ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА
В ИСТОРИЧЕСКОЙ
РЕТРОСПЕКТИВЕ
К 80-летию В. Т. Пашуто
В. Т. Пашу mo, 1972 г.
STUDIA HISTORICA

Российская академия наук
Институт всеобщей истории
ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА
В ИСТОРИЧЕСКОЙ
РЕТРОСПЕКТИВЕ
К 80-летию В. Т. Пашуто
Ж
ЯЗЫКИ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ
Москва 1999
ББК 63.3(45)я43
В 76
Издание осуществлено при финансовой поддержке
Российского гуманитарного научного фонда
(РГНФ)
проект 98-01-16182
Под редакцией
д. и. н. Т Н. Джаксон и д. и. н. Е. А. Мельниковой
Рецензенты:
д. и. н. А. А. Сванидзе
к. и. н. Н. И. Щавелева
В 76 Восточная Европа в исторической ретроспективе: К 80-летию
В. Т. Пашуто / Под ред. Т. Н. Джаксон и Е. А. Мельниковой.
М.: «Языки русской культуры», 1999.	328 с. ил., (вклейка
между страницами 256-257).
ISBN 5-7859-0095-5
Юбилейный сборник, подготовленный коллегами, друзьями и ученика-
ми к 80-летию со дня рождения одного из крупнейших отечественных исто-
риков, члена-корреспондента АН СССР Владимира Терентьевича Пашуто
(1918-1983), включает в себя научные статьи, мемуарные зарисовки, ар-
хивную публикацию статьи самого В. Т. Пашуто, а также значительное ко-
личество фотографий из архива семьи Пашуто-Тарасевич. В сборнике уча-
ствуют как российские, так и зарубежные исследователи. Сборник охваты-
вает широкий спектр проблем, отвечающих научным интересам В. Т. Пашуто.
Представленные статьи посвящены анализу источников русских и зарубеж-
ных; в них рассматриваются вопросы истории Древнерусского государства,
его внешнеполитических контактов, истории отдельных княжеств в удель-
ный период, а также народов и государств, граничивших с Русью.
ББК 63.3(45)я43
Except the Publishing House (fax: (095) 246-20-20, E-mail:
lrc@koshelev.msk.su), only the Danish bookseller firm G*E*C GAD
fax: 45 86 20 9102, E-mail: slavic@gad.dk) has an exclusive right on
selling this book outside Russia.
Право на продажу этой книги за пределами России, кроме издатель-
ства «Языки русской культуры», имеет только датская книготорговая
фирма G’E’C GAD.
© Авторы, 1999
ISBN 5-7859-0095-5
я

СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие...................................................9
Раздел I
ИССЛЕДОВАНИЯ
Арутюнова-Фиданян В. А. (Москва)
Об одной конъектуре в «Истории Армении» Себеоса........ 15
Бибиков М. В. (Москва)
Вспоминая Афон... (По материалам путешествий, разысканий,
исследований)...........................................23
Бонгард-Левин Г. М. (Москва)
Академик С. Ф. Ольденбург о поэзии Бальмонта............35
Водов В. А. (Париж)
Новгород и Флорентийская уния ..........................42
Глазырина Г. В. (Москва)
О формировании текста «Саги об Ингваре».................47
Грацианская Л. И. (Москва)
Горгиппия — столица синдов? (К Strab. XI, 2, 10) .......56
Джаксон Т. Н. (Москва)
Елизавета Ярославна, королева норвежская................63
Ермолова И. Е. (Москва)
Политика Византии по отношению к кочевникам в V—VI вв...72
Завадская С. В. (Москва)
Термин болярин в Изборниках 1073 и 1076 годов...........79
Калинина Т. М. (Москва)
Водные пространства севера Европы
в трудах арабских ученых IX—XII вв......................84
Каштанов С. М. (Москва)
Общие тенденции развития документирования
в канцеляриях средневековой Руси.......................100
Коновалова И. Г. (Москва)
Походы русов на Каспий и русско-хазарские отношения.....111
Котляр Н. Ф. (Киев)
Дипломатия Галицко-Волынской Руси в XIII в.............121
6
Содержание
Кучкин В. А. (Москва)
Борьба Александра Невского против Тевтонского ордена......130
Литаврин Г. Г. (Москва)
Мало известные свидетельства о походе князя Игоря
на Византию в 941 году.....................................138
Матузова В. И. (Москва)
Тевтонский орден во внешней политике князя
Даниила Галицкого..........................................145
Мельникова Е. А. (Москва)
Устная традиция в Повести временных лет: к вопросу о типах
устных преданий ...........................................153
Назаренко А. В. (Москва)
Первые контакты Штауфенов с Русью
(к истории русско-немецких отношений в 30-е годы XII века).166
Назаров В. Д. (Москва)
Разыскания о древнейших грамотах Троице-Сергиева монастыря.
III. Троицкий старец Геннадий Бутурлин.....................180
Назарова Е. Л. (Москва)
Крестовый поход на Русь 1240 г. (организация и планы) ....190
Никольский С. Л. (Москва)
Наследование и кровная месть (по материалам
раннесредневековой Скандинавии)............................202
Перхавко В. Б. (Москва)
Древнерусские купцы в Подунавье (по археологическим
данным)....................................................209
Петрухин В. Я. (Москва)
«Начало Русской земли» в начальном летописании............220
Подосинов А. В. (Москва)
Северо-Восточная Европа в «Космографии»
Равеннского Анонима........................................227
Старостина И. П. (Москва)
Право Великого княжества Литовского XV в. в контексте
культурно-исторических связей Польши, Литвы и Руси ........237
Столярова Л. В. (Москва)
Кто был заказчиком «Пантелеймонова» евангелия? ...........245
Флоря Б. Н. (Москва)
О церковном землевладении в Галицко-Волынской Руси........252
Чекин Л. С. (Москва)
Древнейшая новгородская космологическая схема.............258
Содержание
1
Ючас М. А. (Вильнюс)
Галицко-Волынская Русь и проблема христианизации
Литвы во второй половине XIV в......................262
Янин В. Л. (Москва)
Древнерусские печати из раскопок в Сигтуне...........270
Раздел II
ВОСПОМИНАНИЯ
Левина С. А. (Москва)
Таким он останется в моей памяти.....................277
Преображенский А. А. (Москва)
Слово о красивом человеке............................281
Пушкарев Л. Н. (Москва)
Мы вместе работали и рядом жили......................285
Хорошкевич А. Л. (Москва)
Последние публикаторские начинания В. Т. Пашуто и их судьба .... 294
Раздел III
ПУБЛИКАЦИЯ
Пашуто В. Т.
О профессиональном мастерстве........................301
Список сокращений........................................306
Иллюстрации..............................................311

ПРЕДИСЛОВИЕ
19 апреля 1998 г. Владимиру Терентьевичу Пашуто исполнилось бы
80 лет. Ныне, через 15 лет после его смерти (10 июня 1983 г.), когда в
жизни нашего общества произошли перемены, вызвавшие кардинальную
переоценку ценностей, в том числе схем и догм в изучении прошлого на-
шей страны, незаурядность и научной деятельности, и личности ученого
видится особенно отчетливо.
Блестящий историк, первооткрыватель по натуре и образу мышления,
Владимир Терентьевич Пашуто' был яркой и неординарной личностью,
выделявшейся даже среди плеяды выдающихся русистов послевоенных
десятилетий. Войдя в отечественную историческую науку в конце 1940 —
начале 1950-х годов, завершавших едва ли не самую темную ее эпоху,
В. Т. Пашуто стал одним из крупнейших исследователей Древней Руси, с
именем которого неразрывно связаны новые направления в ее изучении.
Вся творческая жизнь В. Т. Пашуто была отдана изучению отечествен-
ной истории, которой он посвятил 15 книг и около 300 научных статей. Его
постоянный интерес к теоретическим и методологическим проблемам ис-
торической науки сочетался с пристальным вниманием к широкому кругу
конкретных вопросов источниковедения, археографии, историографии, со-
циально-политической истории, истории международных отношений. Твор-
ческий метод В. Т. Пашуто органично сочетал сравнительно-исторический
подход с тщательным источниковедческим анализом. Неотъемлемым свойст-
вом научных взглядов В. Т. Пашуто был глубокий историзм.
Основные обобщающие исследования В. Т. Пашуто по масштабности
проблематики и характеру содержащегося в них материала являются истори-
ко-теоретическими. Сквозной темой его трудов была проблема генезиса и
развития феодализма, разрабатывавшаяся им не только применительно к
истории Древней Руси (разделы коллективной монографии «Древнерусское
государство и его международное значение», 1965 г.), но и других регионов
Восточной Европы. Таковы его докторская диссертация «Образование Ли-
товского государства» (опубликована в 1959 г.), где выявлены последова-
тельные стадии в формировании государственности, и раздел коллектив-
ной монографии «Пути развития феодализма» (1972 г.), в котором сделана
попытка раскрыть особенности раннефеодальных структур средневековой
Эстонии, Латвии, Литвы и показать специфические формы общественно-
политического синтеза в прибалтийском регионе. Эта проблема стала цент-
ральной и в изучении им памятников феодального права у древних пруссов
1	О жизненном пути В. Т. Пашуто см.: Мельникова Е. А. Владимир Теренть-
евич Пашуто (1918—1983) И Историки России XVIII—XX вв. М., 1995. Вып. 2.
С. 166—169.
10
Предисловие
(«Помезания», 1955 г.) и у славян о. Корчула («Корчула», 1976 г.). Глубоко
убежденный в истинности формационной схемы развития государства, В. Т.
Пашуто в своих конкретно-исторических исследованиях, основанных на скру-
пулезном изучении письменных источников, причем не только древнерусских,
но и иностранных, подчас «взламывал» традиционные схемы, в которые не
укладывались выявляемые им факты и явления.
Свежесть видения изучаемого предмета — редкий дар, которым
В. Т. Пашуто был щедро наделен природой. По меньшей мере четыре но-
вых направления научных исследований, ставших ныне общепринятыми,
а некоторые — просто модными, были открыты его трудами. Это внешняя
политика и дипломатия Древней Руси, этнокультурный синтез народов,
вошедших в состав Древнерусского государства, русская послереволюци-
онная научная эмиграция, издание и изучение зарубежных источников по
истории Восточной Европы.
Внешнеполитические связи Древней Руси занимают в его творческом
наследии особое место. История международных отношений заинтересо-
вала В. Т. Пашуто еще в студенческие годы, когда его семинарский доклад
о дипломатической деятельности А. С. Грибоедова стал первой опублико-
ванной им статьей. Он мечтал стать дипломатом, но путь к окончанию
дипломатической академии был для него заказан, и эта мечта воплотилась
в серию исследований внешней политики Древней Руси. В противополож-
ность послевоенной советской историографии В. Т. Пашуто доказывал, что
Русь развивалась не изолированно от окружавшего ее средневекового мира,
что тесные и традиционные связи соединяли ее со многими народами и
государствами Европы и Азии, что она играла существенную роль в систе-
ме международных отношений средневековья (монография «Внешняя по-
литика Древней Руси», 1968 г.; серия статей).
Одним из первых в послевоенной исторической науке В. Т. Пашуто
поставил вопрос об исконной полиэтничности Древнерусского государства,
территория которого включала земли, населенные не только восточными
славянами, но и финно-угорскими и тюркскими народами. Формирование
древнерусской народности было для него длительным процессом не толь-
ко консолидации восточнославянских племен, но и этнокультурного син-
теза («симбиоза») нескольких различных этнических групп, каждая из ко-
торых внесла свой вклад в культуру Древней Руси. В этой связи весьма
показательна его позиция по норманнскому вопросу, который сохранял еще
свою политическую актуальность до начала 1970-х годов. «Реабилитируя»
Рюрика как историческое лицо, «легенду о призвании варягов» как преда-
ние, основанное на реальном факте, и скандинавов как одних из участни-
ков социально-политических процессов становления Древнерусского госу-
дарства, В. Т. Пашуто, не отвергая прямо официального антинорманизма,
фактически заложил основы современного научного подхода к исследова-
нию русско-скандинавских отношений VIII—XI вв. и роли скандинавов в
истории Восточной Европы.
Предисловие
11
Еще в 60-е годы, когда само слово «эмигрант» было ругательным, а
наследие выдающихся историков, высланных или уехавших из России после
революции, как и их имена, было вычеркнуто из официальной историогра-
фии, В. Т. Пашуто был единственным отечественным историком, который
обратился к изучению их творчества и их судеб. Бесчисленные препоны
тормозили работу, продолжавшуюся до самой смерти ученого. По мере
накопления архивного материала, личного общения с некоторыми из рус-
ских историков в Праге и Берлине сложнее и разностороннее становилось
отношение к ним исследователя. Его привлекали широчайший историчес-
кий кругозор Г В. Вернадского, источниковедческая скрупулезность
В. А. Мошина, глубина исследований А. В. Флоровского. По замыслу, кни-
га об историках-эмигрантах должна была осветить становление эмигрантс-
кой историографии, возникшие в ней научные школы и направления, ее
вклад в изучение истории России, судьбу виднейших представителей этих
школ. Лишь несколько глав из задуманной монографии были закончены
В. Т. Пашуто. Но опубликованные уже после его смерти («Русские истори-
ки-эмигранты в Европе», 1992 г.), эти главы и подготовительные материа-
лы вместе с обширной перепиской стали первым научным трудом, вывед-
шим из небытия десятки имен выдающихся историков России.
Прекрасный знаток древнерусских и зарубежных источников по исто-
рии Древней Руси, В. Т. Пашуто как никто другой в то время осознавал
острую необходимость пополнения Источниковой основы для исследова-
ний по истории Древней Руси и для сравнительно-типологического («синх-
ро-стадиального») анализа общественных процессов и явлений на Руси и в
других регионах средневековой Европы. Создание в 1969 г. по его инициа-
тиве сектора «Истории древнейших государств на территории СССР» в Ин-
ституте истории СССР АН СССР, которым он руководил до своей смерти,
знаменовало возрождение историко-филологической школы и воплощение
в жизнь многократно предпринимавшихся попыток издания корпуса зару-
бежных источников по истории Руси. С 1977 г. публикуется основанная им
серия — свод «Древнейшие источники по истории народов СССР» (ныне —
«Древнейшие источники по истории Восточной Европы»; с 1983 г. ответ-
ственным редактором является В. Л. Янин). Опубликованные 16 томов
охватывают широчайший круг античных и средневековых повествователь-
ных, эпиграфических, картографических источников, многие из которых
были неизвестны историкам Руси. Каждый том свода — это новая инфор-
мация, а подчас и целые пласты новой информации о Древней Руси и о
сопредельных с ней странах и народах2. Параллельно со сводом для разра-
ботки археографических, источниковедческих, исторических проблем, свя-
занных с изучением издаваемых в своде памятников, В. Т. Пашуто начал
2 См. обобщающую работу: «Древняя Русь в свете зарубежных источников». М.,
«Логос», 1999.
Предисловие
продолжающееся ежегодное издание «Древнейшие государства на террито-
рии СССР» (ныне — «Древнейшие государства Восточной Европы»),
Талантливый педагог, педагог по призванию, В. Т. Пашуто оставил
много учеников, работающих в Москве, Петербурге, Вильнюсе. Блеск ума
и искрящееся чувство юмора, душевная щедрость и заразительный энтузи-
азм, искренность и отсутствие позы притягивали к нему людей. В своей
разносторонней научной и общественной деятельности он стремился вос-
питать Человека в человеке, сформировать не только историка, но лич-
ность, ярчайшим образцом которой он был и остается в своих трудах, не
утративших научного значения доныне, в памяти его коллег и учеников.
Памяти блестящего ученого и неординарного человека Владимира Терен-
тьевича Пашуто посвящают они свои статьи, собранные в этой книге.
Е. А. Мельникова
Раздел I
ИССЛЕДОВАНИЯ

В. А. Арутюнова-Фиданян
ОБ ОДНОЙ КОНЪЕКТУРЕ
В «ИСТОРИИ АРМЕНИИ» СЕБЕОСА
Описывая перипетии нескончаемой борьбы за персидский трон, Себе-
ос упоминает неудачную попытку Встама на рубеже VI—VII вв. свергнуть
своего племянника Хосрова II (590—627). Ветам был убит его же союзника-
ми — кушанами, а набранные им гелумские войска удалились на родину, и
с ними некие «армянские воины, которые возмутились против Смбата и
вместе с гелумами отправились к Встаму. Когда они пришли в страну, име-
нуемую Комш, которая лежит за Врканской страной на той стороне горы,
которая проходит по ней, и достигли села под названием Хекеванд, против
них выступили Шахр-Варич и Смбат марзпан Гурканский (Врканский) с
многочисленным войском. Гелумского же войска было не более двух ты-
сяч человек». В сражении, однако, гелумы и их армянские союзники наго-
лову разбили и персидских воинов Шахр-Варича, и армянское войско Смба-
та, марзпана Вркана1. Во всех рукописях и всех изданиях «Истории» Себеоса
указано, что армяне возмутились «против Смбата». Однако что-то в этой
ситуации смущало арменоведов. Ст. Малхасянц комментирует свое недо-
умение по этому поводу следующим образом: «Против Смбата — возмож-
но искажение вместо „против Хосрова"». Н. Акинян на полях около пасса-
жа о взбунтовавшихся армянах без объяснений пишет «из Спагана» (i Spahan),
возможно, пытаясь понять, откуда взялись эти армяне в гелумском войс-
ке. Г В. Абгарян, издавший недавно критический текст Себеоса, воспри-
нимает замечание Н. Акиняна как конъектуру и переносит его прямо в текст
(вместо «против Смбата» он ставит «из Спагана»). Издатель полагает, что
писцы допустили ошибку, так как невозможно, чтобы «армянские мужи»
возмутились против Смбата1 2. Позже я вернусь к этому аргументу ad hominem,
а пока рассмотрим доказательства ad rem. Г В. Абгарян полагает, что в этом
пассаже речь идет о личных этериях родовитых армянских нахараров, рас-
квартированных «в стране Спаган». Когда нахарары, вызванные ко двору
Хосрова, погибли, их воины взбунтовались: «разорили страну, захватили
царскую казну, собранную из податей той земли, находившуюся в доме
казначея, и пустились в путь к стране гелумов... И, не встретив там Встама,
они направились в землю парфян, и, придя, предстали перед ним»3
1 История епископа Себеоса / Ст. Малхасянц. Ереван, 1939. С. 62 (на др.-
арм. яз.); История епископа Себеоса / Пер. с четвертого исправленного армянс-
кого издания Ст. Малхасянц. Ереван, 1939. С. 56 (далее — Себеос. 1939).
2 История епископа Себеоса / ГВ. Абгарян. Ереван, 1979. С. 261 (на др.-арм.
яз.) (далее — Себеос. 1979). О битве при Хекеванде см.: Там же. С. 98.
3Там же. С. 96.
16
В. А. Арутюнова-Фиданян
Цитата приведена Г В. Абгаряном не полностью, а опущенный пас-
саж может, на мой взгляд, подвергнуть сомнению предложенную конъек-
туру. Себеос указывает в этом пассаже, что персидские войска нагнали
взбунтовавшиеся армянские этерии и перебили «многих», часть же покон-
чила жизнь самоубийством, и только немногие, «с трудом спасшись, дос-
тигли страны гелумов»4. Совершенно очевидно, что незначительное коли-
чество спасшихся армян не могло бы переломить в пользу гелумов (которых
было только 2 тысячи) битву при Хекеванде против «многочисленного войс-
ка» Шахр-Варича и Смбата, и, следовательно, мы должны искать других
армян, которые могли бы возмутиться против Врканского марзпана.
Следует отметить, что и в чисто графическом смысле ошибочная за-
мена ЦщшЬшЪ (i Spahan) на h Uifpuiumij (i Smbatay) не представляется
возможной, а два последующих упоминания о Смбате отделены от перво-
го некоторым расстоянием, достаточным, чтобы избежать lapsus oculi.
Ошибки у средневековых писцов, по-видимому, не было. И тем не менее,
мы видим стремление арменоведов или объяснить, или даже упразднить
сведения о том, что какие-то армяне могли взбунтоваться против Смбата.
Н. Акинян полагает, что против Смбата Багратуни армяне могли высту-
пить только как против персидского полководца. Но следует принять во вни-
мание, что это лишь одна ипостась многогранного облика Смбата.
Знаменитый полководец на службе Хосрова II, он одержал ряд побед
над восставшими против царя провинциями и нанес сокрушительное пора-
жение эфталитам на восточной границе Ирана. Хоеров осыпал его почестя-
ми и дарами и пожаловал ему марзпанство Врканской земли5, где он оста-
вался с конца VI в. по 606—607 гг. Смбат был не только персидским
полководцем, он был еще родовитым армянским аристократом, человеком
чрезвычайно влиятельным в общественной, политической и конфессиональ-
ной жизни Персидской Армении. Прибыв с разрешения Хосрова «повидать
родину», он заложил церковь св. Григория в Двине и «назначил блюстите-
лем Армении епископа Рштуника Абраама из села Албатанк»6, так как ка-
толикос Мовсес скончался, т. е. Смбат принял действенное участие в жиз-
ни Армении, признанное как его современниками, так и историками,
средневековыми и нашего времени7 Степанос Орбелян, например, датиру-
ет время избрания католикоса Абраама как «годы правления царя царей Хос-
рова и княжения марзпана Врканской земли Смбата Багратуни»8. Эти годы
“Себеос. 1939. С. 54.
5 Гурган-Вркан — прикаспийская область, граничившая на севере с землей да-
хов — Дехистаном.
6Драсханакертци Иованнес. История Армении / Пер., вступительная статья,
комментарий М. О. Дарбинян-Меликян. Ереван, 1986. С. 81.
''АкинянН. Кюрион— грузинский католикос. Вена, 1910. С. 157—164(наарм. яз.).
8 Орбелян Степанос. История Сюника / Пер., вступительная статья и коммента-
рии А. А. Абрамяна. Ереван, 1986. С. 126—127 (наарм. яз.).
Об одной конъектуре в «Истории Армении» Себеоса
17
были весьма примечательны как в армянской истории, так и в отношениях
между Византией и Ираном, разрешавших свои конфликты на территории
Армении и зачастую за ее счет. По договору 591 г. большая часть Армении
вплоть до Двина отходила к Византии. Однако, пойдя на значительные тер-
риториальные уступки императору Маврикию (582—602) в уплату за помощь
при воцарении, Хоеров решительно поддерживал национальную церковь на
территории Персидской Армении.
История догматического противостояния в Армении полна примеров,
когда чаша весов серьезно колебалась. Через 30 лет после Халкидонского
собора «Энотикон» императора Зенона (482 г.), призванный примирить сто-
ронников и противников собора, был принят армянской церковью, и только
на втором Двинском соборе (554 или 555 г.) армяне осудили Халкидонский
собор и порвали с имперской церковью. Н. Адонц полагает, что первона-
чально разрыв произошел не на догматической, а на иерархической почве.
Армянская церковь не признала вселенского патриарха в Константинополе
и встала на путь национализации (нахараризации) церкви как автономного
учреждения9
В 591 г. в Аване с санкции Византии был основан халкидонитский
католикосат в противовес монофиситскому в Двине10 11.
Патриарх Абраам в 607 г. созвал Двинский собор, который «предал
анафеме Кюриона, расколовшего церковь Христову и всех, кто покорился
ему и защищал нечестивую ересь (т. е. халкидонитство), — пишет Иоанн
Драсханакертци. — И наложил строгое заклятие на православных верую-
щих нашей страны, дабы никогда не соединялись они с теми, кто отступил-
ся вслед за нечестивым Кюрионом, не общались с ними, не вели торговлю
и не вступали в свойство, дабы вследствие подобной близости не объедини-
лись они друг с другом»11 А такая опасность, безусловно, существовала:
позднее католикос Нерсес III Строитель (641—661) в той же Двинской цер-
кви провозгласил символ веры по Халкидонскому собору12.
Н. Адонц считает, что в середине VII в. халкидонитство взяло верх в
Армении, став господствующим вероисповеданием, и лишь в VIII в. армя-
нам удалось выработать самостоятельную церковную политику13. Решаю-
щим моментом в борьбе был окончательный разрыв армянской церкви с
грузинской на Маназкертском соборе в 726 г. Однако армяне-халкидониты
9Адонц Н. Г Армения в эпоху Юстиниана. Ереван, 1971. С. 358—359. Н. Адонц
полагает распространение халкидонитства в Армении тесно связанным со стрем-
лением Византии втянуть свои армянские провинции в сферу имперских интере-
сов, «уничтожить условия, кои поддерживали замкнутость армянской жизни, ее
национальную исключительность» (Там же. С. 201).
10Себеос. 1979. С. 91.
11 Драсханакертци Иованнес. История Армении. С. 82.
12Там же. С. 89.
™ Адонц Н. Г. Армения в эпоху Юстиниана. С. 338.
18
В. А. Арутюнова-Фиданян
(с конца V — начала VI в.) начали переселяться из Центральной Армении в
Малую Армению, Сирию, Месопотамию, Каппадокию, где издавна сущест-
вовали армяно-халкидонитские общины, пути их шли и на восток к Каспий-
скому морю и далее в Семиречье. Н. Я. Марр полагает, что «армяне-халки-
дониты были, по всей вероятности, в числе пионеров армянского движения
в далекие восточные страны»14 и «если персы... не терпели армян-халкидо-
нитов в подвластной им Армении, то только ввиду соседства ее с халкидо-
нитской Византией, но они им могли предоставлять полный простор не только
для движения в... Китай, но и в восточные области самой Персии». «Любо-
пытно было бы знать, — замечает историк, — какого были исповедания
армяне, которых в последнюю четверть VI в. нашел в вирканском, т. е. гир-
канском марзпанстве Смбат Багратид, назначенный его правителем»15.
Себеос пишет, что Смбат, прибыв в свое марзпанство, благоустроил
его, так как земля была опустошена войнами, и делает любопытные заме-
чания о населении марзпанства.
Ст. Малхасянц переводит этот пассаж таким образом: «В той стра-
не жили армяне, уведенные в плен из Армении и поселенные у подо-
швы великой пустыни с той стороны Туркастана и Далхастана. Они за-
были свой язык, книги (dprut'iwn) были очень редки, чин священства
недостаточный. Там находился и народ кодрийский, который был уве-
ден в плен нашими людьми. Было там также немало [людей] из цар-
ства греков и со стороны Сирии. Народ кодрийский был неверующий. А
над христианами воссиял великий свет. Их утвердили в вере и научили
грамоте (dprut'iwn) и языку. И одного иерея из них по имени Абел на-
значили священником той земли»16. Термин dprut'iwn переводится здесь
и как «книги», и как «грамота», т. е. «грамотность». Dprut'iwn — слово
полисемантичное. «Новый словарь армянского языка» предлагает сле-
дующие варианты для перевода: I. 1) должность писца; 2) словесность,
грамматика, письменность; 3) письменность как учение или чтение;
4) школа. II. 1) книга; 2) Библия; 3) летопись. III. 1) чтение17 А. Худоба-
шев предлагает следующие значения: звание нотариуса, должность, слу-
жение, учение, наука, должность чтеца18.
Слово это поставлено Себеосом в единственном числе и может быть
понято и как письменность, и как книга, но тогда это та единственная кни-
га, которая может быть упомянута без дальнейших объяснений, т. е. Биб-
лия (Писание).
ыМарр Н. Я. Аркаун, монгольское название христиан в связи с вопросом об армя-
нах-халкидонитах И Приложение к Византийскому Временнику. 1906. Т. XII. С. 50.
15Там же. С. 48.
16 Себеос. 1939. С. 55. Ст. Малхасянц полагает, что неверующий народ кодрийс-
кий — это курды (Там же. С. 161).
17Себеос. 1979. С. 640-641.
18 Армяно-русский словарь. Ереван, 1986. С. 335.
Об одной конъектуре в «Истории Армении» Себеоса
19
Степанов Таронский (Асолик) решительно включает действия Смба-
та во Врканском марзпанстве в контекст его борьбы за национальную
церковь и пересказывает Себеоса (или общий с Себеосом источник) сле-
дующим образом: «Армянским католикосом стал тер Абраам из гавара
Рштуник, из деревни Албатанк по приказу Смбата Багратуни, который
был армянским марзпаном по велению Хосрова. Смбат прибыл в страну
Врканскую дорогой войны и нашел там наш пленный армянский народ,
живший в Туркестанской пустыне, которая именуется Сагастаном, за-
бывший армянский язык и dprut'iwn. Они увидели Смбата и очень обра-
довались. Некий священник по имени Абел стал их вардапетом. От него
они научились dprut'iwn армян и до сих пор являются уделом св. Григо-
рия»19 Dprut'iwn здесь связано с деятельностью вардапета Абеля, в ре-
зультате которой армяне Сагастана становятся «уделом св. Григория».
Иными словами, в этом контексте dprut'iwn может быть понято как уче-
ние, т. е. как «вероучение»20.
Пассаж о Смбате Багратуни органически входит в «Историю» Иоанна
Драсханакертци. Католикос Иоанн обычно сокращает свои источники, опус-
кает описание битв, строительной деятельности, истории феодальных ро-
дов, но очень внимателен к конфессиональной истории. Его описание со-
бытий во Врканском марзпанстве куда пространнее соответствующего
свидетельства Себеоса21.
«Смбат Багратуни дал множество страшных сражений всем врагам
его (Хосрова)... одолел и изгнал всех противников его... Почтив его множе-
ством подношений и даров, он (Хоеров) дал ему и марзпанство Врканское.
Достигнув той страны, Смбат обнаружил там народ пленных армян, посе-
лившихся у великой пустыни туркестанской стороны, которая зовется Сага-
стан. Они позабыли свой язык, а письменность (dprut'iwn) вовсе пришла в
упадок. Увидев Смбата, они весьма обрадовались, и по его повелению на-
чав вновь учиться армянскому произношению слогов, обновили язык, обу-
чились письменности армянской (dprut'iwn) и утвердились в вере. Тогда
великий патриарх наш Мовсес повелел поставить над ними епископом не-
коего иерея из них же по имени Абел. Созданный, таким образом, удел св.
Григория существует и до сих пор»22.
’’Всеобщая история СтепаносаТаронеци-Асолика. СПб., 1885. С. 85—86 (на др.-
арм. яз.).
20 Асолик приводит красноречивый отказ армянских «князей и епископов» при-
знать Халкидонский собор, адресованный византийскому императору. Они ссыла-
лись на мнение персидского царя Хосрова, утвердившего в своем государстве одну
форму христианства— монофиситство (Там же. С. 97. См. также: С. 102—103,
181—182, 202—243).
21 Иованнеса Католикоса Драсханакертци История Армении. Тифлис, 1912.
С. 69—70 (на др.-арм. яз.).
22Драсханакертци Иованнес. История Армении. С. 81.
20
В. А. Арутюнова-Фиданян
В этом пассаже присутствуют все основные особенности, свойствен-
ные редакторскому перу Иоанна Драсханакертци23. Он перерабатывает и
обогащает свой источник (или источники). Иоанн опускает сведения о гре-
ках и сирийцах, живших в одной общине с армянами. Абел уже не священ-
ник, а епископ, а армянская община в Сагастане становится «уделом св.
Григория Просветителя».
Мхитар Анеци, писавший на рубеже XII—XIII вв., несомненно, зна-
ком и с Себеосом, и с Иоанном Драсханакертци, однако явно отдает пред-
почтение последнему24, внося в то же время некоторые изменения и в тот, и
в другой источник. «Прибыв туда, он (Смбат) нашел пленный армянский
народ, поселенный в Туркестанской стороне, которая именуется Сагастан,
забывший язык и письменность (gir) армянскую. Увидев Смбата, они об-
радовались. И он возобновил язык и письменность армянскую при помощи
священника Абеля и сделал его их владыкой. И затем Мовсес рукоположил
Абеля в епископы»25
Коротко повторяют этот рассказ Самвел Анеци (конец XII в.), Кира-
кос Гандзакеци (1200/2—1271/2), Мхитар Айриванеци (1210—1291) и ряд дру-
гих хронистов26. Новейшая «История армянского народа» подводит итог ар-
мянской историографической традиции, называя деятельность Смбата во
Врканском марзпанстве просветительской27
Себеос (наиболее древний и наименее предубежденный источник) рас-
сказывает, что в христианскую общину марзпанства входили армяне, греки
и сирийцы. Такое этническое сочетание возможно скорее не для Великой, а
для Малой Армении, где в V и VI вв. армяне-халкидониты находились в
тесном общении с греками и с православными сирийцами (мелькитами).
Из Малой Армении происходили видные деятели греческой церкви, такие
как киновиархи Феодосий Великий (умер 11 января 529 г.) и Савва Освя-
щенный (умер 5 декабря 532 г.), которые проявляли заботливый интерес к
армянам-халкидонитам, подвизавшимся в их обителях. Преемником Фео-
досия был армянин Софроний, родом из селения Зомери близ Севастии,
сам Евфимий Великий (умер 20 января 473 г.) был родом из Мелитены28.
Может быть, армяне, переселившиеся на восточные границы Ирана и за-
23 О редакторской и компиляторской работе Иоанна Драсханакертци см.:
Саргсян А. «История Армении» Иоанна Драсханакертци и Мовсес Хоренаци.
Ереван, 1991 (наарм. яз.).
24 Мхитар Анеци. Книга по всемирной истории / Подготовка текста к изданию и
исследование А. Г Маркаряна. Ереван, 1983. С. 17—21 (наарм. яз.).
25Там же. С. 91,21—27.
26Себеос. 1979. С. 260.
27История армянского народа. Ереван, 1984. Т. II. С. 28 (на арм. яз.). См. там же
библиографию работ, посвященных Смбату Багратуни. К сожалению, в тексте только
глухая ссылка на работу Н. Я. Марра об «Аркауне».
пМаррН. Я. Аркаун. С. 27.
Об одной конъектуре в «Истории Армении» Себеоса
21
бывшие свой язык, происходили не из Великой, а из Малой Армении, кото-
рая давно входила в «греческое царство», равно как и Сирия?
В среду армян-халкидонитов, в особенности живших на территории Ви-
зантийской империи, интенсивно входил греческий язык, при этом иногда
происходила трансформация языка богослужения, принятого с вероиспове-
данием, в язык, на котором читали, а может быть, и говорили. В средние
века атрибуты народности — язык и письменность — переносились на кон-
фессиональное единство29 Именно поэтому Смбату Багратуни прежде, чем
«утвердить в вере» врканских армян, потребовалось «обучить их языку и пись-
менности», при этом многозначность употребленного Себеосом термина
dprut'iwn («письменность» и «Писание») подтверждает правомочность пред-
положения, что это были армяне-халкидониты.
Некоторые исследователи полагают, что Себеос не был единственным
первоисточником позднейших средневековых историков, поскольку у них
появились новые подробности о Врканской общине. Очевидно, это касается
епископства Абеля и объявления Врканской общины уделом св. Григория.
Мне, однако, представляется, что эти изменения основываются не на ка-
ком-то ином свидетельстве, но на изменениях, которые произошли в поло-
жении православных армян. Во времена Себеоса армяне-халкидониты счи-
тали себя патриотами. Автор греческого текста «Повествования о делах
армянских» (VII в.) — армянин-халкидонит, ревностный почитатель св. Гри-
гория30. Только позднее, после своей победы, монофиситы прочно связыва-
ют имя Григория с национализацией армянской церкви. Для Себеоса (VII в.)
было бы невозможно объявить, что православные армяне были обращены в
монофиситство, и только тогда стали «уделом св. Григория», а для Иоанна
Католикоса (X в.) это уже было вполне естественно. В X в., когда писал
Иоанн, существовала армянская епархия на северо-востоке Ирана31. Может
быть, поэтому он возводит Абеля в ранг епископа.
Иоанн Драсханакертци не упоминает о греках и сирийцах, не расска-
зывает, кто были по вероисповеданию врканские армяне, но композиция
«Истории Армении» подчеркивает значение этого пассажа в конфессиональ-
ной жизни Армении, так как этот рассказ возглавляет повествование о борьбе
за «армянскую веру», связанную с именем Смбата Багратуни (основание
церкви в Двине, избрание католикоса, борьба с грузинской церковью и т. д.)32.
Армянские средневековые историки не любили признавать существование
армяно-халкидонитских общин. Догматические споры представлялись чаще
всего как столкновение армян (монофиситов) с иноземцами (грузинами или
29 Арутюнова-Фиданян В. А. Армяне-халкидониты на восточных границах Визан-
тийской империи. Ереван, 1980. С. 175. z
30 La Narratio de rebus Armeniae I Edition critique et commentaire par G. Garitte.
Louvain, 1952. P. 27.
31 Mapp H. Я. Аркаун. C. 48—49.
32Иованнеса Католикоса Драсханакертци История Армении. С. 69—73.
22
В. А. Арутюнова-Фиданян
греками-халкидонитами). А если уж нельзя было обойти молчанием суще-
ствование местных халкидонитов, то их появление непременно связыва-
лось с политическим нажимом Византии (или Грузии)33.
Не только средневековые историки, вардапеты национальной церкви,
но и современные арменоведы не придают армянским сторонникам право-
славной церкви того значения, которое они имели в реальности средневе-
ковья34. Г В. Абгарян, заменяя слова «против Смбата» на «из Спагана», по-
ясняет, что ни в каком случае не могло быть армян, которые возмутились
бы против Смбата35, который, по Полю Губеру, вел себя, как «еп champion
du Monophysisme armenien, adversaire de Byzance et en loyal sujet de Khosro II»36
(«борец за армянское монофиситство, противник Византии и лояльный под-
данный Хосрова II»).
Однако свидетельства халкидонитского «Повествования о делах армян-
ских», памятника, современного Себеосу, представляют весомые доказа-
тельства наличия армян, которые выступали против монофиситства и его
поборников. Очевидно, и во Врканском марзпанстве те армяне, которые ока-
зались в оппозиции Смбату по конфессиональным мотивам, объединились
с его врагами.
Поражение «многочисленным войскам» Шахр-Варича и Смбата Баг-
ратуни нанесли, разумеется, не одни малочисленные гелумы, пусть даже
усиленные остатками разгромленных дружин семи армянских нахараров,
но и те «армяне, которые возмутились против Смбата» и действовали вме-
сте с гелумами «в стране под названием Комш, лежавшей за Врканом».
Иными словами, по всей вероятности, армяне-халкидониты Врканского
марзпанства не перешли в лоно монофиситской церкви «по приказу» (как и
их единоверцы в Великой Армении после крушения халкидонитского като-
ликосата в Аване)37 Они и сражались против Смбата при Хекеванде. Вы-
шеприведенные рассуждения, очевидно, делают ненужной конъектуру (1
ищшЬшЬ (i Spahan) вместо h Udpiuimuj (i Smbatay).
33 Арутюнова-Фиданян В. А. Армяне-халкидониты. С. 55.
34 Бартикян Р. Narratio de rebus Armeniae — армяно-халкидонитский первоис-
точник, дошедший до нас на греческом языке // Вестник Матенадарана. 1962. № 6.
С. 459 (на арм. яз.).
35Себеос. 1979. С. 261.
^Goubert Р. Byzance avant 1’Islam. Paris, 1951. T. 1. P. 201.
37La Narratio de rebus Armeniae. P. 41—42.
М. В. Бибиков
ВСПОМИНАЯ АФОН...
(ПО МАТЕРИАЛАМ ПУТЕШЕСТВИЙ,
РАЗЫСКАНИЙ, ИССЛЕДОВАНИЙ)
Почти четверть века тому назад В. Т. Пашуто, возглавлявший создан-
ный им из молодых выпускников университета сектор истории древнейших
государств на территории СССР, шутки ради задумал стенгазету-монтаж,
где все сотрудники, занимавшиеся кто скандинавскими текстами, кто —
арабскими, кто — византийскими, кто — западноевропейскими, занимали
соответствующие места на «Карте мира». Эта карта сохранилась: на ней
автор этих строк изображен сидящим в раздумье на горе Афон. Случайно
или нет, но идея Владимира Терентьевича оказалась в какой-то степени про-
роческой: во время недавних посещений Афона посчастливилось порабо-
тать с давно привлекавшими внимание материалами...
Издавна человечество тянулось к центрам международного духов-
ного и культурного общения. Античность оставила нам память об ораку-
ле в Дельфах, к которому шли за советом люди со всех концов цивили-
зованного мира, или об Олимпии, собиравшей на игры не только
спортсменов, но и музыкантов, поэтов, скульпторов, стекавшихся ото-
всюду для служения музам на творческих конкурсах, и в период прове-
дения игр прекращались даже войны.
Средневековье изменило тип культуры, образ жизни, облик городов
и деревень. Праздники и церемонии со стадионов и площадей перемести-
лись в освещаемые мерцающим светом лампад и свечей замкнутые инте-
рьеры храмов и дворцов, школы с открытых портиков и палестр удали-
лись под крыши церковных и монастырских строений, да и само жилище
средневекового человека преобразовалось из обращенных вовне домов, с
просторными залами, свободными переходами, парадными лестницами
и атриумами, в ограниченные дверями, занавесями и перегородками ком-
наты: жизнь требовала большей внутренней сосредоточенности, самоуг-
лубленности, а культура и литература, уходя от шумных публичных ре-
чей на форумах, все больше сосредоточивались в тихом самостоятельном
чтении рукописей в кельях монастырских библиотек.
Но и в новых условиях развития культуры — условиях, казалось
бы, в большей степени способствовавших индивидуализации и опреде-
ленной духовной самоизоляции, возникают крупные центры, в которых
пересекаются традиции духовной культуры, книжности и искусства мно-
гочисленных народов средневекового мира. К таким центрам в первую
очередь принадлежит Афон.
24
М. В. Бибиков
Вспоминая Афон...
25
Более тысячи лет существует то, что иногда называют «монаше-
ской республикой», обосновавшейся на каменистых, поросших лесом
склонах гористого полуострова Халкидика в северо-западной оконечнос-
ти Эгейского моря. Афон, или Святая гора, с последней трети X в. стал
колыбелью возникших здесь нескольких десятков монастырей — гре-
ческих (Лавры св. Афанасия, Ватопедского, Ксиропотамского, Филофей-
ского, Ксенофонтова и др.), грузинского — Иверского, сербского —
Хиландарского, болгарского — Зографского, русского — Ксилурга («Дре-
водела»), затем — св. Пантелеймона; Кутлумушский монастырь был,
вероятно, основан в XII в. крещеным сельджукидом — потомком тюрка
Кутлумуша; в первой половине XI в. на Афоне существовал и латинс-
кий бенедиктинский монастырь.
На старинных рисунках и гравюрах Афон изображен в виде вдаю-
щейся в море горы, густо усеянной монастырскими обителями1. А рисун-
ки, оставленные киевским монахом Василием Григоровичем-Барским,
воспроизводят уже в деталях каждый из посещенных им монастырей.
На изображении Иверского монастыря мы видим живо запечатленных
его обитателей: по дороге от монастырских ворот к гавани, где причале-
на лодка невдалеке от бросившего якорь парусника, идет человек со сво-
ими вещами, а навстречу — возвращающийся домой монах; выразительна
фигура монаха, вероятно, игумена, — с густой бородой и пышной шеве-
люрой. Прекрасно зарисованы и могучие иверские стены— фортифика-
ционная достопримечательность Афона. А на рисунке болгарского Зог-
рафского монастыря уже хорошо видны и все строения внутреннего
двора — въездные ворота с высокой башней, увенчанной куполом, со-
бор, братский корпус, сад с деревьями и виноградником, в котором ра-
ботает один из монахов. Выполнение других полевых работ можно ви-
деть на зарисовке Русского монастыря Григоровичем-Барским (илл. 1):
по полю в ряд идут косцы, монах работает на овощных грядках, а чуть в
стороне — поле для выпаса скота.
Воспроизведены и архитектурные памятники «Русика», как называ-
ют обитель Русского монастыря св. Пантелеймона, — высокая надврат-
ная башня, католикон — главный собор. А на гравюре А. Варина из Вен-
ской Национальной библиотеки хорошо видны все часовни, собор,
трапезная Русского монастыря (илл. 2); здесь же — и монастырская биб-
лиотека, известная своим рукописным собранием.
Действительно, библиотека и архив — неотъемлемая главнейшая
часть афонских монастырей: прежде всего в них хранились важные для
афонитов юридические документы. Императорские грамоты — хрисову-
лы (названные так, ибо скреплялись золотой печатью), распоряжения
протата — святогорского «правительства», другие акты, регулирующие
1 Mylonas Р. Athos in alten Stichen und anderen Kunstwerken. Athen, 1963.
26
М. В. Бибиков
Илл. 2.
нормы жизни «монашеской республики». Вот, например, пергаменные
подлинники актов трех византийских императоров — Константина X Дуки
1060 г., Никифора III Вотаниата 1079 г. (канцелярская копия) и Алексея I
Комнина 1082 и 1086 гг., где речь идет о даруемых и подтверждаемых
привилегиях Лавры св. Афанасия2. В числе таких привилегий — осво-
бождение обители от постоя воинского корпуса иноземцев, постоянно
нанимавшихся византийским правительством для обеспечения собствен-
ной внешней и внутренней политики (илл. 3). Кто же были те чужезем-
цы, которые действовали тогда в византийских пределах и могли пре-
тендовать, судя по запретительным формулам афонских актов, на
пребывание в святогорских стенах? Во всех названных хрисовулах на
первом месте упоминаются варяги и русские, которые составляли, ско-
гЬетег1е Р., Guillou A., Svoronos N., Papachryssanthou D. Actes de Lavra. Paris,
1970. Vol. l.№ 33, 38,48.
Вспоминая Афон...
27
Илл.
28
М. В. Бибиков
рее всего, уже с конца X в. ядро императорской гвардии в Константино-
поле. Характерно, что состав наемного корпуса с течением времени рас-
ширялся: помимо варягов и русских, афонские документы называют са-
рацинов (т. е. сельджуков), франков, затем добавляются кульпинги
(«колбяги» русских летописей) и болгары, еще позже — «инглины» (анг-
личане) и «немцы» (характерна зафиксированная в византийском акте
славянская форма произношения этнонима), наконец, — северокавказс-
кие народы аланы и авасги3. Действительно, здесь перекрещивались до-
роги и судьбы многих народов.
Но афонские библиотеки были не только местом хранения важных
документов. Книжные собрания помогали творчеству литераторов, ис-
ториков, публицистов, распространению средневековой культуры по все-
му свету. Когда в середине XI в. основатель Киево-Печерской Лавры
Антоний Печерский с помощью эсфигменского игумена знакомился на
Афоне с уставом, то, вернувшись в Киев, он использовал и афонский
опыт в формулировках, определяющих статус первого монастыря Древ-
ней Руси.
Путь культуры не был односторонним — из Греции на Русь. В са-
мой Византии была распространена древнерусская книжность, в чем нас
снова убеждают материалы афонских архивов. Сохранилась опись 1142 г.
имущества Русского монастыря (илл. 4), где скрупулезный перечень
всего, что находилось там, включает многочисленные иконы, изделия
из золота, серебра, драгоценных камней, а также книги4. При этом под-
черкивается наличие русских книг и шедевров прикладного искусства:
золотая русская епитрахиль, русские шелка, в частности, с богородич-
ным образом, капа и, наконец, русские рукописи— пять книг «Апосто-
ла», два параклетика, пять октоихов, пять ирмологиев, четыре синакса-
ря, паримийник, двенадцать минейных сборников, два патерика, пять
псалтырей, книга произведений Ефрема, Панкратия, пять орологиев,
номоканон. Таким образом, библиотека только русских книг насчитыва-
ла, судя по описи, сорок восемь томов. Для сравнения укажем, что в
Москве даже значительно позже — к середине XVII в. — на Печатном
дворе насчитывалось всего тридцать две греческие книги.
Тогда, на пороге нового времени, в России остро встала проблема
нехватки книг, отчетливо сознаваемая Никоном, готовившим книжную
реформу. И теперь уже из Афона на Русь благодаря миссии Арсения
Суханова была доставлена огромная библиотека греческих книг — по-
чти пятьсот томов. И по сей день афонские кодексы Арсения Суханова
3 Бибиков М. В. Византийские источники по истории Руси, народов Северного
Причерноморья и Северного Кавказа (XII—XIII вв.) // ДГ 1980. М., 1981. С. 87—91.
4 Lemerle Р., Dagron G., Cirkovid S. Actes de Saint-Panteleemon. Paris, 1982.
Vol. 1—2. №7.
29
Вспоминая Афон...
30
М. В. Бибиков
составляют ядро московского собрания рукописей Государственного Ис-
торического музея5 Среди них — прекрасные иллюминированные пер-
гаменные фолианты X—XI вв., которые, как явствует со всей очевидно-
стью, Арсений Суханов специально подбирал во время своей поездки по
Афону в 1653—1655 гг.
Но Афон был не только источником книжных сокровищ, расходив-
шихся во все стороны света. В самих святогорских обителях шла актив-
ная переводческая деятельность таких подвижников грузинской культу-
ры, как Евфимий Святогорец (Мтацминдели), Георгий Мтацминдели,
Георгий Мцире. В монастырских библиотеках творили и славянские про-
светители Григорий Цамблак, Феодосий и Евфимий Тырновские, Со-
фроний Врачанский. Основоположник славянского песнопения Иоанн
Кукузел, прославленный как певец и теоретик, именно на Афоне снис-
кал имя «ангелогласного». А первый болгарский историк Паисий Хилан-
дарский именно там создавал свой бесценный труд. Автографы Паисия
собраны и в Хиландарском, и в Зографском монастырях.
В Хиландаре хранится и старейший (после оригинала) список заме-
чательного памятника средневековой книжности «Изборника Святосла-
ва 1073 г.»6. Одна из старейших древнерусских книг, находящаяся сей-
час в Государственном Историческом музее в Москве, была переписана
дьяком Иоанном для киевского князя — сына Ярослава Мудрого — по
южнославянскому образцу, представленному, возможно, Хиландарским
списком XIII в. Южнославянский оригинал древнерусской книги — это
сборник, созданный, как обычно считается, в болгарской столице Пре-
славе для царя Симеона (893—927) на основе византийского прототипа,
греческие списки которого сейчас можно обнаружить в рукописных со-
браниях Рима и Парижа, Оксфорда и Милана, на Патмосе в Греции и в
Эскуриале под Мадридом. Ряд таких греческих рукописей находится в
настоящее время опять-таки на Афоне: две — в Лавре св. Афанасия (XIII
и XIV вв.), а также (в различных редакциях) — в Ивероне (XV в.), Вато-
педе (X/XI, XIV и XVII вв.), в монастыре Каракалла (XII в.), Русика
(XIV в.), Дионисия (XVI и XVII вв.) и др.
Ряд рукописных помет этого круга рукописей, находящихся ныне в
различных коллекциях мира, говорит если не об афонском происхожде-
нии, то во всяком случае о собирании этих книг в афонских библиоте-
ках. Это — Coisl. 115 (XII в.), находившийся в Лавре св. Афанасия, что
удостоверяется соответствующими записями. Старейший список «автор-
ской» (анастасиевой) редакции — Московский (ГИМ, № 197, IX/X в.) — на-
5 Фонкич Б. Л. Греческо-русские культурные связи в XV—XVII вв. М. 1977.
С. 68—104.
6 Бибиков М. В. Византийский прототип древнейшей славянской книги (Избор-
ник Святослава 1073 г.). М., 1996. С. 38—39.
Вспоминая Афон...
31
ходился в монастыре Пантократора, откуда и был вывезен Арсением Су-
хановым, что определяется соответствующими маргиналиями.
Далеко не всех деятелей культуры средневековья мы знаем: для
этой эпохи было характерно творчество на грани анонимности, когда
автор стремился прежде всего выразить в художественном образе выс-
шую мысль, идею, а не увековечить свое имя или утвердить авторство.
Вечность идеи и универсализм переживаний высшего порядка были важ-
нее, чем индивидуализм автора, считавшего себя не столько создате-
лем, сколько интерпретатором мыслей и образов, близких всем.
Именно поэтому так мало имен дошло до нас. Но все же сейчас, в
ходе издания в Париже многотомной международной серии «Архивы Афо-
на», мы можем назвать некоторые дошедшие имена обитателей Русско-
го монастыря — игумены Герасим (1016 г.), Феодул (1030 г.), Иоанни-
кий (1048 г.), Христофор (1142 г.) и Лаврентий (1169 г.), монахи Никодим
(1048 г.) и Кириак (1081 г.). Их собственноручные подписи стоят под
святогорскими документами, освещающими самую раннюю историю рус-
ского культурного центра на Афоне7
Что же влекло сюда средневекового человека? Обратимся к свиде-
тельствам самих путешественников. Диакон Троице-Сергиева монасты-
ря Зосима странствовал в 1419—1422 гг. по Византии до Константино-
поля, Афона, затем — в Палестине. ...И минули остров Лимнос. Оттуда
плыли шестьсот миль и пристали к Святой горе. Поднялись на Святую
гору и поклонились всем церквам и монастырям, которые находятся
наверху... Всех же монастырей на Афонской горе двадцать два. Вот их
имена: во-первых, Лавра, во-вторых, Ватопед, в-третьих, Хиландарь,
четвертый — русский монастырь святого Пантелеймона, пятый — Пан-
дократор, шестой — Свимень, седьмой — Иверский монастырь,
восьмой — Зограф, девятый — Дохиарь, десятый — Сенох, И — Алуп,
12 — Калакал, 13 — Култумус, 14 — Протат, 15 — Ксеропотам, 16 —
Филофея, 17 — Василефпирги, 18 — Павлова пустынь, где общежитель-
ство, 19 — Дионисиев монастырь, 20 — Григорьев монастырь, 21 — Си-
мона Петра, 22 — Кастамонит. Благославился я святогорскими отцами
и пошел по суху в Селунь»8. Русского монаха-путешественника привле-
кает к себе центр поклонения.
А много позже член армянской конгрегации мхитаристов в Вене-
ции Микаэл Себастаци так описывает свое посещение Афона в письме,
отправленном из Белграда: «2 марта 1775 г. я достиг Афона, чтобы под-
робнее познакомиться и описать находящиеся в знаменитом болгарском
монастыре несколько армянских рукописей... Проигумен привел меня в
7Бибиков М. В. Византийские источники. С. 96—97.
8 Книга хожений. Записки русских путешественников XI—XV вв. / Сост.
И. И. Прокофьев. М.. 1984. С. 126.
32
М. В. Бибиков
помещение на первом этаже, походившее на пещеру. Газовый светиль-
ник осветил ряды полок, на которых стояли сотни рукописей. Фактичес-
ки это было хранилище библиотеки. После того, как он нашел и отобрал
те рукописи, которые меня интересовали, мы оба вошли в соседнее по-
мещение, построенное из обработанного камня, маленькие окошечки
которого выходили на море. Проигумен, который неплохо знал армянс-
кий, попросил, чтобы я, просмотрев пять отобранных армянских руко-
писей, описал бы их и выбрал бы две в подарок монастырю и библиоте-
ке на острове Сан Лазар в Венеции... Болгарский священник прилично
говорил по-турецки, и мы хорошо понимали друг друга. Он интересо-
вался, есть ли в армянских рукописях сведения о болгарских царях X в.,
поскольку и он занимался историей. Армянские рукописи, которые я
видел при первом посещении Афона, относились к X—XI вв., а может
быть, и более поздним. Только две из них были трудами армянских
историков и хронистов и содержали сведения о войнах, которые вели
болгарские цари IX—X вв. против Византии... Пока я просматривал и
описывал рукописи, болгарский священник подобрал много книг, кото-
рые собирался отвезти в свой родной город, чтобы просвещать людей.
Четыре дня мы вели споры на всякие религиозные и философские темы.
Наряду с турецким мы пользовались и греческим языком, и наш разго-
вор становился еще более оживленным. Должен признаться, что этот
священник поразил меня глубокими знаниями по истории Византии,
Турции и Влахии. Он рассказывал мне о Франции и Австрии так, словно
побывал там, а, насколько я понял из его слов, он никогда не покидал
своего родного города, и путешествие на Афон было его первым боль-
шим путешествием за пределы его родины»9 Таково свидетельство о
состоянии образованности в славянском монастыре на Афоне.
Афонские книжные сокровища сослужили важную службу в деле
развития культуры многих народов Европы. Подчас обнаруживаются и
неожиданные пути афонского влияния. В 1518 г. в Базеле (Швейцария)
была оттиснута гравюра Амбросия Гольбейна — брата выдающегося не-
мецкого художника Ганса Гольбейна Младшего10. Гравюра является ил-
люстрацией к «Утопии» английского гуманиста Томаса Мора (илл. 5). По
наблюдению искусствоведов, изображение «острова Утопии» воспроизво-
дит образ Афона, известный по средневековым рисункам и миниатюрам
этой своего рода «монашеской республики». Таким образом, базельская
ксилография являет собой пример взаимосвязей между духовным цент-
ром христианского Востока и городами — средоточиями деятельности за-
падноевропейских гуманистов, какими были в XVI в. Базель и Лондон.
9 Арменски пътеписи за Балканите XVII—XIX вв. / Съст. А. Орманджиян. Со-
фия, 1984. С. 61—62.
10Huber Р. Athos. Leben; Glaube; Kunst. Zurich, 1982. S. 376.
Вспоминая Афон...
33
Илл. 5.
2 — 1056
34
М. В. Бибиков
И в наши дни литературно-художественное наследие Афона вызы-
вает живой научный и общественный интерес. Югославское Хиландарс-
кое общество исследует и публикует материалы Хиландарского монас-
тыря, болгарские научные центры — Зографского; грузинские ученые
также получили доступ к сокровищам Иверского монастыря. В 1983 г.
состоялась фактически первая за многие десятилетия археографическая
экспедиция в Русский монастырь на Афоне, позволившая существенно
уточнить сведения о хранящихся там славянских рукописных книгах,
памятниках искусства и культуры. Новые посещения Афона значитель-
но углубляют наши знания об этом центре мировой культуры". Вмес-
тивший в себя судьбы народов разных стран, Афон представляет собой
сегодня живое наследие нашей общей со многими народами культуры
прошлого.
11	Бибиков М. В. Афонские находки // Восточная Европа в древности и сред-
невековье. X Чтения к 80-петию В. Т. Пашуто. Материалы к конференции. М.,
1998. С. 5—7.
Г М. Бонгард-Левин
АКАДЕМИК С. Ф. ОЛЬДЕНБУРГ
О ПОЭЗИИ БАЛЬМОНТА
О творческом содружестве академика С. Ф. Ольденбурга и извест-
ного поэта-символиста К. Д. Бальмонта рассказывают архивные мате-
риалы фонда издательства М. В. Сабашникова, который хранится в Ру-
кописном фонде Российской государственной библиотеки1. В 1911 г.
Бальмонт начал переговоры с издательством о переводе «Жизни Будды»
Ашвагхоши. В течение ряда лет он серьезно готовился к этой работе,
читал труды русских и зарубежных индологов, изучал санскрит, кон-
сультировался в Париже с крупнейшим французским индологом Силвэ-
ном Леви, совершил в 1912 г. путешествие в Индию и на Цейлон1 2. Пос-
ле этого путешествия он обратился к Сабашникову с предложением издать
«Сакунталу» Калидасы в его переводе, а затем высказал идею об изда-
нии специального тома драм Калидасы. По просьбе Бальмонта автором
предисловия к этому тому был приглашен Непременный секретарь Рос-
сийской Академии наук выдающийся индолог Сергей Федорович Оль-
денбург — «большой знаток Индии, человек достойный» (письмо Баль-
монта Сабашникову от 6 декабря 1914 г.). Так началось сотрудничество
поэта с крупнейшим индологом России. К сожалению, мы не знаем,
когда Бальмонт и Ольденбург впервые встретились и были ли они лич-
но знакомы до подготовки тома, посвященного Калидасе. В начале века
судьба их, очевидно, еще не свела. Известный поэт жил в Москве, индо-
лог — в Санкт-Петербурге, круг их знакомств и привязанностей был раз-
личен. Однако фонд С. Ф. Ольденбурга сохранил его письма к сыну3, в
которых маститый ученый высказывает свое отношение к первым сти-
хотворным сборникам Бальмонта (письма относятся к 1903—1904 гг.) и
упоминает о своем посещении вечера Бальмонта в 1903 г. В библиотеке
С. Ф. Ольденбурга, подаренной им Таджикской АН, сохранилось пять
книг К. Д. Бальмонта4 (книг с автографами поэта нет).
1 РО РГБ. Ф. 261. Картон 5. Ед. хр. 71. Л. 1—2.
2 Подр. см.: Бонгард-Левин Г М. Поэт К. Д. Бальмонт и академик С. Ф. Оль-
денбург (новые архивные материалы) И Всемирная история и Восток. М., 1989.
С. 257—267.
3 Архив Российской академии наук. СПб. отделение. Ф. 208. Оп. 5. Ед. хр. 11.
Выражаю признательность М. А. Сидорову за помощь в работе в архиве С. Ф. Оль-
денбурга.
4 Фейные сказки. М., 1905; Злые чары. М., 1906; Зовы древности. СПб., 1908;
Звенья. Избранные стихи. Ясень. М., 1890—1912; Ясень. М., 1916. См.: Каталог
2*
36
Г М. Бонгард-Левин
Несколько слов о сыне Ольденбурга — Сергее Сергеевиче Ольден-
бурге. Он родился в селе Малая Вишера Тульской губернии в 1888 г.,
рано потерял мать (первая жена С. Ф. Ольденбурга А. П. Тимофеева скон-
чалась в 1891 г.), детство провел с бабушкой— женщиной властной,
оберегавшей любимого внука от внешних влияний; окончил юридичес-
кий факультет Московского университета, в студенческие годы дружил
с детьми московской профессуры, особенно с сыном В. И. Вернадско-
го Г В. Вернадским и сыновьями П. Б. Струве (эту дружбу он сохранил
до конца своих дней). С. С. Ольденбург рано приобрел вкус к политике,
активно участвовал в агитационной работе среди рабочих, по политичес-
ким взглядам был монархистом. В годы первой мировой войны добро-
вольцем вступил в санитарный отряд, но из-за сильной близорукости
был зачислен в ополчение. Во время гражданской войны Сергей стал
участником Белого движения, служил в агитотделе армии А. И. Дени-
кина, был секретарем редакции газеты «Великая Россия» (Ростов-на-
Дону). Затем по чужому паспорту вернулся в Петроград, но в начале
1920 г. нелегально перешел Финский залив и стал эмигрантом. До 1925 г.
жил в Берлине, потом перебрался в Париж, сотрудничал с эмигрантски-
ми газетами «Последние новости», «Русская мысль», с журналом «Воз-
рождение», принимал активное участие в монархическом движении, вы-
ступал с докладами о положении в России.
Особенно С. С. Ольденбурга интересовала эпоха Николая II. Не-
сколько лет он работал над книгой, посвященной его царствованию (книга
была заказана «Союзом ревнителей памяти Николая II»). По словам Льва
Любимова, С. С. Ольденбург старался доказать, что «Николай II был про-
ницательным и искусным правителем... и что Россия при Николае II твер-
до вступила на путь благоденствия, да помешали разные смутьяны, про-
ложившие дорогу революции»5.
В Париже С. С. Ольденбург и его семья очень нуждались, постоян-
ной работы не было; по свидетельству Л. Любимова, «он зарабатывал у
Гукасова6 сущие гроши»7 Об этом же рассказывала дочь Сергея Серге-
евича Зоя Сергеевна Ольденбург — известная французская писательница8.
фонда академика Сергея Федоровича Ольденбурга в Центральной научной библио-
теке Академии наук Таджикской СССР / Отв. ред. А. Л. Хромов. Душанбе, 1989.
С. 22.
5 См.: Любимов Л. На чужбине. М., 1963. С. 213.
6 А. О. Гукасов (1872—1969) — бизнесмен, на деньги которого издавался жур-
нал «Возрождение».
7 Любимов Л. На чужбине. С. 212.
8 3. С. Ольденбург (род. в Петербурге в 1917 г.) живет сейчас в Париже. Она
автор более 20 романов и исторических повестей, удостоена ряда премий за литера-
турный труд. Я имел возможность в 1994 г. встретиться с ней в Париже и подробно
поговорить об ее отце и деде.
Академик С. Ф. Ольденбург о поэзии Бальмонта
37
Сергей Сергеевич Ольденбург обладал несомненными литератур-
ными способностями, энциклопедическими знаниями по истории и ли-
тературе, свободно владел многими европейскими языками. В студен-
ческие годы его исторические романы с огромным интересом читались
друзьями, но печатать их Сергей не решался9.
С юности Сергей писал стихи и прекрасно знал русскую поэзию и
литературу, увлекался стихами Бальмонта. Об этом ясно свидетельству-
ют письма к нему Сергея Федоровича.
Приведем выдержки из писем, в которых речь идет о Бальмонте.
1.	«Вот ты у меня какой храбрый, купил Бальмонта, да еще его и
переплел, чтобы не было не нравящейся тебе обложки, одним
словом, решительный человек, люблю таких» (Письмо от 18 ок-
тября 1903 г. Ед. хр. 11, л. 189).
2.	«Вот какое ты славное написал письмо. Мне очень нравится то,
что ты пишешь о Бальмонте, и хочется его почитать с тобой.
Думаю, как и ты, что можно создавать новые слова, если они
хороши, красивы, звучны. Язык — речь живых людей, значит
нечто изменяющееся, растущее» (Письмо от 20 октября 1903 г.
Ед. хр. 11, л. 193).
3.	«Дорогой мой, ты, по-видимому, не представляешь себе, что я,
к сожалению, очень мало знаю Бальмонта. Жду свидания с то-
бою, чтобы узнать его. Книгу10 непременно постараюсь тебе до-
стать. Ведь не правда ли — в поэте он не говорит непременно о
себе («я изысканность») лично, а о поэте вообще. Я так понимаю
это стихотворение, которое знаю и люблю...
Напиши про Бальмонтовский вечер. А ты хорошо читаешь
вслух Бальмонта?» (Письмо от 22 октября 1903 г. Ед. хр. 11,
лл. 199—200).
9 О литературном даровании Сергея Сергеевича Ольденбурга свидетельствуют
его стихотворения, романы и драмы, которые сохранились в архивах: в РГАЛИ
(фонд 314) хранится его драма в пяти действиях «Конец Гранады» (77 л.), стихо-
творения (фонд 2571); в личном архиве И. Д. Хлопиной — сестры его матери име-
ются автографы романов «Ирма» (258 л.), «Немезида» (31 л.), «Пастер Иббетсон»
(32 л.) и семи стихотворений. Сообщению об архиве Хлопиной я обязан М. А. Си-
дорову.
10 Судя по приведенной дальше строке «Я изысканность...», речь идет о сборни-
ке «Будем как Солнце» (М., 1903). Одно из стихотворений сборника открывается
следующим четверостишием:
«Я изысканность русской медлительной речи,
Предо мною другие поэты — предтечи,
Я впервые открыл в этой речи уклоны,
Перепевные, гневные, нежные звоны».
38
Г М. Бонгард-Левин
4.	«Я не получил письма об отношении Бальмонта к людям, мне
это очень жаль, и я просил бы тебя повторить его» (Письмо от
24 октября 1903 г. Ед. хр. 11, л. 201).
5.	«Взял в академической библиотеке сборник Бальмонта «Горя-
щие здания», который привезу тебе. Он, по-моему, неважен. Во
вторник или в среду ты получишь по почте некоторые вещи Баль-
монта» (Письмо от 25 октября 1903 г. Ед. хр. 11, л. 203).
6.	«У Вас решительно почта не в порядке — на прошедшей неделе
я получил от тебя не 7 писем, а 5, причем уже одно об отноше-
нии Бальмонта к морям, несомненно, пропало» (Письмо от 26
октября 1903 г. Ед. хр. 11, л. 205).
7.	«Насчет Бальмонта хотел'бы тебя немного предостеречь от ско-
роспелых суждений. Пока, думается, еще трудно говорить у нас
о «возрождении». Одни ласточки весны не делают... Ты забыва-
ешь одно — если писатель действительно велик, он не остано-
вится на отдельных небольших лирических стихотворениях, от-
ражающих только те или другие настроения, а попытается
создать нечто большое, цельное, где он проведет известную идею
(подч. С. Ф. Ольденбургом. —Г Б.-Л.), облекши ее в образы.
Это еще предстоит Бальмонту, если он только действительно
большой поэт» (Письмо от 30 октября 1903. Ед. хр. 11, л. 210).
8.	«Сегодня, надеюсь, никто не помешает написать как следует,
хотя дела сейчас очень много и корректуры, и на завтра большой
доклад о Туркестанской экспедиции11. Продолжу о Бальмонте —
удалось почитать немного «Горящие здания», где есть превос-
ходные по форме и красивые по мысли места. С этой стороны я
безусловно считаю, что Бальмонт принадлежит к мастерам своего
дела — les maitres11 12, но опять круг тех мыслей и чувств, которые
затронуты, узок: любовь, настроения (подч. С. Ф. Ольденбур-
гом. — Г Б.-Л.) под влиянием собственных чувств и природы.
Совершенно не видно идей, широкого размаха, больших вопросов
жизни не для отдельного человека, в частности, а для людей
вообще. Это какая-то узкая индивидуализация, которой большой
поэт, конечно, не должен быть подчинен. Он как бы должен
11 1 ноября С. Ф. Ольденбург выступал с сообщением о снаряжении экспедиции
Д. А. Клеменца в Восточный Туркестан (в Турфан и Кучу) на заседании «Русского
Комитета для изучения Средней и Восточной Азии в историческом, археологичес-
ком, этнографическом и лингвистическом отношении». Подр. см.: Назирова Н. Н.
Центральная Азия в дореволюционном отечественном востоковедении. М., 1992.
С. 48. Экспедиция, к сожалению, не состоялась, хотя царское правительство выде-
лило деньги.
12 «Мастера своего дела, знатоки» (франц.).
40
Г М. Бонгард-Левин
главное, не только свое личное, но и человеческое» (подч.
С. Ф. Ольденбургом. — Г Б.-Л.). (Письмо от 31 октября 1903 г.
Ед. хр. 11, л. 212—213).
9.	«О Бальмонте, надеюсь, поспорим (а может быть, только пого-
ворим и согласимся?) лично раньше, чем через неделю. Думаю,
что ты немного преувеличиваешь —он большой виртуоз, но илей
(подч. С. Ф. Ольденбургом. —Г Б.-Л.) у него мало, идей, об-
леченных в образы. О нем был вчера в Новом Времени14 — воз-
мутительный, плоский, пасквильный фельетон Буренина15 Не
понимаю, как может пишущий человек унизиться до писания
таких бездарных плоскостей...» (Письмо от 1 ноября 1903 г. Ед.
хр. 11, л. 214).
10.	«Горящие здания» здесь у меня. Я их привезу — это академическая
книга. Думаю, что у нас с тобою начнутся длинные дебаты о
поэзии, хотя полагаю, что мы по существу сходимся и что ты
неверно думаешь, будто я стою за утилитарный и тенденциоз-
ный характер поэзии. Я стою вовсе не за это, но решительно
против сведения поэзии на передачу настроения: это жалко, слабо
и узко. Очень важно внести и построения в обиход поэзии, и они
много дадут тонкого и прелестного, но сида (подч. С. Ф. Ольден-
бургом. — Г Б.-Л.) поэзии в идеях, облеченных в образы, не в
том, что как прилив и отлив уходит и приходит в человеческие
души, а в том, что живет (подч. С. Ф. Ольденбургом. —Г Б,-
Л.) в ней. Это и есть великая задача поэзии: в минутном уловить
постоянное, в преходящем — вечное. Пусть это будут настроения,
но настроения души человеческой и страждущей, и счастливой,
со всем ее богатым миром личных и общих отношений (подч.
С. Ф. Ольденбургом.—Г Б.-Л.). Думаю, что ты поймешь
меня — форма имеет громадное значение, но форма, совершенная
сама по себе, не может, ео ipso16, не облекать и большое
содержание, иначе’она и как форма будет посредственна, чтобы
взять самый тривиальный пример. Чудное платье наденьте на
вешалку — просто тряпка» (Письмо от 5 ноября 1903 г. Ед. хр. 11,
л. 221—222).
11.	«Ты совсем неверно говоришь, что я отнесся так нехорошо к
твоему увлечению Бальмонтом — я только с одним (подч.
14 Жасминов А. (псевдоним В. Буренина. — Г Б.-Л ). Домашний театр «Ново-
го времени». Литературное чтение и собеседование в обществе «Бедлам-модерн» И
Новое время. 1903. 31 октября. С. 2.
15 В. П. Буренин (1841—1926) —литературный критик, поэт, фельетонист, час-
то выступал с резким обличением многих русских писателей, в том числе и симво-
листов.
16 «Этим самым» (лат.).
Академик С. Ф. Ольденбург о поэзии Бальмонта
41
С. Ф. Ольденбургом. — Г Б.-Л.) не могу согласиться — что
Бальмонт величайший поэт XX века! Вот против чего я возра-
жал. Да, он поэт, талантливый поэт, но не величайший (подч.
С. Ф. Ольденбургом. — Г Б.-Л.), он для этого слишком личен.
Конечно, поэт должен быть субъективен, но у гения или боль-
шого таланта субъективность совершенно особенная, она такая
тонкая, что в общем она может стать в известные минуты и
твоей, и моей. Вот этого-то я у Бальмонта не чувствую» (Пись-
мо от 20 ноября 1903 г. Ед. хр. 11, л. 229—230).
12.	«Сегодня вечером иду на Бальмонта» (Почтовая открытка, дати-
руется по почтовому штемпелю— 19 декабря 1903 г.; в фонде
хранится без номера).
13.	«Короленко очень нападает на Бальмонта и молодых, и в одном
я со всем согласен: они печатают то, из чего 9/10 лучше оста-
вить в записных книжках. Если бы Бальмонт напечатал только
один томик, составленный из его отобранных пьес, все, я убеж-
ден, признали его настоящим поэтом, а так не без основания
поэтическим фонтаном... льется, льется и часто мутная вода»
(Письмо от 8 апреля 1904 г. Ед. хр. 11, л. 277).
Переписка продолжалась, но «бальмонтовская тема» в письмах Сер-
гея Федоровича уступила место другим сюжетам: поэзия Тютчева, под-
робный разбор стихов сына, обсуждение политических событий в Санкт-
Петербурге, рассказы о научных планах.
В 1914 г., как уже отмечалось, началось творческое содружество
академика с поэтом в связи с подготовкой и изданием перевода драм
Калидасы. Тогда они могли встречаться и лично, но только до 1920 г.
когда Бальмонт покинул Россию и поселился во Франции. У Сергея Сер-
геевича, перебравшегося в Париж в 1925 г., появилась возможность ви-
деть Бальмонта уже в Париже. Поэт был популярен в кругах русской
эмиграции, много выступал на вечерах поэзии и литературных собра-
ниях, печатался в тех русских газетах и журналах, с которыми сотруд-
ничал Сергей Сергеевич Ольденбург.
В. А. Водов
НОВГОРОД И ФЛОРЕНТИЙСКАЯ УНИЯ
Наиболее ранняя критическая оценка Флорентийской унии встреча-
ется в Новгородской первой летописи под 6949 г.: «Той же зимЪ приЪха
митрополитъ Исидоръ съ осмого сбора на Русь из Рима, и нача зватися
легатосомъ от ребра апостольскаго, сЪдалища римьскыя власти, и мит-
рополитомъ римьскымъ, и нача поминати папу римьскаго въ службЪ, и
иныя вещи новыя, их же николиже слышахомъ от крещениа Рускыя зем-
ля; а повелЪ в лячкых божницах рускымъ попом свою службу служити,
а в рускых церквахъ капланомъ, Литва же и Русь за то не изымашася»; и
далее: «В лЪто 6950. ПриЪха митрополитъ из Литвы на Москву, и князь
великыи Василеи Васильевич повелЪ ему служити; слышавъ от него въ
службЪ, что поминаеть папу римьскаго, а не патриарха Цесаряграда, и
иных вещии много не по обычаю Рускыя земля, и рече князь великыи:
„При нашей братии, князей великых Рускыя земля сего не бывало, и азъ
сего не хощу слышати"; и повелЪ жити ему в манастырЪ и приставомъ
повелЪ стрещи его, он же избЪже въ Тферь и оттолЪ в Литву»1. Это
критическое описание деятельности митрополита-униата и выдвинутое
против него обвинение в несоблюдении древних обычаев (весьма тяжкое
под пером древнерусского книжника!) часто объясняются тем, что «ла-
тинская опасность ощущалась в Новгороде и в Пскове куда сильнее, чем
в Москве»1 2.
Однако в Псковских летописях возвращение Исидора описывается
в совсем другом тоне — под 6949 г. читаем: «Того же лЪта на осень при-
Ьха митрополитъ киевский Сидоръ, на Покровъ свягЬи Богородицы, из
собора от Риму, из Флорентея града, от вселенськаго собора, и от римс-
каго папе Евъгения; и приела во Псковъ свое благословение и грамоты.
И позва своего намЪстника ГаласЬя пъековъекаго архимарита; онъ же
поЪха изо Пъскова на Николинъ день на осенний; и по томъ приела мит-
рополит иного архимарита во Псковъ [Григориа] по Петрове дни [зим-
нем]»; затем, под тем же годом, описывается поездка Исидора в Моск-
ву: «Того же лЪта на весну приЪха митрополитъ Сидоръ на Москву в
вербную неделю, из Литвы; и егда служаше литоргЬю, и нача въ молит-
1НПЛ. С. 421—422. Тот же текст читается в Новгородской четвертой летопи-
си: ПСРЛ. 2-е изд. Л., 1925. Т. IV Вып. 2. С. 437.
2Лурье Я. С. Две истории России XV века, ранние и поздние, независимые и
официальные летописи. Paris; СПб., 1994. С. 107.
Новгород и Флорентийская уния
43
вах поминати Евгения папу римскаго; и князь великии Василии Васили-
евичь того не возлюби, и сведе его с митрополии и за приставы его поса-
ди. В лФто 6950. Оубежа митрополитъ Сидоръ с Москвы на Тверь; и
князь тверскии Борись его приять и за приставы его посади, и по томъ
его отпусти в великии постъ на средокрестнои недЪле. Онъ же поЪде в
Литву к великому князю Казимиру королевичю»3. Таким образом, в пер-
вой записи псковичи как будто оказывают митрополиту-униату подоба-
ющее почтение: принимают от него «благословение и грамоты» (с изве-
щением об унии?), признают за ним право менять в Пскове архимандрита;
Флорентийский собор назван без оговорок «вселенським собором», даже
поездка Исидора в Москву и его заточения там и в Твери излагаются в
нейтральном тоне4.
Другое различие в тоне обнаруживается в самой НПЛ между при-
веденной выше записью под 6949 г. и описанием приезда Исидора в Нов-
город под 6945/1438 г.: «Той осени прииха с Москвы в Новъгород мит-
рополит Сидоръ Гричинъ октября въ 9, и почестиша его владыка и
посадникы и боярЪ и купчи и весь великыи Новъград». При этом тут, в
отличие от поздних московских сводов, ничего не говорится о предпо-
лагаемом соборе с «латиняными» и, более того, как цель путешествия
Исидора указывается не Италия, а... Царьград5. Итак, отношение новго-
родского летописца, принадлежавшего, вероятно, ко двору местного архи-
епископа, к митрополиту Исидору за четыре года резко изменилось.
Конечно, можно предположить, что обе записи были составлены
сразу после описываемых событий и что в 1438 г. новгородские церков-
ники не подозревали в Исидоре будущего поборника Унии. Можно еще
добавить, что им открыл глаза Симеон Суздальский, ярый обличитель
митрополита-ренегата и «латынського неблагословенного собора». Си-
3ПЛ. М.; Л., 1941. Т. I. С. 45-^16; М., 1955. Т. II. С. 46—47.
4 Лишь в Псковской третьей летописи читается в конце записи под 6949 г.:
«Князь великии Василеи Васильевичь такого не возлюбил зломысла Сидорова»
(ПЛ. Т. II. С. 134—135). Разница в хронологии объясняется отчасти употреблени-
ем разных стилей, отчасти неточностями в НПЛ: ПЛ следует сентябрьскому сти-
лю, где осень 6949 г. соответствует 1440 г., а весна того же года, как и осень
6950 г., — 1441 г.; НПЛ следует мартовскому стилю и ошибочно датирует пребы-
вание Исидора в Литве 6949 г., т. е. с марта 1441 г. по конец февраля 1442 г., а
поездку в Москву 6950 г., т. е. 1442—1443 гг. Подобная путаница наблюдается и в
других, в частности московских, летописях (см.: Зимин А. А. О хронологии духов-
ных и договорных грамот великих и удельных князей XIV—XV вв. // Проблемы
источниковедения. М., 1957. Т. VI. С. 302—303; Fennell J. A History of the Russian
Church to 1448. London; New York, 1995. P. 178—182).
5НПЛ. C. 419. О «великой чести», оказанной Исидору в Новгороде, говорит
и анонимный автор «Хождения на Флорентийский собор» (см.: ПЛДР. М., 1981.
Т. IV XIV — середина XV в. С. 468—469). В НПЛ тут же, немного выше, упо-
минается поездка архиепископа Евфимия II в Москву к новоназначенному мит-
рополиту Исидору.
44
В. А. Водов
меон Суздальский, по собственному свидетельству, после бегства из
Венеции «прибЪгъ к Новоугородоу» и «пребыл лЪто оу великого святите-
ля владыкы Еуфимиа Новогородьского», и именно тут написал свою об-
личительную повесть против «латинян» и их пособника Исидора. Одна-
ко ни о каком участии Евфимия II в создании этого произведения, хотя
бы в качестве заказчика, не говорится6.
Сведения об отношении Евфимия к «латинству» в других источни-
ках противоречивы. В начале своего архипастырского служения, в 1433 г.,
Евфимий, будучи еще нареченным архиепископом, пригласил для пост-
ройки «въ дворЪ у себе» новой каменной палаты «мастеры нЪмечкыи изъ
Заморья»7 Но, с другой стороны, в 1443 г. согласно немецкому источ-
нику, новгородский владыка, совместно с архимандритом Юрьева мона-
стыря, отказался при отъезде немецких купцов принять от них ключи от
немецкой конторы — двора святого Петра8. Но тут речь идет о торговом
конфликте, а не о церковных разногласиях, и, на наш взгляд, трудно
видеть связь между этим эпизодом и появлением антилатинской «Пове-
сти о посаднике Добрыне»9
В равной степени нам кажется необоснованным придавать религи-
озное значение военным столкновениям Новгорода с западными соседя-
ми. В многочисленных повествованиях об этих столкновениях в НПЛ
лишь один раз можно найти намек на «латинство» врагов: при описании
знаменитой Невской битвы (1240 г.) упоминаются находившиеся в ря-
дах шведского войска «пискупы»10.
Исходя из разногласия в изложении событий 1440—1441 гг. между
новгородским и псковским летописанием и из резкой перемены в отно-
шении к Исидору в НПЛ, мы позволим себе предложить другое объяс-
нение ранней критической оценки Флорентийской унии в НПЛ.
В конце записи 6945 г. говорится, что после торжественного прие-
ма в Новгороде «на зимЪ поиха митрополит въ Пьсковъ [...] и во Пьско-
вЪ постави имъ анхимандрита Геласья и дасть ему суд владычнъ и вси
пошлины». То же известие имеется в немного более подробном виде в
ПЛ: «В лЪто 6946. ПриЪха в домъ святыя и живоначалныя Троица и во
град Псковъ митрополит Сидоръ Киевъскии и всеа Русии, на память
6См.: Малинин В. Старец Елеазарова монастыря Филофей и его послания. Ис-
торико-литературное исследование. Киев, 1901. Прил. С. 113, 97, 110, 89.
7НПЛ. С. 416.
8См.: Гильдебрандт П. П. Отчеты о разысканиях в рижском и ревельском архи-
ве. СПб., 1877. С. 47. №207; Шмидт С. О. Предания о чудесах при постройке
новгородской ропаты И Историко-археологический сборник [посвященный А. В. Ар-
циховскому]. М., 1962. С. 322.
9См.: Vodoff V. Un pamphlet anti-latin A Novgorod au XVе sidcle? // Revue des etudes
slaves. Paris, 1998. T. LXX (в печати).
10НПЛ. С. 77.
Новгород и Флорентийская уния
45
святого отца Николы, в рожественное говение; того же дни литоргию
соверши во святей Троицы; и быль во Пскова 7 недель и постави архи-
марита Галасия во Пскове, и отня суд и печать, и воды, и земли, и об-
рокъ владычень, и вся пошлины владычня, и дасть ту всю пошлину вла-
дычню своему наместнику аръхимариту Гал act ю, а самъ поЪде прочь»11.
Решение, принятое тут Исидором в пользу псковского духовен-
ства, идет вразрез с той политикой, которую проводил по отношению
ко Пскову архиепископ Евфимий П. В 6943/1435 г. он, по свидетель-
ству Псковской третьей летописи, приехал в Псков самовольно («паро-
вою»), «чтобы соудоу своего у Пскова просить и на попех своего подъез-
да», т. е. чтобы фактически отнять у псковского соборного духовенства
судебные пошлины и еще собрать с него особую пошлину в свою пользу.
После краткого конфликта, приведшего к временному отъезду влады-
ки из города, «псковичи даша емоу соуд его месяць и подъезд на попех
имаше», что вызвало «бои псковичам с софьаны». В конечном итоге
«владыка розгнЪвался и поеха прочь... а попомъ и игоуменомъ учи-
нилъ протора много»11 12.
Вмешательство Исидора в новгородско-псковские взаимоотношения
вызвало, разумеется, положительное к нему отношение псковичей, ко-
торые тут же выставили митрополиту «пирове мнози и дары велици»13, а
четыре года спустя приняли без ропота его «благословение и грамоты»14.
Наоборот, при новгородском архиерейском дворе подобное вмешатель-
ство во внутренние дела архиепископии, пользующейся, напомним, дав-
ней автономией, могло вызвать к митрополиту только отрицательное
отношение. Не создавало ли это обстоятельство благоприятной почвы
для распространения в Новгороде слухов о неудачах, которые потерпел
Исидор в своих попытках насадить Унию в великом княжестве Литовс-
ком15, а затем и в Москве? При этом новгородские книжники, включая
эти слухи в летопись, мало заботились о хронологии упоминаемых ими
событий16.
Эта гипотеза соответствует тому, что мы знаем об отношении рус-
ских к Флорентийской унии и вообще к церковному расколу между Ри-
мом и Константинополем. В глазах русских вопрос этот касался далеких
и мало известных стран (см. выше летописную запись, где говорится,
11НПЛ. С. 419; ПЛ. Т. I. С. 44; Т. II. С. 46, 133. Разница в годах объясняется
опять употреблением разных стилей — мартовского в НПЛ, сентябрьского в ПЛ.
,2ПЛ. Т. II. С. 130—131.
13 По свидетельству анонимного Хождения: ПЛДР. Т. IV С. 468—471.
14См.: Прим. 3.
15См.: Гирконтас Р. Попытка церковной унии в Великом княжестве Литовском
в XV в. // Славяне и их соседи. Католицизм и православие в средние века. Сборник
тезисов. М., 1991. С. 31—32.
|6См.: Прим. 4.
46
В. А. Водов
что Исидор «приЪха на Русь из Рима», и где он назван «митрополи-
томъ римьскымъ», вместо кардинала) и, следовательно, мало интересо-
вал правящие круги, даже церковные, пока он не касался конкретно Рус-
ской земли, т. е. территории, составляющей с конца X века округ
«митрополита всея Руси». Поэтому отрицательная оценка Флорентийской
унии находит отражение в древнерусской письменности лишь в пятидеся-
тых годах XV века, когда в Литве развил свою деятельность ученик Иси-
дора Григорий, провозгласивший себя митрополитом и посягнувший, та-
ким образом, на юрисдикцию митрополичьей кафедры, занимаемой в
Москве бывшим епископом Рязанским Ионою; при этом выпады против
«латиняна» Григория продолжаются и после того, как он признал власть
константинопольского патриарха17 Лет за десять до этого в Новгороде
отрицательное отношение к Исидору, хотя и маскировалось упреками в
латинских новшествах, могло быть вызвано тем значительным ущербом,
который митрополит-грек нанес перед своим отъездом в Италию новго-
родской архиерейской казне.
17 См.: Лурье Я. С. Идеологическая борьба в русской публицистике конца XV —
начала XVI в. М.; Л., 1960. С. 370—371.
Г В. Глазырина
О ФОРМИРОВАНИИ ТЕКСТА
«САГИ ОБ ИНГВАРЕ»
История возникновения «Саги об Ингваре» («Yngvars saga vidfQrla»)'
интересна как самостоятельная проблема. В то же время исследование
процесса создания отдельной саги позволяет лучше понять, как склады-
вались саги в Исландии, какие преобразования происходили с истори-
ческими фактами на разных стадиях бытования сюжета.
Характеризуя YS, известную нам на древнеисландском языке, ис-
следователи обычно отмечают, что она считается выполненным не ра-
нее начала XIII в.1 2 переводом утерянного произведения, созданного на
латинском языке около 1180 г. исландцем Оддом Сноррасоном3. Тем
самым обозначаются два этапа формирования письменного текста YS:
создание исходного оригинала на латинском языке и последующий пе-
ревод его на древнеисландский язык.
Однако история произведения начинается значительно раньше, когда
комплекс сказаний об Ингваре еще только формировался и существовал
в устной форме. Об этом прямо свидетельствует фрагмент, завершаю-
щий повествование и выполняющий функцию эпилога. Фрагмент нео-
бычайно насыщен разного рода информацией, проливающей свет на то,
1 Yngvars saga vi'6f<?rla jamte ett bihang om Ingvarsinskriftema / Emil Olson. Kobenhavn,
1912 (далее — YS). Произведение сохранилось в двух пергаменных рукописях XV в.
и двенадцати бумажных списках XVII—XIX вв. Описание рукописей см.: YS. В1.
I—XX.
2 В начале 1980-х годов по вопросу о времени создания саги прошла оживленная
дискуссия. Д. Хофманн привел развернутую аргументацию в пользу ранней (в са-
мом начале XIII в.) даты (Hofmann D. Die Yngvars saga vidforla und Oddr munkr inn
frodi // Speculum norroenum. Norse Studies in Memory of Gabriel Turville-Petre. Odense,
1981. S. 188—222). Против его точки зрения резко выступили Д. и Я. МакДугал
(McDougal, David and lan. [Rev.] Speculum norroenum. Norse Studies in Memory of
Gabriel Turville-Petre / U. Dronke, Gudrun P. Helgadottir, G. W Weber and H. Bekker-
Nielsen. Odense, 1981 // Saga-Book of the Viking Society. L., 1982—85. Vol. XXI.
P. 106—108) и P. Зимек (SimekR. [Rez.] // Sprachkunst. 1982. B. 13. S. 342 f.), отста-
ивавшие традиционное мнение о сложении текста в XIV в. Итоги дискуссии подвел
Д. Хофманн, констатировавший недостаточность аргументов для фундированного
обоснования каждой из концепций (Hoftnann D. Zu Oddr Snorrasons Yngvars saga
vtdfQrla // Skandinavistik. 1984. Bd 14. H. 2. S. 106—108).
3 Simek R., Hermann Palsson. Lexikon der altnordischen Literatur. Stuttgart, 1987.
S. 399—400; Wolf K. Yngvars saga vi'dfprla // Medieval Scandinavia. An Encyclopedia /
Ph. Pulsiano. New York; London, 1993. P. 740.
48
Г В. Глазырина
как рождалась сага. Он сохранился в обеих дошедших до нас пергамен-
ных рукописях саги — GKS 2845 4to (середина XV в.) и AM 343а 4to (тре-
тья четверть XV в.)4 Приведу фрагмент полностью:
Enn fcessa sogu hofum uer heyrt ok ritat epter forsaugn jjeirar baekr, at
Oddur munkur hinn frodi hafdi giora latit at forsaugn frodra manna, fieira er
hann seger sialfur j brefi sinu, pui er hann sendi Joni Lofzssyni ok Gizuri Hallsyni.
Enn ]?eir er uita fiiciazt innuirduligar, auki uid, [>ar sem nu jjiker a skorta. Pessa
sogu segizt Oddr munkur heyrt hafa segia pann prest, er Isleifur hiet, ok annann
Glum Porgeirsson, ok hinn pridi hefer Porer heitit. Af jjeira frasaugn hafdi hann
pat, er honum potti merkiligazt. En Isleifur sagdizt heyrt hafa Ynguars sogu af
einum kaup[manni], enn sa kuezt hafa numit hana j hird Suiakongs. Glumur
hafdi numit at fodur sinum. Enn Porer hafdi numit af Klaukku Samsyni, en
Klacka hafdi heyrt segia hina fyrri froendur sina. Ok par lyktum uer pessa sogu.5
«Хотя мы слышали, как рассказывали эту сагу, все же записали мы
ее на основе сказаний тех книг, которые монах Одд Мудрый велел сло-
жить по рассказам мудрых людей, о которых он сам говорит в своем пись-
ме, посланном Йону Лофтссону и Гицуру Халлсону. А те, кто считают,
что они знают [об этом] лучше, пусть исправят там, где они считают нуж-
ным. Монах Одд говорит, что он слышал, как эту сагу рассказывал тот
священник, которого зовут Ислейв, а также еще кто-то по имени Глум
Торгейрссон, а также третий [человек] по имени Торир. Из их рассказов
он взял то, что ему показалось наиболее достойным внимания. Но Ислейв
сказал, что он услышал сагу об Ингваре от какого-то купца, который ут-
верждал, что сам узнал ее при дворе конунга Швеции. Глум узнал от сво-
его отца. А Торир узнал от Клакки Самссона, но Клакки слышал, как ее
рассказывали его старшие сородичи. И на этом мы заканчиваем эту сагу».
Этот фрагмент содержит несколько существенных для истории со-
здания саги свидетельств, которые отчасти проясняют ее отдельные мо-
менты, но в то же время ставят новые вопросы.
1.	Эпилог написан теми людьми, которым принадлежит дошедший
до нас вариант YS. Остается проблематичным, создан ли эпилог вскоре
после написания саги Оддом6 или он был включен в текст при его поздней-
4 Датировки рукописей по кн.: Ordbog over det norrone prosasprog. Registre.
Kobenhavn, 1989. S. 411—412.
5YS. Bl. 48—49.
6Сюжет произведения структурно делится на три части: 1) описание некоторых
событий истории Швеции и обстоятельств, побудивших Ингвара отправиться с дру-
жиной в Восточную Европу (YS. Bl. 1—11); условно обозначим эту часть саги «Про-
логом»; 2) рассказ о походе Ингвара с дружиной по реке, берущей свое начало в
Гардарики (Древней Руси), который заканчивается смертью Ингвара (YS. Bl. 11—32);
3) описание путешествия Свейна, сына Ингвара, по тем же местам, где прошел его
отец (YS. В1. 32—49). Неясно, существовали ли все три части в латинском оригина-
ле. Исследователи, однако, полагают, что Одду в YS принадлежат Пролог и описа-
О формировании текста «Саги об Ингваре,
49
шей переработке. Однако, поскольку он входит в состав текста в обеих
древнейших рукописях, дошедших до нас, можно с уверенностью считать,
что он датируется временем не позднее середины XV в.
2.	Несомненно, что во время создания эпилога сага бытовала в Ислан-
дии в устной форме. Об этом свидетельствует фраза «мы слышали, как
рассказывали эту сагу». Устная сага существовала в нескольких вариантах,
значительно различавшихся, по-видимому, в изложении отдельных эпизо-
дов. Это подтверждает ссылка на то, что могут оказаться люди, которые
«считают, что они знают лучше», чем авторы эпилога, и тогда эти люди
могут «исправить» повествование «там, где они считают нужным».
3.	Устные сказания возникли задолго до того, как они были офор-
млены в устную сагу. В тексте произведения есть свидетельство, что
первые истории об Ингваре рассказывались самими участниками похода
и были принесены ими в Исландию. В нем говорится, что после завер-
шения похода «Кетилль отправился в Исландию и остался там жить, и
он был первым, кто рассказал эту сагу»7
4.	В самом тексте YS приведено имя ее автора, которым является ислан-
дский клирик Одд Сноррасон (ум. ок. 1200 г.), монах-бенедиктинец, живший
в монастыре Тингэйрар (в монастыре с Островов Тинга). Этот монастырь, рас-
положенный в северной четверти Исландии8, занимал исключительное поло-
жение среди других исландских монастырей. Возникший еще в 1112 г., а фор-
мально основанный в 1133 г., Тингэйрар был одним из наиболее процветающих
монастырей в стране (хотя сравниться с богатыми монастырями Европы он,
конечно, не мог), имевшим права на лов трески и лосося, пользование плодо-
родными пастбищами, разрешение на сбор яиц морских птиц и леса-плавунца,
что позволяло его монахам меньше думать о каждодневных потребностях и
сосредоточиться на духовном. Ограниченные возможности монастырской орга-
низации, пополнявшейся главным образом за счет привлечения членов рода,
которому принадлежала земля, лимитировали число проживавших там мона-
хов. Их количество даже в XIII в., по свидетельству Эйнара Ол. Свейнссона,
обычно не превышало десяти человек9. Не игравшие в Исландии раннего вре-
ние похода Ингвара, а третья часть, так же как и отдельные незначительные фраг-
менты по тексту, созданы анонимным автором XIII в. при переводе текста с латы-
ни (Vikings in Russia. Yngvar’s Saga and Eymund’s Saga I Tr. and Intr. by Hermann
Palssonand P. Edwards. Edinburgh, 1989. P. 5).
7YS. Bl. 47. Слово «сага» в данном случае не обозначает жанр произведения.
Оно употреблено здесь в обычном для древнеисландского языка значении «рассказ,
повествование».
8 Вся территория страны административно делилась на четыре четверти.
9Einar Ol. Sveinsson. The Age of the Sturlungs: Icelandic Civilisation in the Thirteenth
Century. Ithaca, 1953. P. 112 (Islandica 36).
50
Г В. Глазырина
мени важной экономической или политической роли, монастыри являлись куль-
турными центрами, опиравшимися на национальные традиции. О монастыре
Тингэйрар известно больше, чем о других, современных ему. Считается, что
его монахов наиболее привлекала работа по составлению агиографических про-
изведений. Ими была написана сага о заслужившем репутацию святого пер-
вом епископе этого монастыря Йоне Эгмундарсоне («Jonssaga»). Аббат монас-
тыря Карл Йонссон принимал участие в написании первой части «Саги о
Сверрире» в 1185—1188 гг.10 Наиболее известны созданные в этом монастыре
саги о конунгах-миссионерах Олаве Трюггвасоне и Олаве Святом. Автором
жизнеописания конунга Олава Трюггвасбна *«Vita Olavi», которое было напи-
сано на латыни и так же, как и YS, не дошло до нас* 11, считается Одд Сноррасон.
В приведенном фрагменте, однако, говорится, что в основу древне-
исландского произведения его авторами был положен некий письмен-
ный текст — книги, которые «велел сложить» монах Одд. Остается от-
крытым вопрос о том, был ли Одд лишь инициатором работы, или он
сам создавал, конструировал текст, а те, кто «складывал» сагу, были в
действительности лишь писцами, копировавшими или записывавшими
по указаниям Одда созданный им текст.
5.	О том, что Оддом велась работа над текстом YS, известно из пись-
ма, написанного им известным деятелям своего времени Йону Лофтссону
и Гицуру Халлссону. Их имена связаны с хутором Скальхольт в местнос-
ти Одди в южной четверти страны, который стал в конце XI в. центром
первой исландской епископии. Йон Лофтссон (ум. в 1197 г.) был внуком
первого историка Исландии Сэмунда Сигфуссона (Сэмунда Мудрого) и
являлся одним из светских лидеров страны. Он сыграл важную роль в
противостоянии местной знати и местной церкви земельным притязани-
ям церковных деятелей Норвегии после перехода Исландии в 1154 г. из
юрисдикции объединенной скандинавской архиепископии в Лунде под
юрисдикцию архиепископии в Нидаросе. Йон Лофтссон пользовался боль-
шим авторитетом у современников и обладал правом решения спорных
вопросов на альтинге. Их фамильная усадьба в Одди являлась одним из
основных интеллектуальных центров страны и славилась интересом к изу-
чению истории, а также своей школой. Именно в семье Йона в Одди с
трехлетнего возраста воспитывался будущий автор «Круга земного» Снорри
Стурлусон. Имя другого человека, Гицура Халлссона (1126—1206), не менее
известно благодаря упоминанию его в текстах ряда произведений, таких
wByockJ. Medieval Iceland. Society, Sagas, and Power. Univ, of California Press,
1993. P. 150—152.
11 По неоднозначным оценкам исследователей, произведение было создано между
1160 и 1190 гг. О датировках латиноязычной саги Одда см.: Джаксон Т. Н. Исланд-
ские королевские саги о Восточной Европе (с древнейших времен до 1000 г.). Тек-
сты, перевод, комментарий. М., 1993. С. 122.
О формировании текста «Саги об Ингваре>
51
как «Всемирная сага», «Сага о епископе Палле», «Хунгрвака» и др. Долгое
время считалось, что Гицур являлся одним из авторов этих произведе-
ний. Современные исследователи полагают, что Гицур был, скорее, ин-
формантом для авторов саг, своего рода собирателем и рассказчиком пре-
даний12. Более двадцати лет Гицур был законоговорителем на альтинге
страны, много раз ездил в европейские страны и был принят в Риме луч-
ше, чем кто-либо еще из исландцев. Он считался блестящим знатоком
языков, так же как и его отец Халл Тейтссон (1085—1150), который, как
отмечали современники, мог говорить на всех языках, распространенных
от Исландии до Рима, как на своем родном13.
Не совсем ясно, однако, где и каким образом авторы эпилога могли
ознакомиться с этим письмом. В пользу того, что оно им действительно
было известно, свидетельствует, как кажется, употребление формы насто-
ящего времени глагола в предложении «о которых он сам говорит в своем
письме», которая предполагает знакомство с его содержанием авторов эпи-
лога. Наиболее вероятным местом нахождения письма являлся Скальхольт,
с которым связывается жизнь и деятельность Йона Лофтссона и Гицура
Халлссона: именно туда, скорее всего, оно было отослано Оддом. Если же
предположение о том, что письмо хранилось в Скальхольте, верно, то ло-
гично предположить, что и авторы эпилога работали там. Возможно так-
же, что авторы эпилога могли ознакомиться с копией письма, которая, по
средневековой традиции, должна была храниться в том месте, откуда был
отослан текст, т. е. в данном случае — в монастыре Тингэйрар14.
6.	Текст Одда основывался на нескольких устных вариантах сказания
(приводятся имена трех информантов Одда — священника Ислейва15 и не-
ких Глума и Торира) и представлял собой контаминацию этих рассказов.
Об этом свидетельствует упоминание во фрагменте о том, что Одд у каж-
дого из них «взял то, что ему показалось наиболее интересным». Эта же
фраза указывает на значительную вариативность сказаний об Ингваре.
12 Об именах трех других информантов Одда— священника Ислейва, Глума
Торгейрссона и некоего Торира — см.: Hofmann D. Die Yngvars saga vidforla und Oddr
munkr inn frodi. S. 192—193. Дать подробную характеристику этим персонажам, к
сожалению, пока не представляется возможным.
13 Vikings in Russia. Р. 6, 39.
14 Благодарю проф. Рудольфа Зимека за высказанное устно замечание о воз-
можности использования авторами текста копии письма.
15 Употребленное в тексте определение «prestr» («священник»), а не «biskup»
(«епископ») при имени Ислейва не позволяет однозначно утверждать, что здесь
имеется в виду Ислейв Гицурарсон, епископ Скальхольта в 1056—1080 гг. Со-
временник Одда Сноррасона, он был, по-видимому, единственным активно дей-
ствовавшим церковным деятелем в Исландии, носившим это имя. Можно пред-
положить, однако, что Одд слышал рассказы Ислейва тогда, когда он еще не
был рукоположен епископом, т. е. до 1156 г.
52
Г В. Глазырина
Варианты сказания, оказавшиеся у Одда, в течение какого-то време-
ни бытовали в устной традиции. Каждый человек, рассказавший свою
историю Одду, знал ее от кого-то другого. От своих близких старших ро-
дичей услышали ее Глум и Торир. Она могла бытовать в их семьях как
родовое предание с упоминанием имен близких родственников, имевших
отношение к данной истории. Она могла также рассказываться в качестве
развлекательного сюжета во время больших народных праздников или
для того, чтобы скоротать время в период длинных полярных ночей в
Исландии. Священник Ислейв, согласно тексту, почерпнул эту сагу от
какого-то купца, который «сам слышал ее при дворе конунга Швеции».
Перечень этих людей показывает, что в период, предшествовавший
созданию письменного текста, устные сказания об Ингваре были попу-
лярны среди самых разных слоев исландского общества. Среди них —
священник, купец и, вероятно, бонды. Последних (составлявших наиболь-
шую часть населения Исландии) нужно видеть, как кажется, в инфор-
мантах Одда Глуме, Торире, их родичах.
7.	Сказания об Ингваре были известны по меньшей мере в двух
странах — в Исландии (причем в разных частях страны: на юге в Одди и
на северо-востоке в монастыре Тингэйрар) и в Швеции при королевском
дворе, который в середине XII в. находился в Упсале.
8.	Общеизвестно, что в Швеции распространен другой тип истори-
ческих источников — рунические надписи на камнях. Исследования и пуб-
ликация этих памятников начались еще в XVII в. Среди них была выделе-
на группа надписей, локализованных главным образом в Средней Швеции,
в которых увековечивается память о людях, совершивших походы с не-
ким Ингваром. Совпадение стержневого для этого круга надписей имени
Ингвар с именем главного героя древнеисландской саги навело исследо-
вателей на мысль о существовании исторически обусловленной взаимо-
связи между этими памятниками. Анализ содержания надписей на обна-
руженных к тому времени 20 «камнях Ингвара»16 (такое название получил
этот комплекс памятников у исследователей) в сопоставлении со свиде-
тельствами саги17 показал, что некоторые сведения идентичны, и это ука-
зывает на несомненную связь между памятниками. Вместе с тем, даже
первая попытка Ф. Брауна сопоставить почерпнутые им сведения саги с
16 Общее число мемориальных рунических надписей, связанных с Ингваром
Путешественником, в настоящее время составляет свыше 30.
Braun F. Hvem var Yngvarr enn vfdforli? Ett bidrag till Sveriges historia under XI
irhundradets forstahalft // Fomvannen. 1910. Arg. 5. S. 99—118; Friesen O. von. Hvem
var Yngvarr enn vidfprli? // Fomvannen. 1910. Arg. 5. S. 199—209; Wessen E. Om
Ingvar den Vittfarne, en sormlandsk vikingahofding // Sodermanlands Fomminnesforenings
Arsskrift 1937. Strangnas, 1937. S. 3—17.
О формировании текста «Саги об Ингваре*
53
генеалогической информацией других древнескандинавских источников
показала наличие значительных расхождений и поставила перед исследо-
вателями дополнительные вопросы о взаимосвязи саги и мемориальных
рунических надписей. Один из них — вопрос о том, на каких источниках
основана сага, ведь «камни Ингвара» являются лишь достоверным исто-
рическим свидетельством, подтверждающим сам факт существования ка-
кого-то Ингвара и реальности осуществленных им походов18. В то же вре-
мя широкая распространенность «камней Ингвара» в Средней Швеции
является веским аргументом для предположения о существовании в этой
части страны устных сказаний об Ингваре и людях, связанных с ним. Имя
этого знатного человека, несомненно, выступало своеобразным оценоч-
ным элементом в надписях, посвященных людям, которые участвовали и
погибли в походах Ингвара.
Упоминание в эпилоге YS о бытовании сказаний об Ингваре при
королевском дворе в Швеции является лучшим доказательством того,
что поход Ингвара, состоявшийся, судя по датировке рунических «кам-
ней Ингвара», не позднее середины XI в., считался важным событием
истории Швеции этого времени (и именно поэтому о нем рассказыва-
лось при дворе). Возможно также, что оно косвенным образом подтвер-
ждает тот факт, что сам Ингвар, как это представлено в саге, принадле-
жал к королевскому роду.
Таким образом, опираясь на проведенный выше анализ эпилога YS,
в истории создания этого произведения в его законченной форме, знако-
мой нам сейчас, можно выделить следующие этапы и с известной долей
условности хронологически определить их.
Возникновение и начало бытования устных сказаний о походе Инг-
вара в Швеции следует отнести ко времени не позднее середины XI в.
Столь же уверенно можно считать, что они были популярны там по мень-
шей мере до 70—80-х гг. XII в., когда Одд Сноррасон познакомился с
версиями сказания, имевшими хождение при королевском дворе в Шве-
ции. Также очевидно, что в эти же годы устная версия (или версии)
сказания об Ингваре были распространены в разных частях Исландии.
Вторым этапом развития YS является время создания монахом Оддом
письменного текста произведения на латинском языке (ок. 1180 г.). При
рассмотрении этих двух периодов логично задать вопрос о том, на каком
языке бытовали устные сказания, и ответ очевиден. Из Швеции они долж-
ны были прийти на шведском языке, становление которого относится к
концу X—XI вв.; в Исландии эти сказания, как и другие саги, бытовали
18 Мы говорим о «походах» Ингвара, поскольку в тексте произведения расска-
зывается не только о походе в Восточную Европу, но и о совершенном им ранее
походе в Земгалию.
54
Г В. Глазырина
только на древнеисландском языке19 Из этого можно заключить, что соз-
дание Оддом Сноррасоном письменного текста на латыни предполагало
переработку популярных версий по определенным формулам, которые были
свойственны агиографии и ряду жанров «ученой» литературы, создававшихся
на латинском языке. Нельзя исключить также возможность того, что суще-
ствовала и письменная латиноязычная версия саги, созданная в Швеции
при королевском дворе или архиепископстве в Лунде, с которым и после
перехода под юрисдикцию Нидароса Исландия сохраняла тесные контакты.
Именно эта версия могла быть взята за основу Оддом. Это, однако, не
более чем предположение, поскольку вследствие плохой сохранности ран-
них шведских письменных памятников трудно составить четкое представ-
ление о том, какие жанры литературы и типы памятников были характер-
ны для этого периода развития письменности в Швеции.
Вполне определенно можно говорить и о том, что после создания
саги Оддом на латинском языке широкая известность этой версии в Ис-
ландии была практически исключена: после введения христианства на
острове в 1000 г. богослужения совершались на родном языке, латинс-
кая письменность была доступна лишь немногим «ученым людям», в
основном из клерикальной среды. Сага могла, конечно, распространять-
ся по монастырям как письменное сочинение, но до появления ее исланд-
скоязычной версии она вряд ли могла быть широко известна и суще-
ствовать в устной традиции на латинском языке.
О не дошедшем до нас исходном латиноязычном варианте саги мо-
наха Одда у нас имеются, в основном, гипотезы, основанные на анало-
гиях с другим текстом, приписываемым ему. Написанная вскоре после
создания им «Саги об Олаве Трюггвасоне», она могла быть близка этому
тексту по манере изложения, лексике, основным идеям, поскольку оба
произведения имели своей конечной целью показать праведную жизнь и
угодные Богу деяния известных скандинавских персонажей. В таком слу-
чае можно с известной долей уверенности предположить, что текст Одда
был лишен многих эпизодов, известных нам по сохранившемуся тек-
сту, украшающих основную канву произведения, делающих его более
«саговым». Здесь я имею в виду эпизоды, связанные, главным образом,
с введением в сюжет элементов фольклорной северной традиции, такие,
например, как встреча героев с великанами20. Характерные для исландс-
кой саги ХШ в. и позднейшего времени фольклорные мотивы либо об-
опри значительном сходстве скандинавских языков на раннем этапе их разви-
тия диалектальные различия между западноскандинавскими (древнеисландским,
древненорвежским) и восточноскандинавскими (древнешведским, древнедатским)
языками проявились довольно рано. См.: Стеблин-Каменский М. И. Древнеисланд-
ский язык. М., 1955. С. 7—8.
20YS. Bl. 12—13.
О формировании текста «Саги об Ингваре*
55
рамляли исторические и псевдоисторические сюжеты в устной тради-
ции, либо входили в состав их структуры и становились неотъемлемой
частью данных сюжетов.
Согласно распространенному мнению, в начале XIII в. был выпол-
нен перевод латинской саги на древнеисландский язык. Не вполне ясно,
однако, как в данном случае следует трактовать понятие «перевод». Со-
временное значение слова предполагает адекватную передачу на другом
языке имеющегося оригинального текста. В нашем случае сами авторы
YS указали, что они «записали ее на основе (выделено мной. — Г Г.) ска-
заний тех книг, которые монах Одд Мудрый велел сложить по рассказам
мудрых людей». Следовательно, речь должна идти не о переводе, но об
использовании текста Одда авторами саги при работе по созданию произ-
ведения на древнеисландском языке. Текст Одда, таким образом, может
считаться одним из источников YS, своеобразной сюжетной канвой, но не
ее исходным вариантом. Главным же источником для создателей саги
могла и должна была оставаться устная традиция, что подтверждается их
комментарием в эпилоге: «мы слышали, как рассказывали эту сагу». Ука-
зание на следование тексту Одда нужно, по-видимому, понимать таким
образом, что из множества вариантов сказания, существовавших в устной
традиции, авторы выбрали и зафиксировали в своем тексте сюжеты, наи-
более близкие сюжетике саги Одда.
Необходимо выделить в отдельный этап позднейший, скрытый от нас
период существования письменного текста саги (без сомнения, многократ-
но переписывавшейся и перерабатывавшейся). Это период, начавшийся в
момент создания ее в начале XIII в. на древнеисландском языке на основе
текста Одда и устных сказаний и завершившийся включением данного тек-
ста в XV в. в рукописи AM 343а 4to и GKS 2845 4to. Роль устной традиции
на этом этапе существенно ослабляется. При копировании и переработке
текстов саг, созданных исландскими клириками в более раннее время, тра-
диционно привлекались другие письменные источники. Для YS исследова-
тели отмечают включение эпизодов и мотивов из сочинений Лукана, Сал-
люстия и Исидора, «Истории Гамбургских епископов» Адама Бременского,
заимствования из «Stjorn» — осуществленного в начале XIII в. перевода на
древнеисландский язык ветхозаветных книг, цитаты из «Книги Хаука» —
обширного сборника текстов различного содержания, отдельные части ко-
торого восходят к началу XIV в., и других памятников. Детализированная
разработка сюжетов в YS с использованием широкого спектра дополнитель-
ных письменных источников — лишь одно из подтверждений необходимо-
сти выделения позднего этапа формирования текста.
Очевидно, что сюжет подвергается переработке также и в связи с оп-
ределенными политическими и конфессиональными интересами, существен-
но влиявшими на форму подачи материала, касающегося событий ранней
истории. Под влиянием исторических событий, актуальных в текущий мо-
мент, естественно происходило и переосмысление ранних сказаний.
Л. И. Грацианская
ГОРГИППИЯ — СТОЛИЦА синдов?
(К STRAB. XI, 2, 10)
Вопрос о соотнесенности «синдской» топонимии и этнонимии (Синд-
ская гавань, Синдика, столица [царская резиденция] синдов, Синда, Синд,
Синдик) с топонимом «Горгиппия» и их локализации не нов для отечест-
венной науки. Локализация Горгиппии давно определена: ей соответствует
большое городище, расположенное в центральной части современного
города Анапа. Город продуктивно раскапывается российскими археологами
уже не один десяток лет: в шестидесятых годах раскопками руководила
И. Т. Кругликова1, последние 25 лет работы ведутся под руководством
Е. М. Алексеевой1 2.
Археологические материалы фиксируют существование эллинско-
го города на одном месте непрерывно по крайней мере с V в., а может
быть, и с конца VI в. до н. э. по III в. н. э.3 Эпиграфические данные
помогают воссоздать различные стороны государственной, обществен-
ной и частной жизни города в разное время4.
Вещественные источники разносторонне характеризуют хозяйствен-
ную и производственную жизнь, торговлю и бытовой уклад жителей Гор-
гиппии на протяжении всего периода ее существования. Из наблюдений
за характером городского строительства известно, что примерно во вто-
рой четверти IV в. до н. э. город на берегу Анапской бухты был заново
распланирован и внезапно разросся. Очевидно, тогда же он получил и
новое название5 по имени сына боспорского царя Сатира Горгиппа6, по-
сланного в 90—80-х гг. IV в. до н. э. в Синдику (Polyen. VIII, 55).
1 Результаты работ обобщены ею в ряде статей, из которых особенно важна «Квар-
тал ремесленников в Горгиппии» (КСИА. 1985. Вып. 182. С. 70—76), и в научно-
популярной книге «Синдская гавань, Горгиппия, Анапа» (М., 1977).
2 Вышла из печати монументальная монография Е. М. Алексеевой «Античный
город Горгиппия» (М., 1997), написанная ею на основе докторской диссертации с
тем же названием (М., 1990). История археологического исследования Горгиппии
изложена на с. 5—12 диссертации. В приложении к диссертации дана обширная
библиография.
3 Алексеева Е. М. Античный город Горгиппия. Дисс. на соиск. уч. ст. докт. ист.
наук. М., 1990. С. 14, 30—31, 42, 45—16.
4 К настоящему времени известно более 150 эпиграфических памятников Гор-
гиппии, которые опубликованы в КВН, № 1114—1219; addenda № 4. Библиографию
остальных см.: Алексеева Е. М. Античный город Горгиппия. С. 12.
5 Алексеева Е. М. Античный город Горгиппия. С. 50.
6Gaidukevic V. F. Das Bosporanische Reich. Berlin, 1971. S. 72. № 27.
Горгиппия — столица синдов?
57
Как уже было сказано, город на этом месте существовал и раньше,
приблизительно с последней четверти VI в. до н. э., что надежно зафик-
сировано недавними раскопками Е. М. Алексеевой7 По её определению,
он имел изначально эллинский облик8.
По мнению значительного количества исследователей, названием
города до переименования его в Горгиппию было «Синдская гавань»9
Некоторые считают также, следуя сообщению Стефана Византийского10 11,
что предшественником Горгиппии является Синдик. Они отождествляют
Синдик с Синдской гаванью и локализуют все три топонима на одном
городище — анапском11.
Однако существует в науке и другое мнение, что Синдская гавань
не имеет отношения к анапскому городищу и расположена в ином мес-
те12. Е. М. Алексеева полагает, что есть достаточно оснований считать
раннее анапское городище Синдиком или Синдом13 *, а вопрос о Синдской
гавани оставляет открытым, думая, что решающее слово тут должна
сказать эпиграфика и археологическое обследование ряда иных претен-
дентов на топоним «Синдская гавань» (перечисленных нами в прим. 12).
1 Алексеева Е. М. Античный город Горгиппия. С. 25—42.
8Там же. С. 45.
9Брун Ф. [Я.] Черноморье. Сборник исследований по исторической географии
Южной России. Ч. II // Записки имп. Новороссийского университета. Одесса, 1880.
Т. XXVIII. С. 270; Орешников А. В. Этюды по нумизматике Черноморского побе-
режья И ИРАИМК. 1922. Т. I. № 22. С. 122; Зограф А. Н. Античные монеты И
МИА. 1951. № 16. С. 116; Каллистов Д. П. Северное Причерноморье в античную
эпоху. М., 1952. С. 102; Блаватский В. Д. Архаический Боспор И МИА. 1954. № 33.
С. 20; Шелов Д. Б. Античный мир в Северном Причерноморье. М., 1956. С. 43.
10Steph. Byz. S. v. Z6v5iko^.
11 Гайдукевич В. Ф. Боспорское царство. М.; Л., 1949. С. 216; Болтунова А. И.
Проксенический декрет из Анапы и некоторые вопросы истории Боспора // В ДИ.
1964. № 3. С. 145.
12Впервые эта точка зрения высказана А. А. Сибирским {SibirskyA. A. Catalogue
des medailles du Bosphore Cimmerien. SPb., 1859. P. 237) и поддержана M. И. Ростов-
цевым {Ростовцев М. И. Скифия и Боспор. Пг., 1925. С. 293), который предполо-
жительно локализовал Синдскую гавань в районе дельты реки Кубани близ станиц
Благовещенская или Витязевка. Эта точка зрения поддержана Ю. С. Крушкол {Круш-
колЮ. С. Древняя Синдика. М., 1971. С. 97—101), обнаружившей в ходе ар-
хеологических разведок следы городища в районе Витязевки и два поселения в районе
Благовещенской {Крушкол Ю. С. Древняя Синдика. С. 99). Е. М. Алексеева отмечает
значительное городище на южном берегу Цукурского лимана, смежного с Кизил-
ташским, куда приблизительно приводит указание Страбона о 180 стадиях между
Корокондамой и Синдской гаванью (Strab. XI, 2, 14), которое не исследовалось, но
осматривалось В. С. Долгоруковым и самой Е. М. Алексеевой, причем самый ранний
подъемный материал датируется VI—V вв. до н. э. {Алексеева Е. М. Античный город
Горгиппия. С. 20—21). М. В. Агбунов {Агбунов М. В. Античная лоция Черного мо-
ря. М., 1987. С. 90) на основе анализа периплической литературы приходит к этой
же точке зрения, обращая внимание на довольно крупное Бугазское городище близ
станицы Благовещенская.
Алексеева Е. М. Античный город Горгиппия. С. 45—46.
58
Л. И. Грацианская
Топоним Горгиппия встречается в небольшом числе литературных
источников. Это сведения Страбона, который в периплических местах,
возможно, основывался отчасти на информации Артемидора Эфесско-
го, а отчасти на Посейдонии, и сведения опирающегося на того же Стра-
бона или Артемидора Эфесского Стефана Византийского. Отметим, что
в эпиграфических памятниках, напротив, топоним Горгиппия (Горугллега,
Горуииа) употребляется достаточно часто14, этноним синды (LivSot) —
очень часто15, но «синдская» топонимия не встречается совсем.
Сочинение Стефана Византийского содержит три упоминания Гор-
гиппии. Одно (s. v. ’Aonoopytavoi) имеет прямую ссылку на книгу XI Стра-
бона и текстуально совпадает с соответствующим местом «Географии»
(XI, 2, 11) (за исключением пропуска, артикля oi при ’Aonoupyiavoi).
Однако в рукописи Стефана место с интересующим нас топонимом (ка1
Горуииад) опущено, и восстановление топонима является прямой рекон-
струкцией издателей на основании текста Страбона, что и отмечено ими
в примечаниях16. Поэтому данный фрагмент Стефана не может считать-
ся независимым аргументом.
Два других известия Стефана дают разные чтения названия города:
s. v. ropyinneta: ropyinneta поХц EivSucfig. To e0vikov Горушпехх; («Гор-
гиппия— город Синдики. Этникон— горгиппевс») и s. v. EtivSiKog:
EtivSiKog noXtg npoae/fig ttj EicoOta. "E/ovca ktpeva. "Evict 5e ropyinnr]v
каХозхн («Синдик — город, соседствующий со Скифией, имеющий га-
вань. Некоторые зовут и Горгиппой»), Во втором случае Стефан приво-
дит форму Горгиппа. Так город называется «некоторыми», оставшимися
безымянными. Другое имя города, Синдик, пишется через о, и он лока-
лизуется рядом со Скифией.
Три упоминания Горгиппии у Страбона помещены в трех следующих
одна за другой главах. В Strab. XI, 2, 10 и XI, 2, 12 Горгиппия упомянута
в перипле, а в XI, 2,11 — в определении места обитания аспургиан, данного
в исторической справке о них: они живут между двумя городами —
Фанагорией и Горгиппией17 Во всех трех случаях топоним читается как
ropytnia. Если придерживаться текста, приводимого всеми издателями,
то сообщения в XI, 2, 10 и XI, 2, 12 противоречат друг другу, ибо в XI, 2,
10 сказано, что «в Синдике есть Горгипия... недалеко от моря» (&га 56
|4КБН. № 1115, 1118, 1119А (реконструкция), 1119Б, 1129АГ, 1132 (реконст-
рукция), 1134, 1214 (exit., реконструкция) и др.
|5КБН. № 6, 6А, 8—11, 25, 39, 40, 971, 972, 1014, 1015, 1037—1040, 1042.
16 Steph. Byz. S. v. ’AcTtoupytavoi.
17 Гибель Полемона у аспургиан относится, по-видимому, к 8 г. до н. э. (Gaidu-
kevic V. F. Das Bosporanische Reich. S. 329). Известие это получено Страбоном, воз-
можно, близким к двору Пифодориды, «из первых рук». Далее в тексте приведено
достаточно специфическое известие о затоплении Фарнаком страны племени дан-
дариев отведением вод реки Гипанис (Кубань) через какой-то старый, очищенный
по его приказу канал.
Горгиппия — столица синдов?
59
ка1 Горута ev тр ZivSiKp, то PaoiXetov xwv Eiv&dv пХт|о1оу 6аХаххт|<;, ка1
’А0оракт|), а в XI, 2, 12 — «после Синдики и Горгипии, что на море» (цеха
8е xfjv Eiv8ikt|v ка1 xfjv Fopyiniav eni xfj BaXaxxti), т. е. Горгиппия оказы-
вается в первом случае «недалеко от моря», а во втором — «на море». При
этом Синдика и Горгиппия различаются. Единая трактовка расположения
Горгиппии по Strab. XI, 2, 10 принята как русскими переводчиками Стра-
бона (Ф. Г Мищенко: «В Синдике есть также город Горгипия, царская
резиденция синдов, расположенная близко от моря, и Аборака»18; П. И. Про-
зоров: «В Синдике же недалеко от моря лежит и Горгипия, столица синдов,
и Аборака»19; Г А. Стратановский: «В Синдской области есть место Гор-
гипия, царская столица синдов, недалеко от моря, а также Аборака»20),
так и зарубежными21 Но Горгиппия — порт и должна быть расположена
не «вблизи моря», а — как говорит сам Страбон в XI, 2, 12 — «на море».
Информация же XI, 2, 10 о том, что Горгиппия является столицей или
царской резиденцией синдов22— на ее основании Горгиппия и отождест-
вляется с более ранней Синдской гаванью, — уникальна и не подтвержда-
ется никакими другими источниками. Нет этой информации о Горгиппии
и в соответствующем месте «Страбоновской хрестоматии», где столицей
синдов (xd xdiv EivScov (3aoiXeiov) назван „приморский город Синдика"
(лараЭаХастоих; поХц EivSiki))23. Более того, археологические источники
противоречат рассмотрению Горгиппии в качестве столицы синдов,
поскольку выявляют изначально эллинский облик города.
Попытаемся пристальней присмотреться к текстологии XI, 2, 10.
Еще в издании Г Крамера в подстрочном примечании ad 1ос. отмечено,
что слова eoxt ev xfi EtvStKfi выпущены в рукописях 1, о и z24. В послед-
нем французском издании, которое началось в 1969 г. под руководством
Ф. Лассерра и Ж. Ожак, отмечено отсутствие тех же самых слов в руко-
18 «География» Страбона в семнадцати книгах / Пер. с греческого с предисло-
вием и указателем Ф. Г Мищенка. М., 1879. С. 506.
19SC. 1. С. 271.
20 Страбон. «География» в 17 книгах / Пер. с греческого, статья и коммента-
рии Г. А. Стратановского. М., 1964 (репринт 1994). С. 470.
21 Strabon. Geographie. Т. VIII (livre XI) I Texte etabli et traduit par F. Lasserre.
Paris, 1975. P. 48; The «Geography» of Strabo I With an Engl. Transl. by Horace Leonard
Jones, Based in Part upon the Unfinished Version of John Robert Sitlington Sterret. L.; N. Y
1917—1932. Vol. V. P. 197—198.
22 Мнение, что Горгиппия — столица синдов, достаточно распространено в исто-
риографии: Ростовцев М. И. Эллинство и иранство на юге России. Пг., 1918. С. 123;
Гайдукевич В. Ф. Боспорское царство. М.; Л., 1949. С. 215, 518; Кругликова И. Т.,
Цветаева Г А. Раскопки в Анапе И КСИА. 1963. Вып. 95. С. 66; Болтунова А. И.
Проксенический декрет из Анапы. С. 146; Сокольский Н. И. Вопросы синдской скульп-
туры И Художественная культура и археология античного мира. М., 1976. С. 196.
23 SC. I. С. 169.
24 Strabonis Geographica / Recensuit commentario critico instruxit Gustavus Kramer.
Berolini, 1847. Vol. II. S. 433. Nota ad lin.
60
Л. И. Грацианская
писях W и П25 Рукопись о (Paris gr. 1394, XV в.) является апографом z26.
Рукопись 1 (Marc. gr. 377, первая половина XV в.) — частичный апо-
граф A (Paris gr. 1397, вторая половина X в.), а в интересующем нас
месте, по-видимому, апограф В (по О. Диллеру), W (по Ф. Лассерру),
Ath. (по В. Али), т. е. Vatop. 655 (XIV в.). О. Диллер и Ф. Лассерр уве-
ренно возводят 1 к Vatop. 655, В. Али более осторожен в этом возведе-
нии. В любом случае, Vatop. 655 —одна из основных рукописей «Геогра-
фии» Страбона27 Рукопись z (Laurent. 28, 15), исполненная писцом
Агаллианом, некогда принадлежала Кириаку Анконскому. С нее в 1454 г.
делал свой перевод Григорий Трифернат. Эта рукопись, по-видимому,
является апографом со второй несохранившейся части рукописи А, кото-
рую О. Диллер помечает сиглой а28. Ф. Лассерр считает эту рукопись
древнейшим представителем семьи 529 В. Али кажется, что z близка С
(Paris, gr. 1393, XIV в.)30. В любом случае z дает нам одно из наиболее
вероятных чтений. Рукопись Vatop. 655 (W — по Ф. Лассерру, Ath. — по
В. Али, В — по О. Диллеру), — вероятно, начала31 или середины32
XIV в. — в интересующей нас части независимо восходит к а (по О. Дил-
леру)33 или к 5 (по Ф. Лассерру)34, т. е. является одной из основных для
текстологии «Географии».
Г Крамер не знал рукописи П (V по В. Али), но она широко ис-
пользовалась Ф. Лассерром и Ж. Ожак, которые, как и их продолжате-
ли, почти всегда отмечают разночтения по ней в подстрочных примеча-
ниях35 Часть рукописи, позднее обозначенной Ф. Лассерром как П, а
В. Али как V, была открыта в 1875 г. базилианским монахом Джузеппе
Коцца Люци и тогда же издана им36 — весьма небрежно, что на долгие
годы подорвало ее авторитет. Однако в XX в. она привлекла внимание
многих исследователей: В. Али, Ф. Сбордоне, О. Диллера, Ф. Лассерра
25 Strabon. Geographic. Р. 48. Nota ad lin.
26 Diller Au. The Textual Tradition of Strabo’s Geography. Amsterdam, 1975. P. 119.
Note 1.
27 Ibid. P. 106; LasserreF. Introduction // Strabon. Geographie. Tome I (livre I) / Texte
etabli et traduit par F. Lasserre et J. Aujac. Paris, 1969. P. LXIV; Aly W. Adjumenta critica
edjtionis 11 Strabonis Geographica I Recensuit W. Aly. Bonn, 1968. Vol. I. S. 116—117.
28Diller Au. The Textual Tradition. P. 54—55.
29LasserreF. Introduction. P. LXIX—LXX, LXXXI.
3,1 Aly W. Adjumenta critica. S. 141*—142*.
31 Ibid. S. 130*
i2Diller Au. The Textual Tradition. P. 77.
33 Ibid. P. 54.
* LasserreF. Introduction. P. LXXV, LXXXI.
35 Остальные новые критические издания «Географии» Страбона (издания
В. Али и Ф. Сбордоне) оборвались на книге VI из-за кончины готовивших их
исследователей.
36 Cozza-Luzi G. (I) Della Geografia di Strabone. Frammenti scoperti in membrane
palimseste // Gli Studi in Italia. 1883. 6, 1. P. 473-483, 808—823; 1883. 6,2. P. 338—346;
Горгиппия — столица синдов?
61
и др. Все они специально исследовали ее. В 1956 г. В. Али совместно с
Ф. Сбордоне издают рукопись37, приведя ее полный текст в виде прори-
си. Исследователи приходят к единодушному мнению о древности и су-
губой важности этой рукописи для текстологии «Географии», хотя и рас-
ходятся в деталях и датировках. В. Али датирует ее V в.38, О. Диллер —
VI в.39 В. Али считает, что незаконченный авторский экземпляр «Гео-
графии» Страбона, оставшийся после смерти автора, изобиловал различ-
ными корректурами и прочими маргиналиями. Поэтому посмертное «из-
дание», вышедшее при Тиберии, не было унифицированным: в некоторых
экземплярах авторские корректуры и маргиналии были внесены в текст,
в некоторых — оставлены за его пределами. Экземпляр с учтенными
авторскими пометками стал архетипом П (V), архетипом же рукописи,
впоследствии использованной Стефаном Византийским, стал неполный
и неправленый экземпляр40. Таким образом, при работе с текстом «Гео-
графии» Страбона вполне оправдано предпочесть чтение рукописи П (V)
всем другим сохранившимся вариантам41. При совпадении же чтения П
(V) с чтением авторитетных рукописей z и Vatop. 655 оно становится
практически бесспорным.
Отсутствие интересующего нас текста не только в П (V), но и в
рукописях z и Vatop. 655 с полной убедительностью свидетельствует,
что его не было и в исходном тексте Страбона.
Вставной характер фразы ест ev xf) ZtvSiKf] проявляется в ее
содержании: семантически фраза дополнительна по отношению к основ-
ному тексту. Вставка легко объясняется палеографически: указанные
слова идут после фрагмента с той же концовкой: ev тт) Eiv5iKf|. По длине
вставная фраза приблизительно равна рукописной строчке. Таким обра-
зом, интересующий нас фрагмент XI, 2, 10, на наш взгляд, изначально
выглядел следующим образом: tbv f| Фауоубреш ка1 oi KfjTtot ката xf]v
1884. 7,1. Р. 42—48,161—172,305—319,515—531; (II) Roma, dalla Biblioteca Vaticana.
1888. XVIII, 145 pp.; (Ill) Roma, dalla Biblioteca Vaticana. 1888. 126 pp.; (IV) Roma,
dalla Biblioteca Vaticana. 1888. 141 pp.; (V) Studi e document! di storia diritto 17, 1896.
P. 237—266, 315—354; (VI) Studi e documenti di storia diritto 18, 1897. P. 58—87,
273—289; (VII) Studi e documenti di storia diritto 19, 1898. P. 44—112.
31 Aly VV. De Strabonis codice rescripto cujus reliquiae in codicibus vaticanis Vat. Gr.
2306 et 2061 A servatae sunt // Studi et Testi. Roma, 1956. № 188.
38Ibid. P. XII—XIV.
*> Diller Au. Codex В of Strabo // AJPh, 1935. Vol. LVI. Note 2 (222). P. 97.
40Aly W. Adjumenta critica editionis. S. 106*, 155*, 174*.
41К сожалению, опубликованный текст П (V) мало используется отечественны-
ми исследователями. Можно отметить лишь плодотворное использование чтения
рукописи V С. Н. Муравьевым (Муравьев С. Н. Страбон XI, 3, 2. «Ханес», «Ройта-
кес», «Сандобанес» —реки античной Колхиды И Причерноморье в эпоху эллинизма.
Материалы III Всесоюзного симпозиума по древней истории Причерноморья. Цхал-
тубо, 1982. Тбилиси, 1985. С. 498—508).
Ь2
Л. И. Грацианская
XeX'veioav vfjoov №5pvvxai eionXeovti ev арютера ai 5e Xoinai noXEig £v
Se^ta nepav 'Ynaviog ev тр ZivSiktv to PaaiXetov tcov Ltv5®v nXrioiov
OaiatTTig ка1 АРоракц («Из них Фанагория и Кепы расположены на на-
званном острове для вплывающего слева, справа же — остальные горо-
да по ту сторону Гипаниса в Синдике: царская резиденция синдов близ
моря и Аборака»). Горгиппии в этом тексте просто нет. Снимается упо-
мянутое противоречие между XI, 2, 10 и XI, 2, 12: Горгиппия оказывает-
ся «на море». Выясняется, что топоним Горгиппия не имеет отношения к
царской резиденции (или столице) синдов, то есть снимается также один
из аргументов в пользу существования «Синдской гавани» на месте позд-
нейшей Горгиппии.
* * *
Вероятно, можно снять и еще одну неясность текста Strab. XI, 2, 10,
касающуюся расположения Фанагории и Кеп «по левую руку для вплыва-
ющего в озеро»42, что не соответствует действительности. П. И. Прозоров
отметил курсивом вставленное им в перевод слово «озеро». По-видимо-
му, здесь имеется в виду не озеро Корокондамитида, а тот рукав Анти-
кита (Кубани), что впадал в озеро, и о котором сказано в XI, 2, 9. Следы
этого рукава до сих пор видны между Фанагорией (близ совр. станицы
Сенная) и Гермонассой (совр. Тамань). На это указывают и разные фор-
мы причастий от глагола eionXetv в XI, 2, 10: в начале главы, когда речь
идет о вплывании в озеро Корокондамитида, это причастие аористное
(eionXenoavTi), а в продолжении главы — презентное (etoqXiovti). Вку-
пе со словами «упомянутый остров» (XexOEiaav vfjoov), что является пря-
мой ссылкой на XI, 2, 9, где говорится: epPaXXei б£ Eig ttjv XipvT|v алоррфд
tig той ’Avtikeitov лотацоб, ка1 noici vfjaov лЕргккъсттоу xtva табтр те тр
Xipvri ка! Tfj MaiWTiSt Kai тф лотарф... («впадает в озеро и некий рукав
реки Антикита и делает некий остров, окруженный этим озером, Меоти-
дой и рекой»), причастие настоящего времени, употребленное после аори-
стного, предполагает последовательность двух разных действий: снача-
ла вплыли в озеро, а потом в рукав Антикита. Возможно также, что это
след контаминации двух периплов. По отношению к человеку, вплываю-
щему в этот рукав Антикита, Фанагория и Кепы действительно располо-
жены слева, а царская резиденция (столица) синдов и Аборака — справа.
42 SC. I. С. 132 / Пер. П. И. Прозорова.
Т. Н. Джаксон
ЕЛИЗАВЕТА ЯРОСЛАВНА,
КОРОЛЕВА НОРВЕЖСКАЯ
Дочь русского князя Ярослава Мудрого Елизавета известна только
по исландским сагам, где она носит имя «Эллисив» (Ellisif) или «Элиса-
бет» (Elisabeth)1. В целом ряде королевских саг записи начала XIII в. (в
«Гнилой коже», «Красивой коже», «Круге земном», «Саге о Кнютлин-
гах»), а также (без упоминания имени невесты) в «Деяниях епископов
гамбургской церкви» Адама Бременского (ок. 1070 г.) содержатся сведе-
ния о браке Елизаветы и Харальда Жестокого Правителя (норвежского
конунга с 1046 по 1066 г.). Сопоставление известий саг с данными ис-
ландских анналов приводит к выводу, что брачный союз был заключен
зимой 1043/44 г. История женитьбы Харальда и Елизаветы, как она опи-
сывается сагами, весьма романтична1 2.
«В среду в четвертые календы августа месяца» (т. е. 29 июля) 1030 г.
в битве при Стикластадире против войска лендрманнов и бондов погиб
знаменитый норвежский конунг Олав Харальдссон (1014—1028). Его свод-
ный (по матери) брат, Харальд Сигурдарсон, которому тогда было пят-
надцать лет, участвовал в сражении, был ранен, бежал из битвы, скры-
вался, лечился, перебрался через горы в Швецию, а весной следующего
года отправился, как сообщает исландский историк Снорри Стурлусон в
своде королевских саг «Круг земной» (ок. 1230 г.), «на восток в Гардари-
ки к конунгу Ярицлейву», т. е. на Русь к князю Ярославу Мудрому.
Снорри далее рассказывает, что «конунг Ярицлейв хорошо принял
Харальда и его людей. Сделался тогда Харальд хёвдингом над людьми
конунга, охранявшими страну... Харальд оставался в Гардарики несколько
зим и ездил по всему Аустрвегу. Затем отправился он в путь в Грик-
ланд, и было у него много войска. Держал он тогда путь в Миклагард»3.
Причина отъезда Харальда объясняется в «Гнилой коже» (1217—1222 гг.)
и в восходящей к ней «Саге о Харальде Сигурдарсоне Жестоком Прави-
теле» по рукописи XIV в. «Хульда». Здесь рассказывается о том, что «Ха-
ральд ездил по всему Аустрвегу и совершил много подвигов, и за это
1 Подробнее об имени см.: Kleiber В. Ош navnet Ellisiv И Maal og minne. 1974.
H. 1-4. Oslo, 1974. S. 51—52.
2 См.: Джаксон T. H. Исландские королевские саги о русско-скандинавских мат-
римониальных связях И СС. 1982. Вып. XXVII. С. ПО—112.
3 Snorri Sturluson. Heimskringla (далее — Hkr.) I Bjami Adalbjamarson 11 Islenzk fomrit
(далее — IF с номером тома и страницы). Reykjavik, 1951. В. XXVIII. Bl. 69—70.
64
Т. Н. Джаксон
конунг его высоко ценил. У конунга Ярицлейва и княгини Ингигерд была
дочь, которую звали Элисабет, норманны называют ее Эллисив. Харальд
завел разговор с конунгом, не захочет ли тот отдать ему девушку в жены,
говоря, что он известен родичами своими и предками, а также отчасти и
своим поведением». Ярослав сказал, что не может отдать дочь чужезем-
цу, у которого «нет государства для управления» и который недостаточ-
но богат для выкупа невесты, но при этом не отверг его предложения и
обещал «сохранить ему почет до удобного времени»4. Именно после это-
го разговора Харальд отправился прочь, добрался до Константинополя и
провел там примерно десять лет (ок. 1034—1043 гг.) на службе у визан-
тийского императора5
Возвращаясь на Русь, будучи обладателем такого огромного богат-
ства, «какого никто в Северных землях не видел во владении одного чело-
века, — рассказывает Снорри Стурлусон, — сложил Харальд Висы радос-
ти, и всего их было шестнадцать, и один конец у всех»6. (В. Т. Пашуто
удачно назвал их «Стансами Гаральда в честь Елизаветы Ярославны»7.)
Та же строфа, что и в «Круге земном», цитируется в другом своде коро-
левских саг — «Красивая кожа» (ок. 1220 г.)8. В «Гнилой коже» и «Хуль-
де» приводятся шесть строф Харальда, посвященных «Элисабет, дочери
конунга Ярицлейва, руки которой он просил». Строфы вводятся словами:
и всего их было шестнадцать, и у всех один конец; здесь, однако,
записаны немногие из них»9 В известных нам шести строфах Харальд
рассказывает о том, что он родился в гористой Норвегии, что его корабли
бороздят моря и наводят ужас на прибрежных жителей, о том, как в юно-
сти он был в большой битве против трендов, как воевал на Сицилии, как
участвовал в сражении у стен южного города, как попал в страшную бурю
и спасся, какими искусствами он владеет. Каждая строфа заканчивается
одним и тем же выражением недоумения удалого викинга: «Однако не
хочет девушка в Гардах чувствовать ко мне склонности»10.
4 Morkinskinna / Finnur Jonsson II Skrifter udgivet af Samfund til udgivelse af gammel
nordisk litteratur. Kobenhavn, 1932. B. LIII (далее — Msk. с номером страницы).
S. 58—59; Hulda 11 Fommanna sogur eptir gomlum handritum. Kaupmannahofn, 1831.
В. VI (далее — Hulda с номером страницы). S. 132—133.
5 Васильевский В. Г. Варяго-русская и варяго-английская дружина в Константи-
нополе XI и XII веков И Васильевский В. Г Труды. СПб., 1908. Т. I. С. 258—288.
6 Hkr.; IF, XXVIII, 89.
7 Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 307.
8 Fagrskinna — Noregs konunga tai / Bjarni Einarsson // IF. 1984. В. XXIX
(далее — Fask. с номером страницы). Bl. 232.
9 Msk., 85—87; Hulda, 169.
10 См.: Джаксон T. H. «Р6 laetr Gerdr 1 Gordum gollhrings vid mer skolla»: «Висы
радости» норвежского конунга Харальда Сигурдарсона в русских переводах и пере-
ложениях И Scando-Slavica, 1997. Vol. 43. С. 52—67.
Елизавета Ярославна, королева норвежская
65
Вернувшись на Русь, Харальд взял в свое владение (i sitt valid; til sin; I
sfna vardveizlu)11 то золото, которое он посылал из Миклагарда на хранение к
Ярицлейву. Кроме того, во всех сводах сообщается, что в ту зиму «Ярицлейв
отдал Харальду в жены свою дочь» (Jarizleifr gipti dottur sina Haraldi). Эти
слова саги подтверждаются ссылкой на 4-ю строфу «Драпы Стува» (ок. 1067 г.)
исландского скальда Стува Слепого: «Воинственный конунг Эгда взял себе
ту жену, какую он хотел. Ему выпало много золота и дочь конунга». Ни
имени конунга, ни имени его молодой жены, ни «восточных» топонимов в
висе нет. Однако из «Пряди о Стуве» известно, что он был дружинником
конунга Харальда Сигурдарсона, так что именно Харальд может скрываться
под прозвищем «воинственный конунг Эгда». О золоте, которое «выпало»
Харальду, рассказывают и другие скальды, например, Тьодольв Арнарсон и
Вальгард из Веллы. О том же браке сообщает и Адам Бременский: «Харольд,
вернувшись из Греции, взял в жены дочь короля Руции Герцлефа»11 12.
Весной, сообщают саги со ссылкой на скальда Вальгарда из Веллы
(«Ты спустил [на воду] корабль с красивейшим грузом; тебе на долю
выпала честь; ты вывез, действительно, золото с востока из Гардов,
Харальд»13), Харальд отправился из Хольмгарда через Альдейгьюборг в
Швецию. В исландских анналах читаем: «1044. Харальд [Сигурдарсон]
прибыл в Швецию»14. На этом основании можем сделать вывод, что брач-
ный союз Харальда и Елизаветы был заключен зимой 1043/44 г.
Ни один источник, рассказывая об отъезде Харальда с Руси, не гово-
рит о том, что Елизавета была вместе с ним в этом путешествии. Правда,
к такому выводу можно прийти на основании отсутствия в сагах указаний
на то, что две их дочери (Марию и Ингигерд, не известных, как и Елиза-
вета, русским источникам, знают «Гнилая кожа», «Красивая кожа», «Круг
земной» и «Хульда») были близнецами, — в противном случае у Хараль-
да и Елизаветы, проведших вместе, согласно сагам, одну весну между
свадьбой и отплытием Харальда, могла бы быть лишь одна дочь.
Подтверждается это и последующим известием саг, что по проше-
ствии многих лет, покидая Норвегию, Харальд взял с собой Елизавету,
Марию и Ингигерд. Елизавету и дочерей, согласно «Кругу земному» и «Хуль-
де», Харальд оставил на Оркнейских островах, а сам поплыл в Англию15.
11 Msk„ 86; Fask., 237; Hkr.: IF, XXVIII, 89; Hulda, 171.
12 Adam Bremensis Gesta Hammaburgensis ecclesiae pontificum / B. Schmeidler.
Hannover; Leipzig, 1917. Lib. III. Cap. 13. Schol. 62 (далее — Adam).
13 Финнур Йоунссон полагал, что под «красивейшим грузом» скальд несомнен-
но имел в виду Эллисив (Heimskringla / Finnur J6nsson. Kristiania, 1901. В. IV
Fortolkning til versene. S. 213).
14 Islandske annaler indtil 1578 IG. Storm. Christiania, 1888 (reprint — Oslo, 1977).
I — 17, III — 58, IV — 108, VIII — 317.
15 Fask., 278; Hkr.: IF, XXVIII, 178—179; Hulda, 404-405 (в Fask. не упомянута
Ингигерд).
3 — 1056
66
Т. Н. Джаксон
В «тот же день и тот же час», когда в Англии погиб конунг Ха-
ральд, говорят саги, на Оркнейских островах умерла его дочь Мария16.
Елизавета и Ингигерд, перезимовав там, отправились весной с запада17
С этого момента Елизавета больше в сагах не упоминается.
Незамеченным в историографии осталось мнение Н. М. Карамзина
относительно судьбы Елизаветы: он считал, что вскоре после свадьбы Ели-
завета умерла, «оставив двух дочерей, Ингигерду и Марию», первая из ко-
торых «вышла за Филиппа, короля Шведского»18. Как можно видеть, это
мнение противоречит данным саг о судьбе Елизаветы. Более того, Инги-
герд была выдана замуж за Олава Свейнссона, конунга данов19 Достаточно
широко распространено убеждение, что после гибели Харальда Елизавета
Ярославна вышла замуж за датского короля Свена Эстридссена20. Впрочем,
это заблуждение, основанное на неверном толковании одного известия Адама
Бременского21, можно считать успешно развенчанным22.
Брак Харальда Сигурдарсона и Елизаветы Ярославны упрочил рус-
ско-норвежские связи, имевшие дружественный характер во времена Ола-
ва Харальдссона— во всяком случае с 1022 г., т. е. со смерти Олава
Шётконунга, тестя Ярослава, и прихода к власти в Швеции Энунда-Яко-
ба, вступившего вскоре в союз с Олавом Харальдссоном против Кнута
Великого23 — и во времена Магнуса Доброго (1035—1047), возведенного
на норвежский престол не без участия Ярослава Мудрого24. Кроме того,
16 Msk., 282; Fask., 290; Hkr.: IF, XXVIII, 197; Hulda, 427.
17 Hkr.: IF, XXVIII, 197; Hulda, 428.
18 Карамзин H. M. История государства Российского. 5-е изд. в трех книгах.
СПб., 1842. Прим. 41 к т. II, гл. II. Г Сторм, впрочем, задается вопросом, не была
ли ранняя смерть Эллисив причиной второго брака Харальда (Storm G. Harald
haardraades paastaaende Dobbeltgifte // Norsk Historisk Tidsskrift. R. III. B. 3. 1893.
S. 424—429).
19 Msk., 290; Fask., 301; Hkr.: IF, XXVIII, 208.
20 Munch P. A. Det Norske folks historic. Kristiania, 1853. B. 2. S. 117; de
Baumgarten N. Genealogies et manages occidentaux des Rurikides russes du Xе au XIIIе siecle.
Roma, 1927. P. 7. Tabl. 1; Пашу mo В. T. Внешняя политика Древней Руси. С. 28,
135; Свердлов М. Б. Скандинавы на Руси в XI в. // СС. Таллинн, 1974. Вып. XIX. С. 61;
ТвороговО. В. Князья Рюриковичи. Краткие биографии. М., 1992. С. 13.
21 Adam. Lib. III. Cap. 53, 54. Schol. 84, 85.
22 Storm G. Harald. S. 424; BuggeA. Smaa bidrag til Norges historic paa 1000-tallet.
Kristiania, 1914. S. 28—30; Lind J. De russiske aegteskaber: Dynasti- og alliancepolitik i
1130’ernes Danske borgerkrig// Historisk tidsskrift (Kobenhavn). 1992. B. 92. H. 2.
S. 253—256; Назаренко А. В. О династических связях сыновей Ярослава Мудрого И
ОИ. 1994. №4—5. С. 187.
23 См.: Melnikova Е. A. Par var eigi kaupfridr i milli Svens ok Jarizlefs: A Russian-
Norwegian Trade Treaty Concluded in 1024—1028? // Archiv und Geschichte im Ostseeraum.
Festschrift fur Sten Korner. Kiel, 1997. P 15—24.
24 См.: Мельникова E. А. Скандинавия во внешней политике Древней Руси (до
середины XI в.) // Внешняя политика Древней Руси. Юбилейные чтения, посвя-
щенные 70-летию В. Т. Пашуто. Тезисы докладов. М., 1988. С. 45—49.
Елизавета Ярославна, королева норвежская
67
этот брак привел к временному альянсу между Харальдом и могуще-
ственным ярлом Свейном Ульвссоном, будущим датским королем, бо-
лее известным по своему материнскому роду как Свен Эстридссен
(1047—1074 или 1076). Своды королевских саг и «Сага о Кнютлингах»
подчеркивают, что этот союз основывался не только на обоюдных пре-
тензиях Харальда и Свейна на подвластные Магнусу Доброму земли —
Норвегию и Данию, — но и на установившихся через брак Харальда и
Елизаветы родственных связях (замечу — очень дальних в представле-
нии современного человека)25 «Там [в Швеции. — Т. Д.] встретились
они, Харальд и ярл Свейн, который бежал из Дании от конунга Магну-
са. И предложил Свейн, что им стоит вступить в союз из-за той их беды,
что оба они по рождению имеют право на те королевства, которые захва-
тил конунг Магнус, и объявил свое родство с Харальдом. Свейн был
родичем Эллисив, жены Харальда, дочери конунга Ярицлейва и княги-
ни Ингигерд, дочери Олава [Шётконунга. — Т. Д.}. Сестрой Олава была
Астрид, мать Свейна, потому что Сигрид Жестокая была матерью их
обоих, конунга Олава и Астрид»26.
По мнению Г В. Глазыриной, «союз с Русью не дал ожидаемых
результатов, поэтому Харальд после отъезда из Руси около 1044 г. пере-
ориентируется и начинает опираться в своей борьбе на поддержку сил
внутри Норвегии, свидетельством чего является установление родствен-
ных связей с норвежской знатью»27 Аналогично и С. Багге полагает, что
«Харальд Суровый, вернувшись из-за границы и, вероятно, ощущая от-
сутствие сильной родни — и родственников по женской линии? — дела-
ет весьма необычный шаг и женится на Торе, дочери норвежского маг-
ната Торберга Арнасона»28 Оба эти тезиса требуют, на мой взгляд,
дополнительного рассмотрения и уточнения.
Самый ранний источник, называющий Тору женой Харальда, — «Гни-
лая кожа». В главе «О конунге Харальде»29 рассказывается о его взаимоот-
ношениях с исландцами: как он помог им во время голода, как послал им
колокол. Там же говорится, что исландца Ульва Оспакссона он назначил
окольничим и дал ему в жены Йорунн Торбергсдоттир. Сам же он женился
25 Ср.: С. Багге о значении брачных связей в Норвегии для укрепления полити-
ческих альянсов (Bagge S. Society and Politics in Snorri Sturluson’s Heimskringla. Berkeley;
Los Angeles; Oxford, 1991. P. 119); то же К. Хаструп о ситуации в средневековой
Исландии (Hastrup К. Culture and History in Medieval Iceland. An Anthropological Analysis
of Structure and Change. Oxford, 1986. P 90).
26 Msk., 88; cp.: Fask., 238—239; Hkr.: IF, XXVIII, 91; Hulda, 173.
27 Глазырина Г. В. Свидетельства древнескандинавских источников о браке Ха-
ральда Сурового и Елизаветы Ярославны // Внешняя политика Древней Руси. Юби-
лейные чтения, посвященные 70-летию В. Т. Пашуто. Тезисы докладов. М., 1988.
С. 16.
28 Bagge S. Society and Politics. P. 134.
29 Msk., 169—170.
68
Т. Н. Джаксон
(hafde gerth brudkaup) на Торе Торбергсдоттир, сестре Йорунн30. И еще здесь
отмечается, что в дни Харальда Арнмедлинги были самым знатным родом
в Норвегии, поскольку были через брак в родстве с конунгом (fyrir sakir
maegda uid konung)31. Как уточняется в «Круге земном», Харальд взял в жены
(fekk) Тору через год после смерти Магнуса Доброго (т. е. в 1048 г.)32. Сы-
новьями Харальда и Торы были, согласно сагам, Магнус и Олав33, будущие
конунги Магнус Харальдссон (1066—1069) и Олав Тихий (1066—1093).
Итак, если доверять единственным доступным нам по этому воп-
росу источникам, то получается, что Харальд взял в жены Тору в то
время, когда он уже больше двух лет был правителем Норвегии, при
этом год — единовластным. Ошибочным в этой связи представляется
мне утверждение, что второй брак Харальда был вызван тем, что брак
Харальда и Елизаветы «не дал ожидаемых результатов». Напротив, по-
мощь Ярослава Мудрого, сохранившего богатства Харальда34, предоста-
вившего ему временное убежище и снарядившего его в путь на родину,
равно как и возможность (по причине приобретенного путем этого брака
родства) политического альянса между Харальдом и противником ко-
нунга Магнуса, ярлом Свейном, привели к союзу конунгов Магнуса (сына
Олава Святого) и Харальда (единоутробного брата Олава Святого) и к
разделу между ними власти над Норвегией35.
При том, что источники единодушно называют Тору женой Харальда,
это утверждение вызывает известные сомнения, которые сформулировали
уже А. Бугге36, X. Кут37 и М. И. Стеблин-Каменский: «Тора... была, по-види-
мому, наложницей Харальда, а не его женой»38. История знает немало при-
30 То же в Fask., 262 и в Hkr.: IF, XXVIII, 120.
31 В редакции В «Красивой кожи» есть родословная Арнмедлингов: в ней гово-
рится, что конунг Харальд Сигурдарсон имел женой (atti) Тору (Fask., 371).
32 Hkr.: IF, XXVIII, 112.
33 Msk., 171; Hkr.: IF, XXVIII, 112; Hulda, 255.
34 См. объяснение Г В. Глазыриной, что, в соответствии с норвежскими зако-
нами («Законы Гулатинга». Ст. 47 — Gulatingslov // Norges gamle Love indtill 1387 I
R. Keyser. Christiania, 1846. В. 1), Харальд не мог посылать богатства, добытые во
время его византийской службы, к себе на родину (Glazyrina G. Information about
Eastern Europe in Old Norse Sagas and its Adaptation for the Nordic Audience by Saga-
Authors // The Eighth International Saga Conference. The Audience of the Sagas. Preprints.
Gothenburg, 1991. Vol. I. P. 123—131). В таком случае помощь Ярослава, принимав-
шего, хранившего и возвратившего Харальду его имущество, можно считать нео-
ценимой.
35 По формулировке Кнута Берга, Эллисив оказалась преданной мужем после
того, как сыграла свою роль-в его политических планах, а именно помогла ему
завоевать норвежский трон (Berg К. Haralds Dronning Ellisiv II Harald HardrAde. Oslo,
1966. S. 28—40).
* Bugge A. Smaa bidrag. S. 28—30.
37 Koht H. Ellisiv // Norsk biografisk leksikon. Oslo, 1926. B. III.
38 Снорри Стурлусон. Круг Земной. М., 1980. С. 655. Прим. 45.
Елизавета Ярославна, королева норвежская
69
меров того, что наследники престолов были рождены от наложниц и рабынь
конунгов, и это, полагают исследователи, было общей практикой, вызывав-
шейся к жизни, особенно в высших слоях общества, желанием оставить пос-
ле себя одного или более наследников, продолжателей рода39. Матерью швед-
ского правителя Энунда-Якоба (1022—ок. 1050) была наложница (fridla) Олава
Шётконунга, «которую звали Эдла, дочь ярла из Вендланда. Она была ранее
взята в плен, и называли ее рабыней (ambott) конунга»40. Матерью конунга
Норвегии, Дании и Англии Магнуса Олавссона Доброго была Альвхильд,
«которую называли рабыней (amb6tt) конунга»41. Норвежский конунг Олав
Тихий был женат на Ингирид, дочери конунга датчан Свейна, но у него был
сын от Торы Иоансдоттир — наследовавший после него трон Магнус Голоно-
гий42 (1093—1103). Конунг Норвегии Сигурд Крестоносец (1103—ИЗО) сде-
лал Боргхильд своей наложницей и увез ее с собой; их сыном был Магнус
Слепой (ИЗО—1135), а женат Сигурд при этом был на Мальмфрид43.
Согласно предписаниям церкви, нормой в средневековой Норвегии
было единобрачие, но очевидно, что моногамия строго не соблюдалась:
на это указывают хотя бы тщательно оговоренные права наследования
незаконнорожденных детей44. Даже ребенок, рожденный от рабыни, мог
быть освобожден: «Теперь человек признает своего ребенка и приносит
его в церковь прежде, чем тому исполнится три года, и дает ему свобо-
ду. Тогда он имеет то же право, что и его отец»45
Следует, мне кажется, обратить внимание на один сюжет, связан-
ный с Торой и сохранившийся во всех сводах саг. Финн Арнасон, дядя
Торы, был захвачен конунгом Харальдом. Конунг спросил, не хочет ли
тот пощады от Торы, своей родственницы. «Тогда Финн ярл произнес
грубые слова, которые с тех пор запомнились и которые показывают, в
каком гневе он был, если не мог сдержать себя в выражениях: „Не уди-
вительно, что ты зло кусался, коль кобыла сопровождала тебя!“ Финну
ярлу даровали пощаду, и Харальд конунг некоторое время держал его
при себе»46 Нет ли в этой грубости, позволенной себе Финном и не под-
вергшейся наказанию со стороны Харальда, намека на реальный статус
Торы — наложницы при живой жене?
39 Sawyer В. and Р. Medieval Scandinavia. From Conversion to Reformation, circa
800—1500. Minneapolis; London, 1996. P. 169—170; см. примеры, приведенные в кн.:
BuggeA. Smaa bidrag. S. 29.
40 Hkr.: IF, XXVII. Reykjavik, 1945. Bl. 130.
41 Hkr.: IF, XXVI. Reykjavik, 1945. Bl. 209.
42 Fask., 301; Hkr.: IF, XXVIII, 208.
43 Hkr.: IF, XXVIII, 258.
44 См.: Закс В. А. Проблемы феодализма в Скандинавских странах: формы со-
циальной организации и правовые представления норвежского крестьянства в
XI—XIII веках. Калинин, 1986. С. 24.
45 «Законы Гулатинга». Ст. 57. — перевод В. А. Закса (Там же).
46 Hkr.: IF, XXVIII, 154—155; см. также: Msk., 213—214; Fask., 269.
70
Т. Н. Джаксон
Бугге упоминает еще «Прядь о Халли Челноке» по «Книге с Плос-
кого Острова», где рассказывается о висе скальда Халли, адресованной
Торе: эта виса была столь грубой, что скальд не решился произнести ее
в присутствии Торы47 Принципиально важно также, что ни в одном из
источников Тора не названа, в отличие от Эллисив, термином drottning —
«королева»48.
Вполне вероятно поэтому, что Тора не была купленной за мунд (сва-
дебный дар) женой Харальда, а была его наложницей. Если, действитель-
но, целью этого союза было обретение «сильной родни», то, как выявил
С. Багге, «наложницы и незаконнорожденные сыновья конунгов служили
для укрепления альянсов в не меньшей степени, чем институт усыновле-
ния»49 Связь Харальда и Торы, однако, помимо политических мотивов,
могла быть, как мне представляется, вызвана и тем, что у Харальда с
Елизаветой не было сыновей — продолжателей рода и наследников.
Возникает вопрос: почему все же традиция сохранила образ Торы
как жены, а не как наложницы Харальда? Исследователи связывают рас-
пространение в Исландии устной традиции о норвежском конунге Харальде
Сигурдарсоне с именем Халльдора Сноррасона50. Так говорит и Снорри:
«Называют двух исландцев, тех что были в походе с Харальдом: [один —]
Халльдор, сын Снорри Годи, — он принес этот рассказ сюда [в Ислан-
дию], а другой— Ульв, сын Оспака, сына Освивра Мудрого. Оба они
были людьми необычайной силы и боевого мужества, и были они близ-
кими друзьями Харальда. Они оба принимали участие в играх»51. Вполне
можно допустить, что они и между собой были друзьями. О том, что
Халльдор и Ульв были в Константинополе с конунгом Харальдом, знают
также «Гнилая кожа», «Красивая кожа» и «Хульда»52. Не мог ли в таком
случае именно Халльдор донести до Исландии версию, более благоприят-
ную для его друга Ульва, женатого на Йорунн, сестре Торы?
Еще один источник, «Прядь о Хеминге Аслакссоне», написанная
неизвестным автором, скорее всего исландцем, вероятно в XIII в., пред-
ставляет эту ситуацию в несколько ином свете. Прядь распадается в смыс-
ловом отношении на две части, которые к тому же сохранились в раз-
ных рукописях. Первая из них, собственно «Прядь о Хеминге», записана
почерком XV в. в «Книге с Плоского Острова» и почерком XVI в. в «Хрок-
47 BuggeA. Smaa bidrag. S. 29; Flateyjarbok: En Samling af norske Konge-Sagaer
med indskudte mindre Fortaellinger om Begivenheder i og udenfor Norge samt Annaler I
Gudbrandr Vigfusson, C. R. Unger. Christiania, 1868. B. III. S. 427.
48 Bugge A. Smaa bidrag.. S. 29.
49 Bagge S. Society and Politics. P. 120.
50 Andersson T. M. King’s Sagas (KonungasQgur) 11 Old Norse-Icelandic Literature:
A Critical Guide I C. J. Clover and J. Lindow. Ithaca; London, 1985 (Islandica.
Vol. XLV). P. 226.
51 Hkr.: IF, XXVIII, 79.
52 Msk., 80; Fask., 234—235.
Елизавета Ярославна, королева норвежская
71
кинскинне». Она начинается с рассказа о том, что конунг Харальд «был
женат на Силькисив Хакадоттир. Он оставил ее в Хольмгарде. Он ска-
зал, что будет ее помнить, и оставил большое богатство в залог, — это
была козлиная шкура, содранная целиком, с рогами, [и] была она полна
чистого серебра, — и сказал он, что, если он не напомнит ей о себе, она
станет владеть богатством, когда пройдет пятнадцать лет, и поклялись
каждый из них другому в верности... И когда конунг был у себя в стра-
не, тогда женился он во второй раз и взял Тору, дочь Торберга Арнасона
и Рагнхильд, дочери Эрлинга Скьяльгссона из Ядара. Их сыновьями были
Олав Тихий и Магнус...»53 Вторая часть, «Прядь о Тости», записана в
«Книге Хаука» рукой Хаука Эрлендссона (ум. в 1334 г.). Здесь, среди
прочего, сообщается, что, перед тем как отправиться в свое последнее
путешествие на запад (точнее — зимой 1064/65 г.), Харальд послал вер-
ных людей «на восток в Хольмгард за той козлиной шкурой, которую он
там оставил у королевы Эллисив, как сказано раньше, и не должны они
были возвращаться назад, если не добудут той шкуры и всего добра,
которое в ней было». Несмотря на то, что прошло больше двадцати лет,
Эллисив посылает Харальду шкуру с серебром, привет и предостереже-
ние против его поездки на запад54.
Прядь, вне всякого сомнения, вторична по отношению к «Саге о
Харальде Сигурдарсоне» в том ее варианте, который известен королевс-
ким сагам, но она содержит и дополнительный материал. В ней про-
сматривается намек на развод Харальда с Елизаветой, который в прин-
ципе был возможен, в соответствии с норвежским и исландским правом55.
Но общая сказочность и неправдоподобность ситуации, неточность опи-
сываемых имущественных отношений, нарушение сроков договора не
позволяют думать, что прядь сохранила какую-то реальную информа-
цию. Скорее, ее автор, который из «Саги о Харальде» знает и Елизавету,
и Тору как жен Харальда, пытается с позиций XV в., когда институт
наложничества ушел в прошлое, внести некоторую ясность в вопрос о
мнимом двоеженстве конунга56, что ему, впрочем, не очень удается.
Весь приведенный выше материал, вопреки его фрагментарному и
косвенному характеру, убеждает, как кажется, в том, что Елизавета Яро-
славна оставалась норвежской королевой более двадцати лет — с зимы
1043/44 г. до гибели своего мужа Харальда Сигурдарсона 25 сентября
1066 г. в битве при Стамфордбридже.
53 Hemings pattr Aslakssonar И Flateyjarbok. В. III. S. 400—410.
54 Hauksbok / Eirlkur Jonsson og Finnur Jonsson. Kobenhavn, 1892—1896. S. 331.
55 «Законы Фростатинга». Ст. XI. 1 — (Frostatingslov П Norges gamle Love. В. 1);
«Законы Гулатинга». Ст. 54 (Gulatingslov); Свод законов «Серый гусь». Ст. 39—45.
(Gragas И Islaendemes Lovbog i Fristatens Tid / Vilhjalmur Finsen. Copenhagen, 1852).
56 Cp.: Storm G. Harald. S. 427.
И. Е. Ермолова
ПОЛИТИКА ВИЗАНТИИ ПО ОТНОШЕНИЮ
К КОЧЕВНИКАМ В V—VI ВВ.
Восточная Римская империя, унаследовав опыт и связи единого рим-
ского государства, с самого начала своего существования находилась в
центре различных международных событий. В V—VI вв. непременной
частью внешней политики ромеев были взаимоотношения с кочевыми
племенами, начиная с гуннов и заканчивая аварами, продвигавшимися с
востока к их границам либо через Северное Причерноморье, либо через
Кавказ. Имперское правительство было вынуждено уделять этим наро-
дам постоянное внимание, так как они представляли серьезную, иногда
смертельную, угрозу для государства, устранить которую военными си-
лами далеко не всегда удавалось.
Свидетельством возросшей в начале V в. опасности для Восточной
Римской империи является целая программа 412 г. обновления и попол-
нения флота на Дунае для защиты от варваров (CTh. VII 17, 1) и строи-
тельство новых укреплений вокруг Константинополя (Socr. Н. Е. VII 1,3;
CTh. XV 1,51). Но оборонительные мероприятия не сдержали натиск гун-
нов, первой волны кочевников, которые уже с тридцатых годов V в. хо-
зяйничают во Фракии и Паннонии (Olymp. Fr. 27; Marc. Com. a. 422; 427;
441; Chron. Gall. a. 445; Socr. H. E. VII 30,1—6; Sozom. H. E. VIII 25;
Theod. V 37,4; Philost. XI 8; Paul. Diac. H. R. XI 14; XIII 11).
Стремление сохранить мир с номадами любой ценой заставило вос-
точных римлян при первых признаках опасности, когда гунны были еще да-
леко от границ империи, начать бурную дипломатическую деятельность.
Интересы империи простирались весьма далеко: «Такова окружность Понта
Эвксинского от Калхедона до Византии. Но какова величина этой окружнос-
ти в целом, этого я точно сказать не могу, так как там живет такое количе-
ство, как я сказал, варварских племен, общения с которыми у римлян, конеч-
но, нет никакого, если не считать отправления посольств»1. Путешествия к
кочевникам зачастую были долгими и трудными, как самое раннее извест-
ное посольство Олимпиодора к гуннам (Olymp. Fr. 18) в Северное Причерно-
морье в 412 г.1 2 Вероятно, самой далекой дипломатической миссией было от-
ветное посольство византийцев к тюркам (Menandr. Fr. 20) через множество
1 Proc. В. G. IV 5,31—32. Прокопий из Кесарии. Война с готами / Пер. С. П. Конд-
ратьева. М., 1950. С. 389.
2 Thompson Е. A. Olympiodorus of Thebes II Classical Quarterly. 1944. Vol. 38. P. 43.
Политика Византии по отношению к кочевникам в V—VI вв.
73
стран, в том числе через Нижнее Поволжье3, на Алтай4, начавшееся в 568 г.
Насколько интенсивным был поток официальных посольств высокого ранга
к могущественному гуннскому вождю Аттиле, свидетельствует Приск Па-
нийский, участник одного из них. Даже во фрагментах его труда есть сведе-
ния о десяти поездках должностных лиц в ставку Аттилы в период с 433 по
452 г. (Prise. Pan. Fr. 1; 2; 4; 5; 7; 8; 13; 18). А уж принимать в Константино-
поле посланцев Аттилы ромеи были вынуждены без счета (Prise. Pan. Fr. 6).
Постоянный обмен делегациями объясняется тем, что основным ме-
тодом сохранения или восстановления договора с номадами была его по-
купка имперским правительством. Бесконечные переговоры, сообщениями
о которых изобилуют все сохранившиеся источники о событиях V—VI вв.,
имели своей целью установить цену мира после вторжения в римские пре-
делы в форме предоставления территорий для размещения кочевников и
дани (Prise. Pan. Fr. 30; 38; Menandr. Fr. 4; 33; Synes. De regno. 15; Theoph.
Sim. I 5,11; VI 5,14; Theoph. Chron. 557/558; 591/592), а после очередной
битвы или захвата поселения — в виде увеличенной ежегодной дани, нор-
мы выкупа за пленного и выдачи всех беглецов (Prise. Pan. Fr. 1; 2; 3; 4; 7;
8; 14; 15; 18; Proc. В. G. IV 5,16; 18,18; 19,3; Agath. V 12; 23; Menandr. Fr. 3;
5; 9; 34; 35; 67; Theoph. Sim. I 8,7; Theoph. Chron. 522; 617/618). Крайне
редко оговаривались условия взаимной торговли (Prise. Pan. Fr. 1; 7; 36).
Причины такого образа действий византийцев очень точно охарактеризовал
опытный дипломат и вдумчивый историк Приск Панийский. Он писал: «Рим-
ляне показывали, будто принимали эти условия по доброй воле; но одна
необходимость, чрезвычайный страх, объявший их правителей, и желание
мира заставляли их принимать охотно всякое требование, как бы оно ни
было тягостно. Они согласились и на плату дани, которая была самая обре-
менительная.., и платили дань не только скифам, но и прочим варварам,
живущим вокруг римских владений»5. И только иногда императоры, со-
брав необходимые военные силы, отказывались удовлетворять возрастав-
шие аппетиты гуннов и аваров (Prise. Pan. Fr. 15; Theoph. Chron. 591/592).
Взаимные визиты к императорскому двору и в ставки вождей кочев-
ников обязательно сопровождались обменом подарками и правителям, и
их посланцам, чем пользовались все варвары. Так, «Аттила, зная щедрость
римлян, зная, что они оказывали ее из опасения, чтобы не был нарушен
мир, — кому из своих любимцев хотел сделать добро, того и отправлял к
римлянам, придумывая к тому разные пустые причины и предлоги»6.
3 Византийские историки Дексипп, Эвнапий, Олимпиодор, Малх, Петр Патри-
ций, Менандр, Кандид, Коннес и Феофан Византиец / Пер. с греч. Сп. Дестуни-
сом. СПб, I860. С. 382. Прим. 53.
4 Там же. С. 377. Прим. 49.
5 Prise. Pan. Fr. 5. Сказания Приска Панийского / Пер. Г С. Дестуниса И Уч.
зап. II отд. Имп. АН. СПб., 1861. Кн. VII. Вып. 1. С. 26.
6 Prise. Pan. Fr. 6. Сказания Приска Панийского. С. 29.
74
И. Е. Ермолова
Используя алчность доверенных послов завоевателей, ромеи плели
интриги и стремились уничтожить опасных врагов руками их прибли-
женных. Известно о неудачной попытке организовать тайное убийство
Аттилы (Prise. Pan. Fr. 7—8). Несколько ранее, вероятно, не без вмеша-
тельства римлян, был убит Донат, один из предводителей гуннов в Се-
верном Причерноморье (Olymp. Fr. 18). Подозревать в этом преступле-
нии внешнеполитическую инициативу заставляет сообщение Олимпиодора
о том, что первый из гуннских вождей (6 t<ov 'prjywv лртод) Харатон
разгневался из-за этого убийства, и успокоили его только императорс-
кие дары (РаснАлкоц Зброц) (ibid.).
Соблазняя верхушку кочевых племен обещаниями огромных бо-
гатств, византийцы успешно проводили в жизнь один из основных прин-
ципов своей политики по отношению к окружавшим Восточную Римс-
кую империю народам — «разделяй и властвуй!» Особенно хорошо этот
прием удавалось применять в областях, удаленных от границ государ-
ства. В конце царствования Юстиниана в результате такой политики прак-
тически были уничтожены два союза родственных племен — утигуров,
занимавших земли Восточного Приазовья (Ргос. В. G. IV 4, 7—9), и кут-
ригуров, живших к западу от Дона (Ргос. В. G. IV 5, 23). Утигуры, «...не
доставляя римлянам никаких затруднений, так как по месту жительства
они совершенно не соприкасались с ними: между ними жило много пле-
мен, так что волей-неволей им не приходилось проявлять против них
никаких враждебных действий»7, все же были прочно втянуты в сферу
политического влияния Византии. «Издревле они являются самыми близ-
кими друзьями римлян»8, как лицемерно заявлял Юстиниан. Агафий
прямо называет утигурского вождя союзником и наемником (...evonovSov
те... ка1 pio0o<p6pov...) императора (Agath. V 24). Впрочем, кутригуры
тоже ежегодно получали от императора большие дары, но тем не
менее, переходя через реку Истр, они вечно делали набеги на земли им-
ператора, являясь то союзниками, то врагами римлян»9 Стремясь от-
влечь силы кочевников и спасти от опустошения свои территории, ви-
зантийцы натравливали различные племена друг на друга, доводя их до
братоубийственной войны. В данном случае с успехом удалось утигуров
и кутригуров «...поссорить и столкнуть врагов между собою, чтобы они
уничтожили друг друга»10. По одной версии, немаловажную роль в этом
сыграла угроза лишить утигуров императорских субсидий, если они не
пойдут войной на кутригуров (Agath. V 24), по другой, — богатые дары
побудили их начать междоусобицу (Ргос. В. G. IV 18,21). Согласно идил-
7 Ргос. В. G. IV 5, 22. Прокопий из Кесарии. Война с готами. С. 388.
8 Ibid. IV 18, 20. Прокопий из Кесарии. Война с готами. С. 435; см. также:
Agath. V 12. Агафий. О царствовании Юстиниана / Пер. М. В. Левченко. М.;Л., 1953.
9 Ргос. В. G. IV 5, 16. Прокопий из Кесарии. Война с готами. С. 387.
10 Agath. V 24. Агафий. О царствовании Юстиниана. С. 162.
Политика Византии по отношению к кочевникам в V—VI вв.
75
лическому рассказу Менандра, утигуры, чтобы угодить византийцам и
не нанести большого вреда соплеменникам, собирались только отнять у
кутригуров коней, без которых набеги невозможны (Menandr. Fr. 3).
Больше верится, что война приняла истребительный характер, и
часть кутригуров была вынуждена бежать во Фракию (Proc. В. G. IV 19;
27, 10). Агафий сообщает, что утигуры и кутригуры «...затем в течение
долгого времени были заняты взаимной борьбой, усиливая вражду меж-
ду собой. То делали набеги и захватывали добычу, то вступали в откры-
тые бои, пока почти совершенно не уничтожили друг друга, подорвав
свои силы и разорив себя. Они даже потеряли свое племенное имя. Гун-
нские племена дошли до такого бедствия, что если и сохранилась их
часть, то, будучи рассеянной, она подчинена другим и называется их
именами»11.
Так же успешно действовала византийская дипломатия в кавказ-
ском регионе, где в VI в. в соперничестве с Ираном использовала в сво-
их интересах савиров (сабиров). «Сабиры являются гуннским племенем;
живут они около Кавказских гор. Племя это очень многочисленное, раз-
деленное, как полагается, на много самостоятельных колен. Их началь-
ники издревле вели дружбу одни с римским императором, другие с пер-
сидским царем. Из этих властителей каждый обычно посылал своим
союзникам известную сумму золота, но не каждый год, а по мере надоб-
ности»11 12. Греческие авторы характеризуют савиров как очень непостоян-
ный и вероломный народ: «Были у персов также вспомогательные отря-
ды из гуннов-савиров. Этот народ, и величайший, и многочисленный,
весьма жаден до войны и до грабежа, любит проживать вне дома на
чужой земле, всегда ищет чужого, ради одной только выгоды и надеж-
ды на добычу присоединяясь в качестве участника войны и опасностей
то к одному, то к другому и превращаясь из друга во врага. Ибо часто
они вступают в битву в союзе то с римлянами, то с персами, когда те
воюют между собой, и продают свое наемное содействие то тем, то дру-
гим»13. Но вполне очевидно, что такое поведение савиров было результа-
том дипломатических происков противоборствующих сторон. Эти пле-
мена были прочно вовлечены в их политику, видимо, из-за близких к
театру военных действий мест поселения. Разобщенные политикой Ви-
зантии и Ирана, и они были втянуты в междоусобную борьбу и ослабле-
ны. Под 527/528 г. Феофан Исповедник сообщает: «В этом же году при-
шла к ромеям некая женщина из гуннов, именуемых савир, варвар, по
имени Боарикс, имея при себе сто тысяч гуннов. Она стала править в
гуннских землях после смерти своего мужа Валаха. Эта [Боарикс] захва-
11 Agath. V 25. Агафий. О царствовании Юстиниана. С. 163.
12 Proc. В. G. IV 11, 23—25. Прокопий из Кесарии. Война с готами. С. 407; см.
также: Ibid. IV 13, 6; Agath. Ill 17; Menandr. Fr. 52.
13 Agath. IV 13. Агафий. О царствовании Юстиниана. С. 116—117.
76
И. Е. Ермолова
типа двух царей другого племени внутренних гуннов, по имени Стиракс
и Глона, склоненных Кавадом, императором персов, оказать ему воен-
ную помощь против ромеев и проходящих по ее землям в [пределы]
Персии с двадцатью тысячами. Их-то она и разбила: одного царя из них,
именуемого Стиракс, схватив, она отослала в Константинополь импера-
тору. Глону же убила в сражении. Таким образом она стала союзницей и
[была] в мире с императором Юстинианом»14. В 558 г. послу Юстиниана
было дано задание испытанным путем подкупа заставить действовать
против врагов империи аваров. «Такие меры... были придуманы царем
весьма разумно, потому что, победят ли авары или будут побеждены, и
в том и в другом случае выгода будет на стороне римлян»15. Данное по-
сольство было успешным, и вскоре авары воевали с различными племе-
нами, в том числе основательно подорвали силы савиров (Menandr. Fr. 5),
окончательно усмиренных самими ромеями в 576 г. (Menandr. Fr. 43).
Метод подкупа и разделения сил кочевников действовал почти все-
гда безотказно. Известен только один случай, когда этот прием не срабо-
тал, вероятно, вследствие невысокой квалификации дипломата, нарушив-
шего при выполнении поручения иерархию властителей акациров, самых
могущественных племен Северного Причерноморья в середине V в. «У
этого народа было много вождей по племенам и родам, император Феодо-
сий послал им дары для того, чтобы они по взаимному соглашению отка-
зались от союза с Аттилой и предпочли союз с римлянами. Но посланный
с дарами роздал их не по порядку каждому из правителей народа, так что
Куридах, старший по власти, получил дары вторым и, как обиженный и
лишенный принадлежавших ему даров, призвал Аттилу против своих со-
правителей»16. План ромеев провалился, большинство акациров, потеряв
вождей, было присоединено к орде Аттилы (Prise. Pan. Fr. 8).
Еще одним способом нейтрализации и подчинения различных пле-
мен Восточной Римской империи была проповедь христианства. Хрис-
тианская концепция византийской государственности и императорской
власти способствовала обоснованию и развитию христианской мисси-
онерской деятельности как средства обращения в свою веру народов мир-
ным, невоенным путем, а тем самым и вовлечения их в орбиту влияния
и политики Византии17 По отношению к кочевникам этот метод не был
слишком действенным. Феофан Исповедник свидетельствует о креще-
нии в Константинополе в 527/528 г. вождя гуннских племен, живших в
14 Theoph. Chron. 527/528: ЧичуровИ. С. Византийские исторические сочинения:
«Хронография» Феофана, «Бревиарий» Никифора. Тексты, перевод, комментарий.
М., 1980. С. 50.
15 Menandr. Fr. 5: Византийские историки. С. 323.
16 Prise. Pan. Fr. 8. Пер. автора статьи.
17 Курбатов Г. Л. Политическая теория в ранней Византии // Культура Визан-
тии. М., 1984. С. 105.
Политика Византии по отношению к кочевникам в V—VI вв.
77
Тавриде около Боспора (Theoph. Chron. 527/528). Стратегические инте-
ресы Византии были тесно связаны с религиозными. В данном случае
новообращенного принял император и, «дав ему много даров, отослал в
его страну охранять ромейское государство и город Босфор»18. Но поли-
тические цели империи не были достигнуты, так как вождь-христианин
встретил оппозицию не только в лице рядовых членов своего племени
или союза племен, но и со стороны родовой знати. Горда был убит, его
место занял брат Муагерис, уважавший старинные верования гуннов, а
византийцам пришлось с помощью военной силы отстаивать Боспор
(Theoph. Chron. 527/528). Может быть, более успешной была проповедь
христианства в VI в. среди кочевников каспийско-азовского междумо-
рья. По сообщению Захарии Ритора, в результате многолетней деятель-
ности миссионеров многих гуннов крестили, была построена церковь, и
даже «...выпустили там писание на гуннском языке»19 Однако слишком
благостный тон описания контактов армянских проповедников с мест-
ными жителями, наличие чудесных мотивов в рассказе сирийского ав-
тора (сам Бог наставляет и помогает священникам), отсутствие каких-
либо намеков на политические последствия христианизации, а также
молчание других источников по этому поводу заставляют сомневаться в
реальности столь значительных достижений20.
Византия, как и Римская империя, нанимала отряды кочевников на
военную службу. Буквально с самого первого знакомства римского мира
с гуннами власть имущие, не считаясь с возможными последствиями,
стремились использовать сильных и храбрых стрелков из лука в борьбе
против других варваров и узурпаторов. Уже в 387 г. Амвросий Медио-
ланский упоминает в письме гуннов-наемников (Ambros. Ер. XXIV 8), а
один из панегиристов в 389 г. восхваляет государственную мудрость Фе-
одосия, поставившего бывших врагов под знамена Рима (Pacat. Pan.
Theodos. XII(2), 32). В то же время более дальновидных людей очень
тревожило подобное отношение к гуннам (Synes. De regno. 21; Claud. Cl.
In Ruf. I 316—322; II 22—30; Socr. H. E. V 25; VI 1). Но эта тенденция
стремительно нарастала и на Западе, и на Востоке (Oros. VII37, 12; Маге.
Сот. а. 406; Chron. Gall. а. 405; 425; 433; Prosp. 1288; 1310; 1322; 1326;
1335; Sozom. Н. Е. IX 5; Philost. XII 8; Sidon. Carm. V 472—479; VII
18 Theoph. Chron. 527/528: Чичуров И. С. Византийские исторические сочине-
ния. С. 51.
19 Zach. Rh. XII 7: Пигулевская Н. В. Сирийские источники по истории наро-
дов СССР. М.; Л., 1941. С. 166.
20 Точно так же, как в соответствии действительности — утверждений более
ранних христианских писателей об обращении гуннов конца IV—V в. См.: Hunni
discunt psalterium (Hier. Ер. 107 2); vulgo orientem et occidentem ecclesiae Christi
Hunis Suebis Vandalis et Burgundionibus diversisque innumeris credentium populis
replentur (Oros. VII 41,8).
78
И. Е. Ермолова
344—346; Zosim. Н. N. V 22, 1; Jord. Get. 176; 177; Rom. 358) и в значи-
тельной мере спровоцировало нашествие гуннских племен в Поду навье.
В дальнейшем Византия продолжала использовать кочевников (наряду с
другими народностями) в качестве наемников, которых источники, за
редким исключением (Agath. Ill 17), называют гуннами (Ргос. В. G. I
3,15; 5,4; 27,2; II 4,11; IV 26,13; 31,8; Theoph. Chron. 532), и тратила на
это огромные деньги (Ргос. В. G. IV 30, 18). Некоторые гунны занимали
в империи высокое положение: среди двадцати двух высших офицеров
армии Велизария их было трое21.
В заключение следует отметить, что отношения Византии с кочев-
никами не планировались заранее. Как правило, это была ответная реак-
ция либо на посольство, присланное каким-нибудь вождем, либо на втор-
жение или угрозу нарушения границ государства. Основной принцип
византийской дипломатии заключался в том, что все средства хороши в
деле нейтрализации потенциальных или уже реальных врагов империи
и сохранения мира. Ромеи пользовались различными методами, стре-
мясь удержать кочевников от набегов на свою территорию, среди кото-
рых наиболее эффективными были подкуп и натравливание одних пле-
мен на другие.
21 'Wolfram Н. The Shaping of the Early Medieval Kingdom 11 Viator. 1970. Vol. 1.
P. 12.
С. В. Завадская
ТЕРМИН БОЛЯРИН
В ИЗБОРНИКАХ 1073 И 1076 ГОДОВ
Две пергаменные рукописи XI века — Изборник Святослава 1073 г. и
Изборник Святослава 1076 г. — включают тексты с упоминанием боляр.
В Изборнике 1073 г. сохранилась выходная запись писца Иоанна о
завершении работы по переписке. Она включает похвалу заказчику —
князю Святославу Ярославичу, в которой мы читаем:
«ЬДже акы бъуелд любодЪльнд, съ въсжкого цвЪтд псднюу
събьрдвъ, дкы въ юдинь сътъ, въ велъмысльною срьдьце свою
проливдють, дкы сътъ слддъкъ, из оустъ своихъ прЪдъ болжры нд
върдзоуминию тЬхъ мыслемъ, ьхвлжьхсж имъ новый Птоломви не
вЪроьк, нъ желдникмъ ПДУб и съборд дЪлж МНОГЪУЬСТЬНЫИХЪ
божьствьныихъ кънигъ вьсЪхъ, ими же и своих полдты испълънь...»1.
В Похвале дьяк Иоанн упоминает «боляр», для просвещения кото-
рых (върдзоуминию тЬхъ мыслемъ) предназначен этот Изборник и дру-
гие божественные книги. Вопрос в том, к каким «болярам» обращены
пожелания князя — киевским (Святослав Ярославич — киевский князь в
1073—1076 гг.) или болгарским (Симеон — царь болгарский, 892—927)?
Последнее имя восстанавливается по позднему списку Похвалы из Ки-
рилло-Белозерского сборника, а в самом Изборнике 1073 г. имя Святос-
лава написано по соскобленному1 2. Хотя окончательного решения пока
нет, можно сказать, что контекст указывает на литературные реминис-
ценции в этой записи. Прямой намек видим в сравнении князя с «Птоле-
меем». Сподвижник Александра Македонского Птолемей получил часть
его владений и основал свою династию в Египте. При нем были переве-
дены священные книги с еврейского на греческий язык. Это сведение о
Птолемее встречается в Летописце вскоре патриарха Никифора: ...въ
Александрш ц(е)с(а)рьствоваша пръвЪе ПътоломЪи братолюбивый лЪт
38, при томъ с(вя)щеныа книги на елиньскыи глас приложены быша»3
1 Столярова Л. В. Древнерусские надписи XI—XIV веков на пергаменных ко-
дексах. М., 1998. С. 280.
2 Жуковская Л. П. Изборник 1073. Судьба книги, состояние и задачи изуче-
ния И Изборник Святослава 1073 г. М., 1977. С. 5—12; Столярова Л. В. Древне-
русские надписи. С. 281; Творогов О. В. Изборник 1073 г. И Словарь книжников и
книжности Древней Руси. Л. 1987. Вып. 1 (XI— первая половина XIV в.).
С. 194—196.
3 Древнеславянская Кормчая XIV титулов без толкований / Труд В. Н. Бенеше-
вича. София, 1987. Т. II. С. 218; см. также: Пиотровская Е. К. Византийские хро-
80
С. В. Завадская
Перевод Летописца был осуществлен предположительно в Болга-
рии, он вошел в состав Древнеславянской кормчей и появился на Руси
вместе с последней в XI веке4. Велика вероятность, что представление
князя «новым Птоломеем» — литературно созданная писцом Изборника
1073 г. аналогия на основе записи из текстов Кормчей. Предположение
наше может быть усилено и тем фактом, что Кормчая — в ряду тех не-
многих памятников XI века, которые используют термин боляре.
Изборник Святослава 1076 г. содержит переводы с греческого языка
творений отцов церкви, их переработки, извлечения из сочинений визан-
тийских писателей, краткие изречения на общеморальные темы. Текст, в
котором встречается термин, не относится к оригинальным статьям этого
памятника. Он встречается в «Премудрости Иисуса, сына Сирахова» — кни-
ге, которая в сравнении с греческим оригиналом, вошла в Изборник 1076 г.
в виде выборки отдельных глав и стихов5 «Премудрость Иисуса, сына
Сирахова» сама по себе является девтероканоническим сборником изрече-
ний, восходящим к ветхозаветной традиции6, который переведен, вероят-
но на Руси7 Автору переводных статей в Изборнике Святослава была свой-
ственна тенденция к «обмирщению» церковных по содержанию текстов8.
В Изборнике 1076 г. термин болярин(-ре) встречается в двух изре-
чениях и соответствует греческому слову peyiGtav:
1. «При1дтелж събориштю сътвори себе, и болыриноу съмЪржи
глдвоу свою»9
2. «БолАре и соудшд слдвьни соуть, и нЪсть ихъ ни един(ъ же.)
боли И бО1Д1ЦДДГОСА Г(оспод)д»10
ники IX века и их отражение в памятниках славяно-русской письменности («Лето-
писец вскоре» Константинопольского патриарха Никифора) // Православный Пале-
стинский сборник. СПб., 1998. Вып. 97 (34). С. 123, 126.
4 Щапов Я. Н. Византийские хронографические сочинения в древнерусской корм-
чей Ефремовской редакции И Летописи и хроники. 1976. М., 1976. С. 253—257; Он
же. Византийское и южнославянское правовое наследие на Руси в XI—XIII вв. М.,
1978. С. 199—205; Пиотровская Е. К. «Летописец вскоре» патриарха Никифора //
Словарь книжников. С. 231—234.
5 Изборник 1076 г. М., 1965. С. 754.
6 Адрианова-Перети В. П. Человек в учительной литературе Древней Руси И
ТОДРЛ. Л., 1972. Т. XXVII. С. 4; Мещерский Н. А. Апокрифы в древней славяно-
русской письменности (ветхозаветные апокрифы) И Методические рекомендации
по описанию славяно-русских рукописей для «Сводного каталога рукописей, храня-
щихся в СССР». М., 1976. Вып. 2. Ч. I. С. 186.
7 Сперанский М. Н. Переводные сборники изречений в славяно-русской пись-
менности. Исследование и тексты. М., 1904. С. 491—493.
8 Мещерский Н. А. К изучению лексики «Изборника 1076 г.» И Русская истори-
ческая лексикология и лексикография. Л., 1972. С. 12.
’Изборник 1076 г. С. 418—419; 791.
Изборник 1076 г. С. 393, 784.
Термин «болярин» в Изборниках 1073 и 1076 годов	81
Греческому слову peyia-raveq в «Премудрости Иисуса, сына Сирахо-
ва» соответствует, кроме боляр, и термин этого же текста вельможи (4 ра-
за)". Термин князь равнозначен в Изборнике 1076 г. греческому apxcav,
хотя чаще им переводится другое греческое слово PaatAivq11 12. Отметим,
что термин болярин в этом памятнике встречается в единственном и мно-
жественном числе. Кроме того, очень показательна формула «боляре и
судьи». Вероятно, это «боляре и старци» наших летописей. Для подобно-
го утверждения есть два аргумента.
Появление Изборника Святослава по записи его писца Иоанна —
1076 г. Хронологически оно совпадает с написанием известных агиогра-
фических произведений Нестора. Это Житие Феодосия Печерского и Чте-
ние о Борисе и Глебе, которые созданы, по мнению ряда ученых, в конце
70-х— 80-х годах XI в.13 В Житии Феодосия Печерского термин боля-
рин(-рё) встречается 21 раз, в Чтении о Борисе и Глебе — дважды.
Житие Феодосия Печерского Нестора — практически единственный
памятник отечественной агиографии, который дает нам картину разнооб-
разного и столь многочисленного употребления термина боляре14. В Житии
Феодосия преобладает термин во множественном числе, вместе с тем в
повествование включены сюжеты о «болярине» князя Изяслава Ярославича
Иоанне и его сыне Варлааме; о чернеце, бывшем «болярине», который ушел
вместе с Никоном в Константинополь; о «болярине» Клименте15. Однако
рассмотрение упоминаний термина в Житии Феодосия Печерского в целом
приводит к заключению, что боляре в памятнике все же отражают широкое
значение этого слова, свойственное переводной литературе XI в. Подтвер-
ждение сказанному мы видим в замене термина боляре на вельможи, кото-
рая свободно производится Нестором в пределах одного и того же сюжета:
1.	«Тоже тдко же и от бодьхръ мънози приходжще, повЪддхоуть
емоу гнЪвъ кнжжъ на того соущь, и молжхоуть и не соупротивити сж
емоу...»
2.	«Блдженыи же о(те)ць ндшь Феодосии много молимъ бывъ
от брдтьЪ и от вельможь...»
3.	«Тоже сии съ рддостию въстдвъ приде съ больхры въ мдндс-
тырь его...»16
11 Там же. С. 345, 769; 379, 779; 395—396, 784; 404, 787, 692.
12 Там же. С. 367, 776; 296, 715; 675, 816 и др.
13 Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах.
СПб., 1908. С. 55. Библиографию см.: Творогов О. В. Нестор И Словарь книж-
ников. Вып. 1. С. 274—278.
14 Завадская С. В. Термин «боляре»-«болярин» в произведениях Нестора агио-
графа И Методология и методика историко-словарных исследований. Истори-
ческое изучение славянских языков, славянской письменности и культуры. Л.
1988. С. 84—86.
15 Успенский сборник XII—XIII вв. М., 1971. С. 83—86, 95, 105—106, 131.
16 Успенский сборник XII—XIII вв. С. 122—123; см. также с. 98—99,121, 127 и др.
82
С. В. Завадская
Подобную замену боляр на вельмож мы уже отметили и у пере-
водчика Изборника 1076 г. Если добавить, что оба памятника возник-
ли не только приблизительно в одно и то же время, но и в одном и том
же месте, то аргумент в пользу тождественности понятийной канвы в
литературных трудах двух современников становится еще более убеди-
тельным.
Житие Феодосия Печерского по обилию упоминаний термина бо-
лярин(-ре) сравнимо только с переводом Хроники Георгия Амартола. Ле-
тописец, автор Повести временных лет, как известно, использовал этот
переводной памятник, дословно цитировал из него в летописи чудеса
Апполония Тианского17, где упоминаются византийские «боляре». В на-
учном споре об имени автора Повести временных лет (был ли им Не-
стор?) должен быть, как нам кажется, учтен феномен активного упот-
ребления термина болярин(-ре) в названных памятниках XI — начала
XII вв., а именно: Житии Феодосия Печерского Нестора, Хронике Геор-
гия Амартола и самой Повести временных лет, включившей Начальный
свод.
Второй аргумент в пользу близости формулы «боляре и судьи» Из-
борника 1076 г. и летописных «боляр и старцев» опирается на наблюде-
ния над терминологией церковных уставов князей Владимира и Яросла-
ва. Архетип Устава князя Владимира о десятинах, судах и людях
церковных, так же как и Устава князя Ярослава о церковных судах, сло-
жился к началу XII в.18
Терминология уставов многослойна и хронологически трудно выч-
леняема. Обратимся только к общему для них месту — ссылке на следо-
вание в своих постановлениях, по признанию создателей уставов, гре-
ческому номоканону:
1. Устав Владимира— «И по том възр-fex въ греческыи
номдкдноунъ и обрЪтохъ в немъ, юже не подобдеть сихъ тжжь и
соудов соудити кн(я)зю, ни боыром. ни соуд(и)жм его».
2. Устав Ярослава — «А се дзъ, кн(я)зь великыи ЕХрослдв, с(ы)нъ
Володимеров, по дашю о(т)цд своего сгдддл есмь с митрополитом
киевскым и всеж Руси Илдрионом, сложихом греческыи номокднон:
еж(е) не подобдет сих тжж судити кн(я)зю, ни боыкром его, ни
соуд(и)ьхм его, ддл есмь митрополиту и еп(и)с(ко)пом...»19
Оба устава ссылаются на греческий номоканон, то есть на Кормчую
книгу, из которой почерпнуто указанное правило. В Кормчей, как мы
17 Истрин В. М. Книги временный и образныя Георгия Мниха. Хроника Георгия
Амартола в древнем славяно-русском переводе. Пг., 1920. Т. I. С. 305.
18 Древнерусские княжеские уставы XI—XV вв. / Издание подготовил Я. Н. Ща-
пов. М., 1976. С. 12, 85; Каштанов С. М. Из истории русского средневекового ис-
точника. Акты X—XVI вв. М., 1996. С. 67—68.
19 Древнерусские княжеские уставы. С. 15, 86.
Термин «болярин» в Изборниках 1073 и 1076 годов
83
уже указывали, старцы градские — это судьи20. Но есть еще одно свиде-
тельство из Летописца вскоре патриарха Никифора (в составе Кормчей).
Оно находится в хронологическом перечне событий иудейской истории
этого памятника: «Моисии бысть лЪт 80, изведе люди изъ Египта и по-
сем водяше лЪт 40. Исусъ Навгин вое(во)дствова лет 32. Старпи судиша
лет 23»21
Из текста видно, что именно термин старцы может заменить тер-
мин судьи. Названная понятийная эквивалентность терминов наблюда-
ется и в Повести временных лет, вспомним хотя бы статью 996 г., где
суд над разбойниками вершат «епископы и старци». По княжеским уста-
вам часть судебных дел ведут «епископы» и «митрополит», а часть их —
сам «князь», «боляре» и княжеские «судьи», то есть «старци».
«Князь, боляре, старци» ранних летописных сводов — это, вероят-
нее всего, «князь, боляре, судьи» церковных княжеских уставов.
«Боляре и судьи» Изборника 1076 г. стоят в одном ряду с ранней
терминологией Уставов Владимира и Ярослава (в процитированной за-
писи) и отражают в обоих случаях реальность XI в.
20 Завадская С. В. «Епископы и старцы» в летописной статье 996 г. И Восточная
Европа в древности и средневековье. Язычество, христианство, церковь. М., 1995.
С. 21—22.
21 Пиотровская Е. К. Византийские хроники IX века. С. 126.
Т. М. Калинина
ВОДНЫЕ ПРОСТРАНСТВА СЕВЕРА ЕВРОПЫ
В ТРУДАХ АРАБСКИХ УЧЕНЫХ IX—XII ВВ.*
Арабы познакомились с землями Европы в VII в. в связи с военны-
ми походами на владения Византии и Ирана в Сирии, Ираке, Армении,
Грузии и других странах. В течение 30—40-х гг. VII в. арабы завоевали
громадные пространства от Африки до Азии, принадлежавшие ранее Ви-
зантии и Сасанидскому Ирану. Арабский флот, построенный при хали-
фе Му‘авии I (ок. 605—680), вышел на просторы Средиземного моря,
Гибралтара и Атлантики. В 711—714 гг. арабские войска завоевали юж-
ные области Пиренейского полуострова, а войны с Византией стали
неотъемлемой частью политики Арабского халифата на протяжении не-
скольких столетий. В начале VIII в. арабы завоевали Закавказье, к 715 г.
ими были захвачены земли Средней Азии. В течение всего VIII в. араб-
ские правители были заняты усмирением населения захваченных терри-
торий и борьбой за власть, что в конечном счете привело к падению
правящей династии Омейядов и воцарению Аббасидских халифов. Абба-
сиды, как и их предшественники, были озабочены внутренними усоби-
цами и внешними войнами. Однако именно при Аббасидах возникла араб-
ская астрономия, география, история как летопись побед и поражений.
С одной стороны, это было связано с возросшей потребностью фискаль-
ного аппарата, торговцев, военных и других государственных чиновни-
ков в информации о всех территориях, занятых Халифатом, о близких и
отдаленных областях. С другой стороны, сыграло роль постепенное вос-
приятие достижений культуры и науки покоренных и соседних народов
с весьма высоким уровнем цивилизации.
Представление о Европе как географическом объекте сохранилось в
целом ряде научных трудов арабских ученых. Произведения Ибн Русте,
ал-Баттани, ал-Мас‘уди, географический раздел «Всеобщей истории» Ага-
пия Манбиджского и многие другие сочинения унаследовали от антич-
ности представление о том, что Европа похожа на остров, границами
которого являются с запада и севера — Западное море, оно же Океан
(т. е. Атлантика), со стороны юга — море Египта, Сирии и Византии
(т. е. Средиземное), со стороны востока — Танаис и озеро Меотис, при-
чем Меотис представлялся удаленным к северу. Все моря, за исключе-
нием Каспия, рассматривались большинством арабских ученых как от-
* Часть настоящего исследования была финансирована в 1995 г. Международ-
ным научным фондом Сороса, проект ZZ 5000/318.
Водные пространства севера Европы в трудах арабских ученых
85
ветвления единого Окружающего океана, который омывает Землю, —
по традиции, восходящей к античности. Западным морем («бахр ал-Маг-
риб») назывались воды западной оконечности «населенной части» Зем-
ли, омывающие северное и западное побережья известного мира. В од-
ном из первых сохранившихся произведений IX в., «Книге о небесных
движениях и своде науки о звездах» астронома Мухаммада ибн Касира
ал-Фергани, в описании семи широтных зон («климатов») западной гра-
ницей называлось именно Западное море1. Его описание семи климатов
повторил большой круг более поздних ученых (Ибн Русте, ал-Мукадда-
си, ал-Казвини и др.), однако представление о Западном море как севе-
ро-западной границе Европы было традиционным для арабских ученых.
«Книга картины Земли» Мухаммада ибн Мусы ал-Хорезми (первая
треть IX в.) содержала данные координат для описания морей Земли и
включала «Западное Внешнее море» и «Северное Внешнее море». Поскольку
труд ал-Хорезми был основан на переработанных материалах «Географии»
Клавдия Птолемея (II в. н. э.), то в целом Северное Внешнее море, по
данным ал-Хорезми, соответствовало Сарматскому океану Птолемея, т. е.
северной и западной частям Атлантики. Береговая линия обоих морей
идентична, но только до устья реки Хронос Птолемея, соответствующей
безымянной реке по координатам ал-Хорезми. Далее, по материалам Пто-
лемея, береговая линия Сарматского океана поворачивала к северо-восто-
ку и уходила в «неведомые земли»; ал-Хорезми показывал дальнейшее
широтное направление береговой линии до следующей безымянной реки,
соответствующей Хесиносу на карте Птолемея, но затем береговая линия,
по координатам ал-Хорезми, резко сворачивала к северо-западу. Помимо
указанных рек, соответствующих Хроносу и Хесиносу Птолемея, на побе-
режье Северного Внешнего моря было показано также устье и течение
реки, соответствующей Турунтосу. Однако на этом совпадения заверша-
ются. По материалам ал-Хорезми, не имеющим аналогий в книге Птоле-
мея, Северное Внешнее море соединялось посредством рек Турунтос —
Хесинос и Ликос — Поритес с озером Тирамбы — «ал-батихой Тирма» (Ти-
рамба — населенный пункт на побережье озера). По координатам и, соот-
ветственно, очертаниям на карте, озеро Тирамбы соответствовало Меоти-
су Птолемея, и, таким образом, ал-Хорезми показывал водную связь севера
и юга территорий Восточной Европы. Вместе с тем ученый вносил боль-
шие изменения в представления античных авторов об этих землях, изоб-
разив Меотис («озеро Тирма») отдельным водным бассейном, не связан-
ным с Черным морем (у ал-Хорезми это последнее называлось, по
Muhammedis Filii Ketiri Ferganensis qui vulgo Al-Fraganus dicitur. Elementa
Astronomica, arabice et latine. Amstelodami, 1669. S. 130; Розенфельд Б. А., Добро-
вольский И. Г., Сергеева Н. Д. Об астрономических трактатах ал-Фергани И Исто-
рико-астрономические исследования. М., 1972. Вып. XI. С. 198.
86
Т. М. Калинина
прибрежным местностям, «море Барики и Лазики» и являлось частью боль-
шого водного массива, начинающегося в Атлантике и простирающегося
через Гибралтар, Средиземное, Мраморное моря и проливы).
Кроме того, Северное Внешнее море, по данным ал-Хорезми, свя-
зывалось с неким небольшим водным бассейном — «озером Барастанис»,
т. е. Борисфена: оно соответствует, по названию и координатам, неболь-
шому озеру, в котором, по данным Птолемея, находился исток реки
Борисфен, идентифицировавшейся с Днепром. По сведениям Птолемея,
начинаясь в этом озере, Борисфен уходил на юг и впадал в Понт. Одна-
ко ал-Хорезми исказил и эти материалы Птолемея, показав соединение
«озера Барастанис» с Северным Внешним морем2.
Не исключено, что подобные отклонения от материалов Птолемея
связаны с информацией, достигшей ученых Халифата, о торговых свя-
зях между североевропейскими и южнорусскими землями, начавшихся
в IX в. и осуществлявшихся по водным артериям, но эти сведения нало-
жились на книжные традиции. Данные Мухаммада ал-Хорезми о части
Северного Внешнего моря могут быть отождествлены с информацией о
Балтике, в пользу чего говорит совпадение изображения Скандинавии у
ал-Хорезми, Птолемея и других античных авторов, — как острова Скан-
дия3 Помимо координат Скандинавии, в книге ал-Хорезми есть данные
для береговых линий островов Ирландия, Британия, Оркнейских, Геб-
ридов, Шетландских, легендарного острова Туле и двух островов «Ама-
зунис мужчин» и «Амазунис женщин»4. Представление о последних свя-
зано с античным названием амазонок: предание о воинственных
женщинах, живущих без мужчин, передалось из древнегреческой тра-
диции арабским писателям. Античные авторы считали амазонок житель-
ницами Азии; Птолемей помещал их к востоку от реки Ра (Волги). Вме-
сте с тем еще Геродот рассказывал об амазонках как обитательницах
земель севернее Меотиды5, а у Тацита упоминался народ ситонов, воз-
главляемый женщиной, на севере, близ страны свионов6. Позже сирийс-
2 Miik Н. Osteuropa nach der arabischen Гесоура<р1кт| иот|ут|О1<; des KI. Ptolemaios
von Muhammad ibn Musa al-Huwarizmi 11 Wiener Zeitschrift fiir die Kunde des Morgen-
landes. Wien, 1936. Bd43. H. 3—4. S. 173—174, 183—184; Калинина T. M. Сведения
ранних ученых Арабского халифата. Тексты, перевод, комментарий. М., 1988. С. 86,
102—104.
3 MiikH. Osteuropa. S. 173; Lewicki Т. Baltyk w opisach autorow arabskich IX—X w. 11
Przeglad Orientalistiszcny. Wroclaw, 1949. Zesc. 1. S. 56.
4 Wieber R. Nordwesteurppa nach der arabischen Bearbeitung der Ptolemaischen
Geographic von Muhammad B. Musa al-Huwarismi. Walldorf; Hessen, 1974. S. 61—63,
67—96.
5 Доваптур А. И., Каллистов Д. П., Шишова И. А. Народы нашей страны в
«Истории» Геродота. Тексты, перевод, комментарий. М., 1982. С. 143—147,365—366.
6 Корнелий Тацит. О происхождении германцев И Корнелий Тацит. Сочинения
в двух томах. Л., 1969. Т. 1. С. 372.
Водные пространства севера Европы в трудах арабских ученых
87
кая средневековая традиция, влияние которой на арабскую географию
недостаточно изучено, тоже помещала амазонок именно на севере оби-
таемого мира, среди легендарных народов, вроде «людей-псов»7 Запад-
ноевропейские источники тоже передавали античную легенду об ама-
зонках, но отдельно упоминали и род или страну женщин на севере или
близ нее: gentes feminarum внутри Германии в «Истории лангобардов»
Павла Диакона (VIII в.) (1,15); Maeg]>a land близ Германии в «Орозии ко-
роля Альфреда» (конец IX в.), terra feminarum близ страны свенов — у
Адама Бременского (XI в.) (IV,I)8. Контаминация подобных данных с
изрядной долей фантастики и отразилась, по-видимому, в информации
ал-Хорезми, однако поражает разветвленная система рек и указание на
город на каждом из островов9 Происхождение таких материалов остает-
ся неясным. Исследователями отмечалась возможная связь традицион-
ной информации, восходящей к древности, с реальным наименованием
местечка «Kwennland» на побережье Финского залива10. Таким образом,
представления ал-Хорезми о северных водах Европы имеют античную,
книжную основу, хотя содержат и оригинальные трактовки.
Представитель описательной географии IX в. Ибн Хордадбех дает иную
информацию о северных водах Европы. Поскольку в распоряжении совре-
менного исследователя нет полного варианта его труда, приходится доволь-
ствоваться имеющимся в распоряжении. В сохранившейся редакции «Кни-
ги путей и стран» не встречается общего описания морей Земли. Но некоторые
известия можно извлечь и из существующего текста: в описании западной
четверти Земли («ал-Магриб») имеется рассказ о товарах, прибывающих с
Западного моря (рабы: славянские евнухи, византийцы, франки, лангобар-
ды, византийские и испанские невольницы; меха, ткани, мечи). Здесь же
есть заметка о добывании со дна Западного моря у берегов Франции корал-
лов, а это не оставляет сомнений в том, что под Западным морем подразу-
мевается Атлантика. Далее Ибн Хордадбех говорит: «Что касается моря,
которое позади славян, а на нем [стоит] город Туле, то не приближается [к
нему] и не выходит из него никто. Это море, в котором Острова Счастли-
7 Пигулевская Н. В. Сирийские источники по истории народов СССР. М., 1941.
С. 165.
8 Матузова В. И. Английские средневековые источники. IX—XIII вв. Тексты,
перевод, комментарий. М., 1979. С. 13, 27. Прим. 13; Назаренко А. В. Немецкие
латиноязычные источники IX—XI вв. Тексты, перевод, комментарий. М., 1993.
С. 37—38. Прим. 46; Monumenta Germaniae Historica. Scriptores rerum Langobardicarum
et Italicarum saec. VI—IX. Hannover, 1878. S. 62; Латиноязычные источники по исто-
рии Древней Руси. М.; Л., 1989. С. 133, 140.
9 Калинина Т. М. Сведения. С. 89—90.
10 Куник А., Розен В. Известия ал-Бекри и других авторов о Руси и славянах.
СПб., 1903. Ч. 2. С. 23; Косвен М. О. Амазонки: история легенды И СЭ. 1953.
Т. 2. С. 47; Lewicki Т. Arabskie legendy о kraju Amazonek па potnoce Europy П Zeszyty
Naukowe Uniwersytety Jagiellonskiego. Filologia. (2, 3). 1957. № 13. S. 295.
88
Т. М. Калинина
вых. Не плавают по нему, и не выходит из него никто. Это тоже Западное
море»11. Названия «Острова Счастливых» (= «Блаженных») и «Туле» соот-
ветствуют античной географической номенклатуре и относятся: первое — к
Канарским островам; второе — к северо-западной части Атлантики, так как
Туле античная традиция отождествляет с одним из островов этого океана
(хотя переводчица и комментатор текста книги Ибн Хордадбеха Н. М. Ве-
лиханова предложила усматривать в «Туле» Ибн Хордадбеха Тулон, види-
мо, исходя из упоминания им «города», а не «острова»; впрочем, схожая
мысль была высказана и ранее11 12, однако эта гипотеза ничем не подтвержде-
на). Важно также то, что северо-западное побережье Атлантики Ибн Хор-
дадбех связывает с местоположением славян, и тогда в реальности речь
может идти об отражении информации о Балтике с ее западнославянским
населением на части побережья13.
В разделе, посвященном северной четверти Земли («ал-Джарби»), Ибн
Хордадбех упоминал некую реку, текущую из «страны славян» и впадаю-
щую в Каспий («море Джурджана», т. е. Горгана, области на южном по-
бережье Каспия) близ хазарского города Хамлидж, который идентифици-
руется исследователями с частью хазарской столицы в устье Волги,
именуемой источниками X в. «Итиль»14. К сожалению, в тексте книги Ибн
Хордадбеха сохранилась лишь искаженная часть названия этой реки, вы-
ходящей из страны славян и впадающей в Каспий. Одни исследователи
считали, что речь здесь идет о Волге, поскольку никакая другая река не
впадает в Каспий15 Однако для времени написания Ибн Хордадбехом со-
чинения (40-е или 80-е гг. IX в.) именование Волги «рекой, текущей из
страны славян», кажется неправдоподобным, поскольку многочисленно-
го славянского населения в Поволжье IX в. не было, что зафиксировано
археологами. Конъектура для написания «правильного» названия Волги,
известного из более поздних источников, — Итиль представляется натя-
11 Kitab al-Masalik wa’l-Mamalik (Liber viarum et regnorum) auctore Abu’l-Kasim
'Obaidallah ibn 'Abdallah Ibn Khordadhbeh... IM. J. de Goeje. Leiden, 1889. P. 92—93
(BGA. VI); Ибн Хордадбех. Книга путей и стран / Пер. с арабского, коммента-
рии, исследование, указатели и карты Н. Велихановой. Баку, 1986. С. 91, 268
(далее — Ибн Хордадбех).
12 Ashtor Е. Che cosa sapevano i geografi arabi dell’Europa occidentali // Rivista
storica italiana. Torino, 1969. T. 81. Fasc. 3. P. 463.
13 Lewicki T. Baltyk. S. 57.
14 Marquart J. Osteuropaische und ostasiatische Streifziige. Leipzig, 1903. S. 18;
Dunlop D. M. The History of the Jewish Khazars. Princeton, 1953. P. 61; Новосель-
цев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавка-
за. М., 1990. С. 129—130.
15 Вестберг Ф. К анализу восточных источников о Восточной Европе //
ЖМНП. 1908. Ч. 13. С. 373; Marquart J. Osteuropaische und ostasiatische Streifziige.
S. 18; Dunlop D. M. The History. P. 61; Lewicki T. Zrddla arabskie do dziejow SIo-
wianszczyzny. Wroclaw; Krakow, 1956. T. I. S. 133—134. Ods. 156.
Водные пространства севера Европы в трудах арабских ученых
89
нутой. Более верной, по-видимому, следует считать версию, по которой
сохранившиеся буквы арабской рукописи являют собой окончание «нис»,
принятое для передачи греческих названий рек, как это ясно из трудов ал-
Хорезми, Ибн Русте, ал-Баттани, где Танаис именовался «Танис». Также
вспомним, что Ибн Хордадбех упоминал о «море позади славян, на кото-
ром город Туле», т. е. о Западном океане, который считался северной гра-
ницей Европы. Похоже, что этот ученый свел воедино книжные представ-
ления о реке Танаис как водной границе Европы с известными ему данными
о соединении юга и севера Европы по водным путям. Так возник умозри-
тельный путь «из отдаленных славянских земель» (близ Балтики) до Кас-
пия. Представление о реке Танаис вобрало в себя известия о водных арте-
риях севера Восточной Европы, книжные данные о Танаисе как восточной
границе Европы и реальные сведения о нижнем течении Волги, в резуль-
тате чего в книге Ибн Хордадбеха появилось понятие о единой водной
артерии, соединяющей север и юг Восточной Европы.
Ибн ал-Факих ал-Хамадани (сочинение 903 г., основой которого яви-
лась «Книга путей и стран» Ибн Хордадбеха) приводит весьма интерес-
ные свидетельства. Невозможно, к сожалению, судить о том, насколько
труд Ибн ал-Факиха самостоятелен: вполне возможно, что он передавал
ту информацию Ибн Хордадбеха, что не дошла до нас в существующих
редакциях книги последнего. Ибн ал-Факих приводил описание четырех
морей Земли, об одном из которых он говорил: «Четвертое море — то,
которое между Румией (Италией? Византией? — Т. К.) и Хорезмом. [В
нем] есть остров, называемый Туле. Не доходят до него никакие кораб-
ли»16. Очевидно, что текст Ибн ал-Факиха является сокращением или
переработкой информации Ибн Хордадбеха о Западном море. Однако
параллель с фрагментом сочинения последнего нарушается тем, что в
тексте читается не «Тулийа» (Туле), как у Ибн Хордадбеха, а «Булийа»
(т. е. Апулея на Адриатике), и замена «Б» на «Т» является хотя и убеди-
тельной, но все же конъектурой издателя. Описывая «землю северо-за-
падного Рума» (т. е. части Византии), Ибн ал-Факих утверждал, что это —
области «от Антиохии до славян и от Константинополя до Апулеи» („Бу-
лийи“)»17. Исходя из этих аргументов, т. е. «странного» местоположе-
ния четвертого моря и упоминания Апулеи (не Туле), выскажем предпо-
ложение, что Ибн ал-Факих контаминировал в текст Ибн Хордадбеха о
Западном море свои (или чужие) представления об Адриатическом море.
В другом фрагменте Ибн ал-Факих упоминал некое «море славян»18.
Как и многие арабские ученые, Ибн ал-Факих назвал здесь часть моря
16 Compendium libri Kitab al-Boldan auctore Ibn al-Fakth al-Hamadhani I M. J. de
Goeje. Lugduni Batavorum, 1885. P. 7 (BGA V).
17BGAV.P. 145.
18 BGA V. P. 298.
90
Т. М. Калинина
по имени прибрежной территории или близко проживающего народа.
Пассаж является сильно измененной контаминацией известного отрыв-
ка о купцах-русах Ибн Хордадбеха, где речь шла о движении торговцев
«из отдаленных славянских земель» в море Румийское (т. е. Среди-
земное)19 и о пути их по Танаису, реке славян, в Каспийское море, к
городу Хамлидж (о чем шла речь выше). Ибн ал-Факих показывал на-
правление движения славянских купцов «от моря славян в ту реку, что
именуется рекой славян»20, а также путь от славянских окраин к морю
Румийскому. Следует полагать, что рекой славян именуется тот же Та-
наис — Танис, что в книге Ибн Хордадбеха; морем славян, по-видимо-
му, следует здесь считать Балтику.
В IX в. жил и работал крупный арабский ученый — Ахмед ал-Ка-
тиб ал-Йа‘куби. В «Истории» он упоминал об острове Туле («Тулии») как
самой дальней обитаемой точке, находившейся в Европе21. Его же «Кни-
га стран», сохранившаяся не целиком, содержит описание берегов Испа-
нии, омываемых соленым Окружающим морем, которое продолжалось,
по мнению ал-Йа‘куби, до моря ал-Хазар, т. е. Черного (в IX в. ряд ав-
торов называл последнее «морем хазар», тогда как в X в. это название
применялось в большинстве случаев к Каспию22). Таким способом ал-
Йа’куби, как и его предшественники, показал единую водную систему
от Атлантики до Черного моря. Описывая Испанию, географ упомянул
о походе, совершенном по «реке Кордовы» (т. е. Гвадалквивиру), народа
«ал-маджус», которых он назвал русами, на Севилью в 844 г. (229 год
хиджры). Маджусами арабские авторы называли тех, кто поклонялся
огню или сжигал покойных, в том числе некоторые народы Индии, иран-
цев-зороастрийцев и норманнов. Отождествление норманнов и русов в
рассказе об этом набеге является давнишним спорным вопросом, по-
скольку более поздние испано-арабские писатели XI—XV вв., оставив-
шие очень конкретные данные об этом событии, не называли напавших
маджусов русами. Не затрагивая этого спорного вопроса, по которому
существует огромная литература, отметим, что ал-Йа*куби был первым
арабским автором, кто упомянул плавающий по Атлантике северный
народ — норманнов-«маджусов»23.
Большое число арабских географов X в. при описании морей земли
и северо-западной части Атлантики цитировали некий единый первоис-
19 BGA VI. Р. 154; Ибн Хордадбех. С. 124.
20 BGA V. Р. 298.
21 Ibn Wadhih qui dicitur al-Ja'qubi. Historiae IM. Th. Houtsma. Leiden, 1883. T. I.
P. 156.
22 Заходер Б. H. «Mare Hyrcanum» в арабской географической литературе IX—X вв.
М., 1960.
23 Kitab al-boldan auctore Ahmed ibn abf Jakub ibn Wadhih al-Katib al-Jakubt. Leiden,
1892. P. 354 (BGA VII).
Водные пространства севера Европы в трудах арабских ученых
91
точник. Вот описание из «Книги сабиевых таблиц» ал-Баттани (852—929):
«Что касается моря Океана Западного, который называется Окружаю-
щим, то от него известна только сторона запада и севера от крайних
пределов Абиссинии до Британии. Это море, по которому не ходят ко-
рабли. Шесть островов, которые находятся на нем, напротив земли Абис-
синии, — острова обитаемые и называются также «Острова Счастливых».
Другой остров напротив Андалусии называется Гадира у пролива. Этот
пролив выходит из него, ширина того места, где он выходит, — семь
миль, это между Андалусией и Танжером, называется он Сеута и вкли-
нивается в море Средиземное («Рума»), На нем есть также в стороне се-
вера острова Британия, их двенадцать. Затем это море удаляется от оби-
таемой земли, и никто не знает, какое оно и что на нем есть»24.
Описание морей Земли, включающее и приведенное, имеется в со-
чинении географа начала X в. Ибн Русте «Дорогие ценности». Атланти-
ку Ибн Русте именовал «морем ‘Укийанус» (т. е. Океан), «морем ал-Маг-
риба» (т. е. Запада) или «морем ал-Ахдар» (т. е. Зеленым). Информация
об Атлантике в большинстве случаев не отличается от сведений ал-Бат-
тани, как и сведения о морях Понт (в арабской передаче— «Бунтус», с
искаженной диакритикой — «Нитас») и Меотис («Майутис» или «Май-
тас», с искаженной диакритикой — «Манитас»), где последнее представ-
лено как находящееся на севере и дающее исток реке Танис (т. е. Танаи-
су); эта река, в свою очередь, представлена текущей с севера и впадающей
в Понт.
Однако в конце описания моря ал-Хинда, не относящегося к разде-
лам об Атлантике, в труде Ибн Русте встречается совершенно неожидан-
но следующий фрагмент: «Что касается моря «ал-Армани» («Армини»?
«Урмани»? — Т. К.), то его отдаленность от начала тропика Рака (?) на
север — 21 доля. Там сильные штормовые ветры и мрак настолько гус-
той, что люди не плавают [по этому морю. — В. Б.]»25. Огласовка пер-
вой буквы неясна, и читать возможно как «а», так и «у». Однако чаще
всего подобное сочетание выступает у арабских авторов как этноним «ал-
арман» — по отношению к армянам. Текст о море, аналогичный приве-
денному, как будто не встречается в подобных описаниях, хотя сама ха-
рактеристика темной, бурной, не годящейся для плавания судов северной
части Океана известна и из других сочинений. Если осторожно предпо-
24 Al-Battani sive Albatenii Opus Astronomicum / Arabice editum, Latine versum,
adnotationibus instructum a C. A. Nallino. Mediolani, 1899. T. III. P. 27; Крачковс-
кий И. Ю. Арабская географическая литература И Крачковский И. Ю. Избранные
сочинения. М.; Л., 1959. Т. 4. С. 101 (пер.). Отметим, что Крачковский переводил
слово ал-халидж его точным значением — «залив», тогда как по смыслу здесь ясно,
что речь идет о проливе Гибралтар.
25 Kitab al-a'lak an-nafisa VII auctore АЬй Alt Ahmed ibn Omar Ibn Rosteh. Leiden,
1892. P. 88 (BGA VII). Перевод фрагмента принадлежит д. и. н., проф. В. М. Бейлису.
92
Т. М. Калинина
дожить, что речь все же идет о море норманнов, с переводом «море ал-
Урмани» (причем в форме, сходной с русским названием норманнов —
урмане), тогда можно было бы считать, что Ибн Русте или его первоис-
точник первым ввел достоверную информацию о Балтийском или Се-
верном море. Однако пока это предположение может остаться только на
уровне осторожной гипотезы: упоминание тропика Рака не отвечает ни
античным, ни восточным представлениям о европейских частях ойкуме-
ны, соответствующих тропику Козерога, не говоря уж о том, что фраг-
мент оказался вставленным в описание Индийского океана; затем идет
пассаж о море Сирии (т. е. части Средиземного), далее автор возвраща-
ется к рассуждениям об Индийском океане. Помимо высказанных сооб-
ражений, играет роль и то обстоятельство, что ни в одном раннем источ-
нике не используется подобный этноним в отношении северных народов.
В более поздних источниках встречаются термины: «ал-маджус ал-Урд-
мани», т. е. «огнепоклонники-норманны», причем последняя форма соот-
ветствует латинской — «лордоманы»26, а также «ал-Урмани» (аз-Зухри),
однако обе формы используются только как этниконы, не приложимые к
названиям морей, причем едва ли последний относится именно к норман-
нам (см. ниже, раздел о географе аз-Зухри).
Географы «классической школы» ал-Истахри (ЗО-е гг. X в., сохрани-
лась редакция 50-х гг.) и Ибн Хаукаль (70-е гг.) при описании испанского
побережья Атлантики и Средиземного моря использовали термины: «море
Запада» («бахр ал-Магриб»), «Окружающее море» («бахр ал-Мухит»)27 Кар-
ты, хранящиеся в их трудах, содержат изображение части Окружающего
моря на севере, куда впадает громадный Константинопольский пролив
(«халидж ал-Кустантинийа») из «моря Рума», охватывающего, по пред-
ставлениям и этого круга ученых, все водное пространство, от Гибралтара
до Константинополя («ал-Кустантинийи»). Ученые «классической школы»
не знали о существовании Черного и Азовского морей; вместо них и фи-
гурировал этот пролив, идущий прямо от Константинополя на север.
Ал-Истахри давал следующее описание этих вод: «Константинопольский
пролив впадает в море Рума из моря Окружающего,., от самого севера на
конце земли, который не посещают из-за холода, и уходит он в бедную из
бедных землю Гога и Магога» («Йаджудж и Маджудж»)28. Название Гог и
Магог происходит от библейских имен, но в арабской традиции они свя-
зывались с легендой об Александре Македонском, который якобы запер
26 Ибн ‘Идари; см: Минорский В. Ф. Куда ездили древние русы? И Восточные
источники по истории народов Юго-Восточной и Центральной Европы. М., 1964.
С. 25.
27 BGA II—2. Р. 11—13.
28 Viae Regnorum. Descriptio ditionis moslemicae auctore Abu Ishak al-Farisi
al-Istakhri / M. J. de Goeje. Leiden, 1870. P. 220 (BGA I); Opus geographicum auctore
Ibn Haukal al-Nasibi I J. H. Kramers. Leiden, 1938. Vol. I. P. 393 (BGA II—2).
Водные пространства севера Европы в трудах арабских ученых
93
этих жестоких людей за железной стеной, и разрушиться эта стена долж-
на только перед концом света, когда народы Гог и Магог выйдут из зато-
чения на дальнем востоке ойкумены (ал-Хорезми, Ибн Хордадбеха, Ибн
ал-Факиха и др.).
Однако Ибн Хаукаль вставил рассказ о народе Гог («Йаджудж») в
главу о тюрках, где утверждал, что живут эти люди «в стороне севера»,
на высоких темных горах, куда купцы из Хорезма совершают восхожде-
ние в течение 17 дней29 На сохранившихся картах ал-Истахри и Ибн
Хаукаля народы Гог и Магог располагались на крайнем севере, близ
Окружающего океана. Описывая «пределы севера», Ибн Хаукаль отме-
чал также, что эта часть земли — холодная, белого цвета, и делается все
более белой по мере продвижения к северу30.
Ибн Фадлан, мусульманский миссионер, побывавший в Волжской
Булгарии в 921/922 гг. и оставивший описание своего путешествия, упо-
минал гигантского роста людей из северного (а не восточного) племени
Гог и Магог, отделенного неким морем от земель Вису (как полагают
исследователи, беломорской веси)31. Положение этих народов на севере,
по сведениям Ибн Фадлана, ал-Истахри и Ибн Хаукаля, свидетельствует,
что указанный круг авторов под именами Гог и Магог («Йаджудж и Мад-
жудж») подразумевал скандинавов как население побережья северных
морей32.
Энциклопедист ал-Мас‘уди, работавший в середине X в., при опи-
сании Окружающего моря упоминал греческое название его — «‘Укийа-
нус» (т. е. Океан), называл в нем острова Счастливых и 12 островов Бри-
тании, описывал Гибралтар, давал реальную информацию о побережьях
Испании и Франции, устьях рек и городах33. О море Меотис он переда-
вал сведения своих предшественников, чьи труды не сохранились, — ас-
Серахси и ал-Кинди, сходные с имеющимися в трудах Ибн Русте, ал-
Баттани и других, как о находящемся «на краю обитаемой земли со
стороны севера, а часть его — у Северного полюса. Вблизи этого озе-
ра — город, за которым нет обитаемых мест, он называется Туле»34. Надо
сказать, что в более раннем труде («Рудники самоцветов и промывальни
золота») он приводил иные данные о Меотисе — близком и соединен-
ном с Понтом небольшом озере. О Понте он давал традиционную ин-
формацию как о простирающемся от Лазики (области на востоке Черно-
29 BGA II—2. Р. 14.
30 BGA II—2. Р. 10.
31 Ковалевский А. П. Книга Ахмеда ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в
921—922 гг. Статьи, переводы и комментарии. Харьков, 1956. С. 135.
32 Lewicki Т. Baltyk. S. 61; Zeki Validi Togan A. Ibn Fadlan’s Reisebericht. Leipzig,
1939. S. 312.
33 Kitab at-tanbih wa’l-ischraf auctore al-Masudt IM. J. de Goeje. Leiden, 1894. P. 68
(BGA VIII).
34 BGA VIII. P. 67.
94
Т. М. Калинина
го моря) до Константинополя и соединяющемся с Меотисом, более мел-
ким озером (неверная постановка обозначающих буквы точек дала иска-
жение названий морей — Нитас вместо Понтос («Бунтус») и Манитас вме-
сто Майутис); при этом, по мнению ал-Мас‘уди, названия Понт и Меотис
равнозначны, а берега Понта населяют русы, болгары, печенеги и дру-
гие народы, но плавают по нему только русы35. Ал-Мас‘уди в обеих кни-
гах писал еще и о реке Танаис, вытекающей из большого озера на севере
и впадающей в Понт (не забудем, что ал-Мас‘уди считал взаимозаменя-
емыми названия Понт — «Бунтус», у него — «Нитас», и Майотис — «Ма-
нитас»)36. Есть предположение, что под этим озером на севере понима-
лась Балтика37
Ал-Мас‘уди упоминал также о набеге народа маджусов («огнепок-
лонников») на испанское побережье «около 300 года хиджры» (912 г.),
именуя их русами и отмечая, что пришли они не через Гибралтар, а из
некоего пролива, соединявшего Понт и Окружающий океан38. Эта ин-
формация, как считают, имела основой сообщение ученого IX в. Ахмеда
ал-Катиба ал-Йа‘куби (см. выше) о набеге «маджусов, которых именуют
ар-рус», на Севилью в 229 году хиджры (844 г.) О русах ал-Йа‘куби бо-
лее ничего не сообщал (сохранилась лишь часть его произведения). Не
исключено, что он считал русов жителями берегов «моря ал-Хазар», т. е.
Черного, явившихся в Севилью именно оттуда, и ал-Мас‘уди воспринял
информацию о русах частично из книги ал-Йа‘куби. Но при этом ал-
Мас'уди полемизировал с теми более ранними авторами, кто называл
Понт «морем хазар» (как ал-Йа‘куби), подчеркивая, что в его время мо-
рем хазар называется Каспий, а Понт — это море русов.
Есть гипотеза и о том, что упоминание ал-Мас‘уди «разряда» народа
русов под именем «Луд‘ана» (в другой книге «Кузкана»), многочислен-
ного, занимающегося торговлей, относится к норманнам, а сохранив-
шиеся варианты названия являют собой искаженную форму «ал-Урдма-
на»39, хотя существуют и другие версии. Как бы то ни было, фраза
ал-Мас‘уди о том, что нападавшие на Испанию маджусы — русы при-
шли не из Гибралтара, а из некоего пролива, соединяющего Понт с Ок-
ружающим океаном, живо напоминает воззрения «классической школы»
географов (ал-Истахри и Ибн Хаукаля) о проливе, идущем от Констан-
тинополя до Окружающего моря на севере, да и более ранних ученых
35 Бейлис В. М. Сведения о Черном море в сочинениях арабских географов
IX—X вв. И Ближний и Средний Восток. М., 1962. С. 62.
36 Ma^oudi. Les Prairies d’or I Texte et traduction par C. Barbier de Meynard et Pavet
de Courteille. Paris, 1861. T. I. P. 260; BGA VIII. P. 67.
37 Lewicki T. Baityk. S. 62.
38 Macoudi. Les Prairies d’or. T. I. P. 364—365.
39 Marquart J. Osteuropaische und ostasiatische Streifziige. S. 330, 342—439; Минор-
ский В. Ф. Куда ездили древние русы? С. 25.
Водные пространства севера Европы в трудах арабских ученых	95
(ал-Хорезми, Ибн Хордадбеха, ал-Факиха, ал-Йа‘куби) о связи севера и
юга по водным путям. Двое из упомянутых — ал-Йа‘куби и вслед за
ним ал-Мас‘уди — отождествляли русов и «маджусов» — норманнов.
Испанский купец Ибрахим ибн Йа‘куб ат-Туртуши, побывавший в
965 г. в Магдебурге на приеме у императора Оттона I, описал впослед-
ствии свои впечатления от поездки и привел много оригинальных сведе-
ний о западнославянских государствах, о Германии, Франции, Голлан-
дии. Сообщал он и об Окружающем море, на побережье которого
располагались славяне, обитавшие до моря аш-Шами (т. е. Сирийского,
иначе говоря, Средиземного), и об Океане, на побережье которого жили
впервые упомянутые в арабской литературе «брусы», т. е. пруссы40 По-
нятно, что в обоих случаях подразумевается Балтийское море как север-
ная часть Атлантики. Исследователи относят также упоминание Океана
при описании ряда городов Франции, Германии, Испании, острова Ир-
ландии («Ирла^да») к информации Ибрахима ибн Йа‘куба: ведь его со-
чинение сохранилось лишь благодаря тому, что было включено в «Кни-
гу путей и стран» Абу ‘Убайда ал-Бакри (см. ниже) и ряд других более
поздних произведений41 Если описание Ирландии принадлежит действи-
тельно Ибрахиму ибн Йа‘кубу, то этот автор считал его местом обитания
«маджусов»; впрочем, норманнов он знал и под другим именем — «мар-
ман», называя так обитателей Ютландии на берегу Океана42.
Анонимное сочинение «Ахбар аз-заман», принадлежащее, по мне-
нию ряда ученых, ал-Мас‘уди и написанное в 80-х гг. X в., передает ори-
гинальную информацию о «сладком море», принадлежащем славянам и
текущем «с запада на восток до соединения с другим морем, простираю-
щимся со стороны булгар»43 Возможно, что здесь речь идет о частях
Балтики, воды которой, по сравнению с другими морями и особенно с
Черным, действительно, имеют низкий процент соли44.
Таким образом, тезисы о положении Меотиса на севере, о связи
севера и юга Европы по водным путям свойственны большинству арабс-
ких географов IX—X вв.
В XI в. сведения становятся более реальными. Так, Абу-р-Райхан ал-
Бируни в произведениях «Масудовские таблицы по астрономии звезд» и
40 Куник А., Розен В. Известия аль-Бекри и других арабских авторов о Руси и
славянах. СПб., 1878. Ч. I. С. 51 (пер.); Kowalski Т. Relacja Ibrahima ibn Ja‘kuba z
podrozy do krajow slowianskich w przekazie al-Bekriego. Krakow, 1946. S. 48—49 (nep.);
S. 56. Ods. 4.
41 Jacob G. Arabische Berichte von Gesandten an Germanische Fiirstenhofe aus den IX
und X Jahrhunderten. Berlin; Leipzig, 1927. S. 30—36; Miquel A. L’Europe occidental
dans la relation arabe d’lbrahim b. Ya’qub (Xе siecle) H Annales: Economies. Societes.
Civilisations. Paris, 1966. T. 21. № 5. P 1048—1064.
42 Kowalski T. Relacja. S. 63, 93.
43 Rerum normannicarum fontes arabici / A. Seippel. Osloae, 1896. S. 18.
44 Lewicki T. Baltyk. S. 62.
96
Т. М. Калинина
«Вразумление начаткам науки о звездах» среди описаний морей Земли упо-
минал «залив Окружающего океана», отходящий на севере страны славян,
вблизи булгар-мусульман, который назван Варяжским морем («бахр ал-Ва-
ранк»), так как по берегам его живут «варанки», т. е. варяги — скандинавы.
Кроме «варанков», ал-Бируни рассказывал о жителях побережья Окружаю-
щего океана, народах «ису и йура», т. е. веси и югре (последние — предки
народов ханты и части манси, которые начиная с XI в. стали передвигаться
от Печоры и северо-западных склонов Урала на восток)45. Вслед за ал-Биру-
ни схожую информацию передавал целый ряд ученых XII—XIV вв. В «Ми-
нералогии» ал-Бируни говорил о Северном море («бахр аш-Шимали») как
заливе Окружающего океана, в котором находили клыки рыбы (по-види-
мому, моржа), привозившиеся булгарами в Хорезм на продажу. Упоминал
ал-Бируни и море славян, «находящееся в холодной стороне», где добывали
янтарь46. Следовательно, ал-Бируни передал вполне реальные данные о се-
верных водах — вероятно, о Балтийском, Северном, Белом морях и при-
брежном населении.
В XI в. жил и работал «кабинетный ученый» Абу ‘Убайд ал-Бакри,
упоминавшийся выше в связи с сохраненной им в своей «Книге путей и
стран» запиской Ибрахима ибн Йа‘куба. Сочинение ал-Бакри имеет слож-
ный состав и является типичной компилятивной работой, включившей в
себя множество источников, в том числе тот, которым пользовался Ибн
Русте, а именно несохранившийся труд Ибн Хордадбеха или саманидского
визиря и ученого ал-Джайхани; данные из произведений ал-Мас‘уди, ал-
‘Узри и др. Ал-Бакри употреблял термины «море ал-Магриб» (т. е. Запад-
ное), Окружающее море, Северное море, в котором есть остров Тулийа (с
ошибочным написанием «Мулийа» или «Сулийа») — для обозначения се-
верной части Атлантики; приводил, с некоторыми искажениями, информа-
цию о Меотисе как находящемся далеко на севере и Танаисе как реке, начи-
нающейся тоже на севере и впадающей в Меотис (у ал-Бакри, видимо, вслед
за ал-Мас‘уди, искаженное написание — «Маниташ»). Кроме того, ал-Бак-
ри, вслед за своим учителем ал-‘Узри, давал реальные сведения о набегах
«маджусов» на Испанию, сопоставимые с западноевропейскими источника-
ми о нападениях норманнов; он упоминал в море Запада «Ворота маджу-
сов» (Баб ал-Маджус), близ которых однажды погибло много кораблей.
Вместе с тем ал-Бакри, пользуясь информацией ал-Мас‘уди, писал, что
«маджусы» приходили в Испанию на судах из некоего пролива («ал-халидж»),
соединяющего Понт и Меотис с Окружающим океаном. Вслед за ал-Мас‘у-
ди и Ибн Русте (или его первоисточником), он передавал переработанные
материалы о русах как народе «островном и корабельном», сильном на море;
45 Аль-Бируни Абу Рейхан Мухаммед ибн Ахмед. Избранные произведения. Таш-
кент, 1976. Т. 5. Ч. 2. С. 212 (пер.); 1975. Т. 6. С. 164 (пер.).
46 Ал-Бируни Абу-р-Райхан Мухаммед ибн Ахмед. Собрание сведений для позна-
ния драгоценностей (минералогия). М., 1963. С. 195, 198 (пер.).
Водные пространства севера Европы в трудах арабских ученых
97
русы отождествлялись им с народом «маджус», неожиданно «спускающим-
ся» раз в 200 лет в море Понт из пролива, соединенного с Окружающим
морем47 Следует подчеркнуть, что информация ал-Бакри является чисто
книжной, пришедшей из более старой традиции, хотя обработка старых
данных носит отпечаток критического отношения автора к собранному ма-
териалу, в частности, ал-Бакри отражает и развивает тенденцию отожде-
ствления маджусов и русов, проявившуюся ранее в книгах ал-Йа‘куби и ал-
Мас‘уди, бывших первоисточником для ал-Бакри.
В XI в. жил и работал один из интереснейших ученых по имени ал-
Идриси. Его информация состоит из такого наслоения реальных и книж-
ных известий, что требует отдельного анализа и в данной работе не зат-
рагивается48.
В XII в. Абу Хамид ал-Гарнати, некоторое время живший в Волж-
ской Булгарии и путешествовавший по Восточной Европе, описал в книгах
«Подарок умам и выборки диковинок» и «Выборка воспоминаний о чуде-
сах стран» «море Мраков», на побережье которого обитает югра («йура»),
что может относиться к побережью Северного Ледовитого океана49.
Шараф аз-Заман Тахир ал-Марвази (XII в.) в географическом разде-
ле труда «Природа животных» упоминал море Запада как западную же
оконечность населенных земель при описании семи климатов, море сла-
вянское («бахр ас-Саклабийа»), в котором водилась рыба «хуту», а из ее
клыков выделывали ручки для мечей и кинжалов (вероятно, морж), а
также рассказывал о веси и югре и о живущих «за югрой» «береговых
людях», которые занимались только мореплаванием и сражались друг с
другом за право обладания кораблем при встрече в море. Если информа-
ция о славянском море и рыбе «хуту» напоминает материалы ал-Бируни,
то остальные сведения, кажется, носят совершенно оригинальный ха-
рактер; исследователь и переводчик текста ал-Марвази В. Ф. Минорский
полагал, что речь идет о населении Беломорского побережья50.
47 Kitab al-Masalik wa-l-Mamalik d’/lZw ’Ubaid al-Bakri I Edition critique avec intro-
duction et indices A. P. Van Leeuween et A. Ferre. Tunis, 1992. Vol. I. P. 178, 204—205,
и далее.
48 Пока можно назвать лишь соответствующие работы: Tuulio (Tallgren) О. J. Du
nouveau sur Idrisi. Sections VII 3, VII 4, VII 5: Europe septentrionale et circumbaltique,
Europe orientate et, d’apres quelques manuscrits, centrale jusqu’a la peninsule balcanique au
Sud. Helsinki, 1936; Коновалова И. Г Арабские географы XII—XIV вв. о Европейском
Севере // XII Конференция по изучению истории, экономики, литературы и языка
Скандинавских стран и Финляндии. Тезисы докладов. М., 1993. Ч. I. С. 87—88.
49 Путешествие Абу Хамида аль-Гарнати в Восточную и Центральную Европу
(1131—1153 гг.) / Публикация О. Г. Большакова и А. Л. Монгайта. М., 1971. С. 32,
59 (пер.); С. 83. Прим. 201; С. 104.
50 Sharaf al-Zaman Tahir Marvazi on China, the Turks and India. Arabic text (circa
A. D. 1120) with an English Translation and Commentary by V. Minorsky. L., 1942. P. 115;
Заходер Б. H. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. М., 1967. Т. II. С. 69.
4 — 1056
98
Т. М. Калинина
В том же XII в. Абу ‘Абдаллах аз-Зухри в «Книге географии» опи-
сывал известные ему моря земли; «третьим морем» он назвал море сла-
вян, выходящее на севере из Великого моря, — так он именовал Окру-
жающий океан — и отметил, что на границе этого моря вращается вокруг
Северного полюса Большая Медведица. Кроме того, аз-Зухри упоминал
маджусов, которые плавают в море Запада на судах (под названием «ка-
ракир») в Испанию для грабежей и на некий «окраинный» остров в море
Запада (Ирландию? Исландию? Туле?), а отправной точкой их судов он
считал Галисию и не упоминал русов51. Указанная информация носит
книжный характер, хотя реально может относиться к Атлантике, Бал-
тийскому морю и, возможно, Северному Ледовитому океану. Аз-Зухри
прибегал к термину, напоминающему встреченный в книге Ибн Русте —
«ал-урмани», который относят к жителям Нормандии или к «romani»,
населению, говорившему на романском (старофранцузском) наречии52,
хотя были попытки показать этноним с другой огласовкой и усматри-
вать в нем «урман», т. е. норманнов, с близким к древнерусскому произ-
ношением — «урмане»53.
Как видно, книга аз-Зухри — произведение сложного состава, воб-
равшее в себя как известные, так и несохранившиеся источники и содер-
жащее весьма ценную информацию о северных водах Европы.
К 30-м гг. XII в. относится произведение «Предел постижения отно-
сительно разделения небесных сфер» среднеазиатского ученого ал-Хара-
ки. Небольшую часть этого сочинения, в качестве примечания, включил в
публикацию книги ал-Баттани его издатель С. А. Наллино. (Об издании
труда ал-Хараки у меня сведений нет.) Информация о морях ал-Хараки
книжного характера и напоминает данные ал-Баттани и ал-Бируни, при-
веденные выше; но разночтения настолько интересны, что их следует при-
вести в русском переводе впервые полностью: «Что касается моря Запад-
ного, то это то, которое называется Окружающим, и [еще] его название
Греческий океан («Йунанийуна Укийанус»). Граничит с ним Индийский
океан («море ал-Хинда»), и неизвестно о нем ничего, кроме того, что в
стороне запада и севера напротив стороны земли русов и славян... Выте-
кает из него также великий залив на севере славян, называемый еще мо-
рем варанк, и они — народ, [живущий] на его берегу. Простирается этот
51 Kitab al-dja'rafiyya. Mappemonde du calife al-Ma'mun reproduite par Fazari (III/IX s.)
reeditee et commentee par Zuhri (VI/XII s.) I Texte arabe etablie avec introduction en
franfaise... par M. Hadj-Sadok // Bulletin d’etudes orientaux. Paris, 1968. P. 105, 175,
201.
52 Kitab al-dja'rafiyya. P. 165; Бейлис В. M. Этноним ал-арман в арабском геогра-
фическом сочинении XII в. «Китаб ал-джа'рафийа» и урмане «Повести временных
лет» // Восточная Европа в древности и средневековье. Проблемы источниковеде-
ния. Тезисы докладов. М., 1990. С. 6—10.
53 Rerum normannicarum. S. 9—12; 38—41.
Водные пространства севера Европы в трудах арабских ученых
99
залив до земли мусульманских булгар, длина его с востока на запад —
300 миль, а ширина — 100 миль... Что касается моря Понтос Земной, то
его называют морем Трапезунда, по принадлежности к нему гавани, и
тянется оно от Лазики позади Константинополя по земле русов и славян,
длина его — размером 1300 миль, ширина — 300 миль. Впадает в него
река, которая называется Танаис, она течет со стороны севера из моря,
которое называется Майтас, а это — море варанков»54. Очевидно, что ал-
Хараки соединил в своем описании морей старые книжные материалы о
Меотисе на севере с данными ал-Бируни о «варяжском море». Речь идет,
таким образом, о северной части Атлантики и Балтики.
Итак, арабские ученые IX—XII вв. имели как книжные, восходя-
щие к античной традиции, сведения о водах севера Европы, так и вполне
реальные данные, налагавшиеся на старые литературные представления.
Интерпретируя их, следует помнить о принципе так называемой «эсте-
тики тождества», свойственной средневековым ученым и выражавшейся
в обязательном следовании некоему штампу, канону, почитаемому сред-
невековым автором и положенному им в основу своих воззрений55 Не-
редко реалии противоречили каноническому восприятию, как это замет-
но в произведениях ал-Мас‘уди, ал-Бакри, ал-Хараки и др., поэтому
анализ данных арабских ученых обязательно должен быть сопряжен с
поиском возможных литературных первоисточников.
54 Al-Battani sive Albatenii Opus Astronomicum. P. 173. Note 4.
55 Лотман Ю. M. Лекции по структуральной поэтике И Труды по знаковым
системам. Вып. 1. Уч. зап. Тартуского гос. университета. Тарту, 1964. Вып. 160.
С. 173—175; Рифтин Б. Л. Метод в средневековой литературе Востока И Вопросы
литературы. М., 1969. № 6. С. 76—79.
С. М. Каштанов
ОБЩИЕ ТЕНДЕНЦИИ
РАЗВИТИЯ ДОКУМЕНТИРОВАНИЯ
В КАНЦЕЛЯРИЯХ СРЕДНЕВЕКОВОЙ РУСИ*
При изучении деятельности княжеских канцелярий важно понять,
какого рода социальные и политические отношения породили именно тот
комплекс документов, который если и не дошел до нас полностью, то, во
всяком случае, представлен в сохранившемся материале своими наиболее
распространенными разновидностями. Пожалуй, самой многочисленной
группой публичноправовых актов XIV—XVI вв. являются жалованные гра-
моты, среди которых преобладают документы, предоставляющие или зак-
репляющие разные формы феодального иммунитета. Весьма характерны-
ми публичноправовыми актами этого времени были междукняжеские
договорные грамоты, духовные грамоты князей и — начиная с XV в. —
судебные акты: судные списки и правые грамоты, посвященные главным
образом тяжбам о земле. Частноправовые акты представлены преимуще-
ственно документами, отражающими отношение к земельной собствен-
ности. Это акты дарения (вклада), купли-продажи, обмена, заклада зе-
мель. С XV в. становятся известны акты на людей, фиксирующие их
самопродажу в полные холопы, а с XVI в. — в служилые холопы по зай-
му. С середины XV в. наряду с актовыми источниками появляются доку-
менты регистрационно-учетного вида — писцовые книги, которые, судя
по наиболее ранним сотницам, первоначально закрепляли лишь состав
землевладения того или иного собственника, но вскоре стали перечислять
и дворовладельцев, населявших описываемые места (села, деревни и др.).
Письменный учет людей с конца XV в. распространяется и на верхушку
служилого сословия. В последней четверти XV в. появляются разрядные
книги, где фиксировалось погодно распределение воевод по полкам, а в
середине XVI в. составляются «Тысячная книга», «Дворовая тетрадь» и,
наконец, «Государев родословец», в котором нашло отражение не только
настоящее, но и прошлое господствующего класса.
Таким образом, в составе документальных источников XIV—XVI вв.
наблюдается определенная динамика. До середины XV в. мы имеем дело
почти исключительно с земельно-иммунитетными актами и княжески-
ми духовными и договорными грамотами.
С середины XV в. явно увеличивается роль «человеческого факто-
ра». Это нашло выражение в распространении актов на холопов, появле-
* Статья написана в рамках исследовательского проекта РГНФ № 99-01-ООЗОба.
Общие тенденции развития документирования
101
нии поручных записей по боярам (с 70-х годов XV в.), брачных контрак-
тов — рядных-сговорных (с конца XV в.), разрядных и писцовых книг.
В XVI в. наметившаяся тенденция нарастает крещендо. Возникают но-
вые разновидности частных актов — служилые кабалы, крестьянские по-
рядные, в конце столетия — доступные на крестьян. Появляются новые
разновидности регистрационно-учетной документации, создаваемые не
только в государственной сфере, но и в монастырях — книги типа дол-
говой, «книги ключей», приходо-расходные и т. п.
Вероятно, и в XIII — первой половине XV в. составлялись какие-то
документы «учетного» вида. До нас они не дошли. Это могли быть спис-
ки людей «купленых»1 или попавших в татарское «число». Так, в доконча-
нии Дмитрия Донского с боровско-серпуховским князем Владимиром Ан-
дреевичем (около 1367 г.) есть статья: «А ординьская тягость и проторъ
дати ти мне, брату своему старейшему, съ своего оу дела по давнымъ свер-
ткомъ»1 2. Характер этих «давных свертков» не вполне ясен3. Во всяком слу-
чае, их составление вызывалось скорее внешними обстоятельствами, чем
органическим развитием русского общества в XIV в. С. Б. Веселовский
полагал, что в XIV—XV вв. писцы-данщики, «приезжая ежегодно для сбора
дани и налогов в частные владения... вели точный учет налогоплатель-
щиков, регистрировали вновь поселившихся тяглецов, отмечали сроки
полученной ими льготы и вычеркивали из своих книг выбывших»4. Это
утверждение вызывает сомнения. Указания об уплате налогов «по кни-
гам» появляются в грамотах лишь с конца XV в., в то время как в более
ранних актах говорится об уплате дани «по силе», т. е. по возможностям
данного хозяйства. Да и никаких упоминаний о документах, составляв-
шихся писцами, в источниках до середины XV в. нет.
Акты Северо-Восточной Руси XIV в. немногочисленны. Возникают
они здесь в это время как бы ab ovo. В Северо-Западной Руси, напротив,
акты уже в XII в. стали средством регулирования социальных отноше-
ний, хотя и тут они насчитываются единицами: четыре княжеские гра-
моты типа жалованных двум монастырям — Юрьеву и Пантелеймонову
(самого термина «жалованная грамота» в это время еще не было). Боль-
шинство исследователей склонно считать подлинным актом вкладную
новгородца Варлаама Хутынского конца XII — начала XIII в. Против ар-
1ДДГ № 1. С. 8; ср.: Водов В. А. Зарождение канцелярии московских великих
князей (середина XIV в. — 1425 г.) // ИЗ. М., 1979. [Т.] 103. С. 340; ср. Vodoff V. Les
chancelleries des princes russes au Moyen Age. Hupotheses et realites 11 Kanzleiwesen und
Kanzleisprachen im ostlichen Europa I Chr. Hannick. Koln; Weimar; Wien, 1999. S. 57—67.
2ДДГ №5. C. 20.
3 Согласно В. A. Водову, в них «писалось распределение татарского выхода между
разными представителями московской династии» (Водов В. А. Зарождение. С. 340).
4Веселовский С. Б. Село и деревня в Северо-Восточной Руси XIV—XVI вв. М.;
Л., 1936. С. 49.
102
С. М. Каштанов
гумента С. Н. Валка относительно изображенного во вкладной восьми-
конечного креста как показателя принадлежности грамоты не к XII, а к
XIV в., недавно высказался В. Л. Янин. Что касается духовной новго-
родца Климента третьей четверти XIII в., то ее подлинность ни у кого
не вызывает сомнений. Из Новгорода берет начало и такая разновид-
ность актовых источников на Руси, как княжеские договорные грамоты.
Письменные договоры между Новгородом и великими князьями стали
составляться с середины — третьей четверти XIII в.
По-видимому, в социально-экономическом отношении Новгород
был наиболее развитой областью Северной Руси XII—XIII вв. Нои здесь
состав источников ограничивается теми разновидностями, которые ха-
рактерны для начального этапа письменного регулирования социальных
отношений в сфере феодального землевладения (земельно-иммунитет-
ные акты, договорные грамоты). С отставанием от Новгорода на полто-
ра-два века сходные формы управления процессом социально-экономи-
ческого развития начинают применяться и в Северо-Восточной Руси.
Появление этих новых форм управления свидетельствует о возникнове-
нии новых форм феодального землевладения, которых до того не было
совсем или которые только зарождались. Уже в первом сохранившемся
договоре (1264 г.) между Новгородом и великим князем (Ярославом
Ярославичем Тверским) формулируется запрещение князю, его жене и
приближенным иметь села и слободы в Новгородской земле: «ни селъ
ти держати по Новгородьскои волости, ни твоей княгини, ни бояромъ
твоимъ, ни твоимъ дворяномъ; ни свободъ ставити по Новгородьскои
волости»5. Эта статья употребляется и в последующих новгородско-кня-
жеских докончаниях. В первом дошедшем до нас договоре московского
великого князя Семена Гордого с его удельными братьями Иваном и
Андреем есть постановление о взаимной непокупке сел в чужих уделах.
Так, по крайней мере, позволяет думать плохо сохранившийся текст этой
грамоты: ...наших оуделехъ не купити, ни твоимъ бояромъ, ни слу-
гамъ, ...ни нашимъ бояромъ, ни слугам селъ въ твоемъ оуделе и у чис-
леных...»6. Аналогичная статья ясно читается в следующей по времени
договорной грамоте, регулирующей отношения между великим князем
Дмитрием Ивановичем и удельным князем Владимиром Андреевичем
(около 1367 г.): «А тобе, брату моему молодшему, в моемь оуделе селъ
ти не купити, ни твоимъ бояромъ, ни закладневъ ти, ни оброчниковъ не
держати. Тако же и мне в твоемъ оуделе селъ не купити, ни моимъ
бояромъ, ни закладневъ ми, ни оброчниковъ не держати»7
Эти запретительные, статьи показывают, что в Новгороде уже в
XIII в., а в Московском княжестве в XIV в. существовала разделенная
5ГВНП. № 1. С. 10.
6ДДГ №2. С. 12.
7 Там же. № 5. С. 20; ср. № 7. С. 24.
Общие тенденции развития документирования
103
собственность на землю: наряду с верховной собственностью государ-
ства возникла корпоративная или частная собственность на определен-
ные хозяйственные единицы — села. Непосредственные обработчики или
пользователи этой земли были лишь ее владельцами, обязанными дос-
тавлять собственнику феодальную ренту, как это видно из некоторых
новгородских берестяных грамот и из уставной грамоты митрополита
Киприана 1391 г. владимирскому Царе-Константиновскому монастырю.
Если в новгородских договорах речь идет о «держании» сел, то в москов-
ских — о купле-продаже. Следовательно, объекты частной или корпора-
тивной земельной собственности могли отчуждаться, они были това-
ром. Вместе с тем из тех же запретительных статей явствует, что
государственная верховная собственность на землю не была фикцией.
Государство имело право контроля за перераспределением частных зе-
мельных фондов и, пользуясь этим правом, предотвращало нежелатель-
ное для суверенного государства появление на его территории владений
других суверенов или их вассалов в качестве частнособственнических
анклавов.
Интересно складывались в этом плане взаимоотношения между Мос-
квой и Тверью. Уже в первом московско-тверском договоре 1375 г. было
постановлено, что в случае отъезда бояр и слуг из одного княжества в
другое их «села» остаются под сюзеренитетом того князя, в чьем княже-
стве они расположены: «А кто бояръ и слугъ отъехал от нас к тобе или
отъ тобе к нам, а села их в нашей вотчине, въ великом княженьи, или въ
твоей вотчине, во Тфери, в ты села нам и тобе не въступатися»8.
Аналогичное постановление включено в московско-тверской договор
1396 (1399) г., где оно сформулировано как требование, обращенное к твер-
скому князю: «А кто моихъ князей отъедет к тобе, кого ми Богъ поручил
и моей братьи мол од шеи, в тех ти вочины не встоупатися, ни твоимъ
детем, ни твоим братаничем, ни под нашею братьею меншею, ни под
нашими детми»9 Вероятно, в несохранившемся экземпляре, шедшем от
лица тверской стороны, такое же обязательство накладывалось на мос-
ковского князя. Показателен в этом отношении договор 1456 г., дошед-
ший в двух экземплярах. В тверском экземпляре сказано: «А кто моих
князей служебных к тебе отъедет, в тех ти отчину не въступатися, кого
ми Богъ поручил, ни твоим детемъ, ни твоей братье молодшеи»10 *. То же
самое говорится в московском экземпляре, где, кроме «братьи молодшеи»,
упоминается еще «братья меншая» тверского князя11. Экземпляры договора
1462—1464 гг. точно следуют формулировке этих статей в договоре 1456 г.12
’Там же. №9. С. 27.
’Там же. № 15. С. 42.
10Там же. № 59. С. 188.
"Там же. С. 191.
12Там же. № 63. С. 204, 207.
104
С. М. Каштанов
В последнем московско-тверском договоре 1484—1485 гг., в котором твер-
ской великий князь Михаил Борисович признает себя «братом молод-
шим» московского великого князя Ивана III и его сына великого князя
Ивана Ивановича, статья о служебных князьях сформулирована следую-
щим образом: «А князей служебных с вотчинами нам, великим княземъ,
от тобя не приимати. А тобе от нас, от великих князей, служебных кня-
зей с вотчинами не приимати»13. Постановление такого рода было уже в
докончании 1428 г. великого князя Василия II с галицко-звенигородс-
ким князем Юрием Дмитриевичем14 и затем повторялось в договорах
между великим и удельными князьями московского дома. В договорах
с удельными князьями обязательство не принимать служебных князей
давали в одностороннем порядке удельные князья.
Понятие «служебный князь» было новым для второй четверти XV в.
Не вполне ясно, что за ним скрывалось. Вероятно, речь шла о Рюрико-
вичах и Гедиминовичах, не имевших удельного статуса и становивших-
ся «слугами» великих и удельных князей. По мнению Г Алефа, они едва
ли играли большую роль в русской истории до второй четверти XV в.,
но это была первая группа служилых людей, чье право перемены служ-
бы подверглось стеснению15. Основной смысл великокняжеской поли-
тики в отношении «служебных князей» состоял в том, чтобы не дать их
«вотчинам» превратиться в полную собственность, сохраняющуюся в
руках владельца независимо от того, кому он служит. Перемена службы
вела к потере вотчины. Этот принцип ясно сформулирован в договоре
Василия II и Юрия Галицкого 1433 г. В обоих экземплярах докончания
речь идет о санкциях против князей, служивших великому князю, при
их переходе в удел. В экземпляре, составленном от лица великого кня-
зя, говорится: «А князей ти моих служебных с отчинами собе въ службу
не приимати. А которые князи имут тебе служыти, и имъ в вотчину въ
свою не въступатися, вотчины лишоны»16.
Противоположный подход имел бы опасные для великих князей
последствия: 1) создание независимых сеньорий внутри их княжества,
что означало бы феодальное дробление его территории; 2) наличие внут-
ри княжества сеньорий, вассально-зависимых от другого великого или
удельного князя. Очевидно, великокняжеская власть была достаточно
сильна, чтобы не допустить развития этого процесса, а служебные кня-
зья достаточно малочисленны и неорганизованны для того, чтобы пре-
пятствовать невыгодной для них политике великокняжеской власти.
13 Там же. № 79. С. 298; ср. С. 300.
14 «А князей ти моих служебных с вотчиною собе въ службу не приимати. А
который имут тобе служити, и имъ въ вотчину въ свою не въступатися» (Там же.
№ 24. С. 65; ср. С. 67).
15AlefG. Rulers and Nobles in Fifteenth-Century Muscovy. London, 1983. IV P. 21.
16ДДГ. № 30. C. 79; ср. C. 77.
Общие тенденции развития документирования
105
Территориальная целостность княжеств поддерживалась и другими по-
становлениями. В первом московско-тверском договоре 1375 г. есть статья
о взимании дани со служилых людей: «А кто служит нам или тобе, а живет
в нашей вотчине, въ великом княженьи, или въ твоей вотчине во Тфери, и
на тых нам взяти дань, как и на своих, по целованью, без хитрости»17 В
этом постановлении как будто все служилые люди Московского и Тверско-
го княжеств признаются обязанными платить дань московскому князю.
Такое положение дел может объясняться поражением тверского князя в
войне с московским. В договоре московского великого князя Василия I Дмит-
риевича с серпуховским князем Владимиром Андреевичем около 1390 г.
провозглашен другой принцип. В тексте, сформулированном от лица Васи-
лия Дмитриевича, указано: «А хто живеть твоихъ бояръ в наших уделехъ18 19
и въ отчине, в великомъ княженьи, а тыхъ ны блюсти, какъ и своихъ, а
дань взяти, какъ и на своихъ. А хто живеть нашихъ бояръ в твоей очине и
въ вуделе, а тыхъ тобе блюсти, какъ и своихъ, а дань взяти, какъ и на
своихъ»1’ Иначе говоря, дань взимается по месту проживания боярина, а не
по его вассальной принадлежности. В московско-тверском договоре 1396
(1399) г. позиция Москвы определяется следующим образом: «А которых
бояр и слуг села, а имуть жити в нашей очине, взяти вы на них дань, как и
на своих»20. Здесь села и местопребывание бояр как будто противопоставле-
ны друг другу. Создается впечатление, что имеются в виду села в Тверском
княжестве. Иначе неясно противопоставление: «а имуть жити в нашей очи-
не». Разрешение тверскому князю брать дань с этих сел соответствует тут
же сформулированному принципу: «А данью и соудом потянути им по зем-
ле и по воде». Сравнение московско-серпуховского и московско-тверского
договоров выявляет существенную разницу в решении вопроса о дани: если
у тверских бояр, перешедших в Москву, на родине остаются села, которые
и облагаются тверской данью, то московские и серпуховские бояре как буд-
то не оставляют после себя сел, сохраняя лишь вассалитет, и потому обла-
гаются данью в местах своего нового поселения.
В дальнейшем договоры московских великих князей с удельными
проводят принцип подведомственности бояр и слуг тому князю, в чьем
княжестве они живут, будучи вассалами другого князя. Так, в доконча-
нии можайского и дмитровского князей с Василием I (около 1401—1402 гг.)
говорится: «А хто, господине, имет жити наших бояръ в твоей вочине,
блюсти их, как и своих. А хто, господине, учнет жити твоих бояръ и слуг
в нашей вочине, и нам блюсти, как и своих. А хто которому князю слу-
жит, где бы ни был, полести ему с тем князем, которому служит»21. В
17 Там же. № 9. С. 28.
18 В ДДГ «уделелъ».
19Там же. № 13. С. 39.
20Там же. № 15. С. 42.
21 Там же. № 18. С. 52.
106
С. М. Каштанов
договоре 1428 г. Василия II с Юрием Дмитриевичем последний пункт
гласит: «А хто которому князю служит, где бы ни жил, тому с тем кня-
зем ходити». Употребляющийся в договорах термин «блюсти» подразу-
мевает, видимо, и взимание дани, и судебную подведомственность. Во
взаимоотношениях с удельными князьями этот принцип сохранил силу
вплоть до первой трети XVI в. Еще в договоре Василия III с дмитровс-
ким князем Юрием Ивановичем 1531 г. — последнем междукняжеском
докончании — встречаем статью: «А бояром, и детем боярским, и слу-
гам промеж нас волным воля. А кто, брате, наших бояр, и детей боярс-
кихъ, и слуг имет жити въ твоей отчине, и тобе их блюсти, как и своих.
А кто, брате, твоих бояр, и детей боярских, и слуг имет жити в нашыхъ
государствех, в великих княжествех, въ моем, и въ сына моего в-Ывано-
вых, и нам ихъ блюсти, какъ и своих. А кто которому князю служит, где
б ни жил, с тем ему ехати, которому служит»22.
Проводимая в договорных грамотах политическая линия исходила
из принципа разделения землевладения и службы. Она делала реаль-
ным существование «вассалитета без ленов или ленов, состоящих толь-
ко из даней»23.
Такая система преследовала в конечном счете все ту же цель, о
которой мы говорили: не допустить возникновения на территории кня-
жества независимых от данного князя сеньорий, находящихся в вассаль-
ной зависимости от другого князя, т. е. воспрепятствовать спонтанному
процессу феодального дробления.
Более противоречивыми были решения изучаемого вопроса в мос-
ковско-тверских докончаниях второй половины XV в. В докончальной
грамоте Бориса Александровича Тверского 1456 г. читаем: «А которых
бояръ и слуг села, а имут жити въ вашей отчине, взяти вы на них дань и
суд, как и на своих»24. Выражение «а которых бояръ и слуг села» в этом
контексте нас несколько озадачивает. Что имеется в виду: села, остав-
ленные тверскими боярами в Тверском княжестве, или села, приобре-
тенные ими в Московском княжестве? Делая первое допущение, как при
интерпретации договора 1396 (1399) г., мы должны прийти к выводу,
что тверской князь ставится в крайне невыгодное положение, поскольку
в его княжестве образуются подвассальные ему сеньории, связанные
судом и данью с московском князем. Если же предположить, что села
тверских бояр находились в московских пределах, то выражение «А ко-
торых бояръ и слуг села» кажется ненужным при наличии формулы «а
имут жити в вашей отчине». В грамоте московского великого князя Ва-
силия II Васильевича, составляющей другой экземпляр договора 1456 г.,
“Там же. № 101. С. 417; ср. С. 419.
23 Ср.: Marx К. Secret Diplomatic History of the Eighteenth Century. London, 1899.
P. 76.
24ДДГ. №59. C. 189.
Общие тенденции развития документирования
107
о дани с бояр говорится почти то же самое, что и в грамоте Бориса Алек-
сандровича, но здесь нет местоимения, указывающего действователя:
«А которых бояръ и слуг села, а имут жыти в вашей вотчине, взяти на
них дань и суд, как и на своих»25 Кому «взяти»? Тверскому князю или
московскому? Ясно только, что подразумеваются московские бояре, жи-
вущие в Твери, но где их села: в Московском или Тверском княжестве?
Казалось бы, можно думать, что в обеих грамотах речь идет о боярах,
живущих в селах за рубежом и остающихся вассалами своего сюзерена,
будучи под судом и данью местного князя. Однако не имеем ли мы тут
дело с попыткой Москвы частично вернуться к нормам договора 1375 г.,
когда московский князь выговорил себе право взимать дань со служи-
лых людей как Московского, так и Тверского княжеств?
В договоре 1462—1464 гг. московская и тверская грамоты по-разно-
му формулируют статью о подведомственности бояр. В тверской грамо-
те Михаила Борисовича читаем: «А которых бояръ и слуг села, а имут
жити въ вашей очине, взяти на них дань и судъ, какъ и на своих»26. В
московской грамоте Ивана III вместо «вашей» сказано «нашей»: «А кото-
рых бояръ и слуг села, а имут жити в нашей отчине, взяти на них дань и
суд, как и на своих»27 Местоимения, определяющего действователя, ни
в той, ни в другой грамоте нет, однако в обеих подразумевается пребы-
вание бояр в Московском княжестве («въ вашей очине» — по тверской
грамоте, «в нашей отчине» — по московской грамоте). Следовательно, и
тут и там речь идет о тверских боярах, вероятно, оставляющих села в
Твери. Распространение на бояр и слуг дани и суда «как и на своих»
означает, скорее всего, что в обоих случаях имеется в виду не «свой» для
них, а чужой сюзерен, т. е. великий князь Московский.
Совершенно одинаково сформулирована интересующая нас статья в
двух экземплярах последнего московско-тверского договора, 1484—1485 гг.
В московской грамоте, обращенной к тверскому князю, сказано: «А ко-
торых бояръ и слуг села, а имут жити в вашей отчине, взяти на них дань
и судъ, как и на своих»28. То же в тверской грамоте, адресованной мос-
ковской стороне29 Здесь внешне соблюдено равноправие сторон. Дань и
суд над боярами и слугами должны были, по-видимому, принадлежать
тому государю, в чьем княжестве проживали эти лица. Создавалась си-
стема, характерная для взаимоотношений московского великого князя и
удельных князей московского дома. Вместе с тем на протяжении XV в.
московские князья, заботясь о том, чтобы на их территории не возника-
ли сеньории, пользующиеся иммунитетом по отношению к ним и нахо-
25 Там же. №59. С. 191.
26Там же. № 63. С. 204.
27 Там же. № 63. С. 207.
28Там же. № 79. С. 299.
29Там же. С. 300.
108
С. М. Каштанов
дящиеся в вассальной зависимости от другого государя, старались бла-
гоприятствовать росту подобных сеньорий в пределах Тверского кня-
жества.
О селах бояр и слуг речь заходит вообще довольно поздно. Взаим-
ное обязательство не вступаться в села отъехавших бояр и слуг впервые
прозвучало в московско-тверском договоре 1375 г.: «А кто бояръ и слугъ
отъехал от нас к тобе или отъ тобе к нам, а села их в нашей вотчине, въ
великом княженьи, или въ твоей вотчине, во Тфери, в ты села нам и
тобе не въступатися»30.
Распространение письменных актов в Новгороде в XII в., а в Севе-
ро-Восточной Руси в XIV в. было следствием развития социально-поли-
тических и социально-экономических отношений принципиально иного
типа, чем те, которые не требовали письменного воздействия на опреде-
ленных юридических или физических лиц с целью сохранения или из-
менения экономической ситуации, социальных связей, расстановки
политических сил и т.п. Во Франкском государстве аналогичный пе-
реход к актовой форме управления начался в VI в. Н. П. Павлов-Силь-
ванский для доказательства типологической общности институтов «фе-
одального» строя на Руси и в Западной Европе чаще всего сравнивал
правовые нормы русских актов XIV—XVI вв. и западных дипломов
VII—IX вв.31 В сходном плане найисана одна из ранних работ Л. В. Че-
репнина32. Подобные сравнения, являющиеся стимулирующим факто-
ром развития исторической мысли, требуют, однако, не только уста-
новления общего, но и выяснения различий, связанных с различиями
места и времени. Н. П. Павлов-Сильванский, а позднее Л. В. Череп-
нин, показывая принципиальную однотипность русского и западного
феодализма, кажется, не придавали особого значения тому, что сопос-
тавляемые ими нормы права и институты разделяются хронологичес-
ким промежутком в 600—800 лет. Русский феодализм развивается в
совершенно другую эпоху и в совершенно другом историческом кон-
тексте, по соседству со странами, прошедшими эту стадию развития
еще 600—800 лет тому назад.
Беря за точку отсчета определенную типологическую близость со-
циальных отношений в Русском государстве XIV—XVI вв. и Франкс-
ком государстве VI—IX вв., нельзя не обратить внимания на предшест-
вующее и последующее развитие в том и другом регионе. Необходимо
представить себе, во-первых, из чего конкретно выросли эти довольно
похожие отношения и, во-вторых, к чему привела их дальнейшая эво-
люция тут и там. Очевидно, что пути развития Западной Европы после
30Там же. № 9. С. 27.
31 См.: Павлов-Сильванский Н. П. Феодализм в России. М., 1988.
32 Черепнин Л. В. Из истории древнерусских феодальных отношений
XIV—XVI вв. И ИЗ. М., 1940. [ Т.] 9. С. 38—80.
Общие тенденции развития документирования
109
IX в. и Русского государства после XVI в. различаются весьма суще-
ственно. Россия пришла к развитию феодальных институтов иммуни-
тета, вассалитета, прекария, бенефиция и т.п., по крайней мере, через
полтысячелетия после того, как они проделали свою эволюцию в За-
падной Европе. Феодальное развитие России проходило на рубеже сред-
невековья и нового времени. Ее не слишком отдаленными соседями
были страны, где уже начинали формироваться буржуазные отноше-
ния и буржуазная культура.
При иллюстративном методе сравнения динамика процессов соци-
ально-экономического и политического развития в каждом из регионов
отступает на задний план. Весьма трудно не отступить от задачи типо-
логического сравнения и вместе с тем учитывать динамику конкретно-
исторического развития в каждом регионе, его истоки и результаты.
Важно было бы наряду с типологическим провести и синхронистическое
сопоставление процессов, происходивших в России и остальной Европе.
Серьезное сравнительно-историческое исследование по намеченно-
му плану может стать темой самостоятельной монографии. Здесь же мы
вынуждены ограничиться отдельными наблюдениями и соображениями.
При всем желании избавиться от иллюстративного метода при сопостав-
лении источников и отраженных в них процессов автор не рассчитывает
подняться до высот систематического анализа обозреваемого материала.
Для начала надо привести некоторые цифровые данные о составе
актовых источников, дошедших от обоих регионов в сравниваемые пе-
риоды. Остановимся на численности публичноправовых актов, посколь-
ку они лучше, чем частные акты, представлены в публикациях, переч-
нях и обзорах. Корпус меровингских дипломов, опубликованный в 1872 г.
К. Перцем, включает в себя 97 королевских актов 510—744 гг., которые
издатель считал подлинными, 95 подложных королевских актов 479—749 гг.,
24 майордомских акта 650—752 гг., признаваемых подлинными, и 8 под-
ложных майордомских актов 687—715 гг.33
Ж. Тесье указывает, что из 192 актов, рассматривавшихся К. Пер-
цем в качестве королевских, 6 таковыми не являются, и сводит число
подлинных королевских дипломов, помещенных у К. Перца, к 96, а под-
ложных — к 90. Автор делает оговорку о приблизительности этих цифр
как показателя общей численности королевских дипломов эпохи Меро-
вингов34. Из восьми первых дипломов сборника К. Перца (510—587 гг.)
семь являются подделками, а один не относится к категории дипломов35
Наиболее ранний диплом, который можно считать подлинным (хотя и
не дошедшим в оригинале), датируется 562 г.
33MGH. Diplomatum imperii. Hannoverae, 1872. T. I.
34 Tessier G. Diplomatique royale franfaise. Paris, 1962. P. 6.
35 Ibid.
по
С. М. Каштанов
В составе меровингских дипломов имеется громадная лакуна между
562 и 625 гг.36 — от 563—624 гг. дипломов не дошло. Зато начиная с 625 г.
некоторые дипломы сохранились в оригинале. Таких известно 38 за вре-
мя с 625 по 717 г.37 Кроме дипломов, эпоха Меровингов представлена не-
значительным числом законодательных и договорных документов, а так-
же посланий38. Общее число публичноправовых актов меровингского
периода, включая сюда подлинные королевские и майордомские дипло-
мы, законодательные и договорные документы, составляет около 130—150.
Время, в течение которого эта документация создавалась (562—751 гг.),
охватывает немногим меньше двух столетий.
В. А. Водов относит к периоду с 20-х годов XIV в. до 1425 г. 104
публичноправовых акта только московского происхождения (в это чис-
ло входят и несохранившиеся, но упоминаемые акты). С учетом ярослав-
ских, белозерских, тверских, рязанских, нижегородских и новгородских
актов это число возрастет в полтора-два раза. Процесс документирова-
ния социально-политических отношений, протекавший в XIV в. еще до-
вольно вяло и медленно, заметно активизировался в первой четверти
XV в. Среди русских княжеских актов этого периода преобладали зе-
мельно-иммунитетные и договорные грамоты. Земельно-иммунитетные
акты могут быть сопоставлены с меровингскими praecepta, а появившиеся
в Северо-Восточной Руси с середины XV в. судебные акты — с меровинг-
скими placita. Духовные грамоты князей, находящие мало аналогов сре-
ди меровингских актов, по своему существу были формой договора (с
наследниками) и закона (об управлении княжеством). Вместе с тем до-
кументы собственно законодательного и эпистолярного видов, образцы
которых представлены в документальном наследии Меровингов, в рус-
ском княжеском делопроизводстве, по крайней мере до середины XV в.,
занимали как будто весьма скромное место.
“MGH. Diplomatum imperii. Т. I. № 9—10.
37Tessier G. Diplomatique royale fran?aise. P. 6—7.
38Ibid. P. 14—16.
И. Г Коновалова
ПОХОДЫ РУСОВ НА КАСПИЙ
И РУССКО-ХАЗАРСКИЕ ОТНОШЕНИЯ*
Походы русов на Каспий первой половины X в. в историографии
рассматриваются, как правило, в связи с русско-византийскими отноше-
ниями. Предполагается, что эти походы являлись следствием русско-
византийских договоров, были предприняты русами в порядке выполне-
ния их союзнических обязательств перед Византией и имели своей целью
ослабление политических противников Византии в Прикаспийском ре-
гионе* 1. Такое предположение, не опирающееся в общем-то ни на одно
прямое указание какого-либо известного нам источника, основывается
исключительно на хронологии событий, когда двум походам русов на
Каспий (912—913 и 943—944 гг.) предшествовали походы русов на Ви-
зантию (911 и 944 гг.) и заключение договоров с греками. Допускается,
что в русско-византийских договорах могли содержаться некие секрет-
ные статьи, предусматривавшие оказание военной помощи Византии со
стороны русов. В поддержку мнения о наличии такого рода соглашений
между Русью и Византией приводятся сведения об участии русских во-
енных отрядов в боевых действиях Византии против арабов в Малой Азии
и на Сицилии, хотя в этих случаях русские дружины сражались в соста-
ве византийской армии, в то время как на Каспий русы ходили самосто-
ятельно или в союзе с кавказскими народами.
Изложенная точка зрения, по сути дела, не предполагает существо-
вания у Руси собственных интересов на Каспийском море и совершенно
оставляет в стороне роль Хазарии, позицию которой, казалось бы, нельзя
не учитывать, поскольку все походы русов на Каспий осуществлялись
через ее территорию. В задачу настоящей статьи не входит опровергнуть
утверждения о существовании связи между походами на Каспий и рус-
ско-византийскими отношениями. Нам прежде всего хотелось бы под-
черкнуть, что исследование русских походов на Каспий следует вести с
учетом всего контекста международных отношений того времени, и при-
влечь внимание к гораздо менее разработанному аспекту этой пробле-
мы — а именно к русско-хазарским отношениям в связи с каспийскими
походами русов.
* Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ (проект № 99-01-00216).
1 Обзор литературы см.: Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. М., 1980.
С. 182—191; Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточ-
ной Европы и Кавказа. М., 1990. С. 211—219.
112
И. Г. Коновалова
Военным экспедициям русов на Каспий предшествовал длитель-
ный период экономического проникновения в этот регион. Бассейн Кас-
пийского моря входил в сферу экономических интересов русов, по край-
ней мере, с IX в. Тогда по Каспию проходил путь, связывавший
Восточную Европу со странами Востока. Согласно сообщению Ибн Хор-
дадбеха, этот торговый путь шел по Дону и Нижней Волге, Каспийско-
му морю до лежащего на его южном берегу города Джурджана (Гурга-
на) и далее в Багдад. Этот маршрут описан Ибн Хордадбехом как путь
купцов-русов, из чего можно заключить, что они играли видную роль в
торговле на Каспии. О том, что в IX в. русские купцы поддерживали
торговые отношения со многими прикаспийскими областями, говорит и
указание Ибн Хордадбеха на то, что отправлявшиеся в путь по Каспию
русы имели обыкновение высаживаться «на любом берегу» моря2. К X в.
русы уже имели свою колонию в Итиле, которая, по-видимому, была
довольно внушительных размеров, коль скоро для разбора тяжб русов и
сак ал и ба был выделен специальный судья3.
Освоение Волжско-Каспийского торгового пути неминуемо долж-
но было поставить русов перед необходимостью налаживания взаимо-
приемлемых отношений с Хазарией, которая благодаря своему геогра-
фическому положению контролировала каспийский участок торговли, а
также часть караванных путей между Восточной Европой, Средней Ази-
ей, Восточным Закавказьем и Ближним Востоком.
К тому времени, когда в IX в. на Каспии появились русы, Хазария
остро нуждалась в союзнике для противостояния все усиливавшимся му-
сульманским государствам Прикаспия. Многочисленные правители Дагес-
тана, являвшиеся потенциальными союзниками хазар против арабов, не пред-
ставляли собой значительной политической силы вследствие своей
разобщенности. Союз же Хазарии с Византией утратил былую актуальность
после того, как в 60-х гг. VIII в. хазары были окончательно вытеснены ара-
бами из Восточного Закавказья. Хазария даже предпринимала антивизан-
тийские акции — например, в конце VIII в. она поддерживала абхазского
правителя Леона II (758—798) в его стремлении освободиться от власти
Византии4. Отсутствие сильного союзника усугублялось еще и тем обстоя-
тельством, что костяк вооруженных сил хазарского царя составляла му-
сульманская гвардия5, что лишало его свободы маневра в конфликтах с
2 Kitab al-masalik wa-l-mamalik auctore ...Ibn Khordadbeh IM. J. de Goeje. Lugduni
Batavorum, 1889. P. 154 (BGA, VI) (русский перевод: Ибн Хордадбех. Книга путей и
стран / Пер. с араб., коммент., исслед., указ, и карты Н. Велихановой. Баку, 1986.
С. 124).
3 Ma^oudi. Les Prairies d’or I Texte et trad, par C. Barbier de Meynard et Pavet de
Courteille. P„ 1863. T. II. P. 11.
4 Новосельцев А. П. Хазарское государство. С. 151.
5 Ma^oudi. Les Prairies d’or. T. II. P. 10.
Походы русов на Каспий и русско-хазарские отношения
113
исламскими правителями. О том же, что Хазарии время от времени прихо-
дилось вести военные действия против мусульманских владык Восточного
Прикаспия, сохранились некоторые сведения. В самом начале IX в. хазары
предприняли локальный набег на Арран6. В середине IX в. обитавшие в
районе Дарьяла цанары (санарийцы), пытаясь противостоять нашествию
арабской армии Буги Старшего, обратились за помощью к трем государям:
«правителю Рума», «правителю хазар» и некоему «правителю славян (ас-
сакалиба)»7. Византийский император никакой реальной помощи оказать
им не мог, да и само обращение к нему было, скорее всего, чисто символи-
ческим жестом. О владыке славян нам вообще ничего не известно. А вот
хазары, по всей вероятности, откликнулись на призыв цанаров. Местные
ширванские хроники упоминают имевшие место в первой половине 50-х
годов IX в. военные действия, участниками которых были, с одной сторо-
ны, Буга Старший и наместник Дербента Мухаммад ибн Халид, а с дру-
гой — хазары и аланы8. Хазары могли вести войну лишь на суше, так как
не имели собственного морского флота, о чем свидетельствует ал-Мас‘у-
ди9. В этой ситуации появление у границ Хазарии русов, заинтересованных
в регулярном проходе на Каспий и обладавших боеспособным флотом, могло
побудить хазар извлечь для себя выгоду из создавшегося положения и выд-
винуть определенные условия, на которых они обеспечивали бы русам бес-
препятственный доступ в бассейн Каспийского моря. Основным условием,
очевидно, было оказание военной помощи против враждебных Хазарии
исламских правителей Западного и Южного Прикаспия.
Первая военная экспедиция русов на Каспий состоялась, по
свидетельству табаристанского историка начала XIII в. Ибн Исфандийара,
в годы правления ‘Алида ал-Хасана ибн Зайда (250—270/864—884) и была
направлена против принадлежавшего ему города Абаскуна10 11. Достоверность
сообщения Ибн Исфандийара об этом набеге русов на Табаристан нередко
ставится под сомнение на том основании, что ал-Мас‘уди (первая половина
X в.), рассказывая о походе русов на Каспий после 300/912—913 г., утверждает,
якобы со слов жителей Прикаспия, будто бы до этого времени никаких
других разбойничьих нападений русов на прикаспийские области не было11.
6 Новосельцев А. П. Хазарское государство. С. 191—192.
7 Ibn Wadhih qui dicitur al-Ja’qubi historiae / M. Th. Houtsma. Lugduni Batavorum,
1883. T. II. P. 598—599.
8 Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербента X—XI веков. М., 1963. С. 46.
9 Mafoudi. Les Prairies d’or. T. II. P. 14, 22.
10 Ибн Исфандийар. Та’рих-и Табаристан / А. Экбал. Тегеран, 1941. С. 266 (рус-
ский перевод: Дорн Б. А. Каспий. СПб., 1875. С. 4—6; Алиев С. М. О датировке
набега русов, упомянутых Ибн Исфандийаром и Амоли И Восточные источники по
истории народов Юго-Восточной и Центральной Европы. М., 1969. Вып. II.
С. 317—318).
11 Бартольд В. В. Арабские известия о русах // Бартольд В. В. Сочинения. М.,
1963. Т. II. Ч. 1. С. 831; Новосельцев А. П. Хазарское государство. С. 243. Прим. 491.
114
И. Г Коновалова
Однако никакого противоречия между сообщениями ал-Мас‘уди и Ибн
Исфандийара могло и не быть. Ал-Мас‘уди собирал сведения о походе
русов спустя 20—30 лет после самого события, поэтому нельзя исключать,
что его информаторы просто не знали об имевшем локальный характер
набеге русов на Абаскун, произошедшем полвека назад или даже раньше.
Кроме того, если мы посмотрим на события, разворачивавшиеся в
Табаристане в тот промежуток времени, когда, согласно Ибн Ис-
фандийару, состоялся набег русов, то есть в 864—884 гг. то окажется,
что эта экспедиция русов вполне вписывается в намеченную выше схему
русско-хазарских отношений. В 867 г. горцы Табаристана, будучи
крайними приверженцами шиитов, отпали от халифата. В 872 г. они
завоевали крупные торговые города Гурган, Казвин и Рей, являвшиеся
важными перевалочными пунктами на торговом пути, связывавшем
Ближний Восток и Закавказье с Хазарией и Восточной Европой. Гурган
(араб. Джурджан) и Рей — это как раз те самые города, которые, по
свидетельствам уже упомянутого Ибн Хордадбеха и географа конца IX —
начала X в. Ибн ал-Факиха, являлись опорными пунктами на пути купцов-
русов и славян12. Поэтому военная экспедиция русов, о которой пишет
Ибн Исфандийар, была, на наш взгляд, весьма вероятна. Она могла
состояться во второй половине 70—начале 80-х годов IX в.
Количество военных экспедиций русов на Каспий в первой полови-
не X в., а также их хронология до сих пор являются дискуссионным
вопросом13 Не касаясь этих спорных проблем, отметим, что сколько бы
походов ни было, все они осуществлялись, как минимум, с ведома Ха-
зарин. А имеющиеся свидетельства источников позволяют предполагать
и совместные военные действия русов и хазар на Каспии в указанный
промежуток времени.
Ал-Мас‘уди сообщает о том, что в Итиле на службе у хазарского
царя находились русы и славяне (ас-сакалиба), которые составляли часть
хазарского войска и, по выражению арабского автора, являлись «слуга-
ми» (‘абид) правителя Хазарин14. О характере обязанностей, возлагав-
шихся хазарскими властями на воинов из русов и славян, было высказа-
но предположение в связи с сообщением историка первой половины XI в.
Хилаля ас-Саби. Согласно Хил ал ю ас-Саби, в первой половине X в. в
12 Kitab al-masalik wa-l-mamalik auctore ... Ibn Khordadbeh. P. 154 (русский пере-
вод: Ибн Хордадбех. Книга путей и стран. С. 124); Compendium libri Kitab al-boldan
auctore Ibn-Fakih al-Hamadani IM. J. de Goeje. Lugduni Batavorum, 1885. P. 271 (BGA,
V) (русский перевод: Новосельцев А. П. Восточные источники о восточных славянах
и Руси VI—IX вв. // Новосельцев А. П. и др. Древнерусское государство и его меж-
дународное значение. М., 1965. С. 385).
13 Литературу см.: Новосельцев А. П. Хазарское государство. С. 212—213.
14 Maqoudi. Les Prairies d’or. T. II. P. 12; Минорский В. Ф. История Ширвана и
Дербента. С. 193—194.
Походы русов на Каспий и русско-хазарские отношения
115
Дербенте обрушился мол, построенный как продолжение знаменитых
стен города с целью защиты его от нападений хазар. Хазары же, не рас-
полагавшие собственным флотом, сами никогда не совершали морских
набегов. Поэтому В. В. Бартольд предположил, что с моря на Дербент
нападали не хазары, а либо находившиеся у них на службе русы, либо
же одни русы, действовавшие с согласия хазар15. Дербент, превратив-
шийся после арабского завоевания в форпост арабского влияния на Се-
верном Кавказе, в первой половине X в. являлся торговым соперником
Итиля на Каспийском море, в связи с чем нападения на Дербент — кем
был они ни совершались — объективно отвечали интересам хазар. На
фоне сообщений ал-Мас‘уди и Хилаля ас-Саби кажется не случайным,
что в составленной в X в. персидской версии «Истории» ат-Табари появ-
ляется дополнение, принадлежащее ее переводчику Бал'ами, который
упоминает в качестве главных врагов Дербента именно хазар и русов16.
Хазары и русы как непримиримые враги Ширвана фигурируют также в
одах ширванского поэта XII в. Хакани, который пишет о вторжении ру-
сов во владения ширваншаха Ахситана I (1160—1196) в 570/1174—1175 г.17
Понятно, что в конце XII в. ни о каких совместных действиях хазар и
русов не могло быть и речи. Поэтому совершенно очевидно, что Хакани
вдохновлялся какими-то более ранними источниками. То же самое мож-
но сказать и еще об одном персидском поэте XII в. — Низами Гянджеви,
у которого в поэме «Искандер-наме» хазары и русы тоже действуют как
союзники18
Надо отметить, что в средневековых арабо-персидских памятниках
имеется и много других сообщений о тесных взаимоотношениях хазар и
русов, но они практически совершенно не изучены19 В частности, боль-
шой интерес представляет эпонимическая легенда о Русе и Хазаре, яв-
лявшихся якобы родными братьями, так как они происходили, по пре-
данию, «от одной матери и отца»20. С этой легендой, по-видимому,
следует связывать распространенное у целого ряда арабо-персидских ав-
торов начиная с X в. представление о том, что русы — это этнические
15 Бартольд В. В. Новое известие о стенах Дербента И Бартольд В. В. Сочине-
ния. Т. II. Ч. 1. С. 788; Он же. Место прикаспийских областей в истории мусуль-
манского мира // Там же. С. 685.
16 Подробнее см.: Новосельцев А. П. Восточные источники. С. 364—365.
” Дорн Б. А. Каспий. С. 524—530.
18 Там же. С. 495—512.
19 Еще в 1965 г. А. П. Новосельцев указывал на необходимость исследования
восточных легенд такого рода и сопоставления с данными Повести временных лет
(Новосельцев А. П. Восточные источники. С. 381. Прим. 136), однако и по сей день
эта задача остается столь же актуальной, как и тридцать лет назад.
20 Муджмал ат-таварих. Тегеран, 1939. С. 101—102 (русский перевод: Новосель-
цев А. П. Восточные источники. С. 401).
116
И. Г Коновалова
тюрки21 Наконец, в одном из вариантов рассказа об «острове» русов гово-
рится о том, что этот «остров» Рус получил в подарок от Хазара22.
Каким образом оформлялись взаимоотношения хазар и русов во
время каспийских походов последних, почти ничего не известно. У
ал-Мас‘уди сохранилось единственное упоминание о договоре, заключен-
ном русами с хазарским царем во время похода 912—913 г. Согласно
этому договору, за право прохода по территории Хазарии русы обязались
отдать царю половину захваченной ими добычи. Хотя на обратном пути
русы, как и было обусловлено, послали хазарскому царю половину
добычи, они подверглись жестокому нападению со стороны проживавших
в Хазарии мусульман, которых будто бы возмутили грабительские
действия русов в мусульманских областях Прикаспия23.
Как уже было сказано, сведения об этом походе русов ал-Мас‘уди
получил от мусульман, обитавших на южном берегу Каспия. Вряд ли
можно ожидать, что они обладали полной информацией о заключенном
договоре между русами и хазарским царем. Зато сообщение ал-Мас‘уди
проливает некоторый свет на позицию, занимаемую хазарскими властя-
ми по отношению к походу русов. Для информаторов ал-Мас‘уди было
совершенно очевидно, что хазарский царь поддерживал русов, поскольку
их действия на Каспии отвечали и его собственным интересам. Так, ал-
Мас‘уди пишет, что если бы у хазар имелись морские суда, то они сами
совершали бы набеги с моря на мусульманские области Прикаспия24.
Действительно, с конца IX в. заметно обострились отношения Ха-
зарии с эмиром Дербента Мухаммадом ибн Хашимом и поддерживав-
шим его ширваншахом ‘Али ибн Хайсамом ибн Мухаммадом, привед-
шие к вмешательству хазар в политическую жизнь Дербента и к ряду
военных столкновений, имевших место в 900—901 и 909 (или 912) гг.25
Такая активность хазар в Западном Прикаспии была, на наш взгляд, выз-
вана экономическими потерями, которые Хазария несла на севере вслед-
ствие политики Волжской Булгарии. Дело в том, что Булгария, тяготив-
шаяся своей зависимостью от Хазарии, преграждавшей ей свободный
выход к морю по Волге, стала самостоятельно налаживать торговлю с
Хорезмом и другими среднеазиатскими государствами в обход Хазарии.
И ей, похоже, удалось преуспеть в этом направлении. Археологический
21 Подробнее см.: Golden Р. В. The Question of the Rus’ Qaganate // Archivum Eurasiae
medii aevi. 1982. T. II. P. 89.
22 Муджмал ат-таварих. С. 101—102 (русский перевод: Новосельцев А. П. Вос-
точные источники. С. 401).
23 Magoudi. Les Prairies d’or. T. II. P. 18—24 (русский перевод: Минорский В. Ф.
История Ширвана и Дербента. С. 198—201).
24 Ma^oudi. Les Prairies d’or. T. II. P. 22.
25 Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербента. С. 47—48; Новосельцев А. П.
Хазарское государство. С. 193, 213—214.
Походы русов на Каспий и русско-хазарские отношения
117
материал свидетельствует, что с начала X в. монетный поток пошел в
Восточную Европу из Средней Азии и именно через Волжскую Булга-
рию26. Отношения же Булгарии с халифатом к началу 20-х годов X в.
вышли и на политический уровень, о чем говорит направление халифс-
кого посольства в Булгар27 В этих условиях Хазария, терявшая свое мо-
нопольное положение в посреднической торговле между Восточной Ев-
ропой и азиатскими странами, старалась поправить дела за счет
ослабления крупнейших торговых центров в Кавказском регионе — сна-
чала Дербента, а потом и Берда’а.
Кроме того, с начала X в. на южном берегу Каспия произошли не-
благоприятные для хазар политические изменения. Ббльшая часть обла-
стей этого региона подпала под влияние бухарских Саманидов, с кото-
рыми Хазария находилась во враждебных отношениях, поскольку
Саманиды угрожали ей со стороны Средней Азии, подстрекая гузов к
набегам на Хазарию. Если посмотреть на географию каспийского похода
русов, то окажется, что главной ареной их действий были земли, под-
властные Саманидам, а также Ширван. Поэтому в 912—913 гг. хазарам
было выгодно пропустить русов на Каспий, ибо своими действиями они
ослабляли противников Хазарии. О том, что действия русов в значи-
тельной степени совпадали с интересами хазар, косвенно свидетельст-
вуют ширванские и дербентские хроники, которые молчат о походе русов,
но много говорят о борьбе с хазарами в первые два десятилетия X в.28
По словам ал-Мас‘уди, когда на возвращавшихся назад русов собира-
лись напасть хазарские мусульмане, царь Хазарии предупредил русов о го-
товившемся против них ударе, предотвратить который он сам якобы не мог.
Таким образом, по сообщению источника может создаться впечатление,
будто имело место несанкционированное выступление мусульман Хазарии,
движимых желанием отомстить за урон, нанесенный их единоверцам за
морем. Подобное объяснение, вполне естественное в устах исламских ин-
форматоров ал-Мас‘уди, скорее всего, не отражает в полной мере причин
столь драматичного для русов финала их экспедиции. Сам ал-Мас‘уди в
другом месте своего сочинения отмечает, что мусульмане Итиля могли взять
под свой контроль ситуацию в городе лишь в том случае, если бы они объе-
динились с христианами. По-видимому, к моменту возвращения русов из
похода в Итиле сложилось именно такое положение. Отдельные детали
рассказа ал-Мас‘уди говорят о том, что в истреблении русов участвовали не
одни хазарские мусульмане, но и «некоторые из христиан» Итиля, а также
буртасы, бывшие язычниками, и булгары (указание ал-Мас‘уди на мусуль-
26 Мухамадиев А. Г Древние монеты Поволжья. Казань, 1990. С. 105—108,
141—142, 147.
27 Ковалевский А. П. Книга Ахмеда ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в
921—922 гг. Харьков, 1956.
28 Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербента. С. 48, 65—66.
118
И. Г Коновалова
майское вероисповедание последних относится, по-видимому, не к момен-
ту описываемого им события, а ко времени составления текста сочинения).
Христиане Итиля — это, по всей вероятности, купцы христианского веро-
исповедания, пребывавшие в столице Хазарии более или менее длительное
время; упоминание в числе участников «антирусской» коалиции также бур-
тасов и булгар, чье благосостояние было теснейшим образом связано с Волж-
ским торговым путем, позволяет предполагать, что все они примкнули к
мусульманской гвардии, будучи обеспокоенными тем, что поход русов мог
дезорганизовать торговлю в бассейне Каспия. Кроме того, русы могли быть
разгромлены булгарами и буртасами именно потому, что являлись в их
глазах союзниками хазар, от власти которых булгары и буртасы хотели бы
избавиться. Наконец, нападение на русов могло быть связано и с поворо-
том в отношениях Хазарии с Ширваном, совместно вмешавшихся в междо-
усобную борьбу дербентских владык. Нам неизвестно, как развивались со-
бытия в 912—916 гг., но после 916 г. местные прикаспийские хроники
фиксируют совместные действия хазар и халифского наместника в Азер-
байджане Йусуфа ибн Абу-с-Саджа, которому фактически подчинялся так-
же Ширван29
Следующий поход русов на Каспий, по заключению большинства ис-
следователей, имел качественно иной характер по сравнению с предыдущи-
ми, так как грабительская политика русов уступила место завоевательной30.
Сведения об этом походе русов сохранились у ряда арабских и персидских
писателей XI—XV вв., а также в сочинении армянского историка X в. Мов-
сеса Каланкатваци. По сообщению арабского историка Ибн Мискавейха,
оставившего наиболее подробный рассказ об этом походе русов, в
332/943—944 г. отряд русов захватил богатый азербайджанский город Бер-
да’а, расположенный близ реки Куры в армяно-грузинском приграничье.
Русы быстро разбили стоявший в городе небольшой гарнизон правителя
области Марзбана, который сам в это время воевал в Сирии. Заняв город,
русы заявили местным жителям, что готовы гарантировать их безопасность
и свободу вероисповедания, если те будут подчиняться новым хозяевам
Берда’а. Однако вылазки против захватчиков продолжались, поэтому русы
истребили часть городского населения. Тем временем Марзбан подтянул к
городу большое войско, однако так и не смог выбить русов оттуда, хотя и
изрядно потрепал их отряд. Вторжение мосульского князя в южную часть
Азербайджана вынудило Марзбана перебросить на юг свои основные силы,
оставив в Берда’а лишь небольшую часть войска. В конце концов русы,
ослабленные распространившимися среди них болезнями, а также
постоянными стычками с мусульманами, решили оставить город. Ночью
29 Новосельцев А. П. Хазарское государство. С. 193, 214.
30 Литературу см.: Половой Н. Я. О маршруте похода русских на Бердаа и
русско-хазарских отношениях в 943 г. И ВВ. М., 1961. Т. XX. С. 90—105.
Походы русов на Каспий и русско-хазарские отношения
119
они вышли из крепости, нагруженные добычей, добрались до своего лаге-
ря на берегу Куры, где сели на ожидавшие их суда и отплыли домой31.
Ни в одном из источников, повествующих о походах русов на Кас-
пий, не говорится о том, откуда приходили русы. На этот счет было
высказано несколько предположений. Б. А. Дорн, впервые системати-
чески рассмотревший все известные к тому времени источники, пове-
ствующие о каспийских походах русов, трактовал последние как чисто
грабительские предприятия, которые практически находились вне сфе-
ры контроля центральной власти32. Высказанная Б. А. Дорном идея
получила развитие и в историографии нашего века. В ряде работ мож-
но встретить утверждения о том, что набеги на Каспий в конце
IX—первой половине X в. предпринимались в порядке личной инициа-
тивы либо отрядами норманнов, оказавшимися не у дел после походов
на Византию33, либо группами «пиратов из южнорусских степей, для
которых позже был введен специальный термин бродники»34. Исследо-
ватели, связывающие каспийские походы с византийско-русскими до-
говорами и, следовательно, рассматривающие их как элемент государ-
ственной политики Руси, полагают, что деятельность русов на Каспии
направлялась из Киева, а непосредственными участниками этих экспе-
диций были воины, вернувшиеся из Византии35. В историографии пос-
леднего времени наметилась тенденция рассматривать каспийские по-
ходы русов как предприятие, преследовавшее и экономические, и
политические цели, но направлявшееся не из Киева, а из других цент-
ров Руси — Чернигова и Приазовья36.
Попытка русов закрепиться в Берда’а, опираясь на поддержку мест-
ного населения, не могла не вызвать противодействия Хазарии. По-ви-
31 The Eclipse of the Abbasid Caliphate I N. T. Amedroz and D. S. Margoliouth.
Oxford, 1921. Vol. 2. P. 62—64 (русский перевод: Флоровский А. В. Известия о
Древней Руси арабского писателя Мискавейхи X—XI вв. и его продолжателя //
Seminarium Kondakov ianum. Prague, 1927. Vol. I. P. 178—182).
32 Дорн Б. А. Каспий. Passim.
33 Скрынников P. Г Войны Древней Руси И ВИ. 1995. № 11—12. С. 32.
34 Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербента. С. 151.
35 Бартольд В. В. Арабские известия о русах. С. 829; Якубовский А. Ю. О
русско-хазарских и русско-кавказских отношениях в IX—X вв. // Изв. АН СССР.
Сер. ист. и философ. 1946. № 5 (Т. 3). С. 469; Половой Н. Я. О дате второго
похода Игоря на греков и похода русских на Бердаа // ВВ. 1958. Т. XIV
С. 144—145; Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 99—101;
Новосельцев А. П. Киевская Русь и страны Востока И ВИ. 1983. № 5. С. 21—22.
36 Golden Р. В. The Question of the Rus’ Qaganate. P. 81; Бейлис В. M. О значе-
нии сведений средневековых арабских авторов для изучения внешней политики
Древней Руси // Внешняя политика Древней Руси: Юбилейные чтения, посвя-
щенные 70-летию со дня рождения чл.-корр. АН СССР В. Т. Пашуто. Москва,
19—22 апреля 1988 г. Тезисы докладов. М., 1988. С. 10; Петрухин В. Я. Походы
120
И. Г Коновалова
димому, именно после похода русов на Берда’а хазарские владыки пере-
стали пропускать русские войска в Каспийское море, что впоследствии
дало повод хазарскому царю Иосифу заявлять, что Хазария служит щи-
том, защищающим исламский мир от воинственных русов, которые, если
бы не сдерживающая их натиск Хазария, могли бы дойти и до Багдада37
Утверждение же Иосифа, что он не пускает русов на Каспий, наводит на
мысль, что такие попытки со стороны русов предпринимались и после
похода на Берда’а. Возможно, изменение каспийской политики Хазарии
по отношению к русам и привело к походу Святослава на восток.
Руси на Царьград: К проблеме достоверности летописи // Восточная Европа в
древности и средневековье: Международная договорная практика Древней Руси.
IX Чтения памяти чл.-корр. АН СССР В. Т. Пашуто. Москва, 16—18 апреля
1997 г. Материалы к конференции. М., 1997. С. 68—69.
37Коковцов П. К. Еврейско-хазарская переписка в X веке. Л., 1932. С. 83—84,
102.
Н. Ф. Котляр
ДИПЛОМАТИЯ ГАЛИЦКО-ВОЛЫНСКОЙ РУСИ
В XIII В.
Древнерусская дипломатия поныне остается мало исследованной.
Историки прошлого неохотно обращались к этой теме. Показательно,
что за минувшие три десятилетия после выхода фундаментального тру-
да В. Т. Пашуто о внешнеполитической деятельности Древнерусского го-
сударства1 ни у нас, ни на Западе, за исключением книг А. Н. Сахарова,
посвященных ее раннему периоду (IX—X вв.)* 2, не появилось сколько-
нибудь значительных работ по данной проблематике.
Тем менее изучена дипломатия суверенов тех или иных русских
земель и княжеств, в частности Галицко-Волынской Руси. Специальных
исследований о ней не существует. В дореволюционной историографии
эта проблема наиболее подробно отражена в одном из томов «Истории»
М. С. Грушевского3, в советской — в созданной пол века назад, но остаю-
щейся актуальной и сегодня книге В. Т. Пашуто4 Между тем полити-
ческие контакты галицких и волынских князей с иноземными государями
в XII—XIII вв. были интенсивнее аналогичных связей других русских
земель и княжеств того времени.
В предложенной им схеме периодизации истории русской диплома-
тии В. Т. Пашуто отмечал, что эпоха феодальной раздробленности «ха-
рактеризуется политическим расчленением страны и утратой Русью еди-
ной дипломатии». Суверены крупнейших княжеств получили возможность
проводить самостоятельную, не согласованную с другими князьями вне-
шнюю политику5 Среди государей Южной Руси в этом особенно преуспе-
ли галицкие и волынские князья.
В этой статье внимание сосредоточено на дипломатических отно-
шениях Галицко-Волынской Руси с Австрией, Мазовией, Литвой и зем-
лей ятвягов. Договорные связи с Венгрией и Польшей освещены в дру-
гих моих работах.
'Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968.
2 Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. М. 1980; Он же. Дипломатия Свя-
тослава. М., 1982.
3Грушевський М. 1стор1я Украши-Руси. Льв1в, 1905. Т. III. С. 3—108.
4Пашуто В. Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М., 1950.
5 Пашуто В. Т. Опыт периодизации русской дипломатии // ДГ. 1982. М., 1984.
С. 15.
122
Н. Ф. Котляр
В конце 1248 — начале 1249 г. «приела король Угорьскы к Данилу,
прося его на помощь: бе бо име рать на бои с Немци...»6. Даниил согла-
сился заключить с Белой IV военно-политический союз, целью которого
было овладение Австрией. Ее герцог Фридрих II Бабенсберг погиб в вой-
не с Венгрией летом 1246 г. У герцога не осталось сына, поэтому Авст-
рия должна была как выморочный лен отойти к сюзерену Бабенсберга
германскому императору Фридриху II Гогенштауфену. Но на встрече Да-
ниила и Белы IV с послами императора в Пресбурге назревавший конф-
ликт был на время улажен7
Однако Даниил не оставил своих планов соперничества за трон Ав-
стрии. В 1252 г. «король же Угорьскый... искаше помощи, хотяше при-
яти землю Немецкую (Австрию. — Н. К.) и посла к Данилови, рекый:
„Пошли ми сына Романа, да вдам за нь сестру герцикову и вдам ему
землю Немецкую"» (с. 545). Был подписан, как следует из развития со-
бытий, договор между Белой IV и Даниилом. Речь шла о племяннице
покойного Бабенсберга Гертруде, дочери старшего брата Фридриха, умер-
шего в 1248 г. Права Гертруды на австрийский престол были как будто
менее весомыми, чем у старшей сестры герцога Маргариты, бывшей к
тому же вдовой недавно скончавшегося германского императора Фрид-
риха II. Однако по германскому имперскому праву женщина из правящего
рода после выхода замуж теряла права на престол. В конце 1251 г. Марга-
рита вышла замуж за чешского королевича Оттокара-Пшемысла, счи-
тавшего себя первым претендентом на австрийскую корону8.
Вряд ли можно сомневаться в том, что, предлагая Даниилу сделать
его сына австрийским герцогом, Бела IV надеялся при помощи его сильно-
го войска заполучить Австрию себе. Неясными остаются мотивы галицко-
волынского князя. Вряд ли он не понимал, что удержать не имевшую гра-
ниц с его страной Австрию будет трудно, если вообще возможно. Даниил
Романович был тонким и осторожным политиком, что следует из анализа
его многолетней дипломатической деятельности, — и все же он позволил
вовлечь себя в зыбкие австрийские дела. Наверное, он чувствовал себя на-
столько сильным, что рассчитывал действенно поддержать Романа на авст-
рийском престоле? Быть может, Даниил мечтал об объединенном Галиц-
ко-Волынско-Австрийском государстве? Приходится признать его решение
начать австрийскую кампанию стратегическим просчетом. Поэтому трудно
согласиться с Б. Влодарским, писавшим, будто бы этот шаг галицко-во-
лынского властелина «возвысил положение Романовичей среди русских
князей»9 — ведь попытка овладеть Австрией завершилась неудачно.
'’Летопись по Ипатскому списку. СПб., 1871. С. 540. Далее ссылки на это изда-
ние даны в тексте в скобках.
7 Wlodarski В. Polska i Rus. Warszawa, 1966. S. 140.
*Пашуто В. T. Очерки. С. 255; Wlodarski В. Polska i Rus. S. 140.
9 Wlodarski В. Polska i Rus. S. 141.
Дипломатия Галицко-Волынской Руси в XIII в.
123
Женившись на Гертруде в первой половине 1252 г., Роман вскоре
был осажден превосходящими силами Оттокара-Пшемысла в располо-
женном неподалеку от Вены замке Гимберг. Даниил с Романом надея-
лись на обещанную венгерским королем помощь, но тот «створи... обет
(договор. — Н. К.) велик и не исправи его к Романови, остави же у горо-
де и (его. — Н. К.) Неперьце (в Гимберге. — Н. К.) и отъидеть прочь,
обещався ему и не помогашеть ему, лесть бо имяшеть, хотя городов его»
(с. 554. Здесь и далее подчеркнуто мной. — Н. К.). Видя, что дело Рома-
на проиграно, Бела IV начал претендовать на те австрийские земли, ко-
торые оставались под властью жены галицкого княжича— Гертруды.
Галицко-Волынская летопись свидетельствует, что Оттокар-Пше-
мысл неоднократно пытался овладеть Гимбергом, но Роман успешно
отражал его нападения. Тогда чешский королевич прибег к хитрости,
предложив сопернику: «Остави короля Угорьского... Земля Немецькая
разделена будеть с тобою... поставлю ти послуха (свидетеля. — Н. К.)
отца си папу и 12 пискупа, на послушьство, и вдам ти полъземли Не-
мецкой» (с. 554). Нельзя не увидеть в этом тексте пересказа договорного
акта, предлагаемого Оттокаром-Пшемыслом, — в частности, об этом
говорит конкретность его содержания и особенно упоминание о свидете-
лях, без которых в средневековье редко подписывались соглашения.
Однако Роман отказался от соблазнительного (и неискреннего) предло-
жения королевича, заявив, что дал слово венгерскому королю и «грех не
исполнити обета».
Благородный и прямой, Роман не ограничился отказом, но «посла бо
ко королю Угорьскому вся словеса (текст грамоты Оттокара-Пшемысла. —
Н. К.), ими же обещевашеться ему герцюк (чешский королевич. —Н. К.),
и прося у него помощи» (с. 555). Однако Бела IV не оценил искреннего
поступка Романа. Напротив того, «он же не посла ему помощи, но горо-
дов-хотящу ему особе, обешевашеть же ему дати иныи городы в земле
Угорьской» (с. 555). Трудно отказаться от впечатления, что галицкий книж-
ник держал в руках этот документ, так же, как и предыдущий.
М. С. Грушевский понимал предложенный Белой IV Роману проект
договора так, будто король хотел, чтобы княжич передал ему принадле-
жавшие Гертруде замки, а взамен бы получил города в Венгрии10. Пола-
гаю, что замысел Белы IV был иным. Речь шла об отказе Романа от той
части Австрии, на которую еще распространялась власть Гертруды, и
превращении его в наместника одной из венгерских провинций — по-
добно тому, что произошло в 1245 г. с зятем короля Ростиславом Ми-
хайловичем, разбитым в битве у г. Ярослава Даниилом. Не следует за-
бывать также, что в русских источниках термин «городы» часто подменял
понятие земли, в которой располагались эти города.
10Грушевський М. 1стор1я Украши-Руси. С. 75.
124
Н. Ф. Котляр
В конце 1253 г. Роману пришлось спешно бежать из Австрии. Он
получил от союзника Даниила, литовского князя Войшелка, Новогрудок
и Слоним с землями в Черной Руси, превратившись из австрийского
принца в литовского удельного князя (с. 555). После этого Бела IV раз-
делил Австрию с Оттокаром-Пшемыслом11.
После восстановления в 1245 г. Даниилом Романовичем государ-
ственного единства Галицко-Волынской Руси ее отношения с Польшей
были в основном дружественными. Даниил выступал арбитром в спорах
польских князей за власть и присоединил к своему княжеству некото-
рые польские земли, среди них в 1240-х годах и Люблинскую. Однако
договорные отношения русских князей с польскими в 40—60-е годы сла-
бо отражены в источниках.
Среди немногочисленных сведений о русско-польских договорах
этого времени приведу рассказ летописи о том, что в 1262 г. «бысть
снемь Руским княземь с Лядьскимь княземь с Болеславом, и снимаша-
ся в Тернаве... и положиша ряд межи собою о землю Рускую и Лядьс-
ку, утвердивъщеся крестом честным...» (с. 567). Этот съезд в волынс-
ком порубежном с Польшей городе, вероятно, имел целью объединить
силы двух государств против литовского князя Миндовга, одновремен-
но воевавшего против каждого из них, а также для отражения частых
набегов ятвягов11 12.
Тернава, по-видимому, была в 60-е годы местом постоянных встреч
между галицко-волынскими и польскими князьями. В 1267 г. «Болес-
лав князь приела посол свой к Василкови... тако река: „Свояче! Соиме-
веся!“ Василко рече: „А яз рад“ И порекоша себе снемь в Тернаве»
(с. 571). Но затем вспыхнул конфликт между ними; только по истече-
нии нескольких месяцев «умиришася Ляхове с Русью, Болеслав с Васил-
ком и со Шварном, и начаша быти в любви велипе» (с. 572). Эта форму-
ла свидетельствует о подписании дружественного соглашения.
Особенно близкими в большей части XIII в. были отношения меж-
ду Галицко-Волынской Русью и Мазовией, князья которой всегда стре-
мились опереться на Романовичей в соперничестве с суверенами других
польских земель, прежде всего Малопольши. И Конрад I, и его сын
Земовит имели дружественные связи с Даниилом и Василько Романови-
чами; правда, в 30-е годы Конрад I несколько лет враждовал с ними.
Даниил Романович скончался в 1264 г., и Галицко-Волынское кня-
жество вновь распалось, на этот раз окончательно. Его брат Василько
стал княжить во Владимире, владея лишь частью Волыни. В том же
году к власти в Мазовии пришел сын Земовита Конрад II. Он остался
верен традиционной политике мазовецких князей, направленной на союз
11 Wlodarski В. Polska i Rus. S. 143—144.
12 Ibid. S. 148.
Дипломатия Галицко-Волынской Руси в XIII в.
125
с Русью, теперь — Владимиро-Волынской13. К этому Конрада II побуж-
дало и соперничество с младшим братом Болеславом, претендовавшим
на верховенство в Мазовецкой земле. О междоусобной борьбе в Мазо-
вии польские источники знают лишь с 1282 г., но, вероятно, она нача-
лась гораздо раньше14. Наряду с отстаиванием своих преимущественных
прав на мазовецкий престол Конрад II вынашивал планы занятия глав-
ного польского стола в Кракове.
Впрочем, в истории союзных отношений между Мазовией и Влади-
мирским княжеством однажды случилось событие, ненадолго их омра-
чившее. В 1279 г. по просьбе голодавших ятвягов Владимир Василько-
вич направил им из Владимира рожь в ладьях по Западному Бугу. Когда
ладьи проходили землей Мазовии, хлеб был разграблен. Разгневанный
Владимир «посла на Кондрата (Конрада II. — Н. к.) рать свою» и одер-
жал победу. Однако «по сем же Кондрат приела ко брату своему Воло-
димеру, мира хотя с ним. Вололимир же умирися» (с. 580—581).
Некоторые польские историки считают, что причина конфликта ле-
жала глубже. Конрад II в то время стал отдаляться от владимирского
князя, рассчитывая на помощь Лешко Черного в стремлении к краковс-
кому трону. Поэтому краковский князь Болеслав Стыдливый настраи-
вал Владимира Васильковича против мазовецкого князя15
Постоянные посягательства младшего брата Болеслава на верхов-
ную власть в Мазовии вынуждали Конрада II постоянно обращаться за
помощью к владимирскому князю. Весной 1283 г. последовала очеред-
ная вспышка борьбы между Конрадом II и Болеславом. Удержаться на
троне Конрад смог лишь с помощью Владимира Васильковича16. Это
событие отразилось в летописи. Потерпев поражение, Конрад «посла
посол свой ко брату своему Володимерови» за помощью. Тот ответил:
«Я готов тобе на помочь. И нача наряживати рать на Болеслава»
(с. 582—583). Можно предположить, что был заключен (или подтверж-
ден) военно-политический союз между владимирским и мазовецким кня-
зьями. Справившись с братом, Конрад II попытался сесть на краковский
престол, но успеха не достиг. Сказалось ослабление поддержки со сто-
роны начавшего серьезно болеть Владимира Васильковича.
По всей вероятности, в 1283 г. или чуть позже Конрад II признал
себя вассалом Владимира, о чем свидетельствует рассказ волынского
летописца о последних месяцах жизни своего князя. Летом 1288 г. Кон-
13 Suchodolska Е. Dzieje polityezne (potowa XIII — potowa XIV w.) // Dzieje Mazowsza
do 1526 roku. Warszawa, 1994. S. 185—187.
14 Ibid. S. 187.
15 Ibid. S. 188.
16 Wlodarski B. Alians rusko-mazowiecki z drugiej polowy XIII w. // Studia historyezne
ko czci Stanislawa Kutrzeby. Krakow, 1938. T. II. S. 620.
126
Н. Ф. Котляр
рад II прислал к неизлечимо больному Владимиру посла со словами: «Гос-
подине17 брат мой! Ты же ми был во отца место. Како мя еси держал под
своею рукою, своею милостью; тобою есмь, господине, княжил и городы
свое держал, и братьи своей отъялъся (отделился. — Н. К.) есмь, и гро-
зен был» (с. 596). Эти слова позволяют однозначно толковать отношения
между Владимиром и Конрадом II как сюзеренно-вассальные.
Подтверждают сказанное и дальнейшие действия мазовецкого кня-
зя. Он обратился к Владимиру с просьбой передать его под покровитель-
ство преемника князя на престоле Мстислава Даниловича: «Абы мя, гос-
подине, со твоею милостью приял брат твой под свою руку, и стоял бы
за мя во мою обиду, како ты, господин мой, стоял за мною во мою
обиду» (с. 596—597). Речь шла о передаче сюзеренных прав на мазовец-
кого князя. Владимир исполнил его просьбу, после чего Мстислав тор-
жественно «прия и (Конрада. — Н. К.) с честью и с любовью под свою
руку» (с. 598). Польские источники об этом не упоминают.
Надежды Конрада II на серьезную помощь от нового сюзерена не
оправдались. Покровительство Мстислава Даниловича оказалось мало-
действенным, по существу, формальным. Более того, Мстислав сам вов-
лекал мазовецкого князя в волынские дела18.
Особой спецификой отличались договорные отношения галицких и
волынских князей с Литвой и Ятвяжской землей в XIII в. Обе они пре-
бывали на стадии разложения родоплеменного строя и оставались язы-
ческими, несмотря на крещение Миндовга, бывшее сугубо политичес-
ким делом и не затронувшее литовского народа и общества. Ни Литва,
ни ятвяги не придерживались общепринятых норм средневековой дип-
ломатии, весьма приблизительных в то время. Из-за этого договоры Руси
с Литвой и ятвягами были особенно недолговечны и держались на воен-
ном превосходстве Даниила и других русских князей над ними.
В 1219 г. «прислаша князи Литовьскии к великой княгине Романо-
ве и Данилови и Василкови, мир даюше» (с. 491—492). Есть основания
предполагать, что мирные предложения последовали вследствие пора-
жения, понесенного Литвой от Волынского княжества. Вскоре после этого
летописец отметил: «Ляхом же не престающим пакостящим, и приведе
(Даниил. — Н. К.) на ня Литву» (с. 492) — следовательно, договор с ли-
товскими князьями имел характер военного союза, направленного про-
тив Польши. Он оказался кратковременным.
Более цивилизованными стали русско-литовские отношения в кня-
жение Миндовга, которому удалось несколько консолидировать страну.
Однако и в его времена договорные отношения с Русью в основном были
17 В древнерусских источниках подобное обращение означало признание сюзере-
ном того, к кому обращались.
18Suchodolska Е. Dzieje polityczne. S. 190.
Дипломатия Галицко-Волынской Руси в XIII в.
127
связаны с военным противостоянием. Так, в 1252 г. Миндовг проиграл
большую войну Даниилу, потеряв, по существу, Черную Русь и треть
контролируемой Литвой земли ятвягов. Поэтому он был вынужден пой-
ти на невыгодные для него условия мира: ...приела Миндовг к Данилу,
прося миру и хотя любви о сватостве» (с. 544). Дело тянулось долго.
Вероятно, Даниил не доверял неверному литовскому князю. Наконец, в
1254 г. сын Миндовга Войшелк от имени отца «створи мир с Данилом, и
вида дщерь Миндогдову за Шварна», сына галицко-волынского князя.
Другой сын Даниила Роман получил владения в Черной Руси, и без того
завоеванной его отцом: Новогрудок и Слоним (с. 551).
Галицкий летописец отмечает, что в 1264 г. «княжащу Войшелкови
во Литве и Шварнови, иде на Ляхы воевать... (с. 571). В. Т. Пашуто
рассматривал контекст источника как доказательство соправления этих
князей в Литве19 За много лет до него М. С. Грушевский осторожно на-
звал Шварна «помощником Войшелка в Литве»20. Полагаю, что прав был
В. Т. Пашуто. Это подтверждается развитием русско-литовских отноше-
ний, в частности приведенным ниже свидетельством летописи. По-ви-
димому, к сближению Русь и Литву подталкивала постоянная угроза со
стороны Орды.
Через три года, в 1267 г., «Войшелк да княжение свое зятю своему
Шварнови, а сам опять восхоте прияти минский чин. Шварно же моля-
шеться ему повелику, абы еще княжил с ним в Литве, но Войшелк не хотя-
шеть» (с. 573). Источник зафиксировал событие чрезвычайной важности:
великий князь литовский добровольно уступил престол Галицкому князю.
Перед Шварном открылась блестящая возможность создания объединенно-
го Русско-Литовского государства, и это — более чем за сто лет до захвата
Ольгердом значительной части Южной Руси. Но с той существенной раз-
ницей, что правила бы в нем не литовская, а русская династия!
Однако даже если у Шварна и имелись столь далеко идущие пла-
ны, они тут же были разрушены его буйным старшим братом Львом.
Оскорбленный тем, что Войшелк передал княжество не ему, а младше-
му брату, Лев вероломно убил принявшего схиму князя, после чего до-
верие между правящими кругами Литвы и Галицко-Волынской Руси было
утрачено. Волынская летопись сухо сообщает, что «княжащю же по
Войшелке Шварнови в Литовьской земли, княжив же лет не много»
(с. 573—574). А великим князем литовским стал после него Тройден.
Отношения Галицко-Волынской Руси с ятвягами развивались в
XIII в., как и в предыдущих столетиях, по незамысловатой схеме. Обыч-
но войну начинали ятвяжские князьки: грабили и сжигали городки и
19Пашуто В. Т. Очерки. С. 293.
20 Грушевський М. Хронольопя подш Галицько-Волинсько! летописи // Записки
Наукового Товариства iM. Т. Шевченка. Льв1в, 1901. Т. 41. С. 45.
128
Н. Ф. Котляр
села в северо-западном волынском пограничье. Затем наступало воз-
мездие. Даниил и Василько Романовичи, а в 70—80-х годах их сыновья
вторгались с сильным войском в Ятвяжскую землю, громили не умев-
шие сражаться в открытом поле отряды ее воинов, далее с богатой до-
бычей и пленными возвращались домой. Напуганные ятвяжские князьки
после этого присылали посольство с выражением полной покорности и
униженно просили мира. Через год или несколько лет все это повторя-
лось. Приведу несколько наиболее типичных примеров русско-ятвяжс-
ких договорных отношений из Галицко-Волынской летописи 50—70-х
годов.
В 1253 г. Даниил Романович с сыном Львом вторгся в Ятвяжскую
землю (вызвавший этот поход набег ятвягов на Русь в летописи не опи-
сан), разгромил ее отряды, вождь которых Стекинт погиб. В ответ «Ко-
матови (один из старейшин ятвягов. — Н. К.) же приехавшу от Ятвязь,
обешеваюшимся им в работе быти» — т. е. ятвяги обещали покорность и
вассалитет (с. 549). Зимой 1254/55 г. Ятвяжская земля была вновь заво-
евана и разорена Даниилом, взявшим множество пленников и добычи.
Тогда «ятвязи... послаша послы своя и дети своя21 и дань даша, и обеше-
вахуся работе быти ему и городы рубити в земле своей» (с. 553). Но для
этого пришлось поставить ятвяжские племена на грань гибели.
Постепенно жестокая политика устрашения приносила плоды. Зи-
мой 1273/74 г. галицкие и волынские князья выступили в поход против
напавших на их земли ятвягов. Летописец с удовлетворением отмечает,
что ятвяги «не смеша битися с ними... И посем приехаша князи Ятвяжь-
сции... ко Львови и Володимерови (Васильковичу. — Н. К.) и Мьстисла-
ву (Даниловичу. —Н. К.), мира просяче собе. Они же одва (едва. —Н. К.)
даша им мир» (с. 575). Вряд ли все эти русско-ятвяжские соглашения
были письменными.
В заключение обзора внешнеполитической деятельности галицких
и волынских князей в XIII в. нельзя, как мне кажется, обойти вниманием
событие, получившее широкую огласку в современном ему мире и выз-
вавшее к жизни обширную научную литературу в XIX и XX вв. Речь
идет о принятии Даниилом Галицким осенью 1253 г. в волынском горо-
де Дорогичине королевской короны от послов Иннокентия IV Не оста-
навливаясь на продолжительной (с 1245 г.) истории переговоров Дании-
ла с папским престолом, отмечу, что, в изложении летописи, его
коронация состоялась вследствие соглашения, подписанного им с пап-
ским легатом Опизо.
Заинтересованная в распространении католицизма и своего полити-
ческого влияния на Восточную Европу, папская курия выступила инициа-
21 В заложники, что было типичным при заключении договоров с народами,
жившими в условиях родоплеменного строя.
Дипломатия Галицко-Волынской Руси в XIII в.
129
тором в навязывании галицко-волынскому князю королевского титула,
рассчитывая получить выгоды от этого. Даниил долгое время колебался
в принятии решения, не желая проникновения папских миссионеров в
его страну. Постоянная угроза со стороны Орды вынуждала князя вести
переговоры с папой в расчете на его помощь в борьбе против татар.
Галицкий летописец, несмотря на вольное литературное изложе-
ние событий, достаточно четко обрисовал позиции договаривавшихся
сторон. В рассказ о прибытии папских послов к Даниилу книжник вклю-
чил следующее замечание: «Древле бо того прислал (папа. — Н. К.) к
нему пискупа Береньского и Каменецького, река ему: „Приими венець
королевьства" Он же (Даниил. — Н. К.) в то время не приял бе, река:
„Рать Татарьская не престаеть зле живущи с нами: то како могу прияти
венець._бес аомошллвоей?и» (с. 548).
Даниил Романович твердо придерживался главного условия своей
коронации: получения военной помощи от католического Запада. «Опи-
за же приде, венець нося, обешеваяся, яко помощь имети ти от папы;
оному (Даниилу. — Н. К.) же одинако не хотящу, и убеди его мати его,
и Болеслав, и Семовит (союзные польские князья. — И. К.)...» (с. 548).
Поэтому выглядит вероятным, что принятие королевского титула Дани-
илом было результатом дипломатического торга и заключения князем
договора с папским престолом, который от имени Иннокентия IV под-
писал в Дорогичине его легат Опизо.
В дальнейшем обе стороны не соблюли условий договора. Декла-
рированный папой крестовый поход христиан Польши, Чехии, Мора-
вии, Сербии и Поморья не состоялся. Эти страны были слишком слабы-
ми, чтобы сразиться с Ордой, да и не хотели воевать с могущественными
кочевниками; к тому же они погрязли во внутренних усобицах. Даниил
же не впустил в страну католических миссионеров и монахов, не сделав
своих минимальных уступок папе в конфессиональных делах.
5 — 1056
В. А. Кучкин
БОРЬБА АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО
ПРОТИВ ТЕВТОНСКОГО ОРДЕНА
Начавшаяся в 80-х годах XII в. энергичная проповедь немецкими
миссионерами «слова божьего» среди народов Восточной Прибалтики
очень скоро потребовала подкрепления вооруженной силой. В помощь
отрядам пилигримов, ежегодно прибывавшим из немецких земель, спод-
вижником рижского епископа Альберта Теодерихом в начале XIII в. был
основан Орден меченосцев, признанный папой Иннокентием III буллой
от 20 октября 1210 г.1 Усилиями «монахов по духу, бойцов по оружию»
немецкие владения в Прибалтике начали быстро расширяться. Вскоре
они вошли в соприкосновение с территориями, контролировавшимися
русским Полоцким княжеством. Подчинение областей Кукенойса в
1207 г. и Герцике в 1209 г., располагавшихся в нижнем и среднем тече-
нии Западной Двины, ставило Орден и рижского епископа в напряжен-
ные отношения с Полоцком1 2. Когда же немцы перенесли свои действия
на земли эстов, им пришлось столкнуться с еще более могущественным
русским государственным образованием — «господином Великим Нов-
городом».
Боевые действия между новгородцами, военные силы которых воз-
главлял приглашавшийся защищать Новгород князь, и немецкими ры-
царями начались в 1210 г. и развивались по нарастающей. Достаточно
упомянуть походы новгородцев на Отепя (Медвежью Голову, Оденпэ) в
1217 г.3, на Пярну (Пертуев) в 1218 г.4, Цесис (Кесь, Венден) в 1221 г.5,
крупный поход отца Александра Невского Ярослава Всеволодовича на
Таллинн (Колывань, Ревель) в 1223 г 6 Взятие в 1224 г. войсками рижс-
кого епископа и Орденом меченосцев принадлежавшего русскому князю
Вячко города Тарту (Юрьев, Дорпат), гибель в бою самого Вячко7 8 лиши-
ли Новгород главного опорного пункта в землях эстов и верного васса-
ла. Новгородцы вынуждены были заключить в Риге мир?. Мир этот ока-
1 ГЛ. С. 70 и прим. 27 на с. 255—256.
2Там же. С. 104, 114—115 и прим. 74 на с. 274—275.
’Там же. С. 171—172; НПЛ. С. 57.
4ГЛ.С. 178—180; НПЛ. С. 59. О дате похода см.: Бережков Н. Г Хронология
русского летописания. М., 1963. С. 260.
5ГЛ. С. 206—207; НПЛ. С. 60—61. О дате похода см.: БережковН. Г Хроно-
логия. С. 261.
6ГЛ. С. 219—220; НПЛ. С. 61.
7ГЛ. С. 222—228; НПЛ. С. 61.
8 ГЛ. С. 230.
Борьба Александра Невского против Тевтонского ордена
131
зался довольно прочным. В течение девяти лет между немецкими рыца-
рями и Новгородом военных столкновений не было.
Однако в 1233 г. боевые действия возобновились. Сторонники новго-
родского тысяцкого Бориса Негочевича, изгнанные из Новгородской земли
и нашедшие приют в Медвежьей Голове (Оденпэ), с помощью служившего
немцам князя Ярослава Владимировича и немецких рыцарей в указанном
году неожиданным ударом захватили Изборск — стратегически важную
крепость, прикрывавшую с запада подходы к Пскову9 Хотя псковичи отби-
ли город и даже пленили князя Ярослава, захват Изборска послужил сигна-
лом для активизации военных действий немецких рыцарей. В конце лета
того же 1233 г. они совершили набег на Тесов, расположенный к северо-
западу от Новгорода10 *. В ответ на эти действия правивший в Новгороде
Ярослав Всеволодович, приведя полки из принадлежавшего ему Переяс-
лавского (Переяславля Залесского) княжества и присоединив к ним новго-
родские войска, в 1234 г. предпринял поход на Тарту (Юрьев). Не сумев
взять города, он тем не менее нанес немцам серьезное поражение на р.
Эмайыге (Омовыжь, Эмбах). Сражение происходило, по-видимому, в зим-
нее время, поскольку летопись сообщает, что на реке «обломишася, истопЪ
ихъ (т. е. рыцарей. —В. К.) много»11. Обломился, очевидно, лед. Замерз-
шая река стала ареной битвы, как девять лет спустя такой ареной стало
скованное льдом Чудское озеро. Успешный поход Ярослава Всеволодовича
несколько отрезвил воинственных немецких крестоносцев. Они вынужде-
ны были заключить мир с русским князем на выгодных для него условиях12
и в последующие шесть лет воздерживались от нападений на новгородскую
территорию. Договор 1234 г. венчал усилия занимавшего новгородский стол
в 1223, 1225—1227 и 1230—1236 гг. переяславского князя Ярослава Всево-
лодовича по предотвращению немецкого наступления на новгородские и
псковские земли.
Ярослав Всеволодович покинул Новгород ради Киева примерно вес-
ной—летом 1236 г. В 1238 г. он вернулся в Северо-Восточную Русь, кня-
жества которой в декабре 1237 — марте 1238 г. были опустошены Баты-
ем13. Брат Ярослава, великий князь Владимирский Юрий пал в битве на
р. Сити, и Ярослав занял его стол, став старшим князем среди потомков
Всеволода Большое Гнездо14. В Новгороде Ярослав оставил княжить сво-
9НПЛ. С. 72.
10Там же.
"НПЛ. С. 73.
12 Там же.
13НПЛ. С. 75 (осада Рязани 16—21 декабря 1237 г., разгром владимирцев у Колом-
ны); ПСРЛ. Л„ 1926—1928. Т. 1. Стб. 460—467 (битва на р. Сити 4 марта 1238 г.).
14ПСРЛ. Т. 1. Стб. 467 (первое известие статьи 6746 мартовского года). О дате
см.: Бережков Н. Г. Хронология. С. 110. В марте 1238 г. в княжествах Северо-
Восточной Руси еще действовали войска Батыя, поэтому посажение Ярослава на
владимирский стол могло иметь место не ранее апреля 1238 г.
5*
132
В. А. Кучкин
его сына Александра. Последнему в 1236 г. было 15 лет15. Короткие сро-
ки Александр правил в Новгороде и до этого, в 1228/29 и 1231 гг.16 Но
если в этих двух случаях Александр княжил в Новгороде вместе со стар-
шим братом Федором, причем совместное правление двух сыновей Ярос-
лава Всеволодовича было номинальным, фактически власть находилась
в руках опекавших княжичей бояр, то в 1236 г., когда Александр по пред-
ставлениям тех времен стал человеком взрослым, этот оказавшийся стар-
шим сын Ярослава Всеволодовича (первенец Ярослава Федор неожидан-
но скончался 10 июня 1233 г.)17 правил уже самостоятельно. Именно во
времена княжения в Новгороде Александра Ярославича произошли круп-
ные события, вызванные действиями немецких крестоносцев.
События эти получили отражение в разных источниках, наиболее
обстоятельное — в нарративных. Это прибалтийско-немецкие хроники
XIII—XVI вв., русские летописные памятники XIII—XIV вв., Житие Алек-
сандра Невского. Чтобы корректно оценить события конца 30—40-х годов
XIII в., необходим анализ указанных источников. В отношении немец-
ких хроник, посвященных описаниям немецких действий в Прибалтике
в XIII—XVI вв., существует большая литература, где специально рас-
сматриваются вопросы происхождения, степени полноты и достоверно-
сти сведений этих памятников. Установлено, что наиболее древней и
достоверной из них является Старшая ливонская Рифмованная хроника.
Однако следует иметь в виду, что написана была эта хроника в после-
днее десятилетие XIII в., ее автор не был очевидцем событий 30—40-х
годов XIII в., он излагал их, видимо, по воспоминаниям участников по-
ходов и сражений 1240—1242 годов, а возможно, и по имевшимся у него
орденским документам (спискам должностных лиц, поминальным за-
писям и т. п.)18. Что касается русских источников, то они несколько стар-
ше. Хотя существует мнение, что сообщения Новгородской первой лето-
писи старшего извода о событиях 1240 г., Ледовом побоище 1242 г.
представляют собой очень близкие по времени записи летописца-совре-
менника, широко пользовавшегося рассказами непосредственных сви-
детелей сражений19, в данном утверждении приходится сомневаться. Так,
в сообщении о Невской битве утверждается, что шведы и их союзники,
войдя летом 1240 г. в устье р. Невы, имели целью захватить Ладогу,
15По уточненным данным Александр родился 13 мая 1221 г. —см.: Кучкин В. А.
О дате рождения Александра Невского И ВИ. 1986. № 2.
16НПЛ. С. 66—67, 70, 74. О датах см.: Бережков Н. Г Хронология. С. 269—270.
17НПЛ. С. 72.
18 Характеристику прибалтийско-немецких хроник XIII—XVI вв. см. в кн.: Ле-
довое побоище 1242 г. М.; Л., 1966. С. 193—240; здесь же помещены отрывки хро-
ник, в которых описываются немецко-русские отношения 30—40-х годов XIII в.
19 Шаскольский И. П. Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Бал-
тики в XII—XIII вв. Л., 1978. С. 179—180.
Борьба Александра Невского против Тевтонского ордена
133
попросту же говоря, Новгород и всю Новгородскую землю20. Однако само
пребывание шведских войск в течение многих дней у впадения в Неву
р. Ижоры заставляет сомневаться в реальности приписанных им новго-
родскими летописцами широких завоевательных планов и полагать, что
изложение шведских замыслов принадлежит не современнику-лето-
писателю, а более позднему редактору летописного свода, давшего обоб-
щенную характеристику шведско-русских отношений за длительный пе-
риод. По мнению Б. М. Клосса, статьям Новгородской первой летописи
старшего извода, освещающим события 30—60-х годов XIII в., присуще
определенное стилистическое единство, что указывает на существова-
ние новгородского летописного свода конца 60-х годов XIII в. Если так,
то при анализе статей за 30—40-е годы XIII в. Новгородской первой ле-
тописи необходимо учитывать возможность более поздних редакцион-
ных вмешательств в их содержание.
Другой русский летописный памятник, сообщающий оригинальное
известие о Ледовом побоище 1242 г., — знаменитая Лаврентьевская ле-
топись. Та ее часть, которая повествует о событиях конца 30—начала
40-х годов XIII в., была составлена на основании летописных записей
ростовского происхождения в начале 80-х годов XIII в.21
До последнего времени считается, что примерно в то же время было
написано и Житие Александра Невского22. Однако упоминание в одном
из двух видов редакции I памятника князя Ярослава Ярославича в каче-
стве предводителя русских полков в известном походе на Тарту (Юрьев)
в 1262 г. (согласно первому виду редакции I Жития поход возглавлял
сын Александра Невского Дмитрий, что соответствовало исторической
действительности)23 приводит к выводу, что такое утверждение, заме-
нившее в тексте первоначальное упоминание Дмитрия Александровича,
могло появиться только в период правления Ярослава Ярославича во
Владимире и Новгороде, т. е. в 1265—1271 годы. Первый же вид редак-
ции I Жития Александра Невского должен был быть написан раньше.
Скорее всего, Житие князя появилось сразу же после его смерти, т. е. в
конце 1263—1264 годов24. Тем не менее, несмотря на более раннее, чем
было принято считать, происхождение этого памятника, следует иметь
в виду, что составлялось Житие Александра Невского не в Новгороде, а
во Владимире, где многих деталей немецко-новгородских отношений
20НПЛ. С. 77.
21 Насонов А. Н. История русского летописания XI — начала XVIII века. Очерки
и исследования. М., 1969. С. 193—198.
22Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л., 1987. Вып. 1. С. 357.
23 Бегунов Ю. К. Памятник русской литературы XIII века «Слово о погибели
Русской земли». М. ; Л., 1965. С. 177 и вар. 40—54.
24 Кучкин В. А. Монголо-татарское иго в освещении древнерусских книжников
(XIII — первая четверть XIV в.) // Русская культура в условиях иноземных нашест-
вий и войн. X — начало XX в. М., 1990.
134
В. А. Кучкин
30—40-х годов XIII в. могли не знать, к тому же писалось это произве-
дение почти четверть века спустя после немецко-русского противобор-
ства 1240—1242 годов. Таким образом, свидетельства сохранившихся ис-
точников о событиях 30—40-х годов XIII в. оказываются окутанными
дымкой припоминаний, сквозь которую детали русско-немецких отно-
шений названного выше времени проступают не всегда отчетливо.
По-видимому, самым ранним свидетельством контактов Ордена ме-
ченосцев с князем Александром является свидетельство Жития этого
князя о приезде к нему посла, которым был «нЪкто силенъ от Западный
страны, иже нарицаются слугы божия, ...именемъ АндрЪяшь»25. Посколь-
ку, по Житию, приезд Андреяша имел целью полюбоваться русским
князем, некоторые исследователи склонны считать весь эпизод вымыш-
ленным и расценивать его как чисто литературную амплификацию26.
Однако современник Александра Ярославича рыцарь Андреяш существо-
вал в действительности. Речь должна идти об Андреасе фон Вельвене, в
1241 г. занимавшем пост ливонского вице-магистра27. Вполне вероятно,
что владимирец, писавший об Александре Ярославиче, ничего не знал о
целях встречи Андреаса фон Вельвена с князем Александром, он знал
лишь о самом факте встречи. По мнению автора Жития, она имела мес-
то до Невской битвы, т. е. до июля 1240 г. Если так, то Андреас фон
Вельвен мог посетить Новгород между 1236 г., когда там стал княжить
Александр, и 1240 г., до битвы на Неве. Соблазнительно думать, что встре-
ча имела место в 1236 г., когда рыцари готовились к походу на Литву и
нуждались в союзниках. Известно, что в походе 1236 г. приняли участие
псковичи, в те времена составлявшие единое целое с новгородцами. Не
было ли их участие обусловлено соглашением Ордена с Александром?
Как бы там ни было, псковское войско Ордену не помогло. В 1236 г.
в битве при Сауле немецко-русские войска потерпели жестокое пораже-
ние от жемайтов. Орден меченосцев фактически перестал существовать.
Чтобы поддержать крестоносные устремления в Прибалтике, папскому
престолу в 1237 г. пришлось пойти на подчинение Ордена меченосцев
Тевтонскому ордену, который стал грозной силой в прибалтийских зем-
лях28. Именно с Тевтонским орденом пришлось столкнуться Александру
Невскому после его блестящей победы над шведами в 1240 г.
Многие историки разделяют убеждение, что военные действия Шве-
ции против Новгорода летом 1240 г. были согласованы с Тевтонским
орденом и прибалтийскими епископами29 И хотя прямых свидетельств
в пользу такого мнения нет, считается, что выступление крестоносцев
25Бегунов Ю. К. Памятник. С. 161.
26Шаскольский И. П. Борьба Руси. С. 155. Прим. 39; С. 185.
27 Ледовое побоище 1242 г. С. 225.
28Пашуто В. Т. Образование Литовского государства. М., 1959. С. 371—372.
29 Шаскольский И. П. Борьба Руси. С. 155—157.
Борьба Александра Невского против Тевтонского ордена
135
против Новгорода именно летом 1240 г. говорит за существование их
договоренности с королем Эриком Леспе. Однако крестоносное наступле-
ние на новгородские земли, начавшееся спустя два месяца после Невской
битвы, обусловливалось не стремлением точно исполнить союзнический
долг, а желанием использовать сложившуюся весьма благоприятную для
Ордена ситуацию. Сражение на р. Неве показало, что при отражении
внешней опасности Новгород может рассчитывать только на собствен-
ные силы и дружину занимавшего новгородский стол князя Александ-
ра. Помощь других русских князей исключалась. Могущественное Чер-
ниговское княжество было захвачено в 1239 г. Батыем30. Черниговские
князья бежали сначала в Венгрию, а затем в Польшу31. Киевское княже-
ство, также оставшееся без князя, готовилось к отражению монголо-та-
тар32. Соседнее с Новгородом Смоленское княжество в 1239 г. было силь-
но опустошено литовцами. Его самостоятельность была сохранена только
усилиями великого князя Владимирского Ярослава Всеволодовича33.
Однако зимой 1239/40 г. владения самого Ярослава подверглись вторич-
ному удару войск Батыя, опустошивших земли близ Ярославовой столи-
цы — Владимира на Клязьме34. Присутствие в русских землях монголо-
татар не позволяло русским княжествам прийти на помощь друг другу.
Этим и воспользовался Тевтонский орден.
16 сентября 1240 г. соединенные силы Ордена, датчан, дерптского
епископа, немецкого вассала князя Ярослава Владимировича неожидан-
ным ударом захватили Изборск. Выступившее на защиту Изборска псков-
ское войско было разгромлено, его воевода Гаврила Гориславич убит.
Крестоносцы осадили Псков. Не надеясь на чью-либо помощь, псковичи
сдались без боя. В Пскове были посажены два немецких фогта, они
пользовались поддержкой довольно влиятельной части псковского насе-
ления во главе с боярином Твердилой Иванковичем. Впрочем, было много
и недовольных установившимся немецким господством. Часть такого
населения бежала в Новгород35.
Александр Невский, поссорившись с новгородцами, «той же зимы»
ушел из Новгорода к отцу в Переяславль. По древнерусским представле-
ниям, зимой считалось время с 25 декабря по 25 марта36. Следователь-
но, отъезд Александра из Новгорода имел место в конце 1240 г. или
30ПСРЛ. Т. I. Стб. 469.
31ПСРЛ. СПб., 1908. Т. II. Стб. 782—783.
32 Там же. Стб. 782.
33ПСРЛ. Т. I. С. 469. В прямой связи с борьбой против литовской агрессии
Ярослава стоит строительство в 1239 г. его сыном Александром вместе с новгород-
цами крепостей по р. Шелони. — НПЛ. С. 77.
34ПСРЛ. Т. I. Стб. 470.
35ПЛ. Вып. I. С. 13. НПЛ. С. 77—78; Ледовое побоище 1242 г. С. 202—209.
36Каменцева Е. И. Хронология. М., 1967. С. 51.
136
В. А. Кучкин
начале 1241 г. Отсутствием в Новгороде князя и его дружины воспользова-
лись немцы. Той же зимой они вместе с эстами («чудью» новгородской
летописи) вторглись в Водскую землю, построили крепость в Копорье,
сумели захватить Тесов, опустошили земли по рекам Луге и Сабле, не
дойдя 30 верст до самого Новгорода. После этого на Новгород «наидоша
Литва» и снова немцы с «чудью»37 Резко обострившаяся обстановка зас-
тавила новгородцев обратиться за помощью к великому князю Влади-
мирскому. Ярослав Всеволодович направил в Новгород своего сына Ан-
дрея. Однако новгородцы, посоветовавшись, вновь решили пригласить
к себе Александра Невского38. После 28 февраля 1241 г. Александр при-
ехал в Новгород39 Собрав полки новгородцев, ладожан, корел и ижерян,
т. е. все возможные силы Новгородской республики, князь выступил к
Копорью. Город был взят, часть немецкого гарнизона попала в плен; те
представители племен води и чуди, которые изменили Новгороду и пе-
решли на сторону его врагов, были повешены40 41. Таким образом, к концу
1241 г. удалось восстановить власть Новгорода в северо-западных его
землях.
Дальнейший успех в борьбе с немецкими крестоносцами зависел от
помощи, которую могли оказать Новгороду русские княжества, хотя и
сильно ослабленные Батыевым нашествием, но к весне 1241 г. избав-
ленные от присутствия его войск, ушедших в поход на Венгрию. По-
мощь была оказана отцом Александра, великим князем Владимирским
Ярославом Всеволодовичем. В конце февраля — начале марта 1242 г. он
прислал в Новгород свои полки под командованием сына Андрей*1. Объе-
диненное новгородско-владимирское войско вторглось в «Чудьскую зем-
лю», т. е. в землю эстов. Перерезав все пути, соединявшие эту землю с
Новгородской землей, Александр неожиданным ударом с запада осво-
бодил Псков, захватив в плен обосновавшихся там немцев и эстов. Пос-
ле этого он вновь пошел на запад, опустошая немецкие владения. У
Моосте передовой отряд русского войска, возглавлявшийся братом нов-
городского посадника Степана Твердиславича Домашем и дмитровским
наместником великого князя Ярослава Кербетом42, был атакован кресто-
носцами и разбит. Домаш пал в бою. Это заставило Александра Невско-
го отступить на Чудское озеро.
37НПЛ. С. 78.
38Там же. С. 78, под 6748 годом, где описаны события с 1 марта 1240 г. по 28
февраля 1241 г. О дате см.: Бережков Н. Г Хронология. С. 262.
39НПЛ. С. 78, под 6749 мартовским годом.
40 Там же.
41ПСРЛ. Т. I. Стб. 470 — первое известие статьи 6750 мартовского года. О дате
см.: Бережков Н. Г Хронология. С. 95.
42О том, что Кербет был дмитровским наместником, см.: НПЛ. С. 79,.304.
Борьба Александра Невского против Тевтонского ордена
137
Крестоносцы и набранные из местного населения вспомогательные
войска начали преследование русских полков. Александр остановил свое
войско «на Узмени у Воронья камени». Здесь в субботу 5 апреля 1242 г.
произошла знаменитая битва, кончившаяся полным разгромом кресто-
носных сил. По свидетельству новгородской летописи, 400 рыцарей было
убито, 50 попали в плен. Что касается вспомогательного войска, то «паде
Чюди бещисла». В том же году немцы прислали в Новгород посольство,
которое заключило мир. Орден отказался от всех своих завоеваний
1240—1241 гг. в Новгородской земле, отпустил псковских заложников и
разменялся пленными43. По-видимому, договор имел бессрочный харак-
тер. Во всяком случае, в 1420 г. между Тевтонским орденом и Новгоро-
дом был взят «вЪчныи миръ по старинЪ, како былъ при великом князЪ
Александр^ ЯрославличЬ»44. Впрочем, договор 1242 г. не привел Новго-
род и правившего там Александра Невского к сближению с Орденом.
Совместных действий русских и немцев источники не отмечают, хотя в
своей булле от 22 января 1248 г. римский папа Иннокентий IV и просил
князя Александра оповещать папский престол о возможном наступле-
нии монголо-татар через «братьев Тевтонского ордена»45. Внимание Алек-
сандра Ярославича было переключено на урегулирование отношений с
Ордой. Крестоносцы же, памятуя о разгроме на льду Чудского озера,
редко решались на новые военные акции против русских земель, с осени
1242 г. провозглашенных улусом хана Батыя46.
43Там же. С. 78—79.
44Там же. С. 413.
43 Акты исторические, относящиеся к России, извлеченные из иностранных ар-
хивов и библиотек А. И. Тургеневым. СПб., 1841. Т. 1. № 78.
46НПЛ. С. 79; ПСРЛ. Т. I. Стб. 470 (о вызове русских князей в Орду для утвер-
ждения их вассальной зависимости от Батыя).
Г Г Литаврин
МАЛОИЗВЕСТНЫЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА
О ПОХОДЕ КНЯЗЯ ИГОРЯ НА ВИЗАНТИЮ
В 941 ГОДУ
В своей недавней блестящей статье о творчестве Константина VII
Багрянородного И. Шевченко (выступая как бы от имени самого импе-
ратора) с сожалением заметил, что не припомнит, «чтобы какой-нибудь
ученый, русский или иной, использовал отрывки, в которых я упоми-
наю о нападении скифа Игоря на нашу столицу»1. Утверждение справед-
ливое, хотя и не совсем точное: «отрывков» действительно два, но Кон-
стантину принадлежат не оба, а лишь один из них; кроме того, уже
издатель Ж. Даррузес увязал эти два уникальных, ранее неизвестных в
науке сообщения с походом русов на Византию в 941 г. и кратко их про-
комментировал (см. ниже)1 2.
Свидетельство Константина было давно известно и мне, но из-за
его краткости и риторичности не останавливало на себе внимания, при-
чем — не только моего: опубликованное более трети века назад, оно вос-
принимается как не содержащее никаких дополнительных сведений срав-
нительно с уже известными историкам и поэтому остается до сих пор не
введенным в научный оборот.
Упрек И. Шевченко заставил меня рассмотреть специально сообще-
ние Константина. Результаты моего анализа я и излагаю в данной краткой
•заметке. Прежде всего, чтобы сделать более доступными оба упомянутых
свидетельства современников событий, переведу их с греческого.
Первое из них представляет собой личное письмо самого императо-
ра Византии Константина VII Багрянородного (913—959) (а лишь его не-
многочисленные письма и являются сочинениями, достоверно принад-
лежащими его перу). Оно написано в ответ на недавно полученное им
послание митрополита Кизикского Феодора, личного друга императора
(у него не было от Феодора тайн — он писал ему даже о неполадках в
собственной семье).
Ответ Константина Багрянородного митрополиту Кизика Феодору:
«Хвалю столь горячую любовь твою ко мне и выраженное с востор-
гом столь пылкое и ревностное желание отозваться с радостью на нашу
1 Шевченко И. И. Перечитывая Константина Багрянородного И ВВ. 1993. Т. 54. С. 17.
2 Epistoliers byzantins du Xе sidcle I J. Darrouz£s. Paris, 1960. P. 321—322. Note 3; P. 75.
Note 16.
Малоизвестные свидетельства о походе князя Игоря
139
просьбу, так как ты хочешь всегда находиться поблизости и беседовать
[со мной], и голос слышать, и рядом стоять, и руку пожимать. Ибо не
так важно металлургам отыскать признаки золотой жилы или [не так
ищут] знатоки камней чистые драгоценные камни, а ныряльщики3 — не-
порочные жемчужины, как ты, сей сладчайший мой Феодор, горячо и
страстно считаешь постоянное пребывание рядом со мною — любимым,
превыше прелести любой вещи и всего того, что считается необходи-
мым для жизни. Поэтому и кратчайшего письма жаждешь, и недолгой
беседы желаешь, и во сне часто видишь любимого. По меркам, равным
с этими, и мы согласны любить того, кто так возлюбил нас.
Но что за напасть, ненавистный тиран, разлучитель любящих и не-
примиримый враг, разделил [нас] и разделяет доныне?4 Все расстроили
дикий вепрь и нашествие скифов.
А часто писать письма препятствует нам не иное что-либо, как зас-
таревшие вместе с нами непросвещенность и непричастность музам. Ибо,
будучи в сущности неграмотными, совершенно не испившими из кубка
муз и связанными, будто цепями, невежеством и необразованностью,
мы становимся как бы еще более сдержанными в том, чтобы писать, а в
особенности — отправлять столь ученому мужу нечто по стилю несовер-
шенное и варварское. [Убогое] же пойло мы предпочли отставить, но не
отведали и привычной сладости, ибо не дружеской рукой кубок подне-
сен, не внимательный взор прикован к любимому облику. „Но как слад-
ки, — говорят, — слова твои для гортани моей" — ценились они боль-
ше, чем у древних нектар»5.
Итак, содержание письма не богато, хотя стиль его претенциозен:
не обладая для того необходимыми средствами, император следует ца-
рившей тогда литературной моде среди всех державших в руках перо —
«ни словечка в простоте»6. Не располагая также необходимыми средства-
3 Перевожу вольно, по смыслу. GvXXeyovreq — буквально «собирающие» (а мо-
жет быть, ювелиры, подбирающие жемчужины для ожерелья?). Грамматический
строй всей этой фразы вообще не лишен странностей.
4 Я согласен с издателем (Epistoliers. Р. 322. Note 3), что данная фраза (’AAAa xi
|i£v бгёкоуе ка1 pe%pi too бебро SiaKoitzei <p06vo<;, о ткрсх; -rvpavva; Kai xd>v <piXo6vaov
8iacnac-rf)<; Kai e%0pd<; acjtov8o<;; Таша 8ё катеХпцдуато povicx; aypta; Kai EkvOcov
e<po8o<;) — риторическая фигура, обретающая конкретный смысл лишь вместе со
словами, следующими непосредственно далее (ничего и никого иного, кроме наше-
ствия русов во главе с Игорем, Константин здесь не имел в виду). Но я не согласен
с издателем, что эта фраза не имеет реального содержания; скорее напротив — она
полна важного для нас смысла, что я и надеюсь показать далее.
’Epistoliers. Р. 321. 11 —322. 25.
6См.: Шевченко И. И. Перечитывая Константина Багрянородного. С. 24: ни
Константин, ни кто-либо другой в его время «никогда не стремился к простому и
ясному стилю».
140
Г. Г. Литаврин
ми, я не буду говорить о далеком от совершенства стиле императора и
неясностях смысла в отдельных местах его письма. Отсылаю здесь чи-
тателя к упомянутой статье И. Шевченко, который дал оценку возмож-
ностей Константина как писателя, погружая нас в бездну учености, не-
слыханной ни для высокоэрудированных друзей императора, ни тем
более — для него самого7
Содержание письма сводится, в сущности, к пяти пунктам: 1. К
оповещению адресата о том, как сильно этот адресат любит отправителя
письма и о согласии ответить адресату тою же мерою любви; 2. К выра-
жению сожалений по поводу не состоявшейся, хотя и предусматривав-
шейся, встречи, когда бы царственный автор мог принять кубок со слад-
чайшим напитком из дружеских рук8; 3. К отзыву об адресате как об
ученейшем человеке; 4. К самоуничижительной (не без кокетства: им-
ператор жаждет опровержения9) оценке уровня своей собственной обра-
зованности в сфере словесности и, наконец, 5. К мельком оброненному
упоминанию о причине, помешавшей и продолжающей мешать обще-
нию друзей — о «диком вепре и нашествии скифов».
Издатель письма Ж. Даррузес, замечая, что в переписке двух дру-
зей весьма мало намеков на конкретные события (а если таковые и име-
ются, то и они «остаются достаточно темными»), тем не менее считает
несомненным, что под помехой к общению друзей следует понимать
«экспедицию Игоря в 941 г.» и соответственно этим годом датировать и
письмо-ответ Константина Феодору. Издатель резонно указал и на то,
что в связи с нападением Игоря Константин счел необходимым гово-
рить лишь о доставленной ему этим событием личной неприятности —
отрешенный Лакапинами от дел государства, он занят собой и ничуть не
озабочен угрозой империи со стороны Руси10.
7Шевченко И. И. Перечитывая Константина Багрянородного. С. 19—24.
‘Упоминание о кубке, подносимом дружеской рукой Феодора, можно было бы и
здесь принять за метафору (выше император жалуется, что не испил «из кубка муз»),
если бы не было известно из другого письма Константина Феодору, что митрополит
подарил императору великолепный кубок арабской работы (Epistoliers. Р. 60,328.1 —
329. 8). Впрочем, нам остался не вполне ясен смысл выражения о td бгбкХиаца (по-
лоскание, ополоски, пойло, а также монастырское вино): то ли Константин хочет
сказать, что не в компании друга и вино — пойло, которое он поэтому пить не хочет,
то ли намекает на подаренное (лучшего качества, чем имелось у Константина) или
обещанное Феодором доброе вино, которое император, воспользовавшись кубком,
ранее подаренным Феодором, желает выпить в самом его присутствии, то ли все-
таки и здесь также и кубок, и сладкое вино — лишь олицетворение радости предсто-
ящего общения (вино Феодор Константину посылал, и в риторике в связи с этим
император упражнялся не раз —см.: Epistoliers. Р. 318. 37—43; 320. 7—12; 329. 5—8.
Не преувеличивали ли пороки Константина VII хронисты, обвиняя его в пристрастии
к вину: мог ли потворствовать пагубной слабости его ближайший друг-митрополит?).
’Epistoliers. Р. 60.
10Ibid. Р. 59. Ср. Р. 322. Note 3.
Малоизвестные свидетельства о походе князя Игоря
141
Иначе говоря, предельно краток Константин именно в том месте
письма, которое историку особенно интересно. Но как он ни краток, в
его письме содержится информация, остающаяся до сих пор, как уже
было сказано выше, не использованной. Она касается территориальных
масштабов активности русов в окрестностях Константинополя и серьез-
ности военной угрозы с их стороны региону, прилегающему к столице
империи с юга.
В краткой статье об Игоре, конспективно суммирующей состояние
исследований похода 941 г. на Константинополь на начало 1990-х го-
дов, ее автор (А. Каждая) не допускает, кажется, мысли о том, что во-
инство Игоря достигло окрестностей столицы империи: флот русов, пи-
шет он, подвергся разгрому уже 11 июня 941 г. близ входа в Босфор,
после чего воины-русы на сохранившихся у них ладьях разоряли побере-
жье Вифинии, от Понтийской Ираклии до границ Пафлагонии, пока 15
сентября их флот не был разбит вторично с помощью греческого огня у
фракийского побережья, и остатки воинства Игоря ушли домой по суше".
М. В. Левченко — один из тех авторов, на которых А. Каждая ссы-
лается, приводит показания Жития св. Василия Нового11 12 (это житие упо-
минает и А. Каждая) и Повести временных лет13, что русы после перво-
го поражения действовали не только на узком пространстве от Ираклии
Понтийской до Пафлагонии, но и от Ираклии на Черном море до Нико-
мидии на одноименном заливе Мраморного моря (т. е. до города, нахо-
дившегося почти в 150 км к юго-западу от Ираклии), а также разорили
берега Босфора («Суд весь пожгоша»14). При этом Левченко полагал, что
в Босфор ладьи русов проникнуть не смогли, а что касается их нападе-
ний, то на побережье от Босфора до Ираклии они совершали их с моря,
а на районы до границ Пафлагонии, на страну Никомидийскую и азиат-
ский берег Босфора — с суши15.
М. В. Левченко, следовательно, допускал, что русы, чтобы оказаться
близ Никомидии, начали свой путь по суше либо от черноморского по-
бережья, либо от восточного берега Босфора, пройдя в глубь враждеб-
ной земли около 50 км и находясь при этом под постоянной угрозой
атаки византийского сухопутного войска. Мне такой марш представля-
ется совершенно невероятным. Вся ситуация оправдывает мысль о том,
что русы не желали слишком отдаляться от своих ладей. Это подтверж-
11 The Oxford Dictionary of Byzantium. New York; Oxford. 1991. Vol. 2. P. 984—985.
12 Веселовский A. H. Видение Василия Нового о походе русских на Византию в
941 г. // ЖМНП. 1891. Ч. 261. С. 85.
13ПСРЛ. Л., 1926. Т. 1. Стб. 44.
14 Там же.
15ЛевченкоМ. В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М., 1956.
С. 147—148. Другие из упомянутых А. Кажданом историков об отмеченных дета-
лях похода 941 г. не упоминают (см.: ПашутоВ. Т. Внешняя политика Древней
Руси. М., 1968. С. 62; Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. М., 1980. С. 230).
142
Г Г Литаврин
дается и ходом последующих событий: при серьезной опасности на суше
они искали спасения на своих ладьях. Недаром и А. Каждая предпочел
избежать упоминания о Никомидии как о камне преткновения при ин-
терпретации источника.
Свое решение указанной проблемы предложил совсем недавно
Дж. Шепард. Хотя английский историк считает данные Жития св. Васи-
лия Нового «полусказочными», он все-таки признает достоверными дан-
ные о разорении русами, высаживавшимися для этого со своих ладей,
не только прибрежных районов Черного моря и восточного берега про-
лива (Босфора), но и «страны Никомидийской». В связи с этим Дж. Ше-
пард предполагает, что русы перетащили в Мраморное море свои легкие
суда по суше, может быть — поставив их на колеса16. Но о том, где и как
они могли это сделать и на какое расстояние, Дж. Шепард не говорит ни
слова. Я полагаю, что 50-километровый перевоз ладей от южного берега
Черного моря до Никомидийского залива был совершенно исключен.
Но невозможно было по тем же причинам перетащить ладьи и с восточ-
ного берега пролива, так как и здесь надо было начинать путь от доволь-
но отдаленного от Константинополя участка Босфора, в обход Хрисопо-
ля и Халкидона, расположенных на азиатском берегу против столицы.
По моему мнению, теперь можно уверенно говорить о том, что пе-
ретаскивать суда по суше русам не было необходимости. Вход в Босфор
не был для русов полностью заперт, несмотря на понесенное ими пора-
жение 11 июня. Восточные берега пролива оказались вскоре во власти
русов, и вдоль восточной кромки залива, по мелководью, недоступному
для тяжелых судов византийцев, ладьи русов тогда же, во второй поло-
вине июня (пока не подошли вызванные из Эгейского моря главные
морские силы империи), проникли в Пропонтиду. На то обстоятельство,
что русы в их ладьях не опасались на мелководье тяжелых судов визан-
тийцев, оснащенных греческим огнем, указывает еще один современ-
ник, западный дипломат, находившийся тогда в Константинополе, —
Лиутпранд17.
Таким образом, рассматриваемый источник не только подтвержда-
ет высказанную Дж. Шепардом гипотезу о проникновении русов в 941 г.
в Мраморное море. Он свидетельствует также о том, что русы прервали
сношения византийцев между Кизиком и Константинополем (т. е. меж-
ду малоазийским и европейским берегами): митрополит Кизика Феодор
именно поэтому не мог прибыть в Константинополь, чтобы повидаться
с Константином. Следовательно, однодеревки русов и после сражения
11 июня рыскали довольно долго (может быть, до конца августа) вдоль
16Franklin S., Shepard J. The Emergence of Rus. 750—1200. London; New York,
1996. P. 114—115.
17Die Werke Liutprands von Cremona / J. Becker. Hannover; Leipzig, 1915.138.31-33.
Малоизвестные свидетельства о походе князя Игоря
143
берегов почти всего Мраморного моря, поставив под угрозу плавание по
нему мирных судов и наводя страх на жителей побережья: ведь Кизик
был ближе к Дарданеллам, чем к Босфору, будучи расположен пример-
но на 160 км на юго-запад от Никомидии. Итак, можно смело допус-
тить, что лично принявший через несколько лет княгиню Ольгу Кон-
стантин мог наблюдать боевые ладьи ее мужа не в столь большом
отдалении от своей столицы как раз в то время, когда писал приведен-
ное выше письмо Феодору.
Теперь о втором малоизвестном свидетельстве о нападении русов
на Византию в 941 г. Оно содержится в письме опального митрополита
Никеи Александра, оказавшегося около 944 г. по воле патриарха Феофи-
лакта (933—956) в изгнании в захолустных Моноватах на Кавказе. Пись-
мо датируется издателем примерно 945 г.18 Направлено оно было митро-
политу Никомидии Игнатию. Обращусь лишь к одному пассажу письма,
о котором в целом (как и о судьбе Александра) мне уже приходилось
говорить в связи с локализацией Моноватов19.
Ссыльный митрополит узнал, что есть надежды на пересмотр дела
и смягчение его участи, и поспешил разослать письма своим бывшим
коллегам — митрополитам с просьбами содействовать благоприятному
для него исходу повторного разбирательства. В числе адресатов Алек-
сандра оказался и Игнатий, митрополит Никомидии, соседней с Никей-
ской митрополией, кафедру которой Александр еще недавно занимал
(Никея находится к югу от Никомидии едва в 50 км), причем в то время
обоих митрополитов связывали отношения дружбы.
Итак — приведу отрывок и из этого письма:
«Поскольку же должно состояться собрание сошедшихся отовсюду
иереев, как об этом я только что узнал, наставь еще не перешедших на
сторону врагов, призови в наши союзники, чтобы не оказались совер-
шенно уничтоженными священные каноны, которыми весьма нерадиво
пренебрег трижды и сплошь обмаравшийся20 митрополит Ираклии. Если
ты еще как-то помнишь о крепкой нашей дружбе [к тебе] и о [нашей]
помощи твоим никомидийцам во имя человеколюбия во время наше-
ствия21, то пред лицом тех персон — и из сообщества [иереев] и от свя-
тейшей власти — встань и расспроси нас»22 (митрополит жаждет гласно-
го разбирательства и возможности самому высказаться в свою защиту).
18 Epistoliers. Р. 28, 32.
19 Литаврин Г. Г Моноваты — в Крыму или на Кавказе? И Византийские этю-
ды. Тбилиси, 1978.
20тр1каккаРод. Об этом «звонком эпитете» издатель говорит как о редком в ви-
зантийской литературе (Epistoliers. Р. 75. Note 15).
21 El 8трготе owt(ovov) f)pcdv p.ep.vr)oai (piXiag ка! ovppaxiaq Tfj; про; той; сой;
NtKopr|8ei<; ev тт) e<p68co cptXavTpoTtia; (Epistoliers. P. 75. 24—25).
22Epistoliers. P. 75. 18—27.
144
Г. Г Литаврин
Трудно заключить с определенностью, имеет ли автор письма в виду
только клириков Никомидийской митрополии или вообще паству Игна-
тия. Не хватает данных и для суждения о том, в чем состояла помощь
никомидийцам со стороны Никейской митрополии. Скорее всего, она
заключалась в предоставлении беглецам убежища за крепкими стенами
Никеи и в материальной поддержке, оказанной им ее митрополитом,
пока не миновала (в сентябре?) угроза со стороны русов. Издатель пись-
ма Ж. Даррузес считал, что речь идет о жителях города и — со ссылкой
на Л. Брейе, опиравшегося на Житие Василия Нового, — что русы «бе-
зусловно разорили» Никомидию23. Строго говоря, термин оъццахга обыч-
но предполагает военное содействие. Но здесь такое значение мне ка-
жется мало подходящим, хотя выше в цитируемом пассаже это же слово
и употреблено в связке «враги» — «союзники».
Совершенно невозможно, на мой взгляд, сомневаться теперь в до-
стоверности известий Повести временных лет и Жития Василия Нового
о проникновении войск Игоря до Никомидии. Более того, нам известно
теперь, что летом 941 г. ладьи русов господствовали в Мраморном море
и, высадившись именно с ладей в Никомидийском заливе, они подверг-
ли тогда же серьезной опасности (а возможно — и разорению) не только
«страну Никомидийскую», но и самую Никомидию и что ее бедствую-
щим в этой связи жителям оказывала необходимую помощь соседняя
Никея, во всяком случае — ее церковь24.
Таким образом, оба современника: и византийский император (пи-
савший свое письмо митрополиту Кизика Феодору во время самого на-
шествия русов, когда указанная опасность для морского путешествия
Феодора в Константинополь еще не миновала — «непримиримый враг...
разделяет доныне»), и митрополит Никеи Александр (через 4 года вспо-
минавший в своем письме митрополиту Никомидии Игнатию о том, как
он помогал пострадавшим от нашествия Игоря никомидийцам), — ока-
зались, каждый по-своему, лично причастными к событиям, связанным
с нашествием русов в 941 г.
Теперь у нас есть все основания признать, что масштабы похода
Игоря на Византию были более значительными, а последствия их пора-
жения И июня— менее для них тяжелыми, чем историки до сих пор
себе это представляли. Данную констатацию я считаю отнюдь не мало-
важным фактором при рассмотрении проблем, связанных с обстоятель-
ствами заключения и условиями договора 944 г.
23 Epistoliers. Р. 75. Note 16.
24Ibid. Р. 75. Note 16.
В. И. Матузова
ТЕВТОНСКИЙ ОРДЕН ВО ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ
КНЯЗЯ ДАНИИЛА ГАЛИЦКОГО
В середине ХШ в. Галицко-Волынская Русь выступает на междуна-
родной арене как серьезная политическая сила, что становится особенно
очевидно в 40—50-е годы XIII века. Это было время решения непростых,
зачастую взаимно переплетающихся проблем в области русско-польских,
русско-венгерских, русско-литовских, русско-ятвяжских1 и, наконец, рус-
ско-папских отношений; принимая эти решения, Галицко-Волынская Русь
все более проявляет свою политическую зрелость.
Вторжение Тевтонского ордена в Пруссию (30-е годы XIII в.) яви-
лось тем фактором, который осложнил внешнеполитическую обстанов-
ку Галицко-Волынской Руси. В данной статье речь пойдет о политике
папства и о русско-ятвяжских отношениях: в обоих случаях сказывается
(в большей или меньшей степени) присутствие Тевтонского ордена.
Появление в прусских землях Ордена существенно активизировало
политику папства в отношении Галицко-Волынской Руси, вынашивав-
шего (это особенно заметно в период понтификата папы Иннокентия IV,
1243—1254) планы католизации Галицко-Волынской Руси. К скорейшей
реализации этих планов подталкивала и нависшая над Европой угроза
татаро-монгольского нашествия. Но если вначале, в 30-е годы, папские
действия сводились к тому, чтобы отправлять на Русь с миссионерской
деятельностью епископов из числа пребывающих в папских владениях в
Пруссии, то во второй половине 40-х годов в посланиях Иннокентия IV
все настойчивее проводится мысль о совместном отражении татаро-мон-
гольского нашествия с привлечением Тевтонского ордена. Суля русско-
му князю поддержку против татаро-монголов, курия таким образом на-
деялась облегчить осуществление своих планов. Одновременно ведя
переговоры с Ордой, папство не прочь было склонить (иллюзия, владев-
шая в то время умами многих европейских духовных и светских владык)
и самих татар к принятию христианства (по католическому обряду), что-
бы затем договориться с ними как с сюзеренами Руси и получить от них
признание за папством прав на верховное управление русской церковью1 2.
1 Об этом свидетельствуют договорные отношения Галицко-Волынской Руси. См.:
Котляр Н. Ф. Договорные отношения галицких и волынских князей с иноземными
государями (XII—XIII вв.) И Восточная Европа в древности и средневековье.
Международная договорная практика Древней Руси. IX Чтения памяти В. Т. Пашуто.
Материалы конференции. Москва, 16—18 апреля 1997 г. М., 1997. С. 28—32.
2 Пашуто В. Т. О политике папской курии на Руси (ХШ в.) //ВИ. 1949. № 5. С. 59—76.
146
В. И. Матузова
Так, в 1248 г. римский папа Иннокентий IV направляет последова-
тельно (22, 23 и 24 января) буллы Даниилу Галицкому, Александру Нев-
скому, магистру (Генриху фон Вейде, 1247—1248) и рыцарям Тевтонс-
кого ордена, содержащие одну и ту же просьбу: немедленно сообщить о
приближении татаро-монгольских полчищ («...просим Светлость твою,
умоляем и усиленно увещеваем об особом одолжении: как только ста-
нет тебе известно, что полчище татар движется на христианский мир,
ты поспешил бы уведомить об этом любезных детей, братьев дома Тев-
тонского в Пруссии, дабы, как только через оных братьев дойдет это до
нашего сведения, мы могли бы поразмыслить, как с помощью Божией
сим татарам оказать мужественный отпор»)3. Тевтонские рыцари пре-
вращались, таким образом, в посредников между Русью и Римской ку-
рией. Папа особо предупреждал магистра Ордена о возможности поступ-
ления известий со стороны русских князей.
Кажется, князь Даниил добросовестно отнесся к просьбе папы рим-
ского и в какое-то время между 1248 и 1253 гг. дал знать Римской курии
о приближении татаро-монголов: в обращении Иннокентия IV к христи-
анам Восточной Европы (14 мая 1253 г.)4 говорится, что о нашествии
татар ему стало известно «из посланий... христолюбивого сына нашего,
сиятельного короля Руссии». Впрочем, папа ни словом не обмолвился
об участии рыцарей в отражении нашествия. Он призывает христиан
Богемии, Моравии, Сербии и Поморья откликнуться на призыв к крес-
товому походу против азиатского врага, обещая за это воздать «отпуще-
нием грехов и наделением такими же привилегиями, какие даются иду-
щим в Иерусалим». Однако крестовый поход так и не состоялся.
На следующий, 1254, год произошло событие, проливающее свет
на состояние прямых политических связей Галицко-Волынской Руси с
Тевтонским орденом. Был заключен трехсторонний союз (Тевтонский
орден, Галицкая Русь и Польша) против ятвягов.
Вторжение Ордена в Пруссию коренным образом изменило расста-
новку сил на польско-русско-ятвяжском пограничье, так как Орден, дей-
ствия которого в этом регионе получили санкцию императора и папы
римского (Золотая булла 1226 г. Фридриха II и булла 1234 г. Григория IX),
становился главным претендентом на ятвяжские земли, бывшие до это-
го сферой влияния Руси и Польши. Ятвягия (Судовия орденских хроник
и Полесье польских) включалась орденскими хронистами в число 11 прус-
ских земель, подлежащих завоеванию, хотя этническая принадлежность
ятвягов к пруссам не вполне ясна ввиду их пограничного положения.
3HRM. I. № LXXVII—LXXIX. См. также: Матузова В. И., ПашутоВ. Т. По-
слание папы Иннокентия IV князю Александру Невскому // Studia historica in honorem
HansKruus. Tallinn, 1971. Lk. 133—140.
4HRM. I. № LXXXVIII.
Тевтонский орден во внешней политике князя Даниила Галицкого
147
На протяжении ряда веков ятвяжские земли становились объектом
военных действий русских и польских князей (первое летописное извес-
тие о походе киевского князя Владимира на ятвягов относится к 983 г.5).
Таким образом, к началу завоевания Тевтонским орденом Пруссии кон-
куренты у него уже были.
О договоре между Орденом, мазовецким князем Земовитом и кня-
зем Даниилом Галицким дает представление грамота вице-магистра Тев-
тонского ордена в Пруссии Бурхарда фон Хорнхаузена (магистр в
1255—1257 гг.). Упоминания о грамоте содержатся в отдельных иссле-
дованиях, посвященных истории Галицко-Волынской Руси в контексте
ее борьбы с крестоносной агрессией6. Грамота была опубликована дваж-
ды в XIX в,.;7 В середине XIX в. она хранилась в женском монастыре в
Станётки (Краковское воеводство), а позднее (ко времени издания в со-
ставе PUB) — в библиотеке князей Чарторыйских в Кракове. Грамота
(полагают, что это — оригинал: сохранились шнуры от печатей) дошла
в весьма плохом состоянии. Испорченные места восстанавливались из-
дателями и имеют незначительные разночтения, не влияющие, впрочем,
на общий смысл документа. Грамота составлена на основе орденского
формуляра, принятого для жалованных грамот прусским нобилям, выс-
тупавшим на стороне Ордена. Язык грамоты — латинский.
Текст:
In nomine domini nostri Jesu Christi Amen. Fr[ater] Burchardus de
Hornhusen vicepreceptor fratrum domus Theutonice in Pruscia, [universis
Christi] fidelibus presens scriptum inspecturis presentibus et futuris salutem in
domino sempiternam. Noverit universitas vestra quod nos de fra[trum nostrorum
consilio et con]sensu, excellent viro Danieli primo regi Ruthenorum, et illustri
principi Szamovito duci Mazowie et eorum liberis terciam partem [terrae
Jatwezenorum] Christiano nomini subiugandam cum omni iurisdictione et iure
temporali conferimus inperpetuum possidendam, pro eo, ut, quocienscumque a
nobis re[quirerentur contra] eandem gentem barbaram, et quamlibet aliam, fidem
christianam inpugnantem, eorum nobis personale prestent auxilium et iuvamen.
Quod si ex [aliquo] casu prepediti forsitan facere non poterint absque dolo,
eorum inpotentiam vel absentiam suppieant per suorum hominum missionem,
acsi exhiberent presentiam personalem. Et quia discidii seminator odit concordiam
hominum, ut fructus concordie depereant et odium inter homines generetur, pro
concordia inperpetuum inter nos obtinenda cum predictis nobilibus convenimus
5ПСРЛ. T. 2. Стб. 69.
6Пашуто В. T. Борьба прусского народа за независимость // ИСССР. 1958. № 6.
С. 74; Влодарский Б. Ятвяжская проблема в польско-русских связях X—XIII вв. //
Международные связи России до XVII века. М., 1961. С. 116—130; Крип ’якевич I. П.
Галицко-Волинське княз!вство. Ки!в, 1984. С. 102.
7CDP. III. № 30; PUB. 1/1. № 298.
148
В. И. Матузова
in hanc formam: ut nobis non solum assistant contra predictas gentes christiani
nominis inimicas, verum eciam contra quemlibet vel quoslibet cuiuscumque
professionis et conditionis iuxta predictum modum impertiantur auxilium et
iuvamen. Et nos versa vice predictis nobilibus prestabimus auxilium et iuvamen,
contra quos suum nobis iuvamen prestiterint, quousque male retenta vel violenter
ablata restituerint vel amicabili compositione non satisfecerint; nec cum
invasoribus aliquo modo concordabimus, nisi premissa omnia compleantur.
Adicimus etiam, quod si predictis nobilibus aliqua gw[erra imminuerit, et] si de
nostris hominibus aliqui ad eos declinaverint pro salario obsequium prestaturi,
ipsos non impediemus, nec ad nos redire [faciamus] quousque gwerra sopita
fuerit inchoata, et ab omni impeticione, que contra ipsos moveri posset ratione
predicte gwerre fuerint [libere et exempti. Qui]cumque autem predicte
compactionis seu compositionis violator extiterit, omni iure prenotato privetur.
Pro hiis autem [omnibus et sin]gulis observandis imperpetuum presens scriptum
sigillo ven[erabilis] Patris nostri Andree episcopi Plocensis ecclesie et nostro et
[supradictorum prinjcipum fecimus communiri. Datum in Rathzens anno gratie
Millesimo ducentesimo quinquegesimo quarto, Octauo Kalendas...
Перевод:
Во имя Господа нашего Иисуса Христа аминь. Брат Бурхард фон
Хорнхаузен, вице-магистр братьев дома Тевтонского в Пруссии, всем
христианам, которые узрят написанное здесь, как ныне живущим, так и
грядущим, желает вечного спасения во Господе. Да будет известно всем
вам, что мы по совету и с согласия братьев наших великому мужу, Дании-
лу, первому королю рутенов, и светлейшему князю Самовиту, князю
мазовецкому, и их детям третью часть земли Ятвяжской, которую
предстоит подчинить имени Христа, со всеми правами и властью мирской
жалуем в вечное владение. За это всякий раз, как нам потребуется помощь
против этого варварского народа и любого другого, воюющего против
веры христианской, они предоставят нам свою помощь и услуги. Если
же по какой-то причине они, не дай Бог, не смогут этого сделать, будь
то нехватка или отсутствие воинской силы, то пусть пополнят ее своими
людьми, а если потребуется, примут и личное участие. И поскольку
сеятель раздора (дьявол. —В. М.) не терпит согласия людского,
подстрекая к тому, чтобы погибли плоды согласия и возникла ненависть
между людьми, то, чтобы достичь вечного согласия между нами, мы
договорились с упомянутыми нобилями таким образом, чтобы они не
только помогали нам против упомянутых язычников, врагов имени
Христа, но и против кого бы то ни было, любого занятия и положения,
согласно вышеозначенному всемерно оказывали помощь. А мы в свою
очередь вышепоименованным нобилям окажем помощь против тех, в
борьбе с кем они помогают нам, до тех пор, пока (эти враги. —В. М.) не
принадлежащее им или силой отнятое не вернут или не пойдут на
дружеское примирение. И мы со своей стороны не будем вступать ни в
Тевтонский орден во внешней политике князя Даниила Галицкого
149
какие соглашения с захватчиками, пока не будет выполнено все
предлежащее. Добавим также, что, если вышеупомянутым нобилям будет
грозить война и если кое-кто из наших людей перейдет к ним, чтобы получать
плату за службу, мы не будем им препятствовать, но не позволим, чтобы
они вернулись к нам, пока не окончится начатая война; и мы снимаем с
них все обвинения, которые могут быть возбуждены против них в связи
с этой войной. Если же кто-либо нарушит упомянутое соглашение или
договор, то будет лишен всех означенных прав. А чтобы это вечно
соблюдалось всеми и каждым, настоящую грамоту мы скрепили печатью
достопочтенного отца нашего Андрея, епископа Плоцкой церкви, и нашей,
и вышеупомянутых князей. Писано в Рачёнже, в год благодати 1254.
Восьмые календы...
Дата составления грамоты обрывается. Большинство исследовате-
лей склонно датировать ее самым концом 1254 г. — 24 или 25 декабря.
Место составления грамоты, Рачёнж, было городом плоцкого епископа.
Текст грамоты свидетельствует о заключении трехстороннего дого-
вора между Тевтонским орденом и польской и русской сторонами8. Пред-
ставляется, что инициатива принадлежала именно Тевтонскому ордену.
Возможно, таким образом после заключения 30 июля 1254 г. мира с по-
морским князем Святополком Орден попытался упорядочить многосто-
ронние притязания на Ятвягию. Вероятно, руководство Ордена давало
себе отчет в том, что полностью исключить русских и польских претен-
дентов на эту территорию ему не удастся. Кроме того, в трудных усло-
виях первых десятилетий пребывания Ордена в Пруссии, когда попытки
завоевания прусских племен наталкивались на упорное сопротивление
местного населения, Орден был готов воспользоваться любой помощью
(пусть даже исходящей от потенциального противника), чтобы обеспе-
чить успех начатого завоевания.
Согласно грамоте, Земовиту и Даниилу жалуются в вечное владе-
ние земли язычников, в покорении которых они будут принимать уча-
стие наряду с Орденом. Таким образом, руководство Ордена признает
их одновременно и своими союзниками, и вассалами. Как и прусские
нобили в таких случаях, князья обязуются оказывать Ордену военную
помощь. Возможно, Орден, получивший право на все прусские земли,
которые ему еще только предстояло завоевать, от двух верховных фео-
далов средневековой Европы — императора и папы римского, считал себя
единственным полноправным хозяином Пруссии, а всех остальных пре-
тендентов на эти земли — своими потенциальными вассалами.
^KarwasinskaJ. Sasiedztwo kujawsko-krzyzackie, 1235—1343 //Rozprawy historyczne
Towarzystwa naukowego Warszawskiego. Warszawa, 1927—1929. T. VII. Zesz. 1. S. 41;
Wroblewski R. Problem jacwieski w polityce Boleslawa Wstydliwego w latach 1248—1264 //
Lodz. Uniwersytet. Zeszyty naukowe. Nauki humanistyczno-spoleczne. Lodz, 1970. Zesz. 72.
HistoriaPolskiprzedrozbiorowej. S. 10.
150
В. И. Мату зова
Согласие польской и русской сторон на заключение такого догово-
ра тоже имело свои причины. Польские хроники и древнерусские лето-
писи содержат значительный фактический материал о походах (зачас-
тую совместных) мазовецких и галицких князей на ятвягов. По мере
приближения тевтонских рыцарей к Ятвяжской земле, а особенно после
заключения в 1249 г. Христбургского (Кишпоркского) договора между
Тевтонским орденом и пруссами, по которому первый закреплял свои
позиции в северных прусских землях, походы Даниила Галицкого на
ятвягов учащаются: князь старался обеспечить безопасность северных
границ Галицко-Волынской Руси от посягательств Ордена’.
После смерти мазовецкого князя Болеслава (1248 г.) Даниилу уда-
лось вовлечь его брата Земовита Мазовецкого в общую войну против
ятвягов. В этих походах участвовал также со своими отрядами краковс-
ко-сандомирский князь Болеслав Стыдливый (1226—1279), ставивший
целью, как считают, не покорение ятвягов, а устранение опасности их
набегов9 10 *.
Орден заключает договор с Земовитом Мазовецким и Даниилом Га-
лицким, поскольку именно они были главными действующими лицами
в походах на ятвягов в 50-е годы ХШ в. Не исключено, что князья состо-
яли в родственных отношениях между собой11. Причиной того, что вы-
бор Ордена пал на Земовита, возможно, служит и расстановка сил в са-
мой Польше. После смерти Конрада Мазовецкого вспыхнула распря
между его сыновьями Земовитом и Казимиром за отцовское наследство.
В сферу их интересов входили и ятвяжские земли. В 1249 г. в Иновлодзе
состоялась встреча Болеслава Стыдливого, Казимира куявско-ленчицкого
и Земовита Мазовецкого с целью обсуждения создавшейся ситуации. Ка-
зимир строил планы завоевании Ятвягии исключительно польскими си-
лами, без участия Ордена и русских. Вероятно, такая позиция князя не
могла не вызвать отрицательной реакции со стороны решительно на-
строенного Ордена12.
В мае 1254 г. Тевтонский орден добивается в Римской курии полу-
чения исключительных прав на ятвяжские земли, тем самым изменив
свои прежние решения, признававшие Ятвягию сферой польского влия-
ния (договор с Казимиром 26 июля 1252 г.)13. Договор в Рачёнже свиде-
9 Прецедент по отражению захватнических действий немецких рыцарей уже был
в 1237 (1238?) г. — отвоевание Дрогичина. См.: ПСРЛ. Т. 2. Стб. 776.
10 Wroblewski R. Problem jacwieski. S. 8.
"Существует мнение, что в 1248 г. Даниил выдал замуж за Земовита свою дочь
Переяславу (Передславу?); правда, данные современных событию источников об
этом отсутствуют. См.: Balzer О. Genealogia Piastow. Krakow, 1895. S. 313—320;
Baumgarten N. Genealogies et manages occidentaux des Rurikides russes du Xе au XIIIе
siecle. Roma, 1927.
12 Wroblewski R. Problem jacwieski. S. 8.
'3 Karwasinska J. Sasiedztwo kujawsko-krzyzackie. S. 41.
Тевтонский орден во внешней политике князя Даниила Галицкого
151
тельствовал о намерении Ордена окончательно парализовать политику
Казимира куявско-ленчицкого и Болеслава Стыдливого, сделав при этом
ставку на Даниила и Земовита. Существует точка зрения, что в условии
договора о помощи Даниила и Земовита «...против кого бы то ни было,
любого занятия и положения», подразумевались именно Казимир и Бо-
леслав14. Узнав о содержании договора, Казимир взял под стражу князя
Земовита вместе с его женой, но в январе 1255 г. отказался от своих
притязаний на Ятвягию (что, впрочем, могло быть лишь дипломатиче-
ским ходом).
Но обратимся к Даниилу Галицкому. К 1254 г. ятвяжские походы
князя, начатые в конце 40-х годов ХШ в., уже принесли свои плоды: в
1252 г. ятвяги выступают одной из сторон союза против великого князя
литовского Миндовга15, а в 1254 г. летопись также упоминает ятвягов как
союзников Даниила16. Вряд ли можно допустить, что, не будь этого дого-
вора, ятвяжские походы польского и русского князей не состоялись бы,
но, возможно, официальное их санкционирование привело к более реши-
тельному и уверенному взаимодействию князей, направленному на завое-
вание Ятвягии, в 1255—1256 гг. Южные ятвяжские земли были опусто-
шены, победители возвратились с боевой добычей, а ятвяжские племена,
признав над собою господство русского князя, обязались уплачивать дань
и выполнять работы по сооружению укреплений для размещения русских
гарнизонов на своей территории. Летопись доносит, что «...Ятвязи... по-
слаша послы своя, и дети своя, и дань даша. и обЪщевахуся работЪ быти
ему. и городы рубити в землЬ своей». Даниил немедленно оповещает об
этом своих польских союзников, выделив из ятвяжской дани «даръ Сиг-
нЪву воеводЪ. послушьства ради, да увЪсть вся земля Лядьская яко дань
платили суть. Ятвязи же королеви Данилу...»17.
После 1256 г. сведений о походах русских князей на Ятвягию в Га-
лицко-Волынской летописи больше нет. Материал грамоты и сведения
древнерусских летописей проливают свет как на ход ятвяжских походов
русских и польских князей, так и на дипломатическую и военную стра-
тегию и тактику Даниила Галицкого. Думается, что участие в договоре
было для него делом, глубоко продуманным. Становясь на некоторое
время союзником Тевтонского ордена и обеспечивая безопасность севе-
ро-западных границ княжества, он косвенным образом решал и пробле-
мы, возникшие в связи с обострением русско-литовских отношений, и
это было особенно важно в условиях, когда литовский великий князь
Миндовг искал союза с Орденом. Одновременно Даниил находит и дос-
тойный выход из игры, которую он вел совместно с мазовецким князем.
“Wlodarski В. Rywalizacja о ziemie pruskie w potowie XIII wieku. Tonin, 1958. S. 43.
15ПСРЛ. T. 2. Стб. 815.
16 Там же. Стб. 819.
17 Там же. Стб. 835—836.
152
В. И. Матузова
Отправляя дары от ятвяжской дани в Польшу, «послушьства ради», он
не только делал благородный жест победителя, но и ставил точку в сво-
их отношениях с польским князем, ибо его дальнейшее участие в усло-
виях междоусобной борьбы польских князей становилось явно двусмыс-
ленным. Судя по заключительному панегирику летописца в адрес
галицкого князя, искомая цель была достигнута18.
Договор, заключенный в Рачёнже, просуществовал недолго. Пола-
гают, что он был расторгнут не позднее 1257 г., т. е. вскоре после завер-
шения русско-польских походов на ятвягов. Во всяком случае, он дей-
ствовал не далее 1260 г., ибо 15 июня того года в Трошине Земовит
заключает договор с прусским магистром Ордена Гартмудом фон Грюн-
бахом (1259—1261) о взаимопомощи в случае нападения ятвягов и обя-
зуется оказывать военную помощь крестоносцам, в награду за что ему
была обещана шестая часть завоеванных ятвяжских земель19. Однако
справедливости ради стоит отметить, что все же львиную долю Ятвягии
захватил в конце 70—начале 80-х годов XIII в. Тевтонский орден, вос-
пользовавшись ослаблением в результате татаро-монгольского нашествия
Руси и Польши.
*’ПСРЛ. Т. 2. Стб. 836.
19 Suchodolska Е. Regesty dokumentow mazowieckich z lat 1248—1345. Warszawa;
L6di, 1980. № 23.
Е. А. Мельникова
УСТНАЯ ТРАДИЦИЯ
В ПОВЕСТИ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ:
К ВОПРОСУ О ТИПАХ УСТНЫХ ПРЕДАНИЙ*
Основной задачей летописца при составлении Повести временных
лет, первой национальной истории восточных славян, было воссоздание
путей становления Руси как единого государства. Основополагающие за-
дачи своего труда были сформулированы им в заглавии: «Откуду есть
пошла Руская земля, кто в Киеве нача первее княжити, и откуду Руская
земля стала есть»1. Тем самым главными в историческом сознании ле-
тописца были вопросы о происхождении народа, о происхождении пра-
вящей династии/государства и о введении христианства* 1 2. В современ-
ных терминах ответы на эти вопросы были ключевыми моментами в
этнокультурном самоопределении восточных славян в трех основных
аспектах: этногенетическом, политическом и конфессиональном3.
Ни византийская литература, ни Библия — главные источники древ-
нерусского летописца — не могли снабдить его полноценными ответами
на все эти вопросы. С их помощью могла быть частично восстановлена
лишь история проникновения христианства и становления церкви на Руси.
При отсутствии развитой письменности единственной формой, в
которой могла сохраняться историческая память восточных славян, была
устная традиция. Однако наше знание древнерусской словесности чрез-
вычайно скудно. «Слово о полку Игореве» полно аллюзий на более ран-
ние героические и мифологические предания и исторические сказания,
но это — слабые отголоски существовавшей традиции. В XVIII в. был
выделен еще один жанр устной героической поэзии — былины. Очевид-
но, что былины нескольких циклов, героями которых были Владимир
Святой, Всеслав Полоцкий, Вольга и другие, а сюжетами — борьба с
половцами и татарами, восходят к древнерусскому периоду, но мы знаем
’ Статья написана в рамках работы над проектом RSS № 128/1997 «Устная тра-
диция в раннем историописании» и РГНФ № 98-01-00151.
1 ПВЛ. Ч. 1. С. 9.
2 Мельникова Е. А. Заглавие Повести временных лет и этнокультурная само-
идентификация древнерусского летописца И Восточная Европа в древности и сред-
невековье. X Чтения к 80-летию В. Т. Пашуто. М., 1998. С. 68—71.
3 Рогов А. И., Флоря Б. Н. Формирование самосознания древнерусской народ-
ности (по памятникам древнерусской письменности X—XII вв.) // Развитие этни-
ческого самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья. М., 1982.
С. 96—119.
154
Е. А. Мельникова
их лишь по тем формам, которые существовали в XVIII в. Тем не менее
даже эти немногочисленные остатки доказывают, что в Древней Руси
существовала богатая и разнообразная устно-поэтическая традиция, но
они не позволяют реконструировать эту традицию сколько-нибудь полно.
Составитель ПВЛ, как и создатели предшествующих летописных
сводов, был хорошо знаком с устной традицией, хотя он редко ссылает-
ся на нее. Он приводит пословицы и поговорки, часть из которых, по
всей вероятности, восходит к историческим преданиям. Он характеризу-
ет великого князя Святослава Игоревича словами, заимствованными,
вероятно, из хвалебной песни: «Легъко ходя, аки пардус, войны многи
творяше. Ходя воз по собе не возяше, ни мяс варя, но потонку изрезав
конину ли, зверину ли или говядину на углех испек ядяше, ни шатра
имяше, но подъклад постлав и седло в головах; тако же и прочи вой его
вси бяху» (ПВЛ. Ч. 1. С. 46). Но в первую очередь летописец обращался
к нарративной (повествовательной) традиции, хранилищу исторической
памяти славян. Судя по замечаниям летописца, он использовал лишь
незначительную часть этой традиции, которая содержала отвечающую
его представлениям или поддающуюся соответствующей интерпретации
информацию, необходимую для воплощения поставленных им задач.
В отечественной историографии наиболее подробная классифика-
ция исторических сказаний принадлежит Б. А. Рыбакову, который выде-
лил четыре группы (этапа в развитии) устных сказаний: мифологиче-
ские — «о делах целого племени или группы родственных племен» (о
змееборчестве, о боге-пахаре, кузнеце и т. п.); «племенные сказания о
князьях-воеводах, о князьях — строителях городов», складывавшиеся в
IV—VII вв. и использованные Нестором; былины, возникновение кото-
рых он относит к IX в.; наконец, исторические песни4. Надо отметить,
что выделение и характеристика первых трех видов требуют уточнения.
Мифологический эпос восточных славян с присущими ему сюжетами
змееборчества, добывания культурных ценностей и т. п.5, восходящими
в значительной части к общеславянской эпохе, вряд ли мог повествовать
«о делах целого племени или группы родственных племен». Это — сю-
жетика именно племенного эпоса, воплощающего историческую память
о происхождении и событиях ранней истории того или иного народа ло-
госу дарственной эпохи. Он включал предания, представляющие исто-
4 Рыбаков Б. А. Древняя Русь. Сказания, былины, летописи. М., 1963. С. 11—14.
В работах В. К. Соколовой и Н. Ф. Котляра рассматриваются исключительно «ис-
торические» предания, т. е. те устные сказания, включенные в ПВЛ, которые, по
общему мнению, содержат историческую информацию. См.: Соколова В. К. Рус-
ские исторические предания. М., 1970; Котляр Н. Ф. Древняя Русь и Киев в лето-
писных преданиях и легендах. Киев, 1986.
5 См.: Иванов В. В., Топоров В. Н. Исследования в области славянских древно-
стей. М., 1974.
Устная традиция в Повести временных лет
155
рию различных восточнославянских племен, их происхождение и миг-
рации, деяния их вождей (князей), их взаимоотношения с другими этни-
ческими группами. Племенная традиция была архаичной и в некоторых
случаях уходила корнями в мифологические сказания. Наконец, былин-
ный эпос в известной нам форме — явление достаточно позднее, одна-
ко, как отмечено выше, многие его сюжеты действительно восходят к
древнерусской эпохе. Но летописец пересказывает и упоминает и мно-
гие другие сказания, которые посвящены событиям эпохи зарождения и
становления Древнерусского государства. Героями этих сказаний были
русские князья и их дружинники, а их деяния служили основой сюжети-
ки. Они зародились и развивались в княжеских дружинах, принимав-
ших участие в установлении и осуществлении центральной власти, и
отражали интересы новой, военной знати, в значительной части сканди-
навского происхождения.
Предания, использованные летописцем, принадлежат по преиму-
ществу двум традициям, племенной и дружинной. Апологет целостности
Русского государства и единства всех славянских народов, летописец
отдавал предпочтение дружинной традиции. Однако он не мог обой-
тись и без племенных преданий, особенно реконструируя историю вос-
точных славян до образования единого Древнерусского государства. Он
начинает свой рассказ с общей предыстории всех славянских народов в
Нижнем Подунавье, оттуда восточные славяне мигрировали в Среднее
Поднепровье (ПВЛ. Ч. 1. С. 11). Основным источником летописцу по-
служила устная традиция, на которую он неоднократно ссылается. Так,
он упоминает пословицу «погибоша аки обре», возникшую как резюме
исторического предания. Приход кочевнических народов в Паннонию
сопровождался угнетением аварами славян-дулебов: «аще поехати бу-
дяше обърину, не дадяше въпряги коня ни вола, но веляше въпряги 3
ли, 4 ли, 5 ли жен в телегу и повести обърена и тако мучаху дулебы.
Быша бо обри телом велици и умом горды, и бог потреби я, и помроша
вси и не остася ни един обърин. И есть притъча в Руси и до сего дне:
погибоша аки обре; их же несть племени ни наследъка» (ПВЛ. Ч. 1.
С. 14). Библейская интерпретация аваров как возгордившихся велика-
нов, наказанных за гордыню Богом, не может скрыть фольклорные ос-
новы рассказа, использующего широко распространенный мотив, кото-
рый символизирует угнетение: впряжение женщин в телегу, колесницу
и т. п. вместо коней или волов (вероятно, это сказание имеет дулебское
происхождение). Возможно, оно составляло часть устной традиции тех
славянских племен (включая дулебов), которые мигрировали из Ниж-
него Подунавья на восток. Не имея сведений о более ранних этапах ис-
тории славянства, летописец счел само собой разумеющимся, что эта
традиция представляет происхождение славянских народов, и потому
положил ее в основание национальной русской истории.
156
Е. А. Мельникова
Установив таким образом происхождение славян, летописец дол-
жен был далее реконструировать их раннюю догосударственную исто-
рию. Он хорошо знал о существовании множества восточнославянских
племен, часть которых сохраняла свои племенные особенности и даже
некоторую политическую самостоятельность в его время. Однако для
летописца, пропагандировавшего единство Древнерусского государства,
русская история не могла дробиться на локальные истории каждого из
племен. Русская история его времени творилась в Киеве, столице госу-
дарства и его крупнейшем политическом, экономическом и культурном
центре, резиденции великих князей и митрополитов. Видимо, именно
это обстоятельство обусловило преимущественное внимание летописца
к истории среднеднепровских полян, центром которых Киев был и в до-
государственный период. Летописец выделяет полян среди других вос-
точнославянских племен как доминирующее и наиболее развитое пле-
мя. Он противопоставляет их «кроткий и тихий» обычай «зверинскому
образу» жизни других восточных славян, соблюдение ими законов и пра-
вильность — с христианской точки зрения — брачных установлений «без-
законию» остальных.
Большинство преданий ПВЛ, которые могут быть определены как
племенные, восходят к Полянской традиции. Центральное положение
среди них (по организации материала летописцем) занимает предание, а
скорее группа преданий о происхождении Киева и киевских (Полянских)
правителей. Братья Кий, Щек и Хорив представлены основателями го-
рода и династии Полянских правителей, а также первопредками полян:
«от них же есть поляне в Киеве и до сего дне» (ПВЛ. Ч. 1. С. 13). Далее
летописец добавляет, что Кий «ходил к Царюгороду» и «велику честь
приял от царя».
Существовала и иная традиция, в которой Кий изображался перевоз-
чиком, «бо бяше перевоз тогда с оноя стороны Днепра, тем глаголаху:
на перевоз на Киев». Летописец решительно отверг легенду о Кие-пере-
возчике, как принижающую социальный статус Кия и несовместимую с
его положением правителя полян и предшественника великих русских
князей. Хотя со времен А. А. Шахматова считается, что легенда о Кие-
перевозчике возникла в Новгороде с целью принизить значение киевских
князей6, летописный текст не содержит никаких указаний на новгородс-
кое происхождение легенды: «инн же, не сведуще», которые рассказы-
вают ее, совершенно не обязательно должны быть новгородцами. Мож-
но предположить, что легенда о Кие-перевозчике более архаична, нежели
сказание о Кие-основателе (династии и города), и восходит к славянской
6 Это предположение было высказано А. А. Шахматовым в контексте его об-
щей концепции о борьбе киевских и новгородских интересов, отраженной в летопи-
сании {Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб.,
1908. С. 290).
Устная традиция в Повести временных лет
157
мифологической традиции. Образ перевозчика, посредника между ми-
ром живых и миром мертвых, играл важную роль в индоевропейской
мифологии (ср. Харона). Изначальное содержание образа перевозчика
могло трансформироваться в образ прародителя племени, его сакраль-
ного первопредка и затем преобразоваться в новых условиях в образ пер-
вого племенного правителя. Наиболее убедительная этимология имени
Кии1 указывает на значительную древность легенды. Летописец же, для
которого мифологические коннотации образа Кия-перевозчика были ут-
рачены, воспринял архаичную версию легенды буквально и выступил с
ее опровержением.
Основные элементы более поздней легенды о Кие-основателе, ко-
торая также понималась летописцем буквалистски, указывают на иной
социокультурный контекст. Мотив трех братьев широко распространен в
славянском фольклоре, в том числе в исторических преданиях большин-
ства славянских народов (ср. сказание о призвании варяжских князей в
той же Повести временных лет, в Чешской хронике Козьмы Пражского,
в польской традиции и др.). Следует отметить, что в более архаичной
версии речь идет только об одном Кие7 8, да и в более поздней традиции
органичность введения трех братьев в сказание вызывает сомнения. Имя
Щек и производное от него название горы Щекавица имеют очевидное
славянское происхождение: «Змей» и «Змеева гора». Имена же третьего
брата, Хорив, и горы Хоривица обычно связывают с названием библейс-
кой «горы закона» Хорив в Синае9 Но если эта этимология верна, то по
крайней мере имена братьев Кия (если не весь мотив трех братьев) были
введены в сказание о Кие лишь после принятия христианства, когда на-
звание горы Хорив стало общеизвестным. И действительно, мифы о
перевозчике, равно как и мифы о племенном (родовом) первопредке,пред-
полагали одного-единственного героя, тогда как мифы о возникновении
династии правителей/государства обычно имели героями двух или трех
братьев10.
К X в., вероятно, следует также отнести и сложение сказания о
поездке Кия в Константинополь. Хотя византийские писатели расска-
зывают о нападениях славянских племен на империю уже в V в. (что
7 *kyjb < *kov-, «посох, жезл, деревянный молот», атрибут божественного куз-
неца, противника Змея, наделенного жреческими функциями: Иванов В. В., Топо-
ров В. Н. Исследования. С. 163, 176.
8 Как кажется, краткость пересказа легенды — недостаточное объяснение отсут-
ствия в ней братьев. Показательно, что и «хождение» в Константинополь Кий, со-
гласно летописцу, совершает один.
9 Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1973. Т. 4. С. 263.
10 Мельникова Е. А., Петрухин В. Я. «Легенда о призвании варягов» и становле-
ние древнерусской историографии // ВИ. 1995. № 2. С. 44—57; Они же. «Ряд» ле-
генды о призвании варягов в контексте раннесредневековой дипломатии И ДГ. 1990 г.
М., 1991. С. 219—229.
158
Е. А. Мельникова
послужило историческим контекстом для датировки похода Кия време-
нем около 480 г.11), это были по преимуществу те племена, которые
мигрировали к границам империи и впоследствии расселились на ее тер-
ритории. Среднее Поднепровье становится отправной точкой нападений
на Византию не ранее IX в., причем осуществлялись они отрядами ви-
кингов с севера или киевскими князьями, также скандинавского проис-
хождения, и лишь в X в. связи Киева с Константинополем становятся
регулярными и многообразными, включая дипломатические, торговые
и религиозные контакты. Поход на Византию был наиболее ярким про-
явлением отваги и военной доблести князя, и потому в X в. именно кон-
стантинопольские походы послужили одной из основных тем сказаний о
первых русских князьях. Неудивительно, что аналогичное деяние было
приписано и Кию. Его посещение Константинополя описывается сход-
ными формулами с византийскими походами Святослава и поездкой
княгини Ольги11 12. По словам летописца, Кий «велику честь приял от царя,
при котором приходив цари» (ПВЛ. Ч. 1. С. 13) — топос, характерный
для всех сказаний о походах на Царьград. Сообщается также, что он
«сруби градок мал» на Дунае, который назвал Киевцем (уменьшитель-
ное от Кий), — как и Святослав основывает город на Дунае, который
получает имя Переяславец (уменьшительное от Переяслав). Но ни Кий,
ни Святослав не могут оставаться в полюбившемся им месте из-за враж-
дебности местного населения.
Можно предположить, что во времена составителя ПВЛ существо-
вали по меньшей мере два Полянских сказания о Кие: архаичное, пред-
ставляющее его перевозчиком и прародителем полян и Полянских пра-
вителей, и более позднее, но генетически восходящее к первому,
изображающее Кия князем и приписывающее ему ратные подвиги и по-
ход на Константинополь. Именно с последним, очевидно, связано вве-
дение мотива трех братьев.
Другие Полянские сказания касались их взаимоотношений с хазара-
ми — главным их противником в исторической памяти. Наиболее под-
робно в ПВЛ изложено одно из преданий — о попытке хазар возложить
на полян дань и их «героическом» ответе, предлагающем в виде дани
мечи. В сказании использован ряд характерных фольклорных мотивов,
в том числе мотив выплаты дани оружием. Содержание сказания, за-
вершающееся предсказанием хазарских «старейшин» о том, что поляне
сами будут брать с них дань, как бы предполагает сохранение полянами
своей независимости — что противоречит и реальности, и другим упо-
11 Другим «датирующим» фактором были находки византийских монет на тер-
ритории будущего Киева.
12 Сходство этих повествований никогда ранее не привлекало внимания иссле-
дователей, поскольку сказание о Кие рассматривалось лишь с точки зрения его
«исторического» ядра.
Устная традиция в Повести временных лет
159
минаниям о хазарской дани. «Героизирующая» полян тенденция этого
сказания, с одной стороны, — несомненный элемент первоначальной
Полянской традиции, с другой стороны, — отражение знаний летописца
о разгроме хазар Святославом в 960-е гг., которое позволило ему завер-
шить повествование морализирующим комментарием: «Се же сбысться
все: не от своея воля рекоша, но от божья повеленья», — и далее следует
поучительный пример из библейской истории о гибели сильного от руки
слабого по Божьему изволению (ПВЛ. Ч. 1. С. 16). Несомненно, тема
«хазарской дани» разрабатывалась и в других сюжетах, которые не доне-
сены до нас летописцем: она упоминается в рассказе о взятии Асколь-
дом и Диром Киева, в преамбуле к сказанию о призвании варягов и др.
Таким образом, в ПВЛ отразились два цикла сказаний, восходящих
к Полянской традиции: о первопредке и первом правителе полян Кие и
об их борьбе с хазарами. В значительно меньшей степени обращается
летописец к исторической традиции других восточнославянских племен,
от которой в его изложение вошли лишь краткие упоминания. Так, в
частности, к историческим преданиям радимичей и вятичей, вероятно,
восходят упоминания об их польском происхождении и их прародителях
Радиме и Вятко (ПВЛ. Ч. 1. С. 14). Соответствие племенных названий и
имен первопредков указывает на существование у этих племен эпоними-
ческих легенд, а родство племен отразилось в изображении их прароди-
телей братьями.
Чуть более уловимы следы древлянской традиции. Представляет-
ся, что летописец использовал несколько сказаний, возникших в древ-
лянской среде, хотя он ни разу не ссылается на них и не пересказывает
их сколько-нибудь подробно. Краткое упоминание об «обидах» полян от
древлян «и инех околних» (ПВЛ. Ч. 1. С. 16) может восходить как к
Полянской, так и древлянской традиции. Но рассказ о древлянском кня-
зе Мале и его дочери Малуше, ставшей «ключницей» княгини Ольги после
покорения ею древлян, равно как и рассказы о взятии ею Искоростеня и
о смерти князя Игоря, вероятно, возникли в среде древлян. Об этом го-
ворят, с одной стороны, особое внимание рассказчика к советам древ-
лянских старейшин и Мала, с другой — редкие, но показательные оце-
ночные фразы, отражающие «продревлянскую» позицию рассказчика.
Так, например, в сказании о смерти Игоря его требование повторной
дани не просто осуждается повествователем (как обычно считается, ле-
тописцем), но и оценивается фольклорной формулой, в которой Игорь
сопоставляется с волком. Вряд ли такое сопоставление может принадле-
жать летописцу, только что восславившему поход Игоря на Константи-
нополь.
Принципы отбора сказаний, принадлежащих различным племен-
ным традициям, для включения в ПВЛ определялись политическими и
историософскими представлениями и предпочтениями летописца. Со-
здавая историю восточного славянства, он в первую очередь использует
160
Е. А. Мельникова
сказания об их происхождении от расселения из дунайской «прародины»
(дулебская традиция?) до появления у них первых «князей» (Полянская
традиция о Кие). Видимо, не случайно в ПВЛ не введены этногенети-
ческие сказания других племен — главной своей задачей летописец счи-
тал изображение единства восточнославянских народов в рамках обще-
славянского единства. Эти исторические сказания повествовали о далеком
прошлом, хронология их не поддавалась восстановлению, и потому все
они помещены в недатированной части ПВЛ, т. е. отнесены к нехроно-
логизированной, нерасчлененной предыстории.
«Историческое время» представлено в ПВЛ сказаниями иного характе-
ра и типа (наряду с выписками из византийских хронографов). Это по пре-
имуществу дружинная традиция, сложившаяся в окружении древнерусских
князей. Ее основная тематика— воинские подвиги князей и их воинов.
Сюжетика дружинных сказаний была достаточно стереотипна и хорошо
отражена в наборе рассказов о киевских князьях до Владимира. Этот набор
включает сюжеты об обстоятельствах вокняжения (Рюрика, Аскольда и Дира,
Олега, Святослава, Владимира); о подчинении других племен (Рюриком,
Аскольдом и Диром по Никоновской летописи, Олегом, Игорем, Ольгой,
Святославом, Владимиром); об основании городов (Рюриком, Олегом, Иго-
рем, Владимиром); о походе (походах) на Константинополь (Аскольда и
Дира, Олега, Игоря, Ольги, Святослава); о смерти, как правило, насиль-
ственной (Аскольда и Дира, Олега, Игоря, Святослава). Вероятно, первона-
чально это были отдельные, позднее объединенные в циклы сказания о
наиболее удачливых военных предводителях, которые боролись за главен-
ство в Киеве, приходя туда из различных регионов Восточной Европы.
Хотя невозможно реконструировать дружинную традицию во всем
ее объеме и разнообразии, очевидно, что она состояла из повествований,
как прозаических, так и поэтических (например, описание Святослава),
о многих героях. Так, летописец коротко упоминает некоего Туры —
основателя города Турова, более подробно говорит о полоцком князе
Рогволоде, о воеводе Игоря и Святослава Свенельде и его сыне Люте.
Не исключено, что они также являлись героями неких сказаний, кото-
рые летописец не счел необходимым включить в свой текст.
Сказание о Рюрике стало краеугольным камнем исторического по-
строения летописца. Его прибытие в Приладожско-Приильменский ре-
гион (в Ладогу или Городище) и установление власти над племенами на
этом важнейшем участке Волжско-Балтийского пути составляли содер-
жание сказания, возникшего, вероятно, как объяснение обстоятельств
заключения ряда, регулирующего отношения между ним и местной эли-
той13. Важность этого соглашения для обеих сторон обусловила распрос-
13 Мельникова Е. А., Петрухин В. Я. «Ряд» легенды; Они же. «Легенда о призва-
нии варягов».
Устная традиция в Повести временных лет
161
транение сказания в варяжской среде. Соглашение с местной знатью
сделало Рюрика первым легитимным правителем среди новой военной
аристократии. Этот аспект сказания имел огромное значение для лето-
писца, сторонника законности княжеской власти.
Традиция об Аскольде и Дире включала несколько сказаний, при-
чем, вероятно, относившихся первоначально к одному из героев (объе-
динение их, видимо, произошло достаточно поздно14): их поход с севера
и вокняжение в Киеве, их поход на Константинополь, их смерть от руки
нового претендента на власть в Киеве. Вероятнее всего, эти сказания
были независимы и не образовывали единого цикла: они помещены в
летописи под разными годами и в различных местах ПВЛ и НПЛ в про-
тивоположность сказанию о Рюрике, изложенному как единое целое.
Следующая группа сказаний связана с Олегом, первым киевским
князем, имя которого упомянуто в современных ему документах. Сю-
жеты, связанные с его именем, образуют стереотипный набор «деяний»
от захвата Киева до его смерти. Все сказания содержат многочисленные
фольклорные мотивы, которые или оформляют историческое ядро пове-
ствования (например, захват им Киева), или вплетаются в рассказ о дей-
ствительных событиях (поход на Константинополь). Переплетение ис-
торических реалий и фольклорных мотивов настолько органично, что
далеко не всегда возможно отличить одно от другого. Так, в сказании о
походе Олега на Константинополь присутствуют мотивы «отравленного
напитка», отвергнутого героем, и установления ладей на колеса, чтобы
подступить к стенам Константинополя. Как первый, так и второй безус-
ловно относятся исследователями к «бродячим» (литературным) сюже-
там15. Между тем, именно благодаря присоединению к его имени перво-
го сюжета, Олег получает в древнерусском фольклоре прозвище Вещий
(знающий истину), т. е. сюжет этот не случаен для характеристики ге-
роя и при всей его распространенности в фольклоре и литературе может
отражать воспоминания о каких-то реальных событиях (что, впрочем,
доказать невозможно). Второй же сюжет не имеет параллелей, и его
фольклорный характер неочевиден. Учитывая богатую практику пере-
таскивания кораблей через волоки по Восточноевропейской равнине, есть
все основания полагать, что сказание донесло отголоски реальных собы-
тий, приведших к победе Олега.
Не принадлежит к числу «бродячих» сюжетов и сказание о смерти
Олега. Возникшее в дружинной варяжской среде, оно утратило под пе-
ром летописца (или в процессе устной передачи) ставшие непонятными
14 Искусственность объединения Аскольда и Дира в качестве «соправителей» в
Киеве была отмечена давно. См. подробно: Котляр Н. Ф. Древняя Русь и Киев.
С. 53—55.
15 Stender-Petersen A. Die Varagersage als Quelle der altrussischen Chronik // Acta
Jutlandica. Aarhus, 1934. В. VI. S. 99, 189.
6 — 1056
162
Е. А. Мельникова
скандинавские культово-ритуальные и магические элементы, сохранив-
шиеся в древнескандинавском варианте сказания, которое было приуро-
чено к имени норвежского викинга Одда Стрелы, наделенного многими
чертами исторического князя Олега16. Трудно сказать, что именно дало
повод для формирования легенды о предсказанной и сбывшейся смерти
Олега на родине за морем от укуса змеи, выползшей из черепа коня:
реальное событие (его смерть от укуса змеи) или некий (неустановлен-
ный) литературный прототип. Но в любом случае сказание обросло мно-
жеством фольклорных мотивов (предсказание, попытка избежать судь-
бы, жертвоприношение коня и т. п.).
Напротив, сказания о покорении Олегом восточнославянских пле-
мен максимально сокращены и «фактологизированы» летописцем. Это
своего рода отчеты о государственной деятельности Олега. Между тем
упоминания о покорении древлян, северян и радимичей помещены лето-
писцем под тремя последующими годами (883, 884 и 885) и повторяют
основные сюжетообразующие элементы. Олег начинает военные действия
против племени («поча воевати», «иде на северяне», «посла к радими-
чем»); покоряет племя («примучив», «победи северяны»), возлагает на
них «легкую» дань, заменяя ею дань, которую племя выплачивало хаза-
рам (ПВЛ. Ч. 1. С. 20). В последнем случае присутствуют формульные
вопросы и ответы относительно выплаты дани хазарам, которые имеют-
ся и в рассказе об установлении власти в Киеве Аскольда и Дира. Труд-
но сказать, существовали ли отдельные и независимые предания о поко-
рении Олегом древлян, северян и радимичей или это было единое
сказание об однотипных деяниях Олега, включавшее по меньшей мере
три эпизода17 Обращает на себя внимание соответствие этих рассказов
реальной ситуации в Среднем Поднепровье конца IX в.: в статье о под-
чинении древлян не упоминаются хазары, которые действительно не рас-
пространяли своей власти на правобережье Днепра; в первом и третьем
случаях упоминается форма дани, устанавливаемая Олегом: по черной
куне от древлян и по щелягу от радимичей, что также исторически обо-
сновано — радимичи входили в сферу хазарского влияния и могли полу-
чать арабские монеты, тогда как для древлян была естественнее дань
натуральными продуктами.
Устная традиция об Игоре в передаче летописца, напротив, кажется
довольно скудной. Собственно в ПВЛ представлено два сюжета: походы
на Константинополь и смерть при взимании повторной дани с древлян. В
описании первых большую роль играет византийская литературная тради-
16 Мельникова Е. А. Сюжет смерти героя «от коня» в древнерусской и древне-
скандинавской традициях // Сб. статей в честь Я. Н. Щапова (в печати).
17 Завершающее эти статьи резюме о племенах, которыми «обладал» Олег, вклю-
чает фразу: «а с уличи и теверци имяше рать», что, очевидно, может свидетельство-
вать о существовании и других сказаний о покорении племен, известных летописцу.
Устная традиция в Повести временных лет
163
ция, из которой летописец черпает основное описание событий. Однако
существовали и какие-то устные предания, поскольку летописец упоми-
нает, что те, кому удалось возвратиться после разгрома флота Игоря, «по-
ведаху кождо своим о бывшем и о лядьнемь огни» (ПВЛ. Ч. 1. С. 33).
Тем не менее следы этих рассказов практически неразличимы в летопис-
ном тексте.
Более обстоятельно изложение преданий о смерти Игоря, возмож-
но, заимствованное частично, как указывалось выше, из древлянской
племенной традиции. Вместе с тем, если эта традиция и была привлече-
на летописцем, она совмещалась с дружинными сказаниями. Претензии
дружинников Игоря к дружинникам Свенельда напоминают и по форме,
и по содержанию традиционные для дружинного эпоса словесные «пере-
бранки-состязания и, как и в эпосе, приводят к кровавым столкновени-
ям и гибели героя.
Взаимодействие исторически достоверных реалий, фольклорных
мотивов и эпических сюжетов продолжается при описании правлений и
Игоря, и Ольги, и Святослава, и Владимира, но роль первых неуклонно
возрастает. В рассказах о правлении Ольги единственным бесспорно
фольклорным сюжетом является повествование о ее мести древлянам
за убийство Игоря. Способы предания послов смерти (сожжение в ладье),
убийство древлян после тризны на кургане Игоря (ПВЛ. Ч. 1. С. 42),
наконец, само сватовство Мала к Ольге отражают дружинные погре-
бальные обряды и архаичные традиции женитьбы победителя на вдове
побежденного, «легитимизирующей» его власть. К числу «бродячих»
сюжетов принадлежит рассказ о взятии Ольгой Искоростеня с помощью
птиц, поджегших город (ПВЛ. Ч. 1. С. 42—43). Фольклорная формула
представлена в совете Ольги послам явиться к ней «не... на конех, ни на
возех, ни пеши...», а в ладье, в которой они должны быть, по ее замыс-
лу, сожжены (ПВЛ. Ч. 1. С. 41).
Дружинная традиция лежала в основе реконструкции летописцем
русской истории. Поэтому и отбор, и переработка сказаний были осо-
бенно жестки, проходя через горнило взглядов и требований летописца.
В условиях начинавшейся раздробленности и постоянных междукняжес-
ких войн летописец обращался к князьям как потомкам единого праро-
дителя с призывом объединиться и спасти Русь. Его история Русской
земли была историей единого государства и единой княжеской динас-
тии18. Эта идеальная парадигма государства определяла принципы, по
которым преобразовывалась устная традиция.
18 Licha&v D. S. The Legend of the Calling-in of the Varangians and Political Purposes
in Russian Chronicle-Writing of the Second Half of the Eleventh to the Beginning of the
Twelfth Centuries 11 Scando-Slavica. Suppiementum. Vol. 1. The Varangian Problem. Odense,
1988. P. 170—185.
6*
164
Е. А. Мельникова
Первым и главным был генеалогический принцип, позволявший
продемонстрировать единство княжеской династии. История Руси рас-
сматривалась летописцем как непрерываемая цепь правителей, связан-
ных прямым родством, от отца к сыну (в противоположность современ-
ной ему действительности, где доминировал лествичный порядок
наследования столов). Поэтому его первоочередной задачей было уста-
новление непосредственного родства между правителями Киева. Как
кажется, устная традиция не содержала никаких сведений о происхож-
дении не только Рюрика и Олега19, но и Игоря. Не случайно ни в «Слове
о законе и благодати» Илариона, ни в «Похвале князю Владимиру» Иакова
мниха, написанных в середине — второй половине XI в., русский кня-
жеский род начинается с Игоря «Старого». И если имя Олег (< Helgi)
было представлено в княжеском именослове X в., то имя Рюрик (< Hroerekr)
неизвестно до второй половины XI в. — времени, когда сказание о при-
звании варягов, согласно А. А. Шахматову, включается в летописные
своды и приобретает важное политическое звучание. Объединение ге-
роев различных, не связанных между собой сказаний по генеалогичес-
кому принципу, изображение Рюрика первым и единственно законным
правителем на Руси, прародителем княжеской династии, требовало пре-
образования других преданий и породило противоречия и несообразно-
сти в повествовании, что неоднократно отмечалось исследователями
летописных текстов. Аскольд и Дир (два, видимо, разновременных пер-
сонажа) представлены «боярами» Рюрика, которым он дает разрешение
пойти на Константинополь. Олег становится родичем (в крайнем слу-
чае «воеводой») Рюрика и приемным отцом малолетнего Игоря. Придя
в Киев, Олег убивает Аскольда и Дира на том основании, что Игорь —
единственный легитимный правитель Киева, но Игорь не упомянут в
договоре 911 г., где великим князем русским назван один Олег.
Другим результатом следования генеалогическому принципу была по-
пытка летописца максимально легитимизировать наследование первых рус-
ских князей. Он представляет прямую линию преемственности от отца к
сыну при отсутствии других возможных претендентов на киевский стол:
братья Рюрика умирают бездетными вскоре после прихода на Русь; Рюрик
не имеет других сыновей, кроме Игоря; Олег вообще не имеет детей (и,
судя по рассказам летописца, жены); Игорь и Ольга, прожив более 30 лет,
имеют одного сына Святослава. Не сохранись текст договора 944 г., не было
бы никаких оснований говорить о широкой разветвленности клана русских
правителей уже в середине X в.: в нем названы два племянника князя Иго-
ря и ряд других лиц, очевидно, представителей княжеской семьи.
” Судя по сказанию о его смерти, он был скандинавским (возможно, норвежс-
ким) хёвдингом, предводителем одного из многочисленных викингских отрядов,
приходивших на Русь в IX в. См.: Мельникова Е. А. Сюжет смерти героя «от коня».
Устная традиция в Повести временных лет	165
Изображаемые летописцем законность наследования киевского стола
и отсутствие борьбы за него воплощали идеальное состояние «Русской зем-
ли», при котором не было места княжеским усобицам, а усилия киевских
князей направлялись на благополучие и процветание страны. Не случайно
отмеченный выше «набор» деяний первых князей — это действия, которые в
глазах летописца (и в реальности) обеспечивали' рост Древнерусского госу-
дарства (покорение племен), установление в нем порядка (введение «уставов
и уроков») и благоденствия (основание городов), наконец, его признание Ви-
зантией (походы на Константинополь и тексты договоров), занимавшей столь
важное место в культурной и религиозной жизни Руси XI в.
А. В. Назаренко
ПЕРВЫЕ КОНТАКТЫ ШТАУФЕНОВ С РУСЬЮ
(К ИСТОРИИ РУССКО-НЕМЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
В ЗО-е ГОДЫ XII ВЕКА)
Неоспоримой научной заслугой В. Т. Пашуто является первый (и
пока остающийся единственным) общий обзор внешней политики Древ-
ней Руси домонгольского времени, который до сих пор, спустя тридцать
лет, поражает огромностью аккумулированного и систематизированно-
го в нем материала1. Его анализ, по убеждению ученого, «дает почву для
определения тенденций внешней политики Руси и в конечном итоге по-
зволяет (вопреки бытующему взгляду) заключить, что уже в средние
века складывались относительно устойчивые системы межгосударствен-
ных союзов»* 2. Одной из таких констант древнерусской внешней полити-
ки стали международные связи двух главных княжеских группировок,
которые формируются на Руси во второй трети XII в. — волынско-смо-
ленской и суздальско-галицкой: если первая опирается главным обра-
зом на Польшу, а с середины XII в. — также и на Венгрию, то вторая
ориентирована на дружественные отношения с Византией3. В целом эта
общая оценка не вызывает принципиальных возражений, но, будучи при-
меняема при суждениях о тех или иных отдельных внешнеполитичес-
ких акциях древнерусских князей, нуждается, естественно, в постоян-
ной проверке на основе конкретных данных.
Говоря с должной осторожностью ввиду скудости источников о рус-
ско-немецких политических отношениях 30—50-х годов XII в., В. Т. Па-
шуто все же считал вероятным, что «волынско-смоленская группировка,
дружественная Венгрии и Польше и враждебная Византии, должна была
столкнуться с политикой династии Штауфенов». В то же время, обраща-
ясь к источникам, историк вынужден признать, что в них обнаружива-
ются «два ряда фактов, позволяющих предполагать связи Волыни и с
Польшей, и с Германией». К первым относятся сведения о союзе Изя-
слава Мстиславича (владевшего Волынью в 1136—1142, 1146—1154 гг. и
оставившего ее в качестве отчины своему потомству) с младшими сыно-
вьями польского князя Болеслава III Кривоустого (1102—1138), тогда
как Германия Конрада III (1138—1152), первого короля из династии Штау-
фенов, поддерживала старшего Болеславича Владислава II (1138—1146);
'Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968.
2 Там же. С. 12.
’Там же. С. 145, 152, 167, 189 и др.
Первые контакты Штауфенов с Русью
167
ко вторым — данные о каких-то родственных связях Изяслава со Штау-
фенами4. Указывалось также на присутствие немцев в войске Изяслава
во время его борьбы за Киев с дядей Юрием Владимировичем Долгору-
ким: в 1149 г. в схватке под Луцком от руки «единого от немчичь» чуть
было не пал Андрей Юрьевич (будущий Андрей Боголюбский)5. Впро-
чем, этих немцев В. Т. Пашуто склонен считать наемниками; что же
касается свидетельства о родстве волынского князя с немецким импера-
торским домом, то, признавая его важность, историк тем не менее не
пытался вписать его в какой-нибудь внешнеполитический контекст и тем
самым согласовать со своим общим тезисом о столкновении междуна-
родных интересов Изяслава Мстиславича и Штауфенов. Справедливос-
ти ради надо сказать, что сделать это непросто, поскольку названное
свидетельство — косвенное и с трудом поддается датировке. Состоит оно
в следующем.
В Великопольской хронике, источнике рубежа XIII—XIV вв., вторая
жена великопольского князя Мешка III Старого (1138—1202) названа «еди-
нокровной императору Фридриху» («consanguinea Friderici imperatoris»), т. е.
Фридриху I Барбароссе (1152—1190), родному племяннику Конрада III6, тогда
как из хроники Винцентия Кадлубка (конца XII—начала XIII в.) известно,
что она была дочерью «русского короля» («гех Ruthenorum»)7, которого вслед
за О. Бальцером8, видимо, справедливо отождествляют с Изяславом Мстис-
лавичем периода его киевского княжения (1146—1154, с перерывами), от-
нося брак к началу 1150-х годов (по О. Бальцеру, 1151—1154 гг.)9 Такая
атрибуция ведет к ориентировочной дате рождения Изяславны не позднее
1139/42 г. (брачный возраст наступал в 12 лет10), что вполне согласуется с
данными о возрасте других детей волынского и киевского князя. Мстислав
“Там же. С. 218—219.
5ПСРЛ. Л., 1928. Т. 1. 2-е изд. Стб. 325; СПб., 1908. Т. 2. 2-е изд. Стб. 390.
6Chronica Poloniae Maioris, cap. 35 I В. Kurbis И MPH NS. Warszawa, 1970. T. VIII;
«Великая хроника» о Польше, Руси и их соседях XI—XIII вв. / Пер. Л. М. Поповой,
вступ. статья и комм. Н. И. Щавелевой. М., 1987. С. 115 (автор комментария [С. 223.
Прим. 5], нам кажется, напрасно усматривает в этом свидетельстве хроники ошиб-
ку, противопоставляя его данным Кадлубка).
7Magistri Vincentii Chronicon Polonorum, IV, 2 / A. Bielowski // MPH. 1872. T. 2.
P. 378; Щавелева H. И. Польские латиноязычные средневековые источники: Тек-
сты, перевод, комментарий. М., 1990. С. 92 (лат. ориг.), 105 (русск. пер.).
* Balzer О. Genealogia Piastow. Krakow, 1895. S. 179.
9 Baumgarten N. Genealogies et manages occidentaux des Rurikides russes du Xе au
XIIIe sidcle. Roma, 1927. Table V. № 38 (Orientalia Christiana. Vol. 9. № 35); Пашуто В. T.
Внешняя политика. С. 157,219,423. Табл. 4. № 3; Щавелева Н. И. Польки — жены
русских князей: XII— середина XIII в. // ДГ 1987 г. М., 1989. С. 56; Она же.
Польские латиноязычные средневековые источники. С. 123. Комм. 17; и др.
10См., например: Повесть о Евфросинии Полоцкой И Памятники старинной рус-
ской литературы, издаваемые графом Григорием Кушелевым-Безбородко. СПб.,
1862. Вып. 4: Повести религиозного содержания, древние поучения и послания /
Извлеч. из рукоп. Н. Костомаровым. С. 172, лев. стб.
168
А. В. Назаренко
Изяславич и его младший брат Ярослав впервые упоминаются под 1146 г.,
когда их отец, сразу же после смерти киевского князя Всеволода Ольгови-
ча (1139—1146) и своего вокняжения в Киеве, посадил первого в Переяс-
лавле, а второго — в Турове11. Следовательно, родились они едва ли мно-
го раньше или много позже 1130 г. Учитывая, что их сестра была выдана
за полоцкого князя Рогволода Борисовича в 1144 г.11 12, т. е. родилась не
позднее 1132 г., заключаем: брак Изяслава с представительницей рода Шта-
уфенов состоялся, по всей вероятности, во второй половине 1120-х или
начале 1130-х годов, приходясь на период киевского княжения его отца —
Мстислава Владимировича (1125—1132), старшего из Мономашичей. К
политическим обстоятельствам, которые могли привести к заключению
этого матримониального союза, мы еще вернемся, а сейчас обратимся к
одному загадочному происшествию, как можно думать, непосредственно
связанному с немецким браком Изяслава Мстиславича и тем самым кос-
венно подтверждающему гипотезу о таком браке.
Речь пойдет о переписке между уже упомянутым Конрадом III и
византийскими императорами Иоанном II (1118—1143), а затем и его
сыном Мануилом I (1143—1180) Комнинами, насколько она отложилась
в Деяниях императора Фридриха I, в той их части, которая принадлежит
перу знаменитого немецкого историографа XII в. фрайзингенского епис-
копа Оттона (ум. в 1158 г.). Достоверность этих текстов сомнений не
вызывает: Оттону были доступны государственные документы в силу
его близости ко двору и теснейшего кровного родства со Штауфенами
(он был единоутробным братом Конрада III). Наряду с главными тема-
ми переговоров — вопросом о титулатуре и союзом против сицилийских
норманнов Роджера II, столь волновавшим византийскую дипломатию, —
в этой переписке вскользь, но настойчиво говорится о мерах, которые
следует предпринять византийской стороне в связи с ограблением и убий-
ством на Руси каких-то людей Конрада. Приведем интересующие нас
выдержки в нашем переводе.
В первом из посланий Конрада читаем: «Кроме того, что касается
русских (Reuteni), которые, оскорбив нашу державу, убили наших лю-
дей [и] присвоили себе наши деньги, то поступи так, как подобает в деле
твоего друга и родственника и как писал нам» (далее следует просьба о
выделении немцам, постоянно пребывающим в Константинополе, мес-
та для строительства латинской церкви). В ответном послании Иоанн II
заверяет Конрада: «Относительно происшествия, случившегося на Руси
(in Rossia), как ты писал [о том] моей державности, я поступил так, как
и подобает поступить моей державности в деле своего друга и родствен-
11ПСРЛ. Т. 1. Стб. 314, 319; Т. 2. Стб. 330.
12ПСРЛ. Т. 1. Стб. 311; Т. 2. Стб. 314; Бережков Н. Г. Хронология русского
летописания. М., 1963. С. 145.
Первые контакты Штауфенов с Русью
169
ника. Но относительно рыцарей (caballarii) твоего благородства, что было
поименовано в твоем письме,., моя державность поступила так, как ты
написал». В конце своего послания к Мануилу I, третьего из докумен-
тов, цитируемых Оттоном, Конрад снова возвращается к русской теме:
«Что же касается русских (Rutheni), о которых мы писали твоему бла-
женной памяти отцу императору Иоанну,., и о месте, на котором мы
хотим построить во славу Божию церковь для наших немцев (Theutonici),
и о благородных апулийских баронах (следует перечисление имен. —
А. Н.),.. возлюбленный наш епископ вюрцбургский (Эмбрих [1127—1146],
посол Конрада. — А. Н.) и другие наши доверенные лица сообщат тебе
нашу волю, коим верь, как нам [самим]»13.
Нельзя сказать, чтобы эти сведения, изложенные к тому же в столь
аутентичном источнике, были совсем обойдены вниманием историков.
Однако предлагавшиеся комментарии не столько проливают свет на про-
изошедший на Руси конфликт, сколько лишний раз подчеркивают его за-
гадочность. Очевидно, под влиянием упоминания об отнятых русскими
деньгах в ограбленных, следуя В. Бернхарди, автору капитальной моно-
графии о Конраде III14, неизменно видели каких-то немецких купцов. По-
пытки конкретизировать высказанную в столь общей форме догадку не
производят впечатления удачных. Так, В. М. Потин предполагает, что
инцидент произошел в Нижнем Подунавье, «имевшем русское население,
знавшее русских князей и тесно связанное с бассейном Днестра»15. Даже
если допустить, что к нижнедунайским землям в середине XII в. было
приложимо название «Rossia» (причем в официальном византийском до-
кументе!), то все равно останется непонятным, почему решение такого, в
сущности, простого вопроса, как наказание грабителей на пограничной с
Византией или даже собственно византийской территории, затянулось на
Долгие годы — и это при жизненной заинтересованности Константинопо-
ля в союзе с Германией. На совершенно другом конце Европы локализует
этот конфликт В. Т. Пашуто, который предположительно связывает его
«с возможным нарушением прав русских купцов в Любеке, где действо-
вал союзник Конрада Альбрехт Медведь»16. Думается, однако, что гово-
рить о каких бы то ни было «правах русских купцов в Любеке» приме-
13 Bischof Otto von Freising und Rahewin. Die Taten Friedrichs oder richtiger Cronica,
I, 26 / F.-J. Schmale. Darmstadt, 1965. S. 39-^10, 42^13 (AQDGM. Bd XVII); MGH
DD. Die Urkunden der deutschen Konige und Kaiser. Bd 9: Die Urkunden Konrads III. und
seines Sohnes Heinrich / F. Hausmann. Wien; Koln; Graz, 1969. № 69, 126. S. 123,228.
^Bemhardi W. Konrad III. Leipzig, 1883. S. 271 и Anm. 22 (Jahrbiicher des deutschen
Reiches. Bd 18).
15Потин В. M. Древняя Русь и европейские государства в X—ХШ вв.: Историко-
нумизматические очерки. Л., 1968. С. 224, 227.
16Пашуто В. Т. Внешняя политика. С. 218; о «торговых претензиях» Конрада III
к Руси см. также на с. 189.
170
А. В. Назаренко
нительно к 1140-м годам все-таки преждевременно; Любек основыва-
ется голыитейнским графом Адольфом II только в 1143 г., а его меж-
дународное торговое значение начинает проявляться и вовсе после
1158 г., на который приходится так называемое второе основание горо-
да саксонским герцогом Генрихом Львом17, грозным соперником Фрид-
риха Барбароссы. Да и чем мог помочь византийский император в уре-
гулировании инцидента на Балтике? Интересно, что при всем том
историк рассматривает этот инцидент как еще одно свидетельство про-
тиворечий между Изяславом Мстиславичем и Конрадом. Возможно,
на столь необычную мысль его мог навести тот факт, что новгородс-
кий стол (а именно к Новгороду пришлось бы приурочить ограбление
немцев, если бы оно было ответной мерой на нарушение прав русских
купцов на Балтике) примерно в это же время занимал младший брат
Изяслава Святополк Мстиславич (19.04.1142 — осень 1148 г.)18.
Общим для всех перечисленных точек зрения является внешне есте-
ственное предположение о торговом характере обсуждаемого русско-не-
мецкого столкновения. Между тем оно плохо согласуется с показаниями
источника. В самом деле, невозможно думать, чтобы происшествие, столь
живо занимавшее трех государей на протяжении нескольких лет, было
лишено политической подоплеки. Простое ограбление купцов (какие по
тем временам вряд ли были большой редкостью), если оно не было де-
монстративным и не санкционировалось государственной властью, не
могло стать предметом обсуждения на столь высоком уровне. Более того,
на Руси, по словам Конрада, убили его людей и отняли его деньги. Если
в немецких купцах еще допустимо было бы видеть людей Конрада в неко-
тором обобщенном смысле государственного подданства (хотя и вовсе не
типичном для XII в.), то их деньги уже никак не могли считаться деньга-
ми германского короля. Думаем поэтому, что речь скорее всего должна
идти о нападении на каких-то немецких послов (хотя, разумеется, вовсе
не исключено, что вместе с посольством двигался, как то нередко бывало,
и купеческий караван). Далее, сам факт обращения короля к византийско-
му императору в столь деликатном вопросе ведет к заключению, что Иоанн
II располагал в этом деле специфическими возможностями дипломатиче-
ского давления, которых не было у Конрада III.
Надо заметить, что именно в этой связи в отечественной историо-
графии впервые обратили внимание на разбираемый нами эпизод. Снача-
ла это сделал, насколько нам известно, славист В. И. Ламанский, сослав-
шись на него в подтверждение своего тезиса, что супрематия византийских
императоров над христианским Востоком, а значит, и Русью, была делом
^Helmoldipresbyteri Bozoviensis Chronica Slavorum, cap. 57,86 I Edit, quam parav.
B. Schmeidler textum denuo imprim. Curavit H. Stoob. Darmstadt, 1973. 2. Aufl. P. 210,
212, 302, 304 (AQDGM. Bd XIX).
”НПЛ. C. 26, 28.
Первые контакты Штауфенов с Русью
171
общепризнанным19 Так же судил и авторитет ничуть не меньший, но уже
византинист — В. Г Васильевский: по его мнению, все «объясняется пред-
ставлением, что императору византийскому принадлежит верховная власть
над всем христианским восточным миром, как императору западному при-
надлежит такая же власть на католическом Западе»20. Почти одновремен-
но с В. Г. Васильевским ту же мысль высказал и специалист по западно-
му средневековью К. Я. Грот: Конрад «признавал верховную власть
византийского императора над Русью (как частью восточно-христианско-
го мира)... Иоанн Комнин нашел просьбу эту (Конрада. —А. Н.) вполне
уместною и обещал удовлетворить ее»21.
Мы, конечно, не станем обсуждать здесь проблему, уже в нашем
веке остро поставленную в науке (и, следовательно, далекую от той оче-
видности, к которой сводилось дело для процитированных нами корифе-
ев века прошлого), — была ли Русь вассалом Византии?22 Укажем только
на некоторый логический дефект приведенных рассуждений. Внешне ес-
тественная мысль, будто оба государя действительно признавали верхов-
ную власть друг друга над двумя половинами христианского мира, на са-
мом деле сомнительна — и это станет ясно всякому, кто ознакомится с
полным содержанием переписки. Вся вводная часть послания Конрада III
к Иоанну II являет собой рассуждение на тему, кто же из них двоих явля-
ется настоящим римским императором — и это при том, что номинально
Конрад ни тогда, ни позже императорским венцом так и не был коронован!
Ответ Иоанна II на притязание Конрада быть подлинным и единственным
римским императором был подчеркнуто недвусмысленно выражен в инти-
туляции его послания: «Иоанн... август, Комнин, император римский
(imperator Romanorum), к благороднейшему брату и другу нашей империи.
Благороднейший и возлюбленный друг империи нашей, король (гех)!» Ад-
ресуясь к сыну Иоанна II, новому византийскому императору Ману ил у I,
Конрад «отомстил»: «Конрад, Божией милостию император римский, ав-
густ, дражайшему брату своему ЭЕммануйлу], порфирородному Комнину,
19Ламанский В. Видные деятели западнославянской образованности в XV, XVI
и XVII вв. (Историко-литературные и культурные очерки) И Славянский сборник.
СПб?, 1875. Т. 1. С. 467.
20Васильевский В. Г Древняя торговля Киева с Регенсбургом // ЖМНП. 1888.
Июль. С. 140.
21 Грот К. Из истории Угрии и славянства в XII в. Варшава, 1889. С. 64—65.
Прим. 3. Этой же точки зрения держался и Г. В. Вернадский: Vernadsky G. Les
relations byzantino-russes au XII' siecle 11 Byzantion. 1927/28 (год выхода —1929). Vol. IV.
P. 272.
22 Vasiliev A. A. Was Old Russia a Vassal State of Byzantium? // Speculum. 1932.
Vol. 7. P. 350—360; Chrysos E. «Was Old Russia a Vassal State of Byzantium?» 11 Legacy
of Saints Cyril and Methodius to Kiev and Moscow: Proceedings of the International Congress
on the Millennium of the Conversion of Rus’ to Christianity, Thessaloniki, 26—28 November
1988 / A.-E. Tachiaos. Thessaloniki, 1992. P. 233—246.
172
А. В. Назаренко
светлейшему и преславному королю греков» (курсив наш. — А. Н.)23 24. Но
допустим даже на мгновение, что идиллическое представление о взаим-
ном разделении властей и в самом деле имело место. Разве это что-либо
объясняет? Ведь речь-то шла не о представлениях, а о вполне реальном
политическом и юридическом вопросе, требовавшем практического раз-
решения. А это значит, что здесь недостаточно одних «представлений»
Штауфена и Комнина. Такая трактовка рисует первого политиком неосве-
домленным и недалеким, а второго — легкомысленным и самонадеян-
ным. Надо думать, что если бы византийский император обратился со
сходной просьбой к Конраду III (скажем, в отношении Франции), то хотя
последний, вполне возможно, и был бы польщен ею, но вряд ли бы заб-
луждался на свой счет, ибо практических способов выполнить ее у него
было бы ничуть не больше, чем у самого Иоанна II.
Между тем если повнимательнее присмотреться к тексту процити-
рованных фрагментов, то в нем можно уловить и указание на то, какими
именно соображениями руководствовался германский король, обраща-
ясь по «русскому делу» к византийскому василевсу.
Как в послании Конрада Штауфена, так и в ответе Иоанна Комнина
буквально повторена этикетная формула, что последний действует, «как
подобает в деле его друга и родственника» (sicut convenit in causa amici et
propinqui sui). Что за родственник имеется в виду? Коль скоро в пере-
писке речь идет в том числе и о женитьбе Мануила Комнина (тогда,
правда, еще не престолонаследника) на сестре жены Конрада Берте (Berta
von Sulzbach), то можно было бы полагать, что так, несколько предваряя
события, назван сам Конрад — ведь идея потенциального «свойства»
(cognatio) и даже, несколько вольно, «родства по благородной крови»
(generosi sanguinis... propinquitas) — последнее, правда, только в третьем
послании примерно от 1145 г., уже к Ману илу, — всячески подчеркива-
ется в переписке**. Такое предположение выглядит логичным, но согла-
ситься с ним мешает не только его анахроничность (фактически брако-
сочетание состоялось толькр в январе 1146 г., на третий год после смерти
Иоанна II). Действительно; в ответном послании Иоанна в названную
формулу «как подобает в деле своего друга и родственника» облечена
отнюдь не готовность пойти навстречу пожеланиям Конрада, а, совер-
шенно напротив, вежливая уклончивость, оправдываемая тем, что дело
приходится иметь с неким «другом и родственником»: в «русском деле»
василевс действует, «как подобает в деле своего друга и родственника»,
23 Bischof Otto von Freising und Rahewin. Die Taten Friedrichs. S. 172, 174, 176. Об
имперской идее Конрада III см.: Ohnsorge W. «Kaiser» Konrad III.: Zur Geschichte des
staufischen Staatsgedankes // Ohnsorge W. Abendland und Byzanz: Gesammelte Aufsatze
zur Geschichte der byzantinisch-abendlandischen Beziehungen und des Kaisertums.
Darmstadt, 1958. S. 364—386 (первая публикация — 1932 г.).
24 Bischof Otto von Freising und Rahewin. Die Taten Friedrichs. S. 178.
Первые контакты Штауфенов с Русью
173
«но относительно рыцарей твоего благородства... моя державность по-
ступила так, как ты написал». Вот это-то «но» и заставляет думать, что в
ответ на просьбу Конрада о помощи в отношении русских Иоанн изви-
няет свою медлительность щекотливостью дела: в него замешан «друг и
родственник» византийского императора. Этот нюанс до сих пор усколь-
зал от внимания исследователей. Поскольку инцидент произошел на Руси,
то это должен был быть русский «друг и родственник». Таким образом,
наши рассуждения приводят нас к проблеме матримониальных связей
Комнинов с древнерусским княжеским домом.
Круг сведений о таких связях в XI—XII вв. недавно был заново про-
анализирован А. П. Кажданом25, что заметно упрощает нашу задачу. Хро-
нологически в расчет следует принимать два брака: дочери перемышльско-
го князя Володаря Ростиславича с одним из сыновей императора Алексея
Комнина, отца Иоанна II, в 1104 г. («Ведена дщи Володарева за ц[еса]ре-
вичь за Олексиничь Ц[е]с[а]рюгороду м[е]с[я]ца иулия в 20», — сообщается
под этим годом в Повести временных лет)26 и дочери Мстислава Владими-
ровича, т. е. сестры Изяслава Мстиславича, вероятно, с кем-то из сыновей
Иоанна II: «Ведена Мьстиславна в грекы за ц[е]с[а]рь»27 (так в Киевской
летописи под 1122 г. либо по ошибке вместо «ц[еса]ревичь», так как сам
Иоанн был женат на венгерке Ирине-Пирошке [1104—1134], либо имея в
виду, что жених Мстиславны — если им был сын Иоанна II Алексей — уже
был объявлен отцом в качестве соправителя). Эти данные прочно вошли в
науку28 и вряд ли могут быть подвергнуты сколько-нибудь серьезному со-
мнению. Даже А. П. Каждая в своей разоблачительной по тону и смыслу
работе29 (в укоренившемся в историографии каталоге русско-византийских
матримониальных связей, и в самом деле, есть эпизоды мифические: на-
пример, брак Святополка Изяславича с некоей Варварой Комниной30) вы-
нужден был ограничиться указанием на то, что в византийских источниках
сведений об этих двух браках нет31. Однако пошатнуть приведенные лето-
25 Kashdan A. Rus’-Byzantine Princely Marriages in the Eleventh and Twelfth Centuries //
Harvard Ukrainian Studies. 1988/1989. Vol. 12/13. P. 414—429 (Proceedings of the Intern.
Congress Commemorating the Millennium of Christianity in Rus’-Ukraine).
ЙПСРЛ. T. 1. Стб. 280; T. 2. Стб. 256.
27ПСРЛ. T. 2. Стб. 286.
28 Лопарев X. Брак Мстиславны (1122 г.) // ВВ. 1902. Т. 9. С. 419—445; de
Baumgarten N. Genealogies. P. 15. Table III, № 6; P. 23. Table V, № 26; Пашуто В. T.
Внешняя политика. С. 85, 187, 421. Табл. 2, № 11; С. 422. Табл. 3, № 1; Вар^од К.
‘Н yeveaXoyia twv Kopvpvwv. ©еооаХойкд, 1984. Vol. 1. Р. 234, 343; и др.
29 См. нашу рецензию на юбилейный том Harvard Ukrainian Studies, в котором
помещена статья А. П. Каждана: ОН. 1992. № 4. С. 200—206 (о статье А. П. Каж-
дана — с. 204—205).
30См., например: Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории
Киевской Руси XI—XII вв. СПб., 1913. С. 290; de Baumgarten N. Genealogies. P. 10.
Table II, № 3; Пашуто В. T. Внешняя политика. С. 87, 425. Табл. 6, № 2; и мн. др.
31 Kashdan A. Rus’-Byzantine Princely Marriages. Р. 420,423.
174
А. В. Назаренко
писные свидетельства можно было бы, приведя опровергающие их визан-
тийские данные, но никак не с помощью простого argumentum ex silentio.
«Отрицание на основании молчания источников ничуть не хуже, чем утвер-
ждение несмотря на такое молчание», — замечает известный византинист,
как бы предвидя столь естественное возражение. В подтексте — совсем не-
понятное для нас нежелание признать за Повестью временных лет (даже
там, где ее автор выступает современником событий) и ее летописными
продолжениями статус полноценного источника. Такая позиция ничем не
оправдана, и onus probandi по-прежнему лежит не на доверяющих летопи-
си, а на тех скептиках, которые пожелают разделить сомнения (уже, увы,
покойного) исследователя.
Теперь вернемся к известию об ограблении немцев на Руси, чтобы
попытаться оценить его с точки зрения международной политики того
времени. Для этого его необходимо предварительно с максимально воз-
можной точностью датировать.
Первое из приведенных у Оттона Фрайзингенского посланий Кон-
рада III принято относить к 12 февраля 1142 г., хотя археографическая
традиция Деяний императора Фридриха дает некоторые основания для
колебаний и в пользу 1143 г. «Русская тема» присутствовала уже в том
несохранившемся послании Иоанна, ответом на которое служит первое
из дошедших до нас посланий Конрада («...поступи так,., как писал
нам»), В то же время информация об инциденте, как и просьба о содей-
ствии, исходила, конечно же, от немецкой стороны. В таком случае
она содержалась, по всей вероятности, в том реконструируемом посла-
нии Конрада в Константинополь, которое датируется концом 1139 —
началом 1140 г.32 Следовательно, само происшествие с немцами на Руси
приходится отнести к 1138/39 г. Что же происходило на Руси в это
время?
5 марта 1139 г. на киевском столе утвердился представитель черни-
говской ветви княжеского семейства Всеволод Ольгович, нарушив ка-
завшееся незыблемым господство Мономашичей33. Всеволод был поли-
тиком импульсивным и предприимчивым; действовать с помощью
военной силы для него было делом обычным — силой им был захвачен
не только Киев, но еще раньше, в 1127 г., и Чернигов под дядей Яросла-
вом Святославичем34. Поэтому неудивительно, что первым делом он
попытался продолжить политику военного вытеснения Мстиславичей с
их столов. Уже летом 1139 г. новый киевский князь организовал поход
на Волынь, стремясь ссадить Изяслава, старшего из оставшихся в жи-
вых сыновей Мстислава Владимировича. Акцию Всеволода поддержали
32MGH DD. Die Urkunden Konrads III. № 39. S. 63—64.
33ПСРЛ. T. 1. Стб. 307; T. 2. Стб. 302—303.
34ПСРЛ. T. 1. Стб. 296; Т. 2. Стб. 290.	\
Первые контакты Штауфенов с Русью
175
галицкие князья — воинственный Владимирко Володаревич и Иван Ба-
сил ькович35. Поход успеха не принес, и Всеволоду Ольговичу пришлось
перейти к переговорам, столь возмущавшим его черниговских родствен-
ников. Если Изяслав Мстиславич действительно был женат на кровной
родственнице германского короля Конрада III, то для волынского князя
было бы естественно искать поддержки последнего в столь трудном по-
ложении. Внешнеполитический курс Конрада, только год назад заняв-
шего престол, еще не успел вполне определиться; международные со-
юзы, позднее разделившие его с Изяславом Мстиславичем, в это время
еще не сложились— они намечаются только в 1140—1141 гг. В таком
случае напрашивается вывод: в переписке Конрада III и Иоанна II речь
идет о посольстве германского короля к волынскому князю, которое в
1139 г. было перехвачено и ограблено союзником Всеволода Владимир-
ком Володаревичем.
Такое предположение представляется тем более удачным, что не-
принужденно объясняет также, кто был тем русским «другом и родствен-
ником» византийского императора, управы на которого искал Конрад. В
самом деле, сразу же «срабатывает» одна из двух намеченных выше воз-
можностей: «провинившийся» Владимирко Володаревич был сватом Иоан-
на II, один из братьев которого (севастократор Андроник или кесарь, а
затем севастократор, Исаак), как мы помним, был женат на сестре Вла-
димирка. Тем самым попутно встает и отнюдь не новый вопрос о специ-
фических отношениях Галича с Византийской империей и о времени их
зарождения.
Известно, что историк царствований Иоанна II и (главным обра-
зом) Мануила I Комнинов Иоанн Киннам (писавший, очевидно, в нача-
ле 1180-х годов) по отношению к Мануилу характеризует суздальского
князя Юрия Владимировича Долгорукого как «союзника» (обццахо<;),
между тем как галицкого Владимирка Володаревича он именует совсем
иначе — «вассалом» Мануила (vk6gjcov8o<;)36. И хотя историки спорят о
конкретном содержании термина vnoonovSo^37, ясно, что должен был су-
ществовать какой-то особый договор между Византией и Галичем, кото-
рый по меньшей мере при желании мог быть истолкован греками в смыс-
35ПСРЛ. Т. 2. Стб. 304,306: датировка Ипатьевской летописи 1140/41 мартовским
годом в данном случае ультрамартовская и соответствует 1139/40 г.: Бережков Н. Г
Хронология. С. 130—131, 139.
36loannis Cinnami epitome rerum ab loanne et Alexio gestarum, III, И; V, 12 /
A. Meineke. Bonnae, 1836. P. 115.19,235.2—5.
37 Васильевский В. Г Из истории Византии в XII веке: Союз двух империй
(1148—1155) И Васильевский В. Г Труды. Л., 1930. Т. IV. С. 45 (первая публика-
ция — в 1877 г.); Грушевський М. ICTopia Украши-Руси. Льв1в, 1905. Т. 2. Вид. 2.
С. 428. Прим. 2; Vemadskij G. Les relations. Р. 274—275; Obolensky D. The Byzantine
Commonwealth: Eastern Europe, 500—1453. London, 1971. P. 230; и др.
176
А. В. Назаренко
ле признания последним византийского сюзеренитета. Но когда и в свя-
зи с чем был заключен такой договор? Обычно считается, что его следу-
ет датировать правлением Мануила (т. е. после 8 апреля 1143 г.), при-
чем, по мнению одних, договор был направлен против Венгрии38, по
мнению других — скреплял признание Византией галицкой власти над
молдовалашскими землями вплоть до низовьев Дуная39 Обе точки зре-
ния уязвимы, хотя и в разных пунктах. Первая никак не объясняет тер-
минологию Иоанна Киннама, поскольку имеет в виду союзнический до-
говор; и действительно, ее сторонники, следуя логике гипотезы, отрицают
возможность какой-либо вассальной зависимости Галича от Византии.
Существенным недостатком второй является необходимость опираться
на данные В. Н. Татищева40, ибо ни в одном другом источнике сведений
о галицко-византийском договоре относительно прутско-днестровских зе-
мель нет.
Если предложенная нами трактовка «русского» сюжета из перепис-
ки Конрада III и Иоанна II верна, то позволительно думать, что обсуж-
даемый договор (или его предшественник-аналог) существовал уже в
правление отца Мануила I, а вероятно — даже его деда Алексея I Ком-
нина (1081—1118), коль скоро формула «друг и родственник» из пере-
писки Иоанна II и Конрада III предполагает какую-то связь между «друж-
бой» ок. 1140 г. и «родством», восходящим к браку Володаревны и
«Олексинича» в 1104 г. Причины, которые могли побудить Володаря и
Василька Ростиславичей пойти на какую-то формальную зависимость от
Византии, в это время налицо. Тогдашний киевский князь Святополк
Изяславич (1093—1113) всеми силами старался овладеть как Волынью,
так и находящимися южнее уделами Ростиславичей. По верному наблюде-
нию В. Т. Пашуто, «Ростиславичи, отстаивая самостоятельность своей зем-
ли от Киева, не имели мира ни с Польшей, ни с Венгрией; естественно,
они должны были тяготеть к союзу с Византией»41. Одновременность же-
нитьбы византийского престолонаследника Иоанна на венгерке и его бра-
та на дочери перемышльского князя (оба брака падают на 1104 г.), ка-
жется, указывает на то, что для Ростиславичей этот союз означал
избавление от венгерской опасности. Договор византийского императо-
ра не с киевским князем, а с князьями, которые по древнерусским дина-
стическим понятиям были подручниками Киева, вполне мог быть ис-
38 Stokl G. Das Fiirstentum Galizien-Wolhynien H Handbuch der Geschichte Russlands.
Stuttgart, 1981. Bd I, 1 / M. Hellmann. S. 496. Anm. 11 (co ссылкой на M. С. Гру-
шевского).
39Regesten der Kaiserurkunden des Ostromischen Reiches von 565—1453 / Bearb. von
F. Dolger. Munchen, 1995. 2. Teil: Regesten von 1025—1204 I 2. erweit. und verbess.
Aufl., bearb. von P. Wirth. № 1332 b. S. 201.
40 Татищев В. H. История Российская. М., 1963. Т. 2. С. 158.
41 Пашуто В. Т. Внешняя политика. С. 53.
Первые контакты Штауфенов с Русью
177
толкован византийской стороной как договор о вассалитете, даже если
по своей политической сути он таковым и не был. Нам, впрочем, не
кажется априорно невероятной мысль и о действительном признании
Ростиславичами сюзеренитета Константинополя. Характерно, что в во-
енном конфликте между Киевом и Царьградом на Нижнем Дунае в 1116 г.
об участии Ростиславичей ничего не слышно,'в то время как в следую-
щем году они исправно поддерживают Владимира Мономаха в походе
на строптивого волынского князя Ярослава Святополчича42.
Итак, гипотеза о браке Изяслава Мстиславича с представительни-
цей династии Штауфенов, реконструируемом на основании польских ис-
точников, проявляет свою эффективность, удачно объясняя загадочный
эпизод из переписки византийского императора с германским королем в
1139—1145 гг. и тем самым получая себе косвенное подтверждение. Для
полноты картины хотелось бы, по мере возможности, понять полити-
ческий смысл этого брачного союза.
Как мы уже выяснили выше, по чисто хронологическим соображени-
ям женитьбу Изяслава приходится относить приблизительно ко второй по-
ловине 1120-х или к самому началу 1130-х годов, т. е. ко времени правле-
ния в Киеве Мстислава Владимировича, отца Изяслава, когда в Германии
на престоле находился Лотарь III (1125—1137, император с 1133 г.). Начи-
ная именно с этого периода, характерной приметой которого стало проти-
востояние в Германии поддержанного Вельфами Лотаря и Штауфенов во
главе с антикоролем Конрадом (будущим Конрадом III), матримониальный
союз со Штауфенами мог иметь внешнеполитический смысл: до избрания
Лотаря III (за которым последовали внутренние конфликты), в правление
Генриха VI (1106—1125), последнего императора из Салической династии,
Штауфены не представляли собой политической партии и не проводили
собственной внешней политики. Эти наблюдения подтверждают датировку
брака Изяслава Мстиславича, к которой мы уже пришли на основании дру-
гих данных. Вырисовывающийся союз Мстислава Владимировича периода
его киевского княжения со Штауфенами до некоторой степени заполняет ту
удивительную, но очевидную лакуну в данных о внешнеполитических свя-
зях Руси, которую являет собой правление Мстислава Великого.
Если говорить о Германии, то наука располагает только двумя текстами
о каких-то русско-немецких контактах при Лотаре III. Оба источника связаны
с Брауншвайгом, т. е. характеризуются особым интересом к Вельфам (Бра-
уншвайг был фамильным монастырем Вельфов), что, казалось бы, повыша-
ет их достоверность в данном случае, но свидетельства их слишком неопре-
деленны. Так, в Брауншвайгских анналах монастыря св. Эгидия (созданных
до 1164 г.) сообщается о частых иностранных посольствах к Лотарю, среди
которых названы и русские: ...посольства и дары королей Венгрии, Руси,
42ПСРЛ. Т. 2. Стб. 283—284.
178
А. В. Назаренко
Дании, Франции и других народов и королей»43 44. Сходное известие находим в
Брауншвайгской рифмованной хронике второй половины ХШ в.: Лотарь по-
чтен дарами «от итальянцев (Walen), Руси, венгров, греков, пруссов (добавле-
но, по всей вероятности, в качестве стандартной рифмы к «Руси»: Ruzen —
Pruzen. — А. Но кто этот «русский король», присылавший послов к
германскому королю? Киевский князь Мстислав? Или его старший сын Все-
волод Мстиславич, княживший в Новгороде (1117—1136)? (На Мстиславне
был женат ободритский король Кнут Лавард, убитый в 1131 г., близкий со-
юзник Лотаря III, но этот брак состоялся, судя по всему, до 1125 г.) Волын-
ский князь Андрей Владимирович (1118—1136), младший брат Мстислава?
Или, что вероятнее, кто-то из Ростиславичей — например, тот же Владимир-
ко Володаревич? На основании самих приведенных текстов сделать какие-
либо заключения трудно, но сведения о союзе Мстислава Владимировича с
антикоролем Конрадом Штауфеном делают первые три возможности сомни-
тельными, усугубляя в то же время вероятность последней.
В этой связи надо принять во внимание и скандальный эпизод, о котором
упоминается в послании аугсбургского епископа Германна к бамбергскому епис-
копу Оттону от сентября 1132 г. Речь в нем идет о разорении Аугсбурга, при-
надлежавшего швабскому герцогу Фридриху II Штауфену (брату Конрада и
отцу императора Фридриха Барбароссы), отрядами Лотаря, в составе которых
были чехи и какие-то половцы (Flavi или Valwen), «которые, как то всем пре-
красно известно, являются и всегда были гонителями Христа и церкви»45. Не-
сомненно, этот же инцидент описан под тем же 1132 г. в Вишеградском про-
должении хроники Козьмы Пражского, где, впрочем, о половцах ничего не
говорится, но зато выясняется, что чешский отряд был предоставлен Лотарю
Собеславом I (1125—1140) для сопровождения во время коронационного похо-
да в Рим46. А теперь вспомним о событии месячной давности — битве, в кото-
рой венгерский король Бела II (1131—1141) отстаивал свой трон от юного пре-
тендента на престол Бориса, сына короля Кальмана (1095—1114) и Евфимии
Владимировны, сестры Мстислава. На стороне Белы сражались чехи Собесла-
ва 1 и полки Владимирка Володаревича, тогда как Борис был поддержан
польским князем Болеславом III и каким-то русским войском47 В последнем
43Annaless. Aegidii Brunsvicenses, а. 1135 //MGHSS. Hannover, 1896. T. 30/1. P. 13.
44 Braunschweigische Reimchronik, cap. 26, v. 2452—2455 / L. Weiland // MGH SS
qui vernacula lingua usi sunt. Hannover, 1877. T. 2. P. 490. Ввиду показания Анналов
св. Эгидия едва ли прав Л. Вайланд, полагавший, что в данном случае перед нами
всего лишь амплификация известия Саксонской всемирной хроники о дарах визан-
тийского императора Лотарю III (Ibid. Not. 5).
45 Bibliotheca rerum Germanicarum / Ph. Jaffe. Berlin, 1871. T. 5. № 260. P. 444;
Codex diplomatics et epistolaris regni Bohemiae / G. Friedrich. Pragae, 1904. T. 1. P. 127.
46 Canonici Wissegradensis continuatio Cosmae / R. Kopke // MGH SS. Hannover,
1851. T. 9. P. 138.
47Chronici Hungarici compositio saeculi XIV, cap. 161 / A. Domanovszky 11 SRA.
Budapest, 1937. Vol. 1. P. 448, 451—452; решающая битва произошла на память св.
Марии Магдалины, т. е. 22 июля.
Первые контакты Штауфенов с Русью
179
приходится видеть либо волынцев Андрея Владимировича48, либо киев-
лян его старшего брата киевского князя Ярополка (1132—1139)49 (Мстис-
лав умер 15 апреля 1132 г.50). Битва была Борисом проиграна, и часть
освободившихся войск могла быть выделена Белой II для эскорта буду-
щему императору Лотарю III в обмен на помощь в борьбе с Борисом и его
главным покровителем Болеславом Кривоустым. (Так оно, заметим, и
случилось: вмешательство Империи заставило польского князя в 1135 г.
окончательно отказаться от защиты интересов Бориса Кальмановича.) В
таком случае есть основания считать, что половцы в войске Лотаря III в
сентябре 1132 г. были частью галицкой подмоги Беле II, о которой Влади-
мирко впоследствии, в 1152 г., напоминал сыну Белы, венгерскому коро-
лю Гезе II, тогда главному союзнику Волыни Изяслава Мстиславича51.
Изложенные соображения позволяют, на наш взгляд, выдвинуть
гипотезу о том, что направленный против Лотаря III союз киевского князя
Мстислава Владимировича со Штауфенами, скрепленный браком Изяс-
лава Мстиславича, был связан с подготовкой польско-русского вмеша-
тельства в венгерские дела в конце правления другого Кальмановича —
Иштвана II (1114—1131); удобным моментом для него сочли вступление
на престол Белы II, сопровождавшееся репрессиями по отношению к
сторонникам его дяди короля Кальмана. Сам Мстислав Владимирович
до этого не дожил, но ясно, что выступление Бориса (специально для
этого прибывшего из Византии в Польшу) летом 1132 г. вряд ли было
спонтанным и обошлось без дипломатической подготовки со стороны
Киева52, где, несомненно, не могли забыть оскорбления, нанесенного
разводом Кальмана с Евфимией Владимировной, сопровождавшимся
громкими обвинениями дочери Мономаха в супружеской неверности53.
48Как осторожно предполагал В. Т. Пашуто (Внешняя политика. С. 152).
49 Высказывалась также догадка, что на стороне Болеслава действовал брат
Владимирка Володаревича Ростислав (Головко А. Б. Киевская Русь и Польша в
политических взаимоотношениях X — первой половины XIII вв. Киев, 1988.
С. 69—70). Однако, даже если полагаться на данные о конфликте между Воло-
даревичами — а они, как и вообще все сведения о Ростиславе Володаревиче,
есть только у В. Н. Татищева (История Российская. Т. 2. С. 138) — надо
учитывать, что, согласно этим данным, конфликт относился к 1126 г., времени
сразу после смерти Володаря Ростиславича, и впоследствии не возобновлялся.
^ПСРЛ. Т. 1. Стб. 301; Т. 2. Стб. 294.
51ПСРЛ. Т. 2. Стб. 450: «...а яз отцю твоему досыти послужил своим копием
и своими полкы за его обиду и с ляхы ся есмь за нь бил».
52 Тем самым мы приходим к заключению, которое, на основе общих сообра-
жений, уже высказывалось в историографии: Maleczyriski К. Bolestaw Krzywousty.
Warszawa, 1974. Wyd. 2. S. 220 (1-е изд. — 1946 г.); Wlodarski В. Rus w planach
politycznych Boleslawa Krzywoustego (1102—1138) // Zeszyty Naukowe Uniwersytetu
M. Kopernika: Nauki humanistyczno-spoleczne. Torun, 1966. Zesz. 20. S. 55—56.
53Chronici Hungarici compositio. Cap. 149. P. 429.
В. Д. Назаров
РАЗЫСКАНИЯ О ДРЕВНЕЙШИХ ГРАМОТАХ
ТРОИЦЕ-СЕРГИЕВА МОНАСТЫРЯ.
III. ТРОИЦКИЙ СТАРЕЦ
ГЕННАДИЙ БУТУРЛИН
Российская история XV века скудна содержательными биография-
ми. И вовсе не потому, что действительность не давала для них необхо-
димых поводов. Наоборот. Событийная плотность этого столетия, не-
предсказуемость и неопределенность даже ближайшего будущего были
очень велики. Беда в другом. Дошедшие до нас письменные источники,
прежде всего документальные, не просто малы — они микроскопичны.
Понятно, почему российская социальная и политическая элита той эпо-
хи предстает перед нами почти безгласной массой. В ней трудно уло-
вить индивидуальные особенности и групповые черты через призму су-
деб конкретных людей.
Сказанное верно в отношении светских лиц. Но оно намного спра-
ведливее по отношению к тем, кто предпочел монашескую рясу богатым
одеждам. За монастырскими стенами по определению не было места для
мирских страстей и пристрастий. А соответственно не существовало осно-
ваний для индивидуальной судьбы. Исключения были. Но они касались
лишь двух категорий. Благоговейному восстановлению подлежали био-
графии причисленных к лику святых — в назидание близким и отда-
.ленным потомкам. Впрочем, и здесь индивидуальность в трудах и под-
вигах святого растворялась порой в тексте жития: в событийном ряду
должного и нравоучительного. И уже совсем единичны случаи, когда
церковный иерарх или настоятель оставил после себя яркий след в по-
литической жизни страны или в накоплении и трансформации книж-
ной мудрости.
Старец Геннадий как будто не увлекался писанием гомилетических
или полемических сочинений. Нет указаний на его причастность к лето-
писному делу. Неразличим он и в бурных перипетиях княжеских войн,
потрясших до основания московскую правящую династию во второй трети
XV в. Пока неизвестны рукописи, которые можно было бы причислить
его руке. Да и в Троице-Сергиевой обители он, видимо, не занимал ни-
каких официальных должностей. На протяжении примерно 40 лет он
знаком нам по разным текстам как чернец и старец. Обычный, но от-
нюдь не рядовой, ибо как объяснить иначе давний интерес к нему специ-
алистов.
Разыскания о древнейших грамотах
181
На поверхности все как будто ясно. Старец Геннадий — выходец из
старинной московской боярской фамилии. Точнее говоря, он вместе со
старшим братом Иваном принадлежал к первому поколению лиц, усво-
ивших это фамильное прозвище. Оно пошло от его отца Ивана Андрее-
вича Бутурли. Вся знаменитость этой фамилии в истории России была
еще впереди, а позади — могучее древо рода Акинфовичей, многие пред-
ставители которых ясно различимы (в отличие от многих иных) в жизни
Северо-Восточной Руси XIV в. Если к высокому происхождению доба-
вить документальные свидетельства, оставленные старцем Геннадием
(а их около десятка) и ближайшим его окружением (таковых заметно
больше), то внимание историков к нему станет целиком оправданным.
Но и это не все. Перу старца принадлежат два текста (так называемая
память Геннадия Бутурлина и его послание своему внучатому племян-
нику, великокняжескому боярину Федору Давыдовичу Хромому), дав-
но вызывавшие стойкий и заслуженный интерес у историков и генеа-
логов. В них содержится едва ли не древнейшая информация о
местническом соотношении нетитулованных московских боярских ро-
дов и фамилий в первой половине XV в. К тем или иным сторонам
деятельности старца Геннадия обращались С. Б. Веселовский1, А. А. Зи-
мин1 2, М. Е. Бычкова3
В нашем распоряжении нет новых источников. Все тексты Геннадия
Бутурлина давно изданы (отдельные из них не единожды) и так или ина-
че обследованы — особенно в посмертно изданной монографии С. Б. Ве-
селовского и последней по написанию книге А. А. Зимина. Тем не менее
новое обращение к этим документам представляется оправданным. В
источниках содержится значительный объем информации, еще не из-
влеченной исследователями. Нужно заново прочитать главные страни-
цы биографии старца Геннадия, поместить их в реальный контекст со-
циального бытия этой группы русской элиты.
Состояние документальной базы таково, что удобнее начать с пос-
ледних лет жизни нашего героя. Время его кончины устанавливается
довольно точно, особенно учитывая специфику эпохи. Иван III выдал
Троицкому игумену Вассиану жалованную грамоту на деревню Кондра-
товскую, «что была за Генадьем за Бутурлиным». Пожалование состоя-
лось в 1455—1466 гг. (в 1466 г. Вассиан был переведен архимандритом в
кремлевский Спасский монастырь). Но еще в 1463—1464 гг. Геннадий
1 Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладель-
цев. М., 1969. С. 22—24, 55—56, 61, 71 и др.
2 Зимин А. А. Источники по истории местничества в XV — первой трети XVI в. //
АЕ за 1968 год. М., 1970. С. 112 и след.; Он же. Формирование боярской аристок-
ратии в России во второй половине XV — первой трети XVI в. М., 1988. С. 170, 204,
299—300 и др.
3 Бычкова М. Е. Состав класса феодалов России в XVI в. М., 1986. С. 80—88.
182
В. Д. Назаров
был жив. В данной старца Симоновской обители Мисаила (в миру Ми-
хаила Федоровича Сабурова) на костромское сельцо Якольское в кост-
ромской же Ипатьев монастырь «Енадей Бутурлин» назван первым сви-
детелем4. Таким образом, смерть постигла троицкого старца где-то в
промежутке между концом 1464 и началом 1466 г.
Впервые и уже в чернецах Троицкого монастыря мы застаем Генна-
дия в данной грамоте Федора Андреевича на село Перетерское в волости
Кью (или Кой) на Угличе. В акте важны все детали. Во-первых, монас-
тырь назван «святой Троицы Сергиевым», адресован же вклад на имя
игумена Никона. Во-вторых, все послухи грамоты — монахи, включая
келаря Савву (будущего игумена) и келейника игумена Игнатия. Понят-
но, что писец акта — «Генадий чернец Иванов сын Бутурлин» — также
входил в состав троицкой братии. В-третьих, сам вкладчик был ближай-
шим родственником писца-чернеца, его родным дядей Федором Андре-
евичем Короваем (это определил еще С. Б. Веселовский)5. Документ
датируется между летом 1423 г. (ранее обитель вряд ли могла имено-
ваться в юридически значимых текстах Сергиевым монастырем6) и 17 но-
ября 1427 г. (принимаем традиционную дату кончины игумена Никона;
предложенная Б. М. Клоссом дата по мартовскому календарю — 17 но-
ября 1428 г. — пока не обоснована7).
Строго говоря, у нас нет прямых свидетельств о светском периоде
биографии чернеца Геннадия. По родословцам известно лишь его мирс-
кое имя — Григорий. Но по косвенным признакам можно уверенно уста-
новить ряд важных фактов. Во-первых, он был землевладельцем, при-
том заметным. На Угличе он купил село Воздвиженское (у некоего
Дмитрия Мичюры), которое позднее передал за вклад по душам отца,
матери и собственной в Троицу при игумене Савве (то есть где-то в
1428—1432 гг.)8. В документах, как и в данной дяди, все три свидетеля
из числа троицких монахов, причем Геннадий фигурирует и вкладчи-
ком, и писцом. Это заставляет предположить, что обе вкладные писа-
лись и оформлялись в монастыре (что вероятнее) или же в центре владе-
ний обители на Угличе — селе Удинском (что не исключено)9. Заметим,
что Удинское и Воздвиженское были едва ли не смежны и впоследствии
были частями огромного троицкого владения в Угличском уезде — села
Прилуки.
4 АСЭИ. М„ 1952. Т. 1. № 308. С. 219; М., 1964. Т. 3. № 230. С. 251.
5 АСЭИ. Т. 1. № 21. С. 37; Веселовский С. Б. Исследования по истории. С. 55,
147—148.
6 Подробнее см.: Назаров В. Д. Разыскания о древнейших грамотах Троице-
Сергиева монастыря. I. Проблемы хронологии (в печати).
7 Клосс Б. М. Избранные труды. М., 1998. Т. 1. Житие Сергия Радонежского.
С. 70.
8 АСЭИ. Т. 1. № 63. С. 59; 597, комм.
9 См. жалованную грамоту 1411 г. — АСЭИ. Т. 1. № 29. С. 40—41; 593, комм.
Разыскания о древнейших грамотах
183
Есть еще две грамоты, территориально связанные с только что на-
званными. Некто Иван Андреевич передал в обитель («дом святой Трои-
цы Сергиев монастырь») три пустоши согласно завещанию своего сына
Данилы. Веселовский уверенно локализовал эти пункты в правобережной
части будущего комплекса Прилук. Позднее вдова Ивана Андреевича Ак-
синья (в троицкой вкладной книге она именуется Ксенией) «по повелению
мужа своего» передала в обитель село Прилучское «с деревнями и со все-
ми угодьи» и «с серебром» (оно исчислялось 60 рублями) по душе мужа и
своей. Это очень крупное владение (на что намекают размеры «серебра»,
т. е. долга тяглых крестьян села, возникшего вследствие розданных им
ссуд или неуплаты ими денежного оброка) вошло в границы формирую-
щегося вотчинного комплекса едва ли не центральной его частью10 *.
Оба вклада, помимо родственных связей и территориальной близос-
ти, объединяют два обстоятельства. Во-первых, в обеих грамотах нет имен
троицких игуменов. Мы не склонны вслед за Г. В. Семенченко11 относить
все подобные факты на счет времени междуигуменств, хотя это, видимо,
справедливо для большинства аналогичных случаев. Следует учитывать
расстояние от обители (если акт составлялся по месту проживания вклад-
чика) и экстремальные обстоятельства пандемий и кровавых усобиц конца
1420-х — 1440-х годов. Во-вторых, в данных в качестве свидетелей высту-
пают лишь духовные лица. В грамоте Ивана Андреевича фигурируют два
игумена (неясно из каких монастырей) и чернец. У Аксиньи свидетельству-
ют три священника (в том числе духовник вкладчицы) и чернец. Абсолют-
ная хронология грамот сейчас не так важна. Ясно, что вклады состоялись
скорее всего в конце 1420-х — 1430-х годов, но не позднее 1440-х годов.
Существеннее другое. Прежде всего, Иван Андреевич с супругой в момент
написания актов не имели ни наследников, ни близких родственников ря-
дом. Сын Данила, судя по всему, потомства не оставил. Далее. Данные
составлялись вдали от Троицкой обители, не исключено, что в Угличе (число
игуменов и священников чрезмерно даже для крупного села). К тому же, и
муж, и жена были уже, видимо, в летах, предпочитая церковный круг об-
щения мирскому. Иначе трудно объяснить отсутствие хотя бы одного свет-
ского лица (к примеру, из числа соседей) в составе свидетелей.
Запомнив все сказанное, мы достаточно уверенно отождествляем
вкладчика и мужа вкладчицы с одним из младших сыновей Андрея Ива-
новича Акинфова, а именно с Иваном Андреевичем Зеленым-Акинфо-
вым. Всего у А. И. Акинфова было восемь достигших зрелости сыно-
вей, причем их последовательность в разных родословных различна. В
большинстве из них и Иван Андреевич Бутурля, и Федор Андреевич
Коровай, и Иван Андреевич Зеленый (не говоря уже о Михаиле Андрее-
10 АСЭИ. Т. 1. № 39, 155. С. 46-47, 115; 595, комм.; 602, комм.
" Семенченко Г. В. О хронологии троицких актов конца XIV — первой полови-
ны XV в. // АЕ за 1984 год. М., 1986. С. 100—109.
184
В. Д. Назаров
виче Челядне) обозначены младшими детьми А. И. Акинфова12. В пользу
предложенной идентификации — территориальная смежность или бли-
зость вотчин трех потомков Андрея Ивановича на Угличе; один и тот же
адресат вкладов; схожая среда (церковная), где оформлялись вклады, и
близкие обстоятельства при отсутствии прямых наследников по нисхо-
дящей линии. Против нашего предположения одно: наличие у Ивана
Андреевича Зеленого сына Данила, притом зрелого возраста (он владе-
лец земли и пишет собственное завещание), о котором молчат родос-
ловцы. На это можно возразить: на Даниле данная ветвь Акинфовичей
прервалась, причем умер он, что важно, раньше отца и не оставив мужс-
кого потомства. К тому же по главному вкладу Аксиньи его поминание
не предусматривалось. Так что пропуск его имени при составлении ро-
дословных через столетие с лишним был вполне предсказуем.
Итак, в первом круге погружения старца Геннадия в привычную
ему среду обнаружилось устойчивое и крупное землевладение двух сы-
новей и одного внука А. И. Акинфова на Угличе, а также связь этих лиц
с Троице-Сергиевым монастырем. Последнее хотя бы отчасти следует
объяснять фактом пострига Г И. Бутурлина в этой обители. Но, быть
может, дело не ограничивалось этим фактом; возможно, Троица стано-
вилась для Акинфовичей главным молением и в силу государственно-
административных обстоятельств? По нашему мнению, дело обстояло
именно так. Припомним прихотливые владельческие судьбы Углича и
Радонежа (в нескольких километрах от него и располагалась, как хоро-
шо известно, Троицкая обитель).
Радонеж (как установил В. А. Кучкин) где-то с середины 1370-х го-
дов входил в удел князя Владимира Андреевича Серпуховского, двоюрод-
ного брата Дмитрия Донского. В завещании последнего среди «купель»
Ивана Калиты впервые названо Углече поле. По духовной Дмитрия Ива-
новича Углич отдавался в удел его младшему сыну, князю Петру Дмит-
риевичу. Реальное выделение княжества произошло намного позже, так
что Угличем князь Петр если и владел, то очень короткое время. Где-то в
1401—1402 г. Углич (среди других территорий) отдается князю Владими-
ру Серпуховскому. Согласно его завещанию (князь Владимир умер в ав-
густе 1410 г.), Радонеж передавался в удел князю Андрею (он был четвер-
тым по старшинству среди пятерых сыновей князя Владимира, достигших
зрелости к моменту смерти отца), а Углич давался в совместное владение
Андрею и Василию, самому младшему из княжичей13. Жалованная гра-
12 РИИР. Ч. 2. С. 58, 127; ПСРЛ. Пг., 1921. Т. 24. С. 232; Веселовский С. Б.
Исследования по истории. С. 55—56, 68.
13 ДДГ № 12. С. 34; № 16. С. 43; № 17, С. 46-47; ПСРЛ. М.; Л., 1949. Т. 25.
С. 240; Исторические акты Ярославскаго Спасскаго монастыря. Дополнение. Кни-
га кормовая. М., 1896. С. 16 (текст из кормового помянника московского Архан-
гельского собора); Назаров В. Д. Дмитровский удел в конце XIV — середине XV.в. //
Историческая география России XII — начала XX в. М., 1975. С. 47—55.
Разыскания о древнейших грамотах
185
мота князя Андрея на троицкое село Удинское на Угличе в марте 1411 г.
и зафиксировала эту ситуацию. В литературе иногда встречаются утвер-
ждения о том, что великий князь Василий Дмитриевич отбирал Углич.
Это — ошибка. Ни в одном из трех его завещаний Углич не фигурирует.
Вплоть до смерти князя Андрея во время пандемии (скорее всего в нояб-
ре 1425 г., причем первоначально он был похоронен в Троице-Сергие-
вом монастыре) Углич входил в состав его удела (и почти наверняка —
князя Василия14).
Собранные С. Б. Веселовским топонимические данные удивитель-
ным образом коррелируют с этим. Оказывается, что вотчины Бутурли-
ных, возводимые по ряду признаков к основателю фамилии (Ивану Ан-
дреевичу Бутурле), располагались в Радонеже, в соседней с ним волости
Бели, на Угличе и в ближайших окрестностях Серпухова (не считая вла-
дений в Пошехонье)15 Добавим к сказанному вотчины двух младших
братьев Ивана Бутурли — Федора Коровая и Ивана Зеленого (см. выше).
Не просматривается ли здесь служба трех сыновей Андрея Ивановича
Акинфова сначала в Серпуховском уделе, а позднее в княжениях его
наследников? Документация Геннадия Бутурлина позволяет, по нашему
мнению, дать положительный ответ на поставленный вопрос.
Показательны две грамоты. В уже известном нам пожаловании де-
ревни Кондратовской Иван III колоритно определяет ее статус: она для
него «своя» (то есть великокняжеская) и одновременно «волосная радо-
нежская». За старцем Геннадием она лишь «была». Великий князь ниче-
го не говорит о своем пожаловании троицкого монаха этой деревней.
Вообще, в обширном архиве обители подобные случаи в интересующее
нас время неизвестны — владения даровались всей братии в лице игуме-
на, но не отдельному члену монашеского сообщества. Значит, деревню в
условное и временное держание получил когда-то именно Григорий Бу-
турлин, а не старец Геннадий. В таком случае только одно лицо могло
это сделать, а именно — радонежский князь Андрей Владимирович. И
первый вывод очевиден: Г И. Бутурлин служил радонежскому удель-
14 АСЭИ. Т. 1. №29. С. 40—41; ДДГ №20. С. 57; №21. С. 58; № 22. С. 61;
ПСРЛ. СПб., 1910. Т. 23. С. 146; Т. 25. С. 247; М.; Л., 1959. Т. 26. С. 184; М.; Л.,
1962. Т. 27. С. 101 (в летописных известиях обычно и притом ошибочно погребение в
Троице относится к старшему брату Андрея, князю Семену; иногда постриг с приня-
тием иноческого имени Саввы неверно приписывается Андрею); Исторические акты
Ярославская) Спасскаго монастыря. С. 4 (текст из кормового помянника Архангель-
ского собора). Лишь с началом открытой войны в середине 1430-х гг. между москов-
скими князьями Углич выходит из состава уделов потомков князя Владимира.
15 Веселовский С. Б. Исследования по истории. С. 61, 147—148. Вотчина в Поше-
хонье, сельцо Спасское, досталось после смерти И. А. Бутурлина его вдове Евфро-
синье и младшему сыну. Когда это произошло, остается неясным. Позднее, где-то
до 1453 г., вдова и Геннадий продали это совместное владение властям митрополи-
чьего Новинского монастыря. По крайней мере, ключник отвел сельцо новым соб-
ственникам от имени Евфросиньи и Геннадия (АФЗХ. М., 1951. Ч. 1. № 307. С. 257).
186
В. Д. Назаров
ному князю, с чем полностью согласуется выясненная нами территори-
альная структура его землевладения (в Радонеже и Угличе; вотчина в
Пошехонье непоказательна — она была унаследована Геннадием). Надо
полагать, что и вотчину на Угличе он приобрел по этой причине. Все это
случилось до 1423—1425 гг., и к этому времени возраст Григория Ива-
новича был, скорее всего, в пределах 25—30 лет. Один из участников
местнического дела середины 1460-х годов (из контекста видно, что во
время процесса старец Геннадий был жив) характеризовал его как одно-
го из «старых бояр». Понятно, что данный статус был у него до постри-
га, и эту социальную роль его в миру припоминали в 1460-е годы. И
снова выразительное согласование. В своей памяти, а также в письме к
Федору Давыдовичу Хромому (тот, кстати, входил в боярскую колле-
гию судей на местническом процессе) Геннадий Бутурлин писал о по-
рядках и событиях в кругу высшей боярской знати первой четверти XV в.,
до начала погубительнейшего мора (пандемии)16.
Задумаемся, о каком боярстве Г И. Бутурлина идет речь? К сожа-
лению, применительно к реалиям XIV—XV вв. исследователи часто не
делают различий между узким и широким понятием боярства. Узкий и
закрепившийся позднее смысл термина — полноправный член совета
(думы) при государе. Это значение господствует (но не исключительно)
в документации с рубежа XV—XVI вв. (может быть, немного ранее).
Для предшествующей эпохи подобная статусная позиция определялась
словосочетаниями «старейший» или «введенный», и т. п. боярин. Про-
стая принадлежность к боярскому сословию почти автоматически опре-
делялась комплексом признаков: происхождением, реальной военной
службой тому или иному владетельному князю (их на Руси было нема-
ло в те годы), возрастом социальной зрелости. Последняя предполагала
семейный по преимуществу статус, наличие двора-усадьбы в городе,
имения в сельской округе и (или) права на должность кормленщика-
администратора в рамках управления князем подвластными ему людь-
ми и территориями. Нет ни капли сомнений в принадлежности Григо-
рия Ивановича к такой сословной группе Радонежского княжения. Но
есть основания думать, что он входил в ближайшее окружение (совет)
князя Андрея Владимировича. На это намекает данная вдовы Андрея,
Елены (напомним, что она была старшей дочерью знаменитого москов-
ского боярина Ивана Дмитриевича Всеволожа), в Троицкую обитель на
луг под Москвой (луг был частью ее приданого).
Вклад делался по душе мужа и как бы под контролем И. Д. Всеволо-
жа, а получателем выступал уже игумен Савва. Все это сужает датировку
акта до двух лет — между 1428 и 1430 гг. (затем И. Д. Всеволож уезжает
16 АСЭИ. Т. 1. № 308. С. 219; РК 1475—1605. С. 85—86; РК 1475—1598. С. 17;
Веселовский С. Б. Исследования по истории. С. 22—24.
Разыскания о древнейших грамотах
187
с великим князем в Орду; игуменство же Саввы завершилось в 1432 г.).
Но для нас сейчас важнее перечень лиц, сплотившихся вокруг вдовы удель-
ного князя в важный для нее момент установления памяти (заупокойного
поминания) по мужу в Троицкой обители. Это несомненный введенный
боярин князя Андрея Василий Борисович Копнин (именно он подписал на
обороте троицкую жалованную грамоту 1411 г.), его племянник Иван
Микулинич (судя по отчеству с «вичем» в таком значимом акте, он также
входил в совет радонежского князя), старец Геронтий Лихарев и келарь
Афанасий из Троицкой обители. Писец нам уже хорошо знаком — чернец
Геннадий Бутурлин17 Такой избранный круг лиц при вдове владетельно-
го князя предполагает, скорее всего, высокое положение до пострига Гри-
гория Бутурлина при князе Андрее Радонежском.
Замечательно, что большинство из перечисленных лиц и их род-
ственников неоднократно и многогранно пересекались на листах троиц-
ких актов. Крупные родовые владения Копниных, к примеру, распола-
гались на соседних территориях Переяславля-Залесского и Радонежа. Но
вот выразительный штрих. Сын В. Б. Копнина Василий и его племян-
ник Иван Микулинич свидетельствуют в поземельной данной на Угли-
че18. В акте Иван пишется с «вичем» и притом на первом месте. Следова-
тельно, он был сыном старшего брата Василия и еще до 1422 г. (судя по
обозначению монастыря в этой грамоте) входил в совет (думу) князя
Андрея. В соответствии же со службой земельные интересы Копниных
стали простираться и на Углич.
Сам В. Б. Копнин пройдет тот же путь, что и старец Геннадий.
Где-то в 1430-е годы он примет постриг в Троицкой обители, завершив
свой земной путь в 1448 г. или первой половине 1449 г. Его следы в
троицких актах этих двух десятилетий обильнее, чем указания на стар-
ца Геннадия. Что понятно. Он был старше (поколением или полупоко-
лением) Геннадия Бутурлина и к тому же местным (радонежским) по
происхождению. На излете жизни старец Варсонофий, в важный мо-
мент завершения всяческих мирских счетов (он передавал в Троицу по
душам родителей жены, которую именовал в грамоте «сестрой», круп-
ные и лакомые владения у Соли Переяславской), вновь обратился к Ген-
надию Бутурлину. Именно он вместе с двумя архимандритами (!) и стар-
цем Геронтием (Лихаревым) свидетельствует значимую для Варсонофия
вкладную19. Акт состоялся в 1447 или 1448 г. Немногим ранее старец
Геннадий свидетельствовал вклад вдовы Владимира Андреевича Зворы-
17 АСЭИ. Т. 1. № 54. С. 55. Это подлинник и соответственно автограф еще
относительно молодого Геннадия Бутурлина. Его подпись-автограф незадолго до
кончины находим на данной 1463—1464 гг. (АСЭИ. Т. 3. № 230. С. 251).
18 АСЭИ. Т. 1. №22. С. 38.
19 АСЭИ. Т. 1. № 193. С. 138. Автор надеется посвятить Копниным особую статью.
188
В. Д. Назаров
ки (при жизни тот входил в московскую боярскую элиту) на земли в
Ростове. В этой грамоте ему вновь сопутствовал старец Геронтий Лиха-
рев. Выразительная деталь: и в данной вдовы В. А. Зворыки, и в грамо-
те Варсонофия Копнина Геннадий пишется раньше («выше») Геронтия.
Хотя по возрасту и «стажу» монашеской жизни (Геронтий был старцем
еще при Никоне) ситуация должна была бы быть обратной. Тонкий зна-
ток родовых местнических счетов, Геннадий Бутурлин вряд ли отказал-
ся бы от впитанных с молоком матери привычек и правил поведения: не
мог он сам и его подпись быть «ниже» малопородного Лихарева20.
Надо думать, что и устав иноческого жития был выполняем стар-
цем Геннадием не во всех частях. Недвижимостью, и притом немалой,
он владел, хотя бы временами. Приняв постриг от Никона, он, к приме-
ру, отдал в свою обитель село Воздвиженское на Угличе лишь при игу-
мене Савве. Село в Пошехонье он вместе с матерью продал (см. приме-
чание 15), уже будучи монахом. Неизвестно точно, когда эта сделка
состоялась. Но не исключено, что Геннадий владел этой вотчиной от-
нюдь не считанные годы. На это намекает высказанная выше догадка об
истории деревни Кондратовской. Если верно, что ее получил от князя
Андрея Григорий Иванович Бутурлин, то чернец и старец Геннадий вла-
дел ею около сорока лет. Коль это так, то перед нами существенный
отход от важных правил монастырей с общежительным уставом. Вряд
ли старец собственноручно трудился на ее пашне и огородах. Но плода-
ми труда крестьянских рук он, конечно, пользовался (как, впрочем, и в
светской жизни).
Бросается в глаза неиссякающий интерес Геннадия Бутурлина к мир-
ской жизни в среде боярской аристократии. Его память датируется, по-
видимому, 1440-ми — серединой 1450-х годов; его письмо к Федору Да-
выдовичу Хромому, скорее всего, написано в ходе местнического процесса
между В. Ф. Сабуровым (он приходился Геннадию Бутурлину племян-
ником по женской линии, как и его старший родной брат Михаил —
Мисаил Федорович Сабуров) и Г В. Заболоцким в 1463—1465 гг. Ко-
нечно, многое диктовалось фамильно-клановыми мотивами и брачны-
ми связями. Но в глазах верхушки общества он был хранителем и знато-
ком (можно сказать, экспертом) традиционных правил в межродовых
отношениях даже в монашеском облачении. Судя по всему, старец Ген-
надий относился к этому делу истово и ответственно. Выскажем догад-
ку: в родословных приложениях Типографской летописи (она писалась
в Троице в 1530-е годы), возможно, отразились тексты и заметки из лич-
ного архива Геннадия Бутурлина.
Перелистаем в заключение отдельные проявившиеся выше листы
«личного дела» (как оно сохранилось по преимуществу в архиве Троицкой
обители) старца Геннадия. Грамотный и образованный юноша, высокого
20 АСЭИ. Т. 1. № 185. С. 139.
Разыскания о древнейших грамотах
189
происхождения, быстро достигший заметного положения при дворе
удельного князя Радонежского. Земельный владелец, уже ставший на
стезю самостоятельной жизни и прошедший по ней некий путь. И рано
превратившийся сначала в троицкого чернеца (своего фамильного про-
звища он почти никогда не забывал и аккуратно вставлял его в разные
документы), а затем старца. Но — монах особой выкройки и не вполне
традиционных интересов. Его связи с привычной ему с детства жизнью
не ограничиваются неизбежным минимумом (монастырь с самым стро-
гим уставом живет и развивается в миру, а в немалой мере — и для
мира), но определяются его никогда не угасавшим интересом к жизни
боярской верхушки, к реалиям политической борьбы. Его фигура как бы
открывает особый тип монашествующих российских аристократов, чей
уход под сень обителей был так или иначе вынужденным, а вкус к жиз-
ни в миру сохранялся. Можно догадываться, в чем тут дело. Ужасаю-
щее моровое поветрие, смерть московского великого князя Василия Дмит-
риевича (в феврале 1425 г.), уход из жизни в 1425—1426 гг. всех сыновей
князя Владимира Андреевича Серпуховского, включая его сеньора —
князя Андрея Радонежского (ноябрь 1425 г.21), надвигавшийся полити-
ческий и государственный хаос — вот те обстоятельства, которые пре-
вратили Григория Бутурлина в чернеца Геннадия. Но не отвратили от
сословных привычек и фамильно-клановых пристрастий.
21 Не исключено, что кончину князя Андрея Владимировича следует относить к
1426 г. Вопрос подлежит дополнительному изучению.
Е. Л. Назарова
КРЕСТОВЫЙ ПОХОД НА РУСЬ 1240 г.
(ОРГАНИЗАЦИЯ И ПЛАНЫ)
В 1240 г. после непродолжительного затишья на ливонско-новгород-
ской границе произошло несколько наступлений крестоносцев на рус-
ские владения. Первое — поход шведов на р. Неву в июле, второе — зах-
ват Пскова объединенным войском дорпатского епископа, Ливонского
ордена и северо-эстонских вассалов датского короля, третье — поход ли-
вонских рыцарей и, возможно, северо-эстонских феодалов на земли води
и строительство крепости в Копорье зимой 1240—1241 г. и четвертое —
поход в Новгородскую землю до Луги, в котором участвовали рыцари
Ливонского ордена и подвластные им местные жители. Этот поход имел
место не позднее февраля 1241 г.1
Подобная ситуация не могла не привлечь внимания исследовате-
лей. При этом в историографии существуют две точки зрения. Согласно
первой, папской курией было организовано общее наступление шведс-
ких, датских и ливонских (Ордена и дорпатского епископа) сил с целью
захвата Новгородской земли и последующей католизации местных на-
родов. Это мнение сложилось в прошлом веке в работах финских и рус-
ских историков и сохраняется в историографии вплоть до нашего време-
ни1 2. Особое обоснование оно получило в книге Г А. Доннера. Он полагал,
что оформление антирусского союза состоялось в июне 1238 г. в Стенби
во время подписания договора между датским королем и магистром
Ливонского ордена Германом Балке при активном участии папского ле-
гата Вильгельма Моденского. Там же в Стенби был запланирован со-
вместный крестовый поход, осуществленный в 1240 г.3
С Г А. Доннером были согласны многие советские историки, счи-
тавшие, что основной задачей примирения католических государств, бо-
рющихся в Прибалтике, было объединение их сил для завоевания рус-
ской земли и подчинения ее католической церкви4.
1 НПЛ. С. 77—78; LUB. Reval, 1859. Abt. I. Bd 3. № CLXIX, a. S. 33—34.
2 См. перечень работ историков в кн.: Шаскольский И. П. Борьба Руси против
крестоносной агрессии на берегах Балтики в XII—XIII вв. Л., 1978. С. 154—155.
3Donner G. A. Kardinal Wilhelm von Sabina. Helsingfors, 1929. S. 217—224.
4 Пашуто В. T. О политике папской курии на Руси (XIII в.) И ВИ. 1949. № 5.
С. 52—76; Он же. Героическая борьба русского народа за независимость. XIII век.
М., 1956. С. 175; Шаскольский И. П. Папская курия — главный организатор кресто-
носной агрессии 1240—1242 гг. против Руси И ИЗ. 1951. № 37. С. 169—188; Он же.
Борьба Руси. С. 154 и след.; Рамм Б. Я. Папство и Русь в X—XV веках. М.; Л.,
1959. С 125—130 и др.
Крестовый поход на Русь в 1240 г.
191
По другой версии, походы не были организационно связаны между
собой. Лидеры каждого из походов преследовали собственные интере-
сы, не соотносясь с общими планами папства. Этой версии придержива-
лись в начале XX в. Л. А. Арбузов и П. Остен-Сакен5. В настоящее вре-
мя ее разделяют Дж. Феннел и Э. Хеш6. Сомневается в обоснованности
первой точки зрения и Д. Г Линд7
Чтобы определить, какое из двух мнений ближе к действительно-
сти, рассмотрим события конца 30-х гг. ХШ в. более подробно. Изуче-
ние источников показывает, что русское направление, при всей его важ-
ности, не было превалирующим в политике папства на берегах Восточной
Балтики. Неточно высказывание Б. Я. Рамма о том, что конфликты сре-
ди завоевателей Прибалтики приобрели постоянный характер лишь пос-
ле появления здесь Тевтонского ордена в 1237 г.8 Соперничество воз-
никло уже в начале завоевания Восточноприбалтийского региона и, в
определенной мере, поддерживалось самой папской курией. Последняя
тем самым старалась не допустить установления единоличной светской
и духовной власти рижского епископа во вновь покоренных землях, так
как это сделало бы его весьма независимым правителем и ослабило бы
непосредственное влияние папства в данном стратегически важном рай-
оне. Особенно после того, как в 1207 г. рижский епископ Альберт офи-
циально признал себя вассалом германского императора — постоянного
соперника папской курии9 Руководствуясь этими же мотивами, папа Ин-
нокентий III поддерживал меченосцев в их претензиях на прибалтийские
земли, а также практически признал епископа Эстонии независимым от
рижской церкви10. Кроме того, папа благосклонно относился к притяза-
ниям на прибалтийские земли датчан, которые из-за сложностей внутри
своей державы вынуждены были уступить пальму первенства в креще-
нии и подчинении здешних народов бременскому архиепископу. Дания
была нужна курии не только как противовес рижскому епископу в Ливо-
нии, но и как союзник в противостоянии между папством и германским
императором. Г Глэске не без основания полагал, что уже в 1199 г. епис-
5 Арбузов Л. А. Очерк истории Лифляндии, Эстляндии и Курляндии. СПб., 1912.
С. 41—42; Osten-Sacken Р. Der erste Kampf des Deutshen Ordens gegen die Russen 11
Mitteilungen aus der livlandischen Geschichte. Riga, 1910. Bd XX. S. 93—94.
6Хёш Э. Восточная политика Ливонского ордена в ХШ в. И Князь Александр
Невский и его эпоха. СПб., 1995. С. 65—72; Феннел Д. Кризис средневековой Руси:
1200-1304. М., 1989. С. 143.
''Линд Д. Г Некоторые соображения о Невской битве и ее значение И Князь
Александр Невский.С. 44.
"Рамы Б. Я. Папство и Русь. С. 124.
9ГЛ. X, 17.
10LUB. Reval, 1853. Abt. I. Bd 1. № XVIII. S. 24—25; XXIV. S. 32; XXVII. S. 34-35;
XXX—XXXVII. S. 37—43.
192
Е. Л. Назарова
коп Альберт пытался найти поддержку против датчан у только что коро-
новавшегося императора Филиппа11.
В 1204 г. папа даровал право лундскому архиепископу объявлять
крестовые походы в Прибалтику, а в 1213 г. — назначать епископов для
земель Сакала и Уганди (Унгавния) в Южной Эстонии, вызвав тем са-
мым недовольство как рижского епископа, так и меченосцев* 12. Не без
согласия папы произошло и вторжение датчан в Северную Эстонию в
1219 г., за которым последовала открытая борьба за власть в регионе
между Данией, с одной стороны, и рижским епископом и меченосца-
ми — с другой13. Пользуясь серьезными военными поражениями датчан
в Европе, меченосцы сумели в 1225 и 1227 гг. захватить принадлежав-
шие Дании земли в Северной Эстонии вместе с крепостью Ревель (Тал-
линн)14.
Возвращение Северной Эстонии датской короне было одним из ус-
ловий, при котором Дания соглашалась на объединение Ордена меченос-
цев с Тевтонским. Вопрос же о слиянии Орденов обсуждался с начала
30-х гг и возник потому, что меченосцы уже не справлялись с теми зада-
чами, ради которых и был создан их Орден: удерживать в повиновении
покоренные земли, вести завоевания новых территорий и охранять под-
властные католической церкви владения от нападений извне. Орден мече-
носцев численно был невелик (одновременно не более 100—130 братьев-
рыцарей15). К тому же в конце 20-х годов начались противоречия внутри
самого Ордена, приведшие его практически на грань распада. Сохраня-
лась, кроме того, враждебность между меченосцами и ливонскими епис-
копами, а также продолжались поземельные споры между разными пра-
вителями Ливонии. Состояние анархии еще больше усилилось действиями
легата Балдуина Альнского (1230—1233 гг.)16. Складывалась весьма опас-
ная ситуация, при которой католические власти региона в случае наступ-
ления русских и литовцев, поддержанных местными народами, не были
бы в состоянии сохранить свои владения. Конкретным сигналом опаснос-
ти стал удачный поход новгородцев против Дорпатского епископства в
1234 г.17 Притоку же свежих сил крестоносцев в Ливонию препятствовала
" ГЛ. III, 4—5; Glaeske G. Die Erzbischofe von Hamburg-Bremen als Reichsfiirsten
(937—1258). Hildesheim, 1962. S. 204.
12 ГЛ. X, 13. LUB. Bd 1. № XXIX. S. 32.
13 ГЛ. XXIII, 2; XXIV, 1.2.4—7; XXV, 1—2.5.
14 ГЛ. XXIX, 6; XXX, 2; Арбузов Л. А. Очерк истории Лифляндии. С. 30—33;
Christiansen Е. The Northern Crusades. The Baltic and the Catholic Frontier 1100—1525.
London, 1980. P. 107.
15Benninghoven F. Der Orden der Schwertbriider. Koln, 1965. S. 406—408.
16 Чешихин E. В. История Ливонии с древнейших времен. Рига, 1884. Т. 1.
С. 274—276; Арбузов Л. А. Очерк истории Лифляндии. С. 34—37.
,7НПЛ. С. 72.
Крестовый поход на Русь в 1240 г.
193
Дания, господствовавшая на море и возобновившая после потери Север-
ной Эстонии практику задержания кораблей с крестоносцами в порту
Любека, взятую на вооружение еще в начале 20-х гг.18
Таким образом, пришедшему на смену Балдуину легату Вильгельму
Моденскому предстояло урегулировать внутренние раздоры в стане завое-
вателей Ливонии в первую очередь для сохранения позиций католической
церкви в Восточной Прибалтике, а не для создания наступательного со-
юза19 Хотя легату удалось решить некоторые территориальные споры уже
в 1234—1235 гг.20, поражение крестоносцев при Сауле, гибель большей ча-
сти меченосцев 22 сентября 1236 г. и последовавшие за этим восстания кур-
шей, земгалов и островных эстов показали, что удержать прибалтийские
колонии можно лишь при наличии сильной военной организации.
Ситуация для папы Григория IX осложнялась еще и тем, что он
находился тогда в состоянии конфликта с германским императором Фрид-
рихом II из-за Ломбардии. Посредником между ними был магистр Тев-
тонского ордена Герман фон Зальца, который ждал от папы буллу о со-
единении Орденов21. Папа не мог прийти к окончательному решению без
согласия Дании, поскольку не хотел терять ее как союзника в борьбе с
императором. Дания же требовала за это возвращения ей Северной Эс-
тонии. Рядом распоряжений, в которых папа приказывал легату Виль-
гельму Моденскому подготовить передачу эстонских земель датчанам22,
Григорий IX сумел склонить короля Вальдемара II к согласию на вхож-
дение меченосцев в состав Тевтонского ордена. Однако, получив наслед-
ство меченосцев, тевтонцы не торопились делиться им с Данией. Дания
требовала своего, жалуясь папе (и, может быть, не без основания) на то,
что легат не проявляет достаточных усилий, чтобы заставить Орден вер-
нуть ей Северную Эстонию23.
Так как папа являлся основным гарантом выполнения требования
датчан, промедление в Ливонии могло сказаться и на поддержке его
королем Вальдемаром II в распре с императором. Григорий IX в резкой
форме повелел легату ускорить подписание договора между датским
королем и магистром Ливонского ордена (Ливонского филиала Тевтонс-
кого ордена) Германом Балке, грозя Вильгельму вообще отстранить его
от этого дела24. Датчане послали флот в Финский залив, намереваясь
”ГЛ. XXIV, 4 — 1221 г.; LUB. Bd 1. № СХХХ—CXXXI. S. 168—169; CXXXVII.
S. 175—176; CXLI. S. 181.
19LUB. Bd 1. № СХХХШ. S. 171.
“LUB. Bd 1. № CXXIV S. 172—173; CXXXVIII. S. 177; CXL—CXLII. S. 179—182.
21 Чешихин E. В. История Ливонии. С. 277—279; Колесницкий Н. Ф. «Священная
Римская империя»: притязания и действительность. М., 1977. С. 173—176.
22LUB. Bd 1. № CXLV—CLVII. S. 185—190.
23Donner G. A. Kardinal Wilhelm von Sabina. S. 212—214.
24 LUB. Bd 1. № CLIXI. S. 204—205.
7 - 1056
194
Е. Л. Назарова
высадить войско в Эстонии25 Словом, замечание Б. Я. Рамма о том, что
легат в 1237—1238 гг. в спешке заканчивал создание антирусской коали-
ции26, явно не соответствует действительности. Поспешить на встречу с
королем Вальдемаром II в Стенби магистра Германа Балке и легата Виль-
гельма вынуждало стремление избежать войны в Эстонии и должност-
ных неприятностей.
7 июня 1238 г. в Стенби был подписан договор, удовлетворивший
территориальные притязания датчан. При этом Дания отказалась в пользу
Ордена от земли Ярвамаа (Гервен, Ервен), которая по предварительной
договоренности в 1236 г. также отходила датской короне. Кроме того,
Дания обязалась не вторгаться в орденские владения в Западной'Эсто-
нии и вообще не проявлять враждебности к Ордену. Орден же не дол-
жен был претендовать на земли, которые завоюет Дания, но должен при
необходимости их защищать. Если завоевание новых земель будет про-
водиться совместными силами, то дележ их между Данией и Орденом
должен производиться в соотношении 2:1. Причем при выступлении
против христианских земель было необходимо разрешение папы27
Справедливо замечание о том, что подписание договора укрепляло
ливонский фронт против Руси и открывало возможность для дальнейше-
го наступления на новгородские владения, а сам этот документ можно
считать одновременно и союзным договором между Данией и Ливонским
орденом28. Вместе с тем надо отметить два важных обстоятельства. Во-
первых, та часть договора, на которой, собственно, и основывается выска-
занное замечание, имела вполне конкретную цель: определить обязанно-
сти Ордена как основной военной силы в этом районе Восточной
Прибалтики. Точно такие же обязанности по отношению к ливонским епис-
копам — защита земель епископств и участие в совместных походах —
перешли к Ливонскому ордену по наследству от меченосцев29. Были со-
хранены здесь и пропорции при разделе совместно завоеванных земель,
утвержденные для епископов и меченосцев еще в начале ХШ в.30 Только
теперь доля епископов отходила к Дании, а Орден получал одну треть,
как прежде меченосцы. Данное уточнение в договоре было необходимо и
потому, что при новых завоеваниях земель куршей и земгалов Ливонский
орден получал две из трех частей — по аналогии с тем, как это было уста-
новлено между тевтонскими рыцарями и епископом на прусских землях31
25 Арбузов Л. А. Очерк истории Лифляндии. С. 39; Donner G. A. Kardinal Wilhelm
von Sabina. S. 213.
26Рамы Б. Я. Папство и Русь. С. 127.
27LUB. Bd 1. № CLX. S. 205—209.
28Donner G. A. Kardinal Wilhelm von Sabina. S. 217.
29 Чешихин E. В. История Ливонии. С. 285; LUB. Bd 1. № CXLIX. S. 191—193.
30 LUB. Bd 1. № XVI. S. 22—23; XVIII. S. 24—25; XXIII. S. 30—31.
31 LUB. Bd 1. № CXXXI. S. 223—226; CLXXXI. S. 237—238.
Крестовый поход на Русь в 1240 г.
195
Во-вторых, нет оснований, полагаясь на текст договора, утверждать,
что уже в Стенби был запланирован совместный крестовый поход, пред-
принятый в 1240 г.32 У каждой из сторон были свои сложные проблемы.
Датчанам предстояло обосноваться в Северной Эстонии: поставить свою
администрацию, наладить отношения с сидевшими на тех землях немец-
кими феодалами, решить вопрос о выделении земель и доходов ревельс-
кому епископу, подчинявшемуся Лунду, и т. п.33 Что касается Ливонского
ордена, то для него в тот момент первоочередной задачей было подавление
восстаний эстов на о. Сааремаа (Эзель) и куршей. Еще в конце 1240 г.
папа по просьбе Ордена объявил крестовый поход против воюющих эстов34.
Договор с ними был подписан только в 1241 г.35 Курши же сопротивлялись
почти до середины 40-х гг.36 Назначенный ливонским магистром Герман
Балке оставался одновременно и магистром Тевтонского ордена в
Пруссии37 Война с пруссами требовала большого напряжения сил и
ограничивала возможности по отправке сильного отряда рыцарей в
Ливонию. Перед Орденом стоял также вопрос о войне с литовцами, на
помощь которых рассчитывали как пруссы, так и курши. Упомянем в
этой связи о поездке в Новгород посольства во главе с рыцарем Андреасом
фон Вельвеном. Этот исторический факт известен лишь по Житию Алек-
сандра Невского, где Андреас назван Андреяшем38. Источник не дает пред-
ставления о том, какова была цель ливонского посольства. Неизвестна и
точная дата прибытия его в Новгород. В. А. Кучкин датирует посольство
1236 г. и полагает, что Андреас должен был убедить князя Александра
послать войско в совместный поход против литовцев39 Думается, однако,
что посольство имело место уже после слияния орденов. В источниках
нет точных данных о том, был ли Андреас фон Вельвен в Ливонии еще до
1237 г. или прибыл сюда с первыми тевтонскими рыцарями40. По крайней
32Donner G. A. Kardinal Wilhelm von Sabina. S. 222—223; Шаскольский И. П. Борьба
Руси. С. 154—157.
33LUB. Bd 1. № CLXV—CLXVI. S. 214—215; Urban W. The Baltic Crusade. Illinois,
1975. P. 161—162.
34LUB. Bd 1. № CLXVII. S. 216.
35 Новосельцев А. П., Пашу то В. T., Черепнин Л. В. Пути развития феодализма.
M., 1972. С. 306—308.
36 Чешихин Е. В. История Ливонии с древнейших времен. Рига, 1885. Т. 2.
С. 7—9; LUB. Bd 1. № CLXXX. S. 236; CLXXXII. S. 239.
37 Чешихин Е. В. История Ливонии. Т. 1. С. 285; Петр из Дусбурга. Хроника
земли Прусской / Пер. и комм. В. И. Матузовой. М., 1997. С. 32.
38 Житие Александра Невского. Первая редакция. 1280-е годы / Подготовка к
изданию и перевод Ю. К. Бегунова // Князь Александр Невский. С. 191, 196. Иден-
тичность Андреяша и Андреаса фон Вельвена не вызывает сомнения. См.:
Benninghoven F. Der Orden der Schwertbruder. S. 375; Житие Александра Невского.
С. 202; Кучкин В. А. Александр Невский — государственный деятель и полководец
средневековой Руси // ОИ. 1996. № 5. С. 22—23 и др.
39Кучкин В. А. Александр Невский. С. 23.
40Benninghoven F. Der Orden der Schwertbruder. S. 374.
196
Е. Л. Назарова
мере, среди наиболее известных в начале ЗО-х годов меченосцев его имя
не значится. Более вероятно, что посольство отправилось в Новгород где-
то в промежутке между концом 1237 и апрелем 1239 г. — до того, как
исполнявший обязанности магистра Дитрих фон Гронинген отбыл в
Германию, оставив в Ливонии вместо себя Андреаса фон Вельвена41.
Официальной целью посольства мог быть визит вежливости ливонцев в
качестве новых соседей. Заодно следовало выяснить, нет ли у новгородцев
намерений поддержать восставших эстов, как это было в недалеком
прошлом (во время восстания в 1223—1224 гг.)42. Не исключено также,
что Андреас собирался привлечь князя Александра к совместным действиям
против литовцев, от которых новгородские земли терпели много неприят-
ностей. В любом случае посольство должно было продемонстрировать
мирные намерения Ливонского ордена, не желавшего в тот момент
обострять отношения с Новгородом.
Таким образом, ни датчане, ни Ливонский орден летом 1238 г. не
были готовы к наступлению на русские земли. И вряд ли столь опыт-
ный и трезвый политик, коим был легат Вильгельм Моденский, стал бы
поднимать в Стенби вопрос о планах скорейшего совместного выступле-
ния против Руси. К тому же нет ни одного документа папской курии
рубежа 30—40-х гг. который призывал бы и давал разрешение на крес-
товый поход против Новгородской Руси. Известна булла, датированная
концом 1237 г., в которой папа Григорий IX звал подданных Упсальс-
кой церкви, т. е. шведов, готландцев и крещеных финнов, в крестовый
поход против восставших тавастов (еми)43. Но даже сторонники версии
об объединенном наступлении на Русь считали нецелесообразным про-
водить параллель между этой буллой и событиями 1240 г.44
Г. А. Доннер полагал, что указанием на существование единого плана
наступления крестоносцев может служить практически одновременное по-
явление шведов в низовьях Невы и ливонского войска под Изборском. Это
доказательство принимает и И. П. Шаскольский45. Однако с учетом даты
падения Изборска, называемой псковским летописцем 16 сентября46, раз-
ница между этими походами составляет два месяца, что говорит не в пользу
их одновременности. Чтобы сгладить это несоответствие, Г А. Доннер рас-
суждал о том, что ливонское войско должно было выйти из Дорпата (Дер-
пта, Тарту) не позже 1 сентября, а сбор крестоносцев в Ливонии начался
41 Чеишхин Е. В. История Ливонии. Т. 1. С. 345; Benninghoven F. Der Orden der
Schwertbriider. S. 374.
42 ГЛ. XXVI, 8; XXVII, 3—4; XXVIII, 2—6.
43 Шаскольский ИП. Борьба Руси. С. 145—146.
44Там же. С. 152—153.
45 Donner G. A. Kardinal Wilhelm von Sabina. S. 223—225; Шаскольский И. П.
Борьба Руси. С. 156—157.
46ПЛ. М.; Л., 1941. Т. 1. С. 13; М., 1955. Т. 2. С. 81. В Псковской 2-ой летописи
указано 16 октября. — Там же. Т. 2. С. 21.
Крестовый поход на Русь в 1240 г.
197
еще до Невской битвы, примерно тогда же, когда и сбор шведов для похо-
да на Неву. На этом основании он делал вывод, что оба похода были зап-
ланированы на одно время, но немцы несколько задержались47 Но даже
если допустить, что шведы, отправившиеся к русским берегам не позже
конца июня, собирались в поход значительно быстрее ливонцев, без объяс-
нения возможной причины столь длительной , задержки предположение
Г А. Доннера остается бездоказательным.
И. П. Шаскольский ссылался на то, что при отсутствии постоянной
связи между руководителями нападающих сторон о точном совпадении в
датах не могло быть и речи48. Тем не менее источники свидетельствуют о
том, что существовал опыт совместных выступлений, когда для сбора войск
в назначенном заранее месте встречи предусматривался очень небольшой
промежуток времени. Встречу приурочивали к определенной дате, чаще к
какому-либо религиозному празднику. При этом задержка одного из союз-
ников больше чем на десять дней — две недели уже была чревата провалом
операции: либо противник успевал собраться с силами, либо начиналась
дезорганизация в бездействующем войске и даже после подхода ожидае-
мых отрядов планируемое наступление оказывалось невыполнимым49 Так
что более точно скоординировать сроки совместного наступления шведов и
ливонцев, если бы таковое существовало, было для них вполне доступно.
Другой аргумент в пользу совместного выступления, приводимый
Г А. Доннером, состоял в том, что для координации действий со шведа-
ми ливонцы пошли на Изборск в теплое время года, а не зимой, как было
для них привычнее50 51. Однако история покорения Восточной Прибалтики
показывает, что крестоносцы совершали как зимние, так и летние (весен-
ние, осенние — если не было распутиц и слякоти) военные экспедиций”.
Укажем также на то, что нет полной уверенности в характере швед-
ского похода. Идея о том, что этот поход можно считать крестовым,
была выдвинута еще в прошлом веке. Те исследователи, которые счита-
ли его крестовым, ссылались на участие в нем «пискупов», полагая, что
в обычном походе нескольким епископам делать было нечего52. Все же
следует согласиться с замечанием И. П. Шаскольского о том, что дан-
ное мнение, при очень большой его вероятности, остается гипотетич-
ным ввиду недостатка сведений в источниках53.
Упоминание о шведском походе на Неву отсутствует в скандинавских
и западноевропейских источниках. Некоторые же сведения в рассказе Нов-
47Donner G. A. Kardinal Wilhelm von Sabina. S. 226.
48Шаскольский И. П. Борьба Руси. С. 156—157.
49 ГЛ. X, 3-4; XX, 2, 5—7; XXI, 2; XXV, 3 и др.
50Donner G. A. Kardinal Wilhelm von Sabina. S. 226—227.
51 См., например, ГЛ. XX, 2; XXVII, 2; XXVIII, 5-6 и др.
52См. ссылки на литературу в кн.: Шаскольский И. П. Борьба Руси. С. 158—159.
53 Там же. С. 159.
198
Е. Л. Назарова
городской I летописи Старшего извода при более детальном исследовании
оказываются ошибочными, например, упоминание об участии в походе «мур-
ман», то есть норвежцев54. Маловероятно и то, что в шведском войске мог-
ли быть тавасты (емь), незадолго перед тем поднявшие восстание против
шведов55. Странно выглядит имя шведского воеводы «Спиридон», не встре-
чавшееся у шведов. Таким образом, сообщение летописи о нескольких епис-
копах может также быть неточным. Проверить эти данные по другим ис-
точникам не представляется возможным, так как в Житии Александра
Невского — единственном кроме Новгородской I летописи Старшего изво-
да источнике XIII в., где содержится рассказ о Невской битве, — о еписко-
пах вообще не говорится. Присутствие же при шведском войске одного епис-
копа известно и в тех случаях, которые трудно связать с крестоносцами56.
Не до конца ясна и цель шведского похода 1240 г. Существует мне-
ние о том, что шведы намеревались крестить водь и ижору, которые ос-
тавались еще язычниками57 Но такое объяснение не учитывает того, что
жившие в пределах Новгородской земли водь и ижора находились в гра-
ницах территории, подчинявшейся в церковном плане новгородскому епис-
копу, т. е. уже были охвачены влиянием христианской церкви. Часть
социальной аристократии води и ижоры уже были православными (на-
пример, ижорский старейшина Пелгусий — Филипп)58. Желая подчинить
православные земли, папство, тем не менее, официально не покушалось
на такие христианские владения, если не было особых обстоятельств59
Другое дело, когда находился предлог выступить на «защиту» либо имев-
шихся здесь католиков, либо тех, кто пожелал принять католичество или
же обратился за помощью к католическому правителю. Кстати сказать,
подобная ситуация могла сложиться в конце 1240 г. в земле води, часть
знати которой поддержала рыцарей во время похода сюда из Ливонии60.
Думается, правы те историки, которые не видят религиозных мо-
тивов в походе шведов на Неву. Цель этой военной экспедиции, скорее,
не попытка захватить Ладогу61, а намерение построить крепость в устье
54НПЛ. С. 77; Шаскольский И. П. Борьба Руси. С. 161—162; Линд Д. Г Некото-
рые соображения о Невской битве. С. 48.
55 Шаскольский И. П. Борьба Руси. С. 164—166.
56НПЛ. С. 26, 212(1142 г.).
57 См. ссылки на литературу в кн.: Шаскольский И. П. Борьба Руси. С. 159.
’’Житие Александра Невского. С. 191, 197.
’’Примером может служить поездка в 1185 г. будущего епископа Ливонии Мей-
нарда в Полоцк за разрешением крестить полоцких данников — ливов (ГЛ. I, 2, 3).
См. также: Заборов М. А. Крестовые походы. М., 1956. С. 214.
60НПЛ. С. 78, 295.
61 Ammann А. М. Kirchenpolitische Wandlungen im Ostbaltikum bis zum Tode Alexander
Neuski’s. Roma, 1936. S. 215; Benninghoven F. Der Orden der Schwertbruder. S. 376;
Кирпичников A. H. Невская битва 1240 г. и ее тактические особенности // Князь Алек-
сандр Невский. С. 25; Шишов А. В. Полководческое искусство Александра Яросла-
вича // Князь Александр Невский. С. 32 и др.
Крестовый поход на Русь в 1240 г.
199
р. Ижоры62, чем, вероятно, и следует объяснять задержку здесь шве-
дов. Косвенным подтверждением нашей версии служит чрезвычайное
сходство в описании двух походов шведов: 1240 и 1300 гг. Сведения о
последнем содержатся как в Новгородской летописи, так и в шведской
рифмованной «Хронике Эрика». Основная цель шведской акции 1300 г. —
строительство крепости Ландскруна, правда, не в устье р. Ижоры, а на
одном из островов в устье р. Невы63. К крестовым походам относить
данную военную экспедицию нет никаких оснований. Таким образом,
причисление шведского похода на Неву в 1240 г. к «крестовым» в свете
известных источников представляется недостаточно убедительным. Тем
более сомнительно считать его составной частью общего наступления
крестоносцев.
Поход ливонцев из Дорпата, закончившийся захватом Пскова в сен-
тябре 1240 г., также сложно считать этапом реализации плана совместно-
го наступления. Старшая Рифмованная хроника, подробно повествующая
об этом событии, называет инициатором похода дорпатского епископа Гер-
мана, который призвал на помощь Ливонский орден и вассалов датского
короля. Однако по мере продолжения рассказа хронист — апологет Ли-
вонского ордена — основную заслугу в успехе предприятия приписывает
братьям-рыцарям, забывая об остальных его участниках64. Вместе с тем
вызывает сомнение, что Орден мог послать в этот поход большой отряд,
поскольку значительные силы были оттянуты на подавление восстаний
эстов и куршей. То, что сведения хроники не слишком точны, очевидно
хотя бы из упоминания в ней в связи с данными событиями магистра
Германа Балка, который на самом деле умер в марте 1239 г.65
Более вероятно, что в походе на Псков в 1240 г. участвовали только
братья-рыцари из Вильянд'и (Феллина), а также вассалы из соседних с
Дорпатским епископством владений Ордена, т. е. те силы, которые обыч-
но поддерживали войско епископа в нападениях на русские земли. Ко-
мандовал орденским войском, скорее, не магистр, а вильяндский коман-
дор, который реально был главой Ордена в эстонской части Ливонии66.
Сторонники версии о запланированном общем наступлении (Г. А. Дон-
нер, Э. Кристиансен и др.) утверждают, что специально для похода было
62В этом мы солидарны с В. А. Кучкиным. См.: Кучкин В. А. Александр Нев-
ский. С. 241.
63 НПЛ. С. 91, 330—331; Хроника Эрика / Пер. и комм. А. Ю. Желтухина и
А. А. Сванидзе. Выборг, 1994. С. 50—55.
64 Livlandische Reimchronik IL. Meyer. Padebom, 1876. v. 2065—2175.
65 Чеишхин E. В. История Ливонии. T. 1. С. 345; Арбузов Л. А. Очерк истории
Лифляндии. С. 285.
66То, что в походе на Псков участвовал от Ордена только усиленный отряд ры-
царей из Феллина, полагают также П. Иогансен и Ф. Беннингховен. См.: Benning-
hoven F. Der Orden der Schwertbriider. S. 376.
200
Е. Л. Назарова
прислано большое войско из Дании. При этом ссылаются на хрониста
первой половины ХШ в. Матвея Парижского и историка XVII в. Понта-
нуса. Но посмотрим, насколько такие ссылки обоснованы. Матвей Па-
рижский о походе на Псков не говорит. Он пишет лишь об отправке в
Эстонию датского флота во главе с принцами Абелем и Кнутом. На
кораблях вместе с войском были гражданские переселенцы, которым
предстояло обосноваться на опустошенных татарами новгородских зем-
лях67 О поездке Абеля с войском в Эстонию упоминает под 1239 г. и
Гольштинская Рифмованная хроника68. Сам по себе факт отправки вой-
ска в Эстонию после перехода ее к Дании не вызывает сомнения. Не
исключено, что на кораблях было и какое-то количество переселенцев,
собиравшихся жить в Прибалтике. Вряд ли, однако, упоминание в хро-
нике Матвея о намерении датчан заселить новгородские земли можно
считать подтверждением планов Дании закрепиться к востоку от р. На-
рвы в результате совместного наступления на Русь. Скорее, наоборот:
сказанное хронистом свидетельствует в пользу мнения о том, что Мат-
вей плохо представлял ситуацию и в Дании69, и тем более на Востоке
Балтики. Слышав о разорении Руси татарами, он не знал, куда реально
они дошли. К тому же из его слов следует, что датчане уже владели
всем южным побережьем Финского залива, так как переселенцы не могли
отправиться на земли, еще не принадлежавшие Дании.
В отличие от двух названных хроник, Понтанус рассказывает о том,
что прибывшее в 1238 г. в Эстонию войско под предводительством прин-
цев Абеля и Кнута позже отправилось на Русь вместе с дорпатским епис-
копом70. Однако текстологическое исследование показывает, что Понта-
нус заимствовал сведения из хроники Бальтазара Рюссова, впервые
опубликованной в 1578 г. Рюссов же основывался на упоминании Стар-
шей Рифмованной хроники об участии «мужей короля» в походе на Псков,
но интерпретировал это известие как «король Дании послал значитель-
ную силу на помощь Ордену»71. Иначе говоря, сообщение Понтануса по-
явилось в результате объединения им фактов, взятых из двух источни-
ков: из какой-то хроники, упоминавшей об экспедиции принцев в Эстонию
в 1238—1239 гг., и из «Ливонской хроники» Рюссова. Таким образом, для
утверждения того, что датский король послал войско для участия в со-
67 Christiansen Е. The Northern Crusades. Р. 108.
68 Urban И7. The Baltic Crusade. P. 162.
69 Матузова В. И. Английские средневековые источники. IX—ХШ вв. М.,
1979. С. 139, 165.
70Donner G. A. Kardinal Wilhelm von Sabina. S. 227.
11 Russow Balth. Chronica der Provinz Livlandt. Rostock, 1578. Перевод фраг-
мента хроники на русский язык см.: Бегунов Ю. К., Клейненберг И. Э., Шасколь-
ский И. П. Письменные источники о Ледовом побоище // Ледовое побоище 1242 г.
М.; Л., 1966. С. 239.
Крестовый поход на Русь в 1240 г.
201
вместном походе на Русь, нет веских оснований. К тому же источники
умалчивают о конкретных приобретениях датской короны на оккупиро-
ванной в 1240—1242 гг. части Новгородской земли. Даже захваченные
зимой 1240—1241 г. районы обитания води предполагалось в религиоз-
ном плане подчинить не лундской церкви в лице ее суффрагана — ревель-
ского епископа, а сааре-ляэнескому (вик-эзельскому) епископу72.
Как кажется, поход на Псков в 1240 г. был прямо связан с претен-
зиями на псковское княжение князя Ярослава Владимировича. Его сест-
ра была замужем за братом епископа Германа — Теодорихом73. Сам Те-
одорих еще в 1224 г. получил от Германа в лен землю в окрестностях
Отепя (Оденпе, Медвежьей Головы). Вблизи Отепя имел лен и зять Гер-
мана — Энгельберт фон Тизенгаузен74. С помощью родственников из
Отепя Ярослав предпринял неудачную попытку захватить Изборск еще в
1233 г.75 Не исключено, что в 1240 г. в помощь князю Ярославу род-
ственники собрали более значительное войско — естественно, не беско-
рыстно: епископ Герман надеялся извлечь из предприятия, в случае его
успеха, материальные и территориальные выгоды и обещал поделиться
с рыцарями Ордена76.
Итак, детальное исследование источников свидетельствует о локаль-
ном характере каждого из двух рассмотренных походов — на Неву и на
Псков. И в том, и в другом случае их организаторы и участники пресле-
довали сугубо конкретные цели. Хотя успех этих военных экспедиций,
безусловно, расширил бы на восток сферу влияния папской курии, гово-
рить о приведении в исполнение заранее намеченного ею плана вряд ли
есть основания. Хронологическая же близость обоих походов, думается,
связана с тем, что слухи о разорении Батыем русских земель давали
.надежду на относительно легкую победу над новгородцами.
72LUB. Bd 3. № CLXIX, a. S. 33—34.
73 ГЛ. XV, 13; XXIII, 11.
74ГЛ. XXVIII, 8.
75 НПЛ С 72 282
76 ИЖ Bd з’. № СС, a. S. 37—39; № DLXXX, a. S. 100; Ammann А. М.
Kirchenpolitische Wandlungen. S. 274—275.
С. Л. Никольский
НАСЛЕДОВАНИЕ И КРОВНАЯ МЕСТЬ
(ПО МАТЕРИАЛАМ РАННЕСРЕДНЕВЕКОВОЙ
СКАНДИНАВИИ)
Задолго до записи областных судебников в скандинавском обще-
стве сложился сложный комплекс правовых норм, связанных с тремя
важнейшими сферами кровнородственных отношений: порядком насле-
дования имущества, системой выкупов за преступления против личнос-
ти, а также институтом кровной мести. Областные законы Норвегии,
Швеции и Исландии, записанные в XII—XIV вв., особое внимание уде-
ляют степеням родства в семейном коллективе. Очевидно, что, чем бли-
же родство, тем безусловнее право мести, а также право получения вы-
купа или наследства.
Полтора века назад, в 1842 г., немецкий ученый Вильгельм Биль-
да заметил некую связь между исполнением кровной мести и наследо-
ванием имущества у древних скандинавов*. В 1866 г. на эту проблему
обратил внимание отечественный историк С. М. Шпилевский, усмот-
ревший зависимость наследования от «восстановления чести убитого»,
имея при этом в виду исполнение кровной мести1 2. С тех пор многие
исследователи так или иначе касались вопроса о существовании такой
зависимости в разных регионах, однако ее характер до сих пор остается
малоизученным3.
Связующим звеном между кровной местью и порядком наследо-
вания является система выкупов. Месть и принятие выкупа были тра-
диционной реакцией на «обиду», восходили к глубокой древности и,
по-видимому, долгое время существовали параллельно. Так, Тацит сви-
детельствует о порядке принятия имущественной компенсации за уби-
того родственника у древних германцев4. Несмотря на разновременное
происхождение кровной мести и порядка наследования, ибо, как ука-
зывал А. Я. Гуревич, первая возникает в условиях общинно-родового
1 Wilda W. Е. Geschichte des deutschen Strafrecht. Halle, 1842. Bd I. Das Strafrecht
derGermanen. S. 171—172.
2 Шпилевский С. M. Союз родственной защиты у древних германцев и славян.
Казань, 1866. С. 55.
3 Косвен М. О. Преступление и наказание в догосударственном обществе. М.;
Л., 1925; Хачатуров Р. Л. Становление права: (на материале Киевской Руси). Тби-
лиси, 1988; и др.
4 Тас. Germ., XII (Корнелий Тацит. Л., 1969. С. 362).
Наследование и кровная месть
203
строя, а последний лишь в период его разложения5, нет серьезных ос-
нований усматривать в упоминании Тацита ранние следы процесса вы-
теснения кровной мести. Выкуп не подразумевал ее исключения из пра-
вовой практики, в сущности, являясь одним из проявлений мести в
виде возможной почетной компенсации гибели родича или какого-либо
иного ущерба.
Тесная взаимосвязь выкупа с кровной местью отражена в ряде ста-
тей норвежских областных законов, фиксирующих положения, по кото-
рым пострадавшая сторона имела право «на полное возмещение» либо на
«удовлетворение кровью или объявление (обидчика. — С. Н.) вне зако-
на»6. Обидчик, в судебном порядке объявленный вне закона, лишался всех
гражданских и имущественных прав и, следовательно, мог быть безнака-
занно убит (по-видимому, в первую очередь теми, кто был заинтересован
в его смерти, а именно — родичами погибшего или пострадавшего от его
руки). Как правило, кровная месть ограничивалась другими способами:
во времени (на месте преступления или в определенный промежуток вре-
мени), в пространстве и т. д. Таким образом, выкуп и кровная месть шли
рука об руку, и основные получатели выкупа в иных ситуациях являлись
законными мстителями. Аналогичный параллелизм существовал и в оп-
ределении получателей/плателыциков выкупа и наследников имущества.
Перечни наследников и родственников, имеющих отношение к выкупу, в
скандинавских областных законах близки по своему составу. Расхожде-
ние заключается в наличии или отсутствии в этих перечнях родичей по
женской линии, а главное— в отсутствии в подавляющем большинстве
случаев женщин среди основных получателей/плателыциков выкупа.
Именно потому, что получение выкупа являлось заменой кровной мести,
среди получателей и плательщиков основной компенсации присутствуют
лишь мужчины. В силу понятных причин женщины не рассматривались в
обычном праве как потенциальные мстители и — как правило — не могли
даже вести дело об убийстве своего родича7. Однако даже в этом случае
по нормам скандинавских сборников права прослеживается связь насле-
дования имущества и принятия выкупа. Согласно практически идентич-
ным нормам законов Фростатинга и исландского «Gragas», дочь, будучи
единственным ребенком погибшего, допускалась в число основных полу-
чателей (а также плательщиков) выкупа вплоть до момента своего заму-
жества, так как являлась прямой наследницей отца8.
5 Гуревич А. Я. Большая семья в северо-западной Норвегии в раннее средне-
вековье (по судебнику Фростатинга) И СВ. М., 1956. Вып. VIII. С. 81.
6 Gul. 196 // The Earliest Norwegian Laws, Being the Gulathing Law and the
Frostathing Law / Tr. by L. W. Lasson. N. Y., 1935. P. 143.
7 Gr. II, 335/24—6 11 Laws of Early Iceland. Gragis 11 Ed. and tr. by A. Dennis,
P. Foote, R. Perkins. Winnipeg, 1980. P. 216.
8 Fr. VI, 4; Gr. I. P. 200—201 // Laws of Early Iceland. P. 181.
204
С. Л. Никольский
Очевидно и частое совпадение очередности принятия этого пра-
ва/обязанности. Так, по законам Фростатинга, оговаривается идентич-
ность порядка принятия выкупа с очередностью получения наследства.
Судя по одной из норм «Gragas», компенсация распределяется между
ветвями рода в том же порядке, что и наследство9 В случае гибели чело-
века, законным образом не введенного в семью, даже при том, что его
отец известен, возмещения должны требовать его родственники по ма-
теринской линии, при этом специально оговаривается, что эти же люди
имеют право на наследство после него10 11.
Учитывая, что выкуп принимали родственники, рассматривавшие-
ся как потенциальные мстители за убитого, логично предположить не-
кий сложившийся порядок и в принятии долга/права мести. Такой поря-
док действительно зафиксирован в некоторых скандинавских областных
сборниках права. Согласно большинству шведских областных законов,
право на месть имел ближайший наследник убитого. В «Гуталаге» суще-
ствует отдельная норма, в соответствии с которой право на кровную месть
и на выкуп передавалось по наследству11. С. Д. Ковалевский приводит
порядок наследования кровной мести по «Хельсингелагу», одному из по-
здних и тем не менее наиболее архаичных областных законов Швеции:
1) сын; 2) отец; 3) брат; 4) сын сына; 5) дед по отцу; 6) племянник, сын
брата; 7) племянник, сын сестры; 8) сын дочери; 9) дед по матери;
10) дядя по отцу; 12) дядя по матери, далее «как все другие наследства»12.
Таким образом, очевидно, что кровная месть, как и право на вы-
куп, переходит по наследству и в большинстве случаев — вместе с иму-
щественным наследством.
Очередность мщения часто выдерживается и по материалам, кото-
рые предоставляют нам скандинавские саги. Один из ярких примеров
существования такой очередности на практике есть в «Саге о Харальде
Прекрасноволосом» («Круг земной» Снорри Стурлусона). Ярл Эйнар в
висе укоряет своих старших братьев в том, что они, в отличие от него,
медлят отомстить за погибшего отца:
«Видно, Хрольв и Хролав
Медлят сталь направить
В стан врага. Но время
Для мести приспело.
Добро ж, молчун Торир,
В Мере тешься медом,
Покуда мы бьемся
С убийцей отцовым».
9Fr. V, 18. Р. 328; Gr. I. Р. 168.
10 Gr. I. Р. 169.
11 Gut. 1,14 И Holmback A., WessenE. Svenska landskapslagar: Tolkade och forklarade
fornutidens svenskar. Stockholm, 1933—1946. Ser. 4.
12 Ковалевский С. Д. Образование классового общества и государства в Швеции.
М, 1977. С. 129; HL А, 15 И Holmback A., Wessen Е. Svenska landskapslagar. Ser. 3.
Наследование и кровная месть
205
По следующей висе, сказанной после свершения мести, видно, что
Эйнар нарушил сложившуюся очередность исполнения мести из-за нере-
шительности братьев, чье старшинство обязывало их мстить прежде него:
«Мудры в счете норны,
Достало и четвертого,
Дабы, мстя за Рогнвальда,
Столп дружин обрушить...»13.
Возможность такого же нарушения порядка, но уже в процессе су-
дебного преследования, оговаривается в законах «Gragas». В случае, если
старший брат передает свое право на иск по делу об убийстве какому-то
иному лицу, в то время как младший брат ведет дело лично, судебное
разбирательство следует вести по иску последнего14.
Таким образом, если кровная месть на каком-то этапе становится
частью наследства или, что скорее — порядок наследования соответствует
ранее сложившейся очередности мстителей (строится по той же схеме
кровно-родственных отношений), зависело ли от исполнения кровной
мести само получение наследства после убитого родича?
Ни в норвежских или шведских сборниках областных законов, ни в
исландском «Gragas» нет норм, ставящих наследование в прямую зави-
симость от исполнения кровной мести.
По мере развития обычного права, еще до фиксации его в письмен-
ных источниках, кровная месть постепенно теряет характер долга, транс-
формируясь в право родственников мстить убийце или взять компенса-
цию за убитого родича.
Однако материал саг постоянно подчеркивает превосходство в гла-
зах скандинава кровной мести над выкупом. В одной лишь «Саге о Грет-
тире» существует несколько ярких примеров такого отношения. Так, Хьяр-
ранди, дружинник ярла и брат Бьёрна, убитого Греттиром за словесное
оскорбление, в ответ на предложение выкупа отвечает, что «не собирается
торговать своим братом»15. Впоследствии оба брата Бьёрна также погиба-
ют при неудачной попытке мести за него. Ярл, у которого те находились
на службе, произносит следующие слова: «Они были такие молодцы, что
не пожелали продавать один другого» (т. е. не взяли за родича выкуп и
предпочли кровную месть)16. В той же саге Торстейн, сын Кугги, отказы-
ваясь от выкупа, заявляет, что в его семье «пока хватает родичей, чтобы
кончить дело либо объявлением вне закона, либо кровной местью»17.
13 Снорри Стурлусон. Круг земной. М., 1980. С. 58.
14 Gr. I. Р. 168.
15 Сага о Греттире. М., 1976. С. 43.
16 Там же. С. 45.
17 Там же. С. 47.
206
С. Л. Никольский
В отличие от правового материала, обязательный характер мести
прослеживается по многих сагам, в том числе по «Саге о людях из Озер-
ной Долины», где смертельно раненый Ингемуд, пользовавшийся сла-
вой мудрого и гуманного человека, перед кончиной посылает предупре-
дить своего убийцу о неминуемой мести, которая должна последовать
со стороны его сыновей18.
Сколь ни критически следует подходить к сведениям скандинав-
ских саг, тем более к содержанию многочисленных диалогов их персо-
нажей, все же настойчивое повторение данного сюжета позволяет соста-
вить определенное мнение об отношении в скандинавском обществе к
исполнению кровной мести, которое веками сохранялось в устной тра-
диции и, по-видимому, оставалось актуальным ко времени ее письмен-
ной фиксации и обработки.
Мужчины, медлившие с исполнением кровной мести, подвергались
моральному осуждению со стороны своих родственников, против них
было настроено и общественное мнение. Не в последнюю очередь отсю-
да в скандинавских сагах чрезвычайно распространен сюжет «подстрека-
тельства» со стороны женщин, которые, как правило, не имели возмож-
ности собственноручно исполнить кровную месть, но пеклись о чести и
репутации рода.
Тем не менее отношение к мести или активному судебному пресле-
дованию, влекущему за собой объявление убийцы вне закона, как к яв-
лению более почетному, чем мирное урегулирование, можно проследить
и по нормам областных законов Швеции, Норвегии и Исландии.
Среди областных сборников права Скандинавии в этом смысле осо-
бенно выделяется «Гуталаг», в соответствии с нормой которого убийца
мог предложить выкуп ближайшему родственнику погибшего лишь спу-
стя год после убийства. Только тогда принимавший выкуп родич счи-
тался ненавлекшим на себя позор. Подразумевалось, что в течение года
убийца подлежал кровной мести без права откупиться. Но и по проше-
ствии этого срока пострадавшая сторона могла еще дважды отказывать-
ся от компенсации, тем самым продлевая возможность отмщения19 Лю-
бопытная норма существует в сборнике областных законов Гулатинга, в
соответствии с которой запрещалось требовать возмещения более чем
три раза в том случае, если не предпринимались какие-то действия для
исполнения кровной мести20. После перечисления трех ближайших род-
ственников (сына, отца и брата — именно в такой очередности), на кото-
рых прежде всего возлагалось ведение дела об убийстве, в исландском
«Gragas» говорится, что если кто-либо из них желает разрешить конф-
18 Vatnsdoela Saga I Tr. by G. Jones. Princeton, 1944. P. 67.
19 Gut. I, 13 // HolmbackA., Wessen E. Svenska landskapslagar. Ser. 3.
20 Gul. 186. P. 140.
Наследование и кровная месть
207
ликт миром, а кто-то стремится преследовать убийцу в рамках закона,
свобода действия предоставляется последнему21.
Наконец, в полном противоречии со сведениями, почерпнутыми из
сборников областных законов, судя по которым получение выкупа со-
провождается гарантиями мира и нарушение подобных обещаний явля-
ется тяжким преступлением, в скандинавских источниках существуют
отголоски тех времен, когда жажда мести, сохранявшей характер долга,
могла быть неудовлетворена даже после принятия компенсации за уби-
того родича. Так, в эпической песне «Речи Сигрдривы» валькирия пре-
дупреждает Сигурда:
...не верь никогда
волчьим клятвам, —
брата ль убил ты,
отца ли сразил:
сын станет волком
и выкуп забудет».22
В сагах, в отличие от областных законов, хорошо прослеживается
зависимость наследования имущества и общественного статуса от ис-
полнения кровной мести. Характерен сюжет с почетным хозяйским ме-
стом, которое в ряде случаев либо сознательно не занимается наследни-
ком до исполнения кровной мести, либо этому препятствуют его родичи.
Например, показательно решение сыновей Ингемуда не пользоваться об-
щественным положением их убитого отца и не занимать его места ни
дома, ни на пирах, пока он не будет отомщен23. В «Саге о людях из Озер-
ной Долины» делается особый акцент на хозяйском месте в доме, ибо
именно на нем проводит оставшееся до кончины время смертельно ра-
неный Ингемуд24.
В «Саге о битве на Вересковой Пустоши» исландец Бард, попытав-
шийся сесть на место своего убитого старшего брата, встретил резкий
отпор со стороны матери, которая ударила его по лицу и запретила ему
там сидеть, пока тот не отомстит за своего родича. Затем она принесла
своим сыновьям камень вместо хлеба со словами: «Вы не достойны луч-
шего, чем камень, потому что не мстите за брата и позорите свой род»25.
Речь, по-видимому, идет о почетном сиденье, символизировавшем
в Скандинавии право главы семьи и собственника имущества. Порядок
вступления на это место (своеобразный ритуал введения в наследство)
21 Gr. I. Р. 157.
22 Речи Сигрдривы // Старшая Эдда. М., 1975. С. 287.
23 Vatnsdoela Saga. Р. 66.
24 Ibid. Р. 67.
25 Heidarviga Saga И fslenzk fornrit. Reykjavik, 1938. B.III. Bl. 276—277.
208
С. Л. Никольский
А. Я. Гуревич прослеживает по «Саге об Инглингах»26: «В то время был
обычай, что, когда справляли тризну по конунгу или ярлу, тот, кто ее
устраивал и был наследником, должен был сидеть на скамеечке перед
престолом до тех пор, пока не вносили кубок, который назывался Кубок
Браги. Затем он должен был встать, принять кубок, дать обет совершить
что-то и осушить кубок. После этого его вели на престол, который рань-
ше занимал его отец. Тем самым он вступал в наследство после отца»27
Аналогичный обряд восхождения на отцовский престол описан и в «Саге
об Олаве сыне Трюггви»28.
Подобный же порядок присутствует в нормах скандинавских сбор-
ников областных законов. В соответствии с одной из норм законов Гула-
тинга, наследник умершего человека занимает его хозяйское место в
доме29 Сидя именно на этом месте, подчеркивавшем гражданские и
имущественные права владельца, по законам Фростатинга, хозяин при-
нимает вызов в суд и защищает свою собственность30.
Следовательно, недопущение медлившего с местью индивидуума
на указанное сиденье приобретает смысл более глубокий, чем простое
моральное осуждение. Осознанное решение не занимать это символи-
ческое место до исполнения кровной мести, вероятно, может означать
временный добровольный отказ от вступления в права наследника иму-
щества и общественного статуса.
По-видимому, данный сюжет, не зафиксированный в письменном
праве, но присутствующий в сагах, аккумулирующих в себе многовеко-
вую устную традицию, указывает на существовавшую некогда действи-
тельную зависимость наследования от исполнения кровной мести. Та-
ким образом, это еще один отголосок древних представлений о кровной
мести, как о долге, связывавшем семейный коллектив.
26 Гуревич А. Я. Норвежская община в раннее средневековье И СВ. М., 1958.
Вып. XI. С. 9.
27 Силппл (
27 Снорри Стурлусон. Круг земной. С. 31.
28 Там же. С. 120.
29 Gul. 115. Р. 113.
30 Fr. X, 2. Р. 343; Fr. X, 31.
В. Б. Перхавко
ДРЕВНЕРУССКИЕ КУПЦЫ В ПОДУНАВЬЕ
(ПО АРХЕОЛОГИЧЕСКИМ ДАННЫМ)’
Дунай (греч. Истр) — вторая по протяженности (2850 км) река в Ев-
ропе — издавна использовалась как важнейшая транспортная артерия не
только населением Дунайского бассейна, но и народами, проживавшими
на некотором удалении от него, в том числе и восточными славянами.
Практически со всеми регионами Подунавья Древняя Русь поддерживала
в IX—ХШ вв. самые разнообразные контакты (и политические, и эконо-
мические, и этнические, и культурные). Они уже не раз становились пред-
метом внимания историков, но гораздо хуже изучены на археологическом
материале. В эпоху средневековья в ряде дунайских центров велась ожив-
ленная торговля, в которой участвовали немецкие, еврейские, итальянс-
кие, болгарские, сербские, венгерские, чешские, византийские и древне-
русские купцы* 1. Однако до сих пор остается окончательно невыясненным
вопрос, кто играл более активную роль в торговом обмене Руси с разными
областями Подунавья. Письменные источники не позволяют дать на него
однозначный ответ.
Поэтому наиболее продуктивным и перспективным методом реше-
ния проблемы представляется сопоставление письменных и археологи-
ческих материалов. Рассмотрение тех и других целесообразно проделать
не в целом по Дунаю (по всему течению которого в эпоху средневековья
не осуществлялась сквозная навигация), а по отдельным историко-гео-
графическим регионам. Традиционно выделяются три участка Дунайс-
кого бассейна:
1)	Верхний Дунай — протяженностью 970 км (от истоков на восточ-
ных склонах гор Шварцвальда в Западной Германии и до Вены);
2)	Средний Дунай — 949 км (от Вены и до Железных Ворот на
стыке границ Сербии с Болгарией и Румынией);
* Статья написана в рамках проекта «Древняя Русь и Нижнее Подунавье
(X—XIV вв.)», поддержанного РГНФ (№ 96—01—00049).
1 Fluss М. Donaufahrten und Donauhandel im Mittelalter und in neueren Zeiten. Leipzig;
Prag, 1920; Hajnal H. The Danube. Its Historical, Political and Economic Importance.
Hague, 1920. P. 5—10, 109—112; Bastian F. Die Legende vom Donauhandel im
Friihmittelalter // Vierteljahrschrift fiir Social- und Wirtschaftgeschichte. 1929. Bd 22.
H. 3/4. S. 289—332; Пловидба на Дунаву и ньеговим притокама кроз векове. Беог-
рад, 1983; TodorovaE. River Trade in the Balkans during the Middle Ages П Etudes
Balkaniques. 1984. № 4. P. 38—50.
210
В. Б. Перхавко
3)	Нижний Дунай — 931 км (от румынского г. Турну-Северин и до
впадения тремя рукавами в Черное море)2.
Прежде всего обратимся к письменным источникам X—XIII вв. (см.
табл. I). Для чистоты анализа привлекаются сведения лишь по средне-
вековым дунайским центрам без учета данных по пунктам, лежащим в
стороне от течения Дуная, поскольку их товарный обмен с древнерус-
скими землями мог осуществляться иными путями.
Таблица I
Письменные свидетельства торговых связей средневековых
дунайских центров с Русью в X—XIII вв.
Дунайские центры	Количество писйменных свидетелйств				Древнерусские импорты
	X в.	XI в.	XII в.	XIII в.	
Раффелйштеттен	1	—	—	—	—
Регенсбург	—	1	5	—	—
Энс	—	—	1	—	—
Маутхаузен	—	—	—	1	—
Эстергом	—	—	—	1	+
Пешт	—	—	—	1	+
Доростол	—	—	1	—	+
Переяславец	—	1	—	—	+
Для Верхнего Подунавья в письменных материалах сохранилось де-
вять прямых свидетельств о торговых отношениях его центров (Раффель-
штеттена, Регенсбурга, Энса, Маутхаузена) с Русью. Древнейшее из них —
упоминание о «приходящих для торговли» в Баварскую Восточную марку
«ругов и богемов» в Раффелыптеттенском таможенном уставе 903—906 гг.,
породившем многочисленную литературу, в которой преобладает отож-
дествление «ругов» с древними русами3. В источниках XI—XII вв. лучше
всего отражены контакты с Русью крупнейшего по тем временам верхне-
2Максаковский В. П. Большой Дунай. М., 1963. С. 3—4; Kowalenko W. Dunaj И
Slownik starozitnoSci stowianskych. Wroclaw; Warszawa; Krakdw; Gdansk, 1962. T. 1.
Cz. 2. S. 404—406.
3 Назаренко А. В. Немецкие латиноязычные источники IX—XI веков. Тексты,
перевод, комментарий. М., 1993. С. 59—100 (там же — обзор литературы).
Древнерусские купцы в Подунавье
211
дунайского центра Регенсбурга, к которому относится шесть свидетельств.
«Возы, направляющиеся на Русь или из Руси» упоминаются в грамоте
1191/1192 г. штирийского герцога Оттокара IV, подтвердившего сложив-
шиеся еще при его отце Оттокаре III таможенные порядки на рынке г. Эн-
са4. В июле 1192 г. новый австрийский и штирийский герцог Леопольд V
установил таможенные и торговые привилегии на территории Австрии
для регенсбургских купцов, в том числе и торговавших с Русью так назы-
ваемых «русариев» (ruzarii)5. Наконец, по уставу австрийского герцога
Леопольда VI (1198—1230) в Маутхаузене взималась пошлина по три фунта
серебра с купеческих возов, идущих из Венгрии и Руси6.
Для Среднего Подунавья мы имеем лишь одно свидетельство —
таможенный устав Эстергома, дошедший по документу 1288 г., но вос-
ходящий еще к 1198 г. В нем говорится о купцах, приезжавших в Эстер-
гом и Пешт из Руси7
Среди немногочисленных письменных свидетельств торговли с Русью
Нижнего Подунавья в литературе чаще всего приводят слова великого киев-
ского князя Святослава о торговом значении Переяславца (Малого Пресла-
ва), находившегося, скорее всего, на месте румынского села Нуфэру (бывш.
Прислава) на правом берегу дунайского рукава св. Георгия, южнее г. Тулчи8.
По Повести временных лет, Святослав заявил в 969 г. своей матери княгине
Ольге и киевским боярам: «Не любо ми есть в Киеве быти, хочю жити в
Переяславци на Дунай, яко то есть середа земли моей, яко ту вся благая
сходятся: от Грек злато, поволоки, вина и овощеве разноличныя, из Чех же,
из Угорь сребро и комони, из Руси же скора и воск, мед и челядь»9. Когда же
и каким образом была составлена эта летописная речь? Очевидно, что не во
времена Святослава, а гораздо позднее, в XI в., и на основе преданий. Уст-
ная традиция донесла, по-видимому, лишь воспоминания о том, что Свя-
тослав Игоревич объяснял свое намерение перенести резиденцию из Киева
4 Regensburger Urkundenbuch / J. Wiedemann. Munchen, 1912. Bd 1. № 43. S. 13.
5 Urkundenbuch zur Geschichte der Badenberger in Osterreich. Wien, 1950. Bd 1.
№ 86. S. 118; Bastian F. Die Legende. S. 312—320; Васильевский В. Г. Древняя тор-
говля Киева с Регенсбургом /7 ЖМНП. 1888. Июль. С. 144—145; Пашуто В. Т.
Древняя Русь и Австрия // Ost-West-Begegnung in Osterreich. Festschrift fur E. Winter
zum 80. Geburtstag. Wien, 1976. S. 235—236; Назаренко А. В. Имя «Русь» и его
производные в немецких средневековых актах (IX—XIV вв.). Бавария — Австрия //
ДГ 1982 г. М., 1984. С. 96.
6 Knittier Н. Eine Markt- und Zollordnung Herzog Leopolds VI // Mitteilungen des
Institute fur Osterreichische Geschichtsforschung. Wien, 1977. Bd 85. S. 350.
’Monumenta ecclesiae Strigonensis / F. Knauz. Strigonii, 1882. T. II. P. 238—241;
Новосельцев А. П., Пашуто В. T. Внешняя торговля Древней Руси (до середины
XIII в.) // ИСССР. 1967. № 3. С. 86.
*Перхавко В. Б. О торговых контактах Киева с Болгарией в IX—XII вв. // Пробле-
мы социально-экономической истории феодальной России. М., 1984. С. 92—99; Он
же. Летописный Переяславец на Дунае // ДГ. 1992—1993 гг. М., 1995. С. 168—182.
9ПСРЛ. М., 1962. Т. 1. Стб. 67.
212
В. Б. Перхавко
торгово-экономическим значением Переяславца на Дунае, под которым под-
разумевался в данном случае не Малый Преслав, а Преслав Великий — круп-
нейший торговый центр Болгарии X в.
Действительно, если упомянутый в речи 969 г. перечень византийских
и древнерусских экспортных товаров (золото, дорогие ткани, вино, южные
фрукты — из Византии; меха, воск, мед, рабы — из Руси) соответствует тор-
говому обмену между двумя странами и в X, и в XI—XII вв., то серебро вряд
ли вывозилось в X в. из Чехии и Венгрии в Нижнее Подунавье и на Русь. Ни
по письменным, ни по археологическим, ни по нумизматическим данным
проследить это не удается. Серебро в виде венгерских и чешских монет-дена-
риев ввозилось в XI в. (а не во времена князя Святослава) на Русь, но не на
Нижний Дунай10 *. Таким образом, летописец XI в. дополнил торгово-эконо-
мическую характеристику Переяславца на Дунае (то есть Преслава Великого,
а в более широком смысле всего Нижнего Подунавья) второй половины X в.
современными ему сведениями о торговых связях Руси.
Имеется достоверная информация о связях с Русью еще одного из нижне-
дунайских центров — Доростола (совр. Силистра). Живший в столице импе-
рии византийский ученый и литератор Иоанн Цец (1110—1180) получил около
середины XII в. в подарок от своего близкого друга, митрополита Доростола
мальчика «Севальда, переименованного им в Феодора, и вырезанную таврами,
то есть росами, чернильницу из рыбьей кости, покрытой затейливой резьбой»11.
Под «рыбьей костью» подразумевается моржовый клык, добывавшийся к севе-
ру от Новгорода. Но письмо Иоанна Цеца нельзя использовать в качестве дока-
зательства тезиса о поступлении рабов из Руси на Нижний Дунай в XII в., ибо
Севальд был «мизийцем» (болгарином), а не русским12.
С середины XII в. наиболее активную роль в Нижнем Подунавье стал
играть Галич, потеснивший Киев на данном направлении внешней торгов-
ли Руси. Галицкие купцы добирались в нижнедунайские центры как по ре-
кам (прежде всего по Днестру и Пруту) и Черному морю, так и сухопутны-
ми дорогами, вдоль которых на территории Молдовы концентрируются
находки древнерусских ремесленных изделий: пряслиц из овручского слан-
ца, дверных трубчатых замков, бронзовых крестов-реликвариев13. Об ак-
тивности галицких князей в Нижнем Подунавье свидетельствуют сообще-
ния Ипатьевской летописи о деятельности Ивана Ростиславича Берладника14.
10Потин В. М. Древняя Русь и европейские государства в X—ХШ вв. Л., 1968.
С. 188—195, 218—222.
"Joannes Tzetzes. Epistulae / Р. Leone. Lipsiae, 1972. P. 120;БибиковM. В. Визан-
тийские источники по истории Руси, народов Северного Причерноморья и Северно-
го Кавказа (XII—ХШ вв.) // ДГ 1980 г. М„ 1981. С. 67.
12См.: Рыбаков Б. А. Ремесло древней Руси. М., 1948. С. 474.
13Spinet V. Moldova in secolele XI—XIV СЬфпйи, 1992. P. 126—128. Fig. 17—21.
14ПСРЛ. M., 1962. T. 2. Стб. 497. См.: Перхавко В. Б. Князь Иван Берладник
на Нижнем Дунае // Восточная Европа в древности и средневековье. Политическая
структура древнерусского государства. Тезисы докладов. М., 1996. С. 70—74.
Древнерусские купцы в Подунавье
213
Обратимся теперь к анализу археологических материалов из Подуна-
вья. Для воссоздания торговых связей наиболее показательны находки не
предметов роскоши, нередко поступавших в виде даров, а предметов мас-
сового потребления, производившихся крупными сериями13. Среди вво-
зившихся в Западную, Центральную и Юго-Восточную Европу изделий
древнерусского ремесла XI—XIII вв. преобладают пряслица для прядения
из розового и фиолетового овручского шифера, глиняные поливные по-
лихромные яйца-писанки, железные висячие трубчатые замки, бронзо-
вые кресты-энколпионы. Выявление этих находок позволяет делать ста-
тистические подсчеты размаха и динамики международной торговли
Древней Руси, хотя, являясь мелкими сопутствующими товарами (а иног-
да и личными вещами купцов), они, конечно, не составляли основного
объема вывоза. В древнерусском экспорте, в том числе и в Подунавье,
преобладали иные товары — рабы, пушнина, воск, кожа, — археологи-
чески невыявляемые. Тем не менее картографирование древнерусских им-
портов дает определенные результаты.
Карта находок древнерусских ремесленных изделий в Подунавье (см.
рис. 1) кардинально отличается от картины торговых контактов с Русью,
реконструируемой на базе письменных источников (см. табл. II, III). В Верх-
нем Подунавье удалось найти сведения лишь об одной находке пряслица из
овручского шифера из Айслингена на реке Фильс (Германия), недалеко от
известного в эпоху средневековья дунайского торгового центра Ульма15 16. В
Регенсбурге, Энсе, Вене древнерусские импорты пока не выявлены.
Гораздо больше древнерусских ремесленных изделий встречается в цент-
рах Среднего Подунавья. Среди них преобладают бронзовые кресты-энколпи-
оны с рельефно-выпуклыми изображениями Распятия и Богоматери второй
половины XI—-XII в., открытые в Ракошпалоте (территория совр. Будапешта),
Белграде и с. Брестовик в Восточной Сербии17. Более поздние складни, выпол-
ненные в технике мелкого уплощенного рельефа в первой трети XIII в., обна-
ружены в Эстергоме и Чуте (территория совр. Будапешта)18. Точное место на-
15 Даркевич В. П. К истории торговых связей древней Руси (по археологичес-
ким данным) // КСИА. М., 1974. Вып. 138. С. 93—103.
16 Maier R. A. Friihmittelalterliche Steinspinnwirtel aus Donau-, Altmiihl- und
Regengebiet Bauerns // Germania. Mainz, 1982. Jg. 60. H. 2. S. 580, 582. Abb. 1: 4.
17 Bdrdny-Oberschall M. Byzantinische Pektoralkreuze aus ungarischen Funde//
Forschungen zur Kunstgeschichte und christlichen Archaologie. Baden-Baden, 1953.
Bd 2. S. 229, 250; Lovag Zs. Byzantine Type Reliquary Pectoral Crosses in the Hungarian
National Museum // Folia archaeologica. Budapest, 1971. T. XXII. P. 159. Fig. 5: 3;
Перхавко В. Б. Находки энколпионов на территории Югославии // СА. 1987. № 4.
С. 207—211. Рис. 1—2, 5.
18 Крест из Эстергома экспонируется в Музее Б. Балинта в Эстергоме (инв.
№ 53.105.1); Gerevich L. A kuzepkori muzeum kutalOsai az 1941—1942. evben//
Budapest riigisfigei. 1943. T. XIII. S. 441; Idem. The Art of Buda and Pest in the
Middle Ages. Budapest, 1971. P. 28, 139. Pl. XVI, 45.
214
В. Б. Перхавко
Рис. 1.
Карта распространения древнерусских импортов по течению Дуная.
1 — Айслинген; 2 — Эстергом; 3 — Будапешт; 4 — Белград; 5 —
Брестовик; 6 — Видин; 7 — Силистра; 8 — Пэкуюл луй Соаре; 9 —
Черна вода; 10 — Капидава; И — Гарвэн; 12 — Исакча; 13 — Тул-
ча; 14 — Нуфэру; 15 — Ветрен.
Условные обозначения: 1) пряслица из овручского шифера; 2) гли-
няные яйца-писанки; 3) висячие трубчатые замки; 4) кресты-энкол-
пионы; 5) другие изделия древнерусского ремесла; а) единичные на-
ходки; б) групповые находки.
Таблица II
Находки древнерусских ремесленных изделий в дунайских центрах*
№ п/п	Местонахождения	Древнерусские ремесленные изделия					Наличие пис именных свидетелйств связей с Русйю
		Пряслица из овручского ш ифера	Трубчатые замки и ключи к ним	Глиняные яйца- писанки	Эн кол пионы	Другие изделия	
1.	Айслинген	1	—	—	—	—	—
2.	Эстергом	—	2	—	1	—	+
3.	Будапешт	—	—	—	2	—	+
4.	Белград	—	—	—	2	—	—
5.	Брестовик	—	—	—	1	—	—
6.	Видин	—	—	—	2	—	—
7.	Силистра (Доростол)	около 30	—	—	2	4-	+
8.	О-в Пэкуюл луй Соаре	20	4	—	2	+	—
9.	Черна вода (Аксиополй)	+	—	—	—	—	—
10.	Капидава	+	—	—	—	—	—
11.	Гарвэн (Диногеция)	около 450	3	7	—	+	—
12.	Исакча (Новиодунум)	+	—	6	7	+	—
13.	Тулча	+	—	—	—	—	—
14.	Нуфэру (Малый Преслав)	+	—	1	—	—	+
15.	Ветрен	1	—	—	2	—	—
Древнерусские купцы в Подунавье
* Знак «+» означает, что точное количество находок не установлено.
СП
Таблица III
Соотношение письменных и археологических свидетельств торговых связей Руси с Подунавьем*
Регион	Число письменных свидетельств					Находки древнерусских импортов		
	X в.	XI в.	XII в.	XIII в.	X—XIII вв.	XI—XII вв.	XIII в.	XI—XIII вв.
Нижний Дунай	—	1	2	—	3	534/9	3/3	537/12
Средний Дунай	—	—	—	2	2	6/4	1/1	7/2
Верхний Дунай	1	1	6	1	9	1/1	—	1/1
Все течение Дуная	1	2	8	3	14	536/14	4/4	545/15
’ В числителе указано количество находок древнерусских ремесленных изделий, в знаменателе — число мес-
тонахождений древнерусских импортов.
В. Б. Перхавко
Древнерусские купцы в Подунавье
217
ходки еще одного аналогичного экземпляра, хранящегося в Музее прикладно-
го искусства в Белграде, неизвестно19 Кроме того, два фрагментированных
образца древнерусских трубчатых висячих замков XI—XII вв. найдены во вре-
мя раскопок в Эстергоме20.
По массовости находок древнерусских импортов на первом месте
все же, бесспорно, находится Нижнее Подунавье (см. табл. И). В ру-
мынской археологической литературе давно уже опубликованы вещи
древнерусского происхождения из Гарвэн (античной Диногеции), о-ва
Пэкуюл луй Соаре, Исакчи (Новиодунума) и других нижнедунайских цен-
тров21. Они представлены самыми разнообразными категориями нахо-
док, среди которых преобладают овручские шиферные пряслица — око-
ло 500 экземпляров, выявленных на поселениях в Гарвэн-Диногеции,
Исакче, Нуфэру, Пэкуюл луй Соаре, Мэчине, Черна воде, Тулче, Сили-
стре, Ветрене, Капидаве22. Здесь обнаружено самое массовое после
Польши скопление древнерусских глиняных яиц-писанок с полихром-
ной глазурью — свыше десятка образцов из Гарвэн, Исакчи, Нуфэру23
19 МиловановиН Д. Уметничка обрада неплеменитих метала на тлу Срби)е од
позне антике до 1690 године. Београд, 1985. С. 84. № 191. При подсчетах этот крест
не учитывается. Дополнительная информация о древнерусских крестах-энколпио-
нах из музеев Венгрии и Сербии получена мною благодаря помощи коллег Ж. Ло-
ваг, Дж. и М. Янкович, Ст. Душанича, Г Марьянович-Вуйович.
™Fettich N. Otvosmester haguateka esztergombau u tatarjalas. korabol 11 Komarom
Megyei MuzeumokKozlemenyei. 1968. № 1. S. 157, 179. Abb. 2: la—lb. Замки хранят-
ся в фондах Музея Б. Балинта в Эстергоме.
21 Ватеа I. Elemente de cultura materiala veche ruseascS oriental^ in asezarea feudala
(secolele. X—XII) de la Dinogetia (Regiuna Galafi) 11 Studii §i referate privind istoria
Romaniei. P. 1-a. Bucure§ti, 1954. P. 195—227; Idem. Byzance, Kiev et TOrient sur le
Bas-Danube du Xе au XIIе siecle 11 Nouvelles etudes d’histoire. Bucarest, 1955. P. 169—180;
Barneal., §tefdnescu St. Din istoria Dobrogei. Bucure§ti, 1971. Vol. 3. P. 294, 310—315;
Spinel V. Circulapa unor piese de cult in regiunile romane§ti Nord-DunSrene in secolele
X—XVII // Arheologia Moldovei. 1992. T. XV. P. 163; Комша M. Изделия древнерусских
городов на территориях к юго-западу от Киевской Руси И Труды V Международного
конгресса славянской археологии. М., 1987. Т. III. Вып. la. С. 100—110. Пользуясь
случаем, выражаю признательность коллегам С. Ангеловой, Г. Атанасову, Л. Дон-
чевой-Петковой (Болгария), И. Барне, П. Диакону, Г Мэнуку-Адамештяну,
В. Спинею (Румыния), любезно сообщившим мне дополнительную информацию о
находках древнерусских ремесленных изделий в Нижнем Подунавье.
22Диакону П. Крепость X—XV вв. в Пэкуюл луй Соаре в свете археологических
исследований И Дас1а. N. S. 1961. Vol. V С. 497. Рис. 4: 4; Комша М. Изделия
древнерусских городов. С. 100—103; Dinogetia. Bucure§ti, 1967. Vol. 1. Р. 100—103.
Fig. 42, DiaconuP., VilceanuD. PScuiul lui Soare. Bucure§ti, 1972. Vol. V. 1. P. 170—173.
Tabl. XXXII, 1; Bamea Al., Ватеа I. SSpSturile de salvare de la Noviodunum // Рейсе.
Tulcea. 1984. T. IX. P. 103. Tabl. 12: 5; Атанасов Г., Йорданов И. Средновековният
Ветрен на Дунав. Шумен, 1994. С. 30, 59. Табл. IX, 87.
23Комша М. Изделия древнерусских городов. С. 106; Ватеа I. Elemente de cultura
veche ruseasca. P. 198—199. Tabl. 1: 2; Dinogetia. Fig. 149: 12, 13; Vasiliul. Cimitirul
feudal timpurii de la Isaccea И Рейсе. 1984. T. IX. P. 115. Tabl. VIII. 17—21.
218
В. Б. Перхавко
Чуть меньше (7 экземпляров) известно древнерусских трубчатых замков
из материалов раскопок Гарвэн и Пэкуюл луй Соаре24. Наконец, в Види-
не (Баба Вида), Исакче, Ветрене, Пэкуюл луй Соаре, Силистре встреча-
ются находки большинства разновидностей древнерусских энколпионов
XI—XIII вв., в том числе ранние с изображением святых Бориса и Глеба
(Исакча)25 Требуется проведение специальных спектральных анализов
для точного определения места производства серии гладких и витых стек-
лянных браслетов круглого сечения из Гарвэн, Исакчи, Капидавы, Ну-
фэру, Мэчина, Пэкуюл луй Соаре и других пунктов Нижнего Подуна-
вья26. Лишь предположительно можно говорить, что часть из них могла
быть привезена из Руси, поэтому пока мы их не учитываем при подсче-
тах. То же самое можно сказать и о янтарных бусах из Исакчи, Пэкуюл
луй Соаре, Силистры27 В нижнедунайских центрах зафиксированы и дру-
гие предметы древнерусского происхождения либо изготовленные на
месте по древнерусским образцам.
Распространение находок древнерусских импортов из дунайских цен-
тров позволяет сделать следующие выводы. Почти полное их отсутствие
в Верхнем Подунавье и сравнительно небольшое число в Среднем Поду-
навье (менее 10 экземпляров) как будто бы свидетельствует, что в тор-
говле этих регионов с Русью более активную роль играли иностранные
купцы из дунайских городов и гораздо меньше участвовали (по крайней
мере, в XI—XIII вв.) в поездках туда древнерусские торговцы. Качествен-
но иная картина наблюдается в Нижнем Подунавье (свыше 500 находок
импортов), где особенно заметно присутствие купцов из Древней Руси в
24 Stefan Gh., Ватеа 1., Mitrea В. §antierul arheologic GarvSn (Dinogetia) // Materiale
§i cercetSri arheologice. Bucure§ti, 1962. T. VIII. P. 679. Fig. 6: 4; Dinogetia. P. 76.
Fig. 39: 8, 41: 8—9; Diaconu P., Baraschi S. PScuiul lui Soare. Bucure§ti, 1977. Vol. 2.
P. 44. Fig. 30; Dragomir I. O. Cetatea medieval!! de la Enisala // Danubius. Galafi,
1972—1973. Vol. VI—VII. P. 35. Fig. 65. Очевидно, через дельту Дуная древнерус-
ские замки попали на поселение Енисала, находящееся чуть южнее на оз. Разелм.
25 Дончева-Петкова Л. Древноруски кръстове-енколпиони от България // Ар-
хеология. 1985. Кн. 1. С. 48. Обр. 2; Diaconu Р. Despre localizarea Vicinei И Pontica.
1970. Т. 3. Fig. 4: 2; Diaconu P., Baraschi S. PJcuiul lui Soare. P. 131—133. Fig. 102: 3;
Barnea I. Christian art in Romania. Bucharest, 1981. Vol. 2. P. 150—153, 164—165,
176—177. PI. 61—62, 68: 2a—b; M&nucu-Adame$teanu Gh. Noi descoperiri arheologie
la Isaccea // Studii §i cercetari de istorie veche §i arheologie. 1987. T. 38. № 3.
P. 285—291. Fig. 1: 1—4; Атанасов Г Средновековни кръстове-енколпиони от
Дръстър// Известия на Народния музей Варна. 1992. Кн. 28 (43). Обр. 4: 39.
Табл. I, 39; Атанасов Г., Йорданов И. Средневековният Ветрен на Дунав. С. 28—29,
57—58. Табл. VII, 68—69.
26 Комша М. Изделия древнерусских городов. С. 104. Dinogetia. Р. 314.
27 Комша М. Изделия древнерусских городов. С. 104; Vasiliu I. Cimitirul.
Р. 534—536, 539. Tabl. Х:3, XI:2, XII: 2, XV: 4. Янтарная бусина и большая часть
вещей древнерусского происхождения, обнаруженные в Силистре, хранятся в фон-
дах Силистренского окружного музея, аналогичные находки из Исакчи — в Музее
дельты Дуная (Тулча).
Древнерусские купцы в Подунавье
219
XI—XII вв. В то же время совсем неизвестно о деятельности купечества
из нижнедунайских центров на Руси.
Конечно, надо принимать во внимание, что значительная часть со-
путствующих товаров оседала по одному из путей на Верхний Дунай на
территории Польши и Чехии, где самые массовые находки древнерус-
ских ремесленных изделий сделаны в польских землях. Но их мини-
мальное количество в Среднем Подунавье можно, кажется, объяснить
лишь редкими поездками туда древнерусских купцов. Ведь большин-
ство находок из среднедунайских центров представлено крестами-энкол-
пионами киевского производства, которые чаще всего распространялись
не в качестве товаров, а в виде личных вещей путешественников, мона-
хов, переселенцев. В Нижнем же Подунавье среди древнерусских им-
портов преобладают не кресты, а ремесленные изделия повседневного
спроса, например, пряслица из овручского шифера. И такое явление
выглядит далеко не случайным28.
На протяжении XI—XII вв. крупнейшие центры Руси (Киев, Галич
и др.) вели активную торговлю в дунайских провинциях Византии, осо-
бенно в районе дельты Дуная и Добруджи. В то же время, судя по архе-
ологическим данным, древнерусские купцы весьма редко плавали по
Дунаю выше Доростола и никогда не заплывали за Железные Ворота.
Несомненно, торговые операции русских купцов в нижнедунайских цен-
трах осуществлялись в XI—XII вв., за исключением кратковременного
периода анархии и безвластия на Нижнем Дунае во второй половине
XI—начале XII в., под контролем византийских властей фемы Парист-
рион. Ликвидация византийской власти на Дунае после возникновения в
1185 г. Второго Болгарского царства, захват крестоносцами в 1204 г. Кон-
стантинополя, а затем и монгольское нашествие отрицательно сказались
на торговых связях древнерусских земель с Нижнем Подунавьем в ХШ в.
28 Следует подчеркнуть характерную для древнерусских купцов (в отличие от
иноземных) более тесную связь с внутренним рынком и производителями ремес-
ленных изделий на Руси. Если бы их вывозом активно занимались также иностран-
ные торговцы, о поездках которых в Восточную Европу сохранилось немало пись-
менных свидетельств, в нашем распоряжении сегодня имелись бы массовые серии
находок древнерусских импортов, например, в Германии, где известны лишь еди-
ничные их экземпляры.
В. Я. Петрухин
«НАЧАЛО РУССКОЙ ЗЕМЛИ»
В НАЧАЛЬНОМ ЛЕТОПИСАНИИ
Начальная фраза Повести временных лет — «Откуду есть пошла
Руская земля, кто в Киеве нача первее княжити, и откуду Руская земля
стала есть» — на первый взгляд представляется тавтологичной. В дей-
ствительности эта кажущаяся тавтология задана Священной историей —
библейской традицией, — которую воспроизводила в своей композиции
и ПВЛ. В библейской Таблице народов каждый «язык» упомянут дваж-
ды: первый раз в связи с его происхождением от конкретного потомка
Ноя, второй — в связи с «реальным» историко-географическим положе-
нием. Этому принципу соответствует двойное упоминание Руси в кос-
мографическом введении ПВЛ: сначала среди варягов в связи с варяжс-
ким происхождением, потом — в Восточной Европе, где «стала есть»
Русская земля (нераспознание этого принципа космографического опи-
сания привело в современной историографии к представлениям о «двух
концепциях» происхождения Руси и т. п.1).
Собственно «начало» Русской земли также описано в ПВЛ дважды.
Первый раз под 852 г., открывающим историческую — датированную —
часть летописи: «в лето 6360, индикта 15, наченшу Михаилу царствова-
ти, нача ся прозывати Руска земля. О семь бо уведахом, яко при семь
цари приходиша Русь на Царьгород, яко же пишется в летописаньи гречь-
стемь»1 2. Второй раз о начале Русской земли говорится под 862 г. в ле-
генде о призвании варяжских князей: «И от тех варяг прозвася Руская
земля, новугородьци, ти суть люди ноугородьци от рода варяжьска, преже
бо беша словени»3. Здесь библейский принцип «инвертирован» — конк-
ретная историческая приуроченность Руси, описание ее появления в цент-
ре раннесредневекового мира, Царьграде, предшествует описанию «про-
исхождения» от варягов в Новгороде.
Ранние летописные датировки — включая и начало царствования
Михаила III (он царствовал в 842—867 гг.) — неточны: еще А. А. Шах-
матов4 усматривал эту неточность в неправильном расчете дат Хроног-
рафа по Великому изложению, на который опирался предшествующий
1 Ср.: Петрухин В. Я. Начало этнокультурной истории Руси IX—XI вв. М.; Смо-
ленск, 1995. С. 69 и след.
2 ПВЛ. Ч. 1. С. 12.
3ПВЛ. Ч. 1. С. 13.
4 Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб.,
1908. С. 98 и след.
'Начало Русской земли» в начальном летописании
221
ПВЛ Начальный свод. Вместе с тем в летописной традиции он видел
реальную последовательность событий, в соответствии с которой поход
Руси на Царьград предшествовал призванию варягов, тем более что по
единственной сохранившейся вне летописи датировке этот поход имел
место в июне 860 г.5
Собственно текстологическое обоснование именно такого хода со-
бытий основывалось на убеждении, что Начальный свод был последова-
тельно отражен использовавшей его Новгородской первой летописью.
Между тем главка «В лето 6362. Начало земли Рускои» в НПЛ явно от-
деляет позднейшее введение к Новгородскому своду ХШ в. от текста
Начального свода, в котором читается фрагмент космографического вве-
дения, начинающийся цитатой из таблицы народов: «Живяху кождо с
родом своим на своих местех... и т. д. Далее следует рассказ о трех
братьях — основателях Киева, и этот рассказ никак не связан с «началом
Русской земли» — об этом начале говорится далее (под тем же годом) в
варяжской легенде: «И от тех варяг, находник тех, прозвашася Русь, и
от тех словет Руская земля; и суть новгородстии людии до днешняго
дни от рода варяжьска»6. Правда, ранее в текст о трех киевских братьях и
полянах вставлено известие из греческого хронографа о походе Руси на
Царьград в царствование Михаила, но эта вставка явно сделана для того,
чтобы приблизить первое известие о Руси к главке о начале Русской зем-
ли. С чем могла быть связана такая непоследовательность?
Очевидно, что для новгородца ХШ в. Русская земля — это, прежде
всего, Киевская земля: ему необходимо было совместить реалии его вре-
мени с традицией Начального свода, и он поместил главку о начале Рус-
ской земли в ту часть сохраненного им космографического введения,
которая повествовала о происхождении киевских полян, включив туда и
первое известие о Руси хронографа. В результате Аскольд и Дир оказа-
лись упомянутыми в НПЛ вне какого бы то ни было исторического кон-
текста, не как «бояре» Рюрика, а как варяги, явившиеся в Киев неведомо
откуда после смерти Полянских братьев7 и не ходившие на Царьград.
Соответственно первопроходцами по пути из варяг в греки в НПЛ изоб-
ражаются Игорь и Олег. Характерно, что в новгородской летописи гово-
рится, как, подойдя к Киеву, они «творящася подугорьскими гостьми», а
не идущими в греки, как в ПВЛ, и это — явная переделка текста ПВЛ
(Начального свода?) об Олеге и Игоре, приплывших «под Угорьское»,
прежде чем выманить из Киева Аскольда и Дира.
5 Vasiliev A. A. The Russian Attack on Constantinople in 860. Cambridge, Mass.,
1946.
6НШ1. C. 106.
7 Сообщение НПЛ о том, что Аскольд и Дир «беша ратнии с Древляны и с
Улици», продолжает известие о полянах, которые по смерти братьев-предводите-
лей «быша обидими Древляны, инеми околними».
222
В. Я. Петрухин
Текст ПВЛ, при всей искусственности отождествления Аскольда и
Дира с предводителями первого похода Руси на Царьград и хронологии
их деяний, следует признать более последовательным, чем перерабо-
танный в XIII в. текст НПЛ: первый поход на Царьград был совершен из
Киева после, а не до призвания варягов в Новгород. Почему же тогда
хронологически начало Русской земли приурочивается к царствованию
Михаила, а не к призванию варяжских князей?
Значимость именно этого царствования для начальной летописной
традиции продемонстрировал И. Н. Данилевский; дело не только в том,
что при этом царе «Русь» была впервые упомянута в хронографе и вошла
во всемирную историю: это упоминание «безбожной Руси», угрожаю-
щей Божественному Граду, само по себе было малопрестижным. Само
царствование и имя Михаила было знаменательно для начальной рус-
ской (и славянской) истории — оно имело, помимо «исторического»,
символический смысл, настолько самодовлеющий, что неточные расче-
ты времени этого царствования повторялись в разных списках летописи,
и сетка «временных лет», которые начинались «от Адама» и доводились
до правления Михаила и первых русских князей, «сбивалась»8. Симво-
лический смысл имени заключался в том, что Михаилом именовался
(уже в ветхозаветном пророчестве Даниила9) последний праведный князь,
царство которого будет предшествовать концу света. Этот сюжет —
последнее царствование Михаила — подробно трактуется в апокрифи-
ческом «Откровении Мефодия Патарского», одном из источников ПВЛ10 11.
Византийские историки — сторонники императоров Македонской ди-
настии, основателем которой Василием был свергнут Михаил III, — со-
здали непритязательный портрет этого царя, несамостоятельного прави-
теля и даже святотатца11. Но для древнерусской традиции суть его царства
была в ином: НПЛ перед описанием похода Руси отмечает, что при Миха-
иле и матери его Ирине (ошибочно вместо Феодоры) было возобновлено
«поклоняние иконам» — действительно наступило праведное царство.
Поход Руси оказался как бы вписанным в эсхатологический контекст это-
го царства: народ рос явился под стены Царьграда, реализуя пророчество
Иезекииля о Гоге в стране Магог, князе Рос — таким этот народ предстает
в посланиях патриарха Фотия, свидетеля похода 860 г. Но в летописной
традиции этот эсхатологический контекст обернулся началом истории
8 Данилевский И. Н. Замысел и название Повести временных лет И ОИ. 1995.
№ 5. С. 105 и след.
’Дан. 12.1.
10 Ср.: Шахматов А. А. Повесть временных лет и ее источники И ТОДРЛ. 1940.
Т. IV. С. 92—103; Истрин В. М. Откровение Мефодия Патарского и апокрифические
видения Даниила в византийской и славяно-русской литературах И ЧОИДР. М.,
1897. Кн. 2.
11 Ср.: Продолжатель Феофана. Жизнеописания византийских царей. СПб.,
1992. Кн. IV.
‘Начало Русской земли» в начальном летописании
223
нового народа, и это была не просто «инверсия» византийских эсхатологи-
ческих мотивов: при Михаиле III были призваны в славянские земли Ки-
рилл и Мефодий — славяне обрели христианское просвещение. Не слу-
чайно в НПЛ (Начальном своде?), согласно А. А. Шахматову12, дата
начала Русской земли (6362 — 854 г.?13) взята из так называемого Хро-
нографа по Великому изложению, отразившемуся также в Полной хро-
нографической палее, где говорится, что в царствование Михаила «в вто-
рое лето царства его крещена бысть Болгарьская земля, и приложиша
книгы от греческа языка на словеньскый Кирил философ с Мефодием в
лето 6363, при Борисе князе болгарьстем»14.
В ПВЛ это событие опять-таки связано со «сбоем» в хронологии —
миссия, начавшаяся ок. 863 г., описана под 898 г., и этот «сбой» непос-
редственно связан с общей концепцией летописца. Ему нужно было увя-
зать дунайскую (моравскую) историю славян, получивших Священное
писание от Кирилла и Мефодия, с историей Руси, «прозвавшейся» с при-
ходом Олега в Киев в 882 г. (по летописной датировке): в качестве есте-
ственной «связки» днепровской истории Руси и дунайской истории сла-
вян было использовано известие о походе угров-венгров из Поднепровья
в Паннонию. Сама дата — 898 г. — могла быть связана с венгерским
походом 899 г. в Италию — Влашскую землю, что согласовывалось с
летописным преданием об изгнании волохов-влахов уграми из Подуна-
вья15. Но для летописца важнее были собственно древнерусские реалии.
Здесь не всуе упоминалось и урочище Угорское, на котором стоял Олег,
а потом угры под Киевом. Результатом этого построения стало включе-
ние еще «безбожной» Руси в ход священной — христианской — истории,
в которой Мефодий — первоучитель славян — оказывался наследником
Андроника, посланного епископом в Паннонию самим апостолом Пав-
лом. «Тем же и нам Руси учитель есть Павел, понеже учил есть язык
словенеск и поставил есть епископа и намесника по себе Андроника сло-
веньску языку. А словеньскый язык и рускый одно есть, от варяг бо
прозвашася Русью, а первое беша словене», — повторяет летописец сло-
ва варяжской легенды16.
12 Шахматов А. А. Разыскания. С. 98 и след. Ср.: ПВЛ. 4.2. С. 230—231.
13 Если допустить использование в НПЛ александрийской эры — 5500 лет от
сотворения мира до Рождества Христова — получим 862 г., год призвания варягов
в ПВЛ; в НПЛ варяжская легенда помещена под тем же годом, что и главка о
начале Русской земли. При общей неясности соотношения Палеи и Начальной ле-
тописи, равно как и вероятных их общих источников (ср.: Творогов О. В. Палея
Толковая И Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л., 1987. Вып. I. XI —
первая половина XIV в. С. 285—288), едва ли можно придавать решающее значе-
ние таким совпадениям.
14 Ср.: Творогов О. В. Древнерусские хронографы. Л., 1975. С. 259.
15 Королюк В. Д. Славяне и восточные романцы в эпоху раннего средневековья.
М., 1985. С. 178-179.
16 ПВЛ. Ч. 1. С. 23.
224
В. Я. Петрухин
Еще А. А. Шахматов17 показал, что «рационализация» ранних лето-
писных датировок, даже соотнесение их с датами греческого хронографа,
условны. Очевидно, что поход Аскольда и Дира отнесен к 14-му лету
царствования Михаила задним числом: в действительности, если нача-
ло Руси (Русской земли) приурочено к началу царствования Михаила, то
поход Аскольда и Дира (866 г.) — к концу этого царствования18. Симво-
лическое для начальной Руси царствование Михаила заставляет вновь
обратиться к апокрифическому царствованию его мифологического тез-
ки, которое длилось, согласно «Откровению Мефодия Патарского», 33
года (что соответствует в Священной истории сроку земной жизни Хри-
ста). Обращает на себя внимание, что правления первых русских князей,
Олега и Игоря, даты деяний которых вызывают множество споров в ис-
ториографии, длятся по 33 года (иногда это число возводится к «фольк-
лору»). «Рационалистический» расчет летописца во вставной таблице вре-
менных лет «от Адама» отводит на правление Олега 31 год, но учитывает
лишь годы княжения в Киеве, тогда как реально князь унаследовал власть
от Рюрика «в лето 6387» — в 879 г. — и княжил до своей мифологизиро-
ванной смерти «в лето 6420» (во время осеннего полюдья 911 г.). До
осеннего полюдья «лета 6453» княжил, по летописи, и Игорь: этот сак-
ральный 33-летний цикл отчасти проясняет принципы ранних летопис-
ных датировок. Завершение деяний обоих князей связывается в летопи-
си с победоносными походами на Византию — с заключением договоров
911 и 944 гг.: этот ритм начальной русской истории был «задан» извес-
тием о первом походе Руси на Царьград, отнесенным летописцем к кон-
цу царствования Михаила (866 г.). «Такты» этого ритма совпадали со
временем апокрифического правления Михаила — 33 года, отсчитанные
летописцем от даты смерти Игоря.
Иной ритм, очевидно, задавала русской истории и начальному рус-
скому летописанию другая — вполне реальная — византийская традиция:
17 Шахматов А. А. Повесть. С. 65 и след.
18 Михаил был убит 24 сентября 867 г. — в начале 6375 г. от сотворения мира, о
чем летописец знал из Хроники Амартола (ср.: Продолжатель Феофана. Жизне-
описания. С. 296). Походы на Царьград Русь совершала летом — к последнему «лету»
Михаила и был отнесен поход Аскольда и Дира. Эта приуроченность дат летописных
походов на греков к началу и концу царствования императоров иногда принимается
на веру, особенно в связи с хронологией походов Олега и Игоря в НПЛ: очевидно,
что поход Игоря там приурочен к началу правления Романа Лакапина в 920 г. (ср.:
Шахматов А. А. Разыскания. С. 99), так же, как не отраженный византийскими
источниками, но описанный в ПВЛ поход-реванш Игоря в 944 г. — к его концу (ср.:
Там же. С. 108). Соответственно дата похода Олега в ПВЛ (907 г.), не привязанная
ни к началу, ни к концу царствования Льва VI (886—912; совпадают годы смерти
Олега и Льва), возможно, имела какую-то историческую мотивировку (ср.: Малин-
гуди Я. Русско-византийские договоры в X в. в свете дипломатики // ВВ. М., 1997.
Вып. 57 (82). С. 77).
«Начало Русской земли» в начальном летописании
225
это тридцатилетний срок мирного договора («вечный мир»19). Видимо, за-
вершение этого срока подвигло Игоря на поход 941 г. — дата, известная
летописцу из Хроники Амартола. Тридцатилетний цикл не только разде-
ляет этот поход и договор Олега, но и определяет время правления Олега
в Киеве (882—912), равно как и «начало» Русской земли под 852 г. (при-
уроченное к неверно вычисленному началу царствования Михаила III),
отделенное тем же сроком от того времени (882 г.), когда варяги и слове-
не Олега (наряду с «прочими») прозвались Русью в Киеве.
Эти очевидные схемы, конечно, не объясняют всех проблем началь-
ных летописных датировок, в том числе дату призвания варягов в ПВЛ —
862 г.; вместе с тем, после работ В. Т. Пашуто20, историчность «ряда» с
призванными князьями едва ли может вызывать серьезные сомнения.
Но царствование Михаила III (ср. выше: о дате 6363 г. в НПЛ) и здесь
представляется отправным для расчетов летописца. Поход Аскольда и
Дира на Царьград, как уже говорилось, был приурочен к концу этого
царствования— 866 г.: «бояре» Рюрика собрались в поход по пути из
варяг в греки из Новгорода «по двою лета» после призвания князей и
смерти легендарных братьев Рюрика — в 865 г. Эти три лета, 863—865,
и оставлены летописцем «пустыми» между описанием похода 866 г. и
призванием варягов под 862 г.
«Опорное» для начальной истории и хронологии Руси царствование
Михаила занимало, как уже отмечалось, особое место в композиции
ПВЛ — с него начиналась датированная часть летописи. Космографи-
ческое введение «продолжало» Священную историю расселения потом-
ков Ноя историей расселения славян в «жребии» Иафета, а центральным
эпизодом оказывается грядущее избавление полян от хазарского плена
и одновременно обретение ими Русской земли как земли обетованной21.
Этот сюжет «Исхода» в летописи связан с мотивом «хазарской дани» с
земли полян. Хазарские старцы предрекают, что Руси суждено брать дань
на хазарах и на «инех странах». «Яко [...] погибоша еюптяне от Моисея, а
первое быша работающе им. Тако и си владеша, а послеже самеми вла-
деють; яко же и бысть: володеють бо козары русьскии князи и до днеш-
него дня»22. Эта фраза заключает космографическое введение к ПВЛ —
19 Ср. в позднейшей летописной традиции (Софийская первая летопись; ПСРЛ.
СПб., 1851. Т. 5. Л. 368) о тридцатилетием сроке действия «вечного мира» между
Русью и шведским королем Магнусом (1352 г.).
20 Пашуто В. Т. Особенности структуры Древнерусского государства И Древне-
русское государство и его международное значение. М., 1965. С. 77—127; Он же.
Летописная традиция о «племенных княжениях» и варяжский вопрос // Летописи и
хроники. 1973 г. М., 1974. С. 103—ПО; ср.: МельниковаЕ. А., Петрухин В. Я. Ле-
генда о «призвании варягов» и становление древнерусской историографии И ВИ.
1995. № 2. С. 44—57.
21 Ср.: ПВЛ. Ч. 2. С. 395 (Комм. Д. С. Лихачева).
22 ПВЛ. Ч. 1. С. 12.
'/2 8 - 1056
226
В. Я. Петрухин
далее следует собственно летопись, «погодная» история Русской земли.
«Профессиональным долгом» историка-летописца было указать дату на-
чала Русской земли.
Хотя повествование о походе Руси на Царьград в царствование Ми-
хаила III и призвании варяжских князей относится к «исторической» —
датированной — части летописи, оно не лишено библейских коннота-
ций. Еще Г М. Барац23 обнаружил библейские мотивы в варяжской ле-
генде: усобицы, предшествовавшие призванию, напоминают о неуряди-
цах в Израиле эпохи судей, когда сыновья Самуила «не ходили путями
его», и старейшины Израиля просили Самуила поставить над ними царя24.
Более того, последовательность сюжетов расселения славян, обретения
ими своей земли и призвания правителя повторяет композицию Биб-
лии. В итоге композиция Повести временных лет воспроизводила тра-
диционное деление библейских книг на Пятикнижие Моисеево (в част-
ности, сюжеты Бытия и Исхода) и «исторические» книги25. Царствование
Михаила не просто отмечало этот «‘исторический» рубеж: подобно тому,
как русские князья стали наследниками Хазарии, Русская земля претен-
довала на свое место в христианском мире — и отнюдь не то место «се-
верных варваров», которое было уготовано Руси византийской («ромейс-
кой») традицией26. В летописном изложении уже победитель Олег под
стенами Царь града представлялся грекам не как языческий князь (ср.
выше: о «князе Рос»), а как святой Димитрий: эта характерная для древ-
нерусской традиции «инверсия» (в греческой традиции покровительство
св. Димитрия спасло Солунь от осаждавших город славян) ставила «но-
вый народ» (как русские именуются в ПВЛ), наделенный благодатью,
выше «ветхого», чье царство — даже священное царство Михаила — было
преходящим.
23 Барац Г М. Происхождение летописного рассказа о начале Руси. Киев, 1913.
24 1-я Царств, 8.
25 Ср.: Петрухин В. Я. К проблеме композиции Начальной русской летописи //
Восточная Европа в древности и средневековье. X Чтения к 80-летию В. Т. Пашу-
то. Материалы к конференции. М., 1998. С. 91—95.
26 Ср.: Литаврин Г. Г. Представления «варваров» о Византии и византийцах
VI—X вв. И ВВ. М., 1986. Вып. 46. С. 100—108; Franklin S. The Empire of thsRhomaioi
as Viewed from Kievan Russia: Aspects of the Byzantino-Russian Cultural Relations //
Byzantion. 1983. T. LIII. P. 508—537.
А. В. Подосинов
СЕВЕРО-ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА
В «КОСМОГРАФИИ» РАВЕННСКОГО АНОНИМА*
Великое переселение народов, перекроив этническую и политическую
карту Евразии, вывело на свет истории племена и народы, долгое время
находившиеся в тени безвестности. Раннесредневековая историко-геогра-
фическая литература интересна прежде всего тем, что в ней начинает про-
исходить сложный процесс наложения новых сведений на расхожие этно-
географические стереотипы античной литературы, идет переосмысление
старых схем; новые обширные регионы, ранее совершенно неизвестные,
включаются в картину античного orbis terrarum, причудливо переплетаясь с
традиционными представлениями, — короче, идет становление нового об-
раза мира, более отвечающего реальности.
От Помпония Мелы и Плиния Старшего, т. е. с I в. н. э., берут свое
начало наиболее распространенные, традиционные и общие представления о
севере Восточной Европы в раннесредневековой латиноязычной письменнос-
ти. Влияние этих авторитетов весьма сильно ощущается еще у собственно
позднеантичных авторов — у Павла Орозия и Солина, которые как раз и ока-
зались наиболее читаемыми и авторитетными в раннее средневековье.
В свою очередь, большинство представлений о Восточной Европе и
ее севере были заимствованы Мелой и Плинием у древнегреческих гео-
графов, начиная с Геродота. Таким образом, авторы IV—VI вв., сами
того не сознавая, передавали информацию более чем десятивековой дав-
ности. Мифическая страна амазонок и гипербореев, лежащая на севере
Восточной Европы у истоков Танаиса (Дона), за вытянутым в широтном
направлении Рифейским хребтом, на берегу Ледяного океана, где постоян-
но идет снег (иногда для блаженных гипербореев отводится страна с нео-
жиданно мягким климатом — этакая «Земля Санникова») — таково было
расхожее, до довольно поздних времен дошедшее изображение северо-
востока Европы. К новым (по сравнению с древнегреческими) сведени-
ям принадлежат смутные сообщения Мелы и Плиния о загадочном ост-
рове Сканза в Северном океане напротив земель скифов и сарматов.
Вот, вообще говоря, и все сведения о северо-востоке Европы, переко-
чевавшие из античности в средневековье и ставшие там традиционными* 1.
* This work was supported by the Research Support Scheme of the Open Society Support
Foundation, grant № 269/1998.
1 Cp.: Parroni P. Surviving Sources of the Classical Geographers through the Late
Antiquity and the Medieval Period // Arctic. 1984. Vol. 37, 4. P. 352—358.
'/2 8’
228
А. В. Подосинов
Что же нового появляется на этом традиционном фоне в раннесред-
невековый период?
Наиболее значительными в историко-географическом плане труда-
ми этого времени являются «Гетика» Иордана (VI в.), «Этимологии» Иси-
дора Севильского (ок. 570—636 гг.), «Космография» Равеннского Ано-
нима конца VII в. и некоторые другие.
Один из самых интересных и в то же время менее всего изученных
памятников этого времени —анонимная «Космография», географическое
сочинение, написанное на латинском языке ок. 700 г. в Равенне. «Кос-
мография» весьма характерна именно как памятник переходного време-
ни от античности к средневековью2. С одной стороны, автор воспроизво-
дит картину мира позднеримской империи, поскольку в основе огромного
большинства его данных лежат сведения, почерпнутые из Певтингеро-
вой карты мира — памятника первых веков нашей эры, и из других ан-
тичных авторов, которых он постоянно упоминает.
Сам космограф писал во Введении к своему труду: «Итак, как мы
договорились, я подробно, с Божьей помощью, расскажу... обо всем,
если только не буду введен в заблуждение тем, что различные племена,
возжелав из-за своей чрезмерной дерзости чужих или лучших земель,
или же, возможно, терпя тяжкие притеснения от других народов, пере-
местились из собственных владений и при этом страны, города или же
реки, названные когда-то одним именем, теперь стали называться ина-
че, как это бывает у варваров» (I, 1).
Автор, таким образом, заранее объявляет о своем намерении сле-
довать старой (т. е. античной) топонимической терминологии, опаса-
ясь, впрочем не без оснований, что после Великого переселения наро-
дов прежние названия во многом перестали соответствовать реальным
именам географических объектов.
Но соблюсти эту антикизирующую позицию автору часто не удает-
ся, и он нередко пользуется также источниками недавнего времени, со-
державшими новые сведения о ранее неизвестных уголках Европы, в
частности, заимствованные из готской традиции, из которой черпали
также Кассиодор, Иордан и другие предшествующие Равеннскому Ано-
ниму авторы.
Так, во многих частях «Космографии» (особенно в описании Север-
ной Европы) Аноним упоминает в качестве своих источников трех «гот-
ских философов» (Gothorum philosophi) — Айтанарида, Элдевалда и Мар-
комира. Не исключено, что именно им, хотя и не известным нам авторам,
2 См. подробнее: Бородин О. Р. «Космография» Равеннского Анонима: (К воп-
росу о ее месте в истории географической науки) И ВВ. 1982. Т. 43. С. 54—63; По-
досинов А. В. Традиции античной географии в «Космографии» Равеннского Анони-
ма // ДГ. 1987 г. М., 1989. С. 248—256.
Северо-Восточная Европа в «Космографии» Равеннского Анонима
229
обязан космограф многими своими свежими сведениями о севере Евро-
пы (по крайней мере, описание стран от сарматов на востоке до Испании
на западе к северу от Дуная изобилует ссылками HaGothorum philosophi).
В любом случае Аноним широко использовал труды Иордана, перерабо-
тавшего многочисленные устные и письменные источники готского про-
исхождения и запечатлевшего новую этногеографическую и политичес-
кую ситуацию в Европе.
Вообще, книжный характер работы автора ясно виден из того же
Введения в книге I, где космограф прямо признается: «Насколько чело-
веческому восприятию доступно, я прочитал в меру своих сил и с Божьей
помощью книги многих философов, и я скажу тебе: пусть я не родился
в Индии и не вырос в Скотин, и не путешествовал по Мавретании, и не
исследовал Скифии, и не объездил четыре стороны света, однако с по-
мощью умозрительной науки я близко познакомился со всем миром и
местами обитания различных племен в том виде, как этот мир был опи-
сан в книгах философов во времена многих императоров».
Описание Европы в «Космографии» встречается дважды — в пер-
вой, вводной, книге и в книге IV Помещенное в книге I «Космографии»
краткое описание мира построено на делении поверхности ойкумены на
24 сектора, которые космограф отождествил с 24 часами суток. Таким
образом, внешний океанический круг (или овал) ойкумены оказался раз-
деленным на 24 дуги (часы дня и ночи, как на солнечных часах), и ав-
тор, имея центром наблюдения Равенну, описывал сектор круга, образо-
ванный прямыми, проведенными от концов дуги к Равенне.
В параграфах 2—3 книги I космограф характеризует 12 дневных ча-
сов и страны, лежащие в этих сегментах (Индия, Персия, Аравия, Эфи-
опия, Мавретания, Гадитана, Испания, Аквитания, Британия), а с 11-го
параграфа он пытается «по ночному движению солнца определить, с
Божьей помощью, как располагаются по широкому берегу океана север-
ные области».
В 1-м и 2-м часах ночи Равеннат помещает германцев (франков) с
Британией в их тылу, в 3-м — саксонов, в 4-м — Данию, в 5-м — «стра-
ну скердифеннов и рерифеннов», затем следует «страна скифов, откуда
вышел род склавинов», за ней — 7-й час ночи — страна сарматов и кар-
пов, 8-й — страна роксоланов с островом Сканзой (или Скифией) поза-
ди, 10-й — пустынная Скифия, 11-й — Кавказ, 12-й — Албания, гиркан-
цы и парфы.
В конце почти каждого сегмента сообщается о том, что позади той
или иной страны находится океан. Это значит, что описываются в ос-
новном отдаленнейшие страны, находящиеся около побережья океана, в
данном случае — Северного, или Балтийского моря.
Как уже говорилось, помимо этого краткого, эскизного описания
Европы в «Космографии»'содержится и более подробное, основное —
ему посвящена книга IV. Здесь уже нет членения стран по сегментам,
8 — 1056
230
А. В. Подосинов
они перечисляются даже в ином порядке — с востока на запад, но приле-
гающие к океану страны описываются примерно по той же схеме, что и в
первом тексте.
Ниже помещен перевод текстов3 из книг I и IV, повествующих о
Северной и Северо-Восточной Европе, а также краткий предваритель-
ный комментарий к важнейшим реалиям текста4.
I книга5
12. В десятом часе ночи на-
ходится огромная, тянущаяся на
большое расстояние пустыня, ко-
торая называется пустынной [и
древней]6 Скифией;
IV книга
1. В доле Яфета, сына Ноя,
которую философы назвали Евро-
пой, располагаются следующие
страны: страна, которая называет-
ся Скифией7 и представляет собой,
в основном, пустыню. Ее называ-
ют также Великой Скифией. Кос-
3 Перевод здесь и выше выполнен по изданию: Schnetz J. Itineraria Romana.
Lipsiae, 1940. Vol. II.
4 Частично перевод из кн. I с краткими комментариями публиковался мною
в следующих работах: Подосинов А. В. Восточная Европа в «Космографии» Ра-
веннского Анонима И Восточная Европа в древности и средневековье. Проблемы
источниковедения. Чтения памяти члена-корреспондента АН СССР Владимира
Терентьевича Пашуто. Москва, 18—20 апреля 1990. Тезисы докладов. М., 1990.
С. 113—119; Он же. «Космография» Равеннского Анонима И Свод древнейших
письменных известий о славянах. М., 1995. Т. II (VII—IX вв.). С. 401—405.
Перевод фрагментов из кн. IV публикуется впервые.
5 Поскольку в описании Европы кн. I перечисление «часов» идет с запада на
восток (по движению солнца, определяющего эти «часы»), а в кн. IV страны
описываются с востока на запад, я для наглядности переставил местами тексты
из кн. I (описание идет с 10-го «часа» по 4-й).
6 В квадратные скобки издатель Равеннской «Космографии» Иозеф Шнетц
помещал слова и выражения, которые он считал ошибочно перенесенными в
текст переписчиком. В данном случае выражение antiqua Scythia представляется
ему глоссой, которая указывает на подобное выражение, встретившееся несколь-
ко ранее по отношению к Сканзе (см. ниже под «восьмым часом ночи»).
7 Итак, космограф начинает описание Европы с востока, и первой страной,
как и следовало ожидать, названа Скифия. Это та самая Скифия, которая со
времен Геродота локализуется в Северном Причерноморье, переходя оттуда в
Азию и простираясь вплоть до Индии или даже до Китайского моря, как это
представлено в описаниях Мелы и Плиния, а позже повторено и Иорданом.
Архаизм этногеографического клише настолько ясен, что этой территории при-
писываются эпитеты «Великая» и «Древняя».
перед ней, или же сбоку, обозна-
чают племя газов10 11.
мограф Иордан передал, что она
имеет форму гриба8. Эта страна
расположена на побережье Север-
ного Океана рядом с вышеупомя-
нутыми Римфейскими9 горами.
Передают, что эта страна широко
раскинулась в длину и ширину.
Далее в равнинной местности
расположена чрезвычайно обшир-
ная как в длину, так и в ширину
< страна >, которая называется Ха-
зарией; этих хазаров вышеупомя-
нутый Иордан называет агацира-
ми11. Через эту страну хазаров про-
текает множество рек и среди
прочих большая река, которую на-
зывают Куфис12...
4. Далее, с северной сторо-
ны около Океана по соседству с
вышеупомянутой Великой Ски-
8 На самом деле у Иордана речь шла о Каспийском море в форме гриба. Впро-
чем, текст «Гетики» Иордана здесь столь темен, что даже его издатель Т. Моммзен
относил это описание к Скифии (см. подробнее: Свод древнейших письменных
известий о славянах. М., 1991. Т. I (I—VI вв.). С. 124. Комм. А. Н. Анфертьева).
9 Римфейские, или Рифейские, или Рипейские горы, по представлениям антич-
ных авторов, — горный хребет, тянущийся в Восточной Европе с востока на запад.
Наиболее реальное отождествление его — с Уральским хребтом (см. подробнее:
Подосинов А. В. К вопросу о локализации Рипейских гор И Ладога и религиозное
сознание. СПб., 1997. С. 91—94). Римфейские горы были упомянуты Анонимом в
II, 20, где описывалась западная граница Азии.
10 Gens Gazorum — несомненно, племя хазар (или газар: gens Gazarorum), что
подтверждается и параллельным текстом в кн. IV Данное упоминание хазар и опи-
сание их территории является самым ранним во всей западноевропейской литерату-
ре (см. подробнее: Подосинов А. В. Восточная Европа. С. 117—119).
11 У Иордана нет отождествления агациров (акациров) с хазарами. Об акацирах
он сообщает лишь, что те обитают к югу от прибалтийских эстов, весьма могуще-
ственны, не знакомы с земледелием и живут охотой и скотоводством (Iordan. Get.
36: gens Acatzirorum fortissima, frugum ignara quae pecoribus et venationibus victitat).
12 Куфисом в большинстве средневековых источников называлась река Кубань
(см. подробнее: Шрамм Г Реки Северного Причерноморья: Историко-филологи-
ческое исследование их названий в ранних веках. М., 1997. С. 64).
8*
232
А. В. Подосинов
В девятом часе ночи нахо-
дится страна амазонок, как ее на-
зывали древние после того, как
амазонки, как мы прочли, спус-
тились с Кавказских гор. Позади
<нее непроходимый Океан >
фией расположена страна, которая
называется Колхия Коркеон, Ме-
ланглион, Бассаринон13. Эта Кол-
хия, как передают, в основном
пустынна. Об этой стране расска-
зал философ Пентесилей14.
Далее, около Океана по сосед-
ству с вышеупомянутой областью
Колхии находится страна, которую
древние называли < страной > ама-
зонок15, после того как они, как мы
прочли, спустились с Кавказских
гор. Об этой стране подробно рас-
сказывает философ Пентесилей и
Марпесий, а также Птолемей, царь
македонских египтян16.
13 Имеется в виду Колхида (западная часть современной Грузии). Следующие
после названия «Колхия» этнонимы отражают греческий родительный падеж мно-
жественного числа, что свидетельствует о греческом источнике этих сведений. По-
мещение «колхских» племен на побережье Северного Океана ошибочно даже с точ-
ки зрения «краткой редакции» описания, где Колхида вообще отсутствует, с другой
же стороны, «кавказское» окружение этого места (ср. далее о стране амазонок, спу-
стившихся с Кавказских гор) делает понятным такую географическую аберрацию.
14 Из других источников неизвестен. Вообще Аноним ссылается на большое
число авторов (он их называет «философами»), часть которых нам известна (напри-
мер, Орозий, Птолемей, Порфирий, Ямвлих, Иордан, Исидор Севильский и др.),
другие же упоминаются только в «Космографии» (Пентесилей, Марпесий, Гилас,
Сардоний, Аристарх, Пирит, Кинкрис, Блаутасис, Касторий, Лоллиан, Айтанарид,
Элдевалд, Маркомир и др.). Сейчас трудно сказать, вымышлены эти имена, как
думают многие исследователи, или возможно допустить существование в раннем
средневековье огромной, нам неизвестной географической литературы, которая могла
сгореть в результате нескольких пожаров около конца VII в. в церковной библиоте-
ке Равенны (Funaioli G. Ravennas Geographus И RE. II. Reihe. 1. Hlbd. Stuttgart, 1914.
Sp. 308—309; cp.: Schnetz J. Untersuchungen fiber die Quellen der Kosmographie des
anonymen Geographen von Ravenna 11 Sitzungsberichte der Bayerischen Akademie der
Wissenschaften. Phil.-hist. Abt. Munchen, 1942. Ht. 6. S. 55).
15 Co времени Мелы и Плиния амазонки — непременный атрибут Северо-Вос-
точной Европы, куда они «переместились» из Северного Причерноморья, когда зна-
ние о берегах Черного моря стало более конкретным и обширным. То же произош-
ло с амазонками ранее, когда их «перенесли» в Северное Причерноморье из Малой
Азии — там была их изначальная мифическая локализация.
16 Характеристика знаменитого греческого астронома, математика и географа
как «царя македонских египтян» показывает степень реального знакомства автора
«Космографии» с античной литературой (ср. выше: Прим. 14).
Северо-Восточная Европа в «Космографии» Равеннского Анонима
233
В восьмом часе ночи нахо-
дится страна роксоланов. Позади
нее далеко в Океане расположен
большой остров — древняя Ски-
фия; этот остров упоминают мно-
гие философы и историографы.
Мудрейший космограф Иордан
называет его Сканзой17; из этого
острова... вышли также западные
племена: ведь мы читали, что гот-
ты и дан, а также гепиды, вышли
в древности из него.
В седьмом часе ночи нахо-
дится страна сарматов. Из этой
страны вышло племя карпов20, ко-
торое постоянно вело войны; за
этой страной недоступный для су-
доходства Океан.
Далее, около Океана нахо-
дится страна, которая называется
< страной > роксоланов, свариков
и савроматов18. Через эту страну
протекают, среди прочих, следу-
ющие реки: большая река, кото-
рая называется Вистула и впада-
ет очень полноводной в Океан, и
река, которая называется Лутта19
Об этой стране рассказал выше-
упомянутый Птолемей — царь и
философ. Позади этой страны в
Океане находится вышеупомяну-
тый остров Сканза...
11. Возле Северного Океана
упомянем также страну сарматов21,
которая сопредельна вышеназван-
ной Роксолании. Эта страна была
описана многими философами; из
них я читал греческих философов:
17 Представление о Сканзе как острове, откуда вышли многие европейские наро-
ды, заимствовано Равеннским Анонимом из Иордана (Get. 25), который, в свою оче-
редь, унаследовал островную теорию Скандинавии от Мелы (III, 54) и Плиния (NH,
IV, 96). Скандинавия как остров описывается еще у Павла Диакона (Hist. Lang. I, 1) и
Дикуила (VII, 22). Лишь у Адама Бременского в XI в. Скандинавия появляется как
полуостров (fere insula — IV, 7); см. подробнее: Parroni Р. Surviving Sources. Р. 355.
18 Судя по упоминанию реки Вистулы, речь идет уже о территории Юго-Вос-
точной Балтики, которая с первых веков нашей эры считалась сарматской, или
роксоланской, что практически синонимично (так, по Птолемею, которого Ано-
ним приводит здесь в качестве своего источника, роксоланы населяли Сарматию —
Ш, 5, 7).
19 Река Вистула была известна уже в I в. до н. э. Марку Випсанию Агриппе (см.:
Подосинов А. В. Дакия и Сарматия на карте мира Марка Випсания Агриппы И Acta
Associations Internationalis Terra Antiqua Balcanica. Serdicae, 1991. P. 156—161); далее
ее упоминают Мела, Плиний, Птолемей, знает ее и Иордан как западную границу
Скифии. Название реки Лутты по другим источникам неизвестно; возможно, это
испорченное название реки Aluta (совр. Олт).
20 Интересно, что «краткая» версия описания Северно-Восточной Европы содер-
жит сведения, не попавшие в «пространную» редакцию кн. IV. В данном случае это
карпы; ниже, «в шестом часе ночи», это будут славянские этнонимы. По всей види-
мости, они были добавлены в кн. I уже после написания кн. IV. Карпы, народ
дакийского происхождения, стали широко известны своими выступлениями в кон-
це III века н. э. совместно с готами против Римской империи.
21 О сарматах см. выше: Прим. 18.
234
А. В. Подосинов
Птолемея — египетского царя ма-
кедонского рода, а также выше-
упомянутого Гиласа, Сардония и
вышеуказанного Аристарха — гре-
ческих философов. Я же обозна-
чил эту страну сарматов согласно
Сардонию. Считается, что за этой
страной находится недоступный
для мореплавания Океан. Из гор
этой Сарматии берет начало мно-
жество рек; среди прочих одна
река, которая называется Бангис22,
впадает в Океан, другая, которая
называется Аппион23, течет куда-
то к < северной > части Данубия.
В шестом часе ночи находит-
ся страна скифов, откуда вышел
род склавинов; но и ититы и хи-
мабы тоже вышли из них24 Поза-
Далее, рядом с Океаном рас-
полагается сопредельная этой
Сарматии страна, которая называ-
ется Скифией и совершенно пус-
22 Бангис (Bangis) — в такой форме не известное из других источников название
реки. Возможны сближения с названиями рек Vagi (Jordan, Get. 17) или Vagosola
(Ibidem. 30). Сам Аноним в IV, 5 называет реку Bagossola, что сопоставляется со-
временными исследователями с названием реки Буг (ср.: Свод. Т. I. С. 123. Комм.
А. Н. Анфертьева).
23 Аппион (Appion, в одной из рукописей — Apio) сопоставляется с Apo fl. на
Певтингеровой карте. Возможно также, что это искаженное название реки Alpion
или реки Aluta — левого притока Дуная Олт (ср.: Jordan. Get. 74).
24 Географические приметы этой «страны скифов» (patria Scytharum), выявляе-
мые как из данного контекста, так и из «пространной» редакции кн. IV, позволя-
ют локализовать ее на севере Европы к востоку от Дании и к западу от Вислы, по-
видимому, в нижнем течении Одера. Склавины, зафиксированные опять только в
«краткой» редакции, несомненно, то же, что упоминаемые Иорданом склавены
(Jordan. Get. 34, 35, 119). Более того, указываемая Иорданом локализация склаве-
нов между Новиетуном, Мурсианским озером, Днестром и Вислой (35) вполне
согласуется с локализацией Скифии, откуда вышли склавины в нашей «Космог-
рафии». Рукописные «ититы» и «химабы» (Itites et Chimabes), не засвидетельство-
ванные иными источниками, восстанавливаются большинством исследователей
(К. Zeuss, К. Miillenhoff, К. Miller, Н. Lowmianski, J. Schnetz) как «анты и венеды»
(Antes et Vinethes), неоднократно упоминаемые у Иордана (Jordan. Get. 34, 119,
247). «Космография» Равеннского Анонима является, таким образом, важным ис-
точником по истории раннего славянства (см. подробнее: Подосинов А. В. Восточ-
ная Европа. С. 116—117; Он же. Венеды в позднеантичной латинской геокарто-
графии // VI Международный конгресс славянской археологии. Тезисы докладов
советской делегации. М., 1990. С. 71—74).
Северо-Восточная Европа в «Космографии» Равеннского Анонима
235
ди находится Океан, недоступный для судоходства.	тынна. Эту вышеназванную стра- ну описали те же философы, ко- торые описали и Сарматию, я же обозначил ее согласно вышеупо- мянутому Сардонию. Считается, что за этой страной находится не- доступный для мореплавания Океан.
11. В пятом часе ночи нахо- дится страна скирдифринов, или же ререфенов.	12. Далее, рядом с этой Ски- фией на берегу Океана находится страна, которая называется стра- ной рерифеннов и скердифеннов25. Население этой страны, как гово- рит готский философ Айтанарит, обитает в горных ущельях, и как мужчины, так и женщины живут
25 Этнонимы «скердифенны и рерифенны» (в различных вариантах написания)
имеют в своем составе этноним «фенны» (финны), известный уже Тациту (I в. н. э.)
и Птолемею (II в. н. э.). До Равеннского Анонима скритифеннов упоминают Проко-
пий Кесарийский (Goth. II, 15, 16: ZKpiOupivot) и Иордан (Get. 21: Screrefennae) —
оба автора VI в., а затем в VIII в. Павел Диакон (Hist. Lang. 1, 5: Scritofini), король
Альфред (IX в.) в своей переработке Орозия (Scridefinne) и Адам Бременский (XI в.):
Scritefini (IV, 24). Предполагают, что все эти авторы под скритифеннами понимали
не финно-угорское население (суоми), а саамов-лапландцев (см.: Анфертьев А. Н.
Сведения Тацита о народах Северо-Восточной Европы: опыт интерпретации И Ар-
хеология и история Пскова и Псковской земли. Псков, 1988. С. 118—121). Вплоть
до XVI в. (Олаус Магнус) скритифеннов помещали на севере Финляндии между
Белым морем и севером Ботнического залива. В Равеннской же «Космографии»
скердифенны и рерифенны помещены далеко на запад от Вислы перед самой Дани-
ей. В чем же здесь дело? Вероятно, в наложении двух различных перечней племен
друг на друга. Обратим внимание на то, что в обоих описаниях — кратком и про-
странном — Скифия называется дважды — на крайнем северо-востоке Европы у
Римфейских гор и между Вислой и Данией. Если локализация первой Скифии по-
нятна и традиционна, то местоположение второй производит странное впечатление
своей продвинутостью на запад. А ведь именно западнее этой второй Скифии нахо-
дятся скердифенны и рерифенны. Исходя из саамо-лапландской идентификации
этих «финнов», было бы гораздо логичнее видеть их хотя и западнее Скифии, но не
второй, а первой, восточной. Тогда все встало бы на свои места. По-видимому,
перенос Скифии на крайний запад повлек за собой перенос туда и связанных с ней
«финнов». Тем более, что и их характеристика — живут в горных ущельях, питают-
ся от охоты, не знают вина и вареной пищи, — а также признание их страны самой
холодной из всех здесь перечисленных (кстати, скритифенны означает «финны,
бегающие на лыжах») — была бы странной для южнобалтийских народов между
Вислой и Данией.
236
А. В. Подосинов
В четвертом часе ночи нахо-
дится страна нортоманов, кото-
рую древние называют также Да-
нией...
охотой и совершенно не знают ни
< вареной > пищи, ни вина. Эта
страна признается самой холод-
ной из всех.
13. Далее, около этих скерде-
феннов на берегу Океана находится
страна, которая называется Данией.
Эта страна, как говорят готские фи-
лософы: упомянутый Аттанарид,
Элдевалд и Маркомир26, — произ-
водит самых быстрых людей сре-
ди всех народов. И об этом они так
сказали в своих «Проблемах»:
Славили f парса до тех пор,
пока не явился гот Марко.
Но где же дан?27
Эта Дания с недавних пор на-
зывается страной нордоманов28.
26 Три этих имени постоянно варьируются в своем написании.
27 Цитата явно испорчена, так что смысл ее едва понятен.
28 Интересно приложение названия «нордоманны» (букв.: северные люди) к
населению Дании (в древнеисландском, наоборот, этноним «даны» часто высту-
пал как собирательное имя для «северных людей» — скандинавов). Это германс-
кое наименование (ср. др.-исл. Nordmenn), ставшее позже общеевропейским обо-
значением жителей Скандинавии, кажется, впервые встречается именно в нашей
«Космографии». У Эйнхардта в начале IX в. Nordmanni служат обозначением всех
скандинавов — норвежцев, свеев и датчан (см.: Einhardti. Vita Karoli, XII, 3; XIV,
1); в конце IX в. в «Орозии короля Альфреда» этноним Nordmenn уже выступает
как название норвежцев (см.: Матузова В, И, Английские средневековые источ-
ники. IX—ХШ вв. Тексты, перевод, комментарий. М., 1979. С. 20, 23—25, 28).
И. П. Старостина
ПРАВО ВЕЛИКОГО КНЯЖЕСТВА ЛИТОВСКОГО XV В.
В КОНТЕКСТЕ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИХ СВЯЗЕЙ
ПОЛЬШИ, ЛИТВЫ И РУСИ
Историко-культурные связи Польши, Литвы и России имеют дав-
нюю историографическую традицию. Неослабевающее внимание к этой
теме историков, археологов, юристов и других специалистов-гуманита-
риев, вызванное к жизни тесно переплетающимися интересами стран-
соседей на долгом пути исторического сосуществования, привело к ее
многоаспектному освещению. Каждое новое поколение историков, обо-
гащая настоящее опытом прошлого, улавливая импульсы современных
общественных запросов на историческую информацию, продолжает ста-
вить новые вопросы и во многом по-новому отвечать на старые. При
этом процессу углубления и расширения исторической памяти сопут-
ствуют неизбежные конъюнктурные побуждения и решения.
В кругу постоянно возникающих перед историком вопросов поиска
новых и переосмысления старых фактов, их интерпретации, реконструк-
ции недостающего в настоящее время для истории права Великого кня-
жества Литовского XV в. первостепенное значение приобретает обраще-
ние к уже введенному в оборот комплексу источников в виде публикаций
или к находящимся в разного рода архивохранилищах материалам. С
большой долей вероятности можно предположить, что сенсационно но-
вых массовых открытий источников, кардинально меняющих общую
историческую картину, в этой сфере ожидать не следует. Конечно же, и
впредь упорный труд исследователей еще не изведанных архивных со-
кровищ будет вознаграждаться счастьем находок неизвестных памятни-
ков, подлинников или, что более вероятно, поздних копий. Можно ука-
зать, например, найденный К. Яблонскисом привилей Жемайтии времени
Казимира Ягеллончика, до сих пор остающийся неизученным, или недав-
но обнародованные А. Л. Хорошкевич документы Витовта. Отдавая дол-
жное очевидно значимым обобщениям, можно отметить возрастающую
роль конкретных источниковедческих исследований отдельных памятни-
ков или комплексов документов — ведь самые замечательные и глубокие
синтезирующие труды опираются на накопленный историографический
опыт, и их адекватность напрямую связана со степенью изученности ис-
точникового материала. Масштабная археографическая деятельность в
России XIX — начала XX в., востребованная общественными и государ-
238
И. П. Старостина
ственными интересами создания национальной истории1, в том числе пуб-
ликация памятников по истории Великого княжества Литовского1 2 (изда-
ние летописей, договоров, различного рода актов, земских и областных
привилеев и др.), открыла огромный пласт исторических источников. На
их основе были созданы обобщающие работы Ф. И. Леонтовича, М. Ф.
Владимирского-Буданова, М. К. Любавского, М. В. Довнар-Запольского,
И. И. Лаппо и многих других3, заложившие историографический фунда-
мент истории Великого княжества Литовского. Накопленные в течение
столетий исторические знания, рождение, развитие, дифференциация ис-
точниковедения позволяют рассмотреть давно открытые источники на
новом уровне, вводя в исследовательское поле современного источнико-
веда уже известные памятники. Грандиозность археографической дея-
тельности стала причиной неполного и недостаточно глубокого источ-
никоведческого освоения собранного материала. Многие издания очень
устарели, грешат неточностями, ошибками, не учитывают всей археог-
рафической традиции, значительно расширившейся новонайденными
списками, не отвечают современным археографическим нормам. Исто-
рик-источниковед знает, насколько интересные результаты, иногда пол-
ностью опровергающие укоренившиеся взгляды, дает скрупулезное
источниковедческое исследование, основанное на синхронных свидетель-
ствах, ретроспекции, новых и ранее известных фактах. Блестящие при-
меры тому в историографии Великого княжества Литовского — откры-
тие Е. Охманьским автора трактата «О нравах татар, литовцев и москвитян»,
глубокие исследования Ю. М. Бардаха, посвященные литовским статутам,
соку, сочению, просоке и др.4
Польско-литовско-русские историко-культурные связи уходят в да-
лекое прошлое, их характер неодинаков в разные исторические периоды.
В Великом княжестве Литовском в силу исторических обстоятельств на
протяжении столетий происходило скрещивание западноевропейской (че-
рез посредство Польши) и восточнославянской культуры. Великое княже-
ство Литовское, находившееся в XV в. в периоде расцвета, представляло
1 Софинов П. Г Из истории русской дореволюционной археографии. Краткий
очерк. М., 1957; Козлов В. П. Направление и формы собирания письменных источ-
ников в России в конце XVIII — первой четверти XIX в. // АЕ за 1987 год. М., 1988.
С. 54—64.
2 Улащик Н. Н. Очерки по археографии и источниковедению истории Белорус-
сии феодального периода. М., 1973.
2 ЛюбавскийМ. К. Очерк истории Литовско-Русского государства. Пг., 1910;
Улащик Н. Н. Очерки по археографии.
4 Ochmanski J. Michalon Litwin i jego tractat о zwyczajach tatarow, litwindw i
moskwicin6w z polowy XVI w. //Kwartalnikhistoryczny. 1976. R. 83. Z. 4. S. 765—783;
Михалон Литвин. О нравах татар, литовцев и москвитян. М., 1994; BardachJ. О
dawnej i niedawnej Litwie. Poznati, 1988. S. 9—71, 140—187 и др.
Право Великого княжества Литовского
239
собой полиэтническое государство, неоднородное конфессионально. Лишь
10% громадной территории государства, раскинувшегося «от моря и до
моря», занимали этнические литовцы. Подавляющее большинство состав-
ляло население областей бывшего Древнерусского государства, включен-
ных в орбиту литовской государственности в конце XIII и в течение XIV в.
Начало этому процессу было положено после татаро-монгольского разо-
рения Древней Руси, переживавшей феодальную раздробленность. Поли-
тический и культурный потенциал восточнославянских земель оказывал
влияние на Литву. Это нашло проявление в различных сферах государ-
ственного управления, делопроизводства, права и др. Ученые не пришли
к согласию в вопросе о том, как называть язык, на котором в Великом
княжестве Литовском писали летописи, издавали законы, вели делопро-
изводство, вершили суд. Вплоть до конца XVI в. в Великом княжестве
Литовском его называли «руским», он являлся письменным государствен-
ным языком. Близкое взаимодействие народов порождало политичес-
кий, правовой и культурный синтез, различные проявления которого рас-
крыты в трудах В. Т. Пашуто, Ю. Бардаха, Е. Охманьского5 и мн. др. С
конца XIV в. Литва обогащается политическим и культурным опытом
Польши, при посредстве которой население приняло крещение по като-
лическому обряду. Польское влияние со временем значительно усили-
лось. Несмотря на значительное воздействие со стороны Польши и вос-
точнославянских земель, Литва сохранила свою культурную самобытность,
развила собственную письменную культуру. Первая книга на литовском
языке, «Катехизис» Мажвидаса, появилась в 1547 г. Давняя общность ос-
ложнялась определенной межэтнической напряженностью, питаемой не
только различием этнополитических и культурных традиций, но и разно-
стью конфессий, большей привилегированностью литовского правящего
сословия, неодинаковой в разных исторических ситуациях и постепенно
ослабевающей. Литовские феодалы после того, как Литва стала католи-
ческой, получили привилегии по польскому образцу, в свою очередь ориен-
тированные на западноевропейские модели. Впоследствии они были рас-
пространены на феодалов восточнославянских земель Великого княжества
Литовского, получили магдебургское право города Литвы и некоторых
восточнославянских земель.
Особое значение, приобретает в этой связи история бывших древне-
русских областей Великого княжества Литовского. Их богатая многовеко-
вая политическая и правовая культура вбирала в себя элементы современ-
5Пашуто В. Т. Образование Литовского государства. М., 1959; BardachJ. Stu-
dia z ustroju i prawa Wielkiego Ksiestwa Litewskiego XIV—XVII ww. Warszawa, 1970;
Idem. О dawnej i niedawnej Litwie; Idem. О Rzeczpospolita Obojga Narodow. Warsza-
wa, 1988; Ochmariski J. Ruskie wzory organizacyjne w panstwie Litewskim XIV—XV
wieku// Slowianie w dziejach Europy. Poznan, 1974. S. 167—173; Пашуто В. T.,
Батура Р. Культура средневековой Литвы И ВИ. 1977. № 4. С. 94—117 и др.
240
И. П. Старостина
ных западноевропейских понятий и институтов, творчески переработан-
ных и приспособленных к местным условиям. Формирующийся на этой
почве феномен способствовал политической и правовой консолидации Ве-
ликого княжества Литовского. Борьба за бывшие древнерусские области
Великого княжества Литовского между крепнущим Русским государством
и Литвой, а впоследствии Речью Посполитой, была важнейшим опреде-
ляющим фактором международного положения в этом регионе Европы
на протяжении столетий. Немалую роль в русско-литовских войнах сыг-
рала позиция привилегированного сословия бывших древнерусских (рус-
ских, украинских, белорусских) земель Великого княжества Литовского.
Важно поэтому знать, каким комплексом экономических, политических,
социальных, личных прав они обладали. Историографией, в том числе
современной6, эта тема, разумеется, не обойдена, но неудовлетворитель-
ным остается состояние изученности источниковой базы.
Важнейшим источником для исследования права Великого княже-
ства Литовского XV—XVI вв. являются общеземские привилеи, изданные
после принятия крещения и объединения с Польшей с конца XIV в. на
латинском языке, а также областные привилеи (уставные земские грамо-
ты) Киевской, Полоцкой, Смоленской землям, Волыни и Жемайтии. Не-
смотря на то, что их постоянно используют в научной литературе, архео-
графия и степень изученности совершенно неадекватны источниковому
значению этих памятников. Вплоть до последнего времени общеземские
привилеи не опубликованы в отдельном специальном издании. Они рас-
сеяны в разных книгах, давно ставших библиографической редкостью.
Общеземские привилеи (кроме первого привилея Ягайлы 1387 г.) собра-
ны вместе в приложении к давно не переиздававшемуся «Очерку истории
Литовско-Русского государства» М. К. Любавского7, они взяты из польско-
го издания. Здесь нет ни археографического введения, ни характеристики
рукописей, хотя бы взятой из публикации, ни перевода на русский язык,
ни даже самого краткого комментария. Крайне скуден список работ, спе-
циально исследующих эти привилеи; последнее серьезное, но далеко не
исчерпывающее исследование М. Красаускайте написано в 1927 г.8
Анализу этих ценнейших источников должна предшествовать работа
по подготовке современной публикации (из которой исследователь мог
бы почерпнуть сведения о списках, изданиях, данные историографии),
включающей тексты, их перевод на современный язык, комментарии.
6Дворниченко А. Ю. Русские земли Великого княжества Литовского (до начала
XVI в.). СПб., 1993; Александров Д. Н., Володихин Д. М. Борьба за Полоцк между
Литвой и Русью в XII—XVI вв. М., 1994; Кром М. М. Меж Русью и Литвой. М.,
1995; Бычкова М. Е. Русское государство и Великое княжество Литовское с конца
XV в. до 1569 г. М., 1996.
1Любавский М. К. Очерк истории.
8Krasauskaite М. Die Litauische Adelsprivilegien bis zum Ende des XV. Jahrhunderts.
Leipzig, 1927.
Право Великого княжества Литовского
241
Не лучше обстоит дело и с областными привилеями. Они также рас-
пылены в разных публикациях. В единственном комментированном из-
дании М. Н. Ясинского (1889 г.)’, очень устаревшем, собственно текста
грамот как такового нет. В археографических традициях того времени (как
пример можно привести издание Н. В. Калачовым Русской Правды) весь
текст раздроблен на фрагменты и разнесен по разным разделам в соответ-
ствии с авторской систематизацией. При этом читателю как бы облегчена
работа с препарированным текстом, но сам источник как памятник эпохи
теряется, ускользает логика древнего составителя, происходит навязыва-
ние стереотипа современного человека, и само содержание модернизиру-
ется. Так видимая «научность» становится не необходимым инструмента-
рием исследователя, а искусственной схемой, искажающей древнюю эпоху.
Работа М. Н. Ясинского выполнила свою роль, но современная наука тре-
бует иного уровня знаний. Таким образом, подготовка публикаций и об-
щеземских, и областных привилеев — давно назревшая задача.
В современной исторической науке правовые памятники привлека-
ются для изучения культуры, общественного сознания,'психологии, мен-
талитета общества. Деловая письменность и памятники права Великого
княжества Литовского в этом плане мало исследованы. Это связано с тем,
что историки пока еще не ответили на вопрос, что значил XV век в исто-
рии культуры Великого княжества Литовского. Культура и идеология этого
периода изучены слабо, хотя их исследование особенно перспективно, по-
скольку здесь наблюдалось скрещивание и взаимодействие нескольких
факторов: литовского, восточнославянского и польского. Попытка выде-
лить ростки нового, которые расцвели в более позднее время, может быть
плодотворной не только для того, чтобы более ярко высветить явления
культуры литовского общества (включая и славянский элемент), но также
чтобы понять ее эволюцию и даже явления современности.
Отсутствие исследований проблемы находится в прямой связи со
многими лакунами в изучении Литвы и восточнославянских земель, вхо-
дивших в ее состав. В большой степени это обусловлено состоянием Ис-
точниковой базы и ее изученностью, а вернее, неизученностью. Одним
из важнейших жанров литературы XV в. и источником для изучения ее
идеологии являются летописи. Но современное состояние исследования
литовских летописей не позволяет без предварительных штудий исполь-
зовать их для соответствующих обобщений. Последняя по времени мо-
нография, посвященная белорусско-литовским летописям, носит весьма
красноречивое название: «Введение в изучение белорусско-литовского
летописания». Ее автор, крупнейший специалист в этой области знаний
Н. Н. Улащик, отметил: «Слишком много возникает вопросов, связан- *
4 Ясинский М. Н. Уставные земские грамоты Литовско-Русского государства.
Киев, 1889.
242
И. П. Старостина
ных с летописанием, и слишком мало исследована история Белоруссии
и Литвы, чтобы можно было написать относительно полную обобщаю-
щую работу по этой теме»10 11. На отсутствие обобщающих трудов по исто-
рии литературы Западной Руси XV — начала XVII в. указал И. Н. Голе-
нищев-Кутузов, уделивший в своей работе основное внимание XVI в.11
Но, как отмечено выше, это связано и с отставанием в области конкрет-
ного источниковедения Великого княжества Литовского XV в.
Лучше обстоит дело с проблематикой XVI в. Большое значение име-
ет проводимая литовскими историками многолетняя работа по изданию
и изучению литовских статутов. В последние десятилетия ученые отме-
тили связь общественной мысли, права, литературы и искусства Бело-
руссии и Литвы первой половины XVI в. с культурой эпохи Ренессанса.
По наблюдениям белорусского философа В. М. Конона, «ранние ренес-
сансные идеи отчетливо выражены только в просветительской деятель-
ности Франциска Скорины и Николая Гусовского, т. е. в первой полови-
не XVI в.»12. XV век был подготовительным предренессансным периодом.
Первым определил три статута Великого княжества Литовского
1529, 1566, 1588 гг. памятниками правовой культуры эпохи Возрожде-
ния Ю. Бардах. Он отметил, что Великое княжество Литовское только в
XVI в. «оказалось в большей степени в сфере воздействия культуры За-
пада»13. Литовский историк Ю. Юргинис, рассматривая Статут 1529 г.
как памятник культуры, показал, что в нем ярко выражены идеи право-
вого государства14. Соглашаясь с общей характеристикой статутов как
ренессансных памятников Великого княжества Литовского, можно сде-
лать поправку на то, что ренессансные явления имели здесь специфи-
ческое, более слабое проявление. Поэтому можно говорить лишь о на-
чатках, первых зародышах идей правового государства.
Гуманистические идеи Статута Великого княжества Литовского XV в.
выделил белорусский историк-философ В. М. Конон15. Эти исследовате-
ли отметили в I Литовском статуте 1529 г., среди других общеевропейс-
ких гуманистических идей, индивидуализацию наказания, ограничение кол-
10 Улащик Н. Н. Введение в изучение белорусско-литовского летописания. М.,
1985. С. 7.
11 Голенищев-Кутузов И. Н. Украинский и белорусский гуманизм // Голени-
щев-Кутузов И. Н. Славянские литературы. М., 1978. С. 132—133.
12Конон В. М. От ренессанса к классицизму. Становление эстетической мыс-
ли Белоруссии в XVI—XVIII вв. Минск, 1978. С. 15.
13 Бардах Ю. Литовские Статуты — памятники права периода Возрождения И
Культурные связи народов Восточной Европы в XVI в. М., 1976. С. 71—93.
14Юргинис Ю. Литовский статут — памятник истории права и культуры Вели-
кого княжества Литовского И Первый Литовский статут 1529 г. Вильнюс, 1982. С. 18.
15 Конон В. М. Гуманистические истоки Статута Великого княжества Литовс-
кого 1529 г. И Первый Литовский статут 1529 г. С. 94—103.
Право Великого княжества Литовского
243
лективной ответственности, наказание только по суду. Однако эти вопро-
сы были внесены в литовское право уже в XV в. Один из основных принци-
пов шляхетской чести — личная неприкосновенность — был провозгла-
шен еще в привилее 1434 г., а более подробно представлен в привилее
1447 г. Адресат привилея 1447 г. расширен. Здесь перечислены княжата,
«рытери», шляхтичи, бояре, «местичи» (мещане). Привилей запрещал до
судебного разбирательства наказывать обвиненного конфискацией иму-
щества, денежным штрафом, тюремным заключением, смертной казнью.
В эту же статью было внесено положение о наказании пропорционально
тяжести содеянного. Привилей 1447 г. ссылается на общие образцы (хри-
стианское право), Польшу (как в Кору не Польской). Насколько важными
были упомянутые статьи, показывает не только их включение в некото-
рые привилеи (уставные грамоты) восточнославянских земель, но общее
обозначение дарованных прав как «права вольная, хрестиянския, добрая и
справедливая». Не приводя здесь текстуальных сопоставлений, отмечу:
включение положений общеземского привилея не было механическим.
Составители отнюдь не грешили буквализмом. В переводе латинских тек-
стов при сохранении точного смысла постановлений искусно применена
лексика и формулы делового и юридического языка Великого княжества
Литовского, достаточно развитого для передачи латинских стереотипов
без калькирования или простой транскрипции. Характерно, что «право
Коруны Полское» ни здесь, ни в I Литовском статуте не упомянуто, т. е.
указание на прямой источник опущено. В Статуте в этом месте речь идет
о «звычае и правах хрестьянских» — штрих, не только проявляющий стрем-
ление к самостоятельности Великого княжества Литовского, но и указы-
вающий на определенную усвоенность, укорененность в правовом созна-
нии этих понятий.
Провозглашение принципа личной неприкосновенности в Великом
княжестве Литовском XV в., хотя и свидетельствовало о приобщении
его при посредстве Польши к общеевропейским правовым образцам, не
было подкреплено подробной письменной регламентацией суда и про-
цесса, не укрепилось в ментальности литовского общества, опережая его
готовность к восприятию западноевропейских норм. Об этом свидетель-
ствуют и позднейшая судебная практика, и постановления Судебника
Казимира 1468 г. — первого сохранившегося литовского кодификацион-
ного опыта16, и нормы областных привилеев. Большинство исследовате-
лей достаточно скептически оценивало правовой уровень и юридичес-
кую образованность примитивного, по их мнению, Судебника. Лишь
К. Яблонские высоко оценил составителей Судебника, вполне осведом-
ленных в своей сфере знаний, умело приспособивших прогрессивные
16 Старостина И. П. Судебник Казимира 1468 г. И ДГ. 1988—1989 гг. М., 1991.
С. 170-344.
244
И. П. Старостина
идеи к литовским реалиям. Сопоставление Судебника с общеземскими
и областными привилеями показало, что составители Судебника семь
из 25 статей посвятили вопросам разграничения ответственности, из них
четыре затрагивали сферу внутрисемейных отношений. Несомненный
интерес к этой теме, конечно же, не случаен. Такое явление можно по-
ставить в связь с общей тенденцией к увеличению гражданских и лич-
ных прав, проявившейся в Литве в XV в. Кодификаторы попытались
применить принцип индивидуальной ответственности в уголовных за-
конах. Однако на практике, в особенности по отношению к массе мало-
имущего населения, он не всегда использовался. В Литве и белорусских
землях и в XV, и в XVI вв. продолжала существовать ответственность
жены и детей за долги мужа и отца и выдача их по суду. Важное значение
имело распространение иммунитетных прав литовских и русских феода-
лов, также нашедших отражение в привилеях и Судебнике Казимира.
Рассмотрение литовского правотворчества XV в. открывает знаком-
ство литовских юристов с современными общеевропейскими правовыми
прогрессивными идеями, их творческий подход в применении новых
принципов к реальной жизни, использование в деловой и юридической
письменности языка, формул, понятий, восходящих к древнерусским.
Конечно же, не следует преувеличивать степень правового разви-
тия литовского общества XV в. Самые гуманистические нормы и фор-
мулы порой применялись для оправдания дикого произвола. Важно от-
метить, что некоторые зародыши развития понятий правового общества,
личных прав отмечены в правовых памятниках Великого княжества Ли-
товского с начала XV в. Их дальнейшая судьба может быть прослежена
в новых исследованиях.
Л. В. Столярова
КТО БЫЛ ЗАКАЗЧИКОМ
«ПАНТЕЛЕЙМОНОВА» ЕВАНГЕЛИЯ?’
«Пантелеймоново» евангелие — рукопись новгородского происхож-
дения, в 1° (34 х 24 см), в 224 листа, с небольшими утратами в начале,
середине и конце (РНБ. Соф. № 1). Каждый лист кодекса имеет четыре
столбца с текстом: два столбца на лицевой стороне листа (обозначим их
литерами а, б) и два столбца на оборотной стороне листа (обозначим их
литерами в, г). На последнем (по современной нумерации) л. 224 поме-
щена миниатюра с изображением святых Пантелеймона и Екатерины.
По сторонам святых имеются сильно затертые надписи, сделанные бе-
лой краской по красному фону и расположенные столбиком: «О дпсос
ПднтЬл'Ьимнъ»1, «[Д]гия* 1 2 Кдтерннд»3. И. К. Куприянов (1857 г.), пер-
вым описавший Евангелие, предположил, что Пантелеймон и Екатери-
на являлись патрональными святыми заказчика рукописи и его жены4.
От имени предполагаемого заказчика (Пантелеймон) Д. И. Абрамови-
чем (1905 г.) и Е. Ф. Карским (1928 г.) было образовано специальное
название Евангелия — «Пантелеймоново»5.
Под этим именем оно фигурирует в последующих археографиче-
ских описаниях и в исследовательской литературе6.
Миниатюра, изображающая святых Пантелеймона и Екатерину, сде-
лана на листе, предварительно разлинованном для основного текста, и
расположена как раз в границах этой линовки. Она занимает оба столбца
(а, б) лицевой стороны листа и не выходит за пределы горизонтальных
‘Статья написана в рамках исследовательского проекта «Русская кодикология»,
поддержанного РГНФ (№ 98-01-00173).
1 Так в рукописи; следовало бы ПднтЬл-Ьнмонъ.
2Перед г одна буква стерта; в квадратных скобках добавлено по смыслу.
’Надписи опубликованы в кн.: Успенский А. И. Очерки по истории русского
искусства. М., 1910. Т. 1. С. 243.
4 Куприянов И. К. Обозрение пергаменных рукописей Новгородской Софий-
ской библиотеки. СПб., 1857. С. 1.
1 Абрамович Д. И. Софийская библиотека. СПб., 1905. С. 1; Карский Е. Ф.
Славянская кирилловская палеография. Л., 1928 (фототип. переизд. —М., 1979).
С. 300.
6Гранстрем Е. Э. Описание русских и славянских пергаменных рукописей
[РНБ]. Рукописи русские, болгарские, молдовлахийские, сербские. Л., 1953.
С. 21; Еселевич И. Э. Из палеографических наблюдений над записями и припис-
ками на древнерусских пергаменных рукописях // Уч. зап. Горьк. ун-та. 1964.
Вып. 68. С. 245; Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся
в СССР. XI—XIII вв. М., 1984. № 146. С. 167.
246
Л. В. Столярова
и вертикальных ограничительных линий, обозначающих верхнее, ниж-
нее, левое и правое поле. Справа от миниатюры, на свободном от нее
месте, на поле, помещена выходная запись в 41 строку. В записи указа-
но имя писца Евангелия — священника новгородской Иоанно-Предте-
ченской церкви Максима Тошинича. Здесь же говорится, что автором
записи («грдмотицы») был «грешьныи и мьнии (малый. —Л. С.)» свя-
щенник церкви св. Вознесения Господня7
Первоначально рукопись состояла из 31 тетради. При сшивании каж-
дой из них присваивался номер, проставленный писцом на первом и пос-
леднем листе: на первом листе тетради под столбцом а, на последнем
листе тетради — под столбцом г. Вследствие обрезания полей при смене
переплета номера 5-й, 12-й, 15—31-й тетрадей были утрачены.
Сейчас в кодексе сохранилось тридцать тетрадей. Судя по первона-
чальной сигнатуре, из рукописи полностью исчезла тетрадь № 8. Серьез-
ные утраты приходятся на тетради № 29 и 30 (по современному счету):
от 29-й сохранилось три листа (л. 221—223 по современному счету), а от
30-й — всего один лист с записью (л. 224). Остальные листы, составляю-
щие эти тетради, были вырезаны. Когда и почему произошло изъятие
листов из Евангелия — неясно; однако к 1857 г. (дата первого описания
Соф. № 1) их в кодексе уже не было.
На одном из вырезанных листов (назовем его условно л. [223* об.])
находилось начало записи, известной теперь по ее заключительной части
нал. 224. Ее текст публиковался И. К. Куприяновым (1857 г.), И. И. Срез-
невским (1882 г.), Г А. Воскресенским (1894 г.), Д. И. Абрамовичем
(1905 г.), А. И.Успенским (1910 г.), Е. Э. Гранстрем (1953 г.), И. Э. Есе-
левич (1964 г.). Специальное исследование сохранившегося фрагмента
выходной записи Евангелия принадлежит автору этих строк8.
От утраченной части записи на небольшом фрагменте пергаменно-
го листа сохранились следы текста в 14 строк, по 1—3 буквам в строке.
Палеографическое сравнение остатков срезанного вместе с л. [223* об.]
текста с почерком записи на л. 224 не оставляет сомнений в том, что они
были сделаны одной рукой. Таким образом, первоначально запись со-
держала 51 строку текста. Приведем эту запись полностью:
7 Столярова Л. В. К вопросу о происхождении Пантелеймонова евангелия кон-
ца XII — начала ХШ в. И Проблемы истории и культуры. Ростов, 1994. С. 13—32;
Она же. Древнерусские надписи XI—XIV вв. на пергаменных кодексах. М., 1998.
С. 148—163.
8Куприянов И. К. Обозрение. С. 1—2; Срезневский И. И. Древние памятники
русского письма и языка (X—XIV вв.). СПб., 1882. Стб. 117—118; Абрамович Д. И.
Софийская библиотека. С. 1; Успенский А. И. Очерки. Ч. 1. С. 242—243; Гранст-
рем Е. Э. Описание русских и славянских пергаменных рукописей. С. 21—22; Есе-
левич И. Э. Из палеографических наблюдений. С. 245; Столярова Л. В. Древне-
русские надписи. С. 148—163.
Кто был заказчиком «Пантелеймонова» евангелия?
247
«(л. [223* об.] [ст]го | ...е |	| ...лве | ...Ълд |...rfe | Петр |
...ънц | ,..[ь]ши | ...[и]хъ | ...ьи | ...о | ...кни | ...зпе...бе | | (л. 224) и
дджь емоу, г(оспод)и, съдр[дви] | е и съ подружиемь с[во] | имь и всЬмъ,
иже | [въ] дому его, д въ оном | веч(ном) причастье ц(д)рст[вия] |
н(е)б(е)сндго и всЪмь ч[дю]|щиимъ е и [по]слушд[ю]щиимь его,
дмин[ь]. | Яко мног(о) мужтъи | оучини: икону [святу]ю Б(огороди)цю,
потомь к[оло]|колъ, потомь съ ц[еркв]и, ндписд Прологъ, [по]|томь
же и сия кн[и]гы. А се именд ею | писднд соуть. Аз[ъ] же, попинъ
с(вя)т(о)го | Пр(е)д(те)чд Мдксимъ | Тъшиницъ, идпи[сд]хъ 4
Еуднгьли[я] сия. Аже кде блдзн[ив], | д испрдвяче чьтЬ |те, блдзнъ бо
не х[о]тию, ндписдне, нъ | дияволею пакость |ю, д бл(д)гословит[е], д
не кльн"Ьте |. Азъ же, гр"Ьшьны[и] | и мьнии попинъ | с(вя)т(о)го
Възнения (так!) г(оспод)ня, ндписдх[ъ] сию грдмоти[цю], | д н-Ькто
се вид[д]въ пдкы пон[у]дится на доб[ро]|е дЪло въ с[пдсени]|е свое,
дми|нъ | +».
Сохранившаяся часть записи открывается благопожеланием заказ-
чику Евангелия, его жене («подружию») и членам их семьи («всЬмъ, иже
въ дому его»). Имя заказчика, вероятно, находилось в несохранившейся
части записи. Патрональный характер миниатюры (см. выше), казалось
бы, не оставляет сомнений, что Пантелеймоном звали заказчика кодекса,
а Екатерина — имя его жены. Источники XII—XIII вв. никакой информа-
ции о них как будто не содержат. Для лица с высоким социальным стату-
сом, каким, по-видимому, был Пантелеймон (см. ниже), это кажется стран-
ным. Однако молчание источников скорее всего следует объяснить тем,
что мы знаем только христианское имя заказчика Евангелия, а мирское
его имя нам неизвестно. Правда, в 1317 г. некий Пантелеймон Мартыно-
вич заказал писцу поповичу Еске Евангелие апракос, также именующееся
в археографической практике «Пантелеймоновым»9. Однако палеографи-
ческие признаки Евангелия Максима Тошинича не позволяют датировать
его временем позднее конца XII—начала XIII в. и связать его происхожде-
ние с деятельностью Пантелеймона Мартыновича 1317 г.
Благопожелания записи в Евангелии Максима Тошинича адресова-
ны не только заказчику и его жене, но и всем ожидающим («чающим») и
слушающим («послушающим») вновь переписанное Евангелие. Вероят-
но, речь идет о прихожанах и клиросе той духовной корпорации, кото-
рой Пантелеймон и Екатерина предназначали кодекс в качестве вклада.
Далее в записи следует перечень ктиторских заслуг Пантелеймона
(оборот «...много муж тъи оучини...»). Судя по записи, им были выде-
лены средства на создание иконы, колокола, переписку Пролога и даже
строительство церкви. Упоминая о возведении церквей, древнерусские
источники сообщают в основном о строителях-князьях, а также ктито-
9БАН. 34.5.22. Л. 128.
248
Л. В. Столярова
рах, занимавших высшие должности во властных структурах средневе-
кового Новгорода (архиепископы, посадники, тысяцкие). Кем мог быть
заказчик Евангелия, которому его социальный статус и средства по-
зволили сделать столь значительные пожертвования, в том числе «учи-
нить» церковь?
Имя Пантелеймон было принято при крещении великим князем
Изяславом Мстиславичем (род. ок. 1100 г., ум. 13 ноября 1154 г.), сы-
ном великого князя Мстислава Владимировича10 *. Известна жалованная
грамота этого князя новгородскому Пантелеймонову монастырю, являв-
шаяся учредительной: «И устроил есми святому Пантелеймону монас-
тырь и посадил есми в нем игумена Аркадия»11. В. Л. Янин обоснованно
датирует эту грамоту 1134 г. вместо принятой ранее датировки ее време-
нем киевского княжения Изяслава 1146—1154 гг.12 Как известно, Изяс-
лав Мстиславич в Новгороде никогда не княжил. Однако новгородскими
князьями были его брат Всеволод (в 1117—1136 гг.) и один из его сыно-
вей — Ярослав (в 1148—1154 гг.). В 1133 г. Изяслав-Пантелеймон был в
Новгороде. По мнению В. Л. Янина, «грамота Изяслава Мстиславича...
демонстрирует существование в Новгороде массива земель, находившихся
во времена Всеволода Мстиславича в распоряжении’ не князя, а вечевой
организации», поскольку Изяслав «испрошав у Новагорода святому Пан-
телеймону землю»13.
Не связано ли создание «Пантелеймонова» евангелия с именем кня-
зя Изяслава Мстиславича? Против этого предположения, казалось бы,
говорит то, что в сохранившейся части выходной записи заказчик не ти-
тулуется князем. Он обозначен здесь словом «муж»14, помещенным пе-
ред перечнем его ктиторских заслуг. Может быть, это нейтральное оп-
ределение призвано было подчеркнуть величие духовных подвигов
вкладчика? Ведь перед богом его социальный статус не имел значения.
Представляет интерес близость благопожелательной формулы исследуе-
мой записи аналогичным компонентам формуляра выходных записей
Остромирова 1056—1057 гг. и Мстиславова 1103—1117 гг. евангелий (в
первой — пожелания здравия жене и детям, во второй — пожелания цар-
ствия небесного), в которых социальный статус заказчика (в одном слу-
чае — посадник, в другом — князь) также не указан.
10 ПСРЛ. Т. 2. Стб. 438—439; Янин В. Л. Очерки комплексного источниковеде-
ния. М., 1977. С. 65—66; Он же. Актовые печати древней Руси. М., 1970. Т. 1.
С. 103—104, 196, 214—215. № 149—151.
"Янин В. Л. Новгородские акты XII—XV вв. М., 1991. С. 136—137.
12ГВНП. № 82; Янин В. Л. Новгородские акты XII—XV вв. С. 136—137.
13 Подробнее см.: Янин В. Л. Новгородские акты XII—XV вв. С. 137.
14 В этой связи обращает на себя внимание часть королевского титула каролинг-
ских актов: «vir illuster» (дословно: «славный муж»). Благодарю С. М. Каштанова,
подсказавшего мне эту аналогию.
Кто был заказчиком «Пантелеймонова» евангелия?
249
Таблица 1
Благопожелания заказчику
в Остромировом, Мстиславовом и Пантелеймоновом евангелиях
Остгомигово ЕВАНГЕЛИЕ	Мстиславово евангелйе	Пантелеймоново евангелие
Многд же лет ддроуи богъ	Дди же емоу,	и дджь емоу,
сътяждвъшоумоу Еуднгелие се нд	господь богъ,	господи, съдрдвие
оутешение мъногдмъ доушдмъ	милость свою	и съ подружиемь
крестияньскдмъ, дди емоу, господь	и ндследие	своимь и всемъ,
богъ, блдгословение святыхъ	цесдрствд	иже въ дому его, д
евднгелистъ Ииоднд, Мдтфед,	небесьнддго и	въ оном вечном
Лоукы, Мдркд и святихъ прдотець	дълголетно	причьхсгье цдрсгвия
Аврддмд, Иисддкд, Ияковд,	княжение и съ	небесндго и всемь
сдмомоу емоу и подроужию его	всеми своими,	чдющиимъ е и
Феофдне, и чядомъ ею, и	дминь.	послушдющиимь
подроужием чядъ ею.	(ГИМ. Син.	его, дминь.
Съдрдвствоуите же мъногд лет,	№ 1203.	(РНБ. Соф. № 1.
съдрьждще пороучение свое, дминь. (РНБ. F.n.1.5. Л. 2946—295г).	Л. 212г—213а).	Л. 224).
На фронтисписах древнерусских и югославянских кодексов поме-
щались изображения заказчиков и членов их семей, а также их патро-
нальных святых, если это были представители княжеского (царского)
рода15. Так, на одной из выходных миниатюр Изборника 1073 г. поме-
щено изображение семьи великого князя Святослава Ярославича. На ми-
ниатюрах Трирской псалтири представлены изображения жены велико-
го князя Изяслава Ярославича Гертруды, их сына Ярополка Изяславича
и жены Ярополка Ирины. Портрет болгарского царя Бориса-Михаила
помещен на фронтисписе Евангелия Константина, пресвитера Болгарс-
кого начала XIII в. Его же (или царя Симеона) портрет имеется на вы-
ходной миниатюре Слова Ипполита Римского об Антихристе конца XII в.
Выходные миниатюры двух последних кодексов восходят к болгарско-
му оригиналу IX в.16 В этом ряду изображений, безусловно, находится и
выходная миниатюра «Святые Пантелеймон и Екатерина» Пантелеймо-
15 Исключением из общего правила, казалось бы, является миниатюра «Еван-
гелист Иоанн и св. Симон» так называемого «Симоновского» евангелия 1270 г.
(РГБ. Рум. № 105. Л. 1 об.), представляющая изображение патронального святого
заказчика кодекса — чернеца новгородского Юрьевского монастыря Симона. Одна-
ко никакими данными о социальном статусе заказчика Евангелия в его мирской
жизни до принятия им пострига мы не располагаем.
хьПуи,ко В. Г Русская иллюминованная книга на рубеже XII—ХШ вв. // Книга в
России. Из истории духовного просвещения. СПб., 1993. С. 20.
250
Л. В. Столярова
нова евангелия. Сказанное, как нам кажется, позволяет отождествить
заказчика Евангелия с князем Изяславом-Пантелеймоном Мстиславичем.
Известно, что князь Изяслав Мстиславич был женат дважды. Пер-
вой его женой была немецкая принцесса, имя которой неизвестно, умер-
шая в 1151 г.17 От этого брака Изяслав имел по крайней мере трех сыно-
вей и двух дочерей: Мстислава; безымянную княжну — будущую жену
полоцкого князя Рогволода; Евдокию, впоследствии жену Мешко III;
Ярослава и Ярополка. Во втором своем браке, заключенном в 1154 г. с
княжной «из Обез» (Абасинии) Русудан, дочерью царя Дмитрия I18, по-
томства он не имел19
Представляет интерес, что благопожелательная формула записи «Пан-
телеймонова» евангелия лишена указания детей заказчика и ограничена
упоминанием всех, «иже в дому его». Напомним, что в записи Остроми-
рова евангелия часть благопожелательной формулы адресована детям
вкладчика и их супругам. Не является ли умолчание о многочисленном
потомстве Мстислава в первом браке косвенным свидетельством в пользу
отождествления Екатерины с его бездетной супругой-абаситкой? Впрочем,
брак Изяслава Мстиславича и Русудан был заключен в тот год, когда «выг-
наша новгородци Изяславича, Ярославича Романа посадиша»20 и когда по-
литическая ситуация в Новгороде вовсе не способствовала ктиторству отца
изгнанного князя. С потерей Ярославом Изяславичем новгородского кня-
жеского стола политический и идеологический смысл церковных пожерт-
вований там явно утрачивался. Поэтому мы склоняемся к мысли, что «под-
ружие» Изяслава-Пантелеймона — это его первая супруга, на которой он
был женат до 1151 г. Следовательно, terminus post quem поп «Пантелеймо-
нова» евангелия — 1151 г.
Если наше предположение о тождестве Пантелеймона Евангелия и
князя Изяслава Мстиславича верно, то не исключено, что упомянутая в
выходной записи церковь («оучини... потомь съ церкви...») принадлежа-
ла ктиторее этого князя — Пантелеймонову монастырю на Мячине озе-
ре. В таком случае terminus post ante quem non записи 1134 г.
Методы палеографического исследования не позволяют прояснить
вопрос о дате Евангелия. Из четырех древнерусских рукописей XII в.,
имеющих точную дату, только две (Галицкое евангелие 1144 и Добрило-
во евангелие 1164 г.) относятся к середине — второй половине XII сто-
летия (т. е. времени, когда могло быть переписано «Пантелеймоново»
евангелие) и не дают достаточного материала для каких-либо литтераль-
ных сопоставлений.
17ПСРЛ. Т. 2. Стб. 446.
18ПСРЛ. Т. 2. Стб. 468.
19 Благодарю Д. В. Донского за консультацию о браках и потомстве князя Изяс-
лава-Пантелеймона Мстиславича.
20ПСРЛ. Т. 2. Стб. 468.
Кто был заказчиком «Пантелеймонова» евангелия?
251
Изготовленное в Иоанно-Предтеченской церкви Евангелие скорее
всего не имело выходной миниатюры. Помещение ее здесь явно не пла-
нировалось: л. 224, на котором она сделана, разлинован под основной
текст, а миниатюра строго вписана в границы разлиновки (см. выше).
Не было в Евангелии писца Максима Тошинича и выходной записи, в
первой части которой (ныне утраченной вместе с л. [223* об.]) находи-
лось, как мы считаем, указание имени будущего вкладчика и дата созда-
ния рукописи. Запись появилась уже в готовом кодексе, причем после
того, как была изготовлена миниатюра «Святые Пантелеймон и Екате-
рина»: завершающая (и ныне сохранившаяся) часть записи расположена
на ее внешнем поле, справа от текста. Очевидно, что автору выходной
записи не хватило места на свободной части л. [223* об.]. Примечатель-
но, что автором записи был не писец кодекса Максим Тошинич, а совер-
шенно другой человек — безымянный Вознесенский священник. Вероят-
но, миниатюра и запись были сделаны уже в церкви Вознесения Господня.
Думается, что Евангелие не было предварительно заказано князем
Изяславом Мстиславичем. Он сам или его представитель купил его го-
товым в Иоанно-Предтеченской церкви, после чего в церкви св. Возне-
сения была заказана патрональная миниатюра и сделана запись, восхва-
ляющая вкладчика за его ктиторскую деятельность. Вопрос о месте вклада
«Пантелеймонова» евангелия и его дальнейшей церковной и архивной
судьбе нуждается в специальном исследовании.
Б. Н. Флоря
О ЦЕРКОВНОМ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИИ
В ГАЛИЦКО-ВОЛЫНСКОЙ РУСИ
В своей известной работе о Галицко-Волынской Руси В. Т. Пашуто
собрал и внимательно проанализировал данные об активном участии епис-
копов в политических конфликтах, охвативших этот край в первой поло-
вине ХШ в. Как показал исследователь, в этой борьбе епископы Пере-
мышля и Галича выступали против династии Романовичей в союзе с
местным боярством1. Эти наблюдения дали основание В. Т. Пашуто ви-
деть в епископах крупных земельных собственников, которые, подобно
боярству, тяготились зависимостью от княжеской власти. В пользу та-
кого вывода говорили и исторические аналогии, и некоторые косвенные
данные (сообщение Ипатьевской летописи о «гордых» и богато разоде-
тых слугах перемышльского владыки)1 2, но никаких сведений о земель-
ных владениях епископов в источниках ХШ в. обнаружить не удалось.
В тексте Ипатьевской летописи В. Т. Пашуто выявил упоминания о
существовании в Галицко-Волынской Руси не менее 10 монастырей3, но и
об их земельных владениях в источниках ХШ в. сохранилось лишь одно
свидетельство. В духовной князя Владимира Васильковича, включенной
в состав Ипатьевской летописи, записано распоряжение князя передать
основанному им монастырю св. Апостолов во Владимире село Березови-
чи4. Цель настоящего сообщения — привлечь внимание исследователей к
тем сведениям о церковном землевладении в Галицко-Волынской Руси,
которые содержатся в источниках более позднего времени.
Учитывая роль галицкого епископа Артемия в политических конф-
ликтах первой половины ХШ в., следовало бы, вероятно, искать следы
княжеских пожалований этой кафедре, которые могли способствовать
ее превращению в серьезную политическую силу. Однако бурная исто-
рия галицкой кафедры в XIV—XVI вв. не способствовала сохранению ее
собственности и ее архива. В середине XV в. галицкий епископ Макарий
обращался к папе с просьбой помочь вернуть ему движимое и недвижи-
мое имущество кафедры, расхищенное местными магнатами5. Об исто-
1 Пашуто В. Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М., 1950.
С. 148—149, 158, 217, 227.
2ПСРЛ. М., 1962. Т. II. Стб. 794.
3Пашуто В. Т. Очерки. С. 158—159.
4ПСРЛ. Т. П. Стб. 904.
’Documenta pontificum Romanorum res gestas Ucrainae illustrantia I A. G. Welykyj.
Roma, 1953. Vol. 1. № 89. P. 153.
О церковном землевладении в Галицко-Волынской Руси
253
рических правопреемниках кафедры, православных епископах львовс-
ких XVI—XVII вв., писали, что у них нет никаких владений, кроме на-
ходящегося под их патронатом У невского монастыря6. Не располагая
собственным архивом со старыми документами, львовские епископы
были вынуждены для отстаивания своих интересов изготовлять фальси-
фикаты грамот Льва Даниловича.
Иным было положение на Волыни, где местные епископы занима-
ли в XV—XVI вв. видное признанное место в обществе, председатель-
ствуя на областных «сеймах». Именно в материалах, относящихся к Во-
лыни, и обнаруживаются указания на древние пожалования.
В 1444 г. волынский князь Свидригайло подтвердил своей грамо-
той записи пожалований владимиро-волынской кафедре, сделанные в
представленном ему евангелии7 (внесение пожалований на страницы на-
престольных евангелий было распространенной практикой в Западной
Руси XIV—XVI вв.). Одна из этих записей— пожалования князя Лю-
барта на село Сушилно «з данью медовою и грошовою» и озеро Стобу-
хов «и с иными озеры и бобровыми гоны» — имеет все формальные при-
знаки документа (включая заключительную формулу заклятия от имени
318 никейских отцов), специально составленного для внесения в еванге-
лие. Запись о другом пожаловании совсем краткая: «запис Романа Мстис-
лавовича на Купечов и иные села, наданье святой Пречистой Володи-
мерскои епископии». Она явно не имеет признаков документа, и ее
следует рассматривать как запись, сделанную клириками кафедры для
памяти, в то время когда такие пожалования письменно не оформляли
и довольствовались их провозглашением перед «послухами», как это име-
ло место, например, при пожаловании полоцким епископом земли для
строительства Спасо-Евфросицьева монастыря8.
О реальном значении обоих пожалований для формирования земле-
владения владимирской кафедры позволяет судить перечень принадле-
жавших ей сел, составленный в связи со вводом во владение ими еписко-
па Адама Потия (1593 г.)9 Владения кафедры складывались из нескольких
десятков сел во Владимирском и Луцком поветах, среди которых особо
выделялся комплекс, названный в источнике «Купечовской волостью».
Ее административный центр был в селе Купечове. В состав волости вхо-
дило 11 сел и 11 рыбных озер. Относительно одного из сел — Сушилно —
I________
6 См. записку униатского митрополита Рутского, посланную в Рим в 1632 г.:
Epistolae Josephi Velamin Rutskyj metropolitae kiovensis catholici (1613—1637). Romae,
1956. № 137. P. 267.
7АЮЗР. Киев, 1883. Ч. 1. T. 6. № III. С. 7.
’Памятники старинной русской литературы / Г Кушелев-Безбородко. СПб.,
1862. Т. 4. С. 174.
9АЮЗР. Киев, 1859. Ч. 1. Т. 1. № 90. С. 372—374.
254
Б. Н. Флоря
в перечне отмечено, что из него «только дань медовая идет»10 *. Отсюда
ясно видно, что пожалование Любарта представляло собой лишь неболь-
шое дополнение к более раннему и более обширному пожалованию, от-
сюда и особенности его положения, отмеченные в перечне. Учитывая раз-
мер пожалования и его комплексность, следует сделать вывод, что «Роман
Мстиславич» грамоты 1444 г., хотя и упомянутый без княжеского титу-
ла, — не кто иной, как основатель династии Романовичей. Его пожалова-
ния владимирской кафедре вполне можно сравнить с пожалованиями,
сделанными несколько ранее Новгородскому Юрьеву монастырю. Новые
данные, как представляется, определенно подкрепляют взгляд В. Т. Па-
шуто на епископов Галицко-Волынской Руси XIII в. как на крупных зе-
мельных собственников.
Ретроспективный анализ источников позволяет также добыть неко-
торые конкретные данные об отношении к церковному землевладению в
правление сына и преемника Романа — Даниила Галицкого. Хорошо из-
вестно, что в последние десятилетия правления Даниил сделал своей
резиденцией город Холм, куда специально перенес одну из епископских
кафедр11 В летописи Даниила подробно описано, как он строил и украшал
храмы в новой столице вместе с холмским епископом Иваном12. Изучение
местных судебных книг XV — начала XVII в. позволило В. М. Площан-
скому реконструировать земельные владения холмской кафедры этого
времени. Отбросив земельные приобретения XV—XVII вв., исследователь
смог реконструировать состав владений кафедры в первой половине
XV в.13 Их основу составляли расположенные на Буге села— Слепче,
Космов, Чучнево, Стрыжов, переданные кафедре в 1376 г. князем Юрием
Даниловичем Холмским14. Кроме указанных сел, ставших владением ка-
федры во второй половине XIV в. холмской епископии принадлежало
одно село Покрова, находившееся рядом с самим Холмом. Очевидно,
что, строя и украшая кафедральный собор, Даниил Галицкий вовсе не
стремился наделять кафедру земельными пожалованиями, в чем, как
представляется, сказался опыт борьбы с епископами в предшествующие
десятилетия.
Ретроспективный анализ источников позволяет выявить и некото-
рые данные о землевладении волынских монастырей. Так, в выписи из
гродских кременецких книг 1767 г., которая представляет собой польский
перевод выписи из луцких гродских книг 1560 г., сохранился (в польском
переводе) текст грамоты князя Свидригайло, подтверждавшей пожало-
10Там же. С. 374.
"ПСРЛ. Т II. Стб. 740.
12Там же. Стб. 842—845.
13Плошанский В. М. Прошлое Холмской Руси. Вильна, 1899. Ч. 1. С. 40—43.
14Вкладная запись в евангелии: Грамоти XIV ст. Кшв, 1974. № 25. С. 54.
О церковном землевладении в Галицко-Волынской Руси
255
вания его предшественников двум луцким монастырям — Пречистенс-
кому и Васильевскому15. Подтверждение было связано с тем, что «лис-
ты», находившиеся у монахов, погибли во время «войны татарской».
Одним из этих князей был Василько Романович — совпадение его име-
ни с именем патрона Васильевского монастыря позволяет видеть в нем
вкладчика, а возможно, и основателя обители. Пожалование могло быть
сделано не ранее 1227 г., когда, изгнав из города местного князя Ярос-
лава, Даниил «да Василкови Луческ и Пересопницу»16. Когда в 1241 г.
черниговские князья спасались бегством от татар, Даниил дал Луцк Рости-
славу Михайловичу17 Очевидно, к этому времени Луцк уже не был цен-
тром владений Василька. Позднее в Луцке сидел сын Даниила Мстис-
лав. Исходя из этого, пожалование Василька следовало бы датировать
концом 20-х — 30-ми годами ХШ в.
Что касается Пречистенского монастыря, то он, по словам мона-
хов, получил земли от «Mscislava Wlodimirowicza Monomachowicza». Это
сообщение представляет тем больший интерес, что Мстислав Великий
никогда не владел Волынью, до 1117 г. он сидел в Новгороде, затем
помогал отцу править киевским столом и, наконец, стал его преемни-
ком. На Волыни со времени Витичевского съезда сидел сын Святополка
Изяславича, Ярослав, а после его конфликта с Мономахом и бегства в
«Угры» в 1118 г. здесь сидели младшие сыновья Мономаха— сначала
Роман, затем Андрей18. Единственная связь между Мстиславом и Волы-
нью состояла в том, что Ярослав Святополчич в 1112 г. женился на до-
чери Мстислава19
Уникальность сообщения, как представляется, является серьезным
аргументом в пользу его достоверности: использовать в своих целях све-
дения каких-либо источников (например, достаточно известной в Юж-
ной Руси Ипатьевской летописи) монахи в данном случае не могли. Тем
самым можно предполагать, что Мстислав в период своего великого
княжения в Киеве мог распоряжаться землями на Волыни, так же как он
распоряжался ими в Новгороде, где он в ИЗО г. «повелел... сыну своему
'5 Малевич А. К истории древней Жидичинской архимандрии // Волынские епар-
хиальные ведомости. 1900. № 27. С. 917—919. Как отмечает издатель грамоты,
указанная в ней дата — 1459 г. — явно неверна (что характерно и для копий ряда
других документов этого князя): Свидригайло умер в 1452 г. Указанный в грамоте
11 индикт в рамках правления свидетеля пожалования — луцкого епископа Феодо-
сия — приходится на 1448 г. Другие свидетели — волынские паны — встречаются
также в документах последних лет княжения Свидригайло (АЮЗР. Киев, 1886. Ч.
7. Т. 1. С. 8—9).
|6ПСРЛ. Т. II. Стб. 751.
17Там же. Стб. 783.
18 Там же. Стб. 250, 285.
19Там же. Стб. 273.
256
Б. Н. Флоря
Всеволоду» передать Юрьеву монастырю волость Буйце20. Подобный факт
хорошо вписывается в ту политику укрепления власти великого князя
киевского, которую успешно проводили Владимир Мономах и его стар-
ший сын21.
В пользу древности пожалований определенно говорит тот факт, что
отведенные обоим монастырям земли располагались в предместьях Луцка
и в расположенных рядом с ним селах. Так, Пречистенский монастырь
получил земли в селе Гнидава, которое в XVI в. было кормлением луцко-
го ключника22. Стоит также отметить, что ряд сел, упомянутых в грамоте
Свидригайла, — владения и Пречистенского (Полоное), и Васильевского
(Ставек, Клоки) монастырей, — в 50-х гг. XVI в. входили в состав владе-
ний Луцкого епископства23.
Найденные данные, как видим, очень немногочисленны и отры-
вочны, но причина этой скудости определяется теми историческими ус-
ловиями, в которых существовала церковь на территории Западной Руси.
О многих действовавших здесь храмах и обителях можно было бы по-
вторить то, что сказано в описании Овруча начала XVI в. о храме св.
Василия в этом городе: «на высокой горе стоит каменная церковь Васи-
левска, кажут люде стары была колись златоверха, но, деи, от непамят-
ных лет неприятели огнем спалена и зовсим зопсована и розбита»24.
Губительным оказался для древних обителей и патронат светских
магнатов, князей и панов. Так, под патронатом князей Сангушков, поде-
ливших его «на полы», перестал существовать монастырь св. Михаила во
Владимире, где в 1268 г. останавливался постригшийся в монахи литовс-
кий князь Войшелк25. До какого состояния под патронатом князей Чарто-
рыйских дошла одна из старейших обителей Западной Руси — монастырь
Св. Горы у села Зимно26, позволяет судить свидетельство 1623 г. Г Ива-
20ГВНП. №81.
21 Это не единственное упоминание имени Мстислава в поздних источниках по
отношению к Юго-Западной Руси. В документе 20-х годов XVI в. упоминается «дво-
рище» Демьяново, принадлежавшее церкви св. Дмитрия в Луцке, «придане велико-
го князя Мстислава» (АЮЗР. Киев, 1907. Ч. 8. Т. 4. С. 356). Церковь св. Дмитрия
в Луцке находилась на территории луцкого замка (Там же. Ч. 7. Т. 1. С. 163), а ее
священник был протопопом— главой луцкого духовенства (Там же. Ч. 8. Т. 4.
С. 357). В данном случае речь, возможно, должна идти о великом князе Мстиславе
Изяславиче.
22Там же. Ч. 7. Т. 1. С. 170.
23Там же. Ч. 1. Т. 1. № 45. С. 202—203; № 47.
24Там же. Киев, 1890. Ч. 7. Т. 2. № 5. С. 12.
25 ПСРЛ. Т. II. Стб. 868. Теодорович Н. И. Город Владимир Волынской губер-
нии в связи с историей волынской иерархии (исторический очерк). Почаев, 1893.
С. 152—154.
26О нем см.: Щапов Я. Н. Государство и церковь Древней Руси. М., 1989. С. 143.
Илл. 1. Новгородская космологическая схема
Москва. Государственный исторический музей, Хлуд. 3, л. 266
(К статье Л. С. Чекина)
J tpiiTito£flttoarc«pmimim J
^оиииорр • €4ТТ<ххгх < ; acedia»* lauawctil
• -<	*	'-1П^е141^,	fl
T 4 Диъпе cum onfc an$c"
It cuts * 1 димсс atm mns
• iiiHutcd cuts •
ТЦ atro.itc cum 01 cr lu
na»*tuitMtr atm amncc
ftcUe ct’ imnat
L< 4tiaitc ctun arti cdo
Utm .* cr aque quo fttp
Лсигитхуубу CO p TO р/х>о V aiU* 
»4 UJ ’	luaJ uj Л.Л azxU
|<OA 6l£I JJUXJ C <u OULTl O’. ЧПО1МД
Av JCc-TTOt xari|/ov«Tao( тг |>011fiXtV
А г { Gp M •}/cul*J Kg
окгто v, I
nULTTOlC 5 ?% *W'
Д' V<"»-rt одггор TTCLfV-nCO »
CULTTO u • am P € I rTl OUL)
*V°p •nxijCroJ-au.d ^JCLfXZ^ ,OL*J
/V p14T~tauerroу нХ.* ° c
Лл^ # н • сц p < l<T't aiZrm
ljdurro^aoc-
A ' P il’T^QJLrropOlOlJUL/Ol ’TOO
О Ш J urj p • j< OA TO v <5\o g TtJ V
Ihucbtr •
jmtttcr ttabunt (tuiin
et' itqttc Ataev cam .*flA
auTjULHOK 1лал gv H <y	tttV IpttttUS ClllS CVflll
cuv aque •
< ¥ttt attninncur nbitm
${Uum iaa>V.*tu{hcucr
tuittcu fiu t(rf.
i noimnatutt
er tudtaa fuA/non
mamR'ituiib
Илл. 2. Страница из греко-латинской псалтыри
Staatliche Museen zu Berlin - PreuBischer Kulturbesitz, Kupferstichkabinett, 78. A. 9, fol. 241
(К статье Л. С. Чекина)
О церковном землевладении в Галицко-Волынской Руси
257
ницкий, взявший в это время Зимно в заклад у Чарторыйских, писал, что
на месте обители он и его спутники обнаружили «только одну белую го-
лову Тацу, прозвиском Безручку, а попа ни чернъца жадного не было... У
которое пытаемъся: если бы ту з духовные особы хто был? Поведала ми;
же ту пусто стоит и немаш никого»27
Неудивительно, что в этих условиях до нас дошло так немного све-
дений, сохранившихся по преимуществу в поздних пересказах и извле-
чениях. Как представляется, именно поэтому необходимо их самое тща-
тельное изучение.
27АЮЗР. Ч. 1. Т. 6. С. 536—537.
Л. С. Чекин
ДРЕВНЕЙШАЯ НОВГОРОДСКАЯ
КОСМОЛОГИЧЕСКАЯ СХЕМА
Жизнь структурна, смерть хаотична. Структурирование Вселенной,
привнесение порядка в первобытный хаос — так начинается история во
всех мифологических традициях. Космологические системы еще с неоли-
тических времен повторяют и подтверждают эту начальную победу жиз-
ни над хаосом. О ней свидетельствуют и первые «карты мира» — космо-
логические символы, появившиеся в эпоху неолита (дерево, лабиринт).
Средневековая иконография и книжная иллюстрация пронизаны кос-
мологической символикой: крест —также космологический символ. Соз-
давались в средневековье и более детальные космологические схемы.
Типология их обширна: здесь и византийские чертежи Козьмы Инди-
коплова, модель мира для которого — скиния Моисея, и схемы микро-
косма и макрокосма в западноевропейских рукописях. В настоящей ста-
тье впервые рассматривается самая ранняя древнерусская попытка
изобразить вселенную.
Космологическая схема находится в иллюстрированной псалтыри
новгородского происхождения1, которую М. В. Щепкина датировала по-
следней четвертью или предположительно 70-ми годами XIII в.1 2 Мини-
атюры псалтыри были в свое время описаны архимандритом Амфило-
хием, в том числе и наша космологическая схема (№ 115), которая,
однако, замечена не была и до сих пор не репродуцировалась3.
Псалмы Давида насыщены космологическими образами и нередко
вдохновляли иллюстраторов средневековых книг. Византийские иллюс-
трированные псалтыри, самые ранние экземпляры которых датируются
1 Москва, Государственный Исторический музей, Хлуд. 3, л. 266.
2 Щепкина М. В. Возможность отождествления почерков в древнерусских руко-
писях // Древнерусское искусство. Рукописная книга. Сб. 2. М., 1974. С. 7—13; Она
же. Тератологический орнамент // Там же. С. 227—228.
3Амфилохий. О славянской Псалтири XIII—XIV вв. библиотеки А. И. Хлудо-
ва //Древности. Труды Московского археологического общества. 1870. Кн. 3. Вып. 1.
С. 1—28; таблицы в приложении к вып. 1; Он же. Древле-Славянская Псалтирь
Симоновская до 1280 года. 2-е изд. М., 1881. Т. 3. С. 222 и след. Текст новгородс-
кой псалтыри, в сравнении с другими славянскими, а также греческой и еврейской
версиями, Амфилохий использовал для реконструкции древнеславянского прото-
типа. Реконструированный таким образом текст 147-го (148-го) псалма см.: Там
же. Т. 4. С. СЛА-О- (139).
Древнейшая новгородская космологическая схема
259
IX в., содержат изображения земного шара с фигурками антиподов, а
также схемы четырехугольной земли, по углам которой дуют в трубы
антропоморфные ветры4. В английской рукописи, созданной в начале
1260-х годов, две карты мира предваряют календарь, латинскую псал-
тырь и другие гимнографические тексты5. Известны и славянские псал-
тыри с космологическими иллюстрациями более позднего времени, чем
новгородская. Из них наиболее интересна и хорошо изучена сербская
псалтырь конца XIV в.6
Космологическая схема в новгородской псалтыри иллюстрирует
текст 147-го псалма (148-го по счету современного канонического изда-
ния Библии). Давид обращается ко всем творениям, которые должны
хвалить Господа: к ангелам и людям, к солнцу и луне, к зверям и ры-
бам, к огню и ветру, горам и безднам. Космологической схемой новго-
родскую иллюстрацию делает пространственная организация материа-
ла: «воды превышняя небес» на самом верху, чуть пониже — «огнь», т. е.,
по-видимому, огненное небо, посередине — Христос в окружении солн-
ца, луны, ангелов и сил, слева и справа от этого изображения — два
обозначения ветра: «в!тр» и «духъ бурен», ниже — «горы», «вси людие»,
«дрЪва», «змиеве» и «звЪрие» (илл. 1).
Для сравнения, в греко-латинской псалтыри со сходной датировкой
(конец XIII — начало XIV в.)7 различные космологические и природные
объекты, упоминаемые в том же псалме, не организованы согласно их
пространственному соотношению, а изображены последовательно, в по-
рядке их упоминания в тексте. Так, на л. 241 на правом поле сверху вниз
4См.: ЩепкинаМ. В. Миниатюры Хлудовской псалтыри. Греческий иллюстри-
рованный кодекс IX в. М., 1977. Л. 101 об. 105, 133; Редин Е. К. Христианская
топография Козьмы Индикоплова по греческим и русским спискам. М., 1916.
С. 116—117, 133—134.
5 Лондон, British Library, Add. 28681, f. 9 — 9v. См.: Morgan N. J. Early Gothic
Manuscripts, 1250—1285. London, 1988. P. 82—85. № 114 [A Survey of Manuscripts
Illuminated in the British Isles. Vol. 4. Pt. 2]; von den Brincken A.-D. Fines Terrae: Die
Enden der Erde und der vierte Kontinent auf mittelalterlichen Weltkarten. Hannover, 1992.
S. 85—89. Taf. 32—33.
6 Мюнхен, Bayerische Staatsbibliothek, Cod. Slav. 4. Факсимильное издание и ис-
следование: Der Serbische Psalter. Faksimile-Ausgabe des Cod. Slav. 4 der Bayerischen
Staatsbibliothek Munchen und Textband. Wiesbaden, 1978—1983.
7 Берлин, Staatliche Museen zu Berlin — PreuBiescher Kulturbesitz. Kupferstichkabinett,
78, A. 9, fol. 241—242. Cm.: Weascher P. Beschreibendes Verzeichnis der Miniaturen-
Handschriften und Einzelblatter des Kupferstichkabinetts der Staatlichen Museen Berlin.
Leipzig, 1931. S. 21—24; Dufrenne S., StichelR. Inhalt und Ikonographie der Bilder // Der
Serbische Psalter. Textband. S. 180.
260
Л. С. Чекин
изображены Христос на троне, ангелы, воинства, затем по нижнему полю
ряд продолжен солнцем, луной, звездами и светом, и водами, которые
превыше небес (илл. 2). На обороте листа по левому полю сверху вниз
располагаются гады и все бездны, огонь, горы, деревья, звери и птицы,
по нижнему полю — цари и князья. Завершается иллюстративный ряд
на л. 242 изображениями юношей и девиц.
Легенды на новгородской космологической схеме взяты из текста
псалма, с минимальными орфографическими вариациями. Лишь у име-
ни Иисуса Христа и слова «в4тр» нет соответствия в тексте (то, что на-
зывается «бурным ветром» в современной псалтыри, в тексте новгород-
ской псалтыри названо «духъ бурьнъ»). Интересно антропоморфное
изображение этого ветра. Он дует в трубу, у него ангельские крылья,
нимб вокруг головы и копье с крестом на древке. Ветры, дующие в тру-
бу, изображались со времен античности. Слияние образов ангела и вет-
ра не раз отмечено в средневековой иконографии, что исследователь этого
мотива Томас Рафф объясняет как теологическими соображениями, вы-
водимыми, в частности, из описания ангелов у Псевдо-Дионисия Арео-
пагита, так и искусствоведческими: крылатые ангелы средневековой ико-
нографии восходят, по всей вероятности, к античным антропоморфным
ветрам8. Но наш «вЪтр» — еще и змееборец: копье его поражает морских
гадов («змиеве»).
Псалтырь — самая читаемая книга средневековья. О влиянии ее на
Руси мы можем судить по обилию цитат из Псалтыри (как непосред-
ственно, так и опосредованно, из литургии) в таких оригинальных па-
мятниках нашей письменности, как Поучение Владимира Мономаха,
Сказание о Борисе и Глебе, Слове и Молении Даниила Заточника9. Не
случайно именно в Псалтыри содержится древнейшая русская (новго-
родская) космологическая схема, представляющая в красках гармони-
ческую вселенную Древней Руси — такую же, какой ее видел Владимир
Мономах, «разгибая» по наущению митрополита Никифора10 * свою псал-
тырь и прославляя Господни великие чудеса, «како небо устроено, како
ли солнце, како ли луна, како ли звЪзды, и тма и св^т, и земля на водах
положена, Господи, твоимъ промыслом!»11.
8 Raff Th. Die Ikonographie der mittelalterlichen Windpersonifikationen // Aachener
Kunstblatter. 1978—79. Bd48. S; 157—158.
9Cp.: Мюллер Л. Значение Библии для христианства на Руси (от крещения до
1240 года) И Славяноведение. 1995. № 2. С. 4—7.
10Ср.: Понырко Н. В. Эпистолярное наследие Древней Руси. XI—XIII века. Ис-
следования, тексты, переводы. СПб., 1992. С. 66—71.
“ПВЛ. Ч. 1. С. 153, 156.
Древнейшая новгородская космологическая схема
261
	Приложение ПСАЛОМ 147 (148)12 Псалом Давидов. Алелуиа ангелу.
л. 266 об.	Хвалите господа съ небесъ. Слава* а) Хвалите его въ вышних его. Хвалите его вси ангели его. Хвалите его вся силы его. Хвалите его сълньце и луна. Хвалите его вся звезды и свет. Хвалите его небеса небесъ. И вода превышыпня небесъб) да хвалять имя господьне. Яко тъ рече и быша. Тъ повеле и създашася. Постави я въ вЪкъ и въ вЪкъ веку. Повеление положи и не мимо идет. Хвалите господа от земля. Змиеве и вся бездьны. Огнь градъ снЪгь голоть, Духъ бурьнъв) яже творять слово его. Горы и вси хълми.
л. 267.	Древа плодовита и вси кедри. ЗвЪрие и вси скоти. Гади и птица пернаты. ЦЪсаре земьстии и вси людие. Князи и вся судия земьскыя. У ноша и девица старци со у нотами. И да хвалять имя господне яко възнесеся имя того единого. Исповедание его на земли и на небеси. И възнесеть рогь людии своихъ. ПЪснь всемъ преподобнымъ его. Сыномъ израилевомъ и людемъ приближающимъся емь.
12 Москва, Государственный Исторический музей, Хлуд. 3, лл. 266—267. Текст
передается буквами современного русского алфавита с сохранением «е», «ъ» и «ь» и
с заменами, принятыми в изданиях исторических источников. Титла раскрывают-
ся, выносные буквы вносятся в строку. Подчеркнутые слова повторены на космоло-
гической схеме на л. 266 (М), где, кроме того, добавлены сокращение имени «Иисус
Христос» и слово «вЪтр».
а) Слово написано киноварью и в состав стиха не входит.
б) воды превышняя небесъ, М.
в) Духъ бурен, М,
М. А. Ючас
ГАЛИЦКО-ВОЛЫНСКАЯ РУСЬ
И ПРОБЛЕМА ХРИСТИАНИЗАЦИИ ЛИТВЫ
ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIV В.
Владимир Терентьевич Пашуто вспоминал о том, как, написав дис-
сертацию о Галицко-Волынской Руси, он спросил своего руководителя
Бориса Дмитриевича Грекова, что делать дальше, и получил ответ: «Да-
лее — Литва». Итак, с 1952 г. Владимир Терентьевич приступил к заня-
тиям историей средневековой Литвы до середины XIV в. Главные собы-
тия на Галицко-Волынской земле развернулись чуть позже. И все же он
заметил ранний интерес Литвы к этой земле — стремление обеспечить
свою безопасность с юга и вести войну на севере1.
Христианизация Литвы до середины XIV в. оставалась в руках Не-
мецкого ордена. Такой была политика Запада. Но Орден не хотел хрис-
тианизации Литвы без политической власти над нею1 2. Heidenkampf озна-
чал не только моральную основу существования Ордена, но и помощь
Запада, и дальнейшие завоевания территорий3. Отсюда его грубая воен-
ная политика. Орден рассчитывал провести христианизацию Литвы толь-
ко после ее покорения оружием, а рижский архиепископ — когда она
будет включена в его метрополию. Орден даже запретил рижскому ар-
хиепископу проводить собственную христианизацию Литвы и посылать
в нее своих миссионеров без участия рыцарей4. Между тем с середины
XIV в. начал проводить весьма прагматическую политику польский ко-
роль Казимир Великий (1333—1370). Дело христианизации Литвы при
поддержке римской Курии постепенно перешло в его руки. Во второй
половине XIV в. почти отсутствуют папские буллы, призывающие к по-
мощи Ордену. Буллы призывают к помощи Польше против язычников
и их союза с русскими и татарами. Казимир также выступал за победу
над литовцами силой оружия. Как доказательство этого тезиса К. Ходи-
ницки привел просьбы Казимира к папе не посылать в Литву миссионе-
ров, а уменьшить десятину для римской Курии с Польши и использо-
1 Paiula V. Lietuvos valstybes susidarymas. Vilnius, 1971. P. 268,272.
2 Abraham Wl. Polska a chrzest Litwy // Polska i Litwa w dziejowym stosunku.
Warszawa, 1914. S. 3—36.
3 Conrad K. Litauen, der Deutsche Orden und Karl IV 1352—1360 11 Zeitschrift fur
Ostforschung. 1972. Bd 1. S. 20—41; Ivinskis Z. Lietuvos krikSto problema (Проблема
крещения Литвы). Boston, 1966. № 6. P. 266—270.
4LUB. Riga, 1873. Bd VI. S. 221, 619. Реляция 1366 г. о диспуте Ордена с рижс-
ким архиепископом.
Галицко-Волынская Русь н проблема христианизации Литвы
263
вать ее для вооруженной борьбы с литовцами5. Однако политика Польши
заключалась прежде всего в защите новокрещеных, а не в принуждении
их к вере.
В планы короля Казимира входило: 1) захватить Галич со Львовом
и открыть торговые пути на Восток; 2) создать барьер против возможно-
го вторжения татар в Польшу; 3) приобрести богатые земли и расши-
рять в них католичество. Для проведения этой политики он предпринял
ряд мер: 1) в 1338 г. он договорился с Чехией и отдал ей Силезию; 2) в
1339 г., после смерти жены Алдоны Гедиминовны, не оставившей ему
наследника, передал польское наследство венгерскому трону. Король
Венгрии Карл был женат на сестре Казимира Елизавете и имел сына
Людовика. Наследник в 1350 г. передал Польше влияние Венгрии на
русские земли. Казимир заключил дружественные договоры с королем
Чехии Карлом IV (22 ноября 1348 г.) и королем Венгрии Людовиком
(4 апреля 1350 г.)6. Этими договорами Казимир намеревался вырвать Лит-
ву из-под влияния Ордена и подчинить ее интересам Польши и Гнезнен-
ской метрополии7 3) 8 июля 1343 г. договором с Немецким орденом в
Калише он отдал ему польское Поморье8. С этого времени отношения
Польши с Орденом стали дружественными, но напряженными. Догово-
ром был уничтожен польско-литовский союз против Ордена (1325 г.), и
начались польско-литовские войны из-за Галича и Волыни. Орден не
отказался от многих своих привилегий на Литву, в том числе и новой,
выданной в 1337 г. императором Людовиком9 4) Казимир часто зару-
чался поддержкой римской Курии. Папа Иоанн XXII с 1325 г. целиком
поддерживал Польшу против татар, схизматиков и язычников, правда,
поначалу он не называл их. литовцами. Папа даровал полное отпущение
грехов всем полякам, погибшим в войне с неверующими, и отдавал де-
сятину римской Курии в Польше для ведения войны. Однако римская
Курия никогда не отказывалась от поддержки Ордена, особенно когда
после смерти Клементия VI в 1352 г. пришел активный и выдвигающий
на первый план оружие Иннокентий VI. Он просил императора защи-
щать Орден и сам понуждал Орден к войне с литовцами10.
5 Chodynicki К. Proby zaprowadzenia chrzescijaiistwa па Litwie przed г. 1386 И Przeglad
Historyczny. 1914. Т. 18. Z. 3. S. 282—287.
6 Ibid. S. 282.
’Ibid.
8Preussisches Urkundenbuch. Marburg, 1958. Bd3. Lief. 2(1342—1345) /Н. Koeppen.
№ 567. S. 445-^47.
’Kodeks diplomatyczny Litwy I E. Raczyiiski. Wroclaw, 1845. S. 42—44.
10 Vetera monumenta Poloniae et Lithuaniae I A. Theiner. Romae, 1860. T. 1. № 715.
P. 541 (1352 r.); № 742. P. 558 (1355 r.); № 604. P. 468 (1343 г.); индульгенции —
№ 316, 334, 338; десятина — № 702, 713, 776; Codex diplomaticus Prussicus. T. 3.
№ 80, 82 — буллы Иннокентия VI с 1356 г.
264
М. А. Ючас
Литва была единственной, кто препятствовал восточной политике
Казимира. Своеобразный триумвират — Ольгерд, Кейстут и Любарт —
устремился также на южные русские земли. Интересы Литвы и Польши
обострились лишь тогда, когда татары в 1323 г. убили двух владимир-
ских князей — Андрея и Льва, последних Романовичей11.
На Галицко-Волынские земли претендовали литовский князь Лю-
барт Гедиминович; младший брат Владислава Локетки — отца Казими-
ра; Земовит, женатый на тетке убитых владимирских князей, и князь
Мазовии Болеслав Тройденович, мать которого была сестрой убитых
князей. Из этих претендентов последний оказался самым подходящим.
Польша согласилась на такой вариант. Соглашение было закреплено в
1325 г. женитьбой Казимира на дочери Гедимина Алдоне. В 1331 г. Бо-
леслав-Юрий женился на другой дочери Гедимина. Конфликт между
Польшей и Литвой из-за галицко-волынского наследия начался 7 апреля
1340 г. (и продолжался более двухсот лет!). Болеслав-Юрий в этот день
был отравлен русскими, ибо хотел распространить католичество среди
русского населения. Об этом стало известно и папе11 12. Жена Болеслава-
Юрия была сестрой Любарта. Более того, Любарт был православным, и
убийцы Болеслава пригласили его на Волынь. «Любарта принял Воло-
димерский князь к дотце во Владимер и Луческ и во всю землю Волын-
скую», — сказано в литовско-белорусской летописи13. Любарт выполнял
задания Литвы. Однако и хан Узбек признал его права на Галицко-Во-
лынские земли, чтобы пресечь претензии на нее Польши и Венгрии14.
Между апрелем и маем 1340 г. Казимир совершил поход в Галичину,
а возможно, и второй поход в июне. Несомненно, что он завладел Львовом
и всем Галичем. Затем последовало его нападение на Волынь. Ян Длугош
передает, что поход Казимира на Волынь в 1349 г. проходил следующим
образом: Луцк (которым владел литовский князь Любарт с 1336 г.), Влади-
мир, Брест, затем Холм. Он назвал короля «gloriosus triumphator»15. И. Фи-
левич сомневался в том, что король Польши за такой короткий срок мог
завладеть всей Волынью16. Однако успех Казимира отмечали и далекие от
этих событий современники17 Очевидно, уже тогда у Казимира созрел план
11 Из Кракова сообщено папе в мае 1323 г. о смерти Льва и Андрея.
12 Vetera monumenta. № 566. Р. 434.
13ПСРЛ. СПб., 1907. Т. 17. С. 17, 71, 153.
14Грушевсъкий М. Icropia Украши-Руси. Ки!в, 1907. Т. IV. С. 20—21.
i5Diugosz J. Annales seu Cronicae incliti Regni Poloniae. Warszawa, 1976. T. 9.
S. 254—255.
16 Филевич И. Борьба Польши и Литвы-Руси за галицко-владимирское насле-
дие. СПб., 1890. С. 89—90.
17 «Casimirus rex Polonie cum magna potencia intravit Russiam earn sibi subiugando»
(Торунские анналы: Scriptores rerum Prussicarum. Leipzig, 1866. T. 3. S. 78); НПЛ.
C. 361: «прииде король краковьский co многою силою и взяша лестью землю Во-
лынскую»; сам король Польши 3 декабря 1349 г. разрешил купцам Торуни проезд
Галнцко-Волынская Русь и проблема христианизации Литвы
265
христианизации Литвы. Этот план, в котором состояла главная задача всей
его русской политики, имел целью ослабить экспансию Литвы на Галицко-
Волынские земли и предотвратить союз литовцев с татарами против Польши.
Отсюда его обращение к папе, которого мы не знаем. Но зато папа
Клементий VI (1342—1352) 16 сентября 1349 г. послал три буллы18. В пер-
вой булле на имя Казимира он заявил, что план Казимира ему понравился,
и похвалил его «за стремление к сотрудничеству» (tuo cooperante studio). В
случае принятия христианства он обещал украсить литовского князя Кей-
стута и его наследников королевским титулом и королевскими инсигния-
ми. В другой булле, адресованной архиепископу Гнезна, он указал: ...по-
слать к этому князю и народу своих ксендзов и в учении Бога просвещенных».
В третьей булле, направленной прямо Кейстуту, он обещал: «Вас и ваших
наследников украшать титулом короля и королевскими инсигниями». Ли-
товцы не воспользовались этой последней возможностью, когда Литва могла
стать независимым королевством. Более того, они совместно с русскими и
татарами дважды опустошали Волынь и Польшу: в мае 1350 г. они завое-
вали землю Луцка, Радом (в Сандомирском воеводстве), сам Сандомир, а в
1351 г. — Львов, Белз, Владимир (Волынский) и Брест19 Затем последовал
польско-венгерский союз и совместная оккупация в июне и в июле 1351 г.
Узнаем об этом из Дубницкой хроники20. 19 июня 1351 г. король Венгрии
Людовик двинулся с Буды к Кракову и совместно с Казимиром в июле
направился в Литву. По пути в Люблине Казимир тяжело заболел. Войска-
ми командовал Людовик. Через Брест они вторглись прямо в Литву. Лю-
довик, еще не принимая военных действий, вступил в переговоры с литов-
цами. Очевидно, в лагере Людовика Кейстут 15 августа обещал принять
христианство, отправиться с королем в Буду, заключить договор с Венгри-
ей и Польшей и совместно обороняться от татар и Ордена. Но после трех-
дневного путешествия в темноте 18 августа Кейстут сбежал. Кейстут по
дороге требовал от Людовика, чтобы «короли Венгрии и Польши вернули
занятую крестоносцами литовскую землю и всегда защищали их от кресто-
носцев и татар». Дословно текст звучит так: «se nolle baptizari nisi terra evicta
ab eo et suis successoribus per fratres domus theutonice in Prussia restituantur
eidem». Последовал другой польско-венгерский поход в начале 1352 г. на
Белз, но неожиданное выступление татар на Галич и даже на Люблин его
приостановило. Папа 15 мая 1352 г. объявил крестовый поход в Польше,
«per terram nostram... et ad Ladimiriam nostram civitatem veniendi» (Hansisches
Urkundenbuch. T. III. C. 59; Paszkiewicz H. Polityka ruska Kazimierza Wielkiego.
Warzsawa, 1925. S. 118).
’’Vetera monumenta. № 691, 692, 693. P. 525—526.
19DlugoszJ. Annales. S. 258—259, 261.
20Kwartalnik Historyczny. 1886. T. III. S. 208—213; 1889. S. 208—209; Florianus M.
Historiae Hungariae fontes domestici. T. 3. S. 161 (Цит. no: Grundmann H. Folia
diplomatica. Brno, 1971. T. I. S. 105—112).
9 — 1056
266
М. А. Ючас
Венгрии и Чехии против татар и других неверующих, именуя и литовцев21.
С 1352 г. венгерская инициатива кончилась. Затем в сентябре 1352 г. после-
довало примирение Казимира с Литвой вплоть до 24 июня 1355 г.22 Польша
получила львовскую землю, а Литва — владимирскую, луцкую, белзскую,
холмскую и брестскую.
Папа Клементин VI всегда поддерживал восточную политику Ка-
зимира. Как видно из его буллы от 14 марта 1351 г., Казимир обещал
ему «своими большими усилиями создать в русских землях семь като-
лических епископий со своей метрополией»23 В булле еще сказано, что
«один из литовских князей названных земель был крещен со своим на-
родом». Неизвестно, кто был из этих «pocioribus ducibus». И. Филевич
относит этот план Казимира к 1350 году, т. е. после его похода на Во-
лынь24. Он попытался именовать эти семь епископств со своей метропо-
лией: в Галицком княжестве— Галич, Перемышль, Львов, а на Волы-
ни — Луцк, Владимир, Брест, Холм и Львовская метрополия. Русь во
всех документах понималась только как Галицко-Волынская земля.
Война Литвы с Польшей продолжалась и в 1353 г. Литовцы под
руководством Любарта, как передает Ян Длугош, напали на Галич. Од-
нако эти выступления не меняли условий договора 1352 г.
Польский король с 1354 г. еще раз предпринял дипломатические уси-
лия, пытаясь перетянуть на свою сторону чехов и венгров и, конечно,
папскую Курию. В течение 1352—1355 гг., по просьбе Польши, папа вы-
дал буллы, призывающие к крестовым походам на Литву, наказывая за
ее союз с татарами против Польши25. По жалобе Казимира в 1356 г. папа
предупредил крестоносцев за их поддержку язычников — оружием и людь-
ми, за что Орден получил свободный торговый путь через Литву на Русь26.
Орден, в свою очередь, жаловался папе на Казимира27 Литовский исто-
рик А. Кучинскас полагал, что предпринятая Казимиром новая акция хри-
стианизации Литвы имела целью оправдаться перед папой по жалобам
крестоносцев28. Польский историк Г Пашкевич разглядел в этой полити-
ке Казимира его стремление повлиять на императора Карла IV, чтобы тот
изменил свое отношение к Ордену, еще сильнее втянуть в союз Венгрию,
окончательно лишить Орден инициативы в Литве и сосредоточить дело ее
христианизации в гнезненской метрополии, приблизить союз с Литвой и
избежать конфликта с ней из-за русских земель29
21 Vetera monumenta. Т. 1. № 702. Р. 532.
21PaszkiewiczH. Polityka ruska. S. 161.
23 Vetera monumenta. T. I. № 702, 703. P. 532—533.
24 Филевич И. Борьба Польши. С. 89.
25 Vetera monumenta. Т. 1. № 702. Р. 532; № 713. Р. 539; № 742. Р. 558.
26 Ibid. № 769. Р. 577—578.
27 Ibid. № 776. Р. 581.
г* Ku&nskas A. Kestutis. Marijampole, 1938. Р. 132.
29PaszkiewiczH. Polityka ruska. S. 197.
Галицко-Волынская Русь и проблема христианизации Литвы
267
О новой инициативе Казимира узнаем из буллы папы Иннокентия VI
от 17 декабря 1357 г. А. Тейнер не опубликовал этой буллы. Ее передал
И. Птасьник30 Содержание буллы отражает инициативу Казимира (пись-
мо его нам неизвестно) следующим образом: король Польши долго, но
напрасно старался крестить литовцев как войной, так и поучением, что-
бы они признавали одного Бога и пришли на праведный путь. Наконец
ему удалось убедить большинство литовцев. Он заверил их в безопасно-
сти. Не совсем ясно, кто были эти литовцы. Однако папа и польский
король ясно говорили о «защите новокрещенных», т. е. части литовских
князей и им принадлежащих людей. Очевидно, начался раскол среди
самих литовцев. Но польскому королю этого было недостаточно. Он хотел
дать больший стимул. С этой целью он и просил у папы содействия
через императора и короля Чехии Карла IV (1355—1378) (отец Карла IV,
король Чехии Иоанн, и сын участвовали в военном походе 1345 г. на
Литву) и короля Венгрии Людовика. Казимир ожидал от них заверений
новокрещенным литовцам в своей защите. К просьбе польского короля
в канцелярии римской Курии написано слово: «Fiat». Следовательно,
просьба Казимира понравилась папе. Правда, нет писем из канцелярии
Курии по указанным адресам. Вероятно, они были. Король Венгрии про-
молчал. Но Карл IV написал буллу к литовским князьям. В Кракове, в
архиве Чарторыйских, сохранился ее оригинал. Она публиковалась31. Бул-
ла датирована 11 мая 1358 г. в Праге. «Monarcha mundi» предлагал и обе-
щал литовским князьям, в случае принятия христианства, «свободу,
власть, славу и защиту империи против любых врагов». В конце буллы
именуются свидетели этого дела: канцлер Чехии, епископы, нобили.
Примечательно, что император даже не упомянул своего предшествен-
ника Людовика (1328—1347) из Вительсбахов и его буллы от 1337 г., в
которой он подарил Литву как лен империи Ордену. К. Конрад полага-
ет, что император Карл IV имел в виду и интересы Ордена. Однако в
данном случае Карл IV — по предложению польского короля — игнори-
ровал интересы Ордена32. Возможно, пишет автор, император имел план
путем христианизации Литвы использовать ее не только против Польши,
но и против Ордена. Что касается ликвидации Ордена, то это было не в
его силах, и «еще следует спросить, хотел ли он этого».
Пришла ли булла Карла IV в Литву? Современник Генрих Ребдорф
писал, что Литва прислала своего князя к императору в Нюрнберг33. Это
30 Ptasnik J. Monumenta Poloniae Vaticana. Analecta Vaticana (1202—1366). 1914.
№ 375. P. 357.
31 Последняя публикация буллы: Karwasinska J. Zlote bulle Karola IV w sprawie
chrztu Litwy // Cultus et cognitio. Studia z dziejow sredniowiecznej kultury. Warszawa,
1976. S. 238—239.
32 Conrad K. Litauen. S. 40.
33 Scriptores rerum Prussicarum. Leipzig, 1863. T. 2. P. 742. Heinrich v. Rebdorf
знает и литовско-русский, и татарский совместный поход в Польшу 1352 г.
9*
268
М. А. Ючас
якобы случилось в июле 1358 г. Император назначил делегацию в соста-
ве пражского архиепископа Эрнеста, князя Опавского и магистра Прус-
сии и послал ее в Литву. Был якобы в ее составе и польский король
Казимир34 Немецкий историк Г Грундманн по этому поводу пишет:
«Литовцы были втянуты в политические комбинации XIV века, которые
создавались между империей, Чехией, Польшей, наконец Венгрией».
Уния с Польшей (1386 г.), как оказывается при детальном рассмотрении,
была вовсе не спонтанным и случайным явлением, а долго подготавли-
ваемым, хотя в такой форме и непредусмотренным, следствием35.
Кто из литовских князей был у императора? Ни один из них не пере-
писывался с ним. Хорошо осведомленный Генрих Таубе Сельбах уверяет,
что в июле 1358 г. при первой встрече с императором в Нюрнберге гедими-
нович обещал прибыть в Бреслау (Пруссия) и 25 декабря 1358 г. принять
христианство. Пражский архиепископ Эрнест 19 ноября был в Мариенбур-
ге, а 13 декабря в Бреслау, где уже был и император. Как полагает К. Кон-
рад, начало и конец путешествия императора не совсем ясны36. Император
ожидал литовского князя в Бреслау до 17 февраля 1359 г. и только в конце
февраля вернулся в Прагу. Современник Генрих Трухсес Диссенговен (даты
его хроники 1342—1362) сообщает, что Карл IV прибыл в Пруссию с целью
крестить властителей язычников. Но они требовали вернуть им то, что тев-
тоны у них захватили. Император отказался признать, что Орден занял «iure
belli». Поэтому они и разошлись. С сарказмом капеллан папы заметил: «Им-
ператор крестит, а папа воюет»37 В Бреслау был и король Польши до 19
января 1369 г. Литовцы на этот раз предъявили «удивительные» условия. О
них узнаем от современника из Ливонии Германа Вартберге38. Ольгерд и
Кейстут требовали территории от Мазовии до реки Али, с ее истоков до
Прегля, по Куршскому заливу и Балтийскому побережью до устья Даугавы
и Даугавой в Русь. Ордену они не оставляли ничего от Вислы до Даугавы.
Вся Самбия, Курония и Земгалия присоединялись к Литве. После креще-
ния Литвы Немецкий орден перестает существовать у берегов Балтики. Он
высылается в степь для борьбы с татарами. Однако Орден и там не имел бы
своей вотчины, как это было в землях пруссов. «Вся Русь должна принад-
лежать Литве», — заявили они. В центр внимания была поставлена судьба
Ордена, и гораздо резче, чем в 1349 и 1351 гг. К. Конрад полагает, что
известие Германа — достоверное, ибо имеется прямая связь с требованием
литовцев в 1351 г. королю Людовику.
34 Ibid. Т. 3. Р. 420. Summa Cancelaria Caroli IV Praga, 1895. № 115. P. 80.
35 Grundmann H. Das Schreiben Kaisers Karls IV an die heidnischen Litauen Fiirsten
1358 11 Folia diplomatica. Brno, 1971. T. 1. S. 105—112.
36 Conrad K. Litauen.
37Scriptores rerum Prussicarum. T. 3. P. 420.
38Ibid. T. 2. P. 79—80.
Галицко-Волынская Русь н проблема христианизации Литвы
269
Литовцы чувствовали себя сильными и уверенными в правоте сво-
его дела.
Литовский историк Р. Мажейка спрашивает: «Неужели литовцы
были настолько наивны и не понимали, что выдвигаемые ими условия
невыполнимы?»39 Правда, более поздняя (1409 г.) интерпретация собы-
тий 1358 г. в Ордене говорит: «Литовцы смеялись и издевались и все
дело чинили объектом насмешки»40. Немцы считали, что литовцы сво-
им ответом их обидели. Упорство литовцев не было кратковременным и
случайным. Они не впервые выдвигали условием крещения возврат им
западных земель.
Была и еще одна попытка крещения Литвы. На этот раз инициато-
ром был князь Мазовии Земовит. Он продолжал политику покойного
Казимира (1370 г.). Земовит был сыном Гаудемунды, дочери литовско-
го князя Тройденя. События начались в 1371 г., когда Орден пожало-
вался папе на то, что Земовит имеет сношения с литовцами. Возможно,
Земовит предпринял еще одну попытку. Ему содействовал Краковский
каноник (позже Гнезненский архиепископ, который в 1387 г. на самом
деле провел христианизацию Литвы) Доброгост. Он был в 1369—1374 гг.
канцлером у Земовита и именем своего господина обратился в 1373 г. к
папе Григорию XI (1370—1378). Имеется булла папы Григория XI от 23
октября 1373 г., в которой он напоминает литовским князьям гедимино-
вичам — Ольгерду, Кейстуту и Любарту — об их долге41. Неизвестно,
почему тогда прервались переговоры. Однако известно, что тот самый
Доброгост позже участвовал в крещении Ягайло (15 февраля 1386 г.), его
коронации королем Польши (4 марта 1386 г.) и именем короля упросил
буллу папы (17 апреля 1388 г.) об утверждении христианства в Литве.
От имени папы он основал Вильнюсскую епископию (17 февраля 1387 г.)
и за свои заслуги достиг (17 мая 1394 г.) Гнезненской архиепископии.
Итак, Польша отстранила Немецкий орден от дела христианизации
Литвы. Однако союз ее с Венгрией против Литвы в 1385 г. превратился
в союз Польши с Литвой против Венгрии, которая, воспользовавшись
смертью Казимира (1370 г.), захватила южные русские земли. Христиа-
низация Литвы прошла после долгих и упорных усилий государств Цен-
тральной Европы.
39 Mazeika R. The Relations of Grand Prince Algirdas with Eastern and Western
Christians 11 La cristianizzazione della Lituania. Vaticano, 1987 P. 63—84.
40Codex epistolaris Vitoldi magni ducis Lituaniae 1376—1430. Collectus opera Antoni
Prochaska. Cracoviae, 1882. P. 997.
41 Vetera monumenta. T. I. № 936. P. 695.
В. Л. Янин
ДРЕВНЕРУССКИЕ ПЕЧАТИ
ИЗ РАСКОПОК В СИГТУНЕ
В июле 1996 г. при археологических раскопках в Сигтуне были най-
дены две свинцовые вислые печати. Обнаруживший их археолог город-
ского музея Э. Руне (Edberg Rune) характеризует культурный слой, из
которого они были извлечены, как отложившийся на дне древней гавани
Сигтуны на границе древних городских напластований, и стратиграфи-
чески датирует этот слой XI веком.
Фотографии печатей были отправлены в Думбартон-Оукс, где их
определением занимался д-р Дж. Несбит (John Nesbitt), атрибуции кото-
рого легли в основу публикации Э. Руне1.
Между тем эти атрибуции неверны и, следовательно, способны по-
рождать неадекватные предположения и выводы.
Первая печать диаметром 32—36 мм, к сожалению, сильно корро-
зирована, отчего одна из ее сторон настолько неразличима, что невоз-
можно понять, была ли на ней только надпись или изображение
(илл. 1.1). Впрочем, не исключено, что тщательная ее расчистка может
дать желаемый результат. На уцелевшей стороне помещено погрудное
изображение святого в короне и нимбе, в богато украшенной одежде,
подобной императорской (илл. 1.2). По сторонам изображенного— ко-
лончатые надписи, принятые, по-видимому, Дж. Несбитом за схема-
тично переданные крылья, поскольку эта фигура определена им как об-
раз св. Михаила.
Вряд ли следует подробно разбирать противоречия иконографичес-
кого типа этой атрибуции (св. Михаил никогда не изображался в короне,
его обязательными атрибутами были жезл и сфера, в данном случае от-
сутствующие, и т. д.), коль скоро надписи при изображении хорошо чи-
таются:
Д
А
В
Ъ1
д
ъ
Иконографический тип полностью соответствует каноническому образу
св. царя Давида, а присутствие в надписи русских начерков буквы Д и
1 Rune Е. Vem var Kosmas? Tva bysantinska sigill frSn Sigtunas vikingatida hamn 11
Vikingars guld ur Malarens djup / S. Tesch, R. Edberg. Sigtuna, 1997. P. 21—25.
Древнерусские печати из раскопок в Сигтуне
271
наличие в ней букв Ъ и Ъ1 определяют принадлежность буллы к кругу
не византийской, а древнерусской сфрагистики.
Большой размер печати соответствует техническим признакам XI в.
Разумеется, отсутствие сведений о композиции оборотной стороны бул-
лы вызывает сожаление. Но не более. Ряд замечательных находок пос-
ледних лет впервые позволил составить достаточно аргументированное
представление об особенностях принадлежности и оформления русских
сфрагистических типов ранней поры.
Во-первых, с самого начала булла на Руси была регалией высшей
государственной или церковной власти. Ею пользовались только князья
и главнейшие духовные иерархи. Во-вторых, обнаружение печатей Яро-
слава Мудрого и Святополка Окаянного2 показало, что оформление типа
княжеской печати основывалось на подражании византийскому монет-
ному типу; заимствование у него изображения императора, однако, име-
ло тенденцию трансформировать это изображение в фигуру русского
князя. Такая фигура, помещаемая на лицевой стороне буллы, сочета-
лась с изображением святого патрона князя на ее обороте, что было ико-
нографическим способом передачи имени владельца печати. В-третьих,
наличие несомненных архаических признаков определяет время буллы с
изображением св. Давида первой половиной XI в.
В хронологических рамках первой половины XI в. только один рус-
ский князь носил крестильное имя Давид — сын Владимира Святосла-
вича Глеб Владимирович. В Повести временных лет под 980 г. сообща-
ется, что он родился от «болгарыни». В 987 г. отец посадил его на
княжение в Муром, а в 1015 г. он был убит по приказанию Святополка
Окаянного. Последовавшая уже в XI в. канонизация Глеба Владимиро-
вича накрепко спаяла его мирское и крестильное имена: в дальнейшем
сочетание имен Глеб-Давид сделалось обязательным.
Таким образом, найденная в Сигтуне печать с изображением царя
Давида пополняет немногочисленную группу древнейших русских сфра-
гистических уникумов, в которую, кроме нее, входят только четыре бул-
лы — князей Святослава Игоревича (умер в 972 г.), Изяслава Владими-
ровича (умер в 1001 г.), Ярослава Мудрого (около 1018 г.), Святополка
Окаянного (1015—1018)3.
Вторая печать диаметром 32—34 мм содержит на одной стороне по-
ясное изображение святого с благословляющей правой рукой и с крес-
том у правого плеча (илл. 2.1), определенного Дж. Несбитом как фигура
св. Иоанна Крестителя. Между тем сохранившиеся по сторонам изобра-
жения колончатые надписи достаточно хорошо читаются:
2Янин В. Л. Две древнерусские печати // Археологические вести. СПб., 1998.
№ 5. С. 205—215.
3Там же; Янин В. Л. Актовые печати Древней Руси. М., 1970. Т. I. С. 166, № 1, 2.
272
В. Л. Янин
О
А
Г1
О
С
А
N
ДР
Е
I
а иконографический тип соответствует каноническому образу св. апос-
тола Андрея Первозванного.
Надпись оборотной стороны (илл. 2.2) Дж. Несбит прочитал как:
+ KE ВО
TWCW д
(КО)СМА
т. е. K[YPI]E B[OH]0[EI] TW CW Д[ОУЛШ] (КО)СМА.
Однако такое чтение не находит подтверждения. Во-первых, слово
AOYAW не имеет знака сокращения. Во-вторых, в надписи присутству-
ет еще одна — четвертая — строка:
ДШ
Ближайшую аналогию этой печати составляют известные уже в 13
экземплярах, происходящих от девяти пар матриц, печати русского кня-
зя Всеволода Ярославича, носившего крестильное имя Андрей4. На его
буллах, демонстрирующих постепенное искажение безупречного исход-
ного образца5, на одной стороне помещалось поясное изображение св.
апостола Андрея, а на обороте надпись:
+ КЕ В0
H0EI TW CW
ДОУЛШ AN
ДРЕАТО С
В ЛАДО
т. е.: «Господи, помоги рабу своему Андрею Всеволоду». В вариантах,
наиболее далеко отстоящих от образца, последнее слово воспроизводи-
4 Янин В. Л. Актовые печати Древней Руси. Т. 1. С. 168—170, № 15—22;
Szemioth A., Wasilewski Т. Sceaux byzantins du Musee Nationale de Varsovie. 2-e partie //
Studia zrddloznawcze. 1969. T. XIV. S. 84—85; Булкин В. А., Булкин Вас. А., Смир-
нов В. Н., Ратнер И. Е. Работы в Полоцке И Археологические открытия 1978 года.
М., 1979. С. 430--431; Соловьев А. В. // Byzantion. 1979. Bd 40. Р. 435—436; Кова-
ленко В. П. Новый вариант печати великого князя Всеволода Ярославича И Со-
ветская археология. 1982. № 4. С. 245—246. Рис. 1.
5 Янин В. Л. К вопросу о хронологии печатей Всеволода Ярославича И Сообще-
ния Государственного Эрмитажа. JI., 1975. Вып. 40. С. 64—66.
Древнерусские печати из раскопок в Сигтуне
273
лось как СПЛАДО. Именно эта форма присутствует на рассматриваемой
печати, надпись которой транскрибируется следующим образом:
+ KE В0
TW CW д
VAO, СПЛА
ДШ
т. е.: «Господи, помоги рабу своему Всеволоду». В ряду ныне известных
печатей Всеволода Ярославича найденный в Сигтуне вариант занимает
финальное место, коль скоро в его надписи не только имеется отмечен-
ное искажение, но и утрачено второе имя князя — Андрей. Всеволод
Ярославич (сын Ярослава Мудрого и отец Владимира Мономаха) кня-
жил в Переяславе в 1054—1076 гг., в Чернигове— в 1076—1078 гг., в
Киеве — в 1078—1093 гг.
Таким образом, комментируемые находки не принадлежат к одно-
му документу или единому комплексу документов, будучи разделены
почти столетним промежутком, но они свидетельствуют об устойчивости
сношений Сигтуны с Русью^на протяжении всего XI столетия.
274
В. Л. Янин
Рис. 1.1	Рис. 1.2
Рис. 2.1
Рис. 2.2
Раздел II
ВОСПОМИНАНИЯ

С. А. Левина
ТАКИМ ОН ОСТАНЕТСЯ В МОЕЙ ПАМЯТИ
Сегодня 10 июля 1983 г. Прошел месяц, как не стало Владимира Те-
рентьевича Пашуто. Срок, бесспорно, малый, чтобы начать писать о нем.
И тем не менее у меня уже появилась потребность поговорить о ВэТэ (так
за глаза порой называли его коллеги по Институту истории СССР, да и
его жена Наталия Александровна в разговоре о нем тоже). Статьи, ана-
лизирующие его работы, появятся позже. Только при условии, что их
будут писать исследователи, равные ему по таланту, можно рассчиты-
вать на подлинный анализ трудов Владимира Терентьевича и определе-
ние его места в ряду историков. Но это будет позже, а пока...
Мне довелось познакомиться с В. Т. Пашуто зимой 1948/49 г. в Ис-
торико-архивном институте, где с сентября 1948 г. он начал вести семи-
нарские занятия по Русской Правде на первом курсе. Меня, тогда сту-
дентку уже третьего курса, познакомил с Владимиром Терентьевичем
Александр Александрович Зимин, тоже преподававший в МГИАИ. Пер-
вое впечатление о человеке обычно остается в памяти на всю жизнь. Так
было и в данном случае. Владимир Терентьевич поразил, даже ошело-
мил меня своей красотой — высокий, стройный, хотя уже в молодости и
сутуловатый, очень породистый, с четко очерченными чертами лица,
прекрасными крупными зубами и очаровательной улыбкой. От всего его
облика веяло значительностью и недоступностью. На нем был светлый
(почти белый) свитер с вывязанным темным рисунком и белые бурки на
ногах. Такими мы представляем себе скандинавских викингов.
Студентки сразу обратили внимание на молодого преподавателя, и
на полях учебного пособия по Русской Правде среди многочисленных
высказываний появилось анонимное двустишие. Я приведу его здесь,
несмотря на несовершенство формы, так как оно стало пророческим.
«Икс1 — это ерунда,
Пашуто — вот это да!»
С тех пор прошло около 35 лет. Мне посчастливилось все это время
наблюдать за Владимиром Терентьевичем — его творческим ростом и
человеческой эволюцией, — а последние 20 лет быть редактором почти
всех его работ, выходивших из печати в издательстве «Наука».
Мне кажется, что становление Владимира Терентьевича как лично-
сти не закончилось в молодости, вопреки принятому мнению, чему спо-
1 Здесь была названа фамилия тогда тоже молодого преподавателя МГИАИ.
278
С. А. Левина
собствовали три обстоятельства: счастливый брак с Наталией Александ-
ровной Тарасевич; многолетняя дружба с Львом Владимировичем Че-
репниным; опека им молодых сотрудников Сектора истории древней-
ших государств на территории СССР, который он возглавлял с момента
его создания в 1969 г. до последнего дня жизни.
Как известно, чувство облагораживает человека, но редко кому в
браке удается его сохранить навсегда. Владимиру Терентьевичу повез-
ло: он любил красивую, благородную, воспитанную, утонченную жен-
щину, и не только любил, но и испытал ее многолетнее благотворное
влияние. Владимир Терентьевич посвятил Наталии Александровне свою
книгу «Внешняя политика Древней Руси» (1968 г.).
Лев Владимирович Черепнин был в дружеских отношениях в Ин-
ституте истории только с Михаилом Михайловичем Штранге (умер в
1968 г.) и с Владимиром Терентьевичем. Лев Владимирович дружил с
Владимиром Терентьевичем, несмотря на разницу в возрасте (13 лет) и
несхожесть темпераментов. Оба были большими людьми и крупными
учеными. Дружба обогатила их обоих. Даже такие случайные совпаде-
ния, что оба родились в одном и том же месяце — апреле, а умерли в
одном и том же месяце — июне, кажутся знаменательными.
Так случилось, что Владимир Терентьевич не имел собственных
детей. С созданием Сектора истории древнейших государств он получил
то, чего ему так не хватало: вначале их было трое, а затем количество
росло и постепенно достигло пятнадцати молодых сотрудников, к кото-
рым он относился с отцовской нежностью. Все называли их ласково «па-
шутятами». Он не просто следил за их творческим ростом, а активно
формировал из них полноценных исследователей и настоящих людей.
Он любил каждого из них и всех вместе, что не мешало ему быть требо-
вательным, но справедливым.
Когда я восторгалась широтой, отзывчивостью, демократичностью,
открытостью, остроумием, самоироничностью Владимира Терентьеви-
ча, то с благодарностью вспоминала людей (и прежде всего Наталию
Александровну), влиянию которых мы обязаны развитию в нем этих черт
характера.
За многолетнюю работу в издательстве «Наука» (с мая 1963 г.) не
было года, в котором бы мне не пришлось трудиться над рукописями,
где Владимир Терентьевич выступал либо как автор или соавтор, либо
как ответственный редактор. От общения с ним я получала большое удо-
вольствие. Обычно после прочтения я отдавала ему домой рукопись со
своими замечаниями и вопросами. Возвращал он рукопись точно в зара-
нее оговоренный срок и полностью доработанной. Не было ни одного
случая, чтобы мои замечания вызвали у него неодобрение или, более
того, протест. Напротив, на верхнем поле рукописи он обычно делал
полушутливую помету, оценивавшую проделанную мной работу и неиз-
менно вызывавшую у меня улыбку. Мне думается, что эти пометы ха-
Таким он останется в моей памяти
279
рактеризуют прежде всего их автора, а потому рискую привести некото-
рые из них здесь, даже если меня сочтут нескромной. «Давно не видел
такого редактирования» (на рукописи глав, написанных Владимиром
Терентьевичем для книги «Древнерусское государство и его междуна-
родное значение»; вышла в 1965 г.), «И откуда Вы все это знаете?» (на
рукописи «Внешняя политика Древней Руси»; вышла в 1968 г.), «Вы —
эталонная редакторесса» (на рукописи «Корчула»; вышла в 1976 г.), «Ген-
рих = Христиан — здорово!» (на рукописи раздела В. Т. для книги «Пути
развития феодализма», где мной в числе других неточностей было заме-
чено, что в иностранном тексте одного из публикуемых документов было
напечатано «Генрих», а в переводе — ошибочно «Христиан»; вышла в
1972 г.). На полях внутри текста отредактированных мной его работ он
неоднократно писал «Спасибо».
Владимир Терентьевич вообще был благодарен всем, кто помогал
ему в создании его работ. Поразительно, что, лежа в реанимации с ин-
фарктом в конце 1976 г., он задумал и там же вчерне написал, а в начале
1977 г. закончил статью о лучших машинистках, библиографах, млад-
ших научных сотрудниках, издательских редакторах, с которыми ему
пришлось на протяжении творческого пути иметь дело. О каждом из
этих людей он сказал добрые слова. Статья была им названа «О профес-
сиональном мастерстве». К сожалению, она так и не была издана2.
Владимир Терентьевич не только сам тщательно выправлял руко-
пись по моим замечаниям, но и требовал того же от своих соавторов.
Вспоминается случай, когда один из его соавторов, тогда молодой кан-
дидат наук, а ныне уважаемый доктор наук (поэтому не стану называть
его фамилию), долго не выправлял рукопись, ссылаясь на занятость об-
щественной работой. Тогда В. Т. пригласил меня в Сектор истории фео-
дализма и вместе со вторым соавтором Л. В. Черепниным устроил та-
кой разнос этому молодому человеку, что тот дал слово в кратчайший
срок доработать рукопись и выполнил свое обещание.
Сказанное отнюдь не означает, что он соглашался с любым замеча-
нием любого редактора. Я видела авторский экземпляр верстки главы
большого объема, написанной В. Т., из одной коллективной моногра-
фии. На верхнем поле верстки рукой В. Т. было старательно выведено:
«Этому редактору прошу мои работы больше не давать», — а сама кор-
ректура была испещрена его исправлениями. Действительно, рукопись
была отредактирована неквалифицированным сотрудником, правка не
согласована с автором, и глава в изуродованном виде сдана в набор.
Владимир Терентьевич выполнял обязанности титульного редакто-
ра книги столь же добросовестно, сколь и собственную авторскую рабо-
ту. Не было случая, чтобы он не прочитал весь текст и не провел коррек-
2 Впервые публикуется в настоящем сборнике {Прим. ред.).
280
С. А. Левина
туру работы, где он числился титульным редактором. Более того, сбор-
ники статей, как правило, были им задуманы, после этого он отбирал
статьи, имеющие отношение к тематике сборника, и их редактировал.
Титаническую работу он провел для создания сборника «Исследования
по истории и историографии феодализма» (вышел в 1982 г.), приурочен-
ного к столетию со дня рождения его учителя академика Б. Д. Грекова.
Он задумал собрать воспоминания о Б. Д. Грекове, а для того, чтобы
облегчить их написание, разработал специальную анкету. Воспоминания
составили один из разделов этого сборника. В другой раздел включены
материалы, в третий — исследования по проблемам, которыми занимался
Б. Д. Греков. Второго столь же оригинального сборника, посвященного
памяти ученого, я назвать не могу.
На стадии издательского редактирования только с ним решались
все принципиально важные вопросы. Он же помогал мне добиться не-
стандартного формата книг, не выгодного для издательства, но делаю-
щего книгу более оригинальной, запоминающейся, хорошей бумаги для
напечатания книги и интересно оформленного переплета или обложки.
Вспоминаю, как художница-оформитель не посчиталась с замеча-
нием Владимира Терентьевича на эскизе переплета книги Е. А. Рыдзев-
ской «Древняя Русь и Скандинавия в IX—XIV вв.» (вышла в 1978 г.) и
сделала оригинал по-своему. Узнав об этом, В. Т. поехал к директору
издательства и добился выхода книги такой, какой он хотел ее видеть. А
скольких трудов стоило ему добиться изготовления нового эскиза пере-
плета «Исследования по истории и историографии феодализма», тут нуж-
на была настойчивость, и какая! И это после трех инфарктов...
Хочу закончить на более веселом факте. Владимир Терентьевич
ценил и понимал юмор, да и сам владел им. Шуткой он умел разрядить
обстановку, поддержать собеседника. Помню, в оглавлении сигнально-
го экземпляра книги «Древнерусское государство и его международное
значение» была обнаружена опечатка в фамилии самого Владимира Те-
рентьевича. Опечатка появилась после подписания сверки в печать, по
вине типографии. Я была очень огорчена. Видя это, В. Т., улыбаясь,
сказал: «Интересно, догадаются ли читатели, что Пашуто и Памуто —
одно и то же лицо? Хорошо бы, если бы не догадались».
1983 г.
А. А. Преображенский
СЛОВО О КРАСИВОМ ЧЕЛОВЕКЕ
А. П. Чехов мечтал о том, чтобы в человеке все было прекрасно.
Как нельзя более это воплотилось в личности Владимира Терентьевича
Пашуто. Им нельзя было не любоваться. Красивое, мужественное лицо
и высокий рост. Редкостное обаяние в общении с людьми, заразитель-
ный смех, искрометный и глубокий интеллект. Поразительная работос-
пособность и талант исследователя, организатора науки. Творческий
подход к любому делу. Исключительная душевная щедрость и готов-
ность помочь. Эти и многие другие качества Владимира Терентьевича
стали для меня очевидны на протяжении почти тридцати пяти лет наше-
го знакомства, переросшего в искренние товарищеские отношения.
В 1949 году решался вопрос о дальнейшей судьбе выпускника Мос-
ковского историко-архивного института Преображенского. Незабвенные
мои учителя Н. В. Устюгов и А. А. Новосельский советовали поступать
в аспирантуру Института истории АН СССР. Но руководство МИАИ и
Главное архивное управление МВД СССР рассудили иначе. Я получил
назначение на работу в архивные органы Красноярского края. Попытки
изменить это решение начальства (не буду вдаваться в его причины)
успеха не имели. В том числе и обращение из Отделения истории к
главе ГАУ, генералу. Хорошо помню, как Н. В. Устюгов представил
меня В. Т. Пашуто, который одно время исполнял обязанности ученого
секретаря отделения. Владимир Терентьевич сразу проявил свою отзыв-
чивую, деятельную натуру. Он тотчас по телефону связался с генералом
и попросил его дать мне возможность сдавать экзамены в аспирантуру
Института истории. С того конца провода последовал уклончивый от-
каз. Пашуто огорченно положил трубку, взглянул на меня как-то по-
доброму и в сердцах сказал: «Чего хочет этот сапог?» И ободрил слова-
ми о необходимости преодолевать трудности на пути в науку. Я покинул
здание на Волхонке, 14 с чувством признательности человеку, которого
встретил впервые.
В 1952 г., вернувшись из Красноярска, я все-таки стал аспирантом
Института истории и был очень рад тому, что вновь встретил В. Т. Па-
шуто. Как-то я обратился к В. Т. (он тогда работал и в редакции журна-
ла «Вопросы истории») с небольшим материалом информационного по-
рядка о Госархиве Красноярского края. Пашуто взял текст, и достаточно
быстро появилась журнальная публикация. Так первый раз я угодил с
помощью В. Т. Пашуто на страницы единственного тогда историческо-
го журнала.
282
А. А. Преображенский
Мы много лет работали в одном секторе, и я был горд сознанием,
что наши отношения приобрели теплый, доверительный характер. Чув-
ствовалась взаимная симпатия. Будучи уже известным ученым, В. Т. Па-
шуто заботливо опекал меня, начинающего. До глубины души трогало
его постоянное внимание к моим чисто житейским делам, состоянию
здоровья. Тяжелораненый участник той великой войны, я пользовался
особым расположением Владимира Терентьевича. Мне порой казалось,
что он — мой старший брат, так много заботы я от него видел. Доста-
точно сказать, что мое первое пребывание в доме отдыха «Мозжинка»
состоялось при активном содействии В. Т. Пашуто. Опять-таки поезд-
ка в пансионат на Валдае (1964 г.) — благодаря Владимиру Те-
рентьевичу. Там, кстати, он был с Наталией Александровной. Мы славно
тогда провели недолгое время. В столовой милые супруги забавно сра-
жались между собой за обладание хлебными горбушками. Кроме того,
В. Т. Пашуто нередко давал мне советы по части лечения разных хво-
рей, предупреждал, чтобы я не слишком переутомлялся на работе. Ког-
да он это замечал, следовали дружески строгие требования не забывать
о здоровье, отдыхе. И это исходило не просто от парторга сектора, а от
сердечного, доброго человека, настоящего друга. Радовало, что по мно-
гим принципиальным вопросам, научным и общественным, у нас было
взаимопонимание.
В этих заметках я не намерен характеризовать В. Т. Пашуто как вы-
дающегося деятеля исторической науки XX столетия. Он стоит в ряду
великих ученых. Об этом писали и будут писать. Хочу продолжить на-
меченную линию на чисто личные впечатления от общения с Владими-
ром Терентьевичем.
Он дарил мне свои книги, оттиски статей, я старался отвечать тем
же. Причем иной раз мы обменивались шутливыми автографами.
Ведь В. Т. Пашуто обладал удивительно острым восприятием окружаю-
щих его людей, чувством какого-то жизнерадостного юмора, даже озор-
ства. На книге «Иллюстрированная история СССР» (первое черно-белое
издание 1974 г.) он написал: «Дорогому Александру Александровичу с
благодарностью за бугор». Как расшифровать это странное на первый
взгляд посвящение? А дело было так. На какой-то стадии работы над
этим задуманным Пашуто изданием возникла необходимость несколько
пополнить иллюстративный ряд изображениями производственных про-
цессов. Видимо, этого требовало издательство. «Слушай, старик, — об-
ратился В. Т. ко мне (это шутливо-дружеское обращение было своего
рода нормой), — подбери что-нибудь в этом роде». Я предложил ему
несколько вариантов, он отобрал две картинки. На одной из них вовсю
дымил кирпичный завод конца XVII — начала XVIII в., расположенный
в Тобольске, на Панином бугре. Кроме того, Владимир Терентьевич в
этом и других случаях просил высказывать критические замечания по
авторским текстам, когда тематика относилась к более позднему перио-
Слово о красивом человеке
283
ду нашей истории, нежели Средневековье. Было всегда приятно оказы-
вать эти маленькие научные услуги.
В. Т. никогда не кичился своей эрудицией. Помнится, он увлечен-
но рассказал мне о кандидатской диссертации Н. А. Горской, его первой
аспирантки. При этом мило подхихикнул над собой в том смысле, что
он мало сведущ в истории сельского хозяйства. А через несколько лет
вышла блестящая работа Владимира Терентьевича о голодных годах на
Руси. Вот вам и неспециалист...
Когда в нашей семье появился третий ребенок, на замечательной мо-
нографии о внешней политике Древней Руси В. Т. начертал своей «клино-
писью»: «Многоплодному Саше с любовью и уважением». На капиталь-
ном труде «Образование Литовского государства» (М., 1959) в надписи
сказано: «Дорогому Александру Александровичу Дароквартирному с сер-
дечными поздравлениями». Приложение ко мне сей фамилии объясня-
лось тем, что я выбыл из числа пайщиков ЖСК «Работники Академии
наук» (отец получил бесплатную квартиру). В. Т. Пашуто пришлось вно-
сить немалые деньги, чтобы вселиться в новую кооперативную квартиру.
На статье «Борьба прусского народа...» («История СССР». 1958. № 6) В. Т.
написал: «Дорогому сибиреведу, Александру Александровичу, от любите-
ля краев теплых. В. Пашуто». Свое 50-летие я встретил в нездоровье, был
болен и Владимир Терентьевич. Он переслал мне теплую записку с по-
здравлениями и наказом: «Береги себя, ибо добрых людей все еще мало-
вато». Храню эту записку. Живя в одном городе, работая в одном учреж-
дении, часто видясь, мы не нуждались в переписке.
Видел Владимира Терентьевича и в иной обстановке, когда он твердо
и убедительно отстаивал свои взгляды в ходе научных дискуссий. Его
речь всегда отличалась особым шармом, нестандартностью. В. Т. Пашу-
то находился в постоянном творческом поиске, он не давал «спокойно
жить» ни себе, ни другим. Большой знаток зарубежной историографии,
он побуждал и меня, почти «безъязычного», реагировать на сочинения
зарубежных авторов, буквально «втащил» меня в один из сборников. Вряд
ли он был доволен моим опусом, но пригласил участвовать в другом из-
дании, при этом сказав: «Пиши, не огуряючись». Надо же было откопать
такой архаизм... Но зато какая точность мысли!
Многие начинания В. Т. Пашуто стали реальностью, нашли продол-
жение и развитие. Мне всегда импонировало патриотическое звучание ра-
бот В. Т. Пашуто. В популярной некогда радиопрограмме «Одинокая гар-
монь», которую удачно вел В. Татарский, прозвучала просьба В. Т. Пашуто
исполнить старинную солдатскую песню «Соловей, соловей, пташечка».
Одновременно ученый обратился к кавалерам ордена Александра Невско-
го, предлагая написать ему о своем боевом пути. Полученные благодар-
ные отклики В. Т. отразил во втором издании книги «Александр Невский»
серии ЖЗЛ. Это не мешало ему высказывать житейски мудрые положе-
ния по национальному вопросу: «Мы (имелись в виду русские) должны
284
А. А. Преображенский
быть немного националистами (местными), а они — немного великодер-
жавными. Сдерживая друг друга от крайностей, нам удастся избежать
осложнений». Не ручаюсь за фразеологическую точность этих мыслей, но
суть их твердо запомнил. Очень жаль, что не суждено было воплотиться
его настойчивым усилиям на поприще исторической беллетристики. Так,
он хотел посадить за один стол историков-профессионалов и писателей,
выработать общие критерии подхода к изображению прошлого, сохраняя
специфику творчества тех и других.
Возникла однажды у В. Т. Пашуто, А. А. Зимина и меня мысль со-
здать популярную книгу по истории. Другие дела и заботы отвлекли.
Владимир Терентьевич внимательно наблюдал за состоянием нашей на-
уки, подмечая перспективные направления и пробелы. Он любил гово-
рить: «Дело должно струиться». В историографическом сборнике мы с
ним в 1982 г. солидарно опубликовали обобщающую статью. В. Т. Па-
шуто возглавил работу над книгой «Москва. Иллюстрированная исто-
рия», приуроченной к летней Олимпиаде 1980 г. Зазвал и меня в каче-
стве одного из авторов. Книга вышла, но трудно было предположить,
что вскоре не станет в живых ее инициатора.
Нужно ли говорить, сколь приятно и почетно было писать статью
для «Вопросов истории» по случаю 60-летия Владимира Терентьевича. В
его честь был выпущен сборник статей, где и мне довелось участвовать,
хотя тематика и хронология его находились за пределами моих главных
исследовательских интересов. Я приложил все усилия, чтобы более или
менее достойно выйти из положения. И когда В. Т. мне сказал после
выхода сборника: «Ты соображаешь», — я успокоился. А вообще выска-
зывания В. Т. Пашуто приобретали порой афористически-летучий харак-
тер. Так, его слова о том, что «главное в выпивке — закуска», передава-
лись из уст в уста.
Пятнадцать лет нет с нами Владимира Терентьевича. А в ушах зву-
чит его «Слушай, старик... Теперь это уже, увы, не шутка... И душа
моя отзывается: «Слышу! Помню! Люблю!» К глазам подступает преда-
тельская влага...
Л. Н. Пушкарев
МЫ ВМЕСТЕ РАБОТАЛИ И РЯДОМ ЖИЛИ...
Владимир Терентьевич Пашуто был первым, кого я встретил в
секторе истории СССР периода феодализма, когда в 1949 г. я был при-
нят на работу в Институт истории АН СССР Я прибыл сюда как спе-
циалист-археограф по распределению Министерства высшего образо-
вания СССР после защиты кандидатской диссертации «Повесть о
Еруслане Лазаревиче» на филологическом факультете МГУ для рабо-
ты по изданию таможенных книг. Институт принял меня насторожен-
но: филолог среди историков не внушал поначалу никому доверия...
Принимавший меня на работу зам. директора Института В. И. Шун-
ков высказал даже подозрение, что я через пару месяцев вообще сбегу
из Института!
В капитальном здании на Волхонке, в самом центре Москвы, Ин-
ститут истории размещался на втором этаже. Прихожу я в сектор фео-
дализма. Меня встретил высокий худощавый человек моего возраста,
весьма скромно (по послевоенным временам), но необыкновенно тща-
тельно одетый. Он прежде всего внимательно и с уважением рассмот-
рел мои орденские планки (первые годы после войны фронтовики носи-
ли их постоянно). Позднее я узнал от него, почему он так относился к
боевым наградам фронтовиков: ему самому не пришлось быть на фрон-
те. После окончания ЛГУ, как только началась война, он был направ-
лен на работу в Гидрографическое управление Военно-Морского флота
СССР. В августе 1941 г., когда фашистские войска рвались к Ленингра-
ду (В. Т. Пашуто там жил и работал), его послали на строительство обо-
ронительных рубежей под г. Тосно. Там он сильно простыл и больным
был вывезен из Ленинграда в Сибирь, работая на оборонном заводе ре-
ферентом заводоуправления, секретарем комсомольской организации
завода, потом — в редакции «Морского атласа», откуда был послан на
учебу в Высшую дипломатическую школу. Так он мне и не сказал, по-
чему бросил ее и поступил в аспирантуру Института истории. Об аспи-
рантских годах он рассказывал подробно, в частности, хорошо запом-
нил содержание своего кандидатского минимума и пересказал его мне.
Он отвечал на четыре вопроса: образование Литовского государства, де-
ятельность боярина Б. И. Морозова в его вотчине, А. С. Грибоедов как
дипломат и экономическая политика РСДРП в 1917 г. Экзамен прини-
мали В. И. Пичета и С. В. Бахрушин. «Жутко дрожал, — вспоминал
он. — Такие светила... Но — обошлось».
286
Л. Н. Пушкарев
В. Т. Пашуто успешно защитил диссертацию и на год раньше меня
был зачислен в штат Института. Надо заметить, что В. Т. вообще всегда
с большим уважением относился к своим коллегам по сектору, прошед-
шим фронт, — к А. А. Преображенскому, Ю. Р. Клокману, Е. И. Дру-
жининой и другим и даже говорил мне, что он чувствует какую-то неяс-
ную для него самого вину перед теми, кто воевал на фронте...
В первую же нашу встречу с ним он подробно расспросил меня о
моей учебе, а когда узнал, чем я занимался в аспирантуре, то с ехидцей в
голосе спросил: «Это ты что же, про Ерша Ершовича нам рассказывать
будешь?» «Нет, — ответил я. — Про Еруслана Лазаревича и Бову короле-
вича». Так состоялось мое первое знакомство с В. Т., продолжившееся на
три десятилетия и переросшее впоследствии в более близкие отношения.
Когда я пришел в сектор, В. Т. Пашуто был его ученым секрета-
рем. После окончания издания таможенных книг он уговорил заведую-
щего сектором члена-корреспондента АН СССР С. В. Бахрушина пере-
дать обязанности ученого секретаря мне. С этой целью В. Т. повел меня
к нему на квартиру (С. В. Бахрушин в то время неважно себя чувство-
вал), предупредив, чтобы я не просто поздоровался, но и обязательно
поцеловал руку его супруге. Ну, а затем за чашкой кофе несложная про-
цедура передачи власти была завершена.
Началась обычная повседневная работа, которая вскоре была прерва-
на моим переходом на службу в дирекцию Института на должность уче-
ного секретаря Института. Находясь в дирекции, я не прерывал общения с
Володей и постарался ускорить выход в свет его первой книги, написан-
ной на основе кандидатской диссертации, — «Очерки по истории Галиц-
ко-Волынской Руси». По обычаю первая книга молодого историка была
им торжественно «обмыта». Он пригласил меня к себе домой на празд-
ник. Жил он тогда в старом-старом одноэтажном домишке в Савеловс-
ком переулке (на Остоженке, тогда— Метростроевской, совсем рядом с
Институтом). От той первой встречи в неофициальной обстановке у меня
в памяти осталось воспоминание о его маленькой и изящной жене Ната-
лии Александровне Тарасевич, о старинной мебели карельской березы в
квартире да о каком-то необыкновенно вкусном глинтвейне, разливавшемся
хозяйкой большим серебряным половником... Я же жил тогда в общежи-
тии, не имел своего угла. Так что эта халупа показалась мне раем.
На первых порах, лучше узнавая друг друга, мы становились все
ближе и откровеннее. Володя много рассказывал мне о себе, своей учебе в
ЛГУ, с благодарностью вспоминал тех историков, в семинарах которых
он получил свои первые знания, — С. Н. Валка, В. В. Мавродина,
М. Д. Приселкова, И. И. Смирнова, П. В. Струве, Е. В. Тарле, но, конеч-
но, больше всех он говорил со мною о своем учителе академике Б. Д. Гре-
кове. Именно он увлек молодого студента идеей изучения Древней Руси.
Греков же предложил и тему диссертации, и исследование Галицко-Во-
лынской летописи в качестве источника. Володя пытался и меня соблазнить
Мы вместе работали и рядом жили...
287
изучением раннего летописания, но я был в то время увлечен совсем ины-
ми сюжетами: я только что открыл фонд И. Г Прыжова, считавшийся
утерянным, и все свое свободное от издания таможенных книг время от-
давал этим новым для меня и для исторической науки сюжетам.
Различие в сугубо научных интересах никак не отразилось на на-
ших личных отношениях, а вскоре мы еще больше сблизились друг с
другом, и опять не на научной почве: мы же занимались разными пери-
одами. Он — самым ранним средневековьем, а я — самым поздним, XVII
веком, рубежом Нового времени. Нас, как это ни странно, сблизила
бытовая неустроенность. Как раз в это время я как член дирекции Ин-
ститута вместе с Н. В. Устюговым (он в то время был в месткоме) был
одним из первых основателей жилищно-строительного кооператива «Ра-
ботники Академии наук». Я входил в правление ЖСК и постарался до-
биться включения В. Т. Пашуто в число пайщиков (что было совсем не-
просто в те времена: желающих было более чем достаточно!), а когда
дом был построен, я сделал все возможное, чтобы наш сотрудник полу-
чил тихую комнату с окнами во двор. Пока наш кооперативный дом стро-
ился, мы вместе ходили на субботники по уборке мусора на стройке,
стараясь ускорить вселение. Оно состоялось только в 1958 г., когда нам
исполнилось по 40 лет. С тех пор мы стали соседями, часто вместе хо-
дили на работу. У нас стало привычкой давать друг другу свои доклады
на дружеский нелицеприятный разбор перед тем, как поставить его на
обсуждение. Дело в том, что сектор феодализма в то время был необык-
новенно силен по составу. В нем работали С. В. Бахрушин, М. Н. Тихо-
миров, Л. В. Черепнин, А. А. Новосельский, Н. В. Устюгов, А. Н. На-
сонов, К. В. Базилевич, И. А. Голубцов, Е. И. Заозерская, Т. И. Крылова
и много еще других выдающихся историков. Обсуждения были жестки-
ми и порою просто беспощадными. Но зато уж работы, прошедшие это
горнило критики, получали «путевку в жизнь».
Мы принимали совместное участие в коллективных трудах Институ-
та: «Очерки истории СССР периода феодализма», учебник по истории СССР
для вузов, сборники статей и проч. Общая работа, конечно, еще более
сблизила нас. Но, повторяю, наши научные интересы не перекрещива-
лись. Поэтому я и не считаю себя вправе оценивать Володю как историка,
тем более что о нем как ученом написано уже очень много, и его вклад в
науку по достоинству оценен на страницах как нашей, так и зарубежной
печати. (Лучший отклик, на мой взгляд, — это оценка Л. В. Черепнина в
его статье из книги «Отечественные историки XVIII—XX вв.».) Я же хочу
рассказать о В. Т. как о человеке, рядом с которым я жил и работал на
протяжении трех десятилетий.
Через год после переезда в новый кооперативный дом у нас роди-
лась дочь. Встала проблема дачи. И вот в начале 1960-х гг. мы стали
снимать комнату с террасой в доме учительницы начальной школы де-
288
Л. Н. Пушкарев
ревни Десна А. И. Тарасовой. В те времена это была настоящая глушь.
Церковь XVII в. с разрушенной колокольней (взорвана в ЗО-е гг., камень
пошел на скотный двор), грибные леса, тихая речка Десна, бескрайние
поля с жаворонками, перепелками и’коростелями, луга с зарослями ро-
машек... Побывав у нас на даче, Пашуто попросил нас подыскать и ему
подходящее местечко поблизости от наших благословенных краев. И
вскоре с нашей помощью он приобрел небольшой домик в соседнем дач-
но-строительном кооперативе с названием в духе 1930-х гг. — «Агро-
пункт». Это был поистине райский уголок. Созданный еще до войны,
этот кооператив вырастил вокруг своих владений плотную ограду из лип,
кленов и берез, на дачных участках сохранены вековые ели и сосны,
рядом протекает речушка Незнайка с рыбами и желтыми кувшинками —
и, главное: институт — в 20 минутах езды на такси!
Надо сказать, что семья Пашуто не походила на обычных дачни-
ков. Приобретя ухоженный участок с ясенями, сливами, вишнями, ягод-
ными кустарниками и цветами, они предпочли использовать его не как
сферу приложения трудовых рук, а как место отдыха и спокойной твор-
ческой работы без телефонных звонков и шума московских улиц. И вско-
ре, конечно, весь участок зарос высокой зеленой травой. Яблони про-
должали, правда, плодоносить, но с каждым годом все меньше и меньше.
Но это нисколько не волновало новых хозяев. «Покой и воля» — вот что
было для них самое главное. И — молодые клены и ясени вольготно
начали заполнять пустующее пространство.
Другое дело — цветы. Наталия Александровна любила, чтобы свеже-
срезанные букеты украшали бы и террасу, и рабочий стол Владимира
Терентьевича. Она обратилась ко мне за помощью.
— Послушай-ка, сын земли, историк крестьянского происхожде-
ния! Докажи-ка нам, что ты знаешь толк в земле! Посади у нас такие
цветы, чтобы за ними не надо было ухаживать, а цвели бы они постоянно!
Пришлось помочь им. Из своего родительского дома (г. Ефремов
Тульской обл.) я привез и посадил на участке подснежники, садовые
ландыши, дикий виноград, каприфоль, сирень — темно-фиолетовую (сорт
«Конго») и белую махровую («Мадам Лемуар»), спирею, арункус, садо-
вые колокольчики (аквилегию), солидаго («Золотую розгу») и много еще
неприхотливых многолетних растений. Вскоре виноград завил весь дом
и балкон с фронтона, а каприфоль — террасу и вход в дом с другой сто-
роны... Дача преобразилась.
Кое-какие из цветов (ирисы, пионы, пармские фиалки, лилии и т. д.)
начали со временем без ухода хиреть, их цветение пошло на убыль. Сад
все больше зарастал и стал походить на известный «Бабушкин сад». Ма-
линник разросся и заполонил половину участка. Высаженная когда-то
на грядках садовая земляника одичала, измельчала, и Наташа собирала
ее как в лесу, под кустиками сирени и малины, и удовлетворялась тем
минимумом, который она получала как дар природы... зато на участке
Мы вместе работали и рядом жили...
289
всегда было много птиц. Скворцы, синицы, трясогузки, малиновки, му-
холовки, зяблики сновали между ветвей и оживляли участок. Часто заб-
редали откуда-то ежи. Наташа пыталась приучить их, выставляла моло-
ко, но успеха не имела. Молоко выпивали бродячие кошки.
Приобретя одноэтажный домик с высоким чердаком, В. Т. Пашуто
прежде всего перестроил его по собственному вкусу. Приглашенный им
«Академстрой» превратил чердак в рабочий кабинет с дверью на балкон.
Наверх вела теперь удобная деревянная лестница, стены обшили вагон-
кой — и невзрачное строение приобрело вполне благоустроенный вид.
Внутренняя обстановка была простой и скромной. Здесь не устраивали
раутов и приемов. Здесь работали.
Живя теперь все лето рядом, мы, естественно, чаще стали прово-
дить вместе погожие дни, гуляли по полям, ходили по грибы. У В. Т.
не было детей, и он очень привязался к нашей маленькой тогда еще
дочери. А вот позже, когда она уже подросла и стала задумываться над
своим будущим, она нашла в «дяде Володе» доброго советчика. У дочки
проявился явно выраженный интерес к гуманитарным дисциплинам. И
я, и моя жена всячески этому способствовали. Я убеждал ее заняться
историей XVII в., а Ирина Михайловна — историей 1917 года (которым
она профессионально занималась).
Вспоминаю 1975 год, когда дочери исполнилось 16 лет. Приходит к
нам Пашуто с букетом полевых цветов и говорит Наташе: «Ну, твои ро-
дители надарят тебе к юбилею разных там тряпок и украшений и много
еще чего, а я дарю тебе к совершеннолетию научную тему, которая бу-
дет кормить тебя всю твою жизнь. Ты — первая в России в наши дни,
кто будет заниматься этой темой. У тебя нет и не будет соперников.
Тема эта — «Женщины Древней Руси».
Тема, действительно, была нова и непривычна для уха в годы гос-
подства партийной идеологии. Что же научного в этой теме? Какая про-
блема решается ею? Начались обсуждения и споры. Увлеченная дочь сто-
яла на своем. Рядом с нами жили теперь и другие историки — про эту
дачу многие уже прослышали. И. А. Булыгин, Н. А. Аполлова, А. А. Зи-
мин. Устав от споров и убеждений, А. А. Зимин воскликнул как-то: «Ну,
ладно, Наташа, пиши, пиши, покажи мне, старому дураку, что я уже из
ума выживать начал и ничего в истории не понимаю!» В. Т. Пашуто на-
шел какие-то свои особенные доводы и убедил тогда еще школьницу в
целесообразности заниматься темой, которую он безуспешно хотел раз-
рабатывать в организованном им новом секторе древнейших государств,
темой «Женщины в истории».
Она уже начала изучаться на Западе, но у нас в России никто ею в
исследовательском плане не занимался. Можно было назвать лишь две
статьи П. В. Снесаревского, но они были опубликованы в ротапринтном
сборнике и мало кому были известны. Добавлю, что и в этом эпизоде
проявилась научная прозорливость ученого. Прошло два-три десяти ле-
290
Л. Н. Пушкарев
тия, и эта тематика получила международное признание, сейчас созда-
ны ассоциации историков, изучающих «женскую историю», читаются уни-
верситетские курсы по этой проблематике и т. д. Но в те далекие време-
на никто даже и помыслить не мог, что можно заниматься такой
непривычной и расплывчатой проблемой.
В. Т. Пашуто убедил нашу дочь в желательности начать свое исследо-
вание с самого древнего периода. И вот уже студенткой она стала разраба-
тывать эту тему под руководством В. Л. Янина, защитила диссертацию и в
первой своей монографии («Женщины Древней Руси», М., 1989), вышед-
шей, увы, уже после смерти В. Т., с благодарностью упомянула о том, кто
был инициатором и вдохновителем опубликованного исследования.
Пример с нашей дочерью не единичен. Меня всегда поражало, сколь-
ко сил, внимания, заботы, дорогого для всякого исследователя времени
отдавал В. Т. Пашуто молодым сотрудникам созданного им сектора!
Каждый из них — я убежден в этом! — может привести много примеров
того, что именно он круто изменил их жизнь, именно он стоял у истоков
их сегодняшних достижений, именно его заботами и усилиями из них
выросли настоящие и перспективные исследователи!
Когда мы стали близки домами, мы с удивлением обнаружили,
что В. Т., в сущности, был очень больным человеком. Вся его подтяну-
тость и стройность объяснялись очень просто: он почти не мог нормаль-
но питаться. Каши и постное вареное мясо — вот и вся его еда! Ограни-
чивал себя всегда и во всем — а ведь по внешнему виду никогда нельзя
было понять, в чем же дело. Вот мы идем в лес по грибы, В. Т. с
увлечением их ищет — а есть не может... Вот дружеская вечеринка или
сектор организует празднество — сидит, улыбается, шутит, острит — а
съесть что-либо остерегается. А если и позволит себе что-либо, то неде-
лю потом выдерживает диету. И так всю жизнь. Удивительно даже не
то, что он так много издал своих трудов и еще больше написал, — удив-
ляет то, что все это сделал больной человек, ежедневно и ежечасно бо-
ровшийся со своей болезнью. В. Т. стойко переносил эту нелегкую судь-
бу, мужественно держался на людях, шутил и смеялся — а язва желудка
грызла и точила его день и ночь. Он мне признался как-то, что даже
привык к своей болезни и не мыслит себя без нее... Одно его мучило
больше, чем болезнь: как бы успеть сделать все задуманное, как бы осу-
ществить все, что было запланировано! Увы, не всем его планам было
суждено осуществиться. Так и не сдвинулось с мертвой точки издание
Литовской метрики — голубая мечта историка... А как он к этому стре-
мился! Часто В. Т. повторял мне полюбившиеся ему строки:
Суждены нам благие порывы,
Но свершить нам их все не дано!
Пашуто не любил пышности и помпезности. Он всегда протесто-
вал против показухи, требуя того же от окружающих. Когда в 1968 г. в
Мы вместе работали и рядом жили...
291
секторе решили отметить его 50-летие, он яростно запротестовал и все
просил меня, чтобы я превратил это «мероприятие» (как он выражался!)
ну хотя бы в игру! Так мы и сделали. Не было торжественных речей,
пышных поздравлений, все шло на юморе, на самоиронии — вроде бы
собрались хорошие люди и пошутили, повеселились... Сам юбиляр при-
шел в сектор с улыбкой, сказал: «Ну что ж, давайте поиграем. С чего
начнем, а?» И тогда Л. В. Черепнин тепло и проникновенно (это он умел!)
сказал о своем младшем соратнике, что ни с кем ему так легко не рабо-
тается, как с Владимиром Терентьевичем... Было много и других душев-
ных и нестандартных поздравлений. Хочу привести в качестве примера
и мое шутливое стихотворение, зачитанное на этом заседании:
ЮБИЛЕЙНОЕ
Настала долгожданная минута!
Все — до последнего в науке человека —
Приветствуют товарища Пашуто,
Которому исполнилось полвека!
Но — в профбюро сомнения и смута:
Такое ведь бывает раз в полвека...
Что пожелать Владимиру Пашуто —
Известному в науке человеку?
Знаком он алеутам, арнаутам,
Его труды — во всех библиотеках.
Желаем мы Владимиру Пашуто
Здоровья на грядущие полвека!
Пусть твой талант всегда владеет миром,
Пиши, как прежде, — с трепетом, с любовью,
Наш дорогой Терентьевич Владимир —
Ты сердцем юн, хоть и с седою бровью!
Быть может, странным кажется кому-то:
Мол, седина... Уже в морщинах веки...
Да, сверстники Владимира Пашуто
Уже немолодые человеки.
Но замесила нас судьбина круто,
И порох есть еще в пороховницах,
Вот потому Владимиром Пашуто
Наш сектор обоснованно гордится.
И все же я уверен почему-то:
В две тыщи восемнадцатом году
Поздравлю лично я Владимира Пашуто
И вместе с ним к столетию приду!
После этого заседания, уже в домашнем кругу, он поблагодарил
меня за эти «вирши» (так он их назвал!) и сказал в сомнении: «Ну, на-
счет столетия ты это здорово загнул... Мне бы хоть до 75-летия дошкан-
дыбать... . Увы, даже до этой даты он не дожил.
292
Л. Н. Пушкарев
Когда же в 1978 г. встал вопрос о том, чтобы отметить его 60-летие,
то В. Т. категорически запротестовал. В результате на запросы многих уч-
реждений, собравшихся отпраздновать это памятное событие, дирекция Ин-
ститута разослала официальную бумагу, что по желанию юбиляра эта дата
отмечаться не будет. Правда, ведущие исторические журналы все равно
откликнулись на нее на своих страницах («История СССР», «Вопросы исто-
рии», «Общественные науки»). Надо ли говорить о том, что в Институте
регулярно проводятся чтения памяти В. Т. Пашуто? Особенно торжествен-
но было отмечено 70-летие со дня его рождения — большой трехдневной
научной конференцией (19—22 апреля 1988 г.). На ней выступили Н. А. Та-
расевич-Пашуто, акад. А. Л. Нарочницкий и А. М. Самсонов, чл.-корр. АН
СССР В. Л. Янин, А. И. Клибанов, А. В. Подосинов, В. И. Матузова, а за-
тем было прочитано более 40 научных докладов и сообщений по самому
широкому кругу проблем, интересовавших когда-то юбиляра.
В заключение мне хочется воскресить образ В. Т. Пашуто как чело-
века. Начну с его внешнего облика. Как и все светлые шатены, он долго
не седел. Седина же у него началась не с головы (бороду и усы он брил),
а с бровей, и это было удивительно и непривычно. Некоторые при встрече
даже спрашивали его, что, мол, это означает? А он на полном серьезе
отвечал: «А это я для солидности подкрашиваю... А то неудобно: член-
корр. — и ни одного седого волоса!»
Худощавый и стройный, он всегда немного сутулился, как бы стара-
ясь не выделяться своим высоким ростом среди окружавших его. Всегда
подтянутый, он тщательно следил за своим костюмом, прической, вне-
шностью вообще, не терпел расхлябанности, был очень выдержан в речи.
Даже в своих критических выступлениях он был сдержан, корректен и
немногословен. Он умело удивлял своего оппонента тонкой иронией, ко-
торая разила сильнее, чем открытое осуждение. Быстро вникая в суть дела,
он удивительно ловко замечал уязвимые места и легко вскрывал ошибоч-
ные положения автора. Но все это было заметно, когда он выступал про-
тив равного ему по знаниям и опыту. К оценке же начинающих специали-
стов, особенно аспирантов, он подходил бережно, осторожно, старался
находить то, что можно было и похвалить, — одним словом, осуждая
промахи (здесь он был бескомпромиссен), он одновременно искал и нахо-
дил пути их исправления и всегда охотно приходил на помощь. В нем не
было барской заносчивости, желания похвалиться своими знаниями, по-
давить противника интеллектом и превосходством своего положения.
Еще одна его черта: он никогда не поступался исторической исти-
ной и не путал приятельские отношения с научными проблемами. Прин-
ципиальность и строгость и в отношении себя, и в оценке других — вот
каким было его кредо. В то же время, высоко понимая долг ученого-
историка, защищая историческую справедливость, он делал это, испы-
тывая благожелательность к своему оппоненту. Однако — только до тех
пор, пока не затрагивались принципиальные проблемы.
Мы вместе работали и рядом жили...
293
Памятный для меня пример — моя докторская диссертация. Я явно затя-
нул с ней: все мои сверстники давно уже стали докторами, а я все еще бродил
в кандидатах, да еще филологических наук. Именно это и было главной при-
чиной затяжки: я опасался, что отсутствие специальной подготовки не даст
мне возможности написать полноценную историческую диссертацию. Поэто-
му я и взял себе тему из области теоретического источниковедения (классифи-
кация исторических источников), чтобы исключить саму мысль о том, что ра-
бота написана не историком. Моими оппонентами были А. П. Пронштейн,
С. И. Якубовская и В. Т. Пашуто. Так вот самым развернутым и самым кри-
тическим был отзыв третьего оппонента. Высказываясь за присуждение мне
ученой степени доктора исторических наук и высоко оценивая найденную мною
циклическую систему классификации источников, В. Т. Пашуто высказал до-
вольно много пожеланий, замечаний, дополнений. Все они очень помогли мне
при подготовке диссертации к печати. Наши близкие отношения не помешали
ему быть строгим и взыскательным критиком.
♦ * *
Все, что я написал, не претендует на какое-то обобщение, а тем
более на характеристику рано от нас ушедшего ученого, талантливого
исследователя, организатора науки, главы научной школы. Это просто
рассказ о человеке, с которым я вместе работал и рядом жил. Пашуто
здесь таков, каким он сохранился в моей памяти. Его образ может быть
и дополнен, и оспорен, но он имеет право на существование. Мне хоте-
лось рассказать о живых чертах его характера, о том, каким он был в
быту, а не на торжественных конгрессах и симпозиумах. Часто мы су-
дим об ушедших от нас историках только по их книгам — этого недоста-
точно. Образ историка-ученого должен быть дополнен образом истори-
ка-человека. Хороший почин в этой области сделан Л. В. Черепниным в
его статьях об отечественных историках. Это — не отвлеченные характе-
ристики, а живые рассказы о тех, с кем он вместе работал.
В моей библиотеке находится много оттисков статей и книг В. Т. Па-
шуто — от первой его монографии до вышедшей уже после его смерти
книги об эмигрантах. Все они с дарственными надписями. Володя был
противником стандартных, ничего не говорящих посвящений типа «До-
рогому такому-то от автора». Нет, каждая его надпись была шутливым
откликом на происходившее. Когда я был ученым секретарем, то он да-
рил свою книгу «Дорогому бюрократу», а то еще «Ершу Ершовичу» (на-
мек на мои занятия литературой XVII в.) и т. д. Порою вместо подписи
он рисовал смешную фантастическую зверюшку, напоминающую мы-
шонка с вытянутым носиком... Беру в руки эти книги — ив памяти вста-
ют незабываемые дни нашей юности, бурные заседания сектора истории
периода феодализма, седоголовые патриархи нашей науки и мы, лишь
недавно сменившие фронтовые гимнастерки на цивильные костюмы...
Как молоды мы были...
А. Л. Хорошкевич
ПОСЛЕДНИЕ ПУБЛИКАТОРСКИЕ НАЧИНАНИЯ
В. Т. ПАШУТО И ИХ СУДЬБА
В. Т. Пашуто в историю советской науки вошел во многих ликах:
как талантливый исследователь эпохи Киевской Руси и Литовского кня-
жества — на протяжении большей части творческой жизни; как идей-
ный вдохновитель борьбы против отечественной буржуазной историог-
рафии — в 50-е годы и немецкого реваншизма — в 60—80-е годы; как
дальновидный организатор науки — в 70—80-е годы, — и во многих дру-
гих. Хотелось бы особо отметить его заслуги в возобновлении и расши-
рении публикаторской и археографической работы. Эти начина-
ния В. Т. Пашуто — издание свода источников по истории древнейших
государств на территории СССР и привлечение к этой работе когорты
молодых филологов, владевших не только новыми, но и древними ино-
странными языками, — развертывались в период брежневского безвре-
менья. Об этом, думается, будет написано еще много, тем более что
результаты деятельности созданного им сектора налицо. Удачное и свое-
временное решение В. Т. Пашуто позволило издать серию зарубежных
источников по истории Древней Руси и других государств Восточной Ев-
ропы. В ходе осуществления этой грандиозной программы сложились
квалифицированные кадры блестящих историков, получивших в своем
новом качестве международное признание.
В последние годы жизни, после смерти Л. В. Черепнина в 1977 г.,
В. Т. Пашуто остался практически единственным предстателем перед «вы-
шестоящими организациями» (прежде всего Отделом науки ЦК КПСС)
и печальником за судьбу изучения средневековой истории страны. От
времени Л. В. Черепнина остались начатые, но незавершенные проек-
ты. Один из них — издание актов Троице-Сергиева монастыря, копиро-
вание которых и подготовку к изданию начал еще С. Б. Веселовский в
20—30-е годы, а пытались продолжить в 50—60-е годы два сектора ака-
демического Института истории. Первый том под названием «Акты Рус-
ского государства. 1505—1526 гг.» увидел свет еще в 1975 г. Издатель-
ство «Наука», опасаясь брать на себя какие-либо обязательства по
продолжению публикации, запретило ставить номер тома. И, как оказа-
лось впоследствии, было в высшей степени предусмотрительно. Прин-
ципы передачи текста, разработанные И. А. Булыгиным1, стали предме-
том жарких и частых обсуждений. Судьба фундаментальной публикации
1 Булыгин И. А. Правила издания актов Русского государства XVI в. М., 1984.
Последние публикаторские начинания В. Т. Пашуто
295
чрезвычайно заботила В. Т. Пашуто — ведь в портфеле археографов уже
в то время лежало четыре полностью подготовленных тома. Однако из-
за того, что правила издания «Актов» так и не удалось согласовать2, за
прошедшие 23 года не издан ни один из томов серии, без которой полно-
ценное исследование истории России XVI в. невозможно. Впрочем, в про-
должение ее в 1998 г. издан том под названием «Акты Российского госу-
дарства. Архивы московских монастырей и соборов. XV — начало XVII вв.»
(М., 1998).
Другое важное публикаторское начинание В. Т. Пашуто связано с
так называемой Литовской метрикой — коллекцией, где находятся госу-
дарственный архив Великого княжества Литовского, частные архивы
канцлеров и подканцлеров, некоторые местные архивы. Судьба этой кол-
лекции трагична3, как и история ее публикации. Хотя введение в науч-
ный оборот материалов Литовской метрики началось еще в первой поло-
вине XIX в., подлинно научные издания увидели свет лишь в самом конце
XIX — начале XX в. Археографическая комиссия подготовила четыре весь-
ма объемистых тома книг записей, содержащих древнейшие материалы
метрики XV — начала XVI в. После Октября в 1928 г. был опубликован
лишь один том; разгром белорусской исторической науки в конце 20-х —
начале 30-х годов положил конец изданию Литовской метрики, а исто-
рия самого Великого княжества Литовского оказалась под запретом4.
Введение ряда документов Литовской метрики в издание полоцких
грамот, предпринятое в стенах Института истории СССР5, показало акту-
альность возобновления издания. Для получения санкции на это требова-
лись немалые организационные усилия и — соответственно — разреше-
ние «сверху». Для того, чтобы обойти все препятствия, был выработан
проект, весьма целесообразный с научной точки зрения, коллективной рабо-
ты по подготовке материалов Литовской метрики к печати — с участием
ученых Польской Народной Республики, союзных институтов Литвы, Ук-
раины и Белоруссии. Договор от имени АН СССР и ПАН был подписан
В. Т. Пашуто в декабре 1980 г. во время его пребывания в Варшаве.
2 Работа С. М. Каштанова частично вошла в «Методические рекомендации по
изданию и описанию „Литовской метрики"», изданные не московским Институтом
истории СССР, но Институтом истории АН Литовской ССР в 1985 г. Полностью
она опубликована в его монографии 1998 г. (Каштанов С. М. Актовая археография.
М., 1998. Ч. III. Методические рекомендации по изданию «Актов Русского государ-
ства». С. 143—232).
3 Kennedy Grimsted Р. What Is and What Was the «Lithuanian Metrica»? 11 Harvard
Ukrainian Studies. 1983. Vol. VI. № 3 (September).
4 Улащик H. H. Публикации материалов Литовской метрики И Исследования по
истории Литовской метрики. М., 1989. Вып. П.
5 Полоцкие грамоты XIII— начала XVI вв. / Отв. ред. А. А. Зимин. М.,
1977—1989. Вып. I—VI.
296
А. Л. Хорошкевич
Договор предусматривал подготовку описания материалов Литовской мет-
рики вне зависимости от их местонахождения (СССР, ПНР, Швеция и
т. д.) и продолжение серии, начатой императорской Археографической
комиссией. Пребывание советской делегации во главе с В. Т. Пашуто в
Варшаве и заключение соглашения вызвало шквал положительных от-
кликов в польской прессе. Речь шла не только о новом грандиозном,
рассчитанном на многие десятилетия проекте, открывающем новые пер-
спективы в изучении прошлого всей Восточной и Центральной Европы
XV—XVIII вв., но и о весьма актуальном в то время вопросе — возмож-
ности нормальных отношений между СССР и Польшей эпохи «Соли-
дарности», когда в советской научной литературе по распоряжению
«сверху» последовательно снимались все упоминания и ссылки на рабо-
ты польских авторов. В. Т. Пашуто взял на себя огромную ответствен-
ность, подписав договор ранее, чем получил «сверху» окончательное «доб-
ро», и совершил это доброе дело невзирая на свое состояние здоровья:
Наталия Александровна Пашуто очень беспокоилась о том, как он вы-
держит поездку — одну из его последних заграничных командировок.
Договор 1980 г. открыл зеленую улицу для работ над материалами
Литовской метрики, прежде всего в Польше. Польские коллеги, нако-
нец, получили доступ, хотя и не всегда беспрепятственный, к фонду 389
в ЦГАДА (ныне РГАДА), где хранится основная масса ее документов. В
результате увидели свет несколько томов метрики6. Активно взялись за
публикацию и литовские коллеги из Института истории Литвы (ныне
под руководством 3. Кяупы)7 и Вильнюсского университета (под руко-
водством С. А. Лазутки)8.
Однако республиканские, а ныне государственные академические
центры тяготеют к выбору для своих публикаций томов метрики, непо-
средственно касающихся их регионов. Так, Институт археографии Украи-
ны готовит к изданию Волынскую метрику, Институт истории Бело-
руссии — 28-ю книгу записей, в основном посвященную белорусской
территории. Тома книг записей с материалами, касающимися всей терри-
6Metryka Litewska. Ksiega sigillat 1709—1719. Warszawa, Panstwowe wydawnictwo
naukowe, 1987; Metryka Litewska. Rejestry podymnego. Wojewodstwo Wilenskie 1690 I
A. Rachuba. Warszawa, 1989.
’Энтузиаст этого начинания Э. Д. Баненис переиздал 5-ю книгу записей в ки-
риллице (Lietuvos metrika. Kn. №5 (1427—1506). Vilnius, Mokslo ir enciklopediju
leidykla, 1993) и соучаствовал с А. Балюлисом в издании 10-й книги записей (Lietuvos
metrika. Kn. № 10 (1440—1523). Vilnius, 1997). 8-я книга записей подготовлена А. Ба-
люлисом, Р Фирковичем .и Д. Антанавичюсом (Lietuvos metrika. Kn. № 8
(1499—1514). Vilnius, 1995); 11-я— А. Дубонисом (Lietuvos metrika. Kn. № 11
(1518—1522). Vilnius, 1997); книга публичных дел подготовлена А. Балюлисом
(Lietuvos metrika. Kn. № 564 (1553—1567). Vilnius, 1996).
’Благодаря усилиям И. Валиконите и С. Лазутки увидела свет 6-я книга
судных дел [The Lituanian Metrica (1528—1547). Vilnius, 1995].
Последние публикаторские начинания В. Т. Пашуто
297
тории Великого княжества Литовского, издают по преимуществу в Лит-
ве. Ими должны были бы, в первую очередь, заниматься и московские
историки. Между тем судьба этого начинания в Москве сложилась весьма
трудно. Отсутствие подготовленных кадров, с одной стороны, весьма про-
хладное отношение руководства московского Института и отсутствие у
него заинтересованности в продолжении этого проекта, с другой, затруд-
няли осуществление намеченных планов. Подготовленный М. Е. Бычко-
вой том — вторая половина 6-й книги записей — в течение двух десятиле-
тий дожидается доработки.
Наряду с непосредственной археографической работой проведено три
конференции по истории Литовской метрики и Великого княжества Ли-
товского, доклады их опубликованы9 В Москве вышли «Исследования
по истории Литовской метрики»10 *. Жизнь этого начинания В. Т. Пашуто,
то затухая, то возрождаясь, продолжается — по-разному в разных стра-
нах, конечно.
Пожалуй, наиболее продуктивным могло бы стать самое последнее
археографическое предприятие В. Т. Пашуто — издание записок ино-
странцев о Руси и России XV—XVIII вв. После того, как в издательстве
Московского университета под руководством А. К. Авеличева решились
на шаг, который в условиях застоя поистине можно было назвать «рево-
люционным», — издание записок о Московии Антонио Поссевино11, —
открылась возможность продолжить подобные публикации. В издатель-
ство была направлена «бумага», доказывавшая целесообразность таких
публикаций и отредактированная В. Т. Пашуто. Она, датированная 18 ян-
варя 1983 г., была написана за пять месяцев до его кончины. В. Т. Па-
шуто строил грандиозные планы — готовить издания двух типов: для
массового читателя и для специалистов. В’МГУ, действительно, вышло
несколько книг12, но в советских условиях возобновить серию, начатую
еще Б. Д. Грековым, не удалось, несмотря на активную деятельность
’Литовская метрика. Исследования. 1988 г. Вильнюс, 1992.
10 Исследования по истории Литовской метрики. М., 1989. Вып. I—II. Здесь
приведена и библиография работ, связанных с историей, описанием и изданием
Литовской метрики, за 1983—1989 гг.; о дальнейших изданиях см.: Новости Ли-
товской метрики. Вильнюс, 1996/1997. № 1; № 2 (в печати).
"Поссевино А. Записки о Московии / Пер. и вступительная статья Л. Н. Годо-
виковой. М., 1980.
х1Герберштейн С. Записки о Московии / Пер. А. И. Малеина и А. В. Назаренко.
Вступительная статья А. Л. Хорошкевич. Под ред. В. Л. Янина. М., 1988; «Великая
хроника» о Польше, Руси и их соседях XI—XIII вв. / Пер. Л. М. Поповой. Вступи-
тельная статья и комм. Н. И. Щавелевой. Под ред. В. Л. Янина. М., 1987; Горсей Дж.
Записки о России. XVI — начало XVII в. / Пер. и сост. А. А. Севастьяновой. Под
ред. В. Л. Янина. М., 1990; ЛитвинМихалон. О нравах татар, литовцев и москвитян /
Пер. В. И. Матузовой. Отв. ред. А. Л. Хорошкевич. М., 1994.
10 — 1056
298
А. Л. Хорошкевич
и В. Л. Янина, и других членов редколлегии, в составе которой были
С. С. Дмитриев, А. Ч. Козаржевский и многие другие. В настоящее вре-
мя в портфеле редакции находятся записки имперского посла Франческо
да Колло о путешествии в Москву и переговорах с Василием III в 1519 г.,
а также сочинение шведского историка 70-х годов XVII в. Ю. Видекинда
о Смутном времени в России, написанное им по материалам архива
М. Делагарди, возглавлявшего шведские войска в России. Оно было под-
готовлено еще в 1939 г. ленинградскими историками, погибшими в годы
блокады, доработано Г М. Коваленко и группой московских историков
в конце 80-х годов и полностью готово к производству.
Деятельность издательства Московского университета дала мощ-
ный импульс и возродила живой интерес к запискам иностранцев, и в
постсоветское время, когда исчезли идеологические препоны обнародо-
вания не всегда лестных мнений о России, появились возможности для
продолжения начатой в 80-е годы публикаторской работы13.
Краткий обзор судьбы трех археографических предприятий начала
80-х годов, в которых участвовал В. Т. Пашуто, либо получив их по на-
следству, либо стоя у их истоков, показывает, какого проницательного и
заботливого организатора науки потеряла отечественная историография
в его лице.
13.IX. 1997г. - 6.У.1999г.
'’Укажем лишь некоторые из подобных публикаций, выдержанных в «акаде-
мическом стиле»: Невилль [Ф.] де ла. Записки о Московии / Предисл., подг. тек-
ста, перевод и комм. А. С. Лаврова И Россия и российское общество глазами
иностранцев XV—XIX вв. Вып. 1. М., 1996; Беспятых Ю. Н. Петербург Анны
Иоанновны в иностранных описаниях. Введение. Тексты. Комментарии. СПб, 1997;
Россия в первой половине XVI в.: взгляд из Европы / Сост., автор вводных ста-
тей, прим., указат. О. Ф. Кудрявцев. М., 1997.
10*
Раздел III
ПУБЛИКАЦИЯ

В. Т. Пашуто
О ПРОФЕССИОНАЛЬНОМ МАСТЕРСТВЕ
Речь пойдет о наших незримых соавторах. Взяться за перо меня
побудило желание рассказать об опыте работы со многими одаренными
людьми в сложной области подготовки рукописей и изданий книг, о ко-
торых ничего не пишут. А значение их работы, уровень требований к
ним год от года, в связи с проникновением научно-технической револю-
ции в эдиционное дело, возрастают.
И статьи, и монографии, и коллективный труд начинаются с маши-
нописной копии. Мне в жизни повезло: с первых лет работы в Институ-
те истории меня последовательно печатали Нина Викторовна Снытко,
Надежда Яковлевна Трофимова, Наталья Петровна Столбошинская, все
последние годы — Тамара Андреевна Русина. Каждый, имеющий опыт,
знает, что ошибки, вкравшиеся в машинопись, если их много, часто не-
истребимы и нередко выявляются лишь в сигнале.
У названных мною сотрудниц поистине золотые руки. Н. В. Сныт-
ко с листа печатала скоропись XVII в., вызывая безупречной передачей
текста восхищение таких строгих знатоков, как С. В. Бахрушин, Л. В. Че-
репнин, Н. В. Устюгов. Н. Я. Трофимова практически не делала опеча-
ток в русском, а Н. П. Столбошинская— в иностранных текстах. Они
обычно печатали вдвоем: одна— русский, другая— иностранные тек-
сты. Т. А. Русина, обладая, как и они, поразительной интуицией, печатает
равно совершенно и русский, и латиноязычный тексты, причем с почер-
ков, очень далеких от гимназических идеалов, которые вспоминаешь,
думая о рукописях ученых старших поколений. Это — машинистки экс-
тра-класса. К сожалению, в наших тарифных сетках такая категория ра-
ботников машинописи пока еще не предусмотрена.
Я не упоминаю здесь ветерана труда — Марию Михайловну Зайце-
ву, которая нередко объединяла в одном лице секретаря сектора, маши-
нистку и бригадира; ее полувековой труд в Институте заслуживает от-
дельной статьи. Скажу лишь, что преданное служение науке, побудившее
ее безвозмездно продолжать работу в Институте истории после ухода на
пенсию, было отмечено правительственной наградой — медалью «За тру-
довое отличие» — в связи с 250-летием АН СССР.
Каждый ученый, особенно работающий на разноязычных источни-
ках, знает цену библиографического труда. При огромном потоке меж-
дународной научной информации неоценима помощь библиографов. И
не случайно в предисловиях многих книг мы читаем слова благодарнос-
ти работникам Научного кабинета Института истории, его руководитель-
ницам Екатерине Андреевне Юрченко и Ольге Михайловне Алферовой.
302
В. Т. Пашуто
А постоянное, полное искреннего участия и заинтересованности в успе-
хе содействие таких высококвалифицированных библиографов, как Нина
Яковлевна Крайнева и Правда Владимировна Пронина, немало обогаща-
ет нашу информированность, ориентированность в проблематике, а зна-
чит, и конечные результаты научного труда. Я помню случай, когда, не
жалея времени, эти сотрудницы, увлеченные профессиональным инте-
ресом, по довольно смутным следам разыскивали и находили нужные
мне, затерянные в старых журналах статьи.
Подготовка любого коллективного труда невозможна без централь-
ного организующего лица — бригадира. Это alter ego ответственного ре-
дактора. Ответственность бригадира за ритм и качество работы очень
велика, особенно если число авторов, как это было, например, с «Очер-
ками истории СССР IX—XV вв.» (М., 1953), переваливает за полсотни,
и разбросаны и разъезжают эти, вообще говоря, весьма занятые люди в
продолжение трехлетней работы над изданием по всей стране.
При подготовке этого труда я (в качестве соредактора Б. Д. Грекова
и Л. В. Черепнина) имел случай работать в основном с Татьяной Сергеев-
ной Майковой. Ее работу отличали исполнительность и точность в отно-
шении всех указаний редакции, четкая фиксация поступления и всех эта-
пов движения и обработки рукописи, бережное хранение копий,
черновиков, корректная требовательность в общении с авторами, отлич-
ная память на множество деталей и при этом умение «смеясь говорить
истину». Это качество, драгоценное вообще, в работе бригадира дороже
вдвое.
Хочу упомянуть еще одного бригадира — Владилену Григорьевну
Шерстобитову. Человек темпераментный, беспокойный, не всем удоб-
ный, она с готовностью берет на себя часть тяжелого груза, лежащего на
плечах ответственного редактора. Нередко вынужденный обращать вни-
мание авторов на пустоты, алогизмы, рыхлость, словом, на разного рода
промахи незрелой мысли, редактор находит в этом бригадире верного
помощника.
Не так давно мы с Л. В. Черепниным и А. П. Новосельцевым дол-
го ломали голову над тем, как назвать книгу: «На путях феодализма» —
«модерново», «По путям феодализма» — железнодорожно. «Да назовите
вы ее, — сказала бывшая бригадиром книги В. Г Шерстобитова, видя
наши муки, — «Пути развития феодализма». Так и назвали. Хорошо,
что сейчас В. Г Шерстобитова имеет возможность наставлять в нелег-
ком своем деле молодых ученых, о которых речь пойдет ниже.
В лице бригадира ответственный редактор имеет и откровенного кри-
тика своего труда. А ведь от промахов никто не застрахован, особенно
если (после всех авторских усилий) плох исходный материал. В подоб-
ных случаях полезно твердо держаться такого принципа: недостаточно
толковую, пухлую статью надо сокращать, она улучшается уже оттого,
что уменьшается; ну, а если и на сокращенный текст все же недостанет
О профессиональном мастерстве
303
авторских мыслей, значит, не судьба ей видеть свет. Редактор в чем-то
подобен О. Ренуару. Современники утверждали, что он умел, взирая на
солидных лет матрону, провидеть прежнюю структуру и рисовать ее в
виде юной девы. И мы подчас, превращая дряблую 80-страничную статью
в стройную 20-страничную, тоже многое угадываем. Но неизбежны ог-
рехи. Их видит бригадир. Ведь он первый читает новый вариант. А если
в книге 30 листов или, как в «Очерках», 100? Сколько он всего найдет и
с усмешкой (эту усмешку надо ценить — в ней черта интереса к делу)
покажет вам?
Вообще говоря, если отвлечься, идеальная статья должна строить-
ся строго математически: утверждение, подтверждение его новизны, до-
воды в пользу его истинности, выводы. Некоторые авторы думают ина-
че, заявляя, что подобное построение «нескромно». Я лично вижу тут не
столько скромность ученого, сколько застенчивость его мысли.
Кроме машинисток и бригадиров есть еще профессиональные ли-
тературные и научные издательские и журнальные редакторы. Не раз
приходилось слышать нарекания на работу тех из них, которые, не имея
должной эрудиции, пугаются творческого текста, смелости мысли, не-
обычности выражений, даже новизны выводов (этим особенно грешат
редакторы популярных трудов, с укором обличающие автора ссылками
на учебники и энциклопедии!).
Мне довелось работать с первоклассными литературными редакто-
рами. Это, прежде всего, Евгений Алексеевич Шаров. Человек порази-
тельной начитанности, остроумный, необыкновенно памятливый. Он —
мастер крупных форм. При работе над «Очерками истории СССР» он
держал в памяти 100 печатных листов и упрямо выискивал противоре-
чия, повторения, тематические разрывы. Особенно люто преследовал он
повторения и пустоты. Он выполол и выкосил тысячи слов. Снимать
вопросы опытного бригадира или издательского редактора — одна из
самых изнурительных работ. С Т. С. Майковой или с Е. А. Шаровым
это было легче, ибо они умели работать весело, острить над безделица-
ми, вспоминать, отвлекаться...
Хочу написать еще об одном редакторе — Ирине Юрьевне Андро-
повой, которая в издательстве «Молодая гвардия» редактировала научно-
популярную литературу. В чем ее дарование? Прежде всего в восприя-
тии написанного зрением и чувством; отсюда — требование пластичности,
при известной (подчас, совпадающей с отсутствием источников) недого-
воренности. Но все это отнюдь не в ущерб исторической достоверности.
Работа с этим редактором требует от историка энергичного напряжения
тех участков сознания, которые зачастую дремлют, и мобилизации об-
ширной специальной «литературы деталей», не ради топографического
их нагромождения, а просто для того, чтобы люди действовали в конк-
ретных условиях времени и места. Ни вымышленных диалогов, ни тому
подобных псевдохудожественных, ремесленных украшений. Книга дол-
304
В. Т. Пашуто
жна быть интересна содержанием, мыслью. Это — желание и читателя,
который устал от смеси сна и яви и хочет источниковедчески жестко
обоснованной популяризации. У И. Ю. Андроповой есть черты режис-
серского подхода: «Я ничего не вижу на этих страницах, — заявляет
она, — все свалено в кучу перечислений. Расставьте людей, оденьте их,
наконец». Подбор слов, положений, географических и иных примет, цве-
тов, одежды и т. п. — это адов труд, но это — труд, а не безответствен-
ное сочинительство.
Другой тип литературного редактора, уже малых форм — Лия Яков-
левна Володарская. 25 лет редактировала она мои статьи и рецензии в
«Вопросах истории», и навсегда я сохраню признательность ей: не толь-
ко зрелое, острое восприятие научно-политической сущности текста, но
и весьма требовательное отношение к точности всего, русского и иност-
ранного, ссылочного аппарата. Я сам работал рядом с ней несколько лет
заведующим отделом истории СССР досоветского периода журнала и
многому научился.
Приходится признать, что среди русских медиевистов досоветской
школы не наблюдалось особого стремления ни к точным ссылкам на
иностранные источники, ни к критической разработке международной
историографии своих тем; в этом смысле они заметно отставали не только
от классиков и византинистов, но и от своих отечественных коллег —
медиевистов-западников. Это положение стало, не без скрипа, меняться
в советские, особенно послевоенные, годы, прежде всего под воздейст-
вием Б. Д. Грекова и его школы, начавшей систематический критиче-
ский анализ международной историографии. Он еще далеко не завер-
шен. Достаточно оказать, что свыше 50 имен русских буржуазных
историков— эмигрантов, писавших в 1920—1945 гг., вполне серьезных
ученых, — остаются пока вне нашего критически освоенного научного
наследства. Требование точности и ссылок, и оценок постепенно стало
нормой. Впрочем, сохранились историки, которые использование вер-
ных частных наблюдений буржуазной науки не сопровождают критикой
ее концепций. Опыт свидетельствует, что буржуазные ученые отвечают
им тем же. Это своего рода нейтралитет в идейной борьбе.
Отмечу вскользь, что всем, но особенно медиевистам, чья темати-
ка на первый взгляд далека от острых идейных столкновений наших дней,
полезно проверять свои труды, предварительно печатая их в журналах.
Эти пробы надо ценить как редкую возможность проверки идеи в кругу
широко мыслящих специалистов разного научного профиля. Именно
здесь в нелицеприятном обсуждении возникают непредвиденные аспек-
ты и выходы в смежные темы. Замечено, что это дорогого стоит.
Хороший научный издательский редактор встречается не так уж ча-
сто. Уменье такого редактора почувствовать стилистический ключ мо-
нографии, сборника, статьи, уменье видеть место своей правки в стили-
стическом ряду — ценное качество. Им в полной мере обладает старший
О профессиональном мастерстве
305
научный редактор издательства «Наука» Светлана Арамовна Левина, с
которой я работаю последние 15 лет. Ей присущи глубокое понимание
соотношения редактируемой книги с историографией затронутой про-
блемы, мягкая, но непреклонная требовательность полноты и коррект-
ности истолкования источников и фактов. У нее же особый дар нахо-
дить противоречия в «мелочах» — именах, инициалах, датах, не говоря
уж об утверждениях, разного рода бестолковостях, худосочности дово-
дов и т. п. За всем этим стоят профессиональная эрудиция и способ-
ность к строгому сопоставлению доводов и выводов. Нет историка-фео-
дала (а С. А. Левина по образованию сама медиевист-археограф), кто не
стремился бы пройти ее придирчивую проверку.
Я назвал несколько имен, другие ученые могут назвать иные. Для
моей цели — выявить сущность дела, суть основных черт мастерства по-
мощников автора и ответственного редактора— достаточно сказанного.
Исследуя истоки смешного, В. Я. Пропп верно писал, что ученые, обра-
щая внимание прежде всего на смысл слов, зачастую не замечают их со-
звучия. Если, что вероятно, и не все ученые таковы, все же жаль, что
скромные бригадиры и издательские редакторы не пишут воспоминаний
или книг, вроде «От 30 до 80». Они бы могли привести тьму поучитель-
ных курьезов из опыта общения с весьма солидными мужами науки. Это
именно поучительно, ибо ошибки и авторов, и ответственных редакторов,
увы, возрождаются с новыми поколениями тех и других.
Буду рад, если высказанные в этих заметках мысли вызовут у моих
коллег-историков и издателей, и особенно у самих машинисток, брига-
диров, библиографов, литературных и научных редакторов желание до-
полнить или оспорить их. Это будет на пользу совершенствованию орга-
низации нашего общего труда.
[1976—1977 гг.]
СПИСОК СОКРАЩЕНИИ
АЕ — Археографический ежегодник. М.
АСЭИ — Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца
XIV — начала XVI в.
АФЗХ — Акты феодального землевладения и хозяйства XIV—XVI веков
АЮЗР — Архив Юго-Западной России. Киев
БАН — Библиотека Академии наук
ВВ — Византийский временник. М.
ВДИ — Вестник древней истории. М.
ВИ — Вопросы истории. М.
ВИД — Вспомогательные исторические дисциплины. Л.; СПб.
ГВНП — Грамоты Великого Новгорода и Пскова / Подг. к печати В. Г. Гейман,
Н. А. Казакова, А. И. Копанев, Г Е. Кочин, Р. Б. Мюллер и Е. А. Рыд-
зевская под ред. С. Н. Валка. М.; Л., 1949
ГИМ — Государственный Исторический музей
ГЛ —Генрих Латвийский. Хроника Ливонии / Пер. и комм. С. А. Аннинского. М.;
Л., 1938
ДГ — Древнейшие государства на территории СССР (с 1991 г. — Древнейшие
государства Восточной Европы). М.
ДДГ — Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV—XVI вв.
М.;Л. 1950
ЖМНП — Журнал Министерства народного просвещения. СПб.
ИЗ — Исторические записки. М.
ИРАИМК — Известия Российской академии истории материальной культуры. М.
ИССР — История СССР. М.
КБН — Корпус боспорских надписей. М.; Л., 1965
КСИА — Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института архе-
ологии АН СССР. М.
МИА — Материалы и исследования по археологии СССР. М.; Л.
НПЛ — Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов / Под ред. и с
предисловием А. Н. Насонова. М.; Л., 1950
ОИ — Отечественная история. М.
ОРЯС — Отделение русского языка и словесности Академии наук
ПВЛ— Повесть временных лет / Под ред. В. П. Адриановой-Перетц. М., 1950.
Ч. 1—2
ПЛ — Псковские летописи. М.; Л., 1941. Вып. 1. М., 1955. Т. II
ПЛ ДР — Памятники литературы Древней Руси. М.
ПСРЛ — Полное собрание русских летописей. СПб.; Пг.; Л.; М.
РГАЛИ — Российский государственный архив литературы и искусства
РГБ — Российская государственная библиотека
РИИР — Редкие источники по истории России. М., 1977. Ч. 2
Список сокращений
307
РК 1475—1605 — Разрядные книги 1475—1605 гг. М., 1977. Т. 1. Ч. 1
РК 1475—1598 — Разрядные книги 1475—1598 гг. М., 1966
РНБ — Российская национальная библиотека
Рум. — Собрание рукописей Н. П. Румянцева (Ф. 256), РГБ
С А — Советская археология. М.
СВ — Средние века. М.
Син. — Синодальное собрание рукописей (Ф. 80370), ГИМ
Соф. — Софийская библиотека (Ф. 728), РНБ
СС — Скандинавский сборник. Тарту, 1956—1957; Таллинн, 1958 и след.
СЭ — Советская этнография. М.
ТОДРЛ — Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литерату-
ры (Пушкинский Дом) АН СССР. Л.; СПБ.
ЧОИДР — Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском
университете. М.
AJPh — American Journal of Philology
AQDGM — Ausgewahlte Quellen zur deutschen Geschichte des Mittelalters: Freiherr vom
Stein-Gedachtnisausgabe. Berlin
BGA — Bibliotheca geographorum arabicorum / M. E. de Goeje. Leiden
CDP — Codex diplomatics Poloniae (Kodeks dyplomatyczny Polski). Warszawa, 1858.
T. III.
HRM — Historica Russiae Monumenta. SPb., 1841. T. I / A. I. Turgenew
LUB — Liv-, Esth- und Curlandisches Urkundenbuch, nebst Regesten / F. G. von Bunge.
Reval
MGH — Monumenta Germaniae Historica
MGH DD — MGH Diplomata. Hannover
MGH SS — MGH Scriptores. Hannover
MPH — Monumenta Poloniae Historica: Pomniki dziejowe Polski. Krakdw, 1864—1893
MPH NS — Monumenta Poloniae Historica. Nova Series
PUB — Preussisches Urkundenbuch (Politische Abteilung). Konigsberg, 1882. Bd I. Ht. I /
R. Philippi, К. P. Wolky
RE — Paulys Realencyclopaedie der classischen Alterturnswissenschaft. Stuttgart,
1894—1980
SC — Scythica et Caucasica: Известия древних писателей, греческих и латинских, о
Скифии и Кавказе / Собрал и издал с русским переводом В. В. Латышев.
СПб., 1895—1900. Т. 1, вып. 1—5; СПб., 1904. Т. II

ИЛЛЮСТРАЦИИ

Терентий Иванович Пашуто, отец В. Т. Пашуто, 1912 г.
Елена Александровна Измайлова, мать В. Г Пашуто, 1912 г.
В. Т Пашуто с отцом, 1921 г.
В. Т Пашуто, 1930 г.
В. Т Пашуто, 1933 г.
В. Т Пашуто, 1934 г.
В. Т Пашуто, 1945 г.
В. Т Пашуто, 1948 г.
Наталия Александровна Тарасевич,
жена В. Т. Пашуто, зима 1955-56 г.
Наталия Александровна
Тарасевич,
жена В. Т. Пашуто,
зима 1955-56 г.
В. Т Пашуто, зима 1955-56 г.
В. Т Пашуто, 1960-е гг.
В. Т. Пашуто, 1960-е гг.
В. Т Пашуто и Н. А. Тарасевич, 1972 г.
В. Т Пашуто, 1972 г.
В. Т. Пашуто, 1972 г.
В. Т Пашуто и Н. А. Тарасевич, 1972 г.
В. Т Пашуто, 1974 г.
В. Т Пашуто, 1975 г.
В. Т Пашуто, 1974 г.
В. Т Пашуто и Н. А. Тарасевич, 1976 г.
В. Т Пашуто, i 980 г.
В. Т Пашуто, 1980 г.
Научное издание
ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА
В ИСТОРИЧЕСКОЙ РЕТРОСПЕКТИВЕ
К 80-летию В. Т. Пашуто
Издатель А. Кошелев
Корректор А. В. Соколова
Подписано в печать 15.07.99. Формат 70x100 1/16.
Бумага офсетная № 1, печать офсетная, гарнитура «Школьная».
Усл. п. л. 26,445. Заказ № 1056 Тираж 1000.
Издательство «Языки русской культуры».
129345, Москва, Оборонная, 6-105; ЛР № 071304 от 03.07.96.
Тел. 207-86-93. Факс: (095) 246-20-20 (для аб. М153).
E-mail: mik@9ch-Lnc.msk.ru
Каталог в ИНТЕРНЕТ
http://postman.ru/~lrc-mik
Отпечатано с оригинал-макета в ППП «Типография «Наука»
121099, Москва, Шубинский пер., 6
*
Оптовая и розничная реализация — магазин «Гнозис».
Тел.: (095) 247-17-57, Костюшин Павел Юрьевич (с 10 до 17 ч.).
Адрес: Зубовский б-р, 17, стр. 3, к. 6.
(Метро «Парк Культуры», в здании изд-ва «Прогресс».)
Foreign customers may order the book
by E-mail: Lrc@koshelev.msk.su