Cogito, ergo sum
ЭТНОЛОГИЯ

Cogito, ergo sum
Этнология
УНИВЕРСИТЕТСКАЯ БИБЛИОТЕКА
ЖАН СЕРВЬЕ
ACT* Астрель
Москва
2004
УДК 39
ББК 63.5
С 32
Подписано в печать 30.06.2004. Формат 76x100/32.
Гарнитура «Петербург».
Усл. печ. л. 7.0. Тираж 5000 экз. Заказ № 1523.
Общероссийский классификатор продукции ОК-005-93, т. 2
953004 — литература научная и производственная
Санитарно-эпидемиологическое заключение
№ 77.99.02.953.Д.000577.02.04 от 03.02.2004 г.
Сервье, Жан
С 32 Этнология / Ж. Сервье; Пер. с фр. И. Нагле. - М.:
ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство
АСТ», 2004. - 158, [2] с. - (Cogito, ergo sum: «Универ-
ситетская библиотека»)
ISBN 5-17-026253-1 («000 Издательство АСТ»)
ISBN 5-271-09582-7 («000 Издательство Астрель»)
ISBN 2-13-046110-7 (франц.)
Этнология изучает все проблемы, связанные с существо-
ванием этноса. Очертить границы, которые охватывает эта
дисциплина, практически невозможно, а в поле зрения этно-
логов попадают все новые проблемы в русле стремительного
развития человеческого сообщества. В работе предпринята
попытка дать ретроспективный анализ становления и эво-
люции этнологической мысли, нередко заводившей ее в ту-
пики типа «расовой теории», а также обозначить место этно-
логии в современном культурном пространстве.
УДК 39
ББК 63.5
Настоящее издание представляет собой перевод оригинального
французского издания «L’Ethnologie»
ISBN 5-17-026253-1
(ООО «Издательство АСТ»)
ISBN 5-271-09582-7
(ООО «Издательство Астрель»)
ISBN 2-13-046110-7 (франц.)
© ООО «Издательство АСТ», 2004
© ООО «Издательство Астрель», 2004
*	© Presses Universitaires de France, 1986
ВВЕДЕНИЕ
Наряду со многими другими дисциплинами гу-
манитарной области этнология всякий раз призва-
на доказывать свое благородное происхождение,
словно парвеню, не осмеливающийся ходить с
гордо поднятой головой и утверждающий, как Ци-
церон, что он сам является основателем своего ро-
да. Вот, к примеру, математики не испытывают не-
обходимости рассказывать о своей генеалогии, бе-
рущей начало в шумеро-аккадской цивилизации,
так же, как и химики - их история тянется с кра-
сильщиков в пурпур и стекольщиков Тира, и фи-
зики - тут смело можно начинать отсчет с предше-
ственников и первых наставников Архимеда.
Едва ли все эти истории о развитии наук, порой
горделиво превращающиеся в Историю Науки,
могут поручиться за то, что они способны проде-
монстрировать неотступное следование за челове-
ческой мыслью, начиная с первой зароненной ис-
кры знания в потемках суеверий и различных ма-
гий и до второго пришествия победившего мате-
риализма, давшего человеку власть над технологи-
ями и материалами.
Этнология не является исключением из этого
правила, по крайней мере в современной ее части.
Т.К. Пенниман писал в предисловии к 3-му изда-
5
нию своего широко известного труда «Сто лет ан-
тропологии»: «Когда я узнал, что первое издание
этой работы увидит свет в 1935 году, название
«Сто лет антропологии» я счел особенно подходя-
щим для нее. Ведь именно в 1835 году Дарвин по-
сетил Галапагосские острова, где обрел ключевую
точку для своих грядущих исследований, обоб-
щенных им в 1859 г. в основополагающем труде -
«Происхождение видов».
Итак, если история наук - или Науки - хочет
проиллюстрировать «прогресс», ей необходимы
точки отсчета, будь то ванна Архимеда или яблоко
Ньютона. В этот же список можно занести путе-
шествие на корабле «Бигль», совершенное Дарви-
ном, который, «подобно Колумбу», открыл новый
мир.
Однако вполне допустимо эти точки отсчета
считать в определенной мере случайными, равно
как и пункты прибытия после длительного путе-
шествия индивидуальной или коллективной мыс-
ли, или - проще, как в случае с Дарвиным - эмо-
циональной убежденности. «Происхождение ви-
дов» увидело свет 24 ноября 1859 г. А 1 мая 1851
года принц Альберт открыл Первую Всемирную
выставку в Лондоне, которая дала посетителям
возможность сравнить уровни развития промыш-
ленного производства и художественной культу-
ры в различных европейских странах.
Подобное открытие Другого оказалось важнее
«Происхождения видов» - публикации о систе-
мах, позволяющих обобщить факты, связав их в
логическое целое.
Здесь у нас появляется возможность выделить
три момента, связанных с тем, что мы можем на-
звать этнологической «рефлексией»:
6
-	открытие Другого;
-	сбор важных для наблюдения фактов, подчер-
кивающих или оттеняющих это чувство отличия;
-	выстраивание мысли, позволяющей - предва-
рительно - объяснить это отличие.
Здесь были преднамеренно употреблены слова
«моменты» и «рефлексия», поскольку речь идет
не об этапах периода «открытия», которые неиз-
бежно приходится преодолевать, и не о введении
новой «науки».
Эти три тесно переплетенных между собой мо-
мента читатель может отыскать в одну и ту же эпо-
ху, порой у одного и того же автора, в одном и том
же подходе к Другому. Просто каждый раз на пер-
вый план выступает один из них.
Термин «рефлексия» подчеркивает этот особый
путь развития, с помощью которого исследователь
будет искать различие лишь для того, чтобы от-
крыть самого себя, понять свое время и общество,
в котором он живет. В этом протянутом ему зерка-
ле он обнаружит, в зависимости от конкретной си-
туации, пищу для надежды, гордое ощущение бы-
тия человека - хранителя уникальной культуры,
единственно возможной формы мышления среди
безымянного варварства. Кроме того, к нему мо-
жет прийти осознание того, что самые странные
нравы, с которыми ему приходилось сталкиваться,
на самом деле гораздо ближе к его образу жизни,
чем казалось, или что жестокость не является осо-
бенностью какой-либо этнической группы или ге-
ографического местоположения.
Здесь рождается система, позволяющая интер-
претировать факты. Подобные системы иногда
вырастают, основываясь лишь на одной философ-
ской мысли, которой мало дела до фактов. Так бы-
7
л о с Огюстом Контом в его «Курсе позитивной
философии», изданном в Париже в 1830-1842 гг.,
а задолго до него - с Лукрецием, а еще раньше - с
Аристотелем, а шире - с многочисленной когор-
той творческих личностей, выбиравших в разные
века один и тот же путь, ведущий человека от жи-
вотного состояния сначала к дикости и варварст-
ву, а затем к цивилизации. Одни школы рожда-
лись, выстраиваясь вокруг какой-либо мысли.
Другие позднее пытались, оперевшись на данные
научных отчетов, в которых приводились наблю-
даемые факты (критерии отличия), их изучить,
классифицировать и только в конце попытаться
не только извлечь из этого «рефлексию», но и по-
лучить возможность создать из разрозненных эле-
ментов: предметов, общественных институтов,
рассказов и ритуалов - связную систему мышле-
ния, совокупность понятий и образов. А коротко
говоря, попытаться охватить и синтезировать
иную концепцию пространства, времени, человека
и его места в мире, в общем, дух цивилизации.
Если не считать, что наука только что роди-
лась, в условиях прямого демарша сознания не-
обходимо зафиксировать точку отсчета. В таком
случае этнология зародилась в тот момент, когда
первый человек был поражен, разглядев свое от-
ражение в воде и обнаружив, что этот другой,
этот смутный образ, колеблемый волнами и водо-
воротом, является внешностью его самого, его
вторым Я, и что в тщетной попытке уловить пол-
ностью тождественность себя с ним он всегда бу-
дет обречен на неудачу
Глава I
ЗНАНИЕ ДРУГОГО
Геродот из Галикарнаса (V в. до н. э.) традицион-
но считается «Отцом истории», По крайней мере,
сам термин «история» пришел к нам непосредст-
венно от Геродота Правда, в его время это слово оз-
начало «допрос» свидетеля, «который сообщает то,
что видел сам и узнал во время своих поисков» (см.
Барге А. Введение к Полному собранию сочинений
Геродота. Barguet. Herodote, CEuvres completes, с. 9).
Геродот был великим путешественником. Он умел
наблюдать, причем не только необычное и чрезвы-
чайное, что у других случалось сплошь и рядом, но
и характерное, существенное; он умел подмечать
факт, который полноправно мог бы фигурировать в
современной этнологической энциклопедии как
свойственный народу, о котором идет речь, и харак-
теризующий его образ жизни.
Не пытаясь создавать космографию геометри-
чески идеально построенного мира - омываемого
рекой Окен правильного диска, - он описывал
страны, в которых побывал, людей, которых встре-
чал или достоверные, с его точки зрения, сведе-
ния, услышанные во время странствий.
9
Нравы скифов, описанные в книге IV (Мельпо-
мена), до сих пор привлекают внимание специали-
стов (см., например, Benveniste et М. Eliade. Le
chamanisme, с. 175).
Вторая часть книги IV (Мельпомена), посвя-
щенная ливийцам, вызывала множество коммен-
тариев, настолько изложенные в ней детали напо-
минают реалии, которые и сегодня можно наблю-
дать в Магрибе. Такова, например, ритуальная
битва девушек и махлиев с озера Тританида (со-
временное Шотт-эль-Джерид). Можно также
предположить происхождение Афины и ее эгиды
из Ливии (см.: Servier Jean, Les portes de Гаппсе,
с. 14). To же самое можно сказать как о соляных ко-
пях в Западной Сахаре и домах в Тигацце, постро-
енных из солевых блоков, которые были описаны
в XIV веке Ибн Баттутой, так и о завываниях жен-
щин, по-гречески «ololuge», по-берберски «illili-
wen» (Servier Jean Trois mots libyques dans
Herodote, в Comptes rendus du Groupe linguistyque
d’Etudes chamito-semitiques, 1953). Более того, при
изучении названий народов появилась возмож-
ность найти то, что их сближает: «занесы» и
«igawawen» или «zwawa».
Чаще всего мореплаватели древности отмечали
факты, не наблюдая их. Значение для них пред-
ставляли исключительно торговые пути на море.
Ганнон-мореплаватель, совершивший дальнее
плавание (он был далеко не первым, рассказав-
шим о своих путешествиях), повествует о пути,
наполненном риском и опасностями, поскольку
при любом вступлении в неизведанное воспроиз-
водится сценарий типа инициации. Ганнон описы-
вает чудовищ и врагов, с которыми он сталкивал-
10
ся во время путешествия. Он рассказывает «о ди-
ких людях, одетых в звериные шкуры», пытаю-
щихся уничтожить корабли, обрушивая на них
град камней, «ночных огнях, заполняющих доли-
ну», о «завываниях, сопровождаемых флейтами и
тамбуринами, и потоках огня, которые делают бе-
рег недоступным для причаливания» (см.: Berard
Victor, Les navigaations d’Ulisse, т.4: Nausicaa,
c. 494). Известный мир поэм Гомера полностью
пронизан рассказами Менелая, совершающего
свое дальнее плавание из Кипра в Финикию - «в
Египет и к Эфиопам» (Одиссея, IV. 83).
Другой просматривается с трудом, он плохо из-
вестен мореплавателям. В рассказах о лотофагах:
«этот народ питается только цветами» (Одиссея,
IX. 82), цветок чуть позднее превращается в «ме-
довые плоды» (Одиссея, IX, 104), а еще дальше
возникает «сказочная страна лотофагов» (Одис-
сея, XXIII, 311). Из Ливии были привнесены уди-
вительные черты. Местные жители выращивают
ягнят, которые «имеют рога с рождения», а овцы
ягнятся «трижды в год» (Одиссея, IV. 83).
Но вот добрались и до эфиопов, чье название
буквально переводится как «сожженные лица».
Сообщается одним штрихом об их нравах: ежеве-
черне они готовят для богов пиршество из мяса.
Так, Зевс отправляется «пировать к великолеп-
ным эфиопам» (Илиада, I. 423), а Ирида заявляет
(Илиада, XXIII. 206): «Эфиопы в данную минуту
приносят бессмертным гекатомбы» (Гекатомба -
большое жертвоприношение, первоначально со-
стоявшее из 100 быков). Изысканная классифика-
ция: не по «расам», а если так можно выразиться,
по «фагам». В рассказе о путешествии Агатархида
(Малая греческая География - Geogr. graec.
И
minores, I, c. 129) таким образом различается четы-
ре великих рода. Первый, живущий по соседству с
реками, сеет кунжут и просо. Второй живет рядом
с лагунами и жнет тростник и другие нежные
ростки. Третий, кочевой, живет мясом и молоком;
четвертый - рыбой. Последний значительно более
многочисленный, чем остальные, поскольку насе-
ляет все территории, тянущиеся из глубины Пер-
сидского залива через Гидросию, Караманию и
Персию - до Индии.
Итак, греки определяли уровень «варварства»
по потребляемой пище и таким образом проводи-
ли различие между варварами и цивилизованны-
ми народами. К последним относились ситофаги,
или поедатели хлеба. «По прибытии на берег, по-
сле того как команда отдохнула, первое, что начал
выяснять Одиссей, это «каковы поедатели хлеба»,
его заселяющие?» (см. Берар В., цит. изд., с. 101).
В «Трудах и днях» Гесиода люди бронзовой ра-
сы «не едят хлеб» (V. 146). «Цивилизация» для лю-
дей, достойных этого имени, - единственный рас-
сматриваемый способ жизни, который, впрочем,
был определен как «жизнь, полная трудов и лише-
ний». Основная пища как признак наличия циви-
лизации порожден тем же этноцентризмом, кото-
рый ищет отличительные признаки таким же аб-
солютно субъективным образом, как и другие по-
пытки, сделанные для рационализации различе-
ния людей между собой. А может быть, также для
того, чтобы замаскировать беспокойство, порож-
даемое глубоким волнением, возникающим перед
«всем, что есть человеческое»?
Глава II
ДРУГОЙ И ЧУЖИЕ КРАЯ
Мы не способны вообразить себе, не прибегая к
хитросплетениям научной фантастики (весьма
близкой к псевдонауке), какой могла быть пер-
вая - на заре человечества - генерация людей.
И тем не менее при изучении любой цивилиза-
ции мы обнаруживаем выраженное в различных
формах глубокое чувство индивидуума, принадле-
жащего к нескольким социальным горизонтам
(пространствам, социальные границы которых он
способен мысленно объять и которые в той или
иной мере имеют для него значение: «свои», близ-
кие предки и потомки; клан или расширенный
род). Такие понятия еще недавно были распрост-
ранены на цивилизации Средиземноморья: их
можно применить и к нескольким домам в дерев-
не, и к части рода, затем - к деревне, группе дере-
вень, целому роду. При определенных обстоятель-
ствах некоторые из этих социальных горизонтов,
воспринимаемые более или менее четко, могут за-
ставить явным образом признавать себя в ущерб
другим. По ту сторону существует Другой, не вхо-
дящий ни в один из существующих в сознании ин-
дивидуума социальных слоев или который может
13
входить в какой-либо из них в соответствии с ри-
туалами, устанавливающими родственные связи,
которым сопутствуют временное или окончатель-
ное приятие.
Другой - это тот, который отличается своим об-
разом жизни, физическим обликом (одежда, цвет
кожи) и своим языком, порой - всего лишь произ-
ношением.
Образ Другого
Эти Другие, пришедшие из далекого прошлого,
редко изображались образно. Чаще всего значение
придавалось только социально функционирую-
щим символам. Можно считать несомненным, что
если человек четвертичного периода эры (или ан-
тропогена - времени существования человека) ча-
сто встречается в изображениях, то это делалось
для того, чтобы отметить его существование в ка-
ком-либо месте. «Так, каноник А. Ле Мози сумел
по мелким фрагментам из камня и кости, найден-
ным в укрытии скалы Мюра, восстановить облик
многих людей, чье определенное количество запу-
талось в бесконечных чертах и фигурах».
В искусстве античного Средиземноморья мож-
но идентифицировать только функцию или роль
персонажа, который представлен почти исключи-
тельно в жанре бронзовой статуэтки. Воин несет
оружие; приносящий пожертвование протягивает
к божеству руки с хлебом или галетой; молящийся
воздевает руки к небесам; жрица, приподняв полы
своего одеяния выше плеч, обретает вид месяца. И
уж, во всяком случае, найденные на Кикладах ста-
туэтки сидящих на корточках женщин напомина-
14
ют скрипки, а стоящие женские фигуры показыва-
ют истинно верующим лишь ступни, колени, дето-
родные органы, грудь, в то время как лицо услов-
но и обозначено лишь носом.
В последующем, если нам и становились изве-
стны другие народы, то единственно благодаря то-
му, что их названия были любезно указаны в запи-
сях о победах, которые делал торжествующий за-
воеватель, перечисляя подчинившихся ему. В со-
хранившихся памятниках они распознаются по
одеянию, прическам, которые подчеркивают их
положение униженных пленников. Другой порой
удостаивается чести стать союзником, но чаще
представляется врагом. Из чужих краев, из страны
Другого всегда доставляют несметные сокровища:
древесину, обязательно ценную; из стран Востока
(тогда еще не умели пользоваться горючим) - ме-
таллы, тоже всегда ценные, благовония. Физичес-
кая чуждость Другого обозначается только тогда,
когда она по-настоящему удивляет: дама из Пунта,
чья стеатопигия (сильное развитие подкожного
жира на ягодицах, отмечаемое у женщин некото-
рых южноафриканских народов) была зафиксиро-
вана египетскими мореплавателями; пигмеи, по-
лезные как на тяжелых работах в рудниках с узки-
ми низкими шахтами, так и при великосветском
дворе - чтобы развлекать великих своими специ-
фическими телодвижениями.
Существует еще одна особенность, которая мо-
жет использоваться в качестве отличительного
признака: Чужие края, где живет Другой, всегда
находятся на краю света.
Путешествие лишь заставляет острее почувст’
вовать этот выход за пределы себя, который, соб-
15
ственно, и является содержанием встречи с Дру-
гим. Но, как мы это уже отметили выше, скло-
ниться над собственным изображением - это
уже означает в определенной мере встретить не-
знакомого себе. Вода создает магическое зерка-
ло, которое переносит - как путешественника,
так и мечтателя - в иное измерение. Путешест-
вие тесно связано с приобщением, иначе гово-
ря, - с погружением в самопознание. Это симво-
лический спуск в недра Земли и подъем, это
«Тур де Франс» его участников, это удаление по-
дальше от мира людей, в «дебри» африканских
неофитов. По ту сторону для всех людей - это
Чужие края.
Если оперировать лишь свидетельствами море-
плавателей и географов, то есть данными, так ска-
зать, первобытной этнологии, мы выпустим из ви-
да многое, к примеру, безмерное удивление, охва-
тывавшее народы, когда они впервые видели при-
бывших к ним белых людей - тени, пришедшие из
страны туманов, граничащей с сумраком беско-
нечной ночи.
Прибывшие в Британскую Колумбию белые свари-
ли рис, а индейцы решили, что это черви (см. Levy-
Bruhl. La mentalite primitive, с. 409-411).
Европейцев, когда они прибыли на острова
Новые Гебриды, приняли было за привидения.
Их одежду называли «шкурами призраков», их
кошек - «крысами призраков» (А.В. Deacon,
Malekula, с. 637).
Австралийские аборигены видели во всадниках
пришельцев - детей Другого мира, которых на
своих спинах принесли их матери-ведьмы. Часто
также этих бледных людей со светлыми или ры-
16
жими волосами считали хищниками. Эскимосы с
побережья Берингова моря приняли первых по-
явившихся там белых (это были морские офицеры
Императорского флота России, одетые в туго пе-
репоясанную форму со сверкающими пуговица-
ми) за чудовищных рыб-пил.
Иногда белых людей почитали, и тогда они поз-
дравляли друг друга с тем, что им удалось внушить
этот суеверный «страх». Но они и представить себе
не могли, что со своей бледной кожей они могут
выглядеть как бездушные трупы, не имеющие мо-
гилы, совершенно бессмысленные с точки зрения
морали, даже не осознающие своих действий, вы-
нужденные скитаться по морям и континентам, а
все из-за того, что им неизвестны соответствующие
ритуалы (см. Servier Jean, Ehomme et invisible,
c. 355-356). Мореплаватель, «открывший» неведо-
мые народы, был и сам точно так же «открывае-
мым» и описывался в терминах «по ту сторону».
Море приносило неизвестное к берегам, всегда
рассматриваемым их жителями как единственное
возможное место существования «цивилизации».
А людьми Запада - и мы еще с этим столкнемся -
перипетии путешествия в неведомые страны изла-
гались таким образом, словно это были испытания
или приобщение, и по тому же сценарию.
Итак, для того, чтобы лучше узнать Другого,
оказывается, не обойтись без доступа в Чужие
края. Но Другой ли тот, который таким образом
обнаруживается на незнакомых берегах? Точка
зрения античных путешественников отмечена
двойной печатью мечты и удивления. Рассказ, как
и мечта, выстраивается с использованием знако-
мых понятий, заимствованных из «фантастичес-
17
кого» какой-либо культуры образов й накладыва-
ющихся на открываемые факты (странные, а зна-
чит, чуждые), для того, чтобы их объяснить. В от-
ношении путешествий (неясно, правда, вплоть до
какого времени) мечта становится ключом, позво-
ляющим сделать реальность родной.
Более того, на Западе открытие предшествую-
щих цивилизаций вызвали у ученых, осуществ-
лявших, по сути, путешествие во времени, такие
же реакции в отношении незнакомого. Потребова-
лось много интеллектуальных усилий и значи-
тельная эволюция мировосприятия, чтобы науч-
ный мир Запада оказался способен допустить в ка-
честве материальных свидетельств прошлого бо-
лее или менее тщательно обработанные памятни-
ки и их фрагменты из камня. Еще больше времени
потребовалось на то, чтобы всерьез Начался разго-
вор о первобытном искусстве. Сам термин «доис-
торический» совершенно определенно, помещает
незнакомые цивилизации подальше ОТ обозначен-
ного вехами берега, идущего вдоль потока извест-
ной истории, являющейся по сути своей руслом,
вырытым человеческими руками. Другого пыта-
ются охарактеризовать с помощью анекдотичес-
ких описаний. Более того, уже на заре человечес-
кой мысли мы обнаруживаем (по крайней мере у
некоторых цивилизаций) попытки графического
изображения мироздания.
Щит Ахилла был украшен картой, более позд-
ней, чем вавилонские «карты», и дающей настоя-
щую космографию.
Гефест изобразил на щите небо, землю, море и
неутомимое солнце, и полную луну, и светила (...).
Кроме того, он изобразил два красивых людских
18
поселения (...) и «царскую область». И наконец, по
самому краю крепкого щита он поместил Океан,
широкую мощную реку («Илиада», с. 485-617).
Как в связи с этим не вспомнить планисферу ог-
ромной величины: она весила 450 римских фунтов
(в каждом фунте 192 драхмы), отлитую из чисто-
го, без примесей, серебра, по приказу Эрезиоса
Антиохийского и описанную Эдризи в его «Гео-
графии». Под руководством Эрезиоса «ловкие ма-
стера выгравировали семь климатов, с климатами
областей, стран, близлежащие и удаленные мор-
ские берега, заливы, моря и реки с указанием пус-
тынных и плодородных земель»... «Кроме того, он
велел составить книгу, содержащую описания...
состояния населения, внешнего вида, нравов, обы-
чаев, религий, одежды. Труд был завершен в по-
следние дни Шавала 548 года Хиджры (или - в се-
редине января 1154 г.) (La geographic сГ Edrisi,
nraduite de Farabe en francais par J.-P. Amedee, Paris,
Joubert, 1836).
Однако мы говорим о «проектировании», при-
чем в буквальном смысле, поскольку на сферичес-
кую форму Земли указано в фразе: «Земля абсо-
лютно круглая и плавает в воде, как желток посре-
ди яйца». Как на щите Ахилла, так и на планисфе-
ре Эрезиоса тщательно изображен обитаемый
мир. Как бы то ни было, в обоих случаях мы обна-
руживаем иное направление человеческой мысли:
разместить человека в мире с наибольшей точнос-
тью. Если Эрезиос делит обитаемую землю на
семь климатов, то мы не знаем, что означают пять
пластин, из которых состоит щит Ахилла: конти-
ненты это или «климаты»?
Описать и расположить - значит побороть че-
ловеческую тоску. Соединение в изображении
19
мира со щитом ведет к новой рефлексии в поис-
ках Другого. Теперь в рассказах о путешествиях
Другой может оказаться почти совсем вне чело-
вечества. А ведь еще не написано ни слова, даже
по-настоящему не продумано. Этот Другой со-
вершенно иной, живущий в почти недосягаемых
Чужих краях.
Мифологическое изображение
и видение Другого
Для античных средиземноморских цивилиза-
ций Африка была родиной совершенно чуждых
человеческой природе существ. Несомненно, при-
чина этого кроется в том числе и в ее расположе-
нии: находясь с другой стороны моря, она автома-
тически оказывалась «по ту сторону».
Этнология может найти материал для размыш-
ления в трактате Помпония Мелы «О положении
мира» (Die situ orbis), в культе манов, на который
он ссылается, у авгилов: увиденные во время сна
на могилах сновидения, касающиеся «женщин, от-
дающихся в первую брачную ночь каждому, кто
принесет им какой-либо подарок» (О положении
мира - «Die situ orbis», I, ч. VIII).
Однако нередко появляется возможность раз-
глядеть, как среди всего этого чудовищного вооб-
ражаемого возникает след не ускользнувших и по-
спешно зафиксированных фактов. Прослеживает-
ся тенденция утрирования отличия, которая за-
ключается в попытке отнести Другого к миру жи-
вотных, причем с далеко идущими последствиями:
в свое время это обретет форму «научного» эволю-
ционизма и будет призвано оправдать завоевание
мира только цивилизацией Запада.
20
«У блеми полностью отсутствует голова. Их
лица есть их грудь. У сатиров ничего нет от чело-
века, кроме лица. Эгипаны действительно облада-
ют формой, которую им приписывают. Говорили,
что у этого африканского народа верхняя часть те-
ла похожа на человеческую, нижняя же - на коз-
линую. Более того, у мантаподов, или кривоногих,
живущих на правом берегу реки Сенегал, «более
гибкие ноги - из-за того, что они меньше ходят и
больше лазают».
Святой Иеремия предполагал, что Антоний Ве-
ликий какое-то время общался с кентавром или
сатиром.
В существование таких существ верил и Авгус-
тин Блаженный, современник святого Иеремии...
«и мы видели там (в Эфиопии) большое количест-
во безголовых мужчин и женщин; большие глаза
располагались у них на груди. Все остальные их
органы были похожи на наши...» Гераклит Пон-
тийский следом за Поседонием включает в один
из своих диалогов мага, который в присутствии Ге-
лона Сиракузского утверждал, что совершил дли-
тельное путешествие в Ливию. Правление Гелона
приходится на 492-478 гг. до н. э., а именно - вско-
ре после Скилака, то есть магу удалось совершить
плавание по тому же маршруту, только Скилаку
оно удалось лишь отчасти.
Факты, приводимые Гераклитом Понтийским
(Поседоний, кн. III-IX), подтверждают стран-
ность встреченных магом народов, живущих на
краю земли.
«По ту сторону песчаных берегов живут немые
народы, способные общаться только с помощью
21
знаков. У каких-то из них язык имеется, но с его
помощью они не издают ни одного звука. У других
этого органа вовсе нет. У третьих, со сросшимися
губами, под ноздрями имеется проход, через кото-
рый они пьют, словно через соломинку, а когда
они начинают есть, втягивают зерно за зерном и
молодые плоды, которые они находят повсюду...
Берег образует обширный залив, посреди которо-
го находится большой остров, населенный, по рас-
сказам, одними женщинами. Их тело полностью
покрыто волосами, а оплодотворяются они сами,
без участия мужчин. Во всем остальном их нрав
столь нелюдим и дик, что самые крепкие путы с
трудом их сдерживают. Этот факт приводит Ган-
нон, а истинность его подтверждается шкурами
этих женщин, которые он привез в Карфаген».
Даже если факты точны, суждения неизбежно
претерпевают непреднамеренные подсознатель-
ные изменения, искажения, поскольку в чужих
краях целенаправленно ищут лишь что-нибудь
странное, необычное. Нательные рисунки были
восприняты как черты лица, расположенного по-
среди груди. Лабрет (хорошо известное украше-
ние на губах) превращается в орган для принятия
пищи, которое сводится к элементарному собира-
тельству. Неожиданно возникшие на пути обезья-
ны становятся для путешественника мифически-
ми существами: сатирами или эгипанами, образы
которых близки его мифологизированному миро-
восприятию. В тот же ряд попадают и шкуры этих
несчастных обезьян, которые Ганнон привез в
Карфаген, в храм Танит.
Привнесенный мореплавателями образ Другого
тут же начинает размываться и деформироваться,
22
также предпринимаются попытки его рационали-
зации. Страбон в своей «Географии» пробует объ-
яснить эти «курьезы» в терминах детерминизма -
опять же, как всегда, упрощенного: влияние релье-
фа и климата на образ жизни и даже на характер
людей. «В счастливой стране все стремятся к миру,
тогда как в нищей стране все ведет к войне и жесг
токости самца» (II. 5. 26 и цит. изд., т. I, с. 109).
Изложение своей теории климатов {Peri
Klimatori), с помощью которой делается попытка
объяснения мира, датируется второй половиной
I века до н. э.; он завершает ее следующим заявле-
нием: «Тем, кто занимается географией... совер-
шенно незачем беспокоиться о территориях, кото-
рые располагаются за границами нашего обитае-
мого мира» (Страбон, II. 5. 33).
Итак, Чужие края - это все, что лежит за пре-
делами «нашего» обитаемого мира. Заодно Дру-
гой оказывается отброшен за границы человече-
ства, которое сводится к совокупности народов,
входящих в одну-единственную цивилизацию
стран Средиземноморья или обладающей анало-
гичной цивилизацией и схожими местными обы-
чаями.
Страбон, несомненно, почерпнул свои знания
из «Географии» Эратосфена (от которой до нас до-
шло лишь несколько фрагментов); последний по-
велением Птолемея Эвергета был назначен храни-
телем Александрийской библиотеки.
Эратосфен тем не менее не разделял домини-
рующую в то время идеологию разделения чело-
веческого рода на греков и варваров. Так, он не
принял для себя совет, данный Александру Арис-
тотелем: считать греков друзьями, а варваров -
врагами.
23
Для Эратосфена идентификация Другого
проводится согласно моральным критериям.
Лучше, утверждал он, даже находясь за грани-
цей, различать добродетель и нечестность.
Многие греки - злые люди, а многие варвары
имеют изысканную цивилизацию, например,
индусы, народы Крита, а также римляне и кар-
фагеняне.
В основе самого понятия «варварство» у греков
лежала лингвистическая география: варварами
считались народы, не говорящие по-гречески. На
незнакомом языке Другого это понятие очень бы-
стро привело к отрицанию какой-либо культуры.
Не является ли произнесенное, выученное, пере-
данное слово одним из критериев принадлежнос-
ти к роду человеческому? Отсюда другое недопо-
нимание: объяснение жестами воспринимается
как немота или глухота народов, которые им
пользуются. Языки свиста, которыми в те време-
на пользовались гуанчи (населявшие. Канарские
острова), а в наши дни, например, берберы, живу-
щие в Северной Африке (и не только они), из
средства общения на расстоянии (коими они яв-
ляются) превращаются в единственное средство
общения народов, близкое к общению между со-
бой животных.
«Антиквары»»
Как мы увидим это далее, одна из очень явных
тенденций, существующих в современной этноло-
гии - сбор устной традиции.
Однако у этого рода исследований глубокие
корни, которые, конечно;; коренятся в образах
Другого и Чужих краев, Часто рассматриваемые
24
как более чистые и таким образом забальзамиро-
ванные для вечности, как Золотой век.
«Описание Эллады» Павсания, которое было
переиздано в конце II столетия н. э., возможно, в
174 г. в правление Марка Аврелия, дошло до нас в
целости и сохранности. Павсаний, современник
Адриана из династии Антонинов и Лукиана, был
(как и все собиратели устной традиции на протя-
жении веков) «пришедшим вовремя», очень во-
время - для описания монументов, построенных
по приказу Адриана или других, которые были
возведены или реставрированы Геродом Аттиком.
Примерно за год до этого Плутарх констатировал,
что в ходе политических распрей и войн цивили-
зованный мир тех времен, а конкретнее - Греция,
лишится своих людей.
Он излагает свою методику. Это уже своего ро-
да этнологическая методика: «Таковы, по моему
мнению, традиции и наиболее знаменитые места в
Афинах. Из массы собранного материала я отоб-
рал тот, который, как мне кажется, имеет наиболь-
шее значение». (Павсаний. Цит. соч.). То же самое
он говорит, переходя к разговору о Спарте: «Из
всего этого, из массы малоинтересных историй,
встречающихся у всех народов, я извлек самые ин-
тересные традиции. Поставив по здравом размыш-
лении такую для себя цель, я уже не буду от нее
отступать». (III. И. 1).
Но «Описание Эллады» - это уже не просто пу-
теводитель, поскольку Павсаний описывает встре-
ченных им людей в их повседневной жизни: сме-
лых горцев Давлиды (X; 4. 7); женщин Патр, кото-
рые ткут красивую шерсть и столь же грациозны,
как и ловки (VII. 21.14); рыбаков Булиса, отправ-
25
ляющихся ловить пурпурных моллюсков в Ко-
ринфском заливе (X. 37. 3); горшечников Авлиды,
вращающих свои гончарные круги в том самом ма-
леньком порту, из которого когда-то Агамемнон
отправился в Трою (IX. 19. 8); или аптекарей Хер-
сонеса, перегоняющих целебные бальзамы и аро-
матизирующих их розами, лилиями, ирисами,
нарциссами, собранными в мирных садах. Все это
когда-то было полем битвы, где Афины и Фивы
сражались бок о бок, ведя последний бой за свобо-
ду Эллады (IX. 41.7).
Для произведений Павсания характерен сбор
фактов, устные традиции и описание мест, кото-
рые он выстраивает в определенном порядке. (Он
обычно описывал главную дорогу, ведущую к цен-
тру, а затем все дороги, идущие от центра, попут-
но останавливаясь на достопримечательностях.)
Из множества сведений выбираются наиболее
важные и значительные с точки зрения автора.
Цель «Описания Эллады» - сохранить то, что ис-
чезает путем описания памятников и традицион-
ных ритуалов, изложения мифов - для грядущих
поколений.
В основе того, что было названо древнегречес-
ким мышлением, несомненно, лежит встреча с
Другим, с Чужими краями: начиная с соседства с
Малой Азией и кончая расширением империи
Александра. На него наложило определенную пе-
чать более чем двухсотлетнее присутствие в За-
падном Средиземноморье персидского языка и
персидской культуры. Человек, родившийся в I—II
веке нашей эры (в период между 45 и 125 гг.), вни-
мал, как и Плутарх, торжеству империи восточ-
ных культов (малоазиатских, культа Адониса,
26
культа сирийской богини), воздействие которых
на формирование религиозной мысли Запада
должно было быть очень сильным. Это и религии
Персии, особенно — маздеизм. Также на греческо-
го путешественника воздействовали религии
Египта (см. Jean Hani. La religion egyptienne dans
la pensee de Plutarque, т. I, c. v.).
Именно оказавшись в Греции - в Дельфах и в
Херсонесе - Плутарх лучше узнает египетские
культы. В конце I столетия, когда пишется трактат
«Об Исиде и Осирисе», Плутарху пятьдесят лет. В
этом труде он следовал личному опыту и сведени-
ям, почерпнутым из литературы (Плутарх. Указ,
соч., с. XII). Посвященный в Таинства Диониса, он
установил связь Диониса с Осирисом. Изучение
источников обратило его внимание на египетские
календари.
Подобный план можно использовать для ис-
следования любого мифа, записанного сегодня:
«Сначала, после введения, изложение мифа, за-
тем - теологическая интерпретация (мы бы до-
бавили - символическая), которая и составляет
главный раздел трактата» (гл. 20 и 21). И нако-
нец, факты, относящиеся к культу Осириса, ряд
из которых «сгруппирован в два «экскурса», ко-
торые помещены в конце: один посвящен культу
животных, другой - ароматам» (там же, цит.
изд., с. XXVII). И если бы это могло представ-
лять какой-либо интерес, основываясь на фак-
тах, изложенных и изученных Плутархом, мож-
но было бы даже пуститься в структуралистское
исследование. В первую очередь Плутарх стре-
мится доказать связь религии с таинствами, ко-
торую можно обнаружить в спорах современных
научных школ. В сущности, он дает нам анализ
27
некоторых итогов культурного шока от еще од-
ной исторической встречи двух миров: мира
Древней Эллады и мира Африки Египта, из ко-
торого ключом бьют гибридные религиозные
символы и разнородные боги. Это первые вехи
обобщенной мысли, которая будет подхвачена и
взята на вооружение христианством на фоне
гностических сект в течение первых веков на-
шей эры.
Глава III
ЧУДЕСНЫЕ МОРЕПЛАВАНИЯ
После первых попыток рационализации мира
таинственный Другой и далекие Чужие края
вновь появляются из туманов воображаемого,
словно всплывая из недр неведомых океанов, из
человеческих снов.
Имя Святого Брендана, родившегося в V или
VI веке, связывают с историей, которая на протя-
жении всего Средневековья восславляла его имя.
Ирландец по происхождению, посвятивший свою
жизнь монашеству, он стал героем путешествия,
полного чудес и описанного в «Странствии Свято-
го Брендана» (Peregrinatio Sancti Brendani). Кни-
га была переведена на латынь. Впоследствии ее
переводили как в прозе, так и перекладывая в сти-
хотворную форму на все основные европейские
языки. В VIII в. сложилась легенда о путешествии
Брендана на Запад в поисках «Земли обетован-
ной» (как называли ее в Ирландии, «Земли обеща-
ния»). В красочных описаниях острова Святого
Брендана заметно влияние кельтских представле-
ний о западном рае и саг.
Повествование начинается со встречи Святого
Брендана со своим двоюродным братом, который
29
рассказывает, как в числе нескольких моряков он
добрался до западного острова, Земли обещания
(Terra repromissionis sanctorum). «Это земля, кото-
рая простирается туда, на Восход. Этот остров -
Земля обещания, которую Бог оставил, когда вре-
мена изменятся, для тех, кто будет ему преданно
служить».
Проводник-наставник, Незнакомец из Света,
с телом, сверкающим, как алмаз, рассказывает
им, что на этом острове не бывает ни усталости,
ни огорчений, ни голода, ни жажды, нет необхо-
димости во сне и отдыхе. «Здесь не бывает ни но-
чи, ни бурь, а - вечный мирный день»
(Peregrinatio Sancti Brendani. Texte presente et
commete par Robert Yves Creston, Editions de
Paris, 1957, c. 67-68).
В образе африканского дикаря им является са-
тана, в руках он держит массивные серебряные
удила. Здесь явственно видна аллюзия с некото-
рыми культами одержимости духом, особенно аф-
риканскими, поскольку удила являются призна-
ками невидимого наездника - вселившегося духа.
В данном случае дух представлен в виде африкан-
ского дикаря, который, рыча, выходит из тела
одержимого и бросает к ногам Святого Брендана
серебряные удила - символ своей власти.
Последний сюжет заставляет нас задуматься
над тем, что, хотя факты, изложенные в «Странст-
вии», весьма горестные, они отмечают вехами пу-
тешествие-приобщение. Жители островов, кото-
рые изредка встречаются ирландским морякам, -
это Неизвестное из Света, которые задолго до
Алигьери служат им проводниками, демоны, Иуда
и сам сатана. Все это напоминает сюжеты сотворе-
ния. Однако здесь есть повод задуматься над дву-
30
смысленностью пересеченных «размеров». Разыг-
рывается ли буря на море, по которому совершают
свое плавание в ирландских рыбачьих лодках из
ивняка, обтянутого бычьей кожей, монахи, или это
подступ к другому плану?
Несомненно, существует множество критичес-
ких работ, повторяющих вслед за Жаном де Бове,
что рассказ, изложенный в «Странствии», - всего
лишь deliramenta apocrypha (недостоверные све-
дения, принадлежащие неизвестному автору) (см.
Alj\ Schuize. Zur Brendanlegende, в: Zeitschrift fur
Romaniche Phililogie, T.XXX, 1906, c. 257-259).
Однако это не дает полного объяснения столь
сильного воздействия этого путешествия на вооб-
ражение многих других мореплаваний и морепла-
вателей череды веков, и, следовательно, объясне-
ние надо искать глубже.
Можно найти множественные корреляции
между «Странствием» и путешествиями Синдба-
да-морехода: остров Рыба, остров Винограда и, на-
конец, Райский остров, река, перекатывающая
драгоценные камни.
Арабский хроникер Идриси рассказывает, как
восемь молодых португальцев погрузились на ко-
рабль и отправились открывать границы Океана.
И они обнаружили остров баранов и остров птиц.
Эти два острова обнаруживаются точно так же,
как и «море с густыми волнами» (mare quasi coag-
ulatum) в «Мореплавании» (Navigatio). Древняя
концепция островов Счастливцев кельтского и
германского воображаемого, создав посреди За-
падного океана остров, место пребывания мерт-
вых, внесла свой вклад в укрепление веры в реаль-
ное существование страны, где сбываются любые
мечты. В «Зеркальном мире» (Imago Mundi) Гоно-
31
рия Отенского в тех же терминах описывается чу-
десный остров посреди Океана, Потерянный ост-
ров, который ранее, возможно, посетил Святой
Брендан.
В июле 1589 г. голландец Ван Линшотен воз-
вращаясь из Индии, приблизился к Канарским ост-
ровам. «Примерно на 400 километров правее этих
островов... виден остров, называемый островом
Святого Бородана. Там живут христиане, однако
неизвестно, ни к какой нации они принадлежат, ни
на каком языке они говорят... Одни думают, что
остров заколдован, и его можно видеть только в
отдельные дни, другие - что он очень маленький и
постоянно окутан туманом, прячущим его от
взгляда». До 1721 г. мореплаватели будут продол-
жать искать остров Святого Брендана. Но поиски
так и останутся тщетными.
Еще раз вызваны такие изначальные символы,
как вода, путешествие, Другой и Чужие края, соот-
ветствующие образам мечтаний. Мореплаватели,
открывшие Другого и Чужие края, опишут это в
понятии чудесного, присущего Древним вне зави-
симости от времени. До XVIII века мореплаватели
искали среди Канарского архипелага чудесный ост-
ров, согласно Святому Брендану обещанный из-
бранным. Возможно, этот поиск является продол-
жением традиции, в соответствии с которой еще
моряки Рамсеса II (XIV-XIII век до н. э.) якобы
открыли расположенный за Геркулесовыми стол-
пами остров, названный ими Элизиум, на который
якобы отправлялись души умерших.
В начале XIX века Мальт-Брун собрал допол-
нительные следы описываемого очень древнего
верования об этом архетипическом мореплавании,
которое люди предпринимали вновь и вновь,
32
упорно пытаясь реализовать одну и ту же мечту:
проникнуть по ту сторону зеркала воды, отделяю-
щего от их бессмертного отражения По-ту-сторо-
ну, - что, по сути, является всего-навсего одной из
форм Чужих краев.
И все же очень часто трудность интерпретации
этих чудес связана, как это было в саге об Эйрике
Рыжем (Эйрик Рауди, Эйрик Торвальдсон (ок.
950 - ок. 1002), норманнский мореплаватель), с
употребляемым мореплавателями языком. Еще в
XI веке викинги достигли берегов Винланда, как
считают некоторые авторы - Америки. Однако
термины, образы, сам слог саги напоминает все
прочие мореплавания к островам Счастливцев.
Знаменитый исследователь Фритьоф Нансен
подверг самой суровой критике рассказ об этом
путешествии, в отношении которого он провел па-
раллель со «Странствием» Святого Брендана и
мореплаванием Мелдуина (см.: La Saga d’Eric le
Rouge, nep. Maurise Gravier, c. 15).
«Мелдуин добрался до острова, на котором он
обнаружил гигантских - размером с жеребенка -
муравьев, угрожавших разорвать на части его и то-
варищей». Прежде чем подчеркнуть неправдопо-
добность описанных подобным образом насеко-
мых и отказать им в существовании, возможно,
стоило бы вспомнить о страусе, впервые увидав
которого арабы, не придумав ничего лучше, назва-
ли: «‘aud ег-rich» (лошадь в перьях), но отрицание
бытия которого было бы, как мы знаем, ошибоч-
ным. Так что подобные «гигантские муравьи»
вполне могли быть, скажем, моржами.
Этот северный «Рай» обладает совершенно
земными недостатками. Скот, будучи предостав-
лен самому себе, одичал, а скрелинги (Skrael-
33
ings), аборигены, вооруженные пращами, были в
конечном счете решительно враждебно настрое-
ны по отношению к вновь прибывшим. Впрочем,
на мифическом острове Счастливцев нередко
происходила и мирная торговля между абориге-
нами и мореплавателями: кожа и меха выменива-
лись на красную материю. А мычания быков ока-
залось достаточно для того, чтобы обратить в бег-
ство скрелингов, «охваченных паникой» (там же,
цит. изд., с. 92).
Проблема заключалась не в том, было ли реаль-
ным само мореплавание: в проблеме явно домини-
ровала терминологическая составляющая. С По-
ту-сторопу очередной раз были перепутаны
Чужие края, те, которые христиане способны бы-
ли использовать в поисках Земли обетованной в
XI веке европейского христианского мира.
В поисках исчезнувших христиан
Библия, которая зафиксировала во времени
возникновение человеческого рода и распредели-
ла его по хронологической шкале, сформировав
непрерывность поколений, таким же образом ог-
раничила определенными рамками центр, вокруг
которого должно организовываться пространство,
а именно - Земной рай. Это земля, где не сущест-
вует зла, потерянный рай, украшенный мифологи-
зированными образами человеческой мечты, кото-
рая не умерла и поныне. Мы обнаруживаем его в
качестве цели любых путешествий, совершаемых
людьми в реальности или мечтах, часто с трудом
скрываемой под маской поиска самых бесценных
сокровищ этого мира. Но где еще может оказаться
в изобилии золото, жемчуг и драгоценные камни,
34
как говорил об этом Колумб, если не в раю зем-
ном?
Там, если Чужие края возвеличены, Другой об-
речен быть наделенным всеми мыслимыми добро-
детелями.
В это первичное время видения Другого подоб-
ная законченность могла иметь единственную
причину: Другой, несомненно, находится среди
этих христиан, разбросанных по миру, духовных
наследников первых апостолов, повиновавшихся
приказу божественного Учителя идти проповедо-
вать в мир. Нет ничего удивительного в истории
этнологии, в ее неясном происхождении и далее, с
самых истоков до наших дней. В своих мечтах лю-
ди всегда шли до конца, пробиваясь сквозь все ту-
маны мысли. Начиная с по-разному наблюдаемых
одинаковых явлений, философы отправились на
поиски Доброго дикаря, или Умного законодате-
ля. Это поиск, по меньшей мере, Человека-без-бо-
га-без-хозяйства-и-без-общественных-классов,
ведущий к истокам «протокоммунизма».
В 553 г. Косма по прозвищу Индикоплов, хрис-
тианин, историк, высказал в своей «Христианской
топографии» здравую мысль: «И все же люди в
своем желании узнать многое и с любопытством
ищущие, есть ли на этой земле рай, по сей день, не
колеблясь, идут на риск. И действительно, если
из-за какого-то шелка в жалких торговых целях
некоторые, не колеблясь, добираются до границ
земли, как же они будут колебаться, отправляясь в
путь на поиски рая?»
Этот поиск рая на земле лежит в основе многих
путешествий и открытий и является формой мил-
ленаризма или эсхатологической надежды о зем-
ном царствии Христа, которое должно наступить
35
перед «концом света». Он находит свое воплоще-
ние в пространственной точке, расположенной
в дали от известных или различимых земель. Об-
раз Вселенной этот странный миссионер видит в
Скинии - палатке, или шатре Моисея (Topographic
chretienne, т. I, с. 553-555). «На три части разделя-
ют землю». Не надо глубоко углубляться в текст,
чтобы обнаружилось, что, начиная с космической
божественной Скинии, можно дойти до тройст-
венности трех континентов по аналогии со Свя-
той Троицей (кн. III, с. 45). Они заселены тремя
человеческими расами. Индийцы живут в стороне
Восточного ветра и на близкой к Востоку тер-
ритории. Эфиопы занимают область, которая тя-
нется к Нотогее, к югу. Кельты заселяют страну,
которая находится со стороны Западного ветра.
Однако самое важное для автора - произвести пе-
репись заброшенных христианских церквей (кн.
III, с. 64-65).
«Повсюду есть христианские церкви, еписко-
пы, мученики, монахи-исихасты (приверженцы
мистического движения, стремящиеся к единению
с Богом через самососредоточение сознания), по-
всюду проповедуют Евангелие от Христа».
Простим этому набожному мореплавателю-ко-
смографу его впадение в детерминизм, испуг пе-
ред необъятностью и многообразием материи (кн.
III. 71. 73. 74). Многие это делали задолго до него,
и еще долгое время после него.
«Так, поскольку они жили в страхе, Каин и его
потомство изобрели для своего спасения другие
искусства... плотницкое искусство, искусство ка-
менотеса, кузнечное искусство... музыку, чтобы
проводить ночи под звуки флейты, цитары и пе-
36
сен, что помогает самим спастись... Так, поскольку
они жили в страхе и были в изгнании, они изобре-
ли всякого рода искусства, с помощью которых
можно было обеспечить себе безопасность»
(CosmosIndicopleustes. Topographic chretienne, кн. I -
IV, Introduction, texte critique et illustrations, tra-
duction et nots par Wanda Wolst. Prefase de Paul
Lemerle, Paris, editions du Serf, 1968, т. I - II).
Тема потерянн&го христианского царства мус-
сируется все Средние века. В эту эпоху распрост-
раняются рассказы путешественников с описани-
ем того, как они пересекали царство, лежащее
между Океаном и Нилом, царство проповедника
Иоанна, где живут потомки первых христиан.
Согласно другим традициям, волхвы были возна-
граждены за преданность, проявленную ими в
Вифлееме, получив в свое владение царства, ко-
торые протянулись до границ земного рая: Мель-
хиор в Персии, Каспар в Эфиопии, Валтасар в
Аравии.
Этот образ необычайно сильно пропитал духов-
ное мироощущение Запада. Один из многочислен-
ных примеров тому: в 1486 г. португальский ко-
роль Жуан II послал своих эмиссаров в Африку на
поиски царства проповедника Иоанна.
Это паломничество с западно-христианскими
истоками, несомненно, имело конкретную цель:
найти христиан, с которыми можно было бы тор-
говать и заключить союз в борьбе против невер-
ных, то есть мусульман. В дальнейшем, несомнен-
но, произошло осознание одиночества цивилиза-
ции Запада, тяжести лежащего на ней груза и мис-
сии, которую она приняла на себя и обречена не-
сти на протяжении веков. Однако нельзя не по-
37
чувствовать, что здесь присутствует и стремление
отринуть различия и отыскать у пределов Чужих
краев братьев, потерянных во времени, — отраже-
ние самого себя, Зазеркалье.
Путь на Восток, куда все чаще и чаще направля-
ются путешественники, подарил нам, между про-
чим, заметки о народах, мимо которых они проше-
ствовали. Это путь к пряностям, а также — к шел-
ку, ценному материалу, происхождение которого
долгое время остается загадочном.
Живший в IV веке Аммиан Марцеллин дает в
своих «Деяниях» (Rerum Gestarum, libri XXI) на-
иболее полный перечень тогдашних знаний и суж-
дений Запада о Китае.
Серы (так называли жителей стран - произво-
дителей шелка) были «спокойными, любили от-
дыхать, были умеренны в еде и питье и счастли-
вы». Другие латинские авторы той эпохи утверж-
дают, что этот народ не верил ни в одного бога и
таким образом избегал влияния светил. Поэтому,
как бы они ни совпадали, Марс не вызывал войн, а
Венера - любовного безумия.
Проходит век, и уже китайцы начинают описы-
вать Запад. Хоу Хань Чжоу восхищался мудрым
правлением римлян, причем он приводит ряд при-
меров и находит некоторое сходство между жителя-
ми столичных Рима, Византии и Александрии и -
уроженцами Срединной империи, которые также
были высокого роста. И наконец среди прочего он
называет удивительные товары: «камень, который
прожигает ночь, жемчуг светлее луны, носорог, пу-
гающий кур, и несгораемое полотно, несомненно, -
асбестовое» (см.: Boulnois L. La route de la soie,
Paris, Arthaud, 1963, c. 150-151). Запад предпри-
нял не открытие Нового света, а возвращение к
38
своим истокам, находящимся по ту сторону перво-
родных вод Океана.
Арабские географы
Пришло время, и глас пророка Мухаммеда вне-
запно разбудил словно пребывавший доселе в дре-
ме мусульманский мир. Менее чем за столетие от
Индийского океана до Атлантики выросли тысячи
минаретов, с которых по пять раз на дню свиде-
тельствовали Единого Бога и прославляли его
Пророка.
Важный факт: средиземноморские пути были
малонадежны, доступ к Востоку контролировался
мусульманским миром, разделенным на соперни-
чающие или враждующие династии.
Теперь столкнулись между собой два различ-
ных мышления, а также два различных способа
достижения Чужих краев, осознающих свое сосу-
ществование как конфронтацию.
Стало правилом критиковать ученых, так назы-
ваемых «арабских» географов, в связи с тем, что
их позиция скорее описательская, чем исследова-
тельская. Однако в этом случае забывают учесть
основные направления их мысли: сначала - по-
пытка осознать организацию народов путем срав-
нительного языкознания, а затем уже - постичь,
насколько это возможно, определенную космогра-
фию и ее интерпретировать. В этом плане они, не-
сомненно, находились под влиянием (возможно,
как и более древние философы) древних мифиче-
ских понятий.
Так, согласно традиции, обнаруженной в Ма-
рокко, «Бог создал семь земель и семь небес, с ко-
торыми местная космография соотносит сущест-
39
вование семи морей. В сущности-то речь идет о
шести известных морях, ограничивающих иссле-
дованные территории. За ними начинаются неиз-
вестные территории... где и находится седьмое мо-
ре...» ( Viviana Paques. Le tiers cache du monde dans
la conception des Gnawa du Maroc, в Journal de la
Societe des Africanistes, t. XLV, вып. I-II, 1-975).
И наконец, на передний план выступает забота
о том, чтобы принести пользу последующим путе-
шественникам, которые пройдут теми же путями,
обеспечить их информацией о местных обычаях, а
также - о торговых возможностях в отношении
каждой населенной области.
Нам трудно вообразить человека в XX веке, от-
правившегося в путешествие по миру вместе с ка-
ким-либо из наших ученых, занимающихся этно-
логией. Часто мы бываем обескуражены переиз-
бытком фактов, отраженных арабскими авторами.
Мышление арабских географов в первую очередь
связано с описанием встреченных людей и мест их
обитания.
Иногда они использовали методы, которыми
пользуется современная этнология. Ибн-Хаукаль
использовал информаторов - «правдивых лю-
дей», которых он расспрашивает множество раз, и
конструирует свои выводы, исходя из их сообще-
ний. Он утверждает: «Я не имею в виду семь видов
климата, с помощью которых в наши дни разбива-
ют землю на области» (Ibn Hauqal. Configuration
de la terre, Вступление из J.-H.Kramers et G.Wiet, т. I,
с. IX и c. 2). За этими описаниями скрываются
следы древней рационализации сотворенного ми-
ра, древние космогонии и, как мы это увидели, -
древние мифы. Хорезмец аль-Бируни (974-1048)
оставил ценную информацию об Индии, главным
> 40
образом - в своей «Хронологии об Иране» (trad.
Sachau, London, 1879). Его интересовал иранский
культ душ (fravashi), а также астрология. Вслед за
персидскими астрологами он подчеркивал, что
время, когда виден зодиакальный знак Рака, это
время нисхождения душ в астрологических тради-
циях Запада. Он составил гороскоп для всего че-
ловечества в целом.
— Масуди, автор «Морудж оз-зехеб» (перево-
дится как «Золотые луга»), описывает некоторые
обычаи народов, среди которых ему довелось по-
бывать. У них разные религии, которые, похоже,
привлекли его внимание. Так, он пишет о том, что
христиане совершают омовения в Ниле 17-18 ян-
варя по Юлианскому календарю, отмечая Рожде-
ство Христово.
— Ибн Хальдун (1332-1406), несомненно, наи-
более известен на Западе среди арабских истори-
ков-географов. Он автор «Книги назидательных
примеров и сведений из истории арабов, персов и
берберов и наций, живших с ними на земле» с вве-
дением и автобиографией.
В первом томе рассказывается о том, как повли-
яла цивилизация на человеческое сознание. Вто-
рой посвящен истории арабов и других народов,
начиная с древнейших времен и заканчивая вре-
менем, когда жил автор. Третий посвящен истории
берберских племен и основанных ими в Северной
Африке царств.
Автор не пытается писать историю, как мы ее
понимаем сегодня. Он выстраивает генеалогию,
исходя из связи всех берберских племен, начиная
с двух древних основателей - согласно ему - двух
больших ветвей: ботров, потомков Мадгиса Ибн
Берра, и беранов, потомков Бернеса Ибн Берра -
41
предков, давших им название и чьи имена мы
здесь не станем интерпретировать. Отметим тем
не менее что мы - вместе с историками и геогра-
фами, представителями арабской мысли - сталки-
ваемся здесь с разновидностью мышления биб-
лейского - семитского.
Другими словами, космогонический миф на
юге Нигера, как и в древних цивилизациях Восто-
ка и Египта, превращается в историзированную
генеалогию семитского мышления.
Племена и люди существуют только в измере-
нии, в котором они могут занять место в соответ-
ствующей генеалогии. Более того, в прочих систе-
мах мышления значение имеет только позиция,
которую занимает группа или каста по отношению
к предку, который дал им имя, участвовал в сотво-
рении мира, в генезисе.
Ибн Хальдун настойчиво подчеркивает пре-
восходство над другими народами, которое опре-
деляется кочевым образом жизни, хотя в дейст-
вительности его можно назвать ограниченным
полукочевым.
«Те из берберов, которые обладают властью, за
счет которой возвышаются над другими, предпо-
читают кочевую жизнь и проходят вместе со свои-
ми стадами от пастбища к пастбищу, делая корот-
кие переходы. Они никогда не покидают границ
Телла, чтобы попасть на обширные долины Пус-
тыни... Берберы из бедного класса добывают сред-
ства к существованию, возделывая поля и выра-
щивая скот» (намек на стойловое содержание ско-
та) (Histoire des Berberes, пер. de Slane, т. I, с. 166).
Более того, упадок расы, возможно, - результат
роскоши, «которую осуществление власти и при-
вычка властвовать привели в лоно... тогда как ее
.42
патриотизм убывает, а дух тела или племени сла-
беет... (ее члены), ставшие подчиненными других
династий, покоряются, становясь рабами и сгиба-
ясь под гнетом налогов».
Отметим, что бербер Ибн Хальдун для обозна-
чения племен кабилов употребляет арабский тер-
мин «Bani», а не берберское «Ait», которое все еще
используется в наши дни. Более того, насчет
«Igawawen», которых он именует «Zwawa» (там
же, цит. соч., с. 256), он путается в перечислении
Bani иджер, Bani мангеллат, Bani янни и Bani ит-
рун; последнее, несомненно, - «Ат Бетрун», союз
племен, в который входят «Ait Yanni», а не являет-
ся обособленным племенем. Переводчик барон
Слан указывает в примечаниях, что это именно
так: «Вероятно, большинство этих названий видо-
изменилось». В «Мокаддаме», часто переводимом
как «Введение в историю», Ибн Хальдун подхва-
тывает теорию климатов у Страбона, который, в
свою очередь, позаимствовал ее у Гиппарха и По-
сидония. Среди семи климатов только срединные
климаты оказываются привилегированными.
«Четвертый - самый уравновешенный, гранича-
щие с ним третий и пятый, схожие между собой,
близки к такому равновесию. Шестой и второй от-
даляются от них. В первом и седьмом разница тем-
ператур еще больше».
«Нравы (их жителей) весьма близки к нравам
грубых животных. Говорят, что большинство не-
гров, населяющих первый климат, живут в пеще-
рах и болотистых местах, где находят себе прибе-
жище львы, питаются травой; они пребывают в
изолированной дикости и поедают друг друга».
Также там обитают caqalabas - сакалавы с Мадага-
43
скара, согласно Г.-А.Буске (цит. соч., с. 29), а со-
гласно другим переводчикам - славяне, или рабы.
«Что касается других наций, обитающих в этих
далеких климатических зонах как на юге, так и на
севере, то у них нет никакой религии и они не раз-
вивают никакой науки. Все, что имеет к ним отно-
шение, отдаляет их от людей и приближает к жи-
вотным». Ибн Хальдун (отчасти) цитирует Коран
(стих 8, сура XVI): «...И творит Он то, чего вы не
знаете».
Согласно ему отличие - результат «влияния,
которое атмосфера оказывает на цвет кожи чело-
века и на различные аспекты государственности.
На совести атмосферы лежат и характеры лю-
дей...» Основные составляющие характера негра:
легкость, непостоянство и эмоциональность. Кро-
ме того, негры предаются танцам, как только за-
слышат ритмическую мелодию. Везде они произ-
водят впечатление тупоумных... Это происходит
из-за расширения воздуха под действием жары»
(цит. соч., с. 35) (Ibn Khaldoun. Les textes soci-
ologiques et economiques de la «Mouqaddima,
1375-1379, classes, traduits et annotes par G.-H.
Bousquet, Paris, Marcel Riviere & Cie, 1965).
Подобные широко и давно проработанные эле-
ментарные теории сделали Ибн Хальдуна самым
известным на Западе арабским «географом», что
произошло, вне всякого сомнения, благодаря ис-
ключительной простоте его мысли и материалис-
тической псевдоочевидности; и это было понятно
западным арабистам XIX века.
Но как бы ни оценивались произведения Ибн
Хальдуна, значительно меньшую ценность имеет
его наивное эссе о психологии народов, а намного
большую - даваемая им генеалогия, фактически
44
предоставляющая современному исследователю
доселе скрытую информацию. Современный севе-
роафриканский студент с трудом сможет обойтись
без «Описания Африки» Эль-Хасана-Ибн-Мухам-
меда-Эль-Ваззвна, родившегося в Гранаде между
1489-1495 годами. Марокканский путешествен-
ник, взятый в плен сицилийскими корсарами, был
подарен Папе Льву X, который лично крестил его
в соборе Святого Петра в Риме 6 января 1520 г.
Крестник сам выбрал себе имя Иоанн Лев; впос-
ледствии к нему прибавился эпитет Африканский
(пер. с итальянского А. Эполара, Париж, 1956).
Пока арабские географы скрупулезно описыва-
ют торговые пути, христианские королевства За-
пада обеспокоены экспансией исламского мира.
Несмотря на то, что Испания полностью отвое-
вана, под контролем Оттоманской империи нахо-
дится Черное море, а также вместе с Хафсидами,
Зевианидами и Маринидами - весь южный берег
Средиземного моря (с востока до запада), на про-
тяжении от Восточного Средиземноморья до Ат-
лантики. На севере, в том же XV веке нашей эры,
или IX веке Хиджры, монголы Золотой Орды до-
стигли границ Литвы. И вновь в мечтах у людей
возникает тема затерянных христиан, земного рая.
История того, что принято называть Новым
Светом, отмечена, как печатью, мыслью морепла-
вателей, считавших, что на севере можно отыскать
Землю обетованную, а на Дальнем Востоке живут
избранные.
Такое же коллективно осознанное чувство ожи-
дания, представленное в древних традициях, мож-
но выявить и у народов Центральной Америки.
Оно питало надежды на возвращение белого бога
Кетцалькоатля.
45
На протяжении всей своей истории Северная
Америка вынуждена культивировать это понятие
Обещания. Затем его сменяют различные милле-
наристские течения Избранного народа. Цент-
ральная Америка оказалась вынуждена принести
высшую жертву - целые цивилизации. Последнее
жертвоприношение - в честь обожествленного За-
пада - было сделано с тем, чтобы воспринять Дру-
гого в качестве бога, а Чужие края - в качестве По-
ту-сторону.
Добравшись до берегов Нового Света, Христо-
фор Колумб был убежден, что ступил на Землю
обетованную из Ветхого Завета, которая распола-
гается недалеко от рая земного. И его убеждение
было столь сильным, что он выбрал себе в спутни-
ки Родриго де Хереса, обращенного еврея, кото-
рый знал древнееврейский и арамейский языки,
на которых должны говорить жители Земли обе-
тованной - возвращенного Эдема. Мореплаватель
«был убежден, что пророчество, касающееся рас-
пространения Евангелия по всей земле, должно
сбыться до конца света. Однако ему представля-
лось, что это произойдет скоро. В «Книге проро-
честв» Колумб утверждал, что данное событие на-
станет через поколение после открытия нового
континента. Это разговор о язычниках и уничто-
жении Антихриста (Eliade М., Paradis et Utopie, in
Eranos Jahrbuch, XXII, 1963, c. 214).
В первых своих письмах мореплаватель в идил-
лических тонах описывает природную доброту и
инфантильность людей, населяющих этот рай.
Они миролюбивы, дружелюбны, гостеприимны,
доверчивы. Иногда их одолевают детские страхи.
Поскольку они не знают зависти и частной собст-
венности, в их обществе отсутствует какая-либо
.46
экономическая система. Здесь царит всеобщее ра-
венство. Имущества, которым они владеют сооб-
ща, вполне достаточно для того, чтобы удовлетво-
рить нужды каждого.
25 июля 1525 года Гарсиа Хофре де Лоайзе вме-
сте с вице-адмиралом Себастианом дель Камо до-
стиг новых берегов. Когда капеллан Хуан д’Аррай-
сага сошел на берег, вождь племени подвел его к
вбитому в землю кресту и произнес: «Санкта Ма-
рия». Тогда он узнал, что находится в Такоантепе-
ке, на мексиканском побережье. Были ли эти ин-
дейцы забытыми христианами? На это сильно
рассчитывали капелланы, ставшие миссионерами,
потому что они надеялись раздуть жар веры ново-
заветных времен, погребенных под пеплом време-
ни. Индейцы просили у вновь прибывших гвозди.
В 1525 г. «у них еще не было никакого металла. Их
оружием были пращи и палки, к которым, за не-
имением металла, были прикреплены кости чело-
веческих рук, на которых были сделаны зубья, как
у пилы».
Последствия этого культурного шока были
важны для Запада, ограниченного своими мечта-
ми и вдруг встретившего Другого. Позднее эта те-
ма воплотилась в мифе о «добром дикаре», по-
скольку физическая красота индейцев шла рука
об руку с их благородной натурой - своего рода
примитивной чистотой, близкой к детской невин-
ности (см.: Gines de Sepulveda. De Hispanorum
rebus gestis ad novam urbem, Opera Matritis Gazeta,
1780).
При знакомстве с традиционными цивилизаци-
ями (или, скорее, с теми сведениями, которые они
могли почерпнуть из сообщений мореплавателей)
многие философы пытались извлечь урок из этих
47
новых одиссей, из этой встречи Запада, чрезмерно
уверенного в своей миссии, с одной стороны, и ци-
вилизаций, казавшихся ему во многом чуждыми
своими внешними проявлениями, с другой. Мон-
тень, сравнивая нравы пародов, определяет их не
иначе как доказательства относительности вещей,
в частности - морали (De la coutume, кн. I, гл.
XXII, с. 135). Он подчеркивает жестокость челове-
ческих жертвоприношений, о которых свидетель-
ствуют конкистадоры, хотя и добавляет ниже, что
«каждый называет варварством то, что у него не
получило распространения» (кн. I, гл. XXX, с.
293) и рассматривает эти народы как «очень близ-
кие к первородной наивности».
Облик «доброго дикаря» очерчивается. Мон-
тень признает несколько присущих этому персо-
нажу и вызывающих сожаление обычаев. Но про-
тивопоставляет он нашей культуре этих людей,
которые таковы, какими они вышли из рук Созда-
теля. И после его встречи в Руане с несколькими
индейцами нисколько не изменились ни его фило-
софия, ни его точка зрения на людей. Правда, пе-
реводчик был плохой, а вопросы, которые задавал
Монтень, малоинтересны. Поэтому нам не пред-
ставляется возможности узнать, что на самом деле
думали эти индейцы. Лишь в 1589 г. появился из
первых рук трактат по истории и нравам инков
Инки Гарейласо де ла Вега, родившегося в Куско
12 апреля 1539 г. от смешанного брака и умершего
в 1616 г. - «Королевские комментарии, или Исто-
рия инков». Первая часть «Подлинных коммента-
риев инков» (Comentarios reales, que tratan del ori-
gen de los Yncas reyes, que fueron del Peru) вышла
в 1609 г. в Лиссабоне, вторая часть - в Кордове
в 1617 г.
48
На французский язык «Подлинные коммента-
рии» были переведены в 1633-1658 гг., на англий-
ский - в 1688 г. (русский перевод - 1974 г.).
Метис и убежденный христианин, автор этого
частного, как охарактеризовал его Ален Гербранд,
труда, минимизирует и «иногда даже обходит мол-
чанием все то, что касается организации и быта
императоров инков, а также первых конкистадо-
ров в Перу, мораль которых ему не показалась
справедливой» (Цит. соч., с. 25). И тем не менее
эта работа, содержащая сведения из первых рук,
вдохновила (в числе прочих произведений) аме-
риканского историка Прескотта, который написал
«Историю завоевания Перу».
Понятие «примитивный» наталкивает на
мысль, что Америка - это Аркадия, уходящая сво-
ими корнями во времена Золотого века. И у Мон-
теня эту мысль можно найти: вольнодумцы сдела-
ют из этого возвращения к Природе, к первород-
ной невинности не новый путь, указанный падше-
му человеку, а отправную точку к отрицанию су-
ществующего порядка вещей. Так, североамери-
канские индейцы окажутся перед декором новой
идеологии простыми фигурантами. Для ученых
это станет чем-то вроде возрождения античных
Греции и Рима. Другие на пороге европейских ре-
волюций превратят людей, «живущих в природ-
ном состоянии», в полных невинности граждан
общинных утопий, не знающих зависти и проти-
воречий в браке.
«Первые сообщения о путешествиях, появив-
шиеся на английском языке, датируются 1511 г.
Здесь индейцы были описаны как примитивные
люди, о которых говорил Цицерон («quum in agris
49
homines passim bestiarum more vagabuntur»). У них
нет ни царя, ни хозяина, ни Бога. У них все в об-
щем пользовании, и они покрыты перьями. Так же,
как не имеющие разума животные, они питаются
друг другом и развешивают человеческие внут-
ренности, чтобы закоптить их, как мы это делаем
со свининой» (Э. Золя, цит. соч., с. 18, цитируется
по: Edward Arber. The first three English books on
America, London, 1885, с. XXVII). В 1559 г. Уильям
Каннингем вторит этим высказываниям: «У них
нет законов и традиций, связанных с браком, при-
чем норма — иметь столько жен, сколько хочется,
и отвергать их, не страшась каких-либо последст-
вий. Они неопрятно едят и отправляют прочие ин-
тимные акты, по природе они похожи на грубую
скотину» {Cunningham W.. The cosmographical
glasse, цит. no: Lewis Henke. Aristotele and the
American Indians, London, 1959, c. 99, в: E. Zolla, Le
chamanisme indien dans la litterature americaine, p. 18).
Различные миссионерские ордены, в первую
очередь иезуиты, посвятили себя изучению
«язычников», собрав в течение веков документы, в
которых подчас находятся первые этнографичес-
кие свидетельства о некоторых народах.
Однако была ли это действительно забота Запа-
да? «Мореплаватель Дейвис писал в Уиллсингем,
что если индейцев обратить, они станут более ци-
вилизованными и тогда они лучше станут поку-
пать шерстяную мануфактуру самого низкого ка-
чества» (там же, цит. соч., с. 17). В 1965 г. домини-
канец Викгориа подхватил эту мысль, добавив,
что для испанцев главным мотивом завоеван^!
Америки была коммерция. А поскольку у абориге-
нов отсутствовало понятие собственности, воз-
50
никло стремление подчинить их, чтобы установить
собственное право (там же, цит. соч., с. 18, № 19).
И все же у некоторых испанских миссионеров
бывало и иное понимание Другого и его верова-
ний: «Индейцы Юкатана верили в то, что сущест-
вует единый живой истинный Бог, который рас-
сматривается ими как самый великий из богов.
Однако у него нет облика. Его образ невозможно
воспроизвести, поскольку он бестелесен. И они
отрицают поклонение какому-либо изображе-
нию» {Girard Raphael. Le Popol Vuh, c. 38, цит. no:
Fray Diego Lopez de Cogolludo. Historia de Yucatan,
Madrid, 1688).
Глава IV
К НОВОМУ ГУМАНИЗМУ
Этнология как особое знание о людях могла ро-
диться (как и многие другие научные дисципли-
ны) только на основе тщательно собранных фак-
тов, проверенных путем сопоставления и подверг-
нутых классификации. Поскольку сбор фактов -
процесс весьма субъективный и зависит от качеств
наблюдателя, не следует сбрасывать со счетов и
восприятие этих собранных фактов общественнос-
тью, которую, по меньшей мере, если и нельзя на-
звать информированной, то уж, во всяком случае, -
«задающей тон» и вполне способной оказывать
влияние на результаты работы исследователя.
Итак, как мы это увидели, упомянутые авторы
представляют интересы и мировоззрение своих чи-
тателей и в соответствии с этим интерпретируют
факты, которые наблюдались во время мореплава-
ний, путешествий, дипломатических миссий, торго-
вых экспедиций или пребывания в чужих краях по
иному поводу. Многие торговцы изыскали жесты и
иные способы торговли «внемую», не предоставляя
встреченным народам ничего из того, что они, в
свою очередь, здесь нашли: сырье, веками бывшее
52
ценностью (янтарь, латунь, медь, золото, серебро),
новые устремления, чувство невыразимого удивле-
ния. Они оставляли после себя созданные на ману-
фактурах изделия, а увозили нематериальный товар
в форме сказочных рассказов почти в стилистике
расхваливания товаров коммивояжерами.
Объединению королевства в Испании после во-
дворения католической королевской четы в Гранаде
2 января 1492 г., сопутствовало и религиозное объе-
динение: победить означало проповедовать Еванге-
лие, а проповедь Евангелия неизбежно влечет за со-
бой изучение языков народов, которым суждено
стать испанскими подданными, следовательно -
христианами. Но это, с другой стороны, предполага-
ет заботу о трансформации их обычаев и нравов та-
ким образом, чтобы сделать приемлемыми или хотя
бы терпимыми для христианской морали.
Многие историки этнологической мысли пыта-
ются забыть об этом процессе обмена знаниями, в
основе которого лежит знание разговорного языка
Другого. Начиная с лингвистических знаний и,
собственно, ни с чего другого, может завязаться
реальное накопление фактов и первые попытки их
интерпретировать. Колонизация, которая изна-
чально имела самую корыстную мотивацию, при-
вела к возникновению школ и серьезному приоб-
щению к знаниям, а в конечном итоге - к уваже-
нию Другого, несмотря на то, что, несомненно, это
не стало сохранением духа целых цивилизаций.
Во второй булле «Inter Coetera» от 28 июня
1493 г. (которая задним числом была помечена
4 мая) - ее часто называют «демаркационной бул-
лой» - Папа Римский Александр VI сделал испан-
ским королям подарок - острова и сушу, которые
были ими открыты или еще будут открыты. Он от-
53
делил их владения от тех, которые отошли к Порту-
галии воображаемой линией, проходящей в 400 ки-
лометрах от запада и юга Азорских островов и ос-
тровов Зеленого Мыса. За этот дар Папа возложил
на тех же суверенов миссию проповедовать Еван-
гелие и обращать жителей этих вновь открытых
земель в христианскую веру.
Впоследствии это решение было изменено в ис-
пано-португальском Тордесильясском договоре
(7 июня 1494 г.), согласно которому демаркацион-
ная линия была перенесена на 270 километров за-
паднее, и Бразилия попала в португальскую зону.
В первой булле «Inter Coetera» Каликста III (13 мар-
та 1456 г.) Святой Престол даровал Военному ор-
дену Христа, который тогда возглавлял инфант
Энрике (Генрих Мореплаватель), «патронат над
землями, завоеванными или приобретенными в
Африке по пути в Индию».
Значительной была и роль Испании в экспан-
сии цивилизации Запада. Колониальная теология,
которая является принципом нашего международ-
ного права, была изучена и углублена одним из
правителей Саламанки Франсиско ди Витториа в
его работе «Жизнь в колонии» (Relectiones) (см.:
Baumel J.. Le probleme de la colonisation et de la
guerre dans I’oeuvre de F. de Vitoria, Paris, 1936). Он
поддержал право собственности на землю тузем-
цев и сверх того настаивал на том, что они облада-
ют всеми качествами, присущими «разумным лю-
дям», чьи грехи были искуплены Иисусом Хрис-
том. Но среди испанских колонистов были и та-
кие, которые считали, что несчастные индейцы -
не вполне разумные существа, и для них это был
достаточный аргумент, чтобы обращаться с ними
как со скотиной.
54
Монах Бернардино де Минахо получил от Па-
пы римского Павла III буллу «Sublimis Deus» от
2 июня 1537 г., гласившую: «Индейцы и все другие
народы, которые могут быть открыты в будущем,
даже тогда, когда они еще находятся вне христиан-
ской веры, не должны быть лишены свободы и
права на владение имуществом; они должны поль-
зоваться ими безраздельно и ни в коем случае не
должны быть порабощены. Все действия, которые
при исполнении хоть в какой-либо мере противо-
речат сказанному, суть беззаконие, они не имеют
ни законной, ни какой-либо иной силы, ни значе-
ния. Обращать все вышеназванные народы - ин-
дейцев и другие вновь открытые - в христианство
следует, проповедуя Слово Господне и служа при-
мером добронравия», (см.: Cuevas R., Historia de la
Iglesia de Mexico, т. I, c. 235-237).
Обычно миссионеры стремились осуществлять
обращения как можно более массового характера,
при этом подходили к делу весьма серьезно, пыта-
ясь добраться до глубин душ своей новой паствы.
При церкви, как правило, была школа - этот фак-
тор особенно важен. Конечно, дети изучали осно-
вы христианской доктрины, но, кроме того, они
учились чтению и письму, то есть приобретали
возможность приобщиться к философским кате-
гориям Запада и критически взглянуть на тради-
ционные ценности своего общества уже в самом
начале интеллектуального развития. В евангели-
ческих центрах, создававшихся сперва францис-
канцами, а затем и доминиканцами, мерседария-
ми, августинцами, иезуитами, обучение сначала
было устным и велось на местных языках. Таким
образом, миссионерам приходилось брать на себя
труд выучивать туземные языки.
55
И наконец, священники обращали совершенно
особое внимание на развитие высшего образова-
ния. Их не удовлетворяло прохождение их слуша-
телями только грамматики, изучение словарей,
катехизисов и учебников Закона Божьего. Они от-
крыли для «туземцев» университеты, вскоре до-
стигшие расцвета. Так, в Мехико 23 января 1553 го-
да был открыт Мексиканский национальный авто-
номный университет. В нем было три факультета:
теологический, правовой и свободных искусств. В
1574 г. к ним добавился медицинский факультет, а
в 1580 г. была основана кафедра индейских языков.
Университет в Лиме (Перу) был основан в 1557 г.
Это первый университет в Южной Америке.
Программа обучения была позаимствована у веду-
щих испанских университетов: Саламанкского и
Университета Алькала-де-Энарес. Естественно, в
XVI веке студентами Мексиканского университе-
та могли быть исключительно сыновья поселен-
цев или испанских администраторов. И все же он
сослужил свою службу в этой стране, формируя
образованных и компетентных людей, обладаю-
щих чувством ответственности, готовых к понима-
нию Другого. Стоит особо отметить, что с тех вре-
мен в этой части мира права индейцев соблюда-
лись на достаточно высоком уровне, в результате
чего они смогли избежать исчезновения.
Испанский историк Альтамира-и-Кревеа с пол-
ным правом писал: «И теперь еще более половины
населения обеих Америк (за исключением терри-
торий, принадлежащих Англии и Соединенным
Штатам) можно рассматривать как прямых по-
томков древних владельцев этих областей; ведь
почти повсюду индейцы и метисы количественно
56
преобладают над чистокровными европейцами»
(Altamira R.. Historia de Espana, т. II, с. 435)
В испанской зоне авангард миссионеров шест-
вовал сразу вслед за завоевателями. Он прокатил-
ся по Антильским островам, где шел бок о бок с
Колумбом, затем - по Венесуэле, Колумбии, кото-
рую тогда называли Новой Гранадой, не обошел
Кито в Эквадоре, Перу, Чили, Аргентину, оставив
Бразилию Португалии, одновременно поднимаясь
к Мексике, Калифорнии и Флориде.
Нам неизвестно количество действовавших там
миссионеров, однако известно, что указ кардинала
Хименеса 1516 г. запретил отбытие какого-либо
корабля из Испании, если на нем нет представите-
ля религиозной миссии. Папа Римский Климент
VII, откликаясь на просьбу Карла I, возложил на
120 францисканцев, 70 доминиканцев и 10 иеро-
нимитов миссию одновременно отправиться в Но-
вый Свет.
Португалия в этом открытии мира на Западе
опередила Испанию. В 1484 г. до устья реки Конго
добрался Диего Кан. Следом за ним, в 1491 г., при-
были францисканские монахи. В тот же год ко-
роль Конго был обращен в христианство, приняв
имя Жуан да Сильва, что означало: Иоанн Лесной.
Незадолго до Тридентского вселенского собора
(1545-1563 г.) скончался король Конго Альфонс,
столь горячо принявший новую веру, что собирал-
ся основать семинарию, которая готовила бы свя-
щенников для насаждения в стране католицизма.
Позднее, похоже, миссионерский порыв стал схо-
дить на нет. Теперь уже нелегко определить, какой
след оставили миссионеры того времени в данном
районе Африки.
57
Португальские францисканцы и доминиканцы
развертывали свою деятельность и в других час-
тях света. Например, в Гоа, исторической области
полуострова Индостан близ Бомбея, - начиная с
1510 г., когда здесь высадился Албукерки. С 1534 г.
в Гоа находится резиденция епископа. В 1547 г.
было основано еще одно епископство - в Малакке.
Далее последовали Ангола, Гвинея, Восточная
Африка, Мадагаскар.
Иезуиты основали колледжи в Гоа, Кочине, Ба-
сэне и Квилане. Они действовали на Молуккских
островах, в Малакке, на острове Сокотра, на Бере-
гу рыбаков, а также в Новом Свете: в Байе, Порту-
Сегуру, Эспирито-Санто, на Сан-Винсенте и в Пи-
ратининге, сегодняшнем Сан-Паулу. Их влияние,
образование, которое они сумели дать молодым
индейцам, - все это позволило оказать воздейст-
вие в плане более широкой и интенсивной экспан-
сии, которая осуществлялась с помощью порту-
гальских поселенцев: заблудшие получают услов-
ное освобождение. Благодаря этим миссионерам
в нашем распоряжении имеются ежегодные пуб-
ликации, хроники, истории - архивы неизвестно-
го мира Запада, а также грамматики и языковые
словари, по которым они учились, и наконец, мно-
гочисленные документы, обобщающие длительные
исследования, посвященные неизвестным дотоле
народам. Впервые моральная проблема, встающая
в связи с присутствием Другого, была сформули-
рована в четких терминах; нет сомнения, что это
было сделано именно церковью.
В 1542 г. Карл V (император Священной Рим-
ской империи в 1519-1556 гг., он же - король Испа-
нии, как Карл I) обнародовал «Новые законы»
(Leyes Nuevas), где «ранее назначенные энкомьен-
58
дас (encomienda - форма эксплуатации индейского
населения в испанских колониях в Америке в
XVI-XVIII вв.) отменялись или лимитировались».
Эта мера повысила влияние доминиканца Бартоло-
ме де Лас Касаса, энкомендеро (encomiendero - чин
командора, предстоятеля ордена), который освобо-
дил рабов на Троицу в 1514 г. и всю свою дальней-
шую жизнь посвятил защите индейцев; это был
первый поборник расового равноправия. До сих
пор во многих городах возвышаются его статуи.
Он передал кардиналу Франсиско Хименесу де
Сиснерос (управлял Кастилией с 1516 г.) ряд до-
кладных записок, направленных против «преступ-
ной системы, превратившей Индии в возделывае-
мое поле, на котором происходит посягательство
на божественные заповеди: начиная с пятой до по-
следней».
В качестве его оппонента выступил Хуан Хинес
де Сепульведа, гуманист, автор признанного луч-
шим латинского перевода «Политики» Аристоте-
ля, историограф и капеллан Карла V. Этот служи-
тель культа поддерживал вслед за Аристотелем
мысль о том, что «те, у кого неразвит ум... по при-
роде своей являются рабами», а значит, «цивили-
зовать варваров можно насильственно». Карл V
отправил в Совет по делаем индейцев, который со-
брался в 1550 г., целую группу теологов и юристов.
Они должны были выслушать оба тезиса и выска-
зать свое просвещенное мнение.
В ходе дискуссии Сепульведа придерживался
точки зрения, что индейцы по самой своей челове-
ческой природе низшие существа, прирожденные
рабы; а поскольку у них в традиции человеческие
жертвоприношения, то вести с ними войну -
вполне богоугодное дело.
59
Тем не менее в результате этой дискуссии был
дан толчок постепенному смягчению обращения с
пеонами. Бремя энкомьенды было ограничено в
XVII веке.
Предложенные принципы в очередной раз пре-
вратились в доктрину Западной мысли. Встреча с
Другим, нагим и беззащитным, дает рождение
концепции прав народов. Доминиканец Францис-
ко де Витториа (1480-1546) составляет до сих пор
знаменитые курсы Мексиканского университета
«Первичное недавно открытых индейцев» (Relectio
prior de Indis recenter inventis) и «Последнее вы-
теснение индейцев, или О законной испанской ок-
купации варварских земель» (Relectio posterior de
Indis, sive de iure belli Hispanorum in barbaros), ко-
торые были опубликованы в Лионе в 1557 г. после
его смерти.
«Их как раз называли Magna Charta (Великая
хартия) индейцев» (см.: Histoire de FEglise, par
Leopold Willaert s.j., t. 18, c. 443 et passim).
В несколько приемов Витториа формулирует ус-
ловия законной оккупации «в ситуации, когда все
происходит без совершения каких-либо неправиль-
ных действий в отношении варваров... всегда и во
всем действуя в интересах варваров, а не для лич-
ной выгоды (испанца)» (там же, цит. соч., с. 445).
По прошествии полувека Суарес «отрицает ка-
кое-либо правовое преимущество христианских
государств при прочих равных условиях». Он ог-
раничивает право опеки над «варварскими» наро-
дами и отказывает в якобы существующих власт-
ных правах Папы Римского или императора Свя-
щенной Римской империи в отношении неверных.
И все же еще 7 октября 1462 г. Пий II объявляет
•60
рабство magnum scelus (лат., величайшим преступ-
лением); грамота Павла III «Пастырская школа»
(Pastorale officinum) (29 мая 1537 г.) осуждает раб-
ство и похищение людей, грозя виновным отлуче-
нием от церкви; булла «Величие Вселенских собо-
ров» (Altitude divini consilii) (1 июня 1537 г.)
клеймит этих «слуг дьявола, которые, ведомые...
алчностью и греховными страстями, осмеливают-
ся утверждать, что с восточными и западными ин-
дийцами... следует обращаться, как с животными,
подчиняя их для службы европейцам».
Впоследствии Пий V рекомендовал начать
фундаментальное обсуждение этого вопроса, а
миссионерам - изучать языки новообращенных
народов и формировать местный клир. Итак, мы
подошли к концу XVI века.
Анализируя события следующего столетия, мы
видим совершенно определенно отступление от
принципов, утвержденных властью Святого Пре-
стола.
«Индеец находится в ситуации ребенка, кото-
рому необходимы одновременно нежность и авто-
ритет отца; его ситуация жалка», - говорится на
Вселенских соборах. С моральной точки зрения
это не является вопросом исключительной важно-
сти, и таковым он станет еще не скоро.
«Епископ Сантьяго (Чили) заявляет, что у ин-
дейцев нет никаких культов, никаких религиоз-
ных идей» (Там же, цит. соч., с. ПО).
«В реляциях того времени трудно пройти мимо
обвинений индейцев в суеверии, колдовстве и
идолопоклонничестве» (Там же, цит. соч., с. 110;
см.: Bayle С.. El culto del Santisimo en Indies,
Madrid, 1951, «Biblioteca missionalia hispanica»,
serie В, т. IV).
61
Мы все еще далеки от следования принципам,
изложенным, к примеру, в «Инструкциях» Пропа-
ганды 1659 г., предназначенных для первых вика-
риев на Дальнем Востоке:
«В отношении этих людей ни в коем случае не
оказывайте давления и не давайте советов, на-
правленных на изменение их ритуалов, обычаев,
нравов. Ведь нет ничего абсурднее попытки со-
здать среди китайцев Францию, Испанию, Ита-
лию или какую-либо иную часть Европы. Не это
вы должны нести. Вы должны нести веру, которая
не отталкивает, которая не затрагивает ни бого-
служения, ни местные нравы, сколь бы они ни бы-
ли дурными с вашей точки зрения; более того, тра-
диционные обычаи должны быть защищены от
тех, кому они не нравятся».
Эти исторические замечания, несомненно, пред-
ставляют интерес для современного анализа.
Уровень этнологического осмысления, воспри-
ятие Другого подавляющей частью населения все-
гда в,определенной мере влияет на политический
климат в обществе.
Другой (дикарь или варвар), рассматриваемый
как человеческое существо, будет изучаться осо-
бым образом, потому что, исходя из этого факта,
имплицитно принимается, что он обладает орга-
низованной речью на основе артикуляции (грам-
матикой), определенной концепцией мира и места
человека в мире (религия) и, наконец, обществен-
ной организацией, а значит, и «здравым смыслом».
При противоположном мировосприятии, не вос-
принимаясь взрослой полноправной человечес-
кой личностью, «находясь в ситуации ребенка,
Другой становится примитивным существом, ис-
копаемым чудовищем, лишь свидетельствующим
62
о происхождении человечества от подобного ему,
которое прошло долгий путь, ведущий из отправ-
ной точки к «цивилизации». А единственная общ-
ность, достойная этого звания, - естественно, это
цивилизация Запада».
Начиная с правления Франциска I французы
почти непрерывно отправлялись в плавание к бе-
регам Северной Америки. «Они торговали со все-
ми дикарями, населяющими эти места: канадски-
ми, микмаками, сурикуа, гаспезьенами, этечемена-
ми, алюручикуа. Они посетили все гавани, все
порты от Флориды до Лабрадора» (Voyages du
Sieur de Champlain, lib. I, chap. 16, Paris, 1613). Эти
путешествия привели к более частым встречам с
Другим и, следовательно, поставили под сомнение
сказочные его описания. Мы не можем игнориро-
вать ценный вклад в науку, внесенный француз-
скими миссионерами первых французских мис-
сий в Аккадии (Новая Франция) 1604 г. и у индей-
цев. Около тридцати детей племени микмак были
взяты на пансион в семинарию капуцинов Порт-
Ройяля, где они получали основы религиозного
образования и французского языка. Замышляя
политику настоящей ассимиляции, Ришелье на-
граждал каждого новообращенного французского
подданного. Эту политику возобновил Кольбер.
Наиболее известная работа, в которой упомина-
ются эти события, - исследование Ф.-К. де Шарле-
вуа «История Новой Франции» (F.-X. de Charlevoi.
Histoire de la Nouvelle-France. Paris, 1744, en 3 vol-
umes; 1746, en 6 volumes). Миссия, работавшая с
ирокезами, пыталась создать организацию, почти
аналогичную парагвайским «редукциям» (коло-
нии, состоявшие из обращенных в христианство
индейцев и насчитывавшие не менее 100 тыс. че-
63
ловек, находившиеся под контролем миссионе-
ров), если не считать важного различия: французы
жили среди индейцев. Но скоро Кольбер потребу-
ет большего, нежели простое сосуществование. Он
начинает требовать, чтобы «дикари» были офран-
цужены (см.: De la diversite des actions et des facons
de faire des Francais et des Europeens et des sauvages
dans Thwaites. t. 44, c. 276-310).
Тем не менее «офранцуживание» в форме, в ко-
торой оно задумывалось в те времена, а именно,
начиная с формирования христианских деревень,
впоследствии потерпело фиаско. И нежизнеспо-
собность и отторжение того, что было посеяно,
станет уже очевидным к 1702 г.
Были обращены в христианство целые племена,
например, абенаки, и они сохраняли верность но-
вой религии без отклонений вплоть до убийства
П. Расля в 1724 г. (см: С. de Rochmonteix. Les Jesuites
en Nouvelle-France au XVIII siecle, т. II, c. 12-19).
Другие индейцы группируются вокруг миссий, ко-
торые, начиная с 1665 г., стали возникать по бере-
гам Великих американских озер, а также на терри-
ториях, лежащих между Висконсином, Миссисипи,
Огайо и рекой Святого Иосифа в Иллинойсе.
Следует подчеркнуть моменты, важные в плане
формирования этнологической мысли: личность
наблюдателя и глубокие причины изучения Дру-
гого.
Несомненно, нельзя не признать, что целью
этого процесса узнавания было обращение Друго-
го в католицизм. И то, что в сущности попытки об-
ращения достаточно долгое время не удавались,
терпели крах, было не случайно. Это было связано
с необходимостью объяснить Запад Другим, одно-
временно по возможности смягчив опасность не-
64
избежного культурного шока, агрессивность воз-
действия и причины которого хорошо понятны.
Любой этнолог должен уделить время прочте-
нию «Сборника назидательных писем миссионе-
ров Общества Иисуса» (Recueil des lettres edifi-
antes des missionaires de la Compagnie de Jesus). Он
как минимум извлечет из «Писем» фактический
материал, имеющий отношение к изучаемому им
разделу дисциплины.
Трудно обойти вниманием заметки преподоб-
ного отца Жюльена Гарнье, который провел среди
канадских индейцев более 60 лет.
«Я с чрезвычайной болью наблюдал, как боль-
шинство тех, кто рассказывает о нравах варвар-
ских народов, живописуют их нам как людей, ко-
торым абсолютно не присущи ни сколько-нибудь
заметное религиозное чувство, ни какое-либо зна-
ние божественного, для коих не существует объек-
та, к которому бы они относились с поклонением;
их представляют как людей, у которых нет ни за-
кона, ни органов правопорядка, ни администра-
тивных органов, одним словом, - как людей, у ко-
торых от человека имеется только внешний облик.
Это ошибка». Преподобный отец Лафито в своей
работе «Обычаи дикарей Америки в сравнении с
обычаями древних времен» (Moeurs des Sauvages
Americains comparees aux Moeurs des premiers
temps, Paris, 1724) подвергает сомнению фантас-
тические рассказы об аборигенах.
Эта работа впервые открыла поле общей этноло-
гии, что произошло, вне всякого сомнения, благода-
ря глубине классической культуры, которая была
присуща автору, в полной мере воспользовавшему-
ся своей эрудицией. В исследовании уже поставле-
ны проблемы конвергенции и диффузионизма.
65
Как и кем могла быть заселена Америка? В ка-
честве ответа здесь предлагается разумный компа-
ративизм: «Заселение Америки варварами, при-
шедшими с материковых и островных территорий
Греции» было прогрессивным (с. 89).
Задолго до Бахофена он упоминает систему ма-
триархата, или гинекократии, которая встречается
у многих народов (с. 77). Наследование трона род-
ственниками по боковой линии, племянниками по-
сле дядей (согласно автору) и является последст-
вием этой гинекократии или женской имперской
власти (с. 80); автор приводит и другие примеры.
Так, «женщины Антильских островов не едят,
причем никогда, вместе со своими мужьями. Они
никогда не называют их по имени. Они прислу-
живают им, словно они их рабыни... Их лексика
совершенно отличается от лексики мужчин, как,
по всей видимости, происходит и с женщинами
Кари».
Эта параллель, проведенная автором и состоя-
щая в сопоставлении наблюдавшихся фактов с
обычаями и столь же обоснованная, как и то, что
произведения Геродота являются важным момен-
том в разработке этнологической мысли (см.: Ге-
родот. Кн. 1, № 146, о женщинах Кари).
Однако Лафито идет еще дальше и дает превос-
ходное описание ритуалов перехода и церемонии
инициации, так называемой huscanawa (т. I, с. 263).
Мы тоже можем следовать за мыслью, находящей-
ся в поисках мистики в индийской и других куль-
турах, в их символах, даже - основ христианской
религии, или, как мы бы сказали, архетипов.
Чтение богатых сведениями «Назидательных
писем» дают знание языков народов, среди кото-
рых пребывали в течение долгих лет миссионеры.
66
Преподобный отец Лафито сжато излагает све-
дения об америндьенских языках: «эти языки
очень далеки от тех, которые нам были известны
до сих пор. Какие бы недостатки им ни приписы-
вали, на самом деле они вполне развиты. Да, они
организованы иначе, чем наши языки, но в них не
меньше высокой гармонии».
Здесь мы можем увидеть скрупулезно собран-
ные обстоятельные фактологические данные, не-
обходимые для тех, кто занимается этнологией: к
примеру, изображения музыкальных инструмен-
тов, церемониального оружия, которые сделали
бы честь и более поздним исследованиям - при-
чем авторы не забывают озаботиться их точным
описанием.
Эти работы представляют интерес и в иной
плоскости: в них ясно осознается глубокое отли-
чие, присущее части человечества, находящейся
вне цивилизации Запада. Это не могло не вызы-
вать культурный шок, характерный для периода
Нового времени; он был уже здесь сжато охаракте-
ризован - по крайней мере в плане основных по-
следствий от его воздействия.
Встреча Запада
За период с 1663 г. до конца XVIII века количе-
ство христиан в Китае увеличилось со 115 000 до
более чем 200 000 человек. Это значительный фак-
тор, повлиявший в будущем на политику Китая.
Это люди низших слоев общества, противостоя-
щие образованным, у которых миссионеры с удив-
лением отмечают наличие знаний, накопленных в
процессе развития цивилизации и заботливо пере-
даваемых в течение четырех тысячелетий (там же,
67
цит. соч., с. 635). Несмотря на незавидные резуль-
таты, многочисленные поражения или скромные
успехи при обращении в христианство, нередко
основанном на пролитии крови, нельзя отрицать
огромный вклад, который внесла эта деятель-
ность, гармонично вплетаясь в историю духовной
мысли Китая, по подготовке его общества во
вхождение в будущее мировое сообщество.
В конце XVII века значительная часть миссио-
неров, проповедовавших в Индии, была убеждена
в необходимости научных исследований различ-
ных аспектов культур региона, в том числе путем
изучения языков, устных традиций и литературы.
В 1664 г. отец Генрих Рот посылает в Рим первую
грамматику санскрита. Работники Парижской ко-
ролевской библиотеки начинают заниматься сбо-
ром наиболее значительных текстов из стран Вос-
точной Азии. Аббат Биньон, с 1718 г. королевский
библиотекарь, создает фонд трудов духовной мыс-
ли Индии и Дальнего Востока, основное содержа-
ние которого пополняется миссионерами. Сан-
скрит изучался иезуитами Ле Гаком, Кальметом и
Поном. Проведенные исследования языков та-
мильского и телугу были еще более фундаменталь-
ными. Всегда можно с пользой почерпнуть инфор-
мацию в работах о тибетских кармах - мемуарах
аббата Дюбуа из Иностранных миссий в Париже и
мемуарах итальянского иезуита Дезидери.
В 1735 г. в Париже под руководством отца Дю-
гальда был составлен компилятивный труд, имев-
ший важное значение. Он был назван: «Географиче-
ское, хронологическое, политическое и физическое
описание Китайской империи и Татарии китай-
ской» (Description de I’empire du Milieu et de la
.68
Tartarie chinoise). Почти в то же самое время отец
Губий предпринимает исторические исследования,
опубликованные в «Истории Чингисхана и всей
Маньчжурской династии, его преемников - завое-
вателей Китая» (Histoire du Gentschiskan et de toute
la dynastie des Mangoux, ses successeurs conquerants
de la Chine. Paris, 1739); Саси пишет «Трактат о ки-
тайской хронологии» (Traite de chronologic chinoise
Paris, 1814). Позднее вышли «Мемуары пекинских
миссионеров об истории, науках, искусствах, нра-
вах, обычаях и т. п. китайцев» (Memoires concernant
1’histoire, les sciences, les arts, les mceurs, les usages,
etc., des Chinois, par les missionnaires de Pekin. Paris,
1777-1814-1816). Автором большей части этого
труда является отец Амио.
Если церковь довольно быстро убедилась в том,
что усилия миссионеров провалились, этнолог, на-
против, должен помнить и тщательно изучать ре-
зультаты всех попыток, каждый раз оказывавших-
ся в определенном смысле культурным шоком.
Все они не могли не иметь серьезных последствий,
последующее влияние которых трудно переоце-
нить: от педагогики приручения, которая миссио-
нерам облегчала изучение языка и среды, вплоть
до распределения подарков, повлиявших на изме-
нение технологии получения материалов, и до
скрипичной мелодии, влившей свежую ориги-
нальную струю в традиционные музыкальные
ритмы, о чем рассказывается в «Реляциях».
К XVIII веку в Детройте, в миссиях Иллинойса
и Арканзаса сосуществование привело к взаимной
ассимиляции французов и индейцев. Индейцы
миссии святой Анны (Каскакиа) вполне уверенно
носили одеяния французского фасона (см.: Heinrich
69
P. Les premiers etablissements francais, dans le basin
supereur du Mississippi, in Revue de 1’Histoire des
Colonies frrancaises, 2e annee, 1914, c. 221-230).
«Торговля европейцев привела к тому, что ди-
кари, оставив свои древние обычаи, поменяли и
свои нравы... Я изучал здешние нравы и обычаи -
те, которые были до этого изменения такими, ка-
кими они были ими получены от предков» (Лафи-
то, цит. соч., т. I. с. 58).
Канада стала, в сущности, полем битвы между
державами Запада. Столкновение Франции и Гол-
ландии вылилось в противостояние враждующих
индейских племен. Так, ирокезы были враждебно
настроены против французов, а вооружение им
предоставляли голландцы. В 1649 г. ирокезы вы-
ступили в смертоносный поход против гуронов,
поддерживаемых французами.
Здесь стоит отметить, что к XVIII веку, перио-
ду, когда зародилась этнология, немногие области
сохранили свою целостность, не успев подверг-
нуться культурному шоку, исходящему от встречи
с Западом. Однако нельзя не констатировать (с
изрядной долей удивления), что философы эпохи
Просвещения, начавшие задаваться вопросом о
«Примитивном мире», в основном пренебрегали
кропотливыми исследованиями, которые прово-
дились порой в течение нескольких столетий дея-
телями религиозных орденов. Если они и не игно-
рировали полностью их исследования, то, как пра-
вило, не брали на вооружение накопленные теми
уникальные данные - скрупулезные наблюдения,
проводившиеся подвижниками многие годы, ино-
гда - на протяжении всей жизни. В целом же эти
труды в течение весьма длительного времени бу-
дут влиять на философскую мысль той эпохи.
70
Размышления начинают зарождаться с «Нази-
дательных писем», появившихся за два века до
«больших систем» начала XX века. Они способст-
вовали долгому пребыванию западной этнологи-
ческой мысли в заблуждении.
А философская мысль развивается параллель-
но с этими усилиями, почти не пересекаясь с ни-
ми; она им неинтересна: иногда из-за неосознан-
ной враждебности, иногда - от незнания о самом
существовании этого культурного пласта. Этноло-
ния при этом совершает длинные и странные по-
вороты под влиянием возникновения множества
извивов, нередко заканчивающихся тупиком.
Вновь удивительным образом, правда, изменив
свой облик, появляются монстры из сказочных мо-
реплаваний. Однако это уже не столько проявление
искры воображения, сколько философское умоза-
ключение, порой выглядящее, к сожалению, скорее
наукообразно, чем в строгом смысле научно.
Итак, мы вновь видим отдаление Другого, кото-
рое можно отметить в западной мысли, отказыва-
ющейся от надежных свидетельств и со странной
готовностью удовлетворяющейся фантазиями,
рожденными в ватной тишине кабинетов за чтени-
ем рассказов, которые распространяются теперь
неизвестно кем.
Глава V
ПОИСК истоков
Философская мысль, особенно начиная с эпохи
Просвещения, отмечена в своем приближении к
человеку первичностью мысли, которую она ста-
вит выше фактов.
Отныне научные исследования должны прове-
ряться размышлениями философов. Наблюдае-
мые факты тщательно отбираются, но вовсе не по
степени достоверности: напротив, если они могут
хоть как-то подойти к самой безумной, но модной
системе, они адаптируются к ее структуре; а те, ко-
торые с ней не согласуются, безжалостно отбрасы-
ваются. Наблюдатели-путешественники удостаи-
ваются похвалы за свой труды, если встречают
одобрение философов, и клеймятся как лжецы, ес-
ли они осуждаются «салонами».
С конца XVI века новая наука ставит перед со-
бой задачу свести на нет нарциссические претен-
зии человека и находит ему место в иерархии жи-
вых существ и во Вселенной. Вместо того чтобы
быть властелином уникального приключения, че-
ловек теперь не более, чем живая молекула среди
мириада подобных живых молекул. И Земля бо-
. 72
лее не является центром Вселенной и средоточием
забот единственного Бога, а - пылинкой, затерян-
ной в бесконечности в соответствии с математиче-
ской случайностью.
По сути, эти утверждения не являются в пол-
ном смысле слова научной оценкой, а скорее про-
сто навязывают себя, но их убедительный харак-
тер способствует нейтрализации многих беспо-
койств, присущих Западу.
Взамен наука начинает выпячивать гордость за
человека, утверждая за ним позицию властелина
мироздания, хозяина судьбы, способного изме-
нять Вселенную по своему усмотрению.
Когда философы XVI века копались в отчетах о
путешествиях, они искали следы первозданного
человечества, еще не совершившего первородный
грех, игнорируя все религиозные аспекты духов-
ного становления личности с единственной це-
лью: показать случайный характер религиозной
составляющей в развитии и необоснованность лю-
бых упований человека на случай.
Так были проигнорированы доклады миссионе-
ров, работы теологов Мексиканского университе-
та и размышления Католической церкви о правах
Другого и долге Запада.
К открытию южных земель
Тем не менее именно в ту эпоху получили рас-
пространение фантастические утверждения, слу-
жившие подтверждением для самых абсурдных
философских спекуляций. Согласно достаточно
распространенной традиции, первые люди долж-
ны были иметь колоссальный рост и весьма боль-
шую продолжительность жизни. Это гиганты
73
Библии (Бытие) и древнеегипетской мифологии,
древнегреческие мифические титаны и циклопы.
Спутник Магеллана Пигафетта утверждал, что
в 1519 г., когда они добрались до Патагонии, то
встретили там расу гигантов. Сармьенто их обна-
ружил уже в 1759 г. и уверял, что, согласно его за-
мерам, рост патагонцев превышал три с полови-
ной метра. Путешественники сошлись на том, что
продолжительность жизни патагонцев составляет
полторы сотни лет. Бенедиктинский монах Перне-
ти, принимавший участие в экспедиции Бугенви-
ля на Мальвинские острова, выгравировал на
фронтисписе своей «Реляции о путешествии в
южные земли» (Relation du voyage aux terres
Australes) сцену, в которой гигантские патагонцы
обменивают свое оружие на подарки, которые
протягивает им миниатюрная фигурка в парике и
французском платье, кажущаяся рядом с ними иг-
рушечной.
До XVIII века во Франции никто не мыслил
признавать за миром возраст более пяти с полови-
ной тысячелетий. Философы же отодвинули за-
рождение Вселенной на полусотню тысячелетий
назад; многие делали «философские потуги пере^
нестись к истоку мироздания». Таким образом,
«философия», заменяет волшебное зеркало и поз-
воляет совершать любые путешествия во времени
и пространстве.
Делиль де Саль, Мерсье и Майе написали мо-
нументальную «Историю человечества» (Histoire
des hommes) в 56 томах. Первая часть труда по-
священа Атлантиде, которая становится ключом
ко всей древней истории. Этой идеей увлекся да-
же Бюффон. Он упоминает «самую благородную
эпоху в истории человечества», когда «первые
74
люди знали об астрономии столько же, сколько в
наши дни о ней знает Доминик Кассини». Гердер
заглядывает в еще более глубокую древность:
«Разум человечества, его искусство и традиции -
суть сокровища, спасенные из обломков прими-
тивного мира».
Здесь же берет начало если не научное исследо-
вание, то по крайней мере претендующее на «фи-
лософичность» размышление о языке и прими-
тивных науках: опубликованная в 1764 году рабо-
та аббата Бержье «Примитивные элементы откры-
тых языков» (Les elements primitifs des langues
decouverts), а особенно - монументальный трак-
тат Кура де Жебелена «Примитивный мир» (Le
Monde primitif) (обо всех подобных исследовани-
ях XVIII в. см. примечательную работу Огюста Ле
Фламана «Дореволюционные утопии и филосо-
фия XVIII века» (Auguste Le Flamand. Les utopies
prerevolutionnaires et la philosophie du XVIII siecle,
Paris, J. Vrin, 1934.)
К поискам Атлантиды могли привести толь-
ко мечтания. В 1662 г. увидел свет труд, воспла-
менявший воображение: «Мемуары об утверж-
дении христианской миссии в Третьем мире,
иначе называемом Южной землей, Полуденной
землей, Антарктикой, неизведанным» (Memoires
touchant I’etablissement d’une mission chretienne
dans le Troisieme Monde, autrement appele la terre
Australe, Meridionale, Antarctique et inconnue). Ра-
бота посвящалась Папе Римскому Александру VII,
автор - носитель духовного сана, сам родом из
Южной земли. Он скрылся под инициалами
Ж.П.Д.Г. (Жан Польмье де Гонвиль), называя се-
бя «индейским» проповедником (там же, цит.
соч., с. 146).
75
Аналогичная идея лежит в основе «Истории
мореплавании в Южные земли с изложением все-
го известного на сегодняшний день о нравах и про-
изводстве на открытых территориях, где рассмат-
ривается вопрос, полезно ли делать обширные от-
крытия, а также излагаются способы основания
там поселений» (Histoire des navigations aux terres
Australes contenant ce que 1’on sail des moeurs et des
productions des contrees decouvertes jusqu’a ce jour
et ou il est traite de 1’utilite d’y faire de plus amples
decouvertes et des moyens d’y former un etablisse-
ment), написанной Шарлем Броссом, графом Тур-
не и Монфалькона, президентом бургундского
парламента и опубликованной в Дижоне в 1756 г.
Если «Traite de la formation mecanique des
langues» (в России был издан в 1821-1822 гг. Росс,
академией, под заглавием: «Рассуждение о меха-
ническом составе языков и физических началах
этимологии») объединил дижонского писателя
вместе с единомышленниками аббата Бержье и
мечтателей о «Примитивном мире», то его двух-
томный труд ин-кварто поставил автора в ряд с
утопистами XVIII века, несмотря на его же сочи-
нение о фетишистских богах («Du culte des dieux
fetiches»), которое могло бы занять достойное ме-
сто в любой истории этнологической мысли, по-
скольку выражает модный в те времена наивный
эволюционизм. «Люди Южного мира, - писал ав-
тор, - напоминают нам, возможно, о жизни и нра-
вах древнейших обитателей Вселенной».
Для того чтобы философы прекратили лишь
выдвигать исследовательские гипотезы, а приво-
дили и достоверные факты, нужно, чтобы море-
плаватели отправились открывать эти гипотетиче-
ские континенты в те места, где они находятся, как
76
это утверждалось «просвещенческой» мыслью со-
вершенно определенно.
Кергелен получает королевский приказ отпра-
виться на открытие этих новых земель на двух ко-
раблях вместе с группой «людей науки». После
продолжительного и трудного плавания он решает
сменить курс и направиться в открытое море (в
обратный путь), несмотря ца возмущенные проте-
сты философов. «Читая мой судовой журнал, -
писал он позднее об острове, позднее названном
его именем, - можно узнать, что он находится в су-
ровом климате... Похоже, что эта земля, или ост-
ров, невозделанная и безжизненна, как Исландия.
Более того, она кажется необитаемой и даже — ни-
когда не бывавшей обитаемой». Клика философов
требует от Версаля для капитана экспедиции «на-
казания, непомерно сурового, сравнительно с
пунктами обвинения и даже — с личными чувства-
ми судей» (Огюст Ле Фламан, цит. соч., с. 152).
Кстати, отметим, что открытия XVIII века не
обязаны ничем ни плаваниям на поиски неизве-
данных земель, ни реляциям путешественников -
лишь догадкам философов, их грезам. Показатель-
но, что Бугенвиль, поднявший якорь и отправив-
шийся основывать колонии в Южных морях, взял
с собою странного капеллана - бенедиктинца Пер-
нети, который впоследствии стал единомышлен-
ником Сведенборга и создал в Авиньоне секту ил-
люминатов. В начале своей деятельности он пы-
тался открыть южный мир и «людей Природы»,
примитивную расу гигантов, а последние годы
жизни посвятил поиску философского камня и
эликсира жизни.
Интерес философов эпохи Просвещения к фе-
номену Другого в отношении сообществ, кото-
77
рые наконец были признаны принадлежащими к
особым цивилизациям иных культур, - сводился
к тому, чтобы опровергнуть Библию в одном из
ее постулатов. Имеется в виду, что поскольку че-
ловек примитивный не может быть дурным, по-
нятие первородного греха становится абсурд-
ным. А когда они пришли к этому выводу, им от-
крылся уже проторенный путь эволюционизма.
«В течение многих веков все народы были таки-
ми же, какими сегодня являются жители южных
берегов Африки, многих островов и половина
жителей Америки». И в любом случае, исходя из
своего рода «инволюционизма» (теории своеоб-
разного вырождения), они указывали морепла-
вателям Кергелену и Бугенвилю, какую часть
земного шара нужно исследовать, где вероятнее
всего можно найти «расу примитивных гиган-
тов» и «мудрых законодателей». Подобный по-
иск причудливым образом преломился в мечта-
ниях XX века, когда человечество тщетно стре-
мится обнаружить планету или галактику, засе-
ленную существами, намного опередившими его
в эволюционном развитии, которые могли бы по-
служить просвещенными наставниками в эпоху
неразрешимых противоречий, раздирающих
земное сообщество.
Тем не менее в начале того же XVIII века препо-
добный монах отец Хименес нашел «Пополь-Вух»
(Popol-Vuh) и сделал перевод этого эпоса индей-
цев киче, содержащего их тысячелетние традиции,
записанного на языке ветви майя семьи майя-ки-
че, но латинскими буквами - текст бесценный для
понимания -мысли, космогонии, осознании миро-
восприятия тогдашнего человека, наряду с «При-
митивным миром» Кура де Жебелена и «Восста-
.78
новленными примитивными языками» (Les
langues primitives restituees).
Но не подлежит сомнению, что философы эпо-
хи Просвещения не были готовы к адекватному
восприятию подобных текстов.
Род Человек в классификации Линнея
В эпоху Просвещения человек был всего лишь
продуктом природы, родившимся случайно или в
результате слепого воздействия космических сил.
Единственным аргументом для данного рациона-
листического философского тезиса, время от вре-
мени возрождавшегося на протяжении истории,
была древность.
В таком случае начинает выглядеть возможным
постепенное возникновение новых человеческих
рас. Например, разве не находили в лесах «диких
людей» неизвестного происхождения? Жан Жак
Руссо, говоря об орангутангах, писал: «Возможно,
после более тщательных исследований выяснится,
что они люди». «Бородатые белые, негры, покры-
тые шерстью, желтокожие с гривами волос и без-
бородые люди происходят не от одного человека»,
- утверждал Вольтер.
«Я видел, — писал он, — недавно в Париже ма-
ленькое белое, как молоко, животное с мордочкой,
вырезанной, как у лапонов. Это животное называ-
ют «человеком» за обладание даром речи, памяти,
немного того, что называется разумом, и своего
рода лицом». Де По в «Изысканиях об американ-
цах» (Recherches sur les Americains, 1795) рассмат-
ривает феномен, являющийся, по его мнению, зве-
ном, объединяющим белую расу с черной. На са-
мом деле речь идет о негре-альбиносе.
79
Карл Линней родился 23 мая 1707 г. в Росхуль-
те, провинция Смоланд (в Южной Швеции). Он
нашел для себя путеводную нить в собирании уро-
жая философских суждений и плохо выполнен-
ных наблюдений. Созданный им труд «Система
природы для трех царств природы по классам, по-
рядкам, родам, видам, с отличительными свойст-
вами, синонимами, местами обитания» (Systema
Naturae per Regna Tria Naturae secundum classes,
ordines, genera, species, cum characteribus
Differentiis, Synonimis, locis) опубликован в Лионе
в 1789 г. (Линней выпустил ряд изданий своей
«Systema Naturae», постепенно дополняя, расши-
ряя и улучшая ее). Он не учитывал всего того, что
касается «диких людей, чье происхождение неиз-
вестно», однако считал, что они происходят непо-
средственно от обезьян, и дал им научные назва-
ния (с. 21):
Млекопитающие приматы (Mammalia Primates)
I. Приматы (I. Primates).
Передние резцы: IV параллельных верхних (Denies pri-
mores incisorcs:'Supcriores IV paralleli).
Две грудные молочные железы (Mammae pectoralis
binae).
Он создает классификацию на основе этих анатомичес-
ких характеристик.
I. Человек. «Познай самого себя» (I. Homo. Nosce te
ipsum).
Человек разумный. Человек дневной, разновидность
культурная (Homo Sapiens. Homo diumus varians cultura
loco).
Человек дикий (это есть наблюдаемые свойство: четы-
ре конечности, не владеет членораздельной речью, волоса-
тый) (Homo ferus. Tetrapus. mutus, hirsutus).
80
Юноша-медведь из Литвы (Juvenis ursinus Lithuanus, 1664).
Юноша-волк из Гессы (Juvenis lupinus Hassiacus, 1544).
Юноша-баран (Juvenis ovinus Hibemus. Tulp. obs. IV. 9).
Юноша-бык из Бамберга Камерариуса (Juvenis bovinus
Bambergenis Camerarius) и т. д.
«Познай самого себя», по Линнею, - первый уровень
обретения мудрости. В этом месте читатель отсылается к
длинной сноске внизу страницы, содержащей небогатые
моральные соображения, вполне характерные для эпохи
Просвещения - «Cura valetudinem» и «Memento mori» -
«Заботься о своем здоровье» и «Помни о смерти».
Человечество (Ното) делится на пять видов: американ-
цы (Americanus), европейцы (Europeus), азиаты (Asiaticus)
и африканцы (Afer). Этот список заканчивается чудовища-
ми: природными или теми, чьи чудовищные черты - след-
ствие искусственного вмешательства (намеренное калече-
ние половых признаков и деформация черепа)...
В этой классификации учтены физические и физиоло-
гические свойства; в нее вошли термины, содержащие сво-
его рода психологические признаки народов.
Американец (Homo americanus) - упрямый, европеец
(Europaeus) - легкий, азиат (Asiaticus) - суровый, афри-
канец (Afer) -хитрый.
Термин «человек ночной» (Homo nocturnus) охватыва-
ет «Троглодитов и орангутангов» (цит. соч., т. I, с. 33).
Кое-что из этих абсурдных утверждений пере-
кочует в изыскания последующих авторов. Так,
М. де По будет изо всех сил стараться выудить из тру-
да Линнея определенный эволюционизм, напрочь
отвергая его фантастический бестиарий. В III час-
ти «Философских изысканий об американцах»
(1768) «Гермафродиты Флориды» особым образом
одетых жрецов он ошибочно причислит к андроги-
нам - существам, способным менять свой пол.
81
В V части, разделе I де По рассматривает «ту-
пой дух американцев».
М. де Бюффон классифицирует живых существ
согласно возрастающей сложности организма.
Карл Линней в своей «Системе природы» относит
к одной группе экземпляры, используя различные
критерии. Судьба его произведения была, по сути,
определена стремлением «философов» изгнать
все неизвестное из эпохи Просвещения. Класси-
фикация человека, которая помещает его в один
ряд с животными, создается исключительно как
способ отрицания уникальности человеческого
существа. Отнесение его к роду млекопитающих
(Mammalium Genera), как это сделал Линней, рас-
сматривается как особенное свойство, несмотря на
то, что приматы идут по его классификации по со-
ставу зубов после китообразных (Cetacea).
В Англии Адам Фергюсон в своей «Истории
гражданского общества» (Essay on the history of
civil society, 1767) выделяет три эпохи человечес-
кой эволюции: дикую, варварскую и цивилизован-
ную; в Германии Майнерс, которого Лови назвал
первым настоящим этнологом, опубликовал в
1785 г. свои труды о происхождении общества
(Основы истории человечества. - Grundis der
Geschichte der Menschheit), иллюстрирующие эво-
люцию человека в пространстве и во времени и со-
держащие программу этнографических исследо-
ваний.
Рождение этнологии
Науки «этнология» и «этнография» возникают
«всего за три десятилетия (последние полтора де-
сятилетия XVIII века и первые полтора десятиле-
82
тия XIX века), чтобы дать оценку истории разви-
тия народов: от ее начала до цивилизованного со-
стояния» (Пуарье Жан. цит. соч., с. 25). В 1798 г.
Кант ввел термин «антропология» в своей работе
«Антропология с прагматической точки зрения»;
им он обозначил «науку о человеке в целом (о те-
ле, душе и человеческом роде)» (цит. соч.). Иными
словами, Наука о Человеке или, точнее, все по-
пытки изучения человека с самого начала пестова-
лись тремя небезопасными кормилицами, от кото-
рых они не могли полностью избавиться на протя-
жении трех столетий.
Первая - философия, особенно - эпохи Про-
свещения.
Вторая - естественная история.
Третья - археология, подданная двух первых
вместе со своими ответвлениями: палеонтологией
человека и первобытной историей.
Возникло четкое понятие - продвижение наро-
дов к цивилизации. Оно пришло из далей челове-
ческой мысли, след от которой, несомненно, не
был лейтмотивом в найденном в руинах Урука
тексте, возраст которого насчитывает 2800 лет
или, возможно, он написан еще раньше: за 2600
лет до нашей эры.
Шерстью покрыто все его тело,
Подобно женщине, волосы носит,
Пряди волос, как хлеба, густые;
Ни людей, ни мира не ведал,
Одеждой одет он словно Сумукан.
Вместе с газелями ест он травы,
Вместе со зверьми к водопою теснится,
Вместе с тварями сердце радует водою.
(Сказание о Гильгамеше).
83
Кондорсе в «Эскизе исторической картины
прогресса человеческого разума» (Esquisse d’un
tableau historique des progres de Fesprit humain)
описывает человека, который, начиная с природ-
ного состояния, эволюционирует через животно-
водство и земледелие к письменному алфавиту и
эпохе Просвещения. Исследовательская про-
грамма «Наука о человеке», разработанная Каба-
нисом в 1796 г., настолько была этим вдохновле-
на, что этот врач, мышление которого было столь
близко сенсуалистской школе, стал зятем Кон-
дорсе.
Для этих «новых философов» было важно син-
тезировать собранные факты в широкий эволюци-
онный поток.
Методологические принципы были, несомнен-
но, разработаны Жозефом-Мари де Жерандо в
«Замечаниях о различных методах, используемых
в наблюдении за дикими народами» (Consideration
sur les diverses methodes a suivre dans I’observation
des peuples sauvages).
Ж.-М. де Жерандо - первый изначально свет-
ский (впоследствии он все же стйл ораториан-
цем) ученый, который применял если и не этно-
логический метод как таковой, то, по крайней
мере, подход, позволяющий человеку Запада
рассматривать людей, принадлежащих к иной,
чем он, цивилизации, с позиции «Как узнать
Другого?». Он впервые сформулировал основ-
ной принцип сбора информации участником ис-
следования: «Первое средство узнать дикарей -
это в определенном смысле стать одним из них»
(там же, цит. соч., с. 27). В сущности, наконец-то
был извлечен урок из двухвековой деятельности
миссионеров. Мало того, Ж.-М. де Жерандо так
84
же (и не будем этого забывать) является автором
труда «Происхождение человеческих знаний»
(La generation des connaissances humaines). В
этом аспекте Другой - всего лишь контратип
Эго. Подчеркивание без нужды его отличий за-
ставляет выделить личность «цивилизованного
человека». И в любом случае он не является ис-
копаемым свидетельством, иллюстрирующим
этапы, пройденные человечеством по трудной
дороге, на которой победитель всегда (следуя
своей эпохе) тот же цивилизованный человек:
древний грек, древний римлянин, наследник
эпохи Просвещения, то есть в любом случае че-
ловек Запада или хотя бы принявший Запад в
качестве предтечи.
В отношении поиска «истоков наследия чело-
вечества» мода не меняется со времен Кура де Же-
белена. На самом деле они обнаруживаются там,
где продиктуют субъективные предпочтения авто-
ра исследования. Уже в «Энциклопедии, или Тол-
ковом словаре наук, искусств и ремесел» Дидро, в
статье «Индия» утверждается, что «в Индии на-
уки были, возможно, даже раньше, чем в Египте».
Фридрих Шлегель, который во время недолгого -
в 1802-1803 г. - пребывания в Париже «изучил
санскрит», утверждал, читая в Кельне курс по все-
мирной истории: «Все, абсолютно все произошло
из Индии» (см.: Поляков Л. Арийский миф.
{Polyakov Leon. Le mythe aryen/c. 191). Утвержде-
ние о том, что некогда древние обитатели Индии
колонизировали Европу, становится, по мысли Ге-
геля, «неопровержимым фактом» (Философия ис-
тории. Италия. - Die Vernunft in der Geschichte,
c. 158 et s.). Так, понятие «антропология» в кантов-
ском значении рождает мечтания философов, их
85
желание привязать себя к предкам как (по мнению
этих философов) к носителям самых высоких цен-
ностей человеческой культуры. И вот, наконец,
вырисовываются два течения: исследование пре-
стижного происхождения индоевропейской расы
и исследование животного происхождения чело-
века. Оба они отмечены печатью наивности и без-
доказательных утверждений.
В русле этого особого контекста лежит и гипо-
теза, выдвинутая в 1836 г. Жаком Буше де Кревкер
де Перт. Он сделал свое сообщение в Дискуссион-
ном обществе Абвиля. Буше утверждает, что Че-
ловек - современник исчезнувших млекопитаю-
щих. Его гипотеза была принята научным миром
менее чем через два десятилетия после этого до-
клада, что совсем не много, если вспомнить об
инертности официозной ученой мысли и привя-
занности к стереотипам. Довольно быстро стало
совершенно очевидным, что камни, обработанные
человеком, - это широко использовавшиеся в пер-
вобытном сообществе орудия труда. Таким обра-
зом, люди этих доисторических времен, если вос-
пользоваться определением Буше де Перта, долж-
ны были иметь язык, общественное устройство и
примитивные верования.
Основатель первобытной истории просто про-
иллюстрировал свою мысль доказательствами
(но нужны ли были эпохе Просвещения доказа-
тельства?) существования первого этапа, зафик-
сированного Кондорсе. Ни обработанные крем-
ни, ни трактат «Примитивные искусства в их ис-
токах» (De I’industrie primitive des arts a leur orig-
ine, vol. 1: Antiquites celtiques et antediluviennes),
не являются первопричиной увлекательных на-
учных дискуссий, предметом которых они стали;
86
скорее всего побудительным мотивом послужи-
ло то, что именно Буше де Перт усомнился (от-
крыто) в достоверности библейской хронологии.
До него никто не придавал этому такого значе-
ния. Не менее важно присутствие там понятия
«допотопный». В эпоху противостояния так на-
зываемой «рациональной» мысли (мысли «Про-
гресса») и церкви, прочно устоявшейся в укладе
тех времен, мог ли оказаться в стороне знамени-
тый председатель Дискуссионного общества Аб-
виля?
От соматической антропологии к расизму
В 1840 г. Андерс Ретйиус, изучая черепа, ввел
измерение черепного показателя - соотношения
между длиной и шириной черепа. Он сделал в
Стокгольмской академии наук ряд сообщений по
морфологической классификации черепов на до-
лихоцефалов и брахицефалов с подгруппами, оп-
ределяемыми по форме нижней челюсти: прогна-
тической и ортогнатической.
Особенно важными в это}! области были прове-
денные во Франции исследования Поля Брока,
начиная с проведенного им в 1847 г. анализа чере-
пов, эксгумированных из захоронения целестин-
цев. В 1859 г. он основал Антропологическое об-
щество в Париже, а в 1876 г. - Школу антрополо-
гии, которая впоследствии учредила Музей этно-
графии во дворце Трокадеро; впоследствии музей
был преобразован в Музей человека вкупе с Ин-
ститутом этнологии. Зная, как это произошло, ста-
новится понятным, почему Музей человека адми-
нистративно подчиняется Музею естественной
истории.
87
В имеющей большое значение статье «Кранео-
логическое и кранеометрическое руководство»
(Instructions craneologiques et craneometriques) па-
рижского Антропологического общества Брока
излагает метод, которого он придерживался при
сборе и хранении хрупких останков, определяет
точки, в которых производились различные заме-
ры, а также описывает использованные им инстру-
менты.
Поль Брока вместе со своим учеником Полем
Топинаром хотел с помощью статистических ме-
тодов вывести определения расовых типов. По-
лю Топинару мы обязаны созданным им трудом,
важным для понимания направления западной
мысли, «Человек в природе - последние этапы
генеалогии человека». Их метод применял
Дж. Серджи, профессор антропологии Римского
университета. Он изложил полученные резуль-
таты в двух работах: «Человеческое разнообра-
зие» (1893) и «Средиземноморская раса» (1895),
исследовании о происхождении европейских на-
родов.
Отступление: изучение фольклора
Этнологические исследования еще могли пой-
ти по другому пути: фактов, а не систем. В сущно-
сти, в то же время вышли в свет значительные ра-
боты, в которых были изложены результаты на-
стоящих исследований: работы братьев Гримм.
Это «Немецкая мифология» (Deutsche Mythologie)
Якоба Гримма, опубликованная в Геттингене в
1835 году, и «Детские и семейные сказки» (Kinder
und Haus-Marchen), собранные им вместе с бра-
том Вильгельмом Гриммом и изданные в 1812 г.
88
Они основывались на гипотезе существования
одинаковой системы организации жизни во всех
тевтонских странах: от Ирландии до Дуная. Ис-
следователи поставили себе цель собрать те фак-
ты, которые были упущены их современниками,
например, детские сказки, обычаи и особенности
жизни: как в прежние времена, так и в их совре-
менности.
Прошло чуть меньше столетия, и появились но-
вые работы, использовавшие методы, изобретен-
ные братьями Гримм. Исследование «Фольклор
Франции» (Le folklore de France) вышло в
1904-1906 г. Его автор, Поль Себильо (1843—
1918) - основатель Общества народных традиций
и «Журнала народных традиций» (Revue des
Traditions populaires).
Этот путь, столь замечательно протоптанный
братьями Гримм, подвергался различным искаже-
ниям, которые вскоре (и надолго) сделали его не-
проходимым. Сперва романтики наугад черпали
из него свое вдохновение. Позднее приложили ру-
ку последователи.
Шарль Перро в «Сказках матушки Гусыни»
(Les contes de la mere ГОуе), опубликованных в
1697 г. (возможно, в пику классицизму), ищет
вдохновение во французской народной культуре.
Затем был Джеймс Макферсон со своей литера-
турной мистификацией, который в 1760-1763 гг.
издал под именем Оссиана собственные сочине-
ния, которые были восприняты как подлинные
«Поэмы Оссиана» (возможно, автор все же осно-
вывался на устных народных преданиях). Очевид-
но, существует весьма тонкая грань между сказка-
ми, рассказываемыми по вечерам, пересмотренны-
ми преромантиками эпическими поэмами и фан-
89
тастическими сказками, например, сказками
Э.Т.А. Гофмана или Шарля Нодье.
Эта очень богатая фольклорная жила и народ-
ные традиции, к несчастью (несмотря на пример,
поданный братьями Гримм), использовались
крайне мало, создавая в анекдоте незначитель-
ное дробление. По крайней мере местные ученые
пытались в отсутствие прочных классических
знаний создать синтез, который имел оттенок аб-
сурда.
Исходя из сказанного, мы можем понять, поче-
му идея «расы», до того времени очерченная край-
не расплывчато, развивалась, внедряясь в мысли
ученых, пока не стала представляться единствен-
ной человеческой реальностью, постичь которую
было необходимо всеми доступными способами.
Другими словами, в истории науки (кстати, да-
леко не в первый раз) предубеждение, ставшее ги-
потезой для исследований, было доказано всеми
мыслимыми способами, со всеми возможными ар-
гументами, начиная с утверждений Шлегеля и
статистики Брока и Топинара и кончая заключе-
ниями Серджи. Итак, научный мир - обеими ру-
ками за идею «расы», одновременно дискредити-
руя таким образом (и надолго) направление, осно-
ванное на изучении фольклора.
Этому в условиях конца XIX столетия, было
две основные причины. Уже в 1857 г. Дж. К. Нотт
и Дж. Р. Глиддон в своей работе «Туземные расы
Земли» (Indigenous races of the Earth) вновь ут-
вердили полигенетическую теорию человеческих
рас, отвергнув таким образом библейский моноге-
низм.
Еще важнее то, что человечество прошло через
такой период своей истории, который позднее (но
90
еще задолго до первой половины XIX века) был
назван «периодом колониальных империй». Каж-
дая из этих империй связана с одним из языков ве-
ликих европейских держав: английским, француз-
ским, немецким. Португальский и испанский язы-
ки стали для Центральной и Южной Америки в
большей степени языками культур этих стран, чем
имперскими языками. Дания охватила Исландию
и Гренландию, а Россия, расширяя континенталь-
ную империю, вбирала в себя страны Среднего
Востока и Азии.
Функционеры-администраторы, префекты,
посланные великими державами, оказались в си-
туации, когда перед ними предстали культуры,
имеющие собственные правила поведения (кото-
рые в те времена характеризовались как обычаи),
верования (трактовавшиеся как суеверия),
взгляд на человека и его место в мире. А посколь-
ку все это априори принято было отвергать, то не
было смысла и изучать. Если миссионерами еще
двигало стремление донести Истину и спасти ду-
ши, то для колониальных функционеров не было
никакой иной мотивации, кроме убеждения, что
они принесут лучший образ жизни в форме опре-
деленных концепций физической гигиены и пу-
тем распространения новых технологий, матери-
алов и производственных навыков, а именно -
лежащих в их основе простых орудий труда. Кро-
ме того, многие думали, что демократические
идеалы (так долго и успешно распространявшие-
ся на Западе) возможно без особых усилий экс-
портировать, используя школу, в течение одного
поколения.
Естественным образом идея эволюционизма
стала светской религией колониализма, полезной,
91
поскольку она настоящая и настоящей - потому
что полезная (таким образом, можно охарактери-
зовать ход рассуждений модных прагматиков того
времени). В общем, на этот раз речь уже шла не об
изучении с целью понимания, а о стремлении на-
глядно доказать правдоподобие определенных
философских систем, навязать их массовому со-
знанию с помощью обширного синтеза, излагая на
основе этой конструкции свою трактовку эволю-
ции человечества.
В эволюционистскую перспективу хорошо впи-
сался Густав Клемм (1802-1867) со своим глав-
ным трудом «Всеобщая культурная история чело-
вечества» (Allgemeine Kulturgeschichte der
Mensheit), где он вновь обращается к рассмотре-
нию примитивного человечества, занимающегося
охотой, рыболовством и собирательством и еще не
знающего животноводства (одомашнивания пой-
манных животных), а впрочем, и земледелия, ве-
дущего жизнь «полную трудов и лишений», как
говорили встарь античные греки. Оригинальность
Клемма состояла в том, что он особым образом ин-
тересовался изучением орудий труда и оружия,
которые сам коллекционировал. Он опубликовал
работу «Всеобщая культурная наука» (Allgemeine
Kulturwissenschaft) из двух частей: «Орудия труда
и оружие» (Werkzeuge und Waffen) (Лейпциг,
1854) и «Огонь, пища, напитки и наркотические
средства» (Das Feur, die Nahrung, Getranke,
Narkotica) (Лейпциг, 1855). Своим определением
культуры Клемм охватывает обычаи, информа-
цию, ремесло, частную и публичную - во время
войны и в мирное время - жизнь, а также религию,
науку и искусство.
. 92
Он разбивает эволюцию развития человечества
на три этапа: дикое состояние (Wildheit), подчине-
ние (Zamheit) и свобода (Freiheit).
Если Буше де Перт начал изучение эволюции
орудий труда и их использования, то Огюст Конт,
чей шеститомный «Курс позитивной философии»
(Traite de philosophic positive) был опубликован в
1830-1842 гг., как и многие его предшественники,
определил три этапа эволюции человеческого со-
знания.
Ученым ничего не оставалось, как включать
факты в столь комфортные, способные к безгра-
ничному растяжению ячейки, как «метафизичес-
кий век», «теологический век» и «позитивистский
век»; у них есть также удобное преимущество: воз-
можность иногда накладываться на «века» - ка-
менный, бронзовый, железный, а также на перио-
ды, предложенные Клеммом.
Все это не могло не иметь логического заверше-
ния, .что и произошло в форме «Происхождения
видов путем естественного отбора» Дарвина. Кни-
га увидела свет в 1859 г., за ней последовали и дру-
гие работы со знаменательными названиями.
В своей «Речи на открытии антропологических
курсов» (Discours d’ouverture du Cours d’Antropo-
logie), произнесенной в Музее естественной истории
в 1861 г., Арман де Катрфаж де Брео подчеркнул
важность анатомии и физиологии в изучении чело-
века. Но, говорит он, также, как натуралисты долж-
ны изучать этологию животных, антропологи не
должны пренебрегать образом жизни, инстинктив-
ным поведением человека и впоследствии не выпус-
кать из поля своего научного зрения все дисципли-
ны, имеющие касательство к этому вопросу.
93
«Доклад о развитии антропологии» (Rapport
sur les progres de 1’antropologie) был опубликован в
1867 г. В нем уже учитывается даже все то, что еще
рассматривалось в антропологической науке как
второстепенное. Список великого синтеза попол-
нили и другие работы: «Человеческий вид»
(L’espece humaine) (1877), «Общая история чело-
веческих рас» (Histoire generate des races
humaines) (1899) и в соавторстве с И. Дж. Хами
«Расовые черепа» (Crania ethnica), опубликован-
ная в 1875-1879 гг.
Жозеф Деникер, друг и единомышленник Бро-
ка, выпускает работу «Анатомические и эмбрио-
логические исследования человекообразных обе-
зьян» (Recherches anatomiques et embryologiques
sur les signes anthropoides), в которой утверждает,
что различия, отделяющие человека от человеко-
образных приматов, менее очевидны, чем различия
между последними и просто обезьянами. В 1900 г.
он публикует работу «Расы и народы Земли» (Les
races et les peuple de la terre), в которой выделяет
три десятка расовых свойств в человечестве.
На заре XX века в Соединенных Штатах
У. Рипли подхватывает эту мысль XIX века. Он ищет
«расу» и «описывает генеалогическое древо чело-
века». С этого момента мы наблюдаем прогресси-
рующее разветвление на различные области того,
что объединяют термином «антропология», кото-
рый толком не успел отделиться от терминов «эт-
нология» и «этнография».
Соматическая антропология объединяет на
время первобытную историю, мечтая установить
цепь преемственности, не пропуская ни одного
звена и начиная с черепа примитивного проточе-
ловека до черепа homo sapiens. Среди этих работ
94
следует отметить «Родовое сходство человека,
обезьян и приматов» (Functional affinities of Man,
monkeys and Apes) (1933) Цукермана и «Группа
крови и переливание крови» (Boodgroup and
transfusion) Винера (1943).
История открытий, казалось бы, подпитывала
эту гипотезу и ученые споры вокруг нее, изложен-
ные Бруном в работе «Поиск недостающего зве-
на» (Finding the missing link) (Лондон, 1950). Кон-
цепция неодарвинизма изложена в двух трудах
Дж. Дж. Симпсона «Время и дело в эволюции»
(Tempo and made in evolution) (1944) и «Значение
эволюции» (The meaning of evolution) (1950).
Этнология и археология
Этнология как метод исследования, в основе
которого лежит компаративистика, могла бы по-
мочь археологам лучше интерпретировать ре-
зультаты их раскопок. Мы можем привести не
так уж много примеров. Примечательна публика-
ция на эту тему санкт-петербургской Император-
ской археологической комиссии, знаменательно
озаглавленная ^Древности Геродотовой Скифии»
(1866-1873). Однако в конце XIX века, в эпоху
нарастания националистических настроений,
каждый исследователь пытался снабдить свою
страну внушительной галереей престижных
предков. В частности, в Швеции - Оскар Монте-
лиус в работе «История Швеции в языческий пе-
риод»; в Англии - Уильям Гринуэл и Джордж
Ролстон в работе «Британские Барроу - рекорд
по изучению могильных курганов в различных
частях Англии» (British Barrows a record of the
examination of sepulchral mounds in various parts
95
of England). В Италии Гастильди и Штробель
изучают озерные поселения. Барон фон Закен
обнаруживает появление бронзы в Хальштадте
(Австрия). В Швейцарии работают В. Гросс и
Э. Вангее. Наиболее значительное событие в этой
области - открытие Генриха Шлимана. Глубоко
уверовав, что в текстах, автором которых счита-
ется Гомер, описаны реальные факты, он, про-
явив чудеса настойчивости и целеустремленнос-
ти, совершил раскопки в месте, где, по его убеж-
дению, находилась легендарная Троя. Шлиман
добился успеха, хотя (а возможно, именно по
этой причине) и не был дипломированным спе-
циалистом в данной области.
От поиска престижных предков
к претензиям на превосходство
Слияние соматической антропологии, эволю-
ционистской первобытной истории и попыток
изучения психологии народов привело к научным
(как и все предубеждения) исследованиям об эт-
ническом превосходстве. В 1890 г. Отто Аммон,
измеряя черепа рекрутов в Великом герцогстве
Баден, констатирует, что число долихоцефалов в
городах выше, чем в деревнях. Проведя целый ряд
дополнительных замеров, он пришел к заключе-
нию, что представители более высоких социаль-
ных классов - долихоцефалы, другие же, люди де-
ревенского происхождения, - брахицефалы. Тогда
же он выдвинул безапелляционное суждение, что
сила духа и жизнеспособность - наследственные
качества, и задача общества - облегчение прирос-
та лучших с одновременным стремлением к избав-
лению от прочих.
96
Вопрос (уже заранее решенный) стоит теперь о
наследственности приобретенных свойств. В Гер-
мании Август Вейсман следует учению Вирхова и
Геккеля. Позднее, в 1896 г., К. Ллойд Морган в ра-
боте «Традиция и инстинкт» (Habit and instinct)
вновь обращается к подобным аргументам. У него
определяющими факторами становятся пища, на-
следственность и окружающая среда. Здесь мы об-
наруживаем еще одну избитую мысль: влияние
«климатов».
Во Франции в 1896 г. Ж.-В. де Лапуж публику-
ет работу «Социальный отбор» (Les selections
sociales), в которой он разделил население Европы
на три группы. «Северяне» (лучшие) - долихоце-
фалы, основные признаки которых: протестанты,
блондины, смелые и предприимчивые. Следом
идут жители Альп, брахицефалы: брюнеты, спо-
койные, обычно католики; они домоседы, добро-
порядочные граждане, но враги прогресса и любых
социальных изменений. Далее следуют жители
Средиземноморья: брюнеты маленького роста, ме-
зоцефалы. Лапуж делает вывод, что в современной
ему Европе все определяется борьбой низших рас
с северными блондинами. Рассуждая дальше, он
заявляет о необходимости создания новой аристо-
кратии путем евгенического отбора (см. также
произведение того же автора «Ариец, его социаль-
ная роль» (L’Aryen, son role social) (1899).
Более именитые археологи интерпретируют
свои находки в зависимости от личных преду-
беждений. Так, Саломон Рейнах в своей работе
«Восточный мираж» (Le mirage oriental), появив-
шейся в 1893 г., утверждает, что первые средизем-
номорские цивилизации заимствовали свои цен-
ности на Севере, а не на Востоке. А вот Серджи в
.97
работе «Средиземноморское племя» (La Stripe
Mediterranca) 1895 г. пытается доказать, что рас-
пространение средиземноморской расы началось
с Черной Африки. Мы приводим эти примеры
лишь для того, чтобы проиллюстрировать субъ-
ективный характер выводов, которые делаются
на основе одних и тех же фактических данных
разными авторами. При этом нередко сама база
источников подвергается трансформациям, не
имеющим ничего общего с научным подходом,
набор фактов оказывается урезанным, отобран-
ным субъективным образом и представлен вне
своего контекста.
Было бы абсурдно называть расхожим терми-
ном «расисты» западных ученых, пронизанных
духом своего времени. Стоит ли добавлять сюда
таких вульгаризаторов, как Жюль Верн, «удиви-
тельные» рассказы которого переполнены абсурд-
ными суждениями о самых разных этнических
группах!
Западная научная мысль отражает расколотый
исторический климат. Превосходство белой расы
утверждается во всех областях. Оно представлено
во всех «великих изложениях темы». Колониа-
лизм - это институциональная форма иерархии
рас и гуманитарной мысли (в то время с домини-
рованием социалистической составляющей), ут-
верждающей «долг Запада» перед «низшими» ци-
вилизациями. Однако после завершения эпохи
«третьего мира» в конце XX века оснований для
этого больше не существует.
Поиск истоков человечества долгое время оста-
вался целью подавляющего большинства гумани-
тарных исследований.
 98
Запад, отягощенный всеми страхами материа-
листического XIX века, неосознанно вопрошал
сам себя о причинах своей единичности среди ос-
тального человечества. И вновь возникла эволю-
ционистская теория как единственно верная во
всех областях. Однако ее хрупкость и наивность ее
этноцентризма все еще нуждались в подпитке до-
казательствами.
Энгельс, чтобы выстроить свою теорию «Про-
исхождения семьи, частной собственности и госу-
дарства», пользовался примерами из работы Лью-
иса Генри Моргана 1877 г. «Древнее общество, или
Исследования по линии человеческого прогресса
от Дикости через Варварство к цивилизации»
(Ancient society or researches in the line of human
progress from Savagery through Barbarism to civi-
lization). Одно название этой работы уже мани-
фест; она основана на фактах, «собранных» в пе-
риод 40-х - 70-х гг. XIX в. Это нисколько не меша-
ет философам нашего времени (по крайней мере в
части времени публикации их работ) считать себя
продолжателями трудов Энгельса, опираясь на его
авторитет.
Забавно отметить, что книга Моргана рассмат-
ривалась как «наиболее значительная для матери-
алистического анализа первобытного коммуниз-
ма». Академия наук СССР опубликовала ее пере-
вод в серии «Классики научной мысли». Морган
был убежден в существовании единой линии, по
которой идет человечество в своем созидании по
пути прогресса. По его мнению, «опыт человечест-
ва совершил везде почти одинаковый путь». Осно-
вываясь на данном постулате, просто выстроить
социалистическую антропологию, идя от «прими-
тивного» состояния (не доказанного, а сразу пред-
99
положенного таковым), через варварство, насту-
пающее с возникновением животноводства и зем-
леделия; затем приходит феодализм, сменяемый
торговым капитализмом (часто рабовладельчес-
ким). И все для того, чтобы торжественно завер-
шить это триумфальное шествие неизвестно чем,
рассматриваемым как конец истории - то ли про-
свещенной монархией милостью божией, то ли
диктатурой пролетариата.
Тут уже о научном исследовании разговор вооб-
ще не идет, скорее, имеет место процесс становлег
ния новой религии, то есть определенной концеп-
ций человека и его мировосприятия. Вышедшая в
1871 г. работа Моргана «Система близости и сход-
ства» (System of consanguinity and affinity) (До-
клады «Смитсоновского института», т. 17.
Smithsonian Reports - Вашингтонское ученое об-
щество) - попытка сделать полное описание род-
ства и свойств племен и народностей, принадле-
жащих к трем подразделениям человечества. В
сущности, автор смог представить и проанализи-
ровать здесь 139 систем. Он резонно утверждает,
что в основе этих систем (что может показаться
тавтологией) лежат социальные причины. В поис-
ках иерархии родственных форм Морган идет пу-
тем абсолютного эволюциониста, начиная с ага-
мии и нерегламентированного тесного соседства
групп, близких семей, где союз ограничен членами
одного возрастного класса. Затем идут кровосме-
сительные браки двоюродных братьев и сестер до-
патриархальной эпохи. Их сменяет моногамия,
порожденная возникновением частной собствен-
ности.
Работа Эдварда Вестермарка «История челове-
ческого брака» (The history of human marriage),
‘ 100
опубликованная в 1891 г., существует в той же
перспективе. Вестермарк оттолкнулся от исследо-
ваний групп обезьян, управляемых вожаками, что-
бы приблизиться к экзогамии и запрету инцеста.
Взяв примеры у Робертсона Смита (Родство и
брак в Древней Аравии. Kinship and marriage in
Early Arabia), он делает вывод о постепенном воз-
никновении моральных норм считать неприлич-
ным заключение брака среди членов одной живу-
щей вместе родственной ячейки.
Вестермарк добавляет биологический штрих,
утверждая, что родственные браки наносят ущерб
виду, а следственно, неприятие инцеста является
врожденным чувством, выработанным человече-
ством и связанным с инстинктом сохранения рода.
Данная теория примыкает к дарвиновской с его
идеей естественного отбора.
Лишь в 1962 г. (написана в 1949 г.) появилась
публикация диссертации Клода Леви-Стросса
«Элементарные структуры родства» (Les struc-
tures elementaires), где вновь рассматривается эта
проблема. Автор предлагает как решение соеди-
нить брак и обмен материальными объектами:
«Итак, всегда в основе брачных правил лежит сис-
тема обмена, даже в тех, где внешняя особенность,
кажется, может быть оправдана интерпретацией
одновременно особой и спорной» (ук. соч., гл. 29:
Принципы родства. Les principes de la parente,
c. 548). Разумеется, следует отметить, что этот
труд посвящен «Памяти Льюиса Г. Моргана».
Льюис Г. Морган и «структуры родства»
Он родился в Нью-Йорке в 1818 г., получил
юридическое образование, работал адвокатом, в
1 101
1844 г. переехал в Рочестер (штат Нью-Йорк), где
и закончил свои дни.
Трудно сказать, как он защищал дела в суде, но
по-настоящему Морган увлекался изучением ин-
дейцев. После ’ исследования «Лига ходеносауни
или ирокезов» (The league of the Ho-de-no sau-nee
or Iroquois) он продолжил свои научные труды на
тему организации родства.
В конце 50-х гг. XIX в. Морган предпринимает
широкомасштабное сравнительное исследование
(в общемировых масштабах!), составив вопросник
на основе приобретенных знаний об изученной
лиге индейцев. Его работы солидно финансирова-
лись Смитсоновским институтом (Вашингтон).
Не установлено, кто заполнял эти разосланные по
всему миру вопросники, кто делал выборку, на ос-
нове которой была написана работа «Системы
родства и семейных связей» (Systems of
Consanguinity and Affinity of the Human Family),
которая была опубликована в 1877 г.
Отметим, что от способа исследования с помо-
щью вопросников к тому времени давно отказа-
лись из-за разнородности добровольных сотруд-
ников и из-за того, что классификация по различ-
ным народам производилась уже в принятых стан-
дартизированных рубриках.
Несмотря на это, Энгельс использовал приме-
ры из этой работы в книге, посвященной проис-
хождению семьи, частной собственности и госу-
дарства, опубликованной в 1884 г. Труд Моргана
стал каноническим текстом зарождавшегося соци-
алистического направления и впоследствии мно-
жество раз был переведен и переиздан. При этом
название работы было сокращено, теперь оно зву-
чало как «Архаическое общество» (La societe
• 102
archaique, Paris, Anthropos, 1971. В русском изда-
нии работа называется «Древнее общество»), что,
очевидно, абсолютно ничего не прояснило. Тер-
мин «архаический» здесь не определен во време-
ни, еще в меньшей степени - в пространстве.
Позднее этнология бросится изучать элемен-
тарные системы родства на экономической основе,
пока этот подход не заведет ее в тупик.
К открытию Запада
Один из наиболее бесспорных основателей со-
временной этнологии, вне всякого сомнения, - пу-
тешественник и писатель Адольф Бастиан
(1826-1905). В его библиографии, помещенной в
«Международных архивах по этнологии» в 1896 г.,
список работ занимает две страницы. Это статьи и
разнообразные очерки. Наследие Бастиана трудно
обобщить, но, возможно, правомерно вывести из
него следующее заключение. Согласно идеям уче-
ного, подобие предметов, имеющих схожее ис-
пользование, верования и жесты, ритуалы и техно-
логии, позволяющие отвечать на схожие от начала
до конца - во времени и пространстве - ситуации,
все это свидетельствует о наглядно наблюдаемом
психическом единстве человечества. Частности
возникают лишь под влиянием изменений окру-
жающей среды. Миграция и межэтнические кон-
такты породили несметное количество гибридных
типов мышления. Однако в человеческой мысли
существует определенное количество констант,
которые автор обозначает термином «элементар-
ные1 идеи» (Elementargedanken).
Цивилизация является продуктом бесконечно-
го числа смешений. Некоторые из этих вариаций
.103
пережили века, другие исчезли. Жизнь ученого,
наполненная множеством путешествий, сама яв-
ляется приключенческим повествованием.
Уходя от верхоглядства соматической антропо-
логии и живописания предметов (этим он зани-
мался, будучи флотским медиком, со службы
ушел в 1859 г.), Бастиан посвящает себя изучению
верований. Собирая материалы, он обращается к
наиболее достоверным источникам информации,
жрецам и полинезийским вождям, чтобы создать
труд «Священное предание в полинезийской кос-
мологии и теогонии» (Die heilige Sage der
Polynesier Kosmologie und Theogonie), опублико-
ванный в 1881 г.
Это исследование оказалось значительно выше
эволюционистских и диффузионистских направ-
лений, равно, как и его основной труд «Постоянст-
во в расе человекообразных обезьян... Предвари-
тельные рассуждения об этнологии культурных
народов» (Das Bestandige in den Menschenrassen...
Prolegomena zu einer Ethnologic der Kulturvolker,
1868, c. 49). Название можно сформулировать и
просто как «Этнология цивилизованных наро-
дов».
Исходя из гипотез, лежащих в основе исследо-
ваний Карла Риттера и фон Гумбольдта, Бастиан
сделал попытку определить «географические про-
винции» - зоны распределения с границами, по-
стоянно меняющимися и постоянно пересекаемы-
ми различными культурными течениями (см.: Ба-
стиан. К изучению географических провинций.
Bastian. Zur Lehre den Geographischen Provinzen,
опубликовано в 1886 г.).
Трудно рассматривать как последователей Бас-
тиана ученых, которые по времени пришли в на-
104
уку позже, но в историческом плане продолжили
старое направление линейного эволюционизма. В
1861 г. одновременно И.Я. Бахофен опубликовал в
Штутгарте «Материнское право» (Das Mutterrecht)
(эту работу неправильно перевели как «Матриар-
хат»), а Генри Мэйн в Лондоне - «Древнее право»
(Ancient law). В обоих случаях, в сущности, речь
идет о подходе при рассмотрении цивилизации
Запада, подкрепляемом примерами, взятыми у
«примитивов». Основополагающая идея состояла
в том, что достаточно (гипотетически) обратиться
к первобытному периоду человечества, чтобы
отыскать корни нашего современного общества.
Бахофен отталкивался от замечания Страбона по
поводу того, что «все мужчины согласны с тем, что
религию изобрели именно женщины». Мысль, не-
сомненно, интересная, но интерпретация оставля-
ет желать много лучшего. В тот же год Генри Мэйн
развивает совершенно иную тему: о патриархаль-
ном происхождении человеческих обществ, нахо-
дя примеры в Римском праве и Ветхом Завете, но
в основном у индоевропейских народов, еще не до-
шедших до интеллектуальных перипетий запад-
ной мысли.
В трудах этих представителей философии чело-
века нет ничего стоящего, кроме исследований ис-
токов цивилизации Запада, а к остальному челове-
честву они относились как к своего рода необяза-
тельному предисловию к Цивилизации.
Поиск истоков общественных институтов Запа-
да явственно выдает их неуверенность в результа-
тах; это что-то вроде вопроса к самому себе по по-
воду совершенства законов, которыми руководст-
вуется Запад, по поводу традиций и обычаев, кото-
рые здесь доминируют.
105
Мы добрались до периода, в течение которого
каждый автор создавал собственный образ исто-
ков человечества - до некоей давней эпохи, до Зо-
лотого века, - подпитывающий неосознанную но-
стальгию по заре человечества, где-то рядом со
«спокойствием богов». В конце XIX века, в разгар
колониальной экспансии было недостаточно кро-
ви и тумана, чтобы отчитаться перед обойденны-
ми прогрессом «примитивными» нациями, нахо-
дящимися за пределами триумфатора Запада. В
истории права тесное соседство с Ордой сопро-
вождается личной местью, человеческой жестоко-
стью и слепой яростью - такова точка зрения, ко-
торую отстаивает С.Р. Штейнмец в своем «Этно-
логическом исследовании о первых разработках
системы наказаний» (Ethnologische Studien zur
Ersten Entwicklung der Strafe, 1894).
И, как всегда, в качестве немых свидетелей
мнимых истоков выступают «примитивы», «лю-
ди, оставшиеся на уровне каменного века», в ча-
стности - австралийские аборигены, правда, пло-
хо известные, поскольку еще не стали объектом
изучения.
Эволюционистская субъективность продолжа-
ет подталкивать честных исследователей к накоп-
лению ошибочных суждений, от которых постоян-
но приходится отказываться в связи с тем, что ар-
хеологические и этнологические открытия ставят
их под сомнение. Этнология, едва начав неуверен-
но нащупывать под собой почву, превращается в
закрытую область, где принцип компетентного ав-
торитета утверждается более чем на десятилетие.
В этот контекст нам надо поместить повлек-
ший за собой множество последствий труд, или,
скорее, исток всех мыслей: «Элементарные фор-
106
мы религиозной жизни» (Les formes elementaires
de la vie religieuse) Эмиля Дюркгейма (1858-
1917). Впервые работа была опубликована в 1912 г.
и до наших дней ее множество раз переиздавали
и переводили. Дюркгейм преподавал педагогику
в Сорбонне. Его социологические труды обозна-
чили поворотную веху в исследованиях. Это:
«О разделении общественного труда» (De la divi-
sion du travail social) и «Самоубийство: социоло-
гическое исследование» (Le suicide, etude soci-
ologique). Гуманитарные науки в целом обязаны
ему выходом с 1898 г. «Социологического еже-
годника» (EAnnee sociologique), который он ос-
новал. Цель этого журнала - сделать более до-
ступными работы социологов, оперирующих
конкретными данными, полученными с привле-
чением других общественных наук: истории, пси-
хологии, этнологии. Этим Дюркгейм дал толчок
целому направлению мысли, в частности, во
Франции, мысли, которая сделала социологию,
психологию и этнологию приложениями к фило-
софии. С полным правом он утверждал: «Мы рас-
суждаем так, словно все так называемые дикие,
или примитивные народы составляют единый и
даже однородный социальный тип». И все-таки
предложенная им градация социальных типов
восходит к тому же линейному эволюционизму, с
которым он сам боролся. Кроме того, в качестве
основного объекта изучения он берет религию
австралийцев, поскольку приписывает им самую
элементарную и самую простую организацию:
клановую систему, в данном контексте его можно
сравнивать с французскими философами, рас-
суждающими в кабинетной тиши над фактами,
«собранными» другими.
107
Здесь он повторяет заблуждение многих (а в
общем-то практически всех) авторов, которые в
своем подходе к традиционным цивилизациям
разделяют религиозное и светское, устанавливая
их отличия. Рационалисты совершенно не способ-
ны понять, что народы в целом способны выжи-
вать в материально тяжелых условиях только
имея систему мировоззрения, отличающуюся от
Разума, и верования, считаемые абсурдными. По-
зднее эту проблему поднял Бергсон (сделал он это
не без доли наивности и страдая, к сожалению, не-
достатком информации). Формулируется она сле-
дующим образом: как могли (и еще могут) сущест-
ва, наделенные разумом, воспринимать верования
и религиозные обряды, противоречащие разуму
{Bergson Henri. Les deux sources de la morale et de la
religion, 1956, c. 103)?
Принято считать, что умственное развитие при-
митивных народов настолько сильно отличается
от нашего, что они неспособны к восприятию фун-
даментальных концепций, основанных на наших
категориях, и даже - нашу лексику.
Дюркгейм первый во Франции применил со-
вершенно новый критерий Различия, взяв за осно-
ву утверждения ряда англоязычных авторов.
«Квинтэссенция меланезийской системы - ве-
рование в духов и неумолимую силу, которую они
называют мана (Mana). Это понятие встречается в
Полинезии и представляет собой аналогию вакан-
ды (Wakanda) индейцев племени дакота» (см.
Cardington R. М. The Melanesians. 1891, с. 117—
127).
А. Гамильтон в своей работе «Художественные
изделия новозеландского народа маори» (Art
workmanship of New Zealand Maori Race, 1898,
108
С; 396) определил ману (Mana) как «мощь, власть,
влияние, престиж». Это определение аналогично
определению ирокезского понятия «оренда»
(orenda), «которое выражает эту силу, эту атмо-
сферу, окружающую, согласно их верованиям, все
существа и все вещи и проникающую в них».
Мана, оренда, ваканда продолжаются в народ-
ной традиции Магриба «барака» (baraka), опреде-
ленной Вестермарком в народных терминах (Ри-
туалы и верования в Марокко. Ritual and belief in
Morocco, т. I, c. 35-261). Тапу, или запрещенное,
отмеченное на некоторых полинезийских остро-
вах узлами переплетенной травы, превратилось в
табу - понятие, распространившееся во все куль-
туры и прошедшее через все эпохи.
«Ототем», означающее на языке оджибве «его
род», с точными коннотациями превращается в
«тотем», что характеризует стадию эволюции ре-
лигиозного осмысления жизни. На самом деле
этот термин возник из допущенной Джоном Лэн-
гом в 1797 г. ошибки при переводе. Он перепутал
маниту, или духа-хранителя, имеющегося у каж-
дого клана оджибве, с животным, которому клан
оказывает специальный культ. Тайлор показал,
что эти «тотемические кланы» в Северной Аме-
рике играли важную роль для регламентации
браков.
Названия работ, нередко добросовестно состав-
ленных и заслуживающих интереса тем не менее
приводят к терминологической путанице из-за то-
го, что авторы при их выборе руководствуются эт-
нологическим пиджином. Пример: работа Арноль-
да ван Геннепа «Табу и тотемизм на Мадагаскаре»
(Tabou et totemisme a Madagascar), опубликован-
ная в 1904 г. Доходит даже до полного концепту -
109
ального искажения, как это было с исследованием
«Тотем и табу» Зигмунда Фрейда, опубликован-
ным в 1913 г. Само название - одна из его оплош-
ностей. Во французском переводе, сделанном
С. Янкелевичем, был подзаголовок, несомненно,
более осмысленный: «Интерпретация методами
психоанализа социальной жизни примитивных
народов» (Interpretation par la psychanalyse de la
vie sociale des peuples primitifs. На русском языке:
3. Фрейд. Тотем и табу Психология первобытной
культуры и религии).
Еще большую путаницу внесли попытки прояс-
нения «тайны» мышления примитивных народов,
предпринятые Арнольдом ван Гиннепом в книге
«Современное состояние тотемической пробле-
мы» (L’etat actuel du probleme totemique, 1920) и в
работе К. Леви-Стросса, вышедшей в 1962 г. под
аналогичным названием: «Тотемизм сегодня» (Le
totemisme aujourd’hui).
Этнология - вымысел
«средств массовой информации»
Тазадеи, культура которых соответствовала
первобытному состоянию развития общества
вплоть до 1967 г., а в 1971 г. вошла в современную
историю, живут на Филиппинах, на юге большого
острова Минданау, между морем Селебес и Кема-
то в Котабато. Французский еженедельник «Экс-
пресс» за 28 августа - 3 сентября 1972 г. обнародо-
вал первую информацию: «Мужчины носят набед-
ренные повязки из листьев орхидей, женщины —
юбки из пальмовых листьев. У них нет таких важ-
ных слов, как «рис», «лук», «стрела», «соль»,
«ступка»,.«железо» и т. д.».
110
«В 1972 г. численность открытого племени таза-
деев составляла 25 человек. Совершенно оседлые,
они живут общиной в пещере. У них нет ни вождя,
ни жрецов, ни каких-либо иерархий или важного
социального института. Семейная ячейка, похоже,
несет только сексуальную функцию... Тазадеи за-
нимаются собирательством того, что попадается
по дороге. Если они это не съедают сразу, то скла-
дывают найденное в сделанные из листьев рожки
или в «наф-нафы», сетки, сплетенные из лиан, ко-
торые привязываются к набедренной повязке... Та-
задеи не делают запасов, поскольку не изобрели
подходящих для этой цели сосудов; тем более не
существует у них и прогнозов». Эти пассажи из-
влечены из шестистраничной статьи, помещенной
в еженедельнике. Из них две страницы отведены
под фотографии, которые досужий читатель мо-
жет тщательно изучить. Материал помещен под
заманчивым заголовком на всю полосу: «Добрые
дикари существуют. Рай тазадеев».
Есть повод отправить «на острова» Маркса, Эн-
гельса и Моргана, не говоря уж о многочисленных
ученых, занимающихся первобытной историей.
Катастрофа! 1 сентября 1987 г. в «Фигаро» по-
является статья «Совершенно правдоподобные
истории обманщиков» (S’esttres croiable histoirs
d’imposteurs), подписанная Изабель Эльссан.
Спустя примерно полтора десятилетия после
их открытия один из этих добрых дикарей взбун-
товался и заявил швейцарскому журналисту:
«Нас заставили играть в пещерных людей. На са-
мом деле это все комедия, разыгранная с подачи
Маркоса (тогдашний президент страны)». Это
был крестьянин с горных отрогов Тазадей, которо-
го в один прекрасный день 1972 г. люди Мануэля
111
Элисальдо заставили вместе с другими жителями
этого района переселиться в пещеры. Затем сюда на-
чалось паломничество журналистов. Телеканал эн-
би-си выплатил правительству Маркоса 50 000 дол-
ларов за право съемок племени. Серьезнейший
«Нэшнл Джиографик» поместил многостранич-
ную подборку по великолепному «первому чело-
веку». Каменные молотки, грубые ножи, одежда,
состоящая только из виноградных листьев (sic!),
отсутствие какого-либо внятного языка. Разуме-
ется, к племени не подпустили ни одного ученого.
«Это было мошенничество».
Таким образом, мы видим, что средства массо-
вой информации реагируют на любой обман, лишь
бы он совпадал с доминирующей идеологией.
Примитивный эволюционизм Энгельса и Морга-
на - порождение идей Маркса.
Глава VI
ТЕОРИИ И ОБЪЯСНЕНИЯ
Доказывать, как Дюркгейм, что австралийский
тотемизм представляет собой ничто иное, как
комплекс религиозных верований и социально-
экономических институтов в первобытной фор-
ме - означает недвусмысленно и даже безапелля-
ционно высказывать достаточно спорное сужде-
ние, в то время как в его основе полностью отсут-
ствует какое-либо конкретное изучение наблюда-
емых фактов.
Тем не менее тема тотемизма получила разви-
тие в исследовании жертвоприношений. В «Бри-
танской энциклопедии» (Encyclopaedia Britannica)
содержится статья «Жертвоприношение», автор
которой, Робертсон Смит, развил ее положения в
своих работах «Родственные связи и брак в древ-
ней Аравии» (Kinship and marriage in early Arabia,
1885) и «Лекции о религии семитов» (Lectures on
the religion of the Semites); последние он читал в
Абердине в 1888-1889 гг. У данного автора речь
идет, в основном, об умерщвлении жертвенного
животного и его ритуальном поедании членами
клана. Эта идея была подхвачена в Германии
Б. Штаде и изложена в «Истории народов Израиля»
ИЗ
(Geschichtc des Volkes Israel) (1884-1887). Ф. Б. Дже-
вонс в работе «Введение в историю религии»
(Introduction to the history of religion, 1896) пошел
еще дальше, сделав из тотемизма, жертвоприно-
шения и еды-причащения первый этап религиоз-
ного мышления, который в его трактовке предше-
ствует периоду «неанимизма», а именно - «персо-
нификации Космоса, который пока еще нельзя на-
звать религией в полном смысле слова».
Значение подобных теорий, собственно, ис-
черпывается тем, что это всего лишь теории.
Другими словами, имела место та или иная
классификация фактов, которые удавалось
втиснуть в прокрустово ложе нужной в данный
момент конструкции - детища того или иного
теоретика. И все же небезынтересно прослежи-
вать, как мыслящие люди нередко структуриру-
ют доступные им факты, находясь под влиянием
гипотез, тянущихся из корней западной цивили-
зации.
Вслед за Робертсоном Смитом делает попытку
толкования иудаизма американец Х.К. Трамбалл,
опубликовавший в Лондоне в 1887 г. свою работу
«Договор на крови» (The blood covenant). Для
Трамбалла христианство - это союз, заключен-
ный путем жертвенного кровопролития, восходя-
щего к последней Тайной вечере, на которой бы-
ло произведено приношение вина и просфоры.
Эта тема находится в центре знаменитого труда
сэра Джеймса Джорджа Фрэйзера «Золотая
ветвь», множество раз выходившего на англий-
ском языке. Первое издание датируется 1890 г.
Исправленное - 1913 г. Самое последнее - 1980 г.
Вышло и множество переводов на многочислен-
ные языки.
114
Стремление автора состояло в том, чтобы ис-
следовать «верования и примитивные религии» во
всем мире, совершенно особенные пережитки
«примитивных суеверий в Европе», можно ска-
зать, насквозь - во времени и в пространстве.
Нельзя не отметить, что автор черпал из рассказов
о крестьянских традициях плохо объясненные ри-
туалы, относящиеся к религиям классической ан-
тичности.
Если взглянуть на другую точку зрения, то не-
обходимо совершенно особое место отвести
В. Мангардту. Он собирал европейские деревен-
ские традиции, пользуясь устным опросом и рас-
сылая интервьюеров. Его главные труды: «Ржаной
волк и Ржаная собака» (Roggenwolf und
Roggenhund, 1865-1866), «Пшеничные демоны»
(Die Kornda-monen, 1868), «Культура друидов у
германцев и соседних племен» (Der Baumkultur
der Germanen und ihrer Nachbarstamme 1875), «Ан-
тичность. Культ леса и поля» (Antikie. Wald und
Feldkulte 1877) и вышедшие уже после смерти авто-
ра «Мифологические исследования» (Mythologische
Forschungen 1884).
Вне всякого сомнения, отправной гипотезой у
него все еще был «анимизм». Духи пшеницы и ле-
са - гипотеза, которую подхватил Э. Роде в своем
труде, где основное внимание уделено фактам, от-
носящимся к древнему греко-римскому миру:
«Психика, душа и вера в бессмертие у древних гре-
ков» (Psyche, Seelenkult und Unsterblichleitsglaube
der Griechen, 1891-1896).
Научные наблюдения Спенсера и Джиллена в
Центральной Австралии, Я.Л. ван дер Тоорна на
Суматре, В.В. Скита на полуострове Малая Азия
дали новые факты, но и они не разрушили рам-
115
ки, установленные философами, и не освободи-
ли от эволюционистской косности, затвердев-
шей от длительного господства сухой официаль-
ной науки.
Герберт Спенсер большую часть своего труда
«Принцип социологии» (The principle of sociolo-
gy) посвятил «примитивным» верованиям. Для
него в «примитивном» мышлении преобладает
интерпретация внешних явлений, ограниченная
элементарным знанием фактов и, в первую оче-
редь, - фантазиями. Это слияние я-сновидений,
обладающих ночной жизнью, с я-тенью, появляю-
щейся на солнце. Если у человека есть двойник -
душа, из этого следует, согласно определенной ло-
гике, что животные, растения и неживые объекты
также ею обладают. А явление умерших в снах ста-
новится элементом доказательства их жизни по-
сле смерти. Тогда, по Спенсеру, боги суть духи ве-
ликих предков прошлого. Отсюда выводится за-
ключение, что в основе всех форм религиозной
жизни лежит культ предков.
Термин «анимизм» ввел Эдуард Бернетт Тай-
лор в работе «Исследования по ранней истории
человечества» (Researches into the early history of
mankind), увидевшей свет в 1870 г.
У сэра Джона Леббока этот термин отсутство-
вал. Последний упомянутый автор установил эта-
пы развития религиозного мышления человечест-
ва в работах «Происхождение цивилизации и при-
митивное поведение человека» (The origin of civi-
lization and the primitive condition, of Man) и «Пер-
вобытные времена» (Prehistoric times), вышедших
в 1872 г. В сущности, он ввел шесть периодов в
процессе эволюции религиозного мышления: ате-
изм, фетишизм, натуризм, шаманизм, антропо-
116
морфизм, деизм. Примечательно, кстати, что ате-
изм здесь соответствует периоду «первобытного
коммунизма», который изобрели некоторые эко-
номисты; отметим также усматриваемое рядом ис-
ториков сходство генезиса нравственных идей. В
результате мы получаем все составляющие перво-
родного Золотого века философов-социалистов
конца XIX столетия.
Разумеется, подобные попытки были лишь ча-
стными модификациями одной и той же идеи о
глубоком осознании отличия Другого и невоз-
можности для нас принять, что у этого Другого,
имеются, как у человека Запада, - логика, мораль,
философия, метафизика, мышление. Должно бы-
ло пройти еще примерно столетие, чтобы подоб-
ная философия западного мышления обобщилась
и распространилась на всех исследователей.
Этнологическая рефлексия начала XX века
продолжала платить тяжкую дань по счетам пред-
рассудков предыдущего века. Не правда ли, здесь
можно усмотреть пору формирования крупней-
ших философов современности или по крайней
мере тех, кто учил их мыслить.
Недоставало открытия «почвы» (или призна-
ния наличия мыслящего человека в недрах чужих
народов - этносов, чуждых Западу), чтобы отбро-
сить предрассудки, столь сильно укоренившиеся в
почве эволюционизма. Так, сэр Сэмюэл Бейкер,
высказываясь о народах, живущих в долине Нила,
в своем докладе Лондонскому этнологическому
обществу в 1866 г. заявил: «Никто из них, без ис-
ключения, не верит в высшее существо, и они не
знают никаких форм культа или идолопоклонни-
чества. В их совершенно несведущие мозги не про-
никает даже лучик суеверия. Этот разум достоин
117
той трясины, из которой образуется этот презрен-
ный мир» {Baker S. W. The races of the Nile Basin,
Transactions of the Ethnological Society of London,
n.s.v., 1867, c. 231).
Случай с С.У. Бейкером - не аномалия; это ча-
стный случай - из большого числа прочих - на-
блюдателя, имеющего вполне комфортные усло-
вия для того, чтобы предаваться научным размы-
шлениям, но неспособного совершать эту проце-
дуру объективно, поскольку его сбивают с толку
доминирующие суждения, господствующие в дан-
ный период.
Как писал Эндрю Лэнг: «Теоретик, считаю-
щий, что культ предков - ключ ко всем веровани-
ям, усмотрит в Иегове идеализированный дух
прародителя или своего рода бога-идола, привя-
занного к камню, например - к погребальной сте-
ле шейха пустыни. Тот, кто безоглядно принима-
ет гипотезу тотемизма, находит ей подтвержде-
ние в случайном культе золотого тельца. А сто-
ронники поклонения природным явлениям упор-
но связывают Иегову с грозой, громом и огнем
Синая» {Lang Andrew. The making of religion.
1898, c. 294). Позднее Радклифф-Браун, нахо-
дясь под влиянием учения Дюркгейма и филосо-
фии Герберта Спенсера, трактовал тотемизм как
одну из составляющих духовного развития чело-
вечества, имеющую универсальный характер. Со-
гласно его мысли, любой важный фактор общест-
венной жизни в любой культуре становится цен-
тром ритуального отношения. Народы, живущие
охотой, собирательством, разведением скота или
земледелием, включают в ритуальные (религиоз-
ные) отношения животных и растения, за счет
которых они живут (см. Radcliff-Brown A. R. The
118
sociological theory of totemism, Fourth Pacific
Science Congress. Java, 1929, III, Biological Papers,
c. 295-309).
Леви-Брюль, продолжатель.учения Дюркгейма,
изучая в кабинетной тити генезис мышления тра-
диционных цивилизаций, охарактеризовал их как
«низшие общества» (см. Levy-Bruhl Lucien. Les
fonctions mentales dans les societes inferieures. 1910;
La mentalite primitive. 1912; Lame primitive. 1927).
Для него у «примитивных народов» отсутствует
четкое понятие индивидуальности. Отсюда «ма-
гия» (использование части существа для воздей-
ствия на существо в целом) и «дологизм», т.е. не-
знание фундаментальных принципов какой-либо
связной логики (читай - западной логики). А
здесь автора подстерегает противоречие, посколь-
ку для «примитивных народов» одна и та же лич-
ность может быть одновременно и человеком (по
крайней мере внешне), и - в другом плане, кото-
рый не может постичь западная логика - кенгуру
или попугаем. От этой рефлексии волны распро-
странились с амплитудой, не сравнимой со слабо-
стью отправной точки в пространстве и во време-
ни, изменяя развитие этиологической мысли. Тем
не менее мысль Дюркгейма зависит исключитель-
но от старого принципа авторитета, принципа,
усиленного известностью и социальным положе-
нием автора.
Возможно, стоит отметить, что во Франции
почти в тот же год, когда появилась работа «При-
митивная душа» (L’ame primitive), увидел свет и
очерк «Примитивный разум» (La raison primitive),
опровергающий теорию «дологического мышле-
ния». Автор - обладатель солидной академичес-
кой базы, Оливье Леруа (агреже философии и
119
доктор политических наук). Ученый всю жизнь
активно занимался Африкой.
Тем не менее официальная наука посчитала, что
«примитивные народы» - это «большие дети», и
(в очередной раз) решила проигнорировать под-
ход миссионера, который, основываясь на кон-
кретных собранных фактах и собственных наблю-
дениях, осмеливается защищать «еретическую»
диссертацию.
В сущности же, религиозный феномен, важ-
ность которого предчувствовали ученые, сущест-
вовал в хорошо организованных обществах, к ко-
торым они относились по-разному, - все это вызы-
вало затруднения у западных философов.
Колониальная экспансия Запада велась таким
образом, что образованные люди оказывались на
должностях администраторов, магистратов, педа-
гогов, миссионеров непосредственно для наблюде-
ния за чуждыми Западу обществами, пребывая
среди иных народов и посвящая им лучшие зре-
лые годы своей жизни.
Ученым Запада все сложнее становится прене-
брегать детально и добросовестно собранными и
накапливающимися фактами. А раз так, их необ-
ходимо интерпретировать и как можно убедитель-
нее (со своей точки зрения), а именно - не подвер-
гая сомнению первенство западной цивилизации
и логики. Поначалу ученые пытались вести иссле-
дования религий, существовавших вне западной
культуры в том плане, чтобы не лишить ореола
превосходства их собственную цивилизацию. Они
нападали на то, чему, по их мнению, отведена роль
первобытных основ религиозного мышления, све-
денных к тому, чтобы быть не более чем пережит-
ком «примитивной мысли».
120
Так, А.Р. Радклифф-Браун утверждает, что ре-
лигия заключается в поддержании социальной
спаянности. Таким образом, она должна варьиро-
ваться в зависимости от различных типов органи-
зации общества («Структура и функция в прими-
тивном обществе». Structure and function in primi-
tive society. 1952). Здесь противопоставление эво-
люционистским теориям XIX века, которые стало
уже трудно принимать, уживается с сохранением
основ концепции Дюркгейма.
Исследования об андаманских островитянах,
проводимые А.Р. Радклифф-Брауном, Бронисла-
вом Малиновским - на островах Тробриан, Эван-
сом-Притчардом о нуэрах, а также исследования
Форбса в Западной Африке подталкивали к упор-
ному изучению социальных систем изучаемых со-
обществ, утверждая независимость всех элемен-
тов культурного конгломерата.
Для Б. Малиновского функция каждого из этих
элементов - внести вклад в удовлетворение одной
или нескольких потребностей человека. Надо ли
дополнительно оправдывать существование отно-
сительных потребностей вместо того, чтобы допу-
стить их объективное существование, исходя из
простого здравого смысла?
Итоги экспедиции к кула, равно как и те, ре-
зультаты которых были изучены Б. Малиновским,
вне всякого сомнения, чрезвычайно сложны для
изучения и интерпретации как по своей общей ор-
ганизации, так и в деталях, наподобие биржевых
операций крупного банка. Единственное принци-
пиальное отличие между институтами западной
цивилизации и исследуемыми феноменами тради-
ционных цивилизаций заключается в восприятии
священного, которое вне Запада остается до самых
121
последних лет всемирной универсальной осью от-
счета.
Тем не менее в работах по общей этиологии бы-
ла предпринята попытка сблизить в «Очерке о да-
ре» (Essai sur le don) Марселя Мосса «торговлю»
куда, изучавшуюся Б. Малиновским, и потлач, ко-
торый практиковали квакиутлы на территориях
Британской Колумбии (Канада).
Прежде чем утверждать, что потлач - «пре-
стижная торговля», в ходу которой были по-
крывала и изделия из меди, не мешало бы знать
символы покрывал и изделий из меди и размес-
тить их в культурном комплексе индейцев ква-
киутлов, что не делалось никогда (см. Гольдманн
И. Индейцы квакиутлы с острова Ванкувер.
Gold-mann Irving. The Kwakiutl Indians of
Vancouver Island).
Начиная с 30-х гг. XX в. делались попытки ис-
пользовать новый подход. Вдохновленные докт-
риной Фрейда (или хотя бы не отмахивающиеся
от нее) и его злосчастным очерком «Тотем и табу»,
этнологи объединились в своих исследованиях с
психологами. Здесь речь шла о пересечении на од-
ном поле исследований «культуры и личности»,
чтобы прояснить степень влияния определенной
культуры на формирование личности, находящей-
ся внутри нее, что, безусловно, - явный трюизм.
Совершенно очевидно, что формирование ребенка
с самого рождения обусловлено той ролью, на ко-
торую общество обрекло его родителей, местом,
которое он занимает в семье, языком, на котором
он сначала начинает лепетать, а потом говорить,
этическими и иными категориями, которые при-
дают особенность формы его мыслительного аппа-
рата.
122
Такие этнологи, как Рут Бенедикт, Маргарет
Мид, Г. Бейтсон, Алан Кардинер и многие дру-
гие, констатировали существование универсаль-
ной ценности, которой некоторые психологи на-
деляют самые абсурдные утверждения фрейдиз-
ма. Не надо далеко ходить за примерами. Ска-
жем, в некоторых обществах эдипов комплекс
действует не против отца, а против дяди по мате-
ринской линии, если именно последний играет
роль главы семейства. Признание этого факта
означает вовсе не постановку под серьезное со-
мнение самого фрейдизма, а соответствующую
адаптацию его к иному социокультурному ком-
плексу.
Другие этнологи, например, К. Клукхон, пыта-
лись изучить систему ценностей примитивных на-
родов. Тем не менее факты, которые они собирали
на месте, не могли дать только иллюстрацию к бо-
лее старым трактатам о происхождении нравст-
венных идей, основанных на эволюционизме, ко-
торый доминировал в XIX веке. Стоит ли в таком
случае говорить о «когнитивной» этнологии (изу-
чение структуры «картины мира» или «видения
мироздания» определенного этноса), и не имеет
ли любая этнологическая попытка «когнитив-
ную» претензию?
Некоторые американские исследователи счита-
ют, что труд этнографа - исключительно описы-
вать культуру такой, какой она видится ее носите-
лям, вне зависимости даже от того факта, что, ска-
жем, один и тот же пейзаж может выглядеть по-
разному, в зависимости от ракурса, с которого его
рассматривать, от остроты зрения наблюдателя, от
уровня его образовательной культуры и интеллек-
туального развития.
123
Есть и такие, которые полагают, что этнография
призвана заниматься наблюдением за поведением,
а давать вербальное объяснение результатам ис-
следования - прерогатива следующего этапа науч-
ного процесса (см. Харрис М. Природа культур-
ных объектов. Harris М.. The nature of cultural
things.). Так, будут придавать большее значение
исследованию поведения, чем слов с попыткой
вычленения микроэкологического родства (на-
пример, Вайда и Раппопорт в Соединенных Шта-
тах). Такой подход вызывает ностальгию по абст-
рактной этнологии, почти полностью очищенной
от конкретной случайности факта - набору рас-
суждений об общезначимых законах, совершен-
ных как кристаллические структуры, и как крис-
таллы сверхчистых, новому этапу в исследовани-
ях (в очередной раз), lex unica (лат. - единствен-
ный закон), способному учесть все типы человече-
ского поведения, все типы его мышления.
В связи с этим можно отметить появление
«функционализма», почти математики, который
является «почти математикой» лишь в результате
лексической подмены терминов. На самом деле,
пытаясь понять значение жеста, предмета, укра-
шения предмета, в них следует отмечать разницу
(причем, по возможности, - самого широкого диа-
пазона), состоящую в том, в связи с чем и как они
возникают, а также каким образом бывают пред-
ставляемы в различных обстоятельствах. Только
тогда отдельно вычлененный жест, предмет, укра-
шение можно сравнивать с неизвестным в уравне-
нии. В таком случае его значение можно узнать,
решив систему уравнений. Совершенно очевидно,
что речь здесь идет исключительно о сравнитель-
ном анализе.
.124
Неизвестное может быть рассмотрено как пере-
менная величина, являющаяся функцией одной
или нескольких других переменных. В этом слу-
чае о сравнении уже не может идти речь, посколь-
ку объяснение лежит в другой плоскости, плоско-
сти символизма, который, в свою очередь, нахо-
дится в русле социальных и метафизических кон-
цепций данной структуры. А вот алгебраическое
значение остается в качестве неизвестного, через
которое оно проявляется в единственной характе-
ристике, количественной, получаемой в результа-
те математического вычисления.
В конце XX века, последние два его десятиле-
тия официальная наука избегала использования
приемов псевдоматематического языка для изуче-
ния проблем, выдвинутых в ходе этнологических
исследований. Сквозь туман формул и уравнений
можно разглядеть лишь совпадения и абсурдные
утверждения типа - «все расположено повсюду
понемногу, либо случайным образом, либо, напро-
тив, в соответствии с экономическими констан-
тами».
Нашлись философы, предававшиеся мечтам
стать ньютонами, Лавуазье или эйнштейнами, ко-
торых, как они считали, недостает в научных дис-
циплинах о человеке. Большинство из них забыва-
ли о мудром предостережении К. Леви-Стросса,:
«Мы гораздо быстрее перейдем к комментариям,
которые более призваны в этой книге к использо-
ванию, перемежая с символами, свойственными
математической логике; правда, последние было
бы ошибочно принимать слишком всерьез - воз-
можно, они того не заслуживают. Сходство наших
структур и математических уравнений чисто
внешнее, поскольку первые не являются алгорит-
125
мами, которые, будучи жестко применены, позво-
ляют связать или уплотнить доказательства. Здесь
речь идет об ином» (Le cru et le cuit. Paris, Pion,
1964, c. 38-39).
Эта ложная гуманитарная математика только
маскирует беспокойство, часто неосознанное, ис-
следователей XX века по поводу кажущейся но-
вой тенденции, на самом деле уже века заметно
расходящейся с официальной наукой.
Беспокойство возникло не только из-за глубо-
кого изменения «этнологического участка»,
сколько из-за нового способа подхода к нему. На
самом же деле каждый этап осознания Другого,
Отличия и Чужих краев характерен желанием
найти чистое, девственное, первичное - точку от-
счета на оси эволюционистской временной шка-
лы. Присутствие этого стремления в понятии Дру-
гой доходит до широкой общественности через на-
учно-популярные работы й статьи падких на сен-
сацию иллюстрированных журналов. Тем не менее -
и это доказано - все народы в тот или иной момент
своего исторического развития прошли через шок
от соприкосновения с Западом. Но изменения в
«незапамятной» культуре или обществе, «остав-
шемся на уровне каменного века», стали воспри-
ниматься серьезно и исследоваться лишь недавно.
Стоит отметить, что некоторые британские этно-
логи относят эти изменения в основном на счет
колониализма. Вне всякого сомнения, их можно
рассматривать как один из результатов встречи
традиционных цивилизаций с Западом. Однако
существует и много иных факторов.
Роберт Рэдфилд, открывший в своей работе
«Народная культура Юкатана» (Folk culture of
Yucatan), что урбанизация разрушает традицион-
• 126
ное поведение, на самом деле попросту вспомнил
старую мысль (изложенную в изданных романах)
французского автора начала XX века Пьера л’Эр-
мита. По сути, речь здесь идет лишь о миграцион-
ном аспекте проблемы «деревня - город» в гло-
бальном масштабе.
Работы в этой области французского этнолога
Пьера Шомбара де Лове, который в середине XX в.
основал отдел городской этнологии в Музее чело-
века, велись очень строго с координацией усилий
междисциплинарной команды. Примерно в то же
время был создан аналогичный отдел при Нью-
йоркском университете. В 60-х гг. XX в. начала ра-
ботать финансируемая фондом Форда Программа
зонального общества (Area Fellowship Programm),
спонсировавшая работы по различным регионам
мира. Однако эти исследования, на которые порой
затрачивались значительные средства, были пре-
кращены: их результаты в значительной степени
иллюстрировали предвзятые теории, нежели спо-
собствовали развитию знаний о человеке.
Так, Лесли Уайт, отталкиваясь от идей Льюиса
Г. Моргана, предложил направление, названное
им «неоэволюционизм», но это «нео» заключа-
лось только в названии. Суть теории заключается
в том, что эволюционный процесс обусловлен
действием механизмов адаптации к окружению,
имеющих и биологическую, и культурную форму.
Оба типа механизмов считаются относительно
взаимонезависимыми и по действию, и по послед-
ствиям, контролируя параметры отношений лю-
дей с их окружением. Они также регулируют зна-
чения соответствующих переменных (например,
обмен ресурсами, информацией, антропологичес-
*127
кое воздействие на среду и т. п.). Считается, что
адаптационные изменения социальной системы
осуществляются на уровне ее культурного ядра,
т. е. институтов, технологий, социокультурных
процессов, прямо связанных с жизнеобеспечени-
ем (хозяйственная, политическая, нормативная
области культуры). Такие изменения называются
структурными и имеют эволюционный смысл.
Важной составляющей неоэволюционизма стала
концепция модернизации, выделяющая совре-
менные развитые общества на основе такой сово-
купности необратимых социокультурных измене-
нии, которая обеспечивает имеющим ее социаль-
ным системам определенные гарантии развития.
К модернизационным чертам, обеспечивающим
преимущества обществам, обладающим ими (мо-
дернизованным или модернизирующимся), перед
традиционными, не имеющими их, относятся со-
временные, базирующиеся на научном знании
технологии и производства, демократический по-
литический режим, универсалистская система
юридических законов, достижение социального
статуса путем личных усилий, рационализация
социокультурной жизни, универсалистское миро-
воззрение.
Остается проблема: для начала неплохо бы
дать определения для понятий «эволюция» и
«культура».
В опубликованной в 1955 г. работе «Теория
культурного изменения» (Theory of culture
change) Джулиан Стюард утверждал мультилине-
арный эволюционизм. В работе «Культурная при-
чинность и закон» (Cultural causality and law) он
делает попытки показать взаимоотношения между
окружающей средой, развитием технологий мате-
128
риалов, социально-политической организации, а
также идеологии.
Судя по всему, поставленная цель - разработка
типологии, основанной на взаимоотношениях
между использованием среды и уровнем, достиг-
нутым в ходе социокультурной эволюции.
Подобное экономистское видение человека воз-
вращает нас к Брониславу Малиновскому и его
работам «Аргонавты западной части Тихого океа-
на» (Argonauts of the Western Pacific, 1922), «Сек-
суальная жизнь дикарей северо-западной Мелане-
зии» (The sexual life of Savages in North Western
Melanesia, 1929) и «Научная теория культуры и
другие очерки» (A scientific theory of culture and
other essays, 1949). Анализ произведений Б. Мали-
новского сделан в появившемся в 1957 г. под руко-
водством Реймонда Фирта коллективном труде
«Человек и культура; оценка трудов Бронислава
Малиновского» (Man and culture, an evaluation of
the work of Bronislaw Malinovski).
Было бы неверным утверждать, что вклад Бро-
нислава Малиновского оказался дезавуирован с
методологической точки зрения. Отстаиваемое
им «наблюдение с участием» (то есть наблюдае-
мый обязан непосредственно участвовать в жизни
изучаемой группы) не было изобретением учено-
го. Обзор торговли кула на островах Тробриан не-
полон. Когда Малиновский написал, что «в куль-
туре все остается на своих местах», это уже было
очевидным для многих исследователей. Его эко-
номистская позиция имела единомышленников, в
частности, в лице профессионального экономиста
Р Фирта. Завершив первое исследование по эко-
номике новозеландских маори, Фирт задумывает
129
монографию об экономике народа тикопиа, насе-
ляющего один из островков Тихого океана. В ре-
зультате мы имеем в своем распоряжении работу
«Мы, тикопиа» (We, the Tikopia, 1936). Затем по-
следовал еще ряд исследований об этом острове и
об изменениях, произошедших в островной эко-
номике. В книге «Примитивная полинезийская
экономика» (Primitive Polynesian economics,
1940) эволюционистская точка зрения утвержда-
ется еще увереннее: западная цивилизация и ее
экономика трактуются как достижение. Можно
ли сделать из монетарной экономики особый кри-
терий? Чем хуже переводной вексель, истоки ко-
торого теряются во временах основания городов
Междуречья?
Первенство, утверждаемое за экономикой, по-
рождает определенный подход к формам союза и
родства. Это происходит как раз в тот момент, ког-
да этнологи начинают приглядываться к исполь-
зованию компьютеров.
С 60-х гг. XX в. стало возможным создать ком-
пьютерную базу данных, касающуюся родства и со-
юзов, а также относящуюся к обмену продуктами
питания. Более того, научное обличие теорий, запу-
стивших в оборот «острый материал», принесло из-
вестность авторам этих теорий. Э.Р. Лич заканчи-
вает свой труд «Структурные результаты брака
между двоюродными братьями и сестрами» (The
structural implications of cross-cousin marriage),
опубликованный в «Пересмотренной антрополо-
гии» (Rethinking anthropology, 1961) в тот же пери-
од, когда Леви-Стросс во Франции пришел к схо-
жим выводам: «Итак, это всегда система обмена, ко-
торую мы обнаруживаем у истоков брачных пра-
вил, а также тех, в которых их внешнее своеобразие,
130
видимо, может оправдать только интерпретация,
одновременно особая и спорная» {Levi-Strauss. Les
structures elementaires de la parente. Paris, Mouton,
1967, c. 548). И мы вновь оказываемся в окружении
спорной рационализации. Так, в конце XIX века
Мак-Леннан нашел в детоубийстве - обычае
умерщвления девочек, существовавшем в некото-
рых племенах - происхождение экзогамии (отсюда
возникает необходимость искать жен для юношей
вовне). Спенсер искал истоки этого явления скорее
в воинственных племенах, забиравших женщин у
соседних групп. Леббок противопоставлял эндо-
гамный брак, когда жены рассматривались как кол-
лективная собственность мужчин группы, экзогам-
ному браку (в котором захваченные женщины ста-
новились частной собственностью победителя),
ставшему предтечей современного моногамного
брака, возникшего после того, как прекратилось на-
сильственное пленение женщин.
Экономизм можно усмотреть и в других рабо-
тах, по крайней мере в Англии, где на это сущест-
вовала определенная мода {Bailey F. G. Caste and
the economic frontier, 1957).
На западной мысли это оставило глубокий
след: лексический оборот «социально-экономиче-
ские структуры» попросту превратился в штамп, в
проводник ложного смысла, ставящего экономи-
ческое перед социальным, при этом вообще выпу-
скается из виду «религиозное»; то есть это измере-
ние, Слово (если говорить как догоны), стало для
Запада чуждым. Это все равно, как если при науч-
ных изысканиях в физиологии пренебречь факто-
ром состава земной атмосферы!
Глава VII
ДРУГОЙ ПУТЬ
Конфликты вокруг доктрины, имевшие место в
первой половине XX века, были не только борьбой
школ. На идеологическом уровне речь шла о важ-
ной ставке, ставке, которая будет оставаться на ко-
ну еще долгое время.
Эволюционизм подразумевает полигенезис: су-
щество по имени человек, несомненно, появивший-
ся в нескольких местах земного шара, есть результат
случайности, помноженной на какую-то неизбеж-
ность. Какой бы ни была колыбель человечества,
эти неизвестные друг другу разделенные братья не-
умолимо следовали по одинаковому пути развития:
анатомическому, физиологическому, а затем, начи-
ная с определенного момента - интеллектуальному,
нравственному, технологическому - вплоть до уров-
ня понимания технологии изготовления предметов.
Проведение параллельно археологических и эт-
нологических исследований ведется под тем же
углом зрения, который мы наблюдали на протяже-
нии веков.
Современная археология ни на йоту не свер-
нула с колеи, проложенной основателями перво-
132
битной истории, если не в методах раскопок и
датировании поселений, то - в сознании. Не бы-
ло большого прогресса и в осмыслении замеще-
ния концепций, оперирующих термином «Древ-
ний каменный век», более «экономическими»
концепциями сбора и собирательства. Послед-
ние находки заставили археологов отодвинуть
во времени истоки некоторых продуктов пита-
ния (земледельческих и животноводческих) «не-
олитической революции» («Жизнь, полная тру-
дов и лишений», согласно древнегреческим фи-
лософам).
Эта философия уходит своими корнями в дале-
кое прошлое мышления Запада; она движима
стремлением отбросить библейский креационизм
(учение, согласно которому все организмы были
одновременно и независимо созданы), признавая
значимость Библии в мышлении Запада мимохо-
дом, словно это некий подводный риф, о котором
догадываешься лишь по расходящимся от него
кругам.
Формирование новых теорий начинается с от-
каза от эволюционизма. Так, Эдуард Ган (1856—
1928), отвергнув традиционную эволюционную
последовательность: охота - пастушество - сель-
ское хозяйство, на конкретных примерах показал,
что животноводство не обязательно должно пред-
шествовать земледелию. Правда, эта идея уже бы-
ла высказана Александром Гумбольдтом, а еще
раньше ее можно найти у швейцарского историка
И. Изелина (1786) (см. Robert Lome. Histoire de
Fethnologie classique, c. 105).
Рождение диффузионизма проходило трудно.
Эдуард Ган стоял на слишком категоричной точке
зрения, чтобы суметь заставить других принять ее.
133
То же самое можно сказать об Эллиоте Смите
(1871-1937), которого часто называют основате-
лем одного из направлений диффузионизма. По-
стулат, на котором он основывался, что человек
неспособен к изобретательству, спорен, а его егип-
томания напоминает те крайности XVIII века, ког-
да Древний Египет трактовали как отправную
точку любого мышления, любой цивилизации.
Подобная навязчивая идея легко опровергается
фактами.
Расшатанную аргументами ее приверженцев
теорию поддержали немецкие диффузионисты и
привнесли в нее новые оттенки. Согласно Фрицу
Гребнеру, Вильгельму Шмидту и Каперсу, имела
место цепь миграций, множество из которых под-
тверждено примерами из истории. Кроме того, бы-
ли культурные общества, начиная с изгнанных бо-
лее сильным или более многочисленным захват-
чиком изолированных конгломератов, образ жиз-
ни которых совершенно неповторим. Так, Фриц
Гребнер ввел термин «показательные группы
культурных критериев»; это: предметы, техноло-
гии, институты, верования, - трактуя историю че-
ловечества как глобальный процесс перемещения
культурных комплексов. Какими бы ни были кри-
тические замечания, посыпавшиеся на эту теорию,
они породили более тонкие и лучше разработан-
ные исследования, чем те, которые были унаследо-
ваны эволюционизмом. Вышедший во Франции
«Очерк о культурной этнологии» (Traite d’eth-
nologie culturelle, Paris, Payot, 1934) д-ра Жоржа
Монтандона остается, благодаря имеющимся в
тексте многочисленным иллюстрациям и ясному
тексту, полезным инструментом, этнологическим
словарем, позволяющим обрести определенное
134
понимание. Ошибка, которую допустил Монтан-
дон, - ассоциирование «культурных кругов» (нем. -
kulturkreisen) с племенами, которые были опреде-
лены упрощенчески. И все же он тоже рассматри-
вал человечество как единое целое и искал воз-
можность связать факты, относящиеся к этногра-
фии и археологии.
Окружающей средой всех этих систем оставал-
ся эволюционизм. Преподобный отец В. Шмидт,
сам того нс желая, ссылается на это, когда говорит
об «этапах общего развития» (Stufen der ganzen
Entwicklung) матрилинейных институций. Ему
хватает мудрости отрицать линейную и всеобщую
эволюцию. Имеет смысл особо остановиться на
позиции Лео Фробениуса.
Он был очень увлекающейся личностью, часто -
убежденным философом, а его литературное на-
следие не теряет остроты даже в переводах. В пер-
вой работе Фробениуса, вышедшей в Берлине в
1898 г., «Происхождение африканской культуры»
(Der Ursprung der Afrikqnischen Kulturen), он
впервые сформулировал гипотезу «культурных
кругов» (культурных циклов или культурных об-
ластей, определенных во времени и пространстве).
И наконец, он впервые оценил Африку в ее сово-
купности, «похожую на гигантский суровый мас-
сив или на кусок густо замешанного теста. Огром-
ный и аморфный. На севере и на юге - пустыни, в
центре - саванна и леса... Этот ли континент - ко-
лыбель человечества?» В последнем вопросе Лео
Фробениус, предварительно низведя Древний
Египет до обычного «сада цветов, столь сильно за-
крытого в себе самом», связывает Африку с ос-
тальным миром, утверждая целостность всего че-
ловечества.
135
Призывая исследователей «снять кожуру, за-
крывающую субстанцию этой части мира, чтобы
эксгумировать ее видимый образ», Лео Фробениус
становится основателем своего рода направления в
африканистике, к которому принадлежат те, кто
составил самую плодоносную ветвь во француз-
ской этнологии. Его духовные наследники основа-
ли во Франкфурте-на-Майне Институт Фробени-
уса и разработали дисциплину «культурная мор-
фология» (Kulturmorphologie), связав в диахрони-
ческом плане данные археологии и этнологии.
В Австрии преподобный отец Шмидт, приняв
общую гипотезу диффузионизма, сделал попытку
дойти до сути. Народы, менее продвинутые в тех-
нической области (названные им «примитивными
народами»), могут иметь понятие Высшего суще-
ства. В большой классической этнологии подоб-
ный тезис отрицался (Происхождение божествен-
ной идеи. Der Ursprung der Gottesidee. В 6 т. 1926—
1935).
Как и любая подобная работа, труд вызвал
только поверхностную иронию со стороны анти-
клерикалов и замешательство среди благонаме-
ренной публики, всегда немного стесняющейся
согласиться с тем, что вера - дело, которое можно
воспринимать вполне серьезно и которое часто не-
отделимо от непростой повседневной жизни. По-
мимо прочего, преподобный отец Шмидт основал
великолепный журнал «Anthropos», публикуя в
нем совместно работы миссионеров, до этого раз-
бросанные по разным странам, и ученых, внесших
свой вклад в науку, например, А.Л. Кребера, Бир-
кет-Смита и т. д.
Было и другое последствие появления этих
трудов - извлечение верований традиционных ци-
136
вилизаций из привычного контекста «магии, кол-
довства и различных суеверий».
Еще раньше преподобный отец Пласид-Там-
пель открыл четко обозначенный путь, опублико-
вав в 1947 г. работу «Философия банту» (La philo-
sophic bantoue). Тогда же вышла работа преподоб-
ного отца Тэеувса «Человек луба» (L’homme
Luba). Концепции этих работ, предназначенных
для людей западного стиля мышления, выходят за
пределы мира банту и позволяют говорить о «се-
рьезных течениях в африканской мистике», что,
кстати, вполне созвучно с концепцией, прозвучав-
шей в известной работе Гершома Шолема «Основ-
ные течения в еврейской мистике» (Les grands
courants de la mystique juive).
Мы можем констатировать существование эт-
нологов двух типов: полевых ученых и ученых
«кабинетных». Это самая общая классификация,
без нюансировки. Например, среди полевых уче-
ных есть такие, которые ограничивались лишь
кратким изучением на месте, сроком от полугода
до двух лет (пример тому - Малиновский, если
вспоминать ученых прошлого). Но это не поме-
шало их работам обрести в кругу специальной
литературы несравненную ценность, несмотря
на то, что конкретные факты были собраны на-
спех, а интерпретировались, наоборот, слишком
долгое время. Данный пример является лишь од-
ной строкой, наугад взятой из списка, продолжа-
ющегося вплоть до наших дней. Марсель Мосс -
и в этом его заслуга - не принял эволюционист-
ский постулат и учил методу исследования в по-
левых условиях, нюансированному осторожной
компаративистикой. До него усилия француз-
ских исследователей в сборе информации по фи-
137
зической антропологии, первобытной истории
или технологии были ограничены жесткими
рамками эволюционизма и дюркгеймовской фи-
лософии. В подходе к трудам Марселя Мосса
следует четко отделять идеологическое от мето-
дологического.
На первом плане располагается его «Очерк о
дарах» (Essai sur le don), в котором можно заме-
тить преемственность мысли Рихарда Турнвальда
и использование опыта этого ученого, приобретен-
ного им в течение десятилетия, проведенного вме-
сте с Хильдой Турнвальд на Соломоновых остро-
вах, в Новой Гвинее, а затем - в Танганьике (Тан-
зания).
Очерк «Магия, религия, колдовство» (Magie,
religion, sorcellerie) Марселя Мосса (в соавторстве
с Юбером) имеет не лучшую базу социального
опыта.
«Очерк о дарах» (Essai sur le don) наравне с
«Сезонными миграциями эскимосов» (Migrations
saisonnieres chez les Eskimo) обладают определен-
ной социологической значимостью (хотя бы пото-
му, что эти работы признавал французский социо-
лог Г. Гурвич), но отмечены общим пренебрежени-
ем к сакральному: подобный пробел мог только
повредить трудам в целом. Оба исследования
впервые были опубликованы в «L’Annee soci-
ologique», соответственно в 1904, 1905 гг. и в 1932,
1934 гг;
Несомненно, весьма значительным был вклад
Марселя Мосса в методологическом плане. Его
преподавание в Практической школе высшего
образования способствовало формированию на-
стоящих исследователей и просвещению энер-
гичных молодых людей, будущих администрато-
ре
ров колоний и колониальных магистратов. На
нелегкую работу со своей немногочисленной, но
старательной аудиторией он потратил много
времени и сил.
В развитии этнологии, безусловно, следует под-
черкнуть роль экспансии Франции по ту сторону
морей и колониализма. По той простой причине,
что «колониализм» (не обрушить критику на ко-
торый считается недопустимым) в течение трех
десятилетий реально способствовал свободной
циркуляции исследователей, появлению ряда ко-
лониальных функционеров высокого уровня, рас-
крыл богатство традиционных цивилизаций, об-
нажил проблемы, которые они ставят перед запад-
ным сообществом.
Создание Музея французских заморских тер-
риторий было предпринято с целью знакомства
широкой общественности с жизненным укладом
колониальных народов французской империи,
опираясь на их историю. Его преобразование в
Музей искусств Африки, Австралии и Океании
не изменило его суть, продолжая поражать оби-
лием представленных в нем уникальных коллек-
ций. Он открылся раньше созданного в 1937 г.
Музея человека и расположился в крыле Пасси
дворца Шайо, наследника бывшего Музея этно-
графии в Трокадеро и старой Галереи антрополо-
гии Музея естественной истории. Музей челове-
ка утверждает своего рода синтез, о котором меч-
тал его основатель д-р Поль Риве (антрополог и
убежденный марксист), науки о Человеке: сома-
тическую антропологию, технологию и этногра-
фию. Долгое время этот музей был наиболее со-
временным в Европе, он был хорошо оснащен и
даже (в течение некоторого времени) принимал
139
исследователей, предоставляя им комфортные
условия для работы. В нем, как в любом этногра-
фическом музее мира, конечно, преобладал эволю-
ционистский дух. Эволюционизм как таковой -
удобный способ представления цивилизаций и
их материальных свидетельств: предметов, ору-
дий труда или груд черепов. Идеологически же
это лаборатория кафедры естественной истории
человека или кафедра антропологии Музея есте-
ственной истории, названная так в 1855 г. Сер-
ром, затем - Топинаром, позднее - последовате-
лями Катрфажа в музее Ами и Верно, и далее -
Полем Риве, придавшим ему известное развитие.
Эта роль Музея человека упрочилась после со-
здания в 1925 г. Института этнологии, детища
д-ра Поля Риве (которому помогали Марсель
Мосс и Люсьен Леви-Брюль), института, ставше-
го колыбелью Музея человека, открытого в 1937 г.
Этот институт ставил себе целью формирование
«профессиональных этнологов», устранение про-
тиворечий, существующих в источниковедческой
базе этнографической науки, которая часто по-
полнялась путешественниками, имеющими весь-
ма различное образование; этнологическую же
интерпретацию полученной информации часто
производили в кабинетной тиши мыслители, за-
частую имевшие доминирующую философскую
составляющую в своем образовании. В этом от-
ношении, как мы видели, у Франции было опре-
деленное отставание от англо-саксонской и не-
мецкой школ.
. Поль Риве был в свое время человеком, про-
буждающим интерес к предмету деятельности. В
качестве плодотворной для исследования гипоте-
зы он выдвинул идею существования установив-
140
шихся еще в древние времена отношении между
Океанией и Южной Америкой. На склоне лет в
одном из докладов, сделанных в Музее человека,
он допустил впоследствии подтвердившуюся воз-
можность лингвистических параллелей между
древнейшими языками Ближнего Востока и неко-
торыми диалектами австралийских аборигенов.
Интеллектуальные ресурсы его преемников сужа-
ли для них возможности придерживаться столь
жестко установленного курса.
В этом плане Андре Леруа-Гуран сделал плодо-
творную попытку охватить синтезом все поле эт-
нологии в 7 томе «Французской энциклопедии»
(Encyclopedic francaise), в главе «Человеческий
род» (L’espece humaine).
Андре Леруа-Гурана можно считать во Фран-
ции родоначальником изучения технологии (про-
изводство материалов, изготовление инструмен-
тов, разнообразных продуктов труда, созданных
руками человека) -дисциплины, которая имеет
научное обоснование и точный терминологи-
ческий аппарат, удобный для пользования иссле-
дователями. Его ставшие классическими работы
«Человек и материал» (L’homme et la matiere) и
«Среда и технологии» (Milieu et techniques) пред-
ставляют собой весомый вклад в науку; в них со-
держится попытка интерпретации изобретений и
заимствований. Слабость этого автора состоит в
том, что он пытался восстановить примитивные
представления, выбрав в качестве критерия полу-
чение материалов, в который раз (начиная со вре-
мен античной Греции) игнорируя земледелие и
животноводство.
Одновременно с этим течением в Музее естест-
венной истории появились и другие увлекатель-
141
ные работы; черпая здесь свое вдохновение, уче-
ные зачастую посвящали исследованиям всю свою
жизнь.
Морис Лейнгардт вел протестантскую мисси-
онерскую деятельность в Новой Каледонии в пе-
риод с 1902 по 1923 гг., затем он побывал в Аф-
рике, где провел исследования об африканском
мессианстве, а с 1942 г. начал преподавать в
Практической школе высшего образования. Ос-
новное его наследие - это три работы: «Заметки
по новокаледонской этнологии» (Notes d’eth-
nologie neo-caledonienne), «Люди с Большой
Земли» (Gens de la Grande Terre) и «Человек»
(Do Kamo - L’homme), - содержащие исследова-
ния мифов и личностное мировосприятие в ме-
ланезийском мире. Один из его учеников Жан
Пуарье говорил нам, что «пришел в профессио-
нальную этнологию благодаря Риве после того,
как занимался ею спонтанно и старательно, по-
жив в автохтонном обществе» (Пуарье Ж. цит.
соч., с. 130-131). Этот миссионер любил гово-
рить: «Африка во многом научила меня Океа-
нии» (Там же, с. 130). Диссертация, защищенная
Монтобаном в 1902 г. на факультете протестант-
ской теологии, называлась «Движение негритян-
ской церкви на юге Африки; с 1896 по 1899 гг.»
(Le mouvement ethiopien au sud de I’Afrique; de
1896 a 1899). В ней в описаниях событий, прохо-
дящих перед глазами исследователя, явно ощу-
щается беспокойство молодого миссионера по
поводу того, что негритянская церковь развива-
ется вне западной церкви.
«Отсутствие братства в том, что в этом прояв-
лении самое сложное - первая причина возник-
новения негритянской церкви» (там же, цит.
142
соч., с. 123). Таким образом, это был страх уви-
деть развитие «негритянской церкви» в Океа-
нии, который привел его к этнологии, а также к
существующим у него мотивам о необходимости
увеличить усилия по проповедованию Еванге-
лия, опираясь на весь опыт Большой Земли и ее
людей.
Марсель Гриоль (1898-1956) занимает в исто-
рии этнологии уникальную, пока полностью не
оцененную позицию. Он был заведующим пер-
вой кафедры этнологии во Франции, созданной в
Сорбонне в 1943 г. Это назначение явилось при-
знанием всей его предыдущей деятельности по-
левого исследователя. В 1928-1929 гг. он совер-
шил свое первое путешествие в Абиссинию. Поль
Риве сразу же поставил его «в первые ряды моло-
дых африканистов». Марсель Гриоль задумал и
возглавил «этнографическую и лингвистическую
экспедицию Дакар - Джибути» (10 мая 1931 г. -
7 февраля 1933 г.), организованную Институтом
этнологии Парижского университета при учас-
тии Музея естественной истории и при реши-
тельной поддержке Поля Риве и Жоржа-Анри
Ривьера, директора и заместителя директора Му-
зея этнографии Трокадеро. Она была одобрена
законом от 31 марта 1931 г. - единогласно ут-
верждена Палатой депутатов и поддержана мно-
гими министерствами и организациями. К госу-
дарственным добавились частные субсидии и
сборы, полученные, к примеру, от боксерского
матча в пользу экспедиции, состоявшегося в цир-
ке Ивер 15 апреля 1931 года, в котором участво-
вал чернокожий американец Эл Браун, чемпион
мира в весе «петуха» (легчайшая весовая катего-
рия - до 54 кг). Йа протяжении этого долгого
143
двухлетнего пути были собраны 3500 предметов,
основа африканских коллекций Музея человека.
Сюда стоит приплюсовать и другие, менее до-
ступные широкой публике документы: записи
текстов и словари на трех десятках языков и диа-
лектов, большинство из которых к тому времени
еще не было известно. Образование коллекции
из более 300 эфиопских манускриптов и амуле-
тов предназначалось для Национальной библио-
теки. Сбор важной коллекции древней и совре-
менной эфиопской живописи, в том числе - на-
стенная живопись церкви Антония в Гондаре
(приблизительно 60 м2), датирующаяся началом
XVIII века, а также 6000 фотонегативов и 200
звуковых записей.
Экспедиция Дакар - Джибути была, по за-
мыслу Марселя Гриоля и Жоржа-Анри Ривьера,
попыткой сохранить наследие культур, находив-
шихся под угрозой исчезновения из-за слишком
сильного культурного шока от встречи с За-
падом.
При этом следует иметь в виду, что 1933 год -
только начало деятельности Марселя Гриоля.
Ему суждено было продолжить свои исследова-
ния в скалах Бандиагара, где жили догоны (Ма-
ли), каждый год один-два раза находясь там по не-
скольку месяцев. Затем сбор информации велся и
среди соседних народов бамбара, этим занимались
Соланж де Гане и Жермена Дьетерлан. В работе
«Бог в Оды» (Dier d’eau, 1948), написанной в захва-
тывающей и пронизанной юмором манере, делает-
ся обобщение результатов многолетних исследо-
ваний. Впоследствии Жермена Дьетерлан опубли-
ковала книгу «Бледный лис. Исследование по ми-
фологии догонов» (Le renard pale. Etude sur la
144
mythologie Dogon), которая была ею переработана
в соответствии с замечаниями, сделанными Мар-
селем Гриолем.
Впервые в истории этнологии мы видим этно-
логию полевую, связанную с систематическим
пребыванием среди одного и того же народа на
протяжении четверти века. А ведь Марсель Гриоль
не был миссионером и не собирался никого обра-
щать в какую-либо веру
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В самом начале этого очерка по этнологии мы го-
ворили о первом удивлении человека, увидевшего в
зеркале водяной глади свое отражение. Однако
первое удивление быстро рационализуется и впол-
не поддается разложению на определенные элемен-
ты. В то же время любая рационализация разруша-
ет удивление. Первые встретившие эскимосов мо-
реплаватели увидели в них людей без шей, а эски-
мосы решили, что офицеры русского император-
ского флота - разновидность рыбы-пилы.
Но чаще удивления не происходит: путешест-
венник надевает на реальность маску своего вооб-
ражаемого представления, в которое сам глубоко
верит. Скандинавские мореплаватели уплывали
далеко на запад в поисках земли предков, земли,
круглый год покрытой растительностью. Христо-
фор Колумб, отправляясь в кругосветное путеше-
ствие, надеялся в конце его открыть земной рай.
Так, в людях, впервые встреченных им на берегах
Новой Испании, он увидел существ, являвшихся в
его воображении живыми свидетельствами при-
митивной чистоты человека.
XVII век ознаменовался попытками разума до-
казать относительность того, что написано в Биб-
лии. В XVIII веке, в эпоху Просвещения, делались
146
попытки достичь Южного континента с его муд-
рыми законодателями.
В XIX веке необходимо было любой ценой дать
определение человеческим расам, произвести
классификацию фауны и флоры и выстроить по-
следовательность, ранее установленную эволюци-
онизмом. В первой половине XX века видно упро-
чение эволюционизма, ставшего догмой светской
религии Запада по очевидным причинам.
И все же с 1920 по 1956 гг. (чуть раньше или чуть
позже, в зависимости от страны) этнологические
исследования смогли развиваться свободно, бла-
годаря безопасности, которая царила на террито-
риях, контролируемых западными державами.
Очевидно, что это совпадение развития этнологии
и строительства колониальных империй часто
подчеркивалось, причем «колониализм» ассоции-
ровался с этнологией настолько, что страны, став-
шие на пути европеизации и достигшие в опреде-
ленной степени независимости, запретили в своих
университетах этот комплекс гуманитарных дис-
циплин. В государствах, отличавшихся более
взвешенным подходом, сохранили место для этно-
логии, смирившись с тем, что перестройка на за-
падноевропейский манер, в которую их втянули,
обрекает их рано или поздно лишиться собствен-
ного культурного наследия.
В тот же период французские ученые искали
подходящие термины, способные адекватно ха-
рактеризовать существующую реальность; из анг-
лийского языка был заимствован термин «куль-
турная антропология» (cultural anthropology -
американская разновидность этнологии, изучаю-
щая культуры разных народов) -- скромная деко-
лонизация, но в пределах их компетенции. Свои-
147
ми работами и фундаментальными полевыми ис-
следованиями многие этнологи внесли вклад в
пробуждение самосознания наследников изучае-
мых культур, которые, как могло представиться,
должны были разрушиться от одной лишь встречи
с Западом: под давлением неизбежного стремле-
ния к переустройству на западный манер, которое
в результате и произошло.
Этнологические исследования; всегда ли они
приводят к ясному видению многокрасочных
культур человечества? Очевидно, ответ отрица-
тельный. Часто мировосприятие самого исследо-
вателя, взращенное образованием, оказывается
искаженным. Марксизм (как на уровне государст-
ва, так и индивидуума, находящегося на службе у
государства) пытается представить как косную
любую этнологическую рефлексию вокруг «фун-
даментального» труда Льюиса Генри Моргана, ра-
боты, появившейся в 1877 году и основанной на
фактах, собранных в 40-х - 70-х гг. XIX в. Даже на-
звание книги подтверждает, что это чистейшей во-
ды теория.
Данная работа привела к возникновению «ис-
торического материализма», представляющего со-
бой искусственно скомпанованный набор догм.
«Исторический материализм - это неотъемле-
мая часть марксистской философии. Его цель -
изучение структур человеческого общества и зако-
нов, которые движут его развитием. Благодаря ис-
торическому материализму эволюция человечест-
ва впервые была рассмотрена научной мыслью как
естественный исторический процесс, но, несмотря
на его сложный и многозначный характер, к нему
применимы некие общие законы. Знание этих за-
конов позволяет определить научный способ ос-
148
мысления эволюции и общества... До Маркса и
Энгельса в различных теориях социальной эволю-
ции безраздельно царил идеализм» («Фундамен-
тальные проблемы исторического материализма»,
Москва, изд-во «Прогресс», 1968, с. 3). Это офици-
ально навязываемая доктрина. Мы с сочувствен-
ным пониманием относимся к позиции «исследо-
вателей» стран Восточной Европы, которые обре-
чены иллюстрировать ее и подтверждать с помо-
щью соответствующим образом подобранных
фактов.
Факторы, объясняющие важность религиозной
мысли для Африки, были определены г-жой
Б.И. Шаревской в ее работе под названием «Не-
сколько проблем, связанных с пониманием и оцен-
кой верований и традиционных культов на терри-
ториях Африки»: «Корни религий в Африке и при-
чина их стабильности покоятся на захватах земли,
налоговом гнете, принудительном труде, рабстве;
последнее еще недавно реально существовало в
форме рекрутских наборов в армию» (цит. по Jean
Poirier. Histoire de la pensee ethnologique, c. 125).
Если этнология стран Восточной Европы за-
висит от строгого соблюдения «исследователя-
ми» догм, узаконенных марксистскими государ-
ствами, то этнологические исследования, прово-
димые в странах Запада, в большой степени пла-
тят дань официальной науке, отмеченной своего
рода материалистическим духом, что мы видели
на протяжении всего данного повествования. Ни
один музей в мире не может обойтись без того,
чтобы не украсить свой вестибюль обычной эво-
люционистской последовательностью, изобра-
жением, отдающим почести историческому ма-
териализму.
149
Трудно удивляться тому, что до сих пор нередко
из-под пера журналиста выходит утверждение,
что там или здесь на планете «люди живут еще в
каменном веке». Если этнологические исследова-
ния недавнего прошлого не слишком возбуждали
интерес публики, то современные средства массо-
вой информации действуют как проводники дез-
информации, которыми манипулируют специали-
сты. Так, телевидение показало нам счастливых
эскимосов, которые живут в Советском Союзе, ув-
леченно слушающих концерт классической музы-
ки. По ту сторону границы, на американской тер-
ритории, другие эскимосы тупеют от джаза, жуя
ужасную жвачку и прихлебывая газировку омер-
зительного цвета.
В другой части мира один этнолог играет в
опасные игры с мятежниками, подстрекая их на
территориальные притязания, другой внедряется
к «Черным пантерам», действующим в Соединен-
ных Штатах.
Правда и то, что западные битвы ведутся дале-
ко не на пользу народам. Увеличение числа меж-
дународных организаций, занимающихся помо-
щью странам третьего мира, не повышает их уро-
вень знаний, а в особенности - не увеличивает
уважения к Другому.
Неквалифицированные анкетеры, собирающие
информацию, очень малое время пребывают в сре-
де, которая подвергается изучению. Тема исследо-
ваний для них устанавливается международной
организацией или институтом. Представляется
весьма нелегким делом проанализировать, к при-
меру, поведение женщины, не имея специальных
знаний в соответствующем социально-культур-
ном контексте. Обработка данных, полученных
150
при подобных обстоятельствах, не может иметь
сколько-нибудь серьезного значения для специа-
листов и вряд ли представит интерес для широкой
общественности.
Зазеркалье
Проблема полевой этнологии, из года в год сво-
дясь к экспансии Запада, порождает ошибочное
видение самой науки.
Если по очевидным причинам Чужие края впи-
сываются в пространство так же, как и Другой, из-
менение транспортных средств, перемена аксессу-
аров не приводят к исчезновению Отличия.
Этнология никогда не ограничивалась изучени-
ем «примитивных» народов или «низших об-
ществ», чтобы говорить в духе социологов начала
XX века. Совершенно абсурдно в качестве крите-
рия использовать некую концепцию Истории и
делить мир на народы, имеющие «горячую исто-
рию» и «холодную историю». Мне ничего не изве-
стно о термометре, измеряющем температуру ис-
тории. Я с трудом представляю, как этнолог с его
диахронической способностью восприятия жизни
народа, мог бы постулировать такую фиксацию в
неподвижном времени.
Этнология основана, главным образом, на ис-
следовании. Она не может в большей, чем другие
гуманитарные науки, мере смешиваться с частью
предмета изучения.
Запад, склонившись над собственным отраже-
нием, пришел в конечном итоге к идентификации
самого себя, и осознал, что это именно себя он из-
давна искал на всех широтах. Поначалу это было
изучение традиций народов, включенных в запад-
151
ную цивилизацию, которая, судя по всему, больше
всего приближается к жанру сюжета, приписывае-
мого обычно этнологии. Это не геополитическая
модификация, влекущая за собой уход Запада
в самое себя. Изнанка была бы более вразуми-
тельной.
Как бы там ни было, такие исследования всегда
проводились теми, которых называли не без снис-
ходительной интонации местными учеными и ака-
демиками или региональными состязательными
обществами.
Это незнание работ братьев Гримм, а во Фран-
ции - Поля Себильо, Сентива и Арнольда Ван-Ги-
непа или Вальтера Жиля об острове Ман и многих
других.
Иногда организовывались спонтанные музеи в
деревнях, или они были построены продуманно,
как это произошло с парижским Музеем искусств
и народных традиций, который был создан Жор-
жем-Анри Ривьером.
Были отреставрированы и превращены в «жи-
вые музеи» хижины, где представленные распис-
ные куклы должны были изображать народ, жив-
ший век-другой тому назад. Однако, как в сказке
Андерсена, у тени не может быть тени, как у живо-
го человека; так и зеркала не могут отражать ски-
тающиеся души.
Опасность заключается в том, что слишком ча-
сто любители без ссылки на Другого и Чужие края
становятся неопытными актерами в спектакле, ко-
торый они ставят для возвращения к подлиннос-
ти. Утопия!
Изучение народных традиций слишком часто
вызывает у тех, кто занимается этим, не получив
предварительно соответствующего образования,
152
стремление их возродить. Когда культура народа
превращается в заведомо придуманную анимацию
или в предлог к культурному действию, она слиш-
ком часто становится средством организованного
ниспровержения.
Воскрешение культур невозможно. Они могут
только познать новую фазу своего существования.
В конце XX века человечество сотрясали обще-
ственные потрясения грандиозного масштаба.
Перестройка на западный манер (для стран,
вставших на этот путь), разумеется, имеет аспек-
ты, которые этнологи отказываются принимать во
внимание, будучи в плену своей мечты о «подлин-
ности» или «чистоте». Африка - часть освоения
секретов Запада, что дает в плане инициации ре-
зультаты, которые заслуживают изучения. Она
стремится встретиться с линейной историей, то
есть - с мифом о сотворении, помещенном для
нас, невежд, во времени. В то же время самые раз-
личные этнические группы стремятся защититься
от западного общества. Впредь можно изучать
формы адаптации этих обществ к перестройке на
западный манер или формы восприятия ими за-
падных обществ с их институциями или формами
духовной жизни, которые до этого были им чужды.
Иммиграция - острая форма галопирующей пере-
стройки на западный манер - обрушилась на все
берега западного мира, неотвратимо просачиваясь
вглубь благодаря слишком протяженным грани-
цам и принимая, естественно, нелегальные формы.
Для многих стран подобная иммиграция насе-
ления - шок от освобождения бывших кусков ко-
лониальных империй. Для других речь может ид-
ти об освоении рынка, о навязывании если не тех-
нологий, то их продуктов. В конце XX века стало
153
невозможным остаться в стороне от этого процес-
са без того, чтобы не скатиться к определенному
типу последователей убогого видения феномена
иммиграции. К примеру, японское влияние на За-
пад: массивные выплески японских технологий,
индустриальная экспансия, бизнесмены, останав-
ливающиеся в их гостиницах, питающиеся в их ре-
сторанах, посещающие их магазины типа duty free
и т. п.
Не следует также забывать и о туризме, кото-
рый произвел революцию в смешении народов,
неожиданно оживленных «двойной морфологи-
ей», как это мы видели у эскимосов Марселя Мос-
са. Туризм, породивший вторичные летние города,
которые на часть года пустеют, а в течение двух
месяцев оказываются перенаселенными, и специ-
ально созданные деревни, переполненные в основ-
ном мечтами и простыми удовольствиями, чтобы
счастливый потребитель в принимающих странах
не спрашивал ничего кроме солнца. Разочарован-
ный тем, что встречает лишь построенные им са-
мим отели, Запад требует ритуальных танцев и
игр - фольклора, который в результате превраща-
ется в аттракцион.
Не берусь судить, о горячей истории идет речь,
или о холодной, имеются ли в виду «ситуации, за-
трагивающие людей», но несомненно одно: этно-
логическое поле столь же обширно, как мир.
Тем не менее исследования, которые будут про-
водиться в будущем, смогут основываться только
на углубленном знании «недавнего прошлого» и
«традиционного». Ни археологи, ни историки не
смогут отдаться этнологическому изучению обще-
ства или группы лишь в связи с неведомой искрой
божией. Это должны делать профессиональные
154
этнологи, люди, исследующие прошедшее время
для того, чтобы понять время настоящее. Впрочем,
может ли быть иначе? Только они смогут преодо-
леть время и отрешиться от настоящего, чтобы уг-
лубиться в прошлое. Этнолог может следовать за
культурами, которые внешне исчезли (а на самом
деле погребены на уровне с современностью), и
неутомимо отслеживать периодическое появле-
ние этих «культурных заболеваний», являющихся
робкими попытками возвращения к прошлому
И наконец, этнология обязана сохранить па-
мять об исчезающих народах. В результате те, кто
им наследует, смогут рассматривать в музеях
предметы, приобретенные у их предков, слышать
голоса ушедших из жизни певцов, эхо барабанов,
бубнов, флейт, которые будут оставаться в музы-
кальной записи, извлекаемой из джук-бокса. И
тогда, опираясь на наши работы, они могут попы-
таться продлить свою культуру во времени. Ни
Древняя Греция, ни Древний Рим не уделяли по-
добного внимания варварам Запада.
БИБЛИОГРАФИЯ
В этой библиографии указаны только труды по
истории этнологии или общие работы, каждая из
которых отмечает новое направление в этнологи-
ческой мысли.
I
Lowie R.H. Histoire de 1’ethnologie classique.
Lowie R.H. A history of ethnological theory.
Mercier P. Histoire de 1’anthropologie. Paris, 1966.
Penniman TJ. A hundred years of anthropology.
London, 1935; nouv. ed. 1965.
PoirierJean. Histoire de la pensee ethnologique, in
Encyclopedic de la Pleiade. Ethnologic generale, vol.
publie sous la direction de Jean Poirier, p. 3 a 179,
Paris, NRF, 1968.
Poirier Jean. Histoire de 1’ethnologie. Paris, PUF,
«Que sais-je?», n° 1338, 1969; 3e ed., 1984.
Poirier Jean (sous la direction de), Ethnologic
generale. Ethnologic regionale (t. I et II). Encyclopedic
de la Pleiade. Paris, NRF, Guallimard, 1968.
II
Le Flamanc (Auguste). Les utopies prerevolution-
naires et la Philosophie du XVIIIе siecle. Paris,
J. Vrin, 1934.
156
Frazer, Sir James George. The golden bough, 13
vol., printed in Hongkong, 1980.
Pausanias’s description of Greece (6 vol.). London,
Mac Millan, 1913, translated with a commentary by
J.G. Frazer.
Apollodorus. The library with an English transla-
tion by Sir James George Frazer (2 vol.), London,
William Heinemann, 1921.
Frobenius Leo. Histoire de la civilisation africaine,
traduit de 1’allemand par Dr H. Back et Dr Hermont.
Paris, NRF, Guallimard, 1952 (особый взгляд на по-
нятие «культура»).
Leroy Olivier. La raison primitive, Paris, Librairie
orientaliste Paul Geuthner. 1927.
Levy-Bruhl Lucien. Les fonctions mentales dans les
societes inferieures (эта работа отметила целую
эпоху!). 1ге ed., 1910, после этого выдержала мно-
жество переизданий.
Montandon George. Traite d’ethnologie culturelle.
Paris, Payot, 1934.
Poliakov Leon. Le mythe aryen. Paris, Calmann-
Levy, 1971.
Sebillot Paul. Le folklore de France. Paris, Librairie
Orientale et Americaine, 1940, 4 vol. (единственное
полное издание). Одна из первых попыток изда-
ния свода западных народных традиций.
Saint-Martin Louis Claude de. Tableau naturel des
rapports qui existent entre Dieu, 1’homme et 1’u-
nivers, Edimbourg. 1782 (после этого выдержала
множество переизданий).
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение .............................5
Глава I
Знание Другого........................9
Глава II
Другой и Чужие края...................13
Образ Другого — 14,
Мифологическое воображаемое
и видение Другого — 20,
«Антиквары» — 24.
Глава III
Чудесные мореплавания................29
В поисках исчезнувших христиан — 34,
Арабские географы — 39.
Глава IV
К новому гуманизму...................52
Встреча Запада — 67.
Глава V
Поиск истоков........................72
К открытию южных земель — 73,
Род Человек в классификации Линнея — 79,
Рождение этнологии — 82,
От соматической антропологии к расизму — 87,
Отступление: изучение фольклора — 88,
158
Этнология и археология — 95,
От поиска престижных предков
к претензиям на превосходство — 96,
Льюис Г. Морган и «структуры родства» — 101,
К открытию Запада — 103,
Этнология - вымысел «средств массовой
информации» — 110.
Глава VI
Теории и объяснения..................ИЗ
Глава VII
Другой путь.........................132
Заключение..........................146
Зазеркалье -- 151.
Библиография........................156
Научно-популярное издание
Жан Сервье
ЭТНОЛОГИЯ
Редактор В. Гельман
Технический редактор ГА. Этманова
Корректор И.Н. Мокина
Компьютерная верстка М.В. Поташкин
ООО «Издательство Астрель»
143900. Московская обл., г. Балашиха,
проспект Ленина, 81
ООО «Издательство АСТ»
667000, Республика Тыва, г. Кызыл,
ул. Кочетова, д. 28
Наши электронные адреса:
www.ast.ru
E-mail: astpub@aha.ru
Отпечатано в ОАО ордена Трудового Красного Знамени
«Чеховский полиграфический комбинат»
142300 г. Чехов Московской области
Тел. (272) 71-336. Факс (272) 62-536