/
Author: Бланъ Л.
Tags: исторія всемірная исторія исторія франціи великая французская революція капитализмъ
Year: 1908
Text
ИСТОРИЧЕСКАЯ БИБЛІОТЕКА
Луи Бланъ
ИСТОРІЯ
ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦІИ
1789 года
ТОМЪ VI
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
1908
ОГЛАВЛЕНІЕ.
ГЛАВА ѴШ.
Фѳльянтизмъ.
СТРАН
Національное непостоянство. — Внезапное изнеможеніе революціоннаго
Парижа. — Маратъ въ новомъ подземельѣ.—Камиллъ Демуленъ
прекращаетъ свою газету.—Основаніе клуба фельянтинцевъ.—
Моргъ дезертировъ.—Чрезвычайная умѣренность якобинцевъ.—
Письмо Пѳтіона къ сторонникамъ.—Политика Робеспьера.—Рас-
пространеніе якобинства по всей Франціи.—Фѳльянтинцы, вы-
слѣживаемые ультра-роялистами.—Усиленіе роялизма.—Роялизмъ
за кулисами.—Эмиграціонныя бюро.—Затруднительное положеніе
конституціоналистовъ. — Анлре Дюпоръ, глава фельянтинцевъ,
изобличенный Робеспьеромъ....................................... 1
ГЛАВА IX.
Дипломатическія комбинаціи.
Эмиграція возводится въ систему.—Мопзіепг въ Брюсселѣ.—Кобленцскій
дворъ.—Интриги Колонна.—Падуанскій циркуляръ.—Тайныя сно-
шенія между Пруссіей и Австріей.—Теруань де Мерикуръ и Ле-
опольдъ.—Горькое слово принца Конде относительно поведенія
австрійскаго императора.—Свиданіе шведскаго короля съ де Бульѳ
въ Аахенѣ.—Письмо графа де Гувернѳ къ Булье.—Политика кон-
ституціоналистовъ относительно заграницы.—Записка, посланная
графу д’Артуа по повелѣнію короля, съ приглашеніемъ вернуться
во Францію.—Конституціоналисты, совѣтники королевы.—Опа-
сенія королевы относительно поведенія графа д'Артуа.—Миссія
аббата Луи въ Брюсселѣ.—Приготовленія въ ожиданіи войны.—
Декретъ противъ эмиграціи.—Миръ, заключенный между Австріей
и Портой; потомъ—между Портой и Россіей.—Тайныя чувства
королевы.—Неизданное письмо королевы къ австрійскому импе-
ратору.—Благосклонность королевы къ Барнаву.—Констптуціона-
IV
СТРАН.
листы вступаютъ въ сношенія съ Леопольдомъ. — Лѳопольдъ-
утверждаѳтся въ своей системѣ благоразумной сдержанности.—
Мопзіепг и графъ д’Артуа побуждаютъ Фридриха-Вильгельма къ
войнѣ.—Булье, вызванный въ Пильницъ. — Свиданіе австрійскаго
императора съ прусскимъ королемъ въ Пильницѣ.—Разногласіе
между монархами.—Графъ д’Артуа пріѣзжаетъ безъ приглаше-
нія.—Его настоянія; настоянія Колонна.—Пильницкая деклара-
ція чисто угрожающая.—Присоединеніе Испаніи и главнѣйшихъ
итальянскихъ государей.—Выжидательный нейтралитетъ Англіи.—
Шведскій король продолжаетъ дѣятельно готовиться къ вторже-
нію. — Франція готова поднять перчатку..................... 13
ГЛАВА X.
Революція въ колоніяхъ.
Описаніе колоніальной жизни.—Торговля неграми.—Нѣсколько страницъ
изъ закона о чернокожихъ.—Притѣсненія мулатовъ. — Роскошь
колонистовъ.—Они стремятся къ независимости.—Сѳнъ-Маркскоѳ
собраніе на Санъ-Доминго.—Александръ Ламетъ — нѳгровладѣ-
лѳцъ; Варнавъ—адвокатъ колонистовъ.—Борьба Пейнье съ Сенъ-
Маркскимъ собраніемъ.—Декреты 8-го и 18-го марта 1790 г.—
Декретъ 12-го октября 1790 г.—Венсанъ Оже; его планы; ихъ
истинное значеніе.—Возстаніе мулатовъ подавлено.—Казнь Оже,
Шаванна и ихъ сообщниковъ.—Убійство Модюи красными пом-
понами.—Ослабленіе власти метрополіи.—Пренія въ Національ-
номъ Собраніи о политическихъ правахъ мулатовъ.—Декретъ
16 мая 1791 г.—Впечатлѣніе, произведенное имъ въ колоніяхъ.—
Бордоская милиція предлагаетъ отправиться за море.—Всеобщее
волненіе въ колоніяхъ.—Неблагоразумныя жестокости бѣлыхъ.—
Чернокожіе возстаютъ.—Магъ Бусманъ.—Капская равнина объята
мятѳжемъ.—Сцены насилія.—Учащающіяся репрессаліи.—Заклю-
ченіе ......................................................... 31
ГЛАВА XI.
Конецъ Учредительнаго Собранія.
Пересмотръ.—Пренія объ избирательномъ цензѣ, о титулѣ принцъ, о
законномъ срокѣ дѣйствія конституціи.—Послѣдній протестъ Ма-
луэ. — Представленіе конституціоннаго акта Людовику XVI.—
Неувѣренное настроеніе двора.—Письмо графа Ла Марка къ графу
Мерси д’Аржанто.— Письмо Бёрка, предназначенное для предста-
вленія королевѣ. — Мнѣнія Малуэ, Мори, Мальзерба, князя Ка-
уница о принятіи конституціи.—Странное тайное свиданіе коро-
левы съБарнавомъ.—Конституція принята.—Собраніе принижаетъ
короля.—Марія-Антуанета на колѣняхъ передъ Людовикомъ XVI.—
Опубликованіе конституціи.—Король и королева въ Оперномъ
театрѣ. Народныя увеселенія.—Привѣтственные клики вокругъ
V
СТРАН.
экипажа короля; *нѣтъ, не вѣрьте ему, да здравствуетъ нація!»—
Робеспьера и Петіона торжественно несутъ въ процессіи; раз-
ница въ образѣ дѣйствій обоихъ этихъ людей. — Историческій
приговоръ надъ Учредительнымъ Собраніемъ и его трудами . . 63
КНИГА СЕДЬМАЯ.
ГЛАВА I.
Выборы 1791 года.
Совѣты Рёгѳ ОпсЬезие избирателямъ.—Парижъ во время выборовъ.—
Обзоръ кафе.—Отголосокъ Палѳ-Рояля. — Бурныя пренія по по-
воду кандидатуры Бриссо.—Парижскіе выборы; ихъ характеръ.—
Какую оцѣнку даетъ имъ Маратъ.—Департаментскіе выборы.—
Юристы. — Епископы-депутаты. — Избраніе людей военныхъ.—
Прахъ Жанъ-Жака въ Эрменонвиллѣ, статуя его въ Пантеонѣ.—
Законодательное Собраніе.—Первое проявленіе республиканскаго
теченія.—Торжественная отмѣна декрета.—Роль бывшихъ членовъ
Учредительнаго Собранія.—Презрѣніе двора къ новымъ депута-
тамъ.—Засѣданіе, которымъ открылось Законодательное Собра-
ніе.—Королевская семья въ театрѣ......................... 83
ГЛАВА II.
Жирондисты.
Физіономія Законодательнаго Собранія.—Составляющія его различныя
партіи.—Внушаемое имъ презрѣніе.—Отзывъ о немъ Марата.—
Упадокъ конституціонной партіи.—Отставка Лафайѳта.—Мѣсто
Бальи занимаетъ Петіонъ. — Манюэль и Дантонъ въ городской
ратушѣ.—Перемѣны въ министерствѣ.—Г-жа Сталь и ея фаво-
ритъ: военный министръ Нарбоннъ. — Бертранъ де Мольвилль
назначается морскимъ министромъ.—Калье Жервилль занимаетъ
постъ министра внутреннихъ дѣлъ.—Гнусное письмо, приписы-
ваемое послѣднимъ Марату.—Неотесанный человѣкъ при дворѣ.—
Образованіе партіи Жиронды.—Опредѣленіе этой партіи.—Общая
физіономія группы жирондистовъ.—Г-жа Роланъ............. 100
ГЛАВА III.
Авиньонская яма.
Военная партія въ Авиньонѣ. — Журданъ. — Сабѳнъ. — Турналь.—Оба
Манвьелля.—Оба Дюпра.—Муниципалитетъ.—Г-жа Ніэль и аббатъ
Мюло.—Соргскоѳ дѣло.—Вмѣшательство священнической партіи.—
Лѳкюйе въ церкви кордельеровъ; его смерть.—Военная партія
VI
СТРАН,
получаетъ господство надъ Авиньономъ.—Кровавая ночь.—Очи-
стка <ямы>, именуемой (Яасіёге; ужасное зрѣлище.—Арестованіе
вождей военной партіи.—Манвьѳль младшій защищается самъ.—
Журдана схватываютъ въ рѣкѣ Сорѣ и арестуютъ.—Какою
смертью суждено было впослѣдствіи умереть Манвьелю старшему
и Дюпрй младшему, Ровэру, Бланье, Манвьелю младшему и Дюпра
старшему................................................ 121
ГЛАВА IV.
Кобленцъ.
Маратъ яростно возстаетъ противъ упраздненія дворянскихъ титуловъ;
его основанія къ тому. — Эмиграціонное движеніе.—Политики
Мопзіеиг.—Эмигрантскіе циркуляры.—Вербовка въ эмиграцію.—
Контрастъ между кобленцскимъ и французскимъ дворами: Лю-
довикъ XVI вынужденъ ѣсть тайкомъ.—Его письма и воззванія
къ эмигрантамъ.—Онъ недобросовѣстенъ даже и во лжи.—Най-
денное въ его бумажникѣ письмо принцевъ.—По почину Бриссо,
издается декретъ противъ эмигрантовъ. — Мнѣніе Кондорсе.—
Пасторе и его ловкая хитрость.—Грозныя рѣчи Верньо.—Страш-
ная вылазка Изнара.—Обращенное къ Мопзіеиг приглашеніе.—
Декретъ противъ эмигрантовъ.—За него отвѣтственны передъ
исторіей жирондисты.—Маратъ влагаетъ въ уста эмигрантовъ
ходатайство за дворянство.—Людовикъ XVI письменно пригла-
шаетъ своихъ братьевъ вернуться во Францію.—Ихъ отвѣтъ.—
(Наглое письмо Мопзіеиг къ Собранію.......................... 182
ГЛАВА V.
Лже-мучѳники.
Междоусобная война въ области совѣсти.—Схватка между раемъ и
адомъ.—Картина Вандеи подъ рукою духовенства.—Непристойные
пасквили въ пользу священниковъ, не пріемлющихъ присяги;
великое обращеніе «Батьки Дюшэна» его женою. Пренія о рели-
гіозныхъ безпорядкахъ.—Борьба между двумя принявшими при-
сягу священниками, Фоше и Торнѳ.—Мнѣніе Жансонне.—Изнаръ
развиваетъ теорію подозрительныхъ.—Выраженіе Франсуа Нё-
шато.—Учрежденіе наблюдательной комиссіи.—Декретъ противъ
строптивыхъ священниковъ.—Могущество священниковъ сохра-
няется въ формѣ мученичества.—Обсужденіе ѵеіо въ совѣтѣ ми-
нистровъ; министры противъ, а Людовикъ XVI за него; Людо-
викъ XVI одерживаетъ верхъ.—Борьба изъ-за вопроса о ѵеіо
между Талейраномъ и Камилломъ Демуленомъ..................... 154
ГЛАВА VI.
Пренія о войнѣ.
Ошибки, сдѣланныя предшествовавшими намъ историками.—Робеспьеръ
возвращается въ Парижъ.—Пріемъ, оказанный ему въ клубѣ яко-
VII
СТРАН.
бинцевъ.—Первыя его рѣчи по вопросу о войнѣ.—Посланіе Собра-
нія къ королю.—Нарбоннъ, конституціоналисты и дворъ желаютъ
войны, но только съ нѣкоторыми мелкими германскими госуда-
рями; причины этого.—Важное различіе, ускользавшее донынѣ
отъ вниманія историковъ революціи.— Посѣщеніе Собранія ко-
ролемъ; секретъ воинственнаго настроенія власти.—Рѣчь Бриссо
въ клубѣ якобинцевъ въ пользу войны.—Восторженная сцена
въ клубѣ якобинцевъ; необыкновенное одушевленіе Изнара. —
Робеспьеръ возстановляетъ спокойствіе умовъ.—Рѣчь Робеспьера
не противъ войны съ государями, а противъ войны, которую ве-
детъ государь.—ѣдкое возраженіе Бриссо; онъ оскорбляетъ Ро-
беспьера и требуетъ, чтобы всѣ довѣрились Нарбонну.—Камиллъ
Дюмуленъ, писатели изъ Иёѵоіиііопз сіе Рагіз и ѴОгаіеиг сіи
реиріе раздѣляютъ мнѣніе Робеспьера; Лувѳ и Клоотсъ держатся
мнѣнія Бриссо.—Горячія выходки Клоотса.—Удивительная рѣчь
Робеспьера.—Робеспьеръ и Бриссо обнимаются.—Графъ Сегюръ въ
Берлинѣ.—Тайная миссія сына Кюстина къ герцогу Брауншвейг-
скому.—Нарбоннъ даетъ отчетъ о своей поѣздкѣ на границы;
какъ онъ обманываетъ Собраніе.—Интриги г-жи Сталь.—Робес-
пьеръ мало-по-малу увлекаетъ якобинцевъ.—Жирондисты при-
даютъ вопросу о войнѣ героическій оборотъ.—Восторги, вызван-
ные Гадѳ въ Собраніи.—Страстная рѣчь Бриссо по поводу одного
изъ сообщеній императора Леопольда.—Собраніе декретируетъ
потребовать въ угрожающемъ тонѣ отъ императора объясненій.—
Леопольдъ готовится къ войнѣ.—Историческая критика .... 170
ГЛАВА VII.
Санкюлотизмъ жирондистовъ.
Военный кабинетъ короля; чтб въ немъ было угрожающаго.—Жирон-
дисты, ради самозащиты, стараются опереться на народъ.—
Ихъ манифестъ.—Они хлопочутъ объ изготовленіи пикъ.—Мя-
тежъ, вызванный въ Парижѣ роялистами; такія же волненія
въ провинціяхъ.—Рекомендуемый жирондистами красный кол-
пакъ.—Санкюлотизмъ; происхожденіе этого слова.—Жирондисты,
какъ артисты въ революціи; слово запз-сиіоііе имъ нравится.—
Стремленіе къ революціонной выспренности; велерѣчивое письмо
Манюэля къ Людовику XVI; Карра и его ассигнація въ тысячу
ливровъ; высокопарное заявленіе Дантона о самомъ себѣ.—Про-
стая и серьезная манера Робеспьера.—Онъ высказывается въ
пользу выдѣлки пикъ, но не въ пользу краснаго колпака; его
отвращеніе къ революціонной распущенности.—Безпорядки въ
театрахъ. — Нѳудавшееся нападеніе конституціоналистовъ на
клубы.—Императорское сообщеніе отъ 17-го февраля.—Взрывъ
общаго негодованія.—Смерть Леопольда.—Смерть Густава III.—
Жирондисты становятся всесильными.—Нѣкоторыя черты харак-
тера Бриссо.—Онъ бросаетъ вызовъ Камиллу Дюму лену: страш-
ный отвѣтъ послѣдняго.—-Іоигпаі йе Рагіз нападаетъ на Бриссо.—
VIII
СТРАН.
Любопытное обстоятельство, связанное съ предположеніемъ при-
влечь Лессара въ судебной отвѣтственности.—Нарбоннъ вызы-
ваетъ въ Парижъ Рошамбо, Люкнёра и Лафайета; подъ какимъ
предлогомъ и съ какою цѣлью они были вызваны.—Эти три
генерала передъ Людовикомъ XVI.—Соперничество между Нар-
бонномъ и Бертраномъ де Мольвиллѳмъ.—Паденіе Нарбонна.—
Гнѣвъ Собранія; по выслушаніи рѣчи Бриссо, оно декретируетъ
привлечь Лессара къ отвѣтственности.—Министромъ иностран-
ныхъ дѣлъ становится Дюмурье.—Посѣщеніе имъ клуба яко-
бинцевъ.—Дюмурье въ объятіяхъ Робеспьера.—Петіонъ и Ро-
беспьеръ выводятъ изъ моды въ Парижѣ красные колпаки.—
Амнистія по дѣлу объ ужасахъ Гласъеры; она декретирована
стараніями жирондистовъ.—Свиданіе Дюмурье съ г-жею Роланъ.—
Министерство санкюлотовъ................................. 213
ГЛАВА VIII.
Война съ государями.
Письмо нантскихъ патріотокъ къ Дюмурье.—Свиданіе Дюмурье съ ко-
ролевою.—Притворство Маріи-Антуанеты.—Картина Совѣта ми-
нистровъ.— Г-жа Роланъ недовольна.—Праздникъ Возстановле-
нія чести; его инстинный характеръ.—Дипломатическая пере-
писка Дюмурье съ вѣнскимъ кабинетомъ.—Отставка Ноайля.—
Декретъ о привлеченіи его къ суду.—Письмо Людовика XVI
къ королю Богеміи и Венгріи, писанное подъ диктовку Дю-
мурье.—Отставка Ноайля взята назадъ; докладъ объ изданномъ
противъ него декретѣ.—Офиціальная пота, сообщенная Кобен-
целемъ.—Сдѣланная многими историками ошибка на основаніи
записокъ Дюмурье.—Посѣщеніе королемъ Собранія 20 апрѣля;
онъ, плача, предлагаетъ объявить войну.—Воинственный восторгъ
французовъ; его значеніе.—Предложенная Бриссо странная стра-
тагема для ускоренія развязки.—Вечернее засѣданіе 20-го апрѣ-
ля.—Австріи объявлена война, которая означала войну съ госу-
дарями ....................................................... 242
ГЛАВА IX.
Философія.
Восемнадцатый вѣкъ дѣлили между собою двѣ философскія школы;
онѣ же дѣлятъ и революцію.—Жирондисты принадлежатъ къ
сенсуалистической и раціоналистической школѣ, къ школѣ энци-
клопедистовъ, а Робеспьеръ—къ школѣ чувства, школѣ Жанъ-
Жака.—Объясненіе этого.—Между этими двумя школами нѣтъ
дѣйствительныхъ противорѣчій.—Прискорбное недоразумѣніѳ ме-
жду монтаньярами и жирондистами, Робеспьеромъ и Бриссо; оба
были бойцами за одно и то же дѣло.—Политическое объясненіе
деизма Жанъ-Жака и Робеспьера.—Философскія пренія въ клубѣ
IX
СТРАП.
якобинцевъ.—Робеспьеръ, признавая существованіе Бога, отвер-
гаетъ бога богослововъ; онъ возстаетъ противъ священниковъ и
всѣхъ нечестивыхъ сектъ, узурпирующихъ Божье величіе.—Пре-
нія эти производятъ глубокое впечатлѣніе въ клубѣ якобинцевъ.—
Бриссо превозноситъ энциклопедистовъ.—Робеспьеръ восхваляетъ
Жанъ-Жака.—Несправедливый духъ исключительности обѣихъ
сторонъ.—Обличеніе Лафайета.—Робеспьера обвиняютъ въ оста-
вленіи поста общественнаго обвинителя (прокурора).—Гаде ко-
ритъ его тѣмъ, что онъ является народнымъ кумиромъ, и тре-
буетъ, чтобы онъ обрекъ себя на остракизмъ.—Прекрасный отвѣтъ
Робеспьера.—Умиротворяющее вмѣшательство Пѳтіона.—Поста-
новленіе якобинцевъ, констатирующее клеветническій характеръ
нареканій Гаде и Бриссо на Робеспьера.—Газета Прюдома жу-
ритъ Робеспьера.—Исповѣдь Франсуа Робэра.—Маратъ разска-
зываетъ о своемъ свиданіи съ Робеспьеромъ.—«Великій гнѣвъ
Батьки Дюшэна при видѣ травли на якобинцевъ».—О томъ, что
равенство не есть зависть.................................... 261
ГЛАВА X.
Изгнаніе жирондистовъ изъ власти.
Военный планъ Дюмурье.—Генералы фёльянтинцы Рошамбо и Ла-
файѳтъ.—Люкнёръ по описанію г-жи Роланъ.—Пораженіе на сѣ-
верной границѣ.—Впечатлѣніе, произведенное имъ за-границей;
самонадѣянное замѣчаніе Бишофсвердера.—Слухи объ измѣнѣ.—
Праздникъ Закона.—Отставка де-Грава.—Разногласія въ Совѣтѣ
министровъ.—Карра заявляетъ о существованіи австрійскаго ко-
митета.—Мирового судью Ла Ривьера посылаютъ въ орлеанскій
высшій судъ.—Странныя признанія Маллѳ дю Пана въ его «За-
пискахъ».—Переписка между Людовикомъ XVI и Петіономъ.—
Обличеніе австрійскаго комитета съ трибуны; клеветническій
намекъ Бриссо, горячо подхваченный газетою Прюдома.—Декретъ
противъ священниковъ.—Людовикъ XVI, Марія Антуанета и по-
дарокъ на память отъ г-жи Ламотъ.—Непрерывное засѣданіе;
роспускъ королевской охраны.—Свиданіе королевы съ Барнавомъ;
ихъ прощаніе.—Продолженіе борьбы между Робеспьеромъ и жи-
рондистами.—Сѳрванъ и жирондисты предлагаютъ устроить ла-
герь, силою въ 20,000 человѣкъ, у парижскихъ заставъ.—Пе-
тіонъ предлагаетъ лагерь въ 8,000 человѣкъ. — Робеспьеръ
сперва возстаетъ противъ двадцатитысячнаго лагеря, а потомъ
соглашается на его устройство; почему? — Благочестивый мя-
тежъ.—Письмо министра Ролана къ Людовику XVI.—Увольненіе
Сорвана, Ролана и Клавьѳра.—Негодованіе жарондистовъ.—Дю-
мурье въ Собраніи: его хладнокровіе.—Онъ обнаруживаетъ, что
былъ обманутъ Людовикомъ XVI; его отставка................ 285
X
ГЛАВА XI.
Слесарь Гамэнъ.
СТРАН.
Таинственное посѣщеніе дворца Рамэномъ.—Ночь 22 мая 1792 г. въ
Тюильрійскомъ дворцѣ; Людовикъ XVI, Гамэнъ и Дюрѳ устанавли-
ваютъ желѣзный шкафъ.—На обратномъ пути въ Версаль у Ра-
мэна дѣлаются сильныя спазмы. — Обнаруживаются признаки
отравленія.—Словесное заявленіе Гамэна о томъ, чтб происхо-
дило ночью 22 мая.—Декретъ конвента, обвинившій впослѣд-
ствіи Людовика XVI въ отравленіи Гамэна.—Противорѣчіе ме-
жду прошеніемъ послѣдняго отъ 8 февраля II года и тѣмъ, чтб
онъ разсказывалъ въ послѣднее время о своей жизни.—Похищеніе
офиціальныхъ документовъ изъ королевской библіотеки и архи-
ва.—Что думать объ этомъ темномъ приключеніи.—Почему былъ
необходимъ желѣзный шкафъ.—Маллѳ дю Панъ въ качествѣ
агента измѣны.—Усвоенная дворомъ система подкуповъ.—Многое
подлежитъ сокрытію!............................................ 315
ГЛАВА XII.
Народъ въ Тюильрійскомъ дворцѣ.
Угрожающее письмо Лафайѳта къ Собранію.—Заговоръ, умышляемый
у г-жи Роланъ.—Робеспьеръ не хочетъ частичнаго возстанія;
причины тому; онъ посылаетъ Шабо въ предмѣстья.—Призывамъ
Шабо противодѣйствуютъ происки сторонниковъ Бриссо, Буагюй-
она и Жире-Дюпрѳ. — Крупные агитаторы воздерживаются.—
Подручные вожаки на работѣ.—Переписка между Пѳтіономъ и
департаментскимъ управленіемъ.—Колебанія Пѳтіона.—Сенъ-При
внушаетъ ему мысль, которую Пѳтіонъ и усваиваетъ.—Ночь
съ 19 на 20 іюня.—Карикатура, изображающая Людовика XVI
играющимъ въ пикетъ съ герцогомъ Орлеанскимъ.—Предмѣстья
всколыхнулись.—Мирная процессія.—Муниципальное должностное
лицо Мушѳ.—Муше въ спальнѣ Людовика XVI.—Замѣчательное
поведеніе жирондистовъ.—Народъ въ Собраніи; истинный харак-
теръ этого событія.—Народъ на Карусельной площади; онъ не
знаетъ, чтб дѣлать.—Бывшій министръ Клавьеръ пускаетъ въ
обращеніе призывной кличъ жирондистской партіи: возвращеніе
къ должностямъ хорошихъ министровъ.—Прибытіе Сентера на
Карусельную площадь.—Вторженіе во дворецъ.—Людовикъ XVI
лицомъ къ лицу съ народомъ.—Какъ держалъ себя народъ.—
Какъ держалъ себя король.—Истина о томъ, какъ на головѣ
короля появился красный колпакъ.—Король дѣлаетъ всѣ уступки
по части формы и ничего не уступаетъ по существу.—«Мнѣ
здѣсь хорошо, я хочу тутъ и остаться».—Манюѳль и Дюмурье
въ саду Тюильрійскаго дворца.—Верньо и Изнаръ у Людо-
вика XVI.—Стаканъ вина, поднесенный Людовику XVI въ знакъ
XI
СТРАН.
преданности.—Рѣчь Петіона въ народу.—Народъ расходится.—
Толпа дефилируетъ передъ королевой.—Правда объ этой сце-
нѣ.—20-е іюня—актъ вандализма со стороны парижанъ; ошибка,
сдѣланная жирондистами; день обманутыхъ.................. 327
ГЛАВА XIII.
Отечество въ опасности.
Послѣдствія событій 20-го іюня.—Реакція.—Бесѣда короля съ Петіо-
номъ. — Королевская прокламація. — Прокламація коммуны. —
Контръ-реакція. — Лафайетъ въ Парижѣ.—Картина опасностей
для отечества.—Охватывающій Францію высокій подъемъ; шествіе
марсельцевъ; Марсельеза.—Роланъ и его единомышленники раз-
сматриваютъ карту Франціи.—Декретъ о посѣщеніи федератовъ.—
Распускъ штабовъ. — Удивительная рѣчь Верньо о грозящей
отечеству опасности.—Форма деклараціи о томъ, что отечество въ
опасности. — Торне излагаетъ теорію диктатуры. — Лицемѣрное
сообщеніе двора Собранію.—Примирительное предложеніе Ламу-
рѳта; его результаты; какъ слѣдуетъ смотрѣть на это.—Проектъ
распространенія клеветы путемъ самоубійства.—Всеобщее вол-
неніе.—Собраніе заявляетъ, что отечѳствЬ въ опасности.—Мас-
совая отставка министровъ. — Контръ-революція въ тридцати
трехъ департаментскихъ управленіяхъ изъ восьмидесяти трехъ.—
Собраніе отмѣняетъ состоявшееся устраненіе Петіона отъ долж-
ности.—Федераты въ Парижѣ.- Домашнія сцены во дворцѣ.—
Празднованіе въ 1792 г. годовщины 14-го іюля.—Составленный
Робеспьеромъ высокомѣрный адресъ федератовъ.—Франція безза-
щитна на границахъ.—Геройскій порывъ французовъ.—Граждан-
ская вербовка въ войска.—Добровольцы 1792 года.—Торжествен-
ный кличъ Робеспьера........................................... 362
Луи Бланъ—Исторія французской революціи.
КНИГА ВОСЬМАЯ.
(Продолженіе),
ГЛАВА VIII.
Фельянтизмъ.
Національное непостоянство. — Внезапное изнеможеніе революціоннаго Пари-
жа. — Маратъ въ новомъ подземельѣ.—Камиллъ Демуленъ прекращаетъ свою
газету.—Основаніе клуба фельянтинцевъ.—Моргъ дезертировъ.—Чрезвычайная
умѣренность якобинцевъ.—Письмо Петіона къ сторонникамъ.—Политика Ро-
беспьера.—Распространеніе якобинства по всей Франціи.—Фѳльянтинцы, вы-
слѣживаемые ультра-роялистами.—Усиленіе роялизма.— Роялизмъ за кули-
сами.—Эмиграціонныя бюро.—Затруднительное положеніе конституціонали-
стовъ.—Анлре Дюпоръ, глава фельянтинцевъ, изобличенный Робеспьеромъ.
Французскій народъ обладаетъ однимъ свойствомъ, которое
часто уже вводило въ заблужденіе и еще не разъ введетъ въ
него тѣхъ, которые стремятся руководить имъ. Это свойство,
являющееся то порокомъ народа, то добродѣтелью, то слабостью,
то силой, заключается во внезапномъ перескакиваніи, вслѣд-
ствіе полученнаго толчка, изъ даннаго положенія въ совершенно
противоположное. Созерцая этотъ единственный въ своемъ родѣ
народъ, съ дикой горячностью несущійся по пути свободы,
поверхностные наблюдатели склонны считать его одареннымъ
излишкомъ силы; они предполагаютъ въ немъ необузданныя
страсти и охотно приписываютъ ему характеръ, не поддающійся
руководительству; но вслѣдъ за тѣмъ можно видѣть тотъ же
народъ уже поверженнымъ у ногъ своего властелина... Но и
этотъ властелинъ пусть не разсчитываетъ на прочность достав-
шейся ему власти! Жизнь протекаетъ подъ этимъ призракомъ
смерти, подъ оледенѣлой поверхностью таится безсмертная мысль,
ЛУИ БЛАНЪ. Т. VI. і
2
необузданная идея Франціи идетъ своимъ путемъ, и когда она
проявляется, то поражаешься тѣмъ, насколько она двинулась
впередъ за то время, какъ ни одинъ видимый признакъ, ни
одинъ доступный слуху звукъ не выдавалъ ея движенія.
Послѣ убійствъ на Марсовомъ полѣ это необычайное свой-
ство проявилось поразительнымъ образомъ. Послѣ чрезмѣрнаго
возбужденія революціонный Парижъ впалъ въ мрачное оцѣпе-
нѣніе. Общественная жизнь, казалось, замерла. Движеніе въ
клубахъ напоминало ропотъ моря послѣ пронесшейся бури.
Обычные революціонные очаги представляли собою только мѣста,
покрытыя пепломъ, гдѣ уже погасъ огонь. Актеры театра Мольера
спѣшили вычеркнуть стихи по поводу бѣгства Людовика XVI,
вставленные Ронсеномъ въ свою пьесу «Ба Іідие (Іез Тугапзъ *).
Въ театрахъ патріотическіе намеки перестали вызывать руко-
плесканія. Красное знамя, казавшееся покраснѣвшимъ отъ на-
родной крови, развѣвавпіееся у главнаго окна городской ратуши,
было замѣнено, но не знаменемъ трехцвѣтнымъ,—а бѣлымъ
знаменемъ * 2), при чемъ ни одинъ крикъ раздраженія не раздался
изъ нѣдръ предмѣстій.
Изъ этого, однако не слѣдуетъ, что побѣдители оконча-
тельно упрочили за собою побѣду. Ихъ удерживало чув-
ство стыда, остатокъ порядочности, пережившій свирѣпыя вну-
шенія партійнаго духа: они оставались въ нерѣшительности.
Еврей Ефраимъ и баронесса Эльдеръ, арестованные подъ стран-
нымъ предлогомъ, будто они составили заговоръ среди ино-
странцевъ, черезъ три дня были выпущены на свободу 3). Отно-
сительно Дантона, Фрерона, Камилла Демулена, Лежандра были
отданы запоздалые приказы, которые не могли уже поразить
ихъ4). Геберъ, редакторъ «Рёге Вискезпе», былъ посаженъ въ
тюрьму, но почти тотчасъ же былъ выпущенъ подъ условіемъ
въ будущемъ быть осторожнѣе5). Угрожали Сюло и Ройону,
роялистскимъ писателямъ; но даже это самое указывало на
скрытое опасеніе конституціоналистовъ слишкомъ открыто
порвать съ революціей, потому что въ данномъ случаѣ оче-
видной цѣлью ихъ было добиться, чтобы народъ причислилъ
О Вёѵокіііоп сіе Рагіз, № 107.
2) НІ8Іоіге рагіетепіаіге, і. II, р. 108.
а) Мопгіеит отъ 22 іюля 1791 г.
4) Объ этомъ было упомянуто только въ Мопііеиг отъ 22-го іюля.
*) Рёѵоіиііопз сіе Ратіз, № 107.
3
этихъ двухъ наиболѣе наглыхъ газетныхъ пасквилянтовъ къ
ярымъ революціонерамъ г).
Какъ бы то ни было, удара, нанесеннаго на Марсовомъ
полѣ, оказалось достаточно, чтобы мгновенно перемѣнить поло-
женіе вещей. Скомпрометированныя имена стушевались; многіе
изъ писателей, занимавшихъ раньше передовое положеніе, скры-
лись или обратились въ бѣгство; Фреронъ предоставилъ про-
должать свой листокъ Лабенетту, редактору <<?оигпаІ Ли БіаЫе»;
Маратъ объявилъ, что онъ перебрался въ новое подземелье, что
венсенскія и сенъ-мандскія молочницы взялись распространять
его газету, а что касается его самого, то «его отыщутъ только
мертвымъ» 2); наконецъ, Этьенъ Дюмонъ изъ Лондона, гдѣ онъ
въ то время находился, написалъ Клавьеру, что онъ прекра-
щаетъ сотрудничество въ газетѣ «Ье НериЫісаіп^. Что же ка-
сается Камилла, то онъ простился съ публикой въ нумерѣ,
правда, грозномъ и полномъ краснорѣчивой горечи, но въ кото-
ромъ онъ все-таки признавалъ себя побѣжденнымъ:
«Хопз аѵіопз Іогѣ, Іа сЬозе езі раг ігор сіаіге,
ЕЪ ѵоз Гпзіія опі ргопѵё сеМе аіТаіге» 3).
Итакъ, это было полное пораженіе, по крайней мѣрѣ на
видъ, пораженіе по всей линіи.
Въ этихъ рѣшительныхъ обстоятельствахъ якобинцы, по-
добно кордельерамъ, очутившіеся въ числѣ побѣжденныхъ, вы-
казали менѣе мужества, нежели ловкости.
Съ 16-го іюня по поводу петиціи, предложенный Лакло, они
увидали себя внезапно покинутыми ихъ тогдашнимъ предсѣда-
телемъ Бушемъ, обоими секретарями—Саллемъ и Антуаномъ,
большинствомъ членовъ комитета корреспонденціи, Ламетами,
Дюпоромъ, Барнавомъ, Гупилемъ де Префельномъ, Дюбуа-Крансе,
словомъ, всѣми членами Общества, состоявшими въ Національ-
номъ Собраніи, за исключеніемъ Робеспьера, Петіона,Рёдерера,Кор-
ролера, Бюзо, Грегу ара. Это было не простое отступничество,—это
былъ расколъ. Рѣшившись воздвигнуть жертвенникъ противъ
жертвенника, отступники основали новое общество въ улицѣ
Сентъ-Оноре, противъ Вандомской площади, въ огромномъ роскош-
х) Вёѵоіиііопз сіе Ратіз, № 107.
3) Ъ’а/пгъ сіи реиріе, № 524.
3) Вёѵоіиігоп сіе Вгапсе еі (іез гоуаитез еіс... № 86 и послѣдній. (<Мы
были неправы,—дѣло слишкомъ очевидное,—и ваши ружья доказали это»).
1*
4
номъ помѣщеніи, бывшемъ раньше тоже монастыремъ фельян-
тинцевъ; и, по свидѣтельству двухъ современныхъ писателей1),
одною изъ знаменательныхъ особенностей того времени было
то, что они выступали въ борьбу подъ именемъ монашескихъ
орденовъ, которые сами же они ниспровергли.
Что же намѣревались предпринять пораженные этимъ гроз-
нымъ отступничествомъ якобинцы, оставшіеся вѣрными ста-
рымъ пенатамъ? Вначалѣ они выказали чрезвычайную умѣрен-
ность. Выбранный вмѣсто Буша предсѣдателемъ общества, Пе-
тіонъ обнародовалъ письмо къ своимъ сторонникамъ, въ кото-
ромъ говорилось: «Я ненавижу насиліе. Смута и безпорядки
безчестятъ народъ и доказываютъ, что онъ мало подготовленъ
для свободы» * 2). Въ то же время клубъ отправилъ въ Собраніе
фельянтинцевъ, гдѣ предсѣдательствовалъ Гупиль де Префельнъ,
депутатовъ съ предложеніемъ отступникамъ примириться съ
ихъ братьями, ихъ бывшими товарищами по оружію.
Но конституціоналисты были опьянены успѣхомъ. Обманутые
видомъ оледенѣлой поверхности, о которой мы только что го-
ворили, они сочли себя господами положенія: они отвѣтили
надменнымъ отказомъ3).
Оставалось выяснить, которое изъ этихъ двухъ соперничав-
шихъ обществъ привлечетъ на свою сторону филліальныя обще-
ства, покрывавшія всю Францію. На сторонѣ фельянтинцевъ
было все, чтб еще уцѣлѣло отъ парламентскаго обаянія. Но въ
революціяхъ имена—это сборные значки, вокругъ которыхъ со-
бираются единомышленники, какъ солдаты вокругъ знамени.
Да, это имя,—могущественное имя якобинцевъ,—отступники оста-
вили за прежнимъ клубомъ. Къ тому же оно занимало пользо-
вавшееся уваженіемъ мѣсто, освященное продолжительнымъ по-
сѣщеніемъ вѣрными, мѣсто, куда устремлены были ихъ взоры,
мѣсто, запечатлѣнное въ ихъ памяти. Залъ этотъ—былъ унылъ
и пустъ, залъ этотъ—былъ угрюмъ; но тѣмъ живѣе онъ гово-
рилъ воображенію народа, восхищеннаго возможностью выка-
зать свою мощь на аренѣ, столь напоминающей жилище бѣдняка.
Да, залъ этотъ имѣлъ видъ вещи, почернѣвшей отъ времени
и разоренной; но посреди этихъ обломковъ прошлаго, на мѣстѣ
*) ёіеих атіз <1е Іа ІіЪегіё, і. VI, сЬ. VI.
2) Тоигпаі Лев ЛёЪаіз Ле Іе Зосіёіё атіз Ле Іа Сопвіііиііоп, № 35.
») ІЫ&., № 31.
5
успокоившихся навѣки монаховъ, возникли необыкновенныя
нововведенія; — именно тутъ нашли себѣ громкій отзвукъ го-
лоса, потрясавшіе средніе вѣка; — у подножія этой трибуны,
въ одно и то же время столь благопристойной и столь грозной,
казалось, виталъ еще великій образъ Мирабо, собирающагося
взойти на нее.
Изумительно, что ничто изъ этого не было понято Дюпо-
ромъ, этимъ невозмутимымъ трибуномъ, глубокомысленнымъ
агитаторомъ. Да! Избранные люди играютъ на землѣ роль, ко-
торую они не въ состояніи сыграть такъ, чтобы не сообщить
ей отпечатка своего генія. При томъ же онъ думалъ, что меха-
низмомъ клубовъ, созданнымъ чтобы двинуть впередъ рево-
люцію, онъ можетъ воспользоваться для того, чтобы оста-
новить уже пущенную въ ходъ революцію. Странное заблу-
жденіе! «Уничтожимъ клубы, сказалъ Андре въ минуту высшаго
тріумфа: теперь подходящій моментъ для этого». Но Дюпоръ
не пожелалъ. Онъ предпочелъ сохранить это учрежденіе, но
дать ему другое направленіе. Это было первой ошибкой: фельян-
тинцы сдѣлали другую—и на этотъ разъ убійственную. Они при-
няли правило, которое исключало «всѣхъ, кто не были актив-
ными гражданами или сыновьями активныхъ гражданъ»1).
Такимъ образомъ отрицался принципъ равенства и прятались
подъ привилегію; перестали именоваться «весъ народъ» и стали
называться «буржуазіей».
Робеспьеръ какъ нельзя лучше воспользовался этимъ не-
постижимымъ промахомъ.
Довѣріе, которымъ онъ въ то время пользовался среди яко-
бинцевъ, было безусловно, безгранично: оно близко было къ
идолопоклонству, и скоро явилось къ тому явное доказатель-
ство. Когда въ засѣданіи 15-го іюля одинъ изъ членовъ до-
несъ на другого, что тотъ высказалъ относительно Робеспьера
въ частномъ разговорѣ нѣсколько оскорбительныхъ предполо-
женій, то это вызвало общее возмущеніе. Какъ ни отрицалъ
обвиняемый нѣкоторыхъ взводимыхъ на него обстоятельствъ,
въ какія унизительныя объясненія онъ ни пускался, буря была
слишкомъ сильна, чтобы можно было утишить ее словами.
Наиболѣе возбужденные набросились на обвиняемаго, выгнали
’) См. нумеръ 36 ЗЪигпаІ іез <1ёЬаі.з сіе Іа восіёіё <1ез атіз сіе Іа Соп-
зіііиііоп.
6
его изъ зала, такъ что предсѣдатель вынужденъ былъ прикрыть
его собою, чтобы защищить отъ такого грубаго проявленія
озлобленія и попранія правъ свободнаго гражданина. Робеспьеръ,
вошедшій спустя нѣсколько минутъ, узнавъ, въ чемъ дѣло,
направился при громѣ аплодисментовъ къ трибунѣ и сказалъ:
«Я очень сожалѣю, что не былъ раньше среди васъ, чтобы
протестовать противъ рѣшенія, къ которому вы пришли, безъ
сомнѣнія, вслѣдствіе увлеченія противъ человѣка, не прови-
нившагося ни въ какомъ проступкѣ, такъ какъ онъ высказалъ
только свой взглядъ объ извѣстномъ лицѣ. Къ тому же если бы
этотъ незначительный поступокъ и былъ преступленіемъ, то
вѣдь онъ отрекся отъ него» 1).
Это событіе достаточно выясняетъ, насколько якобинцы
склонны были слѣдовать направленію, данному имъ Робеспьеромъ
въ ихъ борьбѣ съ фельянтинцами. Но направленіе это гораздо
менѣе исходило отъ человѣка партіи, нежели отъ политика.
Онъ предложилъ отправить въ филіальныя общества письмо,
проектъ котораго онъ представилъ. Составлено оно было съ
большимъ искусствомъ и умомъ, но ему недоставало подо-
бающаго республиканцамъ мужественнаго тона.
«Давно уже замѣчалось развитіе пагубной системы науски-
ванія вооруженныхъ гражданъ на безоружныхъ.—Кровь про-
лилась. Мы далеки отъ обвиненія нашихъ согражданъ. Развѣ
ихъ интересы не наши?—Мы не намѣрены упрекать ихъ: мы
можемъ проливать лишь слезы.—Мы жалѣемъ жертвы; но намъ
еще болѣе жаль виновниковъ рѣзни.—Поддерживайте этотъ
столь необходимый духъ единенія.—Мы предложили фельянтин-
цамъ примириться: они оттолкнули насъ.—Они прислали намъ
свой уставъ о вступленіи въ новое общество, и мы съ радостью
приняли бы его, если бы не были исключены «всѣ тѣ, которые
не принадлежатъ къ активнымъ гражданамъ или кто не сыновья
активныхъ гражданъ».—Мы, однако, не приписали этого поста-
новленія большинству фельянтинцевъ, которые продолжаютъ
пользоваться нашимъ расположеніемъ. Многіе перешли къ
фельянтинцамъ только для того, чтобы составить противовѣсъ
злополучному вліянію крамольниковъ»... И т. д., и т. д.* 2).
Этотъ проектъ понравился якобинцамъ и былъ встрѣченъ
:) <ТоитаІ сіез ЛёЪаіз сіе Іа зосгёіё сіез атіз сіе Іа Сопзіііиііоп, № 27.
2) ІЪгсІет.
7
громкими рукоплесканіями* 2): онъ соотвѣтствовалъ тому, чтб
наиболѣе горячіе считали необходимымъ въ данную минуту;
онъ соотвѣтствовалъ ихъ намѣреніямъ, въ которыхъ они призна-
вались открыто, п желанію скрыть свои чувства. Тѣмъ не
менѣе, по настоятельному требованію Короллера, рѣшили пере-
смотрѣть его; и когда Робеспьеръ согласился на это, его вклю-
чили въ составленную для этого комиссію, въ которую вошли
Бриссо, Бюзо, Рёдереръ и Петіонъ.
Еще и второй поступокъ свидѣтельствовалъ о настроеніи
умовъ среди якобинцевъ. Это было письмо, посланное ими въ
Національное Собраніе. И на этотъ разъ за перо снова взялся
Робеспьеръ. Онъ подобралъ для убѣдительности своихъ дово-
довъ доказательства грустныя и сильныя. Поистинѣ прекрасны
слѣдующія слова:
«Мы отнюдь не крамольники, и тщетно стремились бы свя-
зать идею преступленія съ любовью къ свободѣ, чистѣйшей и
величайшей изъ добродѣтелей. Даже крайности этой добродѣ-
тели нашли бы оправданіе въ своихъ нравственныхъ прави-
лахъ. Они еще легче, безъ сомнѣнія, нашлп бы себѣ оправданіе
въ вашихъ глазахъ, чѣмъ глупое равнодушіе рабовъ или
трусливая слащавость враговъ конституціи. Есть противопо-
ложная крайность, гораздо менѣе рѣзкая и болѣе зловѣщая!..
Мы съ довѣріемъ, присущимъ свободнымъ людямъ, полагаемся
на будущее Франціи и народовъ, на величественное и быстрое
развитіе общественнаго мнѣнія, остановить которое не въ силахъ
никакая человѣческая власть, на непреоборимое п священное
господство общей воли; на вѣчные нравственные устои разума,
гуманности, равенства, народовластія, дремавшіе въ сердцахъ
людей и обнародованной вами деклараціей пробужденные на-
всегда; на этой священной страсти свободы, которая погибнетъ
развѣ что вмѣстѣ съ французскимъ народомъ» 3).
Дѣйствительно, наряду съ этими строками, свидѣтельствую-
щими объ убѣжденіи автора, встрѣчаемъ другія, слишкомъ явно
обнаруживающія намѣренія политическаго свойства:
«Представители, ваша мудрость, ваша твердость, ваша бди-
тельность, ваша внѣпартійная и неподкупная справедливость
Доигпаі Лез йёЪаіз йе Іа зосіёіё сіез атіз йе Іа Сопзіііиііоп, № 27.
2) ІЪиіет.
3) Это письмо не появлялось вовсе въ Роитаі (Іез РасМпз: оно напе-
чатано въ № 714 Раігіоіе /гапдаіз.
8
могутъ даровать Франціи и вселенной свободу—высшее изъ
всѣхъ благъ. Уваженіе къ Собранію народныхъ представи-
телей, вѣрность конституціи, безграничная преданность отече-
ству и свободѣ—вотъ священный девизъ, который долженъ
привлечь къ намъ сердца всѣхъ добрыхъ гражданъ» х).
Въ нихъ недалеко уже было отъ тѣхъ обвиненій, которыми
незадолго передъ тѣмъ Робеспьеръ разразился противъ своихъ
сотоварищей по Собранію; и если встрѣчаешь здѣсь, въ его
языкѣ, суровость нравственныхъ его правилъ, любовь его къ
порядку, уваженіе къ законности, зато не находишь уже его
недовѣрчиваго отношенія, его обычнаго упорства и даже той
угрюмой искренности, которая являлась преобладающей чертой
его политики. Быть можетъ, онъ преувеличивалъ опасность, ко-
торая грозила революціи, съ одной стороны вслѣдствіе отсту-
пленія конституціоналистовъ, съ другой—чрезвычайной распу-
щенности тѣхъ, для которыхъ революція была только аван-
тюрой.
Во всякомъ случаѣ это спокойное положеніе и этотъ при-
мирительный тонъ сослужили якобинцамъ въ ихъ борьбѣ съ
фельянтинцами отличную службу.
Чтобы дать вѣрное представленіе о ходѣ мнѣній во время
этой борьбы, мы ничего не могли бы придумать лучшаго, какъ
вкратцѣ и почти день за днемъ представивъ отчеты засѣданій
стараго клуба.
Засѣданіе 27-го іюля. Филіальныя общества Шартра, Божанси,
Пуатье, Сезанна высказываютъ желаніе, чтобы состоялось при-
миреніе. Общества Ліона и Эры возстаютъ противъ ихъ при-
страстія къ якобинцамъ. Общество Эффіата заявляетъ: «Утѣ-
шительно быть заодно съ Петіонами, Робеспьерами, Бриссо,
Бюзо и Грегуарами». Общество Шалона-на-Сонѣ написало
фельянтинцамъ: «Мы пребудемъ въ союзѣ съ якобинцами до
тѣхъ поръ, пока намъ не докажутъ, что они измѣнили консти-
туціоннымъ началамъ» 2).
Засѣданіе 29-го іюля. Дижонъ объявляетъ себя нейтраль-
нымъ. Гуинингъ, Вернёйль и Валенсъ хотятъ примиренія. Вер-
саль, Понтуазъ, Шатодёнъ высказываются за якобинцевъ.—
Страсбургъ заявляетъ: «Гдѣ Робеспьеры, Петіоны, Дантоны,
т) ЗЪитпаІ сіез сІёЬаіз сіе Іа зосіёіё ёіез атіз сіе Іа Сопзіііиігоп, № 33.
2) ІЬісІет.
9
Короллеры, тамъ лучшіе защитники правъ человѣка». Артонъ
обѣщаетъ неизмѣнное братство 4).
Засѣданіе 31-го іюля, Анжеръ, Кондонъ, Мобёжъ, Гренобль,
Сенъ-Мало, Сенъ-Дени, Монтобанъ, Каркассонъ, Бонъ, Орлеанъ,
Реннъ, Алансонъ, Труа, Дюнкеркъ, Сенъ-Ло горячо желаютъ
примиренія.—Депутація отъ Версаля заявляетъ: «Истинные
друзья мира тамъ, гдѣ якобинцы. Мы постановили оставаться
непоколебимо вѣрными вамъ и, если потребуется, погибнуть
вмѣстѣ съ вами, за сохраненіе законовъ2).
Засѣданіе 5-го августа. За примиреніе стоятъ: Маконъ, Долъ,
Тюлль, Мецъ, Бове, Нантъ, Сенъ-Бріё, Отёнъ, Монпелье.—Ту-
луза увѣряетъ въ своей неизмѣнной преданности.—Лилль заяв-
ляетъ: «Мы не можемъ прекратить сношенія съ нашими стар-
шими братьями» 3 4).
Засѣданіе 5-го августа. Заявляютъ свою непоколебимую пре-
данность якобинцамъ, сожалѣя о расколѣ: Бордо, Тулуза, Нанси,
Лиможъ, Монтаржп, Шато-Тьерри.—Входитъ Вадье: «Я возвра-
щаюсь въ вашу среду», говоритъ онъ и, послѣ даннаго имъ
объясненія въ оправданіе своего ухода изъ клуба, говоритъ:
«Что касается газетныхъ писакъ (по адресу Марата), то
нападки ихъ не менѣе почетны, чѣмъ нападки гг. Ройо, Дю-
розойевъ; несмотря на зловонную демагогію, исходящую отъ
нихъ, я ихъ еще болѣе презираю» 4).
Засѣданіе 7-го августа. Якобинцамъ пишутъ, что фельянтинцы
клевещутъ на нихъ елико возможно въ департаментахъ и что
они послали филіальнымъ обществамъ листокъ съ воззваніемъ
къ друзьямъ конституціи. Подпись: Бушъ, предсѣдатель: Антуанъ
и Салль, секретари.—Геденъ говоритъ: «Всегда будутъ памято-
вать, что безсмертный Мирабо умеръ, исповѣдуя якобинскіе
убѣжденія».—Понтарлье заявляетъ: «Воспитанный доброй ма-
терью ребенокъ не покидаетъ ее въ превратностяхъ жизни. Мы—
ваши дѣти, вскормленныя вашимъ молокомъ. Вы—наша мать,
преслѣдуемая завистью: тѣмъ болѣе мы васъ любимъ».—Вхо-
дитъ Антуанъ. Онъ заявляетъ о своемъ возвращеніи къ яко-
2) Зоигпаі АёЬаІз сіе Іа зосіёіё
№ 34.
2) ГЬісІет, № 35.
3) ІЪісІет, № 37.
4) ГЬі&ет, № 38.
сіез атіз сіе Іа Сопзіііиііоп, № 33,
10
бинцамъ и объясняетъ, что перешелъ къ фельянтинцамъ только
для того, чтобы разстроить козни враговъ родины» х).
Засѣданіе 8-го августа. Въ вѣчной преданности клянутся
Сенъ-Омеръ, Амьенъ, Мецъ, Лилль, Эврё, Вапомъ, Діеппъ,
Баръ-на-Обѣ, Мо.—Арси-на-Обѣ заявляетъ: «Ни минуты не ко-
леблясь въ выборѣ между вами и вашими вѣроломными против-
никами, мы поклялись оставаться вѣрными союзниками вашего
общества, хотя бы въ немъ оставался только единственный
членъ, чтобы запирать двери» 2).
Засѣданіе 17-го августа. Дю Шартръ (герцогъ Шартрскій, впо-
слѣдствіи Людовикъ-Филиппъ, французскій король), прибывшій
изъ своего полка, проситъ разрѣшить ему войти въ залъ. Его
впускаютъ, и онъ спѣшитъ подписаться подъ протоколомъ 3).
Такимъ образомъ, несмотря на случайное оцѣпенѣніе, въ ко-
торое былъ погруженъ Парижъ, революціонная жизнь Франціи
давала уже знать о себѣ, что она снова начинаетъ бурлить у
якобинцевъ. И умѣренные увидѣли себя побѣжденными тѣми,
кого они называли свирѣпыми, именно посредствомъ умѣрен-
ности; это было для ихъ гордости тѣмъ чувствительнѣе, что
перемѣну ролей охотно приписывали личнымъ побужденіямъ.
Предполагали въ нихъ зависть,—и къ кому же? Къ тому са-
мому Робеспьеру, къ которому вначалѣ Учредительнаго Собранія
они выказывали такое пренебреженіе: «Аратъ, защитникъ знамени-
таго Ахейскаго союза, призвалъ на свою родину варваровъ и пред-
почелъ войти съ ними въ соглашеніе, только бы не увидѣть себя
замѣщеннымъ Клеоменомъ. Этимъ онъ опозорилъ себя» 4). Эти
упреки Бриссо были основательны только отчасти. Дѣйстви-
тельно, Ламеты открыли доступъ въ свою душу дурнымъ вну-
шеніямъ зависти; Дюпоръ, стоявшій почти наравнѣ съ Робеспье-
ромъ, привлекавшимъ во время выборовъ къ себѣ всѣ взоры,
не могъ скрыть своего презрѣнія, и слишкомъ хорошо было из-
вѣстно, какими честолюбивыми замыслами, прикрытыми лю-
бовью, преисполнено было сердце Барнава со времени поѣздки
въ Вареннъ; но достовѣрно также и то, что они считали рево-
люцію завершившейся и во всякомъ случаѣ—что у нихъ было
искренне, такъ это утомленіе.
2) Іоигпаі йез &ёЪаі8 сіе Іа зосіёіё сіез атіз сіе Іа Сопзіііиііоп, Аа 39.
2) ІЪій., № 40.
3) ІЫсІ., № 41.
4) Ре Раігіоіе /гап^аіз, № 709.
11
Замѣтивъ, какъ, солдатъ за солдатомъ, ихъ прежняя армія
ускользала отъ нихъ, глубоко потрясенные, они снова обрати-
лись къ вельможамъ, дворянамъ, высшему духовенству, прося
у нихъ поддержки, которая не была даже полной контръ-рево-
люціей. Тщетная надежда! Партія, которую они съ такимъ
ожесточеніемъ старались низвергнуть, не могла этого забыть.
Ихъ униженіе доставляло ей мстительную и злобную радость.
Если этой неисправимой партіи еще чего и недоставало, такъ
только прежняго режима х); и борьба, возгорѣвшаяся между яко-
бинцами и фельянтинцами, казалась вполнѣ благопріятной ихъ
намѣреніямъ; она настолько соотвѣтствовала ихъ планамъ,
что партія эта дѣятельно принялась за работу за соб-
ственный рискъ. Возбудить провинціальныхъ дворянъ рѣчами
о чести, второстепенное духовенство и людей богобозненныхъ—
рѣчами о религіи, собственниковъ—преувеличеніемъ въ ихъ
глазахъ разстройства финансовъ,—таковы были ихъ намѣ-
ренія * 2;. И это фактъ, что на минуту роялизмъ возродился или,
вѣрнѣе, возродились роялистскія манифестаціи, особенно въ
театрахъ. Хотя революція и возвысила званіе актера, возведя
его въ достоинство гражданина, но—странная неблагодарность!—
именно среди актеровъ роялизмъ нашелъ самыхъ ярыхъ
приверженцевъ. Когда однажды королева выразила желаніе
увидѣть на слѣдующій день т-Пе Конта въ «Гувернанткѣ», ей
пришлось въ однѣ сутки выучить наизусть пятьсотъ стиховъ;
но она приготовила свою роль къ назначенному сроку и напи-
сала по этому поводу: «Я не знала, гдѣ у человѣка помѣщается
память,—теперь я знаю, что—въ сердцѣ 3). Таково было общее
настроеніе подмостковъ, и мы видѣли, сколько непріятностей
причинило оно королю сцены—республиканцу Тальма.
Съ другой стороны перворазрядные театры были изящными
аренами, гдѣ «право, пріобрѣтаемое при входѣ», обезпечивало
обыкновенно дворянамъ преимущество всегда, когда они отва-
живались вступить въ бой. Они могли рискнуть на это въ дни,
слѣдовавшіе за убійствами на Марсовомъ полѣ, и они не пре-
минули сдѣлать это... Въ «Аікаііе» есть мѣсто, когда Абнеръ,
преклонивъ колѣна передъ юнымъ королемъ, говоритъ»:
«Ле ѵопз гепсіз 1е гезресѣ цис ]’е сіоіз а топ гоі» 4).
Мётоігез сіе Веггіёгез, I. II, Ііѵ. X, р. 417.
2) ІЪйІ., р. 421.
3) ВгодгарЪіе иггіѵегзеііе.
4) «Доказываю вамъуваженіе, которое я долженъ оказывать моему королю».
12
Этому стиху съ увлеченіемъ рукоплескали въ «ТЬеаіге
Ггап$аІ8». Также и слѣдующему стиху:
«ВаНасІіопз попа а Іні раг <1е попѵеапх зегтепіз»1).
Однажды вечеромъ Бриссо, находившійся въ театрѣ, вос-
кликнулъ: «Подождите же, по крайней мѣрѣ, пока онъ приметъ
конституцію!»2).
Къ этимъ демонстраціямъ присоединились роялистскія улич-
ныя провокаціи, интриги епископовъ внутри страны, вербовка
для гражданской войны. Въ Парижѣ и въ главныхъ провинціаль-
ныхъ городахъ были учреждены эмиграціонныя бюро3). Дворянъ
заставляли бросать женъ, дѣтей, имущество и бѣжать въ из-
гнаніе4 *)... Куда?—Туда, гдѣ проклинали Францію, гдѣ вооружа-
лись противъ нея. Затѣмъ, когда терроръ, тяготѣвшій надъ яко-
бинской печатью, вдохновилъ ультра-монархическую печать, то
защищавшія прежній режимъ газеты стали распространять свѣ-
дѣнія о приготовленіяхъ иностранныхъ державъ, о числѣ и рве-
ніи солдатъ, собранныхъ подъ эмиграціоннымъ знаменемъ, объ
ихъ движеніи, объ успѣхѣ подготовляющагося вторженія, о близ-
кой карѣ мятежниковъ тысячи наглыхъ и лживыхъ подробно-
стей6), имѣвшихъ цѣлью гибель конституціоналистовъ, един-
ственно отвѣтственныхъ, какъ говорили якобинцы, за эту смѣ-
лость роялизма, возникшую изъ отступничества фельянтинцевъ.
Такимъ образомъ, быстро подтачиваемый несокрушимой по-
пулярностью якобинцевъ, презираемый за заискиванія у роя-
лизма, осуждаемый совѣстью даже тѣхъ, кого онъ собралъ подъ
своимъ знаменемъ, фельянтизмъ оказался неудачнымъ пред-
пріятіемъ. Вскорѣ Робеспьеръ счелъ себя достаточно сильнымъ,
чтобы не считаться съ какой бы то ни было предосторожностью,
и 1-го сентября, въ засѣданіи, къ которому мы еще вернемся,
нападая на эту партію въ лицѣ самаго значительнаго изъ ея
вождей, онъ сказалъ, обратившись къ Дюпору: «Я не предпо-
лагаю, что въ этомъ Собраніи найдется человѣкъ настолько под-
лый, чтобы вступить въ сдѣлку съ дворомъ, настолько врагъ
родины, чтобы пытаться дискредитировать конституцію, потому
2) «Свяжемъ себя съ нимъ новыми клятвами».
2) Ъе Раігіоіе /гапдаіз, № 717.
8) Мётоігез Не Реггіёгез, Ііѵ. X, р. 414.
4) ГЬгНет.
ь) ГЫНет.
13
что она поставила бы извѣстныя границы его честолюбію или
его алчности; столь наглый, чтобы признаться передъ націей въ
томъ, что онъ искалъ въ революціи только средства возвели-
читься и возвыситься. Я требую, чтобы всякій, кто осмѣлится
войти въ сдѣлку съ исполнительной властью относительно ка-
кой бы то ни было статьи конституціи, былъ объявленъ преда-
телемъ родины»* Трибуны апплодировали съ увлеченіемъ; само
Собраніе не могло удержаться отъ охватившаго его трепета. Ро-
беспьеръ, насмѣшливый и неумолимый, ждалъ, но Дюпоръ мол-
чалъ!
ГЛАВА IX.
Дипломатическія комбинаціи.
Эмиграція возводится въ систему.—Мопзіеаг въ Брюсселѣ.—Кобленцскій дворъ.—
Интриги Колонна.—Падуанскій циркуляръ.—Тайныя сношенія между Прус-
сіей и Австріей.—Тѳруань де Мерикуръ и Леопольдъ.—Горькое слово принца
Конде относительно поведенія австрійскаго императора.—Свиданіе шведскаго
короля съ де Булье въ Аахенѣ.—Письмо графа де Гуверне къ Булье.—По-
литика конституціоналистовъ относительно заграницы.—Записи а, посланная
графу д’Артуа по повелѣнію короля, съ приглашеніемъ вернуться во Фран-
цію.— Конституціоналисты, совѣтники королевы.—Опасенія королевы относи-
тельно поведенія графа д’Артуа.—Миссія аббата Луи въ Брюсселѣ.—Пригото-
вленія въ ожиданіи войны.—Декретъ противъ эмиграціи.— Миръ, заключен-
ный между Австріей и Портой; потомъ—между Портой и Россіей.—Тайныя
чувства королевы.—Неизданное письмо королевы къ австрійскому импера-
тору.—Благосклонность королевы къ Барнаву.—Конституціоналисты всту-
паютъ въ сношенія съ Леопольдомъ.—Леопольдъ утверждается въ своей си-
стемѣ благоразумной сдержанности.—Мопзіѳпг и графъ д’Артуа побуждаютъ
Фридриха-Вильгельма къ войнѣ.—Булье, вызванный въ Пильницъ.—Свида-
ніе австрійскаго императора съ прусскимъ королемъ въ Пильницѣ.—Разно-
гласіе между монархами.—Графъ д’Артуа пріѣзжаетъ безъ приглашенія.—
Его настоянія; настоянія Колонна. — Ппльницкая декларація чисто угро-
жающая.—Присоединеніе Испаніи и главнѣйшихъ итальянскихъ государей.—
Выжидательный нейтралитетъ Англіи.—Шведскій король продолжаетъ дѣя-
тельно готовиться къ вторженію. — Франція готова поднять перчатку.
Графъ Провансскій—отнынѣ мы будемъ называть его Моп-
8Іеиг, титуломъ его ранга прп дворѣ—отбылъ изъ Парижа одно-
временно съ Людовикомъ XVI, но другой дорогой и съ значи-
тельно лучше принятыми предосторожностями, такъ что онъ
прибылъ въ Брюссель здравъ и невредимъ.
Мы уже знаемъ его поведеніе, пока онъ питалъ надежду за-
нять мѣсто въ революціи; какъ онъ, въ ущербъ своему брату,
пускалъ въ ходъ свою лукавую изворотливость, и свои темные
происки. Пока обстоятельства не заставили его самого эмигри-
14
ровать, никто лучше его не умѣлъ порицать эмиграцію и воз-
буждать подозрѣнія противъ горячихъ выходокъ графа д’Артуа;
доказательства этого нашли въ секретномъ письмѣ лорда Мальм-
сбюри къ герцогу Портландскому, приведенномъ нами выше, въ
которомъ, несомнѣнно, замѣтили слова: «Поспѣшность графа
д’Артуа возбудила въ умахъ королевы и Моп8Іеиг предположеніе,
что онъ работаетъ для самого себя, а не для короля» 1).
Фактъ тотъ, что эмиграція, противъ которой втайнѣ бо-
ролись Мопзіепг и его агенты, до бѣгства въ Вареннъ, далеко
не достигла того развитія, котораго она достигла по возвраще-
ніи Людовика XVI въ Парижѣ, то есть когда долгомъ дворянъ
было именно сплотиться вокругъ плѣннаго короля и трона, ко-
торому грозила опасность. Даже въ Туринѣ, среди первыхъ
эмигрантовъ, не было ни согласія относительно настоящаго, ни
плановъ на будущее. Нѣсколько пылкихъ дворянъ, пытавшихся
вызвать взрывъ военнаго мятежа, нѣсколько чиновныхъ дво-
рянъ, бѣжавшихъ изъ отечества съ желаніемъ только скрыться
изъ Франціи; вотъ и все, къ чему приблизительно сводится кон-
тингентъ аристократическаго дезертирства* 2). Послѣ бѣгства въ
Вареннъ все пошло иначе. Во Франціи Мопзіеиг долженъ былъ
возможно больше сплотить вокругъ себя дворянство, главою ко-
тораго онъ былъ, и въ виду ничтожества Людовика XVI, сдѣ-
латься центромъ ихъ сплоченія. Въ его интересахъ было, по-
кидая Францію, увлечь за собою и дворянъ. Какой бы въ про-
тивномъ случаѣ имѣлъ онъ вѣсъ въ глазахъ европейскихъ со-
вѣтовъ? Какое значеніе имѣла бы его дружба для государей,
если бы онъ явился передъ ними во главѣ всего французскаго
дворянства? Правда, это значило покинуть Людовика XVI, оди-
нокаго, въ рукахъ враговъ; правда, это значило лишить его вся-
кой естественной опоры, совѣтниковъ и военныхъ... Но тѣмъ
лучше, потому что такимъ образомъ можно было стать выше самого
короля! Поэтому Мопзіепг рѣшилъ, отбросивъ угрызенія совѣсти,
возвести эмиграцію въ систему3), и вотъ какимъ образомъ онъ
началъ свою новую дѣятельность.
Удалившіеся въ Брабантъ дворяне, узнавъ объ его прибытіи
«НІ8 еа&егпезз Ьаз сгаіѳй а іеаіопзу іп іке дпееп ап<і Мопзіеиг іЬа!
й із іог ІмтзеІГ, поі Гог іЬе кіп&, іЬаѣ Ье із дѵогкіп#». Віагіез апсі соггез-
ропйепсе о/ іке Еагі о/ МаІтезЪигу, ѵоі. II, р. 438.
2) Маппзсгіі (іѳ М. 8апдпаіге-8ои1і&пё.
8) Мапизсгіі (іе М. 8апдиаіге-8ои1і&пё.
15
въ Брюссель, поспѣшили къ нему. Прежде чѣмъ покинуть го-
родъ, отправляясь въ Кобленцъ, онъ убѣждалъ ихъ, въ присут-
ствіи графа д’Артуа, присоединиться къ нему: «Господа, сказалъ
онъ имъ, я счелъ своимъ долгомъ собрать васъ до моего отъ-
ѣзда, чтобы выразить вамъ признательность за чувства,
которыя французское дворянство не переставало выражать мнѣ
съ самаго моего пріѣзда. Я желалъ также посовѣтовать вамъ
сплотиться, такъ какъ въ этомъ одномъ наша сила, а главное—
повиновеніе правительству страны и уваженіе къ нему, въ чемъ
я самъ подамъ вамъ примѣръ». Такимъ образомъ,—онъ говорилъ
о правительствѣ страны, но о Людовикѣ XVI не обмолвился ни
единымъ словомъ! Потомъ, чтобы показать, что отнынѣ эмигра-
ція получитъ отъ него іерархическое устройство и опредѣленное
положеніе, онъ прибавилъ: «Конечно, всѣ французскіе дворяне
однихъ убѣжденій; но невозможно, чтобы такое большое обще-
ство осталось безъ вождей. Мы предлагаемъ вамъ шестерыхъ:
князей д’Юзе и де Вилькье, маркизовъ де Лакейля, де Фронд-
вилля, де Робина и де Жокура; мы просимъ васъ относиться
къ нимъ съ уваженіемъ. Этимъ лицамъ поручено будетъ под-
держивать сношенія со мной и съ правительствомъ. Они будутъ
сообщать вамъ мои мнѣнія».—«Ваши приказанія!» воскликнули
всѣ. И онъ тотчасъ же отвѣтилъ: «Мои приказанія, если это
вамъ угодно». Потомъ, опасаясь, чтобы графъ д’Артуа не былъ
огорченъ этимъ захватомъ положенія, онъ поспѣшилъ приба-
вить: «Если мы питаемъ нѣкоторыя надежды, то этимъ мы обя-
заны моему брату; я же выражаю только свое усердіе». У графа
д’Артуа все было только порывомъ: тронутый этими словами,
которыя, по прирожденной своей искренности, онъ счелъ за
искреннія, онъ живо отвѣтилъ: «Я сдѣлалъ только то, что дол-
женъ былъ сдѣлать, и я первый буду повиноваться вамъ, какъ
нашему руководителю». Послѣ этихъ словъ братья заключили
другъ друга въ объятія1).
Вскорѣ Мопзіеиг имѣлъ уже небольшой дворъ, гдѣ, по замѣ-
чанію Феррьера* 2), царили то же соперничество, та же ненависть
и тѣ же интриги, которыя въ былое время волновали Версаль.
Если бы Мопзіепг приходилось бороться за свою власть только
2) Рѣчь Мопзіѳпг въ томъ видѣ, какъ мы приводимъ ее здѣсь, нахо-
дится цѣликомъ въ Мётоігез сіе Геггіегез, 1. II, Ііѵ. X, р. 384 п 385.
2) ІЪгд., р. 386.
16
съ графомъ д’Артуа, ему не пришлось бы употребить большихъ
усилій, но на своемъ пути въ Кобленцъ, какъ препятствіе, онъ
встрѣтилъ человѣка одновременно изворотливаго, предпріимчи-
ваго и изобрѣтательнаго въ средствахъ, какъ бы созданнаго для
интригъ. Калоннъ, рѣшительнымъ образомъ руководившій гра-
фомъ д’Артуа, чтобы подорвать вліяніе Мопзіеиг, пустилъ въ
ходъ всѣ средства, которыми онъ располагалъ, своихъ ставлен-
никовъ, правительство курфюрста и самого курфюрста. Онъ
доказывалъ, что Мопзіеиг, не имѣя дѣтей, былъ менѣе, чѣмъ
графъ д’Артуа, заинтересованъ въ возстановленіи королевской
власти. По его выходило, что одинъ только графъ д’Артуа об-
ладаетъ тайной контръ-революціи1).
Между тѣмъ Леопольдъ написалъ свой пресловутый цирку-
ляръ отъ 6-го іюля, помѣченный Падуей.
Въ промежутокъ времени между свиданіемъ въ Мантуѣ и
бѣгствомъ въ Вареннъ, Леопольдъ, какъ мы уже упоминали,
перемѣнилъ свой взглядъ на сущность этого бѣгства; онъ даже
высказался о немъ въ слѣдующихъ выраженіяхъ: «Достигнуть
успѣха трудно, а потерпѣть неудачу — опасно». Когда событія
оправдали его опасенія, онъ былъ этимъ скорѣе удивленъ, не-
жели опечаленъ; но, всегда осторожный, всегда предусмотритель-
ный, онъ не счелъ себя обязаннымъ ввязываться въ войну съ
Франціей, пока не убѣдится въ дѣйствительной поддержкѣ всѣхъ
кабинетовъ и въ томъ, явится ли возможность придать этой
войнѣ характеръ крестоваго похода. Онъ рѣшилъ издать цирку-
ляръ, которымъ приглашалъ всѣхъ прочихъ государей войти съ
нимъ въ соглашеніе и сообща объявить Франціи:
«Что всѣ они смотрятъ на дѣло христіаннѣйшаго короля,
какъ на свое личное; что они требуютъ немедленнаго освобо-
жденія этого государя и его семейства; что они требуютъ для
этихъ царственныхъ лицъ неприкосновенности и уваженія, къ
которымъ естественные и человѣческіе законы обязываютъ под-
данныхъ по отношенію къ своимъ государямъ; что они соеди-
нятся, чтобы возможно сильнѣе отомстить за всѣ совершенныя
и дальнѣйшія посягательства на свободу, честь и безопасность
короля, королевы и королевской семьи; что они признаютъ пра-
т) Нізіоіге зесгёіе сіе СоЪІепіг ііапв Іа Вёѵоіиііоп дез Егап^аів, припи-
сываемое де Риваролю. Лондонъ, 1796.
2) См. главу «Образованіе коалиціи».
17
вильно утвержденными конституціонными законами во Франціи
только тѣ, которые будутъ скрѣплены добровольнымъ согласіемъ
короля, пользующагося полной свободой; но что, напротивъ, они
сообща употребятъ всѣ средства, находящіяся въ ихъ власти,
чтобы прекратить позорный захватъ власти, носящій характеръ
открытаго мятежа, и всѣмъ правительствамъ важно подавить
этотъ пагубный примѣръ» 1).
Король прусскій Фридрихъ-Вильгельмъ былъ глубоко опеча-
ленъ несчастіемъ Людовика XVI; онъ тотчасъ же отвѣтилъ на
призывъ австрійскаго императора. Въ Вѣну отправился генералъ-
маіоръ Бишофсвердеръ, снабженный инструкціями чрезвычайной
важности: онъ имѣлъ свиданіе съ княземъ Кауницемъ, и 25-го
іюля оба посредника подписали, безъ офиціальнаго оглашенія,
предварительный союзный договоръ между обоими государями.
Было постановлено, что оба двора будутъ дѣйствовать заодно,
чтобы поддерживать постоянное согласіе главныхъ европейскихъ
кабинетовъ относительно французскихъ дѣлъ, и что кромѣ того
они заключатъ оборонительный союзъ тотчасъ по заключеніи
мира между Россійской и Турецкой имперіями* 2).
Леопольду и Фридриху-Вильгельму было небезъизвѣстно пла-
менное желаніе Екатерины, чтобы распространенію французской
революціи была поставлена преграда: ихъ цѣлью при заключеніи
союза, посредствомъ чисто случайнаго договора отъ 25-го іюля,
было показать царицѣ, что они, для того, чтобы выступить про-
тивъ Франціи, ждутъ только, чтобы она сама отказалась отъ
своихъ намѣреній относительно Турціи3).
Эта нерѣшительность возбудила нетерпѣніе эмигрантовъ. Наи-
болѣе горячіе изъ нихъ доходили до того, что подозрѣвали Лео-
польда въ коварномъ равнодушіи къ судьбѣ сестры. Знаменитая
Теруань де Мерикуръ, прибывшая изъ Парижа въ Льежъ съ
цѣлью вести пропаганду революціонныхъ идей, была арестована,
выдана Австріи и заключена въ крѣпость Куфштейнъ. Импера-
торъ пожелалъ видѣть ее и, найдя ее хорошенькой, освободилъ4).
Понятно, что въ глазахъ эмигрантовъ это было жестокой оби-
т) Мётоігеа іігёз сіез раргегз й’ип котте сІ’Еіаі, I. I, р. 116 и 117. Ра-
гіз. 1831.
2) ІЫсІет, р. 120 и 121.
3) ІЫсіет.
4) Мётоігез зесгеіз сіи сотіе (ѴАІІопѵіІІе, і. II, сЬ. XII, р. 216. Е(і. (іе
ВгихеІІез.
о
ЛУИ БЛАНЪ. Т. VI.
18
дой; а медленность Леопольда казалась особенно преступной
принцу Конде. Однажды, когда одинъ изъ его друзей сказалъ
въ его присутствіи: «что сдѣлаетъ братъ, если убьютъ его се-
стру?»—онъ съ грустью отвѣтилъ: «Можетъ быть, онъ осмѣ-
лится надѣть трауръ»х).
Но одинъ монархъ не менѣе самого принца Конде былъ ос-
корбленъ этой нерѣшительностью Леопольда,—это былъ швед-
скій король. Узнавъ, что Булье скрывается въ Люксембургѣ,
онъ письменно предложилъ ему поступить къ нему на службу,
потомъ, во время свиданія въ Аахенѣ, онъ опредѣлилъ его на
службу, и Булье не преминулъ разжечь воинственныя наклон-
ности Густава, представивъ ему легкость вторженія, если оно
будетъ произведено внезапно, а французскую армію покинутою
ея начальниками и офицерами, къ тому же еще и окончательно
распущенной, большую часть пограничныхъ крѣпостей въ пла-
чевномъ состояніи, казну безсильной выдержать военные рас-
ходы, а эмигрировавшихъ генераловъ готовыми дать полезныя
указанія относительно средствъ нападенія, мѣстъ расположенія
войскъ, наличнаго состава и матеріальнаго снабженія ихъ. О
слѣпота партійнаго духа! О ничтожество политической злобы!
Въ то время, какъ Булье, по собственному его признанію2),
подстрекалъ къ вторженію въ свою родину и, указывая на Фран-
цію, казалось, говорилъ нашимъ врагамъ: «Вотъ уязвимые
пункты: нападайте на нихъ!» онъ уже получилъ и, можетъ быть,
даже имѣлъ прп себѣ письмо графа де Гуверне, заключающее
въ себѣ слѣдующія благородныя слова: «Отъ васъ зави-
ситъ, дорогой генералъ, среди величайшаго возбужденія, ка-
кое можетъ переживать человѣкъ, не забывать, что вы фран-
цузъ. Нѣтъ, вы никогда не посвятите ваши познанія и вашу
храбрость на дѣло раздробленія и порабощенія родного государ-
ства. Не таковы были ваши намѣренія, когда вы вели короля
изъ Монмеди. Напротивъ, вы старались избавить это королевство
отъ позора чужеземнаго ига,—неужели теперь вы могли бы спо-
собствовать наложенію его! Вамъ, дорогой генералъ, знакома
истинная слава, и вы отлично знаете, что такая слава — не
истинная» 3).
*) Мётоігез зесгеіз Ни сотіе Н’АІІопѵіІІе, і. II, сЬ. XII, р. 216. ЕсІ. (іѳ
Вгихѳііез.
2) См. его Мётоітез, сіі. XII, р. 274.
3) Этотъ безпощадный по своимъ послѣдствіямъ приговоръ Булье самъ
занесъ въ свои Мётоігез, сіі. XII, р. 280 и 281.
19
Итакъ, конечно, только подъ вліяніемъ побужденій Булье,
Густавъ, и безъ того одержимый воинственнымъ духомъ, началъ
готовиться и принялъ соотвѣтственныя мѣры. Онъ написалъ
англійскому королю Георгу III, прося у него, какъ у курфюр-
ста ганноверскаго, двѣнадцать тысячъ ганноверцевъ, которые
состояли бы на жалованьи у французскихъ принцевъ, и обя-
зывался, съ своей стороны, высадить въ Остенде шестнадцать
тысячъ солдатъ *). Въ то же время графъ де Мерси д’Аржанто
отправился въ Лондонъ, чтобы развѣдать, каковы намѣренія
Питта, уже освѣдомленнаго черезъ лорда Эльджина, англійскаго
посланника въ Неаполѣ, о всѣхъ рѣшеніяхъ Леопольда отно-
сительно Франціи * 2). Но расчеты этого государя были разстроены
по крайней мѣрѣ отчасти, политикой людей, офиціально руко-
водившихъ французской революціей.
Этими людьми были тогда конституціоналисты, главенство-
вавшіе въ Національномъ Собраніи, вожди вооруженной Лафайе-
томъ буржуазіи и послѣ возвращенія изъ Варенна, черезъ Ла-
метовъ, совѣтники королевы. Для конституціоналистовъ было
дѣломъ первостепенной важности—подавить интриги эмиграціи,
предупредить возмущеніе Европы и даже воспрепятствовать вся-
кой угрожающей демонстраціи монархическихъ державъ. Ибо во
что бы обратилось ихъ намѣреніе дать восторжествовать консти-
туціи, сохранивъ монархію, если бы, вслѣдствіе всеобщаго во-
оруженія, предшествуемаго угрожающими заявленіями, союзные
государи оскорбили самолюбіе Франціи, посягнули па ея честь,
вызвали ея негодованіе и сдѣлали французскаго короля, волей-
неволей, соучастникомъ преступнаго опустошенія Франціи и
вторженія въ ея предѣлы? Въ этомъ случаѣ побѣда чужеземцевъ
была бы гибелью конституціи; ихъ пораженіе—гибелью монар-
хизма.
И конституціоналисты не пренебрегли ничѣмъ, чтобы избѣ-
жать этой опасности.
Варнавъ, сдѣлавшійся, въ глазахъ общества, предметомъ
особаго, крайне подозрительнаго вниманія, не могъ видѣться съ
королевой послѣ возвращенія изъ Варенна и не добрался до нея.
какъ увидимъ далѣе, до самаго дня принятія конституціи3); н?
х) Мётоігев іігё$ Ле$ рарісгз (Гип Ііотте сГЕіаі, сіі. XII, р. 280 и 281.
2) ГЬісІет, р. 118 и 119.
’) Мётоігез сіе М-те Сатрап, I. II, сЬ. XIX, р. 187.
2*
20
Ламеты, за которыми меньше слѣдили, имѣли секретный доступъ
во дворецъ. И, хотя Марія-Антуанета симпатизировала одному
Варнаву и въ сущности считала Ламетовъ только измѣнниками
дворянству, она всетаки пришла къ убѣжденію, что въ дан-
номъ случаѣ приходилось либо слѣдовать ихъ совѣтамъ, либо
погибнуть.
Итакъ, первое, на что конституціоналистамъ пришлось рѣ-
шиться,—такъ какъ они хотѣли избѣжать войны,—была попытка
воздѣйствовать на графа д’Артуа, не перестававшаго проявлять
неутомимую дѣятельность съ цѣлью вызвать войну. Вслѣдствіе
этого Дюпоръ, Ламеты и Варнавъ задумали отправить графу
д’Артуа записку, въ которой ему отъ имени короля предлагалось
вернуться во Францію. Эта записка была составлена съ боль-
шимъ искусствомъ. Она гласила, что:
«если графъ д’Артуа находится заграницей безъ какихъ
нибудь намѣреній,—онъ долженъ вернуться во Францію, чтобы
не возбуждать подозрѣній, что намѣренія его направлены про-
тивъ Франціи;
«если онъ, напротивъ, намѣренъ вліять на внутреннія дѣла
королевства, черезъ французскихъ ли бѣглецовъ, или же посред-
ствомъ вмѣшательства иностранныхъ державъ,—то и другое на-
мѣреніе противны его интересамъ, и противны его славѣ;
ибо не можетъ же онъ, въ самомъ дѣлѣ, воображать, что бу-
детъ имѣть возможность предписывать рукою француза великой
и сильной націи условія, едва ли пріемлемыя послѣ побѣдъ;
«что же касается иностраннаго вмѣшательства, то ему воз-
браняется, подъ угрозой стать предметомъ отвращенія для его
родины, подать первый знакъ къ междоусобной войнѣ, предать
королевство въ руки иностранцевъ и быть причиной ея раздро-
бленія;
«впрочемъ, на успѣхъ этимъ путемъ нечего и разсчиты-
вать, потому что тогда пришлось бы готовиться къ безпримѣр-
ной въ лѣтописяхъ народа войнѣ—къ войнѣ цѣлой націи съ
войсками, и нація устремится къ границамъ не только для за-
щиты своихъ очаговъ, но и ради сохраненія своей нравствен-
ной жизни, ради сохраненія свободы мысли, ради спасенія своей
чести и законовъ;
«конституція находится наканунѣ представленія королю,
которому придется или принять ее, какъ условіе сохраненія ко-
ролевской власти, или, въ случаѣ отказа, лишиться трона;
21
«согласіе короля не подлежитъ никакому сомнѣнію, и согласіе
это будетъ добровольное;
«если съ этого момента графъ д’Артуа станетъ вооружаться
противъ націи, онъ окажется одновременно возмутившимся и
противъ своего короля;
«слѣдовательно, онъ не долженъ думать ни о сформиро-
ваніи войска изъ эмигрантовъ, ни о возбужденіи гнѣва дер-
жавъ, ни о попыткахъ вызвать измѣненія въ конституціи воз-
станіями войскъ и угрозами».
Въ заключеніе говорилось, что графу д’Артуа остается одинъ
только выборъ: вернуться. Записка кончалась слѣдующими сло-
вами: «Но есть только одинъ моментъ, когда возвращеніе графа
д’Артуа можетъ вполнѣ оправдать его—именно: моментъ рѣше-
нія короля. Мѣшкать послѣ этого значило бы явиться колеблю-
щимся и этимъ возбудить справедливое недовѣріе, потерять всѣ
преимущества свободнаго возвращенія и подвергаться риску
сдѣлать возвратъ невозможнымъ. Напротивъ, воспользовавшись
такимъ моментомъ, графъ д’Артуа докажетъ, что онъ отнюдь не
измѣнилъ убѣжденій, но что измѣнились только обстоятельства.
Онъ сочтетъ себя связаннымъ рѣшеніемъ короля, ибо естественно,
что глава королевскаго дома рѣшаетъ за всѣхъ членовъ, могу-
щихъ быть призванными къ королевской власти, которую онъ
долженъ будетъ передать имъ. Итакъ,—графъ д’Артуа не пере-
станетъ быть послѣдовательнымъ; его возвращеніе не будетъ ни
отступничествомъ, ни выраженіемъ слабости, но безропотнымъ
подчиненіемъ рѣшенію короля, что вмѣняютъ ему въ обязанность
правила чести» х).
Конституціоналисты, совѣтники королевы, имѣли при этомъ
двоякую цѣль: во-первыхъ, вселить недовѣріе въ мѣропріятія ино-
странныхъ державъ и вызвать раздоръ между эмигрантами; во-
вторыхъ, лишить графа д’Артуа вліянія въ случаѣ его повино-
венія, а если онъ изъ личныхъ выгодъ будетъ колебаться, то
уронить его въ глазахъ умѣренной фракціи его партіи.
Съ другой стороны, такой поступокъ долженъ былъ понра-
виться королевѣ, очень недовольной графомъ д’Артуа, встрево-
женной блестящей ролью, которую онъ пытался играть въ гла-
захъ роялистовъ, почти убѣжденной, по словамъ лорда Мальмс-
х) Си. весь текстъ записки въ Соггееропсіапсе епіге Іе сотіе Не Міга-
Ъеаи еі Іе сотіе Не Ъа Магс, 1. ПІ, р. 163—171.
22
бюри, что онъ хлопоталъ лично для себя, а не для короля, іог
ЬітаеИ, поі іог Ійе кіп& г), и поддерживаемой въ этихъ ревни-
выхъ подозрѣніяхъ рѣзкими донесеніями, впечатлѣніе отъ кото-
рыхъ принцесса Елизавета тщетно старалась разсѣять* 2).
Записка была принята при дворѣ, передана кавалеру де
Куаньи и, по повелѣнію короля, 31-го іюля 1791 года вручена
графу д’Артуа.
Графъ де Мерси въ это время былъ въ Брюсселѣ: консти-
туціоналисты не отчаявались привлечь его, обратить къ мир-
нымъ мыслямъ и рѣшающимъ образомъ дѣйствовать черезъ него
на рѣшенія иностранныхъ кабинетовъ. Воодушевленные при-
зрачнымъ желаніемъ достигнуть этого, они отправили къ графу
д’Артуа съ предложеніемъ вернуться аббата Луи, человѣка
бѣднаго и безъ положенія, который могъ выдвинуться, только
получивъ мѣсто, и употреблялъ для этой цѣли всѣ усилія,
тщательно оберегалъ всѣхъ друзей своихъ и создавалъ себѣ
покровителей во чсѣхъ партіяхъ; но, впрочемъ, онъ былъ чело-
вѣкъ прозорливый, хитрый, дѣятельный и осторожный3).
Въ ожиданіи результата обѣихъ этихъ миссій, слишкомъ не
соотвѣтствовавшихъ политическимъ взглядамъ графа де Мерси
и графа д’Артуа, чтобы имѣть какой либо успѣхъ, конститу-
ціоналисты производили смотръ силамъ, которыми могла бы рас-
полагать Франція въ случаѣ нападенія на нее. По донесенію
Александра Ламета, наличный составъ линейныхъ войскъ дости-
галъ ста сорока шести тысячъ человѣкъ; продовольственные
склады были обильно снабжены, равно и склады оружія; крѣ-
пости были въ весьма плачевномъ состояніи, но инженерныя
работы велись дѣятельно; въ крѣпостяхъ на сѣверѣ и востокѣ
было 1100 огнестрѣльныхъ орудій со всѣми принадлежностями;
660 мѣдныхъ орудій и 500 чугунныхъ были отправлены къ гра-
ницамъ. Былъ отданъ приказъ о немедленномъ призывѣ 817
тысячъ національныхъ гвардейцевъ4).
Спустя недѣлю,—для того ли, чтобы сохранить остатокъ по-
х) І)іатіе8 апй соггезропсіепсе о/ іке Еагі о/ МаІтезЪигу, 1. II, р. 438.
2) Сношенія, установившіяся между эмигрантомъ другомъ Ру-Фазильяка
и его уполномоченнымъ по Мётоггез зесгеіз сіе (І’АІІопѵіІІе, I. II, сЬ. XIV,
р. 232. Е<1. <іе ВгпхеІІѳз.
3) Письмо графа Ла Марка къ графу дѳ Мерси-Аржанто въ Соггезроп*
сіапсе епіге Іе сотіе йе МігаЬеаи еі іе сотіе сіе Іа Магск, I. III, р. 172.
4) Декретъ 22 іюля 1791 г.
23
пулярности, иди же для того, чтобы доказать, что они не пе-
ремѣнили убѣжденій, или же, наконецъ, чтобы выставить себя
въ глазахъ дворянъ стойкими,—конституціоналисты постановили
отмѣну всѣхъ орденовъ, всѣхъ внѣшнихъ отличій, всѣхъ укра-
шеній и преимуществъ, которыя могли бы возбудить предполо-
женія о привилегіяхъ рожденіях). И постановленіе это было
издано по предложенію Рёдерера, того самаго, который при монар-
хическомъ режимѣ долженъ былъ именоваться графомъ Рёдереръ,
Затѣмъ, такъ какъ это эмиграціонное движеніе продолжа-
лось, то Собраніе постановило: каждому французу, отсутствую-
щему изъ королевства, предлагается возвратиться въ мѣсячный
срокъ подъ угрозой наложенія взысканія за это въ тройномъ раз-
мѣрѣ—въ формѣ личной службы, которою каждый гражданинъ обя-
занъ передъ государствомъ; кромѣ того Національное Собраніе
оставляло за собой право налагать на ослушниковъ, въ случаѣ
вторженія во французскія земли, такое наказаніе, какое оно най-
детъ нужнымъ. Ни одинъ французъ не можетъ выѣхать изъ
предѣловъ королевства, не выполнивъ предписанныхъ формаль-
ностей * 2).
Къ великому изумленію всей Европы, неожиданно произошло
событіе, уничтожавшее, повидимому, послѣднее препятствіе для
коалиціи противъ Франціи: послѣ ряда блестящихъ побѣдъ и въ
тотъ моментъ, когда Турецкую имперію считали исчезнувшей съ
карты, Екатерина II внезапно, 11-го августа 1791 года, заклю-
чила съ турками миръ въ Галацѣ, по которому они теряли окон-
чательно только Очаковъ и всю территорію между Бугомъ и
Днѣпромъ3). Какими мотивами руководилась эта монархиня? Опа-
салась ли она, что ея истощенное государство не выдержитъ до
конца кровавой расплаты за свои тріумфы? Тронули ли ее упреки
государей, что ея воинственное упорство является единствен-
нымъ препятствіемъ ихъ союзу противъ французской револю-
ціи? Была ли она увлечена примѣромъ Австріи, такъ поспѣшно
окончившей переговоры въ Систовѣ и незадолго передъ этимъ,
4-го августа 1791 года, окончательно заключившей миръ съ Пор-
той? Возможно, что всѣ эти причины, вмѣстѣ взятыя, заставили
ее принять рѣшеніе: тѣмъ болѣе, что, откладывая исполненіе
:) Декретъ 30 іюня 1791 г.
2) Декретъ 17 августа 1791 г.
3) Аппиаі ВедШет, ѵоі. XXXIII, сЬ. V, р. 106.
24
своихъ намѣреній относительно Константинополя, она не отка-
зывалась отъ нихъ совсѣмъ.
Какъ бы то ни было, это былъ лишній предлогъ, устранен-
ный въ умиротворительной системѣ Леопольда. Но между тѣмъ
различныя обстоятельства укрѣпили ненависть этого государя къ
рѣшительнымъ и смѣлымъ мѣрамъ,—а главнымъ образомъ то,
что ему было извѣстно о положеніи его сестры и объ ея намѣ-
реніяхъ. Слѣдующее неизданное письмо, автографъ котораго на-
ходится передъ нами и которое мы печатаемъ безъ всякихъ
измѣненій стиля, орѳографіи, знаковъ препинанія, показываетъ,
наконецъ,—каковы были въ это время тайныя чувства Маріи-
Антуанеты.
12-го августа 1791 г.
«Случай, представляющійся мнѣ писать къ вамъ, дорогой
братъ, вѣрнѣе всѣхъ представлявшихся раньше. Я спѣшу вос-
пользоваться имъ, потому что за нами слѣдятъ отвратительнымъ
образомъ. Я писала вамъ въ моемъ письмѣ отъ 30-го числа по-
слѣдняго мѣсяца о томъ, что произошло послѣ нашего возвра-
щенія въ Парижъ, и о впечатлѣніяхъ, произведенныхъ на меня
людьми, окружавшими меня съ тѣхъ поръ, какъ я оправилась
послѣ перваго волненія. Мои мысли все тѣ же; я не думаю, что
ошибаюсь въ искренности нѣкоторыхъ изъ нихъ, когда-то на-
шихъ опаснѣйшихъ враговъ. Одинъ изъ нихъ одаренъ бле-
стящимъ и чрезвычайно увлекательнымъ краснорѣчіемъ, и его
талантъ производитъ на Собраніе очень сильное впечатлѣніе, и
уже до нѣкоторой степени проявился результатъ его усилій обра-
тить умы въ нашу пользу и внушить вѣру въ чистоту нашихъ
намѣреній. Это давно уже единственное средство, которымъ мы
располагаемъ, и я опасаюсь, что уже слишкомъ поздно прибѣ-
гать къ другимъ, ставшимъ безполезными и опасными. Быть мо-
жетъ, въ вашихъ глазахъ мы походимъ на тѣхъ несчастныхъ,
которые утопая, жадно и не разбирая хватаются за всѣ сред-
ства къ спасенію, какія представляются имъ; таково, пови-
димому, убѣжденіе де М., но я считаю его слишкомъ довѣрчи-
вымъ въ этомъ отношеніи. Однако я все-таки желала бы, чтобы
онъ былъ въ Парижѣ и былъ уполномоченъ говорить рѣши-
тельно; но необходимо было бы, чтобы его рѣчь согласовалась
съ желаніями всѣхъ державъ, или же, повторяю, надо поко-
риться, потому что опасаются главнымъ образомъ Австріи; но
25
есть разница между дѣйствіями на разстояніи, значеніе кото-
рыхъ преувеличивается негодяями, и открытымъ образомъ дѣй-
ствій, чего менѣе всего опасаются. Впрочемъ, дорогой братъ,
правду сказать, событія происходятъ такъ быстро, что едва при-
мешь какое нибудь рѣшеніе, какъ видишь, что тебя уже пре-
дупредили, но, слава Богу, у меня нѣтъ недостатка въ муже-
ствѣ и я буду бороться до конца. Мы наканунѣ представленія
конституціи; она такъ ужасна и чудовищна, что я сомнѣваюсь,
чтобы она могла удержаться, но объ этомъ я напишу вамъ на
будущей недѣлѣ, если представится благопріятный случай. До
свиданія, мой дорогой братъ,—мнѣ необходима ваша дружба».
«Марія-Антуанета» *).
Изъ этого важнаго и любопытнаго письма видно: что для
королевы переписка съ братомъ представляла большую труд-
ность, вслѣдствіе неусыпнаго надзора, установленнаго надъ нею;
что она вѣрила въ искренность тѣхъ, кого страхъ передъ яко-
бинцами заставлялъ теперь сплотиться вокругъ трона; что она
сильно разсчитывала на вліяніе Барнава въ парламентѣ и на
обаяніе его краснорѣчія; что она во всякомъ случаѣ смотрѣла
на это только какъ на отчаянное средство; что въ эту минуту
она ожидала отъ своего брата только рѣшительнаго слова, чтобы
состоялось соглашеніе между державами, и онѣ стали дѣйство-
вать открыто.
Впрочемъ, въ предшествующихъ строкахъ вся Марія-Антуа-
нета видна цѣликомъ: ея гордый нравъ, ея мужество, ея поли-
тическія колебанія, и даже въ то самое время, какъ она подчи-
нялась вліянію конституціоналистовъ,—ея глубокое отвращеніе
къ конституціи.
Что касается лица, обозначеннаго иниціаломъ М., относитель-
но взглядовъ котораго она высказывается довольно туманно, то
это, вѣроятно, графъ де Мерси. Дѣйствительно, по мнѣнію этого
дипломата, предаться конституціоналистамъ было все равно, что
утопиться: «Несмотря на мнѣніе,—писалъ онъ князю Кауницу
12-го августа 1791 года,—несмотря на мнѣніе, повидимому, со-
ставленное королевой относительно искренности и намѣреній
т) Этотъ документъ вошелъ въ знаменитую коллекцію автографовъ г. До-
надьё. Въ настоящее время онъ принадлежитъ почтенному г. Монктонъ-Миль-
несу, члену палаты общинъ, который любезно сообщилъ его мнѣ.
26
гг. Ламета и Барнава, они никогда не вели себя иначе, какъ не-
годяи, тѣмъ болѣе опасные, что первый талантливъ, а вто-
рой обладаетъ увлекательнымъ краснорѣчіемъ, которое всегда
пускается въ ходъ подъ руководствомъ его друга Дюпора, са-
маго крайняго антироялиста и самаго неустрашимаго изъ чле-
новъ Собранія. Я не могу представить себѣ, чтобы изъ подоб-
наго источника могло произойти что либо, кромѣ очень подо-
зрительнаго х).
Но симпатіи королевы къ Барнаву увлекли ее и, конечно,
отразились на ея братѣ, императорѣ австрійскомъ.
Конституціоналисты узнали объ этомъ; они знали, что Лео-
польдъ, хотя и былъ душою составляющейся коалиціи, въ сущ-
ности боялся оказаться вовлеченнымъ въ войну, и одной изъ
ихъ живѣйшихъ заботь было утвержденіе его въ мирныхъ на-
мѣреніяхъ. Вожди комитетовъ въ Собраніи отправили черезъ
Монморена маркизу де Ноайль, двоюродному брату представи-
теля и французскому послу при вѣнскомъ дворѣ, секретныя ин-
струкціи, согласоованныя съ этой политикой. Они поручили мар-
кизу передать Леопольду:
«Что онъ страннымъ образомъ заблуждается, если считаетъ
будто они воодушевлены желаніемъ низвергнуть тронъ; что, на-
противъ, цѣль ихъ — спасти его отъ революціонной бури; что
ради этого они и возложили на маркиза де Булье всю отвѣт-
ственность за путешествіе въ Вареннъ и направили баталіоны на-
ціональной гвардіи противъ тѣхъ, кто требовалъ ниспроверженія
трона; что они признаютъ неприкосновенность особы короля;
что они ищутъ только соглашенія съ нимъ на разумныхъ усло-
віяхъ, на основахъ, согласныхъ съ законными требованіями
общественнаго мнѣнія; что при такомъ положеніи вещей всякое
посягательство иностранцевъ на королевство окажется для него
пагубнымъ, связавъ добрую волю конституціоналистовъ, оправ-
давъ смятеніе, распространяемая якобинцами, возбуждая націю и
разжигая революціонныя страсти».
Составленная въ этомъ духѣ нота была передана императору
маркизомъ де Ноайль* 2). Она произвела на Леопольда глубокое
впечатлѣніе и довершила начатое письмами его сестры.
О Мітоігез зесгеіз сіи сотіе ^Аііопѵіііе^ 1. II, сЪ. XIV, р. 233. Ей. йе
ВгихеНез.
2) Мётоігез іігёз С'СЗ раріегз сѴип коиіте сѴЁіаі, 1. I, р. 128.
27
Но пока конституціоналисты искусными переговорами отвра-
щали Леопольда отъ войны, Мопзіепг, которому король 7-го іюля
послалъ свои полномочія, и графъ д’Артуа пытались, напротивъ,
разжечь воинственный пылъ короля прусскаго. Побуждаемый по-
сланнымъ ими барономъ де Роллемъ, Фридрихъ-Вильгельмъ увѣ-
домилъ французскихъ принцевъ о своей готовности поддержать
ихъ дѣло и казался даже расположеннымъ двинуть свои войска
къ Рейну, увѣренный въ поддержкѣ со стороны Леопольда1).
Заранѣе условленное свиданіе обоихъ государей было назна-
чено въ курфюрстскомъ замкѣ въ Пильницѣ, во владѣніяхъ
майнцскаго архіепископа. Король прусскій былъ такъ убѣжденъ
въ томъ, что послѣдствіемъ его свиданія съ австрійскимъ импе-
раторомъ будетъ война, что предложилъ Булье быть въ Пиль-
ницѣ 26-го или 27-го августа съ планомъ операцій иностран-
ныхъ войскъ на различныхъ границахъ Франціи2). Булье соста-
вилъ планъ, представилъ въ Кобленцъ на одобреніе принцевъ,
и когда его планъ былъ одобренъ собраніемъ въ присутствіи
маршаловъ де Брольи и де Кастри, онъ отправился въ Пи ль-
ницъ, предварительно увѣдомивъ короля шведскаго о предстоя-
щемъ свиданіи, результатомъ котораго, по его убѣжденію, обя-
зательно должно было быть объявленіе войны3).
24 августа прусскій король прибылъ въ Пильницъ, гдѣ нашелъ
австрійскаго императора, прибывшаго за нѣсколько часовъ до него.
Фридриха-Вильгельма сопровождалъ прусскій наслѣдный принцъ,
генералъ князь Гогенлоэ-Ингельфингенъ, баронъ Бишофсвердеръ.
полковникъ Штейнъ. Въ свитѣ императора находились эрцъ-
герцогъ Францъ, маршалъ Лассіі, баронъ Шпильманъ и графъ
Пальфи. Курфюрстъ былъ окруженъ своимъ дворомъ, однимъ
изъ самыхъ изящныхъ въ Европѣ4).
Ничто не могло быть торжественнѣе этого свиданія, но и ни-
что не могло лучше свидѣтельствовать о значеніи французской
революціи, ибо только она сблизила, вслѣдствіе общей опасности,
двухъ могущественныхъ монарховъ, доселѣ враждовавшихъ изъ-за
честолюбія. За столомъ, накрытымъ на 40 кувертовъ, монархи
сошлись на торжественный банкетъ, за которымъ слѣдовали
спектакль, иллюминація, затѣмъ опять собрались за роскошнымъ
2) Мётоігез іігёз (Іез раріегз (Гип котте (і’Ёіаі, р, 132 и 133.
2) Мётоігез (Іе Воиіііё, сіі. XII, р. 293.
3) ІЪгй., р. 293.
4) Мётоггез іігёз сіез раргегз сГгіп котте (І’Ёіаі, 1. I, р. 135.
28
ужиномъ, во время котораго баронъ де Ролль возвѣстилъ о при-
бытіи въ Дрезденъ... графа д’Артуа1). Это извѣстіе удивило
всѣхъ. Принцъ не былъ приглашенъ; но такъ какъ онъ про-
силъ разрѣшенія участвовать въ совѣщаніи подъ покровитель-
ствомъ прусскаго короля, то послѣдній не рѣшился отказать ему,
и такъ какъ императоръ далъ «свое молчаливое согласіе»а), то
графа д’Артуа ожидали на слѣдующій день.
Между тѣмъ оба монарха имѣли тайное совѣщаніе, очень
удивившее прусскаго короля, открывъ ему миролюбивыя намѣ-
ренія императора. Случайности подобной крупной авантюры, какъ
крестовый походѣ противъ такой націи, какова французская;
громадныя матеріальныя средства, которыми она располагала,
множество сыновъ ея, возбужденныхъ необычайной опасностью;
подъемъ революціоннаго духа среди объятой смятеніемъ Европы;
опасность пропаганды, которая можетъ найти себѣ благопріят-
ную почву среди союзныхъ силъ; ударъ, который могло нанести
подобное нападеніе могуществу Австріи, оставивъ безъ прикры-
тія Нидерланды, и могуществу Германской имперіи, предоста-
вивъ прирейнскія страны разгрому войскъ,—все это Леопольдъ
высказалъ горячо, авторитетно, не скрывая, что маршалъ Ласси,
самый опытный изъ австрійскихъ генераловъ, противъ легко-
мысленнаго предпріятія войны. Въ заключеніе Леопольдъ ска-
залъ, что лучше бы всего было созвать конгресъ, для перего-
воровъ съ господствующей во Франціи партіей относительно
освобожденія Людовика XVI и возстановленія порядка и о под-
крѣпленіи рѣшеній этого конгреса развертываніемъ внушитель-
ныхъ силъ8).
Что могъ противопоставить прусскій король этимъ соображе-
ніямъ? Мнѣніе Булье? Но въ эту минуту за нимъ не былъ Булье,
какъ находящійся на службѣ у шведскаго короля, необузданное
честолюбіе котораго безпокоило ихъ, намѣреній котораго они не
одобряли и противъ котораго они приняли рѣшенія, конечно,
отражавшіяся на его приверженцахъ1 2 3 4 *). Къ тому же личная
опасность, которую, безъ сомнѣнія, повлекли бы за собой ужасы
подобной войны для его сестры и Людовика XVI, была въ устахъ
1) Пётоігез іігёз Лея раріегз <1’ип котте <ГЁіаі, р. 137—139.
2) ІЪиіет, р. 137.
3) ІЪісІет, р. 136.
4) <Они докажутъ мнѣ это недвусмысленнымъ образомъ», говоритъ Булье
въ своихъ Мётоігез, гл. XII, стр. 296.
29
Леопольда доводомъ, который трудно было оспаривать: Фридрихъ-
Вильгельмъ уступилъ; тѣмъ болѣе, что Леопольдъ сумѣлъ, искус-
ной уступчивостью, овладѣть ходомъ его мыслей1).
Пріѣздъ графа д’Артуа еще болѣе оживилъ политическую
арену въ Пильницѣ, но нѣсколько измѣнилъ и результатъ про-
изведенныхъ и воспринятыхъ впечатлѣній. Какъ ни старался
онъ побороть осторожность императора своей чрезмѣрной горяч-
ностью, сдерживаемой только чувствомъ приличія; какъ онъ ни
выдвигалъ Калонна, выставлявшаго себя услужливымъ, смѣлымъ,
убѣдительнымъ, настойчивымъ, онъ не могъ добиться, чтобы
обнажили мечь; но зато онъ добился, въ конечномъ результатѣ
знаменитаго совѣщанія, и слѣдующей деклараціи:
«Его величество императоръ и его величество прусскій ко-
роль, выслушавъ желанія и представленія Мопзіепг и графа
д’Артуа, совмѣстно объявляютъ, что они считаютъ положеніе,
въ которомъ находится французскій король, предметомъ, въ ко-
торомъ заинтересованы всѣ европейскіе государи. Они надѣются,
что этотъ интересъ не преминутъ признать державы, къ содѣй-
ствію которыхъ они взываютъ; и что, слѣдовательно, они не
откажутся совмѣстно въ вышеупомянутыми государями принять
самыя дѣйствительныя мѣры, сообразно своимъ силамъ, чтобы
дать французскому королю возможность въ полнѣйшей свободѣ
утвердить основы монархическаго правленія, одинаково прили-
чествующаго правамъ государей и блатосостоянію французовъ.
Дотолѣ, при подобныхъ обстоятельствахъ, помянутыя величе-
ства рѣшили дѣйствовать быстро и съ общаго согласія, съ не-
обходимыми силами для достиженія предположенной общей цѣли.
Въ ожиданіи, они отдадутъ своимъ войскамъ соотвѣтствующія
приказанія, чтобы они были готовы приступить къ дѣйствіямъ >.
Пильницъ, 27-го августа.
Подписали: Леопольдъ, Фридрихъ-Вильгельмъ* 2 3).
Послѣдняя фраза, предложенная Калонномъ, была вырвана
у нерѣшительнаго Леопольда настояніями графа д’Артуа8).
Такова была эта знаменитая декларація. Она была, какъ
видно, только угрожающая. Она обнаруживала миролюбивыя же-
х) Мётоігез іігёв Нея раріегз (Рип Іготте РЁіаі, 1. I, р. 141.
2) ІЪиіет, р. 134 и 144.
3) ІЫсІ., р. 143.
30
ланія Леопольда, и дѣйствія обоихъ нѣмецкихъ государей ставила
въ зависимость отъ присодиненія другихъ державъ.
Испанія и главнѣйшія итальянскія государства, получивъ
манифестъ, дали благопріятный отвѣтъх).
Англія высказалась за строжайшій нейтралитетъ; и стран-
нымъ можетъ показаться, что сенъ-джемскій кабинетъ присоеди-
нился послѣднимъ къ коалиціи, душою которой онъ сталъ впо-
слѣдствіи. Но въ это время общественное мнѣніе было настроено
настолько противъ войны, что когда въ мартѣ 1791 г. королев-
скимъ посланіемъ было предложено парламенту вооружить флотъ
съ цѣлью обуздать Россію, побѣды которой грозили въ то время
Турецкой имперіи полнымъ уничтоженіемъ, проектъ этотъ былъ
оставленъ, отвергнутый вслѣдствіе уступки общему чувству* 2).
Къ тому же въ то время, по мнѣнію Питта, Англія не должна
была вмѣшиваться въ дѣла континента3).
Что касается до шведскаго короля, то онъ смотрѣлъ на пиль-
ницкую декларацію, какъ одобряющую его планы. Въ сущности
поддержитъ ли его Германія или пѣтъ, рѣшеніе имъ было при-
нято. Чтобы пользоваться полной свободой дѣйствій, онъ уста-
новилъ, чтобы въ его отсутствіе Швеціей управлялъ регентскій
совѣтъ съ 12-ти-лѣтнимъ наслѣднымъ принцемъ4) во главѣ, и
написалъ Булье слѣдующія горделивыя слова: «Пора вмѣшаться
въ дѣло, потому что время уходитъ; я же признаю только одно
непреодолимые для жизненныхъ цѣлей препятствіе,—препятствіе
физическое5).
Но именно революціонной Франціи предстоитъ показать, до
чего можетъ дойти человѣкъ въ борьбѣ противъ невозможнаго.
Разговоръ Леопольда съ Булье, приводимый въ Мётоігез послѣдняго,
сЬ. XII, р. 300.
а) Віагіез апй соггеропйепсе о/ іке Еагі о/ МаІтезЬигу, тоі. II, р. 441.
3) <11 аррѳагз ѵегу сіеаг іо те, ігот зоте сопййепііаі соттппісаііопз
мѣісЬ ^геге тайѳ іо те, іЬаі Іогй ОгепѵіНе тѵаз іЬе сапзе оГ Мг. РііГз &і-
ѵіп& чѵау, апй іѣаі Ьѳ асіей поі ігот ІЬе геазоп лѵЪісЬ \ѵаз &іѵеп, іЬѳ па-
іісоп Ъѳіп& а&аіпзі іі, Ьпі Ггот ііз Ъеіп& Ьіз йхей оріпіоп Тііаі >ѵе зіюпісі поі
іпіегіегѳ аі аіі іп іЬе айаігз оі іЬе сопііпепі».
«Мнѣ кажется совершенно яснымъ, изъ нѣкоторыхъ конфиденціаль-
ныхъ сообщеній, сдѣланныхъ мнѣ, что лордъ Гренвилль былъ причиной
уступчивости м-ра Питта, и что онъ поступалъ не по тому основанію, какъ
желали выставить, такъ какъ нація была противъ того, но такъ какъ его
твердое убѣжденіе было, что намъ не слѣдуетъ вмѣшиваться въ дѣла кон-
тинента.
4) Аппгіаі Кедізіег, ѵоі. XXXIII, сіі. IV, р. 79.
ь) Мётоігез (Іе Воиіііё, р. 302.
31
ГЛАВА X.
Революція въ колоніяхъ.
Описаніе колоніальной жизни.—Торговля неграми.—Нѣсколько страницъ изъ
закона о чернокожихъ.—Притѣсненія мулатовъ.—Роскошь колонистовъ.—Они
стремятся къ независимости.—Сенъ-Маркскоѳ собраніе на Санъ-Доминго.—
Александръ Ламетъ — пегровладѣлецъ; Варнавъ — адвокатъ колонистовъ.—
Борьба Пейньс съ Сенъ-Маркскимъ собраніемъ.—Декреты 8-го и 18-го марта
1790 г.—Декретъ 12-го октября 1790 г.—Венсанъ Оже; его планы; ихъ истин-
ное значеніе.—Возстаніе мулатовъ подавлено.—Казнь Оже, Шаванна и ихъ
сообщниковъ.—Убійство Модюи красными помпонами.—Ослабленіе власти ме-
трополіи.—Пренія въ Національномъ Собраніи о политическихъ правахъ му-
латовъ.—Декретъ 15 мая 1791 г.—Впечатлѣніе, произведенное имъ въ коло-
ніяхъ.—Бордоская милиція предлагаетъ отправиться за море.—Всеобщее вол-
неніе въ колоніяхъ.—Неблагоразумныя жестокости бѣлыхъ.—Чернокожіе воз-
стаютъ.—Магъ Бусманъ.—Капская равнина объята мятежемъ.—Сцены наси-
лія.—Учащающіяся репрессаліи.—Заключеніе.
Въ то время какъ эти событія происходили во Франціи, ре-
волюція, подобно грозѣ съ озарящею молніею тьму охватило ко-
лоніи по ту сторону морей.
Все, что отдѣльныя бѣдствія позволяли намъ сказать о со-
бытіяхъ, предметъ вѣчнаго состраданія и вѣчнаго ужаса, мы со-
брали, для того чтобы нарисовать общую картину: тѣмъ ярче
и тѣмъ ощутительнѣе будетъ урокъ!
Вотъ какъ нѣсколько лѣтъ тому назадъ была описана коло-
ніальная жизнь —въ томъ видѣ, какъ ее создало рабовладѣніе,
получившимъ воспитаніе въ Европѣ креоломъ, молодымъ человѣ-
комъ, сохранившимъ въ умѣ и сердцѣ жгучее солнце Антильскихъ
острововъ, но умъ котораго, подобно ночнымъ призракамъ, про-
должали отуманивать нѣкоторые расовые предразсудки.
«Когда европейцы пришли на острова, тамъ царила природа
во всемъ дикомъ величіи своей роскоши. Съ гребней горъ спу-
скались перевитые ползучими ліанами безпредѣльные лѣса, сое-
диняющіеся въ саваннами и тянувшіеся, подобно длиннымъ
прядямъ волосъ, до моря. Задерживавшіяся надъ вершинами
этихъ лѣсовъ облака постоянно сообщали имъ влажность, ко-
торую любятъ сочныя растенія этого климата, а съ большей
еще высоты къ нимъ лились потоки солнечныхъ лучей. Такимъ
образомъ, питаемые всѣми испареніями океана и всѣмъ тропи-
ческимъ жаромъ, острова стали добычей обильной растительно-
сти, которая, не останавливаемая зимними морозами, заглушала
и пожирала сама себя для того, чтобы возрождаться въ еще боль-
шемъ изобиліи. Тогда-то со всѣхъ сторонъ началось чрезмѣрное
32
разрушеніе. Топоръ и огонь заразъ пущены въ ходъ въ этихъ
дѣвственныхъ лѣсахъ, а саванны утратили свою вѣковую тѣнь.
Прибывшія изъ Африки суда начали высаживать на эти берега
негровъ. Въ настоящее время сахарный тростникъ покрываетъ
золотоносные берега по всей поверхности колоній. На Гваделупѣ
лучшія земли отошли подъ шестьсотъ сахарныхъ плантацій; ко-
фейныя плантаціи заняли пригорки; такимъ образомъ раздѣлан-
ный островъ имѣетъ восхитительный видъ. Это волшебный садъ.
Повсюду взоръ съ восторгомъ останавливается на выполотыхъ
и раздѣленныхъ на квадраты тростниковыхъ поляхъ, за кото-
рыми ухаживаютъ, точно за цвѣтникомъ; тропинки между план-
таціями сходятся со всѣхъ концовъ въ видѣ розетки къ саваннѣ,
посреди которой высится домъ владѣльца. Тамъ ея сердце; от-
туда исходитъ жизнь, и кровь разносится по всѣмъ венамъ. Въ
ста саженяхъ отъ дома плантатора расположены хижины негровъ,
образующія деревню изъ ста пятидесяти до трехъ сотъ душъ
въ каждой плантаціи. Во время жатвы, начинающейся въ январѣ
и заканчивающейся въ іюлѣ, это ни съ чѣмъ несравнимая въ
мірѣ картина, которая представляется съ возвышенія—видъ вер-
тящихъ свои крылья мельницъ по всему острову; пропадающихъ
вдали богатыхъ сахарныхъ плантацій; покровъ острова, ежеми-
нутно мѣняющій видъ и цвѣтъ, работы по уборкѣ, веселый ого-
некъ, точно убѣгающій, все далѣе и далѣе, и выходящій изъ
трубъ сахарныхъ заводовъ дымъ! Со всѣхъ саваннъ раздается
пѣніе, запахъ горячаго сахара поднимается къ небу. Наступаетъ
вечеръ; мельницы останавливаются, негры выстраиваются въ
рядъ передъ домомъ хозяина для общей молитвы, которую слу-
шаютъ съ обнаженными головами плантаторъ со всей своей
семьей; затѣмъ каждый отправляется къ себѣ въ хижину и раз-
водитъ огонь, чтобы приготовить ужинъ. Двое негровъ, назна-
чаемыхъ для этого по очереди, помѣщаются тогда въ шалашѣ,
вблизи дома хозяина, разводятъ костеръ и, вооружившись но-
жами, приготовляются охранять жилища. Всѣ двери запираются,
всѣ другіе огни гасятся, и ночь спускается на окрестности» т).
Одинъ изъ нашихъ друзей* 2), знаменитый продолжатель свя-
того дѣла, которое велось въ Англіи Вильберфорсомъ, во Франціи
2) Иёѵие сіи ргодтёз, I. VII, 5-ѳ Ііѵгаізоп; — издавался мною въ 1839—
1843 года.
2) М. ЗсЬоеІсЬег.
33
аббатомъ Грегуаромъ, ивъ наши дни въ Америкѣ г-жею Стовъ
(Зіолѵе), возразилъ на вышеприведенное красивое описаніе слѣ-
дующими суровыми словами:
«Я не отрицаю, что въ вашемъ описаніи колоніальной жизни
есть доля правды. Но такъ какъ вы не оспариваете варварскихъ
дѣйствій, свойственныхъ рабовладѣнію, я осмѣливаюсь сказать,
что невольничество не должно вамъ болѣе внушать снисходи-
тельность, съ какой вы къ нему относитесь. Соціальное госу-
дарство, существующее только на условіи превращенія двухъ-
сотъ шестидесяти тысячъ изъ двухъ сотъ девяноста тысячъ въ
простыя орудія труда, заслуживаетъ скорѣе порицанія, и нельзя
благосклонно взирать на общество, зиждущееся на вѣковомъ
террорѣ жестокаго законодательства... Бѣгства невольниковъ,
бѣгства ихъ заграницу, ежедневныя самоотравленія, сопрово-
ждающіяся убійствами мятежи, возникающіе почти черезъ ка-
ждые десять лѣтъ, свидѣтельствуютъ о томъ, что рабы не на-
столько ужъ довольны своей судьбой, какъ вамъ показалось; а
гекатомбы чернокожихъ, убитыхъ въ этихъ послѣднихъ слу-
чаяхъ при помощи своихъ хозяевъ, доказываютъ, что послѣдніе
тоже не очень-то увѣрены въ своей силѣ, если для обезпеченія
ея считаютъ необходимыми подобныя бойни» т).
Помимо того, если даже послѣ французской революціи и подъ
вліяніемъ идей справедливости, распространявшихся благодаря
ей, дѣйствительно смягчившееся невольничество продолжало
проявляться въ отвратительныхъ формахъ, то какъ же вспоминать
безъ содроганія о томъ, чѣмъ оно было до революціи.
Въ 1685 году было торжественно и съ барабаннымъ боемъ
объявлено на всѣхъ французскихъ островахъ мартовское поста-
новленіе, узаконившее рѣшительнымъ образомъ, твердо и на-
вѣки ненарушимо положеніе рабовладѣнія.
Но внутренніе законы уже организовали ужасный разбой,
извѣстный подъ именемъ торговли неграми. Объ этой торговлѣ
Стансфильдъ говоритъ: «Негритянскій корабль заключаетъ въ
себѣ на своемъ пространствѣ столько пытокъ и жестокостей,
сколько возможно только помѣстить*. И приходится вѣрить
Стансфильду, такъ какъ онъ принималъ участіе въ этой торговлѣ
и, каясь въ этомъ грѣхѣ, сообщилъ все, чтд ему было извѣстно.
Леонардъ писалъ о торговлѣ неграми: «Во время моего пребы-
Веѵие (Іи ртодгез, 1. III, 6-ѳ Ііѵгаізоп.
34
ванія въ Пуэнтѣ моимъ сосѣдомъ былъ датскій капитанъ, только
что прибывшій съ Гвинейскаго берега съ шестидесятью неволь-
никами, оставшимися изъ четырехсотъ имъ вывезенныхъ. Право,
грустное зрѣлище представляли эти несчастные, сидящіе по
утрамъ на мостовой, большею частью нагіе и исхудалые, опи-
раясь локтями о колѣни, подперши руками головы и грустно глядя-
щіе на хлопочущихъ около нихъ рабовъ. Дня не проходило, чтобы
эти несчастные не похоронили нѣсколько своихъ товарищей».
А Леонардъ былъ креолъ съ Гваделупы2). Стрнствующіе могилы,
вотъ какимъ именемъ заклеймилъ Мирабо эти корабли, устроив-
шіе черезъ океанъ чудовищный мостъ, по которому до революціи
ежегодно переправляли изъ Африки въ Америку 80 тысячъ
негровъ, не считая тѣхъ, которые, будучи заперты въ вонючіе
трюмы, погибали во время переѣзда3 4). Ужасно сказать! Фран-
цузскій король, узнавъ, что по пріѣздѣ въ колоніи платятъ по
пяти процентовъ съ каждой головы чернокожаго, сталъ опа-
саться, что изданіе этого закона уменьшитъ торговлю неграми,
и законъ 26-го августа 1670 года освободилъ отъ этого налога
продавцовъ человѣческаго мяса. Потомъ, по приказу короля уста-
новили премію въ 10 ливровъ за каждую негритянскую голову,
высаженную въ колоніяхъ, кромѣ другой преміи въ 3 ливра за
каждаго, уплачиваемыхъ капитану негритянскаго корабля1).
Колоніи быстро заполнялись этой народностью, и способъ
организаціи во всѣхъ отношеніяхъ соотвѣтствовалъ набору: разъ
въ принципѣ рабство принято, то послѣдствіемъ его, естественно,
могъ появиться этотъ чудовищно-логичный законъ.
Быть рабомъ значитъ не быть болѣе человѣкомъ. Поэтому-то
негры, едва бывали высажены, были прикрѣпляемы къ землѣ,
въ качествѣ орудій труда. Имъ говорили: вы должны работать
по девяти часовъ въ день; вы будете получать на ваше пропи-
таніе по два съ половиной горшка маисовой муки и по два
фунта солонины; чтобы одѣться, вы будете получать ежегодно
по двѣ смѣны полотняной одежды; каждый изъ васъ получитъ хи-
жину и небольшой садикъ при немъ, который вамъ разрѣшается
обрабатывать на собственный счетъ, въ свободные часы; васъ
йсіквісііег, Веѵие сіи тргоагЪз. і. III, 2-е ііѵгаізоп.
3) ІЪІсІет.
3) Нізіоіге аЪгёдё сіе Іа Вёѵоіиііоп, раг І’аиіѳиг (іи Ке^иѳ (іе Ьоиіз XVI,
1. I, Ііѵ. VIII, р. 208.
4) Огйоиаисе (іи 13 з’апѵіег 1672.
35
признаютъ имуществомъ; когда вы заболѣете, васъ будутъ лѣ-
чить; умрете—васъ позаботятся предать землѣ... Но помните: и
вы, и ваши жены, и ваши дѣти—всѣ вы наше достояніеі Мы
не станемъ подвергать васъ пыткѣ, если вы прогнѣваете насъ,
и намъ не разрѣшается, казнить васъ; но будьте готовы въ по-
добныхъ случаяхъ быть закованными въ цѣпи и избитыми г).
Вы — одушевленная вещь, но всетаки вещь * 2). Помните, что у
надсмотрщика есть бичъ. Идите!
Объяснивъ такимъ образомъ негру положеніе вещей, необхо-
димо было еще втолковать всѣми средствами, что этотъ законъ
неумолимъ, надо было подавить протестъ его души, подрѣзать
крылья у его желаній. Сахарный тростникъ покрывалъ только
часть поверхности острововъ; остальную часть территоріи зани-
мали глубокія ущелья, пустынные лѣса, густые поросли кустар-
никовъ,—это, такъ сказать, была природа, это была—свобода!
Если бы эти убѣжища не были закрыты для невольниковъ, то
они, безъ сомнѣнія, толпами устремились бы туда: но были назна-
чены преміи тѣмъ, кто ловилъ ихъ; отрядамъ солдатъ поручали
постоянно обыскивать эти лѣса... Мало того, въ законѣ о черно-
кожихъ говорилось: «Невольнику, находившемуся въ бѣгахъ въ
теченіе мѣсяца, будутъ обрѣзаны уши и на плечѣ выжжено
клеймо въ видѣ цвѣтка лиліи: при вторичномъ бѣгствѣ въ те-
ченіе мѣсяца у него будутъ подрѣзаны поджилки и наложено
такое же клеймо въ видѣ лиліи на другое плечо. Въ третій разъ
онъ будетъ казненъ.
Но не слѣдовало ли опасаться, что подавленное такимъ обра-
зомъ стремленіе къ свободѣ превратится въ ненависть? Вотъ на-
сколько негръ находился въ зависимости отъ великодушія своего
хозяина: «Невольникъ, ударившій хозяина, или жену его или
дѣтей его, предается казни.—Негры безоружны; они должны хо-
дить ничего не имѣя въ рѣкахъ,—запрещено носить даже пал-
ку! 3).—Принадлежащимъ разнымъ хозяевамъ невольникамъ за-
прещается собираться, днемъ ли, ночью ли, на дорогахъ, въ
уединенныхъ мѣстахъ. Бичъ и клеймо въ видѣ выжженной лиліи
грозятъ ослушникамъ. Повелѣвается всѣмъ прохожимъ преслѣ-
довать ихъ» 4).
*) Сойе поіг >іѳ 1724.
2) ІЪійет.
3) ІЫйет, агі. 16.
4) ІЬмІет, агі. 16.
3*
36
Вслѣдъ за покровительствомъ, оказываемымъ личности хо-
зяина, должно было слѣдовать покровительство и его богат-
ствамъ. Такъ какъ вслѣдствіе климата острововъ были немы-
слимы ни толстыя стѣны, ни непроницаемыя подвалы, ни огра-
жденная европейская жизнь, то и стѣны, и рѣшетки и запоры
придумали замѣнить жестокими законами. Воровство лошадей,
муловъ, воловъ и коровъ карается тѣлесными наказаніями, да-
же смертью, если это требуется обстоятельствомъ» г).
Вотъ каковъ былъ до революціи узаконенный режимъ рабо-
владѣнія. И если тиранія была такимъ образомъ возведена въ
законъ, то возможно ли, чтобы ея совсѣмъ не существовало въ
дѣйствительности? Къ тому же, какъ видно, невольничество
являлось логичнымъ. Если бы рабовладѣльца не развратила та
устрашающая власть, которою онъ былъ облеченъ, то какимъ
образомъ онъ сохранилъ бы эту власть, не прибѣгая къ жесто-
кости и террору? Но, не взирая на все это, негры-вещи имѣли
душу: въ этомъ-то и былъ камень преткновенія! Какъ только
вещь переставала считать себя таковою, являлась чрезвычайная
опасность, и что же было тогда дѣлать? Тогда?—въ вещи уби-
вали человѣка!
Конечно, было бы странно, если бы подобное положеніе ве-
щей осталось безъ измѣненія при революціи, давшей такое тор-
жественное свидѣтельство человѣческому достоинству. И все-
таки освободительное движеніе возникло сначала не между не-
грами, а между мулатами, переходной расой, происшедшей отъ
общенія бѣлыхъ колонистовъ съ черными рабынями2). Мулаты
были свободны, но не были гражданами; господствовавшіе расо-
вые предразсудки обрекали ихъ на униженія, тѣмъ болѣе невы-
носимыя, что они совсѣмъ не вязались съ ихъ взглядомъ на
законность рабства; хотя они и были дѣтьми освобожденныхъ
или свободныхъ людей, законно обвѣнчанныхъ, всетаки они не
допускались къ занятію общественныхъ мѣстъ и должностей,
не могли заниматься нѣкоторыми профессіями, и оказывались
оскорбительнымъ образомъ исключенными изъ избирательныхъ
собраній. Охваченные злобой, смѣсью гордости рабовладѣльца
съ чувствомъ рабовъ, они, послѣ 22 октября 1789 года, отпра-
2) Со<іе поіг, агі. 35.
2) Свободные негры причислялись къ тѣмъ, которыхъ звали классомъ
мулатовъ.
37
вили депутацію въ Національное Собраніе, которая, положивъ
на алтарь родины добровольный даръ въ шесть милліоновъ,
горячо изложили свои обиды. Президентъ имъ отвѣтилъ: «Ни
одна часть націи не будетъ тщетно взывать о своихъ пра-
вахъ» т).
Это движеніе, послѣдствія котораго колонисты предвидѣли,
сильно ихъ обезпокоило. Малѣйшая перемѣна была противна
ихъ эгоизму, потому что ихъ гнетъ надъ неграми создалъ имъ
блестящее существованіе. Вотъ картина, набросанная испан-
скимъ писателемъ Вальвердомъ, писавшимъ въ 1785 году: «Ка-
ждый владѣлецъ ведетъ въ своемъ помѣстьѣ жизнь принца, про-
водя ее въ роскошно убранномъ домѣ, меблированномъ лучше,
чѣмъ дворцы нашихъ губернаторовъ. Столъ у нихъ обильнѣе,
чѣмъ у нашихъ вельможъ, альковы и комнаты великолѣпно от-
дѣланы, съ богато убранными постелями для пріема гостей и
пріѣзжихъ. Они держатъ цирюльниковъ и парикмахеровъ, за-
ботящихся объ ихъ туалетѣ. «У нихъ по двѣ или по три кареты,
въ которыхъ они ѣздятъ другъ къ другу и на спектакли въ
областной городъ, куда они съѣзжаются, чтобы полюбезничать
и поболтать объ европейскихъ событіяхъ»* 2).
Однако негры, казалось, еще не почувствовали бурнаго и
плодотворнаго вихря съ береговъ Франціи; они продолжали жить
подъ гнетомъ съ нѣмой покорностью, а съ другой стороны, му-
латы, повидимому, хлопотали только о собственныхъ интересахъ,
и многіе изъ нихъ, владѣвшіе невольниками, требуя отъ бѣлыхъ
своей доли свободы, отнюдь не желали отказываться отъ своего
права тираніи по отношенію къ неграмъ! Но для того, чтобы
смутить сердца бѣлыхъ колонистовъ и наполнить ихъ гнѣвомъ,
смѣшаннымъ съ ужасомъ, достаточно было, чтобы Цвѣтная
раса заявила претензію на уравненіе съ ними. Къ тому же
гдѣ остановятся, если толчокъ будетъ данъ? Разъ только под-
нимется вопросъ о расовой аристократіи, по словамъ аббата
Грегуара,—не рухнетъ ли цѣликомъ зданіе, служащее опорой
для нея.
Подъ вліяніемъ этихъ опасеній и своихъ привычекъ, коло-
нисты лелѣяли мысль, доселѣ смутно носившуюся въ ихъ умѣ;
О Нізіоіге аЪгёдёе Де Іа Вёѵоіиііоп ргапдаізе, автора Иёдпе Де Ьоиіз
XVI, і. I, Ііѵ. VIII, р. 6.
2) Приведенно у ЗсйоеІсЬег’а Соіопіез ёігапдёгез, 1 II, р. 89.
38
они серьезно задумали порвать нити, связывающія ихъ съ ро-
диной-матерью. Мекду берегами Франціи и ими безпредѣльный
океанъ; но какъ только замѣтили, что новый духъ былъ такъ
могущественъ, что уничтожалъ разстояніе, они стали стремиться
воздвигнуть между собой и революціей, помимо моря, еще нѣчто
другое. Едва до колонистовъ Санъ-Доминго дошло извѣстіе о
событіяхъ въ Франціи, какъ они созвали избирательныя со-
бранія и три большихъ округа острововъ учредили каждое мѣст-
ное представительство, изъ которыхъ произошли три провин-
ціальныхъ съѣзда,—сѣверный въ Капѣ, западный—въ Портъ-о
Пренсѣ, южный—въ Кайэ; 27-го февраля 1790 года эти три
съѣзда приступили къ избранію своего рода конвента, которому
было поручено обсужденіе общихъ интересовъ; конвентъ засѣ-
далъ въ Сенъ-Маркѣ, подъ именемъ общаго собранія французской
части Санъ-Доминго х).
Среди вліятельныхъ лицъ, представлявшихъ въ Парижѣ на-
строеніе колонистовъ и отстаивавшихъ тамъ ихъ интересы, на-
ходился, какъ это ни тяжело констатировать, человѣкъ, дѣй-
ствовавшій на революціонномъ поприщѣ съ большимъ успѣхомъ.
Правда, что 4-го декабря 1789 года, въ первомъ порывѣ своего
революціоннаго энтузіазма, Александръ Ламетъ сказалъ: «Я
одинъ изъ самыхъ крупныхъ собственниковъ на Санъ-Доминго;
во я заявляю, что если бы мнѣ пришлось даже потерять все
имущество, я всетаки предпочелъ бы эту потерю отреченію отъ
принциповъ, освящающихъ гуманность и справедливость. Я
объявляю себя и за допущеніе всѣхъ расъ въ административ-
ныхъ собраніяхъ и за свободу чернокожихъ»* 2). Къ несчастью,
Александръ Ламетъ недолго произносилъ подобныя благородныя
рѣчи, какъ и Варнавъ, который за роль, какую игралъ въ ко-
лоніальномъ вопросѣ, былъ прозванъ двуликимъ 3).
По докладу Варнава, Національное Собраніе издало первое
постановленіе, «предлагающее каждой колоніи сообщить свое
мнѣніе о законодательной и административной конституціи, наи-
болѣе подходящей къ ней, соотвѣтствующее главнѣйшимъ прин-
ципамъ, связующимъ колоніи съ метрополіей» 4).
Ъ Приведенно у 8сЬое1сЬег’а Соіопіез ёітапдёгез, 1. II, р. 93.
2) Нізіоіте аЪтёдёе сіе Іа Вёѵоіиііоп /гапдаізе, автора Вёдпе &е Іоиіз
XVI, Ііѵ. VIII, р. 216 и 217.
3) ІЬйІет.
4) Декретъ 8 марта 1790 г.
39
Эта было, съ одной стороны, поддержка независимыхъ идеи,
питаемыхъ колонистами, а съ другой благодаря туманной ре-
дакціи, предоставленіе бѣлымъ, исключительнымъ господамъ ко-
лоніальнаго законодательства, рѣшенія всего касающагося бу-
дущности колоній.
Второй декретъ, дополняющій первый, гласилъ, чтобы «всѣ
лица, достигшія 25-ти-лѣтняго возраста, владѣющія недвижимымъ
имуществомъ, а неимѣющіе недвижимой собственности, прожи-
вающіе тамъ въ теченіе двухъ лѣтъ и платящіе налогъ, собра-
лись для образованія Колоніальнаго собранія» х).
Это было яснѣе, и изъ этого было очевидно признаніе урав-
ненія въ политическихъ правахъ мулатовъ съ бѣлыми; но такъ
какъ въ законѣ свободные чернокожіе не были точно указаны,
то колонисты утверждали, что декретъ 18-го марта относится
только къ бѣлымъ, и Пейнъе, тогдашній губернаторъ Санъ-До-
минго, подъ ихъ вліяніемъ не счелъ себя обязаннымъ привести
его въ дѣйствіе* 2).
Постепенный захватъ всѣхъ правъ Національнаго Собранія,
открытое отрицаніе авторитета администраторовъ и военачаль-
никовъ, присланныхъ королемъ, и, наконецъ, заявленіе, что де-
креты, исходящіе отъ французскаго законодательнаго корпуса,
относящіеся къ внутренней колоніальной политикѣ, будутъ при-
водиться въ исполненіе только послѣ утвержденія ихъ колоніаль-
нымъ законодательнымъ собраніемъ 3),—таковы были постановле-
нія собранія въ Сенъ-Маркъ4). Пейнье, какъ ни былъ въ теченіе
долгаго времени снисходителенъ къ колонистамъ, не могъ, не
рискуя опозорить себя и подвергнуться опасности, сносить до
конца подобные захваты: наконецъ онъ началъ противодѣйствовать
имъ и съ этого времени на островѣ оказалось два правительства,
двѣ партіи, двѣ арміи; были сторонники метрополіи или бѣлые
помпоны и приверженцы Сенъ-Маркскаго собранія или красные
помпоны. Вскорѣ, когда споръ ожесточился, губернаторъ объя-
вилъ Сенъ-Маркское собраніе распущеннымъ, признавъ его вра-
ждебнымѣ колоніи и королю; Модюи, командиръ полка въ Портъ-о-
Пренсѣ былъ отправленъ на возставшій и угрожающій западъ;
произошли стычки между обѣими сторонами; раздраженные зал-
’) Декретъ 18 марта 1790 г.
2) 8сЬое1сЬег, Соіопгез ёігапдёгез, ѣ. II, р. 93.
3) Декларація 28 мая 1790 г.
4) Ь’аЬЬё (Іе МопІ&аШапі, Нізіогге сіе Егапсе, і. II, р. 223, 230 и 231.
40
помъ, положившимъ на мѣстѣ пятнадцать человѣкъ изъ ихъ
среды, солдаты дали отвѣтный залпъ и обратили въ бѣгство
красныхъ помпоновъ; всѣ ожесточились, и 8-го августа, чув-
ствуя, что силы ихъ истощаются, восемьдесять пять самыхъ
богатыхъ, самыхъ вліятельныхъ лицъ на островѣ, садятся
на корабль, чтобы отдать метрополіи отчетъ въ своихъ дѣй-
ствіяхъ. Они сѣли на принадлежащій государству корабль «.Лео-
пардъ» , взбунтовавшійся экипажъ котораго передался имъг). Мы
уже разсказывали, съ какими выраженіями радости и партій-
ными симпатіями они были приняты въ Брестѣ матросами, вве-
денными искусно составленными донесеніями въ заблужденіе,
въ чемъ они убѣдились слишкомъ поздно2).
Обманутое людьми, въ интересахъ которыхъ было вводить
Собраніе въ заблужденіе, засыпанное противорѣчивыми жало-
бами и слишкомъ удаленное отъ мѣста событій, чтобы всегда
судить о нихъ правильно, Національное Собраніе принуждено
было во всемъ по отношенію къ колоніямъ дѣйствовать нерѣ-
шительно и сбивчиво. 12 октября 1790 года оно издало декретъ,
утверждающій распущеніе Сенъ-Маркскаго Собранія, отмѣнило
его постановленія, какъ оскверненныя мятежомъ, и предписало
привести въ исполненіе мартовскіе декреты; но колоніальный
комитетъ предпослалъ этимъ заключеніямъ туманное предисловіе
двусмысленное, редактированное такъ съ цѣлью угодить обѣимъ
сторонамъ, но которое неизбѣжно должно было возбудить не-
удовольствіе обѣихъ. «Въ октябрскомъ декретѣ, говорилъ впо-
слѣдствіи Бриссо, Сенъ-Маркское собраніе отдавали въ жертву
мелочной мести, а цвѣтныхъ—въ жертву Сенъ-Маркскому со-
бранію 3).
Какъ послѣдствіе этихъ неясностей, неминуема была междо-
усобная война, подобно тому какъ изъ тучъ рождается молнія;
но, чтобы разразиться, волненія не дождалось декрета 12-го ок-
тября. Еще въ іюнѣ мулаты возстали на Мартиникѣ; возстаніе
происходило на Иль-де-Франсѣ, и уже давно все предрекало
грозу4).
2) ЗсЬоеІсЬег, Соіопіез ёігапдегез, ѣ. II, р. 95 и 96.
2) См. въ предыдущемъ томѣ главу «Анархія*.
3) Рѣчь Бриссо о волненіяхъ на Санъ-Доминго, Мопііеиг 3-го декабря
1791 года.
4) Такъ какъ мы пишемъ не спеціальную исторію колоній, то мы не
считали себя обязанными входпть въ подробности о томъ, чтд происходило
41
26-го октября 1789 года въ Капѣ тайно высадился молодой
мулатъ, по имени Винцентъ Оже, привезя съ собой изъ Европы,
вмѣстѣ съ смѣлой надеждой, освободительныя идеи. Но, какъ уже
упоминалось и неоднократно было повторено,х), онъ явился бо-
роться не за справедливость, не за абсолютное право, не за
невольниковъ. По печальной непослѣдовательности, онъ, отдѣ-
ляя дѣло своей расы отъ дѣла темнокожихъ, требовалъ полити-
ческаго уравненія мулатовъ съ бѣлыми и, ссылаясь на мартов-
скіе декреты, пламенно желалъ исполненія ихъ, но дальше
этого не шелъ. Какъ только онъ высадился на Санъ-Доминго,
онъ тотчасъ написалъ Венсану (Ѵіпсепі), главнокомандующему:
«Г. главнокомандующій, просимъ васъ не извращать нашихъ
дѣйствій. Мы требуемъ правъ для нашей расы, а не для нег-
ровъ состоящихъ въ рабствѣ» * 2). Въ другомъ письмѣ адресован-
номъ отъ 28-го октября сѣверному провинціальному собранію,
онъ писалъ; «Учитесь цѣнить службу человѣка съ чистыми на-
мѣреніями. Когда я добивался въ Національномъ Собраніи де-
крета въ пользу американскихъ колонистовъ, извѣстныхъ сна-
чала подъ оскорбительнымъ эпитетомъ—смѣшанной крови, я не
подразумѣвалъ въ своихъ требованіяхъ негровъ, находящихся въ
рабствѣ. Вы и мои противники извратили мои поступки, чтобы
обезславить честныхъ людей3).
Оже боролся только за политическія права своей расы,
но на полѣ битвы въ этихъ рамкахъ онъ выказалъ тѣмъ не
менѣе много рѣшительности и мужества. Конвоируемый двад-
цатью верховыми мулатами, онъ приблизительно въ 20 верстахъ
отъ Капа, въ мѣстности около Большой Ривьеры, встрѣтилъ
двухъ драгуновъ, везшихъ въ Мармеладъ депеши отъ Капскаго
собранія. Въ этихъ депешахъ именно говорилось о мѣрѣ, кото-
рыя предполагалось принять противъ него. «Я могъ бы убить
въ каждой колоніи въ отдѣльности, на Гваделупѣ, на Мартиникѣ и т. д., и
если мы остановились на Санъ-Доминго, то потому, что онъ главнымъ обра-
зомъ обратилъ на себя вниманіе Франціи.
г) Это одно изъ многочисленныхъ ошибокъ, заключающихъ въ красно-
рѣчивой НІ8іоіге сіез Оігопсііпз. Въ I томѣ этой исторіи, стр. 220, брюссель-
ское изданіе, Ламартинъ говоритъ: «Онъ прибылъ въ Европу единственно
для того, чтобы отстаивать интересы мулатовъ, онъ возбудилъ тамъ болѣе
святой и болѣе либеральный—вопросъ о темнокожихъ».
2) Мопііеиг отъ 29 декабря 1790 г.
8) ВёЬаі сіапз І’аЯ'агге сіе# соіопіез, цитата, заимствованная у ЗсѣоеІсЬег’а,
Сбіопгев ёігапдёгез, ѣ. II, р. 223.
42
васъ», сказалъ онъ этимъ драгунамъ, но ваша молодость возбу-
ждаетъ во мнѣ сожалѣніе. Вотъ два письма—одно къ президенту
собранія, другое—къ коменданту. Мои планы столь же велики,
какъ несомнѣнно мое мужество». Потомъ, обратясь къ драгу-
намъ, онъ указалъ имъ на сопровождавшихъ его кавалеристовъ,
прибавивъ, что въ его распоряженіи четырнадцать тысячъ че-
ловѣкъ въ испанской части и четыре фрегата. Затѣмъ онъ от-
пустилъ ихъ, снабдивъ такими паспортами: «Наши братья въ
кантонѣ Лимонадъ уполномочиваются давать свободный про-
пускъ предъявителямъ сего двумъ драгунамъ. Оже». Онъ былъ
въ мундирѣ и его величали капитаномъ. Требованіе, предъявлен-
ное имъ своимъ противникамъ, содержало только повтореніе
постановленій 8-го марта во всей цѣлости, и въ немъ замѣча-
тельна такая фраза: «Я не подниму рабочихъ людей; это сред-
ство я считаю недостойнымъ меня» х).
Вмѣсто всякаго отвѣта, Капское собраніе забило тревогу, и
противъ него выступили. Тщетно пытался онъ поддерживать
борьбу; подавленный численностью, онъ едва успѣлъ скрыться
въ испанскую часть острова, откуда сѣверное собраніе именемъ
французскаго короля потребовало его выдачи. Оже, вмѣстѣ съ
своимъ другомъ Шаванномъ и тринадцатью преданными ему
мулатами, находился въ городѣ Гинчѣ, когда предательскимъ
образомъ и коварно нарушивъ право гостепріимства, комендантъ
Сенъ-Рафаэля Францискъ Нюнецъ приказалъ арестовать ихъ* 2).
Увы, участь, ожидавшая ихъ, была несомнѣнна! Въ письмѣ ис-
панскаго губернатора Дона-Гарсіа къ Франциску Нюнецу Оже
и его товарищи выставляются людьми діавольскими и вредными
для человѣческаго общесгпва3). Почему? Это мы уже видѣли: по-
тому, что они потребовали исполненія закона, признающаго свя-
щеннымъ принципъ равноправія! Они были выданы ихъ вра-
гамъ. И, какъ всегда и всюду, тѣ, кто подаютъ первый при-
мѣръ кровопролитія и жестокихъ мѣръ,— эти именно люди на-
зываютъ себя умѣреннымгі. Да, побѣдители показали себя неумо-
лимыми, и «такъ какъ обязательно надо приписать преступленіе
Письмо изъ Капа, помѣченное 30 октября 1790 г. и напечатанное въ
Мопііеиг отъ 24 декабря 1790 г.
2) Письмо Франциска Нюнѳца къ Камбфору, полковнику Капскаго полка,
въ Мопііеиг отъ 12 января 1791 г.
3) Мопііеиг отъ 12 февраля 1791 г.
43
тому, кого собираешься поразить мечомъ правосудія»1), то не
преминули объявить Оже виновнымъ въ грабежахъ, убійствахъ
и поджогахъ. Тринадцать его товарищей были осуждены по-
жизненно на галеры, двадцать два были повѣшены. Что же ка-
сается Оже и его великодушнаго друга Шаванна, то они
были приговорены къ колесованію, послѣ того какъ будутъ
живыми разорваны на части! Чтобы придать большую торже-
ственность этой ужасной карѣ, провинціальное собраніе хотѣло
присутствовать въ полномъ составѣ на зрѣлищѣ истязаній своихъ
враговъ. Оно окружило эшафотъ и могло усладить свои взоры
агоніей жертвъ * 2). Этого мало; жестокости нужна была сладость
оскорбленія: чтобы подчеркнуть даже при казни подобающее
расовой аристократіи уваженіе, эшафотъ, предназначенный для
бѣлыхъ мятежниковъ—нѣсколько бѣлыхъ приняли участіе въ
этомъ движеніи—былъ воздвигнутъ въ отдаленіи отъ предна-
значеннаго для мулатовъ3).
Казнь Оже и его товарищей оставила въ душѣ мулатовъ
вѣчный очагъ ненависти и страстную жажду мести. Поборники
ихъ дѣла, Оже, Шаваннъ, стали святыми для нихъ, и не прошло
года съ того дня, который былъ для нихъ послѣднимъ, какъ
съ высоты трибуны Бриссо воскликнулъ, подъ громъ востор-
женныхъ аплодисментовъ: -Оже погибъ мученической смертью
въ борьбѣ за свободу, палъ жертвой долга. Клевета не позо-
ритъ больше его имени: пусть оно навѣки покроетъ позоромъ
имена его мучителей» 4).
Между тѣмъ, въ подкрѣпленіе своего постановленія отъ
12-го октября 1790 года, Національное Собраніе отправило на
Санъ-Доминго два баталіона изъ Артуа и Нормандіи. Когда эти
баталіоны, уже въ Брестѣ подстрекавшіеся къ возмущенію эмис-
сарами Сенъ-Маркскаго собранія, прибыли въ Портъ-о-Пренсъг
то Бланшландъ, преемникъ Пейнье, отправился на судно, чтобы
предложить имъ высадиться у мола св. Николая, слишкомъ увѣ-
ренный въ томъ, что, если они войдутъ въ Портъ-о-Пренсъ, то
будутъ обольщены и подкуплены красными помпонами. Это и
:) Бриссо въ своей рѣчи о волненіяхъ на Санъ-Доминго, Мопііеиг отъ
3 декабря 1791 г.
2) Маіеп/апіу приведено въ Соіопіе, ёігапдёгез, ѣ. II, р. 96.
3) БёЪаіз йап8 Ѵа^аіге сіез СоІапіе8, засѣданіе 16-го плювіоза.
4) Рѣчь Бриссо о возстаніи на Санъ-Доминго, Мопііеиг отъ 3-го декабря
1791 года.
44
произошло, когда солдаты отказались подчиниться приказанію
направиться къ молу1). Едва они высадились въ городѣ, какъ
ихъ окружили красные помпоны и при встрѣчѣ съ ними упо-
требили дѣйствительную систему обольщенія, мѣстамъ дѣйствія
котораго послужили таверны2). Ненависть сторонниковъ Сенъ-
Маркскаго собранія обращена была главнымъ образомъ противъ
полковника Модюи, изъ-за энергіи, съ какой онъ подавилъ
волненія, вызванныя ими въ западной части острова; поэтому
они не пренебрегали ничѣмъ, чтобы обманными средствами воз-
становить противъ него солдатъ, прибывшихъ изъ Артуа и
Нормандіи, вызвать въ нихъ озлобленіе, которое они въ свою
очередь, возбудили въ томъ самомъ полку, которымъ командо-
валъ Модюи и которымъ до сихъ поръ онъ былъ чрезвычайно
любимъ. Средство, которое употребили красные помпоны, чтобы
превратить эту любовь въ недовольство, было обманное: они
поддѣлали декретъ, помѣченный ] 7-мъ декабря пополудни, кото-
рымъ отмѣнялись похвалы, объявленные недавно Модюи и его
полку Національнымъ Собраніемъ3). Ужасенъ былъ успѣхъ
всѣхъ этихъ дѣйствій. Число завербованныхъ для совершенія
убійства возросло, и одинъ изъ нихъ матросами и присоединив-
шимися къ нимъ солдатами былъ съ тріумфомъ принесенъ въ
церковь, и священники принуждены были пѣть Те Веит передъ
негодяями, возсѣдавшими на алтарѣ, вмѣсто Бога4).
Модюи отлично зналъ, что его враги жаждутъ его крови:
смерть, которую онъ ожидалъ, не замедлила явиться за нимъ,
и онъ встрѣтилъ ее спокойно, скрестивъ руки, какъ солдатъ,
лишенный возможности защищаться, но умѣющій умирать. Бѣ-
шенство убійцъ было таково, что они перебили даже его лошадей
въ конюшнѣ. У Модюи въ услуженіи былъ мулатъ, чрезвы-
чайно преданный ему. Тѣло жертвы было растерзано въ клочки,
но вѣрный слуга собралъ отдѣльныя части своего господина,
выкопалъ могилу, похоронилъ ихъ въ ней и затѣмъ подлѣ нея
застрѣлился5). Ни цвѣтные, ни чернокожіе не принимали уча-
2) Мётоігез сіе М. Віапскеіапсіе, зиг зоп айтапгзігаііоп, р. 12, въ Ві-
Ыіоікёдие кізіогідие сіе Іа Кёѵоіиіюп,—Соіопіез—72*3*4*. ВгШзЬ Мазепш.
2) Нізіоіге аЪгёдёе сіе Іа Вёѵоіиііоп, автора Вёдпе сіе Вогііз XVI, 1. I,
Ііѵ. VIII, р. 236.
8) ІЪійет, р. 233. См. также Мётоітез сіе Л/. Віапскеіапсіе зиг зоп асіті-
пізігаііоп, р. 10.
4) Нгзіогге аЪгёдёе еіс., Ііѵ. VIII, р. 241.
ь) Нізіоіге аЪгёдёе сіе Іа Вёѵоіиііоп, 1. I, Ііѵ. VIII, р. 246.
45
стія въ убійствѣ Модюи: преступленіе это было совершено
исключительно сторонниками колоніальной независимости1).
Начиная съ этого времени власть метрополіи на Санъ-До-
минго съ каждымъ днемъ все ослабѣвала. Подкупленное войско
было на сторонѣ бѣлыхъ. Губернаторъ принужденъ былъ вы-
ѣхать изъ Портъ-о-Пренса и блуждать изъ города въ городъ—
какъ призракъ уже не существующей власти. Креолы управля-
лись сами собой.
Но недостаточно побѣдить такимъ-образомъ метрополію въ
лицѣ ея агентовъ: чтобы упрочиться, ихъ побѣда должна была
быть освящена Національнымъ Собраніемъ, и всѣ ихъ усилія
направились къ этой цѣли. Собственники Санъ-Доминго, живу-
щіе въ Парижѣ, образовали клубъ, названный клубомъ Массіака* 2),
по имени того изъ нихъ, у кого они собирались: не доволь*
ствуясь ожесточенной письменной и словесной войной съ Бриссо,
съ аббатомъ Грегуаромъ, со всѣмъ клубомъ друзей чернокожихъг
представители колонистовъ смѣло перенесли борьбу въ самыя
нѣдра Національнаго Собранія. Тамъ они могли опереться на
симпатіи Ламетовъ; тамъ у нихъ адвокатомъ былъ Барнавъ;
тамъ имъ удалось подчинить своему вліянію колоніальный ко-
митетъ: они рискнули дать сраженіе.
7-го мая 1791 г., Делатръ, отъ имени комитета, представилъ
проектъ, въ которомъ предлагалось, чтобы ни одинъ законъ,
касающійся личнаго положенія, не былъ утверждаемъ безъ за-
проса колоніальныхъ собраній. Это было равносильно декрети-
рованію вѣчности того режима, подъ которымъ томились негры
и мулаты. 11-го, нарисовавъ яркую картину униженій, при-
чиняемыхъ цвѣтной расѣ, аббатъ Грегуаръ потребовалъ, чтобы
имъ были предоставлены права свободныхъ гражданъ, и поста-
вилъ на предварительное обсужденіе вопросъ о проектѣ коми-
тета. «Вы признали, сказалъ Клермонъ-Тоннеръ, что народъ не
принадлежитъ одному человѣку: сумѣйте признать, что одинъ
народъ тѣмъ болѣе не принадлежитъ другому». Какъ будто ко-
лонисты составляли народъ, отличный отъ того, который жи-
ветъ на матери-родинѣ! Какъ будто они не связаны съ ней
давнымъ - давно никакимъ договоромъ, въ незапамятныя вре-
мена добровольно заключеннымъ! Какъ будто, наконецъ, и цвѣтно-
г) Ъ’аЪЪё сіе МопідаІІІаггі, Нівіоіге (Іе Егапсе, 1. II, р. 287.
2) НсЬоеІсІіег, Соіопіез ёігапдёгез, і. II, р. 92.
46
кожіе не могутъ также ссылаться на свою принадлежность къ
французамъ!1). И Клермонъ-Тоннеръ принадлежалъ къ тѣмъ,
которые на развалинахъ Авиньона желали, чтобы этотъ городъ
продолжалъ принадлежать папамъ, вопреки выраженному ави-
ньонцами желанію! Вопросу о правѣ Малуэ противопоставилъ во-
просъ о фактѣ; онъ заявилъ, что отклонить проектъ комитета—
значитъ декретировать «крестовый походъ противъ французовъ
же, самый кровопролитный, какой только можно было бы про-
повѣдывать»* 2); на это Ланжюинэ возразилъ: «Бойтесь, напро-
тивъ, страшнаго возмущенія, если вы постановите противъ
цвѣтныхъ вѣчное отчужденіе, предавъ ихъ тиранамъ... ихъ
-судьямъ» 3). Креолъ Моро де Сенъ-Мори сталъ гогорить въ за-
щиту креоловъ; только что онъ началъ излагать свое мнѣніе,
слишкомъ соотвѣтствовавшее его интересамъ, какъ былъ нѣ-
сколько разъ прерванъ свистками съ трибунъ4). Когда Варнавъ
воскликнулъ: «Надо исполнить то, что обѣщано колонистамъ»,
аббатъ Сіейсъ возразилъ, что «мартовскими декретами иниціатива
законовъ предоставлена всѣмъ свободнымъ людямъ, а не из-
вѣстнымъ колонистамъ»,—и отвѣтъ этотъ былъ привѣтствованъ
троекратнымъ взрывомъ аплодисментовъ5). Правая смутилась;
аббатъ Мори, казалось, сдѣлалъ на минуту борьбу колеблю-
щейся, произнеся рѣчь, быть можетъ, самую искусную и самую
горячую, которая когда либо сходила съ его устъ. Онъ обви-
нилъ цвѣтнокожихъ въ страстяхъ и гордости, которыя почти
всегда составляютъ удѣлъ выскочекъ; онъ выставилъ ихъ отно-
сящимися съ бдльшимъ вниманіемъ къ тому, что находится
надъ ихъ головой, чѣмъ къ тому, что у нихъ подъ ногами;
онъ обвинилъ ихъ въ властолюбіи, и произнесъ слѣдующія за-
мѣчательныя слова: «Мечта о господствѣ сдѣлалась роскошью
ихъ любви къ свободѣ». Сопоставивъ затѣмъ числа: съ одной
стороны тридцать тысячъ бѣлыхъ, съ другой—семьсотъ тысячъ
чернокожихъ или мулатовъ, онъ прибавилъ: «Если вы не по-
ставите рядомъ съ тридцатью тысячами покровительство зако-
новъ, то нарушится равновѣсіе: въ колоніяхъ перемѣнятся
только притѣснители». Эта рѣчь произвела такое сильное впечат-
х) Мопііеиг, засѣданіе 11 мая 1791 г.
2) ІЫ&ет.
8) ТЫдет, засѣданіе 12 мая 1791 г.
4) ІЬі&ет.
*) ІЫ&ет, засѣданіе 13 мая 1791 г.
47
лѣніе на правыхъ, что, когда ораторъ сошелъ съ трибуны,
многіе бросились къ нему и расцѣловали его *). Тогда всталъ
Робеспьеръ. Варнавъ спросилъ: «Желаете ли вы имѣть колоніи,
или нѣтъ?» Робеспьеръ отвѣтилъ: «Пусть погибнутъ колоніи,
если они должны стоитъ вашей славы, вашего счастья и вашей
свободы». Дюпонъ уже кричалъ, въ отвѣтъ на мрачныя пред-
сказанія Малуэ: «Если бы пришлось жертвовать выгодой или
справедливостью, то лучше пожертвовать колоніями, нежели
принципомъ»а). Результатомъ этихъ преній былъ декретъ, по-
явившійся 15-го мая 1791 года. Онъ былъ составленъ такимъ
образомъ:
«Законодательный корпусъ никогда не будетъ обсуждать по-
литическаго состоянія цвѣтнокожихъ, не родившихся отъ сво-
бодныхъ отца и матери, безъ предварительнаго, свободнаго и
добровольнаго желанія колонистовъ. Существующія въ настоящее
время колоніальныя собранія будутъ продолжать существовать,
но цвѣтнокожіе, родившіеся отъ свободныхъ отца и матери бу-
дутъ впредь допускаться во всѣ будущія приходскія и коло-
ніальныя собранія, если при томъ они обладаютъ требуемыми
качествами** 2 3).
Такимъ образомъ, заразъ—дѣло мулатовъ восторжествовало,
а чернокожихъ было проиграно! Но вопросъ объ уничтоженіи
рабства сдѣлалъ еще такъ мало успѣховъ во многихъ вполнѣ
искренно республиканскихъ сердцахъ, что Петіонъ, говоря въ
защиту мулатовъ, не побоялся привести слѣдующій странный
аргументъ — аргументъ преступный: «Колонисты сохраненіемъ
своихъ рабовъ обязаны лишь бдительности свободныхъ цвѣтно-
кожихъ 4).
Въ томъ видѣ, какъ онъ явился, декретъ 15-го мая вызвалъ
среди колонистовъ взрывы негодованія. «Вотъ какъ—цвѣтно-
кожіе намъ равны! Прощай прогулки и зрѣлища! Наши бѣлыя
жены, становясь рядомъ съ негритянками, будутъ всегда пспы-
Это собственныя слова Робеспьера. См. Мопііеиг.
2) Это, слѣдовательно, Дюпону принадлежитъ извѣстная фраза, обыкно-
венно приписываемая Робеспьеру и немного смягчаемая: Да погибнутъ лучше
колоніи, нежели принципъ! Непонятно, какимъ образомъ эта самая фраза
могла быть приписана Ламартиномъ, кн. X, стр. 220 его Исторіи Жиронди-
стовъ, брюссельское изданіе,—кому же?—Варнаву!
8) Ь’аЬЬё Мопі&аіііапі, Нівіоіге сіе Ргапсе, 1. II, р. 318.
4) Мопііеиг, засѣданіе 12 мая 1791 г.
48
тывать отвращеніе» 4). Одинъ изъ посланныхъ въ Парижъ де-
путатовъ отправился въ Бордо и заявилъ тамъ, что въ коло-
ніяхъ все будетъ предано огню и крови, что декретъ 1б-го мая
одновременно кинжалъ и факелъ. Смущенная этими угрозами,
директорія Жиронды приказываетъ задержать отправку су-
довъ, стоявшихъ на рѣкѣ, и поспѣшно пишетъ Національному
Собранію, умоляя его выслать необходимыя силы для приведе-
нія въ исполненіе декрета. Въ то же время бордосская гвардія,
горя священнымъ энтузіазмомъ, который заставилъ уже разъ
послать ее на выручку Монтобана, предлагаетъ отправить ее
за море. Вербовочный листъ открытъ въ ратушѣ съ приглаше-
ніемъ охотникамъ записываться, и они являются толпами* 3).
Если бы бордосцы уѣхали, быть можетъ избѣгли бы несчастій,
послѣдовавшихъ вскорѣ затѣмъ3). Но нѣтъ: правящая власть
ограничилась рукоплесканіями патріотическому порыву въ то
время, какъ вопросъ шелъ объ использованіи его, и декретъ
прибылъ въ колоніи безъ всякой поддержки, кромѣ уваженія,
приличествующаго постановленіямъ власти метрополіи.
Въ Санъ-Доминго среди колонистовъ поднялся единодушный
крикъ: Надо датъ отпоръ! На помощь противъ французскихъ
острововъ стали призывать Англію съ ея кораблями4); въ обще-
ственныхъ мѣстахъ убрали всѣ надписи со словами нація, за-
конъ и король, замѣнивъ ихъ словами Санъ-Доминго, а въ коло-
ніальномъ собраніи послышались возгласы: «Франція для насъ
больше не существуетъ. Какъ жаль, что Булье не здѣсь!»5)
Правда, въ засѣданіи, состоявшемся 9 августа 1791 г. въ Лео-
гане, общее собраніе приняло, большинствомъ 67 голосовъ про-
тивъ 64, постановленіе въ томъ смыслѣ, что оно признаетъ свою
зависимость въ дѣлахъ, касающихся отношеній къ метрополіи;
но, вмѣстѣ съ тѣмъ, оно дѣйствовало какъ власть верховная,
устанавливало налоги, пріостанавливало дѣйствіе свободы пе-
г) Письмо, присланное изъ Санъ-Доминго, приведенное въ Нізіоіге аЪгё-
дёе, ѳіс., р. 250.
3) ГЫ дети, р. 250.
3) Это заявилъ г. Мирбѳкъ, одинъ изъ комиссаровъ, посланныхъ въ Санъ-
Доминго, откуда онъ принужденъ былъ спасаться бѣгствомъ.
4) Рѣчь Бриссо о волненіяхъ въ Санъ-Доминго. Мопііеиг отъ 3 декабря
1791 года.
ІЫсІ.
49
чати, запрещало ввозъ бумагъ изъ Франціи и облагало пошли-
нами вывозимые въ Францію сахаръ и кофе1).
И, къ сожалѣнію, слишкомъ хорошо доказанъ тотъ фактъ,
что бѣлокожіе, въ видѣ протеста противъ декрета 15 мая, усу-
губили свои оскорбленія по отношенію къ мулатамъ и усилили
тѣлесныя наказанія негровъ* 2). Послѣдніе подвергались ужаснѣй-
шимъ истязаніямъ даже въ тѣхъ случаяхъ, когда вся вина ихъ
заключалась въ томъ, что они охотно прислушивались къ рѣ-
чамъ мулатовъ. Въ одной саваннѣ, близъ Капа, вырыто было
отъ 20 до 30 ямъ для разстрѣливаемыхъ невольниковъ. Ихъ
насильно ставили на краю этихъ ямъ, куда они и падали, на-
ходя тамъ себѣ могилу3). Члены общаго союза, въ засѣда-
ніяхъ и при вооруженіи, носили, въ видѣ отличительнаго знака,
черный креповый шарфъ, а члены провинціальнаго союза—
шарфъ красный, являвшійся—какъ сказано въ постановленіи—
символомъ крови, которою полита земля4).
Невозможно было ожидать, чтобы множество подобныхъ вы-
зывающихъ поступковъ не вызвало, въ свою очередь, катастро-
фы. Возбужденіе достигло повсюду наивысшей степени. Коло-
нисты толковали о независимости; мелкіе бѣлокожіе, т. е. тѣ,
во владѣніи которыхъ было не свыше двадцати невольниковъ
и которые составляли демократію бѣлокожихъ, толковали о ра-
венствѣ, мулаты—о политическихъ правахъ, а негры, въ свою
очередь,—о свободѣ5). Многіе изъ послѣднихъ были уже въ бѣ-
гахъ. Въ теченіе іюля въ нѣсколькихъ мастерскихъ произошли
сильнѣйшія волненія. По энергическому выраженію одного нѣ-
мецкаго поэта, готовъ былъ пробить часъ свалки. Въ ночь съ
съ 23 на 24 августа негры сѣверныхъ мѣстностей собрались въ
густыхъ лѣсахъ, покрывающихъ Красный холмъ. Страшная ми-
нута! ночь была бурная, сверкала молнія и раскаты грома гул-
кимъ ревомъ отдавались въ окрестныхъ холмахъ. Какой-то
негръ, которому его соплеменники приписывали сверхъесте-
ственную власть, сдѣлалъ нѣсколько волшебныхъ заклинаній и
г) См. Нізіоіге аЪгёдёе, раг Гаиіеиг сіи Вёдпе Ле Іоиіз XVI, 1. I, Ііѵ
VIII, р. 256.
2) ІЪід.ет, р. 277; (ЗсЬоеІсЬег) Соіопіев ёігапдёгез, 1. II, р. 104; аббатъ
Ыонгайръ, 1. II, р. 394.
3) НІ8іоіге аЪгёдёе, ѳіс., р. 278.
4) ІЫсіет, р. 277.
ъ) 8сЬое1сЬег, Соіопіев ёігапдёгез, I. II, р. 98.
ЛУИ бланъ. т. ѵі. 4
50
потомъ, стараясь перекричать бурю, произнесъ слѣдующій при-
зывъ1).
Воп Віё дпі Гаіѣ аоіеіі дпі сіаігё попэ еп Ьапі
<2иі вопіёѵё іа шѳг, цпі Гаіѣ ^гопсіё Гога^е
Воп Віё, іа гоѣ Іепсіё, сасЬё Лапа уоиі пиа&е,
Еі іа И &аг(іё попа. II ѵопаі іоиі га Ъіапса Гаіі.
Воп Віё Ыапса тапсіё сгіте еі раг попа ѵіё ЪѳпГёіа;
Маіа Віё Іа диі аі Ъоп, опіоппіп поиз ѵеп^еапсе;
Ьі ѵа сопйиі Ъгаа попа, И Ъа попа ааѳізѣапсе.
ДѳШ рогігаіі Віё Ъіапса диі воіГ (Но (іапа &іё попа.
Сопіё Іа ІіЬегіё диі раіё соеиг попа Іопа * 2).
Такъ высказался кудесникъ Букманъ и на слѣдующій же
день равнина Капа была вся въ огнѣ. Сбылись и мудрыя слова
Мирабо: Дайте мнѣ дикое животное и я обращу его въ животное
хищное—сбылись на бѣду тѣмъ людямъ, которые такъ долго
держали въ отупѣніи невольничьяго положенія существа, по-
добно имъ, принадлежавшія къ великой семьѣ человѣческаго
рода. Вчерашніе угнетатели оказались сегодня избиваемыми.
Охваченные жаждою мщенія негры не оказывали жалости, не
давали пощады. Совершавшіяся противъ нихъ двухвѣковыя пре-
ступленія побудили и ихъ къ преступленіямъ же. Не бѣлоко-
жій ли первый бросилъ негра въ раскаленную печь п заста-
влялъ невольника ѣсть собственное мясо?3) Сто тысячъ негровъ,
съ факелами въ рукахъ, пронеслись по острову на - подобіе
огненнаго потока. Вскорѣ богатѣйшая на Антильскихъ остро-
вахъ равнина Капа представляла собою не что иное, какъ жал-
кую кучу развалинъ. Въ теченіе нѣсколькихъ дней уничтожены
были въ этой части острова двѣсти сахарныхъ и шестьсотъ ко-
фейныхъ заводовъ4). Богатства эти, созданныя трудомъ неволь-
ника, невольникъ же и уничтожилъ въ озлобленіи своемъ, про-
являя порывы дикаго злорадства. Война противъ матеріальныхъ
х) Стихи на испорченномъ французскомъ языкѣ. Переводъ: Господь Богъ,
озаряющій насъ съ высоты, подымающій море и вызывающій рокочущую
бурю. Господь Богъ—слушайте!—охраняетъ насъ, скрываясь въ тучѣ. Онъ
видитъ все, чтб дѣлаютъ бѣлые. Богъ бѣлыхъ велитъ имъ совершать престу-
пленія, а намъ повелѣваетъ мстить. Онъ направитъ нашу руку, онъ ока-
жетъ намъ помощь. Низвергните Бога бѣлыхъ, который наполнитъ наши очи
слезами. Внемлите свободѣ, говорящей во всѣхъ нашихъ сердцахъ.
2) Нёгай-Вптезіе, Ѵоуаде аи погсі сіе Наііі, цитируемый Шѳлыперомъ.
8) Рѣчь Бриссо о волненіяхъ въ Санъ-Доминго, Мопііеиг отъ 3 декабря
1791 года.
4) Ь’аЪЪё Мопі^аіііагй, Нъзіоіге сіе Ргапсе, 1. II, р. 394.
51
предметовъ! но война, безпощадная война также и противъ лю-
дей. Жители уединенныхъ мѣстъ, не успѣвшіе вскочить на ло-
шадь, были избиваемы. Многіе, при свѣтѣ пожиравшаго ихъ
дома пламени, спасались на челнокахъ. Въ Капѣ въ каждомъ
домѣ держали наготовѣ воду, на случай пожара. Черезъ каждые
двадцать шаговъ разставлены были часовые. На стоявшихъ на
рейдѣ судахъ тѣснилась, въ слезахъ, толпа женщинъ, захва-
тившихъ съ собою то, что было у нихъ самаго цѣннаго1). Всюду
царили отчаяніе, ужасъ, пожары, смерть.
Въ этомъ ужасномъ хаосѣ злодѣяній сердце ищетъ явленій,
на которыхъ оно могло бы отдохнуть. Вотъ невольникъ Бартоло
прячетъ своего хозяина и, рискуя быть принятымъ за измѣн-
ника и убитымъ, проводитъ его переодѣтымъ до воротъ Капа,
послѣ чего возвращается къ своимъ: поступокъ, конечно, благо-
родный. Но впослѣдствіи этого великодушнаго негра предаютъ
смертной казни, какъ соучастника въ возстаніи его племени. И
кто же донесъ на него? Да тотъ же хозяинъ, Монженъ, тотъ
самый, котораго онъ спасъ, рискуя собственною жизнью!* 2).
Однако бѣлокожіе, опомнившись отъ первой оторопи, поспѣ-
шили взяться за оружіе. Началась борьба; Букманъ былъ убитъ
и негры разбѣжались, не имѣя достаточно силъ для отпора
одновременно и національной гвардіи и войскамъ. Увѣряютъ,
что ими командовали начальники въ маскахъ, и что во главѣ
ихъ нерѣдко видѣли европейца въ красномъ одѣяніи; ходилъ
слухъ, что то былъ англичанинъ3). Какъ бы ни было, негры
не могли выдержать кампаніи, и тогда казни, убійства и всякаго
рода свирѣпости продолжались уже въ обратномъ порядкѣ. Въ
Капѣ поставлены были три эшафота. Посреди площади водру-
жена была пика со вздѣтою на нее окровавленной головой, подъ
которой красовалась надпись: Голова предводителя мятежниковъ,
Букмана. Въ селахъ, гдѣ не было эшафотовъ, арестованныхъ
привязывали къ лѣстницѣ, чтобы удобнѣе было разстрѣливать
ихъ. Въ сѣверной части острова всѣ дороги были обставлены
шестами, на которыхъ торчали головы негровъ!4)
Остановимся пока на этомъ: когда придетъ время, мы воз-
обновимъ этотъ мрачный разсказъ.
х) Нізіоіге аЪгёдёе, ѳіс., I. I, Ііѵ. VIII, р. 280.
2) 8сЪое1сЬег, Соіопіез ёігапдётез, I. II, р. 100.
3) Нізіоіге аЪгедёе, еіс., р. 281.
4) Пренія по дѣлу о колоніяхъ, засѣданіе 14 плювіоза.
52
Итакъ—скажутъ логики—каждый шагъ, дѣлаемый въ исто-
ріи тѣмъ чудовищемъ, которое украшаетъ себя прекраснымъ
названіемъ прогресса, ознаменовывается зломъ, развалинами,
убійствами, разореніемъ и пожарами! Толкуютъ о справедли-
вости, а едва успѣютъ прочесть это слово по складамъ, какъ
уже пускаются въ ходъ несправедливости, которымъ и названія
не подыскать! Толкуютъ о человѣчности, и тотчасъ же струится
кровь на эшафотахъ! Толкуютъ о братствѣ, и въ ту же минуту
цѣлыя племена подымаются и идутъ истреблять другія пле-
мена, разверзаются пропасти, куда, отвратительно переплетясь
между собою, летятъ въ перемѣшку и исчезаютъ тамъ и угне-
татели, и угнетенные, и палачи, и жертвы, и побѣдители, и по-
бѣжденные! Это прогресъ, это безсмертный минотавръ!
О, признаюсь, признаюсь: такія рѣчи не разъ отдавались въ
глубинѣ моего сердца, какъ звуки похороннаго звона; не разъ
допытывался я у моей изумленной совѣсти, въ силу какого
насмѣшливаго закона, въ силу какой непостижимой и варвар-
ской ироніи міровыхъ законовъ стремленія къ добру почти
всегда завершаются какимъ нибудь новымъ торжествомъ зла?
Отчего истина не походитъ на солнце, которое, когда выйдетъ
изъ-за тучъ, разливаетъ радость безъ примѣси слезъ? И отчего
самыя законныя революціи роютъ могилы проповѣдникамъ воз-
становленія права, признанія справедливости, отмщенія за по-
пранную мораль? Ужасающая тайна! И, въ самомъ дѣлѣ, не
найти ея объясненія людямъ, которые не вѣрятъ, какъ мы, въ
тѣсную солидарность поколѣній между собою, въ то, что суще-
ствованіе однихъ поколѣній продолжается въ другихъ, словомъ—
въ безсиліе смерти! О, Паскаль, какое прекрасное и утѣшитель-
ное опредѣленіе человѣчества далъ ты, сказавъ: Человѣчество
есть человѣкъ, который живетъ всегда и, не переставая, учится!1)
:) Мы не можемъ разстаться съ этимъ вопросомъ, не напомнивъ, что
окончательное упраздненіе невольничества во французскихъ колоніяхъ было
однимъ изъ результатовъ революціи 1848 года, и что эта великая побѣда
одного изъ принциповъ справедливости не стоила на этотъ разъ ни капли
крови. Потому что прискорбное событіе, бывшее на Мартиникѣ 22 мая 1848 г.,
было совершенно независимымъ отъ декрета, которымъ французское прави-
53
ГЛАВА XI.
Конецъ Учредительнаго Собранія.
Пересмотръ.—Пренія объ избирательномъ цензѣ, о титулѣ принцъ, о закон-
номъ срокѣ дѣйствія конституціи.—Послѣдній протестъ Малуэ.—Представле-
ніе конституціоннаго акта Людовику XVI.—Неувѣренное настроеніе двора.—
Письмо графа Ла Марка къ графу Мерси д’Аржантб.— Письмо Бёрка, пред-
назначенное для представленія королевѣ. — Мнѣнія Малуэ, Мори, Мальзерба,
князя Кауница о принятіи конституціи.—Странное тайное свиданіе королевы
съ Барнавомъ.—Конституція принята.—Собраніе принижаетъ короля.—Марія -
Антуанѳта на колѣняхъ передъ Людовикомъ XVI.—Опубликованіе конститу-
ціи.—Король и королева въ Оперномъ театрѣ. Народныя увеселенія.—При-
вѣтственные клики вокругъ экипажа короля; «нѣтъ, не вѣрьте ему, да здрав-
ствуетъ нація!»—Робеспьера и Пѳтіова торжественно несутъ въ процессіи;
разница въ образѣ дѣйствій обоихъ этихъ людей. — Историческій приговоръ
надъ Учредительнымъ Собраніемъ и его трудами.
Учредительное Собраніе было утомлено. Такое множество тру-
довъ среди такой борьбы вызывало въ немъ стремленіе къ отдыху.
Но оно не могло разойтись, оставивъ въ разрозненномъ видѣ
матеріалы безсмертнаго памятника, являвшагося созданіемъ его
умственнаго труда и тяжелыхъ усилій. За два года, въ теченіе ко-
тѳльство объявило объ окончательномъ упраздненіи невольничества. Вотъ
этотъ декретъ:
«Временное правительство республики,
«Принимая во вниманіе, что невольничество составляетъ покушеніе на
человѣческое достоинство;
«что, уничтожая свободу совѣсти человѣка, оно упраздняетъ естествен-
ный принципъ права и обязанности;
«что оно является явнымъ нарушеніемъ республиканской догмы: Сво-
бода, Равенство, Братство;
«постановляетъ:
«во всѣхъ французскихъ колоніяхъ и владѣніяхъ невольничество совер-
шенно упраздняется.
«Національное Собраніе установитъ сумму вознагражденія, которое должно
быть выдано колонистамъ.
«Колоніи и индійскія владѣнія будутъ имѣть представителей въ Націо-
нальномъ Собраніи.
«Къ колоніямъ и владѣніямъ республики примѣняется принципъ, «что
почва Франціи дѣлаетъ вступившаго на нее невольника свободнымъ».
Отмѣна невольничества является однимъ изъ великихъ актовъ, которые
останутся почетнымъ для временного правительства въ глазахъ потомства, и
одною изъ тѣхъ мѣръ, по которымъ будутъ судить о немъ, когда сойдутъ со
сцены партіи и смолкнетъ голосъ современныхъ страстей.
Да вспомнятъ поскорѣе американскіе республиканцы о примѣрѣ, подан-
номъ имъ республиканцами французскими!
54
торыхъ оно вырабатывало конституцію, ему удалось разработать
различныя ея части лишь одну за другою, безъ порядка и слиш-
комъ часто въ зависимости отъ обстоятельствъ. Въ его обшир-
номъ трудѣ оказывались сопоставленными или, скорѣе, смѣшан-
ными, неизмѣнные принципы и мѣры переходныя, общія поло-
женія и законы, касавшіеся подробностей, вопросы теоретиче-
скіе и вопросы исключительно регламентаціи. Соединить обрывки
цѣлаго произведенія, согласовать и классифицировать ихъ, уста-
новить различіе между основнымъ и неосновнымъ, наконецъ со-
ставить изъ всего этого единую книгу—такую, чтобы по ней на-
ція могла съ одного взгляда обнять всю совокупность своихъ
судебъ, а король могъ бы принять, въ видѣ единаго акта, кон-
ституцію, на основаніи которой ему предстояло царствовать, вотъ
чѣмъ долженъ былъ быть пересмотръ и вотъ что должно было
быть его цѣлью.
Въ видахъ этого пересмотра, къ членамъ конституціонной
комиссіи Туре, Тарже, Ле Шапелье, Сіейсу, Талейрану, Рабо
Сентъ-Этьену и Демёнье присоединены были Дюпоръ, Варнавъ,
Александръ Ламетъ, Бомесъ, Клермонъ-Тоннеръ, Петіонъ и Бюзо.
Сіейсъ, Петіонъ и Бюзо принимали въ редакціи проекта лишь
слабое участіе, однако подписали его, а Клермонъ-Тонеръ даже
и не подписалъ1).
Составить сводъ конституціонныхъ законовъ методически,
точно и ясно было задачею нелегкой. По свидѣтельству Этьена
Дюмона, котораго его другъ д’Андре ввелъ за кулиссы парла-
ментской исторіи, комиссія дѣлала двадцать пробъ, оказывав-
шихся безуспѣшными; въ ней предлагаемо было двадцать проек-
товъ, которые отвергались, и лишь послѣ пяти-шести недѣль
хаотической, въ нѣкоторомъ родѣ, работы, комиссія, по указа-
ніямъ Рамона, .остановилась на опредѣленной системѣ, которая
и была принята3).
Но не было ли возможно, подъ прикрытіемъ этой классифи-
каціонной работы, взять назадъ нѣкоторые важные пункты, осо-
бенно же тотъ пунктъ, который касался отведенной роли для
королевской власти? Для людей, которые, не желая безусловнаго
возстановленія стараго порядка, желали бы, чтобы монархія зи-
ждилась на болѣе прочныхъ основахъ, искушеніе было сильное,
’) ВисЬех еі Копх, Нізіоіге рагіетепіаіге, I. И, р. 197.
Зоиѵепігз Л’Еііеппе Битопі, сЬ. XVIII, р. 362.
55
и недавній поворотъ Ламетовъ, Барнава и Дюпора, повидимому,
облегчалъ достиженіе успѣха: такъ думалъ Малуэ. Онъ предло-
жилъ Ле Шапелье и Варнаву слѣдующій планъ атаки: «Я бе-
русь—сказалъ онъ имъ—выяснить всѣ недостатки конституціи.
Вы, господа, отвѣчайте мнѣ, обрушьте сперва на меня ваше не-
годованіе, успѣшно защищайте наименѣе опасныя статьи вашего
труда, защищайте даже большую часть тѣхъ пунктовъ, которые
я буду осуждать; что же касается пунктовъ, которые я буду
называть анти-монархическими и препятствующими дѣятель-
ности правительства, то вы скажите, что въ этомъ отношеніи
ни Собраніе, ни комиссія не нуждаются въ моихъ замѣчаніяхъ,
что вы сами имѣете намѣреніе предложить измѣненіе этихъ
пунктовъ—и тотчасъ же предложите измѣнить ихъ1)».
Варнавъ и Ле Шапелье безъ колебаній согласились разы-
грать эту безсовѣстную комедію, но разсчитывали на содѣйствіе
правой стороны. Однако вскорѣ же они узнали, что правая во-
все не намѣрена поддерживать ихъ проекты пересмотра, и бу-
детъ, по прежнему, воздерживаться* 2), словомъ, что она упорно
держится на почвѣ своей ненависти къ новымъ порядкамъ, не-
умолимо отказываясь отъ всякихъ уступокъ. Поэтому они от-
казались стать сотоварищами Малуэ въ сценѣ, достойной молье-
ровскихъ ГоигЪегіез йе Всаріп; но Малуэ, котораго они забыли
предупредить объ этомъ и который не имѣлъ съ ними правиль-
ныхъ сношеній, всетакн приготовилъ свою атаку.
5 августа Ту ре, поднявшись въ Собраніи, сказалъ:
«Прошлою ночью исполнилась годовщина той эпохи, въ ко-
торую было сметено столько злоупотребленій. Нынѣшнее засѣ-
даніе является годовщиною того засѣданія, въ которомъ вы
сдѣлали закладку основанія нынѣ завершаемаго величествен-
наго зданія».
Затѣмъ онъ прочелъ проектъ конституціонной комиссіи.
Пренія начались 8 августа. Вначалѣ они должны были кос-
нуться только распредѣленія работъ, на что и указалъ пред-
сѣдатель, открывая пренія. Но такъ какъ потребовавшій слова
Малуэ пустился въ общую критику конституціи, вмѣсто того,
чтобы держаться обсужденія методическаго порядка декретовъ,
2) Письмо графа Гуверне къ Булье, въ Метоігез послѣдняго, сЬ. XII,
р. 286.
2) ІЪій.
56
то Ле Шапелье рѣзко прервалъ его, а Собраніе отняло у ора-
тора даже самый поводъ къ его рѣчи, объявивъ, что оно при-
нимаетъ порядокъ дѣлъ и распредѣленіе представленнаго ко-
миссіей матеріала1). Оно приняло также, безъ урѣзокъ, безъ
измѣненія, безъ преній, декларацію о правахъ человѣка въ томъ
видѣ, въ какомъ она была декретиронана въ августѣ 1789 г.* 2).
Пересмотру было посвящено девять засѣданій. При этомъ
затрогивались вообще лишь уже обсуждавшіеся или второстепен-
ные вопросы, разрѣшеніе которыхъ читатель найдетъ въ помѣ-
щенныхъ въ концѣ этой книги историческихъ документахъ. По-
этому было бы и безполезно и скучно слѣдить шагъ за ша-
гомъ за преніями. Мы ограничимся освѣщеніемъ тѣхъ вопро-
совъ, по поводу которыхъ мысли и страсти высказывались съ
оживленіемъ.
Помня, какіе вопли вызвалъ пресловутый декретъ о татс
(Рагдепі3), и, какъ бы все еще слыша ихъ, комиссія по пере-
смотру конституціи рѣшилась упразднить какъ этотъ декретъ,
такъ и вообще всякое условіе избираемости народныхъ пред-
ставителей; но различеніе между активными и неактивными
гражданами было удержано; вмѣстѣ съ тѣмъ, предлагалось при-
знать избирателями только тѣхъ гражданъ, которые въ состоя-
ніи платить прямыхъ налоговъ на сумму, равную 40 рабочимъ
днямъ, чтд предполагало земельный доходъ въ 240 ливровъ въ
большихъ городахъ и доходъ въ 180 ливровъ даже въ такихъ
мѣстахъ, гдѣ рабочій день цѣнился всего лишь въ 15 су4).
Съ рѣчью выступилъ Робеспьеръ. «Комиссіи, сказалъ онъ,
предлагаютъ вамъ замѣнить одно дурное условіе другимъ, еще
болѣе худшимъ. Свободенъ ли народъ выбирать своихъ пред-
ставителей, если онъ не свободенъ въ выборѣ своихъ посред-
никовъ? Вы -признали, что всѣ граждане могутъ быть допу-
скаемы къ занятію всѣхъ должностей, безъ всякаго другого
различія, кромѣ различія добродѣтелей и талантовъ; а теперь
вы нарушаете этотъ великій принципъ! Какое мнѣ дѣло до
*) ВпсЬѳг еі Вопх, Нізіоіге рагіетепіаіге, 1. II, р. 237.
2) ІЪіЛ^ р. 248.
3) Магз сі’агдепі—цензъ, установленный конституціею 1789 г. для гра-
жданъ, избираемыхъ въ Національное Собраніе. Отъ нихъ требовались обла-
даніе какою нибудь земельною собственностью и уплата прямыхъ налоговъ
на сумму одного тагс й’агдепі (около 54 франковъ).—Переводч.
4) Рѣчь Туре въ засѣданіи 11 августа 1791 г.
57
того, что нѣтъ болѣе родовыхъ гербовъ, если я вижу, что на-
рождается новый классъ людей, которымъ я буду обязанъ исклю-
чительно отдавать мое довѣріе?—Истинно независимые люди
тѣ, нужды которыхъ ограниченнѣе состоянія: здѣсь и ищите
вашихъ гарантій, если онѣ вамъ нужны. Въ чемъ заключалась
гарантія Аристида, когда онъ завоевалъ голоса Греціи? Этотъ
великій человѣкъ, который послѣ завѣдыванія общественною
казной, не оставилъ ничего на свое погребеніе, не нашелъ бы
доступа въ ваши избирательныя собранія. Какъ это мы не крас-
нѣемъ изъ-за того, что воздвигли памятникъ Жанъ - Жаку
Руссо? вѣдь онъ былъ бѣденъ! Научитесь же признавать до-
стоинство человѣка. Неправда, будто нужно быть богатымъ,
чтобы любить свою родину, и законъ издается для охраны
слабыхъ. Платятъ ли люди, пославшіе васъ сюда, марку или
полмарки1) за право избрать васъ? Значитъ, мы нечисты, такъ
какъ насъ выбрали избиратели, ничего не платящіе?» * 2)
Говорить это — значило выходить изъ рамокъ обсужденія
методическаго порядка декретовъ и вдаваться въ обсужденіе прин-
циповъ; поэтому Собраніе, отказавшись выслушать Малуэ, по-
видимому, хотѣло ограничить пренія. Рёдереръ сдѣлалъ замѣ-
чаніе въ этомъ смыслѣ. Но конституціоналисты побоялись оста-
вить безъ отвѣта словк, которыя, черезъ голову Собранія, могли
встрѣтить сильный и звонкій отголосокъ на улицѣ: и вотъ Вар-
навъ бросился на трибуну. Онъ самодовольнымъ тономъ заго-
ворилъ противъ лицъ, которыя смѣшиваютъ демократическое
правленіе съ представительнымъ, заявилъ, что демократическая
власть одной части народа не можетъ существовать иначе, какъ
за счетъ полнаго и безусловнаго рабства другой, и напомнилъ,
что аѳиняне и римляне основали демократическое правленіе лишь
на упраздненіи индивидуальныхъ правъ. Указалъ онъ также и
на спартанцевъ, которые, стоя передъ урнами, имѣли у себя за
спиною илотовъ. Затѣмъ, при рукоплесканіяхъ большинства лѣ-
вой, онъ попросилъ своихъ противниковъ сказать, этого ли они
хотятъ достигнуть, и полагалъ, что побѣдоносно отвѣтилъ на
столь ясные, простые и точные доводы Робеспьера, предложивъ
государственнымъ людямъ отнестись съ презрѣніемъ «къ тѣмъ,
кто, за неимѣніемъ реальныхъ мыслей, держатся мыслей мета-
2) Подразумевается цензовый тагс (Раг^епі. (Переводч.').
2) ВасЬех ей Нопх, Нізіоіге рагіетепіаіге, 1. II, р. 276.
58
физическихъ и кто погружается въ туманныя теоріи, потому
что глубоко невѣжественъ по части основныхъ знаній относи-
тельно положительныхъ формъ правленія» х).
Между прочимъ, одинъ изъ депутатовъ, нѣкто Дошй, обро-
нилъ слѣдующую фразу, которая произвела впечатлѣніе: «При
предлагаемыхъ комиссіею условіяхъ, вы не найдете избирате-
лей въ сельскихъ мѣстностяхъ». И комиссія, по разсмотрѣніи
дѣла, дѣйствительно принуждена была сознаться, что есть много
очень богатыхъ фермеровъ, которые не платятъ требуемой суммы.
Признаніе это высказалъ съ трибуны Туре, въ засѣданіи 12 авгу-
ста, при чемъ имъ было предложено замѣнить, по отношенію къ фер-
мерамъ, основу налога основою дохода, исчисляемаго соотвѣтственно
цѣнамъ земледѣльческой эксплоатаціи. И какую же цифру счи-
талъ онъ необходимою гарантіей? Четыреста ливровъ! Что же?—
говорилъ онъ — при такомъ расчетѣ избирательнымъ правомъ
будутъ пользоваться лишь немногіе земледѣльцы? Съ этимъ
Туре соглашался, но съ рѣдкою откровенностью прибавилъ:
«Есть интересъ въ томъ, чтобы эти мелкіе фермеры не могли
быть избирателями»! Интересомъ этимъ была ихъ заподозрѣн-
ная независимость2).
Произошло немалое волненіе; были рукоплесканія, былъ и
ропотъ. Борьба, начавшаяся между Робеспьеромъ и Барнавомъ,
продолжалась между аббатомъ Грегуаромъ и Ле Шапелье. Вся-
кій сознавалъ, что дѣло идетъ объ истинномъ верховноглавен-
ствѣ народа, что рѣшается вопросъ о томъ, быть ли революціи
направленною къ выгодѣ только одного класса или къ пользѣ
всей націи цѣликомъ3). По предложенію Верньо, прибавлена
была статья, которая въ конституціи 1791 г., въ томъ видѣ,
въ какомъ послѣдняя была окончательно декретирована, изло-
жена такъ:
«Никто не можетъ быть назначенъ избирателемъ, если не
удовлетворяетъ условіямъ, необходимымъ для того, чтобы быть
активнымъ гражданиномъ, а именно:
«Въ городахъ съ населеніемъ свыше 6,000 душъ, надо быть
собственникомъ имущества (или пользоваться доходами съ него),
2) Нізіоіге рагіетепіаіге, I. II, р. 280.
2) ІЬісІет^ р. 284 еі 285.
3) Весьма странно, что ни Ламартинъ, ни Мишле не сказали ни слова
объ этихъ преніяхъ, имѣвшихъ такую капитальную важность и столь харак-
терныхъ!
59
оцѣненнаго въ податныхъ спискахъ по доходу, равному мѣст-
ной стоимости двухсотъ рабочихъ дней, или же быть съемщи-
комъ жилища, оцѣненнаго въ тѣхъ же спискахъ по доходу, рав-
ному стоимости ста пятидесяти рабочихъ дней.
«Въ городахъ съ населеніемъ ниже 6,000 душъ надо быть
владѣльцемъ имущества (или пользоваться доходами съ него),
оцѣненнаго въ податныхъ спискахъ по доходу, равному мѣстной
стоимости ста пятидесяти рабочихъ дней, или же быть съемщи-
комъ жилища, оцѣненнаго въ тѣхъ же спискахъ по доходу,
равному стоимости ста рабочихъ дней.
«Въ сельскихъ мѣстностяхъ требуется быть владѣльцемъ иму-
щества (или пользоваться доходами съ него), оцѣненнаго въ по-
датныхъ спискахъ по доходу, равному мѣстной стоимости ста
рабочихъ дней, или состоять фермеромъ или половинщикомъ иму-
ществъ, оцѣненныхъ въ тѣхъ же спискахъ по стоимости четы-
рехсотъ рабочихъ дней х)>.
Рѣдко бываетъ, чтобы при такой борьбѣ между идеями и
интересами не разыгрались бы бурныя страсти. Въ засѣданіи
13 августа, когда членъ крайней лѣвой Гильомъ употребилъ,
между прочимъ, выраженіе: «истинные сторонники конституціи»,
весь залъ пришелъ въ движеніе. На раздавшіяся на трибунахъ
рукоплесканія оскорбленные конституціоналисты отвѣтили ярост-
ными криками, а наиболѣе горячіе изъ нихъ стали требовать,
чтобы Гильомъ былъ отправленъ въ тюрьму аббатства. Для Вар-
нава это послужило поводомъ къ тому, чтобы излить всю го-
речь и злобу, издавна накопившіяся у него на-сердцѣ. Повер-
нувшись лицомъ къ депутатамъ крайней лѣвой, онъ, никого не
называя по имени, началъ обвинять ихъ въ ненависти ко всему
тому, что составляетъ общественный порядокъ, что способно на-
ладить ходъ политической машины, возвратить каждому все, чтд
ему принадлежитъ, и поставить на подобающія имъ мѣста благо-
намѣреннаго и неблагонамѣреннаго человѣка, сторонника правды
и низкаго клеветника. Все это было высказано имъ при одобри-
тельныхъ кликахъ конституціонной партіи на глазахъ правой
стороны, съ ироническимъ спокойствіемъ смотрѣвшей на эту
сцену* 2), тогда какъ раздраженный Робеспьеръ, сидя неподвижно
и храня молчаніе, мысленно готовилъ свой отвѣтъ. Случай къ
2) См. въ историческихъ документахъ, въ концѣ книги.
2) См. въ историческихъ документахъ.
60
произнесенію этой отвѣтной рѣчи представился ему, однако, лишь
черезъ нѣсколько дней, но зато она уже навсегда пришибла
фёльянтизмъ.
Пренія возобновились и не представляли ничего такого, что
не было уже обсуждено и почти исчерпано въ предшествовав-
шихъ преніяхъ, вплоть до того момента, когда стали читать
статью, въ которой говорилось, что «члены королевской фами-
ліи не могутъ пользоваться ни однимъ изъ правъ активнаго
гражданина».
Тутъ тотчасъ же всталъ герцогъ Орлеанскій и, горячо вы-
сказавшись противъ этой статьи, сказалъ: «Заявляю, что если
вы ее примете, я подамъ въ бюро формальный отказъ мой отъ
правъ члена царствующей династіи, чтобы пользоваться пра-
вами французскаго гражданина» *).
При этихъ словахъ галереи огласились бурными рукоплеска-
ніями и на всѣхъ скамьяхъ проявилось чрезвычайно сильное
возбужденіе; затѣмъ наступила на нѣсколько мгновеній тишина,
въ которой чувствовалось взволнованное настроеніе зала, а по-
томъ снова грянули рукоплесканія. При этомъ увлекательное
краснорѣчіе проявилъ Силлери.
«Какъ!—воскликнулъ онъ,—конституціонная комиссія намѣ-
ревается лишить принцевъ правъ активнаго гражданина, отнять
у нихъ это славное званіе, лишить ихъ мѣста на пиру равен-
ства! Такова ли должна быть награда за услуги, оказанныя нѣ-
которыми изъ нихъ общественному дѣлу? Таково ли должно
быть вознагражденіе за ихъ патріотизмъ и за ихъ жертвы? Въ
числѣ принцевъ есть люди, составлявшіе за-границей святотат-
ственныя лиги противъ родины, но есть и другіе, которые оста-
лись во Франціи, чтобы служить революціи: возстановить титулъ
принца въ качествѣ привилегіи значитъ даровать первымъ все
то, чтб составляетъ предметъ ихъ желаній, и лишить вторыхъ
всего того, чѣмъ они дорожатъ. Не для того ли, чтобы придать
трону болѣе достоинства, хотите вы вернуть родственникамъ
короля эти титулы? Но вѣдь, уничтоживъ всѣ предразсудки, вы
уничтожили и воображаемую цѣнность этихъ пустыхъ отличій;
когда вы ихъ упразднили, они имѣли блескъ; теперь же, послѣ
того какъ вы выяснили для всѣхъ всю ихъ нелѣпость, вы хо-
тите возстановить ихъ! Развѣ это значило бы возвратить то, чтб
Нъвіоіге рагістепіаіге, 1. II, р. 328 еі 329.
61
вами отнято? Нѣтъ, никакого возстановленія вы этимъ не сдѣ-
лаете: вы ничего не отдадите, а только отнимите данное вами
взамѣнъ благо. Отнять у родственниковъ короля права актив-
наго гражданина! Да знаете ли вы, кому вы ихъ этимъ упо-
добляете? Перечтите вами же самими декретированный уголовный
уставъ: злоумышленники, банкроты, совершители подлоговъ, рас-
хитители общественныхъ суммъ, клеветники—вотъ тѣ, къ числу
которыхъ вы сопричислили бы лицъ, которыхъ вы предполагаете
почтить! Тутъ нарушаются всѣ права человѣка, основа без-
смертнаго евангелія разума. Не вы ли сказали, что всѣ люди
равноправны, что за одни и тѣ же преступленія всѣ граждане
подлежатъ однимъ и тѣмъ же наказаніямъ? Придумайте же но-
вый уголовный уставъ для этой отверженной касты, потому что
въ случаѣ совершенія людьми этой касты преступленія, карае-
маго лишеніемъ гражданскихъ правъ, вы не будете въ состоя-
ніи наказать ихъ по вашимъ законамъ, такъ какъ уже самое
рожденіе наложило на нихъ отлученіе... Взгляните на одного
изъ отпрысковъ того рода, который вамъ предлагаютъ унизить.
Городъ Вандомъ присудилъ ему гражданскій вѣнецъ. Несчаст-
ный ребенокъ! Не будетъ ли это первымъ и послѣднимъ вѣн-
цомъ, присужденнымъ націею твоему роду?.. Такъ какъ вы со-
храняете тронъ, то... о, какъ хорошо было бы для лица, при-
зываемаго на этотъ опасный постъ, если бы онъ ранѣе тога
зналъ и выполнялъ обязанности гражданина! Но если настоя-
щій декретъ будетъ принятъ, націи нечего будетъ ожидать отъ
униженной и граждански отверженной фамиліи, кромѣ честолю-
бивыхъ правителей, глупыхъ королей или тирановъ» * 2).
Рѣчь эта, прерывавшаяся почти несмолкавшими рукоплеска-
ніями и удостоенная постановленія Собранія о ея напечатаніи,,
отличалась своеобразною ловкостью; если орлеанизмъ и высту-
палъ въ ней открыто, то, по крайней мѣрѣ, въ такомъ освѣще-
ніи, которое не лишено было величественности2). Только Сил-
лери, повидимому, предполагалъ, что комиссія, лишая членовъ
королевской фамиліи правъ активнаго гражданина, имѣла намѣ-
реніе унизить ее этимъ, тогда какъ, напротивъ, вполнѣ очевидно,
*) Нізіоіге рагіетепіагге, 1. II, р. 329 еі 334.
2) Бертранъ де Мольвилль, со свойственною ему добросовѣстностью, го-
воритъ по этому поводу, что Силлери произнесъ совсѣмъ отвратительную
патріотическую рѣчь и, конечно, даже не приводитъ еяі См. его Аппаіез^
I. IV, сЬ. ХЫѴ.
62
что она имѣла въ виду поднять ихъ надъ прочими гражданами
путемъ контръ-революціоннаго возстановленія титула принца.
Это и было очень тонко оттѣнено Робеспьеромъ, сказавшимъ:
«Европа будетъ очень удивлена, узнавъ, что въ настоящій пе-
ріодъ нашей политической жизни предметомъ одного изъ пре-
ній, которому придавалась наибольшая важность, былъ титулъ
принца. Родственники короля—просто родственники короля» г).
Оставалось рѣшить послѣдній и очень важный вопросъ. Свя-
жетъ ли конституція 1791 года народную волю навсегда или
надолго? Быть ли ей объявленною неизмѣнной или же заранѣе
поставленною въ зависимость отъ развивающагося обществен-
наго мнѣнія? Это послужило предметомъ долгихъ преній, кото-
рыя завершились признаніемъ принципа пересмотра, съ указа-
ніемъ формъ его производства. Никакихъ сроковъ назначено не
было. Собраніе ограничилось заявленіемъ, что, на его взглядъ,
въ интересахъ Франціи не касаться новаго творенія въ теченіе
двадцати лѣтъ: странный способъ измѣрять могущество фран-
цузской революціи и крывшуюся въ ея лонѣ побудительную
силу!
Ранѣе закрытія преній, Малуэ напрягъ свои послѣднія силы.
Онъ сталъ заклинать Собраніе, чтобы оно—если хочетъ поло-
жить конецъ революціи—отмѣнило и уничтожило акты, противо-
рѣчившіе, по его мнѣнію, ея принципамъ; онъ разразился на-
падками на комиссіи изслѣдованій, на законы объ эмигрантахъ,
на умноженіе числа присягъ, на преслѣдованіе духовенства, на
произвольные аресты, на фанатизмъ и господствующее положе-
ніе клубовъ; среди громкаго ропота Собранія, онъ говорилъ о
сильномъ броженіи въ подонкахъ націи. «Вы ропщете,—вос-
кликнулъ онъ, обращаясь къ недовольнымъ,—о, должно быть,
мы первая нація въ мірѣ, которая утвреждаетъ, что у нея нѣтъ
подонковъ...»—«Это попы и дворяне», прервалъ его голосъ съ
лѣвой, и на трибунахъ разразились рукоплесканія2).
1 сентября Бомэсъ прочелъ проектъ относительно предста-
вленія конституціоннаго акта Людовику XVI, а 3 сентября было
покончено съ главою VII и послѣдней: О пересмотрѣ. Въ пер-
вомъ изъ этихъ-то двухъ засѣданій Робеспьеръ и бросилъ от-
павшей якобинской партіи, въ видѣ зловѣщаго прощанія, тѣ
2) Нізіоіге рагіетепіаіге, р. 336.
2) Аппаіез, р. 365.
63
слова, о которыхъ мы уже упоминали п которыя какъ бы при-
шибли Дюпора1).
Для представленія королю конституціоннаго акта выбрана
была депутація, въ составѣ 60 членовъ; 3 сентября, въ 9 ча-
совъ вечера, она изъ зала засѣданій отправилась во дворецъ
при свѣтѣ факеловъ, сквозь массу толпившагося на Карусель-
ной площади возбужденнаго народа. Король, окруженный ми-
нистрами, ожидалъ посланія Собранія въ залѣ совѣта ми-
нистровъ.
Турэ выступилъ впередъ и сказалъ:
«Представители націи являются для представленія вашему
величеству конституціоннаго акта, который утверждаетъ незы-
блемыя права французскаго народа, возвращаетъ трону его
истинное достоинство и обновляетъ управленіе королевствомъ** 2).
«Принимаю - отвѣчалъ съ довольнымъ видомъ Людовикъ XVI—
представляемую мнѣ Національнымъ Собраніемъ конституцію.
Мое рѣшеніе я сообщу ему черезъ самое короткое время, необ-
ходимое для разсмотрѣнія столь важнаго предмета. Я рѣшилъ
оставаться въ Парижѣ. Генералу, командующему парижскою
національною гвардіей, я отдалъ приказанія относительно службы
моей охраны» 3.
На слѣдующій день Тюильрійскій дворецъ былъ открытъ и
всѣ сторожевые посты сняты. Многіе граждане отправились уже
съ разсвѣтомъ въ дворцовую часовню. Въ ту минуту, когда ко-
роль вошелъ туда для слушанія обѣдни, нѣсколько голосовъ
крикнуло: Да здравствуетъ нація! да здравствуетъ конституція!
Людовикъ XVI невольно заплакалъ. Тогда, при видѣ его скорби,
присутствовавшіе закричали: Да здравствуетъ король, да здрав-
ствуетъ свобода!4).
При дворѣ стали тревожно обсуждать вопросы, сперва о томъ,
принять ли конституцію, а затѣмъ—въ какой мѣрѣ и какимъ
образомъ принять ее. Неувѣренность, въ которой колебались на
этотъ счетъ король и королева, а также ихъ совѣтники, очень
хорошо обрисовываются въ слѣдующемъ письмѣ графа Ла Марка
къ графу Мерси-д’Аржанто.
т) См. конецъ главы подъ заглавіемъ Фёльянтизмъ,
2) Докладъ Туре Собранію въ засѣданіи 4 сентября 1791 г.
3) ІЪІсі.
4) Нізіоіге (Іе Іа Вёѵоіиііоп, раг йеих атіз (Іе Іа ІіЬегіё, 1. VI, ск. VII,
р. 305. Рагіз, 1792.
64
«Принять безъ объясненій, единымъ словомъ, значило бы
оставить сомнѣнія относительно намѣреній короля, надолго за-
тянуть безпокойство и потерять всякое довѣріе.—Привести мо-
тивы, значитъ броситься въ цѣлый океанъ затрудненій.—По-
хвалить конституцію нельзя. — Принять и раскритиковать ее,
значитъ примкнуть къ партіи недовольныхъ.—Не сдѣлать ни-
какого замѣчанія въ настоящій моментъ, послѣ критики, вы-
сказанной въ эпоху поѣздки въ Монмеди, значитъ почти обез-
честить себя.—Предложить измѣненія, значитъ идти на рискъ
быть униженнымъ ихъ отклоненіемъ, потому что Собраніе не
желаетъ измѣненій. — Привести относительные мотивы, чтобы
показать, что за два мѣсяца взгляды двора измѣнились? Но
какіе же это могли бы быть мотивы?» х).
Мнѣнія, какъ легко себѣ представить, были очень разно-
образны и очень противорѣчивы. Мори доложилъ королю, что,
по его мнѣнію, утвердить конституцію значило бы санкціониро-
вать всѣ бѣдствія и преступленія революціи. Спрошенный быв-
шій интендантъ флота и колоній, по фамиліи Дюбюкъ, отвѣ-
тилъ лаконически: Не давайте безпорядку организоваться* 2). Бёркъ,
въ письмѣ, которое было довѣрено имъ графу Мерси для пред-
ставленія королевѣ, написалъ: «Если король приметъ конститу-
цію, вы оба навсегда погибли... Не отдавайте во власть измѣн-
никамъ вашу особу, вашего супруга и права столькихъ госу-
дарей, вашихъ союзниковъ, дѣло которыхъ неразрывно съ ва-
шимъ дѣломъ... Интриганы будутъ говорить вамъ, что Варнавы,
Ламеты, Ле Шапелье и Лафайеты стоятъ многихъ другихъ, если
могутъ быть полезны, но это роковое заблужденіе! Вспомните,
кто тѣ люди, которые вырвали изъ вашихъ объятій вашего
сына и отняли какъ у васъ, такъ и у его отца, заботу о его
воспитаніи... Васъ спасетъ не ловкость ваша, а твердость. Въ
вашемъ положеніи заинтересованъ родъ человѣческій... Спасеніе
ваше заключается въ терпѣніи, молчаніи, отказѣ»3).
Далеко не таково было мнѣніе князя Кауница. Предвидя
опасности отказа и сознавая необходимость опираться на кон-
ституціоналистовъ противъ ли якобинцевъ или противъ респу-
') Соггезропйапсе епіге Іе сотіе Ле МігаЬеаи еі Іе сотіе Ле Ім Магсіс,
і. III, р. 191 еі 192.
2) Вегігапі <1е Моіеѵіііѳ, Аппаіез Ле Іа Вёѵоіиііоп, і. IV, сЬ. ХЬѴ.
3) Си. это ппсьмо іп ехіепзо въ Мётоігез Ли сотіе Л’АІІопѵіІІе, I. II,
сЬ. XIV, р. 238—241.
65
бликанской идеи, австрійскій дипломатъ горячо настаивалъ на
принятіи конституціи; такого же мнѣнія держался и Мальзербъх).
Другіе — и во главѣ ихъ Малуэ — желали, чтобы король
откровенно указалъ на недостатки, усматриваемые имъ въ кон-
ституціи, и, тѣмъ не менѣе, принялъ бы ее, но только временно,
а именно, до тѣхъ поръ, когда страна была бы призвана тор-
жественно высказаться* 2).
Въ смущеніи, вызванномъ этими противоположными совѣ-
тами, королева болѣе, чѣмъ когда-либо, пламенно желала пови-
даться съ Барнавомъ. До того дня, когда состоялось представле-
ніе королю конституціоннаго акта3), ввести его во дворецъ было
невозможно; но послѣ 3 сентября, когда караулы были сняты,
это стало менѣе труднымъ, и свиданіе было устроено. По этому
поводу г-жа Кампанъ сообщаетъ слѣдующія подробности, кото-
рыя нельзя пройти молчаніемъ въ виду того, что онѣ очень
хорошо обрисовываютъ положеніе: «Мнѣ было поручено поджи-
дать Варнава у маленькой двери антресольнаго этажа дворца,
положивъ руку на замокъ. Король часто заходилъ ко мнѣ и
постоянно говорилъ мнѣ о томъ, какое безпокойство внушаетъ
ему одинъ дворецкій мальчикъ патріотическаго образа мыслей.
Онъ зашелъ еще разъ, чтобы спросить, не слышала ли я, какъ
кто-то отворилъ дверь залы Декрета. Я увѣрила его, что по
коридору никто не проходилъ, и онъ успокоился... Король бы-
стро ушелъ, а черезъ минуту вернулся съ королевой: «Пустите
меня на ваше мѣсто, сказала она мнѣ, теперь я, въ свой че-
редъ, буду ждать его...» и т. д., и т. д.4). И французская коро-
лева прислушиваясь къ малѣйшему шуму, держась за ручку
замка, въ позѣ преступника, боящагося быть застигнутымъ,
стала ждать Варнава.
Конституціоналисты имѣли во всѣхъ отношеніяхъ громадный
интересъ въ томъ, чтобы король просто, безъ оговорокъ, при-
нялъ конституцію: отказъ со стороны Людовика XVI, сторону
котораго они такъ открыто приняли, или даже принятіе ея съ
Въ этомъ совершенно сходятся Аппаіез сіе Вегігапй сіе Моіеѵіііе и
Мётоігез сіе М-те Сатрап.
2) Вегіганд. <іе МоІѳѵШе, Аппаіез (1е Іа Вёѵоіиігоп, 1. IV, сЬ. ХЬѴ.
8) Г-жа Кампанъ говоритъ: до того дня, когда состоялось принятіе кон-
ституціи, потому что она, кажется, думала, что именно тогда-то и были
сняты караулы, чтд, однако, невѣрно.
4) Мётоігея сіе М-те Сатрап, I. II, сЬ. XIX, р. 187.
ЛУИ бланъ. т. ѵі. 5
66
прискорбіемъ, выставили бы ихъ измѣнниками и дали бы яко-
бинцамъ огромное преимущество предъ ними. Въ глубинѣ души
Дюпора еще звучали грозныя слова Робеспьера: «Не думаю,
чтобы въ этомъ Собраніи нашелся человѣкъ, достаточно подлый
для того, чтобы искать сдѣлки съ королемъ относительно ка-
кой бы ни было статьи нашего конституціоннаго устава»1). Съ
другой стороны, министры стояли за принятіе и, присоединив-
шись къ нимъ, Варнавъ, Дюпоръ и Ламетъ склонили вѣсы въ
желательную для нихъ сторону.
13 сентября президентъ Собранія заявилъ, что министръ
юстиціи передалъ ему посланіе короля, и прочелъ слѣдующее:
«Господа, я внимательно разсмотрѣлъ представленный мнѣ вами
для принятія конституціонный актъ. Я принимаю его и велю
привести его въ исполненіе. Въ другое время этого заявленія
могло бы быть достаточно; нынѣ же я обязанъ въ интере-
сахъ націи и предъ самимъ собою, объявить мои мотивы. Съ
самаго начала моего царствованія я желалъ устранить злоупо-
требленія и во всѣхъ актахъ управленія принималъ во внима-
ніе общественное мнѣніе. Различныя причины, къ числу ко-
торыхъ нужно отнести состояніе финансовъ при моемъ всту-
пленіи на престолъ и громадные расходы на почетную войну,
которая долго велась безъ увеличенія налоговъ, вызвали зна-
чительное несоотвѣтствіе между государственными доходами и
расходами. Будучи пораженъ огромными размѣрами зла, я не
только старался изыскать средства для его уврачеванія, но и
созналъ необходимость предотвратить его возобновленіе; я за-
думалъ утвердить счастіе народа на прочныхъ основахъ и под-
чинить неизмѣннымъ правиламъ даже самую власть, которой я
былъ носителемъ. Для осуществленія этого плана я призвалъ къ
€ебѣ націю. Намѣренія мои никогда не мѣнялись въ продолженіе
революціонныхъ событій. Когда вы, преобразовавъ старинныя
учрежденія, приступили къ замѣнѣ ихъ первыми опытами вашего
труда, я не замедлилъ одобрить ихъ, не дожидаясь, и пока мнѣ
станетъ извѣстна вся конституція въ цѣломъ. Я способствовалъ
установкѣ ея частей даже ранѣе, чѣмъ могъ судить о цѣломъ,
и если сердце мое было слишкомъ часто огорчаемо безпорядками,
почти всегда сопутствующими революціоннымъ эпохамъ, то я на-
дѣялся, что законъ вновь возымѣетъ силу въ рукахъ новыхъ
2) Засѣданіе 1 сентября 1791 г.
67
властей, и что по мѣрѣ приближенія вашихъ трудовъ къ окон-
чанію, онъ съ каждымъ днемъ будетъ снова пріобрѣтать то уваже-
ніе, безъ которагоьу народа не можетъ быть ни свободы, ни счастія.
«Я долго оставался въ этой надеждѣ и рѣшеніе мое измѣни-
лось лишь въ ту минуту, когда она меня покинула. Пусть вся-
кій вспомнитъ ту минуту, когда я удалился изъ Парижа; кон-
ституція была готова завершиться, а между тѣмъ авторитетъ
законовъ, казалось, слабѣлъ съ каждымъ днемъ.—Общественное
мнѣніе, далеко не устанавливаясь прочно, распалось на мно-
жество партій. Казалось, благосклонностью пользуются одни
только самыя крайнія мнѣнія; распущенность печати дошла до
крайняго предѣла; никакая власть не была уважаема. Я уже не
могъ признавать характера общей воли въ тѣхъ законахъ, ко-
торые, какъ я видѣлъ, всюду были безсильны и не исполнялись.
Тогда — я долженъ это сказать — если бы вы представили мнѣ
конституцію, я не счелъ бы, что интересъ народа (постоянное
и единственное руководство моихъ поступковъ) позволяетъ мнѣ
принять ее. У меня было только одно желаніе, только одно на-
мѣреніе: я хотѣлъ уединиться отъ всѣхъ партій и узнать, ка-
ково истинное желаніе націи.
«Нынѣ тѣхъ мотивовъ, которыми я руководствовался, уже
не существуетъ; съ тѣхъ поръ неудобства и бѣды, на которыя
я жаловался, поразили и васъ, какъ меня; вы проявили жела-
ніе возстановить порядокъ; вы обратили ваши взоры на отсут-
ствіе дисциплины въ арміи; вы сознали необходимость пресѣчь
злоупотребленія печати. Съ пересмотромъ вашего труда въ число
регламентирующихъ законовъ вошло нѣсколько статей, предста-
вленныхъ мнѣ въ качествѣ конституціонныхъ. Вы установили
законныя формы для пересмотра тѣхъ статей, которыя включены
вами въ конституцію. Словомъ, желаніе народа уже не предста-
вляетъ для меня сомнѣнія; я видѣлъ, какъ оно проявилось одно-
временно и въ сочувствіи народа вашему труду, и въ его при-
вязанности къ сохраненію монархическаго правленія.
«Итакъ, я принимаю конституцію. Я обязываюсь хранить ее
внутри, защищать ее противъ нападеній извнѣ и осуществлять
ее всѣми находящимися въ моей власти средствами. Заявляю,
что, освѣдомившись о томъ, что огромное большинство народа
примкнуло къ конституціи, я отказываюсь отъ содѣйствія въ
этомъ трудѣ, чего требовалъ ранѣе, и что, неся отвѣтственность
б*
68
только передъ націей, никто другой—когда я отказываюсь—не
имѣетъ права жаловаться на то (Лѣвая и всѣ трибуны огла-
шаются рукоплесканіями). Я отступилъ бы, однако, отъ истины,
если бы сказалъ, что въ средствахъ исполненія и управленія
увидѣлъ всю ту энергію, которая была бы необходима, чтобы
запечатлѣть движеніе и сохранить единство во всѣхъ частяхъ
столь обширнаго государства; но такъ какъ мнѣнія на этотъ
счетъ нынѣ расходятся, то я согласенъ, чтобы судьею въ этомъ дѣлѣ
былъ опытъ.—Когда я добросовѣстно приведу въ дѣйствіе всѣ
предоставленныя мнѣ средства, меня ни въ чемъ нельзя будетъ
упрекнуть, а нація, интересъ которой долженъ служить един-
ственнымъ руководствомъ, выскажется тѣми способами, которые
предоставлены ей конституціей (Новые рукоплесканія).
«Но, господа, для упроченія свободы, для устойчивости кон-
ституціи, для индивидуальнаго счастія всѣхъ французовъ суще-
ствуютъ интересы, сосредоточить на которыхъ всѣ наши усилія
повелѣваетъ намъ настоятельный долгъ. Интересами этими яв-
ляются уваженіе къ законамъ, возстановленіе порядка и объеди-
неніе всѣхъ гражданъ.—Нынѣ, когда конституція окончательно
выработана, живущія подъ сѣнью однихъ и тѣхъ же законовъ
французы должны считать врагами только тѣхъ, кто ихъ гне-
тетъ; раздоръ и анархія—вотъ наши общіе враги. Я буду бо-
роться съ ними всею силой моей власти: необходимо, чтобы вы
и ваши преемники энергически содѣйствовали мнѣ въ этомъ,
чтобы законъ, не стремясь господствовать надъ мыслью, одина-
ково охранялъ всѣхъ тѣхъ, кто повергнетъ на его судъ свои
поступки. Пусть люди, изъ боязни преслѣдованія и смуты уда-
лившіеся изъ отечества, будутъ увѣрены, что, вернувшись,
найдутъ здѣсь безопасность и спокойствіе. А для того, чтобы
потушить ненависть, смягчить бѣдствія, которыя всегда влечетъ
за собою большая революція, для того, чтобы законъ могъ от-
нынѣ же воспріять полное дѣйствіе, согласимся предать забве-
нію прошлое (Лѣвая и трибуны оглашаются рукоплесканіями).
Пусть обвиненія и преслѣдованія, возникшія только на почвѣ
событій революціи, будутъ погашены всеобщимъ примиреніемъ.
«Я не говорю о тѣхъ, чьи поступки были вызваны только
привязанностью ихъ ко мнѣ: могли ли бы вы счесть ихъ ви-
новными? Чтб же касается людей, которые своими насиліями,
въ которыхъ я могъ бы усмотрѣть личныя обиды, навлекли на
69
себя преслѣдованіе со стороны законовъ, то по отношенію къ
нимъ я чувствую, что я король всѣхъ французовъ».
Подписано: «Людовикъ».
<13 сентября 1791 года».
(Рукоплесканія возобновляются).
«Р. 8. Мнѣ пришло на мысль, господа, что я долженъ тор-
жественно объявить о принятіи конституціи въ томъ самомъ
мѣстѣ, гдѣ она была выработана. Поэтому завтра, въ полдень,
я прибуду въ Національное Собраніе».
Тотчасъ же по прочтеніи этого письма глубоко взволнован-
ное Собраніе въ восторженномъ порывѣ декретировало, по пред-
ложенію Лафайета, что лица, арестованныя по дѣлу объ отъ-
ѣздѣ короля, будутъ освобождены, что дѣла, относящіяся къ
революціоннымъ событіямъ, будутъ прекращены и будутъ от-
мѣнены паспорты и всѣ стѣсняющія свободное передвиженіе
мѣры1).
Въ тотъ же день къ королю отправилась депутація для
представленія ему этого декрета и для сообщенія о томъ, съ
какими чувствами встрѣчено было прочитанное посланіе. Лю-
довикъ XVI съ большимъ чувствомъ отвѣтилъ депутаціи, что
онъ раздѣляетъ желанія Собранія и всегда готовъ исполнять
волю націи, какъ только она станетъ ему извѣстна. Такъ какъ
поутру изданъ былъ декретъ объ упраздненіи ордена св. Духа,
то онъ прибавилъ, что рѣшилъ сложить съ себя знаки этого
ордена. Затѣмъ, повернувшись ко входу въ комнату совѣта, онъ
сказалъ: «Вотъ, моя жена и мои дѣти раздѣляютъ мои чувства».
Тогда подошла королева со словами: «Я и дѣти поспѣшили
сюда; мы раздѣляемъ всѣ чувства короля»* 2). Но въ этихъ сло-
вахъ Маріи-Антуанеты не было никакой искренности: подавая
Собранію радужныя надежды на свое патріотическое содѣйствіе,
она въ то же время говорила близкимъ къ ней лицамъ: «Эти
люди не хотятъ вовсе никакихъ государей. Мы падемъ отъ ихъ
вѣроломной и хорошо выдержанной тактики. Они по камню
разрушаютъ монархію» 3).
14 сентября члены Собранія были въ сборѣ къ одиннадцати
т) Декретъ 13 сентября 1791 г.
2) Отчетъ объ этомъ посѣщеніи, данный Лѳ Шапельѳ Собранію, въ за-
сѣданіи 14 сентября.
3) Мётоігез сіе, М-те Сатрап, I. II, сЬ. XIX, р. 167.
70
часамъ. Трибуны были съ утра осаждены и переполнены страстно
настроенной толпой. По замѣчанію аббата Гутта, пришлось
убрать балдахинъ, приготовленный наканунѣ для короля стар-
шимъ чиновникомъ церемоніальной частих), а теперь совер-
шенно такой же балдахинъ устроенъ былъ для короля рядомъ
съ кресломъ президента. «Во время принятія королемъ присяги—
сказалъ президентъ—Собраніе должно сидѣть».—«Само собой!—
закричало множество голосовъ — а король долженъ стоять съ
непокрытою головой»а). Малуэ очень желчно замѣтилъ, что не
бываетъ такихъ обстоятельствъ, когда нація, въ присутствіи ко-
роля, не признавала бы его своимъ главою. «Что же,—насмѣ-
шливымъ тономъ возразилъ одинъ изъ членовъ лѣвой,—давайте,
декретируемъ, что г-ну Малуэ и всякому желающему дозволяется
принять короля, стоя на колѣняхъ!»3).
Ровно въ 12 часовъ приставъ доложилъ о прибытіи монарха.
Король вошелъ. Глубокая тишина. Удивившись и нѣсколько
встревожившись, онъ медленно всходитъ на ступени трибуны.
Когда приставъ указываетъ ему отведенное для него мѣсто по
лѣвую руку отъ президента, онъ чувствуетъ себя униженнымъ
и колеблется4), однако, подходитъ къ креслу и, стоя съ непо-
крытою головой, начинаетъ такъ: «Господа, я явился сюда,
чтобы торжественно подтвердить принятіе мною конституціи.
Поэтому я клянусь...». При этихъ словахъ Собраніе, сначала-
было вставшее, садится. Король, по прежнему стоя, продолжаетъ,
не замѣчая этого движенія: «Клянусь быть вѣрнымъ націи и
закону, употребить всю ввѣренную мнѣ власть на поддержаніе
конституціи, декретированной Національнымъ учредительнымъ
Собраніемъ, и приводить въ исполненіе законы...»5). Дойдя до
этого мѣста своей рѣчи, Людовикъ XVI вдругъ замѣчаетъ, что
только онъ одинъ остался на ногахъ и съ непокрытою головой;
онъ не находитъ больше словъ, блѣднѣетъ, въ свою очередь,
сразу садится и, испытывая смѣшанную съ негодованіемъ пе-
Оеог&ез Виѵаі, Зоиѵепігз сіе Іа Теггеиг, 1. I, сЬ. XIII, р 343.
2) Мётоігез сіе М-те Сатрап, і. И, сЬ. XIX, р. 168.
3) ІЪій. См. также вѳог^ѳз Бпѵаі, Зоиѵепігз де Іа Теггеиг, 1.1, сЬ. XIII.—
Въ этомъ послѣднемъ сочиненіи, авторъ котораго присутствовалъ въ засѣ-
даніи, слова эти приписываются Робеспьеру.
4) Оеог^ѳя Впѵаі, Зоиѵепігз сіе Іа Теггеиг, I. I, сЬ. XIII, р. 345.
5) ВпсЬег еі Нопх, Нізіоіге рагіетепіаіге, I. II, р. 402.
71
чаль *), произноситъ послѣднюю фразу изъ формулы своей при-
сяги: «Да будетъ эта великая и достопамятная эпоха эрою воз-
становленія мира и единенія, залогомъ счастія народа и благо-
денствія государства».
Раздались усиленные крики: «Да здравствуетъ король»!* 2 3).
Но буржуазія только-что довольно ясно показала своимъ по-
веденіемъ, при какихъ условіяхъ и въ какомъ интересѣ она
намѣрена сохранить монархію! Нужды нѣтъ, что президентъ
отвѣтилъ Людовику XVI: «Этотъ почтенный титулъ и прекрас-
нѣйшую въ мірѣ корону подносятъ вамъ преданность и довѣріе
французовъ» 8); все-равно, ни это запоздалое чествованіе, ни раз-
давшіяся съ новою силой рукоплесканія, ни то, что Собраніе
встало въ полномъ составѣ, чтобы проводить его до Тюильрій-
скаго дворца—ничто не могло утѣшить Людовика XVI въ эту
столь торжественную, но и столь горькую для него минуту.
Королева, присутствовавшая въ засѣданіи, сидя въ частной
ложѣ, вернулась во дворецъ молчаливою и какъ бы въ угне-
тенномъ состояніи. Едва она дошла до своихъ апартаментовъ,
какъ къ ней пришелъ чрезъ внутреннія комнаты король. Лю-
довикъ XVI былъ такъ блѣденъ и такъ измѣнился въ лицѣ,
что, увидѣвъ его въ такомъ разстроенномъ состояніи, Марія-
Антуанета невольно вскрикнула отъ удивленія и скорби. Онъ же,
бросившись въ кресло и поднеся къ глазамъ платокъ, восклик-
нулъ: «Все пропало! О, и вы были свидѣтельницей этого уни-
женія! Для того ли вы пріѣхали во Францію, чтобы видѣть...»
Онъ не могъ продолжать, рыданія душили его; а королева, въ
сильнѣйшемъ волненіи, упала передъ нимъ на колѣни и обняла
его4 * * *).
Объявленіе конституціоннаго акта состоялось 18 сентября
съ необычайною пышностью и среди самыхъ страстныхъ про-
явленій радости. Объ этомъ по-истинѣ національномъ праздникѣ
было съ утра оповѣщено пушечными залпами; около 10 часовъ
х) Зоиѵепігз сіе Іа Теггеиг, I. I, р. 345.—Не надо забывать, что авторъ
разсказываетъ здѣсь то, что видѣлъ.
2) іыа.
3) ВнсЬег еі Вонх, Нізіоіге рагіетепіаіге, 1. II, р. 403.
4) Мётоігез сіе М-те Сатрап, I. II, сЪ. XIX, р. 169 ѳі 170.—Г-жа Кам-
панъ присутствовала при этой сценѣ и разсказываетъ: «Королева сказала
мнѣ: Ахъ, уйдите! такимъ тономъ, въ которомъ слышалось только: Не будьте
зрительницей отчаянія вашего государя».
72
муниципалитетъ тронулся въ путь, въ сопровожденіи многочи-
сленныхъ отрядовъ артиллеріи и конницы. Объявленіе сдѣлано
было троекратно: сперва у городской ратуши, потомъ на Кару-
сельной площади и, наконецъ, на Вандомской площади; и вся-
кій разъ, когда Бальи поднималъ книгу на воздухъ, происхо-
дило одно и то же: веселые клики сливались съ грохотомъ пу-
шекъ, нѣсколько тысячъ киверовъ вздымались на концахъ шты-
ковъ, сверкали сабли, салютовали знамена, раздавались звуки
гимновъ, исполнявшихся множествомъ группъ собранныхъ музы-
кантовъ, толпа трепетала и всюду носилась, словно видимая,
мысль о томъ, что открывается новая эра. Словомъ, все прида-
вало этой сценѣ величайшую внушительность, какую только
дано было великому народу когда-либо созерцать.
Вечеромъ короля и королеву попросили поѣхать въ Оперный
театръ и тамъ прибытіе ихъ было привѣтствовано горячими
рукоплесканіями. Давали балетъ «Рзусігё». «Въ ту минуту—раз-
сказываетъ присутствовавшая въ театрѣ г-жа Сталь — въ ту
минуту, когда танцовали Фуріи, потрясая факелами, свѣтъ ко-
торыхъ, подобно зареву пожара, распространился по всей залѣ,
я увидѣла лица короля и королевы въ этомъ блѣдномъ от-
блескѣ имитированнаго ада, и меня охватило роковое предчув-
ствіе будущаго» *). Королева улыбалась, но тою улыбкой, кото-
рая недалека отъ слезъ. Что касается Людовика XVI, то «онъ,
по обыкновенію, занятъ былъ, казалось, болѣе тѣмъ, чтб ви-
дѣлъ, нежели тѣмъ, что испытывалъ» * 2). Послѣ спектакля сдѣ-
лана была прогулка въ экипажѣ по Елисейскимъ полямъ, иллю-
минованнымъ огненными гирляндами, протянутыми отъ дерева
къ дереву на всемъ протяженіи отъ площади Людовика XV до
Звѣздной арки. Слышалось много возгласовъ: «Да здравствуетъ
король!» но какъ только они прекращались, какой-то неизвѣст-
ный, не отстававшій отъ дверцы королевскаго экипажа, начи-
налъ кричать громовымъ голосомъ въ уши перепуганной коро-
левы: «Нѣтъ, не вѣрьте имъ, да здравствуетъ нація»!3).
И сами члены Собранія бродили, затерявшись въ необозри-
мой толпѣ, съ печатью смутной тревоги на лицѣ, съ мыслями
г) Сопзі(іёгаііоп8 8иг Іа Вёѵоіиііоп /гапдаізе, ІІ-е рагііе, сЬ. ХХШ.
2) ІЪісІет.
3) Мётоіге8 сіе М-те Сатрап, 1. II, сЬ. XIX, р. 171.
73
о своихъ преемникахъ и походя на свергнутыхъ съ престола
государейг).
30-го сентября, въ день, назначенный для закрытія сессіи,
король отправился въ залъ засѣданій. Замѣчательная перемѣна!
Дѣла находились въ такомъ положеніи, что прекращеніе засѣ-
даній Собранія было бы для него теперь несчастьемъ* 2). Онъ
это чувствовалъ и не могъ удержаться, чтобы не высказать.
Когда онъ вышелъ, предсѣдательствовавшій Туре, обращаясь къ
находившимсь въ залѣ и на трибунахъ, сказалъ громкимъ го-
лосомъ: «Національное Собраніе заявляетъ, что миссія его кон-
ченая.
На улицѣ народъ, держа въ рукахъ дубовые вѣнки, дожи-
дался... Робеспьера и Петіона. Ихъ подхватили и понесли въ
торжественной процессіи. Петіонъ въ упоеніи проявлялъ свою
радость, красиво раскланиваясь съ толпою. Робеспьеръ былъ
грустенъ3).
Учредительное Собраніе представляетъ собою одно изъ вну-
шительнѣйшихъ явленій, когда-либо встрѣчавшихся на міровой
сценѣ.
Труды его были колоссальны. То, что, казалось, могло бы
быть лишь дѣломъ нѣсколькихъ столѣтій, Учредительное Собра-
ніе сумѣло выполнить въ теченіе двухъ лѣтъ, да еще при встре-
воженномъ состояніи Европы, при волненіяхъ во Франціи, кло-
котаніи Парижа, среди всѣхъ разыгравшихся страстей, борьбы
всѣхъ партій между собою, при необходимости упразднить дво-
рянство, бороться со дворомъ, слѣдовать за народомъ или на-
правлять его, держать въ рукахъ духовенство, противодѣйство-
вать тысячамъ заговорщиковъ, сдерживать духъ мятежа и, при-
томъ, въ такое время, когда Собраніе чувствовало гулъ анархіи
въ своей собственной средѣ, въ которой надлежало выработать
совершенно новый порядокъ вещей.
Зато сколько славныхъ работниковъ и собралось для по-
стройки чудеснаго зданія! Мирабо, Сіейсъ, Дюпоръ, Туре, Рабо
Сентъ-Этьенъ, Варнавъ, Мори, Вольне, Петіонъ, Казалесъ, Ро-
:) М-те (іе 8іаё1, Сопзгбёгаііопз зиг Іа Вёѵоіиііоп /гапдаізе, ІІ-е рагііе
сЬ. XXIII.
2) Мётоігез &е Геггіёгез, X, Ііѵ. X, р. 509.
3) См. бгеог&ез Впѵаі, Воиѵепігз сіе Іа Теггеиг, і. I, р. 353.—Дюваль ви-
дѣлъ, какъ ихъ проносили, и передаетъ это впечатлѣніе на свой ладъ, т. е.
съ чувствомъ фанатическаго контръ-революціонера и съ ненавистью.
74
беспьеръ! Въ какую историческую эпоху видано было когда-
либо въ сборѣ столько государственныхъ людей, мыслителей,
философовъ, глубокихъ законовѣдовъ, блестящихъ ораторовъ,
могучихъ сердцемъ и умомъ трибуновъ?
Если разсматривать Учредительное Собраніе какъ власть ре-
волюціонную, то приходится изумляться чудесамъ его отваги.
Оно появляется — и рушится феодальный строй; ускользаетъ
почва изъ-подъ ногъ этихъ узурпаторовъ божескаго величія,
которые на выручку отъ продажи благъ неба купили землю;
тускнѣетъ королевскій деспотизмъ; царедворцы обращаются въ
бѣгство; исчезаютъ парламенты; царству вымогателей налоговъ
приходитъ конецъ; дефицитъ устраняется, падаютъ внутреннія
таможенныя заставы; разсѣиваются провинціальныя сословныя
собранія; прекращается раздробленность королевства; земледѣліе
освобождается отъ неотчуждаемости земель и барщины, а про-
мышленность—отъ корпорацій и цеховъ. Франція умираетъ: да
здравствуетъ Франція!
Если разсматривать Учредительное Собраніе какъ власть ор-
ганизаторскую, то не окажется никакого сомнѣнія въ томъ, что
имъ совершены были великія дѣла.
Имъ было создано единство территорій и установлена іерар-
хія, которая, восходя по сооруженной съ большимъ умомъ лѣст-
ницѣ отъ общины къ кантону, отъ кантона къ департаменту,
отъ департамента къ государственному центру, составила силу
дѣятельности и сопротивленія, о которую разбилась вся воору-
женная Европа.
Вмѣсто множества мелкихъ разрозненныхъ трибунъ, гдѣ нѣ-
когда велись не находившія отклика пренія и не проливавшія
свѣта препирательства, Учредительное Собраніе поставило на
высотѣ такую трибуну, съ которой Франція могла обращать рѣчь
уже къ самымъ отдаленнымъ націямъ и которая по-истинѣ обра-
щала весь міръ въ свою аудиторію.
Путемъ смѣлаго и мудраго употребленія ассигнацій, оно пе-
реродило финансы, мобилизовало землю, создало новые инте-
ресы, способствовало ликвидаціи стараго общества и оживило
обращеніе богатствъ.
Оно съумѣло настолько упорядочить распоряженіе обществен-
ными деньгами, что, не отягощая націи, нашло средства на зна-
чительное увеличеніе общественныхъ вооруженныхъ силъ, на
снаряженіе и вооруженіе національныхъ гвардейцевъ, на содер-
75
жаніе флота, на учрежденіе нѣсколькихъ арсеналовъ, на испра-
вленіе крѣпостей.
Оно упорядочило вотированіе налоговъ, а также ихъ взима-
ніе и обращеніе на извѣстныя нужды, при чемъ затруднило ихъ
безпорядочное разбрасываніе; своими декретами оно наладило
первый ходъ административнаго механизма, въ которомъ на ка-
ждый расходъ имѣлся контроль.
Правильная судебная іерархія, упрощеніе судопроизводства,
точное опредѣленіе правъ отдѣльныхъ инстанцій, учрежденіе
избираемой народомъ магистратуры, установленіе отеческихъ и
примиряющихъ инстанцій въ видѣ мировыхъ судовъ въ общи-
нахъ—все это было дѣлами Учредительнаго Собранія.
Не довольствуясь упраздненіемъ жестокихъ казней былыхъ вре-
менъ, смягченіемъ наказаній и уничтоженіемъ орудій пытки,
оно ввело судъ присяжныхъ и обезпечило подсудимымъ всѣ га-
рантіи, какихъ можетъ требовать попавшій въ опасность невин-
ный человѣкъ.
Конечно, нельзя сказать, чтобы этими великолѣпными ре-
зультатами мы были обязаны исключительно почину Собранія;
то, чтд было имъ сдѣлано, было ранѣе продумано философіею
ХѴШ столѣтія; и не слѣдуетъ забывать, что Парижъ былъ цен-
тромъ; онъ согрѣвалъ Собраніе своимъ оплодотворяющимъ ды-
ханіемъ, толкалъ и одушевлялъ его, выливалъ въ форму жи-
вого факта то, что Собранію оставалось потомъ только вписать
въ законъ, или же бросалъ ему, подъ видомъ безпорядочнаго
шума и криковъ, тѣ слова, которыя предупреждаютъ и даютъ
спасеніе. Но что же изъ этого? Развѣ ужъ такъ не велика за-
слуга учрежденія, приведшаго въ движеніе мысли великаго вѣка
и составившаго сводъ благороднѣйшихъ порывовъ великаго
народа?
Это хорошая сторона. А вотъ и дурная:
Учредительное Собраніе добровольно, систематически, оста-
вляло внѣ своего воздѣйствія цѣлую категорію интересовъ, счи-
таться съ которыми требовала отъ него справедливость. Дѣ-
лать — какъ оно дѣлало — различіе между активными и якобы
неактивными гражданами, отнимать у послѣднихъ ихъ долю вер-
ховноластія, припутывать къ праву избранія условіе обладанія
имуществомъ, вооружать однихъ, а другимъ отказывать въ правѣ
вооружаться—это значило возстановлять раздѣленіе общества на
классы, заранѣе уничтожать единство французской семьи; это зна-
76
чило желать, чтобы прекрасное слово народъ, которое въ хорошо
организованномъ обществѣ обозначало бы всю совокупность гра-
жданъ, было впредь употребляемо только какъ противоположе-
ніе слову буржуазія. Это являлось навѣки гибельною двойствен-
ностью, которою еще и нынѣ объясняются наши смертоносныя
чувства взаимной недовѣрчивости, наши революціи и ея раз-
доры.
Въ конституціи 1791 года есть статья, ярко обличающая
тотъ духъ, которымъ она была продиктована: это та статья, ко-
торая даетъ 249 депутатовъ населенію, 249 плательщикамъ пря-
мыхъ налоговъ и 247 территоріи. Какъ! право представительства
связывается съ камнями и деревьями въ такомъ дѣлѣ, гдѣ нужны
представители людей!
Да, что бы намъ ни говорилъ Мишле1), Учредительное Со-
браніе было по существу Собраніемъ буржазнымъ.
Вопросъ не въ томъ, что избиратели съ доходомъ въ 260 фран-
ковъ оказывались въ большемъ или меньшемъ числѣ и что
опредѣленіемъ избирательнаго ценза этою цифрой устанавлива-
лась для господствующаго класса болѣе или менѣе широкая
основа. Разъ былъ установленъ принципъ, кто могъ утверждать,
что не будутъ распространены его послѣдствія? Разъ верховно-
властіе народа такъ произвольно и несправедливо ограничива-
лось, можно ли было предполагать, что ограниченіемъ всегда бу-
детъ служить такая-то цифра, а не другая? О, дальнѣйшій ходъ
событій слишкомъ ясно показалъ, чего надо было ожидать отъ
этого перваго покушенія на право: въ избирательномъ законѣ
1791 г. крылись въ зародышѣ тѣ избирательные законы, кото-
рымъ Франціи пришлось подчиняться съ 1816 по 1848 гг.
Притомъ, справедливость—дѣло вовсе не цифровое. Для че-
ловѣка, источникъ сужденій котораго находится на высотахъ,
близкихъ къ небу, должная ненависть къ несправедливости из-
мѣряется не числомъ жертвъ. Чѣмъ это число меньше, тѣмъ
гнетъ гнуснѣе. Если я сознаю за собой право, я, и стоя одинъ
противъ всего міра, бравирую его, а если онъ меня раздавитъ,
онъ будетъ подлъ.
Теперь, можетъ быть, спросятъ, зачѣмъ Учредительное Со-
браніе сохранило монархію. Зачѣмъ? Это очень просто. Не же-
лая демократическаго строя, къ которому, тѣмъ не менѣе, вели
*) Нізіоіге Ле Іа Кёѵоіиііоп, 4. III, р. 188.
многіе изъ высказанныхъ ими принциповъ, законодатели бур-
жуазіи задумали укрыться за трономъ, какъ за каменною стѣной.
Но стѣну эту слѣдовало бы, по крайней мѣрѣ, сдѣлать проч-
ною! И вотъ тутъ-то законодатели буржуазіи, въ своемъ ослѣ-
пленіи, понесли памятную кару за свой эгоизмъ. Въ самомъ
дѣлѣ, что за безуміе было думать, будто королевская власть мо-
жетъ устоять, когда ее лишали естественной ея опоры, аристо-
кратіи; когда упраздненіемъ дворянскихъ титуловъ разсѣивали
лучи ея ореола; когда ей отказывали даже въ почетной стражѣ;
когда зарились даже на ея право помилованія; когда при рас-
предѣленіи функцій управленія ее обрекали на позорную, .въ нѣ-
которомъ родѣ автоматическую роль; когда ей предоставляли слу-
жить, въ видѣ символа, представительницею... чего же? наслѣд-
ственныхъ привилегій въ политикѣ, т. е. того, что уже было
убито, чего уже не существовало, пустого мѣста!
Правда, королю предоставлялось объявлять миръ или войну,
онъ командовалъ сухопутною и морскою арміями, правосудіе
творилось его именемъ, законы должны были утверждаться имъ
же, онъ пользовался большимъ содержаніемъ по цивильному ли-
сту и былъ неприкосновененъ... Но какъ ни обширны кажутся
эти прерогативы на первый взглядъ, онѣ далеко не составляли
реальной силы; и было бы противно человѣческой природѣ, если
бы, по подведеніи баланса пріобрѣтеніямъ и потерямъ, государь,
которому эти прерогативы предоставлялись послѣ того, какъ его
наполовину обобрали, не былъ искушаемъ желаніемъ добыть
себѣ вновь, при помощи оставленной ему власти, ту власть, ко-
торую у него отняли.
И, конечно, если Собраніе не заподозрѣло этого, то ужъ
виною тому были никакъ не событія. Мало ли предупрежденій
сыпалось, одно за другимъ, въ Собраніе! Всюду интриги, хит-
рости, призывы къ насилію, хорошо извѣстные переговоры
съ иностранными дворами, безпрестанно сказывавшееся сообще-
ство двора съ дворянами и духовенствомъ, слабохарактерность
Людовика XVI, выродившаяся въ лживость, плохо прикрытое
озлобленіе королевы, заговоры Булье, поѣздка въ Монмеди...
И, несмотря на все это, Собраніе—даже послѣ побѣга въ Ва-
реннъ—отбрасываетъ далеко отъ себя республику, рискуя уви-
дѣть впослѣдствіи ея возникновеніе среди возстанія; отъ его
вниманія ускользаетъ то, что если королевская власть безсильна
сдержать демократію, то раздраженіемъ доведетъ ее до ярости;
78
и оно упорно старается сохранить среди урагана, надъ про-
пастью, этотъ тронъ, который былъ бы затрудненіемъ даже въ
томъ случаѣ, если бы не сталъ помѣхой, а помѣхой онъ пере-
станетъ быть лишь въ тотъ день, когда превратится въ эшафотъ!
Являясь буржуазнымъ въ сферѣ политическихъ идей, было ли
Учредительное Собраніе менѣе буржуазнымъ въ области идей
соціальныхъ? Выскажемся вполнѣ:
Для того, чтобы наглость дворянъ не заставляла больше
буржуа краснѣть, старинныя дворянскія граматы были изорваны
и старинные родовые гербы разбиты.
Для того, чтобы духовенство не могло вооружиться противъ
буржуа своею духовной властью и своими богатствами, его за-
ставили присягнуть на вѣрность конституціи и у него отняли
его имѣнія, назначивъ взамѣнъ ихъ жалованье.
Для того, чтобы королевская власть не могла впредь запу-
гивать, терзать, грабить и заточать буржуа въ тюрьмы, ее ли-
шили иноземныхъ пособниковъ и учредили національную гвар-
дію; ІеПез йе сасЬеі были упразднены и декретирована личная
свобода; уничтожены были старинныя судейскія должности и
гражданамъ предоставлено было судиться у равныхъ съ ними
людей; финансовыхъ дѣятелей заставили давать отчетъ въ
своихъ дѣйствіяхъ и введено было вотированіе налоговъ тѣми,
кто ихъ уплачиваетъ; наконецъ, прибѣгнуто было къ герой-
скому мужеству народа и на послѣднемъ камнѣ разрушенной
Бастиліи было начертано: здѣсь танцуютъ.
Спора нѣтъ: все это справедливыя и дивныя преобразова-
нія! Но, говоря откровенно, развѣ главная польза отъ нихч>
пришлась на долю пролетаріевъ.
Тѣ ли люди, которые живутъ со дня на день и въ величай-
шей нищетѣ, могли требовать отъ великихъ міра отчета въ наг-
лости нѣсколькихъ неудобочитаемыхъ гранатъ?
Принесло ли отобраніе земель у духовенства выгоду тѣмъ
бѣднякамъ, которые были отнынѣ вынуждены уплачивать духо-
венству, въ видѣ налога, тѣ самыя суммы, которыя богатый
землевладѣлецъ пересталъ уплачивать имъ въ видѣ десятин-
ной подати?
А вотированіе налоговъ, ослабленіе королевской власти—
развѣ это не оставляло уже ничего больше желать тѣмъ лю-
дямъ, которые, не обладая даже орудіями труда, по своей тем-
79
нотѣ и бѣдности избавлялись отъ притѣсненій со стороны короля
или вымогательствъ со стороны царедворцевъ?
Сказать по правдѣ, сдѣлано было только одно преобразова-
ніе, болѣе тѣсно связанное съ интересами пролетаріевъ: уничто-
жена была система цеховъ и присяжныхъ цеховыхъ мастеровъ.
Но чѣмъ же ее замѣнили? Провозглашеніемъ принципа свобод-
ной конкуренціи.
А вѣдь во время революціи область труда была сплошь за-
нята буржуазіей. Въ ея распоряженіи находились и почва, и
деньги, и кредитъ. Но что предстояло тѣмъ, у кого не было ни
собственности, ни капиталовъ, ни ссудъ, тѣмъ, кого, послѣ
дурію оплаченныхъ трудовъ одного дня, ожидала на слѣдующій
день страшная безработица? Какую цѣнность могло предста-
влять для нихъ дарованіе свободы? Не рисковали ли они очу-
титься въ полной зависимости отъ собственниковъ труда? Не
подвергалъ ли ихъ принципъ свободной конкуренціи всѣмъ слу-
чайностямъ человѣкоубійственной азартной продажи труда съ
молотка? О, измѣнчивая, но такъ мало мѣняющаяся грамма-
тика угнетенія! Этимъ несчастнымъ неактивнымъ гражданамъ
какъ будто говорили: на что вы жалуетесь? предки ваши были
рабами, отцы ваши были простолюдинами, а вы вѣдь всего
только бѣдняки!
Нельзя, конечно, отрицать того, что отъ смертельнаго удара,
нанесеннаго феодальной тираніи, и отъ полныхъ перемѣнъ,
введенныхъ какъ въ фискальныхъ порядкахъ, такъ и въ геогра-
фическомъ и административномъ строеніи королевства, участь
сельскаго населенія въ очень сильной степени улучшилась;
чтобы убѣдиться въ этомъ, достаточно припомнить то, что мы
говорили о существовавшихъ до 1789 г. ужасныхъ злоупотре-
бленіяхъ, о давленіи землевладѣльческаго зймка на деревню, о
грабежахъ откупщиковъ, о той неизбывной тревогѣ и горести,
въ которой жилъ французскій бѣднякъ-земледѣлецъ, котораго
на сѣверѣ и югѣ, на востокѣ и западѣ, разоряла алчная, сви-
рѣпая армія хищниковъх). Но сколько другихъ благодѣяній
проистекло бы изъ’ революціи, еслибы Учредительное Собраніе,
будучи менѣе объято кастовымъ духомъ, не останавливалось
въ своихъ замыслахъ лишь на намѣчавшихся справедливостью
предѣлахъ! И сколько катастрофъ было бы имъ предотвращено
т) См. 11 главу IV тома настоящаго сочиненія.
80
въ самомъ ихъ источникѣ, если бы оно учредило на предложен-
ныхъ Ферьеромъ основаніяхъ1) тотъ національный банкъ, при
помощи котораго было бы нетрудно пресѣчь ростовщичество и
поддержать ссудами промышленность обездоленныхъ людей, и
если бы оно только примкнуло къ плодотворной мысли объ учре-
жденіи трудовыхъ палатъ, которую подалъ въ 1789 г. Малуэ!
Ничего этого Учредительное Собраніе не сдѣлало, потому что его
философскимъ принципомъ былъ индивидуализмъ; оно оставило
слабыхъ безъ покровительства; религіозной нетерпимости оно
противопоставило только скептицизмъ, а стариннымъ промыш-
леннымъ монополіямъ только принципъ невмѣшательства, прин-
ципъ предоставленія слабѣйшему свободы умереть.
А не было ли Учредительное Собраніе буржуазнымъ только
въ своихъ мысляхъ?... При этомъ вопросѣ передъ нами встаютъ,
всѣ въ крови, призраки Марсова поля! До 17-го іюля 1791 г.
раздѣленіе на два класса—на буржуазію и народъ—было, ко-
нечно, реальнымъ, неоспоримымъ фактомъ, во все же съ нимъ
не связывалось никакого желанія мести. Напротивъ, послѣ бойни
на Марсовомъ полѣ это гибельное раздѣленіе приняло зловѣщій
характеръ...
Я хочу быть справедливымъ: отвѣтственность за это не
должна быть возлагаема цѣликомъ на Собраніе; значительная
часть ея падаетъ на Марата, Фрерона, Камилла Демулена и на
тѣхъ писателей, которые, подобно имъ, воображали, будто раз-
жигать кстати и некстати народное недовѣріе, возбуждать на-
родную ненависть и путемъ чудовищныхъ преувеличеній раз-
дувать проступки людей, имѣвшихъ безуміе сплотиться въ клику
буржуазныхъ феодаловъ — значитъ оказывать народу услугу.
Долгомъ было то, чтобы указывать на эти проступки, оставаясь
вѣрнымъ истинѣ; раскрывать передъ глазами класса, стремив-
шагося стать господствующимъ, опасность ихъ эгоизма; ста-
раться доводами разсудка вывести этотъ классъ на болѣе
прямую и болѣе широкую дорогу. Но Маратъ, Фреронъ,
Камиллъ Демуленъ и менѣе видные редакторы Лоигпаі Ли
ВіаЫе, поступали не такъ Они старались все представлять въ
черномъ цвѣтѣ, всюду вливать озлобленіе; изъ области идей
они перенесли въ область страстей тотъ классовый антагонизмъ, *
2) Проектъ его подробно изложенъ былъ нами въ главѣ IV тома, оза-
главленной «Картина финансовъ».
81
который надо было стараться уничтожить; далеко не ища сбли-
женія, они стояли за бой и перо ихъ стало тѣмъ флагомъ, ко-
торый употребляется для приведенія быковъ въ ярость.
Нѣсколько лѣтъ тому назадъ я писалъ, въ заключеніе моей
Нізіоіге Не Ніх апз, т. е. въ той части книги, гдѣ сдѣлана сводка
ея основной мысли:
«Если буржуазія одушевлена благородными стремленіями,
она можетъ сдѣлать все для перерожденія нашей страны. Оста-
ваясь въ путахъ своихъ монополій и отдавшись низменнымъ
страстямъ, на которыя ее обрекаетъ эгоистическій ея принципъ,
она погубила бы и Францію, и самоё себя, такъ какъ она обла-
даетъ лишь самою малою частью тѣхъ качествъ, которыхъ тре-
буетъ широкая политика. Слѣдовательно нужно, чтобы она,
вмѣсто того, чтобы держаться особнякомъ отъ народа, нераз-
рывно слилась съ нимъ, взявъ на себя починъ въ установле-
ніи такого порядка вещей, при которомъ промышленность пере-
шла бы отъ системы конкуренціи къ системѣ ассоціаціи, при-
чемъ эта послѣдняя система обобщила бы обладаніе орудіями
труда, установила бы банковую силу бѣдныхъ людей и, словомъ,
уничтожила бы рабство труда. Въ такомъ дѣяніи были бы и
справедливость и мудрость, здравое пониманіе и любовь къ
ближнему. Обновившись погруженіемъ своимъ въ народную среду
и усиливъ себя содѣйствіемъ народа, буржуазія извлекла бы
неисчислимыя средства изъ того, что вновь пріобрѣла бы себѣ
безопасность. Мирнымъ путемъ преодолѣвъ духъ мятежа, она
не побоялась бы вернуть Франціи властное слово и положеніе
передъ лицомъ монархической Европы. Кромѣ того, ставши на-
ціей, она пріобрѣла бы всѣ недостающія ей добродѣтели, ибо
если она можетъ многое дать народу, то можетъ и получить
отъ него многое. Она можетъ дать ему просвѣщеніе, истинную
свободу и вытекающія изъ нихъ сокровища; получитъ же она
отъ народа энергію, мощь могущественныхъ инстинктовъ, лю-
бовь къ величію и способность къ самодержавію; то была бы
драгоцѣнная мѣна, которая подняла бы нашу страну путемъ
гармоническаго приложенія воли и добродѣтелей всѣхъ ея сы-
новъ» 1).
И еще я писалъ:
«Какъ можно думать, что буржуазія будетъ упорствовать
2) Нізіоіге (Іе сііх апз, 1. V, см. Сопсіизіоп.
ЛУИ бланъ. т. VI.
6
82
въ своемъ ослѣпленіи? Возможно ли, чтобы она, естественная
попечительница народа, продолжала относиться къ нему съ не-
довѣріемъ, какъ къ врагу? Люди, подстрекающіе ее къ тому,
обманываютъ ее и готовятся поработить ее. Внушая ей страхъ
предъ людьми народа, они лишили ее сознанія грозящихъ ей
дѣйствительныхъ опасностей. Они не столько у ногъ ея, сколько
у нея на головѣ и кругомъ нея. Пусть она поразмыслитъ надъ
этимъ»!х).
Увы, это торжественное предупрежденіе оказалось пророче-
скимъ, и именно потому, что буржуазія не поразмыслила надъ
этимъ и пожелала остаться отдѣленною отъ низкой толпы!
2) Т&гй.
КНИГА СЕДЬМАЯ.
ГЛАВА I.
Выборы 1791 года.
Совѣты Рёгѳ ВпсЬезпе избирателямъ.—Парижъ во время выборовъ.— Обзоръ
кафе.—Отголосокъ Палѳ-Рояля. — Бурныя пренія по поводу кандидатуры
Бриссо.—Парижскіе выборы; ихъ характеръ.—Какую оцѣнку даетъ имъ Ма-
ратъ. —Департаментскіе выборы. — Юристы.—Епископы-депутаты. — Избраніе
людей военныхъ.—Прахъ Жанъ-Жака въ Эрменонвиллѣ, статуя его въ Пан-
теонѣ.—Законодательное Собраніе.—Первое проявленіе республиканскаго тече-
нія.—Торжественная отмѣна декрета.—Роль бывшихъ членовъ Учредительнаго
Собранія.—Презрѣніе двора къ новымъ депутатамъ.—Засѣданіе, которымъ от-
крылось Законодательное Собраніе.—Королевская семья въ театрѣ.
Въ 1789 г., въ дни, предшествовавшіе собранію Генеральныхъ
Штатовъ, Франціи приходилось считаться только съ самою со-
бой; опасности могли возникнуть для нея только отъ нея же
самой. Питтъ довольствовался въ ту пору молчаливою нена-
вистью къ Франціи; государи еще не опасались ея и ни одна
иноземная армія еще не подходила къ ея границамъ, съ намѣ-
реніемъ окружить ее. Тѣмъ не менѣе Францію охватило сильное
возбужденіе, когда она, въ мукахъ смутныхъ надеждъ, вдругъ
была поставлена лицомъ къ лицу передъ непредвидѣннымъ и,
ощупью ища своихъ новыхъ судебъ, закопошилась вокругъ
избирательныхъ урнъ.
Судите же сами, какою должна была оказаться обстановка
выборовъ въ 1791 году! Вѣдь теперь приходилось вотировать не
только, попрежнему, революцію — каждый чувствовалъ, что она
не кончилась—но еще и войну: войну съ явно возмутившимся
дворянствомъ, съ иностранными государствами, со всею Евро-
пой и—почемъ знать?—быть можетъ, войну на смерть.
6*
84
О важности этого второго призыва свободнаго народа къ
голосованію Эберъ писалъ въ своей грубой газетѣ:
«Для насъ, чортъ возьми, наступила рѣшительная минута;
посмотримъ, кому суждено сорвать ставку. Если мы отступимъ
хоть на шагъ—намъ крышкаг); если мы не придемъ къ согла-
шенію—крышка; если мы повѣримъ усыпителямъ—крышка; если
пощадимъ измѣнниковъ—тоже крышка. Спасеніе Франціи зави-
ситъ отъ новаго законодательства. Если оно будетъ составлено
хорошо, то мнѣ наплевать на всю аристократію; если же дурно,
то свободы будетъ у насъ не больше, чѣмъ денегъ. Что нужно
сдѣлать, чтобы избѣгнуть этой бѣды? Что нужно сдѣлать, чортъ
побери? Нужно вѣрить Батькѣ Дюиіэну. Онъ не краснобай, но...
который не станетъ мямлить, когда дѣло идетъ о патріотизмѣ.
Онъ для бесѣды съ вами не надѣнетъ перчатокъ, но, ей-ей, ска-
жетъ вамъ подлинную правду и, при своемъ грубомъ здравомъ
смыслѣ, поведетъ васъ получше, чѣмъ торгаши фразами, на ко-
торыхъ вы дивитесь и которые топятъ васъ. Граждане, если вы
не хотите, чтобы васъ предали, берегитесь внѣшнихъ пріемовъ.
Не вѣрьте золоченымъ языкамъ: людей узнаютъ не по рѣчамъ,
а по поступкамъ. Выбирайте въ депутаты только людей хорошо
извѣстныхъ. Мнѣ скажутъ, что это невозможно въ Парижѣ, гдѣ
честные люди перемѣшаны съ негодяями: тѣмъ больше, чортъ
возьми, основаній принять мѣры осторожности. Отнюдь не вы-
бирать людей стараго порядка! вычеркните изъ вашего списка
герцоговъ, маркизовъ, приказныхъ, сборщиковъ податей, фи-
нансистовъ, банкировъ, словомъ, всѣхъ тѣхъ, которые занима-
лись ремесломъ обкрадыванія и высасыванія соковъ. Вамъ на-
обѣщаютъ золотыя горы, васъ будутъ великолѣпно закармли-
вать, чтобы заручиться вашими голосами; но—провались они!—
чѣмъ больше будетъ дѣлаться усилій, чтобы соблазнить васъ,
тѣмъ больше должны вы опасаться попасть въ ловушку. Если
вы знаете какого-нибудь незамѣтнаго и нечестолюбиваго гра-
жданина, вамъ слѣдуетъ выбрать именно его. Ищите повсюду.
Не во дворцахъ найти вамъ честныхъ и добродѣтельныхъ лю-
дей. Оставьте въ сторонѣ прекрасные отели Сенъ-Жерменскаго
предмѣстья, округа Магаіз, бульваровъ и всѣхъ блестящихъ
кварталовъ—тамъ вы нашли бы лишь гнѣзда аристократовъ. Не
поддавайтесь также на удочку заманивателей изъ улицъ Сенъ-
Дени, Сентъ-Оноре, изъ Пале-Рояля, всѣхъ этихъ мошенниковъ,
]) Коаз зошшез
85
занимающихся нынѣ сколачиваніемъ денегъ. Эти свиньи стали
бы такъ же торговать вашею свободой, какъ они торгуютъ вся-
кимъ другимъ товаромъ. Люди достойные прячутся по черда-
камъ или въ окрестностяхъ... Выбирайте хорошенько и будете
спасены. Если выборъ вашъ будетъ дуренъ, вы полетите къ
чорту, къ дьяволу» \
Въ этомъ призывѣ очень вѣрно, хотя и въ цинической формѣ,
выражались ненависть и недовѣріе, сдѣлавшія съ недавнихъ поръ
быстрые успѣхи въ народѣ. Какъ далеко уже ушли люди отъ
1789 года! «Вычеркните изъ вашего списка—говорилъ Эберъ—
уже не только маркизовъ, но и банкировъ. Оставьте въ сторонѣ
уже не только прекрасные отели Сенъ-Жерменскаго предмѣстья,
но и лавки улицы Сенъ-Дени!» И эти рѣчи гулко разносились
по всѣмъ парижскимъ тавернамъ. Вотъ что произвелъ кровавый
государственный переворотъ Марсова поля!
Но буржуазія, которой такъ угрожали, не сдавалась сама.
Ея предпочтительными кандидатами были генералъ-маіоръ Гу-
віонъ, двое судей: Виго де-Преамнё и Горгеро, секретарь обще-
ства земледѣлія Брусоне и бывшій прокуроръ суда Шатле, То-
рильонъ; вокругъ нихъ она и тѣснилась съ возроставшею го-
рячностью.
Впрочемъ, въ эту эпоху зарожденія новой жизни физіономія
французской столицы вообще отличалась въ высшей степени
смѣшаннымъ характеромъ. Сколько различныхъ теченій, сколько
противоположныхъ движеній, сколько кипучей жизни замѣчалось,
напримѣръ, въ различныхъ кафе, гдѣ общественное мнѣніе про-
является свободнѣе, непосредственнѣе, проще, чѣмъ въ клубахъ!
На кого злобится этотъ офицеръ національной гвардіи, съ
такимъ огнемъ ораторствующій въ Ле Іа Нёдепсе? Онъ обли-
чаетъ парижскихъ кандидатовъ; онъ обвиняетъ Бриссо въ томъ,
что, состоя предсѣдателемъ округа Ле§ РШез Ле Заіпі-Ткотаз,
онъ взялъ изъ кассы сумму, которую «забылъ» возвратить по
сложеніи съ себя предсѣдательства.
Въ са/ё Ле Скоізеиі ораторомъ выступаетъ самъ хозяинъ этого
заведенія, Ахиллъ Кретьенъ, ярый патріотъ, ставшій изъ тор-
говца пропагандистомъ и обратившій свою кофейню въ трибуну.
Ъа дгап&е соіёге сіи Рёге Рисііезпе сопіге Іез іпігідапіз еі Іез агізіо-
егаіез диі скегскепі а зе /аіге поттег Лёриіёз а Іа зесопЛе Іёдізіаіиге. № 72
газеты Рёге Рискезпе въ ВіЫіоІкёцие кізіогідие Ле Іа Вёѵоіиііоп, 1039,40, 1.
ВгіііаЬ Мазеат.
86
Зайдите въ са/ё Раііп и вы услышите тамъ одни проклятія
по адресу Марата, Фрерона, Сантера, Бриссо, Каррі.
Обычные посѣтители са/ё ди Репдез-ѵоиз, на бульварѣ
Итальянской комедіи, осыпаютъ сарказмами національную гвар-
дію, а въ то же время посѣтители са/ё де Іа Рогіе 8аіпі-Маг-
ііп рѣшительно высказываются въ ея пользу.
Наибольшее революціонное возбужденіе господствуетъ въ
са/ё Ргосоре, гдѣ сохранился слѣдъ пылкаго генія Дидро. Здѣсь
очень популяренъ герцогъ Орлеанскій.
Въ са/ё ди Тіъёаіге-Ргапдаіз преобладаетъ глубокое отвраще-
ніе къ священникамъ, не принявшимъ присяги на вѣрность
конституціи. Здѣсь чтутъ Вольтера, какъ святого.
Гораздо меньше толкуютъ о политикѣ, но зато гораздо больше
объ администраціи, въ са/ё Мапоигі. Тутъ громятъ муниципа-
литетъ, небрежно ведущій надзоръ надъ продажею муки, и хлѣ-
бопековъ, выпекающихъ съ нѣкоторыхъ поръ очень скверный
хлѣбъ.
Въ различныхъ кафе предмѣстья Сенъ-Марсо только и рѣчи,
что о слѣпой ярости, которая, повидимому, обуяла всѣ головы
въ этомъ раіонѣ. Развѣ не видѣли всѣ, какъ какіе-то изувѣры
спустили три фонаря и вмѣсто нихъ привязали новыя веревки
для повѣшенія перваго же хлѣбопека, который станетъ прода-
вать, и перваго человѣка, который купитъ, хлѣбъ по цѣнѣ выше
восьми су за четыре фунта?
На улицѣ Вивьенъ, на перронѣ, гудитъ отвратительная не-
смѣтная толпа биржевиковъ, маклаковъ, дѣльцовъ, спекули-
рующихъ выборами, устанавливающихъ курсъ избирательнымъ
голосамъ.
Но что это за шумъ? что это за страшная свалка передъ
павильономъ са/ё де Роі, въ которой въ числѣ дерущихся видны
съ окровавленными лицами, въ разодранномъ платьѣ, герцоги,
маркизы, придворные, цвѣтъ дворянства? Дерутся всѣмъ: стака-
нами, бутылками, стульями,—все разбивается вдребезги. Подо-
спѣваетъ полиція и оказывается, что бой возникъ изъ-за того,
что одинъ изъ посѣтителей позволилъ себѣ сказать какому-то
якобинцу: «Одинъ изъ вашихъ хотѣлъ научить несвѣдущихъ
грамотѣ, такъ вотъ имъ прописываютъ на лопаткахъ нѣсколько
буквъ азбуки». Такъ выражаются постоянные посѣтители этого
кафе. «Если бы ихъ языкъ былъ общепринятымъ, пришлось бы
составить совершенно новый словарь. У этихъ господъ слово
87
аристократъ значитъ порядочный человѣкъ который любитъ свою
родину и который доказываетъ это тѣмъ, что дѣлаетъ долги
безъ отдачи и по цѣлымъ днямъ клевещетъ на тѣхъ, кому ве-
ликій народъ, въ знакъ уваженія, оказываетъ заслуженныя по-
чести; слово сволочь примѣняется у нихъ къ тѣмъ людямъ, ко-
торые всю жизнь воздѣлываютъ поля или занимаются ремеслами
и, нося шерстяную одежду, имѣютъ безстыдство думать, будто
для того, чтобы считаться порядочнымъ человѣкомъ, достаточно
быть хорошимъ мужемъ, хорошимъ отцомъ, хорошимъ сыномъ
и хорошимъ другомъ. Постоянные посѣтители Ротонды скажутъ
вамъ, что ассигнаціи—тряпки, росписки, подобныя роспискамъ
Ла Шатра, и будутъ думать, что они оказываютъ націи боль-
шую честь, сравнивая ее съ Пинонъ де Ланкло1). Замѣтьте,
однако, что эти господа, изъ деликатности, всетаки никогда не
платятъ серебромъ».
Такова, въ сжатомъ, но вѣрномъ произведеніи, картина Па-
рижа во время выборовъ 1791 г., приведенная газетою Іе ѢаЫ-
Іагсі* 2), органомъ фёльянтинской окраски, основаннымъ со спе-
ціальною цѣлью выслѣживать теченія общественнаго мнѣнія,
передавать всякіе разговоры, подслушивать у дверей.
Въ числѣ парижскихъ кандидатовъ, какъ мы видѣли, нахо-
дился Бриссо; его кандидатура, самая важная изъ всѣхъ, самая
звонкая, возбуждавшая наиболѣе надеждъ или наиболѣе опасе-
ній, была единственною, которая вызвала оживленную борьбу.
Къ сожалѣнію, прошлое Бриссо давало слишкомъ много мате-
ріала для порицаній; на него обрушились жестокія нападки.
Чтобы придавить его, откапывались воспоминанія о его юности,
о его пребываніи въ Лондонѣ, о прежнихъ связяхъ его съ гряз-
ными пасквилянтами, о всей его жизви среди дурно переносив-
шейся имъ нищеты и разныхъ приключеній. Морандъ—одна изъ
2) Выраженіе <росписка Ла-Шатра», 1ѳ Ъіііеі йе Ьа СЬйѣге, вошло въ по-
говорку, въ значеніи обязательства, котораго не выполняютъ. Маркизъ Ла
Шатръ, состоя въ связи съ Нинонъ де Ланкло, при отлучкѣ на время, взялъ
съ нея росписку въ томъ, что она навсегда останется вѣрна ему. По его отъ-
ѣздѣ красавица не замедлила найти другого поклонника и, отдаваясь ему,
смѣясь воскликнула: <А росписка-то, данная Ла-Шатру!> На почвѣ этого
анекдота возникла означенная поговорка. (Переѳодч.).
2) См. №№ 58, 59, 60, 63, 65, 66 и 70, раззіт, газеты ВаЫІІапІ въ Ві-
Ыіоіігёцие Ігізіогідие (іе Іа Вёѵоіиііоп, 1341, 2. ВгШзѣ Мпзепт. Въ этой пре-
красной коллекціи Британскаго музея недостаетъ пятидесяти трехъ первыхъ
нумеровъ.
88
тѣхъ змѣй, на которыхъ всегда рискуешь наступить, проходя
тѣнистымъ мѣстомъ—вдругъ поднялся передъ нимъ и укусилъ
его до крови. Онъ попрекнулъ сына шартрскаго пирожника въ
присвоеніи — конечно, съ цѣлью прослыть дворяниномъ не-
принадлежавшей ему фамиліи Варвилль; онъ сталъ ули-
чать его въ соучастіи въ изданіи цинически-грязнаго пам-
флета Іе ВіаЫе йапз ип Ъёпіііег, потребовалъ у него отчета за
его книгу «Собственность есть кража», винилъ его въ похище-
ніи у нѣкоего Дефоржа 16,000 ливровъ, путемъ вовлеченія его
въ невыгодную сдѣлку; презрительнымъ голосомъ кричалъ онъ:
«Заплатилъ ли Бриссо, уѣзжая изъ Лондона, 1,500 или 1,600
ливровъ, которые былъ долженъ г. Суинтону и за которые су-
дился въ Булони? Расплатился ли онъ съ обойщикомъ Бэксте-
ромъ? Разсчитался ли Бриссо со своимъ домохозяиномъ и съ. по-
ставщикомъ бумаги? Не было ли у него произведено описи за
неуплату налоговъ? Есть ли у него росписки его кухарки, бу-
лочника и мясника?»* 2) А въ другомъ мѣстѣ циникъ-памфле-
тистъ намекалъ на то, что брошюры Бриссо о колоніяхъ были
напечатаны на счетъ эмиссаровъ англійскаго правительства2).
Бриссо напечаталъ отвѣтъ, эпиграфомъ къ которому поста-
вилъ слѣдующую выдержку изъ Стёрна: «Веѵепде {гот зотеЪа-
пе/иі сотег зкаіі Іеѵеі а іаіе о/ йізкопоиг аі ікее—Тку скагасіег
зкаіі Ыеей оп еѵегу зісіе о/ іі—Тку [аіік диезііопесі—Тку ісогкз
Ъеііей—Тку Іеагпіпд ігатріей оп3)». Отвѣтъ начинался такъ: «Я
родился въ 1754 г. Презрѣнный газетчикъ, въ теченіе пяти лѣтъ
надоѣдавшій своимъ читателямъ пережевываніемъ исторіи о
хлѣбопекарныхъ печахъ моего отца, конечно, отозвался бы съ на-
смѣшкой о наковальнѣ Демосѳена, о шпандырѣ Аміо и поэта
Руссо, о дубильныхъ чанахъ Массильона, о ножахъ Дидро4)».
Затѣмъ Бриссо объяснялъ, что если принялъ фамилію Варвиллъ,
т) Веііге аих ёіесіеигз сіи сіёрагіетепі сіе Рагів зиг ^сдиез-Ріегге Вгіз-
зоі, раг Скагіез Ткёѵепеаи Могапсіе^ въ ВіЫіоікёдие кізіогідие сіе Іа Вёѵо-
Іиііоп.— ВВІ88ОТ, 670, 1, 2. ВгШзЬ Мпзеит.
2) Прибавленіе къ № 25. Агдиз раігіоіе.
3) Вёропзе сіе Ласдиез-Ріетге Вгіззоі а іоиз Іез ІіЬеИізіез диі опі аііадиё еі
аііадиепі за ѵіе раззёе въ ВіЪІіоікёдие кізіогідие сіе Іа Вёѵоіиііоп.— ВВІ8-
80Т, 673, 4, 5. ВгііізЬ Мпзеит. (Переводъ эпиграфа. «Месть направитъ на
тебя изъ ядовитаго угла позорный разсказъ. Отъ него твоя репутація станетъ
со всѣхъ сторонъ истекать кровью. Честность твоя будетъ подвергнута сомнѣ-
нію, изобличены будутъ дѣла твои и познанія твои будутъ попраны ногами»).
4) Вёропзе сіе 'Тассріез-Ріегге Вгіззоі, р. 3.
89
то для того, чтобы отличить себя отъ прочихъ членовъ своей
семьи, и это, притомъ, согласно съ обычаемъ его родины; что
Уарвиллъ, есть названіе деревни, гдѣ отецъ его владѣетъ клоч-
комъ земли, и что въ этомъ названіи онъ замѣнилъ букву О
(Оиагѵіііе) буквою \Ѵ (уѴагѵіІІе) изъ англоманіи1). На него—
писалъ Бриссо—возлагаютъ отвѣтственность за 15,000 ливровъ,
потерянныхъ Дефоржемъ на неудавшемся предпріятіи съ ли-
цеемъ: это значитъ вмѣнять ему въ преступленіе то, что было
просто Неучастіемъ. Онъ и самъ былъ почти раздавленъ подъ
развалинами этого предпріятія, и если бы компаньонъ могъ жа-
ловаться законнымъ порядкомъ, то неужели онъ молчалъ бы
цѣлыхъ семь лѣтъ, когда суды были для него открыты?2). Его
винятъ въ томъ, будто онъ продался иностраннымъ державамъ:
какая пошлая клевета! Гроціусъ, Гогербеетсъ, почтенный Бар-
невельтъ тоже продались, въ другія времена и въ другой странѣ,
французамъ, которыхъ народъ ненавидѣлъ3)! «Я—писалъ Брис-
со—не покупаю ни земли, ни дома; у меня нѣтъ ни экипажа, ни
лакея, нѣтъ ни кассы, ни бумажника, а мой по-спартански одѣ-
тый слуга ни въ комъ не можетъ вызвать искушенія»4). Что
касается нападавшаго на него Моранда, то онъ заклеймилъ его
всего только одною фразой: «Если есть кто-нибудь, кто знаетъ
Моранда и не презираетъ его, пусть онъ встанетъ!» 5).
Морандъ отвѣтилъ на это непристойными разсказами, сар-
казмами, бранью, однако—надо сказать—также и фактами. Въ
качествѣ оправдательныхъ документовъ, онъ привелъ письма
д’Аспремонта къ Бриссо, изъ которыхъ оказывалось, что послѣд-
ній, въ бытность свою въ Лондонѣ, употребилъ на свои лич-
ныя надобности деньги, взяться у Дефоржа на предпріятіе, ко-
торое существовало только на бумагѣ6).
Подвергаясь такой травлѣ, Бриссо не былъ лишенъ ни за-
щитниковъ, ни сторонниковъ. Съ чрезвычайною горячностью
защищалъ его Манюэль; одинъ изъ его поклонниковъ, Мантэль,
написалъ въ Скгопідие сіе Рагіз: «Клянусь честью и всѣмъ са-
2) Вёропзе сіе Расдиез-Ріетге Вгіззоі, р. 5.
2) ІЪісІет^ р. 39.
3) ІЪіоІет, р. 37.
4) ІЪісІет.
5) ІЪиІ.) р. 44.
6) См. перепечатки въ І’Агдиз раігіоіе, помѣщенномъ въ ВгЪІіоіІгедие
кізіогідие ёіе Іа Вёѵоіиііоіі.— ВВІ88 О Т, 673, 4, 5. ВгіІізЬ Мизѳпт.
90
мымъ для меня святымъ, что я не вѣрю, чтобы на свѣтѣ на-
шелся человѣкъ, болѣе добродѣтельный, добросовѣстный, болѣе
незапятнанной честности, чѣмъ г. Бриссо1).
На бѣду, обвиненія Моранда нашли отголосокъ въ газетѣ
ВаЫІІагИ, и это дало имъ роковую широкую огласку. Въ ту пору
существовалъ листокъ-афиша, подъ заглавіемъ Сігапі сіи Сод,
ежедневно расклеивавшійся въ Парижѣ на стѣнахъ; листокъ
этотъ слился съ ВаЪгІІагй2} и, такимъ образомъ, противъ Бриссо
оказалась тройная сила—памфлета, газеты и плаката.
Для доказательства того, что онъ порядочный человѣкъ и
что, состоя предсѣдателемъ округа Лез Ріііез 8аіпі-Т1іота$, онъ
не присвоилъ должныхъ имъ кассѣ 580 ливровъ, ему пришлось
унизить себя представленіемъ удостовѣреній; но значеніе ихъ
тотчасъ же стали оспаривать, противъ нихъ стали выставлять
цифры, числа, счета по уплатамъ3): возникла прискорбная ссора.
Бываютъ такія битвы, что изъ нихъ человѣкъ выходитъ съ
краскою стыда на лицѣ—все равно, выйдетъ ли онъ побѣдите-
лемъ или побѣжденнымъ! О томъ, что въ данномъ случаѣ рѣз-
кость рѣчей нападавшихъ соотвѣтствовала силѣ ихъ вражды,
нечего уже и говорить. «Вы сказали—вопіяли Бриссо его про-
тивники въ ВаЪШагб—что стѣны Парижа осквернены афишами
Сігапі Ли Сод-, очень можетъ быть, потому что въ нихъ упоми-
налось ваше имя» 4).
Все это не могло не произвести впечатлѣнія на избиратель-
ное собраніе: когда въ одномъ изъ первыхъ засѣданій ему
пришлось дѣлать выборъ между Пасторе и Бриссо, оно подало
450 голосовъ за перваго и только 169 за второго5). Но ни онъ,
ни его сторонники не упали духомъ. Если вѣрить Бриссо, одинъ
изъ вождей противной ему коалиціи будто бы, сказалъ: Онъ
добьется, его слигикомъ рано оклеветали. И дѣйствительно, онъ
бобился-таки.
Парижу надо было избрать 24 депутатовъ. Кандидатами,
одержавшими побѣду были:
Президентъ кассаціоннаго суда Таранъ де Кулонъ; продолжа-
тель Вюффона Ласепэдъ; Пасторе; редакторъ Реиіііе ѵіііадеоіз
2) Приложеніе къ № 25 І’Агдиз раігіоіе.
2) См. ВаЪШагсІ, № 54.
3) Подробности этой полемики см. въ № 73 ВаЪіІІагй.
4) ІЫйет.
5) ІЫйет, № 84.
91
Серюти; врачъ Бовэ; судья Преамнё; генералъ-маіоръ національ-
ной гвардіи Гувіонъ; секретарь общества земледѣлія Брусоне;
земледѣлецъ Кретте; чиновникъ департаменской администраціи
Дюньи; судья Горегро; бывшій прокуроръ суда Шатле Торильонъ;
Бриссо; Филасье; Геро де Сешелль; Мюло; юристъ Годаръ; Катр-
мэръ-Кэнси; Рамонъ; судья Робэнъ; чиновникъ департаментской
администраціи Дебри; Кондорсе; чиновникъ департаментской адми-
нистраціи Трейль-Пардайланъ; администраціи; купецъ Моннеронъ.
Въ этомъ спискѣ только два имени—Бриссо и Кондорсе—
имѣли видное политическое значеніе, такъ какъ Геро де Сешелль
былъ еще мало извѣстенъ; и такой результатъ какъ нельзя
лучше показывалъ, насколько обманчива система двухстепенныхъ
выборовъ. Въ самомъ дѣлѣ, конституціонный образъ мыслей
далеко не былъ въ Парижѣ преобладающимъ, а между тѣмъ
въ выборѣ парижскихъ депутатовъ сказался именно этотъ образъ
мыслей. Маратъ со свойственною ему грубостью осуждалъ ис-
ходъ голосованія. Онъ восклицалъ: Серюти? тонкій хамелеонъ, за-
взятый ученикъ Лойолы.—Гувіонъ? человѣкъ, душою и тѣломъ
преданный Лафайету.—Биго? эскулапъ, гонявшійся за паціен-
тами, ставшій сперва, благодаря пустой болтовнѣ, судьею, а по-
томъ, благодаря интригѣ, отцомъ города.—Бруссоне? плохой под-
ражатель Пасторе.—А Пасторе? «слащавый интриганъ съ фаль-
шивымъ взоромъ, съ рыжими волосами, который въ 1790 г.г
оставивъ свои деревянные башмаки у воротъ музея на улицѣ
Дофине, пошелъ туда играть роль ученика-поэта и мальца-
остроумца...» Что касается Бриссоне, которому Маратъ не могъ
простить его прежней дружбы съ Лафайетомъ, то ему онъ кри-
чалъ: «Помни басню объ обезьянѣ и кошкѣ. Ты испытываешь
участь всѣхъ людей съ нерѣшительнымъ характеромъ. Ясно ви-
дящіе патріоты не имѣютъ довѣрія къ тебѣ, а враги отечества
тебя ненавидятъ1)».
Провинціальные выборы прошли безъ особеннаго шума, но
тѣмъ не менѣе имѣли весьма замѣчательный характеръ. Есте-
ственный ходъ событій, идей и страстей привелъ къ участію въ
дѣлахъ цѣлый новый классъ людей. Тамъ, гдѣ кончилось цар-
ство меча, началось царство слова: на выборахъ 1791 г. пре-
обладаніе получили адвокаты. Быть молодымъ, смѣлымъ, обла-
дать живымъ краснорѣчіемъ, стать извѣстнымъ въ качествѣ
Ч Ь’Аті Ли реиріе.
92
истолкователя или защитника закона—это значило заслужить
довѣріе народа, впредь до испытанія. Число юристовъ, возне-
сенныхъ въ ту пору къ власти волною общественнаго мнѣнія
было, сравнительно, громадно. Отъ департамента Коррезы, напр.,
ихъ поступило пять человѣкъ изъ числа семи депутатовъ, а отъ
департамента Авейроны—семеро изъ девяти. Были и такіе де-
партаменты, въ которыхъ, какъ въ департаментѣ Ардэша, юри-
стовъ было выбрано столько, сколько надлежало выбрать депу-
татовъ *).
Конституціонное духовенство было щедро вознаграждено за
свое присоединеніе къ культу отечества; главными его предста-
вителями были:
Епископъ аррьежскій Фонъ; епископъ крёзскій Югэ; епи-
скопъ дордоньскій Понтаръ; епископъ орнскій Лефесье; епископъ
кальвадоскій Фоіпе; яростный капуцинъ Шабо; протестантъ Ла-
муретъ2).
Представителями арміи были:
Полковникъ 16-го драгунскаго полка Дюпти-Буа; подполков-
никъ королевскаго инженернаго корпуса Крюблье-д’Обтэръ; ка-
питанъ 13-го пѣхотнаго полка Обэръ Дюбайе, Теодоръ Ламетъ,
полковникъ 7-го кавалерійекаго полка и братъ обоихъ Ламе-
товъ, пользовавшихся одно время такою популярностью; ка-
питанъ полка дофина Лакюе; драгунскій полковникъ Жо-
куръ и, наконецъ, оба Карно, оба капитаны королевскаго инже-
нернаго корпуса, оба выбранные департаментомъ Па-де-Кале* * 8),
колыбелью сумрачно-величественнаго Робеспьера.
Въ группу людей, которымъ предстояла блестящая или бур-
ная участь, департаментъ Эро поставилъ Камбона, департа-
ментъ Мозели—Мерлэна де Тіонвилля; Овэрнь дала Кутона, Кор-
сика—Арена и Поццо-ди-Борго.
Департаменту же Жиронды было суждено дать свое наиме-
нованіе знаменитой партіи, получившей господство въ Законо-
дательномъ Собраніи. Двѣнадцать кандидатовъ—въ то время
еще безвѣстныхъ—которыхъ выбралъ департаментъ Жиронды,
были слѣдующіе: юристъ Варенъ; купецъ Дюко; судья Сервьеръ;
См. списокъ выборовъ 1791 г. въ № 117 Вёѵоіиііопі сіе Рагіз.
2) ІЫ&ет.
8) См. списокъ выборовъ 1791 г. и т. д.
93
чиновникъ департаментской администраціи Верньо; предсѣдатель
уголовнаго суда Гаде; купецъ Журню-Обэръ; приходскій свя-
щенникъ церкви св. Павла въ Бордо Лакомбъ; членъ касса-
ціоннаго суда Жансоне; купецъ Сэръ; чиновникъ департамент-
ской администраціи Же; земледѣлецъ Лаффонъ-Ладебсі; товарищъ
прокурора бордоской общины Гранжнёвъ.
Въ то время какъ новыя вѣянія готовили себѣ, такимъ обра-
зомъ, побѣду во всей Франціи, тѣ же вѣянія осѣняли происхо-
дившую неподалеку отъ Парижа грустную, но прелестную п мно-
гозначительную церемонію. Въ долинѣ Монморанси, около хи-
жины, гдѣ еще и нынѣ люди останавливаются въ задумчивости
и съ растроганнымъ чувствомъ, есть старая каштановая роща,
которую любилъ Жанъ-Жакъ Руссо. Тутъ-то 25 сентября 1791 г.
мѣстные жители ставили этому философу памятникъ, такой же
одинокій, какимъ былъ и его геній. Въ присутствіи толпы рас-
троганныхъ сельчанъ и подъ руководствомъ двухъ стариковъ,
которыхъ любилъ бѣдный отшельникъ, сооружено было изъ
положенныхъ одинъ на другой камней нѣчто вродѣ алтаря, какъ
дѣлали предки; наверху установленъ былъ бюстъ великаго че-
ловѣка, а на томъ мѣстѣ, гдѣ онъ обыкновенно сиживалъ, сдѣ-
лали надпись: Здѣсь любилъ отдыхать Жанъ-Жакъ Руссо. Прахъ
его былъ оставленъ въ Эрменонвиллѣ; въ Пантеонѣ же поста-
вили только его статую.
Между тѣмъ, въ Парижъ съѣзжались со всѣхъ концовъ Фран-
ціи избранники. Въ субботу, 1 октября 1791 г., они впервые со-
брались, въ числѣ 436 человѣкъ, подъ предсѣдательствомъ Бато,
какъ старѣйшаго по возрасту *). Первый шагъ этого собранія,
впослѣдствіи ставшаго такимъ бурнымъ, былъ робокъ: въ
свои президенты оно выбрало конституціоналиста Пасторе, от-
давъ ему предпочтеніе предъ Таранъ де Кулономъ, пользо-
вавшимся репутаціею рѣшительнаго патріота. Вице-президентомъ
сталъ Дюкастель, а секретарями назначены были Франсуа де-
Нёшато, Таранъ де Кулонъ, Серюти, Ласепэдъ, Кондорсе и Гю-
тонъ-Морво * 2).
4 октября Законодательное Собраніе окончательно сформи-
ровалось и началось его политическое существованіе.
х) Протоколы Законодательнаго Собранія, въ ВіЫіоікёцие кйіогіуие Не Іа
Вёѵоіиііоп.—1653, 4, 5. ВгіІіаЬ Мизѳит.
2) ІЫНет. Засѣданіе 3 октября 1791 г.
94
Какъ сильно измѣнилась картина со времени созыва Гене-
ральныхъ Штатовъ и какіе новые актеры появились на сценѣ!
Здѣсь уже не было людей со звонкими титулами, не было лицъ
феодальнаго типа, лысыхъ и сѣдыхъ головъ. Многіе съ любо-
пытствомъ спрашивали, какъ фамиліи этихъ новыхъ пришель-
цевъ, и по ихъ блиставшихъ энергіею глазахъ, по ихъ оживлен-
нымъ движеніямъ старались разгадать будущее. Какъ они всѣ
были молоды! Но вѣдь и революція была молода. Это соотвѣт-
ствіе наполняло надеждою тѣхъ, кто думалъ только о движеніи
впередъ, и вселяло страхъ людямъ, желавшимъ во что бы ни
стало остановиться.
Что касается придворныхъ, то они убаюкивали себя сообра-
женіемъ, что Франція, родивъ такое собраніе, какъ Учредитель-
ное, навѣрное должна чувствовать себя изнуренною; они не
могли повѣрить, чтобы какіе-то безвѣстные юристы, безусые та-
ланты, деревенскія знаменитости могли долго нести на себѣ
бремя, подъ которымъ самъ Мирабо ходилъ пошатываясь. И
потомъ, каково было матеріальное положеніе всѣхъ этихъ люди-
шекъ? Графъ Ла Маркъ, вѣрный выразитель презрительныхъ
чувствъ двора, писалъ графу Мерси-Аржантб: «Болѣе девятнад-
цати двадцатыхъ этого Законодательнаго Собранія не имѣютъ
другихъ экипажей, кромѣ галошъ и дождевыхъ зонтиковъ. Вычи-
слено, что у всѣхъ этихъ депутатовъ вмѣстѣ нѣтъ и 300,000 лив-
ровъ дохода отъ недвижимыхъ имуществъ. Подобное собраніе,
которое не будетъ импонировать пристойностью, потому что
большинство составляющихъ его лицъ не получило никакого
воспитанія, собраніе, которое обѣщаетъ выдвинуть лишь посред-
ственное дарованіе, которое уже не можетъ принести въ жертву
народу ничего, не довершая окончательнаго распаденія общества
и не подавая сигнала къ общему развалу—такое собраніе, го-
ворю я, не можетъ пріобрѣсти ни уваженія, ни довѣрія, ни рас-
положенія публики» х). Иллюзіи, иллюзіи!
Засѣданіе 4 октября было посвящено торжественному, вѣчно
вводящему въ обманъ обряду приведенія къ присягѣ. Сперва
дана была присяга житъ свободнымъ или умереть, которую по
самопроизвольному порыву приняли вмѣстѣ всѣ члены Собранія,
стоя, съ непокрытыми головами, при неоднократно раздавав-
Си. III томъ Соггевропсіапсе епіге Іе сотіе сіе МігаЪеаи еі Іе сотіе сіе
Тіа Магск, р. 247.
95
шихся съ трибунъ рукоплесканіяхъ. Затѣмъ послѣдовала лич-
ная присяга въ вѣрности конституціи. По порученію Собранія,
комиссія изъ двѣнадцати старцевъ отправилась съ большою тор-
жественностью за книгой закона. Книга эта, принесенная архи-
варіусомъ Камюсомъ, была положена на трибуну и каждый де-
путатъ поочередно, кладя руку на этотъ національный договоръ,
клялся всегда оставаться ему вѣрнымъ. Присягу приняли всѣ,
даже тѣ изъ членовъ Собранія, которые въ глубинѣ души го-
рѣли желаніемъ расширить завоеванія новаго духа, и тѣ, кото-
рые, рискуя вызвать бѣшеныя бури, уже высказались противъ
конституціоннаго акта! Присягнули всѣ, даже хорошо извѣстные
республиканцы, даже Кондорсе и Бриссо!* 1)
По окончаніи этой церемоніи, поднялся Серютй и сказалъ:
«Четыреста девяносто два депутата только что положили
руки на евангеліе конституціи. Они поклялись защищать и под-
держивать ее до послѣдняго издыханія. Я требую, чтобы мы
почтили тѣхъ, кому обязаны этимъ безсмертнымъ благомъ.
Будучи обложены грозною арміей, они отразили и подчинили ее.
Будучи окружены развалинами и бурями, они трудами своими
возстановили порядокъ и спокойствіе. Какой римскій или гре-
ческій сенатъ, какой британскій парламентъ, какой американ-
скій конгресъ совершилъ такія великія дѣла въ такое короткое
время, среди столькихъ препятствій и съ такими малыми несо-
вершенствами? Какъ станетъ увеличиваться блескъ ихъ именъ
по мѣрѣ того, какъ на ихъ твореніи будетъ наслоиться время!..
Намъ, принявшимъ въ наслѣдіе ихъ громадныя работы, надле-
житъ провозгласить первый актъ французской признатель-
ности» а).
Депутаты и зрители нѣсколько разъ принимались рукопле-
скать; предложеніе было единогласно принято и было постано-
влено офиціально отпечатать и разослать во всей Франціи рѣчь
Серютіі... Но революція вовсе не намѣревалась остановиться на
этомъ, что очень скоро и обнаружилось.
Первыя сношенія между королемъ и Собраніемъ носили осо-
бый недружелюбный характеръ. Мѣряться силами приходилось
’) Ь’Аті <1и Воі, цитируемый у ВпсЬег еі Коих, Нізіоіге рагіетепіаіге,
1. XII, р. 49—51.
2) Протоколы Законодательнаго Собранія, засѣданіе 4 октября 1791 г.,
въ ВіЫіоіІгедие кізіогідие йе Іа Вёѵоіиііоп.—1653, 4, 5. ВгііізИ Мазешп.
96
уже республиканскому п монархическому принципамъ. Комиссія,
отправившаяся подъ главенствомъ Дюкастеля доложить королю,
что законодательный корпусъ уже сформировался, встрѣтила
на своемъ пути, какъ бы въ видѣ загражденія, министра юсти-
ціи, при чемъ ей пришлось настоятельно потребовать, чтобы ее
немедленно допустили къ государю. «Какъ зовутъ этихъ гос-
подъ?» спросилъ Людовикъ XVI у Дюкастеля, когда комиссія
вошла; «такимъ образомъ,—по замѣчанію газеты Прюдома,—
онъ отнесся къ представителямъ верховновластнаго народа такъ
же, какъ обыкновенно относился къ представляемымъ ко двору
лакеямъ» * 2). Дюкастель съ притворною спартанскою простотой
сказалъ: «Ваше величество, собраніе окончательно сформиро-
валось и послало насъ довести объ этомъ до вашего свѣдѣнія»;
а Людовикъ XVI отвѣтилъ не менѣе лаконически: «Я могу при-
нять васъ только въ пятницу»2).
Когда Дюкастель сообщилъ своимъ сотоварищамъ объ этой
сценѣ, они прониклись горделивымъ негодованіемъ, что и выра-
зилось въ неожиданной формѣ въ засѣданіи 5 октября. Одному
изъ членовъ пришло въ голову назвать Законодательное Собра-
ніе и короля властями равными-, его тотчасъ же заставили
взять эти слова назадъ и онъ заявилъ, что хотѣлъ сказать
независимыя одна отъ другой власти. Это вызвало новый взрывъ
неудовольствія. Аббатъ Одранъ крикнулъ, что это кощунство:
развѣ конституція не ставитъ короля въ зависимость отъ зако-
нодательнаго корпуса?
Тогда встаетъ депутатъ, имя котораго, въ то время невѣ-
домое, пріобрѣло впослѣдствіи грозную знаменитость. Онъ съ виду
слабъ, болѣзненъ и преобладающею чертою въ его физіоно-
міи является мягкость. «Зачѣмъ слово 8іге?—говоритъ онъ,—
оно означаетъ Зеідпеиг, властелинъ. Зачѣмъ слово величество?
Кромѣ Бога и народа, никто не имѣетъ величества.—Когда ко-
роль явится и всѣ встрѣтятъ его стоя и съ непокрытою голо-
вою—на здоровье! но какъ только онъ придетъ къ бюро, пусть
каждый будетъ воленъ сѣсть. Къ чему исполнительной власти
золоченое кресло, тронъ? Она будетъ достаточно почтена, если
ей, изъ почтенія, уступятъ кресло того, кто предсѣдательствуетъ
во время преній народныхъ представителей. Король не болѣе,
Вёѵоіиігопз де Рагіз, № 117.
2) Впсііег еі Вопя, НМоіге рагіетапіаіге, 1. XII, р. 53.
97
какъ король французовъ и именно такъ, и только гакъ, его и
слѣдуетъ называть».
Впечатлѣніе, произведенное этою сильной выходкой, было
встрѣчено рукоплесканіями, длившимися нѣсколько минутъ. Пу-
блика на галереяхъ была въ восторгѣ, а Собраніе опьянено гор-
достью: рѣчь Кутона была тотчасъ же обращена въ декретъ. Но
когда по отношенію къ одной изъ статей голосованіе показалось
сомнительнымъ, то Лакруа воскликнулъ: «Это оттого, что
члены правой ссылаются на то, что имъ не было слышно». И
правые тотчасъ же отвѣтили, негодуя: «Мы вамъ докажемъ, что
мы хорошіе и, можетъ быть, еще лучшіе, чѣмъ вы, патріоты».
Газета того времени, передавая эту характерную подробность,
прибавляетъ: «Хорошо бы, если бы учредительный корпусъ былъ
единственнымъ, въ которомъ имѣлась правая сторона!» г).
Дворъ былъ изумленъ. Онъ не ожидалъ такой смѣлости отъ
этихъ плебеевъ, «у которыхъ не было и 300.000 ливровъ до-
хода отъ недвижимыхъ имуществъ»; но еще болѣе двора пора-
жены были бывшіе члены Учредительнаго Собранія. Въ отчаяніи
отъ того, что имъ довелось пережить самихъ себя, и опасаясь,
что новые люди превзойдутъ ихъ, они отлично поняли, что пре-
емники ихъ также намѣрены произвести революцію на свой
образецъ, и стали стараться остановить ихъ на первомъ же шагу.
Съ тактикою собраній они хорошо освоились, дѣйствіе мелкихъ
политическихъ пружинъ было имъ знакомо; надъ новыми при-
шельцами, еще чуждыми другъ другу, они имѣли перевѣсъ въ
томъ отношеніи, что могли немедленно сформировываться въ
комиссіи и устанавливать между собою соглашеніе; и вотъ они
съ кипучею дѣятельностью употребили ночь 5 октября на под-
готовку отмѣны послѣдняго декрета. Въ этомъ имъ сталъ по-
могать Пасторе, человѣкъ, по сущности своей, придворный. Стали
поодиночкѣ бесѣдовать съ тѣми изъ депутатовъ, которыхъ счи-
тали податливыми на ловкіе подходы, съ видомъ преданности
начали пользоваться ихъ неопытностью, запугивать ихъ междо-
усобной войной, безумно подготовляемой ребяческими преніями
по вопросу этикета; объявили имъ—и это была правда2)—что,
если декретъ не будетъ отмѣненъ, король рѣшилъ не являться
лично для открытія засѣданій; толковали имъ, что тогда исчез-
г) ИёѵоІиСшпБ сіе Рагіз, № 117.
2) См. Мётоігех Бертрана де Мольвилля, ѣ. I, сЬ. IV, р. 109.
ЛУИ бланъ. т. ѵі. 7
98
нетъ довѣріе, подорванъ будетъ кредитъ, цѣна денегъ поднимется,
а государственныя бумаги упадутъ; у многихъ вырвали обѣщаніе
на слѣдующій же день выступить съ нападками на ими самими
вотированный декретъ и, для большей вѣрности, заставили ихъ
въ теченіе ночи написать предназначенныя для произнесенія рѣчих).
6 октября, когда на террасѣ клуба фельянтинцевъ собрались
многолюдныя группы, ихъ стали обходить эмиссары, говорившіе,
что декретъ 5 октября клонится къ нарушенію конституціи и
внесенію во Францію смуты. Народъ находился въ ту пору въ
крайней нуждѣ отъ голодовки и голодъ отвлекъ его отъ поли-
тики; онъ согласился, что «декретъ при данныхъ обстоятель-
ствахъ не годится» * 2).
Все произошло согласно сдѣланнымъ распоряженіямъ. Ора-
торы, одинъ за другимъ, требовали отмѣны или, по крайней
мѣрѣ, отсрочки декрета, заявляя: Вожьенъ—что на акціяхъ и
безъ того уже всѣ несутъ убытки; Робкуръ—что не соблюдены
были формы; Шампьонъ—что въ такое время, когда усиливается
эмиграція, наивно заниматься вопросомъ о формѣ кресла; Геро
де Сешелль—что Собраніе не можетъ быть связано состоявшимся
наканунѣ рѣшеніемъ, такъ какъ протоколъ засѣданія еще не
оформленъ; Дюкастель—что принятіе декрета съ такою поспѣш-
ностью нарушаетъ приличія, угрожаетъ кредиту націи и дол-
женъ быть, по меньшей мѣрѣ, отмѣненъ3).
Такъ оно и было рѣшено голосованіемъ, такимъ же поры-
вистымъ, какъ и голосованіе предшествовавшаго дня, несмотря
на всѣ усилія Шабо, Ламурета и Верньо—того Верньо, въ ко-
торомъ никто еще не подозрѣвалъ дара краснорѣчія4). Фоше и
Дюко требовали слова, но не добились его. Позади новыхъ депу-
татовъ шмыгали д’Андре и Ламетъ, раздавая листки съ над-
писью: Акціи упали! То была ложь, потому что въ это время
биржа еще не была открыта. Публика замѣчала также, что члены
второго законодательнаго собранія имѣли безтактность предоставить
мѣста членамъ перваго собранія, и что тѣ воспользовались этимъ
для воздѣйствія на Собраніе и даже—если вѣрить газетѣ Иёѵоіиііопз
’) -Тоитпаі (Іез ВёЬаіз йез аті$ Ле Іа Сопвіііиііоп. Свѣдѣнія, доставлен-
ныя Балле, № 63.
2) Вёѵоіиііопя (Іе Рагіз, № 117.
3) См. отчетъ объ этомъ засѣданіи въ РёѵоІиііоп8 (Іе РагІ8і № 117.
4) Фамилія Ѵег^піанЛ напечатана была въ № 117 газеты Рёѵоіиііоия (іе
Рагія иначе, именно: Ѵегпіаи,
99
йе Ратіз—приняли участіе въ голосованіи* 2). Достовѣрно то, что
двѣ особыя трибуны были предоставлены бывшимъ членамъ
Учредительнаго Собранія, которые могли подсказывать оттуда
одному поправку, другому какой-нибудь софизмъ, соблазнять
простаковъ, запугивать слабохарактерныхъ, словомъ, руководить
хитрыми маневрами парламентской тактики2). Это было такъ
хорошо понятно, что спустя нѣсколько дней обѣ трибуны были
упразднены, такъ какъ уваженіе Законодательнаго Собранія къ
его предшественникамъ наконецъ истощилось3).
Состоявшаяся 6 октября отмѣна декрета дискредитировала
Собраніе и преисполнила сердца царедворцевъ презрительною
радостью. Вотъ что сообщалъ на этотъ счетъ графъ Ла Маркъ
графу Мерси-Аржанто: «При моемъ отъѣздѣ изъ Парижа на-
строеніе публики казалось болѣе благопріятнымъ по отношенію
къ двору, чѣмъ какимъ уже не было давно. Законодательное Со-
браніе, разсчитывавшее пріобрѣсти популярность посредствомъ
попытки еще болѣе принизить однимъ изъ своихъ декретовъ
королевскій санъ, тотчасъ же оказалось вынужденнымъ отмѣ-
нить этотъ никому не понравившійся декретъ. Національная
гвардія даже нанесла оскорбленіе нѣсколькимъ депутатамъ, и
одинъ изъ числа ихъ оказался настолько глупъ, что во все-
услышаніе пожаловался на это съ трибуны и сказалъ, что ихъ
назвали босяками» 4).
Во всякомъ случаѣ, засѣданіе съ присутствіемъ короля, со-
стоявшееся 7 октября, было для двора истиннымъ торжествомъ.
Вслѣдствіе отмѣны декрета, на эстрадѣ блистало великолѣпное
кресло съ золотыми лиліями. Какъ только Людовикъ XVI во-
шелъ, всѣ депутаты встали и привѣтствовали его громкимъ воз-
гласомъ: Да здравствуетъ король! Онъ произнесъ рѣчь на тему
о единеніи властей и единеніи различныхъ классовъ гражданъ,
на что Пасторе отвѣтилъ рѣчью же, смыслъ которой резюми-
руется слѣдующей фразой: «Нѣсколько дней тому назадъ вы
сказали въ этомъ храмѣ отечества, что вамъ нужно, чтобы фран-
цузы васъ любили. Намъ тоже нужно, чтобы вы любили насъ.
г) Кёѵоіиііапз (Іе Рагіз, № 117.
2) Мопііеиг, цитируемый у ВпсЬег еі Копх, Нізіоіге рагіетепіаіге^ XII,
р. 71.
3) ІЪі&ет.
4) Соггезроіміапсе епіге Іе сотіе сіе МігаЪеаи еі Іе сотіе сіе Ъа Магск,
і. III, р. 246.
7*
100
«Когда король удалился, вновь раздались привѣтственные клики,
но къ нимъ примѣшалось нѣсколько возгласовъ, являвшихся
предвѣстниками грозныхъ бурь. Шабо крикнулъ: «Да здрав-
ствуетъ нація!»1).
Вечеромъ въ итальянскомъ театрѣ дана была пьеса Ьез Ошз-
яеигз Ле Іа ЪаШеге. Король, желая ознакомиться съ настроеніемъ
публики, поѣхалъ на этотъ спектакль, въ сопровожденіи всей
своей семьи и былъ встрѣченъ восторженно. Зрители были осо-
бенно восхищены наивною прелестью маленькаго дофина, который
по-дѣтски подражалъ жестамъ понравившагося ему актера. Со
всѣхъ концовъ залы понеслись добрыя пожеланія ему, его теткѣ
и матери—пожеланія, которымъ не суждено было исполниться!
Но страдающимъ душамъ сладка и иллюзія. Людовикъ XVI,
увидѣвъ, что нѣсколько лицъ растрогано до слезъ, еще разъ
почувствовалъ себя счастливымъ и самъ прослезился.
ГЛАВА II.
Жирондисты.
Физіономія Законодательнаго Собранія.—Составляющія его различныя партіи.—
Внушаемое имъ презрѣніе.—Отвывъ о немъ Марата.—Упадокъ конституціон-
ной партіи.—Отставка Лафайета.—Мѣсто Бальи занимаетъ Петіонъ. — Ма-
нюэль и Дантонъ въ городской ратушѣ.—Перемѣны въ министерствѣ.—Г-жа
Сталь и ея фаворитъ: военный министръ Нарбоннъ. — Бертранъ де Моль-
вилль назначается морскимъ министромъ.—Калье Жервилль занимаетъ постъ
министра внутреннихъ дѣлъ.—Гнусное письмо, приписываемое послѣднимъ
Марату.—Неотесанный человѣкъ при дворѣ.—Образованіе партіи Жиронды.—
Опредѣленіе этой партіи.—Общая физіономія группы жирондистовъ.—Г-жа
Роланъ.
Развитіе революціи совершалось съ такою стремительностью
что демократы перваго Собранія оказались во второмъ Собраніи
аристократами.
Правою стороной въ Законодательномъ Собраніи была та партія
братьевъЛаметовъ, которая въ Собраніи Учредительномъ составляла
лѣвую сторону. Здѣсь съ уже озабоченными лицами и съ смуще-
ніемъ въ душѣ засѣдали Рамонъ, Жокуръ, Лебрёнъ,Бёнью,Бене,
Жирарденъ, Вобланъ, Лафонъ-Ладеба, Вимаръ, Матьё Дюма.
Изъ 730 депутатовъ, входившихъ въ составъ Законодательнаго
Собранія, на конституціонную партію приходилось 160 человѣкъ* 2).
т) Вёѵоіиііопз сіе Рагіз, № 117.
2) 8оиѵепіт8 сіе Маікіеи Ритав, і. II, Ііѵгѳ VI, р. 5.
101
Противъ нихъ сидѣли новаторы, а въ центрѣ были люди
робкіе.
Въ какую сторону естественно должны были склоняться эти
робкіе? Въ сторону, на которой проявилась бы сила. А вѣдь въ
революціи силою является движеніе.
Кромѣ того, на сторонѣ новаторовъ была та сила, для кото-
рой трудно бываетъ найти противовѣсъ въ тѣхъ случаяхъ,
когда событіями руководитъ слово: на ихъ сторонѣ было красно-
рѣчіе. Верньо—ораторъ менѣе нервный чѣмъ Мирабо—обладалъ
чѣмъ-то, быть можетъ, болѣе ослѣпительнымъ, чѣмъ послѣдній.
Гаде пускалъ свои мысли, какъ ловкій стрѣлокъ пускаетъ стрѣлы.
Провансалецъ Изнаръ, своими рѣчами, въ которыхъ сверкало
солнце его родины, былъ, казалось, способенъ воспламенить
исторію. Болѣе холодный Жансонне не увлекалъ своей аудито-
ріи, но, благодаря тонкости своихъ доводовъ, умѣлъ овладѣвать
ею. Кондорсе почти никогда не говорилъ съ трибуны и былъ
мало разговорчивъ въ бесѣдѣ'), но съ его глубокомысленнымъ
молчаніемъ приходилось считаться: онъ былъ Сьейсомъ респу-
бликанцевъ. Что касается Бриссо, то онъ обладалъ умомъ,
склоннымъ ко всякой агитаціи, и голосомъ, который былъ слы-
шенъ среди рева всякой бури.
Лѣвую сторону и дѣятельныя страсти, и желаніе быть
на виду, и честолюбивое стремленіе къ власти, и естествен-
ная въ умныхъ людяхъ ненависть къ условнымъ авторитетамъ
увлекали на наклонную плоскость, ведшую къ республикѣ и
войнѣ. Она, какъ мы видимъ, представляла собою группу смѣ-
лыхъ талантовъ, которые не могли не получить преобладанія
какъ надъ дрябло-умѣренными конституціоналистами, такъ и
надъ нерѣшительнымъ центромъ.
Въ новомъ Собраніи, какъ и въ предшествовавшемъ, имѣлся
тріумвиратъ представителей крайнихъ воззрѣній. Къ сожалѣнію,
тревожный и суровый духъ якобинцевъ олицетворялся въ этомъ
тріумвиратѣ съ большею рѣзкостью, чѣмъ съ блескомъ, депута-
тами Мерлэномъ де Тіонвиллемъ, Шабо и Базиромъ.
За исключеніемъ Лекуантра, присутствіе котораго напоминало
о слишкомъ памятномъ обѣдѣ гвардейцевъ въ Версалѣ, да еще
Фоше и Тюріо, вызывавшихъ въ памяти взятіе Бастиліи, никто изъ
состава лѣвой стороны не имѣлъ имени въ прошломъ революціи
*) ЁГіеппе Вптопі, Зоиѵепіг* зиг МігаЪеаи, сЬар. XIX, р. 390.
102
а кое кто изъ нихъ игралъ въ ней лишь запоздалую роль: та-
ковы были грозный паралитикъ Кутонъ, будущій организаторъ
побѣдъ Карно, будущій государственный человѣкъ въ сферѣ бу-
мажныхъ денегъ Бамбонъ и эльзасецъ Рюль, мрачный философъ,
республиканецъ античныхъ временъ, который долженъ былъ ли-
шить себя жизни въ тотъ день, когда оказалось бы, что рес-
публикѣ существовать невозможно.
Отнестись къ подобному Собранію съ презрѣніемъ, конечно,
было нельзя. Но такъ какъ его еще не знали, да само оно еще
не знало себя, такъ какъ въ немъ тщетно искали именъ уже
знаменитыхъ и такъ какъ первый шагъ его былъ ошибоченъ,
то въ первую минуту всѣ. партіи единогласно отозвались о немъ
въ презрительномъ тонѣ. «Пьесу разыгрываютъ уже только
дублёры», говорили придворные и радовались, слыша, что три-
буны бываютъ обыкновенно пустых). Съ своей стороны, Ламеты,
Дюпоръ, Бомэсъ и многіе другіе изъ бывшихъ законодателей—
по свидѣтельству Дюмурье—оставались въ Парижѣ только для
того, чтобы выставить своихъ преемниковъ въ смѣшномъ видѣ* 2);
а вотъ какой отзывъ о Законодательномъ Собраніи данъ былъ
Маратомъ черезъ двѣ недѣли по его водвореніи.
«До сихъ поръ новое Законодательное Собраніе проявило себя
лишь въ видѣ сборища ограниченныхъ, непослѣдовательныхъ,
неустойчивыхъ и бездарныхъ людей, которыхъ водятъ за носъ
нѣсколько ловкихъ мошенниковъ, сбивая ихъ съ толку мелоч-
ными тонкостями или запугивая ихъ, какъ дѣтей, извѣстными
призраками» 3).
Презрѣнію этому суждено было вскорѣ смѣниться досадою,
популярностью, ненавистью, страхомъ, а пока съ каждымъ днемъ
все виднѣе становился упадокъ бывшей господствовавшей пар-
тіи. Тогда какъ республиканскіе вожаки собирались на совѣща-
нія въ Отёйлѣ, въ домѣ, нанятомъ близкимъ другомъ Кондорсе,
Дюшатле, при чемъ совѣщанія эти усердно посѣщалъ и Сьейсъ4),
члены партіи Ламетовъ едва рѣшались собираться въ отелѣ
Объ этомъ см. Соггезропйапсе епіге Іе сотіе сіе МігаЪеаи еі Іе сотіе
йе Ба Магск, 1. III, р. 262. — Читатель догадывается, что подъ этимъ за-
главіемъ издано было много писемъ, писанныхъ послѣ смерти Мирабо.
2) Ба ѵіе еі Іез Мётоітез сіе Битоигіег, Г. II, сѣ. VI р. 132. СоПѳсііоп
Дез Мёшоігез геІаѣіГз а Іа Кёѵоіпііоп.
3) Письмо графа Ла Марка къ графу Мерси-Аржанто, въ Соггезропйапсе
епіге Іе сотіе (Іе МігаЬеаи еі Іе сотіе сіе Ба Магск* I. III, р. 260.
103
Ришлье, относительно котораго въ народѣ были возбуждаемы
подозрѣнія1). Клубъ фёльяновъ хотя и увеличивалъ число сво-
ихъ членовъ, однако сколько онъ выигрывалъ въ смыслѣ чис-
ленности, столько же терялъ въ смыслѣ моральной силы. Со-
стоя изъ людей, умѣренныхъ по природѣ, которые время отъ
времени проявляли, ради пріобрѣтенія популярности, якобы
бурный темпераментъ, онъ былъ лишенъ дисциплины и выдержки.
Гуи д’Арси былъ изгнанъ изъ этого клуба, какъ аристократъ;
однимъ изъ главныхъ лицъ въ немъ былъ авторъ кровавого
декрета «Все горитъ», Эмри; здѣсь блисталъ Гильотэнъ, а Ла-
меты если еще и появлялись, то безъ блеска* 2). Истиннымъ оча-
гомъ революціи былъ клубъ якобинцевъ. Онъ сдѣлалъ свои за-
сѣданія публичными3) іі трибуны его, вмѣщавшія 1,500 человѣкъ,
бывали переполнены, а мѣста разбирались въ теченіе двухъ часовъ
какъ въ Оперномъ театрѣ при какой нибудь новинкѣ4).
Въ довершеніе всего, у конституціонной партіи были отняты
одно за другимъ всѣ ея офиціальныя положенія.
12 сентября 1791 г. изданъ былъ декретъ, которымъ долж-
ность главнокомандующаго національною гвардіей упразднялась,
и обязанности его возлагались на шестерыхъ начальниковъ, ле-
гіоновъ, съ тѣмъ, чтобы каждый изъ нихъ поочередно коман-
довалъ въ теченіе нѣсяца. Лафайету пришлось подчиниться этой
мѣрѣ, нарушавшей единство п силу вооруженной буржуазіи5).
Онъ сдалъ должность 8 октября, при чемъ городская ратуша вы-
разила ему сожалѣніе и вотировала ему медаль, а парижская
милиція поднесла шпагу съ золотымъ эфесомъ и съ надписью
на немъ: Лафайету благодарная парижская армія] но въ своемъ
помѣстьѣ Шаваньё, куда онъ переѣхалъ на жительство, онъ слы-
шалъ посылавшіеся ему вслѣдъ наглые и мстительные окрики.
Газета Прюдома, поставивъ вопросъ: сдѣлалъ ли этотъ человѣкъ
больше зла, чѣмъ добра революціи, отвѣчала на это такъ:
«Чтобы рѣшить эту задачу, достаточно, быть можетъ, про-
бѣжать рядъ нумеровъ ВёѵоѴиііопз сіе Рагіз.
г) Соггезрошіапсе епіге Іе сотіе сіе МігаЬеаи еі Іе сотіе йс Іа Магск^
р. 265. Письмо бъ графу Ла Марку.
2) См. письмо Поддана къ графу Ла Марку, стр. 273 вышеупомянутой
Соггезронсістсе.
3) Скопіуие сіе Рагіз за октябрь.
4) Письмо Пеллана къ графу Ла Марку, въ Соггезрошіапсе епіге Іе сотіе
(Іе МігаЬеагі еі Іе сотіе (Іе Ъа Магск, р. 265.
5) Зоиѵепігз (Іе Маікіеи Ѵитаз. і. II, Ііѵге VI, р. 6.
__104
«Изъ нихъ было бы видно, что основатель американской сво-
боды не дерзалъ слѣдовать желаніямъ народа безъ одобренія
монарха.
«Было бы видно, что онъ старался одѣть парижанъ въ воен-
ную форму и превратить солдатъ отечества въ спутниковъ де-
спотизма.
«Было бы видно, какъ поблѣднѣлъ онъ 5 октября 1789 г.,
при видѣ національныхъ гвардейцевъ, шедшихъ въ Версаль, и
какъ, желая подладиться и ко двору и къ городу, онъ говорилъ
королю: Не я привелъ къ вамъ парижскую армію; это она при-
вела меня къ вамъ.
«Было бы видно, что онъ, по непростительной безпечности,
далъ своимъ войскамъ покой среди всѣхъ угрожавшихъ опас-
ностей.
«Было бы видно, что онъ договаривался съ Мирабо относи-
тельно принятія декрета о введеніи военнаго положенія и о
предоставленіи королю права объявлять миръ и войну, и о да-
рованіи королю почина, и многихъ другихъ декретовъ, которымъ
мы будемъ повиноваться лишь съ краскою стыда на лицѣ.
«Было бы видно, какъ въ Національномъ Собраніи онъ всѣми
силами противился прочтенію депешъ отъ брабантцевъ, просив-
шихъ у освободившейся Франціи поддержки противъ Іосифа II,
закрѣплявшаго ихъ оковы.
«Было бы видно, какъ онъ съ той же трибуны вотировалъ
благодарность, а если посмѣлъ бы, то и почести своему двою-
родному брату, руководителю бойни въ Нанси...
«Вотъ часть услугъ, оказанныхъ Лафайетомъ французской
революціи... Ни кто иной, какъ онъ, выдрессировалъ парижскихъ
національныхъ гвардейцевъ для религіозныхъ и гражданскихъ
церемоній; ни кто иной, какъ онъ, освоилъ ихъ съ грохотомъ пу-
шекъ и съ тягостями утреннихъ ученій на Марсовомъ полѣ;
именно онъ же и ввелъ въ моду военныя присяги, а также ба-
таліонныя угощенія, изъ которыхъ всего только одно обошлось
покойному Мирабо въ 10,000 ливровъ.
«Лафайетъ! для завершенія прекраснѣвшей революціи въ
мірѣ намъ нуженъ былъ глава, характеръ котораго былъ бы
въ уровень событіямъ. Нѣсколько голосовъ назвали тебя, и мы
тебя приняли. Гибкіе мускулы твоего лица, твое манерничаніе
твои двусмысленные проступки, твои обдуманныя рѣчи, твои,
изреченія—всѣ эти искусственные, не признаваемые природою
105
пріемы показались подозрительными проницательнымъ патріо-
тамъ: наиболѣе мужественные изъ нихъ стали слѣдить за тобою
и кричать толпѣ идолопоклонниковъ: этотъ герой просто царе-
дворецъ, этотъ законодатель просто шарлатанъ. Тщетно! Обая-
ніе взяло верхъ надъ реальностью, и ты безстыдно вдыхалъ тотъ
ѳиміамъ, который воскуривался только отечеству... Ты подпи-
лилъ льву зубы; поводырямъ народа онъ уже не страшенъ; они
снова взялись за шпоры и хлыстъ, и ты уходишь!1)».
Вотъ ужасныя напутствія, крайняя горечь которыхъ не ли-
шена была краснорѣчія и въ которыхъ горячность обвиненій
сочеталась со взятыми изъ жизни фактами!
Съ отставкою Лафайета, какъ начальника преторіанцевъ го-
родской ратуши, Бальи остался очень одинокимъ: онъ испугался
своей отвѣтственности и тоже подалъ въ отставку. Тогда ясно
обнаружился все быстрѣе и быстрѣе совершавшійся упадокъ
конституціонной партіи. Изъ 10,632 избирателей, вотировав-
шихъ на выборахъ парижскаго мэра, около семи тысячъ подали
голоса за республиканскаго кандидата Петіона; Лафайетъ полу-
чилъ только 3,123, а д’Андре 77 голосовъ. Правда, что коро-
лева, изъ ненависти къ Лафайету, велѣла своимъ сторонникамъ
подать голоса за Петіона, такъ что послѣдній одержалъ побѣду
благодаря соглашенію обѣихъ крайнихъ партій* 2 3). Вступленіе
преемника Бальи въ должность, состоявшееся 18 октября, вы-
звало въ членахъ главнаго совѣта коммуны чувство отвращенія,
принявшее внѣшность равнодушія, а въ народѣ встрѣчено было
яркими проявленіями восторга8). 2-го декабря послѣдовало из-
браніе Манюэля на должнесть прокурора коммуны, а 8-го де-
кабря выбранъ товарищъ прокурора въ лицѣ... Дантона.
Такимъ образомъ, менѣе чѣмъ въ два мѣсяца конституціо-
налисты утратили то, пріобрѣтеніе чего стоило имъ двухлѣт-
нихъ усилій; вліяніе въ парламентѣ, муниципальная власть, во-
оруженная сила—все сразу ускользнуло отъ нихъ.
По поводу избранія новаго парижскаго мэра Пелланъ, въ
письмѣ къ графу Ла-Марку, набросалъ слѣдующія характерныя
строки: «Вотирующихъ было десять тысячъ, а людей, оставав-
шихся равнодушными, восемьдесятъ тысячъ. И ужъ навѣрное
’) Вёѵоіиііопн (Іе РагІ8,
2) Зоиѵепігв сіе Маікіеи І)итаз^ 1. II, Ііѵ. VI, р. 7.
3) См. -Тоигпаі сіез атіе (Іе Іа Сопзіііиііоп, Аѵ 96.
106_
отсутствовавшіе были не за Петіона. Значитъ, на выборы не
пошли потому, что такъ захотѣли; мнимые же вожаки наши ни-
чего не ведутъ. Ламеты не выдвигаются впередъ: они думаютъ
руководить всѣмъ при помощи нѣсколькихъ нитей, болѣе или
менѣе спутанныхъ. Герцогиня Девонширская, въ эпоху выбо-
ровъ Фокса въ Вестминстеръ, не сидѣла въ своемъ будуарѣ, а
была на улицѣ и давала цѣловалъ себя въ губы» 1).
Между тѣмъ, конституціоналисты могли бы, можетъ быть,
еще нѣсколько времени защищать свое положеніе, которому со
всѣхъ сторонъ грозили опасности, еслибы сохранилось суще-
ствовавшее до сихъ поръ вліяніе ихъ на министровъ. Дѣло въ
томъ, что такъ какъ министры слѣдовали указаніямъ обоихъ
Ламетовъ, бывшихъ главарями клуба фёльяновъ, а, съ другой
стороны, король, подталкиваемый другими, никогда не давалъ
импульса самъ, то выходило, что король, министры, правая
сторона Собранія и фёльяны составляли въ дѣйствительности
одну армію, одну партію, существованіе которой, казалось, могло
продлиться благодаря такому сочетанію. Но тотъ же рокъ, ко-
торый обновилъ составъ законодательнаго корпуса, децентрали-
зовалъ дѣятельность національной гвардіи и отдалъ городскую
ратушу въ распоряженіе революціи, клонилъ и къ дезоргани-
заціи министерства.
1 октября Тевенара замѣнилъ въ должности морского мини-
стра Бертранъ де Мольвилль* 2). Это былъ горячій роялистъ, и
назначеніе его какъ нельзя болѣе способно было послужить
противовѣсомъ конституціоннымъ стремленіямъ хранителя печатей
Дюпора Дютэртра и военнаго министра Дюпортайля. Въ то же
время Монморенъ, ссылаясь на слабость здоровья, настойчиво
просилъ уволить его отъ управленія министерствомъ иностран-
ныхъ дѣлъ. Со всею поспѣшностью вызванъ былъ полномочный
министръ въ Берлинѣ, Мутье; но такъ какъ это былъ человѣкъ,
который своею энергіей не замедлилъ бы сдѣлать роялизмъ не-
навистнымъ, то со дня на день стали все болѣе опасаться, что
такой выборъ будетъ непопуляренъ. Едва онъ пріѣхалъ, сдѣлан-
ное ему предложеніе было взято назадъ; взоръ обратили па
графа Сегюра, и тотъ согласился, но тотчасъ же вслѣдъ затѣмъ
’) СоггевропЛапсе епіге іе сотіе Ле МігаЬеап еі іе сотіе Ле Ъа Магск,
I. III, р. 268 еі 269.
2) Мётоігев рагИсиНег* Ле БегігапЛ Ле ІМеѵіПе, сііар. IV, р. 103.
107
и отказался, испугавшись одной видѣнной имъ въ Собраніи
бурной сцены. Тогда министромъ иностранныхъ дѣлъ назначили
Лессараг), чтд значило вступить въ круговоротъ бури.
Послѣдовали и другія перемѣны, болѣе значительныя, но
не одинаковой важности.
Въ числѣ салонныхъ конституціоналистовъ находился нѣкій
молодой вельможа, обладавшій пріятностью и умомъ, блестящими
манерами, живою рѣчью, легкомысленный и проникнутый само-
мнѣніемъ. Благодаря изяществу своихъ недостатковъ онъ былъ
въ большой модѣ въ кругу доступныхъ женщинъ. Передавали
другъ другу на ухо, что онъ былъ плодомъ кровосмѣсительной
связи Людовика XV, и онъ не препятствовалъ этимъ толкамъ.
Этого-то человѣка дочь Неккера, вышедшая въ 1786 г. замужъ
за шведскаго посланника во Франціи, барона Сталя, вздумала
сдѣлать своимъ любовникомъ и обратить его въ героя. Къ со-
жалѣнію, первое сдѣлать было легче, чѣмъ второе. Г-жа Сталь
далеко не была красива и не обладала тою женственною пре-
лестью, которой не было даже и въ ея дарованіи, но зато она
отличалась тѣмъ родомъ привлекательности, который дается
изысканнымъ умомъ. Она еще не издала ни своей Беіркіпе, ни
Согіпне, еще не написала той сильной картины Германіи, которая
раскрыла передъ нами родину Канта, Гёте и Шиллера* 2); но все
уже обличало въ ней женщину высшаго порядка, особенно ея
разговоръ, гораздо болѣе краснорѣчивый, чѣмъ ея сочиненія.
Поэтому ей нетрудно было привлечь къ себѣ Нарбонна; а такъ
какъ въ мечтахъ онъ представлялся ей могучимъ, то такимъ она
и захотѣла видѣть его въ дѣйствительности.
Случилось какъ разъ, что въ это время у Дюпортайля вы-
шли непріятности съ Собраніемъ, вслѣдствіе которыхъ портфель
военнаго министерства выпалъ изъ его опустившихся рукъ; пыл-
кая г-жа Сталь тотчасъ же начала дѣйствовать и говорить черезъ
другихъ въ пользу своего любовника. Честолюбивый замыселъ
дочери умнаго Неккера по отношенію къ избраннику ея сердца
См. Мётоігез рагіісиііегз сіе Вегігапсі йе Моіеѵіііе, I, сЪ. V, сопо-
ставивъ ихъ съ Соггезрошіапсе епіге Іе сотіе сіе МігаЪеаи еі Іе сотіе сіе Ъа
Масск, 1. III, р. 252, 253, 255.
2) Беіріііпе вышла лишь въ 1802 г., Согіппе въ 1807 г., а ѴАИетадпе,
первое изданіе которой было конфисковано и уничтожено, по приказанію Бо-
напарта, издана въ Лондонѣ въ 1813 г.
Мётоігез рагіісиііегз сіе Вегігапсі сіе Моіеѵіііе, I. I, сЬ. IV, р. 117.
108
заключался въ томъ, чтобы поставить его во главѣ вооружен-
ныхъ силъ Франціи и, разъ это будетъ сдѣлано, дать ему случай
сдѣлаться человѣкомъ историческимъ путемъ угрозъ этою силой
какъ бы по адресу Европы, а на самомъ дѣлѣ въ видахъ спасенія
короля *). Но качества Нарбонна не могли особенно нравиться
Людовику XVI. Когда ему доложено было объ этой неожиданной
кандидатурѣ, онъ горячо сказалъ: «Я знаю Нарбонна лучше
вашего и увѣренъ, что онъ вовсе непригоденъ для министерства^2).
Но Дюпоръ-Дютертръ и Лессаръ, взявшіе на себя предложить
Нарбонна, стояли на своемъ, и Людовикъ XVI, со свойственною
ему слабохарактерностью, поступился своимъ нерасположеніемъ
къ предложенному кандидату.
Оставалось замѣстить постъ министра внутреннихъ дѣлъ,
бывшій вакантнымъ со времени перехода Лессара въ министер-
ство иностранныхъ дѣлъ; по предложенію хранителя печатей,
Дюпора-Дютертра, состоялось назначеніе на этотъ постъ Кайе
Жервилля 3).
Портретъ Кайе Жервилля, набросанный однимъ хорошо из-
вѣстнымъ роялистомъ, дастъ читателю понятіе о томъ впечат-
лѣніи, которое должно было произвести на придворныхъ избраніе
такого министра. «Кайе Жервилль былъ, подобно Ролану, однимъ
изъ тѣхъ фанатиковъ свободы, которые считали себя высокими,
когда бывали только наглыми, и суровыми, когда бывали только
грубыми. Кайе Жервилль желалъ и предложилъ совѣту мини-
стровъ, чтобы король явился со своею новой стражей въ ратушу
для принятія гражданской присяги. Эта низость не была одо-
брена министрами; а въ засѣданіи совѣта онъ сказалъ о королѣ
слѣдующую глупость: Какъ интересоваться этимъ животнымъ?
Когда принцесса Елизавета попросила его пройти къ ней, онъ
пошелъ туда, ворча и надменно ломаясь. Принцесса рекомендо-
вала ему одну монахиню, а онъ, въ отвѣтъ, сказалъ ей: «-Тьфу
пропасть! сударыня, если бы я зналъ, что вы зовете меня для этого,
я не бросилъ бы моихъ занятій.» «Если принцесса Елизавета—
сказалъ ему морской министръ—осталась довольна вашему при-
’) См. что говорить на этотъ счетъ авторъ Метоггез іі’ііп Іютте Л’ЁІаІ,
і,. I, р. 172.
2) Мётоігея рагіісиііегз сіе Вегігапй сіе МоІеѵіПе, і. 1. сіі. IV, р. 117.
3) ІЪійет^ сііар. VI, р. 132.
109
лежанію въ занятіяхъ, то, вѣроятно, не была довольна вашею
любезностью» х).
Выбрали его, конечно, не за любезность и пріятность ма-
неръ, а въ виду извѣстной популярности, которую онъ, по сви-
дѣтельству его друга Дюпора Дютертра, пріобрѣлъ въ качествѣ
члена коммуны. И вотъ, изъ желанія доставить ли своимъ со-
товарищамъ участіе въ этой популярности или же явить до-
казательство собственной популярности, онъ пригласилъ ихъ
всѣхъ на обѣдъ въ свою старую маленькую квартиру на улицѣ
Бобуръ, вмѣстѣ съ только что выбраннымъ мэромъ Петіономъ
и нѣкоторыми другими членами коммуны. Бертранъ де Моль-
вилль разсказываетъ, что за обѣдомъ министры относились со
всевозможною вѣжливостью къ вожакамъ улицы, обращались
съ ними по-товарищески, во всемъ соглашались съ ихъ мнѣніями,
и что самъ онъ, Бертранъ, не погнушался сыграть на бильярдѣ
съ Петіономъ, о лицѣ котораго онъ говоритъ, что вблизи оно
казалось пошлымъ и лишеннымъ выраженія, но издали пред-
ставлялось открытымъ и довольно пріятнымъ* 2). Все это сцены,
опредѣляющія тогдашнюю эпоху!
Кажется, однако, что популярность Кайе Жервилля при-
шлась не по вкусу Марату, потому что, когда новый министръ офи-
ціально сообщилъ Собранію о своемъ вступленіи въ должность,
въ Атъ Ли реиріе было напечатано: «Тутъ требуется малень-
кое поясненіе для тѣхъ, кто не знаетъ этого господчика, и по-
ясненіе это дастъ намъ самъ г. Кайе. Оно содержится въ
письмѣ къ Ласепѳду, выроненномъ имъ изъ кармана въ кори-
дорѣ, гдѣ онъ былъ съ Моро де Сенъ-Мери, Демотомъ, Лажа-
ромъ, Винзакомъ, Пленвиллемъ и д’Эрмильи. Нѣкій патріотъ
поднялъ это письмо; такъ какъ оно было вскрыто, то онъ про-
челъ его и, увидѣвъ, что въ намъ содержатся вещи, которыя
слѣдуетъ огласить, прислалъ мнѣ копію съ него». Затѣмъ слѣ-
дуетъ самое письмо, верхъ неправдоподобія, письмо, которое
только одинъ Маратъ на всемъ свѣтѣ былъ способенъ обратить
въ обвинительный актъ, самъ же сочинивъ его. Въ немъ Кайе
Жервилль гнуснѣйшимъ слогомъ хвалится тѣмъ, что онъ не болѣе
какъ шарлатанъ и мошенникъ; онъ увѣряетъ, будто послалъ
т) Замѣтки Малле дю Пана, въ Мётоітез еі соггезропйапсе &е Маііеі &и
Рап, 1. I, сЬ. II, р. 244 еі 245.
2) Мётогтез рагіісиігегз (іе Вегігамі (Іе Моіеѵіііе, 1. I, сііар. VI, р. 134.
по
въ Собраніе документъ, полный нелѣпостей и лжи, съ един-
ственною цѣлью узнать, до какой степени оно глупо и повре-
ждено разсудкомъ; онъ заявляетъ, будто цѣль его въ томъ, чтобы
разрушить представительство, насмѣяться надъ народомъ, вер-
нуть королю неограниченную власть, а королевѣ дать средства
играть, сколько душѣ угодно, обогащать своихъ любимцевъ и
платить шпіонамъ; съ фатовствомъ любующейся на самоё себя
низости онъ приводитъ сочиненное имъ воззваніе, называя его
образцомъ тончайшей хитрости, и кончаетъ слѣдующими сло-
вами: «Гм, гм!.. Чтд вы на это скажете, а? Хорошъ ходъ со
стороны Кайе, а?» *). А ходъ-то былъ просто во вкусѣ Марата!
Далеко не имѣя того лицемѣрнаго характера, какой припи-
сывалъ ему Апіі Ни реиріе, Кайе Жервилль былъ человѣкомъ
рѣзкимъ и грубымъ, человѣкомъ, въ нѣкоторомъ родѣ, «не-
отесаннымъ». Республиканецъ въ душѣ, онъ былъ связанъ съ
конституціей единственно данною имъ клятвой повиноваться
ей; но конституціи онъ предпочиталъ революцію, чего и не
скрывалъ. Онъ презиралъ государей, питалъ отвращеніе къ
духовенству. Однажды, выходя изъ совѣта министровъ, онъ
сказалъ своимъ сотоварищамъ: «Хотѣлось бы мнѣ взять двумя
пальцами эту нечисть, священниковъ всѣхъ странъ, и разомъ
раздавить ихъ* 2)». Этикетъ возмущалъ его. Королева внушала
ему смѣшанное чувство страха, отвращенія и недовѣрія. Когда
засѣданія совѣта министровъ происходили въ дворцовомъ ка-
бинетѣ, онъ ни за что не высказывался безъ оглядки, пред-
полагая, что за дверью или въ какой-нибудь нишѣ спряталась
королева; бывало, начавъ говорить, онъ вдругъ останавливался,
едва ему послышится малѣйшій трескъ въ деревянной обшивкѣ
стѣнъ3).
Министромъ финансовъ былъ Тарбе, человѣкъ дѣятельный,
работящій, скромный, настолько же мягкій, насколько ми-
нистръ внутреннихъ дѣлъ былъ грубъ, и вполнѣ преданный
королю4).
Что касается Лессара, котораго ждала трагическая участь,
то онъ вступилъ въ министерство иностранныхъ дѣлъ съ тон-
Ъ’Аті (Іи реиріе, № 617.
2) Мётоігез рагіісиІіет$ Не Моіеѵіііе, 1. I, сЬар. XV, р. 288.
3) ІЫНет.) р. 289.
4) ІЪйІет.
111
кимъ умомъ, непрочнымъ здоровьемъ, нерѣшительными взгля-
дами и съ несчастною звѣздой надъ собою.
Итакъ, вотъ изъ какихъ разнородныхъ элементовъ состояло
министерство: Нарбоннъ, человѣкъ придворный, обаятельный,
остроумный, полный фатовства и честолюбія; пылкій роялистъ
Бертранъ де Мольвилль; ворчунъ - республиканецъ Кайе Жер-
вилль; убѣжденный конституціоналистъ Дюпоръ-Дютэртръ; Лес-
саръ и Тарбе—двѣ личности, не имѣвшія другой политической
религіи, кромѣ своей преданности Людовику XVI.
И въ это же время формировалось ядро новой партіи, наи-
болѣе знаменитой и наиболѣе тщеславной, наиболѣе привлека-
тельной и несчастной, наиболѣе заслуживавшей порицанія и сожа-
лѣнія, какая только проходила когда-либо чрезъ міровую сцену.
Партія эта, получившая наименованіе жирондистской, вслѣд-
ствіе того, что главные члены ея были изъ департамента Жи-
ронды, но въ дѣйствительности вербовавшася по всей Франціи,
была тою партіей, въ которой впослѣдствіи объединилось или,
по крайней мѣрѣ, боролось бокъ-о-бокъ столько въ разныхъ от-
ношеніяхъ замѣчательныхъ людей: безсмертный ораторъ Верньо;
пламенѣющій сердцемъ Изнаръ; Бриссо; пылкій пасторъ Севен-
скихъ горъ Ласурсъ; другой протестантскій священникъ, лич-
ность болѣе спокойная, предъ которою поневолѣ останавли-
ваешься, Рабо Сентъ-Этьенъ; одинъ изъ рѣдкихъ республикан-
цевъ Учредительнаго Собранія Бюзо; Гаде и Жансонне; Ва-
лазе, котораго, когда пришло время умирать, ударъ кинжала
спасъ отъ гильотины; самый ѣдкій изъ остроумныхъ людей,
Шанфоръ; женевецъ Клавьеръ, подсказавшій могучую мысль
объ ассигнаціяхъ и заряжавшій тѣ мины, которыя взрывалъ
Мирабо; находчивый Луве; Барбару, человѣкъ съ львинымъ
сердцемъ и головой Антиноя; неустрашимый Ребекки; умный
Роланъ; Фоше; на одной линіи со всѣми ими, но немного въ сто-
ронѣ—Кондорсе, Петіонъ, а во главѣ г-жа Роланъ!
Въ концѣ 1791 г. жирондистская партія была еще въ колы-
бели; она могла выступать въ Собраніи лишь въ лицѣ Бриссо,
Верньо, Изнара, де Жансонне и Кондорсе, а внѣ Собранія—въ
лицѣ Бюзо, Клавьера и Ролановъ. Но уже пробивался тотъ
духъ этой партіи, которому суждено было обезсмертить, омра-
чить и погубить ее, тотъ духъ, на который нужно заранѣе ука-
зать читателямъ, чтобы дать имъ ключъ къ послѣдующимъ
событіямъ.
_ 112
Прежде всего скажемъ, что жирондисты вышли изъ бур-
жуазіи.
Но въ эту пору въ буржуазіи уже можно было бы замѣтить
два очень отличавшихся между собою элемента, которые въ
наше время смѣшиваются, въ силу большого недоразумѣнія:
промышленный или меркантильный элементъ и, если можно такъ
выразиться, элементъ умственный.
Не трудно понять, что промышленники п торговцы, въ силу
обстоятельствъ, предпочитаютъ порядокъ, какъ благопріятное
для труда условіе, бурямъ воинствующей свободы; что выгода,
которую сулитъ ихъ дѣятельности роскошь расточительной ари-
стократіи, дѣлаетъ для нихъ равенство менѣе желательнымъ; что
монархія имъ нравится, какъ гарантія или хотя бы только какъ
внѣшнее выраженіе устойчивости. Но для тѣхъ людей, передъ
которыми открыты пути науки, литературы, искусствъ и кото-
рыхъ честь или слава привлекаютъ сильнѣе, чѣмъ богатство,
нужна свобода, свобода ума, въ какой бы формѣ она ни про-
являлась. А, вмѣстѣ съ тѣмъ, этимъ людямъ,--хотя они и сами-
то черезчуръ склонны отдѣлять себя отъ народной массы,—при-
вилегіи рожденія должны казаться особенно ненавистными, такъ
какъ онѣ несовмѣстимы съ безусловнымъ превосходствомъ та-
ланта.
Поэтому умственный элементъ буржуазіи является по су-
ществу если не демократическимъ, то, по крайней мѣрѣ, рево-
люціоннымъ и республиканскимъ. Въ 1792 г. представителями
этого элемента были жирондисты.
Если бы намъ было теперь предложено опредѣлить ихъ не-
многими словами, мы сказали бы: это были артисты, ошибкою
вмѣшавшіеся въ политику1).
Какъ артисты, они должны были желать войны, блескъ ко-
торой имѣлъ всѣ шансы соблазнить ихъ; какъ артисты, они
должны были любить свободу въ образѣ молодой, прекрасной и
сильной женщины; какъ артисты, они должны были основать
республику, какою она предстояла передъ ними въ Римѣ и Аѳи-
нахъ, въ лучезарнѣйшемъ свѣтѣ отдаленныхъ вѣковъ. Они не-
сомнѣнно были благородны, искренни, самоотвержены до муче-
*) Именно потому, что они были артистами, они и нашли такой благо-
клонный пріемъ у всѣхъ, говорившихъ о нихъ, крупныхъ художниковъ,
родѣ Мишле, Ламартина, Сѳнтъ-Бёва.
113
ничества, восторженъ!, полны порыва, а подъ конецъ, и гуман-
ности; но не удивляйтесь, если на томъ пути, на который ихъ
толкнулъ темный рокъ, ихъ благородство навлечетъ на себя
подозрѣніе въ стремленіи порисоваться; если къ ихъ искренно-
сти присоединится исканіе звонкихъ рукоплесканій; если ихъ
самоотверженность будетъ домогаться внѣшняго блеска не меньше,
чѣмъ опасностей взятой съ горячаго боя власти; если восторгъ
ихъ угаснетъ, когда исторія станетъ строго-суровою; если ихъ
порывъ оборвется, какъ только нужно будетъ дѣйствовать безъ
рисовки; если одинъ изъ нихъ, Гаде, первый заявитъ, что фор-
мою отвѣтственности должна быть смерть и, наконецъ, если они,
временно отбросивъ свою гуманность, не остановятся предъ
амнистированіемъ убійцъ въ Авиньонѣ, тогда завоеваніе этого
города Петрарки какъ бы украситъ убійство. Пожаръ сжигаетъ,
но блещетъ, и вотъ жирондисты зажгли его, рискуя сами по-
гибнуть въ немъ.
Да, что въ нихъ поражаетъ и что служитъ объясненіемъ
ихъ величія, упадка, услугъ, ошибокъ и смерти—такъ это ихъ
общая склонность жертвовать сущностью дѣла формѣ, куль-
томъ идеи культу фразы, принципами—формуламъ и истиною
красотѣ, которая, по выраженію Платона, является лишь внѣш-
нимъ блескомъ. Дерзнемъ сознаться: политика ихъ была не-
много театральна. Когда въ Конвентѣ—какъ мы потомъ разска-
жемъ—Луве, говоря языкомъ равенства и принимая его за самое
равенство, воскликнулъ: Я обвиняю тебя, Робеспьеръ, а Робеспьеръ
сухо отвѣтилъ: Господинъ Луве обвиняетъ меня! Луве несомнѣнно
счелъ себя стоящимъ ближе къ народу, чѣмъ Робеспьеръ. Можно
сказать, что жирондистовъ плѣняла въ революціи больше всего
его внѣшняя сторона: доказательствомъ тому служатъ та по-
спѣшность, съ которою они внесли въ свою изящную рѣчь
слово «санкюлотъ», тотъ пылъ, съ которымъ они ввели въ моду
пики, поэтическое оружіе, такъ напоминавшее воиновъ древно-
сти, и красный колпакъ, самый яркій, самый живописный изъ
головныхъ уборовъ.
И мы еще увидимъ, что жирондисты мало-по-малу поддадутся
напѣвамъ сиренъ стараго міра; ароматъ, исходящій отъ распу-
щенныхъ женскихъ волосъ, очень скоро вскружитъ имъ головы;
выбившись изъ силъ въ погонѣ за совершенно здравою славой,
они, неблагоразумные, начнутъ искать отдыха въ наслажде-
ніяхъ, убаюкивать себя любовью; женщины въ шелковыхъ
ЛУИ ВДАНЪ. Т. VI. 8
114
платьяхъ, которыя будутъ говорить, что онѣ подъ ножомъ бу-
дутъ съ трепетаніемъ прибѣгать къ ихъ аѳинскому великоду-
шію п, ставъ предпочтенными соперницами первой любовницы,
родины, своими вздохами, ласкающими испуганными взорами,
слезами, заманиваніемъ другого рода мужествомъ, незамѣтно за-
ставятъ ихъ ослабить революцію, чтобы пригнуть, затруднить
и бросить ее и сдѣлаться—увы! не желая, да и не зная того—
сообщниками роялистской реакціи! Верньо, сколько онъ ни былъ
и не проявилъ себя впослѣдствіи гуманнымъ, доходящій въ
опьяненіи своимъ собственнымъ краснорѣчіемъ до одобренія
«ужасовъ Гласьеры», называющій убійство въ большомъ мас-
штабѣ сраженіемъ, сравнивающій избиваемыхъ безоружныхъ
плѣнныхъ съ побѣжденными и по поводу поступковъ разныхъ
Дюпра и Манвіеллей поминающій кровавые, но героическіе при-
зраки Марія, Суллы, Цезаря—вотъ нарождающаяся партія жи-
рондистовъ. Ребеки, поднимающій Марсель противъ монтанья-
ровъ, организующій сопротивленіе, которое онъ считаетъ рево-
люціоннымъ, а потомъ, обнаруживъ въ немъ роялизмъ, въ
отчаяніи бѣгущій топиться въ марсельскомъ портѣ—вотъ уми-
рающая партія жирондистовъ.
Тѣмъ не менѣе, въ обрисованной нами группѣ выдѣляются
своими пріемами три лица: человѣкъ сосредоточенной страстно-
сти, Кондорсе; Петіонъ, у котораго воображенія было меньше,
чѣмъ здраваго смысла, и порыва меньше, чѣмъ твердости, и
Роланъ, обладавшій лишь простыми хорошими качествами. Но
двое первыхъ были, собственно говоря, только союзниками жи-
рондистовъ, а третій исчезаетъ въ исторіи за тою женщиной,
которая была и его женою, и душою его дѣйствій.
Группа жирондистовъ хотя и имѣла одно общее обличье,
которымъ отличалась отъ всѣхъ другихъ окружавшихъ ее
группъ, однако все же состояла изъ весьма неодинаковыхъ лич-
ностей. Бриссо, громадная дѣятельность котораго была недалека
отъ духа интриги, конечно, не походилъ на Верньо, который,
какъ мы увидимъ, вплоть до самой гильотины предавался лѣни
и мечтамъ. Мало того, большое число лицъ, бывшихъ въ со-
ставѣ партіи жирондистовъ, должно было являться для нея
причиною слабости, дѣлая ее неспособною подчиняться строгой
дисциплинѣ и слѣдовать чьему бы ни было руководству. Сама
г-жа Роланъ, даже если бы она не была женщиной, очень за-
труднилась бы установить надъ собраніемъ такихъ блестящихъ
115
и порывистыхъ людей руководительство, столь необходимое
тамъ, гдѣ отсутствіе послѣдовательности является самоубій-
ствомъ. А между тѣмъ, въ комъ же, какъ не въ ней, лучше
всего олицетворялся геній жирондистской партіи?
Г-жа Роланъ! Невозможно произнести это имя и не предста-
вить себѣ тотчасъ же женщину, которая еще молодою, ориги-
нально-красивою, въ бѣломъ платьѣ и съ падающими до пояса
распущенными волосами, всходитъ на эшафотъ, кланяется ста-
туѣ Свободы и говоритъ, въ видѣ послѣдняго прощанія съ уби-
вающею ее, но обожаемою ею республикой: О, свобода, сколько
преступленій совершено во имя твое! Такой конецъ былъ пред-
начертанъ судьбою той женщинѣ, которая въ прелестныхъ ме-
муарахъ, составленныхъ ею самою подъ звуки топора, писала
съ влажными отъ слезъ глазами, очерчивая свое счастливое
дѣтство: «Милый Мёдонъ! сколько разъ бывала я подъ твоею
тѣнью, испытывая ту прелесть свободнаго отъ нетерпѣнія же-
ланія, которая расцвѣчиваетъ облака будущаго лучами надежды!
Какъ я любила отдыхать подъ этими большими деревьями! Я
помню эти тѣнистыя мѣста, гдѣ мы проводили часы зноя. Тамъ,
пока спали послѣ обѣда мой отецъ на травѣ, а мать на приго-
товленной мною кучѣ листьевъ, я созерцала величіе молчали-
ваго лѣса... я поклонялась Провидѣнію, блага Котораго ощу-
щала... и для сердца существовали чары земного рая...»1).
О, съ какимъ щемящимъ любопытствомъ слѣдишь въ За-
пискахъ г-жи Роланъ за описаннымъ ея собственною рукой пу-
темъ, который привелъ ее изъ глуши смѣющихся укромныхъ
уголковъ на мѣсто казней!
Въ первые ея годы былъ одинъ день, одинъ часъ, когда ей
представился случай зажить незамѣтною и мирною жизнью.
Отецъ ея, Грасьенъ Флипонъ, который былъ рѣзчикомъ, на-
училъ ее владѣть грабштихелемъ и давалъ ей исполнять мелкія
работы, барышъ отъ которыхъ они дѣлили между собой* 2). Но
нѣтъ: она отъ рожденія была обречена на славу! Она не могла
долго мириться съ вырѣзываніемъ узора по краямъ часовой ко-
робки или отдѣлывать рѣзьбой какой-нибудь футляръ: она съ
жадностью набросилась на ученье. Едва девяти лѣтъ отъ роду,
х) Мётоігез (Іе М-те Коіапёі, 1. I, ІІ-ѳ рагііе, р. 126 еі 126. Соііесііоп
Вѳгѵіііѳ еі Ваггіёгѳ.
2) ІЫйет, р. 79.
8*
116
она уже брала съ собою въ церковь, подъ видомъ молитвен-
ника, «Жизнеописаніе великихъ людей» Плутарха1); она со сле-
зами читала Фенелона, блуждала, по стопамъ Тассо, въ волшеб-
ныхъ Армидиныхъ садахъ; она прикоснулась къ мистицизму
нѣжнаго св. Франсуа де Саля, чрезъ сочиненія Никдля вошла
въ общеніе съ янсенизмомъ; у Вольтера, д’Аржана, Дидро, Голь-
баха она научилась смотрѣть священнику въ лицо, смѣло искать
истины и говорить: «разсмотримъ!»2). Такимъ образомъ, ей съ
раннихъ поръ нравились религіозные трактаты аскетическаго
характера, произведенія фантазіи, историческія книги, сочине-
нія по части морали, философскія разсужденія, словомъ все,
что зажигаетъ умъ, все, что подымаетъ душу, все, что готовитъ
человѣку крупную и роковую участь.
И надо видѣть, какъ легко ея артистическая натура, ея
жирондистскій геній приспособляются къ измѣнчивымъ образ-
цамъ ея чтенія! То, подъ впечатлѣніемъ съ жадностью прочи-
таннаго іп-/оІіо «Житія святыхъ», она бросается передъ ма-
терью на колѣни и неотвязными просьбами добивается того,
что ее помѣщаютъ въ монастырь въ предмѣстьѣ Сенъ-Марсель3);
то искушаетъ ее блескъ гордыхъ добродѣтелей: «Я чувство-
вала себя Агисомъ и Клеоменомъ въ Спартѣ; я чувствовала
себя Гракхами въ Римѣ»4). Сдѣлавъ смотръ древнимъ философ-
скимъ сектамъ, она нѣсколько времени считала себя стоикомъ:
странный, право, стоикъ, который былъ иногда способенъ рас-
чувствоваться безъ конца, котораго мечты часто уносили на
своихъ крыльяхъ и который извѣдалъ всѣ тревоги, всѣ страхи
любви!
Я уже говорилъ, что жирондисты являлись въ революціи
представителями той части буржуазіи, у которой страстная лю-
бовь къ свободѣ не исключаетъ нѣкоторой степени презрѣнія
къ народу и является, въ сущности, лишь естественнымъ воз-
мущеніемъ таланта противъ искусственныхъ авторитетовъ. Вотъ
именно это-то и находимъ мы въ развитіи впечатлѣній юности,
обратившихъ г-жу Роланъ въ республиканку. Напримѣръ, одна-
жды—ей было тогда еще всего тринадцать лѣтъ—когда бабушка
свела ее къ одной знатной дамѣ, она объ оказанномъ ей друже-
2) Мётоігез сіе М-те Воіапсі, І-ге рагііе, р. 25.
2) ГЫ<Е, ІІ-ѳ рагііѳ, р. 89.
8) ІЪісІет, р. 35.
4) ІЫй. р. 132.
117
любномъ, но покровительственномъ пріемѣ разсказываетъ съ
курьезно смѣшаннымъ чувствомъ оскорбленной гордости по отно-
шенію къ хозяйкѣ дома и гордости, презрительной по отноше-
нію къ ея слугамъ. Когда люди хвалили ее, «я—говоритъ она—
начинала чувствовать нѣкотораго рода непріятность, которую
мнѣ трудно объяснить себѣ, но въ которой я, однако, разо-
брала, что люди могутъ смотрѣть на меня, но не имѣютъ права
хвалить меня въ глаза»1). Потомъ, послѣ принятія ея г-жеюБуа-
морель, она говоритъ: «Я старалась избѣгать ея взглядовъ, ко-
торые мнѣ очень не нравились; сама же я обводила глазами
комнату, отдѣлка которой казалась мнѣ болѣе пріятною, чѣмъ
жившая въ ней дама, и при этомъ кровь моя текла по жиламъ
быстрѣе обыкновеннаго: я чувствовала, что щеки мои красны,
сердце бьется и угнетено; я еще не ставила себѣ тогда во-
проса, почему на диванѣ нѣтъ моей милой мамы, а г-жа Буамо-
рель играетъ роль моей бабушки; но во мнѣ было ощущеніе,
которое ведетъ къ этому размышленію»2). Еще гораздо хуже
вышло, когда ее въ первый разъ повезли въ Версаль, гдѣ она
была свидѣтельницею того, что дворянству оказывалось пред-
почтеніе предъ заслугою. «Я не осталась равнодушною къ впе-
чатлѣнію большой пышности, но возмущалась тѣмъ, что цѣлью
ея было выдвинуть нѣсколькихъ лицъ, и безъ того уже слиш-
комъ могущественныхъ и самихъ по себѣ очень мало замѣча-
тельныхъ; я съ большою охотой разсматривала статуи въ саду,
чѣмъ особъ дворца.. ; я вздыхала, вспоминая Аѳины, гдѣ я тоже
любовалась бы произведеніями искусства, но не была бы оскор-
бляема зрѣлищемъ деспотизма»3).
Здѣсь сильно выраженъ истинный характеръ изящнаго и
художественнаго республиканизма жирондистовъ; не менѣе ярко
сказывается онъ и въ презрительныхъ отзывахъ г-жи Роланъ
и объ умѣ ювелира, смотрящаго свысока на мелкаго торговца,
котораго онъ считаетъ стоящимъ ниже его, и объ умѣ богатаго
сукноторговца, считающаго себя большею величиной, чѣмъ всѣ
они»; объ умѣ, который, кажется, весь заключается въ алчно-
сти къ золоту, въ ухищреніяхъ, какъ бы увеличить способы его
наживы, и чуждъ возвышенныхъ идей и тонкихъ чувствъ» 4).
2) Мётоігез сіе М-те Воіапй, 1. I, ІІ-е рагѣіе, р. 70.
2) ІЫсІет.
3) ІЪісІет, 1. I, р. 104.
4) ІЫсІет, р. 167 еі 158.
118
Что касается людей богатыхъ, этихъ жалкихъ возведенныхъ въ
дворянство, этихъ наглыхъ военныхъ., въ родѣ д’Эссаля, этихъ не-
счастныхъ лицъ магистратуры, въ родѣ Вуглана, то г-жа Ро-
ланъ гнѣвно упрекаетъ ихъ въ томъ, что они «считаютъ себя
опорою гражданскаго общества и пользуются привилегіями, въ
которыхъ отказано заслугѣ»1).
До сихъ поръ «Записки г-жи Роланъ» достаточно напоми-
наютъ собою «Исповѣдь Жанъ-Жака», очевидно, служившую
ей образцомъ. Но у г-жи Роланъ мы не находимъ ни трагиче-
скаго призыва Руссо на помощь простымъ, невѣжественнымъ ду-
шамъ, ни болѣзненной душевной тревоги, съ которою онъ изслѣ-
дуетъ подонки общества, ни его ненависти къ неравенству,
хотя бы оно лежало гнетомъ и не на талантѣ, ни мстительныхъ
криковъ его при видѣ крестьянина, угнетаемаго варваромъ-
откупщикомъ, или задыхающагося въ тискахъ нищеты просто-
людина. Ничего этого у г-жи Роланъ нѣтъ. Участь многочислен-
нѣйшаго и бѣднѣйшаго класса, повидимому, не очень-то забо-
титъ ее; по крайней мѣрѣ, ей не удѣлено мѣста въ ея книгѣ,
въ которой она, однако, охотно говоритъ съ непринужденностью,
иногда болѣе искреннею, чѣмъ стыдливою, обо всемъ, начиная
со своихъ неустановившихся дѣтскихъ мыслей и кончая своими
ощущеніями въ возрастѣ созрѣвшей дѣвушки2).
Вотъ другая черта, которой не слѣдуетъ упускать изъ виду,
потому что она была одною изъ отличительныхъ чертъ партіи
жирондистовъ; Манонъ Флипонъ съ очень ранней поры проник-
лась мыслью о своей личной важности, литературнымъ често-
любіемъ и предчувствіемъ, что ей доведется играть роль въ свѣтѣ.
Она сама сообщаетъ намъ, что когда она была еще совсѣмъ
маленькой особой, она придавала себѣ такое достоинство въ
манерѣ покупать петрушку и салатъ 3), что овощныя торговки
мѣстнаго квартала оказывали ей почтеніе. Нѣсколько позднѣе
она пишетъ своей монастырской подругѣ Софіи, не безъ мысли
объ употребленіи, какое могутъ впослѣдствіи сдѣлать изъ ея
писемъ. Какъ она ни увѣряетъ, будто вовсе не мечтаетъ,
чтобы ея маранью выпала на долю блестящая участь писемъ
2) Мётоігез сіе М-те Воіапсі, р. 131.
2) «Иногда я какъ-то странно пробуждалась отъ глубокаго сна...» и т. д.,
и т. д., стр. 91 и слѣд.
3) ІЫсІ., 1-ге рагі-іе, р. 30.
119
г-жи Севинье, самыя эти увѣренія выдаютъ ее г). Притомъ, не
случается ли ей воскликнуть иногда въ минуту наивной откро-
венности: «Не сжигай ничего. Если моимъ письмамъ суждено
быть читанными всѣми, я не хочу скрывать отъ свѣта един-
ственные памятники моей слабости, моихъ чувствъ» 2). Уже
тогда она подумывала о потомствѣ и прихорашивалась, чтобы
выступить передъ исторіей.
Въ 1780 г. она вышла замужъ за Ролана, человѣка серьез-
наго нрава, честнаго, образованнаго и трудолюбиваго; но зато
его возрастъ, облысѣлая голова, неповоротливая осанка, чистый
умъ и слишкомъ старательно затаенное чувство были способны
вызывать скорѣе уваженіе, чѣмъ беззавѣтную любовь, и отвѣ-
чать на нее. И дѣйствительно, г-жа Роланъ питала къ своему
мужу лишь ту преданность, которую имѣла Юлія къ Вольмару
въ «Новой Элоизѣ», преданность степенную, которую чувство
долга укрѣпляетъ, не скрашивая, и къ которой примѣшивается
грусть, если не тайныя терзанія!
Весьма неосторожно поступаютъ страстныя натуры, подвер-
гающія себя подобнымъ испытаніямъ! Если онѣ слабы, то по-
бѣда возможна для нихъ только при условіи ихъ смерти отъ
мученій. Но у натуръ героическихъ подавленная сильная страсть,
пылкая подавленная любовь вырабатываетъ сильную душу. Прі-
учая ихъ страдать благородно, онѣ поднимаютъ ихъ выше всякаго
зауряднаго горя и всякаго зауряднаго страха; онѣ держатъ ихъ
въ состояніи постояннаго возбужденія, которое распространяется
на всѣ предметы, окрашиваетъ рѣчь, одухотворяетъ поступки и
дѣлаетъ ихъ болѣе крупными. Передъ какою мукой остановится
въ испугѣ и на какое самоотверженіе не будетъ способна отваж-
ная душа, чтобы не возбранить себѣ счастія, когда она не могла
избѣгнуть любви?
Таковъ былъ огненный источникъ, въ которомъ г-жа Роланъ
закалила свой патріотизмъ и свое мужество. Чего проще, если
она, влекомая демономъ-искусителемъ славы, ненавистью къ не-
справедливости, нетерпѣливымъ желаніемъ преслѣдовать дворян-
ство местью оскорбленнаго таланта, бросилась на встрѣчу рево-
люціи, сперва какъ потерянная; но, разъ попавъ на эту колос-
г) Это не ускользнуло отъ вниманія Сентъ-Бёва, когда онъ набрасывалъ
слишкомъ лестный, слишкомъ сочувственный, но очень изящный и тонкій
портретъ г-жи Роланъ. См. его Рогітаіія Ле {еттех, р. 192. Рагіз, 1852.
-) ІЪійет.
120
сальную стезю, она, быть можетъ, прошла бы ее менѣе гордымъ
шагомъ, съ менѣе геройскимъ видомъ, если бы переживаемая
ею внутренняя борьба не побуждала ее къ иной борьбѣ, къ
инымъ бурямъ, служившимъ дорогимъ для ея потрясеннаго
сердца отвлеченіемъ.
Сказать по правдѣ, партіи жирондистовъ было бы трудно
найти болѣе энергичнаго вождя, чѣмъ г-жа Роланъ, а ужъ болѣе
соблазнительнаго вождя и подавно. Судя по оставленному
ею собственному портрету, г-жа Роланъ была высока ростомъ,
широкогруда, имѣла отлогія плечи, твердую и граціозную осанку,
быструю и легкую походку. Природа надѣлила ее умнымъ лбомъ,
прекрасными черными волосами, нѣжною улыбкой, удивительно
свѣжимъ цвѣтомъ лица, открытымъ, прямодушнымъ, живымъ и
мягкимъ взоромъ. Въ своихъ «Запискахъ» она сознается, что
Камиллъ Демуленъ не находилъ ее красивой; но тотчасъ же
вслѣдъ за тѣмъ, какъ бы боясь, чтобы потомство не повѣрило
на-слово мужу Люсили, она спѣшитъ пояснить, съ нелишенною
прелести заднею мыслью кокетки, что для того, чтобы нравиться,
ей нужно немного захотѣть этого, такъ какъ ея красота состоитъ
не столько въ правильности чертъ лица, сколько въ выраженіи
физіономіи х).
Теперь поле битвы у читателя передъ глазами; борцовъ онъ
знаетъ; что же касается исхода ужасныхъ битвъ, которыя будутъ
нами описаны, то его заранѣе указываетъ разсказанное выше:
какъ могла бы партія, думавшая расшевелить лишь поверхность
революціи, надолго устоять противъ другой партіи, рѣшитель-
ной, спокойной и мрачной, пришедшей съ тѣмъ, чтобы разво-
рошить все до дна?
х) См. Мётоіѵез <1е М-те ПоІапЛ, П-е рагііе, р. 96, 9 98 еі 99.
121
ГЛАВА ІИ.
Авиньонская яма.
Военная партія въ Авиньонѣ.—Журданъ.—Сабенъ.—Турналь.—Оба Манвьел-
ля.—Оба Дюпра.—Муниципалитетъ.—Г-жа Ніэль и аббатъ Мюло.—Соргское
дѣло.—Вмѣшательство священнической партіи.—Лѳкюйе въ церкви корделье-
ровъ; его смерть.—Военная партія получаетъ господство надъ Авиньономъ.—
Кровавая ночь.—Очистка «ямы», именуемой Оіасіёге; ужасное зрѣлище.—
Арестованіе вождей военной партіи.—Манвьель младшій защищается самъ.—
Журдана схватываютъ въ рѣкѣ Сорѣ и арестуютъ.—Какою смертью су-
ждено было впослѣдствіи умереть Манвьелю старшему и Дюпра младшему,
Ровэру, Бланье, Манвьелю младшему и Дюпра старшему.
На первыхъ порахъ по открытіи Собранія вниманіе сосредо-
точилось на ужасныхъ событіяхъ.
Въ одной изъ предшествующихъ главъ мы изложили про-
исходившіе въ Авиньонѣ раздоры и, предупреждая событія,
упоминали объ убійствѣ Лекюйе. Подробности этого убійства и
послѣдовавшіе за нимъ ужасы стали извѣстны въ Парижѣ въ
концѣ октября. Кровь вызываетъ кровь. Распахнулась дверь,
которая закроется лишь надъ грудами жертвъ. Поэтому надо
возобновить этотъ роковой разсказъ.
Мы уже видѣли х), что по возвращеніи въ Авиньонъ войскъ,
стоявшихъ лагеремъ подъ Моптё, лицомъ къ лицу оказались
двѣ партіи: муниципальныхъ должностныхъ лицъ и арміи. При-
чинами розни между ними были соперничество честолюбій, стре-
мленіе къ командующей роли и зависть, потому что сердцемъ
обѣ партіи были заодно съ революціей и съ Франціей. Къ не-
счастію, рядомъ съ ними была шайка папистовъ, опиравшаяся
на наиболѣе невѣжественную часть народа, и она-то подстрекала
обѣ партіи къ злобѣ и человѣкоубійству. А вѣдь всякій разъ,
когда въ людскія ссоры вмѣшиваютъ интересы Неба, можно
быть слишкомъ увѣреннымъ, что земля обагрится кровью!
Во главѣ военной партіи парадировалъ человѣкъ лѣтъ сорока,
тучнаго сложенія, съ угреватымъ лицомъ, тяжелой походкой и
хищнымъ взоромъ. Сбоку висѣла у него громадная сабля, на
груди привѣшены были крестъ-на-крестъ два сѣдельныхъ пи-
столета, а изъ кармановъ торчали пистолеты меньшаго размѣра* 2).
г) См. V томъ настоящаго сочиненія, главу подъ заглавіемъ «Притяга-
тельная сила революціи».
2) Вашршагііп, Ётёпетепіз диі аопі рсі88е8 $ои8 те8 усих репсіапі Іа
Вёѵоіиііоп {гап^аізе, 1. I, р. 2В7. Вегііп, 1799.
122
Это былъ атаманъ разбойниковъ, о которомъ мы уже говорили,
бывшій погонщикъ муловъ Журданъ. При всей своей одичалости
отъ пьянства и разврата, этотъ негодяй не былъ вовсе ужъ
недоступенъ никакому человѣческому чувству. Увѣряютъ, что
впослѣдствіи онъ нерѣдко вздыхалъ при воспоминаніи о своихъ
злодѣйствахъ х). Но по натурѣ онъ былъ сродни тигру, и стоило
ему выпитъ чашку милосердія, т. е. кружку кофе съ сахаромъ и
водкой, какъ все человѣческое въ немъ исчезало и налицо оста-
вался только тигръ.
Хотя Журданъ и былъ болѣе другихъ на виду, однако по
чрезмѣрной грубости ума не годился въ вожди партіи. Настоя-
щими вожаками военной партіи были Лекюйе, Турналь, оба
Манвьелля и оба Дюпра.
По живости ума, энергіи, удачному сочетанію умѣренности и
горячности, по безупречной честности* 2), Лекюйе заслуживалъ
болѣе чистыхъ союзниковъ и менѣе трагической участи.
Данмартэнъ, свидѣтельство котораго можетъ, правда, казаться
нѣсколько подозрительнымъ, говоритъ о Турналѣ: «Въ душѣ
его былъ адъ, отпечатокъ котораго отражался на его лицѣ» 3).
Напротивъ, лица братьевъ Манвьелей были какъ нельзя
болѣе привлекательны и милы. Кромѣ того, они обладали умствен-
нымъ развитіемъ, образованіемъ, богатствомъ, пользовались об-
щественнымъ уваженіемъ и имѣли почтенную мать...4); но, по-
добно многимъ другимъ, въ нихъ таилась какая-то таинственная
пороховая нитка, которую и зажгла революція.
Что касается обоихъ Дюпра, то они вышли на политическое
поприще рука объ руку. А между тѣмъ, суждено было наступить
дню, когда младшій братъ напишетъ старшему, своему обличи-
телю: «Маратъ твой другъ, и изъ этого ты заключаешь, что онъ
другъ и мнѣ!...—Ты не можешь понять, какими чарами удалось
Барбару вызвать во мнѣ перемѣну?...—Да, я жирондистъ...—
*) Ватртагііп, Ёѵёпетепіз диі зс сопі раззёз зоиз тез усих, ѣ. I, р. 294.
2) Онъ пожертвовалъ революціи своимъ состояніемъ и умеръ разорив-
шимся. См. Рёіііъоп (Іе Виргаі уеипе а ГАззепіЫёе паііопаіе, р. 22, въ Въ-
Ыіоііісцие Ііізіог'щие Не Іа Вёѵоіиііощ 597, 8, 9.—ЛѴЮУОУ. ВгШ.чІі Ма-
«еіип.
3) Ёѵёпетепіз сріі зе зопі раззёз зоиз тез уеи.т, Т. I, р. 295.
4) ІЪІсЦ р. 296.
123
Подлецъ! твоя память перейдетъ въ потомство, подобно памяти
убійцы добродѣтельнаго Авеля1)».
Таковы были вожди военной партіи въ Авиньонѣ. Такъ какъ
посылавшаяся противъ Карпантраса армія была расформирована,
то имъ, ради сохраненія за собою вліянія, надо было думать о
томъ, какъ бы поступить въ штабъ національной гвардіи и
удержаться въ немъ, тѣмъ болѣе, что какъ разъ въ эту пору
составъ штаба предположено было обновить. И вотъ тутъ-то
борьба между ними и муниципалитетомъ приняла мрачный харак-
теръ. Собрались въ церкви кордельеровъ и вдругъ разверзается
тамъ гробница и нѣсколькимъ гражданамъ дѣлается угроза за-
рыть ихъ живьемъ2): Дюпр& выбираютъ снова въ полковники,
а Турналя въ подполковники. Этого было еще мало. Въ тѣхъ
видахъ, чтобы удержать солдатъ изъ-подъ Монте при своей
партіи, Лекюйе и его единомышленники требуютъ отъ избира-
тельнаго собранія уплаты солдатамъ по 40 су въ день за службу
въ лагерѣ, но, съ великодушнаго согласія солдатъ, цифра эта
была потомъ понижена до 15 су. Однако денегъ не было, и
муниципалитетъ былъ очень радъ, что могъ оправдать свои
отказъ, показавъ свою пустую кассу. Какъ же быть? Въ налич-
ности имѣлись колокола; кто помѣшалъ бы перелить ихъ? Цер-
ковь изобиловала украшеніями; кто мѣшалъ распродать ихъ? Это
и было смѣло предложено начальниками арміи. Въ городѣ папъ
возникло сильное волненіе, но оно послужило для осуществленія
давно задуманнаго плана. Увлекаемые вожаками, солдаты яростно
бросаются, при усиленныхъ звукахъ набата, на общинный домъ,
муниципальныхъ должностныхъ лицъ арестуютъ и уводятъ въ
тюрьму, а вмѣстѣ съ ними хватаютъ и 22 гражданъ, въ томъ
числѣ молодого красавца, бывшаго однимъ изъ первыхъ при-
верженцевъ революціи3). Фамилія его была Ніэль, а про его
мать, отличавшуюся очаровательною наружностью, ходила молва,
что она покорила сердце одного изъ трехъ комиссаровъ, аббата
Мюло, и это, увы, погубило ее!
Читатель помнитъ, что комиссарами этими, кромѣ Мюло, были
2) 'Теап Виргаі, Нёриіё а Іа Сопѵепііоп паііопаіе, а Вепоіі Виргаі, яоп
Нёпопсіаіеиг еі 8оп /тёгеі р. 4, 7, 10, 14, въ ВіЪІіоіІіёдие Іизіогіцие Не Іа Вё-
ѵоіиііоп 594, 5, С.—АѴЮУ ОУ. Вгіікіі Маяешп.
2) Варрогі еі сопсіивіопз Не Ѵассизаіеиг риЪІіс ргёз Іе ігіЪипаІ сгітіпеі
іѴАѵідпоп, р. 46.
3) ІЫНет, р. 46, 47 еі 48.
124
еще Лесэнъ де Мэзонъ и Вернинакъ. Явившись въ Авиньонъ въ
качествѣ представителей Франціи со званіемъ посредниковъ, они
не сумѣли ничего ни сдѣлать, ни предотвратить. Самое большое,
чего они смогли достигнуть, было то, что, по ихъ настоятельной
просьбѣ, побѣдоносная партія согласилась выпустить на волю
двѣнадцать человѣкъ изъ арестованныхъ. Тогда—отъ разочаро-
ванія ли или со страха—Вернинакъ и Лесэнъ де Мэзонъ вер-
нулись въ Парижъ, Мюло же остался: его удерживала сердечная
забота, мучительность которой была ему, конечно, мила.
Низвергнутый муниципалитетъ побѣдители замѣстили шести-
десятые временными административными заправилами, выборъ
которыхъ сдѣланъ былъ такъ странно, что изъ нихъ только
одинъ, нѣкій аббатъ Барбъ, умѣлъ немного писать1). Властью
своей они злоупотребляли. Когда они обезоружили въ Соргѣ
своихъ противниковъ, Мюло послалъ туда войска; послѣднія
встрѣчены были градомъ камней и открыли огонь, при чемъ
муниципальный служащій Поши былъ убитъ на крышѣ своего
дома. Войска остались хозяевами улицъ.
При извѣстіи объ этомъ, въ Авиньонѣ поднялись ужаснѣй-
шіе вопли. Одинъ изъ главарей господствовавшей партіи, Ровэръ,
поднялъ крикъ противъ Мюло, называя его упивающимся кровью
проконсуломъ * 2). Временные администраторы произвели обыскъ
въ домѣ г-жи Ніэль и нашли у нея записку, дословно слѣдую-
щаго содержанія: «Отъ имени Франціи мы нанесли тотъ ударъ,
который должны были нанести. Не сердитесь за это на друга
вашего сына». Подписи никакой не было, но почеркъ былъ
аббата Мюло: его узнали, и г-жа Ніэль, которую заподозрѣли въ
соучастіи въ какомъ-то своеобразномъ заговорѣ, была немедленно
арестована3).
Вмѣстѣ съ тѣмъ временные администраторы осмотрѣли и
велѣли перевезти къ городскому казначею сундукъ съ серебромъ,
отданный прежнимъ муниципалитетомъ въ ломбардъ на храненіе4).
г) Веіаііоп сіе се диі з'езі разве а Аѵідпоп сіериіз Ѵепігёе сіи дёпёгаі
Скогву ривди’а Іа ртізе Не АоигНап, р. 2, въ ВіЪІіоікёдие кізіогідие Не Іа
Вёѵоіиігоп, 694, 5, 6.—АѴІ&ЯОІУ. ВгііізЬ Мпзепт.
2) См. въ ВіЫіоікёдие кізіогідие сіе Іа Вёѵоіиііоп обѣ брошюры Ровэра
противъ Мюло.
3) Варроті еі сопсіизгопз Не Ѵассизаіеиг сгітпіпеі ргёз Іе ітіЪипаІ ргоѵі-
воіге П’Аѵідпоп, р. 52 еі 53.
4) ІЪіНет, р. 54.
125
Эта перевозка сундука, походившая на похищеніе, насиль-
ственное арестованіе г-жп Ніэль, продолжавшаяся продажа коло-
коловъ, возроставшее п въ обратномъ направленіи озлобленіе по
поводу соргскбй экспедиціи—все это, казалось, давало папи-
стамъ поводъ взволновать городъ. Поводомъ этимъ они восполь-
зовались съ слѣпымъ и варварскимъ увлеченіемъ. Въ воскре-
сенье, 16 октября, сбѣжавшіеся изъ всѣхъ окрестныхъ деревень
крестьяне могли прочесть вывѣшенные на углахъ всѣхъ улицъ
листы со слѣдующею лживою надписью: «Ломбардъ взломанъ и
разграбленъ» х).
Объявленіе это должно было произвести и въ самомъ дѣлѣ
произвело громадное впечатлѣніе на легковѣрное и страстное
населеніе, испытывавшее въ ту пору крайнюю нужду и выну-
жденное недавнею войной заложить свое послѣднее имущество.
Отъ церкви кордельеровъ къ церкви целестинцевъ и отъ целе-
стинцевъ къ кармелитамъ понесся зловѣщій перезвонъ набата.
Толпа густѣла. Четверо депутатовъ, посланные начинавшимся
возстаніемъ къ управляющему ломбардомъ, встрѣтили по дорогѣ
Лекюйе, схватили его и потащили въ церковь кордельеровъ, гдѣ
ему уготованъ былъ зловѣщііі допросъ. Бѣдняга взошелъ на
каѳедру и сознался въ томъ, что сундукъ перевезенъ...—А. коло-
кола, колокола?—При этомъ крикѣ, важное значеніе котораго
было для него слишкомъ понятно, онъ смутился, сошелъ съ
каѳедры и, на минуту остановившись передъ алтаремъ, сдѣлалъ
движеніе, какъ будто хотѣлъ убѣжать. Но тутъ раздался голосъ:
«Убить надо этого разбойника!» На него тотчасъ же поднялось
множество рукъ, градомъ посыпались на него удары и онъ упалъ,
обливаясь кровью, на ступеняхъ алтаря* 2). Продолжать ли? Гово-
рить ли, для заклейменія навѣки палачей изъ человѣческой
породы, что жертва была подвергнута пыткамъ, которымъ и
названія не подберешь; что несчастному отрѣзали носъ и губы;
что ему проткнули языкъ; что ему кирпичомъ выбили зубы и
что женщины—да, женщины!—нагнувшись надъ этимъ окровав-
леннымъ тѣломъ, принялись бередить ножницами каждую
рану?3)... И не нашлось ни одной сострадательной руки, чтобы
добить его однимъ ударомъ: онъ находился до вечера въ агоніи.
*) Каррогі еі сопсіивгопз бе І’ассизаіеиг, ѳіс., р. 54.
а) ІЫбет.
3) Рёііііоп бе Виргаі )еипе а І’АззетЫёе паііопаіе, р. 22.
126
Нѣкоторые увѣряютъ, будто съ каѳедры онъ позволилъ
себѣ поддразнивать своихъ дрожавшихъ отъ бѣшенства слуша-
телей чудовищными ругательствами; но увѣреніе это падаетъ
передъ офиціальными документами вызваннаго событіемъ въ
церкви судбища, и убійство Лекюйе остается въ глазахъ исторіи
тѣмъ, чѣмъ оно было на дѣлѣ и чѣмъ были послѣдовавшія
потомъ другія убійства, т. е. одною изъ тѣхъ полныхъ ужаса
тайнъ, которыми сердце человѣческое обличаетъ иногда всю
глубину своихъ сокровенныхъ мѣстъ!
Между тѣмъ слухъ о томъ, что произошло въ церкви кор-
дельеровъ, разнесшись по всему городу, взволновалъ его до
основанія. Манвьель и Дюпр& старшій приказали — въ видѣ
сигнала къ невѣдомымъ до тѣхъ поръ неистовствамъ—ударить
въ пресловутый серебряный колоколъ, въ который звонили
всегда только въ случаѣ смерти папы или при избраніи ему
преемника. Всѣхъ охватила смутная тревога. Благодаря все-
общему замѣшательству, тысячи гражданъ въ ужасѣ обратились
въ бѣгство передъ горстью солдатъ, когда Журданъ выступилъ
изъ дворца во главѣ 150 человѣкъ, впереди которыхъ двига-
лись двѣ пушки. По случаю агоніи Лекюйе, онъ шелъ къ
церкви кордельеровъ; но по равнодушію, которое было впо-
слѣдствіи истолковано въ смыслѣ жестокаго расчета, онъ, вмѣ-
сто того, чтобы идти по дорогѣ къ церкви, двинулся къ го-
родскимъ воротамъ, овладѣлъ ими и отправился въ церковь...
лишь слишкомъ поздно. Въ этотъ промежутокъ времени напол-
нявшая церковь толпа успѣла разсѣяться. Впрочемъ, нѣсколько
человѣкъ тамъ еще оставалось: ихъ перебили на мѣстѣ и трупы
ихъ побросали въ Соргу. Нѣсколько человѣкъ пыталось опа-
стись, залѣзши въ водостокъ, но Журданъ крикнулъ: «Пусть
ихъ околѣваютъ тамъ!» и велѣлъ завалить выходъ1).
Такъ начались репрессіи, достойныя людоѣдовъ. Лекюйе
былъ поднятъ съ избитою сабельными ударами головой, съ
разбитыми палкою нижней частью живота и грудью* 2); онъ
еще дышалъ и, повидимому, хотѣлъ горько пожаловаться на
то, что съ помощью такъ замедлили3). Тѣло было положено на
принесенныя самимъ Манвьелемъ носилки и пронесено по
х) Это признано имъ самимъ. См. Варрогі еі сопсіизіопв сіе Ѵассизаіеит
риЫлс ргёв Іе ІгіЪипаІ сгітіпеі с^Аѵідпоп, р. 69.
2) Протоколъ о возстаніи, бывшемъ въ Авиньонѣ 16 октября 1791 г.
3) См. примѣчаніе Е въ концѣ II тома Мёіпоігез сіе ТРе&ег.
127
Авиньону, какъ нѣкогда останки Цезаря въ Римѣ. Когда про-
цессія проходила мимо дома Лекюйе, несчастный далъ понять,
что хочетъ, чтобы его отнесли домой; но въ тѣлѣ еще была на-
добность и потому Манвьель продолжалъ шествіе *). Какой де-
некъ выпалъ АвиньонуІ Дома клеймились желѣзомъ; двери вы-
шибались топорами; пошлые Суллы расхаживали по улицамъ
со своими проскрипціонными списками; арестовывали женщинъ
хватали дѣтей. У одной молодой матери, женщины ослѣпитель-
ной красоты, чтобы свести ее въ тюрьму, вырвали ребенка, ко-
торый, заливаясь слезами, обхватилъ ее ручонками* 2). Одинъ
молодой человѣкъ не хотѣлъ покинуть своего отца, и вотъ было
рѣшено убить ихъ обоихъ, чтобы не разлучать3 4). Нѣкоторые
изъ арестованныхъ допрашивались въ комнатѣ Журдана: «Пи-
сали судья и четверо клерикаловъ», сказалъ онъ потомъ на
своемъ языкѣ. Судьею этимъ былъ онъ самъ! Пришелъ часъ
честному человѣку молчать, а преступнику дѣйствовать, тотъ
часъ, когда величайшимъ преступленіямъ обезпечивается со-
дѣйствіе мрака.
Дворецъ, построенный папами въ Авиньонѣ, состоитъ изъ
семи несимѳтрично соединенныхъ между собою башенъ. Онъ
расположенъ на склонѣ и у подножія холма, на вершинѣ ко-
тораго высится архіепископская церковь во имя Божіей Матери
(Іеа Попа. Тутъ есть тюрьма, которую окружаетъ дворецъ. У
подножія ведущей въ эту тюрьму большой лѣстницы находится
южная стѣна самой высокой и самой значительной изъ башенъ.
Она называется башнею Тоиггіаз или Саза-Мсцог, а въ просто-
рѣчіи Сазата. Очень можетъ быть, что глубокая яма этой башни
ставшей историческою со временъ революціи подъ названіемъ
віасіёге, служила во времена папъ помѣщеніемъ для храненія
мяса. Такъ говорило мѣстное преданіе и объ этомъ слишкомъ
хорошо вспомнили побѣдители 16 октября.
Такъ какъ избіеніе арестованныхъ было дѣломъ рѣшеннымъ
и первымъ былъ разстрѣлянъ на дворѣ папскаго дворца нѣкто
Дельмасъ, то одинъ изъ его убійцъ крикнулъ: Вотъ одинъ
умеръ, надо и всѣмъ продѣлать то же*). Это послужило сигна-
х) См. примѣчаніе Е въ концѣ II тома Мётоігев йе УѴеЬег.
2) 15-й свидѣтель. Слѣдствіе по дѣлу Алъбгіссона. Ы-й свидѣтель. Слѣд-
ствіе по дѣлу Револя.
3) 45-й свидѣтель.
4) 3-й свидѣтель. Слѣдствіе.
128
ломъ. По мѣрѣ того, какъ патрули приводили арестованнаго, его
сшибали съ ногъ ударомъ сабли или палки; затѣмъ, даже не
удостовѣрившись, умеръ ли онъ, его бросали въ яму кровавой
башни. Варварства убійцъ не могло поколебать ничто: ни мо-
лодость, ни дѣтскій возрастъ, ни красота, ни слезы. И еще
осмѣливались прикрываться святымъ именемъ Франціи! «Ты—
сказалъ одинъ изъ убійцъ одной изъ жертвъ—ты умрешь пре-
красною смертью, ты умрешь отъ руки отечества» 1). Для под-
бадриванія убійцъ и поддержки ихъ жестокости, принесено было
двадцать бутылокъ водки* 2). Избіеніемъ, повидимому, руководилъ
шестнадцатилѣтній подростокъ, сынъ Лекюйе, мстившій за пре-
ступленіе рядомъ преступленій. Г-жа Ніэль лежала въ постели,
но ее силою заставили встать и волокли на мѣсто казни; здѣсь,
въ благородномъ порывѣ, поборовъ страхъ, она сказала: «Ну,
надо умѣть умирать!» Но въ эту минуту она наталкивается но-
гами на тѣло... которое она узнаетъ. «Боже!—вскрикиваетъ
она—сжалься!... О, мой милый ребенокъ!» И она падаетъ уби-
тою на своего убитаго сына3). Погибло много и другихъ жен-
щинъ. Бѣдную молодую дѣвушку, по фамиліи Шаберъ, уложили
на мѣстѣ ударомъ сабли въ ту минуту, когда она, совершенно
растерявшись, просила свести ее въ тюрьму4). Палачи не удо-
вольствовались убіеніемъ славившейся въ Авиньонѣ красотою
дамы Крузе: ее раздѣли до-нага и надъ ея бездыханнымъ тѣ-
ломъ были высказываемы гнусныя желанія... Но продолжать
этотъ разсказъ нѣтъ возможности. Шестьдесятъ жертвъ было
набросано въ яму и, притомъ, нѣкоторыя еще живыми! Палачи
носильщика Ре сами разсказывали, что цѣлую четверть часа
послѣ того, какъ они швырнули его въ ужасную яму, онъ еще
звалъ оттуда каждаго изъ нихъ по имени5).
Изъ обреченныхъ на смерть женщинъ спасены были только
двѣ. Одна изъ нихъ, какъ оказалось, очень мужественно слу-
жила революціи. Спасеніемъ своимъ она обязана была своей
девятилѣтней дочери, которая не захотѣла разстаться съ нею и
8-й свидѣтель. Главное слѣдствіе. 58-й свидѣтель. Слѣдствіе по дѣлу
Револя.
2) Варрогі еі сопсіизіопз Ае І’аесизаіеиг риЪІіе, еіс., р. 64.
3) ІЪіЛет, р. 68.
4) 15-й свидѣтель. Главное слѣдствіе.
6) 4-й и 28-й свидѣтели. Главное слѣдствіе.
129
до тѣхъ поръ лобызала колѣни убійцъ, пока не растрогала
ихъ *). ,
Если вѣрить Данмартэну, дѣло не ограничилось бойнею
16-го и 17-го октября. «Я — говоритъ онъ—долго хранилъ въ
моихъ бумагахъ показаніе, отчасти очерчивавшее избіенія у
Гласъеры». И онъ разсказываетъ, что нѣкто Маданьонъ былъ
арестованъ на третій день послѣ смерти Лекюйе; что его за-
перли въ самой верхней залѣ башни, вмѣстѣ съ двѣнадцатью
лицами, принадлежавшими къ достаточному классу — священ-
никами, книгопродавцами, прокурорами, купцами; что на третій
день тюремщикъ, принеся имъ обѣдъ—чернаго хлѣба и воды—
сказалъ имъ: ѣшьте подольше, это, вѣроятно, вашъ послѣдній
обѣдъ-, что вечеромъ ихъ дѣйствительно отвели внизъ, въ низ-
кую залу, гдѣ они и были приговорены къ смерти судомъ, со-
стоявшимъ изъ четырехъ разбойниковъ. Предсѣдательствовалъ
и снималъ допросъ Журданъ. Совершенно пьяный, онъ на
простонародномъ языкѣ спрашивалъ у каждаго ивъ этихъ не-
счастныхъ, какъ его зовутъ и зачѣмъ онъ тутъ, а потомъ, дѣлая
видъ, будто слушаетъ отвѣты, говорилъ: кЛадно! ступай спать
съ женою, если у тебя есть жена, а не то—съ любовницей». Это
означало... смерть1).
Какъ бы ни было, начиналось царство террора, что и было
замѣтно по тому глубокому оцѣпенѣнію, съ которымъ жители
Авиньона присутствовали на похоронахъ Лекюйе, на этомъ мрач-
номъ торжествѣ, совершавшемся среди тишины, безъ слезъ,—ти-
шины, переполненной проклятіями, которыя посылались убій-
цамъ убійцами же!
Какъ нетрудно себѣ представить, первыя донесенія, полу-
ченныя Собраніемъ, были донесеніеми лживыми. Но правда не
замедлила обнаружиться, и въ Авиньонъ двинуты были войска
подъ начальствомъ генерала Шуази. Журданъ и его сообщники
вздумали было обороняться, но скоро отказались отъ этого
смѣлаго проекта и, не теряя надежды привлечь генерала на
свою сторону, если имъ удастся обмануть его, смѣло пошли
ему навстрѣчу и образовали его кортежъ, когда онъ вступалъ
въ городъ2). Но какъ было имъ не обратиться въ подсуди-
*) Варрогі еі сопсіивіопз еіс., р. 71.
3) Ёѵёпетепіз циі не зопі раззёз зоиз тез уеил, еіс., р. 263. Авторъ, Дан-
мартвнъ, входилъ въ составъ этой экспедиціи.
ДУИ ВДАНЪ. Т. VI. а
ізо
мыхъ, разъ они перестали быть хозяевами въ городѣ? Сколько
воды и негашеной извести не вылили они въ ужасную яму,
на одной изъ стѣнъ осталась, въ видѣ улики ихъ злодѣянія,
длинная кровавая полоса, которой никакъ нельзя было смыть;
сколько ни замуровывали они сдѣланную въ большой башнѣ
дыру, оставались страшные признаки, выдавшіе близость мер-
твыхъ тѣлъ. Когда гренадеры Шуази, идя за Журданомъ, кото-
раго заставили указывать имъ дорогу, заняли дворецъ, труп-
ный запахъ послужилъ для нихъ достаточнымъ указаніемъ и
возбудилъ въ нихъ такое негодованіе, что Журданъ былъ бы
растерзанъ въ клочки, если бы не скрылся чрезъ потайную
дверь на лѣстницу, выходы которой были солдатамъ неиз-
вѣстны 1).
Данмартэнъ, присутствовавшій при вскрытіи ямы, увѣряетъ,
что изъ нея было извлечено сто десять тѣлъ, въ числѣ кото-
рыхъ хирурги различили семьдесятъ мужскихъ, тридцать два
женскихъ и восемь дѣтскихъ* 2); этимъ подтверждается его раз-
сказъ о томъ, что людей убивали даже и послѣ 16 и 17 октя-
бря. Съ другой стороны, въ одномъ полуофиціальномъ донесе-
ніи говорится, что когда яму вскрыли, нѣкоторыя тѣла оказа-
лись стоящими на колѣняхъ у стѣны, въ такомъ положеніи ко-
торое доказывало, что эти люди были погребены заживо3).
Такое зрѣлище вопіяло довольно громко: черезъ нѣсколько
дней отдано было приказаніе арестовать тѣхъ людей, которые
сами прозвали себя храбрыми разбойниками воклюзской арміи,
и приказаніе это было исполнено энергически, при чемъ никто
изъ арестуемыхъ не сдѣлалъ ни малѣйшей попытки сопроти-
вленія, за исключеніемъ, впрочемъ, Манвьеля младшаго, кото-
рый оборонялся съ дикимъ безстрашіемъ, нанесъ и самъ полу-
чилъ немало ранъ и былъ взятъ лишь тогда, когда ему про-
стрѣлили ляжку4). Турналя и Манвьеля старшаго нашли въ
домѣ послѣдняго, въ уступѣ, сдѣланномъ въ толщѣ стѣны и
прикрытомъ снаружи картиною5). Дюпра-младшій, хотя и нахо-
Ватртагііп, ЕѵёпетепІ8 еѣс., р. 269.
2) ІЪісІет, р. 274.
3) Веіаііоп д.е се уиі 8}езі ра88ё а Аѵіупоп деригз Ѵепігёе сіи уёнёгаі
С1гоІ8у^ р. 7.
4) ІЪісІет, р. 4.
б) іы&.
131
дился во время избіеній за тридцать льё отъ Авиньона1), однако
былъ арестованъ наравнѣ съ другими и—справедливость еще
и на этотъ разъ допустила проявленіе ярости—жену его съ ру-
гательствами и злобными криками протащили за волосы по ули-
цамъ* 2).
Недоставало только Журдана. Молодой человѣкъ, по фами-
ліи Бигонне3), за голову котораго онъ назначилъ цѣну, обѣ-
щалъ доставить его, если ему дадутъ двадцать гусаръ. Отпра-
вившись на розыски, онъ настигъ его въ ту минуту, когда
тотъ, вооруженный съ ногъ до головы, верхомъ переправлялся
черезъ рѣку Соргу. «Убью, если подъѣдешь!» закричалъ ему
страшнымъ голосомъ Журданъ.—«Нѣтъ—отвѣтилъ молодой че-
ловѣкъ—ты трусъ; промахнешься». Журданъ выстрѣлилъ, но
пистолетъ далъ осѣчку. Тогда Бигонне погналъ свою лошадь
въ воду, догналъ своего врага и ударомъ пистолетнаго ствола
въ грудь свалилъ его посреди рѣки4). Его привели съ тріум-
фомъ.
Далѣе мы увидимъ, что иниціаторы или дѣятели этой ката-
строфы были амнистированы. Но большую часть ихъ ожидала
трагическая участь. 18 преріаля II года Журданъ былъ приго-
воренъ революціоннымъ судомъ къ смертной казни и казненъ,
какъ виновный въ соучастіи въ заговорѣ въ департаментѣ
Устьевъ-Роны, а также въ пріобрѣтеніи національныхъ имуществъ
по ничтожной цѣнѣ5 6). Ровэръ умеръ въ Синамари, а Бланье,
одинъ изъ самыхъ изступленныхъ убійцъ у Гласьеры, къ зам-
ковой тюрьмѣ въ Ифѣв). Манвьель младшій застрѣлился въ IX
году7). Манвьель старшій погибъ на эшафотѣ. Та же участь
постигла и Дюпра, на котораго сдѣланъ былъ доносъ его род-
нымъ братомъ. Менѣе виновный Дюпр& старшій умеръ менѣе
трагическою смертью: онъ палъ солдатомъ на полѣ битвы подъ
Эслингеномъ8).
*) Рёііііоп (іе Виргаі $еипе а І’АззетЫёе. Въ доказательство своего аІіЫ
онъ представилъ неопровержимые документы, о которыхъ идетъ рѣчь въ до-
кладѣ Жанъ-Жака Бреара объ авиньонскихъ безпорядкахъ.
2) ІЪіск, р. 13.
3) Данмартэнъ пишетъ ІЛдоппё.
4) Веіаііоп сіе се диі з’^зі раззё, еіс. р. б.
6) Нізіоіге аЪгёдёе йе Іа Вёѵоіиііоп, раг Ѵаиіеиг (іи Вёдпе (іе Ъоиіз X Г7,
і. I, р. 183.
6) Примѣчаніе Е въ концѣ Мётоігез (іе ѴѴеЬег, I. II.
7) іыа.
8) ІШ.
9*
132
ГЛАВА IV.
Кобленцъ.
Маратъ яростно возстаетъ противъ упраздненія дворянскихъ титуловъ; его
основанія къ тому.—Эмиграціонное движеніе.—Политика Мопзіеиг.— Эми-
грантскіе циркуляры.—Вербовка въ эмиграцію.—Контрастъ между кобленц-
скимъ и французскимъ дворами: Людовикъ XVI вынужденъ ѣсть тайкомъ.—
Его письма и воззванія къ эмигрантамъ.—Онъ недобросовѣстенъ даже и во
лжи.—Найденное въ его бумажникѣ письмо принцевъ. — По почину Бриссо,
издается декретъ противъ эмигрантовъ.—Мнѣніе Кондорсе.—Пасторе и его
ловкая хитрость.—Грозныя рѣчи Верньо.— Страшная вылазка Иснара.—Обра-
щенное къ Мопзіеиг приглашеніе.—Декретъ противъ эмигрантовъ.—За него
отвѣтственны передъ исторіей жирондисты.—Маратъ влагаетъ въ уста эми-
грантовъ ходатайство за дворянство.—Людовикъ XVI письменно приглашаетъ
своихъ братьевъ вернуться во Францію.—Ихъ отвѣтъ.— Наглое письмо Моп-
зіеиг къ Собранію.
Въ сентябрѣ 1791 г. по французскимъ дорогамъ все болѣе
и болѣе учащался проѣздъ французовъ, уѣзжавшихъ—ужасное
дѣло!—вооружать иноземцевъ противъ своего отечества. Въ эту
пору выѣхалъ изъ Парижа на нѣсколько времени Маратъ и
случилось такъ, что попутчикомъ его оказался эмигрантъ.
«Другъ народа» — и ему надо вѣрить, такъ какъ онъ же
самъ и утверждаетъ это — былъ совершенно очарованъ этимъ
дворяниномъ; онъ былъ тронутъ грустнымъ выраженіемъ его
лица, нашелъ, что «его манеры обличали тщательное воспитаніе»,
а по рѣчамъ своего попутчика призналъ въ немъ «мыслителя»1).
Неизвѣстно, показались ли и дворянину привлекательными ма-
неры и лицо Марата, котораго онъ не зналъ, но, во всякомъ
случаѣ, оба путника сошлись другъ съ другомъ какъ нельзя
лучше. Естественно, завязался разговоръ о злободневныхъ дѣ-
лахъ, и вотъ какъ передаетъ этотъ разговоръ Маратъ, преду-
предивъ читателей, что подъ словомъ «онъ» предразумѣвается
эмигрантъ, а подъ словомъ «я»—самъ авторъ:
< Я. Интересно ли вамъ побывать на молебствіи, которое бу-
детъ отслужено въ Аміенѣ? Мы прочтемъ тамъ на лицахъ, на
сколько велика восторженная любовь народа къ новому порядку
вещей.
«Онъ. Пусть онъ поетъ и пляшетъ, сколько угодно: это про-
тянется недолго.
«Я. Людямъ давно уже грозятъ, а они все свое.
*) См. № бб8_Лтг ди реиріе.
133
«Онъ. Потерпите! Прежде чѣмъ дѣйствовать, надо было при-
готовиться: мы только съ сегодняшняго дня можемъ объеди-
ниться.
«Я. Если даже не устранятъ конституцію вооруженной ру-
кой, ей невозможно устоять: есть слишкомъ много недоволь-
ныхъ, слишкомъ много властныхъ людей, которые заинтересо-
ваны въ возвратѣ къ старому порядку вещей.
«Онъ. Можетъ ли быть иначе при такихъ дѣятеляхъ, которые
вотъ уже два года какъ переворачиваютъ королевство вверхъ
ногами своими вставаніями и сидѣніемъ?...
«Я. При всякой революціи, когда нація распадается на двѣ
противныя партіи, одной изъ нихъ необходимо приходится быть
раздавленною, чтобы другая восторжествовала и установила за-
конъ. Взгляните въ Англіи на Кромвелля, ставшаго хозяиномъ
государства, благодаря своимъ побѣдамъ, лицемѣрію и глубокой
политикѣ. Онъ уничтожилъ монархію и палату пэровъ, завла-
дѣлъ всѣми властями, заполнилъ всѣ должности своими креату-
рами; казнью монарха и нѣсколькихъ царедворцевъ, казнью
лорда Гамильтона, лорда Голлэнда и лорда Кэпеля онъ запу-
галъ монархическую партію, которую могъ бы раздавить; онъ
ограничился тѣмъ, что обложилъ ее огромными налогами. И вотъ
потому, что онъ не уничтожилъ ее совершенно, партія эта мало-
по-малу воспрянула, незамѣтно отвлекла народъ отъ новыхъ
принциповъ, поколебала его авторитетъ, а по его смерти сва-
лила этотъ авторитетъ окончательно.
«Онъ. Если у насъ народъ не принялъ этого ужаснаго рѣ-
шенія , то вовсе не по недостатку призывовъ къ тому. Вы, конечно,
читали листки Аті дм реиріе. Если бы его совѣтамъ послѣдовали,
дворянству, прелатамъ, офицерамъ арміи и всѣмъ сторонникамъ
короля былъ бы конецъ. Онъ насъ не любитъ, мы платимъ ему
тѣмъ же. Что касается меня, то я имѣю претензію дѣлать над-
лежащую оцѣнку людямъ; признаюсь, это единственный рево-
люціонеръ, который меня изумилъ. Среди тревогъ, которыя должны
были возбуждать его яростныя выходки, я не могъ не согла-
ситься, что только онъ одинъ имѣетъ взгляды, только онъ одішъ
всегда оставался послѣдовательнымъ въ духѣ революціи и, мо-
жетъ быть, только онъ одинъ не продаженъ. Небо въ своемъ
попеченіи о нашемъ спасеніи сдѣлало, наконецъ, то, что народъ
сталъ глухъ къ голосу своего друга, а интриганы-депутаты
третьяго сословія, взамѣнъ предлагавшихся этимъ другомъ на-
134
рода крутыхъ мѣръ, только повалили дворянское и духовное
сословія, которыя они могли уничтожить. Вѣдь какому-нибудь
адвокату, судьѣ, нотаріусу такъ пріятно сравняться съ ка-
кимъ-нибудь маркизомъ, герцогомъ, принцемъ! Можете себѣ пред-
ставить, съ какою готовностью народъ усвоилъ эту систему ра-
венства, въ которомъ онъ съ чужого голоса усматривалъ свое
счастье, которымъ онъ дорожитъ больше, чѣмъ самою свободой
и которое невозможно осуществить, потому что его не суще-
ствуетъ даже въ природѣ. Какъ ни лишайте герцога Крильона
или Монморанси ихъ именъ, званія, орденовъ и сана, вы на-
вѣрное не сдѣлаете ихъ равными съ ихъ поставщиками, рабо-
чими, слугами и, чтб бы ни дѣлало собраніе, оно никогда не сдѣ-
лаетъ г. Ла Борда ровнею его чистильщика сапогъ. При видѣ
того, что Собраніе ни во что не ставитъ народные предразсудки,
можно подумать, что оно состоитъ изъ варваровъ и что въ его
составъ нѣтъ доступа ни одному французу. Глядя на то, что
оно насилуетъ совѣсть и ставитъ ему долгомъ клятвопреступле-
ніе, можно подумать, что оно состоитъ изъ безбожниковъ, играю-
щихъ святостью присяги. При видѣ того, что оно лишаетъ дво-
рянство славныхъ титуловъ и достоинства, молено подумать, что
оно состоитъ изъ глупцовъ, забавляющихся потрясеніемъ госу-
дарства ради пустяковъ... Чего же оно хочетъ отъ дворянства,
особенно высшаго, которое теперь политически уже не суще-
ствуетъ? Чтобы мы прозябали въ нашихъ имѣніяхъ, вынося
оскорбленія отъ крестьянъ, которыхъ кормимъ? Чтобы мы ко-
мандовали мужиками въ синихъ мундирахъ? чтобы мы ходили
въ какую-нибудь комиссію секціи, округа или департамента,
вмѣстѣ съ нашими служащими? чтобы засѣдали въ полицей-
скомъ или общемъ судѣ? Это могло быть хорошо на нѣсколько
мгновеній, въ первые дни революціи, чтобы гарантировать насъ
отъ избіенія и сдержать взрывъ; но мы предпочли бы лучше
не жить, чѣмъ вести подобную жизнь. Лишивъ насъ полити-
ческаго существованія, Національное Собраніе поставило насъ
въ жестокую необходимость взяться за оружіе; Небо, сжалив-
шись надъ нашими несчастіями, вернуло мечъ въ наши руки
и мы постараемся отыграться. Если недостаточны будутъ наши
средства, то мужество наше неистощимо, и мы еще долго будемъ
въ состояніи бороться съ нашими обидчиками. Народъ долго
еще не получитъ счастія, которое насулили ему звонкими сло-
вами: равенство и свобода. Мелкія иллюзіи будутъ стоить ему
135
потоковъ крови; и если мы будемъ, наконецъ, вынуждены под-
чиниться закону, мы обратимъ остатки нашихъ состояній въ
капиталы; мы пустимъ ихъ въ торговлю; мы всюду будемъ отни-
мать у народа плоды его промышленности, его труда и сдѣ-
лаемся хозяевами также и въ другихъ отношеніяхъ» х).
Что отвѣтилъ Маратъ на это контръ-революціонное заявле-
ніе, сдѣланное съ такимъ презрительнымъ и рѣзкимъ красно-
рѣчіемъ, на эти угрожающія и—увы!—впослѣдствіи слишкомъ
полно осуществившіяся предсказанія? Онъ не отвѣтилъ ничего...
мало того, онъ одобрилъ ихъі «Я—пишетъ онъ—молча слу-
шалъ это исповѣданіе вѣры, котораго не могъ не одобрить
втайнѣ, и говорилъ самому себѣ: если бы онъ зналъ, сколько
разъ Аті Ли реиріе самъ проповѣдывалъ то же самое ученіе!»2)
Только что приведенный необычайный разсказъ былъ напе-
чатанъ въ № 568 Аті Ли реиріе, а въ слѣдующемъ нумерѣ
Маратъ, уже не довольствуясь передачею словъ дворянина въ
пользу дворянства, заговорилъ на ту же тему отъ своего соб-
ственнаго имени. Онъ разразился яростными проклятіями по
адресу «жонглеровъ, которые своимъ ученіемъ о полномъ ра-
венствѣ» воспламенили «слѣпую массу, всегда направляемую сло-
вами»; онъ обливалъ презрѣніемъ «невѣжественныхъ состави-
телей декретовъ», которые руководятся безумною мыслью, будто,
упразднивъ дворянскіе титулы, «упразднили отношенія, суще-
ствующія въ природѣ и обществѣ»; признавая, что лишеніе дво-
рянъ реальныхъ способовъ къ угнетенію народа было дѣломъ
хорошимъ, онъ возставалъ противъ лишенія ихъ орденовъ и
титуловъ, называя эту мѣру безсмысленною узурпаціей, неспра-
ведливымъ возмущеніемъ противъ «власти предразсудковъ надъ
легкомысленною націей, поклонявшейся имъ въ теченіе пятнадцати
вѣковъ»; онъ говорилъ, что народу, «такъ какъ онъ отъ ро-
жденія обреченъ на униженіе, лучше принижаться передъ мар-
шаломъ Франціи, получившимъ образованіе, чѣмъ передъ мужи-
комъ-крохоборомъ, украсившимъ себя трехцвѣтнымъ шарфомъ»;
затѣмъ, заявивъ, что прогрессу ума и развитію цивилизаціи—
къ которымъ онъ, однако, нѣсколькими строками ниже отно-
сится съ почтеніемъ—не измѣнить наглыхъ условностей, такъ
дерзко названныхъ имъ отношеніями въ природѣ, онъ приба-
’) Сч. № 568 Аті (Іи реиріе.
ІЫ<1.
136
влилъ: «Герцогъ всегда будетъ герцогомъ для своей прислуги,
для своихъ служащихъ, рабочихъ, паразитовъ, льстецовъ». На-
конецъ, не задавая себѣ вопроса, не послужитъ ли это къ не-
честивому оправданію вормсскихъ и кобленцскихъ заговорщи-
комъ, онъ утверждалъ, что «негуманно отнимать у дворянъ ихъ
сладкія иллюзіи, потому что невозможно какому-нибудь гер-
цогу Бульонскому безъ кровавыхъ слезъ перестать титуло-
ваться принцемъ царственнаго дома», невозможно, чтобы «по-
томки Виллара, спасшаго Францію отъ австрійскаго ига,
могли, не умеревъ отъ скорби, удовольствоваться простою, без-
титульною фамиліей, которая смѣшала ихъ съ какгъмъ-нибудь
продавцомъ свѣчей или уличнымъ тряпичникомъ* х).
По какому непостижимому противорѣчію дошелъ до такихъ
рѣчей Маратъ, называвшій прежде славнымъ засѣданіе 19-го іюня,
въ которомъ отмѣнены были дворянскіе титулы? По какому дру-
гому, не менѣе странному противорѣчію совѣтовалъ онъ возвра-
тить дворянамъ ихъ отличія, ордена и титулы, видя въ этомъ
«средство къ сближенію умовъ, къ устраненію источниковъ
раздора и къ подавленію въ зародышѣ заговоровъ», тогда какъ
излюбленною его теоріей всегда было то, что единственнымт.
способомъ покончить съ врагами является ихъ истребленіе? Не
отсутствіемъ ли широты ума было то, что Маратъ одновременно
и одобрялъуничтоженіе власти дворянъ, и порицалъ упраздненіе
ихъ титуловъ, какъ будто одна изъ этихъ двухъ вещей не слу-
жила источникомъ другой, какъ будто условное первенство зва-
нія не вело къ первенствующему вліянію, какъ будто неравен-
ство среди людей не имѣло своей логики? Какъ! философія ска-
зала міру, что бѣдность не опозориваетъ человѣка, что трудъ
дѣлаетъ ему честь, и вдругъ Маратъ, публицистъ уличныхъ
перекрестковъ, говоритъ тономъ маркиза о чистильщикѣ сайтъ,
объ уличномъ тряпичникѣ и ... о рабочихъ, которые въ его пре-
зрительномъ перечнѣ поставлены чуть-чуть выше льстецовъ какъ
разъ вслѣдъ за прислугой'. Какъ! цѣлый великій вѣкъ съ благо-
роднымъ волненіемъ внималъ словамъ:
Ьѳ ргешіег дпі іпі гоі Гаі пи воідаі Ііеигеих.
Упі 8ѳгі Ьіеп зоп рауз п’а раз Ъезоіи «Гаіепх * 2).
’) І/Аті йи реиріе, № 569.
2) «Первымъ царемъ былъ счастливый солдатъ. Кто хорошо служитъ
своей родинѣ, тому не нужно предковъ».
137
п вдругъ Маратъ, сынъ дѣяній этого вѣка, требуетъ, чтобы ка-
кой-нибудь потомокъ Виллара—можетъ быть, идіотъ, а то и
предатель—пользовался славою, выигранной будто бы имъ, еще
до своего рожденія, битвы подъ Денэномъ! И откуда взялась у
него, обитателя подваловъ, въ которыхъ онъ сочинилъ мрачный
романъ столькихъ убійствъ, эта внезапная нѣжность къ бѣд-
нымъ дворянамъ, которыхъ имѣли варварство не считать от-
личною отъ прочихъ гражданъ породой и которые въ ту самую
минуту, когда Маратъ призывалъ, казалось, проявить къ нимъ
подобающее незаслуженнымъ несчастіямъ сочувствіе, выѣзжали
за-границу, становились въ боевой строй въ Кобленцѣ, лицомъ
къ Франціи, оглашали всю Германію своими кощунственными
злобными воплями и безъ перерыва, безъ жалости, безъ стыда,
день и ночь жаловались на медлительность набѣга на родину?
Въ этомъ сказалось глубина снѣдавшей Марата ненависти.
Удивляться его противорѣчіямъ значило бы нисколько не
знать его: у него была только одна логика —логика ярости. Счи-
тать его способнымъ на соглашенія, хотя бы даже минутныя,
съ роялизмомъ значило бы клеветать на него: онъ никогда не
заключалъ договора ни съ кѣмъ, кромѣ смерти. Что касается
стремленія расположить народъ въ пользу дворянъ, то оно было
ему, въ сущности, настолько чуждо, что въ концѣ скандаль-
наго нумера, въ которомъ онъ какъ бы бралъ на себя ихъ за-
щиту, онъ напечаталъ на-подобіе постскриптума: «Будь я законо-
дателемъ, я не только не отнялъ бы у нихъ титуловъ и орде-
новъ, но, напротивъ, вмѣнилъ бы имъ въ обязанность постоянно
носить ихъ публично; благодаря этому, народъ отличалъ бы ихъ
съ перваго взгляда на выборахъ и научился бы остерегаться и
отвергать ихъ, какъ своихъ враговъ» х). Удивительное средство
къ тому, чтобы—какъ онъ требуетъ нѣсколько выше—уничто-
жить источникъ раздора и сблизить между собою различные
классы гражданъ! Какая же тайна крылась во всѣхъ этихъ не-
послѣдовательныхъ рѣчахъ? На нашъ взглядъ, истинное объ-
ясненіе таково:
Въ послѣдніе мѣсяцы 1791 года у всѣхъ стоялъ въ умѣ
призракъ вооруженной эмиграціи. Всякій, кто громилъ ее, счи-
тался другомъ народа. Общественное же возбужденіе въ этомъ
направленіи могло быть только выгоднымъ и для членовъ пред-
т) Ъ’Аѵні сіи регріе, № 659.
138
шествовавшаго Собранія, разрушителей феодальнаго строя, и
для членовъ Собранія новаго, готовившихся нанести внѣшнимъ
заговорщикамъ страшный ударъ. Возставая противъ упраздне-
нія дворянскихъ титуловъ, ка съ мѣры несправедливой, варвар-
ской, дѣлавшей месть эмиграціи весьма естественною, если даже
не законною, Маратъ достигалъ двухъ, одинаково дорогихъ его
мрачной душѣ цѣлей: съ одной стороны, онъ обращалъ въ обви-
нительный актъ противъ членовъ Учредительнаго Собранія одно
изъ наиболѣе для него почетныхъ дѣяній; съ другой, онъ зара-
нѣе оспаривалъ у законодательнаго собранія ту популярность,
которую могло бы доставить ему грозное объявленіе войны эми-
грантамъ и ихъ покровителямъ, европейскимъ государямъ. Онъ
прекрасно зналъ, что возвратить дворянамъ ихъ ордена и ти-
тулы въ такое время, когда они направили иноземное оружіе
какъ бы на грудь родины, было бы величайшею трусостью;
значитъ, онъ требовалъ невозможнаго, но требовалъ именно по-
тому, что зналъ, что это невозможно. Наканунѣ пожара, гро-
зившаго поглотить столько жертвъ, онъ оставлялъ за собою
право сказать впослѣдствіи: «Вѣдь я вамъ говорилъ, что люди,
варварски подкопавгиге пышное зданіе, воздвгігнутое славою и по-
щаженное временемъ1)—людд глупо-спесивые, крохоборы въ трех-
цвѣтныхъ шарфахъ, честолюбцы, пошляки! Вѣдь я вамъ гово-
рилъ, что вмѣсто того, чтобы доводить до отчаянія потомковъ
какого-нибудь Монморанси, Бульонскаго, Виллара, ихъ слѣдо-
вало вернуть посредствомъ возвращенія имъ того, что они лю-
бятъ больше всего на свѣтѣ! Скажите: пророкъ я или нѣтъ?
И въ виду всѣхъ этихъ нагроможденныхъ развалинъ, всей про-
литой крови, откажется ли народъ прианать своими истинными
врагами дутыхъ героевъ дня, трибуновъ, лживому патріотизму
которыхъ онъ безумно рукоплещетъ, офиціальныхъ направите-
лей революціи?»
Да, такимъ-то образомъ сатанинскій геній Марата старался
накопить матеріалъ для своихъ будущихъ обвинительныхъ рѣ-
чей. О, какъ правъ былъ Вольтеръ, когда написалъ ему: «Не-
бытіе—обширная область; царствуйте въ ней!»2)
Это собственныя выраженія Марата о зданіи дворянства; см. № 558
Аті сіи реиріе.
2) Непостижимо, какъ могло все это совершенно ускользнуть отъ вни-
манія предшествовавшихъ намъ историковъ. Эскпросъ, правда, приводитъ въ
своей Ніаіоіге йея Моніаупагих выдержку изъ № 669, но ничего не цити-
139
Притомъ, подробностей великаго выселенія дворянства пикто
не записывалъ съ такимъ усердіемъ, какъ Маратъ. Въ клубъ
якобинцевъ ежедневно приходили письма отъ его филіальныхъ
отдѣленій, и въ этихъ письмахъ, извлеченія изъ которыхъ Ма-
ратъ неукоснительно печаталъ, сообщалось, что эмиграціонное
движеніе пріобрѣтаетъ стремительность потока, что обществен-
ныя должностныя лица и офицеры арміи массами покидаютъ
свои мѣста, что на германской границѣ задержано множество
тюковъ съ очень богатыми ярко-красными мундирами, съ цѣн-
ною упряжью и синими бархатными чепраками, съ вышитымъ
на нихъ золотымъ гербомъ Франціи1). Нѣкій гражданинъ Сер-
вьеръ представилъ въ Собраніе записку, полную не только лю-
бопытныхъ, но потрясающихъ свѣдѣній: «Въ Кобленцѣ—писалъ
онъ—я видѣлъ, какъ принцы проявляли всю свою бѣшеную
злобу къ революціи.—Тамъ находятся четыре эскадрона лейбъ-
гвардейцевъ, числящихся нынѣ на дѣйствительной службѣ, и
туда же должна прибыть вся коннпца. — Ярость военныхъ не
такъ велика, какъ ярость духовенства.—Не допускаютъ ни одного
человѣка, если у него нѣтъ при себѣ удостовѣренія или если
онъ не будетъ представленъ четырьмя дворянами.—Обмундиро-
ваніе лейбъ-гвардейцевъ состоитъ изъ синяго мундира, краснаго
жилета, свѣтло-желтыхъ штановъ, черной и бѣлой кокарды. Жа-
лованья имъ полагается по тридцати шести ливровъ въ мѣ-
сяцъ, при чемъ деньги эти берутся изъ полковыхъ суммъ тѣхъ
полковъ, изъ которыхъ они выбыли.—Монмедійскій мэръ со-
стоитъ кавалеромъ ордена св. Людовика, и орденъ свой онъ
отдаетъ напрокатъ нѣкоему Десотё для разъѣздовъ, въ видахъ
сношеній съ эмигрантами.—Ихъ послѣднимъ средствомъ, послѣд-
нею надеждой является отравленіе водъ, и они настолько зло-
дѣи, что похваляются этимъ.—Боевымъ кличемъ лейбъ-гвардей-
цевъ служатъ слова «Король или смерть] > и девизъ этотъ вы-
руетъ изъ № 558; онъ не говоритъ, что Маратъ сталъ громить результаты
засѣданія 19-го іюня лишь послѣ того, какъ назвалъ это засѣданіе славнымъ:
хотя онъ демократъ и человѣкъ съ горячимъ сердцемъ, однако, не клей-
митъ этого, очевидно, лицемѣрнаго восхваленія Маратомъ неравенства и
даже почти ставитъ его ему въ заслугу. <0нъ съ горечью—говоритъ Эски-
росъ—видѣлъ, что на развалинахъ феодальнаго строя воздвигнулась новая
буржуазная аристократія». Пусть такъ; но тогда слѣдовало бы нападать на
обѣ аристократіи, а не защищать феодальную.
’) Объ этомъ послѣднемъ фактѣ было сообщено въ Собраніе письмомъ
изъ Сарлуи.
140
гравированъ на ихъ пуговицахъ.—Армія состоитъ теперь изъ
13,000 человѣкъ.—Они распространяютъ въ королевствѣ фаль-
шивыя ассигнаціи и эмиссаромъ ихъ по этой операціи со-
стоитъ нѣкто Лебренъ, ліонецъ, кривой, средняго роста, лѣтъ
28-мп или 30-ти, и разъѣзжаетъ онъ въ одноколкѣ, на вороной
лошади» *).
Въ то же время образовывались сборища перебѣжчиковъ въ
Брюсселѣ, въ Эттенгеймѣ, вырисовываясь на горизонтѣ подобно
чернымъ точкамъ, предвѣщавшимъ бурю; всюду разъѣзжали
взадъ и впередъ эмиссары, всюду скупались оружіе и лошади.
Императрица Екатерина и Густавъ, отдѣливъ, наконецъ, свою
политику отъ политики Фридриха - Вильгельма и Леопольда,
назначили своими представителями въ Кобленцѣ: первая—графа
Румянцева, а второй—барона Оксенштіерна* 2); принцы держали
своихъ посланцевъ при нѣсколькихъ государяхъ3); у этихъ
дезертировъ изъ отечества не было никакой жалости къ Фран-
ціи, если только она не принадлежитъ имъ цѣликомъ: «онп
желали ее, какъ любовникъ желаетъ свою любовницу—мертвою
или вѣрною»4); и масса мелкихъ дворянъ, по повелительному
приглашенію уѣхать изъ Франціи, по предложенію опозориться
изъ -чести, продавали свое скудное имущество и уѣзжали5)...
Вотъ образчикъ эмиграціоннаго циркуляра, переданный одному
изъ членовъ Національнаго Собранія: «М. Г., вамъ предписы-
вается именемъ регента королевства Мо-пзіеиг отправиться
30-го числа сего мѣсяца въ ... (для названія мѣста оставленъ
пробѣлъ). Если у васъ нѣтъ нужной на эту поѣздку суммы,
то явитесь къ г. ..., который выдастъ вамъ 100 ливровъ. Я
долженъ предупредитъ васъ, что если вы въ вышеуказанное
время не прибудете въ означенное мѣсто, то лишитесь всѣхъ
привилегій, которыя вскорѣ завоюетъ французское дворянство»6).
Многіе роялисты лишь со страхомъ повиновались этимъ бун-
’) Записка, прочитанная однимъ изъ секретарей Собранія и въ главныхъ
частяхъ воспроизведенная въ № 591 Аті дм реиріе.
2) Мётоігез й’ип котте сІ’Ёіаі, р. 160, 161.
3) ІЫсІ.
4) М-те (Іе Йѣаёі, Сопзісіёгаііопз зиг Іа Вёѵоіиііоп /гап^агзе, 3-е рагііе,
сііар. I.
ь) Письмо графа Ла Марка къ графу Мѳрси-Аржанто, въ Соггезрошіапсе
епіге Іе сотіе сіе МігаЪеаи еі Іе сотіе сіе Ъа Магск, 1. III, р. 240.
6) Скгопіцгіс сіе Рагіз, № 293.
141
товскимъ приказаніямъ: разсудокъ говорилъ имъ, что безсмы-
сленно мечтать о сформированіи арміи изъ вельможъ, дворянъ
и офицеровъ-царедворцевъ, которые всѣ, считая себя достой-
ными командованія, откажутся отъ скромной роли солдата; что
богатство однихъ и ограниченное состояніе другихъ, съ одной
стороны спесь, съ другой—возмущенная гордость, предвѣщаютъ
возникновеніе убійственныхъ раздоровъ; что въ день торжества—
если бы онъ наступилъ—побѣдные трофеи достанутся началь-
никамъ, а мелкіе дворяне, проливъ половину своей крови на
полѣ сраженія и растративъ свое родовое наслѣдіе, рискуютъ
быть распущенными по домомъ, какъ ополченцы, которыхъ
распускаютъ на слѣдующій послѣ войны день. Не лучше ли,
даже съ монархической точки зрѣнія, было бы остаться во Фран-
ціи, занять въ ней извѣстное положеніе, сохранить сотрудни-
ковъ и союзниковъ въ высшихъ должностяхъ, вербовать подъ-
рукою людей для контръ-революціи, быть наготовѣ къ службѣ
и стоять вблизи трона, чтобы, въ случаѣ его низверженія, онъ,
по крайней мѣрѣ, не упалъ въ пустое пространство; оставаться
около короля, чтобы, по его низверженіи, онъ, по крайней
мѣрѣ, не упалъ въ пустое пространство; оставаться около ко-
роля, чтобы, въ случаѣ его смерти, онъ, по крайней мѣрѣ
умеръ непокинутымъ?
Но что могли сдѣлать такія размышленія противъ средствъ,
пущенныхъ въ ходъ въ Кобленцѣ? Однихъ извѣщали, что принцы
назначили день, послѣ котораго всякій явившійся подъ ихъ
знамя дворянинъ будетъ внесенъ въ списокъ плутовъ и него-
дяевъ; другимъ говорили, что съ побѣдою права ихъ ждетъ
кара, какой заслуживаютъ измѣнники; третьимъ говорили о ихъ
дѣтяхъ, которыя родилась бы съ опозореннымъ именемъ; тѣмъ
же, которые долго колебались, посылали прялку и веретено1).
Надъ этимъ обширнымъ, отвратительнымъ планомъ вербовки
витала политика Мопзіеит. Это онъ, систематизировавъ эмигра-
цію, вызвалъ въ дворянахъ эту позорную горячку; и въ то
время, когда его несчастный братъ, окруженный врагами, почти
безъ защитниковъ боролся на своемъ тронѣ съ революціей, онъ,
регентъ королевства, диктовалъ свою верховную волю, заставлялъ
всѣ крупныя фамиліи бросать дворъ Людовика XVI и попол-
нять собою его собственный дворъ, и возсѣдалъ на тронѣ въ
Рукопись Сокэра-Сулинье.
142
Кобленцѣ1;, имѣя у ногъ своихъ то, что онъ имѣлъ наглость
называть внѣшнею Франціей.
Что касается безумной увѣренности въ будущемъ, которою
проникнулась эта внѣшняя Франція, то въ нее нельзя было бы
и повѣрить, если бы она не была засвидѣтельствована роялист-
скими писателями, грустными свидѣтелями крайностей ихъ соб-
ственной партіи. Одинъ изъ нихъ2) разсказываетъ, что въ Ко-
бленцѣ, въ «кафе Трехъ Коронъ», гдѣ эмигранты имѣли обыкно-
веніе собираться, говорили объ отмщеніи такимъ тономъ, будто
побѣда уже одержана. Экстазъ доходилъ до того, что однажды,
по полученіи извѣстія, что аббатъ Луи вступилъ въ переговоры
съ принцами отъ лица главныхъ революціонеровъ, не то испу-
гавшихся, не то обиженныхъ, въ кафе поднялся общій крикъ
негодованія: Никакихъ соглашеній! никакихъ соглашеній! И та-
ковы же были заглавіе и содержаніе яростной брошюры, кото-
рую, подъ псевдониномъ Анри Оденеля, издалъ графъ д’Антрэгъ,
къ великому удовольствію неумолимыхъ! Что сказать еще? По-
добно тѣмъ нищимъ, которые просятъ милостыни съ пистоле-
томъ въ рукѣ, кобленцскіе эмигранты бранили за медлительность
самихъ государей, отъ которыхъ ждали помощи. Они призвали
въ свою среду самаго фанатическаго изъ своихъ журналистовъ,
Сюло, и поручили ему редакцію листка, который выходилъ сперва
подъ заглавіемъ Роигпаі (Іез Ргіпсез. И что же тамъ можно было
прочесть? Филиппики противъ' слабохарактерности миролюби-
ваго князя Кауница, нападки на Леопольда, проволочки котораго
приписывались внушеніямъ паническаго ужаса или двусмыслен-
ностямъ, являвшимся плодомъ нѣкоторой дозы маккіавелизма3).
Вотъ каковъ былъ кобленцскій дворъ. Совершенно иное зрѣ-
лище представлялъ дворъ французскій. Тутъ царили одиноче-
ство, трауръ, не дерзавшій даже показаться открыто, скрытыя
слезы и щемящая тревога. Якобинцы были даже среди прислуги
короля; объ этомъ знали, но уволить ихъ не осмѣливались: до
того великъ былъ страхъ передъ революціей! Однако, въ виду
неувѣренности насчетъ того, не окажутся ли блюда въ одинъ
прекрасный день отравленными, рѣшено было, что король и
королева не станутъ больше ѣсть ничего, кромѣ жаркбго. Но-
2) Метоігез зесгеіа сіи сотіе а’АІІопѵіІІе, і. II, сііар. XVI, р. 267. Ё(іі-
Ііоп (іе Вгпхѳііѳв.
2) Графъ д’Аллонвилль. ІЫй., р. 269.
3) Графъ д’Аллонвилль. ТЫЯ., стр. 274.
143
сить украдкою хлѣбъ и вино поручено было смотрителю малыхъ
покоевъ, Тьерри. Заказывать пирожное взялась г-жа Кампанъ,
и заказы она дѣлала, какъ бы для себя, то у одного кондитера,
то у другого1). За завтракомъ и обѣдомъ, чтобы скрыть всѣ
эти страхи, хлѣбъ и пирожное, принесенные Тьерри и г-жею Кам-
панъ, прятали подъ столомъ, а чтобы получить возможность
ѣсть тайкомъ, лакеямъ приказано было являться только по
зову. Разъ вступивъ на эту наклонную плоскость унизитель-
ныхъ предосторожностей, надо было идти и дальше. Людо-
викъ XVI никогда не выпивалъ за столомъ цѣлой бутылки
вина, а потому, чтобы никто ничего не замѣтилъ, онъ, отпивъ
съ полбутылки, доливалъ отпитое изъ той бутылки, которая
подавалась отъ мундпіенка2)! Каковы подробности? Какой свѣтъ
проливаютъ онѣ на королевскую агонію Людовика XVI! п какъ
выпукло обрисовываютъ онѣ варварское одиночество, въ кото-
ромъ оставили своего короля славные рыцари, начертавшіе, уда-
лившись за-границу, на своемъ знамени: Король или смерть!
13-го октября 1791 г., освѣдомившись, что Законодательное
Собраніе предполагаетъ принять самыя суровыя мѣры противъ
эмиграціи, Людовикъ XVI, въ надеждѣ предотвратить ихъ, а
также потому, что онъ дѣйствительно желалъ пресѣчь это роко-
вое дезертирство, обратилея къ начальникамъ портовъ съ публич-
нымъ письмомъ, въ которомъ увѣрялъ въ своей твердой волѣ
буквально осуществить конституцію, заклиналъ морскихъ офи-
церовъ оставаться на своихъ постахъ, требовалъ, чтобы вы-
ѣхавшіе изъ отечества вернулись, и заявлялъ, что по этому
онъ узнаетъ «всѣхъ хорошихъ французовъ, всѣхъ своихъ истин-
ныхъ друзей» 3). 14-го октября другое, составленное въ такомъ же
духѣ письмо было разослано генераламъ, начальникамъ сухо-
путныхъ войскъ, и въ тотъ же день вышло воззваніе короля
относительно эмиграціи, въ которомъ говорилось: «Французы,
оставившіе свое отечество, вернитесь въ его лоно. Только оно
одно является почетнымъ постомъ, потому, что истинная честь
заключается въ службѣ своей родинѣ и въ защитѣ законовъ» 4).
Вполнѣ ли искренни были такія рѣчи? Конечно, не вполнѣ.
2) Мётоігез бе М-те Сатрап, I. II, с-Ьар. XIX, р. 189.
2) ІЬыіет.
3) См. текстъ этого письма у ВисЬег еі Коих, Нізіоіге рагіетепіаіге,
I. XII, р. 157 еі 158.
*) Воззваніе короля относительно эмиграціи. ІЫбет, р. 161.
144
При своемъ до крайности неустойчивомъ характерѣ, Людо-
викъ XVI, попавъ въ передѣлку къ самой насмѣшливой, какая
только когда-либо встрѣчалась, судьбѣ, въ теченіе всей своей
жизни былъ обреченъ на то, чтобы обманывать своихъ враговъ,
друзей и, увы, самого себя! Ему случалось поэтому даже въ
своей лжи поступать недобросовѣстно. Несомнѣнно, что онъ
рѣшился буквально осуществить конституцію, какъ и заявилъ
о томъ публично, и въ этомъ онъ начистоту открылся передъ
Бертраномъ де Мольвиллемъ въ тотъ день, когда послѣдній
вступилъ въ министерство1); но почему? потому, что онъ счи-
талъ ее неосуществимой и потому, что, по его мнѣнію, бу-
квально выполнить ее значило уничтожить ее2). И въ душѣ, и
въ своихъ воззваніяхъ, онъ порицалъ бѣгство дворянства за-
границу и горячій призывъ принцами государей къ ненависти,
прекрасно понимая, что это, изолировавъ его, окружитъ его
опасностями; но, тѣмъ не менѣе, въ штатѣ состоявшихъ на
службѣ при немъ людей онъ сохранялъ лейбъ-гвардейцевъ, де-
зертировавшихъ массою и разсчитывавшихъ сформировать изъ
себя первый отрядъ для вторженія во Францію; такимъ обра-
зомъ, выходило, что предполагаемый авангардъ угрожавшей
Франціи арміи оплачивается золотомъ цивильнаго листа и, по
прежнему, образуетъ часть придворнаго штата короля францу-
зовъ3). Мало того, изъ суммъ цивильнаго листа покрывались
и издержки на печатаніе всѣхъ контръ-революціонныхъ сочи-
неній, даже тѣхъ, которыя посылались за-рейнскимъ заговор-
щикамъ или печатались отъ ихъ имени: «Петиціи эмигран-
товъ», «Отвѣтъ эмигрантовъ», «Отъ эмигрантовъ народу», «Наи-
лучшія безумства—самыя короткія», «Газета въ два ліара»,
«Порядокъ, походъ и вступленіе эмигрантовъ во Францію» и
пр., и пр.4).
2) Мётоігея рагіісиііетз сіе ВетітапЛ сіе Моіеѵіііе, 1. I, сЬар. IV, р. 101
еі 102.
2) Бертранъ де Мольвилль сознается въ этомъ, хотя со всею сдержан-
ностью, какой и слѣдовало ожидать отъ такого роялиста, какъ онъ: «Король
сказалъ мнѣ...: Я думаю, что самое точное исполненіе конституціи является
вѣрнѣйшимъ средствомъ дать націи хорошо ознакомиться съ нею и увидѣть
тѣ измѣненія, которыя слѣдуетъ въ ней сдѣлать». ІЫНет.
3) Бумаги цивильнаго листа. См. докладъ Гойе Національному Собранію
въ засѣданіи 16 сентября 1792 года.
4) ІЫсІ.—Необходимо замѣтить, что опись документовъ, найденныхъ по-
слѣ 10 августа у завѣдывавшаго цивильнымъ листомъ, была сдѣлана съ са-
145
Съ другой стороны, не подлежитъ сомнѣнію, что Людо-
викъ XVI поддерживалъ двоякую переписку со своими братьями—
явную и тайную, при чемъ вторая не имѣла никакого отноше-
нія къ первой. Когда впослѣдствіи, послѣ захвата дворца, осо-
бымъ комиссаромъ было поручено разыскать находившіяся тамъ
бумаги, въ комнатѣ короля найденъ былъ бумажникъ, въ кото-
ромъ оказалась слѣдующая записка, писанная Людовику XVI
графомъ д’Артуа и Мопзіеиг:
«Я вамъ писалъ, но по почтѣ, и потому ничего не могъ ска-
зать. Насъ здѣсь двое, но мы составляемъ одно лицо: тѣ же
чувства, тѣ же принципы, то же пылкое стремленіе служить
вамъ. Мы хранимъ молчаніе, но дѣло въ томъ, что если бы мы
его нарушили слишкомъ рано, то скомпрометировали бы васъ...
Если намъ будутъ говорить отъ лица тѣхъ людей, мы ничего
не станемъ слушать; если будутъ говорить отъ васъ, мы вы-
слушаемъ, но пойдемъ прямо нашею дорогой. Итакъ, если вамъ
желательно поручить намъ высказать что ннбудь, то не стѣсняй-
тесь... Ь.-8. X.,' Сіі.-Р *)».
Эти увѣренія лукаваго графа Провансскаго въ преданности
государю нельзя считать ничѣмъ инымъ, какъ плодомъ глубо-
каго лицемѣрія, если сопоставить ихъ съ его поступками; но
вопросъ не въ этомъ. Чтобы доказать Франціи, что за всѣми
этими королевскими воззваніями, въ которыхъ такъ горячо по-
рицалось дезертирство роялистовъ, кроется что-то очень темное,
едва ли нужно было что либо большее, чѣмъ записка въ родѣ
только что приведенной: «Если вамъ желательно поручить намъ
высказать что нибудъ, то не стѣсняйтесь».
Съ неменьшимъ притворствомъ вела себя и Марія-Аитуанета.
«Король и королева—писалъ Пелланъ графу Ла Марку—дер-
жатся при публикѣ очень хорошо. Надняхъ одна придворная
дама сказала въ присутствіи королевы: «еслибы вступили эми-
гранты. я хотѣла бы, чтобы они разгромили Вареннъ». Королева
возразила ей: «Вы очень порывисты, сударыня» * 2). По выраженію
мою строгою точностью и съ величайшею торжественностью; каждый доку-
ментъ былъ занумерованъ и помѣченъ и протоколъ подписанъ комиссарами
Національнаго Собранія, которыми были Гойе, Андренъ, Нинель старшій, Дю-
валь, Бенуатонъ и Оньйёсъ.
т) Докладъ Гойе Національному Собранію въ засѣданіи 7 сентября 1792 г.
2) Соггезропдапсе епіге Іе сотіе (Іе МігаЬеаи еі Іе сотіе де Ъа Магск,
I. ТІТ, р. 286.
ЛУИ БЛАНЪ. т. VI. 10
146
Пеллапа, Марія-Антуанета держалась пра публикѣ очень хорошо,
но, какъ сообщаетъ г-жа Кампанъ, у нея тоже была своя «не-
реписка съ заграницей» и при томъ такого характера, что вести
ее нужно было шифромъ. «Избранный королевою шифръ—пи-
шетъ г-жа Кампанъ—никогда не можетъ быть разгаданъ, но
чтобы пользоваться имъ, надо имѣть чрезвычайно большое тер-
пѣніе. Каждый изъ переписывающихся долженъ имѣть сочиненіе
одного и того же изданія. Она избрала Раиі сі Ѵігдіпіе. Услов-
ными цифрами указываются страница и строка, гдѣ находятся
искомыя буквы, а иногда и односложныя слова. Въ этой ра-
ботѣ я ей помогала1)...» и т. д.
До 1792 г. и даже до захвата Тюильрійскаго дворца, при-
ведшаго къ такимъ страшнымъ открытіямъ, не было никакихъ
вполнѣ положительныхъ уликъ относительно двойственной игры
двора; но народное чутье не ошибалось на этотъ счетъ. Поэтому
письма и воззванія Людовика XVI относительно эмигрантовъ
встрѣчены были во Франціи съ крайнимъ недовѣріемъ, и Со-
браніе, въ твердой увѣренности, что съ ними не станутъ счи-
таться и заграницей, рѣшило приступить къ строгимъ мѣрамъ.
20-го октября Бриссо съ замѣчательнымъ сочетаніемъ вели-
чія и жара поставилъ эмигрантскій вопросъ, распредѣливъ
эмигрантовъ на три группы: къ первой онъ отнесъ принцевъ,
ко второй должностныхъ лицъ, бросившихъ свои мѣста, а къ
третьей—просто увлеченныхъ или сманенныхъ гражданъ. «Вы
должны—сказалъ онъ—отнестись къ двумъ первымъ группамъ
съ ненавистью и наказать ихъ, а по отношенію къ третьей
группѣ поступить снисходительно и съ состраданіемъ». Онъ же-
лалъ каръ особенно для знатныхъ преступниковъ, говоря: «вмѣ-
сто того, чтобы рубить сучья, надо приняться за стволъ». Со-
гласно этому, онъ требовалъ, чтобы по истеченіи извѣстнаго
срока и послѣ приглашенія вернуться въ королевство главари
мятежа, принцы и общественныя должностныя лица были при-
влечены къ отвѣтственности въ уголовномъ порядкѣ, а имуще-
ство ихъ было конфисковано; чтобы вновь былъ введенъ въ
дѣйствіе законъ, запрещавшій вывозить боевые припасы и деньги;
по отношенію же къ эмигрировавшимъ обыкновеннымъ гражда-
намъ, непричастнымъ къ мятежу, онъ предлагалъ ограничиться
обложеніемъ ихъ имущества увеличеннымъ налогомъ * 2).
х) Мётѵігех (Іе М-те Сатрап, і. II, р. 179.
2) См. трестъ этой рѣчи у ВасЬея еі Еопх, НЫоіге ѵаг1етепіаіге,1. XII,
р. 162—174.
__147 _
Это предложеніе въ довольно справедливой степени прими-
ряло требованія соціальнаго интереса и естественныхъ правъ
человѣка. Въ самомъ дѣлѣ, если отечество—какъ доказалъ съ
такимъ краснорѣчіемъ и благородствомъ Мирабо—не можетъ
превратиться въ тюрьму для тѣхъ, кого любовь къ свободѣ,
исканіе счастія или побужденія совѣсти зовутъ въ другіе края,
то какъ утверждать, съ другой стороны, что отечество должно
охранять людей, которымъ вздумалось бросить его въ минуты
опасности? Свобода передвиженія составляетъ естественное право,
но владѣніе землею есть право соціальное; и когда гражданинъ,
покидая свое угрожаемое отечество, разрываетъ связывающій его
съ согражданами договоръ, онъ уже однимъ этимъ отказывается
отъ выгодъ соединенныхъ съ нимъ соціальныхъ условій, и
тогда уже имъ принадлежитъ право рѣшить, сообразно обстоя-
тельствомъ, вопросъ о необходимости и размѣрахъ этого разрыва.
Значитъ, Бриссо былъ еще очень умѣренъ, когда требовалъ,
чтобы, въ виду чрезвычайныхъ опасностей положенія и увели-
ченія бѣдствій, которыя предвѣщало и неизбѣжно должно было
принести съ собою всякое удаленіе изъ королевства, имущество
эмигрантовъ изъ числа простыхъ гражданъ было обложено трой-
нымъ налогомъ, съ оставленіемъ свободы эмиграціи нетронутою.
На этомъ послѣднемъ пунктѣ онъ настаивалъ съ большимъ жа-
ромъ убѣжденія. «Не надо—воскликнулъ онъ—не запретитель-
ныхъ законовъ, не конфискацій! Когда въ вѣка невѣжества и
варварства изданы были запретительные законы противъ евреевъ,
промышленность обманула взоры тираніи тайною векселей. Лю-
довикъ XIV запретилъ протестантамъ выселяться. Но если ужъ
этотъ великій государь, со своими ста тысячами подручныхъ,
со своими тремя стами тысячъ солдатъ, со своими священни-
ками, фанатиками, доносчиками и палачами не могъ добиться
прекращенія этой эмиграціи и только понапрасну запятналъ свое
царствованіе, то что же выйдетъ, когда подручныхъ больше
нѣтъ, а солдаты отказываются отъ роли доносчиковъ?... Благо-
денствіе и общественное спокойствіе—вотъ наилучшіе законы
противъ эмиграціи 1).
Верньо, выступившій 22-го октября, произнесъ рѣчь, въ ко-
торой онъ пришелъ къ гораздо болѣе строгимъ выводамъ, не
формулировавъ ихъ, впрочемъ, въ вполнѣ ясныхъ выраже-
’) См. эту рѣчь у ВасЬез еі Коих.
10*
148
ніяхъ; рѣчь эта была сильна, краснорѣчива и проникнута него-
дованіемъ, гнѣвомъ и презрѣніемъ; онъ сравнивалъ угрожав-
шихъ Франціи эмигрантовъ съ «жалкими пигмеями, пародирую-
щими борьбу титановъ съ небомъ»; онъ напоминалъ Европѣ,
если она когда-нибудь вся цѣликомъ поднимется противъ Фран-
ціи, то «нѣсколько тысячъ грековъ одержали верхъ надъ мил-
ліономъ персовъ», и закончилъ свою рѣчь гордою, меланхоли-
ческою фразой: «Во всѣхъ событіяхъ успѣхъ есть дѣло рока» х).
Кондорсе предложилъ потребовать отъ эмигрантовъ граждан-
ской присяги, заявленія, что они не будутъ ни вооружаться, ни
просить иностранныя государства вооружиться противъ Фран-
ціи, и чтобы послѣ такого заявленія имъ было предоставлено
пользоваться своимъ имуществомъ, правами и пенсіями, «такъ
какъ отреченіе отъ правительства не составляетъ преступленія».
Эту тему, которая, при чрезвычайно серьезномъ характерѣ со-
бытій представлялась до смѣшною наивною, съ ловкостью, близ-
кою къ хитрости, подхватилъ фельянтинецъ Пасторе. Послушавъ,
какъ онъ выставлялъ въ самомъ отвратительномъ видѣ преступную
систематическую эмиграцію и какъ онъ утверждалъ, что какъ
ни смотрѣть на поведеніе эмигрантовъ, «защищать ихъ невоз-
можно», слѣдовало ожидать самаго суроваго заключенія; а онъ
вдругъ, присоединяясь къ мнѣнію Кондорсе, сказалъ: «Изъ гор-
дости они не подчинились бы строгому закону; ихъ вернетъ
собственный ихъ интересъ, а можетъ быть и болѣе благородное
побужденіе; можетъ быть и такъ, что, ступивъ на землю, гдѣ
они родились, они почувствуютъ облегченіе, какъ греки, преслѣ-
дуемые угрызеніями совѣсти, чувствовали себя болѣе спокойными
въ ту минуту, когда лобызали алтарь боговъ»* 2).
31-го октября раздался, какъ раскатъ грома, голосъ Изнара:
«Я требую отъ Собранія, отъ Франціи и... (тутъ онъ пристально
посмотрѣлъ на одного члена, который его прервалъ) и отъ васъ,
милостивый государь, чтобы всталъ тотъ—если такой найдется—
кому угодно утверждать, что эмигрировавшіе принцы не зло-
умышляютъ противъ родины и что всякаго заговорщика не слѣ-
дуетъ возможно скорѣе подвергнуть преслѣдованію, обвинить и
наказать... Если есть кто нибудь, смѣющій утверждать это, такъ
пусть онъ встанетъ!»
г) См. эту рѣчь у ВпсЬег ѳі Воих, 1. XII, р. 179—191.
2) Нізіоіге рагіетепіаіге, 1. XII, р. 196.
__149_
При такомъ рѣзкомъ выступленіи невѣдомаго оратора, при
такомъ властномъ допросѣ, одни разразились рукоплесканіями,
другіе зароптали. Предсѣдательствовавшій Верньобылъ изумленъ;
но отвѣта на грозный вопросъ не послѣдовало. Тогда Изнаръ,
дрожа, внѣ себя, въ изступленіи, какое порою находило па Ми-
рабо, и даже еще большемъ, началъ бить по сердцамъ: «Мы не
караемъ главарей мятежниковъ, а дворянство уничтожили! А, я
вижу, эти пустые призраки не перестали насъ пугать!—Пора,
пора прочно установить распростертый надъ свободною Фран-
ціей великій уровень равенства.—Только долгая безнаказанность
крупныхъ преступниковъ могла обратить народъ въ палача.—
Гнѣвъ народа, какъ и гнѣвъ Божій, слишкомъ часто бываетъ
лишь страшнымъ дополненіемъ къ бездѣйствію закона.—Надо,
чтобы законъ правилъ, чтобы раздавался его громовой голосъ
и чтобы онъ не различалъ ни общественнаго положенія, ни ти-
туловъ, и былъ такъ же неумолимъ, какъ смерть, падающая на
свою добычу.—Вамъ говорили, что сила должна быть снисхо-
дительною, что Швеція и Россія разоружаются, что Пруссіи
нѣтъ интереса нападать на насъ, что Англія прощаетъ намъ
нашу славу, что Леопольдъ ждетъ будущихъ поколѣній? А я
говорю, что нація должна непрерывно бодрствовать, потому что
для деспотизма и аристократіи не существуетъ ни смерти, ни
сна, и стбитъ націямъ уснуть хоть на минуту, какъ онѣ про-
сыпаются въ цѣпяхъ; я утверждаю, что если бы небесный огонь
былъ во власти людей, слѣдовало бы поразить имъ тѣхъ, кто
покушается на свободу народовъ.—Спаситель республики, Ман-
лій, обвиненъ въ заговорѣ противъ общественной свободы. Онъ
представляетъ запястья, копья, двѣнадцать гражданскихъ вѣн-
цовъ, два золотыхъ вѣнка, тридцать доспѣховъ, отбитыхъ у по-
бѣжденныхъ имъ въ единоборствѣ враговъ, показываетъ свою
покрытую ранами грудь.. И все-таки его низвергаютъ съ той
самой скалы, съ которой онъ низвергъ галловъ!—За послѣд-
ніе три года мы награждаемъ повозками золота преступленія
патриціевъ-заговорщиковъ: если бы я вотировалъ подобныя на-
грады, я умеръ бы отъ угрызеній совѣсти.—Я требую постановки
предварительнаго вопроса относительно проекта г. Кондорсе,
потому что, по моему мнѣнію, присяга есть мѣра безцѣльная и
тщетная; влагать ее въ уста, жаждущія нашей крови, значитъ
осквернять ея святость; наши враги наобѣщаютъ всего и ни-
чего не исполнятъ; они не признаютъ другихъ боговъ, кромѣ
150
корысти и спеси; они одной рукою станутъ присягать, а другою
оттачивать свои шпаги» *).
Въ этой страстности было что-то неотразимое: тщетно мор-
ской министръ, пустивъ въ ходъ жалкую, довольно соотвѣт-
ственную его политикѣ тактику, пытался отвлечь мысли Собра-
нія въ другую сторону* 2); тщетно Кондорсе покушался бороться
съ этимъ низвергшимся съ вершины горъ потокомъ—потокъ
увлекъ все за собою. Собраніе въ томъ же засѣданіи вотировало
слѣдующее воззваніе: «Французскій принцъ Людовикъ-Стани-
славъ-Ксаверій! Національное Собраніе, на основаніи отдѣла 3,
главы II, секціи 3, параграфа 2 французской конституціи, пред-
писываетъ вамъ вернуться въ королевство въ двухмѣсячный
срокъ, въ случаѣ неисполненія чего вы будете признаны от-
рекшимся отъ вашего права на регентство».
А 9-го ноября было торжественно декретировано:
«Французы, собравшіеся за границею королевства, объявля-
ются съ настоящей минуты заподозрѣннымп въ составленіи за-
говора противъ отечества.
«Если они будутъ еще оставаться въ сборѣ къ 1 января
будущаго года, то будутъ объявлены виновными въ заговорѣ,
повергнуты преслѣдованію, какъ таковые, и приговорены къ
смертной казни.
«Будутъ виновны въ томъ же преступленіи и подвергнуты
той же карѣ французскіе принцы и общественныя должностныя
лица, отсутствующіе въ вышеупомянутую пору, т. е. 1 января
1792 года.
«Въ теченіе первыхъ пятнадцати дней этого мѣсяца созванъ
будетъ высшій судъ, если въ томъ окажется надобность.
«Доходы заговорщиковъ, приговоренныхъ заочно, будутъ въ
продолженіе ихъ жизни поступать въ пользу націи, безъ на-
рушенія правъ ихъ женъ, дѣтей и законныхъ кредиторовъ.
«Отнынѣ всѣ доходы отсутствующихъ изъ королевства фран-
цузскихъ принцевъ подвергаются секвестру.
«Всякій офицеръ, который покинетъ свой постъ, не имѣя
отпуска или принятой отставки, будетъ наказанъ, какъ дезер-
тировавшій солдатъ.
«Всякій французъ, живущій ли во Франціи или внѣ ея, въ
2) Ніаіоіге ратіатепіаітс, 1. XII, р. 200—203.
2) Это обстоятельство, о которомъ авторы Ніяіоіг? рагіатепіаіге не гово-
рятъ, не ускользнуло отъ вниманія Марата. См. Аті (Іи реиріе.
151
случаѣ вербовки имъ людей для увеличенія сборищъ эмигран-
товъ, подлежитъ смертной казни» х).
Одобрять ли или осуждать этотъ желѣзный законъ, призна-
вать ли или отрицать роковой характеръ вызвавшихъ его об-
стоятельствъ, все равно за него отвѣтственны передъ исторіей:
Верньо, подготовившій къ нему умы, Изнаръ, вырвавшій его у
взволнованныхъ и охваченныхъ трепетомъ слушателей, и одо-
брившій его Бриссо * 2), который въ своей газетѣ проявлялъ бо-
лѣе ѣдкости, чѣмъ на трибунѣ. Словомъ, отвѣтственны жирон-
дисты, съ боя взявшіе этотъ законъ въ Собраніи, въ которомъ
они составляли уже господствующую партію.
Итакъ, именно жирондисты, тѣ самые люди, умѣренность
которыхъ была такъ восхваляема плохо освѣдомленными или
предубѣжденными писателями, выдвинули принципъ закона о по-
дозрительныхъ лицахъ, оказавшійся первымъ шагомъ къ террору.
Терроръ! О, уже въ этомъ же самомъ мѣсяцѣ, при доносив-
шихся въ Парижъ съ Санъ-Доминго стонахъ, вопляхъ и бѣше-
ныхъ крикахъ ужасающей междоусобной войны, Авиньонъ на-
ходился подъ диктатурою убійцъ!..
Маратъ, говоря о дѣлѣ эмигрантовъ, восторгался смѣлостью
Изнара; о рѣчи его онъ высказался въ томъ смыслѣ, что она
сверкаетъ мудростью3), но противъ самаго декрета возсталъ съ
чрезвычайною и совершенно неожиданною силой. Чтб предста-
вляетъ собою—спрашивалъ онъ—этотъ декретъ, привѣтствуе-
мый криками пошлой, глупой радости? «Это поощреніе, чтобы
дать заговорщикамъ время довести свои замыслы до конца».
Объявлять конфискацію, безъ нарушенія правъ женъ и дѣтей
эмигрантовъ—какова насмѣшка! Развѣ жены не имѣютъ права
на имущество своихъ мужей, а дѣти—на имущество своихъ от-
цовъ? И хороша, право, гарантія этотъ обѣщаемый высшій на-
ціональный судъ, который непремѣнно будетъ составленъ изъ
креатуръ дворца! Принцамъ грозятъ секвестромъ; но развѣ это
помѣшаетъ министрамъ щедро снабжать братьевъ короля дохо-
дами націи? Всѣ другія статьи декрета Маратъ называлъ «ре-
Нізіоіге рагіетепіаіге, 1. XII, р. 218—221.
2) См. Раігіоіе {'гап^аіз отъ 15 ноября, имѣя въ виду горячность, съ ко-
торою эта газета защищала декретъ объ эмигрантахъ противъ газеты Кон-
дорсе, Гіігомідие.
Ь'Аіні /Іи реиріе. «V 589.
152
бяческими или ничтожными,/ *). Въ послѣдующемъ нумерѣ га-
зеты Маратъ пошелъ дальше: онъ представлялъ себѣ, что гер-
цогъ Брольи (Вго^’ііе), Ламбескъ, и Булье, подвергшись сперва
заочному осужденію, добровольно явятся въ судъ съ просьбою
«пересмотрѣть ихъ процессъ на глазахъ немного остывшей пу-
блики» а); при этомъ онъ влагалъ имъ въ уста слѣдующую за-
щитительную рѣчь, которую называлъ неопровержимою: «Зна-
читъ, на вашъ взглядъ, наше стремленіе спасти свою жизнь
путемъ выѣзда составляетъ преступленіе? Насъ обвиняютъ въ
томъ, будто мы собирались съ цѣлью заговора противъ отече-
ства, но гдѣ же доказательства?» 2 3) и т. д., и т. д... Затѣмъ,
переходя къ защитѣ офицеровъ-дезертировъ, онъ говорилъ: «По
какому праву стали бы карать ихъ за нарушеніе гражданской
присяги, когда вы же заставили ихъ нарушить первую присягу
на вѣрность исключительно королю, данную ими при поступле-
ніи на службу?»4). Странное оправданіе, странное разсужденіе!
Не менѣе странно было и заключеніе Марата: «Что надо было
сдѣлать? Ничего. Потому что вся моя надежда на спасеніе ро-
дины въ междоусобной войнѣ, если только перевѣсъ на сторонѣ
народа» 5).
Ни сторонники двора, ни народъ не считали декретъ столь
благопріятнымъ для эмигрантовъ, какъ полагалъ Маратъ. «На-
родъ—съ горечью писалъ графъ Ла Маркъ роялисту Пеллану—
относится къ этому декрету съ удовольствіемъ, потому что
толпѣ всегда нравится месть, а мы не должны забывать, если
исторіи нашихъ междоусобныхъ войнъ вѣрны, что мы одна
изъ самыхъ варварскихъ націй, какія только существуютъ» 6).
Надо было ожидать, что король откажется утвердить декретъ;
такъ оно и случилось. Однако, чтобы смягчить впечатлѣніе отъ
этого ѵеіо, Людовикъ XVI сообщилъ Собранію о принятіи имъ,
по его словамъ, новыхъ мѣръ противъ эмигрантовъ. Мѣрами
этими являлись—второе, нѣсколько болѣе настойчивое воззваніе
и два письма: одно на имя Мопвіеѵг, а другое на имя графа
2) Б’Аті &и реиріе, № 597.
а) ІЪыЬ, № 597.
3) ІЫііет,
*) ГЫйет.
й) ІЪійет.
6) Соггеаропйапсе епіге Іе сотіе (Іе МігаЬеаи еі Іе сотіе (Іе Ба МагсІ\
I. III, р. 264 еі 265.
153
д’Артуа; обоимъ имъ король предлагалъ и, въ крайнемъ случаѣ,
повелѣвалъ вернуться во Францію1). Но оба принца нисколько
не безпокоились о томъ, что постояннымъ повтореніемъ, что
Людовикъ XVI несвободенъ, и публичною перепиской съ нимъ
они выставляютъ его на посмѣшище Европы, отвѣтили ему
такъ, какъ будто считали его жалкою куклой, приводимою въ
движеніе руками, которыя даже не находили нужнымъ скры-
ваться. «Моя честь, мой долгъ, моя нѣжная привязанность—
насмѣшливо говорилъ въ своемъ отвѣтѣ Монзіеиг—одинаково
не позволяютъ мнѣ повиноваться».
Что касается предъявленнаго ему Собраніемъ требованія,
то онъ, поступившись своимъ достоинствомъ ради удовольствія
разыграть пародію, отклонилъ его въ такихъ выраженіяхъ, ко-
торыя мѣтили на остроуміе, клонились къ заявленію презрѣнія
и доходили до наглости, онъ писалъ:
«Люди французскаго собранія, именующаго себя Національ-
нымъ: на основаніи отдѣла I, главы I, секціи I здраваго смы-
сла, разумъ требуетъ, отъ васъ, чтобы вы, въ двухмѣсячный съ
настоящаго дня срокъ, вернулись въ самихъ себя; въ против-
номъ случаѣ вы будете признаны отрекшимися] отъ вашего
права на званіе разсудительныхъ людей и будете считаться
лишь бѣшеными, достойными заключенія въ Реіііез-Маізопзъ * 2).
Этотъ отвѣтъ показывалъ, какую надменную самоувѣрен-
ность почерпнули эмигранты въ своей надеждѣ на коалицію.
Жирондисты, съ своей стороны, еще до этого предупрежденія
присоединили къ мысли о своей войнѣ съ дворянами, мысли
о войнѣ со всѣми государями, какъ покровителями дворянъ...
Но прежде чѣмъ перейти къ разсказу объ этомъ великомъ дви-
женіи, скажемъ о томъ, какъ люди, одною рукой такъ сильно
бившіе эмигрантовъ, другою—и въ то же самое время—нано-
сили ударъ духовенству.
’) См. Нізіоіге рагістепіаіге, і. ХП, р. 225—229.
2) ІЫиеін, р. 231 еі 232.—Реіііеч-Маізопя—встарь названіе дома умали-
шенныхъ въ Парижѣ. (Переводч.).
154
ГЛАВА V.
Лже-мученикп.
Междоусобная война въ области совѣсти.—Схватка между раемъ и адомъ.—
Картина Вандеи подъ рукою духовенства.—Непристойные пасквили въ пользу
священниковъ, не пріемлющихъ присяги; великое обращеніе «Батьки Дю-
шэна» ею женою. Пренія о религіозныхъ безпорядкахъ.—Борьба между двумя
принявшими присягу священниками, Фоше и Торне.—Мнѣніе Жансонне.—
Изнаръ развиваетъ теорію подозрительныхъ.—Выраженіе Франсуа Нёшато.—
Учрежденіе наблюдательной комиссіи.—Декретъ противъ строптивыхъ свя-
щенниковъ.—Могущество священниковъ сохраняется въ формѣ мученичества.—
Обсужденіе ѵеіо въ совѣтѣ министровъ; министры противъ, а Людовикъ XVI
за него; Людовикъ XVI одерживаетъ верхъ.—Борьба изъ-за вопроса о ѵеіо
между Талейраномъ и Камилломъ Демуленомъ.
Гражданское устройство духовенства нисколько не затронуло
религіи. Будучи создано янсенистами, т. е. самыми стойкими
вѣрующими, какіе только бывали на свѣтѣ, оно ни въ чемъ не
измѣняло католической догмы, и нужно было имѣть много не-
добросовѣственности, чтобы утверждать, будто евангеліе изорвано,
Христосъ поруганъ и Богу объявлена война учрежденіемъ въ
каждомъ департаментѣ по епископской резиденціи и въ каждой
общинѣ по приходу, предоставленіемъ народу, по обычаю перво-
бытной церкви, права выбирать епископовъ и приходскихъ
священниковъ, установленіемъ безвозмездности отправленія епи-
скопскихъ и священническихъ обязанностей и назначеніемъ изъ
государственной казны жалованья духовнымъ лицамъ. Но, тѣмъ
не менѣе, гражданское устройство духовенства все же было
ошибкой и, притомъ, прискорбной, уже по одному тому, что оно
давало враждебно настроеннымъ по отношенію къ революціи
священникамъ поводъ кричать, что церковная дисциплина нару-
шена и религія погибла, и тѣмъ самымъ вносить страшную смуту
въ окутанную еще потемками совѣсть множества людей.
Затѣмъ, священникамъ насильно было вмѣнено въ обязан-
ность принять присягу на вѣрность тому гражданскому устрой-
ству духовенства, которое они признавали нечестивымъ; это
было новою ошибкой, которая неизбѣжно должна была превра-
тить, въ глазахъ суевѣрнаго сельскаго духовенства, всѣхъ от-
вергшихъ присягу въ мучениковъ.
Это проявилось слишкомъ ясно. Высшее духовенство, въ
единеніи съ аристократами, воспользовалось этимъ, чтобы зажечь
повсемѣстный пожаръ; низшее духовенство, сначала привѣтство-
155
вало революцію крикомъ радости и освобожденія, но не посмѣло
отступить отъ епископовъ, такъ какъ находилось въ тискахъ
религіознаго франмасонства. Такъ какъ епископства и приходы
покидались всюду, то пастырей, уже издавна овладѣвшихъ про-
стоватыми душами, приходилось замѣщать новыми, иногда опо-
роченными и безнравственными людьмих) или же хотя бы и до-
стойными уваженія, но подвергавшимися проклятіямъ даже въ
церкви и вызывавшими противъ себя шипѣніе скрытыхъ подъ
каждымъ алтаремъ змѣй.
Какая междоусобная война можетъ идти въ сравненіе съ
тѣмъ междоусобіемъ, въ которомъ человѣческое безуміе вызы-
ваетъ схватку между раемъ и адомъ! Богослуженіе совершалось
подъ охраною штыковъ* 2); церкви то пустовали, то обагрялись
кровью; принявшимъ присягу священникамъ приходилось порою
спасаться бѣгствомъ отъ шаекъ разъяренныхъ богомольцевъ 3);
что ни день, расходились жены съ мужьями или дѣти съ роди-
телями 4); роковымъ образомъ распространялась и на революцію
та ненависть, которую питало къ новымъ священникамъ, осо-
бенно въ Бретани, множество обманутыхъ крестьянъ; наконецъ,
происходили мятежи на деревенскихъ площадяхъ, драки у са-
мыхъ исповѣдаленъ, раздоры у семейнаго очага. Таково оказа-
лось положеніе дѣлъ во Франціи, ввергнутой въ потокъ двухъ
родовъ фанатизма и сбившейся между ними съ пути.
На основаніи декретовъ Учредительнаго Собранія, въ депар-
таменты Вандею и Беих-Йёѵгей посланы были два гражданскихъ
комиссара: Галлуа и Жансонне; изъ доклада, представленнаго
ими Законодательному Собранію 9 октября, стало видно, на-
сколько глубока и растравлена была рапа. Нигдѣ расколъ не
вызвалъ болѣе гибельныхъ результатовъ, какъ въ Вандеѣ. Мѣст-
ное сельское населеніе, вообще привязанное къ своимъ преж-
нимъ пастырямъ, находилось въ состояніи невыразимой тревоги
х) Мётоігез (Іе Вилпоигіег, 1. II, р. 126. Соііесііоп Вегѵіііе еі Ваггіеге.
2) ІЪ'иІ., р. 127.
а) Аббатъ .Та^ег, въ своей НіМге (Іе ѴЕуІіхе (Іе Егапсе реіиіапі Іа Ііе-
ѵоіиііон, при всемъ пристрастномъ характерѣ этого сочиненія, признаетъ,
однако, тотъ фактъ, что конституціонные священники бывали изгоняемы изъ
церквей камнями: «Женщины—говоритъ онъ—усердствовали больше всѣхъ>.
Т. III, р. 6.
4) Докладъ Галлуа и Жапсонне ІІаціона іьному Собранію, въ ІГіхіоігс
імігіепіепіаігс, I. XII, р. 87.
156
или свирѣпаго озлобленія; здѣсь всякій судья, всякій админи-
страторъ, всякій избиратель, содѣйствовавшій исполненію закона
относительно духовныхъ должностныхъ лицъ, становился пред-
метомъ ненависти; муниципальныя управленія были въ разстрой-
ствѣ; неимущій не получалъ пособія, ремесленникъ не находилъ
работы, если только не давалъ обязательства не ходить къ
обѣднѣ, которую служатъ новые пришельцы; въ деревняхъ, въ
мѣстечкахъ жители массами покидали свои дома, чтобы отпра-
виться за цѣлую милю, а иногда и дальше, къ обѣднѣ, совер-
шаемой священникомъ, не принявшимъ гражданской присяги;
и не трудно представить себѣ, какими глазами смотрѣли они,
вернувшись усталыми, на тѣхъ пятерыхъ или шестерыхъ чело-
вѣкъ, которые, находя у себя подъ рукою облюбованнаго ими
священника, какъ будто пользовались исключительною приви-
легіей въ дѣлѣ религіи х).
Враждебное революціи духовенство, съ своей стороны, стара-
тельно раздувало это пламя. Хотя законъ и разрѣшалъ ему со-
вершать богослуженіе даже въ церквахъ, обслуживавшихся при-
нявшими присягу священниками, однако оно и не думало поль-
зоваться этою свободой, такъ какъ паролемъ его было: не имѣть
совсѣмъ никакого общенія съ непрошенными пришельцами* 2),
чтобы народъ пріучился сторониться отъ нихъ, какъ отъ за-
чумленныхъ.
Въ своемъ докладѣ, составленномъ, впрочемъ, въ замѣчательно
умѣренномъ духѣ3) и сводившемся къ заключенію, что наилуч-
шимъ средствомъ противъ обнаруженнаго зла было бы примѣ-
неніе принципа терпимости, Галлуа и Жансонне привели вы-
держки изъ рукописей, захваченныхъ у миссіонеровъ монастыря
св. Лаврентія и составленныхъ въ видѣ инструкціи для сель-
скаго населенія. Тутъ говорилось, что обращеніе къ непрошен-
нымъ пришельцамъ за совершеніемъ св. Тайнъ составляетъ смерт-
ный грѣхъ, что люди, вѣнчанные этими пришельцами, не должны
считаться состоящими въ бракѣ, что родившіяся отъ такихъ
браковъ дѣти—незаконнорожденныя и надъ ихъ колыбелью тя-
готѣетъ Божье проклятіе, и что покойниковъ лучше хоронить
безъ обряда, чѣмъ поручать ихъ погребеніе священникамъ, при-
т) Докладъ Галлуа и Жансонне, и т. д., р. 87—88.
2) ІЫйет, № 89.
а) Съ этимъ вынужденъ согласиться и аббатъ Жаже (<Та&ег). Си, его
Нізіоіге сіс ѴЁдІізе (Іе Ггапсе репЛапі Іа Вёѵоіиіюп, і. И.
157
нявшимъ присягух). Другими словами, церковь оспаривала гра-
жданина у государства даже въ могилѣ! Такія же наставленія
заключались въ пояснительномъ къ инструкціи письмѣ епископа
лангрскаго, посланномъ въ конвертѣ приходскому священнику
Реорты. Кромѣ того, въ письмѣ сдѣлано было, для надобностей
данной минуты, напоминаніе о простотѣ и бѣдности церкви въ
первые вѣка христіанства—простотѣ и бѣдности, отъ которыхъ
она такъ хорошо сумѣла впослѣдствіи освободиться—какъ о
хорошемъ средствѣ къ тому, чтобы усилить рвеніе вѣрующихъ:
«Достаточно будетъ простого сарая, переноснаго алтаря, ризы
изъ ситца или какой-нибудь другой простой матеріи, оловянной
утвари * 2)...;>
Этимъ, однако, попытки возбудить народъ не ограничивались.
Въ Парижѣ защитники духовенства, не стыдясь подражанія
всему тому, что было порождено безуміемъ революціи по части
памфлетовъ ,стали выпускать противъ принявшихъ присягу свя-
щенниковъ массу пасквилей, стиль и яростный тонъ которыхъ
заимствовался у Гебера; они пародировали даже названіе его га-
зеты, доставившее ей такую широкую извѣстность въ тавернахъ:
Именемъ матушки Дюгиэнъ посылается энергичнѣйшая анаѳема
священникамъ, принявшимъ присягу; о незаконнорожденности дѣ-
тей, родившихся отъ конституціонныхъ браковъ.—Великій при-
говоръ матушки Дюшэнъ.—Великое обращеніе батьки Дюгиэна
съ его женою и т. д., и т. д.3). Надо дать читателю понятіе объ
этихъ произведеніяхъ, представляющихъ собою родъ докумен-
товъ, которые лучше многихъ офиціальныхъ бумагъ знакомятъ
съ подлинною исторіей и—изъ ложнаго ли стыда или по не-
вѣдѣнію—обойдены у вашихъ предшественниковъ полнымъ
молчаніемъ.
«Батька Дюшэнъ. Чортъ!.. Дьяволъ!.. Прахъ его побери!..
Какъ? опять у меня въ домѣ прохвосты-аристократы? Жена, ска-
зана была тебѣ моя воля: должна помнить, а то вздую! А вы
кумушка, все ходите сбивать мою жену съ толку; вотъ вамъ
дверь и не къ чему вамъ сюда тоскаться...
«Матушка Дюшэнъ. А ты, голубчикъ, потише бы! Небось
*) Докладъ Галлуа и Жансонне, въ Нізіоіге рагіетепіаіге, і. XII, р. 86.
2) ІЫй., р. 81.
3) Всѣ эти набожные пасквили собравы въ ВіЫіоіііёдие кізіогідие Не Іа
Вёѵоіиііоп.—РЁВЕ І)НСНЕ8ПЕ, 1035, 6, 7. ВгіІіэЬ Мпзешп.
158
знаешь, я не лѣвой ногой сморкаюсь. А ужъ глотка-то у меня,
пожалуй, пошире твоей, супругъ ты мои любезный.
«Батька Дюшэнъ. Ахъ ты, свинья! Да какъ ты смѣешь раз-
суждать со мною? Вотъ я какъ хвачу тебя...
«Матушка Дюшэнъ. Не подходи, старый козелъ, а не то я
вспылю; даромъ, что у меня проклятый ревматизмъ, а глаза
тебѣ выцарапаю...
«I7. Приходскій священникъ. Друзья, друзья мои, прошу васъ,
не шумите. Я не для того пришелъ, чтобы стать поводомъ для
ссоры между вами. Такъ какъ мое присутствіе вамъ, г. Дюшэнъ,
непріятно, то я ухожу. Но всякій разъ, когда я смогу быть
вамъ полезнымъ, дверь моя будетъ для васъ открыта и мнѣ
доставитъ истинное удовольствіе оказать вамъ услугу.
«Матугика Дюшэнъ. Ну что, животное, небось хорошо ты
сдѣлалъ, что выпроводилъ этого славнаго священника, отца
нашего, утѣшителя, который говорилъ намъ столько проповѣ-
дей, говорилъ столько хорошихъ вещей, доставлялъ намъ столько
облегченія за сорокъ лѣтъ? Охъ, если мы не померли съ голода,
если воспитали нашихъ дѣтей, если вещи наши не проданы,
если я дочку выдала за нашего зятя—то кому мы всѣмъ этимъ
обязаны, какъ не этому доброму служителю Божію?.. Я про мои
горести только и разсказывала, что моей сосѣдушкѣ. Она помо-
гала намъ всѣмъ, чѣмъ могла; а теперь бѣдняжку приходится
почти такъ же жалѣть, какъ и насъ. Видя нашу бѣдноту, она
сходила къ нашему приходскому священнику—не къ этому свя-
тому старичку, который сейчасъ ушелъ отсюда, а къ тому
паршивому карапузу, который ходитъ съ ужимкой, завивается,
франтитъ и скорѣе смахиваетъ больше на куклу, чѣмъ на свя-
щенника. Ну, ладно, пошла она къ нему, и знаешь, что сказалъ
ей этотъ прохвостъ, который получаетъ шесть тысячъ ливровъ
дохода, ходитъ въ рукавчикахъ тонкаго полотна, въ лоснящихся
башмакахъ, да и кралю свою наряжаетъ какъ куколку? Милая^
говоритъ—мы бѣдными больше не занимаемся. Ступайте въ округъ,
А потомъ—разъ!—и выпроводилъ ее за дверь! Развѣ не такъ,
сосѣдушка?
«Сосѣдка. Именно такъ. Нашъ прежній старичокъ никогда
такъ не принималъ никого... Какъ увидѣла я такой пріемъ у
этого національнаго священника, пошла я въ округъ, говорю:
надо мнѣ переговорить съ мэромъ... Вамъ, почтенная, чего надо?—
Хлѣба—говорю—для сосѣдки.—Пускай сама придетъ.—Да больна
159
она—говорю—ходить не можетъ; зайдите къ ней, сами увидите
что лежитъ она на своей паскудной кровати и воемъ воетъ.—
Э, округъ не станетъ ходить этакъ ко всѣмъ.—Да, чортъ тебя
возьми, когда она встанетъ на ноги, такъ въ тебѣ нуждаться,
не будетъ.—Ахъ ты дранъ! Оскорблять округъ? въ кутузку ее!..
Да, такъ-таки и засадилъ вашу бѣдную сосѣдку, точно воровку
какую-нибудь!.. Да пусть лучше меня волкъ зарѣжетъ, чѣмъ я
еще когда-нибудь пойду въ округъ. Какой дьяволъ и названіе-
то такое выдумалъ? О, нашъ добрый прежній священникъ не
такъ насъ принималъ!..» и т. д., и т. д.
Вслѣдъ за этой лукаво придуманной картиной, авторъ раз-
говора влагаетъ въ уста зятя батьки Дюшэна, Гропэну, баналь-
ную сводку всѣхъ доводовъ, приводившихся отвергшими присягу
священниками противъ ихъ противниковъ, чтобы доказать, что
послѣдніе порвали съ истинною церковью—съ церковью папскою,
Христовою. А такъ какъ батька Дюшэнъ отвѣтить на эти доводы
не можетъ, то отсылаетъ зятя къ тому, что говорятъ очень
хорошіе граждане, аббаты Гуттъ, Грегуаръ, Мароль; разговоръ
продолжается такъ:
«Матушка Дюигэнъ. О, да, да! слыхала я уже про всѣхъ
этихъ мерзкихъ національныхъ! Да вотъ хоть бы этотъ самый,
котораго ты назвалъ прежде другихъ, какъ бишь его?...
«Батька Дюшэнъ. Кого это? Аббата Гутта?
«Матушка Дюшэнъ. Вотъ-вотъ, этотъ самый! Одна фамилія
чего стоитъ: §ои!іе, подагра! Онъ и гривы-то въ бою лишился!
«Сосѣдка. И впрямь въ бою. Мнѣ разсказывали, что былъ
онъ сперва драгуномъ, а потомъ сталъ проводникомъ; потомъ
объѣхалъ всю Францію и всюду ругалъ и своихъ военачальни-
ковъ, и епископовъ и, наконецъ, въ награду, сдѣлали его епи-
скопомъ отёнскимъ.
«Батька Дюшэнъ. Ну, а ужъ про моего милаго друга, аббата
Грегу ара, тебѣ не позволю, чортъ возьми, говорить худое!
«Матушка Дюшэнъ. Ахъ, про этого жиденка, который надъ
всею своей епархіей хотѣлъ бы совершить обрѣзаніе?
«Гропэнъ. Мамаша, вы говорите сопсіге (обрѣзать), а надо го-
ворить ешюисіге.
«Матушка Дюгиэнъ. Отстань ты со своимъ зіг! Теперь не очень-
то безпокоятся, будетъ ли однимъ мг’омъ больше или меньше!
«Батька Дюшэнъ. Ну, жена, а вотъ про того, что назначенъ
160
епископомъ ліонскимъ, тебѣ сказать ужь нечего; знаешь, про
того, который такія славныя проповѣди про революцію говорилъ...
-Матушка Дюгиэнъ. Ахъ, этотъ... какъ его? 1’атоиг... Гатои-
геих... Гатоигеііе? Не знаю, любитъ ли онъ дѣвокъ, а ужъ
деньги-то любитъ навѣрное: такъ ему прямо и ляпнулъ въ пол-
номъ собраніи его типографщикъ Мариго, у котораго этотъ пар-
шивецъ хотѣлъ зажилить плату за работу...» и т. д., и т. д.
Было бы несправедливо отвѣтственность за эти непристой-
ныя нападки возлагать на все духовенство; но онѣ показы-
ваютъ, что если во время революціи люди пользовались гру-
бымъ и отравленнымъ оружіемъ, то въ этомъ, по крайней мѣрѣ,
повинна не одна только партія I
7-го октября Кутонъ началъ войну съ не-присяжными свя-
щенниками обличеніемъ того факта—надо сознаться, вполнѣ
дозволеннаго самою конституціей—что они «исповѣдывали, слу-
жили обѣдни и совершали водосвятіе въ своихъ домахъ»; обли-
ченіе это онъ пополнилъ, правда, указаніемъ на болѣе важный
фактъ: онъ заявилъ, что одинъ изъ священниковъ, не приняв-
шихъ присяги, служа обѣдню въ церкви, обслуживавшейся свя-
щенникомъ присяжнымъ, вдругъ снялъ съ себя среди службы
облаченіе и поспѣшно ушелъ, крича: «Эта церковь осквернена!»1)
Нѣсколько дней спустя, Собраніе, обсудивъ вопросъ о томъ,
слѣдуетъ ли продолжать выдачу пенсій тѣмъ изъ священниковъ,
которые вступили бы въ бракъ, проявило свое настроеніе,
заявивъ, вопреки оппозиціи Леко—епископа, впрочемъ, при-
сяжнаго—что пенсіи выдавать слѣдуетъ, такъ какъ бракъ свя-
щенниковъ не воспрещенъ никакимъ закономъ3). Буря близи-
лась. 21-го октября на очередь поставленъ былъ вопросъ о томъ,
какъ отнестись къ религіозной смутѣ.
Лежонъ потребовалъ, чтобы, въ видѣ общей мѣры и безъ
дальнѣйшихъ формальностей, непокорные священники были водво-
рены въ главныхъ городахъ департаментовъ. «Потому что—го-
ворилъ онъ—какъ быть, если они вызываютъ безпорядки? При-
влекать ихъ къ суду? Они будутъ оправдываемы, такъ какъ
лица судебнаго вѣдомства являются врагами конституціи».
Но что же? значитъ, слѣдовало пойти внизъ по страшной
наклонной плоскости исключительныхъ законовъ? На это ора- * 2
т) Мопііеиг, засѣданіе 7 октября 1791 г.
2) ІЫсІет, засѣданіе 19 октября.
161
торъ отвѣчалъ, что священники не принадлежатъ къ классу
обыкновенныхъ гражданъ, что ихъ отвѣтственность надо со-
измѣрять съ ихъ вліяніемъ и что они, являясь опасными со-
перниками государства, правятъ въ человѣкѣ тѣмъ, что соста-
вляетъ всего человѣка—его душоюі1).
Прямѣе этого нельзя было и подойти къ вопросу. Только Ле-
жонъ забылъ, что наносимый тутъ ударъ духовенству падалъ
и на вѣрующаго. Справедливость по отношенію къ первому
рисковала оказаться тираніей по отношенію ко второму; и во
что же обращались для вѣрующихъ, которые думали, что, теряя
своихъ пастырей, они теряютъ своего Бога,—во что обращал-
ся для нихъ этотъ трижды священный принципъ, эта побѣда
новаго духа, эта неоцѣнимая, освященная конституціею гаран-
тія: свобода совѣсти?
Внѣ стѣнъ Собранія нѣкій плѣнительный умъ, нѣкій поэтъ,
предвидя грозившую, повидимому, этой свободѣ опасность, всту-
пился за нее. То былъ Андре Шенье. Къ сожалѣнію, онъ вы-
сказалъ при этомъ нѣсколько мыслей, слишкомъ очевидно лож-
ныхъ, вродѣ, напримѣръ, слѣдующей: «Духовенство отнюдь не
мутитъ государствъ, когда его не трогаютъ»2).
Въ засѣданіяхъ 26-го и 27-го октября въ Собраніи завяза-
лась очень горячая и совершенно неожиданная борьба между
двумя епископами, которые оба приняли присягу и оба отда-
лись революціи: епископомъ кальвадоскимъ Фоше и еписко-
помъ шэрскимъ Торне. Фоше мы знаемъ. Торне былъ очень умѣ-
ренъ и былъ талантливъ: въ Версалѣ онъ съ изяществомъ го-
ворилъ проповѣди въ присутствіи Людовика XVI; затѣмъ, по-
ступивъ ко двору Станислава, сдѣлался главнымъ придворнымъ
проповѣдникомъ этого государя3) и оставался въ этой должно-
сти до тѣхъ поръ, пока не былъ увлеченъ потокомъ новыхъ
идей.
«Не надо гоненій, милостивые государи—сказалъ вначалѣ
Фоше—ихъ жаждетъ фанатизмъ, но философія относится къ
нимъ съ отвращеніемъ, а истинная религія осуждаетъ ихъ, и не
Національное Собраніе станетъ возводить ихъ въ законъ». По-
этому онъ вовсе не желалъ, чтобы непокорныхъ священниковъ
2) Засѣданіе 21 октября 1791 г.
2) Мопііеиг отъ 22 октября 1791 г.
3) АЬЬё Га&ег, Ніъіоіге сіе ѴЁдІізе сіе Ёгапсе репсіапі Іа Вёѵоіиііоп,
ѣ. III, р. 17.
ЛУИ БЛАНЪ. Т. VI. 11
162
высылали и смѣщали съ должностей, чтобы имъ ставили пре-
пятствія въ распространеніи ихъ мыслей. Но развѣ—говорилъ
онъ—государство обязано кормить своихъ жесточайшихъ вра-
говъ? Развѣ община обязана выплачивать пенсію лицамъ, отка-
зывающимся принять общій законъ? Фоше рѣшительно отри-
цалъ это, говоря: «Нація допускаетъ всѣ богослуженія, но
оплачиваетъ только одно». Въ рѣчи его попадались выра-
женія, полныя горячаго порыва. Онъ привелъ знаменитый
стихъ: «.АЪгтопз іоиі ріиіоі, с’езі Ѵезргіі сіе І’ЁдІізе1'). Говоря о
лживыхъ служителяхъ евангелія, скрытыхъ устроителяхъ смуты,
слащавыхъ проповѣдниковъ междоусобной войны, онъ восклик-
нулъ: «Въ сравненіи съ этими священниками, атеисты—сущіе
ангелы!» Заключеніе его было таково: совершенно отказать въ
содержаніи не принявшимъ присяги священникамъ, за исключе-
ніемъ престарѣлыхъ и инвалидныхъ, а тѣхъ изъ нихъ, которые
будутъ уличены въ попыткахъ вызвать смуту, присуждать къ
пятилѣтнему тюремному заключенію2).
На слѣдующій день на трибуну взошелъ видимо взволно-
ванный Торне. Онъ соглашался съ тѣмъ, что козни, которыя
строятся между ризницей и исповѣдальней, должны быть пред-
метомъ тревожной бдительности, и что священники, уличенные
въ подстрекательствѣ къ безпорядкамъ, должны быть наказы-
ваемы; но нельзя же—говорилъ онъ—преслѣдовать массами,
слѣпо, безъ различія, по образцу Суллы, по образцу всѣхъ ти-
рановъ, карать ранѣе совершенія преступленія, тогда какъ на-
казаніе всегда должно лишь слѣдовать за нимъ; нельзя же за
отказъ отъ принятія присяги—которая, въ сущности, предла-
гается, а не предписывается закономъ—разить однимъ и тѣмъ
же ударомъ бунтовщика и человѣка мирнаго, агитатора и отшель-
ника, священника обманывающаго и священника заблуждаю-
щагося, того, чей отказъ отъ присяги обусловливается боль-
шими пороками, и того, чей отказъ вызванъ большими добро-
дѣтелями!.. Декретъ, предложенный его кальвадоскимъ сотова-
рищемъ, онъ назвалъ «позорнымъ обѳздоленіемъ». И пусть бы
еще эта система выдвигалась противъ тѣхъ, чья виновность
доказана; но вѣдь этого нѣтъ! Дѣло идетъ о распространеніи
этой свирѣпой мѣры даже на тѣхъ, кто совершилъ лишь мир-
г) «Лучше разрушимъ все—таковъ духъ церкви».
2) Мопііеиг, засѣданіе 26 октября 1791 г.
163
ные проступки. <0! воскликнулъ Торне: это было бы уже не
только варварствомъ въ уголовномъ уставѣ, это было бы ужас-
нымъ дѣяніемъ въ моральномъ отношеніи и позоромъ для зако-
нодательства. Жестокою и низкою скаредностью было бы обре-
кать на голодъ людей, пользовавшихся до тѣхъ поръ достат-
комъ, осудивъ ихъ предварительно на нужду. Такая скаред-
ность имѣла бы только жестокость разбойника, не имѣя неспра-
ведливости кражи; но развѣ изъ-за этого она была бы въ мень-
шей степени вѣчнымъ пятномъ на законодательствѣ?»
Со стороны одного изъ тѣхъ непрошенныхъ пришельцевъ, ко-
торыхъ съ такою дикой ненавистью преслѣдовали непокорные
священники, ничего не могло быть благороднѣе этого негодова-
нія Торне; оно всѣхъ глубоко тронуло. «Я требую—крикнулъ
молодой Дюко—напечатанія этой рѣчи, въ искупленіе той, про-
никнутой нетерпимостью рѣчи, напечатаніе которой было декре-
тировано вчера». Онъ разумѣлъ, рѣчь Фоше. Раздались рукопле-
сканія, однако смѣшанныя съ ропотомъ, и Лакруа сказалъ стро-
гимъ тономъ: «Я думаю, что въ данномъ случаѣ Собраніе
должно искупить лишь ту снисходительность, съ которою оно
позволяетъ своимъ членамъ оскорблять его». Фоше не могъ
получить слова для отвѣта, и Собраніе постановило напечатать
рѣчь Торне.
Выступивъ 3-го ноября снова по тому же вопросу, Фоше вы-
разилъ удивленіе, что его обвинили въ нетерпимости за его не-
желаніе, чтобы отравителямъ общества платили деньги; при
этомъ онъ, въ видѣ примѣра того, какую ярость сѣютъ вокругъ
себя непріемлющіе присяги священники, привелъ тотъ фактъ,
что въ одномъ изъ приходовъ въ Канѣ (Саеп) двѣсти или три-
ста женщинъ воздвигли гоненіе на конституціоннаго священ-
ника, человѣка совершенно мирнаго, и выгнали его камнями
изъ церкви, причемъ спустили церковный фонарь, чтобы повѣ-
сить несчастнаго1).
За страстной рѣчью Фоше послѣдовала серьезная рѣчь Жан-
сонне: «Отдѣлимъ отъ религіи—сказалъ онъ—-все то, чтб отно-
сится къ гражданскому порядку. Когда дѣятельность священ-
никовъ, получающихъ содержаніе отъ націи, будетъ ограни-
чена чисто религіозными функціями; когда на священникахъ не
будетъ больше лежать веденіе гражданскихъ записей, препода-
!) Мопііеиг, засѣданіе 3 ноября 1791 г.
11*
164
ваніе и обслуживаніе госпиталей, когда вы упраздните тѣ без-
условно ненужныя религіозныя корпораціи мірскихъ священни-
ковъ и тѣ стаи сестеръ-монахинь, которыя занимаются не столько
утѣшеніемъ больныхъ, сколько распространеніемъ яда фана-
тизма, тогда священники уже не будутъ общественными долж-
ностными лицами и потому вы получите возможность смягчить
строгіе законы относительно присяги духовенства: вы уже не
стѣсните тогда свободы мнѣнія, уже не будете мучить совѣсть
людей, уже не будете побуждать людей къ клятвопреступленію
изъ интереса». Рѣчь свою онъ заключилъ слѣдующими простыми
и прекрасными словами: «Помните, что уваженіе личной свободы
служитъ надежнѣйшимъ залогомъ свободы общественной и что
никогда, даже по отношенію къ своимъ врагамъ, не слѣдуетъ
отступать отъ справедливости»1).
Жансонне отчасги указалъ истинное цѣлебное средство. Вся-
кій принципъ, коренящійся въ умѣ людей, порождаетъ, такъ
сказать, свою армію. Разстроить, даже истребить эту армію зна-
читъ не достигнуть ничего, пока существуетъ принципъ-произво-
дитель, пока не уничтожена лернейская гидра. Ударомъ сабли
идею не свалитъ; убить ее—если она, по своей сущности, истре-
бима—можно только противопоставленіемъ ей идеи противополож-
ной. Этимъ и объясняется то, что, въ исторіи, насилія гони-
телей всегда оказывались, въ концѣ концовъ, лишь выгодными
гонимому ими ученію. Священникъ силенъ потому, что въ раз-
дѣленной между нимъ и государствомъ власти онъ правитъ
чувствами, областью Маріи, тогда какъ государство правитъ
только интересами, областью Марѳы; священникъ силенъ по-
тому, что, не довольствуясь своею частью, которую Христосъ на-
звалъ лучшею, онъ нашелъ способъ завладѣть и долею вѣдѣнія
государства и поставилъ званіе гражданина въ подчиненное по-
ложеніе передъ званіемъ вѣрующаго. Дѣйствительно, коренною
мѣрой было бы то, если бы спокойнымъ шествіемъ по открытому
Жансонне пути нанесенъ былъ ударъ церковной узурпаціи.
Къ несчастію, революція подвергалась оскорбленіямъ, под-
дразниванію, вызовамъ и терзаніямъ, отъ которыхъ можно было
потерять разсудокъ. Въ Собраніе ежедневно поступали какія
нибудь новыя разоблаченія, всѣ очень раздражающаго характе-
ра; нѣкоторыя изъ нихъ оказывались ошибочными или лжи-
х) Мопііеиг, засѣданіе 3 ноября 1791 г.
165
выми1), но большинство ихъ подтверждалось документами или
офиціальными свидѣтельствами. Нарочный, посланный управле-
ніемъ департамента Майенны-и-Луары къ депутатамъ этого де-
партамента, привезъ извѣстіе, что суевѣріе приняло въ тѣхъ
краяхъ характеръ бѣшенаго опьяненія. Убійства, во имя Божіе,
организуемыя подъ видомъ святого дѣла, совершались тамъ
длинными ночными процессіями, которыми предводительствовали
изступленные священники. По полямъ бродили цѣлыя банды
мрачныхъ паломниковъ, уже не съ четками, а съ ружьями или
вилами въ рукахъ. Сельскія церкви, закрытыя на основаніи
декретовъ Собранія, были въ названномъ департаментѣ откры-
ваемы при помощи топора. Ходили толки, что три города, въ
нѣкоторомъ родѣ, находятся въ осадѣ и что вокругъ уже видны
приготовленные для поджога факелы* 2).
Прочитанный въ засѣданіи Собранія 6-го ноября адресъ, въ
которомъ описывались эти крайнія проявленія фанатизма, вы-
звалъ въ депутатахъ ужасъ. Общее впечатлѣніе выражено было
Изнаромъ, съ болѣе чѣмъ когда либо дикимъ порывомъ и съ
сильнѣйшимъ дрожаніемъ голоса, въ стремительной, прерываю-
щейся, безсвязной рѣчи, полной бѣшеныхъ выкрикиваній, три-
віальной и, въ то же время, глубокой, взывавшей къ суду и,
вмѣстѣ съ тѣмъ, наносившей суду оскорбленія. О, конечно, онъ
былъ правъ, когда говорилъ, что преступный священникъ пре-
ступнѣе всякаго другого гражданина и долженъ быть подверг-
нутъ болѣе суровой карѣ, потому что можетъ натворить не-
исчислимыхъ бѣдъ, и что поджигателя наказываютъ строже,
чѣмъ вора; онъ былъ правъ, утверждая, что священникъ ни-
когда не бываетъ извращеннымъ лишь наполовину, что про-
щать преступленіе значитъ почти участвовать въ немъ, что
французская революція требуетъ развязки и что ея враги хо-
тятъ заставитъ ее побѣдитъ ихъ... Все это было взято живьемъ
изъ тогдашняго положенія дѣлъ, все это было правдою, кото-
рую понималъ всякій, и выражено было съ внушительнымъ,
хотя нѣсколько зловѣщимъ подъемомъ. Но, вмѣстѣ съ тѣмъ,
2) Напримѣръ, нѣкій священникъ Рюэль былъ обвиняемъ въ томъ, будто
подстрекалъ жителей одной общины къ безпорядкамъ, а потомъ выяснилось,
что онъ въ этой общинѣ даже не былъ. См. Нізіоіге сіе ѴЁдІізе сіе Нгапсе
реп&апі Іа Кёѵоіиііон, раг 1’аЬЬё Да&ег, 1. II, р. 460 еі 461.
2) Адресъ управленія департамента Майенны-и-Луары, прочитанный въ
засѣданіи 6 ноября 1791 г.
166
Изнаръ высказалъ и нѣсколько ошибочныхъ взглядовъ; такъ,
онъ рекомендовалъ массовую отправку въ римскіе и итальян-
скіе лазареты тѣхъ, кого назвалъ зачумленными; такъ, онъ за-
былъ, что въ революціонное время прибѣгать къ проскрипціи
почти всегда значитъ самимъ навлекать на себя проскрипцію;
такъ, онъ позволилъ себѣ выкликнуть: «Если на священника,
не принявшаго присяги, не будетъ поступать жалобъ, то онъ
будетъ пользоваться покровительствомъ закона; если жалобы
будутъ, то его слѣдуетъ заставить выѣхать изъ королевства.
Доказательствъ не нужно»1). Опять эта страшная теорія подозри-
тельныхъ! Не нужно доказательствъ: такія, слишкомъ часто и
безумно повторявшіяся слова привели революцію къ тому, что
она едва не захлебнулась въ сентябрской крови!
Безудержная рѣчь Изнара произвела въ Собраніи различное
впечатлѣніе. Когда у него, между прочимъ, сорвался съ языка
возгласъ: «Боже мой, таковъ законъ; другого я не знаю!»—Леко
тутъ же бросилъ ему обвиненіе въ атеизмѣ; роялистскія газеты,
подхвативъ это обвиненіе, раздули его и этимъ вызвали со сто-
роны жирондистскаго оратора письмо, оканчивавшееся слѣдую-
щею фразой: «Я созерцалъ природу, я вовсе не безсмысленный
человѣкъ и, слѣдовательно, долженъ вѣрить въ Бога»* 2).
Собраніе было въ нерѣшимости; требованіе многихъ членовъ,
чтобы рѣчь Изнара была напечатана, было отклонено3); но по-
ступили новыя донесенія, которыя переполнили мѣру и уско-
рили развязку. Никто не удивился, когда Франсуа Нёшато, въ
своей рѣчи, сравнилъ священниковъ съ «ядовитыми змѣями,
отъ которыхъ отецъ семейства долженъ очистить свое поле»4).
Не помогъ примирительный тонъ рѣчи Торне, сказавшаго: «Моя
терпимость не простирается на преступленія, но я взываю: ми-
лость, милость неприсяжному священнику, вина котораго только
въ томъ, что онъ лежитъ, больной, въ постели и терзается со-
мнѣніями»; въ воздухѣ вѣяло озлобленіемъ. 25-го ноября Собра-
ніе учредило наблюдательную комиссію, въ составъ которой во-
шли Изнаръ, Фоше, Гупиль, Антонель, Шабо, Мерлэнъ, Ба-
зиръ, Тюрьо и др., а въ засѣданіи 29-го числа было декрети-
ровано:
*) Рѣчь Иснара, засѣданіе 6 ноября 1791 г.
2) Висііех еі Ноих, Нівіоіге рагіетепіаіге^ 1. XII, р. 141.
8) ГЬгйет.
4) См. Н'аЛоіге (Іе ТЁуІзе (іе Егапсе, раг ГаЬЬё Да^ег, 1. III, р. 56.
167
«Всѣ духовныя лица обязываются принять въ восьмидневный
срокъ гражданскую присягу;
«Ослушники будутъ лишены всякаго содержанія и всякихъ
пенсій;
«Кромѣ того, они будутъ считаться заподозрѣнными въ возму-
щеніи противъ закона и въ злыхъ умыслахъ противъ отечества
и, въ качествѣ таковыхъ, отданы подъ надзоръ властей;
«Въ общинахъ, гдѣ произойдутъ безпорядки, они могутъ быть
временно удаляемы изъ мѣста ихъ жительства, въ силу поста-
новленія департаментскаго управленія;
«Неповиновеніе такому постановленію будетъ караемо тюрем-
нымъ заключеніемъ на срокъ не свыше двухъ лѣтъ;
«Священникъ, уличенный въ подстрекательствѣ къ непови-
новенію законамъ, будетъ присуждаемъ къ двухгодичному тю-
ремному заключенію;
«Въ случаѣ религіозныхъ безпорядковъ въ общинѣ, расходы
на ихъ подавленіе возлагаются на общину, если она не приметъ
мѣръ противъ подстрекателей;
«Содержимыя государствомъ церкви не могутъ служить для
другого богослуженія;
«Списокъ священниковъ-ослушниковъ долженъ быть пред-
ставленъ въ Собраніе;
«Собраніе будетъ печатать на счетъ государства, съ выдачею
національнаго вознагражденія авторамъ, сочиненія, способныя
противодѣйствовать фанатизму сельскихъ жителей».
Нѣтъ никакого сомнѣнія, что этотъ декретъ свидѣтельство-
валъ о сильномъ раздраженіи Собранія. Однако онъ былъ го-
раздо менѣе суровъ, чѣмъ утверждало большинство историковъ,
и, притомъ, не слѣдуетъ упускать изъ вида того, при какихъ
обстоятельствахъ онъ былъ изданъ. Многихъ писателей и пу-
блику ввело въ заблужденіе то, что они полагали, будто пред-
писывавшаяся здѣсь священникамъ присяга была присягою на
вѣрность гражданскому строю духовенства, тогда какъ дѣло
шло о граэюданской присягѣ, что нѣчто совсѣмъ другое. Что же
предписывалось граждансою присягой? Не что иное, какъ вѣр-
ность націи, зикону и королю. Этимъ ничья совѣсть не была по-
буждаема къ самоотреченію; и когда собраніе объявляло запо-
дозрѣннымъ въ злоумышленіи противъ отечества всякаго, кто
откажется присягнуть на вѣрность родинѣ, заподозрѣннымъ въ
возмущеніи противъ закона всякаго, кто не хочетъ принять на
168 _
себя обязательство повиноваться закону; столь простое и столь
священное всюду, гдѣ существуетъ общественный договоръ, то
что же это было, какъ не провозглашеніе очевидности? Теорію
подозрительныхъ, притомъ всегда опасную, Собраніе признавало—
и это слѣдуетъ хорошенько замѣтить—не на манеръ Изнара; оно
не доходило до того, чтобы поражать своихъ враговъ безъ до-
казательствъ, по простому доносу, а ограничилось, по отношенію
къ нимъ, декретированіемъ бдительнаго надзора со стороны ре-
волюціи въ такую пору, когда для революціи бдительность такъ
очевидно являлась вопросомъ жизни или смерти.
Самъ аббатъ Жаже, при всемъ своемъ пристрастномъ отно-
шеніи къ духовенству, признаетъ, что, по мнѣнію многихъ ду-
ховныхъ лицъ, священники могли по совѣсти принять уста-
новленную декретомъ 29-го ноября присягу1), а Мопііеиг отъ
1-го декааря 1791 г. сообщаетъ, что двадцать четыре приход-
скихъ священника въ департаментѣ Соммы формально за-
явили объ этомъ.
Но огромное большинство духовенства держалось противнаго
мнѣнія. Обращая свой отказъ отъ присяги въ вопросъ совѣсти,
они находили въ этомъ ту огромную выгоду, что представлялись
народу людьми, обреченными на нужду и голодъ за защиту
вѣры; этимъ они тѣмъ лучше заинтересовывали въ своей участи
слѣдовавшее за ними въ потемкахъ стадо; они становились му-
чениками и въ этомъ видѣ оставались могущественными. Де-
кретъ 29-го ноября винили въ несправедливости, а онъ былъ
просто ошибкой.
Въ совѣтѣ министровъ одинъ только Людовикъ XVI выска-
зался за ѵеіо. Нарбоннъ, Кайе де Жервилль, Тарбе, даже Бер-
транъ де Мольвилль, говорили или противъ ѵеіо или за то, чтобы
оно было на время отложено, особенно Нарбоннъ. Лессаръ мол-
чалъ. Королева послала за нимъ и попросила его поддержать
короля. Людовикъ XVI положилъ конецъ преніямъ слѣдующей
фразой: «Я достаточно дѣлаю, чего всѣ желаютъ, пусть же хоть
разъ будетъ сдѣлано то, чего хочу я2». У Людовика XVI только
*) См. Нізіоіге (Іе ѴЁдІізе де Егапсе репдапі Іа Рёѵоіиііоѵ, і. III, р. 46.
-) Письмо Пѳллана къ графу Ла Марку, въ Соггезропдапсе епіге Іе
сотіе де МігаЬеаи еі Іе сотіе де Ъа Магск, 1. III, р. 285.—Эти подробности,
сообщаемыя со всею добросовѣстностью интимныхъ изліяній человѣкомъ, весьма
освѣдомленнымъ о происходившемъ въ совѣтѣ министровъ, показываютъ, въ
какую ошибку впали писатели, говорящіе—какъ Матьё Дюма въ своихъ 8ои-
ѵепігз—будто по вопросу о ѵеіо министры раздѣляли мнѣніе короля.
169
на то и нашлась твердость, чтобы дѣлать угодное духовен-
ству!
Управленіе департамента Сены сочло долгомъ поддержать
ѵеіо петиціей въ Собраніе. Составленная, по всей видимости,
Талейраномъ, она появилась за его подписью, вмѣстѣ съ под-
писями Жермэна Гарнье, Брусса, Бомеса, Демёнье и Ларошфуко.
Петиція была написана догматическимъ и высокомѣрнымъ сти-
лемъ. Въ ней говорилось: Такъ какъ никакая религія не есть
законъ, то пусть никакая религія не будетъ и преступленіемъ».
На защиту обманутаго народа, противъ Талейрана и липѣ-
мѣровъ подоспѣлъ Вольтеръ. Какой ужасъ обуялъ священни-
ковъ, когда они увидѣли внезапное появленіе того Вольтера,
котораго они считали умершимъ! Какъ всегда искрясь энергіей,
но на этотъ разъ сіяя молодостью, съ болѣе опредѣленною
улыбкой на устахъ, онъ явился въ лицѣ Камилла Демулэна.
Послѣ событія на Марсовомъ полѣ Камиллъ вынужденъ былъ
бѣжать, но, подобно парѳянину, не переставалъ пускать, убѣгая,
свои стрѣлы.
На сцену, на которую выступилъ Талейранъ, онъ бросился,
съ цѣлью раздавить его. 11-го декабря онъ принесъ въ Собра-
ніе контръ-петицію, которую и попросилъ Фоше прочесть, такъ
какъ не полагался на свои голосъ. Контръ-петиція эта была
образцомъ граціи и хитрости, какъ почти все, что сходило съ
его пера. «Достойные представители—писалъ Демулэнъ—руко-
плесканія составляютъ цивильный листъ народа...». Въ этомъ
прелестномъ стилѣ онъ и продолжалъ, заявляя, что остерегается
попрекать короля за его ѵеіо, потому что это такъ просто, что
всякій король не любитъ народнаго верховновластія и проти-
вится какъ разъ наилучшимъ декретамъ. Не говорилъ ли Ма-
кіавелли, что было жестоко находить дурнымъ то, что государь
постоянно противится общей волѣ, въ виду того, что добровольно
падать съ такой высоты противно природѣ? По добротѣ душев-
ной, Камиллъ Демулэнъ сразу соглашался съ этою истиной и,
извиняя короля, говорилъ, что беретъ примѣръ съ Бога, запо-
вѣди котораго вовсе не невозможны. Но истинными преступни-
ками—говорилъ онъ—являются тѣ люди, которые, такъ пре-
красно распорядившись разстрѣломъ бѣдныхъ петиціонеровъ па
Марсовомъ полѣ и включивъ въ конституцію всякія строгости
противъ всякаго сочиненія, зовущаго къ уничтоженію властей,
унижаютъ теперь Національное Собраніе петиціей, «первымъ
170
Листкомъ большого контръ-революціопнаго списка, истиннымъ
одобреніемъ междоусобной войны, присланнымъ за подписями
всѣхъ фанатиковъ, всѣхъ безсмѣнныхъ рабовъ и всѣхъ идіо-
товъ». Вслѣдъ за тѣмъ заранѣе вполнѣ опредѣленно намѣча-
лась программа дѣйствій: для принцевъ-заговорщиковъ--молнія,
для дерзкаго департаментскаго управленія — розга. Потомъ го-
рячее заключеніе: Изгоняйте бѣса фанатизма постомъ..., гі...
бейте по головѣ!» г)
Собраніе постановило разослать протоколъ этого засѣданія
по департаментамъ; но на слѣдующій день, фёльянтинцы, опра-
вившись отъ тревоги, достигли того, что среди ропота, которымъ
галереи проявляли свое негодованіе, декретъ о разсылкѣ прото-
кола былъ отмѣненъ.
Такъ шли своимъ чередомъ война съ эмигрантами и война
съ духовенствомъ; оставалось рѣшить вопросъ... о войнѣ съ
государями.
ГЛАВА VI.
Пренія о войнѣ.
Ошибки, сдѣланныя предшествовавшими намъ историками.—Робеспьеръ воз-
вращается въ Парижъ.—Пріемъ, оказанный ему въ клубѣ якобинцевъ.—Пер-
выя его рѣчи по вопросу о войнѣ.—Посланіе Собранія къ королю.—Нарбоннъ,
конституціоналисты и дворъ желаютъ войны, но только съ нѣкоторыми мел-
кими германскими государями; причины этого.—Важное различіе, ускользав-
шее донынѣ отъ вниманія историковъ революціи.— Посѣщеніе Собранія ко-
ролемъ; секретъ воинственнаго настроенія власти.—Рѣчь Бриссо въ клубѣ
якобинцевъ въ пользу войны.—Восторженная сцена въ клубѣ якобинцевъ;
необыкновенное одушевленіе Изнара. — Робеспьеръ возстановляетъ спокой-
ствіе умовъ.—Рѣчь Робеспьера не противъ войны съ государями, а противъ
войны, которую ведетъ государь.—Ѣдкое возраженіе Бриссо; онъ оскорбляетъ
Робеспьера и требуетъ, чтобы всѣ довѣрились Нарбонну.—Камиллъ Демуленъ,
писатели изъ Вёѵоіиііопз Не Рсгів и ГОгаіеиг Пи реиріе раздѣляютъ мнѣ-
ніе Робеспьера; Луве и Клоотсъ держатся мнѣнія Бриссо.—Горячія выходки
Клоотса.—Удивительная рѣчь Ребеспьера.—Робеспьеръ и Бриссо обнимаются.—
Графъ Сѳгюръ въ Берлинѣ.—Тайная миссія сына Кюстина къ герцогу Браун-
швейгскому.—Нарбоннъ даетъ отчетъ о своей поѣздкѣ на границы; какъ онъ
обманываетъ Собраніе.—Интриги г-жи Сталь.—Робеспьеръ мало-по-малу увле-
каетъ якобинцевъ.—Жирондисты придаютъ вопросу о войнѣ героическій обо-
ротъ.—Восторги, вызванные Гаде въ Собраніи.—Страстная рѣчь Бриссо по
поводу одного изъ сообщеній императора Леопольда.—Собраніе декретируетъ
потребовать въ угрожающемъ тонѣ отъ императора объясненій.—Леопольдъ
готовится къ войнѣ.—Историческая критика.
Человѣкъ, ведущій одинъ—совсѣмъ одинъ, опираясь един-
ственно на то, что считаетъ истиной—борьбу противъ великаго
!) См. этотъ адресъ іи ехіепао у ВіісЬея еі Коііх, Нізіоіге рагіетепіабе,
I. ХИ, р. 253—259.
171
Народа, конечно, представляетъ собою самое благородное зрѣлище*
какое только можетъ встрѣтиться въ исторіи.
Въ продолженіе нѣсколькихъ дней такимъ человѣкомъ былъ
Робеспьеръ.
Тотчасъ послѣ закрытія Учредительнаго Собранія, онъ уѣхалъ
въ Аррасъ насладиться прелестью семейной жизни; въ родномъ
городѣ оказанъ былъ ему торжественный пріемъ, послѣ чего
онъ не замедлилъ удалиться въ деревню, желая посвятить нѣ-
сколько времени спокойному размышленію, а въ ноябрѣ 1791 г.
вернулся въ Парижъ1).
Въ ту пору всюду шли толки о войнѣ; и тутъ представляется
случай рѣшить историческую задачу, данныя которой, какъ
намъ кажется, были до насъ явно искажены.
Большинство предшествовавшихъ намъ историковъ говорило,
въ сущности, слѣдующее:
«Въ послѣдніе мѣсяцы 1791 г. и въ началѣ 1792 г. обсу-
ждавшимся во Франціи огромнымъ вопросомъ былъ вопросъ о
томъ, воевать ли съ Европой. Войны горячо желали эмигранты,
но тюильрійскій дворъ опасался ея; Нарбоннъ, Бриссо, консти-
туціоналисты и партія жирондистовъ настойчиво требовали
войны, а Робеспьеръ, поддерживаемый якобинцами, былъ про-
тивъ нея».
Изъ этого слѣдуетъ, что въ этомъ важномъ спорѣ консти-
туціоналисты, жирондисты и эмигранты, по неодинаковымъ со-
ображеніямъ, желали одного и того же, тогда какъ якобинцы,
съ своей стороны, какъ бы вели одинаковую игру съ дворомъ.
Отсюда, при изложеніи фактовъ, возникло множество проти-
ворѣчивыхъ мнѣній и насильно навязанныхъ предположеній;
отсюда и несправедливо дѣлаемый Робеспьеру упрекъ, будто
онъ неясно понималъ основную сущность положенія2).
Недоразумѣнія, ошибки, неясности и неправильныя сужденія,
въ которыя ввелъ столькихъ трезвыхъ писателей этотъ рѣша-
ющій вопросъ о войнѣ, произошли оттого, что они совершенно
проглядѣли его сложный характеръ. Война, какой желали кон-
2) См. Ъароппогау, СЕиѵгсх сіе Махітіііеп ВоЪезрісгге, 1. I. Ыоіісе Іизіо-
гіцае, р. 30 еі 31. Рагіз, 1834.
2) Мы сожалѣемъ, что должны сказать: никто не изложилъ и не оцѣ-
нилъ всего этого такъ дурно, какъ Мишле. Мы надѣемся доказать это съ
полною очевидностью въ примѣчаніи, напечатанномъ въ концѣ настоящей
главы.
__172
ституціоналисты, была совсѣмъ другого рода, чѣмъ та, какой
хотѣли жирондисты, а война, какой дѣйствительно боялся тюиль-
рійскій дворъ, была не та, какую старался предотвратить Ро-
беспьеръ.
Прежде всего, весьма важно установить различіе между этими,
весьма некстати смѣшивавшимися вещами. Установимъ же сперва
это различіе, дѣйствительное существованіе котораго будетъ до-
казано полнымъ изложеніемъ фактовъ и вѣрною сводкой про-
исходившихъ споровъ.
Во-первыхъ, совершенно вѣрно, что ни Людовикъ XVI, ни
Марія-Антуанета не имѣли намѣренія подвергаться случайно-
стямъ вторженія коализованныхъ государей во Францію. Что
могли бы они получить отъ него? Лишиться своихъ высшихъ
защитниковъ въ томъ случаѣ, если бы революція побѣдила сво-
ихъ враговъ оружіемъ? очутиться въ необходимости выносить
наглость эмигрантовъ и чувствовать надъ собою руку Мопзгеиг
въ роли заправителя двора въ случаѣ, если бы верхъ взяли ино-
странные государи, а можетъ быть—почемъ знать?—при пер-
вомъ же пораженіи оказаться обвиненными въ измѣнѣ и по-
платиться за нее головою? Но была война и другого рода, ко-
торая должна была улыбаться и дѣйствительно улыбалась имъ:
война, направленная только противъ кобленцскихъ агитаторовъ
и ихъ сообщниковъ, мелкихъ германскихъ государей; такая
война только доставила бы развлеченіе объятой воинственнымъ
пыломъ націи, обманувъ ее, и дала бы двору предлогъ къ тому,
чтобы окружить себя арміей. Въ этомъ случаѣ король могъ
издавать широковѣщательныя воззванія, которыя давали бы
поводъ думать, что онъ идетъ объ-руку съ мстящею революціей;
онъ могъ сдѣлать наборъ, направить войска къ границамъ, при-
быть къ нимъ какъ бы для того, чтобы самому вести ихъ про-
тивъ непріятеля, заручиться генералами, своимъ присутствіемъ
и ловкими щедротами привлечь къ себѣ солдатъ, а затѣмъ,
сидя среди своихъ преторіанцевъ, начать диктовать законы Со-
бранію, жирондистамъ, якобинцамъ. Читатель помнитъ, что та-
ковъ былъ проектъ, представленный Людовику XVI Монморе-
номъ передъ поѣздкою въ Вареннъ2); а проектъ этотъ никогда
не былъ совсѣмъ оставленъ.
Въ этомъ конституціоналисты шли въ полномъ согласіи съ
дворомъ. Они тоже съ ужасомъ взирали на виднѣвшійся уже
образъ объятой пламенемъ Европы. Они хорошо понимали, что
173
между яростною эмиграціей, за спиною которой стоялъ воору-
женный съ ногъ до головы старый міръ, и революціею, дове-
денной громадностью грозившихъ ей опасностей до крайней
степени возбужденія, не было бы мѣста ни для ихъ плановъ
уравновѣшенія, ни для ихъ робкой политики. Но они прекрасно
приспособились бы къ маленькой, очень непродолжительной
войнѣ съ нѣсколькими германскими курфюрстами и кобленц-
скими заговорщиками, потому что она дала бы имъ возможность
покончить съ эмигрантами стараго строя, и еще потому, что
она могла дать трону—сохраненіе котораго стало одною изъ
величайшихъ заботъ конституціоналистовъ—средство къ пріоб-
рѣтенію популярности, создать себѣ силу и противопоставить ее
республиканцамъ съ нѣкоторымъ шансомъ на успѣхъ. Воин-
ственный конституціоналистъ Нарбоннъ только объ этомъ и ду-
малъ, а если въ этомъ явилось бы сомнѣніе, то стоитъ только
вдуматься въ слѣдующее признаніе, сдѣланное, много лѣтъ
спустя, самимъ Нарбонномъ, старавшимся оправдать свои воин-
ственныя поползновенія во время своего непродолжительнаго
пребыванія во власти: Армія—говоритъ онъ—разъ будучи сфор-
мирована, могла послужитъ для Людовика XVI опорою на пути
къ освобожденію, убѣэісищемъ, изъ котораго онъ поддерживалъ бы
здоровое большинство и нагонялъ бы страхъ на клубы, какъ пытался
и желалъ сдѣлать Лафайетъ, но слишкомъ поздно и слишкомъ
одиноко2).
Что касается эмигрантовъ, то они домогались войны всеоб-
щей, ужасной, войны на смерть, причемъ по одну сторону сто-
яла-бы революціонная Франція, а по другую—въ союзѣ про-
тивъ нея— всѣ европейскіе государи. Эти выродки не сомнѣ-
вались, что ихъ родина-мать будетъ побѣждена въ такой борьбѣ.
Съ неменьшею, чѣмъ эмигранты, горячностью, но съ совер-
шенно противоположной надеждою желали громаднаго мірового
пожара и жирондисты. Къ тому звало ихъ все: ихъ искренняя
ненависть къ государямъ, ихъ стремленіе оружіемъ распростра-
нить свободу, ихъ корпоративный духъ, представлявшій собою
причудливую смѣсь истиннаго восторга и нѣсколько искусствен-
ной стремительности, ихъ бившая на внѣшній блескъ политика,
х) См. V томъ настоящаго сочиненія.
а) ѴШетаін, 8оиѵепіг$ сопіетрогаіпз &кі$іоі/ге еі йе Ііііёгаіиге, сЬар. I,
р. 33.
174
ихъ желаніе расширить свою популярность путемъ удовлетво-
ренія воинственныхъ инстинктовъ Франціи и, наконецъ, ихъ
увѣренность въ томъ, что, если революція обнажитъ мечъ, одни
они будутъ направлять его, такъ какъ ихъ соперники изъ клу-
ба якобинцевъ стоятъ слишкомъ далеко отъ власти, а консти-
туціоналисты слишкомъ далеки отъ народа.
Таково было и такимъ предстало предъ Робеспьеромъ, послѣ
нѣсколькихъ дней наблюденія, истинное настроеніе умовъ.
Съ изумительною проницательностью разгадалъ онъ положеніе
дѣлъ, тайну котораго должны были открыть только послѣдующія
событія. Онъ уже въ ту пору сумѣлъ предусмотрѣть то, что мы
знаемъ теперь по разоблаченіямъ современниковъ. Онъ понялъ,
въ какой мѣрѣ и до какихъ предѣловъ желаетъ войны дворъ.
Подъ разсчитанною смѣлостью нѣкоторыхъ рѣчей онъ сумѣлъ
разсмотрѣть тайные замыслы конституціоналистовъ. Сквозь зо-
лотые доспѣхи, которыми Нарбоннъ плѣнялъ взоры народа-
воина, онъ видѣлъ призракъ измѣны. Онъ былъ пораженъ кич-
ливымъ легкомысліемъ жирондистовъ и тѣмъ честолюбіемъ, ко-
торое примѣшивалось къ ихъ благородному увлеченію.
Поэтому, для революціоннаго государственнаго человѣка, для
трибуна-мыслителя, война представлялась страшною во многихъ
отношеніяхъ. Кажется, въ томъ, чтобы ввѣрять заботу объ
участи идей силѣ — слѣпой и звѣрской силѣ — кроется нѣкото-
рое противорѣчіе. Можно ли поручать смерти возвѣщеніе зако-
новъ жизни? Можно ли учить справедливости бойнею? Можно ли
требовать долговѣчнаго свѣта не отъ солнца, а отъ молніи?
Это разнорѣчіе между характеромъ цѣли и характеромъ средствъ
останавливало Робеспьера.
Нельзя сказать, чтобы онъ не зналъ, въ какія кровавыя,
но неизбѣжныя условія рано или поздно поставитъ свободу
враждебность государей. Онъ хорошо понималъ, что француз-
ская революція столкнула лицомъ къ лицу въ мірѣ два прин-
ципа, между которыми никакое соглашеніе не было возможно.
А что касается священнаго долга, который народы должны вы-
полнять по отношенію другъ къ другу, то его, конечно, пони-
малъ человѣкъ, написавшій слѣдующія удивительныя положенія:
«Люди всѣхъ странъ — братья, и различные народы должны,
въ мѣру своихъ силъ, помогать одинъ другому, какъ граждане
одного и того же государства. — Кто угнетаетъ хотя бы одну
только націю, тотъ объявляетъ себя врагомъ всѣхъ націй. —
_17э__
Аристократы, тираны, кто бы они ни были, являются рабами,
возмутившимися противъ владыки земли, которымъ служитъ
родъ человѣческій, и противъ законодателя вселенной, кото-
рымъ состоитъ природа» 1).
Значитъ, и Робеспьеръ—какъ доказано будетъ его дословно
приведенными рѣчами — тоже хотѣлъ, чтобы начата была война
противъ всѣхъ государей и чтобы ее повели рѣшительно и
грозно. Но онъ не хотѣлъ, чтобы ее безумно и наудачу начали
раньше времени; чтобы французы полагали, будто несутъ за
предѣлы Франціи свободу, которой у нихъ еще нѣтъ; чтобы
героическая пропаганда революціи была возлагаема на дворъ,
на Нарбонна, на контръ-революцію; чтобы право было засло-
няемо славою; чтобы громадныя организованныя силы были
предоставляемы къ услугамъ измѣны, когда она стоитъ у дѣлъ.
А съ другой стороны, онъ думалъ, что для того, чтобы при-
нести народамъ пользу, война въ цѣляхъ пропаганды должна
въ ихъ средѣ слѣдовать за возсіяніемъ идей, а не предшество-
вать ему, и что эта война, имѣющая совершенно новый харак-
теръ, не должна вестись согласно старымъ формамъ и навы-
камъ. Лагерная жизнь, въ томъ видѣ, въ какомъ она протекала
до тѣхъ поръ, казалась ему мало пригодною для формированія
гражданъ. Онъ открывалъ исторію, и она показывала ему, какъ
легко солдатъ доводится до того, что начинаетъ любить родину
лишь въ лицѣ своего военачальника, который зовется Монкомъ
или Кромвеллемъ. Замѣчательно, что человѣкъ, бывшій луч-
шимъ представителемъ революціи, видѣлъ вдали приближеніе
того человѣка, который ее остановилъ: Робеспьеръ видѣлъ при-
ближеніе Наполеона!
Въ первый разъ по своемъ возвращеніи Робеспьеръ явился
въ клубъ якобинцевъ 28-го ноября. При видѣ его, собравшіеся
почувствовали волненіе, которое и выразилось въ страстныхъ
рукоплесканіяхъ. Предсѣдательствовалъ Колло д’Эрбуа; онъ тот-
часъ же всталъ и попросилъ занятъ предсѣдательское кресло
«того, котораго такъ справедливо прозвали неподкупнымъ», а
затѣмъ прибавилъ: «Хорошимъ полководцамъ надо осматривать
посты»3). Повторяемъ, въ то время всѣ были поглощены вопро-
сомъ о войнѣ. 22-го ноября Кокъ (Косѣ) предложилъ въ Законо-
’) Вёсіагаііоп Дез Лгоііз Де І’Нотте, раг Махітіііеп ВоЪезріегге.
2) .Тигпаі Дез ДёЬаіз (Іе Іа зосіёіё (Іез атіз Де Іа Сопзіііиііоп, № 102.
17э
Аристократы, тираны, кто бы они ни были, являются рабами,
возмутившимися противъ владыки земли, которымъ служитъ
родъ человѣческій, и противъ законодателя вселенной, кото-
рымъ состоитъ природа» 1).
Значитъ, и Робеспьеръ — какъ доказано будетъ его дословно
приведенными рѣчами — тоже хотѣлъ, чтобы начата была война
противъ всѣхъ государей и чтобы ее повели рѣшительно и
грозно. Но онъ не хотѣлъ, чтобы ее безумно и наудачу начали
раньше времени; чтобы французы полагали, будто несутъ за
предѣлы Франціи свободу, которой у нихъ еще нѣтъ; чтобы
героическая пропаганда революціи была возлагаема на дворъ,
на Нарбонна, на контръ-революцію; чтобы право было засло-
няемо славою; чтобы громадныя организованныя силы были
предоставляемы къ услугамъ измѣны, когда она стоитъ у дѣлъ.
А съ другой стороны, онъ думалъ, что для того, чтобы при-
нести народамъ пользу, война въ цѣляхъ пропаганды должна
въ ихъ средѣ слѣдовать за возсіяніемъ идей, а не предшество-
вать ему, и что эта война, имѣющая совершенно новый харак-
теръ, не должна вестись согласно старымъ формамъ и навы-
камъ. Лагерная жизнь, въ томъ видѣ, въ какомъ она протекала
до тѣхъ поръ, казалась ему мало пригодною для формированія
гражданъ. Онъ открывалъ исторію, и она показывала ему, какъ
легко солдатъ доводится до того, что начинаетъ любить родину
лишь въ лицѣ своего военачальника, который зовется Монкомъ
или Кромвеллемъ. Замѣчательно, что человѣкъ, бывшій луч-
шимъ представителемъ революціи, видѣлъ вдали приближеніе
того человѣка, который ее остановилъ: Робеспьеръ видѣлъ при-
ближеніе Наполеона!
Въ первый разъ по своемъ возвращеніи Робеспьеръ явился
въ клубъ якобинцевъ 28-го ноября. При видѣ его, собравшіеся
почувствовали волненіе, которое и выразилось въ страстныхъ
рукоплесканіяхъ. Предсѣдательствовалъ Колло д’Эрбуа; онъ тот-
часъ же всталъ и попросилъ занятъ предсѣдательское кресло
«того, котораго такъ справедливо прозвали неподкупнымъ», а
затѣмъ прибавилъ: «Хорошимъ полководцамъ надо осматривать
посты»2). Повторяемъ, въ то время всѣ были поглощены вопро-
сомъ о войнѣ. 22-го ноября Кокъ (Коей) предложилъ въ Законо-
’) Вёсіагаііоп Нсз Пгогіз Не І’Нотпе, раг Махішіііеп ВоЪезріегге.
2) /игпаі сіез ПёЪаіз Не Іа зосіёіё сіез атіз ёіе Іа Сопзіііиііоп, № 102.
176
дательномъ Собраніи, отъ имени дипломатической комиссіи, обра-
титься къ королю съ посланіемъ, въ которомъ настойчиво про-
ситъ его сдѣлать серьезное представленіе имперскимъ госу-
дарямъ, допускающимъ на своей территоріи сборища и вер-
бовку эмигрантовъ. Въ клубѣ якобинцевъ Робеспьеръ выска-
зался противъ посланія. Онъ сказалъ, что Собраніе должно
дѣйствовать непосредственно, что если, по минованіи извѣстнаго
срока, Леопольдъ будетъ по-прежнему допускать сборища эми-
грантовъ, ему надо объявить войну отъ имени французской
націи, отъ имени всѣхъ націй, ненавидящихъ тирановъ, и очер-
тить его Попиліевымъ кругомъ т).
Такимъ образомъ, Робеспьеръ вовсе не стремился къ тому,
чтобы революція допускала пренебрежительное отношеніе къ
себѣ, и, повидимому, прежде всего признавалъ необходимость
поступить съ Леопольдомъ, какъ съ открытымъ врагомъ, если
онъ займетъ враждебное положеніе.
Между тѣмъ, жирондисты всюду раздували страстное нетер-
пѣніе, которымъ сами были одушевлены. 29-го ноября Изнаръ
произнесъ въ Собраніи рѣчь, отозвавшуюся во всѣхъ сердцахъ
какъ призывный трубный звукъ.
«Французскій народъ—говорилъ онъ—скоро станетъ самымъ
выдающимся народомъ въ мірѣ: рабомъ онъ былъ безстрашенъ
и гордъ; неужели, ставъ свободнымъ, онъ окажется робкимъ и
слабымъ? Относиться ко всѣмъ народамъ по-братски, не нано-
сить никому оскорбленій, но не допускать ихъ и по отношенію
къ себѣ; обнажать мечъ лишь въ защиту справедливости и
класть его обратно въ ножны лишь послѣ побѣды; наконецъ,
быть всегда готовымъ бороться за свободу, всегда готовымъ
умереть за нее и скорѣе цѣликомъ исчезнуть съ земли, чѣмъ
дать снова заковать себя въ цѣпи — вотъ характеръ француз-
скаго народа (Нѣсколько разъ раздаются рукоплесканія).
«Не думайте, будто наше положеніе въ настоящее время не
позволяетъ намъ наносить сильные удары; народъ въ состояніи
революціи непобѣдимъ; знамя свободы — побѣдное знамя; ми-
г) Оіігпаі сіез йёЪаІ8 (Іе Іа зосіёіё сіез атІ8 (Іе Іа Сопбіііиііон, № 120.—
Попилій Ленасъ, посланный въ 170 г. до Р. Хр. римскимъ сенатомъ къ
сирійскому царю Антіоху съ требованіемъ, чтобы онъ не смѣлъ нападать на
союзнаго римлянамъ египетскаго фараона Птолемея VI, запугалъ Антіоха,
какъ извѣстно, тѣмъ, что, очертивъ его кругообразною чертой, не выпускалъ
его изъ этого круга, пока не добился его отказа отъ замысла противъ фа-
раона. (Переводч.).
_177
нута, когда народъ одушевляется страстью къ нему, есть ми-
нута жертвъ всякаго рода, отреченія отъ всѣхъ интересовъ и
грознаго взрыва воинственнаго восторга. Не бойтесь же ничего,
кромѣ того, чтобы народъ не сталъ жаловаться на несоотвѣт-
ствіе вашихъ декретовъ его мужеству.
«Путь оружія есть единственный, который еще остается вамъ
противъ мятежниковъ, не желающихъ вернуться къ долгу. Въ
самомъ дѣлѣ, всякая мысль о капитуляціи была бы преступ-
нымъ оскорбленіемъ родины. И какъ гнусна была бы капиту-
ляція! Наши противники являются врагами конституціи; они хо-
тятъ желѣзомъ и голодомъ вернуть намъ парламенты и дворянство
и увеличить прерогативы короля, человѣка, воля котораго мо-
жетъ парализовать волю цѣлой націи, человѣка, тратящаго
тридцать милліоновъ, когда милліоны гражданъ голодаютъ (На
трибунахъ рукоплесканія.—Въ Собраніи подымается ропотъ).
Они хотятъ вернуть парламенты, которые торговали правосу-
діемъ; они хотятъ вернуть дворянство, которое, въ своей наглой
и варварской спеси, думаетъ, что граждане не люди. Они хо-
тятъ вернуть дворянство! О, съ высоты этой трибуны мы на-
электризовали бы всѣхъ французовъ; всѣ, сыпя одною рукой
свое золото, а въ другой держа оружіе, пошли бы въ бой про-
тивъ этой спесивой породы и заставили бы ее выстрадать казнь
равенства (Рукоплесканія).
«Поднимемся въ этихъ обстоятельствахъ на всю высоту на-
шей миссіи; будемъ говорить съ министрами, съ королемъ, съ
Европою подобающимъ намъ твердымъ тономъ. Скажемъ на-
шимъ министрамъ, что до сихъ поръ нація не очень-то довольна
поведеніемъ каждаго изъ нихъ (Неоднократныя рукоплесканія).
Скажемъ имъ, что отнынѣ имъ надлежитъ выбирать лишь между
общественною признательностью и мщеніемъ законовъ и что
подъ словомъ отвѣтственность мы разумѣемъ смерть. (Руко-
плесканія возобновляются). Скажемъ королю, что его интересъ
состоитъ въ защитѣ конституціи, что его корона зависитъ отъ
этой святыни, что онъ царствуетъ лишь по волѣ народа и для
народа, что нація является его государемъ и что онъ подчи-
ненъ закону. Скажемъ Европѣ, что французскій народъ, разъ
обнаживъ мечъ, заброситъ ножны и пойдетъ за ними лишь
увѣнчавшись побѣдными лаврами, и что если онъ, несмотря на
свое могущество и мужество, падетъ, защищая свободу, то враги
его будутъ царствовать лишь надъ трупами (Рукоплесканія).
ЛУИ БЛАНЪ. Т. VI. 12
178
Скажемъ Европѣ, что если кабинеты вовлекутъ государей въ
войну противъ народовъ, мы вовлечемъ народы въ войну про-
тивъ государей (Рукоплесканія). Скажемъ ей, что всѣ битвы,
которыя народы дадутъ другъ другу по повелѣнію деспотовъ...
(Рукоплесканія продолжаются). Не аплодируйте, не аплодируйте;
уважьте мое одушевленіе: это одушевленіе свободы.
«Скажемъ ей, что всѣ битвы, даваемыя народами другъ
другъ по повелѣнію деспотовъ, походятъ на тѣ удары, которые
два возбужденныхъ коварнымъ подстрекателемъ друга наносятъ
одинъ другому въ потемкахъ; если появится свѣтъ, они бро-
саютъ оружіе, обнимаются и бьютъ того, кто ихъ обманывалъ.
Точно такъ же, если въ ту минуту, когда непріятельскія арміи
будутъ драться съ нашими, имъ ударитъ въ глаза свѣтъ фило-
софіи, народы обнимутся передъ лицомъ низвергнутыхъ тира-
новъ, утѣшенной земли и удовлетвореннаго Неба.
«Скажемъ ей, наконецъ, что десять милліоновъ французовъ,
пылающихъ огнемъ свободы, вооруженныхъ мечомъ, перомъ,
разумомъ, краснорѣчіемъ, могли бы—если ихъ раздражить—
однѣми собственными силами измѣнить лицо земли и заставить
всѣхъ тирановъ задрожать на ихъ глиняныхъ тронахъ.
«Я требую, чтобы предложенный декретъ былъ принятъ едино-
гласно: этимъ было бы засвидѣтельствовано, что въ этомъ высо-
комъ Собраніи есть только добрые французы, друзья свободы и
враги деспотовъ» (Снова раздаются рукоплесканія на трибунахъ
и въ Собраніи и длятся нѣсколько минутъ).
Собраніе постановляетъ напечатать эту рѣчь и разослать въ
департаменты.
Въ тотъ же день Вобланъ, во главѣ депутаціи изъ 24 чле-
новъ, представилъ королю посланіе, заключавшее въ себѣ, въ
числѣ другихъ пламенныхъ фразъ, слѣдующую: «Вамъ, государь,
подобаетъ говорить съ иностранными державами приличествую-
щимъ королю французовъ языкомъ: скажите имъ, что если
германскіе государи будутъ и впредь потворствовать направляе-
мымъ противъ французовъ приготовленіямъ, то мы понесемъ
къ нимъ не мечъ и огонь, а свободу» х).
Слѣдуетъ, впрочемъ, замѣтить, что въ посланіи, переданномъ
королю вождемъ парламентскихъ конституціоналистовъ Вобла-
номъ, никоимъ образомъ не затрогивались крупные дворы. Въ
’) ВцсЬех еі Воих, Нізіоіге рагіетепіаіге, і. XII, р. 388—390.
179
немъ было только сказано: «Мы ждемъ отъ васъ, ваше величе-
ство, энергическихъ заявленій округамъ Верхняго и Нижняго
Рейна, курфюрстамъ трирскому и майнцскому и епископу
шпейерскому *).
Съ другой стороны, достовѣрно, что война изъ-за француз-
скаго дворянства была непріятна многимъ изъ ихъ предпола-
гавшихся покровителей. Если кюрфюрстъ трирскій открыто по-
творствовалъ эмигрантамъ, то не такъ относилось къ нимъ
большинство сосѣднихъ съ Франціею германскихъ государей.
Дѣйствуя въ этомъ отношеніи въ согласіи съ прусскимъ каби-
нетомъ, они приказали разгонять сборища эмигрантовъ. Лео-
польдъ сдѣлалъ даже больше: онъ принялъ строгія мѣры про-
тивъ оскорбителей французской національной кокарды въ Бра-
бантѣ н чрезъ начальника своихъ войскъ сообщилъ герцогу
д’Юзесу, въ Брюсселѣ, ноту, которою французскимъ эмигран-
тамъ воспрещалось устраивать сборища, даже безъ оружія* 2).
Въ сущности, императоръ относился къ нимъ такъ мало благо-
пріятно—и они такъ хорошо знали это—что, когда онъ умеръ,
нашлись, какъ мы увидимъ далѣе, люди, обвинявшіе кобленц-
скихъ эмигрантовъ въ его отравленіи3).
Такой умѣренный образъ дѣйствій императора, будучи сопо-
ставленъ съ совершенно противоположнымъ поведеніемъ кур-
фюрстовъ трирскаго и майнцскаго и епископа шпейерскаго,
какъ нельзя лучше помогалъ составленному при французскомъ
дворѣ плану ограниченной и неопасной съ виду войны. Угро-
жая лишь нѣсколькимъ мелкимъ германскимъ государямъ, Лю-
довикъ XVI, Нарбоннъ и конституціоналисты могли выступать
очень воинственно, не зажигая общей европейской войны. Имъ
данъ былъ предлогъ заговорить гордымъ тономъ, набрать войска
и, льстя національной гордости, организовать ту армію, кото-
рая, по позднѣйшему признанію Нарбонна, должна была послу-
житъ королю опорою на пути къ своему освобожденію, убѣжищемъ,
изъ котораго онъ поддерживалъ бы здоровое большинство и запу-
галъ бы клубы.
Поэтому въ совѣтѣ министровъ было безъ колебаній рѣшено
составить отвѣтъ короля на посланіе 29-го ноября въ томъ же
г) ВпсЪѳх еѣ Коох, Нізіоіге рагіетепіаіге, ѣ. XII, р. 388—390.
2) Мётоігез іігёз йез раріегз й’ип котте й’Ёіаі, і. I, р. 167.
8) ІЬісІет^ р. 267.
12*
180
духѣ и стилѣ, какъ и посланіе. Почему бы и не поступить
такъ? Независимо отъ преимущества, о которомъ мы только
что говорили, дворъ выгадывалъ при этомъ то, что польстилъ
бы военнымъ инстинктамъ страны, показалъ бы себя дѣйствую-
щимъ заодно съ революціей противъ кобленцскихъ заговорщи-
ковъ и, такимъ образомъ, заставилъ бы забыть о ѵеіо, наложен-
номъ на изданный противъ нихъ декретъ. Было, однако, усло-
влено отдѣлить въ отвѣтѣ съ еще ббльшею ясностью, чѣмъ въ
посланіи, дѣло императора отъ дѣла курфюрстовъ трирскаго и
майнцскаго; потому что—этого не слѣдуетъ забывать—дворъ и
конституціоналисты желали не обширнаго и серьезнаго пожа-
рища, а только случая къ тому, чтобы вложить въ руку Лю-
довика XVI мечъ, съ тѣмъ, чтобы, когда придетъ время, онъ
могъ направить его противъ якобинцевъ.
Вотъ что донынѣ совершенно ускользало отъ вниманія исто-
риковъ революціи. Они думали, что воинственная дѣятельность
Нарбонна была свободна отъ задней мысли; они полагали, что
единственною побудительною причиной ея было горячее жела-
ніе славы, опоэтизированное любовью знаменитой женщины;
они думали, что отвѣтъ короля на посланіе 29-го ноября былъ
лишь побѣдою молодого и пылкаго министра надъ слабохарак-
тернымъ Людовикомъ XVI; наконецъ, они изображали этотъ
отвѣтъ въ видѣ нѣкотораго рода объявленія войны Европѣ,
на которое бѣдный монархъ вынужденъ былъ со стономъ со-
гласиться. Этому вѣрили сами жирондисты въ ту пору, когда
это происходило. Одинъ Робеспьеръ заподозрѣлъ и угадалъ въ
то время истину. Пересказъ фактовъ устранитъ въ томъ всякое
сомнѣніе.
14-го декабрях), семь дней спустя по вступленіи Нарбонна въ
должность военнаго министра, Людовикъ XVI отправился въ
Собраніе, въ сопровожденіи всѣхъ своихъ министровъ. Онъ явился
съ тѣмъ, чтобы лично отвѣтить на посланіе 29 ноября. Въ залѣ
царила глубокая тишина. Король твердымъ голосомъ прочелъ
рѣчь, въ которой заявлялъ, что «если до 15-го января 1792 г.
курфюрстъ трирскій не прекратитъ въ своихъ владѣніяхъ вся-
кихъ сборищъ и всякихъ враждебныхъ замысловъ со стороны
укрывающихся тамъ французовъ, то онъ, король французовъ,
х) А по 16-го, какъ ошибочно говоритъ авторъ Метоігев й’ип Іютте
Л’Еіаі.
181
будетъ видѣть въ курфюрстѣ трирскомъ врага Франціи». Попе-
редъ этимъ онъ не упустилъ сказать: «Императоръ выполнилъ
то, чего слѣдовало ожидать отъ вѣрнаго союзника, воспрещая
и разгоняя всякія сборища въ его владѣніяхъ. Мои предста-
вленія не имѣли такого же успѣха у нѣкоторыхъ другихъ госуда-
рей» . Затѣмъ онъ прибавилъ: «Я пишу императору, прося его
продолжать оказывать свои добрыя услуги и, если окажется нуж-
нымъ, проявить свою власть главы имперіи, чтобы устранить
бѣдствія, которыя неизбѣжно были бы вызваны дальнѣйшимъ
упорствомъ нѣкоторыхъ членовъ германскаго государства. Нѣтъ
сомнѣнія, что можно ожидать многаго отъ его вмѣшательства,
поддержаннаго его внушительнымъ и вѣскимъ примѣромъ, но я
принимаю, въ то же время, военныя мѣры, наиболѣе пригодныя
для того, чтобы заставить уважать настоящія заявленія. Если
же заявленія эти не будутъ услышаны, тогда, милостивые го-
судари, мнѣ останется только объявить войну»х).
Итакъ, заявленіе было обращено только къ курфюрсту трир-
скому, къ нѣкоторымъ членамъ германскаго государства. Что ка-
сается императора, то ему не только не грозили, но еще выска-
зывали похвалу за выполненіе долга вѣрнаго союзника и даже
разсчитывали на его вмѣшательство, чтобы покончить съ эми-
грантами, а военныя приготовленія, о которыхъ возвѣщалъ ко-
роль, имѣли, повидимому, цѣлью послужить лишь дополненіемъ
къ этому недостаточно дружественному вмѣшательству!
Но никто не разоблачилъ еще плана, скрывавшагося за этими
искусными разграниченіями. Поэтому воинственное настроеніе
власти вызвало истинный восторгъ и даже на трибунахъ нѣ-
сколько голосовъ прокричало: Да здравствуетъ король фран-
цузовъ! * 2)
Почти тотчасъ же по удаленіи Людовика XVI, въ залу вер-
нулся Нарбоннъ, чтобы объявить, что въ теченіе мѣсяца подъ на-
чальствомъ Рошамбо, Люкнера и Лафайета будутъ сформированы
въ три большіе армейскіе корпуса въ 150,000 человѣкъ. Онъ за-
явилъ, что и самъ немедленно поѣдетъ для осмотра войскъ и
границъ. Онъ призывалъ Собраніе къ довѣрію, какъ къ вели-
чайшей необходимости минуты, заявилъ, что берется разсѣять
Ч См. ВпсЬег ѳі Вопх, Нізіоіге рагіетепіаіге, 1. XII, р. 395 еі 396.
2) ІЫйет, р. 397.
180
духѣ и стилѣ, какъ и посланіе. Почему бы и не поступить
такъ? Независимо отъ преимущества, о которомъ мы только
что говорили, дворъ выгадывалъ при этомъ то, что польстилъ
бы военнымъ инстинктамъ страны, показалъ бы себя дѣйствую-
щимъ заодно съ революціей противъ кобленцскихъ заговорщи-
ковъ и, такимъ образомъ, заставилъ бы забыть о ѵеіо, наложен-
номъ на изданный противъ нихъ декретъ. Было, однако, усло-
влено отдѣлить въ отвѣтѣ съ еще ббльшею ясностью, чѣмъ въ
посланіи, дѣло императора отъ дѣла курфюрстовъ трирскаго и
майнцскаго; потому что—этого не слѣдуетъ забывать—дворъ и
конституціоналисты желали не обширнаго и серьезнаго пожа-
рища, а только случая къ тому, чтобы вложить въ руку Лю-
довика XVI мечъ, съ тѣмъ, чтобы, когда придетъ время, онъ
могъ направить его противъ якобинцевъ.
Вотъ что донынѣ совершенно ускользало отъ вниманія исто-
риковъ революціи. Они думали, что воинственная дѣятельность
Нарбонна была свободна отъ задней мысли; они полагали, что
единственною побудительною причиной ея было горячее жела-
ніе славы, опоэтизированное любовью знаменитой женщины;
они думали, что отвѣтъ короля на посланіе 29-го ноября былъ
лишь побѣдою молодого и пылкаго министра надъ слабохарак-
тернымъ Людовикомъ XVI; наконецъ, они изображали этотъ
отвѣть въ видѣ нѣкотораго рода объявленія войны Европѣ,
на которое бѣдный монархъ вынужденъ былъ со стономъ со-
гласиться. Этому вѣрили сами жирондисты въ ту пору, когда
это происходило. Одинъ Робеспьеръ заподозрѣлъ и угадалъ въ
то время истину. Пересказъ фактовъ устранитъ въ томъ всякое
сомнѣніе.
14-го декабрях), семь дней спустя по вступленіи Нарбонна въ
должность военнаго министра, Людовикъ XVI отправился въ
Собраніе, въ сопровожденіи всѣхъ своихъ министровъ. Онъ явился
съ тѣмъ, чтобы лично отвѣтить на посланіе 29 ноября. Въ залѣ
царила глубокая тишина. Король твердымъ голосомъ прочелъ
рѣчь, въ которой заявлялъ, что «если до 15-го января 1792 г.
курфюрстъ трирскій не прекратитъ въ своихъ владѣніяхъ вся-
кихъ сборищъ и всякихъ враждебныхъ замысловъ со стороны
укрывающихся тамъ французовъ, то онъ, король французовъ,
х) А не 16-го, какъ ошибочно говоритъ авторъ Мётоігез <Ѵип котте
Л’Еіаі.
181
будетъ видѣть въ курфюрстѣ трирскомъ врага Франціи». Попе-
редъ этимъ онъ не упустилъ сказать: «Императоръ выполнилъ
то, чего слѣдовало ожидать отъ вѣрнаго союзника, воспрещая
и разгоняя всякія сборища въ его владѣніяхъ. Мои предста-
вленія не имѣли такого же успѣха у нѣкоторыхъ другихъ госуда-
рей». Затѣмъ онъ прибавилъ: «Я пишу императору, прося его
продолжать оказывать свои добрыя услуги и, если окажется нуж-
нымъ, проявить свою власть главы имперіи, чтобы устранить
бѣдствія, которыя неизбѣжно были бы вызваны дальнѣйшимъ
упорствомъ нѣкоторыхъ членовъ германскаго государства. Нѣтъ
сомнѣнія, что можно ожидать многаго отъ его вмѣтательства,
поддержаннаго его внушительнымъ и вѣскимъ примѣромъ, по я
принимаю, въ то же время, военныя мѣры, наиболѣе пригодныя
для того, чтобы заставить уважать настоящія заявленія. Если
же заявленія эти не будутъ услышаны, тогда, милостивые го-
судари, мнѣ останется только объявить войну»х).
Итакъ, заявленіе было обращено только къ курфюрсту трир-
скому, къ нѣкоторымъ членамъ германскаго государства. Что ка-
сается императора, то ему не только не грозили, но еще выска-
зывали похвалу за выполненіе долга вѣрнаго союзника и даже
разсчитывали на его вмѣшательство, чтобы покончить съ эми-
грантами, а военныя приготовленія, о которыхъ возвѣщалъ ко-
роль, имѣли, повидимому, цѣлью послужить лишь дополненіемъ
къ этому недостаточно дружественному вмѣшательству!
Но никто не разоблачилъ еще плана, скрывавшагося за этими
искусными разграниченіями. Поэтому воинственное настроеніе
власти вызвало истинный восторгъ и даже на трибунахъ нѣ-
сколько голосовъ прокричало: Да здравствуетъ король фран-
цузовъ!* 2)
Почти тотчасъ же по удаленіи Людовика XVI, въ залу вер-
нулся Нарбоннъ, чтобы объявить, что въ теченіе мѣсяца подъ на-
чальствомъ Рошамбо, Люкнера и Лафайета будутъ сформированы
въ три большіе армейскіе корпуса въ 150,000 человѣкъ. Онъ за-
явилъ, что и самъ немедленно поѣдетъ для осмотра войскъ и
границъ. Онъ призывалъ Собраніе къ довѣрію, какъ къ вели-
чайшей необходимости минуты, заявилъ, что берется разсѣять
г) См. ВпсЬег еі Вопх, Нізіоіге рагіетепіаіге, 1. XII, р. 395 еі 396.
2) ІЬісіегп, р. 397.
182
всѣ тучи, примиривъ солдата съ офицеромъ, и воскликнулъ
«Іе шоі ітаЫзоп п’еаі сГапсшіе Іап^ие1).
Такая большая поспѣшность въ отклоненіи подозрѣній была
равносильна ихъ возбужденію. Но жирондисты уже заполнили
сцену громомъ своихъ воинственныхъ кликовъ и заглушили вся-
кіе недовѣрчивые возгласы. 16-го декабря Бриссо поспѣшилъ
выступить въ клубѣ якобинцевъ съ поддержкою Нарбонна одною
изъ тѣхъ полныхъ легкой порывистости и увлеченія рѣчей, се-
кретомъ которыхъ онъ обладалъ.
«Людовикъ XIV—сказалъ онъ—объявилъ Испаніи войну за
то, что его посолъ въ Лондонѣ былъ оскорбленъ посломъ испан-
скимъ. А мы, свободные люди, мы стали бы колебаться, когда
нашимъ границамъ угрожаютъ, когда наши требованія отвер-
гаются?—Недовѣріе—ужасное состояніе.—Зло ютится въ Ко-
бленцѣ!» Онъ признавалъ, что дворъ, повидимому, хочетъ войны:
«Газетчики, которымъ онъ платитъ, министерская партія, кото-
рой онъ покровительствуетъ, нечистыя общества, которыя онъ
питаетъ,—всѣ проповѣдуютъ войну»; но, вовсе не видя въ этомъ
причины опасаться войны, онъ прибавилъ: «Исполнительная
власть объявитъ войну: она исполняетъ свой долгъ, гг вы должны
поддержатъ ее, когда она исполняетъ свой долгъ. Она безостано-
вочно кричитъ намъ: единеніе, единеніе! Ну, хорошо, пусть она
будетъ патріотична, и тогда якобинцы станутъ сторон/нцкамгі
мггнистерства и роялистами».
Впрочемъ, надо замѣтить, что въ этой рѣчи, открывшей боль-
шія пренія о войнѣ, Бриссо отнюдь не говорилъ о походѣ про-
тивъ всѣхъ государей, всѣхъ потрясенныхъ троновъ; напротивъ
онъ старался доказать, что нѣтъ основаній опасаться, чтобы
борьба съ Кобленцомъ приняла такіе героическіе размѣры, и въ
доказательство этого онъ указывалъ на моральное и матеріаль-
ное положеніе различныхъ державъ.
«Англія?—спрашивалъ онъ. Англійская нація насъ любитъ,
хотя ея правительство и ненавидитъ насъ, но за насъ борется
въ Индіи Типу2).—Леопольдъ? его все заставляетъ дорожить
миромъ: возросшіе долги, значительное сокращеніе численности
*) См. ВпсЪег еі Вопх, Нізіоіге регіетепіагге, і. XII, р. 398.
2) Мисорскій набобъ Типу-Саибъ, боровшійся противъ англичанъ въ Ин-
діи, дружившій съ Франціей и павшій съ оружіемъ въ рукахъ въ 1799 г.
(Переводу.).
183
войскъ, истощеніе источниковъ доходовъ, отсутствіе ипотекъ въ
банкѣ и предстоящее вскорѣ отсутствіе кредита. — Фридрихъ-
Вильгельмъ? Въ Берлинѣ, какъ и въ Вѣнѣ, желаютъ мира, по-
тому что нуждаются въ немъ. Тамъ только хотятъ, чтобы ка-
залось, будто они стоятъ за дѣло государей: ничего другого и не
означалъ пильницскій трактатъ.—Густавъ? но что можетъ пред-
принять обремененный долгами государь, для котораго и невоз-
можно и опасно увеличить налоги.—Екатерина? она озабочена
оказаніемъ поддержки государямъ и французскимъ дворянамъ го-
раздо меньше, чѣмъ подготовкою войны, которая поглотила бы
вниманіе ея соперниковъ, а ей самой доставила бы возможность
добиться короны на Востокѣ. Она должна презирать и нашихъ
царедворцевъ, и ихъ предразсудки, и ихъ бездарность1)».
Изъ этого видно, насколько ошиблись писатели, которые, опу-
стивъ даты и спутавъ эпохи, выставили Бриссо, а за нимъ и
жирондистовъ, людьми, будто бы съ самаго начала проповѣдо-
вавшими цѣлый крестовый походъ противъ государей. Ничего
подобнаго не было. Почвою, на которую сталъ въ началѣ преній
Бриссо и на которой сталъ бороться Робеспьеръ, была война
ограниченная, война съ эмигрантами и нѣсколькими мелкими
германскими государями, война въ томъ видѣ, въ какомъ строилъ
ее въ своихъ мечтахъ Нарбоннъ и въ какомъ она представля-
лась удобною двору. Бриссо еще не говорилъ: зло ютится на
всѣхъ тронахъ земного шара; онъ говорилъ только: зло ютится
въ Кобленцѣ, на что Робеспьеръ имѣлъ полное основаніе отвѣ-
тить два дня спустя: зло ютится прежде всего въ Тюилърійскомъ
дворцѣ\
Это было настолько явно, что самъ Дантонъ, при всей своей
склонности къ крутымъ мѣрамъ, отвѣтилъ Бриссо въ томъ же
засѣданіи: «Ріели бы вопросъ былъ о томъ, будетъ ли у насъ
въ концѣ концовъ война, я сказалъ бы: да, сигналъ къ войнѣ
будетъ поданъ; да, ангелъ истребитель Свободы низвергнетъ
спутниковъ деспотизма. Но, господа, когда намъ слѣдуетъ на-
чать войну? Не послѣ ли того, какъ мы хорошо обсудимъ наше
’) ВіЫіоіІйщие Ілзіогідие Іа Вёѵоігіііоп.— ВВІ880Т.— 1170, 71.
ВгіІізЬ Мпзепш.—Туда и слѣдуетъ обратиться желающимъ прочесть полную
рѣчь Бриссо. Въ № 112 Зоитаі <1ез ЛёЪаіз <1е Іа 8осіёіё йез Атіз Ле Іа Соп-
зіііѵііоп приведено всего нѣсколько строкъ изъ этой рѣчи.
184
положеніе и все взвѣсимъ, и особенно не послѣ ли того, какъ
мы выяснимъ намѣренія исполнительной власти?» *)
Тѣмъ временемъ, англійскіе патріоты прислали депутацію въ
клубъ якобинцевъ, и послѣдніе, желая почтить своихъ за-Ла-
маншскихъ братьевъ, рѣшили убрать залу клуба англійскими,
американскими и французскими флагами, въ видѣ эмблемы еди-
ненія между тремя великими свободными народами. Церемонія
состоялась 18-го декабря, два дня спустя послѣ рѣчи Бриссо.
Стеченіе народа было громадно и выраженіе лицъ достаточно
ясно говорило, какъ велико было возбужденіе собравшихся. За
отсутствіемъ Изнара предсѣдательствовалъ Ла Сузъ. Какъ только
внесены были флаги, члены клуба и зрители встали съ нѣко-
тораго рода умиленіемъ и подъ сводами залы раздался крикъ:
Да здравствуютъ три свободные народа міра! Затѣмъ, введена
была депутація дамъ, и молодая дѣвушка, выйдя впередъ среди
кликовъ восторга, доходившаго до слезъ, положила на бюро по-
дарокъ, подносившійся патріотамъ Англіи французскими жен-
щинами. «Мы не римлянки—сказала она п принесли не драго-
цѣнные камни... Мы подносимъ нашимъ братьямъ, конституціон-
нымъ вигамъ, ковчегъ союза, въ которомъ находится карта Франціи,
колпакъ Свободы, конституціонный актъ французовъ, колосья
хлѣба и три знамени съ надписью на обоихъ языкахъ: Житъ
свободными или умереть!» И всѣ присутствовавшіе подхватили
со страстью: Жить свободными или умереть! Тотчасъ же было
рѣшено поставить рядомъ бюсты Жанъ-Жака, Франклина, Мабли,
Сиднея, Прайса и Мирабо. Скульпторъ Дюфурни поднесъ бюстъ
Франклина, собственной работы. Принесли дамасскій мечъ, при-
сланный Виршо изъ Швейцаріи для того человѣка, который пер-
вымъ поразитъ врага революціи. Пришедшій тѣмъ временемъ
Изнаръ взялъ этотъ мечъ и, потрясая имъ, воскликнулъ: «Вотъ
онъ! вотъ онъ! Французскій народъ кликнетъ зычнымъ голо-
сомъ и всѣ народы отвѣтятъ на этотъ кличъ; земля- покроется
борцами и всѣ враги свободы будутъ вычеркнуты изъ списка
людей»* 2).
Эта трогательная сцена, эти слова Изнара, сразу оставившіе
такъ далеко позади себя предѣлы воинственныхъ проповѣдей
Бриссо, эти вылившіеся изъ сердца восторги, вся эта такъ
г) Зоигпаі дез (ІёЪаі8 (Іе Та Мосіёіё (Іе8 АтІ8 (Іе Іа Соп8Іііиііопу № 112.
2) ІЫйет, № 113.
185
ярко бившая въ глаза обстановка вполнѣ отвѣчали артисти-
ческому духу жирондистовъ и ихъ искренней, но театральной
политикѣ. Робеспьеръ же, человѣкъ желѣзныхъ убѣжденій,
усмотрѣлъ во всемъ этомъ опасность. Въ своемъ мрачно
восторженномъ настроеніи, котораго никогда не покидалъ разумъ,
онъ вовсе не желалъ, чтобы судьба революціи и родины рѣша-
лись подъ вліяніемъ мимолетнаго увлеченія. Онъ зналъ Францію,
эту порывистую націю, которая нуждается не столько въ воз-
бужденіи, сколько въ просвѣщеніи; онъ зналъ, что французы
народъ порыва, но народъ, который легко сбить съ толку, ослѣ-
пивъ его взоры, и который въ одинъ день переходитъ отъ ве-
личайшаго возбужденія къ страшному упадку силъ... И вотъ онъ
всталъ, такой же задумчивый, такой же грустный, какъ въ тотъ
день, когда народъ, увѣнчавъ его дубовымъ вѣнкомъ, торже-
ственно носилъ его по улицамъ. «Умоляю собраніе—сказалъ
онъ серьезнымъ голосомъ—подавить въ себѣ это возбужденіе,
которое можетъ увлечь общественное мнѣніе въ такую минуту,
когда оно должно руководиться самымъ спокойнымъ обсужде-
ніемъ» *).
Не такъ скоро затихаетъ съ прекращеніемъ вѣтра, взбуше-
вавшееся море, какъ затихло Собраніе якобинцевъ при этихъ
холодныхъ, строгихъ словахъ Робеспьера. Собравшіеся тотчасъ
же перешли къ очереднымъ дѣламъ и Робеспьеръ началъ такъа):
«И дворъ, и министерство, и ихъ сторонники кричатъ: войнаі
ВойнаІ повторяютъ множество добрыхъ гражданъ, движимыхъ
благороднымъ чувствомъ, но скорѣе быстро проникающихся па-
тріотическою восторженностью, чѣмъ искушенныхъ въ размы-
шленіи надъ пружинами революцій и интригами дворовъ. Кто
осмѣлится противорѣчить этому внушительному кличу?... Я не
намѣренъ ни подлаживаться къ общественному мнѣнію дня, ни
льстить господствующей силѣ. Не хочу я также и проповѣды-
’) .Тоигпаі Леи ЛёЪаіз Ле Іа Зосіёіё Лез Атіз Ле Іа Сопзіііиііоп, № 113.
а) Скажемъ сейчасъ же, что великолѣпная и сильная рѣчь, которую ми
здѣсь приводимъ, не нашла мѣста ни въ одной изъ исторій, предшествовав-
шихъ настоящей. Мишле приводить изъ нея всего одну фразу, заимствован-
ную имъ изъ Лигпаі Лсз ТасоЪіпз и являющуюся единственною въ воспро-
изведеніи этой газеты. То же самое относится и къ Бюше и Ру, только
списавшимъ Тоигпаі Лез ТасоЫпз, а также къ Ламартину, списавшему съ
книги Бюше и Ру. Что касается Тьера и Минье, то о нихъ мы не говоримъ,
такъ какъ ихт> книги представляютъ собою, въ сущности, не что иное, какъ
сплавленія.
186
вать трусливую косность; я явился сь тѣмъ, чтобы раскрыть
глубокія козни, относительно которыхъ считаю себя хорошо
освѣдомленнымъ. Я тоже хочу войны, но такой, какой требуютъ
интересы націи: укротимъ сперва нашихъ внутреннихъ враговъ, а
потомъ двинемся противъ врагови внѣшнихъ-. .
Многозначительное и благородное начало! Продолжая, Ро-
беспьеръ проявилъ больше, чѣмъ когда либо прежде, живости,
настойчивости и краснорѣчія. Казалось, будто его убѣжденіе,
столкнувшись съ увлеченіемъ цѣлаго народа, изъ самаго этого
столкновенія почерпнуло удвоенную благородную энергію. Онъ
былъ почти одинъ. И если бы онъ даже въ самомъ дѣлѣ былъ
одинокъ, то не иначе, какъ на-подобіе орла, когда тотъ паритъ
въ воздухѣ.
«Что предлагается?—спрашивалъ онъ—война одной націи
противъ другихъ націй, одного государя противъ другихъ го-
сударей? Нѣтъ, предлагаютъ войну французской революціи съ
ея врагами. А гдѣ опаснѣйшіе враги? въ Кобленцѣ? нѣтъ, по-
среди Франціи, въ центрѣ Парижа, вокругъ трона, на самомъ
тронѣ. Какъ! вести войну революціи съ ея врагами предпола-
гается поручить... ея врагамъ?
Поставивъ этотъ вопросъ съ такою потрясающею ясностью,
Робеспьеръ набросалъ мрачную и слишкомъ вѣрную картину
бѣдствій, являющихся послѣдствіемъ войнъ, которыя ведутся
абсолютными королями, безчестными государями, тиранами. Онъ
указалъ, каковы бываютъ логическія послѣдствія нѣкоторыхъ
войнъ: общественный организмъ корчится въ судорогахъ; жива
единственно только грубая сила, а мысль умерла; общественная
казна на днѣ недоступной ямы и въ эту казну министры за-
пускаютъ пб-локоть руки; всюду военный уставъ, произволъ;
городская полиція ввѣрена военнымъ; вмѣсто бодраго ума окрики
часовыхъ; свобода признана общественною опасностью, а дис-
циплина, это самоотреченіе человѣка—высшею надобностью и
высшею добродѣтелью; стоны угнетенныхъ заглушаются труб-
ными звуками; тиранія задрапировывается знаменами, этими
преміями за храбрость, и въ такомъ облаченіи даже кажется
красивою; подъ названіемъ лагерей устраиваются школы уни-
зительнаго повиновенія или глупаго восторга; всюду шумъ,
блескъ, слава, пышные бюллетени, побѣдное пѣснопѣніе, а подо
всѣмъ этимъ—пониженіе характеровъ; а подъ конецъ, перейдя
187
Рубиконъ, переплывъ потокъ пролитой имъ п за него крови,
является Цезарь!
Правда, совсѣмъ иною можетъ быть, да и будетъ, война ве-
ликаго народа, зависящаго только отъ самого себя и въ возвы-
шенномъ порывѣ свободы ополчившагося за свободу ^міра; но
дошла ли до этого Франція, гдѣ народъ едва вышелъ изъ дѣт-
ства продолжительнаго деспотизма и еще ходитъ ощупью, топча
своихъ новыхъ боговъ? Дошла ли до этого Франція, когда ски-
петръ все еще держитъ въ рукахъ старый кумиръ, когда дѣ-
лами завѣдуютъ контръ-революціонные министры, а арміями
продавшіеся двору военачальники?
Затѣмъ Робеспьеръ изслѣдуетъ положеніе дѣлъ, старается
выяснить его тайны и разоблачаетъ заговоръ, умышляемый дво-
ромъ и партіею Ламетовъ—заговоръ, такъ мало извѣстный въ
то время, но такъ хорошо доказанный теперь. Какъ бы про-
никнувъ въ самую глубь души Нарбонна, онъ утверждаетъ то,
въ чемъ Нарбоннъ долженъ былъ сознаться впослѣдствіи, а
именно: существованіе замысла, «разъ сформировавъ армію, обра-
тить ее въ опору на пути къ освобожденію Людовика XVI; онъ
указываетъ на то, что поощреніе королевскимъ ѵеіо сопроти-
вленія духовенства является заблаговременною санкціей готовя-
щихся проявленій военной измѣны, и что страшнымъ дополне-
ніемъ внѣшней войны будетъ война междоусобная; онъ не хо-
четъ—говоритъ онъ—чтобы въ одинъ прекрасный день отъ
конституціи была потребована, съ мечомъ въ рукѣ, сдача на
капитуляцію... Но приведемъ его собственныя слова:
«Законодатель-патріотъ, которому я въ эту минуту отвѣчаю,
что предлагаете вы для предупрежденія этихъ опасностей и для
борьбы съ этою лигой? Вы говорите: «Не все ли равно? Сво-
бода надъ всѣмъ восторжествуетъ». Развѣ вы не обязаны обез-
печить ей торжество путемъ разстройства заговора ея враговъ? По
вашему, недовѣріе—ужасное состояніе! Оно гораздо менѣе ужасно,
чѣмъ глупое довѣріе, которое было причиною всѣхъ нашихъ затруд-
неній, всѣхъ нашихъ бѣдствій. О, законодатель-патріотъ, не клеве-
щите, не клевещите на недовѣріе; предоставьте разбойникамъ, соби-
рающимся ворваться въ храмъ и осквернить его, борьбу съ драко-
нами, возбраняющими доступъ въ него. Подобаетъ ли Манлію нахо-
дить неумѣстными крики священныхъ птицъ, которыя должны
спасти Капитолій? Недовѣріе есть хранитель правъ народа; для
глубокаго чувства свободы оно является тѣмъ же, чѣмъ служитъ
___188
для любви ревность. Вы говорите еще: если насъ предадутъ, то
на лицо имѣется народъ! но вы не можете не знать, что возста-
ніе, на которое вы этимъ указываете, есть средство рѣдкое, не-
вѣрное, крайнее. Во всѣхъ свободныхъ странахъ народъ имѣется
на-лицо, когда ловкіе люди, усыпивъ его на минуту, закуютъ
его въ оковы на цѣлые вѣка. Народъ имѣлся на-лицо, когда въ
іюлѣ кровь его неожиданно пролилась въ этой самой столицѣ—
и по чьему приказанію? Народъ на-лицо! Ио развѣ вы-то, пред-
ставители, тоже не на-лицо? И что же вы тутъ дѣлаете, если
вмѣсто того, чтобы предусматривать и разстраивать замыслы
угнетателей, вы только предоставляете народу воспользоваться
страшнымъ правомъ устроить возстаніе и подвергнуться по-
слѣдствіямъ переворота въ государствахъ?... Знаете ли вы ка-
кой нибудь народъ, который завоевалъ бы себѣ свободу, ведя
одновременно внѣшнюю, домашнюю и религіозную войну, на-
вязанную ему деспотизмомъ? Развѣ американцамъ, на примѣръ
которыхъ вы ссылаетесь, приходилось бороться внутри съ фа-
натизмомъ и измѣною, а извнѣ съ лигою, составленною противъ
нихъ ихъ собственнымъ правительствомъ? Подъ предводитель-
ствомъ Вашингтона и пользуясь ошибками Корнваллиса, они
побѣдили; скажите мнѣ, побѣдили ли бы они, если бы ими упра-
вляли министры Георга ІП, а руководилъ ими его военачаль-
никъ?... Дѣлаю сводку сказанному мною: объявлять войну въ
настоящее время не слѣдуетъ; прежде всего нужно повсюду за-
няться безостановочною выдѣлкой оружія; нужно вооружить
народъ хотя бы пиками; нужно принять мѣры, которыя не доз-
воляли бы министрамъ относиться нерадиво къ тому, чего тре-
буетъ безопасность государства; нужно поддержать достоинство
народа и защищать его права, которыя теперь слишкомъ забро-
шены; нужно установить надзоръ надъ финансами, еще покры-
тыми мракомъ, а не губить ихъ окончательно неблагоразумною
войной, для которой препятствіемъ была бы уже одна лишь си-
стема ассигнацій, если бы ее перенести къ иностранцамъ; нужно
подвергнуть наказанію преступныхъ министровъ и настойчиво
осуществить наше рѣшеніе сломить сопротивленіе мятежныхъ
священниковъ. Если бы, вопреки разсудку и общественному ин-
тересу, война была уже рѣшена, нужно бы, по крайней мѣрѣ,
не позорить себя начатіемъ ея по почину и плану двора; нужно
было бы начать съ привлеченія къ отвѣтственности послѣдняго
военнаго министра, чтобы его преемникъ понялъ, что народъ
189
зорко слѣдитъ за нимъ; нужно бы начать съ привлеченія къ
отвѣтственности мятежниковъ и конфисковать ихъ имущества,
чтобы наши солдаты казались не противниками, идущими на
борьбу съ вооруженными воинами за короля, а исполнителями
національнаго правосудія» т).
Говорить съ болѣе захватывающимъ сочетаніемъ мудрости и
энергіи невозможно. Бриссо высказалъ свои возраженія 30-го де-
кабря. Но поскольку Робеспьеръ былъ умѣренъ, постольку же
озлобленна и рѣзка была рѣчь Бриссо. Робеспьеръ отдавалъ
справедливость благородству заблужденія, противъ котораго воз-
ставалъ; онъ назвалъ своего противника законодателемъ-патріо-
томъ. Бриссо же началъ съ заявленія, что онъ оставляетъ въ сто-
ронѣ ораторскія фразы—что относилось къ Робеспьеру—и пас-
квильныя выходки—что мѣтило въ Камилла Демулена* 2). Затѣмъ,
обратившись съ явною недобросовѣстностью къ вырвавшейся у
Робеспьера трогательной и мужественной жалобѣ на то, какъ
еще мало распространена въ народѣ истина, онъ велерѣчиво на-
помнилъ о завоеванія общественнаго мнѣнія во Франціи и вос-
кликнулъ: «Вотъ тотъ народъ, который хотятъ принизить, срав-
нивая его съ народами, стонущими въ рабствѣ!... О, кто не
затрепеталъ, кто не ощутилъ негодованія, услышавъ такое срав-
неніе? Кто не почувствовалъ себя уязвленнымъ, слыша, какъ
защитникъ народа приводитъ противъ него жестокую катастрофу
14-го іюля?» Подлинныя слова Робеспьера только что были пе-
редъ глазами читателя, и онъ можетъ судить, до какой степени
клеветническимъ, какъ по существу, такъ и по формѣ, былъ
упрекъ Бриссо.
Что касается доводовъ, то жирондистскій ораторъ высказалъ,
что министерство Нарбонна совсѣмъ не таково, какъ предше-
ствовавшее, что его ненависть къ засѣвшимъ въ Кобленцѣ дво-
рянамъ естественна и должна быть искренна потому, что оно
т) ВіЪІіоікёдие кгзіогідие (Іе Іа Вёѵоіиііоп, 853,4,5.—В ОВ Ё8Р1ЕВВЕ.
ВгШзЬ Мпзепт.
2) Эта рѣчь также не была извѣстна. Роигпаі сіез РасоЫпз ограничи-
вается упоминаніемъ о ней въ пяти-шести строкахъ, а Бюше и Ру, въ свою
очередь, удовольствовались перепечаткой незначительнаго упоминанія, сдѣлан-
наго названною газетой въ № 121. Намъ посчастливилось найти въ ВіЫіоІ-
кёдие кізіогідие сіе Іа Вёѵоіиііоп, въ ВгіѣізЬ Мпзепт, въ цѣльномъ видѣ
этотъ драгоцѣнный источникъ, изъ котораго мы уже такъ много черпали. См.
1170, 71.—817В ЪА ОІ7ЕВВЕ ЕТ ЬА РАІХ,
190
составлено изъ людей новыхъ, благопріятная судьба которыхъ
устроена революціей. Бриссо говорилъ правду, но это былъ не
отвѣтъ, потому что Робеспьеръ указывалъ на опасность не отъ
возможнаго торжества контръ-революціи къ выгодѣ стариннаго
дворянства; напротивъ, онъ опредѣленнѣйшимъ образомъ ска-
залъ, что мечты о возвращеніи феодальнаго міра—величайшая
нелѣпость; опасность же онъ указывалъ въ попыткѣ конститу-
ціонной контръ-революціи, попыткѣ ублюдочной, словомъ, со-
гласной съ желаніями Дюпоровъ, Наметовъ, Барнавовъ, которые въ
этомъ дѣйствительно шли объ руку съ Нарбонномъ, полагали, что
могутъ разсчитывать на поддержку со стороны самого Леопольда,
и надѣялись увлечь Людовика XVI. А на это-то Бриссо и не
отвѣтилъ или, скорѣе, отвѣтилъ въ такихъ словахъ, что и со-
общникъ Нарбонна не высказался бы иначе. «Военному мини-
стру—сказалъ онъ—не слѣдуетъ оскорбляться недовѣріемъ; если
въ сердцѣ его есть патріотизмъ, который онъ внѣшнимъ обра-
зомъ проявляетъ, то онъ долженъ припомнить, что Фокіонъ х),
послѣ семидесятилѣтнихъ заслугъ, былъ заподозрѣнъ въ жела-
ніи продать отечество Никанору». И, чтобы совсѣмъ уже обра-
тить довѣріе въ систему, онъ прибавилъ: «Великія измѣны бы-
ваютъ гибельны только для измѣнниковъ. Намъ нужны великія
измѣны». По поводу того, что никогда еще не было видано на-
рода, который извлекъ бы выгоду для своей свободы изъ войны,
веденной его собственными тиранами, онъ произнесъ слѣдую-
щую надменную, но и близкую къ возвышенному чувству фразу:
Мы создадгімъ то, чего еще не бывало. Наконецъ, по поводу при-
веденнаго въ примѣръ Цезаря, онъ указалъ на различіе между
такою арміей, какъ французская, и римскими воинами временъ
упадка, этимъ—по его словамъ—сбродомъ «разбойниковъ, иска-
телей приключеній и иноземцевъ, не имѣвшихъ никакого иму-
щества, кромѣ своихъ мечей». Итакъ, нечего было и опасаться
Цезаря? Въ этомъ побѣдоносно опровергнуть Бриссо долженъ
былъ уже не Робеспьеръ, а... Наполеонъ!
Въ этой рѣчи жирондистскаго оратора были, однако, мѣста,
сверкавшія свѣтомъ и по-истинѣ пророческія, какъ, напримѣръ,
слѣдующее: «Но у насъ не будетъ генераловъ-патріотовъ? Они
явятся. Развѣ въ Америкѣ не заблистали, въ теченіе нѣсколькихъ
мѣсяцевъ, въ числѣ ихъ наиболѣе искусныхъ воиновъ, имена
*) Аѳинскій полководецъ. (Переводъ.).
_ 191__
книгопродавца Нокса и врача Уоррена? Да и самъ Вашинг-
тонъ—чѣмъ онъ былъ, когда вспыхнула война за независи-
мость? Почти невѣдомымъ и мало служившимъ полковникомъ.
Будемъ надѣяться, что не пройдетъ и полугода, какъ старый
классъ плебеевъ уже получитъ возможность похвалиться тѣмъ,
что породилъ героевъ—не тѣхъ кровожадныхъ героевъ, кото-
рые славу свою покупаютъ цѣною массовыхъ избіеній, но тѣхъ
драгоцѣнныхъ людей, которые, подобно Фокіону, сумѣютъ разо-
блачать въ сенатѣ продажныхъ ораторовъ, будутъ на поляхъ
битвъ воздержны въ пролитіи крови, будутъ бѣдны и не ста-
нутъ стыдиться этого. Бриссо предвидѣлъ появленіе Гоша и
Марсо!
Эти важныя пренія нашли множество отголосковъ за стѣ-
нами Собранія. Газета Прюдома приняла сторону Робеспьера1);
такъ же поступилъ и Камиллъ Демуленъ. Ь’ОгаЛеиг Ди реиріе,
привыкшій не соблюдать никакой мѣры и всегда готовый пу-
стить клевету, не ограничился оспариваніемъ мнѣнія Бриссо, а
крикнулъ ему: «Я васъ больше не уважаю, г. Бриссо; я счи-
таю васъ измѣнникомъ»* 2). А Маратъ написалъ: «Зная васъ
вполнѣ, я всегда ожидалъ, что когда-нибудь съ васъ спадетъ
маска» 3). Но на сторонѣ Бриссо стояла вся пылкая жирондист-
кая партія, Собраніе, въ которомъ она господствовала, стремив-
шійся къ войнѣ потокъ общественнаго мнѣнія и значительная
часть клуба якобинцевъ, уже поколебленная, но еще не увле-
ченная Робеспьеромъ; на его сторонѣ были также люди умозри-
тельнаго склада, какъ Луве, и энтузіасты вродѣ Клоотца.
Послѣдній проявилъ въ засѣданіи клуба якобинцевъ 1-го ян-
варя удивительную горячность, оригинальность, возбуждающую
отвагу и увлеченіе. Онъ говорилъ: «Я потому требую войны,
что хочу мира.—Наши умѣренныя сочиненія являются въ Гер-
маніи факелами.—Знаете ли вы, какой изъ нашихъ памфлетовъ
самый опасный? Наши ассигнаціи; наводнимъ ихъ провинціи
нашими ассигнаціями при помощи нашихъ армій.—Клѣтки ша-
шечной доски Франціи увеличатся прибавкою двѣнадцати но-
выхъ клѣтокъ, каймою которыхъ будутъ Рейнъ и вершина
Альповъ.—Манифестъ, который мы издадимъ, будетъ граматою
*) Иёѵоіиііопе Ле Рагіе, № 132.
2) Ъ’Отаіеиг Ли реиріе, 1. IX, № ХЬѴПІ.
8) 1/Аті Ли реиріе.
192
всемірнаго раскрѣпощенія.—На декреты противъ эмигрантовъ и
священниковъ наложено ѵеіо? Хорошо; такъ подтвердимъ же эти
декреты грохотомъ пушекъ: переправимся черезъ Рейнъ»').
На слѣдующій день Робеспьеръ, въ своемъ пространномъ и
серьезномъ возраженіи, съ большимъ достоинствомъ отразилъ
несправедливыя нападки, которыя сдѣланы были на него Бриссо.
«Я принизилъ народъ? сказалъ онъ. Того, что любятъ, не при-
нижаютъ. Я принизилъ народъ! Правда, я не умѣю льстить
ему, чтобы погубить его!» г). Но рѣшительный ударъ нанесенъ
былъ Робеспьеромъ 11-го января одною изъ лучшихъ рѣчей,
какія только были внушаемы духомъ революціи.
«...Да—говорилъ онъ—укротимъ нашихъ внутреннихъ вра-
говъ, а потомъ двинемся противъ Леопольда, противъ всѣхъ
тирановъ земного шара. При этомъ условіи я тоже громко тре-
бую войны. Мало того, если это условіе даже не будетъ выпол-
нено, я все-таки требую войны, требую ея не какъ акта муд-
рости, а какъ акта отчаянія; я требую ея подъ другимъ усло-
віемъ, относительно котораго между нами, конечно, существуетъ
согласіе, потому что я не думаю, чтобы ходатаи за войну
хотѣли насъ обмануть; я требую ея въ томъ видѣ, въ какомъ
они изображаютъ намъ ее; я требую ея въ такомъ видѣ, въ
какомъ ее объявилъ бы духъ свободы, въ какомъ ее повелъ бы
самъ французскій народъ, а не въ томъ видѣ, въ какомъ она
могла бы быть желательна гнуснымъ интриганамъ и въ какомъ
могли бы вести ее даже патріотически настроенные министры
и генералы.
«Французы, люди 14-го іюля, вы, сумѣвшіе завоевать сво-
боду безъ руководителя и начальника, давайте, сформируемъ
ту армію, которая должна освободить вселенную. Но гдѣ тотъ
генералъ, который, оставаясь неизмѣннымъ защитникомъ правъ
народа и вѣчнымъ врагомъ тирановъ, никогда не дышалъ отра-
вленнымъ придворнымъ воздухомъ? Гдѣ генералъ, суровая добро-
дѣтель котораго засвидѣтельствована ненавистью къ нему двора
’) Обь этой рѣчи лишь упомянуто въ .Тоигпаі ііеи ТасоЫпз и потому она
не приведена ни въ одной предшествующей исторіи. Цѣликомъ она напеча-
тана въ ВіЫіоіІгёцие Тіізіогід^ие (Іе Іа Вёѵоіиііоп, въ Вгііізіі Мпвепш, 775, 6,
1.—АЪТАСНАВ8І8 СВООТ2.
2) Въ № 130 ВёѵоШіопк сіе Рагіе цѣликомъ воспроизведена рѣчь 2 ян-
вари, которой нѣтъ въ Гоигпаі Лсе .ТасоЫпх и которая, впрочемъ, является
лишь развитіемъ доводовъ той рѣчи, которую мы уже разобрали.
193
и опалою? Гдѣ тотъ генералъ, руки котораго, не запятнанныя
невинною кровью и позорными подарками со стороны деспо-
тизма, достойны понести передъ нами священное знамя сво-
боды? Гдѣ этотъ новый Катонъ, этотъ третій Брутъ, этотъ пока
невѣдомый герой? Пусть онъ узнаетъ себя по этимъ чертамъ,
пусть явится; поставимъ его во главѣ насъ... Гдѣ онъ? Гдѣ тѣ
герои, которые 14-го іюля, обманувъ надежду тирановъ, сло-
жили оружіе къ ногамъ встревоженной родины? Солдаты Шато-
вьё1), выйдите впередъ, возьмитесь руководить нашими побѣ-
доносными усиліями... Гдѣ вы? Увы, легче вырвать у смерти
ея добычу, чѣмъ у деспотизма его жертвы! Граждане—вы, пер-
выми показавшіе ваше мужество подъ стѣнами Бастиліи—
идите сюда: родина и свобода зовутъ васъ въ первые ряды!
Увы, васъ нигдѣ не видно: васъ развѣяли нищета, гоненія, не-
нависть вашихъ новыхъ деспотовъ! Идите сюда хоть вы, сол-
даты всѣхъ тѣхъ безсмертныхъ воинскихъ частей, которыя про-
явили наиболѣе пламенную любовь къ народному дѣлу. Какъ!
тотъ самый деспотизмъ, который вы побѣдили, покаралъ васъ
за вашу гражданскую доблесть и за вашу побѣду! Какъ! въ
силу ста тысячъ произвольныхъ и кощунственныхъ распоря-
женій, сто тысячъ солдатъ, надежда свободы, лишенные отмще-
нія, сидящіе безъ дѣла и безъ хлѣба, несутъ кару за то, что,
измѣнивъ преступленію, стали служить добру! Не будете драться
рядомъ съ нами также и вы, граждане, ставшіе жертвами кро-
ваваго закона, который казался еще слишкомъ мягкимъ всѣмъ
тиранамъ, не пожелавшимъ соблюдать даже его, лишь бы поско-
рѣе перебить васъ. О, что сдѣлали эти перебитыя женщины и
дѣти? Неужели всемогущіе преступники боятся также и дѣтей,
и женщинъ? Граждане Конта, этого несчастнаго города, воз-
мнившаго, будто можно безнаказанно требовать права быть
французами и свободными людьми; вы, погибшіе подъ ударами
поощрявшихся нашими тиранами убійцъ; вы, томящіеся въ око-
вахъ, въ которыя они васъ заковали—вы тоже не пойдете съ
нами. Не пойдете и вы, несчастные и добродѣтельные граждане,
*) Названіемъ Заізаеь (іе СІіаЛеааѵіеих принято во Франціи обозначать
тѣхъ 40 швейцарскихъ солдатъ въ Шотовьё (въ деп. Луары-и-Шеры), кото-
рые послѣ военнаго возмущенія въ Нанси (1790 г.) были приговорены къ
30-тидѣтнимъ каторжнымъ работамъ но потомъ освобождены по постановленію
Законодательнаго Собранія и, по возвращеніи въ Парижъ (1792), были встрѣ-
чены роскошными празднествами въ Парижѣ и Брестѣ. (Переводя.').
ЛУИ бланъ. т. ѵг. 13
194
павшіе въ столькихъ провинціяхъ подъ ударами фанатизма,
аристократіи и вѣроломства! Боже, сколько жертвъ и все изъ
среды народа, все изъ среды наиболѣе благородныхъ патріотовъ,
тогда какъ могущественные заговорщики живы и торжествуютъ!
«Придите хоть вы, національные гвардейцы, спеціально по-
святившіе себя защитѣ нашихъ границъ! Приходите въ эту
войну, которою грозитъ намъ вѣроломный дворъ. Какъ! вы еще
не вооружены? Какъ! уже два года вы просите оружія, а у
васъ его нѣтъ? Да то ли еще: вамъ отказали въ выдачѣ одѣя-
нія, васъ обрекли на безцѣльное бродяжничество изъ края въ
край, вы служите предметомъ презрѣнія для министерства и
посмѣшища для наглыхъ патриціевъ, которые дѣлаютъ вамъ
смотры, чтобы порадоваться на вашу нужду! Все равно, прихо-
дите; мы соберемъ воедино всѣ наши состоянія, чтобы купить
вамъ оружіе, мы будемъ драться голыми, какъ американцы...
только приходите! Но неужели намъ, для низверженія троновъ
европейскихъ деспотовъ, ждать приказа военнаго бюро? съ чѣмъ
согласоваться намъ въ этомъ благородномъ предпріятіи: съ ду-
хомъ ли свободы или съ духомъ двора? Неужели въ войнѣ,
объявленной въ нашей средѣ между дворянствомъ и народомъ,
нами будутъ руководить эти самые патриціи, эти вѣчные ба-
ловни? Нѣтъ, пойдемте на Леопольда сами, будемъ руководиться
лишь собственнымъ совѣтомъ. Но чтб это? оказывается, всѣ
ораторы за войну останавливаютъ меня. Вотъ г. Бриссо гово-
ритъ мнѣ, что все это дѣло долженъ вести ірафъ Нарбоннъ,
что походъ надо совершить подъ начальствомъ маркиза Ла-
фаііета..., что вести націю къ побѣдѣ и свободѣ подобаетъ испол-
нительной власти. О, французы, одно это слово разбило все
мое очарованіе, уничтожило всѣ мои планы! Прощай, свобода
народовъ! Если всѣ скипетры германскихъ государей будутъ
сломаны, то ужъ, конечно, не такими руками. Испанія будетъ
еще нѣсколько времени рабою суевѣрія, роялизма и предраз-
судковъ; штатгальтеръ и его жена еще не свергнуты съ пре-
стола; Леопольдъ будетъ попрежнему тираномъ Австріи, Ми-
лана, Тосканы и нескоро еще папу и кардиналовъ замѣнятъ
собою въ конклавѣ Катонъ и Цицеронъ. Говорю откровенно:
если война въ томъ видѣ, въ какомъ я ее представилъ, неосу-
ществима, если намъ слѣдуетъ согласиться на войну, проекти-
руемую дворомъ, министрами, патриціями и интриганами, то я,
нпчуть не вѣря во всемірную свободу, не вѣрю даже и въ сво-
195
боду вашу, и все, что мы можемъ сдѣлать наиболѣе благора-
зумнаго, это защищать ее отъ вѣроломства внутреннихъ вра-
говъ, которые убаюкиваютъ васъ сладкими иллюзіями.
«...Въ такомъ ужасномъ положеніи, въ которое поставили
насъ деспотизмъ, слабохарактерность, легкомысліе и интрига, я
слушаюсь только моего сердца и моей совѣсти; я не хочу счи-
таться ни съ чѣмъ, кромѣ правды, не хочу знать ничего, кромѣ
снисхожденія къ несчастію, не хочу питать уваженія ни къ
кому, кромѣ народа. Я знаю, что нѣкоторые патріоты порицали
откровенность, съ которою я набросалъ расхолаживающую, на
ихъ взглядъ, картину нашего положенія. Я не скрываю отъ
себя характера моей вины. Не слишкомъ ли виновна правда
уже однимъ тѣмъ, что она—правда? Можно ли извинить ее,
когда она, выступая въ суровыхъ формахъ и отнимая у насъ
пріятныя заблужденія, начинаетъ молча попрекать насъ роко-
вою недовѣрчивостью, съ которою ее слишкомъ долго отвергали?
Для того ли люди проникаются патріотизмомъ и вступаются за
свободу, чтобы причинять себѣ безпокойство и огорченія? Лишь бы
сладокъ и непрерывенъ былъ сонъ, а тамъ не все ли равно,
проснуться ли подъ лязгъ цѣпей своей родины или среди еще
болѣе ужасной тишины рабства? Не будемъ же смущать поли-
тическій квіетизмъ этихъ благополучныхъ патріотовъ. Но пусть
они узнаютъ, что, не теряя головы, мы можемъ измѣрить всю
глубину пропасти. Примемъ девизъ познанскаго пфальцграфа;
онъ святъ и подходитъ намъ: Бури свободы я предпочитаю
покою рабства. Докажемъ земнымъ тиранамъ, что величіе опас-
ностей только удваиваетъ нашу энергію и что до какой сте-
пени ни поднялись бы ихъ смѣлость и преступленія, мужество
свободныхъ людей поднимается еще выше. Пусть противъ правды
составляются новыя лиги —онѣ исчезнутъ; правдѣ придется
только раздавить своею булавой большее количество насѣко-
мыхъ. Если бы минута свободы еще не наступила, мы имѣли бы
мужественное терпѣніе дождаться ея наступленія; если бы ны-
нѣшнему поколѣнію было суждено барахтаться въ тинѣ поро-
ковъ, въ которую ввергнулъ ее деспотизмъ; если театру нашей
революціи суждено было явить міру лишь зрѣлище борьбы пред-
разсудковъ съ предразсудками, страстей со страстями, спеси со
спесью, эгоизма съ эгоизмомъ, коварства съ коварствомъ, то
болѣе чистое, болѣе вѣрное священнымъ законамъ природы на-
рождающееся поколѣніе начнетъ очищать оскверненную пре-
і з*
196
отупленіемъ землю. Оно принесетъ не миръ деспотизма, не по-
зорную агитацію интриги, а священный огонь свободы и мечъ
для истребленія тирановъ; оно воздвигнетъ тронъ народа, на-
строитъ алтарей добродѣтели, разобьетъ вдребезги подножіе шар-
латанства и свалитъ всѣ памятники порока и рабства... Надежда
человѣчества, нарождающееся потомство, ты намъ не чужое,—это
ради тебя идемъ мы навстрѣчу всѣмъ ударамъ тираніи; награ-
дою за нашу тяжелую борьбу будетъ твое счастье. Часто, падая
духомъ передъ окружающими насъ дѣлами, мы чувствуемъ по-
требность устремиться къ тебѣ; тебѣ мы ввѣряемъ заботу о
завершеніи нашего труда и судьбу всѣхъ людскихъ поколѣній,
которыя должны выйти изъ небытія»..,1).
Въ клубѣ якобинцевъ, въ городѣ и повсюду рѣчь эта произ-
вела громадное впечатлѣніе. Легкомысленный авторъ ГаиЫаз,
Луве, рискнувъ черезъ нѣсколько дней помѣряться съ Робес-
пьеромъ, предпослалъ своему возраженію вступленіе, въ кото-
ромъ во всеуслышаніе засвидѣтельствовалъ свое уваженіе къ
этому великому сопернику; а въ послѣдующемъ засѣданіи Бриссо,
противъ воли охваченный скрываемымъ волненіемъ, съ благо-
родствомъ сказалъ своему противнику: «Умоляю г. Робеспьера
кончить столь скандальную борьбу, которая выгодна только для
враговъ общественнаго блага». Этимъ онъ намекалъ на тѣхъ
лицъ, которыя внесли въ эти торжественныя пренія озлобленіе,
на лицъ, отъ нападокъ на которыхъ Робеспьеръ, впрочемъ, ста-
рательно воздерживался. Тотчасъ же послѣ Бриссо на трибунѣ
появился старикъ Дюссо и со слезами на глазахъ произнесъ
трогательную рѣчь, послѣ которой оба, Робеспьеръ и Бриссо,
обнялись.
Значило ли это, что пренія отнынѣ закрыты? Въ газетѣ
Горза именно такъ и была истолкована эта сцена, но Робеспьеръ
написалъ редактору:
«Въ сегодняшнемъ нумерѣ вашей газеты я замѣтилъ ошибку,
которая заслуживаетъ исправленія... Въ статьѣ, о которой я
говорю, высказано предположеніе, будто я отрекся отъ моихъ
основныхъ взглядовъ по важному вопросу, который волнуетъ
теперь всѣ умы, потому что всѣ чувствуютъ его связь съ обще-
ственнымъ благомъ и сохраненіемъ свободы. Я счелъ бы себя
’) Рѣчь эту, въ виду ря пространности, мы не могли воспроизвести цѣ-
ликомъ; см. ее въ № 131 ЛгпШіопх (Іе Рагп.
197
недостойнымъ уваженія добрыхъ гражданъ, если бы сыгралъ
приписываемую мнѣ въ .этой статьѣ роль. Совершенно вѣрно,
что послѣ рѣчи г. Бриссо, по приглашенію г. Дюссо, мы сер-
дечно обнялись съ Бриссо при рукоплесканіяхъ всѣхъ присут-
ствовавшихъ. И я сдѣлалъ это тѣмъ съ большимъ удоволь-
ствіемъ, что пренія не оставили въ моей душѣ никакой горечи,
и что я далекъ отъ того, чтобы считать пренія, касающіяся
судьбы народа, частными спорами» *).
Пока въ клубѣ якобинцевъ происходили эти столкновенія,
конституціоналисты, продолжавшіе вдохновлять короля, занима-
лись обновленіемъ дипломатическаго персонала. Посланники въ
Мюнхенѣ, Майнцѣ и Кёльнѣ были отозваны, такъ же какъ и
посланникъ при Трирскомъ курфюрстѣ, Верженъ, потому что
всѣ эти дипломаты были заподозрѣны въ соучастіи въ проискахъ
эмигрантовъ. Биронъ и отёнскій епископъ Талейранъ отпра-
вились въ Лондонъ, въ качествѣ уполномоченныхъ для конфи-
денціальныхъ переговоровъ. Беранже былъ замѣненъ при регенс-
бургскомъ сеймѣ посланникомъ Марбуа; Бартелеми былъ назна-
ченъ посланникомъ въ Швейцарію. Но самымъ важнымъ изъ
этихъ назначеній было назначеніе графа Сегюра посломъ въ
Берлинъ.
Мы уже говорили, что Людовикъ XVI, Марія-Антуанета,
Нарбоннъ и конституціоналисты весьма желали попытать частич-
ную войну, чтобы получить въ свое распоряженіе армію. Общая же
война, со всѣми ея случайностями, а въ томъ числѣ, быть мо-
жетъ, и внезапнымъ учрежденіемъ республики, пугала ихъ.
Между тѣмъ, если Леопольдъ отказалъ бы въ поддержкѣ эмигран-
тамъ, то нельзя было ожидать, что онъ откажетъ въ ней также
и германскимъ государямъ, имѣвшимъ владѣнія въ Эльзасѣ или
Лотарингіи,—тѣмъ государямъ, противъ которыхъ направлены
были декреты, принятые въ ночь 4-го августа. И дѣйствительно,
когда сеймъ грянулъ противъ этихъ декретовъ своимъ очень
энергичнымъ сопсіизит онъ (постановленіемъ), Леопольдъ, въ
качествѣ главы имперіи, не замедлилъ утвердить его и немедленно
сообщилъ объ этомъ французскому двору. Уступить въ этомъ
отношеніи было невозможно. Какъ отступиться отъ безсмертныхъ
завоеваній, сдѣланныхъ въ ночь 4-го августа? А съ другой
’) Соиггіег йез 83 йёрагіетепіи, цитируемый въ Нкіоігс рагіетепіаіге,
I. ХШ, р. 16 8.
198
стороны, какъ можно было признать, что феодальный строй,
упраздненный во Франціи, будетъ, тѣмъ не менѣе, существо-
вать въ ней попрежнему по отношенію къ владѣніямъ, при-
надлежавшимъ нѣсколькимъ мелкимъ германскимъ государямъ?
Если бы Людовикъ XVI и его совѣтники были даже готовы до-
пустить такое чудовищное притязаніе, то они не посмѣли бы
сдѣлать этого. Тутъ затрогивалась національная честь: не
нашлось бы ни одного французскаго крестьянина, который не
возсталъ бы съ оружіемъ въ рукахъ въ тотъ день, когда ино-
земцу было бы позволено сказать французамъ: «Вы у себя не
хозяева». Значитъ, буря могла бы налетѣть съ этой стороны,
если бы Леопольдъ сталъ упорствовать. Совѣтъ Людовика XVI
пришелъ къ мысли, что отдѣленіе Берлина отъ союза съ Австріей
будетъ средствомъ къ устраненію опасности, и добиться этого
отдѣленія было цѣлью тайной миссіи графа Сегюра.
Что касается данныхъ ему инструкцій, то онѣ были въ оди-
наковой степени позорны, просты и достойны того духа ин-
триги, остерегаться котораго съ такимъ умомъ заклиналъ па-
тріотовъ Робеспьеръ: Сегюру предписывалось подкупить наи-
болѣе вліятельныхъ членовъ берлинскаго кабинета, любимца
короля Вишофсвердера и обѣихъ любовницъ этого развратнаго
монарха, г-жу Рицъ и графиню Денгофъ1).
Говорятъ, копія съ этихъ инструкцій попала въ Берлинъ за
два дня до пріѣзда конституціоннаго дипломата, и король тот-
часъ же сообщилъ ее своему совѣту. Такимъ образомъ, графъ
Сегюръ былъ встрѣченъ очень холодно. Когда 12 января 1792 г.
онъ представился королю, съ цѣлью вручить ему свои вѣри-
тельныя грамоты, Фридрихъ-Вильгельмъ принялъ его съ пре-
зрительною холодностью. На этой первой аудіенціи онъ на-
рочно не говорилъ съ нимъ о принцѣ Конде и не разспраши-
валъ о немъ2). Такимъ образомъ, переговоры заранѣе оказа-
лись неудавшимися. Королева не пригласила посла, какъ обык-
новенно дѣлалось, въ свое общество, а примѣру двора послѣ-
довало и все берлинское общество; министры Шуленбергъ и
Финкенштейнъ проявили по отношенію къ графу Сегюру не-
довѣрчивость, граничившую съ оскорбленіемъ, а графиня Ден-
гофъ, попытавшаяся оказать ему поддержку, попала въ не-
*) Метоіге* (Ісѵ раріег* (Гин Ііотте (ѴЕіаі, 1. I р. 184—187.
-') 1Ы(іёіті.
199
милость... Вдругъ въ Берлинѣ распространился слухъ, что Се-
гюръ, доведенный до отчаянія навязанною ему унизительною
ролью, сдѣлалъ попытку самоубійства. Другіе стали говорить,
что покушеніе на его жизнь сдѣлано было его недоброжелате-
лями. По версіи друзей Сегюра, впослѣдствіи подтвержденной
имъ самимъ, онъ, въ сильнѣйшемъ припадкѣ лихорадки, упалъ
съ кровати и былъ поднятъ съ окровавленнымъ лицомъ ’).
Въ то же время потерпѣли неудачу и другіе переговоры,
параллельные съ этими, но имѣвшіе гораздо болѣе интимный
характеръ. Освѣдомившись, что герцогъ Брауншвейгскій пи-
таетъ склонность къ Франціи и держась убѣжденія, что по сво-
имъ военнымъ дарованіямъ онъ призванъ сыграть крупную
роль въ подготовлявшихся событіяхъ, Нарбоннъ и его едино-
мышленники задумали склонить его путемъ честолюбія на сто-
рону Франціи. Военный министръ, безъ вѣдома Людовика XVI,
написалъ ему письмо, въ которомъ предлагалъ ему, въ случаѣ
желанія вступить во французскую службу, званіе генералисси-
муса, два или три милліона содержанія и подобающую его сану
должность въ какой-нибудь провинціи. Предложенія эти были
тайно переданы герцогу Брауншвейгскому сыномъ генерала Кю-
стина, молодымъ человѣкомъ съ развитымъ умомъ, получен-
нымъ съ раннихъ лѣтъ военнымъ образованіемъ и съ чрезвы-
чайно привлекательными манерами. Этотъ молодой человѣкъ
пустилъ въ ходъ все, что только возможно, по части тонкой
лести, чтобы увлечь герцога, заманивая его примѣромъ бле-
стящаго положенія маршала Саксонскаго въ царствованіе Людо-
вика XV. Но судьба отвела герцогу Брауншвейгскому не менѣе
прочное, какъ и блестящее положеніе въ Пруссіи, и онъ не ду-
малъ мѣнять его на шаткое будущее въ странѣ треволненій.
Поэтому онъ отказался и—отъ избытка ли осторожности, или
по двуличности, вмѣсто того, чтобы отвѣтить Нарбонну, напи-
салъ о своемъ отказѣ Людовику XVI, который и узналъ та-
кимъ образомъ то, что его министръ утаилъ отъ него. Это при-
вело его тѣмъ въ ббльшее негодованіе, что въ числѣ предло-
женій, сдѣланныхъ Кюстиномъ герцогу Брауншвейгскому, было
предложеніе французской короны въ томъ случаѣ, если она
свалится съ головы носящаго ее! Но удалить Нарбонна было
*) Мётоігез Іігёа Лт; раріегв И’ип Іктте й'Еіаі, р. 203.
200
еще не время и Людовикъ XVI вынужденъ былъ терпѣть его
при себѣ, въ ожиданіи случая отмстить ему х).
А что же дѣлало въ теченіе этого времени Собраніе? Собраніе,
находившееся подъ господствомъ жирондистовъ, которые и увле-
кали его за собою, шло торопливыми шагами по большой до-
рогѣ революціи, но, вмѣстѣ съ тѣмъ, и по дорогѣ къ войнѣ.
29-го декабря 1791 г. оно приняло прекрасную декларацію
принциповъ, составленную Кондорсе и обращенную къ Европѣ.
Въ тотъ же день оно вотировало 20 милліоновъ на воен-
ныя приготовленія.
30-го декабря оно единогласно отмѣнило обычай поздравлять
короля устно или письменно съ новымъ годомъ: уже черезъ
день оно могло поздравить себя по поводу принятія этого по-
становленія, когда получено было извѣстіе, что въ Тюильрій-
скомъ дворцѣ для пріема муниципальныхъ должностныхъ лицъ
открыта была лишь одна половина двери и что Людовикъ
XVI принялъ ихъ въ дверяхъ бильярдной, гдѣ онъ въ это
время игралъ партію2).
31 декабря Собраніе съ волненіемъ, предвѣщавшимъ какую-
то ужасную бурю, встрѣтило сообщеніе о содержаніи документа,
которымъ Леопольдъ объявлялъ, что императоръ вынужденъ
предписать генералу Бендеру оказать курфюрсту трирскому по-
мощь, въ случаѣ враждебныхъ нападеній на владѣнія этого
государя.
1-го января 1792 г., по докладу Жансонне, оно декретиро-
вало привлечь къ суду обоихъ братьевъ короля, Конде, Ка-
лонна, Лакейля и Мирабо-младшаго.
2-го числа оно постановило, что IV годъ свободы начнется
1-го января 1792 г.
Въ тотъ же день оно призвало къ себѣ для отвѣта мор-
2) Болѣе обстоятельныя подробности относительно этихъ переговоровъ
см. въ Мётоігез іітёз (Іез раріегз (Ѵип Ііотпіс сѴЁіаІ, Т. I, р. 192—197.—
Здѣсь мы только слѣдовали, шагъ за шагомъ, за этимъ сочиненіемъ, которое
является авторитетнымъ по отношенію къ дѣламъ дипломатіи.—Отсюда-то,
въ свою очередь, и Ламартинъ извлекъ все то, что онъ разсказываетъ въ
своей Нізіоіге (Іез Оігоп&іпз о миссіи молодого Кюстина. Поэтому мы не
можемъ понять, почему онъ говоритъ, что письмо Нарбонна къ герцогу Браунш-
вейгскому было «подписано самимъ Людовикомъ ХѴЬ, когда въ книгѣ, изъ
которой оиъ черпалъ свои свѣдѣнія, такъ положительно утверждается про-
тивное.
а) Мопідаіііагй, Нізіоіге (Іе Егапсе, I. III, р. 50.
201
ского министра, Бертрана де Мольвилля, котораго Кавалье обви-
нялъ въ ложномъ заявленіи, будто изъ офицеровъ флота ни
одинъ не дезертировалъ. Министръ ушелъ изъ Собранія, не бу-
дучи осужденъ его постановленіемъ, но какъ бы заклейменный
словами Верньо: «Министръ уличенъ во лжи».
3-го числа состоялся декретъ, завершившій организацію
высшаго національнаго суда.
6-го января препровождено въ дипломатическую комиссію
сообщеніе курфюрста трирскаго, въ которомъ послѣдній обязы-
вался распустить въ своихъ владѣніяхъ всѣ вооруженные от-
ряды эмиграціи и подвергнуть наказанію ихъ вербовщиковъ.
Таковы были работы Собранія, когда, 11-го января, вернув-
шійся изъ поѣздки Нарбоннъ представилъ свой докладъ о поло-
женіи дѣлъ на границахъ. Быстрота, съ которою онъ объѣхалъ
ихъ, должна бы была вызвать нѣкоторое подозрѣніе въ прав-
дивости его ослѣпительныхъ увѣреній; но партія войны сама
хотѣла быть ослѣпленною. Горячимъ, полнымъ самомнѣнія то-
номъ молодой министръ увѣрялъ, что на протяженіи отъ Дюн-
кирхена до Безансона армія представляетъ собою массу въ 210
баталіоновъ и 160 эскадроновъ; что хранящіеся въ магазинахъ
запасы провіанта и фуража обезпечиваютъ на полгода продо-
вольствіе 230,000 человѣкъ и 22,000 лошадей; что для надобно-
стей артиллеріи и провіантскаго обоза уже собраны 6,000 лоша-
дей, а вскорѣ будутъ заготовлены еще другія 6,000; что крѣпо-
сти находятся въ удовлетворительномъ состояніи; что національ-
ные гвардейцы одушевлены сильнѣйшимъ энтузіазмомъ; что
солдаты горятъ желаніемъ защищать революцію, какъ свое соб-
ственное дѣло; что изъ офицеровъ одни любятъ свободу за нее
самоё, а другіе преданы конституціи, съ тѣхъ поръ какъ король
присягнулъ на вѣрность ей; что дезертирства можно опасаться
лишь въ немногихъ случаяхъ, и что оно не будетъ имѣть мас-
соваго характера ни въ одной изъ частей и, въ виду питаемаго
къ измѣнникамъ отвращенія, только удвоитъ истинное муже-
ство въ войскахъ. Довѣріе, довѣріе! — таково было послѣднее
слово доклада. «Если довѣріе даже было бы актомъ мужества,
то и тогда народу и отдѣльнымъ лицамъ было бы необходимо
вѣрить въ благоразуміе смѣлыхъ людей» г).
]) См. текстъ этого доклада іи еліензо въ Нізіоітс рагіетепіаіге^ і. XIII,
р. 32,
202
Къ сожалѣнію, все это било заблужденіемъ, преувеличеніемъ
и ложью. Объ этомъ стало несомнѣнно извѣстно впослѣдствіи,
когда въ запискѣ о положеніи дѣлъ военнаго вѣдомства, кото-
рую представилъ въ Собраніе Дюмурье, было прочитано: «Гене-
ралы жалуются на слабость и дурное состояніе ихъ армій:
всюду ощущается недостатокъ въ оружіи, обмундированіи,
боевыхъ припасахъ, лошадяхъ, въ предметахъ лагернаго
обихода; въ четырехъ арміяхъ недочетъ численнаго состава въ
однихъ только армейскихъ полкахъ доходитъ до сорока слиш-
комъ тысячъ человѣкъ и восьми или десяти тысячъ лошадей;
большая часть крѣпостей такъ же неукрѣплена, какъ и въ
мирное время; въ большинствѣ ихъ нѣтъ ни боевыхъ припа-
совъ, ни провіанта; многіе командиры и офицеры—люди подо-
зрительные или враги; военные комиссары, служащіе или смо-
трители магазиновъ частью подозрительны или подкуплены»
и т. д., и т. д.
Не правъ ли былъ Робеспьеръ, когда вечеромъ того же 11
января, при попыткѣ Нарбонна ослѣпить всѣхъ своимъ лжи-
вымъ докладомъ, онъ, какъ зоркій стражъ свободы, произно-
силъ приведенную нами знаменитую рѣчь, въ которой въ та-
кихъ прекрасныхъ выраженіяхъ развивалъ слова одной изъ
своихъ прежнихъ рѣчей: «Для истиннаго чувства свободы недо-
вѣріе является тѣмъ же, чѣмъ ревность служитъ для любви»?
И на сколько еще болѣе поразительнымъ представится благо-
разуміе Робеспьера, если подумать о дипломатическихъ интри-
гахъ того времени! Не надо забывать, что это было въ то са-
мое время, когда Нарбоннъ, чтобы не лишиться повода къ со-
держанію арміи подъ ружьемъ, поддерживалъ баснями подъемъ
воинственнаго духа, это было въ то самое время, когда Виго
де Сентъ-Круа въ Трирѣ, а графъ Сегюръ въ Берлинѣ имѣли
порученіе противодѣйствовать случайности всякаго серьезнаго
столкновенія. Дѣло въ томъ, что цѣлью партіи, выдвинувшей
Нарбонна на постъ военнаго министра, дѣйствительно было
организовать вокругъ трона матеріальную силу, которая могла
бы заставить революцію податься вспять.
Хотите ли еще иныхъ тому доказательствъ? Вотъ что въ
первые мѣсяцы 1792 года писалъ въ своихъ запискахъ пламен-
ный роялистъ, очень хорошо освѣдомленный о происходившемъ
]) Записка Дюмурье, прочитанная въ засѣданіи 13 іюня 1792 г.
203
при дворѣ: «Главарями второй партіи и министерскаго плана
состояли Нарбоннъ, Лафайетъ и г-жа Сталь. Имъ приписыва-
ютъ замыселъ увезти короля въ Фонтэнбло, а оттуда поста-
вить его во главѣ арміи, которгую они бралгісъ возродитъ гі возста-
новитъ въ ней дисциплину. Лафайетъ въ Мецѣ довольно хорошо
взялся за дѣло. Королю хотѣли предоставить выбрать наиболѣе
надежные полки, чтобы окружить себя ими» х).
И далѣе: «Г-жа Сталь, чрезъ другихъ лицъ, предложила ко-
ролю и королевѣ увезти ихъ, по отъѣздѣ посла, въ своей ка-
ретѣ, при чемъ королева переодѣлась бы горничною, король—
дворецкимъ въ черномъ парикѣ, а дофинъ—дѣвочкой. Никого
другого она не хотѣла. По этому поводу королева много смѣя-
лась съ кавалеромъ Куаньп»* 2).
Жирондисты вначалѣ сильно посодѣйствовали этому проекту,
сведя пренія на почву ограниченной войны, какъ мы видѣли по
первымъ рѣчамъ Бриссо. Но блестящій успѣхъ, съ которымъ
Робеспьеръ выступилъ противъ нихъ въ этомъ вопросѣ,
быстро убѣдилъ ихъ въ томъ, что тутъ сдѣлана ими ошибка.
Большинство революціонныхъ газетъ начало указывать народу
на подозрительность воинственнаго рвенія Нарбонна, къ кото-
рому, казалось, примкнули жирондисты3); число сторонниковъ
войны изъ числа патріотовъ съ каждымъ днемъ убывало; въ
этомъ вопросѣ противниками Бриссо и его единомышленниковъ
оказывались уже не одинъ Робеспьеръ, но и наиболѣе извѣстные
своей энергіей и отвагой якобинцы. «Наши противники—гово-
рилъ Бильо Вареннъ—дѣлали видъ, будто видятъ на сценѣ
только Робеспьера, и попрекали его тѣмъ, что онъ одинъ дер-
жится своего мнѣнія. Но Дантоны, Антуаны, Камиллы Дему-
лэны, Машнб, Сантеры, Пани и очень много другихъ членовъ
партіи якобинцевъ проявили то же мнѣніе, не всходя на три-
буну» 4).
Значитъ, у жирондистовъ оставалось уже только одно сред-
ство продолжать обсужденіе вопроса, именно поднять его какъ
можно выше и сказать, напримѣръ: «Такъ нѣтъ же, мы хлопо-
чемъ не о войнѣ съ кобленцскими эмигрантами и нѣсколькими
Мётоігез еі соггеьропдапсе де МаПеі дн Раи, Т. I, сЬар. II, р. 257 сХ
258. Рагіз, 1851.
2) ІЫдет, 1. II, скар. II, р. 258 еі 259.
3) См. № 131 Рёѵоіиііонз де РагІ8.
4) -Тоигнаі дег> дёЬаіз де Іа зосіёіё де$ атія де Іа Сопзіііиііон.
204
жалкими мелкими германскими государями: для такихъ враговъ,
конечно, достаточно одного презрѣнія со стороны французской
революціи; мы хотимъ помѣриться силами съ австрійскимъ импе-
раторомъ, съ прусскимъ королемъ, со всѣми ихъ коронованными
сообщниками, со старымъ міромъ. Пусть либо погибнемъ мы,
лицо погибнутъ они! Что же касается государя, котораго мы
сохраняемъ во главѣ насъ, то горе ему, если онъ намъ измѣ-
нитъ! Будемъ смѣло, съ мечомъ въ рукѣ, распространять прин-
ципы новой Франціи. Если мы потерпимъ пораженіе въ такой
колоссальной борьбѣ, то возможно, что свобода всѣхъ народовъ
будетъ надолго подорвана; но если мы побѣдимъ, то наша по-
бѣда будетъ освобожденіемъ всей земли».
Такая постановка вопроса раньше, чѣмъ уничтожены вну-
тренніе враги, могла быть неполитичною, преждевременною,
слишкомъ смѣлою; но въ ней былъ бы блескъ, но она свидѣ-
тельствовала бы о благородной вѣрѣ въ средства свободы, но
она обратила бы революцію въ самое благородное рыцарское
предпріятіе, какое только когда либо изумляло людей. Это не
замедлили понять жирондисты, эти славные и искренніе арти-
сты революціи, мыслителемъ, философомъ, великимъ государ-
ственнымъ человѣкомъ которыхъ былъ Робеспьеръ. Поэтому
они только о томъ и стали думать, чтобы зажечь европейскій
пожаръ и провозгласить свое рѣшеніе среди сценъ, способныхъ
произвести живѣйшее впечатлѣніе на воображеніе народа.
14-го января Жансонне прочиталъ докладъ, въ заключеніи
котораго предлагалось потребовать отъ императора объясненій.
Тутъ вдругъ, по поводу неизвѣстно кѣмъ произнесенныхъ словъ
конгрессъ государей, на трибуну бросился Гаде. «Доведемъ до
свѣдѣнія европейскихъ государей—воскликнулъ онъ—что фран-
цузская нація рѣшила вполнѣ сохранить свою конституцію.
Мы всѣ умремъ здѣсь!» При этихъ словахъ члены Собранія,
мужчины и женщины, наполнявшіе трибуны, порывисто встали
и, стоя, простеревъ руки, начали кричать: «Клянемся умереть!
Жить свободными илп умереть!» Гаде продолжалъ съ возро-
птавшимъ волненіемъ: «Намѣтимъ заранѣе мѣсто для измѣнни-
ковъ и пусть этимъ мѣстомъ будетъ эшафотъ!..» Рукоплесканія
раздались съ удвоенною силой. «Предлагаю объявить подле-
цомъ, измѣнникомъ родинѣ, всякаго агента исполнительной вла-
сти, всякаго француза, который...»—«Да, да! Котституція или
смерть!» И Собраніе декретируетъ: «Признается подлецомъ, измѣн-
205
никомъ родинѣ, виновнымъ въ оскорбленіи націи всякій фран-
цузъ, который приметъ участіе либо въ конгрессѣ, имѣющемъ
цѣлью измѣнить французскую конституцію, либо въ посредни-
чествѣ между Франціей и составившими заговоръ противъ нея
мятежниками». Декретъ этотъ тотчасъ же представленъ былъ
Людовику XVI, который и утвердилъ его въ тотъ же день1).
Такое одушевленіе перепугало и конституціоналистовъ, и
дворъ. 17-го января ученый профессоръ государственнаго права
Кокъ сдѣлалъ попытку успокоить умы благоразумными дово-
дами. Министръ иностранныхъ дѣлъ Лессаръ, съ своей стороны,
робко намекнулъ на то, что требовать императора къ отвѣту въ
краткій срокъ значитъ вступать на путь агрессивныхъ дѣйствій.
Достовѣрно то, что въ своемъ сообщеніи отъ 21-го декабря,
по поводу котораго Собраніе хотѣло потребовать отъ него объ-
ясненій, австрійскій императоръ разрѣшалъ маршалу Бендеру
защищать курфюрста трирскаго только въ томъ случаѣ, если бы
на этого государя сдѣлано было несправедливое нападеніе, т. е.
послѣ того, какъ онъ исполнилъ бы обязательство относительно
разгона эмигрантовъ2).
Но Бриссо былъ не такой человѣкъ, чтобы его могли оста-
новить какія-нибудь тонкія толкованія. Какъ рѣзкій выразитель
страстей жирондистской партіи, онъ воскликнулъ: «Маска, на-
конецъ, сброшена, вашъ настоящій врагъ извѣстенъ. Данное
генералу Бендеру приказаніе открываетъ вамъ его имя: это импе-
раторъ. Курфюрсты были лишь его подставными лицами, а
эмигранты—лишь орудіемъ въ его рукахъ. Говорю вамъ: вашъ
врагъ—это императоръ». Такое натянутое толкованіе импе-
раторскаго сообщенія отъ 21-го декабря могло быть опро-
вергнуто, но чего опровергнуть было нельзя, такъ это слѣдую-
щихъ словъ Бриссо: «Ваша конституція является вѣчнымъ про-
клятіемъ для абсолютныхъ троновъ. Она творитъ судъ надъ го-
сударями, выноситъ имъ приговоры... Кто ваши враги?Они—го-
судари, а вы—народъ. Есть ли возможность искренняго соглаше-
нія между тираніей и свободой?» '1).
Засѣданіе 14 января 1792 г.
2) Яоиѵепігз (Іе Маііііеи Витав, 1. II, Ііѵ. V, р. 47.
3) Эта замѣчательная рѣчь, о которой Впсііѳг и Вонх ограничиваются въ
ихъ Нізіоіге рагіепіепіаіге однимъ лишь упоминаніемъ, напечатана цѣли-
комъ вь Мопііеиг. разобрана въ Зоиѵепігв сіе Маііііеи Пита#, ѣ. II, р. 48—
51. и отчасти приведена въ Мётоігея іітёк <1ех раріег8 Н'ип котте (І’Еіаі,
Г. I, р. 218—221.
206
Заключеніе Бриссо сводилось къ тому, чтобы разорванъ былъ
трактатъ 1756 г., связывавшій французскій дворъ съ вѣнскимъ,
и чтобы Людовику XVI было немедленно предложено довести
до свѣдѣнія Леопольда, что на него сдѣлано будетъ нападеніе,
если онъ не дастъ до 10-го февраля объясненій, которыя могли
бы устранить всякое безпокойство1).
На слѣдующій день Верньо изобразилъ отстаиваемое жирон-
дистами дѣло съ самой возвышенной его стороны, произнеся
слѣдующія прекрасныя слова: «Прямо изъ сердца вырывается
у меня одна мысль. Мнѣ кажется, что тѣни прошлыхъ поколѣ-
ній тѣснятся теперь въ этомъ храмѣ и, во имя тѣхъ бѣдъ, ко-
торыя рабство заставило ихъ вынести, заклинаютъ васъ предо-
хранить отъ нихъ будущія поколѣнія, судьбы которыхъ въ ва-
шихъ рукахъ. Внемлите моей мольбѣ: станьте для будущаго вре-
мени новымъ Провидѣніемъ; присоединитесь къ охраняющей
французовъ вѣчной справедливости!»2)
Рѣшеніе состоялось. Тщетно сообщено было Собранію со-
держаніе депеши отъ Сентъ-Круа, который извѣщалъ, что
курфюрстъ трирскій обязался распустить эмигрантовъ; тщетно
Матьё Дюма, Рамонъ, Жокуръ, Бёньо, Бекэ и Даверу до-
казывали, что Леопольдъ не совершилъ никакого враждеб-
наго поступка, что трактатъ 1756 г. долженъ быть сохра-
ненъ, потому что сообщеніе 21-го декабря ничуть его не на-
рушаетъ, и что неотложность предложенныхъ жирондистами
мѣръ выдвинута ими лишь съ цѣлью прикрытія ихъ нетерпѣ-
ливаго желанія начать наступательныя дѣйствія3)—ничто уже
не помогло. Серьезнымъ доводомъ, на который собственно и
надо было бы отвѣтить, былъ именно тотъ, на который консти-
туціоналисты не давали отвѣта, а именно: «Никакое соглаше-
ніе между тираніей и свободой невозможно!» Робеспьеръ истины
этой, конечно, не отрицалъ, но только сказалъ: «Да, война съ
королевскою властью внѣ Франціи, но потомъ полная побѣда
надъ королевскою властью внутри», и это-то составляло его
силу противъ жирондистовъ. Но такъ какъ конституціоналисты
не могли, да и не хотѣли говорить подобныя вещи, то жирон-
дисты естественно должны были подавить ихъ. 25-го января,
’) Коиѵепіга <1е Лкікіси Витая, С II, р. 50 ег 51.
2) Нізіоіге рагістепіаіге^ I. XIII, р. 52.
3) Подробный разборъ этихъ преній см. нъ Яоиѵепігя сіе Ыаікіеи Витая,
1. II, р. 47—75.
207
послѣ преній, длившихся недѣлю, Собраніе приняло слѣдующій
проектъ, составленный Геро де Сешеллемъ и измѣненный Верньо,
Майлемъ и Бриссо:
«Ст. 1. Королю сдѣлано будетъ чрезъ депутацію приглаше-
ніе объявить императору, что отнынѣ онъ не можетъ поддер-
живать политическихъ сношеній ни съ одною изъ державъ
иначе, какъ отъ имени французской націи и въ силу власти,
ввѣренной ему конституціею.
«Ст. 2. Королю сдѣлано будетъ приглашеніе спросить импе-
ратора, намѣренъ ли онъ жить въ мирѣ и добромъ согласіи съ
французскою націей и отказывается ли онъ отъ всякихъ тракта-
товъ и конвенцій, направленныхъ противъ верховновластія, не-
зависимости и безопасности націи.
«Ст. 3. Королю будетъ сдѣлано приглашеніе заявить импе-
ратору, что въ случаѣ, если онъ до 1-го будущаго марта не
дастъ націи полнаго удовлетворенія по вышеуказаннымъ пунк-
тамъ, его молчаніе, а также всякій уклончивый или замедляю-
щій дѣло отвѣтъ, будутъ сочтены за объявленіе войны.
«Ст. 4. Королю сдѣлано будетъ приглашеніе принять наи-
скорѣйшія мѣры къ тому, чтобы французскія войска были въ
состояніи выступить въ походъ пр первому данному прика-
занію».
Когда декретъ этотъ дошелъ до свѣдѣнія Леопольда, его рѣ-
шеніе было уже наполовину принято. Сцена 14-го января, а по-
томъ нота, въ которой запуганный Лессаръ старался говорить
съ Австріей совершенно необычнымъ твердымъ тономъ, послу-
жили для императора указаніемъ на то, что мысль о войнѣ
стала во Франціи господствующею; поэтому онъ сказалъ: «Такъ
какъ французы хотятъ войны, то война имъ будетъ, а они уви-
дятъ, что Леопольдъ Миролюбивый умѣетъ воевать, когда это
нужно. Они заплатятъ издержки и ужъ, конечно, не ассигна-
ціями» *).
А пока онъ заключилъ предварительный договоръ о союзѣ и
согласіи, заключенный между Австріей и Пруссіей 25-го пред-
шествовавшаго іюля, превратить въ договоръ окончательный и,
приказавъ изъ стянутыхъ въ Богеміи войскъ сформировать
армейскій корпусъ, который былъ бы готовъ по первому сигналу
’) Метоігеи Іігеи ііеѵ рарісіѵ <Гин котте Л’Ёіаі, і. I, р. 214.
208
выступить въ походъ, двинулъ шеститысячный отрядъ въ
Брейсгау’).
Этотъ вопросъ о войнѣ былъ излагаемъ до сихъ поръ до такой стран-
ной и прискорбной степени невѣрно, какую только можно себѣ представить.
Одни писатели, какъ, напр., Бюше и Ру, не задумались принести жирондист-
скую партію въ жертву своему пристрастію къ Робеспьеру, забывая тѣ благо-
родство, искренность и истинный республиканизмъ, которые проявлены были
жирондистами въ ихъ пылкомъ желаніи сразиться съ государями. Другіе, си-
стематически держа сторону жирондистовъ, отнеслись къ Робеспьеру съ не-
справедливостью, которая привела ихъ къ искаженію и поддѣлкѣ исторіи. Къ
нашему сожалѣнію, мы должны сказать, что къ числу послѣднихъ принад-
лежитъ одинъ изъ нашихъ наиболѣе славныхъ сотоварищей г. Мишле. Такъ
какъ ошибки такого человѣка имѣютъ особенно важное значеніе, въ виду
его заслуженнаго вліянія на умъ молодого поколѣнія, то мы считаемъ себя
обязанными тщательно указать ихъ.
Прежде всего, г. Мишле (см. III томъ его ІГІзіоіг? (іе Іа Вёѵоіиііоп^ Ііѵ.
VI, сііар. V) выставляетъ Робеспьера человѣкомъ, не желавшимъ войны, что
невѣрно. Робеспьеръ прекрасно понималъ, что война съ государями была за-
конна, необходима, неизбѣжна и властно предписывалась принципомъ соли-
дарности народовъ; онъ только не хотѣлъ, чтобы она велась подъ руковод-
ствомъ людей, бывшихъ какъ разъ сообщниками тѣхъ, съ кѣмъ надо было
воевать. Въ своихъ рѣчахъ Робеспьеръ безпрестанно возвращается къ этому
важному различенію, которое въ разсказѣ г. Мишле исчезаетъ. 30-го декабря
1791 г. онъ начинаетъ свою рѣчь слѣдующими, совершенно опредѣленными
словами: «Свалимъ нашихъ внутреннихъ враговъ, а потомъ двинемся про-
тивъ вроговъ внѣшнихъ». 2-го января 1792 г. онъ говоритъ: «Конечно, я
столько же, какъ и г. Бриссо, хочу войны, предпринимаемой съ цѣлью рас-
пространить царство свободы... Если бы я былъ хозяиномъ судебъ Франціи
и могъ по собственному усмотрѣнію направлять ея силы и средства, я давно
уже послалъ армію въ Брабантъ; я подалъ бы помощь жителямъ Лют-
тиха и разбилъ бы оковы батавцевъ». 11-го января 1792 г. «Пусть пробу-
жденный и поощренный энергіею своихъ представителей народъ снова зай-
метъ то положеніе, которое на минуту повергло въ трепетъ всѣхъ его угне-
тателей; укротимъ нашихъ внутреннихъ враговъ, а затѣмъ двинемся на Лео-
польда, на всѣхъ земныхъ тирановъ... На этихъ условіяхъ я самъ громко
требую войны». Какъ могъ г. Мишле, послѣ такихъ торжественнымъ
заявленій, повторявшихся, притомъ, такъ часто, проглядѣть истинный харак-
теръ преній и, во всякомъ случаѣ, почему онъ не привелъ ничего такого,
что могло бы поставить читателя въ возможность составить себѣ правильное
сужденіе о происходившемъ?
Это еще не все: желая оправдать крайнюю довѣрчивость жирондистовъ
и показать, на сколько чрезмѣрна была недовѣрчивость Робеспьера, г. Мишле
ограничивается выставленіемъ Нарбонна въ видѣ фата, въ видѣ молодого
честолюбца, которому г-жа Сталь была бы не прочь вручить, въ залогъ любви,
209
мечъ революціи. Но онъ ничего не говоритъ о томъ, что Нарбоннъ хотѣлъ
водны ограниченной, подобія войны, а не войны со всѣми государями, великой
пропагандистской войны; онъ не говоритъ о томъ, что цѣлью его было обратить
армію въ убѣжище Людовика XVI, въ опору на пути къ освобожденію королев-
ской власти, въ средство для истребленія клубовъ, якобинцевъ и республикан-
цевъ въ Собраніи; онъ не говоритъ о томъ, что г-жа Сталь такъ мало намѣ-
ревалась низвергнуть рукою своего любовника европейскіе троны, что въ пер-
вые мѣсяцы 1792 года усердно хлопотала о подготовкѣ новой попытки къ по-
бѣгу Людовика XVI. Всѣ эти обстоятельства, доказанныя, какъ было видно
изъ нашего разсказа, современными признаніями Малле дю Пана, а впослѣд-
ствіи и самимъ Нарбонномъ, г. Мишле обходитъ молчаніемъ. А именно эти-
то обстоятельства и свидѣтельствуютъ о чрезвычайной прозорливости Ро-
беспьера, узаконяютъ прославленную имъ недовѣрчивость и служатъ къ обви-
ненію легкомыслія, съ которымъ Бриссо поддерживалъ Нарбонна, не замѣчая,
что Нарбоннъ имѣлъ цѣль, противоположную его собственной, и что тотъ
родъ войны, какого желали конституціоналисты, былъ совсѣмъ не такимъ,
какой считали подходящимъ жирондисты.
Здѣсь есть оттѣнокъ, совершенно ускользнувшій отъ вниманія г. Мишле.
Вполнѣ вѣрно, что дворъ не желалъ войны всеобщей, войны съ государями,
которая такъ или иначе создала бы для него роковыя затрудненія; но то, чтобы,
подъ предлогомъ образумить кобленцскихъ эмигрантовъ и курфюрста трирскаго,
военный министръ навербовалъ войска, создалъ себѣ, къ выгодѣ короля, воен-
ную популярность и приготовилъ для трона освободительную опору, было
очень на-руку двору; этимъ и объясняется то, что еще раньше, чѣмъ жирон-
дисты поставили вопрост> совершенно героическимъ образомъ, война уже
проповѣдывалась всѣми органами дворца, что и призналъ Бриссо въ своей
рѣчи 16 декабря 1791 г., нами приведенной, а г-номъ Мишле опущенной.
Несомнѣнно, что если когда-либо какое-нибудь мнѣніе опиралось на
серьезныя соображенія, достойныя государственнаго человѣка, философа, мы-
слителя, искренняго приверженца свободы, то таково было мнѣніе, которое
при означенныхъ обстоятельствахъ отстаивалъ Робеспьеръ. Если бы онъ даже
ошибался, то и тогда было бы невозможно отрицать, что у него были мотивы
величайшаго значенія для того, чтобы усвоить то мнѣніе, которому онъ си-
лился доставить перевѣсъ. А что касается глубины его убѣжденій, то она
достаточно явствуетъ изъ того удивительнаго мужества, съ которымъ онъ—
сперва почти одинъ—боролся противъ общаго увлеченія, ни на минуту не
отступая передъ рискомъ подорвать въ борьбѣ этого рода свое вліяніе и свою
популярность. Что же, однако, дѣлаетъ г. Мишле? Имѣя передъ глазами рѣчи
Робеспьера, настолько разумныя, поразительныя и рѣшительныя, что онѣ
не замедлили увлечь наиболѣе энергичныхъ сторонниковъ революціи, г. Мишле
отказывается объяснить — какъ было бы естественно сдѣлать — мнѣніе Ро-
беспьера вѣскими мотивами, которыми оно было обосновано и которое онъ
самъ излагаетъ съ такою силой; вмѣсто этого, онъ предполагаетъ, что Ро-
беспьеръ возставалъ противъ войны, во-первыхъ, изъ ревности по отношенію
къ жирондистамъ, которые стояли за войну; во-вторыхъ, потому, что въ
своемъ воображеніи, «легковѣрномъ въ силу ненависти», онъ представлялъ
ихъ себѣ согласными съ фёльянтинскою и англійскою партіей; въ-третьихъ, по-
луи вланъ. т. ѵі. 14
210
тому, что провинціальные отдѣлы якобинской партіи, состоявшіе отчасти ивъ
скупщиковъ національныхъ имуществъ, боялись войны.
Но ивъ всѣхъ этихъ предположеній ни одно не устоитъ противъ фактовъ,
которые одни только и могутъ быть принимаемы въ исторіи за основу.
Два первыхъ предположенія, въ подтвержденіе которыхъ г. Мишле не
приводитъ ничего такого, что могло бы служить либо доказательствомъ, либо
хотя бы только указаніемъ, опровергаются самими рѣчами Робеспьера, въ
которыхъ онъ не только не смѣшиваетъ злостно жирондистовъ съ мини-
стерскою партіей, но постоянно дѣлаетъ между ними тщательнѣйшее разли-
чіе, виня жирондистовъ только въ томъ, что они даются въ обманъ другимъ,
что и было въ началѣ совершенно вѣрно. Такъ, напр., свою рѣчь 30-го де-
кабря 1790 г. онъ начинаетъ тѣмъ, что высказываетъ яркую похвалу благо-
родству чувства, которое въ этомъ вопросѣ сбиваетъ добрыхъ гражданъ на
путь враговъ революціи. Его серьезный, одушевленный стиль устраняетъ вся-
кую возможность видѣть иронію въ названіи законодателя-патріота, кото-
рое онъ даетъ Бриссо, при чемъ сравниваетъ его, въ роли борца противъ си-
стемы недовѣрія, съ Манліемъ, противящимся крику спасшихъ Римъ священ-
ныхъ птицъ. Въ рѣчи 2-го января 1792 г. онъ спѣшить заявить, что <изъ
двухъ колеблющихся въ средѣ якобинцевъ мнѣній одно,—именно то, противъ
котораго онъ возстаетъ,—имѣетъ на своей сторонѣ не только ласкающія во-
ображеніе идеи и вызывающія энтузіазмъ надежды, но и благородное чув-
ство». А вѣдь это было сказано въ отвѣтъ на жестокія и несправедливыя
слова Бриссо, который клеветнически упрекнулъ его въ «приниженіи народа!»
Если мы возьмемъ его рѣчь 11-го января 1792 г., то увидимъ, что она на-
чинается такъ: «Правда ли, что новое жонглерство министерства сбило дру-
зей свободы со слѣда относительно истинной цѣли замысловъ ея враговъ?»
Итакъ, Робеспьеръ всюду дѣлаетъ различіе между обѣими партіями, тогда
какъ г. Мишле винитъ его, напротивъ, въ томъ, будто онъ ихъ смѣшиваетъ
въ своемъ, какъ онъ говоритъ, «легковѣрномъ, въ силу ненависти», вообра-
женіи.
Что касается того, будто Робеспьеръ, отвергая войну, имѣлъ въ виду
предстательствовать за интересы скупщиковъ національныхъ имуществъ, то
мы съ величайшимъ вниманіемъ перелистовали въ Британскомъ Музеѣ, въ
ВіЫіоіИедие Кізіогідие &е Іа Вёѵоіиііоп, объемистую массу различныхъ, от-
носящихся къ Робеспьеру документовъ и не нашли въ нихъ ничего, рѣшительно
ничего такого, чтд какимъ бы ни было образомъ оправдывало бы предположеніе
г. Мишле, который, вдобавокъ, самъ выражаетъ его въ слѣдующихъ словахъ:
«Третій пунктъ, который можетъ казаться гипотетическимъ и гадательнымъ,
но для меня оказывается несомнѣннымъ, это то, что...» и т. д. И почему же этотъ
гадательный пунктъ несомнѣненъ для г. Мишле? Потому, что война есте-
ственно не могла быть желательною для скупщиковъ національныхъ иму-
ществъ и что поэтому можно предположить, что они письменно просили Ро-
беспьера сдержать этотъ гибельный воинственный порывъ! И этого для исто-
рика оказалось достаточно чтобы лишить самаго искренняго, какой только
былъ когда-либо, трибуна той славы, что онъ, рискуя своею популярностью,
служилъ тому, чтд признавалъ интересомъ народа! И г-ну Мишле не нужно
ничего, кромѣ этой догадки, чтобы представить защитникомъ и органомъ
211
эгоистическаго интереса такого человѣка, который постоянно былъ адвока-
томъ бѣдныхъ противъ богатыхъ, человѣка, неизмѣнная добродѣтель кото-
раго была всегда свидѣтельствуема его смертельными врагами, человѣка, о ко-
торомъ, по свидѣтельству нашего скульптора Давида д’Анжѳ, Барѳръ ска-
залъ, умирая: «У Робеспьера былъ темпераментъ великихъ людей, и потом-
ство назоветъ его великимъ человѣкомъ. Онъ былъ великъ, когда имѣлъ
мужество одинъ-одинешѳнекъ защищать въ Учредительномъ Собраніи верховно-
властіѳ народа. Великъ онъ былъ и впослѣдствіи, когда въ клубѣ якобин-
цевъ одинъ отклонялъ декретъ о войнѣ съ Германіей!» Мало того: утвер-
ждая, будто провинціальные якобинскіе отдѣлы были противъ войны, г. Мишле
дѣлаетъ едва вѣроятную фактическую ошибку. Въ Тоитпаі (Іез ТасоЪгпз, ко-
торый, конечно, былъ въ его рукахъ, напечатаны въ длинной серіи нуме-
ровъ списки заявленій въ пользу войны, поступавшихъ отъ многихъ про-
винціальныхъ якобинскихъ отдѣловъ; а въ засѣданіи клуба якобинцевъ 26-го
марта 1792 г. Гаде сказалъ дословно слѣдующее: «Говорить, какъ ска-
залъ г. Робеспьеръ, будто войны требуютъ, не имѣя цѣли и не приготовив-
шись, значитъ—мнѣ кажется—зло осуждать всѣ патріотическіе отдѣлы, ко-
торые высказались за войну». Въ самомъ дѣлѣ, если бы было правдой, что
якобинскіе провинціальные отдѣлы такъ сильно подчинились антивоинствен-
ному вліянію скупщиковъ національныхъ имуществъ, то какъ понять, что
революціонная Франція, руководимая провинціальными якобинцами, тѣмъ не
менѣе до такой степени сочувствовала войнѣ, что при разборкѣ департамент-
скихъ списковъ оказалось болѣе шестисотъ тысячъ гражданъ, записанныхъ
охотниками двинуться противъ непріятеля? (См. объ этомъ Тоигпаі Лез <Тасо-
Ыпз, засѣданіе клуба 26-го марта 1792 г.).
Г. Мишле питаетъ такое сильное, страстное, слѣпое предубѣжденіе про-
тивъ Робеспьера, что могучую и краснорѣчивую рѣчь его отъ 11-го января
приводитъ только для того, чтобы подтрунить какъ надъ восторженнымъ
удивленіемъ клуба якобинцевъ передъ «моральными, неуклюже перенятыми
отъ Руссо банальностями», такъ и надъ волненіемъ переполнявшихъ три-
буны женщинъ. Здѣсь мы опять укажемъ на то, какъ досадно, что авторъ
не привелъ нѣсколько пространной дословной выдержки изъ высмѣиваемой
рѣчи и тѣмъ не далъ читателямъ возможности самимъ составить себѣ сужде-
ніе и рѣшить, дѣйствительно ли вкусъ нашихъ предковъ былъ такъ дуренъ,
какъ заставляетъ думать слѣдующая фраза г. Мишле: «... и другія, не-
уклюже перенятыя отъ Руссо моральныя банальности. Таковъ былъ тонъ
той эпохи, и особенно превосходный эфектъ получился въ клубѣ якобинцевъ»
Подъ вліяніемъ того же предубѣжденія, г. Мишле, говоря о состоявшемся,
благодаря вмѣшательству Дюссо, сближеніи между Бриссо и его противни-
комъ, пишетъ слѣдующія убійственныя строки: «Робеспьеръ заявилъ однако,
что будетъ продолжать борьбу, такъ какъ не можетъ подчинять свое мнѣніе
побужденіямъ чувствительности и своей привязанности къ Бриссо. Эти слова
любви вызываютъ содроганіе». За чтб брошено Робеспьеру это обвиненіе въ
лицемѣріи? Чтб сдѣлалъ, чтб сказалъ онъ такого, чтб доказывало бы, будто
онъ тогда ненавидѣлъ Бриссо? Желчно и почти оскорбительно держалъ себя
именно Бриссо. Опять догадка! Правда, впослѣдствіи Бриссо могъ отнести
Робеспьера къ числу своихъ злѣйшихъ враговъ, но зачѣмъ же такъ смѣши-
14*
212
вать разныя эпохи? Зачѣмъ бездоказательно и на основаніи догадокъ отно-
сить ненависть къ болѣе раннему времени, чѣмъ слѣдуетъ? Кто же не знаетъ,
какимъ рядомъ страшныхъ схватокъ была подготовлена и вызвана вражда
послѣднихъ минутъ?
О, какъ прискорбно, что, набрасывая картины боевъ, которые давали
другъ другу революціонеры, писатели, сочувствующіе революціи, всегда счи-
таютъ своимъ долгомъ принять сторону той или другой арміи и, притомъ,
проявлять столько увлеченія, рѣзкости и непреклонности! Не наступилъ ли
часъ спокойствія даже для исторіи? Развѣ, несмотря на роковыя условія, по-
будившія жирондистовъ, монтаньяровъ, Робеспьера, Бриссо, взаимно истреблять
одни другихъ, всѣ они, въ концѣ концовъ, не способствовали — хотя и не-
одинаково—тому, чтобы намъ оставлено было это великое наслѣдіе револю-
ція? Развѣ основатели безсмертной республики не должны потребовать отъ
насъ, республиканцевъ, чтобы теперь, когда они покоятся мертвымъ сномъ,
мы вспомнили объ ихъ спорахъ съ большею ясностью духа и съ большею
справедливостью, чѣмъ могли сдѣлать они по отношенію другъ къ другу въ
самый разгаръ бури? А впрочемъ, г. Мишле не всегда не понималъ этого, и
въ четвертомъ томѣ его книги мы читаемъ слѣдующую, во всѣхъ отноше-
ніяхъ заслуживающую удивленія, страницу, которою намъ отрадно закон-
чить настоящую замѣтку: «Когда пересматриваешь эту трагическую судьбу
людей, сердце разрывается при видѣ того, что нынѣ такъ ясно и достовѣрно,
а именно, что они били другъ друга, не зная одинъ другого; взаимное не-
пониманіе ихъ было глубоко. Теперь они знаютъ, насколько несправедливы
были ихъ взаимныя обвиненія и, конечно, они примирились между собою.
Мнѣ было бы слишкомъ тяжело думать, что эти великіе граждане, умершіе
такими молодыми и—чтб бы они ни дѣлали—умершіе для того, чтобы со-
здать намъ это отечество, не успѣли по ту сторону смерти узнать другъ
друга, вступить въ свѣтъ правды и справедливости и обнять одинъ другого...
Они ненавидѣли потому, что слишкомъ сильно любили*.
213
ГЛАВА VII.
Санкюлотизиъ жирондистовъ.
Военный кабинетъ короля; чтд въ немъ было угрожающаго.—Жирондисты,
ради самозащиты, стараются опереться на нарэдъ—Ихъ манифестъ.—Они
хлопочутъ объ изготовленіи пикъ.—Мяіежь, вызванный въ Парижѣ рояли-
стами; такія же волненія въ провинціяхъ.—Рекомендуемый жирондистами
красный колпакъ.—Санкюлотизмъ; происхожденіе этого сл-'ва.—Жирондисты,
какъ артисты вь революціи; слово запз-сиіоііе имъ нравится.—Стремленіе
къ революціонной выспренности; велерѣчивое письмо Манюэля къ Людов і-
ку XVI; Карра и его ассигнація въ тысячу ливровъ; высокопарное заявленіе
Дантона о самомъ себѣ.—Простая и серьезная манера Робѳе «ьера.—Оні. вы-
сказывается въ пользу выдѣлки пикъ, но не въ пользу краснаго колпака;
его отвращеніе къ революціонной распущенности.—Бе «порядки въ театрахъ.—
Нѳудавшееся нападеніе конституціоналистовъ на клубы.—Императорское со-
общеніе отъ 17-го февраля.—Взрывъ общаго негодованія.—Смерть Леополь-
да.—Смерть Густава III.—Жирондисты становятся всесильными.—Нѣкоторыя
черты характера Бриссо.—Онъ бросаетъ вызовъ Камиллу Дюмилену: страш-
ный отвѣтъ послѣдняго.—<ТоигпаІ сіе Рагіз нападаетъ на Бр >ссо —Любопыт-
ное обстоятельство, связанное съ предположеніемъ привлечь Лессара къ су-
дебной отвѣтственности.—Нарбоннъ вызываетъ въ Парижъ Рошамбо, Люкнёра
и Лафайета; подъ какимъ предлогомъ и съ какою цѣлью они были вы-
званы.—Эти три генерала передъ Людовикомъ XVI.—Соперничество между
Нарбонномъ и Бертраномъ де Мольвиллемъ.—Паденіе Нарбонна.—Гнѣвъ Со-
бранія; по выслушаніи рѣчи Бриссо, оно декретируетъ привлечь Лессара къ
отвѣтственности.—Министромъ иностранныхъ дЬлъ становится Дюмурье.—
Посѣщеніе имъ клуба якобинцевъ.—Дюмурье въ объятіяхъ Робеспьера.—Пе-
тіонъ и Робеспьеръ выводить изъ м->ды въ Парижѣ красные колпаки.—
Амнистія по дѣлу объ ужасахъ Гласьеръг, она декретирована стараніями жи-
рондистовъ.—Свиданіе Дюмурье съ г-жею Роланъ.—Министерство санкю-
лотовъ.
Достигли наконецъ того, что война была рѣшена; теперь
оставалось только объявить ее, взявъ въ руки власть, чтобы
руководить войной. Собраніемъ жирондисты уже владѣли; имъ
оставалось только овладѣть и королемъ. Къ этому они и при-
ступили, начавъ съ рѣшительныхъ мѣръ.
9-го февраля секвестрованы были имѣнія эмигрантовъ;
14-го іюля было декретировано, что герои 14-го іюля, французскіе
гвардейцы, будутъ по-прежнему получать жалованье; 16-го іюля
принятъ былъ составленный Кондорсе адресъ къ французамъ,
которымъ призывалось проклятіе народа на фанатиковъ-священ-
никовъ, на мятежниковъ изъ привилегированнаго класса и на
заговорщиковъ-государей.
Королевская власть, съ своей стороны, стала въ оборони-
тельное положеніе. Людовику XVI было предоставлено декретомъ
имѣть и военный и гражданскій кабинеты. Королева граждан-
214
скаго кабинета не пожелала имѣть, а за составленіе кабинета
военнаго принялась съ большою страстностью. На чтд ей былъ
гражданскій кабинетъ, въ составъ котораго пришлось бы до-
пустить плебеевъ и который, вслѣдствіе новаго наименованія
должностей, только еще ярче оттѣнилъ бы упраздненіе старин-
ныхъ должностейт)? Заботою ея было устроить такъ, чтобы
тронъ, въ видахъ охраны, былъ окруженъ обнаженными шпа-
гами въ надежныхъ рукахъ. Этимъ объясняются слѣдующія
слова Варнава въ его письмѣ къ ней: «Подобно юному Ахиллу,
вы среди дочерей Ликомеда спѣшите схватить мечъ, съ презрѣ-
ніемъ оставляя въ сторонѣ простыя украшенія»* 2).
Нечего и говорить, что королевская охрана, въ томъ видѣ,
въ какомъ ее составили, была ничѣмъ инымъ, какъ воору-
женною контръ-революціею. Докладныя записки, которыя пода-
вались лицами, домогавшимися этого рода службы, обнаружили—
когда впослѣдствіи были опубликованы—характеръ требовавшихся
отъ нихъ услугъ. Одни, въ подкрѣпленіе своего прошенія, ссы-
лались на свою ненависть къ новому порядку вещей; другіе
подписывались упраздненными конституціею званіями; многіе
состояли должностными лицами и ради того, чтобы стать подъ
знамя королевской клики, отступались отъ знамени націи3 4).
Чтобы замаскировать угрожающій характеръ состава охраны,
въ нее включено было извѣстное число людей, взятыхъ частью
изъ армейскимъ войскъ, частью изъ національной гвардіи
83-хъ департаментовъ; но въ самой многочисленной части воен-
ной охраны, въ той, куда выборъ произведенъ былъ съ рас-
четомъ, числились бывшіе жандармы, вышедшіе изъ своихъ
эскадроновъ кавалерійскіе офицеры и «корифеи версальскихъ
оргій», какъ называетъ ихъ газета Вёѵоіиііопз &еРагіз*\ Впро-
чемъ, Людовикъ XVI, въ точности держась буквы конституціи,
взялъ къ себѣ на дѣйствительную службу только 1,800 чело-
вѣкъ. Но за этой группой явныхъ преторіанцевъ скрывалась
другая группа преторіанцевъ, открыто не признававшаяся. А
она представляла собою армію силою около 10,000 человѣкъ,
’) Мётоігез сіе М-те Сатрап, 1. И, сЬар. XIV, р. 176.
2) ІЪгсЪ, р. 177 (Ликомедъ, царь Скиросскій, къ которому Ахиллъ явился,
переодѣвшись женщиной.—Перев.).
3) См. докладъ Гойе о бумагахъ, включенныхъ въ опись при разборѣ
бюро управленія цивильнаго листа, въ Нгзіоіге рагіетепіаіге, 1. XVII, р. 283.
4) Вёѵоіиігопз сіе Рагіз, № 132.
216
да еще какихъ! То были стрѣлки, произведшіе побоище въ Ла-
Шапелѣ, свирѣпые кавалеристы, избивавшіе народъ на Марсо-
вомъ полѣ, швейцарцы подъ командою д’Аффри и множество
рѣшительныхъ искателей приключеній и отчаянныхъ бретгё-
ровъ ‘).
Жирондисты хорошо сознавали эту опасность и понимали,
что въ борьбѣ съ трономъ имъ настоятельно необходимо
опереться на народъ. Поэтому они, для начала, выпустили, подъ
видомъ письма Петіона къ Бюзо, очень ловко составленный ма-
нифестъ, въ которомъ указывалось на союзъ народа съ буржуазіей,
какъ на главнѣйшее средство къ общественному спасенію. По
словамъ этого манифеста, буржуазія и народъ должны были
слиться воедино. Благородныя, по-истинѣ святыя слова! Къ со-
жалѣнію, не было сказано ничего, что указывало бы, на какихъ
условіяхъ могъ бы быть достигнутъ этотъ результатъ; не гово-
рилось ничего и о мѣрахъ, которыя слѣдуетъ принять для под-
нятія уровня человѣческаго достоинства; не упоминалось и о
соціальныхъ реформахъ, которыя надо было бы попытаться
произвести, чтобы устранить роковое различіе классовъ, и ко-
торыя были бы отвѣтомъ на раздирающій крикъ нищеты: Всѣ
страдаютъ! Было слишкомъ ясно, что единственною цѣлью такъ
усердно рекомендуемаго союза было защищать отъ стараго міра
уже завоеванные результаты, не идя далѣе. «Буржуазія и на-
родъ—говорилъ Петіонъ—совершили революцію; только ихъ
единеніе можетъ...»—Довершить ее? нѣтъ:—«сохранить ее-» * 2). И,
вдобавокъ, истинная мысль манифеста наивно выступала съ
яркостью въ слѣдующей фразѣ: «Единеніе третьяго сословія
противъ привилегій»,—привилегій, разумѣется, политическихъ,
такъ какъ о нихъ однѣхъ еще только и можно было говорить;
но и онѣ оказывались уже упраздненными, за исключеніемъ
одной той, противъ которой выступали теперь въ походъ жи-
рондисты,—за исключеніемъ королевской власти!
Но заручиться поддержкою народа было недостаточно: надо
было имѣть за собою народъ вооруженный. И вотъ жирондисты
съ пыломъ начали требовать заготовленія пикъ. Какъ мы ви-
дѣли, Робеспьеръ еще въ своей рѣчи 18 декабря 1791 г. гово-
*) О составѣ этой охраны см. № 132 газеты Прюдома, сопоставивъ его
свѣдѣнія съ вышеупомянутымъ докладомъ Гойе.
2) См. текстъ манифеста либо въ Вёѵоіиііопз сіе Раггз, № 135, либо въ
Раіггоіе І'гапдагз^ № 914.
216
рилъ: «Прежде всего надо повсюду безостановочно заняться
изготовленіемъ оружія; надо вооружить народъ хотя бы только
пиками» *). А знаменитыя пики 14-го іюля появились тамъ и
сяиъ еще ранѣе этого призыва. Въ февралѣ 1792 года порывъ
принялъ колоссальную силу и движеніе въ пользу заготовки
пикъ стало всеобщимъ. Республиканцы газеты Кёѵоіиііопз сіе
Рагіз писали: «Пусть у каждаго изъ васъ, граждане, будутъ,
по меньшей мѣрѣ, двѣ пики—одна для огражденія покоя у до-
машняго очага, а другая—для охраны республики. Встарь дво-
ряне не выходили изъ дома, не привѣсивъ себѣ сбоку шпагу,
пусть же народъ постоянно держитъ въ рукѣ свою пику... У
китайцевъ и у турокъ есть особый праздникъ фонарей, который
напоминаетъ имъ первый день творенія и появленіе свѣта.
Французы, установите у себя праздникъ пикъ, въ воспоминаніе
о завоеваніи свободы» * 2). 8-го февраля Горзсі напечаталъ слѣ-
дующую статью: «Пикъ! пикъ! пикъ!» Гоншонъ, ораторъ дѣя-
телей 14-го іюля, явился во главѣ депутаціи въ избирательный
клубъ Епископства и принесъ въ даръ трехцвѣтные значки, ко-
торые должны были развѣваться на пикахъ. Вотъ вступленіе и
заключеніе его рѣчи: «Трехцвѣтная кокарда должна обойти весь
свѣтъ: она пустила корень на шерстяномъ колпакѣ и пуститъ
корень также на чалмѣ» 3). Даже женщины—и тѣ требовали,
чтобы имъ дали пики... Мало того: собственно говоря, починъ
этого движенія исходилъ отъ женщины, письменно обратившейся
съ этимъ требованіемъ въ избирательный клубъ Епископства 4).
Вскорѣ пики появились повсюду. Когда вооруженная пиками
группа потребовала доступа въ клубъ якобинцевъ, и клубъ от-
несся къ этому требованію съ нерѣшительностью, въ виду за-
кона, воспрещавшаго засѣданія съ оружіемъ, то Дантонъ
крикнулъ: «Само собой, мы хотимъ соблюдать законъ. Но взгля-
’) Несправедливо и несогласно съ историческою правдой приписывать
честь «врученія оружія бѣднякамъ* исключительно жирондистамъ, какъ дѣ-
лаетъ г. Мишле въ книгѣ VI, стр. 384, своей Нізіоіге сіе Іа Нёѵоігіііоп. Съ
другой стороны, авторы Нізіоіге рагіетепіаіге поступаютъ несправедливо по
отношенію къ жирондистамъ, упрекая ихъ въ томъ, будто они имѣли въ
виду воспользоваться народомъ лишь какъ «грубою силой». См. Нізіоігераг-
Іетепіаіге) I. XIII, р. 216.
2) Нёѵоіиііопз (іе Рагіз, № 136.
3) Нізіоіге рагіеіпспіаіге, I. XIII, р. 219.
4) ІЬійепі,
217
ните на эти флаги! Наверху ихъ прикрѣплены пики. Я требую,
чтобы въ знакъ неразрывнаго союза между учрежденною воору-
женной силой и силой народною къ каждому изъ этихъ фла-
говъ была добавлена пика». И предложеніе это было востор-
женно принято при громѣ рукоплесканій х).
Можно себѣ представить, какъ встревожились роялисты! Они,
съ своей стороны, принялись заготовлять кинжалы* 2), и всѣ ихъ
газеты загудѣли. Но Бриссо писалъ: «Ага! пробужденіе льва
приводитъ въ ужасъ тѣхъ, кто разсчитывалъ на его сонъ!—Вы
спрашиваете, куда направятся эти пики?—Всюду, гдѣ будете
вы, враги народа.—Съ ними прохаживаются по террасѣ клуба
фёльянтинцевъ, какъ бы въ видѣ угрозы Тюильрійскому двору:
неужели ихъ осмѣлятся внести туда?—Да, если тамъ будете вы.—
Кто станетъ раздавать ихъ?—Патріотизмъ.—Кому онѣ будутъ
выдаваться?—Мужеству» 3).
Король тоже перепугался, пригласилъ Петіона въ Тюильри,
и въ тотъ же день появилось постановленіе муниципальнаго
совѣта, обязывавшее каждаго обывателя подать заявленіе въ ко-
миссію секціи и объявлявшее, что всякій бродящій безъ дѣла
днемъ или ночью будетъ арестуемъ, что лица—все равно, за-
писанные ли или не записанные въ списки—не имѣютъ права
ни составлять патрулей, ни ходить подъ другими знаменами и
подчиняться другимъ офицерамъ, кромѣ знамени и офицеровъ на-
ціональной гвардіи. Постановленіе это, подписанное Петіономъ--
однимъ изъ главарей жирондистской партіи, отзывалось недовѣ-
ріемъ къ народу, даже и вооружая его, какъ съ горечью замѣ-
тила газета Прюдома4).
Это значило указать роялистамъ поводъ къ клеветѣ противъ
пикъ. Чтобы показать, насколько это опасно, они задумали
х) Лоитаі сіез йёЬаіз сіез атіз (Іе Іа Сопзіііиііоп, № 146.—Выходитъ,
что г. Мишле не имѣлъ права говорить, будто якобинцы, «задѣтые тѣмъ,
что мысль ихъ предупредили, отнеслись къ пикамъ не особенно доброжела-
тельно». См. его Нізіоіге (Іе Іа Кеѵоіиііоп, Иѵ. VI, р. 385.
2) Заявленіе Дюфурни въ клубѣ якобинцевъ, см. Роигпаі сіез ЛёЪаіз (Іез
атіз сіе Іа Сопзіііиііоп, № 145.
3) Раігіоіе /гапдаіз, № 917.
4) Вёѵоіиііопз сіе Рагіз, № 136.—Относясь къ жирондистамъ съ явнымъ
пристрастіемъ, г. Мишле очень легко касается этого обстоятельства, нѣсколько
опровергающаго то, чтб онъ говоритъ о проявленномъ жирондистами «гро-
мадномъ довѣріи» къ народу тѣмъ, что они «вручили оружіе бѣднякамъ».
Ьіѵ. VI, р. 384.
218
подготовить мятежъ; обстоятельства же, къ сожалѣнію, были
какъ нельзя болѣе благопріятны для этой безбожной затѣи.
Дѣло въ томъ, что въ то время, какъ дворяне грозили Франціи
извнѣ, а священники исподоволь подготовляли междоусобную
войну, въ то время, какъ, съ цѣлью освободить поддѣлывателей
ассигнацій, тюрьма, гдѣ они содержались, была подожжена, бо-
гатые спекулянты, стремясь разорить фабрики, лишить рабочихъ
заработка и заставить всѣхъ нуждающихся проклясть революцію,
скупали все, рѣшительно все,—даже бумагу, шиферныя доски,
даже булавки х). Хотя въ Парижѣ и его окрестностяхъ запасы
сахара были чрезвычайно велики, въ немъ брали свыше 3 ливровъ
за тотъ же товаръ, который въ Люттихѣ и въ Брюсселѣ, т. е.
въ городахъ, не имѣвшихъ колоній, продавался всего по 14 су.
Во главѣ хищныхъ скупщиковъ—позорное дѣло!—стоялъ бывшій
членъ Учредительнаго Собранія д'Андре2). И какъ будто воз-
бужденіе народа путемъ лишеній было еще недостаточно, его
волновали еще и путемъ оскорбленія. Нѣкій Жозефъ-Франсуа
д’Эльбъ, выдававшій себя за американца, сообщилъ Собранію, что
онъ состоитъ владѣльцемъ запасовъ сахара на два милліона и
кофе на милліонъ, что эти богатства онъ ставитъ подъ охрану
общественной силы и не станетъ продавать своего товара ни
по какой цѣнѣ, потому что таково его желаніе. Другими сло-
вами, въ отмщеніе за возстаніе своихъ негровъ въ Санъ-До-
минго онъ обрекалъ Парижъ на то, чтобы онъ сидѣлъ безъ
сахара, имѣя постоянно передъ глазами его двухмилліонный за-
пасъ 3). Онъ забылъ, что даже еще при старой монархіи, даже
при Францискѣ I, издано было слѣдующее повелѣніе: «Будутъ
подвергаемы личному задержанію монополисты и скупщики то-
варовъ, а имущество и товары ихъ будутъ конфисковаться и
продаваться съ публичныхъ торговъ въ пользу государства!» 4).
Было бы чудомъ, если бы такъ искусно раздражаемый на-
родъ не поддался вліянію эмиссаровъ, посылавшихся для раз-
жиганія въ немъ ярости; дѣятельность же эмиссаровъ было бы
тщетно отрицать, потому что—какъ было замѣчено газетой
Леѵоіиііопз сіе Рагіз—развѣ бѣдняки могли заставить купцовъ
2) Ііёѵоіиііопз сіе Рагіз, № 133.
2) ІЪісІ. См. также Раітіоіе [гапдаіз, № 908.
3) Нёѵоіиііопз сіе Рагіз, № 133.
4) Повелѣніе, изданное въ ноябрѣ 1539 г.: о немъ напоминала газета
Прюдома.
219
продавать сахаръ головами по цѣнѣ отъ 20 до 26 су за фунтъ?1).
Гдѣ же досталъ бы 25 су на сахаръ бѣднякъ, оставившій дома
жену въ слезахъ и кричащихъ отъ голода дѣтей? Понятно, что
мятежъ вспыхнулъ. Поднялось предмѣстье Сенъ-Марсд; многіе
изъ жителей Сентъ-Антуанскаго предмѣстья, съ своей стороны,
хлынули къ городской ратушѣ, чтобы потребовать пониженія
цѣнъ на сахаръ и не только на сахаръ, но также на мясо и
хлѣбъ. Правда ли, что при ихъ прибытіи были выдвинуты
пушки, защищавшія входъ въ ратушу? Объ этомъ пронесся
слухъ, но передающая его газета Прюдома отказывается вѣрить
ему, ради чести національной гвардіи* 2). Прошелъ и другой, уже
совсѣмъ чудовищный слухъ: не ходили ли наемные агитаторы
отъ одной группы къ другой, называя скупщиками... кого? гер-
цога Орлеанскаго и Петіона 3).
Въ это время, между тѣмъ какъ удваивалась дворцовая
охрана, Марія-Антуанета каталась съ большою пышностью въ
Булонскомъ лѣсу. Въ тотъ же самый день пришло извѣстіе,
что въ Нидерландахъ, по приказанію ея сестры, совершены были
ужасныя насилія надъ сорока лицами всякаго возраста и обоего
пола4).
Впрочемъ, Парижъ былъ въ эту пору не единственнымъ
во Франціи мѣстомъ, гдѣ происходили эти роковыя волненія.
Въ департаментѣ Уазы съ шумомъ собирались тысячи людей,
выкрикивали проклятія скупщикамъ и задерживали на р. Уазѣ
барки съ зерновымъ хлѣбомъ; скупка сырья и съѣстныхъ при-
пасовъ вызывала волненія въ Дюнкирхенѣ, Нуайонѣ, Гаврѣ, Эврё,
Вернёйлѣ, Монлери, Корбейлѣ, Этампѣ, Страсбургѣ, Ліонѣ, Бордо,
Тулузѣ; въ Дюнкирхенѣ разбойники совѣтовали народу поджечь
портъ; по департаменту Эры бродили объятыя бѣшенствомъ
шайки, влача за собою охваченныхъ ужасомъ муниципальныхъ
должностныхъ лицъ, ходя съ ружьями, потрясая пиками и
угрожая городамъ, если не устанавливалась по ихъ волѣ рас-
цѣнка дровъ и хлѣба, какъ будто лучшимъ средствомъ къ тому,
чтобы образумить фермера, былъ разгромъ фермъ! Эту печаль-
ную картину завершаютъ подлое убіеніе одного земледѣльца въ
’) Вёѵоіиііопв Ле. Рагіа, № 133.
) ІЫЛ.
3) ІЫЛет.
*) ІЫЛет,
220
Монлери, убійство этампскаго мэра за отказъ установить ры-
ночныя цѣны и обширныя порубки, произведенныя въ лѣсахъ
Иль-Адана. Набросавъ эту картину, газета Прюдома съ благо-
роднымъ негодованіемъ указывала народу на варварство и ко-
варство мошенниковъ, старавшихся сбить его съ толку; а въ
противовѣсъ преступленіямъ, готовымъ совершиться или уже
совершеннымъ въ Дюнкирхенѣ, Монлери, Этампѣ, газета указы-
вала на то, какъ марсельцы, узнавъ, что въ Э полкъ Эрнеста
угнетаетъ патріотовъ, тотчасъ же двинулись въ полномъ по-
рядкѣ, вступили въ Э и, войдя въ соглашеніе съ городскими
властями, разошлись по домамъ, не оставивъ отъ своей экспе-
диціи иныхъ слѣдовъ, кромѣ возстановленнаго порядка и обезо-
руженной контръ-революціи 1).
Мы говорили, что жирондисты были въ революціи артистами,
и это какъ нельзя лучше доказано было тою горячностью, съ
которою они настаивали на введеніи краснаго колпака. Любопытно
прочесть въ ихъ органѣ, газетѣ Бриссо, мотивы ихъ пристрастія
къ этому головному убору. По словамъ Раігіоіе ргапсаіз, красный
колпакъ желателенъ не только какъ символъ свободы, но и «по-
тому, что онъ веселитъ, выдѣляетъ лицо, дѣлаетъ его болѣе
открытымъ, болѣе увѣреннымъ, покрываетъ голову, не пряча
ее, красиво оттѣняетъ природное достоинство и поддается вся-
каго рода украшеніямъ» * 2 * * *).
Къ тому же настроенію ума относится и увлеченіе жирон-
дистовъ нѣкоторыми выраженіями, пріобрѣвшими знаменитость
въ революціонномъ словарѣ.
Г-жи Куаньи и де П..., шедшія вмѣстѣ съ потокомъ новыхъ
идей, присутствуя однажды въ засѣданіи Учредительнаго Собра-
нія, высказывали недовольство рѣчью, которую произносилъ въ
ту минуту аббатъ Мори; тогда аббатъ, указывая на нихъ паль-
цемъ, воскликнулъ, со свойственною ему грубостью: Господинъ
предсѣдатель, заставьте замолчать этихъ двухъ «санкюлотокъ» 8).
Названію этому посчастливилось: его стали примѣнять къ
экзальтированнымъ революціонерамъ; Камиллу Демулену полю-
билось уснащать имъ свой аѳинскій стиль, и даже самыя на-
*) Нёѵоіиііопз йе Рагіз, № 133.
2) Раігіоіе /гап^аіз, 6 февраля 1792 г.
“) 8апз-сиІоііез, безпорточніщы.—По крайней мѣрѣ, такое происхожде-
ніе приписывается слову запз-еиіоііе аббатомъ Монга.іьяромъ въ его Нізіоіге
де Ргапсе, I. П, р. 58 еі 59.
221
смѣшки роялистовъ способствовали тому, что оно вошло въ
моду. Въ этомъ февралѣ мѣсяцѣ 1792 года, физіономію котораго
мы хотимъ обрисовать, въ Собраніе явилась депутація санкю-
лотовъ, и газета ВаЪаіз засоЪііез не замедлила вложить ей въ
уста слѣдующую рѣчь:
АЫ дцѳ попа зѳгіопз заіізіаііз,
8і, іоа]оиг8 раігіоѣѳз,
Аи Ііеи <іѳ іаігѳ Дез бёсгеіз,
Ѵоиз іаізіек Дез сиіойѳа ’).
Одно изъ средствъ отвѣтить на оскорбленіе со стороны врага
состоитъ въ томъ, чтобы обратить это оскорбленіе себѣ въ укра-
шеніе. Одинаково оригинальное и фамильярно-циничное, одина-
ково выразительное и грубое слово санклюлотъ понравилось жи-
рондистамъ, несмотря на ихъ аттическую складку потому, что
они вообще имѣли склонность оцѣнивать вещи не столько по
ихъ сущности, сколько по внѣшности.
Прибавимъ, что эта склонность къ внѣшнему, порождающая,
въ сочетаніи съ тщеславіемъ, желаніе бить на эфектъ, а въ
сочетаніи съ гордостью ведущая къ высокопарности, была
во время революціи общимъ недостаткомъ всѣхъ тѣхъ людей,
которые если не политически, то въ силу естественнаго срод-
ства, болѣе или менѣе тяготѣли къ партіи жирондистовъ. То
вдругъ Каррй,, посвятивъ цѣлую недѣлю обдумыванію своей
театральной выходки и выбравъ подходящую минуту, взбѣжитъ
на трибуну клуба якобинцевъ и, потрясая въ воздухѣ ассигна-
ціею въ тысячу ливровъ, заявитъ, что этою цѣной пытались
купить его совѣсть, но что она отказалась продаться2); то Ма-
нюэль, безъ всякой надобности, безъ всякаго повода, напечатаетъ
письмо къ Людовику XVI, начинающееся пышными словами:
Государъ, я не люблю королей 8)...; то, наконецъ, Дантонъ, сидя
въ главномъ совѣтѣ Коммуны, произнесетъ странныя слова".
Природа надѣлила меня атлетическими формами и ѣдкою физіо-
номіей свободы 4).
8аЪаіз )асоЪііез, № 60. Ахъ, какъ мы были бы довольны, если бы
вы, оставаясь патріотами, вмѣсто того, чтобы писать декреты, шили штаны.
Лоигпаі Лез ЛёЪаіз Ле Іа зосіёіё Лез атіз Ле Іа Сопзіііиііоп, № 140.—
Газета Вёѵоіиііопз Ле Рагіз, въ № 136, справедливо осуждаетъ эту театраль-
ность, дѣйствительно недостойную республиканской простоты.
’) Вёѵоіиііопз Ле Рагіз, № 134.
*) ІЫЛет. Газета приводитъ эту фразу только для того, чтобы указать
на ея еумѣстность.
222
Робеспьеръ обладалъ слишкомъ серьезнымъ умомъ, чтобы
поддаться этому теченію. Онъ никогда не впадалъ ни въ
искусственно-разнузданный революціонный тонъ, ни въ высоко-
парность. Его пристойная манера всегда показывала, что онъ
уважаетъ себя, а въ рѣчи—хотя слогъ его рѣчей отдѣланъ и,
можетъ быть, до извѣстной степени слишкомъ обличаетъ при-
вычки къ литературнымъ занятіямъ—въ рѣчи своей онъ ни-
когда не поступался сущностью въ пользу красивой формы.
Пики въ рукахъ народа были для него очень желательны, и
онъ одинъ изъ первыхъ требовалъ ихъ, потому что въ этомъ
было нѣчто положительное и серьезное; но ему не нравились
ни слово санкюлотъ, ни мода на красные колпаки. Онъ пола-
галъ, что при свободѣ нравы должны быть просты, манера дер-
жать себя полна достоинства, и что свобода должна трезво от-
носиться къ усвоенію эмблемъ, часто служащихъ только къ
симуляціи идей, когда онѣ не замѣняютъ ихъ; онъ зналъ, какъ
легко сбить людей съ толку словами и руководить ими при по-
мощи значковъ; онъ не хотѣлъ, чтобы продажнымъ или еще
продающимся агитаторамъ стоило только надѣть шерстяной кол-
пакъ, чтобы обманывать толпу; какъ истинный наблюдатель,
какимъ онъ и былъ, онъ относился съ недовѣріемъ къ тому
порывистому стремленію довольствоваться внѣшностью, которое,
къ сожалѣнію, присуще французскому народу,—народу по пре-
имуществу артистическому.
И надо сказать по правдѣ, нѣтъ никакого сомнѣнія, что въ
этомъ отношеніи геній партіи жирондистовъ гораздо лучше отвѣ-
чалъ генію Франціи, чѣмъ геній Робеспьера.
Поэтому едва только красный колпакъ былъ рекомендованъ,
какъ тотчасъ же произвелъ фуроръ. Въ Парижѣ всюду только
и стали видны одни красные колпаки: ихъ надѣвали на про-
гулку, въ нихъ ходили въ кафе, въ засѣданія клубовъ, въ
театры. Когда въ театрѣ «Водевиль» произошла драка между
сторонниками и противниками двора, послѣдніе немедленно под-
няли на пикѣ, въ видѣ своего стяга, красный колпакъ, крича:
Іп Нос ѵіпсез! (Симъ побѣдишь!). Граждане, осматривая апарта-
менты Тюильрійскаго дворца, набросали на постель короля кучу
красныхъ колпаковъ, говоря: Пусть онъ хотя разъ надѣнетъ
головной уборъ свободы', отъ этого ему только лучше будетъ
спасаться *).
') Вёѵоілйіопв йе Рагіз, № 141.
223
Все это поддерживало Парижъ въ состояніи чрезвычайно
сильнаго возбужденія. Театры обратились въ арены гладіато-
ровъ, при чемъ побѣдителями оставались аристократы, которыхъ
тамъ обыкновенно оказывалось больше. Г-жа Кампанъ сооб-
щаетъ, что въ концѣ февраля, когда королева, вмѣстѣ съ сестрою
и дочерью, присутствовала на представленіи пьесы Гретри
Ёѵёпетепіз ітргёѵиз, въ театрѣ возникъ страшный шумъ изъ-за
того, что г-жа Дюгазонъ, пропѣвъ слова: А/і, сотте і’аіте
та таіігеззе! ‘) сдѣлала поклонъ королевѣ. «Нѣтъ госпожи! нѣтъ
господина! свобода!» тотчасъ же закричало въ партерѣ нѣсколько
страстныхъ голосовъ. «Да здравствуетъ королева!» отвѣчали
сидѣвшіе въ ложахъ и на балконѣ. Разгорѣлось озлобленіе;
партеръ раздѣлился, стали драться, якобинцы были смяты и
королева удалилась подъ громъ рукоплесканій дворянъ, ока-
завшихся побѣдителями* 2). Черезъ нѣсколько дней такая же
схватка произошла въ театрѣ Мольера, съ тою, однако, раз-
ницей, что тутъ въ драку вмѣшался народъ съ улицы и два
королевскихъ пажа были брошены въ канаву3). Конечно, все
это были пошлые и прискорбные безпорядки, но они такъ же
мало лишаютъ революцію величія, какъ мало умаляетъ величіе
моря клокотаніе волнъ около нѣсколькихъ утесовъ.
Конституціоналисты нашли въ этихъ безпорядкахъ предлогъ
для нападокъ на клубы. Вобланъ и Рамонъ начали кричать
противъ послѣднихъ съ жаромъ, не лишеннымъ до нѣкоторой
степени мужества, и одинъ изъ членовъ правой, Муиссе, желая
воспрепятствовать Собраніямъ депутатовъ въ клубѣ якобинцевъ
и другихъ народныхъ обществахъ, предложилъ Собранію поста-
новить, что каждый вечеръ, когда не будетъ засѣданія, залъ
Собранія будетъ открытъ для неофиціальныхъ совѣщаній народ-
ныхъ представителей. Но противъ этого предложенія, угрожавшаго
вліянію жирондистовъ, такъ успѣшно возражали Ласурсъ, Гаде
и ихъ единомышленники, что оно провалилось, впрочемъ, послѣ
очень бурныхъ преній 4).
Нападеніе на народные клубы только удвоило ихъ энергію.
Еще до исхода преній въ Собраніи, они бравировали своихъ
хулителей. Въ засѣданіи клуба якобинцевъ 22-го февраля Шабо
:) «О, какъ я люблю мою госпожу!»
2) Мётоігех сіе М-те Сатрап, 1. II, сііар. XIV, р. 173 еі 174.
3) Раігіоіе і'гащаі^ № 930.
4) Зоиѵепігв сіе Маікіеи Оита&\ 1. II, р. 82—87.
224
и Мѳрлэнъ приняли торжественную присягу въ томъ, что «бу-
дутъ пребывать въ неизмѣнной связи съ неподкупными яко-
бинцами»; Робеспьеръ произнесъ гордыя слова: «Гдѣ тотъ чело-
вѣкъ, который дерзнетъ поднять руку на людей, охраняемыхъ
народомъ? Пусть наши враги попробуютъ сдѣлать это»; и въ
ту же минуту къ трибунѣ подошла депутація патріотовъ съ
заявленіемъ: «Мы готовы поддерживать васъ нашими пиками 4).
Но больше всего другого сплоченію народа вокругъ якобин-
цевъ поспособствовало присланное какъ разъ въ это время изъ
Вѣны сообщеніе, въ которомъ германскій императоръ рѣзко и
смѣло обвинялъ якобинцевъ. Въ отвѣтъ на требованіе объясненій,
предъявленное ему министромъ Лессаромъ а), Леопольдъ оправ-
дывалъ данныя имъ маршалу Бендеру приказанія необходи-
мостью оградить одного изъ германскихъ государей отъ неспра-
ведливаго нападенія въ томъ случаѣ, если бы оно послѣдовало;
онъ напоминалъ о своихъ усиліяхъ поддержать миръ, настаи-
валъ на томъ, что эмигранты были разоружены и разсѣяны, при-
писывалъ соглашенію государей характеръ чисто оборонитель-
ной мѣры, принятой изъ предосторожности, горько жаловался
на безпрерывные вызовы со стороны Собранія, затѣмъ, очер-
тивъ самыми мрачными красками состояніе плѣна, въ какомъ
находится его зять, французскій король, и анархію, охватившую
Францію и имѣющую заразительную силу, онъ приписывалъ
все зло якобинцамъ, «вредной сектѣ людей, являющихся вра-
гами не только короля, но и общественнаго спокойствія, и на-
рушителями мира» 3).
Декларація эта, помѣченная 17-мъ февраля4) и подписан-
ная княземъ Кауницомъ, была сообщена Собранію Лессаромъ
въ засѣданіи 17-го марта и встрѣчена ропотомъ, сардоническими
усмѣшками и презрительными возгласами, заранѣе достаточно
ясно указывавшими на то, какое впечатлѣніе она произведетъ
за стѣнами Собранія на общественное мнѣніе. И дѣйствительно,
едва императорское сообщеніе стало извѣстно публикѣ, какъ
разразилась буря проклятій и озлобленія. Грозные совѣты, ко-
Зоитпаі сіез сІёЬаіз сіез атіз йе Іа Сопзіііиііоп, № 148.
2) См. предшествующую главу.
8; Текстъ этого сообщенія пространно воспроизведенъ въ Мётоігез іігёз
сіез раріегз сі’ип котте (ѴЁіаі, 1. I, р. 232—247.
4) Къ ней была приложена нота 19-го числа; изъ ѳтой-то ноты и взяты
нами вышеприведенныя слова.
225
торые иностранному монарху вздумалось давать Франціи, всѣмъ
показались верхомъ наглости и безумія. Сами конституціона-
листы, не смѣя идти противъ этого законнаго возмущенія на-
ціональной гордости, сдѣлали видъ, будто присоединяются
къ нему.
По словамъ г-жи Сталь, это неосторожное сообщеніе было
составлено таинственными совѣтчиками королевы, Дюпоромъ и
Барнавомъ. Г-жа Сталь рѣшительно прибавляетъ, что копія этого
документа была самою Маріей-Антуанетой послана графу Мерси-
д’Аржанто, который поспѣшилъ препроводить ее къ Леопольду1).
Съ своей стороны, авторъ Метоігез іігёз Лез раріегз Л'ип Іготте
И'Ёіаі, заявляя, что документъ этотъ носитъ на себѣ отпечатокъ
стиля императорской канцеляріи, увѣряетъ, что императоръ,
имѣя передъ глазами присланную ему королевскую записку о
состояніи партій, собственноручно вписалъ мѣста, направленныя
противъ якобинцевъ, послѣ чего его придворному и государ-
ственному канцлеру оставалось только облечь эти вставки въ
дипломатическую формуг). Достовѣрно то, что въ публикѣ во-
обще думали, что сообщеніе отъ 17 февраля было дѣйствительно
составлено по соглашенію между французскимъ королемъ, Лео-
польдомъ и ихъ ближайшими совѣтчиками. Этого было доста-
точно: послѣдовалъ страшнѣйшій взрывъ всеобщаго негодованія.
Вообще, близились трагическія минуты. Въ клубъ якобинцевъ
явился молодой, красивый марселецъ, Барбару, и тономъ, по-
трясшимъ всѣхъ присутствовавшихъ, оповѣстилъ: «Идутъ мар-
сельцы» * 2 3). Вѣсти изъ провинцій, ежедневно передававшіяся
Собранію различными депутатами, свидѣтельствовали, что Франція
охвачена величайшимъ одушевленіемъ. Въ департаментѣ Ниж-
ней-Луары женщины требовали, чтобы защита городовъ была
возложена на нихъ4).
Оставалось еще одно препятствіе къ войнѣ, но судьба устра-
нила и его: 1 марта, въ то самое время, когда въ Собраніе дошло
императорское сообщеніе, Леопольдъ умеръ. Онъ скончался почти
внезапно, въ припадкѣ судорожной рвоты, когда около него не
было никого, кромѣ камеръ-лакея и когда вся Вѣна считала его
*) СопзіЛёгаііоп зиг Іа Бёѵоіиііоп /'гапдаізе, ІП-ѳ рагііе, сЬар. V.
2) Мётоігез іігёз Лез раріегз Л’ип Іготте Л’Ёіаі, 1. I, р. 260 ѳѣ 251.
3) Лаигпаі Лез ЛеЬаіз Ле Іа зосіёіё Лез атіз Ле Іа Сопзіііиііоп, № 155.
Барбару, который еще не былъ тогда извѣстенъ, названъ тамъ Барбаруссомъ.
*) Засѣданіе 8 марта 1792 г.
лги ВІАНЪ, т. VI.
15
236
совершенно здоровымъ. Кто подстроилъ эту непредвидѣнную
случайность? Натура? Леопольдъ всегда былъ обуреваемъ жаждою
сладострастныхъ наслажденій; по почти неопровержимымъ сви-
дѣтельствомъ, у него въ кабинетѣ найдены были своеобразные
слѣды его любовныхъ похожденій: коллекція дорогихъ матерій,
колецъ, вѣеровъ и даже около ста фунтовъ самыхъ лучшихъ
румянъ4); любовницъ у него было нѣсколько разомъ: донна Ливія,
Прохаска, графиня Волькенштейнъ; послѣднюю онъ не постѣс-
нялся даже представить императрицѣ * 2), рискуя поразить ее
этимъ въ самое сердце; если онъ освободилъ отъ тюрьмы Теруань
де Мирекуръ, которая была его плѣнницей, то единственно ради
большихъ черныхъ глазъ хорошенькой уроженки'Люттиха, чѣмъ
послѣдняя не позабыла, однако, прихвастнуть, когда, вернувшись
въ Парижъ, разсказывала въ клубѣ якобинцевъ о своихъ при-
ключеніяхъ3 4). Наконецъ, выдаютъ за вѣрное, что онъ, гоняясь
за наслажденіями неумѣренно пользовался нѣкоторыми воз-
буждающими средствами, извѣстными въ Италіи подъ названіемъ
сііаѵоііпі, которыя онъ самъ приготовлялъ4). Такимъ образомъ,
смерть его могла быть отнесена къ естественнымъ причинамъ.
Однако общественное мнѣніе истолковало дѣло иначе. Распро-
странились слухи объ отравленіи, подтверждавшіеся свидѣтель-
ствомъ врача императора, Лагузіуса. Винить въ этомъ пре-
ступленіи стали поочередно якобинцевъ и эмигрантовъ: первыхъ
потому, что считали ихъ заинтересованными въ томъ, чтобы
отдѣлаться отъ облеченнаго царскою властью врага, а вторыхъ—
въ виду ихъ извѣстнаго крайняго раздраженія по поводу не-
желанія Леопольда вооружить контръ-революцію. Относительно
способовъ убійства ходили разнообразные толки. Одни утвер-
ждали, будто какая-то дама, воспользовавшись тѣмъ, что была
замаскирована, дала ему въ маскарадѣ отравленныхъ конфектъ;
другіе говорили, что заговорщики воспользовались услугами
одной итальянки, къ которой Леопольдъ питалъ нѣжную любовьБ).
Смерть Леопольда была на руку жирондистамъ въ томъ
отношеніи, что ускоряла начало войны; а черезъ нѣсколько
дней смерть Густава Ш еще болѣе увеличила ихъ успѣхъ,
*) Мётоігез іігёз йез раріегз Л'ип котте Л’Еіаі, 1. I, р. 258 ѳі 259.
2) іыа.
3) Лоигпаі сіез сІеЪаіз сіез атіз сіе Іа Сопзіііиііоп, № 146.
4) Мётпоігез іггёз сіез раріегз сі'ип котте сІ’Ёіаі, 1. I, р. 257,
6) ІЫйет, р. 257 ѳі 258,
927
лишивъ коалицію самаго восторженнаго изъ ея будущихъ вождей.
16 марта шведскій король совсѣмъ было уже собрался ѣхать
въ маскарадъ, какъ вдругъ получилъ анонимное письмо съ
извѣщеніемъ, что тамъ ждетъ его смерть. Обильно распростра-
нявшіеся съ нѣкоторыхъ поръ, но все не оправдывавшіеся слухи
о предстоявшемъ убійствѣ пріучили его смотрѣть впередъ до-
вѣрчиво: онъ улыбнулся и поѣхалъ. Прибывъ въ бальный залъ
въ поздній часъ ночи, онъ весело вмѣшался въ толпу; потомъ,
подсѣвъ къ графу Эссену, онъ сказалъ ему: «Ну что? не правъ
ли я былъ, что пренебрегъ этимъ трагическимъ предупрежде-
ніемъ? Если бы было злоумышленіе противъ моей жизни, то
когда же, какъ не теперь, было бы удобнѣе всего убить меня?» * 2).
Онъ всталъ и снова затерялся въ большой толпѣ. Вдругъ
около него произошло какое-то странное движеніе; къ нему
подходитъ графъ Горнъ и произноситъ слѣдующія слова, бывшія
условнымъ, кровавымъ сигналомъ: Добрый вечеръ, прекрасная
маска. Въ ту же минуту раздается пистолетный выстрѣлъ и
король падаетъ, раненый на-смерть. Тотчасъ же приказано было
запереть всѣ двери, и пока короля переносили въ сосѣднюю
комнату, поставленная на порогѣ залы стража стала снимать
съ присутствовавшихъ маски, обыскивать ихъ костюмы и за-
писывать фамиліи, подозрительно вглядываясь въ лица обыски-
ваемыхъ.
Никто не выдалъ себя и никто арестованъ не былъ; но на
полу нашли послужившій орудіемъ убійства пистолетъ и ножъ,
похожій на тотъ, который былъ употребленъ Равальякомъа).
На слѣдующій день оружіе это было признано дѣлавшимъ его
рабочимъ, который при этомъ заявилъ, что продалъ его одному
дворянину, бывшему гвардейскому офицеру, по фамиліи Анкар-
стремъ. Анкарстремъ вышелъ изъ бальнаго зала послѣднимъ и
онъ-то дѣйствительно и былъ убійцей. Кромѣ глубокой нена-
висти, которую шведскіе дворяне питали къ Густаву Ш, чело-
вѣкъ этотъ былъ и лично сильно озлобленъ противъ короля
изъ-за того, что проигралъ процессъ, въ который вмѣшался король;
но невѣрно утвержденіе панегиристовъ его жертвы, будто онъ
хотѣлъ выдать Финляндію русскимъ и будто, будучи приговоренъ
за эту измѣну къ смертной казни, былъ обязанъ спасеніемъ
*) Кѳѳ’б СусІореЛіа, ѵоі. XVII.
2) Мётоігеѵ Ли тагдиіз Ле Воигііё, сЬар. XIV, р. 334.
15*
228
своей жизни единственно великодушію шведскаго королях). Же-
ланіе отмстить было въ немъ настолько велико, что когда его
приняли въ заговоръ, онъ какъ милости просилъ чести совер-
шить убійство, чего могъ, однако, добиться лишь по рѣшенію
жребіемъ, такъ какъ эту зловѣщую привилегію оспаривали у
него молодые графы Риббингъ и Горнъ2). По своемъ аресто-
ваніи, онъ держался съ мрачнымъ безстрашіемъ и, по словамъ
многихъ, все время отказывался назвать своихъ сообщниковъ.
Другіе3) утверждаютъ, что твердость онъ проявилъ только въ
первыхъ своихъ отвѣтахъ, а потомъ во всемъ сознался. Досто-
вѣрно только, что заговорщики были обнаружены и оказались
всѣ принадлежавшими къ дворянству. Въ ихъ числѣ находился
маіоръ синей гвардіи Лилліенгорнъ, котораго король осыпалъ мило-
стями 4) и который въ роковую минуту, подъ вліяніемъ противо-
рѣчивыхъ чувствъ, написалъ королю анонимное письмо, оста-
вленное гордымъ Густавомъ безъ вниманія. Другой заговорщикъ,
баронъ Бьелике, отравился до своего ареста. На третьяго, графа
Риббинга, король самъ указывалъ, какъ на человѣка, навѣрное
участвовавшаго въ заговорѣ; было это по поводу слѣдующаго
страннаго случая. На своемъ смертномъ одрѣ Густавъ вспомнилъ,
что въ предшествовавшемъ январѣ, когда онъ уѣзжалъ въ
Гефлеборгъ, къ нему вдругъ явилась гадалка и крикнула ему:
Государь, бойся марта мѣсяца и тою человѣка, котораго встрѣ-
тишь сейчасъ перваго. А первымъ, кого встрѣтилъ тогда король,
оказался Риббингъ5).
Анкарстремъ, единственный изъ казненныхъ заговорщиковъ,
былъ приговоренъ къ отсѣченію головы, а передъ казнью под-
вергался въ теченіе трехъ дней сѣченію розгами. Съ повозки, на
которой его везли на казнь, онъ оглядывалъ толпу спокойнымъ
взоромъ6). Мужество его, повидимому, поколебалось только подъ
рукою палача: онъ попросилъ дать ему нѣсколько минутъ, чтобы
испросить у Бога прощеніе.
Что касается Густава, то онъ скончался послѣ четырнадцати-
дневныхъ страданій, которыя выносилъ мужественно. Въ продол-
2) См. Віодгаркіе ипіѵегзеііе, подъ словомъ Апкагзігоёт.
2) ІЫсІет.
3) Напр., маркизъ Воиіііё. См. его Мётоігез, сЪ. XIV, р. 336.
4) ІЫ&., р. 336.
Б) Аппиаі Ведізіег, ѵоі. XXXIV, сЬар. XV, р. 380.
6) Віодгаркіе ипіѵегзеііе.
2І9
женіе болѣзни у него вырвалась слѣдующая странная фраза:
Очень хотѣлось бы мнѣ знать, чтб скажетъ о моей смерти
Бриссо?\).
Такія слова открывали просторъ для самыхъ злостныхъ
комментаріевъ: стали винить французскихъ революціонеровъ въ
томъ, что они предпосылаютъ войнѣ цареубійство. Какъ будто
убіеніе Густава III не объяснялось двумя государственными
переворотами, совершенными имъ, одинъ за другимъ, въ 1772 и
1789 гг., переворотами, которые были отмѣчены неслыханнымъ
сочетаніемъ двуличія и смѣлости, наглости и лицемѣрія!* 2 3). Какъ
будто шведское дворянство нуждалось въ томъ, чтобы фран-
цузская пропаганда напомнила ему о томъ днѣ, когда Густавъ,
оцѣпивъ залъ Собранія сословій гренадерами, вынулъ изъ
кармана молитвенникъ и заставилъ перепуганныхъ дворянъ
пропѣть благодарственный Господу Богу гимнъ за нанесенный
имъ гибельный для нихъ ударъ!3).
Эмигранты горько оплакивали потерю въ лицѣ шведскаго
короля: «Теперь на сѣверѣ пустота», печально говорили они4);
но въ большей степени, чѣмъ ихъ сѣтованіями, тѣнь Густава
могла гордиться радостью якобинцевъ!
Особенно радостно настроены были жирондисты. Въ то время
они шли подъ попутнымъ вѣтромъ и имъ стоило только про-
тянуть руку, чтобы взяться за руль. Собраніе? Но они вели его
за собою и зачаровали его. Улица? Но они вскорѣ безусловно
овладѣли ею, потому что муниципальными должностными ли-
цами, которые были въ эту пору выбраны сорока восемью сек-
ціями, состояли: Дюссо, Клавьеръ, Шанбонъ, Тома, Сержанъ,
Руше Сенъ-Совёръ, Бидерманъ, Натри, Буше-Ренэтъ, Мушэтъ,
Ослэнъ, Леруа, Моларъ, Ю (Нпе), Жюри, Фераль, Лефевръ,
Гюйаръ, Гино, Терэнъ, Пани и Дебуржъ5): всѣ эти люди за
’) Мётоігез іігёз йсз раріегв ёё’ип котте Л’Еіаі, і. I, р. 276.
2) «Ъпріісііу, сііззііпиіаііоп, Ьуросгізу, Ггаий апД ігеасЪегу, іѵеге с1іаг§е<1
Ьу Ьія ѳопетіез». Аппиаі ЕедШег, ѵоі. XXXIV, сЬар. XV, р. 393.
8) <Тйе сігсптзіапсе оГ іііе кіп^'з дгаѵіп^ а ргауег-Ъоок оиі оі' Ьіз ро-
скеі, ап<1 сотреіііп^ азіопізііеД аші іѳггіЯей аіаіѳе, зоггоишіесі іѵііЬ &ге-
паіііегѳ аші Ьауопеіз, іо іоіп іп а Ьутп, гѳіигпіпй Піалка іо іЬе
Аіті^іііу іог іЬеіг оіѵп Яезігисііоп ап<1 ікаі оГ іке Сопзіііиііоп, ѵаа а хѵап-
іоп И поі сгиеі ехегсізе о! роіѵег, апй а тозі іпДѳіѳпзіЫе тоскегу оі’ геіі-
§іоп>. Аппиаі Ведізіег, уоі. XXXIV, сііар. XV, р. 393.
*) Мётоігез іігёз <1ев раріггз ёі’ип котте Л’ЕіаІ, і. I, р. 276.
5) Вёѵоіиііопз- йе Рагіз, № 136.
280
исключеніемъ Сержана и Пани, были или жирондисты или ихъ
союзники. И не Петіонъ ли состоялъ парижскимъ мэромъ?
Надо прибавить, что въ средѣ или, скорѣе, во главѣ жирон-
дистской партіи находился одинъ изъ тѣхъ людей, которые для
партіи уже сами по себѣ стоятъ цѣлой арміи. Дѣло въ томъ,
что Бриссо, кромѣ оправдывающихъ успѣхъ добродѣтелей, обла-
далъ еще и пороками, которые слишкомъ часто ведутъ къ успѣху.
Человѣкъ добрый, великодушный, беззаботный и безкорыстный,
когда дѣло касалось его лично, Бриссо — какъ только вопросъ
касался его партіи—становился рѣзкимъ, честолюбивымъ, склон-
нымъ къ интригѣ, способнымъ на хитрость и несправедливость.
Не будучи по природѣ безнравственнымъ, онъ выше всего ста-
вилъ то, чтобы оставаться вѣрнымъ своей партіи. Одинъ очень
хорошо знавшій его писатель, любившій его за его личныя ка-
чества, написалъ о немъ: «Въ немъ было рвеніе монаха: будь
онъ капуциномъ, онъ любилъ бы свою братію и свой посохъ;
будь онъ доминиканцемъ, онъ сжигалъ бы еретиковъ»г). Въ
своей дѣятельности онъ настолько мало останавливался передъ
нравственными сомнѣніями, что, въ видѣ синонима слова ин-
триговать, вошло въ употребленіе пользоваться словомъ брис-
сотствовать (Ьгіваоіег), точно такъ же, какъ, въ видѣ намека
на болтовню бывшаго капуцина Шабо, говорили шаботировать
(сйаЬоіег), вмѣсто болтать2). Во всякомъ случаѣ вліяніе Бриссо
находилось въ ту пору на кульминаціонной точкѣ. Но, съ дру-
гой стороны, онъ испытывалъ на себѣ участь всякаго, кто бли-
зится къ власти или достигъ ея: имя его было осыпаемо вся-
ческою бранью и клеветой. Камиллъ Демуленъ, состоявшій юри-
консультомъ нѣкой г-жи Бефруа и нѣкоего д’Итюрбида, приго-
воренныхъ судомъ исправительной полиціи къ тюремному за-
ключенію на полгода, расклеилъ на стѣнахъ красные листы, въ
которыхъ изобличалъ злоупотребленіе и суровость суда; Бриссо
съ горячностью набросился на это объявленіе, виня его въ
оскорбленіи нравовъ; а на просьбу Камилла Демулэна дословно
перепечатать его листы, чтобы публика сама постановила рѣ-
шеніе о нихъ, онъ отвѣтилъ, что его газета никогда не станетъ
распространительницею яда. Ужасная неосторожность! вѣдь этимъ
Бриссо бросалъ вызовъ самому духу памфлета. Камиллъ Дему-
9 Ёііеппе Ватопі, 8оиѵе.піг$ зиг МігаЬеаи, сЪар. XVIII, р. 357.
) ЗаЪаіі уасиМіез, Б1.
231
ленъ взялся за перо, изложилъ, въ стилѣ Ювенала, всѣ—прав-
дивыя или ложныя—разоблаченія Моранда, и выпустилъ, подъ
заглавіемъ «Разоблаченный Бриссо» (Вгіззоі Летаздиё), памфлетъ
каждая фраза котораго являлась ударомъ кинжала ’). Съ
своей стороны, Рогмгпаі Ле Рагіз съ безпощадною ловкостью на-
помнилъ о слишкомъ смѣлыхъ философскихъ выпадахъ Бриссо
и о скандальныхъ сближеніяхъ, которыя сдѣланы были имъ въ
молодости въ одной книгѣ, между собственностью и кражей.
Сколько ни отступалъ Бриссо, сколько ни ссылался на суще-
ствованіе тонкаго различія между собственностью естественною
и собственностью гражданскою, сколько ни доказывалъ цитатами,
что онъ никогда не имѣлъ въ виду нападать на гражданскую
собственность и говорилъ о ней только для того, чтобы сдѣ-
лать выводъ, что «воровъ не слѣдуетъ такъ жестоко наказы-
вать»,—критикъ изъ Лоигпаі Ле Рагіз поставилъ ему слѣдующій
вопросъ, на который онъ легко могъ бы отвѣтить, если бы имѣлъ
мужество отстаивать свои старыя убѣжденія, но на который
онъ такъ и не далъ отвѣта: «Эхъ, другъ мой, если ты хотѣлъ
сказать мнѣ только то, что мой хлѣбъ, мое поле, мой домъ при-
надлежатъ мнѣ, то по какой странной оплошности ума ты такъ
пространно и съ такимъ жаромъ написалъ апологію кражи и
сатиру на собственность? Зачѣмъ ты говоришь мнѣ, что мои
двери, замки и стѣны свидѣтельствуютъ только о моей тираніи
*) Кто повѣрилъ бы, что г. Мишле, въ своей слѣпой ненависти къ Ро-
беспьѳру, доходитъ до того, что отвѣтственность за этотъ памфлетъ возла-
гаетъ на него, предполагая, что именно онъ побудилъ Камилла Демулена на-
писать его, какъ будто для объясненія рѣзкости отвѣта недостаточно было
рѣзкости нападки! Какъ будто Бриссо не бросилъ вызова Демулену! Какъ
будто раздражительный памфлетистъ былъ такимъ человѣкомъ, который
далъ бы себя безнаказанно въ обиду! Всего страннѣе то, чтб г. Мишле вы-
двигаетъ въ подтвержденіе своего предположенія. Онъ замѣчаетъ, что въ
своей брошюрѣ Камиллъ Демуленъ бросаетъ Бриссо упрекъ въ томъ, что
преждевременнымъ провозглашеніемъ республиканскихъ доктринъ онъ под-
готовилъ бойню на Марсовомъ полѣ—упрекъ, «воспроизведенный въ первомъ
№ газеты, которую вскорѣ послѣ того сталъ издавать Робеспьеръ». Хорошъ
выводъ! Какъ! потому, что въ числѣ всякаго рода обвиненій, бросаемыхъ
противъ Бриссо Камилломъ Демуленомъ, оказывается одно такое, которое,
впослѣдствіи будетъ высказано также и Робеспьеромъ, признается несомнѣн-
нымъ, что Робеспьеръ отвѣтственъ передъ исторіей за памфлетъ, котораго
Камиллъ Демуленъ не написалъ бы, если бы не былъ вызванъ на то въ оскор-
бительной формѣ!
282
и высказываешь такъ много другихъ принциповъ Роландо въ
пещерѣ Жиль-Блаза?»х).
Несмотря на эту травлю, Бриссо все-таки съ неуменьшив-
шимся пыломъ добивался для своей партіи завоеванія мини-
стерской власти. Чтобы пробить брешь, онъ задумалъ нанести
сперва ударъ кому-нибудь изъ министровъ, и избранною имъ
жертвою оказался Лессаръ. Достовѣрно, что если не принимать
въ расчетъ затруднительность того положенія, въ которое былъ
поставленъ министръ иностранныхъ дѣлъ, ему можно было по-
ставить въ вину то, что онъ, при надменности со стороны князя
Кауница, держался выжидательно, что онъ говорилъ отъ имени
Франціи не тѣмъ тономъ, какимъ она любитъ говорить въ ми-
нуты презрѣнія или гнѣва, и, такимъ образомъ, придалъ госу-
дарямъ смѣлости; наконецъ, его можно было упрекнуть и въ
чрезмѣрной сдержанности его отношеній къ Собранію. Но эти
преступленія Лессара объяснялись только его положеніемъ и
его слабохарактерностью, что болѣе другихъ понималъ Бриссо,
человѣкъ не желчный по натурѣ; но въ немъ былъ корпора-
тивный фанатизмъ, а всякій фанатизмъ безпощаденъ. Поэтому
онъ занялся составленіемъ противъ несчастнаго министра обви-
нительнаго акта, который сводился къ обвиненію въ государ-
ственной измѣнѣ. «Я слышалъ въ комиссіи — разсказываетъ
Этьенъ Дюмонъ, чтеніе этого акта, заключавшаго въ себѣ сем-
надцать или восемьнадцать пунктовъ обвиненія. Я молчалъ, но,
когда остался одинъ съ Бриссо и Клавьеромъ, высказалъ пер-
вому изъ нихъ нѣсколько замѣчаній: я указалъ ему на то, что
эти обвиненія переплетены между собою, что многія изъ нихъ
изложены такъ неопредѣленно, что на нихъ и отвѣтить невоз-
можно, что они злостно подстроены и противорѣчивы... Бриссо
сказалъ мнѣ съ сардоническою усмѣшкой: «Это партійный ходъ.
Надо непремѣнно, чтобы Лессаръ былъ посланъ въ Орлеанъ...
Намъ нужно обогнать якобинцевъ... Я очень хорошо знаю, что
онъ будетъ оправданъ, потому что у насъ одни только подо-
зрѣнія и никакихъ доказательствъ нѣтъ. Но, удаливъ его изъ
министерства, мы достигнемъ нашей цѣли».—«Боже, сказалъ я
ему, смутившись при видѣ такого легкомыслія,— выходитъ, что
вы всѣмъ сердцемъ погрузились въ партійный маккіавелизмъ.
Тотъ ли вы человѣкъ, котораго я зналъ какъ врага всякихъ
1) Висйея еѣ Коих, Нівіоіге рагіетепіаіге, і. XIII, р. 434.
288
уловокъ? Къ лицу ли Бриссо воздвигать гоненіе на невинов-
наго?»—«Но вы не знаете въ точности нашего положенія», отвѣ-
чалъ онъ въ смущеніи... Съ этой минуты я сталъ смотрѣть
на Бриссо уже не прежними глазами; отношеній съ нимъ я не
порвалъ, но дружба моя къ нему ослабла вмѣстѣ съ уваженіемъ.
Я зналъ его человѣкомъ прямодушнымъ, а увидѣлъ, что онъ
коварно-хитрый человѣкъ и гонитель»х).
Вскорѣ случилось событіе, какъ нельзя лучше соотвѣтство-
вавшее видамъ жирондистовъ.
Нарбоннъ, которому угрожало довѣріе короля къ его сопер-
нику, Бертрану де Мольвиллю, вызвалъ въ Парижъ генераловъ
Рошамбо, Люкнёра и Лафайета, подъ предлогомъ представленія
ими совѣту министровъ отчета о состояніи армій, на самомъ же
дѣлѣ для того, чтобы опереться на нихъ2). Благодаря ихъ лю-
безности или сочувствію, онъ заручился отъ нихъ тремя пись-
мами, въ которыхъ, въ сущности, было изложено, что ихъ
крайне тревожатъ распространившіеся слухи о неизбѣжности
его отставки, что любовь его къ отечеству обязываетъ его
оставаться на своемъ посту, и что если онъ его покинетъ, то
и они окажутся въ невозможности достойно выполнить ввѣрен-
ную имъ миссію. Генералы желали3), чтобы эти письма не были
показываемы королю, но Нарбоннъ съ трескомъ опубликовалъ
ихъ и тѣмъ привелъ своихъ сотоварищей въ негодованіе4). Лю-
довикъ XVI, особенно недовольный видимымъ желаніемъ ока-
зать на него давленіе, потребовалъ къ себѣ троихъ генераловъ.
«Посмотримъ,— воскликнулъ Лафайетъ, получивъ это приказа-
ніе—кто изъ насъ, король или я, получитъ большинство въ коро-
левствѣ^)». Тѣмъ не менѣе, онъ отправился во дворецъ, вмѣстѣ
2) Ёііеппе Бишопі, Зоиѵепігз зиг МігаЪеащ сЬар. XIX, р. 378—381.
Г. Мишле, столько же пристрастный къ жирондистамъ, сколько несправедли-
вый по отношенію къ Робеспьеру, даже не подумалъ напомнить объ этомъ,
столь прискорбно характерномъ, обстоятельствѣ въ своей Нізіоіге Ле Іа Вёѵо-
Іиііоп, ііѵ. VI, сЬар. V. А между тѣмъ очевидно, что Воиѵепігз Дюмона были
у него передъ глазами, потому что въ главѣ VI онъ заимствуетъ изъ нихъ
слѣдующую частность относительно Бриссо: <Онъ обладалъ пыломъ и духомъ
интриги капуцина въ пользу своего монастыря».
2) Мётоігез рагіісиііегз Ле ВегігапЛ Ле Моіеѵіііе, і. I, сѣар. XIII.
3) ГЫЛ., р. 261.
4) ГЫЛ., сѣар. XIV, р. 262.
ь) Письмо Пеллана къ графу Ла Марку, въ СотгезропЛапсе епіге Іе сотіе
Ле МігаЪеаи еі Іе сотіе Ле Ілі Магск, I. III, р. 297.
234
съ двумя другими генералами. Рошамбо сказалъ въ свое оправ-
даніе, что Нарбонна любятъ въ арміи, а Люкнёръ заявилъ:
«Этотъ министръ былъ для меня удобенъ» 4). Послѣ этого, Лю-
довикъ XVI принялъ свое рѣшеніе, тѣмъ болѣе, что названные
генералы обратились къ Собранію съ запиской, во вступленіи
къ которой приписывали переживаемыя королевствомъ бѣдствія
недовѣрію, все еще внушаемому намѣреніями короля8)». Вслѣд-
ствіе всего этого Нарбоннъ былъ уволенъ безъ дальнѣйшихъ
формальностей, кромѣ очень сухого письма, которое Людовикъ XVI
послалъ ему чрезъ своего лакея. Письмо было составлено такъ:
«Предупреждаю васъ, милостивый государь, что я назначилъ
военнымъ министромъ г. Грава; вы передадите ему вашъ порт-
фель» 8).
Только, чтобы по возможности предотвратить взрывъ обще-
ственнаго мнѣнія, было условлено, что въ отставку выйдетъ
также и Бертранъ де Мольвилль4).
О паденіи Нарбонна сообщено было Собранію въ засѣданіи
10-го марта. Конституціоналистовъ это событіе сильнѣйшимъ
образомъ поразило и раздражило; жирондисты втайнѣ порадо-
вались ему, въ виду неизбѣжнаго волненія умовъ по этому
поводу, а всѣ другіе зароптали. Подготовлявшіяся тогда въ Европѣ
перемѣны, событія въ Польшѣ, оповѣщенная смутною молвой
смерть Леопольда, назначеніе Аранды первымъ министромъ въ
Испаніи, его завѣдомая ненависть къ англичанамъ—весь этотъ
столь новый порядокъ вещей живо возбуждалъ воображеніе и
усиливалъ всеобщее волненіе. Рамонъ подалъ сигналъ: «Интрига
одолѣла. Надо заявить, что министерство утратило довѣріе націи».
Мысль эта была поддержана Камбономъ. Жансонне не сталъ до-
казывать, что всѣ министры виновны въ измѣнѣ. Вдругъ встаетъ
Гаде и требуетъ, чтобы выслушали Бриссо. Бриссо всходитъ
на трибуну и, возбудивъ сперва въ Собраніи готовность оди-
наково расправиться и съ неспособными министрами и съ из-
мѣнниками, обвиняетъ Лессара въ томъ, что онъ не довелъ до
свѣдѣнія Собранія ни договора съ прусскимъ королемъ, ни пиль-
ницкой конвенціи, ни даже ноябрской деклараціи. Онъ обви-
2) Письмо Поддана къ графу Ла Марку, въ Согтееропйапсе епігеіе сотіе
Ле МігаЪеаи еі Іе сотіе йе Ім Магск, і. III, р. 297.
2) ІЪіЛет.
3) Мётоііеи рагіісиііеге йе ВегігапЛ (іе Моіеѵіііе, сііар. XIV, р. 276.
*) ІЫЛет.
_285_
влетъ его также въ сокрытіи до 1-го марта имиераторскаго со-
общенія, полученнаго 12-го января и указывавшаго на враж-
дебныя чувства императора. Онъ обвиняетъ его еще и въ томъ,
что объясненій относительно соглашенія между государями онъ
потребовалъ лишь тогда, когда имѣлъ передъ глазами доказа-
тельства этого сообщенія. Ужасный декретъ, къ принятію ко-
тораго клонилась эта обвинительная рѣчь, оказывался совсѣмъ
подготовленнымъ и заключеніе было именно таково, какъ можно
было ожидать1). Въ защиту министра не выступилъ никто.
Возбужденіе и увлеченіе были такъ велики, что для того, чтобы
заставить выслушать себя, вносившимъ поправки приходилось,
изъ предосторожности, говорить: «Я говорю не за министра» а).
Нѣсколько робкихъ голосовъ требовали, однако, чтобы Собраніе,
по крайней мѣрѣ, дало себѣ время подумать. Но Верньо восклик-
нулъ: «Изъ ужасной авиньонской Гласъеры доносится скорбный
голосъ. Онъ вопіетъ къ вамъ: декретъ о присоединеніи Конта
къ Франціи изданъ былъ въ прошломъ сентябрѣ; если бы онъ
былъ присланъ намъ министромъ Лессаромъ тотчасъ же, онъ,
можетъ быть, принесъ бы намъ миръ... Мирабо произнесъ од-
нажды слѣдующія слова: «Съ этой трибуны, съ которой я го-
ворю, видно окно, изъ котораго рука французскаго короля, во-
оружившись противъ своихъ подданныхъ, сдѣлала выстрѣлъ
изъ пищали, послужившій сигналомъ къ Варѳоломеевой ночи».
Такъ и я восклицаю: «Съ этой трибуны виденъ дворецъ, въ
которомъ превратными совѣтами вводятъ въ заблужденіе дан-
наго намъ конституціею короля». Залъ огласился рукоплеска-
ніями. Верньо продолжалъ: «Изъ этого знаменитаго дворца вста-
рину часто исходили, отъ лица деспотизма, страхъ и ужасъ;
пусть они вернутся теперь туда отъ имени законаі Пусть знаютъ
всѣ живущіе тамъ, что неприкосновенностью пользуется одинъ
только король, что законъ покараетъ всѣхъ виновныхъ безъ
различія іі что ни одна голова, уличенная въ преступности, не
избѣгнетъ предназначеннаго для нея меча» * 2 3).
Эти краснорѣчивыя, но ужасныя слова, направлявшія рево-
люціонный мечъ прямо въ сердце королевы, были покрыты
*) Объ этомъ засѣданіи см. Нізіоіге рагіетепіаіге, I. XIII, р. 369—399,
или Зоиѵепіте Ле Маііііеи Литае, I. II, р. 97-—102.
2) Письмо Пеллана къ графу Ла Марку, въ СоггезропЛапсе епіге Іе сотіе
Ле МігаЪеаи еі Іе сотіе Ле Ьа Магск, і. III, р. 296.
8) ВисЬег еі Воцх, Нізіоіге рагіетепіаіге, і. XIII, р. 397 еі 398.
386
громомъ рукоплесканій. Предложеніе объ отсрочкѣ было устра-
нено постановкою предварительнаго вопроса и декретъ о возбу-
жденіи преслѣдованія противъ Лессара былъ принятъ значитель-
нымъ большинствомъ голосовъ *).
Людовикъ XVI присутствовалъ въ Совѣтѣ министровъ, когда
до него дошло это потрясающее извѣстіе. Онъ поблѣднѣлъ; и,
какъ бы для довершенія его душевной тревоги, въ томъ же за-
сѣданіи вѣнская почта принесла ему другую вѣсть: императора
не стало\* 2) На слѣдующій день Пелланъ писалъ графу Ла-
Марку: «Говорятъ, король ведетъ себя въ своихъ внутреннихъ
покояхъ какъ человѣкъ, готовящійся къ смерти» 3).
Людовика XVI ожидало еще крайнее униженіе: принять ми-
нистерство изъ рукъ своихъ враговъ. Повелительная партія
жирондистовъ навязала ему въ министры иностранныхъ дѣлъ
Дюмурье, другомъ котораго былъ Жансонне4), а хвалителемъ
Бриссо5 б),—Дюмурье, т. е. удивительнаго солдата, дипломата, ро-
маническую голову, скептика, рыцаря, интригана, даровитаго
человѣка, искателя приключеній, героя. Ибо какъ могла бы
исторія иначе, какъ совокупивъ всѣ эти столь различныя и про-
тиворѣчивыя черты, изобразить этого необыкновеннаго человѣка
съ такимъ безстыднымъ, лживымъ и мягкимъ взоромъ, съ такою
вкрадчивой и рѣшительной рѣчью, съ такими рѣзко-военными
и, вмѣстѣ съ тѣмъ, галантными манерами, который на двадцать
второмъ году жизни могъ опредѣлять свои лѣта числомъ полу-
ченныхъ ранъ и который, имѣя душу, способную подняться до
любви ®), состоялъ въ царствованіе Людовика XVI второстепен-
ВисЬег еі Вопх, Нізіоіге рагіетепіаіге, ѣ. XIII, р. 397 еі 398. р. 399.
2) Мётоігез іігёз сіез раріегз (Гип котте (РЁіаі, 1. I, р. 274.
3) Соггезропсіапсе епіге Іе сотіе сіе МігаЪеаи еі Іе сотіе сіе Ьа Магск,
1. III, р. 298.
4) Мётоігез сіе Витоигіег, і. II, сііар. VI. Соііесііоп йез Мётоігез зпг Іа
Кёѵоіпііоп Ггап^аізе.
б) См. пышное восхваленіе Дюмурье въ № 922 Раігіоіе ігап$аіз.
с) Дюмурье самъ разсказываетъ въ своихъ Мётоігез^ I. I, Ііѵ. I, сЬ. IV,
р. 73 и далѣе, сііар. VIII, р. 152, какъ онъ влюбился въ одну изъ своихъ
кузинъ, съ какимъ огорченіемъ онъ узналъ, что въ его отсутствіе она, подъ
давленіемъ священниковъ и богомолокъ, поступила въ монастырь, и какъ
потомъ, освѣдомившись, что она, по слабости здоровья, была вынуждена сло-
жить съ себя послушничество, онъ письменно предложилъ ей свою руку.
Въ своей Нізіоіге сіез бігопсііпз^ 1.1, р. 389, ёйіі. <1е Вгпхеііез, ітргіше-
гіе (іе Ѵ^оиіегз ігёгез, Ламартинъ пишетъ: «...Молодая дѣвушка въ отчаяніи
237
нымъ агентомъ дипломатіи, почти болѣе постыдной, чѣмъ шпіон-
ство 1).
Дюмурье вступилъ въ министерство 15-го марта и, будучи
на слѣдующій день принятъ въ частной ауденціи Людовикомъ XVI,
заговорилъ съ нимъ съ откровенностью и опредѣленностью, ко-
торыя сильно удивили этого робкаго государя* 2). Нѣсколько
дней спустя, онъ безъ церемоній предупредилъ короля, что на-
мѣренъ побывать въ клубѣ якобинцевъ, чтд и сдѣлалъ въ тотъ
же вечеръ.
Это было любопытное засѣданіе. За отсутствіемъ Майля,
предсѣдательствовалъ Доппе. Генералъ Дюмурье, пробравшись
сквозь толпу присутствовавшихъ, удивленныхъ его неожидан-
нымъ посѣщеніемъ, смѣлымъ шагомъ подошелъ къ трибунѣ,
надѣлъ себѣ на голову красный колпакъ, далъ обѣщаніе быть
хорошимъ патріотомъ, заявилъ вкратцѣ, что поведетъ перего-
воры такъ, чтобы привести либо къ прочному миру, либо къ
рѣшительной войнѣ, и сказалъ, что какъ только ему придется
бросить перо, онъ возьмется за шпагу3). Неожиданность этого
поступка, эта ловкая и гордая рѣчь, это почтеніе, оказанное
клубу солдатомъ, ставшимъ министромъ—все это плѣнило при-
сутствовавшихъ, и восторгъ ихъ достигъ крайняго предѣла,
когда на замѣчаніе Колло д’Эбуа, что отнынѣ Дюмурье долженъ
поступать соотвѣтственно своимъ словамъ, генералъ отвѣтилъ
поднятіемъ руки4). Потребовано было, чтобы рѣчь его была на-
печатана; противъ этого возсталъ Лежандръ, но страшные крики,
ищетъ убѣжища въ монастырѣ. Дюмурье клянется, что вырветъ ѳѳ оттуда;
въ дорогѣ, въ припадкѣ горя, онъ покупаетъ въ Дьеппѣ опія, запирается въ
своей комнатѣ, пишетъ своей возлюбленной письмо, посылаетъ упрекъ сво-
ему отцу и отравляется... Натура спасаетъ его...» и т. д., и т. д. Спора нѣтъ,
все это очень интересно и можетъ нравиться дамамъ. Къ сожалѣнію, исто-
рія, въ томъ видѣ, какъ ее разсказываетъ Дюмурье—а онъ долженъ былъ
знать ее—была немного прозаичнѣе: «Полученный Дюмурье отвѣтъ начи-
нался словами: Пишу вамъ у подножія распятія. Остальная часть письма
была въ такомъ же родѣ; она заключала мольбу, чтобы онъ отрекся отъ
міра и, наконецъ, была рѣшительно отрицательною. Онъ счелъ себя совер-
шенно освобожденнымъ отъ этой помолвки и пересталъ думать о ней. Отсюда
до отравы далеко.
2) Мётоігез іігёз дез раріегз (Гип Іготте (ГЕіаі, і. I, р. 277.
2) Мётоігез сіе Питоигіег^ ѣ. II, Ііѵ. III, сЬ. IV, р. 139.
3) Яоитпаі сіез сІёЪаіз сіез атіз сіе Іа Сопзіііиііоп, № 163.
4) іыа.
238
раздавшіеся отъ дверей, заставили его сойти съ трибуны1). И
тутъ произошла странная сцена. Въ ту пору одни только яко-
бинцы отказались отъ обычая пудрить себѣ волосы* 2). Робес-
пьеръ, одѣтый съ обычнымъ для него изяществомъ, вышелъ съ
непокрытою головой, хорошо причесанный и тщательно напуд-
ренный, и собрался произнести рѣчь; но вдругъ одинъ изъ
санкюлотовъ, замѣтивъ, что на ораторѣ нѣтъ обязательнаго го-
ловного убора, прямо подошелъ къ нему и нахлобучилъ на его
голову красный колпакъ. Робеспьеръ, будучи неспособенъ по-
ступиться своимъ личнымъ достоинствомъ въ пользу низмен-
наго исканія популярности, бывшей тогда недугомъ заурядныхъ
трибуновъ, сорвалъ съ себя колпакъ, къ великому изумленію
всѣхъ присутствовавшихъ, бросилъ его на полъ и началъ свою
рѣчь3). Онъ замѣтилъ, что прежде чѣмъ расточать новому ми-
нистру похвалы, лучше обождать, пока онъ побѣдитъ враговъ,
обезоружитъ заговорщиковъ и осуществитъ тѣ надежды, кото-
рыя пробудилъ своими словами. Онъ протестовалъ противъ на-
рушенія принципа свободы и равенства, выразившагося въ за-
глушившихъ голосъ Лежандра смутныхъ крикахъ. Онъ обѣ-
щалъ Дюмурье, что тотъ встрѣтитъ въ клубѣ якобинцевъ под-
держку и защитниковъ, пока будетъ поступать какъ патріотъ.
«Но—прибавилъ онъ—министръ, который сталъ бы претендо-
вать на большее вліяніе въ этомъ клубѣ, чѣмъ всякій другой
членъ, былъ бы здѣсь вреденъ. Клянусь именемъ свободы, что
этого не будетъ». При этихъ словахъ, Дюмурье бросился къ
Робеспьеру и поцѣловалъ его при громѣ единодушныхъ руко-
плесканій.
Засѣданіе клуба якобинцевъ 19-го марта ознаменовалось еще
другимъ памятнымъ обстоятельствомъ.
Видя, что красный колпакъ принятъ въ качествѣ револю-
ціоннаго головного убора, лицемѣры роялистской партіи укра-
’) ІГоигпаІ Лез ЛеЬаіз Л’ип котте Лез атіз Ле Іа Сопзіііиііоп, № 163.
а) Мётоігез Ле М-те Сатрап, і. II, р. 174.
3) Эту яркую подробность сообщилъ мнѣ присутствовавшій въ засѣданіи
докторъ Субербьѳль, который нѣсколько лѣтъ тому назадъ передалъ ее мнѣ
въ видѣ неоспоримаго доказательства гражданскаго мужества Робеспьера.
.Іоитаі Лез ^асоЪіпз, по причинамъ, которыя нетрудно угадать, воздержи-
вается въ своемъ отчетѣ отъ упоминанія объ этомъ фактѣ; да и вообще от-
четъ этотъ такъ же неполонъ, какъ всѣ отчеты этой газеты, редактировав-
шейся грубо и на-спѣхъ.
239
сили имъ свои головы, чтобы безъ всякихъ другихъ доказа-
тельствъ патріотизма привлечь къ себѣ толпу людей—вездѣ очень
многолюдную — принимающихъ тѣнь за самое тѣло и эмблему
за идею. Роялисты же боевые, наемные приспѣшники двора, въ
свою очередь, стали уже поговаривать о томъ, что, въ проти-
вовѣсъ краснымъ колпакамъ, надо ввести колпаки зеленые,
чѣмъ возрождено было бы воспоминаніе о гвельфахъ и гибели-
нахъ, о красныхъ и бѣлыхъ розенкрейцерахъ, при чемъ и циви-
лизація была бы перенесена назадъ къ тѣмъ временамъ вар-
варства, когда люди истребляли другъ друга изъ-за шапокъ х).
Серьезный дѣятель партіи жирондистовъ, Петіонъ, не замедлилъ
понять это и написалъ о томъ въ клубъ якобинцевъ. Когда
письмо его было вручено предсѣдательствовавшему тогда въ
клубѣ Доппе, послѣдній сидѣлъ съ краснымъ колпакомъ на го-
ловѣ. «Однако—пишетъ Липаі Лез засоЫпз—едва онъ дочиталъ
письмо до половины, колпакъ предсѣдателя очутися уже у него
въ карманѣ, а къ концу письма во всемъ залѣ не осталось ни
одного колпака»2 3 4). Робеспьеръ нѣсколькими прочувствованными
словами поддержалъ призывъ парижскаго мэра, превознесъ до
небесъ его умъ, патріотизмъ и услуги8). А еще Робеспьера на-
зывали завистливымъ человѣкомъ?
Въ это же время народъ увѣнчивалъ, въ театрѣ йе Іа
ІЯаііоп, бюстъ Вольтера краснымъ колпакомъ1). Но какъ
только замѣчанія Робеспьера и Петіона стали извѣстны, они
возъимѣли свое дѣйствіе. Самъ Бриссо, послѣ нѣсколькихъ слабо
выраженныхъ сожалѣній, согласился съ этими замѣчаніями5 * *), и
красные колпаки исчезли въ Парижѣ такъ же внезапно, какъ
и появились*).
*) Это замѣчаетъ газета Вёѵоіиііопз Не Рагіз, хотя ея писатели первыми
же и начали хлопотать о введеніи краснаго колпака въ употребленіе.—См.
№141 этой умной и энергичной газеты.
а) Вёѵоіиііопз сіе Рагіз, № 163.
3) ІЫЯет. Въ ту пору онъ, впрочемъ, дѣлалъ это во всѣхъ случаяхъ
такъ же поступилъ онъ и въ засѣданіи клуба якобинцевъ 10-го февраля,
гдѣ онъ въ первый рядъ патріотовъ поставилъ Петіона, а за нимъ и муни-
ципалитетъ, почти цѣликомъ состоявшій тогда изъ жирондистовъ. Это не
помѣшало, однако, г. Мишле сказать на стр. 396 книги VI, что Робеспьеръ
«корчился въ своей желчи...» и т. д.!
4) Раігіоіе ргапдаіз, № 954.
5) См. № 964 Раігіоіе /'гапдаіз.
°) Исчезли они, однако, не совсѣмъ. Красный колпакъ удержался въ
видѣ эмблемы свободы и даже обычай носить его возникъ вновь по поводу
240
Колпаки исчезли, но народное возбужденіе осталось. Груст-
ная и причудливая власть обстоятельствъ! Жирондисты, кото-
рые черезъ нѣсколько мѣсяцевъ дѣлали столько усилій, чтобы
остановить колесницу, теперь только о томъ и думали, какъ бы
побыстрѣе двинуть ее впередъ; и они —тѣ самые, которые, какъ
мы еще увидимъ, осыпали краснорѣчивѣйшими проклятіями
массовыя убійства 2 и 3 сентября—они первые требовали въ
мартѣ, чтобы ужасы Гласъеры были покрыты національною
амнистіей. Ибо если 19-го марта Собраніе неосторожно набро-
сило покрывало на статую правосудія, если оно декретировало
снисхожденіе или забвеніе къ выгодѣ банды людоѣдовъ, если
оно рисковало заранѣе поощрить, надеждою на безнаказанность,
остатки бунтарскаго духа, то кто же, какъ не Гаде, Ласурсъ и
Верньо, одержали эту прискорбную побѣду1), уже подготовлен-
ную въ клубѣ якобинцевъ другимъ жирондистомъ, Барбару, по-
средствомъ рѣчи, которою онъ почти хвалится въ своихъ Мё-
тоігез?2) Правда, что каждая изъ обѣихъ терзавшихъ Авиньонъ
партій выдвинула изъ своей среды крупныхъ преступниковъ,
правда, что осуществленіе справедливости во всей ея полнотѣ
было, повидимому, затруднительно при наличности 400 подсуди-
мыхъ, 10,000 скомпрометированныхъ гражданъ и обоюднаго
яростнаго настроенія3). Но развѣ бойня не имѣла тамъ своихъ
героевъ, на рукахъ у которыхъ, какъ на рукѣ лэди Макбетъ,
виднѣлось несмываемое кровавое пятно? Этихъ-то было слиш-
комъ легко отличить; и безнаказанность такихъ чудовищъ, какъ
Журданъ, явившаяся результатомъ краснорѣчія такихъ сердеч-
ныхъ людей, какъ Верньо, составляетъ удручающее душу
явленіе!
Паденіе Нарбонна и Бертрана де Мольвилля и привлеченіе
къ суду Лессара естественно повели къ полному преобразова-
нію кабинета, а жирондисты были всемогущи: Бриссо, ища ми-
праздника, даннаго въ честь солдатъ Шатовьё, такъ какъ такой же кол-
пакъ носили каторжники на галерахъ. Этимъ объясняется (справедливо ука-
занное г-номъ Мишле) заблужденіе писателей, считающихъ, будто обычай
носить красный колпакъ возникъ единственно вслѣдствіе упомянутаго праз-
дника.
*) Зоиѵепігз (Іе Маікіеи Ритаз^ 1. II, р. 23, и Метоігез сіе ВагЪагоих^
р. 26.
2) Стр. 26.
3) Вёѵоіиііопз (Іе Рагіз, № 141.
241
нистра внутреннихъ дѣлъ, обратилъ взоры на Ролана. 2Рго марта
онъ отправился къ г-жѣ Роланъ, чтобы предложить ея мужу
портфель Кайе де Жервилля; 22-го марта Роланъ извѣстилъ,
что готовъ взять на себя это бремя, а 23-го, въ 11 часовъ ве-
чера, Дюмурье, придя къ этому степенному жирондисту, поздра-
вилъ его какъ своего сотоварища по министерству1). На г-жу
Роланъ внѣшность и манеры Дюмурье произвели непріятное
впечатлѣніе; она нашла, что глаза у него лживые; по ея соб-
ственному выраженію, она признала въ немъ «очень умнаго
пройдоху, отважнаго рыцаря, который, навѣрное, смѣется надо
всѣмъ, кромѣ своихъ интересовъ и своей славы»* 2); ее поразило
то, какъ мало общаго между такимъ человѣкомъ и ея мужемъ,
и она сказала послѣднему по уходѣ Дюмурье: «Я не удиви-
лась бы, еслибы онъ когда нибудь подготовилъ тебѣ отставку»3).
Другими министрами, которые были назначены самими жи-
рондистами или по ихъ указанію, были: морской министръ Ла-
костъ, министръ юстиціи Дюрантонъ и министръ финансовъ
Клавьеръ.
Такимъ образомъ Совѣтъ министровъ оказался въ полномъ
составѣ, и Дюмурье, который не могъ не занять въ немъ господ-
ствующей роли, заявляетъ въ своихъ запискахъ, что «составъ
былъ очень хорошъ»4).
По правдѣ сказать, Лакостъ и Дюрантонъ были лишь очень
незначительными личностями.
Что касается военнаго министра Грава, то онъ былъ на-
столько мало пригоденъ для такого высокаго поста, что у него
закружилась голова. «Проработавъ два мѣсяца, онъ до того по-
терялъ голову, что, подписывая бумаги, забывалъ свою фами-
лію и, самъ не зная, чтд дѣлаетъ, подписывался: парижскій
мэръ»5).
Лучшимъ выборомъ было назначеніе Клавьера, человѣка
очень опытнаго по счетной части, безкорыстнаго, скромнаго и
безпредѣльно работоспособнаго. Хотя онъ по натурѣ былъ ро-
х) Мётоігез (Іе М-те Воіапй.. і. I, р. 360.
2) ІЫЯ., р. 361.
3) ІЫ&ет.
4) Мётоігез йе Витоигіег, 1. II, Ііѵ. III, сЬ. VI, р. 145.
б) Это утверждаетъ, въ этихъ самыхъ выраженіяхъ, Этьенъ Дюмонъ,
прибавля: «Я слышалъ это отъ него самого». Воиѵепітз (Іе МігаЪеаи, сЬар.
XIX, р. 383.
ЛУИ БЛАНЪ. Т. VI. 16
242
бокъ, однако всегда стремился къ такимъ должностямъ, на ко-
торыхъ требуется безстрашіе. Всю жизнь предвкушалъ онъ свое
возвышеніе и однажды, въ 1780 г., проходя мимо дома министра
финансовъ, сказалъ: «Я предчувствую, что буду когда-нибудь
жить въ этомъ домѣ»1).
Вездѣ, кромѣ записокъ Дюмурье, встрѣчается трогательный
анекдотъ, имѣющій связь съ назначеніемъ въ министры Ро-
лана. Такъ какъ онъ походилъ на разодѣвшагося по празднич-
ному квакера, волосы носилъ прилизанными и очень мало на-
пудренными, ходилъ въ черномъ фракѣ и башмакахъ съ тесем-
ками, то когда онъ въ первый разъ появился въ такомъ одѣя-
ніи въ совѣтѣ министровъ, церемоніймейстеръ, съ безпокой-
ствомъ подойдя къ Дюмурье и подмигивая въ сторону Ролана,
сказалъ: «Ахъ, на башмакахъ даже пряжекъ нѣтъ!»—«О!—съ
величайшимъ хладнокровіемъ отвѣтилъ Дюмурье—все погибло!»* 2).
При дворѣ жирондистское министерство прозвали министер-
ствомъ санкюлотовъ (безпорточныхъ), что очень насмѣшило Дю-
мурье. Если мы безъ портковъ—сказалъ онъ со свойственнымъ
ему сочетаніемъ цинизма съ остроуміемъ—то тѣмъ лучше бу-
детъ всѣмъ видно, что мы мужчины3).
ГЛАВА VIII.
Война съ государями.
Письмо нантскихъ патріотокъ къ Дюмурье.—Свиданіе Дюмурье съ короле-
вою.—Притворство Маріи-Антуанеты. — Картина Совѣта министровъ. — Г-жа
Роланъ недовольна.—Праздникъ Возстановленія чести; его инстинный ха-
рактеръ.—Дипломатическая переписка Дюмурье съ вѣнскимъ кабинетомъ.—
Отставка Ноайля.—Декретъ о привлеченіи его къ суду.—Письмо Людови-
ка XVI къ королю Богеміи и Венгріи, писанное подъ диктовку Дюмурье.—
Отставка Ноайля взята назадъ; докладъ объ изданномъ противъ него декре-
тѣ.—Офиціальная нота, сообщенная Кобенцелемъ.— Сдѣланная многими исто-
риками ошибка на основаніи записокъ Дюмурье.—Посѣщеніе королемъ Со-
бранія 20 апрѣля; онъ, плача, предлагаетъ объявить войну.—Воинственный
восторгъ французовъ; его значеніе.—Предложенная Бриссо странная страта-
гема для ускоренія развязки.—Вечернее засѣданіе 20-го апрѣля.—Австріи
объявлена война, которая означала войну съ государями.
Тотчасъ по вступленіи своемъ въ министерство, Дюмурье
получилъ отъ патріотокъ изъ Нанта слѣдующее, характерное
для той эпохи, письмо:
*) Зоиѵепігв сіе МггаЪеаи, сііар. XIX, р. 399.
2) Мстоігез йе Ееггіёгез, і. III, Ііѵ. XI, р. 54. — Это разсказано почти
буквально также въ Метоігы сіе М-те Воіипсі, і. I, р. 363.
3) Мётоігез сіе Ѣитоигіе^ 1. II, Ііѵ. III, сЬ. VI, р. 146.
243
«Ты помнишь, что мы поднесли тебѣ гражданскій вѣнокъ
въ тотъ день, когда ты далъ намъ въ нантскомъ «Обществѣ
сторонниковъ конституціи» доказательства твоего патріотизма.
Принимая этотъ даръ, ты сказалъ, что еще не заслужилъ его,
но употребишь всѣ силы, чтобы оказаться его достойнымъ. Те-
перь самое время доказать это: мы либо сорвемъ съ тебя под-
несенный нами тебѣ вѣнокъ, либо поднесемъ тебѣ другой.
Гражданки-патріотки Нанта* *).
На этотъ знакъ почтенія, отдававшій угрозою, Дюмурье
отвѣтилъ съ показнымъ глубокимъ чувствомъ, при чемъ увѣ-
рялъ въ своей вѣчной преданности народному дѣлу. Скепти-
камъ вѣдь ничего не стоитъ давать обѣщанія! По признанію
сдѣланному самимъ же Дюмурье въ его запискахъ, онъ гово-
рилъ: «лишь бы только монархія опиралась на прочную консти-
туцію, а на какую именно—это было ему все равно!»8)
Нельзя сказать, чтобы онъ не былъ въ то время склоненъ
стать любмцемъ націи, еслибы могъ достигнуть этого, ставъ въ
то же время любимцемъ короля; въ этомъ онъ видѣлъ интересъ
своей личной судьбы. Скажутъ: трудная это затѣя—жить при
дворѣ, нося красный колпакъ! Конечно; но именно трудность
затѣи и подстрекала въ Дюмурье честолюбіе тонкаго дипломата
и отважнаго военачальника. Ему нетрудно было привлечь къ
себѣ Людовика XVI, котораго онъ сразу плѣнилъ своимъ откро-
веннымъ видомъ, прямотою манеръ и тономъ своихъ депешъ.
«Мнѣ никогда ничего подобнаго не представляли»2 3), наивно гово-
рилъ Людовикъ XVI.
Но заручиться слѣдовало бы расположеніемъ не короля,
а королевы, а отвращеніе послѣдней къ новому мини-
стру слишкомъ ясно сказывалось въ томъ стараніи, съ ко-
торымъ она, повидимому, избѣгала его. Однако однажды ко-
роль предупредилъ Дюмурье, что Марія-Антуанета желаетъ пе-
реговорить съ нимъ частнымъ образомъ.
Впослѣдствіи онъ разсказалъ, что, когда его ввели въ ком-
нату королевы, онъ засталъ ее тамъ одну; она большими ша-
гами ходила по комнатѣ и лицо ея было очень оживлено. Какъ
2) Раігіоіе [гапдаіЗу № 991.
2) Мётоігез Ле Вшпоигіег, і. II, Ііѵ. III, сіі. VI, р. 150.
3) ТЫЯ., р. 148.
16*
244
только она увидѣла его, то подошла къ нему съ величествен-
нымъ и раздраженнымъ видомъ и сказала: «Милостивый госу-
дарь, въ настоящую минуту вы всемогущи, но народъ очень
скоро разбиваетъ своихъ кумировъ. Ваше существованіе зави-
ситъ отъ вашего образа дѣйствій. Говорятъ, у васъ много да-
рованій. Вы должны понимать, что ни король, ни я не можемъ
терпѣть ни всѣхъ этихъ новшествъ, ни конституціи. Заявляю
вамъ откровенно: рѣшайте, какъ вамъ поступать». Дюмурье,
охваченный настроеніемъ, близкимъ къ сочувствію и уваженію,
выразилъ причиняемое ему этимъ конфиденціальнымъ заявле-
ніемъ прискорбіе; но когда онъ попытался указать на то, что
сохраненіе конституціи связано со спасеніемъ королевской
семьи, гордая дочь Маріи-Терезіи, повысивъ голосъ, прервала
его словами: «Берегитесь, это продлится недолго».—«Государы-
ня,—возразилъ Дюмурье—мнѣ болѣе пятидесяти лѣтъ; я пере-
жилъ много опасностей и, принимая министерскую должность,
я хорошо взвѣсилъ, что отвѣтственность еще не самая большая
изъ моихъ опасностей».—«Недоставало только того—съ горечью
воскликнула королева — чтобы на меня взвели клевету! Вы,
кажется, считаете меня способною подослать къ вамъ убійцъ».
И изъ глазъ ея потекли слезы. Растроганный Дюмурье сказалъ
нѣсколько мягкихъ словъ, чтобы успокоить эту раздраженную
женщину. Она дѣйствительно успокоилась, подошла къ нему
ближе и оперлась на его руку. Описавъ эту сцену, Дюмурье
прибавляетъ: «Разговоръ завершился полнымъ установленіемъ
довѣрія королевы»1).
Такъ онъ думалъ, но ошибся. Въ ту самую минуту, когда
онъ вышелъ отъ королевы, къ ней вошла г-жа Кампанъ, и ко-
ролева сказала, что только что дала аудіенцію Дюмурье, что
наединѣ съ нею онъ бросился къ ея ногамъ, увѣряя, что хотя
и надвинулъ себѣ до самыхъ ушей красный колпакъ, однако не
есть и не можетъ быть якобинцемъ, что революція попала въ
руки той гнусной стаи дезорганизаторовъ, которая жаждетъ
только грабежа и способна на все. Затѣмъ, по передаваемому
г-жею Кампанъ разсказу королевы, Дюмурье схватилъ руку
Маріи-Антуанеты, восторженно поцѣловалъ ее и воскликнулъ:
Дайте спасти себя! Таковъ былъ конфиденціальный разсказъ
королевы г-жѣ Кампанъ—разсказъ, значеніе котораго раскры-
2) Мётоігез сіе Битоигіег, 1. II, Ііѵ. Ш, сЬ. VI, р. 165,
24Б
бается ея заключительными словами: Вѣритъ увѣреніямъ измѣн-
ника нельзя1).
Послѣ Дюмурье, важнѣйшимъ лицомъ въ новомъ министер-
ствѣ былъ Роланъ. Достигнувъ власти благодаря обществен-
ному мнѣнію, онъ, конечно, не могъ пренебрегать имъ и одною
изъ первыхъ мѣръ его управленія было основаніе газеты «іа
Вепііпеііеъ9 которая расклеивалась на-подобіе афишъ и редакти-
рованіе которой принялъ на себя Луве* 2).
Что касается внутренней жизни жирондистскихъ министровъ,
то г-жа Роланъ, эта Эгерія своего мужа, оставила намъ ея
очеркъ на одной изъ страницъ, полной курьезныхъ подробно-
стей. Она рисуетъ намъ засѣданія Совѣта министровъ, которыя
походили не столько на пренія государственныхъ людей, сколько
на легкія собесѣдованія3). Въ этихъ засѣданіяхъ король читалъ
газету, находя хитрое удовольствіе въ томъ, чтобы уклоняться
отъ крупныхъ политическихъ вопросовъ и сводить разговоръ
на частные предметы. Если обсуждался вопросъ о войнѣ, онъ
заводилъ разговоръ о путешествіяхъ; если говорили о диплома-
тическихъ переговорахъ, онъ начиналъ толковать объ исторіи
или о географіи. То онъ разспрашивалъ Ролана о его сочине-
ніяхъ, то поощрялъ Дюмурье разсказывать анекдоты; такимъ
образомъ, Совѣтъ министровъ оказывался, въ концѣ концовъ,
просто какимъ-то «кафе, въ которомъ люди забавлялись бол-
товнею*4). Но таково уже вліяніе, которое даже на республи-
канскія души оказываетъ королевскій престижъ, въ сочетаніи
съ формами ловко поддѣланной фамильярности, что Клавьеръ и
Роланъ не только не противодѣйствовали этой распущенности,
но даже простодушно находили въ ней извѣстную прелесть. Но
г-жа Роланъ, какъ наиболѣе зрѣлый умъ во всей партіи, про-
тивилась такимъ порядкамъ, систематически возставала противъ
нихъ и иногда выражала негодованіе. «Это достойно жалости!»
х) Мётоігез сіе М-те Сатрап, 1. II, сЬ. XX, р. 202 еі 203.—Г. Мишле
обходитъ эти двѣ сцены молчаніемъ. Ламартинъ пространно излагаетъ пер-
вую изъ нихъ, списывая съ Дюмурье, и, вѣроятно, не зная о второй, дѣ-
лаетъ слѣдующую важную ошибку: «Между королевою и генераломъ уста-
новилось близкое довѣріе». См. Нізіоіге сіез бгігопЛіпз, 1. I, р. 406. Ёііііоп
(іе ВгихеПез, ТѴоиІѳгз Ггёгез.
2) Мётоігез Ле М-те ВоІапЛ^ 1. I, р. 392 еі 393.— СоИесІіоп Дез Мётоі-
гѳв 8пг Іа Вёѵоіпііоп 1‘гап^аізѳ.
8) ІЫЛ., р. 362.
4) Мётоігез Ле М-те ВоІапЛ, 1. I, р. 368.
246
съ досадой восклицала она, когда мужъ ея, по возвращеніи изъ
Совѣта министровъ, разсказывалъ ей о томъ, что тамъ проис-
ходило г).
И, въ самомъ дѣлѣ, это достойно было жалости, такъ какъ
никогда еще событія не были болѣе, чѣмъ тогда, серьезны и
настроеніе улицы болѣе грозно. На этотъ разъ улица была воз-
буждена фельянтинцами, умѣренность которыхъ смѣнилась яро-
стью, въ виду министерской побѣды жирондистовъ. И для
того чтобы ярость эта нашла себѣ исходъ, достаточно было ка-
кого бы то ни было повода: поводъ представился, и они ухва-
тились за него съ необычайною горячностью.
Среди видныхъ якобинцевъ начиналъ выдѣляться человѣкъ,
съ именемъ котораго мы уже встрѣчались, именно Колло д’Эрбуа.
Его мрачно-огненнаго взора, черныхъ курчавыхъ волосъ, силы
его голоса, театральной декламаціи и какъ бы горѣвшей у него
на лбу печати трибуна не было бы достаточно, чтобы доставить
ему дѣйствительное вліяніе на общество такихъ развитыхъ лю-
дей, какъ якобинцы, если бы съ этими внѣшними благопріятными
условіями въ немъ не соединялся запасъ заслугъ, еще болѣе
оттѣнявшихся присущею ему большою смѣлостью. Онъ былъ
нѣкогда странствующимъ актеромъ и въ Ліонѣ, который ему
предстояло со временемъ залить кровью, неразъ видывали его
на подмосткахъ театра, въ качествѣ посредственнаго сцениче-
скаго исполнителя. Но даже и въ пору его безвѣстнаго суще-
ствованія какое-то своеобразное, чисто внутреннее предчувствіе
держало его выше уровня его положенія. Притомъ онъ былъ
литераторомъ и могъ играть въ пьесахъ собственнаго сочиненія.
Изъ всѣхъ людей, интересовавшихся участью швейцарцевъ
Шатовьё, онъ наиболѣе страстно хлопоталъ о возстановленіи
ихъ чести и подготовлялъ отмщеніе за нихъ. Изданный въ ихъ
пользу декретъ объ амнистіи былъ вызванъ именно имъ. Но
ни онъ, ни якобинцы, ни народъ отнюдь не имѣли въ виду
удовлетвориться столь малымъ. Общественное мнѣніе желало,
чтобы въ честь солдатъ Шатовьё устроено было національное
празднество, празднество религіозное, которое стерло бы всѣ, до
послѣдняго, слѣды ихъ каторжныхъ цѣпей, оживило бы ихъ
поникшія души, заглушило бы радостными кликами толпы горькое
воспоминаніе о гражданскихъ раздорахъ и превратило бы въ
Мётоігез Ле М-те Коіапсі, р. 369.
247
гимны вѣчнаго состраданія тѣ проклятія, которыми жертво-
приносители въ Нанси заклеймили свои жертвы.
Но чѣмъ величественнѣе была эта мысль, тѣмъ болѣе раз-
дражала она фельянтинцевъ. Изящный авторъ поэмы Ъез Моіз,
Руше, первымъ заявилъ протестъ, да еще въ какихъ словахъ!
Будучи избранъ своею секціей для присутствованія на праз-
днествѣ, онъ сказалъ съ ироническою рѣзкостью: «Я согласенъ,
но подъ условіемъ, чтобы на тріумфальной колестнпцѣ нахо-
дился бюстъ благороднаго Дезилля, чтобы народъ видѣлъ уби-
таго посреди его убійцъ». Эти жестокія слова послужили темою,
которую начали взапуски развивать всѣ роялистскіе или фельян-
тинскіе писатели. Притворяясь, будто въ возстановленіи до-
браго имени солдатъ Шатовьё они видятъ только оскорбленіе
Лафайета, только проклятіе, бросаемое національной гвардіи,
только возвеличеніе бунта, только месть за двѣ мрачныя по-
бѣды, одержанныя вооруженною буржуазіей на Марсовомъ полѣ
и въ Нанси,—они довели свою полемику до послѣдней степени
увлеченія и навлекли на себя ужаснѣйшую отповѣдь. Маратъ,
въ теченіе нѣкотораго времени державшійся въ тѣни, какъ разъ
теперь вновь выступилъ на улицу, которая тотчасъ же и огла-
силась его ревомъ. Колло д’Эрбуа считалъ за лучшее высту-
пать противъ хулителей нансійскихъ швейцарцевъ съ простран-
ными разсужденіями о законности ихъ сопротивленія; Маратъ же
назвалъ его за это малодушнымъ витіей, сталъ корить его сло-
воизверженіемъ, утверждалъ, что неправда, будто солдаты Ша-
товьё оказали повиновеніе закону, но что тѣмъ они славны, что
растоптали его. Самъ онъ только-де жалѣетъ, что «эти молодцы
не перекололи и Булье, и его штабъ, и его спутниковъ, и не
явились затѣмъ въ столицу, чтобы покарать смертью деспота
и отцовъ отечества» г). Напоминая объ этихъ мрачныхъ спо-
рахъ, можно ли забыть, что въ нихъ скомпрометировалъ свою
музу и Андре Шеньё:
8а1пі, (ііѵіп ігіотрііе, епіге (іапз поз тпгаіііез,
Непсіз-поиз сез ^иеггіегз іііпзігёз
Раг іе зап& (1ѳ Бёзіііе, еі раг Іез ГапегаіПѳя
Бе іапі (іе Егап^аіз таззасгёз.
х) Ь’Аті Ли рсиріе, № 637.
248
Си 8сп1 ]оиг реиі аіѣсіікііе а іапѣ сіе гепоштёе,
Еѣ се Ьѳаи ]оиг Іиіга ЬіепШ!
С’езѣ цпапсі Іи сошіиіга «Тоигсіап а поіге агтее,
Е1 ЬаіауеНе а І’ёсішГаіиІ:).
Но въ то время, какъ Андре Шеньё выражалъ въ такой
формѣ свой собственный гнѣвъ и гнѣвъ своей партіи, братъ
его, Мари-Жозефъ, принялся сочинять, за счетъ противной
партіи, стихи, надписи, девизы и т. и. вещи, входившія въ
программу празднества! Госсе, съ своей стороны, приготовилъ
музыку, а Давидъ взялся составить для празднества рисунки3).
Сорокъ солдатъ Шатовьё, возвращенныхъ съ каторжныхъ
работъ въ Брестѣ, прибыли въ Версаль наканунѣ Пасхи. Въ
оказанномъ имъ пріемѣ было столько восторга и умиленія, что
они были растроганы до глубины души. Вечеромъ того же дня,
когда они прибыли, ихъ свели на представленіе трагедіи «Брутъ»,
а на слѣдующій день версальскіе якобинцы свели ихъ въ залу
игры въ мячъ (.Іей йе раише), и отсюда началось ихъ тріумфаль-
ное шествіе. Во главѣ его шли женщины изъ народа, съ лав-
ровыми вѣтками въ рукахъ, а слѣдомъ за ними несли почет-
ную пику Сентъ-Антуанскаго предмѣстья. Затѣмъ шли старики
и дѣти, въ свое время вооружавшіеся за родину; далѣе слѣдо-
вали, всѣ въ бѣломъ, сорокъ восемь молодыхъ дѣвушекъ, нес-
шихъ въ рукахъ цѣпи, изображавшія собою тѣ, которыя но-
сили бѣдные каторжане, видѣвшіе теперь отмщеніе за себя.
Сами они держали въ рукахъ сабли, выкованныя изъ ихъ кан-
даловъ, и шли послѣдними, имѣя посреди себя своего защитника,
Колло д’Эрбуа. Въ честь ихъ данъ былъ банкетъ; ихъ осыпали
благословеніями, а когда они тронулись въ путь къ Парижу,
казалось, будто поднялся весь Версаль, горя желаніемъ идти за
ними. Изъ каждой окрестной деревни сбѣгались сельчане и при-
соединялись къ кортежу. «Нѣсколько непричастныхъ праздне-
ству людей въ экипажахъ—говоритъ газета Прюдома—спѣшило
2) См. всю эту сатиру у Впсііег еі Вопх, Нізіоіге рагіетепіаіге, 1. XIV,
р. 119.—(«Здравствуй, божественная побѣда! Вступи въ нашъ городъ и воз-
врати намъ этихъ воиновъ, прославленныхъ кровью Дезиля и похоронами
столькихъ перебитыхъ французовъ!... Такая слава подобаетъ одному только
дню, и день этотъ возсіяетъ вскорѣ! Это будетъ, когда ты приведешь Журдана
въ нашу армію, а Лафайета сведешь на эшафотъ»).
2) См. полную программу «Праздника Свободы» въ Рёге Ъискёпе, Л5 122.
249
уступить средину дороги тому самому народу, который они нѣ-
когда разгоняли кнутомъ»
Тѣмъ временемъ въ Собраніи шли большія пренія о томъ,
оказать ли швейцарцамъ Шатовьё честь допущеніемъ ихъ на
засѣданіе. Возбужденіе было чрезвычайно. Гувьонъ, братъ кото-
раго былъ убитъ въ Нанси въ рядахъ національной гвардіи,
воскликнулъ: «Неужели меня хотятъ обречь на то, чтобы я
сталъ свидѣтелемъ почестей, воздаваемыхъ убійцамъ моего
брата?». Однако, по горячему настоянію Кутона, декретировано
было допустить швейцарцевъ. Эти сорокъ солдатъ были уже на
порогѣ Собранія. Оно приняло ихъ троекратно возобновлявши-
мися рукоплесканіями. Но сопровождавшій ихъ народъ сталъ
требовать, чтобы и его впустили! И дѣйствительно, громадная
толпа народа начала дефилировать передъ Собраніемъ въ без-
порядкѣ, нисколько не имѣвшемъ угрожающаго характера и по-
казывавшемъ, что народъ еще не разучился уважать своихъ
представителей. Обычный ораторъ Сентъ-Антуанскаго предмѣстья,
Гоншонъ, проходя мимо предсѣдателя, сказалъ: «Мы уже столько
кричали Да здравствуетъ свобода! Да здравствуетъ конституція!
что охрипли». Въ рукѣ у него была пика, со вздѣтымъ на нее
краснымъ колпакомъ, и онъ увѣдомилъ Собраніе, 4то такихъ
пикъ заготовляется еще десять тысячъ штукъ; но тутъ же по-
спѣшилъ прибавить: «Ихъ выковываютъ для вашей защиты» * 2).
Вечеромъ все Сентъ-Антуанское предмѣстье было иллюми-
новано.
Празднество, которому придали увеличивавшеее его значеніе
названіе ‘(.Праздника Свободы-», назначено было на 16 апрѣля 3).
Петіонъ, въ качествѣ парижскаго мэра, издалъ распоряженіе,
въ которомъ запрещеніе появляться въ этотъ день на улицахъ
съ оружіемъ было обосновано благородными и благородно вы-
раженными соображеніями. «Въ убѣжденіи, что благородное
проявленіе народныхъ чувствъ не должно быть стѣсняемо ни-
какими знаками принужденія; что пора показать народу, что
его уважаютъ; что праздники Свободы должны быть такъ же
свободны, какъ сама свобода...» и т. д.
’) Вёѵоімііопз Ле Рагіз, 144.
2) Засѣданіе 9-го апрѣля 1792 г.
я) Г. Мишле ошибается числомъ, говоря въ своей Нізіоіге Ле Іа Тіеѵоіи-
ііоп, Ііѵ. VI, сЬ. VI, р. 418, будто солдаты Шатовьё прибыли изъ Бреста
въ Парижъ 30 апрѣля.
250
Но такое благоразуміе только разожгло ярость фельянтинцевъ,
и какъ разъ наканунѣ ожидаемаго дня одинъ изъ ихъ вожа-
ковъ, Дюпонъ де Немуръ, распространилъ по Парижу въ ты-
сячахъ экземпляровъ обращенный къ Петіону памфлетъ, о рѣз-
кости котораго можно судить уже по одной слѣдующей фразѣ:
< Какъ! для того, чтобы получше почтить убійцъ, вы хотите
обезоружить всѣхъ убитыхъ собратьевъ по оружію!»1).
Надо также сказать, что поводъ къ такимъ лживымъ и кле-
ветническимъ тревожнымъ воплямъ подавала извѣстнаго рода
провокація, о которой даетъ представленіе нижеслѣдующая вы-
держка. Въ своей непристойно-грязной газетѣ, изъ которой,
ради справедливости, приходится иногда дѣлать выдержки, какъ
это ни противно, Эберъ писалъ:
«Мнѣ кажется, я вижу насквозь г-жу Ѵеіо съ ея злобою,
какъ въ день чествованія памяти Вольтера!.. Вотъ онѣ—воскли-
цаетъ она—вотъ жертвы, ускользнувшія отъ моего бѣшенства.
Тщетно мой вѣрный храбрецъ (Лафайетъ), заодно со своимъ
кузеномъ Булье, подстроилъ бойню въ Нанси; тщетно обѣщалъ
онъ мнѣ замучить колесованіемъ всѣхъ этихъ возставшихъ про-
тивъ моихъ повелѣній швейцарцевъ, которые отказываются пе-
ребить парижскій народъ—этотъ народъ, который я ненавижу,—
и столько разъ безплодно клялась погубить; но, увы, на что
мнѣ теперь мои милліоны? Какой прокъ вышелъ для меня изъ
всѣхъ замышленныхъ мною собачьихъ уловокъ?—Вотъ,—чортъ
возьми, можете не сомнѣваться въ томъ—какія любезности
польются изъ глотки г-жи Ѵеіо, когда она будетъ смотрѣть на
празднество, которое мы готовимъ швейцарцамъ Шатовье; но,
чтобы она лопнула съ досады, мы должны въ этотъ день пре-
взойти самихъ себя... При старомъ строѣ, когда рождался вол-
чонокъ, весь Парижъ переворачивали вверхъ дномъ: всюду били
фонтаны уксуса, всюду выставляли колбасу изъ конины, и
семья Ѵеіо, обращавшая тогда народъ въ свою игрушку, хотя
онъ и былъ ея государемъ, унижала его, какъ только могла;
но, чортъ побери, народъ взялъ-таки свое и теперь наша оче-
редь заставлять плясать королей* 2)... За пики, молодцы-санкю-
лоты! точите ихъ, чтобы истреблять аристократовъ, которые по-
г) Нізіоіге регіетепіаіге, 1. XIV, р. 87.
2) Еез дгапЛв ргёрагаіі/8 сіи Рёге Еискёпе, № 120, въ ВіЪІ. кійі. Ле Іа
Вёѵ.—РЁВЕ ЕЕСНЕНЕ.—ѴУМ, 40, 1. ВгііівЬ Мпзеит.
251
смѣютъ пикнуть! Пусть этотъ прекрасный день будетъ ихъ
послѣднимъ днемъ. Мы только тогда дождемся покоя, когда
свалится послѣдняя голова аристократа» ’).
Но народъ оставилъ эти призывы къ убійствамъ безъ вни-
манія. Празднество, программа котораго была составлена Талье-
номъ* 2), и на которомъ не было видно ни одного ружья, было
во всѣхъ отношеніяхъ удивительнымъ. На громадномъ протя-
женіи отъ площади Бастиліи до Марсова поля кортежъ, состо-
явшій почти изъ трехсотъ тысячъ человѣкъ, послушно по-
строился передъ хлѣбнымъ колосомъ, который держали передъ
нимъ вмѣсто штыка3 4). Сыновняя признательность по отношенію
къ иниціаторамъ прогресса, почтеніе къ стариннымъ воспомина-
ніямъ, въ связи съ преданностью новымъ идеямъ, порывъ сер-
децъ къ свободѣ—свободѣ всѣхъ народовъ на землѣ—все это
нашло выраженіе въ выбранныхъ для празднества символахъ.
То былъ духъ времени, и никогда не проявлялся онъ въ болѣе
трогательной и простодушной формѣ. Одной изъ группъ, со-
ставленной изъ гражданъ трехъ великихъ свободныхъ націй,
ввѣрены были флаги Англіи, Соединенныхъ Штатовъ и Франціи,
въ знакъ союза, связанные воедино трехцвѣтными лентами. Пе-
редъ всѣми проходили бюсты Франклина, Сиднея, Жанъ-Жака
и Вольтера—эти подлинно священные образы; ихъ съ почти-
тельностью несли граждане различныхъ странъ, породившихъ
этихъ великихъ людей. Устроителямъ празднества пришла воз-
вышенная мысль примирить въ общей скорби тѣхъ людей, ко-
торыхъ въ Нанси довели до кровавой борьбы другъ съ другомъ:
это примиреніе было выражено двумя гробами, соединенными
между собою надписью: Виновны только Булье иеіо сообщники*).
Затѣмъ, на античнаго вида колестницѣ, слѣдовала статуя Сво-
боды; вмѣсто скипетра, она держала булаву; на головѣ ея кра-
совался вѣнокъ цвѣтовъ, а у ногъ ея находился алтарь, на ко-
торомъ въ честь ея курились благовонія5 б).
*) Ъез дгапЛі ргёрагаіі/^ Ли Рёге ІіисМпе, № 122, въ ВіЫ. ЪМ. Лс Іа
Еёѵ__РЁВЕ ЕПСНБХЕ.—1039, 40, 1. ВгНізіі Мпзеиш.
2) Въ болѣе полномъ, чѣмъ въ другихъ мѣстахъ, видѣ программа эта
приведена въ дополненіи къ № 122 Рёге БисНёпе.
3) Вёѵоіиііопз де Рагіз, № 144.
4) Бриссо замѣняетъ въ своей газетѣ эти слова другими: Одинъ Булье
былъ виновенъ. Не думалъ ли Бриссо обѣлить этимъ Лафайета? См. Раіггоіе
[ган^аів, № 971.
б) См. программу, подписанную Талъеномъ, Томбомъ, Леру а и Дэпэнви-
лемъ.
252
Шествіе тронулось около полудня и въ числѣ массы зри-
телей, выражавшихъ ему изъ оконъ горячее сочувствіе, назы-
вали Бомарше, который въ ту минуту, когда кортежъ дошелъ
до Сентъ-Антуанскихъ воротъ, появился на своемъ балконѣ и
принялся хлопать въ ладоши1). На Марсовомъ полѣ статую
Свободы сняли съ носилокъ; солдаты Шатовьё, взявъ это слав-
ное бремя на плечи, поставили его на «алтарь отечества» и за-
тѣмъ смѣшались съ толпой. Тутъ начались проявленія восторга,
раздались народныя пѣсни, открылись веселые хороводы, чѣмъ
и завершился этотъ праздникъ, который не омрачился ни однимъ
несчастнымъ случаемъ, ни однимъ крикомъ ненависти. Бриссо
могъ по справедливости сказать, что «народъ былъ и устроите-
лемъ, и исполнителемъ, и украшеніемъ, и предметомъ этого
празднества»* 2).
Но рѣдки въ революціонной жизни отрадные дни: уже на
слѣдующій день вновь началась борьба страстей и, вдобавокъ,
вспыхнулъ пожаръ во всей Европѣ.
Въ запискахъ, написанныхъ Дюмурье много времени спустя
послѣ событій, вдали отъ родины, подъ вліяніемъ, очевидно,
измѣнившихся плановъ и съ желаніемъ угодить новымъ госпо-
дамъ положенія—въ запискахъ, полныхъ воинственнаго увле-
ченія, молодости и огня, но также и умышленныхъ ошибокъ и
умолчаній—онъ защищается противъ упрека въ томъ, что онъ
настаивалъ на войнѣ3). Есть множество фактовъ, опровергаю-
щихъ это утвержденіе. Да и какъ было бы это возможно? Не
былъ ли Дюмурье человѣкомъ, искавшимъ бури и боя? Не изъ
самого ли желанія войны возникло министерство, въ которомъ
онъ участвовалъ? И развѣ страстное стремленіе къ популярности
ничего не говорило его сердцу въ ту пору, когда по всей Фран-
ціи, отъ края до края, поднималась и требовала оружія масса
воиновъ, въ шестьсотъ тысячъ добровольцевъ?4). Правда, на
поле битвы онъ пошелъ путемъ переговоровъ, такъ какъ былъ
вынужденъ щадить робкую совѣсть Людовика XVI; но какимъ
тономъ отличались его депеши! Въ депешѣ 19 марта на имя
Ноайля онъ уже не ограничивался тѣмъ, что условіемъ сохра-
') Ііёѵоіиііопз (Іе Рагіз, № 144.
2) Раігіоіе (гап^аіз, № 981.
8) См. въ Мётоігез Ле Ритоигіег всю главу I книги IV, т. П.
*) Рѣчь Гаде въ клубѣ якобинцевъ, засѣданіе 26 марта 1791 г. См.
Тоигпаі &ез ЛёЬаіз сіез Атіз Ле Іа. Сонзіііиііоп отъ зтого числа.
25.Х
ненія мира ставилъ разоруженіе эмигрантовъ, а требовалъ со-
кращенія численности войскъ, которыя Австрія держала въ
Нидерландахъ. «Арміи—высокомѣрно говорилъ онъ—не сдержи-
ваютъ народовъ, когда они хотятъ быть свободными: примѣромъ
тому для австрійскаго дома служитъ Генуя»1)... Кромѣ того,
Дюмурье давалъ понять, что—какъ онъ дѣйствительно и ду-
малъ—союзъ между Пруссіей и Австріей является компромис-
сомъ, который долго продолжаться не можетъ, политическимъ
кровосмѣсительствомъ, и что согласіе между обѣими державами
не можетъ не нарушиться либо во время войны, либо послѣ
нея, при чемъ глава австрійскаго дома останется изолированнымъ,
съ истощенными финансами и войсками8).
Эти горделивыя предсказанія и угрозы, это полуразоблаченіе
настроенія умовъ въ Нидерландахъ, напоминаніе о возстаніи
генуэзцевъ, требованіе скораго, категорическаго и рѣшительнаго
отвѣта—все это, разумѣется, должно было задѣть гордость вѣн-
скаго кабинета, все это было равносильно войнѣ, закипавшей
подъ покровомъ мирныхъ словъ. Дюмурье по-истинѣ обводилъ
молодого преемника Леопольда кругомъ Попилія.
Поэтому Ноайль потерялъ надежду добиться этимъ спосо-
бомъ какого бы ни было измѣненія предшествовавшихъ условій
князя Кауница. Притомъ, его приводила въ ужасъ и участь,
постигшая Лессара. Вмѣсто врученія своихъ вѣрительныхъ гра-
мотъ, онъ послалъ къ Дюмурье прошеніе объ отставкѣ.
Тѣмъ временемъ, въ Парижъ пришла первая офиціальная
нота, посланная изъ Вѣны со времени смерти Леопольда. Въ
ней рѣзкимъ и жесткимъ тономъ сообщалось, что новый госу-
дарь, въ виду положенія дѣлъ во Франціи, раздѣляетъ мнѣнія
своего предшественника, а завершалась эта нота выпадомъ про-
тивъ «кровожадной и яростной бунтовской партіи, все болѣе и
болѣе упорно стремящейся уничтожить всякаго рода власть,
законы и принципы» * 2 3).
Раздраженный этою нотой, также отставкою Ноайля, Дю-
мурье бросается къ королю, рисуетъ ему картину положенія
дѣлъ и его собственныхъ опасностей, настойчиво проситъ его
сказать обо всемъ Собранію, заставляетъ его обратиться непо-
’) ІЛётоігев іігёв Нев раріегз <1’ип котте й’Еіаі, і. I, р. 291.
2) іыа., р. 290 еі 291.
я) ІЫЛет, р. 1792.
264
средственно къ королю Богеміи и Венгріи1) и даетъ ему под-
писать слѣдующее письмо:
«Г. мой братъ и племянникъ, спокойствіе Европы зависитъ
отъ того отвѣта, какой ваше величество дадите на обращеніе,
которое я долженъ сдѣлать ради великихъ интересовъ фран-
цузской націи, моей славы и спасенія злосчастныхъ жертвъ
войны, угрожающей Франціи со стороны вошедшихъ между со-
бою въ соглашеніе державъ. Ваше величество не можете сомнѣ-
ваться, что французскую конституцію я принялъ по собствен-
ной моей волѣ и свободно; я далъ клятву сохранять ее; съ нею
связаны мое спокойствіе и моя честь; судьба моя связана съ
судьбою націи, которой я состою наслѣдственнымъ представите-
лемъ и которая, несмотря на распространяемыя на ея счетъ клеветы,
заслуживаетъ уваженія всѣхъ народовъ и всегда будетъ поль-
зоваться имъ. Французы поклялись жить свободными или уме-
реть: я принялъ ту же клятву, какъ и они. Г. Мольдъ, котораго
я посылаю чрезвычайнымъ посломъ къ вашему величеству,
объяснитъ вамъ, какія средства остаются къ тому, чтобы не
допустить и предотвратить бѣдствія угрожающей Европѣ войны.
Съ этими чувствами... и т. д., и т. д.
«Подписано Людовикъ.
Заручившись этимъ документомъ, явно написаннымъ подъ
его диктовку* 2), Дюмурье явился 14-го апрѣля въ Законода-
тельное Собраніе, которому и сообщилъ о своихъ депешахъ къ
Ноайлю, объ отставкѣ послѣдняго и о письмѣ короля. Неме-
дленно, почти безъ преній, сдѣлано было постановленіе о напе-
чатаніи означенныхъ документовъ и изданъ декретъ о привле-
ченіи французскаго посла въ Вѣнѣ къ суду3).
На слѣдующій день Мольдъ собрался было уже уѣзжать,
какъ получена уже была вторая бумага отъ Ноайля, который,
раздумавъ выходить въ отставку, возобновилъ переговоры съ
’) Преемникъ Леопольда, Францъ, не былъ еще тогда коронованъ импе-
раторомъ. Въ этомъ послѣднемъ качествѣ онъ принялъ имя Франца II. Въ
качествѣ короля Венгріи и Богеміи, онъ назывался Францемъ I.
2) Мётоігез іігёз сіез раріегз Іготте И’Ёіаі^ I. I, р. 323 еі 3,34.—
Нетрудно угадать, почему Дюмурье, къ своихъ Мётоігез, і. II, р. 204, гово-
ритъ: <Король написалъ очень разумное письмо и, притомъ, цѣликомъ соб-
ственноручно». Однако этого очень разумнаго письма Дюмурье не приводитъ.
а) Засѣданіе 14 апрѣля 1792 г.
256
вѣнскимъ кабинетомъ1). Посолъ сообщилъ, что такъ какъ князь
Кауницъ держитъ себя очень недоступнымъ, то онъ вынужденъ
былъ обратиться къ вице-канцлеру двора и государства графу
Кобенцелю, и что тотъ сталъ оправдывать свой дворъ, отрицая
приписываемыя ему враждебныя намѣренія, но своими оправда-
ніями только доказалъ, что планъ Австріи состоитъ въ томъ,
чтобы, не объявляя войны, предъявить такія требованія, кото-
рыя сдѣлали бы войну неизбѣжною.
И это дѣйствительно было слишкомъ ясно изъ слѣдующихъ
трехъ пунктовъ, указанныхъ Ноайлю Кобенцелемъ:
«1) удовлетвореніе владѣтельныхъ государей;
«2) удовлетвореніе папы за Авиньонское графство;
«3) мѣры, которыя Франція признала бы умѣстнымъ принять,
но которыя были бы таковы, чтобы правительство имѣло доста-
точно силы для подавленія того, что можетъ безпокоить другія
государства».
Здѣсь нѣкоторые изъ нашихъ предшественниковъ впали въ
серьезную историческую ошибку. Довѣрившись «Запискамъ»
Дюмурье, они утверждали, будто послѣднее изъ трехъ поста-
вленныхъ Кобенцелемъ условій было таково:
«Возстановленіе монархіи на почвѣ положенія 23 іюня 1789 г.
и деклараціи Людовика XVI, а слѣдовательно возстановленіе
дворянства и духовенства, какъ сословій».
Это совершенно невѣрно. Текстъ документа, офиціально со-
общеннаго Собранію въ засѣданіи 19 апрѣля, таковъ, какъ при-
веденный нами выше2). Увлекшись желаніемъ доказать, что,
объявляя Австріи войну, онъ только подчинился закону, роковую
необходимость котораго создала единственно Австрія же, Дю-
мурье въ своихъ «Запискахъ» извращаетъ выраженія ноты
Кобенцеля; и, право, ему вовсе не было надобности въ этомъ,
чтобы имѣть право воскликнуть:
«Право же, еслибы вѣнское министерство проспало тридцать
три мѣсяца со времени королевскаго засѣданія..., оно не могло бы
предложить условій, болѣе не соотвѣтствующихъ тому ходу, ко-
торый приняла революція» 3).
Фактъ тотъ, что когда, 19 апрѣля, Собраніе услышало отъ
Мётоігез йе Витоигіея. і. 11, р. 206.
-) См. засѣданіе 19 апрѣля 1792 г. въ Нівіоіге рагіетепіаіге, I. XIV, р. 26.
266 _
министра иностранныхъ дѣлъ, что Австрія осмѣливается требо-
вать возвращенія эльзасскихъ земель германскимъ государямъ,
а авиньонской территоріи папѣ, и—хотя и въ двусмысленныхъ
выраженіяхъ—отмѣны конституціи, весь залъ проникся вели-
чайшимъ единодушнымъ презрѣніемъ, которое даже какъ бы
покрыло собою общее негодованіе. Декретъ о привлеченіи Ноайля
къ суду былъ взятъ назадъ, и всѣ стали думать только о войнѣ.
20-го апрѣля, едва открылось засѣданіе Собранія, вошелъ
приставъ и возгласилъ: «Милостивые государи, король идетъ!»
Дѣйствительно, прибылъ Людовикъ XVI, въ сопровожденіи всѣхъ
своихъ министровъ. Всѣ депутаты тотчасъ встали и остались
на ногахъ. Король подошелъ къ назначенному для него по
уставу мѣсту и сѣлъ. Сѣли и депутаты. Безчисленная толпа
народа, съ ранняго утра разсѣявшаяся по всѣмъ сосѣднимъ съ
заломъ помѣщеніямъ, завладѣла кулуарами, заполнила всѣ три-
буны для публики и продвинулась даже внутрь зала засѣданій.
Общее, съ трудомъ сдерживаемое возбужденіе выразительно
отражалось на всѣхъ лицахъ. Людовикъ XVI казался печаль-
нымъ и удрученнымъ.
Среди напряженнаго молчанія, Дюмурье прочелъ докладъ,
которому предстояло повести къ одной изъ ужаснѣйшихъ войнъ,
какія только бывали когда-либо между людьми. Онъ крупными
чертами обрисовалъ положеніе, перечислилъ жалобы Франціи,
напомнилъ о томъ, какъ Австрія поощряла заговоры эмиграціи,
выразилъ негодованіе по поводу наглости иностранныхъ госу-
дарствъ, требующихъ у французовъ отчета въ томъ, какъ они
считаютъ за лучшее устроить свою судьбу, и, возлагая на не-
пріятеля всю вину нападенія, всю отвѣтственность за кровь,
которая будетъ пролита, высказался въ заключеніе за войнух).
Затѣмъ король, стараясь преодолѣть дрожаніе голоса, ска-
залъ: «Вы только что выслушали составленный въ моемъ Со-
вѣтѣ докладъ; заключеніе его было принято Совѣтомъ едино-
гласно. Я самъ тоже принялъ его: оно согласно съ неодно-
кратно выражавшимся въ Собраніи желаніемъ. Мнѣ пришлось
исчерпать всѣ средства для сохраненія мира; теперь же... те-
перь же...». Тутъ онъ остановился, подавленный волненіемъ,
’) Текстъ этого доклада см. либо въ Ніііоіге рагіетепіаіге, і. XVI, р.
!?7—37, либо въ прибавленіи ко П т. Мётоіге-і ііе ТЫтоигіег буква Р въ
^еіаігсшетепіи кіь'іогідиев.
257
и, когда онъ произносилъ послѣднія слова: «Формально пред-
лагаю вамъ войну съ королемъ Венгріи и Богеміи», глаза его
наполнились слезами1).
Хотя королевское предложеніе и отвѣчало желанію Собранія,
однако оно встрѣтило его лишь холодными и жидкими рукопле-
сканіями, такъ какъ всѣ видѣли, что слова Людовика XVI вы-
нуждены* 2). Предсѣдательствовавшій Биго де Преамнё лакони-
чески отвѣтилъ королю, что Собраніе приступитъ къ обсужденію
его предложенія, и засѣданіе было пріостановлено до вечера.
Въ Парижѣ господствовало громадное, всеобщее движеніе.
Съ опьяненіемъ, въ которомъ бывали слѣпыя увлеченія, но
было и величіе, городъ весь былъ охваченъ мыслью, что право
гордо, мужественно, при помощи меча, пробиваетъ себѣ дорогу
въ мірѣ. Философія, выступившая въ походъ въ обличіи сол-
дата, участь новыхъ идей, ввѣряемая мужеству, Свобода, ше-
ствующая съ орудіями,—все это, впредь до наступленія спокой-
ныхъ дней, олицетворяло собою геній Франціи. Жирондисты
были внѣ себя отъ радости. Что касается Бриссо, то онъ такъ
страстно желалъ войны, что даже—какъ слышали нѣкоторые—
предлагалъ, для ускоренія развязки, переодѣть нѣсколькихъ сол-
датъ въ форму австрійскихъ уланъ и велѣть имъ сдѣлать ноч-
ное нападеніе на нѣсколько французскихъ деревень3).—Но до-
статочно ли былъ подготовленъ народъ къ воспріятію свѣта?
Не былъ ли бы оскорбленіемъ ему такой способъ внесенія къ
нему свѣта? Такой починъ подъ видомъ военнаго событія, бу-
дучи дурно истолкованъ народомъ, по невѣжеству или изъ гор-
дости, не раздражилъ ли бы его, вмѣсто того, чтобы увлечь?
Ринуться въ войну, въ которой милліоны людей столкнутся съ
милліонами другихъ, значитъ бросаться въ пропасть, до дна
которой никогда не достигалъ взглядъ человѣческій; это зна-
читъ очертя голову броситься въ царство смерти, гдѣ только
и есть несомнѣннаго, что одна тьма: кто же взялся бы учесть
то, что не поддается учету? Кто дерзнулъ бы заранѣе поклясться,
если борьба затянется, животное возбужденіе военной обста-
новки не заслонитъ ли собою, въ концѣ концовъ, святой, вос-
') Мётоігез іігёз йез раріегз Л’ип ко>ѣте іІ’Еіаі, і. I, р. 333.
2) ІЪіЛет.
®) Ёііеппе ІІитопГ, 8оиѵепігз зиг МігаЪеаи, сііар. XXI, р. 411.
ЛУИ БЛАНЪ. Т. VI. 17
258
торженной мысли; желѣзная дисциплина не подавитъ ли подъ
конецъ сердечные порывы къ справедливости, причемъ и сама
побѣда не поведетъ ли къ возвращенію отвратительной эры це-
зарей; или же, съ увеличеніемъ числа опасностей, революція не
будетъ ли вынуждена оградить себя собственною яростью, начать
рубить и топоромъ и мечомъ, защищаться внутри посредствомъ
палачей, какъ защищается она извнѣ посредствомъ солдатъ...
пока, наконецъ, и сама свобода, очутившись, въ изнеможеніи,
на краю гигантской могилы, вырытой для такой массы жертвъ,
не рухнетъ туда въ свой чередъ?—Для нашихъ предковъ эти
возраженія ие могли имѣть того вѣса, который они пріобрѣ-
таютъ въ нашихъ глазахъ, подъ вліяніемъ послѣдовавшихъ со-
бытій. Они говорили себѣ, что опасность закаляетъ сердца; они
благородно думали, что для такой страны, какъ Франція, воин-
ственное самоотверженіе является долгомъ; они льстили себя
великодушною надеждой, что изъ всѣхъ вооружившихся про-
тивъ Франціи націи многія тотчасъ же протянутъ ей руки, какъ
только прочтутъ на ея знаменахъ: Не надо завоеваній! Всѣмъ
людямъ — свобода! Притомъ, съ тѣхъ поръ какъ Робеспьеръ
открылъ пренія о войнѣ, вопросъ значительно измѣнился. Ме-
длителя-Леопольда уже не было на свѣтѣ, а появленіе жирон-
дистовъ у власти и афишированный генераломъ Дюмурье яко-
бинизмъ побудили, какъ мы видѣли, вѣнскій кабинетъ бросить
революціи вызовъ, котораго уже нельзя было, не позоря себя,
оставить безъ вниманія. Тутъ былъ перстъ рока.
И вотъ 20-го апрѣля, около 6 часовъ вечера, Собраніе
открыло свое засѣданіе не въ сосредоточенномъ настроеніи, какъ
того, казалось бы, требовало рѣшеніе, отъ котораго зависѣла
судьба всѣхъ европейскихъ государствъ и нѣсколькихъ поко-
лѣній, а, напротивъ, въ состояніи чрезвычайныхъ горячности
и восторженности. Ласурсъ и Даверу потребовали, чтобы дано
было время для разсмотрѣнія вопроса, но по настоянію Майля
ихъ предложенія объ отсрочкѣ были рѣзко отклонены. Фёльян-
тинецъ Пасторе—что весьма замѣчательно—первымъ высказался
за войну. Къ совершенно другому заключенію пришелъ ораторъ
той же партіи Беке. Сохраняя спокойствіе посреди такого мно-
жества разгоряченныхъ умовъ, онъ весьма храбро выступилъ
противъ рѣшенія, подсказываемаго однимъ мужествомъ. Талантъ
его не отвѣчалъ, однако, достоинству занятой имъ позиціи; онъ
259
имѣлъ неосторожность сказать, что Франція рискуетъ увидѣть
всѣхъ государей земного шара сплотившимися противъ нея.
О, предполагать, будто Францію можно запугать войною герои-
ческаго размаха—значило не знать ея! Гаде иронически замѣ-
тилъ, что послѣ такой рѣчи въ необходимости войны уже не-
возможно и сомнѣваться. «Декретируемъ ее немедленно!» вос-
кликнулъ Майль. «Мы хотимъ ея—прибавилъ Обэръ-Дюбайе—
и если бы намъ всѣмъ пришлось даже погибнуть, послѣдній
изъ насъ постановилъ бы декретъ о войнѣ». Во всѣхъ концахъ
зала, на всѣхъ трибунахъ раздались сильнѣйшія рукоплесканія.
Сорвавшіяся съ устъ Базира слова возможная измѣна не нашли
отголоска. Голосъ Матьё Дюма, хотѣвшаго поддержать Беке,
былъ заглушенъ ропотомъ. Общее увлеченіе стало неотрази-
мымъ. Но величественный характеръ настроенія особенно хо-
рошо оттѣняется манифестомъ, который прочелъ при этомъ
Кондорсе: ничего нѣтъ болѣе серьезнаго и по стилю и по мысли.
Въ отвѣтъ на ноту вѣнскаго двора, въ манифестѣ говорилось:
«Что же такое та бунтовская партія, которую обвиняютъ... въ
томъ, что она составила заговоръ въ пользу всемірной свободы
человѣческаго рода?.. Это все человѣчество». Верньо предложилъ
устроить новый національный праздникъ Федераціи, чтобы ре-
лигіозною церемоніей освятить страшное рѣшеніе, которое гото-
вилось принять Собраніе. Но Собраніе было въ ту минуту про-
никнуто только одною мыслью, однимъ желаніемъ, одною страстью.
Съ величайшимъ восторгомъ вотированъ былъ слѣдующій де-
кретъ, внесенный Жансонне отъ имени дипломатической ко-
миссіи:
«Національное Собраніе, обсудивъ формальное предложеніе
короля и принимая во вниманіе, что вѣнскій дворъ, презрѣвъ
трактаты, непрестанно оказывалъ явное покровительство фран-
цузскимъ мятежникамъ, что онъ вызвалъ и оформилъ соглаше-
ніе съ нѣсколькими европейскими державами противъ незави-
симости и безопасности французской націи;
«что король Венгріи и Богеміи Францъ I, нотами отъ 18-го
марта и 7-го текущаго апрѣля, отказался отступить отъ этого
соглашенія;
«что, несмотря на сдѣланное ему нотою отъ 11-го марта
1792 г. предложеніе сократить, съ той и другой стороны, чи-
сленность войскъ на границахъ до мирнаго состава, продол-
жалъ и усиливалъ враждебныя приготовленія;
17*
260
«что онъ совершилъ формальное покушеніе на верховно-
властіе французской націи, заявивъ, что хочетъ поддерживать
притязанія германскихъ государей, имѣющихъ владѣнія во Фран-
ціи,—государей, которымъ французская нація не переставала
давать вознагражденіе;
«что онъ старался разъединить французскихъ гражданъ и
вооружить ихъ другъ противъ друга, оказывая недовольнымъ
поддержку вступившихъ въ соглашеніе державъ;
«принимая, наконецъ, во вниманіе, что этотъ отказъ отъ
отвѣта на послѣднія депеши короля французовъ не оставляетъ
ему болѣе надежды получить путемъ дружественныхъ перего-
воровъ удовлетвореніе по этимъ различнымъ жалобамъ и равно-
силенъ объявленію войны;
«Постановляетъ, что дѣло это неотложно;
«Національное Собраніе заявляетъ, что французская нація,
оставаясь вѣрною освященнымъ ея конституціею принципамъ:
не предпринимать никакой войны съ цѣлью завоеваній и никогда
не употреблять своихъ силъ противъ свободы какого бы ни было
народа, берется за оружіе только для защиты своей свободы и
независимости; что война, которую она вынуждена вести, не
есть война націи противъ націи, а справедливая оборона сво-
боднаго народа противъ несправедливаго нападенія государя;
«что французы никогда не станутъ смѣшивать своихъ братьевъ
со своими истинными врагами; что они не упустятъ ничего,
чтобы смягчить бѣдствія войны, щадить и сохранить частныя
имущества и обрушить всѣ неизбѣжныя въ войнѣ бѣдствія на
однихъ только тѣхъ лицъ, которыя сплотятся противъ фран-
цузской свободы;
«что Франція заранѣе усыновляетъ всѣхъ тѣхъ иностран-
цевъ, которые, отрекшись отъ дѣлъ ея враговъ, станутъ подъ
ея знамена и употребятъ свои усилія на защиту ея свободы;
что она будетъ даже способствовать всѣми зависящими отъ
нея средствами ихъ устройству во Франціи;
«обсудивъ формальное предложеніе короля и декретировавъ
признаніе неотложности, Собраніе декретируетъ войну противъ
короля Венгріи и Богеміи».
Такъ принято было это рѣшеніе, которому предстояло на-
долго потрясти міръ. Но да помнитъ потомство во-вѣки: мысль
261
Собранія, мысль Франціи была выражена Мерланомъ де Тіон-
виллемъ въ слѣдующихъ прекрасныхъ словахъ: ^Вотируемъ
войну государямъ и миръ народамъ» * 1).
ГЛАВА IX.
Философія.
Восемнадцатый вѣкъ дѣлили между собою двѣ философскія школы; оаѣ же
дѣлятъ и революцію.—Жирондисты принадлежатъ къ сенсуалистической и
раціоналистической школѣ, къ школѣ энциклопедистовъ, а Робеспьеръ—къ
школѣ чувства, школѣ Жанъ-Жака.—Объясненіе этого.—Между этими днуия
школами нѣтъ дѣйствительныхъ противорѣчій.—Прискорбное нѳдоразумѣніе
между монтаньярами и жирондистами, Робеспьеромъ и Бриссо; оба были бой-
цами за одно и то же дѣло.—Политическое объясненіе деизма Жанъ-Жака и
Робеспьера.—Философскія пренія въ клубѣ якобинцевъ.—Робеспьеръ, призна-
вая существованіе Бога, отвергаетъ бога богослововъ; онъ возстаетъ противъ
священниковъ и всѣхъ нечестивыхъ сектъ, узурпирующихъ Божье величіе.—
Пренія эти производятъ глубокое впечатлѣніе въ клубѣ якобинцевь.—Бриссо
превозноситъ энциклопедистовъ.—Робеспьеръ восхваляетъ Жанъ-Жака.—Не-
справедливый духъ исключительности обѣихъ сторонъ.—Обличеніе Лафайета.—
Робеспьера обвиняютъ въ оставленіи поста общественнаго обвинителя (про-
курора).—Гаде коритъ его тѣмъ, что онъ является народнымъ кумиромъ, и
требуетъ, чтобы онъ обрекъ себя на остракизмъ.—Прекрасный отвѣтъ Ро-
беспьера.—Умиротворяющее вмѣшательство Петіона.—Постановленіе якобин-
цевъ, констатирующее клеветническій характеръ нареканій Гаде и Бриссо на
Робеспьера.—Газета Прюдома журитъ Робеспьера.—Исповѣдь Франсуа Ро-
бэра.—Маратъ разсказываетъ о своемъ свиданіи съ Робеспьеромъ.—<Великій
гнѣвъ Батьки Дюшэна при видѣ травли на якобинцевъ*.—О томъ, что ра-
венство не есть зависть.
Какъ несправедливы къ этой безсмертной эпохѣ были люди,
видѣвшіе въ восторженномъ состояніи всѣхъ сердецъ одно лишь
лишенное мысли движеніе морскихъ волнъ во время бури! Вгля-
дитесь попристальнѣе и увидите, что борьба того времени воз-
никла въ гораздо меньшей степени изъ-за соперничества често-
любій или оскорбленной гордости, чѣмъ изъ противопоставле-
нія философскихъ ученій. То было развитіемъ вѣка Дидро и
Вольтера, вѣка Жанъ-Жака, и идеи ихъ-изъ отвлеченностей
пробились въ жизнь, затѣмъ изъ насыщенной электричествомъ
тучи прорвалась молнія и мѣсто шумнаго, но еще мирнаго са-
лона барона Гольбаха занялъ теперь форумъ.
г) Объ этомъ достопамятномъ засѣданіи 20 апрѣля см. Нізіоіге рагіе-
тепіаіге, 1. XIV, р. 37—63, Мётоігез іігёз сіез раріегз й’ип Іготте й’Ёіаі,
1. I, р. 334—341, и Зоиѵепітз сіе Маікіеи Битаз, I. II, р. 120—127,
262
Въ первомъ томѣ настоящаго сочиненія мы попытались точно
опредѣлить обѣ крупныя философскія школы, между которыми
подѣлился XVIII вѣкъ: школу сенсуалистическую или раціона-
листическую, представителями которой были энциклопедисты, и
школу чувства, имѣвшую своимъ представителемъ Руссо. II
мы говорили:
что признавать идею исключительно дочерью ощущенія зна-
читъ обращать душу въ рабыню чувствъ, низводить ее на по-
ложеніе птицы, которая даже въ своемъ самомъ смѣломъ по-
летѣ влачитъ за собою въ воздухѣ узы своего рабства;
что чрезъ чувство человѣкъ ширится во внѣ и щедро тра-
титъ свою духовную сущность, тогда какъ чрезъ ощущеніе, на-
противъ, стремится все свести къ своему «я»;
что, слѣдовательно, выводомъ философіи огцушенія является
индивидуализмъ;
и что къ тому же приводитъ роковымъ образомъ и доктрина
раціонализма, если только ее преувеличить, такъ какъ разумъ—
когда каждый ищетъ его на своей сторонѣ—есть божество трудно
познаваемое и разумъ, напримѣръ, Вольтера не есть разумъ
Паскаля.
Поэтому-то мы и видѣли, что вышло изъ собесѣдованій
энциклопедистовъ, которыя слушалъ, записывалъ, анализиро-
валъ и сводилъ воедино Гельвецій! Изъ нихъ вышла книга,
изгонявшая изъ моральнаго міра абсолютъ, сводившая истину,
добродѣтель, самоотверженіе, героизмъ, геній просто къ относи-
тельнымъ понятіямъ, книга, отводившая человѣческимъ стра-
стямъ лишь одинъ источникъ—физическую способность воспрія-
тія ощущеній, а человѣческимъ поступкамъ лишь одинъ сти-
мулъ--личный интересъ; наконецъ, книга, которая на развали-
нахъ всего, что образуетъ или поддерживаетъ единство чело-
вѣческихъ обществъ, воздвигала безконтрольную верховную
власть личнаго «Я».
И вотъ именно эта-то доктрина и оказалась докгриною жи-
рондистовъ и служила ихъ исторической миссіи. Въ самомъ
дѣлѣ, для чего они появились въ революціи? Для организаціи ли
новаго общества на началѣ единства человѣческой семьи? Для
того ли, чтобы навсегда уничтожить классовыя различія? Для
освобожденія ли народа? Для упроченія ли новаго міра?—Нѣтъ,
они появились для того, чтобы освободить отъ всякихъ помѣхъ
человѣка, который можетъ довлѣть самому себѣ, человѣка, обла-
263
дающаго образованіемъ и богатствомъ, т. е. буржуа; они явились
для того, чтобы нанести послѣдній ударъ господству священ-
ника и тираніи дворянина, чтобы низвергнуть тронъ и провоз-
гласить окончательное отрицаніе стараго міра. А для этой отри-
цательной и разрушительной роли—впрочемъ, необходимой и
величественной — доктрина чистаго индивидуализма годилась
какъ нельзя болѣе.
Но Жанъ-Жакъ имѣлъ въ виду не только дѣло разрушенія,
но и дѣло созиданія. Онъ зналъ, дано ли бѣдняку, слабому, не-
вѣжественному человѣку довлѣть самому себѣ; нельзя было не
знать этого ему, человѣку, который ребенкомъ вынужденъ былъ
таскаться изъ деревни въ деревню, отъ однѣхъ дверей къ дру-
гимъ, въ безсиліи и тая въ себѣ скорбь своего, тогда еще не-.
вѣдомаго генія, ему, который былъ нѣкогда бродягой, нищимъ,
лакеемъ! И вотъ почему, вмѣсто того, чтобы превозносить ощу-
щеніе^ сводящее все къ отдѣльному человѣку, и разумъ, кото-
рый разъединяетъ, онъ рекомендовалъ сближающее и объеди-
няющее чувство.
Теперь, если поразмыслить надъ дѣятельностью, къ которой
призванъ былъ въ революціи Робеспьеръ, то легко будетъ по-
нять, почему онъ долженъ былъ усвоить доктрину Руссо.
Отсюда-то въ клубѣ якобинцевъ возгорѣлся споръ, запол-
нившій собою послѣдніе дни апрѣля... Споръ? Изъ-за чего же?
Развѣ обѣ доктрины, о которыхъ мы сейчасъ говорили, корен-
нымъ образомъ несовмѣстимы между собою? Развѣ нельзя было
бы, не отбрасывая чувства, признать власть ощущенія и оказать
разуму подобающее ему почтеніе? Развѣ невозможно, не нанося
обиды ощущенію и разуму, выслушать голосъ чувства? Развѣ
человѣкъ не обладаетъ тѣломъ, умомъ и сердцемъ? И развѣ
прогрессъ не былъ бы осуществленъ при посредствѣ именно та-
кой доктрины, которая гармонически объединяла бы эти три
необходимые элемента человѣка, вмѣсто противоположенія ихъ
другъ другу? О, конечно! Но нашъ умъ, по природѣ, прихо-
дитъ къ синтезу, лишь пройдя чрезъ анализъ. Мы хватаемся
по преимуществу за тотъ пунктъ, который наиболѣе соотвѣт-
ствуетъ нашей преобладающей способности; мы съ любовью
изслѣдуемъ его и, если его оспариваютъ, начинаемъ защищать
его съ горячностью, которая очень скоро становится исключи-
тельною и побуждаетъ насъ относиться, какъ къ врагамъ, къ
тѣмъ людямъ, которые—если взглянуть на дѣло пошире—часто
264
являются нашими союзниками. Такъ поступали Вольтеръ и
Жанъ-Жакъ, эти два генія, созданные для того, чтобы воспол-
нять другъ друга, эти два славныхъ близнеца; такъ же посту-
пали, послѣ нихъ, Бриссо и Робеспьеръ, жирондисты и мон-
таньяры, эти знаменитые соратники въ великой битвѣ того, чтб
должно быть, съ тѣмъ, что было. Бойцы за одно и то же дѣло,
вы, считавшіе себя врагами, да примиритъ васъ признатель-
ность потомства!
Первымъ вопросомъ, изъ-за котораго Робеспьеръ разошелся
съ жирондистами, былъ вопросъ о существованіи Бога.
Если бы представленіе о людской солидарности и объ ассо-
ціаціи всѣхъ живыхъ силъ во вселенной было въ эпоху рево-
люціи настолько полно, какъ оно стало теперь, благодаря со-
временнымъ трудамъ, то Робеспьеръ былъ бы, вѣроятно, пан-
теистомъ, въ силу тѣсной и неизбѣжной аналогіи, которая свя-
зываетъ метафизическія вѣрованія съ соціальными убѣжденіями;
онъ не разумѣлъ бы Бога, какъ особое существо, какъ суще-
ство личное, правящее мірами наподобіе того, какъ правитъ
своимъ царствомъ государь; онъ поклонялся бы Богу въ природѣ,
а не внѣ ея, и пришелъ бы къ признанію Его душою вселенной.
Но тогда еще не пришло время для старанія доказать, что воз-
рожденіе общества должно вытекать изъ людской солидарности,
приведенной въ дѣятельное состояніе. Робеспьеръ видѣлъ предъ
собою слабыхъ, нуждавшихся въ покровительствѣ, обездолен-
ныхъ, которыхъ надо было спасать отъ заброшенности, народъ,
нуждавшійся въ освобожденіи отъ двухвостаго бича невѣже-
ства и нищеты. А средствомъ къ тому являлось для него только
вмѣшательство дѣятельной и справедливой власти. Значитъ,
если онъ пришелъ къ тому, что сталъ деистомъ, то не въ силу
потребности—какъ Вольтеръ—болѣе или менѣе логически объ-
яснить сотвореніе міра, а изъ потребности сохранить для сла-
быхъ и угнетенныхъ покровителя, который рано или поздно
уравновѣситъ чашки вѣсовъ, и правосудіе котораго могло бы
считаться какъ бы гарантіей противъ безконечности гнета.
Изъ числа философовъ XVIII вѣка многіе пришли къ атеизму
только подъ вліяніемъ ужаса, которымъ переполнило ихъ души
зрѣлище фанатизма. Дѣйствительно, каковъ былъ до тѣхъ поръ
Богъ священниковъ? То былъ Богъ, созданный по образу чело-
вѣка, да еще худшаго изъ людей, Богъ бурный, мстительный,
неумолимый, карающій за однодневную провинность вѣчною
265 _
агоніей и предоставляющій своимъ тварямъ свободы... спускаться
по откосу въ адъ! Такого Бога, являвшагося образцомъ зем-
ныхъ тирановъ или, скорѣе, тираномъ, неподражаемымъ по не-
объятному варварству, люди, вродѣ барона Гольбаха до рево-
люціи и Гаде во время самой революціи, предпочитали вовсе
отрицать во всеуслышаніе, чѣмъ признаніемъ его существова-
нія оправдывать тѣхъ гнусныхъ деспотовъ, протопопомъ кото-
рыхъ сдѣлало Его нечестивое духовенство. Но развѣ слѣдовало
смѣшивать идею деспотизма съ идеею опеки? И развѣ нельзя
было, не отрицая Бога, датъ Ему другое опредѣленіе, чѣмъ дан-
ное софистами гнета, жестокими ханжами или кощунственными
богословами? Такія мысли пришли въ голову автору Рго/еззіоп
йе /Ъі Ли ѵгсаіге яаѵоуагЛ («Исповѣданіе вѣры савойскаго вика-
рія»), а также и его вѣрному ученику, Робеспьеру. Будучи оба
сторонниками попечительной власти, вмѣшательство которой по-
могло бы народу освободиться, они одновременно отвергли и
созданное богословами представленіе о Богѣ, потому что оно
клонилось къ освященію тираніи на землѣ, и представленіе
атеистовъ, потому что оно освящало анархію среди людей, пред-
полагая ее въ небесахъ.
Торжественный и потрясающій характеръ носило то засѣ-
даніе, въ которомъ послѣ слова, одного только слова, произне-
сеннаго Робеспьеромъ, Гаде поднялъ вопросъ о Богѣ.
Въ адресѣ, прочитанномъ Робеспьеромъ въ клубѣ якобин-
цевъ, была слѣдующая фраза:
«Не будь граждане такъ непоколебимо мужественны, не будь
народъ такъ непобѣдимо терпѣливъ по своему высокому харак-
теру, даже самому твердому человѣку было бы позволительно
утратить надежду на общественное спасеніе, когда Провидѣніе,
всегда пекущееся о насъ гораздо лучше, чѣмъ наша собствен-
ная мудрость, поразивъ Леопольда, тѣмъ самымъ, повидимому,
разстраиваетъ замыслы нашихъ враговъ» г).
Такимъ образомъ, Робеспьеръ признавалъ самого Бога со-
общникомъ народа въ совершеніи того великаго преступленія, о
которыхъ такъ громко вопили священники, а именно революціи;
а самую революцію онъ выставлялъ въ видѣ самаго яркаго до-
казательства существованія той сверхчеловѣческой логики, ко-
’) Зоигпаі йез іеЬаіз Лез ат'а Ле Іа сопзіііиііоп, засѣданіе 26 нарта
1792 года.
266
торая, если смотрѣть на дѣло широко, очевидно руководитъ
какъ общимъ ходомъ, такъ и различными перипетіями исторіи.
Именно это утверждалъ онъ въ только что приведенныхъ—и,
притомъ, буквально—словахъ. Нисколько не отклоняясь отъ
управляющихъ міромъ законовъ, слова эти подтверждаютъ все-
общность и постоянное дѣйствіе этихъ законовъ. Но только
они, повидимому, относятъ ихъ, подъ именемъ Провидѣнія, къ
дѣятельности нѣкоего Верховнаго Существа; другими словами,
они являются исповѣданіемъ вѣры деиста; и въ устахъ Робес-
пьера они были отголоскомъ, разносившимъ въ самый разгаръ
бурь, среди шума форума, рискуя вызвать бѣшеное столкнове-
ніе. Это было то самое, что было сказано савойскимъ викаріемъ
за нѣсколько лѣтъ передъ тѣмъ, въ менѣе бурное время, на вер-
шинѣ другого Сунійскаго мыса1), въ прекрасный лѣтній день,
при блескѣ восходившаго солнца, среди спокойнаго пейзажа,
окаймленнаго вдали цѣпью горъ: «Вѣчна ли или сотворена ма-
терія, существуетъ ли пли не существуетъ пассивный принципъ,
все равно несомнѣнно, что цѣлое едино и указываетъ на единый
умъ; ибо я не вижу ничего, что не было бы предначертано
одной и той же системой и не содѣйствовало бы одной и той же
цѣли, именно сохраненію цѣлаго въ установленномъ порядкѣ.
Это Существо, которое хочетъ и можетъ, это само по себѣ дѣя-
тельное Существо, это Существо, наконецъ, которое движетъ
вселенную и все предначертываетъ, я называю Богомъ»* 2).
Однако Гаде осмѣлился назвать это суевѣріемъ. «Я слышалъ
въ этомъ адресѣ—горячо воскликнулъ онъ—частое повтореніе
слова Провидѣніе; мнѣ кажется даже, что тамъ сказано, что
Провидѣніе спасло насъ помимо нашей воли. Признаюсь, что,
не видя въ этой мысли никакого смысла, я никогда не по-
думалъ бы, чтобы человѣкъ, такъ мужественно трудившійся
въ теченіе трехъ лѣтъ надъ избавленіемъ народа отъ рабства
деспотизма, могъ способствовать затѣмъ возвращенію его въ
рабство суевѣрія»3).
Слова эти сводили на очную ставку обѣ революціонныя
школы, которыя носилъ въ своей груди XVIII вѣкъ. Клубъ яко-
*) На мысѣ Суніумѣ, въ Аттикѣ, нерѣдко происходили собесѣдованія
Платона съ его учениками (Переводч.).
2) ЁтіІС) Ргоі'езаіои (Іе (іи ѵісаіге заѵоуагй.
3) Лоигнаі (ІС8 ИёЪаіз (Іез атіз (Іе Іа сонзіііігііон, засѣданіе 26-го марта
1792 года.
267
бинцевъ, казалось, раскололся. Одни разразились рукоплеска-
ніями, другіе стали роптать1).
Тогда Робеспьеръ тотчасъ же, на этотъ разъ безъ подго-
товки* 2), безъ колебаній и съ тою многорѣчивостью, которая
рвется изъ отдавшаго себя цѣликомъ сердца, отвѣчалъ: «Я
больше чѣмъ кто-либо питаю отвращеніе ко всѣмъ тѣмъ безбож-
нымъ сектамъ, которыя подъ личиною власти Провидѣнія, со-
здавшаго природу и человѣчество, расплодились въ мірѣ для спо-
спѣшествованія честолюбію, фанатизму и страстямъ; я очень да-
лекъ отъ того, чтобы смѣіигівать Его съ тѣмгг глупцами, кото-
рыми вооружился деспотизмъ3). Я отстаиваю тѣ вѣчные прин-
ципы, на которые опирается человѣческая слабость, порываясь
къ добродѣтели. Это вовсе не пустыя слова въ моихъ устахъ,
равно какъ и въ устахъ столькихъ знаменитыхъ людей, кото-
рые вѣрили въ существованіе Бога>. При этихъ словахъ, въ
залѣ возобновился шумъ, но Робеспьеръ продолжалъ въ глу-
бокомъ волненіи: «Нѣтъ, вы не заглушите моего голоса... Ссы-
латься на Провидѣніе и выражать мысль, что есть вѣчное Су-
щество, которое неуклонно вліяетъ на судьбы націй и, мнѣ ка-
жется, особенно печется о французской революціи, вовсе не зна-
читъ высказывать мысль, слишкомъ рискованную; нѣтъ, это
чувство моего сердца, чувство, необходимое для меня, какъ для
человѣка, который всегда находилъ въ немъ опору, когда въ
Учредительномъ Собраніи противъ меня возставало столько стра-
стей, велось столько гнусныхъ интригъ, и когда я былъ окру-
женъ такимъ множествомъ враговъ. Какъ могъ бы я одинъ съ
О Зоигпаі Лез гІёЪаіз сіез атіз сіе Іа сопзіііиііоп, засѣданіе 26-го марта
1792 года.
2) Если импровизація когда-либо была очевидна, то именно въ настоя-
щемъ случаѣ. Отчего же г. Мишле говоритъ, что ото была одна изъ тѣхъ
ловко обработанныхъ рѣчей, изъ-за которыхъ въ мансардѣ Дюплэ долго не
гасилась дампа?» См. его Нізі. сіс Іа Нёс., Ііѵ. VI, сЬар. VI, р. 406. Даже и
на этотъ счетъ не нашлось справедливости!
3) Изъ этого можно видѣть, правда ди,—какъ увѣряетъ г. Мишле,—будто
Робеспьеръ, не давая надлежащаго отвѣта и бросаясь изъ стороны въ сто-
рону, тѣмъ не менѣе весьма искусно... и т. д.
Впрочемъ, г. Мишле, утверждающій (стр. 401), что «Робеспьеръ родился
священникомъ и что женщины любили его какъ священника», весьма осто-
рожно воздерживается отъ цитированія предшествующаго мѣста, а также и
постоянныхъ выходокъ противъ священниковъ, которыя встрѣчаются въ рѣчи
Робеспьера.
' _268
моею душой выдержать борьбу, превышающую человѣческую
силу, еслибы не возносился душою къ Богу?..» х)
Одинъ съ моею душой! Никогда изъ глубины совѣсти не вы-
рывалось болѣе печальнаго и болѣе благороднаго вопля! Ро-
беспьеръ прибавилъ:
«Французскій народъ, конечно, имѣетъ нѣкоторую долю въ
революціи: безъ него мы еще были бы подъ игомъ деспотизма.
Я сознаю, что всѣ стоящіе выше народа охотно отказались бы
отъ всякой мысли о вмѣшательствѣ божества; но развѣ это
оскорбленіе для народа и братски связанныхъ обществъ, если
имъ говорятъ о покровительствѣ со стороны Бога, который, по
моему мнѣнію, такъ успѣшно содѣйствуетъ намъ?»* 2)
Въ заключеніе, онъ попросилъ клубъ рѣшить, раздѣляетъ
ли онъ эти принципы. Это вызвало сильнѣйшій шумъ. Когда
Силлери внесъ предложеніе о томъ, чтобы было постановлено
напечатать рѣчь, какъ частное мнѣніе Робеспьера, среди при-
сутствовавшихъ проявилось бурное возбужденіе. Предсѣдатель
вынужденъ былъ сперва надѣть шляпу, а затѣмъ закрыть за-
сѣданіе, и собраніе разошлось въ безпорядкѣ3).
Эта сцена произвела на жирондистовъ неизгладимое впеча-
тлѣніе. Представленіе Робеспьера, по скольку оно связывалось
съ идеею о личномъ Богѣ, могло казаться весьма спорнымъ, но
неоспоримъ былъ великій характеръ вѣрованія, что француз-
ская революція является не случайнымъ столкновеніемъ мимо-
летныхъ интересовъ или страстей, а громадною драмой, необхо-
димо и на вѣки занявшею свое особое мѣсто въ таинственной
координаціи человѣческихъ дѣлъ. Какая сила, какое самоотре-
ченіе, какое презрѣніе къ смерти, къ зауряднымъ заботамъ и
честолюбивымъ поползновеніямъ должны были выпасть на долю
человѣку, который вѣрилъ въ это и зналъ, что онъ одинъ изъ
главныхъ дѣйствующихъ лицъ такой драмы! Вотъ что поняли
жирондисты. Робеспьеръ выступилъ теперь передъ ними въ но-
вомъ освѣщеніи: въ политическомъ и практическомъ дѣятелѣ
они разсмотрѣли теперь могучаго мечтателя, для мысли кото-
раго недостаточно узкаго пространства между колыбелью и мо-
гилой; въ находчивомъ, стойкомъ, подозрительномъ трибунѣ
2) ІТЫ зирга.
2) ѴЫ зирга.
8) ІЪійет.
269
они увидѣли философа, снѣдаемаго божественною тоской и чув-
ствующаго, что онъ отмѣченъ, какъ раскаленнымъ клеймомъ,
знакомъ предопредѣленной ему роли.
О, какое прискорбное дѣйствіе оказываетъ даже на искрен-
нія натуры духъ соперничества! Робеспьеръ, въ этомъ новомъ
освѣщеніи, показался жирондистамъ только еще болѣе опаснымъ
и, слѣдовательно, болѣе достойнымъ низверженія!
Къ тому же популярность его не переставала возростать, и
жирондисты, которые въ это время господствовали надъ всѣмъ:
надъ Собраніемъ, трономъ, коммуной, печатью, клубами; жирон-
дисты, для которыхъ народное представительство было орудіемъ,
министры и парижскій мэръ являлись союзниками, множество
вліятельныхъ газетъ органами, при чемъ вожаками партіи со-
стояли столько отборныхъ умомъ,—жирондисты изумлялись и
раздрожались этимъ противовѣсомъ ихъ власти, противовѣсомъ,
которымъ оказывался всего одинъ человѣкъ, всего одно имя!
Въ ихъ глазахъ, преступленіемъ его—и мы скоро услышимъ
изъ устъ Гаде наивное признаніе въ этомъ—было то, что онъ
сталъ кумиромъ народа.
Въ томъ, что это могло быть называемо преступленіемъ, ви-
новатъ былъ несомнѣнно Робеспьеръ. Даже очень замѣчательно,
что его вліяніе на женщинъ было ни съ чѣмъ несравнимо, на
что Бриссо сталъ однажды довольно странно жаловаться1). А
между тѣмъ, лицомъ онъ не былъ привлекателенъ, манеры его
были лишены граціи и непринужденности; краснорѣчію его не
шли на помощь ни звукъ его голоса, ни жесты; за нимъ не
числилось ни одной изъ тѣхъ слабостей, которыя волнуютъ;
самъ же онъ, не обладая обиліемъ качествъ, которыя могли бы
быть отданы слишкомъ нѣжной привязанности, казалось, ста-
рался замуровать свое сердце, и если изъ него иногда выры-
вались берущія за душу меланхолическія ноты, то немедленно
вслѣдъ затѣмъ вновь выступало въ немъ отвлеченное су-
щество.
Отношеніе жирондистовъ къ Робеспьеру значительно ухуд-
шилось подъ вліяніемъ одного неожиданнаго обстоятельства.
Когда онъ принялъ мѣсто общественнаго обвинителя (про-
курора), онъ поспѣшилъ заявить, что, конечно, это благород-
2) См. вступленіе къ его рѣчи 25 апрѣля 1792 г. въ клубѣ якобинцевъ,
въ ВіЫіоікёцие Ігізіогідие (Іе Іа Вёѵоіиііощ 673, 4, 5. ВгііізЬ Мнзепт.
270
пая обязанность обвинять на судѣ преступниковъ и, въ част-
ныхъ дѣлахъ, защищать невинныхъ, но что въ бурномъ кри-
зисѣ, которому суждено рѣшить вопросъ о свободѣ Франціи, а,
можетъ быть, и всѣхъ народовъ міра, онъ знаетъ еще болѣе
священную обязанность: защищать дѣло человѣчества, какъ
гражданинъ и человѣкъ, предъ судомъ вселенной. Поэтому онъ
оставилъ за собою право оставить должность прокурора, если
увидитъ невозможность исполнить одновременно обѣ задачи.
Таковъ и былъ мотивъ1) прошенія объ отставкѣ, поданной имъ
въ среднихъ числахъ апрѣля* 2).
По его собственнымъ словамъ, онъ отказался отъ этой долж-
ности такъ же, какъ бросаютъ знамя, чтобы удобнѣе было
сразиться съ непріятелемъ; должность свою онъ оставилъ такъ
же, какъ оставляютъ окопы, чтобы взойти на брешь3). Но
именно это-то и встревожило жирондистовъ. Сосредоточивая
свою дѣвтельность, онъ неминуемо долженъ былъ придать ей
болѣе рѣшительный характеръ: они обвинили его въ гордости,
обвинили въ дезертирствѣ. Уже въ засѣданіи клуба якобин-
цевъ 2-го апрѣля Реаль, среди ропота присутствовавшихъ, взялъ
на себя починъ нападенія4); затѣмъ болѣе прямыя нападки про-
должались уже изо дня въ день, становясь все болѣе желчными.
Подошло празднество въ честь солдатъ Шатовьё, а пока
дѣлались приготовленія къ нему и пока, по горячимъ настоя-
ніямъ враговъ Лафайета, шли толки о замѣнѣ надписи: Вино-
венъ одинъ только Булье надписью: Виновны только Булье и его
сообщники, вдругъ разнесся слухъ, что Лафайетъ въ Парижѣ.
«Зачѣмъ онъ сюда пріѣхалъ? спрашивалъ Бриссо въ своей га-
зетѣ. Обманывать насъ? Время заблужденій миновало. Поднять
свой кредитъ? Онъ погибъ безвозвратно»5). Это послѣднее
утвержденіе было до странности рискованно. Спора нѣтъ, Ла-
файетъ многое утратилъ; изъ провинцій уже не обращались къ
нему, какъ къ вершителю судебъ націи; онъ уже не царилъ въ
мэріи, не состоя мэромъ, не наполнялъ уже своими стражами
!) См. его рѣчь въ засѣданіи 28 апрѣля 1792 г., въ Іоигпаі (іез (іёЬаіз
(іез атіз (іе Іа сопзііігіііоп.
2) Бриссо сухо и безъ комментаріевъ сообщаетъ объ этомъ въ Раігіоіе
/гапдаіз, № 980.
3) См. вышеприведенный № газеты якобинцевъ.
4) ІЫсі.
б) Раігіоіе /гап$аіз, № 974.
271
покоевъ короля и королевы, не держалъ уже Парижа, такъ ска-
зать, въ своей горсти. Но и оставивъ его позади себя въ своемъ
быстромъ ходѣ, революція еще не отняла у него вполнѣ его
обаянія и власти. Значительная часть національной гвардіи, ко-
торою онъ прежде командовалъ, все еще оставалась связанною
съ его судьбой; конституціоналисты возлагали на него свои ве-
личайшія надежды; наконецъ, на границахъ, во главѣ своей
арміи, онъ держалъ въ рукѣ мечъ Франціи, а въ его рукѣ
этотъ мечъ являлся мечомъ фельянтпзма. Поэтому, съ якобин-
ской точки зрѣнія, его неожиданное появленіе въ Парижѣ могло
быть сочтено общественною опасностью, на что дѣйствительно
и указалъ Робеспьеръ1).
Затѣмъ явился новый поводъ къ жалобамъ: находясь во
власти, жирондисты были заинтересованы въ томъ, чтобы въ
лицѣ Лафайета—хотя онъ собственно не былъ для нихъ «сво-
имъ человѣкомъ»—щадить ту очень значительную часть бур-
жуазіи, сочувствіе которой онъ сохранилъ и духъ которой
являлся его представителемъ. Низведеніемъ его къ роли пре-
ступника, Робеспьеръ ставилъ жирондистовъ передъ альтерна-
тивою: либо подорвать народное довѣріе къ себѣ принятіемъ его
подъ свою защиту, либо нажить въ немъ явнаго врага, отнявъ
у него оборону границъ. Они сильно досадовали на затрудни-
тельность этого положенія, особенно Бриссо, которому всегда
приходилось оправдываться предъ восторженными патріотами въ
своихъ прежнихъ отношеніяхъ къ Лафайету.
Таково было положеніе дѣлъ, когда публично предъявлены
были два обличенія: одно противъ аббата Фоше со стороны
Шабо, ставившаго ему въ вину составленіе слишкомъ благо-
пріятнаго Нарбонну доклада, а другое противъ Редерера, посту-
пившее со стороны Колло д’Эрбуа и касавшееся нѣкоторой за-
стольной и салонной близости Редерера съ фельянтинцами* 2).
Оба эти обличенія, справедливость которыхъ была со спор-
нымъ успѣхомъ отвергнута обличенными, не были предъявлены
ни по почину Робеспьера, ни по его—хотя бы косвенному—вну-
шенію; и когда, спустя нѣсколько дней, онъ формально заявилъ
объ этомъ, отвергая всякую возможность возраженій и ссылаясь,
’) -Утігпаі (ІёЪаіз Лез атіз (Іе Іа сопзіііиііоп, № 173.
2) ІЫЛет, №№ 177, 178.
272
въ подтвержденіе своихъ словъ на Шабо и Колло д’Эрбуа, ни-
кто не посмѣлъ, да и не могъ опровергнуть его1).
Но то, въ чемъ кроется угроза, охотно приписывается тѣмъ,
кого боятся: въ силу ли ошибки или въ силу предубѣжденія,
но отвѣтственность за смуту, которую подобные споры вносили
въ клубъ якобинцевъ, жирондисты возложили на Робеспьера.
Изъ одного того, что онъ говорилъ въ неопредѣленной формѣ о
заговорахъ, для разоблаченія которыхъ еще не пришло время* 2),
они заключили, что его нападки на Лафайета, разоблаченіе
Шабо по адресу Фоше и разоблаченіе Колло д’Эрбуа по адресу
Редерера, а также выступленіе Тальена противъ Бриссо и Кон-
дорсе3), находятся въ связи съ обширнымъ планомъ нападенія,
за который долженъ нести отвѣтственность Робеспьеръ.
Поэтому произошло то, что въ засѣданіи клуба якобинцевъ
25-го апрѣля именно противъ Робеспьера, не сдѣлавшаго рѣши-
тельно никакихъ нападокъ ни на Бриссо, ни на Кондорсе,
Бриссо направилъ свою горячую филиппику, въ которой ста-
рался отмстить и за своего друга, и за самого себя. Онъ на-
чалъ съ того, что иронически поздравилъ себя съ широкою
властью, любезно приписываемою ему его хулителями, говоря-
щими, будто онъ назначаетъ министровъ и пословъ и изъ своей
скромной квартиры въ четвертомъ этажѣ диктуетъ законы
Тюильрійскому дворцу. Онъ соглашался, впрочемъ съ тѣмъ, что
передъ патріотами открылся, наконецъ, путь къ должностямъ.
Но развѣ это дурно? «О, дай-то Богъ—прибавилъ онъ съ искус-
ственною восторженностью—дай-то Богъ, чтобы всѣ должности
были заняты одними якобинцами!» При этихъ словахъ присут-
ствовавшій въ засѣданіи Камиллъ Демуленъ, нагнувшись къ
своему сосѣду Дюэму, сказалъ ему на ухо, но достаточно громко,
чтобы слышали другіе: «Ни у Цицерона, ни у Демосѳена я не
знаю мѣста, которое было бы способно въ большей степени воз-
будить интересъ; какое искусство! какая шельма!» Это рѣзкое,
несправедливое замѣчаніе, въ которомъ ненависть такъ хорошо
задрапировалась въ насмѣшливо-хвалебное удивленіе, вызвало
шумъ, а Камиллъ Демуленъ, описывая на слѣдующій день про-
См. рѣчь Робеспьера въ клубѣ якобинцевъ въ засѣданіи 28 апрѣля
1792 г. въ полномъ изложеніи въ Нгзіогте рагіетепіаіге, 1. XIV, р. 149.
2) Тоитпаі Лез ЛёЪаіз сіез сспгіз Ле Іа сопзіііиііоп, № 178.
3) ІЫЛет.
273
исходившее, написалъ по поводу этого шума: «Я увидѣлъ, что
пришла минута, когда бриссотинцы расправятся со мною, какъ
Менады съ Пантеей»1).
Бриссо продолжалъ. Возражая на недовѣрчивое отношеніе
Робеспьера къ Лафайету, онъ презрительно воскликнулъ: «Какъ!
Лафайетъ—Кромвеллъ? Да вы не знаете ни Лафайета, ни вашего
вѣка, ни французскаго народа; у Кромвелля былъ характеръ, а
у Лафайета его нѣтъ».
Сказалъ ли бы это Бриссо, если бы предвидѣлъ, что меньше
чѣмъ черезъ два мѣсяца Лафайетъ пришлетъ Собранію изъ сво-
его лагеря полное угрозъ, наглое и смѣлое письмо, что самъ
Гаде будетъ на трибунѣ сравнивать его съ Кромвеллемъ и что,
такимъ образомъ, Лафайетъ представитъ новое доказательство
проницательности Робеспьера?а)
Повидимому, существовало опасеніе относительно появленія
диктатора, и вотъ Бриссо сталъ огненными словами клеймить
тѣхъ, кто подъ именемъ трибуновъ выступаетъ въ качествѣ
льстецовъ народа и становится его повелителемъ. «Я умру, сра-
жаясь противъ протекторовъ и трибуновъ», воскликнулъ онъ.
Но всего больше одушевленія и краснорѣчія проявилъ онъ въ
той части своей рѣчи, гдѣ, дойдя до Кондорсе, онъ привѣтство-
валъ въ его лицѣ славнаго преемника или, скорѣе, сотрудника
энциклопедистовъ. Дѣлая прямой натискъ на его хулителей,
онъ сказалъ: «Кто вы такіе, чтобы имѣть право клеветать на
него? Что вами сдѣлано? Гдѣ ваши труды, ваши сочиненія? Мо-
жете ли вы, подобно ему, сослаться на такое множество штур-
мовыхъ атакъ на тронъ, на суевѣріе, на парламентскій и ми-
нистерскій фанатизмъ, какое сдѣлано было имъ за тридцать
лѣтъ, вмѣстѣ съ Вольтеромъ и д’Аламберомъ? Неужели вы ду-
маете, что если бы жгучій геній этихъ великихъ людей не за-
жегъ понемногу ихъ души, не побудилъ ихъ открыть секретъ
ихъ величія и силы, то трибуна не оглашалась бы нынѣ ва-
шими рѣчами о свободѣ?»* 2 3)
т) ТгіЬипе Нез раігіоіе#, № 1.
2) Г. Мишле забываетъ знаменитое, написанное 18 іюня Собранію Ла-
файѳтомъ письмо, когда находитъ смѣшнымъ, что Робеспьеръ счелъ его спо-
собнымъ на отважную выходку во вкусѣ Кромвелля. См. Нізіоіге сіе Іа Бё~
ѵоіиііоп, раг Міскеіеі, Ііѵ. VI, сЬар. VI, р. 399.
3) Эта рѣчь Бриссо напечатана въ болѣе полномъ, чѣмъ гдѣ-либо, видѣ
въ собраніи документовъ, подъ заглавіемъ Вгіззоѣ, въ №№ 673, 74, 75. Бі-
Ыіоіііедие Ііізіогіцие (Іс Іа Бёѵоіиііон. ВгШйіі Мазепы.
дуй бланъ. т. VI.
18
274
Бриссо пропустилъ Жанъ-Жака. Это значило, что борьба
обѣихъ доктринъ загорѣлась въ области, стоящей выше той
сферы, гдѣ бились страсти. Но Гаде поспѣшилъ придать болѣе
опредѣленности, какъ бы боясь, чтобы стрѣла, которую онъ хо-
тѣлъ бы видѣть попавшею его врагу въ сердце, не пролетѣла
надъ его головой.
«Такъ какъ г. Робеспьеръ—сказалъ онъ—обѣщалъ разобла-
чить планъ междоусобной войны, составленный въ средѣ са-
мого Національнаго Собранія, то я приглашаю его сдѣлать это.
Я, съ моей стороны, разоблачаю въ немъ человѣка, кото-
рый безпрестанно ставитъ свою гордость выше общественнаго
дѣла, человѣка, который безпрестанно говоритъ о патріотизмѣ,
а самъ покидаетъ ввѣренный ему постъ. Я разоблачаю въ
немъ человѣка, который, изъ честолюбія или по несчастью,
сталъ кумиромъ народа. Я разоблачаю въ немъ человѣка,
который изъ любви къ свободѣ своего отечества, быть можетъ,
долженъ бы былъ самъ подвергнуть себя остракизму, потому
что устраниться отъ идолопоклонства со стороны народа зна-
чить оказать ему услугу. Я разоблачаю въ немъ человѣка,
который, твердо стоя на указанномъ ему родиною посту, ни-
когда не станетъ говорить о немъ и скорѣе умретъ, чѣмъ поки-
нетъ его. Эти двое людей—онъ и я!» ’).
Робеспьеръ отвѣтилъ на это удивительно* 2). То не было ни
гибкимъ краснорѣчіемъ Бриссо, ни ѣдкою рѣчью Гаде, ни вы-
сокопарностью Верньо, ни дикимъ пыломъ Изнара. Но зато
какая могучая серьезность! какая глубокая грусть и какія
благородныя мысли, выраженныя полнымъ благородства слогомъ!
Повернувшись лицомъ къ украшавшему залъ бюсту Жанъ-Жака
и простеревъ къ нему руку, онъ осѣнилъ себя этимъ гордымъ
и нѣжнымъ геніемъ. Онъ показалъ его стоящимъ на верши-
нахъ ХѴШ вѣка одиноко, но у всѣхъ на глазахъ. Онъ поста-
вилъ въ вину преслѣдовавшимъ его академикамъ и геометрамъ
ихъ жестокую нетерпимость. Къ сожалѣнію, онъ и самъ ока-
зался, въ свою очередь, исключительнымъ и несправедливымъ,
когда, заговоривъ объ этихъ академикахъ и геометрахъ, кото-
рымъ веденіе войны съ духовенствомъ не помѣшало кадить
государямъ, онъ позабылъ, что слава, даваемая мужественнымъ
*) Лоигпаі Лез ЛёЪаіз Лез атіз Ле Іа сопзіііиііоп, № 184.
2) Засѣданіе клуба якобинцевъ 28 апрѣля.
275
выполненіемъ половины великой задачи, не можетъ быть за-
темнена тѣмъ, что у исполнителей недостало силъ выполнить
всю задачу цѣликомъ, и что, въ концѣ концовъ, именно изъ
завоеванной религіозной свободы родилась свобода политическая.
На счетъ же остракизма, которому, по мнѣнію Гаде, онъ
долженъ бы былъ самъ подвергнуть себя, Робеспьеръ произнесъ
слѣдующія, полныя великодушія, слова:
«Пусть будетъ обезпечена свобода, пусть утвердится цар-
ство равенства, пусть исчезнутъ всѣ интриганы; тогда вы уви-
дите, съ какою поспѣшностью я покину эту трибуну... О, из-
гонять слѣдовало бы честолюбцевъ и тирановъ! Мнѣ же—куда,
по вашему, слѣдовало бы удалиться? У какого народа найду я
установившуюся свободу и какой деспотъ пожелаетъ дать мнѣ
пріютъ? Отечество свое можно покинуть, когда оно счастливо
и торжествуетъ; когда же оно истерзано, угнетено, его не поки-
даютъ: его спасаютъ или же умираютъ... Небо, давшее мнѣ
страстно любящую свободу душу и судившее мнѣ родиться при
господствѣ тирановъ, небо, продлившее мою жизнь до воцаренія
бунтовъ и преступленій, быть можетъ, призываетъ меня отмѣ-
тить моею кровью ту дорогу, которая должна привести мою
родину къ счастью... Я съ восторгомъ принимаю эту участь.
Или вы требуете отъ меня другой жертвы? Да, есть жертва,
которой вы можете потребовать отъ меня еще. Приношу ее
отечеству: это моя репутація. Отдаю ее въ ваши руки» * 2).
Эту рѣчь слѣдовало бы привести цѣликомъ. Но путь, кото-
рый намъ предстоитъ еще пройти, дологъ, а время не терпитъ.
Заканчивая свою рѣчь, которую онъ назвалъ своимъ оправ-
даніемъ, Робеспьеръ съ большимъ величіемъ духа предложилъ
своимъ противникамъ миръ, подъ условіемъ, чтобы миръ этотъ
былъ заключенъ на почвѣ строгаго патріотизма. «Я предлагаю
вамъ миръ—сказалъ онъ— на единственныхъ условіяхъ, на
которыхъ его могутъ принять приверженцы отечества»2). На
призывъ этотъ отозвался человѣкъ, популярность котораго въ
ту пору наиболѣе приближалась къ популярности Робеспьера,
именно Петіонъ. Недавній случай доказалъ весьма интереснымъ
образомъ, какою любовью пользовался Петіонъ въ предмѣстьяхъ:
когда жена барабанщика Сентъ-Антуанскаго предмѣстья разрѣ-
2) Бё/епвеит Ле Іа сопзіііиііоп, № 1.
2) ІЫЛет.
18*
276
шилась отъ бремени дочерью, ребенку дали имя Петіонъ-На-
ціональная-Пика1\ Но парижскій мэръ былъ по природѣ чуждъ
низменной зависти: онъ благородно выступилъ въ качествѣ по-
средника и, благодаря послѣднему, состоялось бы хотя бы вре-
менное примиреніе, если бы Гаде и Бриссо не вздумали опу-
бликовать свои рѣчи, сопроводивъ ихъ оскорбительными ва-
ріантами и вступленіями, которыя измѣняли форму веденной
полемики. Притомъ, Бриссо, не выждавъ отвѣта Робеспьера,
публично оскорбилъ его словами, въ которыхъ не было ни до-
стоинства, ни справедливости. Въ нумерѣ своей газеты, вышед-
шемъ 18-го апрѣля, онъ писалъ, говоря о Робеспьерѣ: «Пусть
появится этотъ желанный трибунъ, этотъ новый Мазаніелло;
пусть со своей кровавой трибуны онъ потребуетъ головъ, на-
мѣченныхъ голосомъ общества, т. е. голосомъ его сообщниковъ
и нѣсколькихъ глупыхъ почитателей! Просвѣщенные патріоты,
васъ пугаютъ эти образы? Успокойтесь! Ваши предполагаемые
трибуны въ такой же мѣрѣ трусы, въ какой и жестоки. Они
пускаютъ въ ходъ только кинжалы и клеветы. Они убиваютъ
только репутаціи». Клевеща самъ въ то же время, когда жало-
вался на клевету, онъ прибавлялъ: «Въ публикѣ существуютъ
три мнѣнія о г. Робеспьерѣ. Одни считаютъ его сумасшедшимъ,
другіе приписываютъ его поведеніе оскорбительному тщеславію,
а третьи полагаютъ, что онъ пргіводится въ дѣйствіе цивиль-
нымъ листомъ. Мы никогда не вѣримъ въ продажность, если
только она не вполнѣ доказана...» и т. д.* 2).
Клубъ якобинцевъ принялъ слѣдующее постановленіе:
«Общество якобинцевъ заявляетъ, что форму, въ которой
изданныя подъ фамиліями гг. Бриссо и Гаде брошюры изла-
гаютъ происходившіе въ клубѣ факты, оно считаетъ против-
ными истинѣ, а относительно направленныхъ противъ г. Робес-
пьера обвиненій признаетъ, что они опровергаются всѣмъ из-
вѣстными данными, равно какъ и его постояннымъ образомъ
дѣйствій. Общество единогласно постановило также напечатать
настоящее заявленіе и разослать во всѣ свои отдѣлы. Предсѣ-
датель: Ласурсъ; секретари: Шубъё, Дюко, Пересъ, Пепэнъ» 3).
*) Нізіоіге рагіетепіаіге, 1. XIII, р. 451 еі 452.
2) Раігіоіе і‘гап$аІ8, № 992.
я) Текстъ этого постановленія, въ клубной газетѣ не напечатаннаго,
былъ составленъ — какъ справедливо замѣчаютъ авторы Ні&іоіге рагіетеп-
іаіге—въ жирондистскомъ духѣ и появился въ ТгіЬипе (Іез раігіоіез, № 1.
277
Парижъ очень заинтересовался этими раздорими, толки о ко-
торыхъ усилила и затянула печать. Передовыя газеты рѣши-
тельно, горячо и безусловно приняли сторону Робеспьера; исклю-
ченіе составила только газета Прюдома, облекшая въ форму
одобрительнаго удивленія и уваженія кое-какія критическія за-
мѣчанія:
«Неподкупный Робеспьеръ, писала она, у Фокіона былъ не
одинъ такой врагъ, какъ вы, и не одинъ неблагодарный; но
онъ сложилъ съ себя бремя общественнаго служенія только
тогда, когда пришлось выпить отраву. Возврати намъ Фокіона
цѣликомъ, онъ намъ нуженъ; но пока ты до этого не дошелъ,
допускай, чтобы тебѣ говорили правду съ такимъ же муже-
ствомъ, съ какимъ ты говорилъ ее могущественнымъ врагамъ
твоей родины» х).
Исходя изъ этого и приведя блестящій перечень оказанныхъ
Робеспьеромъ услугъ, авторъ статьи обращался къ перечню жа-
лобъ, которыя можно было выставить противъ него: онъ эгоисти-
ченъ, онъ слишкомъ часто говоритъ о себѣ, онъ слишкомъ лю-
битъ смѣшивать свое личное дѣло съ дѣломъ народа; въ немъ
нѣтъ того добродушія, которое составляетъ прелесть таланта и
способствуетъ пропагандѣ добродѣтели; напрасно сдѣлался онъ
журналистомъ (намекъ на только-что появившуюся тогда про-
грамму газеты Пе^епвеиг йе Іа Сонзіііиііогі) и ради кабинета,
еженедѣльнаго газетнаго писаки оставилъ должность прокурора.
«Какъ посмотрѣлъ бы экипажъ судна на кормчаго—говорилось
далѣе—который въ ненастье бросилъ бы руль, чтобы сѣсть на
весла или сдѣлаться судовымъ писцомъ?»* 2).
Такіе упреки со стороны газеты, заслуженно пользовавшейся
большимъ расположеніемъ патріотовъ, произвели бы болѣе силь-
ное впечатлѣніе, если бы одинъ изъ редакторовъ Веѵоіиііопз (Іе
Рагіз, Франсуа Робэръ, не напечаталъ «.Публичной исповѣди»,
въ которой онъ сдѣлалъ признаніе, что просилъ у Дюмурье
мѣста по дипломатической части; что ему предложено было
обратиться къ Бриссо; что тотъ обѣщалъ ему мѣсто посланника
въ Константинополѣ, С.-Петербургѣ или Варшавѣ, прибавивъ,
что впредь до осуществленія этого обѣщанія Дюмурье выдастъ
*) Нёѵоіиііопз Ле Рагы 147.
2) ІЬіЛет.
_278
ему какой-нибудь авансъ въ счета посольскаго содержанія; но
что въ концѣ концовъ изъ всего этого ничего не вышло1).
Хотя исповѣдь эта и не доказывала, что Франсуа Робэръ
продалъ свое перо жирондистамъ, однако была, тѣмъ не менѣе,
способна возбудить сомнѣніе въ безкорыстіи защитниковъ Бриссо,
разъ онъ раздавалъ посольскія мѣста и какъ бы говорилъ, по-
добно Цезарю:
Іе (Іоппѳ а Магсеііиз Іа Оггёсе еѣ Іа Ьусіе,
А Оёсіше 1ѳ Ропі, а Сазса Іа Зугіе * 2).
Кромѣ того, не осталось незамѣченнымъ и то, что люди, за-
являвшіе себя противниками Робеспьера, занимали первыя мѣ-
ста въ министерствѣ, какъ, напр., Реаль, Мандузъ, Лантена,
Сантона, Польверель; отсюда и словй, приписываемыя Фреро-
номъ офиціозному совѣтчику одного изъ якобинскихъ кандида-
товъ: «Произнесите-ка хорошую рѣчь противъ Робеспьера, и я
ручаюсь вамъ, что раньше чѣмъ черезъ недѣлю вамъ дадутъ
мѣсто» 3).
Въ свою очередь, и Геберъ, оказывая Робеспьеру поддержку,
которая тому, конечно, не могла быть пріятна, разразился про-
тивъ «бриссотинцевъ» статьею въ одномъ изъ наиболѣе грубо-
буффонскихъ нумеровъ своей газеты:
«Великій гнѣвъ Батьки Дюшана при видѣ травли на якобин-
цевъ.— Свиданіе, назначаемое имъ якобинцамъ въ Куртіалѣ, гдѣ
они могутъ перецѣловаться, помиргіться и задать добрую выпивку,
отъ чего лопнутъ съ досады аристократы и фсльянтинцы.—
Лица, такъ громко тявкающіе на Робеспьера, очень похожи на
Ламетовъ и Барнавовъ въ ту пору, когда этотъ защитникъ на-
рода сорвалъ съ нихъ маски. Они называли его тогда бунтаремъ,
республиканцемъ. Также называютъ его и теперь, потому что
онъ вскрываетъ всю подноготную» 4).
Вступился за Робеспьера также и Марата.
’) См. въ Мётоігез сіе М-те Воіапсі, I. II, р. 205, 206 еі 207, разсказъ
о ходатайствахъ г-жи Робэръ, хлопотавшей о мѣстѣ для своего мужа.
2) <Даю Марцеллу Грецію и Ливію, Дециму Понтъ, Каскѣ Спрію>.
3) І/Огаіеиг (Іи реиріе.
4) Рёге БисЪёпе, № 131.—Начиная съ этого №, Геберъ ставитъ свою под-
пись, чтобы противодѣйствовать поддѣлкѣ подъ его газету («Свиданіе въ
Куртійлѣ*. Соигііііе—предмѣстье Парижа, изобиловавшее увеселительными мѣ-
стами.—(Перевода.).
279
«... Самый крупный упрекъ, какой они ему дѣлаютъ,—пи-
салъ онъ,—это то, что онъ часто говоритъ о себѣ... какъ будто
гражданинъ, постоянно обвиняемый врагами революціи, прикры-
вающимися маскою гражданственности, не бываетъ часто по-
ставляемъ въ печальную необходимость оправдываться» *).
Но и самому ему приходилось защищаться отъ обвиненія въ
томъ, будто онъ хочетъ дать Франціи диктатора, а диктаторомъ
жирондисты предполагали Робеспьера. На это обвиненіе онъ
отвѣтилъ разсказомъ объ одномъ свиданіи... Предоставимъ слово
ему самому:
«Итакъ, я не только заявляю, что Робеспьеръ ничуть не
располагаетъ моимъ перомъ, хотя оно часто служило для отда-
нія ему справедливости, но и увѣряю, что никогда не получалъ
отъ него ни одной записки, никогда не имѣлъ съ нимъ ника-
кихъ, ни прямыхъ, ни косвенныхъ, сношеній и даже видѣлся
съ нимъ всего одинъ разъ въ жизни; да и въ этотъ-то разъ
наша бесѣда вызвала во мнѣ такія мысли и дала мнѣ поводъ
высказать такія чувства, которыя діаметрально противоположны
тѣмъ, какія приписываютъ мнѣ Гаде и его клика.
«Робеспьеръ съ перваго же слова упрекнулъ меня въ томъ,
что я отчасти самъ уничтожилъ громадное вліяніе, которое моя
газета имѣла на революцію,—уничтожилъ тѣмъ, что сталъ мо-
кать перо въ кровь враговъ свободы, сталъ говорить о веревкѣ,
о кинжалахъ, по его мнѣнію, навѣрное, противъ собственнаго
моего чувства, потому что ему хочется думать, что все это
слова, бросаемыя на вѣтеръ подъ вліяніемъ обстоятельствъ.
Знайте, отвѣтилъ я ему тотчасъ же, что вліяніе моей газеты на
революцію зависѣло вовсе не отъ тѣхъ сжатыхъ разсужденій,
какъ вы думаете, въ которыхъ я методически раскрывалъ ги-
бельные недостатки декретовъ, изготовлявшихся комиссіями Учре-
дительнаго Собранія, а отъ ужаснаго скандала, который она
производила въ публикѣ, когда я безпощадно разрывалъ по-
кровъ, прикрывавшій вѣчные заговоры, умышлявшіеся противъ
общественной свободы врагами отечества въ сообществѣ съ
монархомъ, законодателемъ и главными носителями власти. Влія-
ніе газета моя имѣла еще и потому, что я смѣло топталъ но-
гами всякіе вредные предразсудки, изливалъ мою душу, давалъ
просторъ порывамъ сердца, рѣзко возставалъ противъ гнета,
*) І/Аті <1и реиріе. № ПХЕѴПТ.
280
дѣлалъ порывистые выпады противъ угнетателей, кричалъ отъ
боли, отъ негодованія, ярости и отчаянія противъ негодяевъ,
злоупотреблявшихъ довѣріемъ и сплою народа, чтобы обмануть
его, ограбить, заковать въ кандалы и бросить въ пропасть.
Знайте, что всякій разъ, когда изъ Собранія исходилъ поку-
шавшійся на свободу декретъ, и всякій разъ, когда обществен-
ное должностное лицо позволяло себѣ сдѣлать покушеніе на
слабыхъ и обездоленныхъ, я спѣшилъ поднять народъ противъ
этихъ недостойныхъ законодателей. Тревожные и яростные вопли,
которые вы считаете словами, брошенными на вѣтеръ, были са-
мымъ искреннимъ выраженіемъ того, что накипѣло у меня на
сердцѣ; знайте, что если бы я могъ разсчитывать на столичный
народъ послѣ ужасающаго декрета противъ нансійскаго гарни-
зона, я искрошилъ бы варваровъ-депутатовъ, которые издали
этотъ декретъ. Знайте, что послѣ произведеннаго судомъ Шатле
слѣдствія о событіяхъ 5-го и 6-го октября, я велѣлъ бы сжечь
на кострѣ неправедныхъ судей этого подлаго суда. Знайте, что
если бы послѣ бойни на Марсовомъ полѣ я нашелъ двѣ тысячи
человѣкъ, одушевленныхъ тѣми же чувствами, которыя разры-
вали мою грудь, я пошелъ бы во главѣ ихъ съ кинжаломъ,
чтобы заколоть генерала посреди его баталіоновъ-разбойниковъ,
чтобы сжечь деспота въ его дворцѣ и надѣлать чучелъ изъ на-
шихъ жестокихъ представителей, какъ я и заявлялъ имъ въ
свое время. Робеспьеръ слушалъ меня съ ужасомъ; онъ поблѣд-
нѣлъ и нѣсколько времени молчалъ. Это свиданіе утвердило
меня въ томъ мнѣніи, которое я всегда имѣлъ о немъ, именно,
что съ просвѣщеннымъ умомъ мудраго законодателя въ немъ
сочетались цѣльность дѣйствительно благонамѣреннаго чело-
вѣка и ревность истиннаго патріота, но что ему одинаково не-
достаетъ ни видовъ, ни отваги государственнаго человѣка».
Таковы были эти достопамятные споры. Жирондисты про-
стодушно выдали секретъ своей оппозиціи Робеспьеру: онъ
принадлежалъ къ школѣ Жанъ-Жака, и народъ любилъ его!)
Изъ этихъ двухъ высказывавшихся противъ него жалобъ
первая обусловливалась духомъ исключительности, порождаемой
всякимъ неполнымъ пониманіемъ, а источникомъ второй было—
извращенное страстями представленіе о республиканскомъ равен-
ствѣ.
Въ наше время было слишкомъ часто говорено, слишкомъ
часто повторяемо:
281
«Разобьемъ кумировъ и боговъ! Герои намъ надоѣли. Все
дѣло въ принципахъ, а великіе люди намъ ни на чтб ненужны.
Зачѣмъ поклоняться кому-нибудь? Поклоненіе есть, по существу,
начало монархическое; республиканское равенство должно сторо-
ниться даже благодарности».
О, горе будетъ республикѣ въ тотъ день, когда будетъ кон-
статировано, что торжество ея связано съ усвоеніемъ этихъ
холодныхъ максимъ, обращающихъ святое равенство въ нѣчто
столь подобное неблагодарности и зависти! Все дѣло въ прин-
ципахъ? Да, но при томъ условіи, чтобы для пользованія ими
создались и люди принципіальные. Неужели добродѣтель, изло-
женная на клочкѣ бумаги, заслуживаетъ бдлыпаго уваженія,
чѣмъ добродѣтель на практикѣ? Неужели истина, замкнутая въ
области ума, заслуживаетъ съ нашей стороны большаго почтенія,
чѣмъ истина воплотившаяся и вошедшая въ жизнь? И въ чемъ
же заключается прогрессъ, какъ не въ претвореніи благородныхъ
мыслей въ благородные поступки и въ превращеніи великихъ
книгъ въ великихъ людей? Относить все къ тому, что неопре-
дѣленно называютъ народомъ, и затѣмъ присвоивать себѣ право
ничего и никому не ставить въ заслугу, это не только неспра-
ведливость, но и ребячество. Ибо, если отдѣлить отъ народа
всѣхъ тѣхъ людей, которые являются средоточіемъ его разроз-
ненныхъ силъ, сборнымъ пунктомъ различныхъ его мыслей,
точною сводкой его неустойчивыхъ стремленій, то что будетъ
представлять собою такъ понимаемый народъ? Это будетъ толпа!
Отвергнемъ фетишизмъ, т. е. всѣ глупыя и унизительныя по-
клоненія, т. е. почитаніе, расточаемое вредоноснымъ талантамъ,
подрумяненнымъ порокамъ, силѣ, пріобрѣтенной случайно или
порожденноіі преступленіемъ; опрокинемъ ложныхъ кумировъ,
разобьемъ вдребезги лживыхъ боговъ; но не будемъ оспаривать
у борющагося за истину генія право на то просвѣщенное ува-
женіе, которое служитъ ему и поощреніемъ и наградой. На
человѣческое сердце воздѣйствуетъ еще слишкомъ много не-
чистыхъ побужденій, чтобы можно было безъ опасности упразд-
нить тѣ побужденія, которыя, увлекая, возвышаютъ его. Законно
завоеванная слава есть такое оружіе въ рукахъ прогресса, ко-
тораго ломать не слѣдуетъ. Популярность, когда она не испрошена
въ видѣ милостыни и не захвачена насильно низкими средствами,
есть сила, служащая народу: вотъ что, во всякомъ случаѣ, надо
помнить. Какое разъединяющее средство было когда-либо болѣе
282
дѣятельнымъ, чѣмъ зависть? То, что уступается ей, уступается
только смерти. А! великіе люди стѣсняютъ васъ даже тогда,
когда служатъ вамъ! Значитъ, онп вамъ болѣе любы въ рядахъ
непріятеля? О, вѣрьте мнѣ: не слѣдуетъ намъ создавать вокругъ
себя пустое пространство! Безсиліе—жалкій кумиръ, а небытіе—
жалкій богъ!1).
т) Г. Мишле пишетъ въ концѣ своей книгѣ, какъ бы въ видѣ заклю-
ченія: <До сихъ поръ всякая исторія революціи была, по существу, монар-
хическою (либо въ пользу Людовика XVI, либо въ пользу Робеспьера). На-
стоящая книга—первая республиканская, разбившая кумиры и боговъ». Въ
этомъ г. Мишле ошибается. Ибо то, въ совершеніи чего въ пользу Робеспьера
онъ винитъ другихъ, онъ, какъ оказывается, самъ совершилъ въ пользу
Дантона, обнаруживъ избытокъ предвзятости, на множество промаховъ кото-
рой намъ придется указать. Такпмъ образомъ, и у него тоже былъ свой
кумиръ.
Онъ прибавляетъ: «Не сопровождалась ли та глубокая и общая справед-
ливость, которая впервые находитъ мѣсто въ нашей книгѣ, нѣсколькими
частными несправедливыми сужденіями? Это возможно». Такъ оно и есть.
Напр., изъ того, что Робеспьеръ вѣритъ въ Бога, что онъ говоритъ объ
этомъ во всеуслышаніе и произноситъ слово Провидѣніе, г. Мишле заклю-
чаетъ, что <отъ моральнаго фарисейства онъ былъ способенъ перейти, въ
случаѣ надобности, къ религіозному лицемѣрію». (Ьіѵ. VI, сЬар. VI, р. 404).
Въ другомъ мѣстѣ (р. 406) онъ дѣлаетъ ему упрекъ въ томъ, будто онъ при-
зываетъ къ зависти, на томъ основаніи, что онъ говоритъ о людяхъ, стоя-
щихъ выше народа; и этотъ призывъ къ зависти г. Мишле усматриваетъ не
со стороны Гаде, который ставитъ Ребѳспьеру въ преступленіе... что же? то,
что онъ является кумиромъ народа! Мало того, г. Мишле не приводитъ этой
рѣчи Гаде, какъ будто боится, съ одной стороны, выпукло выставить тер-
завшую жирондистовъ зависть, а съ другой—признаніемъ даже самихъ вра-
говъ Робеспьера засвидѣтельствовать его громадную популярность.
Мы видѣли, съ какою силой возставалъ Робеспьеръ противъ мятежныхъ
священниковъ во многихъ случаяхъ и особенно въ первой его рѣчи о войнѣ,
въ декабрѣ 1791 года; но это не мѣшаетъ г-ну Мишле, ничего не цитируя,
ничего не доказывая, утверждать, будто «до мая 1792 г. онъ искусно ща-
дилъ священниковъ» (Ьіѵ. VI, сіі. VI, р. 303). Мало того, по словамъ г. Ми-
шле, «Робеспьеръ родился священникомъ, и женщины любили его, какъ свя-
щенника^ (ІЪій., р. 401).
Но онѣ любили его, какъ кажется, не только за это: «Со своими обрыв-
ками изъ «Эмиля» и «Общественнаго договора», онъ казался на трибунѣ
жалкимъ побочнымъ сыномъ Руссо, зачатымъ въ дурной день» (ІЫсІ.). Надо
сознаться, что это довольно-таки странное объясненіе той привлекательности,
которая влекла женщинъ къ Робеспьеру. Правда, авторъ пытается сдѣлать
это болѣе понятнымъ, прибавляя: «Его мигающіе, подвижные глаза безпре-
283
рывно оглядывали все пространство зала, заглядывали въ слабо освѣщенные
углы и часто поднимались къ женскимъ трибунамъ. Для этого онъ съ серьез-
ностью и ловкостью пользовался двумя парами очковъ—одною для разсматри-
ванія вблизи или для чтенія, а другою для смотрѣнія вдаль, какъ бы съ
цѣлью отыскать кого-нибудь глазами. Каждая женщина думала: «Это онъ
меня ищетъ!» (ІЬісІ.). Такой пріемъ былъ какъ нельзя болѣе хорошо приду-
манъ; но только если пользовавшійся имъ не похвалялся самъ, то какимъ
образомъ удалось г-ну Мишле проникнуть эту тайну? Мы должны предпо-
ложить, что Робеспьеръ, которому, въ виду его чрезвычайной близорукости,
можно, повидимому, извинить употребленіе очковъ, имѣлъ какъ-нибудь не-
осторожность разсказать по секрету какому-нибудь болтливому человѣку,
что очки служатъ для него только средствомъ къ тому, чтобы добраться до
женскихъ сердецъ, а болтливый человѣкъ взялъ да и разболталъ этотъ се-
кретъ! Иначе невозможно понять, какимъ образомъ г. Мишле узналъ объ
этомъ стратегическомъ пріемѣ.
Именно подъ вліяніемъ этого невѣроятнаго предубѣжденія, которое, оче-
видно, держитъ г. Мишле въ своей власти, ослѣпляетъ, тиранизируетъ его,
онъ обвиняетъ Робеспьера въ томъ, будто онъ первый началъ клеветать на
жирондистовъ, тогда какъ на дѣлѣ было какъ разъ наоборотъ, чтб и конста-
тировано приведеннымъ нами постановленіемъ общества якобинцевъ, по-
становленіемъ, тѣмъ болѣе замѣчательнымъ въ данномъ случаѣ, когда
имъ осуждены были Бриссо и Гаде, что оно подписано двумя ихъ
единомышленниками, двумя жирондистами: предсѣдательствовавшимъ тогда
въ клубѣ Ласурсомъ и однимъ изъ секретарей, Дюко. Что дѣлаетъ
г. Мишле, чтобы объяснить это затрудняющее его постановленіе? Онъ
говоритъ, будто засѣданіе, въ которомъ клубъ якобинцевъ заклеймилъ
клевету Бриссо и Гаде на Робеспьера, состоялось подъ вліяніемъ полу-
ченныхъ въ тотъ самый вечеръ съ границъ вѣстей о томъ, что фран-
цузскія войска объяты паникой, вслѣдствіе раздавшагося въ ихъ рядахъ
крика: «Насъ предали!» Совершенно вѣрно, что это несчастіе въ началѣ кам-
паніи не могло быть приписано ничему, кромѣ чрезмѣрной неопытности или
измѣны, и что, слѣдовательно, оно оправдывало выраженныя Робеспьеромъ
опасенія и являлось, повидимому, осужденіемъ самонадѣянной стремительно-
сти жирондистовъ. Но вовсе не изъ-за этого, какъ утверждаетъ г. Мишле,
30 апрѣля въ клубѣ якобинцевъ «Бриссо былъ рѣшительно уничтоженъ Ро-
беспьеромъ» (Ьіѵ. VI, сііар. VII, р. 436). И причина тому очень проста:
30 апрѣля о несчастій на грангщахъ не было еще извѣстно. Извѣстно стало
оно лишь па слѣдующій день, 1 мая, доказательствомъ чему служитъ № 188
самой ,/оигпаІ йез .ТасоЪгпз. Что касается засѣданія 30 апрѣля, то на немъ
не было сказано ни единаго слова объ этой важной вѣсти, которая, по сло-
вамъ г. Мишле, будто бы разнеслась, благодаря которой трибуны были,
будто бы, «очень разгорячены», и которою Робеспьеръ будто бы воспользо-
вался для яростныхъ нападокъ па жирондистовъ. Правда та, что засѣданіе
было цѣликомъ посвящено опубликованнымъ Бриссо и Гаде клеветническимъ
заявленіямъ о Робеспьерѣ и пичего другого не касалось, что и привело къ
вышеупомянутому постановленію. Такимъ образомъ, въ данномъ случаѣ
г. Мишле, какъ оказывается, основалъ свою ложную оцѣнку на матеріалъ-
284
ной ошибкѣ. Для провѣрки этого пункта отсылаемъ читателя къ № 187
<ТопгпаІ Аез РасоЪіпз.
Сверхъ того, г. Мишле забываетъ сказать, что въ Раігіоіе {гапдагз отъ
28 апрѣля Бриссо не постыдился намекнуть, будто Робеспьеру платили изъ
средствъ цивильнаго листа. Какъ! г. Мишле не ставитъ въ счетъ клѳвѳтъ,
съ такою опредѣленностью пятнающихъ уважаемое имя, а самъ называетъ
Робеспьера клеветникомъ за то, что однажды, въ эпоху, кишѣвшую загово-
рами, онъ въ неопредѣленныхъ словахъ упомянулъ о заговорѣ, который пре-
доставлялъ себѣ разоблачить впослѣдствіи!
Нечего и спрашивать, не вооружается ли г. Мишле противъ Робеспьера
порицаніями Иёѵоіиііопв сіе Рагіз: на этотъ разъ онъ съ удовольствіемъ дѣ-
лаетъ цитаты. Но чего онъ не цитируетъ, такъ это Исповѣди Франсуа Ро-
бэра, столь способной уменьшить значеніе порицаній названной газеты; не
останавливается онъ также и на свиданіи Марата съ Робеспьеромъ, которое
дѣлаетъ такую честь умѣренности послѣдняго и даетъ такой побѣдоносный
отвѣтъ всѣмъ тѣмъ, кто приписывалъ ему насильническія намѣренія и кро-
вожадныя мысли.
Впрочемъ, заканчивая свою книгу, г. Мишле не могъ не ощутить нѣко-
тораго сомнѣнія, въ которомъ онъ благородно сознается и которое свидѣтель-
ствуетъ о возвышенности его ума. Онъ поставилъ себѣ вопросъ, всегда ли
онъ былъ справедливъ по отношенію къ дѣйствующимъ лицамъ безсмертной
трагедіи, и набросалъ слѣдующія строки, поистинѣ полныя величія духа:
«Въ своемъ слишкомъ подробномъ анатомическомъ изслѣдованіи лицъ и
характеровъ не слишкомъ ли уменьшалъ часто авторъ размѣры героическихъ
людей, которые въ 93 и 94 годахъ своею неукротимой личностью поддержи-
вали ослабѣвавшую революцію? Онъ опасается этого, въ этомъ его сомнѣніе;
его сожалѣніе — я готовъ сказать: угрызеніе его совѣсти. Онъ вернется къ
этому предмету и въ болѣе общей оцѣнкѣ событій воздастъ этимъ великимъ
людямъ все должное имъ—
Едгедіаз апітав диі ва-пдигпе поЪіз
Напс раігіат ререгеге зио.
(Великимъ сердцамъ, своею кровью создавшимъ намъ отечество).
285
ГЛАВА X.
Изгнаніе жирондистовъ изъ власти.
Военный планъ Дюмурье.—Генералы фёльянтинцы Рошамбо и Лафайетъ.—
Люкнёръ по описанію г-жи Роланъ.—Пораженіе на сѣверной границѣ.—Впе-
чатлѣніе, произведенное имъ за-границей; самонадѣянное замѣчаніе Бишофс-
вердера. — Слухи объ измѣнѣ.—Праздникъ Закона.—Отставка де-Грава.—
Разногласія въ Совѣтѣ министровъ.—Карра заявляетъ о существованіи австрій-
скаго комитета.—Мирового судью Ла Ривьера посылаютъ въ орлеанскій выс-
шій судъ.—Странныя признанія Малле дю Пана въ его «Запискахъ».—Пере-
писка между Людовикомъ XVI и Пѳтіономъ.—Обличеніе австрійскаго коми-
тета съ трибуны; клеветническій намекъ Бриссо, горячо подхваченный га-
зетою Прюдома.—Декретъ противъ священниковъ.—Людовикъ XVI, Марія-
Антуанета и подарокъ на память отъ г-жи Ламотъ.—Непрерывное засѣданіе;
роспускъ королевской охраны.—Свиданіе королевы съ Барнавомъ; ихъ про-
щаніе.—Продолженіе борьбы между Робеспьеромъ и жирондистами.—Сорванъ
и жирондисты предлагаютъ устроить лагерь, силою въ 20,000 человѣкъ, у
парижскихъ заставъ.—Петіонъ предлагаетъ лагерь въ 8,000 человѣкъ.—Ро-
беспьеръ сперва возстаетъ противъ драдцатитысячнаго лагеря, а потомъ со-
глашается на его устройство; почему?—Благочестивый мятежъ.—Письмо ми-
нистра Ролана къ Людовику XVI.—Увольненіе Сервана, Ролана и Клавьера.—
Негодованіе жарондистовъ.—Дюмурье въ Собраніи: его хладнокровіе.—Онъ
обнаруживаетъ, что былъ обманутъ Людовикомъ XVI; его отставка.
Пользованіе властью дѣйствуетъ на человѣка развращающимъ
образомъ въ томъ отношеніи, что изъ желанія удержать ее за
собою онъ часто бываетъ вынужденъ либо поступаться строгимъ
соблюденіемъ принциповъ, либо позорить ихъ заключеніемъ
двусмысленныхъ сдѣлокъ; въ этой слѣпой слабости, въ этихъ
жалкихъ сдѣлкахъ человѣкъ утрачиваетъ собственное достоин-
ство, не всегда даже достигая успѣха. Жирондисты испытали
это на себѣ. Едва овладѣвъ властью, они склонились къ фёльян-
тизму и смягчились по отношеью къ роялизму. Была минута,
когда они повѣрили Людовику XVI, была минута, когда они
связали свою участь съ судьбою Дюмурье, а результатъ не
только не оказался благопріятнымъ для нихъ, но, напротивъ,
сталъ для нихъ роковымъ. Это будетъ доказано событіями.
Во время объявленія войны, приблизительный составъ союз-
ныхъ вооруженныхъ силъ Австріи и Пруссіи, готовыхъ къ вы-
ступленію въ походъ, былъ таковъ:
Австрійская армія въ Брабантѣ........... 58,000 чѳл.
Прусскія войска тамъ же................. 12,000 *
Австрійская армія въ Люксембургѣ. . . . 25,000 >
Прусскія войска тамъ жо................. 15,000 »
Австрійская армія въ Пфальцѣ............ 30,000 »
Прусская армія тамъ жѳ.................. 25,000 >
Австрійская армія въ Брейзгау........... 35,000 »
200,000 чел. ’)
1) Мопі&аШагсі, Нізіоіге сіе Егапсе, I. III, р. 83.
286
Противъ этихъ силъ Франція могла выставить вначалѣ три
арміи:
Первую, численностью немного больше 53,000 чел., предна-
значавшуюся для дѣйствій между моремъ и Маасомъ, подъ
начальствомъ маршала Рошамбо;
Вторую, силою въ 62,000 чел., предназначавшуюся для дѣй-
ствій между Маасомъ и Вогезами, подъ начальствомъ генерала
Лафайета;
Третью, силою около 48,000 чел., предназначавшуюся для
дѣйствій между Вогезами и Рейномъ, подъ начальствомъ маршала
Люкнера.
Итакъ, общая численность этихъ трехъ армій— сѣверной, цен-
тральной и рейнской—доходила, приблизительно, до 164,000 чело-
вѣкъ х).
Что касается войскъ, назначенныхъ для обороны крѣпостей
или расположенныхъ внутри Франціи, то число ихъ составляло
не менѣе 77,000 человѣкъ * 2).
Но это было ничто, въ сравненіи съ тѣми силами, которыя
могла выставить Франція, и мы вскорѣ будемъ присутствовать
при необычайномъ зрѣлищѣ. Мы увидимъ, какъ словно изъ
земли встаютъ легіоны, формируются въ полки національные
гвардейцы, какъ баталіоны повсюду пополняются пылкими добро-
вольцами, рабочими, батраками съ фермъ, контрабандистами,
полѣсовщиками, земледѣльцами. Сколько жизней ни будетъ война
уноситъ изъ рядовъ войскъ, мѣсто павшаго солдата всегда будетъ
готовъ занять новый; еще нѣсколько' мѣсяцевъ—и Франція,
чтобы вынести натискъ цѣлаго міра, выдвинетъ изъ своихъ
нѣдръ 985,000 бойцовъ!
Французскому характеру свойственно нападеніе: разъ война
объявлена, пѣтъ сомнѣнія, что надо ударить на врага первымъ.
Но гдѣ и какъ это сдѣлать?
По мнѣнію одного очень виднаго военнаго писателя, атаку
слѣдовало бы направить па курфюршества. Двинувшись этимъ
путемъ, «можно было безъ труда проникнуть въ обильный
край; сообщенія между Нидерландами и Германіей были бы
прерваны, армія австрійскаго генерала Бендера была бы пара-
0 См. въ концѣ Воиѵепігъ- <1е Маікіеи Витаи, і. II, № 1 оправдатель-
ныхъ документовъ.
2) Докладъ Обэра-Дюбайе 27 іюня 1792 г.
287
лизована; важная крѣпость Люксембурга оказалась бы отрѣзанною;
наконецъ, между Мозелемъ и Рейномъ французы захватили бы
позиціи, которыя доставили бы имъ новый, узкій и легко со-
хранимый фронтъ границъ, подчинили бы судоходство по Мозелю
и Рейну, замедлили ли бы соединеніе различныхъ армейскихъ
корпусовъ союзниковъ и, вѣроятно, побудили бы послѣднихъ
измѣнить планъ своихъ операцій» ’).
Иначе смотрѣлъ на дѣло Дюмурье. Хотя онъ и былъ минис-
тромъ иностранныхъ дѣлъ, однако въ дѣйствительности руко-
водить войною приходилось ему, такъ какъ де Гравъ былъ для
него не столько сотоварищемъ, сколько орудіемъ. Отправною
точкой Дюмурье было внезапное вторженіе въ Бельгію. Вспо-
миная недавнюю революцію въ Нидерландахъ—правда, прижатую,
но не укрощенную—онъ полагалъ, что тамъ еще можно раздуть
тлѣющіе подъ пепломъ угли и что возстаніе поджидаетъ только
французовъ, готовыхъ придти ему на помощь. Онъ не прене-
брегъ, впрочемъ, и подготовкою такого результата: въ Бельгію
посланы были различные тайные агенты, въ томъ числѣ Сентъ-
Юрюжъ, для подготовленія умовъ въ интересахъ Франціи* 2). Въ
сущности, свой планъ похода Дюмурье основалъ на револю-
ціонной пропагандѣ.
Маршалъ Рошамбо, стоявшій въ командномъ отношеніи выше
Лафайета, казалось, уже въ силу этого самаго долженъ былъ
начальствовать экспедиціей; но онъ былъ старъ, апатиченъ,
боленъ, враждебенъ новому министерству и настолько несдер-
жанъ въ проявленіяхъ своего нерасположенія къ нему, что
передъ отъѣздомъ своимъ къ арміи неосторожно брякнулъ въ
разгорорѣ съ Дюмурье: «Вы сумасшедшій»3). Лафайетъ оказался
болѣе пригоднымъ для роли руководителя полувоенной, полу-
инсуррекціонной экспедиціи. Но не свидѣтельствовалъ ли уже
самый этотъ выборъ о большомъ легкомысліи? Развѣ Дюмурье
не зналъ, что бельгійскіе патріоты хранили сильное озлобленіе
на Лафайета за прежнее? Развѣ онъ не зналъ, что при Учреди-
тельномъ Собраніи именно Лафайетъ воспротивился прочтенію
депешъ, въ которыхъ брабантскіе повстанцы просили поддержки
Франціи противъ Іосифа II?
!) Мнѣніе Матьё Дюма. См. его Воиѵспігз, 1. II, р. 489.
2) Мётоігез іігёз сіез раріегз (Ѵип Іютте (ГЁіаі, 1. I, р. 359.
3) Мётоігез сіе Витоигіез, I. II, Ііѵ. IV, сЬар. III.
288
Впрочемъ, въ «Инструкціи г. Лафайету», подписанной де
Гравомъ, но составленной Дюмурье, было слѣдующее любопытное
мѣсто: «Генералъ не будетъ входить съ бельгійцами ни въ какія
политическія подробности относительно ихъ способа веденія
своей революціи: если только ихъ возстаніе искреннее и почти
всеобщее, то для насъ безусловно безразличію, въ какомъ напра-
вленіи оно будетъ вестись» *).
При такомъ условіи, принятый Дюмурье военный планъ былъ
очень простъ.
Лафайету было приказано идти на Живе, оттуда, во главѣ
десятитысячнаго корпуса, двинуться 1-го или не позже 2-го мая
для нападенія на Намюръ и, въ случаѣ успѣха—что было
вѣроятно—занять оборонительную позицію на Маасѣ, впереди
названнаго города* 2).
Съ другой стороны, маршалу Рошамбо было приказано дать
генералу Бирону авангардъ, силою въ 10,000 человѣкъ, чтобы
быстро двинуться на Монсъ и, въ случаѣ успѣха, тотчасъ же
идти на Брюссель3).
Можно было, однако, опасаться, что, при видѣ угрожающей
Монсу опасности, на помощь ему выступитъ многочисленный
гарнизонъ Турнэ. Чтобы предотвратить это движеніе, привлечь
вниманіе непріятеля къ Турнэ и дать ему поводъ думать, будто
это одинъ изъ пунктовъ дебушированія французской арміи,
командовавшему въ Лиллѣ д’Омону дано было приказаніе дви-
нуть въ направленіи къ этому городу кавалерійскій отрядъ,
который долженъ былъ избѣгать неудачъ и отступить, въ слу-
чаѣ, если бы гарнизонъ Турнэ двинулся противъ него4).
Въ то же время, съ цѣлью вызвать подобный же испугъ въ
брюссельскомъ правительствѣ и подобнымъ же образомъ озада-
чить австрійскихъ генераловъ, командовавшій въ Дюнкирхенѣ
д’Эльбекъ долженъ былъ двинуться прямо на Фюрнъ, во главѣ
отряда, силою въ 1,200 человѣкъ5).
Итакъ, планъ вторженія въ Бельгію заключался въ сочета-
таніи четырехъ одновременныхъ атакъ—двухъ дѣйствительныхъ
') Инструкціи Лафайету, отъ 22 апрѣля 1791 г.—См. въ концѣ II т.
Зоиѵепігв Ле МаіЫеи Витаз, № 4 оправдательныхъ документовъ.
2) Докладъ Дюмурье Національному Собранію 4 мая 1792 г.
8) ІЫЛ.
*) ІЫЛ.
6) ІЫЛепі.
289
и двухъ фальшивыхъ, при чемъ послѣднія должны были слу-
жить для замаскированія первыхъ.
Ие было ли въ этомъ планѣ, который большинство истори-
ковъ, довѣряясь «Запискамъ» Дюмурье, единогласно одобряетъ,
чего-нибудь подлежащаго критикѣ? Требовалось, чтобы Лафайетъ
почти мгновенно стянулъ въ Живе десятитысячный корпусъ,
двинулъ его и овладѣлъ Намюромъ: можно ли было затѣвать
такое дѣло съ горстью войскъ, изнуренныхъ и ощущавшихъ
во всемъ недостатокъ вслѣдствіе чрезмѣрной быстроты перехо-
довъ? Можно ли было предполагать, что непріятель, имѣвшій
возможность усилить гарнизонъ Намюра въ два или три пере-
хода, тогда какъ генералу Лафайету предстояло сдѣлать восемь
или девять переходовъ, чтобы дойти до этого города, не узналъ
о фланговомъ движеніи на пространствѣ пятидесяти льё отъ
границы, образующей клинъ и во многихъ пунктахъ открытой?
Гдѣ были артиллерія, боевые припасы, понтоны и, особенно,
необходимое число людей, чтобы обложить городъ Намюръ и
замокъ при сліяніи Самбры съ Маасомъ? Развѣ не было
извѣстно, какъ неприступна позиція намюрскаго замка, которая
нѣкогда съ гарнизономъ въ четыре тысячи человѣкъ остано-
вила побѣдоносныя арміи Людовика XIV? Какъ можно было
разсчитывать взять даже открытый городъ, если онъ въ то же
время былъ подъ огнемъ замка? Раздѣлилъ ли бы Лафайетъ
свой и безъ того уже слабый корпусъ? Могъ ли бы онъ одно-
временно удерживать на позиціи австрійскій корпусъ, окопав-
шійся у дворца между обѣими рѣками, и атаковать городъ, рас-
положиться въ немъ, завладѣть его магазинами, артиллерійскими
складами, боевыми припасами, оружіемъ и оставить тамъ гар-
низонъ?
Основательны ли или неосновательны эти критическія замѣ-
чанія, но они, такъ же какъ и другія, касавшіяся нападеній
на Монсъ и Турнэ, послужили основами для обвиненій, кото-
рыя впослѣдствіи высказалъ Матьё Дюма противъ Дюмурье1).
Но ему можно было сдѣлать и другого рода упреки, наиболь-
шая часть которыхъ падала на жирондистовъ, отвѣтственныхъ
за выборъ лицъ, пока они были господами положенія.
Какимъ генераламъ ввѣрили они руководство войною про-
тивъ государей? Генераламъ роялистскимъ.
!) См. его рѣчь вь концѣ II тома его Зоиѵепігв.
ЛУИ ВЛАНЪ. Т. VI.
1!)
290
Лафайетъ, ставшій республиканцемъ въ концѣ своей жизни,
отнюдь не былъ имъ въ ту пору; съ нѣкоторыхъ поръ онъ
только о томъ и думалъ, какъ бы оградить тронъ; клубы онъ
ненавидѣлъ и съ удовольствіемъ подумывалъ о разгонѣ ихъ воору-
женною силой. Дюмурье сознается въ своихъ «Запискахъ», что
«Лафайета выдвигали» фёльянтинцых). Уже Бомэсъ пристроился
къ нему, надѣвъ мундиръ національнаго добровольца2); то же
намѣревались сдѣлать д’Андре, Ле Шапелье и Демёнье: чего же
могли жирондисты ожидать отъ направленія, которое придалъ бы
войнѣ такой военный совѣтъ?
Заслуживалъ ли Рошамбо большаго довѣрія, съ точки зрѣ-
нія жирондистовъ? На этотъ счетъ опять тотъ же Дюмурье со-
общаетъ намъ, что Рошамбо находился вполнѣ «подъ вліяніемъ
фёльянтинцевъ, часть которыхъ была его генералами», что было
невозможно полагаться на армію, довѣрія которой не сумѣли
пріобрѣсти ни самъ онъ, ни его замѣстители, и что, словомъ,
этотъ генералъ былъ «недоволенъ всѣмъ, что видѣлъ, и былъ
врагомъ революціи, хотя она и сдѣлала ею маршаломъ Франціи» 3).
Что касается Люкнёра, извѣстнаго по тому вреду, который
онъ причинилъ французскимъ войскамъ въ Семилѣтнюю войну,
въ качествѣ начальника партизановъ4), то г-жа Роланъ изобра-
зила его въ слѣдующихъ словахъ: «Это старый, наполовину
одичавшій солдатъ, не имѣющій ни ума, ни характера, настоя-
щій призракъ, которымъ могутъ руководить первые встрѣчные
подростки, и который, благодаря скверному языку, склонности
къ вину, нѣсколькимъ браннымъ словамъ и нѣкоторому без-
страшію, пріобрѣлъ популярность въ арміи, среди состоящихъ
на жалованьѣ машинъ, всегда дающихся въ обманъ тому, кто
хлопаетъ ихъ по плечу, обращается съ ними «на ты» и иногда
подвергаетъ ихъ наказаніямъ. Въ первое министерство Ролана
онъ какъ-то обѣдалъ у меня и въ теченіе четырехъ или пяти ча-
совъ я бесѣдовала съ нимъ или присутствовала при его раз-
говорѣ. «О, моя бѣдная родина—говорила я на слѣдующій день
Гаде, который спрашивалъ меня, какъ я нахожу Люкнёра—
о, родина, значитъ ты погибла, если тебѣ приходится отыски-
2) Мётоігез Ле Ритоігег, і. II, р. 226.
2) Кёѵоіиііопз Ле Рагіз, № 147.
3) Мётоігез Ле Витоигіег, 1. II, Ііѵ. IV, сЬар. III. р. 224.
4) Мопі^аіІіагЛ, Нізіоіге Ле Кгапсе, I. III, р. 83.
291
вать на чужбинѣ подобное существо, чтобы ввѣрить ему свои
судьбы!»х).
Выходитъ, что Робеспьеръ былъ правъ, когда, въ противо-
вѣсъ беззаботности жирондистовъ, предусмотрительно высказы-
валъ свои опасенія; и какое же рѣзкое предостереженіе дано
было этой самонадѣянной беззаботности, когда утромъ 1-го мая
разнесся слухъ, что французскими войсками на границѣ поне-
сена жалкая неудача, очевидно, вызванная измѣною!
Выступивъ изъ Валансьена, Биронъ расположился лагеремъ
въ Кьеврэнѣ, откуда угрожалъ Мопсу. Вдругъ два драгунскихъ
полка, даже не видавъ непріятеля, бросились бѣжать, крича:
Насъ предали! и увлекли за собою пѣхоту. Биронъ, Рошамбо -
сынъ и адъютантъ Дюмурье, Левассёръ, кинулись навстрѣчу
бѣгущимъ и старались остановить ихъ; въ отвѣтъ на это бѣг-
лецы стали стрѣлять въ нихъг). Вся армія разбрелась. Кьеврэн-
скій лагерь, экипажи Бирона, военная касса—все было раз-
граблено. Войска въ величайшемъ безпорядкѣ прибыли въ Ва-
лансьенъ, гдѣ среди солдатъ стали говорить, что надо убить
Рошамбо. Дюмурье утверждаетъ, что все это «было подстроено» * 2).
Въ самомъ дѣлѣ, когда въ то же самое время изъ Лилля
выступилъ Теобальдъ Диллонъ, то едва предводимый имъ трех-
тысячный отрядъ увидѣлъ шедшій ему навстрѣчу изъ Турнэ
небольшой отрядъ въ 900 человѣкъ, какъ послышался крикъ:
Насъ предали! И тотчасъ же кавалерія засуетилась, повернула
назадъ и черезъ головы пѣхоты поскакала къ Лпллю, бросивъ
артиллерію, повозки, экипажи. Диллонъ былъ убитъ собствен-
ными солдатами въ какомъ-то овинѣ 3). Въ Лиллѣ солдаты за-
хватили и повѣсили приходскаго священника и нѣсколькихъ
тирольскихъ стрѣлковъ4). Въ этомъ двойномъ бѣгствѣ, бывшемъ,
по словамъ Дюмурье, «результатомъ очень темнаго заговора»,
погибло около трехсотъ человѣкъ5).
Но въ чью же пользу умышленъ былъ этотъ заговоръ? Съ
достовѣрностью можно сказать одно только то, что въ такой
катастрофѣ заинтересована была всего одна партія и что въ
Мётоігез сіе Бипюигіег, і. II, Ііѵ. IV, сЬар. IV, р. 235.
2) ІЪі&ет.
3) ІЪі&ет, р. 236.
4) Вёѵоіиііопз сіе Рагіз, № 147.
5) Мётоігез (Іе Т)ипюигіе:. і. II, р. 236.
19*
292
составѣ посланныхъ на границы кавалерійскихъ частей пре-
обладали роялистскіе элементы.
Неудачи подъ Монсомъ и Турнэ, случившіяся въ самомъ
началѣ похода, ввели Европу въ полное заблужденіе относи-
тельно средствъ и силы вооруженной революціи. При берлин-
скомъ и вѣнскомъ дворахъ стали теперь отзываться о фран-
цузскихъ войскахъ лишь какъ о сбродѣ не поддающагося дис-
циплинѣ ополченія. Герцогъ Брауншвейгскій, вопреки своей ре-
путаціи умнаго человѣка, перешелъ отъ чрезмѣрнаго уваженія
къ чрезмѣрному презрѣнію по отношенію къ французамъ; а
Бишофсвердеръ говорилъ нѣсколькимъ виднымъ офицерамъ на
смотру прусской арміи, состоявшемся вскорѣ послѣ того въ
Магдебургѣ: ( Господа, не накупайте слишкомъ много лошадей:
комедія продлится недолго. Въ Парижѣ пары свободы уже раз-
сѣиваются. Армія адвокатовъ будетъ скоро истреблена въ Бель-
гіи и осенью мы вернемся по домамъ» х).
Въ Парижѣ прискорбная вѣсть произвела очень глубокое
впечатлѣніе и, какъ водится, всѣ партіи начали сваливать отвѣт-
ственность за случившееся одна на другую. Роялистскіе декла-
маторы рыскали по улицамъ, по кафе, много толкуя объ убій-
ствѣ Диллона, но отнюдь не упоминая о погибшихъ солдатахъ,
и вопя, что среди французовъ есть людоѣды, что теперь уже
не найти больше генераловъ, что надо показать примѣръ, да
еще ужасный, что убивать бѣднаго, беззащитнаго священника,
людей, захваченныхъ въ плѣнъ—величайшее преступленіе. При
этомъ они благоразумно умалчивали о томъ, что въ убитыхъ
въ Лиллѣ тирольскихъ стрѣлкахъ были признаны австрійскіе
шпіоны. Что касается убитаго священника, то онъ былъ фана-
тикомъ контръ-революціи и былъ извѣстенъ въ этомъ качествѣ.
Напуганный трагическимъ концомъ Диллона, онъ, переодѣвшись
женщиной, бѣжалъ изъ монастыря Урсулинокъ, когда былъ
схваченъ и обысканъ, при чемъ у него найдены были компро-
метирующія бумаги* 2).
Якобинцы, съ своей стороны, клеймили своихъ враговъ
названіемъ измѣнниковъ. Робеспьеръ въ Иё/епвеиг де Іа Соп-
зіііпііоп, Карра въ Аппаіев раігіоіідиез, а Маратъ въ ѴАті дгі реиріе,
огненными чертами отмѣчали все то, что доказывало кровожад-
х) Мётоігез іігёз сіез раріегз сГип Ііопѵте (ѴЕісіі, 1. I, р. 371.
2) Вёѵоіиііопз сіе Рагіз, № 147.
293
ный характеръ такого коварства. Газета Прюдома съ горечью
напоминала, какъ правы были люди, обнаруживавшіе недовѣр-
чивость, и спрашивала, не ради ли достиженія подобныхъ ре-
зультатовъ Собраніе совершило неслыханное дѣло—распоряди-
лось выдачею каждому изъ генераловъ по 500,000 ливровъ на
секретные расходы!1).
Хотя было бы нелѣпо обвинять жирондистовъ въ желаніи
неуспѣха первымъ операціямъ въ войнѣ, которую они сами же
съ такою горячностью вызвали, однако они отлично поняли,
что ихъ могутъ обвинить, по меньшей мѣрѣ, въ неосторожности,
и потому употребили всѣ силы, чтобы замять неудобные для нихъ
толки. 2-го мая они присоединились къ фёльянтинцамъ, чтобы
прогнать изъ Собранія депутацію отъ кордельеровъ, явившуюся
съ воплями объ измѣнѣ, а на слѣдующій день, по предложенію
одного изъ ихъ единомышленниковъ, Ласурса, необыкновенно
горячо поддержанному Гаде, изданъ былъ обвинительный де-
кретъ противъ Марата, а заодно съ нимъ и противъ Ройона* 2).
Какъ бы мимолетенъ ни былъ союзъ съ противною партіей,
онъ никогда не бываетъ безвозмезднымъ: взамѣнъ поддержки,
оказанной жирондистамъ противъ кордельеровъ и противъ Ма-
рата, фёльянтинцы могли требовать уступки. Уступкою этой былъ
декретъ, которымъ разрѣшалось устроить посмертное торжество
въ память этампскаго мэра Симоно, поплатившагося жизнью
3-го марта 1792 г. за защиту закона. Въ представленіи фёльян-
тинцевъ, декретировавшихъ это торжество, Дюпона де Немура
бывшаго его устроителемъ, Руше и Андре Шенье, которые его
воспѣли въ стихахъ, церемонія эта была не чѣмъ инымъ, какъ
расплатою за «празднество Свободы», устроенное въ честь сол-
датъ Шатовьё. Такимъ образомъ, жирондисты, присоединяясь
къ этой мѣрѣ, побивали сами себя и давали поводъ къ закон
нымъ нападкамъ на свою партію. Тѣмъ не менѣе, они усту-
пили и торжество состоялось, если не съ тайнаго ихъ согласія,
то, по крайней мѣрѣ, при ихъ видимомъ участіи. Но на этотъ разъ
образъ Свободы уже не былъ впереди: фёльятинцны водрузили
знамя Закона; вмѣсто надписи свобода, равенство, братство, они
выставили надпись свобода, равенство, собственность; и на виду
у всего Парижа они носили по улицамъ клеветническую кар-
‘) Вёѵоіиііопв (Іе Рагіѵ, № 147.
2) Ніиіоіге рагіетепіаіге, і. XIV, р. 222.
294
типу, изображавшую этампскаго мэра, убиваемаго пиками, тогда
какъ онъ былъ убитъ штыками1). Народъ пошелъ смотрѣть
эту процессію единственно изъ любопытства2), такъ какъ это
было вовсе не его праздникомъ: нарисованная клевета на пики
глубоко оскорбила его и еще болѣе усилила взаимную нена-
висть.
Жирондисты спускались по опасному уклону; была пора,
чтобы, для ихъ славы, явилось какое-нибудь обстоятельство,
которое, изгнавъ ихъ изъ власти, возвратило бы ихъ револю-
ціи. Это желанное обстоятельство и не замедлило явиться.
По полученіи извѣстія о неудачѣ подъ Мопсомъ и Турнэ,
робкій де Гравъ поспѣшилъ сложить съ себя должность воен-
наго министра и, уступая па этотъ разъ вліянію жирондистовъ,
хотя и находясь обыкновенно подъ господствомъ Дюмурье, самъ
предложилъ королю назначить на его мѣсто Сервана3). По сло-
вамъ Дюмурье, съ которымъ онъ вскорѣ сталъ во враждебныя
отношенія, Серванъ подъ холодною, разсчетливою и строгою
внѣшностью скрывалъ большой запасъ честолюбія и безчув-
ственности4). По словамъ же г-жи Роланъ, съ которою онъ
былъ друженъ и которой салонная клевета приписывала лю-
бовную связь съ нимъ, это былъ человѣкъ пылкаго характера,
чистыхъ нравовъ и очень чувствительный, а кромѣ того без-
страшный солдатъ, патріотъ и философъ5). Болѣе безпристраст-
ный въ своихъ отзывахъ Этьенъ Дюмонъ приписываетъ ему
мрачный и жолчный характеръ6)- Достовѣрно то, что онъ былъ
человѣкомъ честнымъ, вѣрнымъ своимъ принципамъ, очень пре-
даннымъ своей партіи и отнюдь не имѣлъ намѣренія стать ра-
бомъ скептически-честолюбиваго Дюмурье.
Такимъ образомъ, вступленіе его въ министерство могло по-
колебать вліяніе Дюмурье, который вскорѣ замѣтилъ это и раз-
дражился.
До сихъ поръ полное подчиненіе де Грава и Лакоста волѣ
Дюмурье служило въ Совѣтѣ министровъ противовѣсомъ пре-
обладанію партіи жирондистовъ; вступленіе же Сервана въ упра-
*) Вёѵоіиііопз (Іе Рагіз, № 152.
2) ІЪіёІет.
п) Метоігез (Іе І)ипіоигіе:9 I. II, Ііѵ. IV, сЬар. V, р. 244.
4) ІЪісІ., р. 243.
5) Мётоігез йе М-те ВоІап(1, Т. II, р. 371.
Зоиѵепігз зиг МігаЪеаи, сЬар. XX, р. 395.
295
вленіе дѣлами нарушало всякое равновѣсіе, а Дюмурье слиш-
комъ вѣрилъ въ собственный геніи, чтобы не стремиться удер-
жать за собою первое мѣсто.
Поэтому-то вліяніе г-жи Роланъ всегда было ему непріятно-
онъ не могъ выносить того, что въ ея рукахъ находилось какъ
бы бюро эюирондистскоіі партіиг) и что бывавшіе у нея по
пятницамъ министерскіе обѣды обратились въ обѣды партійные* 2).
На одномъ изъ этихъ обѣдовъ, когда Гаде прочелъ письмо,
цѣлью котораго было заставить Людовика XVI уволить своего
непринявшаго присяги духовника, и предложилъ министрамъ
подписать его, Дюмурье съ большою горячностью заявилъ, что
совѣсть короля не подвѣдомственна ни одному изъ министровъ,
и что Людовикъ XVI имѣетъ право взять себѣ въ руководители
своей совѣсти, по собственному выбору, кальвиниста, паписта,
имама или раввина. Гаде пришелъ въ ярость, разговоръ при-
нялъ очень рѣзкій характеръ, но Дюмурье упорно стоялъ на
своемъ и письмо пришлось взять назадъ3).
Другимъ поводомъ къ разрыву послужило то, что Лакостъ,
по внушенію Дюмурье, рѣшительно отказался назначить губер-
наторомъ Санъ-Доминго Силлери, котораго предлагали жирон-
дисты 4).
Тогда послѣдніе, желая отомстить, начали болѣе зорко всма-
триваться въ поступки министра иностранныхъ дѣлъ. У него
была фаворитка, нѣкая г-жа Бовэръ, женщина легкаго поведенія,
сестра аристократа Ривароля5 6). У него былъ довѣренный агентъ,
нѣкто Бонъ-Каррэръ, милый интриганъ, герой различныхъ мѣстъ
проституціи, человѣкъ, карьера котораго началась въ прито-
нахъ °). Дюмурье исходайствовалъ себѣ ассигнованіе шести мил-
ліоновъ на секретные расходы, и вотъ заговорили о какой-то
придуманной Бонъ-Каррэромъ очень темной аферѣ, объ извѣст-
ныхъ суммахъ, изъ которыхъ г-жа Бовэръ должно быть по-
лучитъ свою долю7). Роланъ счелъ, что, въ виду серьезности
Это его собственныя выраженія. — См. его Мётоігез, 1. II, Ііѵ. IV,
сііар. VI, р. 255.
2) ГЫПет.
3) ІЪісі., р. 256 еѣ 257.
4) ІЪісі ет., 1. II, Ііѵ. IV, р. 257 еі 258.
5) Мётоігез сіе ЛМлс Воіапсі, 1. I, р. 381.
6) Ргетіёге Іеііге сіе Вгіззоі а Витоигіех, въ ВіЫіоікёцие Не Іа Вёѵо-
ІиИон, 673, 74, 75.—ВВІ880Т.—ВгШсЬ Мазеппі.
7) Мётоіге* сіе М-те Воіаші, 1. I, р. 381.
296
своего характера и своего возраста, ему подобаетъ разспросить
сотоварища обо всемъ этомъ. Дюмурье сначала отнесся къ дѣлу
слегка, но потомъ, въ виду настойчивости Ролана, разсердился * 2).
Оба министра разстались, недовольные другъ другомъ. Обѣды
по пятницамъ оборвались, а отношенія начали принимать все
болѣе обостренный характеръ.
Мѣру взаимнаго раздраженія переполнили неосторожныя
угрозы Гаде. Когда Дюмурье было ассигновано шесть милліо-
новъ въ секретный фондъ, было формально рѣшено, что министръ
обязанъ давать отчетъ въ этихъ суммахъ только королю; и, по
недосмотру или изъ коварства, оговорка эта, хотя и вотирован-
ная Собраніемъ, оказалась, безъ вѣдома Дюмурье, пропущенною
въ редакціи декрета. Вооружившись этимъ пробѣломъ, Гаде
сталъ увѣрять, что у него въ рукахъ есть нѣчто такое, отъ
чего мятежное министерство затрепещетъ, и приготовился пу-
блично потребовать отчета въ шести милліонахъ. Будь Дюмурье
менѣе твердъ, онъ пропалъ бы. Но его природная энергія, подъ
вліяніемъ негодованія, усилилась и онъ, неожиданно вспыхнувъ,
перешелъ изъ положенія обвиняемаго въ положеніе обвинителя,
поднялъ большой шумъ по поводу совершеннаго во вредъ ему
подлога, заставилъ одного изъ якобинцевъ обличить этотъ под-
логъ съ трибуны, принудилъ, такимъ образомъ, Собраніе отмѣ-
нить декретъ и зажалъ ротъ Гаде 2).
Подобныя ссоры могли имѣть уже одинъ только исходъ:
обновленіе или паденіе министерства. Если бы жирондисты не
изгнали изъ власти Дюмурье, то они должны бы были ожидать,
что онъ изгонитъ ихъ. Г-жа Роланъ поняла это, сказала объ
этомъ мужу 3), и обѣ стороны стали готовиться къ рѣшитель-
ному бою.
Но пока Дюмурье, какъ царедворецъ по натурѣ, старался
заручиться поддержкою короля, чтобы удержать позицію за со-
бою, жирондисты, съ тою же цѣлью, сосредоточили всѣ свои
усилія на томъ, чтобы запугать и обезоружить Людовика XVI.
Прелюдіею къ этому плану нападеній послужило обличеніе
относительно существованія ав&прійскспо комитета: стали гово-
х) Мётоігез &е М-те Воіапй, I. I, р. 381.
2) Подробности см. въ Мётоігез сіе Витоитіе:, і. И, Ііѵ. IV, сЬар. VI,
р. 258—261.
2) Мётоігез сіе М-те Воіапй. 1. I, р. 382.
297
рить, что въ немъ сосредоточены всѣ ниги громаднаго, опутав-
шаго всю націю заговора. Дворъ, перепугавшихъ, не нашелъ
лучшаго средства къ сокрытію своего страха, какъ замаскиро-
вать его проявленіемъ сильнѣйшаго негодованія. Карра, который,
взявъ на себя починъ обличенія въ своихъ Атшіез раігіоіідиез,
назвалъ Монморэна и Бертрана де Мольвилля, былъ вызванъ
въ мировой судъ; а такъ какъ онъ заявилъ, что свѣдѣнія свои
почерпнулъ отъ Мерлэна, Базира и Шабо, то мировой судья
Этьенъ де ла Ривьеръ, безъ дальнихъ разговоровъ, постановилъ
о приводѣ этихъ трехъ депутатовъ въ судъ и распорядился
объ арестованіи ихъ на дому чрезъ жандармовъ ’), на что пора-
женное такою смѣлостью Собраніе тотчасъ же отвѣтило приня-
тіемъ обвинительнаго декрета противъ ла Ривьера, который
и былъ привлеченъ къ отвѣтственности передъ Орлеанскимъ
судомъ2).
Вскорѣ въ Парижѣ только и было разговора, что объ этомъ
таинственномъ и страшномъ австрійскомъ комитетѣ, при чемъ
жирондисты дѣлали теперь то самое, въ чемъ раньше устами
Бриссо такъ сильно упрекали Робеспьера, т. е. сѣяли подо-
зрѣнія.
И въ этомъ за ними не было иной вины, кромѣ той, что они
впадали въ противорѣчіе съ самими собой, потому что, указы-
вая на Тюильрійскій дворецъ какъ на центръ заговора, за-
мышленнаго совмѣстно съ иностранными государствами противъ
конституціи, и называя Монморэна и Бертрана де Мольвилля,
жирондисты говорили правду. Нынѣ мы знаемъ это, по разо-
блаченіямъ того времени, настолько хорошо, что уже не можемъ
въ томъ и сомнѣваться. Тотчасъ послѣ объявленія войны Ав-
стріи, Людовикъ XVI дѣйствительно отправилъ Малле дю Пана
съ секретною миссіей къ королю Богеміи и Венгріи и къ прус-
скому королю. А по поводу этой миссіи, къ которой намъ еще
придется вернуться, вотъ что мы читаемъ въ недавно опубли-
кованныхъ «Запискахъ» Малле дю Пана:
«...Наканунѣ моего отъѣзда я нѣсколько часовъ бесѣдовалъ
съ г. Монморэномъ въ его домѣ, въ присутствіи г. Малуэ...
Главнымъ результатомъ, на которомъ мы остановились и кото-
рый отвѣчалъ желаніямъ и тайнымъ инструкціямъ его величе-
]) Вёѵоіиііопз (Іе Рагіх, № 150.
2) ІЫ(1епі.
298
ства, что болѣе всего необходимо сохранить за войною харак-
теръ войны внѣшней, между державами, чтобы устранить вся-
кую мысль о тайномъ соглашеніи между королемъ и обоими
дворами и достигнуть развязки въ формѣ рѣшенія между его
величествомъ и иностранцами съ одной стороны и между его
величествомъ и націей съ другой. Это послѣднее совѣщаніе съ
г. Монморэномъ происходило въ тотъ самый день, когда этотъ
министръ—онъ тогда уже не былъ министромъ—и г. Бертранъ
подали мировому судьѣ ла Ривьеру въ уголовномъ порядкѣ
жалобу на Каррй, по поводу его клеветнически.г ъ разоблаченій
о засѣдающемъ въ Тюильрійскомъ дворцѣ австрійскомъ ко-
митетѣ)) *).
Какъ! разоблаченія Карра именуются клеветническими, когда
намъ сообщаютъ, что Людовикъ XVI велъ тайные переговоры
съ Австріей, что Бертранъ де Мольвилль, Монморэнъ, Малуэ и
Малле дю Папъ состояли агентами по этому дѣлу, и что по-
слѣднія мѣропріятія вырабатывались въ тотъ самый день, когда
эти люди, не краснѣя, увѣряли, будто на нихъ клевещутъ!
Революція была подозрительна, это вѣрно; но развѣ она была
неправа въ этомъ? Пусть это утверждаютъ тѣ, кто осмѣлится
на это, имѣя передъ глазами подобные факты!
Въ то же самое время столицу волновали другіе толки: го-
ворили, что король замышляетъ вторичную попытку бѣгства...
Слухъ этотъ, вначалѣ неопредѣленный, мало-по-малу настолько
упрочился, что Петіонъ счелъ долгомъ написать командующему
національною гвардіей, прося его быть на-сторожѣ. Людовикъ XVI
пожаловался на это въ письмѣ къ муниципалитету, а Петіонъ
возразилъ: «Что я сдѣлалъ? Я бодрствовалъ, когда мои со-
граждане спали»* 2).
Въ самый разгаръ возбужденія, вызваннаго всѣми этими
подозрѣніями и опасеніями, Жансонне и Бриссо перенесли 23 мая
разоблаченіе относительно австрійскаго комитета изъ печати
на трибуну. Бриссо основалъ свою обвинительную рѣчь на до-
кументахъ, которые могъ извлечь изъ архива, какъ членъ ди-
пломатической комиссіи. Онъ говорилъ ясно, горячо, настойчиво
Мётоігез еі соггевропсіапсе (Іе Маііеі (Іи Рап, 1. I, сііар. XII, р. 289
еі 290. Рагіз, 1851.
2) См. эту переписку между Людовикомъ XVI и Петіономъ, въ полномъ
видѣ, въ Ніхіогге рагІетепіаіте1 ѣ. XIV, р. 347—351.
299
и, не колеблясь, пришелъ къ заключенію, что Монморэнъ дол-
женъ быть привлеченъ къ отвѣтственности.
Но онъ самъ повредилъ своему дѣлу и испортилъ произве-
денное его рѣчью впечатлѣніе слѣдующимъ, слишкомъ очевидно
клеветническимъ намекомъ: «О существованіи австрійскаго ко-
митета было узнано по гной оппозиціи, которую извѣстная
партія оказывала наступательной войнѣ». Это значило обвинять
лучшую часть партіи якобинцевъ въ сообществѣ съ дворомъ,
обвинять Робеспьера въ стачкѣ съ Монморэномъ! Такое сбли-
женіе именъ вызвало среди патріотовъ негодованіе и было без-
пощадно разоблачено газетою Прюдома: «На трибунѣ клуба
якобинцевъ вы говорили, что не слѣдуетъ выступать съ обли-
ченіями, не приводя доказательствъ: приведите же ваши дока-
зательства, иначе вы будете считаться клеветникомъ... Вы го-
ворите, что эта ггартія вотировала противъ войны потому, что
война была направлена противъ австрійскаго дома? Лицемѣръ!
Когда начались пренія о войнѣ, объ австрійскомъ домѣ не было
и рѣчи. Вѣдь вы же, вы ручались въ миролюбіи намѣреній
императора и хотѣли уничтожить только кобленцскихъ заго-
ворщиковъ» г).
Между тѣмъ жирондисты, съ сплою отброшенныхъ назадъ
въ революцію, не щадили уже ничего. 6 апрѣля они добились
изданія декрета, которымъ воспрещалось ношеніе въ публикѣ
всякаго духовнаго одѣянія, при чемъ многіе видѣли, какъ Фоше
снялъ съ себя скуфью и положилъ ее въ карманъ. 27 мая,
по предложенію Верньо и по докладу «комиссіи двѣнадцати»,
противъ священниковъ, отвергшихъ присягу, изданъ былъ слѣ-
дующій декретъ, вызванный ихъ происками, однако проникну-
тый такою суровостью, которая не оправдывалась строгою спра-
ведливостью: «Принимая во вниминіе, что, съ точки зрѣнія
общественнаго блага, было бы опасно признавать и впредь чле-
нами общества тѣхъ людей, которые очевидно стремятся до-
стигнуть его распаденія..., Собраніе декретируетъ: когда два-
дцать активныхъ гражданъ одного и того же кантона потребуютъ
сообща высылки духовнаго лица, не принявшаго присяги, де-
партаментское управленіе обязано сдѣлать постановленіе о вы-
сылкѣ, если мнѣніе управленія окажется согласнымъ съ озна-
ченнымъ ходатайствомъ».
зоо
Жалкое это средство: рядить справедливость въ костюмъ
тираніи! И потомъ—какъ очень хорошо замѣтила газета Лечо-
Іиііопз Не Рагіз—почему двадцать активныхъ гражданъ? ’) Или
и въ области гоненій нужны привилегіи?
Король былъ больно задѣтъ декретомъ противъ священниковъ
и рѣшилъ отказать ему въ своей санкціи. Но не только изъ-за
одного этого удара сердце его обливалось кровью. Однажды,
когда онъ былъ съ королевою за столомъ, пришла г-жа Кампанъ
и сообщила, что Собраніе много занималось разсмотрѣніемъ до-
носа, поступившаго отъ рабочихъ Севрской мануфактуры. По
ея словамъ, рабочіе подали предсѣдателю связку брошюръ, по-
яснивъ, что въ нихъ изложена біографія Маріи-Антуанеты.
Вызванный въ Собраніе управляющій мануфактурой заявилъ,
что ему приказано было сжечь эти брошюры въ фарфоро-обжи-
гательныхъ печахъ* 2). Король покраснѣлъ п склонилъ голову
надъ тарелкой. «Вы знали объ этомъ?» спросила его королева.
Онъ ничего не отвѣтилъ. Когда г-жа Кампанъ ушла, королева
отправилась черезъ нѣсколько минутъ къ ней и по секрету
разсказала ей, что въ Лондонѣ изданъ новый пасквиль г-жею
Ламотъ, что король приказалъ скупить все изданіе, чтобы за-
мять скандалъ, и что Лапортъ не нашелъ лучшаго средства
для уничтоженія всего количества экземпляровъ, какъ сжечь
ихъ въ Севрѣ, въ присутствіи 200 рабочихъ, изъ которыхъ
180 человѣкъ были якобинцами. Такимъ образомъ произошла
огласка, которую хотѣли предотвратить. Марія-Антуанета за-
таила свою скорбь; Людовикъ XVI упалъ духомъ3 4).
Но что ужъ совсѣмъ переполнило мѣру ихъ огорченія, такъ
это распущеніе королевской охраны.
Признанія Дюмурье въ его «Запискахъ» доказываютъ съ
полною очевидностью, что терпѣть долѣе эту охрану было не-
возможно. Въ составѣ ея было множество головорѣзовъ и мошен-
никовъ*), вербовка которыхъ производилась въ хорошо извѣстныхъ
конторахъ; она обнимала массу настоящихъ разбойниковъ, бро-
дившихъ повсюду съ угрозою въ глазахъ, съ рукою на эфесѣ
’) Вёѵоіиііоп 8 Не Рагіѵ, № 156.
2) Засѣданіе, котораго касается этотъ разсказъ, происходило 28 мая
1792 года.
8) Мётоігел Не М-те Сатрап, I. II, сііар. XX, р. 198.
4) Это собственныя выраженія Дюмурье.—См. его Мётоігез, і. II, сЬар.
VI, р. 167.
301
шпаги и съ вызовомъ на устахъ. Къ національнымъ гвардей-
цамъ, несшимъ службу рядомъ съ охраной, охранники относи-
лись съ возмутительнымъ презрѣніемъ и, чтобы досадить имъ,
забавлялись возстановленіемъ пріемовъ стараго дворцоваго эти-
кета *). Мюратъ, тотъ самый, которому судьба предназначала
стать затемъ Наполеона, состоялъ въ этой охранѣ, но подалъ
въ отставку* 2 3)—вѣроятно, вслѣдствіе отвращенія. Дѣло дошло
наконецъ до того, что во всемъ Парижѣ поднялась тревога.
Стали разсказывать, что въ казармахъ лейбъ-гвардейцевъ, въ
бывшемъ Военномъ училищѣ, хранится бѣлое знамя, подарокъ
короля. Этого было достаточно: народъ сосѣднихъ съ этою ка-
зармой предмѣстій собрался и, въ предшествіи нѣсколькихъ
муниципальныхъ должностныхъ лицъ, силою ворвался туда.
Тщательный обыскъ привелъ къ обнаруженію лишь очень ма-
ленькаго флага, подареннаго дофину или дофиномъ; но зато
найдено было множество роялистскихъ пѣсенъ и памфлетовъ
противъ Національнаго Собранія8) Съ другой стороны, стало
извѣстнымъ, что швейцарцамъ розданы были бѣлыя кокар-
ды; нѣкоторые изъ нихъ выставили эти кокарды на столбахъ
въ Нёльи. Таинственными руками пущены были въ обращеніе
множество пасквилей, составленныхъ съ цѣлью втоптать пред-
ставителей народа въ грязь. Подъ портикомъ Тюильрійскаго
дворца услышаны были крики: къ чорту націю! Это было уже
слишкомъ.
28 мая Шабо открылъ огонь. «У меня передъ глазами—
воскликнулъ онъ—сто восемьдесятъ два документа, доказываю-
щихъ существованіе грозящаго намъ заговора». Тотчасъ же
послѣ этого выступилъ Базиръ. Указавъ на контръ-революціон-
ный духъ защитниковъ дворца, онъ сталъ говорить о различ-
ныхъ оргіяхъ, на которыхъ кавалеристы, провозглашая тосты
за короля и королеву, присоединяли къ нимъ и здравицы принцу
Конде, графу д’Артуа, Ламбеску; онъ настойчиво утверждалъ,
что существуетъ замыселъ похитить короля, и потребовалъ
удвоенія парижской стражи. Въ свою очередь, Карно-младшій
предложилъ Собранію объявить свои засѣданія непрерывными,
согласно формѣ, принятой Учредительнымъ Собраніемъ во время
х) Мётоігез Не І)итоигіег, 1. II, сіі. VI, р. 168.
2) Докладъ Базира въ засѣданіи 29 мая 1792 г.
3) Мётоігез (Іе Битоигіех, 1. II, Ііѵ. III, сЬар. VI, р. 168 ѳі 169.
302
перваго побѣга короля. Залъ огласился рукоплесканіями п не-
медленно же было декретировано, что Собраніе будетъ засѣдать
непрерывно, что парижская стража будетъ усилена вдвое и что
каждое утро Петіонъ будетъ являться съ докладомъ о состояніи
столицых).
Дѣйствительно, 29 мая, въ 9 час. утра, Петіонъ появился у
рѣшетки въ залѣ Собранія. «Ночь прошла спокойно — сказалъ
онъ—и ничто не предвѣщаетъ бурнаго дня. Однако на ложную
безопасность полагаться не слѣдуетъ. Это было бы спокой-
ствіемъ оцѣпенѣнія». Едва онъ произнесъ эти слова, отдавшіяся
въ сердцахъ какъ отдаленный раскатъ грома, изъ секціи Го-
бленовъ нахлынула значительная толпа и потребовала впуска
въ Собраніе. Вооруженная ружьями, вилами, пиками, палками
со вздернутымъ на нихъ краснымъ колпакомъ, толпа эта, со-
стоявшая частью изъсшшяь мундировъ, частью изъ санкюлотовъ2 3),
прошла по залу съ барабаннымъ боемъ и расположилась кру-
гомъ Собранія, оглашая воздухъ клятвенными обѣщаніями за-
щищать его. Базиръ, сдѣлавъ пространный докладъ, въ заклю-
ченіе его предложилъ распустить охрану. Кутонъ разсказалъ и
изъявилъ готовность доказать, что одинъ изъ квартирмистровъ
обязался не далѣе какъ черезъ мѣсяцъ взорвать залъ Собранія,
если ему поручатъ исполненіе этого покушенія. На всѣхъ
скамьяхъ господствовало чрезвычайное возбужденіе, которое
еще болѣе усилилось подъ вліяніемъ роялистскихъ провокацій.
Изъ послѣднихъ однѣ были пошлы и низменны, какъ, нагір.,
выходка Жокура, пригрозившаго Шабо на-ухо закатить ему
сто палокъ; другія отличались наглостью и смѣлостью, какъ,
напр., заявленія Фудріера и Кальве: обоихъ ихъ постигло от-
правленіе въ тюрьму Аббатства—перваго за брошенное имъ
Гаде и ему подобнымъ ораторамъ обвиненіе въ томъ, что они
своимъ краснорѣчіемъ зажигаютъ уличный пожаръ, а второго
за то, что онъ эпоху революціи сравнилъ съ царствованіемъ
Тиверія. Все это могло только ускорить развязку: Собраніе де-
кретировало распустить охрану, а начальника ея, герцога Брис-
сака, привлечь къ отвѣтственности3).
30 мая, въ вечернемъ засѣданіи, Лувс потребовалъ отъ
2) См. ВасЬег еі Воах, Нізіоіге рагіетапіаіге, і. IV, р. 297 и слѣд.
2) Рёѵоіиііопз сіе Рагіз, № 151.
3) Нізіоіге рагіетепіаіге, 1. XIV, иЪі зирга.
303
имени секціи Ломбардовъ, чтобы засѣданія всѣхъ парижскихъ
секцій были объявлены непрерывными; и изъ устъ его, впо-
слѣдствіи призывавшихъ къ умѣренности, Собраніе услышало
слѣдующее свирѣпое предостереженіе: «Необходимо мудрыми
мѣрами предосторожности воспрепятствовать тому, чтобы мы не
оказались когда-нибудь вынужденными обагрить улицы кровью
мятежниковъ 4).
Людовикъ XVI сначала обнаруживалъ, казалось, рѣшимость
не подчиняться этому декрету; но такъ какъ его министры
настойчиво указывали ему на безполезность и опасность сопро-
тивленія, то онъ уступилъ, и когда герцогъ Бриссакъ пришелъ
къ нему проститься, онъ съ грустью сказалъ ему: «Вы от-
правляетесь въ тюрьму. Я былъ бы гораздо болѣе огорченъ, если бы
и самъ не былъ въ тюрьмѣ»2 3 4).
Варнавъ находилъ, что королю слѣдуетъ, не теряя времени,
вновь создать себѣ штатъ, при условіи, чтобы онъ былъ со-
ставленъ изъ лицъ, списокъ фамилій которыхъ онъ послалъ
королевѣ, съ припиской, что значущіеся въ спискѣ люди счи-
таются явными якобинцами, но на самомъ дѣлѣ не якобинцы
Королева не раздѣлила мнѣнія Барнава, и тотъ, оставшись не-
доволенъ этимъ, рѣшилъ удалиться изъ Парижа. Въ послѣдней
аудіенціи у Маріи-Антуанеты, онъ сказалъ ей: «Ваши несчастія,
государыня, и тѣ бѣдствія, которыя я предвижу для Франціи,
побудили меня посвятить себя служенію вамъ. Я вижу, что мои
совѣты не отвѣчаютъ видамъ вашихъ величествъ. Предсказываю
мало успѣха тому плану, котораго вамъ предложили держаться,
именно тому, чтобы отнынѣ всего ожидать отъ иностранныхъ
государствъ. Вы слишкомъ отдалены отъ помощи; прежде чѣмъ
ее успѣютъ подать, вы погибнете. Я горячо желаю ошибиться
въ столь горестномъ предсказаніи; но я вполнѣ увѣренъ, что
заплачу головою за то участіе, которое внушили мнѣ къ себѣ
ваши несчастія, и за услуги, которыя я хотѣлъ вамъ оказать.
Въ награду я прошу у васъ только чести поцѣловать вашу
руку». Королева, вся въ слезахъ, оказала ему эту милость4).
Внутри Франціи жирондисты обезоружили королевскую власть,
но извнѣ она оставалась вооруженною противъ нихъ. И, при-
2) Нізіогге рагіетепіаіге, 1. XIV. иЫ зирга.
2) Мётоігез сіе Ееггіёге^ 1. III, Ііѵ. XI, р. 76.
3) Мётоігеа (Іе М-те Сатрап, ѣ. II, сііар. XX. р. 204.
4) ІЫйет.
__30+_
томъ, подобно всюду встававшему передъ ними привидѣнію, на-
лицо былъ Робеспьеръ, слѣдившій за ними холоднымъ взоромъ,
анализировавшій ихъ поступки, проникавшій въ самую глубь
ихъ мыслей и съ неумолимою настойчивостью отмѣчавшій даже
малѣйшія ихъ ошибки. Недавнія пренія нанесли гордости жи-
рондистовъ рану, которая еще сочилась. Съ цѣлью, самой по
себѣ очень патріотическою, и по побужденію чувства, которое
быть можетъ, было вполнѣ искреннимъ, но могло показаться
недовѣрчивымъ людямъ подозрительнымъ, они вздумали предло-
жить якобинцамъ подвергнуть исключенію изъ якобинскаго
общества всякаго, у кого не окажется квитанціи сборщика въ
принятіи патріотическаго взноса; и имъ, вѣроятно, удалось бы
провести это предложеніе, путемъ котораго жирондистъ Клавьеръ
создастъ предлогъ для возстановленія налога, если бы противъ
него не выступалъ Робеспьеръ, поднявшійся съ своего мѣста
среди такихъ бурныхъ и упорныхъ криковъ, что предсѣдатель
клуба якобинцевъ вынужденъ былъ надѣть шляпу *). Робеспьеръ
достигъ отклоненія этого предложенія, доказавъ, что оно про-
тивно равенству, такъ какъ клонится къ закрытію бѣднякамъ
доступа въ патріотическія общества, что оно противно и спра-
ведливости, такъ какъ не дѣлаетъ различія между неуплатою
по злой волѣ и неуплатою по невозможности, наконецъ, что
оно построено на обманѣ, такъ какъ обращаетъ въ цивическую
заслугу уплату налога, т. е. выполненіе закона, и простѣйшей
изъ обязанностей2).
Жирондисты живо подосадовали на это пораженіе; но въ
ранѣ пхъ повернулся ножъ особенно отъ того, что блестящую
поддержку ихъ противнику оказалъ, въ данномъ случаѣ, Дантонъ.
«Чѣмъ болѣе одобряю я мнѣніе г. Робеспьера—воскликнулъ
онъ—тѣмъ болѣе полезнымъ признаю его обсужденіе. Г. Робеспьеръ
всегда проявлялъ здѣсь только деспотизмъ разума. Значитъ,
противниковъ его возбуждаютъ противъ него не любовь къ отече-
ству, а низкая зависитъ и всѣ вреднѣйшія страсти. Господа,
мы всѣ непремѣнно должны окончательно загнать въ тупикъ
тѣхъ людей, которые предлагаютъ вамъ постановленія,являющіяся
такимъ покушеніемъ на величество народа... Быть можетъ, при-
2) -Тоигпаі сіеа (ІёЪаІз (Іев атгх сіе Іа сопзіііиііоп, засѣданіе 10 мая
1792 года.
а) ІЫсСепі.
305 ’
дотъ время—и оно уже недалеко —когда придется метать громы
въ тѣхъ, кто уже три мѣсяца нападаетъ на освященнаго всею
революціей добродѣтельнаго человѣка, человѣка, котораго преж-
ніе враги называли упрямцемъ и грубіяномъ, но никогда не
осыпали клеветами, какъ дѣлаютъ враги нынѣшніе!» г).
Дантонъ сказалъ истинную правду. Доказано, что жирон-
дисты, стремясь свалить Робеспьера, употребляли незаконныя
средства: они пользовались противъ него офиціальною властью,
которая была въ ихъ рукахъ; они пытались лишить его вліянія
въ клубѣ якобинцевъ, давая мѣста и оказывая милости большей
части членамъ комитета по корреспонденціи2); наконецъ, они
разсылали, по распоряженію министра внутренннихъ дѣлъ Ро-
лана, рѣчи Бриссо, составлявшіяся съ намѣреніемъ погубить
въ общественномъ мнѣніи соперника, очернить котораго было
такъ же трудно, какъ и побѣдить 3).
Но Робеспьеръ-то, съ своей стороны, всегда ли умѣлъ быть
справедливымъ по отношенію къ своимъ врагамъ? Нѣтъ. Въ
напечатанномъ въ только что основанной Робеспьеромъ газетѣ
обвинительномъ актѣ противъ жирондистовъ, съ указаніемъ въ
частности на Бриссо, Гаде и Кондорсе, мы встрѣчаемъ рядомъ
х) -Тоитаі (Ісз сІёЬаів аті* (Іе Іа сопзіііиііоп, засѣданіе 10 мая
1792 года.—Въ описаніи этого эпизода пристрастіе г. Мишле проявляется,
можно сказать, самымъ прискорбнымъ образомт» бсм. его Нізіоіге сіе Іа Вёѵо-
Іиііоп, Ііѵ. VI, сііар. VII, р. 438 и 439). Робеспьеръ сказалъ: «Человѣка бѣд-
наго, но честнаго, который, зарабатывая себѣ пропитаніе, не можетъ пла-
тить лежащихъ на пемъ налоговъ, я счелъ бы лучшимъ гражданиномъ,
чѣмъ того, кто, обладая, быть можетъ, несмѣтными богатствами, дѣлаетъ
подарки, почерпаемые изъ нечистаго источника*. Эти столь естественныя,
столь хорошо пріуроченныя къ обстоятельствамъ слова г. Мишле называетъ
«гнусною лестью народу», «лицемѣрною болтовней». Но отчего же онъ не
клеймитъ тѣмъ же клеймомъ своего героя Дантона, который раздѣляетъ мнѣ-
ніе Робеспьера и называетъ предложеніе жирондистовъ покушеніемъ на вели-
чество народа? Развѣ Робеспьеръ зашелъ въ своей «лести народу» такъ да-
леко, какъ Дантонъ? Мало того, г. Мишле поостерегся привести эту рѣчь
Дантона; онъ ограничивается заявленіемъ, что въ данномъ случаѣ Дантонъ,
по политическимъ соображеніямъ, высказалъ восторженную похвалу добро-
дѣтелямъ Робеспьера. Такимъ образомъ, то, что со стороны послѣдняго было
гнусною лестью и лицемѣріемъ, оказывается простою ловкостью со стороны
Дантона! И оказывается, что то, что онъ почти хвалитъ въ одномъ, онъ въ дру-
гомъ выставляетъ достойнымъ презрѣнія и ненависти!..
2) 'Тоигнаі сіез сіёЬаіз сіез атіз (Іе Іа сопзіііиііоп.
3) ГЫиІет.—Обличеніе Бриссо Тальеномъ.
ЛУИ бланъ. т. ѵі. 20
306
съ упреками, къ сожалѣнію, вполнѣ основательными, много
ложныхъ или неопредѣленныхъ обвиненій, при чемъ противъ
клеветъ не разъ выставляется клевета же. Въ такомъ обвини-
тельномъ актѣ, конечно, лишь немногое заслуживало бы осу-
жденія, если бы Робеспьеръ удовольствовался тѣмъ, что крик-
нулъ бы жирондистамъ: «Вы не сумѣли уберечься отъ духа
интриги. Вы склонились къ двусмысленнымъ союзамъ. Вы
стали причастны развращающей системѣ секретныхъ расхо-
довъ. Вы, Гаде, преслѣдовали распущенность печати съ такимъ
увлеченіемъ, которое показывало, какъ мало вамъ заботы до ея
свободы. Вы, Бриссо, такъ явно раздавали общественныя
должности вашимъ креатурамъ, что выходило даже скандально».
Но обвинять жирондистовъ въ снисходительномъ отношеніи къ
преступленію и, можетъ бытъ, въ сообществѣ съ главарями
контръ-революціонной партіи; но дѣлать намеки въ томъ
смыслѣ, что и самыя разоблаченія ихъ могутъ быть не чѣмъ
инымъ, какъ условленною съ врагами революціи игрою; но
попрекать ихъ въ томъ, что они недостаточно приняли сторону
кровавыхъ авиньонскихъ героевъ, тогда какъ порицать ихъ слѣ-
довало бы за принятіе ихъ стороны,—все это было какъ нельзя
болѣе нелѣпо и, скажемъ прямо, въ высшей степени неспра-
ведливо г).
Въ статьѣ этой есть, впрочемъ, одно мѣсто, которое заслу-
живаетъ того, чтобы привести его; это то мѣсто, гдѣ Робеспьеръ
говоритъ: «Не вы ли хотѣли, чтобы генераламъ предоставлены
были неограниченная власть надъ жизнью и смертью и право
издавать законы для арміи? Развѣ вы не знаете, что участь
революцій опредѣляютъ тѣ, кто располагаетъ вооруженною силой.
Развѣ исторія другихъ народовъ и знакомство, путемъ опыта,
съ человѣческими слабостями и страстями не должны были
выяснить вамъ столь очевидныя опасности? Самый опасный
врагъ свободы народовъ, а особенно нашей—это военный деспо-
тизмъ» а).
Опасность, на которую указывалъ здѣсь Робеспьеръ, была
одна изъ тѣхъ, которыя постоянно озабочивали его. Уже
во второмъ нумерѣ своей газеты онъ изложилъ рядъ мыслей о
О См. это пространное обвиненіе1, въ А» 3 газеты Вё/еп$еиг (Іе Іа сопзіі-
іиііоп.
’) ІЫйет.
307
необходимости и характерѣ военной дисциплины, при чемъ исхо-
дилъ изъ слѣдующаго опредѣленія: «Истинная военная дисци-
плина заключается въ повиновеніи особымъ законамъ, регули-
рующимъ функціи солдата'». Внѣ этого, по словамъ Робеспьера,
все является лишь тираніею; и если солдатъ окажется порабо-
щеннымъ волѣ офицера даже въ томъ, чтб никоимъ образомъ
не связано съ обязанностями военной службы, то онъ пе-
рестаетъ быть гражданиномъ и человѣкомъ и становится просто
смертоносною машиной. «Въ концѣ концовъ—писалъ Робеспьеръ—
существуютъ двѣ военныя дисциплины: одна есть безусловная
власть начальниковъ надъ всѣми поступками и всею личностью
солдата; другая—это ихъ законная власть, ограниченная тою
сферой, которая касается воинской службы. Первая обращаетъ
солдатъ въ рабовъ, обреченныхъ на слѣпое содѣйствіе прихо-
тямъ одного человѣка; вторая дѣлаетъ изъ нихъ послушныхъ
слугъ отечества и закона: она оставляетъ ихъ людьми п гражда-
нами. Первая пригодна для деспотовъ, а вторая—для свободныхъ
народовъ» *).
Видя такія угрозы со всѣхъ сторонъ, жирондисты рѣшили
попытаться спастись смѣлостью. 4-го іюня Серванъ, ничего не
сказавъ своимъ сотоварищамъ въ Совѣтѣ министровъ, неожи-
данно предложилъ Собранію созвать отъ каждаго кантона
Франціи по пяти федератовъ, обмундированныхъ, и снаряженныхъ,
предписавъ имъ собраться 14-го іюля въ Парижъ для образо-
ванія затѣмъ лагеря въ 20,000 человѣкъ къ сѣверу отъ сто-
лицы * 2).
Жирондисты намѣревались до конца использовать эту силу,
которая, въ случаѣ надобности, могла сослужить имъ службу
противъ всѣхъ ихъ враговъ разомъ. Поэтому названная мѣра,
благопріятно встрѣченная въ Собраніи, вызвала очень горячую
оппозицію внѣ его стѣнъ. Вожаки фёльянтизма, предпринявъ
обходъ домовъ, вымаливая подписи у женщинъ, собирая даже
подписи дѣтей, успѣли противопоставить проекту относительно
2) І)ё[еп8еиг сіе Іа сопзіііиііоп, № 2.—Вотъ чтб г. Мишле, въ своей Ж-
зіоіге сіе Іа Вёѵоіиііоп, ііѵ. VI, сііар. VII, р. 437, называетъ просто дезорга-
низаторскимъ стремленіемъ Робеспьера. Если это дезорганизація, то надо со-
знаться, что она очень похожа на свободу. Дай Богъ, чтобы Франція могла
навсегда предохранить себя отъ того рода организаціи, который заключается
въ поглощеніи офицеромъ всей личности и всѣхъ поступковъ солдата!
2) Засѣданіе 4 іюня 1792 года.
20*
308
лагеря въ 20,000 человѣкъ желаніе восьми тысячъ петиціоне-
ровъ; съ своей стороны, и Робеспьеръ, рискуя навлечь на себя
обвиненіе въ союзѣ съ контръ-революціонерами, воскликнулъ
въ клубѣ якобинцевъ: «Предназначается ли эта армія для
борьбы съ иностранными государствами? Зачѣмъ заключать ее
въ предѣлахъ Парижа? Не на границы ли слѣдуетъ намъ дви-
нуть наши силы? Удивительная затѣя: укрѣплять Парижъ про-
тивъ войскъ, стянутыхъ въ Бельгіи или на берегахъ Рейна,
когда ни въ томъ, ни въ другомъ пунктѣ армія наша еще не
укомплектована, когда часть національной гвардіи и другихъ войскъ
дурно вооружена, когда часть нашихъ границъ не защищена, когда
Мецъ, Сарлуи, Тіонвилль и столько другихъ нашихъ крѣпостей
находятся въ состояніи недостаточной обороны!.. Какъ! мы сами
объявили войну, вотъ уже два мѣсяца, какъ трехцвѣтное знамя
должно бы было развѣваться на стѣнахъ бельгійскихъ городовъ,
а намъ толкуютъ объ оборонѣ столицы!»Взамѣнъ этого, онъ
предлагалъ вооружить—согласно ихъ требованію—жителей мѣст-
ностей, опустошаемыхъ Австріей, и вновь призвать подъ зна-
мена бывшихъ французскихъ гвардейцевъ и сто тысячъ сол-
датъ, уволенныхъ отъ службы за ихъ цивизмъ * 2).
Жирондисты, придя въ раздраженіе, отвѣтили ему тѣмъ, что
назвали его перебѣжчикомъ; Рагііоіе {гапсаіз принялся травить
его съ постоянно возроставшимъ ожесточеніемъ, и Жире-Дюпре
уже не колеблясь, началъ ставить свою подпись подъ статьями
въ которыхъ растерзывалъ Робеспьера.
Мы уже сказали, что Серванъ не сообщилъ Совѣту министровъ
своего предложенія: Дюмурье въ глаза попрекнулъ его этимъ и
притомъ съ такою рѣзкостью, что, случись это не въ присут-
ствіи короля, была бы пролита кровь 3).
Вотъ въ какихъ выраженіяхъ Собраніе вотировало новый
наборъ въ 20,000 человѣкъ и созывъ этихъ людей въ Парижъ
къ 14 іюля: «Въ каждомъ муниципальномъ управленіи будетъ
открытъ списокъ для записи добровольцевъ. Въ случаѣ, если
число записавшихся національныхъ гвардейцевъ превыситъ на-
значенную для кантона цифру, соберутся для выбора изъ своей
Ве/епзеиг Ле Іа сопзіііиііоп, № 5.
2) ІЫЛет.
Мётоігез Ле Витоигіег, 1. II, Ііѵ. IV, сііар. VII, р. 269.
309
среды только тѣ изъ записавгиихся, которые пожелаютъ высту-
пить въ походъ1).
Верньо и его единомышленники возражали, но тщетно, про-
тивъ этого послѣдняго распоряженія. Наполовину уже испу-
гавшись того, что они привели въ движеніе военную машину,
дѣйствіе которой трудно было предусмотрѣть впередъ, и чув-
ствуя, что въ списки добровольцевъ запишутся наиболѣе горячіе
патріоты, наиболѣе пылкіе якобинцы, быть можетъ будущіе
солдаты Робеспьера, они хотѣли бы, чтобы выборъ былъ дѣ-
лаемъ всѣми національными гвардейцами каждаго кантона или
административными учрежденіями. Запоздалыя предосторожности!
Революція, созываемая ими въ Парижъ со всѣхъ концовъ
Франціи, поспѣшила поймать ихъ на словѣ. Робеспьеръ и всѣ
передовые революціонеры такъ хорошо поняли важность 7-й статьи
декрета, что внезапно прекратили свою оппозицію устройству
лагеря въ 20,000 человѣкъ. И оказалось, что жирондисты пу-
стили полнымъ ходомъ колесницу, подъ колесами которой имъ
самимъ предстояло погибнуть!
Дюмурье предвидѣлъ это и объявилъ о томъ въ Совѣтѣ ми-
нистровъ такимъ взволнованнымъ и пророческимъ тономъ, что
Серванъ не могъ преодолѣть своей тайной тревоги* 2). Но, сдѣлавъ
уже столько шаговъ, возвращаться назадъ было бы неблагора-
зуміемъ. Хотя Дюмурье былъ въ сильной степени противъ
означенной мѣры, однако выразилъ мнѣніе, что королю не
остается ничего другого, какъ утвердить ее. «Если вы воспро-
тивитесь декрету—сказалъ онъ Людовику XVI—то вмѣсто
20,000 человѣкъ, изъ провинцій, безъ декрета, прибудутъ 40,000,
которые могутъ опрокинуть и конституцію, и Собраніе, и
тронъ» 3). Людовикъ XVI, испугавшись, но не убѣдившись, по-
требовалъ времени на размышленіе...
Но королевская санкція съ нетерпѣніемъ ожидалась и для
другого декрета, внушавшаго королю еще больше отвращенія, чѣмъ
декретъ о* лагерѣ на 20,000 человѣкъ. Какъ! отъ него, старшаго
сына церкви, требовали, чтобы онъ далъ свое королевское со-
гласіе на возможную высылку священника! Онъ рѣшилъ лучше
умереть, чѣмъ уступить по этому пункту. О, ужасный рокъ!
Декретъ 8 іюня 1792 года.
2) См. Мётоігез сіе Витоигіег, I. II, Ііѵ. IV. сЬар. 272.
3) ІЪісі., стр. 271.
__310 _
Случилось, что тѣ самые священники, которыхъ онъ хотѣлъ бы
спасти цѣною собственной жизни, какъ разъ въ это самое время
замутили Парижъ безпорядками и скандалами.
Наканунѣ .крестныхъ ходовъ по случаю праздника Тѣла
Господня, Камиллъ Демуленъ писалъ: «Боюсь, не сдѣлалъ ли
Манюэль большой ошибки, вызвавъ распоряженіе о воспреще-
ніи процессіи въ праздникъ Тѣла Господня. Любезный мой
Манюэль, короли созрѣли, а Господь Богъ еще не созрѣлъ.—
Замѣтьте, что я говорю «Господь Богъ», а не «Богъ», что
совсѣмъ не одно и то же 1).
Критика эта была несправедлива; она обрушивалась на
распоряженіе муниципалитета, которое отнюдь не было на-
правлено «противъ процессіи», но, въ силу правильно пони-
маете уваженія къ свободѣ религіозныхъ мнѣній, очень фило-
софски заявляло, что граждане не могутъ быть принуждаемы
къ украшенію и убранству своихъ домовъг). Какъ бы то ни было,
но если самъ Камиллъ Демулень нашелъ, что интересъ Господа
Бога нарушенъ въ этомъ дѣлѣ, то можно себѣ предста-
вить, какой шумъ подняли по этому поводу священники и на-
божныя женщины! Хуже всего было то, что контръ-революціо-
неры, облачившись въ мундиры національной гвардіи, поспѣ-
шили вмѣшаться въ дѣло, вслѣдствіе чего процессія въ празд-
никъ Тѣла Господня вызвала проявленія фанатизма самаго
отвратительнаго характера. Гражданъ, не снявшихъ шляпы,
избивали и топтали ногами. Лежандръ разсказалъ потомъ въ
клубѣ якобинцевъ, что ему кто-то пригрозилъ шпагой и онъ
вынужденъ былъ прикрыть свою грудь, какъ щитомъ, книгою
конституціи, бывшею у него въ карманѣ, и что какая-то ме-
гера едва не добилась его повѣшенія, крича: Да неужто же
я не найду камня, чтобы разбить ящикъ, чдѣ заперта веревка
отъ фонаря?8) Не трудно узнать въ этихъ словахъ вліяніе про-
повѣдей «Матушки Дюшэнъ!»
Все это естественно побуждало революціонеровъ требовать
скорѣйшаго утвержденія послѣднихъ декретовъ. Г-жѣ Роланъ
пришла мысль побудить своего мужа написать королю строгое * 2 * *
Ъ ТгіЪипс сіез раігіоіе*, Лм 3.
2) Текстъ этого распоряженія см. въ Ніъіоіге рагіетепіаіге, і. XIV,
р. 424.
Зогігпаі (Іе Іа сосіёіё Неа атіъ сіе Іа сопзіііиііоп, № 210.
311
письмо, которое положило бы конецъ неизвѣстности и такъ или
иначе дало бы положенію дѣлъ развязку.
Письмо это, которое г-жа Роланъ написала собственноручно
и «за одинъ присѣстъ» прекрасно. Въ немъ противъ сопро-
тивленія короля обоимъ декретамъ выдвинуто слѣдующее, вы-
сказанное въ такой мужественной формѣ предсказаніе: «Я знаю,
что можно воображать, будто возможно все совершить и все
сдержать крайними мѣрами; но въ случаѣ употребленія силы
для насилія надъ Собраніемъ, въ случаѣ распространенія ужаса
въ Парижѣ, раздора и оцѣпенѣнія въ окрестностяхъ, вся Франція
возстала бы, негодуя, и, терзая сама себя ужасами между-
усобной войны, проявила бы мрачную энергію—эту мать добро-
дѣтелей и преступленій—всегда гибельную для тѣхъ, кто ее
вызвалъ». Какая сила выраженій! А съ другой стороны, кто
не услышитъ біенія женскаго сердца въ слѣдующемъ мѣстѣ
письма: «Отечество вовсе не есть слово, которое воображенію
заблагоразсудилось пріукрасить; оно—существо, которому при-
несены жертвы, къ которому съ каждымъ днемъ привязываешься
сильнѣе, вслѣдствіе причиняемыхъ имъ заботъ; его создали съ
великими усиліями; оно высится среди тревогъ, и любятъ его
столько же потому, что оно дорого, сколько и потому, что на
него возлагаютъ надежды» * 2).
Начиналось ли письмо Ролана къ королю словами: «Госу-
дарь, это письмо останется навѣки между вами и мною?» и
было ли оно прочитано Людовику XVI въ засѣданіи Совѣта
министровъ? Дюмурье даетъ на это утвердительный отвѣтъ 3)
Напротивъ, по разсказу г-жи Роланъ, письмо было только вру-
чено государю *); а въ томъ видѣ, въ какомъ оно было напеча-
тано въ Мопііеиг, оно не содержитъ вышеприведенной фразы.
Слѣдуетъ ли думать, что Дюмурье, изъ ненависти къ Ролану
спустя столько лѣтъ послѣ событія, устроилъ такъ, что Роланъ
оказался унизившимся до лжи? Или же надо думать, что Ро-
ланъ, сочтя своимъ долгомъ огласить письмо, которое обѣщалъ
хранить въ тайнѣ, былъ вынужденъ вычеркнуть фразу, свидѣ-
тельствовавшую о нарушеніи обѣщанія? Этьенъ Дюмонъ, гово-
г) Мётоіт&і М-те Поіансі, I. I, р. 375.
2) См. письмо это іи ехіепао въ концѣ I т. Мёшоітеь (Іе М-іпе Коіап,
ііоіе С.
3) См. его Мёиіоігез, і. И, Ііѵ. IV, сііар. VII, р. 274.
Мётоігез (Іе М-піе Вѵіаіиі, і. I, р. 376.
312
рящій о г-жѣ Роланъ не иначе, какъ сочувственно и съ ува-
женіемъ, написалъ: «Самый большой упрекъ, какой можно сдѣ-
лать г-жѣ Роланъ, это то, что она побудила своего мужа опубли-
ковать написанное имъ къ королю конфиденціальное письмо,
которое начиналось такъ: «Государь, настоящее письмо ни-
когда не будетъ извѣстно никому, кромѣ васъ и меня» х).
Такъ или иначе, но Людовикъ XVI усмотрѣлъ въ представле-
ніяхъ министра внутреннихъ дѣлъ оскорбленіе и вызвалъ къ
себѣ Дюмурье, въ присутствіи королевы, которая сказала послѣд-
нему: «Не думаете ли вы, милостивый государь, что король
долженъ еще долго терпѣть угрозы и дерзости Ролана и обманы
Сервана и Клавьера?»—«Нѣтъ, государыня, отвѣчалъ Дюмурье,
я негодую на это; я удивляюсь терпѣнію короля и осмѣли-
ваюсь просить его смѣнить цѣликомъ его министерство».— «Я
хочу, чтобы вы остались, сказалъ король: а также Лакостъ и
добрякъ Дюрантонъ. Окажите мнѣ услугу: избавьте меня отъ
этихъ трехъ наглыхъ бунтарей, потому что терпѣніе мое лоп-
нуло» * 2). Дюмурье согласился исполнить это, по подъ усло-
віемъ, чтобы король утвердилъ оба декрета, такъ какъ иначе
онъ, Дюмурье, навлекъ бы на себя подавляющую тяжесть не-
популярности. Королева запротестовала: «Да вы подумайте, какъ
тяжело королю санкціонировать декретъ, привлекающій въ Па-
рижъ двадцать тысячъ мерзавцевъ, которые могутъ убить его!»
Дюмурье отвѣтилъ, что не слѣдуетъ преувеличивать себѣ опас-
ность, что по смыслу декрета исполнительная власть остается
хозяйкою въ вопросѣ о назначеніи мѣста сбора этихъ двадцати
тысячъ человѣкъ, «которые—прибавилъ онъ—не мерзавцы», и
что можно бы назначить Суассонъ, гдѣ они были бы мало
страшны. «Ну, хорошо, пускай—сказалъ Людовикъ XVI.—Если
вы будете военнымъ министромъ, я вполнѣ полагаюсь на васъ».
Гораздо труднѣе оказалось вырвать согласіе на утвержденіе
декрета противъ священниковъ; но Дюмурье такъ сильно на-
стаивалъ, что Людовикъ XVI уступилъ 3)... или сдѣлалъ видъ,
что уступаетъ.
13-го іюня, поутру, Серванъ, Роланъ и Клавьеръ получили
отставку и мѣста ихъ въ Совѣтѣ министровъ заняли два ука-
Ёііеппе ШтопІ, Воиѵепігх ыіг МігаЬеаи, сііар. XX, р. 398.
2) Метоігс.8 Ле ТИмпоигіег, I. II, Ііѵ. IV, сііар. VII, р. 275.
3) р. 276—380.
313
зайныхъ генераломъ Дюмурье липа, при чемъ самъ Дюмурье
принялъ портфель военнаго министра; министерство иностран-
ныхъ дѣлъ онъ ввѣрилъ Найльяку, а министерство внутрен-
нихъ дѣлъ Мургу де Монпелье, который, кромѣ того, былъ вре-
менно назначенъ министромъ финансовъ г).
При извѣстіи объ этомъ, жирондисты поспѣшили заразить
Собраніе тою яростью, которою пылали сами. Съ мрачною востор-
женностью вотировало Собраніе, что нація выражаетъ уволен-
нымъ министрамъ соболѣзнованіе, и покрыла рукоплесканіями
чтеніе сообщеннаго ему письма Ролана къ королю. Громъ этихъ
рукоплесканій еще продолжался, когда вдругъ вошелъ Дюмурье.
Раздался ропотъ; но передъ его увѣренною осанкой и разсчи-
танной твердостью взгляда проявленія негодованія затихли2).
Онъ холодно потребовалъ слова и началъ съ сообщенія о смерти
генерала Гувьона. «Этотъ славный человѣкъ счастливъ—ска-
залъ онъ—что умеръ, сражаясь съ непріятелемъ, и не остался
свидѣтелемъ нашихъ ужасныхъ раздоровъ. Я завидую его уча-
сти» 3). Затѣмъ онъ прочелъ записку о военнолѣ мгѵнистерсѵпвѣ,
въ началѣ которой говорилось о подобающемъ министрамъ ува-
женіи. Гаде прервалъ его громовымъ голосомъ: «Слышите? Онъ
считаетъ себя уже настолько прочнымъ во власти, что забралъ
себѣ въ голову давать намъ совѣты!» Но Дюмурье, обернувшись
къ лѣвой, воскликнулъ: < А почему же и не дать вамъ совѣта?» 4)
Хотя докладъ его былъ лишь пространнымъ обвиненіемъ Сер-
вана, однако его прослушали въ глубокомъ молчаніи5).
Но когда онъ кончилъ, члены военной комиссіи Лакюэ, ІІа-
ганель и другіе стали кричать ему: «Когда вы требовали войны,
вы должны были знать, въ состояніи ли мы вести ее. Значитъ,
вы либо измѣнникъ, либо клеветникъ»6). Нисколько не сму-
тившись, онъ сдѣлалъ видъ, будто собирается положить свою
записку въ карманъ; потомъ, услышавъ обвиненія въ намѣре-
ніи скрыть компрометирующій его документъ, онъ взялъ перо,
спокойно подписалъ свою записку, положилъ ее на бюро и вы-
2) ЪІётоігез Не Витоигіе~, Г. II, Ііѵ. IV, сЬ. VII, р. 280 еі 281.
2) Матьё Дюма, не любившій Дюмурье, отдаетъ ему эту справедливость,
а онъ въ засѣданіи присутствовалъ. См. его йоиѵепігя, I. II, р. 190.
Мё'іпоігех Не Витоигіе^, і. II, Ііѵ. IV, сіі. IX, р. 292.
4) ІЪіНет.
5) &>гіѵепіг8 Не Ліаіійеи Витая, і. II, р. 191.
°) Офиціальный отчетъ о засѣданіи см. въ ѢІопііеиг.
_314
шелъ сквозь толпу своихъ изумленныхъ враговъ. Народъ бро-
сился съ трибунъ и изъ кориродовъ зала, чтобы разсмотрѣть его
вблизи. Переступая порогъ, онъ услышалъ около себя шопотъ:
«Имъ очень хотѣлось-бы упечь васъ въ Орлеанъ».
— «Тѣмъ лучше—сказалъ онъ съ величайшимъ хладнокро-
віемъ—я сталъ бы тамъ купаться, пилъ бы сыворотку и от-
дохнулъ бы1).
Бриссо, такъ много восхвалявшій его и такъ горячо способ-
ствовавшій ему достигнуть власти, разразился противъ него
проклятіями. Онъ сталъ публично требовать отъ него отчета въ
той безнравственной отвагѣ, съ которою онъ вербовалъ своихъ
агентовъ изъ мѣстъ проституціи и всякихъ притоновъ. Чтобы
прибавить вѣсу своимъ нападкамъ, онъ написалъ нечистоплот-
ную біографію Бонъ-Каррэра. Онъ завелъ рѣчь объ оставшемся
слишкомъ темнымъ употребленіи шести милліоновъ секретнаго
фонда* 2). Въ отвѣтъ появились плакаты, которые приписыва-
лись Дюмурье и въ которыхъ его хулителямъ дѣлались угрозы,
если они не перестанутъ оглашать собственныя имена. Бриссо
потребовалъ отъ своихъ враговъ, чтобы они попробовали дока-
зать свои нареканія, а 17-го іюня написалъ: «Я готовъ былъ
выпустить мое второе письмо, но узналъ, что Дюмурье сва-
лился, а лежачаго врага я не бью :')».
Дѣйствительно, и Дюмурье, въ свой чередъ, слетѣлъ съ долж-
ности, ставъ жертвою недостойной комедіи. Едва онъ скомпро-
метировалъ себя ради Людовика XVI и много потерялъ въ обще-
ственномъ мнѣніи, государь этотъ, полагая, что Дюмурье те-
перь въ его рукахъ, сталъ обращаться съ нимъ съ такими над-
менностью и презрѣніемъ, которыя ясно показали министру, что
его провели. Когда онъ захотѣлъ потребовать выполненія дого-
вореннаго условія, Людовикъ XVI заявилъ ему, что рѣшеніе
имъ принято и что онъ отказывается утвердить декретъ про-
тивъ священниковъ; при этомъ онъ показалъ ему проектъ письма
къ предсѣдателю Собранія, прибавивъ тономъ властелина, кото-
рый желаетъ, чтобы его слушались; «Завтра я дамъ вамъ это
письмо; обдумайте его: одинъ изъ васъ скрѣпитъ его своею под-
х) Мётоігея <1е І)итоигіе~, 4. II, р. 293 еі. 294.
2) Первое письмо Бриссо къ Дюмурье, отъ 15 іюня 1792 г., въ ВіЫіо-
ікщие кіаіоггцие Іе Іа Вёѵоіиііоп.—ВВІ880 Т, 673, 74, 75. ВгііЫі Мивенш.
8) ІЬійет.
315
писью и вы вмѣстѣ отнесете его въ Собраніе» ’). На Дюмурье
какъ бы столбнякъ нашелъ: да тотъ ли это Людовикъ XVI,
котораго онъ до сихъ поръ зналъ такимъ мягкимъ и поклади-
стымъ?
Онъ понялъ тогда, въ какую ловушку попалъ, и еслибы у
него могли еще оставаться какія-либо сомнѣнія на этотъ счетъ,
то они разсѣялись бы вслѣдствіе предложенія, которое осмѣ-
лился сдѣлать ему одинъ изъ вожаковъ партіи фельянтинцевъ* 2).
«Вы пропали—неосторожно сказалъ ему этотъ человѣкъ—если
не броситесь въ наши объятія; а вы въ нашей власти... Пото-
ропитесь сами скрѣпить письмо, которое король хочетъ отпра-
вить чрезъ васъ къ президенту, иначе заслуга эта достанется
другому».—«Вы жестокіе люди—съ негодованіемъ возразилъ
Дюмурье—но вы все же только дѣти. Вы сбиваете короля и ко-
ролеву съ толку и погубите ихъ»...
15-го іюня онъ подалъ прошеніе объ отставкѣ. Людовикъ XVI
разсчитывалъ, что Дюмурье подастся: «Хорошо, я принимаю
ваше прошеніе», сказалъ онъ съ очень мрачнымъ видомъ3).
ГЛАВА XI.
Слесарь Гамэнъ.
Таинственное посѣщеніе дворца Гамэномъ.—Ночь 22 мая 1792 г. въ Тюиль-
рійскомъ дворцѣ; Людовикъ XVI, Гамэнъ и Дюрѳ устанавливаютъ желѣзный
шкафъ.—На обратномъ пути въ Версаль у Гамэна дѣлаются сильныя спаз-
мы.—Обнаруживаются признаки отравленія.*—Словесное заявленіе Гамэна о
томъ, что происходило ночью 22 мая.—Декретъ конвента, обвинившій впо-
слѣдствіи Людовика XVI въ отравленіи Гамэна.—Противорѣчіе между про-
шеніемъ послѣдняго отъ 8 февраля II года и тѣмъ, чтд онъ разсказывалъ
въ послѣднее время о своей жизни.—Похищеніе офиціальныхъ документовъ
изъ королевской библіотеки и архива.—Что думать объ этомъ темномъ при-
ключеніи.—Почему былъ необходимъ желѣзный шкафъ.—Малле дю Панъ въ
качествѣ агента измѣны.—Усвоенная дворомъ система подкуповъ.—Многое
подлежитъ сокрытію?
Мы вскорѣ опишемъ вторженіе народа въ Тюильрійскій дво-
рецъ... Но пока всюду дѣлались приготовленія къ этому шум-
ному нашествію предмѣстій, внутри дворца творились странныя
вещи, надъ которыми витала дотолѣ ужасная тайна, благодаря
умышленному умолчанію или невѣдѣнію исторіи.
’) Мётоггеа (Іе Витоиггег, I. II, Ііѵ. IV, сііар. IX, р. 294.
2) Разсказывая объ этомъ фактѣ, Дюмурье не называетъ этого лица.
3) ІЪиІет, р. ЗОО.
316
Въ архивъ королевства, какъ мы объяснимъ немного ниже,
поступили относительно этихъ вещей бумаги, которыхъ архивъ
не сохранилъ; были офиціальные документы—и исчезли; были
горячіе слѣды—и невѣдомыя, но навѣрное всемогущія руки
стерли ихъ. Не бѣда! Такъ какъ фактъ, о которомъ идетъ рѣчь,
пріобрѣтаетъ мрачно-серьезное значеніе не только въ виду болѣе
или менѣе хорошо обоснованныхъ подозрѣній, но и вслѣдствіе
торжественнаго декрета, изданнаго по его поводу высокимъ Со-
браніемъ, то необходимо представить этотъ фактъ хотя бы въ
томъ сомнительномъ освѣщеніи, въ какомъ онъ извѣстенъ нынѣ,
чтобы впослѣдствіи, если на него пролитъ будетъ новый свѣтъ,
онъ могъ занять свое мѣсто въ ряду историческихъ утвержденій
или отрицаній.
Въ дни 5-го и 6-го октября преподаватель слесарнаго дѣла
Людовика XVI, Гамэнъ, не отлучался изъ Версаля, гдѣ нахо-
дились его мастерскія, и съ той поры ѣздилъ въ Тюильрійскій
дворецъ только въ тѣхъ случаяхъ, когда король приказывалъ
вызвать его. 21-го мая 1792 г., когда онъ сидѣлъ у своего за-
веденія, у его дверей остановился верховой и откликнулъ его.
Человѣкъ этотъ былъ въ одеждѣ ломового извозчика. Гамэнъ
подошелъ и узналъ въ немъ Дюре, котораго Людовикъ XVI
принялъ къ себѣ на службу въ качествѣ подручнаго по куз-
ницѣ. «Г. Гамэнъ—сказалъ Дюре—его величество прислалъ
меня къ вамъ съ приказаніемъ явиться во дворецъ».
Сношенія Гамэна съ его королевскимъ ученикомъ вовсе не
предохранили его отъ зараженія революціонными мыслями: по
своимъ убѣжденіямъ онъ склонялся къ республикѣ. Будучи уже
скомпрометированъ въ глазахъ горячихъ патріотовъ своими сно-
шеніями съ дворцомъ, онъ опасался еще больше скомпромети-
ровать себя. Притомъ, въ это время начинали неопредѣленно
поговаривать о вторженіи въ Тюильрійскій дворецъ. На этотъ
разъ Гамэнъ тѣмъ болѣе побоялся слишкомъ рисковать, что
Дюре сказалъ ему: «Вы войдите черезъ кухни, чтобы не возбу-
ждать подозрѣній». Поэтому онъ отговорился, какъ умѣлъ. Но
на слѣдующій день нерѣшимость его была побѣждена запиской,
писанной королемъ собственноручно; Людовикъ ХѴІпо-пріятельски
просилъ его пріѣхать, чтобы пособить въ трудной работѣ. Га-
мэнъ поцѣловалъ жену и дѣтей, обѣщалъ имъ вернуться къ
ночи и поѣхалъ съ Дюре, привезшимъ ему письменное пригла-
шеніе короля.
317
Они вошли въ Тюильрійскій дворецъ черезъ службы и от-
правились въ мастерскую Людовика XVI, гдѣ Гамэнъ и остался,
тогда какъ Дюре пошелъ доложить о его прибытіи. Когда ко-
роль и Дюре пришли въ мастерскую, Гамэнъ былъ занятъ раз-
сматриваніемъ заново выкованной желѣзной двери, сдѣланнаго
съ большою аккуратностью замка и маленькой желѣзной шка-
тулки. Лицо Людовика XVI дышало благосклонностью и на гу-
бахъ его играла улыбка. «Ну, милѣйшій мой Гамэнъ—сказалъ
онъ слесарю—давненько - таки мы съ вами не видались!» За-
тѣмъ, указывая ему на желѣзную дверь и на замокъ, онъ
прибавилъ: «Что скажешь о моемъ талантѣ? Вѣдь это я самъ
сдѣлалъ, да еще меньше чѣмъ въ десять дней». Гамэнъ былъ
польщенъ искусствомъ своего ученика и предложилъ служить
всѣмъ, чѣмъ можетъ. Тогда король сказалъ ему, что вполнѣ
полагается на его вѣрность, и провелъ его въ темный кори-
доръ, которымъ его альковъ соединялся съ комнатою дофина.
По приказанію короля, Дюре, при свѣтѣ свѣчки, приподнялъ
доску деревянной обшивки, за которою оказалось сдѣланное въ
стѣнѣ круглое отверстіе, фута въ два діаметромъ. Король пояс-
нилъ Гамэну, что велѣлъ сдѣлать это потайное мѣсто для хра-
ненія денегъ, что пробить стѣну помогъ ему Дюре, что щебень
они выбрасывали въ рѣку и для этого должны были по нѣ-
сколько разъ выходить по ночамъ. «Теперь—прибавилъ онъ—
къ этому отверстію надо придѣлать дверь, а я не знаю, какъ
за это взяться. Вотъ услуга, которой я отъ тебя ожидаю».
Гамэнъ тотчасъ же принялся за дѣло, при содѣйствіи короля
сильныя руки котораго были болѣе пригодны для работы камен-
щика, чѣмъ для держанія врученнаго ему насмѣшливою судь-
бой скипетра. Прошло нѣсколько часовъ, полныхъ тревоги.
Каждый ударъ молотка болѣзненно отзывался въ сердцѣ Лю-
довика XVI, а изъ-за предосторожностей, которыя приходилось
принимать, чтобы заглушить шумъ этой ночной работы, послѣд-
няя тянулась дольше, чѣмъ бы слѣдовало. Когда она была кон-
чена, король попросилъ Гамэна помочь ему пересчитать два
милліона въ двойныхъ луидорахъ, которые были размѣщены въ
четырехъ кожаныхъ мѣшкахъ; и пока они считали, слесарь не
безъ удивленія замѣтилъ, что Дюре переноситъ связки бумагъ.
Ничего больше на этотъ счетъ онъ не узналъ1).
2) То, что мы говоримъ здѣсь объ этомъ темномъ дѣлѣ, заимствовано
изъ очень Интересной и очень хорошо написанной брошюры, изданной въ
318
Но что такое произошло въ ту минуту, когда онъ собрался-
было уходить?
Въ петиціи, которую Мюссе прочиталъ 8-го флореаля II года
въ Конвентѣ1), сказано: «По окончаніи работы, Канетъ самъ
принесъ гражданину Гамэну большой стаканъ вина и предло-
жилъ ему выпить его, потому что дѣйствительно было жарко.
Черезъ нѣсколько часовъ послѣ того, какъ Гамэнъ выпилъ
этотъ стаканъ, у него сдѣлалась сильнѣйшая рѣзь въ животѣ,
прекратившаяся лишь по принятіи одной или двухъ ложекъ
эликсира, благодаря которому желудокъ его, путемъ рвоты, очи-
стился отъ всего съѣденнаго и выпитаго за день. Послѣдствіемъ
была жестокая болѣзнь, длившаяся четырнадцать мѣсяцевъ, изъ
которыхъ въ теченіе девяти онъ не могъ владѣть своими членами;
здоровье его такъ и не поправилось настолько, чтобы онъ былъ
въ состояніи заниматься своимъ дѣломъ для удовлетворенія
потребностей семьи».
Но Гамэнъ, въ словесномъ разсказѣ, который онъ такъ часто
и, притомъ, безъ малѣйшихъ перемѣнъ повторялъ впослѣдствіи,
обвинялъ не короля. Онъ умеръ лишь въ 1800 г. и, въ агоніи
преждевременной старости, повидимому, охотно припоминалъ
подробности происшествія, воспоминаніе о которомъ преслѣдо-
вало его. Въ разбираемой нами брошюрѣ конецъ его разсказа
передается такъ:
«Когда я собирался уходить, изъ замаскированной двери,
находившейся въ ногахъ постели короля, вдругъ вошла коро-
лева; въ рукѣ у нея была тарелка со сдобной булочкой и ста-
каномъ вина. Я удивленно поклонился ей, а она подошла ко
мнѣ и ласково сказала: «Любезный Гамэнъ, вамъ жарко: вы-
пейте-ка стаканъ вина и скушайте этотъ пирожокъ; это васъ
подкрѣпитъ на дорогу». Я въ совершенномъ смущеніи поблаго-
дарилъ ее, осушилъ стаканъ за ея здоровье, а булку положилъ
въ карманъ... Когда я вышелъ изъ Тюильрійскаго дворца, была
темная ночь... Я направился черезъ Елисейскія поля по шоссе
вдоль Сены, гдѣ почти вовсе не было ни пѣшеходовъ, ни про-
ѣзжавшихъ экипажей, такъ какъ сообщенія между Парижемъ и
1838 г. библіофиломъ Жакобомъ, подъ заглавіемъ: Пѵізегіаііопз зиг циеі^иез
роіпіз сигіеих Ле Ѵкізіоіге Ле Егапсе.
’) См. Мопііеиг за это время. Протоколъ засѣданія 8 флореаля II года,
менѣе подробный, чѣмъ отчетъ въ Мопііеиг, находится въ архивѣ.
319
Варсалемъ становились все болѣе рѣдкими съ тѣхъ поръ, какъ
король уѣхалъ изъ послѣдняго города. Вдругъ я почувствовалъ
себя очень дурно, а вскорѣ ощутилъ рѣзь въ желудкѣ, нерв-
ныя спазмы и боль въ кишкахъ; отъ неслыханныхъ страданій
я упалъ, задыхаясь, подъ деревомъ... Мнѣ казалось, что изъ
меня вытаскиваютъ сердце и всѣ внутренности... Отъ времени
до времени я громко кричалъ и безпрерывно издавалъ глухіе
стоны. Въ этихъ мученіяхъ прошелъ часъ, показавшійся мнѣ
адскимъ вѣкомъ. Наконецъ, я счелъ себя спасеннымъ, когда
до слуха моего донесся шумъ ѣхавшаго по мостовой экипажа
На рукахъ и на колѣняхъ я выползъ впередъ, въ надеждѣ,
что либо мнѣ окажутъ помощь, либо раздавятъ меня... Услы-
шавъ мои жалобные стоны, какой-то человѣкъ выглянулъ изъ
окна экипажа и, видя, что что-то копошится въ тѣни, прика-
залъ кучеру остановиться, чтобы не вышло какой нибудь бѣды.
Потомъ онъ выскочилъ изъ экипажа... Оказалось, что это бо-
гатый англичанинъ, гуманнаго и благороднаго характера... Онъ
осмотрѣлъ мое помертвѣвшее лицо, пощупалъ у меня едва за-
мѣтный пульсъ и горѣвшую грудь и холодно спросилъ меня:
не отравленъ ли я? Меня озарило какъ молніей и, при свѣтѣ
ея, я сразу понялъ тѣ побужденія, по которымъ могли сдѣлать
попытку отдѣлаться отъ человѣка, узнавшаго государственную
тайну... Англичанинъ снесъ меня въ свою карету и велѣлъ ей
остановиться у аптеки на улицѣ дю-Бакъ, гдѣ немедленно былъ
приготовленъ эликсиръ, который и поборолъ молніеносное дѣй-
ствіе яда... У меня отчасти возстановились слухъ и зрѣніе; по-
степенно прошелъ и охвативпіій было меня ознобъ и англича-
нинъ разсудилъ, что меня можно отвезти въ Версаль... Мы прі-
ѣхали ко мнѣ въ 2 часа утра: жена моя была въ величайшей
тревогѣ и разразилась отчаянными рыданіями, когда увидѣла,
что я вернулся умирающимъ, завернутымъ въ плащъ, какъ въ
саванъ, и уже похожимъ на трупъ... Позвали доктора Ламерана
и хирурга Вуазена, и они нашли ясные признаки отравленія.
На разспросы по этому поводу я отказался отвѣчать. Благодаря
стараніямъ обоихъ врачей, я, послѣ трехдневной лихорадки съ
бредомъ и невообразимыми болями, справился съ ядомъ, но
ужасныя послѣдствія отравы остались: почти полный параличъ,
отъ котораго я уже никогда не могъ вполнѣ оправиться, голов-
ная боль и, наконецъ, общее воспаленіе пищеварительныхъ ор-
гановъ, съ чѣмъ мнѣ и суждено жить, Я даже женѣ не хотѣлъ
320
говорить, что меня отравили; но истина вышла наружу помимо
моей воли. Нѣсколько времени спустя послѣ этой катастрофы
служанка, чистя платье, которое было на мнѣ во время того
происшествія, нашла въ карманахъ платокъ, испещренный черно-
ватыми пятнами, и сплюснутую, утратившую прежній видъ
сдобную булку... Ее съѣла собака и околѣла. Но вскрытіи ея
г. Вуазеномъ, найдено было присутствіе яда> г)... и т. д., и т. д.
Итакъ, одно изъ двухъ: или Гамэнъ гнусно оклеветалъ ко-
роля въ прошеніи, поданномъ имъ 8-го флореаля II года въ
Національный Конвентъ, или же онъ гнусно наклеветалъ на ко-
ролеву въ вышеприведенномъ словесномъ разсказѣ. Кто подалъ
ему стаканъ, если вообще правда, что онъ былъ ему кѣмъ ни-
будь поданъ? Людовикомъ XVI? Маріею-Антуанетой? Невозможно
представить себѣ, чтобы въ его воспоминаніяхъ о фактѣ такого
рода осталась хотя бы малѣйшая неопредѣленность на этотъ
счетъ. Значитъ, здѣсь оказывается противорѣчіе, котораго уже
и одного было бы достаточно для опроверженія показанія Га-
мэна, если бы оно, къ тому же, не опровергалось и не уничто-
жалось нравственнымъ доказательствомъ, почти еще болѣе рѣ-
шающимъ, чѣмъ всякое доказательство матеріальное! Кто въ
наше время могъ бы хоть на минуту остановиться на мысли,
что Людовикъ XVI или Марія-Антуанета были способны на та-
кое покушеніе?
А между тѣмъ—что ясно показываетъ, до чего можетъ дойти
въ данный моментъ разнузданность политическихъ страстей—8-го
флореаля II года* 2), по докладу Пессара, Національный Конвентъ
принялъ простою подачей голосовъ слѣдующій декретъ:
«Статья 1. Франсуа Гамэнъ, отравленный Людовикомъ Ка-
петомъ 22-го мая 1792 г. (стараго стиля), будетъ пожизненно
пользоваться пенсіей, въ размѣрѣ 1,200 ливровъ въ годъ, счи-
тая со дня отравленія.
«Статья 2. Настоящій декретъ будетъ помѣщенъ въ ВиПе-
ііп Ле Іа соггезроп&апсе».
Что касается документовъ, обосновывавшихъ этотъ декретъ,
то въ архивѣ ихъ уже нѣтъ. Удостовѣренія врачей, свидѣтель-
ства версальской общины, бумаги произведеннаго по распоря-
ОмнегІиИопя ей г диеіциех роіпіъ- сигіеил (Іе І'іііаіоіге (Іе Егапсе. р.
22—35.
2) См. Моигіеиг за это времени.
321
женію комиссіи общественной помощи слѣдствія—все это похи-
щено, все исчезло. Взяты ли оригиналы этого темнаго дѣлопро-
изводства подъ запретъ Реставраціей? Это правдоподобно. Во
всякомъ случаѣ несомнѣнно, что такъ какъ этотъ странный
эпизодъ революціи возбудилъ, нѣсколько лѣтъ тому назадъ,
любопытство заграницей, то администрація скоро обставила его
разслѣдованіе всевозможными препятствіямих). А съ другой сто-
роны, тотъ томъ Мопііеиг’а въ которомъ заключается предло-
женіе Мюссе и докладъ Пессара, оказался въ 1838 г. убран-
нымъ изъ королевской библіотеки * 2). Кѣмъ? Зачѣмъ?
По отношенію къ тому, что 22-го мая 1791 г. Гамэнъ былъ
вызванъ во дворецъ, что тамъ онъ помогалъ Людовику XVI
въ установкѣ знаменитаго желѣзнаго шкапа, что, возвращаясь
домой, онъ почувствовалъ болѣзненные спазмы, что докторъ
Ламеранъ и хирургъ Вуазенъ признали въ этихъ явленіяхъ
дѣйствіе яда и что Гамэнъ до конца жизни сохранилъ на себѣ
видимые слѣды отравленія, исторіею добыто слѣдующее: «Вер-
сальскіе старожилы еще помнили въ 1838 г. человѣка, кото-
раго видывали одиноко прогуливающимся по пустыннымъ алле-
ямъ парка; онъ ходилъ съ палкой, сгорбившись по-стариковски,
и поглядывалъ на опустѣвшій дворецъ наслѣдственныхъ коро-
лей. Въ годъ его смерти, Гамэну было не больше пятидесяти
восьми лѣтъ, а онъ уже являлъ всѣ признаки дряхлости: во-
лоса у него выпали и небольшой уцѣлѣвшій клокъ ихъ бѣлѣлъ
надъ изборожденнымъ глубокими морщинами лбомъ; блѣдныя
щеки его были втянуты въ беззубый ротъ, а глаза его, смо-
трѣвшіе тускло и уныло, озарялись только при имени Людовика
XVI, которое онъ произносилъ съ горечью, иногда со слезами...
Вечера Гамэнъ проводилъ обыкновенно въ одномъ изъ версаль-
скихъ кафе, въ обществѣ двухъ нотаріусовъ—они были еще
живы въ 1838 г.—и доктора Ламерана, который прежде лечилъ
его. Эти три человѣка, въ случаяхъ надобности, подтверждали
подробности относительно яда, присутствіе котораго было, впро-
чемъ, засвидѣтельствовано и протоколами; но у Гамэна не было
2) Бгззеі іаііопз зиг диеідиез роіпіз сигіеил геіаіі/'з а І’кізіоіге сіе Нтапсе,
раг Іе ЪіЫіорЬіІе ІасоЬ, р. 49.
2) ІЪісі., р. 50.
дуй бланъ. т. ѵі. 21
322
свидѣтелей для подкрѣпленія того, что произошло въ Тюильрій-
скомъ дворцѣ 22-го мая 1792 г.» * 2).
Послѣ такого описанія естественно является вопросъ: что
побудило Гамэна преслѣдовать такими убійственными обвине-
ніями тѣхъ, кто почтилъ его столь большимъ довѣріемъ? Самъ
онъ, когда ему случалось прочесть этотъ вопросъ на лицѣ сво-
ихъ слушателей, «показывалъ свое калѣчество, безобразившія
его нервныя подергиванія, совсѣмъ парализованную правую
руку, скрюченную ногу; онъ напоминалъ о мукахъ своей долгой
болѣзни, о потерѣ своего ремесла и скромныхъ трудовыхъ сбе-
реженій» 2). Онъ увѣрялъ только, что отомстилъ за себя.
Ставъ жертвой одной изъ тѣхъ необыкновенныхъ случайно-
стей, которыя мы иногда, по невѣдѣнію, приписываемъ рас-
чету, въ самомъ ли дѣлѣ повѣрилъ Гамэнъ, что его отравили
съ заранѣе обдуманнымъ намѣреніемъ? Или же то, что онъ раз-
сказывалъ на этотъ счетъ, было лишь объясненіемъ, единствен-
нымъ, какое онъ счелъ пригоднымъ для приданія надлежащаго
освѣщенія своихъ поступковъ? Потому что вѣдь, какъ бы ни
было, государя, бывшаго его ученикомъ и довѣрившагося его
честности, онъ вывелъ на дорогу къ эшафоту тѣмъ донесеніемъ
о существованіи желѣзнаго шкапа, которое онъ сдѣлалъ 19-го
ноября 1792 г. Ролану. И вотъ, не имѣя мужества принять на
себя отвѣтственность за свое предательство, онъ, можетъ быть,
разсчитывалъ прикрыться клеветой! Но относительно этого исто-
рія вынуждена ограничиться однѣми догадками; и если этого
слишкомъ мало для оправдательнаго приговора, то слишкомъ
мало и для приговора обвинительнаго.
Какъ бы то ни было, желѣзный шкапъ, въ которомъ отъ на-
рода навсегда была бы сокрыта тайна переписки двора, былъ,
конечно, весьма необходимъ. Въ іюнѣ все уже указывало на то,
что Тюильрійскому дворцу недолго суждено оставаться непри-
косновеннымъ; а съ другой стороны, масса компрометирующихъ
бумагъ становилась съ каждымъ днемъ все болѣе значительною.
Къ числу такихъ бумагъ относились письма Варнава къ коро-
’) Ъіззегіаііопз зиг циеіциез роіпіз сигіеих тсіаіі/з а ѴМзіоігс (Іе Егапсс,
раг Іе ЪіЪІіорЫІе ЛасоЬ, р. 10, 11, 12, 13 еі 14.
2) ІЫсІет, р. 36 еі 37.—Авторъ разобранной нами сейчасъ брошюры при-
ходитъ къ слѣдующему заключенію:
«Виновенъ ли былъ Людовикъ XVI въ отравленіи?—Нѣтъ.
«Былъ ли Гамэнъ дѣйствительно отравленъ?—Да».
323
левѣ и отвѣты Маріи-Антуанеты, съ которыхъ она оставляла
у себя копіи х).
Къ этому времени относится секретная миссія Малле дю Пана.
Такъ какъ этотъ писатель, одинъ изъ наиболѣе просвѣщенныхъ
среди роялистовъ, рѣшилъ отказаться отъ редактировавшейся
имъ газеты Метсиге и, вмѣстѣ съ тѣмъ, уѣхать изъ Франціи,
то Малуэ, Монморэнъ и Бертранъ де Мольвилль убѣдили Людо-
вика XVI, что поѣздку эту слѣдуетъ использовать въ интересахъ
короля: Малле побывалъ бы въ Вѣнѣ, въ Берлинѣ, въ Кобленцѣ,
ознакомилъ бы короля Богеміи и Венгріи, прусскаго короля и
братьевъ Людовика XVI съ положеніемъ дѣлъ во Франціи и
сообщилъ бы имъ намѣреніе Тюильрійскаго дворца относительно
войны и ея послѣдствій.
Малле отнесся съ большою готовностью къ сдѣланнымъ ему
предложеніямъ. Его попросили составить набросокъ манифеста,
подлежавшаго изданію отъ имени державъ. Людовикъ XVI соб-
ственноручно сдѣлалъ въ немъ нѣсколько поправокъ, и этотъ
черновикъ былъ сохраненъ Бертраномъ де Мольвиллемъ, вмѣстѣ
съ нѣкоторыми другими ежедневными записками короля, въ
одной изъ книгъ библіотеки бывшаго министра * 2).
Людовикъ XVI прибавилъ къ черновику перечень общихъ
инструкцій, первая часть которыхъ, касавшаяся государей и
эмигрантовъ, была изложена въ слѣдующихъ выраженіяхъ:
«Къ своимъ увѣщаніямъ король присоединяетъ свои просьбы,
приглашая принцевъ и французскихъ эмигрантовъ, чтобы они
своимъ враждебнымъ и наступательнымъ участіемъ въ нынѣшней
войнѣ не лишали ее характера войны внѣшней, ведомой между
державами.
«Онъ настоятельно предлагаетъ имъ положиться на него и
на посредничествующіе дворы въ дѣлѣ обсужденія и огражденія
ихъ интересовъ, когда наступитъ время для переговоровъ о томъ.
«Онъ желаетъ, чтобы они выступали въ распрѣ лишь въ
качествѣ сторонъ, а не третейскихъ судей, такъ что роль тре-
тейскаго судьи должна быть предоставлена его величеству, когда
будутъ возстановлены его свобода и полнота королевской власти.
«Всякій другой образъ дѣйствій вызвалъ бы междоусобную
войну внутри Франціи, угрожалъ бы жизни короля и его семьи,
‘) Мётоігез Ле М-те Сатрап. і. II, сЬар. XX, р. 221.
2) Мётоігез еі соггезропЛапсе (Іе Маііеі (Іи Рап, і. I, сЬар. XII, р. 201.
21*
324
повелъ бы къ низверженію трона, къ избіенію роялистовъ, къ
сліянію съ якобинцами всѣхъ отколовшихся отъ нихъ револю-
ціонеровъ и увеличилъ бы упорство сопротивленія, которое
ослабѣетъ при первыхъ рѣшительныхъ успѣхахъ, когда участь
революціи не будетъ казаться ввѣренною тѣмъ, противъ кого
она направлена и кто сталъ ея жертвами» * 2).
Затѣмъ слѣдовали совѣты, которые посланцу Людовика XVI
поручалось представить вѣнскому и берлинскому дворамъ:
«Указать на полезность общаго манифеста.
«Составить его такъ, чтобы онъ вызвалъ расколъ между
якобинцами и бунтовщиками всѣхъ классовъ остальной націи.
«Настаивать на выгодѣ внесенія въ манифестъ той основной
истины, что отнюдь не имѣется въ виду нарушать цѣлость
королевства.
«Не навязывать и не предлагать никакого порядка управленія,
но заявить, что вооруженія дѣлаются съ цѣлью возстановить
монархію и королевскую власть въ томъ видѣ, въ какомъ его
величество самъ пожелаетъ обставить ее.
«Съ твердостью объявить Національному Собранію, админи-
стративнымъ учрежденіямъ, министрамъ, муниципалитетамъ и
частнымъ Лицамъ, что они подвергнутся личной отвѣтственности
за всѣ совершенныя покушенія на короля, королеву и ихъ
семью, а также на жизнь и собственность всѣхъ гражданъ безъ
различія.
«Наконецъ, заявить, что, по вступленіи въ предѣлы коро-
левства, державы готовы даровать миръ, но переговоры о немъ
будутъ вести только съ королемъ...» 2).
Если измѣна когда-либо бывала неоспорима, то, конечно, въ
этомъ случаѣ, когда улика въ ней такъ наивно заключена была
въ эти замѣчательныя признанія.
Итакъ, Людовикъ XVI, именемъ французской націи, публично
объявилъ Австріи войну, а подъ рукою давалъ ей указанія,
способныя освѣтить ей путь!
Итакъ, въ своихъ воззваніяхъ Людовикъ XVI отвергалъ
иноземное вмѣшательство во французскія дѣла, какъ оскорбленіе
чести Франціи, а въ своихъ конфиденціальныхъ депешахъ дого-
2) Метоігез еі соггезроікіапсе (Іе Маііеі (Іи Рап, 1. I, сііар. XII, р.
284 сі 285.
2) ІЫЯет, р. 285—287.
326
варивался съ иностранными государями относительно условій
этого оскорбительнаго вмѣшательства!
Итакъ, Людовикъ XVI при всякихъ случаяхъ выражалъ
полнѣйшее уваженіе къ конституціи, печатный экземпляръ ко-
торой даже носилъ, для вида, постоянно въ карманѣ, а втайнѣ
призывалъ враговъ Франціи—разъ война уже началась—вос-
пользоваться всею пролитою кровью для возстановленія «за-
конной королевской власти въ томъ видѣ, въ какомъ его вели-
чество захочетъ обставить ее»!
Малле, снабженный вышеприведенными инструкціями, уѣхалъ
и 12 іюня прибылъ во Франкфуртъ1): мы еще встрѣтимся съ
нимъ тамъ.
Таинственные переговоры за-границей не мѣшали двору всѣми
силами стараться обезпечить свое положеніе внутри королевства.
Тотчасъ по увольненіи жирондистскаго министерства, изъ со-
става котораго остались только Лакостъ и Дюрантонъ, ко-
роль назначилъ министромъ иностранныхъ дѣлъ Шанбона, ми-
нистромъ внутреннихъ дѣлъ Терье-Монтейля, военнымъ Лажара,
а министромъ финансовъ Больё. Министерство это было фёльян-
тинское. А что было главнымъ средствомъ его дѣятельности?
Подкупъ. 18 іюня, почти наканунѣ потрясающей драмы, которую
мы вскорѣ разскажемъ, Шанбона написалъ королю:
«Государь, даю отчетъ вашему величеству въ томъ, что мои
агенты приведены въ движеніе. Я только что обратилъ одного
ненадежнаго человѣка. Сегодня вечеромъ сдѣлано будетъ пред-
ложеніе Сантеру. Я приказалъ, чтобы ночью меня разбудили и
доложили мнѣ объ успѣшномъ результатѣ. Всѣ затрогиваемые
интересы ограждены. Въ настоящее время мнѣ ручаются за се-
кретаря клуба кордельеровъ. Всѣхъ этихъ людей можно купить и
навѣрное ни одного изъ нихъ нельзя нанять»* 2).
Подкупъ—вотъ великое средство управленія, предлагавшееся
тогда также и Бертраномъ де Мольвиллемъ, какъ онъ, не краснѣя,
похваляется въ своихъ «Запискахъ»:
«Мой планъ заключался въ томъ, чтобы ежедневно занимать
первые ряды обѣихъ трибунъ въ Собраніи двумя стами шести-
десятые двуми довѣренными людьми, жалованье которымъ было
бы назначено такъ:
’) Нё-тогге* еі соггеяропгіапсе (Іе Маііеі (Іи Рап, I. I. сЬар. XII, р. 292.
2) Бумаги, найденныя въ желѣзномъ шкафу.—Весиегі (Іез ріёеез іи^і'ф-
саііѵез, № 8, р. 37.
326
«1) Начальнику, который
одинъ только посвященъ въ
тайну...................... 50 ливровъ въ день.
«2) Его помощнику, вы-
бранному первымъ........... 25 » »
«3) Десяти помощникамъ,
выбираемымъ начальникомъ
и его помощникомъ, незнако-
мымъ другъ другу и обя-
заннымъ, каждый, навербо-
вать 25 человѣкъ и еже-
дневно водить ихъ въ Со-
браніе, по 10 ливровъ ка-
ждому .................... 100 » »
«4) Двумстамъ пятидесяти
человѣкамъ, оплачиваемымъ
50-ю су въ день, всего . . 625 » »
. 800 ливровъ» ’).
Итакъ, по собственному признанію Бертрана де Мольвилля,
онъ хотѣлъ, чтобы тратилось но 800 ливровъ въ день на по-
купку, смотря по надобности, рукоплесканій или освистываній!
Королю мѣра эта сперва не понравилась, не потому, что она
была безнравственна, а просто потому, что «ему—по его сло-
вамъ—обошелся почти въ три милліона подкупъ трибунъ во
время перваго Собранія, а онѣ всегда были противъ него»2).
Однако, по настояніямъ Бертрана де Мольвилля, онъ позволилъ
сдѣлать опытъ, успѣхъ котораго оказался настолько страннымъ
и скандальнымъ, что возбудилъ подозрѣнія. Узнавъ однажды,
что трибуны шумно выразили завѣдомо антипопулярное на-
строеніе, Петіонъ разослалъ по предмѣстьямъ эмиссаровъ, которые
принялись разспрашивать рабочихъ... и двору стало страшно,
какъ бы сущность дѣла не была очень скоро разоблачена. По-
этому-то Бертранъ де Мольвилль и прибавляетъ:
«На слѣдующей день, когда я явился къ утреннему пріему,
ихъ величества и принцесса Елизавета взглянули на меня самымъ
’) Мёпюігех рагіісиііеги ііе ВагігашІ /Іе Мѵіегіііе, і. II. сііар. XXIII, р. 68.
’) ІЫйет р. 53.
327
милостивымъ и довольнымъ взоромъ. По возвращеніи отъ обѣдни,
король, входя въ свою комнату мимо меня, сказалъ, не обо-
рачиваясь и настолько тихо, чтобы никто, кромѣ мння, не
слышалъ: «Очень хорошо, но слишкомъ скоро... Я вамъ напишу».
И дѣйствительно, въ письмѣ, которое король въ тотъ же день
прислалъ обратно вмѣстѣ со своимъ отвѣтомъ, онъ отмѣтилъ,
что опытъ превзошелъ всѣ его надежды, но что продолжать его
опасно, особенно для меня, что средство это надо приберечь на
случаи надобности, и что онъ увѣдомитъ меня, когда придетъ
время» х).
Когда правятъ при помощи такихъ способовъ, необходи-
мость въ желѣзныхъ шкапахъ, хорошо хранящихъ все, чтб туда
положено, объясняется сама собою.
ГЛАВА XII.
Народъ въ Тюильрійскомъ дворцѣ8).
Угрожающее письмо Лафайета къ Собранію.—Заговоръ, умышляемый у г-жи
Роланъ.—Робеспьеръ не хочетъ частичнаго возстанія; причины тому; онъ
посылаетъ Шабо въ предмѣстья.—Призывамъ Шабо противодѣйствуютъ про-
иски сторонниковъ Бриссо, Буагюйона и Жире-Дюпрѳ.—Крупные агитаторы
воздерживаются.—Подручные вожаки на работѣ.—Переписка между Петіо-
номъ и департаментскимъ управленіемъ.—Колебанія Петіона.—Сенъ-При вну-
шаетъ ему мысль, которую Петіонъ и усваиваетъ.—Ночь съ 19 па 20 ію-
ня.—Карикатура, изображающая Людовика XVI играющимъ въ пикетъ съ
герцогомъ Орлеанскимъ.—Предмѣстья всколыхнулись.—Мирная процессія.—
Муниципальное должностное лицо Муше.—Мушѳ въ спальнѣ Людовика XVI.—
Замѣчательное поведеніе жирондистовъ.—Народъ въ Собраніи; истинный ха-
рактеръ этого событія.—Народъ на Карусельной площади; онъ не знаетъ, что
дѣлать.—Бывшій министръ Клавьеръ пускаетъ въ обращеніе призывной
кличъ жирондистской партіи: возвращеніе къ должностямъ хорошихъ мини-
стровъ.—Прибытіе Сентёра на Карусельную площадь.—Вторженіе во дво-
рецъ.—Людовикъ XVI лицомъ къ лицу съ народомъ.—Какъ держалъ себя
народъ.—Какъ держалъ себя король.—Истина о томъ, какъ на головѣ ко-
роля появился красный колпакъ.—Король дѣлаетъ всѣ уступки по части
формы и ничего не уступаетъ по существу.—«Мнѣ здѣсь хорошо, я хочу
тутъ и остаться».—Манюэль и Дюмурье въ саду Тюильрійскаго дворца.—
Верньо и Изнаръ у Людовика XVI.—Стаканъ вина, поднесенный Людо-
вику XVI въ знакъ преданности.—Рѣчь Петіона къ народу.—Народъ расхо-
дится.—Толпа дефилируетъ передъ королевой.—Правда объ этой сценѣ.—
20-е іюня—актъ вандализма со стороны парижанъ; ошибка, сдѣланная жи-
рондистами; день обманутыхъ.
Въ то время какъ дворъ унижался до такихъ нечистыхъ
пріемовъ, Лафайетъ, сидя въ своемъ лагерѣ, размышлялъ о
*) Мётоігез рагіісиііег Не ВегігапН Не Моіеѵіііе^ і. II, сііар. XXIII,
р. 62 еі 63.
2) Такъ какъ мы готовимся представить знаменитыя событія 20 іюня
въ совершенно новомъ освѣщеніи, то мы считаемъ необходимымъ обратить
328
томъ, какъ бы какою-нибудь смѣлою мѣрой спасти тотъ са-
мый тронъ, потрясенію котораго онъ самъ же такъ много спо-
собствовалъ. Въ полное оправданіе тѣхъ дальновидныхъ опа-
сеній, которыя такъ часто были высказываемы Робеспьеромъ, онъ
еще. до увольненія жирондистскихъ министровъ заговорилъ то-
номъ Кромвеля. Когда Роланъ еще былъ министромъ, между
нимъ и Лафайетомъ возникла открытая переписка по поводу
рѣчей нѣкоторыхъ офицеровъ, и переписка эта обнаружила
существованіе своеобразныхъ опасностей. На одно изъ писемъ
Ролана, написанное въ спокойномъ и твердомъ тонѣ, Лафайетъ
далъ отвѣтъ, оканчивавшійся слѣдующими повелительными,
вниманіе читателя на то, что, оставляя въ сторонѣ Мётоігез Ли іетрз, на-
писанныя подъ вліяніемъ партійныхъ страстей людьми, не бывшими свидѣ-
телями событія, и большое число сочиненій, авторы которыхъ списывали
одинъ у другого и потому только повторяли однѣ и тѣ же ошибки, мы
положили въ основу нашего разсказа самое слѣдствіе о событіяхъ 20'го
іюня—слѣдствіе, найденное нами въ Вгііійѣ Мизепш, въ № 6 ВіЫіоікёцие
Ъ,І8Іогідие Ле Іа Вёѵоіиііоп. Это слѣдствіе самое внушительное собраніе са-
мыхъ неопровержимыхъ подлинныхъ офиціальныхъ документовъ: показаній
очевидцевъ, подписанныхъ доносовъ, донесеній и протоколовъ; все это было
въ то время напечатано по распоряженію главнаго совѣта и издано за пе-
чатью общественной власти.
По этимъ-то документамъ, много времени спустя послѣ событія, Редѳреръ
составилъ очеркъ, изданный въ 1832 г. подъ заглавіемъ Сіггопідие Ле сіп*
циапіе ]оиг8. Но невѣрно то, чтб утверждаютъ авторы НІ8іоіге рагіетепіаіге
въ I. XV, р. 119,—именно, будто этотъ трудъ, перепечаткою котораго они
ограничиваются, представляетъ собою точный разборъ матеріаловъ, собран-
ныхъ парижскимъ департаментомъ противъ виновниковъ 20 іюня. Сличая
трудъ Рѳдѳрера съ послужившими ему документами, мы, прежде всего, за-
мѣтили нѣсколько важныхъ пропусковъ, нѣсколько ошибокъ; оказывается
даже, что относительно личныхъ поступковъ автора въ день 20 іюня издан-
ный имъ въ 1832 г. разсказъ невполнѣ сходенъ съ тѣмъ докладомъ, который
былъ опубликопанъ имъ, въ качествѣ члена магистратуры, въ 1792 году. А
такъ какъ въ нашемъ распоряженіи были тѣ же матеріалы, которыми поль-
зовался и онъ, то мы передѣлали его трудъ, исправивъ неточности и возста-
новивъ пропуски.
Изъ предстоящаго разсказа, опирающагося на неоспоримыя данныя, про-
вѣрить которыя, впрочемъ, очень легко по напечатаннымъ внизу каждой
страницы указаніямъ, читатель увидитъ, въ какія странныя, въ какія при-
скорбныя искаженія истины понѳволѣ впадаютъ историки, которые, вмѣсто
того, чтобы обращаться къ первоисточникамъ, если они существуютъ, огра-
ничиваются списываніемъ у своихъ предшественниковъ, маскируя этотъ на-
удачу совершаемый плагіатъ либо стилистическими пріемами, либо прикра-
шиваніемъ событій по собственной фантазіи.
329
угрожающими словами: «Я полагаюсь на мою армію въ той же
мѣрѣ, въ какой она полагается на меня. Наше взаимное до-
вѣріе основано на любви къ свободѣ, на уваженіи къ закону,
на ненависти къ партіямъ и на презрѣніи къ ихъ главарямъ* х).
18-го іюня, т. е. въ тотъ самый день, когда Людовикъ XVI
принялъ прошеніе Дюмурье объ отставкѣ и объявилъ Собранію
о составѣ новаго министерства, президенту Собранія вручили
письмо Лафайета, присланное имъ изъ арміи представителямъ
народа. И уже первыхъ строкъ этого письма, за неимѣніемъ
другихъ уликъ, было достаточно для доказательства того, что
увольненіе не только жирондистовъ, но и Дюмурье, было ре-
зультатомъ глухой интриги, замышленной между бывавшими
при дворѣ фельянтинцами, Людовикомъ XVI и Лафайетомъ:
«Я узналъ — писалъ генералъ—что министерство, которое
я въ моей перепискѣ обвинялъ уже давно, пало подъ давленіемъ
собственныхъ интригъ; потому что, конечно, ужъ не путемъ по-
жертвованія тремя своими сотоварищами, вслѣдствіе ихъ ни-
чтожества порабощенными его власти, наименѣе заслуживающій
извиненія и наиболѣе замѣтный изъ этихъ министровъ (Дю-
мурье) могъ бы упрочить свое двусмысленное и скандальное пре-
бываніе въ королевскомъ совѣтѣ* 2)».
Значитъ, еще ранѣе 16-го іюня, которымъ помѣчено его
письмо, Лафайетъ зналъ, что Дюмурье грозилъ своею отстав-
кой, и что она будетъ принята3).
Сдѣлавъ это вступленіе, генералъ переходилъ къ препода-
нію совѣтовъ, походившихъ на приказанія:
«Внутренніе враги утомляютъ насъ своимъ наглымъ недо-
брожелательствомъ: вы, господа, должны ихъ подавить.—Безъ
всякаго сомнѣнія, въ средѣ моей славной арміи не допускается
чувство страха.—Здѣсь я нахожу всѣ гражданскія и военныя
добродѣтели.—Здѣсь не вѣдаютъ ни клеветъ, ни партій.—Королю
должно быть оказываемо почтеніе. —Нужно, чтобы царство клу-
*) Переписку министра внутреннихъ дѣлъ Ролана съ генераломъ Лафайе-
томъ см. въ Нівіоіге рагіетепіаіге, I. XV, р. 102—112.
2) Текстъ этого письма іп ехіеньо см. въ Нізіоіте рагіетепіаіге, I. XV,
р. 69—76.
3) Такимъ образомъ, г. Мишле ошибается, когда съ такою рѣшитель-
ностью говоритъ въ своей Нівіоіге де Іа Веѵоіиііоп, Иѵ. VI, сііар. VIII, р.
462: «Въ письмѣ Лафайета нѣтъ ни одного слова, которое указывало бы на
то, что онъ знаетъ объ отставкѣ Дюмурье».
__330 _
бовъ было вами уничтожено и уступило мѣсто царству закона» 1).
и т. д., и т. д.
Это значило говорить властно, и Собраніе должно бы было
почувствовать себя оскорбленнымъ до глубины души. Между
тѣмъ, со всѣхъ сторонъ раздались рукоплесканія и даже декре-
тировано было весьма значительнымъ большинствомъ напе-
чатать письмо Лафайета* 2). Дѣло въ томъ, что Собраніе было,
въ сущности, фельянтинскимъ; однако, на него оказывали ча-
рующее вліяніе жирондисты и его увлекало за собою обще-
ственное мнѣніе,
Въ настоящемъ случаѣ, первую, хотя и робкую попытку
измѣнить настроеніе Собранія сдѣлалъ Верньо. Признавая, что
«Лафайетъ дорожитъ конституціей» и что «до сихъ поръ онъ
успѣшно защищалъ свободу», Верньо выразилъ удивленіе по
поводу того, что прямо къ Собранію обращается со своими со-
вѣтами человѣкъ военный: «Чѣмъ, какъ не законами—сказалъ
онъ—являются совѣты генерала арміи?3). Слова эти вызвали
большое волненіе. Гаде сталъ увѣрять, что Лафайетъ не могъ
16-го числа знать объ отставкѣ Дюмурье, которая состоялась
только 18-го, и, исходя изъ этого, выразилъ сомнѣніе въ под-
линности письма. При этихъ словахъ Матье Дюма, быстро
вскочивъ съ мѣста, сказалъ: «Это подлинная подпись генерала;
я ее знаю». Но Гаде, не смущаясь, продолжалъ: «Невозможно,
чтобы авторомъ прочитаннаго вамъ сейчасъ письма былъ Ла-
файетъ; Лафайетъ знаетъ, что когда Кромвель...» Тутъ его снова
перебилъ Матье Дюма. Шумъ сдѣлался всеобщимъ. «Я ска-
залъ—продолжалъ Гаде—что когда Кромвель заговорилъ та-
кимъ тономъ, свобода въ Англіи погибла». Всѣ поняли, что это
значитъ. Вмѣсто разсылки письма Лафайета въ департаменты,
которой страстно требовали фельянтинцы, Карно младшій предло-
жилъ передать письмо въ комиссію, что и было постановлено,
такъ какъ и на этотъ разъ колебавшіеся или боязливые люди
въ Собраніи поддались вліянію жирондистовъ4).
Внѣ Собранія вспышка произошла страшная. Колло д’Эрбуа,
Шабо, Реаль, Робэръ, Назиръ разразились съ трибуны клуба
Нізіоіге рагіетепіагтс, иЪІ зирга.
2) ІЪійет, ѣ. XV, р. 74.
3) ІЫ(1., р. 75.
Отчетъ объ этомъ засѣданіи см. въ 1. II, р. 200, 207 еі 208 Хииѵепігъ
Матьё Дюма, который на немъ присутствовалъ.
331
якобинцевъ громами противъ письма новаго диктатора; Фабръ
д’Эглантинъ и Дантонъ склонили клубъ принять ихъ предло-
женіе о созывѣ всѣхъ секцій путемъ расклейки афишъ; громко
излили свое негодованіе Кондорсе и Фоше. Бриссо, до сихъ
поръ щадившій, до нѣкоторой степени, Лафайета, съ трескомъ
заявилъ теперь о своемъ разрывѣ съ нимъх), а Робеспьеръ со-
ставилъ противъ генерала обвинительный актъ, заканчивав-
шійся слѣдующимъ, выходящимъ изъ ряда вонъ, выводомъ:
«Для Національнаго Собранія остаются, на выборъ, только два
выхода: оно должно либо проявить противъ Лафайета достой-
ную его покушенія энергію, либо спуститься до послѣдней сту-
пени уничиженія* 2)».
19-го іюня Собраніе, но предложенію Кондорсе, только что
приняло декретъ о томъ, что «всѣ генеалогическіе документы,
хранящіеся въ публичныхъ хранилищахъ, будутъ сожжены3)»,
какъ отъ Людовика XVI поступило объявленіе, что онъ нала-
гаетъ ѵеіо на декреты 24-го мая и 8-го іюня. Въ частномъ
письмѣ къ королю Лафайетъ писалъ ему передъ тѣмъ: «Стойте
на своемъ, государь, будучи сильны тою властью, которая
ввѣрена вамъ волею націи»4). И вотъ король стоялъ на своемъ.
При этомъ извѣстіи въ залѣ воцарилась странная тишина:
фельянтицы молчали отъ удовольствія, а жирондисты отъ со-
средоточенной ярости. Потомъ Собраніе холодно перешло къ
очереднымъ дѣламъ. И тутъ-то, когда Руйе обратилъ вниманіе
Франціи на слабость армій, выставляемыхъ королевскою властью
противъ непріятеля, послышалось ироническое восклицаніе: Л/,
что же, если король находитъ, что солдатъ достаточно!5)
Былъ канунъ 20-го іюня, годовщины клятвы въ Леи сіе
Раите, и уже нѣсколько дней въ народѣ распространялась мысль
о томъ, чтобы ознаменовать эту славную годовщину посадкою
дерева Свободы на самой террасѣ клуба фельянтинцевъ.
Но къ этой чисто народной затѣѣ присоединились партій-
ные расчеты. Жирондисты, отброшенные съ высотъ власти
обратно въ революцію, желали, чтобы Парижъ вновь поднялъ
ихъ или отмстилъ за нихъ. Движеніе предмѣстій хотя и не
*) См. Раігіоіе 1‘гапдаіа, Аі 1044.
-) Вё/епзеиг (Іе Іа сопяіііиііон, № 6.
3) Раігіоіе /гащаія, № 1045.
4) Письмо это см. въ Ніхіоіге рагіетепіаіге, 1. XV, у. 100 еі 101.
5) Засѣданіе 19 іюня 1792 года.
332
увѣнчало бы ихъ честолюбія, однако засвидѣтельствовало бы
ихъ силу и утѣшило бы ихъ гордость. Тогдашній начальникъ
полиціи, Сержанъ, узналъ изъ достовѣрныхъ донесеній, что у
г-жи Роланъ замышляется заговоръ. Какъ на главныхъ дѣяте-
лей, ему указано было на Ролана, Клавьера, Жансонне, Гаде
и Бриссо. Другіе, менѣе видные люди, взяли на себя роль под-
стрекателей. Боевымъ кличемъ было возвращеніе къ должностям?»
хорошихъ министровъ1).
Узналъ объ этомъ Робеспьеръ и у него возникли опасенія.
Той минуты, когда погибъ бы снесенный бурею тронъ, онъ
ожидалъ съ ужаснымъ спокойствіемъ; и именно поэтому онъ
не хотѣлъ, чтобы народъ рисковалъ испортить все дѣло чрез-
мѣрною поспѣшностью дѣйствій. Агитація съ цѣлью возвраще-
нія къ власти тѣхъ людей, которые ее затѣвали, представля-
лась ему болѣе способною повести къ успѣху интриги, чѣмъ
къ отмщенію или къ побѣдѣ принципа. Въ своей — правда,
чрезмѣрной и даже несправедливой—недовѣрчивости къ жирон-
дистамъ, хотя и объяснявшейся встрѣчною несправедливостью
ихъ собственныхъ нападокъ, онъ опасался, чтобы какіе-нибудь
честолюбцы не обратили народъ, какъ слишкомъ часто бы-
ваетъ, въ игрушку, и чтобы предмѣстья, будучи выдвинуты
впередъ, не растратили въ пустой демонстраціи или въ погонѣ
за обманчивою цѣлью той энергіи, которая могла пригодиться
для нанесенія рѣшительнаго удара* 2). Еще 13-го іюня онъ со-
вѣтовалъ клубу якобинцевъ остерегаться «частичныхъ возста-
ній, которыя только обезсиливаютъ общественное дѣло»3). Та-
ково же было мнѣніе и наиболѣе энергичныхъ якобинцевъ,
мнѣніе кордельерскаго тріо, состоявшаго изъ Мерлэна де Тіон-
вилля, Базира и Шабо, и особенно мнѣніе Шабо. Жире-Дюпре
и Буагюйонъ, единомышленники Бриссо, зная, какъ зарази-
тельна суетливая дѣятельность бывшаго капуцинскаго монаха
Шабо, употребили всѣ силы на то, чтобы склонить его на
сторону ихъ взглядовъ, но не достигли этого. Болѣе послуш-
ный внушеніямъ Робеспьера, онъ отправился съ нѣсколькими
единомышленниками въ Сентъ-Антуанское предмѣстье убѣждать
2) Уоіісе кізіогідие, зиг Іез ёѵёпетепіз (Іи 10 аойі 1792 еі Лез 20 еі 21
ріін ргёсёЛепіз, раг Вегдепі Магсеаи, въ Веѵие гёігозресігге^ 1. III, 2-е зёгіе.
2) Показаніе Шабо въ революціонномъ судѣ, засѣданіе 5 брюмера. Ні-
зіоіге рагіеиіепіаіге, 1. XXX, р. 40 еі 41.
Лоигпаі Лез ЛёЬаіз Лез атіз Ле Іа сопзіііиііоп, № 213.
333
народъ, чтобы онъ ограничился просто петиціею, подождалъ
прибытія марсельцевъ и поднялся для низверженія трона только
тогда, когда придетъ для того время х).
А въ то время ничего еще не созрѣло и крупные агита-
торы настолько хорошо это понимали, что никто изъ нихъ не
появился на этотъ разъ на сценѣ. Камиллъ Демулэнъ, съ боль-
шей, чѣмъ когда либо, лѣностью, проводилъ время съ своей
Люсиліей. Дантонъ заявилъ, правда, въ клубѣ якобинцевъ, что
берется нагнать ужасъ на развращенный дворъ, но пояснилъ,
что средствомъ къ тому должны послужить введеніе налога на
богатыхъ и отсылка Маріи-Антуанеты въ Австрію2), что не
имѣло никакого отношенія къ предположенному движенію, въ
которомъ, дѣйствительно, никто не видѣлъ его лично, не слы-
халъ его голоса и не замѣтилъ его слѣда. Самъ Маратъ, этотъ
неутомимый проповѣдникъ вооруженныхъ возстаній, и тотъ ни
дѣломъ, ни словомъ не участвовалъ въ событіяхъ 20-го іюня.
Кто же были тѣ подстрекатели, страсть которыхъ вспыхнула
подъ дуновеніемъ жирондистовъ и которые, въ свою очередь,
подняли агитацію въ предмѣстьяхъ? То были подручные во-
жаки, люди болѣе горячіе, чѣмъ умные: горбунъ Бюиретъ-
Верьеръ, у котораго еще не обсохла на рукахъ пролитая 5-го и
6-го октября кровь; Лежандръ, искавшій приложенія для своихъ
насильническихъ порывовъ; Фурнье-американецъ, вносившій въ
убійство ярость любви; изящный полякъ Лазовскій; одинъ изъ
завоевателей Бастиліи, Гоноръ; Ротондо; саперъ Никола; буду-
щій генералъ Росиньоль, въ ту пору золотыхъ дѣлъ мастеръ,
и, наконецъ, Сантёръ, котораго въ предмѣстьяхъ любили за то,
что онъ былъ душа-Геркулесъ, богачъ безъ малѣйшей спеси,
восторженный, но вовсе не злобный патріотъ и, въ довершеніе
всего, пивоваръ, очень ласково поившій народъ, не требуя
платы. У этого человѣка; а иногда въ комитетскомъ залѣ сек-
ціи Подкидышей, происходили ночныя совѣщанія3), на кото-
рыхъ подготовлялась шумная, но безплодная манифестація
20-го іюня.
Если это былъ заговоръ, то, надо сознаться, болѣе стран-
наго заговора никогда не бывало; потому что 16-іюня вожаки
2) Показаніе Шабо, иЪг вщла.
2) ’ТоигпаІ сіез ЛёЬаіз (Іез апііз (Іе Іа сопвіііиііоп, № 214.
3) Заявленіе добровольца баталіона острова св. Людовика, Ларени, въ
ВіЫіоІкёцие Ігізіогідие сіе Іа Вёеоіиііон— 20 ]иіп.—6*. ВгііізЬ Мизѳнт.
334
прошли въ главный совѣтъ коммуны просить разрѣшенія на
устройство предположенной манифестаціи, которая должна была
заключаться въ томъ, что народъ, вооружившись, пройдетъ про-
цессіей, посадитъ на террасѣ клуба фельянтинцевъ дерево Свободы
и подастъ въ Собраніе петицію объ утвержденіи декретовъ ко-
ролемъ 4).
Главный совѣтъ не могъ не знать, что законъ воспрещаетъ
вооруженныя сборища, если они не составляютъ части законно
созванной вооруженной силы. Поэтому онъ постановилъ пе-
рейти къ очереднымъ дѣламъ и распорядился, чтобы его по-
становленіе было сперва послано департаментскому управленію,
а затѣмъ сообщено муниципалитету* 2). Послѣ этого двое вожа-
ковъ, Александръ и Сантеръ, сказали рѣшительнымъ тономъ:
Ничто не помѣшаетъ гражданамъ всѣхъ родовъ оружія пройти
процессіей3).
Петіонъ сильно колебался. Какъ человѣкъ партіи, онъ былъ
склоненъ оказать движенію содѣйствіе, но какъ мэръ долженъ
былъ держаться закона. Въ этихъ колебаніяхъ онъ провелъ
день 17-го іюня и только 18-го отправилъ въ департаментское
управленіе то постановленіе, которое за два дня передъ тѣмъ
было принято главнымъ совѣтомъ коммуны 4).
На слѣдующій день онъ былъ вызванъ въ департаментское
управленіе и тамъ было, въ его присутствіи, рѣшено, что му-
ниципалитетъ и высшій начальникъ національной гвардіи при-
мутъ необходимыя мѣры противъ нарушителей общественнаго
спокойствія.
Трагическое положеніе! Какъ поступилъ бы Петіонъ, если бы
осуществилась угроза Александра и Сантера и Парижъ, подняв-
шись, понесъ бы свою петицію на пикѣ? Рискнулъ бы онъ
утопить свою популярность въ крови? Передъ нимъ уже вста-
вали кровавые призраки Марсова поля... Въ сильномъ волненіи
послалъ онъ коннаго ординарца за актеромъ Сенъ-При, который
3) Воззваніе короля по поводу постановленія департаментскаго управле-
нія о временномъ устраненіи отъ должности мэра и главнаго прокурора ком-
муны. ІЪі(1.
2) ІЪісІет.
3) Докладъ и заключеніе главнаго прокурора, синдика парижскаго де-
партамента. ІЫЛ.
4) ІЪіАет.
ь) ГЫ&ет.
335
командовалъ баталіономъ Валь-де-Грасъ и былъ горячимъ роя-
листомъ. На вопросъ о настроеніи его секціи Сенъ-При отвѣ-
чалъ: «Шесть недѣль тому назадъ, г. мэръ, я могъ бы дать
вамъ въ этомъ отчетъ; но съ тѣхъ поръ у Сенъ-Марсельской
заставы образовался клубъ, который привелъ всѣ головы въ
броженіе1)... Петіонъ, погруженный въ мысли, промолчалъ, и
тогда Сенъ-При посовѣтовалъ ему воспользоваться самою на-
ціональною гвардіей, какъ обстановкою для вооруженныхъ гра-
жданъ, чтобы такимъ образомъ придать движенію—если ужъ его
нельзя предотвратить—законный видъ2).
Мысль эта поразила Петіона; она была благопріятна для его ви-
довъ, какъ человѣка партіи и, вмѣстѣ съ тѣмъ, покрывала его
отвѣтственность въ качествѣ муниципальнаго должностного лица.
Въ полночь* онъ написалъ въ этомъ смыслѣ главному проку-
рору, синдику департамента, Рёдереру, а тотъ, одобривъ, хотя
и не принялъ самъ, это предложеніе, немедленно созвалъ депар-
таментское управленіе для обсужденія его. Результатомъ было
признаніе, что съ закономъ входить въ сдѣлки не слѣдуетъ. Пе-
тіонъ прислалъ новое, очень горячее, очень настойчивое письмо,
но департаментское управленіе сухо отвѣтило, что остается при
своемъ мнѣніи3).
Дѣлать нечего: до ожидавшаго событія оставалась только
одна ночь. Что-то будетъ? Секціи созваны и держатся на-сто-
рожѣ. Предсѣдатели ихъ обмѣниваются между собою полными
возбужденія письмами относительно церемоніи слѣдующаго дня4).
Въ секціи ^иіп0е-VіпдІ8, по настоянію Шабо, принимается рѣ-
шеніе идти въ собраніе «безъ оружія, депутаціею согласно за-
кону». Но эмиссары жирондистовъ, обходя густо населенные
кварталы, внушаютъ имъ отважные замыслы5). Тюильрійскій
дворецъ объятъ ужасомъ. Уже два дня, какъ король передалъ
троимъ нотаріусамъ на храненіе свое завѣщаніе, а королевская
семья раздала служащимъ при ней послѣдніе подарки на па-
2) Докладъ о происходившемъ въ баталіонѣ Валь-де-Грасъ, 20 іюня 1792 г.,
съ оправдательными документами.
2) ІЪі&ет.
3) Докладъ и заключеніе главнаго прокурора, синдика парижскаго де-
партамента.
4) Докладъ о происходившемъ въ баталіонѣ Валь-де-Грасъ, № 4 оправ-
дательныхъ документовъ.
ь) Показаніе Шабо, иЪі вирга.
336
мятьг), ибо ходятъ толки о хладнокровно замышленномъ царе-
убійствѣ и слышны зловѣщія толкованія нѣкой карикатуры,
расклеенной въ предшествующіе дни на стѣнахъ набережныхъ...
На ней Людовикъ XVI былъ изображенъ играющимъ въ пи-
кетъ съ герцогомъ Орлеанскимъ, который протянулъ руку къ
его коронѣ, при чемъ король говоритъ: Я растерялъ козыри , а въ
его распоряженіи пикщ я проигралъ партію* 2).
Кромѣ того, въ городской ратушѣ замѣчалось совершенное
отсутствіе всякаго движенія и царила мертвая тишина. Только
командиръ національной гвардіи, Ромэнвилье, разослалъ бата-
ліоннымъ начальникамъ приказаніе быть готовыми съ высту-
пленію 3).
20-го іюня, раннимъ утромъ, Петіонъ предписалъ командо-
вавшимъ различными постами слѣдовать приказаніямъ депар-
таментскаго управленія и, вмѣстѣ съ тѣмъ, разослалъ нѣсколь-
кихъ должностныхъ лицъ муниципалитета по предмѣстьямъ, съ
требованіемъ, чтобы народъ не нарушалъ закона4 5).
Уже все было въ движеніи. Изъ каждаго дома, поспѣшая
къ условленнымъ сборнымъ пунктамъ, выходили вооруженные
и безоружные люди, въ синихъ мундирахъ или въ отрепьяхъ,
гвардейцы, обыватели, женщины, дѣти. Изъ улицы въ улицу
бѣгалъ какой-то доброволецъ съ бумагою въ рукѣ и выкрики-
валъ: Всѣ граждане этой секціи отправятся въ главную квартиру,
вооружившись какимъ хотятъ оружіемъ. Сенъ-При. Это была ложь
мятежника! Приказъ былъ составленъ въ слѣдующей редакціи:
Всѣ граждане секціи отправятся въ главную квартиру, чтобы
быть готовыми выступгѵть по первому сигналу. Сенъ-Приь). Ока-
зывается, что роялистскіе главари не смогли даже найти чело-
вѣка, который согласился бы читать ихъ воззванія, не измѣняя
ихъ текста.
Веііге (іе В1апс-(гі11г, йёриіё ан (Іёрагістепі сісз Воискез-(Іи-Вкбпе въ
ВіЫіоікеуис кізіогіцие 'Іе Іа Вёѵоіиііоп, Лі» 6.*—ВгіНкІі Мпзепт.
2) Нізіоіге рагігсиігёгс (іез ёѵёпетепіз репЛапі Іез тоіз (Іе рйп, рііііеі,
аойі еі зеріетЪге, раг М. (іе Ьа Ѵагеппе, р. 19 еі 20. 1792. — (Во француз-
ской подписи на карикатурѣ: «<Раі ёсагіё Іез саигз...», я устранилъ черви
(масть), что значить также: я отдалилъ отъ себя сердца. Игра словъ, не под-
дающаяся переводу; поэтому мы употребили слово козыри).
3) Донесеніе Ромэнвилльѳ.
4) Докладъ и заключеніе главнаго прокурора, синдика департамента.
5) Донесеніе о происходившемъ въ батальонѣ Валь-де-Грасъ, №№ б, 6 и 7
оправдательныхъ документовъ.
337
На посту Валь-де-Грасъ случилось другое характерное обстоя-
тельство: людямъ, вооруженнымъ пиками, національная гвардія
сама подала знакъ, чтобы они овладѣли пушками; и когда
Сенъ-При, весь блѣдный, взбѣшенный, прибѣжалъ со шпагою
въ рукѣ для защиты пушекъ, не раздалось ни одного сочув-
ственнаго голоса въ похвалу его мужеству, и всѣ его товарищи,
за исключеніемъ двухъ офицеровъ, бросили его 1).
Итакъ, увлеченіе было всеобщимъ и, во всякомъ случаѣ,
толпа нисколько не была склонна къ насиліямъ. На лицахъ было
выраженіе веселья, любопытства, хорошаго расположенія духа.
Какъ на праздникъ, шли люди дефилировать передъ Собраніемъ.
Многіе уже удостоились этой чести; почему же не удостоиться
и всѣмъ? Это несправедливо. А затѣмъ, можетъ быть, допустятъ
и въ королевскій дворецъ;, можно будетъ близко повидать ко-
роля, королеву, ихъ дѣтей, которыхъ многіе никогда не видѣли.
Понятно, какъ велико было нетерпѣніе толпы! Видно, процессіи
не будетъ? говорили одни, а другіе возражали: А кто же помѣ-
шалъ бы намъ идти? Довѣріе было полное: недаромъ у насъ мэромъ
Петіонъ* 2).
Такъ думалъ и говорилъ народъ въ Сентъ-Антуанскомъ
предмѣстьѣ, когда прибыли муниципальныя должностныя лица,
съ цѣлью обратиться къ нему съ рѣчами. И какъ тронуты
были они пріемомъ! Всѣ эти люди, которыхъ при дворѣ счи-
тали такими свирѣпыми, единогласно отвѣчали, что прекрасно
знаютъ законъ и ничуть не думаютъ нарушать его; что по-
бужденія ихъ чисты, и что всѣ поступаютъ хорошо—муници-
пальныя должностныя лица, исполняя свои обязанности аген-
товъ магистрата, а народъ, исполняя долгъ добрыхъ гражданъ...
Пусть только не вздумаютъ выставить противъ нихъ пушки.
У нихъ самихъ тоже есть пушки. И они съ рѣшительнымъ ви-
домъ указывали на нихъ. Посланцы ратуши противились, сколько
могли; но подъ конецъ наиболѣе горячія головы стали кричать:
Будетъ! довольно! Впередъ, г. командиръ! Отданъ былъ приказъ и
все предмѣстье тронулось въ путь 2).
Шествіе это вовсе не имѣло того мрачнаго, ужасающаго ха-
2) Донесеніе о происходившемъ въ батальонѣ Валь-дѳ-Грасъ, №№ б, 6 и 7
оправдательныхъ документовъ.
2) Протоколъ, составленный муниципальными должностными лицами
Мушѳ, Гюйаромъ и Тома, а также заявленіе Ларѳни.
8) Вышеуказанный протоколъ.
ЛУИ вланъ. т. VI.
22
338
рактера, какой столь многимъ писателямъ угодно было припи-
сывать ему. Не раздавалось ни оскорбительныхъ возгласовъ, ни
жестокихъ сарказмовъ, ни взрывовъ крика въ промежуткахъ
зловѣщей тишины; люди шли мирно, весело1). Казалось, ка-
тится громадный потокъ, попутно увеличиваемый множествомъ
впадающихъ въ него болѣе мелкихъ рѣкъ и ручьевъ. Братство
и равенство витали надъ этимъ праздничнымъ шествіемъ, въ
которомъ въ перемежку, взявшись за руки, двигались націо-
нальные гвардейцы, ремесленники, почти столѣтніе инвалиды,
корпорація угольщиковъ, рыночные крючники, матери въ со-
провожденіи дѣтей2). Не развѣвалось ни одного флага съ оскор-
бительною надписью; ни на одной пикѣ не виднѣлось угрожаю-
щихъ аллегорій: ужасающія эмблемы, о которыхъ столько го-
ворилось, появились въ Тюильрійскомъ дворцѣ и въ Собраніи
лишь позже; онѣ были какъ бы импровизированы во время
вторженія, подъ вліяніемъ шумнаго характера этой сцены3).
Принятыя шествіемъ надписи были таковы: Нація и законъ!—
Когда отечество въ опасности, всѣ санкюлоты подымаются.—Мы
хотимъ только единенія.—Предостереженіе Людовгеку XVI.—На-
родъ, національная гвардія, нашъ крикъ единодушенъ!..; были и другіе
девизы въ такомъ же родѣ. Правда, нѣкоторые были вооружены
пиками, другіе палками съ желѣзнымъ наконечникомъ, топорами,
молотками, даже лопатами и ножамм; но многіе были безъ вся-
каго оружія. А что касается тѣхъ гражданъ, которые, будучи
не менѣе безобидными, видѣли забаву въ напусканіи на себя
до нѣкоторой степени воинственнаго вида, то цѣлью ихъ на-
столько не было желаніе «увеличить ужасъ смерти изображе-
ніемъ ея во множествѣ жестокихъ и необычныхъ формъ» 4),
что всюду виднѣлись, въ перемежку съ желѣзомъ и сталью,
колосья ржи, зеленыя вѣтки и букеты цвѣтовъ5). Эта движу-
2) Докладъ главнаго прокурора, синдика департамента.
2) Разсказъ Прюдома о событіяхъ 20 іюня. — См. Вёѵоіиііопз сіе Рагіз,
№ 154.
3) Это подтверждалъ очевидецъ Сержанъ Марсо и то же видно изъ раз-
сказа Прюдома.—См. -УоЯісе Мзіогіцие зиг Іез ёѵёпепіепіз сіи 10 аойі 1792 еі
сіез 20 еі 21 $иіп ртёсёёіепіз, въ Веѵие геігозресііѵе, і. III, 2-ѳ зёгіе, и въ
Вёѵоіиііопз сіе Рагіз, № 154.
4) Это слова, употребленныя Ламартиномъ въ его Нізіоіге (іез Оігоп&іпз,
I. I, р. 479. Ё(іі1іоп <іе Вгпхѳііез, АѴопІегз Ггёгез.
5) Вёѵоіиііопз <1е Рагіз, № 154.
339
тцаяся картина была оживлена искреннимъ весельемъ1), охва-
тывавшимъ даже строптивыя души; и не слѣдуетъ удивляться
тому, что Петіонъ могъ написать въ своемъ печатномъ отчетѣ:
«Я оставался въ домѣ коммуны до 2г/з часовъ. Всѣ извѣстія
были превосходны; зрѣлище было прекрасно; всюду радость, ве-
селье; имущества оставались нетронутыми; ни одной частной
жалобы не поступало. Я отправился въ мэрію въ полномъ спо-
койствіи и безопасности» 2).
То мѣсто, гдѣ теперь тянется улица Риволи, отъ дворца до
улицы Кастильоне, было въ тѣ времена занято дворомъ манежа,—
зданія футовъ въ полтораста протяженіемъ, которымъ восполь
зовалось для своихъ надобностей Учредительное Собраніе послѣ
своего переселенія изъ Версаля и которое было расположено
параллельно террасѣ клуба фельянтинцевъ. Дойдя чрезъ улицу
Сентъ-Оноре, до того мѣста, гдѣ уже недалеко было до Тюиль-
рійскаго дворца, толпа, чтобы пройти къ Собранію, могла бы
пробраться во дворъ манежа; но дворъ этотъ былъ длиненъ и
узокъ, почему и признано было опаснымъ идти чрезъ него.
Толпа предпочла продолжать шествіе по улицѣ Сентъ-Оноре до
ближайшаго мѣста къ Вандомской площади и прибыть къ Со-
бранію черезъ ворота клуба фельянтинцевъ3).
Но въ эту самую минуту въ Собраніи шли бурныя пренія
по вопросу о допущеніи петиціонеровъ. Рёдереръ сообщилъ ему
объ опасеніяхъ, питаемыхъ департаментскимъ управленіемъ,
предложилъ перейти отъ анархической терпимости къ строгому
соблюденію закона и заключилъ свою рѣчь слѣдующими твер-
дыми словами: «Мы требуемъ, чтобы ничѣмъ не была парали-
зуема лежащая на насъ обязанность охранить общественное спо-
койствіе или умереть» 4).
Поведеніе жирондистовъ при этихъ обстоятельствахъ заслу-
живаетъ вниманія. Въ сущности, они понимали, что открыть
бандамъ вооруженныхъ посѣтителей доступъ въ Собраніе зна-
чило отдать свободу его преній, независимость его голосованія
2) Вёѵоіиііопз Ле Рагіз, № 164.
2) СопЛиііе іепие раг М. Іе таігс Ле Рагіз, 'а І’оссазіоп Лез ёѵёпетепіз
Лез 20 еі 21 $иіп, въ ВіЫіоі^гё^ие кізіогідие Ле Іа Вёѵоіиііоп. — 6*.— ВгіІізЬ
Мпзепт.
8) Эти топографическія подробности заимствованы нами изъ Сктопіцие Ле
сіпциапіе уоигз Рёдерера.
4) Нъзіоіге рагіетепіаіге, 1. XV, р. 128.
22*
340
и достоинство его членовъ на произволъ всевозможныхъ бун-
тарскихъ случайностей, а можетъ быть и погубить Собраніе; но,
въ силу обычнаго для партій ослѣпленія, они вообразили, что
всегда можно будетъ во-время сдержать тотъ порывъ, которому
они намѣревались потворствовать, пока онъ для нихъ благо-
пріятенъ, разъ онъ не обратится противъ нихъ. Они не пред-
видѣли 31-ое маяі
И вотъ Верньо, не колеблясь, сталъ доказывать, что толпѣ
слѣдуетъ позволить продефилировать предъ собраніемъ; при
этомъ онъ сослался на примѣръ, данный въ этомъ отношеніи
сперва Учредительнымъ, а потомъ Законодательнымъ Собра-
ніями, когда, 9-го апрѣля, послѣднее допустило къ себѣ толпу,
тѣснившуюся слѣдомъ за швейцарцами Шатовьё. Онъ призна-
валъ, впрочемъ, серьезность обстоятельствъ данной минуты,
мелькомъ проявилъ внушаемое ему будущими опасностями опа-
сеніе — пока еще неясное, однако уже настоятельное — и пред-
ложилъ отправить къ королю депутацію изъ шестидесяти чле-
новъ, впредь до разсѣянія сборища *). Эту послѣднюю часть
предложенія Верньо поддержалъ Дюмоларъ, высказавшись, од-
нако, противъ допущенія въ Собраніе людей вооруженныхъ.
На трибунѣ былъ Рамонъ, старавшійся опровергнуть доводы
Верньо, когда предсѣдателю вдругъ была подана записка отъ
начальника стражи... Допущенія въ Собраніе требовали восемь
тысячъ вооруженныхъ людейі «Такъ какъ ихъ восемь тысячъ,
ироническимъ и жолчнымъ тономъ воскликнулъ Кальве,—такъ
какъ ихъ восемь тысячъ, а насъ всего семьсотъ сорокъ семь,
то я предлагаю закрыть засѣданіе». Кальве былъ призванъ къ
порядку, а Рамонъ продолжалъ: «Если вашего рѣшенія ждутъ
у вашей рѣшетки восемь тысячъ человѣкъ, то не менѣе ждутъ
его и двадцать пять милліоновъ человѣкъ. Продолжаю...». Но,
въ виду знаковъ нетерпѣнія со стороны слушателей, онъ за-
кончилъ свою рѣчь, потребовавъ, чтобы петиціонеры, по край-
ней мѣрѣ, сложили у воротъ оружіе. Этому воспротивился Гаде,
напомнивъ о прецедентахъ. «Господа,—воскликнулъ Матьё Дюма,—
наступила великая минута, когда мы должны исполнить нашъ
долгъ!» Едва произнесены были эти слова, вторженіе появив-
шихся у рѣшетки петиціонеровъ и раздавшіяся на трибунахъ
2) См. Яоиѵепігз Не Маікіеи Иитаз^ і. II, р. 110, и Нізіоіге рагіетеп-
іаіге, 1. XV, р. 130.
341
восторженныя рукоплесканія повергли Собраніе въ величайшее
смущеніе. Въ раздраженіи, вскочивъ съ мѣстъ, члены правой
разразились протестами, стали ссылаться на неприкосновенность
святилища закона. «Собраніе еще не приняло рѣшенія,—кричали
они.—Уходите! Уходите!» И депутація, оставаясь почтительною
даже среди патріотическихъ вспышекъ, удалиласьх). Только
тогда вопросъ о ея допущеніи былъ подвергнутъ голосованію
и допущеніе декретировано.
Депутація входитъ и ораторъ ея, Югнэнъ, читаетъ петицію,
полную гнѣва и угрозъ и именно поэтому весьма мало отвѣ-
чавшую настроенію толпы:
«...Именемъ націи, взоры которой устремлены на этотъ го-
родъ, мы явились съ тѣмъ, чтобы увѣрить васъ, что народъ
на ногахъ. Заговоръ раскрытъ, часъ пробилъ: либо прольется
кровь, либо мирно зацвѣтетъ посаженное нами дерево Свободы...
Исполнительная власть не находится въ согласіи съ нами, до-
казательствомъ чему служитъ увольненіе министровъ-патріотовъ...
Не воображаютъ ли враги отечества, что люди 14-го іюля за-
снули? Пробужденіе ихъ ужасно... Мы жалуемся, господа, на
бездѣйствіе нашихъ армій; мы требуемъ, чтобы вы доискались
причины этого бездѣйствія. Если причиною исполнительная
власть, пусть она будетъ уничтожена!... Народъ готовъ, онъ
молча ждетъ отвѣта, достойнаго его верховновластія... Законо-
датели, мы требуемъ сохраненія нашего оружія впредь до осу-
ществленія конституціи» 2)...
Предсѣдательствовалъ Франсэ де Нантъ. Съ мужествомъ, не
лишеннымъ ловкости, онъ отвѣчалъ, что замыслы заговорщи-
ковъ будутъ обнаружены, но что отмщеніе за народъ принадле-
житъ единственно только законамъ.
Вслѣдъ затѣмъ, петиціонеры прошли чрезъ залъ среди
рукоплесканій лѣвой стороны и трибунъ, послѣ чего Собраніе
постановило допустить гражданъ Сенъ-Марсельскаго и Сентъ-
Антуанскаго предмѣстій* * 8).
Тѣмъ временемъ, на улицѣ происходило слѣдующее:
Такъ какъ головная часть народной толпы оказалась задер-
жанною на порогѣ Собранія, куда пропустили лишь комиссаровъ,
2) Нізіоіге рагіетепіаіге, I. XV, р. 136.
2) Эта петиція напечатана іп ехіепзо въ Вёѵоіиііопз (Іе Рагіз, № 154.
8) Нізіоіге рагіетепіаіге, 1. XV, р. 140.
342
то возбужденная толпа бросилась въ проходъ, который велъ къ тер-
расѣ клуба фельянтинцевъ; но, по приказанію изъ дворца, ворота
садовой рѣшетки были тотчасъ же закрыты. Тогда сопрово-
ждавшіе толпу люди, отказавшись отъ посадки дерева Свободы
на террасѣ, направились въ огородъ капуцинскаго монастыря,
находившійся въ нѣсколькихъ шагахъ оттуда, п на этой клас-
сической землѣ старыхъ предразсудковъ водрузили эмблему но-
вой вѣры.
Но по улицѣ Сентъ-Оноре надвигалась все болѣе и болѣе
густѣвшая масса народа; она надвигалась какъ море, волна за
волною, скучивалась въ неимѣвшемъ выхода проходѣ и шумѣла.
Наконецъ, возникла страшная давка, натискъ принялъ убій-
ственный характеръ, поднялись крики и подъ усиленными уда-
рами задрожала рѣшетка. Прибѣжали трое муниципальныхъ
должностныхъ лицъ: Муше, Буше Сенъ-Совёръ и Буше-Рене;
они попытались успокоить народъ, но имъ отвѣчали крикомъ:
Мы задыхаемся! Въ эту минуту офицеръ, по фамиліи Тассэнъ,
бывшій въ саду, вмѣсто того, чтобы открыть ворога, приказалъ
выдвинуть пушки. Кровь полилась бы потоками, если бы не
вмѣшались объятыя ужасомъ муниципальныя должностныя лица.
Имѣя на себѣ должностные шарфы, они остановили пушки п
поспѣшно отправились во дворецъ, чтобы переговорить съ Лю-
довикомъ XVI1).
Король сидѣлъ въ своей спальнѣ, среди людей, одѣтыхъ всѣ
въ черное* 2); въ числѣ ихъ былъ министръ внутреннихъ дѣлъ
Терье-Монтейль. Трое муниципальныхъ должностныхъ лицъ,
какъ только ихъ ввели къ королю, представили жалобу на за-
крытіе воротъ, выходящихъ на террасу фёльянтинцевъ. Муше ска-
залъ, что собравшаяся толпа идетъ подъ эгидою закона и со-
стоитъ изъ мирныхъ гражданъ, движимыхъ желаніемъ отпразд-
новать годовщину клятвы въ уегі де Раите; что эти граждане
вооружены тѣмъ же оружіемъ и одѣты въ то же одѣяніе, какъ
и въ ту славную эпоху; что видъ наведенныхъ на нихъ пушекъ
вызвалъ въ нихъ глубокое негодованіе, потому что они не за-
служиваютъ подозрѣній. Король отвѣчалъ: «Вы должны испол-
нять законъ. Войдите въ соглашеніе съ начальникомъ стражи.
*) Протоколъ, составленный Муше и Буше Сенъ-Совёромъ.— Протоколъ,
составленный Буше-Рене.
2) ІЪійет.
343
Если вы находите это нужнымъ, велите открыть ворота на тер-
расу фельянтинцевъ и пусть граждане, пройдя вдоль этой террасы,
выйдутъ черезъ конюшенный дворъ» *).
Въ этомъ распоряженіи уже утратилась надобность, потому
что Собраніе только что постановило допустить толпу, какъ
было разсказано выше, и теперь толпа отливала чрезъ распахну-
тыя настежъ двери залы Собранія.
Небывалое зрѣлище! Входили, въ перемежку, музыканты,
люди съ пиками, рыночные крючники и угольщики, гвардейцы,
нищіе, любопытныя молодыя дѣвушки, бѣдныя матери за руку
съ полуголыми дѣтьми и съ улыбкою на блѣдныхъ лицахъ. То
былъ смотръ той цивилизаціи, которая полна возмутительныхъ
контрастовъ и является дочерью невѣжества и преступленія.
Тугъ была налицо нищета, но какъ бы на смотру. Сверкали
ружья, пики, шпаги, но сверкали они сквозь оливковыя вѣтви.
Нѣсколько женщинъ держали въ рукѣ обнаженную саблю... и
приплясывали. Другія распѣвали Са іта,—этотъ дикій гимнъ
милосерднѣйшей изъ богинь, Надеждѣ. О, безпорядокъ, о ще-
мящее душу шутовство нѣкоторыхъ народныхъ ликованій! ка-
кимъ глубокимъ обвиненіемъ преслѣдуете вы земныхъ владыкъ!
Чистѣйшая правда, что вздернутые на палку рваные штаны
были привѣтствованы кое-какими криками и что на остріѣ ппки
внесено было въ залъ телячье сердце съ надписью: Сердце ари-
стократа. Но, въ виду всеобщаго отвращенія, эта безобразная
эмблема тотчасъ же исчезла; что же касается висѣлицъ съ по-
вѣшенною на нихъ фигурой королевы,а также гильотинъ, будто бы
возимыхъ съ большою пышностью по улицамъ, то все это кле-
вета, достаточно опровергаемая совокупностью офиціальныхъ
документовъ, собранныхъ въ начатомъ 20-го іюня слѣдствен-
номъ дѣлѣ* 2). Кромѣ того, о господствовавшемъ въ этой смѣ-
шанной массѣ настроеніи можно судить по слѣдующимъ словамъ,
съ котороми главный ея вожакъ, Сантеръ, обратился къ пред-
сѣдателю Собранія, подавая ему флагъ: «Граждане Сентъ-Ан-
туанскаго предмѣстья явились сюда, чтобы отдать вамъ свою
т) Докладъ министра внутреннихъ дѣлъ Терье.—Протоколъ, составлен-
ный Мушѳ и Буше Сѳнъ-Совёромъ.—Протоколъ, составленный Буше-Рене.
2) Фактъ тотъ, что въ находящихся у насъ передъ глазами протоколахъ,
донесеніяхъ и показаніяхъ очевидцевъ нѣтъ и слѣда этихъ гильотинъ, о ко-
торыхъ съ такою готовностью говоритъ анонимный авторъ повѣствованія, по-
мѣщеннаго въ Мётоігез йе \ѴеЪег, Г. ІІ, сііар. V, р. 186.
344
жизнь для защиты вашихъ декретовъ. Они просятъ васъ при-
нять этотъ флагъ въ воздаяніе тѣхъ знаковъ дружественнаго
расположенія, которые вамъ угодно было явить имъ1).
По выходѣ изъ Собранія, народъ вошелъ въ садъ Тюиль-
рійскаго дворца и потянулся вдоль террасы, чтобы выйти въ во-
рота, ведущія къ Королевскому мосту. Передъ дворцомъ раз-
ставлены были въ линію десять баталіоновъ національной гвар-
діи. Но настроеніе толпы было таково, что эта выставка воору-
женной силы представлялась совершенно ненужною. Муници-
пальному агенту Муше, человѣку тщедушнаго вида и настолько
малаго роста, что шарфъ его волочился по грязи* 2), достаточно
было сказать слово, и штыки тотчасъ же были отомкнуты 3); и
народъ, мирно пройдя садомъ, подошелъ къ калиткамъ Кару-
сельной площади, охранявшимся фузилерамп баталіона Регіѣ-
8аіп1>Ап1;оіпе; несмотря на ихъ противодѣйствіе, онъ все-таки
проникъ чрезъ калитки, благодаря вмѣшательству нѣсколькихъ
муниципальныхъ должностныхъ лицъ, особенно Муше, одного
изъ своеобразнѣйшихъ героевъ этого дня4).
Толпа была на Карусельной площади, передъ самымъ двор-
цомъ: неужто всѣмъ расходиться по домамъ... не повидавъ
короля? Она стояла, смотрѣла на дворецъ, желала и не осмѣ-
ливалась войти туда5). Сколько ни ходили эмиссары жиронди-
стовъ отъ одной группы къ другой, сколько ни втирался въ
толпу бывшій министръ Клавьеръ, подстрекая ее къ вторженію
въ Тюильрійскій дворецъ, чтобы потребовать возвращенія ми-
нистровъ-патріотовъ къ должностямъ 6)—нерѣшимость была оче-
видна и всеобща. Даже наиболѣе горячія головы чувствовали
себя связанными умѣренностью этого народа, который говорилъ,
расходясь: Мы королю зла не желаемъ7). Чтобы всколыхнуть это
тихое озеро, потребовалось бы очень сильное дуновеніе, напр.
дуновеніе Сантера. Онъ и появился, въ сопровожденіи двухъ
Нізіоіге рагіепіепіаіге, і. XV, р. 142.
2) Показанія Кювилье, ІІІовро, Кора и Жофруа.
3) См. его донесеніе.
4) Относительно всѣхъ этихъ передвиженій см. показанія Тюро и фузи-
лёровъ и протоколы муниципальныхъ должностныхъ лицъ Ю (Нйѳ) и Патри.
5) Показаніе Ла-Рени.
с) Ноіісе Ызіогідие зиг Іез ёѵёпетепіз сіи 10 аоісі еі 20 еі 21 ]иіп ртёсё-
(Іепіз^ раг 8ег§епі Магсеан, въ Веѵие теітозресііѵе, 1. III, 2-е зегіе.
7) Донесеніе адъютанта національной гвардіи Луи Марота.
34Б
пылкихъ людей—маркиза Сентъ-Юрюжа и мясника Лежандра.
Увидѣвъ, что толпа остановилась, онъ крикнулъ: «Ну, что вы
тутъ дѣлаете? Вамъ надо идти во дворецъ. Вы пришли сюда
не для чего другого... Если откажутся отворить ворота, ихъ надо
разгромить изъ пушекъ» '). На площади находились какъ разъ
канониры баталіона Валь-де-Грась, и когда Сенъ-При отдалъ имъ
приказаніе вернуться на квартиру, поручикъ ихъ закричалъ:
«Нѣтъ, нѣтъ, площадь захвачена силою, надо взять силою и
дворецъ. Здѣсь нѣтъ командира. Это первый разъ, что высту-
паютъ валь-де-грасскіе канониры. Они не сволочь какая-нибудь,
и мы еще посмотримъ!» Потомъ, указывая пальцемъ на дворецъ,
онъ прибавилъ: За мной, канониры! прямо на врага! И на жи-
лище короля были наведены пушки2).
Это движеніе, которому толпа дала вначалѣ дурное истолко-
ваніе, но которое неутомимый Муше поспѣшилъ объяснить ей,
ускорило развязку. Пока Буше-Рене, прп своемъ шарфѣ, хло-
поталъ о пропускѣ во дворъ дворца депутаціи изъ двадцати
человѣкъ, изъ толпы послышалась угроза выбить ворота пу-
шечнымъ выстрѣломъ; бывшіе во дворѣ, въ перепугѣ, стали
кричать, что сейчасъ откроютъ; одинъ изъ канонировъ припод-
нялъ сдерживавшую створки воротъ щеколду, вожаки ринулись
впередъ, увлекая за собою, какъ всегда бываетъ, любопытныхъ
и нерѣшительныхъ; за ними двинулась толпа и въ одну минуту
дворцовый дворъ оказался биткомъ набитъ народомъ3).
Гдѣ же были въ это время защитники дворца? Лица въ
черномъ одѣяніи, которыхъ Муше замѣтилъ въ королевской
спальнѣ, куда-то скрылись; поставленные на Карусельной пло-
щади жандармы вздѣли свои шляпы на концы сабель и кричали:
Да здравствуетъ нація! Ромэнвилье находился на дворѣ, но
совсѣмъ растерялся и какъ бы впалъ въ столбнякъ. Пылкому
роялисту Карлю, хотѣвшему дать отпоръ толпѣ, онъ сказалъ:
«Велите снять штыки; это желаніе муниципалитета».— « А если бы
отъ меня потребовали, чтобы я отдалъ шпагу и снялъ штаны?»
]) Показаніе ла Рени.
Донесеніе о происходившемъ въ баталіонѣ Валь-де-Грасъ.
См., сопоставляя и сравнивая: протоколъ, составленный Муше и Буше
Сенъ-Совёромъ; протоколъ, составленный Буше-Рене; показаніе Ла Рени; до-
несеніе Пьера Муато и Жана Форе; показаніе швейцара при королевской
двери Тюильрійскаго дворца, Брона.
346
возразилъ, удивившись и возмутившись, Карль. Въ отвѣтъ на
это командующій генералъ что-то пробормоталъ и исчезъ').
Д’Эпремениль рано явился въ Тюильрійскій дворецъ, воору-
жившись пистолетами и шпагой. Однако Людовикъ XVI ото-
слалъ его обратно и тогда. д’Эпремениль сказалъ сопровождав-
шимъ его братьямъ Лазардерамъ и д’Аллонвилю: Этотъ несчаст-
ный государъ погибнетъ за то, что четыре года тому назадъ не
имѣлъ смѣлости снести мнѣ голову2).
Но вотъ народъ уже внизу лѣстницы павильна! Кто теперь
удержитъ его? Нѣсколько гражданъ подходятъ прямо къ Сан-
тёру съ упреками, что онъ завлекаетъ толпу на ложный путь.
Онъ же—въ насмѣшку ли или изъ осторожности—обращается
къ своимъ людямъ со слѣдующими, страстными въ его устахъ,
словами: «Господа, составьте протоколъ о томъ, что я отказы-
ваюсь идти впереди васъ въ апартаменты короля» 3). Сентъ-
Юрожъ и Лежандръ, понявъ его, толкаютъ его впередъ, а слѣ-
домъ за ними народъ вваливается подъ сводъ сѣней, тѣснится
и скапливается на парадной лѣстницѣ. Тутъ была пушка. Нѣ-
сколько силачей подхватываютъ ее и несутъ на рукахъ въ залу
«швейцарской сотни». Зачѣмъ? Они и сами не знали; такъ что,
когда прибѣжалъ Буше-Рене п сталъ бранить ихъ за этотъ
проступокъ, они тотчасъ же сознались, что поступили дурно и
что пушку надъ поскорѣе стащить внизъ, что ими и было не-
медленно исполнено среди невыразимой суматохи, при чемъ при-
шлось срубить топорами мѣшавшій тамбуръ двери, а пока его
рубили, стоявшіе внизу оглашали воздухъ тревожными криками,
вообразивъ, что ихъ собираются громить4).
Людовикъ XVI, окруженный женою, сестрой и дѣтьми, при-
слушивался изъ своей комнаты къ этому непривычному, страш-
ному, сильнѣйшему шуму. Вдругъ въ дверь постучался началь-
никъ 2-го легіона, крича: «Откройте, ради Бога откройте! Я
Алькокъ». При этомъ имени, при звукѣ этого знакомаго и дру-
жественнаго голоса, дверь была отворена, и Алькокъ бросился
къ королю, котораго въ невольномъ, страстномъ порывѣ об-
нялъ, умоляя его показаться народу. Людовикъ XVI согла-
сился и перешелъ въ спальню, гдѣ около него собрались три
министра: Больё, Лажаръ и Терье, нѣсколько вѣрныхъ слугъ,
2) Донесеніе подполковника 30-го легіона Карля.
2) Мё'нюігех зесгеіз йе й’АІІопѵіГІе, 1. II, сііар. XVIII, р. 312. Вгпхѳііез.
8) Показаніе ла Рени.
4) Протоколъ, составленный Буше-Рене;—протоколъ, составленный Муше.
347
старый маршалъ Муши и принцесса Елизавета, не захотѣвшая
ни на минуту разлучиться съ братомъ1).
Народъ уже прошелъ залу «швейцарской сотни», проникъ
во вторую комнату и началъ толкаться въ третью, называв-
шуюся (ЕіІ-йе-Вовиі. Принцесса Елизавета залилась слезами.
Муши, обнаживъ шпагу, приготовился защитить короля соб-
ственнымъ тѣломъ. Снаружи доносились различные, скрещи-
вавшіеся въ воздухѣ крики, трескъ сильно расшатываемыхъ
дверей, топотъ множества шаговъ по паркету, бряцаніе оружія,
и все это, казалось, грозило ужаснѣйшею опасностью. Въ та-
кой обстановкѣ Людовикъ XVI проявилъ удивительное муже-
ство. Когда пришли нѣсколько дежурныхъ при королевѣ гре-
надеръ и одинъ изъ нихъ сказалъ ему: «Не бойтесь, ваше ве-
личество», онъ отвѣтилъ: Я не боюсь. Положите руку мнѣ на
сердце; оно спокойно* 2). Затѣмъ, взявъ руку гренадера, онъ съ
силою прижалъ ее къ своей груди.
Въ ту же минуту раздались удары дубины: то ломали окон-
ныя рамы и двери. Алькокъ разсказываетъ, что онъ крикнулъ
швейцарцу, чтобы тотъ отворилъ; другой свидѣтель говоритъ, что
отворить велѣлъ самъ король. Швейцарецъ отворилъ, и Людо-
викъ XVI, выступивъ передъ вошедшими, сказалъ спокойнымъ
тономъ: Чего вы отъ меня хотите? Я вашъ король. Я никогда не
отступалъ отъ конституціи 3).
Всякая большая толпа, придя въ дѣятельное состояніе, очень
скоро превращается въ бурный потокъ; этимъ и объясняется гру-
бый характеръ этого вторженія во дворецъ. Но каково же было
изумленіе короля, когда вмѣсто свирѣпой орды, появленія ко-
торой онъ ожидалъ, онъ увидѣлъ, что передъ нимъ, внезапно оста-
новившись, стоятъ тысячи гражданъ, объятыхъ любопытствомъ,
сначала почтительныхъ, а потомъ зашумѣвшихъ, но безъ вся-
г) Донесеніе Алькока.
2) А не: «Положи руку мнѣ на сердце и увидишь, что оно бьется не бы-
стрѣе обыкновеннаго», какъ часто писали и повторяли. См. показаніе оче-
видца Лашенэ.
— Другая, очень распространенная ошибка. Слова эти были произне-
сены ранѣе входа толпы, а не въ ея присутствіи. Характеръ событій 20 іюня
удалось вполнѣ извратить именно путемъ измѣненія всѣхъ подробностей
этого рода.
3) См. показаніе Лашенэ;—донесеніе Алькока;—показаніе Фонтэна.
348_
каго гнѣва! Лица были, въ большинствѣ, смѣющіясях); физіо-
номіи, омраченныя ненавистью, были всѣ наперечетъ; когда, по-
слѣ непродолжительнаго молчанія, поднялись голоса, просившій
возвратить на прежнія должности министровъ-патріотовъ и
утвердить декреты, то въ нихъ слышалось желаніе, а не угроза;
никогда не проявлялось болѣе безобиднаго настроенія среди бо-
лѣе причудливаго безпорядка. Всего одинъ человѣкъ сдѣлалъ,
въ минуту вторженія, видъ, будто хочетъ коснуться короля* 2).
Въ рукахъ у него была длинная палка, къ концу которой былъ
прикрѣпленъ заржавленный клинокъ шпаги. Но его безъ труда
отстранили и Людовику XVI въ теченіе всего дня не грозило ни-
какой другой опасности. По свидѣтельству одного изъ муници-
пальныхъ должностныхъ лицъ, рѣшительнаго роялиста, масса,
повидимому, ничуть не сомнѣвалась, что было бы преступленіемъ
всякое насиліе надъ жилищемъ паслѣдственнаго представителя
націи3), надъ дворцомъ короля, дворцомъ народа. По свидѣтель-
ству другого роялиста, депутата отъ департамента Устьевъ Роны,
настроеніе толпы было вообще настолько мало враждебно, что
многіе, изъ предосторожности, сняли со своихъ ружей замки4 *).
Тѣмъ не менѣе, такъ какъ невозможно было съ увѣрен-
ностью предусмотрѣть, что выйдетъ въ такой давкѣ, которая,
притомъ, съ каждою минутою увеличивалась вслѣдствіе прибы-
тія все новыхъ лицъ, очень желавшихъ, въ свой чередъ, тоже
повидать королевскую семью, то король отошелъ въ амбразуру
одного изъ оконъ и оттуда, ставъ на скамейку, показывался
всѣмъ. Принцесса Елизавета стала около него, и такъ какъ
нѣкоторые принимали ее за Марію-Антуанету, многимъ глубоко
ненавистную, то она произнесла слѣдующую возвышенную
фразу: «Пусть себѣ думаютъ, что я королева!»6).
Что касается короля, то онъ, прикрываясь, какъ неприступ-
9 Показаніе оберъ-офицера національной гвардіи Лашенэ.
2) Показаніе Лекронье. — Свидѣтель этотъ выражается такъ: <Какой-то
человѣкъ, принявъ такую позу, будто хочетъ броситься на особу короля...»
3) Протоколъ, составленный Ж.-Ж. Леру.
4) Ъеііге (Іе ВІапс-віИі аи (Іёрагіатепі сіез Воискез-(Іи-ВІідпе, р. 13.
Кромѣ того, все, что мы говоримъ здѣсь о настроеніи народа, подтвер-
ждается безконечнымъ рядомъ свидѣтельствъ со стороны людей всѣхъ пар-
тій. См.: показаніе Лашенэ;—протоколъ, составленный Сержаномъ; — прото-
колъ, составленный Ю;—протоколъ, составленный муниципальнымъ должност-
нымъ лицомъ Шанпіономъ (пламеннымъ роялистомъ) и т. д., и т. д.
6) Мётоігез (Іе М-те Сатрап, 1. II, сЬар. XX, р. 212.
349
ною крѣпостью, своимъ мнимымъ уваженіемъ къ конституціи,
то и дѣло повторялъ, что конституція предоставляетъ ему право
ѵеіо и что оспаривать у него это право значитъ нарушать на-
ціональный договоръ; это не мѣшало ему, впрочемъ, размахи-
вать шляпой и кричать: Да здравствуетъ народъ!1).
Такъ, тщательно избѣгая какихъ бы ни было уступокъ по
существу, онъ забавлялъ толпу кажущимся преклоненіемъ передъ
формами ея патріотизма, когда къ нему протискался Лежандръ.
«Милостивый государь, сказалъ онъ—и при такомъ небываломъ
обращеніи Людовикъ XVI сдѣлалъ жестъ удивленія—выслу-
шайте насъ; на то вы и король, чтобы насъ слушать... Вы че-
ловѣкъ вѣроломный; вы всегда насъ обманывали, и до сихъ
поръ обманываете. Но берегитесь! мѣра переполнена. Народъ
усталъ служить вамъ игрушкой». И онъ прочелъ угрожающую
петицію. Людовикъ XVI выслушалъ ее, не волнуясь, и отвѣ-
чалъ: Я сдѣлаю то, что предписываетъ мнѣ сдѣлать консти-
туція * 2 3).
Сюда относится, по времени, одно обстоятельство, страшно
искаженное почти всѣми историками. Неправда, будто Людо-
вика XVI насильно заставили надѣть красный колпакъ. Бер-
транъ де Мольвилль, на лживыя сообщенія котораго мы такъ
часто указывали, передаетъ мнимый разговоръ, въ которомъ
Людовикъ XVI, будто бы, жаловался ему на оскорбленіе, нане-
сенное ему тѣмъ, что ему накинули на голову колпакъ, при-
чемъ, будто бы, замѣтилъ: «Моя голова оказалась слишкомъ
мала, такъ что надѣть колпакъ вплотную было нельзя» 3). Съ
своей стороны, Пельтье, при этомъ не присутствовавшій, изво-
лилъ написать на своихъ сплошь загрязненныхъ клеветами
страницахъ, которымъ, однако, повѣрила вся Европа: «Одинъ
изъ бунтарей самъ нахлобучилъ Людовику XVI на голову крас-
ный колпакъ. Онъ натягивалъ его долго и съ насиліемъ, упи-
раясь руками въ оба виска своего государя. Такъ нѣкогда Мар-
сель надѣлъ шапку на Карла V>4).
Показаніе Фонтэна.
2) Этотъ фактъ, передаваемый разными мемуарами того времени и за-
крѣпленный Рёдѳреромъ въ его Скгопіцие (іе сіпциапіе )оигз, не упоминается,
должны мы сказать, ни въ одномъ изъ лежащихъ передъ нами показаній и
ни въ одномъ донесеніи или протоколѣ.
3) Мётоігез рагіісиііегз (Іе Вегігапеі сіе Моіеѵіііе, і. II, сііар. XXII, р. 45
4) Бе Сгі (іе Іа сіоиіеиг, ои уоигпее сіи 20 рііп, раг 1’аніѳпг (іп Ботіпе,
заіѵит /ас гедет, извлеченіе изъ Соггезропсіапсе роіііідие ои ТаЫеаи (іе
Рагіз, р. 12.
350
Между тѣмъ, красный колпакъ былъ поданъ Людовику XVI
муниципальнымъ должностнымъ лицомъ Муше, который и изла-
гаетъ слѣдующимъ образомъ этотъ фактъ въ подлинномъ про-
токолѣ, напечатанномъ по распоряженію главнаго совѣта, издан-
номъ почти на слѣдующій день послѣ событія, предназначен-
номъ для представленія королю на прочтеніе, при чемъ утвержде-
нія этого протокола не были никогда опровергнуты: «Въ этотъ
промежутокъ времени какой-то человѣкъ проносилъ па длин-
ной палкѣ колпакъ свободы; нѣсколько лицъ нагнули палку ко
мнѣ, показавъ этимъ, что намѣрены подать его королю. Такъ
какъ король протянулъ руку, чтобы принять колпакъ, то я
взялъ его и передалъ ему, а онъ тотчасъ же надѣлъ его себѣ
на голову. Раздались горячія рукоплесканія и всѣми нѣсколько
разъ повторены были крики: Да здравствуетъ народъ! Да здрав-
ствуетъ король! Да здравствуетъ свобода!'» х).
А вотъ другое, не менѣе достовѣрное свидѣтельство: въ про-
токолѣ муниципальнаго должностного лица Патри сказано: «На-
рода было множество, а я не слышалъ ни одного слова и не
замѣтилъ ни одного жеста, которые указывали бы хотя бы на
малѣйшее дурное намѣреніе. Я видѣлъ, какъ несли колпакъ
свободы, и долженъ сказать по правдѣ, что король, протянувъ
руку, скорѣе требовалъ его, чѣмъ взялъ какъ подношеніе. Считаю
себя въ правѣ сказать утвердительно, что если бы король не про-
тянулъ руки за краснымъ колпакомъ и не поторопился, какъ
казалось, надѣть его, то отъ него и не потребовали бы этого» * 2).
Нѣсколько минутъ спустя, Людовикъ XVI обратилъ внима-
ніе Муше на женщину, державшую обвитую цвѣтами шпагу
съ укрѣпленною наверху кокардой изъ лентъ: онъ захотѣлъ
получить этотъ символическій мечъ и взялъ его3). Онъ былъ
настолько успокоенъ выраженіемъ лицъ и криками: Да здрав-
ствуетъ король, раздававшимися въ перемежку съ возгласами
Да здравствуетъ народъ! что, когда одинъ изъ членовъ муници-
пальнаго совѣта предложилъ ему перейти въ сосѣднюю ком-
*) Протоколъ, составленный муниципальными должностными лицами
Муше и Буше Сепъ-Совёромъ.
2) Протоколъ, составленный Патри и напечатанный по распоряженію
главнаго совѣта.
3) Протоколъ, составленный Муше и Буше Сенъ-Совёромъ.
351
нату, онъ отвѣтилъ: Мнѣ здѣсь хорошо, я хочу остаться
здѣсь1).
Время шло; народъ отливалъ и приливалъ волнами; сѣни,
лѣстница, зала охраны были полны-полнепіеньки; даже въ саду
стояли многочисленныя группы, среди которыхъ прохаживался
человѣкъ, примѣты котораго описаны въ одномъ изъ показа-
ній слѣдующими словами: свѣтло-синій фракъ, жилетъ, расши-
тый по бѣлому фону, широкій галстухъ, волосы завиты и на-
пудрены, лицо сіяющее. То былъ прокуроръ коммуны Манюэль* 2 *).
Тутъ же былъ Дюмурье. Скрывъ лицо широкополою шляпой,
онъ стоялъ въ длинномъ сюртукѣ около средняго бассейна
сада; его узналъ Матьё Дюма, проходившій по саду въ ту ми-
нуту, когда Дюмурье жестомъ грозилъ центральному павильону
дворца8).
Въ нѣсколькихъ шагахъ отъ Дюмурье стоялъ молодой офи-
церъ съ глубокимъ взглядомъ, худощавый и блѣдный; онъ
смотрѣлъ на эту сцену стоя, неподвижно, молча, но съ негодо-
ваніемъ. Вдругъ, увидѣвъ въ одномъ изъ оконъ короля въ
красномъ колпакѣ, онъ воскликнулъ: «Негодяи! слѣдовало бы
разстрѣлять первыхъ пятьсотъ человѣкъ картечью; тогда осталь-
ные живо обратились бы въ бѣгство» 4). Этотъ офицеръ былъ
Наполеонъ Бонапартъ.
Тѣмъ временемъ, жирондисты начинали понимать, что воз-
вращеніе хорошихъ министровъ къ должностямъ было потребо-
вано съ достаточною настойчивостью. Какъ ни миролюбивы
были, въ сущности, чувства этой шумливой массы, можно ли
было поручиться, что отказы Людовика XVI не приведутъ ее,
въ концѣ концовъ, въ раздраженіе? Послѣ долгаго ожиданія,
которое—если не считать выходки Лежандра—не вызвало ника-
л) Протоколъ, составленный муниципальнымъ должностнымъ лицомъ Ю
(Нйе).
2) Показаніе служащаго въ ликвидаціонномъ бюро Масрѳ.
8) Это обстоятельство передаваемое въ Зоиѵепігз Матьё Дюма, і. П,
р. 215 еѣ 216, опровергается слѣдующею фразой Мётоігез сіе Битоигіея,
I. II, р. 308: «Дюмурье съ великою скорбью узналъ 21 іюня о нанесенномъ ко-
ролю оскорбленіи». Но, составляя свои Мётоігез, весьма мало правдивый Дюмурье
имѣлъ большой интересъ говорить въ этомъ духѣ. Да и Матьё Дюма, кото-
рый, когда узналъ его, былъ въ компаніи съ Жокуромъ и Теодоромъ Ла-
мѳтомъ, не могъ ошибиться.
4) Мётоігез сіе Боиггіеппе, і. I, р. 75.
362
кихъ угрозъ1), нетерпѣніе могло смѣниться озлобленіемъ. При
томъ развѣ невозможенъ былъ какой-нибудь злой поступокъ и
развѣ не было среди этой сборной толпы какихъ-нибудь людей,
способныхъ на злодѣяніе? Кровавая надпись: Сердца аристо-
кратовъ, только что появилась4 и въ Тюильрійскомъ дворцѣ и
было замѣчено, что къ королю старался пробраться нѣкто Су-
данъ, человѣкъ съ зловѣщимъ лицомъ, тотъ самый, который
при началѣ смуты ходилъ въ моргъ доставать головы Бертье и
Фулона* 2)! Значитъ, пора было затормозить движеніе. На мѣсто
поспѣшно прибыли Верньо и Изнаръ. Послѣдній, будучи под-
нятъ на рукахъ двумя присутствовавшими, сталъ кричать изо
всѣхъ силъ: Я Изнаръ; прошу васъ разойтись и ручаюсь головой,
что вы получите удовлетвореніе3). Верньо, въ свой чередъ, раз-
махивалъ своею депутатскою карточкой и пытался подѣйство-
вать на толпу краснорѣчіемъ.
Но толпа во дворцѣ не только не рѣдѣла, а, напротивъ, уве-
личивалась, такъ какъ люди, набившіеся въ комнату (Еіі-йе-
Воепі, не могли выбраться оттуда вслѣдствіе давки, а люди,
находившіеся снаружи, напирали, стараясь проникнуть туда,
чтобы тоже увидать короля. Жара достигла крайней степени.
По лицу короля струились крупныя капли пота. Видя это и
проникнувшись благороднымъ сочувствіемъ, какой-то гренадеръ,
сумѣвшій устроить такъ, что ему, передавая изъ однѣхъ рукъ
въ другія, подали присланные его товарищемъ бутылку вина
и стаканъ, почтительно и любовно обратился къ Людовику XVI
со словами: «Государь, вамъ, должно быть, очень хочется пить,
потому что я самъ умираю отъ жажды... Осмѣлюсь ли предло-
жить вамъ... Не бойтесь, я честный человѣкъ, а чтобы вы вы-
пили безъ опасеній, я выпью сперва, если вы позволите».
Растроганный Людовикъ XVI тотчасъ же отвѣтилъ: «Да, другъ
мой, я выпью изъ вашего стакана». И онъ выпилъ, прокри-
чавъ: Паргіжскій народъ, пью за твое здоровье и за здоровье
французскаго народа! Тостъ этотъ былъ покрытъ громомъ руко-
плесканій. Такова точная истина объ этомъ происшествіи, съ
которымъ, подъ вліяніемъ лживыхъ разсказовъ, всегда соеди-
т) <Въ теченіе двухъ часовъ, которые я тамъ провелъ, я не видѣлъ,
чтобы королю дѣлались какія бы ни было угрозы».—Протоколъ, составлен-
ный муниципальнымъ должностнымъ лицомъ Ю (Нііѳ).
2) Показаніе Гибу.
3) Показаніе Фонтэна.
353
нялось до сихъ поръ представленіе о насиліи и оскорбле-
ніи г).
Получасомъ позже прибылъ Петіонъ, въ сопровожденіи
Сержана. Когда онъ, въ оправданіе своего поздняго прибытія,
сослался на то, что не зналъ о происходившемъ, Людовикъ XVI
сказалъ ему съ досадой: «Это удивительно, потому что
это длится уже два часа» * 2). Затѣмъ пришелъ молодой чело-
вѣкъ высокаго роста, сильно взволнованный, и, обратившись
къ королю, воскликнулъ: «Государь!., государь!., отъ имени
окружающихъ меня ста тысячъ человѣкъ, прошу васъ вернуть
уволенныхъ вами министровъ; я прошу васъ утвердить декреты
о священникахъ и о лагерѣ на двадцать тысячъ человѣкъ,
иначе вы погибнете». Но Людовикъ XVI холодно отвѣтилъ:
Вы нарушаете законъ3).
Не теряя времени на то, чтобы заставить молодого чело-
вѣка замолчать, Петіонъ, вставъ на стулъ, началъ говорить
народу, что его требованія неумѣстны въ подобномъ положеніи,
что король долженъ быть свободенъ, что, къ тому же, извѣстно
желаніе только Парижа, что надо выждать желаній провинціи,
что тогда король, конечно, уступитъ желанію всей націи, а до
тѣхъ поръ слѣдуетъ сдѣлать лишь одно: разойтись4). Въ то же
время какія-то лица съ жезлами изъ слоновой кости, обвитыми
лиліями, стали произносить сакраментальную фразу: Уважайте
законъ5).
Слѣдуетъ отмѣтить слѣдующую подробность: народъ рѣшилъ
х) См. Веііге сіе ВІапс-СШІі аи сіёрагіетепі сіев Воискев-йи-Вкдпе, р. 13
еі 14, въ ВіЫіоікёдие кізіогідие сіе Іа Вёѵоіиііоп.—6*.—20 .іиіп. — ВгііізЪ
Мизепш.
— Бланъ-Жилли говоритъ о фактѣ, который онъ самъ видѣлъ и слы-
шалъ. Онъ быль въ составѣ добровольной депутаціи, въ которую входили
Верньо и Изнаръ, и находился въ это время около короля.
2) Показаніе Фонтэна.
3) Показаніе Лекронье.
4) Протоколъ, составленный Сержаномъ.
Только двое свидѣтелей винятъ Петіона въ томъ, будто онъ сказалъ на-
роду, что онъ поступилъ съ достоинствомъ, какъ подобаетъ свободнымъ лю-
дямъ. Этой мало правдоподобной версіи единогласно противорѣчать всѣ дру-
гіе свидѣтели, согласно утверждающіе, что Петіонъ говорилъ и твердо, и
благоразумно. См., кромѣ протокола Сержана, показаніе Фонтэна, протоколъ
Патри, протоколъ Леру, сообщеніе, сдѣланное въ клубѣ якобинцевъ въ засѣ-
даніи 20 іюня вечеромъ и т. д., и т. д.
5) Сообщеніе, сдѣланное въ тотъ же вечеръ въ клубѣ якобинцевъ.
ЛУИ вланъ. т. ѵі. 23
354
разойтись столько же подъ вліяніемъ благоразумной рѣчи мэра,
сколько и въ силу того соображенія, что еще многіе граждане
не видали короля и что было бы несправедливо мѣшать имъ
воспользоваться своею очередью1).
И вотъ, когда Людовикъ XVI приказалъ открыть комнаты
съ такимъ расчетомъ, чтобы для толпы оказался выходъ чрезъ
весь дворецъ, началось дефилированіе: одни выходили въ одну
дверь, тогда у другой, противоположной, добровольцы изъ гре-
надеръ возбраняли входъ другимъ. Прибытіе депутаціи изъ
двадцати четырехъ членовъ, которую сочло нужнымъ отпра-
вить Собраніе, впрочемъ, лишь въ слабой степени взволновав-
шееся отъ тревожнаго доклада Матьё Дюма, было вторымъ—
и уже послѣднимъ — вторженіемъ во дворецъ постороннихъ.
Сержанъ, держа въ рукѣ свой шарфъ, вышелъ на верхнюю
площадку парадной лѣстницы и возгласа его: «Повиновеніе за-
кону!» оказалось достаточнымъ, чтобы всходившіе по лѣстницѣ
тотчасъ же остановились и начали уходить, такъ что полицей-
скому чиновнику не стоило уже никакого труда прекратить
дальнѣйшій доступъ во дворецъ1 2).
Что касается толпы, которой открытъ былъ проходъ чрезъ
дворецъ, то она выходила мирно, безъ сопротивленія, если не
считать двухъ-трехъ человѣкъ въ рваныхъ сюртукахъ, которые
жаловались на обманъ и грозили, что еще вернутся3).
Въ этотъ промежутокъ времени король, подъ охраною кружка
собравшихся вокругъ него лицъ, направился къ потайной двери,
за которою и скрылся. Было уже 8 часовъ и вынесенное мо-
нархомъ испытаніе продолжалось четыре часа4).
Въ этихъ сценахъ Марія-Антуанета пока не участвовала.
Дежурившая въ ея покояхъ охрана частью исчезла, когда
туда вошелъ народъ; толпа оттолкнула человѣкъ двадцать
добровольцевъ, пытавшихся остановить ее, сдвинула съ мѣста
нѣсколько ширмъ, заглядывая за нихъ съ плутовскимъ любо-
пытствомъ, и никакихъ дальнѣйшихъ безпорядковъ не произ-
вела 5).
1) Сообщеніе, сдѣланное въ тотъ же вечеръ въ клубѣ якобинцевъ.
2) Протоколъ, составленный Сержаномъ. •
3) Показаніе Лашенэ.
4) Копія съ показанія Гильбо.
5) Донесеніе добровольца 4-го легіона Жаладона.
355
Что касается самой Маріи-Антуанеты, то она, вмѣстѣ со
своими обоими дѣтьми, г-жами Ламбаль, Турзель, Мо и Суси,
сидѣла въ залѣ Совѣта министровъ за большимъ столомъ, ко-
торымъ ее заслонили, въ видѣ защиты, и съ тоскливою трево-
гой ожидала появленія толпы. Видя, что съ народомъ смѣша-
лась національная гвардія, она начала упокаиваться. Въ про-
тивность тому, что говорили потомъ, опа, безъ принужденія съ
чьей либо стороны, сама взяла у генералъ-лейтенанта 17-й ди-
визіи Виттенгофа красный колпакъ и сама надѣла его на го-
лову маленькому принцу1). Вскорѣ послѣ этого пришелъ Сан-
тёръ. Выраженіе его лица было прямо доброжелательное. Онъ
сказалъ Маріи-Антуанетѣ, чтобы она успокоилась, что ее обма-
нываютъ, что весь этотъ народъ отнюдь не желаетъ ей зла,
но хочетъ непремѣнно продефилировать передъ нею* 2); затѣмъ,
по мѣрѣ того, какъ мимо королевы проходили жители пред-
мѣстій, онъ, отвѣчая на ихъ любопытные разспросы, говорилъ
имъ: «Вотъ королева! Вотъ королевскій принцъ!» Бѣдный же
ребенокъ, сидя на столѣ передъ матерью, задыхался подъ своимъ
краснымъ колпакомъ; Сантёръ замѣтилъ это и, сочувственно
взглянувъ на Марію-Антуанету, сказалъ: «Снимите съ ребенка
колпакъ, ему слишкомъ жарко» 3). И королева сняла колпакъ,
который затѣмъ держала въ рукѣ. Ни одинъ изъ свидѣтелей,
показанія которыхъ были сняты офиціально и собраны, не го-
воритъ, чтобы въ данномъ случаѣ королева подверглась ка-
кимъ-либо оскорбленіямъ со стороны бывшихъ близъ нея или
издали4), а двое изъ нихъ даже разсказываютъ, что какая-то
женщина разрыдалась, глядя на нее5 6).
Въ 10 часовъ вечера дворецъ, его дворы и садъ опустѣли;
всюду царила тишина.
О, чудо! тутъ пронесся потокъ людей, ярости которыхъ—
если бы она дѣйствительно существовала—не пришлось бы пре-
одолѣвать никакихъ препятствій, громадный потокъ обездолен-
ныхъ людей, вышедшихъ изъ всѣхъ трущобъ, въ которыя
Показаніе адъютанта 1-го легіона, генерала Лѳклѳра.— Копія съ доне-
сенія начальника 4-го легіона Манда.
2) Показаніе Лѳклера.
3) Донесеніе адъютанта 4-го легіона Лагарда.—Копія съ донесенія Манда.
4) О нихъ говоритъ г-жа Кампанъ, но ея при этомъ не было, а своихъ
источниковъ она не указываетъ.
6) Показаніе Балэна.—Копія съ донесенія Манда.
23*
356
современная цивилизація загоняетъ своихъ враговъ или свои
жертвы, а всѣ причиненныя этою толпой поврежденія ограни-
чились нѣсколькими выломанными дверьми!х). Тутъ собралась
неслыханная масса ружей, пистолетовъ, пикъ, вилъ, окован-
ныхъ желѣзомъ палокъ, т. е. всего того, что духъ ненависти
могъ предоставить къ услугамъ смерти, а между тѣмъ—за
исключеніемъ легкой раны въ руку, полученной въ общей су-
толокѣ капитаномъ гренадеръ* 2)—не было пролито ни капли
крови! И соблюденіе порядка среди этой орды мнимыхъ людо-
ѣдовъ было настолько легко, что вечеромъ одинъ изъ орато-
ровъ въ клубѣ якобинцевъ могъ похвалиться тѣмъ, что ему
удалось поддержать порядокъ при помощи оружія, которое онъ
тутъ же и показалъ: то была палочка арлекина!3)
Тѣмъ не менѣе, произошло вотъ что: Тюильрійскій дво-
рецъ былъ насильственно захваченъ; голова коронованная и
другая, ожидавшая короны, были унижены, очутившись въ го-
ловномъ уборѣ мужика и каторжника; святыня королевской
власти переполнилась нищими — тѣми нищими, которыхъ ни
одинъ государь никогда не допускалъ въ свой дворецъ, хотя
Богъ принимаетъ ихъ въ своихъ храмахъ; Людовикъ XVI былъ
вынужденъ улыбаться ворвавшимся къ нему людямъ, дѣлать
видъ, будто онъ хочетъ получить въ подарокъ красный кол-
пакъ, позировать въ роли патріота, становиться, въ нѣкоторомъ
родѣ, сообщникомъ мятежа... Развѣ это такія раны, которыя
легко могли бы зарубцеваться? Будь насиліе народа болѣе ужас-
нымъ, болѣе неотвратимымъ, оно, быть можетъ, было бы не
такъ глубоко унизительно, потому что, разъ оскорбленіе мино-
вало, человѣкъ страдаетъ больше отъ того, что допустилъ его,
чѣмъ отъ того, что подвергся ему. Вотъ почему Людовикъ XVI,
предъ лицомъ королевы, спохватившись, что красный колпакъ
все еще у него на головѣ, съ яростью далеко швырнулъ эту
эмблему, къ которой самъ же, съ улыбкою на устахъ, протяги-
валъ руку! И вотъ почему Марія-Антуанета, съ своей стороны,
пролила столько слезъ и впала въ такое безпредѣльное отчая-
ніе, что Мерлэнъ де Тіонвилль, увидѣвъ ее въ такомъ состоя-
ніи, не могъ удержаться отъ глубокаго волненія, которому, впро-
т) Докладъ ц заключеніе главнаго прокурора, синдика парижскаго депар-
тамента.
2) Показаніе Пьера Мюссе.
3) 'Тоигпаі йез (іёЬаіз сіез атіз сіе Іа сопзіііиііоп, 218—219.
357
чемъ, поспѣшилъ дать слѣдующее жесткое поясненіе: «Правда,
сударыня, я оплакиваю несчастія прекрасной собою, чувстви-
тельной женщины, матери семейства, но у меня нѣтъ ни одной
слезы за короля и королеву: я ненавижу королей и королевъ...
Это моя религія» х).
Въ такомъ видѣ представляется разсказъ о событіяхъ
20-го іюня 1792 г., если отбросить всякія мелодраматическія
преувеличенія и хитроумныя умолчанія.
Со стороны народа, событія эти—если употребить выраже-
ніе, хотя и тривіальное, но единственно правильно передающее
нашу мысль—были лишь такимъ актомъ, въ которомъ въ эпи-
ческихъ формахъ проявилось парижское ротозѣйство. Истинный
характеръ событій 20-го іюня, по сколько это касается приве-
денныхъ ими въ движеніе массъ, выразился въ томъ фактѣ,
что Сантёръ выступилъ, въ виду народнаго любопытства, объ-
яснителемъ, говоря жителямъ предмѣстій, по мѣрѣ ихъ прохо-
жденія передъ Маріей-Антуанетой: «Вотъ эта дама—королева;
этотъ мальчикъ—королевскій принцъ».
Со стороны жирондистовъ устройство сценъ 20-го іюня было
ошибкой. Они все предоставили случайности; и чего же доби-
лись? Ничего. Мало того, они доставили королю прекрасный
случай поднять себя въ глазахъ Франціи и Европы такимъ по-
веденіемъ, въ которомъ дѣйствительно было нѣчто геройское;
они привлекли на сторону революціи внѣшнюю видимость ти-
ш раніи, не добившись даже жалкаго узаконенія успѣха первой;
они заинтересовали въ судьбѣ королевской семьи тѣ сердца, у
которыхъ сочувствіе является началомъ любви.
Такимъ образомъ, Сержанъ-Марсо былъ правъ, назвавъ
20-е іюня днемъ обманутыхъ2); а можетъ быть, день этотъ ока-
зался бы еще и чѣмъ-нибудь похуже, если бы дворъ, надѣлавъ
невѣроятное множество глупостей, не лишилъ себя тѣхъ выгодъ,
которыя могъ бы извлечь изъ случившагося. О, тутъ былъ
перстъ Рока, и тщетно было бы отрицать это3).
т) Мётоігез сіе М-те Сатрап, ѣ. И, сЬар. XX, р. 215.
Въ своей исторической зазіѣткѣ въ Иеѵие геігозресііѵе, і. III, 2-ѳ «ёгіе.
8) Дя того, чтобы указать всѣ ошибки, всѣ пропуски—а пропуски и
ошибки часто представляютъ собою одно и то же—сдѣланные предпіестго-
358
вавшими намъ историками хотя бы только по отношенію къ событіямъ 20-го
іюня, было бы едва достаточно цѣлаго толстаго тома. Поэтому мы не будемъ
останавливаться на картинахъ, набросанныхъ Ферьеромъ, Веберомъ, г-жею Кам-
панъ, Тулонжономъ, Моягальяромъ, Тьеромъ, Минье, Карлейлемъ, Алисономъ,
Матонъ де ла Варенномъ, Пельтье и т. д., и т. д. Почти всѣ эти писатели
болѣе или менѣе исказили событіе—одни, за неимѣніемъ надлежащихъ свѣ-
дѣній, какъ Фѳрьеръ; вслѣдствіе ослѣпленія страстью, какъ Веберъ; по расте-
рянности, какъ г-жа Кампанъ и Мопгальяръ; по неполнотѣ данныхъ, какъ
Карлейль, Тьеръ и Минье; изъ партійности, какъ Алисонъ; другіе же потому,
что—скажемъ напрямки—были лгунами по профессіи, вродѣ Пельтье. Мы
ограничимся нѣсколькими соображеніями по поводу изданныхъ въ болѣе не-
давнее время повѣствованій двухъ крупныхъ писателей, гг. Мишле и Ла-
мартина—соображеніями, которыя, быть можетъ, окажутся не безъинтѳрес-
ными для читателя и небезполезными для возстановленія истины.
И прежде всего поспѣшимъ признать, что изъ всѣхъ предшествовавшихъ
намъ историковъ всего лучше понялъ событія 20-го іюня г. Мишле; онъ хо-
рошо схватилъ и живо изобразилъ ихъ наивную, народную форму. Но исто-
рическую ихъ физіономію онъ исказилъ совершенно.
Во-первыхъ, въ своемъ горячемъ увлеченіи Дантономъ, котораго онъ во
что бы ни стало хочетъ представить человѣкомъ дѣйствія по преимуществу
и иниціаторомъ обширныхъ шумныхъ демонстранцій, г. Мишле (Ііѵ. VI, сЬар.
VIII, готовъ предположить—хотя рѣшительно ничто не даетъ ему на то права—
что «сцена была подстроена Дантономъ съ цѣлью увлечь якобинцевъ*. А
между тѣмъ достовѣрно, что Дантонъ отнюдь не показывался въ этомъ дѣлѣ.
Съ другой стороны, г. Мишле говоритъ, что «партія жирондистовъ без-
дѣйствуетъ,» и, дѣйствительно, ни словомъ не упоминаетъ ни о происходив-
шихъ у г-жи Роланъ подготовительныхъ совѣщаніяхъ, ни о проискахъ Жире-
Дюпре и Буагюйона, ни о подстрекательствѣ народа на Карусельной пло-
щади бывшимъ министромъ Клавьеромъ, ни о внушенномъ населенію пред^
мѣстій криковъ: Вернуть хорошихъ мгінистроѳъ! А все это вещи очень важныя,
удостовѣренныя Сержаномъ, который былъ очень хорошо освѣдомленъ о те-
кущихъ дѣлахъ, такъ какъ онъ состоялъ въ то время управляющимъ поли-
ціею и находился въ сношеніяхъ съ Петіопомъ, съ предмѣстьями, со всѣми
вліятельными людьми. Нечего уже и говорить, что въ данномъ случаѣ пока-
заніе Сержана рѣшительно во всемъ подтверждается торжественнымъ пока-
заніемъ Шабо, о которомъ авторъ тоже умалчиваетъ.
Что касается роли Робеспьера, то г. Мишле, по своему систематически
выказываемому несочувствію къ этому лицу, пытается очернить его, напоми-
ная, что 13-го іюня Робеспьеръ возставалъ въ клубѣ якобинцевъ «противъ
частичныхъ возмущеній». Но онъ не говоритъ того, что утверждаетъ Шабо въ
только-что упомянутомъ нами показаніи, именно: что, въ отношеніи возстаній,
Робеспьеръ желалъ возстанія серьезнаго, рѣшительнаго, имѣющаго открыто
заявленною цѣлью освобожденіе народа, а не побѣду тѣхъ или другихъ част-
ныхъ честолюбій. Робеспьеръ предвидѣлъ, что движеніе 20-го іюня ни къ
чему, кромѣ безплоднаго шума, не поведетъ, и факты доказали, что онъ былъ
правъ. Потому что, если бы г. Мишле включилъ въ свой разсказъ всѣ по-
дробности, доказывающія полное безсмысліе событій 20-го іюня, какъ рѳво-
359
люціи или какъ заговоръ—подробности, которыя онъ намѣренно или по не-
имѣнію достаточныхъ свѣдѣній опустилъ—то какимъ образомъ пришелъ бы
къ тому, что приравниваетъ 20-е іюня къ 10-му августа и заявляетъ: «безъ
этихъ двухъ крайнихъ средствъ Франція навѣрное погибла бы>? Какъ! су
ществованіѳ Франціи, этой избранной націи, зависѣло отъ шумнаго вторже-
нія въ Тюильрійскій дворецъ безпорядочной толпы людей, которые не доби-
лись ничего изъ того, чего ихъ подучили требовать, которые, въ сущности,
хотѣли только посмотрѣть королевскую семью, и шумная демонстрація кото-
рыхъ только вызвала интересъ къ Людовику XVI.
Во всякомъ случаѣ, мысль Робеспьера въ данномъ дѣлѣ была мыслью
всѣхъ самыхъ крайнихъ революціонеровъ, и г. Мишле ошибается, когда раз-
сказываетъ, будто вечеромъ 19-го іюня Шабо отправился въ секціи Сентъ-
Антуанскаго предмѣстья и сказалъ имъ, что «Собраніе ждетъ ихъ на слѣ-
дующій день непремѣнно и приметъ ихъ съ открытыми объятіями*. По по-
казанію Шабо въ революціонномъ судѣ, роль его была какъ разъ противопо-
ложна той, какую приписываетъ ему г. Мишле. Совершенная правда, что
одинъ изъ свидѣтелей, по фамиліи Тюро, выражается такъ: «Когда толпа
хлынула въ покои королевы, какой-то человѣкъ, лѣтъ шестидесяти, въ ко-
ричневой одеждѣ и въ парикѣ, разсказалъ мнѣ, что 19-го числа, въ 12 часовъ
ночи, Шабо явился въ комитетъ Подкидышей, произнесъ прелестную рѣчь
и заключилъ ее словами: Ребята! Національное Собраніе ждетъ васъ завтра
непремѣнно и приметъ васъ съ открытыми объятіями*. Ужъ не это ли, чего
добраго, авторитетъ, на который оперся г. Мишле? Но какимъ образомъ ано-
нимный слухъ могъ бы послужить противовѣсомъ, въ отношеніи поступковъ
Шабо, свидѣтельству самого Шабо, разсказывающаго въ торжественной об-
становкѣ, передъ судомъ, и въ подробности, все, что онъ дѣлалъ, при чемъ
онъ могъ бы быть, но не былъ, опровергнуть?
Мы могли бы продлить эти замѣчанія, но это завело бы пасъ слишкомъ
далеко. Перейдемъ къ г. Ламартину.
Надо ли говорить? Г. Ламартинъ былъ настолько дурно освѣдомленъ, въ
такой полной мѣрѣ незнакомъ съ офиціальными документами и до того сбитъ
съ толку имѣвшимися у него передъ глазами документами, что въ его раз-
сказѣ едва ли найдется хоть одинъ важный фактъ, который не былъ бы изло-
женъ невѣрно.
Изъ современнаго разсказа Прюдома, изъ отчета Петіона, изъ протоко-
ловъ муниципальныхъ должностныхъ лицъ и изъ формальныхъ показаній
многихъ очевидцевъ мы видѣли, какой мирный, безобидный, успокоительный
характеръ имѣло шествіе народа къ Собранію. А г. Ламартинъ, который
авторитетовъ своихъ не указываетъ и книга котораго, такъ же какъ и книга
г. Мишле, не содержитъ въ себѣ указаній на источники, изображаетъ намъ
шествіе жителей предмѣстій (см. въ Нізіоіге сіе СИгопсІіз его полный раз-
сказъ, стр. 479—499) въ видѣ ужасающей, дикой арміи—самой дикой и са-
мой ужасающей, какія только бывали когда-нибудь! Тутъ у него и человѣ-
коубійственные крики, и свирѣпые сарказмы, и кровавыя надписи, и изобра-
женія повѣшенной королевы, и ношеніе по улицамъ гильотинъ, и отличи-
тельные значки, написанные мѣломъ на шляпахъ, и проч., и проч. Такова
вабросаппая имъ картина. Откуда онъ взялъ красокъ для нея? Этого онъ не
360
говоритъ. Но прочтите Пельтье! А ужъ какой же историческій авторитетъ
Пельтье?
Въ Мопііеиг и въ заслуживающихъ вѣры показаніяхъ упоминается о
сочащемся кровью сердцѣ, которое было наткнуто на пику съ надписью Сердце
аристократа. Но эта отвратительная эмблема появилась только въ Собраніи
п была несена всего только однимъ человѣкомъ. А г. Ламартинъ разсказы-
ваетъ, будто она торжественно фигурировала въ народной процессіи, а един-
ственный человѣкъ превращается подъ его перомъ вь банду подручныхъ изъ
мясныхъ лавокъ: «Каждый изъ этихъ бойцовъ съ юродскихъ боемъ—говоритъ
онъ—несъ на остріѣ пики проткнутое насквозь и еще сочившееся кровью
телячье сердце, съ надписью: Сердце аристократа!*
Чтобы усилить ужасъ сцены въ Собраніи, г. Ламартинъ не упустилъ
прибавить, будто и въ Собраніе были внесены висѣлицы и гильотины, въ
чемъ онъ, вѣроятно, слѣдовалъ Мемуарамъ Вебера, въ которыхъ гильотины—
смѣшно сказать—отнесены къ числу оружія, которое имѣлъ при себѣ народъ;
это является шутовскимъ преувеличеніемъ напечатаннаго въ этихъ мемуа-
рахъ анонимнаго разсказа, на что самими издателями указано въ при-
мѣчаніи.
Если историческій фактъ бывалъ когда-либо установленъ на внушитель-
ной, неопровержимой совокупности свидѣтельствъ, то именно таковъ фактъ,
касающійся поведенія массы народа въ Тюильрійскомъ дворцѣ. Не подле-
житъ сомнѣнію, что эта масса, какъ ни шумлива была она, не проявила
въ теченіе нѣсколькихъ часовъ никакихъ дурныхъ намѣреній, и что, въ смыслѣ
прямыхъ оскорбленій—если не считать не вполнѣ доказаннаго произнесенія
рѣчи Лежандромъ—все ограничилось угрозою какого-то вооруженнаго палкой
человѣка и словами: «...Я прошу утвердить декреты, иначе вы погибнете».
Все это неопровержимо доказывается протоколами, донесеніями или показа-
ніями муниципальныхъ должностныхъ лицъ Ю, Патри, Леру, Шанпіона, де-
путата Бланъ-Жилли, оберъ-офицера національной гвардіи Лашенэ, упра-
вляющаго полиціей Сержана, наконецъ слѣдственнымъ производствомъ о со-
бытіяхъ 20-го іюня. Между тѣмъ, что же говоритъ г. Ламартинъ? <Изъ толпы
ежеминутно выступали изступленные люди и совсѣмъ вблизи изрыгали ру-
гательства и угрозы смертью королю. Не имѣя возможности подойти къ нему
сквозь ограду изъ скрещенныхъ передъ нимъ штыковъ, они размахивали
передъ его глазами и надъ его головою своими отвратительными флагами
и зловѣщими надписями, лохмотьями штановъ, гильотиной, сочившимся
кровью сердцемъ, висѣлицею и пр., и пр.> Еще отвратительнѣе набросанная
имъ картина насилій надъ королевою, хотя то, что говоритъ объ этомъ не
присутствовавшая тутъ г-жа Кампанъ, формально опровергается показаніями
присутствовавшихъ лицъ. Кромѣ того, какъ согласовать такое громадное
проявленіе ярости съ получившимся результатомъ? Какъ могло случиться, что
при такомъ взрывѣ бѣшенства и въ видѣ послѣдствія упорнаго отказа ко-
роля не получилось... ни одной царапины?
Г. Ламартинъ разсказываетъ, будто во время вторженія во дворецъ, жи-
рондистскіе журналисты и политическіе дѣятели Тара, Горза, Маратъ, кри-
чали: «Что, хватили его? Что, онъ умеръ? Выбросьте намъ головы!» Это, дѣйстви-
тельно, передаетъ Ферьеръ въ 1. III, Ііѵ XII, стр. 15 своихъ Метоігез. Но Ферьеръ
361
говоритъ это не какъ очевидецъ; притомъ, разсказъ его о событіяхъ 20-го іюня
переполненъ грубыми и явными ошибками; наконецъ, въ слѣдственномъ дѣлѣ
нѣтъ ни одного документа, который заключалъ бы въ себѣ хотя малѣйшій
намекъ на эти убійственные возгласы, будто бы посылавшіеся стоявшими
внизу къ тѣмъ, кто былъ наверху. Въ саду видѣли Манюэля, который имѣлъ
довольный видъ—вотъ что говорится въ одномъ изъ упомянутыхъ нами по-
казаній. И больше ничего.
Прекрасныя слова, сказанныя Людовикомъ XVI, когда онъ взялъ руку
гренадера, г. Ламартинъ не только передаетъ не совсѣмъ вѣрно, но и вла-
гаетъ ихъ ему въ уста послѣ вторженія народа, тогда какъ, по показанію
Лашѳнэ, который находился около короля, слова эти были произнесены до
вторженія; это не лишено значенія для оцѣнки поведенія и короля и народа.
Появленіе краснаго колпака на головѣ Людовика XVI г. Ламартинъ
изображаетъ въ видѣ насилія, совершеннаго народомъ надъ королемъ. Ни-
чего подобнаго не было. Пусть читатель припомнитъ протоколы муниципаль-
ныхъ должностныхъ лицъ Мушѳ и Натри, которые оба присутствовали при
этой сценѣ, изъ который первый какъ разъ и передалъ Людовику XVI кол-
пакъ.
Еще болѣе невѣрно разсказываетъ г. Ламартинъ эппзодъ съ поднесен-
нымъ королю стаканомъ вина—эпизодъ, о которомъ г. Мишле совсѣмъ умал-
чиваетъ. Изъ письма Бланъ-Жилли, который присутствовалъ при этомъ и
стоялъ рядомъ съ Людовикомъ XVI, мы видѣли, что король принялъ стаканъ
изъ рукъ гренадера, думавшаго услужить ему этимъ и не ошибшимся, такъ
какъ жара была подавляющая. Читатель замѣтилъ также, что Людовикъ XVI
ласково выразилъ признательность за этотъ порывъ добраго сердца и не
имѣлъ основаній опасаться яда, такъ какъ гренадеръ, именно съ цѣлью устра-
нить такое опасеніе съ его стороны, попробовалъ изъ стакана, съ позволенія
короля. И вотъ—кто бы повѣрилъ?—вотъ какова версія г. Ламартина: «Ка-
кой-то оборванецъ подошелъ, съ бутылкою въ рукѣ къ королю и сказалъ
ему: Если вы любнте народъ, такъ выпейте за ею здоровье! Окружавшія го-
сударя лица, одинаково опасаясь какъ отравы, такъ и кинжала, стали умо-
лять короля, чтобы онъ не пилъ. Людовикъ XVI протянулъ руку, взялъ бу-
тылку, поднялъ ее ко рту и выпилъ за здоровье націи! Эта фамильярность
съ толпою, представителемъ которой являлся нищій, довершила установленіе
популярности короля... Вь то время какъ несчастный государь отбивался,
такимъ образомъ, отъ всего народа цѣликомъ, королева подвергалась въ со-
сѣдней комнатѣ такимъ же оскорбленіямъ и такимъ же неприличіямъ». Надо ли
указывать на значеніе подобныхъ искаженій?
Я кончаю. Нѣтъ никакого сомнѣнія, что г. Ламартинъ обманулъ своихъ
читателей невольно, такъ какъ и самъ онъ былъ обманутъ. Но именно это и
показываетъ, съ какою тщательностью должны быть производимы истори-
ческія изслѣдованія. Когда имѣется налицо обиліе свидѣтельствъ о событіи,
оцѣниваемомъ различно, необходимо разсматривать ихъ каждое отдѣльно,
взвѣшивать ихъ, сближать и сопоставлять между собою. Трудъ этотъ, ко-
нечно, продолжителенъ и скученъ; по этою цѣной достигается истина. Исто-
рику, прежде чѣмъ быть живописцем г., надо быть слѣдователемъ.
362
ГЛАВА XIII.
Отечество въ опасности.
Послѣдствія событій 20-го іюня.—Реакція.—Бесѣда короля съ Петіономъ.—
Королевская прокламація. — Прокламація коммуны. — Контръ-реакція. — Ла-
файетъ въ Парижѣ.—Картина опасностей для отечества.—Охватывающій Фран-
цію высокій подъемъ; шествіе марсельцевъ; Марсельеза.—Роланъ и его еди-
номышленники разсматриваютъ карту Франціи.—Декретъ о посѣщеніи фе-
дератовъ.— Распускъ штабовъ. — Удивительная рѣчь Верньо о грозящей
отечеству опасности.—Форма деклараціи о томъ, что отечество въ опасности.—
Торне излагаетъ теорію диктатуры.—Лицемѣрное сообщеніе двора Собранію.—
Примирительное предложеніе Ламурета: его результаты; какъ слѣдуетъ смо-
трѣть на это.—Проектъ распространенія клеветы путемъ самоубійства.—
Всеобщее волненіе.—Собраніе заявляетъ, что отечество въ опасности.—Мас-
совая отставка министровъ.—Контръ-революція въ тридцати трехъ депар-
таментскихъ управленіяхъ изъ восьмидесяти трехъ.—Собраніе отмѣняетъ со-
стоявшееся устраненіе Петіопа отъ должности.—Федераты въ Парижѣ.—До-
машнія сцены во дворцѣ.—Празднованіе въ 1792 г. годовщины 14-го іюля.—
Составленный Робеспьеромъ высокомѣрный адресъ федератовъ.—Франція бѳз-
згіщитпа на границахъ.—Геройскій порывъ французовъ.—Гражданская вер-
бовка въ войска.—Добровольцы 1792 года.—Торжественный кличъ Робеспьера.
Едва королевская власть была предоставлена самой себѣ, она
цѣликомъ отдалась желанію отмстить за понесенныя имъ оскор-
бленія. Волненіе Людовика XVI, поведеніе Маріи-Антуанеты и ея
чрезвычайная блѣдность, нѣмое озлобленіе вѣрнѣйшихъ слугъ и
то, что низость другихъ слугъ смѣнилась проявленіями негодо-
ванія—все это указывало на существованіе замысловъ относи-
тельно насильственныхъ дѣйствій. Гренадеру Эмери засвидѣтель-
ствовано было высокое удовольствіе по поводу того, что онъ
сперва попробовалъ того вина, которое выпилъ король, какъ
будто королю грозила опасность отравитьсях). Событія 20 іюня,
раздутыя въ обширную попытку къ убійству, встрѣтили зло-
вѣщія толкованія въ (гагеііе гіпіѵетзеііе, въ Мегсиге сіе Туапсе и
въ газетахъ Руану и Дюрозуа2). Журондисты, подъ вліяніемъ
патріотической восторженности, стоявшіе выше зауряднаго страха,
были спокойны, но въ глубинѣ души чувствовали себя присты-
женными тѣмъ, что вызвали такъ много шума съ такимъ малымъ
успѣхомъ. Что же касается фельянтинцевъ, то они хотя и были
объяты искреннею яростью, однако втайнѣ торжествовали по по-
воду покушенія, возлагавшаго отвратительную отвѣтственность
на ихъ противниковъ.
2) Кёс(Лиііоп8 (Іе Рагі.8, Л» 155.
-*) ІЪгйет,
363
Враги революціи не пренебрегали ничѣмъ, чтобы использо-
вать предвидѣвшуюся реакцію и ускорить ея наступленіе. 21 іюня
Національное Собраніе, подъ вліяніемъ ихъ воплей, декретиро-
вало, что впредь никакое сборище вооруженныхъ гражданъ ни
подъ какимъ предлогомъ не имѣетъ права появляться у рѣ-
шетки въ парламентскомъ залѣ. Вмѣстѣ съ тѣмъ распростра-
няемо было извѣстіе, будто предмѣстья подымаются, какъ на-
канунѣ... И кто могъ на этотъ разъ поручиться за послѣдствія
волненій? Петіону пришлось явиться лично, чтобы успокоить
Собраніе, встревоженное письмомъ отъ Рёдерера1). Но во дворцѣ
грозный слухъ, хотя и распущенный роялистами, вызвалъ тре-
вогу. Дофинъ, которому было тогда шесть лѣтъ, увидѣвъ, что
его мать сильно перепугана, бросился къ ней съ наивнымъ воз-
гласомъ: «Мама, развѣ вчерашній день еще не кончился?» 2).
Вечеромъ Петіона потребовали въ Тюильрійскій дворецъ для
доклада о положеніи столицы. Приводимъ дословно бесѣду, за-
вязавшуюся между Людовикомъ XVI и имъ, въ присутствіи
двухъ муниципальныхъ должностныхъ лицъ и другихъ шести-
десяти человѣкъ:
Король. Ну, г. мэръ, возстановлено ли въ столицѣ спокой-
ствіе?
Мэръ. Государь, народъ сдѣлалъ вамъ свои представленія;
онъ спокоенъ и удовлетворенъ.
Король. Сознайтесь, что вчерашнія происшествія были въ
высшей степени скандальны, и что муниципалитетъ не сдѣлалъ
для ихъ предотвращенія всего того, чтб могъ сдѣлать.
Мэръ. Государь, муниципалитетъ сдѣлалъ все, что могъ и
долженъ былъ сдѣлать; дѣйствія свои онъ широко огласитъ и
общественное мнѣніе разсудитъ.
Король. Скажите: вся нація.
Мэръ. Муниципалитетъ не боится суда и всей націи.
Король. Въ какомъ положеніи столица въ настоящую ми-
нуту?
Мэръ. Все спокойно, государь.
Король. Неправда.
Мэръ. Государь...
Король. Замолчите.
1Ч/ Мопііеиг, засѣданіе 21 іюня 1792 г.
2) Мётоігсз (Іе 1<\ггіёгеь\ I. III, Ііѵ. XII, р. 123.
364
Мэръ. Народному должностному лицу нѣтъ надобности мол-
чать, когда оно исполняетъ свой долгъ и говоритъ правду.
Король. Отвѣтственность за спокойствіе Парижа лежитъ на
васъ.
Мэръ. Государь, муниципалитетъ...
Король. Хорошо; уходите.
Мэръ. Муниципалитетъ знаетъ свои обязанности; чтобы вы-
полнить ихъ, онъ не нуждается въ напоминаніих).
Затѣмъ заговорилъ сопровождавшій Петіона Сержанъ: «Го-
сударь, г. мэръ имѣетъ полное основаніе говорить вамъ, что по-
лиція имѣетъ надзоръ даже въ вашемъ дворцѣ, и я могу дове-
сти до свѣдѣнія вашего величества, что на чердакахъ дворца по-
ставлено недавно двѣсти походныхъ кроватей, которыя будутъ
вскорѣ заняты».—«Неправда».—«Если вашему величеству будетъ
угодно дать мнѣ недѣлю срока, я представлю вамъ именной
списокъ людей, которые займутъ эти кровати». — «Неправда.
Уходите».
Возмущенныя такимъ грубымъ пріемомъ, оба должностныя
лица откланялись съ серьезнымъ видомъ и вышли, но внизу
лѣстницы на нихъ бросились изступленные люди. Петіону на-
несли оскорбленія словами, а Сержана избили* 2).
На слѣдующій день появилась прокламація короля, въ ко-
торой слышались отзвуки всего его гнѣва. Въ ней было сказано:
«Французы не безъ скорби узнаютъ, что толпа, введенная въ
заблужденіе нѣсколькими бунтовщиками, явилась съ оружіемъ
въ рукахъ въ жилище короля... Противъ угрозъ и оскорбленій
со стороны бунтовщиковъ король выставилъ только свою со-
вѣсть и свою любовь къ общему благу... Если людямъ, стремя-
щимся къ низпроверженію монархіи, нужно еще одно престу-
пленіе, они могутъ совершить его... Король повелѣваетъ всѣмъ
административнымъ учрежденіямъ блюсти безопасность лицъ и
имуществъ» 3).
Итакъ, дворъ давалъ понять, что событія 20 іюня затѣяны
были съ цѣлью убійства и грабежа! Это обвиненіе, брошенное
съ высоты трона предмѣстьямъ, навсегда поселило въ нихъ раз^
драженіе; а что касается оскорбленій, на которыя жаловался те-
’) Сігоіх йе гаррогіз, оріпіопз еі (Іізсоигз, 1. XII.
2) Вёѵоігіігопз (Іе Рагіз, № 155.
8) Текстъ см. въ Нізіоіге ратіетепіаігс, 1. XV, р. 189.
365
перь Людовикъ XVI, еще недавно говорившій и повторявшій въ
присутствіи толпы: «Среди моего народа я ничего не боюсь.—
Мнѣ здѣсь хорошо. — Я хочу остаться здѣсь», то Прюдомъ не
задумался написать по этому поводу въ своей газетѣ ужасное
слово: Обманъ!1).
Но внушенная королю запальчивость рѣчи еще болѣе про-
играла при сравненіи ея съ умѣреннымъ тономъ прокламаціи, ко-
торую Петіонъ, въ своіі чередъ, велѣлъ расклеить на стѣнахъ
Парижа: «Граждане,—писалъ онъ,—храните спокойствіе и ваше
достоинство... Оградите вашимъ оружіемъ конституціоннаго ко-
роля; окружите его особу уваженіемъ; пусть убѣжище его бу-
детъ священно... Уважайте и заставьте уважать Національное
Собраніе и величество представителей свободнаго народа... Не
собирайтесь съ оружіемъ: законъ запрещаетъ вамъ это... Явите
себя достойными свободы и помните, что наиболѣе свободные
народы наиболѣе рабы своихъ законовъ» * 2).
Контрастъ между такими рѣчами и тономъ королевской про-
кламаціи, оглашеніе разговора, происходившаго между Людови-
комъ XVI и Петіономъ, передававшійся изъ устъ въ уста раз-
сказъ о насиліяхъ, совершенныхъ въ самомъ дворцѣ надъ мэ-
ромъ и завѣдующимъ полиціей, клеветы на парижскій народъ
въ роялистскихъ газетахъ и ихъ дикая ругань, предъявленное
депутатомъ Дельфб въ Національномъ Собраніи требованіе,
чтобы изданъ былъ декретъ о закрытіи навсегда якобинскихъ
обществъ, наконецъ, шумная агитація фельянтинцевъ съ петиціей,
въ которой порицались событія 20 іюня и которая, по ихъ увѣ-
реніямъ, была покрыта шестнадцатью тысячами подписей — все
это очень скоро вызвало контръ-реакцію. Памфлетисты револю-
ціи открыли походъ. Стали преувеличивать двуличіе Людо-
вика XVI, несправедливо отрицать его мужество. Появились
смѣлыя карикатуры, въ которыхъ онъ былъ изображаемъ съ
бутылкой въ рукѣ: онъ пилъ прямо изъ бутылки, а внизу была
подпись: Король пьетъ! Король пьетъ! Даже благородныя слова,
сказанныя тому гренадеру, который крикнулъ ему, чтобы онъ
не боялся пить, были передѣланы подъ вкусъ Вольтера такъ:
Дѣлайте со мной что хотите; я отъисповѣдался3).
г) Вёѵоіиііопз сіе Рагіз, № 165.
2) Нізіоіге рагіетепіаіге, і. XV, р. 190 еі 191.
3) Въ своемъ разсказѣ о событіяхъ 20 іюня г. Мишле приписалъ эти
слова Людовику XVI, принявъ теорію за подлинное выраженіе.
366
Общественное возбужденіе еще болѣе усилилось вслѣдствіе
неожиданнаго событія; въ Парижъ явился Лафайетъ. Находясь
въ лагерѣ подъ Бовэ, онъ узналъ о событіяхъ 20 іюня и, вне-
запно оставивъ свои войска, поспѣшилъ въ столицу, чтобы
своимъ именемъ, безстрашіемъ и шпагой поддержать тронъ.
28 іюня онъ явился въ Собраніе, былъ введенъ въ залъ засѣ-
даній и сказалъ:
«... Насилія, совершенныя 20 іюня въ Тюильрійскомъ дворцѣ,
возбудили негодованіе и вызвали тревогу во всѣхъ добрыхъ
гражданахъ, особенно же въ арміи. Въ той арміи, которою я
командую, всѣ офицеры, унтеръ-офицеры и рядовые сплочены
воедино... Вмѣстѣ съ моими славными собратьями по оружію, я
взялъ на себя обязанность выразить здѣсь наше общее настрое-
ніе... Пора обезпечить конституцію отъ покушеній со стороны
всѣхъ партій; пора обезпечить свободу Національнаго Собранія,
свободу короля... Умоляю Собраніе распорядиться, чтобы зачин-
щики преступленій и насилій, совершенныхъ 20 іюня въ Тюиль-
рійскомъ дворцѣ, были привлечены къ суду и наказаны какъ
виновные въ оскорбленіи націи, и уничтожить секту, вторгаю-
щуюся въ область верховновластія націи... а вмѣстѣ съ тѣмъ
дать арміи увѣренность, что на конституцію не будетъ сдѣлано
никакого покушенія внутри, въ то время какъ храбрые фран-
цузы проливаютъ кровь ради защиты границъ».
Въ этой смѣлой выходкѣ было нѣчто рыцарское, нѣчто та-
кое, что вызвало восторгъ въ фельянтинцахъ и поразило ихъ про-
тивниковъ. Лафайету были въ томъ же засѣданіи оказаны по-
чести, и когда онъ проходилъ чрезъ залу, чтобы занять мѣсто
на скамьѣ петиціонеровъ, часть Собранія нѣсколько разъ раз-
ражалась рукоплесканіями.
Но вотъ встаетъ Гаде; глаза его горятъ, на губахъ играетъ
ироническая улыбка. «Въ ту минуту,—говоритъ онъ,—когда мнѣ
сообщили о прибытіи г. Лафайета въ Парижъ, у меня явилась
весьма утѣшительная мысль: должно быть, сказалъ я себѣ, у
насъ больше нѣтъ внѣшнихъ враговъ; должно быть, австрійцы
побѣждены! Но эта иллюзія продержалась недолго. Враги у насъ
все тѣ же, внѣшнее положеніе наше не измѣнилось, а между
тѣмъ г. Лафайетъ въ Парижѣ!» Затѣмъ онъ указалъ на опас-
ность предоставленія генераламъ права петицій, спросилъ, по-
лучилъ ли Лафайетъ разрѣшеніе на отлучку со своего поста,
въ видѣ формальнаго отпуска, и, въ заключеніе, предложилъ
367
спросить объ этомъ министра, а комиссіи двѣнадцати поручить
составить докладъ о поступкѣ Лафайета. Стрѣла попала въ
цѣль. Жирондисты, на минуту опѣшившіе, встрепенулись. Но
фельянтинцы, ободряемые присутствіемъ человѣка, въ лицѣ кото-
раго они уже привѣтствовали спасителя Франціи, проявили стой-
кость. Одинъ изъ ихъ главарей, Рамонъ, предложилъ препрово-
дить адресъ Лафайета въ комиссію, которая могла бы дать ему
ходъ. Потребовалъ слова Изнаръ, но добиться его не могъ. За-
вязался безпорядочный споръ о порядкѣ и продолженіи преній.
Подъ конецъ, пренія были объявлены законченными и побѣда
осталась за Рамономъ1).
Лафайетъ вышелъ изъ Собранія среди толпы синихъ грена-
деръ, канонировъ и офицеровъ армейскихъ полковъ, которые
тѣснились частью у дверецъ, частью около колесъ его кареты:
крича: Да здравствуетъ Лафайетъ! Долой якобинцевъ!* 2) Это было
его послѣднимъ торжествомъ.
Въ тотъ же вечеръ Бриссо съ крайнею рѣзкостью высту-
пилъ въ клубѣ якобинцевъ противъ своего бывшаго друга и
заявилъ, что обличитъ его съ національной трибуны въ госу-
дарственной измѣнѣ. Вслѣдъ затѣмъ Робеспьеръ произнесъ
слѣдующія благородныя слова: «Когда грозящая свободѣ опас-
ность несомнѣнна, когда врагъ свободы хорошо извѣстенъ, из-
лишне говорить о единеніи, потому что мыслью о немъ проник-
нуты всѣ сердца. Что касается меня, то присутствіе этой мысли
въ моемъ сердцѣ я ощутилъ по тому удовольствію, которое до-
ставила мнѣ рѣчь, произнесенная сегодня утромъ въ Національ-
номъ Собраніи членомъ его Гаде, и по удовольствію, которое я
испыталъ, слушая г. Бриссо» 3). Это показывало, что Робеспьеръ
ставитъ интересъ революціи выше партійнаго соперничества; и
тотчасъ же заключенъ былъ священный договоръ, которому,
увы, суждено было такъ скоро оказаться забытымъ изъ-за пе-
рипетій безпримѣрной трагедіи!
Вернувшись домой, Лафайетъ весь сосредоточился исключи-
тельно на мысли о томъ, какъ нанести своимъ врагамъ воз-
можно болѣе сильный ударъ. Для этого ему нужно было вновь
О Засѣданіе это см. въ Нізіоіге рагіетепіаіге, 1. XV, р. 198—205, и въ
Зоиѵепігз сіе Маікіеи Витаз, 1. II, р. 240—247.
2) Разсказъ Бѳссонна въ клубѣ якобинцевъ 28 іюня 1792 г.—См. газету
этого клуба за этотъ день.
3) Лоигпаі сіез сІёЬаів сіез атіз сіе Іа сопзіііиііоп, № 222.
368
разжечь въ національной гвардіи невполнѣ потухшій огонь пре-
данности: было рѣшено, что онъ произведетъ смотръ первой ди-
визіи, которою командовалъ Алькокъ. Но королева испортила
все дѣло. Гордость ея не позволяла ей склониться передъ мыслью,
что спасеніемъ своимъ ей придется быть обязанной человѣку,
отъ котораго ей пришлось вынести столько непріятностей. Рѣ-
шивъ исчерпать свою ненависть къ нему до конца, она велѣла
тайно извѣстить Петіона, который и отмѣнилъ смотръ1). Тогда
Лафайетъ пригласилъ всѣхъ тѣхъ національныхъ гвардейцевъ,
которые держали его сторону, собраться вечеромъ вокругъ него
на Марсовомъ полѣ. Собралось, однако, едва сто человѣкъ; по-
этому сборъ былъ отложенъ до слѣдующаго дня, при чемъ было
рѣшено, если только соберутся триста человѣкъ, отправиться
разгонять якобинцевъ: оказалось, что не явилось и тридцати
человѣкъ!2). Лафайету пришлось уѣхать въ лагерь такъ же
внезапно, какъ онъ прибылъ. Патріоты, сдѣлавъ чучело въ
видѣ его изображенія, сожгли его, чѣмъ и кончилась эта по-
пытка—очень дурно разсчитанная, но не лишенная ни благо-
родства, ни мужества.
Мы подходимъ теперь къ великому зрѣлищу.
Какъ ни сильна была революція въ Парижѣ, она—при
взглядѣ на всю Францію—представлялась какъ бы судномъ,
которое въ бурю треплютъ волны. Опасность была повсюду,
всюду гнѣздилась измѣна. Въ департаментѣ Ардежи возмутились
роялисты и, подъ предводительствомъ дю Сальяна, осадили Жа-
лёсъ3). Въ Бретани простой землеробъ, Аллэнъ Редереръ, при
выходѣ отъ обѣдни, сталъ призывать къ оружію всѣхъ вѣрныхъ
слугъ короля и послѣдствіемъ этого призыва было начало междо-
усобной войны4). Подъ вліяніемъ зажигательныхъ рѣчей свя-
щенниковъ, трепетала объятая волненіемъ Вандея. Собираясь
вокругъ алтарей, устраивавшихся подъ какимъ-нибудь старымъ
дубомъ, павъ на колѣни передъ церковною чашей, поселяне
клялись держаться кроваваго союза. Казалось, будто въ лѣсахъ
Галліи вновь появились друиды. Разсказывали о необычайныхъ
сценахъ фанатизма. Напримѣръ, въ Нижнемъ-Пуату какой-то
2) Топіоп&еоп, 1. I, р. 280 еі 281.
2) ІЪійет, Показаніе Тулонжона имѣетъ въ данномъ случаѣ большой
вѣсъ: онъ былъ другомъ Лафайета.
8) НІ8іоіге рагіетепіаіге, 1. XV, р. 373.
4) ГЬі&ет.
369
возмутившійся поселянинъ, вооружившись вилами, долго отби-
вался отъ жандармовъ и, умирая отъ полученныхъ двадцати
двухъ сабельныхъ ранъ, въ отвѣтъ на приглашеніе сдаться,
крикнулъ: «Верните мнѣ моего Бога!» *). Управленія департа-
ментовъ, по мѣрѣ того, какъ до нихъ доходили извѣстія о со-
бытіяхъ 20 іюня, протестовали одно за другимъ, грозили, роп-
тали. Послѣдняя прокламація короля была распространена въ
количествѣ свыше сорока тысячъ экземпляровъ въ арзііи Люк-
нёра2), съ цѣлью посѣять въ ней сѣмена преторіанскаго бунта.
Такимъ образомъ, революціи, ужъ только внутри Франціи, при-
ходилось страшиться, предусматривать и предотвращать одно-
временно всякаго рода опасности: дворцовыя интриги, полити-
ческіе происки, приступы религіознаго фанатизма, анархическія
поползновенія установленныхъ властей, выродившійся въ бѣ-
шенство модерантизмъ и даже мятежъ тѣхъ людей, которымъ
она ввѣрила свой мечъ.
Еще болѣе угрожающимъ представлялось положеніе извнѣ.
Правда, что Испанія, подъ рукою графа Аранда, оставалась ней-
тральною, что Данія, казалось, держалась нейтралитета, что
Швеція, со смерти Густава, разоружилась, а Англія доволь-
ствовалась выжиданіемъ будущаго... Но зато царица, могуще-
ственная россійская царица, вполнѣ примкнула къ наступа-
тельной политикѣ обоихъ германскихъ дворовъ. И въ то время,
какъ пруссаки наступали тремя колоннами—изъ Силезіи, изъ
маркграфствъ и изъ Вестфаліи, а двадцать тысячъ австрійцевъ
направлялись къ среднему Рейну, загорались огнемъ всѣ гер-
манскіе округа. Кромѣ того, съ цѣлью стянуть къ себѣ съ раз-
личныхъ частей границы цѣлые отряды дезертировъ, съ кото-
рыми установлены были тайныя сношенія, Булье испросилъ у
прусскаго короля и его главнокомандующаго согласіе на то,
чтобы два отряда эмигрантовъ, силою по 5,000 человѣкъ каждый,
были употреблены въ дѣло подъ начальствомъ принца Конде и
герцога Бурбонскаго, вмѣстѣ съ обѣими обсерваціонными кор-
пусами во Фландріи, помимо третьяго отряда, численностью въ
10,000 эмигрантовъ, который, состоя подъ начальствомъ братьевъ
Людовика XVI, долженъ былъ оставаться при главной арміи 3).
2) Мётоігез сіе М-те сіе Ба Лоскезациеіеіп, I. XXXVII.
2) Рѣчь Тюріо въ засѣданіи 2 іюля 1792 г.
3) Мётоігез іігёз сіез раріегз (І’ин котте сІ’Ёіаі, I. I, р. 378 еі 379.
дуй бланъ. т. ѵі. 24
370
Такимъ образомъ, Булье подавалъ руку герцогу Брауншвейг-
скому, дезертиры подавали руку силамъ, готовившимся къ втор-
женію во Францію. Достиженіе какой же цѣли имѣлось въ виду?
Изъ этого тайны не дѣлали. Дѣло шло не о томъ, чтобы только
обезпечить себя отъ революціи, а о томъ, чтобы раздавить ее.
Когда Францъ, избранный около этого времени въ Франкфуртѣ
главою Германской имперіи, проѣзжалъ чрезъ Германію, то въ
числѣ надписей, выставленныхъ по пути въ ознаменованіе его
проѣзда, обращала на себя вниманіе слѣдующая, которая, по
отзыву одного дипломата-роялиста, выражала собою весь смыслъ
коалиціи: Да живетъ Вгілъгелъмъ для своей славы, да уничтожитъ
онъ новыхъ франковъ и да возвратитъ государямъ всѣ ихъ права!т).
И въ это самое время, т. е. въ началѣ іюля, Лалли-Толан-
даль писалъ королю:
<Г. Лафайетъ поручилъ мнѣ предложить непосредственно
вашему величезтву на 15-е число настоящаго мѣсяца тотъ са-
мый проектъ, который онъ предлагалъ на 12-е число.............
Г. Лафайетъ хочетъ быть въ Парижѣ 15-го и пріѣдетъ туда съ
престарѣлымъ генераломъ Люкнеромъ. Оба они одушевлены
одною мыслью и однимъ проектомъ. Они предлагаютъ вашему
величеству открыто выѣхать изъ города, между 1—2 часами,
объявивъ Собранію, что вы не выѣдете за конституціонную
черту и ѣдете въ Компьень. Ваше величество и вся королев-
ская семья поѣдете всѣ въ одной каретѣ. Для эскорта легко
найти сотню хорошихъ верховыхъ. Въ случаѣ надобности,
отъѣздъ будетъ охраняться швейцарцами и частью національ-
ной гвардіи. Оба генерала будутъ находиться при вашемъ ве-
личествѣ. По прибытіи въ Компьень, ваше величество получите,
для охраны, отрядъ мѣстныхъ войскъ, который очень хорошъ,
отборный отрядъ изъ столицы и отрядъ изъ состава арміи. Для
этой надобности г. Лафайетъ, у котораго всѣ укрѣпленныя мѣста
и лагерь снабжены войсками, имѣетъ въ своемъ распоряженіи,
изъ состава своей арміи, десять эскадроновъ конной артиллеріи;
въ два усиленныхъ перехода весь этотъ отрядъ можетъ при-
быть въ Компьень. Если бы, вопреки всякой вѣроятности, ваше
величество оказалось бы не въ состояніи выѣхать изъ города,
въ виду явнаго нарушенія законовъ, оба генерала двинулись бы
съ арміей на столицу»* 2).
О Мётоігез іігёз (іез раріегз (І’ип котте (ѴЁіаі, і. I, р. 399.
2) Копія съ письма Лалли-Толандаля къ королю. Оно напечатано іп ел-
іепзо въ Нізіоігс рагіетепіаъге, і. XVI, р. 243—246.
371
Планъ этотъ дворомъ принятъ не былъ, такъ какъ королева
безпрерывно твердила, что если единственнымъ средствомъ
является помощь Лафайета, то лучше ужъ погибнутьх). Но изъ
письма послѣдняго, отъ 8 іюля 1792 г.* 2), оказывается, что для
успѣха военнаго заговора все было совершенно подготовлено;
что содѣйствіе Люкнера было окончательно обезпечено и Люк-
неръ изготовился къ наступленію на Парижъ; что Лафайетъ
безусловно располагалъ пятью эскадронами, при чемъ началь-
никъ конной артиллеріи безъ всякихъ оговорокъ примкнулъ къ
нему; словомъ, что мечъ, обнаженный революціею для нане-
сенія удара государямъ, готовъ вонзиться цѣликомъ въ ея же
сердце.
Какъ ни была скрыта нить этой измѣны, народное чутье
не обманывалось на этотъ счетъ. Но если бы даже было иначе,
какъ много оказывалось налицо обстоятельствъ, способныхъ не
только усилить подозрѣнія, но и довести общую тревогу до
степени ярости!
Люкнеръ, которому при назначеніи его командующимъ сѣ-
верною арміей предоставлено было дѣйствовать по собственному
усмотрѣнію, только-что вторгся въ Нидерланды; онъ занималъ
уже Ипръ, Мененъ, Куртрэ; бельгійское возстаніе противъ Австріи
распространялось подобно гонимому вѣтромъ пламени; Гентъ,
Брюссель, Антверпенъ подавали руку французамъ... Вдругъ
де Гравъ, поѣхавшій къ престарѣлому маршалу, побуждаетъ его
подписать письмо къ королю, съ заявленіемъ отъ лица Люк-
нера, что впредь до полученія новыхъ приказаній онъ не дви-
нется впередъ. Курьеръ, съ которымъ послано было это письмо,
могъ бы вернуться черезъ двое сутокъ, а запоздалъ на цѣлую
недѣлю. Въ теченіе этого времени войска оставались въ бездѣй-
ствіи; затѣмъ пришло приказаніе и въ немъ было сказано:
Отступить къ Лиллю! Люкнеръ собрался исполнить его, но
присутствіе духа и твердость Бирона не дали ему росписаться
въ собственномъ безчестьѣ. Послали Баланса въ Парижъ, откуда
тотъ привезъ подтвержденіе полномочія дѣйствовать по собствен-
ному усмотрѣнію, на этотъ разъ уже въ формѣ письма за скрѣ-
пою министра; но въ секретной запискѣ, написанной—по край-
ней мѣрѣ, такъ думали—рукою короля, предписывалось очи-
’) Мётоігез йе М-те Сатрап, (. II, сЬар. XX, р. 225.
2) См. Ніьіоіге рагіетепіаіге, і. XVII, р. 246.
24*
372
стить Нидерланды. Какъ бы то ни было, съ этой минуты Люк-
неръ рѣшилъ начать отступленіе, котораго ничѣмъ нельзя было
объяснить. Тщетно возставали противъ отступленія генералы-
патріоты Балансъ, Биронъ и Лабурдоннэ: доводы ихъ были от-
вергнуты. Австрійцы атаковали Куртрэ со стороны гентскихъ
воротъ, но были дважды отбиты и успѣли лишь размѣститься
въ нѣсколькихъ домахъ, стоявшихъ внѣ черты города; но тутъ
вдругъ генералъ Жарри, креатура Лафайета, подъ предлогомъ
изгнанія австрійцевъ, велѣлъ поджечь всѣ четыре предмѣстья
Куртрэ, изъ которыхъ затѣмъ французская армія выступила,
по приказанію прибывшаго со всею поспѣшностью Люкнера,
оставивъ своимъ друзьямъ и братьямъ бельгійцамъ, на проща-
ніе, груду дымившихся развалинъ1). Этимъ жестокимъ вѣро-
ломствомъ ознаменовано было 20-е іюня; 30-го армія перешла
обратно чрезъ границу и стала лагеремъ подъ пушками Лилля.
Эта печальная вѣсть, доставленная въ Парижъ со всѣми не-
годующими толкованіями, была встрѣчена тамъ скорбнымъ и
бѣшенымъ воплемъ. Какъ! эскадроны разбѣгаются, крича: Уно-
сите ноги! даже не видавъ непріятеля; генералы пользуются
арміей только для того, чтобы наводить на гражданъ ужасъ;
послѣ вторженія, несомнѣнно считавшагося вполнѣ удачнымъ,
поспѣшное отступленіе; а для упроченія союза революціи съ
Бельгіей поджегъ бельгійскихъ городовъ! Якобинцы пришли
отъ этого въ ярость, и Прюдомъ формально потребовалъ въ свей
газетѣ, чтобы Жарри «былъ приговоренъ къ смертной казни» 2).
Но мѣру опасности, быть можетъ еще лучше, чѣмъ тревога
революціонеровъ, показывали удовольствіе и признательность
двора. Въ одну изъ безсонныхъ ночей Марія-Антуанета, позвавъ
г-жу Кампанъ, указавъ ей на свѣтившую сквозь полуоткрытыя
жалюзи луну, сказала: «Черезъ мѣсяцъ я буду уже освобожден-
ною отъ моихъ цѣпей смотрѣть на эту луну, и король также
будетъ свободенъ». Затѣмъ она сообщила по секрету своей ка-
меристкѣ, что все способствуетъ освобожденію, что у нея есть
маршрутъ наступленія государей, что она поставлена въ воз-
можность слѣдить за движеніями прусскаго короля, что въ та-
кой-то день войска будутъ въ Верденѣ, въ такой-то въ другомъ
мѣстѣ, что скоро начнется осада Лилля 3)... и т. д., и т. д.
2) Вёѵоіиііопз сіе Рагіз, № 155.
2) ІЪісІет.
3) Мётоігез сіе М-те Сатрап, I. II, сЬар. XXI, р. 229—233.
2^73 _
Марія-Антуанета имѣла бы основаніе питать надежды, если
бы окружавшія революцію опасности, при всей своей громад-
ности, не были все же ниже революціонной энергіи. Но тогда
стало извѣстно какое безпредѣльное изумленіе можетъ вызвать
въ людяхъ объятая волненіемъ Франція, съ какой силой мо-
жетъ она потрясти землю, сколько силъ таится въ ея могучей,
неукротимой, глубокой душѣ! Нѣтъ, перу историка никогда не
дать достойнаго описанія этихъ по-истинѣ чудесныхъ часовъ.
Какимъ неотразимымъ, какимъ всеобщимъ оказался порывъ къ
границѣ! И какою возвышенною красотой заблисталъ француз-
скій народъ, когда, объятый вдохновеніемъ, трепетомъ, рѣши-
мостью самому устроить свою судьбу, онъ породилъ тѣ безчис-
ленные легіоны, которые горѣли нетерпѣніемъ отдать жизнь за
дорогую родину! Всѣ дороги покрылись федератами. Ухо-
дили цѣлыми деревнями. Крестьянинъ отдавалъ свой послѣдній
экю, матери плакали, но отдавали своего послѣдняго сына. Уже
Гаде могъ сказать съ трибуны клуба якобинцевъ: «Разбирая
департаментскіе списки, находишь болѣе шестисотъ тысячъ гра-
жданъ, записавшихся для участія въ походѣ противъ непрія-
теля > 1). Болѣе шестисотъ тысячъ въ концѣ марта! А съ тѣхъ
поръ движеніе только разрослось. Теперь, къ тому же, дѣло
шло уже не о томъ, чтобы записаться и потомъ ждать. Отече-
ство въ опасности! Этотъ кличъ, которому предстояло вылиться
въ форму декрета, разъ раздавшись, увлекалъ за собою насе-
леніе. Люди вооружались, собирались, направлялись въ Парижъ.
Къ чему реквизицій? Развѣ могло быть какое-либо законное
распоряженіе, которое было бы равносильно голосу родины, зо-
вущей на свою защиту всѣхъ своихъ дѣтей? Сколько министръ
внутреннихъ дѣлъ, Терье, ни разсылалъ повсюду циркуляровъ,
съ цѣлью пресѣчь упорядочить дѣло, народъ повиновался
всего одной только власти, съ вида очень неопредѣленной и,
при томъ, невидимой, неосязаемой: революціи. Въ Марсели, по
приглашенію Барбару, изъ самой ратуши неслись клики къ
добровольцамъ: Ступайте, свергните тирана! *). И вотъ, про-
стившись со своимъ богатымъ портомъ, со своимъ фокейскимъ,
залитымъ солнцемъ городомъ, сотни безстрашныхъ искателей * 2
г) См. >ТоигпаІ сіез йеЪаіз сіез атіз сіе Іа сопзіііиііоп, засѣданіе 26-го
марта 1792 г.
2) Батртагііп, 1». II, р. 183.
374
приключеній выступаютъ въ походъ съ ружьями на плечѣ,
съ подвѣшенными сбоку саблями, въ сопровожденіи походныхъ
повозокъ, съ надписью на корзинахъ: Съѣстные и боевые при-
пасы, ничего не стоющіе парижанамъх). Чего требуютъ отъ
добровольцевъ? объ этомъ написалъ имъ Барбару, призывая
ихъ въ Парижъ: требуется, «чтобы они умѣли умирать»2 2);
только и всего. А какая мысль руководитъ ими? Та мысль,
которая носится въ воздухѣ, которая и въ деревушкахъ, и въ
городахъ, на дорогахъ, въ долинахъ, на вершинахъ горъ всей
Франціи изливается въ звукахъ: АІІопв, еп{апі$ (Іе Іа раігіе, Іе
уоиг сіе діоіге ееі аггіѵё3): это та мысль, которую только что
выразилъ въ нотахъ и дивныхъ словахъ геній Франціи, вне-
запно появившійся, Руже де Лиль! Этотъ боевой гимнъ, эту
подобранную, наконецъ, къ побѣдѣ музыку, марсельцы вскорѣ
пропоютъ при взятіи Тюильрійскаго дворца, а впослѣдствіи за-
поютъ ее цѣлыя арміи съ гордымъ вызовомъ титановъ въ душѣ
и со слезами на глазахъ.
О, Роланъ, въ это самое время вы и ваши друзья, мелан-
холически склонившись надъ картою Франціи, размышляли объ
убѣжищахъ, которыя могли бы дать свободѣ, въ случаѣ ея по-
раженія: Юрскія горы, скалы и рѣки Лимузэна, Овернь съ ея
крутыми холмами, оврагами, старыми лѣсами4)... Маловѣрные!
какъ мало знали вы тогда, на чтд способна Франція, когда ея
сила сочетается съ сознаніемъ права! Подъ охраною революціи
Парижъ и теперь еще могъ бы говорить, какъ нѣкогда спарта-
нецъ: «Я никогда не видалъ дыма непріятельскаго лагеря!»
Такъ какъ король отказался утвердить декретъ о наборѣ
20,000 человѣкъ, которые должны были собраться въ Парижъ
14-го іюля, то надо было непремѣнно либо вырвать у него
утвержденіе, либо найти средство къ тому, чтобы урегулировать
новымъ декретомъ прибытіе федератовъ, теперь уже несомнѣн-
ное и непредотвратимое. Жирондисты склонили Собраніе при-
нять такое рѣшеніе, которое въ справедливой мѣрѣ примиряло
должное по конституціи уваженіе къ праву ѵеіо съ необходи-
мостью минуты. Было декретировано, что федераты, послѣ при-
х) Вёѵоіиііопз сіе Рагіз, № 156.
2) Мётоігез <1е’ ВагЪагоих, р. 40.
3) «Идемъ, сыны отечества, наступилъ день славы*.
4) Мётоігез йе ВагЪагоих, р. 38.
375
сутствія при присягѣ 14-го іюля, отправятся въ городъ Суас-
сонъ—пунктъ, ранѣе предназначенный для сбора резерва1). Въ
сущности, этою мѣрой жирондисты не связывали себя безпово-
ротно. Разъ федераты будутъ въ Парижѣ, ничего не будетъ
легче, какъ задержать ихъ тамъ, если это будетъ признано нуж-
нымъ. Людовикъ XVI побоялся слишкомъ приподнять свою
маску отказомъ въ утвержденіи даже прежняго, измѣненнаго
такимъ образомъ декрета: постановленіе Собранія было почти
тотчасъ же утверждено.
Это было первою побѣдой; въ вечернемъ засѣданіи жирон-
дисты сдѣлали попытку добиться и второй побѣды, склонивъ
Собраніе декретировать, по предложенію Тюріо, распущеніе шта-
бовъ во всѣхъ городахъ съ населеніемъ въ 50,000 и болѣе душъ,
при чемъ начать съ Парижа. Но на этотъ разъ натискъ ока-
зался слишкомъ стремительнымъ, слишкомъ прямымъ, и Людо-
викъ XVI выдвинулъ противъ него свое ѵеіо. Поэтому Тюріо
сталъ приводить въ подтвержденіе своего предложенія такіе до-
воды, которые являлись уже оскорбленіями, доходившими до
того, что королевскую прокламацію по поводу событій 20-го іюня
онъ прямо обвинялъ во лжи* 2).
Образъ отечества, находящагося въ опасности, стоялъ у всѣхъ
передъ умственнымъ взоромъ, и общественная тревога по этому
поводу возростала съ часа на часъ. 30-го іюня Дебри внесъ,
отъ лица комиссіи двѣнадцати, докладъ по этому жгучему во-
просу, и 3-го іюля открылись пренія о немъ. Въ исторіи красно-
рѣчія день этотъ былъ великимъ днемъ. Ждали выступленія
оратора торжественныхъ случаевъ, Верньо, и онъ, дѣйствительно,
взошелъ на трибуну. Съ вдохновеннымъ взоромъ онъ загово-
рилъ измѣнившимся, но, тѣмъ не менѣе, могучимъ, мужествен-
нымъ, хотя и взволнованнымъ голосомъ, который являлся въ
ту минуту голосомъ всей Франціи.
«Каково же—сказалъ онъ—странное положеніе, въ которомъ
находится Національное Собраніе? Какой рокъ преслѣдуетъ насъ?
Какую участь готовитъ Франціи это ужасное броженіе, среди
котораго—если бы мы менѣе знали неистребимую любовь народа
г) Декретъ 2-го іюля 1792 г., агі. 3 еі 4.
2) См. его рѣчь въ засѣданіи 2-го іюля 1792 года. Только вмѣсто того,
чтобы сказать лживая прокламація короля, онъ употребилъ выраженіе: лож-
ная прокламація короля, что было просто неправильностью оборота.
З7в
къ свободѣ — мы впали бы въ искушеніе усомниться въ томъ,
идетъ ли революція вспять или близится къ своей цѣли? Въ
ту самую минуту, когда наша сѣверная армія, повидимому, дѣ-
лаетъ успѣхи въ Брабантѣ и радуетъ наше мужество предвѣ-
стіемъ побѣды, ее вдругъ заставляютъ отступать передъ не-
пріятелемъ; ее отводятъ обратно на нашу территорію, ее дѣлаютъ
театромъ военныхъ дѣйствій, при чемъ у несчастныхъ бельгій-
цевъ мы оставляемъ по себѣ лишь память о пожарахъ, которые
освѣщали наше отступленіе... Неужели правда, что побѣдъ на-
шихъ боятся? Кровью ли кобленцской арміи или кровью нашей
дорожатъ? Если фанатизмъ вызываетъ безпорядки, если онъ
грозитъ ввергнуть Францію одновременно въ ужасы междоусоб-
ной и внѣшней войнъ, то чего хотятъ люди, заставляющіе от-
вергать всѣ представляемые Національнымъ Собраніемъ репрес-
сивные законы? Намѣрены ли они царствовать надъ опустѣв-
щими городами, надъ разоренными полями? Какого количества
слезъ, нищеты, крови, мертвыхъ было бы достаточно для ихъ
мстительности? Гдѣ мы, наконецъ? Въ какую бездну хотятъ
насъ увлечь? А вы, господа,—что предпримете вы великаго для
общественнаго дѣла?»
Далѣе, среди напряженной тишины, отъ времени до времени
прерывавшейся неудержимыми взрывами возбужденія, ораторъ
развернулъ картину грозившихъ Франціи опасностей. Въ видѣ
риторической фигуры сомнѣнія, сквозь которую пробивалась
ѣдкая иронія, онъ поставилъ вопросы: не бродитъ ли еще и
донынѣ подъ сводами Тюильрійскаго дворца мрачный духъ Ме-
дичи и кардинала Лотарингскаго? не возродилось ли въ душѣ
нѣсколькихъ злодѣевъ кровожадное лицемѣріе іезуитовъ Лашэза
и Летелье? не приходитъ ли время второй Варѳоломеевой ночи?
не омрачено ли сердце короля фантастическими представленіями
и не затуманена ли его совѣсть тѣми религіозными ужасами,
которыми его окружаютъ?.. Вѣрить этому—прибавилъ ораторъ—
нельзя, потому что кто оказался бы въ такомъ случаѣ наиболѣе
опаснымъ врагомъ революціи? Король. Значитъ, отвѣтственность
за безпорядки, предлогомъ для которыхъ выставляется религія,
падаетъ на министровъ; они-то и должны отвѣтить за все сво-
ими головами!
Перейдя къ внѣшнимъ опасностямъ, Верньо продолжалъ такъ:
«Французскіе принцы пытались поднять всѣ европейскіе
дворы противъ французской націи, дѣйствуя отъ имени короля;
377
Пильницскій договоръ и чудовищный союзъ между вѣнскимъ и
берлинскимъ дворами заключены были въ видахъ отмщенія за
достоинство короля; бывшія роты лейбъ-гвардейцевъ стеклись
въ Германію, подъ знамена мятежа, для защиты короля-, эми-
гранты просятся и принимаются на службу въ австрійскія
войска и готовятся издали терзать свою родину тоже для того,
чтобы оказать помощь королю; только для того, чтобы присоеди-
ниться къ знатнымъ кавалерамъ королевской прерогативы, дру-
гіе знатные люди, преисполненные чести и тонкости чувствъ,
покидаютъ свои посты въ виду непріятеля, измѣняютъ присягѣ,
обворовываютъ кассы, усердствуютъ въ подкупѣ солдатъ и,
такимъ образомъ, славу свою полагаютъ въ подлости, клятвопре-
ступленіи, нарушеніи субординаціи, воровствѣ и убійствахъ!
(Рукоплесканія). Король Богеміи и Венгріи, ведя съ нами войну,
и прусскій король, наступая къ нашимъ границамъ, дѣйствуютъ
единственно только противъ нашей націи или Національнаго
Собранія и для сохраненія блеска трона; на свободу дѣлаются
нападенія именемъ короля, и если бы ее удалось уничтожить, то
его же именемъ совершено было бы вскорѣ расчлененіе королев-
ства, въ видахъ возмѣщенія коалиціоннымъ державамъ ихъ
издержекъ, ибо щедрость государей извѣстна; мы знаемъ, съ
какимъ безкорыстіемъ посылаютъ они свои арміи разорять ино-
странную землю и насколько можно вѣрить тому, что они стали
бы истощать свою казну для поддержанія войны, которая не
была бы для нихъ выгодна! Словомъ, предлогомъ или причиною
всѣхъ бѣдствій, которыя стараются свалить намъ на голову,
всѣхъ бѣдствій, которыхъ намъ нужно опасаться въ будущемъ,
является единственно имя короля!
«Но въ конституціи—гл. II, отд. I, ст. 6-я читаю: «Если ко-
роль станетъ во главѣ арміи и направитъ ея силы противъ
націй, или если онъ не воспротивится формальнымъ актомъ
такому предпріятію, осуществляемому отъ его имени, то онъ
будетъ признанъ отрекшимся отъ королевской власти».
«И вотъ, если бы король, обязанный блюсти внѣшнюю без-
опасность государства, освѣдомившись о движеніяхъ прусской
арміи, не оповѣстилъ о томъ Національное Собраніе; ...если
бы король систематически налагалъ ѵеіо на всѣ касающіеся
общественнаго спасенія декреты; если бы король оставилъ коман-
дованіе арміей въ рукахъ генерала, возбудившаго противъ себя
подозрѣніе народа самыми характерными покушеніями на кон-
__378_
ституцію; если бы другому генералу, привыкшему къ побѣдѣ и
воспитавшемуся вдали отъ развращенной дворцовой сферы, ко-
роль ясно сказалъ, отказывая ему въ необходимомъ подкрѣпле-
ніи: Я запрещаю тебѣ одерживать побѣды; если бы, наконецъ—
когда Франція утопала бы въ крови, когда въ ней господство-
валъ бы чужеземецъ, когда конституція была бы поколеблена
и налицо была бы контръ-революція—то въ данномъ случаѣ
король сказалъ бы въ свое оправданіе:
«Правда, что терзающіе Францію враги говорятъ, будто дѣй-
ствуютъ только съ цѣлью возстановить мою власть, которую
считаютъ уничтоженною, отмстить за мое достоинство, которое
предполагаютъ оскорбленнымъ, возвратить мнѣ мои королевскія
права, которыя они признаютъ подорванными или утраченными;
но я доказалъ, что не состою ихъ сообщникомъ. Я соблюлъ
конституцію, обязывающую меня противодѣйствовать ихъ пред-
пріятіямъ формальнымъ актомъ, такъ какъ я двинулъ арміи въ
походъ. Правда, что арміи эти были слишкомъ слабы, но кон-
ституція не указываетъ численной силы, какую я долженъ былъ
придать имъ; правда, что я собралъ ихъ слишкомъ поздно, но
конституція не опредѣляетъ времени, къ которому я долженъ
былъ собрать ихъ; правда, что арміи могли бы быть поддержаны
резервами, но конституція не обязываетъ меня устраивать ре-
зервные лагери. Правда, что когда генералы побѣдоносно по-
двигались впередъ по непріятельской территоріи, я приказалъ
имъ остановиться, но конституція не предписываетъ мнѣ одер-
живать побѣды,—она даже запрещаетъ мнѣ дѣлать завоеванія.
Правда, что были попытки дезорганизовать арміи путемъ комби-
нированной отставки офицеровъ и путемъ интригъ, и что я не
дѣлалъ никакихъ усилій, чтобы остановить эти отставки или
интриги, но конституціею не предусмотрѣно, что мнѣ слѣдовало
бы сдѣлать въ виду подобнаго преступленія. Правда, что мои
министры постоянно обманывали Національное Собраніе относи-
тельно численности, расположенія и снабженія войскъ; что я
удерживалъ въ должности, насколько лишь могъ долго, тѣхъ
министровъ, которые препятствовали ходу конституціоннаго упра-
вленія, и какъ можно меньше времени держалъ тѣхъ изъ нихъ,
которые старались способствовать ему, но вѣдь конституція ста-
витъ назначеніе министровъ въ зависимость единственно отъ
моей воли и нигдѣ не предписываетъ мнѣ согласоваться въ
379
этомъ отношеніи съ довѣріемъ патріотовъ и прогонять контръ-
революціонеровъ. Правда, что Національное Собраніе издало нѣ-
сколько полезныхъ и даже необходимыхъ декретовъ и что я
отказался утвердить ихъ, но вѣдь я имѣлъ право на это, и
право это священно, потому что я получилъ его по конституціи.
Наконецъ, правда и то, что контръ-революція ведется, что дес-
потизмъ вскорѣ возвратитъ мнѣ въ руки мой желѣзный ски-
петръ, что имъ я сокрушу васъ, что вы станете ползать, что я
покараю васъ за то, что вы имѣли наглость желать свободы;
но я исполнилъ все, что предписываетъ мнѣ конституція: я не
издалъ ни одного акта, который осуждался бы конституціей;
слѣдовательно, непозволительно сомнѣваться въ моей вѣрности
ей и въ моемъ рвеніи защищать ее. (Громкія рукоплесканія).
<'Еслибы, говорю я, было возможно, что среди бѣдствій ро-
ковой войны, среди безпорядковъ контръ-революціоннаго пере-
ворота, король французовъ обратился бы съ такими насмѣшли-
выми рѣчами; если бы было возможно, что онъ заговорилъ бы
о своей любви къ конституціи съ такою оскорбительною иро-
ніей, то не въ правѣ ли были бы французы отвѣтить ему:
«О, король! вы, конечно, думали, вмѣстѣ съ тираномъ Ли-
зандромъ, что правда не лучше лжи и что людей слѣдуетъ за-
бавлять клятвами, какъ забавляютъ дѣтей побрякушками; вы
прикидывались, будто любите законы, только ради сохраненія
вашей власти, которая служила бы вамъ для ихъ попранія; вы
прикидывались преданнымъ конституціи лишь для того, чтобы
она не низвергла васъ съ трона, который нуженъ вамъ для ея
уничтоженія; вы прикидывались, будто любите націю, лишь
ради того, чтобы обезпечить успѣхъ вашему вѣроломству, и для
этого старались внушить ей довѣріе къ вамъ. Неужели вы и те-
перь думаете обмануть насъ лицемѣрными увѣреніями? Не-
ужели вы думаете отвести намъ глаза отъ причины нашихъ
бѣдствій посредствомъ вашихъ хитро придуманныхъ оправданій
и смѣлыхъ софизмовъ? Развѣ это значило защищать насъ, если
вы выставили противъ иноземныхъ войскъ такія силы, сравни-
тельная малочисленность которыхъ не оставляла никакого со-
мнѣнія въ томъ, что онѣ понесутъ пораженіе? Развѣ это зна-
читъ защищать насъ, если вы отвергаете проекты, имѣющіе
цѣлью упрочить положеніе внутри королевства; или если вы дѣ-
лаете приготовленія къ отпору на то время, когда мы стали бы
уже жертвою тирановъ? Развѣ защитою было для насъ то, что
380 __
вы не приняли репрессивныхъ мѣръ противъ генерала, нару-
шавшаго конституцію, и сковывали мужество тѣхъ лицъ, кото-
рыя служили ей? Развѣ вы защищали насъ тѣмъ, что безпре-
рывно парализовали управленіе путемъ постоянной дезоргани-
заціи министерства? Для блага ли нашего или для нашей ги-
бели предоставила вамъ конституція выборъ министровъ? Для
славы ли нашей или для позора сдѣлала она васъ главою
арміи? Для того ли, наконецъ, представила она вамъ право
утвержденія законовъ, цивильный листъ и такъ много круп-
ныхъ прерогативъ, чтобы вы конституціоннымъ путемъ губили
конституцію и королевство? Нѣтъ, нѣтъ, вы, человѣкъ, котораго
не могла тронуть благородная щедрость французовъ, человѣкъ,
въ которомъ пробуждать чувство могла только любовь къ деспо-
тизму, вы не выполнили желанія конституціи! Она быть мо-
жетъ низвергнута, но вамъ не воспользоваться плодами вашего
вѣроломства! Вы не противодѣйствовали формальнымъ актомъ
тѣмъ побѣдамъ, которыя были одерживаемы отъ вашего имени
надъ свободой; но вамъ не воспользоваться плодами этихъ не-
достойныхъ побѣдъ! Вы уже ничто для той конституціи, ко-
торую вы такимъ недостойнымъ образомъ нарушили, и для того
народа, который такъ гнусно преданъ вами!» (Неоднократно
возобновляющіяся рукоплесканія).
Собраніе дрогнуло какъ бы отъ пробѣжавшаго по немъ
электрическаго тока. Но ораторъ, перейдя отъ этихъ грозныхъ
предположеній къ словамъ величайшей мягкости, тотчасъ же
началъ перечислять средства къ спасенію отечества, отнеся къ
нимъ подъемъ всѣхъ благородныхъ чувствъ, призывъ къ тѣмъ
нѣжнымъ привязанностямъ, изъ которыхъ родится благород-
нѣйшій видъ мужества, забвеніе эгоистическихъ или суетныхъ
разногласій, объединеніе стоящихъ въ Римѣ со стоящими на
Авентинскомъ холмѣ. Рѣчь свою онъ заключилъ слѣдующими
словами:
«Скажу вамъ, что для васъ всегда будетъ существовать по-
слѣднее средство къ тому, чтобы довести ненависть къ деспо-
тизму до высочайшей степени броженія и придать мужеству
весь тотъ пылъ, къ какому оно способно. Средство это достойно
выполняемой вами высокой миссіи и того народа, представите-
лями котораго вы являетесь; оно можетъ даже доставить ва-
шимъ именамъ нѣкоторую знаменитость и сдѣлать ихъ заслу-
живающими сохраненія въ людской памяти: вамъ надо посту-
38]
пить по примѣру храбрыхъ спартанцевъ, легшихъ костьми
въ Ѳермопилахъ, поступить по примѣру тѣхъ почтенныхъ стар-
цевъ, которые, по выходѣ изъ римскаго сената, пошли ждать
на порогѣ своихъ дверей смерти, сѣемой передъ ними свирѣ-
пыми побѣдителями! Нѣтъ, вамъ не потребуется возносить
мольбы, чтобы народились мстители за вашъ прахъ. О, въ тотъ
день, когда земля обагрится вашею кровью, тиранія, ея блескъ,
ея дворцы, охранители и спутники навсегда исчезнуть предъ
народнымъ всемогуществомъ и народнымъ гнѣвомъ! И если по-
слѣднія ваши минуты будутъ отравлены скорбью о томъ, что
вы не смогли доставить вашей родинѣ счастье, то вы унесете
съ собою, по крайней мѣрѣ, то утѣшеніе, что смерть ваша уско-
ритъ гибель угнетателей народа и что ваше самоотверженіе
спасло свободу.
«Я предлагаю декретировать:
«1) что отечество въ опасности;
«2) что во внутреннихъ безпорядкахъ, производимыхъ подъ
предлогомъ религіи, отвѣтственны министры;
«3) что они же отвѣтственны за всякое вторженіе въ пре-
дѣлы нашей территоріи, вслѣдствіе непринятія мѣръ предосто-
рожности для своевременнаго устройства лагеря, устройство ко-
тораго было вами декретировано.
«Затѣмъ, я предлагаю составить посланіе къ королю и обра-
щенія къ французамъ, съ призывомъ ихъ къ принятію необхо-
димыхъ при нынѣшнихъ обстоятельствахъ мѣръ.
«Въ-четвертыхъ, я предлагаю, чтобы 14-го іюля вы отпра-
вились въ полномъ составѣ на праздникъ федераціи для воз-
обновленія присяги 14-го января.
«Наконецъ, предлагаю разослать чрезъ особыхъ курьеровъ
по департаментамъ копіи съ посланія къ королю, съ обращенія
къ французамъ и съ того декрета, который будетъ принятъ
вами вслѣдствіе настоящихъ преній.
«Особенно требую скорѣйшаго доклада о дѣйствіяхъ гене-
рала Лафайета».
Впечатлѣніе отъ этой рѣчи было поразительно. На скамьяхъ
лѣвой, справа, въ центрѣ, на галереяхъ всѣ рукоплескали.
Камбонъ выкрикнулъ страшныя слова: «Мы обязаны говорить
народу правду, а всѣ предположенія г. Верньо—правда». Тщетно
пытался Матьё Дюма сдержать или охладить общее увлеченіе
пространною импровизаціей: требованіе нѣсколькихъ членовъ о
382
напечатаніи его рѣчи было отвергнуто, тогда какъ Собраніе
почти единогласно декретировало не только отпечатать рѣчь
Верньо, но и разослать ее въ 83 департамента и въ армію 1).
На слѣдующей день, 4-го іюля, Собраніе декретировало:
«что когда опасность станетъ крайнею, законодательный кор-
пусъ самъ объявитъ о томъ слѣдующею торжественною фор-
мулой: Отечество въ опасности; что при этомъ объявленіи всѣ
власти, на всемъ пространствѣ королевства, сдѣлаютъ свои за-
нятія непрерывными;
что всѣ граждане сдадутъ имѣющееся у нихъ оружіе
властямъ, чтобы можно было распредѣлить его надлежащимъ
образомъ;
что въ національную гвардію будутъ зачислены всѣ муж-
чины, молодые или старые, способные нести службу;
что умышленное выставленіе всякаго бунтовского значка
будетъ караться... смертью» * 2).
Такимъ образомъ, оказывался окончательно рѣшеннымъ во-
просъ въ томъ видѣ, въ какомъ онъ былъ поставленъ въ до-
кладѣ Жана Дебри, т. е.: въ какой формѣ будетъ заявлено о томъ,
что отечество въ опасности. Но, согласно предложенію Тюріо,
слѣдовало бы заявить, что отечество уже теперь въ опасности?
Это оставалось еще рѣшить и объ этомъ пренія продолжались.
5-го іюля, епископъ шерскій, старикъ Торне, смѣло предло-
жилъ, чтобы въ рѣшительныхъ обстоятельствахъ дѣйствіе кон-
ституціи было пріостановлено. «Горе націи—воскликнулъ онъ—
настолько трусливой, чтобы не рѣшиться въ извѣстныхъ слу-
чаяхъ прибѣгнуть къ мѣрамъ, такимъ же чрезвычайнымъ, какъ
и грозящія ей опасности! Горе глупому сенату, который, будучи
поставленъ на-стражѣ судебъ цѣлаго народа, скорѣе дастъ на-
ложить на себя оковы, чѣмъ выйти изъ тѣснаго круга, уста-
новленнаго для спокойнаго времени!» И онъ посовѣтовалъ Со-
бранію, не теряя времени, взять на себя диктатуру. При этомъ
неожиданномъ призывѣ правая сторона возстала. Пасторе за-
явилъ, что рѣчь, которую только что выслушало Собраніе,
вышла, вѣроятно, съ печатныхъ станковъ въ Кобленцѣ, и по-
требовалъ отправки оратора въ тюрьму Аббатства. Къ негодо-
*) Это засѣданіе см. въ Нізіоъге рагіетепіаіге, і. XV, р. 268—299, и въ
Зоиѵепігй Маііііеи Витав, I. II, р. 265—307.
2) Декретъ, вотированный 4-го іюля 1792 года и утвержденный 7-го.
383
ванію Пасторе присоединился Вобланъ, выразившій мнѣніе, что
прелату слѣдуетъ, по меньшей мѣрѣ, сдѣлать публичный выго-
воръ. Торне хотѣлъ отвѣтить, но Собраніе, постановивъ перейти
къ очереднымъ дѣламъ, лишило его слова и оставило его без-
наказаннымъ.
Вдругъ получается посланіе короля, сообщающее, что на
границѣ стянуты 52,000 пруссаковъ, и по всему видно, что
между вѣнскимъ и берлинскимъ кабинетами существуетъ согла-
шеніе. Лицемѣрный шагъ! Ибо какъ разъ въ этотъ день тайный
агентъ Людовика XVI, Малле дю Панъ, офиціально представлялся
императору, прусскому королю и герцогу Брауншвейгскому,
сообщилъ имъ виды французскаго монарха и составилъ обра-
зецъ манифеста для вторженія!х) Собраніе этого не знало, но
оно не сомнѣвалось, что такъ или иначе, а измѣна есть. При-
томъ, что означало это запоздалое сообщеніе о фактѣ, извѣст-
номъ всей Европѣ? Оно принято было съ презрѣніемъ, среди
смѣха и ропота.
Затѣмъ Кондорсе изложилъ свое мнѣніе о причинахъ обще-
ственной опасности, къ числу которыхъ, не колеблясь, отнесъ
мятежническій образъ дѣйствій Лафайета, при чемъ сказалъ:
«Во время разногласій, возникшихъ между Кромвеллемъ и англій-
скимъ парламентомъ, флотомъ противъ Голландіи командовалъ
адмиралъ Блэкъ; во флотѣ также дѣлались попытки посѣять
раздоръ.—Господа, сказалъ Блэкъ офицерамъ и солдатамъ, не
наше дѣло разбираться въ государственныхъ дѣлахъ и вмѣши-
ваться въ управленіе; отъ насъ требуется только, чтобы мы
долгъ свой исполнили такъ, чтобы иностранцы не могли извлечь
выгодъ изъ нашихъ разногласій и безумствъ». Въ заключеніе,
ораторъ предложилъ текстъ посланія къ королю, которое Со-
браніе и постановило напечатать, но которое имѣло тотъ не-
достатокъ, что не заключало въ себѣ ничего ни рѣшительнаго,
ни новаго * 2 3 *).
Таково было положеніе дѣлъ, когда, 7-го іюля8), въ ту ми-
нуту, какъ собрался говорить Бриссо, всталъ Ламуретъ, прося
позволенія внести предложеніе къ порядку дня...
’) См. Мётоігез еі еоггеиропйапсе сіе Маііеі <1и Раи, 1. I, сііар. XII,
р. 306, 7, 8 еі 9. Рагіз 1851.
2) См. Нізіоіге рагіатепіаіге, I. XV, р. 302—332.
3) А не 6-го, какъ ошибочно говоритъ г. Мишле въ своей Нізіоіге сіе Іа
Рёооіиііоп, Ііѵ. VI, сііар. IX, р. 154.
384
Человѣческое сердце вовсе не приспособлено къ ненависти.
Даже удовлетворенная, даже восторжествовавшая, она оставляетъ
на днѣ всякой великой души хотя и радость, но болѣе горькую,
чѣмъ печаль, радость, которая гложетъ. Если мы, тѣмъ не
менѣе, живемъ столько же ненавистью, сколько и любовью, то
только вслѣдствіе невѣдѣнія, вслѣдствіе мутности среды, въ ко-
торой страсти наши, проявляясь, видоизмѣняются, вслѣдствіе
безпорядка, въ которомъ жалкимъ образомъ мятутся наши дурно
урегулированныя общества. Но пусть среди нашихъ шумныхъ
раздоровъ съ уважаемыхъ нами устъ сорвется слово примире-
нія, пусть на нашемъ омраченномъ небѣ, сквозь внезапно раз-
ступившіяся тучи, пробьется горячій солнечный лучъ—и уже
ничего больше не нужно, чтобы мы почувствовали—по крайней
мѣрѣ, на нѣсколько мгновеній—что насъ озаряетъ одно и то же
свѣтило и что когда-нибудь соединитъ насъ всѣхъ въ своихъ
широкихъ объятіяхъ. Любить такъ отрадно!
Заклиная стоявшихъ на Авентинскомъ холмѣ протянуть руку
находившимся въ Римѣ, Верньо подготовлялъ умы къ словамъ
единодушія. Епископъ ліонскій выразился такъ: «Вамъ предла-
гали и еще будутъ предлагать принятіе чрезвычайныхъ мѣръ
для отраженія отъ Франціи опасностей... Но сперва слѣдовало бы
выяснить источникъ нашихъ бѣдствій: онъ кроется... въ раздъеди-
ненности Національнаго Собранія... Къ чему сводится взаимное
недовѣріе? Одна часть Собранія приписываетъ другой части
бунтарское стремленіе къ уничтоженію монархіи. Другіе припи-
сываютъ своимъ сотоварищамъ намѣреніе уничтожить конститу-
ціонное равенство и установить аристократическое управленіе,
извѣстное подъ названіемъ двухъ палатъ. Ну, хорошо; раз-
громимъ же, господа, путемъ общаго проклятія и неизмѣнной
клятвы, какъ республику, такъ и обѣ палаты!»
Странно! Жирондистская партія, господствовавшая въ Собра-
ніи, несомнѣнно питала республиканскія чувства; республика
несомнѣнно насчитывала многочисленныхъ и страстныхъ сто-
ронниковъ на трибунахъ. Съ нѣкоторыхъ поръ такъ много го-
ворилось объ упорныхъ предательствахъ двора! Наконецъ, уже
многимъ умамъ единственнымъ средствомъ представлялось низ-
ложеніе Людовика XVI! А между тѣмъ, послѣ словъ Ламурета
со всѣхъ скамей Собранія раздались пламенные привѣтственные
клики, и своды зала задрожали отъ рукоплесканій.
Ламуретъ продолжалъ: «Поклянемся проникнуться однимъ
385
духомъ, однимъ чувствомъ; поклянемся слиться въ единую
массу свободныхъ людей. Та минута, когда иноземцы увидятъ,
что того, чего мы хотимъ, хотимъ мы всѣ, будетъ минутою
торжества свободы и спасенія Франціи».
При этихъ словахъ все Собраніе встало. Простирая руки, съ
блѣдными отъ волненія лицами, всѣ члены разомъ даютъ пред-
ложенную клятву. Потомъ раздается всеобщій призывъ къ еди-
ненію, и тутъ члены правой стороны съ невольнымъ порывомъ
бросаются къ членамъ лѣвой, и тѣ принимаютъ ихъ съ востор-
гомъ. Въ братскихъ объятіяхъ сжимаютъ другъ друга Матьё
Дюма и Базиръ, Мерлэнъ де Тіонвилль и Жокуръ, Шабо и
Жанти, Жансонне и Кальве, Альбитъ и Рамонъ. Въ эту минуту
входитъ въ залъ Кондорсе: къ нему бѣжитъ и обнимаетъ его
врагъ его Пасторе. Растроганные зрители сливаютъ съ клятвами
свои одобрительные клики. Всѣ партіи смѣшались, нѣтъ больше
ни правой, ни лѣвой,—есть только Національное Собраніе. Не-
медленно постановляется разослать извлеченіе изъ протокола
въ арміи, въ департаменты, въ муниципальныя управленія, въ
судебныя учрежденія, а прежде всего отнести къ королю. Депу-
тація уходитъ. Минуту спустя является, въ предшествіи ми-
нистровъ, Людовикъ XVI, чтобы заявить, что теперь исполни-
лось самое горячее желаніе его сердца, и Собраніе расходится
въ опьяненіи счастливою мечтой! *)
Мечтой! Дѣйствительно, только мечтой это и могло быть.
Люди внѣ Собранія, не дѣлавшіе того же, не могли вѣрить
искренности этихъ изліяній. Они стали преслѣдовать оскорби-
тельными догадками и насмѣшками это химерическое отреченіе
отъ наслѣдственныхъ разногласій и вѣковой вражды, этотъ
братскій договоръ между борцами раньше окончанія необходи-
маго боя, этотъ призывъ къ законамъ жизни въ объятіяхъ
смерти. То, что было только противорѣчивымъ, они признали
невозможнымъ, какъ будто въ человѣческой природѣ не бываетъ
непредвидѣнныхъ возвратовъ, наивныхъ непослѣдовательностей,
наконецъ ребячествъ, которыя политическій дѣятель можетъ на-
ходить смѣшными, тогда какъ философъ находитъ ихъ возвы-
шенными!
*) Писатели того времени оцѣнивали характеръ этого факта весьма раз-
лично, но относительно самого факта согласны между собою они всѣ, какъ,
напр., Ферьеръ, Больё, Тулонжонъ. См., кромѣ тогоа Нізіоіте рагіетепіаіге,
1. XV, р. 334—341.
ЛУИ КЛАНЪ. Т. VI. 26
386
Надо сказать и то, что впечатлѣніе отъ утренняго засѣда-
нія было испорчено въ тотъ же день временнымъ отрѣшеніемъ
парижскаго мэра отъ должности, какъ устроителя 20-го іюня,
отрѣшеніемъ, о которомъ Національному Собранію сообщено
было въ вечернемъ засѣданіи. Этотъ ударъ, такъ несвоевременно
нанесенный Петіону департаментскимъ управленіемъ, король
могъ бы отмѣнить; это было бы великодушно, это было бы лов-
кимъ шагомъ; но вмѣсто того король написалъ въ Собраніе,
чтобы сложить съ себя на него «принятіе рѣшенія по поводу
этого событія» г). Поступокъ двусмысленный! Жирондисты уви-
дѣли въ немъ скрытое намѣреніе скомпрометировать Собраніе;
они поняли, что дворъ не имѣетъ въ виду поступиться своею
затаенною досадой, и такъ какъ ихъ пробившаяся подозритель-
ность вновь оживила взаимно противоборствовавшія враждебныя
чувства, то восторгъ отъ скрѣпленнаго клятвою примиренія
угасъ такъ же скоро, какъ и вспыхнулъ. Король приказалъ
открыть для публики Тюильрійскій садъ гдѣ прежде съ насла-
жденіемъ прислушивался къ раздававшимся крикамъ: Да здрав-
ствуетъ король! Въ сердце его стрѣлою вонзился теперь другой
крикъ: Да здравствуетъ Петіонъ * 2).
Мало того: такъ какъ распространился слухъ, что прими-
реніе 7-го іюля было ухищреніемъ, условленнымъ между еписко-
помъ ліонскимъ и дворомъ, то одни прозвали это примиреніе
лобзаніемъ Ламурета, а другіе—лобзаніемъ Іуды 3). Въ клубѣ
якобинцевъ Бильо Вареннъ сорвалъ громкія рукоплесканія,
воскликнувъ: «Видѣть такого-то депутата бросающимся въ объятія
такого-то, это все равно, что видѣть Нерона обнимающимъ Британ-
ника, или Карла IX протягивающимъ руку Колиньи» 4). Ре-
дакторы Вёѵоіиііопз де Рагіз, съ своей стороны, писали: «Въ то
время Ариманъ, или духъ зла, замѣтивъ, что истомившіеся люди
покидаютъ его алтари, пошелъ къ Ормузду, или духу добра, и
сказалъ ему: «Братъ, мы съ тобой уже довольно давно разо-
шлись. Помиримся, и пусть у насъ будетъ впредь всего одна мо-
лельня.—Ни за что! отвѣчалъ Ормуздъ: что сталось бы съ бѣд-
ными людьми, если бы они не могли больше отличать добро отъ
*) Нізіоіге рагіешепіаіге, 1. XV, р. 342.
2) ІЪІёЦ р. 342.
3) Вёѵоіиііопз сіе Рагіз, № 157.
4) Іоигпаі (Іез (ІёЬаіз (Іез атіз (Іе Іа сопзіііиііоп, № 236.
387
зла?» х). Фоше, котораго стали винить въ томъ, что онъ поцѣло-
вался съ Рамономъ, вынужденъ былъ публично защищаться;
но, тѣмъ не менѣе, строгая газета Прюдома выбранила его за
то, что на предложеніе Ламурета онъ не отвѣтилъ стихами
Мольера:
.............Ьаіззег-тоі, .іе ѵоаз ргіе...
Іе пе ѵеах ппііе ріасѳ еп сез соеигз согготрпз.
Іе сопзегѵѳ роиг еах сез Ііаіпез ѵі&оигеизез
9пе (Іоіі (іоппег 1ѳ ѵісе аах атез ѵегіиепзѳз * 2).
Такимъ образомъ, вражда продолжалась съ большею, чѣмъ
когда либо, горячностью, война неслыханная, въ которой нена-
висть, самоотверженіе и патріотизмъ облекались во всевозмож-
ныя формы. Этотъ періодъ экзальтаціи всего лучше характе-
ризуется анекдотомъ о томъ, какъ Гранжнёвъ составилъ съ
Шабо проектъ такого рода: оба они будутъ убиты подставными
людьми при такихъ условіяхъ, чтобы позорное подозрѣніе въ
совершеніи этого преступленія пало на дворъ. Этотъ непости-
жимый проектъ едва-едва не осуществился! Гражнёвъ привелъ
въ порядокъ свои частныя дѣла, составилъ духовное завѣща-
ніе и явился на указанное мѣсто. Но, если вѣрить г-жѣ Ро-
ланъ, у которой мы заимствуемъ эти подробности3), Шабо,
взявшійся сдѣлать нужныя приготовленія, въ послѣднюю ми-
нуту не сдержалъ слова и, такимъ образомъ, лишилъ своего
сообщника курьезной славы человѣка, пускающаго клевету пу-
темъ самоубійства.
Среди такого-то всеобщаго возбужденія, Геро де Сешель
внесъ 11-го іюля, отъ имени трехъ соединенныхъ комиссій, до-
кладъ по вопросу объ объявленіи отечества въ опасности.
Заключенія комиссіи были приняты, и Собраніе, обращаясь съ
призывомъ къ патріотизму и мужеству Франціи, декретировало
слѣдующія торжественныя слова: «Граждане, отечество въ опас-
ности» 4).
, Наканунѣ министры, поголовно продали прошенія объ
Вёѵоіиііопз Ле Рагіз, № 157.
ІЫЛет. (....Оставьте меня, пожалуйста... Я не желаю занимать ника-
кого мѣста въ этихъ извращенныхъ сердцахъ. Я питаю къ нимъ ту сильную
ненависть, которую вызываетъ къ себѣ въ добродѣтельныхъ душахъ порокъ.
3) Мётоігез Ле М-те ВоІапЛ. См. набросанный ею портретъ Гранжнёва,
1. И, р. 185 еі 186.
4) Нізіоіге рагіетепіаіге, 1. XV, р. 358 еі 359.
388
отставкѣ, предварительно написавъ королю въ письмѣ, тайну
котораго недолго суждено было хранить желѣзному шкапу, что
они «принимаютъ это рѣшеніе съ цѣлью доказать націи, что
Національное Собраніе хочетъ упразднить всякаго рода прави-
тельство, а это, по ихъ мнѣнію, произведетъ большое впеча-
тлѣніе» *). Въ этомъ они сильно ошибались. Отставка ихъ про-
шла незамѣченною, такъ же какъ и назначеніе имъ преемни-
ковъ, которыми оказались: по министерству внутреннихъ дѣлъ
Шампіонъ, по морскому Дюбушажъ, по военному Дабанкуръ,
по министерству государственныхъ налоговъ Леру де Лавилль,
а по министерству иностранныхъ дѣлъ Виго де Сентъ-Круа.
Гораздо больше, чѣмъ эта замѣна однѣхъ куколъ другими,
привлекалъ къ себѣ общественное вниманіе наступавшій уско-
реннымъ шагомъ непріятель; то былъ Лафайетъ, въ лицѣ ко-
тораго опасались теперь подражателя уже не Кромвеллю, а
Монку; то было возстаніе, которое, потрясая факелами, охваты-
вало одну деревню за другою; то была контръ-революція, на-
шедшая офиціальныхъ представителей въ іерархіи администра-
тивныхъ властей, въ управленіяхъ департаментовъ Эны, Ар-
деннъ, Арьежа, Обы, Авейрона, Кальвадоса, Канталя, Нижней-
Шаранты, Шеры, Коррезы, Корсики, Дордоньи, Эры, Эры-и-
Луара, Верхней-Гаронны, Жера, Эндры, Ло, Мэна-и-Луары, Марны,
Мозеля, Сѣвернаго, Уазы, Парижа, Паде-де-Кале, Нижняго-
Рейна, Роны-и-Луары, Сены-и-Уазы, Нижней-Сены, Соммы, Ван-
деи, Верхней-Вьенны, т. е. въ тридцати трехъ департаментскихъ
управленіяхъ изъ восьмидесяти трехъ2 3).
Поэтому каждый патріотъ узналъ свой собственный голосъ
въ голосѣ Робеспьера, когда тотъ произнесъ въ клубѣ якобин-
цевъ рѣчь, сводившуюся къ слѣдующимъ словамъ: «Въ такихъ
критическихъ обстоятельствахъ обычныхъ средствъ недостаточно.
Французы, спасайте себя сами!» 8)
Тѣмъ временемъ, пока со всѣхъ сторонъ сыпались адресы
въ пользу Петіона, Собранію было торжественно объявлено
письмомъ короля объ утвержденіи распоряженія парижскаго де-
партаментскаго управленія относительно устраненія Петіона и
главнаго прокурора коммуны, Манюэля. Это было 12-го іюля,
2) Извлеченіе изъ бумагъ, найденныхъ въ желѣзномъ шкапу.—Докладъ
Бори.—Бумага, помѣченная БХХ(.
2) Маггазі еѣ Биропі, Вазіез Ле Іа Вёѵоіиііоп, р. 311.
3) Лоигпоі Лез ЛёЬаіз Лез атіз Ле Іа сопзіііиііоп, № 230.
389
за два дня до праздника Федераціи. Петіонъ явился предъ Со-
браніемъ. Твердымъ тономъ, со скромнымъ видомъ, онъ въ не-
многихъ словахъ представилъ оправданіе своихъ дѣйствій
20-го іюня, заявивъ, что все его преступленіе въ томъ, что онъ
опасался междоусобной войны и не далъ пролиться человѣче-
ской крови. Это простое объясненіе было встрѣчено нѣсколько
разъ возобновлявшимися сочувственными кликами; опальному
при дворѣ мэру оказаны были въ засѣданіи почести, а на слѣ-
дующій день Собраніе декретировало не только возстановить
парижскаго мэра въ должности, но и обязать исполнительную
власть привести этотъ декретъ въ тотъ же день въ испол-
неніе *).
Между тѣмъ, головная часть Федераціи уже прибыла въ
Парижъ; она была еще немногочисленна, но зато внушительна
по своему настроенію, и по ней можно было угадывать, каковы
должны быть по всей Франціи вербуемые восторженнымъ оду-
шевленіемъ добровольцы. Чтд станутъ дѣлать эти порывистые
люди? Поселятся ли они въ городѣ? Удовольствуются ли они
тѣмъ, что только пройдутъ чрезъ него? Только ли для празд-
ника они прибыли? Не для боя ли? И для какого боя? Несо-
мнѣнно, что вотъ уже два дня, какъ положеніе своеобразно
омрачилось. О той конституціи, одного лишь сохраненія которой
требовали наиболѣе смѣлые люди, нѣкоторые уже говорятъ те-
перь, что она—«ящикъ Пандоры»2); другіе толкуютъ о низло-
женіи короля... Дантонъ публично напомнилъ, что право подачи
петицій не осталось зарытымъ на Марсовомъ полѣ, подъ тру-
пами людей, которыхъ тамъ перебили3), а Робеспьеръ скло-
нилъ якобинцевъ принять манифестъ, въ которомъ якобинское
общество говоритъ федератамъ: «Не уходите изъ этого города
иначе, какъ рѣшивъ въ сердцѣ своемъ отстоять благо Франціи
и человѣческаго рода»4).
Мы видѣли, какія надежды возлагалъ дворъ на наступленіе
иностранныхъ армій и что Марія-Антуанета разсчитывала до-
ждаться вскорѣ освобожденія; но эта надежда, безпрестанно
омрачавшаяся страхомъ, была лишь надеждою утопающаго, ко-
2) Засѣданіе 13-го іюля 1792 года.—Манюэль былъ возстановленъ въ
должности лишь 23-го іюля.
2) Вёѵоіиііопз сіе Рагіз, № 167.
3) Роитпаі Лез сіёЪаіз (Іез атіз сіе Іа сопзіііиііоп, № 231.
4) Адресъ якобинцевъ къ федератамъ, въ Вё{ёпзеит сіе Іа сопзіііиііоп, Ъ. IX,
___390_
торый видитъ на горизонтѣ мимоидущее судно. Притомъ, почемъ
знать, къ чему поведетъ этотъ праздникъ 14-го іюля, во время
котораго король поневолѣ будетъ какъ бы поглощенъ народомъ?
Для Людовика XVI тайно заказали нагрудникъ, который могъ
бы предохранить его отъ ударовъ стилетомъ и отъ пуль. Но
монархъ, королева и всѣ ихъ преданные слуги до такой сте-
пени боялись быть застигнутыми врасплохъ, что когда королю
надо было примѣрить нагрудникъ, то цѣлыхъ три дня выжидали
благопріятной для этого минуты, три долгихъ дня, въ продолженіе
которыхъ г-жѣ Кампанъ пришлось носить на себѣ, въ видѣ
нижней юбки, этотъ огромный и тяжелый нагрудникъ! *).
Ожидавшееся событіе не оправдало этихъ опасеній. Праз-
дникъ 14-го іюля былъ только унизителенъ для короля, какъ
невольнаго виновника того тріумфа, который выпалъ при этомъ
на долю Петіона. Потому что вышло такъ: возстановленный въ
своей должности мэръ, окруженный членами муниципальнаго
управленія, съ яснымъ, сіяющимъ лицомъ, какъ бы прикрывая
своимъ покровительствомъ того самаго герцога Ларошфуко, кото-
рый, дѣйствуя чрезъ департаментское управленіе, отстранилъ его
отъ должности, величественно шествовалъ сквозь громадную толпу
гражданъ, кричавшихъ: Да здравствуетъ Петіонъ! при чемъ и
на шляпахъ у нихъ былъ начертанъ мѣломъ тотъ же возгласъ;
а Людовикъ XVI, въ своемъ нагрудникѣ, пробирался на Марсово
поле окольными улицами, подъ охраной сильнаго баталіона на-
ціональныхъ гренадеръ2).
Для королевской семьи, которая прибыла первою, пригото-
влена была эстрада. На Марсовомъ полѣ, еще пустынномъ, раз-
биты были восемьдесятъ три палатки, представлявшія 83 депар-
тамента, и передъ каждою изъ нихъ стояло по тополю. Въ
центрѣ поставлено было изображеніе гробницы для тѣхъ, кому
придется пасть па границѣ, и на одной изъ сторонъ сдѣлана
была надпись: Трепещите, тираны, мы отмстимъ за нихъ! Въ
ста туазахъ3) позади алтаря Отечества высилось дерево — де-
рево феодализма—на вѣтвяхъ котораго были подвѣшены щиты,
каски и синіе гербы, а внизу стволъ былъ обложенъ костромъ,
на который свалены были короны, тіары, кардинальскія шапки,
Мётоіі'ех Ле М-те Сатрап, ѣ. И, р. 217.
-) Мётоіга/ Ле Ъ'еггіёгез, і. ПІ, Ііѵ. ХИ, р. 148 еі 149.
я) Тоізс, старинная французская мѣра длины, равная 1,95 метра. (Цере-
водчикъ).
391
горностаевыя мантіи, дворянскія граматы, мѣшки съ судебными
дѣлами и докторскія шапочки х).
Національный кортежъ, вступивъ на Марсово поле чрезъ
ворота со стороны улицы Гренель, продефилировалъ подъ бал-
кономъ короля и направился къ алтарю Отечества, тогда какъ
Собраніе, предсѣдателемъ котораго былъ тогда Обэръ Дюбайе,
остановилось, въ ожиданіи короля.
Марія-Антуанета держала себя твердо, костюмъ ея былъ
блестящъ, но на лицѣ ея виднѣлось выраженіе подавленной
скорби и на глазахъ ея были слѣды слезъ. Людовикъ XVI на-
правился изъ павильона, въ которомъ онъ находился, къ алтарю
Отечества, гдѣ ему предстояло принять присягу на вѣрность
конституціи. Въ его походкѣ и фигурѣ было нѣчто мрачное
и покорное, что способно было тронуть тѣхъ, кто его лю-
билъ. Я—разсказываетъ бывшая на эстрадѣ г-жа Сталь — я
издали слѣдила за его напудренною головой, выдѣлявшейся
среди черноволосыхъ головъ; его одежда, еще съ вышивкой,
выдѣлялась рядомъ съ одѣяніемъ тѣснившихся около него про-
столюдиновъ. Когда онъ взошелъ на ступени алтаря, казалось,
будто видишь жертву, добровольно идущую на закланіе» * 2). Когда
его попросили поджечь дерево феодализма, онъ отказался, за-
мѣтивъ, что феодализма больше нѣтъ3). Затѣмъ онъ вернулся
къ королевѣ и дѣтямъ. Народъ тѣснился, желая видѣть его; и
это было уже въ послѣдній разъ. Его снова увидѣла публика
лишь на эшафотѣ4).
Декретомъ 2-го іюля было постановлено, что послѣ присут-
ствія на гражданскомъ празднествѣ федераты отправятся въ
Суассонъ; но такъ какъ Парижъ захватилъ ихъ въ свою среду,
то многіе изъ нихъ уже повторяли слова Дантона: «Мы при-
несли сюда не только жизнь, но и мысль нашу»5). 17-го іюля
они послали депутацію для прочтенія въ Собраніи адреса, ко-
Вещественныя подробности см. въ Мётоігез (іс УѴеЬег, авторъ кото-
рыхъ присутствовалъ на праздникѣ; что же касается политической и мо-
ральной сторонъ послѣдняго, то разсказъ Вебера сплошь окрашенъ фанати-
ческою ненавистью и бѣшенствомъ; преувеличенія его очевидны для всякаго,
кто сравнитъ этотъ разсказъ со всѣми другими.
2) Соп8ІсІёгаііоп8 зиг Іа Вёѵоіиііоп [гапдаізе, Ш рагііе, сііар. VII.
8) Мётоігез (Іе ЛѴеЬег, I. II, сЬар. V, р. 212.
4) Сопзісіёгаііопз &иг Іа Вёѵоіиііоп /гащаізе^ III раігіе, сііар. VII.
Б) Клубъ якобинцевъ, засѣданіе 11-го іюля 1792 г.
_392 _
торый былъ составленъ Робеспьеромъ и заключалъ въ себѣ
слѣдующія грозныя требованія: «Отцы отечества, пріостано-
вите дѣйствіе исполнительной власти въ лицѣ короля: этого
требуетъ благо государства.—Возбудите обвиненіе противъ Ла-
файета: сдѣлать это предписываютъ вамъ конституція и обще-
ственное благо.—Декретируйте распущеніе назначенныхъ коро-
лемъ военно-должностныхъ лицъ.—Смѣстите и подвергните на-
казанію департаментскія управленія.—Обновите составъ судеб-
ныхъ учрежденій» 1).
Такое высокомѣріе возмутило правую сторону и, можетъ
быть, только удивило бы общественное мнѣніе, если бы продикто-
вавшая этотъ адресъ мысль не оправдывалась колебаніями Со-
бранія, квторое бывало то стремительнымъ, то до излишества
робкимъ, смотря по тому, поддавалось ли оно внушеніямъ жи-
рондистовъ или было сдерживаемо фельянтинцами, какъ, напри-
мѣръ, декретировавъ 15-го іюля удаленіе пяти армейскихъ полковъ
или полковъ швейцарскихъ, оно вдругъ остановилось и отсту-
пило передъ необходимостью покарать Лафайета, отвѣтствен-
ность котораго, горячо обсуждавшаяся въ теченіе трехъ дней, въ
концѣ концовъ стушевалась, благодаря отсрочкѣ преній о ней* 2).
Съ другой стороны, съ границы одно за другимъ приходили
тревожныя извѣстія. Люкнеръ писалъ, что численность четырехъ
армій едва доходитъ до 70,000 годныхъ въ дѣло людей и что
на Рейнѣ, въ центрѣ, всего сорока тысячамъ человѣкъ придется
выдерживать натискъ двухсотъ тысячъ австрійцевъ, пруссаковъ
и венгерцевъ, до двадцати двухъ тысячъ эмигрантовъ3); Дю-
мурье, сообщая Собранію о занятіи непріятелемъ города Орши,
жаловался на недостатокъ провіанта, денегъ, инструкцій4)... Оче-
видно, спасеніе Франціи зависѣло отъ той силы, которую она
почерпнетъ въ своей вѣрѣ и въ своемъ отчаяніи. Отнынѣ ей
надлежало произнести знаменитую фразу Медеи:
Сопіге іаиі <1е таіѣепгв, диѳ ѵопв іевіе-І-іі?
—МоР)!
’) Т)е[епзеиг Ле Іа сопзіііиііоп, № 10.
2) Засѣданіе 21-го іюля 1792 г.
3) Письмо Люкнера, прочитанное въ засѣданіи 17-го іюля 1792 г.
*) Письмо Дюмурье, прочитанное въ засѣданіи 18-го іюля.
6) «Чтд остается вамъ для борьбы съ такимъ множествомъ несча-
стій?—Я!>
393
И эта сила, дѣйствительно, дерзнула произнести эти слова.
Какой истинный французъ забудетъ когда либо тотъ героиче-
скій день 22-го іюля 1792 года, когда на всѣхъ площадяхъ, при
пушечныхъ выстрѣлахъ и барабанномъ боѣ парижскій муници-
палитетъ огласилъ декретъ, объявлявшій отечество въ опасно-
сти? Въ Парижѣ съ утра поднялся гулъ, подобный реву
океана, взбушевавшагося съ самаго дна. Муниципальныя
должностныя лица и конные стражники разъѣзжали по ули-
цамъ, размахивая флагами, надъ которыми развѣвался флагъ
съ грозною и спасительною надписью: Граждане, отечество въ
опасности! Артиллерійскимъ залпамъ, звукамъ трубъ, оглашав-
шихъ воздухъ мрачными призывами, вторилъ великій, взволно-
ванный голосъ народа. Вотъ наступило время записи доброволь-
цевъ. На площадяхъ были устроены амфитеатры. Какая кар-
тина! Вотъ крытая дубовыми листьями палатка; на ней навѣ-
шаны гражданскіе вѣнки; по бокамъ воткнуты двѣ пики съ
краснымъ колпакомъ наверху; впереди установленный на
двухъ барабанахъ столъ: членъ муниципалитета, повязанный
шарфомъ, вноситъ въ книгу священную клятву встрѣтить
смерть лицомъ къ лицу; тутъ же пушки для огражденія балю-
страдъ, обѣихъ лѣстницъ, лицевой стороны амфитеатра; а кру-
гомъ люди всякаго возраста, всякаго состоянія спѣшатъ, кри-
чатъ: «Запишите меня! Запишите мою фамилію, мою кровь, мою
жизнь! О, отчего я ничего больше не могу дать родинѣ!»—Число
записей было громадно. Являлись лазаристы, женатые люди,
единственные сыновья. Опираясь на своихъ двухъ сыновей, при-
шелъ старикъ—и всѣ трое записались. Подростки, не достигшіе
установленнаго шестнадцатилѣтняго возраста, желали идти, какъ
и прочіе, просили, молили и, получивъ отказъ, уходили со сле-
зами бѣшенства на глазахъ. И тутъ же, среди мрачной радости
этого воинственнаго пламени были и онѣ, очень печальныя, бѣд-
ныя матери, отдавшія Франціи все, что было у нихъ самаго
дорогого на свѣтѣ, плодъ чрева своего, всю свою душу!
Эти великія сцены повторялись въ всѣхъ городахъ, и такъ
составилась фаланга добровольцевъ 92-го года, этотъ разсадникъ
столькихъ несравненныхъ бойцовъ, изъ которыхъ одни были
грубы, какъ Массена и Ожеро, другіе порывисты, какъ Мюратъ
и Клеберъ, или строго-суровы, какъ Дезэ, или нѣжны и благо-
родны, какъ Гошъ и Марсо.
394
Кончено; пусть приходитъ теперь непріятель: Франція готова.
Робеспьеръ написалъ въ своей газетѣ слѣдующія сильныя и
меланхолическія слова: «Наше дѣло? пусть судятъ его народы
всей земли, или, если земля есть наслѣдіе нѣсколькихъ деспо-
товъ, пусть рѣшаетъ само Небо. Всемогущій Боже, это дѣло—
Твое дѣло! Защити Самъ тѣ вѣчные законы, которые Ты запе-
чатлѣлъ въ нашихъ сердцахъ, и обѣли Свое правосудіе, обви-
няемое бѣдствіями рода человѣческаго...»
КОНЕЦЪ ШЕСТОГО ТОМА.