ИСТОРИЧЕСКАЯ БИБЛІОТЕКА
Луи Бланъ
ИСТОРІЯ
ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦІИ
1789 года
ТОМЪ VII
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
1908
ОГЛАВЛЕНІЕ.
Къ читатѳл ю
СТРАН.
XI
КНИГА СЕДЬМАЯ.
ГЛАВА XIV.
Ниспроверженіе короля.
Перемѣна, происшедшая въ жирондистахъ. — Ихъ попытки вернуться
въ министерство.—Секретное письмо къ королю Верньо, Гаде и
Жансонне. — Замѣчательное слово, сказанное Вриссо по поводу
манифестаціи 20 іюня.—Бриссо высказывается противъ респу-
бликанцевъ.—Парламентскія уловки жирондистовъ.—Ласурсъ тре-
буетъ высылки федералистовъ изъ Парижа.—Клеветы на жирон-
дистовъ.—Настроеніе Парижа.—Кабачокъ Золотое Солнце.—Сно-
шенія Маллѳ дю Пана съ кобленцскими эмигрантами.—Мани-
фестъ союзныхъ державъ, редактированный маркизомъ де Ли-
монъ.—Герцогъ Брауншвейгскій вынужденъ, съ душевнымъ при-
скорбіемъ, подписать этотъ манифестъ.—Императоръ австрійскій и
король прусскій заподозриваютъ герцога.—Въ тотъ самый день,
когда герцогъ Брауншвейгскій подписалъ въ Кобленцѣ манифестъ,
направленный противъ Франціи, Карра намекнулъ на то, что гер-
цога слѣдовало избрать французскимъ королемъ.—Какъ былъ при-
нятъ во Франціи манифестъ союзныхъ державъ.—Геройская аги-
тація и происшедшіе при этомъ безпорядки.—Пророческія слова
Дѳпрѳмѳниля.—Французская территорія и австрійская терри-
торія въ Тюильѳрійскомъ саду.—Прибытіе въ Парижъ марсель-
цевъ.—Что побудило Сантѳрра нарушить данное имъ обѣщаніе.—
Кровавое столкновеніе.—Дворъ готовится къ битвѣ.—Непреодо-
лимыя предубѣжденія королевы; она колеблется между надеждой
и отчаяніемъ; ея храбрость.—Поведеніе Дантона, Марата, Камилла
Демулена и Робеспьера.—Трактиръ «Сасігап Ыеи».—Всеобщее воз-
бужденіе.—Разбушевавшіяся стихіи........................... 1
і*
IV
ГЛАВА XV.
Ниспроверженіе королевской власти.
СТРАН.
Правильное сраженіе 10 августа. — Открытое приготовленіе къ нему
съ обѣихъ сторонъ.—Провѣрка силъ.—Тревога революціонеровъ.—
Ночь съ 9 на 10 августа.—Маратъ въ своемъ подвалѣ.—Картина
дворца во время ночи.—Набатъ церкви 8аіі-Оегтаіп ГАихѳг-
гоів.—Петіонъ во власти своихъ враговъ. — Ночныя донесенія
Блонделя. — Страхъ и ужасъ Люсили Демуленъ. — Зарожденіе
Коммуны 10 августа.—Допросъ Мандата въ ратушѣ; его смерть.—
Клеветы роялистовъ.—Защитники дворца—швейцарцы.—Опасная
прогулка.—Неосторожныя слова, произнесенныя Маріѳй-Антуане-
той.—Роль, которую игралъ Редѳреръ.—Королевская семья поки-
даетъ дворецъ, и обстоятельства, сопровождавшія ея отбытіе въ
Собраніе.—Какъ они прослѣдовали черезъ Тюильрійскій садъ.—
Людовикъ XVI въ ложѣ скорописцевъ (Ьо^оѣасѣі^гарііе).—Смерть
Сюло.—Впечатлѣніе, произведенное на швейцарцевъ отбытіемъ
короля.— Народъ передъ дворцомъ.—Общій характеръ движенія
10 августа.—Швейцарцы готовы сдаться.—Кѣмъ были сдѣланы
первые выстрѣлы.—Избіеніе народа въ вестибюлѣ. — Избіеніе
швейцарцевъ.—Впечатлѣніе, произведенное на Собраніе выстрѣ-
лами.—Людовикъ XVI, сидя въ ложѣ скорописцевъ, ѣстъ пер-
сикъ; Марія-Антуанета жадно прислушивается къ гулу сраже-
нія.—Приказъ, переданный д’Эрвильи; любопытныя подробности.—
Весь Парижъ говоритъ объ измѣнѣ.—Народъ идетъ изъ предмѣстій:
Сѳнтъ-Антуанскаго и Сенъ-Марсо.—Возобновленіе атаки.—Оса-
ждающіе и швейцарцы дѣйствуютъ отважно; послѣдніе отсту-
паютъ.—Трагическія обстоятельства этого отступленія.—Наполе-
онъ въ лавкѣ Фовеле, на Карусельной площади.—Народъ остана-
вливаетъ карету г-жи Сталь.—Побѣда народа.—Сцены неистовой
злобы.—Безкорыстіе. — Великодушіе.—Смерть Клермонъ-Тоннер-
ра.— Число жертвъ.—Какъ держали себя жирондисты въ эту
критическую минуту.—Фабръ д’Эглантинъ будитъ спящаго Дан-
тона и объявляетъ ему, что онъ сталъ министромъ.—Парижъ
вечеромъ 10 августа.—Историческая критика.......................... 33
КНИГА ВОСЬМАЯ.
ГЛАВА I.
Коммуна 1-го августа.
Дантонъ.—Грубость, сказанная королю художникомъ Давидомъ.—Марія-
Антуанета и принцесса Ламбаль.—Смерть Кеіпе Ѵіоіеі.—Декретъ
V
СТРАН.
объ учрежденіи народнаго Конвента.—Коммуна 10-го августа; ея
характеръ и дѣятельность.—Королевская семья въ Тамплѣ.—
Засѣданіе уголовнаго суда 17-го августа.—Циркулярное посланіе
Дантона.—Смертные приговоры.—Трагическая смерть палача.—
Найденные обвинительные документы; донесеніе Гойе.—Рѣши-
тельныя мѣры.—Лафайетъ вынужденъ покинуть армію.—Дю-
мурье и Кутонъ въ лагерѣ на Модѣ.—Сдача Лонгви.—Устано-
вленіе развода.—Великіе люди, получившіе право французскаго
гражданства.—Погребальная процессія.—Ночь террора.—Борьба
между Коммуною и Національнымъ Собраніемъ.................... 80
ГЛАВА II.
Помни Варѳоломеевскую ночь!
Опасность, угрожавшая намъ въ сентябрѣ мѣсяцѣ 1792 г.—Отчаяніе,
овладѣвшее Парижемъ; пародъ трепещетъ за всемірную свободу.—
Планы побѣга, обсуждаемые министрами, противъ которыхъ воз-
сталъ Дантонъ. — Преступная радость роялистовъ. — Позорное
оправданіе.—Открытія, сдѣланныя Горза.—Сами министры и жи-
рондисты запугиваютъ народъ.— Приговоренный къ казни объ-
являетъ о заговорѣ въ тюрьмахъ. — Обстоятельства, приведшія
Парижъ въ изступленіе.— Что происходило въ тюрьмахъ.— Убій-
ства совершались безъ вѣдома Коммуны.—Рѣчь Робеспьера въ
ратушѣ.— 2-е сентября; извѣстіе, что непріятель подошелъ къ
Вердену.—Прокламація Коммуны.—Парижъ охваченъ бѣшенной
злобой.— Прюдомъ у Дантона. — Собраніе привѣтствуетъ Ком-
муну.— Пылкія рѣчи Верньо и Дантона.— Мѣры, принятыя для
охраны общественной безопасности.—Внезапность, съ какою про-
явилась бѣшеная ярость народа.— Убійства въ Аббатствѣ.—
Аббатъ Сикаръ.— Дочь Казота.—Убійства въ тюрьмѣ Кармели-
товъ. — Могучій порывъ патріотизма. — Наблюдательный коми-
тетъ.—Коммуна.—Серванъ въ ратушѣ. — Робеспьеръ и Билло-
Варренъ вечеромъ 2 сентября.—Арестъ г-жи Сталь.—Комиссары,
посланные Собраніемъ въ Аббатство.— Мануель въ Аббатствѣ.—
Постановленіе, подписанное Сержаномъ и Панисомъ.—Судъ подъ
предсѣдательствомъ Мадьяра.—Гнусныя сцены.—Англичане въ
Аббатствѣ.—Рапортъ комиссаровъ выслушанъ Собраніемъ съ ве-
личайшемъ равнодушіемъ.— Воинственный энтузіазмъ; Коммуна
вынуждена воспретить отъѣздъ рабочихъ на границу.—Переходы
отъ неистовой злобы къ состраданію.—Убійцы торжественно уно-
сятъ оправданныхъ.—Убійство принцессы Ламбаль.—Тамплю угро-
жаетъ опасность; его спасаетъ трехцвѣтная лента.—Освобожденіе
Вебера.—Разсказъ о надругательствѣ надъ хорошенькой цвѣточ-
ницей невѣренъ.—Убійцы дѣйствовили не за плату.—Характер-
ный разговоръ между арестованнымъ и убійцею.—Журніакъ
деСѳнъ-Меаръ на допросѣ у Мадьяра.—О стаканѣ крови, будто
бы предложенномъ дочери Сомбрёля; происхожденіе этой ужас-
VI
СТРАН.
ной басни.—Роль Петіона, Бриссо, жирондисткой прессы, Ролана,
Собранія, Робеспьера, Дантона.— Клятва вѣчной ненависти къ
королевской власти.—Извѣстіе о сдачѣ Вердена; геройская смерть
Борѳпѳра. — Чудовища, порожденныя эпидеміей убійствъ. — Ьа
баірёѣгіёгѳ.— Бисѳтръ. — Циркуляръ, въ которомъ Маратъ вос-
хваляетъ убійства; соучастіе Дантона въ этой ужасной пропа-
гандѣ. — Убійства заключенныхъ въ Орлеанскихъ тюрмахъ.—
Кровавая статистика.—Геройство и убійства; что вышло изъ ихъ
сочетанія.—Во что обошлись сентябрскіе дни Франціи, революціи
и свободѣ.—Историческая критика............................ 108
ГЛАВА III.
Французскія Ѳермопилы.
Парижъ, послѣ сентябрскихъ дней.—Появленіе мошенниковъ.—Кража
брилліантовъ изъ королевской кладовой (Оагде-МеиЪІе).—Взаимная
клевета. — Исторія съ агатомъ, пріобрѣтеннымъ Сержаномъ.—
Дантонъ спасаетъ Дюпора.—Злостные доносы Марата.—Письмо
Ролана.—Запоздалыя нападки Верньо на сентябрскихъ убійцъ.—
Страстный воинственный порывъ, охватившій Францію.—Аргон-
скій лѣсъ.—Планъ кампаніи, выработанный Дюмурье.—Положеніе,
занятое королемъ прусскимъ, герцогомъ Брауншвейгскимъ и эми-
грантами.—Деревянный конь, выставленный на стѣнахъ Тіон-
виля.—Бѣдственное положеніе пруссаковъ.—Дюмурье, ого умъ и
ошибки.—Келлерманъ.—Гёте въ прусской арміи.—Сраженіе, при
Вальми.......................................................... 181
ГЛАВА IV.
Монтаньяры и жирондисты лицомъ къ лицу.
Краткій обзоръ дѣятельности Конвента.—Разныя лица.—Монтаньяры.—
Болотныя жабы (Ьез сгарашіз (Іи Магаіз).—Двѣ доктрины и двѣ
партіи.—Несправедливость той и другой стороны.—Первое засѣ-
даніе Конвента.—Тактика Дантона.—Провозглашеніе республи-
ки.—Впечатлѣніе, произведенное этимъ извѣстіемъ въ Парижѣ.—
Въ тюрьмѣ Тампль.—Законодатели.—Жирондисты вступаютъ въ
борьбу. — Умѣренность монтаньяровъ. — Свирѣпость жиронди-
стовъ. — Тщетные совѣты Тара. — Предложенія монтаньяровъ,
отвергнутыя Жирондой.—Обвиненіе трехъ лицъ въ стремленіи
къ диктатурѣ. — Нелѣпость этого обвиненія по отношенію къ
Дантону и Робеспьеру.—Политическія убѣжденія послѣдняго.—
Бюзо требуетъ для Конвента охраны изъ милиціонеровъ, набран-
ныхъ въ департаментахъ.—Защитительныя рѣчи Дантона и Ро-
беспьера.—Рѣзкая выходка Барбару.—Отвѣтъ Пани.—Появленіе
Марата на трибунѣ.—Отвращеніе, имъ внушенное.—Его поведе-
ніе.—Его торжество......................................... 20
VII
ГЛАВА V.
Побѣдоносная республика.
СТРАН.
Сочувствіе къ революціи и къ Франціи со стороны сосѣднихъ наро-
довъ.—Савойя отдается во власть Франціи.—Лагерь Дюмурье.—
Секретные переговоры, происходившіе подъ видомъ порученій
военнаго характера.—Эгоизмъ эмигрантовъ.—Король прусскій на-
стаиваетъ на сраженіи.—Странный способъ, коимъ герцогъ Браун-
швейгскій хотѣлъ добиться отмѣны этого приказанія.—Дюмурье
и Дантонъ даютъ пруссакамъ возможность спокойно совершить
отступленіе.—Тайная политика Дантона. — Пруссаки рѣшаютъ
отступить. — Картина отступленія, набросанная Гёте.—Дюмурье
даетъ герцогу Брауншвейгскому возможность уйти, а самъ отпра-
вляется въ Парижъ.—Осада Лилля.—Геройство его жителей.—
Ихъ геройство спасаетъ городъ.—Нѣмцы, жаждущіе свободы, съ
нетерпѣніемъ ожидаютъ прихода французскихъ войскъ.—Занятіе
Майнца Кюстиномъ.—Французы во Франкфуртѣ.—Пруссаки очи-
щаютъ Лонгви.—Побѣдоносная республика. — Замѣчательная де-
пеша, посланная графомъ Мѳрси-д’Аржанто Вѣнскому кабинету .	229
ГЛАВА VI.
Встрѣча Дюмурье и Марата.
Дюмурье въ Парижѣ.—Онъ появляется въ засѣданіи Конвента.—Дю-
мурье посѣщаетъ якобинскій клубъ; привѣтствіе, съ которымъ
обратился къ нему Колло-д’Эрбуа.—Домъ Тальмы, въ улицѣ Шан-
тѳрѳнъ.—Праздникъ, данный въ этомъ домѣ въ честь Дюмурье.—
Неожиданное появленіе на этомъ праздникѣ Марата.—Всеобщее
изумленіе. — Дюмурье и Маратъ перекидываются нѣсколькими
фразами.—Зловѣщее впечатлѣніе, произведенное на присутствую-
щихъ Маратомъ.—Актеръ Дюгазонъ.—Маратъ въ якобинскомъ
клубѣ изобличаетъ Дюмурье. — Дюмурье и Дантонъ на спек-
таклѣ.— Непреодолимое отвращеніе г-жи Роланъ къ Дантону;
вызванная этимъ странная сцена.—Дюмурье возвращается въ
армію....................................................... 245
ГЛАВА VII.
Неистовства Жиронды.
Могущество Жиронды. — Переизбраніе Петіона въ парижскіе мэ-
ры. — Буйное поведеніе жирондистовъ въ Собраніи.—Опп от-
талкиваютъ отъ себя клубъ якобинцевъ.—Ихъ республиканскій
духъ.—Упраздненіе слова «топзіеиг».—Почему Бриссо отвергаетъ
даже названіе «гражданинъ». — Пристрастіе жирондистовъ къ
внѣшнимъ формамъ равенства.—Несправедливая война, которую
они объявляютъ Коммунѣ; послѣдняя сдаетъ свои отчеты.—Доку-
ѴПІ
СТРАН.
менты, хранящіеся въ Наблюдательномъ комитетѣ; ихъ исторія;
Маратъ старается воспользоваться ими противъ жирондистовъ;
жаркія пренія по этому поводу.—Отчеты Наблюдательнаго коми-
тета, сданные Пани.—Оправданіе Коммуны 10 августа.—При-
знанія, сдѣланныя жирондистомъ де-Лонэ въ его докладѣ.—Жи-
рондисты подготовляютъ нападки на Робеспьера.—Пренія по по-
воду ихъ проекта вызвать изъ департаментовъ охрану для Кон-
вента.—Секціи протестуютъ.—Коммуна издаетъ приказъ о раз-
сылкѣ ихъ адреса въ департаменты.—Конвентъ отмѣняетъ это по-
становленіе.—Призывъ къ единодушію, сдѣланный Гоншономъ.—
Прибытіе въ Парижъ второй партіи марсельцевъ.—Ихъ цѣль.—
Маратъ въ ихъ казармѣ.—Барбару съ яростью доноситъ объ
этомъ посѣщеніи.—Жиронда старается унизить Дантона.—Луве
замышляетъ свою Робеспъсріаду.—Философскій взглядъ на общую
карьеру Луве.—Какой ударъ онъ и друзья его нанесли дорогой
имъ республикѣ и самимъ себѣ.—Очень краснорѣчивый, очень
неопредѣленный и крайне несправедливый обвинительный актъ,
предъявленный Луве къ Робеспьеру.—Луве вызываетъ образъ
Брута; возгласъ Камбопа. — Робеспьеръ получаетъ недѣльную
отсрочку для отвѣта.—Дерзкій поступокъ Коммуны; смиреніе
Шомета. — Жирондисты наполняютъ Парижъ вооруженными
людьми.—Луве требуетъ, чтобы Парижъ былъ лишенъ своего на-
званія столицы.—Федералисты, кричащіе на улицахъ: «На гильо-
тину Робеспьера! Да здравствуетъ Роланъ! >—Крайняя умѣренность
монтаньяровъ; любопытное слово Сенъ - Жюста; трогательныя
слова Робеспьера младшаго.—Отвѣтъ Робеспьера Луве.—Тактика
Барера.—Пораженіе Луве; его отчаяніе. — Тайная преданность
Николя.—Взглядъ на клубъ якобинцевъ.—Письмо Робеспьера къ
Петіону.—Робеспьеръ у Дюплэ; жизнь въ нѣжной задушевной
дружбѣ; недоразумѣнія между женою столяра и ІПарлотою Робес-
пьеръ.—Жизнь, которую Робеспьеръ велъ у Дюплэ, могла успо-
коить его душу, но это благодѣтельное вліяніе было уничтожено
неистовствами Жиронды.—Пагубное значеніе этихъ неистовствъ.—
Совершающаяся въ Робеспьерѣ постепенно перемѣна; въ отно-
шеніи принциповъ и преданности народу онъ остается неизмѣн-
нымъ, но его характеръ замѣтнымъ образомъ портится.—Фи-
лософскіе выводы......................................... 265
ГЛАВА ѴПІ.
Процессъ короля.
Причины ожесточенія умовъ противъ Людовика XVI. — Доклады Ва-
лазе и Майля (МаіПіе).—Битва, выигранная подъ звуки Мар-
сельезы.—Отношенія между жирондистами и монтаньярами.—Что
такое былъ Сенъ-Жюсть.—Его рѣчь въ процессѣ короля.—Рѣчи
Робера, Розе, аббата Грегуара. — Открытіе желѣзнаго шкапа.—
Возмущеніе голодающаго народа.—Различіе мнѣній Сенъ-Жюста
IX
СТРАН.
и Робеспьера въ вопросѣ о продовольствіи.—Отмѣна жалованья
священникамъ; эту мѣру оспариваютъ Базиръ, Дантонъ, Ро-
беспьеръ и якобинцы.—Пренія о неприкосновенности Людови-
ка XVI.—Замѣчательное мнѣніе Фора.—Привилегіямъ Людовика
XVI противопоставляется идея всеобщаго равенства. — Новыя
идеи побѣждаютъ на полѣ брани.—Конвентъ торжественно про-
возглашаетъ принципъ человѣческой солидарности. — Королев-
ская семья въ Тамплѣ. — Истина на этотъ счетъ.—Обновленіе
Коммуны.—Анаксагоръ Шометъ.— Упадокъ роялизма. - Обви-
ненные и оправданные жирондисты.—Рѣчь Робеспьера противъ
Людовика XVI и противъ суда надъ нимъ.—Жестокая и непра-
вильная логика Сенъ-Жюста и Робеспьера.—Жирондисты напа-
даютъ на партію Горы; недобросовѣстность этихъ нападокъ.—
Прикрытая статуя Мирабо. — Сверженный бюстъ Гельвеція.—
Г-жа Роланъ передъ Конвентомъ.—Хитрость Гаде.—Любопытный
памфлетъ Анахарсиса Клоотца.—Въ Тамплѣ.—Оскорбительныя
мѣры предосторожности.—Докладная записка о вмѣняемыхъ Лю-
довику XVI преступленіяхъ. — Маратъ одѣваетъ новое платье,
чтобы присутствовать при процессѣ Людовика XVI. — Дѣвица
Флери на колѣняхъ передъ Маратомъ.—Людовикъ XVI передъ
Конвентомъ.—Его поведеніе. — Допросъ. — Онъ отрицаетъ соб-
ственноручно имъ написанное.—Онъ утверждаетъ, что не имѣлъ
никакихъ свѣдѣній о желѣзномъ шкапѣ. — Возвращеніе въ
Тампль.—Маратъ тронутъ. — Кратковременная сила сострада-
нія.—Адвокаты Людовика.—Тарже совѣщается съ Бареромъ.—
Посѣщеніе Барера Мальзербомъ.—Олимпія де Гужъ.—Непризна-
ваемоѳ революціею женское достоинство.—Яковъ Дюпонъ объ-
являетъ себя атеистомъ; сенсація, вызванная въ Европѣ этимъ
инцидентомъ.—Декретъ 1б-го декабря; смѣлая и широкая политика
Конвента. — Дантонъ и Лакруа въ Бельгіи.—Недовольство Дю-
мурье.—Будущій измѣнникъ. — Письмо генерала санкюлотовъ къ
ихъ оратору.—Кюстинъ сдаетъ Франкфуртъ.—Волненіе умовъ.—
Жиронда требуетъ изгнанія Филиппа Эгалите, какъ Бурбона.—
Цѣль, которую она имѣла при этомъ.—Ея неудача. — Ея непре-
дусмотрительность.—Преждевременная оцѣнка факта казни Лю-
довика XVI.................................................. 311
КЪ ЧИТАТЕЛЮ.
Французская революція была эпохой великой борьбы, во
время которой были затронуты разнообразные интересы, идеи,
страсти, какія только могутъ волновать умъ и сердце человѣка.
Но такъ какъ эта борьба, въ сущности, не окончена и до сихъ
поръ, то нѣтъ ничего удивительнаго, что исторія революціи
писалась обыкновенно съ точки зрѣнія этой борьбы, т. е. съ
точки зрѣнія того коварства п озлобленія, какія она порождала.
Вслѣдствіе этого въ этихъ описаніяхъ встрѣчается масса оши-
бокъ и лжи, которая приводитъ въ ужасъ добросовѣстнаго пи-
сателя, когда онъ углубляется въ самую сущность этого обшир-
наго предмета.
Слѣдовательно тотъ, кто дорожитъ истиной, взявшись писать
исторію французской революціи, беретъ на себя задачу не только
передать факты въ ихъ послѣдовательности, но и воскресить
передъ судомъ читателя дѣятелей той эпохи, которые были сви-
дѣтелями этихъ фактовъ, выслушать ихъ одинъ за другимъ,
сопоставить ихъ показанія, взвѣсить ихъ, освѣтить могущія
встрѣтиться въ пихъ противорѣчія и исправить ошибки, вкрав-
шіяся въ воспоминанія этихъ людей.
Въ самомъ дѣлѣ, если предположить, что историкъ, не ссы-
лаясь на авторовъ и не указывая источниковъ, не потрудится
хп
выяснить факты, возбуждающіе сомнѣнія или умышленно иска-
женные, то онъ только прибавитъ къ существующимъ многочи-
сленнымъ описаніямъ французской революціи еще одинъ раз-
сказъ, который будетъ находиться съ ними въ противорѣчіи, и
этимъ только увеличитъ тотъ сумбуръ, который порожденъ этимъ
обиліемъ противорѣчивыхъ разсказовъ, и, слѣдовательно, онъ не
только не освѣтитъ факты, но еще болѣе затемнитъ вопросъ.
Поэтому я счелъ долгомъ освѣтить въ предѣлахъ возможнаго
при помощи исторической критики, картину событій, которую
мнѣ предстояло нарисовать передъ читателемъ. Но для того,
чтобы не прерывать нити разсказа и не ослаблять впечатлѣнія,
я помѣстилъ критическія замѣчанія въ концѣ каждой главы.
Быть можетъ я ошибаюсь, но мнѣ кажется, что это придаетъ
моей книгѣ совершенно новый характеръ, и что эти критическія
замѣтки могутъ придать ей извѣстную цѣнность въ глазахъ
людей, относящихся къ изученію прошлаго съ серьезнымъ ин-
тересомъ.
Но для этого мнѣ было необходимо имѣть подъ рукою мно-
жество документовъ; въ этомъ отношеніи мнѣ приходится ра-
доваться моему изгнаніюх), которое дало мнѣ возможность изу-
чить предметъ гораздо основательнѣе, нежели я могъ бы это
сдѣлать въ Парижѣ.
Оказывается, что въ Великобританскомъ музеѣ хранятся
два богатѣйшихъ собранія документовъ, относящихся до фран-
цузской революціи и, что особенно важно для историка, этимъ
матеріаламъ составлена опись по содержанію. Достаточно будетъ
привести на удачу нѣсколько цифръ, чтобы судить о важности
и богатствѣ этого собранія.
Изъ разсказовъ современниковъ, брошюръ за и противъ ре-
волиціи, рѣчей, донесеній, памфлетовъ, сатиръ, пѣсней, стати-
стическихъ данныхъ, портретовъ, протоколовъ, прокламацій,
афишъ и т. д., и т. д., въ каталогѣ значится: по одному только
Л, Кланъ былъ изгнанъ изъ Франціи при Наполеонѣ ЦІ,
XIII
дѣлу объ ожерельѣ 3 огромныхъ связки; о парламентахъ — 6;
о генеральныхъ штатахъ—75; о дворянствѣ—3; о духовенствѣ—
86; объ общественныхъ работахъ вовремя революціи—7; о тор-
говлѣ во время революціи—3; о земледѣліи во время революціи—
2; о клубахъ—29; о гражданскихъ праздникахъ—9; о вѣроиспо-
вѣдныхъ дѣлахъ—62; о вѣсахъ и мѣрахъ—1; о наукѣ во время
революціи—3; о національной гвардіи—3; о парижскихъ сек-
ціяхъ—5; о воспитаніи—9; о философіи—16; о памятникахъ
общественнымъ дѣятелямъ—3; объ эмигрантахъ—28; о коло-
ніяхъ—45; о нищенствѣ и госпиталяхъ—4; о тюрмахъ—5; о
Робеспьерѣ—12; о Камиллѣ Демуленѣ—13; о Бриссо—5; о Ма-
ратѣ—13; о Бабефѣ—10... п т. д.
Нечего говорить, что относительно каждаго болѣе выдающа-
гося событія революціи имѣется масса документовъ, соотвѣт-
ственно важности событія. Такъ, напр., собраніе различныхъ
документовъ, касающихся Авиньонскихъ дѣлъ, помѣчено Уе 591
по № 599.
Любопытно отмѣтить, что свойственная французамъ весе-
лость ничуть не уменьшилась въ эту ужасную эпоху и что въ
упомянутой коллекціи однѣхъ шутокъ насчитываютъ 64.
Что касается собственно историческихъ сочиненій, то ихъ
въ коллекціи множество, съ № 1208 по № 1340; особенно много
газетъ, каковы: Асіез йев Арбігев, ТЬегшотёігев йп Яоиг, Мег-
сиге паііопаі, 8аЬаІз ]’асоЬіІез, бешаіпез сіѵідиез, йоигпаі без Атів,
Доигааі сіи. БіаЫе, Сіігопідие сіе Рагіз, Роіпі сіи ]оиг, Нёгаиіі
паіопаі, Бёіепзеиг сіи Реиріе, Аті Дез Раігіоіез, Дбигпаі сГЕсо-
потіе роііѣідие, Зетаіпе роіійдие, ВоисЬе сіе Рег, Ѵоіх би Реиріе,
Ееиіііе Ди .Тоиг, Роиеі паііопаі, Допгнаі Дез ДасоЬіиз, Доигпаі
сіе Іа Мопіадпе, Тготреііе Ди Рёге Бисііезпе, Виііеііп ДёсаДаіге,
Огаіеиг ріёѣёіеп, Коиѵеііізіе ипіѵегзеі, ВресШеиг, ОЬзегѵаіеиг,
Доигпаі Ріё и т. д., и т. д.,—какая масса произведеній, съ кото-
рыми можно ознакомиться съ пользою для дѣла, не говоря уже
о всѣхъ извѣстныхъ листкахъ, которые издавались Камиллемъ
Демуленомъ, Прюдомомъ, Маратомъ, Фрерономъ!
XIV
На этомъ остановлюсь. Сказаннаго довольно, чтобы составить
себѣ понятіе о богатомъ матеріалѣ, бывшемъ въ моемъ распо-
ряженіи.
Сумѣлъ ли я имъ воспользоваться — остается рѣшить чита-
телю, но я сдѣлалъ все отъ меня зависящее, чтобы тѣ изъ
моихъ читателей, коимъ позволитъ время, могли провѣрить все
сказанное мною, такъ какъ я не прошу ихъ слѣпо вѣрить моимъ
словамъ, а хотѣлъ бы, напротивъ, чтобы они ихъ провѣрили.
Луи Бланъ.—Исторія французской революціи.
КНИГА СЕДЬМАЯ.
(Продолженіе).
ГЛАВА XIV.
Низложеніе короля.
Перемѣна, происшедшая въ жирондистахъ. — Ихъ попытки вернуться въ ми-
нистерство.—Секретное письмо къ королю Верньо, Гаде и Жансоннѳ.—Замѣ-
чательное слово, сказанное Бриссо по поводу манифестаціи 20 іюня.—Бриссо
высказывается противъ республиканцевъ. — Парламентскія уловки жиронди-
стовъ.—Ласурсъ требуетъ высылки федералистовъ изъ Парижа.—Клеветы на
жирондистовъ.—Настроеніе Парижа. — Кабачокъ Золотое Солнце.—Сношенія
Малле дю Панъ съ кобленцскими эмигрантами.—Манифестъ союзныхъ дер-
жавъ, редактированный маркизомъ де Лимонъ.—Герцогъ Брауншвейгскій вы-
нужденъ, съ душевнымъ прискорбіемъ, под писать этотъ манифестъ.—Императоръ
австрійскій и король прусскій заподозриваютъ герцога.—Въ тотъ самый день,
когда герцогъ Брауншвейгскій подписалъ въ Кобленцѣ манифестъ, направлен-
ный противъ Франціи, Карра намекнулъ на то, что герцога слѣдовало ивбрать
французскимъ королемъ.—Какъ былъ принятъ во Франціи манифестъ союз-
ныхъ державъ.—Геройская агитація и происшедшіе при этомъ безпорядки.—
Пророческія слова Дѳпремениля.—Французская территорія и австрійская
территорія въ Тюильерійскомъ саду.—Прибытіе въ Парижъ марсельцевъ.—
Что побудило Сантерра нарушить данное имъ обѣщаніе.—Кровавое столкно-
веніе.—Дворъ готовится къ битвѣ.—Непреодолимыя предубѣжденія королевы;
она колеблется между надеждой и отчаяніемъ; ея храбрость.—Поведеніе Дан-
тона, Марата, Камиля Демулена и Робеспьера.—Трактиръ «Сайгап Ыеп>.—
Всеобщее возбужденіе.—Разбушевавшіяся стихіи.
Увидя столь могучій подъемъ духа, жирондисты не могли
отдѣлаться отъ тайной тревоги. Они испытали послѣ ухода
Дюпора то же самое, что чувствовалъ Мирабо послѣ отставки
Неккера, и Дюпоръ послѣ ухода Мирабо. Давъ первый, сильный
толчокъ распространенію революціонныхъ идей, жирондисты не
могли предсказать, куда заведетъ ихъ этотъ могучій подъемъ
революціоннаго духа.
ЛУИ БЛАНЪ. Т. VII.
1
2
Нерѣшительность, овладѣвшая жирондистами, была такъ оче-
видна, что объ нихъ стали ходить слухи, приводившіе этихъ
смѣлыхъ людей въ негодованіе. Увѣряли, будто нѣкоторые изъ
нихъ имѣли уже на-готовѣ паспорта для отъѣзда въ Англію;
въ числѣ этихъ людей называли Верньо, Гаде, Кондорсе, Бриссо1).
Послѣдній гордо отвѣтилъ: «Я слишкомъ презираю трусовъ,
покидающихъ свой постъ въ переживаемое нами критическое
время, чтобы я могъ совершить подобный подлый поступокъ» 2).
Въ самомъ дѣлѣ, на жирондистовъ клеветали, говоря, что
они способны были бѣжать. Тревога, которую они испытывали,
не заставила бы ихъ уклониться отъ опасности; скорѣе она
могла внушить имъ желаніе предотвратить эту опасность, ставъ
господами положенія. Къ сожалѣнію, изъ двухъ путей, которые
дали бы имъ возможность стать во главѣ движенія и руково-
дить имъ, они избрали тотъ, который былъ болѣе надеженъ и
сулилъ меньше потрясеній, но за то... былъ и самый худшій.
Они захотѣли стать снова во главѣ министерства, захотѣли
это такъ страстно, что у нихъ явилось даже желаніе спасти отъ
гибели тронъ въ тотъ моментъ, когда вздымавшаяся волна об-
щественнаго мнѣнія уже докатилась до его подножія и обдавала
его своими брызгами. Что же думали жирондисты въ промежу-
токъ между манифестаціей 20 іюня и тѣмъ громовымъ ударомъ,
который готовъ былъ разразиться 10 августа? Они мечтали о
тайныхъ переговорахъ съ дворомъ, чтобы вступить вновь въ
управленіе дѣлами.
Чтобы начать эти переговоры, въ высшей степени безразсуд-
ные и странные въ подобный моментъ, Верньо, Гаде и Жан-
сонне обратились къ содѣйствію художника Бозе и поручили
ему передать камердинеру Людовика XVI, Тьерри, письмо за
ихъ подписями, коимъ они извѣщали короля о готовившемся
страшномъ возстаніи, которое могло имѣть послѣдствіемъ свер-
женіе его съ престола и, быть можетъ, нѣчто худшее. При этомъ
они указывали, что единственнымъ средствомъ предотвратить
катастрофу было—призвать снова, и не позже какъ дней че-
резъ восемь, Ролана, Сервана и Клавьера для занятія оставлен-
ныхъ ими мѣстъ въ министерствѣ3).
Письмо графа Монморена къ графу де ла Марку въ Соггеьронсіапсе епіге
Іе сотіе (іе МігаЪеаи еі Іе сотіе йе Ъа Магск, т. III, стр. 327.
2) Раігіоіе /гап$аІ8, № 1076.
3) Можно было бы сомнѣваться въ справедливости этого факта, если бы
3
Честолюбивое стремленіе стать снова у кормила правленія до
того овладѣло жирондистами, что когда Шабо, встрѣтивъ Бриссо
въ аллеѣ фельянтинцевъ, на другой день послѣ событія 20 іюня,
сталъ упрекать его въ томъ, что произведенной наканунѣ без-в
толковой манифестаціей былъ отдаленъ день достиженія сво-
боды, то послѣдній отвѣтилъ ему: «Вы ошибаетесь, она произ-
вела то именно дѣйствіе, какое мы отъ нея ожидали. Роланъ,
Клавьеръ и Серванъ будутъ снова министрами» х).
Когда же, въ засѣданіи 24 іюня, Дюгемъ потребовалъ, чтобы
немедленно былъ поставленъ на обсужденіе вопросъ о низло-
женіи короля, то Верньо, самъ Верньо заклиналъ Національное
Собраніе не поддаваться безцѣльнымъ порывамъ и пустымъ
страхамъ* 1 2).
Мысль, овладѣвшая партіей, обнаружилась еще яснѣе день
спустя. Собраніе обсуждало декретъ о предоставленіи муниципа-
литетамъ права арестовывать гражданъ, обвиняемыхъ въ заго-
ворѣ противъ конституціи и безопасности государства. Бриссо
просилъ слова и, энергично отстаивая необходимость этой сво-
его рода муниципальной диктатуры, этотъ смѣлый иниціаторъ
республиканскаго движенія во Франціи, подписавшій не колеблясь
республиканскую петицію, которая имѣла послѣдствіемъ избіеніе
народа на Марсовомъ полѣ, началъ, къ величайшему изумленію
всѣхъ бывшихъ на трибунахъ, громить «партію цареубійцъ,
стремящуюся установить республику». «Если существуютъ
люди», восклицалъ онъ, «желающіе создать нынѣ республику
на развалинахъ конституціи, то ихъ долженъ поразитъ мечъ
правосудія точно такъ же, какъ и всѣхъ дѣятельныхъ сторонни-
ковъ обѣихъ палатъ и кобленцскихъ контръ-революціонеровъ» 3).
онъ былъ засвидѣтельствованъ только однимъ Бертраномъ де Мольвилемъ,
всегда готовымъ пожертвовать истиной ради удовлетворенія злобы партійнаго
человѣка, но въ данномъ случаѣ указаніе, встрѣчающееся въ запискахъ Моль-
виля (Мётоігез рагіісиііегз сіе Вегігапёі сіе Моіеѵіііе), т. II, гл. XXVI, стр.
112, подтверждается неопровержимыми фактами. Вышеупомянутое письмо
дѣйствительно оказалось въ бумагахъ короля; оно было передано въ Комитетъ
общественной безопасности й сдѣлалось, во время процесса жирондистовъ,
однимъ изъ орудій для ихъ обвиненія. См. обвинительный актъ противъ нихъ,
составленный Амаромъ, и показаніе Шабо въ Нізіогге рагіетепіагге, т. XXIX,
стр. 416 и т. XXX, стр. 43.
1) Показаніе Франциска Шабо, данное во время процесса жирондистовъ.
Нівіоіге рагіетепіаіте, т. XXX, стр. 41.
2) Рѣчь Верньо, произнесенная въ засѣданіи 24 іюля 1792 г.
3) Рѣчь Бриссо, произнесенная въ засѣданіи 26 іюля 1792 г.
!•
4
Въ то же время Гаде предложилъ Собранію, отъ имени Ко-
митета Двѣнадцати, проектъ адреса, оканчивавшійся такъ:
«Ваше Величество можете спасти отечество и вмѣстѣ съ
дѣмъ свою корону: имѣйте же смѣлость рѣшиться на это. На-
добно, чтобы имена вашихъ министровъ и всѣ окружающіе васъ
пользовались довѣріемъ общества, надобно, чтобы всѣ ваши по-
ступки, а равно энергія и дѣятельность вашихъ совѣтниковъ
показали, что народомъ, его представителями и вами руководитъ
одно желаніе—желаніе общественнаго блага».
Проектъ этого адреса обсуждался предварительно на совѣ-
щаніяхъ жирондистовъ: Бриссо поспѣшилъ поддержать его, но
такъ какъ жирондистамъ, для достиженія своихъ цѣлей, было
необходимо показать Людовику XVI, что отъ нихъ зависѣло
спасти или погубить его, то Бриссо потребовалъ, чтобы Собра-
ніе, не предрѣшая вопроса о низложеніи короля, поручило Ко-
митету Двѣнадцати разсмотрѣть, имѣлись ли на это законныя
основанія и можно ли было отнести поступки Людовика XVI
къ числу предусмотрѣнныхъ закономъ?
Это было равносильно тому, какъ если бы несчастному мо-
нарху сказали: королевская власть должна взять насъ въ со-
вѣтчики; пусть она опасается имѣть насъ своими врагами, ибо
въ нашей власти объявить войну или заключить миръ. Но по-
добная тактика была слишкомъ прозрачна; рѣчь Бриссо вызвала
ропотъ негодованія. На трибунахъ кричали: долой негодяя, до-
лой двуличнаго человѣка! а роялисты, на его бѣду, рукоплескали!г).
Въ клубѣ якобинцевъ это подняло, какъ и можно было
предсказать, бурю негодованія. «Онъ сказалъ», воскликнулъ
Антуанъ, «что общественное мнѣніе еще не высказалось окон-
чательно относительно низложенія короля. Не ясно ли изъ этого
для всякаго дальновиднаго человѣка, что его планъ клонится
лишь къ тому, чтобы запугать дворъ и вынудить его, если это
окажется возможнымъ, вернуть трехъ министровъ!
Оно такъ и было; положеніе, занятое жирондистами по отно-
шенію къ федералистамъ, окончательно обнаружило замыслы
2) Ъ’аті сіе Іа Сопзіііиііоп, о которомъ упоминается въ Шзіоіге раг-
Іетепіаіге, т. XVI, стр. 185. Матвѣй Дюма, бывшій на этомъ засѣданіи, го-
воритъ со своей стороны въ своихъ воспоминаніяхъ (Коиѵепігз, т. П, стр.
403, 404), что Бриссо освистали съ трибунъ. Въ этомъ признается на поло-
вину и самъ Бриссо въ отчетѣ объ этомъ засѣданіи, помѣщенномъ въ Ра-
Ігіоіе /тапдаів, № 1077.
5
этой партіи, въ которой была замѣтна странная смѣсь востор-
женнаго патріотизма и честолюбія, великодушныхъ порывовъ и
склонностц къ интригамъ.
Кто вызывалъ въ Парижъ федералистовъ? Не жирондисты ли
заставили цѣлыхъ двадцать тысячъ человѣкъ двинуться къ Па-
рижу? Между тѣмъ, какъ только эти такъ страстно ожидаемые
люди явились въ Парижѣ, жирондисты, подъ давленіемъ кото-
рыхъ федералисты поспѣшили туда, почувствовали себя среди
нихъ неловко и неспокойно и вскорѣ самымъ страстнымъ ихъ
желаніемъ стало отдѣлаться отъ этихъ докучливыхъ посѣтителей.
Почему ихъ не отсылаютъ на границу? не опасно ли задержи-
вать ихъ въ Парижѣ? не будетъ ли этимъ ослабленъ подъемъ
патріотическаго духа въ департаментахъ? Хорошо ли подвергать
эти пылкія головы опасности со стороны враговъ свободы, ко-
торые своими провокаціями и кознями могутъ вовлечь ихъ во
всякую крайность? Такъ говорили теперь жирондисты и одинъ
изъ нихъ, Ласурсъ, вошелъ даже въ клубъ йе Іа 8осіёіё Мёге
съ предложеніемъ выпроводить федералистовъ изъ Парижа1).
Но жирондисты такъ же точно, какъ Неккеръ, Мирабо и Дю-
поръ не могли заставить революцію служить. своимъ цѣлямъ и
не могли пріостановить ея дальнѣйшаго развитія, когда имъ
это вздумалось бы или когда благоразуміе, по ихъ мнѣнію, того
потребовало бы. Исторія повинуется своимъ собственнымъ за-
конамъ даже тогда, когда намъ кажется, что ею руководитъ
сильная и смѣлая рука; когда же, въ силу непреложнаго закона,
она ускоряетъ свой ходъ и идетъ стремительно впередъ, то
партію, которая вздумала бы замедлить этотъ ходъ, можно
было бы уподобить, по ея гордости и безумію, тому персидскому
царю, который повелѣлъ высѣчь море въ наказаніе за то, что
волны не повиновались ему.
Въ этомъ смыслѣ жирондисты сдѣлали огромную ошибку;
былъ моментъ, когда они упустили изъ вида, что единствен-
ной опасностью въ то время была приверженность къ королю.
Было бы, однако, вопіющей несправедливостью утверждать,
будто эта ошибка имѣла своимъ источникомъ какія либо низкія,
своекорыстныя побужденія или низменное честолюбіе. Жирон-
Показаніе ІПабо въ Нізіоіге ратіетепіаіге, т. XXX, стр. 42 — 43 и
Доигпаі дез дёЪаіз де Іа зосіёіё Дез атіз де Іа Сопзіііиііоп. Засѣданіе
29 іюля 1792 г.
6
дисты могли мечтать о томъ, чтобы замедлить ходъ революціи,
но измѣнить ей... этого они никогда не могли сдѣлать! Често-
любіе было ихъ слабостью, но оно не было ихъ преступле-
ніемъ.
Что же касается обвиненія въ продажности и разсказовъ о
тѣхъ блестящихъ обѣщаніяхъ, которыми будто бы едва не со-
блазнился даже самъ строгій Петіонъ, и о двѣнадцати милліо-
нахъ, въ которые Бриссо яко бы оцѣнилъ свое содѣйствіе и
которые сдѣлали бы изъ него роялиста, если бы только они
оказались въ то время въ казенномъ сундукѣ, то все это не
болѣе, какъ нелѣпая клевета, не имѣющая и тѣни правдопо-
добія, которая опровергнута всей совокупностью фактовъ и
свидѣтельскихъ показаній и можетъ быть объяснена только
слѣпой и необузданной партійной злобой1). Петіонъ былъ во-
площенной честностью, а Бриссо, какъ бы велика ни была его
вина, лично былъ человѣкъ безкорыстнѣйшій2).
Несомнѣнно одно,—и это фактъ, удостовѣренный исторіей,—
что жирондисты, — республиканцы душою,—хотѣли, передъ
10-мъ августа, отсрочить рѣшительный шагъ—учрежденіе рес-
публики; они считали эту отсрочку возможной и непремѣннымъ
ея условіемъ ставили свое возвращеніе въ министерство.
Но въ это время пруссаки шли къ Парижу; двору казалось,
что онъ уже слышитъ шумъ шаговъ приближающейся ино-
земной арміи; она была близко, а Люкнеръ коварно отступилъ
къ Лиллю; Лафайетъ собирался воевать не съ непріятелемъ, а
съ якобинцами, сторонники контръ-революціи занимали видныя
должности въ Національномъ Собраніи, въ провинціальныхъ
управленіяхъ, въ самыхъ крупныхъ городахъ, вдоль границъ—
вездѣ, поэтому Людовикъ XVI счелъ возможнымъ обойтись безъ
помощи тѣхъ людей, которые уже показали однажды надъ
нимъ свою власть и были не прочь властвовать и впредь:
2) Клевета, о которой здѣсь идетъ рѣчь, встрѣчается въ запискахъ Бер-
трана де Мольвиля—Мётоігез рагіісліііегз йе Ветігапй йе Моіеѵіііе, который
пишетъ въ самыхъ рѣзкихъ выраженіяхъ и не стѣсняясь называетъ него-
дяемъ всякаго, кто не заявилъ себя ультрароялистомъ; а самъ онъ повѣ-
ствуетъ съ цинической развязностью о томъ, къ какой гнусной лжи и къ
какимъ подкупамъ онъ прибѣгалъ ради спасенія монархіи. Это показываетъ,
какую цѣну имѣетъ его свидѣтельство для исторіи.
2) Мы уже приводили по этому поводу свидѣтельство Дюмона, вполнѣ
заслуживающее довѣрія.
7
предложеніе вожаковъ жиронды было презрительно отверг-
нуто 1).
Между тѣмъ народъ волновался; возбужденіе доходило до
крайнихъ предѣловъ. Всѣ говорили о необходимости низложитъ
короля; въ глубинѣ души всякій желалъ возстанія, но пока
желаніе это было смутное, неоформленное. Чуть не на другой
день послѣ празднества на Марсовомъ полѣ въ Парижѣ обра-
зовалось два главныхъ центра, откуда, какъ изъ фокусовъ,
распространялись злоба и угрозы. Однимъ изъ этихъ центровъ
былъ Центральный комитетъ федералистовъ, другимъ Бюро кор-
респонденціи, учрежденное согласно постановленію 17-го числа
въ самомъ муниципалитетѣ, съ цѣлью связать между собою
всѣ 48 отдѣловъ. Эти отдѣлы, опираясь на петицію департа-
мента Пюи де Домъ, покрытую свыше десятью тысячами под-
писей, объявили себя учрежденіями постоянными. Впослѣдствіи
это постановленіе было распространено законодательнымъ пу-
темъ на всю Францію2). Въ тотъ самый день, когда былъ из-
данъ этотъ декретъ, какъ мѣра необходимая для обезпеченія
его внѣшней безопасности, былъ изданъ другой декретъ, коимъ
объявлялось во всеобщее свѣдѣніе, что если комендантъ какой
либо крѣпости сдастся, не выдержавъ ни одного штурма и въ
то время, когда въ крѣпостной стѣнѣ не будетъ ни одной
бреши, то онъ будетъ подлежать смертной казни 3).
Волненіе въ Парижѣ разросталось. На томъ мѣстѣ, гдѣ
стояла Бастилія, 26-го іюля федералистамъ былъ предложенъ
банкетъ. Наканунѣ вступили въ городъ, привѣтствуемые ра-
достными кликами народа, брестскіе федералисты, также пригла-
шенные на банкетъ. Братская трапеза затянулась довольно
долго: пѣлись пѣсни въ честь свободы и Франціи, была со-
жжена иллюминація, устроились танцы. Граждане принесли съ
собой закуску4). Въ этотъ вечеръ парижане отдыхали, поза-
бывъ на время волновавшія ихъ чувства ненависти и злобы.
’) Въ этомъ случаѣ можно повѣрить Бертрану де Мольвилю, который
упоминаетъ объ этомъ фактѣ только для того, чтобы высказать по поводу
его свое сожалѣніе, и считаетъ отказъ Людовика XVI большой ошибкой съ
его стороны. См. его Мётоігев рагіісиііегз, т. И, гл. XXVI, стр. 112 и 113.
2) Засѣданіе 26 іюля 1792 г.
3) ІЪі&ет.
4) Ріёсез іпірогіапіев роиг І’ківіоіге, приведенныя въ Нізіоіге рагіетеп-
іаіге, т. XVI, стр. 188.
8
А въ это время въ улицѣ Сентъ-Антуанъ, въ кабачкѣ
«Золотое Солнце» собралось нѣсколько ярыхъ революціонеровъ,
которыхъ никакія развлеченія не могли отвлечь отъ ихъ главной
мысли: они обсуждали планъ общаго возстанія, осады королев-
скаго дворца и заключенія короля въ Венсенскій замокъ. Въ
кабачкѣ собрались тѣ же лица, которыя участвовали въ ма-
нифестаціи 20-го іюня: тутъ были Сантерръ, американецъ
Фурнье, полякъ Лазускій; тутъ же былъ Карра—авторъ Аппаіез
раігіоіідиез, Вожуа, бывшій сотоварищъ Петіона по министер-
ству и Шабо ’); пришелъ и Симонъ, фанатичный приверже-
нецъ Робеспьера, и Вестерманъ, простой писецъ изъ Гагенау,
изъ котораго революція создала великаго воина, одержавшаго
впослѣдствіи надъ вандейцами побѣды при Бопреа, Лавалѣ,
Гранвилѣ, Божэ и Савене.
По плану, составленному агитаторами, народная армія должна
была раздѣлиться на три колонны, изъ коихъ одна должна
была идти ко дворцу отъ того мѣста, гдѣ стояла Бастилія,
другая должна была направиться къ ратушѣ, а третья—изъ
Сенъ-Мартенскаго предмѣстья должна была идти по мосту на
площадь Людовика XV. Комиссары условились собраться около
колонны Свободы. Паролемъ были слова: «Бѣлая колонна». На
знаменахъ краснаго цвѣта должна была стоять черными буквами
надпись: Верховная воля парода требуетъ преданія исполни-
тельной власти суду.
Дворъ, предупрежденный объ этихъ мятежныхъ замыслахъ,
вызвалъ для своей защиты отъ шести до семи тысячъ солдатъ.
Петіонъ, съ своей стороны, предувѣдомленный о томъ, что въ
Тюильери принимались мѣры къ оборонѣ, бесѣдовалъ съ наро-
домъ, который собирался группами, совѣтовалъ дѣйствовать
осторожнѣе и отложить движеніе. Такъ какъ къ этому времени
марсельцы еще не подошли, то рѣшено было обождать ихъ ®).
Въ то время какъ все это происходило въ Парижѣ, тайный
агентъ Людовика XVI во Франкфуртѣ, Малле дю Панъ, ста-
рался расположить участниковъ коалиціи въ пользу своего мо-
нарха. Прежде всего онъ сталъ дѣйствовать въ Кобленцѣ, куда
ѣздилъ нѣсколько разъ подъ видомъ торговца холстами
х) Показаніе Шабо, данное во время процесса жирондистовъ.
2) Ріёсев ітрогіапіез роиг І’Ыъ-іоіге. ІЪійет.
9
Фурнье1). Но вскорѣ онъ почувствовалъ, что почва усколь-
заетъ изъ-подъ его ногъ. Эмигранты, раздѣлившіеся на сторон-
никовъ Колонна, его противниковъ и монархистовъ, т. е. на
нѣсколько враждовавшихъ партій, которые уже дѣлили между
собою мысленно незавоеванную еще ими Францію, представляли
собою жалкій сбродъ нетерпѣливыхъ честолюбцевъ и наглыхъ
фанфароновъ. Честный, краснорѣчивый Казалесъ слылъ среди
нихъ человѣкомъ пустымъ2); его искренность, какъ лучъ свѣта,
не нравилась этимъ любителямъ мрака; приверженцы Колонна
мечтали,—кто бы могъ это подумать?—ни болѣе ни менѣе, какъ
о возстановленіи стараго режима во всей его полнотѣ, и хотя
Колонну мѣшала въ выполненіи его намѣреній довольно много-
численная кучка завистниковъ и соперниковъ, но вліяніе,
пріобрѣтенное имъ на графа д’Артуа, было такъ велико, что
парализовало дѣйствія всѣхъ, кто былъ съ нимъ несогла-
сенъ 3).
Что касается старшаго брата короля, Мопвіеиг, то онъ съ
непоколебимой и холодной настойчивостью преслѣдовалъ свой
планъ—свергнуть Людовика XVI съ престола и занять его
мѣсто. Онъ первый пустилъ и поддерживалъ среди кобленц-
скихъ эмигрантовъ мысль, что голова Людовика XVI не въ
состояніи выносить тяжести короны, что принцы не должны
болѣе подчиняться ему и что слѣдуетъ позаботиться о регент-
ствѣ 4).
Могъ ли Малле дю Панъ, въ виду подобнаго настроенія
принцевъ, при всемъ своемъ стараніи повліять на нихъ и за-
ставить ихъ стушеваться? Его старанія и убѣжденія были встрѣ-
чены недовѣрчиво и оттолкнули отъ него эмигрантовъ. Замѣ-
тивъ это, онъ перенесъ всѣ свои надежды на императора
австрійскаго и на короля прусскаго.
Заручившись собственноручною запиской Людовика XVI, въ
которой король писалъ, что «подателю этой записки извѣстны
всѣ его намѣренія» и что «всему, что онъ скажетъ, можно до-
*) Записки и корреспонденція Маііеі (іа Рап, т. I, гл. XII, стр. 296.
2) ІЫ&ет.
3) ІЪі&ет.
4) Рукопись Запдпаіге 8ои1і#пё. Его слова подтверждаются тѣмъ, что
МаПеІ ёп Рап передаетъ о своихъ совѣщаніяхъ съ кобленцскими эмигран-
тами и съ графомъ Гаугвицомъ. См. его Мётоігея еі согге8роп<1апсе.і т. I,
гл. XII, стр. 307.
10
вѣрятъ», Малле дю Панъ былъ представленъ обоимъ монар-
хамъ и ему было разрѣшено переговорить съ Кобенцелемъ,
представителемъ Австріи, и съ графомъ Гаугвицомъ, предста-
вителемъ Пруссіи х). На этихъ совѣщаніяхъ долженъ былъ при-
сутствовать генералъ-маіоръ Гейманъ.
Что касается союзныхъ державъ, то единственнымъ для
нихъ средствомъ заявить французамъ о своихъ намѣреніяхъ
было издать, до вступленія союзныхъ войскъ во Францію, ма-
нифестъ, и весь вопросъ сводился къ его содержанію.
По мнѣнію Малле дю Пана, въ манифестѣ слѣдовало объ-
явить, что нѣмецкая армія не сложитъ оружія до тѣхъ поръ,
пока королю не будутъ возвращены свобода и власть; что это
рѣшеніе необходимо и что если монарху и его семьѣ будетъ
причиненъ малѣйшій вредъ, то за это отвѣтятъ всѣмъ своимъ
достояніемъ и имуществомъ члены Національнаго Собранія, сто-
лица и власти; что союзныя войска идутъ противъ мятежни-
ковъ, а не противъ народа и хотятъ спасти отъ бѣдствій гроз-
ной анархіи не только правителей, но и народы. Посланный
Людовика XVI настаивалъ на необходимости поддержать страхъ
довѣріемъ; по его мнѣнію, союзники не должны были настаи-
вать на той или иной формѣ правленія, чтобы не было повода
сказать, что они хотятъ диктовать Франціи законы; онъ требо-
валъ, чтобы программа, которая будетъ принята державами, была
составлена въ такомъ смыслѣ, чтобы не дать якобинцамъ по-
вода ссылаться на свой обычный аргументъ, что короли воюютъ
съ народами 2).
Австрійскій и прусскій министры видимо вполнѣ согласились
съ нимъ и не скрыли отъ него, что кобленцскіе эмигранты не
внушали имъ довѣрія. Считая свою миссію благополучно окон-
ченной, Малле дю Панъ уѣхалъ изъ Франкфурта3).
Но у императора австрійскаго уже былъ на-готовѣ другой
проектъ манифеста, имъ одобренный, къ которому присоеди-
нился, по его настоянію, и король прусскій. Этотъ проектъ
былъ составленъ де Лимономъ, ярымъ революціонеромъ, превра-
тившимся въ послѣднее время въ завзятаго роялиста и дѣйство-
вавшимъ по указкѣ Колонна4). Едва ли можно себѣ предста-
2) Мётоігез еі сотгезроп<1апсе сіе Маііеѣ (Іа Рап, т. 1, гл. XII, стр. 306.
2) ІЫсІет, стр. 309.
3) ІЪі&ет, стр. 315.
4) Мётоігез іігёз Лез раріегз й’ип котте (І’Еіаі, т. I, стр. 427.
11
вить что либо безумнѣе акта, которымъ одинъ изъ самыхъ
гордыхъ и воинственныхъ народовъ высокомѣрно призывался
сдаться на волю побѣдителя, преклонить предъ нимъ колѣна,
не попытавъ даже счастья въ бою. Въ манифестѣ говорилось:
Что- союзники вступаютъ во Францію, чтобы положить въ
ней конецъ анархіи, спасти тронъ, защитить алтарь, вернуть
королю свободу и власть;
Что до прибытія союзныхъ войскъ за порядокъ отвѣтственны
національная гвардія и власти, которымъ повелѣвается быть
вѣрными присягѣ;
Что тѣ изъ жителей, которые осмѣлятся защищаться, бу-
дутъ немедленно наказаны какъ мятежники, а дома ихъ разру-
шены или сожжены;
Что если городъ Парижъ не вернетъ королю полную сво-
боду и если ему не будетъ оказано должнаго уваженія, то за
это отвѣтятъ головою члены Національнаго Собранія, провин-
ціальныя власти, муниципалитеты и національная гвардія;
они будутъ преданы военному суду и не должны разсчитывать
на помилованіе;
Если народъ овладѣетъ дворцомъ или хотя бы сдѣлаетъ по-
пытку напасть на него, то жители будутъ подвергнуты, по по-
велѣнію монарховъ, примѣрной и на вѣки памятной карѣ; Па-
рижъ будетъ преданъ военной экзекуціи и разрушенъ до тла.
Если же жители Парижа поспѣшатъ исполнить требованіе
коалиціи, то союзные монархи будутъ ходатайствовать передъ
Людовикомъ XVI о прощеніи ихъ вины и заблужденіях).
Герцогъ Брауншвейгскій, какъ главнокомандующій союзными
войсками, долженъ былъ подписать этотъ изумительный мани-
фестъ. Когда ему подали его для подписи, онъ ужаснулся* 2).
Ему слѣдовало отказаться отъ подписи, какъ того требовалъ
здравый смыслъ, тѣмъ болѣе, что онъ зналъ духъ французскаго
народа, питалъ симпатію къ Франціи и долженъ былъ опа-
саться, что этимъ поступкомъ онъ навсегда возстановитъ про-
тивъ себя страну, гдѣ ему сулили одно время корону... Но онъ
побоялся заслужить неодобреніе монарховъ и, ограничивъ кри-
тику манифеста нѣсколькими ничего не значащими замѣча-
’) См. текстъ этого важнаго манифеста въ историческихъ документахъ,
приложенныхъ въ концѣ тома.
2) «Онъ готовъ былъ уничтожить его». Мётоггез іггёз дез раріегз <Риѵ
Ъыпте (І’Еіаі, т. I, стр. 427.
12
ніями, которыя охотно были приняты во вниманіе, подпи-
салъ его.
Говорятъ, будто знаменитая фраза о томъ, что въ случаѣ
нападенія на дворецъ Парижъ будетъ разгромленъ, была вклю-
чена въ манифестъ послѣ того, какъ онъ былъ подписанъ гер-
цогомъ, и что, увидавъ эту гнусную приписку, онъ былъ возму-
щенъ до глубины души и розорвалъ экземпляръ манифеста,
который онъ держалъ въ рукахъ. И всетаки онъ не рѣшился
выразить своего протестах). Несомнѣнно, что онъ считалъ этотъ
манифестъ безуміемъ, и, вспоминая о немъ впослѣдствіи, назы-
валъ его не иначе, какъ прискорбнымъ актомъ1 2). Когда же
Бертранъ де Мольвиль, проживая въ Лондонѣ, писалъ подъ
давленіемъ нужды на память свои мемуары для одного книго-
продавца, заплатившаго за нихъ шестьсотъ фунтовъ стерлин-
говъ, и упомянулъ въ нихъ, между прочимъ, что герцогъ
Брауншвейгскій принималъ участіе въ редактированіи этого
манифеста, то послѣдній торжественно опровергъ это... «Всякому
человѣку позволительно желать», говоритъ онъ въ заключи-
тельныхъ словахъ своего письма, «чтобы его имя не перешло
къ потомству съ репутаціей легкомысленнаго вертопраха» 3).
Правда ли, что императору австрійскому и королю прусскому
были извѣстны, еще въ 1792 г., блестящія предложенія, сдѣлан-
ныя герцогу Брауншвейгскому съ цѣлью склонить его взять на
себя защиту французской революціи? Правда ли, что, поставивъ
его въ необходимость подписать этотъ наглый манифестъ, они
сдѣлали это, какъ тогда говорили, съ тайной цѣлью скомпроме-
тировать его навсегда въ глазахъ Франціи?4).
Какъ бы то ни было, по странному совпаденію, въ тотъ са-
мый день, когда былъ обнародованъ манифестъ, подписанный
въ главной квартирѣ въ Кобленцѣ, т. е. 25 іюля 1792 г., Карра
помѣстилъ въ издаваемыхъ имъ въ Парижѣ сЛппаІез раігіоі'щисз»
нижеслѣдующую статью, послужившую впослѣдствіи однимъ
1) Эти подробности переданы лицами, бывшими въ то время въ свитѣ
герцога Брауншвейгскаго. Мётогга» іігёь еіс. стр. 429.
2) ІЫйет,
’) Письмо герцога Брауншвейгскаго къ кавалеру Галлатену для пере-
дачи Маллѳ дю Панъ, помѣщено въ Мётоггез еі соггезропсіапсез сіе Маііеі
сіи Рап, т. II, стр. 318—319.
4) Мётоігез іітёз сіез раргегя сГип Ііотте (ГЕіаі, т. I, стр. 427.
13
изъ обвинительныхъ пунктовъ при произнесеніи надъ нимъ
смертнаго приговора:
«Нѣтъ ничего глупѣе людей, которые полагаютъ, будто прус-
саки хотятъ уничтожить якобинцевъ, или которые хотятъ увѣ-
рить въ этомъ другихъ и не видятъ въ якобинцахъ самыхъ за-
клятыхъ враговъ австрійскаго царствующаго дома и самыхъ
преданныхъ друзей Пруссіи, Англіи и Голландіи... Герцогъ Браун-
швейгскій величайшій полководецъ и политикъ Европы. Ему
недостаетъ бытъ можетъ только короны, если не для того, чтобы
быть величайшимъ монархомъ Европы, то для того, чтобы стя-
жать славу человѣка, возстановившаго въ Европѣ свободу. Если
онъ пріѣдетъ въ Парижъ, то я ручаюсь, что первымъ долгомъ
онъ явится въ клубъ якобинцевъ и нарядится въ красную шапку.
Герцоги Брауншвейгскій, Бранденбургскій и Ганноверскій умнѣе
Бурбонскихъ и австрійскихъ принцевъ» 1).
Карра уже не первый разъ рѣшался призывать на фран-
цузскій престолъ иноземца. Однажды, съ трибуны якобинскаго
клуба, онъ предлагалъ открыто въ короли Франціи герцога Іорк-
скаго. Тогда всѣ присутствующіе, пылая негодованіемъ, заста-
вили его замолчать. Карра чувствовалъ, что съ тѣхъ поръ про-
тивъ него имѣлись подозрѣнія; желая снять ихъ съ себя, онъ счелъ
своимъ долгомъ въ самомъ началѣ войны представить въ За-
конодательное Собраніе золотую табакерку, подаренную ему нѣ-
когда королемъ прусскимъ.
Странное совпаденіе! 26 іюля герцогъ Брауншвейгскій из-
далъ, съ сокрушеннымъ сердцемъ, манифестъ, сдѣлавшій его
имя ненавистнымъ французскому народу; въ тотъ же день Карра
намекнулъ, что герцогу слѣдовало поднести французскую ко-
рону, а на другой день, 26 іюля, Карра, сидя, какъ мы уже
видѣли, въ кабачкѣ «Золотое Солнце» (йп боііеіі сГог) съ Сантер-
ромъ и самыми ярыми революціонерами, обсуждалъ вопросъ о
томъ, какимъ путемъ свергнуть съ престола Людовика XVI!
2Б числа въ Парижѣ знали уже о знаменитомъ манифестѣ.
Одни отнеслись къ нему презрительно, въ другихъ онъ вызвалъ
бурю негодованія. Какъ! отъ Франціи осмѣливались требовать,
чтобы она сложила оружіе до боя! Ну что же, — она отвѣтитъ
’) Рѣчь эта приведена полностью въ обвинительномъ актѣ, составлен-
номъ Амаромъ противъ жирондистовъ. См. ВіЪІіоікецие кізіогідие сіе Іа Вё-
ѵоіиііоп, 670—671—672. ВгііізЬ шпзешп.
14
подобно герою древности: «Приди и возьми его!» Ей хотятъ на-
вязать короля! Она его низложитъ! И съ этой минуты мысль
о возстаніи, не вылившаяся еще въ опредѣленную форму и не
охватившая еще массы, овладѣла всѣми и каждымъ, стала для
всѣхъ ясной и опредѣленной. Всѣ клялись побѣдить, чтобы до-
ставить торжество революціи, чтобы установить равенство. Ряды
борцовъ росли съ изумительной быстротою; въ нихъ вступали
какъ бы священнодѣйствуя. Рѣчи дышали увѣренностью, что
удастся побороть врага; та же увѣренность читалась во взорахъ.
«Французскій народъ долженъ поднять на своихъ раменахъ тя-
готу всего міра», говорилъ Робеспьеръ якобинцамъ. «Онъ дол-
женъ быть среди народовъ тѣмъ, чѣмъ былъ Геркулесъ среди
героевъ»х). Изъ числа 48 секцій, голосовавшихъ вопросъ о
низложеніи короля, за низложеніе высказалось 47 секцій2). Сек-
ція Моконсейля пошла еще дальше,—заявивъ, что, начиная съ
этого дня, она не признаетъ болѣе Людовика XVI королемъ Фран-
ціи 3). Секція бывшихъ кордельеровъ приняла, съ своей стороны,—
впрочемъ довольно робко и нерѣшительно,—резолюцію, вынесен-
ную послѣ гораздо болѣе смѣлой рѣчи, произнесенной за день
передъ тѣмъ Робеспьеромъ4), и издала, за подписью Дантона,
Шометта и Моморо воззваніе, призывавшее пассивныхъ гражданъ
выказать больше смѣлости и вооружиться на защиту конститу-
ціи, которой угрожала опасность5 *).
Къ сожалѣнію, эта геройская агитація сопровождалась недо-
стойными происками и безпорядками, которые дали поводъ къ
злословію. Геберъ, въ издаваемомъ имъ листкѣ, преслѣдовалъ
королеву самыми недостойными оскорбленіями®). Подъ окнами
дворца выкрикивали брошюру «Ѵіе йе Магіе-Апіоіпейе», про-
давались непристойныя картинки, которыя разносчики показы-
вали прохожимъ7). По ночамъ подъ окнами дворца собиралась
такая большая толпа, что напуганная королева не рѣшалась
т) Клубъ якобинцевъ, засѣданіе 29 іюля. См. журналъ якобинскаго
клуба за это число.
3) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVI, стр. 246.
3) ГЫЛет, стр. 249.
4) См. Ооигпаі Ли сІиЪ Лез .ТасоЫпв, за 29 іюля 1792 г.
6) Кеѵоіиііопв Ле Рагів, № 160.
в) См. №№ 162—163 Ли Рёге Висігезпе, въ ВіЫіоікёдие Нъзіогіцие Ле Іа
Вёѵбіиігоп, 1039—1040—1041. ВгііізсЬ шизешп.
7) Мётоігез Ле МаЛате Сатрап, т. П, гл. XXI, стр. 233.
15
болѣе спать въ нижнемъ этажѣ Тюильерійскаго дворца и пере-
селилась въ первый этажъ, въ комнату, находившуюся между
покоями короля и дофина1).
Разгорѣвшіяся страсти давали поводъ къ уличнымъ столк-
новеніямъ. Такъ однажды, неизвѣстно кѣмъ и по какому по-
воду, была затѣяна драка, и въ результатѣ Дюваль-Депремениль,
избитый и окровавленный, былъ перенесенъ въ кордегардію
Палэ Рояля, того самаго Палэ Рояля, откуда въ 1788 г. двину-
лась толпа, чтобы защитить его отъ нападковъ двора. Когда
въ комнату, гдѣ лежалъ Депремениль, вошелъ Петіонъ, то Депре-
мениль, взглянувъ на него пристально, произнесъ: «И я, м. г.,
также былъ когда-то идоломъ толпы». Въ умѣ Петіона подобно
молніи пронеслась картина возможнаго будущаго: онъ лишился
чувствъ2). Послѣ того какъ Депремениль былъ избитъ на тер-
расѣ фельянтинцевъ, депутація національныхъ гвардейцевъ отпра-
вилась въ Національное Собраніе и заявила, что такъ какъ до-
ступъ на эту террасу былъ открытъ для публики, то не было
возможности охранять Тюильерійскій садъ; и они потребовали,
чтобы терраса была закрыта3). На другой день, народъ, желая
оградить отъ толпы мѣсто, гдѣ прогуливался король, устроилъ,
по своему почину, остроумную и трогательную преграду, про-
тянувъ простую трехцвѣтную ленту съ надписью: «Пустъ тѣ,
кто сокрушилъ цѣпи деспотизма, отнесутся съ должнымъ уваже-
ніемъ къ этой ничтожной преградѣ» 4), и запретъ соблюдался такъ
строго, что, когда одинъ молодой человѣкъ, не обращая внима-
нія на протянутую ленту, спустился въ садъ, то всѣ находив-
шіеся въ это время на террасѣ были такъ глубоко этимъ воз-
мущены, что расправились бы съ легкомысленнымъ юношей по-
своему, если бы послѣднему не пришло въ голову снять сапоги
и демонстративно обтереть платкомъ песокъ съ подошвъ5), какъ
бы желая этимъ извиниться въ томъ, что онъ перешелъ съ
*) Мётоігез <1е Масіате Сатрап, т. II, гл. XXI, стр. 229.
а) «Когда добродѣтельный Петіонъ счелъ умѣстнымъ покончить этотъ
обморокъ и т. д., и т. д.», пишетъ по этому поводу Жоржъ Дюваль въ сво-
ихъ Воспоминаніяхъ о террорѣ (8оиѵепіг8 йе Іа Теггеиг), т. II, гл. XVII,
стр. 105. Это даетъ понятіе о добросовѣстности и правдивости нѣкоторыхъ
писателей роялистовъ.
8) НІ8Іоіге рагіетепіаіге, т. XVI, стр. 196.
4) ІЫйет.
5) Мётоіге8 сіе Майате Сатрап, т. XI. гл. XXI, стр. 234.
16
французской территоріи на австрійскую; такъ различалъ въ то
время народъ часть сада, открытую для всѣхъ, отъ той, которая
была отгорожена для королевы. Самый способъ, придуманный
народомъ для того, чтобы преградить постороннимъ доступъ въ
садъ, далъ поводъ къ довольно зловѣщимъ сопоставленіямъ:
«Народный гнѣвъ виситъ на лентѣ, а королевская корона виситъ
на волоскѣ»,—вотъ поговорка, сложившаяся въ то время и харак-
терно рисующая положеніе вещей.
Все предвѣщало близкую развязку. Наконецъ прибыли и
марсельцы.
На встрѣчу имъ выѣхали Барбару, Ребекки, Петръ Байль,
Бурдонъ. Вожаки движенія встрѣтились въ Шарантонѣ и
обсудили совмѣстно планъ дѣйствій. Такъ какъ Сантерръ обѣ-
щалъ повести на встрѣчу вновь прибывшимъ жителей пред-
мѣстій, то было рѣпіено, что марсельцы пойдутъ въ центрѣ этой
народной арміи, которая должна была состоять по меньшей мѣрѣ
изъ 40.000 человѣкъ. Она должна была пройтись по набереж-
нымъ съ воинственнымъ, но не революціоннымъ видомъ. У ра-
туши рѣшено было оставить тысячу человѣкъ и окружить при
помощи ихъ зданіе, въ ожиданіи того, когда секціи выберутъ
новый муниципальный совѣтъ. Полагали, что четырехсотъ чело-
вѣкъ будетъ достаточно для того, чтобы занять ратушу; другіе
четыреста человѣкъ должны были арестовать директорію. Въ
то же время отдѣльные отряды должны были занять караулы у
арсенала, у хлѣбнаго рынка, у дома Инвалидовъ, подлѣ домовъ,
гдѣ жили министры, а также занять мосты; народъ, двинув-
шись тремя колоннами къ Тюильерійскому дворцу, долженъ былъ
расположиться лагеремъ въ дворцовомъ саду и остаться тамъ
до тѣхъ поръ, пока онъ не добьется отмѣны всѣхъ несправед-
ливостей 2).
По мысли Барбару, автора этого проекта, это было, соб-
ственно говоря, не вооруженное возстаніе, а манифестація, ко-
торая должна была предотвратить кровопролитіе и «могла бы»,
по его собственному выраженію, послужить нагляднымъ примѣ-
ромъ того, что народу достаточно показать себя своимъ тира-
намъ, чтобы разбить свои оковы3). Барбару набросалъ этотъ
2) Нгзіоіге рагіетепіаіге, т. XVI, стр. 196.
2) Мётоігез сіе ВагЬагоих, гл. V, стр. 48—50.
3) ІЪісІет, стр. 51.
17
планъ карандашемъ, а американецъ Фурнье переписалъ его на-
бѣло. И марсельцы, въ числѣ 516 человѣкъ при двухъ орудіяхъ,
двинулись въ Парижъ1).
Но Сантерръ не сдержалъ своего слова; вмѣсто тѣхъ 40.000,
которые должны были пойти на встрѣчу марсельцамъ изъ пред-
мѣстій, они увидѣли небольшую толпу парижанъ, шедшихъ къ
нимъ, вооруженныхъ ножами и пиками2).
Чтобы объяснить себѣ, что именно удержало Сантерра отъ
выступленія въ такой важный моментъ, надобно припомнить,
что онъ былъ всецѣло преданъ Робеспьеру и якобинцамъ, тогда
какъ Барбару принадлежалъ къ партіи жирондистовъ, хотя онъ
и дѣйствовалъ въ то время безъ ихъ вѣдома.
Какъ же дѣйствовали тогда сами жирондисты? Испугавшись
подготовлявшагося движенія, они старались ослабить его. Бриссо,
бывшій сотоварищъ Вожуа, зная, что послѣдній стоялъ во главѣ
тайнаго революціоннаго комитета, убѣждалъ его дѣйствовать
осторожно и старался побѣдить вліяніе, которое имѣлъ на него
пылкій Шабо3); Ласурсъ настаивалъ на необходимости отпра-
вить федералистовъ обратно4 5 6); Кондорсе, въ «Сктопідие Не Ра-
гізъ, осуждалъ революціонную резолюцію, принятую секціей Мо-
консейляБ), называя ее несвоевременной; Верньо требовалъ, чтобы
Національное Собраніе отмѣнило ее, какъ резолюцію антиконсти-
туціонную®); наконецъ, Изнаръ и Бриссо, явившись въ только
что открывшійся клубъ жирондистовъ «Іа Вегтіоп-», дали слово
потребовать, чтобы Робеспьеръ и Антуанъ были вызваны для
дачи показаній въ судъ г. Орлеана; это значило приравнять ихъ
къ заговорщикамъ-роялистамъ и обречь на эшафотъ7).
Возможно, что Сантерръ, предупрежденный своевременно о
*) Эта цифра достовѣрная; она приводится въ офиціальномъ документѣ,
въ письмѣ министра внутреннихъ дѣлъ къ прокурору-синдику департамента.
3) ІЫдет, стр. 52.
3) Показаніе Шабо, данное во время процесса жирондистовъ. См. Ні-
зіоіге рагіетепіаіге, т. XXX, стр. 43.
4) ІЫдет. См. также доигпаі дез дёЪаіз де Іа зосіёіё дез атіз де Іа
Сопзіііиііоп, засѣданіе 29 іюля 1792 г.
5) Скгопіцие де Рагіз, № 229.
6) Нізіоіте рагіетепіаігет. XVI. стр. 325.
7) См. показаніе Шабо, данное на судѣ, которое во всемъ подтверждается
протоколомъ засѣданія, происходившаго 1 августа 1792 г. въ якобинскомъ
клубѣ, гдѣ этотъ фактъ былъ подтвержденъ Дефьѳ и удостовѣренъ Мерле-
номъ де Тіонвилѳмъ.
ЛУИ ВЛАНЪ. Т. VII.
2
18
подготовлявшемся движеніи, опасался, что если предмѣстья под-
падутъ подъ вліяніе Барбару, то силы, которыми онъ, Сантерръ,
располагалъ, окажутся къ услугамъ партіи, къ которой онъ не
принадлежалъ.
Какъ бы то ни было, появленіе марсельцевъ встревожило
роялистовъ. Клевета, когда ею пользуются для того, чтобы на-
пугать людей,—ужасное орудіе. Она опередила этихъ храбрыхъ
южанъ въ Парижѣ. Въ пасквиляхъ, оплаченныхъ изъ суммъ
цивильнаго листа, ихъ изображали какъ какой-то сбродъ, какъ
толпу каторжниковъ, бѣжавшихъ изъ тюремъ Тулона, чѣмъ-то въ
родѣ генуэзскихъ или лигурійскихъ разбойниковъ или ренега-
товъ, выброшенныхъ марокскими тартанами1) на берега Про-
ванса. Увѣряли, будто по пути они наводили на всѣхъ ужасъ,
грабили все, что попадало подъ руку. Въ Парижѣ только и было
толковъ объ опасности, которая угрожала городу, предоставлен-
ному во власть этихъ разбойниковъ. Тотъ фактъ, что, проходя
по городу, они предлагали прохожимъ повелительнымъ тономъ
обмѣнять ихъ кокарды, сдѣланныя изъ лентъ, на простыя ко-
карды изъ гаруса, коментировался какъ предвѣстникъ всевоз-
можныхъ ужасовъ2). Какъ было отдѣлаться отъ этихъ опас-
ныхъ людей? Какъ было добиться отъ Собранія, чтобы оно от-
правило ихъ на границу убивать враговъ отечества или самимъ
умереть за него? Одно обстоятельство весьма кстати съиграло
въ руку роялистамъ; была ли то простая случайность или же
это было сдѣлано съ расчетомъ, сказать трудно. Дѣло въ томъ,
что когда марсельцы были приглашены, на другой день по
пріѣздѣ въ Парижъ, на скромный банкетъ въ Елисейскія поля,
то возлѣ того мѣста, куда ихъ привели, сидѣли въ саду за
столомъ нѣсколько гренадеръ изъ отдѣла «Дез ЕНев-Зашѣ
Тѣошаз», въ числѣ коихъ были всѣмъ извѣстные фельянтинцы и
роялисты: креолъ Моро де Сенъ-Мери; Пижонъ, служившій въ
редакціи ^оигпаі де Іа соиг еі де Іа ѵіііе; Реньо де Сенъ Жанъ
(ГАнжели; Верже, служившій въ королевскихъ имѣніяхъ; Мар-
кинъ, одинъ изъ служащихъ при гардеробѣ Маріи-Антуанетты3).
Неизвѣстно, компанія ли роялистовъ, разгоряченныхъ винными
парами, оскорбила толпу, или же роялисты были оскорблены
2) Тартана—одномачтовое судно.
2) Нгвіоіге ратіетапіаіге, т. XVI, стр. 197.
3) Вёѵоіиііопя (Іе Рагіз, № 160.
19
ею,—объ этомъ передавали различно,—но, какъ бы то ни было,
когда гренадеры обнажили шпаги, то народъ сталъ кричать: «Къ
намъ, марсельцы! на помощь!» а послѣдніе, услышавъ эти крики,
поспѣшно перелѣзли черезъ заборъ, набросились на гренадеръ
и послѣ короткой борьбы обратили ихъ въ бѣгство. Многіе гре-
надеры были при этомъ ранены. Одинъ мѣняла, по фамиліи Дю-
гамель, стрѣлявшій въ тѣхъ, кто его преслѣдовалъ, былъ убитъ.
Любопытно, что когда гренадеры пустились бѣжать ко дворцу,
то подъемный мостъ былъ опущенъ, чтобы пропустить ихъ, и
вслѣдъ затѣмъ поспѣшно поднятъ, чтобы не дать пройти ихъ
противникамъ. Гренадеры поднялись въ королевскіе покои, гдѣ
придворныя дамы окружили ихъ всевозможнымъ вниманіемъ.
Когда одна изъ дамъ высказала тревожное опасеніе за участь
своего мужа, то королева сказала ей: «Не бойтесь, вашего мужа
тамъ не было» г). Значитъ, это было извѣстно королевѣ?
Парижане, каждый по своему, были взволнованы этимъ
кровавымъ столкновеніемъ. Начальникъ національной гвардіи и
нѣсколько его адъютантовъ въ ужасѣ бросились въ ратушу,
какъ будто городъ былъ объятъ возстаніемъ. По приказанію,
полученному отъ двора, забили тревогу; Тюильерійскій дворецъ
былъ окруженъ войскомъ, по улицамъ со всѣхъ сторонъ шли
батальоны съ орудіями; гвардейцы де РіПез-ЗаіпІ-ТЬотаз съ
шумомъ стекались на площадь Фаваръ, готовые осадить ка-
зармы, въ которыхъ были размѣщены марсельцы 2).
Матьё Дюма, узнавъ, что во время печальнаго столкновенія
были ранены два его родственника, появился на площади и
предложилъ трепетавшему отъ злобы батальону йез Еіііез-йаіпі-
ТЬошаз отправиться въ кафе Сенъ-Флорентенъ, гдѣ лежало
тѣло Дюгамеля, взять его трупъ и явиться съ нимъ въ засѣ-
даніе Національнаго Собранія; онъ обѣщалъ потребовать от-
мщенія отъ имени парижской національной гвардіи 3). Такъ и
было рѣшено, и Матьё Дюма поспѣшилъ въ Собраніе. Но
вмѣсто эфекта, на который онъ разсчитывалъ, на его глазахъ
разыгралась унизительная сцена; жалобы явившихся въ Собра-
2) Мёпюігеа сіе ВагЬагоих, гл. V, стр. 64.—См. также Ріё$ез ітрогіап-
іев роиг Ѵкізіоіте.
2) Ріёсеа ітрогіапіеъ- роиг Ѵкіяіоіге, приведенныя въ Нівіогте рагіетеп-
іаіге, т. XVI, стр. 199.
3) Зоиѵепігз йе Маікіеи І)итаз, т. II, стр. 418 и 419.
2*
20
ніе національныхъ гвардейцевъ были заглушены неодобритель-
нымъ ропотомъ лѣвой и криками, раздавшимися на трибунахъ х).
Если какое нибудь дѣло проиграно, все слагается противъ
него, даже и то, что должно было бы, повидимому, послужить
ему на пользу. Такъ было и въ этомъ случаѣ; затѣянная ссора
повела лишь къ тому, что была пролита кровь защитниковъ
двора; народъ же отнесся къ марсельцамъ еще съ большимъ
энтузіазмомъ, и настроеніе большинства парижанъ стало еще
болѣе тревожно, озлобленно и непримиримо.
Дворъ полагался, впрочемъ, не на однѣ свои силы. Въ чердач-
номъ помѣщеніи Тюильерійскаго дворца было поставлено боль-
шое число походныхъ кроватей2). Ходилъ слухъ, будто тамъ
былъ складъ оружія и мундировъ3). Толпа храбрыхъ дворянъ,
во главѣ которыхъ сталъ отважный Дервильи, поддерживавшій
въ нихъ энергію и бодрость, была готова сражаться, облекшись
въ мундиры швейцарскихъ войскъ. Нѣсколько батальоновъ
національной гвардіи, между прочимъ батальонъ йез Еіііев-
8аіпі;-ТЬопіа8, горѣли желаніемъ покончить съ революціей и
были готовы дѣйствовать съ безумной отвагой, защищая коро-
левскую власть. Конституціоналисты, съ своей стороны, про-
сили допустить ихъ въ королевскій дворецъ, когда въ этомъ
явится надобность, обѣщая защищать его; когда же ихъ пред-
ложеніе было отвергнуто, такъ какъ царедворцы не хотѣли
раздѣлить съ ними лавры ожидаемой побѣды, то они стали
бродить около дворца, говоря, какъ передаетъ г-жа Сталь:
«пусть лучше ихъ всѣхъ убьютъ, если имъ не позволяютъ
сражаться» 4 * * * 8 * 10). Въ числѣ этихъ лицъ были: Лалли-Толлендаль,
Нарбоннъ, Латуръ дю Пенъ Гуверне, Кастелланъ, Монморанси.
Въ это время, благодаря неусыпнымъ заботамъ Бертрана
де Мольвилля, противъ Тюильерійскаго дворца, въ зданіи Ка-
руселя, былъ устроенъ, подъ названіемъ «Французскаго клуба»,
сборный пунктъ для офицеровъ и солдатъ, состоявшихъ на
2) Воиѵепігз Не МаіЫеи Витаз, т. II, стр. 419.
2) Негдепі, Поіісе кізіогіцие зиг Іез ёѵёпетепіз Лез 20 уигп еі аоиі. См.
нумеръ Веѵие Вёігозресііѵе, о которомъ упоминалось въ главѣ «Народъ въ
Тюильери».
8) Письмо генералъ-прокурора синдика Редерѳра къ министру внутрен-
нихъ дѣлъ.—Собраніе офиціальныхъ документовъ, относящихся къ событіямъ
10 августа, въ Веѵие Веігозресііѵе, № 3, 2-я серія, мартъ 1835.
4) Мётоігез рагіісиНегз (іе Вегігаімі сіе МоІеѵіПе, т. II, гл. XXIV, стр. 75.
21
службѣ двора. Имъ дано было въ помощь 600—700 человѣкъ
рабочихъ набранныхъ главнымъ образомъ на заводѣ Перье, гдѣ
многіе мастера были ярые роялисты. Начальникамъ было назна-
чено жалованье б ливровъ въ день; рабочимъ въ тѣ дни, когда
они были заняты х), давали 40 су, а въ остальные дни—10 су.
Эти люди, вооруженные пиками 1), съ красными колпаками на
головѣ, должны были, согласно выработанному плану, принять
участіе въ сраженіи, чтобы разъединить народъ и заставить его
отступить. Другая группа такихъ же смѣлыхъ, на все готовыхъ
людей, набранныхъ также въ предмѣстьи, находилась подъ
командою одного марсельпа, яраго контръ-революціонера, адъю-
тантъ котораго, кромѣ выдающейся храбрости, обладалъ искус-
ствомъ измѣнять черты своего лица и голосъ съ такой же
быстротою и легкостью, съ какою люди мѣняютъ платье. Бла-
годаря этой способности онъ выдавалъ себя то за патріота изъ
Марселя, то за человѣка, проживавшаго въ Сентъ-Антуанскомъ
предмѣстьи, умѣлъ проникнуть во всѣ группы, во всѣ трактиры
и питейные дома, гдѣ собирались патріоты, и разузнать тайныя
пружины заговоровъ 2).
Прибавьте къ этому, что Тюильерійскій дворецъ былъ отго-
роженъ въ то время со стороны Карусельской площади не
простой рѣшеткой, какъ теперь, а былъ обнесенъ высокой стѣ-
ною, какъ настоящая крѣпость; такимъ образомъ, чтобы низверг-
нуть королевскую власть, ее приходилось взять приступомъ!
Казалось, дворъ, не переоцѣнивая своихъ силъ, имѣлъ пол-
ное основаніе разсчитывать на побѣду; этимъ, по всей вѣроят-
ности, объясняется упорство, съ какимъ Людовикъ XVI отвер-
галъ одинъ за другимъ всѣ планы побѣга, которые предлагали
ему съ разныхъ сторонъ, хотя нѣкоторые изъ нихъ, повиди-
мому, несомнѣнно имѣли шансы на успѣхъ3).
Правда, для успѣха этихъ плановъ королевѣ пришлось бы
поступиться нѣкоторыми личными предубѣжденіями, на что ее
не удалось склонить никакими доводами. Подобно тому, какъ
она отвергла съ презрѣніемъ всѣ предложенія Лафайета, также
точно она отклонила услуги герцога Ліанкура, который не
Мётоітез рагіісиііегѵ сіе Вегігапсі сіе Моіеѵіііе, т. II, гл. XXIV, стр. 75.
2) ІЫ&ет.
3) См. подробности плана, предложеннаго Бертраномъ де Молевиллемъ, въ
его Мётоігез рагіісиііегз, т. II, гл. XXVII.
22
только приготовилъ для королевской фамиліи надежное убѣ-
жище въ Нормандіи, гдѣ онъ командовалъ войскомъ, но также
великодушно предлагалъ Людовику XVI въ его полное распо-
ряженіе все свое состояніе, приносившее годового дохода около
ста тысячъ луидоровъ, т. е. цѣлый милліонъ *). Между тѣмъ
сколько томительной тревоги пришлось пережить королевѣ до
того момента, когда пробилъ ея роковой часъ. Марія-Антуанетта,
быстро переходившая отъ надежды къ полному отчаянію, го-
ворила иной разъ такимъ тономъ, какъ будто вокругъ нея уже
витали предсмертныя тѣни. Однажды она сказала: «Я боюсь,
что короля будутъ судить; что касается меня, то я иностранка,
она меня убьютъ. Что ожидаетъ нашихъ бѣдныхъ дѣтей?» И
она залилась слезами * 2). Другой разъ она сказала: «Я предпочла бы
просидѣть долгое время въ заточеніи, въ какой нибудь башнѣ,
на берету моря» 3). Но затѣмъ ея непреклонность брала верхъ.
Г-жа Кампанъ заказала для нея корсетъ, на-подобіе того жи-
лета, какой носилъ король, но Марія-Антуанетта, со свойствен-
ной ей гордостью, не согласилась принять этой предосторож-
ности. Она боялась смерти, но въ то же время презирала ее.
Что же дѣлали гѣмъ временемъ вожаки революціи, имена
которыхъ пользовались особенной извѣстностью? Дантонъ пока-
зывался рѣдко. Ни онъ, ни Робеспьеръ не присутствовали на
тайномъ собраніи, происходившемъ 26-го іюля въ трактирѣ
Зоіеіі (Рог4), ихъ не было также на собраніи въ Сасігап Ыеи, о
которомъ рѣчь впереди5); имя Дантона не значилось въ спискѣ
членовъ тайнаго революціоннаго комитета, который образовался
въ якобинскомъ клубѣ, и состоялъ изъ пяти мало извѣстныхъ
лицъ: Вожуа, старшаго викарія епископа Блуасскаго; Дебессе,
изъ департамента Дромы: Гильома, профессора изъ Кана; страс-
бургскаго журналиста Симона и Галиссо, изъ Лангра; его не на-
зывали также и въ числѣ гражданъ, примкнувшихъ къ этому
комитету, какъ, напр.: американецъ Фурнье, Вестерманъ, Кин-
лэнъ, Сатерръ, Александръ Лазусскій, Лагре, Гарэнъ и Антуанъ6).
’) Мётоігез еіс. сіе Вегігапй <1ѳ Моіѳѵіііе, т. II. гл. XXVII, стр. 133, 135.
2) Мётоігез сіе М-те Сатрап, т. II, гл. XX, стр. 219.
а) ІЪійет.
4) Ргёсіз кізіогідие еі ігёз ехасі зиг Ѵогідіпе еі Іез ѵёгііаЫез саизез сіе
Іа сёІёЪге іпзиггесііоп Ло 10 аойі, соч. Карра.—Карра перечисляетъ поименно
всѣхъ гражданъ, собравшихся въ 8о1еі1 (і’ог; онъ не называетъ Дантона.
®) Ртёсіз кіхіогідие зиг І’іпзиггесііоп (Іи 10 аойі, раг Сатга.
6) ІЫ&ет.
23
Быть можетъ Робеспьера и Дантона приберегали для рѣши-
тельнаго момента. Выть можетъ, якобинцы боялись скомпро-
метировать преждевременно этихъ двухъ лицъ, вліяніе кото-
рыхъ было для нихъ такъ цѣнно. Быть можетъ, вогезскій ко-
митетъ, въ составъ котораго входили Карра, Сантерръ и Вестер-
манъ, играли въ революціонномъ движеніи только роль испол-
нительной власти.
Это весьма возможно. Несомнѣнно одно, что Робеспьеръ и
Дантонъ, каждый по своему, работали въ пользу движенія:
первый заботился болѣе всего о томъ, что будетъ послѣ низло-
женія короля, подготовлялъ умы къ новому порядку вещей и
доказывалъ, что Законодательное Собраніе было не въ силахъ
руководить поднявшеюся бурею страстей; онъ призывалъ на-
родъ—не раздѣляя его этотъ разъ на активныхъ и пассивныхъ
гражданъ,—осуществить свои верховныя права на развалинахъ
существующаго порядка* 2); Дантонъ зажигалъ въ окружающихъ
ту жгучую страсть, которой онъ самъ пылалъ; онъ взывалъ
къ идеямъ справедливости, къ законному гнѣву, къ велико-
душнымъ чувствамъ, но въ то же время, надобно въ этомъ
сознаться, разжигалъ и болѣе низменныя чувства, а также
жажду власти; такъ, напр., однажды, говоря о мѣстахъ, кото-
рыхъ народу слѣдовало добиваться, онъ воскликнулъ со свой-
ственнымъ ему цинизмомъ: «Эта с....а дочь революція не уда-
лась: она еще ничего не дала патріотамъ» 2).
Когда всеобщее возбужденіе достигло крайнихъ предѣловъ,
Маратъ, казалось бы, долженъ былъ вздохнуть съ облегченіемъ.
Парижъ былъ объятъ мятежнымъ духомъ, который онъ всѣми
силами старался возбудить. Онъ долженъ былъ бы чувство-
вать себя счастливымъ. На самомъ дѣлѣ онъ былъ далекъ отъ
этого; этотъ гордый больной человѣкъ, пылавшій яростнымъ
гнѣвомъ до тѣхъ поръ, пока вокругъ него все было спокойно,
сдѣлался до крайности робокъ, какъ только вокругъ него все
закипѣло смѣлостью и отвагой. Сидя въ своемъ подвалѣ, онъ
учитывалъ неудачи и опасности, которыя угрожали народному
х) Рѣчь, произнесенная Робеспьеромъ въ клубѣ якобинцевъ, въ засѣда-
ніи 29 іюля 1792 г. См. Бе Вё/епзеиг де Іа Сопзіііиііоп, № 11.
2) РгидУютте, Нізіоіге дёпёгаіе еі ітрагііаіе дез ёггеигв, дез [аиіез еі
дез сгыпез соттіз репдапі Іа Вёѵоіиііоп /гап^аізе^ т. IV, стр. 64. Парижъ, V
республиканскій годъ.
24
дѣлу и ему лично. Онъ писалъ Барбару, прося его увезти его
въ Марсель, куда онъ хотѣлъ бѣжать, переодѣтый жокеемъг).
Совсѣмъ иначе держалъ себя Камилль Демуленъ. 6-го іюля
у него родился сынъ, котораго онъ назвалъ Гораціемъ и внесъ
въ списки гражданъ безъ соблюденіи какой бы то ни было
религіозной церемоніи, не желая, по его собственнымъ словамъ,
чтобы ребенокъ могъ современемъ упрекнуть его въ томъ, что
онъ навязалъ ему извѣстные религіозные взгляды, которыхъ
онъ въ то время не могъ раздѣлять сознательно, и что онъ
легкомысленно причислилъ его съ самаго появленія на свѣтъ
къ одной изъ безчисленныхъ религій, которыя сѣютъ рознь
между людьми* 2). Слѣдовательно, новыя, самыя сильныя и самыя
дорогія для человѣка узы привязывали въ то время Демулена
къ жизни. Между тѣмъ онъ не щадилъ ее болѣе, чѣмъ когда
либо, онъ остался вѣренъ тому, что онъ писалъ когда-то съ
такимъ благородствомъ своему отцу: «Когда мнѣ говорятъ объ
опасности, которой я подвергаюсь, и когда я думаю объ ней, то
я представляю себѣ, чѣмъ мы были и чѣмъ мы стали, и говорю:
теперь смерть не такъ страшна. Сколько людей продаютъ свою
жизнь королю за грошъ. Неужели же я ничего не сдѣлаю изъ
любви къ отечеству, къ истинѣ и справедливости? Я примѣняю
къ себѣ стихъ Гомера, гдѣ Ахиллъ говоритъ солдату: «Умеръ
вѣдь и Патроклъ, а онъ стоилъ больше тебя!» 3).
Робеспьеръ, такой же смѣлый и рѣшительный, какъ Дему-
ленъ, готовился къ борьбѣ не менѣе дѣятельно, но болѣе спо-
койно и сосредоточенно. Судя по длинной рѣчи, произнесенной
имъ 29-го іюля въ клубѣ якобинцевъ, его занимала не только
мысль о побѣдѣ, но главнымъ образомъ о томъ, какъ вести
дѣло, чтобы народъ воспользовался этой побѣдой.
Барбару разсказываетъ въ своихъ мемуарахъ, что за нѣ-
сколько дней до событія 10-го августа къ нему явился какой-то
О Мётоігев йе ВагЪагоих, гл. V, стр. СО—62.—Такъ какъ Барбару за-
писалъ эти слова въ то время, какъ онъ уже былъ врагомъ Марата, то въ
справедливости этого можно было бы усомниться, если бы это не согласо-
валось съ поведеніемъ Марата въ данное время. Все 10 августа онъ проси-
дѣлъ въ своемъ подвалѣ, никуда не показываясь, и вышелъ оттуда только
тогда, когда сраженіе было окончено, когда была одержана побѣда.
2) Ёіийез гёѵоіиііоппаъгея. Ей. Еіеигу. — Камилль Демуленъ, т. I, стр.
250 и 251.
8) Письмо Камилля Демулена къ отцу, напечатанное въ № 7 Бея Вёѵоіи-
ііопз йе Егапсе еі йе ВгаЪапі.
25
аббатъ въ рубищѣ и передалъ ему просьбу Робеспьера придти
въ ратушу; Барбару отправился и былъ принятъ Фрерономъ
и Панисомъ, которые просили его перевести марсельцевъ изъ
казармъ, находившихся наСЬаиззёе (ГАпйп, въ казармы корделье-
ровъ, которыя были расположены удобнѣе на случай атаки, и
намекнули ему, между прочимъ, о необходимости избрать дикта-
тора1)-. «На слѣдующій день», продолжаетъ Барбару, «меня
пригласили на вторичное совѣщаніе съ Робеспьеромъ. Я былъ
пораженъ убранствомъ его кабинета: это былъ хорошенькій бу-
дуаръ, въ которомъ его изображеніе встрѣчалось во всевозмож-
ныхъ видахъ, исполненное кистью художника, рѣзцомъ скульп-
тора... У него были въ то время аббатъ и Панисъ. Меня сопро-
вождали Байль и Ребекки... Разговоръ зашелъ о переводѣ мар-
сельцевъ въ казармы кордельеровъ. Заговоривъ о революціи,
Робеспьеръ хвастался тѣмъ, что онъ ее ускорилъ, но увѣрялъ,
что она заглохнетъ, если во главѣ ея не станетъ человѣкъ,
пользующійся большой популярностью, который далъ бы собы-
тіямъ новый толчокъ. «Я не хочу ни диктатора, ни короля»,
рѣзко возразилъ ему Ребекки, и разговоръ прекратился. Вы-
ходя, Панисъ пожалъ намъ руку. «Вы не поняли его мысли»,
сказалъ онъ, обращаясь къ намъ; «рѣчь шла о временной
власти; Робеспьеръ какъ разъ человѣкъ подходящій, чтобы
стать во главѣ народа».
— Не настаивайте, сказалъ я, марсельцы никогда не пре-
клонятся передъ диктаторомъ2).
Не слѣдуетъ забывать, что въ то время какъ Барбару пи-
салъ эти строки, онъ уже былъ побѣжденъ и осужденъ на из-
гнаніе и, слѣдовательно, говоря о Робеспьерѣ, онъ говорилъ о
своемъ заклятомъ врагѣ. Поэтому, если бы даже не существо-
вало факта, опровергающаго его слова, къ нимъ слѣдовало бы
отнестись съ величайшей осторожностью. Между тѣмъ фактъ
этотъ существуетъ. Это—упомянутая уже рѣчь Робеспьера, про-
изнесенная имъ чуть не наканунѣ событія 10 августа, въ ко-
торой онъ развивалъ передъ якобинцами свои мысли о томъ,
какія мѣры слѣдовало принять въ виду наступившаго положенія
вещей. Все ея содержаніе плохо вяжется съ идеей о диктатурѣ,
стремленіе къ которой Барбару ставитъ въ вину Робеспьеру, на
7) Мётоігез Не ВагЬагоих, гл. V, стр. 62—63.
26
основаніи нѣсколькихъ словъ, брошенныхъ Нависомъ, которыя
послѣдній, какъ увидимъ далѣе, торжественно отрицалъ съ три-
буны въ Конвентѣ1). Въ самомъ дѣлѣ, какія мѣры предлагалъ
Робеспьеръ для обезпаченія общественной безопасности? Требо-
валъ ли онъ, чтобы по низложеніи короля революціонеры от-
казались отъ своихъ принциповъ, чтобы народъ, хотя временно,
отказался отъ власти и передалъ ее въ руки всемогущаго три-
буна? Нѣтъ, онъ требовалъ, напротивъ, чтобы народъ, ниспро-
вергнувъ престолъ, не замѣнялъ деспотизма другимъ; онъ го-
ворилъ, что слѣдуетъ поспѣшно созвать народъ, на этотъ разъ
весь народъ, чтобы онъ самъ рѣшилъ свою судьбу, учредивъ
народный Конвентъ, который обладалъ бы достаточнымъ авто-
ритетомъ, чтобы не допустить тираніи извнѣ, и настолько зави-
сѣлъ бы отъ народа, чтобы тиранія не могла свить себѣ гнѣзда
въ его нѣдрахъ2). Возможно, конечно, что Фреронъ, Панисъ и
другіе, пораженные серьезнымъ оборотомъ, который приняло
дѣло, подумывали облечь Робеспьера неограниченной властью,
которой онъ самъ не добивался,—такъ какъ его всегдашнимъ
принципомъ, до конца жизни, была идея народовластія, про-
являемая посредствомъ Національнаго Собранія,—въ этомъ, ко-
нечно, нѣтъ ничего невѣроятнаго, но ничто не давало Барбару
права писать: «вотъ какимъ образомъ Робеспьеръ старался
уже въ то время узурпировать власть народа»3).
Между тѣмъ возбужденіе народа росло съ часа на часъ, съ
минуты на минуту. Секціи постановили засѣдать непрерывно.
Когда разнесся слухъ о бѣгствѣ короля, нѣкоторые изъ нихъ
послали патрули для охраны дворца. Собраніе осаждалось прось-
бами о низложеніи короля. «5епйие??с», которую издавалъ Луве,
«Лті сіез сііоуепз», расклеенныя на улицахъ, поддерживали
приподнятое настроеніе толпы и читались съ жадностью. Самые
невѣроятные слухи, самыя необычайныя сцены; рѣчи, напоми-
навшія бредъ безумія; проповѣди, въ которыхъ говорилась
правда, но которыя дышали ненавистью и злобою,—вотъ что
было отличительною чертою этого періода. Граждане, мужчины
и женщины, врывались въ залъ Собранія съ криками: Мщеніе,
См. рѣчь Паниса, въ засѣданіи 25 сентября 1792 г.
2) См. въ № 11 Вё{еп8еиг (Іе Іа СопМиііоп, рѣчь, произнесенная Ро-
беспьеромъ въ клубѣ якобинцевъ въ засѣданіи 29 іюля 1792 г.
3) Мётоггев Не ВагЪагоих, гл. V, стр. 65.
27
мщеніе! нашихъ братьевъ отравляютъ, и жаловались на то, что
въ хлѣбъ, испеченный для Суассонскаго лагеря, было подмѣ-
шано толченое стекло*); Изнаръ, обвиненный министромъ Шам-
піономъ въ томъ, что онъ продался англичанамъ, восклицалъ:
«Несчастный, вскрой мое сердце и убѣдись, предано ли оно
Франціи!..»* 2). На Карусельной площади какой-то неизвѣстный
человѣкъ говорилъ народу, столпившемуся около него: Х«отите
знать, что такое короли и что такое народъ? Возьмите листъ
бѣлой бумаги, напишите на немъ нули; что вы получите? Ни-
чего, неправда ли? Но прибавьте къ этимъ нулямъ какую бы
то ни было цифру, хотя бы самую маленькую, напр. единицу,
и вы получите число. Нули—это короли; цифры, придающія
имъ значеніе—это народъ3).
3 августа, Биго де Сентъ Круа явился въ Собраніе, чтобы
прочесть офиціально, отъ имени Людовика XVI, манифестъ,
подписанный герцогомъ Брауншвейгскимъ. Въ это время въ
залъ засѣданія былъ введенъ Петіонъ, въ сопровожденіи депу-
таціи отъ коммуны. Онъ явился уполномоченнымъ отъ имени
сорока семи секцій и произнесъ:
<Глава исполнительной власти есть первое звено контръ-
революціонной цѣпи. Онъ участвуетъ, очевидно, въ заговорахъ,
которые орудуются въ Пильницѣ и о которыхъ онъ такъ поздно
довелъ до нашего свѣдѣнія. Его имя служитъ яблокомъ раздора
между народомъ и властями, между солдатами и генералами.
Онъ отдѣляетъ свои интересы отъ интересовъ народа. Мы
также раздѣляемъ ихъ... До тѣхъ поръ, пока у насъ будетъ
подобный король, свобода не можетъ быть упрочена, а мы хо-
тимъ быть свободными... Изъ чувства снисходительности мы
были бы готовы просить васъ оставить Людовика XVI на пре-
столѣ до тѣхъ поръ, пока отечество будетъ въ опасности; но
конституція не дозволяетъ этого. Людовикъ XVI всегда ссы-
лается на конституцію; мы также сошлемся на нее; мы тре-
буемъ его низложенія» 4).
Эта петиція была передана въ комитетъ по принятію чрезвы-
Нізіоіге рагіеінепіаіге, т. X VI, стр. 307.
2) ІЫ&ет, стр. 313.
3) Мётоітея йе Ееггіегев, т. III, кн. XII, стр. 171.
4) См. полный текстъ этой петиціи въ Нізіоіте рагіетепіаіге, т. XVI,
стр. 315—319.
28
чайныхъ мѣръ, сотііё Де Гехігаопііпаіге. Оставалось только
нанести ударъ, ею намѣченный.
На слѣдующій день, 4 августа, революціонный совѣтъ фе-
дералистовъ собрался снова на совѣщаніе въ Садгап Ыеи, на
бульварѣ; на этомъ совѣщаніи присутствовалъ Камилль Дему-
ленъ. Какъ разсказываетъ Карра, засѣданіе было перенесено
вечеромъ въ комнату Антуана, жившаго въ улицѣ Сентъ-Оноре,
противъ церкви Успенія, въ тотъ самый домъ, гдѣ жилъ Ро-
беспьеръ, и когда г-жа Дюпле, страшно напуганная этимъ со-
вѣщаніемъ, спросила Антуана, не намѣренъ ли онъ убить Ро-
беспьера, то Антуанъ, будто бы, отвѣтилъ: «Если кто нибудь
будетъ убитъ, то навѣрно мы. Дѣло не въ Робеспьерѣ, пусть
онъ только скроется» х).
Въ этотъ вечеръ былъ окончательно установленъ планъ
нападенія на дворецъ; но выполненіе его было отложено до
10 августа, такъ какъ у Сантерра и Александра не всѣ приго-
товленія были закончены2).
Марсельцы, съ своей стороны, готовились къ сраженію. Двое
изъ нихъ отправились въ ратушу и потребовали, чтобы имъ
были выданы патроны и пули.
Замѣтивъ нѣкоторое колебаніе, одинъ изъ марсельцевъ при-
ложилъ ко лбу пистолетъ, воскликнувъ: «Пуль! патроновъ! или
я пущу себѣ пулю въ лобъ!» 3). Услыхавъ эти слова, Панисъ
былъ растроганъ, а Сержанъ не могъ удержать слезъ; по ихъ
приказанію, формулированному такъ: «Было бы хорошо, очень
хорошо выдать немедленно», артиллерійскій офицеръ, поручикъ
Дюфорсо получилъ для передачи марсельцамъ пять тысячъ
боевыхъ патроновъ4).
По странному совпаденію, въ то время, когда происходило
все вышеописанное, когда Парижъ трепеталъ отъ волненія, въ
природѣ разбушевались стихіи: надъ городомъ разразилась страш-
ная буря съ громомъ и молніей, передъ которой блѣднѣетъ
гроза, пронесшаяся надъ Парижемъ 14 іюля 1789 года.
2) Разсказъ Карра, приведенный въ Нізіоіге сіе Іа Веѵоіиііоп, Тьера,
т. II, стр. 366 и въ Нівіоіге рагіетепіаіте, т. XVI, стр. 271.
2) ІЬиІет.
3) Рѣчь Паниса, въ засѣданіи 25 сентября 1792 г.
4) См. его росписку въ офиціальныхъ документахъ, относящихся къ со-
бытію 10 августа, изданныхъ въ Кеѵие Нёіговресііѵе, № 3, 2-я серія, мартъ
1835 годъ.
29
Вечеромъ 3 августа духота была нестерпимая. Къ десяти
часамъ на западѣ стали собираться мѣдно-красныя тучи, по-
слышались раскаты отдаленнаго грома. Небо было такъ зло-
вѣще, что всѣ стали поспѣшно запирать двери, окна, лавки.
Около полуночи разразилась такая страшная гроза, какой
не помнили старожилы. «Я не думаю, пишетъ одинъ очеви-
децъ, чтобы звукъ трубнаго гласа, который призоветъ въ день
страшнаго суда мертвыхъ изъ гробовъ, могъ бы произвести
болѣе ужасный непрерывный грохотъ»х). Въ Парижѣ молнія
ударила болѣе нежели въ пятидесяти мѣстахъ; человѣкъ пят-
надцать-двадцать было убито. Желѣзная рѣшетка, отдѣлявшая
отель Бофоръ въ улицѣ Кенкампуа отъ сосѣдняго дома, была
опрокинута съ такой силою, что увлекла за собою часть дома.
Нѣсколько молочницъ и огородниковъ, везшихъ въ Парижъ
свои припасы, были убиты по пути молніей2). Ночь была зло-
вѣщая. Толпа марсельцевъ, словно желая бросить вызовъ сти-
хіямъ, прошла по кварталамъ, ближайшимъ къ Пале-Роялю и
Тюильерійскому дворцу, распѣвая марсельезу; и величественный
ея напѣвъ смѣшался съ раскатами грома и свистомъ бури. На-
родъ обратилъ вниманіе на то, что молніей повалило нѣ-
сколько крестовъ на равнинѣ Исси, при въѣздѣ въ деревню
де Кроснь, на кладбищѣ йе ГНау и на Шарантонскомъ мосту.
Но, съ горечью замѣчаетъ роялистскій писатель, у котораго
мы заимствуемъ эти подробности, молнія пощадила домъ, гдѣ
засѣдали въ ту ночь враги престола, чтобы условиться о его
погибели!3).
Изо всѣхъ историковъ, писавшихъ до насъ, одинъ Мишле вполнѣ по-
нялъ и выяснилъ безусловную необходимость событія 10 августа для спасе-
нія Франціи. Но его всегдашнее пристрастіе по отношенію къ жирондистамъ
и Дантону заставило его и тутъ сдѣлать крупныя ошибки и допустить не-
домолвки, которыя нельзя пройти молчаніемъ; нужно твердо помнить, что
разсказать исторію революціи не значитъ только написать книгу: это зна-
читъ совершить великое дѣло. Какъ знать, быть можетъ будущее Франціи
находится въ зависимости отъ того, какой взглядъ сложится о людяхъ и
партіяхъ, дѣйствовавшихъ въ ту достопамятную эпоху? Между тѣмъ,
Мишле, въ VI книгѣ, гл. IX Исторія революціи, старается оправдать
2) (геотдев Ииѵаі, Зоиѵепігз <1е Іа Теггеиг, т. II, гл. XVII, стр. 99.
2) ІЫйет.
3) ІЪйІет.
30
оправдать поведеніе жирондистовъ, подобно тому, какъ нѣкогда дѣти Ноя
прикрыли наготу своего отца: сыновнее почтеніе само по себѣ, разумѣется,
заслуживаетъ полнаго уваженія, но подобное отношеніе къ фактамъ совер-
шенно несовмѣстимо съ долгомъ безпристрастнаго историка. Мишле не говоритъ,
напр., о секретныхъ предложеніяхъ, сдѣланныхъ двору вождями жирондистовъ,
не упоминаетъ о неосторожномъ словѣ, которое Бриссо сказалъ Шабо относи-
тельно манифестаціи 20 іюня, ни о парламентской продѣлкѣ Гаде, старав-
шагося, чтобы все дѣло окончилось простой смѣною министерства, ни о не-
понятной выходкѣ республиканца Бриссо противъ республиканцевъ же, когда
онъ потребовалъ, чтобы ихъ судили со всей строгостью закона такъ же, какъ
кобленцскихъ контръ-революціонеровъ; онъ не говоритъ ни о негодованіи,
вызванномъ этой неожиданной перемѣной, происшедшей въ патріотахъ, ни о
требованіи Ласурса, чтобы федералисты были отправлены обратно, ни о вы-
работанномъ въ жирондистскомъ клубѣ «Ле ]е Кёпиіоил» проектѣ предать суду
въ Орлеанѣ Робеспьера и Антуана,—проектѣ преступномъ потому, что онъ
могъ быть вызванъ только личной местью и особенно преступномъ въ тотъ
моментъ, когда революціонерамъ было необходимо сплотиться. Мишле гово-
ритъ одно: что жирондисты колебались; хотя онъ и признаетъ, что они дѣй-
ствовали въ этомъ случаѣ неправильно, но все-таки онъ старается оправдать
ихъ нерѣшительность тѣмъ, что опасность была велика, что въ успѣхѣ не
могло быть увѣренности, что можно было опасаться слишкомъ большого крово-
пролитія; и т. д., и т. д... Что касается прискорбной и, скажемъ прямо, скан-
дальной рѣчи, произнесенной Бриссо 26 іюля, то Мишле упоминаеть объ ней
только для того чтобы заявить, что она была построена на «серьезномъ до-
водѣ», на устарѣломъ нелѣпомъ, но, къ сожалѣнію, все еще существующемъ
суевѣріи. «Люди приписываютъ слову король волшебную силу, которая охра-
няетъ ихъ собственность», говоритъ онъ (См. вышеупомянутое сочиненіе,
стр. 537—539).
Мы видѣли, какъ мало участія принималъ Дантонъ въ приготовленіяхъ
къ событію 10 августа. Его имя фигурируетъ только на резолюціи, вынесен-
ной секціей кордельеровъ, которая постановила, на основаніи дѣйствующей
конституціи, призвать гражданъ на защиту ея; это было совсѣмъ не то,
чего требовалъ Робеспьеръ, за день передъ тѣмъ, въ клубѣ якобинцевъ, а именно,
чтобы граждане, не принимавшіе активнаго участія въ движеніи, были при-
званы содѣйствовать установленію новой конституціи. Какъ же выходитъ
Мишле изъ затруднительнаго положенія, въ какое ставитъ его отсутствіе
Дантона? Онъ иросто-на-просто высказываетъ предположеніе, что Дантонъ
былъ тамъ, гдѣ его никто не видѣлъ. Напр., говоря о томъ, что Мануэль до-
бился, чтобы у секцій было свое центральное бюро корреспондентовъ, Мишле
пишетъ въ скобкахъ, что это было сдѣлано «/го всей вѣроятности подъ влія-
ніемъ Дантона» (См. стр. 525). Далѣе, говоря, по обыкновенію, совершенно
бездоказательно и безъ ссылки на источники, что Верньо и Дантонъ, пови-
димому, одни настаивали на необходимости уѣхать изъ Парижа, онъ присо-
вокупляетъ: «Что касается Дантона, то это почти несомнѣнно» (стр. 541
Еще раньше, упомянувъ о рѣчи, произнесенной въ якобинскомъ клубѣ ка-
кимъ-то неизвѣстнымъ, которую онъ называетъ прекрасной, Мишле пытает-
ся,—путемъ подобнаго же разсужденія — приписать всю честь ея Дантону:
«Была ли описываемая ниже сцена устроена Дантономъ съ цѣлью увлечь
31
якобинцевъ, или же она разыгралась внезапно, по вдохновенію народа? этою
я не берусь рѣшитъ*, говоритъ онъ (см. стр. 468). Нельзя такъ часто вы-
сказывать предположенія и догадки, въ особенности когда это дѣлается съ
цѣлью раздуть репутацію тѣхъ лицъ, которыхъ авторъ любитъ, въ ущербъ
тѣмъ, кого онъ недолюбливаетъ. Для историка подобныя безотчетныя сим-
патіи, понятныя въ артистѣ, недопустимы; муза исторіи строга, она тре-
буетъ, чтобы выводы дѣлались на основаніи фактовъ.
Надобно замѣтить, что антипатіи Мишле такъ же мало обоснованы, какъ
и его симпатіи. Такъ, напр., несмотря на то, что Робеспьеръ принималъ въ
движеніи болѣе дѣятельное и болѣе замѣтное участіе, нежели Дантонъ, не-
смотря на то, что въ клубѣ якобинцевъ онъ первый высказался за низло-
женіе короля, а когда это было рѣшено, онъ же первый настаивалъ на проч-
ной организаціи народовластія, несмотря на то, что онъ самъ обсуждалъ по-
дробности предпологавшейся атаки на дворецъ, потребовавъ, напр., чтобы Бар-
бару перевелъ марсельцевъ въ казарму кордельеровъ... не смотря на все это,
Мишле недоволенъ и тогда какъ онъ ни однимъ словомъ не осуждаетъ Дан-
тона за его молчаніе, онъ упрекаетъ Робеспьера (стр. 535) въ томъ, что по-
слѣдній ничего не говорилъ 3 и 4 августа, хотя онъ говорилъ 29 іюля и 6-го
августа, т. е. въ то время, когда страсти уже разыгрались; на стр. 523 онъ
ставитъ Робеспьеру въ вину, что онъ не указалъ иного выхода изъ положе-
нія, помимо учрежденія Національнаго Конвента; ибо, говоритъ Мишле,
«естественнымъ результатомъ такого выжидательнаго метода леченія была
бы смерть больного», изъ чего можно заключить, будто Робеспьеръ хотѣлъ
созвать народъ до низложенія короля, между тѣмъ какъ онъ требовалъ этого
послѣ его низложенія, «чтобы/*, какъ онъ объяснялъ самъ «съ исчезновѳ-
веніѳмъ призрака, называемаго королемъ, не уцѣлѣлъ деспотизмъ».
Какимъ образомъ могъ Мишле сдѣлать подобную ошибку, имѣя передъ
глазами рѣчь Робеспьера? Какъ могъ онъ намекнуть, будто Робеспьеръ хо-
тѣлъ, ниспровергая престолъ, дѣйствовать песпѣша, съ соблюденіемъ всѣхъ
законныхъ формальностей, тогда какъ Робеспьеръ говорилъ: «Государство
должно быть спасено, какимъ бы то ни было образомъ; не конституціоннымъ
можетъ считаться лишь то, что клонится къ его погибели» (См. рѣчь Ро-
беспьера въ Нгвіоіге рагіетепіаіге, т. XVI, стр. 222). Неправъ также Мишле,
говоря (стр. 535), что 3 августа вечеромъ, Робеспьеръ, вѣроятно, не пошелъ
въ клубъ якобинцевъ, чтобы не высказаться относительно тѣхъ неотлож-
ныхъ мѣръ, какія слѣдовало принять». Очень страненъ, по правдѣ сказать,
для историка пріемъ, къ которому то и дѣло прибѣгаетъ Мишле со своимъ
весьма вѣроятно, неизмѣнно говоря это въ пользу Дантона и въ ущербъ Ро-
беспьера. Любопытно, къ какимъ выводамъ приводитъ его это пристрастіе къ
Дантону. По словамъ Мишле (стр. 547): «Робеспьеръ пристально слѣдилъ за
движеніемъ и былъ готовъ воспользоваться имъ». Но кто же на самомъ дѣлѣ
имъ воспользовался? Развѣ Робеспьеръ? Нѣтъ, имъ воспользовался Дантонъ,
который занялъ 10 августа постъ министра юстиціи и который, по утвер-
жденію Прюдома, о чемъ Мишле не упоминаетъ, жаловался, наканунѣ этого
дня, что патріоты не имѣли мѣстъ и ничего не выиграли отъ революціи!
Что касается намѣренія уѣхать изъ Парижа, которое Мишле приписы-
ваетъ (стр. 541) всѣмъ наиболѣе вліятельнымъ вожакамъ движенія, за исклю-
ченіемъ Дантона и Верньо, то онъ говоритъ: «что касается Вѳрньо—это не-
32
сомнѣнно», а «относительно Дантона почти навѣрно». Что же доказываетъ
справедливость этого предположенія? Правда, Барбару приписывалъ Марату
намѣреніе уѣхать въ Марсель, переодѣвшись жокеемъ, правда и то, что
самъ Барбару подумывалъ вмѣстѣ съ Роланомъ и Серваномъ о томъ, что
послѣдніе защитники свободы могли найти убѣжище на югѣ. Но гдѣ дока-
зательство, что Камилль Демуленъ, Билло-Варѳннъ, Карра, Антуанъ, Шабо,
Мерленъ де Тіонвиль, Робеспьеръ и Бриссо склонялись къ мысли о побѣгѣ?
Когда Бриссо обвинили, напр., въ томъ, что у него былъ готовъ паспортъ
для отъѣзда въ Англію, то не онъ ли уличилъ публично во лжи тѣхъ, кѣмъ
это было сказано, и, однако, никто не возразилъ противъ этого. Возможно ли
допустить, хоть на мгновеніе, что Робеспьеръ хотѣлъ уѣхать изъ Парижа,
когда изъ произнесенныхъ имъ въ то время рѣчей видно, что онъ былъ все-
цѣло поглощенъ мыслію о необходимости упрочить въ Парижѣ, разъ на-
всегда, верховную власть народа, если только послѣдній выйдетъ изъ борьбы
побѣдителемъ? Нѣтъ, нѣтъ, революціонеры той великой эпохи не утратили
до такой степени вѣру въ возможность завоевать свободу. Смерть уже не
имѣетъ прежней горечи! Это были слова, сказанныя Камиллемъ Демуленомъ,
и все подтверждаетъ, что большинство революціонеровъ раздѣляло его взглядъ.
33
ГЛАВА XV.
Ниспроверженіе королевской власти.
Правильное сраженіе 10 августа.—Открытое приготовленіе къ нему съ обѣ-
ихъ сторонъ.—Провѣрка силъ. Тревога революціонеровъ.—Ночь съ 9 на 10
августа.—Маратъ въ своемъ подвалѣ.—Картина дворца во время ночи.—
Набатъ церкви 8аіі-Оегтаіп ГАпхеггоіз!—Петіонъ во власти своихъ вра-
говъ.—Ночныя донесенія Блонделя.—Страхъ и ужасъ Люсили Демуленъ.—
Зарожденіе коммуны 10 августа.—Допросъ Мандата въ ратушѣ; его смерть.—
Клеветы роялистовъ.—Защитники дворца—швейцарцы.—Опасная прогулка.—
Неосторожныя слова, произнесенныя Маріей-Антуанетой.—Роль,которую игралъ
Редереръ.—Королевская семья покидаетъ дворецъ и обстоятельства, сопрово-
ждавшія ея отбытіе въ Собраніе.—Какъ они прослѣдовали черезъ Тюильрій-
скій садъ.—Людовикъ XVI въ ложѣ скорописцевъ (Ьо^оѣасйі^гарѣе).— Смерть
Сюло.—Впечатлѣніе, произведенное на швейцарцевъ отбытіемъ короля.— На-
родъ передъ дворцомъ.—Общій характеръ движенія 10 августа.—Швейцарцы
готовы сдаться.—Кѣмъ были сдѣланы первые выстрѣлы.— Избіеніе народа въ
вестибюлѣ.—Избіеніе швейцарцевъ.—Впечатлѣніе, произведенное на Собраніе
выстрѣлами.—Людовикъ XVI, сидя въ ложѣ скорописцевъ, ѣсть персикъ;
Марія-Антуанета жадно прислушивается къ гулу сраженія.—Приказъ, пе-
реданный д’Эрвильи любопытныя подробности.—Весь Парижъ говоритъ объ
измѣнѣ. Народъ идетъ изъ предмѣстій: Сентъ-Антуанскаго и Сенъ-Марсо.—
Возобновленіе атаки.—Осаждающіе и швейцарцы дѣйствуютъ отважно; по-
слѣдніе отступаютъ.—Трагическія обстоятельства этого отступленія.—Наполе-
онъ въ лавкѣ Фовеле, на Карусельной площади.—Народъ останавливаетъ ка-
рету г-жи Сталь.—Побѣда народа.—Сцены неистовой злобы.—Безкорыстіе.—
Великодушіе.—Смерть Клермонъ-Тоннерра.— Число жертвъ.—Какъ держали
себя жирондисты въ эту критическую минуту.—Фабръ д:Эглантинъ будитъ
спящаго Дантона и объявляетъ ему, что онъ сталъ министромъ.—Парижъ
вечеромъ 10 августа.—Историческая критика.
10 августа событія имѣли роковой характеръ. Въ этотъ день
не произошло ничего неожиданнаго, случайнаго; съ обѣихъ сто-
ронъ къ нему готовились медленно, торжественно, какъ къ не-
избѣжному и рѣшительному бою.
Чуть не наканунѣ мятежа тѣ самые люди, которые участво-
вали въ манифестаціи на Марсовомъ полѣ, явились въ Націо-
нальное Собраніе и заявили, что: «Отечество въ опасности; намъ
измѣнили... намъ нужны ружья, пики, снаряды, чтобы уни-
чтожить враговъ равенства. Прежде всего должны быть устранены
тѣ, въ чьихъ рукахъ находится власть, остальные разсѣются
сами собою и обратятся въ ничтожество».
Люди, произнесшіе эти суровыя слова, явились въ Собраніе,
неся передъ собою палку, на которой былъ надѣтъ красный
колпакъ съ надписью: Долой надоѣвшую власть1).
т) Зоиѵепігв Маікіеи Иитаз, т. II, стр. 442—443.
дуй вланъ. т. ѵп.
3
___31
Защитники престола, съ своей стороны, смѣло смотрѣли въ
глаза опасности и держали себя такъ, какъ будто надежда на
побѣду не была ими потеряна. Секція Арсенала энергично про-
тестовала противъ проекта адреса, прочитаннаго Петіономъ; го-
родъ Нанси рѣшительно высказался за конституціоналистовъ и
противъ якобинцевъ; въ томъ же духѣ высказались генераль-
ные совѣты нѣсколькихъ департаментовъ, напр. департамента
Мёзы, Изера, Нижней Сены г); наконецъ случилось происшествіе,
котораго никто не могъ предвидѣть и которое показало, что, въ
случаѣ надобности, король могъ разсчитывать на поддержку Со-
бранія,—да, самого Національнаго Собранія. Декретъ о преданіи
суду Лафайета— противъ чего возставалъ Вобланъ и на чемъ
настаивалъ Бриссо —8 августа былъ отвергнутъ 406 голосами
противъ 224а).
Это огромное большинство, высказавшееся, несмотря на возбу-
жденіе умовъ, въ пользу генерала, котораго ратуша, предмѣстья
и клубы единогласно провозгласили измѣнникомъ, свидѣтель-
ствовало о томъ, что враги якобинцевъ были еще увѣрены въ
своихъ силахъ. Яростные возгласы, раздававшіеся съ трибунъ,
были подхвачены съ неистовой злобой толпою, которая окру-
жала залу засѣданій и наполняла прилежащія улицы. Нѣко-
торые изъ правыхъ депутатовъ при выходѣ изъ Собранія, были
осыпаны бранью. Дюмоларъ, Вобланъ, Давергу, Фрудьеръ при-
нуждены были искать спасенія въ кордегардіи Палэ Рояля; имъ
удалось спастись отъ разъяренной толпы, только выпрыгнувъ
въ окно. На Матье Дюма набросились торговки, смяли его и
едва не убили3).
Когда одинъ изъ фельянтинцевъ, Жирарденъ, жаловался Собра-
нію на то, что ему нанесли «ударъ, кто-то спросилъ иронически:
Куда? «Въ спину» отвѣчалъ онъ. Развѣ у бійцы наносятъ когда ни-
будь ударъ спереди?4) Это удачное слово отомстило противникамъ
фельянтинцевъ за нанесенныя имъ оскорбленія.
Твердость, съ какою держали себя контръ-революціонеры, озло-
била ихъ враговъ; Парижъ трепеталъ отъ волненія. По улицѣ Сентъ-
Оноре потянулись длинной вереницей тысячи гражданъ; они
2) Воиѵепігз сіе МаіМеи Битаз, т. II, стр. 442.
а) ГЫйет.
8) ІЪіЛ., стр. 461—462.
*) Моп^оіе, Нізіоіте сіе Магіе-Апіоіпеііе, стр. 361.
__ 35
шли попарно, съ мрачными лицами въ Сентъ-Антуанское пред-
мѣстье» чтобы провозгласитъ лозунгъ: «отечество въ опасно-
сти» *), они этого и не скрывали. Якобинцы, съ своей стороны,
собрались на совѣщаніе въ своемъ залѣ. Шабо, по его собствен-
ному выраженію, шелъ туда «бить въ набатъ» и обѣщалъ, что на
слѣдующійденьвечеромъбудутъбитьвъ набатъ въ предмѣстьяхъ1 * 3).
Это было наканунѣ 9 августа. Чтобы избавить Петіона отъ
отвѣтственности, вожаки революціоннаго движенія рѣшили за-
претить ему отлучаться изъ дому. Карра сообщилъ ему объ этомъ
постановленіи3), а Барбару сказалъ женѣ парижскаго мэра:
Если мы лишнимъ вашего суггруга свободы, то онъ все-таки оста-
нется съ вами; его цѣпями будутъ трехцвѣтныя ленты» 4).
Но эта мѣра еще не была принята и Петіонъ, тяготясь ролью
мэра, пользовавшагося симпатіями массъ, колебался, не зная,
принять ли ему участіе въ движеніи или нѣтъ. Узнавъ о
происшедшемъ въ клубѣ якобинцевъ, онъ вызвалъ въ Комитетъ
общественной безопасности капуцина Шабо и, въ присутствіи
Мерлена де Тіонвиля и І?азира — двухъ членовъ тріумвирата
кордельеровъ, сказалъ ему: «Такъ какъ же? вы намѣрены все-таки
дѣйствовать безразсудно? Жирондисты и Бриссо обѣщали мнѣ,
что король будетъ низложенъ. Я не допущу движенія. Надобно
выждать, чтобы Собраніе высказалось». На что Шабо отвѣтилъ:
«Эти интриганы васъ обманываютъ. Собраніе не можетъ спасти
народъ, да, мнѣ кажется, ваши друзья и не хотятъ этого. Въ
предмѣстьяхъ ударятъ сегодня вечеромъ въ набатъ. — Я васъ
арестую, сказалъ Петіонъ. — Вы сами будете арестованы, отвѣ-
чалъ Шабо. Они разстались, и Шабо поспѣшилъ предупредить
тайный комитетъ о настроеніи Петіона5).
Еще нѣсколько часовъ, и судьба монархіи должна была рѣ-
шиться. Въ послѣднее воскресенье, за вечерней, отслуженной въ
1) Нізіоіге де ?« Лёѵоіиііоп, раг деих атіз (Іе Іа ІіЪегіё, і. VIII, 3-е
ёродпе, стр. 142.
а) Показаніе Шабо, въ процессѣ жирондистовъ.
8) Замѣчанія Петіона на письмо Робеспьера.
4) Мёгпоігез де ВагЪагоих, гл. IV, стр. 42.
6) Показаніе Шабо, данное во время процесса жирондистовъ. Оно под-
тверждается тѣмъ, что Петіонъ далъ Мандату приказаніе отразить силу си-
лой и показаніемъ самого Петіона, который говоритъ въ своихъ примѣча-
ніяхъ къ письму Робеспьера, что онъ рѣшилъ содѣйствовать движенію,
скакъ только ему стало извѣстно, что ото было общимъ дѣломъ».
3*
36
церкви Тюильерійскаго дворца, придворные обратили вниманіе на
то, что пѣвчіе втрое повысили голосъ во время пѣнія стиха
изъ Ма^пійсаі: Беровиіі роіепіез йе вейег). Послѣ этого было не
мало тайныхъ предостереженій, имѣвшихъ еще болѣе ясный и
зловѣщій смыслъ! Королю ежечасно, чуть не ежеминутно, доно-
сили о приготовленіяхъ къ предстоявшей битвѣ2). Онъ зналъ,
что она произойдетъ на слѣдующій день. Могъ ли онъ этого не
знать? То, что произошло 10 августа, не имѣло характера заго-
вора, это было настоящее сраженіе. Неудивительно, что люди, ко-
торые любили другъ друга и должны были встрѣтиться на дру-
гой день какъ враги, предостерегали другъ друга. Одинъ изъ
тѣхъ, кому было поручено руководить нападеніемъ, велѣлъ пере-
дать Пельтье, чтобы онъ берегся, что битва будетъ кровопро-
литная 3). Камилъ Демуленъ предложилъ Сюло, съ которымъ его
связывали воспоминанія дѣтства, пріютить его у себя4).
9-го числа ни одна изъ придворныхъ дамъ не рѣшилась по-
явиться при дворѣ. Королева провела весь день одна съ своей
невѣсткой и съ дѣтьми; ее посѣтила только супруга англійскаго
посланника5).
Въ то время прилегавшая ко дворцу мѣстность представляла
совершенно иную картину, нежели нынѣ. Обширная площадь,
называемая Карусельной, не занимала и восьмой части того про-
странства, какое она занимаетъ теперь. Она была загромождена
множествомъ болѣе или менѣе высокихъ домовъ, которыя образо-
вали извилистыя улицы; по нимъ, какъ по прикрытому пути,
можно было, не подвергаясь ни малѣйшей опасности, подойти на
ружейный выстрѣлъ къ стѣнѣ, окружавшей дворцовыя зданія и
дворы. Но тутъ, въ случаѣ атаки, начиналась опасность, такъ
какъ осаждающимъ, прежде чѣмъ проникнуть во дворецъ, при-
шлось бы пройти черезъ узкіе проходы, гдѣ достаточно было дать
по толпѣ нѣсколько залповъ картечью, чтобы усѣять мостовую
трупами. Вмѣсто одного двора, раздѣленнаго тумбами съ желѣз-
ными цѣпями, въ то время было три двора, почти одинаковыхъ
размѣровъ. Самый большой изъ нихъ—средній, назывался Коро-
2) Мётоігее йе т-те Сатрап, т. II, гл. XXI, стр_ 240.
2) Маіоп йе Іа Ѵагеппе, Нівіоіге рагіісиігёге йев ёѵёпетепіб диі опі еи
Пей еп Егапсе, репйапі Іе$ тоІ8 йе уиіп, диШеі, аойі еі яеріетЪге, 1792,
стр. 81.
3) ГЫйет, стр. 77.
4) Еіеигу, Еіийез гёѵоіиііоппаігез.—Сатпіііе Бемпогіііпз.
37
левскимъ дворомъ; въ него можно было войти со стороны Кару-
сельной площади чрезъ ворота, охрана которыхъ была поручена
швейцарцу Брауну, содержавшему ресторанъ. Слѣва, противъ
павильона Флоры, находился дворъ Принцевъ; противъ павиль-
она Марсанъ, направо, былъ дворъ швейцарцевъ. Доступъ въ
Тюильерійскій дворецъ, слѣдовательно, былъ труденъ; проник-
нуть въ него въ день битвы можно было не иначе, какъ цѣною
большихъ жертвъ, такъ какъ тройной рядъ одноэтажныхъ зда-
ній, раздѣлявшихъ дворы, въ которыхъ жили придворные, могъ
легко быть превращенъ въ редуты. Сводчатыя нижнія галереи,
шедшія вдоль террасъ справа и слѣва отъ входа въ вестибюль,
были отгорожены отъ сада, почти до верха, желѣзными рѣшет-
ками, которыя впослѣдствіи были сняты и замѣнены статуями.
Вмѣсто рѣшетокъ, окружающихъ террасу фельянтинцевъ, тянулась
невысокая стѣна, отдѣлявшая эту террасу отъ Манежнаго двора—
нынѣ улица Риволи. Въ глубинѣ этого двора, на разстояніи ру-
жейнаго выстрѣла отъ улицы Дофина, находилась зала, въ ко-
торой собирались депутаты. Чтобы попасть изъ павильона Мар-
санъ въ залу Національнаго Собранія, надобно было пройти Ко-
нюшенный и Манежный дворы и выйти на террасу фельянтинцевъ
чрезъ боковую дверь, находившуюся подлѣ кафе Голло, гдѣ собира-
лись обыкновенно агитаторы. Отъ Елисейскихъ полей Тюилье-
рійскій садъ отдѣлялся поворотнымъ мостомъ (1е Ропі Топгпапі),
перекинутымъ чрезъ глубокій ровъ, такъ что Тюильерійскій
дворецъ возвышался въ центрѣ города на подобіе крѣпости; и
если бы Людовикъ рѣшился прибѣгнуть для защиты своей коро-
левской власти къ вооруженной силѣ, эта власть могла бы быть
ниспровергнута не иначе, какъ въ потокахъ крови. Для защиты
дворца были приняты самыя энергичныя мѣры. Во главѣ на-
ціональной гвардіи находился Мандатъ, ревностный конститу
ціоналистъ; онъ отдалъ приказъ, чтобы шестнадцать отборныхъ
батальоновъ были наготовѣ идти въ бой, чтобы караулы были
вездѣ утроены5). Командующимъ 17 дивизіей былъ назначенъ
генералъ-маіоръ Буассьё, которому были подчинены пѣшая и
конная жандармерія. Отрядъ пѣшихъ жандармовъ былъ по-
ставленъ во дворѣ Принцевъ, у маленькой лѣстницы; другому
отряду въ полтораста человѣкъ было приказано охранять отель
2) Тке Іаіе рісіиге о/ Рагів, ог а /аіік/иі пагаііѵе о/ іке Вёѵоіиііоп о[
іке іепік о[ аидизі^ Пельтье, стр. 145, Лондонъ, 1792.
38
Тулузъ, кассу чрезвычайныхъ расходовъ (Іа саіязе де Гехігаогйі-
паіге), Учетный банкъ и казначейство; остальнымъ войскамъ
было приказано не отлучаться изъ казармъ *).
Что касается конныхъ жандармовъ, то съ наступленіемъ
ночи они выстроились въ боевомъ порядкѣ на большой Лувр-
ской площади. Батальоны, вызванные Мандатомъ для защиты
престола, подходили одинъ за другимъ, горя нетерпѣніемъ сра-
зиться и доказать свою преданность; особеннымъ рвеніемъ отли-
чались солдаты йев ГШез Ваші-ТІіотава). Артиллерія, на кото-
рую разсчитывали, чтобы сокрушить силы нападающихъ, со-
стояла изъ одиннадцати орудій: изъ нихъ три были поставлены
на Королевскомъ дворѣ, передъ большими воротами; одно — «во
дворѣ Швейцарцевъ», два— «во дворѣ Принцевъ», одно—передъ
павильономъ Марсанъ, одно на Королевскомъ мосту (Ропѣ Коуаі);
три орудія были наведены на поворотный мостъ* 2 3). У Сенъ-Жан-
ской аркады (агсайе 8аші-.Теап), Мандатъ поставилъ довольно
большой отрядъ, получившій приказаніе охранять ратушу; ему
велѣно было, пропустивъ народъ изъ Сентъ-Антуанскаго пред-
мѣстья ударить на него съ тыла. Кромѣ того, чтобы не до-
пустить соединенія Сентъ-Антуанскаго предмѣстья съ пред-
мѣстьемъ Сентъ-Марсо, была поставлена артиллерія на Новомъ
Мосту (Ропі Кепі).
Король, само собою разумѣется, долженъ былъ разсчитывать
для своей защиты на дворянъ, находившихся въ то время въ
Парижѣ. Завѣдующимъ Тюильерійскимъ дворцомъ, Шампсенэ,
было роздано дворянамъ двѣ тысячи пропускныхъ билетовъ4),
и ворота дворца были открыты для нихъ за полночь; но
ихъ явилось всего на всего сто двадцать человѣкъ5 6) и при
томъ они пріѣхали не въ мундирахъ національной гвардіи, чтобы
вмѣшаться въ ея ряды и дѣйствовать на нее своимъ примѣ-
ромъ! Они хотѣли и въ этотъ страшный мигъ подчеркнуть раз-
’) Тке Іаіе рісіиге о{ Рагіз еів., стр. 146—146.
2) Г-жа Сталь, СокеіЛёгаііопз зит Іа Вёѵоіиііоп Ігап^аізе, 3-я часть,
глава IX.
“) Тке Іаіе рісіиге о/ Рагіз, еіс. стр. 174.
*) Показаніе Лапорта передъ судомъ 10 августа. Си. Бюллетень суда
№ 1, въ ВіЪІіоікёцие кізіогідие Ле Іа Вёѵоіиііоп, стр. 193.
6) Письмо Эммануила Обье, бывшаго камергера Людовика XIV, къ Малле
дю Пану.—Самъ Пельтье насчитываетъ не болѣе двухъ сотъ дворянъ, со-
бравшихся во дворецъ около круглаго окошка (Оеі-бе-Воепі). См. его раз-
сказъ, стр. 147.
39
личіе общественнаго положенія, которымъ они такъ кичились,
и пріѣхали во дворецъ въ шитыхъ мундирахъ, атласныхъ кам-
золахъ и бѣлыхъ шелковыхъ чулкахъ1). Нѣкоторые изъ нихъ
не позаботились даже захватить съ собою оружіе, полагая, что
они найдутъ его во дворцѣ; иные были вооружены мушкетами,
пистолетами и шпагами, другіе захватили съ собою однѣ тро-
сточки 2 3). Очевидно, не въ нихъ была опора престола. Его истин-
ной опорой былъ полкъ швейцарцевъ.
Эти храбрые, преданные долгу солдаты достойны глубокаго
сожалѣнія; обреченные на гибель за чуждое имъ дѣло, ненавист-
ные народу, невольные участники нашихъ междоусобій, они
сознавали весь ужасъ своего положенія. Это были не средневѣ-
ковые ландскнехты, которымъ было безразлично, кому служить
и за кого умирать и которые шли служить къ тому, кто больше
платилъ. Швейцарцы считали, что, нанявшись служить и проли-
вать свою кровь, они продали вмѣстѣ съ тѣмъ и душу; но
когда имъ сказали, что имъ придется сражаться съ’ народомъ,
который они готовы были полюбить, то ими овладѣло страш-
ное уныніе. Но они повиновались и, умирая за того, кому они
служили, они встрѣтили смерть мужественно и были стойки и
непоколебимы, какъ гранитъ ихъ родныхъ Альпъ.
4 августа, получивъ изъ Парижа приказъ выступить по-
спѣшно изъ Курбвуа и Рюэлля, закопавъ предварительно свои
знамена, они пошли безмолвно, соблюдая такія же предосторож-
ности, какія принимаютъ въ непріятельской странѣ въ военное
время8). Но такъ какъ во дворцѣ въ ту ночь все было спо-
койно, то они вернулись въ свои казармы. 8-го числа, въ деся-
томъ часу утра, капитанъ гвардіи Эрлахъ передалъ полковому
лѣкарю приказъ Мандата слѣдующаго содержанія; «Г. полков-
никъ приказалъ полку прибыть въ Тюильери4 *) завтра, въ три
часа утра». Солдатамъ были розданы въ казармахъ патроны.
Пфифферъ, разсказывая о событіяхъ этого дня, говоритъ, что
«каждому солдату могли выдать не болѣе 30 патроновъ», но это
невѣрно, такъ какъ послѣ сраженія у нѣкоторыхъ изъ убитыхъ
') Это говоритъ очевидецъ, ярый роялистъ. См. Воиѵепігв Не Іа Теггеиг,
раг Оеог^ез Впѵаі, т. И, гл. ХѴП, стр. 118.
2) РѳНіѳг, Тке Іаіе рісіиге о/ Рагів аіс., стр. 221.
3) Весіі Не Іа сопПиііе Нея Виіыев а Іа уоигпёе Ни 10 аойі 1792, раг 1е
соіопеі Рі'уНег, въ приложеніи къ Мемуарамъ Вебера, т. П, стр. ІІ.Прим. 7.
*) ІЪіНет.
40
швейцарцевъ оказались въ сумкахъ до шестидесяти патроновъ,
слѣдовательно у каждаго изъ нихъ было по крайней мѣрѣ восем-
десятъ патроновъ1).
Когда былъ данъ сигналъ выступать, всѣ захотѣли идти:
въ казармахъ остались одни фурлейты да больные2 *). У воротъ
Маіііоі швейцарцы встрѣтили ѣхавшаго изъ Парижа ординарца,
который передалъ командовавшему отрядомъ пропускъ, коимъ
приказывалось: ^Пропуститъ швейцарцевъ для усиленія постовъ
въ Тюилъерійсколъ дворцѣ-». Приказъ былъ подписанъ парижскимъ
мэромъ, Петіономъ. Когда доблестные швейцарцы пришли во дво-
рецъ, ихъ разставили въ тѣхъ пунктахъ, гдѣ была наибольшая
опасность и гдѣ требовалась наибольшая храбрость. Швейцар-
цевъ было не семьсотъ пятдесятъ человѣкъ, какъ увѣряли нѣ-
которые писатели, и не тысяча триста тридцать человѣкъ,
какъ утверждали иные8); ихъ было всего на всего девятьсотъ
пятьдесятъ человѣкъ: это настоящая цифра, которая подтвер-
ждается протоколами4).
Къ полудню швейцарцы были разставлены на своихъ по-
стахъ. Въ это время Людовикъ XVI прошелъ въ дворцовую
церковь въ сопровожденіи королевы, своей сестры шайаше
Коуаіе, принцессы Елисаветы. Всѣ обратили вниманіе на то,
что онъ былъ очень сосредоточенъ во время обѣдни и не отры-
валъ глазъ отъ молитвенника5). Вокругъ дворца толпа шумѣла,
волновалась и угрожала всю ночь. Одинъ марселецъ, проходив-
шій мимо, съ саблею на-голо, крикнулъ двумъ швейцарцамъ,
стоявшимъ на часахъ у воротъ, которыя вели на Карусельную
площадь: «Въ послѣдній разъ вы, подлецы, стоите на часахъ;
мы всѣхъ васъ перебьемъ»6 *).
Въ тотъ же вечеръ, 9-го августа, жена Камила Демулена
отмѣтила въ своей записной книжкѣ, куда она заносила изо
дня въ день свои впечатлѣнія: «Что будетъ съ нами? Я изне-
могаю. Камилъ, мой бѣдный Камилъ, что ожидаетъ тебя? У меня
стѣсняется въ груди дыханіе. Настала ночь, роковая ночь!
Виііеііп <1и ігиЪипаІ сгітіпеі йи 10 аспіі № 9.—См. историческое тол-
кованіе этого пункта въ замѣткѣ, помѣщенной въ концѣ зтой главы.
2) Разсказъ полковника Пфиффера.
®) Напр. Мишле, т. IV, гл. I, стр. 14.
*) См. примѣч. въ концѣ главы.
6) бевг^ез Юпѵаі, Воспоминаніе о террорѣ, т. II, гл. ХѴП, стр. 113.
в) ІЪіЛ., стр. 116.
41
Господи, если Ты существуешь, спаси людей, достойныхъ Тебяі
Къ несчастію, мужество измѣняетъ мнѣ. Четвергъ 9-ю августа» х).
Четыре мѣсяца спустя, въ той же записной книжкѣ Люсиль
въ трогательныхъ и простодушныхъ выраженіяхъ изложила
свои воспоминанія о пережитомъ ею въ этотъ день: «9-го у
меня обѣдалъ кое-кто изъ марсельцевъ, мы провели время до-
вольно весело. Послѣ обѣда мы отправились всѣ вмѣстѣ къ
Дантону. Его мать плакала и была очень грустна; ея маленькій
сынъ былъ перепуганъ; Дантонъ казался исполненнымъ рѣши-
мости. Я смѣялась, какъ угорѣлая. Они боялись, что дѣло не
удастся.. Хотя я также не была увѣрена въ успѣхѣ, но я увѣ-
ряла ихъ, что все удастся, какъ будто это мнѣ было хорошо
извѣстно. «Можно ли такъ хохотать?» сказала мнѣ г-жа Дан-
тонъ.—«Увы! отвѣчала я, это предвѣщаетъ, что, быть можетъ, се-
годня же вечеромъ я пролью немало слезъ». Подъ вечеръ мы
пошли проводить г-жу Шарпантье, родственницу Дантона. По-
года была прекрасная, мы прошлись нѣсколько разъ взадъ и
впередъ по улицѣ; народу было довольно много. Вернувшись
обратно, мы сѣли подлѣ кафе—на площади Одеонъ. Мимо насъ
прошло нѣсколько санкюлотовъ съ криками: Да здравствуетъ на-
родъ! Проѣхали конные солдаты; наконецъ народъ повалилъ тол-
пою. Меня взялъ страхъ. «Уйдемте», сказала я г-жѣ Дантонъ.
Она смѣялась надо мною, но въ концѣ концовъ, слушая меня,
ей самой стало страшно, и мы ушлн. «Прощайте, вы скоро услы-
шите набатъ», сказала я ея матери. У Дантона я застала
г-жу Роберъ и многихъ другихъ. Дантонъ былъ взволнованъ.
Подбѣжавъ къ г-жѣ Робертъ, я спросила ее: «Будутъ ли бить
въ набатъ?»—«Да, отвѣчала она, сегодня вечеромъ». Я слушала
все, что говорили, не произнося ни слова. Вскорѣ всѣ начали
вооружаться. Камилъ, мой дорогой Камилъ, пришелъ съ ружьемъ.
Боже мой! Я спряталась въ альковъ, закрыла лицо руками и
стала плакать. Не желая выказать слабости и сознаться Ка-
милу при всѣхъ, что я не хотѣла, чтобы онъ принималъ уча-
стіе во всемъ этомъ, я улучила минутку, когда ему можно было
сказать нѣсколько словъ, не будучи никѣмъ услышанной, и вы-
сказала ему свои опасенія. Онъ успокоилъ меня, сказавъ, что
онъ ни на шагъ не отойдетъ отъ Дантона. Впослѣдствіи мнѣ
2) Е(1. Еіеагу, Еігиіеа гёѵоігіііоппаігез. СапіИІе Веапюиііпв еі Носіі Маг-
сапйіег, т. I, стр. 258.
42
говорили, что онъ подвергалъ себя опасности. Фреронъ имѣлъ
такой видъ, какъ будто онъ готовился къ смерти. «Жизнь на-
доѣла мнѣ, говорилъ онъ, я хотѣлъ бы умереть». Каждый разъ,
какъ проходилъ патруль, мнѣ казалось, что я вижу всѣхъ ихъ
послѣдній разъ. Я усѣлась въ залѣ, гдѣ не было огней, чтобы
не видѣть всѣхъ этихъ приготовленій. Улица опустѣла. Всѣ ра-
зошлись по домамъ»1).
Какъ ярко рисуетъ этотъ разсказъ ту тревогу, уныніе, страхъ и
тѣ сомнѣнія, которыя переживали не только въ королевскихъ по-
кояхъ, но и въ семьяхъ людей, коихъ изображаютъ такими без-
жалостными и жестокосердными. Имъ также приходилось выры-
ваться изъ объятій любящихъ существъ, имъ также приходи-
дилось видѣть слезы любимой женщины, устоять противъ ко-
торыхъ труднѣе, чѣмъ противъ ея улыбки! Эти строки, полныя
трогательной прелести и затаенной грусти, свидѣтельствуютъ
о томъ, какъ мало революціонеры были увѣрены въ своей по-
бѣдѣ! Да и могла ли у нихъ быть эта увѣренность? Вѣдь про-
тивъ нихъ была часть національной гвардіи и самъ ея коман-
диръ. Знали ли они, какими силами располагалъ король? Могли
ли они предвидѣть, что часть войска измѣнитъ ему на другой
день и тѣмъ спасетъ ихъ и погубитъ тронъ? А на другой день
имъ предстояло вести толпу на приступъ дворца, который пред-
ставлялъ собою настоящую, хорошо защищенную крѣпость, ко-
торую легко было оборонять; лучше сказать, имъ предстояло
идти вмѣстѣ съ толпою, руководить которой было невозможно,
которую волновали самыя противоположныя страсти и жела-
нія; а между тѣмъ у нихъ не было ни опредѣленнаго плана, ни
руководителя, знакомаго съ военнымъ дѣломъ, и они сознавали,
что участь этой толпы зависѣла отъ всякой случайности; овла-
дѣй ею паника, и они погибли бы всѣ до единаго. Ручаться
нельзя было ни за что; одно можно было сказать навѣрное, что
въ саучаѣ неудачи революція была бы погублена, и подъ ея
обломками погибли бы ея защитники. Это чувствовалъ Фреронъ,
говоря, что онъ усталъ жить; это же чувствовалъ все яснѣе и
яснѣе, по мѣрѣ приближенія катастрофы, самъ Дантонъ, о ко-
торомъ Люсиль Демуленъ говоритъ, что 8-го числа онъ ка-
зался исполненнымъ «рѣшимости», а 9-го, что «онъ былъ взвол-
нованъ».
Ей. Еіеигу, Еішіез геѵоіиііоппаігез.—Сатіііе Бе$піоііІіп8 еі Еоск Маг»
сапсііег, стр. 2Б9—261.
43
Въ полночь загудѣлъ набатъ. Тихая, ясная ночь не гармо-
нировала съ мятежнымъ настроеніемъ умовъ. Городъ бѣлѣлъ,
весь залитый луннымъ свѣтомъ. «Огромныя толпы» народа, такъ
напугавшія Люсиль, исчезли. Улицы были пустынны; но то
тутъ, то тамъ, подобно тѣнямъ, скользили какія-то таинствен-
ныя личности, передававшія письменныя приказанія пзъ одной
секціи въ другую. Въ нѣкоторыхъ кварталахъ въ этой стран-
ной, ясной ночи, мелькали огни зажженной безъ всякой цѣли
иллюминаціи; въ другихъ, болѣе отдаленныхъ, погруженныхъ
во мракъ кварталахъ, по свѣту, мелькавшему въ окнахъ нѣко-
рыхъ домовъ, которые были на примѣтѣ, и по вооруженнымъ
людямъ, стоявшимъ неподвижно у дверей своихъ домовъ, можно
было догадаться, что что-то готовится. Въ предмѣстьяхъ, словно
объятыхъ сномъ, не было слышно ни звука, не было замѣтно
ни малѣйшаго движенія; ни одинъ голосъ не отзывался на звонъ
набата, а набатный колоколъ, приведенный въ движеніе невѣ-
домой рукою, продолжалъ гудѣть, нарушая безмолвіе ночи и
словно взывая къ мертвецамъ.
Бродя подъ сводами своего подвала, Маратъ, въ злобной тре-
вогѣ, ожидалъ событій. Вдругъ въ дверь подвала постучали
Это была молодая женщина, артистка Флёри, которую влекла
къ этому всѣми отверженному существу какая-то необъяснимая
таинственная сила: она принесла ему поѣсть: немного кофе,
риса и сушеныхъ плодовъ: «Ну что, спросилъ Маратъ, что но-
ваго?—Парижъ безмолвствуетъ.—Все пропало, сказалъ онъ, наше
дѣло проиграно»1).
Между тѣмъ, во дворцѣ, среди національной гвардіи, напол-
нявшей дворы, и среди дворянъ, толпившихся въ королевскихъ
покояхъ, царило величайшее смятеніе. Дворяне держали себя
надменно, съ оттѣнкомъ преданности и самонадѣянности, дохо-
дившей до того, что они заранѣе условились извѣстить своихъ
друзей о побѣдѣ, пославъ къ нимъ довѣренныхъ людей съ ку-
скомъ бѣлой саржи2). Въ душѣ они были почти увѣрены въ
побѣдѣ. Они возлагали надежды на храбрость швейцарцевъ, на
старую королевскую гвардію, которая все еще существовала,
хотя указъ о ея роспускѣ уже былъ подписанъ; они надѣялись
г) Ездиігоз, Нівіоіге йев Мопіадпатйв.
2) Ніаіоіге аЪтедёе ііе Іа Вёѵоіііііоп, автора Вёдпе Не Воиіз XVI, т. II.
стр. 93.
44
также на гвардейцевъ, вызванныхъ на это время въ значитель-
номъ числѣ изъ провинціи; надѣялись на то, что толпою могла
овладѣть паника, если бы ее встрѣтили залпомъ изъ орудій; на-
дѣялись на безпорядокъ, который неизбѣжно долженъ былъ воз-
никнуть среди этой огромной недисциплинированной толпы1).
Глядя на то, какъ придворные безпечно расхаживали въ коро-
левскихъ покояхъ, переходили изъ дворца въ садъ и обратно,
дремали, развалясь на диванахъ, съ хохотомъ дѣлили между со-
бою каминные щипцы, которые должны были замѣнить имъ
шпаги2). Видя все это, нельзя было сказать, что положеніе дѣлъ
въ высшей степени серьезно.
Но внѣ стѣнъ дворца это было замѣтно по волненію, кото-
рое охватило солдатъ, занимавшихъ караулы. Нѣкоторые ба-
тальоны, бывшіе подъ командою Мандата, начали колебаться;
въ рѣчахъ артиллеристовъ чувствовалась затаенная злоба.
Только одни швейцарцы представляли внушительное зрѣ-
лище. Мужественные и грустные, они стояли непоколебимо, со-
мкнувшись плотною стѣною, и молча ожидали своей участи.
Королева и принцесса Елисавета попробовали уснуть, но это
имъ не удалось. Не будучи въ силахъ совладать со своимъ вол-
неніемъ, онѣ то и дѣло переходили изъ своихъ комнатъ въ по-
кои короля и всю ночь пробродили по дворцу3), а Людовикъ XVI
пробылъ долго взаперти со своимъ духовникомъ, Герберомъ4).
Около часа, когда со всѣхъ сторонъ сталъ доноситьси звонъ
набата, всѣ подошли къ открытымъ окнамъ и стали прислуши-
ваться. Всякій называлъ тотъ колоколъ, звонъ котораго ка-
зался ему знакомымъ5): вотъ колоколъ Сенъ-Роха, вотъ—8аіпІ-
Яасдпез Іа ВоисЬегіе, а вотъ этотъ, близкій, самый близкій,—
это 8аііі1^егшаіп ГАихеггоіз... тотъ самый, звонъ котораго раз-
дался, двѣсти двадцать лѣтъ назадъ, по приказанію его вели-
чества въ Варѳоломеевскую ночь!
Петіонъ съ одиннадцати часовъ вечера былъ во дворцѣ, гдѣ
’) Разсказъ о событіи 10 августа Петіона.—См. ѴНівіоіте ратіе'піепіаіге,
т. XVI, стр. 441.
2) М&тоітез (Іе т^піе Сатрап, т. II, гл. XXI, стр. 246.—См. также по
этому поводу 8оиѵепіг8 йе Іа Теггсиг, (Іеог&ев Впѵаі, т. II, гл. XVII, стр. 119.
8) Тке Іаіе рісіиге о/ Р&ГІ8, от а /агік/иіі паггаііѵе о/' іке геѵбіиііоп
о/ іке іепік о( Аидиві, Ъу 1. Реіііег, стр. 18Б.
4) ГЫйет.
6) Воесіегег, Скгопідие сіе сіпдиапіе уоигз.
46
его жизни ежеминутно угрожала опасность. Ему пришлось пройти
сквозь толпу офицеровъ и придворныхъ., которые провожали
его гнѣвными взглядами.
До его слуха доносились слова, отъ которыхъ сердце обли-
валось кровью. Король принялъ его сурово: «Кажется, въ го-
родѣ большое волненіе?» сказалъ онъ.—«Да ваше величество, на-
родъ сильно волнуется». «Ничего! подхватилъ бывшійтутъ Мандатъ.
Я отвѣчаю за все, у меня приняты мѣры!»1). Однако, онъ жа-
ловался мэру, что ему не удалось получить отъ властей необхо-
димаго количества пороха. « У меня хватитъ пороха всего на три
залпа, у многихъ солдатъ хватитъ его только на одинъ выстрѣлъ,
и онгг ропщутъ'». Нетіонъ отвѣчалъ, что главнокомандующій не
исполнилъ всѣхъ нужныхъформальностей для полученія пороха. За-
тѣмъ онъ сослался на жару, которая была дѣйствительно удру-
чающая. «Здѣсь очень душно», сказалъ онъ, «я пойду внизъ
подышать свѣжимъ воздухомъ», и онъ спустился въ садъ2).
Тутъ онъ долго прохаживался взадъ и впередъ, не выказывая
ни малѣйшаго волненія, и совершенно спокойно разговаривалъ
съ окружающими. Но ему дѣйствительно угрожала опасность.
Нашлись люди, которые не стѣсняясь говорили во всеуслыша-
ніе: «Онъ теперь въ нашихъ рукахъ, онъ отвѣтитъ намъ за все
голового». Становилось жутко: казалось, что подъ окнами дворца,
какъ подъ окнами замка въ Блуа, бродила тѣнь Генриха Гиза.
Хотя ночь была ясная, но сосѣднія съ дворцомъ зданія бро-
сали тѣнь на террасу и, чтобы освѣтить ее, на край каменной
ограды были поставлены фонарики. Когда Петіонъ подошелъ
къ этому мѣсту, гренадеры полка Дез Еіііеэ Йаіпі-Тііотаз опро-
кинули фонарики и они потухли. Пора было прекратить эту
прогулку, которая могла окончиться убійствомъ. Одинъ изъ чи-
новъ муниципалитета, сопровождавшій Петіона—это былъ Муше,
карикатурный герой 20 іюня—побѣжалъ въ Національное Со-
браніе, гдѣ засѣдало въ то время нѣсколько членовъ, и ска-
залъ: «Если вы не вызовете тотчасъ въ Собраніе мэра г. Па-
рижа, онъ будетъ убитъ»3). Между тѣмъ Петіонъ встрѣтился
съ Редереромъ, взялъ его подъ руку, и они пошли вмѣстѣ по
террасѣ, вдоль набережной, бесѣдуя о томъ, что ожидало ихъ
Кёсіі <іи Юаойіраг РеШоп. См. Нівіоіге рагіетепіагге, т. XVI, стр. 137.
а) Вёсіі 4е Ноесіегег, Скгопіцие (Іе сіпдиапіе )оиг8,
3) Разсказъ Петіона.
46
въ эту трагическую ночь. Услыхавъ, что во дворцѣ пробили
сборъ, они вернулись; и въ тотъ моментъ, когда ови подошли
къ большой лѣстницѣ, два пристава и нѣсколько стражниковъ,
шедшіе съ факелами, торжественно предъявили мэру города Па-
рижа приказъ, коимъ его вызывали въ Національное Собраніе.
Онъ повиновался этому спасительному для него приказу, а Ре-
дереръ поднялся во дворецъ1). Петіону несомнѣнно угрожала въ
тотъ день большая опасность; поэтому, когда народомъ была
одержана побѣда, то надъ дворцовымъ куполомъ подняли флагъ
съ надписью: «Здѣсь, въ ночь съ 9-го на 10-ое августа, едва не
былъ убитъ мэръ города Парижа»2).
Что же происходило въ это время въ Парижѣ? Мы узнаемъ
объ этомъ изъ донесеній секретаря Блонделя генералъ - проку-
рору синдику департамента.
«Безъ четверти два:
«Въ нѣсколькихъ мѣстахъ бьютъ въ набатъ, въ другихъ
бьютъ тревогу: мы это ясно слышимъ.—До насъ доносятся от-
дѣльные возгласы: да здравствуетъ народъ! къ оружію! Они
раздаются, повидимому, на улицѣ Сентъ-Оноре, со стороны клуба
якобинцевъ, но пока доносятся рѣдко. Люди, посланные для на-
блюденія за тѣмъ, что дѣлается въ городѣ, уѣхали съ полчаса
назадъ. У насъ всего четыре жандарма, одинъ бригадиръ и че-
тыре вѣстовыхъ, которые бѣгаютъ туда и сюда... Блонделъъ^.
«Безъ четверти три:
«Посланные вернулись. Они проѣхали до Сентъ-Антуанскаго
предмѣстья. Барабаны бьютъ тревогу; толпу ведетъ батальонъ,
состоящій приблизительно изъ тысячи человѣкъ, вооруженныхъ
чѣмъ попало; изъ нихъ не болѣе полутораста человѣкъ идутъ
за барабанщиками въ стройномъ порядкѣ. У Воспитательнаго
Дома самое большое скопленіе народа. Улица предмѣстья запру-
жена вооруженными людьми. Толпа еще не двигается; пройдетъ
не менѣе часа до тѣхъ поръ, когда она въ состояніи будетъ
тронуться.—Они видимо озлоблены тѣмъ, что Національное
Собраніе закрыло засѣданіе, не принявъ никакого рѣшенія.—
Передъ толпой еще не выставлены орудія, но артиллеристы, въ
О См. и сравни разсказъ Петіона и разсказъ Рѳдѳрера, помѣщенный въ
Скгопідие сіе сіпдиапіе зоиг8.
2) Разсказъ Петіона.
8) См. документы, относящіеся ко дню 10 августа, въ Веѵие гёітозресііѵе^
№ 3, 2-я серія, мартъ 1836.
47
полномъ вооруженіи стоятъ подлѣ своихъ пушекъ. Въ корде-
гардіи, въ концѣ улицы Монтрейль, стучатъ во всѣ двери, и
во всѣхъ церквахъ бьютъ въ набатъ. Въ остальной части го-
рода только изрѣдка попадаются отдѣльные граждане, которые
идутъ видимо въ свои батальоны.—Для наблюденія за городомъ
въ разные пункты разсылаются люди. Бмнделъ» х).
Гдѣ же были въ это время вожди народа? что они дѣлали?
Нѣтъ никакихъ данныхъ, чтобы судить о томъ, какъ дѣйство-
валъ въ эту роковую ночь Робеспьеръ и дѣлалъ ли онъ что
нибудь вообще. Маратъ рычалъ, какъ дикій звѣрь, въ своемъ
подвалѣ. Сантерръ и Вестерманъ, повидимому, выжидали раз-
свѣта. Барбару не спалъ, но какъ онъ, такъ и его друзья рѣ-
шили, изъ осторожности,—онъ самъ въ этомъ сознается 2)—не
идти во главѣ марсельцевъ. Что касается Дантона и Камила
Дюмулена, то мы знаемъ о томъ, что они дѣлали, только изъ
дневника Люсили, изъ котораго заимствуемъ нижеслѣдующія
строки, продолжая разсказъ съ того момента, на которомъ мы
его прервали:
«Всѣ вернулись домой. Наши патріоты ушли. Я сѣла у кро-
вати; я была страшно утомлена, я изнемогала; временами я за-
сыпала, а когда я начинала говорить, то я бредила. Дантонъ
пришелъ и легъ спать. Видимо, онъ не спѣшилъ и почти ни-
куда не выходилъ. Приближалась полночь. За нимъ приходили
нѣсколько разъ; наконецъ онъ уѣхалъ въ Коммуну. Раздался
звонъ набата, въ который ударили въ монастырѣ Кордельеровъ;
звонили долго. Оставшись одна, обливаясь слезами, я стояла
на колѣняхъ у окна, спрятавъ лицо въ платокъ, и прислуши-
валась къ звону зловѣщаго колокола. Напрасно знакомые, за-
ходившіе ко мнѣ, старались утѣшать меня. Мнѣ казалось, что
день, предшествовавшій этой роковой ночи, былъ послѣднимъ
днемъ моей жизни. Вернулся Дантонъ. Г-жа Робертъ волнова-
лась за своего мужа, который уѣхалъ въ Люксембургскій дво-
рецъ, будучи посланъ туда своей секціей; она подбѣжала къ
Дантону, который отвѣчалъ на ея вопросъ о Робертѣ уклон-
чиво. Дантонъ бросился на свою кровать. Намъ приносили то
хорошія, то дурныя вѣсти. Мнѣ показалось, что они собирались
идти въ Тюильери; я сказала имъ это рыдая; мнѣ каза-
*) Документы, относящіеся къ 10 авг., Веѵие гёігойресііѵе, № 3,2-я серія,
мартъ 1836.
а) Мётоігев Ле ВагЬагоих, гл. V, стр. 66.
48
лось, что а сейчасъ лишусь чувствъ. Г-жа Робертъ напрасно
старалась узнать что нибудь о своемъ мужѣ; ей никто ничего
не говорилъ. Ей казалось, что онъ рѣшилъ идти съ жителями
предмѣстья: «Если онъ будетъ убитъ, сказала она, я не пере-
живу его. Ахъ, этотъ Дантонъ, онъ служитъ для всѣхъ при-
тягательной силой. Если мужъ погибнетъ, я способна убить
его». Она дико поводила глазами. Съ этой минуты я не оста-
вляла ее. Какъ знать, что могло случиться. Можно ли было
предугадать, на что она рѣшится? Мы провели такимъ обра-
зомъ всю ночь въ ужасной тревогѣ. Камилъ вернулся въ часъ;
онъ уснулъ у меня на плечѣ» *).
Надобно было, однако, выработать планъ дѣйствій на слѣ-
дующій день. Согласно рѣшенію, принятому 9 числа вечеромъ
секціей «Восьмидесяти», примѣру который послѣдовали прочіе
кварталы, каждая секція избрала трехъ комиссаровъ, облечен-
ныхъ неогарниченноіі властью для спасенія отечества; любопытно,
что выборъ палъ на людей никому неизвѣстныхъ. Въ спискѣ
полутораста комиссаровъ* 2) единственныя болѣе или менѣе
извѣстныя имена были фамиліи Гюгенена, Россиньоля, Робера,
Билло-Варенна, Гебера, Бурдона (изъ ден. Оазы), Шенье3). Ни
Дантонъ, ни Камилъ Демуленъ, ни Маратъ не были избраны.
Марсельская секція выбрала 10-го числа Фабра д’Эглантина4 *),
11-го числа въ списокъ секціи йез Рідиеа6) было внесено имя
Робеспьера. Вновь избранные комиссары тотчасъ отправились
на Гревскую площадь, предстали передъ народомъ въ каче-
ствѣ офиціальныхъ спасителей отечества, прошли сквозь ряды
изумленной національной гвардіи и поднялись въ ратушу, гдѣ
засѣдалъ муниципальный совѣтъ. Послѣдній, не колеблясь, усту-
пилъ мѣсто этимъ дотолѣ никому неизвѣстнымъ людямъ;
законный муниципалитетъ былъ замѣненъ революціоннымъ. Та-
кимъ образомъ возникла знаменитая коммуна 10-го августа6).
Изъ прежнихъ властей въ ея составъ вошли только Петіонъ,
Мануэль и Дантонъ. Первымъ дѣломъ коммуны было подверг-
*) Си. Еіѳпгу, Еіидев гёѵоіиііоппаігсв, т. I, стр. 261 и 262.
2) Нѣкоторыя секціи избрали болѣе трехъ комиссаровъ.
3) См. общій списокъ комиссаровъ всѣхъ 48 секцій, въ Нізіоіге рагіетеп-
іаіге, т. XVI, стр. 410, 422.
*) ІЫйет, стр. 411.
•) ГЫНет, стр. 420.
•) См. ѴНіеітге рагіетепіаіге. т. XVI, стр. 408—409.
49
нуть Петіона домашнему аресту, чтобы снять съ него всякую
отвѣтственность, и назначить Сантерра командующимъ париж-
ской арміей. Съ Новаго моста приказано было убрать орудія,
поставленныя для того, чтобы помѣшать соединенію предмѣстій;
Мандату было предложено явиться въ ратушу. Было половина
пятаго утра. Во дворцѣ, въ кабинетѣ короля, открыли въ эту
минуту ставень, чтобю узнать причину шума, донесшагося со
двора. Оказалось, что это былъ стукъ кареты парижскаго мэра,
которая выѣхала со двора пустою. День едва начиналъ бреж-
жить. Принцесса Елизавета подошла къ окну, взглянула на
небо, зардѣвшееся въ лучахъ утренней зари, и сказала Маріи-
Антуанетѣ: «Сестрица, полюбуйтесь на утреннюю зарю!» 1). Въ
эту минуту явился Мандатъ и сообщилъ, что его требуютъ
вторично въ коммуну. Посланному, который долженъ былъ вру-
чить ему этотъ грозный приказъ, было сказано, что если Ман-
датъ откажется повиноваться, то онъ долженъ убить его!2).
Мандату это не было извѣстно, но онъ чувствовалъ, что если онъ не
исполнитъ приказанія, то погибъ. Военный министръ уговаривалъ
его остаться; Редереръ совѣтовалъ идти3). Наконецъ онъ рѣ-
шился и, въ сопровожденіи своего сына, отправился въ ратушу.
Въ залѣ совѣщаній онъ видитъ новыя лица. Несчастный смѣ-
шался и поблѣднѣлъ.—Почему была имъ удвоена дворцовая
стража? почему отдано было приказаніе выставить орудіе?
Правда ли, что онъ задержалъ во дворцѣ мэра и говорилъ, что
Петіонъ отвѣтитъ головою за малѣйшее движеніе?—Въ отвѣтъ
на эти вопросы, Мандатъ сослался на приказъ мэра, который
будто бы остался въ его бумагахъ; «когда батальонъ высту-
паетъ, то орудіе идетъ вмѣстѣ съ нимъ», сказалъ онъ въ оправ-
даніе своихъ дѣйствій; затѣмъ онъ сослался на то, что въ виду
непредвидѣнныхъ событій, онъ былъ вынужденъ, силою вещей,
принять чрезвычайныя мѣры 4). Въ эту минуту въ бюро было
предъявлено и тутъ же прочитано письмо слѣдующаго содер-
жанія:
«Главнокомандующій приказываетъ командиру дежурнаго
по городу батальона разсѣять толпу народа, если она пойдетъ
Ноесіѳгѳг, Скгопідие сіе сіпдиапіе ]оиг8.
2) Разсказъ Петіона.
3) Воейегег, Скгопщие сіе сіпдиапіе ]оиг8.
*) Протоколъ парижской коммуны, засѣданіе 10 августа 1792.
ЛУИ вланъ. т. ѵп.
4
50
ко дворцу, при помощи національной гвардіи, пѣшей и конной
жандармеріи, атаковавъ ее съ тыла г). (Подписано). Главнокоман-
дущій Мандатъ». Это было предательство, коимъ защитники
короля себя обезчестили. Мандата арестовали, чтобы отвести
его въ Аббатство; когда онъ выходилъ изъ ратуши, какой-то
неизвѣстный человѣкъ подошелъ къ нему на лѣстницѣ и, выстрѣ-
ливъ въ него въ упоръ изъ пистолета, размозжилъ ему го-
лову. Его тѣло было брошено въ Сену.
Нѣкоторые писатели утверждали, будто Мандатъ получилъ
отъ Петіона приказаніе отразить вооруженную силу таковой же
вооруженной силой, что подписанный имъ приказъ, которымъ
могло быть оправдано сопротивленіе, оказанное дворцомъ, былъ
у него въ карманѣ и что Мандата убили для того, чтобы
уничтожить этотъ документъ* 2). Это относится къ числу тѣхъ
многочисленныхъ лживыхъ измышленій, коими духъ партійной
злобы извратилъ событія 10-го августа. Возможно, что Петіонъ,
колеблясь между своими симпатіями къ революціонерамъ и
своимъ служебнымъ долгомъ, дѣйствительно отдалъ подобный
приказъ. Добье, въ то время камеръ-юнкеръ, а впослѣдствіи
камергеръ короля прусскаго, утверждаетъ, что онъ видѣлъ въ
рукахъ Мандата оригиналъ приказа, подписаннаго Петіономъ, и
что впослѣдствіи, будучи эмигрантомъ и проживая въ Германіи,
онъ хотѣлъ пріѣхать во Францію для того, чтобы подтвердить
это обстоятельство, но не могъ добиться отъ французскихъ ге-
нераловъ охраннаго листа для проѣзда3). Однако, протоколъ
допроса, которому былъ подвергнутъ Мандатъ, рѣшительно
опровергаетъ то обстоятельство, будто онъ былъ убитъ друзьями
парижскаго мэра, съ цѣлью «вырвать изъ его рукъ», какъ вы-
разился Пельтье, документъ, который могъ скомпрометировать
ихъ идола. Вотъ дословный текстъ этого допроса: «На вопросъ,
какимъ приказомъ онъ руководствовался, удваивая дворцовые
караулы и на требованіе предъявить этотъ приказъ, Мандатъ
отвѣчавъ: «Если бы меня предупредили объ этомъ, то я принесъ бы
приказъ г. мэра, который остался у меня въ бумагахъ» 4). Слѣ-
довательно, тѣмъ, коихъ обвиняютъ въ убійствѣ Мандата, было
т) Протоколъ Парижской коммуны, засѣданіе 10 авг. 1792 г.
2) Реііег, Тііе Іаіе рісіиге о[ РагізГі т. I, стр. 180—181.
8) Маіоп сіе іа Ѵагеппѳ. Нізіоіге рагіісиііёге сіез ёѵёпетепіз циі опі еи
Пей еп Егапсе, репсіапі Іез тоіз сіе іиіп, уиіііеі, аойі еі зеріетпЪге 1702.
4) Протоколъ парижской коммуны, засѣданіе 10 августа 1792.
51
извѣстно, что въ его карманѣ не было документа, который
можно было похоронить въ волнахъ Сены вмѣстѣ съ его тру-
помъ!
Приказъ увезти орудія съ Новаго Моста разстроилъ планъ
обороны; смерть главнокомандующаго должна была окончательно
парализовать ее. Однако, когда объ этомъ узнали во дворцѣ,
это нисколько не поколебало увѣренности въ побѣдѣ, которая
поддерживалась полученнымъ устнымъ донесеніемъ, смыслъ
котораго можно было резюмировать въ двухъ словахъ: «Набатъ
не дѣйствуетъ!»1). Въ самомъ дѣлѣ, онъ дѣйствовалъ такъ
плохо, по крайней мѣрѣ вначалѣ, что былъ моментъ, когда въ
ратушѣ обсуждался вопросъ, не отказаться ли отъ предпріятія,
и даже былъ отданъ приказъ прекратить на время набатъ2).
Съ другой стороны, во дворцѣ не пренебрегали ничѣмъ, что
могло бы воодушевить людей. Королева была до того увѣрена
въ побѣдѣ, что она даже желала сраженія, видя въ этомъ сред-
ство внушить страхъ Національному Собранію; это прогляды-
ваетъ въ ея словахъ3). Когда Шеснэ, назначенный на мѣсто
Мандата, жаловался и досадовалъ на то, что дворцовые покои
были переполнены людьми, которые мѣшали служащимъ испол-
нять свои обязанности, она сказала: «Это все надежные люди4 *).
д’Эрвильи, со шпагою въ рукахъ, воодушевлялъ окружающихъ
вселяя въ нихъ присущую ему отвагу. Швейцарцевъ угощали
водкой; маіоръ Бахманъ, проходя по ихъ рядамъ въ сопро-
вожденіи капитановъ, говорилъ солдатъ: «.Хороши ли у васъ
кремни? Хорошо ли заряжены руьжя? Сегодня надобно побѣ-
дить» &).
Редереръ, въ свою’очередь, увѣщевалъ ихъ. Дюрлеръ, одинъ
изъ офицеровъ переводилъ его слова на нѣмецкій языкъ, а
Дэнъ, сержантъ изъ роты Дафри, предупредилъ швейцарцевъ,
что «когда будетъ приказано открыть огонь, то въ тѣхъ, кто
не захочетъ повиноваться, будутъ стрѣлять»,—таковъ былъ
строгій приказъ начальства»").
Въ половинѣ шестого король, по настоянію приближен-
*) Воѳсіегег, Сіігопіцие Ле сіпцгіапіе ]оигз.
а) Ніяіоіге рагіетепіаіге, т. XVI, стр. 408.
3) Воейѳгег, Скгопъдие Ле сііщиапіе іоигв.
4) ІЪійет.
Б) См. допросъ Бахмана въ Виііеііп (Іи ІгіЪипаІ сгітіпаі Ле 10 аойі
№ 10.—Показаніе капрала швейцарца.
4’
ныхъ, вышелъ изъ своихъ покоевъ, чтобы осмотрѣть караулы.
Такъ какъ онъ прилегъ передъ тѣмъ на диванъ и уснулъ нѣ-
сколько минутъ, то съ его волосъ осыпалась съ одной стороны
пудра, и его прическа была помята* 2); это было смѣшно, а въ
подобной моментъ это должно было произвести самое неблаго-
пріятное впечатлѣніе. Въ фіолетовомъ сюртукѣ, со шляпой подъ
мышкой, при шпагѣ, съ красными отъ пролитыхъ втайнѣ слезъ
глазами, несчастный монархъ не могъ вызвать иного чувства,
кромѣ состраданія. По страннымъ, безсвязнымъ словамъ, ко-
торыя онъ произносилъ,.можно было понять, какъ велика была
его тревога. «Такъ какъ же! говорятъ, они идутъ сюда... Я не
знаю, чего они хотятъ... Мое дѣло—дѣло моихъ добрыхъ гра-
жданъ... Мы встрѣтимъ ихъ твердо, не правда ли?» 3). Королева
произнесла также нѣсколько словъ; но, пристыженная, вѣроятно,
поведеніемъ короля, которое должно было произвести пода-
вляющее впечатлѣніе на самыхъ храбрыхъ людей, видно было,
что она старалась подавить душившія ее рыданія4).
Въ это самое время секретарь Блондель писалъ Редереру,
генералъ-прокурору синдику департамента:
Три четверти шестого.
«По свѣдѣніямъ, собраннымъ на главной улицѣ Сентъ-Ан-
туанскаго предмѣстья, на высотѣ площади, находящейся на
улицѣ Монтрейль, въ мятежной толпѣ не замѣтно единодушія;
всѣ старанія сплотить и двинуть толпу какъ будто оставлены
и не привели ни къ чему. Въ предмѣстьѣ близъ Воспитательнаго
Дома все еще много вооруженныхъ людей, но дѣло не двигается
впередъ. Блондельъ 5 6).
Бъ шесть часовъ утра, когда король спустился во дворъ,
забили барабаны и раздались возгласы: да здравствуетъ король!
но артиллеристы и батальонъ Краснаго Креста кричали не
умолкая: да здраствуетъ народъ с). Крики усилились, когда ко-
роль проходилъ по террасѣ со стороны сада, гдѣ стояли люди,
г) ІЪйІет. Показаніе солдата швейцарца.
2) Бнѵаі, 8оиѵепігз сіе Іа Теггеиг^ т. II, гл. VII, стр. 117.—Авторъ былъ
очевидцемъ.
3) Ьиѵаі, Воиѵепігв Не Іа Теггеиг, т. II, гл. XVII, стр. 117.
4) ТЫНет.
ь) Документы, касающіеся 10 августа, собранные въ Веѵие гёігозресііѵе^
№ 3, 2-я серія, мартъ 1835.
6) Въ этомъ признается самъ Пельтье. Тке Іаіе рісіите о/ Рагщ стр. 190.
53
вооруженные пиками. «Долой ѵеіо! Долой измѣнника!» слышалось
громче всего. Король возвратился весь блѣдный, упавъ духомъ;
и королева, со свойственной ей горячностью, переходя отъ над-
меннаго тона къ величайшему унынію, сказала своей первой
горничной: «Все пропало. Король не выказалъ ни малѣйшей
энергіи; это подобіе смотра принесло намъ скорѣе вредъ, не-
жели пользу» 1).
Людовикъ XVI былъ слабъ характеромъ; Марія-Антуанета
была неосторожна. Представляя національной гвардіи дворянъ,
которые должны были сражаться въ ихъ рядахъ, ей пришла
въ голову несчастная мысль сказать: «Господа, это наши друзья;
они станутъ въ ваши ряды и покажутъ вамъу какъ умираютъ за
короля» 2). Впечатлѣніе, произведенное этими словами, не поддается
описанію. Подошедшіе изъ Моконселя и изъ Арсиса два ба-
тальона національной гвардіи бросили свои ряды, поспѣшно
ушли съ дворцоваго двора и стали, съ двумя орудіями, на Ка-
русельной площади3). Въ довершеніе бѣды, одному изъ дво-
рянъ, пріѣхавшихъ во дворецъ въ шитомъ мундирѣ, атласномъ
жилетѣ и бѣлыхъ шелковыхъ чулкахъ, вздумалось крикнуть:
«Ну-съ, господа національные гвардейцы, пришло время пока-
зать вашу доблесть.—За этимъ дѣло не станетъ, отвѣчалъ взбѣ-
шенный офицеръ батальона сіез Тііегшез іе «Іиііеп, но мы по-
кажемъ ее, сражаясь не рядомъ съ вами». И, круто повернувъ, онъ
увелъ свою роту на террасу, выходившую на прудъ, которая
была занята артиллеристами Краснаго Креста, Финистера и
Пантеона, которые, навели свои орудія на дворецъ4). Такимъ
образомъ оказалось, что противъ дворца пошли многіе изъ тѣхъ,
которые были вызваны защищать его!
Между тѣмъ во дворецъ явился членъ муниципалитета; его
ввели въ залъ, гдѣ засѣдали министры. На вопросъ министра
юстиціи: «чего же хотятъ революціонеры?» онъ отвѣчалъ: «Низло-
женія короля».— «Такъ пусть же они объявятъ его низложеннымъ».
«Что же будетъ потомъ?» спросила королева. Членъ муниципа-
2) Мё-пюігез (Іе т-те Сатрап, т. II, гл. XXI, стр. 244.
-) Сеог^еа І)иѵа1, Зоиѵепігз (Іе Іа Теггегіг^ т. II, стр. 118.—Авторъ самъ
слышалъ эти слова; но не слѣдуетъ забывать, что это говоритъ ярый роя-
листъ.
а) ІЫЛет.
*) Гийіет, стр. 119.
54
литета только низко склонилъ голову и ничего не отвѣтилъ 4).
Въ это время Блондель писалъ генералъ-прокурору синдику
Редереру:
Тргі четверти шестого:
«По свѣдѣніямъ, собраннымъ на главной улицѣ Сентъ-Ан-
туанскаго предмѣстья, на высотѣ площади, находящейся на
улицѣ Моконсейль, въ мятежной толпѣ не замѣтно единодушія;
всѣ старанія сплотить и двинуть толпу какъ будто оставлены
и не привели ни къ чему. Въ предмѣстьѣ, близъ Воспитатель-
наго дома все еще много вооруженныхъ людей, но дѣло не
двигается впередъ. Блонделъ» * 2).
Эти свѣдѣнія были не особенно успокоительны. Редереръ,
въ свѣтло-зеленомъ сюртукѣ, держа въ рукахъ маленькую за-
писную книжку въ трехцвѣтномъ переплетѣ, спустился въ
дворцовый дворъ, обошелъ караулы, прочиталъ солдатамъ текстъ
закона и3 4) говорилъ: Бъ атаку исходитъ, держаться стойко, обо-
роняться храбро4). Но тѣхъ, къ кому онъ обращался съ этой
рѣчью, ужасала мысль, что одинъ выстрѣлъ изъ ружья могъ
вызвать братоубійственное столкновеніе. «Не можемъ же мы стрѣ-
лять въ нашихъ братьевъ» 5), пронеслось по рядамъ. Когда Ре-
дереръ приблизился къ канонирамъ, большинство ихъ отошло,
какъ бы для того, чтобы не слышать того, что онъ говорилъ, а
одинъ изъ нихъ спросилъ: «Л если они будутъ стрѣлять въ насъ,
вы будете сънами?»—«Да,я буду впереди, а не позади ваиѵихъ орудій».
Товарищи прокурора-синдика, сопровождавшіе его, дали взвол-
нованнымъ голосомъ подобное же обѣщаніе. Напрасный трудъ!
Канониръ, ничего не отвѣчая, вынулъ изъ орудія запалъ, вы-
тряхнулъ изъ него порохъ и затопталъ зажженный фитиль но-
гами 6).
Опасеніе, что дворецъ въ рѣшительную минуту будетъ по-
кинутъ многими изъ его защитниковъ, возростало съ каждымъ
мгновеніемъ.
Что было дѣлать? По совѣту Редерера, два министра поспѣ-
г) Рс8 деих атгѳ, т. VIII, 3-я эпоха, стр. 184.
2) Документы, относящіеся къ 10 августа, помѣщенные въ Веѵие гсіго-
зресііѵе, № 3, 2-я серія, мартъ 1835.
3) беог&ез Бита!. Зоѵѵепігв де Іа Теѵтеиг, т. II, гл. XVII, стр. 117.
4) Разсказъ Редерера, Сіітопіуие де сйиріапіе рпн-а.
Б) ІЪідет.
в) ІЫдені.
66
шили въ Національное Собраніе съ просьбою о помощи; имъ
сказали, что такъ какъ въ засѣданіи не было законнаго боль-
шинства—членовъ собралось человѣкъ шестьдесять-восемдесятъ,
не болѣе1),—то ему не могли дать никакого отвѣта. Опасность
между тѣмъ росла! На Карусельной площади появилась, предво-
димая марсельцами, толпа людей, вооруженныхъ пиками и го-
товыхъ на все; правда, эта толпа была еще немногочисленна.
Подойдя ко дворцу, народъ сталъ стучаться въ ворота, которыя
тряслись подъ ихъ ударами. Человѣкъ двадцать стражниковъ
смѣло появились на стѣнѣ, которой былъ обнесенъ дворъ, но
другіе вступили въ переговоры съ народомъ, подошедшемъ ко
дворцу, и по ихъ тону можно было думать, что они готовы от-
ворить ворота»2). Редерера взялъ страхъ. Онъ поспѣшилъ во
дворецъ, чтобы посовѣтывать королю искать спасенія въ зданіи
Національнаго Собранія. Король сидѣлъ въ своемъ кабинетѣ за
столомъ, близъ входныхъ дверей, опершись руками о колѣна.
Между столомъ и окномъ стояли королева, принцесса Елиса-
вета и министры. «Ваше величество», сказалъ Редереръ убѣди-
тельнымъ тономъ, «вашему величеству нельзя терять ни минуты,
вы можете быть въ безопасности только въ Національномъ
Собраніи».—«Но, я не вижу», возразилъ король, «особенно много
народа на Карусельной площади». — «Ваше величество, тамъ
выставлено двѣнадцать орудій и изъ предмѣстій идетъ огромная
толпа народа». Жердре, придворный поставщикъ кружевъ, рев-
ностный патріотъ, хотѣлъ подтвердить слова прокурора-синдика,
но лишь только онъ произнесъ слово, Марія-Антуанета пове-
лительно приказала ему замолчать3). Она была очень возбу-
ждена. Передъ тѣмъ она много плакала; это было видно по ея
глазамъ, «окаймленнымъ, до половины щекъ, большими крас-
ными кругами», какъ передаетъ Редереръ въ своемъ разсказѣ.
Какъ смѣли сказать, будто королю осталось одно спасеніе—
униженно искать убѣжища въ Національномъ Собраніи! Какъ
могли ему предлагать «отвести его къ его врагамъ!» по выра-
женію морского министра Дюбушажа. Неужели же король у ко-
тораго изображены въ гербѣ копья, не могъ показать себя пе-
редъ солдатами смѣлымъ и воинственнымъ и спасти корону
1) ІЫ&ет.
2) ІЫЛет,
8) Ноѳйегег, Скгопіцие йе сіпдиапіе іоигз.
66
цѣною жизни! Такъ думала надменная дочь Маріи-Терезіи, пе-
реживая ниспосланное ей тяжкое испытаніе, то невозмутимо
спокойная, то заливаясь слезами, то дрожа отъ страха, то во-
одушевляясь безумной отвагой—смотря по настроенію минуты ’).
Разсказываютъ, что, будучи не въ силахъ скрывать долѣе
своихъ слезъ, она подала королю пистолетъ и сказала: «Вотъ
вамъ случай показать себя!» * 2) Впрочемъ никто изъ приближен-
ныхъ королевы не подтверждаетъ этого факта, да и она сама
отрицала его четырнадцать мѣсяцевъ спустя, давая показанія
передъ Революціоннымъ судомъ. Болѣе достовѣрно, что она ска-
зала приближеннымъ, что «она скорѣе погибнетъ въ стѣнахъ этого
дворца, нежели покинетъ его» 3). Редереру она возразила, на его
настоянія, что у нихъ есть еще «силы». Но онъ, настаивалъ: «Ваше
Величество, весь Парижъ гідетъ сюда!» воскликнулъ онъ съ
ужасомъ.
Людовикъ XVI поднялъ голову, пристально посмотрѣлъ нѣ-
сколько секундъ на Редерера, затѣмъ, обернувшись къ королевѣ,
всталъ и произнесъ: «Идемъ»4).
Придворные и бывшіе тутъ дворяне хотѣли послѣдовать за
нимъ, но Редереръ былъ противъ этого, чувствуя, что ихъ
присутствіе могло озлобить народъ и повредить королю!5 6) Только
г-жѣ де-Турзель и принцессѣ Ламбаль было дозволено сопро-
вождать королевскую семью. Нѣкоторымъ преданнымъ слугамъ,
которые хотѣли непремѣнно идти съ нимъ, Людовикъ XVI ска-
залъ: «Останьтесь тутъ»! А когда одинъ изъ нихъ, чрезмѣрно
усердный, не хотѣлъ повиноваться, то дофину велѣли уговорить
его. «Останьтесь», сказалъ ребенокъ ласковымъ голосомъ, «папа
и мама приказываютъ вамъ, а я прошу васъ объ этомъі» с)
Ни король, ни королева не думали, что, покидая въ эту
минуту Тюильерійскій дворецъ, они покидаютъ его навсегда.
«Мы скоро вернемся», говорила королева7); а Людовикъ XVI пе-
г) См. замѣтку самого Редерера, въ концѣ его разсказа, т. XVI, стр. 456
въ Нізіоіге рагіетепіаіге.
2) Ъез сіеих атіз, т. VIII, 2-я эпоха.
8) Тке Іаіе рісіиге о/ Рагіз, Реіііег^ стр. 200. — Маѣоп сіе Іа Ѵагепве,
стр. 106.—Мётоігез сіе ЛѴеЪет, т. II, гл. V, стр. 226.
4) Разсказъ Редерера, Скгопіцие сіе сіпциапіе уоигз.
б) ІЫНет.—Мётоігез сіе ЛѴеЪег, т. II, гл. V, стр. 226.
6) Тке Іаіе рісіиге о/' Рсігіз, Реіііег, стр. 200.
7) ІЪісІет.
57
редъ уходомъ просилъ своего камеръ-лакея Лоримье-де-Шамильи,
товарищъ котораго заболѣлъ, подежурить до тѣхъ поръ, пока
королевская семья не возвратится изъ Собранія1).
Проходя мимо круглаго окна (оеіі <1е Ьоепі), король взялъ
изъ предосторожности, или быть можетъ изъ боязни, шляпу
шедшаго справа отъ него офицера національной гвардіи, а ему
надѣлъ на голову свою собственную съ бѣлымъ султаномъ2).
Спустившись съ главной лѣстницы, онъ спросилъ Редерера: «А
что будетъ съ тѣми, которые остались наверху?»—Ваше вели-
чество, они, кажется, въ цвѣтныхъ сюртукахъ, отвѣчалъ тотъ.
Тѣмъ, которые при шпагахъ, стоитъ только снять оружіе, послѣ-
довать за вами и выйти черезъ садъ».—«Это правда»3). Успо-
коенный за участь царедворцевъ, не упомянувъ пи слова о
несчастныхъ швейцарскихъ солдатахъ, предоставленныхъ своей
печальной участи, Людовикъ XVI переступилъ—послѣдній разъ
въ жизни—порогъ своего дворца.
Было семь часовъ утра.
Чины придворнаго вѣдомства окружили королевскую семью
тѣснымъ кольцомъ и она прошла бозпрепятственно весь дворецъ
до террасы фельянтинцевъ. Впереди шелъ король; подлѣ него—
министръ иностранныхъ дѣлъ Биго-де-Сентъ-Круа, за ними—
королева, подъ - руку съ морскимъ министромъ Дюбушажемъ,
держа за руку своего сына, подлѣ котораго шла г-жа де Тур-
зёль. За нею—министръ юстиціи съ дочерью короля, шасіаше
гоуаіе, и принцесса Елисавета; шествіе замыкалъ д’Абанкуръ,
военный министръ, ведшій подъ-руку принцессу Ламбаль4). Конвой
состоялъ изъ отряда швейцарцевъ и солдатъ національной гвардіи
йез Реіііз-Рёгев, сіее Ріііеа-Ваіпі-Тііотав еі сіе іа Виііе йез Моп-
1ІП85). За ночь съ деревьевъ опало много листьевъ, которые
были сметены въ кучи, и маленькій королевскій принцъ заба-
влялся, кидая ихъ подъ ноги шедшимъ впереди. «Какъ много
листьевъ», сказалъ Людовикъ XVI, «какъ рано они падаютъ въ
Маіоп (іе Іа Ѵагеппе. «Этотъ фактъ сообщенъ намъ, говорить онъ,
этимъ вѣрнымъ слугою, погибшимъ на эшафотѣ 25 іюня 1794 г., съ кото-
рымъ мы были заключены вмѣстѣ въ тюрьмѣ Ьа Еогсе, во время кровавыхъ
сентябрьскихъ дней». Нікіоіге рагіетепіаіге, и т. д. стр. 109.
2) Коебегег, Сіігопіцие Ле сіпциапіе уоигз.
8) ІЪісІет.
4) Маіоп сіе Іа Ѵагеппе, Пізішгс ригІі< иілеге, и т. д. стр. 108—109.
5) (?еог"е$ Ііиѵаі, &>иѵепігь- сіе Іи Теггеиг, т. II, гл. ХѴП, стр. 122.
58
этомъ году». Нѣсколько дней передъ тѣмъ, Мануэль писалъ въ
одномъ журналѣ, что королю не впдать въ этомъ году листо-
пада *).
Шагахъ въ двадцати пяти отъ террасы, короля встрѣтила
депутація, посланная Національнымъ Собраніемъ предложить ему
убѣжище. На крыльцѣ Собранія толпились мужчины и женщины:
всѣ были очень возбуждены. «Нѣтъ, кричали они, мы ихъ не
впустимъ! Они виновны во всѣхъ нашихъ бѣдствіяхъ. Съ этимъ
надо покончить. Долой! долой!* 2) Возбужденіе народа было такъ
велико, что король и его свита были вынуждены простоять болѣе
четверти часа у террасы, противъ прохода фельянтинцевъ. Короля
все-таки еще щадили: одинъ солдатъ національной гвардіи, про-
вансалецъ, обратясь къ нему, сказалъ на своемъ нарѣчіи: «Не
бойтесь, ваше величество, мы добрые малые. Мы хотимъ только,
чтобы насъ болѣе не обманывали. Будьте добрымъ граждани-
номъ, государь, да не забудьте прогнать изъ дворца своихъ по-
повъ!»3) Другой гражданинъ, протолкавшись къ Людовику XVI,
крикнулъ: «Чортъ возьми! дайте мнѣ руку... Вѣрьте, что это рука
честнаго человѣка. Несмотря на всю вашу вину, я отвѣчаю за
вашу безопасность; я проведу васъ въ Національное Собраніе;
что касается вашей жены, ее туда не пустятъ... она виновна во
всѣхъ нашихъ бѣдствіяхъ4). Человѣкъ этотъ выразилъ нѣ-
сколько цинично и грубо то, что чувствовалъ народъ. Дѣйстви-
тельно, все зло приписывали королевѣ; толпа посылала ей про-
клятія5 6). Одинъ саперъ, по имени Роше, смотрѣлъ на нее съ
такимъ озлобленіемъ, что, казалось, былъ готовъ каждую минуту
вонзить въ нее кинжалъ, которымъ онъ гнѣвно потрясалъ ®).
Въ ту минуту какъ королевская семья входила въ Собраніе,
этотъ человѣкъ выхватилъ дофина изъ рукъ королевы, которая
издала душу раздирающій крикъ, и, вбѣжавъ въ залъ Собранія,
поставилъ ребенка на бюро секретарей7).
*) КоеДегег, Скгопідие йе сіпдиапіе уоигѵ.
2) ІЪійет.
3) ІЪійет.
4) Донесеніе, представленное Національному Собранію командовавшимъ
гвардейцами, занимавшими караулъ въ покояхъ Людовика XVI, см. Ніяіоіге
рагіетепіаіге, т. ХѴП, стр. 316—317.
6) Оеог^еа Ііаѵаі, Зоиѵепігз йе Іа Теггеиг, т. II, гл. XVII, стр. 122.—
Онъ участвовалъ въ шествіи.
°) ІЫйет, стр. 122—123.
’) ІЪійет. См. также Ііоейегег, Сіігопідие йе сіпдиапіе іоигв.
59
Когда Людовикъ XVI, его семейство и министры заняли
предназначенныя для этихъ послѣднихъ кресла, то король про-
изнесъ, обращаясь къ Собранію: Я пришелъ сюда, чтобы не датъ
совергииться ужасному преступленію; я полагаю что я могу бытъ
въ безопасности только среди васъ, господа», Верньо, предсѣда-
тельствовавшій, отвѣчалъ: «Вы можете положиться, ваше ве-
личество, на твердость Національнаго Собранія; его члены покля-
лись умереть, защищая права народа и конституціонныя власти 1)».
Позади предсѣдательскаго кресла находилось въ стѣнѣ углу-
бленіе въ видѣ ниши, занимавшее пространство въ 12 кв. футъ,
высотою въ 6 футъ, гдѣ помѣщались обыкновенно журналисты,
утверждавшіе будто они нашли способъ записывать рѣчи ора-
торовъ съ такою же быстротою, какъ онѣ произносились. Эта
ниша, которую отдѣляла отъ залы небольшая, вдѣланная въ
стѣну, рѣшетка, носила названіе ложи скорописцевъ 2) (Іа Ьо§е
іи 1о§оіасЬу§гарЬе). Когда король занялъ мѣсто рядомъ съ пред-
сѣдателемъ, то одинъ изъ членовъ Собранія замѣтилъ, что, по
смыслу конституціи, воспрещается вести засѣданіе въ присут-
ствіи короля. Тогда Людовикъ XVI и королевская семья пере-
шли въ вышеназванную ложу 3).
Парижъ, между тѣмъ, ужъ обагрился кровью; толпа расха-
живала по улицамъ съ гнуснымъ трофеемъ: на одиннадцати пи-
кахъ были насажены головы одиннадцати роялистовъ, которыхъ
арестовали въ ту ночь, когда они расхаживали по городу подъ
видомъ патруля; они были посажены на гауптвахту во дворѣ
фельянтинцевъ, куда къ восьми часамъ утра сбѣжалась обезумѣв-
шая, разъяренная толпа и перерѣзала ихъ. Въ числѣ убитыхъ
были аббатъ Бугонъ, обладавшій замѣчательной силой; бывшій
конвойный-красавецъ Вижье и Сюло—знаменитый Сюло, который
писалъ такъже ядовито и зло, какъ Маратъ, и пользовался своимъ
талантливымъ перомъ, чтобы осмѣивать революцію и разжигать
страсти противъ революціонеровъ въ Парижѣ, Брюсселѣ и Ко-
бленцѣ. Арестованные, видя, что смерть неизбѣжна, встрѣтили ее
мужественно и сдались не безъ борьбы 4). Толпою убійцъ руко-
водила шедшая впереди женщина, одѣтая въ амазонку съ за-
2) НІ8Іоіге рагіетепіаіге, т. XVII, стр. 10.
2) См. Ъе8 &еих атіз, т. VIII, 3-я эпоха, стр. 174.
3) Воейегег, Сгопиріе (Іе сіпуиапіе уоигз.
4) См. относительно подробностей РеШег, Тііе Іаіе рісіиге о/’ Рагіз, стр.
210—216.
60
ткнутыми за поясъ пистолетами и саблей на перевязи; она на-
носила удары перваях). Это была Теруань де Мерикуръ. Ей
пришлось выслушать отъ Сюло все, что только можетъ быть
оскорбительнаго для женщины, что можетъ задѣть ея гордость,
ея кокетство, ея стыдливость; ей оставалось либо убить своего
врага, либо спасти его и тѣмъ унизить. Изъ этихъ двухъ ви-
довъ мести она избрала самую низменную: вмѣсто того чтобы
выказать ему презрѣніе, она снизошла до убійства.
Между тѣмъ во дворцѣ, послѣ ухода короля, всѣ пали ду-
хомъ, всѣми овладѣло уныніе. Стоило ли жертвовать жизнью
для торжества дѣла, которое не могло постоять за себя? Нѣсколько
батальоновъ національной гвардіи ушли въ предмѣстья; другіе
разошлись въ разныя стороны* 2). Дворяне плакали отъ безсиль-
ной злобы. Только одни швейцарскіе солдаты были довольны.
«Тѣмъ лучше! говорили они, по крайней мѣрѣ намъ не придется
стрѣлять!3) Иначе смотрѣло начальство. Смѣлые, отважные
офицеры горѣли желаніемъ сразиться съ врагомъ; всѣ они, за
исключеніемъ подпоручика Игнатія Майлардоза4), хотѣли покон-
чить съ «этой сволочью» 5 6).
Наконецъ эта сволочь появилась: это былъ народъ.
Это былъ народъ, въ самомъ широкомъ смыслѣ этого слова;
въ первой колоннѣ, шедшей на осаду дворца (главныя силы
были еще далеко), были люди всѣхъ сословій; народная гвардія
шла бокъ-о-бокъ съ людьми, вооруженными простыми пиками;
мѣщане братались съ рабочими; представители провинціальныхъ
департаментовъ, въ лицѣ марсельцевъ и брестцевъ, были готовы
дѣйствовать заодно съ населеніемъ Парижа. -Кто же предво-
дительствовалъ этимъ авангардомъ? Актеръ Мишо, архитекторъ
Лефранкъ, офицеры національной гвардіи Навье, Шамбелланъ,
Макре, Лавиллетъ, Пирсонъ Ночью роялисты распустили
слухъ, будто народъ шелъ ко дворцу съ цѣлью убить короля,
и что надобно было отбить нападеніе разбойниковъ, каковыми
’) Тез деих атіз, т. ѴШ, 3-я эпоха, стр. 168.
2) Разсказъ полковника Пфиффсра. См. примѣчаніе 7 въ Метоггез де
ІѴеЪег, т. II, стр. 360.
3) Показаніе іпвейцарца-капрала. См. Виііеііп сгітіпеі 10 августа № 10.
4) ІЪідет.
°) См. донесеніе дежурнаго по дворцу артиллерійскаго капитана въ Ні-
аіоіге рагіетепіаіге^ т. XVII, стр. 308.
6) Маіоп (1е Іа Ѵагеппе, Нізіогге рагіісиііеге, стр. 130—131.
61
были марсельцы, изъ коихъ большинство клейменные каторж-
ники х). Каково же было удивленіе бѣдныхъ швейцарцевъ, когда
они увидѣли вмѣсто предполагаемыхъ разбойниковъ, солдатъ на-
ціональной гвардіи* 2). Но воинская дисциплина тре бовала слѣ-
пого повиновенія. Маршалъ Майльи, встрѣтивъ у главной лѣ-
стницы капитана швейцарскихъ войскъ Дюрлера, сказалъ ему,
что онъ принимаетъ, по повелѣнію короля, командованіе отря-
домъ, назначеннымъ для охраны дворца. На вопросъ Дюрлера,
какія будутъ его приказанія, маршалъ сказалъ: «не дать не-
пріятелю ворваться». На это капитанъ отвѣчалъ, что «въ этомъ
можно быть увѣреннымъ» 3).
Въ тотъ самый моментъ, какъ онъ говорилъ, привратникъ
открылъ Королевскія ворота и впустилъ осаждающихъ, которые
вошли во дворъ, высоко приподнявъ шляпы и дѣлая ими знакъ
швейцарцамъ, чтобы тѣ присоединились къ нимъ4). Нѣсколько
швейцарцевъ, стоявшихъ въ окнахъ, въ знакъ своихъ миро-
любивыхъ намѣреній стали выкидывать во дворъ патроны5).
Осаждающіе прошли черезъ дворъ, вступили въ вестибюль и
остановились, какъ вкопанные... Зрѣлище, которое они увидѣли,
было потрясающее. На первой ступени главной лѣстницы, ведшей
въ церковь, стояли длинной вереницей солдаты; молча, непо-
движно, какъ изваянія, стояли они подъ строгимъ взглядомъ
своихъ офицеровъ и цѣлились въ толпу. Въ вестибюлѣ было
такъ тѣсно, что, начни они стрѣлять, число жертвъ было бы
огромно. Вестерманъ и марсельцы пытались предотвратить не-
счастье; первый обратился къ швейцарцамъ съ энергичнымъ
увѣщаніемъ на нѣмецкомъ языкѣ6), а марсельцы пытались
убѣдить ихъ при помощи всей провансальской жестикуляціи,
которая бываетъ краснорѣчивѣе всякихъ словъ. Увѣщанія возы-
мѣли свое дѣйствіе. Солдаты, стоявшіе вначалѣ какъ камен-
ныя изваянія, поколебались; человѣка два перешли на сторону
х) Донесеніе капитана артиллеріи, занимавшаго караулъ во дворцѣ,
стр. 304.
2) Показаніе швейцарскаго капрала. См. Виііеііп сіи ігіЪипаІ сгітіпеі
сіи 10 аойі, № 10.
3) Разсказъ полковника Пфиффера, іЪійет, стр. 361.
4) ІЫйет.
5) Донесеніе командовавшаго артиллеристами, занимавшими караулы во
дворцѣ. Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVII, стр. 309.
®) Разсказъ Петіона, въ Нізіоіге рагіетепіагге, т. XVI, стр. 442.
62
осаждающихъ, затѣмъ два другихъ; у нихъ были на глазахъ
слезы *). Вылъ моментъ, когда дѣло, казалось, было выиграно;
на возгласъ сержанта Влазера, что сыны Гельвеціи не позволятъ
обезоружить себя, марсельцы отвѣчали единодушнымъ крикомъ:
«Да здравствуютъ швейцарцы! они не будутъ обезоружены! >г).
Какъ вдругъ изъ верхнихъ покоевъ, гдѣ находились при-
дворные и дворяне, раздались выстрѣлы, и два швейцарца, пере-
шедшіе на сторону народа, пали замертво. Мигомъ у всѣхъ
пронеслась мысль объ измѣнѣ; ужасъ, озлобленіе, отчаяніе
овладѣли всѣми. Произошло замѣшательство; въ это время раз-
далась команда стрѣлять; стоявшіе на лѣстницѣ швейцарцы
повиновались... и подъ сводами вестибюля, на томъ самомъ мѣстѣ,
гдѣ за минуту передъ тѣмъ стояла толпа, полная энергіи и жизни,
выросла груда безжизненныхъ мертвенно-блѣдныхъ тѣлъ!
Осаждающимъ приходилось стрѣлять въ стѣны; ихъ против-
ники стрѣляли по живымъ людямъ; орудія, которыя прикатилъ
народъ, грохотали, никого не убивая, тогда какъ всякій выстрѣлъ,
данный цвейцарцами, попадалъ въ цѣль; дворъ мигомъ опустѣлъ.
Онъ былъ усѣянъ убитыми и умирающими3).
Швейцарцы, предводимые Пфифферомъ, сдѣлали вылазку,
захватили четыре орудія, овладѣли Королевскими воротами и
прошли по Карусельной площади, гоня передъ собою бѣжавшій
народъ, въ то время какъ одинъ изъ ихъ отрядовъ, подъ
командою капитана Генри де Салиса, пошелъ къ Манежу, за-
хватилъ стоявшіе у его дверей три орудія и прикатилъ ихъ къ
дворцовой рѣшеткѣ4). Затѣмъ этотъ отрядъ присоединился на
Карусельной площади къ первому, и швейцарцы, открывъ сильный
огонь, залили площадь кровью.
Толпа обратилась въ безпорядочное бѣгство; нѣкоторые гра-
ждане выказали, однако, геройскую храбрость. Вооруженные
простыми заостренными палками, они наступали на швейцар-
цевъ, которые, по выраженію Петіона, «открыли адскій огонь» 5).
Брестцы вели себя храбро. Когда Марсель посылала своихъ
сыновей на помощь.революціонерамъ, она требовала отъ нихъ
одного, чтобы они съумѣли умереть: и они исполнили этотъ
’) Донесеніе артиллериста, бывшаго въ караулѣ, гЫЛет, стр. 308.
а) Разсказъ полковника Пфиффера, гЪіеІет, стр. 362.
8) ІЪіНет, стр. 363.
4) ІЫЛет.
ь) См. его разсказъ, І’Ніііоіге рагіетепіаіге, XVI, стр. 444.
63
завѣтъ. Характеренъ слѣдующій эпизодъ. Одинъ марселецъ,
испуская духъ, говорилъ своему товарищу, у котораго не было
оружія: «Завѣщаю тебѣ свое ружье. Поищи въ моихъ карманахъ,
тамъ есть еще патроны» *).
Какъ бы то ни было, Карусельная площадь была очищена
отъ толпы, такъ же точно, какъ Королевскій дворъ. Но, считая
себя побѣдителями, швейцарцы ошиблись. Передъ ними отсту-
пилъ только авангардъ революціонеровъ; обитатели двухъ гроз-
ныхъ предмѣстій шли ко дворцу двумя густыми колоннами.
Въ то время какъ происходило все вышеоппсанное, На-
ціональное Собраніе было охвачено волненіемъ, которое, въ виду
угрожавшей всѣмъ чрезвычайной опасности, носило торжествен-
ный характеръ. Только что Редереръ окончилъ свой докладъ и
Собраніе вотировало декретъ, коимъ личная и имущественная
безопасность гражданъ отдавались подъ охрану парижскаго на-
селенія, какъ грянулъ пушечный выстрѣлъ. Всѣ вздрогнули.
«Не волнуйтесь!» сказалъ предсѣдатель, «вы на своемъ посту».
Кто-то сообщилъ, что Швейцарцы вступили въ бой. «Запретите
имъ стрѣлять!» воскликнуло нѣсколько человѣкъ. Заканчивая
свой докладъ, Редереръ произнесъ: «Сію минуту получено
извѣстіе, что народъ ворвался во дворецъ» * 2). Подъ впечатлѣніемъ
этихъ словъ, видя, что на побѣду нельзя было разсчитывать,
Людовикъ XVI подписалъ приказъ, воспрещавшій швейцарцамъ
стрѣлять. Но было уже поздно. Пушечные выстрѣлы учащались,
смѣшиваясь съ ружейными залпами. У входа въ залъ появились
вооруженные граждане. Къ нимъ на встрѣчу бросилось нѣсколько
депутатовъ, чтобы не допустить ихъ въ залъ. Предсѣдатель
накрылся. «Да здравствуетъ народъ!» крикнули депутаты; воору-
женные граждане, заслышавъ этотъ возгласъ, удалились. Но
такъ какъ толпа, окружавшая залъ, росла съ минуты на минуту
и въ ложу, занятую королевской фамиліей, могла ворваться толпа,
то была снята желѣзная рѣшетка, отдѣлявшая ее отъ зала; самъ
Людовикъ XVI трудился надъ этимъ. Межд^ тѣмъ выстрѣлы
не прекращались; прислушиваясь къ нимъ, присутствующіе пере-
ходили отъ страха къ надеждѣ; всѣхъ волновали самыя противо-
положныя чувства. Каковъ будетъ исходъ боя? Неужели свободѣ
суждено погибнуть подъ грохотъ этихъ выстрѣловъ, которые
’) НІ8іогге рагіетепіаіге, т. XVI, стр. 445.
2) ІЪйІет, т. XVII, стр. 12—13.
64
станутъ ея похороннымъ звономъ? Кто - то предложилъ дать
клятву умереть, если понадобится, за право, которое безсмертно;
и Собраніе, охваченное однимъ чувствомъ, встало, какъ одинъ
человѣкъ; всѣ протянули руки и подъ громкіе возгласы взвол-
нованной публики, наполнявшей трибуны, произнесли торже-
ственную клятвуг). Но въ залѣ былъ одинъ человѣкъ, котораго
не коснулось охватившее всѣхъ волненіе; король держалъ себя
такъ, какъ будто все окружающее для него не существовало.
Какъ всѣ члены его рода, онъ былъ рабомъ своихъ физическихъ
страстей. Приказавъ подать себѣ персикъ* 2), не смущаясь устре-
мленными на него взорами, онъ преспокойно ѣлъ его въ то время,
какъ сидѣвшая подлѣ него королева, вся зардѣвшись, жадно
прислушивалась къ ружейной перестрѣлкѣ. Она еще вѣрила въ
возможность побѣды; она была до того увѣрена въ ней, что,
слыша выстрѣлы, которые угрожали ея коронѣ, она сказала,
обращаясь къ стоявшему подлѣ нея д’Эрвильи.
«Какъ вы думаете, хорошо ли мы сдѣлали, не уѣхавъ?» на что
Дервильи отвѣтилъ: «Отъ души желалъ бы, ваше величество,
чтобы вы могли предложить мнѣ этотъ вопросъ полгода ранѣе» 3).
Между тѣмъ всѣ обращались къ Людовику XVI съ настой-
чивой просьбою прекратить сраженіе. Молено ли было переслать
приказъ во дворецъ, въ то время какъ перестрѣлка между
осаждающими и осажденными не прекращалась? д’Эрвильи пред-
ложилъ свои услугп, «если король уполномочитъ его воспользо-
ваться приказомъ, когда онъ сочтетъ это наиболѣе удобнымъ» 4 *).
Другими словами, онъ хотѣлъ, чтобы ему было предоста-
влено право передать приказъ въ томъ случаѣ, если швейцарцы
понесутъ пораженіе, а въ противномъ случаѣ оставить его у
себя въ карманѣ! Король и королева, взволнованные при мысли
объ опасности, которой могъ подвергнуться ихъ приближенный,
пытались удержать его; принцесса Елисавета даже съ живостью
схватила его за руку6); но такъ какъ ропотъ Собранія стано-
2) Сравн. Мопііеит; ѴНізІоіге рагіетепіаіге, т. XVII, Мётоігез сіе Еег-
гіёгез, т. III, стр. 194; Мётоігез (Не Вегігапёі (Не Моіеѵіііе, т. II, стр. 169—
160, и т. д., и т. д.
2) Маіоп сіе Іа Ѵагеппе, стр. 116.
3) Вѳгѣгапсі (1с Моіеѵіііе, Мётоігез рагіісиііегз зиг Іе гёдпе Не Ъоиіз
XVI, т. II, стр. 160—161.
4) Собственное выраженіе Вег1гап(і <1е МоІеѵіІРя. ІЪісІет, стр. 162.
6) ІЫНет, стр. 162.
66
вился все громче и настойчивѣе, то Людовикъ XVI рѣшился
отпустить д’Эрвильи.
Послѣдній, преодолѣвъ всѣ препятствія, проникъ во дворъ
швейцарцевъ, но не только не передалъ приказанія короля, но,
напротивъ того, сталъ энергично отдавать приказанія съ цѣлью
поддержать обороняющихся1). Его планъ заключался въ томъ,
чтобы, прежде чѣмъ передать приказъ, испробовать всѣ средства
для усмиренія мятежниковъ... Если бы это ему удалось, приказъ
оказался бы ненужнымъ. Въ противномъ случаѣ., «приказъ
короля былъ бы предъявленъ и оградилъ бы имя Людовика XVI
отъ нареканій» 2). Это чрезвычайно важное обстоятельство; его
передаетъ одинъ писатель-роялистъ, слышавшій объ этомъ изъ
устъ самого д’Эрвильи; это даетъ возможность разобраться въ
вопросѣ, былъ ли приказъ короля прекратить огонь актомъ
человѣколюбія, или же это былъ не болѣе какъ ловкій расчетъ.
Къ несчастію для роялистовъ, положеніе вещей рѣзко измѣни-
лось. Всѣ люди, шедшіе въ первой колоннѣ, которымъ удалось
спастись бѣгствомъ, разбѣжались по городу и, изображая себя
жертвой самой гнусной измѣны, громко кричали: «Мщеніе! мщеніе!
насъ осыпали градомъ пуль въ то время, когда мы говорили съ
ними дружески, когда мы считали ихъ своими друзьями» 3). На
улицахъ, на набережныхъ, на бульварахъ, раздавались гнѣвные
призывы отомстить швайцарцамъ. Горе, горе иноземцамъ, при-
шедшимъ убивать французовъ для того, чтобы защитить опу-
стѣлый дворецъ! Два брестскихъ федералиста были убиты на
улицѣ Сентъ-Оноре: народъ принялъ ихъ за швейцарцевъ по
цвѣту ихъ красныхъ мундировъ4). Всѣхъ охватила неистовая
злоба. Конные жандармы, стоявшіе во дворѣ Лувра, поспѣшно
оставили свои посты и перешли на сторону мятежниковъ.
Народъ прикатилъ пушку на Ропі-Коуаі, и она была направлена
на дворецъ; при каждомъ выстрѣлѣ по этому зданію женщины
и дѣти рукоплескали6).
х) Вегігаші (іе МоІеѵШѳ, Мётоігея, т. И, стр. 164.
а) ІЬиІет.) стр. 165.
9) Заимствовано изъ отчета, помѣщеннаго въ	Авторъ этого
отчета утверждаетъ, что эти слова были произнесены въ его присутствіи рѣ-
сколькими федералистами изъ Бретани, которые за этотъ день потеряли
многихъ товарищей.
4) Тііе Іаіе рісіиге о[ РагІ8, РеШег, стр. 228.
5) Мооге, Зоигпаі дмгіпд а геяіёіепсе іп Ргапсе, цитируемое Сагіуі’емъ.
См. Тке Тгепск Вёѵоіиііоп, т. II, гл. VII, стр. 365.
ЛУИ вданъ. т. VII.
о
66
Все населеніе предмѣстья Сенъ-Марсо огромной, толпою шло
въ городъ; четыре батальона, охранявшіе Новый Мостъ, про-
пустили ихъ. Люди эти не были даже вооружены пиками, это
были просто золотыхъ дѣлъ мастера, ювелиры, купцы1). Оби-
татели Сентъ-Антуанскаго предмѣстья, съ своей стороны, также
двинулись въ городъ и, когда тѣ и другіе соединились, получи-
лась такая картина: съ одной стороны была горсть иноземцевъ,
наемниковъ, которымъ платили за то, чтобы охранять для
монарха дворецъ, принадлежавшій націи, изъ котораго самъ король
бѣжалъ; а противъ нихъ былъ Парижъ,—весь Парижъ!
Швейцарцы, на сторону которыхъ склонялась одно время
побѣда, укрылись снова во дворецъ. Атака возобновилась.
Пороховой дымъ застлалъ все до такой степени, что нельзя
было различить даже тѣхъ, кто стоялъ вблизи 2); народъ стрѣлялъ
въ потемкахъ въ дворцовыя стѣны. Швейцарцы ожидали съ
трепетомъ момента, когда у нихъ истощатся патроны3). Это
именно, а вовсе не приказъ короля, заставило ихъ отступить.
Что же сказалъ д’Эрвильи, увидавъ, что они не могли долѣе
держаться? «Бы должны идти въ Собраніе», крикнулъ онъ швей-
царцамъ, а одинъ писатель - роялистъ признается, что онъ,
заботясь о безопасности Людовика, присовокупилъ: «со своими
орудіями» 4). Баронъ де Віомениль, съ своей стороны, кричалъ
имъ: «Да, храбрые швейцарцы, ступайте защищать короля; ваши
предки не разъ поступали точно также»5).
Офицеры спѣшили собрать свою команду; они приказали
бить сборъ и, какъ разсказываетъ Пфифферъ, подъ градомъ
пуль, успѣли построить солдатъ, какъ на парадъ. Въ ту минуту,
когда забили барабаны, одинъ сержантъ, изъ кантона Гларусъ,
которому раздробило ядромъ бедро, сказалъ склонившимся надъ
нимъ товарищамъ: «Развѣ вы не слышите, что играютъ сборъ?
Исполните свой долгъ, мнѣ же дайте умереть» 6).
По пути къ Собранію швейцарцы пострадали отъ сильнаго
2) Тіге Іаіе рісіиге, и т. д. Реіѣоег.
2) Донесеніе командующаго карауломъ, въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVI,
стр. 367.
3) Разсказъ полковника Пфиффѳра, въ приложеніи къ мемуарамъ Ве-
бера, т. II, стр. 364.
4) Тке Іаіе рісіиге о/ РатІ8, Рѳіііег, стр. 236.
6) Разсказъ полковника Пфиффера, ІЪійет.
6) ІЫйет.
67
огня, открытаго одновременно близъ воротъ Ропі КоуаГя, Ма-
нежнаго двора и террасы фельянтинцевъ. Одному изъ офицеровъ
раздробило пулей бедро: онъ упалъ подлѣ бассейна, у подножія
группы Аріи и Петуса *). Наконецъ они явились въ Собраніе;
баронъ де Салисъ вошелъ туда съ обнаженною саблею въ рукахъ.
Можно себѣ представить, какое это произвело впечатлѣніе. Раз-
дались возгласы: «іпвейцарцы! швейцарцы!» Нѣкоторые депутаты
хотѣли бѣжать. Къ королю подвали капитана Дюрлера, который
произнесъ: «Иагие величество, отъ меня требуютъ, чтобы я
сложилъ оружіе-». Тогда король приказалъ швейцарцамъ сложить
оружіе и пойти въ казармы...
По поводу этого Пфифферъ пишетъ, что «слова короля какъ
громомъ поразили этихъ доблестныхъ солдатъ; они кричали,
что они могли бы еще дѣйствовать штыкомъ; нѣкоторые плакали
отъ злобы» 2).
Хотя швейцарцамъ и было приказано сложить оружіе, но
кровопролитіе отъ этого не прекратилось. Часть швейцарцевъ,
занимавшихъ караулы въ королевскихъ покояхъ, не успѣвъ
присоединиться кь отряду, ушедшему въ Собраніе, вышла изъ
дворца въ то время, когда народъ входилъ въ него, и швейцар-
цамъ удалось выйти въ садъ только подъ прикрытіемъ двухъ
орудій, оставленныхъ Дюрлеромъ, изъ которыхъ былъ данъ залпъ
по толпѣ3). Остальные швейцарцы, услыхавъ выстрѣлы, отсту-
пили къ главной лѣстницѣ. Тутъ ихъ легло восемьдесятъ человѣкъ
и четыреста человѣкъ народа4). «Нельзя пережить этихъ храб-
рецовъ», сказалъ одинъ поручикъ, обращаясь къ семерымъ
товарищамъ, оставшимся еще въ живыхъ, и, взявъ ружье одного
изъ убитыхъ солдатъ, онъ бросился въ толпу, держа ружье на
руку, и былъ убитъ вмѣстѣ съ солдатами, которые послѣдовали
за нимъ5).
Слѣдовательно, швейцарцы не были убиты, не оказавъ со-
противленія, какъ утверждали нѣкоторые писатели-роялисты,
введенные въ заблужденіе или, быть можетъ, умышленно исказив-
шіе истину. Какъ замѣчаютъ авторы «Газіез сіе Іа Кёѵоіпііоп,
10 августа швейцарцы были убиты народомъ, въ первый моментъ
2) Разсказъ полковника Пфиффера, стр. 355.
2) ІЪіЛет^ стр. 365—366.
8) ІЪісІет, стр. 367.
4) ІІМет, стр. 368.
5) ІЪі&ет, стр. 369.	'
5*
68
упоенія ихъ побѣдой, стольдорого купленной цѣною крови, пролитой
французами* 4); въ то время у нихъ было еще въ рукахъ оружіе.
Народъ могъ отомстить за кровь, пролитую самоотверженными
гражданами, благороднѣе, пощадивъ жизнь тѣхъ шестидесяти2)
швейцарцевъ, которые были приведены въ ратушу побѣжденными
и обезоруженными.
Ихъ товарищи, прошедшіе, какъ мы видѣли, изъ дворца
черезъ садъ, также были убиты; но они погибли, по крайней
мѣрѣ, сражаясь. Вынужденные пройти чрезъ Тюильерійскій садъ,
они шли подъ выстрѣлами въ полномъ порядкѣ, не спѣша, оста-
навливаясь и давая залпы, которые вносили смерть въ ряды
ихъ противниковъ. Только дойдя до конца большой аллеи, оба-
гренной ихъ кровью, они были поражены, увидавъ, какое мно-
жество солдатъ національной гвардіи шло противъ нихъ вмѣстѣ
съ чернью; тогда они убѣдились, что толпа, въ которую ихъ
заставляли стрѣлять, представляла собою всю Францію; а убѣ-
дившись въ этомъ, они раздѣлились на два отряда; одинъ свер-
нулъ въ сторону къ зданію Морского вѣдомства, гдѣ швейцар-
цамъ пришлось еще разъ сразиться съ народомъ, а другой по-
шелъ на площадь Людовика XV, гдѣ ихъ атаковали конные
жандармы3) и гдѣ они погибли всѣ, за исключеніемъ нѣсколь-
кихъ человѣкъ, успѣвшихъ скрыться въ Елисейскихъ поляхъ.
Что касается дворянъ, собравшихся въ королевскихъ по-
кояхъ, то нѣкоторые изъ нихъ успѣли спастись, бѣжавъ по
большой галереѣ и по лѣстницѣ Екатерины Медичи; другіе, до-
бравшись до «рѣшетки королевы», бѣжали, преслѣдуемые ружей-
ными выстрѣлами, по-двое, черезъ маленькую желѣзную калитку,
которую имъ удалось выломать4). Немногіе раздѣлили участь
побѣжденныхъ; но, какъ обнаружилось впослѣдствіи, по тонкому
бѣлью, оказавшемуся на трупахъ, въ рядахъ швейцарскаго войска
сражалось довольно много роялистовъ, не принадлежавшихъ къ
знати, которые облеклись въ этотъ день въ мундиръ швейцар-
скихъ войскъ.
На Карусельной площади находилась лавка, принадлежавшая
*) Агтаікі Маггазі еШпроп, стр. 333.
а) Шестьдесятъ—по словамъ однихъ, восемьдесятъ по увѣренію другихъ,
см. Мётоггез сіе Реггіёгез и Ъез сіеих атів.
8) Разсказъ полковника Пфиффера, стр. 368.
4) Нёсіі Лез ёѵёпетепіз сіи 10 аойі, раг ^оиіаѵіе, въ приложеніи къ Д/ё-
тоігез йе 1?еггісге8,т. III, стр. 485—486.
69
Фоволэ, брату Бурріена; въ тотъ моментъ, когда дворецъ былъ
взятъ народомъ, изъ этой лавки вышелъ какой-то человѣкъ: это
былъ Наполеонъ Бонапартъ1).
Его матеріальное положеніе въ то время было ничѣмъ не
обезпечено и такой пылкій и увлекающійся человѣкъ, какъ онъ,
при этихъ обстоятельствахъ легко могъ быть вовлеченъ въ во-
доворотъ мятежнаго движенія. Рѣдкій офицеръ начиналъ свою
карьеру при болѣе тяжелыхъ условіяхъ: надъ нимъ тяготѣло
обвиненіе въ дезертирствѣ, въ измѣнѣ; онъ много разъ подвер-
гался аресту, сидѣлъ въ тюрьмѣ, былъ увольняемъ отъ дол-
жности, словомъ испыталъ всѣ кары, какіе дисциплина нала-
гаетъ на военнаго2 3). Исключенный изъ службы въ 1791 году
за то, что онъ отправился на Корсику, не получивъ отпуска,
онъ очутился въ 1792 г. въ Парижѣ, въ такой крайности, что,
живя вмѣстѣ съ Бурріеноыъ, придумалъ отдавать въ наемъ
квартиры, чтобы снискать себѣ пропитаніе; когда же эта спе-
куляція не удалась, то онъ подалъ военному министру проше-
ніе о зачисленіи его снова въ армію; онъ проклиналъ свою
судьбу, закладывалъ часы и, вставая по утру, не зналъ, будетъ
ли онъ въ тотъ день обѣдать4).
Изъ дневника, веденнаго имъ на островѣ св. Елены, мы
узнаемъ, что утромъ 10-го августа Бонапартъ ушелъ изъ улицы
дю Майль, гдѣ онъ проживалъ, встрѣтилъ въ улицѣ Сгоіх-йев-
Рейів-Спатрз какихъ-то подозрительныхъ субъектовъ, которые
потребовали, чтобы онъ прокричалъ «да здравствуетъ народъ!»
послѣ чего онъ отправился на Карусельную площадь и засѣлъ
въ лавкѣ Фоволе, откуда наблюдалъ совершенно спокойно изъ
окна за всѣмъ происходившимъ5). Слѣдовательно, онъ игралъ
въ этотъ день роль простого зрителя и то, что онъ видѣлъ, на-
полнило его душу ужасомъ и смятеніемъ. Много лѣтъ спустя,
уже на островѣ св. Елены, онъ разсказывалъ, что, пробравшись
Мётоігев сіе Ілі8 Савез, т. V, стр. 129.
2) Онагіегіу Неѵіеіс, декабрь 1853: «Едва ли былъ когда либо офицеръ,
который такъ мало подчинялся служебной дисциплинѣ и котораго судьба
такъ преслѣдовала; на него сыпались всевозможныя непріятности; онъ обви-
нялся въ самовольной отлучкѣ изъ полка, даже въ измѣнѣ, подвергался
аресту, заточенію въ тюрьмѣ, увольненію изъ полка и два или три раза
былъ увольняемъ со службы».
3) ІЪійет.
4) Мётоіге-8 йе Воиггіеппе, т. I, стр. 49 и 52,
ь) УІётоігез сіе Ьса> Са8&>.
70
послѣ взятія дворца въ садъ, онъ былъ такъ пораженъ при
видѣ такого множества людей, сраженныхъ смертью; при .видѣ
этой груды тѣлъ, лежавшихъ безпорядочно одно на другомъ,
что никогда, ни въ одно изъ самыхъ кровопролитныхъ своихъ
сраженій онъ не получалъ впечатлѣнія такой массы тру-
повъ х).
Въ тотъ же самый, приблизительно, часъ, г-жа Сталь вы-
ѣхала въ каретѣ навѣстить своихъ друзей; на мосту нѣколько
человѣкъ остановили ея кучера и молча указали ему знакомъ,
что по ту сторону рѣки шла рѣзня* 2)...
Во дворцѣ хозяйничала, между тѣмъ, ворвавшаяся въ него
неистовая толпа: придворные спасались бѣгствомъ, королевскіе
слуги, преслѣдуемые изъ комнаты въ комнату, бросались на ко-
лѣна, молили о пощадѣ, но это не спасало ихъ отъ смерти; вездѣ
валялись обезображенные и обобранные руками бестыжихъ ме-
геръ трупы швейцарцевъ; раздавались побѣдныя пѣсни и про-
клятія, слышалось предсмертное хрипѣніе умирающихъ, трескъ
разбиваемыхъ въ дребезги стеколъ и мебели, которую выбрасы-
вали изъ оконъ вмѣстѣ съ обнаженными трупами; тутъ жен-
щины, издѣваясь, наряжались въ платья королевы, волоча ихъ
въ крови ея защитниковъ; тамъ, кто-то тащилъ свадебный на-
рядъ Людовика XVI, словно вещь, купленную у старьевщика; въ
погребахъ, передъ пустыми бочками, валялись трупы людей, за-
хлебнувшихся въ крови смѣшанной съ виномъ; во дворахъ пы-
лали постройки; раздавался трескъ разрывавшихся снарядовъ;
которые бросали марсельцы, а пожарные, какъ привидѣнья, но-
сились взадъ и впередъ въ клубахъ дыма и пламени. Такова
была картина неистовой злобы и ярости толпы въ этотъ досто-
памятный день3).
Съ другой стороны, народомъ было проявлено не мало вы-
*) Мётоігез де Раз Сазез.
2) М-те <1© 8іае1, Сопзйіёгаііопз зиг Іа гёѵоіиііоп /гапдаізе9 III рагііе,
сЪар. X.
3) Сравн. Ъез Леих атіз, т. VIII, 3-я ёроцие, р. 197—198; І’Нгзіоіге дё-
пётаі еі ітратііаіе Нез еггеитз, йез {аиіез еі сіез стітез соттіз репсіапі Іа Рёѵо-
Іиііоп, Ргисікотте т. IV, стр. 67—69; Мопі&аШапі, Нізіогге сіе Егапсе, т. III,
р. 160—161; Іез Мётоігез йе Реггіёггез, т. III, Ііѵ. XII, р. 197 еі 198; І’Ні-
зіоіге аЪгёдёе, автора Рёдпе сіе Ьоиіз, і. II, р. 86 и т. д., не говоря уже о
Рѳіііег и Маіоп сіе Іа Ѵагеппѳ, одно свидѣтельство которыхъ не могло бы,
конечно, считаться достаточнымъ.
71
сокихъ чувствъ человѣчности. Осаждающіе, найдя королевскаго
врача, Лемонье, въ его кабинетѣ, тронутые его спокойствіемъ,
провели его, здравымъ и невредимымъ, изъ дворца, сквозь строй
штыковъ. «Пропустите этого человѣка, говорили они, это врачъ
короля; онъ ничего не боится»1). Маршалъ Мэльи, шедшій съ
оружіемъ въ рукахъ, встрѣтилъ одного федералиста; тотъ за-
несъ уже надъ нимъ руку, но при видѣ сѣдыхъ волосъ старца,
рука, готовая нанести ударъ, опустилась, и федералистъ отвелъ
маршала въ безопасное мѣсто2). Женщины были пощажены;
г-жа Кампанъ разсказываетъ, какъ она была спасена, благодаря
вмѣшательству какого-то человѣка съ длинной бородою, кото-
рый, ссылаясь на приказаніе Петіона, кричалъ: «Пощадите жен-
щинъ! не безчестьте народъ!»3).
Были сцены и въ другомъ родѣ; напримѣръ, командиръ от-
дѣльной части Карлъ, извѣстный своими крайними взглядами,
былъ убитъ на улицѣ Сентъ - Оноре на глазахъ Сантерра;
г-жа де Клермонъ-Тоннеръ, споткнувшись на улицѣ о трупъ,
узнала въ немъ, по одеждѣ, тѣло своего мужа, который былъ
убитъ какими-то извергами, подговоренными его бывшими слу-
гами; несомнѣнно, однако, что многіе, изъ состраданія, спасали
побѣжденныхъ швейцарцевъ. Пельтье, перо котораго часто слу-
жило клеветѣ и злобѣ, признаетъ, однако, что число швейцар-
цевъ, нашедшихъ пріютъ въ клубѣ фельянтинцевъ и въ частныхъ
домахъ и спасенныхъ, такимъ образомъ, отъ смерти, доходило
до 180 человѣкъ4). Люди не боялись проявлять своихъ велико-
душныхъ чувствъ открыто: въ Собраніи на глазахъ у всѣхъ про-
исходили трогательныя, умилительныя сцены; такъ, напримѣръ,
одинъ гражданинъ, приведя въ залъ засѣданія швейцарца, спа-
сеннаго имъ отъ смерти, отъ души расцѣловалъ его и заявилъ,
что онъ долженъ отомстить ему и что его местью будетъ обѣ-
щаніе пріютить у себя и кормить этого несчастнаго солдата;
этотъ великодушный человѣкѣ былъ до того взволнованъ, что,
говоря это, онъ тутъ же упалъ безъ чувствъ5). Его имя было
*) РгпйЬоште, стр. 7С. Візіоіге аЪгёдёе и т. д. т. II, стр. 86.
2) Йопіаѵіѳ, Вёсіі дез ёѵёпетепів Ли 10 аойі, въ приложеніи къ Мёпгоігез
Ле Ееггіёгез, т. II, стр. 486.—Авторъ этихъ воспоминаній ярый роялистъ.
8) М-іпе Сатрап, т. II, гл. XVI, стр. 260.
4) Тке Іаіе рісіиге о/ Рагіз, РеКіег, стр. 254.
6) Протоколъ Собранія, засѣданіе 10 августа.
12
такъ же прекрасно, какъ его душа; его звали Сіётепсе*) мило-
сердіе.
Замѣтили, однако, что хотя жажда мести и изступленная лю-
бовь къ свободѣ и дѣлали людей жестокими, но, по крайней
мѣрѣ, онѣ не вызывали въ нихъ низменныхъ страстей. Такъ,
напримѣръ, одинъ гражданинъ, явившись въ Собраніе съ извѣ-
стіемъ о взятіи дворца, принесъ туда ларчикъ съ драгоцѣнно-
стями королевы* 2). Другой принесъ сундукъ, наполненный се-
ребромъ3). Среди несмѣтной толпы народа, предававшейся раз-
гулу страстей во дворцѣ, гдѣ было скоплено столько богатствъ,
нашлось не болѣе четырнадцати человѣкъ, запятнавшихъ себя
воровствомъ; негодующій народъ потащилъ ихъ на Вандомскую.
площадь, гдѣ они были безжалостно разстрѣляны за то, что
они своимъ поступкомъ запятнали дѣло свободы4).
Было одиннадцать часовъ, когда смолкъ грохотъ орудій.
Число убитыхъ опредѣляютъ разно. Петіонъ полагаетъ, что оно
не превышало 1.500 человѣкъ5). Пельтье исчисляетъ его въ че-
тыре или пять тысячъ6). Прюдомъ, принимая во вниманіе всѣ
данныя, опредѣляетъ эту цифру, вполнѣ точно, въ пять ты-
сячъ четыреста тридцать пять человѣкъ7).
Въ то время, какъ происходило вышеописанное, вожди жи-
рондистовъ, Верньо, Гаде, Жансонне смѣняли другъ друга на
предсѣдательскомъ креслѣ и на трибунѣ, изобличая всѣмъ сво-
имъ поведеніемъ овладѣвшее ими волненіе. Король, котораго они
такъ хотѣли низложить, былъ тутъ, передъ ними, униженный,
поверженный къ ихъ ногамъ; они же, смущенные до глубины
души, въ порывѣ великодушнаго состраданія, трепетали при
мысли, что имъ придется посягнуть на него! Республика, тор-
жества которой они такъ страстно желали, была почти достиг-
х) Его имя, заслуживающее того, чтобы объ немъ помнили, не приведено
въ протоколѣ засѣданія 10 августа; въ немъ упоминается только о самомъ
фактѣ. Но одинъ современный авторъ, въ сочиненіи котораго мы встрѣчаемъ
не мало драгоцѣнныхъ подробностей, называетъ его по имени. См. Нлзіоіге
аЪтёдёе сіе Іа Вёѵоіиііоп, автора Вёдпе сіе Іоиів XVI, т. II, стр. 90.
2) ІЫсІет, стр. 92.
3) ІІМет.
4) Ъе8 сіеих апііз, т. VIII, 3-я эпоха, стр. 199.—Нівіоіге аЪгёдёе и т. д.,
стр. 85.—РппІЬоттѳ, стр. 74—75.
Б) См. его разсказъ, Нівіоіге рагіетепіаіге, т. XVI, стр. 445.
6) Тіге Іазі рісіиге и т. д., стр. 281.
7) Ііініоіге дёнёгаіе (I ітрагііаіе, и т. д., т. IV, стр. 74.
73___
нута, а они не смѣли взглянуть въ лицо дѣйствительности. Въ
тотъ моментъ, когда Людовикъ XVI вошелъ въ залъ, Верньо
говорилъ о твердости, которую должно было проявить Націо-
нальное Собраніе, и о своей рѣшимости умереть, защищая права
народа и конституціонныя власти. Но съ тѣхъ поръ, какъ эти
слова были произнесены, между предержащей властью и наро-
домъ возникла кровавая преграда, которую не во власти жирон-
дистовъ было уничтожить. Они чувствовали это съ горечью, ко-
торая удивила ихъ самихъ, и они, эти дѣятели невѣдомаго бу-
дущаго, очутившись на краю разверзшейся предъ ними про-
пасти, съ затаенной грустью и мучительнымъ сомнѣніемъ огля-
нулись на прошлое и не рѣшались высказаться ни за, ни про-
тивъ своего кумира, хотя онъ былъ уже повергнутъ предъ ними.
Верньо предложилъ обсудить вопросъ объ учрежденіи народнаго
конвента, о временномъ упраздненіи исполнительной власти, о на-
значеніи воспитателя къ королевскому принцу и о помѣщеніи
короля съ его семействомъ въ Люксембургскомъ дворцѣ подъ
охраною гражданъ и закона1). Такимъ образомъ, оставлялась
лазейка для возстановленія королевской власти; это было равно-
сильно отреченію отъ революціонной иниціативы и могло вызвать
въ населеніи Парижа недовѣріе. Въ довершеніе всего, онъ предпо-
слалъ чтенію декрета слѣдующую фразу, грустный и ничѣмъ
необъяснимый тонъ которой могъ подать поводъ къ весьма
опаснымъ толкованіямъ. «Я предлагаю вамъ», произнесъ онъ,
«отъ имени чрезвычайной комиссіи, очень суровую мѣру, но я
полагаю, что несмотря на скорбь, которую она вызоветъ въ
васъ, вы поймете, что мѣра эта, ради спасенія отечества, должна
быть принята немедленно»2). ,
Собраніе исполнило то, чего отъ него требовали; затѣмъ, были
утверждены декреты, не получившіе до тѣхъ поръ королевской
санкціи. Было постановлено предъявить къ министру Дабанкуру
обвиненіе въ томъ, что имъ не былъ исполненъ декретъ, коимъ
повелѣвалось удалить швейцарцевъ; были разосланы комиссары
съ полномочіемъ отрѣшить отъ должности нѣсколькихъ генера-
ловъ и, наконецъ, было постановлено произвести домашніе обыски
у лицъ, внушавшихъ подозрѣніе3).
О См. статьи проекта этого декрета, въ Нівіоіге рагіетепіаіге, т. ХѴП,
стр. 18—19.
2) ІЪііІет.
’) См. засѣданіе 10 августа въ ІІіьічіге рагіетепіаіге, т. ХѴП.
74 _
Предстояло назначить новых ъ министровъ: морскимъ мини-
стромъ былъ назначенъ Монжъ, министромъ иностранныхъ
дѣлъ—Лебренъ, а Роланъ, Серванъ и Клавьеръ должны были
занять свои прежнія мѣста. Но въ чьемъ же лицѣ должна была
воплотиться власть революціоннаго движенія, происходившаго
въ Парижѣ?
Было три часа ночи, когда Камилъ Демуленъ и Фабръ
д’Эглантинъ явились къ Дантону, котораго они застали спя-
щимъ. «Ты долженъ назначить меня секретаремъ печати», ска-
залъ ему Фабръ.—«А меня, присовокупилъ Камилъ, однимъ изъ
твоихъ секретарей». «Увѣрены ли вы въ томъ, что я избранъ
министромъ?» отвѣчалъ имъ впросоньяхъ Дантонъ.—«Да» *).
Дѣйствительно, за него высказалось въ Собраніи 222 человѣка
изъ 284 голосовавшихъ.
Дантонъ сталъ министромъ, а Людовикъ XVI былъ низло-
женъ 2).
Событія 10 августа, такъ же какъ и всѣ главнѣйшія событія революціи,
изображены въ самомъ ложномъ свѣтѣ; это повело къ грубымъ ошибкамъ,
которыя повторялись такъ часто, что они какъ бы получили этимъ сенкцію
исторіи.
Источникомъ этихъ ошибокъ послужилъ, главнымъ образомъ, памфлетъ,
изданный въ 1792 г. Пельтье, въ Лондонѣ, подъ заглавіемъ Тке Іаіе рісіиге
о/ Рагіз, ог а /аіік/иі паггаііѵе о/ іке Вёѵоіиііоп о/ іке іепік о/' Аидизі.
Опровергая Пельтье,—разсказъ котораго подробнѣе всѣхъ остальныхъ,—
мы опровергаемъ вмѣстѣ съ тѣмъ все то, чтб было написано послѣ него,
такъ какъ всѣ позднѣйшіе авторы только повторяли его слова.
На стр. 41 и 42 вышеупомянутой книги, Пельтье превозноситъ добродѣ-
тель швейцарскихъ солдатъ, которые, по его словамъ, сумѣли сохранить ее
среди развращеннаго Парижа и относились съ отвращеніемъ къ нашимъ по-
рокамъ. Трудно допустить, чтобы Пельтье былъ объ этомъ лучше освѣдо-
мленъ, нежели маіоръ швейцарскаго войска Бакманъ.
Между тѣмъ, въ № 10 бюллетеня уголовнаго суда за 10 августа (Виі-
Іеііп сіи ігіЪипаІ сгітіпеі (Іи 10 аойі), читаемъ: «На вопросъ, почему тѣло-
хранители-швейцарцы, привыкшіе къ строгой дисциплинѣ, послѣднее время
видимо были предоставлены самимъ себѣ, посѣщали кабаки и дома терпи-
мости, въ особенности въ улицахъ Сенъ-Никезъ и де Роганъ, и расхаживали
подъ руку будучи на веселѣ?.. Бакманъ отвѣчалъ, что онъ дѣлалъ все отъ
него зависящее, чтобы поддержать дисциплину, но что среди швейцарцевъ
были порочные люди и онъ въ этомъ не виноватъ».
х) Ргисікотте, стр. 76.
а) Нівіоіге рагіетепепіаіге, т. XVII, стр. 27.
75
Слѣдовательно, Пельтье могъ бы ограничиться утвержденіемъ факта,
что швейцарцы выказали большую храбрость,—что было совершенно спра-
ведливо. Но дѣлать изъ нихъ святыхъ, чтобы имѣть право оплакивать ихъ,
какъ мучениковъ, это слишкомъ безцеремонно со стороны этого ревностнаго
роялиста.
На стр. 147, Пельтье расказывастъ, что двѣсти человѣкъ дворянъ по-
спѣшили къ круглому окну (оеіі йе Ъоепі) и окружили короля, чтобы защи-
тить его; но онъ забываетъ одно обстоятельство, вытекающее изъ показанія,
даннаго передъ уголовнымъ судомъ 10 августа (см. бюллетень № 1) Лапон-
тономъ, навѣдывавшимъ расходами цивильнаго листа, а именно, что Шанп-
сѳне, управлявшій Тюпльерійскимъ дворцомъ, роздалъ предполагаемымъ за-
щитникамъ дворца извѣстное число билетовъ для входа во дворецъ, и что
таковыхъ билетовъ было роздано не менѣе двухъ тысячъ! и изъ этихъ двухъ
тысячъ явилось всего двѣсти человѣкъ—это немного!
На стр. 181, Пельтье говоритъ о мѣрахъ, принятыхъ Мандатомъ для
того, чтобы разсѣять народъ безъ кровопролитія. Читатель можетъ судить о
томъ, насколько правдиво это увѣреніе, припомнивъ содержаніе письма, въ
которомъ Мандатъ приказывалъ пропустить народъ и затѣмъ разсѣять его,
атаковавъ ею съ тыла.
Если вѣрить Пельтье (см. стр. 197—198),—Людовикъ XVI и Марія-Антуа-
нѳта вышли къ защитникамъ дворца и говорили съ ними съ такимъ вели-
чіемъ, съ такой храбростью, что у всѣхъ появились на глазахъ слезы и
присутствовавшіе при этой сценѣ были готовы повторить торжественную
клятву, данную венгерцами Маріи-Терезіи: Могіатиг рго геде повіго. Но
Пельтье не присутствовалъ при этой сценѣ, а Редереръ, бывшій ея свидѣте-
лемъ, изображаетъ поведеніе Людовика XVI совершенно иначе. Что касается
Маріи-Антуанеты, то Редеррръ говоритъ о ней слѣдующее: «Королева въ
эту роковую ночь не выказала ни мужества, ни геройства, въ ней не было
ничего напускного, ничего романическаго; она была женщиной, матерью и
женою, сознававшей угрожавшую ей опасность: она поддавалась то страху,
то надеждѣ, то горю, то вновь успокаивалась» (См. разсказъ Редерера,
т. XIV, стр. 156, Нізіоіге рагіетепіаіге). Другой очевидецъ, ярый роялистъ
Жоржъ Дюваль, горюетъ о «неосторожности королевы и неприличіи» нѣко-
торыхъ ея словъ; о Людовикѣ же говоритъ: «Онъ имѣлъ такой видъ и такъ
держалъ себя, что это могло привести въ смущеніе самыхъ смѣлыхъ людей»
(См. Зоѵепігв сіе Іа Теггеиг, т. II, гл. XVII, стр. 118—119).
Одною изъ отличительныхъ чертъ событія 10 августа было неожидан-
ное соединеніе буржуазіи съ пародомъ для совмѣстныхъ дѣйствій противъ
королевской власти, о чемъ старательно умалчиваютъ Пельтье и его плагіа-
торы. Между тѣмъ это фактъ вполнѣ удостовѣренный. Согласно разсказу
роялиста Маіоп <1ѳ Іа Ѵагепп’а (Нізіоіге рагіісиііёге и т. д. стр. 130 и 131),
первой атакой командовали офицеры національной гвардіи, которыхъ онъ
называетъ по именамъ; а на допросѣ передъ уголовнымъ судомъ 10 августа
(см. Бюллетень суда, № 10;, одинъ швейцарскій капралъ показалъ, что «въ
ночь съ 9 на 10 имъ объявили, что изъ предмѣстій пришли разбойники,
чтобы убить короля; когда разсвѣло, то они увидѣли, что подходили только
батальоны національной гвардіи, и поняли, что они были введены въ
обманъ».
76
Пельтье увѣряетъ (стр. 222), что швейцарскіе солдаты были очень
взволнованы тѣмъ, что король отправился въ Собраніе. На самомъ дѣлѣ они
были довольны этимъ, рѣшивъ, что, слѣдовательно, имъ не придется сра-
жаться. Тѣмъ лучше: намъ не придется стрѣлять! говорили они. Эти слова
привелъ въ своемъ показаніи предъ уголовнымъ судомъ (см. Бюллетень суда,
№10) капралъ швейцарскихъ войскъ, утверждавшій, что онъ слышалъ ихъ
отъ нѣсколькихъ товарищей. Изъ показанія этого же капрала вытекаетъ,
что хотя швейцарцы не боялись смерти, но необходимость убивать народъ,
не сдѣлавшій имъ никакого зла, представлялась имъ чудовищной и гнусной,
и что въ достопамятную ночь ихъ поили для поощренія водкой, а капитаны,
проходя по ихъ рядамъ, старались воодушевить ихъ, говоря: «Хороши ли у
васъ кремни? достаточно ли у васъ пороха? Насталъ день, когда надобно по-
бѣдить*. Свидѣтель присовокупляетъ: «одинъ только подпоручикъ Майар-
дозъ былъ противъ того, чтобы мы стрѣляли». Эти показанія въ высшей сте-
пени любопытны: они доказываютъ, что несчастные швейцарскіе солдаты не
стали бы драться, если бы ихъ не принудили къ тому офицеры. Какъ про-
столюдины, они прекрасно чувствовали, что ихъ заставляли стрѣлять въ
тѣхъ, кто защищалъ народное дѣло. Они пали жертвою не своей предан-
ности королю, до котораго имъ было весьма мало дѣла, о которомъ они
весьма мало заботились,—они пали жертвою дисциплины, которая повелѣ-
ваетъ убивать, не разсуждая! Само собою разумѣется, что все это, по весьма
понятной причинѣ, тщательно замаскировано, какъ въ разсказѣ Пельтье, такъ
и въ повѣствованіи полковника Пфиффера.
Кѣмъ были сдѣланы во время атаки на дворецъ первые выстрѣлы?
Вотъ что разсказываетъ Пельтье о фактахъ, которыхъ онъ не былъ свидѣ-
телемъ: «Народъ, войдя во дворъ, кричалъ со страшными проклятіями: «до-
лой швейцарцевъ!» Швейцарцы, стоя въ окнахъ, отвѣчали не дружескими
знаками, но махали шляпами и руками, какъ бы показывая мятежникамъ,
чтобы они удалились» (Тіге Іаіе рісіиге, и т. д. стр. 224).
Прежде чѣмъ продолжать, замѣтимъ, что этотъ разсказъ совершенно про-
тиворѣчитъ заслуживающему полнаго довѣрія показанію швейцарскаго пол-
ковника Пфиффера, который утверждаетъ, что, войдя во дворъ, марсельцы не
кричали увѣреннымъ тономъ, какъ увѣряетъ Пельтье: «долой швейцарцевъ!»
но, напротивъ того, «дѣлали имъ знакъ, чтобы они присоединились къ нимъ».
(См. разсказъ полковника Пфиффера, т. II, въ Мётоігез де ЛѴеЬет, прим. Т
историческихъ примѣчаній). Между тѣмъ слова полковника Пфиффера, быв-
шаго свидѣтелемъ и участникомъ событія, вполнѣ согласуются съ разсказомъ
Петіона (См. Нізіоіте рагіетепіаіге, т. XVI, стр. 442). Что касается знаковъ,
которые дѣлали швейцарцы, то объясненіе, которое даетъ этому Пельтье, рѣ-
шительно опровергается показаніями другого свидѣтеля и участника этого
событія, капитана артиллеріи, занимавшей караулы во дворцѣ; онъ гово-
ритъ: «Я видѣлъ на Королевскомъ дворѣ, какъ народъ показывалъ швей-
царцамъ знаками, чтобы они сдались. По знаку, поданному послѣдними, мы
поняли, что они этого желали, и мы тотчасъ вошли съ полнымъ довѣріемъ,
и т. д...» (См. этотъ разсказъ, т. ХѴП, стр. 308 въ Ніьіоіге рагіетепіаіге).
Возвратимся къ картинѣ, набросанной Пельтье: «Человѣкъ около двѣнад-
цати санкюлотовъ подошли къ большой лѣстницѣ, гдѣ они захватили пер-
ваго швейцарца, стоявшаго на часахъ, и еще пять человѣкъ. Они приду-
77
мали такой способъ: кидали въ солдатъ изогнутыя пики, коими они зацѣ-
пляли за мундиры и притягивали къ себѣ, и при этомъ громко хохотали. По-
ощряемая ими толпа народа ринулась впередъ и размозжила головы пяти
швейцарцамъ, которые уже были взяты въ плѣнъ и обезоружены... Тогда
г. де Кастѳльбѳргъ, рѣшивъ употребить силу, приказалъ стрѣлять», и т. д.
{Тке Іаіе рісіиге, и т. д. стр. 226).
Разсказъ объ этомъ вымышленномъ эпизодѣ, по моему мнѣнію, былъ
слишкомъ легко принятъ на вѣру Ламартиномъ и Мишле. Во-первыхъ. Пельтье,
всѣ вымыслы коего не отличаются логикой, совершенно упускаетъ изъ вида,
передавая эту подробность, то, что онъ самъ говорилъ немного выше, а
именно, что «твердость, съ какою держали себя швейцарцы, напугала оса-
ждающихъ такъ, что они отступили» (стр. 224). Трудно понять, какимъ обра-
зомъ люди, столь напуганные, не придумали ничего лучшаго, какъ нападать съ
хохотомъ на тѣхъ, кто ихъ напугалъ! Кромѣ того, если народъ дѣйствовалъ
такимъ вызывающимъ и оскорбительнымъ образомъ, то какъ объяснить, что
полковникъ Пфифферъ, который имѣлъ полную возможность все видѣть, не
упоминаетъ объ этомъ ни единымъ словомъ, хотя онъ былъ бы, конечно, но
прочь свалить всю вину на осаждающихъ, и какъ согласовать это пренебре-
жительное обращеніе съ солдатами, вооруженными съ ногъ до головы, съ
тѣмъ возгласомъ, который Пфифферъ влагаетъ въ уста марсельцевъ: «Да
здравствуютъ швейцарцы, они не будутъ обезоружены!» (См. разсказъ объ
этомъ въ приложеніи къ Мётоігез (іе ѴѴеЪег, т. И, прим. .1), а равно, какъ
согласовать его съ показаніемъ другого свидѣтеля, участника этой сцены,
утверждающаго, что швейцарцы, услыхавъ обращенную къ нимъ просьбу не
стрѣлять, пришли въ замѣшательство, что вполнѣ согласуется съ разсказомъ
Петіона, и что двое изъ нихъ, узнавъ его, со слезами на глазахъ взяли его
подъ руку» (См. разсказъ бывшаго въ караулѣ капитана артиллеріи, въ
Нізіоіге рагіетепіаіге^ т. XVII, стр. 308).
Съ какой же стороны раздались первые смертоносные выстрѣлы? Полков-
никъ Пфифферъ касается этого вопроса въ своемъ разсказѣ вскользь, но мы
узнаемъ, какъ было дѣло изъ № 9 Бюллетеня уголовнаго суда отъ 10 августа.
«Одинъ швейцарецъ-капралъ показалъ, что ихъ взводъ направился
обратно въ караульню, во дворъ Марсанъ, и успѣлъ пройти шаговъ двад-
цать, когда начали стрѣлять въ народъ, наполнявшій дворъ, такъ же какъ и
во взводъ, находившійся въ ту минуту на главной лѣстницѣ, подлѣ церкви;
выстрѣлы раздались изъ верхнихъ покоевъ, но сказать, кто именно стрѣлялъ,
невозможно; это заставило швейцарцевъ защищаться, такъ какъ граждане,
полагая, что выстрѣлы были сдѣланы ими, начали со всѣхъ сторонъ стрѣ-
лять въ нихъ».
Трудно привести болѣе неопровержимое и, при данныхъ обстоятельствахъ,
болѣе авторитетное показаніе, тѣмъ болѣе, что всѣ остальныя данныя под-
тверждаютъ его. Вотъ что говоритъ въ своемъ донесеніи начальникъ артил-
леристовъ, занимавшихъ караулы въ Тюильерійскомъ дворцѣ.
«...Повернувшись съ намѣреніемъ вернуться во дворецъ и склонить
остальныхъ швейцарцевъ идти со мною, я увидѣлъ что они кидали съ бал-
кона свои патроны. Я далъ знакъ, чтобы они этого не дѣлали, чтобы не
вызывать давки, такъ какъ народъ бросился подымать патроны; дойдя съ
нѣсколькими изъ моихъ товарищей, до лѣстницы, ведшей въ церковь, я сталъ
78
звать съ собою еще двухъ товарищей, но услыхалъ, что офицеры запрещали
имъ слѣдовать за нами. Я сталъ настаивать на томъ, чтобы эти два швей-
царца шли со мною, и отвѣтилъ офицерамъ довольно рѣзко. Какъ только я
началъ спускаться, швейцарцы открыли довольно сильный огонь въ зданіи
дворца и внѣ его. Я былъ свидѣтелемъ ужаснѣйшаго зрѣлища: одинъ изъ
швейцарцевъ, котораго я держалъ за руку, былъ убитъ подлѣ меня, другой
раненъ. Страхъ, бѣшенство, отчаяніе овладѣли мною; я побѣжалъ, шагая по
трупамъ, преслѣдуемый пулями, которыя свистѣли вокругъ меня; я спѣшилъ
къ орудіямъ, оставшимся на Карусельной площадѣ, чтобы отомстить эа
моихъ братьевъ, убитыхъ этими извергами, которые убѣдили ихъ присоеди-
ниться къ нимъ*. Подписалъ Лангладъ, капитанъ артиллеріи 3-го батальона,
6-го легіона; Флери, сержантъ маіоръ; Симонъ и Шарла, сержанты; Рене,
Дюбю, Будѳ, Баруа, Сидо (См. ихъ показанія въ «.Нівіогге рагіетепіаіге»,
стр. 309, т. XVII).
Что же говоритъ, въ свою очередь, начальникъ караула, стоявшаго въ
покояхъ Людовика XVI?
«Юдинъ батальонъ, въ составъ котораго входили федералисты и граждане,
прибылъ первымъ и сталъ убѣждать швейцарцевъ, чтобы они перешли на сто-
рону народа. Они отвѣчали дружескими знаками; протягивали гражданамъ
руки; нѣкоторые надѣли фригійскій колпакъ. Но въ то время, какъ граждане
предавались обманчивой надеждѣ, изъ дворца было сдѣлано нѣсколько вы-
стрѣловъ изъ орудій по народу, и множество гражданъ, въ числѣ коихъ на-
считывали до ста марсельцевъ, усѣяли мостовую своими трупами. Гнусное
вѣроломство, которое слѣдуетъ приписать не столько швейцарцамъ, сколько
гнусному коварству ихъ начальствующихъ лицъ и придворныхъ», и т. д....
(См. это донесеніе тамъ же, т. XVII, стр. 320 и 321).
Изъ этого можно понять, какое бѣшенство овладѣло народомъ; этимъ же
объясняется крылатое слово, облетѣвшее весь Парижъ: «Градъ пулъ посыпался
на насъ въ то время^какъ мы еще говорили съ ними совершенно дружески».
(Ппѳ &гё!е йе Ьаііѳв а ёіё йігі^ёѳ зпг попа, Іогзцпе попа аѵіопз епсоге Іа
ЬопсЪѳ бпг 1епг8 ]опе8). Авторъ доклада, напечатаннаго въ Мопііеиг'ѣ утвер-
ждаетъ, что онъ самъ слышалъ эти слова, произнесенныя нѣсколькими феде-
ралистами бретонцами.
И такъ несомнѣнно, что швейцарскіе солдаты страстно желали избѣжать
печальной необходимости сражаться за дѣло, которое не было ихъ дѣломъ;
что, увидавъ входившій во дворъ народъ, они дѣлали ему дружескіе знаки,
и народъ, видя это, шелъ довѣрчиво впередъ; что нѣсколько солдатъ, под-
давшись дружескимъ увѣщаніямъ народа, послѣдовали за нимъ; но офицеры
швейцарскаго войска и дворяне, стоявшіе въ королевскихъ аппартаментахъ,
взбѣшенные измѣной солдатъ, которая могла охватить весь полкъ, поспѣ-
шили открыть огонь, что народъ вообразилъ, что это была измѣна со стороны
швейцарцевъ, и это, вполнѣ естественно, вызвало съ его стороны неистовую
злобу, которой онъ далъ полную волю по окончаніи сраженія.
Я не старался ни умолчать о тѣхъ прискорбныхъ сценахъ, которыя
были вызваны озлобленіемъ народа, пи смягчить ихъ, поэтому я имѣю полное
право сказать, что нѣкоторые писатели самымъ безсовѣстнымъ образомъ
исказили истину, говоря, что 10-го августа швейцарцы были просто-на-просто
перерѣзаны, не имѣвъ возможности защититься. Побѣда, одержанная 10-го авгу-
79
ста народомъ, несомнѣнно принадлежитъ къ числу тѣхъ, которыя дорого
обходятся побѣдителю. Мы видѣли сколько жертвъ легло на мѣстѣ послѣ
перваго неожиданнаго залпа со стороны швейцарцевъ и послѣ ихъ первой
вылазки: припомнимъ разсказъ полковника Пфиффера, который передаетъ,
что его солдаты, прежде чѣмъ отступить^ положили на мѣстѣ четыреста
человѣкъ. (См. прим. въ «Мётоігез сіе ТИеЬег», т. II), и мы получимъ пред-
ставленіе о томъ, какъ храбро и съ какимъ ожесточеніемъ дрались эти рабы
воинской дисциплины. Нѣтъ, они не были перерѣзаны, какъ стадо барановъ:
они падали, съ оружіемъ въ рукахъ, въ потоки пми же пролитой крови,
служа королю, который бѣжалъ съ поля битвы, гдѣ люди умирали за него!
КНИГА ВОСЬМАЯ.
ГЛАВА I.
Коммуна 10-го августа.
Дантонъ.—Грубость, сказанная королю художникомъ Давидомъ.—Марія-Антуа-
нѳта и принцесса Ламбаль.—Смерть Кеівѳ Ѵіоіеі.—Декретъ объ учрежденіи
народнаго Конвента.—Коммуна 10-го августа; ея характеръ и дѣятельность.—
Королевская фамилія въ Тамплѣ.—Засѣданіе уголовнадо суда 17-го авгу-
ста.—Циркулярное посланіе Дантона.—Смертные приговоры.—Трагическая
смерть палача.—Найденные обвинительные документы; донесеніе Гойѳ.—
Рѣшительныя мѣры.—Лафайѳтъ вынужденъ покинуть армію.—Дюмурье и
Кутонъ въ лагерѣ на Модѣ.—Сдача Лонгви.—Установленіе развода.—Вели-
кіе люди, получившіе право французскаго гражданства.—Погребальная про-
цессія.—Ночь террора.—Борьба между Коммуною и Національнымъ Собра-
ніемъ.
Дантонъ стоялъ у власти. По извѣстному его выраженію,
«орудійный выстрѣлъ доставилъ ему министерскій портфель».
Впечатлѣніе, которое его личность производила на истори-
ковъ, писавшихъ о немъ, было такъ неотразимо, что большин-
ство, говоря о немъ, впадало въ преувеличеніе. Одни изобра-
жали его Юпитеромъ-громовержцемъ, другіе, пылая къ нему
ненавистью, придали ему зловѣщій обликъ Сатаны Мильтона.
Дѣйствительно, ни одинъ изъ дѣятелей французской рево-
люціи не имѣетъ болѣе ярко очерченной физіономіи.
Лицо Дантона, какъ и лицо Мирабо, было зеркаломъ его
души; это выразительное, чувственное лицо, то привлекатель-
ное, то отталкивающее въ своемъ безобразіи, изрытое и обезо-
браженное оспою, съ рѣзко очерченнымъ ртомъ и дикимъ бле-
скомъ горѣвшихъ глазъ, свѣтилось тѣмъ не менѣе добротою.
81
Нельзя отрицать, что у Дантона были большіе пороки и что
онъ предавался страстямъ. Издатель одной изъ самыхъ выда-
ющихся газетокъ, порожденныхъ геніемъ воинствующей сво-
боды 9, рисуетъ его передъ судомъ потомства, какъ человѣка
не безкорыстнаго и не высокой нравственности2). Тотъ печаль-
ный фактъ, что Дантонъ не отказался отъ денегъ, предложен-
ныхъ ему Дворомъ, о чемъ давно подозрѣвали, подтверждается
мемуарами Лафайета; оказывается, что объ этомъ упоминалъ
еще раньте Мирабо въ одномъ письмѣ, которому не суждено
было появиться въ печати и которое не оставляетъ, къ сожа-
лѣнію, въ этомъ ни малѣйшаго сомнѣнія3 * * *).
Правда и то, что хотя Дантонъ получилъ эти деньги, ко-
торыми его хотѣли подкупить, но онъ не сослужилъ ту службу,
какой отъ него ожидали, и, несмотря на это, горячо служилъ
дѣлу революціи; но унизить своимъ собственнымъ поступкомъ
дѣло, которому служишь, не значить ли предать его!
Годфруа Кавеньякъ, сынъ члена народнаго Конвента, раз-
сказывалъ, какъ мы знаемъ, слышанный имъ отъ своей матери
анекдотъ, что однажды Дантонъ, обѣдая съ Кавеньякомъ и нѣ-
сколькими ихъ друзьями якобинцами, былъ подъ хмелькомъ, и
у него сорвалось признаніе, что насталъ ихъ чередъ пользоваться
жизнью; что роскошные отели, тонкія блюда, расшитыя золо-
томъ шелковыя ткани, женщины, о которыхъ мечтаетъ мужчина,
должны быть наградою за завоеванную власть; что революція,
въ сущности, ничто иное какъ борьба и, какъ всякая битва, дол-
жна окончиться дѣлежемъ между побѣдителями добычи непріятеля.
При этихъ неожиданныхъ словахъ собесѣдники съ изумле-
ніемъ переглянулись, и на лицѣ самаго суроваго изъ нихъ-
Ромма, отразилась скорбная грусть. Замѣтивъ это, Дантонъ по
спѣшно всталъ и съ громкимъ, язвительнымъ смѣхомъ восклик-
нулъ: Да неужели же вы думаете, что я не могъ бы, если бы за-
хотѣлъ, бытъ такимъ же санкюлотомъ, какъ всякій другой? Не-
ужели вы думаете, что я не могъ бы, — присовокупилъ онъ съ
циническимъ жестомъ, показать задницу прохожимъ, какъ вся-
кій другой?
і) РгпсіЬоттѳ, издатель (іе$ Веѵоіиііопз сіе Рагіз.
3) См. Нізіоіге ітрагііаіе, и т. д. Рпиікопіпі'а, т. IV, стр. 64 и 65.
8) См. это письмо, заимствованное изъ Соггезропйапсе епіге Іе сотіе Не
МігаЪеаи еі Іе сотіе сіе Ра Магск,
ЛУИ вланъ. т. ѵп.
6
82
Таковъ былъ Дантонъ: то Діогенъ, то Сарданапалъ, но при
этомъ въ немъ всегда было что-то грандіозное, оригинальное,
сильное. Говоря о его манерахъ, Тара называетъ его «санкю-
лотнымъ вельможей». Характеризуя его политическія міровоз-
зрѣнія можно бы сказать, что это былъ государственный чело-
вѣкъ въ царствѣ хаоса.
Былъ ли Дантонъ жестокъ? Даже его враги не всегда рѣ-
шаются утверждать это. А между тѣмъ, какъ мы увидимъ,—онъ
предсталъ предъ судомъ исторіи, запятнанный кровью жертвъ
сентябрскихъ дней. Это была странная натура! Никто, за все
время революціи, не произносилъ такимъ громовыхъ рѣчей, ни-
кто не скрѣпилъ своей подписью болѣе суровыхъ приговоровъ,
а между тѣмъ онъ невольно внушаетъ такую симпатію, что,
произнося надъ нимъ приговоръ, всякій готовъ найти смягча-
ющія его вину обстоятельства. Суть въ томъ, что въ самой сти-
хійности, въ ея непослѣдовательности, въ ея безумныхъ поры-
вахъ есть что-то плѣнительное и чарующее, если только это за-
блужденіе вызвано глубокимъ чувствомъ. А найдется ли чело-
вѣкъ, у котораго любовь и ненависть исходили бы изъ самой
глубины души, какъ у Дантона? Припомнимъ его бурную ка-
рьеру! То неумолимый и безжалостный, какъ судьба, онъ заявля-
етъ, что надобно нагнать страхъ на роялистовъ, прекрасно пони-
мая, какой приговоръ кроется подъ этими словами. Но что ему
до этого? Онъ не увидитъ, какъ падутъ головы его жертвъ, до
его слуха не донесутся ихъ стоны и рыданія. Но достаточно
того, чтобы мимо него прошла женщина въ слезахъ, чтобы онъ
услышалъ стонъ—и онъ уже обезоруженъ, онъ глубоко растроганъ.
Какъ часто подъ его напускной злобой скрывалось велико-
душное чувство, сколько разъ онъ вырывалъ изъ когтей смерти
обреченныхъ на нее жертвъ. Онъ держалъ себя какъ человѣкъ
жестокосердный, чтобы имѣть власть быть человѣчнымъ!
Представьте себѣ теперь, что по лицу этого минотавра ска-
тится слеза, которая западетъ людямъ въ душу, такъ какъ она
идетъ отъ души; представьте себѣ, что этотъ до мозга костей
практическій трибунъ впадаетъ въ меланхолію, начинаетъ скор-
бѣть о томъ, сколько горя причиняетъ людямъ жестокое пра-
вительство, бить себя въ грудь и сожалѣть, что онъ не родился
простымъ рыбакомъ; можетъ ли быть что либо болѣе трогатель-
ное, болѣе подкупающее?
Быть можетъ, въ самыхъ противорѣчіяхъ, въ какихъ про-
83
является человѣческая слабость, существуетъ извѣстная скры-
тая сила.
Человѣкъ отъ природы столь несовершененъ, что отъ безу-
пречныхъ героевъ вѣетъ для него ледянымъ холодомъ; они чужды
ему, такъ какъ онъ не узнаетъ себя въ нихъ. У Дантона были
пороки, но были и добродѣтели, составлявшіе съ ними яркій
контрастъ. Его страстная любовь къ своей молодой женѣ, ко-
торую онъ окружалъ всевозможнымъ уваженіемъ, вызывала къ
нему сочувствіе въ тѣхъ, кому было хорошо извѣстно, насколько
онъ могъ быть грубъ въ своихъ выраженіяхъ и какъ необуз-
данъ! могли быть его желанія. Его слова бывали иногда напы-
щенны, но это только оттѣняло обычный характеръ его рѣчей>
которыя отличались мужественной простотой.
Его искусство пользоваться тайными пружинами, пускать въ
ходъ дипломатію, находить тайные ходы, пользуясь услугами шпіо-
новъ, словомъ, всѣ его хитрости только оттѣняютъ обычную
стремительность, съ какою онъ дѣйствовалъ. На свѣтѣ не было
человѣка, который проявлялъ бы по временамъ болѣе кипучую
дѣятельность и въ то же время былъ бы лѣнивѣе отъ природы.
Чарующая прелесть контраста, его таинственная сила — вотъ
чѣмъ Дантонъ обладалъ въ высокой степени и чего совершенно
недоставало Робеспьеру. Во всѣхъ добродѣтеляхъ послѣдняго
чувствуется лоскъ, но въ то же время отъ нихъ вѣетъ холодомъ
отвлеченности, тогда какъ въ каждомт порокѣ Дантона бьетъ
ключемъ жизнь. Въ обликѣ Робеспьера есть какая-то однотон-
ность, придающая ему суровое, холодное величіе; взгляните на
одну изъ картинъ Рембрандта, блещущихъ свѣтомъ, потому что
въ нихъ бездна тѣней, и вы получите обликъ Дантона.
Еще одна черта: можно сказать, что въ личности Дантона
искрился геній артистической и католической Франціи, тогда
какъ въ Робеспьерѣ была значительная доля англійской чопор-
ности и протестантской непреклонности.
Чѣмъ же объяснить, что во Франціи, притомъ въ самомъ ея
сердцѣ, въ Парижѣ, популярность Дантона не устояла въ концѣ
концовъ передъ тѣмъ вліяніемъ, которое пріобрѣлъ Робеспьеръ?
Это служитъ лучшимъ доказательствомъ того, что французская
революція, не взирая на разгорѣвшіяся страсти, была, прежде
всего, событіемъ идейнымъ, исходила изъ принципа. Поэтому
сила осталась на сторонѣ того, кто явился представителемъ этой
идеи въ самомъ возвышенномъ, нравственномъ смыслѣ и кто,
в*
84
служа этому принципу, отстаивалъ его наиболѣе прямолинейно.
Когда Франція, истомленная своимъ героизмомъ, стала жаждать
покоя, то, чтобы ниспровергнуть этого человѣка, пришлось по-
кончить съ самой революціей.
Возвратимся, однако, къ прерванному разсказу.
Событія, разыгравшіяся 10 августа, должны были имѣть са-
мыя серьезныя послѣдствія, но королевская семья, видимо, не
давала себѣ вначалѣ отчета въ томъ, какъ велики могли быть
эти послѣдствія.
Мы уже говорили о томъ, какое равнодушіе выказалъ Людо-
викъ XVI въ тотъ моментъ, когда вокругъ него разыгрывались
событія чрезвычайной важности. Одинъ писатель-роялистъ пере-
даетъ разговоръ, какъ онъ увѣряетъ, имъ самимъ слышанный,
который показываетъ, до какихъ предѣловъ доходила эта апа-
тія, которую можно сравнить, по контрасту, лишь съ озлобле-
ніемъ и необузданной страстью, какой пылали нѣкоторые револю-
ціонеры. Разговоръ этотъ происходилъ 10 августа между Мерле-
номъ де Тіонвилемъ и извѣстнымъ художникомъ Давидомъ.
«Давидъ. Повѣришь ли? Сію минуту, когда я проходилъ мимо
ложи, въ которой онъ сидитъ запертый, онъ спросилъ меня, скоро
ли я окончу его портретъ?
Мерленъ де Тіонвилъ. Неужели? А ты отвѣтилъ?
Давидъ. Что я буду писать портретъ тирана только тогда,
когда его голова будетъ лежать передо мною.
Мерленъ де Тіонвилъ. Превосходно! Я не помню болѣе вели-
колѣпнаго отвѣта даже въ древнія времена.
Давидъ. А онъ преспокойно продолжалъ кушать свой персикъ1).
Еще удивительнѣе, что Марія - Антуанета, которая такъ
страстно слѣдила за ходомъ сраженія, не выказала на слѣдую-
щій день ни малѣйшаго огорченія по поводу понесеннаго ими
пораженія. Быть можетъ, она еще питала въ глубинѣ души нѣ-
которую надежду, или гордость не позволяла ей выказать ни
малѣйшей слабости. Изъ ложи скорописцевъ королевскую семью
перевели въ маленькое помѣщеніе въ нижнемъ этажѣ, состоявшее
изъ трехъ комнатъ и выходившее окнами на террасу фельян-
') Оѳог^ѳз Виѵаі, Воиѵепігв Ае Іа Теггеиг, т. II, стр. 126 и 127. Примѣ-
чаніе автора: «М. Ф.... П...., писатель, находящійся еще въ живыхъ, подтвер-
дитъ, въ случаѣ надобности, вышесказанное, такъ какъ онъ самъ также слы-
шалъ зтотъ разсказъ».
85
танцевъ, гдѣ постоянно толпилось множество лицъ, желавшихъ
взглянуть на узниковъ. Эти люди видѣли неоднократно, какъ
королева и принцесса Ламбаль бѣгали по комнатѣ, которая слу-
жила имъ темницей. Однажды, въ то время какъ изъ комнаты
доносились громкіе взрывы хохота, онѣ стояли у окна облоко-
тившись о рѣшетку и трясли головою съ такой силою, что
засыпали любопытныхъ, толпившихся подъ окномъ, пудрою, па-
давшею съ ихъ волосъ *).
Но народъ не хохоталъ. Когда прошелъ первый мигъ радости
по случаю одержанной имъ побѣды, онъ увидѣлъ съ грустью,
какъ дорого обходится побѣда надъ королями. Надобно было
хоронить мертвыхъ; весь Парижъ видѣлъ эти тяжелые гробы,
за которыми шли, рыдая, жены и матери! Опасное зрѣлище, ко-
торое могло снова пробудить стихшую было бѣшеную злобу.
11 и 12 числа бѣшеная злоба, поразившая вскорѣ ужасомъ
всю Европу, была вымещена на статуяхъ; это также не обо-
шлось безъ кровопролитія. Подполковникъ конной жандармеріи,
Генжерло, былъ убитъ на обломкахъ статуи Людовика XV за
то, что онъ воскликнулъ, глядя, какъ ее разбивали: «Тупоумная
сволочь, чего ради свергаете вы короля съ пьедестала, чтобы
водворить на его мѣсто анархію?2)»
Веіпе Ѵіоіеі, продавщица «Аті йп реиріе», одна изъ героинь
событій 5 и 6 октября, была задавлена на Вандомской площади
при паденіи конной статуи Людовика XIV, на которой она по-
висла, ухватившись за веревку, которую къ ней привязали, чтобы
повалить ее3).
Странное совпаденіе: на задней ногѣ коня, на которомъ воз-
сѣдала фигура Людовика XIV, разбитая 12 августа 1792 г.,
стояла надпись: 12 августа 1692 г.4).
Законодательное Собраніе не отвѣчало болѣе требованію мо-
мента; оно это поняло и поспѣшило сложить свои полномочія;
11 августа имъ были выработаны основныя положенія, на ко-
торыхъ былъ учрежденъ заступившій его мѣсто Національный
Конвентъ.
Выло уничтожено различіе въ избирательныхъ правахъ гра-
2) МопѣдоШагА, Нізіоіге (Іе Вгапсе, т. III, стр. 167.
2) РгшІЬотте, Нізіоіге дёпётаіе еі ітрагііаіе сіез еггеигз, (іез /аиіез еі
&ез сгі/тез соттіз реп&апі Іа Вёѵоіиііоп, т. IV, стр. 22.
3) Сеог^ѳа Впѵаі, Зоиѵепігз (Іе Іа Теггеит, т. II, стр. 177.
4) Моп&аіПагсІ, Нізіоіге йе Вгапсеі т. III, стр. 166.
86
жданъ.—Всякій французъ, достигшій 21 года, прожившій годъ
на одномъ мѣстѣ, существующій доходомъ съ капитала или сво-
имъ трудомъ, но не служащій по найму и принесшій граждан-
скую присягу, пользовался отнынѣ избирательнымъ правомъ.
Всякій избиратель, достигшій 25 лѣтъ, могъ быть избираемъх).
Революція, какъ мы видимъ, шла быстрымъ темпомъ; впро-
чемъ этимъ декретомъ еще не были отмѣнены двухстепенные
выборы. Робеспьеръ увидѣлъ въ этомъ опасность и нарушеніе
принциповъа); газета, издаваемая РгисПютт’омъ, едва не уви-
дѣла въ этомъ измѣну: «Народъ», восклицала она по этому по-
воду, «великій день 10 августа потерянъ для тебя. Нація только
тогда заставитъ уважать себя, когда она начертаетъ на эшафотѣ,
воздвигнутомъ для виновнымъ:
<Е1 Іа ^агбе циі ѵеіііе аих Ьаітіёгез би Ьоиѵге
№еп ПёГепб раг Іез гоіз» 3).
Во главѣ движенія стояло теперь не Національное Собра-
ніе, а Коммуна.
Маратъ, вышедшій изъ своего подвала, появился въ ра-
тушѣ 4) тріумфаторомъ, несомый своими приверженцами. При-
нятый тотчасъ въ члены Наблюдательнаго комитета Коммуны,
онъ подавалъ голосъ за самыя суровыя, кровожадныя мѣры,
которыя были декретированы этимъ комитетомъ.
Первыя дѣйствія Коммуны, подчинявшейся двумъ противо-
положнымъ вліяніямъ, то вдохновляемой Робеспьеромъ, то руково-
димой Маратомъ, были отмѣчены необходимой энергіей, но вмѣстѣ
съ тѣмъ чрезмѣрной жестокостью и высокимъ патріотическимъ
подъемомъ духа.
Коммуна постановила: закрыть заставы и временно отмѣ-
нить паспорта, дабы прекратить бѣгство мятежниковъ.
Вызвать немедленно къ допросу женскую прислугу королевы,
офицеровъ разныхъ батальоновъ и предполагаемыхъ участни-
ковъ дворцовыхъ заговоровъ.
Лишить гражданскихъ правъ и обезоружить тѣхъ, кто под-
х) Декретъ 11-го августа.
2) Послѣдній нумеръ Вё/епзеиг сіе Іа Сопзіііиііоп,
3) Вёѵоіиігопз сіе РагІ8.—И стража у Луврскихъ воротъ не защищаетъ
королей.
4) См. во II гл. Нізіоіге сіе Іа Рёѵоіиііоп^ Ѵгіііаитё, въ числѣ оправда-
тельныхъ документовъ, письмо къ автору 8ег§епѣ—Марсъ, № 2.
87
писалъ протесты противъ двадцатитысячнаго лагеря и событій
20 іюня.
Послать двѣ тысячи федералистовъ въ Руанъ сражаться съ
контръ - революціей, которую разжигалъ Ларошфуко-Ліанкуръ
и собравшіеся вокругъ него роялисты.
Произвести многочисленные аресты; всѣхъ же заключенныхъ
въ тюрьму за оскорбленіе короля, королевы и Лафайета освобо-
дить. Слово пюпзіеиг замѣнить словомъ гражданинъ и въ пу-
бличныхъ актахъ послѣ словъ: IV годъ свободы, писать: I годъ
равенства. По настоянію Марата, который, не дожидаясь того,
когда его предложенія будутъ выполнены, захватилъ королев-
скую типографію; Коммуна декретировала арестовать «всѣхъ
имѣющихъ дурное вліяніе на общество, какъ-то авторовъ раз-
ныхъ роялистскихъ газетъ, а ихъ печатные станки, шрифтъ и
типографскія принадлежности распредѣлить между патріотиче-
скими типографіями».
Въ то же время на площадяхъ появились снова помосты, на
которыхъ производилась вербовка солдатъ, и Коммунна сумѣла
вдохнуть въ душу гражданъ такой героизмъ и такое одуше-
вленіе, что число волонтеровъ, готовыхъ умереть за отечество,
лишь бы оно продолжало жить, возросло въ нѣсколько дней
до десяти тысячъ.
Изъ колоколовъ было сдѣлано оружіе.
Изъ бронзовыхъ статуй святыхъ были отлиты пушки').
Особенно поражаетъ огромное число никому неизвѣстныхъ
личностей, которыя, въ короткій промежутокъ времени, были
призваны раздѣлить эту безпримѣрную въ лѣтописяхъ исторіи
диктатуру. Однимъ изъ первыхъ дѣйствій Коммуны было учре-
дить Наблюдательный комитетъ, въ которомъ была сосредото-
точена вся власть. Чьи же имена мы видимъ въ первомъ спискѣ
этого комитета? Имена людей весьма мало извѣстныхъ—Матье,
Гоме, Россиньоля, Шардре, Реаля, Данжу, Дюрфора, Жальяна,
Жоли, Кольмара, Ланфана, Нику, Леклерка, Дюглена и Калли* 2).
Трибуны, засѣдавшіе въ муниципалитетѣ, считали невоз-
можнымъ кому нибудь довѣрить охрану королевской семьи. 12-го
числа, Мануель, во главѣ депутаціи отъ муниципальнаго пра-
вленія, отправился въ Національное Собраніе, которое, выслушавъ
См. протоколы Коммуны отъ 10-го августа.
2) Равіез Не Іа Вёѵоіиігоп, стр. 336.
88
его соображенія о томъ, что было бы опасно помѣстить короля
въ Люксембургскомъ дворцѣ, откуда нѣсколько подземныхъ хо-
довъ вели за городъ, представляя большое удобство для побѣга,
постановило, что не только охрана короля, но и забота объ из-
браніи для него мѣста жительства должны быть предоставлены
Коммунѣ1). Коммуна тотчасъ избрала для этого Тампль, куда
королевская семья и была отведена 13-го числа Петіономъ, по
Вандомской площади, гдѣ ей пришлось пройти по обломкамъ
статуи Людовика XIV 2).
Тамплемъ называлось огороженное пространство, обнесенное
высокими зубчатыми стѣнами, посреди котораго возвышалось
массивное зданіе, состоявшее изъ четыреугольной башни съ
четырьмя круглыми башнями по бокамъ; на сѣверной его сто-
ронѣ находился большой корпусъ, увѣнчанный двумя башен-
ками, между которыми находилась терраска, на которой въ
92 году былъ устроенъ легкій трельяжъ, съ вьющимися расте-
ніями 3). Въ зданіе можно было попасть не иначе, какъ пройдя
большія ворота и довольно обширный дворъ. Съ правой сто-
роны, вдоль высокой стѣны, къ которой прилегала главная башня,
находился маленькій садикъ, въ которомъ не было ни деревьевъ,
ни цвѣтовъ, а только увядшій газонъ, единственное украшеніе
котораго составляли нѣсколько тощихъ кустарниковъ, съ коихъ
осеннимъ вѣтромъ сорвало всѣ листья. Около Тампля ютилось
цѣлое населеніе тряпичниковъ, разныхъ обанкрутившихся гос-
подъ и евреевъ—людей юркихъ и дѣятельныхъ, но подозри-
тельныхъ. Королевскую семью отвели прежде всего въ ту часть
зданія, которая называлась Дворцомъ и гдѣ, во время своихъ
наѣздовъ въ Парижъ, останавливался обыкновенно графъ Артуа.
Но вечеромъ, послѣ ужина, во время котораго Мануель стоялъ
все время подлѣ короля, явился комиссаръ муниципалитета и
передалъ дежурнымъ приказаніе слѣдовать за нимъ, захвативъ
съ собою небольшое количество бѣлья и одежды, которое они
успѣли достать. Они повиновались. Впереди шелъ муниципаль-
ный чиновникъ съ фонаремъ въ рукахъ. Онъ провелъ ихъ къ
зданію, которое въ темнотѣ казалось гигантскихъ размѣровъ,
’) См. засѣданіе 12-го августа, въ Мопііеиг’ѣ за 1792 г.
2) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. ХѴІГ, стр. 175.
“) Мы заимствуемъ эти подробности у Сеог^ез Опѵаі, видѣвшаго все, что
онъ описываетъ. См. Зоиѵепігз йе Іа Теггеиг, т. П, стр. 362.
89
поднялся по винтовой лѣстницѣ во второй этажъ и ввелъ ихъ
въ комнату, освѣщенную однимъ окномъ, вся меблировка ко-
торой состояла изъ плохенькой кровати и трехъ-четырехъ стульевъ.
Обернувшись къ одному изъ королевскихъ слугъ, чиновникъ
сказалъ: «Вотъ тутъ твой баринъ будетъ спать». Изумленные
слуги молча переглянулись. Вошелъ король. Онъ былъ совер-
шенно спокоенъ. Снявъ собственноручно со стѣны нѣсколько
гравюръ непристойнаго содержанія, онъ легъ и спокойно уснулъ *).
Съ 13-го по 17-е число всѣхъ занималъ главнымъ образомъ
вопросъ о томъ, кѣмъ и какимъ образомъ будетъ отправляться
правосудіе? Побѣда, одержанная народомъ 10-го августа, ознаме-
новалась на другой день трогательными проявленіями велико-
душныхъ чувствъ. Лица наполнявшія трибуны Собранія, были
растроганы при видѣ швейцарцевъ, спасшихся отъ смерти, ко-
торые въ порывѣ благодарности возводили руки къ небу и
торжественно клялись служить генію свободы, боготворимому
Франціей2). Но въ тотъ же самый день раздались и суровыя
требованія. Лакруа потребовалъ, чтобы швейцарцы были пре-
даны военному суду и чтобы засѣданія суда начались «безотла-
гательно», т. е. пока еще не остыла кровь гражданъ, павшихъ
въ бою, пока еще не высохли слезы ихъ женъ и матерей. Это
суровое3) предложеніе было немедленно принято. Но развѣ
несчастные солдаты, ставшіе жертвою воинской дисциплины и
бывшіе только исполнителями даннаго имъ приказанія, могли
считаться истинными виновниками событій 10-го августа? Не-
ужели же иниціаторы и истинные руководители давно заду-
маннаго заговора, стоившаго столько жизней, могли цинично
разсчитывать на безнаказанность? Въ Собраніе явились одна за
другой нѣсколько депутацій отъ Коммуны, которыя съ угрозами
требовали на это отвѣта. Робеспьеръ, въ свою очередь, вошелъ
на трибуну и потребовалъ, чтобы виновные были преданы вер-
ховному суду, составленному изъ комиссаровъ, избранныхъ въ ка-
’) Мыпоігев <1е ЛІ. Ние, помѣщенныя вслѣдъ за -Тоигпаі Не Сіёгі, поіе В.
а) См. Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVII, стр. 34, засѣданіе 11-го августа,
7 часовъ утра.
8) Кто бы могъ подумать, что Мишле, т. IV, стр/ 66 и 67, находитъ, что
это предложеніе, которое на первый взглядъ могло показаться жестокимъ,
было въ сущности человѣколюбиво? Любопытнѣе всего, что онъ приписы-
ваетъ его Дантону и говоритъ, какъ всегда, гадательно: «Я готовъ думать,
что Лакруа высказалъ только мысль Дантона».
90
ждой секціи *). Собраніе немедленно постановило, въ принципѣ,
созвать народный судъ, которому будутъ подвергнуты винов-
ные въ порядкѣ, указанномъ особой комиссіей. Комиссія выска-
залась черезъ посредство Бриссо; заключеніе ея было дано въ
томъ смыслѣ, что секціи должны были избрать не новый со-
ставъ уголовнаго суда, а только новый составъ присяжныхъ.
Слѣдовательно, остался прежній составъ суда, опредѣляющаго
наказаніе. Неумолимая Коммуна протестовала. «Какъ представи-
тель народнаго магистрата», произнесъ ораторъ одной изъ по-
слѣднихъ депутацій, посланныхъ муниципалитетомъ, «я заявляю,
что сегодня, въ полночь, ударятъ въ набатъ. Народъ, усталъ
ожидать отомщенія. Смотрите, чтобы онъ не расправился своимъ
собственнымъ судомъ»2).
Достоинство Собранія было задѣто этой угрозой, оно возму-
тилось противъ тираніи, которая чувствовалась въ этихъ на-
пыщенныхъ, грозныхъ предостереженіяхъ; Шудье, хоть горячій
якобинецъ, воскликнулъ съ благородствомъ: «Я желаю, чтобы
народу говорили правду, а не льстили ему». Тюрьо, указавъ на
опасность подчинять судъ голосу мести, произнесъ нижеслѣ-
дующія прекрасныя слова: «Революція не есть дѣло одной
Франціи, мы отвѣтственны за нее передъ человѣчествомъ... Я
люблю революцію; но если бы для ея упроченія пришлось пойти
на преступленіе, я согласился бы скорѣе лишить себя жизни»3).
Впрочемъ, твердость, выказанная Собраніемъ, была непродол-
жительна. Въ залъ вошла депутація гражданъ для избранія
присяжныхъ, и ораторъ леденящимъ душу голосомъ произнесъ.
«Вы находитесь, кажется, въ невѣдѣніи относительно того, что
происходитъ въ Парижѣ». Эти слова, смыслъ которыхъ былъ
не совсѣмъ ясенъ, повергли всѣхъ въ ужасъ 4).
Итакъ, новый уголовный судъ былъ учрежденъ. Вотъ имена
восьми судей, избранныхъ секціями: Осселенъ, Матье, Пепинъ,
Лаво, Дюбай, Добиньи и Кофингаль—будущая знаменитость Ре-
волюціоннаго суда. Присяжными были избраны Бланденъ, Леру а,
Буало, Логіеръ, Луазо, Пердри и Кайеръ-де-Летанъ. Прокурорами
были Люльеръ и Реаль5). Въ числѣ судей былъ избранъ Робес-
2) Нівіоіге рагіетепіаіге, т. XVII, стр. 80.
2) Тамъ же. стр. 91.
8) Тамъ же, стр. 92.
4) Тамъ же, стр. 93.
6) Оеог^е Виѵаі, 8оиѵепіг8 йе Іа Теггеиг, т. II, гл. XX, стр. 185.
91
пьеръ, но онъ отказался отъ этого званія, сказавъ: «Я не могу
судить тѣхъ, коихъ я былъ противникомъ; я всегда буду по-
мнить, что если они были врагами моего отечества, то въ то же
время они считали себя и моими врагами» *).
Первое засѣданіе уголовнаго суда, учрежденнаго 10-го августа,
состоялось весьма торжественно. Члены суда, раньше чѣмъ
вступить въ исполненіе своихъ обязанностей, должны были
всходить одинъ за другимъ на возвышенную эстраду, съ ко-
торой, обращаясь къ публикѣ, каждый изъ нихъ произносилъ:
«Народъ, я такой-то, изъ секціи, живу тамъ-то, занимаюсь
тѣмъ-то. Можете ли вы въ чемъ-нибудь упрекнуть меня? Судите
меня, прежде нежели я получу право судить другихъ» * 2).
Въ самый день учрежденія этого суда, Дантонъ, какъ ми-
нистръ юстиціи, разослалъ во всѣ суды циркулярное посланіе
съ приложеніемъ своего взгляда на ихъ дальнѣйшую дѣятель-
ность. Письмо было написано въ возвышенномъ тонѣ и силь-
ныхъ выраженіяхъ. Не выставляя себя сторонникомъ аграрнаго
закона, Дантонъ указывалъ, что цѣль, къ которой должно стре-
миться человѣчество на пути къ прогрессу,—заключается въ до-
стиженіи равенства въ правахъ и счастьи; онъ укорялъ своихъ
предшественниковъ въ томъ, что они проповѣдывали нетерпи-
мость относительно политическихъ вѣрованій, которыя говорятъ
только разуму, и совѣтовали, относиться терпимо къ религіозному
фанатизму, который можетъ жить лишь въ раболѣпныхъ душахъ
и, подобно водѣ, наполняетъ однѣ низины. «Революцію можетъ
любить только тотъ, кто вышелъ изъ народа», писалъ онъ. За-
тѣмъ, подражая страстному слогу Изнара, онъ излагалъ въ го-
рячихъ выраженіяхъ исторію всѣхъ предательскихъ поступковъ
двора; напомнивъ съ негодованіемъ о томъ, какъ первый залпъ,
данный швейцарцами, прервалъ братскія объятія ихъ съ наро-
домъ, и упомянувъ съ презрѣніемъ о томъ, какъ Людовикъ XVI
бѣжалъ изъ дворца, предоставивъ свое собственное дѣло на
волю судьбы, министръ закончилъ свое письмо обращеніемъ къ
французскимъ судьямъ съ слѣдующимъ необычнымъ требова-
ніемъ: «Клянитесь быть защитниками равенства; привѣтствуйте
Національное Собраніе съ обнародованными имъ освободитель-
2) Мопііеиг ди 18 аойі 1792.
2) Виііеііп сіи ІггЪипаІ Ли 10 аойі, № 5, въ ВіЫіоікецііе №8Іогіцие сіе Іа
Вёѵоіиііоп,—193. Вггіізк Мияеит.
92
ными декретами; обратите противъ враговъ отечества и обще-
ственнаго блага и противъ измѣнниковъ мечъ закона, который
хотѣли направить вашими руками противъ апостоловъ свободы.
Пусть судъ начнетъ отправлять правосудіе, тогда прекратится
самосудъ народа» х).
Такъ какъ Дантонъ никогда не писалъ8), то это циркулярное
посланіе было написано либо Фабромъ, либо Демуленомъ.
Уголовный судъ 10-го августа приступилъ немедленно къ
отправленію своихъ обязанностей. Делапортъ, завѣдывавшій
расходами цивильнаго листа, Дангремонъ, преподававшій коро-
левѣ языки, нѣкто Саломонъ, уличенный въ приготовленіи
фальшивыхъ ассигнацій въ тюрьмѣ йе Іа Еогсе3), и наконецъ
журналистъ Дюрозуа были одинъ за другимъ приговорены къ
смерти.
Эшафотъ былъ воздвигнутъ на Карусельной площади и для
совершенія казни изъ тюрьмы Консьержери были выпущены
три брата Самсонъ, только что арестованные по приказанію
Коммуны, какъ лица, которыя должны были, по распоряженію
двора, вѣшать патріотовъ, если бы побѣда осталась на его сто-
ронѣ 4).
Делапортъ и Дюрозуа встрѣтили смерть мужественно.
Послѣдній, наканунѣ казни, получилъ въ темницѣ письмо
отъ жены, въ которомъ было всего нѣсколько строкъ: «Другъ
мой», писала она, «готовься къ смерти. Ты приговоренъ и завтра...
Сердце разрывается у меня на части, но ты знаешь, что я обѣ-
щала тебѣ. Прощай». Несчастный поцѣловалъ нѣсколько разъ
это письмо. «О Боже! произнесъ онъ, она будетъ страдать
больше меня!» и онъ залился слезами5 6). Но въ присутствіи
судей твердость не измѣнила ему. Онъ выслушалъ приговоръ,
не измѣнившись въ лицѣ и, выходя изъ зала суда, передалъ
предсѣдателю записку, въ которой стояло всего нѣсколько словъ:
«Такой преданный роялистъ, какъ я, долженъ былъ бы умереть
въ день св. Людовика» ®).
*) См. подробный текстъ этого письма въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. ХѴП,
стр. 294—301.
’) Объ этомъ говоритъ въ своихъ мемуарахъ Тара.
8) Виііеііп Ли ІтіЬипаІ сггтіпеі, Ле 10 аойі, № 1.
4) Оеог^ев Опѵаі, Зоиѵепітз Ле Іа Тетгеит, т. II, стр. 191.
6) Доиг^шас 4е баіпі-Мёагб, Моп адопіе Ле ітепіе-киіі кеигев, въ Мі-
тоігев зиг Іез доигпёез Ле зеріетЬге, стр. 16.
6) Виііеііп Ли ІгіЬипаІ сггтіпеі Ли 10 аоиі, № 3.
93
Затѣмъ были казнены Вималь, аббатъ Совадъ и книгопро-
давецъ Гильо. Эта казнь, совершившаяся при свѣтѣ факеловъ,
ознаменовалась потрясающимъ событіемъ. Въ тотъ моментъ
когда палачъ, держа въ рукахъ голову одного изъ казненныхъ,
показывалъ ее народу, его охватилъ такой ужасъ, что онъ тутъ
же упалъ замертво *).
Эти первыя казни, быстро слѣдовавшія одна за другой, какъ
будто предвѣщали, что дѣло будетъ вестись съ неумолимой стро-
гостью. Какъ вдругъ судъ до того смягчился, то Доссонвиль
былъ оправданъ единственно на томъ основаніи, что «хотя его
участіе въ заговорѣ 10-го августа, имѣвшемъ цѣлью возжечь
гражданскую войну и было доказано, но онъ дѣлалъ это не съ
цѣлью причинить вредъ-». Несмотря на всю странность подобной
мотивировки, присутствующіе громко рукоплескали, къ величай-
шему изумленію обвиняемаго, который такъ былт> увѣренъ, что
ему предстоитъ смерть, что, попросивъ, во время преній сторонъ,
стаканъ вина, онъ сказалъ человѣку, подавшему его: «увы! это
послѣдній стаканъ вина, который я пью на семъ свѣтѣ8)».
Старику Даффри, командовавшему швейцарцами, не было
предъявлено никакого обвиненія, такъ какъ 10-го числа онъ не
принималъ участія въ перестрѣлкѣ, и народъ привѣтствовалъ это
рѣшеніе суда восторженными кликами3).
Между тѣмъ комиссія, въ составъ которой вошли члены На-
ціональнаго Собранія и члены Коммуны, занялась разсмотрѣ-
ніемъ документовъ цивильнаго листа: данныя добытыя ею, были
немедленно опубликованы и показали, какъ справедливо было
обвиненіе въ измѣнѣ, въ которой давно уже подозрѣвали дворъ.
Въ числѣ обвинительныхъ документовъ, которые были прочи-
таны Гойе съ трибуны по порученію слѣдственной комиссіи и
были предъявлены въ ближайшіе дни, находились:
1-е. Письмо принцевъ къ Людовику XVI, свидѣтельствовавшее
о томъ, что король въ своихъ прокламаціяхъ требовалъ отъ
своихъ братьевъ и эмигрантовъ, чтобы они, во имя блага оте-
чества, святости семейныхъ узъ и долга чести, отказались отъ
всякаго противодѣйствія, а въ то же время въ тайной перепискѣ
поощрялъ ихъ къ противному. Ч * *
Ч Мопііеиг, отчетъ о казнѣ, совершенной 27-го августа 1792.
2) Вгйіеігп Ли ІгіЬипаІ сгітгпеі Ли 10 аойі, № 4.
3) Тамъ же, № б.
94
2-е. Типографскіе счета, съ длиннымъ перечнемъ напечатан-
ныхъ за счетъ цивильнаго листа пасквилей не только противъ
якобинцевъ, но и противъ Національнаго Собранія.
3-е. Письмо изъ Милана отъ 27-го апрѣля на имя завѣдую-
щаго расходами цивильнаго листа, въ которомъ выражалось
удовольствіе по поводу того, что тупоумные законодатели, объ-
явивъ войну королю венгерскому, попали впросакъ и затянули
себѣ петлю на шеѣ.
Письмо это, найденное въ бумагахъ короля, оканчивалось
такъ: объявитъ походъ противъ ассигнацій, это поведетъ къ банк-
ротству. Духовенство и парламенты будутъ возстановлены...
Тѣмъ хуже для тѣхъ, которые пріобрѣли церковныя земли!
4-я. Записка, въ которой говорилось о тайномъ намѣреніи
конституціоннаго меньшинства Собранія послѣдовать за королемъ,
если онъ рѣшится уѣхать изъ Парижа, не переступая границъ,
указанныхъ конституціей.
б-е. Нѣсколько документовъ, свидѣтельствовавшихъ о томъ,
что Людовикъ XVI продолжалъ платить жалованье своей быв-
шей охранѣ и что казначей цивильнаго листа Септейль выдалъ,
6-го августа 1792 г., по приказу короля, деньги на расходы
принцевъ и эмигрантовъ ’).
Легко понять, до какого страшнаго возбужденія были дове-
дены революціонныя страсти оглашеніемъ этихъ документовъ,
которые были сообщены офиціально во всѣ управленія, чита-
лись по приказанію правительства солдатамъ во всѣхъ ротахъ
и во всѣхъ казармахъ, было опубликованы во всѣхъ газетахъ,
обсуждались во всѣхъ тавернахъ и о которыхъ кричали на
всѣхъ перекресткахъ!
Само Національное Собраніе, которое такъ желало быть сдер-
жаннымъ и умѣреннымъ, было увлечено общественнымъ него-
дованіемъ. Да и могло ли оно оставаться равнодушнымъ и
безмолвствовать въ то время, когда всѣхъ охватило волненіе,
когда было получено извѣстіе, что Лафайетъ готовился идти
на Парижъ; что онъ приказалъ арестовать въ Седанѣ Керсена,
Перальди и Антонелли, трехъ комиссаровъ, посланныхъ къ Сѣ-
верной арміи, что одинъ изъ его помощниковъ—Артуръ Дил-
лонъ рѣшилъ послѣдовать за нимъ и что Люкнеръ писалъ
*) См. донесеніе Гойе, въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVII, стр. 96 и 97, и
офиціальные отчеты засѣданій 15, 16 и 17 августа 1792.
96
ему: «Разсчитывайте на меня», и въ то же время говорилъ
своимъ солдатамъ: «Товарищи, случилось вотъ чтб: мой другъ
Лафайетъ приказалъ арестовать комиссаровъ и поступилъ пра-
вильно» 1). Собранію надобно было либо выказать твердость,
либо погибнуть.
15-го числа Собраніе постановило считать Людовика XVI,
королевскую семью, женъ эмигрантовъ и ихъ дѣтей заложни-
ками народа въ обезпеченіе отъ иноземнаго вторженія; къ Вар-
наву, Александру Ламету, Дюпорталю, Дюпоръ-Дютертру, Тарбе,
Монглорену, Бертрану де Мольвиллю было предъявлено обви-
неніе; 18-го числа былъ обвиненъ и Лафайетъ. Арденскій департа-
ментъ былъ объявленъ мятежнымъ; отвѣтственность за безо-
пасность трехъ арестованныхъ комиссаровъ была возложена на
должностныхъ лицъ Седана. Отданъ приказъ арестовать лицъ,
стоявшихъ во главѣ его муницалптета, и три вновь назначен-
ныхъ комиссара, Кинеттъ, Годенъ и Изваръ, уѣхали туда съ
полномочіемъ вербовать вездѣ и гражданъ и солдатъ2).
Лафайетъ пытался поколебать своихъ солдатъ, но это ему
не удалось. Услыхавъ въ отвѣтъ на свои увѣщанія клики: «Да
здравствуетъ народъ! да здравствуетъ Національное Собраніе!
да здравствуетъ свобода!» онъ понялъ, что онъ утратилъ всякую
власть; ему не оставалось ничего иного какъ бѣжать.
Въ ночь на 19-ое онъ поспѣшно уѣхалъ изъ арміи въ со-
провожденіи Бюро де Пюзи, Латуръ-Мобура, Александра Ламета
и Гувіона, офицеровъ, принадлежавшихъ къ клубу фельянтин-
цевъ. Онъ надѣялся никѣмъ не узнаннымъ пробраться чрезъ непрія-
тельскіе посты и уѣхать въ Голландію3). Но что бы онъ сталъ
дѣлать, очутившись на свободѣ? быть можетъ, онъ рѣшился бы
обнажить мечъ... но противъ кого? Къ счастью для его славы,
онъ былъ узнанъ на австрійскихъ аванпостахъ и арестованъ.
Остальное извѣстно. Его переводили изъ тюрьмы въ тюрьму,
пока онъ не былъ наконецъ заточенъ въ Ольмюцкую цита-
дель, гдѣ долго томился, но за то его честь и слава были
спасены.
Дюмурье находился въ то время во главѣ всего двадцати
трехъ батальоновъ и пяти эскадроновъ въ Мольдскомъ лагерѣ,
2) Еазіез Ле Іа Вёѵоігіііощ раг Маітазі еі Бпропі, стр. 338.
2) Тамъ же.
3) Тоаіоп&еоп.
96
гдѣ онъ производилъ ученіе и дисциплинировалъ свою малень-
кую арміюх) въ ожиданіи того, когда событія откроютъ ему
болѣе широкое поприще дѣятельности, гдѣ онъ могъ бы выка-
зать свои способности. При немъ находился безотлучно одинъ
несчастный разбитый параличомъ молодой человѣкъ, къ кото-
рому онъ привязался за его кротость, за его душевныя каче-
ства и чувствительное сердце8), о чемъ свидѣтельствовало бывшее
съ нимъ приключеніе. Разсказывали, что у него отнялись ноги
послѣ одного ночного похожденія, когда, пробираясь къ любимой
имъ женщинѣ, онъ заблудился и завязъ въ болотѣ, изъ котораго
ему удалось выкарабкаться только послѣ большихъ усилій* 2 3).
Эту жертву нѣжной страсти звали Кутонъ. Всей душой пре-
данный Дюмурье, Кутонъ старался повліять на комиссаровъ
Національнаго Собранія въ томъ смыслѣ, чтобы Дюмурье былъ
назначенъ главнокомандующимъ обѣихъ армій, прикрывавшихъ
границу, какъ вдругъ изъ Парижа прибылъ курьеръ съ извѣ-
стіемъ, что назначеніе это уже состоялось4 *). Дюмурье предла-
галъ начать кампанію въ Бельгіи, но эльзасецъ Вестерманъ,
посланный въ лагерь Лафайета, прискакалъ изъ Седана съ
извѣстіемъ, что теперь приходилось думать не о вторженіи въ
Бельгію, а о томъ, чтобы отразить непріятеля, вторгнувшагося
въ предѣлы Франціи и попиравшаго уже нашу землю; что арміей
овладѣвало отчаяніе и она была близка къ деморализаціи, по-
поэтому нельзя было терять ни минуты. Тогда Дюмурье по-
спѣшилъ въ Седанъ, гдѣ мы вскорѣ съ нимъ встрѣтимся.
Что же дѣлало въ это время Національное Собраніе? Оно
издало декретъ о ссылкѣ въ Кайенну всѣхъ священниковъ,
которые, не присягнувъ новому правительству, не покинутъ въ
двухнедѣльный срокъ французской территоріи,—декретъ о секве-
строваніи имущества эмигрантовъ;—декретъ, коимъ граждане
всѣхъ секцій безъ различія призывались вступить, въ ряды
національной гвардіи, и этой милиціи присвоивалась револю-
ціонная организація6). Таковы были рѣшительныя мѣры, при-
нятыя Собраніемъ въ то время, когда было получено извѣстіе
’М.ётоітез сіе Витоитіег, т. II, кн. V, гл. IV, стр. 363 и 364.
2) Тамъ же, гл. V, стр. 370.
8) Тамъ же, прим. издателей.
4) Разіез йе Іа Нёѵоіиііоп, рат Маггаеі еѣ Ідіропі, стр. 339,
•) ІЪійет, стр. 339,
97
о сдачѣ города Лонгви, осажденнаго 20-го числа герцогомъ
Брауншвейгскимъ и генераломъ Клерфе.
Жители этого города, напуганные бомбардированіемъ, шщ)е-
бовали, чтобы комендантъ Лавернъ сдался, и послѣдній, тайный
сторонникъ эмигрантовъ, поспѣшилъ открыть ворота крѣпости,
хотя гарнизонъ состоялъ изъ двухъ тысячъ человѣкъ и крѣ-
пость еще не выдержала ни одного штурма п въ ней не было
ни одной бреши.
Измѣна была очевидна. Въ бумагахъ Лаверня найдено
письмо, полученное изъ непріятельскаго лагеря за подписью
Аллебрада со слѣдующими унизительными увѣщаніями: «Ты
не станешь, вѣроятно, колебаться въ выборѣ, служить ли ко-
ролю или быть наемникомъ Петіона. Жена твоя, какъ тебѣ
извѣстно, въ отчаяніи, она писала тебѣ неоднократно... Мнѣ
поручено отъ имени короля и герцога Брауншвейгскаго ска-
зать тебѣ, что твое усердіе будетъ вознаграждено» 1)... Но
этотъ документъ, установившій виновность коменданта, еще не
былъ извѣстенъ Собранію въ тотъ моментъ, когда оно было
охвачено негодованіемъ по поводу сдачи Лонгви. Сдаться безъ
боя для человѣка военнаго, для француза, было само по себѣ
измѣною, и Собраніе обнародовало по этому поводу слѣдующую
прокламацію въ духѣ древнихъ лакедемонянъ: «Граждане, крѣ-
пость Лонгви сдалась или была сдана! Непріятель приближается.
Быть можетъ, онъ надѣется вездѣ встрѣтить негодяевъ или
измѣнниковъ: онъ ошибается... Отечество призываетъ васъ, сту-
пайте защищать его» 2).
Вмѣстѣ съ тѣмъ Собраніе декретировало, что тотъ, кто, на-
ходясь въ осажденномъ городѣ, потребуетъ его сдачи, будетъ
приговоренъ къ смерти3).
Чувство, которое нашло себѣ выраженіе въ этомъ безподоб-
номъ декретѣ, раздѣлялось всѣми, такъ что, когда въ засѣданіи
29-го августа было прочитано донесеніе' офицеровъ, унтеръ-
офицеровъ и солдатъ третьяго батальона Арденскаго полка,
съ изложеніемъ причинъ, въ силу которыхъ защитники Лонгви
не могли долѣе держаться и которое оканчивалось вопросомъ:
х) Донесеніе Гадѳ Собранію о сдачѣ Лонгви, сдѣланное въ засѣданіи
31-го августа 1792.
а) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVII, стр. 126 и 127.
3) ІЬісІет, стр. 126.
ЛУИ бланъ. т. VII,
7
98
«Что же они могли сдѣлать?» то нѣсколько человѣкъ отвѣтили
въ одинъ голосъ: «умереть!» *).
Было рѣшено: сравнять городъ Лонгви съ землею; жителей его
на десять лѣтъ лишить правъ французскаго гражданства; комен-
дантамъ осажденныхъ крѣпостей предоставить право разрушать
дома тѣхъ, кто будетъ настаивать на сдачѣ во избѣжаніе бом-
бардировки; обязать всѣхъ, кто не пожелаетъ сражаться съ не-
пріятелемъ, отдать свое оружіе тѣмъ гражданамъ, которые пой-
дутъ къ границѣ* 2).
Не слѣдуетъ забывать, что, несмотря на переживаемыя
Франціей волненія, борьбу, опасности и озлобленіе, она не пере-
ставала ни на минуту быть націей мыслящей, націей великихъ
и прекрасныхъ идей.
Издавая, для обезпеченія общественной безопасности, новые
законы, которыхъ не отвергла бы сама Спарта, Національное
Собраніе издало одновременно, до предложенію, внесенному
Оберъ-Дюбайе законъ о разводѣ, какъ первый шагъ къ уста-
новленію равенства мужчинъ и женщинъ 3), а даровавъ званіе
французскихъ гражданъ Пристлею, Пэну, Бентаму, Вильбер-
форсу, Клерксону, Макинтошу, Давидъ - Вилліамсу, Горани,
Анахарсису Клооцу, Комѣру, Корнелію Пову, Песталоцци, Ва-
шингтону, Гамильтону, Маддиссону, Клопштоку, Шиллеру, Ко-
стюшко, оно признало тѣмъ самымъ Францію отечествомъ цѣ-
лой плеяды людей высокаго ума и высокой нравственной доблести,
коими гордилось въ то время человѣчество4).
Такимъ образомъ, въ то время какъ монархи старались воз-
становить весь свѣтъ противъ французской революціи, она
жила, среди бури разыгравшихся страстей, мыслію, чувствомъ
и дѣйствіемъ,—всѣмъ тѣмъ, что составляетъ сущность человѣ-
ческой души, самымъ удивительнымъ образомъ переходя отъ
полнаго спокойствія къ самымъ страстнымъ порывамъ.
27-го августа Парижъ облекся въ трауръ. Въ этотъ день
чествовали память убитыхъ. Распорядителемъ церемоніала былъ
Сержанъ; Шенье воспѣлъ въ стихахъ павшія жертвы. Музыка
этотъ разъ также была написана Госсекомъ. Трудно себѣ
х) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVII, стр. 148.
2) Ва8іе8 сіе Іа Вёѵоіиііоп, раг Маггазі еі Ппропі, стр. 340.
3) НІ8іоіге рагіетепіаіге, т. XVII, стр. 168.
4) Ра8іе8 Не Іа Вёѵоіиііоп, стр. 340.
99
представить болѣе мрачное, потрясающее зрѣлище. Парадную
колесницу съ тѣлами жертвъ 10-го августа, какъ въ древ-
нія времена, медленно тащили по городу волы, за колесни-
цей шла вереница вдовъ и сиротъ въ бѣлыхъ платьяхъ съ
черными поясами; за ними ѣхалъ всадникъ съ развѣвавшимся
знаменемъ, на которомъ были поименованы города, гдѣ происхо-
дили массовыя избіенія народа; такимъ образомъ гражданъ,
убитыхъ въ Нанси, Нимѣ, Монтобанѣ, Авиньонѣ, Ла Шаппелѣ,
въ Карпентрасѣ, на Марсовымъ полѣ, поминали всѣхъ сразу,
и ихъ души какъ бы присутствовали незримо на похоронахъ
жертвъ, погибшихъ наканунѣ; за всадникомъ несли статую За-
кона съ возложеннымъ на нее мечомъ; гробы тонули въ обла-
кахъ ѳиміама; изъ толпы неслись хриплые возгласы людей,
вооруженныхъ пиками, и рыданія и стоны женщинъ 1)... все это
было разсчитано на то, чтобы довести бѣшенство и озлобленіе
народа до крайнихъ предѣловъ... Этому не мало способствовалъ
и самый выборъ мѣста, куда направилось печальное шествіе;
процессія шла въ Тюильерійскій садъ, съ его деревьями, про-
битыми пулями, съ его потоптанными цвѣтниками, гдѣ цвѣты
печально повисли на поломанныхъ стебляхъ, съ мраморными
статуями, на которыхъ красовался еще красный колпакъ. Посреди
большого бассейна, т. е. между дворцомъ, съ панели котораго
еще не была смыта кровь, и Карусельной площадью, гдѣ нѣ-
сколько дней передъ тѣмъ умеръ палачъ, совершая смертную
казнь, гдѣ высился колоссальный обелискъ, съ надписью: Тише,
они упокоилисъ\ которая своимъ лаконизмомъ производила потря-
сающее впечатлѣніе?
Въ довершеніе всего, нѣсколько роялистовъ дезнули оскор-
бить народное горе, содравъ ночью со статуй Свободы и За-
кона матеріи, которыми онѣ были задрапированы2). Чего нельзя
было ожидать послѣ этого? На другой день Дантонъ, явившись
въ Собраніе на вечернее засѣданіе, произнесъ:
«Мы низвергли деспотизмъ однимъ судорожнымъ порывомъ
и только подобнымъ же порывомъ всего народа мы заставимъ
деспотовъ отступить... Ворота столицы были заперты; это было
сдѣлано правильно; нужно было задержать измѣнниковъ; будь
ихъ хоть тридцать тысячъ, всѣ они должны быть арестованы
*) См. подробности въ ВёѵоІиігоп8 йе Рагіз, № СЬХІѴ.
а) ІЫйетп.
7*
100
завтра... Мы просимъ у васъ разрѣшенія произвести домовые
обыски. Въ Парижѣ должно быть восемьдесятъ тысячъ ружей
въ полной исправности... <Все принадлежитъ отечеству, когда
ему угрожаетъ опасность».
Собраніе немедленно постановило принять всѣ мѣры, какихъ
требовалъ Дантонъ1).
Коммунѣ было предоставлено назначить время для произ-
водства обысковъ; она избрала для этого ночь съ 29-го на
30-ое число; и 29-го числа, съ тести часовъ вечера, какъ только
солнце стало садиться, въ Парижѣ все смолкло, городъ словно
вымеръ. Улицы, бульвары опустѣли; лавки закрылись; на заста-
вахъ, въ караулахъ, стояли марсельцы; на рѣкѣ всѣ лодки и
прачешные плоты были переполнены вооруженными людьми; по
лѣстницамъ, спускающимся къ Сенѣ, по обоимъ берегамъ, вдоль
набережныхъ были разставлены часовые.
Роялистовъ охватилъ ужасъ, не поддающійся описанію;
двое изъ нихъ, скрывавшіеся въ то время въ Парижѣ, оставили
намъ свои воспоминанія, въ которыхъ описаны пережитыя ими
впечатлѣнія2). Призраки Варѳоломеевской ночи преслѣдовали
всѣхъ тѣхъ, кто чувствовалъ за собою малѣйшую вину. Одни
изъ нихъ бросились къ друзьямъ съ просьбою дать имъ пріютъ,
но тѣ, трепеща за себя, не рѣшались сдѣлать это; другіе искали
убѣжища въ предмѣстьи, въ какомъ нибудь кабакѣ и даже въ
постели проститутки. Иные укрывались въ госпиталяхъ и ло-
жились на больничныя койки подлѣ больныхъ3).
Впрочемъ, нѣкоторые выказали и хладнокровіе, какъ, напр.,
прокуроръ Серонъ, который былъ арестованъ въ то время, какъ
стоялъ у окна въ халатѣ, играя на флейтѣ4).
Въ часъ ночи начались обыски. Во всѣхъ улицахъ были
разставлены патрули, вооруженные пиками, человѣкъ по шест-
десятъ въ каждомъ. На всѣхъ перекресткахъ стояли часовые,
останавливавшіе всякаго, кто рѣшался выйти изъ дома. Въ до-
махъ, которые были въ подозрѣніи и гдѣ жили лица, подписавшіе
«петицію двадцати тысячъ», обыскъ производился съ ожесточе-
х) Назіей йе Іа Вёѵоіиііоп, стр. 340.
2) Реіііег еі Стѳог&ѳз Впѵаі. См. разсказъ перваго въ Нізіоіге рагіетеп-
іаіге, т. XVII, стр. 216—215, и разсказъ второго, Воиѵепігз сіе Іа Теггеиг,
т. II, стр. 194—200.
8) Зоиѵепігз сіе Іа Теггеиг, т. II, стр. 195.
4) НМет, стр. 196.
101
ніемъ и любопытствомъ, но къ эту минуту никѣмъ не руко-
водила корысть: искали не золота, а оружія. За нѣсколько дней
передъ тѣмъ, по приказанію муниципалитета, былъ обыскъ у
Бомарше, на котораго донесли, что у него въ домѣ былъ складъ
оружія; сообщая дочери о случившемся, Бомарше писалъ: «въ
субботу 11-го числа, часовъ около восьми утра, какой-то чело-
вѣкъ пришелъ предупредить меня, что женщины изъ гавани
святого Павла ведутъ ко мнѣ народъ... Послѣ тщательнаго
обыска, продолжавшагося семь часовъ, толпа разошлась по
чьему-то приказанію. У меня не пропало и свѣчного огарка.
Какая-то женщина сорвала въ саду, гвоздику; ей дали за это
двадцать пощечинъ и хотѣли искупать ее въ бассейнѣ» г). При
обыскѣ было найдено всего двѣ тысячи ружей* 2).
Что касается арестованныхъ,—ихъ было до трехъ тысячъ
человѣкъ,—ихъ отвели по секціямъ... больше для виду, такъ
какъ большинство на другой же день были выпущены. Въ
числѣ арестованныхъ былъ патеръ Ланфанъ, духовникъ ко-
роля 3).
Хотя домовые обыски были произведены по постановленію
самого Національнаго Собранія, но оно было поражено и встрево-
жено тою твердостью и энергіей, съ какой это постановленіе
было приведено въ исполненіе Коммуной. Къ тому же послѣ
событій 10-го августа муниципалитетъ выказалъ такой рево-
люціонный подъемъ и такую мощь, которые внушали опасеніе
бывшимъ властителямъ. Разумѣется, власть Собранія проявля-
лась не всегда въ предѣлахъ строгой законности; возникшей
во время бурнаго разгула страстей, ей приходилось управлять
страстями. Конечно, было преступно и крайне жестоко вывѣ-
сить, напр., у дверей каждой тюрьмы имена заключенныхъ,
опубликовать списокъ избирателей аристократовъ каждаго квар-
тала, угрожать смертью мѣняламъ. Но не слѣдуетъ думать, что
Парижъ, какъ утверждали совершенно бездоказательно нѣ-
которые писатели, подпалъ подъ диктатуру перваго встрѣчнаго, и
что вновь учрежденная Коммуна совершенно не заботилась о
возстановленіи общественнаго порядка. Провозгласивъ непри-
косновенность частной собственности, охраняя неприкосновен-
*) Изъ писемъ Бомарше къ дочери, въ Мётоігез зит Іез ргізопз, т. I,
стр. 182. Соііѳсііоп Вегѵіііѳ еі Ваггіёге.
2) Вазіез сіе Іа Вёѵоіиііоп, стр. 240.
3) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVII, стр. 216.
102
ность жилища артистовъ, помѣщавшихся въ Луврѣ, которыхъ
народъ принялъ за царедворцевъ, воспрещая гражданамъ стрѣ-
лять въ Парижѣ изъ ружей; издавъ приказъ, чтобы городъ,
впредь до особаго распоряженія, освѣщался всю ночь1); настаивая
на исполненіи декрета, коимъ духовнымъ лицамъ запрещалось
выходить на улицу въ своемъ нарядѣ, такъ какъ это могло
повести къ оскорбленію духовныхъ лицъ, къ которымъ народъ отно-
сился несочувственно» 2),—Коммуна несомнѣнно поступала умно.
Замѣчательны первыя строки постановленія, коимъ народъ при-
зывалъ къ строгому повиновенію закону: «Общее Собраніе Ком-
муны, принимая во вниманіе, что первой ея заботою является
возстановленіе общественнаго порядка», и т. д. 3)...
Справедливость требуетъ сказать, что если Коммуна была
безжалостна и неумолима по отношенію къ роялистамъ и къ
дѣлателямъ фальшивыхъ ассигнацій, то это не помѣшало ей
принять тѣ мѣры, которыхъ требовали человѣколюбіе и спра-
ведливость; такъ, напримѣръ, ею была назначена комиссія для
надзора и ухода за ранеными въ день 10-го августа, и другая—
комиссія для посѣщенія тюремъ и собиранія свѣдѣній, которыя
могли послужитъ къ оправданію невинныхъ 4).
Завидуя власти, которая могла затмить ея собственную, Со-
браніе, естественно, было склонно преувеличивать ошибки и же-
стокость Коммуны и отрицать важность ея заслугъ. Чтобы па-
рализовать ея вліяніе, оно постановило, 11-го числа, обновить
составъ управленія путемъ выборовъ, и на этой почвѣ между со-
перничавшими властями возгорѣлась борьба, которая еще не
была окончена, когда произошли два событія, которыми Собра-
ніе поспѣшило воспользоваться.
Въ числѣ друзей жирондистовъ, и главнымъ образомъ Бриссо,
былъ Жире-Дюпре, человѣкъ смѣлый и остроумный. Раздражен-
ный, какъ и прочіе члены его партіи, властью, захваченной
муниципалитетомъ, онъ разразился въ Раігіоіе /гап^аіз напад-
ками на него, которыя были очень несправедливы. «Коммуна,
писалъ онъ въ нумерѣ, появившемся 28-го августа, постановила
2) Нл8іоіге рагіетепіаіге, стр. 188.
2) Постановленіе 12-го августа 1792.
3) Мишле, поносящій коммуну 10-го августа, не упоминаетъ объ этомъ
ни слова. См. его книгу, т. IV, гл. III.
4) См. текстъ этого постановленія, о которомъ Мишле не говоритъ въ
своей НІ8іоігс рагіетепіаіге, т. XVII, стр. 189.
103
произвести домовые обыски, съ цѣлью принудить гражданъ
отдать свое оружіе или идти противъ непріятеля».
Это обвиненіе заслуживало порицанія въ двухъ отношеніяхъ.
Во-первыхъ, постановленіе о производствѣ домовыхъ обысковъ
было сдѣлано не Коммуной, а самимъ Собраніемъ; во-вторыхъ,
несправедливо, будто эта мѣра имѣла цѣлью заставить «гра-
жданъ» либо выдать оружіе, либо идти противъ непріятеля»; по-
добная ошибка, сдѣланная въ такой моментъ, могла повести къ
грандіозному общественному бѣдствію, если бы только повѣрили,
что народъ былъ разоруженъ х).
Коммуна сдѣлала немедленно слѣдующее постановленіе: «Об-
щій Совѣтъ Коммуны постановилъ вызвать издателя Раігіоіе
/гап^аіз завтра въ 11 часовъ въ Собраніе для дачи объясне-
нія по поводу клеветы, напечатанной въ его газетѣ насчетъ
Общаго Совѣта Коммуны. Гюгененъ, предсѣдатель, Меге, секре-
тарь» 2).
Жире-Дюпре разсчитывалъ на поддержку Собранія; онъ зналъ,
что жирондисты не оставятъ его; къ тому же это былъ чело-
вѣкъ отважный; онъ отвѣтилъ письмомъ, написаннымъ весьма
благородно, но задорно: «Вы требуете, чтобы я явился въ со-
браніе Комунны: я этого не исполню, такъ какъ вы не имѣли
права вызывать меня... Если вы считаете себя оскорбленными
или оклеветанными, на это есть судъ, передъ которымъ я го-
товъ предстать. Если вы хотѣли испытать свою власть надъ
писателями - патріотами и, запугавъ ихъ, не дозволить имъ
высказывать правду, которую они обязаны говорить народу и
которую они ему скажутъ, то вы неудачно избрали объектъ
для своего опыта. Я твердо рѣшилъ защищать, хотя бы цѣною
жизни, свободу прессы, которую вы нарушаете, права чело-
вѣка, на которыя вы посягаете, и права народа, которыя вы
узурпируете». Заканчивая, онъ требовалъ, чтобы Коммуна моти-
вировала свою жалобу, и выражалъ готовность доказать спра-
ведливость сказаннаго, или исправить свою ошибку, если она имъ
сдѣлана неумышленно» 3 * * * * 8).
2) Мишле, всегда несправедливый относительно жирондистовъ, обходитъ
все это молчаніемъ, говоря только, что коммуна, «не довольствуясь попра-
ніемъ всякой личной свободы, преслѣдовала Жире-Дюпре за газетную статью».
Т. IV, стр. 101.
2) Извлечено изъ протоколовъ совѣщаній Коммуны, 24-го августа IV года
свободы и 1-го года равенства.
8) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. ХѴП, стр. 153.
104
Какъ разъ на другой день послѣ того, какъ были обнародо-
ваны эти письма, одному изъ служащихъ въ муниципалитетѣ *),
на обязанности котораго лежало опечатывать вещи въ домахъ
лицъ, возбуждавшихъ подозрѣніе, было поручено отправиться къ
г. Понъ-Лаббе, который жилъ при цейхгаузѣ (^атіе шепЪІе).
Онъ отправился къ нему и, найдя въ кладовой небольшую се-
ребряную пушку, называемую Сіамской пушкой, которую, какъ
ему было сказано, толпа легко могла похитить, онъ приказалъ
взятъ ее и отнести въ Луврскую секцію* 2).
Таковы были два факта, которыми Собраніе воспользовалось,
какъ предлогомъ, чтобы сломить власть Коммуны. Не подлежитъ
однако сомнѣнію, что невыносимая тиранія Коммуны, о которой
такъ много говорили, была не такою ужасною, какъ ее изобра-
жали, ибо, несмотря на страстное желаніе Собранія доказать
это, иныхъ доказательствъ у него не нашлось. Жирондисты
жаловались на нарушеніе всѣхъ правилъ на томъ основаніи,
что служащій муниципалитета рѣшилъ самовольно спрятать въ
безопасное мѣсто вещь, принадлежавшую націи, въ такой мо-
ментъ, когда народныя страсти разыгрались! Они жаловались
на нарушеніе неприкосновенности личности по поводу исторіи
съ Жире-Дюпре, который не былъ арестованъ, но котораго только
потребовали въ Собраніе для дачи необходимыхъ объясненій,—
и это говорили тѣ самые люди, которые только что передъ тѣмъ
декретировали домовые обыски, т. е. нарушеніе неприкосновен-
ности жилища нѣсколькихъ тысячъ гражданъ, и которые ничего
не возразили по поводу ареста такого множества лицъ, задер-
жанныхъ единственно по подозрѣнію въ одну ночь и попав-
шихся какъ въ западню!
Но такова сила партійной дисциплины, что жирондисты
встрѣтили въ этомъ случаѣ энергичную поддержку даже въ лицѣ
нѣсколькихъ товарищей, не принадлежавшихъ къ ихъ партіи!
Въ засѣданіи 30-го числа, на которомъ было прочитано письмо
Жире-Дюпре, Шодье горячо нападалъ на Коммуну; а Камбонъ
заявилъ, что если ея члены не могли быть представителями
*) А не «какой-то человѣкъ, именовавшій себя членомъ Коммуны», какъ
то пишетъ Мишле, т. IV его Нівіоіге йе Іа Вёѵоіиііоп, стр. 102.
2) «Въ Луврскую секцію, а не къ себѣ на домъ», какъ говоритъ Миш-
ле, т. IV, стр. 103.—См. показаніе члена муниципалитета, данное въ Собраніи
на вечернемъ засѣданіи, 30-го августа 1762.
10Б
власти, полученной ими отъ народа, то ихъ слѣдовало считать
узурпаторами. Роланъ, съ своей стороны, заявилъ, что если не
будетъ положенъ конецъ всеобщей анархіи, поддерживаемой
Коммуной, то онъ не отвѣчаетъ за правильное снабженіе Па-
рижа съѣстными припасами. Жансонне жаловался на то, что
зданіе военнаго министерства было окружено войскомъ; Гранж-
невъ требовалъ, чтобы прежній муниципалитетъ вступилъ
снова въ исправленіе своихъ обязанностей; наконецъ, по доне-
сенію Гаде, Собраніе постановило избрать новый муниципали-
тетъ х).
По весьма странному противорѣчію, Собраніе, устраняя му-
ниципалитетъ, услугами котораго не хотѣли болѣе пользоваться,
заявило, что онъ оказалъ важныя услуги отечеству.
Въ тотъ же день, въ вечернемъ засѣданіи, предсталъ передъ
Собраніемъ служащій муниципалитета, увезшій пушку изъ кла-
довой. Давая объясненіе, онъ говорилъ такъ твердо и вмѣстѣ
съ тѣмъ такъ почтительно и такимъ рѣшительнымъ тономъ,
что Базиръ потребовалъ, чтобы Собраніе торжественно выра-
зило ему свое одобреніе, а такъ какъ Лакруа и Гранжневъ
не соглашались съ этимъ, то Собраніе рѣшило передать дѣло
на разсмотрѣніе Наблюдательнаго комитета. Затѣмъ, въ томъ
же засѣданіи, по докладу Верньо, былъ отмѣненъ приказъ о
привлеченіи къ отвѣтственности Жире-Дюпре, какъ нарушав-
шій свободу личности и свободу прессы* 2).
Къ этому декрету была сдѣлана оговорка, въ которой Ком-
мунѣ предписывалось «при изданіи приказовъ о приводѣ въ
судъ и арестѣ гражданъ, строго держаться закона, установлен-
наго для общеполицейскихъ мѣръ и безопасности государства».
Шарлье потребовалъ передачи дѣла въ чрезвычайную комиссію
для разъясненія пункта, относящагося къ приводу въ судъ, на
что Верньо замѣтилъ, что самолюбіе Собранія должно быть
уязвлено тѣмъ, что Гюгененъ, предсѣдатель Коммуны, вызван-
ный въ Собраніе, не исполнилъ этого приказанія. «Но», возра-
зилъ на это Тюріо, другъ Дантона, «быть можетъ приказъ этотъ
не былъ полученъ Коммуной, и это можетъ повлечь серьезныя
непріятности» 3), на что Марбо отвѣчалъ слѣдующими гордыми
Засѣданіе 30-го августа 1792.
2) См. текстъ этого декрета въ Нівіоіге рагіетепіаіге, XVII, стр. 163.
3) Нівіоіте рагіетепіаіге, т. XVII, стр. 164,
106
и жесткими словами: «Я требую, чтобы членъ Собранія,
боящійся представителя парижской Коммуны, не мѣшалъ дѣй-
ствовать людямъ, которые не боятся дѣйствовать смѣло» а).
Страсти были сильно возбуждены и по предложенію Ла-
ривьера, было рѣшено, что Гюгененъ, которому было послано
только требованіе явиться въ засѣданіе, былъ немедленно при-
веденъ въ залъ, какъ вдругъ явилась депутація Коммуны съ
Петіономъ во главѣ.
Тальенъ выступилъ впередъ и произнесъ твердымъ голосомъ:
«Законодатели, временные представители Коммуны оклеветаны,
они требуютъ правосудія». Далѣе онъ заявилъ, что Коммунѣ
было дано полномочіе спасти отечество, и она спасла его; что
всѣ ея дѣйствія получили верховную санкцію народа; что че-
резъ нее члены Собранія стали снова на высоту «представите-
лей свободнаго народа»; что ею не было издано ни одного декрета,
посягающаго на свободу гражданъ, и она гордится тѣмъ, что
ею, для блага государства, арестованы заговорщики.
Что если дѣла управленія и въ частности продовольственное
дѣло дезорганизовано, то въ этомъ слѣдуетъ винить админи-
страторовъ, которые отсутствовали въ моментъ опасности.
«Мы производили домовые обыски», присовокупилъ онъ «но
это было сдѣлано по вашему приказанію»
Въ этой краткой и высокомѣрной рѣчи была одна фраза, на
которую въ то время никто не обратилъ вниманія, но на осно-
ваніи которой многіе историки, роялисты и не-роялисты, ссы-
лались впослѣдствіи, какъ на доказательство, что сентябрскіе
дни были результатомъ заранѣе обдуманнаго адскаго заговора.
Вотъ эта фраза: «Мы приказали арестовать священниковъ, сѣ-
явшихъ смуту; они заточены въ арестномъ домѣ, и скоро страна
свободы будетъ освобождена отъ нихъ» * 2). Но историки, при-
давшіе такое значеніе этой фразѣ, забываютъ, что само Собра-
ніе, къ которому обратился съ рѣчью Тальенъ, только что
издало декретъ, въ силу котораго священники, не пожелавшіе дать
присягу, осуждались на ссылку 3). Слѣдовательно, слова, произне-
сенныя Тальеномъ, вовсе не были такъ «страшно двусмысленнны»,
’) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVII, стр. 167.
2) ІЫіІет.
•) Декретъ, изданный 19-го августа 1792 и редактированный оконча-
тельно 26-го числа.
107
какъ утверждаетъ одинъ современный писатель *); ими не при-
поднимается, какъ говоритъ тотъ же писатель, «край завѣсы»
и они отнюдь не доказываютъ, что вожаки рѣшили сохранить
диктатуру, хотя бы для этого пришлось прибѣгнуть къ убій-
ству * 2).
Послѣ Тальена говорилъ Мануель; онъ замѣтилъ, какъ не-
послѣдовательно поступало Собраніе, стараясь сломить власть, ко-
торая, по его же признанію, оказала важныя услуги отечеству3).
Предсѣдатель отвѣчалъ сдержанно, чуть не робко. «Что ска-
зала бы Франція, если бы Парижъ, этотъ чудный городъ, захо-
тѣлъ дѣйствовать отдѣльно отъ всей страны» 4). Въ этомъ робко
высказанномъ замѣчаніи проглядывало стремленіе къ федера-
лизму, оказавшееся столь пагубнымъ для жирондистовъ. Пре-
зидентъ закончилъ свою краткую рѣчь обѣщаніемъ, что пети-
ція Коммуны будетъ разсмотрѣна, и предложилъ депутатамъ
принять участіе въ засѣданіи.
Въ этотъ моментъ въ залъ Собранія были допущены три
гражданина; Одинъ изъ нихъ просилъ дозволить народу, ожи-
давшему у дверей, продефилировать въ залѣ. Эта просьба,
мотивированная имъ желаніемъ видѣть представителей Коммуны,
и обѣщаніе, въ случаѣ надобности, умереть за нихъ, которое
прозвучало угрозою, показалось Собранію оскорбительнымъ. Нѣ-
сколько членовъ Собранія воскликнули, что депутатамъ не угро-
жаетъ никакой опасности; когда же на предложеніе Лакруа впу-
стить всего двадцать человѣкъ, уполномоченные отъ народа за-
мѣтили, что въ такомъ случаѣ «народъ не свободенъ», то Ла-
круа вскричалъ съ негодованіемъ: — «А мы развѣ свободны?»
Граждане, явившіеся съ петиціей, не рѣшились настаивать и
удалились. Все смолкло; прошло нѣсколько минутъ въ ожида-
ніи. Мануель вышелъ и вскорѣ вернулся, заявивъ, что никакого
сборища, какъ предполагали, у дверей Собранія не было, что
опъ видѣлъ не болѣе «трехъ, четырехъ человѣкъ, явившихся съ
петиціей, которыхъ, признавъ виновными», онъ приказалъ аре-
стовать. Выслушавъ это сообщеніе, Собраніе успокоилось, пред-
’) Мишле, т. IV, стр. 104. Нізіоіге Не Іа Вёѵоіиііоп, т. IV, стр. 104.
'-) ІЪіНет. — Впрочемъ, мы еще будемъ имѣть случай вернуться къ
этому важному пункту.
8) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVII, стр. 167.
4) ІЫНет, стр. 168.
108
сѣдатель поблагодарилъ Мануеля за его усердіе, и засѣданіе было
прервано ’).
31-го августа, вечеромъ, явился въ засѣданіе Гюгененъ съ
извиненіемъ, что онъ не выполнилъ ранѣе декрета Собранія,
о которомъ онъ узналъ, будто бы, изъ газетъ. Онъ былъ до-
пущенъ къ участію въ засѣданіи, но данное имъ объясненіе
было препровождено на разсмотрѣніе комиссіи чрезвычайныхъ
дѣлъ * 2) (согитіааіоп ехігаогйіпаіге).
Завязавшаяся между Собраніемъ и Коммуной борьба была
прервана потрясающими событіями.
ГЛАВА II.
Помни Варѳоломеевскую ночь!
Опасность, угрожавшая намъ въ сентябрѣ мѣсяцѣ 1792 г.—Отчаяніе, овла-
дѣвшее Парижемъ! народъ трепещетъ за всемірную свободу.—Планы побѣга,
обсуждаемые министрами, противъ которыхъ возсталъ Дантонъ.—Преступ-
ная радость роялистовъ.—Позорное оправданіе.—Открытія, сдѣланныя Гор-
за. — Сами министры и жирондисты запугиваютъ народъ.—Приговоренный
къ казни объявляетъ о заговорѣ въ тюрьмахъ. — Обстоятельства приведшія
Парижъ въ изступленіе.— Что происходило въ тюрьмахъ.— Убійства совер-
шались безъ вѣдома Коммуны.—Рѣчь Робеспьера въ ратушѣ.— 2-е сентября;
извѣстіе, что непріятель подошелъ къ Вердену.—Прокламація Коммуны.—
Парижъ охваченъ бѣшенной злобой.— Прюдомъ у Дантона.— Собраніе при-
вѣтствуетъ Коммуну.— Пылкія рѣчи Верньо и Дантона.— Мѣры, принятыя
для охраны общественной безопасности.— Внезапность, съ какою проявилась
бѣшеная ярость народа.— Убійства въ Аббатствѣ.—Аббатъ Сикаръ.— Дочь
Казота.—Убійства въ тюрьмѣ Кармелитовъ.—Могучій порывъ патріотизма.—
Наблюдательный комитетъ.—Коммуна.—Серванъ въ ратушѣ.—Робеспьеръ и
Билло-Варренъ вечеромъ 2 сентября.—Арестъ г-жи Сталь.—Комиссары, по-
сланные Собраніемъ въ Аббатство.— Мануель въ Аббатствѣ.— Постановленіе,
подписанное Сержаномъ и Панисомъ.—Судъ подъ предсѣдательствомъ Мадья-
ра.—Гнусныя сцены.—Англичане въ Аббатствѣ.—Рапортъ комиссаровъ вы-
слушанъ Собраніемъ съ величайшемъ равнодушіемъ.— Воинственный энту-
зіазмъ; Коммуна вынуждена воспретить отъѣздъ рабочихъ на границу.—Пе-
реходы отъ неистовой злобы къ состраданію.—Убійцы торжественно уносятъ
оправданныхъ.—Убійство принцессы Ламбаль.—Тамплю угрожаетъ опасность;
его спасаетъ трехцвѣтная лента.—Освобожденіе Вебера.— Разсказъ о надру-
гательствѣ надъ хорошенькой цвѣточницей невѣренъ.—Убійцы дѣйствовили
пе за плату.—Характерный разговоръ между арестованнымъ и убійцею.—
Журніакъ де Сенъ-Меаръ на допросѣ у Мальяра.—О стаканѣ крови, будто бы
предложенномъ дочери Сомбрёля; происхожденіе этой ужасной басни.— Роль
Петіона, Бриссо, жирондисткой прессы, Ролана, Собранія, Робеспьера, Дан-
тона.— Клятва вѣчной ненависти къ королевской власти.—Извѣстіе о сдачѣ
Вердена; геройская смерть Борепѳра. — Чудовища, порожденныя эпидеміей
т) Нізіоіте рагіетепіаіге, т. ХѴП, стр. 169.
2) ІЪійет, т. XVII, стр. 172 и 173.
109
убійствъ__Ьа Заірёігіёгѳ.— Бисѳтръ. — Циркуляръ, въ которомъ Маратъ
восхваляетъ убійства; соучастіе Дантона въ этой ужасной пропагандѣ. —
Убійства заключенныхъ въ Орлеанскихъ тюрмахъ.—Кровавая статистика.—
Геройство и убійства; что вышло изъ ихъ сочетанія.—Во что обошлись сен-
тябрскіе дни Франціи, революціи и свободѣ.—Историческая критика.
Возьмется ли кто либо предсказать, какіе доблестные или
какіе низменные поступки можетъ совершить человѣкъ, когда
въ его душѣ, столь отзывчивой на высшія проявленія добра п
зла, забушуютъ страсти и всколыхнутъ ее до самыхъ сокровен-
ныхъ ея тайниковъ? возьмется ли кто-либо указать предѣлъ, на
которомъ остановится разгулъ этихъ страстей? «И ледъ можно
довести до того, что онъ запылаетъ», сказалъ Мильтонъ.
2-го сентября 1792 г.! Какими событіями отмѣченъ этотъ ужас-
ный день въ лѣтописяхъ нашей исторіи? И почему революція
во тьмѣ безсонныхъ ночей мерещится донынѣ суевѣрнымъ лю-
дямъ въ обликѣ легендарной окровавленной монахини, съ кинжа-
ломъ въ рукахъ и съ огромнымъ кровавымъ пятномъ на мѣстѣ
сердца? Всѣ предшествовавшія этому дню событія должны быть
изложены подробно, иначе все послѣдующее будетъ непонятно!
Въ сентябрѣ мѣсяцѣ 1792 г. Франція переживала кризисъ,
подобнаго которому не было въ исторіи другихъ народовъ. Ни-
когда еще ни одинъ народъ не былъ такъ близокъ къ гибели и
въ то же время не былъ преисполненъ такой страстной рѣши-
мости жить. Дюмурье, какъ мы уже знаемъ, уѣхалъ въ лагерь
на Модѣ—съ намѣреніемъ выступить въ Седанъ, гдѣ ему пред-
стояло встрѣтиться лицомъ къ лицу съ всевозможными опасно-
стями. Пріѣхавъ въ Седанъ, онъ убѣдился въ томъ, что поло-
женіе дѣлъ было отчаянное. Двадцать три тысячи дезорганизо-
ваннаго войска—вотъ все, что онъ могъ противопоставить вось-
мидесяти-тысячной закаленной въ бою арміи, которой предводи-
тельствовали могущественный монархъ и два славныхъ полко-
водца. Кавалерія непріятеля была вчетверо многочисленнѣе
нашей. Люкнеръ съ двадцатью пятьютысячнымъ, приблизи-
тельно, корпусомъ, прикрывалъ Мецъ, который не позаботились
привести своевременно въ надлежащее состояніе обороны. Слѣ-
довательно, съ этой стороны нельзя было ожидать никакой по-
мощи, а между тѣмъ, чтобы не открыть непріятелю путь къ Па-
рижу, было необходимо во что бы то ни стало защитить обшир-
ныя равнины Шампаньи и всю беззащитную мѣстность между Мар-
нойиСеной.Седанъ при первой же атакѣ неминуемо долженъ былъ
пасть; Мезьеръ также не могъ долго держаться; единственной
110
надеждой Вердена было геройство его коменданта Борепера; а
недавняя сдача Лонгви вселила въ сердца людей самыя мрач-
ныя предчувствія1).
Хотя бы маленькая армія, на долю которой выпало спасти
отечество, была сильна своимъ единодушіемъ. Но и этого не было;
раздираемая партійными распрями, она не проявляла единоду-
шія. Солдаты смотрѣли на офицеровъ, какъ на измѣнниковъ и
каждую минуту были готовы выйти изъ повиновенія; офицеры
боялись солдатъ и не рѣшались отдавать имъ приказаній. Контръ-
революціонныя тенденціи департаментскихъ и окружныхъ вла-
стей еще болѣе усугубляли этотъ разладъ. Комиссары Національ-
наго Собранія, своимъ поспѣшнымъ отъѣздомъ, увеличили общее
смятеніе и тревогу, которыя доходили до того, что, по свидѣтель-
ству Дюмурье, «если бы герцогъ Брауншвейгскій двинулъ на
Седанъ хотя бы десятитысячный корпусъ, то армія попряталась
бы по крѣпостямъ или обратилась бы въ бѣгство и, отступая,
дошла бы до Парижа2).
Правда, въ это самое время революція вербовала по всей
Франціи новыхъ борцовъ, которые составили вскорѣ грозную
силу революціонной арміи; на историческую сцену готовились
выступить волонтеры 92 года; а изступленная любовь къ сво-
бодѣ превращала въ борцовъ даже женщинъ и дѣтей. Дюмурье
разсказываетъ съ умиленіемъ, что въ лагерѣ на Модѣ, за отря-
дами французской арміи, когда она шла въ бой, слѣдовали двѣ
молодыя дѣвушки; изъ нихъ одной было двадцать два года, а
другой—всего семнадцать лѣтъ; небольшого роста, хрупкія, скром-
ныя, хорошо воспитанныя, онѣ выказывали большую храбрость,
были стыдливы и нравственны, и солдаты относились къ нимъ
дружественно и почтительно3).
Но въ то время никто еще не зналъ, какія чудеса храбрости
выкажутъ волонтеры, и изъ Парижа ожидали «войска, набран-
наго на-спѣхъ, плохо дисциплинированнаго, плохо вооруженнаго
не умѣющаго стрѣлять изъ ружей и безъ офицеровъ»4).
Совсѣмъ иное представлялъ непріятельскій лагерь! Въ немъ
2) Все это говоритъ Дюмурье — человѣкъ, который лучше всѣхъ могъ
знать тогдашнее состояніе военныхъ силъ. См. его Мётоігез, т. II, кн. V,
гл. VI, стр. 386 и 386.
2) ІЫ&ет, гл. VI, стр. 382.
3) Мётоігез Ле Віипоигіег, т. И, кн. V, гл. II, стр. 345.
4) ІЪіЛет, гл. VI, стр. 386.
111
все дышало увѣренностью въ побѣдѣ. Всѣ начальствующія лица
союзной арміи, за исключеніемъ одного герцога Брауншвейгскаго,
энергія котораго нѣсколько парализовалась происходившимъ въ
немъ душевнымъ разладомъ1), смотрѣли на себя, какъ на нис-
посланныхъ судьбою неумолимыхъ мстителей за старый поря-
докъ. Когда король прусскій, нагнавъ армію въ Трирѣ, распо-
ложился съ главной квартирой въ Картезіанскомъ монастырѣ,
всѣ замѣтили2), съ какой гордостью онъ окинулъ взоромъ мно-
гочисленные ряды своего войска, грозную артиллерію и велико-
лѣпную кавалерію, которыя должны были покончить съ новыми
идеями. Ближайшія событія показали, что это горделивое созна-
ніе своей всесокрушающей силы было вполнѣ законно. Послѣ
сдачи Лонгви и извѣстіе о бѣгствѣ Лафайета, союзники уже
не сомнѣвались въ полной дезорганизаціи французской арміи и
были увѣрены въ побѣдѣ3).
Таково было положеніе дѣлъ, когда Дюмурье появился въ
Седанѣ. Войска, издавна предубѣжденныя противъ него, встрѣ-
тили его крайне недружелюбно. Особенно поразилъ его мрачный
видъ кавалеріи. Проходя мимо роты гренадеръ, онъ услышалъ,
какъ одинъ изъ нихъ говорилъ: «Вотъ этотъ подлецъ заставилъ
объявить войну». Услыхавъ эти слова, Дюмурье остановился и
сказалъ повелительнымъ тономъ: «Найдется ли среди васъ трусъ,
который этимъ недоволенъ?» Это рѣзкое замѣчаніе произвело от-
личное впечатлѣніе4).
Въ тотъ же день въ лагерѣ было получено извѣстіе, что ко-
роль прусскій идетъ на Вердюнъ.
Дюмурье тотчасъ созвалъ военный совѣтъ. Опасность каза-
лась всѣмъ столь неминуемой и рисовалась въ такихъ мрачныхъ
краскахъ, что генералъ-лейтенантъ Диллонъ, не колеблясь, вы-
сказалъ мнѣніе, что слѣдовало отступать за Марну и добраться
до Шалона прежде, нежели туда подоспѣетъ непріятель. Это рѣ-
шеніе, которое онъ мотивировалъ безусловной необходимостью по-
заботиться, прежде всего, о спасеніи столицы, до которой непрія-
телю оставалось пройти не многимъ болѣе сорока льё... было
принято совѣтомъ единогласно. Одинъ только Дюмурье воздер-
’) Мётоігез іігёв йес раргегз й'ип Ъютте й’Еіаі, т. I, стр. 443.
2) ІЪійет, т. I, стр. 435.
3) ІЪійет, стр. 442.
4) Мётоігез йе Цитоигіех, кн. V, гл. V, стр. 385.
112
жался высказать какое-либо мнѣніе. «Я подумаю», сказалъ онъ
и, отпустивъ офицеровъ, задержалъ подполковника Тувено, вы-
дающіяся дарованія котораго онъ предугадалъ со свойственнымъ
ему умомъ. Указавъ ему на картѣ на Аргонскій лѣсъ,—который,
начинаясь, приблизительно, за милю до Седана, тянется въ
видѣ лѣсной опушки за Сентъ-Менегу,—онъ произнесъ пророче-
скія слова: «Вотъ Ѳермопилы Франціи»1).
Ѳермопилы! одно это слово показываетъ, какъ близка была
Франція къ гибели!
Парижъ чувствовалъ съ невыразимымъ ужасомъ, что его ги-
бель близка: онъ трепеталъ отъ отчаянія и злобы, ощущая при-
ливъ безумной, титанической отваги. Ужасно погибнуть отъ руки
врага, быть приниженнымъ и оскорбленнымъ надменнымъ побѣ-
дителемъ, потерять, быть можетъ, женъ, дѣтей: но не это страшило
главнымъ образомъ объятый ужасомъ Парижъ. Всѣ чувство-
вали, что гибнетъ свобода; это сознаніе заставляло людей пла-
кать отъ безсильной злобы, заставляло содрогаться отъ ужаса
всѣхъ тѣхъ, которые вкусили свободы и упивались ею среди
потоковъ крови. Неужели Парижъ, этотъ очагъ передовыхъ лю-
дей, такъ ярко озарившихъ весь міръ, будетъ попираться копы-
тами прусской конницы, которая задушитъ въ немъ всѣ про-
блески? Неужели все то, надъ чѣмъ трудилось столько умовъ,
что люди вынашивали въ душѣ съ такой мучительной болью,
что было достигнуто цѣною столькихъ жертвъ и такой упорной
борьбы,—неужели все это будетъ утрачено и,—какъ знать,—быть
можетъ навсегда? Если человѣчество упуститъ этотъ рѣдкій слу-
чай, чтобы сбросить съ себя оковы рабства, какъ, знать пред-
ставится ли ему вновь возможность отстоять свою свободу. Ве-
ликій Боже! неужели Франціи суждено оплакивать революцію,
неужели она будетъ только посмѣшищемъ въ глазахъ всего міра,
какъ самое пустое и самое безплодное изо всѣхъ громкихъ дѣлъ,
какъ позорная неудача, которую исторія предастъ забвенію!
Такъ думалъ народъ, восклицая: «Я готовъ на всѣ жартвы».
Такъ думалъ Дантонъ, говоря: «Будемъ смѣлы и рѣшительны!»
Такъ думали жирондисты, но, какъ люди болѣе робкіе, говорили:
«Перенесемъ статую свободы на югъ»2).
Однажды, въ самый критическій моментъ, Роланъ, Серванъ,
*) Мётоігез Ле Литоигіег, кн. V, гл. VI, стр. 391.
а) Это подлинныя слова Барбару. См. ого Мётоігез, стр. 37.
113
Клавьеръ, Лебренъ и Дантонъ собрались у министра иностран-
ныхъ дѣлъ. У него были въ это время Петіонъ и Фабръ д’Эглан-
тинъ. Собравшись въ глубинѣ сада, они совѣщались. Первымъ
заговорилъ Роланъ: «Получены очень тревожныя вѣсти, сказалъ
онъ, надобно уѣзжать.—Куда же вы намѣрены ѣхать? рѣзко спро-
силъ Дантонъ.—Въ Блуа: мы должны увезти съ собою казну и
короля». Клавьеръ и Серванъ поддержали это предложеніе. На
этомъ совѣщаніи присутствовалъ Керсенъ, только что пріѣхав-
шій изъ Седана; «Да, сказалъ онъ, необходимо уѣхать; герцогъ
Брауншвейгскій будетъ черезъ двѣ недѣли въ Парижѣ; это такъ же
несомнѣнно, какъ то, что на небѣ свѣтитъ солнце». Дантонъ сталъ
оспаривать мысль объ отъѣздѣ и говорилъ такъ энергично, что
всѣ согласились не принимать окончательнаго рѣшенія до полу-
ченія болѣе подробныхъ свѣдѣній1).
Слухъ о совѣщаніи министровъ облетѣлъ вскорѣ весь Па-
рижъ; всѣмъ было извѣстно, какъ въ этомъ сознался впослѣд-
ствіи Верньо, что члены жиродинскаго комитета «Двадцати од-
ного» были крайне взволнованы2 3). Всѣ предавали другъ другу
слова, сказанныя Ролану Дантономъ: «Боже тебя упаси говоритъ
о томъ, что надобно бѣжать-, бойся, чтобы этого не услыхалъ на-
родъ»3), волненіе народа достигло крайнихъ предѣловъ, а измѣн-
ники, какъ бы задавшись цѣлью довести озлобленіе его до бѣ-
шенства, стали дѣйствовать открыто. Роялисты, съ циркулемъ
въ рукахъ, измѣряли на картѣ разстояніе отъ Вердюна до Па-
рижа4 *), ихъ жены уже готовились махать бѣлыми платками при
вступленіи въ Парижъ непріятельскаго войска, какъ это было
впослѣдствіи въ 1815 году! Послѣ того, какъ процессъ Колло
д’Ангремона обнаружилъ всѣ тайные происки роялистовъ и всю
ихъ гнусность, никто уже не сомнѣвался въ томъ, что заговор-
щики, дѣйствовавшіе въ пользу трона и церкви, были извѣстны
на-перечетъ, что они получали опредѣленное жалованье, были
раздѣлены на бригады и получали инструкціи изъ центральнаго
комитета6 * *). Гдѣ было искать спасенія отъ предполагаемыхъ или,
2) Показаніе Фабра д’Эглантина на процессѣ жирондистовъ. См. Нізіоіге
рагіетепіаіге, т. XXX, стр. 84 и 86.
2) Показаніе Верньо на процессѣ жирондистовъ; иіі зарга.
а) Тазіез Ле Іа Вёѵоіиііоп, стр. 344.
*) Этимъ занимался, напр., Дюранъ де Мѳйльянъ (МаіПанѳ), какъ онъ
самъ въ томъ признается въ своихъ Мётоігез, стр. 47—49.
Б) См. донесеніе Вазира отъ 6 ноября 1792 г.
ЛУИ влднъ. т. ѵп.
8
114
лучше сказать, отъ завѣдомыхъ измѣнниковъ? Суды видимо дѣй-
ствовали заодно съ обвиняемыми. Орлеанскій верховный судъ
не выносилъ приговоровъ, и Раігіоіе /гап^аіз, издаваемый Бриссо,
отвѣтилъ съ озлобленіемъ, что онъ не только не внушалъ страха
заговорщикамъ, но даже сдѣлался ихъ защитой. Даже столь
строгій, одно время, уголовный судъ 10-го августа обнаружилъ
вдругъ удивительную снисходительность, которая была возведена
имъ въ систему. 30-го августа былъ оправданъ губернаторъ Фон-
тенебло, Монморенъ1), при чемъ оправдательный приговоръ мо-
тивированъ слѣдующимъ образомъ:
«Людовикъ-Викторъ-Ипполитъ-Лука Монморенъ признанъ ви-
новнымъ въ участіи въ заговорѣ, послѣдствіемъ котораго были
преступленія, совершенныя 10-го августа, а равно въ томъ, что
имъ написанъ собственноручно, найденный въ его бумагахъ,
планъ заговора, но въ виду того, что наличность злого умысла
и намѣренія причинитъ вредъ недоказаны»... и т. д.2). Достоинство
націи впервые оскорблялось подобнымъ шуточнымъ приговоромъ,
который вызвалъ бурю негодованія. Когда былъ прочитанъ этотъ
приговоръ, кто-то закричалъ: «Вы оправдаете его сегодня, а не-
дѣли черезъ двѣ онъ прикажетъ перерѣзать насъ». Поднялся
страшный шумъ, всѣ требовали, чтобы дѣло было пересмотрѣно
при новомъ составѣ присяжныхъ. Предсѣдателю суда Осселину
удалось возстановить порядокъ, потребовавъ уваженія къ до-
стоинству суда и пообѣщавъ, что онъ самъ отведетъ Монморена
въ тюрьму. Любопытно, что пришлось заключить въ тюрьму
также и прокурора, такъ неосторожно взявшаго подъ свою за-
щиту людей, которымъ онъ былъ призванъ обвинять3).
По какой-то роковой, ничѣмъ не объяснимой, случайности за
нѣсколько дней передъ тѣмъ Маратъ предсказалъ возможность
этихъ судебныхъ скандаловъ. Въ глазахъ людей слабыхъ и же-
стокихъ, этимъ оправдывались его кровожадныя требованія. «Ка-
кое безуміе судить ихъ!» восклицалъ онъ, совѣтуя народу «от-
правиться съ оружіемъ въ рукахъ въ Аббатство, вывести оттуда
измѣнниковъ и въ особенности швейцарцевъ и ихъ сообщниковъ
и переколоть ихъ»4).
*) Здѣсь идетъ рѣчь не о бывшемъ министрѣ Монморенѣ.
2) Виііеііп Ли ІгіЪипаІ сгігпіпеі Ли 10 аоиі, № 8.
8) ІЪіЛет.
*) Аті Ли реиріе, № отъ 19 августа 1792 г.
116
1-го сентября жирондистъ Горза, подготовляя къ выпуску
номеръ своей газеты, который долженъ былъ выйти на слѣдую-
щій день, помѣстилъ въ немъ планъ дѣйствій союзныхъ войскъ про-
тивъ Франціи, — полученный имъ, какъ онъ утверждалъ, изъ
Германіи изъ вѣрныхъ рукъ, въ которомъ говорилось: «Не слѣ-
дуетъ упускать изъ виду, что болѣе двухъ сотъ начальствую-
щихъ лицъ намѣтили въ разныхъ кантонахъ Франціи сборные
пункты и имѣютъ списки лицъ, которыя изъявили готовность
присоединиться къ арміи союзныхъ монарховъ, какъ только она
появится въ предѣлахъ Франціи, и скрѣпили это обѣщаніе сво-
ими подписями. Союзныя арміи двинутся къ крѣпостямъ какъ
бы съ намѣреніемъ осадить ихъ, но овладѣютъ лишь тѣми, ко-
торыя сами откроютъ имъ ворота.—Герцогъ Брауншвейгскій бу-
детъ сдерживать силы патріотовъ, между тѣмъ какъ король прус-
скій пойдетъ впередъ со своей арміей, къ которой присоединятся
французскіе контръ-революціонеры. — Король прусскій пойдетъ
на Парижъ, который предварительно будетъ обезсиленъ голо-
домъ. Никакія соображенія, ни даже опасность, которая могла
бы угрожать королевской фамиліи, не заставятъ ихъ измѣнить
этого плана: жители Парижа будутъ выведены въ открытое поле,
гдѣ они будутъ раздѣлены по категоріямъ. Революціонеры бу-
дутъ казнены, а прочіе... (о томъ какая ихъ постигнетъ судьба
умалчивалось); быть можетъ, будетъ принятъ планъ императора
пощадить однѣхъ женщинъ и дѣтей.—Если силы окажутся не-
равными, то городъ будетъ подожженъ; ибо (это подлинное вы-
раженіе союзныхъ монарховъ, пустыня предпочтительнѣе страны,
населенной мятежниками»х).
Этого мало: на стѣнахъ Парижа была расклеена прокламація,
подписанная министрами, въ которой говорилось: «Среди васъ есть
измѣнники; не будь ихъ, дѣло было бы скоро покончено»2). Въ
тотъ же день, 1-го сентября, какой-то человѣкъ, присужденный
къ ссылкѣ на галеры и закованный въ кандалы, кричалъ: «Да
здравствуютъ австрійцы! да здравствуютъ наши освободители! да
здравствуетъ король! да здравствуетъ королева}» Доставленный
вторично въ судъ и приговоренный къ смертной казни, онъ,
взойдя на эшафотъ, заявилъ во всеуслышаніе, что онъ будетъ
скоро отомщенъ; что въ тюрьмахъ подготовляется заговоръ; что
х) Соиггіет сіез сіёрагіетепіз.
3) ТРавіез сіе Іа Вёѵоіиііоп, стр. 846.
8*
116
на слѣдующую ночь арестанты должны выйти изъ тюремъ съ
оружіемъ въ рукахъ, перебить часовыхъ и поджечь Парижъ1).
Этого негодяя звали Жанъ Жюльенъ; онъ былъ ломовой извоз-
чикъ изъ Вожирара2).
Народъ, которымъ давно овладѣли подозрѣнія, повѣрилъ угро-
замъ человѣка, голова котораго была на плахѣ; припомнили и
хвастливыя угрозы нѣкоторыхъ заключенныхъ, припомнили, что
въ тюрьмахъ поддѣлывали билеты (Ьіііеіз йе Іа Маізоп йе зесоигз)
Общества вспоможенія и что въ Шателэ было найдено огромное
число фальшивыхъ ассигнацій и гравировальныхъ досокъ для
ихъ изготовленія3)!
Припомнимъ сказанное выше: непріятель вступилъ въ пре-
дѣлы Франціи; генералы, которымъ ввѣрена была защита страны,
оказались измѣнниками или покидали свои посты; армія, которая
должна была прикрывать Парижъ, была слишкомъ слаба, дезор-
ганизована, безсильна; Лонгви сдался; непріятель былъ въ нѣ-
сколькихъ переходахъ отъ столицы; правительство, не зная, что
предпринять, только обсуждало планы побѣга; вездѣ чувствовалась
измѣна; судъ бездѣйствовалъ. На сцену появился Маратъ. Воз-
бужденіе народа росло; воззванія, съ которыми министры обра-
тились къ народу и въ которыхъ было такъ много недоговорен-
наго, вызывали какое-то жуткое чувство; журналисты писали,
что близокъ день страшнаго суда; мрачные ораторы, которымъ
трибуной служила гильотина,—предсказывали, что народъ будетъ
перерѣзанъ.
... Если сопоставить отдѣльныя черты набросанной картины,
то, быть можетъ, станетъ понятно, какимъ образомъ Парижъ
былъ охваченъ той неистовой, сатанинской злобой, отъ которой
содрогнулся весь міръ и о которой всегда будутъ скорбѣть истин-
ные поборники свободы.
Въ послѣднее время изъ тюремъ доходили слухи о какихъ-то
кровавыхъ столкновеніяхъ; въ нихъ разыгрывались какія-то стран-
ныя сцены: «27-го августа, разсказываетъ одинъ изъ заключен-
ныхъ въ Аббатствѣ, въ стѣнахъ тюрьмы раздался ружейный
выстрѣлъ. Тотчасъ по лѣстницамъ и по коридорамъ началась
2) Вазіез сіе Іа Веѵоіиііоп, стр. 348.
2) Мооге, котораго цитируетъ Карлайлъ. См. Тке Ргепск Вёѵоіиііоп,
т. XI, стр. 29 (Ёйіііоп Тапсійіііг).
3) $иіі Ли 2 аи 3 8еріетЪге, въ ВіЫіоікедие кІ8іогіцие Ле Іа Вёѵоіиііоп,—
936. 7—ВгНізІі Мизѳшп.
117
бѣготня; защелкали поспѣшно отворяемые и запираемые двери
и задвижки; въ нашу камеру вошелъ помощникъ тюремнаго над-
зирателя и, пересчитавъ насъ, сказалъ, чтобы мы не тревожи-
лись, что опасности нѣтъ. Болѣе мы ничего не узнали отъ этого
грубаго и мрачнаго господина»4). Пять дней передъ тѣмъ, де-Шан-
теренъ, смотритель казеннаго цейхауза (^агйе-шеиЫе) нанесъ
себѣ три удара ножемъ и умеръ, произнеся: «Намъ всѣмъ су-
ждено быть убитыми... Господи, прими мою душу!»* 2).
Все предвѣщало, или давало поводъ думать, что можетъ ра-
зыграться нѣчто ужасное, стихійное, не входившее въ расчеты
и намѣренія партій. Одно обстоятельство, прошедшее незамѣчен-
нымъ, доказываетъ, какъ ошибочно было утверждать, будто убій-
ства были дѣломъ Коммуны, будто они были подготовлены ею.
Дѣло въ томъ, что 1-го сентября, по истеченіи законыхъ 48 ча-
совъ, Коммуна отдала приказаніе открыть заставы и предоста-
вить всѣмъ свободно передвигаться въ департаментѣ безъ пас-
портовъ: мѣра эта, какъ видимъ, совершенно не согласуется съ
приписываемымъ ей намѣреніемъ обречь Парижъ на всѣ ужасы
террора3 4). Въ тотъ день Петіонъ занималъ кресло, на которомъ,
въ пять часовъ вечера его смѣнилъ Гюгененъ4).
Между тѣмъ, въ отчетѣ объ этомъ засѣданіи нѣтъ ни слова,
указывающаго на то, что все совершилось по заранѣе обдуман-
ному плану, какъ это распространяли роялисты, дѣлая клевет-
ническія инсинуаціи, которыя произвели такое огромное впечат-
лѣніе.
Робеспьеръ просилъ слова; что же онъ сказалъ? онъ потре-
бовалъ, чтобы члены совѣта отправились въ первичныя собра-
нія, чтобы такимъ путемъ ускорить избраніе выборщиковъ; чтобы
муниципалитетъ былъ надѣленъ административными функціями;
чтобы только тѣ члены были облечены административной властью,
которые не утратили довѣрія общества; чтобы на слѣдующій
день былъ представленъ списокъ бывшихъ членовъ муниципа-
литета, дабы рѣшить, кто изъ нихъ могъ сохранить свои пол-
номочія6).
*) Допг^піае бе 8аіні>Мёаг<1, Моп адопіе Ле ігепіе-киіі кеитз, въ Мётоі-
гез зиг Іез )оигпёез Ле зеріетЬге, стр. 18.
2) ІЫЛет, стр. 15.
•) На вто обращаетъ вниманіе и Дюпонъ (изъ Бюссака), въ своей превос-
ходной книгѣ о сентябрскихъ дняхъ. См. Разіез Ле Іа Вёѵоіиііоп, стр. 348.
4) Протоколы коммуны, засѣданіе 1-го сентября 1792 г.
6) ІЫЛет.
118
Изъ сдѣланныхъ Робеспьеромъ предложеній вытекаетъ ясно,
что, по его мнѣнію, составъ Коммуны былъ не вполнѣ удовле-
творителенъ, и что онъ желалъ измѣнить его, въ чемъ онъ со-
вершенно сходился съ Собраніемъ. Это не должно насъ удивлять,
если припомнимъ, что Коммуна подчинялась вліянію двухъ лицъ,
одинаково преданныхъ революціи, но изъ коихъ одно требовало
твердости и неусыпной бдительности, а другое разжигало страсти.
Какъ бы то ни было, вспоминая все, что было сдѣлано об-
щимъ совѣтомъ для того чтобы заслужить довѣріе общества,
Робеспьеръ указалъ также на продѣлки, которыя были пущены
въ ходъ, чтобы лишить его этого довѣрія, и закончилъ свою
рѣчь вполнѣ естественнымъ выводомъ: Главный совѣтъ долженъ
передать народу власть, полученную имъ отъ него 4).
Мануель съ успѣхомъ опровергъ эти доводы, и Коммуна огра-
ничилась постановленіемъ напечатать рѣчь Робеспьера а).
Въ теченіе дня Національнымъ Собраніемъ было получено
печальное извѣстіе: Вердюнъ былъ осажденъ непріятелемъ! Всхо-
дило кровавое солнце 2-го сентября; день былъ воскресный.
Непріятель въ Вердюнѣ!... Парижъ откликнулся на это извѣ-
стіе крикомъ бѣшенной злобы и призывомъ къ оружію. Когда
началось засѣданіе Коммуны, Мануель, вставъ съ своего мѣста,
произнесъ: «Вердюнъ осажденъ. Не далѣе какъ черезъ недѣлю
этотъ городъ,—единственная крѣпость между Парижемъ и не-
пріятельской арміей,—будетъ вынужденъ сдаться». Затѣмъ онъ
предложилъ, чтобы всѣ граждане собрались, не теряя времени,
чтобы къ вечеру они расположились лагеремъ на Марсовомъ
полѣ и завтра же поспѣшили въ Вердюнъ, чтобы прогнать не-
пріятеля съ французской земли или пасть, защищая свободу.
Предложеніе Мануеля было принято единогласно 3). Было по-
становлено, что лошади, которыя понадобятся гражданамъ, от-
правляющимся на границу, будутъ взяты у ихъ владѣльцевъ
безвозмездно4), и была составлена слѣдующая прокламація:
«Граждане, непріятель у воротъ Парижа. Вердюнъ, сдержи-
вающій его, можетъ продержаться не болѣе недѣли. Граждане,
!) Протоколы Коммуны, засѣданіе 1-го сентября 1792 г.
2) ІЪійет. Объ этихъ обстоятельствахъ, подавшихъ поводъ къ самымъ
страннымъ токованіямъ, см. замѣтку, помѣщенную въ концѣ этой главы.
8) Протоколы Коммуны, засѣданіе 2 сентября 1792 г.
4) ІЪі&ет.
119
обороняющіе крѣпость, поклялись умереть, но не сдаться. Они
готовы защищать васъ цѣною жизни, поэтому долгъ повелѣ-
ваетъ вамъ придти имъ на помощь. Граждане, всѣ друзья сво-
боды, сегодня же, сію минуту, должны стать подъ знамена; со-
беремся на Марсовомъ полѣ; сформируемъ немедленно шестиде-
сяти-тысячную армію; сразимся съ непріятелемъ и падемъ подъ
его ударами или положимъ его на мѣстѣ»1).
Затѣмъ Коммуна постановила:
Чтобы секціями были составлены списки лицъ, которыя вы-
разятъ готовность идти на границу;
Чтобы засѣданія военнаго комитета происходили непрерывно;
Чтобы били тревогу, стрѣляли изъ орудій, ударили въ на-
батъ, били сборъ.
И чтобы два комиссара отправились немедленно въ Націо-
нальное Собраніе и доложили о принятыхъ мѣрахъ.
Городъ былъ охваченъ безпримѣрнымъ волненіемъ. Въ пол-
день,—въ тотъ самый моментъ, когда гарнизонъ Вердюна капи-
тулировалъ, и храбрый Бореперъ, доведенный до отчаянія, пу-
стилъ себѣ пулю въ лобъ,—въ Парижѣ раздался первый вы-
стрѣлъ изъ орудія—возвѣщавшій объ опасности. Услыхавъ
этотъ призывъ къ бою, зловѣщій звонъ набата и бой ба-
рабановъ, Парижъ встрепенулся. Всякій спѣшилъ взяться
за оружіе. — «Поспѣшимъ на встрѣчу врагу! Но... врагъ
развѣ только въ Вердюнѣ? А всѣ тѣ, которые призвали
непріятеля на помощь и угрожаютъ намъ его побѣдою, и
когда она будетъ одержена, будутъ мстить намъ и возстановятъ
свою наглую власть,—неужели мы оставимъ ихъ тутъ, чтобы
они перерѣзали нашихъ женъ и дочерей, когда мы погибнемъ.
Расправимся съ ними прежде, нежели выступимъ въ походъ...
поспѣшимъ въ тюрьмы...».—Вотъ, что говорили въ Парижѣ, въ
этомъ разсадникѣ возвышенныхъ идей, въ городѣ искусства, въ
самомъ центрѣ просвѣщенія. Справедливо говорятъ, что эпиде-
міи бываютъ не только физическія, но и нравственныя. И въ
ту минуту не нашлось человѣка, который воскликнулъ бы съ
негодованіемъ, что убійство не должно быть прологомъ къ са-
мопожертвованію. По свидѣтельству современника, показаніямъ
котораго нельзя не вѣрить, грозный, безумный крикъ: поспѣ-
шимъ въ тюрьмы! раздался «неожиданно, единодушно; онъ раз-
х) Протоколы Коммуны, засѣданіе 2 сентября 1792 г.
120
давался всюду: на улицахъ, на площадяхъ, вездѣ, гдѣ только
собиралась толпа, даже въ самомъ Національномъ Собраніи» г).
Прюдомъ разсказываетъ, что какъ только ударили въ набатъ,
онъ побѣжалъ, перепуганный, къ Дантону, который сказалъ ему:
«Успокойтесь, старый другъ свободы; этотъ набатъ возвѣщаетъ
побѣду!—Но, возразилъ Прюдомъ, говорятъ объ убійствахъ.—
Да, отвѣчалъ министръ, насъ всѣхъ должны были перерѣзать
въ эту ночь. Этимъ негодяямъ, аристократамъ, сидящимъ въ
тюрьмахъ, доставили ружья и кинжалы.—«Но какимъ же обра-
зомъ думаютъ предотвратить выполненіе этого заговора? Какимъ
образомъ? озлобленный народъ, узнавъ объ этомъ во-время, самъ
хочетъ расправиться съ ними»... Въ это время вошелъ Камиллъ
Демуленъ. «Послушай, сказалъ Дантонъ обращаясь къ нему,
вотъ Прюдомъ спрашиваетъ, что мы будемъ дѣлать?» «Развѣ
ты не сказалъ ему, отвѣчалъ Камиллъ, что невинные не будутъ
смѣшаны съ виновными, и что всѣ тѣ, выдачи коихъ секціи
потребуютъ, будутъ выданы». Когда же Прюдомъ возсталъ про-
тивъ подобнаго варварства, Дантонъ присовокупилъ: «Въ на-
стоящее время только крутыя мѣры могутъ принести пользу,
все остальное будетъ безполезно.»—А что, если бы члены зако-
нодательнаго корпуса и власти попытались воздѣйствовать на
народъ? замѣтилъ Прюдомъ.—«Нѣтъ,нѣтъ,воскликнулъ Камиллъ.
Народъ, въ своемъ гнѣвѣ, могъ бы принести въ жертву луч-
шихъ своихъ друзей». Прюдомъ ушелъ, подавленный. Проходя
чрезъ столовую, въ числѣ тамъ бывшихъ онъ увидѣлъ женъ
Камилла Демулена, Дантона и Робера. Онъ вернулся домой, по-
груженный въ думу* 2).
Между тѣмъ комиссары, посланные Коммуной, были вве-
дены въ залъ Національнаго Собранія, гдѣ они доложили о по-
становленіяхъ муниципалитета, въ томъ числѣ о приказаніи
т) Ьа Ѵёгііё іогіі епііеге РеІЬетезІ (анаграмма МёЬёѳ сына); его раз-
сказъ приведенъ полностью въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVIII, стр. 166—180.
МёЬёе, по занимамоему имъ положенію, могъ быть освѣдомленъ о событіяхъ
лучше другихъ, а между тѣмъ онъ отзывается о сентябрскихъ убійцахъ
крайне враждебно. Чтобы читатель могъ составить себѣ правильное понятіе
объ этихъ важныхъ обстоятельствахъ, которыя такъ искусно старались за-
маскировать, отсылаемъ его къ замѣткѣ, помѣщенной въ концѣ настоящей
главы.
2) Ргшіготте, Нізіоіге дёпётаіе еі ітрагііаіе йез егтеигз, &ез {аиіез еі
Дез сгітез соттіз рапсіапі Іа Шѵоігіііоп /гап^аізе, т. IV, стр. 91, 93.—См.
замѣтку, помѣщенную въ концѣ главы.
121
бить въ набатъ и стрѣлять изъ орудій. Когда они прочли про-
кламацію, Собраніе разразилось рукоплесканіями, и предсѣдатель
Собранія, вставъ, сказалъ депутатамъ Коммуны: «.Представи-
тели націи, готовые умереть вмѣстѣ съ вами, отдаютъ должное
вашему патріотизму. Они благодарятъ васъ отъ имени Франціи» *).
За минуту до прихода комиссаровъ, Собраніемъ было рѣ-
шено, по предложенію Туріо, довести число выборныхъ членовъ
Главнаго Совѣта до 288 человѣкъ, включая въ это число тѣхъ,
кои несли эту обязанность съ 10-го августа2). Такимъ образомъ,
въ виду опасности, угрожавшей отечеству, соперничавшія не-
когда власти примирились и дѣйствовали согласно.
«Сегодня, сказалъ Верньо, Парижъ долженъ показать себя
во всемъ своемъ величіи. Я узнаю его храбрость по сдѣланному
имъ шагу; теперь можно сказать, что отечество спасено». Онъ
похвалилъ гражданъ за то, что они не теряли времени на пре-
нія, а думали болѣе о необходимости отразить врага, говорилъ
горячо о томъ, къ какимъ средствамъ прибѣгалъ непріятель,
чтобы вызвать въ странѣ паническій страхъ, говорилъ, что онъ
сыплетъ золото, разсылаетъ эмиссаровъ; назвалъ Лонгви «го-
родомъ трусовъ и подлецовъ»; въ краснорѣчивой и сильной рѣчи
заклеймилъ позоромъ тѣхъ малодушныхъ людей, которые, зави-
дѣвъ пыль, поднятую эскадрономъ уланъ, принимаютъ ее со
страха за вооруженные батальоны; выразилъ удивленіе по по-
воду того, что сооруженіе окоповъ вокругъ укрѣпленнаго лагеря
подъ стѣнами Парижа подвигалось такъ медленно. Достаточно
воспѣвали свободу, настала пора защищать ее; «теперь прихо-
дится низвергать уже не однѣ бронзовыя статуи королей, а ихъ
самихъ!» говорилъ онъ. «Я требую,—такъ закончилъ онъ свою
рѣчь,—чтобы Собраніе, которое походитъ въ настоящій моментъ
болѣе на многолюдный военный комитетъ, нежели на законода-
тельное учрежденіе, послало немедленно и посылало бы впредь
ежедневно въ лагерь двѣнадцать комиссаровъ, не для того,
чтобы убѣждать гражданъ пустыми рѣчами въ томъ, что имъ
надобно работать, а для того, чтобы они сами взялись за кирку
и за мотыгу; теперь не время произносить рѣчи, теперь надо
рыть могилу, въ которой будутъ погребены наши враги, иначе
*) Отчетъ о засѣданіи 2-го сентября 1792, Нізіоіге, рагіетепіаіге, т. XVII,
стр. 342.
’) ІЫЛет, стр. 337—344.
122
они выроютъ могилу намъ» 1). Отвѣтомъ на эту рѣчь былъ утвер-
дительный вотумъ Собранія, который былъ привѣтствованъ на
скамьяхъ громкими кликами; но пылкій ораторъ не проронилъ
ни слова, чтобы заклеймить мысль о необходимости истребить
заключенныхъ, а между тѣмъ мысль эта носилась въ воздухѣ;
онъ ничего не сдѣлалъ, чтобы предотвратить эти убійства, чтобы
народъ не сочеталъ охватившій его воинственный пылъ—съ же-
стокой мыслью, которая неотступно преслѣдовала его. Онъ ска-
залъ: «Выроемъ могилу для нашихъ враговъ; но онъ не ста-
рался опровергнуть овладѣвшую народомъ жестокую мысль, что
они оставалась и позади его.
Въ эти страшные дни жирондистамъ, казалось, было су-
ждено самимъ дать пищу народному гнѣву и довести его до бѣ-
шенства: такъ Роланъ доложилъ Собранію, что въ Вандеѣ былъ
обнаруженъ обширный заговоръ, а Лебренъ, министръ иностран-
ныхъ дѣлъ, сообщилъ, что двадцатитысячный корпусъ русскихъ
войскъ шелъ черезъ Польшу и Германію воевать въ нами; что
въ Черномъ морѣ появился русскій флотъ и вступилъ чрезъ
Дарданеллы въ Средиземное море; и наконецъ, что одиннадцать
судовъ, нагруженныхъ боевыми припасами, вышли изъ Архан-
гельска въ Копенгагенъ и направлялись въ Кронштадтъ2).
Эти пламенныя рѣчи, эти горячіе призывы и зловѣщія
извѣстія, которыя получались одно за другимъ, облетали Па-
рижъ съ быстротою молніи и разжигали страсти.
Но вотъ на каѳедрѣ появился Дантонъ и произнесъ громо-
вымъ голосомъ: «Всѣ волнуются, всѣ спѣшатъ, всѣ горятъ же-
ланіемъ сразиться съ врагомъ. Вамъ извѣстно, чтоВердюнъ не
находится еще въ рукахъ непріятеля; вамъ извѣстно, что гар-
низонъ поклялся убить того, кто первый предложитъ ему сдаться.
Часть народа поспѣшитъ къ границѣ, другая—будетъ возводить
окопы, третья, вооружившись пиками, будетъ поддерживать по-
рядокъ въ городахъ. Парижъ присоединится къ общему движе-
нію и поддержитъ его. Мы требуемъ, чтобы вы помогли намъ
руководить этимъ доблестнымъ движеніемъ народа и чтобы тотъ,
кто откажется служить въ войскѣ или отдать свое оружіе, былъ
казненъ. Когда ударятъ въ набатъ, — звонъ набата уже раз-
*) Отчетъ о засѣданіи 2-го сентября 1792. Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVII,
стр. 340—341.
’) Вазіез йе Іа Вёѵоіиііоп, стр. 360.
123
дался—это не будетъ сигналомъ къ тревогѣ: это будетъ призывъ
къ борьбѣ съ врагами отечества! Чтобы побѣдить его, нужна
смѣлость, и смѣлость, тогда Франція будетъ спасена» х).
Громъ рукоплесканій былъ отвѣтомъ на этотъ страстный
призывъ, и Собраніе декретировало смертную казнь тѣмъ, кто
откажется нести службу или отдать оружіе, и кто не пожелаетъ
исполнять приказаній и осуществлять мѣры, предписанныя испол-
нительной властью, или какимъ бы то ни было образомъ бу-
детъ мѣшать ихъ выполненію 2).
Было половина второго; первый ударъ набата и первый сиг-
нальный выстрѣлъ изъ орудія были произведены въ полдень3).
Коммуна, какъ мы видѣли, отдала, 1-го сентября, приказа-
ніе открыть заставы: когда же стало извѣстно, что Собраніе
одобрило мѣры, декретированныя по предложенію Мануеля и
даже издало декретъ, превзошедшій ихъ своей суровостью, то
во исполненіе этого декрета немедленно было сдѣлано слѣдую-
щее постановленіе:
«Немедленно зткрыть заставы.
«Конфисковать лошадей, которыя могутъ понадобиться иду-
щимъ къ границѣ;
«Граждане должны быть готовы выступить по первому сиг-
налу;
<Всѣ, кто, въ виду преклоннаго возраста или болѣзненнаго
состоянія, не въ состояніи идти въ походъ, обязаны предста-
вить въ секціи свое оружіе, которое будетъ роздано неимущимъ
гражданамъ, выразившимъ желаніе идти на границу» 4).
Около двухъ часовъ дня это постановленіе было обнародо-
вано во всеобщее свѣдѣніе. Заставы тотчасъ были закрыты;
надъ ратушей былъ поднятъ огромный черный флагъ; для пред-
стоявшаго сраженія были отобраны у владѣльцевъ лошади, ко-
торыя составляли предметъ роскоши, и оружіе. Звонъ набата,
барабанный бой, учащенные выстрѣлы изъ орудій, крики и вопли
женщинъ, видъ волонтеровъ, которые шли умирать за отече-
ство,—все это вмѣстѣ взятое привело Парижъ въ какое-то изсту-
пленіе. «Если намъ суждено погибнуть, кричалъ народъ съ озло-
2) Нізіоіте рагіетепіаіге, т. XVII, стр. 346—347.
2) ІЪісІет, стр. 347—348.
3) МёЬёе йія, Ъа Ѵёгііё іоиі епііёге, стр. 166. ІЪісІет.—РгасІЬотте, Ні-
яіоіге дёпёгаіе еі ітрагііаіе, стр. 90.
4)	№ 247.
124
бленіемъ, если намъ не добиться свободы, такъ какъ сила по-
пираетъ право, если насталъ конецъ міра, такъ пусть же здѣсь
не останется въ живыхъ ни одинъ изъ нашихъ враговъ, кото-
рые могутъ въ нашемъ отсутствіи перерѣзать наши семьи и тор-
жествовать при видѣ этого грандіознаго бѣдствія». По свидѣтель-
ству одного современника, Пуассоньерская секція высказалась
на совѣщаніи за смерть всѣхъ арестованныхъ *); въ томъ же
духѣ высказалась Люксембургская секція* 2); что касается поста-
новленій другихъ секцій, то объ ихъ участіи въ этомъ безум-
номъ движеніи свидѣтельствуетъ одно обстоятельство, порази-
тельное, особенно потому, что его старались скрыть: въ прото-
колахъ засѣданій вырваны, какъ оказывается, всѣ листки съ
записями, сдѣланными 2-го и 3-го сентября!3)
Трудно допустить, чтобы слухъ о движеніи, происходившемъ
въ Парижѣ, не проникъ въ тюрьмы. Привратникъ Аббатства,
рано утромъ, увезъ оттуда жену и дѣтей4 *); это доказываетъ,
что до него, вполнѣ естественно, дошли слухи о томъ, что тво-
рилось въ городѣ, но отнюдь не доказываетъ, что убійства, какъ
утверждали писатели роялисты, совершались по указанію осо-
баго комитета, руководившаго движеніемъ. Точно также объяс-
няются и слѣдующіе два факта: во-первыхъ, что въ тотъ день
арестантовъ накормили обѣдомъ раньше, а во-вторыхъ, что у
нихъ были отняты ножи6); если даже допустить, что то и дру-
гое свидѣтельствуетъ объ утонченномъ варварствѣ, которое нѣ-
которые писатели приписывали дѣятелямъ этихъ ужасныхъ со-
бытій, то придется еще доказать, что во всѣхъ тюрьмахъ было
сдѣлано одинаковое распоряженіе. Между тѣмъ ничего подобнаго
не было6). Доказательствомъ того, что тюремные смотрителя
узнали о происходившемъ только по слухамъ, служитъ то
обстоятельство, что привратникъ тюрьмы Іа Рогсе, Жуанвиль,
узналъ о страшномъ бѣдствіи угрожавшемъ столицѣ только въ
Маіоп (Іе Іа Ѵагеппе, Нізіоіге рагіісиііёге и т. д. стр. 310.
2) ГЫЛет.
а) См. замѣтку въ концѣ этой главы.
4) М-те Раузас <1е Рапддѳ-Ьепйгу, Циёіциез ипз (Іез ргиііз атегз сіе Іа
Иёѵоіиііоп. Мётоігез зиг Іез іоигпёез сіе зеріетЬге, стр. 72.
6) Такъ разсказываетъ г-жа де Фосъ-Лендри. ІЪіИет.
6) См. разсказъ о томъ, что произошло въ тюрьмѣ Іа Еогсе, въ Ма гё-
зиггесііоп, соч. Маіоп сіе Ьа Ѵагеппе, а о событіяхъ въ СЬаіеІѳІ см. разсказъ,
озаглавленный Ниіі Ни 2 аи 3 зерІетЪге.
125
два часа х), тогда какъ, что еще удивительнѣе, смотритель СЬа-
іаіеі узналъ о готовившихся избіеніяхъ лишь въ четыре часа2),
т. е. въ то время, когда убійства уже начались. Несомнѣнно,
что холоднаго, систематическаго, адскаго расчета, который во
сто разъ увеличилъ бы ужасъ безъ того страшныхъ событій,
не было ни у кого: полное отсутствіе общаго плана, стихійность
дѣйствій, отмѣченная внезапными переходами отъ бѣшенства
къ состраданію, хаосъ самыхъ противорѣчивыхъ чувствъ, пол-
ное отсутствіе общаго руководяшато начала и рядъ поступковъ,
которые народъ способенъ совершить лишь въ порывѣ безумія,
вотъ, какъ увидимъ изъ нижеслѣдующаго разсказа, чѣмъ были
отмѣчены событія 2-го и 3-го сентября.
19-го августа былъ изданъ декретъ, коимъ лица духовнаго
званія, отказавшіяся присягнуть новому правительству, осужда-
лись на ссылку. Каждый день арестовывали священниковъ, не
принесшихъ присягу, и послѣ допроса въ Коммунѣ отсылали
ихъ въ Кармелитскій монастырь или въ монастырь св. Фирмена
или наконецъ въ Аббатство. 2-го сентября, около половины
третьяго, въ самый разгаръ народнаго волненія, въ нѣсколь-
кихъ каретахъ было переведено въ Аббатство двадцать четыре
священника, въ томъ числѣ аббатъ Сикаръ. По разсказамъ
однихъ—было шесть каретъ3), другіе утверждали, что ихъ было
четыре4) и даже три5 *); онѣ эскортировались не подонками обще-
ства, которые могли взять на себя эту печальную обязанность
исключительно за деньги, но лицами, принимавшими участіе въ
сраженіи 10-го августа, въ числѣ которыхъ были, какъ гово-
рилъ Демуленъ, федералисты изъ Авиньона, изъ Марселя®) и
даже солдаты изъ арміи Барбару7). За каретами шла огромная
толпа народа, «которая, подобно лавинѣ, росла съ каждымъ ша-
гомъ» 8). Раздавались возгласы, требовавшіе смерти заключен-
’) См. разсказъ Маіоп <1е Іа Ѵагеппе въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVIII,
стр. 146.
а) Ииіі Ли 2 аи 3 зеріетЬге, въ ВіЫіоікёдие Ълзіогідие Ле Іа Вёѵоіиііоп,—
936, 37—ВгііізЬ Мпзѳпт.
8) Это говоритъ аббатъ Сикаръ въ своей Веіаііоп. См. Мётоігез зиг Іез
Іоигпёез Ле зеріетЬге, стр. 100.
*) МёЬёе йіз. См. его разсказъ въ Нізіоіге рагіетепіаіге, стр. 147—167.
®) См. разсказъ Пельтье, т. II, стр. 241.
’) Разсказъ аббата Сикара, см. выше, стр. 100.
’) Въ его Нізіоіге Лез Вгіззоііпз.
8) Аббатъ Сикаръ, стр. 101.
126
ныхъ, какъ вдругъ одинъ изъ священниковъ, въ порывѣ вполнѣ
понятнаго озлобленія или быть можетъ умопомраченія1), просу-
нувъ руку въ дверцы кареты, ударилъ одного изъ сопровождав-
шихъ его федералистовъ палкою по головѣ2); послѣдній, внѣ
себя, выхватилъ саблю, вскочилъ на подножку и прикончилъ
священника3). Вслѣдъ за нимъ прочіе федералисты выхватили
изъ ноженъ шпаги и стали наносить удары спутникамъ несчаст-
наго священника. Когда они доѣхали до Аббатства, въ послѣдней
каретѣ были одни трупы!
Въ первой каретѣ сидѣлъ аббатъ Сикаръ. Въ тотъ моментъ,
когда она въѣжала въ тюремный дворъ, который былъ напол-
ненъ несмѣтной толпою народа4 *), одинъ изъ священниковъ,
думая, что ему удастся бѣжать, открылъ дверцу и бросился въ
толпу, но тотчасъ палъ мертвый. Двухъ другихъ, пытавшихся
также бѣжать, постигла та же участь6). Аббатъ Сикаръ и два
его товарища, сидѣвшіе спокойно, были пощажены и укрылись
въ секціи <1ез (^иаігез-Хаііопз, засѣдавшей въ Аббатствѣ. Слѣ-
довательно, первый вызовъ былъ брошенъ священникомъ и
первыя убійства были вызваны попыткою его товарищей спастись
бѣгствомъ ®).
Объ обстоятельствахъ, сопровождавшихъ убійства другихъ
священниковъ, существуютъ самые неточные и противорѣчивые
разсказы; несомнѣнно одно, что убійцы, опьяненные фанатич-
нымъ и звѣрскимъ патріотизмомъ, преслѣдовали всетаки только
враговъ революціи и, несмотря на охватившее ихъ изступленіе
и бѣшенство, были способны отдать дань уваженія заслугамъ,
оказаннымъ человѣчеству. Такъ, напримѣръ, когда разъяренная
толпа, преслѣдуя аббата Сикара, ворвалась вслѣдъ за нимъ въ
комитетъ и готова была убить его, то достаточно было одного
слова, чтобы спасти его. «Остановитесь} воскликнулъ часовщикъ
1) Это предположеніе высказываетъ въ своемъ разсказѣ МёЬёе йіз, иЫ~
зирта, стр. 167.
2) ІЪі&ет. МёЬёе разсказываетъ, что онъ самъ видѣлъ это. Онъ ѣхалъ
позади каретъ. Аббатъ Сикаръ, сидѣвшій въ первой каретѣ, не могъ видѣть
того, что происходило сзади, поэтому онъ не упоминаетъ объ этомъ. См. за-
мѣтку въ концѣ настоящей главы, въ которой изложены подробности этой
сцены.
8) ІЪісІет.
4) Разсказъ аббата Сикара, стр. 102.
в) ІЪісІет.
6) См. замѣтку въ концѣ главы.
127
по фамиліи Монно, это преподаватель глухонѣмыхъ, это преем-
никъ аббата Лепэ». И руки убійцъ опустились. Тогда Сикаръ
подошелъ къ окну и обращаясь къ народу, заполнявшему дворъ,
сказалъ: «Я обучаю глухонѣмыхъ, и такъ какъ этихъ несчаст-
ныхъ больше среди бѣдныхъ, нежели среди богатыхъ, то я при-
надлежу болѣе вамъ, нежели богатымъ». Его прервалъ голосъ:
«Надобно спасти аббата Сикара, это 'человѣкъ полезный, его
нельзя убивагпь». Всѣ кричали наперерывъ: «Надо спасти его!
надо спасти!» и его подхватили на руки1), чтобы торжественно
отвести домой.
Кто извѣдаетъ тайники человѣческой души? Тѣ самые люди,
которые такъ единодушно рѣшили спасти жизнь предполагаемаго
заговорщика только потому, что онъ былъ полезенъ стражду-
щему человѣчеству, купались тутъ же въ крови беззащитныхъ
заключенныхъ. И это отнюдь не были, какъ говорили иные,
наемные убійцы, которыми руководила тайная рука; нѣтъ2),
изъ произведеннаго слѣдствія выяснилось, что убійцы, неистов-
ствовавшіе въ тюрьмѣ Аббатства, были окрестные жители,
имѣвшіе опредѣленное положеніе: это были колбасники, фруктов-
щики, булочники и т. п. Объясняя побужденія, подъ вліяніемъ
которыхъ они дѣйствовали, они ссылались на вызывающій
образъ дѣйствій заключенныхъ, которые, угрожая имъ и желая
оскорбить ихъ, кричали имъ черезъ рѣшетки, что скоро при-
дутъ пруссаки3).
Этимъ объясняется, что люди, проявившіе такую страшную
жестокость, не выказали ни малѣйшей корысти. Драгоцѣнныя
вещи, бумажники, окровавленные платки, которые были найдены
въ карманахъ убитыхъ, относились ими поспѣшно въ комитетъ
йеэ (^паігез-Кайопе и складывались тамъ на столъ4). Убійцы
взяли у своихъ жертвъ только одни сапоги, и то съ разрѣ-
шенія комитета. «Наши храбрые товарищи идутъ завтра къ
т) Разсказъ аббата Сикара, стр. 105—106.
2) См. замѣтку въ концѣ главы.
3) Мы заимствуемъ эту характерную подробность у Мишле, который
приводитъ ее по документу, полицейскаго архива, сообщеннаго ему Лаба. Къ
сожалѣнію, Мишле не вывелъ изъ этого документа того заключенія, которое
напрашивается само собою при его чтеніи. Отсылаемъ по этому поводу чи-
тателя къ замѣткѣ, помѣщенной въ концѣ главы.
4) Разсказъ аббата Сикара. Мётоігез сіез $оитпёез &е зеріетЬге, стр. 110.
128
границѣ босые» х), сказалъ одинъ изъ нихъ, явившись въ ко-
митетъ съ этой просьбою.
Въ Аббатствѣ убійства продолжались до пяти часовъ ве-
чера. Кровавая расправа совершилась въ полномъ безмолвіи,
которое нарушалось только стонами умирающихъ. Время отъ
времени раздавался возгласъ: «Да здравствуетъ народъ^ 2).
Въ пять часовъ нѣсколько голосовъ потребовали выдачи
Казота3).
Примкнувшій къ контръ-революціонной фракціи мартинистовъ,
Казотъ стоялъ во главѣ заговорщиковъ - мистиковъ. Перехва-
ченныя и обнародованныя впослѣдствіи тридцать его писемъ
написаны въ экзальтированномъ тонѣ иллюмината и дышать
ярой ненавистью къ новымъ порядкамъ и новымъ идеямъ. Въ
своей перепискѣ, ввѣренной имъ, какъ онъ выразился, охранѣ
ангеловъ, Казотъ развивалъ планъ вербовки солдатъ для борьбы
съ крамолой; въ этихъ письмахъ встрѣчается, между прочимъ,
слѣдующая фраза: «Пустъ Людовикъ XVI остерегается поддаться
своей слабости—милосердію^ 4).
Когда, дней двадцать спустя, Казотъ былъ вызванъ въ
судъ 10-го августа, то, выслушавъ свой приговоръ, онъ признался,
что «законъ строгъ, но справедливъ, и что онъ заслужилъ
смертной казни» 5 6).
Въ Аббатствѣ онъ не былъ убитъ только благодаря само-
отверженности его дочери. Въ то время какъ онъ выходилъ
изъ калитки, дочь кинулась ему на шею и защитила его своимъ
тѣломъ. Растроганные убійцы остановились. Растрепанная, внѣ
себя, еще болѣе прекрасная въ своемъ смятеніи, заливаясь сле-
зами, она воскликнула: «Чтобы добраться до отца, вамъ при-
дется перешагнуть черезъ мой трупъ». Кто-то сталъ просить
для нея пощады; Казотъ былъ освобожденъ и вернулся къ
семьѣв).
Вдругъ кто-то крикнулъ: «Здѣсь нечего болѣе дѣлать; идемъ
въ Кармелитскій монастырь!» 7)—и толпа съ шумомъ устреми-
2) Разсказъ аббата Сикара. Мётоіге8 йе8 $оигпёе8 йе 8еріетЪге, стр. 110.
2) Іопг&піас (іе баіпі-Мёапі, Моп ауопіе йе ігепіе киіі Тіеигев. См. выше,
стр. 24.
3) ІЪійет.
4) Виііеііп йи ігіЪипаІ сггтіпеі йи 17 аоиі, № 15.
ь) ІЪійет.
6) Моп ауопге йе ігепіе киіі кеигея, стр. 25.
7) МёЪёе ЙІ8, Іа Ѵёгііё іоиі епііёге 8иг Іе8 $оигпёе8 йе зеріетЬге стр. 169.
129
лась туда, хотя въ Аббатствѣ оставалось еще много заключен-
ныхъ, въ томъ числѣ нѣсколько священниковъ; это служитъ
наилучшимъ доказательствомъ того, что эти звѣрскія убійства
совершались безъ всякаго плана, исключительно поДъ впечатлѣ-
ніемъ минуты.
Въ Кармелитской тюрьмѣ было заключено восемьдесять шесть
священниковъ и только три постороннихъ лица: офицеръ (оШсіег
йп гё&ітепі; йе СЬатра^пе) Режисъ де Вальфонсъ; морякъ
Ля Вьевиль и книгопродавецъ Іосифъ Дюпленъ1). Послѣднему
удалось спастись, захвативъ пистолеты, оставленные кѣмъ-то
на подоконникѣ, и выдавъ себя за одного изъ убійцъ2). Прежде
всего священникамъ былъ заданъ вопросъ, согласны ли они
дать присягу: по словамъ Пельтье3), они отвѣтили: «Роііиашогі
диаш Іоейагі»—отвѣтъ въ тотъ моментъ по-истинѣ геройскій.
Ихъ потащили въ монастырскій садъ и большинство застрѣлили
изъ ружей. Послѣднихъ зарубили саблями, такъ какъ «жен-
щины говорили, что первый способъ былъ слишкомъ шумный» 4).
Изъ числа 186 священниковъ, заключенныхъ въ Кармелитскомъ
монастырѣ, четырнадцать успѣли бѣжать, перелѣзши черезъ
ограду; 172 были убиты5).
Какъ оказалось впослѣдствіи, всего въ двухстахъ шагахъ
отъ Кармелитскаго монастыря, въ Люксембургскомъ саду, пре-
спокойно производила въ это время ученье рота національныхъ
гвардейцевъ6 * * *). Какъ характерна и ужасна эта маленькая по-
дробность, свидѣтельствующая о томъ умопомраченіи или нрав-
ственномъ помѣшательствѣ, которое охватило всѣхъ въ эти
ужасныя минуты, благодаря чему только и были возможны эти
звѣрскія убійства! Если бы эти люди, бывъ свидѣтелями происхо-
дившаго, испытали хоть десятую долю того ужаса, который
охватываетъ насъ при одномъ воспоминаніи о нихъ, то, безъ
*) См. поименный списокъ жертвъ, напечатанный РгшіЬошт’омъ въ его
Шііоіге дёпёгаіе еі ітрагііаіе и т. д., т. IV.
2) ІЪійет, стр. 109.
8) ІЪійет, т. П, стр. 249.
*) ВосЬ Магсашііег. Ніеіоіге <1ее Ъоттее йе ргоіе, помѣщенной въ Ні-
віоіге рагіетепіаіге, т. XVIII, стр. 192. Это находится въ полномъ противо-
рѣчіи съ равсказомъ Пельтье, т. II, стр. 248.
6) Это вѣрная цифра. Въ этомъ случаѣ поименный списокъ, обнародован-
ный Прюдомомъ, не можетъ быть оспариваемъ.
®) ВосЪ Магсашііег, иЫ зирга, стр. 196.
ЛУИ ВЛАНЪ. Т. VII.
9
130
сомнѣнія, они не стали бы ожидать приказанія Сантерра, чтобы
заступиться за несчастныя жертвы народнаго гнѣва.
Что дѣлалъ въ это время Парижъ? что дѣлала Коммуна?
что дѣлало Національное Собраніе?
Гдѣ не лилась кровь, тамъ парижане выказывали необы-
чайный подъемъ духа. Въ секціи Обсерваторіи, граждане, сфор-
мировавъ вольныя дружины, требовали, чтобы ихъ какъ можно
скорѣе обмундировали; національная жандармерія просила, чтобы
серебряныя пуговицы ихъ мундировъ были замѣнены другими,
болѣе подходящими къ принципу равенства; два простыхъ
гражданина, Луи Рютто и Луи Дюмонъ, обязались каждый
сформировать, на свой счетъ, роту гусаръ въ четыреста чело-
вѣкъ; какой-то старикъ, вооруживъ своихъ двухъ сыновей и
отправивъ ихъ сражаться на границу, явился въ Собраніе съ
просьбою дать его третьему сыну ружье, которое онъ не въ со-
стояніи былъ купить ему; извозчики спѣшили въ армію со своими
лошадьми, которыя составляли все ихъ достояніе; въ бюро
«представителей народа» стекались пожертвованія на патріоти-
ческія цѣли; одни приносили деньги, другіе отдавали въ солдаты
своихъ слугъ, обязываясь содержать ихъ на границѣ; одинъ
изъ служащихъ въ бюро Національнаго Собранія пожертвовалъ
полную обмундировку для волонтера; жители одного маленькаго
городка департамента Нижней Сены передали 2-го сентября въ
Собраніе двадцать двѣ тысячи ливровъ, собранныхъ ими между
собою на патріотическія цѣли; коммуна города Омаля пожертво-
вала въ пользу отечества четвертую часть денегъ, вырученную
отъ продажи національныхъ имуществъ1). Тысячи гражданъ
всѣхъ возрастовъ сбѣгались на зовъ барабана на городскія
площади и зачислялись въ войско, подъ звуки марсельезы,
воинственный напѣвъ которой, подобно раскатамъ эхо, долеталъ
въ самые отдаленные уголки громаднаго города2). Къ не-
счастью, энтузіазмъ, пораждающій героевъ, довелъ людей до
такого умопомраченія, подъ вліяніемъ котораго они сдѣлались
убійцами. Одинъ изъ членовъ муниципалитета, докладывая въ
ратушѣ о положеніи вещей, заявилъ, «что граждане, запи-
савшіеся въ ряды войска, боясь оставить Парижъ во власти
х) Всѣ эти факты удостовѣрены офиціально. См. засѣданіе Собранія 2-го
сентября 1792 г.
2) См. приведенное ниже постановленіе Коммуны.
131
недоброжелателей, заявили, что они не уйдутъ до тѣхъ поръ,
пока всѣ показавшіе себя 10-го августа негодяями, не будутъ
истреблены *).
Въ четыре часа вечера возобновилось, прерванное на ко-
роткое время, засѣданіе Главнаго Совѣта Коммуны; часовъ
около шести въ залъ засѣданія явился офицеръ національной
гвардіи съ извѣстіемъ, что въ Аббатствѣ льется кровь, что на-
родъ ворвался въ тюрьмы. Хотя дѣйствіями Совѣта Коммуны
руководили не столь бурныя страсти, какъ тѣ, подъ вліяніемъ
коихъ дѣйствовалъ «Наблюдательный комитетъ», съ которымъ
его отнюдь не слѣдуетъ смѣшивать и въ составъ котораго вхо-
дили Пани, Сержанъ, Маратъ, Дефоржъ, Леклеръ, Селли,
Іос. Дюплэнъ, Дюрфоръ, Ланфанъ, но всетаки среди членовъ
Главнаго Совѣта было не мало ярыхъ революціонеровъ. Поэтому
трудно было ожидать, чтобы онъ остался одинъ невозмутимо
спокоенъ среди трепетавшаго отъ злобы Парижа. Убійства не имъ
были организованы, онъ не хотѣлъ санкціонировать ихъ, они
внушали ужасъ нѣкоторымъ его членамъ* 2), но всетаки коми-
тетъ, въ цѣломъ, былъ охваченъ общимъ безуміемъ. Къ тому же,
хотя бы онъ и захотѣлъ прекратить неистовства, которымъ пре-
давался народъ, то ему пришлось бы вскорѣ убѣдиться, что онъ
былъ въ этомъ случаѣ безсиленъ. Этими двумя соображеніями
можетъ быть объяснено, хотя, разумѣется, не можетъ быть оправ-
дано, то непротивленіе, какое проявила въ эти дни Коммуна,
такъ же точно, какъ министры, Національное Собраніе и жирон-
дисты, запятнавъ этимъ себя передъ лицомъ исторіи.
Нельзя сказать, впрочемъ, чтобы Коммуна отнеслась совер-
шенно безучастно къ совершавшемуся, такъ какъ ею были
назначены комиссары, которымъ было поручено «посѣтить
тюрьмы и оградить жизнь заключенныхъ, которые были поса-
жены за долги или по гражданскимъ искамъ» 3).
Эта мѣра, сама по себѣ очень похвальная и даже необхо-
димая, все же показываетъ, что Коммуна заботилась именно
объ извѣстной категоріи заключенныхъ, тѣмъ самымъ предо-
ставивъ остальныхъ во власть убійцъ! Ею была принята еще
х) Протоколы Коммуны; вечернее засѣданіе 2-го сентября.
См. замѣтку въ концѣ этой главы.
3) Протоколы Коммуны, засѣданіе 2-го сентября 1792 г. Вечернее засѣ-
даніе.
9*
132
одна мѣра—которая при данныхъ обстоятельствахъ можетъ по-
казаться особенно жестокой,—а именно она запретила выѣзжать
изъ Парижа рѣкою1 2 * 4).
На засѣданіе Главнаго Совѣта,Коммуны явился военный ми-
нистръ, жирондистъ Серванъ, пріѣхавшій по приглашенію,
посланному, какъ оказалось, Дантону и которое было вручено
по ошибкѣ емуа). Онъ заявилъ, что радъ происшедшей ошибкѣ,
благодаря которой онъ «очутился среди своихъ товарищей-
согражданъ», увѣрилъ ихъ въ своей преданности общему дѣлу,
и обѣщалъ быть въ восемь часовъ вечера въ ратушѣ для
обсужденія плана военныхъ дѣйствій совмѣстно съ Петіономъ,
главнокомандующимъ Сантерромъ и назначенными для этого ко-
миссарами, въ числѣ которыхъ были Геберъ и Билло-Вареннъ ®).
Засѣданіе это состоялось. Слѣдовательно, Серванъ не могъ въ
тотъ вечеръ не знать о событіяхъ, о которыхъ зналъ весь Па-
рижъ. Можно ли повѣрить, что онъ не поспѣшилъ увѣдомить
объ этомъ своихъ коллегъ, Ролана и Клавьера, въ особенности
Ролана—министра внутреннихъ дѣлъ? Между тѣмъ ими не было
принято никакихъ мѣръ ни для предупрежденія убійствъ, ни
для наказанія виновныхъ. Болѣе того, представители исполни-
тельной власти осмѣлились утверждать впослѣдствіи, что они
узнали объ убійствахъ, совершенныхъ 2-го числа, лишь утромъ
3-го числа.
Все это время Парижъ былъ предоставленъ самому себѣ и
волновавшимъ его чувствамъ страха, энтузіазма и всевозмож-
нымъ подозрѣніямъ, которыя могутъ довести человѣка до из-
ступленія. Еъ городѣ передавали тысячу самыхъ фантастиче-
скихъ слуховъ; надъ Парижемъ парилъ призракъ смерти. Въ
Національное Собраніе явилась депутація гражданъ изъ сек-
ціи Иля; они пришли узнать, правда ли, что министры утра-
тили народное довѣріе‘). Людямъ, склоннымъ къ подозрительно-
сти, всюду мерещилась измѣна. Они задавали себѣ вопросъ, не
существовало ли тайной связи между появившейся незадолго
передъ тѣмъ, статьею Карра, написанной въ защиту того самаго
герцога Брауншвейгскаго, который находился теперь подъ стѣ-
!) Протоколы Коммуны, засѣданіе 2-го сентября 1792 г. Вечернее засѣданіе.
2) ІЬіЛет.
’) ГЬісІет.
4) Засѣданіе 2-го сентября, шесть часовъ вечера.—См. Нізіоіге рагіетеп-
іаіге, т. XVII, стр. 348.
133
нами Вердюна, и гнуснымъ заговоромъ противъ народа. Въ за-
сѣданіи Главнаго совѣта, Билло-Вареннъ и Робеспьеръ съ со-
крушеннымъ сердцемъ изобразили въ яркихъ краскахъ состояніе
Франціи и говорили о существованіи заговора, о которомъ по-
дозрѣвали всѣ читавшіе статью Карра, который осмѣлился пи-
сать о необходимости посадить герцога Брауншвейгскаго на пре-
столъ, съ котораго только что былъ низвергнутъ Людовикъ XVIг).
Арестъ г-жи Сталь, 2 сентября, показываетъ, какъ нельзя
лучше, до какой степени доходила всеобщая подозрительность.
«Мой паспортъ, разсказываетъ она, былъ въ полной исправно-
сти, и я вообразила, что самое безопасное будетъ выѣхать въ
берлинѣ, запряженномъ шестеркою лошадей, съ ливрейными ла-
кеями. Мнѣ казалось, что, увидавъ меня во всемъ парадѣ, на-
родъ подумаетъ, что я имѣю право уѣхать, и пропуститъ меня.
Но это было придумано весьма неудачно; въ подобные моменты
прежде всего не слѣдуетъ дѣйствовать на воображеніе народа, и
я, конечно, доѣхала бы гораздо спокойнѣе въ самой плохенькой
почтовой каретѣ. Не успѣла моя карета отъѣхать нѣсколько
шаговъ, какъ толпа старыхъ вѣдьмъ, заслышавъ щелканіе бича,
выскочила словно изъ преисподней: всѣ онѣ набросились на
моихъ лошадей и стали вопить, что меня слѣдуетъ арестовать,
что я увожу золото народа, что я ѣду къ непріятелю...» 2). Дочь
Неккера дѣйствительно была арестована и отведена пѣшкомъ,
по залитымъ народомъ улицамъ, въ ратушу, гдѣ ей пришлось
предстать передъ грозной Коммуной. Мануэль, пришедшій въ
это время случайно въ ратушу, взялъ ее подъ свое покрови-
тельство и провелъ, вмѣстѣ съ ея горничной, въ небольшую
комнатку, гдѣ она пробыла до вечера. «Когда стемнѣло, Ману-
эль отвезъ меня домой въ моей каретѣ; онъ боялся ѣхать со
мною днемъ, чтобы не утратить популярности. Фонари на ули-
цахъ были потушены, но мы встрѣтили много людей съ факе-
лами, при свѣтѣ которыхъ все казалось еще зловѣщѣе, нежели
въ потьмахъ. Нѣсколько разъ Мануэля останавливали, спраши-
вали, кто онъ? и когда онъ отвѣчалъ: прокуроръ Коммуны, то
это революціонное званіе заставляло всѣхъ почтительно при-
вѣтствовать его» 3). * 2 *
т) См. замѣтку въ концѣ главы.
2) Сопзійёгаііопз Іа Иёѵоіиііоп /гапдаіз, III часть, гл. X.
8) ІЪійет.
134
Таковъ былъ внѣшній видъ Парижа 2 сентября вечеромъ.
Около восьми часовъ Коммуна предложила Собранію обсудить
мѣры, которыя могли бы быть приняты, чтобы предотвратить
скопленіе народа около тюремъ1), такъ какъ можно было опа-
саться, что народъ будетъ охваченъ эпидеміей убійствъ. Къ
первому призыву Коммуны Собраніе осталось, какъ мы знаемъ,
глухо2 3),—отъ того ли, что оно само было охвачено общимъ
теченіемъ, или оно чувствовало себя безсильнымъ остановить
его, сказать трудно. На этотъ разъ оно отнеслось къ требованію
Коммуны также безучастно и ограничилось назначеніемъ ко-
миссаровъ, которые должны были «обратиться къ народу съ
увѣщаніемъ и возстановить спокойствіе»8). Впрочемъ, и эта
мѣра была принята по предложенію монтаньяра Базира4). Что
касается жирондистовъ, то у нихъ не вырвалось въ этотъ мигъ
крика ужаса, они ничѣмъ не выказали своего негодованія. Ме-
жду тѣмъ относительно происходившаго не могло быть ни малѣй-
шаго сомнѣнія: только что передъ тѣмъ Фоше доложилъ Собра-
нію объ убійствѣ священниковъ въ Кармелитскомъ монастырѣ5 6).
Комиссарами были избраны: Базиръ, Дюссо, Франсуа де Нёв-
шато, Изнаръ, Лекиніо. Одрейнъ присоединился къ нимъ до-
бровольно®), также и Шабо, по просьбѣ Базира7). Всѣ они
отправились въ Аббатство.
Тамъ уже собралась снова толпа, и уже одинъ офицеръ
швейцарскаго войска, несчастный Редингъ, былъ выхваченъ изъ
кровати двумя убійцами, которыхъ привелъ къ нему тюремный
сторожъ. Заключенные, которые остались въ живыхъ послѣ
первыхъ избіеній, видѣли отблескъ факеловъ, слышали голосъ
несчастной жертвы, которую убійцы не захотѣли прикончить въ
постели, а, взваливъ на плечи, отнесли на дворъ и тамъ убили8).
Была ли возможность пріостановить это проявленіе изступлен-
ной злобы? если народъ не слушалъ ни совѣтовъ разума, ни
’) Нізіоіге рагіетепіетепіаіге, т. XVII, стр. 350.
2) Показаніе Шабо, во время процесса жирондистовъ, Нізіоіге рагіетеп-
іаіге, т. XXX, стр. 47.
3) ІЪійет, т. XXII, стр. 350.
4) ІЪійет.
б) ІЪійет.
6) ІЪійет.
7) Показаніе Шабо на процессѣ жирондистовъ, иЪі згірга.
8) «Іопг&піас (Іе 8аіпі>Мёаг(1, Моп адопіе йе ігепіе Ііиіі кеигз стр. 26 и 26
Мётоігез зиг Іез /оигпёез йе зеріетЪге.
136
убѣжденій возмущеннаго нравственнаго чувства, то не было ли,
по крайней мѣрѣ, возможности вырвать хотя нѣсколько жертвъ
изъ когтей смерти? Мануэль надѣялся на это. Онъ отправился
въ Аббатство, вышелъ къ неистовствовавшей толпѣ со спи-
скомъ заключенныхъ въ рукахъ и воскликнулъ: «Товарищи,
ваше озлобленіе понятно. Врагамъ общественнаго блага объяв-
лена война; это борьба на смерть; я чувствую такъ же, какъ и
вы, что они должны погибнуть; но вы, какъ добрые граждане,
должны любить справедливость, среди васъ не найдется чело-
вѣка, который не содрогнулся бы при мысли обагрить руки въ
крови невиннаго».—Это правда, отвѣчалъ народъ.—«Такъ я спра-
шиваю васъ, если вы, ничего не слушая, ничего не обсуждая,
хотите броситься, какъ тигры, на людей—вашихъ братьевъ, то
не придется ли вамъ впослѣдствіи, быть можетъ слишкомъ
поздно, скорбѣть о томъ, что вы убили невинныхъ вмѣсто ви-
новныхъ». Мануэль еще не кончилъ, какъ одинъ изъ убійцъ,
растолкавъ толпу и потрясая саблей, обагренной кровью, пре-
рвалъ его суровымъ голосомъ: «А скажите, господинъ гражда-
нинъ, если бы негодяи пруссаки и австрійцы появились въ Па-
рижѣ, стали бы они также разыскивать виновныхъ? Не стали ли
бы они убивать кого попало, какъ убивали швейцарцы 10 авгу-
ста? Я не ораторъ, я никого не стараюсь заговорить, я отецъ
семейства, у меня жена и пятеро дѣтей и я не желаю, чтобы
ихъ перерѣзали, пока я буду сражаться съ непріятелемъ»х)...
Раздался гулъ одобренія; всѣ двинулись впередъ, толкая другъ
друга. Мануэль настаивалъ* 2). Въ эту минуту былъ полученъ
слѣдующій декретъ, изданный Наблюдательнымъ комитетомъ.
«Во имя народа. Товарищи, вамъ предписывается судитъ
всѣхъ заключенныхъ въ Аббатствѣ, безъ различія, за исключе-
ніемъ аббата Ланфана, котораго вы должны отвести въ безопас-
ное мѣсто. Данъ въ ратушѣ 2 сентября. Подписанъ: Панисъ,
Сержанъ, администраторы» 3).
Это постановленіе было сдѣлано съ двоякой пѣлью: лишить
*) Ъа Ѵёгііё іоиі епііёге, т. XVIII, стр. 170 и 171 Не І’Шеіоіге рагіе-
тепіаіте.
2) МёЪёе, у котораго мы заимствуемъ описаніе этой сцены, не упоми-
наетъ имени комиссара Коммуны, о которомъ онъ говоритъ; но изъ разсказа
аббата Сикара, см. стр. 134, Метоігез зиг Іез іоигпёез (Іе зеріетЬге, и доне-
сенія Талліѳна, въ ночь со 2 на 3, ясно, что это былъ Мануэль.
3) Маіоп <1е Іа Ѵагеппе, Нізіоіге рагіісиііёге и т. д. стр. 329.
136
убійства характера слѣпого звѣрства, что давало нѣкоторымъ
заключеннымъ надежду на спасеніе, и спасти аббата Ланфана,
братъ котораго былъ членомъ Наблюдательнаго комитета. Изъ
этихъ двухъ цѣлей была достигнута только первая. Декретъ
былъ одобренъ; немедленно было предложено избрать изъ народа
комиссію, что тотчасъ и было исполнено1). Изъ толпы въ ко-
миссію было избрано двѣнадцать гражданъ. Кто будетъ предсѣ-
дательствовать? Нѣсколько человѣкъ назвали Майльяра (Маіі-
Іагй), блѣднолицаго героя событій 5 и 6 октября. Майльяръ
изъявилъ согласіе, и судъ приступилъ немедленно къ исполненію
своихъ обязанностей, «судъ быстрый и кровавый», какъ назы-
ваетъ его одинъ изъ тѣхъ, кому суждено было предстать предъ
ними, судъ, предъ которымъ лучшей защитой было вовсе не
имѣть ея, на который дѣйствовали только тѣ разсужденія и
доводы, въ основѣ которыхъ лежала правда»2).	•
За судейскимъ столомъ сидѣлъ предсѣдатель, въ сѣромъ
сюртукѣ, при шпагѣ, передъ нимъ на столѣ стояла черниль-
ница, лежала бумага, валялись трубки, бутылки; возлѣ стола
стояло десять вооруженныхъ гражданъ, изъ коихъ два были
въ однѣхъ жилеткахъ и передникахъ; другіе дремали, растянув-
шись на скамьяхъ; у калитки, для охраны, стояли двое часо-
выхъ въ окровавленныхъ рубахахъ; подлѣ нихъ стоялъ ста-
рикъ-привратникъ, опершись рукою на дверные засовы... Вотъ
картина народнаго суда, какъ изображаетъ ее одинъ роялистъ,
представшій передъ этимъ судомъ и оставшійся въ живыхъ3).
Съ другой стороны, по разсказамъ разныхъ лицъ, которыя
сходятся между собою во всѣхъ подробностяхъ, правосудіе, ко-
тораго требовала жажда мести и которое питалось злобою, со-
вершалось слѣдующимъ образомъ:
Когда къ предсѣдателю приводили заключеннаго, первый спра-
шивалъ его, за какую вину онъ былъ заключенъ, и требовалъ,
чтобы тотъ отвѣчалъ только одну правду. Горе тому, кто гово-
рилъ ложь! Она влекла за собою смерть; нѣкоторые спаслись
только тѣмъ, что на заданный имъ грозный вопросъ: «Вы роя-
листъ?» они отвѣчали съ чувствомъ собственнаго достоинства:
*) Маіоп <1ѳ Іа Ѵагенне, Нізіоіге рагіісиііёге и т. д. стр. 329.
а) Это подлинныя выраженія Журніака де Сенъ-Меара. См. Моп адопіе
Не Ігепіе-Ігиіі Ііеигез, стр. 41—42 сіез Мётоігез зиг Іез )оигпёез сіе зеріетЪге,
3) Моп адопіе, и т. д. стр. 40.
137
«Да»х). Въ глазахъ судей, твердый отвѣтъ былъ знакомъ не-
винности* 2). Въ случаѣ осужденія, словно для того, чтобы не-
счастному до послѣдней минуты не была извѣстна ожидавшая
его участь, судья говорилъ коротко: отвести въ Ьа Еогсе, а въ
тюрьмѣ Іа Рогсе говорили: «Еіаг^ізвег топзіепг»3): тогда заклю-
ченнаго выводили изъ тюрьмы, и казнь совершалась при тор-
жественномъ безмолвіи4 *). Если же заключеннаго оправдывали, то
лица окружающихъ сіяли радостью, и они оглашали воздухъ
криками: да здравствуетъ народъ! Всѣ бросались къ оправдан-
ному гражданину; его цѣловали съ изъявленіями восторга; са-
мые ярые убійцы брали его на свои окровавленныя руки и
несли торжественно до дома, крича: «Шапки долой! идетъ невин-
ный!» *).
Въ Аббатствѣ было заключено тридцать два швейцарца и
двадцать шесть тѣлохранителей Людовика XVI, которые стрѣ-
ляли въ народъ 10 августа. Ихъ казнь, которой народъ требо-
валъ съ остервенѣніемъ, была рѣшена однимъ словомъ: & Іа
Еогсе, спокойно произнесеннымъ Майльяромъ. Но толпа имѣла
въ эту минуту такой угрожающій видъ, что смыслъ этихъ словъ
былъ для всѣхъ ясенъ; услыхавъ ихъ, швейцарцы пали на ко-
лѣна и, простеревъ руки, смотрѣли на судей съ мольбою. Только
одинъ изъ нихъ гордо встрѣтилъ свою судьбу. Отбросивъ шляпу,
онъ твердымъ шагомъ переступилъ калитку тюрьмы и, бросив-
шись на пики, умеръ, какъ подобаетъ солдату6). Всѣ его това-
рищи были убиты, за исключеніемъ одного молодого человѣка,
не принимавшаго участія въ сраженіи 10 августа, и который,
по удостовѣренію одного марсельца, былъ только сыномъ швей-
2) Такъ было съ Журніакъ де Сѳнъ-Меардомъ. См. его разсказъ выше,
стр. 43.
2) ІЫдет, стр. 45.
8) МёЬёе, Ъа Ѵёгііё іогіі епііёге, и т. д. стр. 175 де VНізіоіге рагіетеп-
іаіге, т. XVIII.
4) На это особенно обратилъ вниманіе Петіонъ въ рѣчи, произнесенной
имъ 29 октября 1792 г.
б) На это существуетъ множество неопровержимыхъ доказательствъ. См. для
сравненія разсказъ Допгпіас <1е Ваіпі-Мёагсі въ Мётоігез зиг Іез эоигпёез де
зеріетЬге, стр. 54; Маіоп де іа Ѵагеппе, Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVIII,
стр. 154 и 165, разсказъ Топіоп^еов’а о томъ, что случилось съ его братомъ,
ІЫдет, стр. 284; разсказъ Вебера о томъ, что было съ нимъ самимъ, въ 2Ие-
тоігез, т. П, стр. 264 и 265.
6) Ъа Ѵёгііё іѵиі епііёге, иЫ зирга, стр. 172 и 173.
138
царца; его не только пощадили, его поздравляли, обнимали и
отвели домой при громкихъ крикахъ радости1).
Къ смерти были приговорены: Гранмэзонъ, Маронъ, Виданъ,
обвиненный въ изготовленіи фальшивыхъ ассигнацій; Винье де
Кюзэ, стрѣлявшій въ народъ на Марсовомъ полѣ; бывшій ми-
нистръ Монморенъ; Тьери, лакей Людовика XVI; Прото и Валь-
венъ, обвиненные въ томъ, что они обкрадывали народъ, выпуская
фальшивые билеты кассы взаимопомощи2) (йе Іа саівзе йе весоигв).
Изъ сказаннаго видно, что на ряду съ политической
местью совершались несомнѣнно и преступленія; но по вполнѣ
справедливому замѣчанію современнаго автора, который приво-
дитъ въ своемъ трудѣ всѣ постановленія суда, правосудіе, со-
вершаемое подобнымъ образомъ, безъ всякихъ гарантій, съ по-
спѣшностью, не дающею возможности доказать невинность под-
судимаго—даетъ сторонникамъ несчастныхъ жертвъ право тре-
бовать, чтобы ихъ добрая память была возстановлена3). Въ
чемъ былъ виновенъ Тьери? Въ томъ, онъ любилъ короля, сво-
его господина. А его убили наравнѣ съ фальшивымъ монетчи-
комъ и воромъ! Что касается Монморена, то хотя его участіе
во всѣхъ контръ-революціонныхъ заговорахъ было доказано, но
онъ черпалъ такую увѣренность въ своихъ роялистскихъ убѣ-
жденіяхъ, что, когда ему объявили, что онъ будетъ переведенъ
въ тюрьму Іа Еогсе, то онъ считалъ себя спасеннымъ и ска-
залъ иронически Мальяру: Господинъ прэдсѣдателъ, коли васъ
такъ зовутъ, прошу васъ приказать подать мнѣ карету4). Не
прошло и минуты, какъ ему сказали, что карета подана. Его
ожидала не карета, а смерть.
Къ девяти часамъ вечера въ большой аллеѣ Аббатства, ярко
освѣщенной факелами, насчитывали уже сотни труповъ5). И
что всего ужаснѣе, они валялись около столовъ, на которыхъ
стояли бутылки съ виномъ и стаканы, запачканные кровью6).
Тутъ же находились два англичанина, которые съ сатанинской
улыбкой наслаждались этимъ зрѣлищемъ, и поощряли народъ
Ба Ѵёгііё и т. д., стр. 174.
2) ІЫНет, стр. 174—177.
3) ІЪійет, стр. 176.
4) ІЪіНет, стр. 175.
5) Показаніе гражданина Журдана, Мётоігез зиг Іез іоигпёез (Іе зеріет-
Ъге, стр. 145.
ѳ) ІЫйет, стр. 146,
139
къ убійствамъ, угощая его виномъ. Ихъ видѣли при свѣтѣ факе-
ловъ, съ бутылками и стаканами въ рукахъ; они предлагали убій-
цамъ пить и поили ихъ насильно, поднося имъ стаканъ ко рту* 2).
Если эти два иностранца ненавидѣли Францію, то они не могли
сильнѣе доказать ей свою ненависть, ни дать лучшую иллю-
страцію къ книгѣ Бёрка, въ которой клеймится французская
революція...
На башнѣ Аббатства стрѣлка часовъ не показывала еще де-
сяти, когда прибыли комиссары, посланные Собраніемъ. Произ-
неся краткую рѣчь, которая была неоднократно прерываема
шумными возгласами, Дюссо поспѣшно сказалъ, обращаясь къ
товарищамъ: «Уйдемте!» 2). Они ушли. И Изнаръ, который пер-
вый долженъ былъ бы умереть, протестуя, тотъ самый Инзаръ,
который произнесъ 31 октября 1791 г. съ трибуны неосторожныя и
роковыя слова: «Гнѣвъ народа, подобно Божьему гнѣву, является
нерѣдко грознымъ коррективомъ3) въ то время, когда законъ
безмолвствуетъ», и который, 6 ноября того же года, говоря о
священникахъ, воскликнулъ: «доказательствъ не требуется»4)—
теперь промолчалъ.
Вернувшись въ Собраніе, Дюссо хладнокровно сообщилъ о
томъ, что возложенное на него порученіе оказалось безполез-
нымъ, присовокупивъ, что «было такъ темно, что онъ не могъ
видѣть происходившаго!» 5). Выслушавъ его, Собраніе перешло
къ порядку дня и занялось текущими дѣлами; въ 11 часовъ
вечера засѣданіе было прервано6), какъ будто ничего особен-
наго не случилось!
Въ эту минуту министры выходили изъ Совѣта. Гранпре,
который по должности долженъ былъ сдѣлать рапортъ о со-
стояніи столичныхъ тюремъ, подошелъ къ Дантону и хотѣлъ
разсказать ему о томъ, что дѣлалось въ городѣ; но послѣдній съ
!) Показаніе гражданина Журдапа, Мётоігез зиг Іезуогігпёез йе зеріетЪге.
2) Показаніе Шабо, данное на процессѣ жирондистовъ. См. Нізіоіге раг-
Іетепіаіге, т. XXX, стр. 48.
3) См. VI т. настоящаго сочиненія.
4) ІЪійет, стр. 211.
б) Это не помѣшало ему, какъ основательно замѣчаетъ авторъ Назіез
йе Іа Вёѵоіиііоп, стр. 358, нарисовать впослѣдствіи, въ предисловіи къ издан-
ному имъ переводу Ювенала, потрясающую картину того, что онъ видѣлъ
въ Аббатствѣ.
в) См. Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVII, стр. 352, засѣданье 2-го сентября.
140
раздраженіемъ, которое выразилось въ нетерпѣливомъ жестѣ,
произнесъ: Къ чорту заключенныхъ! будь что будетъ х).
Убійства продолжались, и не только въ Аббатствѣ, но и въ
другихъ тюрьмахъ. Матонъ де ла Вареннъ былъ заключенъ въ
Іа Рогсе. «Около полуночи, пишетъ онъ, нѣкто Бюра позвалъ
Жерара, заключеннаго со мной въ одной камерѣ, и сказалъ ему
слѣдующія слова, которыхъ я никогда не забуду: «Другъ мой,
мы погибли; заключенныхъ убиваютъ по мѣрѣ того, какъ они
являются въ судъ; я слышу ихъ крики» * 2).
Въ другомъ мѣстѣ, въ Сйаіеіеі, продавцы, торговавшіе въ
тюрьмѣ, сообщили заключеннымъ по секрету, еще въ четыре
часа вечера, что въ городѣ готовилось что то ужасное. Тревога,
вызванная этими таинственными словами, возросла еще болѣе,
когда привратникъ объявилъ, что скоро закроютъ тюремныя
ворота. Нѣсколько заключенныхъ, прижавшись лицомъ къ рѣ-
шеткѣ, изъ которой была видна входная калитка, видѣли, какъ
къ ней подошли два человѣка съ усами и сказали что-то на
ухо привратнику, а тотъ возвелъ руки къ небу. Попробовали
ужинать, но пища никому не шла въ горло. Заключенные были
блѣдны: въ душѣ у нихъ было смятеніе. Около полуночи залаяли
собаки: въ коридорахъ замелькали факела, и подъ сводами про-
неслось громкое: да здравствуетъ народъ 3).
Засѣданіе Собранія возобновилось, но на всѣхъ нашло ка-
кое-то оцѣпенѣніе. Мы уже видѣли, что Собраніе ограничилось
посылкою въ тюрьмы нѣсколькихъ комиссаровъ; узнавъ изъ
письма аббата Сикара объ опасности, которой онъ подвергался,
Собраніе декретировало: «Часовщикъ Монно заслужилъ призна-
тельность отечества» 4) и только, выслушавъ рапортъ Дюссо, оно
перешло къ порядку дня: ночью въ Собраніе явились комиссары,
посланные Коммуной въ тюрьмы. Это были Трюшо, Талліенъ и
Гиро. Они донесли, что большая часть тюремъ опустѣла; что
они выпустили изъ Іа Еогсе и Заіпіе Рёіадіе всѣхъ тѣхъ, кото-
рые были заключены за долги, и освободили двадцать четыре
женщины, содержавшихся въ Іа Еогсе, между прочимъ дѣвицу
Турзель и г-жу де-Сентъ-Бри съ; что они были вынуждены за-
г) Мётоігез сіе т-те Воіапй, т. II, стр. 36.
2) Ма гёзиггѳсііоіі. Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVIII, стр. 148.
а) См. Ъа Ниіі ди 2 аи 3 зеріетЬге, въ ВіЫіоіКедие кізіогідие йе Іа
Вёѵоіиііоп, ВгНібЬ Мавеит, 936—937.
*) Разсказъ аббата Сикара, Мётоігез зиг Іе 2 зеріетЬге, стр. 109.
141
тѣмъ удалиться, такъ какъ имъ самимъ угрожала опасность;
что въ Аббатствѣ, куда они отправились, чтобы прекратить без-
чинства, прокуроръ Коммуны едва не былъ убить; что было
убито около четырехсотъ заключенныхъ, въ томъ числѣ дѣла-
тели фальшивыхъ ассигнацій; что главнокомандующему былъ
данъ приказъ послать въ тюрьмы отряды войска, но это прика-
заніе не могло быть выполнено, такъ какъ войско требовалось
для охраны заставъ; что народъ шелъ на Бисетръ съ семью ору-
діями; что Дворцовыя тюрьмы были совершенно пусты, и что
лишь немногіе изъ заключенныхъ остались въ живыхъ х). До-
кладъ комиссаровъ былъ выслушанъ молча.
День 3-го сентября былъ, во всѣхъ отношеніяхъ, продолже-
ніемъ предыдущаго дня и ознаменовался такимъ же подъемомъ
патріотическихъ чувствъ, такимъ же воинственнымъ воодушевле-
ніемъ и такой же фанатической жестокостью.
Раннимъ утромъ разнесся слухъ, что граждане Вердюна на
требованіе непріятеля сдаться отвѣтили: «Городъ сдастся тогда,
когда у него не останется ни одного защитника»2). Любовь къ
родинѣ, которой угрожала опасность, проявилась самымъ благо-
роднымъ и трогательнымъ образомъ. Бѣдные торговцы предла-
гали свои услуги, чтобы стоять на часахъ3); молодые граждане,
служившіе по сбору податей просили разрѣшенія образовать воль-
ныя дружины; лекарскіе ученики—хотѣли идти вмѣсто лекарей4).
Одна мать пожертвовала золотой крестъ, висѣвшій у нея на шеѣ,
а ея дочь—свой серебряный стаканъ5). Одинъ гражданинъ изъ
секціи Бобуръ (ВеаиЬопг§) пожертвовалъ на нужды войска своего
кучера, экипажъ и лошадей6). Другой пожертвовалъ на воен-
ныя надобности половину своего движимаго и недвижимаго иму-
щества. Воспитанники одного коллегіума пожертвовали стоимость
присужденныхъ имъ наградъ 7). Актеры театра Ришелье обяза-
лись передъ Собраніемъ идти въ солдаты, какъ только спектакли,
2) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVII, стр. 353 и 354. Тотъ фактъ, что «лишь
немногіе изъ заключенныхъ остались въ живыхъ», былъ, какъ увидимъ да-
лѣе, невѣренъ.
2) Засѣданіе 3-го сентября 1792 г.—утреннее засѣданіе.— См. Нізіоіге
рагіетапіаіге, т. VII, стр. 369.
8) ІЫДет, стр. 369.
*) ІЫйеіп,
ь) ПМет.
®) ГЫд.ет, стр. 376.
7) ІЪійет.
142
въ виду опасности, прекратятсях). Изъ ближайшихъ городовъ
и изъ окрестныхъ коммунъ получались письма, въ которыхъ
говорилось, что народъ настроенъ воинственно и что одушевле-
ніе его ростетъ: изъ одной деревни ушли или собирались уйти
всѣ, кто былъ способенъ носить оружіе; по всѣмъ дорогамъ дви-
гались толпы волонтеровъ; для обмундированія ихъ женщины
отдавали, безъ малѣйшаго сожалѣнія, свои драгоцѣнности; люди,
которые должны были получить какія нибудь деньги, жертво-
вали ихъ заранѣе, а тѣ, у кого не было буквально ничего, сни-
мали съ себя послѣднюю одежду* 2). Собраніе могло убѣдиться,
какъ велико было воодушевленіе, охватившее этихъ новыхъ
крестоносцевъ, шедшихъ на смерть ради защиты своихъ убѣжде-
ній, когда волонтеры округа йез Воиг^-Іа-Веше, проходившіе
3-го сентября черезъ Парижъ, просили позволенія продефилиро-
вать передъ Собраніемъ съ своими котомками за плечами3).
Властямъ пришлось принять слѣдующее постановленіе, безпри-
мѣрное въ исторіи народовъ:
«Главный Совѣтъ, видя, что французскіе граждане, движимые
патріотизмомъ, готовы идти на встрѣчу врагу, что ремесленники
всѣхъ профессій спѣшатъ наперерывъ идти къ границѣ, чтобы
истребить враговъ свободы и равенства, отдавая должное ихъ
доблестному рвенію... находитъ, однако, что слишкомъ поспѣш-
ное передвиженіе такого огромнаго числа гражданъ можетъ на-
нести ущербъ торговлѣ и лишить власти возможности обезпе-
чить самыя насущныя нужды нашихъ храбрыхъ защитниковъ,
и постановилъ, чтобы слесаря, башмачники, кузнецы, телѣжники
и прочіе ремесленники, изготовляющіе предметы первой необхо-
димости, остались въ Парижѣ!..4).
Въ самомъ дѣлѣ, народъ толпами записывался въ войско;
въ теченіе недѣли изъ Парижа отправлялось ежедневно около
двухъ тысячъ вполнѣ вооруженныхъ и обмундированныхъ во-
лонтеровъ! 5)
х) Засѣданіе 3-го сентября 1792 г. — утреннее засѣданіе.—См. Нізіоіге
рагіетепіаіге, т. VII, стр. 376.
2) Письмо изъ департамента Оби, которое Ренью Бокаронъ прочелъ пе-
редъ Собраніемъ въ засѣданіи 3-го сентября 1792 г.—Письмо національныхъ
комиссаровъ, посланныхъ въ департаментъ Сены - и - Марны и въ сосѣдніе
департаменты.—Письма комиссаровъ, посланныхъ въ департаменты Сены-и-
Оазы, Эры, Кальвадоса, Нижней Сены.
8) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVII, стр. 376.
4) Протоколы Коммуны. Засѣданіе 8-го сентября.
•) Вазіез сіе Іа Веѵоіиііоп, стр. 378.
143
Совсѣмъ иного рода сцены разыгрывались въ это время въ
тюрьмахъ!
«Въ десять часовъ утра, аббатъ Ланфанъ и аббатъ де-Ра-
стиньякъ появились на амвонѣ домовой церкви Аббатства, слу-
жившей намъ тюрьмой. Они объявили, что нашъ послѣдній часъ
близокъ, и предложили намъ сосредоточиться и принять ихъ
благословеніе. Мгновенно, какъ будто по насъ пробѣжалъ элек-
трическій токъ, мы опустились на колѣни и, скрестивъ руки, при-
няли благословеніе... Готовясь предстать предъ Всевышнимъ,
колѣнопреклоненные передъ двумя его служителями, мы пред-
ставляли зрѣлище, не поддающееся описанію... Полчаса спустя
оба священника были убиты. Мы слышали ихъ крики!» 1 2). «Слѣ-
дующія подробности способны вызвать слезы у каждаго... Мы
посылали время отъ времени нашихъ товарищей къ окошку,
продѣланному въ башнѣ, чтобы посмотрѣть и сказать намъ, ка-
кое положеніе принимали несчастные, когда ихъ убивали, чтобы
мы могли расчитать, сообразуясь съ тѣмъ, что они скажутъ,
какое положеніе выгоднѣе всего было принять намъ. Они гово-
рили, что тѣ, которые протягивали впередъ руки, страдали дольше,
такъ какъ удары сабель этимъ смягчались и оглушали не такъ
быстро, и мы хладнокровно обсуждали эти ужасныя подроб-
ности а).
Въ тюрьмѣ Іа Еогсе, гдѣ дѣйствовалъ такой же импровизи-
рованный судъ, какъ въ Аббатствѣ, было убито въ ночь со 2 на
3 сентября множество лицъ, въ числѣ коихъ были Лашенэ,
завѣдывавшій 10 августа обороной Тюильери, аббатъ Луи де-
Барди, обвиненный въ томъ, что совмѣстно со своей любовни-
цей онъ убилъ брата и разрѣзалъ на куски его тѣло 3). Около
семи часовъ утра,Матонъ де ла Вареннъ слышалъ, какъ нѣсколько
убійцъ въ тюремныхъ коридорахъ говорили, что съ измѣнни-
ками уже расправились и что остальныхъ слѣдуетъ выпуститъ4).
Заключенные отвѣтили на это крикомъ: да здравствуетъ народъ',
тотъ, кто закричалъ первый былъ немедленно освобожденъ; дру-
гой, признанный невиновнымъ, тотчасъ былъ «торжественно уве-
’) Іопгшас <1е 8аіпі-Мёаг<і, Моп адопіе Ле ігепіе киіі кеигез. стр. 28—29
Мётоігез зиг Іез Цоигпёез Ле зеріетЬге.
2) ІЫЛет, стр. 30.
3) Маіоп Де Іа Ѵагеппе, Ма гёзиггесііоп, т. XVIII, стр. 149 Нізіоіге раг-
іетепіаіге.
*) ІЫЛет, стр. 152.
144
денъ домой» былъ освобожденъ также Гильомъ старшій, братъ
автора петиціи «двадцати тысячъ» и братъ министра Бертрана
де Мольвиля.
Какъ только онъ былъ оправданъ, занесенныя надъ нимъ
руки убійцъ опустились и они понесли его домой съ самыми
восторженными изъявленіями радости» * 2). Онъ предложилъ сво-
имъ грознымъ провожатымъ нѣсколько ассигнацій: «Нѣтъ, нѣтъ,
отвѣчали они, отстраняя деньги, довольно того, что мы васъ спасли,
больше намъ ничего не нужно» 3). Они настояли на томъ, чтобы
отвести Молевиля къ его невѣсткѣ, говоря, что имъ будетъ пріятно
видѣть ихъ радость 4). При такихъ же точно обстоятельствахъ
былъ освобожденъ Матовъ де ла Вареннъ. Будучи приведенъ пе-
редъ грознымъ судилищемъ, онъ считалъ себя погибшимъ, такъ
какъ по всему было видно, что окружающіе жаждали его крови;
до его слуха донеслось брошенное толпою странное оскорбленіе:
аристократъ, бѣлоручка 5) (топзіеиг йе Іа реаи йпе). Но какъ
только предсѣдатель, разсматривая списокъ обвиняемыхъ, про-
изнесъ: «Я не вижу за нимъ рѣшительно никакой вины», не-
истовая ярость толпы стихла какъ бы по волшебству и всѣхъ
охватилъ приливъ нѣжности. «Лица присутствующихъ проясни-
лись... меня подхватили подъ руки и стали увѣрять, что мнѣ
нечего бояться, что я нахожусь подъ охраной народа. Меня по-
вели по Балетной улицѣ, вдоль которой въ три ряда стояли
шпалерами люди обоего пола. Всѣ тѣснились около кареты, чтобы
взглянуть на меня; меня то и дѣло цѣловали черезъ дверцы».
Его довезли такимъ образомъ къ отцу, и «люди, сопровождавшіе
его, согласились только подкрѣпить немного свои силы, но рѣ-
шительно отказались отъ всякаго вознагражденія» 6).
Въ томъ же самомъ мѣстѣ, въ тотъ же самый часъ, когда
происходили вышеописанныя сцены, среди тѣхъ же самыхъ лю-
дей разыгралась гнусная трагедія. По-истинѣ нѣтъ того фило-
*) Маіоп йе Іа Ѵагеппе, Ма гёзиггесііоп, т. ХѴІП, стр. 149 Нізіоіге раг-
іетепіаіге,
2) Мётоігез рагіісиііегз сіе Вегігапй йе Моіеѵіііе, т. П, гл. XXIX,
стр. 216.
8) ІЫйет, стр. 217.
4) ГЬіёІет.
ь) Маіоп йе Іа Ѵагеппе, Ма гезиггееііоп, т. ХѴІП, стр. 154. Нізіоіге раг-
іетепіаіге.
*) ІЫ&ет, стр. 164—156.
14Б
софа, который могъ бы заглянуть безъ содроганія въ мрачные
тайники человѣческой души!
Чье это обнаженное женское тѣло лежитъ на грудѣ без-
жизненныхъ труповъ? Чью юную, прелестную, но въ то же
время страшную головку несутъ на пикѣ? ея бѣлокурые, зави-
тые еще волосы развѣваются вокругъ окровавленнаго древка,
ея глаза закрыты, съ блѣдныхъ губъ сбѣжала улыбка, щеки
окрашены кровью, словно... румянами. Позабытая всѣми, г-жа
Ламбаль провела ночь со 2 на 3 сентября въ тюрьмѣ Іа Реіііе
І'огсе; 3-го числа, около семи часовъ утра, къ ней явились два
національныхъ гвардейца и заявили, что ее перевезутъ въ Аб-
батство. Три письма, найденныя въ ея шляпѣ, во время перваго
допроса, изъ коихъ одно отъ королевы, были, къ несчастью, та-
кого содержанія, что, по словамъ Вебера, «ея гибель была неми-
нуема» * 2). Но она была такъ далека отъ мысли о предстоявшей
ей смерти, что отвѣчала національнымъ гвардейцамъ: «Не все ли
равно, въ какой быть тюрьмѣ; я предпочитаю остаться тутъ» 2);
они настаивали; тогда она одѣлась и вышла. О томъ, что было
послѣ, о допросѣ принцессы, о томъ, какъ она держала себя на
судѣ, о данныхъ ею отвѣтахъ, о томъ, какъ отнеслась къ ней
толпа, авторы современныхъ мемуаровъ и брошюръ говорятъ
разнорѣчиво и многія ихъ показанія опровергаются оффиціаль-
ными документами. Нельзя также утверждать, что принцесса
была убита наемными убійцами, подосланными герцогомъ Орлеан-
скимъ. Изъ протоколовъ Коммуны оказывается, напримѣръ,
что Геберъ находился въ Главномъ Совѣтѣ въ тотъ моментъ,
когда, по словамъ Пельтье, онъ допрашивалъ г-жу Ламбаль. По
увѣренію того же автора, который, надобно замѣтить, не выхо-
дилъ въ тотъ день изъ дома и передаетъ только слышанное
имъ, отъ принцессы потребовали, чтобы она поклялась въ
вѣрности свободѣ и равенству и въ ненависти къ королев-
ской власти, на что она будто бы отвѣтила: «Я охотно дамъ двѣ
первыя клятвы; но я не могу дать послѣднюю: это было бы не-
согласно съ моими убѣжденіями». Тогда одинъ изъ убійцъ ска-
залъ ей вполголоса: «Клянитесь же! иначе вы погибли». Она
*) Мётоігез сіе ТѴеЪег, т. II, апх Ёсіаігсіееетепіз Іігеіогідиез, стр. 349.
Кромѣ Дюпона (изъ Бюссака) никто изъ историковъ не упоминаетъ объ
этомъ фактѣ, см. Раеіез Ае Іа Вёѵоіиііоп, стр. 364.
2) Маіоп До Іа Ѵагенпе. Ніеіоіге рагіісиііеге, стр. 396.
луи блавъ. т. ѵц.
10
146
ничего не отвѣтила и сдѣлала шагъ къ калиткѣ, поднявъ руки
кверху; въ эту минуту судья произнесъ роковыя слова: «Еіаг-
&І88С2 тайате *). Другіе утверждаютъ, что принцесса не про-
изнесла на судѣ ни слова; нѣкоторые говорятъ, что она оправ-
далась во всѣхъ взведенныхъ на нее обвиненіяхъ и возбудила
къ себѣ участіе присутствовавшихъ, такъ что раздались даже
голоса въ ея защиту, и убійцы на минуту остановились въ не-
рѣшительности * 2).
Правда ли, что г-жа Ламбаль была убита по тайному при-
казанію герцога Орлеанскаго, который хотѣлъ такимъ образомъ
отдѣлаться отъ уплаты ей ежегодной пенсіи? Это утверждали
авторы многихъ памфлетовъ3). Но это сущая клевета. Пенсія
выплачивалась ей изъ личныхъ средствъ герцогини Орлеанской,
которая въ то время была уже разведена съ мужемъ.
Что касается ужасныхъ подробностей убійства г-жи Лам-
баль, о которыхъ такъ охотно распространяются многіе писа-
тели, то ихъ разсказы опровергаютъ другъ друга. Достовѣрно
лишь слѣдующее—и факты, надобно замѣтить, сами по себѣ на-
столько гнусны, что нѣтъ надобности усиливать ихъ новыми
подробностями, измышленными злобой и ненавистью. 16 фло-
реала IV года, передъ уголовнымъ судомъ предсталъ сынъ тор-
говца письменными принадлежностями по имени РеШ - Мапіп,
обвиненный въ томъ, что онъ убилъ г-жу Ламбаль и вырвалъ
у нея сердце. Онъ былъ оправданъ; было доказано, что убійство
совершено барабанщикомъ Шарла; этотъ негодяй, желая избѣг-
нуть заслуженной кары, отправился въ армію, но когда онъ
явился туда, то его товарищи, возмущенные его гнуснымъ по-
ступкомъ, убили его4). Также точно вполнѣ достовѣрно, что го-
О Реіііег, т. II, стр. 306.—То же говорить и Матовъ де ла Вареннъ, кото-
рый ничего не могъ знать объ этомъ, такъ какъ его уже не было въ то
время въ тюрьмѣ; онъ только повторяетъ слова Пельтье. См. Нізіоіге раг-
іісиііёге Лез ёѵёпетепіз, и т. д. стр. 396—399.
2) Восіі Магсашііег, Нізіоіге Лез коттез Ле ргоіе, въ Нізіоіге рагіетеп-
іаіге, т. XVIII, стр. 197.
8) ВосЬ Магсапсііѳг разсказываетъ объ этомъ по слухамъ. ІЫЛеіп.—Что
касается Двухъ друзей (Пѳпх атіз), то они утверждаютъ, что убійцы г-жи Лам-
баль получили отъ герцога Орлеанскаго особое вознагражденіе. См. Мётоігез
Ле Веггіёгез, т. III, прим. К.
4) См. письма ЬѳЪё^ие’а въ ВіЪІіоікёцие кізіогіуие Ле Іа Вёѵоіиііоп,—
936—937.—Вгііізіі Мпзепт.
147
лова г-жи Ламбаль была отрублена, воткнута на пику и что се
носили подъ окнами Тампля!
«Едва успѣли мы сѣсть, какъ къ окну поднесли голову, во-
ткнутую на пику... Это была голова г-жи Ламбаль; она была
окровавлена, но не обезображена... Я побѣжалъ къ королю. Мое
лицо было до того искажено ужасомъ, что королева обратила
на это вниманіе. «Почему вы не идете обѣдать?» сказала она.—
«Ваше величество, отвѣчалъ я, мнѣ нездоровится». Въ эту ми-
нуту въ башню вошелъ чиновникъ муниципалитета и сталъ что-
то говорить по секрету своимъ коллегамъ... Снаружи крики уси-
ливались... Между тѣмъ подошелъ другой служащій муниципа-
литета, въ сопровожденіи четырехъ человѣкъ, изъ коихъ одинъ,
въ мундирѣ національной гвардіи, съ эполетами и огромной са-
блей, настаивалъ на томъ, чтобы заключенные подошли къ окну.
Чиновники муниципалитета хотѣли помѣшать этому, тогда этотъ
человѣкъ сказалъ королевѣ: «Отъ васъ хотятъ скрыть голову
Ламбалыпи, которую вамъ хотѣли показать, чтобы вы видѣли,
какъ народъ мститъ своимъ тиранамъ. Совѣтую вамъ показать-
ся у окна, если вы не хотите, чтобы народъ ворвался сюда».
Королева лишилась чувствъ» 1)...
Народъ, толпившійся у дверей, разошелся лишь послѣ того,
какъ аббатъ Данжу, который былъ священникомъ въ дворцовой
часовнѣ, человѣкъ колоссальнаго роста, извѣстный въ Парижѣ
подъ прозвищемъ шестисаженнаго аббата (ГаЪЪё зіх ріейз)2)
обратился къ толпѣ съ энергичнымъ увѣщаніемъ.
Узнавъ объ этомъ, Коммуна распорядилась, чтобы для защиты
Тампля была протянута передъ входными дверьми трехцвѣт-
ная лента 3), и народъ свято чтилъ эту ничтожную преграду.
Голову г-жи Ламбаль, печальный трофей, носили также подъ
окнами Палэ-Рояля. Герцогъ Орлеанскій, котораго заставили
выйти на балконъ, увидѣвъ ее, въ ужасѣ бросился обратно въ
комнату, а г-жа Бюффонъ, его любовница, стоявшая подлѣ него,
воскликнула: «Боже мой! такъ будутъ носить и мою голову!» 4).
х) <ТоитаІ де Сіёгу, стр. 18 и 19.
2) МопдоШагО, Нізіоіге де Ггапсе, т. III, стр. 202.
3) догігпаі де Сіёгу стр. 21.
4) Матонъ дѳ ла Варѳннъ говоритъ, что пика на которой была надѣта го-
лова принцессы Ламбаль, оставалась водруженной подъ окнами Палв-Рояля.
См. Нізіоіге рагіісиііёте дез ёѵёпетепіз^ и т. д. 395—398.
10*
148
Послѣ убійства г-жи Ламбаль, многіе изъ заключенныхъ
въ тюрьмѣ Ьа Еогсе были помилованы. Г-жа де Септейль, г-жа
де Наварръ, камердинеръ короля Шамильи и молочный братъ
Маріи-Антуанеты австріецъ Веберъ, одинъ изъ самыхъ ярыхъ
враговъ революціи, были освобождены одинъ за другимъ/ При
освобожденіи послѣдняго особенно ярко выразился тотъ высо-
кій подъемъ патріотическаго духа, который, смѣняясь порывами
неистовой злобы, составлялъ отличительную черту сентябрскихъ
дней. «Вы свободны, сказалъ предсѣдатель Веберу, но отечество
въ опасности; вы должны идти въ солдаты и не далѣе какъ
черезъ три дня обязаны уѣхать на границу». Веберъ колебался,
ссылался на то, что у него есть мать, сестра, для которыхъ онъ
необходимъ. «Отечеству нужны солдаты, воскликнули два феде-
ралиста, стоявшіе позади него; мы небось забыли, что мы мужья
и отцы!» Веберъ долженъ былъ поклясться «въ вѣрности націи
и въ готовности умереть, защищая свободу» х). Радость народа
по случаю его оправданія перешла въ настоящее торжество.
Національные гвардейцы изъ Сентъ - Антуанскаго предмѣстья
сопровождали его, оглашая воздухъ многократными кликами да
здравствуетъ народъ! Надѣвъ шляпы на кончикъ сабли, они вер-
тѣли ими въ знакъ радости; народъ по всему пути неистово
рукоплескалъ» * 2). Нѣсколько женщинъ, увидѣвъ, что Веберъ
былъ въ бѣлыхъ шелковыхъ чулкахъ, стремительно остановили
солдатъ, ведшихъ его подъ-руку, сказавъ: Осторожно! вы веде-
те его въ лужу!3). А будь онъ признанъ измѣнникомъ, тѣ же
самыя женщины произнесли бы его приговоръ, давъ ему пре-
зрительную кличку аристократъ, бѣлоручка. Всѣ писавшіе о
сентябрскихъ дняхъ не заслуживаютъ названія историковъ,
если они не обратили вниманіе на эти поразительныя сопоста-
вленія.
Надобно замѣтить, что число заключенныхъ, которые постра-
дали изъ политической мести, было очень не велико по сравне-
нію съ числомъ лицъ, которыя во всѣ времена и у всѣхъ на-
родовъ несли кару за уголовныя преступленія. Тѣ семьдесятъ
два заключенныхъ, которые были убиты въ Бернардинской
тюрьмѣ, были всѣ безъ исключенія преступники, осужденные
2) Мётоігез йе УѴеЪег, т. II, гл. V, стр. 263—265.
2) ІЪійетвъ ЕсІаігсІ88етепІ8 кізіогіцие^ стр. 348.
8) ІЪійет.
149
гражданскимъ судомъ и закованные въ кандалы1). Въ Огаші
СЬйХеІеІ, гдѣ изъ двухсотъ шестнадцати заключенныхъ2) было
оправдано всего тридцать человѣкъ3), находились самые обы-
кновенные преступники. Въ Бисетрѣ, гдѣ заключенные уголов-
ные преступники оказали отчаянное сопротивленіе, всѣ лица,
отбывавшія наказаніе по приговорамъ исправительной полиціи,
были освобождены; многіе, попавшіе въ тюрьму за проступки,
совершенные подъ вліяніемъ нищеты, также остались цѣлы и
невредимы4). Въ тюрьмѣ йаіпіе Рёіа^іе, коммиссары Коммуны
приказали освободить всѣхъ несостоятельныхъ должниковъ. На-
конецъ, въ Консьержери народъ освободилъ всѣхъ женщинъ; по
словамъ Матонъ де ла Веренна, тамъ было убито семдесять три
преступника5 6). Въ этой тюрьмѣ фабриковались самыя опасныя
для революціи—орудія фальшивыя ассигнаціи, такъ что когда
Дюрфоръ, членъ Наблюдательнаго комитета, получилъ приказа-
ніе опечатать Консьержери, то онъ унесъ оттуда цѣлый чемоданъ
съ досками для печатанія ассигнацій и цѣлый узелъ уже го-
товыхъ фальшивыхъ ассигнацій®). Въ той же Консьержери, какъ
говорятъ авторы нѣкоторыхъ современныхъ пасквилей, под-
верглась чудовищному истязанію и изнасилованію женщина,
которую они называютъ красавицей цвѣточницей 7). Между тѣмъ
не только самый фактъ истязанія ничѣмъ не доказанъ, но не
доказано даже, что эта женщина находилась въ этой тюрьмѣ 8).
Между тѣмъ дворъ Аббатства представлялъ картину, кото-
рая заставляла всякаго содрогаться отъ ужаса.
Въ ночь со 2 на 3 число Панисъ и Сержанъ, какъ лица,
облеченныя полицейской властью, подписали нижеслѣдующій
полный трагизма приказъ:
«Милостивый государь, распорядитесь, чтобы тѣла умершихъ
арестантовъ вашей тюрьмы были немедленно убраны. Чтобы на
х) См. поименный списокъ, составленный Прюдомомъ, въ его Нізіоіге дё-
пёгаіе еі ітрагііаіе^ и т. д. т. IV.
2) ІЪійет.
3) Соир й’сеіі зиг Рагіз, зиіѵі йе Іа пгііі йи 2 аи 3 зеріетЬге.
4) Кёѵоіиііопз йе Рагіз.
б) Нізіоіге рагіісиііёге йеез ёѵёпетепіз, и т. д., стр. 401.
6) Мопііеиг,, № 321.
7) Гнусныя подробности истязанія, которому она якобы была подвергнута,
приведены въ памфлетѣ Рошъ, Маркандье изъ котораго дѣлали выдержки
многіе серьезные историки. См. стр. 198, т. XVIII, Нізіоіге рагіетепіаіге.
8) См. замѣтку въ концѣ этой главы.
150
разсвѣтѣ все было убрано и зарыто за городомъ въ глубокихъ
ямахъ, которыя должны быть хорошо засыпаны землею. При-
кажите вымыть водою съ уксусомъ всѣ мѣста въ тюрьмѣ, за-
пятнанныя кровью, и посыпать ихъ пескомъ. Произведенныя вами
издержки будутъ возмѣщены вамъ по положенію. Данъ въ мэ-
ріи, 3 сентября въ часъ по-полуночи.
«Р. 8. Во избѣжаніе заразы, пригласите для этого дѣла знаю-
щихъ людей, каковы больничные могильщики (іоззоуеигв (іеГНб-
Іеі Біеи). Панисъ, Сержанъ» х).
Дворъ Аббатства, дѣйствительно, былъ усѣянъ трупами. Во
исполненіе приказанія, отданнаго муниципалитетомъ, были вызва-
ны ломовые извозчики и трупы были вывезены на телѣгахъ за
городъ и зарыты у подножія перваго желѣзнаго креста2).
Могильщикамъ и рабочимъ, которые должны были увезти
трупы, вымыть дворы, собрать вещи, найденныя въ карманахъ
убитыхъ, было обѣщано извѣстное вознагражденіе. По условію,
они должны были получить 24 ливра 3). Люди, которымъ было
поручено уничтожить слѣды совершенныхъ убійствъ, не были
одержимы такимъ фанатичнымъ звѣрствомъ, какимъ отличались
убійцы, но они не были и такъ безкорыстны, какъ эти фанатики.
Какой-то человѣкъ въ сюртукѣ темно-коричневаго цвѣта и въ чер-
номъ парикѣ (это оказался Билло Вареннъ)4) убѣждалъ ихъ не
присваивать вещей, которыя были на убитыхъ и въ которыхъ они
должны были дать отчетъ муниципалитету 5). Говоря съ ними, онъ
назвалъ ихъ, вполнѣ естественно, рабочими и говорилъ, что они
должны были довольствоваться условленной платой—24 ливрами
2) Этимъ важнымъ приказомъ, о которомъ не упоминаетъ никто изъ
историковъ, за исключеніемъ одного изъ авторовъ Казіез сіе Іа Вёѵоіиііоп,
Дюпона (изъ Бюссака), объясняется, о какомъ именно вознагражденіи, запла-
ченномъ въ сентябрскіе дни, шла рѣчь; это вовсе не была, какъ не разъ
говорили, плата за убійство. См. объ этомъ замѣтку въ концѣ настоящей
главы.
2) Разсказъ аббата Сикара. Мётоігез згіг Іез ^оигпёез йе верістЪте,
стр. 116.
8) См. Счета Коммуны. «Привратнику Мазуайе, которому было поручено...
и т. д. 24-го ливра>.
4) Мёкёе, Ьа Ѵёгііёс іоиі епііёге. Нізіоіге рагіетепіаіге^ т. ХѴІП, стр.
178.—Кѳіаііоп ііе ГаЪЪё Йісагсі. Мётоігез зиг Іез іоитёез йе зеріетЪге, стр.
134.—Бёсіагаѣіоп (Іи сііоуеп Іоикіап. ІЪійет, стр. 149.
О томъ, что говорилъ Билло-Вареннъ, и о смыслѣ, который имѣли его
слова, см. замѣтку въ концѣ этой главы, гдѣ подвергнуты критикѣ разныя,
версіи этихъ разсказовъ.
151
которая будетъ имъ уплачена сполна. Это подало нѣкоторымъ
лицамъ поводъ утверждать, будто Коммуна платила въ сентябр-
скіе дни убійцамъ извѣстное вознагражденіе; и ея представители
опозорили французскій языкъ, называя убійства работой, а
убійцъ рабочими, и наконецъ, что сентябрскія убійства были
совершены не въ чаду охватившей всѣхъ горячки, а были пре-
ступленіемъ горсти негодяевъ, которые заработали деньги убій-
ствами. Говоря это, одни лгали сознательно, другіе были вве-
дены въ заблужденіе.
Судья Майльяръ продолжалъ исполнять свои обязанности съ
невозмутимымъ спокойствіемъ и съ полнымъ сознаніемъ своей
безапелляціонной власти. Одинъ изъ заключенныхъ Журніакъ
де Сенъ - Меаръ, снискалъ благоволеніе провансальца, бывшаго
въ числѣ убійцъ, заговоривъ съ нимъ на южномъ нарѣчіи, и
между ними завязался слѣдующій характерный разговоръ:
«.Провансалецъ. Вотъ вино, которое ты просилъ, пей... Только
помни, что я тебѣ сказалъ. Если ты священникъ или «заго-
ворщикъ изъ замка г. Ѵеіо (т. е. роялистъ)2), твое дѣло не
выгоритъ; если же ты не измѣнникъ, не бойся ничего—я ру-
чаюсь, что ты будешь цѣлъ.
Журніакъ де Сенъ-Мераръ. Я увѣренъ, другъ мой, въ этомъ-
то меня не обвинятъ; бѣда въ томъ, что меня считаютъ немножко
аристократомъ.
Провансалецъ. Ну, это не бѣда- судьи отлично знаютъ, что
вездѣ бываютъ честные люди. Предсѣдатель честный человѣкъ
и не дуракъ.
Журніакъ де Сенъ-Меаръ. Сдѣлай одолженіе, попроси судей,
чтобы они только выслушали меня: больше мнѣ ничего не
нужно.
Провансалецъ. Выслушаютъ, я ручаюсь за это. Прощай, дру-
жище. Не робѣй! Я долженъ итти къ своему мѣсту. Поцѣлуемся;
всей душой готовъ служить тебѣ ').
Когда, на слѣдующую ночь, Журніакъ де Сенъ-Меаръ былъ
вызванъ въ свою очередь къ Майльяр’у, онъ вспомнилъ, къ сча-
стью, то, что говорилъ ему провансалецъ, и на допросѣ сознался
чистосердечно, что онъ роялистъ; его искренность тронула су-
дей и Майльяръ сказалъ: «Мы собрались сюда не для того, чтобы
’) Іоги&піас <іе 8аіп1-Мёаг<1., Моп адопіе йе ігепіе Ішіі кеигез. стр. 36—36.
Мётоігез зиг Іез эоигпёез йе зеріетЪге.
152
судитъ за убѣжденія, а для таго, чтобы судитъ за проступки» ‘),
и, объявивъ обвиняемому, что онъ свободенъ, онъ обнажилъ пе-
редъ нимъ голову* 2 *) въ знакъ уваженія къ его невинности.
Хотя Майльяръ и снискалъ въ глазахъ потомства самую печаль-
ную славу, но надобно замѣтить, что въ немъ сочетались ка-
кимъ-то страннымъ образомъ мстительность со справедливостью,
состраданіе со злобою. Когда, поутру 3 сентября, къ нему при-
вели арестованнаго, убѣленнаго сѣдинами старика, то онъ ска-
залъ; «Виновенъ онъ или нѣтъ, мнѣ кажется, было бы недо-
стойно народа запятнать руки въ крови этого старца» 8). Въ
тотъ самый моментъ какъ Майльяръ произносилъ эти слова, сынъ
этого старика находился въ рядахъ непріятельскаго войска,
вступавшаго во Францію, и получилъ на равнинахъ Шампаньи
орденъ за военныя отличія изъ рукъ прусскаго короля 4), о чемъ
разсказываетъ съ похвалою одинъ писатель-роялистъ.
Какъ же звали этого старика? Его имя напоминаетъ трога-
тельный эпизодъ дочерней преданности и вмѣстѣ съ тѣмъ круп-
ную историческую клевету. Кто не помнить самоотверженія дѣ-
вицы де Сомбрёль, которая, обвивъ руками шею отца, старалась
вырвать его изъ когтей смерти и своей отвагой, красотою, своей
дочерней преданностью и своими слезами обезоружила убійцъ.
Но не всѣмъ извѣстно, что въ тотъ моментъ, когда молодая дѣ-
вушка одержала эту побѣду, она едва не лишилась чувствъ и
что одинъ изъ злодѣевъ, растроганный, побѣжалъ къ ней, и
предложилъ ей стаканъ воды, въ который попала съ его рукъ
капля крови въ ту минуту, когда она поднесла стаканъ къ сво-
имъ губамъ 5 * *). Вотъ откуда пошла чудовищная басня, будто дѣ-
вица Сомбрёль, для того чтобы спасти отца, была вынуждена вы-
пить цѣлый стаканъ крови ®).
*) «Тогп&піас йе 8аіпі-Мёагй, Моп адопге сіе ігепіе киіі Ііеигез, стр. 60,
Мётоігез зиг Іез Іоигпёез йе зеріетЬге.
2) ІЫсІ., стр. 53.
а) Хе Раігіоіе {'гап^агз.
4) Реіііет, т. И, стр. 284.
б) Мнѣ передавала это одна дама, которая слышала объ этомъ отъ сво-
его друга дѣвицы Сомбрёль. Любопытнѣе всего, что эта дѣвушка разсказы-
вала объ этомъ фактѣ съ цѣлью показать, что сентябрскіе убійцы, при всей
своей жестокости, всетаки были доступны состраданію.
2) Надобно замѣтить, что ни Пельтье, ни Матовъ де ла Вареннъ, кото*
торыѳ такъ склонны все преувеличить и очернить и которые въ своемъ
контръ-рѳволюціонномъ рвеніи не гнушаются никакой лжи, не повторяютъ
этой гнусной басни. Въ Кёѵоіиііопз сіе Рагіз говорится вполнѣ опредѣленно,
153
Что же дѣлали въ то время лица, облеченныя народомъ вла-
стью, каковы мэръ г. Парижа, журналисты, министры, Собраніе?
Какъ ни прискорбно, но надобно сознаться,—что они либо укло-
нялись отъ всякаго вмѣшательства въ событія, либо одобряли
всѣ то, что происходило.
Робеспьеръ, въ принципѣ считавшій нужнымъ бороться про-
тивъ эксцессовъ революціи, хотя бы рискуя утратить при этомъ
свою популярность и, быть можетъ, поплатиться за это жизнью,
довольствовался, однако, тѣмъ, что горевалъ втайнѣ объ этихъ
эксцессахъх). Дантонъ до того былъ захваченъ всеобщей яро-
стью и озлобленіемъ, что онъ хотѣлъ, какъ увидимъ далѣе, что-
бы это озлобленіе охватило всю Францію.
Петіонъ не могъ быть противъ убійствъ 8 сентября, ибо 5
числа, сидя за обѣдомъ вмѣстѣ съ Бриссо, Жансонне и Дюге-
момъ, онъ сказалъ убійцамъ, которые явились къ нему въ сто-
ловую окровавленные и спросили, что имъ дѣлать съ 80 заклю-
ченными въ тюрьмѣ Ьа Гогсе: «Дѣлайте какъ знаете!...» и уго-
стилъ ихъ водкою * 2).
На процессѣ жирондистовъ, объ этомъ упомянулъ впервые
Шабо, и ему никто не возразилъ на это обвиненіе. Когда же
онъ повторилъ его на вторичномъ допросѣ, то Бриссо отрицалъ
этотъ фактъ. Но Фабръ д’Эглантинъ, въ свою очередь, подтвер-
дилъ его, заявивъ что ему разсказалъ это одинъ изъ его го-
стей, Дюгемъ. Дюгемъ, честность и правдивость котораго были
внѣ сомнѣній, былъ вызванъ въ судъ и подтвердилъ что все
произошло именно такъ, какъ показали Шабо и Фабръ; это
было сказано въ присутствіи Бриссо, который на этотъ разъ
промолчалъ.
Впослѣдствіи Камиллъ, въ извѣстномъ памфлетѣ3), обвинялъ
Бриссо въ томъ, что 3 сентября говоря о жертвахъ, которыя
что дѣвица де Сомбрёль была бережно отнесена домой тѣми самыми людьми,
«коихъ руки были обагрены кровью толпы, и что они отнеслись съ долж-
нымъ уваженіемъ къ ея полу и невинности». Нижеслѣдующая фраза, нахо-
дящаяся въ деклараціи гражданина Журдана, подтверждаетъ ту версію, кс-
торая приведена нами выше со словъ лица, заслуживающаго полнаго довѣ-
рія: «Со стакановъ капала кровь, которая еще не застыла на рукахъ тѣхъ
изверговъ, которые пили изъ нихъ». См. Мётоітез йе зеріетЪге, стр. 146.
См. дальше.
2) См. процессъ жирондистовъ въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XXX, стр.
49, 71, 88 и 106.
3) Нізіоіге сіез Вгіззоііпз, стр. 41.
1Б4
были пощажены убійцами, онъ воскликнулъ въ присутствіи Дан-
тона: Они позабыли Моранда! обвиненіе это, впрочемъ, нѣсколько
подозрительное, такъ какъ оно было высказано его врагами, но
которое Бриссо навѣрно постарался бы опровергнуть, если бы
это была клевета, было брошено ему также Фабромъ д’Эгланти-
номъ въ присутствіи всѣхъ, въ засѣданіи якобинскаго клуба х),
и Шабо, во-первыхъ въ его брошюрѣ * 2), а во-вторыхъ на засѣ-
даніи революціоннаго суда3).
Горза, назначенный Роланомъ завѣдующимъ національной
библіотекой, писалъ въ своей газетѣ, которую тотъ же Роланъ
разсылалъ въ провинцію4 *)! «Этотъ день былъ ужасенъ, но спра-
ведливъ; онъ былъ неизбѣжнымъ послѣдствіемъ народнаго гнѣва б)».
Рабо де Сентъ-Этьенъ, дѣйствовавшій подъ вліяніемъ министра
внутреннихъ дѣлъ, оправдывалъ, въ редактируемомъ имъ Мо-
пгіеиг'Ѣ, казни, изображая ихъ какъ нѣчто необходимое6). По
его указанію, въ томъ же духѣ писали и другіе сотрудники.
Въ то время какъ въ тюрьмахъ убивали, Анархарсисъ Кло-
отцъ, за обѣдомъ у Ролана, у котораго собирались по поне-
дѣльникамъ министры, много говорилъ объ убійствахъ, о пра-
вахъ народа, о законности его мести и о пользѣ, которую на-
родъ могъ изъ нея извлечь, а г-жа Роланъ, упоминая объ его
рѣчи, не говоритъ, чтобы кто либо изъ присутствовавшихъ про-
тестовалъ съ негодованіемъ противъ этого. «Онъ наскучилъ мно-
гимъ изъ присутствовавшихъ», говоритъ она7)...
Что же дѣлала комиссія жирондистовъ, такъ называемая ко-
миссія двадгіатгг одного? Ровно ничего.
А что дѣлало до восьми часовъ вечера Собраніе? Оно такъ
же ничего не дѣлало, если не считать изданнаго имъ декрета
съ требованіемъ освободить одного изъ его членовъ, Жуно, за-
ключеннаго въ Аббатствѣ. Когда Жуно снова появился среди
своихъ товарищей, съ пришпиленнымъ къ груди декретомъ и
’) Засѣданіе 7-го ноября 1792 г.
2) Ргап^оіз СІгаЪоі а Реап Ріегге Вгіззоі.
3) См. Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XXX, стр. 49.
4) Какъ это видно изъ представленнаго имъ отчета объ израсходованіи
10,000 франковъ, переданныхъ ему Законодательнымъ Собраніемъ, 18-го авгу-
ста, на предметъ распространенія сочиненій, которыя моглгі бы пролитъ свѣтъ
на преступные замыслы враговъ государства.
ь) См. Соиггіег сіез ёіёрагіетепіз за это число.
6) См. Мопііеиг за это число.
7) Мётоігез йе М-те Воіапй, т. II, стр. 39.
15Б
заявилъ: «Я вышелъ изъ тюрьмы при радостныхъ кликахъ на-
рода! Добрые граждане съ восторгомъ сопровождали меня, ихъ
усердіе свидѣтельствуетъ объ уваженіи, съ какимъ всѣ отно-
сятся къ вашимъ декретамъ» г), то Собраніе осталось по преж-
нему безучастно и не приняло никакихъ мѣръ къ обузданію
страстей, хотя слова Жуно и свидѣтельствовали о вліяніи, ка-
кимъ оно пользовалось въ народѣ, и, казалось бы, должны были
побудить его попытаться воздѣйствовать на толпу.
Собраніе попыталось проявить свою власть лишь около
восьми часовъ вечера, при чемъ его вмѣшательство выразилось
въ такой формѣ, что можно сомнѣваться, было ли это сдѣлано
имъ изъ человѣколюбія или же изъ партійнаго расчета.
Наблюдательный комитетъ, во главѣ котораго стоялъ Маратъ,
имѣлъ дерзость приказать произвести въ тотъ день обыскъ у
Бриссо; его бумаги были перерыты нагло и безсмысленно; слухъ
объ этомъ оскорбленіи, нанесенномъ народному представительству,
быстро разнесся по городу2). Въ вечернемъ засѣданіи 3 сентя-
бря, по предложенію жирондиста Жансонне, былъ принятъ де-
кретъ, коимъ Главному Совѣту Коммуны и командующему на-
ціональной гвардіей повелѣвалось имѣть наблюденіе за непри-
косновенностью личности и имущества гражданъ 9). Чѣмъ былъ
вызванъ этотъ декретъ?—былъ ли онъ вызванъ желаніемъ
ограничить власть Коммуны, которая, видимо, не хотѣла до-
лѣе признавать власти Собранія, и боязнью передъ убій-
цами, подъ ударами которыхъ могли пасть сами жирон-
дисты, или же онъ былъ вызванъ какими либо иными
побужденіями? Можно сказать одно, что никогда при такихъ
грозныхъ обстоятельствахъ не говорилось такихъ странныхъ
вещей. Въ мотивировкѣ декрета говорилось о злобѣ и ненависти,
заступившихъ мѣсто закона, и умалчивалось объ убійствахъ,
совершенныхъ въ нарушеніе священныхъ правъ человѣка; го-
ворилось о духѣ партій, а не упоминалось о головѣ женщины,
которую носили по улицамъ на пикѣ; говорилось о необходи-
мости сплотиться вокругъ власти, избранной самимъ народомъ, а
не говорилось ничего о другой, болѣе настоятельной необходи-
2) См. засѣданіе 3-го сентября, Нівіоіге рагіетепіаіге, т. XVII, стр,
373—374.
2) См. Ехігаіі <1и ргосёз-ѵегЬаі (Іез гесііегсѣез, въ Ніяіоіге рагіетепіаіге,
т. XVII, стр. 430.
8; ІЪійет, 380.
1Б6
мости—поднять и водрузить на пьедесталъ статую Справедли-
вости, ниспровергнутую въ потоки крови! Объ эксцессахъ,
которыя необходимо было обуздать, говорилось не прямо, а въ
такой формѣ: «если бы личная безопасность оказалась нару-
шенной» и т. д....
Населенію столицы напоминали въ неопредѣленныхъ выра-
женіяхъ о его достоинствѣ и его обязанностяхъ, умышленно не
упомянувъ ни разу слова тюрьмы, которое слѣдовало произнести
непремѣнно, и произнести смѣло и громко 1).
Роланъ въ свою очередь взялся за перо. Съ какой цѣлью?
Главнымъ образомъ чтобы высказать сожалѣніе по поводу того,
что Коммуна продолжала пользоваться властью, хотя онъ въ то
же время отдавалъ должное ея заслугамъ; чтобы поставить на
видъ необходимость уважать законную власть; чтобы объяснить,
что Главный Совѣтъ былъ обязанъ только обсуждать мѣропрія-
тія, но не приводить ихъ въ исполненіе; чтобы протестовать
противъ навѣтовъ, раздававшихся въ ратушѣ по адресу мини-
стровъ... Но говорилъ ли онъ въ этомъ посланіи объ ужасныхъ сце-
нахъ, разыгравшихся въ Аббатствѣ и въ тюрьмѣ Ьа Еогсе?
«Я знаю, писалъ онъ, что революція не подчиняется обычнымъ
законамъ; но я знаю также, что сила, которая создаетъ ее,
должна сама въ скоромъ времени подчиниться закону, ибо иначе
революція переходитъ въ анархію. Гнѣвъ народа подобенъ по-
току, сносящему препятствія, которыя никакая иная сила не въ
состояніи разрушить, но который, разлившись по окрестной мѣст-
ности, несетъ всюду опустошеніе и разореніе, если онъ не вой-
детъ скоро въ русло». Сказавъ дословно, что, не будь 10 ав-
густа, Франція погибла бы, что по самой природѣ вещей и по
природѣ человѣческаго сердца всякая побѣда влечетъ за собой
эксцессы, что море, взволнованное грозной бурей, продолжаетъ
ревѣть еще долго послѣ того, какъ пронесется гроза, министръ,
говоря объ убійствахъ, присовокуплялъ: «Вчерашній день былъ
таковъ... что его событія слѣдуетъ предать забвенію. Я знаю,
что народъ, неумолимый въ своей мести, вноситъ и въ нее нѣ-
которую справедливость и что его жертвой становится не все,
встрѣчающееся ему на пути,—онъ направляетъ свой гнѣвъ
2) См. мотивировку этого декрета изданъ 3-го сентября 1792 г. въ Ні$-
іоіте рагіетепіаіге, т. XVII, стр. 379.
157
только на тѣхъ, кто, по его мнѣнію, слишкомъ долго пользовался
безнаказанностью, и когда ему кажется, что эти люди, въ виду
угрожающихъ событій, должны быть немедленно принесены въ
жертву. Но я понимаю, что мошенники и измѣнники легко мо-
гутъ злоупотребить возбужденіемъ народа, и что поэтому его
слѣдуетъ обуздать 1)».
Итакъ, министръ внутреннихъ дѣлъ, Роланъ, говорилъ 3
сентября въ 8 часовъ вечера о необходимости остановить убій-
ства, которыя начались 2 сентября въ 4 часа, и говорилъ въ
такихъ выраженіяхъ, которыя скорѣе оправдывали, нежели клей-
мили эти убійства, и все это тонуло въ безконечныхъ сѣтова-
ніяхъ на усердныхъ, но не свѣдущихъ и не знающихъ мѣры
людей, которые стремятся постоянно вмѣшиваться въ дѣла
управленія и задерживаютъ его ходъ и, пользуясь любовью на-
рода, которая пріобрѣтена ими благодаря ихъ горячности и под-
держивается ихъ болтовнею, сѣютъ недовѣріе, доносы и т. д. и
т. д.2). Въ этомъ сказалось все ничтожество партійнаго духа!
Въ такой ужасный моментъ Ролана тревожила болѣе всего мысль
о популярности Робеспьера!
А Робеспьеръ! его также неотступно преслѣдовала мысль
о Жирондѣ и Бриссо! ибо вотъ что происходило въ тотъ же
самый часъ въ большемъ залѣ министерства юстиціи.
Туда собрались всѣ министры, за исключеніемъ Ролана; тамъ
же были Петіонъ, Фабръ д?Эглантинъ, Камиллъ Дюмуленъ, Ману-
ель, Робеспьеръ. Они обсуждали вопросъ объ опасности, угро-
жавшей Франціи, о полученномъ только что извѣстіи о взятіи
Вердюна. Дантонъ предсѣдательствовалъ. На немъ былъ сюртукъ
ярко-краснаго сукна; твердость, съ какой онъ держалъ себя,
представляла рѣзкій контрастъ съ тревогой, отражавшейся на
лицахъ окружающихъ. Внезапно вошелъ Теофиль Мандаръ, ве-
це-президентъ секціи Тампля и, обращаясь къ Дантону, спро-
силъ: «Приняты ли всѣ мѣры для огражденія внѣшней безо-
пасности?»—Да.—«Такъ займемся же обсужденіемъ вопроса о
внутреннемъ положеніи государства», и онъ предложилъ по-
слать во всѣ тюрьмы извѣстное число вліятельныхъ гражданъ,
чтобы они постарались прекратить неистовства, которыя могли
*) См. его письмо, воспроизведенное полностью въ Нізіоіге рагіетепіаіге,
т. XVII, стр. 382—386.
2) Нізіоіге рагіетепіаіге, стр. 383.
158
запятнать на вѣки славу французскаго народа. Но Дантонъ,
глядя на него, холодно вскричалъ: «Молчи, это было необхо-
димо'».
Мандаръ удалился въ сосѣднюю комнату и, отведя въ сто-
рону Робеспьера и Петіона, которые вышли вслѣдъ за нимъ,
сказалъ: «Если вы согласны завтра послѣдовать за мною въ
Собраніе, я предложу Собранію послѣдовать примѣру римлянъ
и поступить такъ, какъ они поступали въ критическіе моменты,
т. е. избрать диктатора, чтобы прекратить убійства. «Боже тебя
упаси! воскликнулъ Робеспьеръ; диктаторомъ былъ бы избранъ
Бриссо! Робеспьеръ,—сказалъ ему Мандаръ, ты это говоришь не
изъ-за боязни диктатора, не изъ-за любви къ родинѣ, а изъ
за ненависти къ Бриссо.—«Я ненавижу диктатуру и ненавижу
Бриссо». Петіонъ не произнесъ ни слова х).
Нѣсколько лѣтъ тому назадъ мы узнали, что въ Парижѣ на-
ходился старикъ, пережившій революцію, который зналъ близко
ея главныхъ дѣятелей и разсказывалъ объ отдѣльныхъ ея эпи-
зодахъ съ горячностью и точностью, изумительными для его
лѣтъ. Мы пожелали познакомиться съ нимъ и просили одного
общаго знакомаго свести насъ къ нему. Въ этотъ день, когда мы
посѣтили старика, онъ былъ боленъ и лежалъ въ постели. Ко-
гда мы вошли, онъ лежалъ, повернувшись лицомъ къ стѣнѣ.
Услыхавъ наши шаги, онъ не шевельнулся и спросилъ грубо,
что намъ надо. «Нѣсколько свѣдѣній о Робеспьерѣ», сказалъ
приведшій насъ другъ. Это имя произвело на старика магиче-
ское дѣйствіе; онъ приподнялся на постели и, не отвѣчая, не
глядя на насъ, устремивъ глаза на потолокъ алькова, гдѣ сто-
яла его кровать, протянулъ впередъ руки, сталъ произносить
заключительныя слова послѣдней рѣчи, произнесенной Робес-
пьеромъ передъ Конвентомъ; затѣмъ, голосомъ, прерывавшимся
отъ рыданій, который до сихъ поръ раздается въ нашихъ ушахъ,
онъ произнесъ: «Могъ ли онъ сказать что нибудь лучшее, бѣд-
няга (Іе раиѵте ЛіаЫе)»? Воодушевленіе старца, который былъ
весь охваченъ воспоминаніями прошлаго, его исхудалыя руки,
слезы, текшія по его старческому сморщенному лицу, самое вы-
раженіе раиѵге (ІіаЫс* 2), столь трогательное и дружеское въ своей
х) РгшПіотте, Нізіоіге дёпёгаіе еі ітрагііаіе и т. д., т. IV, стр. 123—
129.—Прюдомъ передаетъ этотъ фактъ, какъ слышанный имъ отъ самого
Мандара, который разрѣшилъ ему сослаться на него.
2) Выраженіе было еще энергичнѣе.
159
вульгарности, -все это представляло зрѣлище, которое никогда
не изгладится изъ моей памяти. Когда онъ немного пришелъ
въ себя и успокоился отъ волненія, докторъ Субербіель раз-
сказалъ намъ, между прочими подробностями, которыя будутъ
приведены въ своемъ мѣстѣ, что Робеспьеръ никогда не гово-
рилъ съ нимъ о сентябрскихъ дняхъ иначе, какъ съ ужасомъ,
и что однажды, говоря о безчеловѣчіи Ронсена, онъ воскликнулъ
въ его присутствіи: Кровъ! все кровь! Несчастные! они потопятъ
въ ней революцію.
Да, Робеспьеръ былъ противникомъ сентябрскихъ убійствъ,
онъ порицалъ ихъ и въ Конвентѣ и въ своихъ сочиненіяхъ, и
поэтому-то исторія и осудила его. Какъ, онъ проклиналъ въ
душѣ убійства, и въ то же время онъ ничего не дѣлалъ, чтобы
воспрепятствовать имъ, онъ—пользовавшійся въ то время та-
кимъ огромнымъ авторитетомъ у народа! Куда дѣлась граждан-
ская доблесть, которую онъ выказалъ при обсужденіи вопроса
о необходимости начать военныя дѣйствія. Развѣ онъ не убѣ-
дился тогда блестящимъ образомъ въ своемъ вліяніи? Теперь
же онъ упустилъ случай упрочить свою власть навсегда или...
обезсмертить себя въ томъ случаѣ, ежели бы народъ не захотѣлъ
повиноваться ему? Развѣ онъ не зналъ, что власть обязываетъ?
Развѣ онъ не зналъ, что бываетъ положеніе настолько высокое,
когда геройство становится для человѣка обязательнымъ? Слова
Дантона, назвавшаго государственнымъ переворотомъ то, что за-
служивало названія государственнаго преступленія, были дерз-
кимъ софизмомъ; что касается меня, то если задать себѣ во-
просъ, кто болѣе виновенъ, Дантонъ, который потворствовалъ
убійствамъ, потому что онъ ихъ одобрялъ, или Робеспьеръ, ко-
торый не препятствовалъ имъ, хотя онъ и скорбѣлъ о нихъ, то
я скажу не колеблясь, что виновнѣе Робеспьеръ.
4 числа Собраніе, по предложенію Шабо, сдѣлало постано-
вленіе о низложеніи короля. Заключенные вгь Тамплѣ содрогну-
лись бы, если бы до ихъ слуха донесся вырвавшійся при этомъ
у всѣхъ возгласъ: нѣтъ болѣе короля! Немедленно всѣ покля-
лись въ вѣчной ненависти къ королевской власти. Затѣмъ,
чтобы нельзя было заподозрѣть жирондистовъ въ симпатіи къ
герцогу Брауншвейгскому, къ чему подалъ поводъ Карра своимъ
неосторожнымъ заявленіямъ, Оберъ Дюбайе настоялъ на томъ,
чтобы Собраніе заявило, что оно никогда не допуститъ, чтобы
160
иностранецъ диктовалъ законы Франціи. Это предложеніе нашло
откликъ во всѣхъ сердцахъ: оно было принято восторженно 1).
Въ тотъ же день было получено извѣстіе, что 2 сентября
сдался Вердюнъ. Комендантъ Бореперъ, которому не удалось
склонить совѣтъ обороны держаться твердо, сказалъ: «Господа,
я поклялся живымъ не сдаваться; переживите этотъ позоръ,
если вы на это способны; я же останусь вѣренъ данной мною
клятвѣ,—я умираю свободнымъ». И онъ пустилъ себѣ пулю въ
лобъ2).
Этотъ геройскій поступокъ, за который праху Борепера была
оказана честь погребенія въ Пантеонѣ 3), вызвалъ во Франціи
безумный восторгъ. Разумѣется, гордое сознаніе, что у нея есть
такіе сыны, могло примирить Францію съ мыслію о потерѣ го-
рода, но за то подробности капитуляціи, которыя еще не были
извѣстны въ тотъ моментъ, должны были усугубить позоръ тѣхъ
лицъ, кои переступили черезъ трупъ благороднаго человѣка и
передали непріятелю ключи отъ города. Печальное извѣстіе о
сдачѣ Вердюна было новымъ бѣдствіемъ, разразившимся надъ
объятымъ волненіемъ Парижемъ, и еще болѣе разожгло утих-
нувшія было страсти.
Напрасно Роланъ писалъ Сантерру, чтобы онъ употребилъ
на защиту личной безопасности гражданъ тѣ силы, которыя
законъ предоставлялъ въ его распоряженіе4); это похвальное,
хотя и запоздалое распоряженіе 5), не достигло цѣли; оно ничего
не предотвратило, несмотря на готовность Сантерра повиноваться
этому распоряженію, о чемъ свидѣтельствовалъ его отвѣтъ6).
Событія шли своимъ чередомъ; казни продолжались еще два
дня и породили такихъ чудовищъ, какъ Шарла, мясникъ Ал-
легръ и негръ Делормъ; эти негодяи убивали безъ передышки,
единственно ради удовольствія убивать, и, благодаря охватившему
всѣхъ безумію, могли насытить свою постыдную кровожадность.
2) См. засѣданіе 4-го сентября 1792 г. Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVII,
стр. 437.
2) ІЪійет, т. XVIII, стр. 55.
3) Декретъ 14-го сентября 1792 г.
4) См. текстъ письма въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVII, стр. 430.
6) Письмо помѣчено 4-го сентября. Слѣдоватодьно г-жа Роданъ, говоря
въ своей книгѣ, т. I, стр. 100, что ея мужъ написалъ Сантерру «при первыхъ
же признакахъ начинавшагося волненія*, говоритъ это неискренно или же ей
измѣняетъ память.
®) См. текстъ его письма въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. ХѴП, стр. 430 и 431.
161
Убійство тридцати семи женщинъ х) въ Сальпетріерѣ, притонѣ
воровокъ и проститутокъ, гдѣ не замышлялось однако никакого
заговора; разгромъ Бисетра; пѣніе марсельезы, сдѣлавшейся из-
любленнымъ гимномъ убійцъ, которые распѣвали ее вечеромъ,
при свѣтѣ факеловъ, когда ея звуки смѣшивались съ грохотомъ
проѣзжавшихъ по мостовой погребальныхъ колесницъ; случаи
съ молодымъ Моссабре, который, подымаясь въ Аббатствѣ по
трубѣ, чтобы совершить побѣгъ, разбилъ себѣ голову о рѣшетку,
оказавшуюся на его пути, и упалъ замертво на солому, зажжен-
ную внизу съ цѣлью задушить его* 2); циркуляръ Марата, на-
писанный имъ отъ имени Наблюдательнаго комитета, который
долженъ былъ повергнуть всю Францію въ тотъ кровавый бредъ,
въ которомъ задыхался Парижъ, наконецъ разсылка этого цир-
куляра Дантономъ въ пакетѣ съ печатью министерства юсти-
ціи 3)... вотъ отдѣльныя черты, которыя даютъ намъ возможность
воспроизвести въ умѣ картину совершавшихся событій. Я оши-
баюсь; это было не все: въ Орлеанѣ находились арестованные,
напримѣръ, бывшій министръ Делессаръ и де Бриссакъ, бывшій
командиръ конституціонной гвардіи Людовика XVI. Ихъ отпра-
вили на телѣгахъ въ Парижъ въ сопровожденіи поляка Лазус-
скаго и американца Фурнье.
Суждено ли имъ было доѣхать? Алкіеръ, президентъ округа
департамента Сены и Оазы, опасался за нихъ и поспѣшилъ къ
Дантону предупредить его, чтобы онъ позаботился о безопас-
ности этихъ несчастныхъ. Дантонъ грубо приказалъ ему не
вмѣшиваться въ дѣла администраціи. Арестованные въ Орлеанѣ,
они прибыли 9 сентября въ Версаль 4); у Оранжерейной рѣшетки
ихъ судьба была рѣшена... При въѣздѣ въ Парижъ, телѣги
оказались пусты1).
Пельтье, который не останавливается ни передъ какой ложью,
если это даетъ ему возможность выместить свою злобу, говоритъ о
х) См. поименный списокъ, составленный Прюдомомъ, въ его Нізіоіге
дёпёгаіе еі ітрагііаіе и т. д., т. IV.
2) Моп адопіе сіе ігепіе киіі кеигез въ Мётоігез зиг Іез іоигпёез йе зер-
іетЬге, стр. 48.
3) Мётоігез йе М-те Воіапй, т. II, стр. 45.
4) О подробностяхъ убійства арестованныхъ, которыхъ везли изъ Орлеана,
см. Мётоігез зиг Іез уоитёез йе зеріетЬге, стр. 363 и слѣдующій протоколъ
событій 9 числа, составленный по разсказу мэра и нѣсколькихъ муниципаль-
ныхъ офицеровъ. См. РгийЬошше, Нізіоіге дёпёгаіе еі ітрагііаіе, т. IV, стр.
180—184.
ЛУИ КЛАНЪ. Т. VII.
11
162
какихъ-то людяхъ, брошенныхъ въ Сену, о прохожихъ, которыхъ
ярастрѣливали намостахъ, и т. д., и т. д.... и смѣло опредѣляетъ
число погибшихъ въ восемь тысячъ. Какъ ни чудовищна эта
цифра, но она показалась издателямъ Мётоігез зиг Іез іоигпеез
сіе зеріетЪге не достаточно внушительной и они однимъ росчер-
комъ пера передѣлали ее въ 12852. Къ счастью, существуетъ
два поименныхъ списка сентябрскихъ жертвъ; одинъ — соста-
вленный Матонъ де ла Вареномъ, другой—Прюдомомъ; согласно
послѣднему, самому полному изъ нихъ, въ результатѣ, включая
сюда 57 человѣкъ, арестованныхъ въ Орлеанѣ1), получается не
12852 жертвъ, а 1480.
Такова истина относительно сентябрскихъ дней. Не спра-
ведливо, будто Коммуна составила заранѣе гнусный планъ
убійствъ2) и поручила его исполненіе горсти наемныхъ убійцъ,
въ то время какъ Парижъ безмолвствовалъ. Если бы историче-
ская версія, которую жирондисты поддерживали изъ ненависти
къ монтаньярамъ, а роялисты—изъ ненависти къ революціи,
оказалась справедливой, то всѣ эти роялисты, всѣ жирондисты,
всѣ министры, все Собраніе, весь народъ, наконецъ, который,
содрогаясь отъ ужаса и въ то же время дрожа отъ страха, до-
пустилъ, чтобы нѣсколько десятковъ изверговъ-вампировъ упи-
лись человѣческой кровью—всѣ они были бы достойны вели-
чайшаго презрѣнія. Нашелся ли бы въ исторіи другой примѣръ
подобной низости, охватившей весь народъ, какую, если судить
по этой версіи, проявила въ этомъ случаѣ Франція—страна,
прославившаяся своей доблестью? Нѣтъ, нѣть, дѣло было не
такъ, сентябрскіе дни были отмѣчены стихійностью, народъ
былъ охваченъ въ эти дни эпидеміей убійствъ, подобно тому,
какъ въ XIII вѣкѣ, во время Сицилійской вечерни, 8 тысячъ фран-
цузовъ было зарѣзано въ теченіе двухъ часовъ. Парижскія
тюрьмы, какъ замѣчаетъ вполнѣ справедливо одинъ англійскій
историкъ3), были уже забрызганы кровью арманьяковъ, во
время массоваго ихъ избіенія бургундцами. Развѣ убійцы не
говорили тогда: «да будетъ проклятъ тотъ, кто пожалѣетъ со-
бакъ арманьяковъ! Они опустошили французское королевство
х) См. Нізіоіге дёпёгаіе еі ітрагііаіе, т. IV.
2) См. Нізіоіге (Іе Іа Вёѵоіиііоп, раг М. ѴПІіаіітё, т. И, № 385, замѣтка
йе 8ѳг&еп1-Магсѳаи, относящаяся къ событіямъ 2-го сентября.
3) Сагіуіе, Тіге ТтепсН Вёѵоіиііоп, т. III, стр. 52.
163
и продали его англичанамъ». Сентябрскіе дни были вызваны
подобнымъ же припадкомъ безумія, которое, въ свою очередь,
было порождено страшной опасностью и безумной злобою.
Это были дни помѣшательства Парижа, надъ которымъ витала
смерть; они были безуміемъ задыхающейся революціи. Въ нихъ
было то, что заставляетъ сжиматься сердце, что заставляетъ
содрогаться, но что слишкомъ часто встрѣчается въ лѣтописяхъ
народовъ. Всѣ событія этихъ дней имѣли характеръ полнѣйшей
стихійности, которая, какъ это ни печально, сочеталась съ ве-
личайшимъ порывомъ патріотизма.
Франція, революція, свобода,—какъ дорого обошлось вамъ
это противоестественное сочетаніе! Свѣтъ пересталъ понимать
ваши пѣсни братства и свободы, когда ихъ звуки смѣшались
съ стонами жертвъ, доносившимися изъ Аббатства. Между вами
и человѣчествомъ восталъ кровавый призракъ и заслонилъ
временно отъ взоровъ все, что было сдѣлано вами геройскаго
и чтб вы могли еще совершить. Вы были символомъ жизни,
къ которой стремились народы; но когда имъ показали живое
тѣло въ объятіяхъ трупа, они отшатнулись въ ужасѣ!
И какъ прискорбно видѣть, что философіи пришлось воору-
житься фанатизмомъ, чтобы лучше обезславить фанатизмъ, и
что проповѣдь человѣчности пришлось вести при помощи копій!
Такимъ путемъ увѣковѣчивается принципъ возмездія, переходя
изъ кодекса варварскихъ временъ въ новый кодексъ, освящен-
ный прогрессомъ, который онъ безчеститъ, а вѣка мстятъ другъ
другу за все, что творили люди. Недаромъ въ сентябрскіе дни,
убивая священника, говорили: «Помни Варѳоломеевскую ночь!»...
Для того чтобы подвергнуть критической оцѣнкѣ разсказы, въ которыхъ
описываются сентябрскія событія, и опредѣлить ихъ значеніе для исторіи, по-
требовался бы спеціальный трудъ, такъ какъ при этомъ пришлось бы опро-
вергнуть массу ошибокъ. Поэтому я ограничусь разборомъ трудовъ г. Мишле
и Ламартина, которые я разберу шагъ за шагомъ. Они одни подробно опи-
сали сентябрскіе дни и, на первый взглядъ весьма, обстоятельно. Но мы уви-
димъ, какъ много осталось ими невыясненнаго и какъ жестоко ошибаются
поэтому тѣ, кои, считая по пальцамъ число лицъ, писавшихъ исторію фран-
цузской революціи, воображаютъ, что эта исторія уже написана!
Разсказъ г. Мишле.
Въ предыдущей главѣ мы говорили о роли, которую игралъ въ сентябрѣ
мѣсяцѣ Робеспьеръ. Эта роль ограничивалась тѣмъ, что онъ скорбѣлъ въ
11*
164
душѣ, но въ то же время предоставлялъ событія ихъ теченію—въ этомъ за-
ключается его огромная вина. Онъ выступилъ дѣятельно всего два раза; ве-
черомъ 1-го сентября, когда онъ потребовалъ, въ исполненіе только что издан-
наго декрета Собранія, чтобы члены Главнаго Совѣта были переизбраны, и
чтобы только тѣ лица стояли во главѣ муниципалитета, которыя пользова-
лись еще довѣріемъ народа; словомъ, чтобы власть была передана въ руки
народа; вторично онъ выступилъ вечеромъ 2-го сентября, когда онъ опла-
кивалъ положеніе Франціи и къ числу угрожавшихъ ей опасностей при-
числялъ заговоръ въ пользу герцога Брауншвейгскаго, о которомъ такъ смѣло
заявилъ Карра. Но кто бы повѣрилъ этому? Основываясь на этихъ двухъ
данныхъ, Мишле дѣлаетъ рядъ предположеній, пытаясь доказать при ихъ по-
мощи непосредственное участіе Робеспьера въ событіяхъ, въ которыхъ тотъ не
принималъ ни малѣйшаго участія, которыхъ онъ никогда не одобрялъ и по
поводу которыхъ онъ заявилъ съ трибуны: «Люди утверждающіе, будто я при-
нималъ хотя бы малѣйшее участіе въ сентябрскихъ событіяхъ, либо очень
легковѣрны, либо очень гнусны. Что касается того, кто счелъ возможнымъ
напечатать безнаказанно, будто я руководилъ событіями, то я бы не сталъ
опровергать его словъ, а предоставилъ бы его укорамъ собственной его со-
вѣсти, если бы я думалъ, что человѣкъ, у котораго нѣтъ души, доступенъ
этимъ укорамъ» (См. засѣданіе 5-го ноября 1792 г.). Это заявленіе Робеспьера
ие вызвало тогда возраженія ни съ чьей стороны.
Посмотримъ, что говоритъ по этому поводу Мишле. Это въ высшей сте-
пени любопытно.
Стр. 117. Во-первыхъ, онъ высказываетъ предположеніе, что въ устахъ
Робеспьера слова: «передать власть въ руки народа» означали «предоста-
вить свободу дѣйствій революціонному народу» или апеллировать къ народу
противъ Собранія». Но развѣ требовать вполнѣ законнаго переизбранія чле-
новъ Главнаго Совѣта значило предоставить свободу дѣйствій революціоннымъ
массамъ? Что же было страннаго закончить рѣчь о выборахъ словами: пере-
дать власть въ руки народа, что было равносильно призыву народа къ осу-
ществленію его избирательныхъ правъ; развѣ, настаивая на переизбраніи чле-
новъ Главнаго Совѣта, что уже было постановлено декретамъ собранія, т. е.
настаивая на томъ самомъ, чего такъ страстно желало Собраніе, Робеспьеръ
апеллировалъ тѣмъ самымъ къ народу противъ Собранія? Можно ли утвер-
ждать, что Робеспьеръ былъ виновникомъ сентябрскихъ дней только потому,
что наканунѣ убійствъ онъ высказалъ пожеланіе, чтобы власть Коммуны, ко-
торой Мишле такъ несправедливо приписываетъ эти убійства, была ограни-
чена. Это совершенно непостижимо. Основываясь единственно на томъ, что
Робеспьеръ, говоря 1 сентября вечеромъ о предстоявшихъ выборахъ, заявилъ,
что слѣдовало передать власть въ руки народа, Мишле заявляетъ, что «Ро-
беспьеръ не только былъ однимъ изъ самыхъ ярыхъ, но даже превзошелъ
наиболѣе ярыхъ, и что хотя онъ ничего не дѣлалъ самъ, но онъ много гово-
рилъ, а въ тотъ день слова были равносильны дѣйствію», и что «когда все
было налажено, то онъ болѣе не показывался!» (См. стр. 125).
Стр. 122. Говоря о томъ, что предложеніе Робеспьера передать власть въ
руки народа не было принято, «но что Коммуна тѣмъ не менѣе напечатала и
распространила его рѣчь, и присовокупляя затѣмъ, что «это важное обстоя-
тельство подтверждается документами, хранящимися въ архивахъ Сенскаго
165
департамента*, но что объ немъ не упоминаютъ въ своихъ извлеченіяхъ ни
Баррьеръ, ни Бюшѳ, Мишле жестоко ошибается. Не въ обиду ему будь ска-
зано, мы находимъ подтвержденіе этого факта именно у Бюше, который го-
воритъ въ своей *НІ8іоіте рагіетепіаіге*, т. XVII, стр. 357 и 358: <гг. Бер-
наръ и Лепинъ назначены комиссарами и имъ поручено наблюдать въ типо-
графіи Дюплэна за печатаніемъ рѣчи и адреса Робеспьера на средства Ком-
муны и ускорить эту работу».
Стр. 124 и 126. Изъ того обстоятельства, что по предложенію Паниса въ
Наблюдательный комитетъ былъ принятъ «душегубецъ* Маратъ, Мишле вы-
водитъ заключеніе, что Робеспьеръ отвѣтственъ за всѣ дѣйствія Марата въ
сентябрскіе дни! Чѣмъ же онъ это мотивируетъ? Тѣмъ, что Панисъ былъ,
по его словамъ, креатурой Робеспьера, и тѣмъ, что онъ предлагалъ его
однажды, въ присутствіи Барбару и Ребекки, въ диктаторы. Но, во-первыхъ,
весьма сомнительно, чтобы Пани когда либо предлагалъ Робеспьера въ
диктаторы. Когда, во время знаменитаго засѣданія Конвента 25-го сентября
1792 г., Барбару упомянулъ объ этомъ, то Панисъ изошелъ на трибуну и
самымъ категорическимъ образомъ опровергнулъ этотъ фактъ, и Барбару ни-
чего не могъ возразить ему. Объ этомъ Мишле слѣдовало, во всякомъ слу-
чаѣ, упомянуть. Совершенно непонятно, какъ могъ Робеспьеръ быть доволенъ
тѣмъ, что Маратъ былъ принятъ въ члены Наблюдательнаго комитета? Развѣ
Робеспьеръ не считалъ неистовства Марата пагубными для революціи? Развѣ
'онъ не высказалъ это ему лично, во время извѣстнаго ихъ свиданія, о кото-
ромъ разсказываетъ Маратъ? Не потому ли Маратъ и заявлялъ во всеуслы-
шаніе, что Робеспьеръ не обладаетъ качествами государственнаго человѣка,
что послѣдній осуждалъ «душегубца» Марата?
Мишле вмѣняетъ Робеспьеру въ вину еще одно преступленіе, а именно,
что 2-го сентября вечеромъ онъ заявилъ о существованіи заговора въ пользу
герцога Брауншвейгскаго. Да почему же ому не слѣдовало упоминать объ
этомъ заговорѣ, коль скоро онъ говорилъ объ опасности, угрожавшей Франціи!
Развѣ это была пустая выдумка его воображенія? Развѣ этого заговора, о
которомъ говоритъ также Билло-Вареннъ, не существовало?.. Развѣ Карра не-
задолго передъ тѣмъ не предлагалъ на страницахъ своей газетки герцога въ
преемники Людовику XVI? Мы знаемъ, что у герцога Брауншвейгскаго была
во Франціи своя партія и что поданная ему тайная надежда заставляла его
колебаться, когда пришлось идти на Парижъ. Правда, Карра былъ жирон-
дистъ; но развѣ это соображеніе могло помѣшать Робеспьеру, этому передо-
вому борцу революціи, указать на то, въ чемъ онъ видѣлъ опасность для
отечества.
Стр. 148. «Назвалъ ли онъ Ролана и другихъ», спрашиваетъ Мишле?
«Это осталось неизвѣстнымъ», отвѣчаетъ онъ. Мы знаемъ какъ разъ обрат-
ное; ибо, если бы онъ ихъ назвалъ, то объ этомъ было бы упомянуто въ
протоколахъ Коммуны. «Онъ такъ прозрачно намекнулъ на нихъ», присово-
купляетъ Мишле, «что всѣ называли ихъ по именамъ», и онъ приводитъ въ
доказательство, что «2-го, 3-го и 4-го числа весь вопросъ, обсуждавшійся Ком-
муной, сводился къ тому, чтобы рѣшить, отдастъ ли она приказаніе аресто-
вать министра внутреннихъ дѣлъ». Это большая и весьма существенная
ошибка. Передо мною лежатъ протоколы засѣданій Коммуны, происходившихъ
2-Го сентября днемъ, въ ночь со. 2-го на 3-е число, 3-го и 4-го числа; про-
166
токолы эти помѣщены въ «Нізіоіге рагіетепіаіге», т. ХѴП, стр. 355—368,
стр. 388—396, и т. XVIII, стр. 249—259. Что же мы видимъ изъ нихъ? Во-
просъ объ арестѣ министра не только не обсуждался на этихъ засѣданіяхъ,
но въ протоколахъ объ этомъ даже не упоминается. 4-го числа, именно только
4-го числа (См. рѣчь Петіона, произнесенную 29-го октября) Маратъ при-
казалъ Наблюдательному комитету (см. Мётоігез йе М-те Воіапй, т. II,
стр. 35), а не Коммунѣ, что далеко но одно и тоже, отдать приказъ объ
арестѣ Ролана; приказъ этотъ не былъ утвержденъ Коммуной, и по приказа-
нію Дантона немедленно быль уничтоженъ, а тотъ человѣкъ, котораго онъ
долженъ былъ устрашить, въ то время даже не зналъ о существованіи этого
приказа (Тамъ же). Слѣдовательно, если Роланъ въ посланіи, съ какимъ онъ
обратился 3-го числа къ Собранію, не рѣшился осудить сентябрскія убійства
съ тою энергіей, какая приличествовала честному человѣку, то это объясняется
отнюдь не тѣмъ, какъ говоритъ Мишле, что <ему угрожалъ кинжалъ убійцъ»
(стр. 187).
Стр. 149. Также мало основанія имѣлъ Мишле писать: «Чтобы успѣшнѣе
парализовать распоряженія Ролана, 2-ю сентября въ зданіе министерства
внутреннихъ дѣлъ вошло 200 человѣкъ, требуя съ громкими криками, чтобы
имъ дано было оружіе». Во-первыхъ эта сцена произошла не 2-го, а лишь
4-го сентября. Ибо г-жа Роланъ, разсказывая объ ней въ своихъ Мётоігез,
т. II, стр. 33 и 34, очевидно, ошибается, приводя дату 2-го сентября. Она
предполагаетъ, что эти двѣсти человѣкъ были посланы лицами, подписавшими
приказъ объ арестѣ Ролана, который былъ отданъ, по ея словамъ, раньше.
Между тѣмъ самый приказъ былъ отданъ лишь 4-го сентября, какъ это ясно
говоритъ Петіонъ. Въ мемуарахъ г-жи Роланъ, которая писала на память, по-
добныя ошибки встрѣчаются нерѣдко; по серьезный историкъ былъ обязанъ
провѣрить ихъ, въ особенности когда ошибка такого рода, что на основаніи
ея можетъ составиться ложный взглядъ на отдѣльныхъ лицъ и на всю сово-
купность фактовъ. Что касается возможности приписать возбужденной толпѣ,
явившейся въ Собраніе, намѣреніе «застращать» Ролана и «парализовать»
его дѣйствія, то это въ высшей степени неправдоподобно. Вѣдь въ то время,
подъ наплывомъ патріотическихъ и воинственныхъ чувствъ, всѣ метались
какъ въ горячкѣ. Тысячи гражданъ спѣшно вооружались и устремлялись на
границу! Почему же эти люди обратились въ министерство внутреннихъ
дѣлъ?—Роланъ объясняетъ этотъ фактъ, упоминая объ немъ въ посланіи, съ
которымъ онъ обратился, 13-го сентября, къ населенію г. Парижа (См. Нізіоіге
рагіетепіаіге, т. XVIII, стр. 29). Онъ говоритъ: они пришли потому, что «они
не застали военнаго министра, котораго не оказалось въ это время дома».
Вдобавокъ, что же говоритъ вслѣдъ затѣмъ г-жа Роланъ въ своихъ Мемуа-
рахъ (т. II, стр. 34)? Опа сознается, что этотъ анекдотъ, разсказанный ею
тотчасъ въ многочисленномъ кругу министровъ и депутатовъ, «былъ при-
нятъ большинствомъ, какъ случайное стеченіе обстоятельствъ, вызванное воз-
бужденіемъ умовъ». Роланъ были* министромъ внутреннихъ дѣлъ: не допустить
убійства, хотя бы для этого пришлось рискнуть жизнью пли заявить во все-
услышаніе о своемъ уходѣ въ отставку,—вотъ чтб повелѣвалъ ему долгъ
службы, и его нельзя оправдать въ томъ, что онъ не исполнилъ этого долга,
произвольнымъ истолкованіемъ доноса, который самъ по себѣ былъ вполнѣ
основателенъ и въ которомъ его имя вовсе не упоминалось.
167
Стр. 161. Странный способъ обѣлять всѣхъ на счетъ одного человѣка!
Чтобы оправдать елико возможно бездѣйствіе жирондистскихъ министровъ и
доказать, что они ничего не могли сдѣлать, «такъ какъ Робеспьеръ громилъ
ихъ наканунѣ и нанесъ имъ смертельный ударъ своими ядовитыми стрѣ-
лами» (мы уже знаемъ, къ чему это относиться)—Мишле увѣряетъ, что
нравственному авторитету, который сохранило еще до нѣкоторой степени
министерство, былъ нанесенъ рѣшительный ударъ, когда стало извѣстно о
заговорѣ въ пользу герцога Брауншвейгскаго. Въ самомъ дѣлѣ, говоритъ
онъ, «люди стали говорить, что Коммуна объявила исполнительную власть лишен-
ную народнаго довѣрія», и они повѣрили этому. На чемъ основано это утвержде-
ніе, которое историкъ приводитъ какъ слухъ, говоря, что его повторяли всѣ?
И которое онъ пишетъ курсивомъ? Мишле приводитъ въ доказательство, что
секція острова Сенъ-Луи обратилась въ Собраніе за разъясненіемъ этого слуха.
Возможно ли изъ этого факта, показывающаго только, что одинъ изъ
многочисленныхъ слуховъ, которые передавались въ городѣ въ то тревожное
время, дошелъ до секціи острова Сенъ-Луи, выводить заключеніе, будто весь
Парижъ считалъ, что исполнительная власть, вслѣдствіе извѣстнаго поста-
новленія Коммуны, утратила довѣріе народа? Что же отвѣтило Собраніе, когда
ему былъ предложенъ этотъ вопросъ? Оно отвѣтило единогласно: «Нѣтъ-
нѣтъ!» Тогда люди, явившіеся съ этой петиціей, обѣщали подчиниться всѣмъ
рѣшеніямъ Собранія! Между тѣмъ Мишле, имѣя передъ глазами подлинныя
слова Собранія, пишетъ: «Отрицательный отвѣтъ Собранія не произвелъ ни-
какого впечатлѣнія на общественное мнѣніе. Министры окончательно утра-
тили всякое вліяніе». Пойдемъ дальше. Когда именно былъ пущенъ слухъ о
заговорѣ въ пользу герцога Брауншвейгскаго, къ которому то и дѣло воз-
вращается Мишле, съ такой удивительной настойчивостью говоря, что та-
кимъ образомъ возникъ, по его мнѣнію, распространившійся въ Парижѣ
слухъ, будто исполнительная власть была, въ глазахъ Коммуны, недостойна
народнаго довѣрія,—и будто этимъ слухомъ былъ вызванъ шагъ, сдѣланный
секціей острова Сенъ-Луи? Было шесть часовъ вечера, когда депутація яви-
лась въ Собраніе (См. Нізіоіге рагіатепіаіге, т. XVII, стр. 348). Между
тѣмъ рѣчь Робеспьера въ Коммунѣ была произнесена имъ лишь въ концѣ
длиннаго засѣданія, которое, судя по протоколамъ, началось лишь въ 4 часа
вечера. Такимъ образомъ, въ то время, когда депутаты отъ секціи острова
Сенъ-Луи явились въ Собраніе, Робеспьеръ, повидимому, еще не начиналъ
рѣчи, произнесенной имъ въ ратушѣ.
Стр. 132. Мишле говоритъ, что 2-го сентября «ярые ораторы, проповѣ-
дывавшіе теорію Марата, побывали на всѣхъ Собраніяхъ отдѣльныхъ секцій,
которыя были на половину пусты, и что касается общихъ мѣръ, то ихъ
предложенія не встрѣтили, повидимому, сочувствія; только въ двухъ секціяхъ,
Люксембургской и Пуассоньерной, призывъ къ убійствамъ нашелъ откликъ
среди присутствовавшихъ и состоялось постановленіе, принятое большин-
ствомъ всего двухъ голосовъ при сорока восьми голосовавшихъ. Дѣйствительно-
до насъ дошли постановленія только этихъ двухъ секцій. Но изъ рѣчи, про,
изнесенной Петіономъ 29-го октября, видно, что жажда мести охватила всѣхъ;
онъ упоминаетъ о томь, что еще 23-го августа одна секція послала въ Со-
вѣта» Коммуны депутацію заявить, «что граждане, возмущенные медленностью,
168_
съ какою судъ выноситъ приговоры, ворвутся въ тюрьмы и движимые местью
убьютъ заключенныхъ, которыхъ они считаютъ виновными». Въ секціи дез
ТЬегшез, призывъ къ убійствамъ былъ сдѣланъ формально. Матонъ де ла
Вареннъ говоритъ (Нізіоіге рагіісиііёге, стр. 310) что «въ секціи Почтамта
комиссаръ Коммуны назвалъ всѣхъ заключенныхъ эмиссарами короля прус-
скаго и возбудилъ противъ нихъ яростную злобу народа». Мёйёѳ пишетъ въ
своей Ѵёгііё іоиі епііёге: «Я призываю всѣхъ безпристрастныхъ людей за-
свидѣтельствовать, что страшный кличъ—поспѣшимъ въ тюрьмы! раздался
внезапно, единодушно, раздался одновременно всюду,—на улицахъ, на пло-
щадяхъ, во всѣхъ собраніяхъ». Брошюра Мёііёе, продиктованная ненавистью
къ сентябрскимъ днямъ, имѣетъ, какъ совершенно справедливо замѣчаетъ
Дюпонъ (изъ Бюссака) (Еазіез йе Іа Кёѵоіиііоп, стр. 353), большое значеніе
при рѣшеніи вопроса насколько внезапно и единодущно выразился народный
гнѣвъ. Наконецъ г. Ѵііііаптё утверждаетъ въ своей Нізіоіге йе Іа Вёѵоіиііоп,
(т. II, стр. 239), какъ очевидецъ, что многіе изъ протоколовъ секцій за 2-е и
3-е сентября вырваны, такъ какъ послѣ убійствъ эти секціи пожелали уничто-
жить слѣды участія, которое они принимали въ нихъ.
Стр. 134. Рѣчь, произнесенная Верньо 2-го сентября, которую Мишле на-
зываетъ смѣлой, вполнѣ гармонировала, напротивъ того, съ бушевавшими въ
тотъ моментъ страстями и должна была еще болѣе разжечь ихъ. Крайне
рискованно утверждать, будто «выдающійся ораторъ хотѣлъ побѣдить панику
и страхъ, вызвавъ порывъ воинственныхъ чувствъ». Странный способъ по-
бѣждать панику и страхъ, говоря, что непріятель идетъ на Парижъ, оставляя
позади себя крѣпости, и напоминать въ то же время объ измѣнахъ, коими
поддерживался этотъ паническій страхъ! Что касается воинственнаго порыва,
то не было ни малѣйшей надобности возбуждать его. Онъ былъ, какъ видно
по всему, неимовѣрный и разростался по мѣрѣ того, какъ пріумножались
убійства. Платформы, гдѣ вербовались солдаты, были переполнены народомъ.
Начиная съ этого момента, изъ Парижа выступало ежедневно отъ 18—20 ты-
сячъ волонтеровъ. Охватившій всѣхъ воинственный энтузіазмъ былъ такъ
великъ, что 8-го октября Главный Совѣтъ вынужденъ былъ заявить гражда-
намъ, что «слишкомъ поспѣшное передвиженіе народа, при томъ въ слишкомъ
значительныхъ размѣрахъ, могло нанести ущербъ торговлѣ и помѣшать
удовлетворенію первѣйшихъ потребностей защитниковъ отечества». Говорить
о воинственномъ энтузіазмѣ въ то время, какъ этотъ энтузіазмъ былъ на
лицо, было не смѣлостью, а ловкостью. Было бы смѣлостью заявить во все-
услышаніе, что лучшимъ украшеніемъ побѣдителей должно быть человѣко-
любіе, а этого-то именно Верньо и не сказалъ!
Стр. 139. Изъ того обстоятельства, что въ тотъ самый моментъ, когда
грянулъ пушечный выстрѣлъ, въ тюрьму мэріи ворвались вооруженные
люди, солдаты, федералисты изъ Марселя или Авиньона, а не толпа народа,
и что они сказали заключеннымъ, чтобы тѣ шли въ мэрію, Мишле усматри-
ваетъ, что «Комитетъ обрекъ заключенныхъ на смерть, давъ на это свое
разрѣшеніе, по крайней мѣрѣ словесно». Но развѣ федералисты не были тол-
пою народа? Развѣ они составляли милицію Комитета?
Стр. 139 и 140. Мишле изображаетъ первый актъ убійствъ совершенно
превратно. По его словамъ, Комитетъ и дѣйствовавшіе по его указанію убій-
цы имѣли коварный замыселъ представить дѣло такъ, какъ будто священ-
169
ники были убиты разъярившимся внезапно народомъ, гнѣвъ котораго ни-
чѣмъ не былъ вызванъ. Съ этой цѣлью убійцы, во время переѣзда священ-
никовъ въ тюрьму, старались будто бы съ одной стороны раздражить толпу,
а съ другой вызвать священниковъ на какую нибудь выходку и, наконецъ,
подъѣзжая къ тюрьмѣ, стали ударять по каретамъ саблями и пиками, чѣмъ
и былъ вызванъ ударъ палкой со стороны одного изъ священниковъ, чтб и
послужило ожидаемымъ сигналомъ и т. д. Все это, за исключеніемъ удара
палкою со стороны священника, есть дословное повтореніе разсказа аббата
Сикара. Но надобно замѣтить, что аббатъ Сикаръ сидѣлъ въ первой каретѣ,
а слѣдовательно не могъ видѣть того, чтб происходило въ послѣдней. По-
этому его показаніе далеко не такъ цѣнно, какъ показаніе МёЬёе, который
ѣхалъ, какъ онъ говоритъ, все время позади кареты; Мёііёе, котораго, раз-
умѣется, нельзя заподозрить въ пристрастіи къ убійцамъ, разсказываетъ слѣ-
дующее: «Одинъ изъ арестованныхъ, вѣроятно сумасшедшій, просунулъ руку
въ дверцу кареты и ударилъ одного изъ сопровождавшихъ ого федералистовъ
по головѣ палкою; послѣдній, взбѣшенный, выхватилъ саблю, и т. д... (Ба
ѵёгііё іоиі епііёге, МёЬёе). Матонъ де ла Вареннъ подтверждаетъ то же самое.
Вдобавокъ, Мишле не приводитъ до конца показаній Сикара, разсказомъ
котораго онъ руководствуется. Аббатъ Сикаръ пишетъ: «Дворъ былъ пере-
полненъ несмѣтной толпою народа, которая окружила карету. Одинъ изъ на-
шихъ товарищей, думая, что ему удастся бѣжать, кинулся въ толпу; но
въ ту же минуту былъ убитъ. Другой сдѣлалъ подобную же попытку; успѣлъ
протискаться сквозь толпу и ему едва не удалось бѣжать, но убійцы на-
бросились и на эту новую жертву». Почему же народъ пощадилъ аббата
Сикара и двухъ священниковъ, сидѣвшихъ въ одной каретѣ съ нимъ? Вѣ-
роятно, потому, что они не дѣлали попытки бѣжать. Обо всемъ этомъ Мишле
не говоритъ ни слова; онъ не говоритъ, что тѣ, кто были убиты первыми,
погибли потому, что онп пытались бѣжать; онъ чувствуетъ, какъ важно
умолчать объ этомъ!
Стр. 142 и 143. Мишле признаетъ, что при производствѣ слѣдствія о
сентябрскихъ убійствахъ, въ числѣ убійцъ не оказалось ни федералистовъ
съ юга, ни черни, которые фигурировали вначалѣ въ разсказѣ о кровавой
драмѣ, разыгравшейся въ Аббатствѣ. Слѣдствіе показало, что все это были
люди, жившіе по сосѣдству: фруктовщики, башмачники, часовщики, сбитен-
щики и т. д. и т. д... Неужели же онъ не понимаетъ, что это подрываетъ
въ корнѣ всю версію, согласно которой убійства совершены по заранѣе обду-
манному плану, выработанному Наблюдательнымъ комитетомъ и выполнен-
ному солдатами, какъ онъ говоритъ на стр. 139, федералистами изъ Марселя
и Авиньона, которые будто бы получили отъ этого Комитета «по крайней
мѣрѣ словесное разрѣшеніе» убивать заключенныхъ?
Стр. 153. Мишле задается вопросомъ, что говорилъ Дантонъ въ ночь на
2-е число, и отвѣчаетъ: не могу допустить, что онъ взялъ тогда на себя
всю отвѣтственность за преступленіе. Успѣхъ былъ еще слишкомъ сомните-
ленъ*. Мишле, вѣроятно, не было извѣстно, что Дантонъ сказалъ Гранпре
2-го числа въ 11 часовъ вечера: «Ну ихъ къ чорту, заключенныхъ! пусть
дѣлаются какъ знаютъ!» (См. Мётоігез (Іе т-те Воіапсі, т. III, стр. 36).
Стр. 168 и 169. Чтобы показать, какимъ образомъ къ убійству присоеди-
нилось воровство, Мпшле пишетъ: «Въ началѣ все шло благопристойно. Ве-
170
черомъ 2-го числа, либо въ ночь со 2-го на 3-е, тѣ изъ убійцъ, орудовавшихъ
въ Аббатствѣ, у которыхъ не было ни чулокъ, ни башмаковъ, смотрѣли съ
завистью на сапоги аристократовъ, но не хотѣли брать ихъ безъ разрѣше-
нія; поэтому они поднялись въ секцію и попросили позволенія обуть сапоги,
бывшіе на убитыхъ. Такъ какъ это было разрѣшено имъ безъ труда, то у
нихъ разыгрался апетитъ, и т. д...». Этотъ фактъ заимствованъ Мишле, хотя
онъ объ этомъ и не говоритъ, изъ разсказа аббата Сикара, по словамъ ко-
тораго дѣло было такъ (Мётоігез зиг Іез уоигпёез сіе зеріетЪге, стр. 110):
«Одинъ изъ этихъ палачей... вошелъ въ залъ, гдѣ засѣдалъ Комитетъ: «Я
пришелъ просить у васъ, воскликнулъ онъ, для нашихъ храбрыхъ сотовари-
щей по оружію, которые убиваютъ этихъ аристократовъ, сапоги, обутые на
нихъ. Наши храбрые товарищи босы, а между тѣмъ они идутъ завтра на
границу». Вотъ эти-то слова: они идутъ завтра на границу, произнесенныя
тѣми самыми людьми, которые, какъ говоритъ аббатъ Сикаръ на предыду-
щей страницѣ, приносили въ Комитетъ и складывали на столъ драгоцѣнныя
вещи, бумажники и даже платки, найденные на убитыхъ, придаютъ ихъ
просьбѣ такой характеръ, который совершенно исключаетъ мысль о воров-
ствѣ... Но эти-то слова и забываетъ повторить Мишле, заимствуя факты изъ
разсказа аббата Сикара.
Стр. 170. Достойно сожалѣнія, что, повторяя версію, которую распростра-
няли роялисты и согласно которой убійства совершались за плату, Мишле
пишетъ: «Въ Аббатствѣ, Билло-Вареннъ настаивалъ лишь на томъ, чтобы
были спасены бренные останки убитыхъ; а такъ какъ всякій трудъ долженъ
быть вознагражденъ, то онъ обѣщалъ рабочимъ извѣстную плату. Эта въ
высшей степени гнусная мѣра, которой косвенно санкціонировались убій-
ства, имѣла, однако, и хорошую сторону: ибо съ того момента, какъ имъ стали
выдавать опредѣленную плату, они стали работать меньше, стали прохла-
ждаться и дѣйствовали спокойнѣе». Мишле заимствовалъ, вѣроятно, нѣкото-
рыя подробности своего разсказа изъ Ьа ѵёгііё іоиі епііёге, МёЬёе и изъ
Нізіоіге рагіісиііёге Матонъ де ла Варена. Но если бы онъ потрудился вни-
мательнѣе сопоставить документы и подвергнулъ историческія данныя
болѣе строгой критикѣ, то онъ не рѣшился бы подтвердить и скрѣпить сво-
имъ именемъ такое ложное и гнусное обвиненіе. По словамъ Мёііёе и Ма-
тонъ де ла Варенна, Билло-Вареннъ, придя въ Аббатство, сказалъ будто бы
людямъ, производившимъ казни: «'Почтенные граждане, вы убили злодѣевъ и
спасли отечество. Франція признательна вамъ за это. Муниципалитетъ не
знаетъ, какъ вознаградить васъ. Разумѣется, добыча и всѣ оставшіеся послѣ
убитыхъ вещи принадлежатъ тѣмъ, кои избавили насъ отъ измѣнниковъ.
Мнѣ поручено заплатить каждому изъ васъ немедленно 24 ливра, хотя муни-
ципалитетъ и понимаетъ, что вознагражденіе это недостаточно». По словамъ
же аббата Сикара, Билло-Вареннъ сказалъ совсѣмъ ипое. Билло-Вареннъ, го-
воритъ аббатъ Сикаръ, сказалъ своимъ рабочимъ: «Друзья мои, Коммуна по-
ручила мнѣ сказать вамъ, что вы безчестите этотъ чудный день. До свѣдѣнія
ея дошло, что, расправившись съ этими канальями-аристократами, вы гра-
бите ихъ. Оставьте всѣ эти драгоцѣнныя вещи, всѣ деньги, все, что надѣто
на нихъ. Въ награду за выполняемый вами великій актъ справедливости,
мы позаботимся, чтобы вамъ было уплочено по условію» (См. Іа Веіаііоп
йе ѴаЪЪё ^ісагй,—Мётоігез зиг Іез іоигпёез (Іе зерІетЪге, стр. 134). Не бу-
171
дѳмъ задаваться вопросомъ, не исказилъ ли, въ свою очередь, аббатъ Сикаръ
словъ Билло-Варенна; отъ него, разумѣется, нельзя ожидать особеннаго без-
пристрастія и объективности: достаточно отмѣтить, насколько его версія раз-
нится отъ версіи МёЬёе и Матонъ дс ла Варенна. Въ разсказѣ аббата Сикара
говорится не о тѣхъ людяхъ, которые казнили заключенныхъ, а о тѣхъ, ко-
торые раздѣвали мертвецовъ,—оЬяъопкостъ, которая дѣйствительно была воз-
ложена Коммуной на нѣкоторыхъ рабочихъ за условленную плату 24 ливра, о
чемъ и упоминаетъ Билдо-Варенъ. Офиціальное доказательство этого мы на-
ходимъ въ счетахъ Коммуны, гдѣ читаемъ: «Мазойе,—привратнику, которому
было поручено снять разныя вещи, оказавшіеся на трупахъ... 24 ливра».
(См. Сотріев Ле Іа Соттине, Метоігез зггг Іез іоигпёез Ле зеріетЬге, стр. 312).
Пельтье, Матонъ де ла Вареннъ и аббатъ Сикаръ говорятъ единогласно, что
тѣла были убраны по-утру 3-го сентября и что уборка ихъ была произведена
по приказанію муниципалитета. Въ приказѣ было сказано: «Милостивый го-
сударь, распорядитесь немедленно убрать тѣла заключенныхъ, убитыхъ въ
вашей тюрьмѣ. Всѣ они должны быть убраны на разсвѣтѣ, вывезены изъ
Парижа и положены въ глубокія ямы, которыя должны быть хорошо засы-
паны землею. Прикажите вымыть водою съ уксусомъ тѣ мѣста въ тюрьмѣ,
которыя запачканы кровью, и усыпать ихъ пескомъ. Вамъ будетъ заплачено
за трудъ по условію. Данъ въ мэріи, 3-го сентября, въ часъ утра.—Р. 8. Во
избѣжаніе заразы пригласите для этою дѣла опытныхъ людей, каковы боль-
ничные могильщики.—(Подписано) Полицейскіе надзиратели, Пани, Сержанъ».
Такъ вотъ кому была обѣщана плата—опытнымъ людямъ, больничнымъ
могильщикамъ, рабочимъ, коимъ было поручено нанять телѣги, увезти тѣла,
вымыть дворы, снять съ труповъ одежду и передать ее въ Главный Совѣтъ.
Этимъ-то людямъ Билло-Вареннъ и напомнилъ объ условіи, требуя, чтобы они
не оставляли себѣ вещей, которыя имъ было поручено снять съ мертвецовъ.
Это вытекаетъ вполнѣ ясно изъ заявленія, сдѣланнаго гражданиномъ Журда-
помъ, котораго, разумѣется, нельзя заподозрѣть въ томъ, что онъ хотѣлъ
ослабить впечатлѣніе ужаса, который оставляютъ сентябрскіе дни. Онъ раз-
сказываетъ (Мётоігез Лез іоигпёез Ле зеріетЬге, стр. 148 и 149), что по утру
3-го сентября семь или восемь убійцъ явились къ нему и потребовали (онъ
былъ предсѣдателемъ секціи Лез Оиаігез Хаііопз) жалованья. «Какого жа-
лованія?» сказалъ онъ. Негодующій тонъ, какимъ былъ заданъ этотъ во-
просъ, смутилъ ихъ. Были ли эти люди, какъ полагалъ Журданъ, въ числѣ
убійцъ или нѣтъ, но, по его словамъ, они поспѣшили прибавить: Мы раздѣ-
вали весь день тѣла убитыхъ». Доказательство, что вознагражденіе было обѣ-
щано не за убійства. Тогда авторъ выводитъ па сцену Билло-Варенна и вла-
гаетъ въ его уста слѣдующія слова: «Онъ произнесъ пространную рѣчь, до-
казывая пользу и необходимость всего происшедшёго, и въ заключеніе ска-
залъ, что, идя въ нашъ Комитетъ, онъ встрѣтилъ нѣсколько человѣкъ рабо-
чихъ (его собственное выраженіе), которые проработали весь день и потре-
бовали отъ него обѣщанной платы; и онъ обѣщалъ имъ, что мы дадимъ
каждому изъ нихъ по луидору». (См. Вёсіагаііоп Ли сііоуеп ЛоигЛап. Мё-
тоігез зиг Іез іоигпёез Ле зеріетЬге, стр. 149). Сколько бы ни читать и ни
перечитывать счета Коммуны, гдѣ самымъ подробнымъ образомъ приведены
всѣ расходы, произведенные въ эти роковые дни, въ нихъ нельзя найти ни
одной статьи, относящейся къ какому бы то ни было вознагражденію, упло-
172
ченному убійцамъ. Кажется, это достаточно убѣдительно. Если нужно еще до-
казательство, то мы можемъ заимствовать его изъ талантливаго описанія
сентябрскихъ дней, принадлежащаго перу Дюпона (изъ Бюссака): «Раздѣлите
говоритъ онъ, 1463—сумму предполагаемаго вознагражденія, выданнаго рабо-
чимъ, на 24, вы получите вознагражденіе, выданное 60 лицамъ, и остатокъ
въ 23 ливра. Такъ какъ заключенныхъ казнили ежедневно въ пяти или шести
тюрьмахъ, то изъ этого слѣдовало бы, что шестьдесятъ палачей были распре-
дѣлены по всѣмъ тюрьмамъ, т. е. что въ каждой тюрьмѣ было не болѣе де-
сяти человѣкъ, но это опровергается всѣми существующими документами».
(См. Вавіез Ле Іа Вёѵоіиііоп^ стр. 377).
Изъ всего вышесказаннаго вытекаетъ несомнѣнно, что кровь сентябр-
скихъ жертвъ была пролита въ порывѣ изступленной злобы, и что люди, ее
проливавшіе, не получали за это никакой платы; совершенно ясно, что плату
получали только рабочіе, которымъ было приказано уничтожить слѣды пре-
ступленія; говоря объ нихъ, Билло-Варенпъ вполнѣ естественно называлъ ихъ
рабочими; на него наклеветали, говоря, будто онъ называлъ убійцъ рабочими;
это было бы дѣйствительно позоромъ для французскаго языка; его можно
винить въ одномъ—что онъ считалъ подобныя убійства полезными или нуж-
ными; болѣе—его не въ чемъ винить; къ сожалѣнію, и этого достаточно!
Стр. 171 и 172. Мишле говоритъ въ примѣчаніи, что фактъ истязанія
цвѣточницы «не вполнѣ достовѣренъ», и присовокупляетъ, что Лаба тщетно
искалъ ея имя въ спискѣ заключенныхъ въ тюрьмѣ Консьержери, хотя нѣ-
которые и утверждали, что она тамъ находилась. Такъ почему же онъ упо-
минаетъ въ текстѣ объ этомъ фактѣ, если онъ считаетъ его не вполнѣ досто-
вѣрнымъ; почему онъ приводитъ эти ужасныя подробности въ доказательство
«чудовищной страсти», которую онъ характеризуетъ такъ: «по всему было
замѣтно, что нѣкоторые находили удовольствіе въ убійствѣ»? Казалось бы,
подобныя событія нѣтъ надобности ни драматизировать, ни представлять въ
еще болѣе гнусномъ свѣтѣ; «Коммуна ,говоритъ Мишле, не имѣла болѣе ни
малѣйшей причины желать, чтобы убійства продолжались... Собраніе, пресса
весь Парижъ были въ ея власти». Далѣе, разбирая разсказъ Ламартина, мы
укажемъ не разъ, какъ ложна та точка зрѣнія, въ силу которой въ сентябр-
скихъ убійствахъ видятъ выполненіе извѣстнаго плана, хладнокровно обду-
маннаго Коммуной.
Стр. 189. Надобно сознаться, что, несмотря на всю нѣжность, которую
Мишле питаетъ къ Дантону, онъ очень выразительно ставитъ ему въ вину
разсылку въ департаменты циркуляра Марата. «Донтонъ», пишетъ Мишле,
«боялся Марата*. Это сказано жестоко, но вмѣстѣ съ тѣмъ сказано прекрасно.
Но объясненіе, которое даетъ Мишле этимъ словамъ, не выдерживаетъ кри-
тики. Многочисленные факты, которые мы старались освѣтить, свидѣтель-
ствуютъ о томъ, что Дантонъ смотрѣлъ на убійства, какъ на необходимое
государственное дѣло; хотя Мишле и замалчиваетъ эти факты, но они удосто-
вѣрены исторіей.
Изъ всего сказаннаго вытекаетъ, что Мишле можетъ быть поставлено
въ вину, 1-е, то, что онъ возлагаетъ на Робеспьера, совершенно несправедливо,
отвѣтственность за убійства, которыя внушали послѣднему отвращеніе; 2-е, что
онъ пытается, путемъ недомолвокъ и гипотезъ, обѣлить Дантона, хотя, по
его собственному признанію, тотъ все же остается въ глазахъ потомства за-
173
брызганнымъ кровью; 3-е, что онъ старается снисходительно набросить за-
вѣсу на поведеніе жирондистовъ въ эти дни; 4-ѳ, что, пренебрегая законами
исторической правды, онъ сгущаетъ краски безъ того потрясающей картины;
5-е, что, онъ чрезмѣрно очернилъ Коммуну, 6-е, что онъ утверждаетъ, будто
убійцы дѣйствовали за плату; 7-е, что событія, совершившіяся въ порывѣ
безумнаго умопомраченія, изображены имъ какъ плодъ адскаго замысла.
Разсказъ Ламартина.
Въ разсказѣ г. Ламартина поражаетъ прежде всего то, что онъ совер-
шенно умалчиваетъ объ общихъ причинахъ, которыя вызвали кровавую
катастрофу и сдѣлали ее возможной. Измѣна нѣкоторыхъ лицъ и безумный
страхъ, который измѣнники старались, въ своихъ собственныхъ видахъ, по-
сѣять въ народѣ, постыдная сдача Лонгви, впечатлѣніе которой усугублялось
массовымъ дезертирствомъ въ КоуаІ-АПешашІ и въ полку гусаръ (Ъпззагсіз
(іе Ьаигип), неожиданное извѣстіе о возстаніи въ Вандеѣ, которое разжигали
священники, скандальное оправданіе нѣкоторыхъ лицъ, слухъ о гнуснѣйшемъ
заговорѣ, составленномъ въ стѣнахъ самой тюрьмы, зловѣщія свѣдѣнія, ко-
торыя распространялъ Горза, какъ бы желая этимъ подтвердить изсту-
пленную проповѣдь Марата, пламенная рѣчь Верньо, заявленіе министра
Лебрена о выступленіи русскихъ войскъ, расклеенное на стѣнахъ города, за
подписью министровъ, воззваніе, въ которомъ были слѣдующія зловѣщія слова:
«Среди васъ есть измѣнники; не будь ихъ, война была бы скоро окончена»...
Таковы факты, которые будучи сгруппированы, какъ это и было въ дѣйстви-
тельности, когда событія быстро слѣдовали одинъ за другимъ, объясняютъ
то изступленіе и злобу, которыя овладѣли Парижемъ. Если обойти все это
молчаніемъ, какъ это дѣлаетъ Ламартинъ, то впечатлѣніе, которое оста-
вляетъ разсказъ о сентябрскихъ дняхъ, будетъ въ сто разъ ужаснѣе. Пред-
ставьте себѣ теперь, что вамъ разсказываютъ объ этихъ убійствахъ безъ
передышки, безъ перерыва, не намекая ни словомъ на тѣ геройскіе поступки,
которые совершались одновременно, и на которыхъ отдыхаетъ истерзанная
душа; представьте себѣ, что при этомъ забыто много трогательныхъ подроб-
ностей, напр. тѣ, коими сопровождались оправданіе Журніака де Сѳнъ-Меара
и освобожденіе брата Тулонжона; представьте себѣ, что авторъ забываетъ
замѣчательныя слова Майльяра: <Мы собрались сюда не для тою, чтобы
судить за убѣжденія, а чтобы судить за поступки»; что въ одномъ мѣстѣ
говорится, что Майльяръ «пощадилъ всѣхъ, которые подали къ тому поводъ»,
а въ другомъ,—что онъ былъ кровожаденъ, «дп’іі рогіаіі Іез ѣёіез, цп’іі агѣо-
гаіі Іез ойепгз, цп’іі йёре^аіѣ Іез сайаѵгез» и вы поймете, какимъ ужасомъ по-
вѣетъ на читателя отъ подобнаго разсказа, какъ велико будетъ чувство
отвращенія, которое онъ вызоветъ въ немъ; между тѣмъ таковъ именно
пріемъ, къ которому прибѣгаетъ Ламартинъ. На всѣхъ 123 страницахъ
своего труда (см. Брюссельское изданіе братьевъ 'ѴѴ'оніегз) вы ничего не
видите кромѣ труповъ, нагроможденныхъ одинъ на другомъ, вы слышите
только стоны и хрипѣніе умирающихъ жертвъ, такъ что въ концѣ концовъ
невольно является вопросъ: заслуживаетъ ли народъ, въ жизни котораго
174
могли разыграться подобныя чудовищныя сцены, названія культурн аго народа!
Описывая эти сцены, Ламартинъ поступаетъ очень просто. Не провѣряя
показаній разныхъ лицъ, не сопоставляя противорѣчивыхъ документовъ,
словомъ не подвергая историческіе факты ни малѣйшей критикѣ, онъ на-
громождаетъ въ одно мѣсто всѣ гнусныя подробности, разсѣянныя въ пам-
флетахъ самыхъ ярыхъ роялистовъ, начиная отъ Пельтье и кончая Жоржемъ
Дювалемъ.
Такъ, напр., говоря объ убійствѣ священниковъ, которыхъ везли въ Аб-
батство, Ламартинъ не разбираетъ, правда ли то, что разсказываетъ присут-
ствовавшій при этомъ МёЬёе, а именно, что ихъ убійство было вызвано тѣмъ,
что одинъ изъ священниковъ нанесъ федералисту по головѣ ударъ палкою;
онъ не провѣряетъ, правъ ли аббатъ Сикаръ, говоря, будто священники,
убитые первыми, поплатились жизнью за то, что они пытались бѣжать; онъ
поступаетъ иначе: открывъ Зоиѵепітз Не Іа Тетгеиг, т. II, стр. 216, онъ извле-
каетъ изъ этого сочиненія, пропитаннаго ядомъ контръ-революціонной злобы
сцену, которую мы находимъ на 194 стр. его Исторіи жирондистовъ, не за-
бывая при этомъ радостнаго воя палачей, о которомъ говоритъ Жоржъ Дю-
валь и который подъ его перомъ превращается въ гоготанье черни. Между
тѣмъ мы знаемъ, что самой поразительной чертою сентябрской трагедіи
была именно радость, которую толпа выказывала всякій разъ, какъ кого
нибудь оправдывали, и мрачное безмолвіе, съ какимъ она встрѣчала каждый
смертный приговоръ. Это подтверждается тѣми неопровержимыми документами,
на которые мы ссылались выше. Что можно возразить противъ показаній
Журніака де Сенъ-Меара, аббата Сикара и Матонъ де ла Варенна, которые
утверждаютъ единогласно, что когда они были оправданы, то ихъ торже-
ственно понесли на рукахъ сами убійцы.
Вотъ еще одинъ примѣръ: Ламартинъ, такъ же точно, какъ Мишле, распро-
страняется (стр. 218) о казни красавицы цвѣточницы, казни безпримѣрной
вь лѣтописяхъ варварства, проявленнаго когда либо человѣческимъ родомъ.
Но Мишле оговариваетъ по крайней мѣрѣ въ выноскѣ, что фактъ этотъ не
вполнѣ достовѣренъ, и что ея имени нѣтъ въ спискѣ арестантовъ, гдѣ оно
должно было находиться. Тщетно стали бы мы искать ея имени и въ подроб-
номъ поименномъ спискѣ, составленномъ и опубликованномъ Прюдомомъ,
который въ настоящую минуту лежитъ передъ нашпми глазами. Хотя Прю-
домъ и повторяетъ легенду о томъ, что въ Консьержери была убита только
одна женщина—цвѣточница, но въ его спискѣ ея имени не встрѣчается, не
говоря уже о томъ, что, по признанію самого Талліена, во время этихъ
убійствъ погибла, какъ мы видѣли выше, всего одна женщина, г-жа Ламбаль,
что вполнѣ подтверждается спискомъ Прюдома, конечно, если не считать
того, что произошло въ Сальпетріерѣ, о чемъ Талліенъ, вѣроятно, не имѣлъ
въ виду говорить.
Мы передали эпизодъ со стаканомъ крови, предложеннымъ будто бы
дѣвицѣ Сомбрёль такъ, какъ онъ произошелъ въ дѣйствительности; вотъ какъ
передаетъ объ этомъ Ламартинъ на стр. 254: «Снисходя къ просьбѣ дочери,
была пощажена жизнь отца, но какой ужасной цѣною! Отъ нея потребовали,
чтобы она, въ знакъ отреченія отъ аристократіи, отхлебнула изъ стакана, на-
полненнаго кровью аристократовъ. М-Пѳ йе 8ошЪгепі1 не колеблясь схватила
стаканъ, поднесла его къ губамъ и выпила его содержимое, чтобы спасти
175
отца. Эта рѣшительность спасла его». Такимъ образомъ, поступокъ, вызванный
чувствомъ состраданія, благодаря которому великодушная дѣвушка спасла
жизнь отца, превратился въ повѣствованіи Ламартина въ актъ какого-то
каннибальства.
Особенно неточенъ разсказъ Ламартина въ томъ отношеніи, что онъ
можетъ произвести на читателя совершенно превратное впечатлѣніе; такъ
какъ въ немъ нагромождены всевозможные ужасы, отъ которыхъ авторъ не
даетъ возможности опомниться, умалчивая въ то же время о многихъ благо-
родныхъ и трогательныхъ эпизодахъ, которыми ознаменовались сентябрскіе
дни. Неужели же между первымъ и послѣднимъ актомъ разыгравшейся драмы
происходили только убійства, убійства и убійства безъ конца? Ламартинъ не
прощаетъ революціонерамъ ни одной жертвы, ни одной капли пролитой ими
крови, ни одного яростнаго клика, ни одного удара сабли, но онъ не гово-
ритъ ни слова о томъ, какъ велико было число волонтеровъ, изъявившихъ
готовность отправиться въ лагерь дѣйствующихъ войскъ; онъ не упоминаетъ
о мѣрахъ, которыя были приняты Коммуной и благодаря которымъ она стала
на ту же высоту, на какой стоялъ римскій сенатъ, когда ему угрожалъ не-
пріятель; онъ не говоритъ о пожертвованіяхъ, которыя стекались со всѣхъ
стороны на алтарь отечества, объ ученикахъ, организовавшихъ вольныя
команды, о женщинахъ, выражавшихъ готовность стоять на часахъ, о гра-
жданахъ, которые продавали дома, мебель на покрытіе военныхъ расходовъ;
обо всѣхъ этихъ выдающихся фактахъ, происходившихъ въ то время, когда
еще продолжались убійства, обо всѣхъ этихъ геройскихъ поступкахъ, въ
которыхъ нѣтъ ничего вымышленнаго и о которыхъ мы читаемъ не въ пам-
флетахъ, а въ протоколахъ,—вотъ о чемъ забываютъ, о чемъ не говорятъ
именно тамъ, гдѣ необходимо было объ этомъ упомянуть ради чести Франціи,
болѣе того,—ради чести всего человѣческаго рода! Не слѣдуетъ забывать, что
недомолвки и подтасовка фактовъ имѣютъ для исторіи болѣе серьезное зна-
ченіе, нежели самыя ошибочныя положенія.
Всѣ эти ошибки могли бы быть искуплены, если бы главныя положенія
были переданы Ламартиномъ вѣрно, но и этого нельзя сказать. Было бы
слишкомъ копотливо слѣдить шагъ за шагомъ за его изложеніемъ; поэтому
мы не будемъ говорить о томъ, не преувеличилъ ли онъ чрезмѣрно роли
Дантона, не уменьшилъ ли черезчуръ роль Коммуны, и но слишкомъ ли
онъ стушевалъ роль Жиронды, той самой Жиронды, исторію которой онъ спе-
ціально взялся написать: намъ интересно, главнымъ образомъ, выяснить
ошибку, весьма важную по существу, на которой построенъ весь разсказъ
Ламартина и которая ясно вытекаетъ изъ слѣдующей фразы, которую мы
встрѣчаемъ на стр. 184: «Офиціальные акты и документы, достовѣрность
которыхъ не подлежитъ сомнѣнію, свидѣтельствуютъ, что въ этой народной
драмѣ, которая была предсказана Дантономъ, разыгралась съ его вѣдома и,
быть можетъ, даже была имъ провоцирована, все было обдумано и подгото-
влено заранѣе и убійцы, и жертвы, и даже могилы».
Прослѣдимъ за Ламартиномъ шагъ за шагомъ и посмотримъ, что это за
акты и документы, которые онъ считаетъ достовѣрными, не указывая, впрочемъ,
на источникъ, откуда онъ ихъ заимствуетъ, и не называя авторовъ, на ко-
торыхъ онъ ссылается. Нѣсколько лѣтъ назадъ Дюпонъ (изъ Бюссака), помѣстилъ
въ Вавіев йе Іа Вёѵоіиііоп великолѣпное изслѣдованіе о сентябрскихъ со-
176
бытіяхъ, оставшееся, къ сожалѣнію, незаконченнымъ, которое подтверждаетъ,
во всѣхъ подробностяхъ то, въ чемъ мы убѣдились на основаніи нашихъ соб-
ственныхъ изслѣдованій; мы здѣсь и будемъ пользоваться имъ.
Стр. 184. О какомъ это тайномъ собраніи говоритъ Ламартинъ на 184-ой
страницѣ своего сочиненія? Что это за собраніе, «совѣщанія котораго покрыты
тайною*, но гдѣ однако же будто бы знали, что «Дантонъ, сдѣлавъ широкій
угрожающій жестъ:», воскликнулъ рѣзко и отрывисто: «Надобно нагнать страха
на роялястовъ». Авторъ говоритъ, что это тайное собраніе происходило до
принятія знаменитой мѣры касательно производства домовыхъ обысковъ, ко-
торые были произведены въ ночь съ 29-го на 30-ѳ августа; въ его разсказѣ
домовые обыски являются результатомъ означеннаго таинственнаго совѣщанія
и первымъ актомъ драмы убійствъ. Тутъ двѣ ошибки. 1) Постановленіе о
производствѣ домовыхъ обысковъ, какъ мы подробно разсмотрѣли въ предъ-
идущей главѣ, было вотировано самимъ Собраніемъ, хотя и по предложенію
Дантона, но вполнѣ добровольно и открыто, при чемъ никто не предполагалъ,
что это могло повести къ убійству заключенныхъ; 2) самый фактъ домовыхъ
обысковъ отнюдь нельзя связывать съ гипотезой о томъ, будто сентябрскія
убійства были заранѣе подготовлены либо Коммуной, либо Наблюдательнымъ
комитетомъ. Ибо, въ такомъ случаѣ, ни Наблюдательный комитетъ, ни Коммуна
не отдали бы, какъ это было сдѣлано, приказанія отпереть заставы. Между
тѣмъ заставы, закрытыя во время производства обысковъ были открыты
тотчасъ по окончаніи ихъ и снова закрыты лишь 2-го сентября, когда извѣстіе
о сдачѣ Вердена вызвало въ городѣ страшное волненіе; это было сдѣлано съ
цѣлью облегчить выполненіе декрета, обнародованнаго Собраніемъ, въ силу
котораго гражданинъ, отказавшійся нести службу лично или отдать свое оружіе,
подлежалъ смертной казни.
Домовые обыски, произведенные въ ночь съ 29-го на 30-е число, не стоятъ
ни въ какой связи съ мнимымъ заговоромъ объ убійствѣ заключенныхъ въ
тюрьмахъ, ибо въ утреннемъ засѣданіи 30-го числа Главный Совѣтъ Коммуны
возложилъ на секціи обязанность допросить гражданъ въ теченіе ночи, при чемъ
было даже рѣшено, что «всѣ граждане, подписавшіе петицію двадцати тысячъ,
будутъ обезоружены и освобождены*. Къ этому, впрочемъ, мы еще вернемся.
Стр. 184, Ламартинъ напоминаетъ о томъ, что Дантонъ сознался впослѣд-
ствіи въ участіи въ сентябрскихъ убійствахъ. Въ участіи—да, но вѣдь рѣчь
идетъ о томъ, что все это было рѣшено и обдумано заранѣе; это совсѣмъ
иное дѣло. Примкнулъ ли только Дантонъ къ бѣшеному движенію, вызван-
ному народной злобою,—или же, взявъ на себя роль главнаго руководителя, онъ
подготовлялъ убійства на совѣщаніяхъ тайнаго совѣта? Вотъ что является
спорнымъ; между тѣмъ никто, въ томъ числѣ даже Маратъ, не говорилъ, что
эти событія были кѣмъ либо подготовлены. Мало того, самъ Маратъ, никогда
не отвергавшій того, что онъ призывалъ къ убійствамъ а даже любившій
похвастать этимъ, упоминая въ своемъ йоигпаі йе Іа ВёриЫщие о томъ, что
были лица, возлагавшія вину за такъ называемыя -«сентябрскія народныя
казни», на Наблюдательный комитетъ мэріи, называетъ это коварной инси-
нуаціей и ложью (См. № 12. йдитпаі йе Іа КёриЪИЪгіе, октябрь 1792 г.).
Стр. 185. Если вѣрить Ламартину, то за нѣсколько дней до убійствъ
Майльяру было поручено нанять «телѣги для перевозки труповъ» и будто бы,
28-го августа, въ шесть часовъ утра, къ могильщику прихода Ваіпі-Іаедиез
177
йи Наипі-Раз, явились едва агента Наблюдательнаго комитета* и потребовали
чтобы онъ взялъ лопатку и послѣдовалъ за ними; развернувъ карту, они
указали на ней мѣсто, гдѣ надлежало вырыть глубокую яму, передали ему
извѣстную сумму денегъ для уплаты рабочимъ и заявили, что работа должна
быть окончена на четвертый день. Можетъ ли быть что либо болѣе драма-
тичное и болѣе невѣроятное? Но откуда же взялъ все это Ламартинъ/ Такъ
какъ онъ этого не говоритъ, то мы попытаемся объяснить это за него. Эта
столь ловко нарисованная имъ картина заимствована почти дословно изъ
Воиѵепггв Не Іа Теггеиг, Жоржа Дюваля, т. II, гл. XXI, стр. 223 и 224. Авторъ
пасквилей, Жоржъ Дюваль, увѣряющій, что онъ описываетъ въ своей книгѣ
то, что онъ видѣлъ и слышалъ, упоминая объ этомъ фактѣ, не говоритъ однако,
что онъ былъ свидѣтелемъ его. Присутствовалъ ли онъ при разговорѣ могиль-
щика и двухъ агентовъ? Нѣтъ. Говоритъ ли онъ по крайней мѣрѣ, отъ кого
онъ слышалъ эти странныя подробности? Нѣтъ. <28-го августа 1792 г., говоритъ
онъ, въ шесть часовъ утра, и т. д.»... Къ несчастью для автора, въ счетахъ
Коммуны существуетъ статья расхода, опровергающая категорически самую
существенную часть этого анекдота. Эта статья озаглавлена: < Ордеръ, выданный
1-го октября Шар... владѣльцу каменоломенъ для уплаты поденщикамъ, ко-
торымъ было поручено раздѣть трупы, привезенные въ мѣсто, называемое Іа
ТошЪіаоіге, ап реііі Мопі-Вон^е, спустить по шахтѣ въ каменоломню, суще-
ствующую въ этомъ мѣстѣ»... Слѣдовательно сумма, предназначенная для
уплаты рабочимъ, выдана была не могильщику и не была уплачена впередъ.
Когда именно муниципалитетомъ было отдано приказаніе рыть ямы въ реііі
Мопі-Воп^е для погребенія труповъ, которые не могли быть зарыты на клад-
бищахъ Кламаръ и Вожираръ,—было ли это сдѣлано во время убійствъ или
но окончаніи ихъ, это было во всякомъ случаѣ мѣрой чисто полицейскою,
которая объясняется необходимостью избѣжать скопленія труповъ въ одномъ
мѣстѣ для предупрежденія заразы. Слѣдовательно, чтобы доказать, что все
было подготовлено и условлено заранѣе, пришлось бы доказать, что дѣйстви-
тельно 28-го августа было приказано рыть ямы. Достаточно ли для этого
сослаться на Жоржа Дюваля, разсказъ котораго, какъ мы только что доказали,
грѣшить противъ истины? Мы увидимъ сейчасъ, насколько этотъ писатель
заслуживаетъ довѣрія, когда рѣчь идетъ о датахъ. Намъ извѣство, что декретъ
о производствѣ домовыхъ обысковъ былъ приведенъ въ исполненіе въ ночь
съ 29-го на 30-е число. И то же? Жоржъ Дюваль, который самъ былъ въ
числѣ арестованныхъ, говорить, что обыски были произведены въ ночь съ
28-го на 29-ѳ число. См. его Зеиѵспггв Не Іа Тетгеиг, т. II, гл. XX, стр. 199.
Еще одно замѣчаніе. Говоря о двухъ лицахъ, которыя уговаривались съ
могильщикомъ, онъ называетъ ихъ двое неизвѣстныхъ (гл.'ХХІ, стр. 223).
Ламартинъ, передавая этотъ разсказъ, говоритъ, что это были два агента
Наблюдательнаго комитета !
Стр. 186 и 186. Говоря о томъ, что наканунѣ 2-го сентября нѣсколько
человѣкъ было выпущено изъ тюремъ, Ламартинъ, по примѣру лицъ, писавшихъ
до него, считаетъ это доказательствомъ того, что убійства были совершены
по заранѣе обдуманному плану. Но развѣ это что-нибудь доказываетъ! развѣ
это былъ единственный случай, когда арестованные были освобождены. Развѣ
арестованные, какъ это, видно, напр. изъ разсказа Матонъ де ла Варенна, въ Ма
гевиггесііоп, не прибѣгали обыкновенно къ друзьямъ съ просьбою ходатай-
луи влднъ. т. ѵп,	12
178 _
ствовать за нихъ? Не было развѣ примѣровъ, что многіе были такимъ образомъ
освобождены, благодаря ходатайству фельянтинцевъ или жирондистовъ? Развѣ
по просьбѣ г-жи Сталь не былъ освобожденъ Жокуръ, а по просьбѣ Кондорсе—
Лалли-Толлендаль (см. Сопзіеіёгаііопз зиг Іа Вёѵоіиііоп /‘гапдаізе.Ш часть,
гл. X). При томъ не слѣдуетъ забывать, что народъ не разъ угрожалъ тюрь-
мамъ, какъ это замѣчаетъ совершенно справедливо Дюпонъ (изъ Бюссака) въ
Вазіез, стр. 381, и что 23-го числа одна секція требовала стерти несчастныхъ
заключенныхъ. Припомнимъ зловѣщіе слухи, проникавшіе въ камеры заклю-
ченныхъ; припомнимъ предостереженіе, данное Сѳржаномъ г-жѣ Фосъ-Ландри
29-го августа, когда она выразила желаніе быть заключенной въ тюрьму,
чтобы помочь своему дядѣ: «Вы поступаете неосторожно», сказалъ онъ ей,
«тюрьмамъ грозитъ опасность»; припомнимъ, наконецъ, опасенія, высказанныя,
по словамъ Матонъ де ла Варѳнна, жандармомъ: «Съ недѣлю тому назадъ
заключенные едва не взорвали тюрьму», говорилъ онъ; «это всегда можетъ
случиться!» и мы убѣдимся, что всѣ эти факты не только не доказываютъ,
что убійства были результатомъ заговора, но доказываетъ какъ разъ против-
ное. Коль скоро народъ, въ своемъ озлобленіи, угрожалъ тюрьмамъ, разумѣется,
объ этомъ стали говорить въ городѣ. Если бы все это дѣлалось по заранѣе
обдуманному плану, то это дѣлалось бы въ тайнѣ; озлобленія же всего народа
не было надобности скрывать.
Стр. 186. Ламартинъ не допускаетъ, чтобы «полу-намеки, тайныя пре-
достереженія и условные знаки, коими заговорщики обмѣнивались почти
открыто на совѣщаніи, гдѣ присутствовало 180 членовъ, могли ускользнуть
отъ вниманія Петіона». Прекрасно! Такъ послушаемъ же что, самъ Петіонъ
заявилъ торжественно въ рѣчи, принесенной имъ 29-го октября 1792 г.
«Были ли эти убійства совершены по чьему либо приказанію, руководилъ ли
ими кто-нибудь? У меня были въ рукахъ списки, я получалъ донесенія, мнѣ
были извѣстны отдѣльные факты и если бы мнѣ пришлось, въ качествѣ
судьи, высказать свое мнѣніе, то я не могъ бы указать на отдѣльное лицо
и сказать: вотъ виновный!
Стр. 191 и 192. Ламартинъ говоритъ, что «народу необходимо, чтобы
кто нибудь «направлялъ его гнѣвъ»; что призывъ, раздавшійся 2-го сентября,
былъ результатомъ лозунга, даннаго Маратомъ и Дантономъ; что планъ
убійствъ обсуждался такъ же обстоятельно, какъ планъ кампаніи; что «были
предусмотрѣны и обдуманы всѣ возможныя случайности!»... Онъ доходитъ до
того, что къ числу мѣръ, которыя должны были вызвать въ городѣ тревогу,
онъ относитъ,—что бы вы думали?—«тревожныя извѣстія, которыя получа-
лись съ границы!* Какъ будто городъ Лонгви сдался, какъ будто Верденъ
былъ осажденъ, какъ будто пруссаки шли къ столицѣ для того только, чтобы
осуществить коварный замыселъ парижской Коммуны! Достаточно будетъ
напомнить, что писалъ въ Іа Ѵёгііё іоиі епііёге МёЬёе, очевидецъ событій,
который относился къ сентябрскимъ убійцамъ крайне враждебно: «Поспѣ-
шимъ въ тюрьмы! Этотъ грозный крикъ,—какъ свидѣтельствуютъ всѣ без-
пристрастные люди, раздался внезапно, единодушно, повсемѣстно, раздался на
улицахъ, на городскихъ площадяхъ, раздался всюду, гдѣ была толпа*.
Стр. 201. Ламартинъ разсказываетъ о смерти аббата Ланфана, но не
приводитъ ни одной изъ тѣхъ характерныхъ подробностей, которыя даютъ
право сказать, что его смерть самымъ блестящимъ образомъ опровергаетъ догадку,
179
будто въ убійствахъ было нѣчто преднамѣренное, будто они совершались по
заранѣе обдуманному плану. Мы видѣли изъ предыдущей главы, что, когда
братъ аббата, членъ Наблюдательнаго комитета, Ланфапъ. рѣшилъ спасти
его, то Пани и Сержанъ были намѣрены помочь ему въ осуществленіи
этого плана и съ этой цѣлью подписали воззваніе, коимъ народъ призы-
вался судить всѣхъ заключенныхъ, за исключеніемъ аббата Ланфана: мы
видѣли, что народъ не согласился сдѣлать исключенія въ пользу аббата н
не обратилъ ни малѣйшаго вниманія—на распоряженіе мнимаго комитета,
руководившаго убійствами.—Если допустить, что убійства были совершены
по обдуманному плану, то какъ объяснить то обстоятельство, что членъ
Наблюдательнаго комитета, страстно желавшій спасти брата, допустилъ, чтобы
его заключили въ тюрьму 30-го августа и вспомнилъ объ немъ только тогда,
когда онъ уже былъ подъ ножомъ убійцы? Съ другой стороны, если допустить,
что убійцами были только наемники, дѣйствовавшіе по указаніямъ комитета,
руководившаго убійствами, то какъ объяснить, что приказанія этой грозной
власти не возъимѣли дѣйствія; что наемные убійцы игнорировали ихъ?
Журніакъ де Сенъ Меаръ разсказываетъ, что 3-го сентября было обнародо-
вано воззваніе, которое народъ встрѣтилъ несочувственно, и что въ ночь съ
3-го на 4-оѳ появилось новое воззваніе, которое было освистано (См. Моп
адопіе Не ігепіе Ііиіі Ііеигез. Мётоігез зиг Іезуои гпёез Не зстр. 31 и 38).
Слѣдовательно, озлобленіе проявлялось убійцами не по командѣ, они дѣй-
ствовали не такъ, какъ люди, которымъ платятъ за убійства! Поэтому нельзя
не согласиться съ Дюпономъ (изъ Бюссака), когда онъ говоритъ совершенно
основательно (см. І'азіез, стр. 370), что руководящая роль, которую яко бы
игралъ Наблюдательный комитетъ есть историческая ложь. Этотъ комитетъ,
такъ же точно, какъ всѣ революціонныя власти, имѣлъ вліяніе лишь постолько,
посколько онъ сообразовался съ настроеніемъ момента или посколько онъ
потворствовалъ разыгравшимся страстямъ».
Стр. 209. Оказалось, что убійцы священниковъ, заключенныхъ въ тюрьмѣ
Кармелитскаго монастыря, были люди хорошо одѣтые, вооруженные охот-
ничьими ружьями, принадлежавшіе несомнѣнно къ достаточному классу
общества, которыхъ трудно было причислить къ наемныыъ палачамъ. Какъ же
поступаетъ Ламартинъ? Онъ высказываетъ предположеніе, что руководители
убійствъ опасались нравственнаго вліянія священниковъ на чернь и поэтому
навербовали въ школахъ, въ клубахъ, въ притонахъ разврата, по сосѣдству
съ Кармелитской тюрьмою болѣе утонченныхъ убійцъ, палачей - «доброволь-
цевъ», людей, которые изъ «ненависти къ суевѣрію могли рѣшиться на убій-
ство священниковъ». Но если присутствіе этихъ изверговъ въ Кармелитской
тюрьмѣ объясняется вполнѣ естественно озлобленіемъ самихъ убійцъ и ихъ
ненавистью къ суевѣрію, то какая надобность объяснять его какимъ-то
гнуснымъ выборомъ и приписать это совершенно произвольно мнимымъ ру-
руководителямъ убійствъ? Съ другой стороны, почему же руководители убійствъ
опасались нравственнаго вліянія на чернь священниковъ только въ Кармелит-
ской тюрьмѣ? Развѣ не было священниковъ также въ Аббатствѣ, въ тюрьмѣ
при обители баіпѣ-Еігтіп и въ Іа Еогсе?
На этомъ мы закончимъ нашъ разборъ и не будемъ останавливаться на
ошибкахъ, которыя Ламартинъ дѣлаетъ при передачѣ второстепенныхъ по-
дробностей, въ родѣ того, напр., какъ говоря о самоубійствѣ де Шантереня, онъ
12*
180
описываетъ его какъ одинъ изъ эпизодовъ сентябрскихъ убійствъ. Тогда
какъ, по словамъ Журніака де Сенъ-Меара, самоубійство случилось22-го августа,
т. е. десять дней раньше. (См. Моп адопге Ле ігепіе киіі кеигез, гл. II). За-
давшись цѣлью выяснить весьма важный вопросъ: совершались ли убійства
по заранѣе обдуманному плану, мы позволимъ себѣ, несмотря на то что мы
стѣснены недостаткомъ мѣста, сдѣлать еще нѣсколько замѣчаній, которыя
разсѣютъ всѣ сомнѣнія относительно того, какъ эта задача должна быть
трактована исторіей.
Существовавшія якобы составленныя заблаговременно списки жертвъ, о
которыхъ такъ много говорили, хотя никто никогда не видалъ ихъ, не болѣе
какъ смѣшная басня, блестящимъ образомъ опровергнутая всей совокупностью
фактовъ и каждымъ изъ нихъ въ отдѣльности, и на ней едва ли стоило бы
останавливаться. Въ самомъ дѣлѣ, не изумительно ли, что наемные убійцы,
которые должны были руководствоваться списками заключенныхъ, составлен-
ными аЛ кое, въ которыхъ жертвы были намѣчены и осуждены безпово-
ротно, въ моментъ совершенія убійствъ руководствовались не ими, а тюрем-
ными списками, и что убійцы, которымъ платили измѣнники, засѣдавшіе въ
ратушѣ, вздумали сортировать заключенныхъ, допрашивать ихъ, судить и,
смотря по ихъ отвѣтамъ и степени виновности, объявляли ихъ виновными
или оправдывали и отпускали во-свояси! Правда, Луве въ брошюрѣ, изданной
имъ въ ноябрѣ мѣсяцѣ, уличаетъ Дантона въ томъ, будто онъ сказалъ ему:
«Я потребовалъ для просмотра списки заключенныхъ, изъ которыхъ были
вычеркнуты имена всѣхъ тѣхъ, которыхъ слѣдовало освободить». Хотя бы
Дантонъ и геворилъ, что въ тюремныхъ спискахъ не было, по его мнѣнію,
невинныхъ, такъ какъ по распоряженію секцій дѣйствительно были осво-
бождены всѣ признанные невинными, развѣ изъ этого слѣдуетъ, что списки
были составлены именно въ виду убійствъ, задуманныхъ Коммуной? Если
таковъ былъ смыслъ сказаннаго Дантономъ, то почему же Луве не бросилъ
ему этотъ упрекъ, когда, громя съ трибуны сентябрскія убійства, онъ былъ
остановленъ Дантономъ, воскликнувшимъ: Меня ни въ чемъ нельзя упрекнуть.
Нижеслѣдующій отрывокъ, заимствованный нами у добросовѣстнаго
автора І'азіез Ле Іа Вёѵоіиііоп, стр. 377, показываетъ, насколько этотъ добро-
совѣстный авторъ заслуживаетъ довѣрія. Предоставляемъ читателю самому
вывести заключеніе: «Въ брошюрѣ, изданной имъ б-го ноября 1792 г., Луве
говоритъ, что въ одинъ изъ сентябрскихъ дней, къ Ролану явилось нѣ-
сколько человѣкъ, требуя уплаты слѣдуемаго имъ вознагражденія. Имъ данъ
былъ ордеръ слѣдующаго приблизительно содержанія: «Казначею муниципа-
литета, г. Валле-де-Вильнёву, предлагается уплатить... (Слѣдуетъ четыре фа-
миліи) по 12 ливровъ каждому, за уборку (ехрёЛіііоп) свягценниковъ Сенъ-
Фирменскаго монастыря». На этомъ Луве обрываетъ текстъ документа, ибо
заключительныя его слова не вяжутся съ тѣмъ смысломъ, который онъ при-
даетъ этому ордеру. Вотъ дословный текстъ этого документа: «Въ вознагра-
жденіе за двухдневную работу по уборкѣ (ропг І’ехрёйіііоп) священниковъ
церкви Сенъ-Фирменскаго монастыря, по требованію^ предъявленному ко-
миссарамъ Коммуны секціей Санкюлотовъ, которой было поручено произвести
эту работу... и того 48 л.». Для Луве очень важно пропустить слова:
двухдневная работа. Такъ какъ всѣмъ было извѣстно, что казни въ мо-
настырѣ ваіпі-Еіппш окончились почти одновременно съ казнями въ Карме-
181
литскомъ монастырѣ, т. е. 2-го сентября вечеромъ, то изъ этого было бы
ясно, что вознагражденіе не имѣло отношенія къ убійству заключенныхъ, но
къ уборкѣ труповъ, мытью дворовъ и уборкѣ монастырскихъ зданій. Таковъ
въ данномъ случаѣ смыслъ слова уборка (ехрёМіоп). Наконецъ, такъ какъ
въ счетахъ Коммуны не находится иного ордера въ которомъ говорилось бы
о погребееніи священниковъ Сенъ-Фирменскаго монастыря, то изъ этого слѣ-
довало бы, что эти четыре человѣка убили 92 священниковъ Сенъ-Фирмен-
скаго монастыря и помиловали ихъ пятнадцать!»
Кончаемъ. Если бы мы вздумали подвергнуть подобной же исторической
критикѣ сочиненія Пельтье, Вебера, Матонъ де ла Варенна, аббата Сикара и
др., то это завело бы насъ слишкомъ далеко. При этомъ, какъ мы замѣтили
вначалѣ, пришлось бы возстановить массу ошибокъ. Но и сказаннаго доста-
точно, чтобы показать, правы ли тѣ, кто воображаютъ, что Исторія рево-
люціи уже написана!
ГЛАВА III.
Французскія Ѳермопилы.
Парижъ, послѣ сентябрскихъ дней.—Появленіе мошенниковъ.—Кража брил-
ліантовъ изъ королевской кладовой (ПагсІѳ-МеаЪІе).—Взаимная клевета.—Исто-
рія съ агатомъ, пріобрѣтеннымъ Сержаномъ.—Дантонъ спасаетъ Дюпора.—
Злостные доносы Марата.—Письмо Ролана.—Запоздалыя нападки Верньо на
сентябрскихъ убійцъ. — Страстный воинственный порывъ, охватившій Фран-
цію.—Аргонскій лѣсъ,—Планъ кампаніи, выработанный Дюмурье.—Положеніе,
занятое королемъ прусскимъ, герцогомъ Брауншвейгскимъ и эмигрантами.—
Деревянный конь, выставленный на стѣнахъ Тіонвиля.—Бѣдственное поло-
женіе пруссаковъ.—Дюмурье, его умъ и ошибки.—Келлерманъ.—Гёте въ прус-
ской арміи.—Сраженіе, при Вальми.
Убивая, человѣкъ совершаетъ самоубійство, ибо, убивая дру-
гого человѣка тѣлесно, убійца въ то же время губитъ свою
душу, умираетъ духовно.
Какъ только прекратились убійства, Парижъ впалъ въ про-
страцію, на него напалъ столбнякъ, какъ бываетъ съ человѣ-
комъ, когда онъ временно лишится разсудка и, придя въ себя,
сознаетъ, что онъ сходилъ съ ума. Прохожіе смотрѣли другъ на
друга безумнымъ, блуждающимъ взглядомъ. Убійства въ концѣ
концовъ опротивѣли всѣмъ. Нѣкоторые убійцы обнаружили та-
кіе признаки помѣшательства, какъ будто въ вино, которымъ
они опились, было подмѣшано ядовитое зелье1). Напримѣръ,
одинъ носильщикъ, котораго въ околоткѣ улицы 8аіп1 йеап йе
Веанѵаіа всѣ знали за человѣка безупречной честности, былъ
2) Ьез &еих Атіз, разсказывая о
событіяхъ 2 и 3 сентября,
говорятъ
объ этомъ какъ о достовѣрномъ фактѣ.
182
такъ же, какъ и всѣ, охваченъ эпидеміей убійствъ, а когда, шесть
дней спустя, онъ появился на своемъ обычномъ мѣстѣ, то онъ
обнаружилъ признаки мрачнаго помѣшательства. Несчастный
дрожалъ всѣмъ тѣломъ, у него шла изо рта пѣна; онъ просилъ
пить и не могъ ничѣмъ утолить своей жажды. «Я хорошо по-
работалъ, говорилъ онъ, я убилъ одинъ болѣе двадцати свя-
щенниковъ». Онъ говорилъ, говорилъ безъ конца, прерывая
отдѣльныя фразы возгласомъ: «я хочу пить!» \
Въ городѣ воцарилась анархія—самый худшій видъ тираній.
Какіе-то самозванцы, пользуясь тѣмъ, что народъ трепеталъ пе-
редъ диктатурой муниципалитета, подпоясывали шарфъ, при-
своенный должностнымъ лицамъ, и безпрепятственно удовлетво-
ряли свои страсти, пользуясь узурпированной ими властью, ко-
торую они дискредитировали. Именемъ Коммуны производились
аресты и отдавались приказы, о которыхъ она и не подозрѣ-
вала * 2). Распутство доходило до невѣроятныхъ размѣровъ и вы-
ражалось самымъ разнообразнымъ образомъ; такъ, напримѣръ,
однажды, проходя по Карусельной площади, нѣсколько чело-
вѣкъ замѣтили среди развалинъ разрушеннаго дома входъ въ
погребъ, проникли въ него и перепились; это вино считалось
хорошей добычею, такъ какъ народъ былъ увѣренъ, что оно
предназначалось для швейцарцевъ3).
Изъ разныхъ притоновъ* стали выползать какія-то темныя
личности. Во многихъ кварталахъ появились мошенники, подъ
видомъ пожертвованій на нужды отечества вынуждавшіе гра-
жданъ отдавать имъ цѣпочки отъ часовъ, башмачныя пряжки
и т. п.4 *). Чтобы показать, что они служатъ въ муниципалитетѣ,
негодяи повязывали чрезъ плечо трехцвѣтную ленту; ихъ со-
провождали такіе же негодяи съ вѣсами въ рукахъ, на кото-
рыхъ они взвѣшивали драгоцѣнныя вещи и выдавали квитанціи
въ полученіи ихъ—и все это дѣлалось во имя Франціи6). Сан-
терръ, узнавъ вовремя о подвигахъ этихъ мошенниковъ разо-
слалъ по городу патрули. Роланъ, въ качествѣ министра вну-
’) Ъез йеих Атіз йе Іа ІіЪегіё; ихъ разсказъ о событіяхъ 2 и 3 сен-
тября.
2) Заявленіе Петіона, сдѣланное въ засѣданіи Національнаго Собранія
17 сентября, въ 6 часовъ вечера.
8) Письмо парижскаго мэра, прочитанное въ засѣданіи 17 сентября 1792 г.
4) То-же—въ засѣданіи 14 числа.
Б) Мопііеит, 15 сентября 1792 г.
183
треннихъ дѣлъ, и Петіонъ, какъ мэръ, доложили Собранію о
начавшихся дерзкихъ грабежахъ, но возмущенный народъ рас-
правился уже съ мошенниками своимъ собственнымъ скорымъ
судомъ, какъ это часто случается во время народныхъ волне-
ній. Трое изъ этихъ мнимыхъ муниципальныхъ чиновниковъ
были обезглавлены, а четвертый былъ убитъ какой-то женщи-
ной, нанесшей ему, на Новомъ мосту, смертельный ударъ но-
жомъ г).
Между тѣмъ разнесся слухъ, будто изъ королевской кладо-
вой (Сапіе МепЫе) украли брилліанты; оказывается, что въ
ночь съ 15 на 16 и съ 16 на 17 сентября подъ окнами кла-
довой появились переодѣтые патрули; въ то время какъ они
ходили вокругъ зданія, чтобы облегчить мошенникамъ ихъ тем-
ное дѣло, нѣсколько вооруженныхъ людей забрались въ ниж-
ній и въ первый этажъ дома, выбили стекла, взломали двери
и шкапы и похитили всѣ брилліанты, драгоцѣнные камни и
прочія драгоцѣнныя вещи2). У двухъ мошенниковъ, которыхъ
удалось задержать, были найдены въ карманахъ, между прочими
драгоцѣнными вещами, два аллегорическихъ изображенія богини
Славы (йепх Вепошёев), изъ массивнаго золота; маленькій Ба-
хусъ верхомъ на бочкѣ; принадлежавшая королевскому принцу
дѣтская гремушка, осыпанная брилліантами съ золотыми бубен-
чиками, и драгоцѣнныя камни, привезенныя изъ Индіи въ даръ
Людовику XVI отъ Типпо Саиба3).
Этихъ двухъ мошенниковъ звали ІПамбонъ и Дулипьи4). При-
говоренные къ смертной казни, они были помилованы въ на-
граду за то, что указали мѣсто, гдѣ была зарыта значительная
сумма денегъ, и назвали разныхъ лицъ, которые по ихъ доносу
были преданы суду и казнены 5).
Въ этомъ дѣлѣ не былъ замѣшанъ никто изъ видныхъ по-
литическихъ дѣятелей, между тѣмъ партійные люди, со свой-
ственной имъ недобросовѣстностью, пытались обвинить въ этомъ
дерзкомъ преступленіи своихъ противниковъ/
На процессѣ жирондистовъ, Фабръ д’Эглантинъ, разсказавъ
о томъ, какимъ образомъ главный хранитель кладовой Лемуанъ-
2) Мопііеит 16 сентября 1792 г.
2) Бюллетень уголовнаго суда 17 августа, № 15.
3) ІЫЛет.
*) ІЫНет.
ь) См. рядъ бюллетеней уголовнаго суда отъ 17 августа.
_ 184
Креси былъ смѣненъ чуть не наканунѣ вышеупомянутой кражи,
и на его мѣсто назначенъ нѣкто Ресту, креатура Ролана, не
посовѣстился сказать: «Я возлагаю отвѣтственность за эту кра-
жу на Ролана и на его партію»х). Верньо отвѣтилъ на это
гнусное обвиненіе, какъ подобало честному человѣку,—съ пре-
зрѣніемъ и негодованіемъ. «Я счелъ бы для себя унизительнымъ
оправдываться въ воровствѣ» 2), сказалъ онъ.
Къ сожалѣнію, враги Коммуны отнеслись къ ней, въ свою
очередь, не менѣе безпощадно и несправедливо. Особенно часто
подвергались злобнымъ нападкамъ члены Наблюдательнаго ко-
митета» Ихъ обвиняли сначала тайно, а затѣмъ, когда клевета
не сдерживалась болѣе страхомъ, на нихъ посыпались открыто
обвиненія въ томъ, что они воспользовались вещами, найден-
ными на жертвахъ сентябрскихъ дней3). Въ кражѣ античной
камеи обвинили Сержана, того самаго Сержана, который чуть
не столѣтнимъ старцемъ писалъ: «Я старался всю жизнь быть
достойнымъ любви возвышенной и благородной женщины, той
единственной женщины, которую я благотворилъ болѣе шести-
десяти лѣтъ. Это была единокровная сестра Марсо, котораго
она воспитывала съ пятилѣтняго возраста и къ которому
искренно привязалась. Усыновилъ его, сестра воспитала изъ
него героя... Могъ ли я, имѣя такого друга, поддаться алчнымъ,
низменнымъ чувствамъ4). Надобно сознаться, что члены коми-
тета, дѣйствительно, вздумали для удовлетворенія нѣкоторыхъ
нуждъ продать съ аукціона вещи, снятыя съ убитыхъ и пере-
данныя имъ на храненіе. Это была, разумѣется, съ ихъ сто-
роны прискорбная ошибка, но, какъ бы то ни было, вещи про-
давались открыто и лица, завѣдывавшія продажей, при этомъ
ничѣмъ не поживились. Что касается камеи, въ утайкѣ кото-
раго обвиняли Сержана, то дѣло было такъ: «Когда члены ко-
митета, переизбранные дважды, рѣшили безъ меня (ихъ было
шестнадцать человѣкъ) продать драгоцѣнныя вещи», разсказы-
2) См. процессъ жирондистовъ въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XXX, стр. 88.
2) ІЪійет.
8) Чтобы составить себѣ понятіе о томъ, какъ жестоки были эти, само
собою разумѣется, ничѣмъ не доказанныя нападки, надобно познакомиться
съ ядовитымъ пасквилемъ, изданнымъ Ротъ Маркандье, подъ заглавіемъ.
Нізіоіге йез Ноттез йе ргоіе.
4) См. оправдательные документы въ Нізіоіге йе Іа Иёѵоіиііоп, раг Ѵііііаптё,
т. II, стр. 376. Письмо Сержанъ-Марсо къ автору.
185
ваетъ онъ, «то я купилъ одинъ агатъ, довольно плохо опра-
вленный въ золото; это былъ камей съ иниціаломъ М.—имя
француза гравера, жившаго въ Лондонѣ. Камей былъ оцѣненъ
въ два луи. Когда Главный Совѣтъ Коммуны не одобрилъ продажи
этой вещи, равно какъ и всѣхъ остальныхъ, то я возвратилъ
кольцо; также точно поступили и всѣ прочіе покупщики» т). Ку-
пить на аукціонѣ драгоцѣнную вещь, которая, по энергичному
выраженію одного изъ новѣйшихъ историковъ, пахла кровью* 2),
было, разумѣется, большой ошибкой, и Сержану пришлось до-
рого за нее поплатиться. Подозрѣніе въ позорномъ проступкѣ
тяготѣло надъ нимъ всю жизнь, а онъ умеръ почти ста лѣтъ.
Несмотря на то, что его безкорыстіе было впослѣдствіи не разъ
доказано, что онъ благородно отказался принять на храненіе
милліонъ секретнаго фонда; несмотря на то, что онъ доволь-
ствовался,—какъ всѣмъ было извѣстно,—самымъ скромнымъ жа-
лованьемъ, тогда какъ онъ былъ всемогущъ, несмотря на то,
что ему отдала добровольно свою руку и горячо любила его
женщина, воспитавшая героя Марсо, ничто не могло избавить
бывшаго члена комитета отъ подозрѣнія, къ которому дала по-
водъ несчастная его покупка, и прозвище Вегдепі Ѵадаіе сошло
съ нимъ въ могилу!
Когда свобода переходитъ въ разнузданность, невольно яв-
ляется потребность водворить извѣстный порядокъ; такъ было
и тутъ; возникло предложеніе образовать союзъ всѣхъ секцій,
съ цѣлью обезпечить неприкосновенность имущества и жизни
гражданъ. Достойно вниманія, что эта мысль была подана именно
секціей Аббатства, той самой, которая дала столькихъ убійцъ.
Реакція противъ движенія, начавшагося въ первыхъ числахъ
сентября, усиливалась съ каждымъ днемъ. Дантона начиналъ
тяготить произведенный имъ государственный переворотъ; онъ
сталъ доступенъ состраданію и спасъ жизнь Дюпора, который
былъ душою революціоннаго движенія, а теперь показался
вдругъ подозрительнымъ и былъ, безо всякаго повода, аресто-
ванъ въ Немурѣ, когда онъ возращался съ прогулки, подъ-руку
со своей женою. Нельзя сказать, что энергичное заступничество
г) См. оправдательные документы въ Нізіоіге Не Іа Вёѵоіиііоп, раг
ѴіПіаптё, т. II, стр. 376. Письмо Сержанъ-Марсо къ автору.
2) Місііеіеі, Нізіоіге Не Іа Вёѵоіиііоп, т. IV, стр. 222.
8) ЁіиНез тёѵоіиііоппаігез, раг Е<1. Еіеигу. — Сатіііе Везтоиііпз, т. I,
стр. 278.
186
Дантона было вызвано, въ данномъ случаѣ, опасеніемъ, что его
могли скомпрометировать показанія Дюпора, такъ какъ это ни-
чѣмъ не доказано. Даже враги Дантона не отрицаютъ, что онъ
былъ доступенъ великодушнымъ чувствамъ и что онъ прояв-
лялъ ихъ въ то время, когда убійства еще не прекращались!
Не подлежитъ сомнѣнію, что въ сентябрѣ мѣсяцѣ нѣкоторые
изъ заключенныхъ остались живы только благодаря тому, что
они получили изъ министерства юстиціи билетъ объ освобожде-
ніи ихъ изъ тюрьмы.
Только одинъ человѣкъ продолжалъ дѣйствовать по преж-
нему неумолимо, его одного не коснулась перемѣна, происшед-
шая въ умахъ. Мы знаемъ, кто это былъ: это былъ Маратъ.
Въ то время, какъ другихъ мучили призраки загубленныхъ ими
жертвъ, когда, измученные пережитыми впечатлѣніями, они
жаждали душевнаго покоя, Маратъ, котораго многіе считали ка-
кимъ-то грознымъ миѳомъ'), такъ какъ никто долгое время не
зналъ, гдѣ онъ скрывался, усердно проповѣдывалъ, что народ-
ной злобѣ не должно быть предѣла, расклеивалъ на стѣнахъ
Парижа афиши съ призывомъ къ убійству, объяснялъ пропажу
башмачныхъ пряжекъ и золотыхъ цѣпочекъ* 2) заговоромъ роя-
листовъ, требовалъ повелительно отъ министра внутреннихъ
дѣлъ пятнадцать тысячъ за свою пропаганду3); писалъ Дан-
тону, покровительствовавшему Дюпору, что онъ забрызгаетъ его
грязью4), и когда Дантонъ снизошелъ до объясненій, то онъ
бросилъ ему свое прощенье, какъ подачку, и запечатлѣлъ его
поцѣлуемъ. Г-жѣ Роланъ онъ кричалъ: «Жена Ролана, васъ
просятъ не расхищать болѣе имущество націи» 5); онъ заявлялъ,
что заговоръ, имѣвшій цѣлью истребить патріотовъ, созрѣлъ въ
кабинетѣ Ролана6); онъ убѣждалъ народъ снять со своихъ пред-
ставителей «роковой талисманъ неприкосновенности личности»7);
онъ привѣтствовалъ ожидаемый созывъ Собранія и говорилъ,
что: «крайне важно, чтобы народный Конвентъ находился всегда
Я сомнѣвалась подчасъ, что Маратъ былъ живымъ существомъ.—
Г-жа Роланъ. См. ея Мемуары, т. II, стр. 49.
2) Соиггіег дез йёрагіетепіз, за 6 сентября 1792 г.
3) См. Ъ’аті сіи реиріе, № БСЬХХІІІ.
4) Мётоігез сіе М-те Поіапсі, т. II, стр. 49.
б) Міскеіеі, т. IV, стр. 218.
6) Ъ’аті сіи реиріе, № БСЬХХХІП.
7) ГЫйет.
187
на глазахъ у народа, чтобы его можно было побить камнями,
если онъ забудетъ свой долгъ1).
Эти навѣты, подобно отравленнымъ стрѣламъ, носились въ
атмосферѣ, которая была еще насыщена запахомъ крови; но
то, что одни объяснили въ Маратѣ умопомѣшательствомъ, то
другіе приписывали глубокимъ политическимъ расчетамъ. Рево-
люція, по ихъ словамъ, нашла въ немъ своего Маккіавеля.
Ставя кандидатуру Марата, Шабо не побоялся сказать въ Яко-
бинскомъ клубѣ, что въ Конвентѣ Маратъ будетъ, пожалуй,
едгінственнымъ политическимъ дѣятелемъ2). Съ другой стороны,
отвѣчая Петіону, который въ засѣданіи Главнаго Совѣта назвалъ
Друга народа (Аті сіи реиріе) безумцемъ, Пани сравнивалъ
Марата съ пророкомъ, называлъ его вторымъ Симеономъ Столп-
никомъ; газета *Вёі'оЫіоп8 сіе Рагіз», передающая это, присово-
купляла: «Гг. Петіонъ и Пани, быть можетъ, не такъ сильно
расходятся во мнѣніи на счетъ этого человѣка, какъ можно было
думать. Слово пророкъ было вѣдъ некогда синонимомъ сумасшед-
шаго» 3).
Не подлежитъ сомнѣнію, что Маратъ имѣлъ вліяніе и что
съ этимъ вліяніемъ приходилось считаться; это доказалъ на-
глядно результатъ произведенныхъ выборовъ: первымъ былъ
избранъ Робеспьеръ, имя котораго стояло во главѣ всѣхъ спи-
сковъ; послѣ него наибольшее число голосовъ получили Дантонъ,
Манюэль, Камиллъ Демуленъ; пятымъ депутатомъ города Парижа
былъ избранъ Маратъ.
Возможно ли было игнорировать его нападки? Роланъ,
котораго онъ поносилъ въ своихъ листкахъ, не счелъ для
себя унизительнымъ оправдываться публично и опублико-
валъ, 13 сентября, письмо къ парижанамъ (Ъеііге аих Ра-
гІ8Іеп8), въ которомъ онъ напоминалъ о своихъ заслугахъ и
спокойно и съ большимъ достоинствомъ жаловался на своихъ
враговъ; однако, изъ-подъ его пера вылилась въ то же время
слѣдующая фраза, о которой его защитники забываютъ: «Я
восхищался десятымъ августомъ», писалъ онъ, «я содрогался
при мысли о послѣдствіяхъ, какія могло имѣть 2 сентября; я
вѣрно понялъ, чѣмъ должно было разрѣшиться обманутое долго-
терпѣніе народа и его судъ надъ виновными; я не осуждалъ
І/аті Ни реиріе, № БСЬХХХІІІ.
2) Иоигпаі Ни СІиЪ, № ССЬХІ.
8) Вёѵоіиііопз Не Рагіз, № СЬХѴП.
188
начавшееся грозное движеніе, но я полагалъ, что надобно было
принять мѣры къ тому, чтобы оно не сдѣлалось затяжнымъ» *).
Четыре дня спустя отвѣтилъ Марату съ трибуны Верньо, съ
своимъ обычнымъ краснорѣчіемъ. Воспользовавшись тѣмъ, что
заключенные въ тюрьмѣ 8аіпІе-Рё1а§-іе обратились съ Собранію
съ письменной просьбою, умоляя его позаботиться объ ихъ без-
опасности, Верньо въ энергичныхъ и сильныхъ выраженіяхъ
бросилъ Наблюдательному комитету обвиненіе въ систематиче-
ской жестокости и тираніи. Что касается опасности, которая
могла угрожать ему лично, то онъ говорилъ: «Я не боюсь кин-
жала наемныхъ убійцъ. Что значитъ представителю народа
жизнь, когда дѣло идетъ о спасеніи народа! Когда Вильгельмъ
Телль натягивалъ лукъ, чтобы сбить яблоко, положенное ка-
кимъ-то извергомъ на голову его сына, то онъ воскликнулъ:
«Пусть погибнетъ мое имя, пусть память обо мнѣ будетъ за-
быта, лишь бы Швейцарія была свободна!»* 2).
Эти прекрасныя слова нашли откликъ во всѣхъ сердцахъ;
громкія рукоплесканія, раздавшіяся на трибунахъ, показали,
что въ умахъ совершился переворотъ, и что восторжествовало
человѣколюбіе. Но если Верньо дѣйствительно полагалъ, какъ
онъ высказалъ это первый, что убійства было дѣломъ кобленц-
скихъ приверженцевъ монархіи и нѣсколькихъ наемныхъ негодяевъ,
что часто повторяли вслѣдъ за нимъ и жирондисты, такъ по-
чему же онъ не сказалъ этого раньше? Почему онъ не послѣ-
довалъ примѣру Вильгельма Телля въ ту минуту, когда «наем-
ные негодяи» зарабатывали свое кровавое вознагражденіе? Не
17 сентября, передъ засыпанными могилами, а 2, 3 числа въ
виду только что разверзшихся могилъ слѣдовало ему взойти на
трибуну и крикнуть громовымъ голосомъ, такъ, чтобы его услы-
шалъ весь міръ: «Я требую, чтобы члены Коммуны отвѣчали
головами за безопасность заключенныхъ» 3).
Къ несчастью, самыя великодушныя выступленія диктова-
лись нерѣдко духомъ партійной розни, незамѣтно проникавшей
всюду, подобно тончайшему яду. Жирондисты, — такъ охотно
предавшіе забвенію всѣ ужасы Гласьеры, и въ числѣ которыхъ
См. текстъ этого письма въ Нізіоіге раіетепіаіге, т. ХѴІП, стр. 29.
2) См. эту рѣчь въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVII, стр. 467.
8) Это были заключительныя слова рѣчи, произнесенной Верньо 17 сен-
тября. См. Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVII, стр. 468.
189
оказался вскорѣ одинъ изъ братьевъ Дюпра и братья Мэнвьелля,
потерпѣвъ пораженіе на парижскихъ выборахъ были глубоко
этимъ уязвлены и хотѣли воспользоваться сентябрскими собы-
тіями, какъ оружіемъ противъ своихъ враговъ и соперниковъ.
Въ городѣ (этого скрывать не слѣдуетъ) ходили смутные слу-
хи о новыхъ избіеніяхъ, будто бы готовившихся въ тюрьмахъ.
Но этотъ слухъ такъ мало соотвѣтствовалъ настроенію Коммуны,
что Главный Совѣтъ воспользовался имъ чтобы упразднить,
вечеромъ 18 сентября, Наблюдательный комитетъ, и сдѣлать поста-
новленіе о томъ, что въ составъ комитета будутъ допускаться
впредь только члены Главнаго Совѣта * 2). Это было равносильно
исключенію изъ него Марата. А для того, чтобы его истинная
мысль не могла быть истолкована превратно, тотъ же Глав-
ный Совѣтъ Коммуны, который историки смѣшиваютъ обыкно-
венно такъ некстати съ Наблюдательнымъ комитетомъ, издалъ
воззваніе, которое оканчивалось слѣдующими словами: «Покля-
немся и будемъ твердо соблюдать эту клятву,—поклянемся обе-
регать свободу и равенство, неприкосновенность личности и
имущества; поклянемся всѣми силами защищать заключенныхъ
въ тюрьмахъ или умереть на своемъ посту; поклянемся уважать
правосудіе и законъ и заставить народъ уважать ихъ» 2).
Собраніе, въ свою очередь, обратилось къ французамъ съ
торжественнымъ воззваніемъ, въ которомъ оно защищало непри-
косновенность представителей народа отъ нападковъ Марата и
отъ его угрозъ 3); на слѣдующій день, ободренное поведеніемъ
Коммуны, оно декретировало рядъ энергичныхъ мѣръ, клонив-
шихся къ возстановленію порядка и обезпеченію личной непри-
косновенности парижскихъ гражданъ4).
Между тѣмъ воинственный пылъ, охватившій всѣхъ и ка-
ждаго, творилъ чудеса. Въ церквахъ, по призыву Коммуны 5), со-
бирались женщины, чтобы изготовлять вещи для надобностей
войска. Рабочіе покидали свои мастерскія и съ такой поспѣшностью
х) Нізіоіге рагіетепіаіге^ т. ХѴШ, стр. 42 и 43.
2) Соттппе (1ѳ Рагіз.—Ргосіатаііоп ди 19 зеріетЬге 1792 г.
3) См. текстъ этого воззванія въ Нізіоіге ратіегпепіаіте, т.^ XVIII,
стр. 9—12.
4) НМепі, стр. 44—49.
5) Ьа Соттппе де Рагіз апх Ьоппез сйоуеппез., АІГісЬе ди 5 зеріетЬге
1792 г.
190
стремились на поле битвы, какъ будто ихъ главной задачею
было не работать, а спасать отечество. Объ этомъ безпримѣр-
номъ фактѣ свидѣтельствуетъ постановленіе Коммуны х), о кото-
ромъ мы говорили въ своемъ мѣстѣ. Для того чтобы защитить
священныя гробницы предковъ, доходили до того, что брали
металлическія части съ гробовъ, и это не считалось поруганіемъ
праха предковъ, напротивъ, они какъ бы присоединялись этимъ
изъ мрака могилы къ тѣмъ, кто шелъ спасать Францію. Дѣй-
ствительно, Францію спасъ не столько геній ея полководцевъ,
сколько этотъ всеобщій подъемъ духа, этотъ энтузіазмъ, овла-
дѣвшій всѣми.
Мы оставили Дюмурье въ Седанѣ въ тотъ моментъ, когда
онъ принялъ рѣшеніе не переходить обратно Марну, какъ это
ему совѣтовали, и, указывая одному изъ своихъ офицеровъ на
карту, которую они разсматривали, отмѣтилъ на ней одинъ
пунктъ и сказалъ: «Видите ли вы этотъ лѣсъ? Это Ѳермопилы
Франціи». Онъ былъ правъ. Аргонскій лѣсъ—представляющій
собою развѣтвленіе Арденскихъ горъ, тянется отъ Седана до
Сентъ-Менегу, на протяженіи 13 льё; ширина его не вездѣ оди-
накова. Онъ отдѣляетъ богатую и плодоносную провинцію йез
Тгоіз-Ёѵёсііёз отъ той части Шампани, которая носитъ назва-
ніе СЬашра§пе роиіііеизе и представляетъ отвратительную без-
водную мѣстность, лишенную растительности и пастбищъ. Ар-
гонскій лѣсъ пересѣченъ горами, рѣками, прудами, болотами и
доступенъ для прохода войскъ только въ пяти мѣстахъ, а
именно въ ущельяхъ: 1е Сііёпе Рорпіеих, Іа Сгоіх-аи-Воіз, Сгапб-
Ргё, Іа СЬаІаде и Іез ІзІеМез. Первое изъ нихъ идетъ отъ Се-
дана въ Ретель; пятое отъ Вердена въ Парижъ чрезъ Сентъ-
Менегу * 2 *).
Эти-то проходы надобно было прежде всего занять, а затѣмъ
удержать за собою. По плану Дюмурье, генералъ Диллонъ съ
пятитысячнымъ отрядомъ долженъ былъ занять позицію без
ІзІеНез; оборона прохода Сгоіх-аи-Воіз была поручена отдѣль-
ному корпусу, подъ командою генерала Шазо. Самъ Дюмурье
занялъ позицію бгапй-Ргё. Что касается прохода СЬёпе-Рори-
Іеих, то, за недостаткомъ войска, его пришлось на первое время
2) Ргосёз-ѵегЪапх сіе Іа Соттппе, 8 зѳріеіпЪге 1792 г.
2) Болѣе подробное описаніе см. въ Мётоігез сіе Ікипоигіег, т. II, кн. V,
гл. VI, стр. 392 и 393.
191
оставить неприкрытымъ; но Дюмурье ожидалъ подкрѣпленій,
генералъ Дюваль долженъ былъ подойти съ пятью тысячами
солдатъ; генералу Бернонвплю было послано приказаніе приве-
сти войско изъ лагеря на Модѣ; наконецъ, городъ Реймсъ обѣ-
щалъ прислать 1.800 солдатъ, вполнѣ вооруженныхъ и экипи-
рованныхъ, при четырехъ орудіяхъ1).
Планъ Дюмурье былъ смѣлъ; выполнить его было не легко. Такъ
какъ авангардъ арміи, находившейся подъ командою австрій-
скаго генерала Клерфэ, стоялъ на берегу Мааса, то позиція,
которую Дюмурье предполагалъ занять, была ближе къ непрія-
телю, нежели къ французской арміи, и, слѣдовательно, непріятеля
надобно было опередить, скрывъ отъ него задуманное движеніе.
Дѣйствія Дюмурье отличались въ этомъ случаѣ изумительной
быстротой, точностью и смѣлостью. Дюмурье зналъ, что аван-
гардъ Клерфэ былъ немногочисленъ, и былъ увѣренъ, что если
французская армія сдѣлаетъ видъ, что она намѣрена пойти ему
на-перерѣзъ, то генералъ поспѣшитъ отступить за рѣку, поэтому
онъ приказалъ Диллону, 31 августа, атаковать непріятеля, съ
шеститысячныммъ отрядомъ. Все произошло такъ, какъ онъ
предполагалъ. Клерфэ дался въ обманъ и поспѣшно отступилъ
на противоположный берегъ Мааса; тогда Диллонъ ушелъ об-
ратно внизъ по рѣкѣ, въ то время какъ Дюмурье, выступивъ
изъ Седана 1 сентября, съ 12-ти тысячнымъ отрядомъ, занялъ
лагерь Оташі-Ргё, куда онъ прибылъ 4 сентября. Седьмого
числа всѣ ущелья Аргонскаго лѣса были заняты нашими вой-
сками и непріятелю былъ отрѣзанъ путь для дальнѣйшаго на-
ступленія г).
Два дня передъ тѣмъ вся союзная армія переправилась
черезъ Маасъ и, двигаясь тремя колоннами, заняла не спѣша
высоты Фромервиля, въ полуверстѣ отъ Вердена. Въ распоря-
женіи непріятеля было не менѣе 80 тысячъ человѣкъ; а Дю-
мурье, до соединенія своего съ Бернонвилемъ, на что, впрочемъ,
нельзя было особенно разсчитывать, могъ противопоставить этой
арміи всего 26 тысячъ человѣкъ * * * 8).
Не мудрено, что король прусскій былъ спокоенъ и почти
увѣренъ въ побѣдѣ.
’) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. ХѴШ, стр. 58.
2) Подробности военныхъ движеній см. въ Мётоігез йе Витоигіег, т. II,
ки. V, гл. VI и т. Ш, кн. V, гл. VII.
8) Мётоігез іігёз йез раріегз й’ип Іютте й’Еіаі, т. I, гл. XII, стр. 459.
__192
Герцогъ Брауншвейгскій, напротивъ того, волновался и не
могъ скрыть своего волненія. Франція давно уже имѣла въ
его глазахъ какое-то особенное очарованіе; онъ походилъ на
любовника, отъ котораго требовали, чтобы онъ собственноручно
убилъ свою возлюбленную. До тѣхъ поръ, пока онъ льстилъ
себя надеждою, что походъ на Парижъ будетъ не болѣе какъ
военмая прогулка, онъ не возставалъ противъ этого плана; те-
перь же онъ холодѣлъ отъ ужаса при одной мысли, что ему
придется вступить въ Парижъ черезъ трупы. «Баронъ де Са-
лисъ», разсказываетъ Малле дю Панъ, увѣрялъ меня, что когда
въ Трирѣ узнали о взятіи Серка (Зіегск) и о выстрѣлахъ, сдѣ-
ланныхъ по окнамъ дома союзныхъ монарховъ, то герцогъ былъ
этимъ чрезвычайно смущенъ, и говорилъ съ нимъ объ этихъ
выстрѣлахъ съ величайшей тревогой. Салисъ замѣтилъ на это,
что достаточно наказать стрѣлявшихъ и снести ихъ дома...
Герцогъ, глубоко пораженный происшедшимъ, долго не могъ
придти въ себя, не рѣшался примѣрно наказать виновныхъ и
несказанно волновался» 1).
По странной случайности, король прусскій, прибывъ въ
Фромервилль, помѣстился со своей главной квартирой въ бгіо-
гіенх (славный), а герцогъ занялъ Ее§геі (сожалѣніе): это пока-
залось всѣмъ весьма забавнымъ, ибо это какъ нельзя болѣе
соотвѣтствовало настренію монарха и его генералиссимуса2).
Что касается эмигрантовъ, то ихъ главная квартира нахо-
дилась въ НеНан§е’ѣ; впрочемъ, они болѣе занимались тамъ ин-
тригами, нежели военными дѣлами. Братъ короля, Мопвіепг, вся-
чески добивался титула регента королевства; Пруссія ничего не
имѣла противъ этого, Австрія же, зная, какъ несочувственно
относилась къ нему Марія-Антуанета и какія опасенія онъ ей
внушалъ, не соглашалась дать ему этотъ титулъ. Противъ
мысли о регентствѣ энергично возставалъ и баронъ де Брейтель,
представитель Людовика XVI при иностранныхъ державахъ.
Чтобы задобрить его, монархи были готовы принести въ жертву
его соперника—Калонна, которому они послали въ Люксембургъ,
гдѣ онъ находился въ то время, своего агента, чтобы убѣдить
его подать въ отставку3).
') Мётоігез еі соггезропЛапсе Ле Маііеі Ли Рап, т. I, гл. XII, стр. 324.
2) Мётоігез іііёз Лез раріегз Л’ип Ъотте Л’ЕІаі, т. I, стр. 462,
3) ІЫЛет., стр. 453—467.
193
Но какую пользу принесло бы это регентство? Что касается
настроенія умовъ въ Франціи, то въ этомъ отношеніи, кажется,
должны были разсѣяться всѣ иллюзіи, даже у эмигрантовъ.
Они увѣряли своихъ за-рейнскихъ союзниковъ, что они будутъ
приняты съ распростертыми объятіями, на самомъ же дѣлѣ они
встрѣчали вездѣ противодѣйствіе. Въ каждой деревушкѣ, въ
каждой хижинѣ женщины неистово кричали: «Смерть иностран-
цамъ!» а мужчины вооружались косами. Какъ только союзники
переступили границу, волоча за собою, въ багажѣ, старый ре-
жимъ, противъ нихъ вооружились мѣщане, гордившіеся значе-
ніемъ, которое они пріобрѣли въ послѣднее время,—землевла-
дѣльцы, разбогатѣвшіе при покупкѣ національнаго имущества,
и крестьяне, освобожденные отъ уплаты десятины.
Хотя Лонгви и Вердюнъ, вслѣдствіе измѣны роялистовъ и
настояній объятаго страхомъ купечества, открыли свои ворота
передъ непріятелемъ, но геройское самоубійство Борепера пока-
зало, что во Франціи выше всего будетъ стоять любовь къ
родинѣ. Когда король прусскій спросилъ молодого офицера, ко-
тораго заставили отвезти ему актъ капитуляціи Вердюна, какъ
его зовутъ, то онъ отвѣтилъ ему «Марсо» съ такимъ взглядомъ
и съ такой горечью,- которыя оставили неизгладимое впечатлѣ-
ніе. Гарнизоны Мезьера и Седана доказали, что заразителенъ
можетъ быть только народный гнѣвъ. Въ Тіонвилѣ, гдѣ, подъ
начальствомъ Вимпфена, гарнизонъ мужественно оборонялся
противъ превосходныхъ силъ непріятеля, жители поставили на
стѣнѣ деревяннаго коня, къ шеѣ котораго была привязана
охапка сѣна со слѣдующей надписью: Пруссаки возьмутъ Тіон-
вилль только тогда, когда эта лошадь съѣстъ все сѣно х).
Дюмурье, писавшій свои мемуары скорѣе съ точки зрѣнія
военнаго человѣка, нежели патріота, старался всячески замаски-
ровать тотъ фактъ, что онъ былъ, въ значительной степени,
обязанъ своимъ успѣхомъ необычайному подъему патріотизма,
охватившаго гражданъ * 2). Говоря о своихъ воззваніяхъ къ крестья-
намъ, онъ увѣряетъ даже, будто они не произвели надлежащаго
впечатлѣнія благодаря воздѣйствію на нихъ со стороны дво-
рянъ-владѣльцевъ стеклянныхъ заводовъ, которые были раз-
*) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 177.
2) На ато весьма основательно обращаетъ вниманіе Мишле. См. его
Нізіоіге Ле Іа Вёѵоіиііоп (гап^аізе, т. IV, гл. VIII, стр. 238.
луи влднъ. т. ѵн.
13
194
сѣяны въ окрестности1). Но существуетъ одинъ фактъ, болѣе
убѣдительный, нежели всѣ умышленныя недомолвки Дюмурье;
мы говоримъ о бѣдствіяхъ, которыя пришлось испытать непрія-
телю. Сырыя дрова, которыя не горѣли, а только дымили; не-
дозрѣвшій виноградъ, вызывавшій диссентерію—вотъ все, что
оставили ему озлобленные крестьяне; земледѣльцы такъ усерд-
но прятали свой хлѣбъ, что союзникамъ пришлось вскорѣ узнать,
что такое голодъ2).
Вдобавокъ начались проливные дожди, отъ которыхъ
окрестная мѣстность превратилась въ топь, въ которой прус-
саки вязли по колѣно. «Оставалось выиграть еще одно сраже-
ніе, пишетъ Бертранъ де Молевиль, но отвратительная погода
не позволила намъ дать его; я былъ вполнѣ увѣренъ, что ар-
мія Дюмурье будетъ разбита на-голову въ тотъ день, когда
дождь перестанетъ лить. Нетерпѣніе, съ какимъ мы ожидали
этого радостнаго дня, заставляло меня ночью, по нѣсколько
разъ, вставать съ постели, чтобы посмотрѣть, какая погода, и я
всякій разъ отходилъ отъ окна, проклиная злополучный дождь,
который лилъ безъ конца»3).
Небо осталось глухо къ нечестивымъ мольбамъ роялистовъ,
и косы крестьянъ, подобно Дамоклову мечу, угрожали гибелью
отсталымъ. Нѣсколько человѣкъ крестьянъ поплатились за это
жизнью; они были повѣшены; но эта суровая мѣра ни къ чему
ни привела. Кто знаетъ, сколько уланъ и гессенцевъ успокои-
лись навѣки въ холодныхъ волнахъ бурныхъ потоковъ!
Въ лагерѣ Дюмурье также терпѣли нужду, но тамъ всѣ
горѣли любовью къ родинѣ, и солдаты бодро переносили не-
взгоды 4).
Только начальствующія лица жаловались на то, что имъ
приходилось питаться плохой бараниной да овощами и пить
въ Шампани пиво и что за столомъ у генерала, куда они
приглашались къ обѣду, не всегда подавался бѣлый хлѣбъ5).
2) Мётоігез йе Витоигіег, т. Ш, кн. V, гл. VII, стр. 7.
2) Мётоігез йе Веггіёгез, т. III, кн. XIII, стр. 249.
3) Мётоігез рагіісиііегз йе Вегігапй йе Моіеѵіііе, т. II, гл. XXXI, стр.
224 и 225.
4) «8ѵго1п Іоггепѣе Ьоіі ап&гііу гошкі іЬе іооі оГ госкз, йоаѣіп^ раіѳ
сагсаззез, оГ теп». Сагіуіе, Тіге Вгепск Вёѵоіиііоп, т. III, стр. 62 и 63.
г) Мётоігез йе Витопгіег, т. III, кн. V, гл. VII, стр. 12.
ІЬійет,
196
Надобно сознаться, что федералисты, съ такимъ воодуше-
вленіемъ стремившіеся въ лагерь, оказались не особенно сговор-
чивы: такъ, напр., прибывшіе изъ Шалона заявили рѣшительно,
что они не признаютъ ни эполетъ, ни шитыхъ мундировъ, что
они не станутъ носить ордена св. Людовика и заставятъ ге-
нераловъ слушаться ихъ. Но Дюмурье былъ не изъ тѣхъ, ко-
ими можно руководить или коихъ можно чѣмъ-нибудь удивить;
вдобавокъ у него былъ смѣлый взглядъ, рѣшительная поступь
и онъ умѣлъ говорить твердо и рѣшительно, что всегда нра-
вится французамъ. Услыхавъ о возмущеніи шалонскихъ волон-
теровъ, онъ смѣло отправился къ нимъ, въ сопровожденіи кон-
воя изъ сотни гусаръ и, показывая имъ на орудія: «Эй вы»,
сказалъ онъ, «ибо я не могу назвать васъ ни гражданами, ни
солдатами, ни моими дѣтьми,—видите ли вы артиллерію, которая
стоитъ передъ вами, видите ли вы кавалерію позади васъ?..
Такъ знайте же, что при малѣйшей попыткѣ къ ослушанію ни
одному изъ васъ не снести головы. Если вы исправитесь, если
вы будете вести себя такъ же, какъ доблестная армія, въ ряды
которой вы имѣли честь быть приняты, то я буду для васъ
отцомъ роднымъ» *). Ему повѣрили. Другой разъ по поводу не-
достатка хлѣба онъ говорилъ солдатамъ: «У васъ есть сало,
рисъ, мука; напеките лепешекъ; приправой будетъ служить
вамъ свобода» 2). Онъ грозилъ, что у тѣхъ подлецовъ, которые
не могутъ перенести голода, отнимутъ оружіе и прогонятъ ихъ
изъ арміи* * 8). Онъ хорошо зналъ французскаго солдата! Всѣ
сочли за честь обойтись безъ хлѣба, и никто не ропталъ: всѣ
боялись лишиться удовольствія сразиться съ непріятелемъ.
Настало 12 сентября, а герцогъ Брауншвейгскій все еще
колебался въ выборѣ пункта, на который ему надлежало повести
атаку. Между тѣмъ, давно пора было дѣйствовать; ибо генералъ
Бернонвиль шелъ съ одиннадцати-тысячнымъ отрядомъ изъ
Ретеля, а изъ лагеря Фраскати, во главѣ двадцати-тысячнаго
отряда, шелъ Келлерманъ, не говоря уже о томъ, что на защиту
общаго дѣла стекались со всѣхъ сторонъ подкрѣпленія изъ-за
Марныг). Если бы всѣмъ этимъ отрядамъ удалось соединиться,
то пруссаки очутились бы лицомъ къ лицу передъ арміей, кото-
рая численностью была не менѣе ихъ собственнаго войска.
Мётоігез йе І)итоигіеи, т. III, кн. V, гл. VII, стр. 56.
2) ІЪійет, стр. 64.
8) ІЪісІет»
13*
196
Герцогъ Брауншвейгскій двинулъ, наконецъ, свои войска, но,
произведя, съ высоты горы Раз-йез ѴасЬез, близъ Клермона, ре-
когноцировку позиціи Дез ІзІеИез, онъ,—какъ это ни покажется
страннымъ,—не счелъ невозможнымъ прорваться съ шестьюде-
сятью-тысячной превосходной арміей въ томъ пунктѣ, который
охранялся всего пятью тысячами солдатъ и, оставивъ въ этомъ
мѣстѣ корпусъ гессенцевъ, отошелъ съ главными силами своей
арміи къ Ландру, гдѣ и сталъ лагеремъ1).
Въ то время, какъ пруссаки совершали это передвиженіе на
правомъ флангѣ, Дюмурье сдѣлалъ ошибку, которая, какъ онъ
имѣлъ мужество сознаться, «поставила Францію на край гибели»2 3).
Положившись на донесеніе одного изъ своихъ подчиненныхъ,
онъ не позаботился укрѣпить проходъ Де Іа Сгоіх-апх-Воіз, гдѣ
имъ было оставлено всего сто человѣкъ: генералъ Клерфэ, узнавъ
объ этомъ отъ шпіоновъ, приказалъ, 13-го числа утромъ, принцу
Карлу де Линь аттаковать этотъ пунктъ, гдѣ единственной пре-
градою непріятелю служило нѣсколько срубленныхъ деревьевъ,
брошенныхъ, ничѣмъ нескрѣпленными, поперекъ дороги; импер-
скому войску не стоило ни малѣйшаго труда проложить себѣ
путь; ничтожный отрядъ въ сто человѣкъ былъ слишкомъ слабъ,
чтобы оказать продолжительное сопротивленіе и былъ отброшенъ
въ лѣсъ. Узнавъ о томъ, Дюмурье поспѣшилъ послать двѣ бри-
гады, подъ командою генерала Шазо, чтобы овладѣть вновь по-
стомъ, который и былъ занятъ ими. Но Клерфэ послалъ своимъ
войскамъ подкрѣпленіе, обошелъ французовъ съ правого фланга,
вторично овладѣлъ проходомъ и вынудилъ Шазо перейти рѣку
Энъ у Вузье, отрѣзавъ его, такимъ образомъ, окончательно отъ
главныхъ силъ французской арміи. Въ этомъ сраженіи былъ
убитъ молодой принцъ де Линь.
Въ это же самое время колонна эмигрантовъ осадила 1е СЬёпе
Рориіеих, и его защитники, отрѣзанные также отъ своихъ глав-
ныхъ силъ, отступили къ Шалону4).
Послѣ отступленія этихъ двухъ отрядовъ, у Дюмурье осталось
всего пятнадцать тысячъ войска; передъ нимъ было сорокъ тысячъ
т) Мётоігез й’ип котте й’Еіаі, т. I, стр. 459 и 460.
2) ІЪійет, стр. 460 и 463.
3) Мётоігез йе Битоигіег, т. III, кн. V, гл. VIII, стр. 19.
4) Что касается подробностей военныхъ дѣйствій, см. Мётоігез йе Би-
тоигіег, т. III, кн. V, гл. VIII, стр. 21—23 и Мётоігез й’ип котте й’Еіаі,
т. I, стр. 463—464.
197
пруссаковъ, а въ тылу у него былъ Клерфэ съ двадцатью пятью
тысячами солдатъ. Очутившись между рѣками Эръ и Энъ съ
одной стороны и лѣсомъ съ другой, не имѣя съѣстныхъ припа-
совъ, почти не имѣя снарядовъ, въ то время, какъ на лѣвомъ
флангѣ непріятель значительно превосходилъ его силами, Дю-
мурье очутился въ отчаянномъ положеніи, изъ котораго онъ вы-
шелъ только благодаря геніальному маневру: «Я поспорю счастьемъ
съ Леонидомъ»г), гордо послалъ онъ сказать Собранію. Его слова
оправдались. Набросивъ немедленно планъ дѣйствій, съ быстро-
тою, которая составляетъ отличительную черту великихъ пол-
ководцевъ, Дюмурье рѣшилъ совершить ночной переходъ, чтобы
добраться до Сентъ-Менегу, сосредоточить тамъ свои разсѣянныя
силы и продержаться въ Аргонскихъ ущельяхъ, несмотря на
то, что онъ имѣлъ въ тылу союзныя войска. Хотя ему былъ,
такимъ образомъ, отрѣзанъ путь на Шалонъ и на Парижъ, но
дороги на Витри и Мецъ оставались открыты; это обезпечивало
ему возможность соединиться съ корпусомъ Келлермана.
Дюмурье былъ занятъ составленіемъ диспозиціи и какъ разъ
отдавалъ приказанія для выполненія этого плана, когда въ ночь
съ 14-го на 15-ое сентября на его аванпосты явился неожиданно
парламентеръ изъ корпуса принца Гогенлоэ. Это былъ маіоръ
Массенбахъ, переплывшій верхомъ черезъ р. Эръ. Онъ прибылъ
отъ имени герцога Брауншвейгскаго съ порученіемъ сдѣлать
попытку вступить въ переговоры съ Дюмурье въ тотъ самый
моментъ, когда французскій генералъ считалъ все потеряннымъ!2).
Маіору завязали глаза и шесть драгунъ провели его къ коман-
дующему авангардомъ. Дюмурье былъ слишкомъ себѣ на умѣ,
чтобы согласиться на свиданіе, которое легко могло быть истол-
ковано измѣной съ его стороны3), поэтому онъ поручилъ при-
нять парламентера старику генералу Дювалю, и послѣдній, обсу-
ждая вмѣстѣ съ нимъ вѣроятный исходъ кампаніи, принялъ такой
самоувѣренный тонъ, его почтенная наружность, высокій ростъ
сѣдые волосы придавали его словамъ такой авторитетъ4), что
майоръ Массенбахъ дался въ обманъ. Въ то время, какъ онъ
возвращался съ донесеніемъ, которое должно было привести са-
*) Мётоігез Не Цитоигіег, т. III, стр. 2.
2)	Мётоігез Н’ип коттс Н’Еіаі, т. I, стр. 466.
3)	ІЫНет, стр. 466.
4)	Мётоігез Не Еитоигіег, т. III, стр. 27.
198
неувѣреннаго короля прусскаго въ негодованіе, Дюмурье прика-
залъ, не гася костровъ, снять лагеръ въ Огапй-Ргё и подъ по-
кровомъ темной ночи и непогоды переправился черезъ Энъ близъ
Сенюка и сталъ въ боевомъ порядкѣ на высотахъ Отри. 17-го сен-
тября онъ переправился черезъ рѣку Віоннь и, идя тремя колон-
нами, занялъ Сенъ-Менегу. Армія была спасена.
Въ то самое время, какъ Дюмурье, обманувъ непріятеля, со-
вершилъ этотъ смѣлый маневръ, его армія подвергалась огромной
опасности; во-первыхъ, ею легко могла овладѣть паника, кото-
рая едва не была вызвана неожиданнымъ залпомъ, произведен-
нымъ 1.600 прусскихъ гусаръ; во-вторыхъ, отсталые, которые бѣ-
жали на Ретель, Реймсъ, Шалонъ, Витри и разсѣялись, такимъ
образомъ на тридцать или на сорокъ льё въ окружности, могли
посѣять тревогу среди окрестныхъ жителей, такъ какъ они раз-
глашали всюду, что въ арміи оказались измѣнники, что она
была уничтожена, что Дюмурье и его генералы предались прус-
сакамъ. Это повторяли рѣшительно всѣ дезертиры, «они гово-
рили въ лицо самому генералу, что онъ бѣжалъ въ то время,
какъ онъ билъ ихъ фухтелями»1).
Въ эту критическую минуту Диллонъ, Штенгель и Миранда
выказали огромное присутствіе духа и большую твердость. Что
касается Дюмурье, то онъ остался вѣренъ себѣ. Когда къ нему
привели, въ Сенъ-Менегу, 28 бѣглецовъ, то онъ приказалъ обрить
имъ волосы и брови, снять съ нихъ мундиры и выпроводить
ихъ изъ лагеря какъ трусовъ2).
Между тѣмъ, герцогъ Брауншвейгскій, идя отъ Вузье и Отри,
вступилъ въ Пгаші-Ргё, приказалъ своему лѣвому флангу по-
двигаться впередъ эшелонами, какъ будто намѣреваясь окружить
Дюмурье.
19-го числа, во время незначительной авангардной стычки,
нѣсколько прусскихъ солдатъ замѣтили съ высотъ Монтремуа,
что въ лагерѣ Дюмурье началось необычайное движеніе: кава-
лерія была на коняхъ, пѣхота переходила съ мѣста на мѣсто, на
правомъ флангѣ снимали палатки. Только на лѣвомъ флангѣ не
было замѣтно никакого движенія. Получивъ объ этомъ донесеніе, ко-
роль прусскій вообразилъ, что Дюмурье хотѣлъ еще разъ ускольз-
нуть отъ него, и, не посовѣтовавшись съ герцогомъ Брауншвейг-
’) Мётоігез йе Витоигіег, т. Ш„ стр. 33.
2; ІЪійет, стр. 32.
199
скимъ, отдалъ войскамъ приказаніе двинуться въ обходъ фран-
цузской арміи1). Онъ былъ увѣренъ, что передъ нимъ находи-
лись отступавшія колонны; но ему пришлось скоро убѣдиться
въ своей ошибкѣ! Движеніе, замѣченное въ Сентъ-Менегускомъ
лагерѣ, было вызвано тѣмъ, что къ Дюмурье подошли Бернон-
виль и Келлерманъ; такимъ образомъ численность французской
арміи была доведена до 53 тысячъ2).
Лагерь Дюмурье, вправо отъ котораго находилась рѣка Энъ,
а влѣво болотистая топь, занималъ плоскогорье, отдѣлявшееся
узкой долиной отъ возвышенности (Ьйпіеиг бе Іа Ьипе), которая
сдѣлалась извѣстной во время революціонныхъ войнъ тѣмъ, что
20-го сентября, въ 3 часа утра, союзная армія развернула тутъ
свой фронтъ. Противъ союзниковъ, на горѣ Вальми, близъ мель-
ницы, стояла армія Келлермана, которую не было видно до семи
часовъ утра, изъ-за густого тумана. Самое любопытное въ отно-
сительномъ положеніи двухъ армій было то, что фронтъ фран-
цуской арміи былъ обращенъ къ Франціи и въ то же время тылъ
непріятельскихъ войскъ былъ обращенъ къ странѣ, которую они
пришли завоевывать3).
Бываютъ мѣстности, судьба которыхъ, повидимому, предо-
предѣлена свыше, такъ же какъ судьба каждаго человѣка. Въ са-
момъ дѣлѣ, на этомъ же самомъ мѣстѣ французы уже побѣдили
однажды сильную вражескую армію; это были тѣ самыя Каталаун-
скія поля, гдѣ Аттила, разбитый Аэціемъ, Теодорихомъ и Меровеемъ,
потерялъ четвертую часть того огромнаго 500-тысячнаго пол-
чища варваровъ, съ которымъ онъ шелъ опустошить Галлію.
Герцогъ Брауншвейгскій приказалъ выставить пятьдесятъ во-
семь артиллерійскихъ орудій. Келлерманъ, съ своей стороны, вы-
двинулъ свои батареи. Въ числѣ юныхъ воиновъ, столпившихся
вокругъ престарѣлаго генерала, находился герцогъ Шартрскій,
впослѣдствіи король Луи-Филиппъ. Онъ былъ въ то время въ
чинѣ генералъ - лейтенанта, а его адъютантомъ былъ герцогъ
Монпансье, его братъ4).
Внезапно дрогнулъ воздухъ, застонало эхо долины, и по
фронту обѣихъ армій побѣжалъ огонь. Гёте, бывшій въ это время
*) Мётоігез й’ип котте ёІ’Еіаі, т. I, стр. 473.
2) Мётоігез, еіс.—Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVIII, стр. 66.
8) ІЪісІет, стр. 66.
4) Метоігез сіе Витоигіех, т. III, стр. 45 (Ноіе йез поцѵеаих ёйі/еигз}.
200
въ нѣмецкой арміи, слѣдилъ съ интересомъ за канонадою: «Это
былъ какой-то странный гулъ», писалъ онъ по возвращеніи до-
мой, «напоминавшій одновренно жужжаніе волчка, плескъ волны
и свистъ птицы. Мало-по-малу васъ охватываетъ какое-то стран-
ное чувство, которое можно представить себѣ только по сравне-
нію. Вы чувствуете, какъ будто вы находитесь въ такомъ мѣстѣ,
гдѣ очень жарко: жара проникаетъ въ васъ со всѣхъ сторонъ,
и вы начинаете ощущать, что между вами и окружающей сти-
хіей устанавливается тѣсная связь. Зрѣніе не утрачиваетъ ясно-
сти и зоркости, но вамъ кажется, что всѣ предметы окрашиваются
въ темно-красный цвѣтъ; это еще болѣе усиливаетъ общее впе-
чатлѣніе1).
Въ то время какъ Гёте, опустивъ повода своей лошади, при-
слушивался къ гулу орудійныхъ залповъ, позабывъ на-время
своего Фауста, надъ которымъ онъ въ то время работалъ, мо-
лодые добровольцы, находившіеся въ арміи Келлермана, проявили
подъ выстрѣлами стойкость старыхъ солдатъ. Дюмурье, гово-
ритъ съ негодованіемъ о неповиновеніи2) и строптивости феде-
ралистовъ, при чемъ въ его словахъ чувствуется затаенное озло-
бленіе противъ нихъ, тѣмъ не менѣе онъ признаетъ, что они дер-
жали себя геройски. Это геройство было такъ велико, что гер-
цогъ Брауншвейгскій былъ пораженъ. Увидавъ въ самый раз-
гаръ канонады, что французская кавалерія спѣшилась и раз-
нузданныя лошади спокойно ѣли сѣно, онъ сказалъ, обращаясь
къ своимъ офицерамъ: «Посмотрите, господа, съ какими войсками
намъ приходится имѣть дѣло; они ожидаютъ хладнокровно, чтобы
мы подошли ближе, чтобы вскочитъ на лошадь и атаковать
насъ3).
Двѣ гранаты, пущенныя около 10 часовъ прусскими бата-
реями, отъ удара которыхъ взорвались зарядные ящики, стояв-
шіе близъ мельницы, вызвали нѣкоторое замѣшательство въ ря-
0 Сгоеіке, сатрадпе іп Егагікгеіск, сііё раг Сатіуіе, іке Егепск Веѵоіи-
ііоп, т. III, стр. 67.
2) Мётоігез д>е Витоитіег, т. III, стр. 39.
3) Малле дю Панъ, какъ добрый роялистъ, вполнѣ увѣренъ, что эта ка-
валерія рѣшила сдаться пруссакамъ; въ подтвержденіе своихъ словъ, онъ
осмѣливается ссылаться на устное свидѣтельство самого Дюмурье. Но Дю-
мурье не говоритъ объ этомъ ни слова въ своихъ запискахъ, а факты слу-
жатъ лучшимъ опроверженіемъ словъ Малле дю Пана.—См. Мётоігез (Іе
Маііеі Ли Рап, т. I, стр. 328 и 824.
201
дахъ французской арміи; подъ Келлерманомъ была убита ло-
шадь. Король прусскій счелъ моментъ благопріятнымъ для атаки;
онъ самъ отдалъ приказаніе войску построиться тремя колон-
нами и идти впередъ. Келлерманъ, съ своей стороны, подгото-
вилъ все для рѣшительной атаки; лицо его сіяло воодушевле-
ніемъ, когда онъ воскликнулъ: «Да здравствуетъ родила! побѣ-
димъ для нея!» Этотъ возгласъ, столько разъ воодушевлявшій
впослѣдствіи солдатъ, когда они шли въ бой, грознымъ эхомъ
прокатился по фронту. Непріятельскія колонны, шедшія въ пол-
номъ порядкѣ, заколебались. Герцогъ Брауншвейгскій, стоявшій
на своей позиціи съ подзорной трубой въ рукахъ, внимательно
слѣдя за дѣйствіями французовъ, упалъ духомъ и произнесъ:
«.Здѣсь намъ не придется сражаться». Король прусскій, который
трепеталъ отъ злобы, дважды посылалъ войска въ атаку; но
они дважды были вынуждены отступить. Къ семи часамъ ка-
нонада смолкла. Съ обѣихъ сторонъ было убито и ранено около
девяти сотъ человѣкъ1).
Дѣло при Вальми, строго говоря, не можетъ быть названо
побѣдою, но оно все же имѣло значеніе большого выиграннаго
сраженія. Тутъ выступили впервые на сцену люди несокруши-
мой энергіи, со стальными мускалами, которые прошли затѣмъ
по всей Европѣ, гоня передъ собою самыя могущественныя арміи
какъ беззащитное стадо.
Келлерманъ, боясь быть обойденнымъ съ праваго фланга, пе-
решелъ въ ту же ночь обратно за р. Оръ, чтобы прикрыть фронтъ
своей арміи, правый флангъ который, благодаря этому движе-
нію уперся въ лагерь Дюмурье; два дня спустя пруссаки за-
няли позицію на Нугоп’ѣ; Клерфэ расположился на высотахъ
Вальми, а принцъ Гогенлоэ съ авангардомъ на высотахъ Жи-
зокуръ и йе Іа Ьппе.
Непріятель удержалъ, такимъ образомъ, за собою дорогу на
Шалонъ; Фридрихъ-Вильгельмъ настаивалъ на томъ, чтобы итти
безъ промедленія на этотъ городъ2).
2) Относительно подробностей этого сражанія любопытно сопоставить
Мётоігез й’ип котте й’Еіаі, т. I, стр. 477—480, Мётоігез йе ІУитоигіег,
т. III, стр. 40—44, и, наконецъ, разсказъ объ этомъ сраженіи, изложенный но
разнымъ источникамъ и приведенный въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVIII,
стр. 66—68 о ТаЫеаи кізіогідие сіе Іа диегге йе Іа Вёѵоіиііоп Сервана и
Тулонжона о Нізіоіге йе Іа Вёѵоіиііоп.
2) Мётоігез й’ип котте й’Еіаі, т. I, стр. 480, 492 и 493.
202
Но сраженіе при Вальми еще болѣе утвердило герцога Браун-
швейгскаго въ его миролюбивыхъ намѣреніяхъ; онъ энергично
доказывалъ королю прусскому, какъ опасно было бы итти въ
глубь страны, оставивъ въ тылу многочисленную и храбрую
армію. По его мнѣнію, самое лучшее было приступить къ пере-
говорамъ, и это мнѣніе восторжествовало1).
Дантонъ, освѣдомленный о томъ, что происходило въ прус-
скомъ лагерѣ, со своей стороны былъ не прочь начать перего-
воры, въ основу которыхъ было бы положено требованіе, чтобы
непріятель какъ можно скорѣе вывелъ свои войска съ фран-
цузской территоріи. Онъ уже назначилъ къ Дюмурье Вестермана,
одного изъ героевъ 10-го августа: узнавъ о томъ, что между
Дюмурье и Келлерманомъ возникли недоразумѣнія на почвѣ со-
перничества за власть, онъ послалъ къ этимъ двумъ генераламъ,
какъ будто для того, чтобы помирить ихъ, свое довѣренное лицо
Фабра д’Эглантина. На самомъ дѣлѣ, Фабру было поручено обсу-
дить дальнѣйшій планъ дѣйствій, чтобы заставить непріятеля
отступить безъ боя. Такимъ образомъ, между обоими лагерями
начались переговоры; въ виду извѣстной подозрительности ре-
волюціонеровъ, ихъ старались вести втайнѣ, для чего обѣими
сторонами заранѣе были приняты мѣры.
23-го сентября, Манштейпъ, посланный королемъ прусскимъ
для переговоровъ о размѣнѣ плѣнныхъ, былъ приглашенъ Дю-
мурье къ столу. Ему поручено было заявить, что король прусскій п
его союзники выразили желаніе, чтобы представителемъ француз-
скаго народа былъ король, съ которымъ они могли бы вести пе-
реговоры; что они не имѣли въ виду возстановленія прежняго
режима, а желали только, чтобы Франція имѣла правительство-
которое могло бы содѣйствовать благу королевства; они требовали,
кромѣ того, чтобы была прекращена революціонная пропаганда
и чтобы Людовику XVI была возвращена свобода. На этихъ усло-
віяхъ прусскій король предлагалъ немедленно очистить фран-
цузскую територію2).
Таковы были условія, изложенныя въ запискѣ, которую Ман-
штейнъ передалъ Дюмурье. Но послѣдній, въ эту самую минуту,
*) Мётоігез й’ип котте (І’ЕіаІ, стр. 493—496.
2) Главнѣйшіе пункты, на основаніи которыхъ могутъ быть улажены
нѳдоразумѣнія, возникшія между Французскимъ и Прусскимъ королевствами
203
получилъ бюллетень, который онъ далъ Манштейну прочесть,
вмѣсто отвѣта. Взглянувъ на него, прусскій генералъ прочелъ:
Декретъ Національнаго Конвента о низверженіи королевской вла-
сти и провозглашеніи республики!
ГЛАВА IV.
Монтаньяры и жирондисты лицомъ къ лицу.
Краткій обзоръ дѣятельности Конвента. — Разныя лица.—Монтаньяры.—Бо-
лотныя жабы (Ьез сгарашіз <1и Магаіз).—Двѣ доктрины и двѣ партіи.—Не-
справедливость той и другой стороны.—Первое засѣданіе Конвента.—Тактика
Дантона.—Провозглашеніе республики. — Впечатлѣніе, произведенное этимъ
извѣстіемъ въ Парижѣ. — Въ тюрьмѣ Тампль.—Законодатели.—Жирондисты
вступаютъ въ борьбу. — Умѣренность монтаньяровъ.—Свирѣпость жиронди-
стовъ.—Тщетные совѣты Тара.—Предложенія монтаньяровъ, отвергнутые Жи-
рондой.—Обвиненіе трехъ лицъ въ стремленіи къ диктатурѣ.—Нелѣпость
этого обвиненія по отношенію къ Дантону и къ Робеспьеру.—Политическія
убѣжденія послѣдняго.—Бюзо требуетъ для Конвента охраны изъ милиціоне-
ровъ, набранныхъ въ департаментахъ.—Защитительныя рѣчи Дантона и Ро-
беспьера.—Рѣзкая выходка Барбару.—Отвѣтъ Пани. — Появленіе Марата на
трибунѣ.—Отвращеніе, имъ внушенное.—Его поведеніе.—Его торжество.
На первомъ же засѣданіи Конвента была дѣйствительно про-
возглашена республика.
Изъ тѣхъ семи сотъ сорока девяти человѣкъг), кото-
рые собрались 21 сентября 1792 г. въ маломъ залѣ Тюилье-
рійскаго дворца, гдѣ впослѣдствіи было произнесено столько
смертныхъ приговоровъ, немногимъ суждено было вернуться подъ
родной кровъ! Надъ ними, мы это знаемъ, витала смерть, и они
это предчувствовали. Но въ то время никто не дорожилъ жизнью,
никто не заботился о ея сохраненіи,—въ этомъ была отличитель-
ная черта этой великой и своеобразной эпохи.
Такимъ образомъ Конвентъ, своими собственными руками,
подписалъ свой смертный приговоръ. При этомъ всѣ дѣйствія
его членовъ дышали такой яростью и злобой, которыя можно
сравнить лишь съ мрачнымъ величіемъ, которымъ была запе-
чатлѣна дѣятельность самого Конвента въ глазахъ Европы.
Своимъ первымъ выступленіемъ Конвентъ не вызывалъ на-
смѣшекъ роялистовъ, какъ Законодательное Собраніе; какъ будто
всѣ предчувствовали тѣ ужасы, какіе въ немъ таились. Въ
предыдущее Собраніе оказались избранными исключительно моло-
2) Въ томъ числѣ были четыре депутата, посланные г. Авиньономъ, пе-
решедшимъ въ руки французовъ.
204
дые, мало кому извѣстные люди; они же вошли въ составъ и
новаго Собранія, но за это короткое время эти лица успѣли
проявить огромную дѣятельность. Революціи достаточно было
нѣсколькихъ мѣсяцевъ, чтобы выдвинуть этихъ людей и сдѣ-
лать ихъ имена достояніемъ исторіи; Верньо, Гаде, Жансонне,
Ласурсъ, Изнаръ—извѣстны всему міру... Жиронда, выдвинувшая
столько выдающихся личностей въ Законодательномъ Собраніи,
могла бы, казалось, заявить себя еще болѣе блестяще въ Кон-
вентѣ, когда ея ряды пополнились такими извѣстными людьми,
какъ: Ланжюине, Бюзо, Рабо Сентъ-Этьенъ, Барбару.
Но, по мѣрѣ развитія революціоннаго движенія, въ Конвентѣ
обнаружилось то же явленіе, какое замѣчалось съ самаго на-
чала въ Законодательномъ Собраніи, а именно: члены Конвента
правѣли съ каждымъ днемъ. Жирондистамъ, которые нападали
съ яростью на дворянъ, заточали въ тюрьмы духовенство, при-
суждали ихъ къ смертной казни, бросали вызовы королямъ,
пришлось стушеваться передъ выступившими на сцену новыми
революціонерами, которые были воодушевлены непреклоннымъ
фанатизмомъ, неумолимой логикой и готовы были проклинать
жирондистовъ за всякую мимолетную ихъ слабость или непо-
слѣдовательность. Въ числѣ этихъ лицъ, получившихъ названіе
монтаньяровъ, были оба Робеспьера, Дантонъ, Манюэль, Камиллъ
Демуленъ, Фабръ-д’Эглантинъ, Билло Вареннъ, актеръ Колло
д’Эрбуа, мясникъ Лежандръ, журналисты Роберъ и Фреронъ,
адвокатъ Пани, артистъ Сержанъ, художникъ Давидъ,—все
депутаты г. Парижа, и наконецъ герцогъ Орлеанскій, избранный
также столицей, подъ именемъ Людовика - Филиппа Эгалите; на
основаніи нижеслѣдующаго письма, съ которымъ онъ обра-
тился къ Коммунѣ:
«Граждане, я принимаю съ величайшей признательностью имя,
данное мнѣ парижской Коммуной: оно какъ нельзя болѣе соотвѣт-
ствуетъ моимъ чувствамъ и моимъ взглядамъ. Клянусь вамъ, гра-
ждане, я буду всегда помнить обязанности, налагаемыя на меня
этимъ именемъ и никогда не буду уклонятьси отъ ихъ исполненія.
Вашъ согражданинъ
Л. Ф. Іосифъ Эгалите» х).
Въ числѣ депутатовъ парижской Коммуны былъ также Ма-
ратъ. Принадлежалъ ли онъ дѣйствительно къ партіи монтанья-
ровъ? Самые смѣлые изъ нихъ не рѣшались назвать его сво-
2) Мётоігез сіе Гетёгез, т. III, стр. 246 (прим. издателей).
266
имъ, хотя, въ случаѣ надобности, они не гнушались пользоваться
его услугами и «носить его на груди подобно головѣ Медузы»1);
онъ же, съ презрительной улыбкой на устахъ, наслаждался горде-
ливымъ сознаніемъ завоеванной имъ власти, торжествовалъ и
радовался тому, что могъ внушать страхъ и отвращеніе.
Къ монтаньярамъ, избраннымъ столицею и уже пользо-
вавшимся извѣстностью, присоединилось нѣсколько энергичныхъ,
пылкихъ, но незнакомыхъ Парижу личностей, пріѣхавшихъ изъ
провинціи, которые, впрочемъ, довольно скоро пріобрѣли извѣст-
ность; въ числѣ ихъ были Филиппъ Леба, умершій впослѣд-
ствіи жертвою своей преданности принципамъ, олицетвореніемъ
которыхъ являлся его землякъ Робеспьеръ; Іосифъ Лебонъ, ко-
тораго жители Паде-Кале знали въ то время, когда онъ былъ
священникомъ въ Ньевиллѣ, и который очутился впослѣдствіи
въ Аррасѣ и съ саблею въ рукахъ и съ краснымъ колпакомъ на
головѣ исполнялъ кровавыя обязанности проконсула Террора;
прокуроръ Карье д’Орильякъ, пріобрѣтшій современемъ такую
печальную славу; великій химикъ Фуркруа; поэтъ Шенье; законо-
вѣдъ Мерленъ де Дуэ, заслужившій прозвище современнаго Па-
пиніана, будущій герцогъ имперіи Камбасересъ и наконецъ дер-
жавшійся въ сторонѣ отъ остальныхъ, красивый, блѣднолицый
молодой человѣкъ 23 лѣтъ, съ пристальнымъ взглядомъ, съ
низкимъ лбомъ, почти заросшимъ блестящими черными волосами.
Задумчивый и мрачный, онъ держался натянуто, говорилъ на-
ставительно. Это былъ Антуанъ-Луи-Леонъ-Флорель Сенъ-Жюстъ,
сынъ кавалера ордена св. Людовика, избранный членомъ Кон-
вента отъ департамента Энъ.
Робеспьеръ имѣлъ для него какую-то необъяснимую притя-
гательную силу; онъ привязался къ нему всей душою; это чув-
ство пережило въ немъ всѣ превратности судьбы и не угасло
даже на эшафотѣ. Сенъ-Жюстъ писалъ однажды Робеспьеру въ
то время, когда онъ зналъ его еще только по наслышкѣ: «Мило-
стивый государь, вы спасаете мое гибнущее отечество отъ угро-
жающаго ему деспотизма и интригъ, я васъ знаю, какъ Бога,
только по чудесамъ, которыя вы творите, и я обращаюсь къ
вамъ съ просьбою помочь мнѣ спасти мою несчастную родину.
Здѣсь ходитъ слухъ, будто городъ Куси добился того, чтобы
къ нему перенесли вольный торгъ изъ Блеранкура. Отчего это
*) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIП, стр. 349. Мётоігез йе Оагаі.
206
города поглощаютъ привилегіи сельскихъ мѣстечекъ? На долю
послѣднихъ остается, слѣдовательно, только платить подати и
налоги? Поддержите, прошу васъ, со свойственнымъ вамъ та-
лантомъ, мою просьбу причислить земли, полученныя мною по
наслѣдству, къ національному имуществу кантона, чтобы за
моимъ роднымъ мѣстечкомъ сохранилась за это привилегія, съ
утратой которой ему грозитъ голодная смерть. Я васъ не знаю
лично, но я знаю, что вы великій человѣкъ. Вы не только депу-
татъ одной провинціи, вы депутатъ человѣчества и республики»
Въ другомъ письмѣ къ нѣкоему Добиньи онъ начерталъ слѣ-
дующія изумительныя строки: «Прошу васъ, другъ мой, пріѣхать
на праздникъ... Со времени моего пріѣзда сюда меня охватила
республиканская лихорадка, которая терзаетъ и истощаетъ меня.
Съ этой же почтой посылаю вашему брату второе письмо. Вы
увидите изъ него, что я способенъ на великія дѣла. Какъ жаль,
что я не могу остаться въ Парижѣ; я чувствую, что я могъ бы
оставить по себѣ слѣдъ въ исторіи нашего столѣтія. Сотоварищи
славы и свободы, проповѣдуйте ее въ вашихъ секціяхъ; да во-
одушевитъ васъ опасность. Побывайте у Демулена, обнимите
его за меня и скажите ему, что онъ меня никогда болѣе не
увидитъ; что я уважаю его патріотизмъ, но презираю его лично,
такъ какъ я понялъ самыя сокровенныя тайники его души, и
онъ боится, что я его выдамъ. Скажите ему, чтобы онъ не бро-
салъ праваго дѣла, посовѣтуйте ему это, такъ какъ онъ не
имѣетъ смѣлости быть великодушнымъ и добродѣтельнымъ. Про-
щайте, я презираю несчастье. Я готовъ все перенести, но я буду
говорить правду. Вы подлецы, вы не оцѣнили меня. Но, быть
можетъ, я всетаки одержу верхъ надъ вами... подлецами... По
вашему я плутъ, обманщикъ, потому что у меня нѣтъ денегъ и
я не могу дать ихъ вамъ. Такъ вырвите же у меня сердце и
сожрите его, и вы пріобрѣтете то, чего въ васъ нѣтъ, вы сдѣ-
лаетесь великими. — Боже! неужели Бруту суждено томиться,
всѣми забытому, вдали отъ Рима! Но я рѣшилъ: если Брутъ не
убьетъ другихъ, то онъ покончитъ съ собою. Прощайте. Пріѣз-
жайте.	Сенъ-Жюстъх).
Оба письма приведены полностью въ Еілкіев гёъ'оіиігоппаігез, сочиненія
Эдуарда Флёри, біографа Сенъ-Жюста... если только можно назвать біогра-
фіей памфлетъ, написанный подъ впечатлѣніемъ ярой, слѣпой ненависти, и
полный завѣдомо ложными и необдуманными движеніями, что будетъ дока-
зано въ своемъ мѣстѣ.
207
При бѣгломъ обзорѣ дѣятелей Конвента слѣдуетъ также упо-
мянуть Лепеллетье де-Сенъ Фаржо, Талліена, разбитаго парали-
чемъ Кутона, аббата Грегуара и аббата Сійеса, этихъ живыхъ до-
селѣ свидѣтелей Учредительнаго Собранія. Членами Конвента
были также: богато одаренный серьезный Роммъ, который за-
нялся составленіемъ новаго республиканскаго календаря; Феро,
обезсмертившій себя только своей героической смертью; Баррасъ,
графъ Баррасъ, который провелъ всю жизнь въ далекихъ стран-
ствованіяхъ, сражался въ Индіи, наслаждался жизнью, интригуя
и любя, и въ концѣ-концовъ былъ призванъ выборщиками де-
партамента Варъ къ болѣе серьезной дѣятельности.
Напомнимъ, что отъ Орнскаго департамента былъ избранъ
депутатомъ Прпетлей, отъ департамента Па-де-Кале Томасъ Пэнъ,
отъ департамента Уазы—Клоотцъ;изъ нихъ только одинъ Прист-
лей отказался отъ своихъ полномочій, по незнанію французскаго
языках). Такимъ образомъ Конвентъ осуществилъ до извѣстной
степени идею космополитизма, которая была провозглашена съ та-
кимъ благородствомъ, въ самомъ началѣ революціи, въ деклара-
ціи правъ человѣка?
Но что это за люди, сидящіе въ центрѣ на нижнихъ ска-
мьяхъ, которые съ ужасомъ указываютъ другъ другу на знаме-
нитаго Дантона, на неумолимаго Робеспьера и не дерзаютъ поднять
глазъ на верхнія скамьи горы, гдѣ они боятся увидѣть Марата? Это
тѣ люди, которые изъ осторожности или, быть можетъ, изъ низости,
присоединялись постоянно къ большинству, вотировавшему за
смертную казнь, и такимъ образомъ они были палачами одина-
ково для всѣхъ. Въ числѣ ихъ былъ Бареръ, который подъ влія-
ніемъ страха, сталъ вскорѣ нападать на монтаньяровъ* 2). Во время
ожесточенныхъ преній, которыми рѣшались судьбы отечества,
эти люди заявляли о своемъ присутствіи только хриплыми и
невнятными возгласами, за что имъ дано было оскорбительное
прозвище болотныя жабы (сгарашіз Ли Магаіз). Уцѣлѣвъ до
конца благодаря тому, что ихъ презирали и не удостаивали вни-
манія, они остались цѣлы и невредимы въ то время, какъ рево-
люція была низвергнута! Но вначалѣ они склонялись на сторону
Жиронды и, благодаря имъ, вокругъ Петіона, избраннаго предсѣ-
Ъеіігез Ле ВоЪезріегге а зез соттеиапіз, № 3.
2) Мётоігез Ле Вепё Ьеѵаззеиг, гл. I, стр. 81. Шііёз раг АсЬіІІѳ Косѣе,
Вгахѳііее, 1830.
208
дателемъ, сгруппировались секретари Бриссо, Верньо, Ласурсъ,
Рабо Сентъ-Этьенъ и Камютсъ *).
Такова была арена, на которой вступили въ борьбу двѣ пар-
тіи, охваченныя безумнымъ подозрѣніемъ и обвинявшія другъ
друга въ измѣнѣ Республикѣ, которую обѣ онѣ безумно любили!
По словамъ безпристрастнаго Тара, когда между монтанья-
рами и жирондистами возгорѣлась борьба, послѣдніе говорили
монтаньярамъ:
«Не вамъ, забрызганнымъ кровью сентябрскихъ жертвъ, подо-
баетъ управлять Франціей. Законодатели богатой и промышлен-
ной страны должны смотрѣть на собственность, какъ на одну
изъ священнѣйшихъ основъ соціальнаго строя; миссія, возлагае-
мая на законодателей Франціи, не можетъ быть выполнена вами,
проповѣдующими анархію, покровительствующими грабежамъ,
наводящими ужасъ на землевладѣльцевъ... Анархія, если она
бываетъ длительна, порождаетъ тиранію, а вы сѣете анархію...
Служитъ ли ваше озлобленіе порукою того, что вы не сдѣлаетесь,
въ свою очередь, измѣнниками? Тигръ — самое кровожадное и
вмѣстѣ съ тѣмъ самое гибкое изъ животныхъ... Вы то и дѣло
замышляете убійства, но помните, что, убивая республиканцевъ,
вы убиваете республику. Вы призываете для борьбы съ нами
парижскихъ убійцъ, мы же призываемъ для борьбы съ вами
всѣхъ честныхъ людей Франціи».
Монтаньяры, съ своей стороны, говорили жирондистамъ:
«Мы обвиняемъ васъ въ томъ, что вы хотите воспользоваться
своими талантами для того, чтобы возвыситься, а отнюдь не для
того, чтобы добиться для всѣхъ равенства... Вы находили короля
лояльнымъ до тѣхъ поръ, пока онъ не мѣшалъ вамъ управлять
страною черезъ поставленныхъ вами министровъ; вы стали на-
зывать его измѣнникомъ только тогда, когда онъ не оправдалъ
вашихъ честолюбивыхъ замысловъ. Въ душѣ, вы никогда не же-
лали для Франціи блестящей будущности республиканской страны;
вы хотѣли, чтобы у нея былъ король, при которомъ вы могли бы
играть роль дворцовыхъ комендантовъ. Благодаря вамъ, у короля
былъ бы только призракъ трона, а у націи только призракъ
свободы; реальной была бы одна ваша тиранія. Низкіе люди, вы
полагаете, что хитрость и лукавство составляютъ всю мудрость
государственныхъ людей, знайте же, что истинные республиканцы
*) См. Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 7.
209
никогда не дѣйствуютъ окольными путями... Достойные преем-
ники Борджіа и его наставника; заставляя ненавидѣть насъ,
какъ варваровъ и требуя, чтобы передъ вамп всѣ преклонялись,
какъ передъ праведниками, вы преслѣдуете одну цѣль—возжечь
гражданскую войну и раздѣлить Францію на федеративныя госу-
дарства, въ коихъ вы были бы единственными законодателями,
консулами, эфорами и архонтами. Вы не сокрушаетесь о крови
республиканцевъ, которая лилась ручьями во время войны съ
Европой,—войны, которой желалъ король и которую вы возжгли
своими резолюціями, но вы хотите во что бы то ни стало ото-
мстить за кровь, пролитую разгнѣваннымъ народомъ въ тюрьмахъ;
ибо это была кровь аристократовъ! Вы собираете совѣщанія въ
то время, когда надъ вами занесенъ мечъ. Но такъ ли вы гово-
рите? Вспомните Пизистрата, онъ не только кричалъ, что его
хотятъ убить, онъ вымазалъ себя кровью зарѣзаннаго имъ соб-
ственноручно мула—и на другой день у него уже были тѣло-
хранители, данные ему народомъ, и онъ сталъ тираномъ своего
отечества. Вы хотите свободы безъ равенства, мы же добиваемся
равенства, потому что иначе мы не понимаемъ свободы. Вы,
государственные люди, хотите устроить республику для богатыхъ;
мы люди не государственные, люди безхитростные, не ученые,
но готовые проявить всякія добродѣтели, стараемся установить
такіе законы, которые спасли бы бѣдняка отъ нищеты, дали бы
всѣмъ людямъ возможность, живя въ довольствѣ, быть счастли-
выми гражданами и энергичными защитниками республики, ко-
торая пользовалась бы всеобщей любовью» х).
Въ этихъ взаимныхъ упрекахъ, каторые раздавались особенно
энергично во время избирательной компаніи, было много пре-
увеличеннаго и несправедливаго.
Неужели монтаньяры заслужили названія защитниковъ грабе-
жей, теоретиковъ насилія, потому что они стремились постепенно,
законнымъ путемъ, избавить нуждающіеся классы отъ порабо-
щенія; неужели можно сказать, что они задались цѣлью достиг-
нуть диктатуры путемъ анархіи, потому что, будучи потрясены
до глубины души, они оставались все же непоколебимы и, не-
смотря на всѣ ужасы революціи, твердо шли своимъ путемъ.
Неужели Верньо, бездѣйствовавшій въ сентябрскіе дни, могъ
требовать у Робеспьера отчета въ его бездѣйствіи!
2) См. Мётоігез йе Оагаі въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. ХѴІП, стр. 329—333.
ЛУИ бланъ. т. ѵп.	14
210
Укоряя своихъ противниковъ, напоминая имъ призраки уби-
тыхъ роялистовъ, жирондисты прикидывались, будто имъ неиз-
вѣстно, что эти убійства были вызваны порывомъ народнаго
гнѣва; они не задавались вопросомъ, что сдѣлали они со своей
стороны, чтобы предотвратить или прекратить эти убійства; они
забыли всѣ гнусности Гласьеры (Іез аЬошіпаІіопз йе Іа ^Іасіёге),
предавъ ихъ забвенію; они забыли, что одинъ изъ нихъ, Ро-
ланъ, назвалъ 3 сентября днемъ, на событія котораго приходи-
лось набросить покровъ забвенія!
Монтаньяры, со своей стороны, ослѣпленные партійными стра-
стями, упрекали Жиронду въ томъ, что она питала монархи-
ческія чувства, какъ будто жирондисты не нанесли чувствитель-
ныхъ ударовъ трону и его двумъ естественнымъ опорамъ—ари-
стократіи и духовенству! Да и позднѣе, когда надъ жирондистами
уже былъ занесенъ топоръ палача, они кричали: да здравствуетъ
республика'. Этотъ возгласъ,—ихъ послѣдній, предсмертный воз-
гласъ—не былъ заглушенъ звукомъ топора и остался навѣки
доказательствомъ ихъ искренности.
Несомнѣнной ошибкою жирондистовъ, которую монтаньяры
имѣли полное право поставить имъ вину, было то, что ихъ со-
ціальной проблемой было достиженіе свободы безъ равенства и
что въ политикѣ они были сторонниками федерализма.
Справедливость требуетъ, однако, замѣтить, что федерализмъ
былъ съ ихъ стороны не столько системой, сколько средствомъ.
Въ душѣ они никогда не питали нечестиваго желанія расчле-
нить отечество. Они обратили свои взоры на провинцію, чтобы
найти въ ней опору противъ столицы. Парижъ, отдавъ преиму-
щество ихъ противникамъ, обидѣлъ ихъ; онъ пугалъ ихъ; въ
этомъ весь секретъ ихъ федерализма.
Разногласіе, которое обнаружилось между этими двумя пар-
тіями сказалось на первомъ же засѣданіи Конвента, хотя оно
не вылилось еще тогда въ опредѣленную форму. Спѣша опро-
вергнуть обвиненіе, тяготѣвшее надъ его друзьями и главнымъ
образомъ надъ Робеспьеромъ, Кутонъ воскликнулъ: «Поклянемся
добиваться верховной власти народа, его неограниченнаго суве-
ренитета, поклянемся въ ненависти къ королевской власти, къ
диктатурѣ и къ тріумвирату» 2).
Слово тріумвиратъ намекало на замыселъ, который приписы-
т) Засѣданіе 21 сентября 1792.
211
вали Робеспьеру, Дантону и Марату захватить совмѣстно власть
надъ народомъ. Могло ли что нибудь быгь нелѣпѣе; но партій-
ная ненависть легковѣрна.
Дантонъ заявилъ первый, что онъ слагаетъ съ себя званіе
министра юстиціи *)! Затѣмъ, чтобы покончить разъ навсегда съ
клеветническими инсинуаціями, онъ потребовалъ, чтобы была
признана лишь та конституція, которая будетъ утверждена на-
родомъ; по его мнѣнію, только тогда могли исчезнуть «пустые
призраки диктатуры и чудовищная мысль о тріумвиратѣ». Онъ
поспѣшилъ прибавить: «Откажемся отъ всякихъ преувеличеній;
заявимъ, что всякая собственность: земельная, личная и промыш-
ленная навѣки будетъ считаться неприкосновенной!» * 2)
Неужели же Дантонъ, революціонеръ Дантонъ, не зналъ, что
понятіе о собственности условно, что оно измѣняется въ зави-
симости отъ времени и мѣста! Неужели онъ не зналъ, что че-
ловѣческому уму нельзя ставить на его пути вѣчныя преграды,
что это противорѣчило бы закону всеобщаго прогресса? Развѣ
онъ не зналъ, что всякая собственность можетъ быть признана
незаконной; развѣ онъ забылъ, что онъ самъ содѣйствовалъ
уничтоженію нѣкоторыхъ правъ собственности, которыя, по его
мнѣнію не могли сохраняться вѣчно; и наконецъ что революція,
чтобы не ходить далеко за примѣромъ, не задумалась посягнуть
на права цеховыхъ мастеровъ и на земельную собственность
духовенства?...
Но Дантонъ не былъ ни преобразователь, ни философъ, онъ
былъ политическій дѣятель. Какое дѣло было ему до того, что
Жанъ-Жакъ писалъ: «Произведенія земли принадлежатъ всѣмъ,—
земля не принадлежитъ никому». Грядущія поколѣнія, для ко-
торыхъ это писалось, еще были сокрыты во мракѣ неизвѣстнаго
будущаго. Дантонъ глубоко чувствовалъ, что революція вызвала
къ жизни новые интересы, которые, въ свою очередь, стали
эгоистичны и не могли вызвать довѣрія, что лица которыя прі-
обрѣли національныя имущества стали консерваторами; что на-
добно было обезпечить эту массу новыхъ собственниковъ отъ
непредвидѣнныхъ случайностей и не дать возможности жирон-
дистамъ привлечь ихъ на свою сторону, вызвавъ въ нихъ не-
2) Но такъ какъ ему не было назначено немедленно преемника, то онъ
продолжалъ еще нѣсколько дней исполнять свои обязанности.
2) Засѣданіе 21 сентября 1792 г.
14*
212
довѣріе къ проектамъ монтаньяровъ! Такимъ образомъ тактика,
которой держались партіи п ихъ личные интересы, примѣшав-
шись къ дѣлу революціи, могли исказить ея геройскій харак-
теръ!
Конвентъ принялъ, не колеблясь, первое предложеніе Дан-
тона относительно суверенитета народа; что касается второго
предложенія, такъ тиранически налагавшаго оковы на будущее,
то оно было измѣнено по предложенію Кутона; такимъ образомъ,
первыя два постановленія Конвента, коими онъ заявилъ о своемъ
существованіи всему міру, слѣдившему съ напряженнымъ вни-
маніемъ и съ тревогой за ходомъ событій во Франціи, были
формулированы такъ:
«Національный Конвентъ объявляетъ что законной будетъ
считаться только та конституція, которая будетъ утверждена
народомъ».
«Національный Конвентъ объявляетъ, что личная и имуще-
ственная безопасность гражданъ находятся подъ охраною на-
ціи» 1).
Признаніе суверенитета народа поставило на очередь вопросъ
королевской власти. Манюэль, такъ неосторожно выразившій, въ
самомъ началѣ засѣданія, пожеланіе, чтобы предсѣдатель Со-
бранія пользовался внѣшними аттрибутами королевской власти,
предложеніе, не встрѣтившее сочувствія Собранія—желая, быть
можетъ загладить свою ошибку, или движимый республиканскимъ
рвеніемъ, предложилъ, чтобы прежде всего былъ поставленъ на
обсужденіе вопросъ о самомъ существованіи престола. Колло
д’Эрбуа тотчасъ всталъ, чтобы поддержать спѣшность предло-
женія. Залъ огласился рукоплесканіями. Базиръ выразилъ свой
восторгъ по поводу этого взрыва ненависти къ королевской
власти, но былъ видимо смущенъ тѣмъ, что этотъ энтузіазмъ
выразился такъ бурно. «Короли, въ моральномъ отношеніи то
же самое, что чудовища въ мірѣ физическомъ... произнесъ въ
этотъ моментъ торжествено кто - то изъ присутствовавшихъ.
Исторія королей есть мартирологъ народовъ». Эти слова были
произнесены священникомъ, аббатомъ Грегуаромъ. Въ залѣ во-
царилось торжественное молчаніе. Предложеніе аббата Грегуара
было поставлено на голосованіе въ такой формѣ: Національный
Конвентъ декретируетъ отмѣну королевской власти во Франціи.
’) Засѣданія 21 сентября 1792 г.
213
Предложеніе было принято, и республика была пртвозглашена,
при громовыхъ рукоплесканіяхъ прпсутствующихъ, которыя не
умолкали нѣсколько минутъ х). Они не успѣли еще смолкнуть,
какъ раздалсл звукъ трубы. Молодые люди, шедшіе на границу
защищать отечество, просили, какъ особой чести, разрѣшенія
пройти передъ Собраніемъ. Ихъ впустили въ залъ и предсѣда-
тель объявилъ имъ о томъ, что королевская власть отмѣнена.
Въ порывѣ энтузіазма, молодые людя предложили, въ знакъ
своей преданности республикѣ, отказаться отъ двухдневнаго жа-
лованья и вновь поклялись защищать свободу и равенство до
послѣдняго вздоха* 2).
Они разнесли эту потрясающую вѣсть по Парижу, который
былъ повергнутъ ею въ радостный трепетъ.
Въ тотъ же день, около четырехъ часовъ вечера, передъ
Тамплемъ появился чиновникъ муниципалитета, въ сопровожденіи
конныхъ жандармовъ и многочисленной толпы народа. Раздался
звукъ трубы, всѣ притаили дыханіе. Подъ окнами тюрьмы, въ
которой была заточена королевская фамилія, офиціально была
провозглашена республика. Геберъ и Детурнель, которые стояли
въ эту минуту въ караулѣ въ помѣщеніи, занятомъ Людови-
комъ XVI, бросили на него торжествующій взглядъ, сопровождая
его жестокой улыбкой. Людовикъ XVI замѣтилъ эту улыбку, но
продолжалъ читать книгу, которую онъ держалъ въ рукѣ; на
его лицѣ не отразилось ни малѣйшаго волненія. Съ приближе-
ніемъ ночи для дофина понадобились занавѣси къ кровати и
одѣяла, такъ какъ становилось холодно; Клери, лакей молодого
принца, написалъ требованіе въ слѣдующихъ выраженіяхъ:
Король требуетъ для своего сына и т. д... Но Детурнель замѣ-
тилъ ему, что не слѣдуетъ употреблять титула, отмѣненнаго по
волѣ народа, и на слѣдующій день принцесса Елизавета при-
казала этому преданному слугѣ, писать, если понадобятся какія
нибудь вещи: «Требуется то-то для Людовика XVI... для Маріи
Антуанеты... для Людовика-Карла... для Маріи-Терезы и для
Маріи-Елизаветы...» и т. д.3).
На второмъ же засѣданіи Конвента монтаньяры доказали, что
’) См. описаніе этого засѣданія въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIX,
стр. 6, 19.
2) ГЬмІет, стр. 18 и 19.
3) Тоигпаі (Іе Сіёгу, стр, 41—43.
214
они были несравненно дальновиднѣе своихъ политическихъ про-
тивниковъ и лучше ихъ понимали будущія требованія соціальной
жизни. Муниципальные чиновники Орлеана, уличенные въ томъ,
что они допустили перекупку зерна, были временно отрѣшены
отъ должности возмущеннымъ народомъ. Ихъ дѣло, по едино-
гласному постановленію соединенныхъ секцій *), было внесено
на обсужденіе Конвента, и ему пришлось, такимъ образомъ
произнести сужденіе о дѣятельности чиновъ администраціи и
судебнаго вѣдомства. Конвентъ, не колеблясь, постановилъ смѣ-
нить тѣхъ и другихъ, этотъ вопросъ не вызвалъ продолжи-
тельныхъ преній: всѣ знали, что въ мѣстныхъ управленіяхъ и
въ судахъ былъ силенъ монархическій элементъ и всѣ пони-
мали, что съ провозглашеніемъ республики естественно было
замѣнить должностныхъ лицъ республиканцами.
При этомъ самъ собою возникъ вопросъ, который смѣло и
рѣшительно былъ поставленъ Бильо-Варенномъ: какая польза отъ
суда, сказалъ онъ, который только сѣетъ рознь въ семьяхъ и
является сообщникомъ тираніи? Не лучше ли было бы въ слу-
чаѣ возникновенія какого-нибудь дѣла рѣшать его третейскимъ
судомъ по выбору заинтересованныхъ сторонъ. По мнѣнію Бильо-
Варенна, назначеніе новыхъ судей и должностныхъ лицъ было
безполезно,—онъ требовалъ отмѣны суда.
Конвентъ былъ пораженъ; даже монтаньяры видимо боялись
идти такъ далеко. Но когда Талліенъ предложилъ, не отмѣняя
судебнаго института, выбирать судей впредь не только изъ среды
юристовъ, а изъ числа всѣхъ гражданъ безъ различія, то мон-
таньяры привѣтствовали эти слова рукоплесканіями, а между
тѣмъ среди нихъ было не мало юристовъ. Робеспьеръ и Дан-
тонъ, лидеры партіи, были адвокаты и несомнѣнно, что среди
членовъ Національнаго Собранія не нашлось бы юриста, кото-
раго можно было бы сравнить съ монтаньярами—Мерленомъ де
Дуэ или Камбасересомъ. Слѣдовательно, выступая съ этимъ
предложеніемъ, эти новаторы, преисполненные смѣлости, энту-
зіазма и вѣры въ будущее, руководствовались соображеніями,
которыя стояли выше личныхъ интересовъ и профессіональныхъ
предразсудковъ.
Дантонъ говорилъ рѣшительно. Сравнивъ людей, избирающхъ
профессіей должность судьи, онъ провелъ параллель между судьей
1) См. Нгеіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 22.
216
и священникомъ, затронувъ такимъ образомъ вопросъ по су-
ществу. Въ самомъ дѣлѣ, привилегія располагать нашимъ иму-
ществомъ и жизнью, какой пользуются судьи, приводить къ
тому же, къ чему приводитъ священниковъ привилегія распо-
лагать нашими душами. Такимъ образомъ извѣстный классъ
гражданъ пользуется слишкомъ большой властью, и эта тиранія,
если она существуетъ, особенно нестерпима, такъ какъ въ этимъ
случаѣ общество подвергается не моральному, не умственному,
а чисто физическому воздѣйствію. Это была богатая тема для
разсужденія, которую Дантонъ не сумѣлъ развить, но по
крайней мѣрѣ ему принадлежитъ честь, что онъ первый ее за-
тронулъ.
На доводы, которые привелъ Шассе, основываясь на томъ,
что для правильнаго примѣненія законовъ и для веденія запу-
танныхъ нерѣдко судебныхъ процессовъ необходимо основатель-
ное знаніе законовъ, адвокатъ изъ Арсисъ сюръ Объ замѣтилъ,
что множество устарѣлыхъ законовъ, дѣйствительно, до того не-
ясны и сбивчивы и судебные процессы бываютъ такъ запутаны,
что даже опытные юристы рѣдко бываютъ компетентны въ нихъ.
Можетъ ли здравомыслящій человѣкъ считать научнымъ тотт
крючкотворный жаргонъ, которымъ говорятъ такъ часто проку-
роры, стараясь затемнить дѣло, чтобы придать себѣ этимъ большее
значеніе? Къ тому же, говорилъ адвокатъ, дѣло идетъ не объ
упраздненіи законовѣдовъ, а объ отмѣнѣ привилегіи, которой
они слишкомъ часто злоупотребляли.
Верньо сдѣлалъ попытку возразить ему, но его рѣчь была
очень слаба. «Авгуры», сказалъ Осселенъ, «не могли смотрѣть
друга на друга безъ смѣха. То же самое должны чувствовать
юристы: вы можете мнѣ повѣрить, такъ какъ я долгое время
самъ занимался судебной практикой».
Этимъ былъ нанесенъ послѣдній ударъ. Когда вопросъ былъ
поставленъ въ Собраніи на голосованіе, то было рѣшено, что
впредь судьи будутъ избираемы безразлично изъ числа всѣхъ
гражданъ *).
Жирондистамъ, такимъ образомъ, не удалось добиться своего;
декретъ, былъ изданъ; они попытались, по крайней мѣрѣ, свести
его на нѣтъ. Верньо утверждалъ, что при рѣшеніи этого во-
2) См. объ этомъ засѣданіи Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 21, 34;
также Ьеіігез йе ВоЪезріегге а #ез соттеііапіз, № 1.
216
проса Собраніе руководствовалось не только принципіальной точкой
зрѣнія, но и иными, привходящими соображеніями, и что поэтому
рѣшеніе практической стороны вопроса слѣдовало представить
законодательной комиссіи. «Мнѣніе это», съ горечью писалъ Ро-
беспьеръ, давая отчетъ объ этомъ засѣданіи, «одержало верхъ;
къ нему присоединились очень легко потому, что его въ сущ-
ности никто не понималъ»х).
Пренія, происходившія въ засѣданіи 22-го сентября, касались
принципіальныхъ вопросовъ; къ несчастью, вскорѣ въ нѣдрахъ
Конвента разыгралась ожесточенная борьба страстей; борьба не-
умолимая, пагубная, безумная, которая нанесла французской
революціи роковой ударъ.
На кого же падаетъ за это отвѣтственность? На жирондистовъ,
въ этомъ не можетъ быть сомнѣнія. Сигналъ къ самымъ ужас-
нымъ насиліямъ былъ данъ той партіей, которая считала себя
наиболѣе умѣренной,—на это до сихъ поръ не было обращено
достаточно вниманія.
Когда на первомъ же засѣданіи Конвента Дантонъ потре-
бовалъ, чтобы собственность, во всѣхъ ея видахъ, была приз-
нана навѣки неприкосновенный, то Керсенъ, сидѣвшій на ска-
мьяхъ Жиронды, вскочилъ съ своего мѣста и, подбѣжавъ къ
Дантону, сказалъ взволнованнымъ голосомъ: Я раскаиваюсь въ
томъ, что назвалъ васъ сегодня утромъ крамольникомъ* 2). Надобно
было воспользоваться этимъ порывомъ: отъ сколькихъ бѣдствій
избавили бы этимъ жирондисты Францію и самихъ себя!
Монтаньяры, которыхъ изображаютъ такими извергами и ко-
торыхъ борьба дѣйствительно сдѣлала таковыми, прекрасно чув-
ствовали, что, дѣйствуя разрозненно, они легко могли погубить
республику; къ великой ихъ чести надобно сказать, что они
сдѣлали въ самомъ началѣ все отъ нихъ зависѣвшее, чтобы
предотвратить эту опасность; это служитъ къ ихъ чести тѣмъ
болѣе, что сочувствіе къ нимъ парижанъ сулило имъ легкую
побѣду надъ противниками!
Мы видѣли, что Дантонъ старался успокоить правыхъ и до-
казать имъ, что его друзья не преслѣдовали тѣхъ плановъ, какіе
имъ приписывали. Онъ задался цѣлью «проповѣдывать прими-
реніе» 3). Робеспьеръ, съ своей стороны, говорилъ со своими изби-
*) Ргетгёге Іеііге сіе ВоЪе&ріегге а зез соттеііапіз, *
2) ІЪіЛет.
3) Мётѵігез сіе Вепё Ьеѵаззсиг^ гл. I, стр. 96,
217
рателями въ такомъ мягкомъ тонѣ, который походилъ на за-
искиванье. Въ своемъ первомъ письмѣ къ избирателямъ, говоря о
подробномъ отчетѣ, опубликованномъ Роланомъ за время своего
управленія, онъ писалъ: «Въ этомъ отчетѣ заключаются здра-
выя мысли и выражены патріотическія чувства1).
Напрасныя старанія! Безгранично вѣря въ возможность до-
стигнуть всего смѣлостью и силою таланта или, быть можетъ,
страстно желая стать во главѣ революціоннаго движенія и ру-
ководить имъ, ни съ кѣмъ не раздѣляя власти, жирондисты бе-
зумно жаждали вступить въ борьбу съ монтаньярами; и они
это исполнили. Барбару на сдѣланныя ему предложенія отвѣ-
чалъ: Порокъ не можетъ идти рука объ руку съ добродѣтелью 2);
горделивыя слова, которыя, будь они справедливы, были бы
великодушны. Также непреклонны оказались и другіе жирон-
дисты, напр. Саль, который былъ такъ же недовѣрчивъ, какъ Ро-
беспьеръ 3), но не такъ проницателенъ, какъ онъ, и обладалъ не
столь возвышенными чувствами; пылкій Луве, который вообра-
жалъ, что смѣлость оправдываетъ высокомѣріе, потому что она
его облагораживаетъ, и Бюзо, который въ своемъ патріотизмѣ
относился ко всѣмъ презрительно. Въ глазахъ Бюзо, Луве, Саля
и Барбару, монтаньяры были не что иное, какъ орлеанскіе
крамольники; желая изобличить ихъ, они жаловались, что
Бриссо, Гаде, Петіонъ и Верньо не оказывали имъ въ этомъ
энергичнаго содѣйствія4), а послѣдніе, хотя и были благора-
зумнѣе, но всетаки не могли окончательно отказаться отъ своихъ
антипатій и отъ своихъ личныхъ страстей.
«Сколько разъ, разсказываетъ Тара, я умолялъ Бриссо, та-
лантъ котораго крѣпнулъ въ этой борьбѣ, умѣрить свои нападки,
чтобы не раздражать противниковъ. Сколько разъ я умолялъ
Гаде отказаться отъ лавровъ, которые доставляло ему его крас-
норѣчіе, питавшееся страстью, и въ свою очередь поддержи-
вавшее и возбуждавшее страсти»5). Тара доказывалъ жиронди-
2) Беіігез сіе НоЬезріегге а зез соттеііапіз, № 1.
2) См. Ьіігапсі (іе Маіііапе, стр. 36.
8) См. Мётоігез сіе Оагаі (Мётоігез зиг Іа Вёѵоіиііоп ои Ехрозё де та
сопдиііе дапз Іез сіПаіге еі Іез /опсііопз риЪІіцие, 1794), стр. 333 и слѣд.,
Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVIII.
4) Мётоігез де Ъоиѵеі, стр. 64 и 55. СоІІесНоп сіеѳ Мётоігез зиг Іа Ве-
ѵоіиііоп.
ь) Мётоігез де (хлгаі, см. выше, стр. 360.
218
стамъ, что народныя страсти были возбуждены ими и что осу-
ждая теперь все, что они не только оправдывали, но даже по-
ощряли, они могли прослыть измѣнниками; онъ говорилъ, что
къ горячей лошади, которую хотятъ обуздать, нельзя подходить
съ хлыстомъ въ рукахъ. Увѣщевая Жансонне дѣйствовать осто-
рожнѣе; онъ говорилъ: «Вы знаете, что противъ васъ якобинцы,
противъ васъ Коммуна, и вы хотите въ самомъ Парижѣ вести
борьбу съ противниками, которые имѣютъ громадное вліяніе и
въ Коммунѣ и въ якобинскомъ клубѣ... Не забывайте, любезный
Жансонне, что респубика народилась раньше, нежели тѣ добро-
дѣтели, безъ которыхъ она не можетъ быть долговѣчна; не за-
бывайте, что если начнется борьба между законодателями, низ-
вергшими престолъ, и тѣмъ, кто, быть можетъ, гораздо основа-
телнѣе ихъ разработалъ теорію республиканскаго образа пра-
вленія, то 99 гражданъ изъ ста станутъ на сторону первыхъ.
Васъ будутъ, быть можетъ, современемъ оплакивать, вамъ воз-
двигнутъ, быть можетъ, памятники; но если вы затѣете борьбу,
которой, мнѣ кажется, вы могли бы избѣжать, то васъ возведутъ
на эшафотъ!» х).
Жирондисты остались глухи къ этимъ благоразумнымъ со-
вѣтамъ и, задыхаясь отъ волненія, они ринулись, сломя голову,
въ борьбу, на встрѣчу своей судьбѣ.
Первый выпадъ былъ сдѣланъ Бриссо 23 сентября въ статьѣ,
въ которой онъ обвинялъ монтаньяровъ въ томъ, что они стре-
мились дезорганизовать общество, что они льстили народу2); а
на слѣдующій день Керсенъ кричалъ уже съ трибуны, что
«пора воздвигнуть эшафотъ, на которомъ будутъ казнены убійцы
и всѣ тѣ, кои подстрекаютъ другихъ къ убійству». Затѣмъ,
какъ будто испугавшись, что его слова могутъ показаться не-
достаточно ясны, онъ присовокупилъ: «Я думаю, надо имѣть
нѣкоторую долю храбрости, чтобы осуждать здѣсь убійцъ * * 8)».
Заблуждаться долѣе не было возможности: монтаньяры ви-
дѣли, что ихъ противники были готовы поднять всю кровавую
грязь сентябрскихъ дней, и закидать ихъ этой грязью. Это была
первая вопіющая несправедливость, такъ какъ 2 и 3 сентября,
какъ припомнимъ, только одинъ Маратъ принималъ дѣятельное
*) Мётоігез йе (Загаі, иЪі зирга, стр. 363.
2) Раіггоіе (гапдаіз, № 1140.
8) См. засѣданіе 24 сентября 1792.
219
участіе въ событіяхъ и если можно было обвинять Дантона въ
томъ, что онъ одобрялъ убійства, то Собраніе, такъ же точно какъ
Коммуна, какъ Верньо и какъ Робеспьеръ было виновно въ томъ,
что оно отнеслось къ нимъ пассивно! Жирондисты позабыли
слова Ролана, своего излюбленнаго министра, который говорилъ
4 сентября: «На событія вчерашняго дня надобно набросить
покровъ забвенія»; онъ же говорилъ: «Народный гнѣвъ и мя-
тежное движеніе можно сравнить съ потокомъ, низвергающимъ
на своемъ пути препятствія, которыя никакая иная сила не въ
состояніи снести» г).
Собственно говоря, предложеніе Керсена было ни что иное, какъ
попытка—оклеветать, при помощи декрета, противную партію;
всѣ поняли это. Разумѣется, тотъ, кто подстрекаетъ къ убійству,
долженъ быть наказанъ безъ малѣйшаго послабленія, но при
данныхъ обстоятельствахъ измѣненіе уголовнаго закона слиш-
комъ походило бы на желаніе очернить своихъ противниковъ.
Поэтому Талльенъ, Фабръ д’Эглантинъ, Сержанъ и Колло
д’Эрбуа, высказавшись въ принципѣ за это предложеніе, потре-
бовали, чтобы выполненіе его было отсрочено2), тогда какъ Верньо
и Ланжюине возстали противъ какой бы то ни было отсрочки.
«Развѣ вы не видите, воскликнулъ послѣдній, что граждане такъ
напуганы, что они словно обезумѣли отъ страха». Когда Талльенъ
сталъ опровергать это, то онъ присовокупилъ со страстью»: Прі-
ѣхавъ сюда, я самъ содрогнулся отъ ужаса» 3).
Тогда взошелъ на трибуну Бюзо и произнесъ громовую рѣчь,
которую онъ заключилъ требованіемъ, чтобы Конвентъ былъ
окруженъ внушительными силами, которыя могли бы защитить
депутатовъ, высланныхъ департаментами... Противъ кого же
надобно было защищать ихъ? Всѣ поняли его, когда онъ вос-
кликнулъ: «Что же, насъ хотятъ сдѣлать рабами нѣсколькихъ
парижскихъ депутатовъ?»—въ этомъ возгласѣ сказалось все
озлобленіе, таившееся въ глубинѣ его души.
Монтаньяры, очевидно, не рѣшавшіеся вступить на тотъ путь,
который, по ихъ убѣжденію, угрожалъ гибелью республикѣ, дер-
жали себя серьезно п спокойно, какъ будто даже готовы были
2) См. выше, въ главѣ, озаглавленной Помни Варѳоломеевскую ночь
письмо Ролана, которое было прочитано вечеромъ 3 сентября 1792 г.
2) См. Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 59, 61.
3) ГЫдет, стр. 61.
220
вотировать за столь оскорбительныя для нихъ мѣры предо-
сторожности.
Видя это, центръ, съ своей стороны, подумалъ, что сила была
на сторонѣ тѣхъ, которые дѣйствовали энергичнѣе, поэтому при
голосованіи онъ присоединился къ жирондистамъ. Такимъ обра-
зомъ Конвентъ, что весьма знаменательно, декретировалъ почти
единогласног) слѣдующее: «Назначаются шесть комиссаровъ, ко-
имъ будетъ поручено: 1) представить отчетъ о современномъ
состояніи республики и гор. Парижа; 2) выработать проектъ
закона противъ подстрекателей къ убійствамъ; 3) выработать
условія, на которыхъ въ распоряженіе Конвента могла бы быть
предоставлена вооруженная сила изъ людей, набранныхъ въ
83-хъ департаментахъ»2).
Казалось бы, одержанная побѣда должна была удовлетворить
жирондистовъ: но она только отуманила ихъ; и такъ какъ имъ
мѣшали главнымъ образомъ трое: Робеспьеръ, Дантонъ и Ма-
ратъ, то они рѣшили свалить ихъ однимъ ударомъ, обвинивъ
ихъ въ желаніи достигнуть совмѣстно диктатуры.
Маратъ дѣйствительно стремился къ ней, мечтая обрѣсти ее
въ потокахъ крови; онъ даже хвалился этимъ! А двое другихъ?
Дантонъ сложилъ съ себя званіе министра; что касается Ро-
беспьера, онъ только что изложилъ подробно свои политиче-
скіе взгляды въ запискѣ, которая могла выдержать самую не-
добросовѣстную, самую придирчивую критику.
Записка, въ которой имъ были изложены эти взгляды, лежитъ
передъ нами; она въ высшей степени любопытна:
Во-первыхъ, Робеспьеръ задаетъ вопросъ, какую цѣль дол-
жно преслѣдовать истинно республиканское правительство, и отвѣ-
чаетъ: «Достиженіе свободы и равенства». Какимъ образомъ могутъ
они быть достигнуты? «Поддерживая слабѣйшаго противъ болѣе
сильнаго». Какъ видимъ, Робеспьеръ отлично понималъ, что, такъ
какъ между людьми существуетъ отъ природы большое нера-
венство, то естественная и священная обязанность всякаго об-
щества заключается въ томъ, чтобы оберегать ихъ отъ угнете-
нія, которому они могли бы подвергнуться вслѣдствіе этого не-
равенства. Не допускать того, чтобы индивидуальное превосход-
ство отдѣльныхъ лицъ превратилось въ тиранію, противопоста-
2) Нізіоіге рагіетепіаіге, стр. 63.
2) ІЫйет.
221
вляя имъ коллективную силу, которая является продуктомъ
ассоціаціи многихъ лицъ—вотъ цѣль, къ которой должно стре-
миться общество, а такъ какъ эта коллективная сила общества
можетъ проявляться только въ извѣстныхъ условныхъ формахъ
и черезъ посредство извѣстныхъ органовъ, то въ самомъ понятіи
объ обществѣ кроется понятіе о правительствѣ. Слѣдовательно,
смыслъ правительственной власти заключается въ необходимости
обезпечи/ть свободу всѣхъ и каждаго создавъ противовѣсъ тому
неравенству, которое природа установила въ пользу нѣкоторыхъ.
Изъ этого выводится заключеніе, что бичъ свободы есть анархія!
А что дѣлать, если тѣ, коимъ будетъ ввѣрена коллективная сила
общества, станутъ употреблять ее не на защиту слабыхъ, а на
поддержку болѣе сильныхъ и для самихъ себя, если Тезей пре-
вратится въ Прокуста, покровитель въ тирана?.. Въ такомъ случаѣ
общество будетъ лишь гнусной насмѣшкой, а правительство
станетъ орудіемъ зла. Въ этомъ кроется огромная опасность, о
существованіи которой свидѣтельствуетъ весь ходъ исторіи;
причина ея кроется въ несовершенствѣ человѣческаго сердца;
въ результатѣ свободу приходится оберегать отъ возможныхъ
покушеній со стороны того самаго правительства, которое при-
звано охранять ее и ради этого и установлено. На этомъ Робес-
пьеръ особенно настаиваетъ, объ этомъ онъ говоритъ въ упо-
мянутой запискѣ съ особенной тревогой.
«Дать правительству власть, необходимую для подчиненія
отдѣльной личности коллективной волѣ народа, лишивъ его въ
то же время, возможности самому игнорировать эту волю,—та-
кова говоритъ онъ, задача, которую мы должны преслѣдовать;
удачное ея рѣшеніе было бы вѣнцомъ человѣческой мудрости».
Онъ идетъ далѣе; весь поглощенный опасеніемъ возможности
злоупотребленія властью, не обращая вниманія на то, что
анархія и тиранія различаются только во внѣшнемъ проявленіи,
такъ какъ анархія есть тиранія, усугубленная мятежомъ, тиранія
перваго встрѣчнаго, Робеспьеръ, этотъ строгій поклонникъ закон-
ности, пишетъ слѣдующія знаменательныя для него слова: Смер-
тельной болѣзнью государственнаго организма надобно считать
не анархію, а тиранію х).
Достойно удивленія, что жирондисты имѣли неосторожность
обвинить Робеспьера въ стремленіи къ диктатурѣ въ тотъ мо-
Ргетгёге Іеііге сіе ВоЬезріегге а зез соттеМапів.
222
ментъ, когда онъ публично осуждалъ и клеймилъ ее въ прин-
ципѣ, какъ мы это видимъ изъ вышеприведенныхъ его словъ;
это была съ ихъ стороны величайшая несправедливость. Ибо
надобно замѣтить, что опубликованіе перваго письма Робеспьера
къ избирателямъ совпало съ учреждеіемъ Конвентаі
26 сентября, Мерленъ, слышавшій наканунѣ отъ Ласурса,
что въ Собраніи существовала партія, которая стремилась къ
диктатурѣ, потребовалъ объясненія: Я требую, сказалъ онъ, чтобы
мнѣ указали тѣхъ, кого я долженъ поразитъ кинжаломъ').
Ласурсъ взбѣжалъ на трибуну и заявилъ, что не одинъ, а
нѣсколько человѣкъ стремятся къ диктаторской власти. На-
рисовавъ картину Конвента, окруженнаго убійцами и вынужден-
наго ожидать изъ провинціи охраны, которая спасла бы его
отъ кинжала этихъ убійцъ, онъ воскликнулъ: «Я боюсь деспо-
тизма Парижа... Я не хочу, чтобы онъ сдѣлался тѣмъ, чѣмъ
былъ Римъ во времена Римской имперіи. Парижъ долженъ имѣть
лишь 1/вз долю вліянія-».
Такимъ образомъ, Жиронда, отуманенная безумной злобой,
требовала устами одного изъ своихъ лидеровъ, чтобы партійная
ненависть была неумолима; желая защитить нарождавшуюся
республику, она призывала къ ея колыбели недовѣріе и страхъ;
она противопоставляла Францію Парижу, какъ будто Парижъ
не былъ сердцемъ Франціи, сама же она, да, сама Жиронда ри-
нулась въ яростномъ озлобленіи на встрѣчу обвиненію въ фе-
дерализмѣ, которое ее погубило!
Чего только не дѣлали монтаньяры, чтобы пресѣчь въ самомъ
началѣ эти пагубныя распри. Насколько Ласурсъ говорилъ
рѣзко и вызывающе, настолько же Дантонъ говорилъ обдуманно
и въ примирительномъ тонѣ. Онъ призывалъ, во имя отечества,
къ согласію, онъ требовалъ, во имя справедливости, чтобы отвѣт-
ственность за эксцессы того или иного республиканца не рас-
пространялись на всѣхъ парижскихъ депутатовъ. Отрицая свою
солидарность съ Маратомъ, онъ съ трогательнымъ великоду-
шіемъ и искренностью изобразилъ его какъ человѣка озлоблен-
наго преслѣдованіями и продолжительнымъ пребываніемъ въ
подземельѣ. Какъ человѣкъ и гражданинъ, онъ говорилъ о своей
преданности и любви къ единой и нераздѣльной Франціи, помя-
нувъ нѣсколькими теплыми словами родныя мѣста, гдѣ про-
*) Нміоіге рагіетепіаіге, т. XIX. стр. 76.
223
текло его дѣтство. Чтобы не было долѣе повода упрекать мон-
таньяровъ въ стремленіи къ диктатурѣ, а жирондистовъ въ стре-
мленіи къ федерализму, онъ предложилъ Собранію декретировать
смертную казнь противъ того, кто будетъ говорить объ учрежденіи
диктатуры и о расчлененіи Франціи. «Услыхавъ объ этомъ
трогательномъ согласіи, австрійцы будутъ объяты трепетомъ и
тогда, клянусь вамъ, наши враги исчезнутъ» х). Такъ закончилъ
онъ свою удивительную при данныхъ обстоятельствахъ рѣчь;
эти заключительныя слова произвели на всѣхъ глубокое впе-
чатлѣніе.
Рѣчь, произнесенная въ тотъ же день Робеспьеромъ, была
построена менѣе искусно и была не такъ возвышенна, какъ рѣчь
Дантона. Вынужденный, въ свою очередь, говорить съ трибуны,
чтобы оправдаться въ жестокомъ обвиненіи, брошенномъ ему
другомъ Барбару, марсельцемъ Ребекки, онъ началъ подробно
перечислять свои заслуги. Это было несвоевременно и непри-
лично; раздраженные противники не разъ прерывали его.
Вдобавокъ онъ сдѣлалъ ошибку тѣмъ, что сталъ курить ѳиміамъ
народу, тогда какъ онъ увѣрялъ, что онъ никогда не прибѣгаетъ
къ лести. «Тиранамъ льстятъ, сказалъ онъ, но собранію изъ
25 милліоновъ людей нельзя льстить такъ же -точно, какъ боже-
ству»* 2). Какое заблужденіе! Куртизаны встрѣчаются не только
во дворцахъ. Люди часто создаютъ себѣ кумиры, предъ кото-
рыми жадная до зрѣлищъ толпа преклоняется какъ передъ цар-
ской властью, и предъ этими, созданными народнымъ воображе-
ніемъ и наканунѣ еще безвѣстными идолами, лжетрибуны вос-
куряютъ ѳиміамъ!
Заключительные выводы, сдѣланные Робеспьеромъ, вполнѣ
согласовались съ выводами Дантона; онъ высказался рѣши-
тельно противъ диктатуры и за нераздѣльность Франціи3).
Во время его рѣчи Барбару, сидя на своемъ мѣстѣ, горѣлъ
нетерпѣніемъ выступить со своими обвиненіями, и когда Робес-
пьеръ высокомѣрно потребовалъ, чтобы его противники подтвер-
дили свои обвиненія, то Барбару взошелъ на трибуну и голо-
сомъ, въ которомъ сквозь страстную интонацію южанина зву-
чалъ затаенный гнѣвъ Жиронды, онъ заявилъ, что Пани ука-
х) Нізіоіге рагіетепіаіге, р. 80.
2) ІЪійет, стр. 87.
8) ІЪісІет, стр. 88.
224
залъ ему однажды на Робеспьера какъ на будущаго диктатора
Франціи. Затѣмъ, взывая къ провинціальнымъ патріотамъ о
помощи для борьбы съ всевластной Коммуной, онъ заявилъ, что
Марсель только что избрала 800 человѣкъ изъ числа наиболѣе
обезпеченныхъ и извѣстныхъ своимъ патріотизмомъ гражданъ;
что каждый изъ нихъ получилъ изъ дома два пистолета, саблю,
ружье, 600 ливровъ ассигнаціями и что съ ними шло 200 че-
ловѣкъ коммуны, вооруженныхъ и экипированныхъ на ихъ
счетъг).
Собраніе встрѣтило эти слова рукоплесканіями. Но сталъ ли
бы имъ рукоплескать Парижъ, котораго такъ дерзко хотѣли
заставить образумиться? Сталъ ли бы рукоплескать народъ,
услыхавъ странную новость, что тѣ самые жирондисты, которые
сняли стражу Людовика XVI, потребовали теперь 800 чело-
вѣкъ охраны, которые были настолько богаты, чтобы воору-
житься и экипироваться на свой счетъ? Такъ вотъ какимъ
путемъ думала Жиронда приступить къ осуществленію прин-
ципа всеобщаго равенства? Поистинѣ рѣчь Барбару была верхомъ
неосторожности и безумія.
Быть можетъ, онъ и самъ почувствовалъ, что онъ зашелъ
слишкомъ далеко; ибо, сказавъ, что если депутатамъ суждено
умереть въ Парижѣ, то надобно назвать городъ, куда бы могли
съѣхаться ихъ преемники, онъ протестовалъ вмѣстѣ съ тѣмъ
противъ мысли бросить столицу и основать федеративное госу-
дарство. Въ немъ заговорила совѣсть, онъ почувствовалъ, что онъ
былъ несправедливъ къ Робеспьеру; повинуясь этому тайному
голосу, онъ сказалъ: «Я говорю вамъ, что я любилъ, Робеспьера,
я уважалъ его. Пусть онъ сознаетъ свою ошибку и я откажусь
отъ своего обвиненія» 2).
Какъ жалокъ партійный духъ! Барбару любилъ Робеспьера,
онъ уважалъ его, до тѣхъ поръ, пока Робеспьеръ не сталъ до-
биваться диктатуры, и въ то же время единственно, на чемъ
Барбару основывалъ обвиненіе въ этомъ мнимомъ преступленіи,
было нѣсколько словъ, сказанныхъ Пани! Какъ будто чело-
вѣка можно судить и въ особенности какъ будто можно произ-
нести надъ нимъ приговоръ, основываясь не на его поступкахъ,
а на словахъ другого человѣка! Какъ будто нельзя допустить,
2) Нізіоіге рагіетепіаіге^ стр. 89.
2) ІЫйет, стр. 90.
225
что Пани могъ желать для Робеспьера диктатуры, которой
тотъ самъ не добивался.
На самомъ дѣлѣ Пани отрицалъ слова, которыхъ оказалось
достаточно для жирондистовъ, чтобы воспламенить республику;
онъ отрицалъ ихъ самымъ рѣшительнымъ и энергичнымъ обра-
зомъ съ высоты трибуны; онъ отрицалъ ихъ, отвѣчая на обви-
ненія Барбару и Ребекки, которому онъ крикнулъ: «Вы—другъ
Барбару, я не признаю вашего свидѣтельства!»г).
Одинъ изъ современныхъ намъ историковъ пишетъ необду-
манно, что Пани скорѣе объяснилъ, нежели опровергъ слова, при
писанныя ему относительно диктатуры Робеспьера* 2). Мы сейчасъ
увидимъ, насколько это вѣрно. Вотъ подлинныя слова Пани: «Я
видѣлъ Барбару всего два раза, и я удостовѣряю, что ни въ
тотъ, ни въ другой разъ я не говорилъ съ нимъ о диктатурѣ»;
такъ началъ онъ свою рѣчь. И далѣе: «Я подтверждаю клятвен-
но, что я говорилъ съ нимъ только о переводѣ марсельцевъ и
никогда не говорилъ о диктатурѣ». Заявленіе было категори-
ческое: однако Барбару промолчалъ3).
Во время преній Камбонъ горько желовался на деспотизмъ
парижской Коммуны; между прочимъ онъ назвалъ Марата. Тогда
Маратъ, отряхнувъ свою грязную одежду, всталъ и попросилъ
слова. Если бы въ залѣ появилась внезапно голова Медузы, то
она не произвела бы болѣе сильнаго впечатлѣнія. При видѣ этого
лица мѣдно-желтаго цвѣта, этихъ глазъ, сверкавшихъ холодной
рѣшимостью, этихъ губъ, искривленныхъ полупрезрительной улыб-
кой, запятнанныхъ еще, казалось, произнесенными ими смерт-
ными приговорами, присутствовавшіе содрогнулись. Итакъ, то
полумиѳическое существо, которое вновь избранные депутаты
представляли себѣ до сихъ поръ въ образѣ какого-то легендар-
наго призрака, какого-то кошмара, стояло^передъ ними во плоти
т) ПМет, стр. 95.
2) См. Нізіоіге (іе Іа Сопѵепііоп, раг М. (іе Вагапіе, т. И, кн. IV,
стр. 13, ё<1. Меііпе.—Замѣтимъ кстати, что де Барантъ, такъ же точно какъ
Мишле и Ламартинъ, счелъ возможнымъ не дѣлать въ своемъ сочиненіи
ссылокъ на источники и на авторовъ, у которыхъ онъ черпаетъ свои свѣ-
дѣнія.
3) См. Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 93, 106.—Мишле, придавая
(III т., гл. X, стр. 547) огромное значеніе словамъ, которыя Барбару влагаетъ
въ уста Пани, разсказывая о засѣданіи 25 сентября 1792 г., счелъ нуж-
нымъ умолчать о томъ, что Пани опровергъ слова Барбару блестящимъ и
категорическимъ образомъ.
ЛУИ бланъ. т. VII.
15
226
и крови. Маратъ шелъ къ трибунѣ судорожной походкой, какъ
человѣкъ, «вышедшій изъ преддверія ада!» Легкая дрожь про-
бѣжала по рядамъ наиболѣе равнодушныхъ. «Я разсматривалъ
его, разсказывалъ впослѣдствіи одинъ ярый монтаньяръ, Рене
Левассёръ, съ тѣмъ тревожнымъ любопытствомъ, съ какимъ мы
разсматриваемъ нѣкоторыхъ отвратительныхъ животныхъ». «У
меня въ этомъ залѣ много личныхъ враговъ», началъ Маратъ
торжественно. Его слова были прерваны страшнымъ шумомъ...
«Всѣ, всѣ враги!» кричали голоса, а онъ продолжалъ: «У меня
въ этомъ залѣ много личныхъ враговъ; да будетъ имъ стыдно!»
Воцарилось какое-то жуткое молчаніе—всѣ были ошеломлены.
Тогда Маратъ заявилъ, что мысль о диктатурѣ не принадлежала
ни Робеспьеру, ни Дантону: она принадлежала ему, онъ припи-
сывалъ себѣ всю честь этой идеи. Да, онъ хотѣлъ бы, чтобы
народъ избралъ одного гражданина, какъ бы его ни называли,
диктаторомъ, трибуномъ, не все ли равно? — гражданина, кото-
рый былъ бы способенъ, по призыву «Аші йи реиріе» снести
однимъ ударомъ головы пятисотъ заговорщиковъ. «Если вы еще
не способны понять меня», дерзнулъ онъ сказать, «тѣмъ хуже для
васъ!» Онъ напомнилъ свою жизнь въ подземельѣ, напомнилъ
о кинжалахъ убійцъ, направленныхъ противъ него, хвалился
тѣмъ, что онъ говорилъ правду, когда голова его была на плахѣ,
и присовокупилъ: «Станете ли вы упрекать меня въ честолю-
бивыхъ замыслахъ? Я не снизойду до оправданія; смотрите на меня
и судите меня». Смыслъ всего сказаннаго имъ резюмировался
въ слѣдующихъ угрожающихъ словахъ: «Если народъ поддастся
слабости, анархія никогда не прекратится х).
Если вѣрить тому, что Маратъ разсказываетъ объ этомъ до-
стопамятномъ засѣданіи въ своемъ дневникѣ, то вопросъ объ
его арестѣ былъ рѣшенъ жирондистами до засѣданія; рѣшивъ
отдѣлаться отъ него, они не хотѣли помѣриться съ нимъ силами;
поэтому наканунѣ ими было отдано приказаніе не впускать его
въ залъ* 2). Если такое странное и преступное приказаніе дѣй-
ствительно было отдано, то что же помѣшало привести его въ
исполненіе? Маратъ объ этомъ умалчиваетъ. Не подлежитъ со-
2) См. текстъ этой рѣчи либо въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 97,
99, либо въ Мопііеиг, гдѣ это засѣданіе описано весьма обстоятельно.
2) '7оигпаІ (Іе Іа НёриЫіцие, № 4.—Это было новое названіе газетки,
издаваемой Маратомъ.
227
мнѣнію, что Верньо, прежде чѣмъ отвѣтить ему, счелъ долгомъ
выразить свое отвращеніе по поводу того, что ему приходилось
имѣть дѣло съ подобнымъ противникомъ, что онъ долженъ былъ
«смѣнить на трибунѣ человѣка, надъ которымъ тяготѣли декреты
объ арестѣ»1).
Но вѣдь эти декреты были подписаны судомъ Шателе! Какъ
же Верньо, республиканецъ Верньо, ставилъ Марату въ преступле-
ніе то преслѣдованіе, которому онъ подвергался со стороны коро-
левскаго правительства? Шабо и Талліенъ протестовали противъ
этого, а когда Верньо назвалъ Марата человѣкомъ, «изъ кото-
раго сочилась клевета, желчь и кровь», то на трибунахъ по-
слышался ропотъ и предсѣдатель, по требованію Лакруа, былъ
вынужденъ призвать депутатовъ къ порядку2).
Тогда Верньо прочелъ гнусный циркуляръ, въ которомъ Ма-
ратъ не побоялся совѣтовать всей Франціи повторить сентябр-
скія убійства. Затѣмъ, перейдя къ Робеспьеру и подчеркнувъ,
что онъ отзывался объ немъ всегда не иначе, какъ съ уваженіемъ,
Верньо поставилъ ему въ вину то, что въ ночь съ 2 на 3 сентября
онъ обвинилъ Гаде, Кондорсе, Ласурса, Бриссо и его самого, Вер-
ньо, въ участіи въ заговорѣ въ пользу герцога Брауншвейгскаго.
Говоря это, Верньо намекалъ на рѣчь, которой онъ не слы-
шалъ; тогда Сержанъ, слышавшій эту рѣчь, крикнулъ оратору
рѣзко: «Это ложь!» 3). Спохватившись, Верньо сказалъ:» Я буду
радъ, если мои слова будутъ опровергнуты и если мнѣ докажутъ,
что на Робеспьера также могли наклеветать».
Правда ли, какъ утверждаетъ одинъ современный историкъ 4),
что, произнеся эти слова, Верньо прервалъ свою рѣчь и стоялъ
нѣкоторое время молча,—словно бросивъ этимъ Робеспьеру много-
знаменательный, безмолвный вопросъ. Онъ ждалъ возраженія
съ его стороны. Возраженія не послѣдовало5); разумѣется, Ро-
беспьеру не было никакой надобности отвѣчать немедленно на
обвиненіе, которое такъ рѣшительно было опровергнуто Сержа-
2) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 99.
2) ІЪіНепг, стр. 99 и 100.
8) ІЫНет, стр. 100.
4) Это одно изъ тѣхъ предположеній, которыя Мишле дѣлаетъ подъ влія-
ніемъ его систематическаго предубѣжденія противъ Робеспьера. См. его Ніз-
іоіге Не Іа Вёѵоіиііоп, т. IV, стр. 348.
5) Въ этомъ можно удостовѣриться, заглянувъ въ Мопгіеиг, гдѣ описано
засѣданіе 25 сентября 1792 г.
15’
228
номъ, при чемъ Верньо, къ которому было обращены его слова,
ничего не возразилъ ему1).
Въ это время на трибуну входитъ другой жирондистскій де-
путатъ, Буало. Онъ держитъ въ рукахъ дневникъ Марата и чи-
таетъ: «Меня удручаетъ сознаніе, что всѣ мои старанія спасти
народъ не приведутъ ни къ чему, если не вспыхнетъ новое воз-
станіе. Зная, какъ настроено большинство депутатовъ»... Не окон-
чивъ фразы. Буало обертывается къ Марату и восклицаетъ:
«Что касается меня, Маратъ, то я скажу тебѣ, что въ этомъ
сердцѣ болѣе правдивости, нежели безумія въ твоей головѣ».
Онъ продолжалъ чтеніе... Никогда еще Собраніемъ не овла-
дѣвало такое бурное негодованіе. Всѣ вскочили со своихъ мѣстъ,
всѣ грозили Марату кулаками; его проклинали, его называли
чудовищемъ. Со всѣхъ сторонъ раздавались крики: «Въ Аббат-
ство! въ Аббатство!» Нѣкоторые вопили:» на гильотину!»2) Ма-
ратъ стоялъ невозмутимый; онъ улыбался. Левассёръ, наблю-
давшій съ верхней скамьи Горы на эту необычайную сцену, при-
знаетъ, что въ этотъ моментъ на сторонѣ невозмутимо спокой-
наго Марата было, въ его глазахъ, несомнѣнно огромное пре-
восходство надъ его блестящими противниками3).
Маратъ просилъ вторично слова и подтвердилъ, что днев-
никъ, на который ссылались какъ на улику противъ него, дѣй-
ствительно былъ написанъ имъ; онъ этого не отрицалъ, такъ
какъ «ложь и притворство всегда были ему чужды»; онъ от-
мѣтилъ одно, что эти слова были написаны раньше, чѣмъ это
указано издателемъ въ дневникѣ. Въ доказательство своей умѣ-
ренности, онъ показалъ Собранію статью, гдѣ въ сентименталь-
ныхъ выраженіяхъ, подъ которыми скрывалась мрачная иронія,
онъ давалъ обѣщаніе «впредь выслушивать разсказы объ избіе-
ніи старцевъ и дѣтей», не давая волю своему негодованію... Го-
воря объ этихъ жертвахъ съ состраданіямъ, которое въ его устахъ
звучало оскорбленіемъ, этотъ свирѣпый человѣкъ наслаждался
безплоднымъ бѣшенствомъ своихъ враговъ.
Заявивъ, что «онъ не боится ничего на свѣтѣ», Маратъ не-
х) Я настаиваю на ©томъ, потому что именно на этихъ словахъ Мишле
основываетъ свое обвиненіе, восклицая: «Робеспьеръ ничего не отвѣтилъ, при-
нялъ обвиненіе и остался навѣки запятнаннымъ». См. его Нізіоіге йе Іа
Вёѵоіиііоп, т. IX, стр. 348.
2) йоигпаі йе Іа ВёриЪІіцие, № 4.
8) Мётоігез йе Веѵаззеиг, т. I, стр. 98.
229
ожиданно вынулъ изъ кармана пистолетъ и приложилъ его ко
лбу, «твердо рѣшивъ умереть у подножія трибуны», если только
декретъ, коимъ онъ обвинялся, будетъ принятъ. Быть можетъ, это
была одна пустая похвальба; многіе, по крайней мѣрѣ, такъ ду-
мали. Прюдомъ, описывая въ своей газетѣ это засѣданіе, го-
воритъ: «Онъ вытащилъ изъ кармана пистолетъ, подобно тому,
какъ въ былое время наши капуцины, стоя на каѳедрѣ, выта-
скивали изъ рукава маленькое изображеніе какого-нибудь свя-
того... Бросьте ваши фокусы, Маратъ» х). Впрочемъ, нѣкоторые
изъ присутствующихъ были растроганы его словами* 2). Они по-
вѣрили тому, что въ изступленіи Марата было что-то роковое,
они повѣрили, когда онъ произнесъ знаменательныя слова: «Я
не могу измѣнитъ своихъ убѣжденій, ибо они вытекаютъ изъ са-
мой сущности вещей» 3).
’ Подавленное, охваченное чувствомъ глубокаго отвращенія,
утомленное пережитымъ волненіемъ, поддавшись, быть можетъ,
вліянію говорившихъ съ трибуны ораторовъ, среди которыхъ
было много сторонниковъ фанатизма, Собраніе перешло нако-
нецъ къ порядку дня. Оно декретировало единую и нераздѣль-
ную республику. Маратъ восторжествовалъ.
ГЛАВА V.
Побѣдоносная республика.
Сочувствіе къ революціи и къ Франціи со стороны сосѣднихъ народовъ.—
Савойя отдается во власть Франціи.—Лагерь Дюмурье.—Секретные перего-
воры, происходившіе подъ видомъ порученій военнаго характера.—Эгоизмъ
эмигрантовъ.—Король прусскій настаиваетъ на сраженіи.—Странный способъ,
коимъ герцогъ Брауншвейгскій хотѣлъ добиться отмѣны этого приказанія.—
Дюмурье и Дантонъ даютъ пруссакамъ возможность спокойно совершить
отступленіе.—Тайная политика Дантона.—Пруссаки рѣшаютъ отступить.—
Картина отступленія, набросанная Гёте.—Дюмурье даетъ герцогу Брауншвейг-
скому возможность уйти, а самъ отправляется въ Парижъ.—Осада Лилля.—
Геройство его жителей.—Ихъ геройство спасаетъ городъ.—Нѣмцы, жаждущіе
свободы, съ нетерпѣніемъ ожидаютъ прихода французскихъ войскъ.—Занятіе
Майнца Кюстиномъ.—Французы во Франкфуртѣ.—Пруссаки очищаютъ Лон-
гви.—Побѣдоносная республика.—Замѣчательная депеша, посланная графомъ
Мерси-д:Аржапто Вѣнскому кабинету.
Лучшимъ доказательствомъ вѣчной истины тѣхъ принциповъ,
во имя которыхъ боролись наши отцы, служитъ тотъ порази-
’) Вёѵоіиііоп сіе Рагіз, № 168.
2) Мётоігез Не Веѵаззеиг, т. I, стр. 98.
3) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 105.
230
тельный фактъ, что сосѣдніе съ нами народы поддались обаянію
французской революціи, несмотря на то, что всѣ описанныя
выше картины неистовой, бѣшеной злобы прошли на ихъ гла-
захъ; ихъ не устрашило ни это обезумѣвшее собраніе, ни из-
ступленные вопли: «на гильотину, на гилъопшнуі», которые из-
давали самые умѣренные люди, ни блѣдная, испитая фигура
Марата...
Они знали, вѣроятно, что есть вещи, красота которыхъ
фатальна; они знали, что Семела была испепелена за то, что
она захотѣла лицезрѣть громовержца Зевса во всемъ ослѣпи-
тельномъ блескѣ его могущества... Все свершившееся дѣйстви-
тельно никого не устрашило. Изъ всѣхъ мѣстечекъ Савойи неслись
къ намъ пламенные призывы, ея населеніе было одушевлено
тѣмъ самымъ желаніемъ, какое побудило жителей Авиньона
присоединиться къ намъ; населеніе Шамбери со слезами на
глазахъ призывало наше трехцвѣтное знамя1), жителей Ниццы
одушевляла одна мысль, которую они выразили такъ трога-
тельно въ своей просьбѣ къ Конвенту; они писали: «Да будетъ
услышана наша просьба—мы хотимъ быть французами... Вамъ,
стремящемся ко благу народовъ, къ свободѣ міра, мы объявляемъ
передъ лицомъ Всевышняго, что мы готовы раздѣлить всѣ ваши
бѣдствія... Если наша просьба будетъ отвергнута... мы предпо-
чтемъ скорѣе сжечь наши помѣстья, покинуть страну, гдѣ мы
чувствуемъ себя изгнанниками, и жить вмѣстѣ съ вами въ
вашей странѣ свободы»2).
Неудивительно поэтому, что когда французы появились въ
исходѣ сентября 1792 г. въ Савойѣ, то она приняла ихъ съ
распростертыми объятіями3). 24-го сентября генералъ Монтескьё
вступилъ въ Шамбери4), а между тѣмъ не далѣе какъ наканунѣ
тотъ же Монтескьё, заподозрѣнный въ сочувствіи къ партіи
Лафайетта, былъ отрѣшенъ отъ должности декретомъ Конвента
по доносу Тальена, утверждавшаго, будто «этотъ генералъ не
вступитъ въ Савойю» 5). Могло ли это случиться, коль скоро
савойцы, охваченные энтузіазмомъ, раскрывали передъ нами
2) См. по этому поводу Мётоігез йи дёпёгаі Борреі, кн. II, гл. I. Соі-
Іесііоп <іев Мётоігез зпг Іа Вёѵоіиііоп.
2) Аігеззе а Іа Сопѵепііоп, зёапсе <іи 21 осіоЪге 1792 г.
8) Мётоігез йи дёпёгаі Борреі, гл. И, стр. 68.
4) ІЪій., стр. 67.
6) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 53.
231
свои объятія и были готовы прижать насъ къ своему сердцу?
Вступленіе нашихъ войскъ въ Савойю было святымъ дѣломъ.
Жители Ниццы, съ своей стороны, бѣжали къ намъ съ такою
же радостью, съ какою они встрѣчали генерала Ансельма;
крѣпость Монтальбанъ поспѣшила капитулировать; Вильфраншъ
по первому требованію открылъ ворота передъ нашими вой-
сками х).
Какъ торжественно, какъ благородно было засѣданіе Кон-
вента, на которомъ, подъ впечатлѣніемъ великолѣпнаго доклада
аббата Грегуара, состоялось постановленіе: «Именемъ народа,
Національный Конвентъ объявляетъ о присоединеніи бывшей
Савойи къ французской республикѣ» * 2). Эти торжественныя слова,
выслушанныя всѣми съ глубокимъ умиленіемъ, были покрыты
громомъ рукоплесканій.
Но савойцы поклялись умереть, защищая свободу, равенство,
Францію до того какъ состоялось это постановленіе3). И
они сдержали клятву, они «раздѣлили наше горе»; они сражались
и боролись вмѣстѣ съ нами. Ни одинъ французъ не забудетъ
того, что въ рядахъ революціонныхъ войскъ сражались горцы,
прибывшіе изъ департамента Монбланъ, тѣ суровые аллоброгскіе
драгуны, одно имя которыхъ наводило на врага паническій
ужасъ, о которомъ онъ говорилъ: «Ихъ лошади кусаются» 4 5).
Въ Швейцаріи, при приближеніи республиканскихъ войскъ,
сердца гражданъ, преисполненные надежды и любви, бились
учащеннѣе; населеніе Ваатланда выказало такое влеченіе къ
Франціи, что встревоженное бернское правительство послало
нѣсколько батальоновъ для наблюденія за французской гра-
ницей б).
Въ Женевѣ, гдѣ скрывался въ то время съ однимъ своимъ
адъютантомъ Монтескьё, переодѣтый въ статское платье, жители
держали себя враждебно до тѣхъ поръ, пока тамъ находились
союзники-швейцарцы, подоспѣвшіе изъ Ніона; когда же они
ушли, то долго сдерживаемый ихъ присутствіемъ революціонный
г) Мопі&аіііагд, Нізіоіге йе Егапсе, т. III, стр. 245.
2) См. Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XX, стр. 384, 386, засѣданіе 27 ноября
1792 г.
8) Мётоігез йи дёпёгаі Ворреі, кн. И, гл. I, стр. 73.
4) ІЫйет, кн. II, стр. 77.
5) Мётоігез еі соггезропйапсе йе Маііеі йи Рап, т. I, гл. XIII, стр. 332.
в) ІЫйет, стр. 334.
232
энтузіазмъ, проявился съ изумительной силой; Малле дю Панъ
разсказываетъ съ озлобленіемъ и ненавистью, весьма понятными
въ роялистѣ, что онъ уѣхалъ изъ этого города, будучи увѣренъ,
что «городъ кинется въ симпатическія объятія Французской рес-
публики» *).
Въ это время Дюмурье, горя нетерпѣніемъ выполнить какъ
можно скорѣе свой излюбленный планъ вступить въ Нидерланды,
подвинулся къ Шалону и велъ съ пруссаками переговоры объ
ихъ отступленіи, стараясь всѣми силами склонить ихъ къ этому* 2).
Изолировать Австрію, чтобы легче побѣдить ее, такова была въ
то время политика этого необычайнаго человѣка, соединявшаго
изворотливость дипломата съ храбростью военнаго. Узнавъ, что
король прусскій терпѣлъ недостатокъ въ кофе и сахарѣ, онъ
послалъ ему нѣсколько фунтовъ того и другого, фруктовъ и
бѣлаго хлѣба3). Подарокъ былъ принятъ; но король прусскій
велѣлъ передать своему любезному противнику, чтобы онъ этимъ
ограничился. Между аванпостами обѣихъ армій установились
самыя дружескія сношенія; французы великодушно дѣлились
хлѣбомъ съ непріятелемъ, который такъ бѣдствовалъ, что ему
приходилось убивать лошадей и питаться ихъ мясомъ 4).
Офицеры посѣщали другъ друга въ лагеряхъ, куда они
являлись подъ предлогомъ исполненія данныхъ имъ порученій;
такъ, напримѣръ, 23-го сентября маіоръ Массенбахъ обѣдалъ у
Келлермана, у котораго были въ это время сыновья Филиппа
Эгалите и генералы Диллонъ, Шаубургъ и Лабарольеръ.
Послѣ обѣда, Диллонъ, бесѣдуя съ Массенбахомъ, настаивалъ
на томъ, что Пруссіи необходимо было заключить миръ и при-
знать республику. Понизивъ голосъ, онъ присовокупилъ, что
заключеніе мира ввергнетъ революцію въ анархію; если же война
будетъ упорно продолжаться, то онъ предвидитъ гибель монархіи,
дворянства, и... свою собственную гибель».—Несчастному уже
мерещился эшафотъ, на которомъ ему суждено было сложить
голову.—Оглянувшись съ тревогою и убѣдись, что за нимъ никто
не слѣдитъ, онъ открылъ окно и, наклонившись, произнесъ:
«Взгляните, какая чудная мѣстность!» Маіоръ понялъ и
’) Мётоігез еі соггезропйапсе йе Маііеі йи Рап, т. I, гл. XIII, стр. 336.
2) Мётоігез іігёз йез раріегз й’ип котте й’Ёіаі, т. I, стр. 603.
3) Мётоігез йи Витоигіег, т. III, стр. 66.
4) ІЪійет.
233
свѣсился въ свою очередь за окно; тогда Диллонъ поспѣшно
проронилъ слѣдующія слова: «Предупредите короля прусскаго,
что въ Парижѣ вырабатываютъ планъ вторженія въ Германію,
ибо всѣмъ извѣстно, что на Рейнѣ нѣтъ нѣмецкихъ войскъ» * 2).
Это было совершенно вѣрно; предупрежденіе было цѣнное,
но король прусскій принялъ это извѣстіе съ неудовольствіемъ
и съ досадой. Къ какимъ только средствамъ ни прибѣгалъ
Дюмурье, чтобы отвлечь его отъ союза съ Австріей! Онъ даже
послалъ ему записку, въ которой называлъ вѣрность, съ какой
король соблюдалъ свои политическія обязательства, преувели-
ченнымъ понятіемъ о чести2).
Все было напрасно. Провозглашеніе во Франціи республики
еще болѣе разожгло въ Фридрихѣ-Вильгельмѣ желаніе возста-
новить въ лицѣ Людовика XVI престижъ королевской власти и
отомстить тѣмъ, кто попиралъ его.
Онъ былъ окруженъ эмигрантами, которые настаивали на
продолженіи войны и умоляли его, чтобы онъ покончилъ съ ре-
волюціей, одержавъ надъ нею блестящую побѣду. Они вообра-
жали, что имъ достаточно будетъ протянуть руку, чтобы снова
овладѣть Франціей, которая, по ихъ глубокому убѣжденію, при-
надлежала имъ; мысль, что она ускользнула изъ ихъ рукъ, при-
водила ихъ въ ярость.
Участь заключенныхъ въ Тамплѣ, опасность которой под-
вергся бы Людовикъ XVI, если бы Конвентъ былъ доведенъ до
отчаянія и озлобленія—все это было для нихъ пустымъ звукомъ,
все это нисколько не тревожило ихъ! Одинъ изъ этихъ доблест-
ныхъ рыцарей писалъ изъ Кобленца: «Разсказываютъ, что фран-
цузскій король принялъ извѣстіе о своемъ сверженіи съ пре-
стола со своимъ обычнымъ тупымъ равнодушіемъ» 3).
Графъ Ламберти въ письмѣ къ сестрѣ пишетъ: «Совѣщанія
короля прусскаго съ Дюмурье совершенно непонятны. Говорятъ,
будто они пришли къ соглашенію; мнѣ это не представляется
возможнымъ, если не допустить, что интересами Франціи пре-
небрегаютъ, и что хотятъ спасти короля французскаго, пожер-
твовавъ нами. Прощай тогда дворянство, духовенство и наша не-
движимая собственность4).
’) Мётоігез іігёз сіез раріегз й’ип Іготте й’Еіаі, т. I, стр. 501 и 502.
2) ІЪійет, стр. 508.
3) Соггезропйапсе огідіпаіе (Іез ётідгёз. стр. 119.
4) ІЪійет, стр. 18.
234
Съ такимъ наивнымъ по своей жестокости эгоизмомъ говорили
не только нѣкоторые эмигранты; князь Гарденбургъ припи-
сываетъ подобныя чувства цвѣту эмиграціи изъ партіи прин-
цевъ х).
Поэтому неудивительно, что на большомъ военномъ совѣтѣ,
созванномъ королемъ прусскимъ 26-го сентября, маршалы Брольи
и де Кастри, вмѣстѣ съ австрійскимъ генераломъ Клерфэ, энер-
гичнѣе всѣхъ настаивали на необходимости немедленно дать сра-
женіе. Этого желалъ въ душѣ и самъ король прусскій. Тщетно
возставали противъ этого герцогъ Брауншвейгскій, генералъ Каль-
крейтъ и другіе прусскіе генералы, ссылаясь на плохое состояніе
арміи, на то, что она была изнурена болѣзнями, на дождливое
время года, на страшное бѣдствіе, которое угрожало арміи въ
непріятельской странѣ въ случаѣ ея пораженія. Сраженіе было
назначено на 29-ое число; извѣстіе это тотчасъ облетѣло лагерь
французскихъ принцевъ; они ликовали* 2).
Наканунѣ герцогъ Брауншвейгсі&й видѣлся съ полковникомъ
Тувено, который сказалъ ему: «Свободные люди дерутся на
своей землѣ какъ львы... Если бы вслѣдствіе случайностей воен-
наго времени вы подошли къ Парижу, то Парижъ пересталъ бы
быть столицей; въ тотъ моментъ, когда бы вы подошли, она
оказалась бы за 200 льё отъ Парижа3).
Съ другой стороны, на этомъ же совѣщаніи была высказана
мысль о возможности заключить секретную военную конвенцію,
положивъ въ основу переговоровъ требованіе о немедленномъ
очищеніи французской территоріи отъ непріятельскихъ войскъ;
«въ каковомъ случаѣ Дюмурье обязался бы не тревожить прус-
саковъ во время ихъ отступленія до береговъ Мааса»4). Эта
мысль понравилась герцогу Брауншвейскому, но, какъ мы уже
видѣли, она не могла быть приведена въ исполненіе вслѣдствіе
рѣшенія, принятаго на военномъ совѣтѣ 26-го сентября. Къ тому
же Дюмурье, при всемъ своемъ желаніи, не рѣшился принять
на себя формальное обязательство не тревожить пруссаковъ во
х) Мётоігез іітёз йез раріегз сі’ип котте й’Ёіаі, т. I, стр. 510.
2) ІЫйет, стр. 510 и 511.
3) Описаніе этого совѣщанія, сдѣланное самимъ Тувено, приводится изда-
телями Мемуаровъ Дюмуръе, см. т. III, стр. 68.
4) Мётоігез іігёз йез раріегз й?ип котте	стр. 506.—Дюмурье
не касается въ своихъ мемуарахъ этого пункта.
235
время ихъ отступленія, не получивъ на то изъ Парижа офиціаль-
наго либо секретнаго разрѣшенія.
Чтобы заставить его какъ можно скорѣе взять на себя это
обязательство, которое обезпечило бы пруссакамъ возможность
совершить отступленіе въ полномъ порядкѣ и заставило бы
короля прусскаго отказаться отъ мысли о сраженіи, герцогъ
Брауншвейгскій прибѣгнулъ къ весьма оригинальному средству.
Зная страстное желаніе Дюмурье идти на завоеваніе Нидер-
ландовъ, онъ разсчитывалъ, что генералъ поспѣшитъ заключить
вышеупомянутое соглашеніе, если у него будутъ данныя опа-
саться, что военныя дѣйствія, будучи возобновлены, будутъ
вестись пруссаками энергично и могутъ затянуться надолго х),
поэтому онъ препроводилъ ему 28-го сентября манифестъ, въ
которомъ въ рѣзкомъ, повелительномъ и угрожающемъ тонѣ
повторялись заявленія, сдѣланныя 25-го и 27-го іюля, столь
озлобившія революціонеровъ* 2).
Въ первый моментъ Дюмурье не понялъ намѣреній герцога;
онъ дважды перечиталъ манифестъ, который показался ему
весьма страннымъ и неумѣстнымъ и, обратившись къ адъютанту,
передавшему ему это письмо, онъ сказалъ: «Герцогъ Брауншвейг-
скій, принимаетъ меня, вѣроятно, за какого-нибудь амстердам-
скаго бургомистра. Передайте ему, что съ этой минуты перемиріе
прекращается». И онъ отдалъ соотвѣтственныя приказанія въ
присутствіи посланнаго герцогомъ3).
Изъ письма, полученнаго имъ вскорѣ отъ Геймана, онъ узналъ
сущность дѣла; въ то же время онъ получилъ отъ министровъ
секретное разрѣшеніе не тревожить пруссаковъ, если они рѣшатся
начать отступленіе4).
Любопытно отмѣтить, что разрѣшеніе, которое такъ плохо
согласовалось съ общимъ смѣлымъ духомъ революціи1), было
послано Дюмурье никѣмъ инымъ, какъ Дантономъ; трудно сказать,
чѣмъ онъ руководился при этомъ; быть можетъ, сочувствуя
планамъ Дюмурье, онъ хотѣлъ предоставить ему возможность
вторгнуться въ Нидерланды, или же онъ считалъ согласнымъ
съ требованіями мудрой политики удалить возможно скорѣе
х) Мётоігез сіе Витоигіег, т. III, стр. 513.
2) ІЪійет.
3) ІЪійет^ стр. 69.
4) Мётоігез іігёз йез раріегз й’ип котте й’Ёіаі, т. I, стр. 514.
236
прусскую армію изъ предѣловъ Франціи, не стараясь во что бы
то ни стало уничтожить ее. Но такъ какъ подобная политика
могла показаться подозрительной, а онъ зналъ, что дѣятели
революціи были весьма склонны къ недовѣрію, то онъ не за-
хотѣлъ компрометировать свое популярное имя въ офиціальныхъ
депешахъ. Въ постановленіи Совѣта, принятомъ по его настоянію
его коллегами, говорилось съ чисто римской лаконичностью...
«Совѣтъ постановилъ отвѣтить, что французская республика не
можетъ принять никакихъ предложеній до тѣхъ поръ, пока прус-
скія войска не очистятъ окончательно французской территоріи»* 2).
Но одновременно съ этимъ Дантонъ сообщилъ Дюмурье, част-
нымъ письмомъ, что республикѣ слѣдуетъ настоять прежде всего
на томъ, чтобы иностранныя войска удалились изъ Франціи;
что стремиться къ уничтоженію прусской арміи нѣтъ надобности,
тѣмъ болѣе, что Пруссія не есть естественный врагъ Франціи и
что изъ трехъ комиссаровъ Конвента, которые отправляются въ
главную квартиру непріятельскихъ армій, двое—СиллерииКарра—
снабжены особыми инструкціями относительно выполненія военной
конвенціи, если бы Дюмурье счелъ нужнымъ заключить таковую3).
Въ этомъ эпизодѣ жизни Дантона есть, надобно сознаться,
что-то недоговоренное. Изъ трехъ комиссаровъ, о которыхъ идетъ
рѣчь въ письмѣ къ Дюмурье, только одинъ Пріёръ, изъ депар-
тамента Марны, былъ извѣстенъ своимъ горячимъ патріотизмомъ
и стойкостью своихъ республиканскихъ убѣжденій. Силлери
считался всецѣло преданнымъ герцогу Орлеанскому, а Карра
былъ тотъ самый журналистъ, который выставилъ кандидатуру
герцога Брауншвейгскаго на французскій престолъ. Не странно
ли было скрывать отъ перваго то, что довѣряли двумъ послѣд-
нимъ! И что это были за болѣе подробныя инструкціи, данныя
такимъ агентамъ, какъ Силлери и Карра? Объ этомъ не говорится
ни слова въ мемуарахъ князя Гарденберга, въ которыхъ вообще
много неяснаго и недоговореннаго относительно этихъ перегово-
ровъ; также точно умалчиваетъ объ этомъ и Дюмурье, въ ме-
муарахъ котораго этотъ эпизодъ переданъ еще болѣе туманно.
Мало того, въ то время какъ князь Гарденбергъ говоритъ
положительно о томъ, что Дюмурье обязался не тревожить прус-
2) Мётоігез іігёз сіез раріегз сі’гіи Іготте сІ’Ёіаі, т. I, стр. 517.
2) ІЪІсІ.,
8) ІЪйІ.,
237
скую армію во время ея отступленія, что, какъ мы вскорѣ уви-
димъ, подтверждается фактами, Дюмурье не хочетъ даже, чтобы
«благопріятное для французовъ отступленіе пруссаковъ было
приписано уговору, состоявшемуся между нимъ и королемъ
прусскимъ» х).
Послушаемъ, что говоритъ объ этомъ хорошо освѣдомленный
государственный дѣятель, на слова котораго можно вполнѣ по-
ложиться.
Прежде чѣмъ упомянуть о письмѣ Дантона къ Дюмурье,
князь Гарденбергъ говоритъ дословно слѣдующее: «Дюмурье ве-
лѣлъ передать герцогу Брауншвейгскому, что онъ очень сожа-
лѣетъ о томъ, что имъ полученъ его манифестъ, такъ какъ
ему разрѣшено, на основаніи конвенціи, предварительныя условія
которой выработаны совмѣстно съ полковникомъ Тувено^ не тре-
вожитъ прусскую армію во время ея отступленія»2). Изъ раз-
сказа самого князя Гарденберга вытекаетъ, что увѣренность въ
этомъ, которую энергично поддерживалъ герцогъ Брауншвейгскій,
послужила однимъ изъ главныхъ поводовъ, побудившихъ нако-
нецъ короля прусскаго измѣнить рѣшеніе военнаго совѣта и
дать приказаніе начать отступленіе 3).
Прусская армія находилась въ это время въ самомъ плачев-
номъ состояніи. Дизентерія произвела въ ея рядахъ страшное
опустошеніе. Когда армія двинулась къ границѣ, то на мѣстахъ
ея стоянокъ остались огромныя лужи крови 4), и этой арміи,
находившейся почти въ столь же бѣдственномъ положеніи, въ
какомъ находилась нѣкогда армія фараона, предстояло перейти,
по образному выраженію Гёте, Чермное море..лрязи 5).
Дюмурье увѣряетъ въ своихъ мемуарахъ, что «отступленіе
пруссаковъ совершилось въ величайшемъ порядкѣ» 6). О томъ,
насколько это справедливо, можно судить по слѣдующему опи-
санію бѣдствій, испытанныхъ арміей во время отступленія, ко-
торое набросано однимъ изъ участниковъ этого похода—знаме-
нитымъ поэтомъ Гёте.
2) См. Мемуары Дюмуръе, т. III, стр. 71 и 73.
2) Мётоігез іігёз (Іез раріегз (Гип Іютте (і’Ёіаі, т. I, стр. 614 и 615.
3) ІЪісІ^ стр. 618 и 619.
4) Мётоігез &е Витоигіег, т. Ш, кн. V, гл. XII, стр. 73.
5) Сатрадпе іп Егапкгеіс/і.—Отрывокъ этотъ приведенъ Карлейлемъ, въ
его Вгепсіг Веѵоіиііоп, т. III, гл. VIII, стр. 74.
6) Мётоігез сіе Битоигіег, т. III, стр. 83.
238
«Въ тотъ моментъ, когда мы выступили, на разсвѣтѣ, изъ
Вердюна, шумъ и смятеніе въ войскѣ были невообразимыя. На
большой эспланадѣ, которая тянется передъ городскими воро-
тами, сновали всевозможные экипажи и повозки; тутъ же было
незначительное количество конницы и множество пѣхотинцевъ.
Свернувъ направо, по направленію къ Езгаіп, мы пошли по
узкой дорогѣ, окруженной рвами. Давка была такъ велика, всѣ
такъ страшно спѣшили, что чувство самосохраненія заставляло
смолкнуть всѣ иныя соображенія, заглушало даже чувство жа-
лости. Недалеко отъ меня упала запряженная въ фургонъ ло-
шадь; у нея обрѣзали постромки и оставили ее околѣвать на
дорогѣ; такъ какъ остальныя три лошади, запряженныя вмѣстѣ
съ нею, не могли тащить тяжелаго фургона, то ихъ также от-
прягли, а фургонъ опрокинули въ ровъ. Надобно было спѣшить
далѣе, не теряя времени; намъ пришлось проѣхать по тѣлу не-
счастнаго животнаго, которое собиралось уже подняться; я былъ
свидѣтелемъ того, какъ его ноги вздрогнули и затрещали подъ
колесами. Люди и животныя, скученные на узкой дорогѣ, дѣлали
попытки свернуть въ сторону, но вся окрестная мѣстность была
грязна отъ непрерывнаго дождя и казалась изрытой безчислен-
ными рытвинами, наполненными водою; всѣ дороги были пере-
рѣзаны вдоль и поперекъ подобными рытвинами. Рядомъ съ
моей каретой шли нѣкоторое время четыре хорошо одѣтыхъ
французскихъ солдата. Красивые, прекрасно сложенные, они
такъ искусно ступали по грязи, что ихъ сапоги были запач-
каны не выше щиколки, только по этому и можно было судить
о ихъ путешествіи по этой ужасной дорогѣ. Вполнѣ естественно,
что при подобныхъ обстоятельствахъ на поляхъ, на лугахъ, во
рвахъ, всюду валялись груды мертвыхъ лошадей; но, кромѣ того,
мы видѣли, что съ многихъ изъ нихъ была содрана шкура и
исчезли мясистыя части: печальный признакъ всеобщей нужды» х).
Въ то время какъ Гёте писалъ эти строки, онъ не подозрѣ-
валъ, что онѣ подтвердятъ современемъ тѣ подозрѣнія, которыя
были высказаны Маратомъ, когда онъ говорилъ со своей
обычной страстностью: «Притомъ жалкомъ состояніи, въ какомъ
находятся эти разбойники, нѣтъ возможности имъ убѣжать отъ.
нашихъ войскъ, если только наши генералы не окажутся из-
мѣнниками» * 2).
т) боеіЬѳ, котораго цитируетъ Карлейль, см. выше, стр. 75.
2) йоигпаі сіе Іа ВериЪІідие, № 10.
239
Что же дѣлалъ въ это время Дюмурье? Онъ говоритъ въ
своихъ мемуарахъ, что онъ отдавалъ приказаніе за приказаніемъ;
генералъ-лейтенанту Дарвилю было послано приказаніе итти
поспѣшно изъ Роаі-Еаѵег^пеа въ Аттиньи; генералу Мячинскому
было приказано идти къ Таннэ; генералу Шазо—на Ретель и
принять командованіе седанскимъ гарнизономъ; генералу Дил-
лону—итти черезъ Клермонъ до Излеттъ и т. д. и т. д. х). Но
генералъ-дипломатъ не объясняетъ одного,—какая необъяснимая
фатальность парализовала эти многочисленныя и мудрыя при-
казанія. Онъ жалуется на отсутствіе дисциплины въ отрядѣ
Келлермана, на слабость этого генерала; онъ обвиняетъ Штен-
геля въ излишней медлительности, Мячинскому ставитъ въ вину
излишнюю его стремительность, Валенса обвиняетъ въ нерѣши-
тельности; но «счастье», сопутствовавшее пруссакамъ во время
ихъ отступленія, объясняется гораздо проще тѣмъ, что Дюмурье
обязался, съ вѣдома и согласія Дантона, не тревожить ихъ,—и
хотя онъ не постарался снять съ себя по этому поводу подо-
зрѣнія, но мемуары князя Герденберга не оставляютъ на этотъ
счетъ ни малѣйшаго сомнѣнія.
Есть еще одно обстоятельство, которое также разсѣеваетъ
всякія сомнѣнія,—это странный отъѣздъ Дюмурье въ Парижъ,
посрединѣ октября, т. е. въ тотъ именно моментъ, когда прус-
саки выступали въ безпорядкѣ изъ Вердюна! Если его присут-
ствіе въ арміи когда либо было необходимо, то, разумѣется, именно
въ тотъ моментъ, когда приходилось преслѣдовать непріятеля
и когда онъ не могъ разсчитывать на то, что его приказанія
будутъ строго выполнены? * 2).
Въ то время какъ Дюмурье, давъ герцогу Брауншвейгскому
возможность ускользнуть, отправился въ Парижъ, гдѣ мы его
находимъ вскорѣ въ вихрѣ удовольствій, посѣщающимъ спек-
такли и празднества, на сѣверѣ Франціи военныя дѣйствія
продолжались и Лилль обезсмертилъ себя геройской защитой.
Читатель помнитъ, что въ первыхъ числахъ сентября Бёр-
нонвиль былъ вынужденъ покинуть лагерь на Модѣ, чтобы при-
соединиться съ девяти-тысячнымъ отрядомъ къ Дюмурье. Съ
его уходомъ въ лагерѣ на Модѣ осталось всего пятъ тысячъ
2) См. въ III т. Мемуаровъ Дюмурье, глава, озаглавленная Веігаііе (Іез
Ргиззіепз.
2) Всѣ историки, писавшіе до меня, видимо совершенно упустили изъ вида
всѣ эти обстоятельства.
240
человѣкъ, и такъ какъ они не въ состояніи были защитить его,
то лагерь пришлось оставить. Въ то время какъ французы вы-
ступали изъ лагеря, внезапная атака, произведенная австрій-
цами, вызвала среди нихъ панику, которая до того напомнила
панику, охватившую войска при Монсѣ и Турнэ, что ее поневолѣ
приходилось приписать измѣнѣ 2). Если непріятель возлагалъ
на это свои надежды, то патріотизмъ, который проявили жители
Лилля, разрушилъ всѣ его расчеты.
Лилль, осажденный съ 25 сентября тридцати четырехъ-ты-
сячнымъ корпусомъ союзныхъ войскъ, подъ командою Альберта
Саксенъ-Тешенскаго, въ которомъ было не болѣе восьми тысячъ
гарнизона, въ томъ числѣ всего три тысячи регулярныхъ
войскъ 2), подвергся, съ 29 сентября по 8 октября, безпримѣр-
ной въ лѣтописяхъ военной исторіи бомбардировкѣ. Согласно
бюллетеню, который былъ напечатанъ во всѣхъ періодическихъ
изданіяхъ того времени, число бомбъ и каленыхъ ядеръ, брошен-
ныхъ въ Лилль, доходило до шестидесяти тысячъ 3). Въ австрій-
скихъ бомбахъ были задѣланы маленькія скляночки, напол-
ненныя скипидаромъ. Въ крѣпости загорѣлась ратуша, военный
госпиталь, церковь св. Стефана, кварталъ Спасителя, множество
домовъ было разрушено; число разрушенныхъ зданій возрастало
съ каждымъ днемъ, съ каждымъ часомъ, такъ что Лилль при-
нялъ наконецъ видъ города, разрушеннаго до основанія страш-
нымъ землетрясеніемъ.
Но ничто не могло сокрушить мужества его жителей. Стоя
непоколебимо на развалинахъ города, они не переставали кри-
чать: да здравствуетъ народъ! и этотъ торжественный кликъ
смѣшивался съ залпами артиллерійскихъ орудій, которые заглу-
шали стоны умирающихъ. Главнокомандующій Дюгу, командо-
вавшій артиллеріей Рюо, мэръ Андре, начальникъ національной
гвардіи Бріанъ 4), одушевленные тѣмъ воинственнымъ энтузіаз-
момъ, который могъ быть вызванъ только суровымъ геніемъ
французской революціи,—всѣ свято исполнили свой долгъ.
Когда въ залъ собранія упало ядро, то одинъ изъ членовъ ко-
2) См. Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 186 и 187.
2) Мопі&аіііагі, Нізіоіге сіе Ргапсе, т. III, стр. 247.
8) Впііеііп йи ЪотЪагйѳтепі <1ѳ ЬіПѳ, приведенный въ Нізіоіге рагіетеп-
іаіге, т. XX, стр. 68.
4) Мопі&аіПагсі, Нгзіоіге Не Ргапсе, т. III, стр. 247.
241
бранія произнесъ хладнокровно: «Засѣданіе происходитъ непре-
рывно», и совѣщаніе продолжалось ‘).
Полнѣйшее презрѣніе къ смерти выражалось шутками, весе-
лыми остротами; кто игралъ въ мячъ, подбрасывая ядра, кто съ
хохотомъ наполнялъ ими кадушки * 2). Одинъ рабочій попробо-
валъ притянуть къ себѣ шляпой раскаленное ядро; шляпа обго-
рѣла; тогда ядро безъ церемоніи нарядили въ красный колпакъ3).
Дѣти гонялись за бомбами, вытаскивали изъ нихъ фитили. Ка-
кой-то парикмахеръ сдѣлалъ себѣ изъ обломка этого грознаго
снаряда подносъ для бритья и обрилъ четырнадцать человѣкъ
на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ упалъ снарядъ4 *). Этого было доста-
точно, чтобы во Франціи вошелъ въ моду новый подносъ для
бритья; а нѣсколько лѣтъ спустя Мерсье 6) писалъ, что всякій
порядочный патріотъ брѣется на осколкѣ бомбы, привезенномъ
изъ Лилля.
Въ этой удивительной драмѣ была и своя трогательная, фи-
лософская сторона. Какъ быстро сближаютъ людей опасность и
несчастье, переживаемыя совмѣстно, какъ они сглаживаютъ су-
ществующее между ними неравенство! Въ виду одинаково угро-
жавшей всѣмъ смерти, въ Лиллѣ всѣ прониклись сознаніемъ
того величія, которое имѣлъ принципъ равенства. Богатыхъ и
бѣдныхъ сблизила та великая любовь, которую Евангеліе про-
повѣдуетъ какъ краеугольный камень, на которомъ должно
зиждиться человѣческое общество. Обитатели роскошныхъ оте-
лей, истребленныхъ пламенемъ, находили гостепріимство въ до-
махъ бѣдняковъ, которые дѣлились съ ними кускомъ хлѣба и
давали имъ пріютъ подъ своей скромной кровлей; самые бо-
гатые граждане открывали настежъ двери своихъ дворцовъ
передъ изумленными бѣдняками. Прохожій, увидавъ распростер-
таго на землѣ раненаго, отрывалъ кусокъ своего бѣлья, чтобы
перевязать ему рану и остановить текущую изъ раны кровь.
Если кто-нибудь говорилъ: «У меня нѣтъ того-то, тотчасъ нахо-
дился человѣкъ, который отвѣчалъ на это: «У меня есть эта
вещь, возьмите ее». «Почему бы людямъ не быть всегда такими?»
восклицаетъ г-жа Фюзиль, описывая эти трогательныя сцены, ко-
х) Сагіуіе, Тке Егепск Веѵоіиііоп, т. III, стр. 73.
2) Бюллетень бомбардировки Лилля, см. выше.
3) ІЪіИет.
4) ІЫйет.
6) Приведено Карлейлемъ въ Тке Вгепск Веѵоіиііоп, т. III, стр. 78.
ли бланъ. т. ѵп.	16
242
ихъ она была свидѣтельницей; но, пожалуй, эти слова и чувства,
ихъ вызвавшія, покажутся наивностью * 2).
Нужно ли прибавлять, что подъ вліяніемъ этихъ братскихъ
чувствъ въ Лиллѣ установился удивительный порядокъ. Въ
каждомъ кварталѣ, въ каждой улицѣ, какъ бы по волшебству,
организовалась оборона. У всѣхъ воротъ стояли сосуды, напол-
ненные водою; ночью дома охранялись караульными. Если въ
какой нибудь домъ падало каленое ядро, тотчасъ раздавался
крикъ: она упала у того-то, и двадцать человѣкъ гражданъ,
каждый съ ведромъ въ рукахъ, спѣшили къ тому мѣсту, гдѣ
могъ вспыхнуть пожаръ а).
Эти благородныя, доблестныя усилія не пропали даромъ.
Австрійцы были вынуждены снять осаду, потерявъ за это время
двѣ тысячи человѣкъ убитыми 3),—столько же, сколько и фран-
цузы. Они ушли изъ разрушеннаго, но ликующаго города, напут-
ствуемые проклятіями жителей, оставивъ позади себя груду
труповъ.
При бомбардировкѣ этого французскаго города присутство-
вала эрцгерцогиня Христина, родная сестра французской коро-
левы. Чтобы сдѣлать зрѣлище болѣе интереснымъ, австрійцы
неистовствовали, и эрцгерцогиня могла составить себѣ понятіе о
разрушительномъ дѣйствіи бомбъ вѣсомъ въ 600 ливровъ, уви-
давъ, какъ разорвались двѣ мортиры и какъ при этомъ погибло
до тридцати человѣкъ, которые были разорваны въ куски4).
Эрцгерцогиня завтракала въ главной квартирѣ, и въ память
этого событія день этотъ былъ прозванъ завтракомъ эрцгерцо-
гами 5). Въ прокламаціи, изданной комиссарами Конвента, ко-
торая вѣрно отражала чувства всей Франціи, комиссары гово-
рили, обращаясь къ жителямъ Лилля:
«Вы достойны быть республиканцами» в).
Но республиканцамъ было мало славы храбрыхъ защитни-
ковъ отечества: ихъ соблазняла мысль стяжать лавры наступа-
тельной войны. «Мы побѣдимъ римлянъ не иначе, какъ въ са-
х) Воиѵепігз (і’ипе асігісе, раг М-те Іюиізе Еивіі, т. I, гд. XX, стр. 249.
2) Бюллетень бомбардированія Лилля, см. выше.
8) По исчисленію Сервана.
4) Бюллетень бомбардировки Лилля, см. выше.
Б) Воиѵепігз (І’ипе асігісе^ т. I, гл. XX. стр. 249.
®) НІ8іоѵге рагіетепіаіге^ т. XX, стр. 65.
243
момъ Римѣ», сказалъ великій Аннибалъ; такой же отвагой была
отмѣчена съ самаго начала политика Французской республики.
Въ то время на обоихъ берегахъ Рейна, на границѣ двухъ
департаментовъ, получившихъ названіе отъ этой рѣки, стояла,
лицомъ къ лицу съ непріятелемъ французская армія подъ ко-
мандою генерала Бирона; такъ называемая Вейссенбургская линія
окоповъ была занята корпусомъ генерала Кюстина.
Перейти границу и двинуться на Шпейеръ—вотъ чего же-
лалъ Кюстинъ/ Но пока онъ просилъ на это разрѣшенія
главнокомандующаго Бирона, нѣмецкія войска осадили Тіон-
виль и угрожали нашей границѣ на Маасѣ; блестящія опе-
рація французскихъ войскъ на Аргонѣ еще не увѣнчались въ
то время успѣхомъ, поэтому Биронъ приказалъ Кюстину напра-
виться туда съ отрядомъ, чтобы поддержать войска, защищавшія
нашу собственную территорію х).
Къ счастью, дороги, размокшія отъ дождя, оказались не-
проходимы. Въ ожиданіи того, когда онѣ осушатся, Кюстинъ по-
лучилъ разрѣшеніе итти къ Шпейеру. Придя туда, французы
бросились къ воротамъ крѣпости, разбили ихъ залпами изъ орудій
и топорами и ворвались въ городъ, гоня передъ собою непрія-
теля изъ улицы въ улицу, изъ дома въ домъ. Благодаря тому,
что лодочники, объятые страхомъ, обратились въ бѣгство 2), на
берегу Рейна былъ взятъ въ плѣнъ трехтысячный нѣмецкій
корпусъ.
Между тѣмъ прибывшій въ Шпейеръ изъ Вормса профес-
соръ Бемеръ сообщилъ Кюстину, что по берегамъ Рейна города
и села съ нетерпѣніемъ ожидали прихода французскихъ войскъ,
что они призываютъ ихъ; онъ совѣтовалъ Кюстину идти впе-
редъ, ручаясь за успѣхъ, настаивалъ и успѣлъ убѣдить его.
Бемеръ въ этомъ случаѣ не заблуждался и не обманывалъ
Кюстина. Отрядъ въ 4,500 человѣкъ, посланный Кюстиномъ въ
Вормсъ, былъ принятъ съ распростертыми объятіями. По совѣту
Бемера, Кюстинъ обнародовалъ прокламацію къ жителямъ при-
рейнскихъ городовъ, гдѣ, какъ въ Авиньонѣ, въ Шамбери и въ
Савойѣ, сердца пылали сочувствіемъ къ французской революціи.
«Рѣшайтесь, идите! Майнцъ горитъ нетерпѣніемъ перейти на
2) Нлвіоіге рагіетепіаіге^ т. XX, стр. 72.—Эти подробности заимствованы
ивъ труда Сервана.
а) ІЪійет^ стр. 73.
16*
244
сторону Франціи *)», говорили Кюстину профессоръ Бемеръ,
страсбургскій профессоръ Дошъ, молодой Штаммъ, одинъ изъ
самыхъ ревностныхъ мѣстныхъ патріотовъ и переписывавшійся
съ нимъ инженеръ генералъ-лейтенантъ Эйкенмейеръ, которому
была ввѣрена оборона Майнца 2). Могъ ли онъ долѣе колебаться?
19 октября онъ подошелъ къ Майнцу, а 21 числа комендантъ
крѣпости, баронъ Гиммихъ, капитулировалъ по настоянію жи-
телей и по требованію Эйкенмейера 3).
Тогда генералъ Нейвингеръ съ 1,600 отрядомъ и Гушаръ съ
кавалерійскимъ корпусомъ получили приказаніе перейти Рейнъ
и двинуться двумя разными путями на Франкфуртъ, куда они
вступили безъ боя, съ музыкой, 22 октября, т. е. въ тотъ самый
день, когда пруссаки очистили Лонгви 4).
Вотъ какъ ознаменовала себя во Франціи республика съ
самаго начала. Не прошло и мѣсяца, какъ міръ узналъ съ изу-
мленіемъ о побѣдахъ, одержанныхъ съ быстротою молніи респу-
бликанскими войсками и которыя свидѣтельствовали не столько
о физической силѣ революціи, сколько о ея нравственномъ авто-
ритетѣ 5).
Въ депешѣ, посланной въ то время вѣнскому кабинету гра-
фомъ Мерси д’Аржанто, читаемъ:
«... слѣдуетъ продолжать войну, но слѣдуетъ отказаться отъ
безумной надежды заковать въ цѣпи цѣлый народъ. Надобно
бросить и контръ-революцію и эмигрантовъ и .... до поры до
времени надобно отказаться отъ мысли возстановить во Франціи
монархію.
«Монархію,—потому что она воскреснетъ только тогда, когда
анархія надоѣстъ всѣмъ партіямъ, а до тѣхъ поръ произойдутъ
событія, которыхъ никто не въ состояніи предугадать;
«Отъ эмигрантовъ,—потому что они виновны въ нашихъ ошиб-
кахъ, въ нашихъ несчастіяхъ и въ нашихъ бѣдствіяхъ;
’) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XX, стр. 74 и 75.
2) ІЫй., стр. 76 и 77.
4) ІЫйет, стр. 77.—Мопі^аПІапІ, Нізіоіге йе Ргапсе, т. ІИ, стр. 248.
Мишле высказалъ это какъ нельзя лучше въ своеб Нізіоіге йе Іа Её-
ѵоіиііоп, т. IV, кн. VIII, гл. I. Совѣтуемъ читателю прочесть эти страницы,
замѣчательныя по ихъ патріотическому воодушевленію и трогательному
чувству.
246
«Ошг контръ-революціи—потому что разъ первая попытка
произвести ее не удалось, она уже немыслима, хотя бы ее взду-
мали провести по новому плану и новыми средствами!!» 3).
ГЛАВА VI.
Встрѣча Дюмурье и Марата.
Дюмурье въ Парижѣ.—Онъ появляется въ засѣданіи Конвента.—Дюмурье по-
сѣщаетъ якобинскій клубъ; привѣтствіе, съ которымъ обратился къ нему
Колло-д’Эрбуа.—Домъ Тальмы, ві> улицѣ Шантеренъ.—Праздникъ, данный въ
этомъ домѣ въ честь Дюмурье.—Неожиданное появленіе на этомъ праздникѣ
Марата.—Всеобщее изумленіе.—Дюмурье и Маратъ перекидываются нѣсколь-
кими фразами.—Зловѣщее впечатлѣніе, произведенное на присутствующихъ
Маратомъ.—Актеръ Дюгазонъ.—Маратъ въ якобинскомъ клубѣ изобличаетъ
Дюмурье.—Дюмурье и Дантонъ на спектаклѣ. — Непреодолимое отвращеніе
г-жи Роланъ къ Дантону; вызванная этимъ странная сцена.—Дюмурье воз-
вращается въ армію.
11 октября Дюмурье былъ въ Парижѣ; съ какой цѣлью онъ
пріѣхалъ туда? Хотѣлъ ли онъ условиться съ министрами отно-
сительно предположеннаго вторженія въ Бельгію? Но изъ его
собственнаго разсказа объ его пребываніи въ Парижѣ въ тотъ
моментъ, когда его присутствіе при данныхъ обстоятельствахъ
было такъ необходимо въ иномъ мѣстѣ, видно, что онъ ничего
не дѣлалъ, какъ только посѣщалъ собранія, клубы, празднества,
спектакли и зрѣлища, стараясь вывѣдать мнѣніе общества, на-
слаждался своей славой и ухаживалъ за всѣми партіями.
На другой же день по пріѣздѣ онъ явился въ Конвентъ.
Трудно повѣрить, что это былъ тотъ самый Дюмурье, который
показалъ себя впослѣдствіи такимъ ярымъ контръ-революціоне-
ромъ. Какимъ онъ былъ ярымъ якобинцемъ! Какимъ дрожа-
щимъ отъ волненія голосомъ привѣтствовалъ онъ возникновеніе
республики! Какъ ярко отразился въ каждомъ его словѣ духъ
времени! «Свобода торжествуетъ повсюду; направляемая фило-
софіей, она облетитъ весь міръ; сокрушивъ деспотизмъ, она
воцарится всюду» х).
Такъ началъ свою рѣчь Дюмурье, представъ предъ Конвен-
томъ. Иначе не могъ бы говорить самъ Робеспьеръ. Въ красно-
а) СоггезропЛапсе епіге Іе сотіе сіе МігаЪеаи еі Іе сопіе йе Ім Магск,
т. III, стр. 351 и 352.
*) Нізіоіге рагіетепіаіге. т. XIX, стр. 286.
246
рѣчивой, энергичной и смѣлой рѣчи онъ набросалъ картину
только что оставленнаго имъ лагеря, «который своими пѣснями
и ликованіемъ напоминалъ одинъ изъ тѣхъ роскошныхъ лаге-
рей, куда короли собирали въ мирное время военныхъ маріоне-
токъ, на потѣху своихъ наложницъ и дѣтей» х).
Все это, разумѣется, должно было вызвать восторгъ слуша-
телей, и дѣйствительно Дюмурье рукоплескали. Но онъ зналъ,
что популярность создается только въ якобинскомъ клубѣ. Онъ
отправился туда 14 числа, въ сопровожденіи Сантера. Въ тотъ
день предсѣдательствовалъ его закадычный другъ Дантонъ.
Войдя въ залъ, Дюмурье окинулъ взоромъ присутствующихъ,
ища среди нихъ Робеспьера; увидавъ его, онъ кинулся къ нему
и заключилъ его въ свои объятія 2).
Затѣмъ онъ попросилъ слова; всѣ слушали внимательно.
«Братья и друзья мои», произнесъ онъ, «вы положили начало
знаменательной эпохѣ. Вы окончательно порвали съ прошлымъ
Франціи... Мы отплатимъ деспотамъ тѣмъ же, что они готовили
намъ. Не далѣе какъ въ этомъ мѣсяцѣ я выступлю съ піести-
десяти-тысячнымъ войскомъ противъ королей, чтобы спасти на-
роды отъ тираніи» 3).
Ему отвѣчалъ Дантонъ: «Когда Лафайетъ, этотъ низкій
эвнухъ революціи, бѣжалъ, вы продолжали служить республикѣ,
вы не отчаялись въ ея спасеніи... Вы заслужили признатель-
ность отечества. Да сокрушитъ мечъ народа скипетръ королей,
да падутъ короны передъ эмблемой свободы, которой народъ
удостоилъ васъ» 4).
Послѣ Дантона всталъ Колло-д’Эрбуа и, обращаясь къ Дю-
мурье, произнесъ: «Я присоединяюсь къ похваламъ, которыя
предсѣдательствующій расточалъ воину, но съ условіемъ, что
онъ раздѣлитъ ихъ со своими товарищами... Ты имѣлъ честь
командовать ими, Дюмурье, ты достоинъ этой чести до сихъ поръ.
Сознайся, какъ прекрасно командовать арміей свободныхъ гра-
жданъ!.. Мы недовѣрчивы, генералъ, но намъ слѣдуетъ быть
недовѣрчивыми, мы такъ часто бывали обмануты! Но ты не
обманешь насъ! Франція слѣдитъ за тобою! Тебѣ предстоитъ
2) Нізіоге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 287.
2) .Тоигпаі (Іи сІиЬ Лез ^ісоЫпз, № 283.—Этимъ Дюмурье позабылъ по-
хвастать въ своемъ журналѣ.
3) ІЪійет.
4) ІЪійет.
247
безсмертіе или позоръ—выбирай... Бери примѣръ только съ ве-
ликихъ полководцевъ... Когда отъ Ѳемистокла потребовали, что-
бы онъ велъ войско противъ своей родины, онъ воскликнулъ:
«Этотъ мечъ никогда не будетъ служить противъ грековъ!» и
онъ вонзилъ его себѣ въ грудь... Льстецы разставятъ, быть мо-
жетъ, тебѣ свои сѣти. Сознайся, что ты слишкомъ слѣпо подра-
жалъ нашимъ стариннымъ обычаямъ въ обхожденіи съ врагомъ;
ты обошелся слишкомъ вѣжливо съ королемъ прусскимъ. Но
Австрія заплатитъ за все... Ты идешь на Брюссель, Дюмурье,
ты будешь въ Куртрэ. Тамъ тебѣ придется искупить престу-
пленіе Даггу... Когда ты будешь въ Брюсселѣ... но мнѣ нечего
учить тебя, величіе твоей миссіи вдохновитъ тебя...»1) Въ томъ
же духѣ была вся рѣчь.
Никогда еще въ стѣнахъ якобинскаго клуба не слыхали та-
кой порывистой, нескладной и въ то же время напыщенной
рѣчи. Искусственный паѳосъ бывшаго актера какъ будто соче-
тался съ искреннимъ воодушевленіемъ горячаго патріота. Правда
ли, будто Колло-д’Эрбуа присовокупилъ: «Въ Брюсселѣ ты
увидишь мою жену, обними ее». Робеспьеръ не приводитъ этихъ
словъ въ своемъ отчетѣ объ этомъ засѣданіи, но Дюмурье пе-
редаетъ ихъ въ своихъ мемуарахъ съ циническимъ варіантомъ2 3).
Какъ бы то ни было, хотя рѣчь Колло-д’Эрбуа и показалась
Дюмурье, какъ онъ говорилъ впослѣдствіи, очень смѣшной8), но
надобно сознаться, что если кто-нибудь изт двухъ разыгрывалъ
комедію, то отнюдь не Колло-д’Эрбуа, ибо Дюмурье отвѣчалъ
ему съ большимъ паѳосомъ: «Краснорѣчивая рѣчь, произнесен-
ная Колло-д’Эрбуа будетъ навѣки запечатлѣна въ моемъ сердцѣ;
она послужитъ мнѣ урокомъ. Она будетъ полезна не мнѣ
одному, она будетъ полезна всему народу: я требую, чтобы
эта рѣчь была напечатана». Собраніе постановило напечатать
ее 4).
Въ то время Дюмурье былъ кумиромъ Парижа и такъ какъ
всѣ знали, что онъ страстно любилъ удовольствія, то на него
посыпались приглашенія, и ему приходилось дѣлить время между
салонами и клубами.
*) Эта рѣчь приведена полностью во второмъ письмѣ Робеспьера кь
своимъ избирателямъ (Веихіёте Іеііге йе ИоЬевргегге а вее соттеііапіе).
2) Мётоігез йе Витоигіег, т. Ш, стр. 116.
3) ІЫйет.
*) Веихіёте Іеііге йе ВоЪеяріегге а зез соттеііеипіз.
248
Въ Парижѣ, въ улицѣ Шантеренъ, существовалъ въ то время
домъ, гдѣ собирался цвѣтъ интеллигенціи. Тамъ находили го-
степріимный пріемъ робкіе, только начинающіе писатели и ху-
дожники и вдали отъ шумной толпы проводили время въ обще-
ствѣ красивыхъ, изящныхъ женщинъ. Тамъ часто бывала хо-
рошенькая, молоденькая м-ль Кандейль, которая считалась хо-
рошей музыканшей и актрисой и славилась своей прелестной
матовой кожей настоящей креолки, а еще болѣе своей добротой.
Въ этомъ домѣ, гдѣ собиралось избранное общество, гдѣ про-
цвѣталъ культъ красоты и граціи, гдѣ умѣли цѣнить изящную
словесность, можно было встрѣтить не только скромныхъ по-
этовъ, въ родѣ Легуве и Дюси, и ученыхъ, въ родѣ Миллена,
или людей, которые были въ то время въ модѣ, какъ, напри-
мѣръ, красавца Ленуара, но также многихъ политическихъ дѣя-
телей, въ особенносси жирондистовъ. Тамъ бывали Луве, Кон-
дорсе, Роже Дюко. Вывалъ иногда Роланъ... а Верньо бывалъ
всякій разъ, когда пріѣзжала м-ль Кандейль. Хозяйка дома могла
бы быть Аспазіей своего вѣка, если бы то время походило на
вѣкъ Перикла. Мать двухъ прелестныхъ близнецовъ, которыхъ
она называла «Карлъ Девятый» и «Генрихъ Восьмой» въ честь
двухъ ролей, созданныхъ несравненнымъ талантомъ ея мужа,
она неподражаемо исполняла роль хозяйки дома, гдѣ все ды-
шало изяществомъ, а большая галерея, украшенная галльскими
касками, іреческими кинжалами, индѣйскими стрѣлами и турец-
кими ятаганами,—свидѣтельствовала о страсти къ коллекціо-
нерству. Это былъ домъ актера Тальмы1).
16 октября 1792 г. въ этомъ домѣ данъ былъ блестящій
праздникъ, представляющій извѣстный историческій интересъ.
Юлія Тальма и ея супругъ пригласили въ этотъ день сво-
ихъ друзей на праздникъ въ честь героя дня—Дюмурье. Всѣ
воспользовались приглашеніемъ. Среди веселой болтовни, смѣха
и роскошныхъ дамскихъ туалетовъ всѣ позабыли на время, что
за стѣнами свирѣпствовала революція. Общество собралось мно-
гочисленное, разнообразное; тутъ были и политическіе дѣятели
и артисты, между прочимъ: Верньо, Бриссо, Керсенъ, Ласурсъ,
Дюко, Бойе-Фонфредъ, Жозефъ-Мари Шенье, Горза, республи-
канецъ актеръ Дюгазонъ, г-жа Вестрисъ, м-ль Дегарсенъ. Лю-
*) О женѣ Тальма, о ея домашней обстановкѣ, объ обществѣ, которое у
нея собиралось, см. 8оиѵепігс Л’ипе асігісе, раг М-те Ъоиые Ригіі.т. Г, гл. II.
249
бопытная подробность: обязанность вводить гостей взялъ на
себя добровольно Сантеръ. М-ль Кандейль сѣла за фортепіано...
Вдругъ произошло какое-то смятеніе и Сантеръ доложилъ о
пріѣздѣ Марата!
Въ ужасѣ, всѣ вскрикнули. Нѣсколько человѣкъ поспѣшно
оставили залъ. Маратъ вошелъ, въ сопровожденіи двухъ ка-
кихъ-то невѣроятныхъ личностей, такихъ же тощихъ, какъ ло-
шадь Ясновидца изъ Патмоса1). На Маратѣ была надѣта фу-
файка; на головѣ у него былъ повязанъ грязный фуляръ крас-
наго цвѣта, изъ-подъ котораго висѣли космы жирныхъ волосъ;
на шеѣ былъ небрежно повязанъ платокъ. Онъ направился къ
герою праздника, который, смѣривъ его съ головы до ногъ, про-
изнесъ: «Такъ это васъ зовутъ Маратомъ?»
Надобно сказать, что въ Ретелѣ батальонъ изъ Моконселя
и другой республиканскій батальонъ задержали четырехъ не-
счастныхъ прусскихъ дезертировъ, принявъ ихъ за эмигрантовъ,
и убили ихъ. Узнавъ объ этомъ, Дюмурье приказалъ вывести
батальоны въ поле, снять съ нихъ мундиры и отобрать оружіе.
Марату было поручено разслѣдовать это дѣло и онъ появился
среди этихъ разодѣтыхъ женщинъ, въ этой роскошной залѣ,
полной аромата благоухающихъ цвѣтовъ, залитой яркимъ
свѣтомъ горѣвшихъ люстръ—чтобы потребовать у Дюмурье
объясненія.
Любопытно было видѣть, какъ встрѣтились эти два чело-
вѣка,—оба хладнокровные, надменные, никогда ничему не уди-
влявшіеся. Ихъ разговоръ былъ коротокъ. «Я требую свѣдѣній
о поведеніи разоруженныхъ батальоновъ.—Всѣ документы нахо-
дятся въ военномъ министерствѣ.—Я обѣгалъ всѣ канцеляріи,
я ничего не нашелъ. Я знаю навѣрно, что документы суще-
ствуютъ. Такъ скажите гдѣ они. — Мнѣ кажется, милостивый
государь, что мои слова заслуживаютъ довѣрія.—Если бы вы
заслуживали полнаго довѣрія, мы бы не были тутъ. Говорятъ,
будто убитые были эмигранты.—Такъ что же, хотя бы они были
эмигранты?—Эмигранты бунтовщики и вашъ поступокъ по отно-
шенію къ батальонамъ непростительно жестокъ.—Вы слишкомъ
рѣзки, господинъ Маратъ, я не стану говорить съ вами». И Дю-
мурье повернулся къ нему спиною.
*) Выраженіе Горза, который разсказываетъ въ своемъ Соиггіег сіё-
рагіетепів о впечатлѣніи, произведенномъ появленіемъ Марата.
250
Одинъ изъ присутствовавшихъ на этомъ, столь странно пре-
рванномъ праздникѣ, передаетъ, что когда Маратъ, разгорячась,
обрушился на это «сборище контръ-революціонеровъ и налож-
ницъ», Тальма подошелъ къ нему и произнесъ: «Гражданинъ
Маратъ, по какому праву оскорбляете вы нашихъ женъ и се-
стеръ?» * 2).
Маратъ вышелъ, произнося страшныя угрозы; всѣ были по-
вергнуты въ ужасъ. Кто-то попытался пошутить, но чувство-
валось, что смѣхъ былъ принужденный. Чтобы развеселить при-
сутствующихъ, Дюгазонъ взялъ курильницу съ благовоніями и
сталъ обкуривать тѣ мѣста, по коимъ прошелъ Маратъ. Напрасно;
всѣ были блѣдны и смущены. Какъ знать, быть можетъ самъ
Дюмурье, уже таившій въ душѣ измѣну, былъ смущенъ болѣе,
нежели онъ хотѣлъ это показать. На пиру Макбета появилась
тѣнь Банко!2).
На другой день Маратъ разсказывалъ въ якобинскомъ клубѣ,
что онъ былъ въ домѣ, гдѣ «дщерь Таліи чтила сына Марса»,
что онъ видѣлъ «въ кругу десятка стройныхъ нимфъ, полити-
ческіе взгляды которыхъ едва ли были причиною этого сборища»,
нѣкоторыхъ лицъ, которыхъ онъ призналъ за «господъ жирон-
дистовъ» 3). Слухъ о происшедшемъ облетѣлъ весь Парижъ; на
всѣхъ углахъ выкрикивали: Большой заговоръ, открытый гра-
жданиномъ Маратомъ, другомъ народа. — Болъгиое сборище жи-
рондистовъ и контръ-революціонеровъ у Тальмы4).
Прославленный историкъ нашего времени5) увѣряетъ, что
этотъ праздникъ въ честь Дюмурье былъ данъ м-ль Кандейль,
которую любилъ Верньо, и что на немъ присутствовалъ Дан-
тонъ. Это ошибка, которую необходимо исправить, такъ какъ
историкъ выводитъ изъ нея весьма важныя политическія заклю-
ченія. По его словамъ, этотъ праздникъ былъ не что иное, какъ
трогательная попытка объединить партіи и которая подтвер-
ждаетъ, по его мнѣнію, тотъ фактъ, что Верньо не раздѣлялъ
антипатій жирондистовъ къ Дантону.
*) 8оиѵепгг8 (Гипе асігісе, раг М-піе Рп8ІІ, т. I, гл. XX.
2) См. и сравни описаніе этого празднества въ мемуарахъ Дюмурье, т. III,
кн. VI, гл. I; разсказъ Марата въ № 285 и г-жи Луизы Фюзиль въ Зоиѵепігз
сГипе асігісе, т. I, гл. XX.
3) Тоигпаі (Іи сІиЬ (1е8 ТасоЪіпз, № 285.
4) $оиѵепіг8 (Гипе асігісе, т. I, гл. XX.
6) М. МісЪеІеі, т. IV, кн. VIII, гл. IV, стр. 393.
251
Но, во-первыхъ, былъ ли Дантонъ на этомъ праздникѣ? О
его присутствіи не упоминаютъ ни Дюмурье, который описы-
ваетъ въ своихъ мемуарахъ этотъ знаменитый вечеръ, ни при-
сутствовавшая на немъ актриса Епзііх), которая разсказываетъ
объ немъ подробно и приводитъ длинный списокъ наиболѣе
извѣстныхъ гостей; наконецъ, его имя не встрѣчается и въ от-
четѣ, составленномъ Маратомъ, хотя онъ старательно перечис-
ляетъ, начиная съ Сантера, всѣхъ политическихъ дѣятелей, ко-
торые въ его глазахъ были виновны въ томъ, что они участво-
вали въ этомъ огромномъ сборищѣ контръ-революціонеровъ.
Съ другой стороны, эта сцена произошла у Юліи, первой
жены Тальмы, а не у друга Верньо, которая только была въ
числѣ приглашенныхъ дамъ* 2).
Слѣдовательно изъ эпизода, разыгравшагося въ улицѣ Шан-
теренъ, нельзя выводить заключеніе, будто Верньо не раздѣлялъ
по отношенію къ Дантону озлобленія жирондистовъ.
Что же было причиною этого озлобленія? Быть можетъ, то,
что Дантонъ былъ монтаньяръ? Разумѣется, и это имѣло извѣст-
ное значеніе, но была и другая причина, вызванная мелочной
обидчивостью человѣка партійнаго. Дѣло въ томъ, что Дантонъ
легкомысленно и пошло оскорбилъ кумира Жиронды, г-жу Роланъ!
29 сентября, на засѣданіи Конвента, состоялось постановленіе,
что одно и то же лицо не могло быть одновременно депутатомъ
и министромъ; тогда возникъ вопросъ, будетъ ли Ролану, избран-
ному депутатомъ отъ департамента Соммы, предложено сохра-
нить министерскій постъ? Это значило повергнуть Собраніе къ
ногамъ одного человѣка. По поводу этого предложенія противъ
жирондистовъ возстали не только монтаньяры, но и Равнина.
И даже одинъ изъ жирондистовъ, Ласурсъ, воскликнулъ: Горе
благороднымъ націямъ!3) Этого было достаточно, чтобы жирон-
дисты почувствовали себя оскорбленными; впрочемъ, друзей Ро-
лана задѣло за живое не это обстоятельство: нѣсколько словъ,
брошенныхъ Дантономъ во время преній, были для нихъ обид-
*) М-ше Ьоніае Гнбіі. См. Зоиѵепігз сі’ипе асігісе, т. 1, гл. XX.
2) Мишле былъ, вѣроятно, введенъ въ заблужденіе примѣчаніемъ, помѣ-
щеннымъ новыми издателями мемуаровъ Дюмурье къ 3 стр. ПІ-го тома ме-
муаровъ; между тѣмъ все то, что говорится въ этомъ примѣчаніи, торжественно
опровергается г-жею Луизой Фюзиль, которая присутствовала на этомъ
празднествѣ и описываетъ его подробно.
3) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 143.
2Б2
нѣе того, что ихъ предложеніе было отвергнуто: «Если вы бу-
дете просить министра, сказалъ онъ, попросите также остаться
г-жу Роланъ; всѣмъ .извѣстно, что Роланъ управлялъ департа-
ментомъ не одинъ. А я стоялъ одинъ во главѣ своего департа-
мента»1). Жирондисты такъ упорно и съ такимъ ослѣпленіемъ
отвергали всѣ предложенія, сдѣланныя имъ Дантономъ, что мы
имѣемъ полное право думать, что они не простили ему острое
слово, коимъ онъ хотѣлъ показать, что въ ихъ рукахъ рево-
люція подпала подъ вліяніе женщинъ. «Мнѣ разсказывалъ
одинъ депутатъ, пріѣхавшій съ нашей стороны», писалъ членъ
Конвента изъ жирондистовъ, одинъ изъ моихъ товарищей по
несчастью, который поддерживалъ сношенія съ Дантономъ, «что
въ Со (Зсеаих) между лидерами партій происходили совѣщанія
съ цѣлью объединиться, если это окажется возможнымъ. Гаде,
со свойственной ему рѣшительностью, не хотѣлъ слышать ни о
какомъ соглашеніи... Дантонъ сказалъ ему: «Ты не умѣешь по-
ступиться своей злобой Гаде, ради блага родины; ты не умѣешь
простить, ты падешь жертвою своего упрямства»2 3).
Вотъ еще одно поразительное доказательство: описывая свое
пребываніе въ Парижѣ, Дюмурье говоритъ: «Только одинъ че-
ловѣкъ могъ поддержать жирондистовъ, спасти короля и отече-
ство; но они озлобили его въ концѣ концовъ, хотя Дюмурье и
совѣтовалъ относиться къ нему бережно и сблизиться съ нимъ».
Человѣкъ этотъ былъ Дантонъ8).
Такимъ образомъ Дюмурье долженъ былъ служить связую-
щимъ звеномъ между Дантономъ и Жирондой: это и была, вѣ-
роятно, та серьезная причина, которая заставила его пріѣхать
въ Парижъ. О непреодолимой антипатіи жирондистовъ къ Дан-
тону можно судить по слѣдующему эпизоду, случившемуся съ
ихъ Эгеріей, съ женою того человѣка, про котораго одинъ изъ
членовъ партіи, Валазе, говорилъ публично: «Имя Ролана для
меня священно!» 4).
Надобно замѣтить, что въ то время, когда всѣ были охва-
2) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 141.
а) Эти слова приведены новыми издателями мемуаровъ Дюмурье и заим-
ствованы ВаіІІенГемъ изъ Ехатеп дез сопзідёгаііопз зиг Іа Вёѵоіиііоп /гап-
$аізе, раг М-те де 8іаё1. 2-ѳ Міі., 1. II, р. 183.
8) Мётоігез де І)итоигіех, т. III, кн. VI, стр. 117.
4) Рѣчь, произнесенная Валазе въ засѣданіи 29 сентября 1792 г.
253
чены революціонной горячкой, театры посѣщались такъ же усердно,
какъ въ самое спокойное время. Парижане, единственные люди
въ мірѣ, веселость которыхъ неистощима, которые способны хо-
хотать и шутить подъ раскатами грома,—покончивъ свою бур-
ную дѣятельность на площадяхъ, направлялись преспокойно въ
оперу, гдѣ занавѣсъ взвивался въ тотъ же часъ, какъ всегда,
безъ малѣйшаго опозданія. Самые свирѣпые герои сентябрскихъ
дней покорно становились передъ театральною кассою въ хвостъ,
на ряду съ другими. Тутъ любой изъ нихъ былъ вѣжливъ,
незлобивъ, и когда сосѣдъ замѣчалъ ему, напр., что онъ тол-
кается, что онъ мѣшаетъ, что, быть можетъ, онъ неистовство-
валъ въ Аббатствѣ, то этотъ человѣкъ отвѣчалъ учтиво: «Про-
стите, гражданинъ, меня самого толкаютъ1 2)». Подобно тому какъ
въ древнія времена полководцы, одержавъ побѣду, появлялись
на-показъ на какое нибудь зрѣлище, гдѣ толпа расточала имъ
дешевые лавры3), такъ точно дѣлаютъ и наши генералы; и Дю-
мурье не преминулъ подчиниться этому обычаю.
Однажды вечеромъ, когда герой Аргонскихъ ущелій долженъ
былъ посѣтить оперу, г-жѣ Роланъ захотѣлось быть тамъ, но,
не желая появиться въ обществѣ человѣка, репутація котораго
была не совсѣмъ безупречна’, она отклонила предложеніе Дю-
мурье сопровождать ее въ театръ, хотя генералъ, посѣтивъ ее
въ тотъ день утромъ, поднесъ ей, съ весьма лестнымъ для нее
смущеніемъ, восхитительный букетъ3).
Когда же вечеромъ къ ней явился Верньо, чтобы сопрово-
ждать ее въ театръ, она согласилась и, взявъ за руку свою
маленькую дочь, подъ руку съ нимъ отправилась въ оперу.
Подойдя къ ложѣ министра внутреннихъ дѣлъ, она нашла ее
запертой; нѣсколько санкюлотовъ, стоявшихъ у дверей, крикнули
ей: «Ложа занята, тамъ министръ». Какой министръ? Она до-
билась того, что ей открыли ложу... Но предоставимъ лучше
слово ей самой. «Я увидѣла грузную фигуру Дантона, Фабра и
трехъ или четырехъ подозрительной наружности женщинъ. Спек-
такль уже начался: всѣ пристально смотрѣли на сцену: Дантонъ,
наклонившись къ сосѣдней ложѣ, что-то говорилъ Дюмурье, ко-
тораго я узнала; на все это достаточно было одной секунды,
') Мётоігез Ле Еіеигу, сіе Іа СотёЛіе /гап(аізе, т. I, стр. 8.
2) Мётоігез сіе М-те ВоІапЛ, т. I, стр. 387.
3) ІЫЛ., стр. 385,
2Б4
такъ что никто изъ сидѣвшихъ въ ложѣ не замѣтилъ меня. Я
поспѣшно вышла, захлопнувъ дверь» х).
Проведя нѣсколько дней въ интригахъ и развлеченіяхъ, Дю-
мурье отправился обратно къ арміи. Онъ не могъ пожаловаться
на оказанный ему пріемъ; его чествовали, какъ человѣка геніаль-
наго; даже Робеспьеръ отзывался объ немъ благосклонно, хотя
въ его одобреніяхъ все еще чувствовалось нѣкоторое недовѣріе.
Но, уѣзжая, счастливый генералъ оставлялъ въ Парижѣ зоркаго,
безпощаднаго врага, и въ сердцѣ его запечатлѣлись полные
затаенной ненависти слова Марата: «Мы бы не были тутъ, если
бы мы вполнѣ довѣряли вамъ».
ГЛАВА VII.
Неистовства Жиронды.
Могущество Жиронды. — Переизбраніе Петіона въ парижскіе комиссары.—
Буйное поведеніе жирондистовъ въ Собраніи.—Они отталкиваютъ отъ себя
клубъ якобинцевъ.—Ихъ республиканскій духъ.—Упраздненіе слова «?поп-
зіеит».—Почему Бриссо отвергаетъ даже названіе «гражданинъ».—Пристрастіе
жирондистовъ къ внѣшнимъ формамъ равенства.—Несправедливая война, ко-
торую они объявляютъ Коммунѣ; послѣдняя сдаетъ свои отчеты.—Документы,
хранящіеся въ Наблюдательномъ комитетѣ; ихъ исторія; Маратъ старается
воспользоваться ими противъ жирондистовъ; жаркія пренія по этому поводу.—
Отчеты Наблюдательнаго комитета, сданные Пани.—Оправданіе Коммуны
10 августа.—Признанія, сдѣланныя жирондистомъ де-Лонэ въ его докладѣ.—
Жирондисты подготовляютъ нападки на Робеспьера.—Пренія по поводу ихъ
проекта вызвать изъ департаментовъ охрану для Конвента.—Секціи проте-
стуютъ.—Коммуна издаетъ приказъ о разсылкѣ ихъ адреса въ департаменты.—
Конвентъ отмѣняетъ это постановленіе.—Призывъ къ единодушію, сдѣланный
Гоншономъ.—Прибытіе въ Парижъ второй партіи марсельцевъ.—Ихъ цѣль.—
Маратъ въ ихъ казармѣ.—Барбару съ яростью доноситъ объ этомъ посѣще-
ніи.—Жиронда старается унизить Дантона.—Луве замышляетъ свою Робес-
пъеріаду.—Философскій взглядъ на общую карьеру Луве.—Какой ударъ онъ
и друзья его нанесли дорогой имъ республикѣ и самимъ себѣ.—Очень красно-
рѣчивый, очень неопредѣленный и крайне несправедливый обвинительный
актъ, предъявленный Луве къ Робеспьеру.—Луве вызываетъ образъ Брута;
возгласъ Камбона.—Робеспьеръ получаетъ недѣльную отсрочку для отвѣта.—
Дерзкій поступокъ Коммуны; смиреніе Шомета.—Жирондисты наполняютъ
Парижъ вооруженными людьми.—Луве требуетъ, чтобы Парижъ былъ лишенъ
своего названія столицы.—Федералисты, кричащіе на улицахъ: «На гильо-
тину Робеспьера! Да здравствуетъ Роланъ!»—Крайняя умѣренность монтанья-
ровъ; любопытное слово Сенъ-Жюста; трогательныя слова Робеспьера млад-
шаго.—Отвѣтъ Робеспьера Луве. — Тактика Барера.—Пораженіе Луве; его
отчаяніе.—Тайная преданность Николя.—Взглядъ на клубъ якобинцевъ.—
Письмо Робеспьера къ Петіону.—Робеспьеръ у Дюпле; жизнь въ нѣжной за-
душевной дружбѣ; недоразумѣнія между женою столяра и Шарлотою Робес-
пьеръ.—Жизнь, которую Робеспьеръ велъ у Дюплэ, могла успокоить его душу,
2) Мётоігез йе М-те Коіапй, т. II, стр. 386.
255
но это благодѣтельное вліяніе было уничтожено неистовствами Жиронды.—
Пагубное значеніе этихъ неистовствъ. — Совершающаяся въ Робеспьерѣ по-
степенно перемѣна; въ отношеніи принциповъ и преданности народу онъ
остается неизмѣннымъ, но его характеръ замѣтнымъ образомъ портится.—
Философскіе выводы.
Жирондисты не переставали играть въ республикѣ роль пер-
венствующей партіи. Они руководили Собраніемъ. Черезъ Ролана,
который былъ главнымъ дѣйствующимъ лицомъ Совѣта, они
играли руководящую роль во всѣхъ общественныхъ дѣлахъ. Они
раздавали должности въ администраціи, раздавали чины въ арміи.
Гара, человѣкъ умный и талантливый писатель, но вмѣстѣ съ
тѣмъ слишкомъ робкій и прямодушный, чтобы отдаться безъ
оглядки, сталъ во главѣ министерства юстиціи, благодаря ста-
ранію своихъ друзей Кондорсе, Бриссо и Жансонне, а Пашъ,—
тотъ самый Пашъ, котораго г-жа Роланъ изобразила въ своихъ
мемуарахъ какъ типъ Тартюфа въ политикѣ, тогда какъ раньше
она изображала его образованнымъ, исполнительнымъ, трудолю-
бивымъ чиновникомъ, съ виду очень скромнымъ и съ манерами,
грубоватое простодушіе которыхъ напоминалъ его родину, Швей-
царію 1),—Пашъ получилъ военное министерство, по указанію
Ролана, который считалъ его впослѣдствіи своимъ врагомъ.
16-го октября Петіонъ большинствомъ 13,899 голосовъ изъ
15,464 былъ вновь избранъ въ мэры3). Но на это переизбраніе
нельзя смотрѣть, какъ на побѣду, одержанную тогда Жирондою
на площадяхъ 3). Въ сущности, не за что было устранять мэра,
который не препятствовалъ манифестаціи 20-го іюня, который
всѣмъ сердцемъ пріобщился къ событію 10-го августа и за ко-
торымъ, въ глазахъ наиболѣе ярыхъ людей, была та печальная
заслуга, что онъ слишкомъ поздно воспротивился убійствамъ
2-го сентября. Хотя Петіонъ былъ закадычнымъ другомъ Бюзо,
на защиту котораго онъ такъ благородно выступилъ въ клубѣ
якобинцевъ противъ Фабра д'Эглантина, однако онъ еще не на-
столько выдвинулся въ партіи жирондистовъ, чтобы ихъ враги
должны были отвергнуть его. Онъ прошелъ почти единогласно
и то небольшое число голосовъ, которое разбилось между Рабо-
Сентъ-Этіенномъ, Пани, Роланомъ, Робеспьеромъ, Дантономъ
г) Мётоігез Ле М-те КоІапЛ, т. II, стр. 174.—Соііесііоп Вегѵіііе еі Ваг-
гіеге.
2) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XX, стр. 59.
3) См. примѣчаніе, помѣщенное вслѣдъ за настоящею главою.
4) Лоигпаі Лез ^ТасоЫпз, № 281.—Засѣданіе 24 сентября 1792 г.
256
и Верньо,—вполнѣ доказало, что у него не было соперника 1).
Предпочитая, однако, свое мѣсто на скамьяхъ Конвента безпо-
койной должности въ ратушѣ, онъ не принялъ вновь предло-
женную ему должность мэра2).
Неумѣніе сдерживать, обуздывать себя есть родъ безсилія,
который въ политикѣ, кажется, всегда бываетъ неразлученъ съ
силою: называя себя партіею умѣренности, Жиронда на дѣлѣ
переходила отъ одного порыва къ другому. Всегда готовая къ
нападенію, всегда со страстью раздувающая пламя тѣхъ рас-
прей, которыя уже считались прекратившимися, она не давала
Горѣ ни отдыха, ни срока, съ систематическою яростью поль-
зуясь для этого Маратомъ 3).
Требовалъ ли Другъ народа, хотя бы по незначительному по-
воду, слова въ Собраніи,—съ правыхъ скамей тотчасъ раздава-
лись неистовые вопли: «Долой злодѣя! Долой чудовище!» По-
казывался ли онъ на трибунѣ,—Бирото восклицалъ: «Прогнать
его, не слушать!» Или: «Когда онъ сойдетъ съ трибуны, то
нужно будетъ очистить ее, чтобы мы могли взойти» 4).
Подобной непристойной руганью преслѣдовали не одного
только Марата: Робеспьеру, даже въ тѣхъ случаяхъ, когда ему
приходилось отвѣчать на нападки, стоило величайшаго труда
заставить себя слушать и пользованіе трибуною, — когда ему
приходилось всходить на нее, чтобы отвѣтить на обвиненія вра-
говъ, оспаривалось у него среди такихъ воплей5), которые пре-
вращали Собраніе въ арену гладіаторовъ.
Въ результатѣ произошло то, что истинно умѣренные люди,
голосовавшіе въ теченіе нѣкотораго времени съ Жирондою, въ
концѣ концовъ откололись отъ нея6).
Съ другой стороны, отъ нея не замедлилъ совершенно отойти
и клубъ якобинцевъ. 21-го сентября Фоше, обвиненный въ
томъ, что онъ требовалъ паспорта для Нарбонна, былъ исклю-
ченъ изъ Парижскаго клуба (йосіеіё Мёге), а 23-го сентября
этотъ клубъ принялъ въ свое лоно Томаса Пэна 7): вскорѣ его
*) См. примѣчаніе, помѣщенное вслѣдъ за настоящею главою.
2) См. въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XX, стр. 59, то письмо, въ которомъ
онъ отклоняетъ оказанную ему честь.
3) Мётоігез де Пепе Ъеѵаззеиг, т. I, гл. II, стр. 107.
4) ІЪідет.
ь) ІЪідет.
6) ІЫд., стр. 108 и 109.
7) ІЪигпаІ дез ІасоЫпз, № 271.
с2п7
тайная вначалѣ непріязнь къ жирондистамъ стала проявляться
открыто: клубъ объявилъ ихъ алчною п нетерпимою котеріею и
наградилъ аплодисментами Лутона, опредѣлившаго жирондистовъ
такими словами: «Партія людей хитрыхъ, ловкихъ и, главное,
крайне честолюбивыхъ» х).
Честолюбцами они, были несомнѣнно, но съ бблыпею дозою
благородства, чѣмъ думали ихъ противники, и чѣмъ позволяла
предполагать—увы!—ихъ же собственная ярость: честолюбіе по-
буждало ихъ быть единственными кормчими республики, не ивъ
низменной любви къ деньгамъ или почестямъ, а ради блага
потомства и славы. Въ этомъ — именно смыслѣ возвышенныя
чувства Робеспьера были имъ особенно ненавистны.
Слѣдуетъ также сказать, что ихъ республиканство былъ столь
же поверхностно, сколько мало искренно; при этомъ кстати бу-
детъ отмѣтить, что та же страсть къ формамъ равенства, которая
уже заставила ихъ ввести въ моду красную шапку,—побудила
ихъ въ исходѣ 1792 г. упразднить слова Шопзіеиг, а также по-
дать примѣръ къ тому, чтобы всѣ говорили другъ другу «ты».
Любопытно прочесть въ Раітіоіе Ргапсаіз. по какимъ мотивамъ
Бриссо, съ которымъ въ этомъ случаѣ былъ вполнѣ согласенъ
Роланъ* 2), не долюбливалъ слова гражданинъ.
«Національный Конвентъ, который долженъ вымести жалкіе
остатки стараго режима, не терпитъ болѣе въ своей средѣ слова
Мопзіеиг: его замѣнили словомъ гражданинъ. По это все еще ти-
тулъ, могущій повести къ отличіямъ: его станутъ давать людямъ
извѣстнаго званія и состоянія: въ немъ откажутъ труженику—
рабочему, достойному уваженія бѣдняку. Къ тому же слово
«гражданинъ» — священное слово, котораго не слѣдуетъ безче-
стить: если поставить его рядомъ съ нѣкоторыми именами, развѣ
это не вызоветъ на лицахъ краски стыда? Мы, конечно, съ удо-
вольствіемъ скажемъ—«гражданинъ Петіонъ», «гражданинъ Кон-
дорсе>, но какой же патріотъ можетъ произнести—«гражданинъ
Маратъ», «гражданинъ Мори»? Республиканцы подобны римля-
намъ, но болѣе ихъ свободны и должны быть столь же до-
блестными, такъ будемъ жё подражать ихъ примѣру, не ста-
немъ сопровождать имена никакими титулами; будемъ говорить
х) .Тоигпаі Ле ЯасоЪіив, засѣданіе 12 октября 1792 г.
2) См. разборъ Роланомъ слова гражданинъ въ Мётоігез Ле М-те Во
ІапЛ, т. II, лит. К. въ историческихъ разъясненіяхъ.
дуп БЛДНЪ. Т. VII,	17
258
Петіонъ, Кондорсе, Пэнъ, какъ въ Римѣ говорили Катонъ, Це-
зарь, Брутъ. Если такая простота кажется намъ грубостью, если
она кажется преждевременною, — отсрочимъ ея введеніе, но от-
срочимъ также и республику1).
Итакъ, въ словѣ гражданинъ Бриссо не нравилось то, что
изъ него выдѣлялся остатокъ аристократическаго аромата, что
могло создать отличіеі О, если бы жирондисты не ограничили
въ своей великой любви къ равенству реформою одежды и
грамматики! Но для нихъ равенство было какъ бы признакомъ,
скрытымъ подъ золотыми доспѣхами: они обращали вниманіе
только на доспѣхи! Въ этомъ-то и упрекали ихъ противники2),
въ этомъ именно смыслѣ Кутонъ, говоря о нихъ, сказалъ съ
трибуны якобинскаго клуба: «Они требуютъ республики, но хо-
тятъ аристократіи» 3).
Несомнѣнно, что въ смыслѣ политической нетерпимости, ду-
ха исключительности и потребности господствовать, Жиронда
представляла собою партію, которую, строго говоря, можно было
называть аристократическою, хотя свои формулы она и заим-
ствовала у равенства. Поэтому- то она и обнаруживала такую
раздражительность по отношенію ко всему, что не было ею на
почвѣ революціи.
Ратуша оставалась внѣ сферы ея вліянія и она съ бѣше-
нымъ ожесточеніемъ порочила и преслѣдовала Коммуну 10-го
августа.
Ей мѣшалъ Маратъ, и она набросилась на него съ такою
яростью, что достигла, повидимому, невозможнаго—онъ сталъ
казаться по сравненію съ ней умѣреннымъ4).
Дантонъ предложилъ ей себя въ союзники, но не хотѣлъ
быть ея орудіемъ и она постаралась унизить его.
Ее затмевалъ Робеспьеръ, и она капля по каплѣ влила въ
его сердце всю ту желчь, которою онъ былъ переполненъ и ко-
торая впослѣдствіи изумляла въ немъ самую Жиронду.
Въ назиданіе будущимъ поколѣніямъ, эту прискорбную кар-
тину слѣдуетъ набросать безъ всякихъ недомолвокъ.
Историки, обвинявшіе Коммуну 10-го августа въ томъ,
*) Раігіоіе Ргап^аіз, № 1540.
2) Мётоігез сіе Оагаі, стр. 332 въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVIII.
3) Роигпаі йе РасоЪіпз, засѣданіе 12 октября 1792 г.
4) См. то, что говоритъ по этому поводу Рене Левассѳръ въ своихъ Мё-
тоігез, т. I, гл. II, стр. 108.
259
что она не желала представить отчеты, сдѣлали крупную ошибку;
тѣ же лица, которыя приписали ей все то, что дѣлалось Наблю-
дательнымъ комитетомъ, внесли въ дѣло большую путаницу1).
Главный совѣтъ, или законодательная власть коммуны, было
одно, а его Наблюдательный комитетъ—другое. Между духомъ,
господствовавшимъ въ первомъ изъ этихъ двухъ органовъ, и
тѣмъ, которому повиновался второй, была можно сказать, такая
же разница, какъ между Робеспьеромъ и Маратомъ?
Тѣ люди, которые ненавидѣли Коммуну изъ-за соперничества
честолюбій, не имѣли ни малѣйшаго желанія установить тѣхъ
различій, какихъ требовала справедливость, такъ какъ это смѣ-
шеніе понятій, давая имъ возможность распространять по своему
усмотрѣнію отвѣтственность за ошибки на другихъ лицъ, было
на руку ихъ враждебнымъ чувствамъ.
Такъ, напримѣръ, мы видимъ, что Главный совѣтъ Коммуны
не только не былъ противъ сдачи отчетовъ, но напротивъ того,
самъ потребовалъ въ исходѣ сентября ихъ очистки и самъ то-
ропилъ эту работу. 29-го сентября онъ предложилъ всѣмъ 48
секціямъ прислать въ ратушу по два комиссара для присутствія
при этой сдачѣ и такъ какъ Наблюдательный комитетъ не по-
являлся, то Главный совѣтъ сдѣлалъ два постановленія:
1) Вызвать немедленно Наблюдательный комитетъ и распу-
бликовать объявленіе, приглашающее гражданъ протестовать
противъ тѣхъ незаконныхъ дѣйствій, совершенныхъ послѣ
2-го сентября, которыми они сочтутъ себя обиженными.
2) Потребовать, чтобы Наблюдательный комитетъ представилъ
немедленно списокъ своихъ членовъ—съ указаніемъ на то, кто
входилъ и кто не входилъ въ составъ Коммуны; для отраженія
возможныхъ нападеній на этотъ Комитетъ, назначать ежедневно
стражу и опечатать хранящіяся въ немъ золотыя и серебряныя
вещи и драгоцѣнности* * 8).
Третьимъ постановленіемъ, состоявшимся въ тотъ же день,
было предписано гражданамъ, вошедшимъ въ составъ Совѣта
10-го августа и уже вышедшимъ изъ его состава,—дать отчетъ
обо всѣхъ дѣлахъ управленія и обо всѣхъ вещахъ, сданныхъ
имъ на храненіе, каковы бы они ни были3).
2) См. замѣтку, помѣщенную вслѣдъ за настоящей главою.
а) Нізіеъге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 192.
8) ІИД., стр. 314.
17*
260
Главный совѣтъ Коммуны шелъ, такимъ образомъ, навстрѣчу
требованіямъ самыхъ подозрительныхъ лицъ, и такъ какъ это
произошло 29-го сентября, то странно, что 30-го сентября, т. е.
на слѣдующій день, Барбару счелъ нужнымъ потребовать угро-
жающимъ тономъ, чтобы въ нѣдрахъ самого Собранія была
образована чрезвычайная комиссія и для разслѣдованія дѣйствій
Коммуны и для принятія отъ нея отчетовъ» 1). Какъ будто она
боялась или отказывалась сдать ихъ! Тальенъ, членъ Коммуны,
тотчасъ всталъ—конечно, не для того, чтобы возразить Барбару,
а наоборотъ, чтобы поддержать его. «Я могу удостовѣрить, ска-
залъ онъ, что Коммуна отнюдь не злоупотребила ввѣренными
ей на храненіе вещами; счеты Наблюдательнаго комитета, мо-
жетъ быть, дѣйствительно не очищены, но что касается
отчетовъ Коммуны, то смѣю увѣрить Конвентъ, что они будутъ
сданы ему до истеченія двухъ недѣль» 2 3), и онъ добавилъ гордо.
<Это будетъ новымъ торжествомъ парижской Коммуны и вмѣстѣ
съ тѣмъ наилучшимъ средствомъ для опроверженія тѣхъ на-
реканій, которымъ она подвергалась. Ея отчетъ будетъ ясенъ,
точенъ и вполнѣ опредѣленный: онъ будетъ прекраснымъ отвѣ-
томъ всѣмъ тѣмъ, кто не признаетъ услугъ, оказанныхъ па-
рижскою Коммуною общему дѣлу... Вѣдь есть люди, которые
хотѣли бы заставить позабыть, что революція 10-го августа
была дѣломъ ея рукъ» ®).
Въ томъ же засѣданіи противъ Коммуны было высказано
другое, болѣе обоснованное неудовольствіе. Отъ секціи (^піпве-
Ѵіп§Щ явилась депутація съ жалобою на исполненіе декрета,
изданнаго въ концѣ сессіи Законодательнаго Собранія, коимъ
предписывалось въ теченіе трехъ дней обновитъ составъ муници-
2) Сопоставленіе датъ часто имѣетъ для исторіи огромное значеніе, но
составители громоздкой и трудной компиляціи, озаглавленной Нізіоіге рагіе-
тепіаіге (Іе Іа Веѵоіиііоп /гап^аізе, судя по принятому ими методу распре-
дѣленія матеріала, повидимому, не вполнѣ ясно понимали это, такъ напр.
въ т. XIX, стр. 314 о постановленіяхъ Главнаго Совѣта относительно сдачи
счетовъ упоминается на стр. 192, хотя постановленія эти состоялись 29 сен-
тября, между тѣмъ какъ произнесенная на другой же день рѣчь Барбару
цитируется на стр. 169. И надо замѣтить, что между этими двумя фактами
сопоставить которыя было бы весьма любопытно, авторы вставляютъ длинное,
описаніе военныхъ дѣйствій.
2) Ніяіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 160.
8) ІЪійет, т. XIX, стр. 160.
261
палитетах). Надобно сознаться, что на это обвиненіе защитники
Коммуны не дали удовлетворительнаго отвѣта. Леонардъ Бурдонъ
говорилъ о замедленіи въ печатаніи избирательныхъ списковъ.
Тальенъ утверждалъ, будто хотѣли выждать результатовъ пе-
тиціи о производствѣ выборовъ путемъ открытаго голосованія.
Подобныя объясненія, какъ замѣтилъ сурово Барбару, слишкомъ
походили на отговорки; и Конвентъ предписалъ министерству
внутреннихъ дѣлъ представить ему на другой же день докладъ
о мѣрахъ, которыя были имъ приняты во исполненіе декретовъ,
касавшихся ратуши2).
Маратъ не былъ дѣятельнымъ членомъ Главнаго совѣта
Коммуны; но онъ стоялъ во главѣ Наблюдательнаго комитета,
и если Жиронда торопилась покончить съ первымъ, тѣмъ болѣе
она горѣла нетерпѣніемъ ослабить Наблюдательный комитетъ.
Маратъ прекрасно это понималъ, и поэтому рѣшился противо-
поставить своимъ врагамъ свое излюбленное оружіе—доносъ и
свой обычный пріемъ—дерзость.
Наблюдательный комитетъ, какъ оказалось, захватилъ и хра-
нилъ у себя множество документовъ, свидѣтельствовавшихъ о
существованіи при дворѣ заговора. Среди этихъ бумагъ нахо-
дилось письмо, въ которомъ бывшій завѣдующій цивильнымъ
листомъ де-Лапортъ требовалъ отъ королевскаго казначея Сеп-
тейля 1.600,000 ливровъ для раздачи членамъ комитета, кото-
рому была поручена Законодательнымъ Собраніемъ ликвидація
военныхъ пенсій. Не могло быть ни малѣйшаго сомнѣнія въ
томъ, что тутъ дѣло было нечисто—что собирались подкупить
кого слѣдуетъ. Но былъ ли этотъ планъ приведенъ въ исполненіе?
Были ли 1.600,000 ливровъ розданы? Маратъ дѣлалъ видъ, что
онъ увѣренъ въ этомъ, а быть можетъ, всегда готовый запо-
дозрѣть зло, онъ искренно вѣрилъ этому.
Какъ бы то ни было, 1-го октября депутація отъ Наблюда-
тельнаго комитета, побуждаемая Шабо, который впослѣдствіи
этимъ хвасталъ, явилась въ засѣданіе Конвента съ цѣлью под-
твердить существованіе грознаго документа и ея ораторъ не по-
боялся прибавить: «Мы дадимъ вамъ списокъ тѣхъ лицъ, кото-
рымъ была роздана эта сумма равно и многія другія» 3).
2) Нлвіоіге рагіетепіаіге, стр. 167.
2) ІЪіИ., стр. 160.
3) См. рѣчь, произнесенную имъ въ засѣданіи 1-го октября 1792 г.—Ніи-
іоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 194.
262
Чтобы понять впечатлѣніе, которое долженъ былъ произвести
подобный шагъ и подобныя слова, достаточно замѣтить, что нѣ-
которые изъ членовъ, коихъ Законодательное Собраніе уполно-
мочило ликвидировать военныя пенсіи, были переизбраны и
вошли въ составъ новаго Собранія. Слѣдовательно Наблюда-
тельный комитетъ говорилъ Конвенту въ лицо: «Среди васъ
есть продажныя души, есть предатели, негодяи, которыхъ мы
беремся изобличить, и мы имѣемъ къ тому возможность».
Пренія приняли чрезвычайно бурный характеръ. Въ виду
такого страшнаго обвиненія, Керсенъ напомнилъ о необходимости
быть осторожнымъ. Ришаръ—одинъ изъ членовъ, коего косну-
лось это позорное подозрѣніе, протестовалъ противъ всякой
отсрочки и требовалъ немедленнаго разъясненія дѣла, которое
онъ считалъ необходимымъ. Линде указалъ на то, что такъ какъ
декретъ о пенсіяхъ не былъ выполненъ, то онѣ не могли быть
оплочены изъ цивильнаго листа. Ревбель не безъ горячности
потребовалъ отъ доносителей объясненія, почему у нихъ нѣтъ
въ рукахъ тпого списка розданныхъ суммъ, о которомъ они гово-
рятъ. Луве воскликнулъ, что преступленіе депутата, виновнаго
въ продажѣ интересовъ родины, есть преступленіе противъ націи;
слѣдовательно, документы, относящіеся къ этому дѣлу, принадле-
жатъ всей націи, и Конвенту надлежитъ ознакомиться съ ними.
Это было сказано въ отвѣтъ Пани, который, разсказавъ, съ
какою заботливостью онъ хранилъ эти важные документы, какъ
онъ день и ночь охранялъ ихъ съ перомъ въ одной рукѣ и
саблею въ другой,—кончилъ заявленіемъ, что «эти бумаги при-
надлежатъ Коммунѣ 10-го августа».
Наконецъ, по предложенію Барбару, Собраніе постановило,
что въ мэрію отправится немедленно комиссія изъ двадцати
четырехъ членовъ, въ составъ которой не должны входить ни
члены Учредительнаго, ни члены Законодательнаго Собраній, ни
депутаты г. Парижа, и что папки, заключающія въ себѣ доку-
менты, собранные Наблюдательнымъ комитетомъ, которымъ бу-
детъ составлена опись и которые будутъ скрѣплены подписями
членовъ комиссіи, будутъ опечатаны и привезены въ помѣщеніе
Конвента, гдѣ они будутъ находиться подъ охраною четырехъ
делегатовъ отъ Собранія, двухъ членовъ Наблюдательнаго коми-
тета и двухъ муниципальныхъ чиновниковъ 2).
2) См. подробности этого засѣданія, а также текстъ изданнаго имъ де-
крета въ Нлзіоіте рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 193—203.
263
Велико было изумленіе комиссіи при видѣ той массы бумагъ,
инвентарь которыхъ ей предстояло составить. Девяносто пять
папокъ; шесть ящиковъ, изъ коихъ одинъ—величиною въ пять-
десятъ четыре кубическихъ фута; двадцать большихъ портфелей;
тридцать четыре реестра; семь связокъ бумагъ и нѣсколько ты-
сячъ листовъ отдѣльныхъ документовъ, которыми, за неимѣніемъ
лучшаго помѣщенія наполнили мѣшки изъ подъ зернового хлѣба!..
Вотъ что комиссіи предстояло изслѣдовать. Она убѣдилась, что
работы было по крайней мѣрѣ на три, на четыре мѣсяца, и
когда до 4-го октября Валазе представилъ свой докладъ Кон-
венту, то онъ былъ вынужденъ заявить, что комиссія успѣла
составить лишь краткій инвентарь документамъ, изъ котораго
нельзя было вывести никакого заключенія, если не считать, что
они служили доказательствомъ измѣны со стороны низложеннаго
короля, что, впрочемъ, было извѣстно и ранѣе *).
За всѣмъ тѣмъ не было ни единаго документа, который под-
твердилъ бы доносъ, сдѣланный противъ Наблюдательнаго ко-
митета. Это было формально заявлено однимъ изъ комиссаровъ,
Легарди. Заявленіе это вызвало общую ярость. «Значитъ доно-
сители—клеветники! Доказательствъ! Обязать ихъ доставить до-
казательства!» Панвилье предложилъ издать декретъ, съ требо-
ваніемъ, чтобы члены Наблюдательнаго комитета указали, въ
какихъ именно папкахъ, мѣшкахъ, реестрахъ или портфеляхъ
находятся документы подтверждающіе доносъ. Это предложеніе
въ страстныхъ выраженіяхъ поддержали Бюзо и Лекуантъ-
Пюираво... Вдругъ поднимается Маратъ, онъ хочетъ говорить...
Но его слова теряются въ шумѣ поднявшейся страшнѣйшей
бури. «Я требую,—неистово кричитъ Бюзо,—чтобы Марата не
слушали... Возможно ли слушать его! Мнѣ такъ и кажется, что
его призвали на трибуну сами пруссаки. Эти слова были покрыты
аплодисментами: «Слово за мной», хладнокровно произнесъ Маратъ.
Собраніе, систематически отказывающееся выслушивать одного
изъ своихъ членовъ, когда на него нападаютъ,—это было дѣй-
ствительно черезчуръ скандально. Многимъ, даже изъ числа
враговъ Марата, это показалось позорно, и Ласурсъ, Лиду и
Камбонъ въ защиту его указали на естественное право всякаго
человѣка: первый основывался на томъ, что Франціи было по-
лезно узнать такого человѣка, какъ Маратъ; второй—говорилъ
!) Докладъ Вадаае въ засѣданіи 4-го октября 1792 г.
264
что «мука выслушивать его» была возложена на Конвентъ па-
рижскими выборщиками; третій говорилъ, что «справедливость
требуетъ выслушать человѣка преступнаго такъ же точно, какъ
и добродѣтельнаго» ').
Маратъ былъ удивителенъ въ своемъ презрѣніи. Онъ за-
явилъ, что одобряетъ того смѣлаго гражданина», который обви-
нилъ его съ трибуны. Онъ не унизится отвѣчать на ругань.
«Что же касается моихъ политическихъ взглядовъ и моихъ
чувствъ,—сказалъ онъ,—то я пренебрегаю вашими декретами».
Услышавъ вокругъ взрывы смѣха, онъ замѣтилъ: «Вы не можете
помѣшать геніальному человѣку устремляться мысленно въ бу-
дущее. Вы не понимаете образованнаго и знающаго свѣта че-
ловѣка, который опережаетъ событія» г). И среди смѣха и ро-
пота, онъ напомнилъ объ услугахъ, которыя были оказаны
революціи его пророчествами. Въ этой рѣчи, въ которой холод-
ная и искусно замаскированная жестокость смѣшивалась съ
близкой къ безумію надменностью, была одна прекрасная
сильная фраза: «Кромѣ разума, у васъ нѣтъ иной власти надъ
мыслями» 3).
Но жирондисты, къ несчастью для себя и для революціи, не
разъ забывали это! Результатъ этихъ пустыхъ споровъ пока-
залъ одно: до какой степени обѣ партіи были несправедливы
другъ къ другу: когда документы, по поводу которыхъ Марать
надѣлалъ столько шуму, были разобраны, то оказалось, что онѣ
не давали ни малѣйшаго права усомниться въ политической
честности жирондистовъ; съ другой стороны и Наблюдательный
комитетъ представилъ впослѣдствіи всѣ счета, которые оказа-
лись въ полномъ порядкѣ, что было блестящимъ доказатель-
ствомъ его честности, заподозрѣнной клеветниками.
Счета, представленные отъ имени Наблюдательнаго комитета
Пани, были разсмотрѣны въ присутствіи не только Главнаго
совѣта, но и приглашенныхъ для того комиссаровъ отъ секцій.
Всѣ цифры были провѣрены, тщательно были взвѣшены всѣ
«за» и «противъ», были разсмотрѣны всѣ жалобы, всѣ возра-
женія и требованія.... и все это привело къ полному оправданію
членовъ Совѣта. Ему было передано 713.886 ливровъ, изъ кото-
г) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 210—220.
2) См. эту рѣчь іп ехіепао въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 220—223.
а) ІЪійет.
265
рыхъ было израсходовано 85.529 ливровъ. Пани представилъ
всѣ оправдательные документы и росписки; всѣ суммы, на ко-
торыхъ не послѣдовало ассигновокъ, оказались на лицо и могли
быть внесены въ національное казначейство1).
Что касается чисто политической стороны дѣятельности На-
блюдательнаго комитета, то было доказано, что число лицъ, за-
ключенныхъ въ тюрьму по предписанію Совѣта за измѣну либо
за доказанное единомысліе съ аристократіей, либо за поддѣлку
и распространеніе фальшивыхъ ассигнацій, дошло въ промежу-
токъ времени съ 10-го августа по 10-е октября до трехсотъ
сорока трехъ человѣкъ. Но эта цифра не покажется столь чудо-
вищной, если принять во вниманіе, что мѣры эти были вы-
званы самымъ трагическимъ положеніемъ и если мы припо-
мнимъ, что власти, дѣйствовавшія подъ давленіемъ гораздо менѣе
роковыхъ обстоятельствъ, поступали несравненно энергичнѣе и
рѣшительнѣе.
Впрочемъ, въ докладѣ, прочитанномъ 2-го октября Жозе-
фомъ де Лонэ о поведеніи Коммуны 10-го августа, онъ, при
всемъ своемъ жирондизмѣ, вынужденъ былъ признать, что въ
революціонное время не слѣдуетъ судить о людяхъ и о вещахъ
съ той точки зрѣнія, какъ въ обычное время; что часто бываетъ
необходимо стать въ главѣ мятежнаго движенія для того, чтобы
подавить его; и что когда дѣло шло о спасеніи революціи, то
кратковременная анархія была неизбѣжна; и что за всѣмъ тѣмъ,
въ числѣ арестованныхъ одни лица были задержаны за обыч-
ныя преступленія, а другіе—небольшое, впрочемъ, число лицъ—
за преступленія, вызванныя революціей2). Между тѣмъ жирон-
дисты готовились повести правильную атаку противъ человѣка,
который больше, чѣмъ Коммуна, и больше, чѣмъ Маратъ, былъ
предметомъ ихъ страха и ненависти.
Въ Коммунѣ они ненавидѣли лишь ея власть, въ Маратѣ
имъ внушала отвращеніе его кровожадная страсть къ доносамъ,
въ лицѣ же Робеспьера они жаждали унизить вліяніе соперника,
унизить умъ, который могъ поспорить съ ихъ умомъ.
Но рискнуть на такую борьбу въ стѣнахъ Парижа было
Бюллетень дѣйствій Коммуны см. въ XX т. Нізіоіге рагіетепіаіге,
стр. 61.
2) См. докладъ этотт> полностью въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр.
204—209.
266
чрезвычайно опасно: они прекрасно это чувствовали, и потому
прежде, чѣмъ бросить ему вызовъ, они хотѣли имѣть около
себя свою департаментскую стражу.
Бюзо, который первый высказалъ эту мысль, выступилъ въ
засѣданіи 8-го октября съ проектомъ декрета, гласившимъ:
Что для охраны Національнаго Конвента и общественныхъ
складовъ каждый департаментъ обязанъ прислать столько разъ
по четыре пѣхотинца и по два кавалериста, сколько у него де-
путатовъ въ Конвентѣ,—т. е. всего на всего 4.470 человѣкъ.
Что эта стража будетъ размѣщена въ казармахъ и будетъ
получать такое же жалованье, какое получали въ Парижѣ на-
ціональные жандармы.
Что эти стражники будутъ избраны департаментскими глав-
ными совѣтами изъ числа гражданъ, имѣющихъ отъ главнаго
совѣта ихъ коммуны или округа удостовѣреніе въ ихъ патріо-
тизмѣ. И, наконецъ, что ихъ начальникъ будетъ назначенъ На-
ціональнымъ Конвентомъ *).
Собраніе не рѣшилось подвергнуть немедленному голосованію
подобный проектъ, и Робеспьеръ разбилъ его въ своей газетѣ въ
пухъ и прахъ: Какъ! Національному Конвенту,—тому собранію,
которое должно было доказать міру всю полноту своей силы и
величія, предлагали взять охрану! И это должно было явиться
въ высокой сферѣ мысли его первою заботою? Люди дѣлали
видъ, будто они не понимаютъ, что общественная вооруженная
сила, такъ же точно, какъ коллективная воля, которую она при-
звана заставить уважать, должна быть едина, и что всякая част-
ная сила, присвоенная одному человѣку, или собранію людей,
представляетъ собою въ политическомъ отношеніи огромную
опасность, а въ отношеніи соціальномъ—уродство! Неужели же
съ королевскою гвардіею столько боролись только для того,
чтобы дать въ концѣ концовъ вооруженную силу уполномочен-
нымъ народа, т. е. чтобы дать имъ власть рано или поздно на-
рушить свои полномочія и узурпировать тиранію? Вооруженная
сила, департаментскіе янычары, преторіанская гвардія! Они были
бы ненужны, если бы уполномоченные народа пользовались его до-
вѣріемъ, если его любовь служила имъ охраною; въ противномъ
случаѣ они были бы величайшей гнусностью. Но,'—возражали
Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 255.
267
на это члены Конвента,—нужно обезопасить себя отъ возмож-
ныхъ посягательствъ со стороны нѣкоторыхъ недоброжелатель-
ныхъ лицъ, именующихъ себя народомъ. Какая необъяснимая,
злая насмѣшка! Учредительное и Законодательное Собранія могли
обходится безъ охраны, несмотря на то, что въ то время су-
ществовалъ еще дворъ, который ихъ ненавидѣлъ и замышлялъ
заговоръ противъ нихъ, а теперь эта роскошь стала необходима
Конвенту, и республика готова была объявить, что она могли
существовать лишь при тѣхъ условіяхъ, которыми поддержи-
вается тиранія? Развѣ съ паденіемъ трона враги свободы, ка-
кой бы маской они ни прикрывались, стали страшнѣе? Или, быть
можетъ, у Конвента были иные враги, чѣмъ у свободы?... Осмѣ-
ливаются говорить, что народъ во всей своей совокупности дол-
женъ защищать своихъ представителей. Да развѣ вездѣ, гдѣ бы
ни засѣдало Національное Собраніе, оно не охраняется францу-
зами? Развѣ парижане—что либо иное, какъ не живущая въ Па-
рижѣ часть французскаго народа? Развѣ Парижъ, куда безпре-
станно пріѣзжаютъ, гдѣ встрѣчаются и смѣшиваются жители
Ліона, Марселя, Бордо, Руана, Тулона—сѣверные, южные, во-
сточные и западные Галлы,—развѣ онъ есть что либо иное,
какъ не большая живая рѣка, образующаяся изъ сліянія всѣхъ
рѣкъ Франціи? Противопоставлять постоянно Парижъ департа-
ментамъ, назначать каждому департаменту отдѣльное вооружен-
ное представительство, провести демаркаціонныя линіи между
различными частями республики, какое это въ самомъ прекрасное
средство, чтобы установить единство отечества! Въ такомъ случаѣ
слѣдовало быть откровеннѣе. За Парижемъ была вина, вина не-
поправимая: его огромное населеніе, всегда было чутко съ ма-
лѣйшимъ проблескамъ свободы! За нимъ была та вина, что онъ
былъ центромъ тѣхъ обширныхъ знаній, очагомъ того яркаго
свѣта, ареной той активной, кипучей жизни, при столкновеніи
съ которыми гибнетъ деспотизмъ, если въ его распоряженіи
нѣтъ гвардіи, нѣтъ своей собственной вооруженной силы, сло-
вомъ, если у него нѣтъ охраны, какъ бы она ни называлась,
хотя бы конституціонной или королевской гвардіей! Если это
именно ставили въ вину Парижу—прекрасно; такъ пусть же
имѣютъ мужество сознаться въ этомъ».
Таковы были соображенія, высказанныя Робеспьеромъ не въ
См. Ьеіігез йе ІіоЪеаргегге а зез соттеііапіз.
2(58
столь сжатой формѣ и быть можетъ не въ достаточно сильной,
но во всякомъ случаѣ въ горячей и блестящей рѣчи.
Эти соображенія показались убѣдительными клубу якобинцевъ,
гдѣ Бантаболь, Тальенъ, Шабо, Левассёръ и Бильо-Вареннъ и до
этого съ большимъ воодушевленіемъ обсуждали докладъ, пред-
ставленный Бюзо *).
Между тѣмъ состоялось засѣданіе 16-го октября, и оно какъ
нельзя лучше показало, что существовала одна вещь, которую
монтаньяры и жирондисты желали съ одинаковымъ пыломъ,
которую они любили одинаковою любовью: это была республика.
Когда Манюель предложилъ подвергнуть ея установленіе особой
санкціи народа, а Камбонъ—предложилъ положиться на рѣше-
ніе комиссіи изъ 83 членовъ, составленной изъ представителей
каждаго изъ 83 департаментовъ,—то Собраніе поняло инстинк-
тивно, что республика стоитъ выше всеобщаго голосованія, такъ
какъ это голосованіе не можетъ, по самому своему существу,
устанавливать вѣчную, наслѣдственную власть, которая была
бы поставлена разъ навсегда внѣ случайностей избранія; съ дру-
гой стороны, одно поколѣніе не имѣетъ права связывать чѣмъ
либо будущія поколѣнія. «Республика!—сказалъ Бриссо,—народъ
уже санкціонировалъ ее, поручивъ намъ спасти ее. Дантонъ
воскликнулъ запальчиво: «Санкція республики — въ геніи Сво-
боды, отвергающемъ королей». И предложеніе Камбона было
отклонено единогласно Собраніемъ* 2). Итакъ, для защиты рес-
публики отъ монтаньяровъ жирондистамъ надобно было окружить
себя преданными имъ штыками!
Скоро весь Парижъ былъ занятъ одною мысліею: дозво-
лятъ ли Конвенту ожружить себя стражею, набранной въ де-
партаментахъ, или, лучше сказать, будетъ ли допущено, чтобы
Жиронда, игравшая тогда первенствующую роль въ Конвентѣ,
окружила себя преторіанцами? Этотъ животрепещущій вопросъ
жестоко волновалъ всѣ 48 секцій; для его рѣшенія онѣ назна-
чили депутатовъ, которые совѣщались въ теченіе трехъ дней,
и результатомъ этихъ совѣщаній явился адресъ, чтеніе котораго
происходило въ Конвентѣ 19-го октября. Онъ былъ кратокъ и
носилъ въ высшей степени угрожающій характеръ.
Лигпаі ііез .ТасоИпь, засѣданіе 8-го октября 1792 г.
2) См. засѣданіе 16 октября 1792 г. въ Ніеіоіге рагіетепіаіге, т. XIX,
стр. 320—325.
269
Ораторъ депутаціи началъ свою рѣчь слѣдующими словами:
«Уполномоченные сувереннаго народа, вы видите передъ со-
бою депутатовъ отъ парижскихъ секцій. Они явились съ цѣлью
сказать вамъ вѣчныя истины... Вамъ предложили стать на одинъ
уровень съ тиранами »..?)
При этихъ словахъ Собраніе было охвачено неудержимымъ
взрывымъ гнѣва. На членовъ депутацій со всѣхъ сторонъ по-
сыпались угрозы. Одни требовали, чтобы ихъ призвали къ по-
рядку; другіе — чтобы по отношенію къ нимъ былъ немед-
ленно примѣненъ военный законъ; третьи требовали, чтобы
они предъявили свои полномочія. Они вынули изъ кармановъ
письменныя полномочія и махали ими въ воздухѣ при усилив-
шихся аплодисментахъ съ трибунъ. Президентское кресло зани-
малъ въ эту минуту суровый, мужественный Гаде. Онъ твер-
дымъ голосомъ грозилъ удалить изъ зала всякаго, кто не бу-
детъ сдерживать своихъ впечатлѣній, и когда тишина была воз-
становлена, ораторъ депутаціи, съ убійственнымъ хладнокровіемъ
продолжалъ: «Вамъ предложили стать на одинъ уровень съ ти-
ранами, окруживъ себя особою стражею, не той, которая соста-
вляетъ общественную силу. Парижскія секціи заявляютъ вамъ
черезъ насъ, что онѣ находятъ этотъ проектъ возмутительнымъ...
Какъ! Вамъ предлагаютъ на утвержденіе конституціонные де-
креты до утвержденія самой конституціи! Подождите, когда бу-
детъ выработанъ законъ: когда народъ санкціонируетъ его, онъ
своимъ примѣромъ научитъ васъ склонять передъ нимъ чело»2).
Отвѣтъ Гаде былъ высокомѣренъ. Онъ заявилъ, что Кон-
вентъ всегда приметъ съ удовольствіемъ совѣты добрыхъ гра-
жданъ, но что касается повелѣній, то онъ приметъ ихъ только
отъ французскаго народа». Внесенное нѣкоторыми членами пред-
ложеніе напечатать рѣчь и отвѣтъ на нее было отклонено и
Собраніе перешло къ порядку дня 3).
Этотъ вопросъ былъ не такого свойства, чтобы его можно
было похоронить. Обѣ противныя партіи продолжали оспаривать
другъ у друга въ этомъ важномъ пунктѣ власть надъ обще-
ственнымъ мнѣніемъ, и Жирондѣ удалось вдохнуть четыремъ
секціямъ тѣ чувства, которыми она пылала, и онѣ взяли назадъ
’) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 350.
ІЪіЛет, стр. 351.
•) ІЫИ., стр. 352.
270
свое требованіе. Это были секціи МігаЪеаи, Роріпсоигі, Іа Роп-
іаіпе-СггепеІІе и Іа ВиМе-(іе8-Мои1іп8х). Прочія не измѣнили
монтаньярамъ и продолжали настаивать на своемъ.
Съ своей строны, Коммуна предписала разослать муници-
палитетамъ адресъ, подписанный сорока восемью секціями.
Взбѣшенные этимъ, жирондисты заставили Собраніе отмѣнить
это смѣлое постановленіе2).
Было отмѣчено, что рѣшеніе, принятое Собраніемъ, вызвало
со стороны монтаньяровъ лишь молчаливое, мрачное неодобреніе:
протестовали всего два депутата, и газета Рёѵоіиііопз Ле Рагіз
могла воскликнуть: «Дантоны, Робеспьеры умолкли... Ты спишь,
Брутъ!» * * 8).
Зато бодрствовала сама эта суровая газета. Нѣтъ ничего
любопытнѣе той войны, которую она вела въ то время противъ
Бюзо, жирондистовъ и ихъ злополучнаго проекта вооруженной
стражи для Конвента: «Горе законамъ, не имѣющимъ иныхъ
панегиристовъ, кромѣ тѣхъ людей, которыми они изданы!—Вы
желаете имѣть стражу? Солонъ былъ не хуже васъ, а у него не
было стражи; Аѳины утратили свободу, когда они позволили
Пизистрату имѣть охрану въ четыреста человѣкъ!
Правъ былъ тотъ федералистъ, который говорилъ съ три-
буны якобинцевъ, что общественное мнѣніе есть вооруженная
сила законодателя». Но существуютъ лжепатріоты, которые,
подобно венеціанскимъ сенаторамъ, ходятъ шесть мѣсяцевъ въ
году въ маскахъ.—Вспомните слова Жанъ-Жака (Ооиѵегпетепі
Ле Роіодпе, гл. ѴПІ): «Я хотѣлъ бы, чтобы люди почувстовали
всю непристойность и все варварство того, когда храмъ закона
оскверняется присутствіемъ вооруженной силы. Поляки! Развѣ
вы болѣе воины, чѣмъ были римляне? А вѣдь въ римской рес-
публикѣ, даже во время сильнѣйшихъ смутъ, ихъ коммиціи и.
сенатъ никогда не осквернялись присутствіемъ вооруженнаго
воина».
Все это живо говорило уму народа, его сердцу и вообра-
женію: Сентъ-Антуанское предмѣстье поручило своему обычному
оратору Гоншону быть въ Собраніи выразителемъ обществен-
наго мнѣнія.
г) Вёѵоіиііопв сіе Рагіз, № 172.
а) ІЪійет.
8) ІЪійет.
271
Это порученіе было щекотливое для Гоншона, котораго тай-
ная симпатія влекла къ жирондистамъ, но самое желаніе ща-
дить ихъ, высказавъ имъ въ то же время правду, придало сло-
вамъ оратора особенно содержательный и возвышенный тонъ.
Допущенный въ засѣданіе Конвента 21-октября въ качествѣ
оратора отъ гражданъ Сентъ-Антуанскаго предмѣстья, онъ произ-
несъ слѣдующія замѣчательныя слова:
«Тотъ, кто клевещетъ на народъ—тиранъ; но тотъ, кто
льститъ ему, стремится стать таковымъ». Это было сказано по
адресу людей, ищущихъ популярности; затѣмъ ораторъ присо-
вокупилъ, намекая на тѣхъ, которые говорили такъ много объ
эксцессахъ революціи, повидимому, только для того, чтобы осла-
бить ея силу: «Притупимъ мечъ демагогіи, но не будемъ отта-
чивать меча модерантизма». Въ частности, къ жирондистамъ
относились слѣдующія слова его рѣчи: «Была ли нужда клеве-
тать на людей 14-го іюля (парижанъ), ради того, чтобы при-
звать къ намъ нашихъ братьевъ изъ департаментовъ? Пусть
они придутъ, не въ числѣ шести, семи, восьми, двадцати четы-
рехъ тысячъ: пусть ихъ придетъ цѣлый милліонъ... Развѣ наши
объятія не всегда раскрыты для нихъ? Но пусть они придутъ,
какъ наши братья. Пусть они придутъ не для того чтобы за-
щищать васъ, а для того, чтобы помочь намъ охранять васъ!
Пусть слова вооружен/ная сила не оскверняютъ свода законовъ
республиканскаго народа!» Затѣмъ слѣдовалъ призывъ къ едино-
душію, призывъ трогательный, который могъ бы имѣть неизмѣ-
римое значеніе, если бы партійныя страсти были способны вни-
мать иному голосу, кромѣ голоса своей собственной злобы! «Мы
видимъ съ болью въ сердцѣ, какъ люди, созданные для взаим-
ной любви и уваженія, ненавидятъ и боятся другъ друга столько
же и даже больше, чѣмъ они ненавидятъ тирановъ. Да развѣ
вы не такіе же, какъ мы, ревнители республики, бичи королей,
друзья справедливости? Развѣ вамъ не предстоитъ исполнять
такія же обязанности, развѣ вы не должны избѣгать одинако-
выхъ опасностей, развѣ вамъ не приходится бороться съ тѣми
же врагами и развѣ вамъ не предстоитъ заботиться о счастьи
двадцати пяти милліоновъ людей? Повѣрьте намъ,—гражданамъ,
чуждымъ интригѣ: люди приписываютъ другъ другу вообра-
жаемыя вины... Люди не такъ злы, какъ это думаютъ... Пусть
х) Вёѵоіиііопз йе Рагіз, № 172.
272
каждый заставитъ умолкнуть свое самолюбіе, тогда достаточно
будетъ одного момента, чтобы погасить пламя междоусобныхъ
раздоровъ» г).
Эта рѣчь коснулась больного мѣста; она обнажала язву мо-
мента и указывала противъ нее настоящее лекарство: она пока-
зывала республицанцамъ Жиронды, съ одной стороны, и респу-
бликанцамъ Горы, съ другой, что они рисковали погубить рес-
публику, и давала указаніе, какъ они могли спасти ее. Непосред-
ственное впечатлѣніе, произведенное его рѣчью, было огромное;
всѣ аплодировали, аплодировали съ восторгомъ2).
Но, увы! жирондисты уже стояли на наклонной плоскости,
остановиться на которой имъ не было возможности, и против-
ная сторона, которой они то и дѣло бросали вызовы, трудно
поддавалась успокоенію. Когда Гоншонъявился въ Собраніе съпро-
вѣдью примиренія, въ то время прошло не болѣе десяти дней
съ тѣхъ поръ, какъ клубъ якобинцевъ вычеркнулъ по предло-
женію Колло-д’Эрбуа изъ списка своихъ членовъ Бриссо3). Излиш-
не спрашивать, почувствовала ли Жиронда эту обиду! При-
бавьте къ этому еще то, что въ это именно время въ Парижъ
прибыли марсельцы, вызванные Барбару,—обстоятельство, кото-
рое, давая жирондистамъ надежду на торжество, могло еще бо-
лѣе воодушевить ихъ на борьбу!
О предубѣжденіяхъ, съ какими марсельцы явились въ Па-
рижъ, можно судить по ихъ рѣчамъ въ Собраніи. «Мы уѣхали
съ береговъ Средиземнаго моря, чтобы прійти на помощь Па-
рижу, говорили они. Мы узнали, что у насъ уже нѣть иныхъ
враговъ, кромѣ агитаторовъ и людей, жаждущихъ трибуны и
диктатуры. Вы принадлежите 83 департаментамъ,—стало быть,
вы наши, и намъ принадлежитъ право нести при васъ воинскія
обязанности... Говорятъ, что стража, которую вамъ предлагаютъ,
можетъ сдѣлаться преторіанской гвардіею; на это мы отвѣтимъ
однимъ лишь словомъ—мы будемъ защищать васъ»4).
Слѣдовательно, марсельцы, прибывшіе во второй партіи, яви-
лись, по ихъ собственному признанію, съ цѣлью оказать по-
2) См. эту рѣчь полностью въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр.
356—361.
2) Нізіоіге рагіетепіаіге^ раззіт.
3) Клубъ якобинцевъ, засѣданіе 12 октября 1792 г.
4) Адресъ марсельскихъ федералистовъ, читанный въ засѣданіи Конвенту
21 октября 1792 г.
273
мощь не революціи, а одной изъ партій, оспаривавшихъ другъ
у друга власть: какая разница съ марсельцами, которые прибыли
вначалѣ, съ федералистами 10-го августа!
Газета Прюдома утверждала1), что съ цѣлью сдѣлать Парижъ
ненавистнымъ для новоприбывшихъ, ихъ помѣстили на первыхъ
порахъ въ казармѣ, гдѣ ихъ продувало со всѣхъ сторонъ, гдѣ
они съ трудомъ могли достать свѣжей соломы для подстилки,
но это не согласуется съ хорошо извѣстнымъ характеромъ Ро-
лана и его друзей, которые были неспособны на такой подлый
и низкій расчетъ. Парижане, впрочемъ, не хотѣли, чтобы мар-
сельцы имѣли поводъ жаловаться на столицу; они поспѣшили
къ нимъ, увели ихъ изъ казармы и братски раздѣлили съ ними
свои жилища и постели2).
Однимъ изъ первыхъ посѣтилъ марсельцевъ Маратъ, съ
цѣлью, впрочемъ, скорѣе политической, нежели сентименталь-
ной. Переступивъ порогъ казармы, онъ громко сталъ возму-
щаться тѣмъ, что имъ не отвели болѣе приличнаго помѣщенія.
Какой ужасъ! Какъ смѣютъ такъ поступать съ честными па-
тріотами, тогда какъ въ Военной школѣ драгуны перваго рес-
публиканскаго полка расхаживаютъ гоголемъ въ своихъ краси-
выхъ синихъ мундирахъ,—предметъ всеобщаго вниманія! А ме-
жду тѣмъ, что такое были эти драгуны?—Толпы бывшихъ гвар-
дейцевъ, камердинеровъ, кучеровъ, контръ-революціонеровъ. По-
слѣ этого Маратъ безъ церемоніи вступилъ въ разговоръ съ мар-
сельцами, былъ съ ними весьма вѣжливъ, Привѣтливъ и выра-
зилъ желаніе, чтобы по три волонтера отъ каждой роты позав-
тракали у него3).
Барбару былъ нѣкогда въ дружескихъ отношеніяхъ съ Мара-
томъ; послѣдній любилъ вспоминать объ этомъ. Еще недавно,
когда пылкій марсельскій депутатъ поносилъ Друга народа въ
одномъ изъ своихъ пасквилей, Маратъ ограничилъ свою месть
слѣдующими словами: «Въ то время, когда Барбару еще не овла-
дѣла страсть играть роль, онъ былъ прекраснымъ юношей, ко-
торый любилъ поучаться у меня»4). Кажется даже, что 23-го
октября, въ небольшомъ кафе улицы Раоп, между учителемъ и
2) Еёѵоіиііопя йе Рагія, № 172.
2) ІЫйет.
3) Протоколъ отъ 24 октября 1792 г., представленный Собранію отъ имени
батальона марсельцевъ.
4) Іоитпаі йе Іа ВёриЫлцис, № 15.
ЛУИ бланъ. т. ѵті.
18
274
ученикомъ была сдѣлана попытка къ сближенію и они дошли
чуть не до объятій1). Поэтому можно судить о ярости Барбару,
когда онъ узналъ на слѣдующій день о томъ, что со стороны Ма-
рата была сдѣлана попытка соблазнить его вѣрныхъ марсель-
цевъ! Онъ приказалъ тотчасъ составить объ этомъ посѣщеніи
протоколъ и, прибѣжавъ въ Собраніе, донесъ о «злостномъ аги-
таторѣ, который пытался подкупить призванные въ Парижъ
батальоны»2).
Доносъ былъ поддержанъ Керсеномъ. Одинъ изъ членовъ Со-
бранія утверждалъ, будто онъ слышалъ, какъ Маратъ говорилъ,
что для успокоенія нужно снести двѣсти семьдесятъ тысячъ го-
ловъ. «Ну да,—заявляетъ Маратъ,—таково мое мнѣніе...» и когда
при этихъ словахъ все Собраніе поднялось съ своихъ мѣстъ,
какъ одинъ человѣкъ, онъ добавилъ: «Ужасно то, что эти люди
говорятъ о свободѣ мнѣній и въ то же время не благоволятъ
признать за мною право имѣть свое собственное мнѣніе». Когда
ему удалось, наконецъ, заставить слушать себя, несмотря на
стоявшій въ залѣ шумъ, онъ заявилъ, что его слова переданы
невѣрно, и разсказалъ о своемъ посѣщеніи казармы, подтвердивъ
прочитанный Барбару протоколъ; въ заключеніе онъ потребо-
валъ, чтобы было предъявлено обвиненіе за самовольный при-
казъ, исходившій, какъ онъ увѣрялъ, отъ министра, и назван-
ный имъ «тайнымъ приказомъ объ арестѣ». Въ тотъ день эти
прискорбные эпизоды закончились постановленіемъ Собранія, въ
силу котораго доносъ Барбару былъ переданъ на разсмотрѣніе
въ Наблюдательный и Законодательный комитеты3).
Между тѣмъ жирондисты подготовляли нападеніе на Робес-
пьера.
Будь они менѣе ослѣплены страстью и менѣе отуманены гор-
достью, они, быть можетъ, поняли бы, до какой степени имъ
было важно пощадить для этой цѣли хотя бы Дантона; но ихъ увле-
кала какая-то злополучная, трагическая судьба. Воспользовав-
шись тѣмъ, что Роланъ представилъ подробный отчетъ расхо-
довъ по своему министерству, Ребекки публично потребовалъ отъ
коллегъ Ролана — своихъ собственныхъ вчерашнихъ коллегъ,
Л) Въ своей Нізіоіге йез Мопіадпатйз, т. II, стр. 206 и 208 г. Эскиросъ
говоритъ объ этомъ фактѣ, какъ о полученномъ имъ отъ сестры Марата.
2) Засѣданіе Конвента 24-го октября 1792 г.
8) ІЪійет.
275
чтобы и они оправдались въ употребленіи суммъ, довѣренныхъ
ихъ честности1). Дантонъ вздрогнулъ. Въ своей столь быстро
сдѣланной карьерѣ онъ не считалъ для себя обязательной стро-
гую отчетность; деньгами онъ распоряжался нѣсколько по-бар-
ски, какъ «вельможа синкюлотизма», по выраженію Тара. Ни-
когда ничего не писавшій, онъ не счелъ нужнымъ отмѣчать
каждый произведенный имъ расходъ. «Сознаюсь,—сказалъ онъ
въ отвѣтъ на требованіе Ребекки, — что у насъ нѣтъ вполнѣ
законныхъ росписокъ. Всѣ предписанія отдавались поспѣшно и
исполнялись очень быстро; вы желали, чтобы министры дѣй-
ствовали единодушно: мы это сдѣлали, и вотъ вамъ нашъ от-
четъ»2). Послышался ропотъ. Одни требовали перейти къ по-
рядку дня, другіе протестовали. Въ концѣ концовъ переходъ
былъ принятъ, но Дантонъ былъ поставленъ въ унизительное
положеніе, и пущенная въ него стрѣла застряла глубоко въ его
сердцѣ.
Насталъ наконецъ чередъ и Робеспьера. Какого же борца
выставила Жиронда для борьбы съ противникомъ, столь стро-
гимъ въ своихъ поступкахъ и столь суворымъ въ своихъ нра-
вахъ? Это былъ Луве; да, Луве—никто иной, какъ авторъ
Фоблаза, любимый романистъ толпы, легкомысленный повѣ-
ствователь любовныхъ приключеній. Бѣдный Луве съ его по-
верхностнымъ умомъ и мужественною, пламенною душою! Ему
не было суждено погибнуть, какъ его друзьямъ, Верньо, Гаде,
Жансонне, Барбару, погибнуть на эшафотѣ, который они такъ
неосторожно воздвигли, можно сказать, своими собственными
руками! Ему не пришлось, какъ Ролану, покончить съ собою
на большой дорогѣ; его тѣло не было, подобно тѣламъ Бюзо и
Петіона, найдено наполовину обглоданнымъ въ ландахъ близъ
Бордо... Нѣтъ, ему было суждено пережить великое крушеніе
своей партіи, пережить 9-е термидора, которое, отомстивъ за
Жиронду, запечатлѣло навѣкъ память о ней, ему суждено
было пережить существованіе самого Конвента. Такимъ обра-
зомъ онъ имѣлъ время узнать, кому въ концѣ концовъ при-
несла выгоду та братоубійственная война, однимъ изъ самыхъ
ярыхъ зачинщиковъ которой былъ онъ самъ. Если бы Луве,
стараясь взвести обвиненіе на Робеспьера и рискуя, даже въ
’) Засѣданіе Конвента 18-го октября 1792 г.
2) ІЪійет.
18*
случаѣ неудачи, навѣкъ озлобить его, могъ предвидѣть, что это
будетъ причиною всѣхъ бѣдствій республики; что 9-е терми-
дора будетъ ничто, иное какъ продолженіе той печальной драмы,
которая была начата 31-го мая; что ему, Луве, суждено будетъ
видѣть торжество контръ-революціи; что ему, удрученному
скорбью, придется въ 1797 г. дѣйствовать совмѣстно съ тѣми,
кѣмъ былъ произнесенъ противъ него приговоръ въ 1793 г.;
что по сосѣдству съ его книжной лавкой въ Пале-Роялѣ, бу-
дутъ происходить сборища наглой молодежи, посланной роялиз-
момъ, которая нанесетъ оскорбленіе и будетъ издѣваться надъ
его женою, столь горячо имъ любимою Лодоискою; что его
осмѣянныя вѣрованія, обманутыя надежды и склоненная надъ
могилою Робеспьера республика причинятъ ему горьчайіпую
изъ мукъ,—ту муку, отъ который палачъ избавилъ, по крайней
мѣрѣ Верньо и Барбару!1)...
Какая необходимость заставляла Жиронду спѣшить? Какія
обстоятельства придавали такую повелительную, неотразимую
силу голосу того внутренняго демона, который толкалъ Луве
на бой? Никогда еще Робеспьеръ не жилъ болѣе уединенно,
никогда не вліялъ онъ меньше на общественныя дѣла, какъ
это и было имъ заявлено нѣсколько дней спустя съ высоты три-
буны, при чемъ слова его никѣмъ не были опровергнуты2);
послѣ 10-го августа онъ лишь изрѣдка появлялся въ клубѣ
якобинцевъ,—въ томъ клубѣ, куда, по обвиненію его враговъ,
онъ ходилъ за аплодисментами и тріумфами. Да и по отношенію
къ жирондистамъ никогда еще его рѣчи не отличались такой
сдержанностью. Такъ, напр., говоря о декретѣ относительно
вооруженной департаментской силы, онъ сказалъ даже, что,
издавая этотъ декретъ, Собраніе «поддалось своей ревностной
заботѣ объ общественномъ благѣ, не подозрѣвая, что оно этимъ
только санкціонировало проекты какого-то тайнаго незаконнаго
Собранія, жертвою и смѣлымъ орудіемъ котораго, по всей вѣроят-
ности, сдѣлался самъ Бюзо3). Оправдывать большинство и Бюзо
въ тотъ моментъ когда это большинство и Бюзо угрожали
монтаньярамъ своей преторіанской когортой, развѣ это значило,
’) См. ВіодгарЪле ипіѵегзеііе, слово Ьонѵеі.
а) Рѣчь Робеспьера въ засѣданіи б-го ноября 1792 г.
3) Ъеіігез (Іе ВоЪезріегге а зез соттеііапіз, № 1.
'211
какъ говоритъ Луве въ своихъ мемуарахъ, спроповѣдывать
возстаніе противъ Конвента?»1).
Возстаніе противъ Конвента! Да кто же первые подалъ го-
лосъ за созваніе этого верховнаго Собранія? Кто первый предло-
жилъ ввѣрить ему судьбы республики? Кто назвалъ его за-
ранѣе достойнымъ народнаго уваженія? Не Робеспьеръ ли сдѣлалъ
это еще до 10-го августа? Если когда либо существовалъ чело-
вѣкъ вѣрный принципу верховныхъ правъ народа, олицетворен-
ныхъ собраніемъ выборныхъ, то это былъ Робеспьеръ, который
предпочелъ умереть, когда событія заставили его выбирать между
актомъ мятежа и смертью.
Обвиненіе, которое Луве держалъ наготовѣ, чтобы бросить его
въ лицо Робеспьеру, было высказано имъ въ засѣданіи
29-го октября по поводу одной записки, представленной Кон-
венту Роланомъ. Въ одномъ изъ документовъ, приложенныхъ
къ этой запискѣ, въ которой яркими красками было изображено
положеніе вещей, указывалось на существованіе партіи, которой
Верньо, Бюзо, Гаде, Ласурсъ, Роланъ и Бриссо сильно не нра-
вились и по мнѣнію которой «Робеспьеръ, былъ единственнымъ
человѣкомъ, способнымъ спасти отечество»2).
Въ этомъ эпизодѣ, именно потому, что онъ относился лишь
къ пустымъ рѣчамъ, говорить о которомъ въ Собраніи было
совершенно излишне, Робеспьеръ увидѣлъ рѣшительное намѣ-
реніе своихъ враговъ сдѣлать его ненавистнымъ друзьямъ сво-
боды, возбудить противъ него недовѣріе и зависть, словомъ, по-
губить его. Онъ тотчасъ потребовалъ слова, съ большимъ тру-
домъ получилъ его, но это было напрасно, такъ какъ при
каждой фразѣ, которую онъ пытался произнести, голосъ его
заглушался систематическимъ ропотомъ и криками недоволь-
ства. «Какъ! воскликнулъ онъ съ негодованіемъ, да здѣсь не
найдется человѣка, который осмѣлился бы бросить мнѣ обви-
неніе въ лицо?»... При этихъ словахъ Луве, Ребекки, Барбару
наперерывъ вызвались сдѣлать это. Робеспьеръ потребовалъ,
чтобы они были выслушаны, лишь бы затѣмъ Собраніе выслу-
шало, въ свою очередь, и его. Дантонъ, природное великодушіе
т) Мётоігез сіе Ъоиѵеі, стр. 62.—Собраніе мемуаровъ, относящихся къ
французской революціи.
2) Извлеченіе изъ письма, адресованнаго гражданиномъ Маркандьеромъ
гражданину Дюрайлю.
'211
какъ говоритъ Луве въ своихъ мемуарахъ, «проповѣдывать
возстаніе противъ Конвента?» 1).
Возстаніе противъ Конвента! Да кто же первый подалъ го-
лосъ за созваніе этого верховнаго Собранія? Кто первый предло-
жилъ ввѣрить ему судьбы республики? Кто назвалъ его за-
ранѣе достойнымъ народнаго уваженія? Не Робеспьеръ ли сдѣлалъ
это еще до 10-го августа? Если когда либо существовалъ чело-
вѣкъ вѣрный принципу верховныхъ правъ народа, олицетворен-
ныхъ собраніемъ выборныхъ, то это былъ Робеспьеръ, который
предпочелъ умереть, когда событія заставили его выбирать между
актомъ мятежа и смертью.
Обвиненіе, которое Луве держалъ наготовѣ, чтобы бросить его
въ лицо Робеспьеру, было высказано имъ въ засѣданіи
29-го октября по поводу одной записки, представленной Кон-
венту Роланомъ. Въ одномъ изъ документовъ, приложенныхъ
къ этой запискѣ, въ которой яркими красками было изображено
положеніе вещей, указывалось на существованіе партіи, которой
Верньо, Бюзо, Гаде, Ласурсъ, Роланъ и Бриссо сильно не нра-
вились и по мнѣнію которой «Робеспьеръ, былъ единственнымъ
человѣкомъ, способнымъ спасти отечество 2).
Въ этомъ эпизодѣ, именно потому, что онъ относился лишь
къ пустымъ рѣчамъ, говорить о которомъ въ Собраніи было
совершенно излишне. Робеспьеръ увидѣлъ рѣшительное намѣ-
реніе своихъ враговъ сдѣлать его ненавистнымъ друзьямъ сво-
боды, возбудить противъ него недовѣріе и зависть, словомъ, по-
губить его. Онъ тотчасъ потребовалъ слова, съ большимъ тру-
домъ получилъ его, но это было напрасно, такъ какъ при
каждой фразѣ, которую онъ пытался произнести, голосъ его
заглушался систематическимъ ропотомъ и криками недоволь-
ства. «Какъ! воскликнулъ онъ съ негодованіемъ, да здѣсь не
найдется человѣка, который осмѣлился бы бросить мнѣ обви-
неніе въ лицо?»... При этихъ словахъ Луве, Ребекки, Барбару
наперерывъ вызвались сдѣлать это. Робеспьеръ потребовалъ,
чтобы они были выслушаны, лишь бы затѣмъ Собраніе выслу-
шало, въ свою очередь, и его. Дантонъ, природное великодушіе
т) Мётоігез йе Ъоиѵеі, стр. 62.—Собраніе мемуаровъ, относящихся къ
французской революціи.
2) Извлеченіе изъ письма, адресованнаго гражданиномъ Маркандьеромъ
гражданину Дюрайлю.
_ 278
котораго было возмущено этимъ явнымъ, систематическимъ
преслѣдованіемъ и который чувствовалъ и себякосвеннооскорблен-
нымъ въ лицѣ одного изъ главныхъ членовъ Горы, требовалъ,
чтобы съ этими прискорбными распрями было разъ навсегда
покончено и чтобы дѣйствія виновнаго,—если таковой имѣлся
были выяснены серьезными и всесторонними преніями, и чтобы
онъ былъ наказанъ. Быстро понявъ то, что Жиронда, подъ
вліяніемъ не особенно честныхъ побужденій, всегда старалась
смѣшивать, онъ произнесъ: «Я заявляю, что не люблю Марата.
Я знаю его характеръ: онъ не только пылокъ и сварливъ, онъ
неуживчивъ. Послѣ такого признанія да будетъ позволено ска-
зать, что я также стою внѣ партій и сообществъ. Тѣ, кто го-
воритъ о сообществѣ Робеспьера, являются въ моихъ глазахъ
либо людьми предубѣжденными, либо плохими патріотами»...
Какъ только онъ коснулся этого щекотливаго вопроса, на пра-
вой послышался ропотъ. Но онъ продолжаетъ гордо: «Я никого
не обвиняю и готовъ отразить всѣ обвиненія. Я чувствую себя
неуязвимымъ»1)...
Послѣ него на трибунѣ появился небольшого роста тщедушный
человѣкъ, небрежно одѣтый, но съ благороднымъ лицомъ, го-
лубые глаза котораго метали молніи2). Поднялся шумъ, въ ко-
торомъ любопытство смѣшивалось съ доброжелательствомъ:
Вотъ Фоблазъі Луве началъ такъ:
«Надъ городомъ Париженъ слишкомъ долго тяготѣлъ круп-
ный общественный заговоръ; былъ моментъ, когда онъ едва не
охватилъ всю Францію: вы явились»... Подобное начало предвѣ-
щало, повидимому, цѣлый рядъ грозныхъ разоблаченій...«но
какое же средство нашелъ Луве, чтобы сокрушить своего врага?
Непостижимое ослѣпленіе партійнаго духа! Онъ требовалъ, чтобы
Конвентъ немедленно, сію же минуту3), наложилъ на Робеспьера
кару за его преступленія4), чтобы, не теряя ни минуты, онъ
произнесъ обвиненіе на томъ основаніи, что въ якобинскомъ
клубѣ Робеспьеръ постоянно хотѣлъ говорить, говорить безъ
конца, не давая говорить другимъ; что существовали второсте-
пенные интриганы, объявлявшіе его единственнымъ во Франціи
2) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 412, 420.
2) См. портретъ Луве, набросанный г-жѳю Роланъ въ ея мемуарахъ,
т. II, стр. 190.
3) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 436.
4) ГЪиІет. См. заключеніе рѣчи Луве.
279
добродѣтельнымъ человѣкомъ; что, бесѣдуя съ разными лицами,
онъ говорилъ только о своихъ достоинствахъ и заслугахъ и,
восхваляя верховную власть народа, прибавлялъ, что онъ самъ
изъ народа,—лукавый пріемъ, которымъ пользовались всѣ узур-
паторы, отъ Цезаря до Кромвеля и отъ Суллы до Маза-
ніелло; что было важно, чтобы святую любовь къ отечеству не
замѣняли обожаніемъ одного человѣка, дѣлая изъ него кумира;
что два дня спустя послѣ 10-го августа Робеспьеръ, отказав-
шись уже исполнять опасную должность общественнаго обви-
нителя, принялъ званіе муниципальнаго чиновника и, едва
выступивъ въ залѣ ратуши, направился къ имъ самимъ
избранному первенствующему мѣсту въ бюро; что однажды онъ
угрожалъ Законодательному Собранію, что онъ прикажетъ уда-
рить въ набатъ, если Собраніе не утвердитъ декрета объ отмѣнѣ
Директоріи, какъ того желала Коммуна; что наканунѣ сентябр-
скихъ избіеній онъ обвинялъ «представителей народа» въ томъ,
что они продали Францію герцогу Брауншвейгскому; что онъ
былъ въ числѣ лицъ, кои «чрезъ посредство Наблюдательнаго
комитета» приглашали всѣ коммуны Франціи къ убійству людей
и—что еще ужаснѣе—къ убійству свободы.
Таковъ былъ вкратцѣ точный перечень преступленій Ро-
беспьера, съ которымъ Луве выступилъ передъ Конвентомъ 1).
Никогда еще не было видано, чтобы политическій дѣятель,
вмѣсто серьезнаго обвинительнаго акта, предъявилъ такую
жалкую смѣсь пустыхъ обвиненій, туманныхъ намековъ и кле-
ветническихъ инсинуацій, которыя вмѣнялись имъ этому чело-
вѣку въ преступленіе. Дѣлать Робеспьера отвѣтственнымъ за
то, что имъ восторгались многіе патріоты, значило показать,
что ревнивая къ своей популярности Жиронда преслѣдовала
его только изъ зависти; это слишкомъ напоминало Гаде, ко-
торый въ засѣданіи якобинцевъ упрекнулъ его въ томъ, что
онъ былъ «идоломъ народа», или того аѳинскаго крестьянина,
который голосовалъ противъ Аристида потому, что ему наску-
чило слышать, какъ его звали справедливымъ.
Въ Робеспьеріадѣ Луве, какъ называетъ обвинительную рѣчь
Луве г-жа Роланъ2), только три факта были бы существенно
2) См. текстъ его рѣчи въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 422—436.
2) Мётоігез сіе М-те Еоіапсі, т. II, стр. 191.
280
важны, если бы они были доказаны,—что я говорю?—если бы
они не оказались завѣдомо ложными.
Правда ли, что Робеспьеръ угрожалъ Законодательному
Собранію набатомъ? Онъ не только не произносилъ словъ, при-
писанныхъ ему Луве, но, услышавъ ихъ изъ устъ одного изъ
членовъ депутаціи отъ Коммуны, онъ порицалъ его за эти
слова: это обстоятельство засвидѣтельствовано нѣсколькими чле-
нами Законодательнаго Собранія, бывшими депутатами въ Кон-
вентѣ х).
Правда ли, что наканунѣ сентябрскихъ избіеній Робеспьеръ
указалъ убійцамъ на «представителей народа?»—Нѣтъ: вѣрно
лишь то, что Робеспьеръ, какъ мы видѣли, подобно многимъ
другимъ, въ особенности подобно Бильо-Варенну, разоблачилъ
въ Коммунѣ тотъ заговоръ въ пользу герцога Брауншвейгскаго,
которому заставили повѣрить статьи Карра; но онъ сдѣлалъ
это, никого не называя, не указывая никоимъ образомъ на
♦представителей народа», и это было сдѣлано въ то время,
когда никто не могъ предвидѣть, до чего дойдетъ безумная
ярость толпы, которая вспыхнула внезапно вслѣдствіе стеченія
исключительныхъ обстоятельствъ* 2).
Вѣрно ли наконецъ, что Робеспьеръ былъ однимъ изъ глав-
ныхъ зачинщиковъ и даже, вмѣстѣ съ Маратомъ, однимъ изъ
апологетовъ сентябрскихъ дней? Тутъ клевета доходила до
такой дерзости, что самъ Луве не рѣшился произнести ее про-
тивъ Робеспьера иначе, какъ облачивъ ее въ форму коллектив-
наго обращенія: «Революція 10-го августа есть дѣло общее...;
но революція 2-го сентября—дѣло вашихъ рукъ, безчеловѣчные
заговорщики», сказалъ онъ, «это исключительно ваше дѣло. Они
сами кичатся имъ, они сами съ дикимъ презрѣніемъ называютъ
насъ только патріотами 10-го августа, оставляя за собою ти-
тулъ патріотовъ 2-го сентября. Такъ, пусть же оно остается,
это различіе, дѣйствительно достойное того особаго рода муже-
ства, который они проявили. Пусть оно остается, какъ наше
оправданіе и какъ ихъ вѣчный позоръ!» 3).
Чтобы выяснить, до какой степени несправедливо было это
*) См. въ Ніиіоіге рагіетепіаіге, т. XX, примѣчаніе на стр. 216.
2) Мы уже обсуждали этотъ вопросъ и вернемся къ нему въ замѣткѣ,
помѣщенной вслѣдъ за настоящею главою.
“) Ніеіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 428 и 429.
281
столь краснорѣчивое и сильное проклятіе, мы представимъ чита-
телямъ слѣдующій отрывокъ изъ мемуаровъ Шарлоты Ро-
беспьеръ:
«Нѣсколько дней спустя послѣ сентябрскихъ событій къ
брату зашелъ Петіонъ... Я присутствовала при ихъ свиданіи
и слышала, какъ братъ упрекалъ Петіона въ томъ, что тотъ
не воспользовался своимъ авторитетомъ для прекращенія прискорб-
ныхъ излишествъ 2-го сентября. Упрекъ, этотъ, повидимому, за-
дѣлъ Петіона за живое, и онъ довольно сухо отвѣтилъ: «Я могу
сказать вамъ одно,—воспрепятствовать убійствамъ не могла бы
никакая человѣческая сила. Спустя нѣсколько минутъ онъ
всталъ, ушелъ и больше не возвращался» х).
Безсодержательность ничѣмъ не доказанныхъ обвиненій не
помѣшала Луве сорвать горячіе аплодисменты. Правда, его рѣчь
была воодушевлена, блестяща и дышала страстью, ибо нена-
висть придаетъ словамъ человѣка тотъ же болѣзненный блескъ,
который лихорадка вызываетъ на его лицѣ. Забывъ о томъ,
что его же другъ Бюзо вырабатывалъ проектъ декрета противъ
подстрекателей къ убійствамъ, Луве увлекся до того, что ска-
залъ: «Заговорщики шли по тому пути, гдѣ ихъ ожидали люди,
обладающіе нѣкоторою рѣшимостью и которые (они поклялись
въ томъ Брутомъ) предоставили бы имъ диктаторскую власть не
болѣе какъ на одинъ день» * 2). Эти слова, подобно искрѣ, по-
павшей въ порохъ, должны были воспламенить Собраніе. Былъ
моментъ, когда казалось, весь залъ былъ охваченъ порывомъ
гнѣва,—моментъ, когда, Камбонъ какъ бы въ помѣшательствѣ
воскликнулъ, протягивая руку: «Негодяи! вотъ смертный приго-
воръ диктаторамъ!» 3).
Закончивъ свою рѣчь, каждая фраза которой начина-
лась словами: «Робеспьеръ, я обвиняю тебя», Луве, какъ побѣ-
дитель, сошелъ съ трибуны при одобрительныхъ возгласахъ нѣ-
которой части Собранія4), а услыхавъ, что его врагъ попро-
’) Мётоігез Ле (Лагіоііе КоЪезріегге, зиг зез Леих /гёгез въ Оеиѵгез Ле
Махітіігеп ВоЪезріегге, т. II, стр. 414, изд. Ьароппегауе.
2) «Это выступленіе въ римскомъ духѣ, по смыслу закона Бюзо, есть
однако не что иное, какъ подстрекательство къ убійству»,—замѣтила газета
Иёѵоіиііопз Ле Рагіз въ № 173.
8) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIX, стр. 430.
*) ІЪіЛ., стр. 436.
282-
силъ недѣльной отсрочки для отвѣта, онъ могъ даже вообра-
зить, что этотъ врагъ смущенъ, растерянъ и трепещетъ1).
Дѣло въ томъ, что Робеспьеръ обнаружилъ въ этомъ случаѣ
глубокій политическій умъ. Спокойное разслѣдованіе неизбѣжно
должно было уничтожить весь эфектъ рѣчи Луве, которая не
была построена на прочномъ основаніи. Краснорѣчіе Луве, по-
добно горящей соломѣ, не могло оставить по себѣ иного слѣда,
кромѣ клубовъ дыма. Съ другой стороны, давая общественному
мнѣнію, секціямъ и якобинцамъ время высказаться въ его
пользу, прежде чѣмъ онъ самъ отвѣтитъ на обвиненія, Робеспьеръ,
имѣлъ бы возможность уничтожить своего слишкомъ смѣлаго
врага; этого не понялъ Луве, торжествуя по поводу того, что
Робеспьеръ потребовалъ отсрочки; не поняла этого и Жиронда,
разрѣшая эту отсрочку съ язвительнымъ пренебреженіемъ.
Но на слѣдующій день,—кто бы могъ этому повѣрить?—на
слѣдующій день,—да, на слѣдующій же день, Барбару снова
предъявилъ Робеспьеру тѣ обвиненія, какія были высказаны
Луве, а Роланъ, отпечатавъ его рѣчь въ 15 тысячъ экземля-
рахъ за счетъ общественной казны, разослалъ ее въ провинцію,
хотя Собраніе не декретировало этой разсылки2). Подобное, ни-
чѣмъ не оправдываемое ожесточеніе, переходило всѣ границы.
Трибуна, съ которой никто не говорилъ о великихъ интере-
сахъ республики, грозила сдѣлаться жалкимъ отголоскомъ лич-
наго злопамятства Жиронды и орудіемъ мелкаго соперничества.
На этотъ разъ Собраніе не могло удержаться, чтобы не выра-
зить нѣкоторое нетерпѣніе. Нѣсколько голосовъ воскликнуло
иронически: «Требуемъ вторичнаго чтенія рѣчи Лувеэ, и ора-
торъ былъ прерванъ президентомъ3).
Несомнѣнно, что, идя по этой наклонной плоскости, Конвентъ
вскорѣ потерялъ бы всякое право на уваженіе народа; доказа-
тельствомъ этого послужила та дерзость, съ какою Коммуна,
вопреки изданному ею декрету, разослала въ департаменты
2) Луве въ своихъ Мётоігез, стр. 52, смѣшонъ, объясняя требованіе объ
отсрочкѣ, съ какимъ Робеспьеръ обратился къ Собранію, такъ: «Подлецъ ду-
малъ, что насталъ его послѣдній часъ: онъ взошелъ на трибуну, чтобы про-
сить у меня помилованія*.
2) Робеспьеръ младшій разоблачилъ этотъ фактъ въ клубѣ якобинцевъ
на засѣданіи 4-го ноября 1792 г.
3) См. засѣданіе 30-го октября 1792 г. въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XIX,
стр. 453.
283
адреса 48 секцій, протестовавшихъ противъ проекта стражи
для Конвента. Фактъ этотъ, на который указалъ Роланъ въ
засѣданіи 30-го октября, чрезвычайно раздражилъ Собраніе.
Отъ Коммуны было затребовано объясненіе; это могло возбу-
дить новую бурю, если бы Шометъ, которому было поручено
отвѣтить на этотъ запросъ, не обезоружилъ общаго гнѣва оправ-
даніемъ, въ которомъ онъ старался весьма пошло возложить
всю вину на нѣкоторыхъ членовъ Совѣта и въ заключеніе
смиренно просилъ не смѣшивать невинныхъ съ виновнымих)/
Мало найдется въ исторіи примѣровъ такой слѣпой и упор-
ной ярости, какую проявили въ ту пору жирондисты. Въ то
время какъ Бюзо, пробуждая полныя ненависти воспоминанія
и крича сентябрскимъ жертвамъ, чтобы онѣ отряхнули съ себя
свои саваны, возлагалъ на своихъ противниковъ отвѣтственность за
попустительство, въ которымъ были виновны его друзья; въ то время,
какъ онъ изглагалъ вновь свой излюбленный проектъ, не опре-
дѣляя, впрочемъ, точныхъ границъ закона, который слѣдовало,
по его словамъ, издать противъ подстрекателей къ убійству,—
закона по необходимости неяснаго и, какъ все неясное, слиш-
комъ благопріятнаго для тираніи, которая могла толковать его
по-своему, и когда этотъ проектъ вызвалъ со стороны Дантона
грозный отвѣтъ: «Свобода или смерть!»* 2)... Луве, якобы защищая
принципъ равенства, гремѣлъ въ своей газетѣ противъ пре-
обладающаго значенія Парижа, упрекалъ его въ томъ, что онъ
былъ запятнанъ присутствіемъ королей, и требовалъ, чтобы онъ
былъ лишенъ самаго названія столицы, и чтобы «аристократія
городовъ была уничтожена такъ же точно, какъ уничтожена
аристократія среди людей»3).
А въ то же время жирондисты, желая образумить этотъ
аристократическій городъ Парижъ!—выписали изъ провинціи
такое громадное число вооруженныхъ людей, что секціи, встре-
воженныя, этимъ, обратили на это вниманіе военнаго министра,
который поспѣшилъ отвѣтить: «Никакой вооруженной силы въ
Парижъ я не вызывалъ; я не вижу причины, въ силу которой
ихъ пребываніе здѣсь было бы необходимо и первый приказъ,
который я имъ отдамъ, будетъ приказъ, чтобы они удалились
т) Нізіоіге рагіетпепіагге, т. XIX, стр. 461.
2) Засѣданіе 30-го октябрл 1792 г.
3) Ъа Вепііпеііе, № 66.
284
изъ Парижа» х). Если г-жа Роланъ, основываясь именно на по-
добнаго рода поступкѣ, обвиняла въ своихъ мемуарахъ Паша
въ неблагодарности, то надобно сознаться, что эта неблагодар-
ность очень походила на патріотизмъ!
Неужели же жирондисты имѣли низость разжигать при по-
добныхъ обстоятельствахъ мятежъ для того, чтобы оправдать
этимъ необходимость охраны Конвента и его удаленія изъ Па-
рижа? Якобинцы вѣрили этому или притворялись, что вѣрятъ,
хотя они не могли этого доказать; за Жирондой было и безъ
того достаточно вины, поэтому не было надобности приписы-
вать ей еще воображаемую вину. Неибѣжное въ революціонное
время паденіе кредита, прекращеніе многихъ работъ, неожидан-
ное банкротство Маізоп йе йесопгз п бѣгство его директора,
стремительное паденіе стоимости билетовъ этой кассы, которые
находились на рукахъ у многихъ бѣдняковъ и торговокъ* 2),
трехдневная задержка въ уплатѣ жалованья рабочимъ, рабо-
тавшимъ въ лагерѣ подъ Парижемъ3),—всѣ эти обстоятельства,
отчасти случайныя, отчасти находившіяся въ связи съ общимъ
затруднительнымъ положеніемъ дѣлъ, достаточно объясняютъ
начавшееся въ теченіе октября народное волненіе такъ что его
нѣтъ надобности объяснять какимъ либо адскимъ расчетомъ.
Но чему же иному, какъ не вліянію Жиронды, или быть
можетъ даже ея непосредственному воздѣйствію, слѣдуетъ при-
писать тотъ постыдный фактъ, что наканунѣ того дня, когда
Робеспьеръ долженъ былъ представить свои объясненія, феде-
ралисты, бросивъ все, и дѣло и забаву, расхаживали по ули-
цамъ и, какъ говоритъ Прюдомъ, «не своимъ голосомъ» во-
пили: «77а гильотину Марата и Робеспьера! Да здравствуетъ
Роланъі» 4).
А монтаньяры вели себя, въ это время, какъ нельзя болѣе
политично и сдержанно; достойно вниманія, какъ они заботи-
лись охранить спокойствіе Парижа. То Сантеръ лично спѣ-
шилъ на защиту Тампля, которому угрожала опасность; то ко-
миссары Коммуны являлись, опоясанные муниципальными шар-
’) Письмо военнаго министра Паша, помѣченное 1-го ноября 1792 г.
2) См. подробности объ этомъ банкротствѣ въ отчетѣ о засѣданіяхъ Кон-
вента 18-го, 19-го и 26-го октября 1792 г.
8) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XX, стр. 53.
4) Рёѵоіиііопз сіе Рагіз, № 174.
285
ами, чтобы успокоить волненіе, вызванное въ Парижѣ присут-
ствіемъ тринадцати только что арестованныхъ эмигрантовъ, изъ
коихъ девять были приговорены къ смерти1). Когда одинъ
преступникъ былъ выставленъ на Гревской площади и когда
возбужденная неизвѣстными лицами толпа изорвала надпись,
расшатала столбъ и, сбросивъ табуретъ, съ торжествомъ увела
преступника,—Коммуна отдала приказаніе, чтобы это нарушеніе
закона было строго наказано, но это не помѣшало Бриссо на-
печатать на другой же день, будто «Главный совѣтъ, подъ
окнами котораго совершился этотъ непостижимый поступокъ,
не принялъ противъ виновныхъ никакихъ мѣръ!»2).
Съ другой стороны, рѣчи ораторовъ въ клубѣ якобинцевъ
дышали умѣренностью. Въ засѣданіи 4-го декабря Лежандръ
высказалъ свое удовольствіе по поводу того, что онъ могъ
сравнить прогулку по улицамъ города драгуновъ, требовавшихъ
головы Робеспьера, съ «каплею масла, плавающею на поверх-
ности воды и не мутящей ея»3 4).
Въ томъ же засѣданіи Сенъ-Жюстъ воскликнулъ: «Что это
за правительство, которое насаждаетъ древо свободы на эша-
фотѣ\ъ *).
Впослѣдствіи онъ болѣе не произносилъ подобныхъ рѣчей.
Наконецъ Робеспьеръ младшій, говоря о вѣроятной судьбѣ, ожи-
давшей его брата, произнесъ слѣдующія трогательныя слова:
«Въ борьбѣ партій пагибяутъ невинные люди; этимъ, можетъ
быть, хотятъ вызвать движеніе въ Парижѣ. Будьте спокойны,
граждане Парижа, пожертвуйте Максимиліаномъ Робеспьеромъ
(возгласы съ трибунъ: нѣтъ! нѣтъ!). Потеря человѣка не повле-
четъ за собою потерю свободы» 5).
Тотъ день, когда Робеспьеру предстояло быть выслушан-
нымъ, наконецъ насталъ; этого торжественнаго дня ожидали съ
одинаковымъ нетерпѣніемъ его друзья и враги. Терраса фельян-
тинцевъбылазаполненапотрулямив). Когда предсѣдатель Собранія
объявилъ въ порядкѣ дня о началѣ преній по поводу доноса
*) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XX, стр. 53 и 64.
’) Раігіоіе ргап$аг8 отъ 30-го октября. — Декретъ Коммуны былъ из-
данъ 29-го.
8) Роитпаі йи СІиЪ, № 290.
4) іый.
6) іыа.
в) Вёѵоіиііопз йе Рагіз, № 174.
286
Луве, съ трибунъ раздались такіе горячіе аплодисменты, что
онъ былъ вынужденъ призвать ихъ къ порядку *).
Въ письмахъ къ своимъ избирателямъ Робеспьеръ только
что передъ тѣмъ изложилъ исторію клеветы во время рево-
люціи: теперь онъ началъ свою рѣчь съ заявленія, что онъ
появляется на трибунѣ съ цѣлью разрушить то уродливое зда-
ніе, надъ которымъ клевета трудилась въ теченіе нѣсколькихъ
лѣтъ. Онъ далекъ отъ мысли о ненависти и мщеніи: ихъ пора
изгнать изъ храма закона и призвать народъ къ уваженію
принциповъ и къ согласію2).
Послѣ этого спокойнаго и умиротворяющаго вступленія, пе-
рейдя къ существу обвиненія, онъ воскликнулъ: «Въ чемъ же
меня обвиняютъ? Въ томъ, что я составилъ заговоръ съ цѣлью
достигнуть диктатуры или тріумвирата, или должности три-
буна? Мнѣ кажется, мои противники не составили себѣ на этотъ
счетъ опредѣленнаго мнѣнія. Передадимъ всѣ эти римскія, нѣ-
сколько сбивчивыя понятія словомъ «верховная власть», которое
мой противникъ употребилъ въ другомъ мѣстѣ. Согласитесь,
что если подобный проектъ былъ преступенъ, то онъ еще въ
большей мѣрѣ былъ смѣлъ, ибо для того, чтобы выполнить
его, нужно было не только ниспровергнуть тронъ, но уничто-
жить и Законодательное Собраніе, а главное, не допустить за-
мѣны Національнымъ Конвентомъ. Но въ такомъ случаѣ какъ
могло случиться, что я первый, въ своихъ публичныхъ рѣчахъ
и въ своихъ сочиненіяхъ, указалъ на Національный Конвентъ,
какъ на единственный для отечества выходъ изъ бѣдствій?
Правда, это предложеніе было принято моими теперешними
противниками какъ предложеніе мятежное; однако революція
10-го августа вскорѣ не только узаконила его: она сдѣлала
больше,—она его осуществила. Говорить ли мнѣ о томъ, что
для достиженія диктатуры мало было бы господствовать въ Па-
рижѣ, нужно было бы покорить восемьдесять три департамента?
Гдѣ же были мои сокровища? гдѣ была моя армія? гдѣ были
тѣ видныя должности, которыя я занималъ. Вся власть нахо-
дилась какъ разъ въ рукахъ моихъ противниковъ»3).
Въ своемъ обвинительномъ актѣ противъ Робеспьера Луве
’) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XX, стр. 198.
а) ІЫ(1.
а) ІЪісІет, стр. 199.
287
коварно упомянулъ имя Марата. Робеспьеръ ограничился тѣмъ,
что разсказалъ, какъ «другъ народа», посѣтивъ его одинъ един-
ственный разъ, упрекалъ его въ жестокости и убѣждалъ его, Ро-
беспьера, въ томъ, что у него не было ни взглядовъ, ни смгъ-
лости государственнаго человѣка1). Робеспьеръ отрицалъ свои
нападки на иностраннаго ученаго Пристлея, который воспылалъ
благородной любовью къ французской революціи, за что онъ и
пострадалъ.
На упрекъ о деспотизмѣ, съ какимъ онъ старался будто бы
подчинить своимъ взглядамъ клубъ якобинцевъ, Робеспьеръ за-
явилъ, что онъ не понимаетъ, что значитъ въ обществѣ сво-
бодныхъ людей деспотизмъ взглядовъ, если только подъ этимъ
не подразумѣвать естественное вліяніе принциповъ. Но это влія-
ніе отнюдь не есть личное вліяніе того, кто проповѣдуетъ эти
принципы: оно принадлежитъ міровому разуму и всѣмъ тѣмъ,
кто готовъ прислушиваться къ его голосу. Вдобавокъ, онъ не
имѣлъ поползновенія злоупотребить благосклонностью, которой
удостаивалъ его клубъ якобинцевъ, ибо послѣ 10-го августа
онъ появлялся тамъ не болѣе десяти разъ.
Что касается одобренія его дѣйствій, которое вмѣняли ему
въ преступленіе, то развѣ онъ добился его, расточая богатства...,
которыхъ у него не было? «По какому праву,—сказалъ онъ по
этому поводу,—хотите вы заставить Конвентъ служить дѣлу
мщенія за неудачи вашихъ самолюбивыхъ замысловъ или вашей
системы? Будьте, по крайней мѣрѣ, такъ же великодушны, какъ
былъ великодушенъ одинъ король, подражайте Людовику ХН:
пусть законодатель забудетъ оскорбленія, произнесенныя г. Луве».
Подвергнувъ затѣмъ критикѣ всѣ выставленные противъ него
факты, онъ искусно показалъ, что именно въ нѣкоторыхъ изъ
нихъ было пустого, а въ другихъ лживаго, и высказалъ удивле-
ніе по поводу того, что необходимость, въ которую онъ былъ
поставленъ, отправиться въ бюро ратуши для «провѣрки своихъ
полномочій» въ качествѣ муниципальнаго чиновника, была также
вмѣнена ему въ преступленіе. Онъ доказалъ, что угроза ударить
въ набатъ, призывая народъ противъ Законодательнаго Собранія,
была произнесена не имъ, а наоборотъ—была имъ осуждена;
нѣкоторые изъ членовъ Собранія, присутствовавшіе въ этомъ
*) Таковы были въ дѣйствительности выраженія, употребленныя Мара-
томъ въ отчетѣ, который онъ далъ въ своей газетѣ объ этомъ посѣщеніи.
288_
засѣданіи, тутъ же подтвердили справедливость его словъ. Онъ
назвалъ «ужаснымъ» предположеніе, будто заговоръ герцога
Брауншвейгскаго былъ разоблаченъ имъ изъ желанія направить
кинжалы сентябрскихъ убійцъ противъ его враговъ; при этомъ
онъ заявилъ—и это была правда *),—что въ тотъ моментъ, когда
онъ разоблачилъ происки, на которые его коллеги указывали
ранѣе его, какъ на опасный заговоръ, онъ не могъ еще пред-‘
видѣть тѣхъ внезапно наступившихъ необычайныхъ событій,
которыя повлекли за собою рѣзню.
Луве перенесъ на него и сосредоточилъ на немъ одномъ
отвѣтственность за всѣ произвольныя или жестокія дѣйствія,
которыя приписывались либо Коммунѣ вообще, либо Наблюда-
тельному комитету въ частности: Робеспьеръ заявилъ на это—
и тысяча голосовъ могли бы опровергнуть его, если бы онъ
сказалъ неправду,—что на него никогда не возлагалось ника-
кого порученія, что онъ никогда не вмѣшивался ни въ какія
особенныя дѣйствія Коммуны, что онъ ни единой минуты не
предсѣдательствовалъ въ Коммунѣ и не имѣлъ ни малѣйшаго
отношенія къ Наблюдательному комитету.
Изъ этого можно было бы, пожалуй, заключить, что онъ
осуждалъ своихъ коллегъ и ту твердую власть, часть кото-
рой онъ составлялъ; далеко отъ этого: съ удивительною скром-
ностью, съ глубокимъ чувствомъ и благородствомъ онъ защи-
щалъ эту Коммуну, на которую такъ страстно нападали и ко-
торую такъ яростно преслѣдовали. Все сказанное имъ по этому
поводу, а равно и то мѣсто его рѣчи, которое относилось къ
2-му и 3-му сентября, заслуживаютъ дословной передачи, какъ
вслѣдствіе историческаго значенія его словъ, такъ и потому,
что имъ должно быть отведено мѣсто въ лѣтописяхъ красно-
рѣчія:
«Я горжусь тѣмъ, что мнѣ приходится защищать здѣсь дѣло
Коммуны и свое собственное,—сказалъ онъ.—Нѣтъ: я долженъ
только радоваться тому, что многіе граждане послужили обще-
ственному дѣлу лучше меня. Я отнюдь не претендую на непри-
надлежащую мнѣ славу. Я былъ избранъ только 10-го числа;
тѣ же, кои, будучи избраны раньше, собрались въ ратушу въ
ту грозную ночь,—они-то и суть настоящіе герои, боровшіеся
за свободу...
*) См. примѣчаніе, помѣщенное вслѣдъ за настоящею главою,
289
«Я видѣлъ здѣсь гражданъ... въ напыщенныхъ словахъ изобли-
чавшихъ поведеніе Совѣта Парижской Коммуны. Незаконные
аресты? Да развѣ возможно оцѣнивать со Сводомъ законовъ въ
рукахъ тѣ благодѣтельныя мѣры, къ которымъ приходятся при-
бѣгать ради общественнаго спасенія въ критическія моменты,
вызванные безсиліемъ самого закона? Почему же не упрекаете
вы насъ п въ томъ, что мы незаконнымъ образомъ сокрушили
тѣ продажныя перья, которыя посвятили себя распространенію
клеветы и поношенію свободы? Почему не учреждаете вы ко-
миссіи для пріема жалобъ отъ аристократическихъ и роялист-
скихъ писателей? Почему не ставите вы намъ въ упрекъ того,
что мы выслали изъ этого большого города всѣхъ заговорщи-
ковъ, что мы обезоружили всѣхъ подозрительныхъ гражданъ п
что мы устранили изъ собраній, гдѣ происходили наши совѣ-
щанія относительно общественнаго спасенія, завѣдомыхъ вра-
говъ революціи? Почему не привлекаете вы одновременно къ
суду и муниципалитетъ, и избирательное собраніе, и париж-
скія секціи, и даже кантональныя первичныя собранія и всѣхъ
тѣхъ, кто подражалъ намъ? Вѣдь все это было незаконно, такъ же
незаконно, какъ революція, какъ ниспроверженіе трона, какъ
разрушеніе Бастиліи, какъ незаконна сама свобода!
«Какъ же представляютъ себѣ люди послѣднюю революцію?
Развѣ ниспроверженіе трона казалось дѣломъ столь легкимъ,
прежде чѣмъ оно стало совершившимся фактомъ? Развѣ дѣло
шло только о внезапномъ нападеніи на Тюльери? Развѣ не
нужно было уничтожить во всей Франціи партію тирановъ и
слѣдовательно дать всѣмъ департаментамъ спасительный тол-
чокъ, наэлектризовавшій Парижъ; какимъ же образомъ это могло
не касаться тѣхъ членовъ городского управленія, которые при-
звали народъ къ возстанію? Дѣло шло объ общественномъ спа-
сеніи, объ ихъ собственномъ спасеніи, а имъ вмѣнили въ пре-
ступленіе посылку комиссаровъ въ другія коммуны,—посылку,
имѣвшую цѣлью пригласить эти коммуны признать и упрочить
дѣло ихъ рукъ! Что я говорю! Клевета преслѣдовала самихъ
комиссаровъ. Нѣкоторые изъ нихъ были закованы въ кандалы.
Партійный духъ и невѣжество опредѣлили, до какой степени
напряженія доходилъ пылъ ихъ рѣчей, измѣрили всѣ ихъ шаги
конституціоннымъ циркулемъ, чтобы найти предлогъ изобразить
поборниковъ революціи зачинщиками мятежей, врагами обще-
ственнаго порядка. А какъ только обстоятельства, сковавшія
ЛУИ ВЛАНЪ. Т. VII.	19
враговъ народа, исчезли, тѣ же самые административные органы,
тѣ же люди, которые составляли противъ него заговоры, яви-
лись передъ Національнымъ Конвентомъ съ цѣлью оклеветать
ихъ. Граждане, неужели вы желали переворота безъ революціи?
Какое гоненіе воздвигнуто противъ революціи, разбившей наши
оковы; но возможно ли учесть послѣдствія, какія повлечетъ за
собой этотъ великій переворотъ? Кто возьмется заднимъ числомъ
указать тотъ пунктъ, гдѣ волны народнаго возстанія должны
были разбиться о берегъ? Какой народъ могъ бы такой цѣною
стряхнуть съ себя иго деспотизма? Если вѣрно, что большая
нація не можетъ подняться одновременно вся и что тиранія
можетъ быть свергнута лишь той частью гражданъ, которые
находятся ближе всего къ ней, то осмѣлятся ли эти послѣдніе
свергнуть тиранію, если послѣ того, какъ они одержатъ побѣду,
депутаты, прибывшіе изъ отдаленныхъ мѣстъ государства, бу-
дутъ считать себя въ правѣ возложить на нихъ отвѣтственность
за продолжительность или за жестокость спасшей отечество по-
литической бури? На эту часть гражданъ нужно смотрѣть, какъ
на людей безмолвно уполномоченныхъ всѣмъ обществомъ. Тѣ
поборники свободы, которые были въ Парижѣ въ августѣ мѣ-
сяцѣ, дѣйствовали въ качествѣ уполномоченныхъ отъ всѣхъ
департаментовъ: ихъ дѣйствія нужно или всецѣло одобрить, или
всецѣло осудить. Вмѣнить же имъ въ преступленіе нѣкоторыя
кажущіяся или дѣйствительно бывшія излишества, неразлучныя
съ большими переворотами и потрясеніями, значитъ наказать
ихъ за ихъ преданность, и они были бы въ правѣ сказать своимъ
судьямъ: «Если вы не одобряете тѣхъ средствъ, къ которымъ
мы прибѣгли для того, чтобы побѣдить, предоставьте намъ и
плоды нашей побѣды. Берите себѣ назадъ свою конституцію и
всѣ ваши прежніе законы, но возвратите намъ то, чего стоили
намъ наши жертвы и наша борьба; отдайте намъ нашихъ со-
гражданъ, нашихъ братьевъ и дѣтей, умершихъ за общее дѣло.
Граждане, пославшій васъ народъ санкціонировалъ всѣ наши
дѣйствія,—ваше здѣсь присутствіе служитъ тому доказатель-
ствомъ, что онъ не поручилъ вамъ окинуть суровымъ, инкви-
зиторскимъ взоромъ факты, ознаменовавшіе собою возстаніе;
онъ уполномочилъ васъ упрочить при помощи справедливыхъ
законовъ свободу, которую это возстаніе ему вернуло. Міръ и
потомство увидятъ въ этихъ событіяхъ лишь тѣ священныя
побужденія, которыя ими руководили, и тѣ великіе результаты,
291
которые ими достигнуты; вы должны смотрѣть на нихъ такими же
глазами, вы должны судить ихъ не какъ мировые судьи, а какъ
государственные люди, какъ законодатели міра. Не думайте, что
я сослался на эти вѣчные принципы потому, что намъ нужно
набросить покровъ забвенія на нѣкоторые поступки, заслужи-
вающіе порицанія. Нѣтъ, клянусь ниспровергнутымъ трономъ и
нарождающейся республикою, мы не совершили преступленія.
«Вамъ часто говорили о событіяхъ 2-го сентября; мнѣ осо-
бенно хотѣлось коснуться ихъ какъ можно скорѣе, и я буду
говорить о немъ съ полнымъ безпристрастіемъ.
«Я замѣтилъ, что г. Луве, дойдя до этого мѣста своей рѣчи,
самъ глухо обобщилъ обвиненіе, направленное раньше лично
противъ меня; несомнѣнно однако, что клевета работала втайнѣ.
Всѣ тѣ, кои говорили, будто я принималъ малѣйшее уча-
стіе въ событіяхъ, о которыхъ я говорю, люди крайне довѣр-
чивые, либо крайне злые. Что же касается человѣка, который,
въ расчетѣ на успѣхъ клеветы, пущенной съ заранѣе обдуман-
ной цѣлью, счелъ возможнымъ напечатать безнаказанно, будто
я руководилъ событіями, то я предоставилъ бы его угрызеніямъ
его собственной совѣсти, если бы я не былъ увѣренъ, что
только тотъ человѣкъ можетъ чувствовать угрызеніе совѣ-
сти, у котораго есть душа. Тѣмъ же, кого клевета могла ввести
въ заблужденіе, я скажу, что я прекратилъ посѣщеніе Главнаго
совѣта Коммуны раньше, чѣмъ произошли эти событія; избира-
тельное Собраніе, членомъ котораго я состоялъ, начало тогда
уже свои засѣданія, и я узналъ о происходившемъ въ тюрьмахъ
лишь по слухамъ и позже, нежели большинство гражданъ,
такъ какъ я проводилъ время большею частью либо дома, либо
тамъ, куда меня призывали мои общественныя обязанности.
Что же касается Главнаго совѣта Коммуны, то для всякаго без-
пристрастнаго человѣка ясно, что событія 2-го сентября не только
не были вызваны имъ, но что, напротивъ того, онъ сдѣлалъ все
онъ него зависѣвшее, чтобы не допустить ихъ. Желая соста-
вить себѣ правильное представленіе объ этихъ фактахъ, слѣ~
дуетъ искать истину не въ исказившихъ ее клеветническихъ
статьяхъ и рѣчахъ, а въ исторіи послѣдней революціи.
«Если вы полагали, что движеніе, начавшееся въ умахъ подъ
давленіемъ августовскаго возстанія, замерло окончательно къ
началу сентября, то вы ошиблись; всѣ тѣ, кои старались убѣ-
дить васъ, будто между этими двумя моментами не было ни-
19*
292
чего общаго, притворялись, будто они не знали ни фактовъ, ни
человѣческаго сердца.
«День 10-го августа ознаменовался большимъ сраженіемъ.,
жертвами котораго сдѣлались многіе патріоты и многіе швей-
царскіе солдаты. Самые важные заговорщики были укрыты отъ
гнѣва побѣдоноснаго народа, который согласился передать ихъ
въ руки вновь учрежденнаго судилища, но вмѣстѣ съ тѣмъ
народъ рѣшилъ требовать ихъ наказанія. Однако, уголовный
судъ, осудивъ трехъ-четырехъ человѣкъ, вина которыхъ была
не такъ-велика, пріостановилъ свои дѣйствія. Монморенъ былъ
оправданъ; Депуа и нѣсколько столь же важныхъ заговорщи-
ковъ были тайкомъ выпущены на свободу; въ этомъ отношеніи
были обнаружены большія злоупотребленія; ежедневно раскры-
вались новыя подробности заговора, существовавшаго при дворѣ;
почти всѣ патріоты, раненые въ Тюльерійскомъ дворцѣ, уми-
рали на рукахъ своихъ парижскихъ братьевъ; въ бюро Коммуны
были сложены сплющенныя пули, извлеченныя изъ тѣла мно-
гихъ марсельцевъ и другихъ федералистовъ; негодованіе овла-
дѣло всѣми. Тѣмъ временемъ рядъ новыхъ, гораздо болѣе важ-
ныхъ фактовъ, довелъ волненіе до крайнихъ предѣловъ. Зна-
чительное число гражданъ полагало, что 10-го августа были
порваны всѣ нити королевскихъ заговоровъ, оно считало войну
законченной, какъ вдругъ въ Парижѣ распространилась вѣсть,
что Лонгви и Вёрденъ сдались и что герцогъ Брауншвейгскій
шелъ къ Парижу во главѣ стотысячнаго войска. Насъ не отдѣ-
ляла отъ враговъ болѣе никакая крѣпость; наша армія, раздѣлен-
ная и почти уничтоженная вслѣдствіе измѣны Лафайета, тер-
пѣла недостатокъ во всемъ. Нужно было позаботиться одно-
временно о томъ, чтобы достать оружіе, лагерныя принадлеж-
ности, съѣстные припасы и людей. Исполнительный совѣтъ не
скрывалъ отъ населенія своихъ опасеній и своего затрудни-
тельнаго положенія; опасность была велика и рисовалась всѣмъ
еще большею. Дантонъ отправился въ Законодательное Собра-
ніе, яркими красками обрисовалъ опасность и тѣ средства, коими
располагалъ Парижъ, побуждалъ Собраніе принять энергическія
мѣры и взволновалъ общественное мнѣніе. Оттуда онъ от-
правился въ ратушу и предложилъ муниципалитету ударить въ
набатъ; Главный совѣтъ Коммуны чувствовалъ, что отечество
могло быть спасено только чудомъ, что вызвать это чудо могла
только восторженная любовь къ свободѣ, и что все населеніе
293
Парижа должно было спѣшить на встрѣчу пруссакамъ; онъ при-
казалъ ударить въ набатъ, чтобы извѣстить гражданъ о не-
обходимости взяться за оружіе, которое онъ поспѣшно разда-
валъ всѣми имѣвшимися у него средствами. Въ то же время
загрохотала вѣстовая пушка; въ одинъ мигъ сорокъ тысячъ
человѣкъ были вооружены, обмундированы, собраны и высту-
пили къ Шалону... Среди этого всеобщаго движенія, приближе-
ніе иностранныхъ войскъ пробуждало чувство негодованія и
мести, таившіяся во всѣхъ сердцахъ противъ измѣнниковъ, при-
звавшихъ ихъ во Францію. Прежде чѣмъ покинуть своихъ женъ
и дѣтей, граждане—побѣдители Тюльери—захотѣли, чтобы заго-
ворщики были наказаны, какъ это имъ было обѣщано; всѣ устре-
мились къ тюрьмамъ. Могли ли чины магистрата остановить на-
родъ? Ибо это было народное движеніе, а отнюдь не мятежъ, про-
изведенный нѣсколькими злодѣями, подкупленными для убійства
своихъ ближнихъ, какъ это говорили иные; будь это иначе'
какъ могло ли бы случиться, что народъ не помѣшалъ убій-
ствамъ? Какимъ образомъ ни національная гвардія, ни федера-
листы не шевельнули пальцемъ, чтобы не допустить ихъ? Въ
толпѣ было огромное число федералистовъ. Мы знаемъ, что всѣ
требованія командовавшаго національной гвардіей были тщетны,
мы знаемъ, что такъ же тщетны были всѣ усилія посланныхъ въ
тюрьмы комиссаровъ Законодательнаго Собранія.
«Нѣкоторые люди говорили мнѣ хладнокровно, что муници-
палитету слѣдовало объявить, что виновныхъ будутъ судить
военно-полевымъ судомъ. Военно-полевой судъ въ виду при-
ближающагося непріятеля! Военно-полевой судъ послѣ 10-го
августа! Военно-полевой судъ для соучастниковъ низложеннаго
тирана, направленный противъ народа! Что могли сдѣлать чины
муниципалитета противъ ясно выраженной воли негодующаго
народа, который на всѣ ихъ убѣжденія отвѣчалъ напомина-
ніемъ объ одержанной имъ побѣдѣ, ссылался на сомоотверже-
ніе, съ какимъ онъ готовъ былъ броситься на встрѣчу прусса-
камъ, и приписывалъ безнаказанность измѣнниковъ, раздирав-
шихъ отечество, несовершенству законовъ? Чины муниципали-
тета не могли убѣдить народъ въ томъ, что относительно на-
казанія виновныхъ слѣдовало положиться на судъ, но они со-
вѣтовали ему дѣйствовать законнымъ порядкомъ, чтобы не
смѣшать виновныхъ, которыхъ они хотѣлй наказать, съ гражда-
нами, задержанными по причинамъ, не имѣвшимъ ничего об-
294
щаго съ заговоромъ 10-го августа. И эту обязанность угово-
рить народъ—единственную услугу, которую при данныхъ об-
стоятельствахъ возможно было оказать человѣчеству,—взяли на
себя чины муниципалитета, которыхъ вамъ изображали крово-
жадными разбойниками!
«Самое ревностное желаніе, чтобы законъ былъ исполненъ,
не можетъ оправдать ни преувеличенія, ни клеветы; а я могъ
бы опровергнуть всѣ витійства г. Луве показаніемъ одного
лица, котораго отнюдь нельзя заподозрѣть въ неискренности, а
именно министра внутреннихъ дѣлъ, который, порицая народ-
ныя расправы вообще, не побоялся упомянуть объ осторожно-
сти и справедливости, которыя народъ выказалъ (это его соб-
ственное выраженіе) во время этихъ противозаконныхъ дѣй-
ствій. Да что я говорю? Я могъ бы привести въ защиту Глав-
наго совѣта Коммуны слова самого г. Луве, который началъ
одну изъ своихъ афишъ въ Іа Зепііпеііе такъ: «Честь и слава
Главному совѣту Коммуны: онъ забилъ въ набатъ, онъ спасъ
отечество!» Это было написано во время выборовъ.
«Увѣряютъ, что погибъ одинъ невинный; это число любятъ
преувеличивать. Но и одного погибшаго, разумѣется, слишкомъ
много. Граждане, оплакивайте эту жестокую ошибку; мы уже
давно оплакали ее: это былъ добрый гражданинъ,—слѣдова-
тельно, это былъ одинъ изъ нашихъ друзей. Оплакивайте также
виновныхъ, которые подлежатъ возмездію закона и которыхъ
уже постигло правосудіе народа. Но пусть ваша печаль имѣетъ,
конецъ, какъ все человѣческое.
«Побережемъ наши слезы для болѣе потрясающихъ бѣдствій.
Оплакивайте сто тысячъ патріотовъ, павшихъ жертвою тираніи;
оплакивайте гражданъ, испускающихъ послѣдній вздохъ подъ
своими пылающими кровлями, оплакивайте сыновъ нашихъ гра-
жданъ, убитыхъ въ колыбеляхъ или на рукахъ у своихъ ма-
терей. Развѣ у васъ также нѣтъ братьевъ, дѣтей, женъ, взы-
вающихъ о мщеніи? Вѣдь семья французскихъ законодателей—
это ихъ отечество, это весь родъ человѣческій, за исключеніемъ
тирановъ и имъ присныхъ. Плачьте же, оплакивайте родъ
человѣческій, согбенный подъ ихъ ненавистнымъ игомъ. Но вы
должны утѣшиться, если, заставивъ смолкнуть всѣ низменныя
страсти, вы захотите упрочить счастье своей страны и поло-
жить основу счастья всего міра, если вы хотите водворить на
землѣ равенство и справедливость, попранныя людьми, если,
29Б
издавъ справедливые законы, вы хотите пресѣчь источники
преступленій и бѣдствій своихъ ближнихъ.
«Чувствительность, которая заставляетъ горевать только о
врагахъ свободы, возбуждаетъ мое подозрѣніе. Перестаньте раз-
махивать передъ моими глазами окровавленной одеждой тирана,
иначе я подумаю, что вы хотите снова заковать Римъ въ
оковы»!х).
Въ то время, какъ Робеспьеръ говорилъ это, правая, всегда
готовая преслѣдовать его своими воплями, теперь словно оцѣпе-
нѣла. Застывъ на своихъ мѣстахъ, глубоко взволнованная не-
ожиданно для самой себя, она слушала его съ напряженнымъ
вниманіемъ, въ глубокомъ безмолвіи. Какъ краснорѣчива и какъ
умна была эта длинная защитительная рѣчь, въ которой ора-
торъ старался стушеваться, думая только о революціи, съ ко-
торой онъ былъ такъ тѣсно связанъ; упоминаніе о солидарности
людей; оцѣнка событій, въ которой энергія революціонера соче-
талась со взглядами государственнаго человѣка; удачное напо-
минаніе о громадныхъ заслугахъ Коммуны 10-го августа; сожа-
лѣніе, высказанное по поводу сентябрскихъ убійствъ, личное
участіе въ которыхъ было отвергнуто Робеспьеромъ съ негодова-
ніемъ, его разсказъ о сентябрскихъ событіяхъ, воскресившій
всѣ подробности того рокового стеченія обстоятельствъ, которое
довело народъ до умопомраченія и бѣшенства, разсказъ, построен-
ный такъ искусно, что проявленія этой неистовой злобы не
могли опозорить въ глазахъ Европы колыбель республики... все
это возвышало умы слушателей надъ жалкими распрями изъ-за
самолюбія и вліянія,—распрями, въ которыхъ погрязъ геній
Жиронды. Наиболѣе умные люди этой партіи,—Верньо, Кон-
дорсе, Жансонне,—поняли, что послѣ этого единственнымъ сред-
ствомъ поправить сдѣланную ими ошибку былъ переходъ къ
очереднымъ дѣламъ* 2). Какое горделивое сознаніе силы, какое
пренебрежительное великодушіе прозвучало въ заключительныхъ
словахъ Робеспьера!
«Нужно ли мнѣ говорить о пресловутомъ письмѣ, такъ робко
и, смѣю сказать, такъ неумѣло представленномъ вашей любо-
знательности? Загадочное письмо, адресованное какому-то тре-
тьему лицу! Анонимные разбойники! анонимные убійцы!., и среди
*) См. Нівіоіге рагіетепіаіге, стр. 204, 212.
2) Луве жалуется па это въ своихъ мемуарахъ. См. стр. 54.
296
этихъ туманныхъ намековъ, какъ бы нечаянно брошенное слово:
они ни о комъ не хотятъ слышать, какъ только о Робеспьерѣ...
Умолчаніе и тайна въ такихъ важныхъ дѣлахъ и въ обращеніи
къ Національному Конвенту! И все это пристегнуто къ довольно
коварному докладу, послѣ столькихъ пасквилей, афишъ, пам-
флетовъ, всякаго рода газетъ, которыя разсылались съ огром-
ными затратами во всѣ концы республики... Добродѣтельный,
высокодобродѣтельный человѣкъ! Чего же вы хотѣли достичь
этими темными путями? Вы испытывали общественное мнѣніе...
Вы остановились въ испугѣ—и хорошо сдѣлали; природа не
создала васъ ни для крупныхъ дѣлъ, ни для крупныхъ зло-
дѣяній... я останавливаюсь на этомъ, глядя на васъ... Вы не
знаете гнусной исторіи человѣка съ загадочнымъ письмомъ:
разъищите ее, если у васъ хватитъ на это мужества, въ ар-
хивѣ полиціи... Вы узнаете современемъ, какъ вы должны цѣ-
нить сдержанность врага, котораго вы желали погубить. Не-
ужели вы думаете, что если бы я захотѣлъ унизиться до по-
добныхъ жалобъ, то мнѣ было бы трудно представить вамъ
болѣе точныя и болѣе обоснованныя извѣстія? До сихъ поръ
я брезгалъ этимъ. Я знаю, что есть большая разница между
хорошо обдуманнымъ планомъ крупнаго преступленія и поползно-
веніями и угрозами моихъ враговъ, о которыхъ я могъ бы по-
всюду громко кричать. Къ тому же я никогда не вѣрилъ въ
мужество злыхъ людей. Но подумайте о самихъ себѣ; взгляните,
какъ неумѣло вы запутываетесь въ своихъ собственныхъ сѣ-
тяхъ. Вы уже давно стараетесь вырвать у Собранія законъ
противъ подстрекателей къ убійству,— пусть онъ будетъ изданъ:
кто же будетъ первой его жертвою? Не вы ли, такъ смѣшно
клеветавшіе на меня, будто я стремлюсь къ тираніи? Не вы ли,
клявшіеся Брутомъ, что умертвите тирановъ? Итакъ, ваше
собственное признаніе изобличаетъ васъ въ томъ, что вы при-
зывали всѣхъ гражданъ убить меня. Развѣ я уже не слышалъ
съ этой самой трибуны криковъ ярости въ отвѣтъ на ваши
поученія? А эти прогулки вооруженныхъ людей, которые сви-
дѣтельствуютъ о неуваженіи къ закону и авторитету властей?
А эти крики, требующіе головы нѣкоторыхъ народныхъ пред-
ставителей, въ которыхъ къ проклятіямъ по моему адресу
присоединяются похвалы вамъ и апологія Людовику XVI? Кѣмъ
они вызваны?Кто вводитъ народъ въ заблужденіе? Кто возбуждаетъ
его? И вы еще говорите о законахъ, о добродѣтели, объ агита-
торахъ!...
297
«Но оставимъ эти гнусности, на которыхъ вы заставили
насъ остановиться, перейдемъ къ заключительнымъ словамъ ва-
шего пасквиля.
«Независимо отъ декрета о вооруженной силѣ, который вы
всячески старались исторгнуть у Конвента; независимо отъ
тираническаго закона противъ личной свободы и противъ сво-
боды прессы, который вы прикрываете благовиднымъ предло-
гомъ борьбы съ подстрекательствомъ къ убійствамъ,—вы тре-
буете для министра чего-то въ родѣ военной диктатуры; вы
требуете изданія, подъ видомъ остракизма, проскрипціоннаго
закона противъ неугодныхъ вамъ гражданъ. Значитъ, вы уже
не стыдитесь признать открыто позорный поводъ столькихъ
козней и клеветъ. Значитъ, вы говорите о диктатурѣ только
для того, чтобы безъ всякой удержи самимъ практиковать ее,
значитъ, вы говорите объ изгнаніяхъ и тираніи только для того,
чтобы самимъ изгонять и тиранить. Желая сдѣлать Національ-
ный Конвентъ слѣпымъ орудіемъ своихъ преступныхъ замыс-
ловъ, вы полагали, что вамъ достаточно будетъ произнести
передъ нимъ какую-нибудь хитро сочиненную басню и предло-
жить ему безотлагательно декретировать потерю свободы и его
собственный позоръ! Что же мнѣ остается еще сказать противъ
обвинителей, обвиняющимъ самихъ себя!.. Предадимъ, если воз-
можно, эти жалкіе происки вѣчному забвенію. Дай Богъ намъ
укрыть отъ взоровъ потомства эти позорнѣйшіе дни нашей
исторіи, когда народные представители, введенные въ заблужде-
ніе подлыми интригами, забыли, повидимому, о тѣхъ великихъ
судьбахъ, къ которымъ они были призваны! Что касается меня,
то лично о себѣ я не сдѣлаю никакого заключенія; я отказался
отъ преимущества отвѣчать на клевету моихъ противниковъ еще
болѣе грозными разоблаченіями; оправдываясь, я не хотѣлъ на-
падать. Я отказываюсь отъ справедливаго мщенія, которымъ я
былъ бы въ правѣ преслѣдовать своихъ клеветниковъ; я хо-
тѣлъ бы только, чтобы былъ упроченъ миръ и чтобы торже-
ствовала свобода. Граждане, проходите твердымъ и быстрымъ
шагомъ ваше славное поприще; какъ хотѣлось бы мнѣ, не щадя
ни жизни, ни своей репутаціи, содѣйствовать вмѣстѣ съ вами
славѣ и процвѣтанію нашего общаго отечества!»х).
Рѣчь Робеспьера произвела потрясающее впечатлѣніе. Три-
’) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XX, стр. 217, 219.
298
буны неоднократно прерывали ее взрывами восторга, сдержать
который предсѣдатель былъ не въ силахъ х). Робеспьеръ поки-
нулъ трибуну подъ громъ рукоплесканій, коими не далѣе, какъ
недѣлю тому назадъ, упивался Луве.
Этотъ послѣдній хотѣлъ отвѣчать, но крикъ «къ порядку
дня!» заглушилъ его голосъ. Среди общей суматохи Барбару,
волнуясь, требуетъ слова; онъ хочетъ сдѣлать новый доносъ на
Робеспьера, онъ заявляетъ, что онъ готовъ его подписать, го-
товъ высѣчь его на мраморѣ, и что если его не захотятъ вы-
слушать, то онъ сойдетъ къ рѣшеткѣ,—что онъ и исполняетъ.
Волненіе растетъ: одни дѣлаютъ движеніе удивленія, другіе роп-
щутъ, третьи смѣются. Возможно ли, увлекшись пустой злобою,
предстать самому въ качествѣ обвиняемаго передъ тѣмъ самымъ
Собраніемъ, членомъ котораго состоишь! Унизить до такой сте-
пени достоинство народнаго представителя! Поддержанный Лан-
жюине, но порицаемый большинствомъ, Барбару возвратился на
свое мѣсто* 2).
На трибунѣ появился, между тѣмъ, Бареръ, подозрительная
личность, до тѣхъ поръ прятавшаяся въ центрѣ3), наблюдая
оттуда, къ чему будутъ склоняться партіи, чтобы примкнуть къ той
изъ нихъ, на сторонѣ которой будетъ перевѣсъ. Въ данномъ
случаѣ, такъ какъ страхъ не заставилъ его еще примкнуть къ
монтаньярамъ4), онъ понялъ, по какому-то наитію, что Собра-
ніе должно было находиться всецѣло во власти двухъ чувствъ:
желанія положить конецъ личнымъ пререканіямъ и боязни, какъ
бы эти безумно затѣянныя Жирондою распри не повели къ воз-
вышенію Робеспьера. Согласно съ этимъ двойственнымъ настрое-
ніемъ, но отнюдь не для того, чтобы спасти Робеспьера, оскор-
бивъ его5), какъ это предполагали иные, Бареръ высказался
слѣдующимъ образомъ:
«Граждане, если бы въ республикѣ былъ человѣкъ, одарен-
ный геніемъ Цезаря или отвагою Кромвеля,—человѣкъ, который,
обладая талантомъ Суллы, прибѣгнулъ къ такимъ же опаснымъ
х) См. отчетъ объ этомъ засѣданіи въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XX,
стр. 219.
2) ІЪійет, стр. 220, 223.
3) Мётоігез йе Вепё Ьеѵаззеиг, т. I, гл. I, стр. 82.
4) ІЪійет.
6) См. примѣчаніе, помѣщенное вслѣдъ за настоящею главою.
299
средствамъ, какъ онъ, то я смѣло явился бы передъ вами, чтобы
обвинить его: такой человѣкъ былъ бы опасенъ для свободы...
Но героямъ дня, мелкимъ дѣлателямъ революціи, политикамъ,
которымъ никогда не суждено играть роли въ исторіи, не над-
лежитъ занимать собою то драгоцѣнное время, которое вы должны
посвящать трудамъ, возложеннымъ на васъ народомъ. Если бы,
напримѣръ, какой-нибудь славный полководецъ, опьяненный
успѣхами, съ челомъ, увѣнчаннымъ лаврами, возвратясь съ по-
бѣдоносною арміею, появился предъ Собраніемъ съ цѣлью по-
велѣвать законодателями, какъ это сдѣлалъ вѣроломный Лафайетъ,
или оскорблять права народа, то на его виновную голову слѣ-
довало бы, конечно, обрушить всѣ кары закона; но когда вы
оказываете подобную необычайную честь людямъ, въ вѣнки ко-
торыхъ вплетенъ кипарисъ, то я этого не могу постигнуть...
Кончимъ же эти политическія дуэли, эти странные поединки тще-
славія и злобы... Призываю васъ заботиться о великихъ инте-
ресахъ отечества и требую, чтобы Собраніе мотивировало свой
декретъ такъ: «Національный Конвентъ, считая своимъ долгомъ
заботиться лишь объ интересахъ республики, переходитъ къ оче-
реднымъ дѣламъ»1).
Сама по себѣ подобная радакція не имѣла ничего оскорби-
тельнаго; но она получила оскорбительный характеръ отъ вы-
ступленія Барера. «Мнѣ не нуженъ вашъ переходъ къ очеред-
нымъ дѣламъ,—гордо сказалъ Робеспьеръ,—если вы предпосы-
лаете ему обидное для меня предисловіе»2); и Собраніе, принявъ
простой переходъ, тѣмъ самымъ подчеркнуло его торжество.
Луве покинулъ залъ засѣданія въ уныніи, подавленный,
жалуясь на то, что друзья его покинули, и упрекая ихъ въ
огромной ошибкѣ—въ томъ, что они обезпечили Робеспьеру фи-
зическую безнаказанность; вернувшись домой, онъ сказалъ своей
дорогой Лодоискѣ: «Нужно быть готовымъ къ эшафоту или къ
изгнанію»3).
Фанатическіе поклонники Робеспьера, видя такую ярость
его враговъ, въ свою очередь, трепетали за него; съ этого мо-
мента у него появились тѣлохранители, о которыхъ не зналъ
никто, даже онъ самъ. Въ числѣ ихъ былъ нѣкто по имени
Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XX, стр. 221, 223.
2) ІЪіск, стр. 222.
3) Мётоігез сіе Гоиѵеі, стр. 54.
зоо
Николай, человѣкъ необычайно сильный и смѣлый. Ежедневно
въ часъ дня, когда Робеспьеръ отправлялся въ Конвентъ, Ни-
колай, вооруженный толстою палкою, поджидалъ его въ улицѣ
Сентъ-Онорэ и издали сопровождалъ его, а затѣмъ такимъ же обра-
зомъ, никѣмъ незамѣченный, съ вниманіемъ и тревогой слѣдилъ
за нимъ, когда онъ возвращался домой; совершая ежедневно этотъ
актъ самоотверженія, о которомъ тотъ, кто былъ его пред-
метомъ, не зналъ до конца жизни, онъ думалъ только о благѣ
отечества1).
Монтаньяры громко торжествовали побѣду Робеспьера; въ
клубѣ якобинцевъ радость доходила до изступленія; Гарнье срав-
нилъ представшаго передъ Конвентомъ Барбару съ гадомъ, убѣ-
гающимъ отъ взоровъ орла2).
Къ несчастью, случилось то, что слишкомъ часто случается
во время политическихъ смутъ, когда стоитъ одной изъ партій
высказать какое либо мнѣніе, чтобы другая партія сочла своей
обязанностью провозгласить противное. Сентябрскія убійства не
были политическомъ актомъ Горы, такъ же точно какъ и Жи-
ронды; послѣдняя столько же, сколько и первая, была виновна
въ томъ, что она не сдѣлала все отъ нея зависѣвшее, чтобы
предотвратить этотъ пагубный взрывъ народной ярости; но од-
ного того, что жирондисты стали громить, хотя нѣсколько поздно,
сентябрскія убійства, было достаточно, чтобы монтаньяры почли
долгомъ одобрить ихъ; нечестивая борьба, которая велась на
трупахъ! Вечеромъ б-го ноября, когда Мануель къ клубѣ яко-
бинцевъ съ большимъ мужествомъ сталъ нападать на тотъ день,
«вз который народъ, злобный, какъ какой-нибудь король, хотѣлъ
продѣлать варфоломеевскую ночь»3), Колло-д’Эрбуа позволилъ
себѣ утверждать, что «не будь этого дня, революція никогда бы
не совершилась». Эти слова были настоящей клеветою на рево-
люцію; какъ мало это походило на то, что говорилъ Робеспьеръ!
Но, слыша эти прискорбныя преувеличенія, послѣдній увидалъ,
какъ онъ былъ неправъ, когда, давая оцѣнку днямъ 2-го и 3-го
сентября, онъ настаивалъ на томъ, что эти событія не имѣли
характера справедливаго возмездія, а были чѣмъ-то роковымъ. Дру-
7) Въ своей Нізіоіге (Іез Мопіаупагйз г. Эскиросъ указываетъ на этотъ
фактъ, который, по его словамъ, былъ сообщенъ ему Давидомъ д’Анжеромъ.
См. т. II, стр. 222.
2) Клубъ якобинцевъ, засѣданіе б-го ноября 1792 г.
8) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XX, стр. 234.
301
гіе оправдывали теперь то, что онъ пытался только объяснитъ... И
среди этихъ лицъ былъ Бареръ, похвалявшійся тѣмъ, что отно-
сительно рѣзни въ тюрьмахъ у него есть «мнѣніе, такое же по-
литическое и революціонное, какъ мнѣніе Колло-д’Эрбуа»1). Не-
счастный, онъ надѣялся заслужить этимъ со стороны неистов-
ствовавшихъ людей прощеніе за тѣ слова, коими за нѣсколько
часовъ передъ тѣмъ онъ задѣлъ гордость Робеспьера!
Къ засѣданію 5-го ноября Петіонъ приготовилъ рѣчь, и такъ
какъ возбужденное настроеніе Собранія помѣшало ему произнести
ее, то онъ ее напечаталъ. Въ этой рѣчи онъ излагалъ, стараясь
по возможности снять съ себя отвѣтственность за совершенныя
излишества,—исторію 20-го іюня, 10-го августа, 2-го и 3-го сен-
тября, превозносилъ Бриссо и говорилъ о Маратѣ, какъ о че-
ловѣкѣ, который былъ бы смѣшонъ, если бы онъ не былъ такъ
свирѣпъ, и который дошелъ до безумнаго желанія обладать ти-
ранической властью, которой, по увѣренію иныхъ лицъ, онъ до-
бивался не для себя2). Что касается Робеспьера, то Петіонъ изо-
бразилъ его человѣкомъ подозрительнымъ и вмѣстѣ съ тѣмъ
неспособнымъ простить ни малѣйшаго подозрѣнія, слишкомъ
склоннымъ превозносить свои собственныя заслуги, не терпя-
щимъ противорѣчія, жаждущимъ аплодисментовъ и гоняющимся
за любовью народа. А это именно, по мнѣнію Петіона, могло
подать мысль, что онъ стремился къ диктатурѣ, хотя таковая
никогда не была бы предметомъ его честолюбивыхъ помысловъ3).
Неожиданное для него осужденіе со стороны Петіона очень
опечалило Робеспьера. Какъ, и Петіонъ, его давнишній това-
рищъ въ борьбѣ, раздѣлявшій съ нимъ опасности, соревновавшій
съ нимъ въ популярности,—и онъ осуждалъ его, дѣлая видъ,
что онъ оправдываетъ его?
«Какъ непостоянны дѣла человѣческія, дорогой Петіонъ, ска-
залъ Робеспьеръ, отвѣчая на его рѣчь, коль скоро вы, недавно
мой собратъ по оружію и самый мирный человѣкъ, являетесь
неожиданно еамымъ ярымъ изъ моихъ обвинителей?»4). Затѣмъ,
безъ малѣйшей горечи и даже съ нѣкоторою снисходительностью,
2) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XX, стр. 236.
2) Рѣчь Петіона по поводу обвиненія, взведеннаго на Робеспьера. См.
Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XXI, стр. 99.
3) НМет, стр. 110.
4) См. этотъ отвѣтъ іп ехіѳпзо въ Оеиѵгез (іе Махітіііеп ВоЪезрісгге,
т. II, стр. 289, изд. Ьароппегауе.
302
которая не замѣчалась въ его статьяхъ, Робеспьеръ упрекалъ *
Петіона въ томъ, что онъ вступилъ въ лагерь, который не могъ
быть его лагеремъ. «Своимъ новымъ друзьямъ, жирондистамъ,
вы пожертвовали своею славою: дай Богъ, чтобы вы сохранили,
по крайней мѣрѣ, свою добродѣтель!»1). Онъ закончилъ свою
рѣчь слѣдующими прекрасными словами. «Только тотъ можетъ
любить равенство, кого природа создала великимъ. Прочимъ
нужны ходули или тріумфальныя колесницы; какъ только они
съ нихъ сходятъ, имъ кажется, что они опускаются въ могилу.
Случается, что человѣкъ, казавшійся республиканцемъ въ то
время, когда не было республики, перестаетъ быть имъ, когда
республика существуетъ. Онъ былъ готовъ принизить то, что
стояло выше его, но самъ не хочетъ спуститься съ той высоты,
на которую онъ. вознесенъ. Онъ любитъ лишь тѣ революціи,
которыхъ онъ является героемъ, и не видитъ ничего, кромѣ анар-
хіи и безпорядка тамъ, гдѣ онъ самъ не управляетъ. Народъ
считается имъ бунтовщикомъ, если онъ побѣдилъ безъ него...
Избавимся, дорогой Петіонъ, отъ этихъ позорныхъ слабостей.
Не будемъ походить на того тирана, который хотѣлъ убавить
ростъ человѣка до опредѣленной мѣрки. Не будемъ требовать,
чтобы единственной нашей заслугой было слѣпое счастье. Удо-
влетворимся судьбами, уготованными для насъ природою, и да-
димъ свершиться судьбамъ человѣчества»2).
Такова была эта достопамятная, душу раздирающая борьба.
Мы изложили ее подробно, такъ какъ послѣдствія ея были, какъ
увидимъ, неисчислимы и ужасны. Тара, вспоминая бесѣду, ко-
торую онъ велъ однажды съ жирондистомъ Саллемъ, говоритъ
въ своихъ мемуарахъ: «Я добръ, навѣрно, не менѣе любого изъ
васъ; но когда люди вмѣсто того, чтобы опровергать мои мнѣ-
нія логическимъ путемъ и доброжелательно, опровергаютъ ихъ
съ подозрительностью и бранью, то я готовъ, оставивъ въ сто-
ронѣ всѣ разсужденія, позаботиться о томъ, хорошо ли заря-
жены мои пистолеты»3). Этими немногими словами объясняется
все, что было мрачнаго, подъ конецъ жизни Робеспьера.
Въ то время, какъ жирондисты объявили ему столь ожесто-
’) См. этотъ отвѣтъ, приведенный полностью въ Оеиѵгее Ле Махітіііеп
ИоЬееріеге, т. П, стр. 322, изд. Лапоннере.
3) ІЫЛ., стр. 322, 323.
3) См. Мётоігез Ле Сіагаі въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVIII, стр. 344.
303
ченную войну,—онъ велъ самый мирный образъ жизни въ домѣ
Дюпле. Столяръ и его жена окружили его уваженіемъ и самой
нѣжной любовью. Изъ четырехъ дочерей Дюпле три младшія,
Генріета, Елизавета, Софія, любили его какъ человѣка, умиро-
творявшаго маленькія семейныя ссоры, какъ своего добраго по-
кровителя и защитника передъ матерью, которая была иногда
ворчлива. Что касается старшей сестры, Элеоноры, то она скры-
вала свои чувства къ Робеспьеру, такъ какъ они были глубже
и нѣжнѣе и нерѣдко приводили ее самое въ смущеніе... Онъ,
съ своей стороны, глядя на Элеонору, думалъ съ цѣломудрен-
нымъ и глубокимъ волненіемъ о счастьи сдѣлать ее, съ бла-
гословенія ея родителей, своею женою... современемъ, быть мо-
жетъ, скоро—какъ знать? Когда его будущее выяснится и когда
революція не будетъ болѣе требовать его всего безраздѣльно.
Эта жизнь въ задушевной дружеской средѣ не обходилась, впро-
чемъ, безъ нѣкоторыхъ треволненій, этотъ уголокъ синяго неба также
омрачался повременамъ случайно набѣжавшей тучей. Шарлота
Робеспьеръ не могла безъ ревнивой горечи видѣть, что сердце
ея брата дѣлилось между нею и чужими людьми1). Она не могла
любить Элеонору, потому что ее слишкомъ горячо любилъ дру-
гой; она ставила въ вину г-жѣ Дюпле то, что она хотѣла упра-
влять Робеспьеромъ по своему. Надобно замѣтить, что Шарлота
не прощала непреклонному трибуну того, что въ домашней жизни
онъ дозволялъ руководить собою, какъ ребенокъ, что онъ всегда
уступалъ тѣмъ, кто его любилъ, и, какъ бы это ни было не-
удобно, предпочиталъ повиноваться имъ, чтобы не огорчать
ихъ2). Изъ-за этого между г-жею Дюпле и Шарлотою завязался
своего рода поединокъ, въ которомъ послѣдняя на первыхъ по-
рахъ одержала побѣду, такъ какъ въ началѣ 1792 года ей уда-
лось отвлечь брата отъ Дюпле и перевезти его къ себѣ, въ улицу
С.-Флорентенъ3). Но Робеспьеръ не могъ долго жить вдали отъ лю-
дей, замѣнившихъ ему родную семью; онъ впалъ въ меланхолію,
его здоровье замѣтно пошатнулось. Узнавъ объ этомъ, г-жа Дюпле
поспѣшила къ нему и, какъ разъяренная львица, разразившись
проклятіями, заявила, что забота о больномъ ея дѣло; она по-
’) См. то, что она говоритъ по этому поводу въ своихъ мемуарахъ о
своихъ братьяхъ. Оеиѵгеи йе Махітіііеп ВоЬезріегге, т. П, стр. 422, изд.
Лапоннере.
2) ІЫйет.
3) ІЫйет. стр. 122.
304
требовала, чтобы онъ вернулся къ нимъ, и силою увезла его къ
себѣ1). Нужно ли говорить, что его окружили еще большей за-
ботливостью, чѣмъ прежде? Итакъ, въ то время, когда Луве
преслѣдовалъ его своими нападками, жизнь была полна для него
радостныхъ надеждъ и тихаго счастья.
Какъ вдругъ онъ узналъ, что враги поклялись погубить его,
что они рѣшили преслѣдовать его до конца жизни, что ихъ ни-
что не могло обезоружить и что самый его патріотизмъ, добро-
дѣтель и популярность только разжигали ихъ ярость. Можно
себѣ представить, какое впечатлѣніе произвела эта неумолимая
злоба и эта несправедливость на этого прямого, строгаго, но
гордаго и сосредоточеннаго человѣка.
Съ той поры характеръ Робеспьера, того Робеспьера, кото-
раго прозвали Неизмѣннымъ и который въ отношеніи принци-
повъ и въ смыслѣ преданности народу дѣйствительно остался
неизмѣннымъ до конца,—сталъ постепенно портиться; эта пере-
мѣна была замѣтна каждому и наложила вскорѣ печать на его
лицо. Нервное подергиваніе, которымъ онъ страдалъ, стало по-
являться чаще; его улыбка сдѣлалась принужденной; внутрен-
няя озабоченность съ каждымъ днемъ проглядывала замѣтнѣе
въ его тревожномъ взглядѣ; мягкое отъ природы выраженіе его
лица незамѣтно смѣнилось озлобленностью, которая подъ ко-
нецъ придала его лицу нѣчто зловѣщее2).
Его умъ всегда былъ склоненъ къ мрачнымъ предчувствіямъ,
теперь же его стали преслѣдовать зловѣщіе призраки. Ему всюду
мерещились заговорщики и измѣнники. Сбитый съ толку востор-
женнымъ поклоненіемъ своихъ приверженцевъ и ярой непріязнью
враговъ, онъ сталъ изъ гордости отождествлять себя съ наро-
домъ, съ которымъ онъ отождествлялъ себя ранѣе по убѣжде-
нію; вступивъ на эту опасную наклонную плоскость, онъ сталъ
относиться столь же неумолимо къ своимъ врагамъ, какъ онъ
былъ неумолимъ къ самому себѣ; онъ преслѣдовалъ ихъ съ
тѣмъ большимъ ожесточеніемъ и ненавистью, что онъ считалъ
себя безпристрастнымъ, воображая, что въ его лицѣ они хотятъ
убить отечество, республику, народъ, и не замѣчая того, до ка-
2) Оеиѵгев (Іе Мах. ВоЪевріегге, ѣ. И, стр. 423.
2) Эта перемѣна отмѣчена въ самыхъ злобныхъ выраженіяхъ въ одномъ
пасквилѣ, написанномъ противъ Робеспьера Мѳрленомъ (сіе ТЬіопѵіПѳЛ став-
шимъ его противникомъ. См. ВіЪІіоіІіёцие Ііізіогіцие йе Іа Вёѵоіиііоп. В0ВЕ8-
РІЕВВ.Е. ВгііізЪ Мизецт.
306
кой степени онъ, въ свою очередь, сталъ несправедливъ. Какъ
тонки, какъ неуловимы софизмы, которые таятся въ глубинѣ
человѣческаго сердца и къ которымъ человѣкъ прибѣгаетъ,
чтобы обмануть самого себя! Робеспьеръ совершенно серьезно,
чистосердечно дошелъ до убѣжденія... въ чемъ же именно? Будто
жирондисты хотѣли дать тираніи возможность упрочиться вновь;
будто это именно было причиною ихъ отвращенія къ пролитію ко-
ролевской крови; будто они составили заговоръ съ Европою и
выработали проектъ отдѣлиться отъ Франціи и присоединиться къ
Англіи1). Это значило дойти до абсурда.
Всего печальнѣе то, что въ это же самое время и жирондисты
такъ же нелѣпо и такъ же убѣжденно приписывали монтаньяромъ,
съ Робеспьеромъ во главѣ, формальное намѣреніе водрузить на тру-
• пахъ истинныхъ республиканцевъ тронъ, на которомъ, съ по-
мощью ножа убійцы, на мѣсто герцога Іоркскаго возсѣлъ бы
герцогъ Орлеанскій, герцога Орлеонскаго смѣнилъ бы тріумви-
ратъ изъ Марата, Дантона и Робеспьера и, наконецъ, Дантонъ
смѣнилъ бы этотъ тріумвиратъ и царствовалъ бы одинъ съ ти-
туломъ короля. Трудно было бы повѣрить этой выдумкѣ, если
бы это не было удостовѣрено человѣкомъ, который передаетъ
то, что онъ слышалъ своими собственными ушами. И когда Тара,
которому Салль сообщилъ это съ полнымъ убѣжденіемъ, съ
изумленіемъ задалъ ему вопросъ, многіе ли изъ его друзей-жи-
рондистовъ думаютъ такъ же, онъ отвѣтилъ: «Всѣ или почти
всѣ»2).
Послѣ этого Робеспьеръ, самъ того не замѣчая, замкнулся въ
себя; жизнь какъ бы замерла въ его сердцѣ; его любовь къ че-
ловѣчеству приняла суровый характеръ,—однимъ словомъ, онъ
сталъ какимъ,-то абстрактнымъ существомъ революціи,—все это
представляетъ, конечно, печальнѣйшій предметъ для размышле-
нія, какой даетъ намъ исторія.
Теперь ясно, какой философскій выводъ можетъ быть сдѣ-
ланъ изъ вышеприведенныхъ распрей, и какой свѣтъ это бро-
саетъ на дальнѣйшую трагедію!
Ч См. бесѣду Робеспьера съ Тара, которую послѣдній приводитъ въ
своихъ мемуарахъ.—Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XVIII, стр. 338.
2) См. бесѣду между Салемъ и Тара. ІЪійет, стр. 342.
ЛУИ кланъ, т. ѵп.
20
306
Историки, писавшіе до насъ, и въ частности нашъ знаменитый собрать
г. Мишле, изобразили факты, переданные нами выше, настолько иначе, чѣмъ
мы, что мы не можемъ не обратить на это вниманія просвѣщенной пу-
блики.
Поэтому мы прослѣдимъ шагъ за шагомъ за г. Мишле въ изложеніи имъ
всей гл. ѴП въ 8 книгѣ его труда.
Стр. 458 и 459. Несправедливо, будто вторичнымъ избраніемъ Петіона
въ парижскіе мэры, 15-го октября 1792 г., былъ нанесенъ ударъ Коммунѣ и
тѣмъ, кого авторъ называетъ неистовыми: въ октябрѣ 1792 г. неистовыми
были жирондисты; равнымъ образомъ неточно, что это вторичное избраніе
было протестомъ противъ сентябрскихъ убійствъ, въ пользу умѣренности и
честности. Во-первыхъ, Петіонъ не старался помѣшать сентябрской рѣзнѣ
или, по крайней мѣрѣ, не сдѣлалъ этого въ надлежащее время, хотя званіе
мэра и налагало на него эту обязанность болѣе, чѣмъ на кого-либо другого.
Затѣмъ, если правда, что изъ 15,474 голосовъ онъ получилъ 13,899, тогда какъ
Дантонъ получилъ всего 11, Маратъ — 7, Пани — 80, Манюэль— 29 и Ро-
беспьеръ — 23, то, съ другой стороны, не слѣдуетъ забывать, что и жирон- •
дистъ Кайе-де-Жервиль получилъ всего 42 голоса, жирондистъ Роланъ — 22,
жирондистъ Рабо-Сентъ-Этьенъ—2, жирондистъ Верньо—9 и Камбонъ, въ то
время голосовавшій обыкновенно съ жирондистами,—всего 12 голосовъ (См.
бюллетень дѣйствій Коммуны въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XX, ст. 59).
Г. Мишле константируетъ съ торжествомъ, что «кандидаты Коммуны не полу-
чили всѣ вмѣстѣ и пятидесяти голосовъ»: но почему же онъ не говоритъ о томъ,
что, кромѣ Петіона, всѣ остальные кандидаты Жиронды получили также не
болѣе голосовъ. Вышеприведенный списокъ распредѣленія голосовъ, опущен-
ный Мишле, весьма любопытенъ: онъ доказываетъ, что Петіонъ былъ вновь
избранъ только потому, что ему не было противопоставлено соперника, и что,
такъ какъ онъ былъ мэромъ во время революціи, то всѣ полагали, что онъ
не сдѣлалъ ничего такого, за что онъ должнъ былъ бы лишиться мѣста.
Стр. 465 и 466. Вспоминая объ адресѣ, представленномъ секціями въ Со-
браніе относительно департаментской охраны, который имъ не цитируется,
Мишле увѣряетъ, что «этотъ адресъ былъ возмутителенъ тѣмъ, что въ немъ
оспаривалось право Собранія издавать законы>. Какъ! Сказать Собранію:
«Вамъ предлагаютъ утвердить конституціонные декреты до появленія самой
конституціи. Подождите, пока будетъ изданъ законъ: когда народъ санкціони-
руетъ его, то онъ своимъ примѣромъ научитъ васъ склонятъ передъ нимъ чело*,
неужели это значило оспаривать у Собранія право издавать законы? Что
могло быть естественнѣе этого, если не считать высокомѣрную запальчивость
выраженій? Развѣ Конвентъ не рѣшилъ, что конституція получитъ законную
силу только тогда, когда она будетъ утверждена народомъ?—По декретъ
призваній въ Парижъ изъ департаментовъ стражу для охраны Конвента, не
былъ конституціоннымъ декретомъ. А почему бы онъ могъ разсматриваться,
какъ таковой? Существовалъ ли какой либо иной декретъ, имѣвшій болѣе
грозное значеніе? Развѣ самый фактъ учрежденія подобнаго рода преторіан-
ской гвардіи не угрожалъ опасностью самому принципу будущей конституціи?
Развѣ исторія недостаточно часто учитъ насъ, съ какою легкостью тѣ, кто
имѣютъ въ своемъ распоряженіи штыки, рвутъ хартіи или обходятъ ихъ?..
Стало быть, адресъ сорока восьми сокцій не былъ ни «актомъ безумія», ни
307
«призывомъ къ возстанію*, нп еще менѣе «вызовомъ, брошеннымъ нѣсколь-
кими стами людей, которые были единогласно отвергнуты Парижемъ».
Стр. 470. «Конвентъ нанесъ ударъ Коммунѣ, декретируя, что она должна
была черезъ три дня представить отчеты». Въ главѣ IV, стр. 373, самъ Мишле
говоритъ, что «отъ представителей Коммуны требовалась ежедневная сдача
отчетовъ, чего они не моіли сдѣлать, и что «Коммуна 10-го августа, повиди-
мому, рѣшила не представлять отчетовъ». Утвержденіе это безусловно не-
вѣрно, и заключающееся въ немъ подозрѣніе несправедливо. Главный Совѣтъ
Коммуны не только не отказывался сдать отчеты, онъ поспѣшилъ сдѣлать
это и въ своихъ объявленіяхъ побуждалъ гражданъ, потерпѣвшихъ убытки,
подавать жалобы (см. постановленіе отъ 29-го сентября 1792 г.). Что касается
самого Наблюдательнаго Комитета, то мы видѣли, что изъ 713,875 ливровъ
Пани предъявилъ квитанціи и оправдательные документы на 85,529 л. и
представилъ оставшіяся неизрасходованными деньги (насчетъ этого отсы-
лаемъ читателя къ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XX, стр. 61).
Въ той же IV главѣ на стр. 373, Мишле весьма основательно отмѣчаетъ
политическую ошибку, сдѣланную жирондистами, которые предъявили къ
Дантону унизительное требованіе, чтобы онъ сдалъ отчеты въ качествѣ ми-
нистра юстиціи, что, какъ они знали, должно было поставить его въ
затруднительное положеніе; съ другой стороны, несправедливо было требо-
вать, чтобы онъ сообщилъ во всеобщее свѣдѣніе, какія именно секретныя суммы
ему пришлось тратить въ видахъ общественнаго спасенія, во время этихъ
исключительныхъ и въ высшей степени трудныхъ обстоятельствъ. Но ссы-
латься на это, чтобы въ видѣ апоѳеоза оправдать употребленіе тѣхъ, иногда
весьма сомнительнаго происхожденія средствъ, какими пользовался не осо-
бенно щепетильный Дантонъ, это значило попстинѣ хватить черезъ край.
Такъ, напр., разсказавъ о томъ, какъ Дантонъ склонилъ врача Латуша пре-
дать—въ интересахъ революціи, само собою разумѣется,—своего больного (Іе
Іа Копегіе—Мишле восклицаетъ на стр. 376: «Какіе аргументы были пущены
имъ въ ходъ, чтобы убѣдить врача? Деньги? Краснорѣчіе? Вѣроятно, и то и
другое». Но если Латушъ не устоялъ передъ позорными чарами денегъ, то
какимъ образомъ на слѣдующей же страницѣ Мишле говоритъ о немъ не какъ
объ «обыкновенномъ предателѣ», а какъ о «патріотѣ»? Значитъ, человѣкъ не
предатель, когда, будучи врачомъ, онъ предаетъ свопхъ больныхъ и, будучи
другомъ, — предаетъ своихъ друзей... потому что они дѣйствуютъ, какъ па-
тріоты... но въ то же время за деньги! Во всякомъ случаѣ надобно рѣшить,
допускаетъ ли геній свободы, чтобы для ея защиты прибѣгали къ подкупу—
обычному пріему тираній? Я съ этимъ не согласенъ.
Стр. 470. Весьма странно, что Мишле называетъ Гору «партіей неисто-
выхъ». Въ октябрѣ мѣсяцѣ 1792 г., т. е. въ то время, когда Жиронда, взявъ
на себя иниціативу всѣхъ разоблаченій и нападокъ, которыя дѣлались ею
такъ охотно, нападала на Коммуну, на Наблюдательный Комитетъ, на Ма-
рата, на Робеспьера, утомляла всѣхъ проявленіями съ трибуны своей личной
злобы и призывала въ Парижъ тѣхъ, кто кричалъ: «Да здравствуетъ Ро-
ланъ, на гильотину Робеспьера», она истощила, можно сказать, всѣ виды неистов-
ства. Въ то время, какъ всѣ эти Ребекки, Варбару, Луве громоздили доносы
за доносами—какъ же держала себя Гора? Былъ ли примѣръ, чтобы она бро-
сила вызовъ своимъ ярымъ противникамъ въ Собраніи или на улицахъ? Ма-
20*
308
ратъ, самъ Маратъ, котораго она вдобавокъ не одобряла, считалъ нужнымъ обо-
роняться, когда, отвѣчая провокаціей на провокацію, обвиненіемъ на обвиненіе, онъ
угрожалъ своимъ врагамъ скандальными разоблаченіями и въ первую голову
намѣтилъ Ролана. Въ это самое время Робеспьеръ писалъ свои «Письма къ
избирателямъ» въ самомъ серьезномъ, сдержанномъ тонѣ, Дантонъ говорилъ
съ трибуны въ самомъ примирительномъ духѣ, а Сенъ-Жюсть? развѣ Сенъ-
Жюстъ не воскликнулъ въ клубѣ якобинцевъ: «гЧмо это за правительство,
которое насаждаетъ древо свободы на эшафотѣ?» (.Іоигііаі сіи СІиЪ сіез
соЪіпз, № ССХС). А Манюэль, развѣ онъ не имѣлъ дерзости или мужества
публично упрекнуть народъ въ томъ, что въ сентябрскіе дни онъ показалъ
себя «столь же злобнымъ, какъ какой-нибудь король» (Тамъ же, засѣданіе
б-го ноября 1792 г.).
Что ко всему этому примѣшивалось немного политики,—я съ этимъ со-
гласенъ; но, положа руку на сердце, можно ли сказать, что это была поли-
тика неистовства? Къ сожалѣнію, Мишле не выясняетъ всѣ эти важные
факты, такъ же точно, какъ онъ опускаетъ большинство тѣхъ обстоятельствъ,
въ которыхъ обнаружился овладѣвшій Жирондою яростный духъ провокаціи.
Такъ, въ главѣ, въ которой онъ описываетъ борьбу, происходившую между
Робеспьеромъ и Луве, онъ не говоритъ ни объ озлобленіи, съ какимъ Бар-
бару возобновилъ обвиненія Луве на другой же день послѣ засѣданія, въ
которомъ тотъ нападалъ на Робеспьера, ни о прибытіи въ Парижъ той во-
оруженной рати, которая была вызвана изъ Марселя самимъ Барбару, ни
объ адресѣ, поданномъ жирондистами Конвенту, адресѣ столь грозномъ для
Горы, ни объ ихъ мятежныхъ прогулкахъ по Парижу наканунѣ того дня,
когда Робеспьеръ долженъ былъ произнести свою защитительную рѣчь, ни
о вопляхъ, которыми по ихъ наущенію оглашались улицы— «на гильотину
Робеспьера, да здравствуетъ Роланъ!» Можно только пожалѣть объ этихъ
недомолвкахъ, подъ которыми слишкомъ ясно чувствуется желаніе утаить
отъ суда исторіи ошибки, которыя легче замолчать, нежели оправдать!
Стр. 471 и слѣд. Утверждать, послѣ всего этого, будто Луве въ своихъ
нападкахъ на Робеспьера былъ не столько орудіемъ Жиронды, въ ея сово-
купности, какъ орудіемъ злопамятства и предубѣжденія Ролана и его прис-
ныхъ, совершенно неосновательно. Эти лица не только не держались особня-
комъ въ партіи Жиронды, напротивъ того—они составляли ея душу, и въ
мемуарахъ Луве нѣтъ ни единаго слова, которое могло бы служить основа-
ніемъ для гипотезы, высказанной Мишле. Единственно, на что Луве жа-
луется, это то, что послѣ рѣчи, произнесенной Робеспьеромъ, Бриссо, Верньо,
Кондорсѳ, Жансонне высказывали мнѣніе, что если переходъ къ очереднымъ
дѣламъ спасалъ ихъ врага, то онъ же и «позорилъ его достоинство для того,
чтобы навсегда лишить его всякаго вліянія». По этому поводу Луве воскли-
цаетъ въ стилѣ человѣка умѣреннаго: «Точно эта кровожадная партія думала
о чести; точно физическая безнаказанность не должна была поощрить ѳѳ на
всякія злодѣянія!» (См. въ Собраніи мемуаровъ, касающихся французской
революціи,—мемуары Луве, стр. 64).
Стр. 481 и 482. Мы представили на судъ читателя дословно значитель-
ную часть знаменитой рѣчи, произнесенной Робеспьеромъ 5-го ноября 1792 г.
Мишле не приводить ни единаго отрывка изъ этой рѣчи, которую онъ на-
зываетъ смиренной и искусной апологіею. Смиренная апологія? И этб все?
309
Стоитъ только вспомнить эту рѣчь, полную сдержаннаго негодованія, горде-
ливой учтивости, презрительнаго великодушія,—эту рѣчь, сжатый слогъ ко-
торой повременамъ прерывался какъ бы для того, чтобы дать исходъ са-
мымъ высокимъ порывамъ души! Почему же Мишле не счелъ долгомъ по-
знакомить своихъ читателей, съ этою смиренною аполоііей, хотя бы для того,
чтобы каждый былъ въ состояніи судить о ней! Такъ нѣтъ же, онъ доволь-
ствуется указаніемъ на то, что онъ называетъ двумя лживыми заявленіями;—
присовокупляя, что, онѣ погубили бы «человѣка, котораго не поддерживали
бы якобинцы, эта маккіавелистическая въ своемъ фанатизмѣ партія, которая,
совершенно такъ же, какъ духовенство, прогцала мошенничество своимъ и даже
еще болѣе уважала ихъ за это». Обвиненіе это направленное, съ одной сто-
роны, пробивъ якобинцевъ, а съ другой,—противъ ихъ избранника, конечно,
очень серьезно. Посмотримъ, на что оно опирается.
Въ своей Робеспьергадѣ Луве, болѣе коварно, чѣмъ коректно, старался
сдѣлать своего врага косвенно отвѣтственнымъ за тѣ излишества, которыя
ставились въ вину Наблюдательному Комитету. Робеспьеръ опровергъ всѣ
эти обвиненія и засвидѣтельствовалъ тотъ фактъ, что съ Наблюдательнымъ
Комитетомъ онъ никогда не имѣлъ ничего общаго.—Первая ложь! восклицаетъ
Мишле. А гдѣ же доказательство этого? Оно очень любопытно; его никакъ
не угадать! Доказательство заключается въ томъ, что Пани былъ однимъ
изъ вліятельнѣйшихъ членовъ Наблюдательнаго Комитета, а Мишле увѣ-
ряетъ, что «Панисъ былъ безвыходно у Робеспьера, что найдется сто свидѣ-
телей, которые видѣли, какъ онъ каждое утро приходилъ за паролемъ въ
домъ Дюпле». Но въ доказательство этого постояннаго посѣщенія Панисомъ
Робеспьера слѣдовало бы привести свидѣтельство хоть нѣсколькихъ изъ этихъ
ста свидѣтелей, нужно было бы хоть нѣкоторыхъ изъ нихъ назвать по-
именно, чтобы знать, заслуживаютъ ли они довѣрія, и для приданія истори-
ческой цѣнности факту о пресловутомъ паролѣ, за которымъ якобы прихо-
дили въ домъ Дюпле, слѣдовало бы сослаться на какое нибудь авторитетное
лицо. У Мишле нѣтъ ничего подобнаго, никакого доказательства, никакого
указанія на источники: чтобы доказать, что Робеспьеръ лгалъ, утверждая,
что онъ не бывалъ въ Наблюдательномъ Комитетѣ, Мишле считаетъ доста-
точнымъ отмѣтить, что тамъ бывалъ кто-то другой! Но вѣдь если Панисъ въ
Наблюдательномъ Комитетѣ дѣйствовалъ въ самомъ дѣлѣ по указкѣ Робес-
пьера, то какъ объяснить, что онъ ввелъ туда Марата,—Марата, котораго Робес-
пьеръ не любилъ, Марата—котораго онъ порицалъ за его ярость, и который
въ свою очередь осуждалъ Робеспьера,—за его умѣренность, якобы несовмѣ-
стимую съ широтою взглядовъ государственнаго человѣка? Ужъ не благодаря
ли паролю, данному изъ дома Дюпле, Маратъ сдѣлался членомъ Наблюдатель-
наго Комитета и притомъ членомъ всесильнымъ? Значитъ, Робеспьеръ вос-
пользовался своимъ огромнымъ вліяніемъ на Паниса только для того, чтобы
заставить его дѣйствовать на пользу Марата? Все это не выдерживаетъ ни
малѣйшей критики. Нѣтъ, Робеспьеръ не унизился до такой подлости: онъ
не лгалъ, отрицая торжественно свое участіе въ дѣйствіяхъ Наблюдательнаго
Комитета; въ этомъ отношеніи его мнимая ложь есть не болѣе, какъ ошибка
Мишле.
Робеспьеръ также не лгалъ, когда онъ возсталъ со всею энергіею него-
дующей души противъ предположенія, будто, выдавъ нѣкоторыхъ дѳпута-
310
товъ во время сентябрскихъ убійствъ, онъ посягнулъ этимъ на ихъ безопас-
ность. Однако, говоритъ Мишле, «протоколъ Коммуны свидѣтельствуетъ, что
1-го и 2-го сентября, въ то время, какъ происходили казни, Робеспьеръ былъ
въ Коммунѣ и доносилъ тамъ». Какъ! говоря «во время казней» Мишле
подразумѣваетъ подъ этимъ день 1-го сентября? Да кто же не знаетъ, что
казни начались только на другой день вечеромъ? 1-го сентября не было про-
лито ни капли крови, и, конечно, день этотъ нельзя даже назвать днемъ пригото-
вленій, если не предполагать, что убійства, конечно, совершились по заранѣе
обдуманному плану; но это обстоятельство я успѣлъ, мнѣ думается, оконча-
тельно опровергнуть. (См. выше: примѣчаніе, слѣдующее за описаніемъ сен-
тябрскихъ убійствъ). Правда, Робеспьеръ былъ 2-го сентября въ Коммунѣ.
Но надобно замѣтить, что вѣсть о первыхъ убійствахъ дошла туда поздно
во время вечерняго засѣданія, и что Манюэль доложилъ Коммунѣ о прискорб-
номъ зрѣлищѣ, котораго онъ былъ свидѣтелемъ въ Аббатствѣ, именно послѣ
того, какъ были выслушаны рѣчи Бильо-Варенна и Робеспьера о заговорѣ
герцога Брауншвейгскаго, и что съ этого момента Робеспьеръ стушевался (см.
протоколъ Коммуны). Если бы онъ дѣйствительно хотѣлъ предать своихъ вра-
говъ въ руки убійцъ, оговоривъ ихъ во время казней, то неужели бы онъ
молчалъ 3-го сентября? Молчалъ бы 4-го, 5-го числа? Неужели онъ воздержи-
вался бы какъ разъ въ тотъ моментъ, когда народъ, дошедшій до изступле-
нія, могъ сдѣлаться орудіемъ его мстительности? Та видимо вполнѣ искрен-
няя горячность, съ какою Робеспьеръ отвергъ въ своей рѣчи всѣ инсинуа-
ціи Луве на этотъ счетъ, инсинуаціи, которыя онъ не побоялся назвать гнус-
ными, показываетъ, что совѣсть не упрекала его въ этомъ. Мишле пользуется
разоблаченіемъ заговора герцога Браншвсйгскаго, какъ орудіемъ, которымъ
онъ растравляетъ раны, нанесенныя Робеспьеру, почему же онъ обходитъ
молчаніемъ гораздо болѣе существенныя и неоспоримыя усилія, которыя
употребляла Жиронда, чтобы вызвать противъ Робеспьера ненависть, кото-
рая могла повести къ убійству? Отчего Мишле не проронилъ ни слова о при-
зывѣ, съ какимъ Луве обратился съ высоты трибуны къ противникамъ дик-
татуры, къ поклонникамъ Брута? Вѣдь это было столь явнымъ подстрекатель-
ствомъ къ убійству, въ особенности, въ тотъ моментъ, когда прибыли мар-
сельцы, что на него язвительно обратила вниманіе газета Прюдома! Почему
Мишле умалчиваетъ о странномъ сожалѣніи, испытаннымъ Луве по поводу
того, что его врагу была обезпечена физическая безнаказанность? Наконецъ,
почему въ книгѣ Мишле не упомянуто о крикахъ «на гильотину Робес-
пьера», которые возглашали на улицахъ марсельцы, вызванные Барбару? Всегда
и во всемъ разная оцѣнка, разная мѣрка!
Стр. 482. Чтобы уменьшить елико возможно торжество Ребеспьера, Мишле
говоритъ о Барерѣ: <0нъ далъ Робеспьеру презрительный пинокъ, который
однако спасъ его и придалъ ему самоувѣренности». При этомъ Мишле упу-
скаетъ изъ виду, что раньше, чѣмъ Барсръ далъ Робеспьеру этотъ, по его
мнѣнію, спасительный пинокъ, Робеспьеръ сошелъ съ трибуны, сопровождае-
мый громкими аплодисментами; что его рѣчь произвела громадное впечатлѣ-
ніе, такое громадное, что Собраніе почти единогласно постановило напеча-
тать ее; что окончательно подавленный Луве не могъ добиться того, чтобы
его выслушали; что Барбару внѣ себя сошелъ съ трибуны съ цѣлью заста-
вить выслушать себя въ качествѣ простого смертнаго, и все-таки не могъ
311
ничего добиться, и т. д.. п т. д. (См. 1П*?оіге рагіетепіаіге* т. XX, стр. 210
и 220). Поэтому Робеспьеру не было ни малѣйшей надобности, чтобы Бареръ
спасалъ его, и если послѣдній вмѣшался, то отнюдь не для того, чтобы спасти
обвиняемаго и вернуть ему самоувѣренность, а наоборотъ, чтобы осла-
бить его побѣду, чтобы она не сіяла слишкомъ яркимъ блескомъ — выходка,
внушенная ему завпстью, въ чемъ вечеромъ того же дня онъ имѣлъ ни-
зость извиняться въ якобинскомъ клубѣ въ самыхъ двусмысленныхъ п роб-
кихъ выраженіяхъ.
На этомъ я кончаю. Заключеніе, которое можетъ быть выведено изъ раз-
смотрѣнныхъ въ этомъ примѣчаніи фактовъ, мною уже сдѣлано. Къ сожалѣ-
нію, оно какъ нельзя болѣе вѣрно: въ злополучномъ октябрѣ мѣсяцѣ 1792
года Жиронда своими неистовствами вырыла могилу республикѣ и... самой
себѣ!
ГЛАВА VIII.
Процессъ короля.
Причины ожесточенія умовъ противъ Людовика XVI. — Доклады Валазе и
Майля (МаіІЬе).—Битва, выигранная подъ звуки Марсельезы.—Отношенія
между жирондистами и монтаньярами. — Что такое былъ Сенъ-Жюстъ.—Его
рѣчь въ процессѣ короля. — Рѣчи Робера, Розе, аббата Грегуара.—Открытіе
желѣзнаго шкапа.—Возмущеніе голодающаго народа.—Различіе мнѣній Сенъ-
Жюста и Робеспьера въ вопросѣ о продовольствіи.—Отмѣна жалованья свя-
щенникамъ; эту мѣру оспариваютъ Базнръ, Дантонъ, Робеспьеръ и яко-
бинцы.—Пренія о неприкосновенности Людовика XVI.—Замѣчательное мнѣніе
Фора.—Привилегіямъ Людовика XVI противопоставляется идея всеобщаго
равенства.—Новыя идеи побѣждаютъ на полѣ брани.—Конвентъ торжественно
провозглашаетъ принципъ человѣческой солидарности. — Королевская семья
въ Тамплѣ. — Истина на этотъ счетъ.—Обновленіе Коммуны.—Анаксагоръ
Шомѳтъ.—Упадокъ роялизма. — Обвиненные и оправданные жирондисты.—
Рѣчь Робеспьера противъ Людовика XVI и противъ суда надъ нимъ.—Же-
стокая и неправильная логика Сенъ-Жюста и Робеспьера.—Жирондисты на-
падаютъ на партію Горы; недобросовѣстность этпхъ нападокъ.—Прикрытая
статуя Мирабо.—Сверженный бюстъ Гельвеція.—Г-жа Роланъ передъ Кон-
вентомъ.—Хитрость Гаде.—Любопытный памфлетъ Анахарсиса Клоотца.—Въ
Тамплѣ.—Оскорбительныя мѣры предосторожности. — Докладная записка о
вмѣняемыхъ Людовику XVI преступленіяхъ.—Маратъ одѣваетъ новое платье,
чтобы присутствовать при процессѣ Людовика XVI.—Дѣвица Флери на ко-
лѣняхъ передъ Маратомъ.—Людовикъ XVI передъ Конвентомъ.—Его пове-
деніе.—Допросъ. — Онъ отрицаетъ собственноручно имъ написанное. — Онъ
утверждаетъ, что не имѣлъ никакихъ свѣдѣній о желѣзномъ шкапѣ.—Воз-
вращеніе въ Тампль.—Маратъ тронутъ. — Кратковременная сила сострада-
нія.—Адвокаты Людовика.—Тарже совѣщается съ Бареромъ.—Посѣщеніе Ба-
рѳра Мальзербомъ.—Олимпія де Гужъ.—Непризнаваѳмое революціею женское
достоинство.—Яковъ Дюпонъ объявляетъ себя атеистомъ; сенсація, вызван-
ная въ Европѣ этимъ инцидентомъ.—Декретъ 15-го декабря; смѣлая и ши-
рокая политика Конвента. — Дантонъ и Лакруа въ Бельгіи.—Недовольство
312
Дюмурье.—Будущій измѣнникъ. — Письмо генерала санкюлотовъ къ ихъ ора-
тору.—Кюстинъ сдаетъ Франкфуртъ. — Волненіе умовъ.—Жиронда тре-
буетъ изгнанія Филиппа Эгалите, какъ Бурбона.—Цѣль, которую она имѣла
при этомъ.—Ея неудача. — Ея непредусмотрительность. — Преждевременная
оцѣнка факта казни Людовика XVI.
Наконецъ сталъ на очереди трагическій вопросъ, котораго
съ сердечнымъ трепетомъ ожидалъ каждый,—вопросъ о судѣ
надъ Людовикомъ XVI.
Какъ трудно въ настоящее время быть вполнѣ безпристраст-
нымъ, говоря о прошломъ!
Теперь, когда мы возвращаемся мысленно къ тѣмъ страш-
нымъ минутамъ, которыя для Людовика XVI были послѣдними,
мы испытываемъ глубокое смущеніе. Мы готовы невольно при-
знать, что ошибки этого злополучнаго монарха были въ концѣ
концовъ ошибками его воспитанія и его сана; что съ его
стороны было вполнѣ естественно не любить революцію, которая
оставляла въ его рукахъ обломокъ скипетра, а на его головѣ—
шутовскую тѣнь короны; что изъ всѣхъ предшествовавшихъ
ему королей онъ былъ, быть можетъ, самымъ лучшимъ; что онъ
былъ отъ природы добръ, хотя и поддавался безразсуднымъ
вспышкамъ гнѣва; что его двуличность проистекала отъ чрез-
мѣрной слабости характера; что всѣ его измѣны были въ сущ-
ности однимъ мелкимъ вѣроломствомъ, что у него были добро-
дѣтели, которыя въ человѣкѣ простого званія составили бы его
честь и украшеніе...
Смотря на дѣло съ философской точки зрѣнія, намъ—свобод-
нымъ отъ тѣхъ прискорбныхъ вліяній, какія дѣйствовали на
нашихъ отцовъ, жившихъ въ атмосферѣ жгучихъ страстей,—
слѣдуетъ принять все это во вниманіе. Теперь, на разстояніи
болѣе полувѣка, всѣ тревожные факты, волновавшіе нашихъ
предковъ, какъ-то: присутствіе на границѣ озлобленныхъ эми-
грантовъ, призывъ старыхъ государствъ Европы для подавленія
завоеванной народомъ свободы, манифестъ'герцога Брауншвейг-
скаго, трубный звукъ страшнаго суда, раздавшійся при при-
ближеніи непріятельскаго войска, старый режимъ, съ которымъ
было неразрывно связано представленіе объ упраздненной
пыткѣ,—режимъ, громогласно заявлявшій, что его возвратъ
будетъ ознаменованъ актами самой жестокой мести, все это
представляется намъ теперь въ смягченныхъ краскахъ; мы не
чувствуемъ на своемъ лицѣ вражескаго дыханія, мы не видимъ
приставленнаго къ нашей груди блестящаго острія шпаги.
313
Но тѣмъ, кто заклеймилъ тамильскаго узника именемъ
тирана!—именемъ, которое въ примѣненіи къ Людовику XVI
кажется намъ такимъ смѣшнымъ, жестокимъ и несправедли-
вымъ,—тѣмъ людямъ не приходилось вступать въ сдѣлки со
смертью: имъ приходилось либо быть жертвами, либо палачами.
Одинъ изъ величайшихъ писателей современной Англіи
сказалъ: «Странствующіе рыцари, при всемъ своемъ велико-
душіи, имѣли обыкновеніе убивать великановъ, которыхъ имъ
удавалось побѣдить, они миловали лишь другихъ странствую-
щихъ рыцарей»... Такъ было въ 1792 г. и съ французскимъ
народомъ; напрягши всѣ свои силы, совершивъ чудо безумія и
отваги и повергнувъ на землю грознаго Голіаѳа, на ростъ кото-
раго пошло десять вѣковъ,—онъ не могъ смотрѣть на эту
побѣду иначе, какъ на сновидѣніе, и хотя огромное, далеко
раскинувшееся тѣло великана было распростерто на землѣ и
оковано цѣпями, но народъ не могъ отдѣлаться отъ страха,
какъ бы онъ внезапно не всталъ и не началъ снова пожирать
людей»х).
...И не мудрено... Въ лицѣ жалкой игрушки судьбы, носив-
шей имя Людовика XVI, въ этомъ отъ природы неустойчивомъ,
мягкомъ человѣкѣ, въ этомъ убогомъ святошѣ, въ этомъ
монархѣ, который часто забывалъ свои царскія обязанности,
чтобы гдѣ нибудь, въ укромномъ уголкѣ, заняться выдѣлкою
замковъ, какъ бы то ни было, былъ... король, т. е. олицетвореніе
власти, необходимой для духовенства, которому король покрови-
тельствовалъ, для дворянства, которое онъ втайнѣ поддерживалъ,
для враговъ Франціи, которые его именемъ развертывали свои
знамена,—словомъ, Людовикъ XVI былъ олицетвореніемъ того
принципа, съ которымъ связывались воспоминанія столькихъ
золъ, который былъ причиной столькихъ битвъ и грозилъ
столькими опасностями.
Этимъ объясняется необычное ожесточеніе умовъ противъ
Людовика XVI въ послѣдніе мѣсяцы 1792 г. Его называли уже
не иначе, какъ Канетъ. Въ Пале-Роялѣ толпы изступленныхъ
людей пробѣгали черезъ садъ и расходились по улицамъ, крича:
«На гильотину КапетаЬ * 2). Секціи посылали въ Коммуну своихъ
депутатовъ, чтобы заявить, что они хотятъ его смерти. Уличные
2) Томасъ Карлейль «Тііс Вгепск Веѵоіиііоп», т. III, кн. II, гл. III.
2) См. Бе ѵіеих Сотйеііег.
314
ораторы выбирали темой своихъ рѣчей судъ надъ тамильскимъ
узникомъ г). Его конечная судьба изображалась въ драматиче-
скихъ сценахъ, которыя разыгрывались гаерами на площадяхъ.
Въ клубъ якобинцевъ изъ всѣхъ департаментовъ поступали
адреса съ требованіями смертнаго приговора. Конвентъ долженъ
былъ наконецъ принять рѣшеніе.
6-го ноября* 2) Дюфришъ-Валазе, уполномоченный комиссіей
двадцати четырехъ, которой было поручено разсмотрѣть хранив-
шіеся въ Наблюдательномъ Комитетѣ бумаги, представилъ свой
докладъ, и на слѣдующій день тулузскій адвокатъ Майль
(МаіІЬе) явился отъ имени законодательнаго комитета и пред-
ставилъ вопросные пункты для процесса Людовика XVI.
По существу, оба доклада были не болѣе, какъ краткимъ
изложеніемъ всѣхъ дворцовыхъ заговоровъ, которые описаны
подробно въ настоящей книгѣ. Что касается внѣшней формы,
то изложеніе жирондиста Валазе болѣе походило на декламацію
и болѣе дышало паѳосомъ, тогда какъ слогъ Майля былъ сжатъ
и зловѣщъ. Смѣшивая серьезныя обвиненія, которыя подтвер-
ждались документами, съ фактами, которые казались преступ-
ными только въ силу предпосланныхъ имъ злостныхъ коммен-
тарій, Валазе, говоря о суммахъ, отправленныхъ Людовикомъ XVI
за границу, воскликнулъ съ дикимъ паѳосомъ: «Въ чемъ только
онъ не виновенъ, этотъ извергъ! Вы сейчасъ увидите, что онъ
виновенъ передъ всѣмъ человѣческимъ родомъ. Я обвиняю его,
какъ скупщика сахара, хлѣба и кофе. Эта гнусная торговля
была поручена Септейлю» 3).
Перечисливъ все то, въ чемъ Людовикъ XVI былъ виновенъ
передъ Франціей, все то, что испанскій народъ ставилъ въ вину
своему королю, все, чѣмъ австро-венгры были недовольны Фран-
цемъ II; упомянувъ объ англійскомъ королѣ Карлѣ I, сложившемъ
голову на плахѣ; упрекнувъ Кромвеля въ томъ, что, нося титулъ
протектора, онъ пользовался королевской властью; потребовавъ
къ отвѣту всѣхъ коронованныхъ особъ Европы,—Майль про-
изнесъ относительно сына Людовика XVI слѣдующія слова,
которыя могли быть истолкованы самымъ гнуснымъ образомъ:
этотъ ребенокъ еще ни въ чемъ неповиненъ. Онъ еще не могъ
Монтаньяръ, Нізіоіге сіе Ргапсе.
2) Нізіоіге рагіетепіаіге, стр. 239.
8) ІЪійет, стр. 249 и 250.
316
участвовать въ беззаконіяхъ Бурбоновъ. Ванъ предстоитъ по-
ставить его судьбу на одни вѣсы съ судьбами республики, вамъ
предстоитъ высказаться по поводу слѣдующаго взгляда, вырвав-
шагося у Монтескье изъ глубины души: «Признаюсь», сказалъ
онъ, «что обычное право самыхъ свободныхъ на землѣ народовъ
заставляетъ меня думать, что бываютъ обстоятельства, когда
на свободу нужно набросить навремя покрывало подобно тому,
какъ его набрасываютъ на статуи боговъ»1).
Майль заключилъ свой докладъ тѣмъ, что Людовикъ XVI
подлежалъ суду, и что судить его долженъ былъ Конвентъ.
Майль сошелъ съ трибуны среди единодушныхъ аплодисментовъ.
По приказанію Конвента, докладъ его былъ переведенъ на всѣ
французскія нарѣчія и разосланъ во всѣ департаменты и коммуны,
и въ войска2). 13-го ноября началось обсужденіе доклада.
Тѣмъ временемъ было получено извѣстіе, которое дало иной
оборотъ мрачнымъ мыслямъ и опьянило Парижъ радостью и
гордостью. Дюмурье быстрымъ движеніемъ вторгся въ Бельгію,
и имъ была выиграна битва при Жемаппѣ. По странному
совпаденію, это рѣшительное сраженіе, прогремѣвшее на всю
Европу, происходило 6-го декабря, въ тотъ день, когда въ
Конвентѣ начался процессъ Людовика XVI,—какъ будто рес-
публикѣ было суждено одержать верхъ надъ всѣми врагами сразу!
При Жемаппѣ дѣло не ограничилось, какъ при Вальми,
одной канонадою. Волонтеры 1792 г., взобравшись на высоты,
унизанныя сотнею артиллерійскихъ орудій, подъ убійственнымъ
дождемъ сыпавшихся на ихъ головы ядеръ бросились на непрія-
теля въ штыки3).
Французская армія насчитывала, правда, въ своихъ рядахъ
тридцать тысячъ человѣкъ4), тогда какъ армія герцога Саксенъ-
Тешенскаго, включая корпусъ Клерфе, соединенію которыхъ
генералъ Валенсъ не могъ помѣшать, доходила всего до двадцати
тысячъ5). Но зато австрійцы занимали очень сильную позицію.
«Правое ихъ крыло, упиравшееся въ деревню Жемаппъ близъ
Монса, образовало прямой уголъ съ ихъ фронтами и лѣвымъ
крыломъ, упиравшимся въ Валансьенское шоссе. На всемъ этомъ
) Нізіоіге рагіетепіаіге, стр. 297.
2) ІЫй., стр. 299.
“) ІЫйет.
*) Письмо Дюмурье къ военному министру.
6) ІЫйет.
316
протяженіи они занимали лѣсистую гору, на которой, въ видѣ
амфитеатра, возвышались въ три яруса редуты, уставленные
двадцатью орудіями тяжелой артиллеріи, такимъ же числомъ
гаубицъ и полевыми орудіями—по три на каждый батальонъ,
не говоря о томъ, что непріятель открылъ по нашимъ войскамъ
навѣсный огонь. Надобно сказать, что позиція австрійцевъ была
настолько сильна, что атаковать ее считалось безуміемъ; въ
то время многіе считали эту атаку большой ошибкой со стороны
Дюмурье, который не могъ оправдаться, несмотря на одер-
жанную имъ побѣду.
Но у этого человѣка былъ инстинктъ и дальновидность генія.
Въ теченіе трехъ предшествовавшихъ дней онъ видѣлъ, съ какою
спокойною гордостью республиканскіе солдаты маневрировали и
маршировали подъ огнемъ, словно на парадѣ1). Скептикъ отъ
природы, онъ вѣрилъ—странная вещь, въ чудеса, которыя можетъ
творить энтузіазмъ, вѣрилъ во всемогущество идеи. Вотъ почему
онъ смѣло пошелъ впередъ, вотъ почему во время битвы, въ
тотъ моментъ, когда войска дрогнули, онъ запѣлъ взволнован-
нымъ голосомъ Марсельезу2).. Всѣ подхватили ее, и эти дивные
звуки, вырвавшіеся изъ всѣхъ сердецъ, смѣшались съ гуломъ
битвы; теперь дѣло шло уже не о томъ, чтобы окончить битву
пушечными выстрѣлами; по мѣрѣ того, какъ Дюмурье объѣзжалъ
фронтъ, солдаты настойчиво просили его идти въ штыки3).
АІІ0П8, еп/апіз с(е Іа раігіе! проносилось по рядамъ, и солдаты
стремительно бѣжали навстрѣчу смерти. Ни одна голова колонны
не осталась позади4), ни одинъ солдатъ не дрогнулъ. Всѣ три
яруса редутовъ были взяты приступомъ одинъ за другимъ.
Венгерцы, эти несокрушимые воины, были, такъ сказать, при-
гвождены къ землѣ. Излишне прибавлять, что успѣхъ былъ
купленъ дорогою цѣною: двѣ тысячи французовъ было ранено
и половина изъ нихъ смертельно5). И эти люди, въ сердцахъ
которыхъ, говоря словами Сенъ-Жюста, революція горѣла,
какъ лампада при гробницѣ, доказали, что они не боялись
й) Письмо Дюмурье къ военному министру.
2) Мётоігез йе Витоигіег, т. III, стр. 174.
8) Письмо Дюмурье къ военному министру.
4) ІЫй.
ь) По вычисленію Сервана, А. Дюмурье въ письмѣ къ военному ми-
нистру опредѣлилъ нашу потерю приблизительно лишь въ триста убитыхъ и
шестьсотъ раненыхъ.
317
смерти. Можетъ ли кто читать безъ умиленія слѣдующія цифры:
изъ тысячи восьмисотъ волонтеровъ, составлявшихъ три первыхъ
парижскихъ батальона, въ первомъ батальонѣ осталось къ
концу ноября всего двадцать семь человѣкъ, во второмъ—двад-
цать три человѣка, въ третьемъ всего пятьдесятъ семь чело-
вѣкъ! х). Битва при Жемаппѣ безсмертна, потому что она открыла
собою эру сраженій, которыя были выиграны людьми, одуше-
вленными революціонной идеей, страстью къ свободѣ, любовью
къ отечеству и Марсельезою!
Въ своихъ мемуарахъ, которыя не заслуживаютъ, впрочемъ,
особаго довѣрія, Дюмурье жалуется на нѣкоторыхъ своихъ
офицеровъ: онъ обвиняетъ генерала Феррана, командовавшаго
лѣвымъ крыломъ, въ недостаткѣ энергіи и присутствія духа и
утверждаетъ даже, что генералъ Дампьеръ не шелъ во главѣ
своего отряда. Но въ военной исторіи, появившейся подъ загла-
віемъ Ѵісіоітез еі сопдиёіез (Іез Ргапдаіз, трудѣ весьма почтен-
номъ—утверждается, наоборотъ, что Ферранъ, хотя и обременен-
ный годами, обнаружилъ пылъ молодого воина, храбро велъ
атаку, былъ раненъ, подъ нимъ даже была убита лошадь; и
что Дампьеръ, съ своей стороны, идя въ атаку редутовъ, во
главѣ батальоновъ парижскихъ волонтеровъ, шаговъ на сто
впереди остальныхъ войскъ, совершилъ такія чудеса храбрости,
что послѣ битвы раненые, забывая свои собственныя страданія,
спрашивали: «Остался ли въ живыхъ Дампьеръ?»* 2). Мужествомъ
и хладнокровіемъ отличились также: генералъ Мартовъ, полков-
никъ Тувено, Батистъ Ренаръ—камердинеръ Дюмурье3), и въ
особенности генералъ Эгалите, впослѣдствіи Людовикъ-Филиппъ.
Онъ командовалъ центромъ. Дюмурье, котораго всегда подозрѣ-
вали въ желаніи, чтобы корона перешла въ домъ Орлеановъ,
былъ счастливъ, имѣя возможность приписать успѣхъ этого
дня отчасти этому молодому принцу.
Извѣстіе объ успѣхахъ нашихъ войскъ только временно
отвлекло вниманіе общества, всецѣло поглощеннаго процессомъ
Людовика XVI. Различное отношеніе къ нему партій уже начало
въ то время обрисовываться.
т) Іогігпаі сіе Іа ВёриЫідие, № 69.
2) Сами издатели записокъ Дюмурье опровергаютъ это мѣсто его мемуа-
ровъ. См. примѣчаніе, внизу стр. 176 и 176 Ш-го тома этихъ мемуаровъ.
3) Мётоігез сіе Витоіігіег, т. ІИ, стр. 180.
318
Жирондисты не питали ни малѣйшаго сомнѣнія въ томъ,
что Людовикъ XVI былъ виновенъ и что онъ подлежитъ суду.
Но кончится ли судъ смертнымъ приговоромъ, въ этомъ они не
были увѣрены. И эти люди первые подали голосъ за систему
массовыхъ проскрипцій, которыя доставили священникамъ
вѣнецъ мучениковъ, воздвигали гоненіе на всякаго эмигранта-
дворянина, простили убійства, совершенныя въ Іа (Иасіёге,
первые провозгласили устами Изнара въ принципѣ законъ о
лицахъ, внушавшихъ подозрѣніе, и устами Гаде возвеличили
эшафотъ,—теперь колебались, не зная, какъ приступить къ
этому вопросу1). Но для того, чтобы спасти Людовика XVI или
хотя бы сдѣлать попытку къ этому, нужно было имѣть мужество, а
именно, нужно было имѣть мужество пожертвовать своей по-
пулярностью! Поэтому они не возвысили своего голоса въ пользу
сверженнаго монарха и даже, словно боясь, чтобы ихъ не за-
подозрѣли въ слишкомъ большомъ великодушіи, они поносили
тамильскаго узника, называя его клятвопреступникомъ, измѣн-
никомъ, тираномъ, чудовищемъ2). Такимъ образомъ они обма-
нывали самихъ себя.
Что касается монтаньяровъ, то ихъ желаніемъ было, чтобы
Людовикъ XVI былъ судимъ, и притомъ судимъ Конвентомъ,
и чтобы вмѣстѣ съ его головой пала его корона. Республика
не была для нихъ чѣмъ-то осязательнымъ до тѣхъ поръ, пока
передъ нею развѣвалось королевское знамя, до тѣхъ поръ, пока
существовалъ объектъ, вокругъ котораго могли сплотиться за-
говорощики-роялисты.
Воображая, что убить короля значило убить королевскую
власть, они сдѣлали ошибку, которая можетъ быть объяснена
только разыгравшимися въ то время страстями; развѣ бывали
въ[исторіи примѣры, чтобы идею удалось убить однимъ взмахомъ
топора. Они не скрывали отъ себя, что, увидѣвъ Людовика XVI
на гильотинѣ, иностранные дворы будутъ охвачены ужасомъ и
пошлютъ противъ насъ всѣ свои войска, хотя бы при этомъ
пришлось пролить потоки человѣческой крови, въ которой люди
могли бы захлебнуться. Но это-то и нравилось этимъ смѣлымъ
современнымъ титанамъ. Такъ какъ они поставили себѣ цѣлью
вырыть позади себя пропасть, которая поглотила бы ихъ при
х) См. т. VI мемуаровъ Дюмурье.
2) Образецъ этого стиля мы видѣли въ докладѣ жирондиста Валазѳ.
319
малѣйшемъ шагѣ назадъ, то они съ высоко поднятымъ челомъ
стремились къ всеобщей истребительной войнѣ и, не боясь
угрозъ шедшихъ противъ нихъ монарховъ, бросили въ видѣ
вызова къ ихъ ногамъ голову короля.
Казалось, трудно было дѣйствовать смѣлѣе. Однако среди
монтаньяровъ нашлись люди, шедшіе еще дальше; они требовали
смертной казни безъ суда «Всякій король,—говорили они, счи-
таетъ себя существомъ особымъ, и онъ дѣйствуетъ какъ тако-
вой. Стоя внѣ закона и даже выше общаго для всѣхъ закона,
имѣетъ ли онъ право требовать, чтобы ему дозволили пользо-
ваться преимуществами закона, когда онъ побѣжденъ? То, что
примѣнимо къ гражданину, не можетъ быть примѣнено къ чело-
вѣку, который претендуетъ быть выше гражданина,—это вполнѣ
логично. Пусть же королевская власть несетъ кару за свое
высокомѣріе! Людовикъ XVI для насъ не обвиняемый, это нашъ
врагъ; не судить его мы должны, мы должны карать его».
Остановимся на минуту передъ внушительною фигурою чело-
вѣка, которому суждено было обосновать это мнѣніе съ при-
сущимъ ему мрачнымъ геніемъ.
Родившемуся въ Десизѣ (въ провинціи Ниверне) 2б-го ав-
густа 1769 г., Сенъ-Жюсту не было и двадцати трехъ лѣтъ,
когда онъ былъ избранъ депутатомъ въ Конвентъ. Тѣмъ не
менѣе въ немъ все поражало съ перваго взгляда, вызывая въ
однихъ изумленіе, а въ другихъ ужасъ и смутное предчувствіе
его необычайной судьбы. Невольно поражало его лицо, дышавшее
своеобразной печальной красотою, его взглядъ, отражавшій его
мрачныя мысли, его осанка, въ которой проглядывало что-то
непреклонное; въ немъ поражала какая-то скрытая сила, от-
рывистый, повелительный голосъ, суровость и вмѣстѣ съ тѣмъ
зловѣщее спокойствіе. «Власть принадлежитъ флегматикамъ»—
говорилъ онъ1).
Однажды, положа руку на горящія уголья, на которые былъ
брошенъ контръ-революціонный памфлетъ, онъ произнесъ клятву
въ то время, какъ пламя пожирало его руку. Такъ, по крайней
мѣрѣ, разсказывала объ немъ, въ то время безвѣстномъ гра-
жданинѣ, якобинская газета. Когда его увидѣли,—этому разсказу
повѣрили.
Въ то время Сенъ-Жюстъ былъ строгихъ нравовъ и привы-
*) Мётоігез Не Вагёге, т. IV, стр. 376.
320
чекъ. Таковъ ли онъ былъ всегда? Одинъ современный намъ
писатель, біографъ Сенъ-Жюста и его врагъ, описываетъ его
въ первые годы юности преданнымъ удовольствіямъ и любов-
нымъ похожденіямъ; желая уличить его въ лицемѣріи, онъ
противопоставляетъ Катону, какимъ онъ былъ въ Комитетѣ
общественнаго спасенія—Алкивіада изъ деревени Суасонне1).
Но исторія не допускаетъ бездоказательныхъ обвиненій; она
требуетъ серьезныхъ доказательствъ и не признаетъ таковыми
ни на чемъ не основанныя ссылки на слова какихъ-то стар-
цевъ, которыхъ вдобавокъ не называютъ по именамъ—вѣрное
средство избавить ихъ показанія отъ критики2). Когда въ рукахъ
побѣдителей оказывается власть, когда имъ принадлежитъ слово,
когда къ ихъ услугамъ бываетъ печать—на побѣжденныхъ
клевещутъ, ихъ поносятъ; это вещь обычная. Горе тому, кто
заставлялъ всѣхъ трепетать передъ собою, когда онъ падетъ
въ борьбѣ! Ненависть сходитъ съ нимъ въ могилу,—она и тамъ
не покидаетъ его, и могильные черви давно источатъ его прахъ,
когда клевета все еще будетъ точить его память».
Сенъ-Жюстъ, на зарѣ жизни, пылалъ страстью къ одной
молодой дѣвушкѣ, которая съ своей стороны любила его, но
онъ тщетно добивался у родныхъ ея руки;—когда она была
принесена въ жертву такъ называемымъ «семейнымъ прили-
чіямъ» и стала женою другого, то онъ остался вѣренъ ей и
продолжалъ ее любить; въ глазахъ монархическаго пуритан-
ства это было преступленіемъ, которое не могли ему простить,
это его дѣло; но когда говорятъ о прелюбодѣяніи, нужны до-
казательства. Увезъ ли Сенъ-Жюстъ въ Парижъ г-жу де Торенъ,
чтобы жить съ нею? Документы, на которыя ссылаются въ
подтвержденіе этого факта, сводятся—кто бы могъ этому по-
вѣрить?—къ слѣдующему письму, полученному въ 1783 г.
Сенъ-Жюстомъ отъ одного изъ его провинціальныхъ пріятелей,
и которое послѣ казни оказалось въ его бумагахъ.
2) См. очень туманныя обвиненія противъ Сенъ-Жюста въ его біографіи,
составленной г. Эдуардомъ Флѳри, т. I, стр. 22.
2) Вотъ доказательства, приводимыя г-мъ Флери, т. I, стр. 14: <Въ Бле-
ранкурѣ осталось еще нѣсколько стариковъ, мѣстныхъ уроженцевъ... Изъ
ихъ разсказовъ мы узнаемъ...» и т. д. Стр. 16. «Мы разспрашивали одну добрую
старушку... она намъ говорила...» и т. д., и т. д.. Стр. 19: «Старики, у ко-
торыхъ мы наводили справки...» и т. д.. А знаете ли, какъ ихъ имена? По
меньшей мѣрѣ слѣдовало бы узнать, не принадлежали ли эти старцы къ
семьямъ, пострадавшимъ по винѣ Сенъ-Жюста.
321
«Я получилъ извѣстіе о г-жѣ де Торенъ: тебя все еще счи-
таютъ ея похитителемъ. Она жаветъ въ отелѣ Тюлъери про-
тивъ якобинскаго клуба, въ улицѣ Сентъ-Оноре-, необходимо сдѣ-
лать все возможное, чтобы возстановить общественное мнѣніе,
опровергнуть клевету, которой заставили повѣрить порядочныхъ
людей, и возстановить такимъ образомъ уваженіе и почетъ, ка-
кими ты пользовался до этого случая. Ты не представляешь
себѣ этого ясно, но это заслуживаетъ вниманія. Прощай, другъ
мой. Сію минуту отходитъ почта. Сдѣлай для друга то, что ты
ему обѣщалъ».
«Искренно тебѣ преданный
Тюилье» х).
Итакъ, въ 1793 г. г-жа де Торенъ была въ Парижѣ; пріѣ-
хала ли она туда изъ за любви къ Сенъ-Жюсту, или нѣтъ, но не-
сомнѣнно одно, что послѣдній не имѣлъ съ нею никакихъ сно-
шеній, такъ какъ ему даже не былъ извѣстенъ ея адресъ.
Тѣмъ не менѣе, враги суроваго члена Конвента говорили о
похищеніи г-жи де Торенъ, поэтому Тюилье совѣтовалъ своему
другу положить конецъ этой клеветѣ, попросивъ даму возвра-
титься въ ея родной городъ, съ каковой цѣлью онъ и сообщалъ
ея адресъ. Такъ вотъ, стало быть, что считаютъ неопровержи-
мымъ доказательствомъ того, что Сенъ-Жюстъ увлекъ г-жу де
Торенъ въ Парижъ, что «разлука съ красивой и умной любов-
ницею была для него слишкомъ тяжела* 2); а изъ этого выво-
дятъ, что, слѣдовательно, строгость Сенъ-Жюста, которую еди-
ногласно признаютъ всѣ современные ему авторы, была не бо-
лѣе какъ лживое и лицемѣрное притворство!
Въ дальнѣйшемъ изложеніи мы опровергнемъ гнусную- кле-
вету, коей казнь г-жи де Сентъ-Амарантъ приписывалась ея
отказу удовлетворить желаніямъ Сенъ-Жюста и Робеспьера. А
пока, чтобы дать понятіе о томъ какъ нагла была эта ложь,
которой такъ легко повѣрили новѣйшіе біографы Сенъ-Жюста,
скажемъ, что въ то время, къ которому пріурочили отвратитель-
ную и безсмысленную басню о Робеспьерѣ, ужинавшемъ у г-жи
де Сентъ-Амарантъ, гдѣ онъ въ пьяномъ видѣ выболталъ
будто бы важныя тайны, эта дама и ея семья уже три мѣсяца
Еіийез геѵоіиііоппаігея—Заіп-Іиаѣ, т. II, стр. 7 и 8.
2) ІЫИ,. стр. 7.
дуй вланъ. т. ѵп.
21
322
сидѣли въ тюрьмѣ, что подтверждается... датами тюремныхъ
списковъ.
Нѣтъ, Сенъ-Жюстъ не былъ лицемѣромъ; этого не позволила
бы ему его гордость; но, конечно, было бы хорошо, если бы онъ
не далъ такихъ ужасныхъ доказательствъ своей искренности!
Его поэма Огдапі, натянутая сатира, вызванная скандальнымъ
дѣломъ ожерелья, это безобразное произведеніе, написанное подъ
вліяніемъ воспоминаній о Рисеііе, была причудою школьника причу-
дою, безъ сомнѣнія, очень непохвальной, въ которой авторъ, идя по
стопамъВольтера развивалъ идеи, зародившіяся въ XVIII вѣкѣ; но
развѣ Тетріе сіе Сгпісіе можетъ служить мѣриломъ для оцѣнки Мон-
тескье? Вступивъ въ роль историческаго дѣятеля, Сенъ-Жюстъ
первый позабылъ о книгѣ, въ которой всего одна строчка въ
предисловіи напоминаетъ его обликъ: «Мнѣ двадцать лѣтъ. Я
поступилъ плохо. Я могъ бы поступить лучше* 2)»,писалъ онъ.
Въ жизни силенъ только тотъ, кто не боится смерти — въ
этомъ весь секретъ. Этою тайною обладалъ Сенъ-Жюстъ. Онъ
зналъ, что революціонеры найдутъ покой только въ могилѣ; онъ
это говорилъ3) и онъ тѣмъ болѣе торопился жить, что могиль-
ный сонъ, о которомъ говоритъ Гамлетъ, нисколько не смущалъ
его душу.
Дерзать,—говорилъ онъ,—въ этомъ вся революціонная по-
литика. Но его смѣлость не походила ни на отвагу Дантона,
ни на отвагу Марата,—она не была ни запальчива, ни груба,
она не размѣнивалась на провокаціи, она не похвалялась. Это
была холодная, молчаливая смѣлость, обдуманная въ уединеніи
и наносившая ударъ безъ предупрежденія.
Въ сочиненіи, написанномъ Сенъ-Жюстомъ въ ранней мо-
лодости, въ рѣзкомъ, сжатомъ стилѣ, напоминавшемъ манеру
Монтескье, мы находимъ восхваленіе конституціонной монархіи
Людовика XVI. Въ этомъ нѣтъ ничего удивительнаго; въ то
время считали возможнымъ союзъ между королемъ и народомъ;
въ то время Бареръ плакалъ отъ умиленія при одномъ имени
Людовика XVI, и Бонвиль писалъ: «Омой король, мой отецъ!»
Но чья рука начертала слѣдующія высокія истины: «законы,
х) Списки, хранящіеся въ архивахъ полицейской префектуры.
2) Мы имѣли въ рукахъ экземпляръ этой книги, ставшей большой рѣд-
костью. Этотъ экземпляръ принадлежалъ члену парламента г. Монктонъ-
Мильнесу.
8) Мётоігез Ле Вагёте, т. IV, стр. 376.
323
царствующее при помощи палача, гибнутъ въ потокахъ крови. Чѣмъ
предѣлы республики шире, тѣмъ мягче должны быть законы. Что
это за правительство, если оно не стыдится эшафота? Дерево
преступленія твердо, но его коренъ нѣженъ; сдѣлайте людей луч-
ше, но не душите ихъ. Возможно ли понятъ палача? Мы читаемъ
это въ Езргіі бе Іа Вёѵоіиііоп еі бе Іа Сопзіііиііоп Сенъ Жюста,
того самаго Сенъ-Жюста, о которомъ въ его бытность членомъ
Конвента могли говорить, что «его доклады рѣжутъ, какъ то-
поръ»! Тоть, кто не понимаетъ, какое неотразимое вліяніе имѣла
революція на своихъ приверженцевъ, тотъ, кто не понимаетъ,
какъ легко они поддались мысли, что ея дикое величіе вполнѣ
оправдывалось ея исключительнымъ характеромъ, тотъ никогда
не пойметъ, что такое была французская революція; онъ не
пойметъ, что она должна была вернуть міру право, истощивъ
силу, и вернуть ему миръ, измучивъ его войною; онъ не пой-
метъ, что ей былъ нуженъ палачъ для того, чтобы стереть па-
лача съ лица земли, и что она могла очистить землю, только
заливъ ее кровью точно такъ, какъ потопъ залилъ ее водою.
Сенъ-Жюстъ былъ слишкомъ уменъ, чтобы не видѣть, что
жестокость, возведенная въ постоянную и послѣдовательную
систему, есть дѣло королей, такъ же точно, какъ инквизиція есть
дѣло священниковъ. Теорія террора? Да вѣдь тотъ, кто пер-
вый вздумалъ управлять при помощи террора, первый же и
изобрѣлъ адъ, положивъ въ основу религіи низменную тру-
сость. Нельзя допустить, чтобы Сенъ-Жюстъ этого не зналъ.
Но такъ какъ при его безумной гордости, желѣзной волѣ и фа-
натичной натурѣ онъ могъ быть жестокъ, то онъ таковымъ и
сдѣлался, какъ только онъ сталъ служить революціи. Напрасно
писалъ онъ: «Чтобы упрочить республику, нужно заставить по-
любить ее», ибо первымъ правиломъ его революціонной дѣя-
тельности стала вскорѣ слѣдующая аксіома: «Чтобы упрочить
республику, надо заставить бояться ея!» При извѣстной суро-
вой его натурѣ онъ, разумѣется вполнѣ подходилъ къ роли че-
ловѣка, проповѣдывавшаго необходимость повременить съ изда-
ніемъ «снисходительныхъ законовъ». Многіе изъ тѣхъ, кои не
были захвачены всеобщимъ озлобленіемъ, поддались вліянію
этого новаго оратора. Самъ Робеспьеръ, сильно измѣнившійся
подъ вліяніемъ безконечныхъ преслѣдованій Жиронды, — не
могъ не поддаться его вліянію. Всѣ замѣтили, что онъ измѣ-
нился къ худшему, какъ только онъ облекся въ окровавленный
21*
324
плащъ Деяниры, каковой оказалась для него дружба Сенъ-
Жюста!
Мы знаемъ, что на 13-ое ноября было назначено обсужденіе
доклада Майля, и въ этотъ день пренія, дѣйствительно, начались.
Мориссонъ, говорившій первымъ, призналъ, что Людовикъ
XVI измѣнилъ Франціи, что онъ неоднократно нарушалъ свои
клятвы, что онъ лицемѣрно подготовлялъ возвратъ деспотизма,
что онъ прйзвалъ на помощь для борьбы съ революціей евро-
пейскія державы, что онъ поощрялъ втайнѣ всѣ безпорядки,
что онъ передалъ звонкую монету Франціи ея врагамъ, что его
тронъ былъ обагренъ .кровью тысячи убитыхъ гражданъ... Но,—
добавилъ ораторъ,—по смыслу конституціи, король, совершаю-
щій эти преступленія, всетаки неприкосновененъ. <Я говорю
поэтому съ прискорбіемъ, что, несмотря на всѣ злодѣянія ви-
новнаго, законъ безмолвствуетъ передъ нимъ. Мы не можемъ
судить его» *).
Это было равносильно признанію, что условный догматъ о
неприкосновенности короля противорѣчилъ справедливости, ра-
зуму и интересамъ общества, и что эта условность стояла тѣмъ
не менѣе выше общественныхъ интересовъ, выше разума и
справедливости!
Сенъ-Жюстъ, спокойный, мрачный, вставъ съ своего мѣста,
произнесъ:
«Я берусь доказать, что короля можно судить; что мнѣніе
Мориссона, отстаивающаго его неприкосновенность, такъ же точно,
какъ мнѣніе Комитета, который желаетъ судить его, какъ гра-
жданина,—одинаково ложны; что король долженъ быть судимъ
на основаніи иныхъ принциповъ.
«Единственною цѣлью Комитета было убѣдить васъ, что ко-
роля слѣдуетъ судить, какъ простого гражданина. Я же говорю
вамъ, что его слѣдуетъ судить, какъ врага, что мы не только
призваны судить его, но мы должны вступить съ нимъ въ
борьбу; и такъ какъ онъ не участвуетъ въ договорѣ, связы-
вающемъ французскій народъ, то его надобно судить не на
основаніи гражданскаго права, а на основаніи естественнаго
права людей.
«Настанетъ, быть можетъ, время, когда люди, столь же да-
лекіе отъ нашихъ предразсудковъ, какъ мы далеки отъ воззрѣ-
Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XX, стр. 329.
325
ній вандаловъ, удивятся варварству того вѣка, когда въ судѣ
надъ тираномъ видѣли нѣчто священное, когда народъ, ко-
торый долженъ былъ судить его, возвелъ его въ граждане
прежде, чѣмъ разслѣдовалъ его преступленія.
«Наши потомки удивятся тому, что въ ХѴШ вѣкѣ мы ока-
зались болѣе отсталыми въ своихъ понятіяхъ, нежели люди
временъ Цезаря: этотъ тиранъ былъ умерщвленъ въ присут-
ствіи всего сената; ему безъ всякихъ формальностей нанесли
двадцать два удара кинжаломъ, не взывая ни къ какимъ за-
конамъ, думая только о свободѣ РимаІ Нынѣ люди почтительно
ведутъ процессъ убійцы народа, застигнутаго на мѣстѣ пре-
ступленія, съ руками, обагренными кровью. Люди придающіе
какое бы то ни было значеніе требуемому справедливостью на-
казанію короля, никогда не учредятъ республики. Присущая
намъ утонченность ума и характера является огромнымъ пре-
пятствіемъ къ свободѣ. Всѣ заблужденія прикрашиваются, а
истина чаще всего является только обольщеніемъ нашего
вкуса.
«Договоръ есть соглашеніе, заключенное между гражданами,
но отнюдь не съ правительствомъ. Тотъ, кто не связалъ себя
договоромъ, не обязанъ и соблюдать его; Людовикъ, не приняв-
шій на себя никакихъ обязательствъ, не можетъ, слѣдовательно,
быть судимъ гражданскими законами. Этотъ договоръ былъ та-
кимъ гнетомъ для народа, что онъ налагалъ обязанности только
на гражданъ, но не на короля; такой договоръ по существу
недѣйствителенъ, ибо то, что несогласно съ природой и съ
этикой, не можетъ быть законно.
«Кромѣ всѣхъ этихъ доводовъ, побуждающихъ васъ судить
Людовика какъ мятежника, а не какъ Гражданина, я спраши-
ваю: по какому праву, могъ бы онъ требовать гражданскаго
суда, ссылаясь на обязательство, принятое нами по отношенію
къ нему, коль скоро ясно, что онъ самъ нарушилъ единствен-
ное обязательство, принятое имъ по отношенію къ намъ—обя-
зательство охранять насъ? Если бы Людовикъ домогался, чтобы
его судили по тѣмъ законамъ, которые онъ самъ нарушилъ,
какого названія заслуживалъ бы этотъ послѣдній актъ тира-
ній? Какое слѣдствіе, какой допросъ о преступныхъ намѣре-
ніяхъ и дѣйствіяхъ короля хотите вы производить, когда его
преступленія запечатлѣны повсюду народною кровью, когда
кровь вашихъ защитниковъ текла ручьемъ по его повелѣнію,
326
такъ сказать, у вашихъ ногъ? Развѣ онъ не произвелъ смотра
войскамъ передъ сраженіемъ? Развѣ онъ не обратился въ бѣг-
ство вмѣсто того, чтобы запретить имъ стрѣлять? Вамъ предла-
гаютъ судить его, какъ гражданина, когда вы признаете, что
онъ не былъ гражданиномъ!
«Судить короля, какъ гражданина! Хладнокровное потомство
будетъ поражено удивленіемъ, прочитавъ это. Судить—значитъ
примѣнять законъ. Законъ есть путь къ справедливости. Ка-
кое же отношеніе къ справедливости можетъ быть между че-
ловѣчествомъ и королями? Что общаго между Людовикомъ и
французскимъ народомъ, ради чего нужно было бы щадить его
послѣ его измѣны? Въ иное время, быть можетъ, нашелся бы
великодушный человѣкъ, который сказалъ бы, что короля слѣ-
дуетъ предать суду не за преступленія, совершенныя имъ во
время его управленія, а за то, что онъ былъ королемъ; это само
по себѣ уже есть преступленіе; ибо ничто на свѣтѣ не можетъ
узаконить эту узурпацію, какими бы условностями не прикры-
валась королевская власть, она есть вѣчное преступленіе, про-
тивъ котораго всякій въ правѣ возставать и бороться; оно есть
одно изъ тѣхъ посягательствъ, которое не можетъ быть оправ-
дано даже ослѣпленіемъ всего народа. Такой народъ своимъ
примѣромъ погрѣшаетъ противъ природы, которая повелѣваетъ
людямъ повсемѣстно истреблять власть, гдѣ бы и въ чемъ бы
она ни проявлялась. Нельзя царствовать невинно,—нелѣпость
этого слишкомъ очевидна. Всякій король есть мятежникъ и узур-
паторъ.
«Я прибавлю къ сказанному, что подвергать народной санк-
ціи приговоръ, который будетъ произнесенъ королю, нѣтъ на-
добности: народъ имѣетъ право предписывать законы, такъ
какъ они нужны для его благоденствія,—по народъ не можетъ
загладить преступленій тираніи; право людей противодѣйство-
вать тираніи есть личное право, и суверенный народъ не можетъ
никого заставить простить тирана».
Это немногословное, своеобразное и сильное краснорѣчіе, но-
вость взглядовъ, высказанныхъ столь рѣзко и хладнокровно;
эта непреклонность въ совсѣмъ еще молодомъ человѣкѣ; самая
поза Сенъ-Жюста на трибунѣ, его пристальный взглядъ, его
суровая, какъ бы вылитая изъ металла фигура, контрастъ между
суровыми словами и женственною красотою его лица,—все это
327
представляло необычайное, новое зрѣлище. Собраніе съ минуту
какъ бы окаменѣло.
Послѣ Сенъ-Жюста просилъ слова Фоше, который въ пыл-
кой, пространной и безпорядочной рѣчи развивалъ ту странную
мысль, что, такъ какъ Людовикъ XVI заслуживалъ больше
чѣмъ смерти, то оставалось присудить ему въ видѣ наказанія—
жить4).
Затѣмъ на трибуну всходили по очереди Роберъ, Розе, аббатъ
Грегуаръ:
Первый—расточалъ по адресу тамильскаго узника площад-
ную брань.
Второй—заклиналъ торжествующую революцію не обагрять
своей побѣды кровью и облечь правосудіе въ великодушіе.
Третій—доказывалъ всю чудовищность принципа неприкос-
новенности личности, коль скоро имъ хотятъ воспользоваться,
чтобы покрыть личныя преступленія монарха, коль скоро изъ
него дѣлаютъ щитъ, подъ эгидою котораго человѣкъ можетъ
спокойно и безнаказанно вырывать у народа душу. «Исто-
рія, которая запечатлѣетъ преступленія Людовика XVI, — вос-
кликнулъ ораторъ,—можетъ обрисовать его однимъ штрихомъ.
Въ то время, какъ въ Тюильери убивали людей, когда пушеч-
ные выстрѣлы возвѣщали о страшнѣйшей рѣзнѣ,—онъ преспо-
койно кушалъ здѣсь, въ этой самой залѣ!» * 2)
Между тѣмъ было сдѣлано роковое для Людовика XVI от-
крытіе: къ Ролану явился слесарь Гаменъ и заявилъ о суще-
ствованіи желѣзнаго шкапа3), въ которомъ хранились различ-
ные документы, которые могли скомпрометировать не только
плѣннаго короля, но и нѣкоторыхъ членовъ Учредительнаго и
Законодательнаго Собранія. Мало вѣроятія, что въ числѣ этихъ
бумагъ были документы, которыхъ Жиронда не хотѣла бы огла-
сить; но несомнѣнно, что Роланъ, вмѣсто того чтобы наложить
печати на эти цѣнныя бумаги, завернулъ ихъ просто на про-
сто въ салфетку и поспѣшно увезъ4);—поступокъ въ высшей
степени странный, бросившій на него тѣнь подозрѣнія, которое
осталось несмытымъ.
т) Рѣчь Фоше, засѣданіе 13-го ноября 1792 г.
2) Засѣданіе 15-го ноября 1792 г.
8) См. въ настоящемъ трудѣ, т. VI, гл. «Слесарь Гаменъ>.
*) Заявленіе Ролана Собранію, засѣданіе 20-го ноября 1792.
328
На другой день послѣ того какъ Собранію было офиціально
доложено объ открытіи желѣзнаго шкапа, т. е. 21-го ноября,—
Томасъ Пэнъ, не говорившій по-французски, обратился къ Кон-
венту съ письмомъ, въ которомъ онъ требовалъ, чтобы Людо-
вика XVI судили не какъ отдѣльную личность, даже не какъ
короля, дѣйствовавшаго за свой страхъ, а какъ участника
крупнаго заговора, организованнаго противъ революціонной
Франціи «коронованными разбойниками Европы» х). Мысль по-
истинѣ революціонная, клонившаяся къ тому, чтобы превра-
тить судъ надъ королемъ въ судъ надъ королевскою властью!
Къ несчастью, поставить вопросъ на эту высоту значило
затянуть дѣло; между тѣмъ всѣ партіи волновались и ожидали
этой казни—кто съ тоскою и ужасомъ,—кто съ нетерпѣливымъ
желаніемъ!
Обстоятельства складывались такъ, что окончательная раз-
вязка была неизбѣжна. Хотя урожай былъ хорошъ, но хлѣба
было достаточно только въ тѣхъ мѣстностяхъ, гдѣ онъ прода-
вался по недоступнымъ для рабочаго цѣнамъ. Причинъ тому
было много; во-первыхъ, на это вліяла безчеловѣчная спеку-
ляція людей, привыкшихъ наживаться на счетъ общественныхъ
бѣдствій и голода, скупая хлѣбъ; затѣмъ на это вліяло недовѣ-
ріе, которое питали къ ассигнаціямъ земледѣльцы, предпочи-
тавшіе сохранять зерно, а не накоплять въ сундукахъ то, что
они считали простыми лоскутками бумаги* 2), и наконецъ прои-
ски роялистовъ и священниковъ, которые, возбуждая народъ,
подстрекали его требовать таксы на хлѣбъ3) и сѣяли всюду
тревогу, особенно опасную во время неурожая, когда страхъ
передъ грозящей бѣдою преувеличивалъ ее во сто кратъ.
Начались страшные безпорядки! Во многихъ департаментахъ
толпы народа являлись на рынокъ, устанавливали цѣну на
зерно и даже увозили его силой, ничего не платя за него. Но—
чѣмъ больше совершалось насилій, тѣмъ меньше появлялось на
рынкѣ хлѣба; чѣмъ больше его скрывали, тѣмъ болѣе доведен-
ный до отчаянія народъ проклиналъ всѣхъ тѣхъ, кто обрекалъ
его на голодную смерть—будь то боязливые фермеры или без-
См. это письмо іп ехіепзо въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XX, стр.
367—871.
2) Рѣчь Сенъ-Жюста о продовольствіи, засѣданіе 29-го ноября 1792 г.
8) Докладъ Лекуанта-Пюираво Конвенту, засѣданіе 30-го ноября 1792 г.
329
сердечные скупщики. Городу Шартру пришлось отразить напа-
деніе трехъ тысячъ вооруженныхъ людей, подошедшихъ къ его
воротамъ съ требованіемъ установить таксу на зерновой хлѣбъ.
Въ Мансѣ городское управленіе подъ угрозами народа должно
было подписать постановленіе, коимъ цѣна на хлѣбъ устана-
вливалась навсегда въ 2 су 3 денье за фунтъ печенаго хлѣба
и 43 су за четверикъ пшеницы. Разъяренныя толпы народа
угрожали Ферте-Бернару, Буатеру, Сенъ-Кале1). До чего могъ
дойти этотъ бунтъ голодающихъ невѣжественныхъ людей?
Роланъ, перепуганный, писалъ Конвенту письмо за пись-
момъ, утверждая, что очаги смутъ находятся въ Парижѣ2). Но
въ какомъ именно пунктѣ Парижа?—«Въ Тамплѣ!» — восклик-
нули нѣсколько членовъ Собранія при чтеніи одного изъ этихъ
посланій3). Такимъ образомъ передъ несчастнымъ Людовикомъ
XVI, на котораго самымъ возмутительнымъ образомъ возлагали
отвѣтственность даже за тѣ несчастья, предотвратить которыя
онъ не былъ въ состояніи, и за заговоры, о которыхъ онъ не
зналъ, возставалъ еще призракъ голода!
Въ департаментѣ Луарэ народная ярость была особенно
сильна, поэтому Конвентъ послалъ туда трехъ комиссаровъ; они
едва не поплатились жизнью и поспѣшно возвратились въ Па-
рижъ, по требованію народа, который угрожалъ имъ вилами и
шпагами, скрѣпивъ своей подписью таксу, противъ которой
имъ было поручено протестовать. Слушая разсказъ одного изъ
этихъ комиссаровъ, Лекуанта - Пюираво, объ опасностяхъ, ко-
торымъ подвергались онъ и его коллеги, Конвентъ пришелъ въ
негодованіе и декретировалъ выразить порицаніе комиссарамъ,
которые были обязаны умереть, но не уступать. «Имъ давали
въ руки топоръ и перо,—сказалъ Мануель,—они должны были
взять топоръ и отрубить себѣ руку» 4).
Какъ же было помочь бѣдѣ? Тутъ возникъ тотъ знамени-
тый споръ, въ которомъ аббатъ Галіани блеснулъ такимъ
яркимъ краснорѣчіемъ и который вооружилъ Неккера противъ
Тюрго 5).
Письмо министра внутреннихъ дѣдъ Конвенту, помѣченное 27-мъ
ноября 1792 г.
а) ІЪгй.
а) ІЪіа.
4) Засѣданіе 30-го ноября 1792 г.
б) См. т. I настоящаго труда.
330
Роланъ и его друзья были за абсолютную свободу торговли,
и въ данномъ случаѣ—кто могъ бы этого ожидать?—они встрѣ-
тили въ лицѣ своего непримиримѣйшаго врага одного изъ са-
мыхъ стойкихъ своихъ союзниковъ.
По мнѣнію Сенъ-Жюста, зло происходило отъ чрезмѣрнаго
выпуска денежныхъ знаковъ, т. е. отъ усиленнаго выпуска
ассигнацій. Дѣло въ томъ, что ассигнацій было выпущено на
сумму два съ половиной милліарда, а незадолго до этого,
20-го ноября, ихъ было выпущено, на основаніи декрета Кон-
вента, еще на шестьсотъ милліоновъ Это стремленіе увеличи-
вать количество выпускаемыхъ въ оборотъ ассигнацій приво-
дило Сенъ-Жюста въ ужасъ. Онъ справедливо указывалъ на
то, что земледѣлецъ, привыкшій копить деньги, но котораго
нужда не заставляетъ немедленно сбывать свои продукты, не-
охотно продастъ хлѣбъ, такъ какъ его не соблазнитъ перспек-
тива наполнить свою скудную казну бумажками. Роскоши бо-
лѣе не существуетъ, но золото, въ качествѣ денежнаго знака,
всегда будетъ внушать довѣріе, потому что оно обладаетъ дѣй-
ствительно цѣнностью и стоитъ именно то, что оно собой изоб-
ражаетъ; его становится мало, металла недостаетъ для про-
мышленности, а постоянно возрастающее количество ассигнацій
угрожаетъ превысить фондъ звонкой монеты, коей онѣ
гарантировались вначалѣ; поэтому «произведенія земли,—воскли-
цалъ съ тревогою Сенъ-Жюстъ, «скупаютъ или прячутъ. Все
обмѣнивается на звонкую монету. Если такъ будетъ продол-
жаться, то въ концѣ концовъ денежные знаки будутъ обезцѣ-
нены, нашъ курсъ будетъ потрясенъ, промышленность упадетъ
и намъ останется лишь дѣлить и проѣдать землю».
Въ виду этого Сенъ-Жюстъ предложилъ слѣдующія мѣры:
прекратить выпускъ бумажныхъ денегъ.—Продать имущество
эмигрантовъ и уплачивать государственный долгъ ежегодными
платежами, обезпеченными долговыми обязательствами. Поста-
новить, чтобы поземельный налогъ уплачивался натурою и
чтобы получаемые въ уплату продукты ссыпались въ обществен-
ные амбары. Объявить свободное обращеніе зерна внутри стра-
ны.—Издать законъ, коимъ свобода торговли отдавалась бы
подъ охрану народа. Постановить, чтобы денежными знаками
представлялись въ торговлѣ продукты земли, а не сама земля* 2).
х) Монгальяръ, НМоіге йе Ргапсе, т. III, стр. 265.
2) Рѣчь Сонъ-Жюста въ засѣданіи 22-го ноября 1792 г.
331
Въ доктринахъ, высказанныхъ Сенъ-Жюстомъ, истина со-
четалась самымъ страннымъ образомъ съ ложными представле-
ніями. Онъ былъ, конечно, глубоко правъ, предостерегая рево-
люцію отъ чрезмѣрнаго и противозаконнаго выпуска бумаж-
ныхъ денегъ, которыя могутъ удерживаться въ обращеніи лишь
постолько, посколько, онѣ опираются на денежную и легко под-
дающуюся оцѣнкѣ гарантію. Но въ исходѣ ноября 1792 г. па-
деніе ассигнацій было еще не такъ велико, чтобы этимъ можно
было объяснить затруднительное положеніе дѣлъ. Въ своей рѣчи
Сенъ-Жюстъ очень удачно выяснилъ, что земледѣльцевъ слѣ-
дуетъ побуждать заниматься не однимъ хлѣбопашествомъ, но и
скотоводствомъ въ виду того, что исключительная культура
зерна истощаетъ почву: земледѣліе можетъ процвѣтать только
насчетъ удобренія, и народъ ѣстъ мясо только тамъ, гдѣ часть
земли отводится подъ пастбища. Но требовать уплаты налоговъ
натурою значило отстать на цѣлый вѣкъ; говоря противъ мо-
билизаціи поземельной собственности, Сенъ-Жюстъ совершенно
отворачивался отъ будущаго. Прибавимъ, что, требуя абсолют-
ной свободы торговли, онъ не считался съ исключительными,
революціонными, нуждами момента, такъ какъ въ этомъ жиз-
ненномъ для народа вопросѣ свобода только давала возмож-
ность покровительствовать скупщикамъ, которые либо изъ алч-
ности, либо изъ систематической ненависти къ революціи спе-
кулировали насчетъ голода.
Поэтому мы видимъ, что въ этомъ частномъ вопросѣ о про-
довольствіи Робеспьеръ совершенно расходился во взглядахъ съ
Сенъ-Жюстомъ.
«Намъ говорятъ о свободѣ торговли! Да, но только, до той
степени, на которой она начинаетъ служить алчности. Какъ!
экономисты считаютъ съѣстные продукты первой необходимости
обыкновеннымъ товаромъ, не дѣлая никакой разницы между
торговлею, напр., индиго и торговлею зерновымъ хлѣбомъ! Пре-
красно заботиться объ интересахъ торговцевъ и собственниковъ;
но вѣдь и человѣческая жизнь заслуживаетъ, быть можетъ, того,
чтобы ее во что-нибудь считали! Возможно ли, въ самый раз-
гаръ кризиса, вызваннаго дѣйствующими сообща врагами рево-
люціи, примѣнять теорію экономистовъ, будь она самая пре-
красная въ обыкновенное время. Не велика была бы бѣда пре-
доставить во власть безудержной торговой спекуляціи товары,
которые не служатъ предметами первой потребности, но ставить
332
въ зависимость отъ случая жизнь человѣка! Можно отказаться
отъ ношенія дорогихъ матерій, но можетъ ли бѣднякъ видѣть
безъ ужаса, когда ему грозитъ опасность не получить вовсе
хлѣбъ, необходимый для его жены, для дѣтей, для него самого
или получить его слишкомъ поздно?
«Необходимая для человѣка пища,—продолжалъ Робеспьеръ,—
такъ же священна, какъ его жизнь. Все нужное для сохраненія
этой послѣдней составляетъ общее достояніе всего общества;
только излишекъ составляетъ частную собственность, только его
можно отдавать комерсантамъ. Всякая спекуляція, производимая
въ ущербъ жизни себѣ подобныхъ, есть не торговля, а разбой.
«Пусть будетъ обезпечено свободное обращеніе товаровъ на
всемъ пространствѣ республики, но пусть примутъ необходимыя
мѣры къ тому, чтобы это обращеніе дѣйствительно производи-
лось. Я жалуюсь именно на отсутствіе этого обращенія потому,
что бичомъ народа, источникомъ его нужды, являются тѣ именно
препятствія, которыя ставятся обращенію подъ предлогомъ сдѣ-
лать его неограниченнымъ. Развѣ общественные продовольствен-
ные запасы обращаются въ народные, когда алчные спекуля-
торы задерживаютъ ихъ въ своихъ амбарахъ? Развѣ они нахо-
дятся въ обращеніи, когда скопляются въ рукахъ небольшого
числа милліонеровъ, изъемлющихъ ихъ изъ торговли съ цѣлью
сдѣлать ихъ болѣе рѣдкими и цѣнными, хладнокровно высчи-
тывая при этомъ, сколько семей должно погибнуть, покуда то-
варъ не вылежится опредѣленный срокъ, намѣченный ихъ же-
стокостью и алчностью? Развѣ хлѣбъ обращается въ странѣ,
когда на глазахъ неимущихъ гражданъ, испытывающихъ тан-
таловы муки, онъ только провозится по мѣстности, гдѣ онъ
произрасталъ, чтобы исчезнуть въ невѣдомой пучинѣ амбара
какого-нибудь предпринимателя, спекулирующаго за счетъ об-
щественной нужды? Развѣ онъ находится въ обращеніи, когда
во время обильнѣйшаго урожая неимущій гражданинъ мучается,
не имѣя возможности дать золотую монету или разноцвѣтный
бумажный лоскутъ, чтобы получить частицу этого урожая?»
Переходя къ тѣмъ мѣрамъ, коими можно было бы содѣйство-
вать обращенію хлѣба, прекративъ систематическое задерживаніе
его въ амбарахъ, и исходя изъ того, что послѣднее обусловли-
вается тремя причинами — тайною, неограниченною свободою
торговли и увѣренностью въ безнаказанности,—Робеспьеръ тре-
бовалъ, чтобы существованіе народа не ставилось въ зависи-
333
мость отъ примѣненія принципа невмѣшательства, чтобы были
приняты соотвѣтственныя мѣры для опредѣленія количества
зерна, производимаго каждой мѣстностью и собираемаго ка-
ждымъ земледѣльцемъ; чтобы хлѣбные торговцы были обязаны
продавать хлѣбъ на рынкѣ, и чтобы была воспрещена перевозка
купленнаго зерна въ ночное времях).
Но, пока обсуждались эти мѣры, зло продолжало расти. Чтобы
облегчить положеніе народа и предупредить эксплоатацію голода,
парижскій муниципалитетъ закупалъ зерновой хлѣбъ въ со-
сѣднихъ департаментахъ и продавалъ его въ столицѣ ниже
стоимости. Не говоря уже о томъ, что это вело къ ежедневной
тратѣ 12,000 франковъ* 2), эта мѣра имѣла то послѣдствіе, что
купцы, которыхъ эта конкуренція разоряла, стали покидать
Парижъ, а деревенское населеніе, жаждавшее воспользоваться
вмѣстѣ съ парижанами дешевой продажей хлѣба, устремились
въ столицу. По этому поводу Роланъ докучалъ Собранію жа-
лобами; онъ превозносилъ «широкіе взгляды Тюрго», напоми-
налъ съ отчаяніемъ «пагубныя ошибки Неккера», писалъ подъ
видомъ офиціальныхъ писемъ настоящіе трактаты по полити-
ческой экономіи и обвинялъ Коммуну въ томъ, что она до-
ставляла народу дешевую пищу только изъ жажды популярно-
сти и изъ низменнаго желанія подольститься къ нему3).
Странное сцѣпленіе обстоятельствъ! Вопросъ о хлѣбѣ поро-
дилъ вопросъ о вознагражденіи священникамъ.
Давая отчетъ о смутахъ, происходившихъ въ Луарэ, Бирото,
одинъ изъ комиссаровъ, посланныхъ въ этотъ департаментъ, го-
ворилъ между прочимъ: «Въ толпѣ находились и ораторствовали
священники; они заставили насъ установить таксу на яйца и
масло, которыя забыли таксировать на рынкѣ» 4). Докладъ этотъ,
обнаружившій участіе духовенства въ народныхъ волненіяхъ,
пробудилъ затаенную противъ нихъ злобу. Удастся ли когда
нибудь обуздать этихъ людей, пользующихся религіей, чтобы
подстрекать къ мятежу? Нѣсколько дней передъ тѣмъ Камбонъ по-
требовалъ, чтобы забота о вознагражденіи священнослужителей
*) См. ату рѣчь іп ехіспео въ .Нізіоіге рагіетепіаіге, т. ХХИ, стр
176—184.
3) Письмо министра внутреннихъ дѣдъ къ Собранію, помѣченное 27-мъ
ноября.
“) ІЬіЛ.
4) Засѣданіе 30-го ноября 1792 г.
334
была предоставлена самымъ религіознымъ сектамъ1). Сообщеніе,
сдѣланное Бирото, доказало правильность этого предложенія.
Эта мѣра, вполнѣ согласная съ революціоннымъ духомъ,
была, разумѣется, совершенно естественна и справедлива. Между
тѣмъ противъ нея возстали,— трудно этому повѣрить — самые
ярые революціонеры и прежде всего — клубъ якобинцевъ. «Въ
какое время,—воскликнулъ Базиръ,—являются къ намъ съ по-
добнымъ предложеніемъ? Въ то время, какъ мы собираемся су-
дить короля; когда необходимо, чтобы весь народъ былъ за
насъ! Берегитесь этого проекта; что касается меня, то я заявляю,
что я буду изъ послѣднихъ силъ бороться противъ него» 2).
Эти слова были покрыты аплодисментами 3).
Дантонъ раздѣлялъ это мнѣніе и говорилъ то же самое.
«Нужно,—произнесъ онъ въ Конвентѣ, съ высоты трибуны,—
остерегаться идеи, высказанной въ этомъ Собраніи. Здѣсь утвер-
ждали, что священнослужители не должны получать вознагра-
жденія изъ общественной казны, при этомъ ссылались на дорогія
для меня философскія соображенія, ибо я не вѣрую въ иного Бога,
кромѣ Бога вселенной, и не вѣдаю иного культа кромѣ справед-
ливости и свободы. Но человѣкъ, обиженный судьбою, ищетъ
утѣшенія; видя, какъ богатые предаются всѣмъ своимъ склон-
ностямъ, какъ они удовлетворяютъ всѣ свои желанія, тогда
какъ его желанія ограничены самыми тѣсными предѣлами необ-
ходимаго, онъ вѣритъ,—и эта мысль утѣшаетъ его,—что въ
будущей жизни его наслажденія умножатся соотвѣтственно тѣмъ
лишеніямъ, которыя онъ испытываетъ въ здѣшнемъ мірѣ. Когда
у васъ будутъ проповѣдники морали, когда они насадятъ свѣтъ
знанія во всѣхъ хижинахъ, тогда будетъ умѣстно говорить на-
роду о морали и о философіи, а до тѣхъ поръ желаніе отнять
людей, у которыхъ онъ можетъ находить нѣкоторое утѣше-
ніе,—есть варварство; это есть преступленіе противъ народа».
Затѣмъ Дантонъ предложилъ обнародовать обращеніе къ народу,
съ цѣлью убѣдить его, что Конвентъ «ничего не желалъ разру-
шатъ, но стремился все усовершенствовать» 4).
Робеспьеръ, въ свою очередь, возсталъ противъ проекта
упразднить суммы, предназначенныя на содержаніе духовенства.
*) Журналъ якобинцевъ, засѣданіе 16 ноября 1792 г.
2) ІЪійет.
3) ІЫ&ет.
4) Рѣчь Дантона, засѣданіе 30-го ноября 1792 г.
ЗЗБ
«Мой Богъ,—писалъ онъ въ своемъ журналѣ *),—тотъ, кто
создалъ всѣхъ людей для равенства и счастья, кто покрови-
тельствуетъ угнетеннымъ и истребляетъ тирановъ; моя религія—
это культъ справедливости. Власть священниковъ я люблю не
больше, чѣмъ всякую иную власть-, это—лишняя цѣпь, сковываю-
щая человѣчество, но это цѣпь невидимая, сковывающая умы;
разбить ее можетъ только одинъ разумъ».
Не заходя такъ далеко, какъ Дантонъ, который называлъ
отмѣну жалованья духовенству преступленіемъ противъ народа,
и выражалъ надежду, что, когда преподанныя Сыномъ Маріи
высокія правила добродѣтели и равенства будутъ всѣми усвоены,
то прекратится безсмысленное обожаніе призраковъ, создан-
ныхъ честолюбіемъ духовенства и политикою королей,—Робес-
пьеръ указывалъ на опасность преждевременныхъ нападокъ на
заблужденія, глубоко коренящихся, къ сожалѣнію, въ невѣже-
ствѣ огромнаго числа умовъ. Онъ нарисовалъ картину того
ужаса, который испытала бы темная масса народа, увидавъ,
какъ религія приносится въ жертву интересамъ другого по-
рядка; при этомъ онъ сказалъ слѣдующія замѣчательныя слова:
«Если бы народъ сталъ дѣйствовать иначе, это было бы въ
ущербъ его нравамъ; ибо тотъ, кто изъ видовъ корыстолюбія
отрекается отъ заблужденія, которое онъ считаетъ истиной, есть
уже человѣкъ развращенный».
Обращаясь къ политической сторонѣ вопроса, Робеспьеръ
спрашивалъ, удачно ли выбранъ моментъ для того, чтобы сѣять
въ обществѣ сѣмена раздора и создавать новое поколѣніе не-
покорныхъ священниковъ, въ то время какъ предстоитъ со-
здавать общественный договоръ, судить короля, утверждать рес-
публику, бороться съ партійнымъ духомъ и съ лигой тирановъ?
Народъ хотятъ освободить отъ вліянія священниковъ, не ста-
нетъ ли, однако, это вліяніе болѣе активнымъ, когда обще-
ственныхъ священнослужителей замѣнятъ частными священ-
никами, и создадутъ тѣмъ самымъ болѣе тѣсныя узы между
суевѣрными гражданами и недовольнымъ духовенствомъ?
Разсматривая, наконецъ, предложенную мѣру, съ точки зрѣ-
нія финансовой, Робеспьеръ говорилъ: «Система, предлагаемая
финансовымъ комитетомъ, не только не облегчитъ народъ, она
’) Ъеіігея іе ВоЪевріегге а нея соттеііапія, № ѴШ.
ззв
возложитъ на него всю тяжесть расходовъ по вѣроисповѣднымъ
дѣламъ.
«Обратите вниманіе на то, какая часть общества совершенно
нерелигіозна? Это люди богатые; въ этомъ классѣ общества по-
добный образъ мыслей предполагаетъ въ однихъ — большую
образованность, въ другихъ только большую испорченность. Кто
же вѣритъ въ необходимость религіи? Болѣе слабые и менѣе
состоятельные граждане—потому ли, что они меньше разсу-
ждаютъ и менѣе образованы, или по той причинѣ, которой во-
обще приписываютъ быстрые успѣхи христіанства, а именно—
въ силу того, что нравственный кодексъ Сына Маріи произно-
ситъ анаѳему тираніи и жестокосердому достатку, давая въ то
же время утѣшеніе тѣмъ, кто живетъ въ нищетѣ и близокъ къ
отчаянію. Слѣдовательно, небогатымъ гражданамъ придется нести
издержки по содержанію церкви и духовенства, или же они
будутъ и въ этомъ отношеніи въ зависимости отъ богатыхъ и
отъ священниковъ, и будутъ вынуждены вымаливать религію
такъ же точно, какъ они вымаливаютъ хлѣбъ и трудъ, или, нако-
нецъ, не видя возможности оплачивать трудъ своихъ священно-
служителей, они будутъ вынуждены отказаться отъ нихъ; это
самое ужасное изъ всѣхъ предположеній, ибо они почувствуютъ
тогда всю тяжесть своей нищеты, которая, какъ имъ будетъ ка-
заться лишаетъ ихъ не только благъ земныхъ, но и самой на-
дежды» 1).
Эти пренія не отвлекли вниманія отъ Тампля; къ нему
постоянно обращались всѣ взоры, всѣ помыслы, ибо, по мнѣнію
самыхъ ярыхъ революціонеровъ, причина всѣхъ бѣдствій оте-
чества заключалась именно въ тамильскихъ узникахъ. Самымъ
вѣрнымъ средствомъ покончить съ заговорами было отнять у
заговорщиковъ объектъ, вокругъ котораго они могли спло-
титься.
г) Мы видѣли, что въ этомъ вопросѣ Дантонъ и Робеспьеръ были одина-
коваго мнѣнія и руководствовались одинаковыми соображеніями. А Мишле
съ предвзятымъ намѣреніемъ превозноситъ Дантона и умаляетъ заслуги Ро-
беспьера, говоря: «Дантонъ опасался, какъ бы эта процедура не сдѣлалась
поводомъ къ возстанію. Для Робеспьера же это было великолѣпнымъ предло-
гомъ настаивать на своемъ мнѣніи. Мы видѣли, что во время Учредитель-
наго Собранія онъ былъ офиціальнымъ защитникомъ священниковъ. Это
былъ одинъ изъ самыхъ неизмѣнныхъ пунктовъ его политики», и т. д., и т. д.
(См. Мишле, т. V, стр. 120). Какое пристрастіе!
337
«Если Конвентъ будетъ медлить рѣшеніемъ дѣла Людо-
вика XVI»,—говорилъ Робеспьеръ,—«онъ будетъ этимъ под-
держивать партіи и тайныя надежды сторонниковъ королевской
власти. Я требую, чтобы судъ былъ ускоренъ, и чтобы мы за-
нялись затѣмъ вопросомъ о продовольствіи, и чтобы вы отрѣ-
шил/исъ наконецъ навсегда отъ озлобленій и предубѣжденій личнаго
характера» 1).
По требованію Лежандра было декретировано, чтобы, во избѣ-
жаніе проволочекъ, всѣ рѣчи, относящіяся къ процессу Людо-
вика XVI представлялись въ бюро и отпечатывались2 3).
Было отпечатано много рѣчей; по адресу короля было про-
изнесено много ругательствъ; доводы, приведенные разными ли-
цами, расплылись въ повтореніяхъ. Никто не пытался отрицать
виновность Людовика XVI. Но тѣ, которые хотѣли спасти его,
напоминали о томъ, что, по смыслу конституціи, его личность
была неприкосновенна, на что ихъ противники возражали, что
Людовикъ XVI не могъ ссылаться на преимущества, предоста-
вляемыя актомъ конституціи, такъ какъ его преступленіе со-
стояло именно въ томъ, что онъ принялъ этотъ договоръ съ
намѣреніемъ нарушить его, что онъ призвалъ всю Европу
для того, чтобы уничтожить этотъ актъ. Къ этому добавляли,
что неприкосновенность личности относится во всякомъ случаѣ
къ числу актовъ, отвѣтственность за которые несутъ министры,
и что было бы верхомъ несправедливости и безумія распростра-
нять его на поступки монарха.
Среди многихъ, никому неизвѣстныхъ именъ, во время этихъ
преній мы встрѣчаемъ имена лицъ, пользовавшихся въ нѣкото-
ромъ отношеніи извѣстностью, каковы: Кондорсе, Камюсъ, Мари-
Жозефъ Шенье, Мануель. Послѣдній произнесъ нижеслѣдующія
слова, съ которыми не согласовался его позднѣйшій вотумъ:
«Когда умираетъ поролъ, это не значитъ, что однимъ человѣкомъ
стало менъгие*)».
Гаврскому депутату Фору принадлежитъ честь, что онъ
одинъ пытался обсудить этотъ вопросъ съ философской точки
зрѣнія, и примѣнилъ въ пользу Людовика XVI единственную
систему защиты, имѣвшую шансы на успѣхъ. Онъ не пытался
г) Засѣданіе 30-го ноября 1792 г.
2) ІЪісІет.
3) Моп1&аі11аг(і, Нізіоіге сіе Ггапсе, т. ІП, стр. 279.
дуй вдднъ. т. VII.
22
338
доказать невинность Людовика: онъ обрисовалъ его, какъ че-
ловѣка, съ колыбели подвергавшагося разнымъ пагубнымъ влія-
ніямъ, воспитаннаго въ предразсудкахъ, окруженнаго соблазнами,
къ тому же человѣка слабаго, лишеннаго воли и неспособнаго
долго сопротивляться тѣмъ, кто капля за каплей вливалъ въ
него медленно дѣйствующую отраву королевской власти. Строго
говоря, можно ли было возлагать на Людовика XVI отвѣтствен-
ность хотя бы за его личные поступки, зная, какъ онъ былъ
нерѣшителенъ, зная, что его до болѣзненности доходившая на-
божность поработила его душу духовенству, что его мыслями
деспотически управляла Марія-Антуанета? Справедливость тре-
бовала, говорилъ Форъ, принять во вниманіе всѣ испытанія,
перенесенныя Людовикомъ, передъ которыми, быть можетъ, не
устояла бы даже твердость Аристида и Эпиктета. Сколько мо-
нарховъ, виновныхъ въ тысячу разъ болѣе, нежели Людовикъ XVI,
спокойно умирали на своихъ ложахъ? Милосердіе, милосердіе къ
этому сраженному человѣку! Неужели побѣдоносная республика
была недостаточно сильна? Неужели она не могла безнаказанно
быть великодушною?
Подобные доводы должны были тронуть такую рыцарскую и
великодушную націю, какъ французы. Но противъ нихъ воз-
ставало врожденное народу стремленіе къ равенству. «Если ка-
кой-нибудь бѣднякъ совершалъ преступленіе, предавался ли
кто нибудь изъ состраданія по этому поводу философскимъ раз-
мышленіямъ и считалъ ли кто нибудь нужнымъ изслѣдовать то
стеченіе роковыхъ обстоятельствъ и тѣ тайныя вліянія, кото-
рыя привели его къ паденію,—такъ думалъ въ это время на-
родъ1). Считало ли общество себя обязаннымъ быть по отно-
шенію къ нему великодушнымъ или хотя бы только снисходи-
тельнымъ?
Чтобы оправдать его, принималъ ли кто-нибудь въ сообра-
женіе, что онъ съ самой колыбели коснѣлъ въ невѣжествѣ, что
въ зрѣломъ возрастѣ нищета наталкивала его на страшныя
искушенія, что добытый имъ въ крови другого человѣка кусокъ
хлѣба предназначался для его голодающей семьи? Какъ! за част-
ное преступленіе, за убійство одного человѣка, виновнаго въ
этомъ присуждали къ смерти,—къ смерти безъ всякаго снисхо-
жденія, и въ то же время требовали предать забвенію престу-
’) Мётоігев Ле Оитоигіег, т. III, кн. VI, гл. VII, стр. 194.
339
пленія, совершенныя противъ всего народа его первымъ должност-
нымъ лицомъ!
Въ то время какъ все это обсуждалось, республика одержи-
вала за предѣлами Франціи новыя и новыя побѣды и сѣяла
на поляхъ битвъ сѣмена новыхъ идей. На другой день послѣ
битвы при Жемаппѣ Дюмурье вступилъ въ Монсъ, а 14-го ноя-
бря его вступленіе въ Брюссель было встрѣчено радостными вос-
клицаніями народах). Нидерландское правительство бѣжало уже
въ Рурмондъ. По всѣмъ дорогамъ потянулись французскіе роя-
листы, эмигранты, священники, которые внѣ себя отъ страха бѣ-
жали—въ Голландію, въ Англію; иные пробирались въ Гер-
манію8). Атъ, Турнэ, Ньюпортъ, Остенде открыли свои ворота
передъ республиканскими войсками. Въ теченіе ноября Лабур-
донне занялъ Антверпенскую крѣпость, а въ первыхъ числахъ
декабря генералъ Балансъ овладѣлъ Намюромъ. Герцогу Са-
ксенъ-Тешенскому, принужденному отступить и просившему о
перемиріи, Дюмурье отвѣчалъ высокомѣрно: «Мы не можемъ всту-
пить въ переговоры раньше, чѣмъ непріятель не отступитъ за
Рейнъ»8).
Но Рейнъ уже не служилъ преградою для французовъ. Рес-
публиканскія войска, знамена которыхъ были для всѣхъ сим-
воломъ освобожденія, производили во время своего побѣдонос-
наго шествія на всѣхъ какое-то невѣдомое дотолѣ очарованіе.
Марсельеза, которую эхо разносило повсюду, сдѣлалась вскорѣ
всеобщимъ гимномъ освобожденія; всюду, гдѣ ни проходилъ
французскій солдатъ, связь, соединявшая народы съ прави-
тельствами, ослаблялась или рушилась окончательно3).
Князь Гарденбергъ признается, что въ Майнцѣ къ намъ
присоединилось значительное число лицъ духовнаго званія,
спѣшившихъ освободиться отъ данныхъ ими строгихъ обѣтовъ,
и что даже деревенскіе жители, изъ ненависти къ десятинѣ и
барщинѣ, были склонны къ перемѣнѣ правительства4). Въ Майнцѣ
образовалось общество на-подобіе клуба якобинцевъ. Его пред-
сѣдателемъ былъ избранъ профессоръ Бомеръ; оно было от-
крыто Кюстиномъ въ одномъ изъ залъ курфиршескаго дворца5).
х) Мётоігез іігёз сіез раріегз сі’гіп котте (І’Еіаі, т. И, стр. 75 и 76.
2) ІЪісІ.у стр. 77.
3) ІЪідет.
4) ІЪідет.
5) ІЪід., стр. 78.
22*
340
Это произошло въ тотъ самый моментъ, когда Конвентъ, по
настоятельной просьбѣ Савойи, объявилъ о присоединеніи ея къ
Франціи1); нѣсколько дней спустя Кюстинъ-сынъ доносилъ
Собранію: «Жители Майнца, завидуя савоярамъ, просятъ объ
образованіи изъ нихъ восемьдесятъ пятаго департамента8)».
Не будь сентябрской рѣзни, это увлеченіе народовъ рево-
люціей было бы непреодолимо. Ниспроверженіе той политической
системы, на которой зиждились до тѣхъ поръ государства Европы;
занятіе Бельгіи послѣ одного выиграннаго сраженія; отступленіе
славныхъ полководцевъ передъ одушевленными революціоннымъ
духомъ войсками,—какой богатый предметъ для размышленія
королямъ! Весь міръ былъ глубоко изумленъ; англійское пра-
вительство отъ сдержаннаго озлобленія перешло къ активной
непріязни; Шовлена, который былъ отправленъ посланникомъ
въ Лондонъ вмѣстѣ съ Талейраномъ въ качествѣ ментора, анг-
лійскій кабинетъ не признавалъ болѣе облеченнымъ офиціаль-
нымъ званіемъ2 3), и Питтъ сталъ готовиться ко всѣмъ случай-
ностямъ войны на жизнь и смерть.
Но энергія Конвента, прославившагося тѣмъ, что его муже-
ство всегда соотвѣтствовало переживаемой опасности, удвоилась.
Убѣжденный въ братствѣ народовъ, убѣжденный въ томъ, что
французской революціи суждено было громогласно провозгла-
сить принципъ человѣческой солидарности, что въ историческую
миссію Франціи входило служить связью между народами, что
это вполнѣ соотвѣтствовало ея генію и, наконецъ, что справед-
ливость восторжествуетъ въ мірѣ только тогда, когда угнетаемые
смогутъ и сумѣютъ противопоставить союзу угнетателей свой
собственный союзъ,—онъ издалъ навѣки достопамятный де-
кретъ, коимъ кровь и великое сердце Франціи отдавались къ
услугамъ народовъ въ ихъ борьбѣ за свободу4).
Таково было положеніе дѣлъ, когда насталъ наконецъ тотъ
день, въ который былъ возобновленъ процессъ Людовика XVI.
Но прежде чѣмъ говорить о засѣданіи 3-го декабря, скажемъ,
какова была въ Тамплѣ жизнь заключенной тамъ семьи.
Людовикъ XVI занималъ въ это время второй этажъ боль-
2) Засѣданіе 27-го ноября 1792 г.
2) Прюдомъ, Вёѵоіиііопз сіе Рагіз, № 178.
3) Мётоігез іігёз Лез раріегз Л’ип котте сѴЕіаі, т. II, стр. 117.
4) Декретъ отъ 19-го ноября 1792 г.
341
шой тамильской башни, такъ какъ королевская семья, помѣ-
щавшаяся сперва въ маленькой башнѣ, была впослѣдствіи пе-
реведена въ большую, гдѣ надзоръ считался легче. Въ помѣ-
щеніи, отведенномъ Людовику XVI, которое состояло вначалѣ
всего изъ одной комнаты, было устроено ихъ четыре. Первая
комната отъ передней служила столовою; король-узникъ спалъ
во второй комнатѣ, а его камердинеръ въ третьей. Въ малень-
кой башенкѣ былъ, кромѣ того, устроенъ небольшой кабинетъ,
куда Людовикъ XVI любилъ уединяться. Спальня была обита
желтыми обоями и меблирована очень прилично. Свобода, ра-
венство, собственность, безопасность—эти слова, украшавшія чу-
гунныя доски камина, бросались постоянно въ глаза бывшему
королю. Каждая комната освѣщалась окномъ, но толстыя же-
лѣзныя рѣшетки и придѣланныя къ окнамъ снаружи навѣсы
мѣшали притоку свѣжаго воздуха. На каминѣ стояли часы, съ
надписью: «Ъе Раиіге, королевскій часовщикъ». Послѣ провозгла-
шенія республики чиновники муниципалитета заклеили слово
королевскій. Они повѣсили на стѣнѣ въ столовой Декларацію
правъ человѣка, подъ которой было начертано: «1-й годъ респу-
блики»; было бы великодушнѣе не изображать этихъ словъ въ
тюрьмѣ сверженнаго монарха1).
Въ третьемъ этажѣ, занятомъ королевою, ея дочерью и прин-
цесою Елизаветою, расположеніе комнатъ было точно такое же.
Людовикъ XVI вставалъ въ шесть часовъ утра и становился
на молитву, послѣ чего читалъ обѣдню, которую кавалеры ор-
дена Св. Духа обязаны читать ежедневно. Помимо обычныхъ
молитвъ, онъ читалъ другія по требнику. Послѣ сверженія съ
престола его набожность приняла какой - то особый характеръ
покорности, и если ему мѣшали въ исполненіи религіозныхъ
обязанностей, то онъ не обнаруживалъ по этому поводу ни до-
сады, ни озлобленія. Въ одну изъ пятницъ, когда его прислуга,
по забывчивости или, быть можетъ, съ умысломъ, подала ему къ
столу только однѣ скоромныя блюда, онъ взялъ стаканъ вина
и, обмакнувъ въ него кусокъ хлѣба, сказалъ съ улыбкою, въ
которой не было ни малѣйшей горечи: «Вотъ мой обѣдъ». Мо-
т) См. эти подробности въ .Тоигпаі сіе Сіёгу, стр. 57, собранія мемуаровъ,
относящихся къ французской Революціи.—Нізіоіге йез ргізопз, четыре тома
ін 12°, 1797 г.—Нізіоіге аЪгёдёе сіе Іа Вёѵоіиііоп еі (Іез таіііеигз ди’еііе а
оссазіоппёз, т. II. кн. XI, стр. 102, МБСССПІ.
342
литва и чтеніе продолжались до девяти часовъ. Затѣмъ семья
сходилась для завтрака, послѣ чего Людовикъ XVI, вернувшись
въ свою комнату, давалъ сыну урокъ латинскаго языка и гео-
графіи. Однажды онъ сказалъ ему: «Помни, сынъ мой, что ко-
роли, какъ высокія деревья, всегда колеблются вѣтромъ». Ма-
рія-Антуанета, съ своей стороны, обучала дочь, между тѣмъ
какъ принцесса Елизавета читала молитвенники или занима-
лась шитьемъ. Съ полудня до часу дѣтямъ давался отдыхъ.
Въ часъ семья снова сходилась въ столовой къ обѣду; тотчасъ
послѣ обѣда молодой принцъ съ сестрой играли въ передней въ
воланъ, кегли или другія игры, тогда какъ Людовикъ XVI и
Марія-Антуанета садились за шахматы, трикъ-тракъ или пи-
кетъ; чтобы имѣть случай перекинуться нѣсколькими словами,
королевская семья нерѣдко спускалась въ садъ, гдѣ она могла
гулять, не иначе, впрочемъ, какъ подъ присмотромъ двухъ му-
ниципальныхъ чиновниковъ. Въ четыре часа король ложился
на короткое время спать; въ девять часовъ, послѣ ужина, Ма-
рія-Антуанета раздѣвала и укладывала сына. Тутъ Людовикъ XVI
прощался съ семьею, благословлялъ дочь и, удалившись въ свою
комнату до одиннадцати часовъ, молился, колѣнопреклоненный
передъ Богомъ, въ котораго онъ вѣровалъ» 1).
Понятно, что этотъ простой, мирный образъ жизни, который
въ глазахъ откомандированныхъ въ башню комиссаровъ рельефно
оттѣнялъ семейныя добродѣтели Людовика XVI, неизмѣнную
кротость принцессы Елизаветы, наивную прелесть плѣннаго ди-
тяти и величавость королевы,—величавость, которая теперь, когда
несчастье смягчило ее, казалась только благородствомъ,—могъ
тронуть людей, въ сердцѣ которыхъ еще сохранилась искра
чувствительности. Когда, держа въ рукѣ поданный ему хлѣбъ,
Людовикъ XVI половину его предлагалъ своему вѣрному камер-
динеру Клери со словами: «кажется, о вашемъ завтракѣ поза-
были; возьмите это, съ меня довольно остального» 2), или когда
во время болѣзни того же Клери дофинъ подавалъ ему питье3),
или надменная дочь Маріи-Терезіи безъ единой жалобы стлала
х) Ср. описанія въ Тоигпаі йе Сіёгу, стр. 60 и 61. — Вёсііз йез ёѵёпе-
тепіз аггіѵёз аи Тетріе дочери Людовика XVI, стр. 95 журнала Клери-
Нізіоіге аЪтёдёе йе Іа Вёѵоіиііоп еі йез пшііъеигз ди’еііе а оссазіоппёз, т. II,
кн. XI, стр. 105, 106 и 107. Протоколы Коммуны.
2) йоигпаі йе (Лёгу, стр. 46.
8) ГЫй., стр. 73 и 74.
343
сама постель1),—могъ ли самый ярый республиканецъ не быть
тронутымъ подобной картиной? Людовикъ XVI былъ опаснѣе
въ тюрьмѣ, чѣмъ на тронѣ!
Неудивительно поэтому, что нѣкоторые изъ муниципальныхъ
чиновниковъ, приставленныхъ для наблюденія за Тамплемъ, были
растроганы и не могли удержаться, чтобы не сдѣлать узникамъ
нѣкотораго снисхожденія, за что они поплатились впослѣдствіи
жизнью2).
Человѣку съ низменными инстинктами доставляетъ насла-
жденіе оскорблять низверженнаго монарха. Въ то время какъ
многіе поддались благородному состраданію, нашлись люди, ко-
торые полагая, что республикѣ слѣдуетъ служить, не останавли-
ваясь передъ злоупотребленіемъ силою, проявили всю свою под-
лую наглость и тѣмъ нанесли ей смертельное оскорбленіе. «Пе-
тіонъ», разсказываетъ дочь Людовика XVI, прислалъ на мѣсто
тюремнаго надзирателя ужаснаго человѣка, который 20-го мая
1792 г. взломалъ дверь комнаты, гдѣ помѣщался мой отецъ, и
хотѣлъ убить его. Этотъ человѣкъ находился безвыходно въ
башнѣ и испробовалъ всѣ способы досаждать отцу. То онъ
пѣлъ при насъ Карманьолу; то, зная, что мать моя не любитъ
табачнаго запаха, онъ пускалъ ей и моему отцу, когда они
проходили мимо, струю дыма прямо въ носъ. Онъ всегда ле-
жалъ въ то время, когда мы шли ужинать, потому что намъ
надо было проходить черезъ его комнату; иногда онъ лежалъ
въ постелѣ даже въ то время, когда мы проходили къ обѣду3).
Къ этимъ печальнымъ подробностямъ, сообщеннымъ дочерью
Людовика XVI, можно прибавить многія другія въ томъ же родѣ,
которыя раскрываетъ Клери въ своемъ дневникѣ. Какое бы от-
вращеніе онѣ ни вызывали, онѣ, къ сожалѣнію, могутъ быть
объяснены той таинственной смѣсью величія и низости, которая
называется человѣческой натурою.
Надобно замѣтить, что притѣсненія проистекали зачастую
отъ необходимости строгаго надзора за столь важными узни-
ками, и справедливость требуетъ сказать, что надзоръ за Там-
племъ возлагалъ на Коммуну страшную отвѣтственность. Со-
т) Нізіоіге аЪгёдёе сіе Іа Вёѵоіиііоп еі йезтаіігеигз ди’еііе а оссазіоппёз,
т. П, кн. XI, стр. 99.
2) Въ этомъ сознается самъ Клери. См. его журналъ, стр. 70.
8) Вёсіі Лез ёѵёпетепіз аггіѵёз аи Тетріе, написанный дочерью Людо-
вика XVI, см. журналъ Клери, стр. 187.
344
знаніе угрожавшей ей опасности вынуждало ее отдавать при-
казанія, суровость которыхъ усугублялась грубостью нѣкото-
рыхъ низшихъ служащихъ и была отвратительна. Изъ прото-
коловъ Коммуны явствуетъ, что у внѣшней тюремной ограды
башни происходили по ночамъ сборища, наигрывались на сви-
рѣли пѣсни, подавались сигналы, слышались возгласы «да
здравствуетъ король!» * 2). Этимъ и объясняется та бдительность
со стороны муниципальныхъ чиновниковъ, которая доходила
до крайнихъ предѣловъ подозрительности. Одинъ изъ нихъ за-
ставлялъ, напр., разламывать макароны, чтобы увидѣть, не спря-
таны ли въ нихъ какія-нибудь записки; другой, подъ вліяніемъ
подобныхъ же опасеній, велѣлъ разрѣзать въ своемъ присут-
ствіи персики и расколоть косточки. Однажды Клери, въ дока-
зательство того, что онъ не думалъ отравить своего господина
во время бритья, былъ вынужденъ хлебнуть мыльной пѣны,
приготовленной для королевской бороды 2).
Когда наступало время ложиться спать, дежурные чиновники
загораживали комнату, занимаемую Людовикомъ. Не доволь-
ствуясь тѣмъ, что эта комната запиралась снаружи двумя за-
совами, они запирали также снаружи дверь въ столовую, при-
ставляли къ стѣнѣ спальной комнаты складныя кровати, и ло-
жились на нихъ совершенно одѣтые. Клери было запрещено
разговаривать по ночамъ шопотомъ съ его господиномъ; запре-
щеніе это, впрочемъ, не трудно было нарушить. Когда за обѣ-
домъ члены королевской семьи говорили другъ другу что-либо
тихо, то комиссары кричали: «говорите громче!3).
Что эти мѣры были не излишни, доказательствомъ того слу-
житъ тотъ фактъ, что между узниками и внѣшнимъ міромъ все
таки установились сношенія. Клери, подъ предлогомъ доставки
бѣлья и другихъ необходимыхъ вещей, добился разрѣшенія,
чтобы его жена приходила къ нему разъ въ недѣлю въ сопро-
вожденіи одной дамы, выдаваемой имъ за ея родственницу.
Такъ какъ она приходила обыкновенно въ часы прогулокъ,
когда болыпинсто чиновниковъ слѣдовало за королевскою семьею,
то Клери имѣлъ возможность узнавать отъ нея все, что интере-
’) См. бюллетень Коммуны о тамильскихъ узникахъ въ Нізіоіге рагіе-
тепіаіге, т. XXI, стр. 305.
2) Роигпаі сіе Сіёгу, стр. 69.
3) Нізіоіге аЪгёдёе сіе Іа Иёѵоіиігопз еі йез таіігеигз ди’еііе а оссазіоппёз,
т. II, кн. XI, стр. 104.
345
совало узниковъ ’). Кромѣ того, онъ получалъ свѣдѣнія о внѣш-
немъ мірѣ отъ трехъ прислужниковъ при королевской кухнѣ,
Тюржи, Маршана и Кретьена. Они приносили въ башню ѣду
для королевской семьи, приготовлявшуюся въ довольно отда-
ленной кухнѣ, и Тюржи, который выходилъ изъ Тампля два-
три раза въ недѣлю за провизіей, имѣлъ возможность узнавать
обо всемъ происходившемъ за стѣнами тюрьмы. Правда, ему
не дозволялось разговаривать съ камердинеромъ иначе, какъ
въ присутствіи чиновниковъ и то лишь о служебныхъ дѣлахъ.
«Но»,—разсказываетъ Клери,—«когда онъ хотѣлъ сказать что
либо, онъ дѣлалъ условный знакъ, и я подъ разными пред-
логами старался поговорить съ нимъ. Иногда я просилъ его
причесать меня; тогда принцесса Елизавета начинала бесѣдо-
вать съ чиновниками, такъ что у меня было необходимое время
для разговора съ нимъ; то я давалъ ему поводъ войти въ мою
комнату, и онъ пользовался этимъ моментомъ, чтобы сунуть
подъ мою кровать газеты, мемуары и другого рода печатныя
произведенія, которыя онъ долженъ былъ передать мнѣ» 2).
Если, оставивъ въ сторонѣ строгія требованія политики, мы
разсмотримъ поведеніе Коммуны, то мы увидимъ, что оно было
вполнѣ корректно и даже не лишено великодушія.
Такъ, напр., Людовику XVI назначили тринадцать мундшен-
ковъ; столъ его былъ всегда сервированъ роскошно. Нелишне
и не безинтересно будетъ напомнить, что къ завтраку королев-
ской семьѣ подавали ежедневно семь чашекъ кофе и шесть ча-
шекъ шоколаду, кофейникъ сливокъ йоиЪІе-сЬапйе, графинъ
прохладительнаго питья, молочникъ теплаго молока и графинъ
холоднаго, графинъ ячменной воды, графинъ лимонаду, три
куска сливочнаго масла и корзинку фруктовъ. Обѣдъ состоялъ
изъ трехъ сортовъ супа, четырехъ сортовъ закуски, двухъ жар-
кихъ и четырехъ пирожныхъ; къ этому, въ видѣ дессерта, по-
давали корзинку печенья, три сорта компота, три тарелки фрук-
товъ, три куска сливочнаго масла, бутылку шампанскаго, не-
большой графинъ мускатнаго вина, графинъ бордосскаго, гра-
финъ мадеры, четыре чашки кофе, горшокъ сливокъ сІопЫе-
сііапсіе и т. д. Также обиленъ былъ ужинъ. Въ офиціальномъ
отчетѣ, изъ котораго мы черпаемъ этп свѣдѣнія, отдается полная
*) ЗЪигпаІ сіе Сіёгу, стр. 49 и 50.
а) ІЪісІет, стр. 51.
346
справедливость умѣренности тампльскихъ гостей; изъ него же
мы узнаемъ, что изъ всѣхъ членовъ королевской семьи пилъ
вино, и то весьма умѣренно, одинъ Людовикъ XVI, и что онъ
одинъ соблюдалъ въ положенные дни воздержаніе и постъх).
Во всякомъ случаѣ, Коммуну нельзя обвинять въ скаредности,
если подумать, что въ періодъ времени съ 16-го августа по 9-е
сентября въ Тамплѣ потреблено живности на 1.344 ливровъ2),
въ теченіе сентября тамъ было съѣдено восемьдесятъ шесть
корзинъ персиковъ3), короче говоря, общая сумма расходовъ на
столъ въ теченіе трехъ съ половиною мѣсяцевъ доходила, даже
послѣ уменьшенія расходныхъ статей, до 35.172 ливровъ!4).
Клери пишетъ, — и это было совершенно справедливо,—что
при водвореній въ Тамплѣ у короля и у королевы недоставало
бѣлья, и что у нихъ было только то бѣлье, которое имъ доста-
вила англійская посланница графиня Сутерлэндъ; онъ приба-
вляетъ: «принцессы сами чинили одежду, и нерѣдко, чтобы по-
чинить платье короля, принцесса Елизавета должна была дожи-
даться, когда онъ ляжетъ спать» 5). Но Клери забываетъ, что
королевская семья терпѣла эти лишенія лишь въ первые дни
заточенія. Лишь только Людовикъ XVI потребовалъ платья,
бѣлья и другихъ необходимыхъ вещей, Коммуна поспѣшила
удовлетворить его требованіе, такъ что за одежду, носильное
и постельное бѣлье, доставленныя заключенной семьѣ съ 10-го
августа по конецъ октября, ей пришлось уплатить по счетамъ,
общій итогъ коихъ равнялся 29.505 ливрамъ 6).
Что касается выпавшей на долю Маріи-Антуанеты обязан-
ности убирать свою постель, то это дѣлалось ею добровольно.
Когда ей было предложено пользоваться услугами приглашен-
ныхъ для этого муниципалитетомъ женщинъ, то она отказалась,
сказавъ: «я буду дѣлать все сама» 7).
2) Докладъ Коммунѣ гражданина Вердье, помѣченный 28-мъ ноября 1792 г.
2) ІЪійет.
8) ІЪійет.
4) ІЪійет. Издатели дневника Клери замѣчаютъ, что уплаты произво-
дились ассигнаціями, которые,—говорятъ они, — сильно понизились въ стои-
мости. Это невѣрно. Въ это время паденіе курса ассигнацій еще не начи-
налось.
б) Іоигпаі йе Сіёгу, стр. 43.
6) Докладъ Вердье.
7) Нізіоіге аЪгёдёе йе Іа Вёѵоіиііоп еі йез таікеигз ди’еііе а оссазіоппёз,
т. II, кн. XI, стр., 39.
347
Петіонъ ссудилъ сверженному монарху 2.000 ливровъ: Ком-
муна возвратила ему эту сумму1).
Она предоставила также въ распоряженіе Людовика XVI
нѣсколько сочиненій, которыя онъ пожелалъ имѣть въ исходѣ
ноября, какъ-то: Соттепіаігез де Сезаг, Согпеііиз Нероз, Сігат-
таіге сіе Ъкотопд, Лізііп, Мёіатогркозез д’Оѵіде. РаЫез де Ьа-
/опіаіпе, Тасіі, Аѵепіигез сіе Тёіетадие, и т. д. и т. д. Въ
дебатахъ, которые велись по этому поводу въ Главномъ Совѣтѣ,
отразился духъ времени съ самой худшей его стороны. Одинъ
изъ членовъ Совѣта утверждалъ, что въ нѣкоторыхъ книгахъ,
потребованныхъЛюдовикомъ, заключались политическія заблужде-
нія; другой,—что Метаморфозы Овидія противны нравственности;
третій, что Людовику XVI лучше было бы дать для прочтенія
Нізіоіге де Іа Неооіиііоп (ГАпдІеіегге, Маззасге де Іа Иаіпі-Вагікё-
Іету, Ѵіе де Оготгѵеіі...2). Эти негуманныя и вмѣстѣ съ тѣмъ
пустяшныя возраженія не помѣшали Коммунѣ удовлетворить
желаніе своего узника. Въ данномъ случаѣ отказъ былъ бы для
него, безъ сомнѣнія, весьма чувствителенъ, такъ какъ чтеніе
было утѣхою его послѣдахъ дней. Наканунѣ казни онъ самъ
сдѣлалъ подсчетъ прочитанныхъ имъ въ Тамплѣ книгъ; число
ихъ доходило до 257 томовъ3).
20-го ноября, Людовикъ XVI слегка занемогъ, и въ Парижѣ
разнесся слухъ о его смерти. Что имѣли въ виду люди, распро-
странявшіе эту ложную вѣсть? Хотѣли ли они вывѣдать обще-
ственное мнѣніе? Во всякомъ случаѣ цѣль ихъ не была достиг-
нута, такъ какъ Коммуна поспѣшила опубликовать бюллетень
о состояніи здоровья Людовика XVI и такимъ образомъ волненіе
не успѣло распространиться4).
Между тѣмъ, столь прославленная и грозная Коммуна 10-го
августа близилась къ своему концу. 2-го декабря Главный Совѣтъ
открылъ свое послѣднее засѣданіе въ девять часовъ утра, а въ три
часа уже начали свою работу тѣ, кои по волѣ народнаго избранія
должны были замѣнить ихъ. Мэромъ былъ избранъ врачъ Шометъ,
нѣсколько дней спустя Шометъ, котораго смѣнили Геберъ и Реаль,
оказался избраннымъ секціями генеральнымъ прокуроромъ Ком-
’) Докладъ Вердье.
*) ІЫ(1ет.
8) ІЪісІет.
*) Вёѵоіиііопз сіе Рагіз, .V 176.
348
муных). «Прежде, сказалъ онъ тотчасъ по вступленіи въ долж-
ность, меня звали Пьеръ-Гаспаръ Шометъ, такъ какъ мой
крестный отецъ вѣрилъ въ святыхъ. Со времени революціи я
принялъ имя одного святого, который былъ повѣшенъ за свои
республиканскіе принципы. Вотъ почему меня зовутъ теперь
Анаксагоръ Шометъ» * 2).
Съ извѣстіемъ объ этой перемѣнѣ въ Тампль проникъ лучъ
надежды, но онъ скоро разсѣялся3). Ратуша удвоила бдитель-
ность. Плохо пришлось бы новоизбраннымъ чинамъ магистрата,
если бы они поддались состраданію! Гнѣвное настроеніе вездѣ
усиливалось, многія секціи обнаруживали нетерпѣніе, подъ ко-
торымъ чувствовалось озлобленіе. Злоба, охватившая республи-
канцевъ даже въ провинціи, была такъ велика, что одна изъ
коммунъ серьезно предложила Конвенту сдѣлать для стрѣльбы
во враговъ пушечныя ядра величиною съ голову Людовика XVI
и съ его изображеніемъ4). Спѣша выразить отвращеніе, которое
внушала имъ королевская власть, города и частныя лица мѣ-
няли имена, если въ нихъ входили раньше слова: «Луи*, «Бур-
бонъ», «Роялъ»: такъ напр. городъ Портъ-Луи получилъ названіе
Порта Свободы 5).
Съ другой стороны, роялисты молчали или скрывались. Въ
пользу королевской семьи ими ничего не было сдѣлано. Сочув-
ствіе къ ней проявилось лишь въ мелочахъ: во Французскомъ
театрѣ—въ нѣкоторыхъ намекахъ въ драмѣ, озаглавленной ѴАті
сіев ІоІ8\ въ театрѣ Водевиль—въ слѣдующей фразѣ изъ Ба сказіе
Зияаппе: «Вы обвинители, и вы же явились бы судьями!» 6); на-
конецъ въ предмѣстьи Магаіз давали пьесу, озаглавленную
ТгіЪипаІ гедоиіаЫе въ которой была представлена башня, точно
такая же, какъ Тампль, въ которой была заточена прелестная
благородная дама; мораль пьесы была такова, что кровь королей
слѣдуетъ чтить такъже,какъ кровь добрыхъ божествъ. На третьемъ
представленіи, когда Гоншонъ неожиданно всталъ, чтобы по-
требовать къ отвѣту директора, роялисты стали угрожать ему;
т) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XXII, стр. 324.
2) ІЫйет.
3) Іоигпаі йе Сіёгу, стр. 79.
4) Нізіоіге аЪгёдёе йе Іа Вёѵоіиііоп еі йез таіііеигз ди’еііе а оссазіоппёз,
т. II, кн. XI, стр. 121.
6) ІЫй,, стр. 122.
®) Монгальяръ, Нізіоіге йе Ргапсе, т. III, стр. 421.
349
но онъ хладнокровно заявилъ: «первый, кто коснется меня, не
встанетъ съ мѣста» *),—тѣмъ дѣло и кончилось.
Между тѣмъ собирались матеріалы для предстоявшаго про-
цесса. Разборъ бумагъ, извлеченныхъ изъ желѣзнаго шкафа,
былъ порученъ Коммуною Рюлю, ярому якобинцу и суровому
патріоту; носился слухъ, что въ дѣлѣ будетъ замѣшано нѣ-
сколько жирондистовъ; слухъ этотъ былъ нелѣпъ во всѣхъ
отношеніяхъ, ибо, допустивъ даже, что столь гордые республи-
канцы проявили минутную слабость, Ролану было бы не трудно
уничтожить всѣ доказательства ихъ вины.
На самомъ дѣлѣ ни противъ нихъ, ни противъ депутатовъ
центра нельзя было предъявить никакого обвиненія, если не
считать: 1) письма Лапорта къ королю, въ которомъ говорилось,
что «у Барера наилучшія намѣренія;» 2) записки Сентъ-Фуа,
въ которой онъ рекомендовалъ Людовику XVI Керсена на постъ
морского министра, и 3) бумаги, съ помѣткою монарха, въ ко-
торой говорилось, что шестнадцать самыхъ вліятельныхъ чле-
новъ Собранія... могутъ быть подкуплены на три мѣсяца и
далѣе на все время засѣданій Законодательнаго Собранія; но
это будетъ стоить дорого...»
Документы эти, которые Рюль счелъ долгомъ предъявить
Собранію въ засѣданіи 3-го декабря, очевидно, не могли дать
повода къ какому либо опредѣленному обвиненію: Бареру и
Керсену ничего не стоило отклонить отъ себя подозрѣніе, осно-
ванное на такихъ неопредѣленныхъ и пустяшныхъ данныхъ, а
когда священникъ Шарль намекнулъ, что Гаде, какъ человѣкъ
талантливый и вліятельный въ парламентѣ, находился, вѣроятно,
въ числѣ упомянутыхъ въ королевской помѣткѣ шестнадцати
членовъ, то его замѣчаніе вызвало негодующій и грозный
отвѣтъ* 2).
Когда этотъ инцидентъ былъ исчерпанъ, разборъ дѣла Людо-
вика XVI продолжался; на трибунѣ появился Робеспьеръ. Онъ
пришелъ съ тѣмъ, чтобы говорить не по поводу процесса, а
противъ него; поэтому его согласились выслушать, несмотря на
принятое рѣшеніе, что рѣчи будутъ печататься, а не произ-
носиться. Онъ началъ:
9 Вёѵоіиііоп# сіе Рагіз, № 176.
2) См. засѣданіе 3-го декабря 1792 г. въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XXI,
стр. 161—162.
350
«Собраніе, незамѣтнымъ для себя образомъ, отклонилось отъ
сущности вопроса. Здѣсь не можетъ быть рѣчи о какомъ-либо
судебномъ процессѣ. Людовикъ XVI не обвиняемый, а вы не
судьи; вы государственные люди и представители націи; ничѣмъ
инымъ вы не можете быть. Вамъ не предстоитъ вынести при-
говоръ, коимъ человѣкъ будетъ обвиненъ или оправданъ; вы
должны принять извѣстную мѣру, которой требуетъ общественное
благо, вы должны выполнить актъ, указанный націи Провидѣ-
ніемъ (аплодисменты). Какъ предписываетъ вамъ дѣйствовать
здравая политика для упроченія нарождающейся республики?
Она повелѣваетъ вамъ глубоко внѣдрить въ сердца отвращеніе
къ королевской власти, поразить и привести въ оцѣпенѣніе
всѣхъ сторонниковъ короля. Значитъ—представить свѣту его
преступленіе и его дѣло, какъ нѣчто подлежащее серьезному
и благоговѣйному обсужденію, какъ нѣчто трудное для пред-
ставителей французскаго народа; установить неизмѣримое раз-
стояніе между самимъ воспоминаніемъ о томъ, чѣмъ онъ былъ,
и достоинствомъ гражданина,—значило бы найти секретъ сдѣлать
его еще опаснымъ для свободы. Людовикъ былъ королемъ;
теперь основана республика. Занимающій васъ великій вопросъ
рѣшается нижеслѣдующими положеніями: Людовикъ свергнутъ
съ престола за свои преступленія; онъ объявилъ французскій
народъ мятежнымъ и для его наказанія призвалъ оружіе своихъ
собратій—тирановъ, а народъ-побѣдитель рѣшилъ, что мятеж-
никомъ былъ никто иной, какъ онъ. Слѣдовательно, Людовикъ
не можетъ быть судимъ: онъ уже осужденъ, либо республикѣ
нѣтъ оправданія (аплодисменты). Предлагать, чтобы Людовикъ
былъ какимъ бы то ни было образомъ преданъ суду, значитъ
вернуться назадъ къ королевскому и конституціонному деспо-
тизму; это идея антиреволюціонная, такъ какъ она дѣлаетъ
спорной самую революцію. Въ самомъ дѣлѣ, если Людовика
еще можно судить, то вѣдь онъ можетъ быть оправданъ, онъ
можетъ оказаться невиновнымъ,—что я говорю? до суда онъ
долженъ считаться таковымъ. Но если Людовика можно
считать невиновнымъ, то какъ же смотрѣть въ такомъ случаѣ
на революцію? Развѣ она еще не упрочена, развѣ ея успѣхъ
сомнителенъ? Если Людовикъ невиновенъ, значитъ всѣ защит-
ники свободы тѣмъ самымъ становятся клеветниками, а мятеж-
никами были поборники истины и защитники угнетенной
невинности; всѣ манифесты иностранныхъ дворовъ являются
351
тогда законнымъ протестомъ противъ захватившей власть партіи;
заточеніе, которому Людовикъ подвергается до настоящаго
момента, является несправедливымъ притѣсненіемъ; въ такомъ
случаѣ федералисты, все парижское населеніе, всѣ патріоты
Франціи оказываются виновными, и великій процессъ, возникшій
между преступленіемъ и добродѣтелью, между свободою и тира-
ніею, будетъ рѣшенъ въ концѣ концовъ въ пользу преступленія
и тираніи?»
Это неожиданное, грозное вступленіе поразило Собраніе. Это
была теорія Сенъ-Жюста въ новомъ освѣщеніи, представленная
съ политической точки зрѣнія. «Или Людовикъ виновенъ,
или революція не можетъ быть оправдана». Дѣйствительно,
это была ужасная дилемма! Робеспьеръ продолжалъ:
«Когда народъ бываетъ вынужденъ прибѣгнуть къ возста-
нію, онъ возвращается по отношенію къ тирану въ первобытное
состояніе. Какимъ образомъ послѣдній могъ бы ссылаться при
этомъ на общественный договоръ? Вѣдь онъ его нарушилъ...
Право наказать тирана и право свергнуть его съ престола,—это
одно и то же. И то и другое выливается въ одинаковыя формы.
Процессъ тирана—это есть уже возстаніе; приговоръ ему—паденіе
его власти, а его наказаніе это то, чего требуетъ народная сво-
бода. Судъ народа не то, что судъ въ судебномъ установленіи:
онъ не выноситъ приговора, онъ поражаетъ, какъ молнія».
Провозгласивъ такимъ образомъ тотъ опасный принципъ,
что гнѣвъ народа непогрѣшимъ, и что процессуальныя формы
отнюдь не составляютъ части правосудія, Робеспьеръ указалъ
на опасности, которыя неизбѣжно повлекъ бы за собою по-
добный процессъ, если бы его вели съ обычною медленностью.
Что произойдетъ, если дѣло затянется до весны, до того вре-
мени, когда короли замышляютъ совершить общее нападеніе?
Какая представится арена для заговорщиковъ! Какая пища для
интригъ! И если бы при этомъ, паче чаянія, судьи оказались
вѣроломными, то до какихъ предѣловъ могли бы они дойти,
‘ когда бы золото непріятеля соблазнило ихъ, а его войско под-
держивало бы ихъ смѣлость.
«Людовикъ,—присовокупилъ неумолимый ораторъ,—продол-
жаетъ бороться съ нами изъ своей тюрьмы, а у насъ еще
сомнѣваются въ томъ, дозволительно ли относиться къ нему,
какъ къ врагу, у насъ ссылаются въ его пользу на консти-
туцію!.. Конституція? Да вѣдь она запрещаетъ вамъ дѣлать то,
352
что вы съ нимъ сдѣлали. Если единственнымъ наказаніемъ для
него могло быть низложеніе, то вы не должны были выносить
такого приговора, не разслѣдовавъ дѣла; вы не имѣли права
держать его въ тюрьмѣ... Конституція васъ осуждаетъ. Сту-
пайте же, падите къ ногамъ Людовика и взывайте его о ми-
лости».
Отмѣченное Робеспьеромъ противорѣчіе было столь явно, что
оно поразило Собраніе. А между чѣмъ онъ самъ, требовавшій,
во имя цивилизаціи, упраздненія смертной казни, не впадалъ ли
онъ теперь, требуя головы Людовика, въ явное противорѣчіе
съ самимъ собой? Вотъ чтб онъ отвѣтилъ на это возраженіе,
которое никѣмъ не было высказано, но которое онъ сознавалъ
въ глубинѣ души:
«Защитники короля, чѣмъ же вы руководствуетесь,—состра-
даніемъ или жестокостью, когда вы желаете избавить его отъ
наказанія за его преступленія? Что касается меня, то мнѣ
омерзительна расточаемая вашими законами смертная казнь, я
не питаю къ Людовику ни любви, ни ненависти: я ненавижу
лишь его злодѣянія. Я требовалъ отмѣны смертной казни отъ
Собранія, которое вы называете до сихъ норъ учредительнымъ,
и не моя вина, если эти первѣйшіе принципы разума показа-
лись ему моральной и политической ересью. Но вы, никогда не
думавшіе примѣнить ихъ къ тѣмъ несчастнымъ, преступленія
которыхъ являются въ гораздо меньшей степени ихъ личными
преступленіями, нежели преступленіями правительства,—въ силу
какого рокового стеченія обстоятельствъ вспомнили вы теперь
эти принципы, чтобы основать на нихъ защиту величайшаго
изъ преступниковъ? (аплодисменты). Вы требуете, чтобы смертная
казнь не была примѣнена лишь къ тому, кто одинъ можетъ
оправдать ее.
«Въ видахъ общественной безопасности, никогда не требуютъ
смертной казни для обыкновенныхъ преступниковъ, потому что
общество всегда имѣетъ иныя средства поставить виновнаго въ
невозможность вредить ему. Но вопросъ о существованіи ко-
роля, свергнутаго съ престола во время революціи, которая до
сихъ поръ не упрочена справедливыми законами,—короля, одно
имя котораго навлекаетъ бѣдствія войны на взволнованную
страну, не можетъ быть безразличенъ для общественнаго блага,
хотя бы король былъ въ тюрьмѣ или въ ссылкѣ. И это жестокое
исключеніе изъ обычныхъ законовъ, которое признается пра-
353
восудіемъ, можетъ быть объяснено лишь самымъ характеромъ
его преступленій. Эту роковую истину я произношу съ при-
скорбіемъ, но лучше пусть погибнетъ Людовикъ, нежели сто
тысячъ доблестныхъ гражданъ; Людовикъ долженъ умереть, по-
тому что отечество должно жить» х).
Эта сильная рѣчь потрясла Собраніе. Но какъ рискованно
было переносить вопросъ съ точки зрѣнія правосудія на почву
политики? Маратъ—да, самъ Маратъ увидѣлъ въ этомъ опас-
ность: наклонившись къ Дюбуа-Крансе, онъ сказалъ: «Съ по-
добными доктринами республикѣ причинятъ больше зла, чѣмъ
всѣ тираны, вмѣстѣ взятые»* 2). Ссылаясь на право народа бо-
роться противъ Людовика XVI, Робеспьеръ самъ шелъ на встрѣчу
тому возраженію, которое сдѣлалъ ему впослѣдствіи Тара:
«Право убивать на войнѣ не распространяется за предѣлы
битвы: въ тотъ моментъ, когда кончается послѣдняя, кончается
и это право. Только одни татары считаютъ себя въ правѣ зака-
лывать своихъ плѣнныхъ, только дикари думаютъ, что имѣютъ
право съѣдать ихъ»3). Но! мы знаемъ теперь, сколько было
ложнаго въ суровой логикѣ Робеспьера и Сенъ-Жюста, сколько
было обманчиваго въ ихъ суровомъ краснорѣчіи. Мы знаемъ,
что казнь Людовика XVI во Франціи, какъ и казнь Карла I
въ Англіи, не избавила міръ отъ зла—отъ существованія ко-
ролей!
Какъ бы то ни было, именно рѣчь Робеспьера, по выра-
женію Тара, «склонила вѣсы національнаго правосудія на сто-
рону смерти»; произнесенная вслѣдъ затѣмъ рѣчь Барера, взвѣ-
сившаго всѣ доводы за и противъ, наклонила ихъ въ ту же
сторону4). Какъ ни великъ былъ успѣхъ Робеспьера, однако
ему все же не удалось склонить Собраніе къ тому, чтобы при-
говоръ былъ произнесенъ немедленно. Когда онъ захотѣлъ пред-
ставить составленный имъ проектъ декрета, ропотъ покрылъ
его голосъ, и Собраніе, по предложенію Петіона, ограничилось
постановленіемъ, что оно будетъ судить Людовика XVI5).
Можно ли было бы повѣрить, что въ усердіи, съ какимъ
т) См. рѣчь Робеспьера іп ехіепзо въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XXI
стр. 162—171.
2) Вильомѳ, Нізіоіге сіе Іа Вёѵоіиііоп, т. II, стр. 340.
3) Мётоігез сіе Оагаі въ Нгзіоіге рагіетепіаіге, т. ХѴІП, стр. 337.
4) ІЫйет, стр. 195.
ь) Засѣданіе 3-го декабря 1792 г.
луи бланъ. т. ѵп.
23
354
монтаньяры преслѣдовали Людовика XVI, жирондисты увидятъ
только желаніе свергнуть короля, чтобы замѣнить его такимъ же
королемъ, только подъ другимъ названіемъ, и передать порабо-
щенную Францію во власть Дантона, либо Робеспьера, либо
Марата? Но такова именно была странная мысль, которую
Бюзо развивалъ 4-го декабря передъ Конвентомъ, настаивая
на томъ, чтобы тотъ, кто предложитъ возстановить королевскую
власть подъ какимъ-то ни было видомъ, или попытается сдѣлать
это, подлежалъ смертной казни. Всего изумительнѣе то, что нѣ-
которые монтаньяры, изъ уваженія къ принципу народнаго
суверенитета, увлеклись до того, что стали проповѣдывать мнѣнія,
за которыя Жиронда ухватилась, какъ за неопровержимое до-
казательство. Если бы предложеніе Бюзо прошло, чтб сталось бы
со свободою и съ сувернитетомъ народа, призваннаго санкціони-
ровать конституцію?—таковъ былъ вопросъ, предложенный Ба-
зиромъ. Можно ли было изъ этого предположить, будто народъ
желалъ имѣть короля. Въ свою очередь Мерленъ де Тіонвилъ,
поддержанный Шабо, потребовалъ для первичныхъ собраній
абсолютной свободы мнѣній: это было какъ разъ то, на чемъ
Жиронда подстерегала своихъ противниковъ. Не могло быть
болѣе сомнѣнія! Монтаньяры пойманы на мѣстѣ преступленія—
въ сочувствіи роялизму. Тріо кордельеровъ неосторожно вы-
дало затаенные помыслы партіи! У Людовика XVI будетъ
преемникъ, который, весь залитый его кровью, возстановитъ
тиранію подъ новымъ названіемъ. «Національному Конвенту,
воскликнулъ Гаде,—не слѣдуетъ жалѣть о томъ, что онъ вы-
слушалъ мнѣніе, дающее ключъ къ извѣстнымъ планамъ»...
Когда былъ произнесенъ этотъ злостный намекъ, въ залѣ под-
нялся неистовый шумъ. Одни аплодировали, другіе издавали
бѣшеныя восклицанія. Базиръ жаловался на клевету; Шабо и
Камиллъ Демуленъ устремились къ трибунѣ, но имъ не удава-
лось взойти на нее. Суматоха достигла крайнихъ предѣловъ, и
предложеніе Бюзо было принято со скандаломъ х).
Оставить Собраніе подъ впечатлѣніемъ случившагося было бы
со стороны Горы крупною ошибкою. Робеспьеръ потребовалъ
слова, но жирондисты, угадавшіе его намѣреніе и боявшіеся потерять
тѣ выгоды, какія доставило имъ неудачное заявленіе трехъ
Кордельеровъ, прибѣгли къ скандалу. Залъ огласился страст-
т) Засѣданіе 4-го декабря 1792 г.
355
пыми возгласами. Робеспьера обвиняли въ желаніи деспотически
распоряжаться словомъ; наиболѣе горячіе кричали: «въ Аббат-
ство его!» Но народъ, переполнявшій галереи, былъ возмущенъ
и сталъ на сторону человѣка, котораго укоряли въ тираніи,
очевидно, только для того, чтобы напасть на него. Робеспьеръ
появился посреди зала: ему аплодировали; онъ пошелъ по залѣ:
аплодисменты усилились. Онъ заставилъ слушать себя и опро-
вергъ всѣ взведенныя на него жирондистами обвиненія, ска-
завъ: «Предположить, что какая-либо нація имѣетъ право под-
чиняться королевской власти,—значить оскорбить самодержавіе
народа. Никакая нація не можетъ, не совершая преступленія,
подчиниться власти короля». Назиръ, Шабо и Мерленъ вы-
слушали эти слова съ безмолвной покорностью. Въ заключеніе
Робеспьеръ настаивалъ на немедленномъ осужденіи свергнутаго
монарха. Но Собраніе, согласно съ мнѣніемъ Петіона, поста-
новило, что процессъ Людовика XVI будетъ слушаться ежедневно,
съ полудня до шести часовъ *).
На слѣдующій день Рюль предъявилъ найденные въ же-
лѣзномъ шкапу документы, которыми было обнаружено, что
Мирабо былъ тайнымъ соучастникомъ и орудіемъ дворцовыхъ
заговоровъ1 2). Доказательства были несомнѣнны; тогда разда-
лись голоса, требовавшіе удалить изъ Собранія его бюстъ, а
его останки изъ Пантеона. Мануель требовалъ, чтобы для за-
щиты его памяти былъ назначенъ офиціальный адвокатъ. Послѣ
продолжительныхъ преній Конвентъ рѣшилъ возложить на пу-
бличный слѣдственный комитетъ обязанность представить до-
кладъ относительно внесенныхъ предложеній, а пока закрыть
покрываломъ бюстъ Мирабо3).
Клубъ якобинцевъ не счелъ нужнымъ дѣйствовать столь
сдержанно. По предложенію столяра Дюпле, горячо подержан-
ному Робеспьеромъ, бюстъ преступнаго великаго человѣка былъ
опрокинутъ и въ куски растоптанъ ногами4). Той же участи
подвергся бюстъ Гельвеція; Робеспьеръ, подстрекая якобинцевъ
къ этой буйной демонстраціи5), доказалъ еще разъ, насколько
1) Засѣданіе 4-го декабря 1792 г.
’) См. письма Лапорта къ королю, читанные Рюлемъ въ Конвентѣ,—въ
Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XXI, стр. 184—194.
а) ІЪійет.
2) Газета якобинскаго клуба, засѣданіе б-го декабря 1792 г.
6) ІЪійет.
'	23*
356
его философія отличалась отъ философіи того человѣка, ко-
торый, сводя всѣ наши способности къ физической чувствитель-
ности, доказывалъ въ своей знаменитой книгѣ о Разумѣ, что
всѣми нашими мыслями, всѣми поступками руководитъ одинъ
стимулъ—личный интересъ1). Разбить статую Гельвеція было,
конечно, актомъ нетерпимости; но, съ другой стороны, это было
равносильно осужденію во время революціи, нуждавшейся въ
самоотверженіи, проповѣди холоднаго и безплоднаго эгоизма.
Борьба партій продолжалась. Одинъ интриганъ, по имени
Біаръ, по возвращеніи изъ Лондона, куда онъ былъ посланъ
въ качествѣ соглядатая министромъ Лебреномъ, я гдѣ, по его
словамъ, онъ проникъ въ тайны роялистской эмиграціи, явился
къ Шабо и сообщилъ ему, что въ Англіи, у епископа де-Сенъ-
Поль-де-Леона, на собраніи бывшихъ французскихъ дворянъ и
прелатовъ, онъ слышалъ, по поводу процесса Людовика XVI,
что эмигранты разсчитывали на Фоше и Ролана. Злоба довѣр-
чива. Шабо полагалъ уже, что судьба Ролана была въ его ру-
кахъ; слухъ этотъ облетѣлъ городъ. Вызванный немедленно въ
Конвентъ, Біаръ подвергся суровому допросу. Онъ отвѣчалъ
неудачно, заикался, путался въ противорѣчіяхъ, словомъ велъ
себя такъ, что могъ привести въ смущеніе тѣхъ, кто его вы-
ставилъ. Шабо и Базиръ были вполнѣ посрамлены, Маратъ
кипѣлъ отъ бѣшенства, друзья Ролана торжествовали. Послѣдніе,
съ цѣлью нанести противникамъ сильнѣйшее пораженіе, потре-
бовали, чтобы въ Конвентъ была вызвана г-жа Роланъ, о ко-
торой упомянулъ Біаръ. Это былъ своего рода театральный
эфектъ, впечатлѣніе котораго было ими искусно разсчитано.
Г-жа Роланъ появилась, какъ истая богиня Жиронды; ея
осанка дышала республиканской гордостью и тонко разсчитанной
скромностью. Когда возбужденный ея появленіемъ энтузіазмъ
утихъ, она объяснила, что совсѣмъ не знала Біара, что онъ
явился къ ней, какъ человѣкъ, которому были довѣрены важныя
тайны, но она направила его къ мужу, такъ какъ она всегда
держится въ сторонѣ отъ дѣлъ, какъ подобаетъ женщинѣ!
Нельзя было лучше отвѣтить тѣмъ, кто старался сдѣлать
Ролана посмѣшищемъ, что его министерствомъ руководитъ жен-
щина. Біаръ былъ арестованъ, а г-жа Роланъ, очаровавшая
Собраніе своею граціею и изяществомъ, прошла по залу, сопут-
См. въ 1-мъ томѣ настоящаго труда разборъ книги Гельвеція.
357
ствуемая возгласами одобренія, раздавшимися почти со всѣхъ
скамей, при чемъ Маратъ, указывая пальцемъ на молчавшія
галереи, восклицалъ: «Обратите вниманіе, публика безмолв-
ствуетъ; она умнѣе васъ!» х).
Другъ народа этимъ не ограничился. «Нѣтъ, писалъ онъ нѣ-
сколько дней спустя въ своей газетѣ, нѣтъ, ничто не сравнится
съ лицемѣріемъ, лукавствомъ, плутнями и глубокимъ злодѣй-
ствомъ заговоровъ, которыя затѣваетъ противъ общественной
свободы клика Ролана. Тотъ, который обнаруженъ 7-го числа
текущаго мѣсяца, превосходитъ всѣ остальные. Его удалось до-
казать читателямъ, которые полагаютъ, что это дѣло есть за-
говоръ, затѣянный кликою Ролана и, быть можетъ, его Пене-
лопою, при помощи его главныхъ прислужниковъ, заговоръ,
имѣющій цѣлью натолкнуть патріотовъ Наблюдательнаго Ко-
митета на ложные шаги и выставить ихъ въ роли дураковъ,
всегда готовыхъ бить тревогу по поводу вымышленныхъ фак-
товъ. Негодованіе и горечь, испытанныя мною при видѣ этихъ
подлыхъ козней, такъ подѣйствовали на мое здоровье, что я
три дня лежу въ лихорадкѣ и страдаю мигренью»* 2).
Какъ ни запальчивы были эти слова, но они ни могли срав-
няться съ неистовыми дѣйствіями, въ которыхъ проявился пыл-
кій геній Жиронды. Преслѣдуемые тайнымъ желаніемъ спасти
короля, но вмѣстѣ съ тѣмъ убѣжденные въ томъ, что они не
могли безнаказанно высказать этого желанія, а тѣмъ болѣе на-
стаивать на немъ, до тѣхъ поръ, пока на скамьяхъ Конвента
возсѣдали противъ нихъ люди столь отважные, какъ Маратъ,
или столь вліятельные, какъ Робеспьеръ,—жирондисты заду-
мали изгнать ихъ изъ Конвента, вооруживъ противъ нихъ провин-
цію. И вотъ, въ одинъ прекрасный день Гаде поднесъ неожи-
данно Конвенту проектъ декрета, гласившаго, что будутъ со-
званы Собранія выборщиковъ какъ для утвержденія произведен-
ныхъ избирательными собраніями выборовъ, такъ и для исклю-
ченія членовъ, утратившихъ общественное довѣріе. Не успѣлъ онъ
закончить свое заявленіе, какъ жирондисты въ энтузіазмѣ вско-
чили со своихъ мѣстъ. «Пренія не нужны», воскликнули они. «На-
т) См. подробности ©того засѣданія, происходившаго 7-го декабря 1792 г.,
а также описаніе тѣхъ малоинтересныхъ инцидентовъ, которые чрезмѣрно
затянули его, въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XXI, стр. 210—243.
2) Яоигпаі сіе Іа ВёриЪііцие, № отъ 13 декабря 1792 г.
„Зб8_
родъ самодержавенъ и сдѣланное предложеніе воздаетъ должное
его самодержавію». Движеніе, сигналъ которому былъ поданъ
жирондистами, сообщилось съ быстротою молніи всему залу, и
Конвентъ, не имѣя времени опомниться, вотировалъ свое соб-
ственное самоубійство. Дѣло тѣмъ бы и кончилось, если бы
Мануель и взслѣдъ за нимъ Пріёръ не указали на угрожавшую
опасность. Мануель выяснилъ какъ нельзя лучше, что внезапно
предложенное опасное обновленіе Конвента имѣло лишь одну
цѣль—отмѣнить при помощи провинціи парижскіе выборы и
устранить нѣкоторыхъ неугодныхъ лицъ. Пріёръ въ свою оче-
редь выразилъ удивленіе, что наканунѣ суда надъ Людовикомъ
XVI было сдѣлано предложеніе, клонившееся къ тому, чтобы
считать лицъ, которыя были призваны судить короля, лишь
временными представителями народа, недостойными его довѣрія!
При этихъ словахъ въ залѣ поднялся страшный шумъ. Собра-
ніе, сконфуженное своей опрометчивостью, измѣнило рѣшеніе и
послѣ минутнаго колебанія отмѣнило только что сдѣланное имъ
постановленіе х).
Печальные эпизоды великой драмы! Они подали поводъ къ
памфлету, напечатанному Анахарсисомъ Клоотцемъ подъ загла-
віемъ «Ни Маратъ, ни Роланъ». Передъ публикой, которую
утомляли и раздражали ежедневно возбуждаемыя Жирондою
ссоры, Клоотцъ живо развивалъ тему, которая резюмировалась
въ эпиграфѣ «Долой людей, дѣла на очередь»» Но онъ самъ
злоупотреблялъ личностями, говоря, «что у Ролана взглядъ ко-
сой, а у Марата свирѣпый; что Гаде случается иной разъ слиш-
комъ сытно пообѣдать; что умъ и очарованіе г-жи Роланъ спо-
собны скрасить домашнюю жизнь министра, но что у него за
столомъ бываетъ скучно изъ-за нелѣпыхъ пересудовъ о Парижѣ,
что Бюзо—аскетъ, а Керсенъ—квакеръ; что патріотизмъ Бар-
бару чистъ, какъ черты его лица; что Ребекки продаетъ ли-
керы; что Роланъ разыгрываетъ диктатора при помощи газеты
ВоисІіе-йе-Еег, пятнадцати секретарей и народныхъ денегъ, и т. д
и т. д.... Какъ справедливо замѣтила газета Прюдома, не въ
этомъ состояли очередныя дѣла* 2).
Для народа на очереди былъ лишь процессъ Людовика XVI.
Въ засѣданіи 6-го декабря, по настоянію Кинета, было рѣ-
2) Воскресное засѣданіе 9 ноября 1792 г.
2) Вёѵоіиііопз йе Рагіз, № 176.
359
шено, что докладъ о преступленіяхъ, вмѣняемыхъ Людовику
XVI, долженъ быть представленъ Комиссіею изъ двадцати одного
члена, что на слѣдующій день обвиняемый будетъ приведенъ
въ Конвентъ и допрошенъ, при чемъ ему будутъ вручены копіи
съ обвинительнаго акта и вопроснаго списка, и наконецъ, что
президентъ дастъ ему двухдневную отсрочку для того, чтобы
онъ могъ вполнѣ высказаться1).
Комиссія была тотчасъ избрана; она принялась за дѣло, и
съ этого момента строгость надзора за тампльскими узниками
удвоилась.
Мѣсяца два передъ тѣмъ нѣсколько членовъ муниципали-
тета посѣтили того, кого они называли то Людовикомъ изъ башни,
то Людовикомъ послѣднимъ; во время этого посѣщенія Мануель
не только опечалилъ монарха разсказами о побѣдахъ республики,
но отдалъ приказаніе снять съ него орденскіе знаки отличія.
«Съ утра онъ облачился въ королевскую одежду, сказалъ по
этому поводу Мануель, но теперь пусть онъ носитъ обыкновен-
ное платье гражданина2). Съ тѣхъ поръ несчастному безро-
потному монарху пришлось испытать немало подобнаго рода
униженій. Эта покорность не измѣнила ему тогда, когда 7-го
декабря одинъ муниципальный чиновникъ явился во главѣ де-
путаціи отъ Коммуны, чтобы прочесть Людовику XVI постано-
вленіе объ отобраніи отъ заключенныхъ «ножей, бритвъ, нож-
ницъ, перочинныхъ ножей и прочихъ рѣжущихъ инструментовъ».
Людовикъ тотчасъ вынулъ изъ кармана ножъ и небольшой,
краснаго сафьяна нессесеръ, изъ котораго онъ досталъ нож-
ницы и перочинный ножикъ, которые передалъ чиновникамъ3),
и, пожавъ плечами, произнесъ: «меня нечего бояться» 4). Покуда
чиновники производили въ помѣщеніи тщательнѣйшій обыскъ,
Людовикъ присѣлъ у камина. Когда къ нему подошелъ одинъ
изъ комиссаровъ, пожелавшій взглянуть, что осталось въ несес-
серѣ, онъ открылъ его, вынулъ оттуда щипчики и, показывая
ихъ, спросилъ: «быть можетъ это тоже рѣжущій инструментъ?»
и затѣмъ повернулся къ комиссару спиною 5). Это былъ един-
’) Декретъ отъ 6-го декабря 1792 г.
2) Бюллетень Коммуны о тамильскихъ узникахъ.
8) Зоитпаі Сіёту, стр. 80.
4) Бюллетень Коммуны о тамильскихъ узникахъ.
*) Зоигпаі йе С1ёгу> стр. 81.
_ 360
ственный знакъ досады, вырвавшійся у него подъ впечатлѣ-
ніемъ этихъ оскорбительныхъ обысковъ.
Послѣ этого чиновники поднялись къ Маріи-Антуанетѣ; она
выказала меньше покорности. «Только-то,—съ горечью воскликнула
она: слѣдовало бы отнять у насъ и иголки,—онѣ очень больно
колются» 2).
10-го декабря монтаньяръ Робертъ Ленде представилъ Кон-
венту отъ имени Комиссіи двадцати одного историческій обзоръ
всѣмъ извѣстныхъ заговоровъ, въ которыхъ былъ король ви-
новенъ, а на слѣдующій день жирондистъ Барбару, отъ имени
той же Комиссіи, прочелъ съ трибуны докладную записку, ко-
торая должна была послужить основою для судебнаго разбира-
тельства.
Монарху вмѣнялись въ вину:
Неистоства совершенныя въ Версалѣ 23-го іюня; отданный
тогда же войскамъ приказъ идти на Парижъ; то что охрана
дворца была ввѣрена Фландрскому полку; оргіи, во время ко-
торыхъ національная кокарда топталась ногами; подстрекатель-
ства, которыя, обагривъ кровью Версаль, залили кровью и Па-
рижъ; нарушеніе присяги, данной федераціи 14-го іюля; по-
пытки при посредствѣ Талона подкупить нѣкоторыхъ депу-
татовъ, въ особенности—Мирабо; милліоны, растраченные на
вѣроломные заговоры; заговоръ рыцарей кинжала; одобреніе
Нансійской рѣзни; письмо къ Вулье, которому совѣтывали обе-
регать свою популярность, такъ какъ она сможетъ пригодиться-,
королевскую декларацію, оставленную въ Парижѣ во время
бѣгства въ Вареннъ, которой министрамъ запрещалось подпи-
сывать акты, исходящіе отъ Національнаго Собранія; самое это
скрытное бѣгство, предпринятое съ тайной мыслью вернуться во
Францію съ мечомъ въ рукѣ; кровопролитіе на Марсовомъ полѣ:
огромныя суммы, употребленныя, какъ было показано въ спи-
скахъ Септейля, на поддержку дѣла эмигрантовъ и для того,
чтобы уронить курсъ ассигнацій; умолчаніе о пильницкомъ со-
глашеніи; поддержка контръ-революціоннаго возстанія въ го-
родѣ Арлѣ; замедленіе въ исполненіи декрета о присоединеніи
къ Франціи Авиньона,—замедленіе, стоившее немало крови и
2) Въ бюллетенѣ Коммуны читаемъ: <0нъ не обнаружилъ никакой до-
сады».
а) Бюллетень Коммуны.
361
подъ которымъ скрывалось тайное намѣреніе затянуть граждан-
скую войну; систематическое бездѣйствіе исполнительной власти
по отношенію къ ужаснымъ волненіямъ въ Нимѣ, Монтобанѣ,
Мандѣ, Жалесѣ; пенсіи, уплачиваемыя тайкомъ собранному
въ Кобленцѣ отряду бывшихъ тѣлохранителей; деньги, тайно
высылавшіяся Лавогіону, Шуазель - Бопре, Рошфору, г-жѣ
Полиньякъ, Булье; записка, подписанная Ъ. 8. Хаѵіет Скагіез-
Ркііірре, доказывающая, что Людовикъ XVI тайно сносился
съ братьями въ тотъ самый моментъ, когда онъ публично тре-
бовалъ отъ нихъ, во имя чести, чтобы они вернулись въ Фран-
цію и не раздирали отечество; порученіе, данное командующимъ
войсками, чтобы они дезорганизовывали армію, побуждали сол-
датъ къ дезертирству и заставляли переходить на службу къ
Леопольду,—фактъ, установленный письмомъ Тулонжона, комен-
данта Франшъ-Конте; назначеніе управляющимъ военнымъ вѣ-
домствомъ Добанкура, племянника Калонна, что было причи-
ною измѣны Лонгви и Вердюна; покровительство непокорнымъ
священникамъ; задержаніе швейцарской гвардіи вопреки кон-
ституціи и формальному постановленію Законодательнаго Собра-
нія; наконецъ—смотръ швейцарцамъ поутру 10-го августа и
страшная рѣзня, вызванная залпомъ, даннымъ этими инозем-
ными солдатами по французскимъ гражданамъ х).
Этотъ обвинительный актъ былъ особенно грозенъ тѣмъ, что
онъ подтверждался неопровержимыми данными: списками Сен-
тейля, письмами Лапорта, съ собственноручными помѣтками ко-
роля, имъ же подписанными ордерами о выдачѣ денегъ; най-
денной въ портфелѣ короля запиской его двухъ братьевъ и се-
кретной корреспонденціей, найденной въ устроенномъ имъ же-
лѣзномъ шкапу. Тѣмъ не менѣе слѣдуетъ признать, что въ
числѣ фактовъ, поставленныхъ въ вину Людовику, иные под-
тверждались только косвенными данными, а не прямыми ули-
ками; въ числѣ ихъ были даже и такіе факты, возлагать на
него отвѣтственность за которые было бы вопіющей несправед-
ливостью; таково напр. кровопролитіе на Марсовомъ полѣ.
Что касается фактовъ, предшествовавшихъ учрежденію кон-
Вышеизложенное есть лишь краткій перечень тѣхъ жалобъ, которыя
были изложены въ докладѣ Ленде и въ докладной ѳапискѣ и на основаніи
которыхъ происходилъ допросъ Людовика XVI. Подробности и юридическія
доказательства см. въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XXI, стр. 259 — 276 и
287—298.
362
ституціи, то они отнюдь не могли считаться нарушеніемъ на-
роднаго договора, а слѣдовательно въ нихъ былъ виновенъ не
столько Людовикъ XVI, сколько та неограниченная власть, ко-
торую онъ унаслѣдовалъ отъ предковъ.—Какъ же однако? Развѣ
для того, чтобы получить оправданіе своимъ преступнымъ пося-
гательствамъ, неограниченной власти стоитъ лишь съ безстыд-
ствомъ продолжать развертывать ихъ традиціонную цѣпь? Развѣ
зло узаконяется длительностью? Развѣ человѣкъ обязанъ ува-
жать народную свободу лишь въ силу написаннаго на клочкѣ
пергамента обязательства. Нѣтъ, нѣтъ: право, — то право, ко-
тораго требуетъ міровая совѣсть,—не зависитъ отъ хартій, оно
имъ предшествуетъ, оно надъ ними властвуетъ; оно служитъ для
того, чтобы судить о нихъ, и оно является тѣмъ, чѣмъ его дѣ-
лаетъ природа вещей.
Поэтому виновность Людовика XVI ни въ комъ не вызывала
сомнѣній. Однако нашлись люди, желавшіе спасти его — одни
изъ жалости, другіе изъ великодушія, третьи по политическимъ
соображеніямъ. Но изъ убѣжденія въ его невинности на его за-
щиту не выступилъ ни одинъ человѣкъ.
«Сынъ мой, я былъ бы безутѣшенъ, если бы встрѣтилъ твое
имя въ спискѣ лицъ, кои подадутъ голосъ за казнь Людовика
XVI»,—вотъ что писалъ Камиллу Демулену его отецъ въ самый
день подачи обвинительнаго акта1). Напрасно заклиналъ онъ
его! Камиллъ былъ убѣжденъ въ виновности Людовика и рѣ-
шилъ быть непоколебимымъ.
Бареръ получилъ отъ жены и тещи омоченное слезами
письмо. Но онъ былъ убѣжденъ въ виновности Людовика, и по-
этому его сердце было недоступно состраданію.
Что Маратъ былъ неумолимъ, что онъ устоялъ передъ сле-
зами г-жи Флери, актрисы изъ Французскаго Театра, которая
на колѣняхъ умоляла его, какъ молятъ Божество 2), — въ этомъ
нѣтъ ничего удивительнаго. Но онъ сдѣлалъ больше: онъ, по-
являвшійся до тѣхъ поръ не иначе, какъ въ грязномъ платьѣ,
облачился во все новое, такъ какъ онъ хотѣлъ присутствовать
въ необычайномъ для него блескѣ при допросѣ Людовика XVI.
т) Ей. Еіепгу, ЁІиЯез гёѵоіиііоппаігез. Сатіііе Веэтонітз, т. I, стр. 300.
2) Эскиросъ сообщаетъ въ своей Нівіогге (Іез Мопіадпагйз, т. II, стр. 263,
объ этомъ фактѣ, говоря, что онъ былъ переданъ ему въ 1836 г. сестрою
Марата.
363
Это подало Горза поводъ сказать: «кажется, процессъ и осужде-
ніе короля—праздникъ для этого орангутанга» 4).
11-го декабря, въ пять часовъ утра, въ Парижѣ забыли тре-
вогу, и кавалерійскій отрядъ въ предшествіи нѣсколькихъ ору-
дій вступилъ въ садъ Тампля. Клери, предупрежденный за нѣ-
сколько дней до того о декретѣ, призывавшемъ короля въ Кон-
вентъ, сообщилъ объ этомъ королевской семьѣ. Поэтому она не
испугалась услышаннаго ею шума, но, желая показать, что при-
чина его ей была неизвѣстна, она сдѣлала видъ, что трево-
жится а). Людовикъ, который всталъ въ семь часовъ утра, только
что окончилъ молитву, когда барабанный бой достигъ его слуха.
«Это тревога?»—спросилъ онъ комиссара Альбертье, послѣ чего
онъ принялся ходить по комнатѣ, чутко прислушиваясь къ
конскому топоту во дворѣ3). Затѣмъ онъ поднялся въ помѣ-
щеніе принцессъ, гдѣ позавтракалъ, снова сошелъ внизъ и, по
настоятельной просьбѣ сына, согласился сыграть съ нимъ пар-
тію въ кегли. Ребенокъ проигралъ, не успѣвъ сбить болѣе шест-
надцати кегель, что вызвало у него возгласъ «шестнадцать—
очень несчастное числоі» «Я знаю это не съ сегодняшняго
дня!» отвѣтилъ глубоко взволнованный Людовикъ4). По раз-
сказу Клери, онъ умолкъ; только лицо выдавало его душевную
тревогу5).
Въ одиннадцать часовъ явились два муниципальныхъ чинов-
ника. Они пришли за дофиномъ, чтобы отвести его къ ма-
тери. Огорченной этого разлукою, Людовикъ взволнованно про-
шелся нѣсколько разъ по комнатѣ, затѣмъ бросился въ кресло
и съ полчаса просидѣлъ въ скорбномъ раздумьи, опершись голо-
вою на руку.
Былъ часъ дня, когда явился парижскій мэръ Шамбонъ въ
сопровожденіи Шомета, Сантера и нѣсколькихъ муниципаль-
ныхъ чиновниковъ. «Людовикъ Капетъ,— сказалъ Шометъ,—я
уполномоченъ объявить вамъ, что Національный Конвентъ ждетъ
вашего появленія». И онъ предложилъ ему сойти внизъ. Людо-
Нізіоіге аЪгёдёе йе Іа Кёѵоіиііоп /гап^аізе еі йез таікеигз ди’еііе а
оссазіоппёз, т. II, кн. XI, стр. 131, МЬСССІП.
2) См. разсказъ объ этомъ Клери на стр. 86 въ его дневникѣ и докладъ
комиссара Альбертье въ Кёѵоіиііоп^ йе Рагіз, № 179.
8) Докладъ комиссара Альбертье.
4) ІЫйет.
ь) Іоигпаі йе Сіёгу, стр. 86.
364
викъ, повидимому, колебался съ минуту. «Меня не зовутъ Ка-
нетъ,—сказалъ онъ; это имя носили мои предки; меня никогда
такъ не называли. Впрочемъ, это продолженіе того обращенія,
которому я насильственно подвергаюсь вотъ уже четыре мѣсяца *).
Вы лишили меня раньше, чѣмъ слѣдуетъ, сына»,—добавилъ
онъ. — Когда ему вторично было предложено сойти внизъ, онъ
рѣшился повиноваться. Внизу лѣстницы, въ вестибюлѣ, вы-
строились солдаты съ ружьями и пиками. Дворъ былъ напол-
ненъ кавалеристами въ мундирахъ небесно-голубого цвѣта.
Шелъ дождь* 2). При взглядѣ на невиданную имъ форму,
Людовикъ обнаружилъ нѣкоторые знаки волненія, а долгій
взглядъ, брошенный имъ на тюремную башню въ моментъ вы-
хода3), казался послѣднимъ «прости», брошеннымъ королемъ.
Его поджидала карета мэра; онъ сѣлъ въ нее рядомъ съ
Шамбономъ и въ теченіе переѣзда не выказывалъ ни досады,
ни печали, смотря на сбѣжавшуюся на его пути толпу скорѣе
съ любопытствомъ, нежели съ волненіемъ. Онъ говорилъ мало.
Только проѣзжая мимо воротъ Сенъ-Мартенъ и Сенъ-Дени, онъ
спросилъ, которыя изъ двухъ воротъ предполагали снести4).
Въ тотъ моментъ, когда карета въѣхала во дворъ фельян-
тинцевъ, Собраніе обсуждало законъ объ эмигрантахъ, по совѣту
Мануеля, который замѣтилъ пренебрежительно, что не слѣдуетъ
выказывать слишкомъ большого интереса къ королю, хотя бы
Людовика и пришлось заставить ожидать5). «Нужно,—сказалъ
Лежандръ, — чтобы виновнаго устрашила здѣсь гробовая ти-
шина». Предсѣдательствовавшій Бареръ сказалъ слѣдующее:
«Народные представители, вамъ предстоитъ осуществить право
національнаго правосудія... За вами наблюдаетъ Европа. Исто-
рія сохранитъ память о вашихъ дѣйствіяхъ и о вашихъ мысляхъ.
Да будетъ же ваше поведеніе соотвѣтствовать тѣмъ обязан-
ностямъ, которыя вы будете сейчасъ выполнять. Судьямъ при-
личествуетъ безстрастіе. Достоинство вашего засѣданія должно
отвѣчать величію французскаго народа»... Обратясь затѣмъ къ
т) Протоколъ, составленный секретаремъ Коломбо, въ Вёѵоіиііопз Не Ра*
тіз, № 179.
2) Докладъ комиссара Альбертье.
3) ІЫНет.
4) Вёѵоіиііопз Не Рагіз, № 179.
б) См. засѣданіе 11-го декабря 1792 г. въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т.'ХХІ,
стр. 286.
365
публикѣ, наполнявшей галереи, онъ продолжалъ: «Граждане, за-
нимающіе трибуны, вы раздѣляете славу и свободу той націи,
часть которой вы составляете. Вы знаете, что правосудіе воз-
можно лишь при спокойномъ разслѣдованіи... Парижскимъ гражда-
намъ стоитъ только вспомнить о страшномъ молчаніи, съ ка-
кимъ встрѣтили Людовика при его возвращеніи изъ Варенна,—
о томъ молчаніи, которое служило предвѣстникомъ суда наро-
довъ надъ королями» х).
Появился Людовикъ. Лицо его было спокойно; поступь гово-
рила о покорности судьбѣ. Никакой видимый знакъ не напоми-
налъ объ его навѣки исчезнувшемъ величіи. Сверхъ сюртука
на немъ былъ орѣховаго цвѣта рединготъ2); подобно Карлу I
въ тотъ моментъ, когда полковникъ Гаррисонъ провожалъ его
изъ замка Нигзі; въ Виндзоръ, у короля была отращена борода3 4).
«Не Ьай аііолѵей іЬіз Ьеагй Іо §голѵ*)». При видѣ этого оди-
нокаго короля, — казавшагося олицетвореніемъ павшаго ве-
личія, самыми непреклонными людьми овладѣло умиленіе! Ма-
ратъ, принарядившійся для этого зрѣлища, чувствовалъ себя
до нѣкоторой степени побѣжденнымъ. «Этотъ человѣкъ ни-
когда не слыхавшій иного титула, кромѣ титула величества,—
выслушалъ разъ сто, какъ его называли «Людовикомъ», не обна-
руживъ при этомъ ни малѣйшаго неудовольствія», писалъ
Маратъ на другой день въ своей газетѣ; «онъ—въ присутствіи
котораго никто не имѣлъ права сѣсть, — не обнаружилъ ни
малѣйшаго нетерпѣнія за все время, покуда его заставили стоять:
какъ великъ былъ бы онъ въ моихъ глазахъ въ этомъ униже-
ніи, если бы былъ невиненъ!» 5). Карлъ I, представъ по требо-
ванію нижней палаты передъ судомъ, обнаружилъ величайшую
дерзость и надменность. Не снимая шляпы, съ презрительной
усмѣшкою на устахъ, онъ сѣлъ, не дожидаясь, чтобы Бредшоу
далъ ему на это разрѣшеніе; ему казалось удивительнымъ на-
мѣреніе судить его во имя закона,—его, бывшаго источникомъ
2) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XXI, стр. 286 и 287. Въ своихъ мемуарахъ,
т. II, стр. 51 и 52 брюссельскаго изданія, — Бареръ передаетъ свою рѣчь со-
вершенно иначе. Но онъ писалъ при воскресшей монархіи и на развалинахъ
революціи! Люди могутъ мѣняться, но то, что записано, сохраняется навѣки.
2) Вёѵоіиііопз йе Рагіз, № 179.
3) Докладъ Альбѳртье.
4) Оливье Гольдсмитъ, Нізіоту о{ Епдіапй, т. II, стр. 439.
5) Роитпаі йе Іа ВёриЪІідие.
366
законовъ, и когда, на обратномъ пути въ Уайтголль, ему, между
прочими оскорбленіями со стороны толпы, пришлось испытать
верхъ обиды, когда кто-то изъ толпы плюнулъ ему въ лицо,—
онъ ограничился спокойно - презрительными словами: «Жалкіе
люди! За шесть пенсовъ они поступили бы точно также со сво-
ими генералами» *). Совсѣмъ иначе велъ себя Людовикъ XVI; онъ
хорошо изучилъ трагическую исторію Карла I и зналъ ее въ
совершенствѣ. Онъ не унизился до постыднаго смиренія, но,
когда Бареръ произнесъ: «Людовикъ, французская нація обви-
няетъ васъ; вамъ сейчасъ прочтутъ перечень вмѣняемыхъ вамъ
преступленій; можете сѣсть»* 2), то, казалось, что передъ Собра-
ніемъ стоялъ не король, а обыкновенный обвиняемый.
На допросѣ, отвѣчая на пятядесятъ семь вопросовъ, онъ
обнаружилъ болѣе ловкости, чѣмъ искренности. Въ общемъ его
отвѣты сводились къ слѣдующему: «Это было до принятія кон-
ституціи», или: «Я имѣлъ въ то время на это право», или: «это
касается министровъ» или: «Я не имѣю объ этомъ никакого по-
нятія», или: «не помню». Фельянтинецъ, издатель вечерняго
листка, разсказывалъ, будто, когда рѣчь зашла о деньгахъ, роз-
данныхъ бѣднымъ сентъ-антуанскаго предмѣстья, Людовикъ про-
слезился. Ничего подобнаго; во время всего допроса обвиняе-
мый не обнаружилъ ни малѣйшаго признака волненія3).
Но, услышавъ обвиненіе, что онъ пролилъ кровь народа, онъ
отвѣтилъ рѣшительно: «нѣтъ, м. г., не я ее проливалъ»4). Карлъ I
на подобный же вопросъ отвѣтилъ только пренебрежительною
усмѣшкою5).
Когда вопросы были исчерпаны, и когда Людовикъ потребо-
валъ, чтобы ему предъявили документы, уполномоченный на то
жирондистъ Валазе держалъ себя пошло и съ преувеличенной
наглостью. Сидя рядомъ съ обвиняемымъ, отъ котораго его от-
дѣляла рѣшетка, онъ передалъ ему бумаги черезъ плечо, не
поворачивая даже головы, а когда Людовикъ отвергалъ подлин-
ность нѣкоторыхъ документовъ, онъ восклицалъ иронически:
*) <Роог 8опІ8, ІЬеу ѵоаМ ігеаі; іЬеіг ^епегаів іп ІЬѳ ваше шаппег Гог
віх репіе». Гольдсмитъ, Ніеіоту о/ ЕпдІапЛ, т. II, стр. 442.
2) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XXI, стр. 287.
9) Кёѵоіиііопз- йе Рагіз, № 179. Умышленныя ошибки Фальяна указаны
тутъ съ рѣзкостью, оставшеюся безъ отвѣта.
*) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XXI, стр. 298.
*) Гольдсмитъ, Нізіогу о( Епдіапй, т. II, стр. 441.
367
«Агаі» Это неприличное поведеніе вызвало вмѣшательство Барера
и было осуждено республиканской прессою1).
Невольно задаешь себѣ вопросъ, цѣною какой сдѣлки съ
своей совѣстью Людовикъ XVI могъ дать, при всей своей на-
божности, лживое показаніе, отказавшись признать бумаги, на-
писанныя его почеркомъ и скрѣпленныя его подписью?2) Когда
его спросили, признаетъ ли онъ указанныя въ обвинительномъ
актѣ и имъ самимъ подписанныя бумаги, какъ-то письма Ла-
порта, Людовикъ не задумался отвѣтить, что онъ не признаетъ
ихъ за свои письма; причемъ онъ отрицалъ самые непровер-
жимые факты. Такъ, напр., на вопросъ: «Приказалъ ли онъ
устроить въ Тюльерійскомъ дворцѣ шкапъ съ желѣзною дверцою
и хранить въ немъ бумаги?» онъ дерзнулъ отвѣтить: «я объ
этомъ ничего не знаю»3).
Ложь была слишкомъ очевидна; она должна была ослабить
участіе, на которое могъ разсчитывать несчастный монархъ. Не-
смотря на это, Собраніе до конца оставалось безмолвнымъ и
сосредоточеннымъ.
При выходѣ изъ Конвента Людовика провели черезъ залъ
конференцій. Тутъ, увидавъ Шомета, который ѣлъ хлѣбъ, онъ
попросилъ у него кусочекъ, такъ какъ было уже пять часовъ,
а онъ за весь день ничего не имѣлъ во рту. «Пожалуста,—
отвѣтилъ Шометъ, отломите—это спартанскій завтракъ».
Когда было приказано везти его обратно, Людовикъ сѣлъ въ
карету мэра, держа въ рукѣ хлѣбъ; онъ съѣлъ только корку.
Такъ какъ мякишъ, повидимому, стѣснялъ его, то помощникъ
мэра Коломбо взялъ его изъ рукъ короля и выбросилъ на
*) См. Мётоігез Ле Вагёге, т. II, стр. 56 брюссельскаго изданія.—См.
также Вёѵоіиііопз Ье Рагіз: въ № 179 эта газета обвиняла Меллэ, но въ
слѣдующемъ № ошибка была исправлена.
2) Въ мемуарахъ Клери изданныхъ въ 1800 г. въ Лондонѣ, говорится:
<Въ полночь, когда я раздѣвалъ Людовика XVI, онъ сказалъ мнѣ: «Я но
предвидѣлъ всѣхъ предложенныхъ мнѣ вопросовъ и былъ въ такомъ затруд-
нительномъ положеніи, что мнѣ пришлось даже отречься отъ своего собствен-
наго почерка>. Ему не трудно было бы предвидѣть эти вопросы, если бы онъ
не держался упорно внушеннаго ему женою рѣшенія не читать газетъ. См.
Мопі^аШагб, Нізіоіге Ле Вгапсе, т. III, стр. 294.—Издатели Соііесііоп Лез
тётоігез зиг Іа Вёѵоіиііоп (гап^аізе выпустили вышеприведенный отрывокъ;
впрочемъ, справедливость требуетъ сказать, что его нѣтъ въ находящемся
передъ нами изданіи этихъ мемураровъ 1798 года.
3) См. текстъ допроса въ Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XXI, стр. 299 и 300.
368
улицу. «Ахъ, это нехорошо,—воскликнулъ поспѣшно короле-
въ особенности, когда хлѣба такъ мало». — «Почему вы знаете,
что его мало?» спросилъ Шометъ.—«Потому-что тотъ, который
я ѣлъ, отзываетъ неможно землею». Наступило продолжительное
молчаніе; Шометъ заговорилъ первый: «Моя бабушка всегда гово-
рила мнѣ: «Дитя мое, не слѣдуетъ бросать ни крошки хлѣба;
ты вѣдь и этого кусочка не смогъ бы достать».—«Г. Шометъ,
сказалъ Людовикъ,—ваша бабушка была, повидимому, женщина
съ большимъ здравымъ смысломъ»1).
Карета была окружена безчисленной толпою, но народъ не
кричалъ, какъ при подобныхъ же обстоятельствахъ кричалъ
англійскій народъ при проѣздѣ Карла I: «Правосудія! Правосудія!
Казни! Казни!»2) Тутъ граждане безмолвствовали3). Что касается
Людовика XVI, то онъ обводилъ глазами эту молчаливую и
угрюмую толпу, какъ человѣкъ, не сознававшій ясно своего
положенія. Онъ спросилъ прокурора Коммуны, путешестовалъ
ли тотъ по морю. «Да,—отвѣтилъ Шометъ,—я сдѣлалъ кампа-
нію подъ начальствомъ Ламотъ-Пике». На это Людовикъ XVI
замѣтилъ, что Ламотъ-Пике былъ честный человѣкъ. Король
считалъ улицы, по которымъ они проѣзжали, и называлъ ихъ.
«А, вотъ улица...»—Эгалите, перебилъ Шометъ.— «Да, да: она
названа такъ...» Онъ не докончилъ4).
Вернувшись въ Тампль, монархъ выказалъ страстное жела-
ніе увидѣться съ семьею. Когда ему въ этомъ было отказано,
онъ былъ очень огорченъ и произнесъ трогательныя слова:
«Мой сынъ, мой сынъ; вѣдь ему всего семь лѣтъ!»5) Къ сожа-
лѣнію, въ Людовикѣ XVI всегда брали верхъ чисто физическія
склонности, въ немъ была какая-то вульгарность, которую не
могли изгладить ни его добродѣтели, ни трагическое величіе его
несчастія. Былъ поданъ ужинъ;—присутствовавшій при этомъ
комиссаръ Альбертье пишетъ въ своемъ донесеніи, что «Людо-
викъ съѣлъ шесть котлетъ, довольно большой кусокъ пулярды
и яйца; выпилъ два стакана бѣлаго вина и одинъ стаканъ али-
кантскаго, послѣ чего легъ спать» 6).
х) Вёѵоіиііопв сіе Рагів, № 179.
2) Гольдсмитъ, Нівіогу о[ Епдіапсі^ т. И, стр. 442.
3) Протоколъ, составленный секретаремъ Коломбо.
4) Вёѵоіиііопв сіе Рагів, № 179.
5) Докладъ комиссара Альбертье.
в) ІЪісІет.
369
Несмотря на все, это многіе относились еще къ нему съ состра-
даніемъ. Шометъ, вслѣдствіе лежавшихъ на немъ тяжкихъ обя-
занностей, заболѣлъх). Мы видѣли, въ какихъ выраженіяхъ самъ
Маратъ отзывался о поведеніи сверженнаго короля. Республи-
канцы, издатели газеты ВёѵоІиііоп8 сіе РатІ8, въ свою очередь
энергично порицали тѣ безполезныя жестокости, коимъ подвер-
гали Людовика2). Онъ потребовалъ адвоката;' э$а просьба была
удовлетворена; ему даже было предоставлено право самому взять
защитника по своему выбору3). Когда на слѣдующій день Тюріо
сказалъ, что «тиранъ долженъ сложить голову на эшафотѣ», его
прервалъ бурный ропотъ, при чемъ одинъ изъ присутствующихъ
крикнулъ: «Вспомните, что вы судья», такъ что ему пришлось
объяснить, что онъ имѣлъ въ виду лишь тотъ случай, если бы
«преступленія, вмѣняемыя Людовику, были доказаны»4 *). Въ томъ
же засѣданіи другой ораторъ заявилъ, что присужденіе къ казни
безъ предварительной защиты было бы равносильно убійству;
когда Дюкенуа высказалъ противъ этого свое неудовольствіе, то
предсѣдательствующій призвалъ его къ порядкуб). Наконецъ въ
засѣданіи 1б-го числа, по предложенію Лекуанта, было декрети-
ровано, что Людовику разрѣшается видѣться съ дѣтьми0).
Правда, въ декретѣ было оговорено, что дѣтямъ будетъ раз-
рѣшено видѣться съ матерью и съ теткою лишь послѣ послѣд-
няго допроса; но это имѣло единственной: цѣлью—не дать Людо-
вику XVI и Маріи-Антуанетѣ, сговориться, ибо такимъ обра-
зомъ общественное мнѣніе могло бы быть введено въ обманъ.
Недовѣріе Собранія вполнѣ оправдывалось той самоувѣрен-
ностью, съ какой подсудимый опровергалъ факты, такъ хорошо
всѣмъ извѣстные, что когда Тюріо предложилъ, напр., произвести
экспертизу документовъ, то это нашли излишнимъ, въ виду того,
что это могло только затянуть процессъ7).
Четыремъ членамъ Конвента было поручено передать королю
декретъ, которымъ ему разрѣшалось имѣть адвоката. Людовикъ
выбралъ Тарже, а въ случаѣ его отсутствія Тронше, или обо-
2) Вёѵоіиііопз сіе Рагів, № 179.
2) ІЫйет.
8) Нівіоіге рагіетепіаіге, т. XXI, стр. 302.
4) ІЫйет, стр. 324.
Б) ІЫй., стр. 325.
е) ІЫй., стр. 339.
7) ІЫйет.
ЛУИ вланъ. т. VII.
24
369
Несмотря на все, это многіе относились еще къ нему съ состра-
даніемъ. Шометъ, вслѣдствіе лежавшихъ на немъ тяжкихъ обя-
занностей, заболѣлъх). Мы видѣли, въ какихъ выраженіяхъ самъ
Маратъ отзывался о поведеніи сверженнаго короля. Республи-
канцы, издатели газеты Веѵоіиііопз Не Рагіз, въ свою очередь
энергично порицали тѣ безполезныя жестокости, коимъ подвер-
гали Людовика2 *). Онъ потребовалъ адвоката;'э?а просьба была
удовлетворена; ему даже было предоставлено право самому взять
защитника по своему выбору ®). Когда на слѣдующій день Тюріо
сказалъ, что «тиранъ долженъ сложить голову на эшафотѣ», его
прервалъ бурный ропотъ, при чемъ одинъ изъ присутствующихъ
крикнулъ: «Вспомните, что вы судья», такъ что ему пришлось
объяснить, что онъ имѣлъ въ виду лишь тотъ случай, если бы
«преступленія, вмѣняемыя Людовику, были доказаны»4 *). Въ томъ
же засѣданіи другой ораторъ заявилъ, что присужденіе къ казни
безъ предварительной защиты было бы равносильно убійству;
когда Дюкенуа высказалъ противъ этого свое неудовольствіе, то
предсѣдательствующій призвалъ его къ порядкуБ). Наконецъ въ
засѣданіи 15-го числа, по предложенію Лекуанта, было декрети-
ровано, что Людовику разрѣшается видѣться съ дѣтьми6).
Правда, въ декретѣ было оговорено, что дѣтямъ будетъ раз-
рѣшено видѣться съ матерью и съ теткою лишь послѣ послѣд-
няго допроса; но это имѣло единственной: цѣлью—не дать Людо-
вику XVI и Маріи-Антуанетѣ, сговориться, ибо такимъ обра-
зомъ общественное мнѣніе могло бы быть введено въ обманъ.
Недовѣріе Собранія вполнѣ оправдывалось той самоувѣрен-
ностью, съ какой подсудимый опровергалъ факты, такъ хорошо
всѣмъ извѣстные, что когда Тюріо предложилъ, напр., произвести
экспертизу документовъ, то это нашли излишнимъ, въ виду того,
что это могло только затянуть процессъ7).
Четыремъ членамъ Конвента было поручено передать королю
декретъ, которымъ ему разрѣшалось имѣть адвоката. Людовикъ
выбралъ Тарже, а въ случаѣ его отсутствія Тронше, или обо-
2) Вёѵоіиііопз сіе Рагіз, № 179.
2) ІЪійет.
8) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XXI, стр. 302.
4) ІЪійет, стр. 324.
Б) ІЫй., стр. 325.
6) ІЪій., стр. 339.
7) ІЪійет.
ЛУИ вланъ. т. VII.
24
370
ихъ вмѣстѣ, если на это послѣдуетъ согласіе Собранія. Онъ под-
писалъ прошеніе, потребовалъ бумаги, перьевъ и чернилъ, и
далъ дачный адресъ Тронше. Адресъ Тарже былъ ему неиз-
вѣстенъ. Коммуна постановила, что адвокаты Людовика будутъ
подвергнуты обыску съ ногъ до головы. Узнавъ объ этомъ позор-
номъ постановленіи, Собраніе тотчасъ съ негодованіемъ отмѣ-
нило его и отказалось выслушать Робеспьера, у котораго хватило,
къ сожалѣнію, мужества защищать въ этомъ случаѣ Коммунух).
Тарже, не колебавшійся взять на себя защиту кардинала
де-Рогана, сомнѣвался, слѣдовало ли ему предоставить свои
знанія къ услугамъ Людовика XVI. Придя къ Бареру, онъ про-
силъ его совѣта. «Соглашайтесь,—сказалъ Бареръ, — это вашъ
долгъ,—долгъ адвоката» * 2). Тарже не ожидалъ подобнаго отвѣта
и сталъ отговариваться слабостью здоровья и болѣзненностью3).
Вслѣдъ затѣмъ появилось его письмо за подписью «республи-
канецъ Тарже'», въ которомъ онъ мотивировалъ свой отказъ
плохимъ здоровьемъ и тѣмъ, что ему было около шестидесяти
лѣтъ 4).
Что касается Тронше, то хотя ему было почти семьдесятъ
лѣтъ, однако онъ поспѣшилъ дать на это свое согласіе, заявивъ
что «тотъ, кого офиціально приглашаютъ защищать подсуди-
маго, не имѣетъ права отказываться, иначе онъ возьметъ на
себя нравственную отвѣтственность за произнесенный приго-
воръ, что до ознакомленія съ дѣломъ это было бы слишкомъ
большой смѣлостью, а послѣ ознакомленія съ нимъ могло бы
быть черезчуръ жестоко» 5).
Какъ только стало извѣстно объ отказѣ Тарже, Бареру
передалъ его дядя, Доръ, что съ нимъ желаетъ говорить Маль-
зербъ. Бареръ не только принялъ почтеннаго государственнаго
дѣятеля, но, когда тотъ пріѣхалъ, онъ предложилъ ему кресло
и просилъ разрѣшенія говорить стоя, а когда Мальзербъ вы-
сказалъ намѣреніе взять на себя защиту Людовика XVI, бу-
дущій членъ Комитета общественнаго спасенія сказалъ: «М. г.,
если бы я не былъ членомъ Конвента, или если бы, будучи
’) 'Тоигпаі (Іе Сіёгу, стр. 97.
2) Мётоігез сіе Вагеге, т. И, стр. 62.
3) ІЪійет.
4) См. текстъ этого письма въ Мётоігез сіе Веггіёгез, т. ІИ. Примѣчаніе
(М) Историческія примѣчанія.
3) Моні^аіііагсі, Нізіоіге йе Вгапсе, т. III, стр. 295.
371 *
имъ, я могъ защищать короля, то я съ величайшею готовно-
стью принялъ бы на себя столь благородную обязанность».—
«Ваши слова заставляютъ меня рѣшиться на этотъ шагъ»,—
отвѣтилъ Мальзербъ.
Послѣ этого они стали бесѣдовать объ общественныхъ дѣ-
лахъ. «Дѣла очень запутаны,—сказалъ Мальзербъ,—но разъ вы
такъ много сдѣлали, чтобы создать республику, ее нужно под-
держать, если это возможно» х). Тотчасъ послѣ этого свиданія
великодушный старецъ отправилъ президенту Конвента то зна-
менитое письмо, въ которомъ онъ писалъ: «Король—въ то время,
когда онъ былъ моимъ монархомъ, дважды назначалъ меня на
высшія должности тогда, когда этого добивались всѣ; теперь я
не могу отказать ему въ моихъ услугахъ, когда многіе считаютъ
это опаснымъ»* 2).
Подобнаго рода предложеній сдѣлано было не мало. Нар-
боннъ, Лалли - Толендаль, Бертранъ-де-Мольвиль ходатайство-
вали о разрѣшеніи пріѣхать изъ Лондона. Свои услуги предла-
гали королю и менѣе извѣстные граждане, напр. Сурда, Гю,
Дюсе3). Нѣкто Вигье печатно обсуждалъ способы его защиты4).
Неккеръ напечаталъ мемуаръ, въ которомъ напоминалъ вели-
кодушные акты царствованія Людовика XVI до революціи:
уничтоженіе остатковъ рабства, запрещеніе пытки, отмѣну бар-
щины, учрежденіе провинціальной администраціи, созывъ Ге-
неральныхъ штатовъ5). Одна молодая женщина писала Кон-
венту: «Послѣ мужественнаго Мальзерба я вызываюсь защищать
Людовика. Оставимъ мой полъ въ сторонѣ: героизмъ и велико-
душіе бываютъ удѣломъ и женщинъ,—революція дала тому не
одинъ примѣръ». Въ этомъ письмѣ читаемъ слѣдующія прекрас-
ныя, глубокомысленныя слова: «Чтобы убить короля, недостаточно
обезглавить его, ибо онъ продолжаетъ жить и послѣ смерти; но
*) Мётоігез йе Вагёге, т. II, стр. 62 и 63 брюссельскаго изданія.—Мон-
гальяръ, разсказавъ объ этомъ интересномъ свиданіи почти въ тѣхъ же са-
мыхъ выраженіяхъ еще до выхода въ свѣтъ мемуаровъ Барера, присово-
куплялъ: «въ свое время достовѣрность и точность приведеннаго факта была
доказана». Онъ говорилъ правду, какъ это впослѣдствіи и было доказано,
когда мемуары Барера появились въ печати.
2) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XXI, стр. 327.
3) Вёѵоіиііопз йе Рагіз, № 180.
4) ІЫйет»
Б) Г-жа Сталь, Сопзгйёгаііопз зиг Іа Вёѵоіиііоп [гап^аізе, т. III, гл. ХИ.
24*
372
его можно считать умершимъ, когда онъ переживать свое па-
деніе».
Кто же была эта женщина1), предлагавшая поддержать, по
ея собственному выраженію,—«всѣми силами своей молодости
восьмидесяти-лѣтняго старца»? Это была оригинальная, благо-
родная и вмѣстѣ съ тѣмъ легкомысленная женщина, которая,
преклоняясь передъ всѣмъ возвышеннымъ, сдѣлалась республи-
канкой, но затѣмъ, вслѣдствіе своей отзывчивости и состраданія
къ несчастнымъ, дважды мѣняла свои убѣжденія и становилась
роялисткой. Ее звали Олимпіей де-Гужъ. Дочь торговки мод-
ными вещами, вышедшая пятнадцати лѣтъ замужъ и овдовѣв-
шая въ шестнадцать лѣтъ, опа не умѣла ни читать, ни писать,
но страстно любила литературу; роялистскія газеты нападали
на нее за ея увлеченіе революціей, за ея похожденія и за тѣ
смѣлыя литературныя произведенія, которыя писались подъ ея
диктовку. Ея желаніе выступить на защиту Людовика XVI, при
всемъ великодушіи этого поступка, вызвало только усмѣшку.
Не упавъ духомъ, она расклеила свое письмо на стѣнахъ Па-
рижа, но простонародье срывало ея афиши, говоря: «лучше бы
вязала штаны для нашихъ молодцовъ—санкюлотовъ» а).
Однако пренебреженіе, съ какимъ къ ней относился народъ,
не спасло ее отъ гильотины: ей всетаки сдѣлали честь и воз-
вели ее на эшафотъ! Республика не поняла женскаго достоин-
ства и признала ея равенство съ мужчиною только передъ па-
лачомъ! Это было однимъ изъ крупныхъ недочетовъ революціи!
Процессъ короля и возбужденныя имъ страсти не прервали
интеллектуальной жизни Конвента; въ это самое время Кон-
дорсе развивалъ передъ нимъ свой планъ введенія всеобщаго
обученія, Лантена, отъ имени комитета, въ которомъ разраба-
тывались вопросы народнаго просвѣщенія, представилъ докладъ
объ устройствѣ школъ. Мы приведемъ въ своемъ мѣстѣ тѣ бле-
стящія пренія, которыя возникли по этому высокой степени
важному вопросу: въ описываемое время онѣ только что начи-
нались. Но нельзя обойти молчаніемъ одного вызваннаго ими
инцидента. 14-го ноября, въ отвѣтъ на панегирикъ священ-
ника Дюранъ - Мельяна, жирондистъ Жакобъ Дюпонъ восклик-
нулъ: «Катастрофа наступила. Всѣ предразсудки должны пасть.
2) Монгальяръ, Нізіоіге сіе Ргапсе, т. II, стр. ЗОО.
2) Вёѵоіиііопз сіе Рагіз, № 180.
373
Ихъ слѣдуетъ уничтожить или мы погибнемъ сами... Напрасно
Дантонъ жалостно говорилъ намъ, нѣсколько дней тому назадъ,
будто народъ нуждается въ священникѣ, чтобы испустить по-
слѣдній вздохъ; чтобы доказать вамъ, что у изголовья умираю-
щаго не нуженъ священникъ, который обманываетъ не Дан-
тона, а васъ, я укажу вамъ на Кондорсе, закрывающаго глаза
д’Аламберу!.. Я атеистъ» 1). Эти слова вызвали сильнѣйшее не-
годованіе. Одни кричали громко, осуждая оратора, во имя разума;
другіе кричали: «Намъ до этого нѣтъ дѣла,—вы человѣкъ чест-
ный» 2).
Такимъ образомъ и тутъ, въ нѣдрахъ Конвента, вновь воз-
родились два столь различныхъ и вмѣстѣ столь родственныхъ на-
правленія, которыя были порожденіемъ восемнадцатаго вѣка.
Съ одной стороны—послѣдователи Гольбаха, съ другой—не менѣе
далекіе отъ Бога священниковъ послѣдователи того Бога, предъ
которымъ преклонялся савойскій викарій.
Надо замѣтить, что этотъ случай вызвалъ большое смущеніе
среди королей и дипломатовъ. Гдѣ же остановятся эти дерзкіе
люди, которые, не довольствуясь нападеніемъ на князей міра
сего, хотятъ низложить и Царя небеснаго. Раздавшійся съ три-
буны возгласъ «я атеистъ» вызвалъ, по свидѣтельству одного
англійскаго историка3), за границею чувство изумленія и ужаса.
Монархическая Европа почувствовала, что ей нанесенъ еще
болѣе сильный ударъ, когда она узнала, что 1б-го декабря это
неукротимое Собраніе, выказавъ этотъ разъ всю свою мощь,—
декретировало, по предложенію Камбона, нижеслѣдующее:
«Въ странахъ, занятыхъ войсками французской республики,
или которыя будутъ впредь заняты ими, генераламъ повелѣ-
вается, отъ имени французскаго народа, немедленно объявить
населенію, объ отмѣнѣ существующихъ налоговъ, десятины,
феодальныхъ правъ, личныхъ и реальныхъ сервитутовъ, исклю-
чительныхъ правъ охоты, дворянства и всѣхъ привилегій.
«Объявить, что они несутъ ему миръ, помощь, братство,
свободу и равенство.
’) Ніеіоіге рагіетепіаіге, т. XXII, стр. 261.
2) ІЪійет.
3) <ТЬе іогеі^п ѵгогШ гесеіѵей іі лѵіІЬ сопіпШіоп, ѵііЬ Ьоггог ап<1 авіо-
пІ8Ьшепі>. (См. Карлейль, ТЪе ВтепсЪ, Веѵоіиііоп, т. III, стр. 120. Карлейль
ссылается на НпппаЬ Моге, Веііет іо .ТисоЪ Виропі, Ьопйоп, 1793).
374
«Объявить объ упраздненіи предержащихъ властей и про-
возгласить верховныя права народа.
«Созвать народъ въ избирательныя собранія для выбора
временной администраціи.
«Всѣ должностныя лица и чины прежняго правительства,
дворяне, привилегированныя сословія будутъ лишены—на первые
выборы—права занимать временныя административныя или су-
дебныя должности...
«Имущество монарха, его добровольныхъ единомышленниковъ
и приверженцевъ, свѣтскихъ и религіозныхъ общинъ должно
быть отдано подъ охрану французской республики» х).
Было рѣшено, что французскіе генералы обратятся къ на-
родамъ перешедшимъ на сторону республики съ прокламаціей,
которая начнется такъ:
«Братья и друзья! Мы завоевали свободу, мы будемъ под-
держивать ее... Мы пришли, чтобы изгнать вашихъ тирановъ:
они бѣжали предъ нами. Покажите себя людьми свободными, и
мы охранимъ васъ отъ ихъ мести, отъ ихъ замысловъ и не до-
пустимъ ихъ возвращенія»... Всѣ народы граждане единаго че-
ловѣческаго общества. Угнетеніе одного изъ нихъ должно отра-
зиться на всѣхъ; поэтому не только долгъ, но и общій интересъ
повелѣваетъ имъ объединиться въ виду объединяющихся ко-
ролей.
Таковъ былъ высокій смыслъ декрета 15-го декабря 1792 г.,
который явился безсмертнымъ дополненіемъ къ декрету 19-го
ноября; имъ была намѣчена политика французской революціи,
которая должна была оберегать съ оружіемъ въ рукахъ соли-
дарность народовъ. Не создавая революціи новыхъ враговъ,
этотъ декретъ закладывалъ фундаментъ всемірной республики
съ тою великодушной отвагою, которую надобно считать не бе-
зуміемъ, а, наоборотъ, мудростью революціи.
Поэтому декретъ этотъ произвелъ на весь міръ потрясающее
впечатлѣніе.
Кабинеты заволновались. «Они почувствовали, впрочемъ не-
много поздно, что Мирабо былъ глубоко правъ, когда на слова
Бёрка, что Франція теперь не болѣе какъ пустое мѣсто на картѣ
Европы, онъ отвѣтилъ: Это пустое мѣсто представляетъ со-
бою вулканъ» * 2).
*) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XXI, стр. 351—353.
2) Графъ де-Ссгюръ, Вёсаііе Ііізіогіцие, т. II, стр. 116,
375
Нѣмецкіе патріоты, сдавшіе Майнцъ Кюстину, привѣтство-
вали въ свою очередь спасительный декретъ громкимъ крикомъ
энтузіазма, отъ котораго радостно затрепетали Дантонъ, Кос-
сюенъ, Камюсъ и Лакруа, которые, будучи посланы въ Бельгію
въ качествѣ комиссаровъ, боролись тамъ въ это время съ влія-
ніемъ реакціоннаго духовенства.
Что касается Дюмурье, который былъ озлобленъ тѣмъ, что
ни военный министръ Пашъ, ни строгій финансистъ Камбонъ,
ни Собраніе не сочли возможнымъ утвердить сдѣлки, заключен-
ныя имъ съ поставщиками и одобрить его дѣйствія, коими онъ
поставилъ себя въ зависимость отъ банкировъ и священни-
ковъ, сдѣлавшись ихъ должникомъ1),—онъ уже таилъ въ своемъ
сердцѣ измѣну и былъ очень недоволенъ декретомъ 15-го декабря.
Этотъ человѣкъ, такъ безразсудно протянувшій руку бельгій-
скому духовенству, т. е. врагу республики, и не понявшій, что
единственнымъ средствомъ ввести въ Бельгію ассигнаціи и
имѣть деньги, уменьшивъ въ то же время налоги, которые пла-
тилъ народъ, было капитализировать національныя имущества,
не могъ одобрить декрета, коимъ предписывалось секвестровать
имущества, принадлежавшія религіознымъ общинамъ. Онъ дѣ-
лалъ видъ, что находитъ «несправедливымъ и неполитичнымъ»2),
что революція старалась утвердиться внѣ предѣловъ Франціи
тѣмъ же самымъ путемъ, какимъ она утвердилась у насъ, т. е.
путемъ выкупа и націонализаціи земли, отданной во владѣніе
самозванныхъ представителей Неба столькихъ обманутыхъ ими
душъ. Революція гарантировала этими имуществами уплату по
ассигнаціямъ и тѣмъ самымъ осуществила первое условіе своего
торжества—дала народу возможность существовать! Такимъ
образомъ тотъ самый декретъ, который Дантонъ и Лакруа, на-
ходили великолѣпнымъ, хвастаясь въ Бельгіи, что онъ выраба-
танъ ими 3), этотъ самый декретъ до того смутилъ Дюмурье, что
онъ только и думалъ, какъ бы избавиться отъ бремени 4)... своей
республиканской славы!
Значитъ этотъ лицемѣрный герой разыгрывалъ недостойную
2) См. подробности борьбы, происходившей между Дюмурье, Камбоноыъ и
Пашемъ по вопросу о снабженіи арміи въ Мётоігез (Іе ІУитоигіег, т. III,
кн. VI, гл. VIII и слѣд.
2) Мётоігез Не Витоигіег, гл. XI, стр. 238.
8) НМ., стр. 239.
4) ІЪмІет.
376
комедію, высказывая нѣсколько дней передъ тѣмъ, именно
12-го декабря, въ письмѣ къ Анахарсису Клоотцу тѣ же самые
принципы, которые торжественно были провозглашены декре-
томъ 16-го декабря. Вотъ это письмо.
Главная квартира въ Льежъ.
«.Генералъ санкюлотовъ къ оратору санкюлотовъ-».
«Оружіе французскихъ республиканцевъ восторжествовало
надъ внѣшними врагами. Какъ было бы хорошо, если бы у
насъ не было внутреннихъ враговъ! Будемъ стремиться къ все-
мірной республикѣ, показавъ народамъ, какъ благоденствуетъ
республика во Франціи.
А ты, ораторъ, выступающій отъ имени всего человѣчества,
продолжай свое славное поприще... Пусть братство, эта един-
ственная религія, будетъ усладою нашего существованія и
связью между нашими сердцами. Прощай. Вотъ краткая фило-
софія природы; зачѣмъ же для ея утвержденія и распростра-
ненія нужны штыки и пушки» х).
Несмотря на возвышенныя чувства, которыми похвалялся
Дюмурье, имъ овладѣла неистовая ярость, когда онъ увидѣлъ
что Конвентъ шелъ прямо къ цѣли. Былъ близокъ часъ, когда
недовольство противъ него достигло крайнихъ предѣловъ. Пашъ
не одобрилъ его административныхъ распоряженій; всѣ заклю-
ченныя имъ сдѣлки были признаны недѣйствительными. Кам-
бонъ, отъ взоровъ котораго ничто не ускользало, и который
зорко слѣдилъ изъ Парижа га всѣми дѣйствіями Дюмурье, орга-
низовалъ комитетъ закупокъ, долженствовавшій замѣнить стаю
вампировъ—прежнихъ поставщиковъ; Конвентъ приказалъ аре-
стовать двухъ подрядчиковъ, Малюса и д’Еспаньяка, агентовъ
Калонна, которымъ побѣдитель при Жемаппѣ, тотчасъ послѣ
сраженія сдалъ подрядъ на продовольствіе солдатъ * 2).
Все это крайне раздражило гордаго Дюмурье. Его противодѣй-
ствіе революціонной пропагандѣ, которую вели Дантонъ и Лакруа,
уже не было ни для кого тайною; всѣ знали, что онъ былъ
противъ удовлетворенія просьбы жителей Лютгиха, стремившихся
*) Ліопііеиг отъ 20-го декабря 1792 г.
2) См. въ его мемуарахъ, т. ПІ, кн. VI, гл. VIII. какъ онъ передаетъ
факты и въ какомъ тонѣ изливаетъ свой гнѣвъ.
377
въ объятія Франціи,—потому, въ то время какъ маршалъ де-
Кастри писалъ изъ Спа, что «Дюмурье постигнетъ та же участь
какъ Лафайетаъ, Маратъ съ еще большимъ вѣроятіемъ могъ
писать, что «Дюмурье убѣжитъ, какъ Лафайетъъ х).
Тѣмъ временемъ были получены неблагопріятныя вѣсти о
дѣйствіяхъ нашихъ войскъ. Сообщали, что генералъ Бёрнонвиль,
получившій приказаніе атаковать Триръ въ очень позднее время
года, сдѣлалъ попытку выполнить это приказаніе, но она не
увѣнчалась успѣхомъ, и онъ отступилъ къ Лотарингіи; что когда
въ Кобленцъ дошелъ слухъ о взятіи Майнца, то курфюрстъ,
его министры, правительство и чиновники собрали все самое
цѣнное и бѣжали, а Кюстииъ вмѣсто того, чтобы атаковать
объятый ужасомъ городъ и увѣнчать этимъ свои удачныя дѣй-
ствія въ Германіи, остался глухъ къ мольбамъ своего главнаго
штаба и не двинулся съ мѣста* 2); что его бездѣйствіе дало вер-
нувшимся въ Германію пруссакамъ, изъ отряда герцога Браун-
швейгскаго, время организовать наступленіе и угрожать Франк-
фурту, къ которому они подошли; что Кюстинъ не принялъ
мѣръ къ спасенію этого города, не прикрылъ его войскомъ и не
рѣшился дать непріятелю сраженіе и, наконецъ, что послѣ произ-
веденной на городъ атаки, успѣху которой помогло возстаніе
нѣкоторой части населенія, Франкфуртъ, небольшой двухтысяч-
ный гарнизонъ котораго совершенно затерялся среди населенія,
отворилъ ворота передъ королемъ прусскимъ3).
Но въ то время еще не были извѣстны нѣкоторые факты,
надъ которыми теперь приподнята завѣса, а именно, что сынъ
Кюстина—тотъ самый, который, до вторженія непріятеля, былъ
посланъ къ герцогу Брауншвейгскому съ порученіемъ нарисо-
вать передъ нимъ заманчивую картину, въ перспективѣ которой
виднѣлась корона, имѣлъ съ герцогомъ во время осады Франк-
фурта тайное свиданіе, которое повліяло, конечно, отчасти на
инертность французскаго генерала и имѣло послѣдствіемъ его
нелѣпые, противорѣчивые и, повидимому, совершенно необъясни-
мые поступки. Такъ, напримѣръ, предписывая франкфуртскому
г) Самъ Дюмурье дѣлаетъ это сближеніе въ своихъ мемуарахъ, кн. VI,
гл. IX, стр. 211.
2) См. то, что говорится пО этому поводу въ Мётоігез (І’ип котте (ТЕіаі,
т. II, стр. 65 и 66.
3) Въ Мётоігез &'ип Іготте (І’Ёіаі приводятся самыя обстоятельныя
подробности относительно взятія Франкфурта. См. т. II, стр. 88—95.
378
коменданту принять мѣры для обороны крѣпости, онъ обѣщалъ
въ то же время городскимъ властямъ избавить ихъ отъ всѣхъ
ужасовъ осады и велъ себя съ начала до конца, словно онъ
заранѣе рѣшилъ пожертвовать гарнизономъ.
Нужно было чѣмъ нибудь объяснить эту неудачу, и Костинъ
въ письмѣ къ Конвенту обвинялъ франкфуртскихъ жителей, въ
особенности цехъ мясниковъ, въ томъ, что они передали городъ
гессенцамъ; онъ сочинялъ басню о розданныхъ черни десяти
тысячъ кинжалахъ2) и, благодаря довѣрію, которымъ онъ въ то
время пользовался у Исполнительнаго комитета, ему удалось
такимъ образомъ избѣгнуть офиціальнаго осужденія.
Въ революціонное время всѣ склонны къ подозрительности,
поэтому эти вѣсти сильно волновали общественное мнѣніе. На-
роду говорили, чтобы онъ не довѣрялъ генераламъ и готовился
бы къ борьбѣ съ роялизмомъ, къ услугамъ котораго было войско.
Итакъ, въ основѣ всѣхъ этихъ сомнѣній, страховъ и озлобле-
нія былъ Тампль,—все тотъ же Тампль!
Другимъ неизбѣжнымъ послѣдствіемъ разыгравшихся чело-
вѣческихъ страстей было, что партіи не преминули восполь-
зоваться внѣшними событіями какъ орудіемъ для своихъ цѣлей.
Присутствіе въ министерствѣ Ролана, прежнія связи нѣкоторыхъ
его друзей съ Дюмурье, участіе Совѣта къ Кюстину,—все это
дѣйствительно давало поводъ нападать на Жиронду, и этотъ
разъ Робеспьеръ былъ виновенъ не только въ томъ, что онъ
поднялъ этотъ вопросъ, но ивъ томъ, что онъ позволилъ себѣ
такіе нападки, которые недостойны и несправедливы. Съ напы-
щенною горячностью, которая вовсе не была въ его характерѣ,
онъ воскликнулъ въ клубѣ якобинцевъ: «Я требую, чтобы Ро-
ланъ убилъ меня». Въ томъ же засѣданіи Базиръ, обыкновенно
приличный и сдержанный, объявилъ, что г-жа Роланъ намѣрена
открыть женскій клубъ,—и слушатели приняли это сообщеніе,
подъ которымъ была скрыта грязная инсинуація,—взрывомъ
недостойнаго смѣха3).
Къ сожалѣнію, Жиронда не отвѣтила на это пренебрежи-
тельнымъ молчаніемъ, которое было бы съ ея стороны вполнѣ
достойной местью; напротивъ того, она, въ свою очередь, за-
’) Мстоігев (І’ип котте й’Еіаі, стр. 89—92.
-) ГЫ(1., стр. 96.
8) йогігпаі йс8 йёЪаіз Ли сІиЪ (Іез 'ІасоЪіпз, № 329.
379
тѣяла такую же жалкую интригу, ареной которой явилось Со-
браніе. Печальное зрѣлище представлялъ Конвентъ, унизившійся
до подобной борьбы,—Конвентъ, который умѣлъ быть столь
внушительнымъ и величавымъ всякій разъ, когда, возвышаясь
надъ партійнымъ духомъ, онъ вступалъ въ борьбу со старымъ
міромъ или подготовлялъ пути для новаго порядка вещейі Опи-
шемъ все по порядку.
Имѣть въ своей средѣ герцога Орлеанскаго было не особенно
удобно дли партіи Горы; всѣмъ мозолило глаза его происхо-
жденіе,—его титулъ, загладить который не могло крещеніе, при-
нятое имъ въ Ратушѣ. Его несмѣтныя богатства и возможность
вслѣдствіе этого дѣйствовать при помощи подкупа, все это было
крайне неудобно для его единомышленниковъ, такъ какъ они
могли прослыть тайнымъ орудіемъ его честолюбивыхъ замыс-
ловъ. Жирондисты рѣшили воспользоваться этимъ козыремъ.
Дѣлая видъ, будто въ лицѣ Филиппа Эгалите они боятся бу-
дущаго тирана, и требуя, во имя общественнаго спасенія, чтобы
онъ былъ преданъ остракизму, они этимъ не только драпиро-
вались въ республиканскій ригоризмъ, но они вынуждали мон-
таньяровъ либо пожертвовать однимъ изъ своихъ сочленовъ,
либо навлечь на себя подозрѣніе въ томъ, что они щадятъ въ
его лицѣ будущаго короля.
Для приведенія въ исполненіе своего плана жирондисты вы-
брали тотъ день, когда, какъ имъ было извѣстно, скамьи
пустуютъ, т. е. день, посвященный петиціямъ;х) 16-го декабря
Бюзо явился въ Конвентъ съ неожиданнымъ требованіемъ,
что Собраніе объявило, что «Филиппъ и его сыновья, имѣвшіе
несчастье родиться вблизи трона, выросшіе въ его правилахъ
и видѣвшіе его примѣры, должны покинуть республику» * 2).
На трибуну тотчасъ взошелъ Луве и, клянясь, что онъ бу-
детъ говорить словами Брута, воскликнулъ: «Слушайте внима-
тельно Брута». Онъ сталъ читать рѣчь, съ которой этотъ зна-
менитый римлянинъ обратился къ Коллатину послѣ паденія
Тарквинія Гордаго: «Видя, что ненавистный ему царскій родъ
продолжаетъ жить въ Римѣ, народъ не вѣритъ, что онъ полу-
чилъ свободу. Племянникъ Тарквинія, освободи насъ отъ этой
вѣчной угрозы... Народъ справедливъ, онъ не отниметъ у тебя
’) Вёѵоіиііопз Не Рагіз, № 180.
2) Нізіоіге рагіетепіаіге^ т. XXI, стр. 357.
380
твоего имущества... Только оставь городъ, уѣзжай, уѣзжай не-
медленно» х). Предложеніе Бюзо было энергично поддержано
Ланжюине; Шабо слабо возражалъ противъ него, а Сенъ-Жюстъ,—
непреклонный республиканецъ, которому жирондистскій заго-
воръ былъ на руку, объявилъ запросъ неотложнымъ. Вначалѣ
его предложеніе не вызвало особенно страстныхъ преній, но
мало по малу всѣхъ охватило волненіе. Со скамей оппо-
зиціи раздалось предложеніе устранить Ролана, если угрожали
Филиппу Эгалите, устранить Паша—если посягали на Ролана.
Столь странное предложеніе, сдѣланные во время преній, разо-
жгло страсти. Негодующій, озлобленный Камиллъ-Демуленъ со-
глашался съ ироніей на изгнаніе герцога Орлеанскаго, лишь бы
въ Европѣ, гдѣ онъ возбудилъ противъ себя ненависть коро-
нованныхъ особъ, ему нашлось гдѣ нибудь убѣжище. Жиронда
торопиила рѣшеніемъ, тогда какъ крайняя лѣвая Горы настаи-
вала на отстрочкѣ. Волненіе и шумъ достигли невѣроятныхъ
размѣровъ. Противъ рѣшенія большинства, которое дважды объ-
являло пренія законченными, съ лѣвыхъ скамей раздавался про-
тестующій ревъ. «Бъ Аббатство!» кричало нѣсколько голосовъ
справа, на что члены противной стороны, вставъ со своихъ
мѣстъ, отвѣчали: «Всѣхъ, всѣхъі» а одинъ изъ нихъ добавилъ:
«Меньшинство готово тамъ умереть». Колеблясь между Дюгемомъ,
Лежандромъ, Колономъ, Бурдономъ и Бильо Варенномъ, которые
шумно выражали свой гнѣвъ, и Верньо, который отъ имени
своихъ друзей, сохранившихъ невозмутимое спокойствіе, про-
тестовалъ противъ безпорядка, предсѣдательствующій не зналъ,
чью сторону взять. Наконецъ, въ знакъ отчаянія онъ накрылся
шляпой. Когда тишина возстановилась, Шудріё добился отъ
Собранія двухдневной отстрочки для рѣшенія вопроса о Филиппѣ
Эгалите, и съ этой оговоркой декретъ объ изгнаніи Бурбоновъ
былъ принятъ* 2).
Вечеромъ въ клубѣ якобинцевъ царило необычайное волненіе.
Выступивъ на защиту герцога Орлеанскаго, Камиллъ Демуленъ
сказалъ, что «требовать изгнанія этого друга свободы значило
требовать, чтобы его убили въ Кобленцѣ». Робеспьеръ, не при-
сутствовавшій на засѣданіи Конвента, увѣрялъ, что если бы онъ
*) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XXI, стр. «358.
2) Подробности этого продолжительнаго и шумнаго засѣданія см. въ
Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XXI, стр. 354—376.
381
тамъ былъ, то голосовалъ бы за предложеніе Луве, такъ какъ
оно согласовалось съ принципами; что касается истинной цѣли,
которую имѣли жирондисты, выступая съ этимъ предложеніемъ,
то онъ доказалъ, что онъ понялъ ее, и отозвался съ презрѣ-
ніемъ, о ловушкѣ, въ которую хотѣли вовлечь патріотовъ. По-
веденіе Робеспьера и все то, что онъ говорилъ, какъ нельзя
лучше разоблачало планы жирондистовъ. Великодушно ли, спра-
ведливо ли было со стороны партіи Горы жертвовать ради пар-
тійныхъ соображеній человѣкомъ, который, будучи принцемъ,
тѣмъ не менѣе всецѣло отдался ей? Вѣдь если бы большинству
дозволили нарушить въ его лицѣ права и званіе народнаго
представителя, то это могло послужить опаснымъ прецедентомъ.
На это обратилъ вниманіе Маратъ. Сегодня, въ силу постано-
вленія, за которое голосовала бы Жиронда, могъ быть изгнанъ
Филиппъ Эгалите,—завтра могъ быть осужденъ на изгнаніе
Робеспьеръ. Усиленные аплодисменты съ трибунъ доказали, что
слова Марата попали въ цѣль *).
Дѣйствительно, собраніе комиссаровъ составило, а Коммуна
одобрила адресъ, въ которомъ говорилось: «Мы низвергли ко-
ролей для того, чтобы охранить священныя права человѣчества.
Вы признаете остракизмъ: санкціонированъ ли онъ народомъ?..
Всякое наказаніе предполагаетъ преступленіе: законодатели, въ
чемъ же тутъ преступленіе» 2 3).
Этотъ адресъ, посланный въ Конвентъ, не былъ тамъ про-
читанъ, такъ какъ это не былъ день петицій; даже случилось
такъ, что столпившіеся въ кулуарахъ петиціонеры не могли
проникнуть въ залъ, хотя они и явились въ сопровожденіи
мэра8). Но ихъ протестъ тѣмъ не менѣе произвелъ огромное
впечатлѣніе. На улицахъ состоялись сходки; жители Ане по-
клялись, что они скорѣе дадутъ изрубить себя въ куски, не-
жели дозволятъ отнять у нихъ герцога Пентіеврскаго, и
народъ не только остановилъ карету герцогини Бурбонской,
чтобы она не могла уѣхать, но передъ дверьми ея квартиры
были поставлены пушки4). Нельзя было яснѣе дать понять
Собранію, до какой степени непопулярна была въ то время
2) См. описаніе засѣданія, происходившаго въ клубѣ якобинцевъ 16-го
декабря—въ клубной газетѣ.
2) Нізіоіге рагіетепіаіге, т. XXI, стр. 409 и 410.
3) Вёѵоіиііопз Не Рагіз, № 180.
4) ГЬиІет.
382
политика проскрипцій. Къ сожалѣнію, такъ было не всегда!
Жирондисты подняли мечъ, отъ котораго они сами же погибли!
1792 годъ закончился среди этихъ внутреннихъ неурядицъ,
оставивъ Европу въ смятеніи и процессъ Людовика незакон-
ченнымъ.
Но что я говорю—незаконченнымъ? Никто уже не сомнѣ-
вался въ томъ, что надъ королемъ французовъ будетъ произ-
несенъ смертный приговоръ. А разъ онъ былъ дѣйствительно
виновенъ, возможно ли отрицать, что юридически приговоръ
этотъ былъ справедливъ?
Но могла ли исторія не осудить казни Людовика XVI, какъ
акта политическаго? Что касается насъ, то мы признаемъ, не
колеблясь, что эта столь трагическая, жестокая и торжественная
казнь, такъ противорѣчащая общему настроенію умовъ въ
Европѣ и которая должна была въ концѣ концовъ вызвать къ
Людовику XVI состраданіе какъ современниковъ, такъ и буду-
щихъ поколѣній, что эта казнь была ошибкою. Неужели же у
революціи было одно только это средство угрожать своимъ
врагамъ? Показалась ли бы республика менѣе великой, если бы
она была великодушнѣе? Право убивать есть атрибутъ самой
низменной тираніи; настоящій атрибутъ могущества есть право
помилованія. Не идя такъ далеко по отношенію къ Людовику XVI,
развѣ республика не могла даровать ему жизнь послѣ того, какъ
было доказано, что онъ заслуживалъ смерти? Они горѣли же-
ланіемъ искоренить королевскую власть, но они не подумали
о томъ, что кровь оплодотворяетъ каждую идею, хотя бы она
была ложная! Они позабыли, что «Іе гоі ееі шогі—ѵіѵе Іе гоі!»
(«король умеръ—да здравствуетъ король!»). Они не подозрѣвали,
до какой степени легенда о королѣ-мученикѣ будетъ опасна
до тѣхъ поръ, покуда міръ будетъ погруженъ въ мракъ, покуда
среди людей не возсіяетъ свѣтъ просвѣщенія! Убить слѣдовало
монархическую идею, но въ этомъ палачъ былъ безсиленъ.
Когда англичане хотѣли покончить съ династіею Стюартовъ,
они вспомнили, что казнь Карла I сдѣлала неизбѣжной возвра-
щеніе его сына; и потому они не убили Якова II, а изгнали
его. Слишкомъ часто повторяли слова Барера: «только одни
мертвые не возвращаются». Справедливо только обратное: воз-
вращаются только одни мертвые!
КОНЕЦЪ СЕДЬМОГО ТОМА.
ДОКУМЕНТЪ.
Декларація къ жителямъ Франціи его свѣтлости владѣтель-
наго герцога Врауншвейгъ-Люнебургскаго, командующаго
соединенными войсками Ихъ Величествъ Императора и
Короля Прусскаго.
Ихъ Величества Императоръ и Король Прусскій ввѣрили
мнѣ начальство надъ соединенными войсками, собранными ими
на границахъ Франціи, поэтому я хочу объяснить жителямъ
этого королевства тѣ мотивы, которыми вызваны мѣропріятія
обоихъ государей, а равно и тѣ намѣренія, которыми они при
этомъ руководствовались.
Отмѣнивъ самовольно права и уничтоживъ владѣнія нѣмец-
кихъ князей въ Эльзасѣ и Лотарингіи, нарушивъ внутри страны
порядокъ и ниспровергнувъ законное правительство, допустивъ
по отношенію къ священной особѣ короля и его августѣйшей
семьи посягательства и насилія, которыя продолжаются до сихъ
поръ и возобновляются ежедневно,—лица, захватившія бразды
правленія, преступили наконецъ всякія границы, объявивъ не-
справедливую войну Его Величеству и атаковавъ его Нидерланд-
скія владѣнія; нѣкоторыя изъ владѣній Германской Имперіи
подверглись такому же насилію, а нѣсколько другихъ избѣгли
этой опасности, только благодаря тому, что они уступили на-
стоятельнымъ угрозамъ господствующей партіи и ея эмиссаровъ.
Поэтому Его Величество Король Прусскій, связанный съ Его
Императорскимъ Величествомъ узами тѣснаго оборонительнаго
союза и являясь въ то же время самымъ вліятельнымъ членомъ
германскаго союза, не могъ не придти на помощь своему союз-
нику или связаннымъ съ нимъ государствамъ,—въ силу этой
двойной причины онъ беретъ на себя защиту какъ этого монарха,
такъ и германскихъ государствъ.
384
Къ этимъ важнымъ интересамъ присоединяется еще одна
цѣль, столько же серьезная и тревожащая обоихъ государей, а
именно желаніе прекратить анархію во Франціи, остановить
нападки на тронъ и алтарь, возстановить законную власть,
возвратить Королю свободу и безопасность, которыхъ онъ лишенъ,
и дать ему возможность пользоваться принадлежащей ему закон-
ной властью.
Убѣжденные въ томъ, что здравомыслящая часть француз-
ской націи гнушается излишествъ поработившей ее партіи, и
что значительное число жителей съ нетерпѣніемъ ждетъ момента,
когда нужна будетъ ихъ помощь, чтобы открыто объявить себя
противниками гнусныхъ намѣреній своихъ угнетателей, Его
Величество Императоръ и Его Величество Король Прусскій
предлагаютъ имъ безотлагательно вернуться на путь благоразумія
и справедливости, порядка и мира.
Въ виду этого я, нижеподписавшійся, главнокомандующій
обѣихъ армій объявляю:
1)	Что, будучи вовлечены въ настоящую войну силою непре-
одолимыхъ обстоятельствъ, оба союзныхъ двора не полагаютъ
себѣ при этомъ никакой иной цѣли, кромѣ благополучія Франціи,
и не имѣютъ притязанія обогатиться путемъ завоеваній.
2)	Что они отнюдь не претендуютъ вмѣшиваться во вну-
треннее управленіе Франціи, но хотятъ единственно освободить
короля, королеву и королевскую семью изъ плѣна, а также
доставить Его христіаннѣйшему Величеству необходимую без-
опасность, чтобы онъ могъ безпрепятственно созывать нужныя
по его мнѣнію собранія, и обезпечить, согласно своимъ обѣщаніямъ,
и посколько это будетъ отъ него зависѣть, счастье своихъ под-
данныхъ.
3)	Что соединенныя войска окажутъ покровительство тѣмъ
городамъ, мѣстечкамъ и селеніямъ, а равно будутъ охранять
личную и имущественную безопасность тѣхъ лицъ, которыя под-
чинятся королю, и при этомъ будутъ содѣйствовать немедлен-
ному возстановленію порядка и благочинія во всей Франціи.
4)	Что до прибытія войскъ Ихъ Императорскаго и Королев-
скаго Величествъ или до изданія какого-либо иного приказа,
національная гвардія, подъ страхомъ личной отвѣтственности,
призывается къ временному наблюденію за спокойствіемъ въ
городахъ и селахъ и за личною и имущественною безопасностью
французовъ; наоборотъ, съ тѣми изъ отрядовъ національной
385
гвардіи, которые станутъ сражаться противъ войскъ союзныхъ
дворовъ и будутъ взяты съ оружіемъ въ рукахъ, будетъ по-
ступлено, какъ съ врагами, при чемъ они понесутъ наказаніе
какъ мятежники противъ своего Короля и- нарушители обще-
ственнаго спокойствія.
5)	Что генералы, офицеры, унтеръ-офицеры и солдаты фран-
цузскихъ линейныхъ войскъ точно также приглашаются вер-
нуться къ прежней вѣрности и немедленному подчиненію королю,
ихъ законному монарху.
6)	Что чины департаментскихъ, окружныхъ и муниципаль-
ныхъ вѣдомствъ будутъ равнымъ образомъ отвѣчать головою
и имуществомъ за всѣ преступленія, пожары, убійства, грабежи
и насилія, совершеніе которыхъ на своей территоріи они допустятъ
или которымъ они завѣдомо не будутъ препятствовать; и что
они точно также обязаны временно отправлять по - прежнему
свои обязанности до тѣхъ поръ пока Его Христіаннѣйшее Вели-
чество, вновь обрѣвъ полную свободу, не сдѣлаетъ новыхъ
назначеній, или покуда на то не воспослѣдуетъ тѣмъ временемъ
отъ его имени какого-либо иного приказа.
7)	Что жители городовъ, мѣстечекъ и селъ, которые осмѣлятся
обороняться противъ войскъ Ихъ Императорскаго и Королевскаго
Величествъ и будутъ стрѣлять въ нихъ либо въ открытомъ
полѣ, либо изъ оконъ, дверей и иныхъ отверстій своихъ домовъ,
будутъ немедленно наказаны со всей строгостью военныхъ за-
коновъ, а ихъ дома будутъ разрушены или сожжены.
Наоборотъ, всѣ жители названныхъ городовъ, мѣстечекъ и
деревень, которые поспѣшатъ подчиниться своему королю,
открывъ ворота передъ войсками Ихъ Величествъ, будутъ не-
медленно взяты подъ ихъ непосредственную охрану; ихъ лич-
ность и имущество будутъ находиться подъ покровительствомъ
законовъ; будутъ приняты мѣры къ обезпеченію безопасности
всѣхъ и каждаго изъ нихъ.
8)	Городъ Парижъ и всѣ жители его, безъ различія, обязаны
немедленно и безотлагательно подчиниться Королю, которому
они должны вернуть полную свободу съ обезпеченіемъ какъ
ему, такъ и всѣмъ особамъ королевскаго дома личной неприкос-
новенности, и оказывать ему то почтеніе, какого естественное
и человѣческое право требуютъ отъ подданныхъ по отношенію
къ государямъ; за всѣ могущія быть событія Ихъ Императорское
и Королевское Величества возлагаютъ отвѣтственность на всѣхъ
ЛУИ вланъ. т. ѵп.	25
386
членовъ Національнаго Собранія, департамента, округа, муници-
палитета и національной гвардіи Парижа, на мировыхъ судей
и на всѣхъ, кому объ этомъ вѣдать надлежитъ, кои будутъ
отвѣчать за нихъ головою, по законамъ военнаго времени, безъ
надежды на помилованіе. Ихъ Императорское и Королевское
Величества завѣряютъ своимъ словомъ, что если Тюльерійскій
дворецъ подвергнется нападенію или будетъ разгромленъ и если
по отношенію къ Ихъ Величествамъ Королю, Королевѣ и Коро-
левской Семьѣ будетъ учинено малѣйшее насиліе или малѣйшая
обида, если не будутъ немедленно приняты мѣры къ охранѣ
изъ безопасности, жизни и свободы,—то за это послѣдуетъ при-
мѣрное и навѣки памятное мщеніе, и городъ Парижъ будетъ
преданъ военной экзекуціи и полному разрушенію, а бунтовщики
подвергнутся заслуженной казни. Наоборотъ, если жители Парижа
немедленно и въ точности повинуются вышеуказаннымъ пове-
лѣніямъ, то Ихъ Императорское и Королевское Величества обѣ-
щаютъ ходатайствовать передъ Его Христіаннѣйшимъ Величе-
ствомъ о дарованіи имъ прощенія за ихъ вину и заблужденія, а
равно обѣщаютъ принять строжайшія мѣры для охраны ихъ
личности и имущества.
Наконецъ, такъ какъ Ихъ Величества могутъ признавать во
Франціи лишь тѣ законы, которые исходятъ отъ свободнаго
Короля, то они теперь же протестуютъ противъ всѣхъ декларацій,
могущихъ появиться отъ имени Его Христіаннѣйшаго Величества,
до тѣхъ поръ, покуда его священная особа, а равно особа Коро-
левы и вся Королевская Семья не будутъ находиться въ полной
безопасности. Того ради Ихъ Императорское и Королевское
Величества просятъ Его Христіаннѣйшее Величество указать
ближайшій къ границѣ городъ его королевства, куда онъ сочтетъ
нужнымъ удалиться съ Королевою и своею Семьею подъ охрану
приглашеннаго для этой цѣли сильнаго и надежнаго конвоя,
дабы Его Христіаннѣйшее Величество такимъ образомъ имѣлъ
возможность въ полной безопасности призвать съ себѣ министровъ
и совѣтниковъ, которыхъ ему будетъ угодно назначить, а равно
созвать необходимыя по его мнѣнію собранія, позаботиться о
возстановленіи порядка и издать правила для управленія коро-
левствомъ.
Наконецъ объявляю такъ отъ себя лично, и въ силу выше-
указаннаго званія моего обязуюсь требовать отъ ввѣренныхъ
мнѣ войскъ соблюденія самой строгой дисциплины, а съ тѣми
387
благонадежнными людьми, которые обнаружатъ миролюбіе и
готовность подчиниться всѣмъ требованіямъ, обѣщаю обращаться
мягко и осмотрительно, употребляя силу лишь противъ тѣхъ,
кои окажутъ сопротивленіе или проявятъ злонамѣренность.
Въ силу этого самымъ настоятельнымъ образомъ требую и
убѣждаю всѣхъ жителей королевства не сопротивляться про-
хожденію и дѣйствіямъ находящихся подъ моимъ начальствомъ
войскъ, а наоборотъ вездѣ давать имъ свободный пропускъ и
оказывать имъ расположеніе, помощь и содѣйствіе, коихъ могутъ
потребовать обстоятельства.
Дано въ главной квартирѣ въ Кобленцѣ 24-го мая 1792 г.
ПОДПИСАНО: Карлъ-Вилъгельмъ-Фердинандъ, гер-
цогъ Брауншвейгъ-Люнебургскій.
26*