ISSN 0042—8779
ВОПРОСЫ
ИСТОРИИ

2/94
Выходит
с 1926 года
ТОО
РЕДАКЦИЯ
ЖУРНАЛА
«ВОПРОСЫ
ИСТОРИИ»
МОСКВА
вопросы
ИСТОРИИ
ЕЖЕМЕСЯЧНЫЙ ЖУРНАЛ
СОДЕРЖАНИЕ
ПОЛИТИЧЕСКИЙ АРХИВ XX ВЕКА
Материалы февральско-мартовского пленума ЦК
ВКП(6) 1937 года	 3
СТАТЬИ
Н, Б. Левина — Теневые стороны жизни советско¬
го города 20—30-х годов ........	30
Ю. И. Кирьянов — Были ли антивоенные стачки
в России в 1914 году?	 43
П. Н. Кнышевский— Государственный комитет
обороны: методы мобилизации трудовых ресу¬
рсов 		 .	53
ИСТОРИЧЕСКИЕ ПОРТРЕТЫ
В. В. Самошкин — Александр Степанович Антонов	66
ВОСПОМИНАНИЯ
Мемуары Никиты Сергеевича Хрущева ....	77
ИСТОРИЯ И СУДЬБЫ
Генерал А. И. Деникин Очерки русской смуты	96
ПУБЛИКАЦИИ
А. А. Поливанов — Девять месяцев 'всу главе
Военного министерства (13 июня 1915 г.—
13 марта 1916 г.) (Публикация В. В. По¬
ликарпова) 	119

Азартные игры в СССР середины 20-х годов (Пуб¬
ликация А. Н. Чистикова)	138
ИСТОРИКИ О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ
А.	А. Корнилов — Воспоминания (Вступительная
ЛЮДИ. СОБЫТИЯ. ФАКТЫ
Л. Е. Морозова— Гермоген, патриарх всея Руси	160
Н.	Н. Болховитинов — Завещание Н. П. Резанова	164
Е. А. Воронцова — Киевские пещеры (к итогам
ИСТОРИОГРАФИЯ
С.	И. Жук — Современная историография ранней
Америки: Путь к «историческому синтезу» 175
М. И. Шилобод— О. М. Вербицкая. Российское
крестьянство: от Сталина к Хрущеву. Середина
40-х — начало 60-х гг	178
В.	А. Дубовик —Ст. Калл. Хороня Ленина: револю¬
ция в советской идеологии и внешней политике 180
В.	Н. Шевардин — К. Улихь. Утопия или альпийс¬
кие грезы? Сообщения швейцарских путешест¬
венников о Советском Союзе 1917—1941 гг. .	182
Ю. В. Иванов— Поляки в католическом костеле
в СССР	183
К. Е. Рогов— «Thesis»	185
По страницам зарубежных журналов ....	186
ПИСЬМА В РЕДАКЦИЮ
П. Ш. Чхартишвили — Письма в поддержку
П. Н. Милюкова накануне его отставки . .	190
статья А. Д. Степанского)
143
изучения)
Р. Г. Ланда — Мориски Испании
169
172

ПОЛИТИЧЕСКИЙ АРХИВ XX века
Материалы февральско-мартовского
пленума ЦК ВКП(б) 1937 года
1 марта 1937 года. Вечернее заседание 1
Андреев (председательствующий). Заседание открывается. Слово имеет
т. Завенягин.
Завеиягин. Товарищи, главный вопрос, который вытекает ил док¬
лада тт. Молотова и Кагановича, состоит в том, как предупредить вредите¬
льство в дальнейшем, как перестроить работу, чтобы эти явления в даль¬
нейшем были исключены. Среди работников тяжелой промышленности
очень распространено мнение, что большой рост тяжелой промышленности
сам по себе говорит о гом, что серьезных результатов вредители не
достигли. Эго, конечно, неверно. Рост тяжелой промышленности дейст¬
вительно велик, почти все предприятия ежегодно дают большой прирост
продукции и в ряде случаев технические показатели наших заводов стали
весьма неплохими. Скажем, коэффициент использования доменных печей
у нас не ниже, чем у лучших домен капиталистических стран, съем с квад¬
ратного метра площади пода в мартеновских печах у нас также не хуже, чем
на лучших заграничных заводах. Однако дело не только в этом.
Всем известно, что наши предприятия очень сильно отстают от лучших
заграничных предприятий в отношении распорядка на заводе, чистоты,
содержания оборудования, количества ремонтов, размеров непроизводи¬
тельных расходов и г. д. В этом отношении у нас дело весьма неблагополу¬
чно. (Буденный. Это все зависит от состава людей.) И нам еще очень
далеко до заграничных заводов. У нас неблагополучно с себестоимостью.
Мы думали и правильно думали, чго себестоимость и экономические
результаты завода прежде всего зависят от производительности завода, от
количества продукции им выпускаемой. Это на известном этапе было
правильно, но теперь надо смот рен, шире. Большое количество непорядков
на наших заводах сильно повышают себестоимость.
Возьмем металлургический завод. Начнем с поступающих грузов:
грузы не взвешиваются ни отправителем ни получателем, идет взаимное
надувательство, показываю тся лишние тонны, народное хозяйство теряет.
В производстве кокса получается ненормально большое количество мелочи,
которая идет в отход по 3	7	руб., тогда как кокс стоит 40 рублей.
На этом теряются огромные суммы. Мартеновский цех ■— здесь большое
количество брака, большое количество металла уходит в шлак. В про¬
катных цехах также низок выход, имеются ненормально большие отходы
и т. д.
Продолжение. См. Вопросы истории, 1992, №№ 2 12; 1993, № 2, 5—10; 1994, № 1.

Все эти вопросы не были у нас на первом плане, здесь имеется много
упущений, которыми вредители пользовались, вытягивали из нашей про¬
мышленности много соков, изрядно обескровили паше народное хозяйство.
Сейчас на себестоимость надо обратить несравненно большее внимание,
ибо она является хорошим контролем за благополучием или неблагополу¬
чием предприятии. Если товар дешев, можно считать, что завод более или
менее в порядке, если продукция стоит дорого значит имеется неблагопо¬
лучие, имеются большие производительные расходы, причины которых
надо безотлагательно вскрывать и устраня ть. Хозяйственникам надо очень
здорово поработать в этой области, чтобы выбить почву из-под вредителей,
чтобы лишить их нужной им обстановки, чтобы ликвидировать ту мутную
водичку, в которой они ловят рыбу и ловяз подчас успешно,
Магнитогорский комбинат, на котором я работаю, как одно из самых
крупных предприятий пашей страны не остался вне сферы деятельности
вредителей. На Магнитке работал известный Марьясин, он строил кок¬
сохимический завод и построил его явно вредит ел ьски. Хуже всего то, что
вредительская работа Марьясина обнаружилась не сейчас, она была видна
и раньше, но мы не сумели ее правильно расшифровать. Серго не раз на
больших собраниях очень резко крыл лото проходимца за его работу
в Магнитогорске. Марьясин действовал таким образом:
На Магнитке домны и коксовые печи располагаются двумя параллель¬
ными линиями. Доменные печи начали строиться с одного конца: первая,
вторая, третья и четвертая. Поэтому для наивыгоднейшей передачи кокса
коксовые печи надо было бы строить против доменных печей: первая
батарея, вторая батарея, третья и четвертая батарея. Однако вредитель
Марьясин сделал наоборот. Ссылаясь на большое количество земли, кото¬
рую надо было вынуть, и па жесткие сроки, он начал строить с восьмой
батареи и таким образом получилось, что доменные печи на одном
конце, а коксовые батареи на другом. Соединили то и другое временным
резиновым транспортером длинною почти в километр. Этот транспортер
стал очагом постоянных аварий, больших простоев коксовых и доменных
печей, огромных потерь в производстве.
Стройка коксохима велась таким образом, что железнодорожные пути
и кабели проложили времянками, вея земля осталась, агрегаты цеха оказа¬
лись в канавах и в котлованах. Нам пришлось потом на ходу эту землю
вынимать и вывозить, кабели и пути перекладывать, что было крайне
болезненно и стоило чрезвычайно дорого. Особенно безобразно строились
химические отделения коксохимического завода. Марьясиным был послан
рапорт о пуске смолопсрегонного завода в 1932 т.. ioi;ra как па деле его
удалось пустить только в 1934 г.. причем предварительно пришлось очень
многое демонтировать, крышу сменить, усилить фермы и г. д., а рапорт
был послан. То, что было вреди телями сделано в прочих химических цехах,
пришлось разобрать и заново монтировать, ибо работа была сделана
по-арапски, для бутафории. (Чубарь. А приемки не было?) Не было.
В отношении Марьясина была проявлена большая слепота. Его считали
арапом, очковтирателем, видели, что он посылает очковтирательские рапо¬
рта, но вывода до конца, что эго вредитель, сделано не было. Не думали,
что люди с партбилетом могут быть вредителями. (Молотов. Арапов
тоже нужно проверять, не только вредителей.) Теперь совершенно очевид¬
но, что арап это уже вреди i ель. (М о л ото в. Не обязательно, не всегда.
Чубарь. Но вредная категория, безусловно.) Во всяком случае, кандидат
во вредители. (Молот ов. Одним еловом: проверять без различия наци¬
ональности, в том числе и арапов. Смех.) Это очень яркий пример нашей
слепоты, когда дело было совершенно очевидным, а правильного вывода
сделано не было.
Неблагополучно у нас было и с водоснабжением. Здесь явно действовала
вредительская шайка. В сеть изживалась масса щепок, мусора, кокса,
забивали коммуникации мартеновских и прокатных печей, в результате чего
все время горели холодильники, кессоны, печи простаивали, преждевремен¬
но выходили в ремонт. Эту публику мы сами вышибли, однако она
4

осталась безнаказанной, несмотря на наши настояния. Вчера здесь задава¬
лись вопросом, где находится грань между бесхозяйственностью и вреди¬
тельством? Трудно эту грань провести, если мы будем мириться с бесхозяй¬
ственностью, если к бесхозяйственности будем относиться либерально,
примиренчески. Надо бесхозяйственность искоренять, чтобы ее совсем не
было на наших заводах. Тогда останется только вредительство, злоупот¬
ребления, тогда все злоупотребления будет легче вскрыть.
Людей, которые плохо ведут дело, надо раз предупредить, подтянуть,
закатить выговор, а если безобразия продолжаются, таких людей надо
снимать, строго спрашивать за плохую работу и бесхозяйственность,
судить. Единственный способ найти грань между бесхозяйственностью
и вредительством — не мириться с бесхозяйственностью. На Магнито¬
горском заводе серьезные опасения вызывают рабочие кадры. Завод по¬
строен в степи. Рабочих не было, в первые годы строительства завезли
большое количество кулачья, так называемых трудпереселенцев, органи¬
зовали большую исправительно-трудовую колонию, притащили тысячи
две перебежчиков, немало иностранных рабочих. Иностранные рабочие
работают, как правило, на химии. Народ не всегда нужный, не всегда
знающий, часто подозрительный.
Надо подумать насчет оздоровления кадров. Единственное средство —
это брать рабочих, которые приходят самотеком, в частности, из окружа¬
ющих сел, но мы не можем воспользоваться этим ввиду инструкций Глав¬
милиции, мы имеем право брать только тех рабочих, которые завербованы
в организационном порядке, если рабочий сам пришел, мы не имеем права
его нанять. (Постышев. А кто это запретил?) Такая инструкция есть.
(Постышев. От кого?) Инструкция Главмилиции. (Постышев. При
чем тут Главмилиция? Шкирятов. Это неверно.) Мы получили ряд
отсрочек по прямому указанию ЦК партии. Сроки окончились, и эта
инструкция продолжает действовать. Мы можем вербовать рабочих на
Волге, а из ближних сел брать нельзя. (Постышев. Дикость какая!
Шкирятов. Это совершенно неверно.) Но это факт, т. Шкирятов. У нас
работают спецпереселенцы, исправительно-трудовая колония, а людей, за¬
служивающих несравненно большего доверия, мы взять не можем из-за
этих формальных соображений.
Несколько слов насчет недостатков нашего планирования. Тот большой
опыт, который мы приобрели в планировании, до некоторой степени нас
успокоил и усыпил. Выработался какой-то шаблон и каждый год план
начинается с того, что в шаблон заносятся цифры, как правило, совершенно
некритически и таким образом составленный план начинает действовать.
Отсутствует глубокий анализ правильности этого плана, взаимная увязка
различных отраслей промышленности и отдельных производств. (Посты¬
шев. А кто разрабатывает план?) Наркоматы прежде всего, потом Гос¬
план. Я давно работаю в промышленности, но анализов плана не видел ни
разу. Между тем в наших планах оказывается немало диспропорций. На¬
пример, наши химические цеха месяцами стоят, недовырабатывают тысячи
тонн удобрений, бензола, толуола и других продуктов, из-за отсутствия
серной кислоты. Или заправочные материалы, которых явно не хватает.
Эго дело мы проспали. Все металлургические заводы воем воюг из-за
недостатка этих материалов. Мы просыпаем, а враг это использует.
Насчет коксохимии. Мы значительно выправим работу этой отрасли
промышленности, если пересмотрим цены. Цены составлены так, что в про¬
шлом году затраты на сырье, на вспомогательные материалы были больше,
чем стоимость готовой продукции. Сейчас цены несколько исправлены, но
недостаточно. За границей кокс стоит не дороже угля, а у нас много дороже.
Химпродукты же у нас стоят относительно дешево.
Несколько слов насчет транспорта. На Магнитогорском комбинате
большое неблагополучие с внешним транспортом. Наши грузы идут в ос¬
новном на запад через Полетаево с лишним пробегом в 400 км, что стоит
народному хозяйству ежегодно миллионов 20 рублей. И завод забит, за¬
водские грузы не вывозятся своевременно, тысяч 10 вагонов металла лежит
5

на заводе. Надо дать нам прямой выход на запад. (Каганович. Уфа —
Магнитная.) Да, надо строить дорогу Уфа Магнитная. В проекте резо¬
люции пленума ЦК партии по этому поводу ничего нет. Надо уложить пути
на щебенку. Когда едешь из Магнитогорска в Челябинск, нельзя в вагоне
сидеть. (Каганович. Путь плохо построен.) Ужасно бросает. И путь
плохо построен, и щебенки нет. (Каганович. Верно.)
Сейчас наша строительная промышленность недогружена, щебенки мы
можем дать очень .много. В частности можем дать и окружающим дорогам.
(Каганович. Займите денег еще немного.) Денег нет, а щебенки - - пожа¬
луйста. Я продал в прошлом году 100 тыс. кубов за 900 тыс. рублей
(Голос с места. Дороговато.) Не так дорого. Одним словом, щебенку
дать можно, этим мы восстановим пути и сократим количество крушений.
Андреев. Слово имеет г. Рухимович.
Рухимович. Все то, что вскрыто прежде всего по линии вредительства
в промышленности и на транспорте, а также и на основных решающих
участках нашей работы — вся наша внутренняя обстановка в стране и скла¬
дывающаяся международная обстановка заставила поставить на обсужде¬
ние пленума ЦК партии исключительной важности вопросы, великое значе¬
ние и цель которых коренным образом перестроить всю нашу работу, как
партийную так и хозяйственную, советскую, комсомольскую, професси¬
ональную. (Каганович. Хозяйственную.) Лазарь Моисеевич, я после
партийной назвал хозяйственную. Речь идет сейчас о резком максимальном
повышении активной деятельности масс, на базе тех достижений и успехов,
которых добилась наша партия и страна. Речь идет о быстрой ликвидации
последствий вредительства и беспощадной борьбе со всеми нашими недо¬
статками. Речь идет по существу об ином, неизмеримо более высоком
уровне всей нашей работы, во всех звеньях. Нам нужно усиленно готовиться
к предстоящим боям.
К сожалению, среди нас нет больше т. Серго -- этого мощного замеча¬
тельного мотора, который, к несчастью, перестал работать. Он бы все силы,
всю мощь направил бы на критику и самокритику, на исправление тех
ошибок, тех недостатков, которые обнаружены, вскрыты сейчас двумя
этими процессами контрреволюционеров троцкистов, зиновьевцев. Он еще
больше обрушился бы потому, что начальником штаба тяжелой промыш¬
ленности оказался негодяй, предатель, злодей Пятаков, который немало
навредил. И нам нужно, товарищи хозяйственники, основательно порыться
и разобраться, где тайны и в проектах, и в предприятиях, и в цехах,
и в агрегатах. (Постышев. Правильно.) Товарищи, замысел был глубо¬
кий у них, большой, а у обер-бандита Пятакова были все рычаги. (Ста¬
лин. Это теперь-то разобраться, после драки!) Товарищи, сейчас нужно
разобраться. (Постышев. Лучше поздно, чем никогда.)
Если вред был нанесен промышленности и транспорту по ряду предпри¬
ятий, узлов, то особый вред был нанесен предприятиям оборонного значе¬
ния. Возьмем химию, порох. Всем известно, что во время войны без пороху
невозможно воевать (Смех. Голос с места. Вот открыл Америку, ай да
спасибо). Казалось бы, все внимание нужно было уделить этому делу.
(Смех.) Эго не так весело, как кажется: на деле это очень грустно. Мы до
сих пор еще вырабатываем порох дедовскими, допотопными методами.
Казалось бы, что даже при этих допотопных методах, зная какими ресур¬
сами располагают наши соседи-враги, зная, быть может, только с раз¬
ностью, с ошибкой в 5—10%, надо было бы уделить больше внимания
этому делу.
А как это дело на практике осуществлялось? По понятным соображени¬
ям здесь придется говорить не особенно подробно. Имеется несколько
предприятий действующих и имеется несколько предприятий строящихся.
Средства размазывались таким образом, что ни одно из строящихся пред¬
приятий не вошло в действующие, а из действующих предприятий на одном
имеется разрыв — нет энергии, на другом пег воды, на трет ьем разрыв
огромная диспропорция в цехах и т. д.
Я здесь т. Сталину отвечу на реплику, как мы смотрели раньше. Я при¬
6

веду пример но 1936 году. Пример о том, как мы, к сожалению, часто, если
не обычно, не разбираем материалы, штампуем, не вникаем внутрь дела.
В 1936 г. было по азотной промышленности пусковых объектов — четыре
завода. Прошли и Наркомгяжпром, и Госплан, и все планы четыре пуско¬
вых объекта. В феврале т. Серго вызывает меня, а я, как известно многим
членам ЦК, в это время был «на отрубах», хотя в наркомате работаю с 1934
г.,— вызывает меня т. Серго и говорит: «Пятаков занимается химией, но
я сам непосредственно хочу заняться азотом в 1936 году. Так как я уезжаю
в отпуск — займитесь этим делом». «Слушаюсь». Вызываю я начальника
Главазота и спрашиваю (здесь есть живые свидетели этого): «У вас сколько
пусковых объектов?» «Четыре». «Давайте разберем подробно, насколько
они действительно являются пусковыми, что им нужно по линии аппарату¬
ры, что нужно по линии кабеля, что нужно по линии энергии». Вызвали всех
поставщиков, начали рассматривать. Не выходит четыре завода, хотя за¬
штамповали четыре завода.
Я тогда, глядя на то, что у нас есть, даю команду: соблаговолите мне
дать программу действий по двум заводам, остальные два будем пускать
после. Говорят: «Есть на этот счет решение ЦК». «Ничего, наберемся
смелости, напишем в ЦК, важно, чтобы были хотя бы два завода, чем ни
одного». Покривились немного, пошли жаловаться Серго. Он вернул их
обратно ко мне. Через несколько дней дали план на два завода. Поскольку
Серго приказал, мы мобилизовали всю инспекцию, весь аппарат для про¬
верки. Очень, очень важно то, что говорил г. Молотов о проверке исполне¬
ния. Из месяца в месяц на протяжении каждого месяца бубнили, дрались за
то, чтобы были пущены пусковые заводы, и в октябре, и в ноябре пустили
эти заводы. Остальные два вог уже март еще не пущены. Я теперь
работаю в другом наркомате, но интересуюсь по понятным причинам,
когда же они будут пущены. Не знаю: будут ли они пущены в июне — июле,
а теперь-то ведь уже 1937 год.
Почему я привел этот пример? Потому что мы, как правило, штампуем, не
вникаем в суть, а вредители в этой мутной воде рыбку ловят так, как хотят.
Значит, для того, чтобы у нас не было вредительских вещей, для этого мы
должны, во-первых, сами знать и уметь по-настоящему разбираться во всех
делах и, во-вторых, взять под действительный контроль, под настоящую
проверку те решающие, вещи, которые нам нужны. Здесь уже говорили, как
Серго решал, например, вопросы интенсификации. Что такое вообще интенси¬
фикация? Ведь это же и есть наилучшее, на уровне новейшей техники
использование аппаратуры, агрегатов. Почему т. Серго должен был от случая
к случаю, при полуторамиллиардных вложениях в одну отрасль промышлен¬
ности, при вложении миллиарда рублей в другую отрасль и т. д., почему он
должен был сталкиваться с этим делом? Потому, что нагни начальники
главков, начальники отдельных отраслей промышленности, которые должны
знать до мельчайших деталей, в совершенстве свои отрасли, не вникают в суть
дела, и т. Серго приходилось узнавать о положении дел стороной, через
отдельных инженеров на предприятиях, от низовых работников.
Особенно наглядно в этом смысле положение с ОВ— отравляющими
веществами. Это очень важная вещь. Вы знаете, как враги наши в этом
готовятся. У нас же до сих пор было вредительское размазывание
средств — вредительство. Тс товарищи, которые на местах работают и на
территории которых находятся эти объекты, знают, как дело обстоит с ОВ.
Или вот, боеприпасы. У нас на заводах внедрялась — собственно ее
внедрял Пятаков — такая практика. Что проповедовал Пятаков? Он гово¬
рил: «Снаряжение — дело незатейливое: если у нас есть разрыв, мы можем
путем строительства в военное время его восполнить». Я допускаю, что мы,
если грянет гром, будем вести строительство и во время уже самой войны,
но заранее иметь установку «в военное время достраивать, чтобы заполнить
узкие места» — это пятаковская установка. И это относится к целому ряду
других вещей. В отношении военных заводов вывод таков: надо там, где
нагадили, там, где навредили, там, где перепутали все карты, там надо
в 1937 г. во что бы то ни стало все распутать.
7

Центральный Комитет партии специально и не раз этими вопросами уже
занимался. Заводы знают, что им делать в 1937 году. Положение ис¬
ключительно серьезное. V меня убедительная просьба к тем секретарям
обкомов и крайкомов, у которых эти «тети» строятся, помочь нам развер¬
тыванием глубочайшей партийно-массовой работой в срок и вовремя их
построить. Мы имеем... (Шкирятов. А что это за «тети»?) Предприятия.
(Каганович. Они должны партработой заниматься.) Мы и не требуем,
чтобы они строили. Мы имеем вредительство. У пае не только но линии
военных предприятий, но т. Молотов уже вчера говорил и по линии
целого ряда отраслей тяжелой промышленности было вредительство ор¬
ганизовано.
Вот уголь. Вы знаете, чю я на угольном фронте работал ряд лет
и в Донбассе и в Кузбассе. Последнее время я руководил угольной промыш¬
ленное'! ью. Должен сказа ib, чю по линии Кузбасса, там. где речь шла
о необходимости вложения меньших капиталов, механизации производст¬
ва, повышения максимальной производительности, как мы это себе пред¬
ставляли: старались сдела ть все. но из тех материалов, которые мы получи¬
ли по данным процесса, выясняется, что когда мы шли на риск, скажем,
в Прокопьевске, на систему работ е обрушением, враг влезал в эти щели,
создавал искусственные пожары, срывал подготовительные работы, выпол¬
нение известного по углю приказа т. Серго № 846.
Мы видели, чго в Прокопьевском районе мы не сумеем развернуться
и быстро дать те коксующиеся угли, которые нужны, мы пошли в Осинов-
ку — есть такой район. А что делали вредители? Ведь на заводах, предпри¬
ятиях, в распределительных аппаратах видели, что идет перемещение, иное
решение задачи, этот уголь начали браковать, начали писать всем, до Серго
включительно, что мы не можем на этом угле давать коке. А что получи¬
лось в результате? В результате получилось, что осиновский уголь, который
встречал невероятнейшую оппозицию на протяжении трех-четырех лег,
является лучшим углем, и сейчас металлурги требуют: дай, пожалуйста,
только этот уголь. Смотрите как вредители путали не вышло в одном
месте, пошли в друт по.
Ряд товарищей, даже некоторые члены Политбюро, были в Кузбассе
и видели прекраснейшие механизированные шахты, а что получилось на
деле? На деле получилось, что все эти механизмы доводились до такого
состояния, чтобы тте давазь никакого эффекта. (Каганович. В Донбассе
таких шахт нет.) В Кузбассе на сегодняшний день производительность на
одного трудящегося 38 т в сутки. Рур имеет 33. Казалось бы, мы должны
были успокоиться. Но нет, товарищи, при тех шахтах, при той механизации,
которую мы провели в Кузбассе, они могут дать мировую производитель¬
ность груда, т. е. дать 60 з. а они дают 38 тони. Почему? Поз ому чю там
сидели все эти троцкисты, которые мешали, путали все карты нам. Зачас¬
тую же мы и сами путаем эти карты и тут нужно отделять одно от другого.
Летом этого года в печати была отражена перепалка между мной
и Пятаковым я тогда не знал, что он вредитель на Совете промыш¬
ленности. Я не называл его фамилии, он моей, но всякий, кто прочтет мое
выступление, может видеть, о чем речь идет. Пятаков накануне Совета
промышленности пришел к Серго и говорит: «Знаешь, Серго, для того,
чтобы решить вопрос в Донбассе, нужно завтра же отдать приказ —
безнарядная». Серго вызвал меня, спрашивает, как ты смотришь на это
дело? Я ему сказал: «Гов. Серго, я за механизированные шахты, я за
порядок, чтобы там была, как на заводе, безнарядная система, но пусть
Пятаков поедет в шахзы и посмотрит, чго гам часто еще даже нет верхних
вентиляционных штреков, многие из них завалены, запущены, вспыхнет:
опасная вещь некуда рабочим уходить при таком состоянии шахт,
запущены подготовительные работы и г. д.». Серю мне ответил: «Так как
Пятаков советует вводить безнарядную систему, давайте мы эго сделаем
в виде опыта».
Летом 1936 т. (здесь есть присутствовавшие при этом тт. Смирнов,
Кругликов), когда мы сплели в приемной в Кремле по поводу контрольных
8

цифр на 1937 г., я задаю вопрос: «Тов. Пятаков (тогда он еще считался
товарищем), вас же все считают экономистом, вы же были угольщиком,
черт возьми. Вы видите какой процент роста идет из года в год, вы видите,
какая потребность в угле — почему же вы молчите относительно коксу¬
ющихся шахт, почему же вы молчите об углубке?» (о чем вчера на пленуме
говорил т. Саркисов). Что же он сказал? Иезуитски этот циник сказал:
«Знаете ли, два-три года я уже против строительства шахт. Но сейчас
я должен вам сознаться, что мы уже опоздали действительно». Так почему,
говорю, вы этого не скажете? Вот о том, как дело идет в отношении
пропорционального развития отраслей? А товарищи ему смотрят в глаза —
и кончено. Так дело обстояло зачастую в отношении правильного исполь¬
зования и планирования.
У нас дело,— и я сейчас заканчиваю на этом,— еще крайне неважно
обстоит с увязкой межотраслевой. Я не буду здесь приводить примеров, но
все-таки, если я делаю какую-нибудь машину, а для этой машины нужен
насос или мотор, то должен я интересоваться, есть ли это в природе и дадут
ли мне вовремя смежники то, что нужно, особенно я имею в виду военную
продукцию? Наши хозяйственники у нас этим плохо занимаются, и в эту
щель удобно лезть вредителям.
По вопросу о кадрах. (М о л о т о в. Два слова о Строилове скажите, как
с ним получилось?) Строилов — шпион, как известно из показаний, круп¬
нейший инженер, горняк крупнейший. В Кузбассе он ввел ряд механизмов,
которые мы проводим в Донбассе и в других местах. (С т а л и н. А помните,
кто-то, кажется, не соглашался?) Правильно, не соглашался. (Голоса
с мест. Скажите, кто не соглашался?) Я не верил, что он шпион. О кадрах,
как мы занимаемся кадрами. (Постышев. Одного вытащили все-таки).
Приведу два примера. Один пример - наш артиллерийский завод. На
протяжении последнего месяца сменили трех директоров по разным сооб¬
ражениям. Назначены новые директора. Директорами назначены бывшие
военпреды, хорошие работники, проверенные люди. Но на наших заводах,
скажем, на заводе им. Молотова имеется 1700 инженерно-технических
работников. Я спрашиваю, можно ли вообще на месте выдвигать людей?
Можно было бы. Второй пример. У нас здесь на одном моторном заводе,
авиационном, имеется 1750 ИТР, из них 800 инженеров. Когда мы хотели
взять директора и там попросили: давайте кого-нибудь в кандидаты —
никого, говорят, нет.
Мы кадров не знаем. Мы их знаем только по анкетам. Мне, конечно,
могут сказать: почему? Это же твое дело и занимайся этим делом. Товари¬
щи, наркомат организован третий месяц, как вы знаете. Этим делом мы
должны заниматься. Это я говорю себе и всем людям, которые работают
в нашей промышленности. (Бери я. Эти люди были и раньше. Большинст¬
во заводов перешло из Наркомата тяжелой промышленности. Многие из
этих людей там были.) Перешли, верно, но у нас дело с изучением кадров
очень скверно. (Молотов. Если разберемся, то дело не так скверно.
Голоса в президиуме. Правильно!) С кадрами, конечно, не так сквер¬
но. Я об этом как раз и говорю.
Заканчивая, я должен сказать, что если, примерно, до 1932 г., все мы
сами, хозяйственники, участвовали и в политической жизни данного завода,
данного района, данной области, местности и т. д., то за последние два-три
года наши хозяйственники немножко отошли, выражаясь мягко... (Моло¬
тов. Куда отошли?) ...от политической жизни отошли в узкую скорлупу
своего завода и хозяйственных вопросов и только. Они занимаются прекра¬
сно изучением техники — это хорошо, но они от политической жизни
немножко отошли. Руководить предприятием, выдвигать людей, новые
кадры, правильно влиять на все дело данного предприятия или на поручен¬
ное ему дело нельзя без того, чтобы он не работал и в политической
области. Кроме того, что он хозяйственник, специалист, он должен быть
и политиком.
Товарищи, на наших заводах в последнее время после процессов,
имевших место, появился довольно значительный рост стахановского

движения, которое раньше имело малые размеры на военных заводах.
Нужно сказать, что по линии малой металлургии сейчас ряд заводов
начинает выходить на передовые позиции. Я думаю, эго не случайно.
Все понимают как дело сейчас выглядит. Прекрасно отдают себе отчет
в международной обстановке, знают, какое значение имеет каждый военный
завод для нашей страны. Начинается большое движение вперед. На местах
начинают детально заниматься рассмотрением всего того наследия, ко¬
торое получилось в результате вредительской работы; начинают испра¬
влять дела. Я думаю, что в ближайшее время мы с той работой, которая
поручена военным заводам, справимся.
Андреев. Слово имеет т. Антипов.
Антипов. Товарищи! Наши достижения в деле строительства социа¬
листического общества весьма большие. Это не только видят, но и чувству¬
ют сейчас все трудящиеся. В результате достижений, которые имеются
в нашей стране, исключительно вырос авторитет нашей партии. Эти до¬
стижения создают исключительную любовь грудящихся к т. Сталину и его
ближайшим товарищам но руководству нашей партией и страной. По-
иному, конечно, оценивают наши достижения враги народа. Они видят
в успехах социализма свою гибель. И отсюда усиление их исключитель¬
ной злобы, мобилизация всех сил для того, чтобы всеми средствами затор¬
мозить, сорвать строительство социалистического общества.
В показаниях правых об установках, которые давал Бухарин, говорит¬
ся, что Бухарин особенно подчеркивал опасность для правых, что сейчас
трудящиеся ощущают результаты выполнения первой и второй пятилеток,
что теперь, когда чувствуется рост зажи! очной жизни, исключительно
вырастает влияние партии среди трудящихся. Банкротство всех «прогно¬
зов» троцкистов, зиновьевцев, правых на невозможность пост роения социа¬
лизма в одной стране, провал их установки на реставрацию капитализма
в нашей стране, победоносное строительство социализма в нашей стране
вызывает их исключительную злобу к руководству партии и к трудящимся
нашей страны. Отсюда — установки на вредительство, на террор, как на
единственное средство борьбы людей, лишившихся всякой поддержки рабо¬
чих, трудящихся, интеллигенции.
Отсюда измена родине, переход на службу к германским и японским
фашистам. Совершенно бесспорно, что если бы вредительства в таких
размерах не было, то наши достижения были бы еще больше. Для каждого
из нас совершенно очевидно, что вскрыт ое вредительство, раскрытие тер¬
рористических групп не только не создадут паники, уныния среди членов
партии и трудящихся, а вызовут исключительный подъем политической
активности трудящихся и повышение их политической бдительности в борь¬
бе с классовым врагом.
Сейчас каждый член партии, каждый трудящийся увидел врага. Враг
показан полностью, что он собой представляет. Разоблачена его тактика.
Ведь надо сказать, что до сих пор у нас было ложное представление о враге.
Мы считали, что вредитель— это старый заскорузлый спец, это бывший
кулак, озлобленные против партии, против советской власти. Что тер¬
рористы - это группа белогвардейцев, бывших белых офицеров. Что троц¬
кисты, зиновьевцы, правые в целом могут быть вредителями, шпионами,
у многих из нас это в голове не укладывалось. Многие из нас считали, что
троцкисты, зиновьевцы, наиболее оголтелые из правых могут заниматься
агитацией, могут устраивать забастовки, организовывать недовольных,
обиженных. И если этою не делалось, то считали, что дело обстоит
благополучно. Даже после убийства т. Кирова полностью не поняли всей
гнусности врага.
Последние процессы, а главное постановка вопросов на данном плену¬
ме ЦК ВКП(б) с исключительной ясностью показали врага, его тактику.
Сейчас мы знаем, что вредителем, террористом являются всякие осколки
всех оппозиций. Все троцкисты, зиновьевцы. правые, а также все контр¬
революционеры ликвидированных классов слились в один кровавый комок
диверсантов-убийн, находящихся на службе у немецких и японских фаши¬
10

стов. Теперь для каждого из нас ясна и тактика этих бандитов. Несмотря на
систематические указания т. Сталина о повышении бдительности членов
партии к врагу, о двурушничестве врага, все же большинство руководителей
партийных и хозяйственных организаций, в особенности после чистки парт¬
ии, после проверки партдокументов считали, что если человек располагает
партийным билетом, то нечего сомневаться в его преданности делу партии.
И если во главе организации в качестве администратора стоит член партии,
главные инженерские должности занимаются членами партии, то и беспоко¬
иться о возможности вредительства, диверсии нечего. Если при таком
составе руководства были срывы в работе, то всегда склонны были объяс¬
нять или объективными условиями или трудностями. Сейчас тактика под¬
лого двурушничества разоблачена до конца, стала ясной. Сейчас по-иному
надо поставить всю работу как в рядах нашей партии, так и во всех
советских, хозяйственных и общественных организациях.
Проект резолюции пленума ЦК дает совершенно конкретную програм¬
му исправления вредительских актов, дает ясные и точные указания о пере¬
стройке работы. При правильном, точном выполнении этого постановления
ЦК ВКП(б) мы сможем быстро исправить вредительские действия. Значит
дело заключается в том, чтобы правильно понять это постановление и пра¬
вильно взяться за работу. Я в своем выступлении считаю необходимым
особенно подчеркнуть, что в практическом проведении решения ЦК мы
встретим большие трудности. Эти трудности будут корениться в системе
работы наших хозяйственных организаций. Тов. Сталин на XVII съезде
партии указывал, что основной болезнью всех советских и хозяйственных
организаций является метод канцелярского и бюрократического руководст¬
ва и требовал перестройки системы руководства. Здесь надо прямо сказать,
что необходимую перестройку работы, системы руководства, наши ор¬
ганизации, в первую очередь наркоматы не сделали.
Канцелярского, бюрократического руководства в работе наших ор¬
ганизаций очень много. Именно система канцелярского бюрократического
руководства давала возможность всем вредителям, диверсантам, шпионам
делать свое подлое, гнусное дело и быть незамеченными. Я хочу на несколь¬
ких примерах по некоторым наркоматам показать, как наркоматы «руково¬
дили» работой подчиненных им организаций. Я, товарищи, не буду касать¬
ся Наркомтяжпрома и Наркомата путей сообщения, ибо тт. Молотов и Ка¬
ганович на этом останавливались довольно подробно, возьму другие
наркоматы.
Начну с Наркомлегпрома. Руководство в Наркомлегпроме находится
не на должной высоте. Относительно функционалки, что она из себя
представляла, т. Молотов сказал довольно подробно. Приведу другие при¬
меры системы руководства. В результате выполнения пятилеток, в резуль¬
тате подъема сельского хозяйства легкая промышленность по наличию
сырья имеет исключительно благоприятные условия для работы. С 1936 г.
наркомлегпромовская промышленность должна была перестраиваться для
работы по-новому, ибо то, что раньше тормозило работу этой промышлен¬
ности — отсутствие сырья,— это сейчас отпало. Раньше фабрики хлоп¬
чатобумажной и льняной промышленности ввиду нехватки сырья летом на
один-два месяца останавливались. Этот останов фабрик назывался ремонт¬
ным, использовался для ремонта фабрик, в первую очередь оборудования.
В этом 1936 г. фабрики должны были работать равномерно без летних
остановок и перестроить так работу, чтобы весь ремонт производить на
ходу. Что получилось?
Получилось следующее: директиву о перестройке работы фабрик нар¬
комат дал, на этом успокоился, в результате программу выработки 3-го
квартала сорвали. Никакой разъяснительной работы среди рабочих о пере¬
стройке работы по-новому не провели. Никакой серьезной работы по
укреплению ремонтной базы для ремонта оборудования без остановки
фабрик в промышленности не проделали. В результате станки оставались
без ремонта, приводились в такое состояние, что простои рабочих из-за
оборудования принимали исключительно большие размеры. Рабочие без
11

достаточной подготовки, без разъяснения необходимости работать по-
новому тоже в значительной части разошлись. Вот тут-то и сказалась
полная близорукость, система канцелярского, бюрократического руковод¬
ства, когда люди не продумали, что следует для этой перестройки сделать,
какие практические мероприятия провести, чтобы работать по-новому.
Дальше, товарищи, казалось бы очень большое дело — надо сократить
брак. Есть установленные нормы, что считается браком. Если в куске
имеется один-два метра негодных — весь кусок считается браком. Нарком-
легпром предложил правильную меру, поскольку не весь кусок является
плохим, а только часть плохая,— отрезать плохое, хорошее ославлять
и маломерный кусок продавать отрезами по 4—6—8 метров в куске. Мера
была правильная, но как она была проведена? В Ивановской области на
трех фабриках за полтора месяца 1937 г. скопилось 160 тыс. мелких купонов
по 1,5—2 метра. Почему скопилось? Оказывается, каждый купон надо
завертывать в бумагу, а так как бумаги не хватает для полномерных кусков,
то эти куски лежали, и фабрики не знают, что с ними делать. (Г о л ос
с места. Из-за бумаги дело?) Из-за бумаги и размер кусков неподходя¬
щий. (Голос с места. Раньше это в лоскут шло.) Да, раньше такой
размер - один, полтора, два метра -- шел в лоскут. (Г о л о с с места.
Лоскутом раньше продавали) Почему такое большое количество кусков,
неужели так много брака? Как на других фабриках? Известно ли это
наркомату? Хорошее мероприятие так бюрократически проводят, что тор¬
мозят товарооборот, продукция лежит, в торговую систему не попадает.
Еще хочу привести один пример в отношении воспитания кадров
по главному управлению стекольной промышленности. Начальник глав¬
ного управления т. Генкин директору Дятьковского стекольного завода
в один день тремя приказами объявил два выговора и поставил на
вид. Это значит, человек, не читая, подписывает то, что дают. (Молотов.
А если читает, то не понимает.) Да, если читает, то Fie понимает, ибо
большего безобразия не может быть, как вот такая система руководства,
такая система воспитания людей.
Наркомвнуторг. Об обилии приказов в этом наркомате «Правда»
писала, Совнарком по этому поводу вынес специальное постановление.
Но дело пока Fie улучшилось: формально приказов стало меныпе, на
самом деле приказы плывут по всем главкам, по низовым организациям
в исключительно большом количестве и весьма часто по самым мелочным
вопросам. (Любченко. По бутербродам, например. Сколько в Киеве
бутербродов продать с маслом и сколько с колбасой.) Вот, 15 января
сего года, после статьи в «Правде», после постановления Совнаркома
рассылается в 240 экземплярах (в 240 адресов) приказ о цене на сухари
и сушки, продаваемые в районах Крайнего Севера. И эго расаллается
по всему Союзу. Или такой пример: пишутся указания Ростовскому
горпромторгу, всякие мелочные указания, в том числе: «Доведите сеть
лотошников до 12 точек, вместо 6» — и рассылаются опять-таки всем.
Конечно, эта система руководства может привести только к одному —
приказы вообще читаться не будут.
Не менее безобразно ведется в Наркомвну торге и дело воспитания
работников. Так, за 1936 г. одной только торговой инспекцией Наркомв-
нуторга наложено взысканий по своей системе на 132 тыс. человек. (Г о л ос
с места. А сколько всего у них?) Мы на бюро Комиссии советского
контроля указывали руководителям наркомата на это исключительное
безобразие. Руководители Наркомвнуторга считают, что они иначе посту¬
пать не могут, что если обнаружены злоупотребления, недостатки, то как
же можно обойтись без наказания. Товарищи совершенно забывают меры
общественного воздействия на своих работников: показ недочетов, злоупот¬
реблений через суд, через печать, через массов1,1Й контроль потребителей.
Настоящую общественную работу по воспитанию своих работников, конеч¬
но, труднее проводить, чем просто приказом наказать. В результате 132
тыс. взысканий. (Посты шев. За сколько времени?) За 1936 год. Отмечу
еще такой факт: Главное управление железнодорожных буфетов из 42
12

контор приказом от 5 ноября 1936 г. сразу налагает взыскание на дирек¬
торов 37 контор. Ясно, что такая система наказаний является формальной,
бездушной, никого не воспитывает, а у значительного количества работни¬
ков вызывает раздражение и озлобление.
Наркомлес. Тов. Молотов уже говорил относительно состояния Нар-
комлеса. Должен добавить, что в Наркомлесе дело дошло до того, что его
местные органы наркомат не слушали. В июне 1936 г., когда выяснилось,
что воды мало, плоты не пойдут, наркомат дает трестам приказ разрубить
плоты, спускать лес на воду молем (бревнами). Тресты не выполняют, ждут
«второй» воды и держат лес, пока в плотах он совсем обсох. Или же —
система планирования Наркомлеса. Дают директиву — сброску в воду леса
закончить в 20—30 дней. Когда мы этот вопрос более подробно выяснили
с местными работниками Наркомлеса, оказалось, что достаточно было
четыре-пять дней, чтобы сбросить лес. В результате такого «планирования»
и «руководства» в 1936 г. большое количество леса осталось на берегу,
оказалось замороженным в реках и растранжирено. Потери леса составят
около 4 -5 мил. кубометров. (Багиров. И потом надо изучать специфику
лесов, где какие породы рубить, а то хищнически уничтожаем ценные
породы: орех, железное дерево, хурму и т. д.)
Я должен отметить, что и у новых работников Наркомлеса очень
успокоительное настроение: директивы даны, а остальное само собой будет
сделано. В Совнаркоме т. Молотов должен был за язык тянуть новое
руководство, чтобы узнать, в чем сейчас затруднения, чем нужно помочь.
И сейчас положение в лесной промышленности тяжелое. Перестройки по
существу пока еще никакой нет. Новым руководителям Наркомлеса надо
быстрее пошевеливаться, ибо лес сейчас является узким местом во всем
нашем народном хозяйстве.
Наркомвод. Мелководье рек 1936 г. очень основательно вскрыло
систему работы и систему руководства в Наркомводе. Она оказалась
архиплохой, организация оказалась недисциплинированной и весьма плохо
работающей. (Сталин. А-а-а. Смех.) И поэтому, товарищи, мы имели
такие плохие результаты работы речного транспорта. При более умелом
руководстве, при более гибком аппарате руководства, конечно, товарищи,
можно было бы значительно лучше окончить навигацию, чем они ее
окончили. Летом сели на мель, а осенью, когда можно было еще целый
месяц плавать, из Наркомвода дают приказ: «свертывай», и месяц по¬
теряли. О системе руководства в Наркомводе. Приведу только два ма¬
леньких примера. Начну с наркома, с т. Пахомова. У него, как и у всех
хозяйственных наркоматов, есть центральное управление, во главе упра¬
вления стоит, как известно, начальник и его заместитель. Так вот, бывший
начальник Северного ЦУРТ’а Бовин, вредитель, пишет т. Пахомову рапорт
о разрешении выезда в командировку по вопросам судостроения. На
этом рапорте т. Пахомов пишет: «Кто будет замещать?». Рапорт идет
к Бовину. Бовин пишез: «Заместителем остается Карпов», его постоянный
заместитель. Рапорт идет опять к г. Пахомову, который накладывает
резолюцию: «Разрешаю». Вместо того, чтобы вызвать к себе начальника
и заместителя, узнать, как идет дело, узнать, что собирается делать
в командировке начальник, что должен делать остающийся заместитель,—
тянется бумажная канцелярская переписка.
Вот другой пример. Начальник Восточного ЦУРТ’а т. Гурович пишет
начальнику планового отдела т. Шишлянникову и в копии контрольной
группе при наркоме: «Восточный ЦУРТ два раза запрашивал вас относите¬
льно дальнейшего выделения средств для нромстроительства в наших
письмах от такого-то числа и от такого-то числа. Третий раз прошу дать
ответ по затронутому вопросу, а также по вопросу № такой-то, от такого-то
числа». И, конечно, ответа никакого не получил и успокоился. (J1 ю б ч е и -
к о. А телеграфной переписки нет?) Вот эта система формальной переписки,
формального руководства — она и приводит к тем результатам, которые
мы имели по навигации этого года.
Наркомсовхозов. В этом наркомате дело находится в исключительно
! э

плохом положении. Важнейшие решения ЦК ВКП(б), СИ К Союза срыва¬
ются, не выполняются. Так, например, ЦК постановил, чтобы наркомат
совхозов разработал планы организационно-хозяйственного устройства
совхозов, т. е. определил перспективу развития каждого совхоза по важней¬
шим элементам. Прошло два года, а планов нет и даже не установлено, как
эти планы составлять. Проекты, которые представлял наркомат совхозов,
оказывались негодными, возвращались для переделки. Финансирование
совхозов находится в исключительно безобразном состоянии.
Мы в Комиссии советского контроля проанализировали финансовое
положение 450 совхозов и оказалось, чго половина из них перефинан-
сирована по оборотным средствам, а половина недофинансирована. Как
наркомат реагирует на это дело? Зам. наркома на основе наших материалов
издает приказ по наркомату об исправлении выявленных безобразий, а нар¬
ком пишет в Совет народных комиссаров т. Молотову о том, что расчеты,
представленные Комиссией советского контроля, являются неправильны¬
ми. Положение, товарищи, исключительно безобразное. Нигде нет такой
безобразной задолженности зарплаты, как в Наркомате совхозов. (Голо¬
са с мест. Правильно.) И все эго в результате того, что запутано дело
финансирования.
В середине февраля Комиссия советского контроля проверила, как
Наркомсовхозов готовится к посевной. Оказалось, чго с середины февраля
финансовый план первого квартала не был спущен совхозам. Подготовка
к посевной идет исключительно плохо. Надо принять решительные меры,
чтобы выправить положение. (Не гро вский. Вообще положение рабочих
в совхозах неважное.) Не буду останавливаться на работе других нар¬
коматов. Имеющиеся у пас материалы говорят, что и в друтих наркоматах
дело обстоит не лучше. Приведенные мною материалы убедительно гово¬
рят о том, что наркоматы далеко еще не стали штабами по руководству
порученной им работой.
Именно благодаря канцелярскому, бюрократическому методу руковод¬
ства вредители могли делать всякие гнусности и быть незамеченными. Тов.
Сталин неоднократно указывал, что надо организовать систематическую
проверку исполнения. Тов. Сталин на XVII съезде партии творил: «Пра¬
вильная орт анизация проверки исполнения имеет решающее значение в деле
борьбы с бюрократизмом и канцелярщиной. Проводятся ли решения руко¬
водящих организаций или кладутся под сукно бюрократами и канцеляри¬
стами? Проводятся ли они правильно или извращаются? Работает ли
аппарат честно и по-большевистски или вертится на холостом ходу, - обо
всем этом можно узнать вовремя лишь в результате хорошо поставленной
проверки исполнения. Хорошо поставленная проверка исполнения эго
тот прожектор, который помогает освещать состояние работы аппарата
в любое время и выводить па свет божий бюрократов и канцеляристов.
Можно с уверенностью сказать, что девять десятых наших прорех и проры¬
вов объясняется отсутствием правильно поставленной проверки исполне¬
ния. Не может быть сомнения, чго при наличии такой проверки исполнения
прорехи и прорывы были бы наверняка предупреждены». (Отчет т. Сталина
на XVII партийном съезде, с. 34).
Только что приведенные мною но некоюрым наркоматам методы
руководства показывают, что наркоматы еще даже не начали перестройки
своей работы так, как указывал т. Сталин и как принял XVII съезд нашей
партии. Только благ одаря отсутствию всякой проверки со стороны руково¬
дства наркоматов выполнения решений правительства могло иметь место
вредительст во. Наркоматы, не поставив у себя дела проверки исполнения,
как правило, весьма недружелюбно относились к критике недостатков,
прорывов, идущей со стороны ком гротьных органов и отдельных товари¬
щей. Как только какой-нибудь вопрос вытаскиваешь, вскрываешь ряд без¬
образий, первое, чго начинается со стропы наркоматов но оспарива¬
ние: это неверно, это не так и г. д. И затем, если работника надо наказать,
большинство наркоматов, как правило, старается отстоян» чтобы работни¬
ка не наказывали, или до минимума смягчили наказание. Такое отношение
14

к критике, конечно, не помогает выявлению безобразий и борьбе с ними, а,
наоборот, затрудняет борьбу и создает обстановку для безнаказанной
работы вредителей, диверсантов.
Я должен сказать, в порядке самокритики, что и у нас необходимой
твердости в работе проявлено не было. Комиссия советского контроля не
стала еще тем органом контроля, которым она должна быть, согласно тем
указаниям, которые дал т. Сталин на XVII съезде партии. Систематичес¬
кого контроля за выполнением постановления, сразу же после его издания
по-настоящему не поставлено. Кроме того, мы не сумели довести до конца
наиболее безобразные дела, выявленные нами. В проводимой Комиссией
советского контроля проверке выявлялись случаи искажения, саботажа,
срыва директив ЦК партии и СНК, как, например, искажение кредитной
политики правления Госбанка, срыв программы по олову, срыв программы
и исключительный брак по резине и целый ряд других безобразий, которые
потом вскрылись как организованное вредительство.
Мы эти вопросы ставили, но ставили недостаточно решительно, недо¬
статочно энергично, не давали всех нужных для ЦК и СНК материалов,
чтобы уже тогда можно было расправиться с этими вредителями по-
настоящему. Ясно, что нам сейчас надо сделать все выводы из уроков
вредительства и основательно перестроить свою работу. И, наконец, после¬
днее. Мне кажется, надо сейчас заняться низовым контролем. После РКИ
низовой контроль передан профсоюзам, и надо прямо сказать, что этот
низовой контроль ликвидирован окончательно, его на заводах нет. А без
низового контроля работать нельзя. Надо, товарищи, оживить низовой
контроль, придать ему действительно боевой характер, чтобы контроль
проводился не только сверху, но и массовый в самом широком размере.
Этот пленум по тем вопросам, которые мы обсуждаем, по тем решени¬
ям, которые этот пленум вынесет, является исключительным пленумом.
Проведение в жизнь решений пленума ЦК подымет политический уровень
членов нашей партии на еще большую высоту. А это будет означать, что
рабочие, трудящиеся нашей страны еще больше сплотятся вокруг нашей
партии и мы еще более быстрыми темпами будем строить свое социалисти¬
ческое общество.
Андреев. Слово имеет т. Пахомов. Следующий тов. Манаенко.
(Сталин. А-а-а! Попался!)
Пахомов. Товарищи, т. Антипов своим выступлением сюрприз мне
преподнес в ту схему, которую я наметил. Поэтому я должен оговориться,
что я отвечу т. Антипову на те вопросы, которые он затронул в конце своей
речи, а сейчас я буду выступать как наметил. Я считаю, что и доклад т.
Молотова, и доклад т. Кагановича, равно как и тезисы ЦК, обсуждаемые на
данном пленуме, безусловно ставят перед нами вопрос о том, что нам
нужно работать после этого пленума по-новому. (Сталин. Реплика не
уловлена.) Работать, как мы работали до сих пор, мы уже не можем, ибо
мы разумеется, работая так, тех успехов, которые требуются пленумом ЦК
и тех требований, которые предъявляются к нам в данном случае как
к хозяйственникам, не выполним и нужных успехов иметь не будем.
Что я подразумеваю под словами «работать по-новому»? Вот т. Моло¬
тов говорил, и в тезисах говорится, что поставленные вопросы относятся не
только к тем наркоматам, доклады которых мы здесь слушали, но они
относятся ко всем наркоматам. В качестве доказательства (хотя это и так
ясно), я все же скажу, что мы в Наркомводе только недавно подошли
к проверке наших кадров по-настоящему и на сегодня мы уже имеем
довольно немалый букет вредителей. (Багиров. Когда, товарищ Пахо¬
мов?) Недавно, т. Багиров. И мы имеем букет очень крупных работников
и крупных шпионов, вредителей, диверсантов, как теперь оказалось, к кото¬
рым мы относились с доверием и даже большим доверием.
Например Бронштейн — бывший начальник Балтийского пароходства,
сейчас арестован, Шейбухов — начальник Северо-Западного пароходства,
арестован. (Молотов. А вы представляли его к награде.) Правильно,
Вячеслав Михайлович, я уже сказал, что мы слишком относились
15

с большим доверием к ним, недавно только стали проверять кадры
и мы имеем уже такой букет. Сердюк — начальник Днепропетровского
пароходства, Хандожко - заместитель начальника Енисейского парохо¬
дства - я называю фамилии людей, которые уже разоблачены и аре¬
стованы. (Смех.) Зимин— начальник механико-судовой службы, Ку¬
вшинов — заместитель начальника Верхне-Волжского пароходства, Бо¬
вин — начальник Центруправления Верхне-Волжского пароходства,
Самарцев — зам. начальника Московско-Окского пароходства. (Сталин.
Бовин тоже арестован?) Тоже арестован, тоже сволочью оказался. (Мо¬
лотов. Правильно арестован?) Правильно. (Молотов. А раньше
вы не догадывались?) Нет, не догадывался.
Я не стану занимать ваше время зачитыванием большого списка,
у меня этот список имеется на 77 человек (Смех.), из которых 2/3 арестова¬
ны. (Сталин. Маловато что-то.) Тов. Сталин, я вам сказал, что это только
начало (Смех всего зала). Это свидетельствует, товарищи, об огром¬
нейшей засоренности организаций водного транспорта. И если вредительст¬
во имело немалые успехи в передовых отраслях промышленности, там, где
партийные организации ближе находятся к этим отраслям хозяйства, а в на¬
ших водницких организациях для вредителей больше условий было, удоб¬
нее и для вредительства и для отсиживания, потому что мы еще тем
штабом, как т. Молотов от нас требует, не являемся. От нас территориаль¬
ные партийные организации стоят несколько дальше, зачастую нас считают
отраслью маловажной и в ряде случаев еще руки до нашей организации не
дошли. Поэтому условий для вредительства у нас несомненно много и для
компрометации на этом участке условий тоже много.
Позвольте привести такой пример. Вот случай с Бронштейном в начале
1935 года. (Голос с места. Где он работает?) Работал начальником
Балтийского пароходства, теперь не работает, а в тюрьме сидит. В начале
1935 г. он вдруг загорается энтузиазмом, хочет открыть навигацию раньше
срока, ведет 15 судов в лед. лед мнет суда, ломает. Он для видимости охает.
Теперь видно, что он вредитель. (Моло гов. А раньше не было видно?)
Что он вредитель был мы не подозревали. (Молотов. Вы его не за эго
к награде представляли?) Нет. После разбора этого дела я его посадил на 10
суток, но мне было сказано, что с начальниками больших управлений не
следовало бы так расправляться. Если он начальник крупного управления,
к нему можно другую меру избрать. Я надеюсь, что сейчас он не десять
суток будет сидеть, а больше, но это уже поздно. (Молотов. Вы хотели
отделаться мелочами.) Разрешите мне мою мысль закончить. Я же не могу
на каждую реплику ответить, это очень трудно, я не подготовился. (Г о л ос
с места. Надо, чтобы все раньше сказали, о чем они будут реплики
подавать. Смех.)
Я хочу сказать, что у нас на водном транспорте немало возможностей
вредить и компрометировать не только наркомат. Вот второй случай.
В начале истекшей навигации, только что закончили теплоход, название
ему было «Рыков». Теперь ни Рыкова не будет, ни парохода его имени
не будет. (Смех. Голоса с мест. Вы только его не потопите. Не
сожгите.) Только он вышел из ремонта, на нем мы отправили иностранную
делегацию, которая праздновала у нас на первомайских торжествах, ото¬
шел теплоход в море, вдруг сломался вал. Мы рассматривали это явление
как грубейшую бесхозяйственность. Я выгнал механика, я выгнал на¬
чальника механико-судовой службы, под арест некоторых посадил, но
расправились не как с вредителями, а сейчас, мне кажется, что нужно
это дело пересмотреть, чго это дело не простой случайности. Там, на
теплоходе были иностранные рабочие, которые имели двухнедельный
или другой какой-нибудь определенный отпуск. Судно в море болтается
около четырех суток, приходит в Лондон позже на четверо суток. Рабочие
пропускают сроки отпуска, у предпринимателей полное право уволить
их, потому что они нарушили сроки.
Мы рассматривали это как недостаток работы. Я выгнал Цапенко,
начальника механико-судовой службы, которого подобрал Бронштейн.
16

Этот Цапенко сидел шесть лет в Балтике. Я имел полное основание
предполагать, что он первый виновник за этот пароход, уволил его, а рыб¬
ники его взяли. Товарищи, я не говорю о том, что каждую сволочь можно
разглядеть, но я говорю о фактах. Имел место такой факт, и нам нужно
проверить, что это за Цапенко. (Гамарник. А там он хорошо работает?)
Не знаю. (Гамарник. А Микоян говорит, что он хорошо работает.) Не
знаю, но сомневаюсь в его хорошей работе.
Второй момент, товарищи. Я привел этот пример для того, чтобы
подчеркнуть, что если мы Бронштейна посадили, то у Бронштейна есть его
люди, которые остались и которые продолжают работать. Почему я гово¬
рил — надо пересмотреть это дело? Мы должны работать по-новому, а для
этого мы должны прежде всего раскрыть всех вредителей. Как их можно
раскрыть? Если этот факт взять и по-настоящему рассмотреть, по-новому
рассмотреть, почему это случилось, то мы дороемся и выявим еще одного-
двух сволочей, уверяю вас. А как только двух-трех сволочей поймаем, эти
две-три сволочи дадут еще двух-трех сволочей (Смех). А если мы не
дороемся здесь, несомненно мы тогда не вскроем этого дела, так оно
и останется нам неизвестным.
Теперь второй пример, который я хотел здесь привести. Вот о Махач¬
кале. Товарищи, я недавно по решению Совнаркома был в Махачкале
и столкнулся с таким случаем, который считаю вредительским. В Махач¬
калу мы должны завозить ежемесячно нефтепродуктов 900—960 тыс. тонн.
Еще в 1934 г. Совнарком принял решение и обязал Наркомвод и Главнефть
построить новые причалы для пропуска нефти. Когда я был в 1935 г. по
решению ЦК в Баку, там работал еще Зоф. Уже тогда было видно, что Зоф
ведет не советскую работу. Я должен оговориться, что ни в каком вредите¬
льстве я его тогда не подозревал, но человек брюзжал как злейше настроен¬
ный прежде всего против наркомата. Я видел, что ничего из его работы не
выйдет и попросил ЦК снять его с этой работы. ЦК удовлетворил мою
просьбу, и он был снят, послали его в Бердянск, затем он перешел, кажется,
в тяжелую промышленность, а затем наверное попал в тюрьму.
Я тогда его снял, сняты были со стройки и еще целый ряд людей.
Посадили людей более проверенных. Мы, Наркомвод, должны были по¬
строить мол и причалы, чтобы суда могли подходить, а Нефтесиндикат
должен был сделать резервуары и раскачку их чтобы принимать нефть. Что
же вышло? Мы кончили свою работу после того, как сняли целый ряд
людей и посадили более проверенных, а Нефтесиндикат своей работы не
закончил. Мы должны были вложить в стройку 6 млн. руб., мы эти 6 млн.
руб. вложили. А Нефтесиндикат должен был вложить 2,5 млн. руб., он этих
средств не вложил. А что получается? Мы имеем танкеры грузоподъем¬
ностью в 9 тыс. т, а керосиновая емкость хранилища 21 тыс. т, у нефтяников
и баржа — 4 тыс. т, всего 25 тыс. тонн. Три танкера подходят, слили,
а остальным сливать некуда. Что получается? Получается, что выход нефти
зашили, флот стоит там сутки — двое-трое, а в последнее время — на
22—23-е, танкеры простаивают до 10 суток. Один танкер стоит 9 млн. руб.,
а вся работа, которая нас теперь держит, стоит 2,5 млн. руб., и она не
сделана до сегодняшнего дня.
Мне известно, что зам. наркомтяжпрома Гуревич 26 декабря 1936 г.
утвердил проект строительства на этой площадке — 26 декабря, в то время,
когда по решению СНК 1 января, т. е. через четыре дня, нефтяники должны
были сдать готовым это строительство. Вредительство это или не вредите¬
льство? Вредительство. Сейчас они зашили нам флот и нефть, и вы знаете,
что получается? Несмотря на то, что я пошел на ускоренный ремонт, можно
вывозить этим флотом 1.300 гыс. т, мы вывозим за февраль 600—700 тысяч.
Почему? Потому что около одной трети времени суда находятся в простое,
некуда сливать, а сейчас у нас весна, посевная кампания.
Я просил Вячеслава Михайловича, и думаю, что это будет иметь
успех, обязать Гуревича, чтобы он непосредственно под свое наблюдение
взял эго дело, с обязательством докладывать в Совнарком по-декадно,
что они делают, чтобы хоть частично наверстать упущенное. Я там был
17

на строительной площадке, строители говорят: раньше, чем осенью, в ок¬
тябре-ноябре, мы вам строительство не сдадим. Вот что они нам обещают.
Надо ли эго строительст во рассматривать лак, что эго случайная бес¬
хозяйственность, гак же. как мы рассматривали случай с Бронштейном?
Я думаю, нельзя. Кто в злом деле разбирался, еще раз нужно разобраться,
еще раз нужно покопаться и я думаю, что мы найдем вредителей.
Товарищи, третий с, г лай, который я хочу привести. Безусловно, за
организациями водников особый нужен... (Голос с места. Присмотр.)
Именно присмотр. Я проело прочту для краткости об одном случае.
Сообщает один поли грабен ник, о тветственный инструктор политуправле¬
ния Наркомвода Кирпиков на имя наркомата. Он пишет следующее: «С 6.Х
по 12.Х.36 г. на Архангельском судоремонтном заводе «Красная Кузница»
была разбросана зарубежная контрреволюционная литература. 7.Х в 7 час.
утра парторгом слесарно-сборочного цеха т. Минченко найдены в ящике
для газет, висящем около цеха у двери, вместе с советскими газетами,
4 экземпляра зарубежной контрреволюционной белоэмигрантской газеты
«За Россию». Немедленной после этого проверкой всей территории и цехов
завода, а также газетных ящиков, в одном из них, висящем около дворового
цеха, найдена белогвардейская зарубежная листовка «К молодежи России».
9 октября в уборной слесарно-сборочного цеха около стены за трубой
были найдены еще два жземпляра той же контрреволюционной газеты
и одна белогвардейская зарубежная брошюра в 90	100 стр., с оторван¬
ными первыми четырьмя страницами. 10.Х.36 г. два комсомольца нашли
опять в уборной слесарно-сборочного цеха один экземпляр той же контр¬
революционной газеты (№ 43). 12.Х в 13 часов сторожем цеха Шемахано-
вым найден на полочке в тамбуре при входе в цех один экземпляр той же
контрреволюционной газеты (Ху 4.5).
Одновременно с распространением на заводе «Красная Кузница» эта
контрреволюционная зарубежная литература была разбросана и по почто¬
вым ящикам города, а также разослана по почте редакциям заводских газет
завода им. Кирова в Ленинграде, торьковского Сормовского завода и заво¬
да им. Марчи в Одессе. Органами НКВД установлено, что вся контр¬
революционная литература привезена в СССР из-за границы на пароходе
«Каганович» Черноморского пароходства машинистом Погореловым (кан¬
дидат ВКГ1(б)).
Оказалось, машинисч Поторелин, кандидат в члены партии, в прошлом
воеттмор и все, что полит астся с точки зрения благонадежности, человек как
будто благонадежный, раскрыни, оказалось, что это сволочь. И раскрыли
его гак: он обвязался перед выходом из судна литературой под сорочкой,
под брюками, и пытался выйти на берег, но его схватили. (Сталин. Это
о работе наркомата говори гея?) Э т о говорится о подборе кадров, которые
мы имеем и которые мы плохо проверяем. Оказывается, что на наших судах
имеется возможность возить контрреволюционную литературу, я не со¬
мневаюсь и связи имеюIся, и шифры, очевидно, и явки и прочее. (Сталин.
На всех судах возяк на самых хороших? М слотов. Сам наркомат нашел
хотя бы одною вредителя?)
О Бовине я вам рассказал. Бовин спя г до ареста, потом был арестован.
Бронштейн снят до ареста, icnepb он арестован, ряд людей до ареста сняты.
(Молотов. Вы их только снимали, но Наркомат не выяснил в чем тут
дело.) Я вам, Вячеслав Михайлович, то, что было в материалах, сказал,
больше фактов нет, выдумыват ь я не могу. (Косиор. Значит, нет вредите¬
льства?) Есть вредительство, я сказал, в чем оно выражается.
Каганович. У тебя ведь много крушений и аварий было. Скажи
пленуму, почему происходят эти крушения и аварии и как ты думаешь
с ними бороться, как ты думаешь выкорчевывать полностью вредительство
и аварии в работе.
II а х о м о в. Лазарь Моисеевич, вы знаете, что за этот год мы на целом
ряде бассейнов некоторых успехов добились, добились тем, что более
жестче поставили контроль, более лучше стали подбирать, главным об¬
разом, механиков. Я нзяп на себя и своим правом назначаю и смещаю
1 к

капитанов. Очевидно, сейчас нужно будет идти по этой линии дальше, надо
и механиков, первых механиков на заграничных рейсах, на крупных тепло¬
ходах нужно, очевидно, брать в свои руки тоже. Но должен сказать, что
таких пароходств с некоторым улучшением в этом году имеется очень
мало. Но в целом ряде пароходств в большинстве мы еще этого понижения
аварийности не добились и это наша первоочередная задача, которая стоит
перед нами, чтобы мы дальше лучше дело поставили и большего добились.
Я кончаю. В заключение считаю нужным сказать, что я не старался
изобразить дело так, что у нас в наркомате не имеется недостатков о чем
говорил здесь т. Антипов. (Косиор. Здесь вопрос не о недостатках.) Я бы
мог сказать, что он сказал очень мало, можно сказать больше и это будет
правильно, потому что, повторяю, к сожалению, то, что т. Молотов
говорит, чтобы овладеть техникой, вот этой техникой я лично, должен
прямо сказать, в той мере, в какой надо, я ею не овладел. Я обязан буду
овладевать и я всячески стараюсь это делать всемерно, в ряде случаев даже
насилую себя (Хохот всего зала. Косиор. Значит, большой охоты
нет.) Не в смысле охоты, а в смысле затраты времени, т. Косиор, приходит¬
ся очень много себя заставлять, чтобы овладеть вопросом. (Косиор. Если
есть охота, не надо себя насиловать.)
Я думаю, что, пожалуй, было бы правильно, если бы на 24 странице
в предложениях, там, где говорится следующее, что «главная задача нар¬
коматов состоит в том, чтобы выкорчевать до конца японо-немецких
троцкистских агентов», думаю, что нужно как-то было бы сказать: «и
агентов Бухарина и Рыкова». И далее, где говорится: «В особенности это
необходимо теперь, в связи с тем, что фашизм готовит войну, ищет, будет
искать всевозможных путей и способов создания в Союзе шпионских,
вредительских и диверсионных организаций, используя троцкистов», я ду¬
маю, что можно было бы сказать «и бухаринцев». Это было бы правильно.
В заключение я хочу сказать, что я усвоил то, что т. Молотов говорил
относительно необходимости ряда качеств, которые мы должны сейчас
более усовершенствовать и усвоить. Первое — это нужно овладеть техни¬
кой и со знанием дела руководить тем участком хозяйства, который тебе
поручен. Второе иметь способность и уметь воспринимать самокритику.
Третье — честное отношение к государству. Четвертое — быть бдительным
и уметь разглядеть и разоблачить классового врага. И последнее, я бы
добавил,— и воспользовавшись теми указаниями, которые мы здесь на
пленуме слышали и которые мы услышим еще по четвертому пункту по
докладу т. Сталина, вооружиться ими и повести самую решительную,
самую настойчивую работу с самым бдительным вниманием, с тем, чтобы
в кратчайший срок оставшихся еще врагов добить до конца.
Андреев. Объявляется перерыв на 10 минут.
(После перерыва.)
Андреев. Заседание открывается. Слово имеет т. Ежов.
Ежов 2. Товарищи, самокритикой я буду заниматься в своем докладе
завтра. Разрешите начать с критики пока. Поставлены доклады двух ве¬
домств об уроках вредительства японо-германских троцкистских организа¬
ций. Однако, это не значит, что это не имеет касательства к другим
ведомствам. Я думаю, что многих других ведомств это касается не в мень¬
шей, если не большей мере. Характерны, однако, выступления представи¬
телей ведомств, в том числе и наркомов. Это показывает, что они все же до
конца не поняли ни смысла, ни постановки этого вопроса. (Межлаук.
Правильно, правильно.) Ни тех задач, которые перед нами стоят в связи
с уроками вредительства, шпионажа, диверсий. Ни один из товарищей не
попытался дать не только анализ тех недостатков своих ведомств, но, что
видно, об уроках почти совершенно не говорили, что они конкретно думают
делать, для того, чтобы изжи i ь эти недостатки, для i ого, чтобы вскрыть все
эти недостатки, ликвидировать их в самый короткий срок. Никго ни планов
своих, ни даже черновых своих мыслей не попытался выложить здесь для
того, чтобы сказать, что конкретно предполагает сделать, чтобы учесть
19

уроки вредительства, шпионажа, диверсий всех этих мерзавцев, которых мы
вскрыли за последнее время.
Я думаю, что причиной всего этого является, вероятно одной из
причин, та из наших серьезных болезней — это ведомственность. Я имею
в виду ведомственность не ту, которая поднимает всю работу ведомства
социалистическим соревнованием ряда ведомств, для того, чтобы подтя¬
нуть всю работу. Я имею в виду ту квасную, затхлую ведомственность,
когда честь ведомства, честь мундира защищается не с большевистских
позиций, а с позиций феодальных князьков, которые во что бы то ни стало,
как бы плохо ведомство ни было, все равно его нужно защищать. Так
и здесь некоторые товарищи, ну хорошо, НКПС поставили, Наркомтяж
поставили, нас не захватили, мода на самокритику, мода на вредительство
пройдет, дело притихнет и все гак пойдет дальше.
Почему я говорю о ведомственности как о серьезной опасности? Для
того, чтобы вскрыть все недостатки и ликвидировать в кратчайший срок
вредительство троцкистов. Ведомственность в числе многих причин являет¬
ся одной из главных причин, которая создает условия для вредительской,
шпионской и диверсионной работы троцкистов. Люди ради ведомственного
своего самолюбия, ради спасения вот этой чести мундира замазывают все
грехи для того, чтобы выглядеть как-нибудь почище. Чем вы можете,
товарищи, объяснить такое положение, что взрыв на Горловке, две дивер¬
сии на Горловке, экспертные комиссии, которые ездили на Горловку, они,
по существу говоря, уже тог да дали заключение о том, что это не является
причиной халатности, причиной недосмотра, а что здесь, несомненно, ка¬
кая-то сознательная рука направляла этот диверсионный акт.
Какие же выводы из этого сделало это ведомство — Наркомтяжпром?
Казалось бы, если у экспертной комиссии имеются такие предположения,
что это сознательно сделано: вредительство или диверсионный акт,— каза¬
лось бы, проще всего нужно было бы передать все эти материалы в органы
НКВД с просьбой рассмотреть, покопаться, выяснить эго дело, кто это
сделал, для того, чтобы вскрыть до конца эту организацию. На деле же
получилось так, что эти акты комиссии, которая обследовала взрыв на
Горловке, даже никто из большого начальства не читал. Акт остается
актом, он был направлен председателем комиссии ведомству, которое
пришило его к бумагам, он так и остался.
Дальше, товарищи, ряд аварий и взрывов в Кемерове. Тоже заключе¬
ние экспертной комиссии было таково, что это сознательно проведенный
диверсионный акт. Собственно председатель экспертной комиссии, который
был привлечен в качестве эксперта на последнем процессе, он почти ничего
к своему акту предыдущему не прибавил. На деле, что оказалось? Вместо
того, чтобы Наркомтяжпром, получив такой акт, передал бы его в органы
НКВД с просьбой: давайте обследуйте это дело, рассмотрите кто устроил
взрыв и т. д., опягь-таки пришил этот акт к делу. Никто этим делом не
занимался, и осталось это в канцеляриях Наркомгяжпрома.
Третий факт такой: возьмем с Биткером характерный пример. Положе¬
ние в резиновой промышленности было архискверное. На протяжении
последних двух лет и Комиссия советского контроля, и Комиссия партийно¬
го контроля не однажды ставили у себя на заседаниях вопрос о плохой
работе Резинтреста, в частности, ставили вопрос и относительно плохой
работы Биткера. Неизменно на протяжении этих двух лет, несмотря на то,
что часто очень резко ставился вопрос о Биткерс, что надо освободить, надо
принять, по крайней мере, какие-то меры... (А нти п о в. Привлечь к ответ¬
ственности.) Да, и привлечь к ответственности, неизменно Биткер защищал¬
ся все время, его защищали. Я думаю, что одной из главных причин того,
чтобы защищать Биткера, и скрыть все эти факты экспертизы по Кемерову
и Горловке и по ряду других мест является своеобразное понимание своих
ведомственных интересов: «Сора из избы не выносить», чтобы никто не
знал, у себя внутри ликвидируем, у себя изжив это дело,— и на этом
покончить.
Я не могу, товарищи, не остановиться и на другом факте, чрезвычайно
20

характерном. Как сейчас получается? Получается довольно странное поло¬
жение. Я хочу сказать несколько слов об арестах вредителей, диверсантов,
шпионов и т. д. В резолюции отмечен этот факт о том, что вредительство
не только не вскрывали и не только не проявляли инициативу в этом деле,
а в ряде случаев тормозили... (Сталин. Правильно. Там мягко сказано.)
Да, т. Сталин, там мягко сказано. И я должен сказать, что я не знаю ни
одного факта — я уже четыре с половиной месяца работаю в Наркомв-
нуделе — я еще не знаю ни одного факта, когда бы по своей инициативе
позвонили и сказали: «Тов. Ежов, что-то подозрителен этот человек, что-то
неблагополучно в нем, займитесь этим человеком»,— факта такого я не
знаю... (Постышев. А когда займешься, то людей не давали.) Да. Чаще
всего, когда ставишь вопрос об арестах, люди, наоборот, защищают этих
людей. (Постышев. Правильно.)
Мотивы самые разнообразные, но один из главных мотивов такой:
а что же я буду делать дальше, план я должен выполнять, это у меня —
главный инженер или начальник цеха, что я буду делать? Я обычно от¬
вечаю: скажи спасибо, сволочь, что мы берем этого человека, скажи спаси¬
бо, что вредителя берем. Грош цена тебе, если ты защищаешь человека,
который вредит. На него достаточно материалов, чтобы его арестовать. Ты
защищаешь ради выполнения программы,— он тебе программу может
быть, и будет выполнять, но и вредить будет.
Здесь заодно, товарищи, разрешите сказать о таких умонастроениях,
таких некоторых хозяйственниках, а таких, к сожалению, много, которые
сейчас рассматривают, это вредительство как какую-то полосу модных
настроений,— «вскрыли вредительство и теперь везде и всюду видят вреди¬
телей, мешают нам работать, мешают нам выполнять план» и часто
мотивы таковы, что «я план выполнил и даже перевыполнил, а вы мне
толкуете о вредительстве».
Конечно, товарищи, такие хозяйственники ни черта не понимают пре¬
жде всего в природе нашего советского строя, потому что они должны,
во-первых, учитывать, что вредитель, в условиях нашего советского строя
не может только вредить, он, по крайней мере, на 70—80% должен делать
хорошие дела, иначе, если он будет только вредить, его немедленно разо¬
блачат и немедленно посадят. Он может нам вредить только небольшими
делами, так, где он уже уверен, что никак он не будет разоблачен. (Ста¬
лин. И будет копить силы к моменту войны, когда он навредит по-
настоящему.) Совершенно верно, т. Сталин, он прикрывается и советской
фразеологией, он прикрывается и преданностью партии и советской власти,
он проявляет всюду, где нужно и где не нужно, инициативу, он хвалит всех
и хвалит советскую власть для того, чтобы навредить тогда, когда у него
есть уверенность, что его не раскроют. (Постышев. И революционные
речи произносит.) А как же, безусловно, это непременная принадлежность.
(Постышев. Во, во, во!)
Надо понять, что эта принадлежность совершенно законна, так сказать
в кавычках, потому что базы-то у него социальной никакой нет. Вся
природа нашего советского строя такова и наши победы таковы, что
вылезти с открытым забралом против нас он не может, он вынужден
прибегать к методам, которыми пользовались шпионы, провокаторы и т. д.,
т. е. маскироваться своим лояльным отношением к советской власти,
поддерживать ее для того, чтобы лучше вредить. (Постышев. И осо¬
бенно в свое время.) И вот, такие хозяйственники, которые рассуждают,
что мы план выполнили, а иногда даже и перевыполнили, что у нас
поэтому вредительства нет,— ни черта не понимают, потому, что в усло¬
виях нашего советского строя они не могут сплошь заниматься вре¬
дительством, не говоря уже о том, что все факты, в том числе такой
главный факт, как стахановское движение, показывают, что все наши
планы, по существу говоря, занижены. Чего же думать о перевыполнении
заниженного плана. (Сталин. Правильно.)
Вот, товарищи, от этих общих замечаний разрешите перейти к ве¬
домствам. Я взял за последние пять месяцев дела троцкистов, правых
21

и зиновьевцев, собственно, л о одна и га же банда мерзавцев, которые
перешли на враждебные позиции к советскому строю и активно нам вредят
и подрывают основу сове i скот о строя, и проанализировал эти дела по
ведомствам, какие ведомства здесь задеты больше или меньше всего.
Я должен сказать, чю по цифрам осужденных уже за эти пять месяцев,
я имею в виду осужденных Военным трибуналом и Особым совещанием
нашим, некоторые ведомства выглядят здесь не совсем так хорошо, как
они думают. Вог я кроме тех ведомств, о которых говорил, приведу
цифры по другим ведомствам по линии сопоставления с НКПС.
По НКПС прошло 137 дел, причем у нас еще много впереди дел, по
Наркомлегпрому 141 человек, присужденных на разные сроки, в том числе
и к расстрелу, по Наркомнищеирому 100 человек, но Наркомместпро-
му — 60 человек... (Голос с места. РСФСР?) Да, да, да. По Наркомв-
нуторгу 82 человека, по Наркомэему — 102 человека, но Наркомфину —
35 человек, по Наркомпросу 228 человек... (Голос с места. Ого! Это
я понимаю. Косарев. РСФСР?) И так далее. Конечно, товарищи, эти
цифры пока что не являются характерными, но они в достаточной степени
характеризуют то, что задело tic только ведомство Наркомгяжпрома, задет
не только НКПС, но не в меньшей мере задеты и все остальные наркоматы.
Поэтому думать, что эти ведомства поскольку их доклад не поставлен,
просто проскочили, не выйдет из этого!
Я надеюсь, чю партия добьется, уверен, что партия добьется и что ЦК
заставит людей учесть эли уроки с тем, чтобы в кратчайший срок их
ликвидировать независимо о г тог о, к какому ведомс т ву эл и товарищи
принадлежал; если они не сумеют повернуться в этом направлении, ЦК
найдет достал очно силы для тот, ч тобы лаких людей кое-чему поучить,
если только они не безнадежны к учебе.
Разрешите теперь конкретно перейти. Начну с ведомства Наркомфина,
который сидит пока что, отмалчивается, и говорят, что даже в прениях не
записался... (Г рипьк о. К л о я? Записался. С м е х.) Г ринько думает, что это
меньше всего его касается. Вредительство есть где? В промышленности,
в сельском хозяйстве, ну, гам еще в партийных органах, они там вредили,
а в Наркомфине чет же? Я собираю добросовестно налоги и потом
такие вещи меня не касаются.
К сожалению, очень и очень касаются, Я начну с Госбанка — ор¬
ганизации, которая подчинена Наркомфину, как известно. В Госбанке,
кроме этой фамилии, которую я назвал вам заместитель председателя
Госбанка Аркус, в о тношении которого установлено, что он являлся актив¬
нейшим членом троцкистской организации, через которого устраивались
все финансовые комбинации как внутри страны, лак и вне, я назову фами¬
лию самого председателя Госбанка Марьясина и назову Туманова, возглав¬
лявшего Промбанк, как одних из активнейших людей, которые непосредст¬
венно участвовали во всех комбинациях.
Гак вот, т оварищи, по ведомст ву Наркомфина нами вскрыто довольно
порядочное количество троцкистских вредительских и хищнических органи¬
заций. Общее количее т во их насчитывается до 11 пока что организаций,
групп, которые вскрыты но ведомству Наркомфина, Госбанка и его систе¬
мы. Например, в Госбанке СССР нами вскрыла довольно мощная троц¬
кистская организация численностью до 20 человек... (Голоса с мест.
Здорово! Ото!), которая все время практически руководилась Аркусом. Эта
организация путем хищения государственных средств финансировала под¬
польный троцкистский центр и создавала фонды за границей. Такой фонд,
например, в несколько сот тысяч франков был создан для финансирования
троцкистской организации и на тот случай, ежели Зиновьеву и Каменеву
удалось бы удрать за границу. Я могу прочитать здесь показания рас¬
стрелянною Аркуса о том. каким образом создавались эти фонды.
Аркус показывает следующее: «В 1934 г. ко мне в Госбанк пришел
Евдокимов, который в л о время был управляющим Главмолоко...» (Мо¬
лотов. Какой Евдокимов, бывший ленинградский?) Да, да. «Евдокимов
мне сообщил, что для нужд организации ему нужно 30 тыс. руб., которые он
22

предполагает взять из средств Главмолоко. Евдокимов меня попросил,
чтобы я оказал содействие в том, чтобы снять арест со счета Главмолоко
и чтобы я распорядился выдать наличными эту сумму — 30 тыс. рублей. На
это нужно было специальное разрешение, так как в связи с кредитной
реформой деньги не выдаются на руки, а переводятся с одного расчетного
счета на другой. Как я уже показывал, я эту просьбу Евдокимова выполнил
и он получил 30 тыс. рублей и передал их Троцкие гско-зиновьевской ор¬
ганизации. Как он провел у себя в Главмолоко оформление этих денег, я не
знаю. Ясно, что он совершил какую-либо уголовную комбинацию, чтобы
оформить эти деньги».
При расследовании этого дела мы установили точно, что эти 30 тыс.
действительно были получены Евдокимовым. По нашей просьбе сидящий
здесь т. Сванидзе специально занялся этим делом и проверил по системе
Госбанка и Главмолоко и установил, что действительно эти 30 тыс. были
незаконно получены, жульническими комбинациями проведены и переданы
Евдокимову для финансирования троцкистской организации. Таких ком¬
бинаций было проведено не только в Москве, но и в других местах
довольно много. Дело не ограничилось только этим, как я вам уже говорил,
троцкисты и зиновьевцы создавали валютные фонды.
Аркус по этому поводу показывает следующее: «В Париже был создан
денежный фонд. Этот фонд был в иностранной валюте, но так как везти
валюту в СССР было нецелесообразно, то она в различных меняльных
конторах обменивалась Членовым на советские дензнаки. Понятно, что
Членов этот обмен производил не по официальному государственному
курсу, а по тому курсу, который в то время существовал на черной бирже.
Денежный фонд организации достигал суммы в несколько сот тысяч фран¬
ков». Об этих вещах показывает и небезызвестный, расстрелянный ныне,
бывший председатель Промбанка Туманов, который принимал во всех этих
делах активнейшее участие. По личному поручению Каменева он создал за
границей денежный фонд и показывает об этом следующее: «Передавая мне
это поручение, Рейнгольд заявил, что этот фонд создается для целей борьбы
троцкистско-зиновьевской организации с ЦК ВКП(б). Рейнгольд также
говорил о возможной высылке из СССР за границу Каменева и Зиновьева
и что им понадобятся деньги». Вот, товарищи, показания двух, наиболее
активных и виднейших членов троцкистской организации, которую мы
имели в Госбанке.
Еще несколько фактов. В Костромском отделении Госбанка вскрыта
троцкистская организация, численностью до 10 человек, которая системати¬
чески расхищала деньги и передавала для работы в организацию. В Стер-
литамакском отделении Госбанка вскрыта контрреволюционная группа
в 5 человек, которая занималась систематическим хищением государствен¬
ных средств, как в личное пользование, гак и на работу в троцкистскую
организацию. Вы сами, товарищи, понимаете, что если людям удается
проводить всякие жульнические комбинации для того, чтобы финансиро¬
вать свою собственную организацию, причем у этих людей морали нет
никакой и они остаются мерзавцами не только по отношению к Советской
власти, но и просто морально нечистыми людьми, вкусы разгораются
и к этой троцкистской организации Госбанка присасывается целая группа
просто хищников, которые решили поживиться во что бы то ни стало
деньгами.
За это время, т. е. за 1935/36 г., расхищено, буквально расхищено по
нашим подсчетам до 7 млн. руб. на всякие личные и не личные нужды, в том
числе на личные нужды председателя Госбанка Марьясина, на личные
нужды Аркуса и т. п. (Петровский. Не жалели народных денег.) А чего
их- жалеть, ведь они против нашего народа, и жалеть им денег народа нет
никакого смысла. Строили себе дачи, строили себе дома, просто разворовы¬
вали деньги и т. д. Но кроме всего прочего они занимались просто вреди¬
тельской работой.
Сейчас уже выясняется, например, была весной 1934 г. издана
инструкция по кредитованию сельского хозяйства. Сейчас установлено
23

и показаниями ряда участников троцкистской организации, и теми
отзывами и откликами, которые эта инструкция имеет с мест, со
стороны управляющих банками и т. д., что это по существу говоря,
вредительская инструкция. Она внесла такую огромнейшую путаницу
в кредитование сельского хозяйства, что запутала всех. (Постышев.
Правильно.) Буквально вой стоял у местных организаций. И эта инструкция
действовала почти до последнего времени. Только в последнее время,
когда была создана комиссия в Госбанке, начинают разбираться, как
бы привести это дело в порядок. Так запутали, что черт ногу сломает.
(М оскатов. Так было на аффинажном заводе.) Совершенно правильно.
Дальше, товарищи, в Госбанке существовала такая система кредитова¬
ния промышленных предприятий, которую нельзя иначе назвать, как вреди¬
тельской системой. Об этом говорят также и все арестованные участники
троцкистской организации. Без разрешения правительства и партии систе¬
матически кредитовались сверх утвержденных планов ряд организаций,
причем странно, что это кредитование проводилось по таким организаци¬
ям, во главе которых, как правило, стояли довольно подозрительные люди,
часть из которых мы уже арестовали и часть из которых на очереди у нас
стоят — скажу прямо.
Сумма этих отпущенных кредитов превышала 1,5 млрд. рублей. Одному
только Наркомпищепрому было отпущено 315 млн. руб., которые никак не
были запроектированы, т. е. в правительстве этот вопрос не ставился. Такое
же положение мы имеем и по специальным банкам. Я могу привести такие
факты. По спецбанкам давались в явном нарушении финансовой и сметной
дисциплины незаконно, сверх плана капиталовложения на сумму свыше 343
с лишним млн. руб. различным промбанкам. Я имею в виду только такие
организации, как организации Наркомпищепрома. Наркомвнуторга и Все-
копромсовета, капиталовложений из оборотных средств на сумму 362 млн.
руб., убытки на списание невостребованных сумм 453 млн. руб. и т. д. Вот,
товарищи, какое положение по Госбанку. Я бы мог привести еще ряд
примеров по самой системе Наркомфина, в частности, по Курску, напри¬
мер, где возглавлял финансовую работу троцкист Кочкарин, который наде¬
лал немало дел. Но, мне кажется, что и этого достаточно.
Вот Наркомфин. Как себя в этом деле вел т. Гринько? Хоть раз он
сигнализировал об этих явных беззакониях, которые имеются в системе
Госбанка и подчиненных ему отраслевых банков? Ни разу т. Гринько перед
ЦК, перед правительством не поставил вопроса относительно того неблаго¬
получия, которое имело место со всеми этими делами. Я считаю, что т.
Гринько, таким образом, должен будет, как и все другие ведомства, сделать
соответствующий вывод из вредительства троцкистов и перестроить всю
свою работу. Безусловно. Это имеет прямое отношение и к нему. Кстати,
я должен сказать, что я считаю, что мы еще не все в Наркомфине вскрыли.
(Голо с с места. Безусловно.) Нам удастся, если он, конечно, будет
помогать, вскрыть гораздо более серьезные вещи, чем мы имеем.
Разрешите, товарищи, перейти к другому ведомству. Я хочу задеть
такое ведомство, как профсоюзы. (Постышев. Интересное ведомство.)
Я называю ведомством, потому что несмотря на то, чго они не хотят
признать себя ведомством - мы общественная организация, у нас де¬
мократия и т. д., но все-таки во многом это худший вид ведомства,..
(Голоса с мест. Правильно.) со своим внутренним заскорузлым ве¬
домственным самолюбием и нежеланием вскрыть те недостатки, которые
имеются. И в этом ведомстве я хочу коснуться факта, связанного с работой
Соцстраха.
Если троцкисты и вся эта мразь ставили ставку на то, чтобы вызвать
недовольство советской властью, то по ведомству Соцстраха, где задевают¬
ся непосредственно жизненные интересы рабочего класса, они это делать
могли сколько угодно. (П е т р о в с к и й. Денег много.) Денег много, расходу¬
ются они бесконтрольно и поэтому обижать очень и очень много можно
было. Как известно. Соцстрах возглавлял небезызвестный всем активный
член контрреволюционной организации правых Котов. О своей вредительс¬
24

кой работе в Соцстрахе он показывает следующее: «В системе ВЦСПС
я возглавлял Соцстрах. Система работы, которая была мною создана
в Соцстрахе по директиве Угланова, привела к организационной нера¬
зберихе, бесответственности и безконтрольности в расходовании средств.
Учет и отчетность мною сознательно были запутаны. Мною широко
практиковались незаконные списывания различных сумм, под видом «слу¬
чайных потерь», «недостач», «нереальной задолженности», «сверхсметных
расходов», «убытков» и др. В итоге, в течение последних лет, благодаря
моему сознательному вредительству, разворованы сотни миллионов рублей
из средств Соцстраха. Все это делалось мною с целью скомпрометировать
в глазах трудящихся систему социального страхования». (Протокол от
5.II. 1937 г.)
Каковы же результаты созданной Котовым системы? Результаты вот
какие: только выборочное расследование Комиссией партийного контроля
и документальная ревизия, которая проведена по Соцстраху в Москве,
Ленинграде и других городах установили, что, несмотря на списания,
о которых говорит Котов, убыток за 1935 г. составляет 26 млн. рублей.
Периферийные организации, конечно, тоже, поскольку создана такая си¬
стема, расходовали средства, как хотели. В Челябинске, например, пе¬
рерасход по административно-хозяйственным расходам составляет 1 млн.
136 тыс. рублей, по Белоруссии — 680 тыс. руб., по Свердловску —
919 тыс. и т.д. (Постышев. Украина.) По Украине я говорил, там
очень много всяких вещей.
По самим центральным комитетам профсоюзов. Ту г задевались и фон¬
ды Соцстраха и собственные профсоюзные средства. Только за 1935 г.
зарегистрировано прямых растрат, просто воровства на сумму 1.200 тыс.
рублей. Как же ВЦСПС реагировал на все эти дела? Получал ли он сигналы
или нет? Я должен сказать прямо, что по большинству проверенных ор¬
ганизаций материалы были и у ВЦСПС. Но чем он занимался? В лучшем
случае он в виде наказания снимал людей, и только тогда, когда бывали
совершенно вопиющие случаи, когда нельзя было замазать дело, тогда дело
передавалось в суд. Но ни ВЦСПС, ни один ЦК профсоюза ни разу перед
ЦК ВКП(б) или перед Комиссией партийного или советского контроля не
ставил этих вопросов, не пришел и не сказал: «Помогите нам, что-то
неладное происходит, мобилизуйте внимание на местах для выяснения всех
этих дел». Ни одного такого случая я не помню. Больше того, когда
отдельные члены партии жаловались, когда жаловались отдельные профсо¬
юзники, то этих профсоюзников считали профсоюзниками второго сорта,
которые забегают вперед и хотят критиковать это ведомство.
Заодно я хочу сказать и о такой вещи. Разве, т. Шверник, к вам не имеют
никакого отношения взрывы на Горловке, в результате которых погибли
рабочие, разве к вам не имеет отношения го, что происходило в Кемерово,
разве к вам не имеет отношения та вредительская охрана труда, которая
практиковалась на всех этих заводах? И разве хоть раз вы перед ЦК
заорали: что делают хозяйственники, до чего доводят? Ни разу вы этого не
делали и вместе с хозяйственниками покрывали все эти дела, боясь зама¬
рать мундир своего ведомства.
Я хочу рассказать здесь и по Наркомхозу. Тов. Комаров тоже, видно,
человек из таких людей, которые стесняются выступать на этой трибуне.
А на деле и у него вредительства и всяких пакостей имелось немало,
пакостей, которые сознательно проводили троцкисты и правые. Кстати
сказать, вопросы коммунального хозяйства, вопросы бытовые, которые
непосредственно касаются каждого работника, каждого жителя города, эти
вопросы очень близки каждому. И тут, если говорить об установке троц¬
кистов на то, чтобы вызывать недовольство рабочих, здесь тоже имеется
довольно широкое поле для их деятельности. А вскрытые здесь нами
факты, вскрытые следствием вещи показывают, что коммунальному хозяй¬
ству троцкисты и правые уделяли очень и очень большое внимание. Я уже
не говорю о том, что центральный и местный аппарат Наркомхоза засорен
всякого рода чуждыми элементами, в гом числе троцкистами и правыми.
25

Я здесь перечислю лишь конкретные факты вредительства. Небезызвест¬
ный вам Василий Шмидт показывает, какую вредительскую работу он
развернул в Хабаровске и Владивостоке, создав для этого специальную
организацию. Один из членов этой организации Афанасьев показывает, что
по заданию Шмидта они сорвали строительство дома специалистов и вы¬
звали недовольство при той жилищной нужде, которая имеется; сознатель¬
но сорвали, заморозили строительство первого дома горсовета, сорвали
строительство Чердынстроя и тормозили всячески жилищно-коммунальное
строительство для рабочих и служащих завода № 83, в результате чего они
вызвали опять-таки огромное недовольство рабочих.
Другой факт: в Азово-Черноморском крае. Вредительство в коммуналь¬
ном хозяйстве осуществлял начальник крайкоммунхоза Мальтер, который,
например, дает в своем показании следующее: «По моей инициативе была
запроектирована постройка в Ростове Краевого Дома Советов, общей
кубатурой в 420 тыс. кубометров. В строительстве этого здания я провел
ряд вредительских действий. По моему распоряжению был вырыт котлован
и заложены подушки под И-этажное здание, а когда эта работа была
выполнена, я отменил свое первоначальное распоряжение и предложил
выровнять площадку на месте котлована». (LU к и р я т о в. Это относится
к работе Комарова.) Дальше он перечисляет ряд конкретных фактов, каким
образом, он срывал строительство бань, прачечных и т. д. и т. и.
Как видите, и к такому тихому ведомству, как Наркомхоз, который
возглавляется т. Комаровым, вредители, троцкисты и правые — имеют
прямое отношение. (Молото в. Хорош гусь был и зам. наркомхоза Влади¬
миров, арестованный еще до этого. Хорош был гусь!) Это просто жулик.
(Молотов. Tojfa два был замом наркома.) Года два был замом нарком¬
хоза, которого мы арестовали в прошлом году и он оказался просто
жуликом. (Голоса с места. В Одессе был троцкистом. Столяр. Он
ушел и по линии Наркомхоза работает... Далее не слышно. Шкиря-
тов. Сволочь отчаянная, а т. Столяр настаивает, чтобы в партии его
восстановить.) С чем и поздравляем т. Столяра. (Каганович. Значит,
хорош жулик, что успел удрать.)
Разрешите остановиться более конкретно на ведомстве Наркомвода.
Я думаю, что здесь т. Пахомов немножко поскромничал, чуть-чуть, у него
гораздо хуже дела обстоят на самом деле. Я хочу привести ряд фактов
в дополнение к этому выступлению т. Пахомова, которые характеризуют,
что положение в Наркомводе требует чрезвычайных мер для того, чтобы
выправить то положение, в котором они сейчас очутились. Прежде всего,
я хочу назвать положение с этим делом. У нас вскрыты организованные
группы в Москве в центральном аппарате, в Горьком, в Новосибирске,
в Красноярске, в Иркутске, в Семипалатинске, в Ростове-на-Дону, в Киеве,
в Гомеле, в Ленинграде, в Перми, в Хабаровске, в Куйбышеве, в Баку,—
т. е. нет почти ни одного речного или морского пароходства, которое бы не
было задето вредительской, шпионской, диверсионной деятельностью пра¬
вых или троцкистов.
Нами арестованы в центральном аппарате 23 чел. во главе с некоторыми
большими людьми из аппарата, по Московско-Окскому пароходству заме¬
ститель начальника пароходства Самарцев	он сознался, в Верхне-Волжс¬
ком пароходстве — Кувшинов заместитель начальника пароходства —
он сознался, Сердюков по Днепровскому пароходству, по Двинскому
пароходству начальник пароходства Голованов сознался, по Северо-
Западному пароходству бывший начальник пароходства Шейбухов, по
Камскому пароходству - во главе с начальником пароходства — Югов
и Куликов, но Куйбышевской группе — Батурин, в Баку - Савиных,
в Ростове — Даниченко и т. д.
Фактически кто заложил эту организацию? Заложил ее Угаров, извест¬
ный профсоюзник, троцкист (Голоса с мест. Правый. Ударов, видимо.)
и затем Быстров, который потом возглавлял ЦК профсоюзов, тоже пра¬
вый. По директивам Томского они организовали все эту группу, по дирек¬
тивам Томского они вошли в блок с троцкистами и вместе с ними проводи¬
26

ли вредительскую работу. Вот, например, что показывает бывший пред¬
седатель ЦК союза Быстров относительно директив Томского: «В прак¬
тической контрреволюционной работе у нас был полный контакт с троц¬
кистами... О договоренности с троцкистами о совместных действиях я знал
от Томского. В начале осени 1934 г., в разговоре с Томским, я вспомнил
наших общих с ним знакомых троцкистов. Он спросил, где сейчас Ищен¬
ко — бывший председатель ЦК Союза водников... я ответил. Томский
сказал: «Ими не надо пренебрегать. У нас с троцкистами блок (правда,
временный), враг у нас общий и делать нам нечего. Надо объединить силы,
конечно, не сливаясь организационно, и тогда удар будет более концент¬
рированный». Ищенко тоже подтвердил все эти показания.
Кто же осуществлял руководство из центра? Два человека, которые
непосредственно направляли дело: Томский и Рыков. Я не мог привести
этих показаний раньше, потому что они получены только вчера, которые
прямо показывают, что Рыков непосредственно руководил вредительской,
диверсионной деятельностью на водном транспорте вместе с Томским.
Вот, например, тот же Быстров показывает: «Рыков спросил меня: «Вы
тот Быстров, который работал в Союзе водников?» Когда я ответил
Рыкову, что я был председателем ЦК Союза водников, он сказал: «Михаил
Павлович рассказывал мне о вас, вас он хвалит, вашей работой доволен.
Что вы делаете теперь?» Я ответил, что работаю но строительству.
«Я о другом»,— сказал Рыков. Я понял, что он спрашивает о работе
в организации правых, и сказал ему: «Михаил Павлович поручил мне
восстановить старые мои связи, я это сделал. У меня ведь остались
еще связи в водном транспорте, сейчас они проводят работу со мной
вместе. Я втянул и некоторых местных работников». Рыков прервал
меня: «А люди крупные?». Я ответил, что вовлекал ответственных ра¬
ботников, начальников управлений, отделов, что на водном транспорте
они проделали уже многое. «Михаил Павлович, сказал Рыков, - мне
говорил. Ну, что же, отлично. Работайте, только передайте вашим, чтобы
действовали порешительней, а то у нас гак: поболтать, побрюзжать
любим, как до дела — в сторону. Надо решительней».
Каковы же планы, товарищи, были у них, у вредителей? Как рассказыва¬
ет Быстров и все остальные арестованные, Бовин в том числе и все
перечисленные мною, все они рассказывают одно и то же, планы были: срыв
плана перевозок, увеличение аварий, срыв ремонта судов, вывод из строя
судов, запущенность путевого хозяйства, развал диспетчерской работы,
срыв мер по освоению мелких рек и т. д.
Я пока что хочу остановиться на авариях, потому что через аварии, мне
казалось, ведомство Наркомвода, которое возглавлял Н. И. Пахомов, мог¬
ло бы давно уже вскрыть кое-что. Я назову только количество аварий в 1935
и 1936 годах. Вот по пяти пароходсгвам: по Волжско-Камскому в 1935 г.
было 1846 случаев аварий, а в 1936 г. только до 1 окт ября зарегистрировано
2.849 (Голос с места. А он докладывал, что уменьшилось.) По Верхне-
Волжскому пароходству за 1936 г. было 963 аварии, против 576 случаев
аварий в 1935 году. В Западно-Сибирском пароходстве на 1.Х.36. г было
1866 против 1610 в 1935 г., Северное пароходство в 1935 г.-	1018,	а	на
1.Х — 1590 аварий.
Расследование случаев этих аварий проводилось во всех случаях. Как
сейчас показывают, много и диверсионных актов и аварий было проведено
по сговору с контрреволюционными троцкистскими opi ннизациями. Часто
люди, проводившие аварии и диверсии, входили в комиссии по расследова¬
ниям аварий и поэтому замазывали все. Даже в тех случаях, когда приходи¬
ли- люди нейтральные, Наркомвод ни разу lie проводил расследование
таким образом, чтобы дать хотя какую-нибудь зацепку Наркомвнуделу.
Тут в порядке самокритики разрешите сказать, чт и органы Нар-
комвнудела очень плохо работали в лом деле. Транспортный отдел
работал очень плохо. Они могли бы, зацепившись за ряд наиболее
вопиющих случаев, катастроф и диверсий, могли бы, зацепившись,
кое-что вытянуть дальше. Было несколько случаев прямых диверсий.
27

Вот, например, в результате диверсии в Енисейском пароходстве было
выведено из строя семь судов: «Ян Рудзутак», «Колхозник», «Северный»,
«Обь», «Сталин», «Илим», «Арон». В Западно-Сибирском пароходстве, по
показанию арестованных, пять судов было сознательно выведено в резуль¬
тате диверсий.
Конкретно эти диверсии проводились следующим образом. Например,
показание одного из диверсантов, члена троцкистской контрреволюцион¬
ной организации Рослякова, в Красноярске. Он показывает следующее: «На
протяжении 1931—1936 гг. по прямой директиве Сидельникова троцкист
Дементьев, плавая капитаном ряда судов, систематически совершал аварии,
рассчитанные на то, чтобы сорвать план перевозок. Дементьев в 1932 г.
произвел крупную аварию парохода «Ян Рудзутак». Последствиями аварий
явился материальный ущерб, исчислявшийся свыше 200 тыс. рублей.
В 1933—1935 гг. Дементьев учинил аварии путем длительных посадок на
мель пароходов «Колхозник», «Северный» и «Обь», на которых он плавал».
Таковы, товарищи, некоторые факты из вредительско-диверсионной
деятельности троцкистов и правых па водном транспорте. После этих
фактов, я должен сказать, что, конечно, речь т. Пахомова была более
чем скромная. (Смех, шум в зале.) Я думаю, что ему не следовало
бы стесняться, а сказать гораздо более полным голосом и сделать со¬
ответствующие выводы.
Я, товарищи, немножко затянул, я могу но каждому ведомству кое-что
рассказать, (Голоса с мест. Расскажи, полезно. Молотов. По Нар-
комлегпрому. Голоса с мест. Накромлегиромом интересуются. Мо¬
лотов. Тут т. Любимов что-то сидит и молчит. Голос с места. Он
считает, что у него нет вредительства. Л ю б и м о в. Я записался, товарищи,
прошу дать мне слово.) По Наркомлегпрому, товарищи, я должен сказать
следующее, что мы только сейчас, по существу говоря, начинаем разворачи¬
вать дело по Наркомлегпрому, хотя по этому ведомству у нас осуждено
довольно значительное количество - 141 человек из активных вредителей
и диверсантов, из которых довольно значительная группа расстреляна по
постановлению суда. (Любимов. Это на периферии.) А вас не касается
периферия? (Голос с места. Он не,отвечает за периферию.) За перифе¬
рию он не хочет отвечать, это не его дело.
Так вот, товарищи, я должен сказать прямо. Мы пока что подбираемся
к Наркомлегпрому, по-настоящему еще за жабры не взяли. Но у нас есть
основания полагать, что мы туг нападем на очень крупную организацию
шпионско-диверсионную, которая из года в гол проводила работу в ап¬
парате Наркомлегпрома. Тем более было легче проводить, что мы здесь
имеем чрезвычайно заскорузлые кадры всдомственников, причем с приме¬
сью всяких текстильных уклонов, текстильного патриотизма (Голос
с места. Правильно.), которые были использованы троцкистами, правы¬
ми вовсю, в особенности правые здесь пользовались.
Мы имеем сейчас конкретные факты вредительства по Иванову, в Ле¬
нинграде и в ряде других мест. Например, в Ленинграде на швейной
фабрике вскрыта наряду с террористической группой, группа, которая
занималась и вредительством, которая систематически выпускала массовый
брак продукции, довела цех швейной фабрики просто до развала, и вся
работа провалилась. Кроме прочего проводила работу по срыву стахановс¬
кого движения, всячески дискредитировала стахановцев. По кожевенной
промышленности, по линии Toccyppoi аза. мы имеем ряд материалов,
характеризующих развал. Главным образом, вредительство проводилось
в Иванове. Мы имеем довольно крупные факты вредительства. И что
важно, важно то, что вичугские события были организованы, по показанию
арестованных, правыми, которые использовали меньшевиков в этом деле,
но руководили этим делом непосредственно правые. Последние продоволь¬
ственные и всякие «затруднения», искусственная орг анизация всяких очере¬
дей, тоже были организованы правыми. Таким образом, по Наркомлегп¬
рому мы имеем громадную уйму фактов, показывающих, что в Наркомлег-
нроме не все благополучно.
28

Я Наркомлес опускаю, хочу остановиться еще на одном ведомстве,
которое отличается большой скромностью, я имею в виду Наркомсовхозов.
(Постышев. По Наркомзему парочку слов сказать надо, организация
важная.) По Наркомзему тоже имеется уйма фактов. В Наркомземе имеется
вредительских и диверсионных групп очень много. (Голос с места.
И правые там есть.) Вряд ли я буду здесь перечислять факты. По Нарком¬
зему мы имеем следующее: по Харьковской области М. дает показания, что
они занимались вредительской деятельностью в сельском хозяйстве. По
Киевской области и вообще по всей Украине дают показания все арестован¬
ные и в Азово-Черноморском крае, говорит Одинцов, что на Украине
существовала довольно разветвленная организация правых, которая со¬
мкнулась с националистами и с троцкистами. (Постышев. Правильно.)
И которая проводила фактически вредительство в сельском хозяйстве.
(Постышев. Корни здесь имеются в аппарате Наркомзема.)
А теперь, разрешите по Наркомсовхозов некоторые факты. Мы доволь¬
но крупных работников арестовали. Как известно, работал там небезыз¬
вестный Преображенский, затем работал Пекирь-Орлов, старый знамени¬
тый зиновьевец, Рубинчик, бывший директор совхоза «Гигант», бывший
нач. планово-экономического управления. (Голос с места. Этот знаме¬
нитый Рубинчик.) Южак — директор совхоза и ряд других работников
Наркомсовхозов. Мы здесь, товарищи, наряду с общими сведениями, кото¬
рые мы имеем по вредительству, диверсиям и т. д., которые были проведе¬
ны по линии Наркомсовхозов, в особенности в части запутывания финан¬
сового положения Наркомсовхозов, мы имеем здесь следующие конкретные
факты, которые троцкисты использовали не только для организации дивер¬
сии, но и для повстанческой работы.
Вот, например, диверсионные акты, которые были произведены по
таким краям и областям: по Западной Сибири, Азово-Черноморскому
краю, Саратовскому, Челябинскому. Например, в свиносовхозе «Восход»
Челябинской области вскрыта группа в составе пяти человек, во главе этой
группы был Дубасов, в 1935 г. исключенный из партии, Лободин, техник-
свиновод, Коновалов — бригадир и т. д. Они занимались вредительской
деятельностью тем, что давали негашеную строительную известь в качестве
подкорма свиньям, которые потом дохли, наконец, подожгли совхоз.
Таким образом, в Наркомсовхозе положение не лучше, чем в других
ведомствах, а похуже, и тем более непонятна скромность т. Калмановича,
который пытается пройти вокруг этого дела и отмолчаться.
Вот, товарищи, я привел по отдельным ведомствам ряд фактов. Здесь
речь идет не о том, что мы поставили доклады двух ведомств, речь идет
о том, что мы имеем в каждом ведомстве отдельные диверсионные, шпи¬
онские, вредительские акты, которые должны быть учтены для того, чтобы
перестроить работу ведомств и чтобы ведомства выступили здесь и, по
крайней мере, нам сказали, что же они собираются делать. Конечно,
товарищи из каждого ведомства могут рассказать здесь немало о своих
достижениях. (Голос с места. Сейчас не об этом идет разговор.) Да,
сейчас не об этом идет разговор.
Но я хочу сказать, что нельзя все факты относить к троцкистам, нельзя
говорить, что троцкисты внедрились во все организации и представляют
реальную силу. Чепуха это, конечно. Эти силы невелики, вредительская
деятельность не ахти как нас может откатывать назад от наших достиже¬
ний, но тем не менее, чтобы двигаться быстрее и в особенности без того,
чтобы не видеть этих дел впредь, мы должны на это обратить серьезное
внимание, иначе мы будем двигаться вперед медленно.
( Продолжение следует)
Примечания
1. 1 марта утреннего заседания не было.
2. Выступление Ежова дастся по неправленой стенограмме.

СТАТЬИ
Теневые стороны жизни советского
города 20—30-х годов
Н. Б. Лебина
В течение многих лет история советского юрода 20 -30-х годов изучалась
достаточно упрощенно, многие аспекты повседневной жизни горожан не
охватывались. Вне внимания исследователей оставались обычно теневые
стороны жизни, которых «не может быть при социализме» К С 60-х годов
предпринимались, правда, попытки изучать их, но в качестве проявлений
антиобщественного поведения. Впервые в историческом аспекте данный
вопрос затронул Г. Л. Смирнов 2. Но до середины 80-х годов отечественные
ученые умышленно не использовали широко принятое для обозначения
теневых явлений понятие «девиантность» и предлагали другие терминоло¬
гические варианты: асоциальность, аморальность, социальная аномаль¬
ность, антиобщественность и т. п. 3. Эти определения политизировали
рассмотрение сути явлений.
Современная теория девиантности подразделяет отклонения от офици¬
альных сторон жизни на негативные и позитивные 4. К последним относят
экономическую предприимчивость, политическую активность, художествен¬
ную и научную одаренность. Оценка же негативности зависит or принятых
в конкретном обществе норм права, культуры, морали и психического
здоровья. В 20	30-е годы советская система не раз меняла перечень явле¬
ний, считавшихся негативными. Было время, когда отрицательными счита¬
лись стремление человека хорошо одеться, его интеллигентность и веж¬
ливость. Сегодня многие социально-нравственные нормы тех лет выглядят
уже нелепыми. Разумнее же относить к негативным явлениям, которые
имеют отрицательную окраску с позиций любого общества, ориентирован¬
ного на всечеловеческие ценности,- пьянство и наркоманию, агрессивное
поведение и хулиганство, проституцию и самоубийства. Отношение советс¬
кого государства в 20- 30-е годы к лицам, склонным к подобным формам
поведения, было явно своеобразным. Эго можно проследить на примерах
городской жизни Петрограда - Ленинграда между гражданской и Великой
Отечественной войнами.
Хотя боевые действия под Петроградом не возобновлялись с 1919
г., жизнь в нем текла по образцам военного времени еще и в середине
1921 года. Возрождение города началось в конце 1921	-	начале	1922
г. и шло стремительно. «Обывательское» восприятие этого факта отчетливо
Лебина Наталья Борисовна кандидат исторических наук, старший научный сотрудник
Государственного мутея С.-Петербурга.

проявилось в переписке. Бывшая бестужевка П. писала своей подруге
в январе 1922 г.: «В Питере слишком ясен поворот к восстановлению
разрушенного. Лавочки, магазины, особенно кафе растут, как грибы. Тор¬
говля настоящая, свободная и все больше кафе, кафе и продукты питания».
Действительно, в 1922 г. на Невском вновь функционировали знаменитое
заведение Палкина, ночной ресторан «Универсаль» и др. К концу 1925 г.
в городе работали 40 ресторанов, и его улицы вновь были полны соблазнов.
Врач с дореволюционным стажем Л. М. Василевский писал: «До времени
новой экономической политики улица большого города носила характер
строгости и труда, но в последнее время она порядком загрязнилась» (он
имел в виду стремительный рост девиантных проявлений, в частности
хулиганства) 3.
Преступления против порядка (как именовался в юридических докуме¬
нтах этот вид правонарушений до 1917 г.) имели широкое распространение
еще в царской России. В 1906 г. на каждую 1000 осужденных приходилось
420 воров и 104 хулигана. Статистика свидетельствует о том, что основную
массу нарушителей общественного порядка в Петербурге составляли мел¬
кие приказчики, ремесленники, люмпены, жители ночлежек, босяки 6. В пе¬
риод гражданской войны наблюдалось сокращение числа нарушений обще¬
ственного порядка, ибо в городе действовал военно-коммунистический
режим, посягательство на который было чревато серьезными последстви¬
ями. Кроме того, контингент лиц, склонных к хулиганским проявлениям,
отчасти сублимировал свои наклонности в революционной или контррево¬
люционной деятельности.
С возвращением к мирной жизни волна хулиганства резко выросла.
Число приговоренных к заключению за нарушение порядка в городе с 1923
по 1926 г. увеличилось более чем в 10 раз, их доля в общем числе
осужденных — с 2 до 17%, причем основная масса хулиганов была моложе
25 лет. Это была специфически советская черта: в царской России обще¬
ственный порядок чаще нарушали лица о* 30 до 45 лег. Изменились
и социальные характеристики преступников. Особо разрушительную энер¬
гию проявляла рабочая молодежь. В 1926 г. она составляла около 3/4 всех
хулиганов.
Пролетарский молодняк изощрялся в разнообразных выходках, меша¬
вших спокойной жизни людей. Парни с рабочих окраин часто упражнялись
в драках «стенка на стенку». В первой половине 20-х годов этот обычай так
распространился, что губком РКБ(б) принял специальное решение об «ис¬
коренении кулачных боев» 7. Совершались нашествия молодежных шаек на
клубы. Постоянными были бессмысленные выходки, вроде погромов домов
отдыха на Островах, закидывание шапками, камнями и палками самолетов
АВИАХИМ’а в дни демонстраций. Трагически закончилось озорство моло¬
дого рабочего завода «Электросила», который шлангом со сжатым возду¬
хом убил товарища по цеху. По данным 1926 г., около трети хулиганов
задерживалось за избиение прохожих, 28% — за дебош в пьяном виде,
17% — за публичную ругань, 13% - за сопротивление милиции 8.
На первых порах «новый хулиган» вызывал у советской власти некое
умиление. От времени гражданской войны до нас дошли решения Петросо-
вета о мерах наказания за проступки, совершаемые представителями «гос¬
подствующего класса» рабочими. Основным методом воздействия было
порицание, которое применительно к пролетариям выносилось как за кражу
селедки, так и за изнасилование «буржуйки». Рлце в начале 20-х годов
в Петрограде руководствовались порой классовым подходом, привлекая
к ответственности хулиганов. В 1927 г. А. В. Луначарский, выступая на
диспуте, посвященном «есенинщине», рассуждал о том, что существует тип
хулигана, полезный для социализма, отдавая дань теориям большевиков об
уровне нравственных устоев рабочего класса и его молодых представителей.
При этом советские властные структуры игнорировали то обстоятельство,
что конфликт с общественным порядком — традиционная форма взаимоот¬
ношений молодежи с окружающей средой.
После гражданской войны у многих молодых людей выявилась тоска
31

по продотрядам, шумным экспроприациям, выселению «бывших» из их
квартир. Письмо, присланное в конце 1926 г. в «Комсомольскую правду»,
сообщало, что часть рабочей молодежи «скучала за военным коммунизмом
и шла орудовать финкой». Характерен в этой связи внешний вид наруши¬
теля общественного порядка тех лет: брюки-клеш, пышный чуб, тельняшка
(атрибуты героя гражданской войны матроса-братишки с присущей ему
вседозволенностью, объяснявшейся революционной необходимостью). Ко¬
нечно не все молодые люди были склонны к противоправным действиям.
Но среда рабочих окраин благоприятствовала развитию хулиганства. Там
господствовала обстановка бывших слободок и окрестных деревень с их
специфическими формами досуга, нередко полуобщинного характера. Ку¬
лачный бой был типичен для русской деревни как ритуальное проявление
мужской доблести и братства. В условиях же города он приобрел урод¬
ливый характер.
Распространению хулиганства в рабочей среде способствовало и наро¬
чито культивируемое пролетарское чванство. Многие представители проле¬
тариата восприняли свой переход из угнетенных в правящие как наделение
привилегиями без обязанностей. Политизация всех сфер жизни в советском
обществе и постоянные поиски «врагов народа» поддерживали у части
населения, особенно молодежи, зепденцию к бесчинствам за счет «бывших».
Хулиганскими выходками часто сопровождались антирелигиозные кампа¬
нии, например, при изъятии в Петрограде церковных ценностей в 1922 году.
Оскорблениями и угрозами были полны собрания, посвященные внутрипар¬
тийным дискуссиям. В 1927 г. на заводе «Красный треугольник» в ходе
прений по отчетному докладу ЦК и ЦКК ВКП(б) звучали призывы физи¬
чески расправиться с массой людей, чтобы таким способом навсегда лик¬
видировать фракционность и тем самым возможные дискуссии. С безрас¬
судным упоением громили «виновных» комсомольские активисты в ходе
антиалкогольных кампаний 1928	1929 гг., удовлетворяя бунтарские ин¬
стинкты. Власти поощряли подобные выходки, видя в них социальную
отдушину (как и в спорте). Тем не менее, разрушительная энергия молодежи
лишь частично поглощалась такими мероприятиями.
В 20-е годы хулиганство стало в пролетарской среде более заметным
явлением, чем до революции. Этому способствовали и серьезные изменения
в составе рабочих как крупнейшего отряда городских жителей. На промыш¬
ленных предприятиях появилось много антисоциальных и асоциальных
элементов. В 1925 г. Наркомпрос РСФСР решил всех бывших беспризор¬
ников для перевоспитания влить в рабочие коллективы \ Эта практика
была не только перенята, но и дополнена инициативами на местах.
Причины роста хулиганства в городах, объясняемые переменами во
внутренней политике, новая власть не принимала во внимание. Хотя советс¬
кое государство не мирилось с нарушениями порядка, но делало это
своеобразным способом, поскольку хулиганские проявления оценивались
прежде всего с политической точки зрения. Стремление подводить под
действия нарушителей общественного порядка идеологическую подоплеку
и в зависимости от этого реагировать на них стало особенно проявляться со
второй половины 20-х годов. Весьма характерно в этом отношении так
называемое чубаровское дело в Ленинграде. Оно показательно как иллюст¬
рация процесса пролетаризации хулиганства. 21 августа 1926 г. в саду
Сан-Галли на Лиговке, в районе Чубарова переулка, праздношатающиеся
молодые рабочие завода «Кооператор» пристали вечером к девушке и за¬
тем изнасиловали ее. Именно там в конце XIX в. заводчик И. И. Сан-Галли
создал образцовый рабочий поселок при своем предприятии: дома на
три-четыре семьи, закусочную, прачечную, церковь, клуб, библиотеку. Все
это было разрушено в годы революции, а на месте былог о поселка расцвела
литовская шпана с пролетарским оттенком.
Групповое изнасилование из хулиганских побуждений вовсе не явля¬
лось характерным видом преступления в дореволюционном Петербурге,
хотя бы потому, что существовала официальная проституция. После рево¬
люции ситуация изменилась с ликвидацией налаженной индустрии продаж¬
32

ной любви. Между тем угар эпохи гражданской войны с ее вседозволен¬
ностью продолжал будоражить кровь многим. И в 20-е годы заметно
увеличилось число групповых изнасилований как продолжение хулиганских
действий.
Советская власть отреагировала на рост подобных правонарушений
тем, что решила избавиться от них очень быстро, навсегда уничтожив
«идейные корни» этого явления. И чубаровское дело превратили в показа¬
тельный процесс, который должен был официально учесть постановление
сентябрьского (1926 г.) совещания работников городской милиции, указа¬
вшего на необходимость в тех случаях, когда хулиганы действуют шайкой
или группой, квалифицировать их преступление как бандитизм. Расследова¬
ние повели скорым темпом, с каждым днем все больше раздувая политичес¬
кий психоз вокруг уголовного преступления. Работники правозащитных
органов, представители прокуратуры и суда выступали в органах печати
с оценками совершенного деяния еще до окончания следствия, ссылаясь на
необходимость сделать это в связи с «особой политической значимостью»
дела. «Ленинградская правда» писала 21 сентября: «Обвинительная власть
центр тяжести дела усматривает в том, что насилие, совершенное группой
хулиганов, должно рассматриваться как бандитизм».
Согласно Уголовному кодексу РСФСР бандитизм считался одним из
наиболее тяжких преступлений и входил в число государственных правона¬
рушений. В ходе судебного разбирательства политические страсти нагнета¬
лись еще активнее. Брату одного из обвиняемых, Н. Кочергину, приписали
роль «идеолога чубаровщины», так как он осмелился усомниться в правиль¬
ности предъявленного обвинения, полагая, что парней необходимо судить
за групповое изнасилование, а не за бандитизм. Судебные действия демо¬
нстрировали абсурдность положения советского уголовного права 20-х
годов о возможности квалифицировать вид преступления по аналогии, что
часто приводило к вопиющим нарушениям прав обвиняемых.
Юридический нонсенс стоил жизни семи участникам преступления,
хотя пострадавшая осталась жива. Возник искомый прецедент. Он позволил
в дальнейшем возводить почти любое хулиганское проявление в ранг
политического преступления. Суд проводил мысль, что «чубаровцы» —
люди социально чуждые, опасные социалистическому строю, а их действия
направлены целеустремленно именно против рабфаковки-комсомолки. По¬
том некоторые «чубаровцы» отбывали наказание вместе с политическими
заключенными. Под давлением партийных структур стали искать идеологи¬
ческие мотивы в действиях хулиганов даже опытные юристы с дореволюци¬
онным стажем. В работах Я. П. Бугайского, Е. К. Краснушкина, А. О. Эде-
лыптейна муссировалась идея политического хулиганства, основным при¬
знаком которого являлось наличие какого-либо объединения
правонарушителей. И вскоре такие объединения, в угоду теории политичес¬
кой направленности преступлений против общественного порядка, были
«обнаружены» и в Ленинграде, и в Киргизии, и в Чите, и в Свердловске.
Тенденция политизации хулигана усилилась в конце 20-х—30-е годы.
К этому времени как бы оформился юридически тип среднего советского
нарушителя общественного порядка: «Это человек человеком, чаще всего
даже «свой парень». С рабочим номером и профбилетом в кармане...
Его ореол — буза, мат, скандал, мордобой. Его царство — пивная, бульвар,
клуб, киношка. Это он — король окраины, властелин предместий, гроза
темных переулков» 10. Увы, такие личности становились характерными
для пролетарской молодежи Ленинграда. Тому же способствовала пар¬
тийная линия форсированной индустриализации и насильственной кол¬
лективизации. За 1926—1932 гг. население Ленинграда выросло почти
вдвое. Особенно резко увеличилось число рабочих, в основном за счет
сельской молодежи.
Жилищная проблема становилась острейшей, большинству приезжих
молодых людей приходилось нелегко. В 1928 г. завком ВЛКСМ Балтийс¬
кого завода отмечал, что набранных на предприятие парней некуда селить.
Есть подростки, «которые живут в подвалах, на чердаках, ходят по ночлеж-
2 Заказ 4201
33

кам» 11. Обстановка, царившая в этих ночлежках, зафиксирована в служеб¬
ной записке одного из санитарных врачей: «Условия в этих домах были
поистине кошмарные — в полном смысле очаги заразы. Деревянные нары,
тут же хлеб, котелки с пищей и в грязи дети. Под нарами свальное место.
Воздух сперт, сгущен, вонь и сырость от висевшего тут же белья» 12.
Реальным выходом из трудного положения казались общежития. Но
и там обстановка была немногим лучше. В 1937 г. в Ленинграде имелось
1700 ведомственных общежитий. О жизни в них свидетельствует докладная
записка руководителям областной организации ВКП(б) — А. А. Жданову,
А.	С. Щербакову, А. И. Угарову. Проведенная в феврале 1937 г. проверка
показала, что «общежития не оборудованы в соответствии с минималь¬
ными требованиями, содержатся в антисанитарных условиях... В общежи¬
тии фабрики «Рабочий» в помещении Александро-Невской лавры комната
на 80 чел., нет вентиляции, нет мебели, больные живут вместе со здоровы¬
ми, стирка постельного белья не осуществляется. В общежитии мясоком¬
бината на 46 чел.— 33 койки. На фабрике «Возрождение» в общежитии
живут в 30-метровой комнате 20 чел. на 14 койках... В общежитиях имеют
место пьянство, драки, прививается нечистоплотность и некультурность» 13.
Оторванные от семьи, лишенные нормальных бытовых условий, забот
о жилище и семейных обязанностей, молодые люди в свободное время не
знали, чем заняться. Это вело к увеличению числа правонарушений. Время¬
препровождение предоставленных самим себе юношей и девушек регулиро¬
валось законами стихийных коллективов, которые складывались в общежи¬
тиях. Молодые люди объединяются в группы, отличающиеся особой агрес¬
сивностью в стремлении завоевать себе место в жизни и пропитание, чего
невозможно добиться в одиночку. К числу причин, толкающих молодежь
к объединению, можно отнести также потребность совместно преодолеть
неопределенность социального статуса. Такие стихийно возникающие груп¬
пы обладают сплоченностью, ориентированы на собственные «внутренние»
законы и легко усваивают стиль поведения криминальной среды.
В 30-е годы значительная часть рабочей молодежи потянулась к так
называемой хулиганской романтике. Это констатировало бюро ЦК
ВЛКСМ в специальном постановлении от августа 1934 года 14. Широко
распространилась среди рабочей молодежи воровская этика, людям часто
присваивались клички на блатной манер. Секретарь заводской организации
ВЛКСМ на «Красном треугольнике» отмечал засоренность речи ребят из
общежития блатными словечками. Идеалом их поведения служили пред¬
ставители взрослой шпаны. Девушки могут с гордостью именовать себя
«марухами», как назывались тогда сожительницы членов шайки к\
Количество правонарушений, совершаемых молодежью, а особенно
хулиганских проявлений, в первой половине 30-х годов быстро росло.
С 1928 по 1935 г. число задержанных преступников в возрасте до 18 лет
увеличилось более чем в 4 раза, что намного превысило показатели начала
20-х годов. Остановить волну преступности могло бы снижение темпов
бесконтрольного вливания в промышленное производство трудовых ресур¬
сов, прекращение насильственной коллективизации и поощрения миграци¬
онных процессов, отказ от установки на фетишизацию принципов социали¬
стического общежития. Но это противоречило политике советского госуда¬
рства. И нарастание хулиганства решили прекратить даже не просто
репрессивными мерами, а более своебразными средствами.
С 1934 г. практически все правонарушения стали оцениваться с полити¬
ческой точки зрения. В первую очередь «политику» приписывали хулига¬
нам. Показательным явился процесс 1934 г. по делу братьев Шемогай-
ловых. Деяния осужденных никак не могли быть оправданы. Но характерна
мотивировка их обвинения областным прокурором: «Деятельность хулига¬
нов была направлена к тому, чтобы запугать лучших ударников, к тому,
чтобы подорвать дисциплину на нашем социалистическом предприятии,
чтобы как можно больше навредить делу социалистического строительст¬
ва». То есть нарушение общественного порядка рассматривалось как пре¬
ступление против устоев социализма.
34

Такие идеи через органы печати широко распространялись в массах.
И борьба с хулиганством как с классово чуждым явлением вменялась
уставом ВЛКСМ 1936 г. в обязанность его членам. Человек, оскорбивший
словом или действием не просто другого человека, а стахановца, привлекал¬
ся к уголовной ответственности не за хулиганство, а за контрреволюцион¬
ную агитацию и пропаганду. Драка с передовиком производства рассмат¬
ривалась как попытка террористического акта. События 1937 г. с их куль¬
минацией борьбы с «врагами народа» еще больше развязали руки
правоохранительным органам. Теперь хулиганские дела стали проходить
по ст. 58 УК РСФСР («контрреволюционные преступления»). Показателен
в этом смысле протокол собрания комсомольской организации ленинградс¬
кого завода им. Ворошилова. В 1937 г. в числе многих исключенных из
комсомола оказался юноша, поплатившийся комсомольским билетом «за
нецензурное ругательство в адрес портрета Ленина, упавшего на него»; при
этом предлагалось: «Материалы надо передать в органы НКВД. Брань
в адрес наших вождей и брань вообще — дело политическое» 16.
Идейные мотивы неизменно приписывались хулиганским группиров¬
кам. В Ленинграде в 1936—1937 гг. не возбудили ни одного дела по фактам
группового хулиганства. Большинство таких фактов, совершаемых несколь¬
кими людьми, следственные органы квалифицировали как участие в контр¬
революционной организации, и суд рассматривал их по ст. 58, п. 11 УК
РСФСР. Статистика уголовных преступлений улучшилась, но хулиганство
отнюдь не ликвидировали. Напротив, наметился рост числа преступлений,
связанных с нарушением общественного порядка. В августе 1940 г. был
принят специальный закон об усилении борьбы с хулиганством. Он со¬
провождался указанием Наркомюстиции СССР, которое предписывало
«усилить меры репрессии в отношение хулиганов — дезорганизаторов со¬
циалистического общества» 17.
Придание острополитического характера одному из распространенных
видов городской преступности свидетельствовало о том, что государство
не в силах справиться с ним правовыми способами и морально-агит¬
ационными мерами. Несмотря на репрессии, хулиганство оставалось ти¬
пичной формой отклонения в поведении молодежи. К концу 30-х годов
в это русло девиантности втягивались представители стабильных слоев
горожан, в первую очередь рабочие. Однако политизирование хулиганства
не позволяло уяснить истинные причины его развития и пути преодоления.
Это еще отчетливее проявилось в отношении органов советской власти
к самоубийствам.
В период революции и гражданской войны количество фактов суицида
в Петрограде заметно снизилось в сравнении с мирным временем. Если
в 1910 г. там было зарегистрировано 30,1 случая самоубийств на 100 тыс.
человек, то в 1919 г.— 23,7. Наблюдения ученых позволили еще в начале XX
в.	прийти к выводу, что в период острых социальных катаклизмов суици-
идальность снижается, с переходом же к нормальной жизни число само¬
убийств растет. Действительно, в 1923 г. на 100 тыс. жителей пришлось уже
32,6 случая самоубийства, а в 1929 г.— 37,5. Вначале, кажется, судя по
имеющимся в распоряжении исследователей пока еще отрывочным дан¬
ным, волна суицида начала несколько снижаться. Потом, в годы фор¬
сированной индустриализации и насильственной коллективизации, пошел
обратный процесс. В 1930 г. в Ленинграде было зарегистрировано 30,4
случая самоубийств на 100 тыс. человек; в 1931 — 23,7; в 1932 — 23,9;
в 1933—32,2; в 1934^-26,8 ,8.
В 20-е годы самоубийства интенсивно изучались психиатрами и юри¬
стами. Делались попытки установить взаимосвязь между возрастом, социа¬
льным происхождением, национальностью, состоянием здоровья и причи¬
нами, непосредственно побудившими к суициду. Однако результаты ис¬
следований никак не учитывались затем в социальной практике. Напротив,
постепенно становилась общепринятой точка зрения, отраженная еще в ре¬
золюции II психоневрологического съезда (1924 г.): «Та нервно-психическая
атмосфера, которая создается в советской общественности, является луч¬
35

шим предупреждающим и лечебным средством для борьбы с нервно-
сихическими болезнями». Общественному мнению навязывалась мысль,
что только социально неполноценные люди склонны к самоубийству. Вы¬
ступая на XXII Ленинградской губернской конференции ВКП(б) в декабре
1925 г., Е. М. Ярославский говорил, что самоубийцами могут быть лишь
личности «слабонервные, слабохарактерные, изверившиеся в мощь и силу
партии» 19.
Одна из вспышек суицида, связанная с трагической гибелью в 1925
г. С. А. Есенина, явилась толчком к раскручиванию мощной идеологи¬
ческой кампании. Пролетарский снобизм не позволил комсомольским
и партийным активистам трезво оценить ситуацию. Мировая история
уже знала подобные явления. Они в психологии и психиатрии получили
название «эффект Вертера» (в память о герое романа Й. В. Гете). По¬
кушение на самоубийство под влиянием примера характерная и вовсе
не зависящая от социального происхождения черта поведения молодежи.
Но даже простые размышления в этом направлении становились не¬
возможными в условиях формировавшейся монопольной большевистской
идеологической системы.
Летом 1926 г. исполком Ленинградского облсовета совместно с губко-
мом ВЛКСМ провел обследование случаев самоубийств среди молодежи.
В докладе инструктора губкома комсомола отсутствуют цифровые данные,
так как они были засекречены и переданы в органы О ГПУ. Однако документ
содержит много примеров, которые позволяют сделать вывод, что «упадни¬
ческие настроения» с вытекающими последствиями были широко распрост¬
ранены не только среди интеллигенции, но и среди представителей рабочего
класса, хотя, но мнению докладчика, средний самоубийца являлся «закон¬
ченным типом, интеллигентом-нытиком, склонным к самобичеванию» 20.
Комсомолки «Красного треугольника» в 1928 г. считали закономерной
причиной суицида своей подруги отрыв от коллектива: «Она совсем опусти¬
лась, и ей ничего не оставалось делать, как отравиться». Молодые рабочие
завода «Электросила» в 1931 г. так оценили поведение покончившего с со¬
бой комсомольца: «Это выродок... Он в коллективе активно не работал
и был связан с одиночками» 21. Все документы такого рода тех лет проник¬
нуты стремлением внушить человеку, что в советском обществе у трудя¬
щихся не может быть причин, побуждающих к суициду. Между тем, по
наблюдениям специалистов, существует тип личности, который независимо
от социального положения склонен, не выдерживая напряжения, избавлять¬
ся от стрессовых ситуаций любым доступным путем, вплоть до ухода из
жизни. В царской России самоубийство считалось асоциальным явлением.
Людей, лишивших себя жизни, запрещали хоронить по церковному обряду.
Незаконными в правовом отношении являлись их предсмертные распоря¬
жения. За неудачную попытку суицида человека могли подвергнуть тюрем¬
ному заключению. Советский строй внешне был более зерним к самоубий¬
цам. Но как любая система, сросшаяся с институтами идеологического
воздействия, будто то церковь или ее аналог в виде партийных органов,
Советское государство не могло остаться безразличным к причинам, толка¬
вшим людей на добровольную смерть, ибо стремилось управлять лич¬
ностью во всех сферах: производственной, общественной, политической
и даже интимной. Ведь суицид в определенной степени является свидетель¬
ством свободного выбора человеком своей судьбы. А это вовсе не устраива¬
ло советскую власть.
И в 30-е годы о фактах самоубийства перестали писать. Резкой критике
был подвергнут роман В. В. Вересаева «Сестры», вышедший в 1933 г.,
в частности за то, что его главный герой, рабочий парень Юрка, повесился
под впечатлением методов раскулачивания. Заметное влияние на обще¬
ственное мнение оказала книга Н. А. Островского «Как закалялась сталь»
(1932 - 1934 гг.), автор которой назвал самоубийство предательством дела
революции. Подобное отношение к личному решению человека о возмож¬
ности продолжения своей жизни сродни религиозной установке, согласно
которой самоубийца считается грешником.
36

Хотя советские и партийные структуры официально не признавали
наличия самоубийств в СССР, они пристально следили за их динамикой.
Сведения о любых фактах добровольного ухода из жизни, фиксируемые
милицией, систематически поступали, в особенности после 1934 г., в Ленин¬
градский обком ВКП(б) и лично А. А. Жданову. В 1935 г. он, в частности,
тщательно рассматривал два таких сообщения, и одно касалось самоубий¬
ства работницы завода «Вулкан», которая, перед тем как повеситься, убила
своих детей 3 и 5 лет и оставила записку: «Сделала сама я от худой жизни».
Подобный случай не вписывался в картину жизни нового труженика, кото¬
рую рисовала советская пропаганда.
Суицид коммуниста в обстановке политического психоза, раздутого
после убийства С. М. Кирова, рассматривался как косвенное доказательст¬
во вины перед партией. Это в дальнейшем могло повлиять даже на судьбу
родных и близких самоубийцы. Когда такие случаи стали общеизвестными,
то в минуты психологического срыва, влекущего за собой суицид, люди
начали оставлять довольно своеобразные записки. Зимой 1937 г. в одной из
больниц застрелился лежавший там член ВКП(б) с 1905 года. Его пред¬
смертная записка: «В смерти своей прошу никого не винить. Мучительные
физические боли не дают мне возможность переносить их дальше. Полити¬
ки в моей смерти не ищите. Был постоянно верен своей партии ВКП(б)
и остался верен. А Великому Сталину нужно сейчас, как никогда, провести
твердый и решительный разгром всех остатков вражеских партий и классов.
Никаких отступлений. Жалею, что меня покинули силы в этот момент.
Поддержите все же, если можете, товарищи, материально и морально мою
семью. Прощайте. Счастливо и радостно стройте свою жизнь. Рот
фронт» 22.
Маргинализация, то есть появление побочных, люмпенских слоев в го¬
родском населении 30-х годов, резко усилилась, что тоже явилось толчком
к росту суицида. Однако, как и в ситуации с хулиганством, советская
система предпочитала рассматривать самоубийства лишь с политической
точки зрения. Это мешало разумно подойти к выяснению причин возник¬
новения у лиц определенного склада ощущения безысходности.
С тех же идейно-политических позиций рассматривалась такая сторона
теневой жизни советского города, как проституция. В Петрограде накануне
Февральской революции она процветала. Врачебно-полицейский коми¬
тет — административно-медицинский орган, призванный следить за рас¬
пространением венерических болезней и организовывать контроль за форм¬
ами сексуальной коммерции — отмечал наличие в городе примерно 12—15
тыс. женщин, промышлявших проституцией. Мечтатели и максималисты
весны русской революции полагали, что достаточно будет объявить всех
людей свободными, как порок исчезнет. Но на деле процесс пошел в обрат¬
ную сторону. Сначала Временное правительство, потом советское сто¬
лкнулось с большой группой женщин, которые, несмотря на все социальные
катаклизмы, торговали своим телом. Тем же продолжали заниматься бы¬
вшие профессионалки, освободившиеся от неусыпного ока Врачебно-поли¬
цейского комитета, сметенного революцией.
К проституции как подсобному промыслу прибегали служившие в мно¬
гочисленных учреждениях «совбарышни», надеясь увеличить скудный паек
или получить ордер на жилье. Нередко расплачивались собой с желез¬
нодорожными проводниками или начальниками заградительных отрядов
женщины, ехавшие в пригород, чтобы выменять продукты на вещи. В пе¬
рвый год пролетарской диктатуры в Петрограде функционировали притоны
и тайные дома свиданий. Как и прежде, проститутки обслуживали клиентов
в гостиницах. Нередко во время облав 1918 г. в номерах, как свиде¬
тельствуют документы Комиссии по борьбе с проституцией, обнаруживали
матросов и красноармейцев, «предающихся разврату с женщинами вообще
и, в частности, с несовершеннолетними». Были случаи, когда явившиеся
для совершения обыска колебались «между выбором исполнения своего
служебного долга и уступкой соблазну воспользоваться находящимися
там женщинами».
37

Голод 1919 г. значительно снизил рост проституции. Резкий отток
населения в деревню, карточная система, закрытие увеселительных заведе¬
ний, периодическое введение комендантского часа, другие атрибуты военно¬
го времени не способствовали развитию древнейшей профессии. Но уже
в начале 1920 г. этот институт стал возрождаться. В июне того года тайным
промыслом занимались относительно постоянно 17 тыс. жительниц Петро¬
града. Особый расцвет проституции начался с возрождением товарно-
денежных отношений при нэпе. В милицейских документах середины 1922 г.
отмечалось: «Все более или менее оживленные улицы города в вечерние
и ночные часы кишат... женщинами, откровенно торгующими своим телом
и обращающими на себя внимание вызывающим поведением»; в конце 1922
г. проституцией промышляло около 30 тыс. женщин 23. Эта цифра остава¬
лась почти неизменной до конца 20-х годов.
Но контингент проституток менялся, ибо на смену одним, исчезнувшим
либо оставившим свое занятие, приходили другие. Сначала эти ряды попол¬
няли безработные, домашняя прислуга, чернорабочие, порою бывшие дво¬
рянки. К концу 20-х годов резко выросло среди них число крестьянок,
составлявших теперь более 2/з всех проституток Ленинграда. Бывшие жи¬
тельницы сельской местности, втянутые в городскую жизнь в результате
коллективизации, часто не могли найти работу и не имели жилья, что
вынуждало их проституировать. В 1933 г. на улицах Ленинграда появились
торговавшие собой украинки, бежавшие or голода.
После введения в 1932 г. паспортов ряды проституток начали стабиль¬
но пополнять представительницы рабочего класса. В 1934 г. они составляли
уже более 60% продажных женщин. Этот факт полностью опровергает
фигурировавший в советской литературе тезис, что ряды проституток в эпо¬
ху социализма множились за счет «деклассированных слоев: дочерей бы¬
вшей буржуазии и дворянства». А данные 1936 г. вообще свидетельствуют
о резкой пролетаризации слоя проституток. Кроме того, как правило, то
были не просто работницы, а лица, имевшие определенную специальность.
Материалы компетентных органов, занимавшихся борьбой с проституцией,
свидетельствуют: «Работница ударница завода «Краснознаменец» пьян¬
ствует и занимается развратом», «Владимирова М. имеет четырех детей,
работает на ткацкой фабрике, водит к себе на квартиру мужчин», и т. д., и г.
п. Такова новая, сугубо советская черта жизни Ленинграда. До революции
систематически проституировали женщины без профессии или не желавшие
трудиться именно на фабрике. Владевшие конкретным ремеслом пред¬
почитали жизни проститутки труд на производстве. Сказывалось также
отсутствие паспорта у особ, промышлявших торговлей своим телом. После
революции в менталитете горожанок наметились серьезные изменения.
Доказательством служит развитие «подсобной» проституции среди работа¬
ющих женщин.
Опасной была тенденция к росту в рядах торгующих собой семейных
женщин, особенно разведенных. Последние к 1936 г. составляли почти
половину всех особ, состоявших на учете в ленинградской милиции. Это
свидетельствовало и о непрочности «социалистической семьи», и о матери¬
альных невзгодах, выпадавших на долю людей, вступавших в брак. В царс¬
кой России наблюдалась обратная ситуация: выход замуж нередко спасал
женщину от панели. Наконец, советский город стал характеризоваться
также наличием контингента проституток из числа коренных жительниц —
представительниц двух, а то и трех поколений горожанок.
Произошли изменения и в формах проституции. Попытки возрождения
домов свиданий строго пресекались. Тем не менее, в 20-х — 30-х годах
существовали нелегальные притоны. Осенью 1924 г. в Ленинграде прошел
скандальный процесс по делу двух притонодержательниц. Через год рас¬
сматривалось дело некоей С., которая организовала дом свиданий у себя на
квартире. Обвинительное заключение констатировало: «С. с девицами об¬
ходится сурово, берет себе львиную долю их заработка, она умело их
держит в беспрекословном подчинении угрозами сообщить о них в мили¬
цию». Еще и в 1936 г. правоохранительные органы отмечали наличие
38

притонов. Один из них функционировал в д. 48 по ул. Дзержинского,
клиентуру вербовала санитарка Туберкулезного института. Девиц в притоне
было семеро, за сеанс брали по 5 рублей.
Основной формой проституции оставалась уличная. В начале 20-х
годов такие женщины, как и до революции, группировались вокруг гости¬
ниц, ресторанов и кафе в центре города с целью заполучить богатого
клиента. С конца 20-х годов положение стало меняться: проституток вытес¬
нили с центральных улиц, и они перебазировались в рабочие кварталы, где
находили потребителей около пивных, семейных бань и даже у заводских
проходных в дни получки. Многие, тайно занимавшиеся проституцией,
были прочно связаны с уголовным миром. Выросли ряда тех, кто обкрады¬
вал своих клиентов, не предоставляя им предполагавшихся интимных услуг.
Увеличилось число женщин, совмещавших обе эти профессии: проститутки
и воровки.
В 1935 г. начальник ленинградской милиции С. Г. Жупахин доклады¬
вал в Ленсовет: «Проституция и преступность тесно связаны между собой,
34% зарегистрированных проституток в 1934 г. непосредственно участвова¬
ли в разного рода преступлениях — большинство кражи, ряд случаев
ограблений и раздеваний пьяных». Среди приведенных им примеров —
убийство четырьмя 18-летними проститутками 80-летнего старика в Царс¬
ком Селе с целью ограбления 24.
Изменения в облике проституток явились во многом следствием той
политики, которую вело по отношению к ним советское государство. Об
этом свидетельствует и трансформирование системы социальной реабили¬
тации падших женщин. Она имела свою дореволюционную историю. В Пе¬
тербурге существовали дома милосердия, а также общества, защищавшие
права таких женщин и помогавшие им вернуться к нормальной жизни.
Появилось в ходе подготовки к Всемирному конгрессу по вопросу о торге
женщинами Российское общество защиты женщин (РОЗЖ); в утвержденном
в 1900 г. уставе оно ставило своей задачей содействие «предохранению
девушек и женщин от опасности быть вовлеченными в разврат и возвраще¬
нию уже падших женщин к честной жизни». Организаторы общества стре¬
мились наладить тесный контакт с Врачебно-полицейским комитетом
и Министерством внутренних дел, без чего невозможно было бы осуществ¬
лять правовые консультации, которыми занимались в этих ведомствах
отделы расследования и юридический. Туда могли обратиться женщины,
нуждавшиеся в личной защите, в том числе от агентов Врачебно-полицейс¬
кого комитета. При этом решались также вопросы материального обеспече¬
ния, трудоустройства и жилья.
Накануне революции РОЗЖ, находившееся под патронажем принцессы
Е. Г. Ольденбургской, было не единственной организацией, занимавшейся
социальной реабилитацией проституток. Существовали общества попечите¬
льства молодых девиц, женской взаимопомощи, другие объединения внепо-
литического характера. Их деятельность, опиравшаяся на государственные
установки, не смогла остановить ни рост заболеваний венерическими болез¬
нями, ни увеличение числа проституток. Но эти организации были в состоя¬
нии оказать индивидуальную помощь жертве обстоятельств. Основой их
успешной деятельности являлась прочная государственность, необходимая
для развития любых форм благотворительности.
Советская власть частично использовала дореволюционный опыт, но ее
линия в этой деликатной сфере приобрела уродливые формы. В советском
городе тоже имелись дома милосердия, а в Ленинграде открылся в 1928 г.
спецпрофилакторий. Первоначально женщин в него набирали добровольно
и по путевкам венерологической больницы им. В. М. Тарновского, причем
ограничивали прием проституток с большим стажем, а насильно в учрежде¬
нии никого не держали. 1 мая 1929 г. обитательницы этого профилактория
вышли отдельной колонной на демонстрацию. Но то был последний «гло¬
ток свободы». Тогда же началось превращение лечебно-реабилитационного
учреждения в исправительное учреждение закрытого типа с полутюремным
режимом, а проституток теперь отправляли туда насильно.
39

Изменился обслуживающий персонал. Первоначально он состоял из
профессиональных медиков. Затем заведение возглавила М. J1. Маркус,
жена Кирова, не имевшая специального образования и вообще малограмот¬
ная. Отсутствие знаний она стремилась восполнить партийным рвением.
Судя по воспоминаниям дезинфектора диспансера Д. В. Шамко, она следи¬
ла, чтобы ее подопечные не бегали на ночной промысел. Основными
методами перевоспитания она считала «большевистское слово» и «хорошие
примеры». Но все это было малоэффективным: спецконтингент плохо
внимал внушениям жены первого секретаря обкома ВКП(б). Часто случа¬
лись бунты подопечных. Об одном из таких рассказала Шамко: «Девицы
вытолкали за двери все руководство профилактория, затащили к себе
швейцара и стали предлагать ему провести время с любой; когда он
отказался, они раздели его догола и под общий хохот объяснили свой
поступок тем, что их не выпускают в город, а у них большая потребность
и нужда в мужчинах». В 1930 г. Маркус «перебросили» на другую работу,
а ее девиц определили в Свирскую спецколонию с лагерным режимом.
Дикие формы приобрела и система добровольных обществ, деятельность
которых должна была быть направлена в помощь падшим. В дореволюци¬
онной России в такие организации вступали прежде всего врачи, юристы
и священнослужители. Примером может служить деятельность Вениамина,
будущего митрополита Петроградского, расстрелянного в 1923 году. Те¬
перь к борьбе с проституцией, как указывалось в постановлении обкома
ВКП(б) от октября 1929 г., пытались «привлечь широкую пролетарскую
общественность» 25,
Во всех районах Ленинграда создавались общественные комиссии
по борьбе с проституцией, куда входили преимущественно молодые ра¬
бочие, студенты, комсомольцы. Им давалось поручение вылавливать па¬
нельных девиц и отправлять в профилакторий. Подобный подход к делу
оказался чреват эксцессами. Членов комиссии нередко дразнили, называли
«шефами над девицами», а когда в диспансер направили работать сту¬
дентов Грушевского и Васильева, то спустя год обоих уволили и отдали
под суд за устройство в баре на Невском ночных «афинских оргий» 26.
Даже в такой специфической форме общественные организации помощи
падшим просуществовали недолго, и в начале 30-х годов советское го¬
сударство перешло в этой сфере к репрессивным мерам. Это означало,
что болезнь не излечена, а загнана внутрь и при неблагоприятной ситуации
даст рецидив. Советское общество не нашло эффективных методов борьбы
с проституцией. К тому же переродилось извечное человеческое понятие
милости к падшим, которое все сильнее обретало политический смысл,
то есть становилось на путь в тупик, где не существует разумного
подхода к неофициальной жизни граждан.
Самой распространенной формой нарушений норм обычной жизни
оставалось, конечно, пьянство. Сначала советская власть сохраняла тради¬
цию отрицательного отношения к нему. Продажу алкогольных напитков
запретили в России еще в первую мировую войну. В декабре 1919 г.
декретом СНК «О воспрещении на территории РСФСР изготовления и про¬
дажи спирта, крепких напитков и не относящихся к напиткам спиртосодер¬
жащих веществ» их производство было национализировано, прибыль от
продажи поступала государству. Тот же декрет предусматривал меры борь¬
бы с пьянством, но они никогда реально не осуществлялись.
Невыполнение в годы гражданской войны правовых санкций против
пьянства было связано отчасти и с идеализацией облика рабочего. Не¬
которые руководители советского государства в первые годы после ре¬
волюции не могли себе представить, что злоупотребление спиртными на¬
питками — живучий порок. В. И. Ленин совершенно серьезно считал, что
пролетариат вообще «не нуждается в опьянении, которое оглушило бы
его или возбуждало. Ему не нужно ни опьянение половой несдержанностью,
ни опьянение алкоголем». Максимализмом наполнены слова Ленина на
XI съездЕ РКП(б) в марте 1922 г. о недопущении торговли сивухой 27.
Подобные установки делали излишней систематическую антиалкогольную
40

пропаганду, рассматривавшуюся к тому же как пережиток буржуазного
общества.
Декретом Совнаркома СССР от 28 августа 1925 г. продажа водки была
официально разрешена. По имени тогдашнего предсовнаркома А. И. Рыко¬
ва ее в народе именовали «рыковкой». По утверждению И. В. Сталина
в ноябре 1927 г., такая торговля была необходима как средство извлечения
оборотных средств «для развития нашей индустрии своими собственными
силами» 28. Вскоре эта торговля стала существенным дополнительным вну¬
тренним финансовым источником осуществления форсированной индустри¬
ализации. Доля от продажи спиртных напитков в госбюджете выросла с 2%
в 1923/24 финансовом году до 12% в 1927/28 году. Власти разрешили почти
безудержно наращивать производство алкоголя. Сотни тысяч литров «ры-
ковки» делали свое черное дело. В Ленинграде в 1926—1927 гг. годовое
потребление спиртных напитков на душу населения достигло 59 литров.
Рост пьянства заставил президиум Ленсовета принять в октябре 1926 г.
решение об организации первых в СССР вытрезвителей. Резко увеличилась
смертность в результате отравления спиртным: с 2,6 случая на 100 тыс.
человек в 1922 г.— до 44 в 1928 году. Возросло число лиц, страдающих
алкогольными психозами: в 1922 г. они составляли 2% всех зарегист¬
рированных душевнобольных, в 1927 г.— около 19%. Что касается антиал¬
когольной пропаганды, то ее пик пришелся на конец 1928 — начало 1929 г.
(время Всесоюзного комсомольского культпохода). Но осуществление дли¬
тельных планов такого рода не могло проводиться кампанейским путем
или посредством лозунговой агитации.
Лечебно-профилактические мероприятия в молодежной среде свелись
к политсудам и участию в закрытии питейных заведений комсомольскими
отрядами «легкой кавалерии». Кампания государственной борьбы с пьян¬
ством была к 1930 г. в основном закончена и тоже имела яркой выраженный
политический характер. Одновременно с созданием Общества борьбы с ал¬
коголизмом (ОБСА), образованного в феврале 1928 г., в Ленинграде осуще¬
ствили разгром трезвеннической секты чуриковцев, которая, в отличие от
ОБСА, пользовалась популярностью у рабочих, зато внушала подозрение
властям своей «буржуазной» формой пропаганды трезвости.
В 30-е годы осуждению алкоголизма партийно-советское государство
еще сильнее стремилось придать политический оттенок. Лиц, злоупотребля¬
вших спиртным, стали возводить в ранг не только жертв влияния идей
капитализма, но и приспешников «троцкистско-зиновьевской банды». При¬
зывы ЦК ВЛКСМ к Международному юношескому дню в 1936 г. гласили:
«Пьянки — главный метод вражеской работы среди молодежи». На уровне
обыденного сознания этот лозунг преломлялся в жизнь весьма своеобразно.
В 1937 г. на конференции рабочей молодежи «Красного треугольника»
говорилось о Б. П. Корнилове, авторе слов знаменитой «Песни о встреч¬
ном», трагически погибшем год спустя: «Он, конечно, поэт, но страшная
пьяница и потому стал врагом народа». Не случайно при опросах в конце
30-х годов напуганные граждане не давали таких откровенных ответов
относительно выпивки, как в 20-е годы. Тогда многие опрашиваемые
рабочие или студенты смело делились своими проблемами с врачами
и исследователями. Теперь они боялись говорить правду. А статистика
тоже старательно врала, сообщая заведомо заниженные цифры 29.
Повседневность советского города 20—30-х годов демонстрирует стре¬
мление советского государства расценивать любое отклонение от норм
с позиций политической конъюнктуры. Властные структуры так и не смогли
тогда найти разумный подход к девиантному поведению части граждан
и встали на путь репрессий. В общественной жизни это вело к забвению
интересов личности и лишало возможности создать институты социальной
помощи людям, склонным к негативной девиантности. Такая общественная
практика определила и направление научных исследований: вплоть до
недавнего времени обобщалось лишь положительное в формировании со¬
ветского городского социума.
41

* * *
Еще об одной из форм неофициальной жизни горожан — азартных
играх — см. документы в этом номере журнала в рубрике «Публикации».
Примечания
1. Из работ иного типа см.: БОРДЮГ ОВ Г. А. Социальный паразитизм или социальные
аномалии. (Из истории борьбы с алкоголизмом, нищенством, проституцией, бродяжниче¬
ством в 20—30-е годы).— История СССР, 1989, № 1.
2. СМИРНОВ Г. Л. Советский человек. М. 1971, с. 278—293.
3. АФАНАСЬЕВ В. С., МАТОЧКИН И. В. К вопросу о понятии антиобщественного
поведения.— Вестник Ленинградского университета, 1979, вып. 3; Социальные
отклонения. М. 1984.
4. ГИЛИНСКИЙ И. Я. Социология девиантЕюго поведения как специальная социологичес¬
кая теория.— Социологические исследования, 1991, № 4.
5. ВАСИЛЕВСКИЙ Л. М, Проституция и рабочая молодежь. М.-Л. 1924, с. 20.
6. ОСТРОУМОВ С. С. Преступность и ее причины в дореволюционной России. М.
1960, с. 208.
7. Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петер¬
бурга (ЦГА ИПД СПб), ф. 16, on. 1, д. 100, л. 20.
8. Хулиганство и преступление. JI.-M. 1927, с. 24 26.
9. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 298, он. 2, д. 58, л. 44—45.
10. ЦГА ИПД СПб, ф. 157, on. 1. д. 4, л. 27	28: см. также: Хулиганство и поножовщина. М.
1927; Хулиганство и хулиганы. М. 1929.
11. Красная нива, 1928, № 4, с. 15.
12. Центральный государственный архив Санкт-Петербурга (ЦГА СПб), ф. 142, on. 1,
д. 3, л. 25.
13. ЦГА ИПД СПб, ф. К-881, оп. 10, д. 190, л. 17 23.
14. Центр хранения документов молодежных организаций, ф. 1, оп. 3, д. 124, л. 80.
15. Смена, 1937, № 12, с. 19 20.
16.	ЦГА ИПД СПб, ф. К-881, on. 1, д. 180,	л.	13.
17.	Уголовный кодекс РСФСР. М. 1946, с.	108	- -109.
18. ГАРФ, ф. 7384, оп. 2с, д. 52, л. 7.
19. Партийная этика: документы и материалы, М. 1989, с. 246.
20.	ЦГА СПб, ф. К-601, on. 1, д. 735, л. 1.
21.	Там же, ф. К-156, on. 1 а, д. 18, л. 17; ф.	К-1791.	on. 1, д. 9, л. 9.
22.	Там же, ф. 24, оп. 2в, д. 1191, л. 5; д. 1197, л. 164; д. 2332, л. 115.
23.	Там же, ф. 2815, on. 1, д. 522, л. 26; ф. 33, оп. 2, д. 371, л. 7.
24.	ЦГА ИПД СПб, ф. 24, оп. 2в. д. 2501, л. 61—62; ЦГА СПб, ф. 7384,	оп. 2, д. 59,	л. 682 -684.
25.	Музей С. М. Кирова, ф. V, д. 663, л. 4; ЦГА ИПД СПб, ф. 16, оп.	174,	д.	174,	л. 3.
26.	Музей С. М. Кирова, ф. V, д. 663. л. 3.
27. ЦЕТКИН К. Воспоминания о Ленине. М. 1955, с. 50; ЛЕНИН В. И. Полн. собр.
соч. Т. 45, с. 120.
28. СТАЛИН И. В. Соч. Т. 10, с. 232.
29. ЦГА ИПД СПб, ф. К-881, oil, 1. д. 190, л. 21; Комсольская правда, 5.IX.1936.

Были ли антивоенные стачки
в России в 1914 году?
Ю. И. Кирьянов
Как известно, международная социал-демократия накануне первой мировой
войны довольно активно обсуждала вопрос о методах реагирования проле¬
тариата в случае, если она разразится. Г. Эрве и Ж. Жорес выдвигали идею
организации всеобщей стачки протеста. Однако когда война началась,
такую стачку провести не удалось. В литературе отмечалось, что на поведе¬
ние рабочих различных стран негативное влияние оказали тогда социал-
демократы, скатившиеся к «ура-патриотизму», шовинизму. Такое заключе¬
ние сопровождалось оговоркой, что единственным исключением были ра¬
бочие России, которые благодаря своим революционным традициям и уси¬
лиям большевиков выступили с антивоенных позиций '. Вот выдержка из
сравнительно недавно изданной работы:
«Первая мобилизация в армию, проводившаяся в России с 18 июля по
1 августа 1914 г., ознаменовалась широчайшими массовыми выступлениями
запасных из рабочих и крестьян. Как правило, они носили стихийный
характер и «были инстинктивным протестом против войны и ее винов¬
ников». Такого широкого движения протеста против империалистической
войны не было ни в одной стране мира» 2. И далее обычно шел перечень
различных мест Российской империи — от Петербурга до Кавказа, Укра¬
ины, Урала и Сибири, — где прошли в июле 1914 г. антивоенные стачки
и иные антивоенные выступления. Так выглядели эти события и в специаль¬
ных работах об отношении рабочих и крестьян к началу мировой войны 3,
и в общих монографиях о рабочем классе.
Вот как описывается поведение рабочих после объявления войны в кол¬
лективной монографии: «Антивоенные выступления пролетариата не огра¬
ничились только Петербургом и Москвой. Волнения рабочих, а также
запасных и крестьян были отмечены в Твери, Н. Новгороде, Самаре, Риге,
на Украине (Киев, Харьков, Екатеринослав, Луганск, Макеевка, Бахмут,
ст. Ясиноватая, некоторые уезды Киевской, Волынской и Подольской губ.),
в Белоруссии (Мозырский, Игуменский, Пинский, Сенненский уезды), а так¬
же на Юге России (Парамоновский, Софиевский, Веровский, Варваропольс¬
кий, Александровск-Грушевский рудники), в Азербайджане (Баку, включая
Балахано-Сабунчинский район, Гянджа, Евлах, Доляр, Тауз, Акстафа),
в Царицыне, Людинове (Калужская губ.), в ряде мест Урала и Сибири...
В большинстве случаев это были волнения мобилизованных, отправляемых
Кирьянов Юрий Ильич доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института
российской истории РАН.
43

в действующую армию. Но даже эти стихийные бунты были инстинктивным
протестом против войны» 4. Это не что иное, как пересказ текста из т. 2
«Истории КПСС», изданного полтора десятилетия назад.
Литература 20-х годов этот сюжет обходила молчанием или освещала
в том духе, что «война сразу водворила «порядок», который на протяжении
1914 г. ничем не нарушался». «Военные месяцы 1914 г.,— писал
М. С. Балабанов,— совершенно не отмечены политическими выступлени¬
ями, если не считать волнений, имевших место в Лысьвенском заводе
на Урале в связи с мобилизацией» (одни рабочие потребовали выдачи
пособия, как в 1904 г., другие — двухнедельного заработка). «Заводо¬
управление медлило с ответом, и на этой почве произошли крупные
беспорядки», в ходе которых было применено огнестрельное оружие.
В другом месте Балабанов писал: «Быстро проходил патриотический
угар, несмотря на все усилия, которые делались, чтобы прикрепить рабочих
к империалистической колеснице» 5.
Но еще в 1923 г. в примечании «От редакции» к статье В. Васильевской
«забастовочное движение в Петрограде за 1914 -1916 гг. по агентурным
данным», опубликованной в журнале «Пролетарская революция», отмеча¬
лось: «Существует общераспространенное мнение, что в первые годы войны,
и особенно в первые дни после ее объявления, рабочее движение как бы
сразу приостановилось, по крайней мере будто бы почти прекратились
забастовки на фабриках и заводах. Это далеко неверно. Рабочие петербургс¬
ких заводов не переставали прибегать к своему обычному средству борьбы
во все время войны, начиная с самого первого дня мобилизации» 6. Так была
заложена схема той трактовки отношения рабочих к объявлению войны,
которая затем утвердилась в советской литературе. Это давало иногда
основание делать далеко идущие заключения о гегемонии пролетариата
в общественном движении чуть ли не с первых дней военного времени 7.
Попытка пересмотреть традиционный подход к освещению выступле¬
ний рабочих и крестьян в период первой мобилизации (с 16-17 июля по
1 августа 1914 г.) была предпринята на научной сессии 1964 г., посвященной
истории первой мировой войны. Но эта попытка практически не вышла за
пределы обсуждения вопроса на заседании одной из секций 8.
В зарубежной литературе вопрос об отношении рабочих России к всту¬
плению ее в войну специально не рассматривался. Общие же суждения на
этот счет, опиравшиеся на печать, а также на эмигрантскую мемуаристику,
сводятся к тому, что все классы населения, включая и рабочих, были
захвачены патриотическим настроением.
Однако некоторые основания для цитированных заключений о выступ¬
лениях рабочих в ходе июльской мобилизации имелись в официальных
документах. Так, в переписке Петербургского градоначальника отмечалось:
«19 июля, в связи с призывом запасных по мобилизации войск, возникла
забастовка на 21 предприятии с общим числом рабочих до 27 ООО человек.
Означенная забастовка, так же как и предыдущие, сопровождалась демо¬
нстративными выступлениями рабочих, причем толпа демонстрантов с фа¬
брики Эриксон, увидев партию запасных около 100 человек, следовавшую
в сопровождении околоточного надзирателя и 2 городовых на сборный
пункт, встретила их криками: «Долой войну!» и, окружив тесным кольцом,
стала сопровождать партию пением «Рабочей Марсельезы», требуя от
чинов полиции роспуска по домам запасных. Далее означенную партию
запасных, частью смешавшихся с демонстрантами, встретила вторая толпа
демонстрантов, рабочих-лесснеровцев, и с криками: «Бей полицию» набро¬
силась на чинов полиции, сопровождавших запасных, причем все три поли¬
цейских чина были ушиблены камнями и у одного из городовых, упавшего
от удара камнем, был кем-то из толпы похищен револьвер. Демонстранты
были рассеяны прибывшим разъездом конных городовых. Разбежавшиеся
запасные прибыли на сборный пункт сами, а частью были собраны на месте
происшествия» 9. Далее в этом же документе говорилось еще об одной
подобной демонстрации около городской думы 10.
Этот документ истолкован большинством авторов как указание на
44

антивоенную стачку 19 июля с участием 27 тыс. рабочих 21 предприятия
столицы. Некоторые авторы делали даже наращения приведенных показа¬
телей 11. Между тем оснований для этого нет. Такого рода «стачки» пред¬
ставляли собой всего лишь невыход на работу в первые дни после объявле¬
ния мобилизации в связи с призывом в армию или проводами в армию
близких и не имели антивоенного характера. Эти выступления не сопровож¬
дались предъявлением каких-либо требований, что является характерным
признаком стачки как формы социального протеста (не было и выражения
протеста со стороны «стачечников»). Возможно, имелись попытки исполь¬
зовать возникшую ситуацию для организации антивоенных стачек, но
провести их не удалось. Были отмечены лишь три кратковременных антиво¬
енных уличных выступления демонстративного характера.
Спустя два года в Отчете фабричной инспекции о стачках за август 1916
г.	впервые для характеристики случая, подобного описанному выше, вво¬
дится понятие «приостановка работ», что гораздо точнее отражало истин¬
ное положение. «В Московской губ. 16 и 17 августа,— говорилось в От¬
чете, на некоторых фабриках и заводах приостановлены были работы
в связи с объявлением Румынией войны Германии» 12.
Правильность такого объяснения подтвердили полицейские чиновники.
Так, в записке Отделения по охранению общественной безопасности и по¬
рядка в столице от 25 сентября 1914 г. отмечалось: «Со времени открытия
военных действий в Петербурге не было ни одной забастовки и было
бы крайне желательным поддержать патриотическое настроение боль¬
шинства петроградских рабочих, что может быть с успехом выполнено,
если на основании военного положения будет запрещено заводчикам
и фабрикантам уменьшать расценки во время военных действий» 13. В дру¬
гом документе говорилось: «В июле 1914 г. в Петрограде имели место
большие рабочие беспорядки. С объявлением войны на всех фабриках
и заводах усердно и дружно приступили к работам. Признаки брожения
обнаружились впервые только в июле 1915 г., когда, с одной стороны,
стали значительно подниматься цены на предметы первой необходимости,
а с другой, когда военные неудачи могли явиться достаточно удобным
поводом для агитации». Косвенно это подтверждает доклад Петроградс¬
кого охранного отделения от 21 июля 1914 г., характеризующий положение
в столице: «21-го июля прошло в Петербурге совершенно спокойно,
никаких противоправительственных демонстративных выступлений не бы¬
ло... Работа сего числа не производилась совсем или частично только
в 9 фабрично-заводских предприятиях... не работало всего 4037 человек,
из них 2876 — по экономическим причинам и 1161 — в связи с ликвидацией
минувшей общей забастовки» ,4.
Подобная оценка положения в столице согласуется и со свидетельст¬
вами очевидцев, принадлежавших к различным общественным лагерям,
включая активных участников рабочего движения в столице. Один из них
вспоминал в 1923 г.: «19 июля по старому стилю началась война, которая
разбила все революционное настроение и ослабила его в огромной степени.
Десятки тысяч рабочих и сотни тысяч горожан, которые раньше сочув¬
ствовали движению, были совершенно выбиты из колеи и покорно шли на
призывные пункты» ”.
К пересмотру оценки поведения рабочих в июльские дни 1914 г. побуж¬
дают и документы о положении в Московской и других, провинциальных,
губерниях — Костромской, Владимирской, Калужской, Тверской. В литера¬
туре имеются указания на стачки протеста против войны, прошедшие будто
бы на ряде предприятий Москвы, на Людиновском заводе в Жиздринском
уезде Калужской губ., на вагоностроительном заводе в Твери 16. Однако эти
указания не подтверждаются источниками.
Вот что говорится в донесении московского градоначальника от 17
сентября: в Москве мобилизация прошла «в блестящем порядке. Над¬
вигавшаяся военная угроза сразу образумила рабочую массу, и забасто¬
вочная волна стихла. Великие общерусские интересы отодвинули на задний
план мелкие и ложно понимаемые классовые интересы. Здоровое русское
45

сознание победило в рабочих массах навязанную им «пролетарскую со¬
знательность». Партийные вожаки, которые в первые моменты этого мо¬
гущественного психологического и политического переворота в среде ра¬
бочих еще не вполне его осознали, вскоре вынуждены были отказаться
от своей политической работы в широких массах, чтобы не оказаться
в смешном положении ненужных и лишних людей». Пристав 2-го участка
Сущевской части Москвы отмечал: в июле «были однодневные забастовки
на фабриках Миллера, Дуке, табачного товарищества Габай и типографии
и переплетной Щетинина и Мартынова и несколько дней среди булочников,
но с объявлением мобилизации [17 июля] забастовки прекратились и на¬
строение рабочих обычное» 17.
В целом, судя по полицейскому «Обзору» деятельности РСДРП и ее
местных организаций, составленному в августе 1916 г., «относительное
затишье в рабочей среде Москвы наблюдалось почти до конца 1914 г.,
и даже состоявшийся в ноябре 1914 г. арест членов социал-демократической
фракции Государственной думы, хотя несколько и взволновал рабочие
круги, но особого влияния на их настроение не оказал, и это событие не
было в Москве отмечено никакими демонстративными выступлениями» 18.
В докладе начальника Костромского губернского жандармского управ¬
ления (ГЖУ) от 27 октября 1915 г. отмечалось, что «с самого начала войны
рабочая масса была настроена патриотично и не только не препятствовала
делу войны, но, насколько могла, помогала ему; такое положение дел
в рабочей массе продолжалось до нашего галицийского и последующего
отступления, когда под влиянием военных неудач стало замечаться недово¬
льство войной и возмущение существующим порядком в государстве» 19.
Калужский губернатор также высказывал удовлетворение: «Настроение
рабочего класса спокойное. До объявления мобилизации на Людиновском
Мальцовском заводе в Жиздринском уезде рабочие устроили забастовку,
носившую политический характер, причем они выкинули три флага — два
черных и один красный, и пытались петь революционные песни. Приня¬
тыми полицией мерами движение было прекращено, а на другой день все
рабочие приступили к работе. Объединение всего населения губернии на
почве патриотизма захватило собой и рабочий класс». Что же касается
выступления 1500 рабочих Тверского вагоностроительного завода, то ан¬
тивоенный характер имела лишь демонстрация (примерно 100 рабочих) 18
июля, то есть за день до объявления войны. Прекращение же работ на
заводе было связано с проводами родных и близких в армию 20.
«Политизация» выступлений рабочих в июле 1914 г. и придание
им антивоенной направленности встречаются и в литературе об Урале 21.
Между тем документы, на которые историки нередко при этом ссылались,
говорят совсем о другом. Как отмечалось во всеподданнейшем отчете
Пермского губернатора, мобилизация омрачилась «многочисленными бес¬
порядками». В 29 селениях призванные громили казенные винные лавки,
причем в шести случаях нападение было отбито полицейскими, а в 23
случаях вино призванными было расхищено. В четырех пунктах полиция
прибегла к оружию, вследствие чего было убито четверо и ранено
13 человек.
На Надеждинском заводе «призванные, бывшие рабочие, требовали
выдачи им пособия от заводоуправления, а затем толпою, к коей примкну¬
ли женщины и подростки, разгромили три частных пивных склада и поку¬
шались разгромить казенный винный склад и квартиру полицейского над¬
зирателя, ранив при этом околоточного надзирателя. Полиция так же
отбила нападение, причем из числа нападавших выстрелами было убито
2 и ранено 5, в том числе и две женщины». На Лысьвенском заводе «рабочие
и запасные нижние чины, не получив удовлетворения на свое незаконное
требование (оз крыть винные лавки.— /О. /Г.), заперли в конторе заводскую
администрацию и чинов полиции, облили здание керосином и зажгли его,
а выбегавших оттуда зверски убивали» 22. Как видно из документов, такие
выступления не имели антивоенного характера.
Не соответствует действительности утверждение ряда авторов, что 22
46

июля 1914 г. рабочие кузнечного цеха Красноярских железнодорожных
мастерских организовали стачку протеста против мобилизации в армию 23.
Это был типичный в подобном случае невыход на работу, связанный
с проводами родных и близких в армию.
Вот как характеризуются события в Донбассе, близ Макеевки, в донесе¬
нии полицеймейстера: «В полночь под 19 июля в окрестностях рудников
Парамонова в степи происходили небольшими группами сходки цеховых
рабочих рудников, которые после непродолжительных обсуждений приняли
решение: 19 июля отправиться им, рабочим, в г. Александровск-Грушевс-
кий с целью подстрекать рабочих, призванных по мобилизации на службу,
бросить военную службу и, в крайнем случае, настоять, чтобы призываемые
предъявили к правительству требования об обеспечении их семейств. 19
июля утром мастеровые шахты № 1 пошли в мастерские шахты Елпиди-
фор, и там сняли всех мастеровых под предлогом проводить всех мобилизо¬
ванных рабочих, затем пошли в кузницу, и там под тем же предлогом
захватили мастеровых, и разошлись по рудникам, видимо, с целью анти¬
правительственной пропаганды. Во главе забастовщиков стояли цеховые
И. Шведов, Чернокозов, П. и В. Алексеевы, Я. Грачев, Г. Попов, П.
и Г. Бойко. Цеховыми рабочими было решено: 19 июля вечером на работу
не являться, хотя многие рабочие других категорий и не явились означен¬
ного числа на работу, но остановки этих работ не носили характера
забастовки, так как у большинства не явившихся оказались призванными на
службу как родственники, так и односельцы — товарищи, которых они
и отправились проводить до города... Вообще же на рудниках Парамонова
по сегодняшний день было все спокойно» 24.
Едва ли подобные действия рабочих следует расценивать как «ан¬
тивоенную забастовку», хотя определенные шаги в этом направлении
ими делались. Но даже такие осторожные и половинчатые попытки ор¬
ганизовать антивоенные акции были тогда единичны. Результаты же
предпринятых усилий видны из донесения Донского областного жандармс¬
кого управления: 19 июля около 17 часов «толпа запасных нижних чинов
вместе с рабочими» макеевских заводов подошла к поселковому поли¬
цейскому правлению; сборище «предъявило требование к бывшему в то
время в управлении полицией приставу Макеевского горного района Jlo-
мовцеву сделать распоряжение об открытии казенных винных лавок».
Получив отказ, толпа «угрожала разгромом местных лавок». В связи
с этим был вызван взвод казаков. В конечном счете было применено
оружие, 10 человек убито и 15 ранено.
Донесение заканчивалось следующим выводом: «Сведениями, собран¬
ными самым тщательным образом — при помощи всех агентурных источ¬
ников, констатируется полное отсутствие политической подкладки во всем
происшедшем, что подтверждается также отсутствием каких бы то ни было
демонстративных выступлений со стороны рабочих на похоронах убитых.
Рабочие как заводские, так и рудничные отнеслись к совершившемуся
отрицательно. Ход работы нигде до настоящего времени не нарушался.
Все — без сомнения — только пьяное дело» 25. Примерно такая же картина
наблюдалась в других местностях Донбасса.
Подобные выступления мобилизованных имели место и при довоенных
призывах на военную службу. Газета «Правда», описывая такого рода
выступления накануне войны по линии Северо-Западной железной дороги,
называла их «бунтами новобранцев». В этих бунтах принимало участие
немало патриотически и монархически настроенных запасных. Подобные
выступления были отмечены и в русско-японскую войну, даже в таком
регионе, как Прибалтика, и были осуждены тогда газетой латышских
социал-демократов «СУра» («Борьба») 2б. Часто невыход на работу сразу
после объявления войны был связан с проводами в армию родных и близ¬
ких (как, например, на заводе Гельферих — Саде в Харькове 19 июля 27),
и эти действия также не имели антивоенного характера.
Приводимые в литературе сведения об «инстинктивном протесте про¬
тив войны и ее виновников» в некоторых местах Белоруссии также
47

основаны на своеобразной трактовке содержания документов. В донесении
начальника Минского ГЖУ отмечено, что 22 июля запасными «была
разгромлена в селе Буйновичах (Мозырского уезда) казенная винная
лавка» 28.
И в литературе о Закавказье говорилось о том, что трудящиеся массы
якобы «не только не принимали участия в так называемых «патриотических
манифестациях», но и открыто выражали свои антивоенные настроения,
демонстрацией которых явились начатые еще до войны и продолжавшиеся
после ее начала стачки бакинских и тифлисских рабочих, волнения среди
запасных полков и призывников в Баку и в других городах Закавказья,
среди рабочих Закавказской железной дороги и Главных мастерских Закав¬
казской железной дороги и другие» 29.
Неправдоподобно описаны в «Истории КПСС» июльские дни в Риге:
«Протест против начавшейся войны прокатился по всем крупнейшим цент¬
рам страны. Первые несколько дней войны не работало ни одно более или
менее крупное предприятие Риги, в различных районах города происходили
митинги и демонстрации» 30. В более поздней работе размах июльского
движения хотя и оценен скромнее, но опять в традиционном ключе.
Источником для утверждения об антивоенных выступлениях рижских
рабочих послужило сообщение в газете латышских социал-демократов
«Stradnieka Balss» («Голос рабочего») от 21 июля 1914 г. где говорилось, что
забастовали «Феникс» и «Унион», а на остальных предприятиях работа
прекратилась без объявления забастовки, и несколько дней в Риге не
работало ни одно крупное предприятие 31. Остановка предприятий в дни
проводов мобилизованных в армию — факт заурядный. Что же касается
«Феникса» и «Униона», то, надо полагать, речь в данном случае шла
о стачках, имевших место до объявления мобилизации и войны.
Вот как характеризовалась обстановка в Лифляндской губернии в по¬
следней декаде июля в донесении губернатора: «Весть об объявлении моби¬
лизации армии пришла в самый разгар забастовки. Тревожное настроение
среди рабочих сразу изменилось: забастовки были прерваны, рабочие стали
на работы, а в ближайшие затем дни принимали самое деятельное участие
в устраиваемых разными классами населения патриотических манифестаци¬
ях. Объявление войны было встречено рабочими с восторгом и в последу¬
ющие затем дни рабочие дали удивительный пример лояльности и предан¬
ности царю и отечеству... Как в рабочей среде, так и в остальных классах
населения мобилизация происходила в полном порядке, совершенно спо¬
койно и дружно» 32.
Все эти характеристики и заключения, сделанные по свежим следам,
подтверждаются и более поздними документами. В «Обзоре» деятельности
РСДРП, составленном Департаментом полиции в 1916 г., отмечалось:
«Проявленный всеми слоями населения Российской империи в начале войны
патриотический подъем захватил также революционно настроенные круги.
Широкие массы рабочего класса в искренном и единодушном стремлении
дать отпор дерзкому врагу явили собою образцы высокого патриотизма
и сознания своих гражданских обязанностей» 33.
Объективность правительственных источников может вызвать сомне¬
ние, которое, однако, снимается при обращении к документам революцион¬
ных партий, характеризовавшим обстановку и настроения населения в на¬
чальный период войны. В протоколах областной конференции Иваново-
Вознесенского района (август 1915 г.) можно прочитать следующие сообще¬
ния большевиков из различных мест Владимирской губернии. Гельчиха:
«При объявлении войны был сильный патриотический подъем в массах,
в настоящее же время подъем патриотизма сошел на нет»; Родники: «Пат¬
риотические чувства масс были, но слабы»; Кохма: «В начале войны...
наблюдался небольшой патриотический подъем (на фабрике)».
В воззвании Бюро ЦК РСДРП «Современное положение и задачи
рабочего класса в России» (январь 1916 г.) говорилось: «Рабочий класс
в целом всегда относился отрицательно к войне... Однако когда вспыхнул
европейский пожар, силы рабочего класса оказались не готовыми к выступ¬
48

лению. Рабочие силы были подточены изнутри гнилью оппортунизма и лик¬
видаторства... Опьянение милитаризмом в рабочем классе проходит и ско¬
ро пройдет» 34. В докладе, представленном эсерами-интернационалистами
на Вторую Циммервальдскую конференцию весной 1916 г., говорилось: «В
широких народных массах нет воинственного настроения. Прежде всего это
относится к городским рабочим, которые только на короткое время и очень
поверхностно поддались шовинистическим настроениям» 35.
Таким образом, антивоенные выступления рабочих в первые дни войны
были единичны и проходили в основном в виде кратковременных демо¬
нстраций небольших групп рабочих, а не в форме массовых стачек. В осве¬
щении этого вопроса литература, используя «нечеткие» формулировки не¬
которых полицейских документов, а нередко и вольно их излагая, выдавала
желаемое за действительное. Такое изображение событий оказывалось в яв¬
ном несоответствии с данными источников.
Вплоть до лета — осени 1915 г. сохранялось патриотическое отношение
к войне абсолютного большинства рабочих, осуждавших какие-либо бес¬
чинства; в политических выступлениях участвовало крайне ограниченное
число рабочих. Подтверждение тому — реакция рабочих на арест депута¬
тов-большевиков IV Государственной думы (ноябрь 1914 г.) и затем на суд
над ними (февраль 1915 г.).
С призывом провести «однодневную забастовку и митинги протеста»
против беззакония правительства выступил Петербургский комитет
РСДРП, а с призывом к забастовке протеста — Харьковский комитет
РСДРП (эти губернии были представлены в Думе арестованными депутата¬
ми А. Е. Бадаевым и М. К. Мурановым). В связи с этими призывами
в Петрограде 12 ноября забастовало 1050 (из 1300) рабочих Минного завода
Русского общества, а в Харькове — 72 рабочих четырех типографий Зб.
Рабочая масса еще очень слабо реагировала на подобные акты произвола.
Петроградский градоначальник не без удовлетворения отмечал: «Под¬
готовляемые революционной средой на 12-е минувшего ноября демонстра¬
тивные выступления и однодневная забастовка-протест по поводу ареста
пяти депутатов социал-демократической фракции Государственной думы...
не встретили среди громадного большинства рабочих никакого сочувствия
и, несмотря на все усилия, проявленные революционными элементами, 12
ноября работы на фабриках и заводах столицы производились вполне
нормально и были лишь незначительные нарушения порядка» 37.
Имеются свидетельства о том, что в ряде мест, несмотря на попытки
партийных кругов организовать выступления протеста против ареста депу-
татов-болыпевиков, «рабочая масса» не проявляла склонности к подобного
рода акциям 38. В фонде вещественных доказательств Департамента поли¬
ции сохранилось письмо В. Г. Иванова, отправленное из Москвы в декабре
1914 г. и в значительной мере посвященное реакции рабочих на арест пяти
депутатов (сам автор с возмущением сравнивает этот арест со злодеянием
в отношении депутатов II Думы). Вот что говорится в этом письме:
«В мастерских, фабриках часть рабочих, быть может, так рвавшаяся
и жаждавшая сразиться и победить своего злейшего врага полгода тому
назад, теперь... с кичливостью, со злостью заявляет, так им (арестованным
депутатам.— Ю. К.) и надо, в такое время они устраивают... Я слышал,
правда, немного таких отзывов, но противных им было еще меньше.
Правда, говорили, что в Москве один завод готов выступить с протестом
против ареста депутатов, но в конце концов и он не выступил. Правда,
в Петербурге... что-то было посерьезнее. Нам передавали из редакции
одной газеты, что московским градоначальником отдано распоряжение
в газеты, чтобы они не печатали о происходивших в Петербурге бес¬
порядках» 39.
Согласно донесению начальника Нижегородского ГЖУ от 22 января
1915 г., в Сормове социал-демократическая «организация... предполагала
перед Рождеством печатать протест против привлечения [к суду] депутатов-
социал-демократов Государственной думы и против войны, но намерение
это отложено, так как не ожидается сочувствия массы рабочих. Последние
49

службой на заводе освобождаются от призыва на военную службу, почему
дорожат местом и не будут выступать активно» 40.
Показательны также данные о числе участников выступлений в годов¬
щину «Кровавого воскресенья» в 1915 г. в сравнении с предшествовавшими
годами. Как отмечал министр внутренних дел Н. А. Маклаков, «в видах
ознаменования годовщины 9 января 1905 г. в городе Петрограде прекрати¬
ли работы: в 1913 г.— 55 950 человек, в 1914 г. 110 604 человека и в 1915 г.—
2258 человек в десяти предприятиях, причем никаких демонстративных
выступлений и беспорядков не было, и в заводах, изготовлявших заказы
военного и морского ведомств, работа не прекращалась. Ничтожное по
сравнению с предшествовавшими годами число бастовавших 9 сего января
наглядно доказывает, насколько разумнее и спокойнее относятся рабочие
к волновавшим их прежде событиям, и свидетельствует с несомненностью,
что в связи с общим воодушевлением народа вследствие войны фабрично-
заводские мастеровые перестали подчиняться слепо вредному влиянию
социалистических агитаторов» 41.
В литературу на основании сводок фабричной и горной инспекции
вошли следующие данные о политических забастовках в 1914 г.: август —
три с 3450 участниками и ноябрь пять с 895 участниками 42. Но из текста
помесячных отчетов фабричных инспекторов явствует, что не все упомина¬
емые здесь неэкономические стачки можно отнести к антиправительствен¬
ным или антивоенным.
В Москве 21 августа по причинам неэкономического характера басто¬
вали в течение дня 450 рабочих машиностроительного завода товарищества
«Дангауэр и Кайзер». Забастовка была вызвана следующим обстоятель¬
ством. Сборщики пожертвований в пользу раненых воинов, продававшие
с разрешения градоначальника флаг и, не получили от заведующего заводом
разрешения пройти по заводу. Эго стало известно рабочим, которые, желая
выразить протест против действий заводоуправления, приостановили с обе¬
да 21 августа работу, потребовав уволить заведующего. 22 августа работы
на заводе возобновились.
В Харькове 12 августа забастовали 1500 рабочих завода Русского
паровозостроительного и механического общества, выставив требование об
увольнении мастеров — германских и австрийских подданных. После того
как требование это было удовлетворено, работы возобновились. Из приве¬
денного материала следует, что обе эти стачки не имели отношения к клас¬
сово-политическим выступлениям рабочих. Что же касается пяти полити¬
ческих забастовок в ноябре, то и из них одну также не следует учитывать по
тем же мотивам: требование 73 рабочих завода бр. Бромлей в Москве
касалось удаления литейног о мастера — австрийского подданного 43.
Таким образом, можно утверждать, что антивоенных стачек, т. е. пре¬
кращения работы в знак протеста против войны, в июле — декабре 1914 г.
в России не было. Были единичные попытки партийцев организовать такие
стачки, но реализовать эти намерения не удалось. В Петрограде были
организованы, правда, три кратковременные и небольшие по числу участ¬
ников уличные демонстрации с протестом против войны. Отмечаемые же
в литературе многочисленные «антивоенные стачки» в различных городах
и поселках страны представляли собой невыход на работу в связи с мобили¬
зацией и проводами родных и близких в армию, а столкновения мобилизу¬
емых с полицией в большинстве случаев происходили на почве требований
к администрации предприятий и представителям местных властей выдать
отправляемым в армию вино. И те и другие «выступления» никакого
отношения к антивоенным акциям не имели, скорее они имели прямо
противоположный характер среди их участников было немало патри¬
отически и монархически настроенных рабочих. Гот же смысл у стачек
с требованиями удалить немецких и австрийских служащих и мастеров,
хотя фабричная инспекция относила их к числу «политических и неэкономи¬
ческих забастовок».
Показательно, что в своде отчетов фабричных инспекторов за 1914 г.
указаны месяцы, когда прошли политические стачки, и поводы этих стачек.
50

Последняя помесячная запись о политических стачках относится к июлю
и выглядит следующим образом: «... протест против событий на Путиловс-
ком заводе (4-12 июля, 250 тыс. стачечников.— Ю. К.) (июль)» 44. О каких-
либо позднейших политических стачках и тем более о стачках-протестах
против войны — не говорится ни слова.
Все это дает основание сказать, что рабочее движение в России сразу
после объявления войны мало чем отличалось от рабочего движения в дру¬
гих странах, втянутых в войну. Ставшие хрестоматийными высказывания
В.	И. Ленина и Г. Е. Зиновьева из работы «Социализм и война» (июль-
август 1915 г.), что «единственным классом в России, которому не удалось
привить заразы шовинизма, является пролетариат» и «в общем и целом
рабочий класс России оказался иммунизированным в отношении шовиниз¬
ма» 45, едва ли правильно отражали реальную картину и скорее всего имели
характер пропагандистского заявления.
Примечания
1. История Второго Интернационала. Т. 2. М. 1966, с. 401, 405-414, 419; История КПСС. Т. 2.
М. 1966, с. 487.
2. ПОПОВ Н. Н. Выступления рабочих и крестьян на Урале во время июльской мобилизации
1914 г. В кн.: Рабочие Урала в период капитализма. 1861-1917. Свердловск. 1985,
с. 115, 121, 124.
3. См.: КОШИК О. К. Рабочее движение на Украине в годы первой мировой войны и Фев¬
ральской революции. Киев. 1965, с. 67-79; ДОВЖЕНКО И. Т. Отношение широких народ¬
ных масс к войне во время мобилизации в царскую армию (июль — август 1914 г.).— Сб.
научных трудов Криворожского горнорудного института, Киев, 1962, вып. 14, с. 96-111;
ЩЕРБИНА Й. Т. Роб1тничий клас УкраТни та його революцшна боротьба в 1914 1917 pp.
Кшев. 1963, с. 95-97; ПРОТАСОВ J1. Г. О мобилизации рабочих в армию в годы первой
мировой войны, по материалам Центральной России. В кн.: Рабочие России в эпоху
капитализма. Ростов-н. Д. 1972, с. 52-53.
4. Рабочий класс России. 1907 — февраль 1917 г. М. 1982, с. 291; МИНЦ И. И. История
Великого Октября. Т. 1. М. 1977, с. 177-178.
5. БАЛАБАНОВ М. От 1905 к 1917 году. Массовое рабочее движение. М.-Л. 1927, с. 399, 403.
6. Пролетарская революция, 1923, № 1 (13), с. 50.
7. Так, был высказан взгляд, что «определяющим для характеристики гегемонии пролетари¬
ата является вопрос о том, насколько российскому рабочему классу в начале импери¬
алистической войны удалось сохранить свой интернационализм перед «девятым валом»
псевдопатриотического угара» (ХАРИТОНОВ В. Л. К вопросу изучения на современном
этапе проблемы гегемонии пролетариата. История СССР, 1987, № 2, с. 97).
8. См. Первая мировая война. 1914—1918. М. 1968, с. 13—14 (предисловие).
9. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. ДП, 4-е д-во, 1914 г., д. 108,
ч.	61, лит. А, л. 25—26. Ср.: Рабочее движение в Петрограде в 1912—1917 гг. Л. 1958,
с. 247—248.
10. Попытка организовать подобную демонстрацию была отмечена еще лишь в Новоникола-
евске 21 июля, где около сборного пункта «из толпы... запасных около тысячи человек
раздались крики недовольства порядками призыва и был выкинут красный флаг, который
толпою тут же затоптан» (ГАРФ, ф. 110, on. 1, д. 735, л. 13).
11. История рабочих Ленинграда. Т. 1. Л. 1972, с. 462.
12. Стачечное движение рабочих России. Ч. 3-4. М. 1989, с. 417-418.
13. ГАРФ, ф. ДП, 4-е д-во, 1914 г., д. 61, ч. 2, т. 2, лит. А, л. 239об.; ВАСИЛЬЕВСКАЯ В.
Забастовочное движение в Петербурге за 1914—1916 гг. по агентурным данным.— Проле¬
тарская революция, 1923, № 1(13), с. 53.
14. ГАРФ, ф. ДП, 4-е д-во, 1915 г., д. 61, ч. 2, лит. А, л. 156; 1914 г., д. 61, ч. 2, т. 2, лит. А,
л. 228—228об.
15. АРСКИЙ Р. В Петрограде во время войны. Из воспоминаний.— Красная летопись,
1923, № 7, с. 75.
16. См.: История Москвы. Т. 5. М. 1955, с. 305; СПИВАК В., ШУРКИН П. Очерки истории
Калужской организации КПСС. Т. 1. Калуга. 1959, с. 247; КАСАРОВ Г. Г. Стачечное
движение в Москве в годы первой мировой войны (19 июля 1914 — 25 февраля
51

1917 г.).— Вестник МГУ, серия истории, 1970, № 6, с. 30; УТКИН А. И. Ленинская партия
во главе революционной борьбы рабочего класса России (июль 1907 — февраль 1917 г.).
М. 1986, с. 71.
17. ГАРФ, ф. ДП, 4-е д-во, 1914 г., д. 108, ч. 42, л. 16	16об.; ф. 63, 1912 г., д. 191, т. 4, л. 204;
МЕНИЦКИЙ И. Рабочее движение и социал-демократическое подполье Москвы в военные
годы. М. 1923, с. 200 (приложение № 3); е г о ж е. Революционное движение военных годов
(1914—1917). Т. 2. Конец 1915 г. Москва. М. 1924, с. 250 (приложение № 2).
18. Обзор деятельности РСДРП за время начала войны России с Австро-Венгрией и Германи¬
ей по июль 1916 г. [Пг. 1916], с. 94.
19. Красный архив, 1934, №	6 (67), с. 25- 26.
20. ГАРФ, ф. ДП, 4-е д-во,	1914 г., д. 108., ч. 26,	л.	7 7об.: д. 73, ч.	3, л. 1; Центральный
государственный исторический архив (ЦГИА) г. Москвы, ф. 131. он. 84, д. 114, т. 1, 2, 3.
21. См.: РЫЧКОВА Г. П. Лысьва. Очерки по истории	революционного	движения в Лысьвенс-
ком заводе. Свердловск М. 1932, с. 57—62;	ее же. Страницы	истории Лысьвенской
большевистской организации. Пермь. 1963, с. 105.
22. Из истории Урала. Сб. док. Свердловск. 1971, с. 309; ГАРФ, ф. ДП, 4-е д-во, 1914 г., д. 108,
ч.	50, л. 4об,
23. ЗОЛЬНИКОВ Д. М., МАКСИМОВА Л. В. О стачечном движении в Сибири в годы первой
мировой войны. В кн.: Рабочие Сибири в борьбе за социалистическую революцию и по¬
строение социализма. Новосибирск. 1975, с, 20; Рабочее движение в Сибири: историог¬
рафия, источники, хроника, статистика. Т. 3. Томск. 1991, с. 244. Соответствующая ссылка
в указанной статье является ошибочной.
24. ГАРФ, ф. ДП, 4-е д-во, 1914, д, 45, ч. 2, л. 27 27об.
25. Рабочее движение на Украине. Сб. док. Киев. 1966, с. 11	16; ГАРФ, ф. ДП, 4-е д-во, 1914
г., д. 138, ч. 45, л. 9, 20. См. также: там же, ч. 18, л. 5—8 (Луганск), 11 (ст. Ясиноватая), 12
(Бахмут).
26. См. ЗАЙЦЕВ Ф. Большевики Юзовки до 1918 г.— Литературный Донбасс, 1933, № 10—
12, с. 116; Правда, 29.XI.1912: ГАРФ, ф. ДП, 4-е д-во, 1914 г., д. 138, ч. 18, л. 45; ф. 7952,
оп. 6, д. 31, л. 152; Пролетарская революция, 1922, № 12, с. 3—4.
27. См. Стачки в России в 1914 феврале 1917 г. Хроника. Ч. 1. М. 1989, с. 15.
28. САВИЦКИЙ Э. М. Революционное движение в Белоруссии (август 1914 — февраль 1917
г.). Минск. 1981, с. 75; ГАРФ, ф. 110, on. 1, д. 735, л. 101.
29. ЧХАРТИ111ВИЛИ С. Д. Борьба большевиков Закавказья против империалистической войны.
В кн.: Научная сессия по истории первой мировой войны. Секция III. Борьба классов и партий.
М. 1964, с. 49; ЦЕРЦВАДЗЕ М. В. Революционное движение в Грузии в 1914 1917 гг. Ч. 1.
М. 1957; Очерки истории Коммунистической партии Азербайджана. Баку. 1963, с. 180.
30. История КПСС. Т. 2, с. 486.
31. См. Хроника истории Коммунистической партии Латвии. Ч. 2. Рига. 1985, с. 148.
32. ГАРФ, ф. ДП, 4-е д-во, 1914 г., д. 108, ч. 37, л. 9—9об„ 11.
33. Обзор деятельности РСДРП, с. 6.
34. Большевики в годы империалистической войны. 1914 февраль 1917. М. 1939, с. 62—64;
Вопросы истории КПСС, 1965, М» 8, с. 96.
35. Бюллетень, издаваемый объединенной группой Партии социалистов-революционеров,
Geneva, 1916, июнь, № 1, с. 14.
36. Большевики в годы империалистической войны, с. 21; Рабочее движение в годы войны. М.
1925, с. 28; Рабочее движение в Петрограде, с. 263, 574; Рабочее движение на Украине, с. 37.
37. ГАРФ, ф. ДП, 4-е д-во, 1914 г., д. 108, ч. 61, лит. А, л. 30.
38. Там же, ч. 42, л. 25об.
39. ГАРФ, ф. 1167, оп. 2, д.	1479,	л. 1об.2;	ИБРАГИМОВ	Ш.	Н.	О	Лефортовском районе.
В кн.: Путь к Октябрю. Вып. 5. М.-Л. 1926, с. 140-141.
40. Революционное движение в Нижнем Новгороде и Нижегородской губ. 1907	1917.	Сб. док.
Горький. 1971, с. 238.
41. ГАРФ, ф. ДП, 4-е д-во, 1915 г., д. 61, ч. 2, лит. А, л. I; БАЛАБАНОВ М. От 1905 к 1917
году, с. 403-404.
42. МИНЦ И. И. История Великого Октября. Т. 1, с. 300, 301. 320; Рабочий класс России.
1907 — февраль 1917 г., с. 328; и др.
43. Стачечное движение рабочих России. Ч. 1, с. 18 — 19, 50 51.
44. Свод отчетов фабричных	инспекторов за	1914 г. Пг.	1915, с.	LXVIII.
45. См. ЛЕНИН В. И. Полн.	собр.	соч. Т. 26, с. 331.

Государственный комитет обороны:
методы мобилизации трудовых
ресурсов
П. Н. Кнышевский
В литературе бытовало мнение, что в Государственном Комитете Обороны
(ГКО) занимались в основном планированием стратегических операций,
руководили ими и контролировали их проведение. Но это не так. Ведь
в руках этого органа была сосредоточена вся полнота власти в государстве,
и все граждане, партийные, советские и военные органы обязаны были
беспрекословно выполнять его решения *.
Всего от имени ГКО за 1626 дней его существования (с 30 июня 1941 г.
по 3 сентября 1945 г. включительно) было принято 9971 постановление
и распоряжение, включая мандаты уполномоченных ГКО, получившие
самостоятельные регистрационные номера в секретариате комитета. То
есть, в среднем за один день обретали силу свыше шести важных решений.
А можно ли отнести к таковым, допустим, постановление от 22 июня 1943 г.
за № 3632«с» «О включении в норму снабжения личного состава Красной
Армии носовых платков»? Разумеется, да, если учесть, что для удовлетворе¬
ния ими нужд 12-миллионной армии Наркомату обороны СССР требова¬
лось дополнительно 6 млн. 720 тыс. м отбельной бязи 2.
Проекты постановлений и распоряжений ГКО, особенно программного
характера, готовились заранее с особой тщательностью, сопровождались
подробными расчетами и обоснованиями (последние состояли порою из
десятков или даже сотен страниц машинописи). На первых порах такие
проекты поступали в ГКО из центральных ведомств исполнительной
власти, а также военных советов направлений и фронтов. Подавляющее
большинство постановлений и распоряжений ГКО, а также мандатов
подписано И. В. Сталиным. Иногда право их подписания предоставлялось
В. М. Молотову или Л. П. Берии (тоже ставшему затем заместителем
председателя ГКО). Более двух третей всех постановлений и распоряжений
связано с решением военно-экономических и народнохозяйственных про¬
блем, ибо главная задача заключалась тогда в создании и развитии
единого военно-промышленного и народнохозяйственного комплекса ради
нужд Вооруженных Сил.
Первый заместитель председателя СНК СССР и председатель Гос¬
плана в годы войны, а с февраля 1942 г.— член ГКО Н. А. Вознесенский
в своей книге о военной экономике выделял программу перестройки народ¬
ного хозяйства. Основные мероприятия он свел к мобилизации по семи
Кнышевский Павел Николаевич — кандидат военных наук (Военная академия тыла и транспорта).
53

направлениям: производственных мощностей промышленности, рабочих
и инженерно-технических кадров; материальных ресурсов сельского хозяй¬
ства и труда колхозного крестьянства; транспорта; строительных кадров
и механизмов, рабочей силы (с переквалификацией) в промышленности;
продовольственных резервов; средств населения и ресурсов народного хо¬
зяйства на финансирование войны; перестройки государственного аппара¬
та 3. Но считать, что такая мобилизация началась именно с первого дня
войны и продуктивно развивалась после создания ГКО и обращения Стали¬
на к народу от 3 июля 1941 г., вряд ли верно.
Конструктивные детали этого механизма оттачивались с середины 20-х
годов, а перед войной они нашли выражение в указах Президиума Верхов¬
ного Совета СССР: от 26 июня 1940 г. «О переходе на восьмичасовой
рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самоволь¬
ного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений», от 17 июля
1940 г. «О запрещении самовольного ухода с работы трактористов и ком¬
байнеров, работающих в машинно-тракторных станциях», от 2 октября
1940 г. «О государственных трудовых резервах СССР», от 19 октября 1940 г.
«О порядке обязательного перевода инженеров, техников, мастеров, служа¬
щих и квалифицированных рабочих с одних предприятий и учреждений
в другие».
Сюда же нужно отнести законы о судопроизводстве, уголовной и дис¬
циплинарной ответственности в сфере труда: указы Президиума Верховного
Совета СССР 1940 г. от 10 февраля «О запрещении продажи, обмена
и отпуска на сторону оборудования и материалов и об ответственности по
суду за эти незаконные действия», от 10 июля «Об ответственности за
выпуск недоброкачественной или некомплектной продукции и за несоб¬
людение обязательных стандартов промышленными предприятиями», от 10
августа «О рассмотрении народными судами дел о прогулах и самовольном
уходе с предприятий и учреждений без участия народных заседателей», от
28 декабря «Об ответственности учащихся ремесленных, железнодорожных
училищ и школ ФЗО за нарушение дисциплины и за самовольный уход из
училища (школы)».
Совокупность этих законов являла собой законченную систему казар¬
менной экономики с механизмом тотальной мобилизации. Лишь за полгода
с 26 июня 1940 г. за самовольный уход с предприятий и учреждений,
прогулы и опоздания на работу было осуждено более 2,09 млн. человек, из
них свыше 1,7 млн. отбывали 6-месячный исправительно-трудовой срок по
месту работы. С начала 1941 г. показатели карательной практики упали,
ибо меры принуждения возымели действие и система прижилась, да так, что
и в военное время она не потребовала радикального изменения, за исключе¬
нием отдельных дополнений к существующим узаконениям.
В первый же день войны указами Президиума Верховного Совета
СССР «О военном положении», «Об объявлении в отдельных местностях
СССР военного положения» и «Об утверждении Положения о военных
трибуналах в местностях, объявленных на военном положении, и в районах
военных действий» гражданское судопроизводство и уголовное право при¬
обрели милитаризованный характер. Спустя четыре дня после начала вой¬
ны вышел указ «О режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное
время» с установлением на предприятиях, в сельском хозяйстве и на транс¬
порте сверхурочных работ от одного до трех часов в день. Заключительным
на том этапе аккордом в развитии комплекса мобилизационных мер стала
директива СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 г. «Все для фронта, все
для победы».
В первые полгода войны общегосударственные решения зависели толь¬
ко от военной обстановки. Определяющей стратегической инициативой
владел тогда противник. Крупные поражения советских войск летом и осе¬
нью 1941 г. повлекли за собой дестабилизацию местною и военного управ¬
ления во многих районах и вызвали социально-политическую напряжен¬
ность в тылу. Для преодоления нарастающего кризиса власти Сталин
пошел по пути ужесточения репрессивных мер. Таков приказ Ставки Вер¬
54

ховного Главнокомандования (ВГК) № 270 от 26 августа 1941 года. Подпи¬
сать его единолично Председатель ГКО и Верховный Главнокомандующий
не захотел, и к документу приложили руку его заместитель по ГКО Моло¬
тов, члены Ставки С. М. Буденный, К. Е. Ворошилов, С. К. Тимошенко,
Б. М. Шапошников и генерал армии Г. К. Жуков.
Не менее жестким было постановление ГКО за № 903 «сс» от 17 ноября
1941 г., состоявшее всего из двух пунктов. Его Сталин подписал уже
единолично. Пункт 1: «Разрешить НКВД СССР в отношении всех заклю¬
ченных, приговоренных к высшей мере наказания, ныне содержащихся
в тюрьмах в ожидании утверждения приговоров высшими судебными ин¬
станциями, привести в исполнение приговоры военных трибуналов округов
и республиканских, краевых, областных судебных органов». Пункт 2:
«Предоставить Особому Совещанию НКВД СССР право с участием проку¬
рора Союза ССР по возникающим в органах НКВД делам о контрреволю¬
ционных преступлениях и особо опасных преступлениях против порядка
управления СССР, предусмотренных ст. ст. 58-1а, 58-16, 58-1 в, 58-1 г, 58-2,
58-3, 58-4, 58-5, 58-6, 58-7, 58-8, 58-9, 58-10, 58-11, 58-12, 58-13, 58-14, 59-2,
59-3, 59-За, 59-36, 59-4, 59-7, 59-8, 59-9, 59-10, 59-12, 59-13 Уголовного
Кодекса РСФСР, выносить соответствующие меры наказания вплоть до
расстрела. Решение Особого Совещания считать окончательным». Тотчас
прокатилась волна массовых расстрелов. Именно тогда была расстреляна
значительная часть генералитета Красной Армии, арестованного в 1940—
1941 годах.
Постановление № 903 «сс» имело прямое отношение к выполнению
мобилизационных, экономических и оборонно-производственных задач
и до конца войны оставалось прототипом многих последующих распоряже¬
ний и постановлений ГКО. Достаточно было указать в документе, что
невыполнение установленного задания ГКО будет рассматриваться как
особо опасное государственное преступление, контрреволюционное деяние
или срыв важнейшей задачи оборонного значения, как ответственные долж¬
ностные лица и исполнители оказывались в поле повышенного интереса
органов НКВД с риском предстать перед Особым Совещанием. Встреча¬
лись и более прямолинейные формулировки: «За злостное уклонение от
мобилизации и за повторный самовольный уход с работы виновные привле¬
каются к ответственности по статье 59-6 Уголовного Кодекса РСФСР
и соответствующим статьям уголовных кодексов других союзных респуб¬
лик... Руководители колхозов, предприятий и учреждений, принимающие на
работу или укрывающие лиц, заведомо уклоняющихся от мобилизации или
от возвращения из отпуска на торфопредприятия, привлекаются к судебной
ответственности» (постановление ГКО № 7561 «с» от 21 февраля 1945 г. «О
добыче торфа и подготовке предприятий Наркомэлектростанций к торфя¬
ному сезону 1945 года»)4.
Законодательство об ответственности рабочих и служащих за само¬
вольный уход с предприятий оборонной промышленности тоже претерпело
изменения: в указе Президиума Верховного Совета СССР от 26 декабря
1941 г. устанавливалось, что самовольный уход с предприятий, в том числе
эвакуированных, надо «рассматривать как дезертирство, а лиц, виновных
в самовольном уходе (дезертирство), карать тюремным заключением на
срок от 5 до 8 лет», дела же о виновных передавать в военные трибуналы,
Основанием для отдачи под суд должностных лиц руководящего состава
предприятий и ведомств с квалификацией обвинения в государственном
преступлении становились распоряжения или постановления ГКО либо их
частные определения. В постановлении ГКО № 934 «сс» от 22 ноября 1941
г. устанавливалось: «За срыв задания Правительства об организации произ¬
водства минометов директора завода «Двигатель Революции» Наркомата
тяжелого машиностроения Суслова Виктора Павловича с работы снять
и привлечь к уголовной ответственности». За плохое руководство заводом
Наркомтяжмаша Н. С. Казакову ГКО объявил выговор, но само постанов¬
ление для исполнения, минуя прокуратуру, Сталин адресовал Берии, что
означало передачу дела непосредственно в Особое Совещание.
55

Подобная практика вызывала синдром фискальства. Ряд наркомов, не
дожидаясь докладов Сталину от контролирующих органов и упреждая
собственное наказание, сами подавали в ГКО представления на виновных
лиц, своих подчиненных. Только в апреле — июне 1942 г. за невыполнение
заданий ГКО сняты с должностей и переданы в следственные органы НКВД
по ходатайству наркома боеприпасов Б. Л. Ванникова восемь директоров
крупных заводов, в том числе завода № 320 — Н. С. Шишов, № 204 —
Ф. К. Губанов, № 80 — К, Н. Черноземов, № 78 Н. А. Саркисов,
№ 15 — С. А. Щекотихин, а также предупрежден об уголовной ответствен¬
ности с извещением Прокурора СССР В. М. Бочкова заместитель дирек¬
тора комбината № 392 Ф. М. Мосин 3.
Таким был обычный арсенал методов ГКО. Но это — в гылу. А на
фронте, при обострении военной обстановки, по решению ГКО для «подде¬
ржания в тылу Действующих армий революционного порядка, борьбы
с паникерами, контрреволюционным элементом и распространителями
провокационных слухов» в прифронтовую полосу были направлены войска
НКВД и пограничные части. Войсками НКВД по охране тыла Западного
фронта к концу первой декады декабря 1941 г. только на московском
направлении были задержаны как «распространители контрреволюционной
заразы» многие тысячи «беспризорных» военнослужащих и подозрительных
гражданских лиц. Из них были переданы в специальные и следственные
органы НКВД 1079 человек, бежавших из мест заключения, 2006 граждан
без документов, 868 человек, бежавших с оборонительных работ, 4440
человек, уклонившихся от мобилизации, и 252 «антисоветчика» 6. Аналогич¬
ную чистку проводили в гылу органы милиции, госбезопасности и народ¬
ные дружины.
В результате такой социальной профилактики численность осужденных
за уклонение от трудовой мобилизации и за самовольный уход с предпри¬
ятий подскочила и к январю 1942 г. составила около 311 тыс. человек.
В 1944 г., после освобождения значительной части оккупированной тер¬
ритории страны, она еще более увеличилась. Особенно крупные задержания
органами НКВД самовольно ушедших с предприятий (по несколько тысяч
человек) отмечены в Новосибирской обл.— в местах концентрации крупных
промышленных объектов и в Ставропольском крае — в местах бывшего
проживания мобилизованных рабочих и служащих. Но именно эта катего¬
рия людей рассматривалась властью как один из самых надежных резервов
рабочей силы. Вот почему в нужный момент им отпускались их прегреше¬
ния с такой же легкостью, с какой ранее назначались наказания: получая
освобождение с направлением на самые тяжелые участки работы, бывший
осужденный старался закрепить дарованную свободу; любые нарушения
производственного режима или повторный уход с предприятия могли сто¬
ить жизни.
Особенно щедрыми для этой категории лиц оказались последние меся¬
цы 1944 и начало 1945 года. Тогда в тюрьмах и лагерях освобождались от
них и одновременно готовились места для бывших советских военноплен¬
ных и прочих «врагов и предателей народа». В распоряжении ГКО № 6876
«с» от 4 ноября 1944 г.— говорилось: «Обязать Прокуратуру СССР (т.
Горшенина) и НКВД СССР (т. Чернышова) отобрать из числа лиц, привле¬
ченных к ответственности за самовольный уход с предприятий военной
промышленности, 2500 человек и направить в ноябре 1944 года: а) для
работы на заводах НКВ 1000 человек и на заводах НКБ 500 человек,
дезертировавших с работы и задержанных на территории Ставропольского
края; б) для работы на комбинате № 179 НКБ 1000 человек, дезертирова¬
вших с работы и задержанных на территории Новосибирской области».
В распоряжении ГКО № 7263 «сс» от 3 января 1945 г. предписано: «Пору¬
чить НКВД СССР — т. Чернышову и Прокуратуре СССР т. Горшенину
отобрать в январе 1945 г. 3000 человек из числа лиц, привлеченных к ответ¬
ственности за самовольный уход с предприятий.., для использования их
в промышленности боеприпасов... Освободить отобранных для работы...
лиц от дальнейшего отбывания наказания». В распоряжении ГКО № 7385
56

«сс» от 24 января 1945 г. говорится: «НКВД СССР — т. Чернышову
и Прокурору СССР — т. Горшенину отобрать в январе и феврале 1945 года
в пределах Азербайджанской ССР из числа лиц, привлеченных к ответствен¬
ности за самовольный уход с предприятий.., мелкие кражи и бытовые
преступления — 2000 человек, освободить их от дальнейшего отбытия
наказания и направить на работу в Азнефтекомбинат». Все эти распоряже¬
ния относились к разряду специальных и были подписаны наркомом внут¬
ренних дел СССР Берией.
Уверенность в безотказном действии механизма такой мобилизации
позволяла ГКО отдавать по запросам заинтересованных ведомств
лаконичные распоряжения Комитету и его местным бюро по учету
и распределению рабочей силы, партийным и советским органам. Вот
постановление ГКО № 1871 «сс» от 5 июня 1942 г. «Об увеличении
производства алюминия и магния»: «Обязать Молотовский обком ВКП(б)
(т. Гусарова) и облисполком (т. Горюнова) при всех условиях провести
мобилизацию в городах и поселках Молотовской области и направить на
Соликамский магниевый завод (строительство и эксплуатацию) в течение
июня 1942 г.-— 2400 человек трудоспособных рабочих и работниц». А вот
постановление ГКО № 3635 «с» от 23 июня 1943 г. «О капитальном
строительстве по железнодорожному транспорту в 1943 году»: «Обязать
Комитет по учету и распределению рабочей силы при СНК СССР (т.
Шверника) мобилизовать в июне — июле 1943 г. из числа местного
городского и сельского населения 49 тысяч человек с распределением на
стройки по согласованию с НКПС» 7.
Такие распоряжения были выполнимы тогда, когда трудоспособные
людские ресурсы из числа неработающего или задействованного на второ¬
степенных работах населения обеспечивали потребность местной мобилиза¬
ции. Если же район испытывал дефицит людских ресурсов либо последу¬
ющее использование рабочей силы было сопряжено с межтерриториальным
маневром, мобилизация трудового населения протекала болезненно. Так
было при формировании Куйбышевского военно-промышленного комплек¬
са. К концу первого полугодия 1942 г. для работы на местном оборонном
производстве и строительстве должно было отмобилизовать 14120 человек,
а на 4 августа 1942 г. было отмобилизовано лишь 3212. Причина —
скудность трудоспособных людских ресурсов. При проверке 249 человек,
представленных Кинельским райсоветом для мобилизации с последующей
работой на эвакуированном заводе № 76 Наркомата боеприпасов, оказа¬
лись пригодными только четверо, остальные подлежали освобождению от
трудовой мобилизации по болезни, возрасту, несовершеннолетию или из-за
уже состоявшегося закрепления за другими предприятиями. А из 6960
рабочих, прибывших по мобилизации из других районов на шесть куй¬
бышевских заводов Наркомата авиационной промышленности, к 13 мая
1942 г. самовольно ушли с работы 1770 человек 8.
Дефицит людских мобилизационных ресурсов наряду с такими причи¬
нами, как призыв на действительную военную службу, увеличение потреб¬
ности в рабочей силе в связи с повышенной концентрацией промышленных
предприятий и развитием оборонного производства, был связан и с перера¬
спределением жилплощади и миграцией населения после размещения в на¬
селенных пунктах эвакуированных предприятий и лиц. Это явление имело
системный характер. Постановлением ГКО № 932 «сс» от 21 ноября 1941 г.
«Об ускоренном продвижении эшелонов эвакуированных заводов Наркома-
виапрома и о мероприятиях по ускорению строительства и пуска авиацион¬
ных заводов» предписывалось: «Обязать Башкирский обком ВКП(б) т.
Аношина и Совнарком Башкирской АССР тов. Ваганова разместить в г.
Уфе прибывающих работников завода № 26 с семьями в количестве 50 тыс.
человек. Разрешить Башкирскому обкому ВКП(б) и Совнаркому Башкирс¬
кой АССР выселить из г. Уфы в районы Башкирской АССР 15000 семей, не
связанных с работой в оборонной и нефтяной промышленности» 9. Анало¬
гичным образом разрешалось жилищное устройство лиц с эвакуированных
предприятий в Куйбышеве, Свердловске, городах Новосибирской области,
57

Саратове, Ульяновске и в других местах. Подобные приемы перемены мест
проживания часто вызывали у переселенцев недовольство.
Поскольку местные ресурсы не всегда гарантировали обеспечение по¬
требности в рабочей силе, ГКО систематически прибегал к комбинирова¬
нию способов мобилизации рабочей силы. Составной частью трудовой
мобилизации был военный призыв на альтернативную службу военнообя¬
занных запаса, «не годных по состоянию здоровья к строевой службе, но
годных к физическому труду», и отдельных категорий призывников. Их
мобилизацией ведали органы Наркомата обороны СССР, в частности
Главное управление формирования и укомплектования войск. Большей
частью эти «трудовики» направлялись в рабочие и строительные колонны
и отряды численностью по 1 тыс. человек каждая. Одними из первых по
постановлению ГКО № 878 «с» от 9 ноября 1941 г. были сформированы 25
таких рабочих колонн в Сибирском и Уральском военных округах для
обеспечения строек черной металлургии (10 — для Магнитостроя, 6 — для
Тагилстроя, 5 — для Сталинскпромстроя).
Призыв на альтернативно-производственную службу оказался более
результативным, чем трудовая мобилизация населения гражданскими ор¬
ганами, и действовал не только до конца войны, но и в первые послевоен¬
ные годы, а доля рабочих-военнослужащих в общей массе мобилизованных
была довольно значительной: по постановлению ГКО № 7335 «с» от 18
января 1945 г. на работу в угольную промышленность отмобилизовали 58,4
тыс. человек, из них 28 тыс. составляли военнообязанные-призывники |0.
Наиболее крупным потребителем военизированной рабочей силы яв¬
лялся Наркомат путей сообщения. Только за ноябрь 1941 г. по постановле¬
ниям ГКО (№ 961 «с», № 964 «с», № 965 «с» от 25 ноября и № 968 «с» от 27
ноября) на железнодорожное строительство были мобилизованы 154 рабо¬
чие колонны и кроме того гражданского населения — 166 тыс. человек.
Критерием отбора на альтернативно-производственную службу станови¬
лись как показания состояния здоровья военнообязанных (призыву подвер¬
гались даже больные туберкулезом), так и определения политической «не¬
устойчивости» граждан по территориально-национальному признаку.
В распоряжении ГКО № 4726 от 5 декабря 1943 г. говорилось: «Обязать
Главное управление формирования и укомплектования войск Красной Ар¬
мии (т. Смородинова) мобилизовать в Узбекской ССР 2500 человек военно¬
обязанных корейцев и направить их к 1 января 1944 года для работы на
строительстве Узбекского металлургического завода».
Распоряжение ГКО № 6863 «сс» от 4 ноября 1944 г. гласило: «В целях
выполнения плана мобилизации военнообязанных для работы в промыш¬
ленности в IV квартале с. г. разрешить НКО СССР (т. Смородинову): 1.
Направить для работы в промышленности военнообязанных, не призыва¬
емых в Красную Армию, проживающих на территории Молдавской ССР
и Измаильской области УССР -- болгар, греков и турок. 2. Произвести
переброску военнообязанных, мобилизованных для работы в промышлен¬
ности, из Западной Белоруссии, Измаильской области УССР и Молдавской
ССР на предприятия Урала, Сибири и Дальнего Востока». Идентичные
установки содержали также постановления ГКО № 4692 «с» от 28 ноября
1943 г. «О мерах помощи строительству Казахского металлургического
завода» в отношении военнообязанных из числа «местных национально¬
стей» Северного Казахстана; № 7622 «с» от 2 марта 1945 г. «О восстановле¬
нии паровозоремонтных, вагоноремонтных и машиностроительных заво¬
дов НКПС в 1945 году» в отношении военнообязанных из западных област¬
ей Украины, ряд других 11.
К числу производственных формирований по линии Наркомата оборо¬
ны относится также создание и использование воинских спецчастей: специа¬
лизированные особые строительно-монтажные части Главнефтеснаба
СССР в Астрахани и в Москве (расположение ГКО № 3526 «с» от 5 июля
1943 г.), 4-тысячная войсковая строевая часть, работавшая на взрывоопас¬
ных заводах Наркомата боеприпасов (распоряжение ГКО № 6059 «сс» от 17
июня 1944 года). С весны 1945 г. они пополнились войсковыми соединения¬
58

ми для демонтажа, вывоза и сопровождения промышленного оборудования
по заданиям Особого комитета при ГКО (создан постановлением ГКО
№ 7590 «сс» от 25 февраля 1945 г.) в связи с вывозом с территории
Германии и некоторых стран Восточной Европы материальных ценностей
народнохозяйственного значения.
Свое место в организации трудовой мобилизации занимала демобили¬
зация военнослужащих в качестве дисциплинарно подготовленных работни¬
ков. После перераспределения и сокращения численности Вооруженных Сил
в 1943 г. (постановление ГКО № 3621 «сс/ов» от 21 июня) распоряжением
ГКО № 4707«сс» от 30 ноября 1943 г. за предприятиями ведущих нар¬
коматов были закреплены 31200 уволенных в запас военнослужащих 12.
Целевая демобилизация, являясь фактически условной, гарантировала до¬
бросовестный труд на любых участках производственной деятельности,
а военнослужащему она предоставлялась как залоговая мера поощрения.
Потенциал военнообязанных и контингент псевдодемобилизуемых лиц
имел, однако, свои пределы и не всегда, даже в сочетании с мобилизуемым
контингентом гражданского населения, обеспечивал потребности военно-
промышленного производства, транспорта и строительства. Тогда в качест¬
ве еще одного значительного источника рабочей силы использовались
людские ресурсы ГУЛАГа НКВД. Достаточно подробно статистика его
производственных результатов за годы войны дана В. Н. Земсковым 13.
Высокая и стабильная численность заключенных в исправительно-трудовых
лагерях и колониях позволяла привлекать гулаговцев к труду без ограниче¬
ния, даже не указывая их количества, а брать, сколько требуется. В постано¬
влении ГКО № 877 «сс» от 9 ноября 1941 г. «О восстановлении заводов
боеприпасов, эвакуированных на Волгу, Урал и Сибирь» говорилось: «Обя¬
зать НКВД предоставить рабочую силу для производства указанных стро¬
ительных работ». Постановлением ГКО № 1855 «сс» от 4 июля 1942 г. «Об
организации Управления Северо-Печерской железной дороги» предписыва¬
лось: «Закончить на линии Котлас — Кожва все строительные работы по
плану 1942 г., выделив для этого соответствующее количество организован¬
ных лагерных рабочих колонн».
Наличие большого контингента заключенных и простота управления
лагерной системой труда позволяли быстро создавать и расширять специ¬
ализированные или самостоятельные производственные предприятия. К на¬
чалу 1945 г. среди предприятий, изготовлявших корпуса гранат Ф-1, РГ-42
и детали к другим гранатам, значились 6 ведомственных заводов Нар¬
комата боеприпасов и 9 заводов исправ трудколоний ГУЛАГа НКВД в Мо¬
скве, Московской области, Свердловске, Ельце, Тамбове, Воронеже и Ки¬
еве. При необходимости там без особых затрат проводилось перепрофили¬
рование производства. В постановлении ГКО № 7346 «с» от 18 января 1945
г. предписывалось: «Поручить тт. Борисову Н. А., Завенягину А. П. и Па¬
нову А. Д. в декадный срок разработать и представить предложения о по¬
степенном освобождении Кунгурской колонии № 3 и Кировской колонии
№ 4 НКВД СССР от производства боеприпасов с целью перевода их на
производство горношахтного оборудования» 14.
Аналогичным образом осуществлялось использование труда военно¬
пленных и такого спецконтингента, как бывшие советские военнопленные
и интернированные лица, не прошедшие проверки. После нее они могли
закрепиться в постоянных кадрах. В постановлении ГКО № 7334 «сс» от 18
января 1945 г. был такой пункт: «Обязать НКВД (т. Чернышова) спецкон-
тингент лагеря, работающий на заводах №№ 460, 573 и 248 НКБ, по
окончании проверки передавать в постоянные кадры указанных заводов
НКБ, а комиссии по отсрочкам освобождать их от мобилизации в Красную
Армию как кадровых рабочих».
В конце 1944 г. был изыскан еще один источник дополнительной
рабочей силы. Постановлениями ГКО № 7161 «сс» от 16 декабря и № 7252
«сс» от 29 декабря узаконялось интернирование немецкого гражданского
населения Германии с трудовым использованием в народном хозяйстве.
Предприятиям ведущих наркоматов в январе — феврале 1945 г. надлежало
59

принять 140 тыс. интернированных немцев. Из них, согласно постановле¬
нию ГКО за № 7565 «с» от 21 февраля 1945 г., на предприятия Украины
шло 57 тыс., Белоруссии — 18 тыс. человек ,5.
По социальному положению эта категория лиц представляла нечто
среднее между рабочими формированиями Главупраформа и военноплен¬
ными. Согласно инструкции НКВД, утвержденной постановлением ГКО
№ 7253 «сс» от 29 декабря 1944 г., из интернированных немцев надлежало
формировать батальоны по 1 тыс. человек в каждом в составе трех — пяти
рот, а командование батальона назначалось из кадров Наркомата обороны.
Размещение интернированных предписывалось «производить казарменно
в помещениях барачного типа и других временных и постоянных зданиях.
Помещения для интернированных должны быть огорожены вместе со
двором колючей проволокой или забором». Направление интернированных
на работу производилось в организованном порядке, но без охраны, а в со¬
провождении начальствующего состава или вахтерской охраны. Нормы
выработки, продолжительность рабочего дня и расценки для них устанав¬
ливались аналогично существовавшим для остальных рабочих. Зарплату
интернированному выдавали на руки ежемесячно. Но из нее высчитывалась
стоимость его содержания, питания, общежития, постельных принадлеж¬
ностей, охраны, содержания штатного состава батальона плюс 10% на
централизованные расходы (содержание больных, временно потерявших
трудоспособность, и на культработу).
Характерно еще одно предписание из инструкции НКВД: «В помещени¬
ях интернированных устанавливается внутренний порядок аналогично по¬
рядку, принятому в лагерях НКВД для военнопленных. За нарушение
дисциплины и установленного порядка в помещениях и на работе на
интернированных командным составом батальона могут накладываться
дисциплинарные взыскания, в соответствии с Дисциплинарным уставом
Красной Армии. За побеги, отказ от работы и на производстве интерниро¬
ванные могут направляться в отдаленные и северные лагеря НКВД для
интернированных с особым режимом. За остальные преступления, предус¬
мотренные Уголовным Кадексом, интернированные несут уголовную от¬
ветственность по УК перед военными трибуналами» 16.
Впрочем, план интернирования немцев из Германии еще до первых
эшелонов с ними был сдвинут в сторону неопределенного увеличения
численности интернированных постановлением ГКО за № 7467 «сс» от
3 февраля 1945 г., когда ради мер пресечения террористическо-диверсион¬
ных актов в тылу советских войск Сталин потребовал: «Мобилизовать на
территории фронтов... всех годных к физическому труду и способных
носить оружие немцев-мужчин в возрасте от 17 до 50 лет. Немцев, в от¬
ношении которых будет установлено, что они служили в немецкой армии
или частях «фолькештурма», считать военнопленными и направлять в лаге¬
ря НКВД для военнопленных. Из остальных мобилизуемых немцев сфор¬
мировать рабочие батальоны по 750—1200 человек в каждом для исполь¬
зования на работах в Советском Союзе, в первую очередь в Украинской
и Белорусской ССР» 17. Руководство мобилизацией трудоспособных немцев
было возложено на Берию.
Описанная методология организации труда относилась в основном
к военно-промышленному производству, транспорту, капитальному и восста¬
новительному строительству. Но подобным же образом складывалась мобили¬
зация людских ресурсов в сельском хозяйстве. Там действовал тот же механизм
власти и возникали сходные проблемы. Согласно постановлениями ГКО
и СНК СССР, на летние 1942 г. сельскохозяйственные работы в колхозах
и совхозах к 8 августа из Куйбышева, Сызрани, Ульяновска, Чапаевска
и Мелекеса было мобилизовано 19 148 человек вместо предусмотренных
планом 48 585 для 40 районов. Так как людей нехватало, руководители
хозяйств компенсировали недостаток рабочей силы произвольным увеличени¬
ем количества обязательных трудодней. Невыполнение норм влекло за собой
уголовную ответственность, а основанием для привлечения к суду являлся даже
простой список соответствующих лиц, заверенный счетоводом. По справке
60

земельного отдела Куйбышевского облисполкома, к 17 августа 1942 г. по 21
району за 6 месяцев не выполнили обязательного минимума трудодней 14
294 колхозника. Из них на 4872 были заведены уголовные дела и 3783
человека уже осуждены 18.
Единственным отличием мобилизации труда в сельском хозяйстве
было отсутствие использования воинских рабочих подразделений, если не
считать разовых формирований автомобильных колонн Наркомата оборо¬
ны (для вывоза урожая) и заключенных из исправительно-трудовых учреж¬
дений. Зато проводилось заселение сельской местности, куда в основном
направлялись эвакуированные семьи командно-начальствующего состава
Красной Армии. Кроме того, после массовой депортации немцев Поволжья
в их пустующие хозяйства на постоянное жительство свозили население
прифронтовых районов. Во избежание недовольства переселяемых их моби¬
лизация осуществлялась по принципу «с миру по нитке». Согласно постано¬
влению ГКО № 1876 «с» от 5 мая 1942 г. «О переселении из прифронтовых
районов Смоленской области городского и сельского населения», 15 тыс.
человек для колхозов Саратовской и Сталинградской областей были со¬
браны в 15 районах 19. Во всех случаях переселения денежная компенсация
была обязательной, хотя имела относительное значение. По такой же схеме
осуществлялось переселение в Крым (на хозяйства татар), Калмыкию,
Ставропольский край (на хозяйства карачаевцев), другие места.
Зоной массового заселения стал тогда Казахстан, одна из житниц
страны в годы войны. Его посевные площади руками переселенцев, эваку¬
ированных и беженцев уже в 1942 г. были увеличены на 1,5 млн. га. Там же
нашли приют уцелевшие в ходе сталинских репрессий интернированные
в 1939—1940 гг. поляки. Постановление ГКО № 922 «сс» от 19 ноября 1941
г. предписывало: «Прибывших в Узбекистан по освобождении из лагерей,
тюрем и спецпоселков польских граждан в количестве 36 500 человек
переселить в Казахскую ССР и расселить: в Южно-Казахстанской об¬
ласти — 18 ООО человек, Джамбульской области — 12 ООО человек и Семи¬
палатинской области — 6500 человек». На расходы по их переселению было
отпущено 2 млн. руб., то есть вдвое меньше, чем переселенцам-смолянам.
Впрочем, и эту сумму перевели на счет ведомства Берии. То же постановле¬
ние требовало: «Переселение польских граждан возложить на НКВД СССР.
Предоставить НКВД СССР право, в случае оказания сопротивления пересе¬
лению, арестовывать виновных в этом лиц» 20.
Первое постановление ГКО о поляках за № 865 «сс» Сталин подписал
3 ноября 1941 г., и тогда в Казахстан из Котласа, Тоцкого, Татищева
и Бузулука было направлено более 10 800 поляков. Предписывалось: «Пору¬
чить НКИД договориться с польским посольством в СССР о направлении
этих польских граждан в названные области, а также о порядке оплаты их
перевозок за счет поляков». Но польское посольство отказалось оплачивать
это мероприятие или брать взаймы у Советского правительства деньги для
финансирования этого переселения.
Сельскохозяйственная трудовая мобилизация обеспечивала рабочее
снабжение предприятий из подсобных хозяйств и ведомственных совхозов
по принципу самообеспечения. При этом часть ответственности за нор¬
мированное снабжение рабочих и служащих перекладывалась на наркоматы
и руководителей предприятий, ибо продукция подсобных хозяйств и сов¬
хозов ОРС’ов, имевших жесткие правительственные задания, учитывалась
при отпуске плановых продовольственных фондов для предприятий. А уко¬
мплектование ведомственных подсобных хозяйств рабочей силой тоже воз¬
лагалось на руководителей предприятий, в совхозах же — за счет людских
ресурсов наркоматов. К 1945 г. при предприятиях и ОРС’ах насчитывалось
203 тыс. подсобных хозяйств, их общая посевная площадь превышала 4,7
млн. га 21.
Еще одно направление трудовой мобилизации тех лет — подготовка
новых кадров. Здесь действовала та же система независимо от уровня
обучения, будь то подготовка слесарей и трактористов или инженерно-
технических работников высшей квалификации. Одним из самых массовых
61

«сталинских призывов» по подготовке трудовых резервов в годы войны
стала мобилизация молодежи по постановлению ГКО № 2005 «сс» от 10
июля 1942 года. Его главная установка: «Обязать Главное управление
трудовых резервов при Совнаркоме СССР (т. Москатова), Воронежский,
Ворошиловградский, Орловский, Курский, Калининский, Тульский, Ро¬
стовский и Смоленский облисполкомы в недельный срок призвать (мобили¬
зовать) в 70-километровой прифронтовой полосе указанных областей всю
городскую и сельскую молодежь мужского и женского пола в возрасте
14—18 лет, пригодную по состоянию здоровья для производственного
обучения, и направить в ремесленные, железнодорожные училища и школы
ФЗО промышленных центров восточных областей». Для этого ГКО послал
восемь уполномоченных. Данное, как и иные такие постановления, имело
гриф «совершенно секретно».
Сложнее обстояло дело с набором студентов для высших и средних
учебных заведений, так как он был связан с персональным приемом.
Но и тут отдавались приказы. В постановлении ГКО № 3527 от 5 июня
1943 г. «О мероприятиях по укреплению ВТУЗ’ов и техникумов желез¬
нодорожного транспорта» Всесоюзному комитету но делам высшей школы
при СНК СССР и Наркомату путей сообщения предписывалось «довести
к началу 1943/44 учебного года количество студентов в институтах же¬
лезнодорожного транспорта до 13 500 человек и в техникумах до 22
000 человек». А вот указания ГКО по подготовке специалистов для
курчатовской лаборатории № 2 АН СССР в постановлении ГКО № 7572
«сс/ов» от 21 февраля 1945 г.: «Обязать Комитет по делам высшей
школы при Совнаркоме СССР (т. Кафтанова) и Наркомпрос РСФСР
(т. Потемкина) обеспечить выпуск из Московского государственного уни¬
верситета физиков по атомному ядру: в декабре 1945 г.— 10 человек,
в 1946 г.— 25 человек и в дальнейшем не менее 30 человек ежегодно».
Данное постановление содержало 16 пунктов с изложением подробных
обязанностей по обустройству и финансированию учебно-материальной
базы, выделению лабораторных помещений, обеспечению обслуживающим
персоналом и постройке циклотрона для Московского университета. Уве¬
личение численности обучаемых предусматривалось доукомплектованием
3-го, 4-го и 5-го курсов по специальности «физика атомного ядра» путем
перевода студентов-отличников из других вузов 22.
Плановые задания по подготовке специалистов в областях химии ра¬
диоактивных и редких элементов, компрессорных машин и молекулярной
физики были определены для Ленинградских университета и политехничес¬
кого института, Московского института тонкой химической технологии.
Центральное статистическое управление в месячный срок провело учет
и регистрацию специалистов-физиков, работавших во всех отраслях народ¬
ного хозяйства, научно-исследовательских и других учреждениях, после чего
И. В. Курчатову предложили произвести отбор нужных ему специалистов.
При этом все важнейшие мобилизации сочетались с поощрительной стиму¬
ляцией выполнения заданий. Ее методика строилась на использовании
низкого жизненного уровня населения с нормированным карточным снаб¬
жением и сложными условиями оплаты труда.
Особое место в поощрении занимали продукты питания. Кроме катего¬
рийных и общих норм карточного обеспечения хлебом и группой других
продовольственных товаров в централизованном снабжении действовали
еще 7 норм: особо повышенные, повышенные, особого списка, города
Москвы, торфопредприятий, для служащих, для иждивенцев. Наконец,
часть рабочих и служащих Наркомата путей сообщения обеспечивалась по
тыловым нормам Наркомата обороны. В первом квартале 1945 г. по 18
основным наркоматам и Главсевморпути на централизованное снабжение
продуктами питания было принято 20 311,5 тыс. человек. В том числе: по
особо повышенным нормам— 374,4 тыс., повышенным— 1144,2 тыс.,
особого списка — 4330,9 тыс., Москвы — 476,1 тыс., торфопредприятий —
40,8 тыс., служащих — 848,2 тыс., иждивенцев - 9595,7 тыс. человек.
Помимо норм централизованного снабжения для тех же наркоматов
62

были установлены дополнительные нормы довольствия с выдачей: второго
горячего питания; обедов руководящим работникам через спецстоловые
и спецбуфеты, установленных постановлением СНК СССР за № 1548-742
«с» от 17 сентября 1942 г.; литерных обедов «А», «Б» и «В» и сухих пайков
руководящим работникам по постановлению СНК СССР за № 216-75 «с»
от 27 февраля 1943 г.; усиленного диетического питания; отдельного пита¬
ния для туберкулезных больных; холодных завтраков; бескарточных хлеб¬
ных довесок. Назначение централизованного снабжения, перевод довольст¬
вующихся из одной категории в другую, предоставление дополнительного
питания осуществлялись тоже по постановлениям ГКО, а на отпуск допол¬
нительного питания существовали жесткие лимиты. В январе — марте 1945
г. для ведущих наркоматов и Главсевморпути был установлен квартальный
лимит: второго горячего питания — 3834,9 тыс. обедов, для руководящих
работников — 233,3 тыс. обедов, литерных обедов всех категорий — 86,2
тыс., 73,2 тыс. сухих пайков, усиленного диетического питания — 454,8 тыс.,
для туберкулезных — 98,6 тыс. рационов 23.
«Выделять ежеквартальные фонды на продовольственные товары для
выдачи второго горячего питания Отдельной] Строительной] М[онтажной]
Ч[асти]-18 Наркомстроя на 1500 человек и Ульяновскому автозаводу им.
Сталина на 500 человек»,— говорилось в постановлении ГКО № 3628 «с»
от 22 июня 1943 г. «О мероприятиях по организации производства грузовых
автомобилей с дизельмоторами на Ульяновском автозаводе им. Сталина».
«Рабочим, сменным десятникам и механикам участников, выполняющим
нормы выработки или план добычи угля ниже 80%, холодных завтраков не
выдавать. Выдачу завтраков производить по результатам работы за пред¬
ыдущий день»,— предписывало постановление ГКО № 7346 «с» от 18
января 1945 г. «О мероприятиях по развитию добычи угля и новом шахт¬
ном строительстве в Печорском угольном бассейне в 1945 году». «Раз¬
решить НКВД СССР увеличить на 25% норму питания заключенным,
занятым на строительстве Богословского алюминиевого завода, выпол¬
няющим норму и работающим не менее 11 часов»,— гласит постановление
ГКО № 1871 «сс» от 5 июня 1942 г. «Об увеличении производства алюми¬
ния и магния».
Продовольственный стимул распространялся и на научно-исследова¬
тельские учреждения, конструкторские бюро, систему образования и сель¬
ское хозяйство. Тут исходили из важности и срочности правительственных
заданий либо из условий труда. Само же поощрение питанием устанав¬
ливалось как кратковременное, долгосрочное или постоянное. Использова¬
лась также закрытая нормированная торговля промтоварами: рабочей
одеждой, обувью, теплыми вещами, постельными принадлежностями, пред¬
метами первой необходимости. На изготовление такого имущества шли
второсортное или выбракованное сырье и отходы материалов. Торговля
промтоварами и предметами первой необходимости на предприятиях
и в учреждениях тоже регламентировалась постановлениями ГКО, но имела
единовременный характер. Для каждой последующей продажи требовалась
санкция ГКО, а право на покупку предоставлялось только по результатам
труда. Мобилизованный рабочий на лесозаготовках мог приобрести до
5 м хлопчатобумажной ткани, кусок хозяйственного мыла, 100 г табака или
махорки, 3 коробка спичек, 1 кг соли, 2 л керосина при выполнении
месячной нормы (суточные задания: 2,5 куб. м при рубке, 3,5 куб. м при
разделке, 5 куб. м при погрузке дров) 24.
Но закрытая торговля и централизованное продовольственное обес¬
печение не всегда давали желаемые результаты. Нарком боеприпасов Ван¬
ников в записке наркому торговли А. В. Любимову от 12 марта 1942 г. об
организации питания на Московском заводе им. Владимира Ильича сооб¬
щал: «Для того, чтобы пообедать, работники завода вынуждены тратить
1,5—2 часа из-за отсутствия первых или вторых блюд, посуды и т. п.
В ночное время столовая совершенно не работает и работающие на заводе
лишены возможности получения горячей пищи и вынуждены питаться
в буфетах, совершенно не обеспеченных продуктами. Качество приготов¬
63

ленных обедов крайне неудовлетворительное. 3-го марта с. г. рабочих
горячих цехов кормили только концентратом бульона, что ни в коей мере
не может обеспечить нормальную работу таких профессий, как заливщики,
формовщики, выбивщики, калильщики и т. п. Выделенные фонды продук¬
тов полностью не отоварены, что говорит о безразличном отношении
к питанию рабочих завода. Питание ИТР и руководящего состава завода не
организовано».
Так было в столице, на заводе 1-й категории снабжения. Поэтому
приходилось прибегать и к денежному поощрению в виде премиальной (для
руководства и инженерно-технических работников от 0,5 до 2 окладов),
аккордно-откупной, сдельной (по повышенной тарификации) оплаты труда
и к увеличению зарплаты отдельных категорий рабочих и служащих. При
организации соцсоревнования за его агитационной ширмой действовали
финансовые рычаги стимулирования. Поощрительный фонд одной только
отрасли народного хозяйства достигал нескольких миллионов руб. на опре¬
деленный период. На фоне обычной тарификации оплаты труда (по ней
рабочий средней квалификации основного производства заводов 1-й катего¬
рии получал от 82 до 96 коп. за час работы по ставкам первой половины
1942 г.) аккордные и сдельно-премиальные выплаты казались эффективнее.
В редких случаях по решению ГКО для поощрительного денежного фонда
выделялись спецсредства. Традиционно же повышенная оплата труда осу¬
ществлялась за счет производственного финансового бюджета. То есть это
было лишь внутриведомственное перераспределение зарплаты путем искус¬
ственного занижения либо сдерживания ставок у одних рабочих и повыше¬
ния — у других или путем отпуска денежных средств, полученных от
экономии.
Увеличение денежной массы в зарплате стахановцев требовало увеличе¬
ния товарной массы в специализированно-закрытой торговле. Наиболее
выгодной для властей формой изъятия денежной массы явились государст¬
венные займы на оборону, а в последующем — на восстановление и раз¬
витие народного хозяйства. Они своей долгосрочной оплатой делали денеж¬
ное поощрение частично условным. С 1943 г. ГКО активизирует концепцию
искусственного товародефицита и строжайшей монополизации винно-водо¬
чной торговли. О них идет речь в совершенно секретном постановлении
ГКО № 856 от 30 октября 1941 г.: «1. Продажу водки и вина в г. Москве
формально не воспрещать, а на деле прекратить. 2. Коммерческую торгов¬
лю по продовольственным и промтоварам в г. Москве прекратить на деле,
не отменяя формально, а коммерческие магазины использовать для торгов¬
ли по карточкам». Это решение затем повсеместно дублировалось партий¬
ными и исполнительными органами, что вовсе не означало насаждения
«сухого закона». Наоборот, создав дефицит винно-водочных изделий и про¬
мышленно-продовольственных товаров в торговле, ГКО приступил к мас¬
совому использованию продажи алкогольной продукции в интересах стиму¬
лирования труда.
Если введение в августе 1941 г. в рацион военнослужащих Действующей
армии ежесуточных 100 г водки оправдывалось повышенными энергозат¬
ратами и психологическим напряжением воинов, то цели продажи спирт¬
ного в гылу ГКО называл без обиняков. Вот постановление ГКО № 7339
«с» от 18 января 1945 г.: «Выделить Наркомрезинпрому в 1 квартале 1945 г.
для стимулирования такелажных и погрузочно-разгрузочных работ 10 тыс.
декалитров водки и табачных изделий на 500 тыс. рублей» 25. О масштабах
алкогольной стимуляции труда можно судить по конечным показателям.
На январь — март 1945 г. 19 основным наркоматам (без НКО) и ведомст¬
вам на поощрительные цели было отпущено 1300 тыс. декалитров водки
и спирта в переводе на водочный эквивалент.
Проще осуществлялось стимулирование труда заключенных. Кроме
продовольственного поощрения там использовались выборочные амни¬
стии. «Разрешить НКВД (тов. Берия) ввести немедленно поощрительную
систему заключенным за досрочное строительство на время ноябрь —
декабрь 1941 г. и 1-й квартал 1942 г. путем досрочного освобождения до 500
64

заключенных, применения зачетов за хорошую работу до 3-х — 5-ти
дней за один день работы и ввести дополнительное питание для пе¬
ревыполняющих установленные нормы»,— предписывалось постановле¬
нием ГКО № 932 «сс» от 21 ноября 1941 года26. Во время войны
такого рода «соревнованием» было охвачено до 95% заключенных-про-
изводственников.
К числу традиционных форм поощрения в оборонно-промышленном
производстве относились также спецпостройка жилых домов в Москве
и категорийных городах для инженерно-технических работников и пе¬
редовиков производства на тяжелых работах в отдаленной местности,
предоставление отсрочек от призыва в Действующую армию, отпусков,
ссуд и льгот ударникам труда на усадебные застройки. То есть одной
из опор диктаторской власти в сфере народнохозяйственной мобилизации
служила политика «кнута и пряника» с регулируемой системой выжи¬
ваемости населения.
Конечно, этот механизм обеспечения эффективности военной экономи¬
ки опирался на любовь к Отечеству и ненависть к врагу, на терпение народа,
осознававшего необходимость военномобилизационных мер для достиже¬
ния победы в войне.
Примечания
1. См. Сборник законов СССР и указов Президиума Верховного Совета СССР, 1938—1944 гг.
М. 1945, с.41.
2. Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ). ф. 644,
on. 1, д. 1—463. Постановлением ГКО № 3621«сс/ов» от 21 июня 1943 г. лимит штатной
численности Красной Армии был установлен в 12 053 759 человек (там же, д. 128, л. 19, 67).
3. ВОЗНЕСЕНСКИЙ. Н. Военная экономика СССР в период Отечественной войны. М.
1948, с. 33 37.
4. РЦХИДНИ, ф. 644, on. 1, д. 14, л. 101; д. 372, л. 114.
5. Там же, д. 14, л. 144; Российский государственный архив экономики (РГАЭ), ф. 7516, оп. 2,
д. 45, л. 7, 30, 37, 41, 138, 223, 237, 253.
6. Центральный архив Министерства обороны Содружества независимых государств (ЦАМО
СНГ), ф. 208, оп. 2524, д. 18, л. 58, 59.
7. РЦХИДНИ, ф. 644, on. 1, д. 330, л. 178; д. 348, л. 40; д. 358, л. 105; д. 38, л. 181; д. 128, л.101.
8. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. Р-8300, оп. 11, д. 65, л. 51, 53, 60.
9. РЦХИДНИ, ф. 644, on. 1, д. 14, л. 140.
10. Там	же, л.	38; д. 354, л.	1—6.
11. Там	же, д.	15, л. 10, 18,	21, 28; д.	181, л. 39, 164;	д. 330,	л. 96; д.	373, л.	174.
12. Там же, д. 124, л. 185; д. 352, л. 73; д. 181, л. 85.
13. ЗЕМСКОВ В. Н. ГУЛАГ (историко-социологический аспект). Социологические исследо¬
вания, 1991, № 6.
14. РЦХИДНИ, ф. 644, on.	1, д. 14, л. 35; д. 38, л. 21;	д.	373,	л.	154;	д.	356,	л.	55.
15. Там	же, д.	352, л. 67; д.	348, л. 1;	д. 372, л. 177.
16. Там	же,	д. 348, л.	6, 8.
17. Там	же,	д. 369, л.	3.
18. ГАРФ, ф. Р-8300, оп. 11, д. 65, л. 41, 50.
19. РЦХИДНИ, ф. 644, on. 1, д. 38, л. 258.
20. Народное хозяйство СССР в Великой Отечественной войне 1941	1945	гг.	Стат.	сб.	М.
1990, с. 109; РЦХИДНИ, ф. 644, on. 1, д. 14, л. 129.
21. РЦХИДНИ, ф. 644, on. 1, д. 13, л. 185; Народное хозяйство СССР в Великой Отечественной
войне, с. 135.
22. РЦХИДНИ, ф. 644, on. 1, д. 42, л. 150; д. 124, л. 186; д. 369, л. 11.
23. Там же, д. 358, л. 195, 196.
24. Там	же,	д. 128, л.	46; д.	356.	л.	59;	д. 38,	л.	174;	д.	46, л.	57,	59.
25. РГАЭ, ф. 7516, оп. 2, д.	45, л.	242;	РЦХИДНИ,	ф.	644,	on.	1,	д. 13, л. 169; д. 354, л. 223.
26. РЦХИДНИ, ф. 644, on. 1, д. 358, л. 203; д. 14, л. 139.
3 Заказ 420!

ИСТОРИЧЕСКИЕ ПОРТРЕТЫ
Александр Степанович Антонов
В. В. Самошкин
Об антоновщине — мощном восстании тамбовских крестьян в 1920	1921
гг.— написано немало Но очень немногое известно о самом Антонове —
человеке, имя которого вошло в историю России.
Александр Степанович Антонов родился 26 июня (8 июля) 1889 г.
в Москве, в семье отставного фельдфебеля Степана Гавриловича Антонова
и портнихи Наталии Ивановны, в девичестве Соколовой. Саша был тре¬
тьим ребенком в небогатой семье. У него было две старших сесгры,
Валентина и Анна, и младший брат Дмитрий, родившийся уже в г. Кир¬
санове Тамбовской губ., куда в 90-е годы переехала семья. Там ее глава
открыл слесарную мастерскую. Однако основной вклад в семейный бюджет
вносила мать, приобретшая в уездном городе репутацию первой портнихи.
Благодаря ей обе дочери и младший сын выглядели нарядными. Но Саша
не любил наряжаться и ходил в скромной ситцевой косоворотке, подпоясан¬
ной ремнем, и дешевых бумажных брюках, заправленных в сапоги. Именно
таким он запомнился своим однокашникам по Кирсановскому трехклассно¬
му училищу, где обучался родной речи, арифметике, геометрии и закону
божьему 2.
Учился он плохо и во 2-м классе остался на второй год. Нам неизвест¬
но, окончил ли он училище. С 1922 г. в литературе бытует легенда, что
Александр был исключен за хулиганство из 5-го класса реального училища.
Но в Кирсанове тогда не было реального училища. К тому же в тре¬
хклассном учебном заведении его не могли выгнать из 5-го класса. Немно¬
гое известно о том, чем занимался Александр до 1908 г.: какое-то время он
работал у местного хлеботорговца, сблизился с эсерами, вступил в их
партию и начал участвовать в «экспроприациях» доходов волостных прав¬
лений, винных лавок и сборщиков налогов. Хотя у полиции не имелось
точных доказательств, в начале 1908 г. Антонова характеризовали там как
«известного грабителя», вели его розыск 3.
Летом 1906 г. в Тамбове, помимо местной эсеровской организации,
возникла Тамбовская группа независимых социалистов-революционеров.
Одним из двух ее основателей был именно Антонов (партийная кличка —
«Шурка»). Эта группа являлась подразделением при эсеровском губкоме
и занималась добыванием денег и документов для партийных нужд. В се¬
нтябре 1907 г. группа преобразуется в Тамбовский союз независимых
социалистов-революционеров, который уже не ограничивается «эксами»
Самошкин Владимир Васильевич — научный сотрудник Борисоглебского краеведческого музея.
66

на Тамбовщине и все чаще переносит их в Саратовскую и Пензенскую
губернии, после чего начинает именовать себя Поволжским союзом незави¬
симых социалистов-революционеров. Особую активность развивает группа
«независимцев» Кирсановского уезда. В ее состав входил и Антонов. Он
проводил свои операции без пролития крови и вообще не оставлял против
себя никаких улик. Тем не менее в апреле 1908 г. он был вынужден бежать
в Тамбов, где попал под наблюдение жандармской «наружки» \
13 июня филеры и городовой попытались схватить его на улице.
Завязалась перестрелка. Городовой был ранен. Антонов под выстрелами
филеров добежал до городского кладбища, где «провалился сквозь землю».
21 июня он в лесу под Тамбовом был принят за браконьера, отстреливался,
ранил лесника, затем бежал в Саратов, где от областного комитета партии
эсеров получил высокую оценку своих действий и новое задание, связанное
со смертельным риском. Но так как обком не дал ему денег на выполнение
задания, Антонов решил вернуться на Тамбовщину для «экса».
3 ноября во главе группы из пяти вооруженных экспроприаторов он
появился на ст. Инжавино в Кирсановском уезде; согнав в контору вокзала
работников и пассажиров, приказал сообщникам сторожить их, а сам вошел
в кабинет начальника станции и потребовал открыть сейф. Перепуганный
начальник стал невнятно бормотать, что он больной старик, у него
шестеро детей, и потерял сознание. Тогда Антонов достал из его кармана
ключи, открыл сейф и извлек деньги, а затем стал приводить начальника
в чувство. Очнувшийся чиновник рассказал, что два месяца назад эта касса уже
была ограблена, но грабителей не нашли, а его предшественника посадили
в тюрьму. А посему, не сжалится ли над ним интеллигентный молодой
человек, дав расписку, что деньги экспроприированы именно им? Антонов
ответил, что пришлет почтой расписку, как только подсчитает выручку, но
потом сжалился, выложил деньги на стол, и начальник их пересчитал.
Оказалось: 4362 руб. 25 копеек. Антонов выдал расписку (т. е. улику против
себя), причем, как выяснилось позже, чиновник обсчитал его на 22 руб. 60
копеек. Затем налетчики оборвали телефонные провода и покинули вокзал.
Губернское жандармское управление заподозрило Антонова и присла¬
ло в Инжавино фотографию, по которой свидетели опознали Александра.
5 ноября полиция арестовала одного из экспроприаторов. Тот сознался сам
и выдал остальных, двое из них были тут же задержаны. Антонова искали
на ст. Мучкап Тамбовской губ., где проживала его сестра Валентина, но не
нашли. Жандармы переключились на Пензу, где другая сестра, Анна,
работала продавщицей и стала известна близостью к эсерам, превратив
свою квартиру в место их встреч 5.
Но и в Пензе Антонова не нашли, ибо он перебрался в Саратов, где
эсеровский обком готовил убийство командующего войсками Казанского
военного округа генерал-лейтенанта А. Г. Сандецкого. Смертный приговор
эсеры вынесли ему за жестокость в подавлении крестьянских выступлений
в годы первой российской революции. Были подготовлены три боевика,
включая Антонова. Теперь 19-летний Александр в случае поимки как бы
сам подписал себе смертный приговор. Вскоре саратовские шпики засекли
появление в городе молодого человека, ростом 165 см, вступившего в кон¬
такт с эсеровским обкомом. Еще не определив в нем Антонова, шпики
окрестили его «Осиновый» (у тамбовских филеров его кличка была «Румя¬
ный»). А в декабре 1908 г. жандармам стало известно через Париж от
провокатора Е. Ф. Азефа о готовящемся покушении на Сандецкого и о на¬
личии трех боевиков. О двух из них они знали уже почти все, но о причаст¬
ности Антонова к готовящемуся теракту еще не подозревали б.
Особую активность проявил начальник Саратовского охранного от¬
деления ротмистр А. П. Мартынов, будущий (и последний) начальник Мо¬
сковского охранного отделения. 20 декабря он установил, что третий тер¬
рорист — это «прибывший в Саратов в ноябре сего года нелегальный из
Тамбовской губернии... Отделению известен под кличкой наблюдения «Оси¬
новый». Мартынов приказал лучшим филерам не спускать глаз с «Осиново¬
го». Однако 22 декабря тот как в воду канул, а «вынырнул» в Самаре.
67

Как раз в те дни в Россию пришло из-за границы известие о разоблаче¬
нии Азефа, переросшее вскоре в психоз эсеровской партии по отношению
к боевикам, и Антонова не пустили в Самаре на явочную квартиру. Оказав¬
шись в мороз на улице, он с липовым паспортом отправился ночевать
в гостиницу. Между тем 2 января 1909 г. в Саратове был арестован
Поволжский эсеровский обком, 5 января проведена ликвидация эсеровской
организации в Пензе, причем в числе арестованных оказалась Анна Ан¬
тонова. 11 января волна арестов прокатилась по Тамбовской губернии.
Узнав, что «Осиновый» находится в Самаре, Мартынов сообщил туда,
что это — «Александр Степанович Антонов, участник ограбления в Ин-
жавино». На него тотчас был объявлен всероссийский розыск, за его поимку
установили награду в I тыс. руб. (годовое жалованье начальника губернс¬
кого жандармского управления). Антонов скрывался на квартире некоей
В.	Леонтьевой, а затем вернулся в Саратов. Там попытки установить связь
с остатками местной эсеровской организации погубили его: те, кого он
нашел, потребовали от него доказательств принадлежности к партии. Ан¬
тонов сообщил фамилии и адреса трех знакомых эсеров в Тамбове. И уже
19 февраля саратовские филеры «проводили» Антонова на ночлег в дом
№ 24 по Покровской улице, где 20 февраля и взяли его. Антонов не успел
выхватить из-под подушки свой шестизарядный «бульдог».
Сразу после ареста его доставили в тюрьму, где подвергли жесточай¬
шим пыткам и затем надели на него смирительную рубашку. 15 апреля
1909 г. под усиленным конвоем его препроводили в Тамбовскую губернс¬
кую тюрьму 7. Были возобновлены следствия по прежним делам о нанесе¬
нии ранения леснику и об ограблении кассы ст. Инжавино. Антонов заявил,
что виновным себя ни в чем не признает, а от дачи показаний отказывается.
На Антонова пытались заодно «повесить» и дела, к которым он не имел
отношения. Два таких дела ошибочно фигурировали в литературе: убийство
сельского старосты Бирюкова и ограбление Ржаксинской винной лавки.
В архивах сохранились следственные дела по этим преступлениям,
и выяснилось, что Антонов никак не связан с ограблением 9 ноября 1907 г.
казенной винной лавки в пос. Ржаксинские Выселки Кирсановского уезда
и с нанесением 11 ноября 1907 г. смертельного ранения старосте с. Лукино
Кирсановского уезда И. А. Бирюкову. Уже в то время так же думали
следователи по особо важным делам и Анна Антонова. Полиция безуспеш¬
но пыталась «списать» на Антонова и еще два дела: ограбление на 5 тыс.
руб. 2 сентября 1906 г. в лесу у с. Чернавки Кирсановского уезда инкас¬
сатора Ф. А. Насонова и ограбление в том же уезде Балыклейского волост¬
ного правления 25 марта 1908 года.
12 марта 1910 г. выездная сессия Саратовской судебной палаты рас¬
смотрела в Тамбове дело о нанесении ранения леснику и постановила
лишить мещанина А. С. Антонова всех прав состояния и сослать его на
6 лет в каторжные работы. Через три дня участники ограбления кассы ст.
Инжавино предстали перед выездной сессией Московского военно-окружно¬
го суда. Приговор в отношении Антонова гласил: смертная казнь через
повешение. Этот приговор подлежал утверждению командующим войсками
Московского военного округа генералом от кавалерии П. А. Плеве. Он
4 апреля с личного разрешения министра внутрених дел П. А. Столыпина
заменил Антонову смертную казнь вечной каторгой 8.
Отбывать ее Антонов начал в Тамбовской тюрьме. Еще летом 1909 г.
он составил план побега и обратился в Поволжский эсеровский обком
с просьбой дать ему 700 руб. для подкупа тюремщиков. Обком послал туда
товарища Антонова — кирсановского эсера К. Н. Баженова, но тот сооб¬
щил, что побег невозможен. Тогда 14 апреля 1910 г. Антонов, перепилив
кандалы и решетку окна камеры, вылез наружу, но был схвачен охраной.
Неделя в тюремном карцере не изменила его намерения. 28 июня, находясь
вновь в карцере, он пробил дыру в потолке и проник в тюремную церковь,
где был обнаружен. Теперь его отправили в каторжную тюрьму Шлиссель-
бургской крепости. Свободу ему принесла Февральская революция. 3 марта
1917 г., когда во все тюрьмы России пришла телеграмма министра юстиции
68

Временного правительства А. Ф. Керенского об амнистии политзаключен¬
ным, Антонов, переступив порог крепости, тотчас уехал в Тамбов. Там он
15 апреля начал работать младшим помощником начальника 2-й части
Тамбовской гормилиции. 20 мая туда же устроился и его брат Дмитрий,
беспартийный лаборант-аптекарь без всякого образования. Полгода Алек¬
сандр ходил в младших помощниках, перейдя вскоре в 1-ю часть. Потом
о нем позаботились старые товарищи по эсеровскому подполью — началь¬
ник гормилиции П. Е. Булатов и комиссар Временного правительства в Ки¬
рсановском уезде К. Н. Баженов, организовавшие в октябре 1917 г. его
перевод начальником Кирсановской уездной милиции 9.
В ноябре он женился на 25-летней тамбовчанке Софии Васильевне
Орловой-Боголюбской, о которой известно, что она, окончив 5 классов
гимназии, проживала с матерью и имела сестру и брата Боголюбских.
После свадьбы Антоновы уехали в Кирсанов, где Александр Степанович
вступил в новую должность. На 350 тыс. населения там имелось всего 100
милиционеров. Их начальник с небольшим отрядом конных сразу же начал
преследовать шайки конокрадов и прочих разбойников, которые вскоре
присмирели. Много сил потратил Антонов на борьбу с разграблением
помещичьих усадеб и экономий (будущих коммун и совхозов) крестьянами,
что вызывало недовольство последних. Ярким событием стало разоруже¬
ние Антоновым нескольких эшелонов Чехословацкого корпуса, за что
Кирсановский уездный совет наградил его маузером. Никто тогда не поин¬
тересовался, куда начальник уездной милиции дел потом отобранное им
у пленных чехов оружие.
В феврале 1918 г. большинство в местном совете перешло от левых
эсеров к большевикам, а в апреле была создана уездная ЧК. Чекисты,
сплошь коммунисты, сразу же стали коситься на милиционеров, почти
целиком левых эсеров. Антонов начал демонстративно отдаляться от
левоэсеровской организации и принял на руководящие должности в ми¬
лиции нескольких сверхактивных коммунистов. Позднее выяснилось, на
кого фактически они работали. Чаще обычного Антонов стал пропадать
в поездках по южной части уезда, особенно в села Иноковку и Инжавино,
к начальникам 3-го и 4-го райотделов милиции И. С. Заеву и В. К. Jlo-
щилину. Они помогали ему прятать оружие, отобранное у чехов, а также
бывших фронтовиков и уголовников. Тогда же пересеклись жизненные
пути Антонова и начальника конного отряда 3-го райотдела милиции
П. М. Токмакова — будущего антоновского командарма. Когда в июле
вспыхнул в Москве мятеж левых эсеров, его отзвуки быстро достигли
Кирсанова. Коммунисты стали активно оттеснять эсеров от власти. Ан¬
тонов в середине июля, взяв месячный отпуск, уехал с женой в дер.
Дашково, неподалеку от Инжавина 10.
В середине августа уездную ЧК на несколько дней возглавил
Г. Т. Меньшов, бывший милиционер, у которого запои чередовались с при¬
ступами служебного рвения. Согласно его воспоминаниям, в руки чекистов
попал портфель с бумагами, из которых следовало, что кирсановские эсеры
готовят переворот, а ударной силой должна выступить милиция. Меньшов
бросился арестовывать милицейских начальников и их приспешников. Схва¬
тить ему удалось нескольких рядовых, а также Заева и Лощилина. Через
день последние были расстреляны. В декабре 1918 г. Меньшова уволили. Но
от него успели скрыться Дмитрий Антонов, служивший в Тамбове млад¬
шим помощником начальника 4-го райотдела милиции, и брат жены
А. С. Антонова Александр Боголюбский — начальник 2-го райотдела Кир¬
сановской гормилиции.
Александр Степанович, предупрежденный об опасности, отправил жену
к ее матери, а сам исчез. В конце августа кирсановский комиссар внутренних
дел издал приказ об освобождении начальника уездной милиции Антонова
от занимаемой должности «за неявку из отпуска» ".
Оказавшемуся на нелегальном положении Антонову пришлось вспом¬
нить прежних друзей. Один из них, виднейший эсер В. К. Вольский, возглав¬
лял в Самаре Комуч — Комитет членов Учредительного собрания, объявив¬
69

ший себя временной властью в России. В августе 1918 г. власть Комуча
распространялась на значительную часть Поволжья. Была у него и своя
Народная армия. Однако дни Комуча были сочтены, и в ноябре Антонов
тайно вернулся в Кирсановский уезд. Перед его приездом по Тамбовщине
прокатилась волна стихийных крестьянских восстаний, вызванных диким
произволом местных советских властей и продотрядов. Наиболее сильное
восстание произошло в северной части Кирсановского уезда, с центром в с.
Рудовка. К 20 ноября его подавили самым жестоким образом. До Антонова
дошли слухи, что это он (!) руководил рудовским мятежом, почему и пря¬
чется. Инжавинские коммунисты на районной партконференции заклей¬
мили позором «лжесоциалиста Антонова» и приговорили его к смерти,
а среди делегатов нашлись добровольцы, пожелавшие лично привести
приговор в исполнение.
Только теперь Антонов перешел к прямой борьбе с новой властью.
К январю 1919 г. он организовал и вооружил боевую дружину человек в 12:
брат Дмитрий, шурин Боголюбский, будущий главный антоновский, агит¬
атор И. Е. Ишин, бывшие милиционеры Токмаков, П. М. Давыдов и дру¬
гие лица, избежавшие ранее ареста или же задержанные, но потом выпущен¬
ные на свободу «за неимением обвинительных материалов». Прежде всего
были убиты те коммунисты, которые недавно сами вызвались убить Ан¬
тонова. Одновременно он занялся экспроприациями. На протяжении свыше
70 лет ему приписывают ограбление детской колонии в Дашково, где
находились дети голодавших питерских рабочих и где было похищено 110
тыс. рублей. Но архивные документы однозначно свидетельствуют о пол¬
ной непричастности Антонова к этому «эксу»: ограбление Дашковской
колонии совершил некто С. В. Коновалов, у которого при обыске обнару¬
жили 90 тыс. рублей. Любопытно, что, находясь уже под следствием,
Коновалов сумел вступить в ряды РКП(б). Из «эксов», действительно
совершенных дружиной Антонова, наибольшую известность получило
ограбление 1 декабря 1919 г. Инжавинского райпродуправления, во время
которого были убиты три коммуниста и австрийский военнопленный, рабо¬
тавший там конюхом |2.
Летом 1919 г. дружина Антонова насчитывала уже свыше 150 боевиков.
Только за одно то лето и только в Кирсановском уезде ими было убито
около сотни коммунистов. 14 октября дружинники лишили жизни приеха¬
вшего на охоту недавнего председателя Тамбовского губисполкома
М. Д. Чичканова, снятого с должности за сдачу Тамбова белым во время
рейда генерала К. К. Мамонтова по тылам Южного фронта. Покойный
был номенклатурным работником ЦК РКП(б), поэтому в Инжавино тут же
направили несколько чоновских и красноармейских отрядов, а председатель
Тамбовского губчека И. И. Якимчик послал туда группу сотрудников с за¬
данием проникнуть в антоновскую дружину и любой ценой уничтожить ее
главаря. Операции по ликвидации дружины находились под контролем
командующего внутренними войсками республики В. М. Волобуева и на¬
чальника Особого отдела ВЧК М. С. Кедрова. Последний, лично прибыв
в Кирсанов, затребовал туда спецотряд по борьбе с бандитизмом и послал
в инжавинские леса двух человек для убийства Антонова.
Страшный удар обрушился на «пособников» из числа местных жи¬
телей: десятки людей были расстреляны, сотни брошены в концлагеря.
Однако найти Антонова или кого-либо из его окружения чекистам не
удалось. Позднее секретарь Тамбовского губкома РКП(б) Б. А. Васильев
писал, что губчека сразу же «столкнулась с тем фактом, что Антонова
изловить дьявольски трудно, так как он имеет своих людей всюду вплоть
до партийных комитетов и органов Чека». А вот что писал тамбовский
чекист М. И. Покалюхин, сыгравший потом роковую роль в судьбе Ан¬
тонова: «Нельзя отказать Антонову в твердости характера, находчивости,
умении ориентироваться и большой храбрости. Все это давало ему возмож¬
ность не раз уходить из наших рук».
О двух случаях рассказал И. А. Климов, служивший в 1919 г. начальни¬
ком Кирсановской уездной милиции: «В конце 1919 года в Иноковке, в доме
70

Токмакова, были выслежены Токмаков с Антоновыми. Местные коммуни¬
сты и милиция окружили дом. На вызов никто не выходил, и двери были
заперты. Тогда принесли керосин и зажгли дом. На пожар собралась толпа
крестьян. Вдруг открылись 3 окна, из которых полетели бомбы. Среди
толпы поднялась суматоха. Из дома выскочили Антонов, его брат и Ток¬
маков, начали бросать во все стороны бомбы и, очищая себе таким образом
путь, скрылись. В том же 19-м году, в каком месяце — не помню, инжавинс-
кому предволкомпарту тов. Полатову было сообщено, что Антонов с бра¬
том и Токмаковым остановились ночевать в одной хате. Тов. Полатов
собрал человек 15 членов партии и часов в 11 вечера — очень темного —
отправился на облаву. Окружили дом. Тов. Полатов был слишком горяч —
подошел к двери и стал стучать, чтобы отпирали. Дверь отворилась,
показавшийся в дверях Антонов сделал два выстрела. Полатов тут же упал,
цепь спуталась, и Антонов убежал в лес, где и скрылся» 13.
Об Антонове начали распространять небылицы насчет зверских
убийств им «безвредных деревенских идеалистов». Среди них фигурировал
и Г. И. Полатов. Антонов терпел до тех пор, пока его не объявили отпетым
бандитом и не поставили в один ряд с Н. Бербешкиным — главарем
уездной уголовной банды. Разгневанный Антонов в несколько дней высле¬
дил Бербешкина и полностью истребил всю его банду, после чего отправил
начальнику уездной милиции письмо, в котором заявил, что он политичес¬
кий противник коммунистов, сообщал о ликвидации Бербешкина и выразил
71

готовность и далее помогать в борьбе с уголовными шайками. Письмо он
заканчивал так: «Желание коммунистов очернить нас перед лицом трудя¬
щихся плохо удается, надеюсь, что на этом поприще они и впредь будут
иметь подобный же успех... О вышеизложенном прошу довести до сведения v
уездного комитета РКП». Судя по сохранившемуся почтовому штемпелю,
письмо было отправлено 18 февраля 1920 года. Вскоре кирсановские «Изве¬
стия» опубликовали «Ответ на письмо Антонова, присланное им на имя
начальника Кирсановской усовмилиции», подписанный выездной сессией
губчека. Она пообещала Антонову и его дружинникам, что «карающая рука
пролетариата, победившего мировую контрреволюцию, быстро раздавит
вас, пигмеев, своим железным кулаком».
Уйдя в глубокое подполье, Антонов приступил к созданию сети
будущих повстанческих ячеек. Уцелевшие тамбовские эсеры, бросившиеся
в месяцы «военного коммунизма» воссоздавать свои парторганизации
на местах, нашли во многих селах уже существовавшие антоновские
штабы. Состоявшиеся вскоре переговоры правых и левых эсеров с Ан¬
тоновым завершились слиянием их организаций в «союзы трудового
крестьянства». В августе 1920 г. были опубликованы заведомо невыпо¬
лнимые объемы продразверстки для Тамбовской губернии, особенно тя¬
желые для Борисоглебского, Кирсановского и Тамбовского уездов, по¬
раженных засухой. Население оказалось перед выбором — восстать или
умереть голодной смертью.
Первыми поднялись 21 августа крестьяне с. Каменка Тамбовского
уезда. Они разгромили продотряд и попытавшийся помочь ему спецотряд
по борьбе с дезертирством. За три дня восстание было подавлено. Каменку
занял отряд красноармейцев. Но вечером 24 августа в район восстания
прибыл со своей дружиной Антонов. Там он узнал, что на состоявшейся
накануне в Тамбове экстренной конференции эсеры признали восстание
каменцев преждевременным. Тогда Антонов взял дело в свои руки и откры¬
то двинулся на Каменку. Так официально началась антоновщина. Продол¬
жалась она год и унесла по приблизительным подсчетам 50 тыс. жизней 14.
16 июля 1921 г. главный усмиритель антоновщины М. Н. Тухачевский
писал в победном рапорте на имя В. И. Ленина, что в числе главных
факторов, помешавших сразу подавить восстание, были «скрытый большой
запас оружия, сделанный Антоновым во время его начальствования Кир¬
сановской уездмилицией, и наконец военно-организаторский талант Ан¬
тонова». Действительно, Александр Степанович был хорошим организато¬
ром. Характеристики на него, составленные видными военачальниками
Красной Армии, пестрят такими эпитетами, как «недюжинная фигура с бо¬
льшими организаторскими способностями», «энергичный, опытный парти¬
зан» и т. п.
14 ноября 1920 г., преодолев самовольщину командиров отдельных
повстанческих отрядов, он создал единый центр руководства — Главный
оперативный штаб, начальником которого он был избран тайным голосо¬
ванием на альтернативной основе. В феврале 1921 г. (апогей антоновщины)
существовало около 20 повстанческих полков, сведенных в 1-ю и 2-ю армии.
Они были разбиты в ожесточенных боях регулярными соединениями Крас¬
ной Армии, в основном с мая по июль 1921 года.
Однако закат антоновщины начался тогда, когда на Тамбовщине перед
весенней пахотой того же года была отменена ненавистная крестьянству
продразверстка. На смену ей пришел более терпимый продналог. Сразу ли
понял Антонов, что случилось? Да, потому что когда известие об отмене
продразверстки застало его в одном из сел и крестьяне со слезами на глазах
кричали «Мы победили!», Антонов грустно изрек на совещании своего
комсостава: «Да, мужики победили. Хотя и временно, конечно. А вот нам,
отцы-командиры, теперь крышка». 12 апреля предшественник Тухачевс¬
кого, командующий войсками Тамбовской губернии А. В. Павлов объявил
повстанческих командиров от взводного и выше вне закона. Спустя месяц
антоновцам, под страхом репрессий в отношении их семей, было пред¬
ложено прекратить сопротивление, сдать оружие и выдать своих лидеров ,5.
72

Начались репрессии. Лишь с 1 июня по 10 июля 1921 г. были брошены
в концлагеря или высланы на Север до 1500 семей повстанцев. Но местное
население упорно отказывалось как сдавать оружие, так и выдавать ан-
тоновцев, которые тоже не спешили вязать своих командиров. Перелом
произошел после того, как стал проводиться в жизнь приказ Тухачевского
№ 171, согласно которому расстреливались сельские заложники, если насе¬
ление не выдавало оружия, антоновцев и их семей. Особенно круто приказ
выполнялся в «злостнобандитских» селах. Если расстрел первой партии
заложников не давал результата, тут же бралась следующая. И после
расстрела трех партий заложников (23 человека) в д. Кулябовка Борисог¬
лебского уезда она превратилась из «злостнобандитской» в советскую.
Самая большая партия заложников (80 человек) была расстреляна
в «злостнобандитском» с. Паревка Кирсановского уезда, после чего сдались
в плен бродившие неподалеку бойцы Особого полка антоновцев во главе
с Я. В. Санфировым. Ранее ни один из антоновских командиров не сдавался
в плен: они предпочитали застрелиться. В июле — сентябре 1921 г. сдались
еще шесть таких командиров.
Дотоле судьба берегла Антонова. 18 сентября 1920 г. в бою под
дер. Афанасьевка Тамбовского уезда пуля оставила на его щеке шрам.
Вторично Антонов был ранен в голову 6 июня 1921 г. при отступлении
из пензенского с. Чернышево, куда неожиданно для повстанцев ворвались
машины чекистского автобронеотряда. Спустя неделю возле с. Трескино
Кирсановского уезда красные курсанты атаковали повстанческий отряд,
когда туда приехал Антонов. После боя повстанцы рассеялись. Пресле¬
дуемые конными курсантами, Антонов со своими сподвижниками вы¬
скочили на Трескино, где размещался штаб сводной бригады. Увидев
мятежников и узнав в одном из них лично ему известного Антонова,
комбриг с 20 красноармейцами бросился в погоню. Но многоверстная
скачка со стрельбой окончилась ничем 1б.
В начале июля, желая спасти остатки своих отрядов от уничтожения,
Антонов приказал повстанческим командирам прекратить вооруженную
борьбу и, сохраняя людей и оружие, дожидаться момента, когда красные
выведут за пределы Тамбовщины 140-тысячную армию. И первым проде¬
монстрировал пример исполнительности, бесследно исчезнув. Этот приказ
Антонова встревожил осведомленного о нем Тухачевского, рекомендова¬
вшего Москве не спешить с выводом войск из Тамбовской губернии,
а затем и Ленина, посчитавшего необходимым ознакомить Политбюро ЦК
РКП(б) с этим приказом. В конце июля чекисты установили, что Антонов со
180 повстанцами скрывается возле оз. Змеиное Кирсановского уезда. В ре¬
зультате семидневной операции прочесывания от отряда остались четверо,
в том числе Александр и Дмитрий Антоновы. Чудом уцелев, Антоновы
опять ушли в подполье и прекратили борьбу: не организовывались новые
отряды, не проводились никакие террористические акты и экспроприации.
Но ЧК ни на один день не прекращала поисков, будучи уверенной, что
братья не ушли с Тамбовщины. Руководство розыском осуществлял на¬
чальник секретного отделения Тамбовской губчека, с 1922 г.— заместитель
начальника губотдела ГПУ, С. Т. Полин.
Он вспоминал: «Первые сведения [об Антонове] были получены осенью
1921 г., когда он со своим братом перешел на отдых в «родные» места
Кирсановского уезда. Неудачный подход к делу и недостаточная ориен¬
тировка привели первоначальную работу по его поимке к тому, что Ан¬
тонов окончательно «смылся» с глаз Чека и стал еще осторожнее. Старый
прожженный авантюрист, находившийся большую часть своей жизни в под¬
полье, был слишком хитер, чтобы к нему „подъехать на козе“». Ранее ЧК не
раз с нулевым результатом проводила идентичные операции. Когда 6 ок¬
тября 1920 г. была арестована жена Антонова София, работавшая счетово¬
дом в г. Моршанске Тамбовской губ., склонить ее к сотрудничеству чеки¬
стам не удалось, но они добились в обмен на освобождение, состоявшееся
22 октября, записки к мужу с просьбой встретиться в Тамбове. Разыскать
Александра и передать ему записку было доверено сестре Софии, Клавдии
73

Боголюбской. Однако Антонов на встречу не приехал и отделался ответной
запиской, сообщив, что о его прибытии в Тамбов «и речи быть не может»,
ибо «кругом война, за которую в некоторой степени ответственность ло¬
жится на меня» 17.
В марте 1921 г. за его поимку взялся уже отдел по борьбе с контр¬
революцией ВЧК, возглавляемый Т. П. Самсоновым. Зная, что губчека
массовыми арестами в сентябре 1920 г. оборвала связи повстанцев с пар¬
тиями правых и левых эсеров, Самсонов решил, сыграв на этом, заманить
Антонова в Москву на якобы созываемый там съезд руководителей повста¬
нческих армий и отрядов из разных регионов страны для координации
дальнейшей борьбы с большевиками. К этой операции были подключены
тамбовские и воронежские чекисты. Главным ее действующим лицом стал
бывший лидер воронежских левых эсеров Е. Ф. Муравьев, засланный к ан-
тоновцам под видом члена ЦК партии левых эсеров. Полтора месяца он
находился среди тамбовских повстанцев. Помимо добытой им разведин-
формации о 2-й антоновской армии, в зоне действия которой он находился,
Муравьев отправил в июне 1921 г. прямо в ВЧК резидента антоновцев
в Тамбове Д. Ф. Федорова, руководителя повстанческой разведки
Н. Я. Гарасева, зам. начальника штаба 2-й армии П. Т, Эктова, главного
антоновского агитатора И. Е. Ишина и группу из 18 повстанцев, направлен¬
ную «в Тулу за оружием» и арестованную в Москве при переходе с Павелец¬
кого вокзала на Курский. Эта четырехмесячная операция оказалась успеш¬
ной, но главная цель поимка Антонова не была достигнута.
Где скрывался Антонов до мая 1922 г., доныне неведомо. Где-то
в лесистом районе на г ранице Кирсановского и Борисоглебского уездов, как
узнали чекисты от бывшего тамбовского эсера-железнодорожника Фирсова.
В конце того мая к нему обратилась с просьбой достать дефицитный хинин
учительница из с. Нижний Шибряй Борисоглебского уезда С. Г. Соловьева,
сказавшая, что лекарство нужно для страдающего приступами малярии
Антонова и чго она живет в Нижнем Шибряе у Н. И. Кагасоновой. Пообе¬
щав достать лекарство, Фирсов тотчас рассказал об этом зам. начальника
Тамбовского губотдела ГПУ Полину.
К середине июня план поимки Антонова был готов. Александра
предполагалось взять живым, а неотлучно находившегося при нем Дми¬
трия — «как придется». Схватить их планировалось в Нижнем Шибряе
в доме Кагасоновой, куда он должен был явиться на встречу с Фирсовым.
Возглавить группу захвата было поручено начальнику отделения по борьбе
с бандитизмом М. И. Покалюхину, который 14 июня выехал в с. Уварово,
рядом с Нижним Шибряем. Так как никто из чекистов не знал Антонова
в лицо, были разысканы и доставлены в Уварово несколько бывших
мятежников. 22 июня в Уварово выехал руководивший операцией Полин.
Он вспоминал: «24 июня получаю сведения, что Антонов с братом был
ночью в доме Паз алии Ка гасоновой в Шибряе и остался на день ждать
следующей ночи, чтобы уйти в лес на кордон. Болеет малярией, которая
одолевает своими приступами. Браг за ним ухаживает... Сведения об
Антоновых имелись точные: вооружены двумя маузерами десятиза¬
рядными автоматическими, по два полных подсумка патронов к ним,
два браунинга и один наган».
Переодевшись плотниками-шабашниками, группа захвата пошла в Ши¬
бряй: Покалюхин, оперативник Беньковский, начальник районной милиции
С.	М. Кунаков, бывшие антоновцы Я. Сапфиров, М. Ярцев, Е. Зайцев,
А. Куренков и два секрезных агента «Тузик» и «Мертвый». Подойдя вече¬
ром к дому Кагасоновой, Покалюхин, Сапфиров и «Мертвый» зашли со
двора и постучали в сени. Хозяйка крикнула, что в доме никого нет. В это
время в дверях показался Александр. «Мертвый» выстрелил из браунинга.
Антонов метнулся назад и запер дверь. Вскоре Ярцев и Зайцев огнем
отразили попытку братьев выскочить через окно в сад. Завязалась пере¬
стрелка. Заметив, что из одного окна выстрелы гремят чаще, Покалюхин
приказал Санфирову бросить зуда гранату. Но она, отлетев от рамы,
разорвалась снаружи, а больше гранат не имелось. Александр, разглядев
74

сквозь раму знакомые лица бывших сподвижников, принялся их стыдить:
«Яшка, Лешка, что вы делаете, кого вы бьете?» — «Довольно, Александр
Степаныч,— отвечали те,— поиграл и будет!» Дело шло к ночи. Покалюхин
приказал поджечь дом.
Он вспоминал: «Соломенная крыша быстро занялась. Пожар в полном
разгаре, обстрел идет усиленным темпом. Антоновы нам не уступают
и сыпят в нас из своих маузеров. Борьба продолжается уже с час. Жертв нет
ни с чьей стороны. У избы загорается потолок... Вдруг замечаю — от¬
крылось быстро окно пред постом тов. Беньковского. Приказываю усилить
обстрел этого окна. Четко, словно по расписанию, посылают в нас пули
Антоновы из своих автоматов. Горящий потолок обваливается. Антоновы
с дьявольской быстротой выскакивают в окно и нападают на посты Курен-
кова и Кунакова. Последний, оправдываясь порчей оружия, «отходит». Мне
все видно с огорода, и я бросаюсь на помощь Куренкову через соседний
двор. Выскакиваю на улицу и оказываюсь в тылу у Антоновых, шагах
в 8—11. Они стояли оба рядом и стреляли в лежащего Куренкова. Ан¬
тоновы оборачиваются и с криком «Вот он, бей его!» бросаются на меня.
У меня в револьвере остается всего два патрона. Я вынужден тоже «от¬
ходить» и, уже «не сдерживая противника», несусь полным ходом к своим
постам. Антоновы следом за мной, осыпают пулями из своих маузеров, но
не попадают. Бегу через двор, и вот я уже около своих ребят. Антоновы
подались обратно во двор и другой стороной, через огород — тягу, держа
направление к лесу. Но здесь стоял мой наблюдатель, поднял тревогу,
и я с Санфировым и Ярцевым догоняем Антоновых и вновь вступаем
в перестрелку... Скоро Антоновы, как бы по условному знаку, падают оба.
Меткие выстрелы Ярцева уложили их» 18.
Спустя 10 минут, выпустив по Антоновым множество пуль и не
получая ответа. Покалюхин отважился подойти к бездыханным телам.
Потом Покалюхин писал в служебном отчете: «При убитых я взял
два маузера при сотне патронов, два браунинга... Маузер Александра
Антонова остался у меня, маузер Дмитрия Антонова передан т. Полину,
один браунинг мною дан оперативнику Беньковскому и другой браунинг —
бандагенту». Последний — это Ярцев. Много позже в литературе появилась
версия, что Антоновых убил Санфиров. Эту версию охотно муссировало
Управление КГБ СССР по Тамбовской области, которое Санфиров устра¬
ивал почему-то больше.
Нам неизвестна судьба родственников Александра Степановича (за
исключением его матери, она умерла в 1907 г.), как и место, где покоятся
его останки. Известно лишь, что из Шибряя трупы братьев привезли
в тамбовский Казанский монастырь, где размещался тогда губотдел ГПУ,
и бросили на пол в кладовке. Крысы успели основательно объесть их, пока
чекисты демонстрировали трупы знавшим Антонова людям, чтобы пресечь
слухи, что Антонов все еще жив.
Поныне некоторые лица продолжают считать антоновщину не кре¬
стьянским восстанием или даже крестьянской войной, а просто бандитиз¬
мом. Но вот мнение тех лиц, кто подавлял ее. Возглавлявший до апреля
1921 г. военную ликвидацию антоновщины А. В. Павлов считал, что «в
Тамбовской губернии не бандитизм, а крестьянское восстание, захватившее
широкие слои крестьянства». Тухачевский, в свою очередь, писал, что
антоновщина — это «крестьянское восстание, охватившее большую часть
Тамбовской губернии и принявшее довольно стойкие и прочные формы» 19.
Примечания
1. Обзор этой литературы см.: История СССР, 1990, № 6, с. 99 сл.
2. Центральный государственный исторический архив г. Москвы (ЦГИАМ), ф. 629, оп. 4, д.
651, л. 238; Государственный архив Тамбовской области (ГАТО), ф. 272, по. I, д. 1160, л. 249;
ф. Р-414, on. 1, д. 23, л. 20; Российский государственный военный архив (РГВА), ф. 235, оп. 5,
д. 133, л. 36; Сборник-календарь Тамбовской губернии на 1903 год. Тамбов. 1903, с. 36.
75

3. КАЗАКОВ А. Партия с.-р. в Тамбовском восстании 1920- 21 гг. М. [1922], с. 2; ДОНКОВ
И, П. Антоновщина: замыслы и действительность. М. 1977, с. 23, и др.; Тамбовский край,
26.VI.1908; ГАТО, ф. 272, on. 1, д. 1160, л. 249.
4. Государственный архив Саратовской области (ГАСО), ф. 51, on. 1, 1908 г., д. 97, л. 51,
56 58 об., 74 об. 75 об., 84 об., 178 об.; д. 40, л. 43; ГАТО, ф. 272, on. 1, д. 1279, л. 2; д.
1147, л. 146.
5. Тамбовский край, I5.VI.1908, 17.Ш.19Ю; ГАТО, ф. 272, on. 1, д. 1144, л. 570; ГАСО, ф. 51,
on. 1, 1908 г., д. 97, лл. 112	113 об., 115.
6. ЦГИАМ, ф. 629, оп. 2, д. 578, л. 56, 56 об., 57, 60 об; Государственный архив Российской
Федерации (ГАРФ), ф. 102, 4-е д-во, 1908 г., д. 72, ч. 6, л. 68 68 об.; 7-е д-во, 1908 г., д. 6552,
л. 2, 4, 5; 1909 г., д. 269, л. 26, 74, 116, 124; ГАСО, ф. 51, on. 1, 1908 г., д. 40, л. 16, 162, 162 об.,
167 об.; д. 97, л. 84 об.; ф. 57, on. 1, 1909 г., д. 10, т. 1, л. 317, 421; МИНОР О. С. Отрывки
жизни.-- Воля России, Прага, 1924, № 4.
7. ГАСО, ф. 5],оп. 1, 1908 г., д. 40, л. 167 об., 210. 216, 219; ф. 57, on. 1, 1909 г., д. 10, т. 1,л. 269
об., 376; ГАРФ, ф. 102, 7-е д-во, 1909 г., д. 269, л. 72 об., 74; ГАТО, ф. 272, on. 1, д. 1288, л.
46; д. 1160, л. 249; ф. 57, on. 1, 1909 г., д. 10, т. 1, л. 296 об., 298 об., 315, 317; ф. 53, on. 1, 1909
г., д. 37, л. 5,5 об.; оп. 8, 1908 г., д. 49, т. 1, л. 354.
8. ЦГИАМ, ф. 629, оп. 2, д. 578, л. 60, 75, 89 об.; Российский государственный военно¬
исторический архив (РГВИА), ф. 1614, on. 1, д. 164; ГАТО, ф. 66, on. 1, д. 828; ф. 272, on. 1,
д. 1165, л. 198 об., 218 об.; Государственный архив Пензенской области, ф. 202, on. 1, д. 8, л.
94; Тамбовский край, 17.III.1910; ГАРФ, ф. 102, 7-е д-во, 1908 г., д. 6552, л. 20, 21.
9. ГАТО, ф. 272, on. 1, д. 1146, л. 408, 408 об., 414; ф. 716, оп. 2, д. 544, л. 79, 79 об., 136; ф.
Р-414, on. 1, д. 24, л. 13; д. 22, л. 2; д. 24, л. 22 об.; д. 9, л. 11; д. 23, л. 13, 14, 14 об.
10. ГАТО, ф. Р-427, оп. 2, д. 3, л. 211; д. 10, л. 17; ф. Р-17, on. 1, д. 31, л. 24; д. 23, л. 17; ф. Р-400,
on. 1, д. 9, л. 30, 33, 36, 41; Сборник очерков по вопросам экономики и статистики
Тамбовской губернии. Тамбов. 1922, с. 6; Антоновщина. Тамбов. 1923, с. 65—66.
11. Антоновщина, с. 128; ГАТО, ф. Р-17, on. 1, д. 42, л. 93, 93 об.; ф. Р-427, оп. 2, д. 2, л. 284; д.
31, л. 13; ф. Р-400, on. 1, д. 431, л. 9.
12. Революционная Россия, Юрьев, 1921, № 6, с. 24; ГАТО, ф. Р-17, on. 1, д. 42, л.
36; ф. 400, on. 1, д. 18, л. 3, 9, 11, 15; ф. Р-400, on. 1, д. 18, л. 14; Центр документации
новейшей истории Тамбовской области (ЦДНИТО), ф. 837, on. 1, д. 213, л. 90, 91,
96; Антоновщина, с. 131, 132.
13. Революционная Россия, 1921, № 6, с. 25; Внутренние войска Советской республики, 1917—
1922 гг. Док. и м-лы. М. 1972, с. 432---433.
14. ЛЕОНИДОВ Б. Эсеро-бандитизм в Тамбовской губернии и борьба с ним.- Революция
и война, 1922, № 14-—15, с. 162; ГАРФ, ф. 391, оп. 3, д. 18, л. 490—493; Государственный
архив Воронежской области (ГАВО), ф. Р-503, on. 1, д. 49, л. 24 -24 об.; РГВА, ф. 235, оп. 5,
д.	63, л. 5; д. 10, л. 225; Обвинительное заключение по делу Центрального комитета
и отдельных членов иных организаций партии с.-р. М. 1922, с. 43, 45.
15. Хогтонская библиотека Гарвардского университета США, Архив Л. Д. Троцкого, Т-685;
РГВА, ф. 7, оп. 2, д. 483, л. 8; д. 572 а, л. 219; ф. 235, оп. 5, д. 75, л. 5; д. 110, л. 40; ф. 7841, оп.
1, д. 151, л. 28; ГАТО, ф. Р-1832, on. 1, д. 1033, л. 4.
16. Архив Троцкого, Т-686; ГАВО, ф. Р-503, оп. 1,д. 158, л. 738; ЦДНИТО, ф. 382, оп. 1,д. 230,
л. 24; РГВА, ф. 7, оп. 2, д. 485, л. 20; ф. 235, оп. 5, д. 60, л. 170; ГАТО, ф. Р-1832, on. 1, д.
1002, л. 7 об.; МОК ЕРОВ В. Курсантский сбор по борьбе с антоновщиной,- Война
и революция, 1932, кн. 1, с. 76.
17. РГВА, ф. 7, оп. 2, д. 632, л. 8; Ленинский сборник XX, с. 350; ОРЛОВСКИЙ Г. Как дела
в Тамбовской губернии? Воронеж. 1974, с. 71; Антоновщина, с. 51	53, 80, 87; ПОЛИН С.
Последние дни эсеро-бандита Антонова. В кн.: Путь борьбы. Тамбов. 1922, с. 49.
18. МУРАВЬЕВ Е. Полтора месяца в штабе антоновцев. В кн.: Воронежские чекисты рассказы¬
вают... Воронеж. 3976, с. 43—61; Антоновщина, с. 88 —89.
19. ГАТО, ф. 272, on. I, д. 1160, л. 249.

ВОСПОМИНАНИЯ
Мемуары Никиты Сергеевича Хрущева
В скандинавских странах
Свои воспоминания о поездке в скандинавские страны начну с упоминания
о том, что первой поездкой правительственной делегации СССР за его
пределы после 1953 г. был визит в социалистический Китай, а из несоци¬
алистических стран — в Индию, потом в Англию. По возвращении мы
получили соответствующее приглашение от скандинавских стран Дании,
Норвегии и Швеции. Но в те дни в печати этих стран поднялась свистопляс¬
ка, направленная против нашего визита. Протест выражался не против
нашей делегации лично, а против Советского государства, его политики.
И мы ответили: «Существующие условия не располагают к нашей встрече,
поэтому мы откладываем ее до более благоприятного времени». Затем
у нас состоялись поездки в США и во Францию. Видимо, за это время
в скандинавских странах созрели условия для встречи, и их правительства
повторили свое приглашение. Тут была некоторая неловкость: нас пригла¬
сили, мы отказались, потом опять нас приглашают, вроде бы как упраши¬
вают... Не знаю, как барьер неловкости был преодолен дипломатами, но
было объявлено, что мы прибудем.
Первой страной для нашего посещения была выбрана Дания. Почему
именно Дания? Она политически ничем особенным не выделялась, однако
ее географическое положение было самым удобным для открытия визитов
туда. Мы следовали в Данию пассажирским кораблем и решили, что оттуда
переедем в Норвегию, далее — в Швецию и из Швеции — домой. Тут
президент Финляндии и ее правительство попросили нас заехать и к ним.
Мы имели такую возможность, и они, узнав о том, что мы не возражаем,
немедленно прислали официальное приглашение.
Со скандинавскими странами у СССР имелись хорошие дипломатичес¬
кие и деловые отношения, ничто, в принципе, не мешало развитию наших
контактов, если не думать о том, что Дания и Норвегия состояли членами
агрессивного военного блока НАТО. Впрочем, мы вели с ними торговлю,
имели деловые связи и свободно давали экономические заказы в эти страны
без каких-либо ограничений.
Прибыли мы в Копенгаген. Встреча была обычной, как положено
в таких случаях: выстроили почетный караул, произнесли речи. Мы
чувствовали себя вполне хорошо. Там в то время действовало пра¬
вительство социал-демократов. В фолькетинге они имели абсолютное
Продолжение. См. Вопросы истории, 1990, №№ 2—12; 1991, №№ 1—12; 1992, №№ 1—3,
6 -9, 11—12; 1993, №№ 2—10; 1994, № 1.
77

большинство. Правительство возглавлял, естественно, тоже социал-демо¬
крат. Он произвел на нас очень доброе впечатление, хорошо относился
к Советскому государству и соответственно принял нашу делегацию. Пра¬
вительственная оппозиция из буржуазных партий тоже не выступала против
нашего приезда.
Мы имели деловые отношения с промышленниками Дании, которые
были заинтересованы в дальнейшем развитии экономических связей. Рыбо¬
ловы хотели продавать нам сельдь и рыбные изделия. Не говорю уж о том,
что Дания всегда старалась предложить нам свои молочные продукты —
сыр, сливочное масло и др. Они были очень высокого качества и пользова¬
лись в СССР широким спросом. Но нас сдерживало самоограничение
в валюте, которой недоставало для расплаты за поставки. А сама Дания
покупала у нас немного товаров, гак что встречного валютного потока мы
не имели, хотя и сохраняли активный торговый баланс в свою пользу.
Валюту мы накапливали для того, чтобы в других странах делать те заказы,
которые не получались в Дании. Имею в виду страны, которые у нас почти
ничего не покупали. Поэтому нам и требовалась валюта для выхода на
западный рынок.
После смерти Сталина у нас с Данией состоялся неприятный диалог.
Мы давно установили деловые отношения с ее судостроительными фир¬
мами, и вдруг они не стали принимать наши заказы. Мы хотели заказать
там танкер грузоподъемностью 12 тыс т. для перевозки нефти. Нам от¬
ветили, что не могут принять заказ в силу ограничений, принятых в странах
НАТО. Это решение было направлено против наших интересов и принима¬
лось для того, чтобы ограничить мощь советского морского флота. До¬
пустимый тоннаж достигал всего нескольких тысяч. Состоялись переговоры
на этот счет с перепалкой, даже в печати. Судостроители-то были заин¬
тересованы в наших заказах и охотились за ними, но юридически не могли
их принять, ибо имелось общее решение для стран НАТО. А направляли эту
линию США. Дания вынуждена была подчиниться. Этого случая мы не
забыли. Потом там ограничение сняли. Теперь датские судостроители
принимали любые заказы, не ограничивая грузоподъемность.
Более общий вопрос, который нас интересовал,- обеспечение мирного
сосуществования государств с различным социально-политическим устрой¬
ством. Наша цель заключалась в гом, чтобы ликвидировать напряженность
и найти возможность роспуска военных блоков, чтобы не противостоять
друг другу и не истощать свои бюджеты расходами на вооружение. За¬
тем — развитие Topi ово-экономических отношений, культурных и научных
связей и г. гт. Поскольку наши заказы теперь принимались, мы смогли
заказывать почти все, что могла выпускать датская промышленность.
Ограничения возникали лишь технические, из-за мощностей заводов или
размеров наших валютных средств.
Дания — маленькая страна, имеющая сравнительно небольшой удель¬
ный вес при решении вопросов внутри НАТО. Мы не чувствовали со
стороны ее деятелей какого-то сопротивления при переговорах. Но чув¬
ствовали, что они занимали позицию, продиктованную сугубо интересами
датского народа. Да, они не соглашались с нами по тем спорным вопросам,
которые сущест вовали тогда и существуют сейчас между странами — чле¬
нами Варшавского договора и членами НАТО, но явно в силу вынужденной
необходимости. В остальном приемы и переговоры ничем особенным не
выделялись, и от них осталось хорошее впечатление. Они были дружествен¬
ными, теплыми, никаких осложнений мы не встретили.
Отмечу, что в то время возникли споры в Коммунистической партии
Дании. Сразу после второй мировой войны ее возглавлял Ларсен, ком¬
мунист с большим ст ажем, который успел приобрести вес в международном
коммунистическом движении, весьма известная фигура. На последнем Меж¬
дународном совещании братских партий (Москва, 1957 г.) перед нашей
поездкой в Данию Ларсен занял позицию, которая противоречила общим
взглядам собравшихся гю югославской проблеме, выступив с проюгославс-
кой точкой зрения. Поэтому против него и был направлен огонь. КПД
78

большинством голосов осудила Ларсена, после чего он выбыл из нее
и организовал новую партию. Так в Дании появились две левые рабочие
партии. Одна по-прежнему называлась коммунистической, другая, кажется,
социалистической. Это и была партия Ларсена, по численности небольшая,
но довольно влиятельная среди избирателей.
При выборах в фолькетинг обе партии выставили своих кандидатов.
Получился раскол. Мы прибыли туда в то время, когда раскол уже офор¬
мился. Конечно, мы поддерживали компартию и осуждали ту, лидером
которой был Ларсен. Она оказалась в оппозиции к коммунистическому
движению в целом, и мы вели с ней борьбу. Но Ларсен называл себя
коммунистом и доказывал, что именно он стоит на марксистско-ленинских
позициях. Еще до раскола я беседовал с Ларсеном, который частенько
приезжал в Советский Союз и иной раз заходил в ЦК КПСС. Он произ¬
водил впечатление простого и честного человека, и мы не выражали ему
ранее никакого недоверия, у нас не было на то мотивов. Политических
вопросов он не касался, да, видимо, особых вопросов и не возникало. Ведь
наши партии не имели расхождений по международным коммунистическим
проблемам, поэтому велся нормальный обмен мнениями.
В конце той беседы Ларсен задал вопрос, которым я немного был
удивлен, но мне понравилось, что человек делает практическое замечание.
Он сказал: «Товарищ Хрущев, я не понимаю, зачем вы печатаете бумажные
деньги таких больших размеров? На них тратится много бумаги, она
особая, дорогая, да и носить их в бумажнике труднее». Ларсен вытащил из
своего бумажника денежные знаки Дании и продемонстрировал: «Вот ваш
рубль, а вот датский. Он в несколько раз меньше, компактнее, и его легче
носить в бумажнике. Да и печатание таких денег стоит дешевле». Я побла¬
годарил его за добрый совет и ответил: «Такие сложились у нас традиции,
никаких принципов здесь не заложено. Считаю, что Ваше замечание прави¬
льно и полезно. Когда мы будем переходить на новый формат, думаю, что
мы учтем это замечание».
Должен заметить, что такие замечания возникали не только у Ларсена.
О том же говорили Госбанк и Министерство финансов. Когда мы переходи¬
ли на новые деньги, то сократили размеры банкнот, они стали более
миниатюрными и более удобными для хранения в бумажниках. Уменьши¬
лись расходы на печатание денег. Само предложение Ларсена свидетельству¬
ет, что у нас были дружеские отношения, и я с удовольствием его выслушал.
Когда все изменилось и мы стали противниками, то прежние отношения
нарушились. На какой-то встрече нашей делегации с членами парламента
нам представляли разные его фракции. На той встрече был и Ларсен. Я с ним
столкнулся, как говорится, носом к носу. Он уселся близко ко мне, но так как
наши отношения уже были порваны, то поздоровались мы лишь общим
поклоном, а руки друг другу не подали. Он задавал потом какие-то вопросы,
я отвечал, но не очень серьезно, а скорее высмеивал его позицию. По-моему,
потом его партия прекратила свое существование. Что случилось лично
с Ларсеном, не знаю. Печать же, оппозиционно настроенная к коммунисти¬
ческому движению, конечно, использовала по-своему мою последнюю
встречу с Ларсеном. Вот единственное пятно при нашей поездке в Данию.
В ходе ознакомления со страной мы посетили судостроительные заво¬
ды, на некоторых участвовали в спуске кораблей на воду, в этой торжест¬
венной церемонии. По такому случаю Нине Петровне любезно предложили
разбить традиционную бутылку с шампанским о корпус одного корабля.
Местные промышленники были удовлетворены, получив от нас новые
заказы, и хотели закрепить наши отношения, чтобы и далее получать их.
Нам это тоже было выгодно. Более всего у меня в голове остались именно
датские судостроительные верфи. Они выпускали современные, с хорошим
ходом и послушным управлением корабли, хотя и небольшого тоннажа.
Суда водоизмещением свыше 12 тыс. т они тогда еще не делали. Но мы
были довольны, так как корабли выполнялись на высоком техническом
уровне, соответствовавшем тому времени, и полностью удовлетворяли
запросы заказчиков.
79

Мы встретились с лидерами Компартии Дании. Наши беседы были
самыми дружественными, у нас не возникло никаких расхождений, так что
в памяти у меня ничего плохого не осталось. Обсудили вопросы ком¬
мунистического движения, обменялись мнениями о международных делах.
Новым лидером КПД был Есперсен. Потом мы поехали по стране, чтобы
познакомиться с ее сельским хозяйством, воспользовавшись приглашением
правительства и любезностью оппозиции. Оппозицию возглавлял фермер,
лидер одной из буржуазных партий, бывший премьер-министр. Согласно
задуманному, мы должны были осмотреть некоторые фермы, включая его
ферму. Я сохранил в памяти отличное мнение о его хозяйстве. Он тепло нас
принимал и показал, что прекрасно знает свое дело. Сам он там не работал,
а использовал наемную рабочую силу, ведя хозяйство на очень высоком
уровне. Его урожаи, как и по стране в целом, намного превосходили наши.
У меня просто нехватает слов, чтобы выразить свое удовольствие,
которое я получил при знакомстве с состоянием сельского хозяйства Дании.
Мой глаз отдыхал, во мне рождались самые добрые чувства любителя
отменной работы, когда я обозревал посевы на датских полях. Признаюсь
однако, что с радостью соседствовало разочарование. Радость порождалась
тем, что обычные люди могут так возделывать свои поля, получать такие
превосходные урожаи всех культур, иметь такую высокую продуктивность
скота и ведения земледелия. Горечь же проистекала из того, что я, конечно,
не мог, вступая в спор, доказывать, что наше сельское хозяйство не хуже.
Увы, их хозяйство, основанное на капиталистической базе, находилось
намного выше нашего, социалистического, которое, казалось бы, организа¬
ционно должно обладать преимуществами. Мы же, к сожалению, далеко
отставали. Думаю, что и сейчас отстаем от датчан.
Там мы видели хозяйства разных масштабов. Показали нам владение
небогатого (в их понимании) фермера, а в нашем понимании это кулак.
У него насчитывалось несколько коров и свиней и все было организовано
так, чтобы не дать задушить себя более сильным фермерам и чтобы
максимально выгадать при той конкуренции, которая там существует. Если
бы он не смог выдержать конкуренции, то разорился бы и стал отбросом
для пополнения армии безработных.
Больше всего поразил меня молочный скот. Собственно говоря, вся
Дания — это огромная молочная ферма. Не знаю даже, кто может с ней
в этом конкурировать? Возможно, голландцы не уступят. Однако и другие
скандинавские страны тоже имели отлично поставленное молочное произ¬
водство. В данном случае я говорю лишь о Дании и ее хозяйстве. Когда мы
заходили на любую ферму, то видели образцовый порядок: чистоту, ор¬
ганизованность, таблички с обозначениями животных и показаниями проце¬
нта жирности молока. Продуктивность коров выражалась не в литрах, как
у нас, а в содержании жиров. Мы шли мимо табличек, и у меня перед
глазами мелькали цифры 4,5; 4,7; 5,0; 5,2; 5,5; и вдруг 7,0 процентов
жирности! Просто мечта. А датчане вот сумели! Правда, тоже у единичных
животных. Средняя жирность составляла 5 процентов, а 4,5 считались
низкими. У нас на табличках указывается только удой в литрах от каждой
коровы. Литр — это мировая единица измерения, но содержание жира
в молоке — определение продуктивности скота, его ценности. Если у них
5 процентов, а у нас вдвое ниже, то, значит, наши два литра молочной воды
равноценны их лигру настоящего молока.
Во время посещения первой же фермы ее хозяин подарил мне телку.
Побывали мы и на выставке. Не знаю, была ли она приурочена к нашему
приезду или просто являлась очередной сельскохозяйственной выставкой.
Там широко представили животноводство. Пригласили всю нашу делега¬
цию, так что все видели примечательную картину. Дания — сплошная
равнина, несколько похожая на украинские степи, но с тем преимуществом,
что ее земледельцам климатически помогает географический пояс, в кото¬
ром она расположена. С моря дуют влажные теплые ветры. Дания —
страна с мягким климатом, благоприятным для сельского хозяйства. Если
при современных методах возделывания почвы пахотный слой имеет недо¬
80

статочное количество питательных веществ, то этот недостаток компен¬
сируется химией, которая дополняет природу и дает возможность каждой
культуре получить питание в нужном количестве. Общий вид полей там
изумителен. До поездки я кое-что прочитал о сельском хозяйстве Дании, но
увиденное меня поразило. Приятно было смотреть на труд человека, на
урожай, созданный его руками, и высокопродуктивный скот. Нам надо еще
много работать, чтобы поднять сельскохозяйственное производство хотя
бы до близкого уровня.
Выставка напомнила мне ярмарку, которую я видел подростком в До¬
нбассе. Ярмарка в Юзовке всегда начиналась 14 сентября. Крестьяне выво¬
зили для продажи свиней, гусей, уток, кур, индеек, другую сельскохозяйст¬
венную продукцию. Там велась вольная торговля. Здесь — выставка, поэто¬
му она имела более организованный характер: спланирована по секторам,
заполнявшимся различными видами животноводческой и птицеводческой
продукции, имела нарядный вид, да и люди тоже были нарядно одеты.
Потом началась демонстрация лошадей разного назначения. Показывали
публике таких животных, которые могли бы служить примером, чтобы
каждый хозяин смог познакомиться с лучшими образцами и перенять опыт.
Затем стали выводить коров и быков. Они тоже производили сильное
впечатление. Тут же давалась характеристика всем животным. На выставке
мне подарили двух телок и бычка. Я распорядился, чтобы Министерство
сельского хозяйства СССР взяло их на особый учет и передало в научно-
исследовательское учреждение. Пусть там поработают с ними и получат от
них высокопродуктивное потомство.
Для ведения племенного животноводства в СССР мы, конечно, пользо¬
вались не только животными, получаемыми в подарок. Такой скот мы сами
покупали в Дании и в других странах. Вообще-то Дания — малая страна,
которая вынуждена пробивать на рынок сбыта свои молочные продукты
и бекон. Бывали случаи, когда ее социал-демократическое правительство
буквально умоляло нас что-то купить, поскольку в стране было затоварива¬
ние и не находилось сбыта. Перед выборами в фолькетинг, чтобы привлечь
голоса фермеров в пользу кандидатов от социал-демократов, правительст¬
во стремилось организовать сбыт. Закупка Советским Союзом сельскохо¬
зяйственных продуктов в Дании свидетельствовала, что такому правитель¬
ству народ может доверять, ибо оно на основе дружеских отношений
с СССР сумеет организовать сбыт сельскохозяйственных продуктов. Так
фермерам обеспечивался надежный рынок.
Маленькая страна, а делает буквально чудеса. Да, я понимаю, что
чудеса — это для нас. А для других стран тут уже давно завоеванные
позиции и никаких чудес нет. Я и сейчас, как прикрою глаза, явственно вижу
ту выставку и ее замечательные экспонаты.
По программе визига, составленной правительством Дании, планиро¬
вались встреча и обед с королем в его загородном дворце. Настал день и час
нашего отъезда на обед. Это неподалеку ог Копенгагена. Мы были там
в летнее время, так что Дания имела вид разрисованной картинки. Прибыли
во дворец. Встретила нас королева с двумя дочерьми. Король, большой
любитель охоты, к нашему приезду собирался как раз вернуться и, видимо,
запоздал, как это бывает на охоте. Заняли нас пока какими-то разговорами.
Вскоре приехал и король обычный человек, вовсе не такой, о каком мы
составили себе мнение заранее, внешне ничем не выделявшийся, и королевс¬
кого на нем ничего не было: ни мундира, ни регалий. Он вышел к нам
в обычном костюме, немолодой уже человек с лицом вовсе не столь
холеным, как изображаются обычно короли. У него вообще было Простое
лицо, и в зависимости от точки зрения того, кто его рассматривал, короля
можно было принять за человека любой профессии.
Посол предупредил нас, что король — охотник. Поэтому в подарок ему
мы привезли тульское ружье с вертикальным расположением стволов,
новинка у нас, хотя в Европе подобные ружья уже использовались; Я лично
имел бельгийские и немецкие трофейные ружья такого типа. Наша тулка,
конечно, была отменно изготовлена и с хорошим боем. Тульские ружья
81

могут конкурировать с чем угодно, смело вступать в соревнование. Со¬
ветские стрелки с отечественными ружьями успешно выдерживают со¬
стязания со стрелками с западным оружием... Преподнес я подарок.
Когда мы стали собирать для короля ружье, он проявил нетерпение
и сам начал сборку, а я ему помогал и, увы, запутался, потому что
из таких ружей стрелял редко. Мне больше нравились классические,
с горизонтальным расположением стволов. Тогда я попросил начальника
моей охраны товарища Литовченко показать, как его надо собирать.
В результате мы на практике обучили короля. Видимо, у него тоже
не было такого оружия, потому что он проявил полное незнание его
устройства. Мы видели, что ему все это очень приятно, подарок ему
понравился. Нам это тоже доставило удовольствие.
Принцессы оказались молодыми. Младшая совсем девчонка, и, я бы
сказал, очень красивая. При оценке девичьей красоты могут быть разные
точки зрения, но она на всю нашу делегацию произвела незабываемое
впечатление. Старшая дочь тоже была, как цветок: и нарядна, и собой
хороша. Нам сказали, что ес уже просватали, скоро будет свадьба. Она
выходила замуж за короля Греции. И когда я услышал это, то еле-еле
удержался, чтобы не посочувствовать ей. Так и хотелось сказать, что сейчас
короли не в моде, что королевский трон в Греции довольно непрочен. Мне
по-человечески было жаль такую девушку, что ей придется испытать нема¬
ло неприятностей, когда она станет королевой Греции. Опять могут ска¬
зать: «С чего это бывший рабочий сочувствует королеве?». Да, я сочув¬
ствовал, но не королеве, а девушке. Я-то знаю, какие может жизнь препод¬
носить сюрпризы. Мне как рабочему гоже было бы приятнее, если бы она
выходила замуж за кого угодно, а не за короля. Но эго принцесса, поэтому
достойным ей женихом оказался король. Когда «черные полковники»
устроили в Греции переворот, король вынужден был бежать. Кажется,
именно в Данию.
Датская королева была одета гоже просто, без пышности, хотя она
и весьма богатая женщина. Она пригласила нас к столу. Обед протекал без
напряжения. Королевская чега вносила естественность. Произносились то¬
сты: с моей стороны в чесгь короля; с их стороны в нашу честь.
Состоялся обычный обед, который бывает при встрече за столом людей,
представляющих разные страны. Потом мы вернулись в Копенгаген, где
нас пригласил к себе премьер-министр с женою посетить их дом. Он сказал,
что и поговорим у него за чаем или кофе. Мы согласились и в назначенный
час ггоехали к нему. Премьер, видимо, хотел показать, в каких условиях он
живет. Это и меня интересовало.
Приехали в какой-то поселок, вроде рабочего, с двухэтажными до¬
мами. Нам объяснили, чю их строил кооператив, а премьер как его член
получил там квартиру. Она располагалась на двух этажах. Эта западная
система размещения наиболее удобна для семьи. Как ггравило, внизу нахо¬
дятся кухня и столовая, наверху - спальни, под окнами - садик. Как
бывает в таких случаях, каждый хозяин по своему усмотрению сажает там
огородные культуры, цветы или деревья. У премьера росли деревья на
крохотном участке, куда соседи спокойно заглядывали с обеих сторон. Мы
ггровели время очень приятно. Сам он человек общительный, его жена —
актриса и тоже общительная. Огг молод, а она еще моложе. У них было двое
детей. Хорошая простая семья, без претензий, обеспеченная, но без роско¬
ши, что мне вдвойне понравилось. Погтравились также сам дом и устрой¬
ство квартиры. Я, признаться, мотал там себе на ус, что и нам надо бы
придерживаться такого образа жизни. А то у нас для руководителей сложи¬
лись другие условия быта, вовсе неправильные. Всегда ггаходят какое-то
оправдание этому, но гут я ire буду распостраняться на сей счет.
Квартиру я не обследовал, эго делала Нина Петровна и рассказала
потом о деталях. Мы сидели в палисаднике, там подготовили обеденный
стол, гам мы и начали беседу. На следующий день осмотрели Копенгаген,
морскую набережную со знаменитой Русалкой Андерсена. Как раз перед
нашим приездом хулиганы отпилили ей голову. В печати много об этом
82

писали. Такое злодеяние потрясло общественность всей Дании. Вышедшая
из сказки, Русалка приобрела особое значение для каждого датчанина.
Вскоре никаких следов святотатства не осталось, новую голову искусно
приделали на прежнее место. В целом Копенгаген мне очень понравился.
Впечатляли и набережная, и нарядная публика. Мы жили там в гостинице,
наблюдали торжественную смену караулов, другие достопримечательно¬
сти, просто походили по городу.
Распрощавшись, отбыли на корабле в Норвегию. Полагаю, что церемо¬
ния встреч была заранее согласована между тремя скандинавскими государ¬
ствами. И политика их в отношении Советского Союза почти ничем не
различалась, и церемонии были идентичными. Здесь тоже было королевст¬
во. Следовательно, и почести соблюдались аналогично датским.
Рассказывали, что отец нынешнего норвежского короля увлекался рыб¬
ной ловлей и был настолько демократичен, что иной раз ездил на рыбную
ловлю на трамвае. Трамвай останавливался близ того места, где была
рыбалка. Не зная короля лично, никто не мог предположить в нем правящее
лицо: обычный пассажир, каких в трамваях тысячи. С премьер-министром
Норвегии я был знаком заочно. Еще до оккупации Норвегии Германией он
был премьер-министром, во время оккупации — лидером партии социал-
демократов, пошел работать мостовым, укладывая булыжники. Потом
немцы его арестовали, он сидел в лагере и, кажется, был освобожден
советскими войсками в Северной Норвегии. Южная Норвегия освобож¬
далась иначе. Жена премьера тоже примыкала к левому крылу социал-
демократов. Как меня информировали, она была близка к Коммунистичес¬
кой партии, но лично никогда не являлась коммунисткой. Когда рабочий
класс Норвегии вышел строить баррикады, то она была там вместе с ком¬
мунистами и левыми социал-демократами. Одним словом, находилась там,
где могло произойти столкновение рабочих со своим классовым врагом. По
своему мировоззрению она стояла ближе к коммунистам, чем ее муж.
В день прибытия в Осло мы должны были нанести визит королю
Норвегии. Меня предупредили, что у него серьезное заболевание, от кото¬
рого без всякой внешней причины он может вдруг громко захохотать.
Поэтому надо не афишировать, а сделать вид, что не замечаешь. Мы
подъехали к обычному парку, который ничем не выделялся, как и дворец,
имевший вид жилища капиталиста среднего достатка и не производивший
какого-то особого впечатления. Посетитель не ощущал, что вступает во
дворец короля. Встретил нас некто в военном френче цвета хаки и повел
внутрь. Мы вошли во дворец, и я ожидал, когда меня представят королю.
Но, когда мы зашли в кабинет и тот предложил мне сесть, а сам уселся
в кресло хозяина, я сообразил, что это и есть король. Он был настолько
просто одет и внешне выглядел так, что я принял его за камердинера не то
садовника.
Наша беседа имела чисто формальный характер. Вскоре я удалился.
Короли Дании и Норвегии — царствующие лица, но не управляющие
реально своими государствами. Деловыми вопросами они не занимаются.
Не они определяли политику, а правительство. Тут были визиты веж¬
ливости. Разместили нашу делегацию тоже в некоем королевском дворце,
в парке на окраине Осло. Хороший парк, хороший дворец, но ничего
похожего на роскошь дворцов Петергофа или Царского Села, Екатерининс¬
кого и Павловского. Мебель тут была не дворцовая, а хозяйственная, для
удобства живущих, в парке — заурядные цветы и зелень на лужайках,
живописно расположенных во имя уюта.
К правительству Норвегии никаких вопросов, требующих особого ре¬
шения, у нас не было. Имелись общие вопросы, которые стоят и сейчас:
о мире, о мирном сосуществовании, об экономическом прогрессе, типичные
вопросы, которые всегда возникают. Отношения же наши были хорошими,
хотя и нуждались в улучшении. Если принимать во внимание, что наши
государства относились к разным социально-политическим формациям, то
отношения между ними надо считать очень хорошими.
Оппозиционные буржуазные партии в Норвегии влиятельны. Это
83

выражалось и в том, что в стортинге социал-демократы имели боль¬
шинство всего в один голос, и принадлежал он не социал-демократу,
а социалисту, который занимал промежуточную позицию между социал-
демократами и буржуазией. Но в коренных вопросах, особенно когда
стоял вопрос о доверии правительству, этот представитель социалистов
(или он себя называл таким) всегда голосовал вместе с социал-демо¬
кратами. Так всего один человек решал вопрос о судьбе правительства,
положение которого было поэтому неустойчивым.
Путешествуя по Норвегии, мы посетили и ее северные районы, где
наши войска принимали участие в изгнании фашистов. Мы поехали на
кладбище, где похоронены и жертвы оккупации, и советские солдаты. Все
там в образцовом порядке, видны надгробные плиты с надписями, есть
общий памятник нашим соотечественникам. Захоронение выглядело мини¬
атюрным, но оформлено было с любовью и архитектурно-художественным
вкусом, производило приятное впечатление: без излишеств, но приковыва¬
ющее внимание и вызывающее сочувствие к жертвам, покоящимся на
кладбище.
Правительственные приемы и обеды в Дании, Норвегии и Швеции
похожи друг на друга, и я не буду о них рассказывать. Они были друже¬
ственными. Чувствовалось, что с нами хотят дружить, укреплять эту друж¬
бу и, особенно, развивать экономические связи, получать от нас заказы
и покупать у нас сырье. Частично мы продавали Норвегии зерно. Она же
искала рынки сбыта сельди. У них благоприятные условия для лова сельди,
потому что она, мигрируя в океане, проходит мимо берегов Норвегии, как
говорится, сама прет в сети. Порой перед выборами социал-демократы
Норвегии обращались к нам с просьбой выручить их и купить сельдь,
которая не находила сбыта. В СССР она пользовалась большим спросом.
Отличная по вкусу и прекрасно приготовленная, лучше, чем мы готовили из
своего улова.
Министерство финансов СССР при покупке норвежской сельди имело
солидную прибыль, так как мы продавали ее в Советском Союзе по более
высоким ценам, которые сложились на этот продукт у нас. Опять же наши
возможности закупок ограничивались наличием валюты, нам надо было
расплачиваться валютными товарами, самой валютой или золотом. Иной
раз это сдерживало от закупок, ведь мы ощущали потребность и в других
видах товаров, более необходимых, чем сельдь. Потребители в СССР в то
время вообще занимали в правительственных расчетах второе или даже
третье место. Главным образом мы покупали за границей оборудование,
аппаратуру или приборы, которых сами не могли изготовить.
Норвегия, как и Дания, строила для нас корабли. Мы и там побывали
на верфи, ибо спуск корабля на воду приурочили к нашему приезду. Нине
Петровне снова была предоставлена честь разбить бутылку о корпус кораб¬
ля. Промышленники и тут проявляли к нам большое внимание, были
довольны советскими заказами и их повторением, так как верфи загружа¬
лись работой. Из печати видно, что это и сейчас продолжается, потому что
взаимовыгодно. Все довольны: капиталисты зарабатывают, рабочие тоже,
мы увеличиваем свой рыболовецкий морской флот. Норвежцы, потомствен¬
ные мореходы, умеют строить отличные корабли. Как поется варяжским
гостем в опере «Садко», «на море родились, умрем на море». Действитель¬
но так: варяги знали море с детства и с давних времен умели строить
отменные корабли, на которых преодолевали большие морские просторы.
Они раньше, чем Колумб, достигли американских берегов и возвели там
свои поселения.
Неподалеку от Осло нам показали (мы приехали туда по железной
дороге) большой и современный химический комбинат минеральных удоб¬
рений. Концентрация полезных веществ в них была выше, чем в наших, так
что они представляли для нас интерес. Я договорился с норвежцами о продаже
ими лицензии или о консультации, на что они охотно согласились. Затем
мы посетили металлургическое предприятие. Нас очень хорошо встречала
местная администрация, тем более рабочие. Официальный же прием нам
84

устроил король. О королеве я ничего не могу припомнить. Королевский, как
и правительственные приемы, тоже был очень теплым, проходил в друже¬
ственной обстановке. Потом премьер-министр Герхардсен сказал, что хотел
бы побеседовать со мной один на один. Я был готов. Завязалась полезная
беседа. Подчеркну, что обмен мнениями с Герхардсеном оказался более
свободным и по обстановке более располагающим к искренности, чем
с премьером Дании. Возможно, это было вызвано тем, что он был старше
датского премьер-министра и ближе по возрасту ко мне, да еще сам, как и я,
выходец из рабочих, что вызвало у меня положительную реакцию. Да
и держал он себя демократично.
Герхардсен сказал, что, видимо, новые выборы в парламент не при¬
несут ему победы, так что социал-демократическое правительство не
будет иметь возможность остаться у власти на следующий срок, к ру¬
ководству придут буржуазные партии, а рабочая партия перейдет в оп¬
позицию. И начал мне рассказывать, как они на протяжении ряда выборов
теряют все больше и больше голосов, сейчас в парламенте имеют бо¬
льшинство всего в один голос, да и тот депутат — не из их партии.
«А очередные выборы, наверное, и этого голоса нас лишат»,— сказал
он. «Как же так,— говорю я (мы с ним называли друг друга то «господин»,
то «товарищ». Он охотно переходил на пролетарское обращение).— Из¬
биратели у вас, главным образом, рабочие, плюс небольшая крестьянская
прослойка, плюс трудовая интеллигенция. Почему же вы теряете голоса?
Как это понять? Рабочие, следовательно, голосуют за кандидатов, вы¬
ставленных буржуазными партиями? Что же, они голосуют против своих
интересов?». «Да,— отвечает,— это так, у нас, действительно, абсолютное
большинство избирателей составляют рабочий класс, трудовая интелли¬
генция и бедные крестьяне. Но и они, не говоря уже о фермерах, начинают
голосовать за буржуазные партии». И конкретно, на цифрах, показал,
как социал-демократы теряют голоса.
Человек довольно непосредственный, он располагал меня к себе. «Надо
бы Вам подумать,— предложил я,— и выступить с более радикальной
избирательной программой, чтобы привлечь рабочих». Он посмотрел на
меня с улыбкой, а в глазах его светилась ирония, и промолвил: «Товарищ
Хрущев, программу, более радикальную, чем сейчас, мы не сможем при¬
нять». «Почему? Ведь тем самым вы отталкиваете избирателей, и они не
голосуют за вас». Тут он высказался более откровенно: «Товарищ Хрущев,
у нас есть партия, которая выступает с более радикальной программой, чем
мы, коммунистическая, но она собирает голосов еще меньше. Видимо,
для нас потеря голосов определяется не тем, что наша программа недоста¬
точно радикальна». «А чем же?» «Тем, что у нас многие рабочие имеют
дома, морские катера, другую собственность. Наше законодательство та¬
кую собственность облагает налогом, эти люди попадают под обложение
и голосуют против нас. Буржуазные партии обещают уменьшить налог на
собственность, но увеличивают налог на трудовой народ, чем и привлекают
людей, имеющих большие или средние доходы, обещая всяческие льготы».
Действительно, партия, выступавшая на выборах с еще более радикаль¬
ной программой, чем социал-демократы, то есть Коммунистическая партия
Норвегии, в стортинге имела лишь несколько мандатов. Я стоял на стороне
Герхардсена, хотя его правительство тоже проводило политику, учитыва¬
вшую интересы буржуазии, и недостаточно усилий проявляло для выхода
из состава НАТО. Тогда этот вопрос нас жгуче интересовал, и мы до¬
бивались соглашения но нему. Норвегия — наш сосед. НАТО угрожает
нашей безопасности, иной раз проводит военные маневры вблизи наших
границ, морских и сухопутных. Конечно, мы отдавали большее предпочте¬
ние рабочему составу норвежского правительства, нежели буржуазному,
вместе с которым появлялось вообще много чего, неизвестного для нас. Мы
могли ожидать, что оно станет проводить политику, более направленную
на врастание в НАТО, что противоречило нашим интересам.
Нину Петровну жена премьер-министра знакомила с бытовыми и детс¬
кими учреждениями страны. Она приезжала в СССР еще до нашей встречи
85

в Норвегии, возглавляя какую-то молодежную организацию, хотя уже
вышла из молодого возраста. Правда, эта энергичная, приятная и умная
женщина была значительно моложе своего мужа. Она пригласила Нину
Петровну на квартиру, и потом жена рассказывала мне, что семья премьера
живет скромно, даже бедно, причем в той же квартире, которую он зани¬
мал, когда был еще рабочим. Вела буквально спартанский образ жизни.
У них имелись две дочери-подростка, тоже не знавшие никакой роскоши.
Я встретился и с руководством Коммунистической партии Норвегии.
Беседа проходила тепло. У нас тогда были доверительные и братские
отношения. Несмотря на то, что премьер-министр являлся противником
политической деятельности коммунистов и КПН находилась в оппозиции,
иной раз, когда наступал критический момент и правительство могло быть
провалено буржуазией, члены стортинга от КПН приходили на выручку,
поддерживая премьера своими голосами.
Что касается буржуазных членов стортинга, то я встретил среди них
знакомого, бывшего посла Норвегии в Советском Союзе, человека среднего
возраста, высокого роста, худощавого. Его жена была схожа с мужем
и возрастом, и комплекцией, довольно приятная женщина. Посол знал
русский язык, и мне с ним разговаривать было легко. Я не раз беседовал
с ним в Москве, когда он был послом. Теперь он сам попросил о встрече. Он
меня уверял, что СССР не должен проявлять озабоченность по поводу того,
что нерабочая партия придет к руководству, ибо каких-то перемен в от¬
ношениях между нашими странами при смене правительства не произойдет.
Новое правительство, в котором он надеялся занять определенное место,
будет проводить по отношению к Советскому Союзу ту же политику.
Действительно, когда произошла смена правительства, так и случи¬
лось. Но правительство Герхардсена было нам все же ближе. Оно, поддава¬
ясь давлению со стороны коммунистов, больше учитывало интересы рабо¬
чих. А сейчас там социал-демократы находятся в оппозиции и имеют
недостаточно сил, чтобы вновь прийти к власти.
Советский посол устроил прием в нашу честь. Туда была приглашена
масса гостей, включая руководство КПН и правительство. Стояла теплая
погода, прием проходил на открытом воздухе и в хорошей, располагающей
обстановке. Когда мы лично знакомились с Норвегией, то заметили, уже не
по карте, а в натуре, что эта горная страна с довольно суровой природой
можег закалять свое население тружеников и храбрецов. Другое наблю¬
дение: когда мы ездили железной дорогой па север, го видели сплошные
мосты. Они соединяют горы, переброшены через овраги, в горах проложе¬
ны туннели. Для туристов эго экзотическая страна. Там есть и уголки
с оригинальным микроклиматом, где цветут южные растения. Норвегия
обладает летом той же прелестью, что и наш Север: белыми ночами. Не
знаю, где они белее: в Ленинграде или в Осло, но и гам они привлекают
большое количество туристов. За счет туризма Норвегия вообще имеет
основательное пополнение валюты.
Из Осло, когда программа пребывания, предложенная нам правитель¬
ством Норвегии, была исчерпана, мы на корабле взяли курс на Швецию.
На пути из Осло мы миновали фьорд, который довольно глубоко
вдавался в сушу, поэтому дорога до открытого моря оказалась длинной.
Мы плыли там, как по большой реке, справа и слева видя берега —
красивейшие места с богатой растительностью. Встречные острова и все
берега освоены: там устроены лодочные станции и дома отдыха, все
с толком обжито и сделано красиво, выглядит очень нарядно: и целые
поселки, и отдельные виллы. Непрерывные в пути встречи с людьми,
гулявшими на катерах или близ поселков на лодках, начинались и кон¬
чались дружественными приветствиями. Мы отвечали им с палубы. Я с па¬
лубы не уходил, стремясь не отрывать глаз от зрелища, с жадностью
присматривался к условиям жизни норвежского народа. Это дополняло
впечатления, которые я получил, разъезжая по стране.
Путь в Стокгольм гоже был длительным. Когда мы вошли в воды
Швеции, то и там зрелище было приятным. Красивые берега, таким же
86

образом хорошо освоенные, похожая картина, которую мы наблюдали,
уплывая из Осло. Процедура встречи равным образом повторилась. Эти,
как и Дания, родственные страны близки по своей политической структуре.
В них во всех были социал-демократические правительства, поэтому личные
связи они поддерживали самые тесные. На процедурах приема нашей
делегации мы слышали идентичные речи, только слова не вполне совпада¬
ли. Иначе и быть не могло: ведь одни и те же вопросы волновали и норвеж¬
цев, и датчан, и шведов. Да и нас интересовали те же проблемы, за
исключением одной: нейтральная Швеция не состоит в военных блоках. Тем
не менее она больше тяготеет к странам НАТО, чем к СССР. И это не
должно нас удивлять, потому что Швеция — капиталистическая страна.
Долгое время послом Швеции в СССР был господин Сульман. Он
сносно говорил по-русски, с ним можно было неплохо объясниться напря¬
мую. Я без труда понимал его, когда он излагал свои мысли не торопясь.
Жена у него русская по происхождению. Не помню, как она попала
в Швецию. То была хорошая пара. Сульман являлся дуайеном — старостой
среди послов, аккредитованных в СССР. Старостой бывают те послы,
которые больше других пребывают в данной стране. У нас с ним возникало
мало дел, но он порою приходил в МИД по делам и других посольств.
Касалось это главным образом разного рода приемов. На них он пригла¬
шал меня от имени не своего посольства, а всего дипломатического кор¬
пуса, который он представлял. Сульман держал правильную линию в от¬
ношении Советского Союза и не давал нам поводов для недовольства.
Вообще находился у нас «на особом счету». Это не значит, что он отстаивал
наши интересы: он оставался лояльным шведом и нес свои функции не
только как представитель своего правительства, но и как буржуа. Не знаю,
какой он обладал частной собственностью, это вообще вопрос иного плана.
Но как посол он нас удовлетворял, никаких претензий к нему не возникало.
Мы с уважением относились к его персоне.
Жена его, любезная женщина, оставалась к нам дружелюбной, что
бывает не всегда. Иногда русские, становясь иностранцами, начинают
проявлять враждебность по отношению к Родине, откуда они эмигри¬
ровали. К госпоже Сульман это не относится. Конечно, являясь супругой
такого человека, она безусловно занимала те же, что и муж, общественные
позиции. Думаю, что никаких политических разногласий внутри семьи
у них не было. Их сын, юноша лет 17-ти, отлично говорил по-русски.
Дети обычно лучше знают материнский язык, потому что больше об¬
щаются с матерью. Потом он учился в каком-то вузе, но во время
каникул приезжал в Москву, иногда вместе с родителями бывал на
приемах, и всегда посол с удовольствием подводил его поздороваться
со мной. Так я узнал их семью.
У нас сложились добрые отношения, и мы часто позволяли себе шутки
на исторические темы. «Господин Сульман,— мог сказать я ему,— сейчас
у нас с вами хорошие контакты, но когда-то шведы были под Полтавой,
поэтому мы должны зорко следить за вашей деятельностью: не замышляете
ли вы повторно поход к Полтаве?» Он, улыбаясь, отвечал: «Господин
Хрущев, Вы знаете, что после того урока, который мы получили от русской
армии петровских времен, Швеция почти не воевала. Так что можете быть
спокойны, повторного похода к Полтаве мы не замышляем». Никаких
осадков наше перешучивание не оставляло, хотя сражения Швеции и России
в петровское время были довольно кровавыми.
В Стокгольме нас встретил премьер-министр Эрландер, опять же
социал-демократ. В качестве резиденции нам отвели королевский дворец
с большими удобствами, прекрасным парком и массой цветов. Король
дворцом не пользовался, и последний предназначался для гостей. Внешне
он и не выглядел дворцом: как и в Норвегии, обычный хороший дом
без особых украшений. Парк был отлично распланирован, с чудесными
дорожками и всеми условиями для отдыха. Во дворце стояла соотве¬
тствующая мебель, висело много картин. Условия пребывания гостей —
как нельзя лучше.
87

Вскоре, согласно протоколу, мы нанесли визит королю. Из сообщений
печати вижу, что он и посейчас живет и здравствует. Нас снабдили инфор¬
мацией, что он по специальности археолог и занимается научной деятель¬
ностью. Перед нашей поездкой советские ученые подобрали библиотечку по
его тематике, которая могла бы его заинтересовать. То был довольно
объемистый груз. Передавая сувенир, я символически вручил ему какую-то
одну книгу и сказал: «Преподношу Вам от себя и от Академии наук СССР».
Король, немолодой человек высокого роста, седой, но подтянутый и со¬
бранный, сердечно поблагодарил. В молодости он явно мог бы служить
красавцем-гвардейцсм.
Социал-демократическое рабочее правительство Швеции - самое ста¬
рое из скандинавских. Оно было сформировано еще до второй мировой
войны. Премьер Эрландер — опытный политик, переговоры с которым
протекали в атмосфере взаимного уважения. У нас не существовало никаких
спорных проблем. Эрландер как нейтрал свободно высказывался за всеоб¬
щее разоружение и осуждал все военные блоки и Варшавский договор,
и НАТО. В выходной день он предложил нам съездить за город, на
правительственную виллу. Неподалеку находилась животноводческая фер¬
ма, куда я охотно устремился. Эрландер сам вел машину, а за нами ехали
сопровождающие лица. Эта ферма не уступала тому, что я видел в Дании.
Животноводство в Швеции тоже стоит на высоком уровне. Там проводи¬
лась изрядная селекция, поэтому страна имеет высокопродуктивный молоч¬
ный скот с жирностью молока в 5 процентов и выше. А если их обнаружат
ниже того, то коров посылают на убой, выбраковывая менее пригодных.
Потом мы катались по прекрасному озеру, вначале группой, затем
я взял себе лодку на одного человека и уплыл довольно далеко. Погода
стояла солнечная, видимость была отличная, но охрана сходила с ума. Мы
замечательно отдохнули, а вечером состоялся официальный обед с обме¬
ном мнениями. Говорили о сложившихся отношениях между нашими госу¬
дарствами и затрагивали международное положение, которое хотели бы
изменить в лучшую сторону. Увы, эти переговоры никакого влияния на
изменение обстановки в мире не оказали. Затем на приеме, который был
устроен нашим посольством, присутствовал король. Как всегда в таких
случаях, всюду накурено, возникает толчея.
За одной из таких группок я с интересом наблюдал: там стоял король
в небольшом окружении лиц и беседовал, все выглядело демократично.
Этот король тоже понимал время, в котором живет, и хорошо чувствовал
обстановку, сложившуюся в Швеции. Не было и гени какой-то особой
изысканности, аристократизма, известного нам из литературы об импера¬
торах. В королевской манере держаться даже внешне не было ничего того,
что бросалось в глаза при шествии русских царей. Король был одет
в обычный серенький костюм и ничем не выделялся из других лиц.
И в Швеции тоже состоялся спуск на воду корабля, построенного по
заказу СССР. Опять была разбита бутылка с шампанским. Нина Петровна
уже обучилась этому делу, как заправский мастер, а мы подшучивали, как,
дескать, ловко у нее эго получается. Правительство Швеции запланировало
посещение нами старой столицы — Гётеборга, портового города истори¬
ческого значения. Мы должным образом были приняты его мэром, тоже
социал-демократом. Потом нам показали достопримечательности. Мы по¬
сетили рыбный рынок. Там рыбой обычно торгуют утром, к обеду базар
кончается, ибо рыба — быстропортящийся товар, и санитарная инспекция
строго следит за соблюдением гигиены. На рынке мы осмотрели много
рыбного товара. Продавались всевозможные рыбы, тут же их готовили для
желающих, те ели. Потом мы заглянули в дом-аквариум.
Я люблю природу, люблю морских животных, а там все было пред¬
ставлено богато: различные рыбы, ракушки, прочая морская живность.
Экспозиция была интересно составлена, особенно для детей, познания ими
жизни моря. Весьма полезная вещь. Там мы отобедали, попробовали дары
моря. Мэр держал речь и в заключение сказал: «В знак Вашего пребывания
и на память о нашем городе преподношу Вам в дар от Гётеборга фотоап¬
88

парат». Я принял подарок, а теперь добром вспоминаю мэра. Фотоаппарат
оказался хорошей конструкции, делает прекрасные снимки. Сейчас, в поло¬
жении моего безделья, он мне очень пригодился как «заполнитель» повсед¬
невной пустоты. Когда я после столь бурной общественно-политической
жизни вдруг стал пенсионером и мне некуда себя девать, пустота стала
давить на меня и угнетать. Спасибо мэру Гётеборга, что он дал мне в руки
«заполнитель»!
Мы имели контакт и со шведскими коммунистами. Во всех странах,
посещаемых нами, мы встречались с братьями по партии не подпольно и не
инкогнито, а принимали их в своем посольстве и вели обмен мнениями.
У нас с компартией Швеции не существовало никаких разногласий, по всем
вопросам имелось единое мнение, поэтому мы просто пожали друг другу
руки. В риксдаге коммунисты занимали небольшое количество мест и нахо¬
дились на положении оппозиции без особого влияния. Но пребывание даже
небольшой горстки коммунистов в парламенте вынуждало социал-демокра¬
тов и буржуазные партии, которые приходили к власти, считаться с их
мнением. Их голос звучал в защиту рабочего класса и борьбы за мир.
Именно в Швеции я задумывался и задал себе вопрос, который напраши¬
вался сам собой: «Какой же вывод я делаю после встреч со скандинавскими
коммунистами и посещения этих трех стран? Была ли польза? Или, может
быть, произошла пустая трата времени?». Нет, поездку считаю полезной,
хотя никаких конкретных вопросов мы не решали, да и решать не могли.
Зато мы лучше узнали друг друга.
На приеме в нашем посольстве в Стокгольме ко мне подошла жен¬
щина — министр культуры. Она была немного навеселе и повела со мной
такую беседу: «Господин Хрущев, хотела бы с Вами посоветоваться. Пред¬
стоит обсуждение кандидатур писателей на присуждение Нобелевских пре¬
мий. Обсуждаются кандидатуры и от СССР. (И назвала две фамилии).
Какую кандидатуру следует нам поддержать по Вашему мнению?». Я от¬
ветил, что в таком деле не имею решающего голоса. Она настаивала: «А
какой Вы бы дали совет?». Пришлось ответить: «Полагаю, что фамилии,
которые Вы мне назвали, это не те, которые в качестве премированных
нашли бы широкий резонанс в нашей стране. У нас есть писатели, которые
воспринимаются с глубоким уважением широкими кругами советской об¬
щественности, и она почувствовала бы удовлетворение от присуждения
именно им Нобелевской премии». «Кого бы Вы назвали?». «Назвал бы
Михаила Александровича Шолохова. Если уж выбирать среди наших писа¬
телей, то Нобелевская премия, присужденная Шолохову, была бы наиболее
приемлемой для нашей общественности». Она не стала спорить, а я долее не
распространялся на эту тему. Это внутренний вопрос. Выпрашивать Нобе¬
левскую премию я посчитал бы унижением. У нас есть свои премии, в том
числе Ленинская. На мой взгляд, она не идет ни в какое сравнение ни
с какими нобелевскими. Будучи уже на пенсии, я узнал, что Швеция прису¬
дила Нобелевскую премию Шолохову. Хочется думать, что мои замечания
впоследствии тоже были учтены при ее присуждении.
Швеция — очень красивая страна. Высокий жизненный уровень ее
народа производил сильное впечатление. Никто не выглядит голодным, все
одеты без крикливости, носят одежду скромных расцветок, не бьющую
в глаза, но добротную, сработанную со вкусом, нарядную. Города все
благоустроенные.
Во время посещения фермы мы обратили внимание на то, что фермер,
сидя за рулем, сам производил уборку люцерны, но очень оригинально.
Я такого способа уборки ранее не видел. Признаюсь, даже не знал, что он
существует. Да и наши специалисты ничего не знали о нем. Особенность
заключалась в том, что в процессе укоса скошенные растения проходили
через валки, стебли раздавливались. Позднее мне доложили об этих маши¬
нах, и я видел их образцы. У нас их, к сожалению, не производили. Такой
способ уборки создавал более равномерное высыхание скошенной массы.
Обычно влага задерживается в стеблях. При нашей уборке, когда стебли
высыхают, лепестки к той поре уже настолько пересохнут, что осыпаются,
89

и самые ценные кормовые достоинства, находящиеся в лепестках, остаются
на земле. При их способе уборки получается равномерное развяливание
массы, сено убирается без потерь.
Кроме того, машина, двигаясь по полю, растягивала шпагат на вешках,
сено набрасывалось на бумажный шпагат и в подвешенном состоянии
быстрее подсыхало. «Почему вы делаете шпагат из бумаги?» — спросил я.
«Раньше, ответил фермер,— я применял проволоку, но бывало, что ее
концы оставались в сене и коровы съедали его с проволокой, были случаи
их гибели. Проволока пробивала им кишечник или желудок. А тут все
съедобно: и люцерна, и бумага». Эго было разумно. Тот фермер имел
земли 60 гектаров. Он показал нам и своих животных. Его домик был
небольшим, но удобным, с хорошей террасой и большим прудом, в кото¬
ром он ловил рыбу. Он продемонстрировал нам и тракгор-амфибию,
могущую работать на любых полях. Главная ее работа скашивание
водорослей и камыша. На этой амфибии установлена косилка. Мне понра¬
вилась такая машина, и нашим специалистам я порекомендовал изучить
возможность ее производства. Мы купили образец, с тем чтобы нам тоже
завести такие машины. У нас ведь много озер, где нужно выкашивать траву
как на корм скоту, так и для лучшего выращивания рыбы.
Коровы у фермера тоже были высокой продуктивности. И тут опять
все вызывало у меня зависть. У нас всяких ученых пруд пруди, а животново¬
дческая наука никуда не годится. Даже толковой направленности нет.
Слушаю сейчас по радио: такие-то удои, такие-то удои... Да это просто
невежество! Показатель для незнающих людей. Главное, что определяет
продуктивность молочного скота, содержание жира в молоке. Можно себе
представить, сколько лишних средств мы затрачиваем на содержание скота,
сколько корма мы переводим и какую скромную отдачу получаем. В наших
колхозах и совхозах затраты в два раза выше, чем у датского или шведского
фермера, а толку меньше. Это касается и Норвегии.
Во всех трех странах мы пригласили с визитами их правительственные
делегации к себе. Еще ранее они побывали у нас. Теперь, уезжая, по долгу
вежливости пригласили их посетить Советский Союз еще раз. Я остался
весьма доволен их гостеприимством и получил большое удовлетворение от
всего, что там увидел и с чем познакомился.
Отношения с некоторыми африканскими странами
Меня порою спрашивают, как строились наши отношения с африканскими
странами и на чем они основывались в то время, когда я занимал высокое
положение в правительстве и в партии. Нелегкий вопрос. Не знаю, как
удастся мне его изложить, но с удовольствием запишу относящиеся к нему
воспоминания. Практически речь идет о том, как мы относились к освобо¬
дительному движению. Наше отношение вытекает из учения Ленина, кото¬
рый не только изложил теорию и тактику борьбы рабочего класса против
капитализма, но и на деле осуществил ее в Октябрьской революции, кото¬
рая подняла знамя борьбы за освобождение всех угнетенных, не только
рабочего класса, а и целых наций. Начался процесс освобождения народов
от колониального гнета. Стала рушиться колониальная система.
Уже после второй мировой войны Великобритания вынуждена была
предоставить независимость Индии и Пакистану. Затем Франция пришла
к необходимости предоставить возможность колониальным народам вы¬
сказаться, хотят ли они остаться в составе Французского сообщества или же
проголосуют за самостоятельность. Первой из ее колоний путем такого
голосования получила независимость Гвинея. Конечно, судьбу Гвинеи опре¬
делила не одна добрая воля президента Франции де Голля. Там велась
активная борьба за освобождение. Но когда де Голль пришел к власти, он
выдвинул тезис, что если какая-либо африканская страна проголосует за
выход из Французского сообщества, Франция это признает.
Гвинея первой вступила на этот путь. Реакция де Голля людям, кото¬
90

рые следили за печатью, известна. Он отозвал оттуда не только всех
чиновников, но и специалистов. Этим они хотели вызвать в Гвинее крах,
считая, что она не оправится, а может быть, надеялись даже на ее возвраще¬
ние в сообщество. Руководителем Гвинеи стал сын своего народа Секу Туре.
Мы считали долгом помочь ему, зная, как в первые дни независимости
страна нуждается в помощи. И мы протянули такую руку помощи, как
только руководство Г винеи обратилось к нам с соответствующей просьбой:
послали специалистов, помогли материально. Начали там с печатания
новых денег. Гвинейцы не имели должного опыта и не знали, как это
делается. Так мы пришли на помощь первому из африканских государств,
которое после второй мировой войны обрело независимость в результате
долголетней борьбы против колонизаторов.
Потом Секу Туре приезжал к нам, и мы познакомились с ним лично,
стали называть его товарищем. Очень хорошую характеристику дал ему
Торез, который знал его по профсоюзной работе. Туре был одним из
лидеров профсоюзного движения, а Торез имел связь с профсоюзами
Африки. Туре произвел на нас впечатление образованного человека, пони¬
мающего суть классовой борьбы и борьбы за национальную независимость.
Тут у нас с ним возникло полное взаимопонимание. Но нас, включая
и меня, (а я вел с ним переговоры от имени Советского правительства),
насторожило несколько неуважительное его отношение к Французской ком¬
мунистической партии и лично к Торезу как ее лидеру.
Мы-то относились к Торезу с большим уважением. Я еще и сейчас
сохраняю такое отношение к этому замечательному французу, моему кол¬
леге по работе в угольной промышленности, тоже шахтеру. Меня такое
отношение Туре к нему не только насторожило, но и задело. Как же можно
говорить развязным тоном о Французской компартии и ее лидере, когда
она делала буквально все для того, чтобы помочь борьбе гвинейского
народа за независимость? Однако так было. Потом к нашим первым
впечатлениям добавились еще более горькие.
Гвинейцы вновь обратились к нам за помощью, когда хотели постро¬
ить (или достроить) аэродром, который мог бы принимать самые тяжелые
самолеты. Мы опять охотно послали им своих специалистов и материалы.
Тем не менее, когда разразился Карибский кризис, который мог привести
нас к столкновению с США, правительство Секу Туре лишило нас возмож¬
ности летать на Кубу через Гвинею и не дало разрешения садиться в его
стране нашим самолетам, которые нуждались хотя бы в одной заправке по
пути за океан. Если бы мы получили возможность заправляться в Гвинее,
это бы нас выручило. Но нам отказали, ссылаясь на то, что «по техническим
условиям» советский самолет не может быть принят на новом аэродроме.
Спрашивается, кто лучше знает технические условия аэродрома, правитель¬
ство Г винеи или же наши специалисты, которые строили его? Естественно,
у нас не сложилось доверия к таким мотивам, и мы рассматривали это как
акцию в пользу США и против СССР, который всей душой стоял и стоит на
стороне борющихся за независимость, включая народ Г винеи.
С Туре я имел две или три встречи. В беседах со мной он занимал,
повторюсь, непонятную нам позицию в отношении Французской компар¬
тии, а потом это же проявилось и в отношении к СССР. Мы-то считали, что
Гвинея должна была занять единую позицию с социалистическими страна¬
ми в борьбе против империализма. Но так не получилось. Потом появились
и другие огорчения. Наше посольство сообщило, что гвинейские руководи¬
тели занялись личным обогащением; что брат Секу Туре обзаводится
крупной собственностью.
Одним словом, события в Гвинее не давали нам удовлетворения, не
приносили уверенности, что эта страна пойдет по пути строительства
социализма и станет нашим союзником в борьбе с империализмом. Ну что
ж, социально-политическая направленность преобразований зависит от са¬
мого народа, народ сам выбирает свой путь. Но когда руководители
занимаются личным обогащением, это никак нельзя объяснить волей наро¬
да. Наоборот, это делается за счет народа. Некоторые люди хотят строить
91

прежде всего личное благополучие и обзаводиться частной собственностью,
которая потом служит им привеском, определяющим социальную позицию.
Так в наших отношениях наметилась трещина, а затем наступил чуть
ли не разрыв из-за какой-то, собственно говоря, глупости. Одна наша
преподавательница, находившаяся в Гвинее, отказалась вернуться в Советс¬
кий Союз. Видимо, советские органы, которые занимались этим вопросом,
проявили бюрократическую ретивость, с тем чтобы ее как-то оттуда вер¬
нуть. Узнав об этом, я возмутился и разъяснил им: «Какое это имеет
значение? Если та женщина хочет остаться в Гвинее, пусть себе остается.
Может быть, она нашла себе там достойного мужчину? Пожалуйста, пусть
остается». Тем не менее, по данному вопросу разгорелась дипломатическая
перепалка. Гвинейцы во главе с Туре расценили шаги наших органов как
оскорбление. Наша позиция порождала в них некую ассоциацию с колони¬
ализмом: белые выступают против брака с черным человеком.
Ну зачем нам нужно было так бигъся за свою преподавательницу,
которая хочет остаться в африканской стране? Воистину глупость! Не знаю,
чем эта история закончилась, но думал тогда и сейчас думаю, что она
кого-то полюбила, почему и приняла решение остаться там. Тут ведь дело
личное, мы вообще должны смотреть свободнее на такие вопросы. Для нас
вопрос о том, белый человек, черный или желтый, не имеет значения.
Главное — душа человека, его классовая позиция, его принадлежность
к тому или другому лагерю, вот основное в оценке человека, а не цвет кожи.
Конечно, конфликты такого рода, которые возникали, мы старались как-то
приглушить, полагая, что рано или*юздно гвинейские руководители осоз¬
нают неправильность своего понимания отдельных поступков или, может
быть, даже наших ошибок, и в конце концов мы сойдемся на общей позиции
борьбы против колонизаторов.
С большим вниманием и сочувствием относились мы к освободитель¬
ной борьбе алжирского народа. Алжирские арабы, как и египетские, ряд лет
вели героическую борьбу против французских колонизаторов. А мы тоже
оказывали ми помощь всем, чем могли. Посылали туда и оружие, хотя это
было сложно осуществить. Французские империалисты делали тогда все,
лишь бы оружие не попадало к алжирцам. Приходилось посылать его через
Марокко или через другие страны. В результате долголетней революцион¬
ной вооруженной борьбы алжирского народа за свою независимость, он все
же победил. Сформировалось правительство Алжирской республики. Затем
ее президентом стал достойный сын алжирского народа Бен Белла. Я с ним
встречался не единожды и в Советском Союзе. Последняя наша встреча
состоялась в Египте, когда я там находился с государственным визитом.
Бен Белла производил на меня наилучшее впечатление. Другие африканс¬
кие руководители, даже выдвинутые народом, нетвердо становились на почву
научного социализма. Нельзя сказать, будто они не знали, что такое социализм.
Большинство из них было людьми образованными. Но они колебались.
Президент же Алжира сразу сказал, что его страна станет развиваться и строить
свою жизнь на основе научного социализма. Не какого-то там иного,
суррогатного, вроде «арабского социализма». Были в ходу и другие такого же
рода «социализмы». Нет, Бен Белла принял формулу именно научного
социализма, хотя и с учетом особенностей, в которых приходилось приступать
к строительству новой общественной жизни в Алжире.
К сожалению, спустя какое-то время там был совершен переворот,
который возглавлял министр обороны Бумедьен, ставший позднее главой
правительства. В перевороте участвовала часть членов революционного
правительства. Мне неизвестна судьба Бен Беллы, этого замечательного
человека. Он нравился нам за правильное понимание им дела и правильное
руководство народом в борьбе за построение нового общества. Сейчас
промелькнуло в печати сообщение, будто его мать встречалась с ним: он
жив, здоров, но обречен на бездеятельность. А ведь он еще молодой человек
и мог бы сделать очень многое. Он был крупным политическим деятелем,
отличался трезвостью ума, умением видеть перспективу, твердо стоял на
позициях научного социализма.
92

Как-то один из представителей Алжирской компартии рассказывал мне
о своей беседе с Бен Беллой и относительно ситуации вокруг компартии
после победы независимости. Компартия находилась по-прежнему на неле¬
гальном положении. Это объяснялось тем, что, когда Фронт национального
освобождения готовился к вооруженному выступлению, коммунисты вы¬
ступили против, ибо не верили в победу. Сначала секретарь Алжирской
компартии высказался за вооруженное восстание и сам вошел в ряды ФНО,
но потом на каком-то этапе событий АКП решила, что вооруженная борьба
не будет иметь успеха, что для нее еще не созрели условия. Кроме того,
национальная буржуазия была там настроена против марксистско-ленин¬
ской теории и коммунистов. Так или иначе, партия осталась на нелегальном
положении.
«Вы внедряйтесь в государственные организации, существующие в Ал¬
жире,— как мне рассказывали, говорил коммунистам Бен Белла,— в проф¬
союзы, в другие общественные организации, но не как члены своей партии,
а как люди, достойные занять тот или иной пост». Мы, со своей стороны,
тоже рекомендовали коммунистам Алжира пользоваться всеми возмож¬
ностями такого рода, желая, чтобы партия влилась в ряды ФНО и заняла
затем в нем ведущее положение. Когда же Бен Белла и его соратники
объявили, что они стоят на позициях научного социализма, каких-то идей¬
ных разногласий у них с компартией уже не возникало, хотя отдельные
спорные проблемы оставались.
При нашей встрече в Египте Бен Белла по-прежнему занимал самую
приемлемую для нас позицию, безоговорочно высказываясь за научный
социализм, и, самое главное, хорошо понимал, о чем, собственно, он
говорит. У других представителей арабов было шатание в этом вопросе,
и они высказывались нечетко. Пожалуй, все, кроме Насера. Насер на
митинге в Асуане тоже заявил, что во внутренней политике будет следовать
научному социализму. А внешняя политика арабов уже определилась: они
занимали твердые позиции, выступая против мировой войны, за мирное
сосуществование, за добрые отношения с Советским Союзом и другими
социалистическими странами.
Сейчас из материалов печати я вижу, что алжирский лидер Бумедъен,
совершивший переворот, проводит в принципе ту же политику, которую
проводил его предшественник. Сохраняются и развиваю гея дружеские от¬
ношения с Советским Союзом, с другими социалистическими странами.
Позиции в международных вопросах Алжир занимает те же, что и раньше.
Я лично Бумедьена не знаю, с ним не встречался, хотя читал, что он человек
в руководстве не случайный, находился в рядах борцов с французскими
оккупантами. Так что с точки зрения участия в революционной борьбе он
достойный человек. Правда, еще до совершенного им переворота некото¬
рые члены алжирского правительства говорили нам, что он якобы человек
реакционный и вообще способный на путч. Бумедьен впоследствии несколь¬
ко раз приезжал к нам и встречался, в частности, с нашими военными.
Несколько раз виделся я с президентом Ганы Кваме Нкрумой. Это
очень интересный человек, располагавший собеседника к себе, умный, об¬
разованный, но по вопросу социально-политической направленности раз¬
вития Ганы высказывавшийся сдержанно. Постепенно он все больше и бо¬
льше проникался доверием к Советскому Союзу, к его руководству. Из
личных бесед можно было заключить, что он пошел бы в дальнейшем,
когда внутренние условия в Гане созреют, на декларацию о выборе Ганой
социалистического пути. Но официально о научном социализме он открыто
никогда не говорил.
Нас беспокоил тот факт, что Нкрума — английский воспитанник, полу¬
чивший в Англии высшее образование. После завоевания Ганой независи¬
мости в ее армии все офицеры были английскими. Какая же это независи¬
мость, если бывшие колонизаторы держат в своих руках командный состав
армии? И мы в осторожной форме указывали Нкруме на то, что подобная
ситуация в стране сдерживала его. А потом реакционные офицеры, дейст¬
вительно, сыграли свою роль, свергнув передовой режим в Гане.
93

Я несколько раз беседовал с Нкрумой на эту тему, убеждая его, что при
командирах армии, состоящих из английских офицеров, всегда наличеству¬
ет угроза со стороны западных капиталистических стран. Уже в последнее
время Нкрума обратился к нам с просьбой выделить в качестве консультан¬
тов наших офицеров, чтобы он ввел их в личную охрану президента.
Кажется, мы ему таких людей успели послать, но не помню, сколько.
Конечно, горстка людей не сумела обеспечить стабильность государства.
Армия осталась под воздействием тех же офицеров. Это создало благопри¬
ятные условия для антидемократических и капиталистических сил. Они
добились своего: изменили положение в стране, и новое, военное правитель¬
ство начало ликвидировать те демократические институты, которые были
созданы под руководством Нкрумы. Гана твердо стала на капиталистичес¬
кий путь развития.
Помню приезд Нкрумы в Советский Союз. В то время мы с Микояном
отдыхали в Крыму. Нкрума прибыл к нам с женой, арабкой из Египта.
У нас состоялись приятные беседы с ним. Переворот же был совершен во
время его поездки по пути в Китай. Он летел на нашем самолете и вынуж¬
ден был, узнав о событиях на родине, возвратиться, но вернуться в Гану не
смог, так как ему было запрещено. И из СССР он вылетел в Гвинею. Тут
президенту Г винеи нужно отдать должное: Секу Туре принял его по-братски
и даже провозгласил вице-президентом Гвинеи, создав для него высокое
общественное положение. А в Гане доныне правительство проводит проза¬
падный курс. Некоторые попытки вернуться к прежнему курсу не увен¬
чались успехом.
Теперь скажу о Мали. После завоевания им независимости к руководст¬
ву в Мали пришли прогрессивные силы. Президентом страны стал Модибо
Кейта. Тоже очень интересный человек, умный политик, внешне огромный.
Помнится, как после его выступления на митинге в Москве мы с ним
обнялись. Я почувствовал, что попал в объятия медведя. Потом я видел
заснятую тогда фотографию, и она всегда вызывала у меня улыбку. Кейта
по объему, весу и росту просто великан. А когда был у нас, то довольно
громко (а потом и в своей стране) заявлял, что Мали станет развиваться по
пути научного социализма и что это единственно правильный путь для его
республики.
К сожалению, внутри страны ему не удалось создать для себя прочное
положение и обезвредить антисоциалистические силы. Там тоже был совер¬
шен переворот, Кейту отстранили от власти. Не знаю, где он сейчас
находится и жив ли. Он был очень хорошим нашим другом. В данное время
мне неизвестно, какую социальную позицию занимает правительство Мали.
Вижу лишь, что антисоциалистическую, а значит, и антисоветскую. Если бы
оно занимало другую позицию, тогда не появилось бы причин для сверже¬
ния такого прогрессивного президента.
Несмотря на то, что в Гане и Мали демократические силы потерпели
поражение, а их прогрессивные руководители были свергнуты, я как ком¬
мунист глубоко уверен, что все-таки и там правда восторжествует, что
вырастут новые силы, которые пойдут верной дорогой, используя марк¬
систско-ленинскую теорию и опыт социалистических стран, где эта теория
применяется на практике.
После завоевания независимости народами Сомали у нас с этой стра¬
ной тоже сложились хорошие отношения. К нам приезжала оттуда правите¬
льственная делегация, и мы решили оказывать Сомали, как и другим,
всемерную помощь. Когда сомалийцы попросили у нас оружие, мы пред¬
оставили его на льготных условиях. Севернее Сомали располагалась Эрит¬
рея, прежняя итальянская колония, потом попавшая под контроль англи¬
чан. Когда подошел срок получения ею независимости, у сомалийцев
разгорелся аппетит. Сомалийская республика захотела, чтобы Эритрея
вошла в ее состав, поскольку там тоже живут сомалийцы — тот же народ,
разделенный колонизаторами. Эфиопия же стремилась включить Эритрею
в свой состав и тоже доказывала исторические права на нее.
Когда мы дали оружие правительству Сомали, это обеспокоило Эфи¬
94

опию. Ее император Хайле Селассие I обратился к нам с просьбой не
вооружать Сомали и с пониманием отнестись к доказательствам о принад¬
лежности Эритреи к Эфиопии. Для нас сложилось довольно деликатное
положение: с одной стороны, мы сочувствовали новому правительству
Сомали; с другой стороны, у нас были очень хорошие, исторически друже¬
ственные отношения с Эфиопией. Мы не хотели сталкивать эти две страны,
и нам пришлось проявлять дипломатическую гибкость. Вспомнил об эпизо¬
де, который тоже породил для нас трудности. Из материалов печати
я узнал, что недавно в Сомали произошел военный переворот, там пришло
к власти довольно прогрессивное руководство, заявившее, что оно будет
строить политику на основе научного социализма и проводить курс на
дружбу с СССР. Как теперь обстоит дело с Эфиопией? Конечно, возникли
новые сложности.
В то время, когда я входил в советское руководство, установились
хорошие отношения с Марокко. Я встречался с наследным принцем, потом
ставшим королем Хасаном II, во время своей поездки на сессию Генераль¬
ной Ассамблеи ООН. Я возглавлял тогда советскую делегацию, а он
прибыл как представитель главы государства Марокко. У нас с ним состо¬
ялась краткая беседа, которая потом имела хорошие последствия. В Марок¬
ко пригласили нашу официальную делегацию, ее возглавлял председатель
Президиума Верховного Совета СССР Брежнев, который был принят по¬
койным ныне королем Мухаммедом.
Эти контакты содействовали укреплению наших добрых отношений.
Мы с симпатией относились к молодому государству Марокко. Следует
отметить, что после завоевания независимости Алжиром Марокко предъ¬
явило ему свои претензии на некоторые пограничные районы. Создалось
впечатление, что между ними может развернуться вооруженный конфликт.
Наши симпатии оставались больше на стороне Алжира, но для нас их спор
породил все же трудности. К общему удовлетворению, вооруженного конф¬
ликта не произошло, вопросы разрешили дипломатическим путем.
Марокко при Хасане II стало проводить особую политику. Оно придер¬
живается монархических политических взглядов, стоит на капиталистичес¬
ком пути развития, оставаясь подлинно независимой страной, освободив¬
шейся от колонизаторов. Хотя оно занимает эту особую позицию, однако
в борьбе арабских народов против Израиля сочувствует общеарабской
линии, конкретно в этой борьбе не принимая непосредственного участия,
что, видимо, отражает личные симпатии короля. Нам надо строить друже¬
ственные отношения с Марокко. Правители не вечны, а их страны остают¬
ся... Мы бы хотели, конечно, чтобы и в Марокко победил социалистический
строй. Пусть там правит пока король. Дальнейшее покажет история.
(Продолжение следует)

ИСТОРИЯ И СУДЬБЫ
Очерки русской смуты
Генерал А. И. Деникин
Том четвертый. Вооруженные силы Юга России
Глава XVIII. Азербайджан
Взаимоотношения наши с другой закавказской «державой» Азербайджаном —
носили еще более оригинальный характер. Между нами не было никаких тер¬
риториальных споров, никаких посягательств на ту границу, за которой само¬
определился Азербайджан. «Самостоятельность» его правительства до Всерос¬
сийского учредительного собрания была признана мною с самого начала... Армия
Юга ни разу не угрожала границам Азербайджана. В ответ на это мы встретили
злобу и ненависть правительства и правящей партии, так сказать, a priori, тягчайшие
оскорбления по адресу командования, правительства и Армии в официальной
печати, в официальных речах и актах, наконец, бессильное бряцание оружием
и открытую поддержку — материальную, финансовую, вооружением и форм¬
ированиями ■— наших недругов.
Эта «глава» нашей истории, когда она творилась, была распылена во времени
и в массе событий и впечатлений. Теперь, ког да она пишется и появилась возмож¬
ность сосредоточиться на ее содержании, становится еще более ясным долготерпе¬
ние и миролюбие командования и правительства Юга и выдержка Армии.
Бывали неоднократно моменты, когда занятие всей территории Азербайджана
в военном отношении не представляло затруднений, и зтим положен был бы, без
сомнения, конец волнениям на Северном Кавказе... Политика Азербайджана яв¬
лялась как будто сплошной провокацией в атом отношении главного командования.
Но за этим актом явно виделась перспектива всеобщего закавказского пожара,
в котором легко было опалить зарождающуюся мощь армий Юга. На чашки весов
поставлено было: на одну — достоинство вождей и Армии, на другую — успех
белого движения. Естественно, что вторая перетянула.
Все в Азербайджанской республике было искусственным, «не настоящим»,
начиная с названия, взятого заимообразно у одной из провинций Персии. Искус¬
ственная территория, обнимавшая лезгинские Закаталы, армяно-татарские Бакинс¬
кую и Елисаветпольскую губернии и русскую Мугань и объединенная турецкой
политикой в качестве форпоста пантюркизма и панисламизма на Кавказе... Искус¬
ственная государственность, так как на этих землях, лежавших на пути великого
переселения народов и подвергавшихся воздействию разнообразных культур сменя¬
вшихся завоевателей, жили всегда разрозненные мелкие племена ', враждовавшие
друг с другом и доныне еще сохранившие черты кочевого быта. Наконец, искус¬
ственно держалось и Азербайджанское правительство: первоначально — волею
Нури-паши, потом — ген. Томсона и в дальнейшем просто по инерции.
П р о д о л ж е н и е. См. Вопросы истории, 1990, №JVb 3	12;	1991,	JV°№	1	12;	1992.	№№	I	—9,
11-12; 1993, №№ 2, 4-12; 1994, № 1.
96

Когда в Баку появились англичане, туркофильское правительство хана Хойско-
го, не имевшее решительно никакой опоры в стране и почти никакой вооруженной
силы, покорно ждало решения своей участи. Ген. Томсон, не получив, по-видимому,
указаний из Лондона, стал первоначально на точку зрения «российской держав-
ности» и стремился к построению временной коалиционной власти чисто админист¬
ративного характера в составе представителей трех главных национальностей,
населяющих край,— русских, татар и армян 2. Томсон обратился прежде всего за
содействием к русской общественности, но встретил там такой непримиримый
антагонизм, что соглашение оказалось невозможным.
Русская организованная общественность представлена была в то время в Баку
следующими группами: 1. Русский национальный комитет, возникший инициатив¬
ным порядком и потом пополнивший свой состав кооптацией различных обществен¬
ных организаций (союз офицеров, учителей, «русского демократического общества»
и т. д.). Возглавлялся комитет 3 лидером местных к.-д. Подшибякиным, именовал
себя беспартийным, но в целом разделял кадетскую идеологию и всецело поддержи¬
вал Добровольческую армию. Комитет считал возможным войти в состав правите¬
льства лишь при условии «признания принципа Единой России и разрешения
вопроса о самостоятельности Азербайджана (только) Всероссийским учредитель¬
ным собранием».
2. Совет славяно-русского общества — организация, созданная лицами, прибы¬
вшими из Тифлиса 4, находившимися в близких отношениях к азербайджанскому
министру внутрен. дел и получавшими субсидии от правительства. Политическая
физиономия его была крайне неопределенна (с уклоном вправо), тактика — со¬
глашательская. Комитет «откликнулся с чувством глубокого удовлетворения на
призыв мусульманских руководящих кругов принять участие в политической жизни
Азербайджана», надеясь тем «еще более укрепить русское влияние и сознание
необходимости единения с Великой Россией» J.
3. «Прикаспийское правительство», созданное Бичераховым, в составе русских
и армянских соц.-рев., переехавшее из Петровска и претендовавшее на управление
Северным Кавказом и Прикаспием, включая Бакинскую губ. и «Закаспийскую
республику». «Правительство» считало себя в духовной связи с «Комучем»
и Уфимской директорией и полагало необходимым свергнуть азербайджанское
правительство и установить свою власть.
4. Наконец, левые организации — партия «с.-р. интернационалистов», рабочие,
профессиональные союзы, объединенные в «рабочей конференции», не говоря уже
о чисто большевистских, проповедовали и работали деятельно в пользу установле¬
ния советской власти.
Соглашение между русскими небольшевистскими организациями не состоялось.
Точно так же безрезультатными оказались совещания, устроенные Рус. нац. ко¬
митетом с представителями татар и армян, вследствие решительной неприми¬
римости татар.
При таких условиях Томсон решил опереться на существующее азербайджанс¬
кое правительство. В составе его дано было два места русским и одно или два
армянам; точно так же в созываемом парламенте русским было предоставлено 10
мест, несколько мест армянам и евреям и по одному грузинам и полякам. Пред¬
ставителей этих «национальных меньшинств» предложено было избрать соответст¬
венным национальным советам. В состав правительства и парламента от русского
населения пошли только члены «Славяно-русского общества» 6.
Правительство хана Хойского в большинстве своем состояло из членов партии
«Мусават» («Равенство».— Ред.), и путем административного воздействия такое же
большинство получилось в парламенте.
13 декабря, на торжественном заседании парламента, председатель его объявил,
что он «остановился на хане Хойском, как на лице, наиболее достойном формиро¬
вать новое правительство». Хан Хойский прочел декларацию, в которой определена
была «первая и важнейшая задача» правительства: «Единодушное желание, которое
было высказано здесь (в парламенте) представителями всех фракций, а именно —
о независимости Азербайджана — правительство всемерно будет стараться раз¬
решить окончательно», что, однако, не исключает возможности «свободному Азер¬
байджану вступить в теснейшую связь с другими государствами, образовавшимися
на территории России, а также и самой центральной Россией». А через два дня ген.
4 Заказ 4201
97

Томсон октроировал рожденную им власть особой «Прокламацией»: «Ввиду об¬
разования коалиционного азербайджанского правительства под председательством
хана Хойского, сим объявляю, что союзное командование будет оказывать полную
поддержку этому правительству как единственной местной законной власти в пред¬
елах Азербайджана».
И политические партии в Азербайджане, пришедшие на свет только в 1918 г.,
были какими-то ненастоящими. Их было три: Мусават. «Иттихад» («Единение.—
Ред.) и «Гуммет» («Энергия».— Ред.). Совершенно невозможно определить про¬
граммы и идеологии первых двух. По составу своему правящая партия Мусават
включала среднюю буржуазию и третий элемент, многие представители которого
недавно вышли из рядов российской к.-д. партии. Иттихад комплектовался крупной
тюркской буржуазией, помещиками и духовенством. Если первых по русской тер¬
минологии можно назвать «кадетами» с социалистической личиной, не мешавшей
им поддерживать феодальный земельный строй, то вторым приличествует имя
«октябристов».
Партия Мусават проявляла исключительную враждебность по отношению
к России, перенесенную всецело на Добр, армию, панисламизм и тяготение к Тур¬
ции. Партия Иттихад весьма сочувственно отнеслась к туркам во время их кратков¬
ременной оккупации, перенесла свое благоволение на англичан, когда они были
в силе, не оставляя в то же время сношений с русским национальным комитетом
и мысли о возвращении к России. Обе партии разделяли со всем тюркским населени¬
ем ненависть к армянам, проявляя ее широко и в административной практике.
Самой малочисленной и наименее влиятельной была партия Гуммет от¬
кровенно большевистская. Вся остальная, крайне немногочисленная вообще, тюркс¬
кая интеллигенция оставалась пассивной политически, именовалась «беспартийной»,
составляла лояльную оппозицию правительству в парламенте и склонялась скорее
к русской ориентации.
Во внутренней жизни политика правительства сводилась к восстановлению
русского права, суда и русских учреждений, так как народ без культуры и правитель¬
ство без идеологии не могли и приступить к созданию новых форм жизни.
Неудержимое стремление к национализации перевернуло только вверх ногами
иерархическую лестницу: из низов без всяких стажей и цензов, не исключая
и морального, всплыли на поверхность гатары-мусавагисты, захватив все видные
и выгодные материально посты, а русские	люди науки, техники и админи¬
стративного опыта — скатились вниз, в силу тяжелых материальных условий
мирясь с подчиненным положением. Ими, однако, держался весь механизм ад¬
министративного управления. Неоднократные приказы правительства о замещении
должностей лицами тюркского происхождения или владеющими, по крайней мере,
тюркским языком оставались мертвой буквой, за неимением своих служилых
кадров и даже попросту образованных людей. И русский язык оставался по-
прежнему языком государственным.
Не прошел и выработанный правительством закон о подданстве, юридически
безграмотный, имевший в своей основе нелепое положение, что азербайджанскими
подданными признаются все те лица, которые сами или их родители родились
в Бакинской и Елисаветпольской губерниях.
Единственная область, в которой национализация имела известный, весьма
печальный успех, это была школа, где бывшие российские к.-д.-ты начали с установ¬
ления в младших классах обучения на тюркском языке и изъятия преподавания
русской истории и географии. Парламент, по примеру Грузии, вотировал учрежде¬
ние в Баку университета. Но т. к. весь ученый персонал его поневоле оказался
русским, то «Союз трудовой интеллигенции» протестовал против его открытия на
том основании, что университет станет орудием русификации и что открытие его
возможно только после полной национализации средней школы.
Национализация административного аппарата привела к тому, что в глазах
населения «старый полицейско-бюрократический режим» оказался гуманнейшим.
Насилие, произвол и повальное взяточничество превзошли всякие ожидания,
а в районах с преобладающим населением «национальных меньшинств», особенно
армянского и русского, создали невозможные условия существования. К правитель¬
ству Армении, в Русской нац. комитет, в Особое совещание стекались жалобы
порабощенных «меньшинств». Дома, поля, инвентарь, имущество людей, бежавших
98

от турецкого нашествия и теперь вернувшихся, были захвачены татарами, и положе¬
ние беженцев оказалось безвыходным. «Мы обили все пороги,— писали мне молока¬
не Шемахинского уезда,— нагайки и тюрьма единственный ответ, который получа¬
ют потерпевшие... Нас грабят в деревнях, грабят по дорогам, грабят на работах,
грабят и в столице — в гор. Баку, доводя до отчаяния» 7...
Губернии Бакинская и Елисаветпольская находятся в исключительно благопри¬
ятных условиях по своим колоссальным природным богатствам 8, и поэтому прави¬
тельству Азербайджана было легче, чем другим, справиться с финансово-экономи¬
ческим вопросом. Но поставить рационально бюджет правительство не могло или
не сумело, и базой его, как и во всех новообразованиях, служил печатный станок.
В 1918 г. Азербайджан находился в этом отношении в зависимости от Грузии,
пользуясь общими закавказскими бонами, печатавшимися в Тифлисе 9, а в 1919 г.
стал печатать свои, в неограниченном количестве, свободно субсидируя и меджлис
горских народов. Эти боны имели, впрочем, хождение только в самом Азербайд¬
жане и отчасти в Дагестане. Но по мере переполнения нефтяных приемников
и застоя в вывозе нефти, благодаря блокаде Астрахани, падала ценность жидкого
золота, падал и курс азербайджанских бон, вызывая усиление дороговизны, невзи¬
рая на наличие других богатейших ресурсов края.
Англичане проявили исключительное внимание к Каспийскому судоходству
и к бакинской нефти, взяв в свои руки управление судоходством, нефтяное
дело и Бакинск. отд. гос. банка. Весьма характерно, что, удалив с территории
Азербайджана русские войска и лишив нас военной флотилии, Томсон неоднократно
обращался к ген. Эрдели, предлагая принять в ведение главного командования
Юга военный порт в Баку и все морские учреждения, а также принять на
средства русской казны содержание команд судов и личного состава Бакинского
портового правления.
При явном недружелюбии английского командования, враждебности азербайд¬
жанского правительства, невозможности иметь свою портовую администрацию
и какую-либо вооруженную силу, на которую можно было опереться, такое пред¬
ложение имело вид злой иронии.
И армия азербайджанская была ненастоящей. Те формирования, преимущест¬
венно из турецких добровольцев, которые вместе с войсками Марсала-паши брали
Баку, под давлением англичан были распущены, и правительство приступило
к формированию новых частей под руководством генералов русской службы Мех-
мандарова (воен. мин.), Сулькевича (бывш. крымский правитель), Али-Ага-Шах-
линского (нач. артил.) 10 и др. К весне 1919 г. была сформирована одна пех. дивиз.,
одна кон. бриг, и три батареи, общим числом номинально 12—15 тыс., фактически
не более 3—5 тыс. Ввиду того, что мусульмане Закавказья не несли никогда
воинской повинности, эта армия не имела никаких кадров и строилась совершенно
заново. Кроме высших командных постов, все офицерские должности занимались
русскими офицерами (90%), а из числа остальных — тюркского происхождения —
большинство сохраняло традиции русской армии и симпатии к России.
В силу крайнего нерасположения закавказских татар к регулярной службе,
формирование армии решительно не удавалось, а повальное дезертирство рас¬
страивало окончательно ее ряды. И ген. Мехмандаров однажды в парламенте
вынужден был заявить, что его армия не боеспособна и не в состоянии противосто¬
ять армии Добровольческой 11.
Положение русских офицеров, ввиду шовинистической политики правительства,
было тягостным и весьма щекотливым. Еще в конце декабря 1918 г. возгорелся спор
между Закав. рус. нац. сов. и ген. Лебединским 12, поощрявшим поступление русских
офицеров в азербайджанские войска, «дабы вывести офицеров из тяжелого мате¬
риального положения». Спор поступил на мое разрешение.
Принимая во внимание, что пути в Добровольческую армию не были заказаны
никому, и, с другой стороны, что русскому офицерству невместно было вооружен¬
ной рукою создавать враждебную России азербайджанскую государственность,
я высказался против поступления русских офицеров в азербайджанскую армию.
Позднее, в июне, когда Азербайджан готовился к войне с нами, положение там
русского офицерства стало вконец невозможным. При посредстве моего представи¬
теля в Баку, офицерству отдано было секретное распоряжение о переходе в До¬
бровольческую армию. Оно было исполнено не только большим числом русских
99

офицеров, но и частью грузин и мусульман, что еще более расстроило ряды
азербайджанских войск.
В конечном итоге положение азербайджанского правительства определялось
четырьмя факторами: присутствием английских войск; лояльной оппозицией Ит-
тихада и беспартийных; враждебностью армянского народа; полной аполитично¬
стью, темнотой и инертностью тюркского народа, в котором революция не произ¬
вела тогда еще никаких социальных сдвигов; она усилила только бытовое явле¬
ние — абречество — попросту разбой, лишенное социальных мотивов и искусно
направляемое правительством в сторону национальной нетерпимости, религиозного
фанатизма и территориальных захватов. Наконец, большое давление оказывал на
власть многочисленный и организованный бакинский пролетариат, который был
резко враждебен «реакционному правительству тюркских феодалов, буржуазии
и паразитического духовенства», и под интернациональными лозунгами проводил
идею единства всероссийской советской власти.
И только в одном интересы обоих противников сходились вполне -- в проти¬
водействии «Деникинской опасности». При этом пролетариат откровенно заявлял,
что он готов в этом вопросе идти вместе с «реакционным правительством», в рас¬
чете, что «потом мы справимся сами с ханами — Хойскими и Усуббековыми...» !\
Вероятно, в силу этой общности настроений правительство терпело большевистские
организации, прессу 14 и пропаганду, выступая против них активно при помощи
англичан только во время всеобщих забастовок, имевших место в декабре и в мае.
В марте, на почве казнокрадства двух министров (один из них Лизгар), пало
правительство хана Хойского и образовалось новое, под председательством Усуб-
бекова, из состава той же партии — Мусават, но с участием социалистов.
В декларации нового правительства (апрель 1919 г.) говорилось о предстоящем
признании республики державами Согласия и «вступлении ее в семью культурных
народов». Угрозой ее самостоятельности — по словам декларации является
«Добровольческая армия, нахлынувшая уже на северный Кавказ и залившая кровью
снеговые вершины Дагестана, намереваясь вновь поработить как горцев, так и нас».
Но поглощение Азербайджана не удастся: «Кровавый урок (?), данный горными
орлами насильникам Добровольческой армии, подтверждает это».
Декларация выражала желание установить мирные отношения с соседями,
в том числе и с советским Российским правительством, и разрешить полюбовно
острые пограничные вопросы с Грузией и Арменией. Особенное благоволение было
проявлено по отношению к Дагестану — «второй родине Азербайджана», и особен¬
ный гнев — против самоопределившейся русской «Ленкоранской республики» 15.
Завести товарообмен с советской Россией не удалось: английская флотилия
продолжала тесную блокаду Астрахани. Пограничные споры с более сильной
в военном отношении Грузией окончились соглашением. Ленкоранской республики,
пока она находилась во власти большевистского совета 16, тесно связанного с ба¬
кинскими рабочими организациями, правительство не трогало. Безучастно относи¬
лись к этому вопросу и англичане. Но когда в конце июля советское правление было
свергнуто народным ополчением под начальством полк. Ильяшевича, в Ленкорань
посланы были азербайджанские войска и... английские офицеры; первые силой,
вторые своим авторитетом и угрозами принудили ленкоранцев подчиниться Азер¬
байджану ,7.
Такую же энергичную деятельность проявляло правительство в Карабахе,
Зангезуре и Нахичевани, где в течение нескольких месяцев шла резня армян татара¬
ми и бои между армянскими четами и татарскими, которые снабжались деньгами
и оружием из Баку 18, добровольцами и патронами из Турции.
Это был один из этапов широко задуманного и настойчиво проводимого
движения, руководимого Кемаль-пашой. Высокая Порта и «непокорный» Кемаль
находились в полной связи и единении с Азербайджанским правительством. К наше¬
му изумлению, какие-то тайные нити шли из Эрзерума и в Тифлис... По крайней
мере армянское правительство и английское командование убежденно говорили
о существовании переговоров и даже договора между Гегечкори и прибывшим
в Тифлис видным деятелем Энверовской партии Киазим-беем, которого англичане
арестовали... Грузины и турки за счет армянского народа искали путей ко взаим¬
ному соглашению и даже в остром вопросе о Батуме находили якобы комп¬
ромиссный выход: грузинское управление и турецкие гарнизоны...
100

С возникновением предположений на мирной конференции об аннексии турец¬
ких вилайетов в пользу Греции и Армянской республики, пантурецкое движение на
Кавказе приобрело еще более интенсивный характер и организованные формы.
Созванный в начале июня в Эрзеруме съезд делегатов анатолийских вилайетов,
в котором приняли участие и представители грузинских районов, создал новое
правительство с Кемалем во главе и вынес резолюцию, призывавшую к борьбе
против отторжения турецких областей, дышавшую ненавистью к грекам и армянам
и злобой против англичан.
Уже в конце 1918 г. турецкие штабы (XV-ro корпуса) в Эрзеруме, Ване, Баязете
и Хопа организовали широкое снабжение населения оружием; турецкие паши, сотни
офицеров, тысячи аскеров «выходили в отставку» и шли в повстанческие отряды,
возникавшие не только на территории Турции, но и за ее пределами в районах
этнографического расселения мусульман Армении и Азербайджана — в Ольты,
Кагызман, Нахичевань, Шушу и т. д.
Замечательно, что при всем этом наши представители отовсюду, где приходи¬
лось иметь сношения с турецкими властями и командованием, доносили о больших
симпатиях и предупредительном отношении, которое проявляют турки к русским
и России. Создавалось впечатление, что пантюркисты Азербайджана — plus
royalistes, que le roi (большие роялисты, чем сам король (фр.).— Ред.) — черпают
свое вдохновение исключительно в ненависти к усыновившей их России, тогда как
национализм и религиозный фанатизм подлинной Турции стали орудиями борьбы
ее за свое существование, находившееся под действительной угрозой после военного
поражения.
К весне 1919 г. волнения в Карабахе усилились, и англичане сочли нужным
выступить там в качестве миротворцев.
Командующий английскими войсками в Баку полк. Шательворт собрал в Шуше
23 апреля съезд представителей четырех уездов и предложил ему подчиниться
«впредь до решения мирной конференции» Азербайджану, в лице назначенного
правительством губернатора Салтанова. Съезд вынес резолюцию о недопустимости
подчинения Салтанову, «продолжавшему кровавую политику Турции», и просил,
ради физического сохранения армянского населения, о назначении английского
губернатора. Шательворт не согласился и отдал приказ о признании «законной
власти Салтанова».
Июнь, июль, август в Карабахе продолжались поэтому столкновения, в ко¬
торых особенно жестоко пострадало население Шуши и ее окрестностей. В этих
фактах армяне видели прямое попустительство англичан, азербайджанского пра¬
вительства и парламента, который гласно стал на сторону насильников, отвергнув
предложение, внесенное армянской фракцией — выразить осуждение участникам
Шушинской резни...
С главным командованием Юга у Азербайджана не было вначале ни общей
границы, ни официальных сношений. Мой представитель в Баку, полковник Лаза¬
рев, состоял при английском командующем; представитель Азербайджана в Екате¬
рине даре, Рустамбеков — при Кубанском правительстве. Со времени продвижения
нашего к Владикавказу и Грозному отношение к нам азербайджанского правитель¬
ства, парламента, печати, политических организаций становилось все более враж¬
дебным, а реальная помощь восставшим горцам и горскому меджлису все более
явной и значительной. По инициативе парламента возникла «интерпартийная ко¬
миссия», которая 17 апреля обратилась к народу с воззванием: «Граждане, братья
Азербайджана! На Северном Кавказе свободолюбивые горцы, верные заветам своих
предков и принципам свободы и независимости малых народов, истекают кровью
в неравной схватке с реакционными силами Деникина и К0. Геройская защита
горцев своей независимости должна пробудить в гражданах Азербайджана созна¬
ние, что ген. Деникин, представитель мрака и порабощения, не пощадит самосто¬
ятельности и Азербайджана. Святой долг каждого мусульманина своевременно
прийти на помощь братьям горцам.
Интерпартийная комиссия формирует на помощь горцам Азербайджанский
добровольческий отряд под руководством опытных офицеров.
Граждане, записывайтесь в ряды добровольцев! Запись производится в здании
Парламента».
Занятие Добровольческими войсками в мае Петровска и Дербента вызвало
101

и в Азербайджане и в Грузии взрыв нового озлобления, смешанного с чувством
страха. Большевистский «Набат» так определял произведенное этими событиями
впечатление: «Деникинцы заняли Петровск и Дербент, они стучатся в двери Баку.
Воскресный номер «Азербайджана» вышел без единого слова об этих убийственных
для трудовых масс Азербайджана фактах. Усуббековское правительство потеряло
голову перед грозной опасностью и предалось, кажется, восточной апатии. Стамбул
заснул перед грозой!..».
Считая задачу ВСЮР с занятием Дагестана выполненной, я приказал полков¬
нику Лазареву передать азербайджанскому правительству следующее: «Мы считаем
Азербайджан частью России. До восстановления в России Верховной власти до¬
пускаем самостоятельное существование Азербайджана». Позднее, в середине мая,
я телеграфировал вновь, что «мои войска в Азербайджан не вступят и не перейдут
южнее линии главный хребет — Кизил Бурун, если не будет враждебных действий
со стороны Азербайджанского правительства» |9. Полковник Лазарев позволил себе
проявить личную инициативу: передавая мою телеграмму Усуббекову, он выпустил
первую фразу («Мы считаем Азербайджан частью России») и в препроводительном
письме от имени главного командования развил теорию конфедерации, признав
безусловную самостоятельность Азербайджана и пояснив, что «когда Россия будет
освобождена от большевиков, то входить в соглашение с вновь образовавшимися
государствами будет делом народного собрания или той верховной власти, которой
все вооруженные силы, борющиеся против большевиков, передадут свои права» 20.
Усуббеков огласил в парламенте две моих телеграммы в изложении Лазарева
и заявил, что «парламент и он не верят этим заявлениям. Что же касается взгляда
Добровольческой армии на независимость Азербайджана, то он для республики
неприемлем, т. к. в конечном итоге сводится к присоединению ее к России»... К тому
же вскоре последовала известная уже нота ген. Кори, требовавшая отвода Доброво¬
льческих войск до линии в 5 верстах южнее Петровска, и определенное заявление
бакинского английского командования, что пока мы «не исполним требования
британского правительства, англичане (Добровольцам) ни в чем помогать не бу¬
дут» 21. И правительство заняло вновь непримиримую позицию, парламент вотиро¬
вал новые кредиты на армию и бряцал оружием, печать еще резче ополчилась против
Добровольческой армии, а рабочая конференция протягивала руку правительству для
борьбы с общим врагом, требуя полномочий на формирование «рабочих отрядов».
Ввиду такого соответствия настроений и задач, Закавказской конференции,
заседавшей в Тифлисе для разрешения территориальных споров, предложено было
Грузией заключить военный союз трех республик для борьбы против Добровольчес¬
кой армии.
3 июня между Грузией и Азербайджаном заключен был договор 22, обязующий
«договаривающиеся государства выступить совместно, всеми вооруженными сила¬
ми и военными средствами против всякого нападения, угрожающего независимости
или территориальной неприкосновенности... республик» 23.
§ 10-м договора предусматривалось право Армении «в двухнедельный срок
присоединиться к этому соглашению». Но Армения присоединиться не пожелала.
Устами своего представителя на конференции, мин. ин. дел Тиграняна, она заявила:
«Едва ли у Добровольческой армии стоит вопрос о занятии всего Закавказья...
Армяне видят другую для себя опасность — именно со стороны Турции. От этого
соглашения пахнет кровью. Такие союзы крепки, когда сами союзники живут между
собой в мире и согласии. Этого армяне не видят. В Карабахе льется армянская кровь
(Азербайджан)... Армению стараются заморить голодом (Грузия), предоставив в ее
пользование всего 400 жел. дор. вагонов»...
Заключением этого договора окончательно закрепилась группировка действу¬
ющих на Кавказе сил.
Глава XIX. Армения. Результаты английской политики
После дипломатического поражения, понесенного в войне с Грузией, положение
Армении стало еще более тяжелым. Окруженная со всех сторон врагами 24; связан¬
ная с внешним миром единственной ветвью ж. д. (Эривань — Александрополь —
Тифлис), продолжение которой находилось в руках грузин и которая к тому же
102

в любой момент могла быть перерезана Борчалинскими татарами 25; разоренная
революцией и турецким нашествием; переполненная беженцами со всех областей
Закавказья и из Турции, непропускаемыми в места своего поселения ни англи¬
чанами, ни турками, ни татарскими республиками,— страна буквально задыхалась.
Из русского наследия, стоя в стороне от важнейших стратегических направлений
и составляя по территории всего лишь 5% Закавказья, она получила очень немного.
Организм ее изнурял недостаток, иногда полное отсутствие трех важнейших элемен¬
тов борьбы за существование: хлеба, денег и оружия.
Такое катастрофическое положение страны обусловило деятельность парламен¬
та и правительства, сводившуюся к изысканию способов удовлетворения этих
насущных нужд ее и к поискам той внешней силы, которая могла бы хоть временно
обеспечить ее существование.
В период турецко-германского нашествия стремление к России армянских пра¬
вящих кругов было единодушным. Оно сохранилось и в первое время английской
оккупации, но вскоре поблекло под влиянием настойчивого и резкого воздействия
англичан. Английские представители — Уоккер, Бич и другие ополчились против
русофильства армян, прибегая к давлению и запугиванию и, с другой стороны,
рисуя армянам заманчивые перспективы самостоятельного существования соеди¬
ненных русской и турецкой частей Армении с выходом к Черному морю... Ген.
Уоккер официально в резкой форме ставил в упрек армянскому правительству его
тяготение к России, нахождение на службе Армении русских офицеров и, в частно¬
сти, присутствие в Эривани Добровольческого представителя 26. Все это, по словам
Пападжанова 27, «создало у многих армян опасение — не потому ли англичане
лучше относятся к грузинам, что те определенно отвернулись от русских».
Когда в конце декабря парламент обсуждал наказ делегации, посылаемой
в Париж, прежнего единства мыслей не оказалось. Правящая партия дашнакцаканов
разделила свои голоса: часть стояла за автономию или федерацию обеих Армений
с Россией; другая требовала «Великой и независимой Армении» с Киликией и выхо¬
дами к Черному и Средиземному морям. Это был американский проект, рожденный
фантазией победителей, живших тогда еще иллюзиями своего могущества; он
приводил бы к соотношению на новой территории мусульманского населения
к армянскому, как четыре к одному. Армянская «народная партия» (либер.) высказа¬
лась за воссоединение с Россией; к ней присоединились соц.-рев., в то время как
соц.-дем., связанные тесно с грузинскими, поддерживали отделение от России вне
зависимости от того или другого решения судеб страны 28.
Наказа делегации я не знаю, но, по свидетельству одного из членов ее, настро¬
ение их было далеким от утопий: «Армянский народ достаточно истек кровью, он
стремится к спокойствию и мирному развитию... Правительство и народ вполне
сознают, что самостоятельно Армения существовать не может... Сознавая свою
слабость, мы не думаем предъявлять никаких требований и помиримся со всем, что
решит конференция» 29. Без сомнения, это решение находилось в полном соответст¬
вии с настроением армянского народа, который, сохраняя явное, даже усилившееся
пережитыми несчастиями тяготение к России, готов был, однако, признать над
собой чей угодно протекторат — «хоть черта», как говорили в народе,— какую
угодно власть, лишь бы она избавила от голода и физического истребления.
Официально никаких деклараций о разрыве с Россией правительство пока не
объявляло. Вскоре обнаружилось, что надежды на англичан не оправдались. С дека¬
бря до конца марта политика англичан была явно недружелюбна Армении. Ни
финансовой, ни экономической помощи от них Армения не получила; боевого
снабжения — также, под предлогом «строгого нейтралитета Англии»; сотни тысяч
беженцев по-прежнему задыхались на площади не целых трех уездов. Армяно¬
грузинская распря была разрешена с явным пристрастием в пользу грузин. Росло
разочарование и вместе с тем усиливались вновь два течения общественной мысли
и народных симпатий, идущие одно — к России, другое — к великой заатлантичес¬
кой республике, о всесильном заступничестве которой появились и некоторые
фактические данные, и еще больше легенд.
В конце апреля в связи с обострившимися англо-турецкими отношениями
и возросшим панисламистским движением в Средней Азии англичане изменили свою
тактику: при их вооруженном содействии пали две суверенных татарских республи¬
ки — «Юго-Западная» и «Аракская», занятые затем армянами, и присоединена
103

армянская «республика Андроника» — народного героя, официально «отступника»,
предвосхитившего роль д’Аннунцио и Жениховского и обосновавшего свою суверен¬
ную власть на официальной территории Азербайджана 30. Таким образом, в начале
апреля Армения занимала всю Карсскую область, всю Эриванскую и юго-западную
часть Елисаветпольской губернии.
Эти события вернули вновь симпатии армян к англичанам, но ненадолго:
категорический отказ англичан в дальнейшем от реального заступничества за ар¬
мянский народ во время кровавых событий в Карабахе и Зангезуре, когда англичане
заявили, что вооруженной помощи не окажут, а «используют лишь свой моральный
авторитет», окончательно подорвал доверие и симпатии армян к англичанам.
Председатель правительства Хатисов 31 с горечью и недоумением говорил ген.
Уоккеру: «Мы удивляемся, что в то время, как в Лондоне нас уверяют в любви
к армянам, здесь мы видим отношение обратного свойства. Мы ждали союзников
как избавителей, теперь приходится разочаровываться в этом». А политические
деятели Армении пришли понемногу к безнадежному заключению, что «англичане
стараются создать буфер против России из Азербайджана и Грузии и уничтожить
Армению — из тех соображений, что последняя будет служить проводником русско¬
го влияния, могущего привести к Средиземному морю» 32.
Между тем, в Армению прибыла Американская благотворительная миссия,
которая, вместе с идеей «Великой Грузии», с ранней весны принесла с собой
исстрадавшемуся от голода и эпидемий населению более реальные ценности —
хлеб, рис, медикаменты и медицинскую помощь. Впечатление от этого филант¬
ропического шага было огромно, надежды неумеренны, и поэтому в парламенте
и в правительстве смолкли всякие трения и колебания и установилось полное
единство ориентации— «на Америку». 15 мая глава правительства Хатисов, ос¬
новываясь на постановлениях состоявшеюся в конце марта в Эривани съезда
турецких и русских армян, объявил торжественно стране, что, «согласно воле всего
народа, правительство провозглашает Армению на вечные времена объединенной
(турецкая и русская) и независимой». «Правительство Армении в Закавказье,—
говорилось в особом акте,— в настоящее время объявляет себя правительством
объединенной Армении — с установлением в качестве формы правления демократи¬
ческой республики». Парламент — бывший «Национальный совет», образованный
в свое время путем соглашения политических партий, был распущен, и новый,
«всенародный», предложено было созвать в июле.
Весьма интересны мотивы, приведенные на решительном заседании парламен¬
та, заставившие дашнакцаканов переменить «русскую ориентацию на американс¬
кую»: «Цель независимости - стремление собрать весь армянский народ, чтобы
уберечь его от рассеяния по всему свету, подобно евреям. Для этого нужна площадь,
освобожденная от мусульман, и нужен покровитель, который защитил бы и поднял
экономически будущую Армению. Россия как страна людей.., равно относящихся ко
всем нациям, не позволит армянам выселить татар. Что же касается экономической
помощи, то она может быть оказана Россией только через 15 лет» 33.
Армянские деятели, не искушенные в политической игре мировой дипломатии
и плохо осведомленные, играли в руку пантурецкому движению, подогревая
фанатизм турок. Они не понимали, что среди Согласия нет ни одной державы,
которая пожелала бы проливать кровь за армян, что появившийся вслед за
благотворительной миссией американский полк. Хаскель «Верховный комиссар
Антанты в Армении» — приехал с широкими полномочиями 34 и... с заранее
предрешенным постановлением «не посылать ни одного американского солдата
в Армению». «Моральный авторитет Америки» должен был остановить кро¬
вопролитие в воинственных странах Ближнего Востока, где только сила внушала
к себе уважение, страх и покорность...
Увеличение территории Армении в апреле, устранив чрезмерную скученность
населения, имело, однако, два неблагоприятных последствия- увеличение числа
голодных ртов и введение в организм страны новых значительных контингентов
враждебного ей мусульманского населения.
Американская помощь была спасительной, но далеко не достаточной. В финан¬
совом отношении республика зависела от Грузии, получая закавказские боны из
тифлисской экспедиции. Эго обстоятельство становилось критическим в такие мо¬
менты, как, например, в дни армяно-грузинского конфликта, когда у военного
104

министра Армении (к 30 дек.) оставалось в казне 220 тыс. рублей! Страна нищая, не
имевшая экспорта, не могла решиться на выпуск своих денежных знаков, заранее
обреченных на полное обесценение. Поэтому, когда в июле были израсходованы
закавказские боны, правительство «независимой Армении» прибегло к средству,
совсем незаконному, но весьма показательному: от имени Эриванского отделения
Российского государственного банка было выпущено на несколько сот миллионов
«чеков». Эти чеки, имевшие подзаголовок «специальный текущий счет республики
Армении», спасли страну от банкротства и имели обращение весь период ее само¬
стоятельного существования 33.
Недостаток вооружения и, главным образом, боевых припасов был еще более
чувствителен и препятствовал надлежащему развитию «армянской армии» 36. Она
состояла из дивизии пехоты (к лету — из трех отдельных бриг.), бригады артил¬
лерии, конного полка и небольших технических частей. Состав ее, определенный
штатами для «мирного времени» в 22 тыс. человек и для «военного» — в 44 тыс.,
фактически терпел большие колебания, не превышая никогда 10—15 тысяч. Было
одно время, непосредственно после армяно-грузинской войны, когда, за отсутствием
продовольствия и боевых припасов, дивизию пришлось довести временно до 4 тыс.
Июльские события застали армянскую армию в беспомощном положении:
полное отсутствие запаса винтовок и наличность всего лишь 300 тыс. трехлинейных
патронов ограничили ее боеспособность и лишали всякого смысла мобилизацию.
Между тем, весь юг и юго-восток страны были объяты восстанием мусульман.
Оно подкатывалось с юга к Эривани, угрожало Карсу и Александрополю и в ней¬
тральной зоне у Садахло 37 нависло грозной опасностью перерыва единственной
питательной артерии страны...
Армян резали по всему Закавказью, по Анатолии и Киликии, а Верховный
комиссариат отвечал на обращенные к нему недоуменные вопросы, что «вопрос
о мандате на Армению еще не решен» и что в настоящее время делаются «глубокие
изыскания», от которых будет зависеть решение. Ген. Харборд с огромной амери¬
канской миссией совершал в это время путешествие на Диарбекир — Эрзерум —
Муш — Карс — Эривань — Тифлис для «изучения армянского вопроса с точек
зрения: этнической, экономической, финансовой, военной и проч.».
Перед несчастным народом с особенной яркостью встанет вопрос об его
существовании. Суровая действительность рассеет все иллюзии об иностранной
помощи, и мы увидим вновь резкий поворот общественного мнения в сторону
России.
Сообразно с переменами армянским правительством «ориентаций», менялись
взаимоотношения его с Добровольческой армией.
Во время германо-турецкой оккупации из Армении приезжали негласно по¬
сланцы правительства, боявшегося «скомпрометировать» себя в глазах завоева¬
телей. Они свидетельствовали о верности Армении русской государственности
и просили помощи. В ноябре в Екатеринодар прибыл уже официально полк.
Власьев, имевший титул «представителя Армянской армии при Добровольческой
армии». Он также описывал яркими красками русофильское настроение Армении,
в частности, особенное расположение там к Добровольческой армии. Власьев
просил о сформировании и отправке через Батум армянского отряда, о помощи
хлебом и боевыми припасами, о помощи армянским беженцам и возвращавшимся
с запада бывшим военнопленным.
На основании этих данных в конце ноября был послан ген. Драгомировым
в Эривань полк. Лесли с полномочиями «войти в сношения с представителями
Армянской республики по вопросам политическим» и с письмом ген. Драгомирова
министру иностр. дел, в котором указано было на желательность «делегирования
представителей Армянской республики в г. Екатеринодар с целью информации
о своих местных нуждах».
Лесли пришлось сильно разочароваться в екатеринодарских информациях. При¬
быв в Эривань в самый разгар надежд на спасительницу Англию, он был встречен
чрезвычайно холодно, и доморощенные армянские дипломаты вовсе недвусмыслен¬
но дали ему понять, что «лучше подождать, не открывая свои карты, так как
неизвестно, кто сильнее, кто настоящая Россия — вы, Колчак или большевики». От
Власьева армянское правительство отреклось, заявив, что он был только «разведчи¬
ком военного министерства, а не представителем».
105

Состоявший в то время начальником штаба армянской дивизии полк. Зинкевич
передавал, что правительство не решается послать своего представителя в До¬
бровольческую армию, «боясь скомпрометировать себя в глазах союзников, на
случай, если вопрос о переходе Армении под протекторат другой державы является
вопросом решенным или возможным». Не последним аргументом был, вероятно,
и страх «скомпрометировать» себя и в другом направлении: весною парламентом
принято было постановление, без всякого видимого повода, о «невмешательстве
армян в борьбу Добровольческой армии с советской Россией».
Хотя увлечение английской ориентацией прошло и, после небольшого периода
сомнений и колебаний, симпатии Армении всецело перешли к Америке, но в русском
вопросе ничего не изменилось. «Хаскель потребовал от правительства Армении,—
сообщал полк. Зинкевич,— чтобы оно не сносилось с главнокомандующим помимо
него. Кроме того, в тех случаях, когда американцы видят проявление симпатий
к России, они убеждают армян, чго Россия никогда больше не будет великим
государством, и что, поэтому, на нее нельзя рассчитывать в смысле помощи» 38.
В результате с марта до августа между Арменией и главным командованием
Юга никаких официальных сношений не было, хотя в Екатеринодаре находился
посол Армении при Кубанском правительстве Сагателян 39. Негласно, однако, он
бывал у меня и у ген. Драгомирова, просил не ставить в вину его правительству ту
позицию, которую оно вынуждено было занять в отношении Вооруженных сил Юга,
находясь в полнейшей зависимости от внешних сил и не желая раздражать Грузию,
и без того «сдавившую армянам горло» 40. Я ответил, что сочувствую несчастному
армянскому народу, понимаю щекотливое положение правительства и не придаю
значения задевающим нас декларациям.
В мере наших ограниченных возможностей мы оказывали некоторую помощь
Армении, главным образом, заботами об ее беженцах и их реэвакуации. Отправка
хлеба через Грузию была невозможна, и транспорт его, посланный в январе 1919 г.,
был захвачен или не пропущен грузинами. Впрочем, в июле, в самую тяжелую
минуту, нам удалось переправить в Эривань с огромными трудностями, минуя
Грузию, через Батум на Ардаган по сухопутью транспорт с несколькими милли¬
онами патронов.
Осенью изменилась вновь «ориентация» и — в связи с этим — отношение к нам:
в августе приехал в Екатеринодар «нач. ген. шт. Армении», полк. Зинкевич, который
вернулся в Эривань уже в качестве «Военного представителя Воор. сил Юга России»,
встреченный там «подчеркнуто торжественно, по высшему ритуалу».
Таким образом, наш «союз с Арменией», который так пугал грузин и не
нравился англичанам, принадлежал к одной из грузинских легенд. Но она сослужила
нам, несомненно, большую службу, отвлекая силы и умеряя в значительной степени
воинственный пыл Азербайджана и Грузии, считавших свой тыл при наступлении на
север открытым для удара армянской армии.
Первое полугодие английской оккупации Закавказья показало наглядно, что ни
одна из тех задач, которые провозг ласили англичане или которые приписывались им
общественным мнением Юга России и Закавказских новообразований, выполнена не
была. Край пылал в огне восстаний и межплеменной вражды, не мог считаться ни
«обеспеченным тылом Вооруженных сил Юга», ни «прочным барьером, прикрыва¬
ющим Персию», ни -- в силу общего разочарования английской политикой —
«благоприятной ареной для английской колонизации».
К весне 1919 г. русская политика англичан несколько изменилась: внутренние
политические затруднения в Англии, осложнения с Турцией, трения в Верховном
совете и, по-видимому, подозрительность и соревнование держав Согласия постави¬
ли на очередь вопрос об уходе англичан из Закавказья и замене их итальянцами.
Появились уже итальянские квартирьеры и военные миссии, посетившие Баку,
Батум и Тифлис и очаровавшие закавказских правителей своими взглядами и щед¬
рыми обещаниями...
К этому времени отношения наши с англичанами начали несколько налажи¬
ваться. Военное снабжение шло в широких размерах; екатеринодарская миссия
по-прежнему поддерживала нас в спорных вопросах; ген. Мильн, посетивший Екате¬
ринодар 10 апреля, воспринял лично нашу точку зрения на взаимоотношения
с закавказскими новообразованиями; адмирал Сеймур проявлял полное доброжела¬
тельство в вопросах помощи нам силами английского флота, принимавшего участие
106

в обороне Акманайских позиций; наконец, высшее командование в Тифлисе и Бату-
ме было сменено, и екатеринодарская миссия ставила это обстоятельство в связь
с предстоящим изменением всей английской политики в Закавказье.
Новый генерал-губернатор Баку Шательворт — один из крайних русофобов до
того времени, пригласив моего представителя, доверительно развивал ему свои
мысли 41: «Ваше общественное мнение склонялось к тому, что англичане, оккупиро¬
вав Закавказье, хотят его удержать за собой как путь в Индию и местонахождение
нефти. Это неверно, так как здесь мы являемся отрезанными от всех наших баз и,
если бы впоследствии Россия атаковала нас, мы не могли бы защищаться.
Туркестан в совершенно другом положении: он представляет для нас большой
интерес как преддверие Индии и плацдарм против Афганистана. Но мы там не
хотим основаться, чтобы не увеличивать наших владений и так как предпочитаем
жить в дружбе с восстановленной Россией. Доказательством этого вам может
служить то обстоятельство, что мы вывели оттуда почти все наши войска и,
несмотря на просьбу Закаспийского правительства помочь им людьми в борьбе
с большевиками, отказали.
Что же касается Закавказья, мы отлично понимаем, что вся культура здесь —
исключительно русская, и что оно ни экономически, ни политически без России
существовать не может. Если бы мы остались здесь дольше, возможно, что народы
Закавказья не хотели бы вернуться к вам, а предпочли бы остаться под Британским
владычеством, так как мы постоянно балуем подвластные нам народы, наводняя
рынок деньгами и сравнительно дешевым, хорошим товаром, а также предоставляя
им полное самоуправление, поддерживая вместе с тем порядок и справедливость.
Этого не будет. Мы скоро уйдем отсюда, и нас заменят итальянцы. Картина
переменится: их главная цель будет эксплуатировать страну, так как Италия —
страна бедная и им нужно поправлять свои финансовые дела. Не знаю наверное, но,
возможно, что она даже получит мандат на Закавказье. В таком случае, очевидно,
содержание оккупационных войск будет отнесено на местные средства. Итальянцы
будут усиленно вывозить нефть на льготных условиях. Вы сами понимаете, что это
не привлечет ни правительств, ни население на их сторону; народ начнет естественно
тяготеть к России, и все Закавказские республики сами вернутся к вам».
Побуждения, по словам Шательворта, заставлявшие англичан покинуть Кавказ,
глубоко мудрые и политически дальновидные, вызвали у нас решительные сомне¬
ния. Мы видели причины в других явлениях: на страже русских интересов стали
неожиданно и независимо от своего отношения к России тред-юнионы и мировая
конкуренция... Во второй части своей беседы Шательворт был, однако, несомненно,
прав: итальянская оккупация сулила нам еще горшие беды. Мы не питали никакого
доверия ни к доброжелательности к нам политики Италии, ни к ее материальной
незаинтересованности, ни к политической устойчивости итальянской армии. В перс¬
пективе рисовалось еще большее поощрение центробежных сил, экономическая
эксплуатация, хаос во внутренней жизни Закавказья, подготовляющий пришествие
большевизма и, наряду со всем этим,— прекращение материальной помощи Воору¬
женным силам Юга.
И потому, когда английская миссия неофициально осведомила нас, что англи¬
чане могли бы задержать свой уход до осени, если бы поступило соответственное
заявление от главного командования, я, выбирая из двух зол меньшее, послал ген.
Бриггсу письмо, в котором, отметив со стороны английских представителей под¬
держку идеи русской государственности, просил уведомить его правительство, что
замена английских войск будет встречена (у нас) с сожалением...
Не знаю, где и как использовано было это письмо и имело ли оно вообще
какое-либо значение, но в конце июня мы получили телеграмму из Лондона 42:
«Черчилль просит предупредить о неизбежности, вследствие настроения рабочих,
постепенного отзыва войск со всех фронтов, начиная с зимней кампании. Помощь
всяким снабжением обещал продолжать в прежнем размере». 12 июля английское
военное министерство сообщило, что эвакуация начнется 15 августа; одновременно
начальник итальянской миссии в Закавказье уведомил, что отправка итальянских
войск взамен британских не будет иметь места.
Мое письмо было только признанием заслуг местных английских представи¬
телей, но отнюдь не доброжелательства к русским интересам английского правите¬
льства. Летом и осенью 1919 г. мы увидим наряду с возрастающим русофильством
107

английских военных кругов Екатеринодара и Константинополя, связанных с Чер¬
чиллем, в области высшей политики Лондона все то же хитросплетение помощи
и противодействия, все то же лавирование между Россией, советской властью
и «наследниками России»; все те же «две Англии», «две руки», из которых, по
признанию Бьюкенена, одна оказывала помощь белому движению, в то время как
другая отрывала западные лимитрофы и закавказские республики, отталкивали тем
патриотические элементы России.
Разительным и символическим диссонансом прозвучат слова двух англичан,
сказанные осенью на разных концах старого мира — в Тифлисе и Лондоне.
Покидая Закавказье, командующий английскими войсками ген. Кори дал ин¬
тервью журналистам, в котором, протестуя против обвинения англичан «в разжига¬
нии самостийных стремлений», заявил: «Единственной целью, преследуемой англи¬
чанами, было всеми силами удержать Грузию и Азербайджан от выступления
против Добровольческой армии. Прикрываясь принципами самоопределения, анг¬
личане должны были охранять окраины до того момента, пока Россия, встав на
ноги, могла бы шутя собрать все то, что от нее отпало».
И словно в насмешку над иллюзиями, покрывая «звонкие дисканты» побор¬
ников такого «политического сентиментализма», раздается из Лондона «фундамен¬
тальный бас» «реальной политики»: «Адмирал Колчак и ген. Деникин ведут борьбу
не только за уничтожение большевиков и восстановление законности и порядка, но
и за Единую Россию. Этот лозунг неприемлем для многих народностей... Не мне
указывать — соответствует ли лозунг политике Великобритании... Один из наших
великих государственных деятелей, лорд Биконсфильд, видел в огромной, великой
и могучей России, катящейся подобно глетчеру по направлению к Персии, Аф¬
ганистану и Индии, самую грозную опасность для Великобританской империи» 4J.
Чрезвычайно трудно определить извилистую раздельную линию «двух Анг-
лий», двух морально-политических идеологий английской общественности. Но опыт
полуторагодового правления убедил меня в том, что кроме ненависти Биконсфилъ-
да и беспринципности Ллойд Джорджа в Англии есть течения, есть люди и народ¬
ные слои, которым не чужды общечеловеческие основы морали даже в политике,
которые не относятся к России только как к угрозе английскому владычеству в Азии
или к объекту беспощадной колониальной эксплуатации. С этой Англией у новой
России найдется еще общий язык.
Г лава XX: Украина: изменение политики с падением Германии.
Борьба партий. Вооруженная сила
После опубликования германского мирного предложения (от 22 и 29 сентября)
в правящих кругах Украины наступило полное смятение и растерянность. Неизбеж¬
ность и близость падения Центральных держав требовали спешных мер для закреп¬
ления шаткого положения украинской государственности и существующей власти
и спешной политической перестраховки. Между тем, эти же передвижения усилили
напор на власть извне со стороны всех сил, ей враждебных.
Украинский национальный союз (УНС) предъявил тотчас гетману требование
об образовании нового демократического правительства из состава членов союза,
сводившееся к фактическому возрождению покойной директории. Этот шаг нашел
энергичную поддержку в германской оккупационной власти и, вместе с тем, путем
сношений Винниченко с Москвою, был обеспечен некоторыми гарантиями со сторо¬
ны совета комиссаров. УНС торопился захватить власть в свои руки, чтобы
поставить державы Согласия перед совершившимся фактом.
Германцы, готовясь к исходу, старались также создать себе обстановку,
благоприятную в ближайшем будущем. Интересы самой Украины, как и России,
были для них глубоко чужды и безразличны; они поддерживали и насаждали
там те силы, которые могли быть союзны им и противопоставлены державам
Согласия или, по крайней мере, могли бы создать последним большие затруднения.
Поэтому ген. Гренер 44, продолжая широкое покровительство большевистским
организациям на Украине, вместе с тем потребовал от гетмана создания «на¬
ционального правительства» путем удаления из кабинета «русофильских элементов»
и включения членов УНС.
108

Эти домогательства встретили противодействие: в кабинете, среди некоторых
членов его — по мотивам самосохранения, в российской общественности — в силу
побуждений национальных, в союзе хлеборобов, «Протофисе» — из-за опасения
прихода к власти социалистического правительства.
Под напором всех этих влияний гетман колебался, и переговоры о реконструк¬
ции кабинета затягивались. Но в начале октября произошло событие, вызвавшее
министерский кризис и ускорившее развязку вопроса.
На Украине шла безвозбранно, на глазах у всех, большевистская пропаганда
и организация восстания. Извне ими руководила «девятка» 45 во главе с Пятаковым
и Бубновым, которая обосновалась в Курске, формировала кадры «повстанческой
армии», организовывала новые повстанческие отряды на территории Украины
и помогала деньгами и оружием уже существующим. В самом Киеве такую же
работу вели «мирная делегация» Раковского, советское консульство и военный
эксперт делегации, бывший полк. Егоров, а в Одессе организующий центр создал
Дыбенко. Большевистские центры подготовляли повсеместно «революционные ко¬
митеты», производили учет сил и вербовку красноармейцев — якобы для Восточ¬
ного фронта — настолько открыто, что адреса регистрационных бюро зачастую не
были секретом, и объявления об их функциях появлялись иногда в печати. Обеспоко¬
енные этим явлением украинские власти пробовали бороться с ним, что удавалось
отчасти в Одесском районе, занятом австрийцами, но в зоне германской оккупации
встречало решительное противодействие военной германской власти.
Неоднократные представления по этому поводу генералу Тренеру успеха не
имели. Украинский совет министров телеграммой от 11 октября обратился к гер¬
манскому правительству «с настойчивым указанием и предостережением, что при
таких условиях (правительство) слагает с себя ответственность за могущее произой¬
ти восстание большевиков и что в значительной степени (оно) должно будет
обвинить в этом вредящую деятельность германских властей на Украине». Это
обращение тоже никакого успеха не имело.
Мин. вн. дел Кистяковский счел себя вынужденным, наконец, произвести арест
Егорова, Дыбенко и обыск в помещении делегации консульства. Результатом были
ряд новых арестов и изъятие документов, которые установили широкий организаци¬
онный план большевистского восстания, тесный контакт делегации Раковского
с председателем УНС Винниченко и полную осведомленность, если не прямое
соучастие в этом... немецкого штаба. Произошло крупное столкновение: временный
заместитель барона Мумма, советник Тиль, в крайне резкой форме потребовал
немедленного освобождения арестованных, возвращения захваченной переписки и...
удаления с поста министра Кистяковского.
Первым результатом этого эпизода был демонстративный выход в отставку
9 министров, заступившихся за Кистяковского и подавших гетману записку «о
необходимости совместной борьбы объединенными силами всех частей бывшей
России с большевиками». Вторым — капитуляция гетмана и назначение по соглаше¬
нию с Тренером и Винниченко нового министерства, в составе которого остались
Лизогуб (председатель) и самостийники прежнего кабинета и вошло пять кан¬
дидатов УНС из числа соц.-федералистов. В новом составе правительства было
обеспечено вполне преобладание резко самостийного и немцефильского течения.
Лизогуб от имени нового правительства делал боевые заявления о том, что
отныне он будет «стремиться к более резкому выявлению лица Украинской дер¬
жавы». Но фактически, под гнетом грозной обстановки, деятельность правительства
носила следы растерянности и нерешительности. Положение его было действитель¬
но необыкновенно трудным.
Мирные переговоры с советской Россией прервались. Раковский уехал в Москву.
Еще 10 октября ген. консул Украины Кривцов прислал из Москвы тревожную
телеграмму о возможности «радикального изменения политики совнаркома по
отношению к Украине», так как с «аннулированием Брестского договора все обяза¬
тельства совнаркома отпадают, следовательно, отпадает и обязательство заключе¬
ния (с ней) мирного договора». Совет комиссаров слал грозные ультиматумы по
поводу оскорбления своей делегации и грозил репрессиями. В «нейтральной зоне»
сосредоточивались две советские дивизии; большевистские отряды появились в се¬
верных уездах Черниговской и Харьковской губерний... И хотя заместитель Раковс¬
кого — Мануильский уверял, что это «сепаратные акты недисциплинированных
109

частей» и что советы не имеют никакого желания, «по крайней мере в настоящий
момент», воевать с Украиной, но положение Северного фронта, лишенного украинс¬
ких войск и прикрытого только колеблющейся уже «стеной» германских штыков,
становилось критическим.
В то же время внутри страны шла тайно и явно деятельная работа украинских
социалистов, объединенных в УНС, которые спешно (к 4 ноября) созывали «Наци¬
ональный украинский конгресс» из состава отделов союза, чтобы путем симуляции
воли народной принять окончательно падавшую из рук гетмана власть. Вероятно,
в противовес гетман также торопил правительство с созывом «Державного сейма»,
чтобы закончить выборную кампанию до немецкого исхода... Сколько-нибудь
правильные выборы в назначенные сроки были абсолютно невозможны, но к прибы¬
тию — казавшемуся несомненным — войск Согласия «голос народа» должен был
сказать решительное слово. При этом все три группы (немцы, гетманское прав-ство
и УНС) по разным побуждениям сходились в одном в стремлении «утвердить
самостоятельность Украинской державы».
Международное положение Украины было не менее шатким; перемена внешних
декораций требовала поэтому исключительной осторожности. 2 октября украинский
посол в Берлине бар. Штейнгель телеграфировал в Киев: положение безнадежно
и «повелительно диктует нам необходимость войги в сношение с Согласием,
которое одно в состоянии обеспечить державе ее интересы. Имею точные сведения,
что Согласие не встретит препятствий для оккупации Украины, если об этом
просить».
Сообразно с двойственным притяжением мировых центров, и внешняя по¬
литика Украины пошла по расходящимся дорогам. Мин. ин. дел Дорошенко,
не терявший еще надежды на Германию, отправился в Берлин с целью добиться
содействия ее в вопросе «допущения представителей самостоятельной Украины
на мирный конгресс». Туда же отправился товарищ председателя УНС Никовский...
Гетман в грамоте своей от 17 октября «стоял на почве независимости Украинской
державы и на ее строжайшем дружественном нейтралитете», выражал надежду,
что и державы согласия «признают наш государственный суверенитет». Лизогуб
позволил себе даже некоторую угрозу по адресу Согласия 46: «Украинское пра¬
вительство заявляет, что оно будет всячески бороться со всеми проявлениями
извне, которые были бы направлены к нарушению нейтралитета Украины». Но
в то же время, с согласия германского командования, готовились уже посольства
в Париж (Н. М. Могилянский), в Америку (Коростовец) и в Яссы (ген. Дашкевич-
Горбатский) 47.
Насколько сильны были тогда еще (конец октября) в правительстве германо¬
фильские течения и иллюзорные надежды на силу германских штыков, можно
видеть из письма Н. М. Могилянского к заместителю мин. ин. дел Платову. Моги¬
лянский просил «отложить отъезд миссии minimum на две недели» «к этому
времени, быть может, выяснится международная конъюнктура». Могилянский опре¬
делял и «свой идейный багаж» как «глубокого сторонника немецкой обществен¬
ности, солидарности и культуры». «Наибольшей угрозой будущему,— писал он,-
я считаю «большевизм» Вильсона и зарывающихся в упоении момента французов...
Экономический союз с Англией и Францией считаю фантазией... Наше будущее, как
Украины, так и России, в добросовестных тесных отношениях с Германией — это
определено геог рафией, историей и здравым смыслом» 48.
Быстро развивавшееся наступление союзников на Балканах заставило правите¬
льство спешно командировать в Яссы Коростовца, который, «не претендуя на
признание Согласием Украины», вступил в деловые сношения с его представителем
в лице французского посланника гр. Сент-Олера. В предъявленной последнему
вербальной ноте 49 правительство Украины, высказывая опасение, что военные
действия могут быть перенесены на ее территорию, просило избавить от этого
нового несчастья пострадавшее и без того население; заверяло державы Согласия
в своем строгом нейтралитете и готовности «принять с большим удовлетворением
всякое предложение сотрудничества в целях сохранения порядка и безопасности
в стране». Сент-Олер, не отказываясь от «частных сношений», ответил, что «отноше¬
ние держав Согласия к Украине будет зависеть от той помощи, которую украинское
правительство окажет им (союзникам) в восстановлении порядка в России»...
Мирное предложение всколыхнуло, конечно, и общественную жизнь на Укра¬
110

ине, и в особенности в Киеве. Оно вызвало громадный подъем в политических
организациях и во многих произвело полный переворот «ориентации» и тактики.
Прежде всего изменилось отношение к существу гетманской власти тех групп,
которые были ее опорой. «Союз хлеборобов» на всех съездах — уездных, губернс¬
ких, в главном Совете — спешил отречься от украинской самостийности. 1 октября
гетмана посетила делегация Союза 50, которая внушала гетману идеи о временном
характере самостийности Украины, о необходимости социалистического правитель¬
ства и — главное — об единстве России. Гетман бранил немцев, со всем соглашался,
призывал к терпению.
На 1 ноября н. ст. в Киеве был назначен всеукраинский съезд хлеборобов, но
правительство — знамение времени — препятствовало созыву той организации,
которая была восприемницей рожденного немцами гетманства... Только после
заверения руководителей съезда, что вопрос об единой России подыматься не будет,
заседания его были разрешены. В отношении социальном съезд раскололся, по
существу, распался, на почве непримиримого отношения помещиков к вопросу об
отчуждении земель, невзирая на то, что крестьянство ставило требования, более чем
умеренные: сохранение частной собственности и выкуп части помещичьей земли.
В отношении политическом, хотя и косвенным путем, съезд проявил полное едино¬
душие: он горячо приветствовал гетмана, посетившего заседание, и в тот же день
еще более бурными овациями встретил речь Пуришкевича об... единой России.
Киевский «Протофис», с его «интернационализмом», германофильством и неиз¬
менной поддержкой гетманской политики, потеряв почву под ногами, переживал
период растерянности. Он присоединился официально к позиции Союза хлеборобов,
искал сближения с Национальным центром; дружил с гетманом и будировал
в отношении социалистического правительства; поддерживал близкие отношения
с немецким штабом, в надежде, что не все еще потеряно, и делал уже неудачные
попытки военных формирований для защиты Киева и Украины.
Так или иначе, гетман мог убедиться в лояльном отношении к нему лично
Союза хлеборобов, «Протофиса», но ни на какую поддержку с их стороны ни
самостийности, ни своему правительству рассчитывать более не мог. Одно еще
сближало их — это стремление сохранить германскую оккупацию. В середине
октября, после переговоров с германским командованием, веденных профессором
Пиленко, от имени Союза и «Протофиса» послана была телеграмма Вильсону
с просьбой оставить германские войска на Украине. Это обстоятельство вызвало
большое возмущение в широких кругах российской общественности и еще более
уронило в их глазах престиж обеих организаций. Точно так же выбита была
временно из колеи деятельность «Монархического блока» и союза «Наша Родина»,
связанных с организацией «Южной», «Астраханской» и «Северной» армий: с переме¬
ной германского правительства и новым курсом в украинском вопросе («наци¬
онализация и демократизация») немцы прекратили всякий денежный отпуск и под¬
держку этих организаций. Первые две армии, за полной невозможностью даль¬
нейшего самостоятельного существования, перешли на иждивение Дона.
Монархический блок сохранял близкое общение с гетманом и находился в контакте
с Красновым. Ввиду полной неудачи, постигшей правых в Киеве, Замысловский был
отправлен в Ростов, где к началу ноября он собирал монархический съезд, стараясь
привлечь на него «представителей Добровольческой и Кубанской армий». Там
должен был образоваться «единый фронт», имеющий лозунгом «великую, единую
и неделимую Россию, на основе законопреемственной монархии». Что касается
ориентации, «то этот вопрос,— по словам Замысловского S1,— при революции,
вспыхнувшей в Германии, должно признать утратившим свою остроту, ибо ориен¬
тироваться на государство, находящееся в состоянии революции, явно невозможно».
Киев в это время, осенью 1918 г., продолжал вбирать в себя всю соль российс¬
кой буржуазии и интеллигенции. Сюда постепенно перекочевывали из Москвы
и отдельные деятели, и целые организации. Здесь происходили сложение и диф¬
ференциация сил, падение одних и нарождение других группировок, которые затем,
перенеся свою деятельность на Юг России, играли известную роль в его судьбах.
«Совещание членов законодательных палат», не разрывая окончательно с гер¬
манскими кругами, с которыми вел переговоры в Берлине посол Совещания бар.
Розен на тему об «естественном союзе монархической Германии и монархической
России против гегемонии Англии», решило командировать своего представителя
f
111

и к союзникам с «выражением восторга по поводу близкого окончания войны...
беспримерными подвигами героических народов», и за помощью, которая должна
была выразиться: «1. в быстрой реальной поддержке Добровольческой армии, 2.
в занятии обеих столиц хорошо дисциплинированными и дружественно к России
настроенными войсками, 3. в сохранении в оккупированных Германией областях ее
гарнизонов до замены таковых союзническими или имеющими быть образован¬
ными русскими». Из письма видного участника Совещания бар. В. Меллер-Зако-
мельского я узнал неожиданно, что «Совещание никогда не видело путей спасения
России вне тесной связи с союзниками» 52.
Совещание значительно увеличилось численно поступлением новых членов —
беженцев из советской России и сильно клонилось вправо. Среди крайних элемен¬
тов нарастало неудовольствие по поводу присутствия в составе «бюро» совещания
Милюкова, и шла сильная агитация за его устранение, не увенчавшаяся, однако,
успехом: 3 октября в собрании членов законодательных палат состоялось переизб¬
ранное «бюро», состав которого остался прежним, но пополнен тремя членами из
числа лидеров правых 53.
По мысли Милюкова, война была окончена, вопрос ориентации отпал и не
было поэтому более препятствий к объединению широкого фронта русской обще¬
ственности. На том же заседании 3 октября было одобрено составленное Милюко¬
вым обращение к русскому обществу, в котором указывалось на необходимость
«скорейшего создания авторитетного общероссийского представительства, которое
могло бы встать на место советской власти». Главнейшими основами сведения
воедино разрозненных усилий возрождения России ставилось: 1. «признание за
Россией того территориального состава и той независимости в международных
отношениях, которые Россия имела до временной потери своей государственности»;
2. взаимное общение военных организаций и местных правительств; «отказ ог
преследования отдельными частями каких-либо частных или местных интересов» и,
вместе с тем, «отказ вновь образуемого целого от вмешательства в местные
интересы и в деятельность местной власти, неоправдываемого интересами объеди¬
нения». Нормальным государственным строем для будущего обращение считало
конституционно-монархический.
Этими теоретическими предпосылками, далекими от вожделений не только
южных и западных лимитрофов, но и казачьих областей, собрание заранее ограни¬
чивало возможность широког о в территориальном смысле объединения.
Совет законодательных палат приступил к созданию «широкого общественного
фронта», который на деле оказался весьма узким, включив по преимуществу правое
крыло русской общественности, сановную бюрократию, крупных аграриев и круп¬
ную буржуазию — элементы, глубоко консервативные по своему прошлому, тради¬
циям и идеологии 34. Для придания реального значения и силы новому органу
объединения Совет решил сделать попытку подчинить своему политическому руко¬
водству Добровольческую армию. С этой целью в Екатеринодар в середине октября
были командированы гг. Вл. Гурко и Шебеко. В записке, врученной ими от лица
Совета, мысль о значении объединенного органа (власти?) была выражена следу¬
ющим образом:
«Этот политический орган, состоящий в тесном общении с Добровольческой
армией и притом могущий всесторонне, а потому правильно осветить предложения
и настроения руководящих кругов населения страны и обладающий тем самым
должным авторитетом, явился бы не только мощным сотрудником Добровольчес¬
кой армии в деле воссоздания единой государственной власти в России, но представ¬
лял бы и для других культурных государств тот голос страны, с которым бы они
считались и глашатаев которог о неминуемо бы допустили на мирный конгресс».
Я был в то время на фронте, руководя Ставропольской операцией, и послы
Совета имели беседу с ген. Лукомским, который в своем докладе настоятельно
советовал мне «опереться» на создаваемое объединение, высказывая опасение, что
иначе «мы можем остаться в одиночестве». Не разделяя этих опасений, я ответил ему:
«Добровольческая армия отнюдь не может стать орудием политической
партии - особливо с шаткой ориентацией. Строить «Южное объединение»
и бросить его на полпути, чтобы начать новую комбинацию, нельзя. То,
что предлагают они, было предположено Родзянко еще в Мечетке, строилось
ими в Киеве, но неудачно. Противополагать сейчас эту комбинацию всем
1 \2

другим — нецелесообразно. Вооруженная сила никогда не «останется в одиночест¬
ве». Ее всегда пожелают!.. Во всяком случае, до решения вопроса об «Южном
объединении» нельзя разрешать вопрос о новой комбинации, которая может только
затруднить соглашения.
Если же эта комбинация возникнет сама собой без нашего участия; если она
действительно будет иметь нравственный авторитет в стране и поддержит идеи
и цели, преследуемые Добровольческой армией, то тем лучше для всех нас и паче
всего для России».
В то же время государственные и общественные деятели, собравшиеся к тому
времени в Екатеринодаре ”, откликнулись на предложение образования «Государст¬
венного объединения» особой запиской, в которой обусловили целесообразность его
тремя положениями: 1. избрать местом пребывания организации пункт, находящий¬
ся вне воздействия германских сил; 2. признать Добровольческую армию «Всерос¬
сийским государственным центром»; 3. повести борьбу с самостийностью Украины.
В вопросе о «расширении фронта» организации мнения разделились: меньшинст¬
во 56 высказало пожелание привлечь в него демократические круги и те социалисти¬
ческие, которые группируются вокруг «Союза возрождения России» и «Земско-
городского объединения», тогда как остальные участники совещания считали при¬
влечение этих групп «неосуществимым и нецелесообразным, ввиду того глубокого
различия во взглядах между ними и теми слоями населения, из представителей коих
образуется предположенный совет»; возможно — говорили они — привлечение
лишь тех демократических кругов, которые «отстаивают современный социальный
строй всех культурных стран и отвергают принцип борьбы классов... Соглашение
с организациями социалистических партий, быть может, и возможно даже желатель¬
но, но исключительно лишь в деле общей борьбы с большевизмом ”.
К концу октября образовался окончательно в Киеве «Совет государственного
объединения», во главе которого стал бар. В. Меллер-Закомельский; товарищами
его были намечены А. В. Кривошеин, П. Н. Милюков и С. Н. Третьяков. Сообщая
мне 31 октября о создании и задачах новой организации, председатель ее писал:
«Приступая ныне к своей работе, Совет государственного объединения России
поручил мне сообщить В. Прев-ству, что он предоставляет все силы, знания и опыт
объединившихся в нем лиц в распоряжение Добровольческой армии и будет всемер¬
но счастлив, если он, хоть в небольшой доле, сможет облегчить Армии ее великий
ратный подвиг и ее славное служение нашему общему делу воссоздания великой,
единой и неделимой России».
Я ответил благодарностью и пожеланием успеха и сообщил, что «не премину
использовать живые силы и государственный опыт» членов Совета, и вместе с тем
высказал пожелание, чтобы «круг политических и общественных групп, обществ
и учреждений, примкнувших к Совету, был расширен, дабы Добровольческая армия
могла опираться на возможно широкий, беспартийный блок всех государственно¬
мыслящих слоев русской общественности» 58.
В отношении гетмана Совет Г. О. сохранил полную лояльность, находился
с ним в частом общении и старался также влиять на направление его политики, но
безуспешно.
Наряду с «Совещ. чл. закон, палат» и «Гос. об.», являвшимися прямыми
наследниками покойного «Правого центра», проявлял оживленную деятельность
«Киевский национальный центр», по идеологии и задачам представлявший как бы
областной отдел центра Московского, или «Всероссийского». К концу октября
в Киев из Москвы прибыла группа московской организации — М. М. Федоров,
проф. Новгородцев, Волков, Салазкин и друг., и, таким образом, установилось
непосредственное общение между обоими центрами.
«Н. Ц.» определил свое лицо как «общественно-политической организации,
в состав которой входят представители всех несоциалистических политических
партий, кроме крайних правых, всех общественных групп и проч., при условии
признания ими необходимости восстановления единой и неделимой России, борьбы
с большевизмом, антинемецкой ориентации и верности союзникам» 59. Сохраняя
московские традиции, киевский Н. Ц. находился в «полном контакте» с Союзом
возрождения, перенесшим также центр своей деятельности в Киев, и признал
«неприемлемым общение с Совещанием зак. палат, так как эта организация скомп¬
рометировала себя соглашениями с немцами».
113

Таким образом, официально грань между двумя основными буржуазными
группировками проходила как будто исключительно по «водоразделу» между Шпре
и Сеной, тогда как фактически уже и в то время ясно определилось их крупное
политическое расхождение, запутываемое еще больше такими видимыми несообраз¬
ностями, как вхождение в «Совещание» Милюкова и содружество с «Центром»
Шульгина. Только в екатеринодарский период, после некоторой дифференциации,
эти два общественных течения проявят окончательно настоящее свое содержание,
одно — консервативное, другое либеральное.
Киевский Н. Ц. ставил ближайшими своими задачами: 1) борьбу с украинской
самостийностью, 2) поддержку Добровольческой армии как организующего проти-
вобольшевистского российског о центра и 3) осведомление союзников «об истинном
положении дел на Украине». В своем обращении «к державам Согласия и руководи¬
телям Добровольческой армии» 60, центр развивал эти идеи: Украинского государст¬
ва никогда не было: «Украинцы» не нация, а политическая партия, взращенная
Австро-Германией; огромное большинство населения Малороссии считает себя
русским народом... и свято неизменно хранйт верность союзникам растерзанной
России; и Центральная рада, и гетманское правительство совершенно оторваны от
страны». В заключение Центр умолял союзников и Добр, армию «спасти Малорос¬
сию от ига и тирании германской оккупации», заняв ее «одновременно с уходом
немецких и австрийских войск Добр, армией и союзническими войсками... для
спасения края от украинско-большевистской анархии и резни».
Исходя из тех же взглядов, Н. Ц, вел борьбу против созыва гетманом «Держав¬
ного сейма», считая это «покушением на верховные права русского народа», так как
только «единая Россия в целом может решить судьбу и определить объем прав
и обязанностей всех частей ее». Одновременно образована была смешанная комис¬
сия из состава Московского («Всероссийского») и Киевского центров, с участием
представителей от Сов. гос. об. под председательством проф. Новгородцева, для
составления проекта областной автономии.
К гетману и украинскому правительству К. Н. Ц. относился с величайшей
враждебностью. Когда в начале октября в Киеве распространились ложные слухи,
что я веду переговоры о сог лашении с Украиной, этот вопрос был поставлен на
совещании Центра, которое единогласно постановило: «С изменником Скороиадс-
ким и с возглавляемой им Украиной никакие переговоры и соглашения недопусти¬
мы; слухи и известия о каких-то переговорах Добр, армии со Скоропадией поверга¬
ют деятелей Н. Ц. в уныние и скорбь, ибо, если Добр, армия признает Скоропадс-
кого и Украину, то это поведет к общему и окончательному признанию их
и утверждению. Н. Ц. в Киеве решил сосредоточить свои усилия исключительно на
борьбе с украинской самостийностью» 61.
Такое же отношение было, конечно, к Укр. нац. союзу. Назревающая опасность
переворота, подготовляемого этим союзом во главе с Винниченко и Петлюрой,
была очевидна. Н. Ц. в ряде своих заседаний, обсуждая меры противодействия,
признал откровенно свое бессилие и видел выход только в прибытии на Украину
войск Добр, армии. В этом смысле я получал оттуда постоянные представления. Так
же освещали вопрос и сотрудники «Азбуки», и сам Шульгин, который главную
причину беспомощности Центра видел в отсутствии в Киеве лица, «способного
властно и авторитетно руководить военными организациями». «Может быть,—
говорил он,— вооруженная сила и нашлась бы, если бы нашелся энергичный
генерал, снабженный ог Добр, армии полной властью действовать по своему
усмотрению, в зависимости от обстоятельств, и приказывать именем Добр, армии,
обаяние которой сейчас очень велико». Шульгин считал негласного представителя
нашего в Киеве ген. Ломоновского 62 неподходящим для этой роли и настаивал на
назначении новог о лица, которое через Н. Ц. «в кратчайший срок подчинит себе все,
тяготеющее к Добр, армии» («Особый корпус», «дружины» и т. п.). То же рекомен¬
довалось в отношении Крыма 6J.
Подобных обращений ко мне, и помимо этих организаций, было немало — со
стороны общественных деятелей и просто обывателей, в глазах которых Украина
Винниченки отличалась мало or Украины советской. Меня настойчиво втягивали
в украинский водоворот, тогда как я считал, что задача эта для Добр, армии
совершенно непосильна. В том необыкновенно сложном военно-политическом поло¬
жении, в котором находилась Украина, одного престижа Д. А. было, на мой взгляд,
114

совершенно недостаточно. Необходима была крупная вооруженная сила, которая
могла бы поддержать или свергнуть гетманскую власть, разделаться с движением,
поднятым УНС, и, главное, прикрыть северные рубежи Украины от готовящегося
вторжения «Повстанческой» красной армии Антонова-Овсеенко. Это мог бы сде¬
лать народный подъем, но его не было. Это могли выполнить легко союзники, но
они не приходили. Что касается Добровольческой армии, то к концу октября все
решительно ее силы — 30—40 тыс.— были собраны на полях Ставрополя, где
в жестоких боях решались судьбы кампании и самой Армии и. Посылать на
Украину было некого.
Наконец, в Киеве проявляла оживленную деятельность третья крупная ор¬
ганизация — «Союз возрождения России», стоявший как-то в стороне от других.
Союз находился в «контакте» с Н. Ц. и в плохом мире с партиями с.-р. и с-.д.-м., не
прощавшими ему сотрудничества с буржуазными организациями; поддерживал
Д. А. «постольку — поскольку» и резко враждебно относился к украинской само¬
стийности, к гетману и к УНС. Но методы действий Союза в отношении последних
институций были намечены более решительные. Осведомители Н. Ц. и «Азбуки»,
невзирая на «контакт» с Союз, возрожд., не знали ничего о конспиративной деятель¬
ности его и только однажды в очередном докладе промелькнули сведения, что «в
случае ухода немцев и попытки украинцев усилиться (?), С. В. намерен вклиниться
и захватить власть по соглашению с Н. Ц.».
Это намерение звучало чрезвычайно странно, как в силу «бескровно-мирного»
настроения руководителей СВР, так и ввиду отсутствия тех активных сил, на
которые мог бы опереться Союз. Только впоследствии мы узнали от одного из
руководителей 65, что «группа радикального офицерства в Киеве, опираясь на
политическую поддержку левых организаций, решила устроить переворот. Целью
его было свержение Скоропадского и передача власти кругам, группирующимся
около Союза возр., которые должны были координировать свою деятельность
с Уфимской директорией».
Тогдашний Киев и Уфимская директория! Нужно было обладать большой
долей фантазии, чтобы строить такие комбина1ЦШ. Но СВР относился серьезно
к своей затее — настолько, что был даже намечен состав нового правительства во
главе с Одинцом.
Станкевич, Одинец и другие лица вели какую-то тайную организацию офицерс¬
ких дружин, вернее, материально поддерживали возникавшие самостоятельно, на
что тратились суммы из французской субсидии. «Во мраке подполья и заговора,—
говорит Станкевич,— политические контуры настолько терялись, что иногда после
долгого разговора с каким-либо делегатом я вдруг убеждался, что передо мной
стоит не мой единомышленник, а левый с.-р. или даже большевик»... Эти связующие
нити Станкевич мог бы легко обнаружить и в другом направлении — ведущие
к дружине ген. Кирпичова 6б, полк. Винберга и даже к союзу «Наша Родина». Ибо
«радикального офицерства» в природе не оказалось: были лишь отдельные офице¬
ры — радикалы, социалисты, даже большевики, были также люди, которым безраз¬
лично, от кого получать деньги. В конце концов, вся военная мощь Союза покоилась
в большинстве случаев на тех самых офицерских дружинах, которых гетманское
правительство предназначало для защиты Украины от большевиков, Нац. центр —
для противодействия самостийной Украине Винниченки — Петлюры, и Союз
возр.— для свержения гетманской власти.
Когда настало время действовать, у Союза воз. не оказалось никаких сил.
19 сентября, обсудив внешнее и внутреннее положение страны, украинский совет
министров признал, что «внезапно возникшие международные события угрожают
независимости, самостоятельности и самому существованию Украинской державы».
И потому постановил «немедленно приступить к формированию украинской наци¬
ональной гвардии».
Формирование вооруженной силы, на что получено было гетманом разрешение
германского правительства еще в бытность его в Берлине, представляло, однако,
непреодолимые трудности. Всеобщий набор, на котором настаивал воен. министр
Рагоза, не обещал никакого успеха и, по мнению гетманских кругов, мог дать ярко
большевистский состав. Формирование классовой армии — «вольного казачества»
из добровольцев-хлеборобов имело уже плачевный опыт в виде почти разбежавшей¬
ся сердюцкой дивизии. Составленный в Генеральн. штабе проект формирования
115

национальной гвардии при сечевой дивизии, с ее инструкторами, готовил явно
вооруженную силу не для гетмана, а для УНЦ и Петлюры... Вообще все форм¬
ирования на национальном принципе встречали резкий, бурный протест в рос¬
сийском офицерстве, которое отнюдь не желало драться ни за гетмана, ни
за самостийную Украину.
Ввиду таких настроений, в начале октября гетман отдал приказ о формирова¬
нии «Особого корпуса», подчиненного непосредственно ему, минуя правительство.
Корпус этот предназначался «для борьбы с анархией в пограничной полосе»; во
внутренней своей жизни он должен был руководствоваться «положением бывшей
российской армии, действовавшим с 1 марта 1917 г.»; чинам корпуса присвоена
была «форма бывшей российской армии». Одновременно объявлена была регист¬
рация всех офицеров и предупреждение о предстоящей мобилизации офицеров
и сверхсрочных унтер-офицеров (до 35-летнего возраста) по их желанию в украинс¬
кие войска или в «Русский корпус».
Первая комбинация — в глазах офицерства — приводила к утверждению укра¬
инской самостийности внутри страны; вторая — к немедленному выходу на фронт
для защиты ее же от внешних посягательств. И офицерство не пошло никуда.
Идейное — по убеждению, беспринципное — по шкурничеству. В той и в другой
среде начался сильный отлив из Украины - одних в районы русских Добровольчес¬
ких армий, других — в те края, где еще не было принудительной мобилизации, где
можно было жить покойно, служить в ресторанах, зарабатывать на «лото» и спеку¬
лировать.
Ввиду полного провала правительственной организации и неудавшейся мобили¬
зации, пришлось прибегнуть к частной. По инициативе «Протофиса», «хлеборобов»
и Киевской городской думы, при деятельном участии проф. Пиленко, гр. Гейдена
и Дьякова, министр внут. дел принял отвергнутое им ранее предложение — вступить
в соглашение с существовавшими в Киеве офицерскими обществами самопомощи
и дать им средства и полномочия для формирования «дружин»; эти части предназна¬
чались прежде всего для охраны спокойствия и порядка в столице. Так возникли
дружины полк. Святополк-Мирского, ген. Кирпичова, Рубанова, Голембиовского
и др.— частью чисто офицерские, частью смешанного типа, с добровольцами —
преимущественно из учащейся молодежи, которая вообще откликнулась на призыв
по-разному: одни пошли в офицерские дружины, другие искали «более демократи¬
ческих формирований», третьи — и их было немало — заявили, что предпочитают
советскую власть украинскому самостийничеству, и выжидали развития событий.
Численность офицерских дружин была незначительна, вряд ли превосходила
3—4 тыс.; организация далеко не совершенна: разбухшие штабы, неизбежные контр¬
разведки и «отряды особого назначения» доминировали над «штыками». Расплоди¬
лись также многочисленные «вербовочные бюро» с громадными штатами, обшир¬
ными реквизированными помещениями и автомобилями. Каждое из них формиро¬
вало не менее, чем «армию», и имело в наличности 100—150 бойцов.
Кроме этих организаций в Киеве существовало еще офицерское общество
«Свив» 67, стоявшее всецело на платформе Добр, армии и взявшее на себя на
условиях вольного найма охрану арсенала, артиллерийских и интендантских скла¬
дов и полигонов.
Министерства военное и внутренних дел конкурировали друг с другом, ор¬
ганизуя вооруженные силы, и оба не были твердо уверены, в какую сторону
повернуты будут их штыки.
( Продолжение следует)
Примечания автора
1. В XVIII и XIX вв. на предгориях располагались мелкие ханства: Дербентское, Кубинское,
Шемахинское, Бакинское, Талышинское, Шушинское, Нухинское, Ганжинское и Елисуйское
в Закаталах.
2. В Бакинской и Елисаветпольской губ., по данным 1917 г., числилось русских 96 тыс., армян
344 тыс., татар 1019 тысяч.
3. Позднее назвал себя «Советом».
116

4. Доклад мне комитета от 12 августа, № 354, так говорит о его происхождении: «В
Баку был командирован инженер Виноградов, который, завязав связи с приходами
и найдя поддержку в лице настоятелей двух наиболее значительных церквей,., приступил
к организации общества, что ему и удалось с успехом выполнить».
5. Idem.
6. Пять в парламенте и двое в правительстве: министр фин. Протасьев и мин. продов.—
председатель общества, поляк Лизгар.
7. Прошение поверенных молокан на основании приговоров, выданных обществами 18—22
июня 1919 года.
8. Провенансы Азербайджана видны из следующего неполного перечня: хлопок, масла,
нефть, рыбные промысла, цинк, свинец, сера и т. д.
9. Правительство бедной и зависимой от азербайджанского ввоза Грузии стремилось
удержать в своих руках эмиссию, дававшую ей большие выгоды. По первое мая
1919 г. на долю Грузии пришлось 380 милл. руб., Армении — 240 милл. руб. и Азе¬
рбайджана — 160 милл. рублей.
10. Последние двое оказались крайними русофобами. Шахлинский успел даже послужить
туркам и участвовал во взятии ими Баку.
11. Разведка определяла силы, могущие быть выставленными против Добр, армии, за выделе¬
нием войск на армянский и ленкоранский театры, в две с половиной тысячи.
12. Председатель ликвидационной комиссии бывш. Кавказского фронта.
13. Бакинская рабочая конференция Азербайджана, Дагестана и Закаспия. Май 1919 года.
14. «Земля и Воля» — левый соц.-рев. орган, «Набат» — орган проф. союз, большев., «За¬
ря» — тюркск. и русск. большее., «Искра» - - соц.-дем.
15. Ленкоранский и Джеватский уезды Бакинской губернии (русская Мугань).
16. От середины мая до конца июля 1919 года. И при советском и при несоветском правлении
Ленкорань признавала себя «неотъемлемой частью единой России».
17. В инструкции, данной английским командованием своему уполномоченному, капитану
Роану, были, между прочим, и такие параграфы: «§ 2. Вы объясните мусульманскому
народу, что все законные действия Азербайджанского прав-ства пользуются поддержкой
британских властей... § 4. Что касается русских, офицеров и других лиц, не являющихся
постоянными жителями Мугани,.то вам надлежит содействовать азербайджанским вла¬
стям на предмет водворения их в Петровск или другое место»...
Заключение Роана: «Я просил бы вопрос этот разрешить миролюбиво. В противном случае
пострадает много невинных... Я вынужден следить за выполнением законных требований
азербайджанских властей»... Из протокола заседания.
18. Участие в этом движении азербайджанского правительства было установлено перехвачен¬
ной армянами перепиской официальных лиц.
19. Телеграммы от 28 апреля, № 0124, 18 мая, № 07389 и 12 июня, № 08637.
20. Письмо от 21 мая, № 98. Истинный текст моих телеграмм не мог вызвать никаких
сомнений, так как он тотчас был дан официально в печать. Лазарев был заменен полковни¬
ком Палицыным.
21. Доклад полк. Лазарева 24 июня 1919 г., № 210. Как известно, это требование было
отменено.
22. Подписали со стороны грузин — Гегечкори, Рамишвили, ген. Гедеванов и Одишелидзе; со
стороны Азербайджана Джафаров, ген. Мехмендаров и Сулькевич.
23. Ген. русской службы грузин Одишелидзе был назначен общим главнокомандующим.
24. Территорию Армении до конца апреля 1919 г. составляла Эриванская губ., исключая
Нахичеванский и Шаруро-Даралагезский уезды, образовавшие татарскую «Аракскую рес¬
публику».
25. В ноябре 1918 г. у Армении было всего 4— 5 паровозов и 60 вагонов. Остальной состав был
угнан грузинами.
26. Доклад начальника ген. штаба Армении 17 августа 1919 года.
27. Лидер армянской народной партии, член парижской делегации.
28. Последние две партии были совсем малочисленны.
29. Доклад ген. Томилова о беседе с Пападжановым.
30. Зангезурский и Шушинский уезды Елисаветпольской губернии,
31. Первым председателем был Качазнуни, командированный в середине января в Америку за
хлебом и протекторатом.
32. Из доклада нашего представителя в Эривани, полк. Зинкевича, от 4 октября 1919 г., № 36.
33. Из доклада начальника ген. штаба Армении, полк. Зинкевича, от 17 августа 1919 года.
117

34. В официальном уведомлении меня о назначении «Верховного комиссара» было указано,
что «на Киликию власть его не распространяется».
35. Этот «подлог» обратил на себя внимание Особого совещания, но, ввиду безвыходности
положения Армении, решено было не чинить ей препятствий, чтобы не обесценивать чеков.
36. Командовали ею последовательно ген. русской службы Силиков и Назарбеков; в составе
армии было много русских офицеров.
37. Станция жел.-дор. линии Эривань — Тифлис.
38. Доклад 30 сентября 1919 г., № 7,
39. Член Гос. думы, к.-д.
40. Владение выходом Эриванской ветви жел. дор.
41. Доклад 5 июня 1919 года.
42. Поверенного в делах в Лондоне К. Набокова.
43. Речь Ллойд Джорджа в парламенте 17 ноября 1919 г.
44. Начальник штаба оккупировавшей Украину германской группы.
45. Из состава бывш. в начале года «рабоче-крестьянского прав-ства Украины».
46. Беседа с представителями печати, оглашенная в газетах 16 октября.
47. Первый - товарищ державного секретаря; второй бывш. русский посланник в Китае;
третий бывш. начальник штаба гетмана.
48. (Письмо от 24 октября 1918 г.). Это письмо небезынтересно сопоставить со статьей
Н.	М. Могилянского в «Архиве Руеск. Рев.» (Т.	XI, 1923 г.), в	которой	он	описывает
«нашествие иноплеменников», политику хищной	эксплуатации	Украины	и	разложения
России немцами, свое предвидение «близкого и конечного разгрома немцев», наконец, свое
в то время «глубокое одиночество» среди политических деятелей Украины, сохранивших
«иллюзорное сознание обеспеченного спокойствия за немецкими штыками».
49. От 2 ноября н. ст. 1918 года.
50. Граф Гейден, Ненарокомов, Дуссан и друг.
51. Из письма Замысловского к генералу Лукомскому	от 5 ноября.
52. Письмо бар. В. Меллер-Закомельского от 31 октября 1918 г. и приложенный к нему
«проект» телеграммы на имя российскою посла в Париже Маклакова.
53. Вл. Гурко, Безак, Крыжановекий.
54. В составе Государственного объединения были представлены: 1) бюро совещаний законо¬
дательных палат; 2) церковног о собора; 3) группы сенаторов; 4) группы земских и горо¬
дских деятелей дореволюционного состава; 5) группы торгово-иромышленников; 6) фи¬
нансово-банковская группа; и 7) совет земельных собственников.
55. Н. И. Астров, М. М. Винавср. И, Н. Львов, А. Н. Нератов, В. А. Степанов, С. Д. Сазонов
и В. В. Шульгин.
56. Первые два участника.
57. Позиция «Нац. центра».
58. Письмо от 26 ноября, № 834.
59. Из киевских организаций к Нац. центру примкнули: группа В. Шульгина (сам Шульгин
находился с осени 1918 г. в Екатеринодаре), Внепартийный блок русских избирателей, Клуб
русских националистов, Общество «Русь», оппозиционное крыло кадетов с Ефимовским
и Левитским и друг.
60. Резолюция «Центра» от 17(30) октября 1918 года.
61. Вообще связь Киева с Екатеринодаром была затруднительна, чем объясняются частые
недоразумения и несогласованность действий и в военных, и в общественных организациях.
62.	Ген. Ломновский был в начале войны ген.-кварт, в 8-й армии	ген.	Брусилова,	потом
доблестно командовал 15-й див. 8-го корпуса и	10-й армией.
63.	Письмо от 28 октября генералу Драгомирову.
64.	Как известно, только 7 ноября 1918 г. наступил	полный перелом	в нашу	пользу,	и	только
в начале февраля окончилась Северо-Кавказская операция.
65. В. Б. Станкевич. «Воспоминания».
66. См. ниже.
67. «Союз взаимопомощи интеллигентных воинов».

ПУБЛИКАЦИИ
Девять месяцев во главе
Военного министерства
(13 июня 1915 г.— 13 марта 1916 г.)
А. А. Поливанов
Поливанов представляет собою одну из крупных фигур в высших военно-админист¬
ративных сферах последнего десятилетия монархии, отмеченного таким безлюдьем.
Алексей Андреевич происходил из старой дворянской семьи. Родился 4 марта
1855 года. Военное образование получил в Николаевском инженерном училище,
откуда в 1874 г. вышел в лейб-гвардии Гренадерский полк. С полком, в чине
подпоручика, он отправился за Дунай во время русско-турецкой войны 1877—1878
гг., и в первом бою под Горным Дубняком 12 октября 1877 г. был тяжело ранен
в грудь. Этим кончилась боевая служба Поливанова. Во время лечения от раны
в лазарете Красного Креста в Киеве Алексей Андреевич сблизился с семьей киевс¬
кого генерал-губернатора А. Р. Дрентельна и потом в течение всей своей жизни
поддерживал с ней дружеские сношения. Участие этой семьи не осталось без
плодотворного влияния на всю дальнейшую карьеру Алексея Андреевича.
После выздоровления Поливанов поступил в Николаевскую инженерную ака¬
демию, курс которой кончил по второму разряду. При окончании Инженерной
академии старший брат Алексея Андреевича, бывший полковым адъютантом Гре¬
надерского полка и флигель-адъютантом Александра И, скончался, и Алексей
Андреевич поторопился вернуться в полк занять место брата, что сулило в скором
будущем флигель-адьютантские вензеля. Однако вступление на престол Александра III
изменило условия службы в гвардии.
В 1885 г. Поливанов, имея уже чин штабс-капитана гвардии, который не
допускал поступления в академию, был в виде исключения и по особому высочай¬
шему повелению принят в Николаевскую академию Генерального штаба, которую
и окончил первым в 1888 году. По окончании Академии Алексей Андреевич вышел
на службу в Генеральный штаб в Киевский военный округ, которым все еще
продолжал командовать Дрентельн, скончавшийся, впрочем, в том же году.
Прослужив в штабе Киевского военного округа два года на должности
старшего адъютанта мобилизационного управления, Поливанов перешел в Главный
штаб, и вся его дальнейшая служба проходила уже в центральных управлениях
Военного министерства. С 1890 по 1899 г. Алексей Андреевич занимал вто¬
ростепенные должности в Главном штабе, а с 1899 г. по конец 1904 г. был
главным редактором официальных военных органов «Военный сборник» и «Русский
инвалид».
Таким образом, до 50-летнего возраста карьера Поливанова ничуть не от¬
личалась от карьеры заурядного офицера Генерального штаба того времени. Но
с конца 1904 г., когда русско-японская война отвлекла часть сил Генерального штаба
на фронт, Алексей Андреевич начал быстро повышаться, достигнув за полтора года
поста помощника военного министра. За эти полтора года он был два месяца
119

постоянным членом и управляющим делами Главного крепостного комитета, пять
месяцев — генерал-квартирмейстером Главного штаба и десять месяцев — началь¬
ником Главного штаба. Такому быстрому продвижению способствовали, кроме
случая, большой ум Алексея Андреевича, знание им по прежней службе всей
машины центрального управления, его трудолюбие, воспитанность и привлекатель¬
ность в обращении. Сам любивший работать, он умел выжимать соки и из своих
подчиненных.
С апреля 1906 г. Поливанов бессменно был шесть лет помощником двух
военных министров, Редигера и Сухомлинова, имея непосредственное сношение
с законодательными палатами, и особенно с Государственной думой. Личные
качества Алексея Андреевича приобрели ему большую популярность среди членов
Государственной думы, а через нее— и общественных кругов. Частые посещения
Совета министров заставили и представителей высшей бюрократии оценить его
способности. Таким образом, он вправе был считать себя ближайшим кандидатом
на пост министра. Но судьба решила иначе. Первоначальные очень хорошие от¬
ношения с Сухомлиновым постепенно обострились, и не без его влияния Поливанов
в 1912 г. был отчислен от должности помощника военного министра с оставлением
членом Государственного совета, которым он состоял с 1 января 1912 года.
После ухода из Военного министерства Алексей Андреевич очень сблизился
с великим князем Александром Михайловичем, приняв на себя главное руководство
по сбору пожертвований на воздушный флот. Когда началась мировая война,
Поливанов принял ближайшее участие в работе принца А. П. Ольденбургского по
эвакуации раненых, пока, наконец, в июне 1915 г. не получил поста военного
министра. Это время он подробно описывает в своих мемуарах. После отчисления
в марте 1916 г. от должности военного министра Поливанов не играл заметной роли
до февральского переворота 1917 года.
Первый военный министр Временного правительства А. И. Гучков приблизил
к себе Поливанова, сделав его председателем особой комиссии по построению
армии на новых началах. Алексей Андреевич, который всегда сознавался, что он
в строевом отношении совершенно несведущ, взял на себя эту работу и, связав свое
имя со всеми реформами этого неудачного министра, поколебал то уважение к себе,
которым он законно пользовался в русской армии.
Во время правительства Керенского Поливанов находился в тени, а при
советской власти он, после долгой изоляции, в 1920 г. быстро пошел в гору, заняв
место члена Законодательного совета и Особого совещания при главкоме. В том же
году он поехал в составе делегации для ведения мирных переговоров с Польшей
в Ригу, где скончался от тифа.
Из литературных трудов перу Поливанова принадлежит только исследование
деятельности интендантства в войнах с Турцией 1853 1856 и 1877—1878 годов.
Алексей Андреевич был женат на дочери генерала Н. А. Шлиттер, такой же
близкой к семье Дрентельна, как и он сам. От этого брака у него был единственный
сын, который в чине поручика Гренадерского полка был убит в начале мировой войны.
Таковы сведения о жизненном пути Поливанова, помещенные в книге
«А. А. Поливанов. Из дневников и воспоминаний по должности военного министра
и его помощника. 1907—1916 гг.», которая была издана в 1924 г. под редакцией
профессора Академии Генерального штаба генерала А. М. Зайончковского, лично
знавшего автора воспоминаний и воспользовавшегося его послужным списком.
В рукописи воспоминаний *, подготовленной к печати самим Поливановым,
каждой главе предпослана экспликация. Чтобы читатель публикуемой ниже рукопи¬
си получил представление о первых пяти главах, вошедших в книгу, изданную в 1924
г., приводим эти экспликации в том виде, как их составил в 1919 г. сам Поливанов:
«Глава 1. В июне 1915 года 2
Вызов в Ставку Верховного главнокомандующег о и назначение управляющим Военным
министерством. Заседания в Ставке Совета министров и рескрипт председателю его статс-
секретарю Горемыкину. Подробности об увольнении генерал-адъютанта Сухомлинова. Вступ¬
ление в управление министерством. Обстановка на театре войны. Положение дела по снабже¬
нию армии и ближайшая программа деятельности по снабжению. Личный состав старших
120

чинов министерства. Особое совещание для объединения мероприятий по обеспечению армии
предметами боевого и материального снабжения. Письмо А. Н. Куропаткина. Постановление
о созыве законодательных учреждений ко дню годовщины войны.
Г л а в а 2. К годовщине войны.
30 июня— первый доклад у Государя. Назначение А. Н. Куломзина председателем
Государственного совета. Начало эвакуации Риги. Личный доклад 7 июля и заседание Совета
министров 8 июля в Царском Селе. Причины наших военных неудач в начале войны и резуль¬
таты их расследования. Письмо ген. Янушкевича по поводу ознаменования годовщины войны.
Законопроекты, приготовленные для внесения в Государственную думу. Письмо о нуждах
армии. Приказы на 19 июля.
Глава 3. В Государственной думе и в Государственном совете.
День 19 июля в Государственной думе и в Государственном совете: выступление правите¬
льства и ответные речи. Рассмотрение в соединенных комиссиях Государственной думы
законопроекта об Особом совещании для объединения мероприятий по обороне государства.
Образование Верховной комиссии для всестороннего расследования обстоятельств, послужи¬
вших причиною несвоевременного и недостаточного снабжения армии, и объявление об этом
Государственной думе. 29 июля — заседание Совета министров в Царском Селе по вопросу
о наделении землей отличившихся и пострадавших на войне. 1 августа — заседание Г осу дарст¬
венной думы по законопроекту об Особых совещаниях.
Глава 4. Перемена верховного командования армиями и начало
проявления «темных сил».
4 августа — Государь объявил мне о своем намерении принять на себя верховное
командование армиями. В Совете министров рассмотрено Положение о военно-промышлен¬
ных комитетах и приняты льготные меры по отношению к евреям-беженцам. Моя поездка
к Верховному главнокомандующему в Могилев и к главнокомандующему Северо-Западным
фронтом в Волковыск. Переписка моя с ними. Возникновение мысли о замене И. JI. Горемы¬
кина мною. Разговор с Горемыкиным о военной цензуре. Письмо от великого князя Николая
Николаевича, доклад мною этого письма Совету министров и Государю. В Совете министров
о цензуре и разговор А. В. Кривошеина с Государем. В Государственном совете законопроект
об Особых совещаниях. В Государственной думе законопроект о призыве ратников 2-го
разряда. Решение Совета министров просить Государя не отзывать великого князя Николая
Николаевича от верховного командования и заседание по этому предмету в Царском Селе.
Письмо министров к Государю. Торжественное открытие в Зимнем дворце начала занятий
Особого совещания по обороне в новом его составе. Мой доклад Г осударю перед его отъездом
и испрошение снятия служебных ограничений с офицеров-поляков».
Последний абзац этой главы, опущенный в книге, изданной в 1924 г., гласит: «На
другой день утром мы в газетах прочитали, что 22 августа в 10 час. вечера Г осударь
отбыл из Царского Села в Действующую армию и что его в поездке сопровождают:
министр Императорского Двора и Уделов, генерал-адъютант граф Фредерикс,
флаг-капитан Его Величества, генерал-адъютант Нилов, дворцовый комендант Свиты
Его Величества генерал-майор Воейков, в должности гофмаршала Свиты Его Величества
генерал-майор князь Долгоруков, командир собственного Его Величества Конвоя Свиты
Его Величества генерал-майор граф Шереметев и Саблин и лейб-хирург Федоров».
Публикацию подготовил В. В. ПОЛИКАРПОВ.
* * *
Г л а в а 5. Перелом.
23 августа в Ставке и на театре войны. Течение общественной мысли: Прогрессивный
блок в Петрограде, резолюции в Москве, среди правых. В заседаниях Совета министров 26 и 28
августа. Горемыкин ставит вопрос о прогрессивном блоке и о роспуске Государственной думы.
Письмо ко мне Государя от 28 августа. Неожиданный отъезд Горемыкина в Ставку. Манифест
Поликарпов Владимир Васильевич — кандидат исторических наук.
121

о призыве ратников ополчения 2-го разряда. Горемыкин привез указ о роспуске Государствен¬
ной думы. Моя поездка в Ставку, беседа с ген. Алексеевым, письмо ко мне генерал-адъютанта
Куропаткина, личный доклад Государю. Деятельность Особого совещания по обороне. Мой
разговор с великобританским и японским послами. Резолюции, принятые в Москве. Заседание
Совета министров в Ставке. Распоряжение из Ставки об осмотре заводов. Отбытие в Лондон
миссии вице-адмирала Русина. Увольнение от должности князя Н. Б. Щербатова
и А. Д. Самарина и назначение управляющим Министерством внутренних дел А. Н. Хвостова.
23 августа, по прибытии Государя в Ставку, им был подписан там целый ряд
актов, устанавливающих перемены в верховном командовании армиями. Начальник
штаба поднес ему к подписанию проект приказа армии и флоту, составленный
в обычных выражениях:
«Сего числа Я принял на Себя предводительствование всеми сухопутными
и морскими вооруженными силами, находящимися на театре военных действий». Но
этот текст был признан недостаточным, и на поднесенном проекте было собствен¬
норучно добавлено: «С твердою верою в милость Божию и с непоколебимой
уверенностью в конечной победе будем исполнять наш святой долг защиты родины
до конца и не посрамим Земли Русской».
Были подписаны рескрипты великому князю Николаю Николаевичу и графу
Воронцову-Дашкову, проекты которых я вручил во время моего доклада в Царском
Селе накануне.
При составлении рескрипта великому князю, весьма трудно было найти обо¬
снование для его перевода на Кавказ. Вот этот рескрипт:
«Ваше Императорское Высочество. Вслед за открытием военных действий
причины общегосударственного характернее дали Мне возможности последовать
душевному Моему влечению и тогда же Лично стать во главе армии, посему
Я возложил Верховное командование всеми сухопутными и морскими силами на
Ваше Императорское Высочество. На глазах всей России Вашим Императорским
Высочеством проявлена на войне непоколебимая доблесть, вызвавшая глубокое
доверие и молитвенные пожелания Мои и всех Русских людей, неизменно сопутст¬
вовавшие Вашему Имени при неизбежных превратностях боевого счастья.
Возложенное на Меня свыше бремя Царского служения родине повелевает Мне
ныне, когда враг углубился в пределы Империи, принять на Себя Верховное
командование действующими войсками и разделить боевую страду Моей армии
и вместе с нею отстоять от покушений врага Русскую Землю. Пути Промысла
Божьего неисповедимы, но Мой долг и желание Мое укрепляют Меня в этом
решении из соображений пользы Государственной.
Усилившееся вторжение неприятеля с Западного фронта ставит превыше
всего теснейшее сосредоточение всей военной и всей гражданской власти, а равно
объединение боевого командования с направлением всех частей Государственного
управления, отвлекая тем внимание от нашего Южного фронта. Признавая при
сложившейся обстановке необходимость Мне Вашей помощи и советов по нашему
Южному фронту, назначаю Ваше Императорское Высочество Наместником Моим
на Кавказе и Главнокомандующим доблестною Кавказскою армиею, выражая
Вашему Императорскому Высочеству за все Ваши боевые груды глубокую бла¬
годарность Мою и Родины.
Пребываю к Вам неизменно благосклонный и искренно и сердечно Вас
любящий Николай.
Ставка, 23 августа 1915 года».
Рескрипт графу Воронцову-Дашкову, после перечисления его заслуг за 10-
летний период управления Кавказом, оканчивался следующими словами:
«Уступая вашему настойчивому желанию посвятить ваши силы работе, более
соответствующей здоровью вашему, расстроенному непосильными трудами, Я с ду¬
шевным сожалением освобождаю вас от обязанностей Моего Наместника на Кав¬
казе, Главнокомандующего Кавказскою армиею и войскового наказного атамана и,
искренно ценя ваши заслуги перед Престолом и Отечеством, назначаю вас состоять
при Мне. Я глубоко уверен, что отдохновение or многосложных обязанностей
восстановит ваши силы, и вы еще долго будете полезны Мне и государству вашей
опытностью и беспристрастными советами. Глубоко уважающий вас и искренно
благодарный Николай».
122

Были подписаны также указы Сенату об этих назначениях и посланы о вступле¬
нии в предводительствование войсками телеграммы президенту Французской рес¬
публики, королям английскому, итальянскому, бельгийскому, сербскому, черногорс¬
кому и императору японскому 3*.
В свою очередь издал приказ от себя и великий князь Николай Николаевич:
«Сегодня во главе вас, доблестные армия и флот, стал САМ ДЕРЖАВНЫЙ
ВЕРХОВНЫЙ ВОЖДЬ ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР. Преклоняясь перед вашим
геройством за более чем год войны, шлю вам Мою душевную сердечную, горячую
благодарность. Твердо верю, что, зная, что САМ ЦАРЬ, КОТОРОМУ вы присяга¬
ли, ведет вас, вы явите новые, невиданные доселе подвиги и что Господь от сего дня
окажет своему Помазаннику Свою всесильную помощь, дарующую победу. Гене¬
рал-адъютант Николай».
Ко времени совершившейся таким образом перемены верховного командова¬
ния положение на нашем европейском театре войны было таково: постепенное
в течение пяти месяцев отхождение наших армий и оставление ими Царства
Польского привело к тому, что сильно изогнутый к стороне неприятеля фронт наш
постепенно выпрямился, приближаясь к меридиональному направлению. Но неожи¬
данно быстрое овладение противником крепостями Ковна, Гродна и Осовец приве¬
ло к невозможности удерживаться на линии р. Неман — Белосток — Брест, а пото¬
му 13 августа крепость Брест-Литовск была оставлена, и армии наши, сильно
ослабленные в своем составе, продолжали отходить под напором противника, на
Северном фронте неприятель приблизился к р. Западной Двине, показывая намере¬
ние форсировать ее у Фридрихштадта, на Западном - большие силы неприятеля
группировались между р. Неманом и Вильной, угрожая Вильне — этому важному
узлу путей, а кроме того противник сильно нажимал по направлению на Волковыск
и вдоль железной дороги на Пинск. К югу от Полесья неприятель, сосредоточив
большие силы в Луцком районе, наступал на Ровно и Дубно, и только в Галиции,
вдоль р. Серет, мы имели частичные успехи, отбивая австрийцев, хотя и там,
главнокомандующий ген.-ад. Иванов, приняв настойчивые меры по эвакуации по¬
граничной полосы, подготовлял уже и эвакуацию Киева.
Распределение сил и наступательной энергии неприятеля показывало, что,
заставив нас уйти из Польши, он намерен вогнать наши армии в Полесье, не
преследуя совершенно задачи овладеть нервным центром страны и средоточием
изготовления боевых средств — Петроградом, хотя продвижение его к зиме, при
содействии флота, хотя бы до линии Пернов — Псков уже существенно нарушило
бы работу Петрограда по снабжению армии.
Что из себя в ту пору представлял Северный фронт, видно из нижеследующих
строк письма ко мне ген.-ад. Рузского от 19 августа из Пскова. «В Север, фронте, на
долю которого отведена линия около 250 верст, оказалось, не считая 108-й и 109-й
ополченских дивизий, принадлежащих 6-й армии и имеющих особое назначение,
всего две армии: 5-я (ген. Плеве) в составе неполных двух корпусов и 12-я (ген.
Горбатовского) в составе трех корпусов, из коих 37-й, по заявлению Горбатовского,
отброшенный к Зап. Двине, небоеспособен, а 28-й корпус только что прибыл
в дезорганизованном виде — без тяжелой артиллерии, без сапер, без этапов. Значит,
за исключением 37-го корпуса, на 250 верст - всего четыре корпуса и притом
слабого состава. Вот причина нашего отхода к Зап. Двине в районе Фридрихштадта.
Теперь идет в 12-ю армию очень слабый по составу (12 тыс. штыков) 2-й Сибирский
корпус. Мой фронт до сих пор еще не имеет хозяйственных органов, которые
должны быть сформированы распоряжением гл. нач. снабжений, т. е. в буквальном
смысле их у меня совсем нет, а между тем хозяйственных и вообще тыловых
вопросов бездна».
И тем не менее нежелание немцев сделать рискованное продвижение к столице,
хотя и обещавшее им большие выгоды, было столь очевидно, что, когда 12 августа
меня посетил управ. Госуд. банком И. П. Шипов и предложил вопрос, как я смотрю
на возможность скорого занятия немцами Петрограда, я ответил ему, что такой
возможности от них не ожидаю.
23 августа, в воскресенье утром, меня пожелал видеть управляющий делами
Совета министров И. Н. Лодыженский. Целью его посещения было, сообщив, что
назначенное на этот день заседание Совета министров, которое должно было
состояться в пятницу, было перенесено на субботу и уже с субботы на воскресенье,
123

не состоится и сегодня, а переносится на понедельник,— спросить мое мнение по
поводу спешного составления какого-то журнала Совета министров, касавшегося
рассмотрения внесенного мною вопроса. При этом, однако, говоря об этом от¬
кладывании очередного заседания, он, пристально смотря на меня, осторожно
вставил в свои деловые соображения фразу о том, и го «в эти дни предстоит ожидать
важных решений».
24 августа, в понедельник, заседание Совета министров состоялось, и когда
после рассмотрения назначенного на этот день перечня дел 4* перешли к общим
рассуждениям, то прежде всего выдвинуто было на вид общественное течение,
приводящее к образованию Прогрессивного блока, и необходимость для правитель¬
ства установить свое отношение к этому факту.
Горемыкин, умолчав о переговорах, которые он имел с некоторыми членами
Думы 15 августа (глава IV 2) и которые, надо признать, окончились для его
самолюбия неблагоприятно, не придавал серьезного значения образованию блока,
говоря, что это все «одна болтовня» и что Дума только и думает теперь
о том, как бы разъехаться по домам, и многие члены Думы уже и уехали.
Как раз в этот день, после заседаний 14 и 15 августа выделенной из состава
блока комиссии и после общих заседаний блока, происходивших 17, 19 и 22
августа, были устранены окончательно противоречия в мнениях, и нижеследующее
соглашение было подписано и к вечеру 24 августа, т. е. уже после заседания
Совета министров, сообщено Горемыкину, а 25 августа опубликовано в московских
и 26 августа в петроградских газетах:
«Нижеподписавшиеся представители фракций и групп Г ос. совета и Г ос. думы,
исходя из уверенности, что только сильная, твердая и деятельная власть может
привести отечество к победе и что такою может быть /линь власть, опирающаяся на
народное доверие и способная организовать активное сотрудничество всех граж¬
дан, —- пришли к единогласному заключению, что важнейшая и насущнейшая задача
создания такой власти не может быть осуществлена без выполнения нижеследу¬
ющих условий:
1) Создание объединенного правительства из лиц, пользующихся доверием
страны и согласившихся с законодательными учреждениями относительно выполне¬
ния в ближайший срок определенной программы.
2) Решительное изменение применявшихся до сих пор приемов управления,
основывавшихся на недоверии к общественной самодеятельности, в частности:
а)	строгое проведение начал законности в управлении, б) устранение двоевластия
военной и гражданской власти в вопросах, не имеющих непосредственного отноше¬
ния к ведению военных операций, в) обновление состава местной администрации,
г) разумная и последовательная политика, направленная на сохранение внутреннего
мира и устранение розни между национальностями и классами.
Для осуществления такой политики должны быть приняты следующие меры,
как в порядке управления, так и в порядке законодательства:
1) В путях Монаршего милосердия прекращение дел, возбужденных по обвине¬
нию в чисто политических и религиозных преступлениях, не отягощенных преступле¬
ниями общеуголовного характера, освобождение от наказания и восстановление
в правах, включая право участия в выборах в Гос. думу, в земские и городские
учреждения и т. д. лиц, осужденных за эти преступления, и смягчение участи
остальных осужденных за политические и религиозные преступления, за исключени¬
ем шпионов и предателей.
2) Возвращение высланных в административном порядке за дела политического
и религиозного характера.
3) Полное и решительное прекращение преследований за веру под какими бы то
ни было предлогами и отмена циркуляров, последовавших в ограничение и извраще¬
ние смысла указа 17 апреля 1905 года 5.
4) Разрешение русско-польского вопроса, а именно: отмена ограничений в пра¬
вах поляков на пространстве всей России, незамедлительная разработка и внесение
в законодательные учреждения законопроекта об автономии Царства Польского
и одновременный пересмотр узаконений о польском землевладении.
5) Вступление на путь отмены ограничений в правах евреев, в частности
дальнейшие шаги к отмене черты оседлости, облегчение доступа в учебные заведе¬
ния и отмены стеснений в выборе профессий. Восстановление еврейской печати.
124

6) Примирительная политика в финляндском вопросе, в частности, перемены
в составе администрации и Сената, прекращение преследований против долж¬
ностных лиц.
7) Восстановление малорусской печати; немедленный пересмотр дел жителей
Галиции, содержащихся под стражей и сосланных, и освобождение тех из них,
которые подверглись преследованию невинно.
8) Восстановление деятельности профессиональных союзов и прекращение пре¬
следований представителей рабочих в больничных кассах по подозрению в принад¬
лежности к нелегализированной партии. Восстановление рабочей печати.
9) Соглашение правительства с законодательными учреждениями относительно
скорейшего проведения: а) всех законопроектов, имеющих ближайшее отношение
к национальной обороне, снабжению армии, обеспечению раненых, устройству
участи беженцев и другим вопросам, непосредственно связанным с войной,
б)	следующей программы законодательных работ, направленных к организации
страны для содействия победе и к поддержанию внутреннего мира:
Уравнение крестьян в правах с другими сословиями. Введение волостного
земства. Изменение земского положения 1890 года. Изменение городового положе¬
ния 1892 года.
Введение земских учреждений на окраинах, как-то: в Сибири, Архангельской
губ., Донской области, на Кавказе и т. д. Законопроект об отдыхе торгово-служа¬
щих. Улучшение материального положения почтово-телеграфных служащих. Утвер¬
ждение трезвости навсегда. О земских и городских съездах и союзах. Устав о реви¬
зии. Введение мирового суда в тех губерниях, где введение его приостановлено по
финансовым соображениям. Осуществление законодательных мер, в которых может
встретиться необходимость при выполнении в порядке управления намеченной
выше программы деятельности».
Соглашение это было подписано представителями фракций: гр. В. Бобринским
от прогрессивной группы националистов, В. Львовым от фракции центра, И. Дмит-
рюковым от фракции земцев-октябристов, С. Шидловским от группы Союза 17
октября, И. Ефремовым от фракции прогрессистов и П. Милюковым от фракции
народной свободы.
Представители блока в Гос. совете присоединились к соглашению при следу¬
ющем заявлении: «Рассмотрев программу ближайших мероприятий в порядке упра¬
вления и законодательства, объединившую значительное большинство Гос. думы,
и одобряя общие основания, намеченные в этой программе, группа центра Гос.
совета с примыкающими к ней членами кружка беспартийного объединения и груп¬
па академическая с примыкающими к ней беспартийными, в соединенном заседании
24 августа 1915 г. постановили: присоединиться к программе, объединившей Гос.
думу. Председатель группы центра Гос. совета бар. Меллер-Закомельский. Пред¬
седатель Академической группы Д. Гримм».
В то же время и в Москве происходили совещания, на которых центральным
вопросом являлся вопрос об организации власти. 19 августа Московская городская
дума приняла следующую резолюцию:
«1) Москва знает, что во власти врага целый ряд наших городов и даже
крепостей. Но Москва неуклонно и твердо вериг в русскую армию и ее вождя —
великого князя и готова напрячь все свои силы для создания условий, обеспечива¬
ющих победу. Война должна быть доведена до конца. Мир должен быть заключен
только после полной победы над врагом и при единодушном согласии всех союз¬
ников. 2) Война вступила в новую фазу. Создавшееся положение ставит новые, более
ответственные задачи. В этот момент все силы страны, все слои населения должны
соединиться в общей напряженной работе, чтобы предпринять все, что ведет к побе¬
де. 3) Основанием к достижению победы служит единение народного представитель¬
ства со страной. Москва убеждена, что Гос. дума сумеет в этот час исполнить
пожелания, продиктованные страной. 4) Стоящая ныне ответственная задача требу¬
ет созыва правительства, сильного доверием общества и единодушного, во главе
которого должно стоять лицо, которому верит страна».
Резолюция вызвала широкий отклик в стране, как было видно из присоединений
к ней многочисленных городских самоуправлений.
Взгляд правой части Гос. думы на дальнейшую судьбу думской сессии вы¬
разился в том, что депутаты этих фракций после первых же заседаний начали
125

разъезжаться по домам. Газета «Речь» опубликовала в августе имена 37 правых
и националистов, 26 членов центра и октябристов, 1 ] беспартийных и 6 членов
оппозиции, взявших отпуски в течение одной недели,-- - это и дало повод Горемыки¬
ну утверждать, что «болтовней» интересуется в Думе меньшинство, а большинство
стремится к окончанию занятий и к отъезду домой.
Но и правые требовали твердости власти. Лидер правых в Думе, А. Н. Хвостов,
выступив в защиту запроса о «немецком засилье», признавал, что «население
волнуется, население, может быть ошибочно, говорит: ’’продались и предались”»;
чтобы предупредить «самосуд», Гос. дума сама должна принять меры против
«хищников» — капиталистов и банкиров, против немецких колонистов, против
администраторов, то мирволящих немцам, то «допускающих разгром собственной
столицы государства» благодаря неосведомленности «осведомительных органов».
Первые же признаки образования Прогрессивного блока вызвали в правых
группах большое волнение и агитацию против дальнейших занятий Гос. думы.
В тот день, когда программа блока была окончательно установлена, 22 августа,
Совет объединенного дворянства уполномочил своего председателя А. П. Струкова
послать И. J1. Горемыкину письмо, где заявлялось, что «проявляющиеся в стране,
в тылу нашей доблестной армии, стремления некоторой части общества пользовать¬
ся тяжелым временем войны для достижения излюбленных левыми течениями
политических целей, представляют собою явную опасность для спокойствия стра¬
ны» и что «поэтому Постоянный совет, как орган, объединяющий мнение российс¬
кого дворянства, считает долгом представить правительству, что, по глубокому его
убеждению, произносимые и передаваемые прессой во все концы страны левые речи,
некоторые заключения столичных совещаний и злоупотребления печатным словом
являются предвестником новых смут с целью изменения государственного строя
России» 6.
25 августа в Ставке, по официальной оттуда телеграмме, произошло
следующее:
«25 августа великий князь Николай Николаевич по получении своего нового
назначения наместником на Кавказ и главнокомандующим Кавказской армией
отбыл из Ставки на вокзал, где находился поезд великого князя. В шестом
часу вечера прибыли для проводов чины его штаба во главе с ген. Алексеевым,
которые были приняты Е. И. В. каждый отдельно в его вагоне. Ко времени
отбытия поезда на станцию изволил прибыть Государь Император с министром
императорского двора ген.-ад. гр. Фредериксом и своею свитою. Государь Им¬
ператор был встречен великим князем и прошел с ним в вагон; пробыв некоторое
время и сердечно простившись с великим князем, Государь Император вышел
с Е. И. В. на платформу. Великий князь простился с министром императорского
двора и свитою Его Величества. В это же время Государь Император обходил,
удостаивая милостивыми словами, состоящих при великом князе лиц и его адъю¬
тантов. Вскоре поезд тронулся. Великий князь, стоя в дверях вагона, отдавал
честь Его Величеству. Государь Император, также отдавая честь, оставался на
платформе до тех пор, пока поезд не прошел».
Газета «Русское знамя» в статье «Коалиционный кабинет» исступленно напада¬
ет на Прогрессивный блок, приписывая ему «подход к самым главным позициям
государственности, к назначению министров Его Императорского Величества, при¬
чем представители всех умеренно-либеральных и оппозиционных групп прямо пред¬
лагают себя и своих софракционеров в состав правительства. На последнем совеща¬
нии шла речь о разделении портфелей... Затем, по нашим сведениям, гораздо более
полным, чем проникшие в печать, обнаружилось разногласие в вопросе о лицах,
и в результате: четыре списка кандидатов».
Приводя эти четыре списка, газета во всех четырех ставит избранным на
роль военного министра — генерала А. А. Поливанова и заканчивает статью
призывом к «немедленному роспуску Государственной думы четвертого, столь
же неудачного, как и первые три, законосоставительного опыта, и за назначение
военной диктатуры».
26 августа, в среду, состоялось впервые заседание Особого совещания по
обороне в новом его, согласно закону 17 августа, составе. Для этого состава зал
в доме Военного министерства, где Особое совещание заседало до сей поры,
оказался бы тесен, а потому, пользуясь участием в Совещании председателя Гос.
126

совета, получили его согласие на предоставление для заседаний залы в Мариинском
дворце. Для размещения членов Совещания 7* был принят такой порядок: вправо от
председателя — председатель и члены Г ос. совета, влево — председатель и члены
Г ос. думы; против тех и других — представители ведомств и организаций.
Заседание зго имело главным образом характер организационный: имея в виду
затруднительность рассмотрения в большом собрании различных вопросов деталь¬
но, решили установить рассмотрение их предварительно в комиссиях и для сего
образовать не одну, как было до сей поры, Подготовительную комиссию, а четыре:
одну из них — исключительно по вопросам артиллерийского снабжения, другую —
по остальным вопросам снабжения, третью — для рассмотрения вопросов по
эвакуации из угрожаемых неприятелем местностей важных для обороны предпри¬
ятий и по размещению их внутри страны, четвертую — для наблюдения за поряд¬
ком и сроком приведения постановлений Особого совещания в исполнение. Комис¬
сиям постановлено было придать такой состав: по два члена Гос. совета и по два
члена Гос. думы и представители ведомств, а в первые три комиссии еще по два
представителя от Центр, воен.-пром. комитета и по одному от всероссийских
земского и городского союзов.
Согласно п. 6 Положения об Особом совещании, члены комиссий избираются
Совещанием, а председатели их назначаются председателем Совещания; председа¬
телем Подготовительной комиссии по снабжению не-артиллерийскому естественно
было оставить лицо, стоявшее во главе единственной подготовительной комиссии
до тех пор, а именно, начальника Инженерной академии и училища проф. ген.-м.
А. А. Саткевича, но остальные три мне представлялось правильным возглавить
лицами не из военного ведомства, а из элемента, от этого ведомства независимого,
каковым представлялись члены законодательных палат. После личных переговоров
во время перерыва заседания я объявил о назначении председателями комиссий:
Наблюдательной — А. Н. Куломзина, Эвакуационной — М. В. Родзянко и Артил¬
лерийской — члена Гос. совета С. И. Тимашева.
Вечером было назначено внеочередное заседание Совета министров. Ведомость
назначенных к докладу дел заключала в себе небольшое количество вопросов,
сравнительно второстепенных, а это, по обычаю, являлось показателем предсто¬
ящих суждений политического характера.
И действительно, Горемыкин, развивая мысль, высказанную им два дня тому
назад, о том, что значительная часть членов Г ос. думы уже уехала, частию к своим
обязанностям при армиях, частию к осенним полевым работам в именьях, и что
противоправительственной пропагандой, каковой надлежит считать появившееся
в газетах объявление Прогрессивного блока занимается лишь небольшая группа лиц
Гос. думы, что к тому же важнейшие для обороны законопроекты уже рассмот¬
рены,— поставил вопрос: не признать ли полезным в целях успокоения обществен¬
ного мнения и прекращения превратных толков в обществе и в печати, приостано¬
вить занятия Гос. думы, чем, по его мнению, большинство из оставшихся еще
в Петрограде членов Думы будет только довольно.
Предложенный вопрос, выраженный, впрочем, в осторожной форме, поддержки
среди министров не получил, и было принято решение: для наибольшего уяснения
себе программы Прогрессивного блока войти с представителями его в переговоры.
Но так как председатель Совета министров от этих переговоров пожелал уклонить¬
ся — умолчав и на сей раз о том, что он уже их предпринимал (и так малоуспешно)
15 августа, умолчав и о письме от Совета объединенного дворянства,— то постанов¬
лено было возложить их на замещающего председателя Совета министров, когда
это бывает нужно, на П. А. Харитонова 8.
27 августа среди лиц, желавших меня видеть, мне пришлось принять у себя:
1) бывшего начальника штаба верховного главнокомандующего, ген. от инф.
Н. Н. Янушкевича, прибывшего из Ставки по пути к своему новому назначению на
Кавказ. Попавший по объявлении войны без надлежащей к тому подготовки на
должность, которой было присуще исключительно важное военное и государствен¬
ное значение, этот симпатичный, очень моложавый человек и талантливый профес¬
сор военного хозяйства был теперь смущен своим новым положением и старался
находить для Ставки оправдания в наших военных неудачах.
2) Японского посла барона Мотоно, который начал беседу с выражения удово¬
льствия, от имени своего правительства и от себя лично, по поводу появления моего
127

во главе Военного министерства, где, как ему хорошо известно, и ранее я много
и с пользою для армии поработал. Затем он перевел разговор на вопросы, касавшие¬
ся снабжения нашей армии и, получив от меня сведения как о программе моей
деятельности в этом отношении, так и о гом, что из этой программы уже осуществ¬
лено, он остался, по-видимому, удовлетворенным и, расставаясь, дружески заверял
меня в своей готовности идти всегда вместе в общем для обеих наших стран
стремлении победить врага.
3) Великого князя Сергея Михайловича 9. Эта встреча началась с выражения
обиды, что я уклонился от приема его немедленно же по возвращении его из поездки
для осмотра артиллерийского снабжения на Юго-Западном фронте. Действительно,
под влиянием различных предположений и слухов о переменах в составе правитель¬
ства, которые возникли в начале минувшей недели и касались в значительной мере
меня лично, я желал устраниться от пытливых вопросов влиятельных лиц и потому
поручил передать великому князю, что для меня было бы полезнее еще до свидания
с ним прочитать хотя краткий предварительный отчет о том, что именно он
усмотрел в артиллерийском снабжении Юго-Западного фронта. Для него не могло
остаться неизвестным, что на этих днях, уже после отъезда Государя, я принял
у себя великого князя Андрея Владимировича, посетившего меня, по-видимому, для
гого, чтобы «ориентироваться» в происходящем среди правительства; а потому,
и не прислав мне просимого мною краткого отчета, он возобновил свое заявление
о желании меня видеть. Из его рассказа можно было вывести заключение, что
в тылу Юго-Западного фронта все лица, приставленные к артиллерийскому снабже¬
нию, делали не то, что следует, не знали того, что у них есть, и он им все разъяснил
и показал.
4) Отчисленного от должности товарища министра внутренних дел, по
соображениям «царскосельской политики», ген.-м. Джунковского, который уже
зачислен в распоряжение верховного начальника санитарной и эвакуационной
части принца А. П. Ольденбургского, но явился просить меня направить его
при первой возможности в Действующую армию на скромную должность ко¬
мандира пехотной бригады.
28 августа (пятница) в заседании Совета министров П. А. Харитонов сделал
доклад о своих переговорах с представителями Прогрессивного блока. При этих
переговорах из членов кабинета присутствовали, если не ошибаюсь, два лица
с неодинаковыми политическими воззрениями: управляющий Министерством внут¬
ренних дел князь Н. Б. Щербатов и управляющий Министерством юстиции
А.	А. Хвостов.
Общее впечатление П. А. Харитонова, по выслушании им от представителей
блока данных ими по всем пунктам разъяснений, было таково, что в этой программе
нет ничего такого, что не входило бы ранее в виды самого правительства, если не
считать пункта, касающегося еврейского вопроса. Но и здесь от правительства
требуется только «вступление на путь отмены ограничений в правах евреев», и фак¬
тически правительство силою вещей уже и поставлено на этот путь решением
Совета министров 4 августа о расширении черты оседлости для евреев-беженцев.
Возражений на доклад П. А. Харитонова не последовало, ибо все чувствовали,
что острота положения заключается не в законодательных мерах, занесенных в про¬
грамму блока, а в первом пункте поставленных им условий: «Создание объединен¬
ного правительства из лиц, пользующихся доверием страны и согласившихся с зако¬
нодательными учреждениями относительно выполнения в ближайший срок опреде¬
ленной программы». Этот пункт отвечал сказанному в формуле перехода, принятой
Г ос. думой 19 июня: «Считая, что привести к скорой победе может лишь единение со
всей страной правительства, пользующегося полным ее доверием...», а равно и при¬
нятой уже многими городами резолюции Московской городской думы от 19 ав¬
густа: «Стоящая ныне ответственная задача требует созыва правительства, сильного
доверием общества и единодушного, во главе которого должно стоять лицо, кото¬
рому вериг страна».
Формула с указанием на необходимость «министерства, пользующегося довери¬
ем страны», была еще ранее принята и в резолюциях съездов всероссийских земского
и городского союзов, к которым присоединились тогда многочисленные земства
и городские общества, и в резолюциях Московского биржевого общества, собрания
выборщиков для избрания членов Г ос. совета от торговли и промышленности и т. п.
128

Что эта формула не обозначала «ответственного министерства» — вполне
явствовало из результатов заседания Гос. думы 20 июля, когда предложенная
фракцией прогрессистов поправка, требовавшая включения в формулу перехода
условия о «немедленном установлении ответственности перед Государственной
думой правительства, составленного из лиц, пользующихся доверием страны», была
отвергнута, причем против этой поправки голосовала и фракция народной свободы,
заявившая через своего лидера П. Н. Милюкова, что хотя лозунг ответственного
министерства и есть лозунг партии, но что во время войны она не требует его
введения.
Умышленно ли, ради угождения задачам образовавшегося, как говорили, «чер¬
ного блока», или неумышленно — вследствие неуменья и непривычки считаться
с движением общественной мысли и разбираться в ней, но у нас очень часто
совершенно определенно поставленную обществом формулу «министерство из лиц,
пользующихся доверием страны», понимали как требование «министерства, ответ¬
ственного перед Гос. думой».
Так именно хотели понять первый пункт программы прогрессивного блока
и «Русское знамя» в своей статье от 25 августа, и Совет объединенного дворянства
в своем обращении к Горемыкину от 22 августа, и, что всего существеннее, сам
Горемыкин, задетый лично отношением к нему общества, печати и, наконец, боль¬
шинства министров, о письме которых к Государю 10 он не мог не получить
извещения из Царского Села.
Тягостное настроение большинства министров после доклада П. А. Харитоно¬
ва и после очевидно умышленного отмалчивания Горемыкина завершилось приня¬
тием без возражений всем Советом министров предложения А. В. Кривошеина
признать, что «намеченная прогрессивным блоком программа не встречает серьез¬
ных возражений, но Совет министров, не будучи в своем нынешнем составе едино¬
душным, не может брать на себя задачу ее осуществления».
После этого Горемыкин более определенно, чем в прошлый раз, поставил
вопрос о роспуске Гос. думы. Меньшинство министров удержалось от высказыва¬
ния каких бы то ни было по этому поводу мнений, большинство же признало, что
к этому вопросу подойти окончательно можно только после переговоров председа¬
теля Совета министров с председателем Гос. думы.
Прежде чем заявить мое мнение я, слушая говоривших, набросал его каран¬
дашом на бумаге и потому теперь могу воспроизвести его дословно. Я сказал:
«Достижение успеха в окончательной борьбе с врагом зависит от той энергии,
с которой будут созидаться средства для этой борьбы. Государю Императору
благоугодно было объявить о возложении этой задачи на общественные силы.
Нельзя посему предпринимать никаких действий, которые ослабили бы готовность
общественных сил и организаций идти навстречу потребностям армии. Роспуск же
Гос. думы, сделанный в таких условиях, при которых большинство Думы и часть
Г ос. совета разъедутся с враждебным по отношению к правительству настроением,
отзовется по всей стране и может вызвать обострение рабочего движения и замедле¬
ние в изготовлении предметов обороны.
Надлежит также помнить, что армия в настоящее время не та по составу, какой
она была в начале войны: десятки тысяч офицеров и сотни тысяч нижних чинов
принадлежат ныне к элементам, входившим до поступления в ряды войск в близкое
соприкосновение с политическими вопросами, а потому и поддаются политическим
настроениям, созданным в тылу армии. При таких условиях пренебрежительное
отношение к заявлениям Г ос. думы может произвести неблагоприятное впечатление
и среди армии.
Следовательно, в вопросе о роспуске Гос. думы надо отнестись с особым при
настоящих условиях вниманием к тому, когда и как это сделать, не ухудшая
отношений между правительством и страной» ".
Журнал заседания Совета министров 27 августа 12, который должен был заклю¬
чать в себе суждения об отношении к программе прогрессивного блока и к роспуску
Г ос. думы, к подписи министрам предъявлен не был, но, как оказалось впоследствии,
он был все-таки составлен и, хотя в кратких чертах, но содержал в себе принятое
молчаливо Советом по предложению А. В. Кривошеина признание себя в своем
нынешнем составе не единодушным во взглядах на задачи внутренней политики.
29 августа (суббота). Из официальных известий:
5 Заказ 4201
129

«В течение трехдневного всенародного поста Ее Величество Государыня Им¬
ператрица Александра Феодоровна с Наследником Цесаревичем и Августейшими
дочерьми присутствовали ежедневно утром и вечером на обедне и всенощной
в Феодоровском Государевом Соборе в Царском Селе.
28 августа Ее Величество, наследник Цесаревич и Августейшие дочери Их
Величеств на всенощной в Феодоровском Соборе присутствовали при всенародной
исповеди, совершенной духовником Их Величеств прот. Васильевым, и 29 августа
утром на обедне приобщились Св. Тайн.
Вместе с Государыней Императрицей с их Императорскими Высочествами
находились в соборе при всенародной исповеди и приобщались Св. Тайн лица
Свиты, а также офицеры и нижние чины Собственных Е. В. сводного пехотного
полка и конвоя».
После окончания богослужения Александра Феодоровна объявила собравшим¬
ся о достигнутой уже нами большой победе над неприятелем.
Кроме получаемого ежедневно из Ставки большого пакета с возвращаемыми
мне письменными докладами я получил в этот день и небольшой конверт с со¬
бственноручной надписью на нем: «Управляющему Военным министерством».
В этом конверте было вложено собственноручное Государя письмо, помеченное
«Могилев, 28 августа 1915 г.», следующего содержания: «Алексей Андреевич, долго
не отвечал на вопросные пункты о некоторых командующих армиями, потому что
собирал сведения о них через Главнокомандующих фронтами. Относительно ген.
Плеве — ген.-адъют. Рузский высказался, что он до сих пор удовлетворяет своему
положению и просит его оставить во главе 5-й армии. Со временем его можно
назначить в Военный совет.
Теперь же назначить ген. Мрозовского командующим войсками Московского
военного округа. Относительно прочих генералов — Литвинова, Шкинского и Зу¬
ева — мой начальник штаба просит меня оставить их пока в занимаемых
должностях.
Старика Ольховского ввиду его прежних заслуг считаю справедливым назна¬
чить в Военный совет.
Ознакомившись за последние дни с работою ген. Алексеева, не могу не по¬
делиться с вами моим чувством полного удовлетворения им и его первоначальными
шагами на новом посту. Мне особенно заметна разница с прежними докладами, на
которых я присутствовал в прежние свои приезды на Ставку.
Бог благословил первый день моего принятия командования над армиями
крупным частным успехом, влившим во всех нас еще больше бодрости и надежды на
лучшее будущее.
С в. к. Николаем Николаевичем я много говорил о наших военных делах
и расстался с ним самым сердечным образом.
Прошу вас продолжать обращать внимание на деятельность военных цензоров
и напоминать об этом ген. Фролову. Если считаете нужным меня видеть, то прошу
не стесняться и приехать. Уважающий вас Николай».
Самый факт собственноручного написания этого письма, а равно и содержание
его, по мнению лиц, в таких делах опытных, указывали на «чрезвычайную благо¬
желательность» по отношению ко мне.
Начало письма являлось ответом на мою просьбу, с которой я обратился при
личном докладе 22 августа в Царском Селе, о выделении из состава действующих
армий нескольких генералов, из числа опытных в боевом деле, но ослабевших
в состоянии здоровья, для назначения их на высшие командные должности внутри
Империи, дабы при помощи их поставить обучение миллионных укомплектований
для армии на практическую по военному времени почву, удалив из него ненужные
изощрения мирного обучения с заменой их навыками, полезными для боя. Пока мне
предоставлялось только представить к назначению командующим войсками Мо¬
сковского округа вместо ген. Ольховского, назначаемого в Военный совет, коман¬
дира Гренадерского корпуса ген. от арт. Мрозовского, получившего на войне ряд
боевых отличий до орд. Св. Георгия 3-й ст. включительно.
Крупным же частным успехом в письме названо успешное продвижение наших
войск на Юго-Западном фронте, в районе Тарнополя и на р. Серет, где за время с 17
по 30 августа взятых в плен австрийцев насчитывалось около 40 ООО человек. Эти
бои приостановили ту панику в Киеве, которая там создалась как результат
130

распоряжений главнокомандующего Юго-Западым фронтом ген.-ад. Иванова, сна¬
чала приказавшего из чрезмерной осторожности разорить сахарные заводы в погра¬
ничной полосе Волынской и Подольской губ. (дабы медь из них не досталась
неприятелю), а потом разрешившего приступить и к эвакуации Киева.
На такие преувеличенные опасения главнокомандующего за судьбу края Совет
министров счел себя обязанным обратить внимание начальника Штаба Верховного
главнокомандующего, а кроме того «по уполномочию Киевской городской думы
и всего населения Киева» обратились непосредственно к Государю Флавиан, мит¬
рополит Киевский, и городской голова Дьяков с просьбой «сказать свое властное
слово и дать нам возможность сохранить от вражеского поругания драгоценные не
только для нас, но и для всего русского народа святыни, от хищения — сокровища
науки и искусства, и сделать все необходимое для успокоения населения».
Наконец в заключительной части письма ко мне Государя появилось, очевидно,
навеянное упорным нежеланием Горемыкина считаться с задачами закона о военной
цензуре, указание мне «обращать внимание на деятельность военных цензоров»
и «напоминать об этом» совершенно не подчиненному мне ген. Фролову, который
стоял во главе управления Петроградским военным округом, составлявшим тыл
Северного фронта, подчиненного главнокомандующему [фронта] ген.-ад. Рузскому.
Вечером распространилось совершенно неожиданное для большинства ми¬
нистров известие, что Горемыкин выехал в Ставку, причем предварительно он
был в Царском Селе у Императрицы Александры Феодоровны. С этого дня
установилось постепенно убеждение, что председатель Совета министров считает
себя обязанным делать доклады Императрице по важнейшим вопросам управления,
скрывая их — прежде всего и больше всего от Совета министров — под видом
поездок для докладов по Верховному совету, где он является ее заместителем
по председательствованию.
Газета «Новое время», еще на днях заявившая, что нельзя «медлить признанием
разумности и неизбежности мер, какие выдвигает создавшийся ныне блок», уже
утверждает, что «Гос. дума потеряла свое национальное лицо» и что «необъяснима
та уступчивость (левым партиям), какую так легко проявили умеренные партии».
30 августа (воскресенье). Законопроект о призыве государственного ополчения
2 разряда был утвержден 22 августа; в нем имеется указание, что необходимость
созыва ополчения 2 разряда, как мера чрезвычайная, возвещается Высочайшим
манифестом, а сроки призывов определяются каждый раз указами Сенату.
Укомплектования из новобранцев срока 1917 года, призыв коих начался 7 ав¬
густа, после обучения их не менее шести недель могли быть ради пополнения
громадного некомплекта в армиях исчерпаны уже в ноябре, а потому для создания
возможности посылать в армии пополнения непрерывно и для того, чтобы рас¬
полагать временем для обучения этих пополнений впредь не менее двух месяцев,
надлежало сделать призыв младших возрастов ополчения 2 разряда уже в начале
сентября.
Изложение текста этого манифеста, издаваемого впервые за время существова¬
ния закона об общей воинской повинности, требовало обсуждения его правитель¬
ством, и для этого министры условились воспользоваться приглашением морского
министра и съехаться вечером на заседание на палубе его яхты «Нева», стоявшей
против Адмиралтейства, так как погода была очень теплая.
На обсуждение был поставлен прежде всего вопрос: надлежит ли в манифесте
изложить подробно основания для такой чрезвычайной и тяжкой для населения
меры, как созыв ратников 2 разряда, в состав коих входят лица, освобожденные от
призыва их в мирное время в войска по разным уважительным для трудового
обеспечения семьи причинам, или же эти основания предпочтительнее изложить
в манифесте кратко. Второе предположение получило перевес, и манифест после
обычного наименования титулов получил такой текст:
«Объявляем всем верным Нашим подданным: Вторжение неприятеля в пределы
Отечества Нашего требует дальнейшего усиления молодыми силами доблестной
Нашей армии, второй уже год несущей тяготы ратной службы. Посему, в соответст¬
вии с одобренным Государственною думою и Государственным советом и утверж¬
денным Нами в двадцать второй день сего августа законом, признали Мы ныне
необходимым приступить к созыву государственного ополчения второго разряда.
Возрасты ратников, подлежащих призыву в каждый назначенный для сего срок,
131

и местности, из коих они призываются, определяемы будут Указами Нашими
Правительствующему Сенату».
Проект этого манифеста возвратился из Ставки подписанным 31 августа. После
его обнародования я послал к подписи и проект указа Сенату о призыве 5 сентября
четырех младших возрастов из ополчения 2 разряда с 1916 г. и до 1912 г. включите¬
льно, который был подписан 3 сентября.
2 сентября возвратившийся из Ставки Горемыкин открыл заседание Совета
министров неожиданным для многих из присутствовавших заявлением: «Сообщаю
Совету министров, что Г осударь Император повелел Г ос. думу распустить». На это
заявление я тотчас же ответил: «Не откажите изложить Совету министров содержа¬
ние вашего доклада, вызвавшего это решение», но Горемыкин, возвысив голос
и резко отделяя каждое слово, продолжал: «Я объяснять ничего не буду, я объявляю
Высочайшее повеление».
К сожалению, никто из министров не поддержал меня в справедливом желании
узнать, что именно говорил председатель Совета министров Г осу дарю о политичес¬
ком положении внутри страны |3, какой именно он высказал взгляд на деятельность
Гос. думы. В эту минуту министры как бы признали в своем председателе началь¬
ника, упуская, по привычке к бюрократическому чинопочитанию, из виду, что весь
Совет министров призван носить название «правительство» и, как таковое, нравст¬
венную по крайней мере ответственность несет и за самостоятельные действия
своего председателя.
5 сентября (суббота). В течение минувшей недели накопилось несколько воп¬
росов, по которым требовалось узнать взгляды ген. Алексеева и сделать личный
доклад Государю. Поэтому я испросил через министра двора графа Фредерикса
разрешение приехать в Ставку и выехал туда в пятницу 4 сентября вечером. Вместе
со мной выехал туда и управляющий Министерством внутренних дел кн.
Н.	Б. Щербатов.
Мы прибыли в Могилев в субботу 5 сентября вечером, и я, повидавшись
в вагоне с начальником снабжения Западного фронта ген. Н. А. Даниловым, от¬
правился в город к ген. Алексееву. Он был озабочен положением наших войск между
Двинском и Вильной, где противник, нажав особенно на районы Двинска, Свенцян
и Вильны, имея на своем левом фланге массу кавалерии, стремился выйти в тыл
нашего Западного фронта и прорывался уже к линии железной дороги Вилейка -
Молодечно. Были приняты меры к такой перегруппировке наших войск, которая
дала бы возможность остановить этот прорыв, но все передвижения были со¬
пряжены с большими трудностями и пока еще закончены не были.
Я познакомил М. В. Алексеева с тем, что делается в области подготовки
снабжения армии, а затем мы вошли в обсуждение возможности принять меру,
которая меня уже давно озабочивала, а именно, привлечение на высшие должности
по руководству обучением внутри Империи отныне столь многочисленных призы¬
вов новобранцев и ратников,— кроме уже намеченного для сего ген. Мрозовского,
и других еще генералов из числа имеющих большой боевой опыт. В конце этого
обсуждения у нас составился список таких генералов, которых я и решил представ¬
лять к назначению на освобождающиеся вакансии. Говоря о личном составе корпус¬
ных командиров в армии, Михаил Васильевич просил меня поднять перед Госуда¬
рем вопрос о предоставлении ген.-ад. Куропаткину должности корпусного коман¬
дира, а находящемуся в отставке бывшему члену Военного совета, известному
военному писателю ген. от инф. Скугаревскому — какого-нибудь строевого назначе¬
ния внутри Империи.
Ген.-ад. Куропаткин уже обращался ко мне с просьбой о привлечении его
к деятельности по формированию внутри Империи резервной армии, но так как
о формировании такой особой армии не могло быть и речи за отсутствием офице¬
ров, солдат, винтовок и т. д., которые все по мере их подготовления должны были
уходить на пополнение колоссального некомплекта во всем этом в Действующей
армии, то я и не мог быть ему полезным. Теперь в числе пакетов, выехавших со
мной из Петрограда, было следующее его ко мне письмо: «Совершилась великая
перемена в Верховном командовании нашими армиями. Хочется верить, что реше¬
нием Государя в этом важном не только для России, но для всего мира деле
руководил Промысл Божий. Для меня несомненно одно: близость Государя к войс¬
кам лучше обеспечит Его от разных речей о заключении мира ранее полной победы,
132

чем пребывание в Петрограде. Утомление войною и жажда мира, даже «во что бы
то ни стало», являются ранее всего не в армии, а в тылу ее.
С уходом вел. кн. Николая Николаевича на Кавказ лично для меня крепнет
надежда, наконец, попасть в армию, в ряды защитников Родины. В начале августа
я прочел в «Искре» статью «Военный министр о войне». Чудные и верные мысли.
Среди этих мыслей с болью в сердце прочел и следующую: «Никто в стране не
должен остаться в стороне от войны. Пусть каждый делает, что может» 14*.
Что ж я могу делать в своем родном приходе? Прежде всего поддерживаю
бодрость духа у окружающих, вселяю в них уверенность в победе. Помогаю по
своим средствам семьям воинов. Работаю в основанной мною сел.-хоз. школе,
управляю лично своим именьем. Выхожу на работы с рабочими. Провожу часто
целые дни на воздухе и лишь с 6 час. вечера попадаю в кабинет и библиотеку. Среди
дня, в обеденное время и вечером принимаю солдатских жен, отцов, матерей по
вопросам о призыве их близких на службу, о пособиях, с просьбами навести справки,
живы ли их дети, мужья или братья. Пишу им письма, надписываю адреса на
открытках, посылаемых военнопленным, и пр. Весь день наполнен без остатка.
Физическое напряжение большое. Сон крепкий.
Но слова Ваши: «Пусть каждый делает, что может», преследуют меня. Неужели
мои: опыт, знания, работоспособность, стремление и готовность к подвигу не могут
быть лучше использованы для Родины и для армии, чем надписывание адресов на
письмах крестьян?
Еще раз обращаюсь к Вам с просьбой: протяните мне в эти скорбные дни моей
жизни руку помощи; помогите Вашим ходатайством поставить меня на работу.
М. В. Алексеев поможет Вам. Все три главнокомандующих, уверен, признают при¬
влечение меня к активной деятельности полезным для армии.
Я был бы счастлив получить в командование корпус войск. Ныне многие
корпуса сильнее, чем была армия Багратиона в 1812 году. Не боюсь подчинения
лицам, признанным достойными стоять во главе армий, на сколько бы они ни были
моложе меня по службе. В переживаемые нами дни должно существовать только
одно старшинство: таланта, энергии, характера, знаний».
Ген. А. П. Скугаревский также уже обращался ко мне с просьбой о привлечении
его из отставки на службу. Он начал свою службу как офицер Генерального штаба
в Петербургском военном округе и здесь, имея за собой репутацию таланта и дело¬
витости, достиг должности начальника штаба гвард. корпуса. В период военных
реформ после русско-японской войны он, будучи командиром 8-го арм. корпуса,
получил назначение быть председателем вновь созданного Комитета по образова¬
нию войск, имевшего задачей пересмотреть и переиздать уставы и положения для
воспитания и образования войск.
В 1909 г. назначенный военным министром ген. Сухомлинов признал су¬
ществование всех при Военном министерстве комитетов ненужным, и ген. от
инф. Скугаревский был назначен членом Военного совета. На этой должности
он, будучи по характеру прямым и неуступчивым, неоднократно выступал в за¬
седаниях с возражениями против мер, предлагаемых военным министром, и кроме
того поместил в печати какую-то статью, признанную в Царском Селе нарушающей
военные традиции. В результате по истечении 6-летнего срока, установленного
для пребывания в должности члена Военного совета, он не был представлен
Сухомлиновым к дальнейшему оставлению его на этой должности — как это
допускалось по отношению к генералам, деятельность которых в Военном совете
признавалась особо полезной, а был уволен от службы, и с той поры его
имя нередко появлялось в печати и как военного писателя, и как председателя
на так называемых славянских обедах.
6 сентября — в воскресенье — прием меня Государем для доклада был назна¬
чен в 2 часа.
Г осударь занимал в Могилеве тот же двухэтажный дом губернатора, в котором
я был у великого князя Николая Николаевича, и помещался так же, как и великий
князь, в верхнем этаже, пользуясь там четырьмя комнатами: кабинетом, спальней,
приемной залой и столовой. В том же этаже имели по одной комнате граф Фредерикс
и ген. Воейков; в нижнем этаже помещались ген.-ад. Нилов, гофмаршал кн. Долгору¬
ков, лейб-хирург Федоров, флиг.-ад. Дрентельн и Военно-походная канцелярия; при
доме был довольно большой сад с видом на Днепр и на нижнюю часть города ls*.
133

На площади со сквером посреди, на которую выходил лицевой фасад губер¬
наторского дома, стояли и здания присутственных мест, занятые управлениями
штаба Верховного главнокомандующего: в ближайшем к губернаторскому дому
здании помещался ген. Алексеев и генерал-квартирмейстерская часть, в зданиях
несколько далее — отделы дежурного генерала и начальника военных сообщений.
День в Ставке начинается с утреннего доклада ген. Алексеева, который Госу¬
дарь принимает, приходя для этого в большую комнату генерал-квартирмейстерс-
кой части, где на столах разложены карты театра военных действий. В 12!/г час. -
завтрак, в Tji час.— обед; к завтраку и к обеду у Государя приглашаются кроме лиц
его свиты небольшое число чинов штаба и представителей иностранных армий,
а также некоторые из лиц приезжих. Прочие чины штаба завтракают и обедают
(обыкновенно в две очереди) в арендованной для сего гостинице «Бристоль». Ген.
Алексеев испросил для себя разрешение являться к царскому столу только в ис¬
ключительных случаях, дабы оставаться более хозяином своего времени и кстати
уклоняться от излишних вопросов лиц окружающих, а потому он гораздо чаще
завтракает и обедает с чинами штаба.
Прибыв к назначенному часу для доклада, я был встречен внизу скороходом —
не в том нарядном костюме, в каком они бывают в Царском Селе, а в таком же,
защитного цвета, в каком сидят в окопах; а при входе в залу наверху — дежурным
флигель-адъютантом, и сейчас же приглашен в кабинет.
Первая встреча нового Верховного главнокомандующего, после двух недель
управления им армиями, с военным министром могла бы, по-видимому, внести
в обычный шаблон делового приема какую-нибудь более живую струю, должна
была бы появиться какая-нибудь инициатива в вопросах о том, что делается для
армии в тылу ее. Но этого не обнаружилось, а более равнодушный, нежели при
недавних приемах в Царском Селе, вид дал мне основание думать, что посещение
Горемыкина и вероятные жалобы его на Совет министров, показавший — не
исключая и военного министра — склонность считаться с Г ос. думой, оставили след
своего влияния.
После вопроса о часе приезда в Могилев и после сравнения могилевской погоды
с петроградской — медленное движение к креслу у стола перед диваном и указание
мне на другое кресло перед тем же столом, на который я мог положить мою папку
с бумагами; невольно вспомнилась величественная фигура Николая Николаевича,
его порывистые движения и нервная речь на том же месте, у того же стола, месяц
тому назад.
Начав, по обычаю, с вопросов, касавшихся личных назначений, я перешел затем
к докладу двух разработанных уже сложных положений: 1) о порядке пополнения
пехотных частей армии присылкою укомплектований из Империи, с установлением
для этого новой, более прочной организации запасных батальонов, связанных со
своими полками, и при более продолжительных сроках обучения с помощью
офицеров и солдат из числа раненых и ослабевших в здоровье из тех же полков; 2) об
отмене в военном ведомстве служебных ограничений, установленных для католиков
и женатых на католичках.
Приступив к изложению сведений, касающихся снабжения армии, я прежде
всего должен был сообщить о предложении лорда Китченера министрам союзных
держав собраться в Лондоне на конференцию по делам снабжения, и в частности
о приглашении на эту конференцию меня, причем заявил, что по состоянию дел
в Военном министерстве считал бы мое отсутствие в продолжение примерно двух
месяцев нежелательным и с согласия морского министра просил о командировании
в Лондон вместо меня во главе имеющей туда отправиться русской военной миссии
начальника Морского генерального штаба вице-адмирала Русина, хорошо знающе¬
го Англию и английский язык, на что и получил согласие. Затем я успел только
показать карту России с нанесенными на ней заводами, работающими ныне на
оборону, ибо им было предложено все остальные доклады по снабжению отложить
до 9 час. вечера с тем, чтобы доложить их тогда в присутствии ген. Алексеева.
Оставшееся до обеда время я использовал на деловые посещения начальников
отделов штаба — дежурного генерала ген.-лейт. Кондзеровского и начальника воен.
сообщений ген.-лейт. Ронжина; генерал-квартирмейстерскою частью, или, иными
словами, ведением всех оперативных соображений, касавшихся русских армий и свя¬
зи их действий с союзниками, занимался в сущности ген. Алексеев лично, при
134

некоторой помощи состоящего при нем и с ним близкого ген.-лейт. Борисова, ибо
исправляющим должность генерал-квартирмейстера был избран вместо ген. от инф.
Ю. Н. Данилова недавно окончивший командование полком ген.-лейт. Пустовой-
тенков, опытность которого не могла быть достаточной для самостоятельного
руководства столь сложной отраслью деятельности большого штаба.
За обедом мне было указано место по правую сторону Государя, который
много разговаривал с сидевшим по левую его сторону великим князем Георгием
Михайловичем, передававшим свои впечатления, вынесенные им из недавней поезд¬
ки по войскам для раздачи георгиевских крестов. Впечатления были таковы, что
в войсках везде все великолепно, и если где и оказывались непорядки, то это было
или на каких-нибудь инженерных работах, или в госпитале, одним словом, в тылу.
Подав мне в конце обеда свой зажженный фитиль для закуривания папиросы,
Государь ответил мне на мое извинение, что я, закуривая, потушил фитиль: «Это
ничего, я опять зажгу, у меня огня хватит на министров».
После скромного обеда из трех блюд с кофе все перешли в залу, и там Государь
еще некоторое время беседовал с представителями иностранных армий, а затем
пригласил прибывшего после обеда ген. Алексеева и меня в кабинет.
Доклад возобновился с вопросов о личных назначениях: я доложил о соглаше¬
нии моем с ген. Алексеевым на избрание в армии двух корпусных командиров ген.
Добротина и ген. Шкинского для назначения первого на должность инспектора
стрелковой части в войсках Империи, а второго на должность командующего
войсками Иркутского округа, и получил на эти назначения предварительное со¬
гласие. При этом оказывалось кстати выяснить возможность предоставления одно¬
го из освобождающихся корпусов ген.-ад. Куропагкину, причем к моему вопросу об
этой возможности ген. Алексеев вставил от себя, что ген.-ад. Куропаткин, при его
военной опытности, корпусом будет командовать, конечно, не хуже многих генера¬
лов. Согласие и на это было дано, и притом очень легко, но упоминание затем
о пользе, которую мог бы принести находящийся в отставке ген. Скугаревский,
сочувственного отклика не встретило.
Ввиду предстоящего назначения главного начальника Петроградского военного
округа ген. Фролова главным начальником снабжения армий Северного фронта
я спросил, кого предполагается избрать для его замены на должности в Петрограде,
которой правительство придает большое значение как главной власти в столице.
Решено было остановиться на выборе для Петрограда главного начальника Двинс¬
кого военного округа члена Военного совета инж.-ген. кн. Туманова.
Доклад мой по снабжению армии заключал в себе прежде всего сведения об
отправленном туда за неделю 28 августа — 3 сентября артиллерийском и военно¬
техническом имуществе, причем я обратил внимание на недостаточность, по со¬
временным условиям боя, иметь в пехоте только по два пулемета на батальон, как
было установлено в 1910 г., и получил разрешение установить как норму снабжение
двумя пулеметами каждой роты в пехоте, что составляло на полк, вместо восьми,
тридцать два пулемета 16*.
Затем я докладывал: 1) о результатах осмотра командированным мною глав¬
ным интендантом ген. Шуваевым снабжения Северного фронта. Этот фронт, только
что образованный, судя по письму ко мне главнокомандующего ген.-ад. Рузского,
нуждался во многом, но осмотр его показал, что недостатки в предметах снабжения
там действительно существуют, но вместе с тем некоторыми из этих предметов
войска могут быть удовлетворены из магазинов и складов, находящихся непосредст¬
венно в их тылу, но о запасах в которых вновь образованные хозяйственные
управления фронта не знали; 2) о результатах осмотра великим князем Сергеем
Михайловичем артиллерийского снабжения Юго-Западного фронта. В его отчете
самым существенным было показание, что в 8-й и 9-й армиях имелось свыше 175 ООО
австрийских винтовок с большим количеством патронов к ним, которые можно
было употребить на вооружение нашей пехоты.
( Продолжение следует)
135

Примечания
1. Публикация мемуаров Поливанова, предпринятая Высшим военным редакционным сове¬
том (ВВРС) в 1924 г., осталась незаконченной. Выпущенный тогда 1-й том содержал,
наряду с извлечениями из записных книжек, только начало труда «Девять месяцев во
главе Военного министерства. 13 июня 1915 года 13 марта 1916 года». Фактически
публикация была доведена только до 21 августа 1915 года. Остальная же, большая часть
труда не увидела света.
Но она сохранилась. В Российском государственном военно-историческом архиве
(РГВИА) в личном фонде Поливанова имеется полная черновая рукопись 1916 г., пред¬
ставляющая собой писанный чернилами автограф с многочисленными вклейками и при¬
ложениями в виде газетных вырезок, типографских копий документов (стенографические
отчеты Государственной думы и се комиссий, Государственного совета, журналы Особого
совещания по обороне и т. п.). Эта черновая рукопись, общим объемом, по примерной
оценке А. М. Зайончковского, в 60-70 печатных листов, была автором завещана Комиссии
по исследованию опыта мировой и гражданской войн. Она-то и была использована при
издании книги в 1924 году.
Вторая же редакция хранится в Российском государственном архиве литературы
и искусства (РГАЛИ) в коллекции известного журналиста Л. М. Клячко-Львова в двух
текстуально идентичных экземплярах (беловой автограф карандашом и машинопись).
Начало каждой главы помечено канцелярским штампом, зафиксировавшим время работы
Поливанова над данной редакцией: март — май 1919 года.
Обстоятельства создания второй редакции воспоминаний видны из объяснений Клячко-
Львова: «Вскоре после Октябрьского переворота я решил приступить к собиранию
воспоминаний оставшихся в столице сановников,— писал он перед смертью в 1933 г.
Получив разрешение Наркомпроса, я организовал редакцию «Мемуаров»...». Чтобы
побудить мемуаристов к творчеству, Наркомпрос выплачивал им за это небольшие пособия
(РГАЛИ, ф. 1208, оп. 1,д. 1,л. 1-2). Подготовленные редакцией рукописи в основном остались
неопубликованными, но Клячко сумел их сберечь, и они представляют существенный интерес.
Сохранившаяся машинописная копия второй редакции мемуаров «Девять месяцев во
главе Военного министерства» изготовлена на плохой бумаге; текст не только выцвел, но
и с самого начала (из-за скверного качества также и копирки) местами совершенно не
читался, что и отмечено раздраженной ремаркой Поливанова на полях. К счастью, уцелел
еще и беловой автограф, писанный автором хотя и карандашом, но очень аккуратно
и разборчиво, тщательно отработанный.
Переписывая воспоминания набело и сокращая текст за счет пространных докумен¬
тальных вставок, Поливанов делал эго не механически, а вносил редакционные и стилисти¬
ческие уточнения. Во многих местах, переписав фразу из первой редакции, он ее тут же
стирал и видоизменял, причем иногда в исправленном месте можно разобрать полустертый
обрывок фразы. Судя по этим следам, автор правил именно тот текст, который был
частично опубликован через пять лет, уже посмертно. Таким образом, редактор книги,
Зайончковский, работал тогда не с последней прижизненной редакцией рукописи; автограф,
хранящийся ныне в РГАЛИ, и формально и по существу больше пригоден для публикации.
Постраничные примечания Поливанова к тексту воспоминаний воспроизводятся ниже
под номерами с звездочкой.
2. В книге 1924 г. первая глава разделена на две: «Вызов в Ставку и назначение» и «Вступле¬
ние в должность». Поэтому дальнейшая нумерация глав в публикуемой рукописи и в кни¬
ге не совпадает: публикуемая ниже 5-я глава была бы в книге 6-й.
3*. От них ото всех не замедлили появиться ответные телеграммы с выражениями радости по
поводу возвещенного им события, причем самая радостная и самая длинная телеграмма
была от короля черногорского, на дочери которого женат великий князь Николай
Николаевич: «С радостью приветствую принятие Вашим Императорским Величеством
Верховного предводительствования над Своими славными войсками, которые не преминут
покрыть себя новыми лаврами под непосредственным руководительством Своего Авгу¬
стейшего славного Вождя. Благоволите, Ваше Величество, принять мои искренние поздрав¬
ления с этим столь важным решением, заключающим в себе наилучшие предзнаменования.
Мой народ и моя армия, гордые Вашим Высочайшим расположением, удвоят свои усилия
при настоящих обстоятельствах, чтобы содействовать и следовать их обожаемому Покро¬
вителю, следя за Его благородными действиями на благо малых и ради покровительства
справедливости и свободе, осуществление коих Вы взяли в Свои могущественные руки».
136

4*. По Военному министерству было представлено о заказе пушек Пермскому заводу горно¬
го ведомства. Член Государственной думы Марков 2-й неоднократно выступал и в Госу¬
дарственной думе и в Особом совещании с заверениями, что Министерство торговли не
обращает внимания на этот завод, который мог бы давать гораздо более для обороны,
чем он дает. (Речь шла о заказе исключительного размера — 3 тысяч трехдюймовых
орудий, на который претендовал частный завод в Царицыне, пользовавшийся покрови¬
тельством предыдущего военного министра В. А. Сухомлинова. Решение правительства
о предоставлении заказа казенному Пермскому заводу включало и общее принципиаль¬
ное указание ведомствам отдавать предпочтение казенным заводам.— РГВИА, ф. 1, on. 1,
т. 46, д. 1125,. л. 64-65. Ред.).
5. Указ 17 апреля 1905 г. именовался «Об укреплении начал веротерпимости».
6. Это выступление Постоянного совета вызвало в дворянской организации затяжной
кризис: большинство местных дворянских обществ расценило письмо как превышение
Советом своих полномочий (в том же смысле высказался и VI всероссийский съезд дворян
в декабре 1916 г.), многие из них выразили несогласие и по существу; Струкову пришлось
уйти в отставку (см. АВРЕХ А. Я. Царизм накануне свержения. М. 1989, с. 198-211).
7*. Состав Совещания определился так: председатель — военный министр; члены: от Госуда¬
рственного совета А. Н. Куломзин, В. И. Гурко, Ф. А. Иванов, Г. А. Лашкарев,
А. И. Мосолов, М. А. Стахович, А. С. Стишинский, С. И. Тимашев, В. И. Тимирязев,
A. Ф. Трепов, заместители — гр. С. А. Толь, И. А. Шебеко, С. Ф. Ольденбург; от Госуда-
рственной думы — М. В. Родзянко, И. И. Дмитрюков, А. А. Добровольский, И. Н. Еф¬
ремов, Н. Е. Марков, Н. В. Савич, Д. Н. Сверчков, Д. Н. Чихачев, А. И. Шингарев,
B. В. Шульгин, заместители — М. С. Аджемов, П. Н. Крупенский, Н. Н. Опочинин; от
Военного министерства — генералы М. А. Беляев, А. С. Лукомский, Д. С. Шуваев, бар.
Е. Э. фон дер Ропп, А. А. Маниковский, Н. А. Бабиков, А. А. Саткевич; от Морского
министерства — вице-адмиралы П. П. Муравьев и В. К. Гире; от Министерства финан¬
сов — В. В. Кузьминский, П. Н. Кутлер; от Министерства путей сообщения —
Д. П. Козырев, И. Н. Борисов; от Министерства торговли и промышленности
C. П. Веселаго, Р. М. Ловягин, В. И. Арандаренко, В. А. Рогожников; от Государствен¬
ного контроля — М, И. Скипетров; от Всероссийского земского союза — кн. Г. Е. Львов,
бар. В. В. Меллер-Закомельский; от Всероссийского городского союза — М. В. Челноков,
Н.	В. Некрасов; от Центрального военно-промышленного комитета— А. И. Гучков,
А.	И. Коновалов, Д. С. Зернов. Сверх того в качестве приглашенных: ген. А. 3. Мышла-
евский, Н. Ф. Александров, К. Н. Егорьев, Н. И. Петровский, государственный секретарь
С. Е. Крыжановский, член Государственного совета Н. Ф. фон Дитмар, В. П. Литвинов-
Фалинский, П. П. Рябушинский, В. В. Жуковский, бар. Г. X. Майдель.
8. В этот день помощник начальника канцелярии Совета министров А. Н. Яхонтов отметил,
что Поливанов преимущественно молчал, время от времени подавая раздраженные
реплики. Его резкость по отношению к Горемыкину перешла все границы. Несмотря на
всю свою корректность, тот едва сдерживал себя (ЯХОНТОВ А. Н. Тяжелые дни.
Секретные заседания Совета министров 16 июля— 2 сентября 1915 г. В кн.: Архив
русской революции. Т. 18. Берлин. 1926, с. 127).
9. Великий князь Сергей Михайлович — генерал-инспектор артиллерии.
10. Письмо, подписанное восемью министрами, содержало предостережение против отстра¬
нения от верховного командования великого князя Николая Николаевича и сообщало
о «коренном разномыслии» между Горемыкиным и остальными министрами (текст
письма см.: ПОЛИВАНОВ А. А. Ук. соч., с. 236).
11. Приведенный здесь текст выступления по общему смыслу совпадает с более пространной
записью, сделанной на заседании Яхонтовым, но опущено ясно выраженное Поливано¬
вым мнение о необходимости скорейшего роспуска Думы, как только она изберет из
своего состава представителей в создаваемое 5-е особое совещание — о беженцах.
12. Очевидно, описка. Следует читать: 27 и 28 августа.
13. По Яхонтову, Поливанова энергично поддержал министр иностранных дел С. Д. Сазонов.
14*. Эти слова взяты из беседы со мной сотрудника московской газеты «Русское слово»,
напечатанной в иллюстрированном приложении «Искры» к этой газете от 2 августа за
№ 30, где был помещен и мой портрет.
15*. По преданию, сообщенному мне адъютантом моим штабс-ротмистром Дембовецким,
отец которого 22 года прожил в этом доме, будучи могилевским губернатором, во время
войны 1812 г. здесь останавливался маршал Даву.
16*. Норма, приблизительно соответствующая принятой в германской армии.

Азартные игры в СССР
середины 20-х годов
К числу теневых сторон жизни горожан относятся и азартные игры. Отношение
большевистской партии к ним определилось уже в первых документах, принятых
советской властью. В постановлении Петроградского военно-революционного ко¬
митета от 24 ноября 1917 г. выдвигалась задача «закрыть все клубы и притоны, где
производится игра в карты». К ее выполнению привлекались отряды красногвардей¬
цев и моряков, милиционеры и сотрудники ЧК. Весной 1918 г. комиссар городского
хозяйства Петрограда М. И. Калинин предложил легализовать азартные игры,
а «все клубы и собрания, где будет производиться игра, причислить к категории
предприятий, подлежащих обложению в пользу города, определив размер такого
налога от 10 до 30% от всего валового дохода». Нельзя «искоренить репрессиями
присущее природе человека влечение к играм», писал он в докладе Совету комиссаров
Петроградской трудовой коммуны Но это предложение отвергли, а заведения
с азартными играми перешли на нелегальное положение. Поворот к нэпу изменил
ситуацию. 9 ноября 1921 г. Совет труда и обороны РСФСР издал постановление, по
которому допускалась продажа игральных карт на территории страны 2.
Теперь местные органы охотно стали разрешать деятельность игорных домов,
руководствуясь финансовыми соображениями. Налоги, получаемые с клубов и кази¬
но, служили подспорьем местному бюджету. К середине 20-х годов Совнарком
РСФСР попытался взять ситуацию под свой контроль и предоставил НКВД право
выдавать в исключительных случаях разрешения на открытие заведений с азарт¬
ными играми, официально закрепив отход от запретительной политики. Однако
в 30-е годы игорные дома и клубы вновь были закрыты.
Публикуемые ниже документы по данной теме характеризуют положение
с азартными играми в СССР середины 20-х годов, а также политику центра
и местных властей в этом вопросе. Документы эти содержатся в ф. 1000 (Ленгубис-
полком съездов советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов), оп. 86
Центрального государственного архива Санкт-Петербурга.
Публикацию подготовил А. Н. ЧИСТИКОВ.
Примечания
1. Петроградский ВРК. Т. 3. М.-Л. 1967, с. 318; ЦГА СПб, ф. 142, on. 1, д. 10, л. 1	1	об.
2. Собрание узаконений РСФСР, 1921, № 74, ст. 609.
Чистиков Александр Николаевич — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник
С.-Петербургского филиала Института российской истории РАН.
138

1.
Копия
Москва, 11 марта 1927 г.
№ 22—4232—47
В Совет Народных Комиссаров РСФСР
Доклад об азартных играх: представляется на основании постановления М[алого]
СНК от 1/II—27 г.
прот. № 10, п. 15/с
Предоставление Наркомвнуделу права выдачи разрешений на открытие заведений
с азартными играми было дано постановлением СНК от 15/XII—25 г. К этому времени
указанные заведения существовали не только в губгородах, но во многих и уездных
городах, и городских поселениях с санкции местных исполнительных комитетов.
Возникали эти заведения в разное время, начиная с 1921 г. и даже в некоторых городах
с 1920 года. При наличии столь большого количества заведений. Народному Комисса¬
риату Внутренних Дел приходилось не выдавать разрешения на открытие, а выбирать,
что должно быть закрыто в первую очередь и что можно было и нужно было
санкционировать на дальнейшее, хотя бы и временное, существование. Вопрос
осложнялся еще и тем, что в практике Наркомвнудела почти не было ни одного случая,
когда бы ГИК 1 высказался против сохранения этих заведений. Все считали необходи¬
мым оставление заведений в том виде, как они существовали, и даже возбуждали
ходатайства об открытии вновь. Учитывая это, Наркомвнудел, воздерживаясь от
огульного закрытия, счел более правильным провести предварительно ряд основных
ограничений, которые предотвратили бы возможность наиболее вредных последствий.
Наиболее существенными из установленных являются следующие ограничения: 1.
Не выдаются совершенно разрешения на открытие игорных заведений в сельских
местностях и уездных городах. 2. Разрешения выдаются только благотворительным
организациям. 3. Заведения не могут открываться в рабочих районах и должны
быть изолированы от жилых, торговых помещений, театров и т. п. 4. Из буфетов,
открываемых при этих заведениях, не могут отпускаться спиртные напитки. 5. Эксп¬
луатация этих заведений может производиться только организацией, получившей
разрешение; никаких передач не допускается. 6. Разрешения выдаются лишь на игры
наименее азартные, преимущественно лото.
На основе этих ограничений по предложению Народного Комиссариата Внутрен¬
них дел местными административными отделами было закрыто значительное коли¬
чество игорных заведений, находившихся в уездных городах, эксплуатировавшихся
частными лицами и вообще не удовлетворявших в том или ином отношении
циркуляру НКВД. В настоящее время все заведения, функционирующие на основа¬
нии разрешений НКВД, находятся в ведении местных организаций Всерокомпома
и Деткомиссии 2 при Президиуме ВЦИК. Исключение составляют лишь клубы
в Москве и Ленинграде. В Москве клуб эксплуатируется Мосфинотделом, а в Ленин¬
граде — отделом народного образования.
Как видно из присылаемых в НКВД сводок, доход от этих заведений составляет
независимо от абсолютной суммы весьма значительную часть бюджета местных
организаций Всерокомпома и Деткомиссии. В частности, по Всерокомпому, несмот¬
ря на то, что некоторые губкомпомы совсем не производят игр, эта статья дохода
составляет 45% общей суммы (абсолютная цифра дохода от азартных игр по
сведениям Всерокомпома 1 миллион в год). К 1-му марта с. г. Наркомвнуделом
санкционировано существование игорных заведений в следующих городах:
Приведенная сводка требует следующих пояснений. Сведения даны не по всем
городам, в которых имеются заведения с азартными играми. Отсутствуют сведения
по Северному Кавказу и Дальнему Востоку. Северный Кавказ совершенно не
представил сведений, хотя заведения с азартными играми существуют там во
многих городах. Дальний Восток сообщил, что игорных заведений в крае нет. Но, по
имеющимся в НКВД сведениям, игорные заведения являются распространенным
явлением среди некоторых городов Дальнего Востока. Значительная часть цифр
относится к периоду до 1 октября 1926 г., то есть тому, когда существовали самые
разнообразные игры, впоследствии воспрещенные НКВД. В соответствии с этим
в настоящее время, когда такие игры, как шмен-де-фер 3, механический ипподром, не
разрешаются, сумма дохода по всей вероятности несколько понизилась.
139

№№
пп
Город
Кем -эксплуатируется
заведение
Сумма чистого
дохода в мес.
(приблизит.)
Примечание
(валовой)
1.
Архангельск
гдк
3.500 р.
2.
Астрахань
Г убкомпом
3.000
3.
Астрахань
ГДК
4.600
4.
■ Вологда
гдк
4.800
5.
Воронеж
Г убкомпом
5.000
6.
Вятка
Губкомпом и ГДК
3.000
7.
Калуга
гдк
2.000
8.
Курск
Губкомпом
3.500
9.
Н. Новгород
гдк
1.000
10.
Новгород
Г убкомпом
1.000
11.
Оренбург
гдк
2.000
(по свел. Дет. Ком.
10.000 р.)
12.
Орел
Губкомпом и ГДК
6.000
(валовой доход)
13.
Пенза
Губкомпом и ГДК
5.000
14.
Псков
ГДК
750
15.
Самара
гдк
сведений нет
16.
Самара
Губкомпом
сведений нет
17.
Саратов
гдк
6.000
18.
Смоленск
ГДК и Губкомпом
3.000
19.
Сталинград
гдк
10.000
20.
Тамбов
Г убкомпом
сведений нет
21.
Тула
Губкомпом и ГДК
7.000
22.
Ульяновск
гдк
2.700
23.
Ярославль
ДК и Губкомпом
3.000
24.
Ирбит
Окркомпом
1.200
25.
Ишим
Окркомпом
1.500
26.
Кунгур
Окркомпом
700
27.
Курган
совместно с Окрком-
помом и Окрдеткомом
6.000
28.
Пермь
совместно с Окрком-
помом и Окрдеткомом
2.500
29.
Свердловск
Облдетком
10.000
30.
Сарапуль
Окркомпом
7.000
31.
Тюмень
совместно с Окрком-
помом и ДК
6.000
32.
Челябинск
совместно с Окрком-
помом и ДК
4.000
33.
Шадринск
совместно с Окрком-
помом и ДК
1.000
34.
Красноярск
совместно с Окрком-
помом и ДК
5.000
35.
Омск
Окркомпом
6.000
36.
Иркутск
Окркомпом
7.000
37.
Новосибирск
Окрдетком
функционир. без раз¬
лото
2.500
решения НКВД ввиду
казино
8.000
отсутствия заключения
крайисполкома
38.
Томск
Окркомпом и
функционир. без раз¬
Окрдетком
2.000
решения НКВД вви¬
механ. ипподром
4.700
ду отсутствия заклю¬
чения окрисполкома
39.
Ленинград
4 клуба с разными
За 3 года клубы да¬
без разрешения
играми в ведении
ли чистого дохода
НКВД, нет заключе¬
Г убоно
около 8.500.000 р.
ния ГИКа
140

№№
пп
Город
Кем эксплуатируется
заведение
Сумма чистого
дохода в мес.
(приблизит.)
Примечание
(валовой)
40.
Москва
Клуб «Монако» в ве¬
дении Мосфинотдела
2.500.000 р. в год
без разрешения НКВД,
нет заключения ГИКа
При таком большом количестве игорных заведений провести в точности постано¬
вление СНК от 15/XII—25 г. о выдаче разрешений лишь в исключительных случаях
не представлялось возможным. Это означало бы закрытие почти всех заведений, так
как при выдаче разрешения одному губернскому городу в сущности не было
оснований для отказа и другим, находящимся приблизительно в равных условиях.
Едва ли было бы целесообразным закрытие и по целому ряду других соображений.
Закрытие само по себе не означает уничтожения азартных игр и связанных с ними
последствий. Существование этих заведений в течение нескольких лет очевидно
основывалось на довольно устойчивых потребностях некоторых групп населения,
которые искали бы выхода своей страсти в организации тайных притонов. Таким
образом, вместо уничтожения азартных игр получилось бы то, что они стали
проходить в нелегальных формах, без регламентации и надзора органов власти;
социальная вредность их в такой форме несомненно более губительна.
Нельзя игнорировать также и тот факт, что, как и указывалось, доход от этих
заведений составляет весьма значительную часть бюджета указанных местных
организаций. Закрытие означало бы почти полный срыв их работы. На это ссылают¬
ся, между прочим, и все губисполкомы, которые подчеркивают, что заменить этот
источник дохода другим абсолютно невозможно. В соответствии со всем изложен¬
ным НКВД предлагает вынести следующее постановление:
1.	Предложить НКВД провести в жизнь полностью по всей РСФСР установленную
им систему ограничений в отношении открытия и надзора за заведениями с азартны¬
ми играми. В соответствии с этим обязать край-, обл- и губисполкомы содействовать
НКВД в проведении им необходимых мероприятий. 2. Предоставить НКВД право
самостоятельно закрывать игорные заведения. 3. Предложить лениградскому ГИКу
сохранить лишь один из имеющихся в Ленинграде 4-х клубов, закрыв все остальные.
Народный комиссар внутренних дел	Белобородов
Врид. нач. центр, админ, управл. НКВД	Кацва
верно: Кокшаров
ЦГА С.-Петербурга, ф. 1000, оп. 86, д. 2, л. 12—15.
Отпечатано 2 экз. Оттиск № 2. Секретно.
В Малый Совнарком РСФСР
22/111—27 г.
№ 42 а/с
По вопросу об игорных клубах г. Ленинграда
на № 120/с от 16/111—27
Вследствие возбужденного Народным Комиссариатом Внутренних Дел вопроса
по поводу игорных клубов г. Ленинграда, Ленинградский губисполком сообщает,
что в г. Ленинграде имеется не 4, а 3 игорных клуба, которые находятся в ведении не
губернского отдела народного образования, а губкомиссии по улучшению жизни
детей (КУЖДа). Последняя из доходов, выручаемых клубами, формально перечис¬
ляет в местный бюджет ежегодно около 2.000.000 руб., за счет коих увеличивается
бюджет губоно по местным средствам сверх обычной доли, причем это увеличение
бюджета обращается на содержание детских домов. Губисполком считает необ¬
ходимым сохранить функционирование означенных игорных клубов до конца теку¬
щего бюджетного года.
Председатель губисполкома	Комаров
Секретарь	Кондратьев
ЦГА С.-Петербурга, ф. 1000, оп. 86, д. 2, л. 18.
141

3.
Кому:НКВД — т. Егорову
НКВД авт. респ.
автон. облает, предо. ГИКов
Дело № 120/с - /III—27 г.
Секретно.
Утверждено Зам. предс. СНК
РСФСР т. Смирновым 29/Ш- 27 г.
Пр. М. СНК № 6-е п. 33 от
24/I1I 27 I .
от
Выписка
из протокола № — заседания Совета Народных Комиссаров РСФСР
		192	г.
го
Слушали:
Доклад НКВД об азартных играх.
Во исполнение постановления СНК
РСФСР от 7/II—27 г. (пр. № 10, п. 15с).
(Вн. НКВД)
Дело № 120/с
Докладчики:
НКВД - т. Клокотин
Моссовет — - т. Николаев
Всерокомпом т. Савину
и Алфеевскому
Секретарь СНК РСФСР
ЦГА С.-Петербурга, ф. 1000, он. 86, л. 2, л. 20.
Постановили:
1) Доклад НКВД об азартных иг¬
рах - во исполнение постановления
СНК РСФСР от 7/11—27 года — при¬
нять к сведению.
2) Предложить НКВД РСФСР
и НКВД автономных республик принять
меры к установлению максимально
ограничительного порядка открытия
игорных заведений.
3) Предложить местным исполкомам
оказывать всемерное содействие НКВД
в его мероприятиях по надзору за игор¬
ными заведениями.
4) Предоставить НКВД РСФСР
и НКВД автономных республик по со¬
глашению с местными исполкомами за¬
крывать игорные учреждения.
М. Болдырев
Примечания
1. Губернский исполнительный комитет.
2. Всерокомпом - Всероссийский комитет помощи инвалидам войны, больным и раненым
красноармейцам и семьям лип, погибших на войне. Образован 22.XI 1.1924 гола. Де-
ткомиссия Комиссия по улучшению жизни детей. Образована 27.1.1921 г., упразднена
в 1938 году.
3. «Железная дорога» (фр.) железка, девятка, одна из азартных игр.
142

ИСТОРИКИ О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ
Воспоминания
А. А. Корнилов
В кабинете-музее академика В. И. Вернадского (Институт геохимии и аналитичес¬
кой химии РАН) на его рабочем столе среди книг, которые ученый просматривал
в последние дни своей жизни, имеется и такая: А. А. Корнилов «Семь месяцев среди
голодающих крестьян» (М. 1893) с дарственной надписью автора «Наташе и Влади¬
миру от брата и друга. Москва. 19/11.93». Многие годы в том же кабинете хранилась
и другая вещь, тоже связанная с именем «друга всей жизни» Адьки (так называли
Александра Александровича Корнилова близкие),— рукопись его «Воспоминаний».
Семейное предание Корниловых гласит, что объемистая папка с исписанными
листами хранилась внутри кресла, на котором сидел академик. Это спасло рукопись
при обыске.
Причин для волнения за судьбу воспоминаний Корнилова (1862—1925) имелось
достаточно: их автор -- известный историк, профессор Политехнического института
в Петербурге, где он читал лекции по истории России XIX в.— являлся одним из
основателей конституционно-демократической Партии народной свободы, секрета¬
рем ее ЦК и председателем ее Петроградского городского комитета.
В истории России последняя треть XIX и начало XX в. постоянно вызывают
пристальное к себе внимание читателей и бурные дискуссии в среде специалистов.
Отсюда — нарастающий интерес к свидетельствам непосредственных участников
событий того времени. Если в течение многих лет в СССР издавались преимущест¬
венно воспоминания деятелей революционного движения, то достаточно широкая
публикация мемуаров представителей «другой стороны» стала практически возмож¬
на только недавно. Достойное место в их ряду займут и воспоминания профессора
Корнилова. С научной стороной его творчества можно глубже ознакомиться в мо¬
нографии А. А. Левандовского В ней содержатся анализ основных трудов истори¬
ка, рассказ о вехах его жизни, библиография его работ и краткий обзор соответству¬
ющих архивных документов.
В целом для научного творчества Корнилова характерны три стержневые темы,
вокруг которых сосредоточивались его интересы: крестьянская реформа 1861 г.,
общественная мысль России XIX в. (прежде всего по материалам семьи Бакуниных)
и исследование XIX столетия в целом как особой стадии исторического процесса
в России. Выбор тематики был не случаен. Он отражал попытку Корнилова как
общественного и политического деятеля найти ответы на острые, животрепещущие
вопросы современной ему эпохи через осмысление недавно пройденного Россией
пути. Эта связь между научной и общественной деятельностью была у Корнилова не
прямолинейной. Их взаимовлияние основывалось на мировоззрении Корнилова как
историка и гражданина, на ощущении им не прерывающейся духовной преемствен¬
ности поколений российской интеллигенции, на потребности и способности осво¬
143

ения исторического опыта страны. Такой подход позволил ему одним из первых
в его время поставить вопрос об исторической обусловленности реформы 1861 г.,
через которую лежала дорога «к полному торжеству принципов свободы и граж¬
данской равноправности».
Многие страницы «Курса истории России XIX в.» Корнилова (чч. 1—3. М.
1912—1915) посвящены анализу экономических и социально-политических факторов
развития Российского государства. В сочетании со значительным новым материа¬
лом, введенным в главы об аграрном и общественном движении, это предоп¬
ределило весомость данного труда. В серии «Великие реформы 60-х гг. в их
прошлом и настоящем» увидела свет его монография «Крестьянская реформа»
(СПб. 1905), и тогда же были опубликованы «Очерки по истории общественного
движения и крестьянского дела в России» (СПб. 1905). Им предшествовала «Судьба
крестьянской реформы в Царстве Польском («Русская мысль», 1894, кн. 2—3).
Наконец, немалый интерес представляют его книги «Общественное движение при
Александре II (1855—1881). Исторические очерки» (М. 1909), «Молодые годы Миха¬
ила Бакунина. Из истории русского романтизма» (М. 1915) и «Годы странствий
Михаила Бакунина» (M.-J1. 1925). Всем им присущи легкость слога и четкая система¬
тизация материала.
«Воспоминания» Корнилова сочетают в себе черты мемуарной прозы и ис¬
торического исследования-автопортрета. В отличие от большинства уже известных
крупных мемуарных трудов русских либералов, включая написанные и изданные
в эмиграции П. Н. Милюковым, И. И. Петрункевичем, Н. И. Астровым, В. А. Мак-
лаковым и другими, воспоминания Корнилова вводятся в научный оборот по
рукописи, сохранившейся в Архиве Российской Академии наук, так что читатель
увидит их впервые. Выделяются они и временем написания: работа над ними
в целом была начата летом 1917 г. и длилась до 1921 года. Отдельные фрагменты
воспоминаний о лицах этого круга публиковались и ранее. Наиболее значительный
из них «Воспоминания о юности Федора Федоровича Ольденбурга» («Русская
мысль», 1916, № 8). К 1921 г. из видных русских либералов только Д. Н. Шипов
успел написать и опубликовать «Воспоминания и думы о пережитом» (М. 1918),
причем эту книгу Корнилов в силу своей болезни и оторванности от центральных
городов вряд ли мог увидеть.
Таким образом, Корнилов писал без оглядки на предшественников и вне
полемики с ними, столь характерных для позднейшей эмигрантской мемуаристики.
В меньшей степени, чем других авторов, беспокоили его и цензурные проблемы,
весьма мешавшие мемуаристам и в досоветское, и в советское время. И все же
многого Корнилов не договаривает: это касается его роли в Союзе Освобождения
и в журнале «Освобождение», в истории кадетской партии и пр. Однако его
умолчания не столь красноречивы, как, например, в недавно опубликованных вос¬
поминаниях почетного академика Н. И. Кареева («Прожитое и пережитое». JI.
1990). Наконец, тот факт, что в 1917—1921 гг. Корнилов был оторван от активной
общественной жизни, сыграл по-своему положительную роль для большей объект¬
ивности воспоминаний, поскольку политическая злоба дня не влияла на них слиш¬
ком непосредственно.
Биография Корнилова, прожившего неординарную жизнь, неоднократно меня¬
вшего место пребывания и характер деятельности, определила обилие и разнооб¬
разие информативной части воспоминаний. Вместе с автором читатель может
побывать в Петербурге и Сибири, Царстве Польском и Саратове, увидит Корнилова
в роли чиновника, журналиста, партийного деятеля, преподавателя и ученого. Обо
всем этом он рассказывает обстоятельно, интересно и с тем особым пониманием
роли мемуаров как источника, которое свойственно профессионалам. Порой ис¬
торик даже вытесняет в Корнилове мемуариста. Но не станем упрекать его за это.
Ведь в 1917 г. многие из сообщаемых им фактов оказались совершенно новыми для
тогдашнего читателя. Вообще многое в его воспоминаниях уникально и вряд ли
может быть продублировано другими источниками, и в первую очередь сцены
провинциальной жизни, всегда отражавшейся в мемуаристике слабее столичной.
Характерная черта этих воспоминаний — большое место, уделенное личной
жизни, бытовым подробностям, тем сугубо житейским обстоятельствам, в которых
формировался и развивался русский либерализм. Читатель заметит, сколь огром¬
ную роль играли при этом личные взаимоотношения, родственные и дружеские
144

связи, устанавливавшиеся порой еще в гимназии, не говоря уже об университете.
Если добавить к ним связи научно-литературные, то получается достаточно
полное представление о мире столичной либерально-интеллектуальной элиты
как о своеобразной социальной системе, функционировавшей порою по своим
внутренним законам.
То, что Корнилов подробно останавливается на описании гражданского обще¬
ства той поры, является как раз достоинством его мемуаров. Наряду с людьми
известными или даже легендарными перед читателем проходит ряд людей второго
уровня, интересных не только историкам, но и просто любителям былого. Именно
такие люди часто не попадали на страницы мемуаров. Конечно, в первую очередь
тут интересны сведения о такой замечательной социальной прослойке, как русская
либеральная интеллигенция, которую ждала впоследствии трагическая участь.
Основная часть «Воспоминаний» была написана в Кисловодске. Уехав туда на
лечение, автор оказался заложником гражданской войны. «Кисловодск встречает
подходящие поезда,— вспоминала о том времени писательница Н. А. Тэффи,—
идиллической картиной: зеленые холмы, мирно пасущиеся стада и на фоне алого
вечернего неба — тонко вычерченная черная качель с обрывком веревки. Это —
виселица» 2. Эти впечатления от событий 1918 г. отражали повседневные реальности
города, власть в котором неоднократно переходила из рук в руки. «Мы ведем такую
жизнь,— записывала в дневнике дочь Корнилова,— какую никогда не вели. Мы
живем в одной комнате, правда, порядочной и теплой, но сырой. Все углы заплес¬
невели» 3.
Оторванный от родных и близких, ученый испытывал материальные и бытовые
трудности, преодолевать которые ему помогали друзья и коллеги по партии.
«Долг[оруков] видел его в январе,— отмечал в своем дневнике В. И. Вернадский
в сентябре 1919 гг.,— он очень сильно поддался» 4. Спустя несколько дней Вернадс¬
кий записывает: «Очень тяжелые сведения об Аде. У него удар... Очень тяжело ему
приходилось — в связи с голоданием... Поддерживал ЦК, много Долг[оруков].
Опека была после отъезда Долг[орукова] — Мандельштам. Он, кажется, ничего не
сделал. Я взял на себя посредничество с ЦК. Надо взять на нас Адю» 5. Сын
академика Вернадского Георгий, в будущем видный историк, с которым Корнилов
был близок и профессионально, и по-человечески, особенно многое сделал тогда для
него. «Меня ужасно беспокоит твое материальное положение,— писал он Кор¬
нилову в феврале 1919 г. из Симферополя,— ...получаю так мало здесь, что еле
существуем (из Перми я тебе посылал два раза не по оч[ень] многу, но вряд ли
дошли). Через Вл. Андр. Обол[енского] я просил устроить тебе помощь из об¬
щественных] средств, это взяла на себя С. Вл. Пан[ина]» 6.
На протяжении 1918 — первой половины 1921 г. только помощь друзей обес¬
печила выживание Корниловых в Кисловодске. Главным содержанием жизни уче¬
ного в то время, поддерживавшим и придававшим смысл его существованию, стала
работа над мемуарами. «От Ади имел письмо,— сообщал В. И. Вернадский род¬
ственникам.— Он оправился после удара и даже сам пишет. Но я видел лечившего
его доктора, который считает его положение безнадежным. Он работал — писал
воспоминания — довел их до 1916 года» 7.
Книга воспоминаний была закончена преимущественно в Кисловодске. Отрыв¬
ки из нее Корнилов читал бывавшим у него коллегам. А после возвращения
в Петроград летом 1921 г. главные усилия он сосредоточил на попытках публикации
своих записок 8. Его семья бедствовала, тяжело болела дочь. В ходатайстве о пенсии
жена Корнилова писала о нищенских условиях существования семьи 9. Попытки
друзей перевести Корнилова из 3-го в 4-й (согласно классификации Центральной
комиссии по улучшению быта ученых) разряд, чтобы как-то улучшить его мате¬
риальное положение, ни к чему не привели 10. Постепенно Александр Александ¬
рович, в поисках забвения для души, все чаще обращался к религии и к чтению
религиозных сочинений ".
В попытках издания «Воспоминаний» Корнилов ориентировался на акционер¬
ное издательство «Огни», выпускавшее под редакцией П. Е. Щеголева «Библиотеку
мемуаров», и в январе 1922 г. сообщал Д. И. Шаховскому, что «Огни» хотят
напечатать главы до 1901 г., но сначала их должны прочитать Б. JI. Модзалевский
и А. А. Сивере 12.В том же году издательство закрылось, хотя Щеголев не отказался
от идеи опубликовать мемуары Корнилова и. в 1923 г.: «Взял записи.., чтобы
145

решить, можно ли их печатать» IJ. Наконец, 28 мая 1925 г. в одном из писем
сообщалось, что «Щеголев согласился печатать рукопись без изменений и вообще
был очень мил и любезен» |4. Но было уже поздно: 26 апреля 1925 г. Корнилов
скончался.
«Это был самоотверженный работник общег о дела, охотно несший невидимую,
но громадную организационную работу и всего менее стремившийся выдвигаться
на авансцену, всего более далекий от суетного личного честолюбия»,— писал
в некрологе товарищ Корнилова по партии и научной деятельности проф.
A. А. Кизеветтер чья статья о научном творчестве Корнилова |6, а также крохот¬
ная заметка о кончине ученого в милюковских «Последних новостях» от 20 мая 1925
г. появились в Париже. На родине смерть Корнилова прошла слабозамеченной.
Большинство прежних его друзей умерли или находились в эмиграции, а новой,
советской интеллигенции его имя мало о чем говорило.
«Воспоминания» Корнилова публикуются по рукописи, хранящейся в фонде
B. И. Вернадского (Архив РАН, ф. 518, оп. 5, д. 68). Другой, машинописный их
экземпляр в течение многих лет находился у дочери Корнилова Натальи Александ¬
ровны, проживавшей в Петрограде Ленинграде. Незадолго до своей кончины
в апреле 1990 г. она передала ряд семейных документов научному сотруднику
Архива РАН М. Ю. Сорокиной |7.
В сентябре 1930 г. В. И. Вернадский посылал вдове Корнилова бумагу для
четырех копий мемуаров Корнилова. Зимой 1938 г. велась переписка этих мемуаров.
Машинописный их фрагмент касательно событий до 1883 г. сохранился в личном
фонде Корнилова в Государственном архиве Российской федерации (ГАРФ). Срав¬
нение двух целостных текстов «Воспоминаний» показало, что они практически
идентичны. Вероятно, последующие машинописные их копии были сделаны с руко¬
писи, хранившейся у Вернадских. После того, как в прежней квартире Корнилова
в Ленинграде органами НКВД был произведен в середине 30-х годов обыск,
практически все бумаги были изъяты и переданы в историческую часть архива
НКВД, поступившего в начале 60-х годов в ЦГАОР СССР (ныне ГАРФ).
Оригинал «Воспоминаний», каковым является экземпляр из Архива РАН, пред¬
ставляет собой текст, написанный рукой второй жены Корнилова, Екатерины Ан-
типовны. Это позволяет предполагать, что он был записан женой ученого под его
диктовку либо переписан ею с неизвестного нам автографа. Судя по всему, первое
ближе к истине, так как правая рука Корнилова после перенесенных им инсультов
утратила нормальную подвижность. О том же свидетельствуют дважды повторен¬
ная запись в дневнике В. И. Вернадского за 1919 г.: «Корнилов пишет воспоминания
(диктует)» и правка рукописи с рядом авторских вставок простым и чернильным
карандашом, преимущественно на полях или частично по тексту, графика которых
несет отпечатки болезни автора. Характер правки свидетельствует о том, что она
вносилась в переписанный текст неоднократно, но не имела принципиального
характера: несмотря на желание Корнилова издать «Воспоминания» хотя бы частич¬
но, изменения текста касались лишь уточнений или дополнений изложенного, но
отнюдь не перемены акцентов либо трактовки событий.
Приносим глубокую благодарность А. В. Корниловой, Н. А. Охотиной
и 3. И. Смирновой за оказанную ими помощь при подготовке текста к публикации.
В целом этот текст составляет около 27 печ. листов. В журнале печатаются некото¬
рые фрагменты. Предполагается, что в дальнейшем ТОО «Редакция журнала «Воп¬
росы истории» опубликует весь текст отдельной книгой.
Вступительная статья написана А. Д. СТЕПАНСКИМ. Редакция выражает
признательность руководству Архива Российской Академии наук за любезно пред¬
оставленную рукопись воспоминаний А. А. Корнилова.
Примечания
1.	ЛЕВАНДОВСЖИЙ А. А. Из истории кризиса русской буржуазно-либеральной историог¬
рафии: А. А. Корнилов. М. 1982.
Степанский Александр Давыдович — доктор исторических наук, профессор Российского госу¬
дарственного гуманитарного университета.
146

2. ТЭФФИ Н. А. Житье-бытье. Рассказы. Воспоминания. М. 1991, с. 414.
3. ГАРФ, ф. 5102, on. 1, д. 1209, л. 7 об.
4. Архив Российской АН (АРАН), ф. 518, оп. 2, д. 10, л, 14.
5.	Там же, л. 32 -33 об.
6.	ГАРФ, ф. 5102, on. 1,	д. 467, л. 26.
7.	ЦГИА г. Москвы, ф.	2049, оп. 2,	д. 455,	л.	10.
8.	Ныне опубликованы	сибирские	главы	«Воспоминаний» (Минувшее: исторический аль¬
манах. Вып. 11. Париж. 1991, с. 9—118).
9. ГАРФ, ф.' 5102, on. 1, д. 143, л. 1 I об.
10.	Там же, ф. 4737, on. 1, д. 1, л. 83.
И. Санкт-Петербургское отделение АРАН, ф. 726, оп. 2, д. 335, л. 364—364 об.
12. Там же, л. 364 об.
13. ГАРФ, ф. 5102, on. 1, д. 1161, л. 46 об.
14. Там же, д. 1134, л. 1.
15. КИЗЕВЕТТЕР А. А. Александр Александрович Корнилов.- Голос минувшего на чужой
стороне, Париж, 1926, кн. 4, с. 236.
16. Современные записки, Париж, 1926, т. 27.
17. Ныне находятся в АРАН, разряд IV.
По происхождению своему я принадлежу к роду дворян Корниловых, записанному
в VI-ую родословную книгу Тверской губернии. Первый известный по писцовым
книгам представитель этого рода, Ждан Корнилов, был впервые наделен поместья¬
ми в 7106 (1598) г. в Торопецком, Холмском и Псковском уездах. Из ближайших его
потомков никто, однако, ничем замечательным не отличался. Лишь в XIX в. род
дворян Корниловых стал давать более заметных представителей на поприще воен¬
ной и административной службы...
Глава 12
В апреле 1887 г. и мне вышло место комиссара по крестьянским делам Конского
уезда Радомской губернии, и таким образом мне снова предстояло разлучиться
с моими друзьями. На этот раз расставаться было не так больно, ибо не я один,
а все мы разлетались более или менее в разные стороны — разлетались при том,
чтобы начать свободно избранную каждым из нас свою жизненную деятельность.
Прослужив семь месяцев в земском отделе и употребив это время главным
образом на изучение законодательства, которым регулировалось крестьянское дело
в Царстве Польском, и на ознакомление с применением его на практике в виде
целого ряда решенных уже дел, заключавшихся в архивах земского отдела, я чув¬
ствовал себя достаточно приготовленным теоретически к своему новому делу.
Конечно, мне не доставало для самостоятельного управления крестьянским делом
в целом уезде жизненного опыта, но это не пугало меня. Мне казалось, что не Боги
горшки обжигают, и я знал уже несколько примеров удачного назначения комис¬
саров в таком же раннем возрасте, в каком бы в то время я сам. Мне же шел в то
время двадцать пятый год. По наружности, впрочем, я выглядел гораздо моложе.
Помню даже один случай, повергший меня в то время в немалое смущение, когда
пришедшие ко мне по делу крестьяне приняли меня за комиссарского сына и долго
не хотели верить, что имеют дело с самим комиссаром.
В один из первых дней моего приезда в г. Конск и водворения моего в квартире
прежнего комиссара, моего предместника, пришли ко мне с каким-то делом крестья¬
не, и когда я вышел к ним, то они обратились ко мне с обычным возгласом:
«Пржислись мы до вельможнего комиссажа». И на мой вопрос, в чем состоит их
дело, они отвечали опять: «Пржислись мы до вельможного комиссажа». И когда
я заявил им на плохом польском языке: «Я комиссар, в чем ваше дело?», то они,
с недоумением переглянувшись друг с другом, вновь заявили: «Але мы до ясне
комиссажа, до паньскего ойца». Только тогда я понял, что просители, очевидно,
смущенные моим моложавым видом, принимают меня за комиссарского сына,
147

и мне стоило некоторых усилий уверить их, что я не комиссарский сын, а сам
подлинный комиссар.
Между тем дело мое оказалось весьма серьезным. Уезд мне достался большой
и трудный по сложности отношений, существовавших в нем между крестьянами
и помещиками, благодаря обилию в нем горных заводов и состоящих при них лесов,
обремененных крестьянскими сервитутами. Кроме тою, уезд этот был запущенный
в отношении крестьянского дела и даже хуже, чем запущенный, ибо предместник
мой, управлявший делом в течение 14 лет, был человек не только неспособный, но,
можно сказать, на редкость глупый и пьяный к тому же. Он был отставной уланский
офицер, пожалуй, честный, в узком смысле, и взяток с помещиков не бравший, но
благодаря его глупости и несчастной склонности к вину, при весьма слабой голове,
он был настоящей игрушкой в руках местных панов и посмешищем в глазах всей
уездной администрации. Мне предстояло, таким образом, не только поддержать, но
и поднять уроненный авторитет занимаемой мною должности. Об этом я знал еще
в Петербурге от самого И. М. Лазаревского, который не скрывал от меня трудности
моего положения и, покачивая головой, говорил: «Ну, да вы человек молодой, сил
у вас много, авось справитесь!».
Отец мой очень был доволен моим назначением; оно удовлетворяло его често¬
любие, ибо назначение это, в моем возрасте, было во всех отношениях почетно
и свидетельствовало о полном доверии ко мне моего начальства.
Осенью 1886 г. был выпущен в мичмана и браг мой Коля, и отец мой,
с гордостью поглядывая на нас обоих, говорил тогда, чго теперь он может умереть
спокойно, так как оба сына его пристроены именно так, как он хотел. Не желая его
расстраивать, я помалкивал, но сам про себя далеко не был уверен в прочности
моего «устройства»: хотя полученное мною назначение и меня в тот момент
удовлетворяло вполне, но я смотрел на него вовсе не так, как мой отец, который
видел в этом первый и притом довольно блестящий этап будущей чиновничьей
карьеры. Из комиссаров по крестьянским делам можно было быть назначенным
и в непременные члены губернского присутствия, и в вице-губернаторы, а там
и в губернаторы. Ни о чем подобном я в то время не думал.
Я думал, что буду служить в этой должности, пока служится и пока высшее
начальство не будет мне препятствовать исполнять мою службу так, как я ее
понимаю. В случае же несогласий с начальством, весьма возможных, я полагал, что
нужно иметь всегда готовое прошение об отставке. Кроме того, меня смущало и то
обстоятельство, что деятельность моя должна была происходить не в России,
а в чуждой для меня стране, Польше. С этими сомнениям в душе отправился
я в конце апреля 1887 г. из Варшавы к месту моего назначения, в город Конек
Радомской губернии. Одной из светлых сторон моего положения являлось для меня
то обстоятельство, что город Конек находится на железной дороге, всего в 6 часах
езды от Варшавы. Положение же комиссара по крестьянским делам было настолько
независимо, что я мог всегда, не испрашивая ни у кого отпуска, отлучаться на
несколько дней в Варшаву.
Крестьянские учреждения Царства Польского были образованы по плану Нико¬
лая Алексеевича Милютина еще в 1864 г. для введения в действие указов 19 февраля
1864 г. о поземельном и общественном устройстве местных крестьян. Поземельное
устройство сводилось к передаче и укреплению за крестьянами всей той помещичьей
земли, которая находилась в момент издания указов фактически в руках крестьян.
Что касается общественного устройства крестьян, то указом 2-м 19 февраля вводи¬
лось общественное сельское и всесословное гминное самоуправление, и в этом
отношении на крестьянские учреждения возлагалась лишь обязанность надзора за
правильным ходом самоуправления, причем должностные лица сельского и тмин¬
ного управления солтысы и войты — подчинены были не прямо крестьянским
учреждениям, а уездной полиции в лице уездного начальника, который мог их
и штрафовать в известной мере.
Таким образом, крестьянские учреждения в Царстве Польском, как и мировые
посредники в России, являлись по идее своей учреждениями временными, все
назначение которых сводилось к осуществлению крестьянской реформы. Осуще¬
ствление это, и в особенности поземельное устройство крестьян, затянулось, однако,
на многие годы. Крестьянским учреждениям предстояло в этом отношении не
только укрепить в собственность крестьян известные земли, но и обмежевать
148

их, и разрешить при этом тысячи мелких и крупных граничных споров, как между
крестьянами и помещиками, так и между самими крестьянами внутри отведенных
им угодий, ибо хотя земли отводились в общей окружной меже каждому сельскому
обществу, но так как все крестьяне этого общества владели своими землями
подворно, то предстояло и отграничить каждому домохозяину его подворный
участок, нередко, конечно, расположенный чересполосно и состоявший из многих
клочков земли. Кроме того, крестьянам по указу были предоставлены ранее сущест¬
вовавшие у них сервитутные права, т. е. права на получение в том или ином виде
топлива из помещичьего леса и строевых деревьев на починку усадеб, а также права
пасти свой скот в помещичьем лесу, а иногда и на лугах, по снятии с них сена, или
в полях, после уборки урожая, и права собирать в помещичьем лесу мох и иглы
хвойных древесных пород для подстилки скоту.
Объем сервитутных прав и порядок пользования ими также предстояло опреде¬
лить крестьянским учреждениям, применяясь в каждом данном случае к обычаю,
существовавшему в момент издания указов. Согласно 1-му указу 19 февраля и по¬
становлениям Учредительного комитета, изданным позднее в его развитие, до¬
зволялось по добровольному соглашению крестьян с помещиками заменять эти
сервитутные права отводом крестьянам в собственность соответствующих лесных
и земельных участков. Такие же добровольные сделки с утверждения крестьянских
учреждений могли заключаться между крестьянами и помещиками и для раздела
общих пастбищ, а равно и для обмена земель с целью уничтожения чересполос-
ности. Все эти действия уже сами по себе требовали довольно значительного
количества времени, и это обстоятельство затянуло самое дело введения реформы,
особенно ввиду недостатка межевых средств, которыми располагало правительство.
С течением же времени возложен был на крестьянские учреждения Учредитель¬
ным комитетом также и разбор всех вновь возникающих земельных споров, а равно
и споров о нарушении и превышении сервитутных прав. Надзор за ходом сельского
и тминного самоуправления также осложнился впоследствии возложенною на ко¬
миссаров обязанностью периодической ревизии всего делопроизводства гминных
управлений, что особенно осложнилось с повсеместным введением ссудосберега¬
тельных касс. Сверх этих прямых обязанностей крестьянских учреждений, на комис¬
сара по крестьянским делам возложен был еще ряд побочных обязанностей как на
члена различных уездных присутствий, из которых более других доставляло хлопот
присутствие по воинской повинности.
По приезде в г. Конск, сделав необходимые официальные визиты местному
уездному начальнику, его помощнику по административной части, начальнику
земской стражи, местному мировому и тминному судьям, судебному следователю,
казначею и бургомистру города, я отправился в сопровождении своего письмоводи¬
теля в объезд всех 18 тминных управлений уезда, причем попутно знакомился
и с местными крестьянами. При комиссаре по крестьянским делам по штату
полагался особый письмоводитель, который мог быть или штатным чиновником
(VIII класса) или по вольному найму, а также особый землемер.
Письмоводителя я застал довольно приличного с виду, скромного и держа¬
вшего себя с достоинством, чиновника средних лет Ивана Мартыновича Долинс-
кого, который при прежнем комиссаре играл большую роль, так как комиссар
никогда не писал своей рукой ни единой строчки, и поэтому все протоколы и поста¬
новления комиссара сочинялись и составлялись им, Долинским, и от него же,
конечно, в значительной мере зависело назначение и движение дел. Даже и кан¬
целярия комиссара помещалась в его квартире. Когда я на первых порах объявил
ему, что от всех этих обязанностей я его освобожу, так как все это предполагаю
делать сам, и что на нем останется лишь переписка копий для выдачи просителям да
ведение входящего и исходящего журналов и писание ответов по неважным делам
каждый раз по моему указанию, то несмотря на то, что я тут же заявил ему, что
жалованье буду платить ему в прежнем размере (по 50 руб. в месяц), Долинский,
по-видимому, вовсе не остался доволен таким облегчением своих обязанностей.
Состоявший при мне землемер, Михаил Трофимович Антонов, человек весьма
благообразный, с простым русским лицом и с богатырской внешностью, сразу
произвел на меня очень хорошее впечатление, и мы с ним вскоре близко сошлись. Он
происходил сам из крестьянских детей, кончил курс в Псковском землемерном
училище и был человеком вполне развитым, воспитавшимся, как вскоре я имел
149

случай заметить, главным образом на «Отечественных записках» редакции Сал¬
тыкова, Елисеева и Михайловского.
Первое же знакомство мое с порядками гминных управлений и с обычаями
и обращением польских крестьян привело меня в немалое изумление. В одной из
первых гмин, куда я приехал и где мне предстояло переночевать за дальностью
расстояния от города, я был встречен гминным писарем Таневским, весьма бойким
и вертлявым человеком, содержавшим все делопроизводство тминного управления
в образцовом порядке. Оказалось, что он состоит в этой гмине писарем уже
двадцатый год; что само гминное управление помещалось в собственном его доме,
где и сам он занимал небольшую, но весьма благоустроенную квартирку, с семьей,
состоявшей из «пани писаржевой» и двух дочерей, паненок весьма бойких и даже
разбитных.
В этой квартире и мне была приготовлена постель, а когда я наутро проснулся,
то мне принес умываться какой-то молодой мужик, который, подойдя к ручке пана
Таневского, вознамерился было поцеловать также и мне руку, и когда я свою
отдернул, то был этим очень озадачен. Но еще более был озадачен я, когда узнал
минуту спустя, что мужик этот не кто иной, как сам местный войт гмины. Я не
скрыл своего удивления и возмущения тем фактом, что войт гмины, т. е. начальник
всей гмины, целует руку тминному писарю, но Таневский. оставшись наедине со
мною, поспешил мне объяснить, что этот войт «так себе» — темный неграмотный
мужик, так почему же ему и не поцеловать руки у вельможного пана комиссажа
и даже у пана писаржа, которого сам войт также величал «вельможным паном».
И Таневский был немало удивлен, когда я сказал ему, что нахожу подобные порядки
недопустимыми и что, не давая сам целовать своей руки крестьянам, я попрошу
и господ писарей придерживаться того же обычая, и что в особенности я не могу
терпеть, чтобы войт гмины публично целовал у него, Таневского, руку, т. к. это не
может не знаменовать полной подчиненности ему войта, тогда как, по значению их
должностей, он, писарь, должен быть всецело подчинен войту.
Войт гмины соответствует нашему волостному старшине, но положение его,
казалось бы, должно было быть выше и независимее уже от одного того, что гмина
в Польше всесословная и, следовательно, в войты может быть избран не только
крестьянин, но и помещик, и вообще всякое лицо, владеющее в пределах гмины
участком земли не менее 6 моргов (3-х десятин).
Вскоре я убедился, однако, что подавляющее большинство войтов избиралось
из крестьян, а так как среди крестьян Радомской губернии было грамотных в то
время менее 7%, то и большая часть войтов гмин были неграмотные крестьяне.
Писаря же в качестве грамотеев, весьма часто шляхетского происхождения, велича¬
лись над ними, давали им целовать свою руку и относились к ним, как к обыкновен¬
ному крестьянству, которое было с их точки зрения попросту «быдлом». Принижен¬
ность польских крестьян, по крайней мере в Радомской губернии, в то время была
поразительна. Привычка их к низкопоклонству и целованию рук, ног и краев платья
была прямо невероятна. Вскоре я испытал это на самом себе.
В один из первых дней моего пребывания в Конском уезде назначил я разбор
спора о границе между двумя смежными селениями. Спорная граница проходила
по живому урочищу, по какой-то маленькой речке, которая чуть не ежегодно
меняла свое течение. Я выехал на самое место спора, вызвав туда же и обе
стороны, которые прибыли на место со своими свидетелями. Требовалось уста¬
новить границу так, как она была в 1864 г. в момент издания указа. Но ввиду
указанных свойств речки это было невозможно. И мне скоро пришлось перевернуть
вопрос и, установив границу, как она была в настоящее время, предоставить
доказывать недовольной стороне, что граница раньше была иная, а затем, уста¬
новив эту иную границу, предоставить другой стороне доказывать, что она
шла иначе в 1864 году. Но так как это невозможно было доказать, то и пришлось
признать правильною вторую границу.
В сущности говоря, весь этот спор не стоил выеденного яйца. Но, Боже
мой! С каким азартом выскакивали вперед представители и в особенности пред¬
ставительницы обеих сторон, причем каждый и каждая из них, прежде чем начать
свою речь, бросались к моей бричке и норовили поцеловать меня в руку, в коленку
или в носок сапога. Я же, старательно убирая ноги и руки, всячески протестовал
против этих глупых приемов, но не прежде мог водворить порядок и настоять
150

на своем запрещении целовать меня, как пригрозив им наложением штрафа
за нарушение тишины и порядка во время разбора дела. Помню, что этот
первый разбор дела, длившийся не менее 3—4-х часов, произвел на меня довольно
отталкивающее впечатление.
Впоследствии я продолжал упорную борьбу с этим низкопоклонством не¬
счастных крестьян и нескоро мог достигнуть хотя бы видимого успеха. Уже
на четвертом году моего комиссарствования я имел случай убедиться однажды,
что и тот успех, которого я достиг в этом случае, был именно только видимый
успех. Однажды, сидя в своем кабинете, я услышал сквозь неплотно притворенную
дверь следующий разговор, происходивший в соседней с кабинетом комнате,
которая служила канцелярией, разговор, происходивший между двумя или не¬
сколькими ожидавшими меня просителями-крестьянами. Сперва один из них по¬
ниженным голосом поучал какую-то бабу, что когда комиссар появится, то
не следует бросаться ему в ноги, ни целовать ему руки, потому что он крепко
этого не любит! Затем другой крестьянин, обращаясь, по-видимому, к первому,
спросил: «И почему это пан комиссар не любит дать поцеловать себе руку
или коленку?» На что первый весьма убежденно ответил: «Понятно, потому
что он такой гордый человек, что не желает, чтобы до него всякий дотрагивался».
Я не выдержал и, выйдя к разговаривавшим так между собой крестьянам, по¬
пытался им в сотый раз объяснить основы моего поведения и заставить понять
их, что я поступаю так потому, что мне неприятно видеть унижение каждого
человека. Я заметил, однако, что и в этот раз просители, смущенные тем,
что я слышал их разговор и затем усиленно мне поддакивающие, едва ли
уразумели истинную основу моего поведения и едва ли поверили моим словам.
Желая восстановить уроненный моим предшественником престиж комиссарс¬
кой должности, в особенности в глазах крестьян, я принял за правило никогда
не пользоваться во время разбора спорных дел между крестьянами и помещиками,
вообще в разъездах по уезду, гостеприимством помещиков и строго выдержал
это решение во все пять лет моего пребывания в Конском уезде. Выдержать
это решение было не очень легко в двух отношениях: во-первых, я обрекал
себя таким образом или на сухоедение или на закусывание в скверных еврейских
корчмах, а во-вторых, помещики, от гостеприимства которых я отказывался,
плохо верили даваемым мной объяснениям, особенно на первых порах, и так
же, как и крестьяне в указанном выше случае, по-своему перетолковывали скрытые
основы моего поведения. Они объясняли мое нежелание отведать их хлеба-соли
антипатией моей к полякам и нежеланием с ними якшаться. Лишь спустя некоторое
время наиболее развитые и беспристрастные из них, видя, что я охотно говорю
с ними по-польски и отнюдь не требую с их стороны знания русского языка,
поняли, наконец, что видят перед собой отнюдь не русификатора и не ненавистника
поляков. С некоторыми из них мне случалось потом разговаривать довольно
много во время совместного с ними объезда обширных помещичьих лесов, об¬
ремененных крестьянскими сервитутами, в целях проверки представлявшихся ими
на мое заключение лесохозяйственных планов.
После откровенного разговора с некоторыми из них случалось, что они, нако¬
нец, начинали правильно понимать мои взгляды и намерения. Но все же я должен
сказать, что ни одному из них намерения мои не нравились. И ни один из них не мог
одобрить моих народнических или, как они выражались, «хлопоманских» взглядов.
Единственный поляк, с которым я несколько сошелся в бытность мою в Конском
уезде и со стороны которого заслужил себе искреннее доверие, был гминный судья
по назначению от правительства, некто Лев Венедиктович Лясота, да и тот был
собственно литвин. Судьи по назначению от правительства бывали в тех участках,
где не было своих кандидатов, желательных местному населению и в то же время
удовлетворявших означенным в законе условиям выбора в судьи. Лясота охотно
брал книги из моей библиотеки и охотно вел со мной разговоры на разные
отвлеченные темы.
Из числа русских чиновников в Конске я скоро сошелся с мировым судьей
Константином Матвеевичем Смирновым, уроженцем Казанской губернии, окончи¬
вшим и курс в Казанском университете. Он был человек семейный, и простая
и милая жена его, так же как и он, рада была встретить во мне русского интел¬
лигентного человека. Однако и со Смирновым особенно близко я сойтись не мог,
151

так как он, живя тринадцатый год в провинции, все же приобрел все основные
свойства провинциального чиновника и одним из необходимейших способов пре¬
провождения времени считал игру в винт. Я же, хоть и хорошо играл в винт со
времен еще старших классов гимназии, решил на первых порах не показывать виду,
что умею играть в карты, опасаясь, и не без основания, что если только я проявлю
свои способности на этом поприще, то уже трудно мне будет отбояриваться от
постоянных приглашений на карточные вечера. Времени у меня от усиленных
занятий прямым своим делом свободного оставаться много не могло, и мне не
хотелось его попусту растрачивать.
Гораздо ближе я сошелся с двумя молодыми военными врачами Витебского
пехотного полка, штаб которого расположен был в Конске. С ними и с Антоновым
(вышеупомянутым моим землемером) мы часто собирались у меня и вели длинные
беседы на политические, социальные и этические темы. Основой для нашего сближе¬
ния и в этом случае послужили книги моей библиотеки, не совсем обычной для
маленького провинциального города и в которой притом имелось довольно много
книжных новинок, цензурой в то время не дозволенных...
Глава 15
/
Деятельность моя в виде службы по крестьянским делам в Царстве Польском
удовлетворяла меня все меньше и меньше, и все чаще встречались у меня шерохова¬
тости с начальством, начинавшие меня раздражать и заставлявшие серьезно под¬
умать о перемене деятельности.
В это время в России наступил грозный голодный год. В двадцати губерниях
разом был полный неурожай. При первых известиях о нависшей над родиной
грозной беде я стал деятельно участвовать в сборе денег на голодающих крестьян,
уделяя на то же дело и из своею комиссарскою содержания малую толику (по 50
руб. в месяц). Мать моя, жившая тогда еще в Варшаве, также приняла близко
к сердцу эту народную нужду. Она и сестры мои также деятельно участвовали
в сборе денег, урезывая и лично себя во всевозможных расходах и продав для той же
цели разные ненужные ценности, вроде орденов отца, которых одних оказалось
у матери на 300 рублей. Все собранные деньги мы отсылали сперва Jl. Н. Толстому,
который в то время один из первых стал собирать пожертвования и открывать
столовые в голодающих местах.
Вскоре, однако же, последствия неурожая дали себя чувствовать в местностях,
прилегающих к имению Владимира Вернадского,— Вернадовке Моршанского уезда
Тамбовской губернии. Тогда Владимир Иванович принял на себя почин в ор¬
ганизации частной помощи голодавшим крестьянам Моршанского уезда. На по¬
мощь ему вскоре явились энергичные и талантливые организаторы в лице Келлера
В. В., JI. А. Обольянинова и младшего брата Д. И. Шаховского, Сергея Ивановича,
который при этом впервые проявил свой недюжинный организаторский хозяйствен¬
ный талант. Главным организатором в деле устройства столовых в Моршанском
уезде сделался Владимир Васильевич Келлер.
Тут уже и мне стало невтерпеж, и я написал Владимиру, что решил принять
личное участие в этих организациях, что попытаюсь для этого взять четырехмесяч¬
ный отпуск без жалования, что было вполне возможно, как мне казалось, так как
крестьянское дело в моем уезде не только не было запущено, но стояло на должной
высоте. Если же мне в отпуске откажут, то выйду в отставку. Раз решившись на этот
шаг, я просил губернатора телеграммой исходатайствовать мне необходимый для
этого отпуск. На телеграмму губернатора от земского отдела последовал однако же
отрицательный ответ. Тогда я немедленно подал в отставку и просил губернатора,
чтобы не задерживать моего отъезда, дать мне месячный отпуск, разрешить кото¬
рый он мне мог своею властью. Получив этот отпуск, я немедленно распродал свое
несложное хозяйство в Конске и, ликвидировав его, тотчас поехал к Вернадским
в Москву, где Владимир незадолго перед тем получил кафедру минералогии в Мо¬
сковском университете, а затем оттуда проследовал в Тамбовскую губернию, где
и принял деятельное участие в организации разнообразной помощи голодающим
крестьянам.
К этому времени средства, которыми располагала наша организация, довольно
152

значительно расширились, ибо, с одной стороны, Владимир Иванович получил
неожиданно крупное пожертвование в 35 тысяч рублей от вел. князя Николая
Михайловича, который давал ему эти деньги с просьбой не указывать в отчетах его
имени и ставя со своей стороны единственное условие, чтобы деньги эти были
употреблены не только на спасение людей от прямого голода, но по возможности
также и на сбережение крестьянского хозяйства. Великий князь, как мы скоро
узнали, пожертвовал нам в этой сумме долю своего наследства, полученного им от
скончавшейся тогда его матери. Все остальные братья его также пожертвовали
тогда свои доли доставшегося им наследства на помощь голодающим, но они
отдали свои деньги в особый комитет наследника-цесаревича, а Николай Михай¬
лович не пожелал их отдать туда же по своему недоверию к официальным благо¬
творительным учреждениям. И после того, как кто-то, кажется, проф. Рузский,
указал ему на организацию Вернадского как заслуживающую полного доверия, он
и решил отдать свое пожертвование нам на вышеприведенных условиях.
С другой стороны, мы получили довольно крупную сумму, кажется, около 16
тысяч франков, собранную при помощи наших друзей Гольштейнов во Франции.
К весне же к этим средствам присоединилась еще довольно значительная сумма —
6 тысяч рублей, привезенная к нам JI. Ф. Пантелеевым и предназначенная им
специально на помощь безлошадным крестьянам. В конце концов таким образом
размер наших средств достиг что-то около 60 тысяч рублей, и мы могли на эти
средства охватить район в 8 волостей Моршанского и 2 волости Кирсановского
уездов, причем число открытых нами столовых перевалило за сотню, и кроме того
мы могли поддержать большое количество крестьянских хозяйств раздачей им на
средства Пантелеева лошадей и организацией кормежки крестьянского скота в боль¬
ших размерах.
Ввиду расширения наших предприятий мы привлекли на помощь учащуюся
молодежь, причем число наших молодых сотрудников достигло 18 человек. В числе
их был и мой сотрудник по делам Конского уезда, землемер М. Т. Антонов,
вышедший в отставку в одно со мною время. Из прочих студентов следует упомя¬
нуть прежде всего свояченицу Д. И. Шаховского, Ю. Н. Сиротинину, которая чуть
не поплатилась тогда жизнью, заразившись сыпным тифом, и студента С. Е. Еле-
невского, который также заразился от нее сыпным тифом и заразил впоследствии
всю свою семью и 8 человек в Туле. Наряду с помощью крестьянам в их продоволь¬
ственной нужде, мы развили тогда довольно широкую санитарно-медицинскую
помощь, причем я так пристрастился к медицине, что не раз пожалел тогда, что не
избрал своевременно медицину своей профессией. В деле оказания медицинской
помощи особенно много потрудился бывший тогда студентом IV курса Ф. В. Берви,
и также Лидия Михайловна Книпович. Как выдающихся студентов следует упомя¬
нуть двух молодых людей — К. К. Бауэра и П. И. Алексеевского.
Организуя раздачу лошадей безлошадным крестьянам, мы решили тогда поста¬
вить это дело на особых основаниях. Согласно предложению инициатора дела
Л. Ф. Пантелеева, мы решили выдавать купленых лошадей безлошадным крестья¬
нам не бесплатно, а с возвращением в 4 года уплаченной за них базарной цены
приблизительно от 10 до 25 рублей за лошадь. Возвращенные таким образом деньги
должны были поступать в фонд, ежегодно расходуемый для той же цели и на тех же
основаниях. А чтобы образовать необходимое для заведования этим делом учрежде¬
ние, мы решили учредить в городе Моршанске особое общество вспомоществования
безлошадным крестьянам Моршанского уезда. Составив устав и подписав его
вчетвером (Л. Ф. Пантелеев, В. В. Келлер, кн. С. И. Шаховской и я), мы решили
прежде представления его на утверждение Министерства внутренних дел запастись
еще подписями влиятельных местных помещиков, с графом И. И. Воронцовым-
Дашковым (тогдашним министром двора) и кн. Н. Н. Челокаевым (тамбовским
губернским предводителем дворянства) во главе. Для этой цели нам пришлось
разделить между собою объезд намеченных нами местных помещиков. В большин¬
стве случаев мы встретили у них довольно отзывчивый и радушный прием, за
исключением, впрочем, некоторых господ, принадлежавших к породе местных
«зубров».
Особенно памятным для меня осталось посещение одного из таковых,
А.	М. Безобразова. Это был сын известного когда-то крепостника, а впоследствии
и сам он получил довольно печальную известность по своей громкой прикосновен¬
153

ности к нашей дальневосточной авантюре. Когда я явился к нему и отрекомендовал¬
ся, то был принят с внешнею любезностью. В кабинете хозяина я не мог не обратить
внимания на два портрета, висевшие над его письменным столом. Это были
портреты Екатерины II и графа М. Н. Муравьева-Виленского. Выслушав со внима¬
нием довольно подробный рассказ мой о затеваемом деле, Безобразов сообщил мне
приблизительно следующее: «Я должен Вам сказать, что я делю все существующее
землевладение на три разряда — на землевладение крупное, среднее и мелкое.
Крупное землевладение — это выше 10 тысяч десятин, среднее — от 2 до 10 тысяч
и мелкое — от 500 десятин до 2-х тысяч. Ниже 500 десятин я не признаю землевладе¬
ния. Из этого Вы можете заключить и о взгляде моем на так называемое крестьянс¬
кое землевладение. В хозяйственном отношении я признаю его чистой химерой».
После этой краткой, но внушительной декларации мне, разумеется, ничего не
осталось, как откланяться. Из числа прочих помещиков Моршанского уезда я позна¬
комился более или менее хорошо с кн. Н. Н. Челокаевым, у которого мне пришлось
быть несколько раз. Установлению простых и дружелюбных отношений с ним
немало помогли мои связи с Вышеславцевыми, с которыми он находился в при¬
ятельских отношениях. С большим радушием ко мне и к Владимиру, с которым нам
пришлось быть у Челокаевых и совместно, отнеслась жена Челокаева, Екатерина
Васильевна (урожденная Давыдова), женщина уже пожилая и некрасивая, но чре¬
звычайно умная и обходительная. Старый же князь с удовольствием и видимою
гордостью показывал нам свои громаднейшие оранжереи, действительно замеча¬
тельные по разнообразию и красоте выводимых в них растений.
Что касается местного уездного земства, то впечатление у меня осталось далеко
не в его пользу. Тогдашнее моршанское земство, несмотря на богатство помещиков,
было одно из самых глухих и малокультурных. Спустя некоторое время, когда
В. И. Вернадский сделался гласным, то ему удавалось отстоять земские школы
Моршанского уезда от покушений передать их в духовное ведомство лишь при
дружном содействии гласных крестьян.
Я не буду более здесь останавливаться на результатах нашей продовольствен¬
ной деятельности и на впечатлениях, вынесенных мною из личного участия в этом
деле, потому что все это было мною с достаточною подробностью изложено
в книжке-отчете, которую мы издали, по заключении всей продовольственной
кампании, в 1893 г., под заглавием «Семь месяцев среди голодающих крестьян
Моршанского уезда Тамбовской губернии». Появление этой книжки доставило мне
тогда некоторую литературную и общественную известность, благодаря весьма
сочувственным отзывам о ней, один из которых - в «Вестнике Европы» — состав¬
лен был А. Н. Пыпиным, а другой — в «Русской мысли» — принадлежал перу
И. И. Иванюкова.
Вскоре вслед за окончанием этой первой общественно-продовольственной кам¬
пании мне пришлось пережить в личной моей жизни гнетущее тяжелое положение,
происшедшее вследствие моей нравственной распущенности и бессилия сдержать
свою чувственность. В нашем кругу, в общем вполне нравственном и чистом,
людьми, сохранившими свое целомудрие до женитьбы, были однако ж лишь
Д. И. Шаховской, братья Ольденбурги, В. И. Вернадский. Мы же, остальные, ис¬
пытали на себе развращающее влияние гимназии довольно рано и с 1-го курса
университета уже не вели целомудренный образ жизни. Сперва нам это казалось
даже вполне нормальным и как бы самой природой установленным. Впоследствии
же, под влиянием Л. Н. Толстого и Вильяма Фрея, взгляд наш на это изменился
коренным образом, но тем не менее многие из нас, и я в том числе, и впоследствии
нередко не могли сдержать своей чувственности, однажды уже испытавшей удоволь¬
ствие. Каждый раз, вслед за «падением», мне приходилось испытывать более или
менее горькое чувство раскаяния, и тем не менее обуздать себя вполне не удавалось.
И вот с результатом такого «падения» теперь и пришлось рассчитываться.
По прибытии в Варшаву из Тамбовской губернии я получил извещение от
служившей у меня в Конске молодой девушки о ее беременности. В письме сооб¬
щалось, что так как она не желает лишить себя возможности выхода замуж, то
и желает разрешиться от бремени где-нибудь вне Конска, а младенца отдать на
воспитание. Письмо заключалось единственным предъявляемым ко мне требовани¬
ем прислать ей на все это 100 рублей. Письмо это жестоко меня поразило. Я,
разумеется, не мог и подумать о том, чтобы отделаться так дешево от последствий
154

своего нецеломудренного увлечения. У меня тотчас же явилась мысль об обязан¬
ностях своих к ребенку. Горько мне было, а приходилось сознаться во всем этом
и перед родными, и перед друзьями своими. И тут я испытал, что значит истинная
любовь и дружба со стороны тех и других. У меня хранятся и сейчас трогательные
письма от друзей моих и родных вместо заслуженных упреков. Вполне одобряя,
конечно, принятое мною с самого начала решение взять и усыновить ребенка, целых
три близких мне женщины предлагали мне заменить ему мать. Это были: моя мать,
сестра моя Таня и Н. Е. Вернадская.
Между тем, имея в виду, что с сыном на руках мне не так легко будет уже
решить вопрос о своем собственном устройстве, как прежде, я вознамерился было
опять взять место комиссара по крестьянским делам, и И. А. Янович, бывший уже
в то время полоцким губернатором, узнав об этом моем намерении от зятя моего
Н.	В. Харламова, тотчас же послал в земский отдел представление о назначении
моем на освободившуюся тогда в Полоцком уезде вакансию. Представление Янови¬
ча было сделано в самых лестных для меня выражениях; в нем он писал, между
прочим, что не имеет нужды рекомендовать меня земскому отделу, так как обще¬
признанные достоинства прежней моей службы слишком хорошо должны быть ему
известны. На это представление последовал однако же холодный, формально-чинов¬
ничий ответ, в котором сообщалось, что земельный отдел не встретит препятствий
к определению меня вновь на службу комиссаром по крестьянским делам, если на
сделанный им запрос тамбовской губернской администрации относительно моего
поведения в Тамбовской губернии получен будет удовлетворительный ответ.
Как только я узнал о содержании этой бумаги, то тотчас же, сгоряча,
написал непременному члену присутствия по крестьянским делам Царства Польско¬
го при земском отделе М. JI. Коростовцеву, заменившему собой И. М. Лазаревс¬
кого, в довольно горячих и резких выражениях, что я снимаю свою кандидатуру,
ибо не нахожу возможным служить в ведомстве, столь склонном к заподозриванию
политической благонадежности лиц, служба и поведение которых должны быть
ему хорошо известны. Едва отправил я этот мой отказ, как получил горячий
протест против поступления моего вновь на службу в Царство Польское от
Вернадских, которые звали меня к себе в Москву вместе с новорожденным
сыном, причем Наташа трогательно обещала заменить ему мать. Этим последним
предложением мне не пришлось тогда воспользоваться, так как я отдал уже
новорожденного сына матери моей и сестре Тане, причем Таня, только что
потерявшая тогда старшую свою девочку Лилю, предложила мне заняться во¬
спитанием его до года, после чего он должен был поступить к матери моей.
Харламовы жили тогда в городе Плонске Плоцкой губернии, где зять мой,
Николай Васильевич, служил в это время также комиссаром по крестьянским
делам. Я сам отвез к ним маленького Володю, названного так по желанию
матери моей в память моего маленького покойного брата.
Прожив у Харламовых несколько недель, я поехал в Москву к Вернадским.
Владимир уже и ранее уговаривал меня переменить мою карьеру на ученую,
приглашая в то время жить с ними в Москве. Познакомившись у Владимира
с профессором политической экономии в Московском университете, незабвенным
Александром Ивановичем Чупровым, я и действительно вознамерился было после¬
довать дружеским советам Владимира и, взяв у Чупрова программу для приготов¬
ления к магистерскому экзамену, принялся за систематическое изучение экономичес¬
кой литературы, начиная с физиократов. Но мне не суждено было в то время устоять
на этом пути. Вскоре пришлось мне, по приглашению Чупрова, прочесть реферат
в статистическом отделении Московского юридического общества на тему о влия¬
нии голода 1892 г. на крестьянское хозяйство.
По прочтении этого реферата, в который я вложил много личных воспоминаний
из прошлогодней продовольственной кампании, ко мне тут же, в зале юридического
общества, подошел молодой студент, Чупровым же со мною познакомленный
и назвавшийся Михаилом Васильевичем Сабашниковым. Молодой человек этот
объявил мне, что он с братом своим, Сергеем Васильевичем, охотно бы поже¬
ртвовал 10 тысяч рублей на организацию помощи вторично голодавшим в тот
год крестьянам нескольких губерний, если бы я взял на себя организовать эту
помощь. Предложение это, застигшее меня врасплох, заставило меня поколебаться.
Не хотелось упускать такого крупного пожертвования, да и А. И. Чупров очень
155

советовал мне взять на себя это дело. Подумав немного, я решил не отказываться.
Цовым районом моей деятельности после обсуждения положения различных мест¬
ностей, пострадавших от неурожая, совместно с Чупровым и еще некоторыми
представителями московского общества избран был Богучарский уезд Воронежской
губернии, в котором два года подряд был полнейший неурожай.
Наскоро снарядившись, ибо медлить было уже нельзя,— на дворе уже был
февраль месяц,— я тотчас же поехал вдвоем со студентом Я. И. Лисицыным
в Воронежскую губернию. В Воронеже я тогда познакомился с несколькими интерес¬
ными людьми, между которыми следует упомянуть семейство Федяевских, управля¬
ющего казенной палатой в Воронеже Г. С. Вашкевича, известного писателя-беллет-
риста А. И. Эртеля, земского статистика Ф. А. Щербину и жившего тогда в Вороне¬
же не по своей воле В. Я. Яковлева-Богучарского. К сожалению, так как я очень
спешил ввиду возможной распутицы, то и общение мое со всеми этими лицами было
очень кратковременно. По указаниям главным образом Эртеля, направились мы
с Лисицыным в слободу Писаревку — родину известного академика Никитенко,
спешно закупив по дороге несколько вагонов хлеба и сена.
Прибыв в Писаревку, мы тотчас же приступили к переписи всех дворов этой
огромнейшей слободы. И только закончив перепись, на которую у нас ушло три дня,
убедились в своей ошибке. Из переписи нашей явствовало, что убыль скота у мест¬
ных крестьян за два неурожайные года была огромна, но так велико было их
прежнее благосостояние, что и тогда, после уже этой убыли, они показались нам
в огромном большинстве случаев весьма зажиточными по сравнению с лично
известными мне, крайне нуждавшимися деревнями Моршанского уезда или с нуж¬
дой, описывавшейся Л. Н. Толстым в Тульской губернии. Здесь, несмотря на огром¬
ную убыль скота, все-таки у многих дворов оставалось еще по нескольку пар волов,
да и внешняя физиономия их хат свидетельствовала о несомненной их зажиточ¬
ности. Поэтому после краткого совещания с Лисицыным мы решили, раздав бедней¬
шим дворам привезенный с собою хлеб (в зерне) и сено, направить нашу деятель¬
ность в гораздо более нуждающуюся, по полученным нами сведениям, Тульскую
губернию.
Как ни мимолетно было наше пребывание в Писаревке, все-таки мне кажется
нужным упомянуть в двух словах о бывшем знакомстве нашем в тех местах
с ученым агрономом-немцем, ведшим хозяйство в имении Прудникова. Я впервые
видел здесь образцовое залежное хозяйство. Агроном этот мне впервые объяснил,
что было бы нерасчетливо сеять пшеницу-белотурку в их условиях и при их
черноземе иначе, как у них, то есть в неунавоженную землю и притом раз 8 подряд.
Белотурка же, посеянная в землю унавоженную, дает вместо блестящего урожая
высокую траву, но со скудным колосом.
Как ни уговаривали нас воронежские деятели при обратном проезде нашем
через Воронеж остаться в их губернии, мы твердо решили устоять на своем
и отправились в Тульскую губернию, в чем и не раскаялись, ибо здесь мы встретили
истинную нужду в некоторых деревнях Чернского, Ефремовского и Новосильского
уездов, превышавшую даже ту нужду, с которой я имел случай познакомиться
в Тамбовской губернии. Хотя неурожай здесь был не менее значителен, нежели
в южных уездах Воронежской губернии, но уж очень слабы были здесь устои
прежнего благосостояния крестьян. Об этом свидетельствовало и обилие курных
изб, и ужасающий вид деревень, в которых большая часть изб были совершенно
раскрыты, ибо крыши употреблены были, иные в этот, иные еще в предшествова¬
вший год, на корм скоту. Ужасающи были также и статистические цифры, собран¬
ные нами при помощи подворных переписей на сходах. Здесь нередки были деревни,
в которых половина дворов совершенно обезлошадела.
Первоначально я предполагал лишь направить дело и потом уехать, но впос¬
ледствии, увлекшись делом помощи здешним крестьянам и лечением их, причем
у меня являлись все новые и новые сотрудники, которых приходилось вводить в курс
дела, я пробыл здесь вплоть до нового урожая, на этот раз, к счастью, довольно
порядочного. Сперва центром моей деятельности было сельцо Понарино Богоро¬
дицкого уезда, принадлежавшее старому земцу, весьма оригинальному человеку,
отчасти славянофилу, отчасти народнику, большому поклоннику Герцена, Льву
Владимировичу Любенкову. Действовать здесь мне пришлось с дочерью его Юлией
Львовной, барышней весьма интересной и умной, вскоре вышедшей замуж за
156

соседнего земского врача, симпатичного человека, Г. Никольского. Потом центр
моей деятельности переместился в село Ивановское Чернского уезда, в имение
известного агронома и прогрессивного земского гласного Павла Ивановича Левиц¬
кого, женатого на двоюродной сестре Н. Е. Вернадской, Варваре Александровне,
урожденной Свечиной. Здесь же я познакомился с сыновьями Л. Н. Толстого, Ильей
и Сергеем Львовичами, которым я привез тогда рекомендательное письмо от их
отца. Здесь следует сказать и о том, как произошло мое знакомство с самим Львом
Николаевичем.
Первое мое знакомство с ним произошло на большом собрании различных
общественных деятелей, собранном в квартире Ивана Ильича Петрункевича в тот
самый момент, когда я при переезде своем из Воронежской в Тульскую губернию
заезжал на несколько дней в Москву. Как сейчас помню это собрание и присутст¬
вовавших на нем, кроме хозяев дома, Петрункевичей, Д. И. и А. Н. Шаховских,
В. И. и Н. Е. Вернадских, А. И. Чупрова, Владимира Сергеевича Соловьева,
В.	А. Гольцева, Г. А. Джаншиева, И. А. Стебута, И. И. Иванюкова, Д. С. Старын-
кевича, Юлию Львовну, Л. Л. и В. Л. Любенковых, сыновей И. И. Петрункевича:
Ивана, Владимира и Александра и дочь его Марью Ивановну, Павла Николаевича
Милюкова (с которым я тоже в тот вечер впервые познакомился) и много других
лиц — всего было более 50 человек.
Лев Николаевич прибыл на это собрание довольно поздно, когда почти все уже
были в сборе. Мы его поджидали. Я хорошо помню, как он вошел с мороза,
в полушубке, бодрой, ускоренной походкой. Быстро сняв с себя полушубок и оста¬
вшись в обычной своей блузе, он скорыми шагами вошел в залу, приветливо
здороваясь со всеми направо и налево. Помню, как он тут же, познакомившись
с женою Дмитрия Ивановича, Анной Николаевной, и видимо желая подчеркнуть
свою особую приязнь к ее мужу, остановился около нее на несколько минут,
оживленно с нею беседуя. Помню еще, как он так же ласково поздоровался
с дочерью Ивана Ильича и заговорил с ней о ее выставленном тогда на передвижной
выставке портрете, написанном другом Толстого и вместе с тем другом Петрун¬
кевичей, Николаем Николаевичем Ге. В происшедших затем суждениях по злобод¬
невным вопросам этого второго подряд голодного года Толстой однако же не
принял тогда заметного участия, по крайней мере в памяти моей не сохранилось
ничего из сказанного им.
Зато ясно помнится небольшой эпизод резкой вспышки Дмитрия Ивановича,
случившейся после довольно вялой речи Гольцева. Гольцев говорил тогда об
утомлении, которое испытывает публика ввиду слишком частого и усиленного
сбора пожертвований и об охлаждении ее к делу продовольственной помощи,
вследствие чего он полагал, что и замышлявшиеся тогда нами предприятия,
состоявшие, помнится, главным образом в издании литературного сборника
в пользу голодающих, окажутся неудачными. Дмитрий Иванович, сильно вол¬
новавшийся во время речи Гольцева, по окончании ее громко крикнул: «Позор
это будет! Позор для всех нас, если мы не сумеем этого устроить!» Окрик
этот, сильно смутивший большинство присутствовавших, на Многих из них про¬
извел однако хорошее впечатление, и я как сейчас помню ласковое выражение
глаз Толстого, устремленных в ту минуту на Шаховского и такой же светлый
взгляд задумчивых глаз Соловьева, устремленных на него же. После этой выходки
Дмитрия Ивановича началось оживленное обсуждение всех предложенных тогда
проектов различных предприятий.
Узнав тогда же о моем желании перенести свою деятельность из Воронежской
губернии в Тульскую, Толстой пригласил меня зайти к нему с тем, чтобы дать мне
письменную рекомендацию к его сыновьям, действовавшим на месте. Эту записочку
Толстого, полученную у него на следующий день, я только показал впоследствии его
сыну Илье, а затем оставил ее у себя на память и храню ее и сейчас. В записочке этой
стоит: «Сережа и Илья! Письмо это передаст Вам Александр Александрович Кор¬
нилов, который едет в Чернский уезд для помощи голодающим. Он друг Шаховс¬
кого и мой знакомый. Чем можете, служите ему. Лев Толстой».
Кстати, расскажу еще одно свидание с Толстым, хоть и не помню, в этот или
следующий свой приезд я узнал, что он повсюду ищет и не может найти ни у кого из
знакомых в Москве «Былого и дум» Герцена, которые ему хотелось тогда прочесть
вслух своим детям. У меня был в тот момент принадлежавший мне экземпляр
157

«Былого и дум», который я ему, конечно, и отнес на следующий же день после этого
разговора. И в тот раз я просидел у него довольно долго, причем разговор касался
сперва русской литературы. В разговоре этом мне запомнилась между прочим
следующая сравнительная оценка Толстого, данная им писателям 40-х годов: «Если
взять десять баллов и распределить их между Гоголем, Герценом, Достоевским
и Тургеневым,— сказал Толстой,— то я дал бы 3 балла Гоголю, 3 балла Герцену
и 3 балла Достоевскому, а Тургеневу остающийся 1 балл».
Затем, когда разговор перешел на политику, то Толстой, нападая на либералов,
сказал мне, что он враг всяких компромиссов, а что либералы без компромиссов
действовать не могут. «Вот,— сказал он,— и сын мой Сережа принял участие
в земской деятельности. Ну и что же? Не успел он принять в ней участие, как уже
пришлось ему сделать три гадких дела: присутствовать на молебне с многолетием
царствующему дому, затем послать телеграмму с верноподданническими чувст¬
вами...» и сделать еще что-то третье в гаком же роде, чего я теперь не припомню.
Застал я тогда Толстого, лежавшего на софе и читавшего книгу, которую он
рекомендовал особенно моему вниманию, дав о ней самый наилучший отзыв. Книга
эта была «La conquete du pain» Кропоткина.
Еще сохранилось у меня в памяти из той же беседы с Толстым образное
выражение его относительно Вильгельма II, которого он критиковал тогда сильней¬
шим образом и положение которого он сравнивал с пьяным возницей на козлах
дилижанса, в котором едет множество пассажиров. «Что же прикажете с ним
делать? Конечно, каждый из пассажиров, заботясь о собственной безопасности,
должен подумать о том, как бы вырвать вожжи из рук буйного и глупого пьяницы».
Благодаря моему Герцену я получил тогда и ответный визит Толстого, который
по прочтении моей книги сам отнес ее ко мне на квартиру Вернадских. К большому
моему сожалению он уже не застал меня дома, но все-таки вошел в дом и,
раздевшись, побеседовал с Наташей Вернадской, которая успела показать его
своему маленькому сыну Георгию, сказав ему, чтобы он запомнил, что это Лев
Николаевич Толстой.
Вышеописанное совещание по вопросу о помощи голодающим было далеко не
единственным в то время в Москве. Вслед за ним последовал ряд других совещаний,
по размерам своим менее значительных и потому умещавшихся в скромной квар¬
тире Вернадских. В числе постоянных участников таких совещаний, кроме Дмитрия
Ивановича, вспоминаются мне А. И. Чупров, П. Г. Виноградов, И. И. Иванюков
и деятели тверского земства И. И. Петрункевич, В. А. Гольцев и В. Н. Линд.
Вообще, надо сказать, что вопрос о голоде, так же как последовавший за ним
и связанный с ним отчасти вопрос о борьбе с холерой, сыграли в то время крупную
роль в деле сплочения общественных сил, точно гак же, как и непосредственная
организация продовольственной помощи голодающим, кинув в деревню тысячи
молодых людей,— студентов и курсисток, воодушевленных стремлением не только
помочь народу в данной беде, но и вообще подойти к нему ближе и объединиться
с ним, если возможно,— осталась не бесследной как для самих участников этих
организаций, так и для народа, к которому впервые пришлось нашему ревнивому
самодержавному правительству, против воли, допустить большие кадры интел¬
лигенции. С этим моментом связывается конец той глухой общественной реакции,
которою было ознаменовано все царствование Александра III.
В обществе явственно, хотя еще и робко, начиналось движение, сказывавшееся
пока в различных общественных собраниях, имевших целью сплотиться и объеди¬
нить разрозненные общественные силы. На одном из подобных собраний в Москве
мне случилось тогда присутствовать в один из наездов своих в Москву из голода¬
ющих местностей. Это было собрание, посвященное чествованию 50-го юбилея
одного из почти забытых теперь, но тем не менее выдающихся и в своем роде весьма
замечательных общественных деятелей, Алексея Адриановича Головачева, сыгра¬
вшего когда-то заметную роль в крестьянской реформе и бывшего одним из
старейших деятелей тверского земства, известного также и в экономической литера¬
туре своей умной и острой книгой по истории железнодорожного дела и хозяйства
и России. В этом собрании участвовали все наиболее выдающиеся представители
тогдашней московской интеллигенции. В числе ораторов, произнесших большие
речи, посвященные обзору деятельности юбиляра, были: А. И. Чупров, С. А. Муро¬
мцев и В. А. Гольцев.
158

Своей ответной речью А. А. Головачев перенес центр тяжести данного то¬
ржества со своей личности в сферу общей текущей политики. Указав на свойства
переживаемого момента и сравнив его с реакционной эпохой 40-х годов, он
высказал предположение, что и нам теперь придется, пожалуй, замкнуться в ту
скорлупу, в какой сидели при Николае лучшие люди 40-х годов. В ответ на
эту речь юбиляра выступил с большой и вдохновенной, как музыка, речью
А.	А. Бакунин, которого мне впервые тогда пришлось видеть и слышать. Назвав
себя одним из учеников и почитателей юбиляра, хотя и упомянув при этом,
что он также одною ногою стоит уже в гробу (ему в это время было уже
за 70 лет), Александр Александрович протестовал однако же против пессими¬
стических нот, зазвучавших в конце речи А. А. Головачева, и напомнил, что
даже и в 40-е годы лучшие представители русской интеллигенции не свертывали
своего знамени, а смело шли на борьбу с давившим их деспотизмом. Тем
более теперь,— по мнению Бакунина, мы поступили бы преступно, если бы
свернули свое знамя ввиду торжествующей реакции.
Такова была основная мысль его речи; содержание ее я не только теперь
не могу передать сколько-нибудь точно, но помню, что и в то время не мог
воспроизвести ее удовлетворительным образом, когда пытался по возвращении
домой рассказать—содержание слышанных речей Наташе Вернадской. Главное,
что было в этой речи,— это было то юношеское вдохновение, которое, в соединении
с благородной фигурой этого ветерана-гарибальдийца и вместе гегельянца, про¬
изводило совершенно особенное впечатление на слушателей. Достаточно сказать,
что многие во время этой речи не могли удержать слез, а иные, как Гольцев
и Мачтет, плакали навзрыд. Во всяком случае, я и Владимир Вернадский были
оба глубоко потрясены всем слышанным.
Тогда же и состоялось мое личное знакомство с А. А. Бакуниным, с которым
впоследствии мне часто приходилось встречаться в Москве у Петрункевичей, его
близких друзей. Особенно памятной из этих встреч осталась мне встреча нового
1893 г. у Петрункевичей, где собрались тогда Вернадские, Д. И. Шаховской
и А. А. Бакунин, бывший в тот раз особенно в ударе и обнаруживший в спорах
с нами все приемы гегельянской своей диалектики. Тут, в мирной трапезе, уча¬
ствовали тогда представители трех поколений. Бакунин -- 40-х годов, Петрун-
кевич — 60-х.
(Продолжение следует)
I

ЛЮДИ. СОБЫТИЯ. ФАКТЫ
Гермоген, патриарх всея Руси
JL Е. Морозова
Гермоген, третий в истории Русской православной церкви патриарх (1606 -1612), прожил
долгую жизнь. Этого общественно-церковного деятеля и патриота всегда отличали ясность
позиции, твердость духа и верность убеждениям. Между тем многие русские историки
(В. Н, Татищев, Н. М. Карамзин, В. О. Ключевский, С. М, Соловьев) недооценивали либо не
вполне доброжелательно освещали его деятельность. Они считали характеристику патриарха,
содержащуюся в Хронографе 1617 г. и некоторых других источниках, объективной. Там
Гермоген порицается за грубость, плохие отношения с царем Василием Шуйским и призывы
к кровопролитию. Только к 300-летию гибели патриарха появились работы, дававшие другую
оценку его деятельности \
Точная дата рождения Гермогена неизвестна. Исходя из косвенных данных, можно
предположить, что он родился около 1530 г. и был современником Ивана Грозного, Федора
Ивановича, Бориса Годунова, Лжедмитриев I и II, Василия Шуйского и Семибоярщины.
В миру его звали Ермолаем. Происходил он из посадских людей, а не из рода князей
Голицыных, как полагали некоторые. Сохранилась вятская икона с надписью, что патриарх
Гермоген благословил ею своего зятя, посадского человека Корнилия. Маловероятно, чтобы
представитель княжеского рода выдал дочь за посадского.
Первое известие о Гермогене таково: в 1579 г. он, будучи приходским священником
Никольской церкви Гостиного двора Казани, обнаружил после пожара, опустошившего город,
на пепелище двора одного стрельца сохранившуюся икону Божьей Матери. Этот факт был
воспринят населением с энтузиазмом, поскольку это произошло после пожара, расцененного
как кара небесная. Казанский архиепископ повелел Гермогену торжественно перенести икону
в церковь св. Николая и описать это событие в особом сказании. Тогда впервые проявились
писательские способности будущего патриарха.
Казанское духовенство пожелало, чтобы событие стало известно царю и митрополиту
всея Руси. Вместе со своим сказанием и копией иконы Гермоген едет в Москву. Эта поездка не
прошла незамеченной, а образ Казанской Божьей Матери стал одной из наиболее почитаемых
икон в русской церкви. (В 1612 г. для воинов Второго ополчения она превратилась в своеобраз¬
ное знамя, а князь Д. М. Пожарский построил в ес честь в Москве церковь на Красной
площади.) В 1587 г. Гермоген вновь посетил Москву и в Чудовом монастыре принял постриг.
Впоследствии эту обитель он называл «обетной» и именно гут в заточении принял мученичес¬
кую смерть.
По возвращении в Казань Гермоген стал архимандритом Спасо-Преображенского мона¬
стыря. Спустя два года (после введения на Руси патриаршества) его возвели в архиерейский сан
и назначили первым в Казани митрополитом. На этой кафедре он пробыл 17 лет. В ту пору
Морозова Людмила Евгеньевна — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник
Института российской истории РАН.
160

обстановка в Казани была для православной церкви не очень благоприятной. Среди местных
православных много было новокрещеных, которые испытывали сильное влияние других
вероисповеданий, включая ислам и лютеранство (тогда в Казани проживало много немцев).
Об этом известно из посланий самого Гермогена Федору Ивановичу, написанных в 1593 году.
Ответные меры царя, точнее — Годунова, были суровыми: приказано выселить всех новокре¬
щеных в слободы, разрушить мечети и на их месте построить церкви, запретить русским
людям жить у иноверцев и вступать с ними в брак, непокорных сажать в тюрьму 2.
Для укрепления духа православия среди казанцев Гермоген стал создавать культ местных
святых. В 1592 г. он добился перенесения из Москвы мощей второго казанского архиепископа
Германа и поместил их в Успенском соборе Свияжска. Затем он собирает о Германе сведения
и пишет его житие. В том же году Гермоген исхлопотал у патриарха Иова установление
в казанском крае празднования поминальной субботы после Покрова Богородицы для молитв
за всех русских воинов, погибших под Казанью, и всех местных мучеников, павших за
христианскую веру; добился внесения в Большой синодик имен казанцев Иоанна, Стефана
и Петра, тоже погибших за веру. В 1595 г. при строительных работах в Спасо-Преображенском
монастыре были обнаружены мощи первого казанского архиепископа Гурия и тверского
епископа Варсонофия, умершего тут на покое. Гермоген организовал торжественную церемо¬
нию открытия мощей и написал жития новых святых.
Общероссийским борцом за православие Гермоген показал себя в сентябре 1605 г., когда
начались переговоры Лжедмитрия I с русской иерархией об оформлении брака самозванца
с Мариной Мнишек. Гермоген заявил, что не будет считать этот брак законным, если Марина
не примет православия: «Не достоит царю православному приимати жену некрещеную и римс¬
кие костелы строить. Не буди, царю, тако!» 3. Его поддержали епископ Коломенский Иосиф
и несколько протопопов. Это вызвало гнев самозванца, и Гермогена под стражей выслали
в его епархию. Один из современников писал: «Сей же патриарх Ермоген от Ростриги
в заточении бысть, понеже не последова делом его и о женитьбе запрещение ему подавая, на
соборех пред всеми людьми безстрашна словеса своя изливая... И много ему бысть от оного
Ростриги прещения смертнаго и жестоких словес. Он же, яко крепкий поборник, никако сего
ужасеся» 4.
Когда в 1606 г. на престол взошел Василий Шуйский, многие современники не признавали
его законным правителем, именовали «боярским царем» и даже «полуцарем». Для укрепления
шатавшегося трона Шуйскому требовалась поддержка церкви. Гермогена, прославившегося
выступлением против самозванца, избрали по предложению царя Василия патриархом взамен
любимца Лжедмитрия, грека Игнатия, обвиненного теперь в ереси. Борьбу с Лжедмитрием II
Шуйский облекал в религиозные формы, обвиняя самозванца в еретичестве, желании истребить
православие и насадить на Руси католичество. Именно благодаря Гермогену Шуйский продер¬
жался на троне четыре года. Будучи патриархом, Гермоген, считая Василия законным царем,
убеждал в этом современников и «словом Божиим» не раз спасал Шуйского от гнева народа.
За пределами Москвы не все признавали власть Шуйского. Необходимо было убеждать
людей, что до него на престоле сидел самозванец и авантюрист. Одной из первых акций
Шуйского стало поэтому перенесение из Углича в Москву останков царевича Дмитрия,
который был объявлен святым, погибшим от рук наемных убийц, подосланных Годуновым.
В прославлении нового святого большую роль сыграл Гермоген, по заданию которого было
написано житие царевича.
Когда появился Лжедмитрий II, князь Г. Шаховской, посланный воеводой в пограничный
Путивль, оказался предателем, он похитил в Москве государственную печать и начал рас¬
сылать указы от имени царя Дмитрия, от которого он якобы получил воеводство. Чернигов,
Стародуб, Новгород-Северский, Белгород, другие южные города отложились от Москвы.
Разрасталось крестьянское движение под предводительством И. И. Болотникова, который
направился к столице, чтобы вернуть престол «настоящему царю» Дмитрию. На помощь
Василию снова пришел Гермоген. Он разослал грамоты, в которых доказывал законность
избрания Шуйского. Это помогло Василию собрать войско для защиты столицы. В свое время
патриарх Иов, в угоду благодетелю Борису Годунову, отверг его причастность к убийству
царевича Дмитрия. Теперь, ради спасения государства, решили убедить Иова «открыть
правду», и тот согласился публично признать свой грех, а также призвать к покаянию всех, кто
шел за самозванцами.
20 февраля 1607 г. в Успенском соборе Москвы состоялось торжественное богослужение,
в котором приняли участие Иов и Гермоген, представители многих городов и слобод.
Собравшиеся стали просить у Иова «с великим плачем и неутешным воплем» прощения за свое
предательство. В конце церемонии зачитали разрешительную грамоту, в которой говорилось,
6 Заказ 4201
161

что ранее Иов заклинал людей быть верными царю Борису, а теперь он разрешает их от этих
своих клятв и сам просит у народа за них прощения 5.
Между тем летом 1608 г. Лжедмитрий II подступил к Москве и расположился станом
в Тушино. Москва оказалась в осаде, Шуйский окончательно пал духом. Современник событий
И. А. Хворостинин отмечал: «Видя бо добрый пастырь (Гермоген.— Л. М.) царя малодушест-
вующа, много пользова его от своего искуства» 6. Ради спасения царя Гермоген организовывал
всенародные моления о даровании победы над врагами, провозглашая анафему изменникам,
призывал богатых делать пожертвования в пользу ратников, требовал от монастырей достав¬
ки припасов для царского войска, предписывал монашествующим вооружаться.
Тушинцам патриарх посылал грамоты, в которых писал: «Бывшим православным Христи¬
аном, а теперь так и называть вас не велю! Не достанет мне слов, душа болеет, болит сердце,
вся внутренняя моя расторгается, все составы моя содрогаются. Плачу и с рыданием вопию:
помилуйте, пощадите свои души и души родителей ваших! Остановитесь, вразумитесь и воз¬
вратитесь. Вспомните, на кого вы поднимаете оружие: на Бога, создавшего вас, на братьев
своих, отечество свое разоряете» 7.
Линия Гермогена вызывала возмущение у противников малопопулярного царя. Чтобы
подорвать авторитет патриарха, они стали распространять о нем нелестные сведения. О них
сообщается в ряде памятников: «Ином сказании», хронографах II и III редакций. Но вот
мнение другого современника: «О Ермогене патриархе се списание малое, некто от мятежник
написа хулу и ложь, сказуя в истории сей о нем,., но несть истина сипе сказуемое. Сей убо
патриарх, по списанию сего ложного повестописца и сперва объявлен, яко бе и словесен муж
и хитроречив. Та же глаголет, но не сладко гласив, и се есть неразумие того списателя. Аще убо
словесен и хитроречив, то како не сладкогласие? Аще рек «нравом груб», и то писавший о нем
сам глуп: пишет бо о нем, яко о Божественных словесах всегда упражняшеся и вся книгы
Ветхаго Закона и Новыя Благодати, и уставы церковныя, и правила законныя до конца извычи,
а нравом груб... И не право се списатель вся глаголаше о святом сим муже, о Ермогене. В то
убо время злое, аще не бы Господь положил на светилише церковнем таковое светило, то
мнози бо во тме еретичества лютарского и латыньскаго заблудили... Всегда о всех плачь,
о всех рыдание. И какую бы любовь показовати к преступникам заповедей Божиих?»
Тот же автор пишет, что Гермоген враждовал не с царем, а с его советниками, которые
давали плохие рекомендации. «Патриарх о сем всегда царя моляще, яко та вся недобра суть
советования ближних его... Поетояни кротко и любезно утешал паря». Гермоген боролся
с крамольниками, которые «радовахуся всякому злодейству». Автор удивлялся терпению
и кротости Гермогена, с которыми тот воспринимал «лаяния» противников. Если патриарх «в
словесах и воззрениях» был «прикрут», то «в делех и в милостех ко всем един нрав благосерд
имея. И питаше всех на трапезе своей часто, всем подавая милостиню и одежды и обуве,
и злато и сребро, и о толико творяше милостиню, яко и сам в последнюю нищету прииде» 8.
Когда в феврале 1609 г. толпы народа ворвались в Кремль и стали требовать свержения
Шуйского, на его защиту выступил Гермоген, который сумел убедить всех в законности прав
Василия на престол в отличие от «тушинского вора», после чего мятежники «со срамом
удалились». Тем не менее 17 июля 1610 г. вспыхнуло восстание против ненавистного «боярс¬
кого царя». Гермоген пытался образумить его участников: «Плакашеся, и елико можаше,
с молением увещеваше их» 9. Но это уже не помогло: Василия низвергли и вместе с женой
постригли в монашество. Началось междуцарствие, время анархии и развала страны.
В те тяжелые месяцы Гермоген ратовал за избрание исконно русского царя и распорядил¬
ся совершать молебны об избрании на трон «от корене Российског о рода, а не от иноземцев».
Когда же изменники-бояре склонились к избранию царем польского королевича Владислава,
Гермоген умолял главу посольства к польскому королю Сигизмунду III митрополита Филаре¬
та «стояти крепко и до конца» в требовании к Владиславу принять православие.
20 сентября 1610 г. Семибоярщина впустила в Москву польские войска. Гермоген был
категорически против, однако ему было заявлено, чтобы не вмешивался в мирские дела. Тем
временем, поскольку Сигизмунд III сам решил стать русским царем, верхушка боярства уже
согласилась с этим и направила своим послам под Смоленском грамоту, извещающую об
этом. Но на ней не было подписи патриарха. Послы поняли, что церковь возражает,
и В. В. Голицын заявил королю: «Теперь по грехам, мы стали безгосударны, и патриарх у нас
человек начальный. Без его наказа что-либо делать непригоже» 10. Тогда послов арестовали
и отправили в ссылку.
Нелегко пришлось и Гермогену. Интервенты сообщали из Москвы: «Упорствует в зложе-
лательстве к нам только один осьмидесятилетний патриарх» ". 6 декабря 1610 г. ему вновь
принесли текст грамоты королю. Патриарх категорически отказался ее подписывать. Он
162

продолжал рассылать по городам свои письма, призывая бороться с интервентами: «Чада
паствы моея послушайте словес моих! Что всуе мятетеся и вверяете душа своя поганым
полякам?.. Вы, кротцы о Христе, сии же дерзостне о сатане» п. По зимнему пути к Москве
стали собираться отряды Первого ополчения.
Семибоярщина и интервенты заточили Гермогена, лишив его связи с внешним миром.
О его положении один из руководителей первого ополчения, думный дворянин П. П. Ляпунов,
писал нижегородцам: «Мы, господа, про то ведаем подлинно, что на Москве святейшему
Гермогену патриарху и всему освященному собору и христоименитому народу от богоотступ¬
ников своих и от польских и литовских людей гонение и теснота большая» |3. Когда весной
1611 г. ополчение подошло к Москве, боярское правительство перевело Гермогена из Кирилло-
Белозерского подворья в темницу Чудова монастыря.
Вот что писал по этому поводу один из современников: «Паче же подивимся и удивимся
пастырю нашему и учителю и великому отцем отцу и святителю... Яко столп непоколебимо
стоит посреди нашей великия земли, сиречь посреди нашего великого государства, и по
православной вере поборает и всех тех душегубных наших волков и губителей увещевает
и стоит един противу всех их. Аки исполин муж без оружия и без ополчения воинскаго. Токмо
учение, яко палицу в руку свою держа противу великих агарянских поляков и побивая всех...
и нас укрепляет и’ поучает, чтоб страха их и прощения не боятися... и стояти бы крепце
и единодушно... Великий же он столп и твердый адамант и крепкий воин Христов, не имея ни
пули, ни меча, ни шлема, ни копия, ни воин вооруженных... ни стен, крепко ограженних,
и словом Божиим, аки неким изрядним оружием препоясався... душу своя полагает за овца...
А ныне един уединен стоит и всех держит и врагом сурово прет»14.
Находясь в заточении, Гермоген узнал о создании нового ополчения во главе с Мининым
и Пожарским. В это время его собственное положение становилось все более тяжелым. Он
сидел в сырой землянке, получая немного воды и хлеба. Затем «приставницы-изменницы
мятише старцу и страдальцу Христову нечеловеческую пищу — в неделю сноп овса и мало
воды в кувшине. И тако претерпе близ годичнаго времени, скончася о Христе, предаде святую
свою душу в руце Божии в лето 1612, февраля 17 день» 1S.
Лишь несколько месяцев не дожил Гермоген до освобождения Москвы от интервентов
и изменников. Патриарха похоронили сначала там, где он был заточен, в Чудовом монастыре,
а через 40 лет его останки перенесли в Успенский собор. Там они покоятся и поныне. Гермоген
канонизирован Русской православной церковью как священномученик.
Примечания
1. ЦАРЕВСКИЙ А. Гермоген, святейший патриарх Всероссийский. Казань. 1907; ВАСЕН-
КО П. Г. Патриарх Гермоген. Нижний Новгород. 1909; НАЗАРЕВСКИЙ В. В. Святейший
Гермоген, патриарх всея России и трехсотлетие его кончины. М. 1912; БОРИН В. Святей¬
ший патриарх Гермоген и место его заключения. М. 1913; ЦВЕТКОВ Л. Святейший
патриарх Московский и всея России. М. 1913.
2. СОЛОВЬЕВ С. М. Сочинения. Кн. IV. М. 1989, с. 291 - 292.
3. Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Т. 14, М. 1965, с. 69—70.
4. Русская историческая библиотека (РИБ). Т. 13. СПб. 1891, стб. 583.
5. КАРТАШОВ А. В. Очерки по истории Русской церкви. Т. 2. Париж. Б. г., с. 66—67.
6. РИБ. Т. 13, стб. 545.
7. Цит. по: ЦАРЕВСКИЙ А. Ук. соч., с. 18.
8. Цит. по: ВАСЕНКО П. Г, Новые данные для характеристики патриарха Гермогена.—
Журнал Министерства народного просвещения, 1901, № 7, с. 140—142.
9. ПСРЛ. Т. 14, с. 100.
10. Цит. по: НАЗАРЕВСКИЙ В. В. Ук. соч., разд. IV.
11. Цит. по: ЦАРЕВСКИЙ А. Ук. соч., с. 31.
12. РИБ. Т. 13, стб. 230.
13. СОЛОВЬЕВ С. М. Ук. соч., с. 604.
14. РИБ. Т. 13, стб. 196 сл.
15. Русский архив, 1892, кн. 1, с. 46—48.

Завещание Н. П. Резанова
Н. Н. Болховитинов
Имя Н. П. Резанова известно широкой публике сравнительно недавно, после опубликования
поэмы А. А. Вознесенского «Авось» (1971 г.) и особенно после постановки рок-оперы «Юнона
и Авось», музыку которой написал композитор А. Рыбников. О достоинствах и недостатках
поэмы и о рок-опере писалось в свое время очень много. Не могу, однако, не привести
несколько заключительных строк поэмы: «Николай и наглая девица. // Вам молюсь! // ...Он
погибнет в Красноярске через год. //' Она выбросит в пучину мертвый плод, // станет первой
сан-францисскою монахиней» ’.
Когда я впервые прочитал эти строки в «Литературной газете», еще до публикации поэмы
«Авось» в целом, я попытался убедить А. А. Вознесенского отказаться от употребления таких слов,
как «наглая девица», «выбросит в пучину мертвый плод», да и самого названия «Авось», тем более,
что Резанов плавал в Калифорнию на корабле «Юнона»! Не только убеждал, но и снабдил поэта
необходимой литературой и архивными материалами. Вознесенский не очень точно отобразил это
в предисловии, снабдил текст дополнительными выдержками из документов, но главное
содержание, включали название «Авось», оставил прежними (справедливости ради надо сказать, что
в то время изменить что-либо едва ли было возможно: текст поэмы находился на стадии верстки).
Все это меня очень опечалило, и я стал даже перечитывать стихи и поэмы Вознесенского,
которые раньше мне так нравились. Не ошибся ли я в нем? «Гойя» (1959 г.), «Оза» (1964 г.),
«Плач по двум нерожденным поэмам» (1965 г.) — нет. Все продолжало нравиться. Вот любимая
мною «Оза», краткая и загадочная последняя глава, состоящая всего из трех фраз: «На крыльце,
II очищая лыжи от снега // я поднял голову. // Шел самолет. // И за ним // на неизменном
расстоянии // шел отставший звук, // прямоугольный, как прицеп // на буксире». В краткости
этой главы нет, казалось бы, ничего необычного. У поэта есть главы, состоящие всего из одной
фразы, есть целое произведение, выраженное поэтической формулой 2 = 1 >3 000.000.000.
И если для математика эта формула выглядит бессмысленной, то для поэта она предель¬
но выразительна: два любящих друг друга человека действительно сильнее всего остального
мира, и две единые души больше, чем три миллиарда разрозненных человеческих индивиду¬
умов. Ассоциации, разумеется, могут быть и несколько иными, но главная идея, основное
содержание поэтической формулы Вознесенского не вызывает каких-либо сомнений.
С приведенным отрывком дело обстоит сложнее. Я не знаю, что имел в виду сам поэт,
или что говорят по этому поводу его почитатели и недруги, литературные критики и специ¬
алисты-филологи, но для меня, когда я впервые прочитал «Озу», эта последняя глава (в
отличие от всего остального содержания поэмы) долгое время казалась загадочной. Позднее,
когда Вознесенский подарил мне свою книгу стихов «Тень звука» (М. 1970), когда появилась
поэма «Авось» и другие произведения поэта, заключительные фразы «Озы» как-то незаметно
Болховитинов Николай Николаевич академик РАН, руководитель Центра североамериканс¬
ких исследований Института всеобщей истории РАН.
164

стали наполняться новым и, казалось бы, совершенно не связанным с ней содержанием. Звук
как поэтическое выражение реальной жизни всегда отстает от исторической действительности,
и тень действительности, преломляясь в воображении поэта, может стать даже прямоуголь¬
ной, «как прицеп на буксире».
«Оза», написанная под непосредственным впечатлением, прямо связанная с личными
переживаниями и чувствами автора, представляет собой как бы исторический документ,
первоисточник или, по словам самого поэта, «дневник, двойник души чужой, забытый кем-то
в дубненской гостинице». Он глубоко лиричен, правдив и непосредственен, несмотря на
кажущуюся труднодоступнбсть и сложность,— удивительно прост, выразителен и бесконечно
романтичен. Звук, хотя, конечно, уже отставал от самолета, но шел вслед за ним на «неизмен¬
ном» и очень близком расстоянии. А вот в поэме «Авось» он отставал на 165 лет. Его тень
размылась, приняла совершенно необычные и причудливые формы, которые иной раз лишь
отдаленно напоминают о тех реальных событиях и лицах, о которых идет речь. Как и в случае
с поэтической формулой, которая для математика совершенно бессмысленна, поэма «Авось»
для профессионального историка, знакомого с подлинными фактами, может показаться совер¬
шенно абсурдной и к тому же вульгарной. Но поэтическая тень звука исходит не только из
трагической истории любви начала XIX века, но и от реальной действительности второй
половины XX века. Преломляясь в поэтическом воображении автора, «наглая девица», выбро¬
сившая в пучину «мертвый плод», становится Богоматерью. Как мне представляется (я не
знаю, что об этом думают специалисты), разухабистым языком нашего времени поэт хотел
лишь подчеркнуть святость любви и ее бунт против обычаев и фанатизма «святых отцов»
католической церкви начала XIX века, сделать этот бунт сильнее, ярче, выразительнее,
показать его языком и музыкой (рок-опера) второй половины XX века.
Но возникает вопрос. Надо ли? Ведь и реальная история любви чистой и прекрасной
Консепсии д’Аргуэлло к Резанову пронзительно драматична. Отказываясь верить жестокой
правде, она более 50 лет продолжала хранить трогательную верность избраннику своего юного
сердца и с редким терпением ждала его у берегов далекой Калифорнии. Последние годы она
провела в монастыре в Бенишия, где и умерла в 1857 году.
Вознесенскому принадлежат прекрасные строки, когда поэт призывает не трогать «музы¬
ку руками». Столь же недопустимо трогать руками «музыку истории», особенно когда эта
музыка не нуждается в каких-либо «поправках» и «исправлениях».
Романтическая история любви «Консепсии и Николая», в какой-то мере сравнимая
с печальной повестью «Ромео и Джульетты», не получила еще достаточно полного и точного
освещения. Стихотворение Ф. Брет Гарта (1875 г.), роман Г. Эзертон (1906 г.), историческая
повесть В. Петрова «Камергер двора» (1973 г.), поэма Вознесенского «Авось» — вот, пожалуй,
и все, что предшествовало триумфальному успеху рок-оперы Рыбникова «Юнона и Авось»
в 1970-е и 1980-е годы.
До последнего времени очень скромной оставалась и документальная основа этой печальной
истории. По существу, наши знания ограничивались небольшим отрывком из секретного письма
Резанова министру коммерции графу Н. П. Румянцеву от 17(29) июня 1806 г. из Ново-
Архангельска. Касаясь своих отношений с дочерью коменданта Сан-Франциско Консепсией
д’Аргуэлло, Резанов в «исповеди частых приключений» своих писал: «Ежедневно куртизируя
Гишпанскую красавицу, приметил я предприимчивый характер ее, честолюбие неограниченное,
которое при пятнадцатилетием ее возрасте уже только одной ей из всего семейства делало отчизну
ее неприятною. Всегда в шутках отзывалась она о ней: «Прекрасная земля, теплый климат, хлеба
и скота много, и больше ничего!» Я представлял ей Российский посуровее, и при том во всем
изобильный, она была готова жить в нем, и наконец нечувствительно поселил я в ней
нетерпеливость услышать от меня что-либо посерьезнее до того, что лишь предложил ей руку, то
и получил согласие. Предложение мое сразило воспитанных в фанатизме ее родителей, разность
религий, и впереди разлука с дочерью были для них громовым ударом. Они прибегли
к миссионерам. Те не знали, как решиться, возили бедную Консепсию в церковь, исповедывали ее,
убеждали к отказу, но решимость ее наконец всех успокоила. Святые отцы оставили разрешению
римского престола, и я ежели не мог окончить женитьбы моей, то сделал на то кондиционный акт
и принудил помолвить нас, на что соглашено с тем, чтоб до разрешения Папы было сие тайною» г.
Для того, чтобы придать своему повествованию более занимательный характер, литера¬
торы не скупились на разные красочные детали, и самого Резанова иной раз (в частности,
в рок-опере «Юнона и Авось») именовали «графом». Между тем, и без этого громкого титула
он носил высокое придворное звание действительного камергера императорского двора. В то
время камергером мог стать лишь человек, имевший генеральский чин не ниже действитель¬
ного статского советника (именно это звание имел Резанов по гражданской линии), Кроме
165

того, он был назначен Александром I чрезвычайным и полномочным посланником
в Японии и руководителем первой кругосветной экспедиции, в которой участвовали
корабли «Надежда» и «Нева».
Но главное даже не в этом. Резанов обладал большим кругозором, широким видением
событий, чем, очевидно, и покорил юную невесту. Он принадлежал к той плеяде государствен¬
ных деяетелей России (Н. П. Румянцев, Н. С. Мордвинов и др.), которые видели вслед за
Петром I огромные перспективы для России на Дальнем Востоке, в Северной Америке и на
всем Тихоокеанском севере. Как и Г. И. Шелихов, Резанов был настоящим строителем им¬
перии, одним из последних (наряду с главным правителем Русской Америки А. А. Барано¬
вым), кто попытался осуществить свою программу в этом районе на практике.
Предчувствуя свою возможную смерть, накануне отъезда из Ново-Архангельска Резанов
оставил Баранову «секретное предписание», в котором касался «многих предметов для того,
чтоб на смертный обоих нас с вами случай видели преемники наши, что было о благоустройст¬
ве помышляемо, и при получении ими способов не опустили привесть в исполнение те
предложения, к которым на сей раз мы достаточных сил не имеем» 3.
Покидая «северо-западный берег Америки», Резанов в первую очередь обращал внимание
на важность создания в колониях постоянного населения и рекомендовал поощрять законтрак¬
тованных лиц соглашаться на постоянное жительство 4. Для поощрения строительства домов,
заведения огородов и т. д. предлагалось передавать им землю «в вечное и потомственное
владение». Русские колонии намечалось «обезопасить военным гарнизоном», для чего Резанов
планировал «на первый раз» выслать «57 пушек и 4 мортиры с приличным числом военных
снарядов», а затем ежегодно «со всяким из Петербурга транспортом» высылать 250 пудов
пороха и 600 пудов свинца. Руководству РАК он предложил учредить в колониях пильный
завод, госпиталь, церковь и т. д. Специальным распоряжением от 15 (27) февраля 1806 г.
Резанов учредил выборный «суд под названием расправы промышленных и американцев»,
которому вменялось «сопрягать правосудие с кротостью» s.
Значительный интерес представляют практические действия и соображения Резанова
о развитии торговых связей и получении продовольствия из Калифорнии, Японии, Филиппинских
островов и ряда других мест. «Самым надежнейшим средством» обеспечить снабжение русских
поселений в Америке хлебом он считал «водворение» русских на «берегах Нового Альбиона». Этой
же цели должны были служить «получение из Бостона нужного количества хлеба, который всегда
в половину охотских цен обойдется» (п. VII), покупка судов у «Американских Штатов» (п. IV) и т. д.
Среди других мер по улучшению управления Русской Америкой Резанов предлагал
осуществить разделение руководства гражданскими и торговыми делами (их совмещение
в единых руках не могло не вести к произволу и злоупотреблениям), открывать школы
и больницы и направить в колонии новых священников.
Учитывая недостаток денег, Резанов предложил правлению РАК «сверх обещанных
билетов... выбить особую для здешнего края монету». В этом случае он предвидел «умноже¬
ние» промысла, сельского хозяйства и торговли. «Приходящие сюда на зимовку иностранные
суда будут также данниками трудов жителей. Словом: теперь все мертво, но тогда единым
обращением монеты весь край оживится» (п. X).
«Изъясняя Вам еще на сей раз мысли мои,— заключал Резанов, - оставляю искусству,
с которым столь долгое время Вы здешним краем управляете, приводить волю к желаемой
точке. Не скрою от Вас, что гордился бы я случаем разделить с Вами труд сей, но обстоятель¬
ства к пользам же отечества влекут меня в столицу».
Особый и даже исключительный интерес представляет последнее предсмертное письмо
Резанова к первенствующему директору Главного правления РАК М. М. Булдакову от 24
января (5 февраля) 1807 г. из Иркутска 6. Приехав в столицу Восточной Сибири, Резанов
тяжело заболел и почувствовал приближение смерти. Подводя итоги своей жизни, он не
переставал думать о двух любимых им женщинах — покойной жене А. Г. Шелиховой и своей
юной невесте Консепсии д’Аргуэлло.
«Наконец я в Иркутске! — начинает свое последнее и самое печальное письмо Резанов.—
Лишь увидел город сей, то и залился слезами. Милый, бесценный друг мой живет в сердце моем
одинаково! Сегодня день свадьбы моей 7, живо смотрю я на картину прежнюю счастья моего,
смотрю на все и горько плачу... Я увижу ее прежде тебя, силы мои меня оставляют... разочтусь
с собою по дороге и возьму лучше место здесь, в Знаменском, близ отца ее» (т. е. Шелихова).
Будучи уже тяжело больным, Резанов не оставлял без внимания дела Русской Америки
и сумел «воспламенить» своими обширными планами колебавшеюся генерал-губернатора
И. Б. Пестеля, который признался ему, что их свидание «рассекло для него этот
гордиев узел».
166

«Неужто у вас будет принят план мой,— продолжал Резанов письмо Булдакову,—
я не щадил для него жизни. Горжусь им столько, что ничего кроме признательности
потомков не желаю.
Патриотизм заставил меня изнурять все силы мои; я плавал по морям, как утка; страдал
от голода, холода, ветров отовсюду и еще вдвое от сердечных ран моих».
В конце письма важная приписка: «Из калифорнийского донесения моего не сочти, мой
друг, меня ветренницей. Любовь моя у вас в Невском, под куском мрамора, а здесь —
следствие энтузиазма и новая жертва Отечеству». Если бы Резанов поставил здесь точку,
читатель мог заподозрить его в неискренности в отношении своей юной невесты. Но, подтвер¬
ждая любовь к своей безвременно ушедшей жене и исповедуясь перед смертью, Резанов счел
необходимым сделать следующее добавление: «Консепсия мила, как ангел, прекрасна, добра
сердцем, любит меня, я люблю ее и плачу о том, что нет ей места в сердце моем, здесь, друг
мой, как грешник на духу, каюсь, но ты, как пастырь мой, сохрани тайну».
Эти слова вряд ли нуждаются в подробных комментариях. Остается только, пожалуй,
пояснить, что Резанова огорчило отношение к его поведению графа Румянцева. «Л был
огорчен до крайности,— признавался Резанов и добавлял,— ...так что ранее в гроб иду
и думаю, что надобно видеть разницу между доброю и дурною нравственностью. Но я не
виню графа, потому что нет ему пользы вредить мне, впрочем теперь, слава Богу, все
кончилось».
Поражает и трагическая тональность этого последнего письма: Резанов ясно видел
приближение своего конца и утратил веру в возможность благополучного исхода болезни. Он
думал только о прошлом, писал о скорой встрече со своей умершей женой и не видел
возможности нового счастья. Утрата веры в благополучный исход предопределила и даль¬
нейшие события. Добравшись до Красноярска, он умер 1 (13) марта 1807 года.
В литературе (особенно зарубежной) распространена версия, что Консепсии не было
известно о точных обстоятельствах смерти своего возлюбленного вплоть до начала 1842
г., когда ей рассказал об этом директор компании Гудзонова залива Дж. Симпсон, проехавший
на пути в Америку через Сибирь и побывавший на могиле Резанова в Красноярске ®.
(К сожалению, церковь и надгробный памятник Резанову в Красноярске были снесены
в 1935 году. На месте предполагаемого захоронения сейчас установили памятный камень
с надписью: Резанов Н. П. 17 -—j- 64 — 18	07.)
Эта литературная версия представляется мне не совсем точной. Во всяком случае в 1960-
е годы в собрании бумаг Баранова в Российской государственной библиотеке мною было
обнаружено письмо главного правителя Русской Америки отцу Консепсии, Хосе д’Аргуэлло,
в котором последний извещался о безвременной кончине Резанова 9.
По словам Баранова, Резанов покинул Ново-Архангельск 27 июля (8 августа) 1806 г.,
в сентябре благополучно добрался до Охотска, а оттуда отправился «по многотрудному
весьма пути верховою ездою». В пути его «застигли морозы и снеги», он «жестоко изнурял себя
и простудился». С трудом Резанова довезли до Якутска, «где и лечили его дней 10-ть
доктором, а потом и до Иркутска доехал в слабом здоровье, а оттоль уже следуя прямо
в Петербург, занемог и скончался в городе Красноярске 1 (13) числа марта месяца 1807 г.».
Письмо Баранова свидетельствует также о том, что до своей болезни и смерти на пути
в Петербург Резанов, по крайней мере, дважды подтверждал свое намерение выполнить данное
им обещание. «По особливой ко мне благосклонности покойного,— указывал Баранов,—
извещен я, что в бытность в Санкт-Францыской крепости вступил он с Вашим высокоблагоро¬
дием в обязанность родства, сговоря прекрасную дочь Вашу Консепцыю в законную невесту,
обнадежь возвратиться через 2 года к Вам». Перед отъездом из Ново-Архангельска, а затем из
Охотска Резанов просил Баранова «при случающихся оказиях» подтвердить, что «выполнит он
данное слово, в особливую честь себе поставляя всемерно тщиться... немедленно чрез Ка¬
дисский порт Вашего отечества в ныне текущем 1808-м году к Вам отправиться». «Но
Вышнему провидению,— продолжал Баранов,— не угодно было исполнить горячее его
к родству Вашему желание. Постиг преждевременно общий всем смертным предел, а потому
разрешиться должна обязанность и судьбою Вашей прекрасной дочери свободою, о чем за
долг себе вменил известить Ваше высокоблагородие при случившейся теперь оказии».
Прекрасная Консепсия, как известно, не воспользовалась предоставленной ей свободой
и продолжала хранить в сердце верность своему любимому на протяжении 50 лет вплоть до
своей смерти в 1857 году.

Примечания
1. Дружба народов, 1971, № 10, с. 13.
2. Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ), ф. СПб. Гл. арх. 1—7, 1802
г., д. 1, п. 34, л. 20—62 об. Подлинник на русском языке. Впервые опубликован:
ТИХМЕНЕВ П. А. Историческое обозрение образования Российско-американской ком¬
пании и действий ее до настоящего времени. Ч. II. СПб. 1863, с. 258—281. Последняя
публикация в сборнике «Взгляд в историю — взгляд в будущее». М. 1987, с. 51—77.
Это письмо было написано в нескольких экземплярах, которые в деталях отличаются
друг от друга (ср. ТИХМЕНЕВ П. А. Ук. соч. Ч. II, с. 264 и Российский государственный
исторический архив (РГИА), ф. 13, on. 1, д. 687, л. 15). Приведу в этой связи важный
отрывок, которого нет в цитированном выше варианте: «Прекрасная Консеисия,— писал
Резанов, умножала день ото дня ко мне вежливости, разные интересные в положении
моем услуги ее и искренность, на которые долгое время я смотрел равнодушно, начали
неприметно наполнять пустоту в моем сердце» (жена Резанова Анна Григорьевна Шелихова
скончалась в Петербурге в возрасте 22 лет).
3. Полный текст «секретного предписания» Резанова Баранову от 20 июля (1 августа) 1806 г.,
состоящего из 17 пунктов, хранится в рукописном отделе Библиотеки Конгресса США
в коллекции Г. В. Юдина (Library of Congress, Manuscript Division. G. V. Yudin Collection,
Box 1, Folder 11). Заверенная копия. Отрывок из этого «завещания» (п. VII) опубликован
в сборнике «Россия и США: становление отношений 1765-1815». М. 1980, с. 293—294.
Полный текст см.: Alaska History Research Project. Documents Relative to the History of
Alaska. Vol. 1 — 15. College (Alaska), 1936—1938. Vol. 9, p. 179	185.
4. См. также «Список желающих остаться в Америке людей», где перечислялись имена
и фамилии 34 человек в основном из мещан и крестьян, «которые женаты на американках
и детей имеют» (Library of Congress, Manuscript Division, G. V. Yudin Collection).
5. Ibid.
6. Это письмо было получено в Петербурге с курьером 6(18) марта 1807 г. уже после смерти
Резанова 1	(13)	марта в Красноярске (Госархив Красноярского края, коллекция
Г. В. Юдина, ф. 796, д. 114, микрофильм). Впервые провела правильную атрибуцию письма
и опубликовала цитату из него в местной газете красноярская журналистка Н. С. Ольхова.
Познакомила меня с письмом и описью материалов Резанова в Красноярском архиве
А.	П. Сурник, выступившая с докладом «Документы Н. П. Резанова в собрании Г. В. Юди¬
на» на конференции в Петропавловске-Камчатском в августе 1993 года.
7. По всей видимости, здесь имееются в виду свадьба Резанова с юной Анной Шелиховой
(родилась 15 февраля 1780 г.), которая состоялась 25 января 1795 г., когда ей не
исполнилось еще и 15 лет. Примерно столько же было в 1806 г. и Консепсии. Минимальный
возраст для вступления в брак для женщин в России в то время был 13 лет, а для
мужчин — 15 лет.
8. America and Russia: A Century and a Half of Dramatic Encounters. N. Y. 1962, p. 49;
ПЕТРОВ В. П. Камергер двора. Вашингтон. 1973, с. 233.
9. Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (РГБ), ф. 204, к. 32, д. 10;
FEDOROVA S. G. Russian America in the Personal Archival Collections of the Leaders of the
Russian-American Company. Sitka, Alaska, 1979, p. 21—23 (доклад на конференции). Семья
Консепсии, по всей видимости, получила это сообщение, поскольку в 1808 г. Баранов
посылал его дважды - через руководителей русских экспедиций в Калифорнию Швецова
и Кускова. Последнему Баранов, в частности, писал: «Ежели же по каким ни есть ноне
непредвиденным случаем будете иметь способы к сношению для переговоров с комендан¬
том упоминаемой гишпанской Санкт-Франциско крепости г-ном Люизом, сыном бывшего
тут прежде комендантом же г-на Акцении [д’Аргуэлло], с коим имел приятное свидание
и дружбу бывший наш уполномоченный его превосходительство Николай Петрович Реза¬
нов в 1806 г. и была сговорена в супружество сестра первого, а дочь последнего прекрасная
Консепсия, то известить изначалу о кончине покойного, сообразно письма, данного Швецо¬
ву, с коего Вам сообщена копия» (А. А. Баранов И . А. Кускову, Ново-Архангельск, 14
(26) октября 1808 г. ОР РГБ, ф. 204, к. 32, д. 34, л. 27 32; Россия и США: становление
отношений, 1765 -1815. М. 1980, с. 346, 348).

Киевские пещеры
(к итогам изучения)
Е. А. Воронцова
Среди памятников истории, сохранившихся в Киеве, особое хместо занимают пещеры —
уникальные творения подземной архитектуры, обжитые человеком. Появление пещер обуслов¬
лено географическим положением города: притоки Днепра и Лыбеди, многочисленные овраги
создали здесь большое количество мест, в которых еще с древнейших времен люди выкапы¬
вали подземелья. Первые упоминания о пещерах содержит «Повесть временных лет» под 1051
г., там, где рассказывается о возникновении подземного монастыря, который впоследствии
стал называться Киево-Печерским. Интерес к киевским подземельям проявился в XVI—XVII
вв. и возрос позднее. Иностранные путешественники, побывавшие в Киеве, в своих дневниках
и воспоминаниях немало места отводили рассказу о пещерах. В сообщениях Ст. Сарницкого,
А. Целлария, Флора встречаются фантастические утверждения, что киевские пещеры тянутся
до Чернигова, Смоленска и Новгорода '.
Первые попытки серьезного подхода к описанию киевских пещер относятся к третьей
четверти XVII в. и связаны с деятельностью вильнюсского пастора Иоанна Гербиния. Опира¬
ясь на факты, он опроверг легенды о необычайной протяженности пещер, доказал их искус¬
ственное происхождение, написал о времени их возникновения и характере использования. Они
в основном были выкопаны монахами, а в разное время имели различное назначение: служили
христианам убежищем от язычников и киевлян от степняков; там проводились богослужения
и хоронили умерших на катакомбных кладбищах. Были они и местом жительства, а в отдель¬
ных случаях подземные ходы использовались как подкопы или потайные ходы 2. Сохранилось
описание лаврских пещер, составленное А. Кальнофойским и дополненное первыми их плана¬
ми в первой половине XVII века 3. К концу XIX — началу XX столетия большинство пещер
было заброшено и забыто.
Во второй половине прошлого века профессор Киевского университета В. Б. Антонович
сумел собрать сведения о 50 пещерах в Киеве и его окрестностях вдоль Днепра: в Киево-
Печерской лавре — 2 лабиринта, у Кирилловского монастыря — 20, у Аскольдовой могилы —
1, и пр. Он пришел к выводу, что хотя многие пещеры в христианскую эпоху были превращены
в монастырские кельи и пещерные церкви, происхождение пещерных сооружений относится
к более древнему времени, а первоначально они служили жилищем насельникам каменного
века 4. Да и наземные монастыри тоже пошли от пещерных обителей 5. К таким скитам
относятся пещеры Межигорского монастыря, Зверинецкие, Китаевские, некоторые другие.
Впоследствии эту традицию выходцы из Киева распространили по всей Руси: в Псково-
Печерском, Святогорском, иных монастырях.
Сегодня наиболее изученными памятниками истории такого типа в Киеве являются два
лаврских лабиринта — Ближние и Дальние пещеры, которые положили начало Киево-Печерс¬
кому монастырю. Основан он в XI в. человеком из Любеча, принявшим ранее постриг на
Воронцова Елена Анатольевна — Заведующая отделом Музея истории Киева.
169

святой горе Афон под именем Антония. Спустя некоторое время Антоний вернулся в Киев, где
и основал в «печерке» монастырь, потому и получивший название Печерского. Обитель быстро
разрослась и уже к концу XI в. стала одним из значительных центров культурной и религиоз¬
ной жизни Руси. С нею связаны имена Феодосия, при котором был принят Студийский устав
(правила, заимствованные в одном из греческих монастырей и составленные византийским
церковным деятелем Феодором Студитом), Никона — составителя летописного свода 1073 г.,
Нестора-летописца, иконописца Алимпия, врача Агапита, первого на Руси архимандрита
Поликарпа.
Первые монахи жили в пещере и преобразовывали ее. Вскоре она приняла вид лабиринта
с устроенными в грунте кельями, церквами и трапезной. Антоний, поставив игуменом Варла-
ама, удалился в другую пещеру, где и жил вплоть до смерти. Именно эти лабиринты получают
название Ближних и Дальних пещер по мере их удаления от главного храма монастыря —
Успенского собора. При Варлааме стали сооружать над пещерами деревянный монастырь
с церковью Успения Богородицы. Когда были возведены первые наземные постройки, монахи
покинули пещерное жилье и приспособили ею под кладбище.
Хоронили умерших в кельях, размеры которых были не маленькими (длина 2,3--3 м,
ширина 1,5—2 м, высота — 1,35—1,5 м). Рыть такие помещения приходилось долго, в связи
с чем постепенно уменьшались их размеры. Затем умерших начали хоронить в погребальных
нишах (длина до 2 м, ширина — 0.5 м, высота — 0,5 м). Ниши выкапывались перпендикулярно
к ходу в 2—3 яруса, тело умершего клали на доску и задвигали в нишу, устье закрывали
деревянным щитком. Со временем заметили, что тела в пещерах не истлевают, а высыхают,
мумифицируясь. Это было объяснено как чудесное нетление и дар божий. Впоследствии
мумифицированные останки стали укладывать в специальные гробницы. Их устанавливали
вдоль лабиринта.
Оба лаврских (монастырь стал Лаврой в 1598 г.) лабиринта — сложная система подзем¬
ных сооружений и узких замкнутых коридоров на глубине от 5 до 15 метров. Стены оштукату¬
рены, в них расположены аркасолии - ниши с гробницами. В каждом лабиринте по три
подземные церкви. Протяженность Ближних пещер — 313 м, Дальних — 293 метра. В середине
XVII в. в лаврских пещерах насчитывалось 69 останков монахов. Их в 1643 г. канонизировал
киевский митрополит Петр Могила6. В XVIII в. их внесли в перечень святых Русской
православной церкви и утвердили таковыми указами Св. Синода 1762, 1775 и 1784 годов. Это
расширило поток паломников в лавру и привело к необходимости приспособить пещеры для
посещения их верующими. Пещеры пышно и богато украшают, устанавливают там культовые
предметы (иконы, кресты), обновляют подземные царкви, старые иконостасы заменяют мед¬
ными позолоченными с декоративной отделкой, стены пещерных галерей расписывают, осве¬
щают пещеры лампадами и свечами в напольных подсвечниках, оформляют гробницы и одеж¬
ды, в которые облачены святые мощи.
Кипарисовые, дубовые и липовые гробницы, украшенные серебряными окладами с чекан¬
ными изображениями, шелковые и парчовые покрывала, бархатные одеяния, расшитые сереб¬
ряной нитью и речным жемчугом, иконы над гробницами и в иконостасах, как и сами
иконостасы, издавна представляли собой шедевры декоративно-прикладного искусства. К со¬
жалению, сохранились лишь некоторые из них. С 30-х годов XX в. пещеры стали функциониро¬
вать как экспозиционные объекты Всеукраинского музейного городка, теперь Киево-Пе¬
черского историко-культурного заповедника. Подземные памятники неоднократно исследова¬
лись. Особенно интересными были раскопки 1978—1979 гг. в Ближних пещерах, проведенные
сотрудниками Института археологии АН Украины и самого заповедника \
В ходе работ были вскрыты захоронения в дубовых колодах, дощатых гробницах
и грунтовых ямах под полом, погребальные ниши в стенах, обнаружены 20 келий, открыты два
древних ответвления пещер, получивших условное название «Участок Нестора» (он начинается
от гробницы Нестора-летописца) и «Участок Меркурия» (расположен за колодой с останками
смоленского епископа Меркурия). На последнем, протяженностью 65,1 м, обнаружили кладку
из плинфы, фрагменты росписи на грунте и деревянный столб. Радиоуглеродный анализ дерева
показал, что оно относится к XII веку. Возникло предположение о существовании там
древнего, ранее неизвестного сооружения.
Первый участок, протяженностью 76,5 м, имеет сложную конфигурацию. Тут есть погре¬
бальные ниши и кельи. На сводах и стенах келий и галерей открыто большое количество
граффити, начертанных острым предметом по грунту: надписи, в основном первой четверти
XVII в., на русском, украинском и польском языках, одна - на армянском. Основное их
содержание — имя, фамилия, дата посещения. Особый интерес представляет древнерусская
надпись XII в. над входом в келью, которой заканчивается участок. Ее текст состоит из шести
170

строк и начинается крестом — хризмоном, который ставился средневековыми писцами в нача¬
ле текста и являлся обращением к Господу с просьбой помочь писавшему. Самый текст
читается так: «В 1150 году выкопали это место для положения.,.». Далее, видимо, стояло имя
покойного. А в последней строчке — обычная приписка «И М» (и мир праху его)8.
Во многих захоронениях обнаружены различные предметы: польско-литовские монеты
XVII в., русские XIX—XX вв. и две турецкие, а всего около 300; кожаные, плетеные из тонких
ремешков, кресты-параманды и пояса с вытесненными рисунками на библейские сюжеты;
деревянные наперсные кресты; фрагменты всевозможных керамических, стеклянных, деревян¬
ных, кожаных изделий.
Долгие годы внимание специалистов не привлекали останки святых в гробницах Ближних
и Дальних пещер. И только с 1987 г. развернулось их исследование. Проведены морфологичес¬
кие, антропологические, рентгенологические исследования мумий, гистологическое и биохими¬
ческое изучение кожных покровов и подлежащих тканей, микологические исследования проб
с поверхностей останков. Одновременно осуществлялась пластическая реконструкция по кост¬
ным останкам, принадлежащим историческим личностям периода Киевской Руси 9.
Воссозданием обликов занимался московский врач и скульптор С. А. Никитин, овладе¬
вший этим методом под руководством Г. В. Лебединской — ученицы и последователя извест¬
ного антрополога М. М. Герасимова. Никитиным представлены скульптурные портреты
Нестора-летописца, Агапита, Варлаама — первого игумена Киево-Печерского монастыря —
и Поликарпа. Завершается работа над скульптурным портретом Ильи Муромца. В настоящее
время эти скульптурные портреты хранятся в Заповеднике.
Сложную работу по возрождению Зверинецких, Китаевских и Пироговских пещер прово¬
дит Музей истории Киева. Один из древнейших комплексов — Зверинецкие пещеры — от¬
носится к домонгольскому периоду. Вход в них был открыт случайно в XIX в. во время
оползня. Эти лабиринты тоже служили местом захоронения. В 1912 г. пещеры исследовались,
и там обнаружили погребальные ниши, кельи, подземный храм. На стенах галерей и храма
сохранились граффити. В кельях и погребальных нишах были найдены кожаные кресты-
параманды, пояса, монашеские тапочки; панагия с изображением Богоматери; фрагменты
керамики. В 1914 г. Зверинецкие пещеры частично укрепили кирпичом и оштукатурили,
приспособив для посещения богомольцами. Но работы не завершили из-за начавшейся первой
мировой войны. Этот пещерный комплекс функционировал до 30-х годов. В 1934 г. пещеры
закрыли ,0. Затем вход в пещеры был засыпан и надолго забыт. С 1991 г. в Зверинецких
пещерах проводятся расчистка, укрепление и изучение подземных галерей.
И поныне не все пещеры Киева изучены. Предстоит провести огромную работу, чтобы
вернуть народу памятники, являющиеся замечательным культурным наследием прошлого.
Примечания
1. БОПЛАН. Описание Украины. СПб. 1832, с. 12—13; Киевские епархиальные ведомости,
1874, № 12, отд. 2, с. 356; Сборник материалов для исторической топографии Киева и его
окрестностей. Киев. 1874, разд. 9, с. 19.
2. ТОЛОЧКО П. П. Таемнищ кшвських пщземель. Кшв. 1968, с. 14—18.
3.	ЗАКРЕВСКИЙ Н. Описание Киева. Т. II. М. 1868, с. 622.
4.	АНТОНОВИЧ В. Б. Археологические находки и раскопки в	Киевской губернии 1876 г.—
Чтения в Историческом обществе Нестора Летописца, Киев,	1879, кн. 1, с. 246.
5. КАМАНИН И. Зверинецкие пещеры в Киеве. Киев. 1914, с. 129.
6. Канонизация святых. Поместный Собор Русской Православной Церкви, посвященный
юбилею 1000-летия Крещения Руси. Троице-Сергиева Лавра. 1988, с. 23.
7. МОВЧАН И. И., АВАГЯН А. Б. Отчет об археологических исследованиях в Ближних
пещерах Киево-Печерского заповедника, проведенных в 1978—1979 гг.— Архив Института
археологии Украины, № 16, «г».
8.	ВЫСОЦКИЙ С. А. Киевские граффити XI — XVII вв. Киев.	1985, с. 63—64.
9.	Киево-Печерский заповедник, научные фонды, КПЛ-СК-495.
10.	Государственный архив г. Киева, ф. Р-1, on. 1, кн. 2, д. 6295.

Мориски Испании
Р. Г. Ланда
Наследники цивилизации мавританской Андалусии — мориски - вынуждены были отказать¬
ся от своего прошлого, чтобы прослыть добрыми подданными испанских королей, и были
фактически насильственно обращены в католицизм. Они усвоили затем испанский язык
и переняли образ жизни, но не считались ни подлинными испанцами, ни верными христианами
и постоянно подозревались в измене. Инквизиция их преследовала, власти им не доверяли,
а собственно испанцы не смотрели на них как на соотечественников, хотя мориски были
потомками коренных жителей полуострова: кельтиберов, римлян, вестготов и пр.
Сначала арабом в Андалусии (мавром по общеевропейской терминологии) считался
тот, у кого арабом {или бербером) был отец, дед или прадед, а также тот, чей род
издавна обрел покровительство арабского (или берберского) племени, давшего ему либо
язык (в быту муваллады, то есть мусульмане иберийского происхождения, долго говорили
на романском диалекте), либо религию, имя и генеалогию Именно иберийской по про¬
исхождению была основная масса мусульман Андалусии. Часть местных жителей даже
под владычеством мавров осталась христианами, восприняв арабский язык и культуру.
Их называли мосарабами. Затем многие мосарабы принимали ислам, некоторые же му¬
валлады возвращались в лоно христианства. Сложные взаимоотношения всех этих ренегатов,
равно как вражда между арабами и пришедшими вместе с ними берберами (а вначале
между сирийскими и йеменскими группировками среди арабов) потрясали внутриполити¬
ческую жизнь Андалусии вплоть до XI века.
До конца X в. христианские государства, возникшие в труднодоступных для арабских
завоевателей горных районах на севере Пиренейского полуострова, чаще оборонялись. Затем
кризис Кордовского халифата и его распад в 1031 г. на 23 эмирата облегчил христианскую
Реконкисту (отвоевание), и к середине XIII в. почти весь полуостров, за исключением Гранады,
оказался в руках христиан. Сирийская династия Насридов, с 1238 г. закрепившаяся в Гранаде,
более чем на два с половиной столетия задержала завершение Реконкисты. Гранадский эмират,
постепенно слабея вследствие бесконечных смут и династических раздоров, достиг зато
значительного процветания сельского хозяйства, ремесел, торговли и искусства. Иногда
гранадские правители помогали королям Кастилии, вассалами которых они формально яв¬
лялись. Бывало, что кастильские феодалы, недовольные королем, сражались против него
вместе с маврами Гранады.
В ходе Реконкисты возникали новые группы местного населения: латинизированные
мавры, то есть мусульмане, владевшие романским языком, и алгарвиады, то есть арабизиро¬
ванные христиане, говорившие по-арабски. Тех и других особенно много было в пограничных
областях. То были люди смешанной культуры, так как мосарабы практически исчезли с XII в.,
Ланда Роберт Григорьевич ~ доктор исторических наук, профессор, заведующий отделом
Института востоковедения РАН.
172

переселясь на земли христиан. Одной из таких групп стали мудехары — мусульмане, подчини¬
вшиеся королям на основании договорной капитуляции или в силу заключенного союза. Они
сохраняли землю и имущество, обычаи и религию, пользовались привилегиями.
Мудехары крупных городов избирали себе алькальда — старейшину. Многие знатные
мавры получали во владение сельские земли или города с мечетями. Общины мудехаров
пользовались самоуправлением, имели собственные скотобойни и системы водоснабжения.
Но им предписывалось жить отдельно от христиан и носить особую одежду 2. Другие
мавры покидали утраченные ими территории. Они имели право увезти все свое имущество.
Многие из них покидали Пиренейский полуостров и перебирались в Магриб. Но большинство
становилось мудехарами, тем более что их жизнь в материальном отношении порою
даже улучшалась 3.
Ситуация стала меняться после падения в 1492 г. Гранады. Хотя были оговорены права
местных мавров исповедовать ислам, проживать в своих домах, назначать своих правителей
и судей, пользоваться неприкосновенностью личности, имущества и жилища, и особо оговари¬
валось, что «никто не должен принуждать лиц, принявших ислам, к переходу в христианство»,
все это соблюдалось лишь первое время. Затем последовали рост поборов и давления на
мудехаров. После подавления их восстания 50 тыс. мудехаров крестились. Преследования
прочих вызвали новое восстание, с трудом подавленное в 1501 году. Перед его участниками
поставили выбор: крещение либо изгнание. В 1502 г. перед таким же выбором оказались
мудехары Кастилии и Леона. Одни из них уехали в Африку, другие превратились в мори-
сков — крещеных мавров.
Тем не менее духовная Реконкиста продолжалась и в XVI веке. Она выразилась в давлении
на ренегатов, оставшихся под подозрением в том, что они — потенциальные союзники
Османской империи. Прогрессировали католический фанатизм и инквизиция. Еще в XV в.
морискам, согласно статутам о «чистоте крови», запретили, как и прочим новообращенным
христианам, занимать любые посты в государстве и церковной иерархии. Используя навыки
и методы работы, сложившиеся в Андалусии за многие века, организованность и сплоченность
своих общин, мориски проявили себя наилучшим образом в других сферах. Благодаря им
в стране процветали ремесла, торговля и мануфактурное производство, особенно выделка
шелка, шерсти и сукна, изготовление керамики, кожаных изделий, производство оливкового
масла и тростникового сахара.
В городах мориски образовали значительную массу садоводов, водоносов, булочников,
мясников, ткачей, портных, кузнецов, каменщиков, строителей, в селах — пчеловодов, ското¬
водов, ирригаторов, лесников, погонщиков мулов, в прибрежных зонах — моряков, рыбаков
и сторожей. Среди морисков было много землевладельцев и фабрикантов, коммерсантов
и ювелиров. Некоторые судовладельцы и негоцианты из морисков вели торговлю с Италией.
В городах Арагона славились мориски-архитекторы, декораторы и художники, распространи¬
вшие свой стиль на всю Испанию. Там же жили мориски — часовщики, слесари, столяры,
оружейники, красильщики, штукатуры и сапожники, часто владевшие ателье или лавкой.
Фактически они образовали в Испании некий эмбрион буржуазии и средних классов зарождав¬
шегося нового общества. Но дальнейшее их развитие было заблокировано соединенными
усилиями монархии, духовенства, дворянства и черни 4.
Несмотря на преследования, морискам удалось сохранить свою религиозную самобыт¬
ность и основы культуры. Они изъяснялись на наречии кастильского и арагонского диалек¬
тов 3. До своего изгнания они делились на четыре группы: гранадская, сохранявшая знание
арабского языка и сравнительно высокий уровень жизнь вплоть до восстания 1568—1570 гг.
в Альпухарре; валенсийская, также знавшая арабский язык, но жившая хуже; арагонская,
утратившая знание арабского, а жившая не лучше валенсийцев; кастильская, тоже не знавшая
арабского, но еще не утратившая прежней зажиточности. «Гранадинос» дольше других со¬
храняли обычаи мусульман. Вообще же ситуация в Гранаде была сложной, поскольку еще
в XVI в. среди ее жителей насчитывалось не более 500 чистых арабов, до 30 тыс. рабов-
христиан, а остальные 170 тыс. были муваллады и неомусульмане 6. Восстание в Альпухарре
привело к тому, что около 100 тыс. «гранадинос» бежали или были вывезены в Африку, около
50 тыс. рассеялись по различным районам Испании. В Гранаде их осталось не более 3 тысяч.
Кардинально проблема морисков стала решаться в XVII веке. Епископ Валенсии X. де
Рибера предложил королю Филиппу III вообще изгнать морисков, оставив только юношей для
каторжных работ и младенцев для перевоспитания в духе католицизма: «Иначе мавры
в непродолжительном времени завладеют всеми богатствами королевства; ибо не только в их
руках находится промышленность, но они бережливы и воздержанны, работают за небольшую
плату и довольствуются барышом весьма умеренным... Испанцы, наемщики земель самых
173

плодородных, не в состоянии платить денег за наем; мавры же, возделывающие землю самую
дурную, заплатив владетелям ее третью часть сбора, не только могут сами кормиться, но еще
ежегодно увеличивают свое состояние. Они говорят также по-кастильски, ум их более просве¬
щен, им лучше известно настоящее положение Испании, и вследствие того они могут иметь
опасные сношения с державами, враждебными могуществу Испании» 7.
И первыми были изгнаны именно мориски Валенсиии: более 116 тыс. человек за три
месяца 1609 года. Это сопровождалось вооруженными столкновениями и мятежами. Их исход
имел катастрофические последствия: численность домашних очагов уменьшилась с 80 тыс. до
50 тыс., 200 деревень полностью исчезли, число сельских жителей сократилось наполовину.
В Арагоне мориски составляли около 20% населения и нередко проживали не изолированно,
а в тех же селениях, что и «старые христиане». Эти мориски были наиболее испанизированы
и пользовались заступничеством религиозных властей, считавших их добрыми католиками.
Однако даже это их не спасло. В 1610 г. их тоже изгнали. Более 60 тыс. переправились морем
в Магриб сразу, остальные ушли туда же более сложным путем в следующие четыре года.
В 1610 г. началось поэтапное изгнание морисков и из Кастилии. Спустя четыре года их там
тоже не осталось. Те, кто уцелел в Испании, в дальнейшем ассимилировались.
Эта эпопея пагубно сказалась на экономике страны: закрылись шелковые мануфактуры
в Севилье, Сеговии. Толедо и Гранаде, прекратилось шерстяное производство в Куэнке,
снизился экспорт шелка, сукна, керамики и сахара. Опустели многие области, пришли в упадок
ирригация, металлообработка и ювелирное дело. Снизились урожаи оливков, риса и зерна.
Терпели крах банки из-за отказа знати, захватившей земли изгнанников, платить их долги,
была парализована торговля во многих городах. Зарастали сорняками поля, разрушались
брошенные дома, в некоторых районах жизнь вообще возобновилась спустя лишь 200 лет 8.
Испания после изгнания морисков перестала быть великой державой и экономически,
и политически. Такова была цена искуственного возрождения идей Реконкисты с ее националь¬
но-религиозной непримиримостью. Конфискация собственности морисков тоже мало что дала
казне. Как и золото американских колоний, все, награбленное у морисков, было расхищено,
растащено, а также непроизводительно растрачено королевским двором, духовенством, пара¬
зитической знатью и коррумпированной бюрократией на войны, подавление восстаний, на
борьбу с протестантством и подачки идальго. Именно тогда возникло в Испании «дворянское
безумие», когда знать предпочитала нищенство и попрошайничество реальному труду. К кон¬
цу XVI в. испанские города были переполнены разорившимися идальго, дезертирами, ин¬
валидами многих войн, беглыми крестьянами, вернувшимися из Америки неудачливыми
колонистами, разоренными иностранной конкуренцией торговцами, сгудентами-недоучками,
профессиональными нищими, игроками и жуликами - всеми этими героями «плутовских
романов» М. Алемана, Ф. Кеведо и М. Сервантеса.
Что же фактически оставили мориски испанцам? Четыре тысячи арабских слов в испанс¬
ком языке, мавританские традиции в поэзии, музыке, архитектуре, изобразительном искусстве
и художественных ремеслах, строительстве и орнаментальном декоре. Фольклор и танцы,
национальный костюм и кулинарное искусство, специфика этики и эстетики, некоторые черты
образа жизни испанцев доныне несут на себе печать цивилизации аль-Андалуса.
Примечания
1. УОТТ У. М., КАКИА П. Мусульманская Испания. М. 1976, с, 59.
2. АЛЬТАМИРА-И-КРЕВЕА Р. История Испании. Т. 1. М. 1951, с. 110	115, 180—183.
3. Relaciones de la Peninsula Iberica con el Magreb (siglos XIII -XVI). Madrid. 1988, p. 1—274.
4. БАДР А. История аль-Андалуса. Дамаск. 1983, с. 394 -395 (на араб, яз.); ORTIZ A. D.,
VINCENT В. Historia de los Moriscos. Madrid. 1978, p. 201—203.
5. Religion, Identite et sources documentaires sur les Morisques Andalous. Т. I. Tunis. 1984, p. 149;
LATHAM J. D. From Muslim Spain to Barbary. Lnd. 1986, p. 190.
6. GARCIA-ARENAL M. Los moriscos. Madrid. 1975, p. 47; КРАЧКОВСКИЙ И. Ю. Арабская
культура в Испании. М.-Л. 1937, с. 3 3.
7. БОТКИН В. П. Письма об Испании. Л. 1976, с. 141.
8. LAPEYRE Н. Geographic de l’Espagne morisque. P. 1959, p. 70 73; Revue d’histoire et de
civilisation du Maghreb (Alger), 1973, N 10, p. 81—83.

ИСТОРИОГРАФИЯ
Современная историография ранней
Америки: путь к «историческому
синтезу»
с. И. Жук
В США вышли в свет две книги по истории колониальной Америки, вызвавшие серьезные
дискуссии. Это— работы Джека П. Грина (университет Джонса Гопкинса) и Дэвида
X. Фишера (университет Брандейс) 1. Они смогли обобщить то, что было создано американс¬
кими историками в исследовании ранней Америки за последние 20 лет.
Первая парадигма американской историографии относительно колониального периода
истории США была сформулирована еще в начале XIX в. в работах представителей так
называемой романтической, или «ранней», школы (Дж. Бэнкрофта, Эд. О’Каллагена и ряда
других историков, среди которых было, однако, немало дилетантов, краеведов-любителей).
Все события в европейских колониях в Северной Америке рассматривались в их трудах
исключительно как прелюдия к войне за независимость. Единственно определяющим фак¬
тором развития этих колоний выступало европейское происхождение колонистов и их
этнокультурные особенности, такие, как влияние «тевтонского» элемента, пуританизма и т. п.
Роль европейского наследия, традиционных политических, экономических, социальных
и культурных связей (прежде всего, с Великобританией) подчеркивали и последующие
историки — представители так называемой имперской школы, в том числе и такие профес¬
сионалы, как Г. Осгуд, Ч. Эндрюс и др., рассматривавшие раннюю Америку главным образом
как часть Британской империи XVII—XVIII веков. Они были убеждены, что развитие британс¬
ких колоний зависело не столько от американского окружения, сколько от характера
и особенностей того «человеческого семени», которое было пересажено в девственную
почву Нового Света.
В 1893 г. Ф. Дж. Тернер в своем знаменитом докладе «Значение границы в американс¬
кой истории» попытался пересмотреть эту одностороннюю интерпретацию истории ранней
Америки. Сформулированная им концепция «границы», отстаивавшая приоритет местной
американской среды, импонировала мироощущению нового поколения американских ис¬
ториков, выходцев из «пограничных» штатов, Канзаса или Висконсина, не получивших
классического образования в европейских вузах и не столь связанных тесными культурными
узами с Европой, как их предшественники (тот же Бэнкрофт или Осгуд).
В работах этого нового поколения ученых, получивших в литературе название «про¬
грессисты», предлагалась иная проблематика, уже достаточно определившаяся к тому
времени. Пересматриваются традиционные взгляды и подходы. Однако на протяжении
нескольких последующих десятилетий сохраняется общая направленность: колониальный
период истории США изучается как некая телеологически ориентированная целостность
только через призму последующей истории, и прежде всего революционных событий конца
XVIII века.
Жук Сергей Иванович — кандидат исторических наук, доцент Днепропетровского университета.
175

Примером этого подхода могут служить исследования, написанные уже во второй
половине XX в. в духе «либерально-консервативного консенсуса». И либеральные «прогрес¬
систы» 20—30-х годов, типа Ч. Бирда, и приверженцы «консенсуса» 50—60-х годов, типа
Д. Бурстина, при всем различии их интерпретаций были едины прежде всего «в поисках
смысла» и перспектив развития ранней Америки, которые они видели в своеобразной
политико-идейной легитимации последующей истории США. Элементы социально-экономи¬
ческого анализа, встречавшиеся в подобных работах, были скорее исключением из общего
правила: их авторы стремились преимущественно к политико-идейному объяснению проис¬
ходивших событий.
С появлением в 60-х годах «новой научной истории» произошло смещение акцентов
в интерпретации событий прошлого, дробление предмета исследований, началось широкое
использование междисциплинарных методик. Особенно благоприятные условия для изыска¬
ний историков, принадлежавших к этому направлению, обнаружились в тех сферах, на
которые исследователи, придерживавшиеся традиционных подходов, обращали меньше
внимания. Такой своеобразный «концептуальной целиной» и стала социальная история
ранней Америки.
В результате уже к середине 80-х годов появились десятки специальных исследований
различных моментов социального опыта в разных регионах колониальной Америки. Но эти
работы были настолько узко ориентированы на специальный предмет конкретного ис¬
следования (к примеру, рацион питания жителей колониального Бостона или анализ сексу¬
альных преступлений в одном из графств Массачусетса), что даже историки, изучающие
один регион колониальной Америки (ту же Новую Англию), не могли дать цельную картину
социальных процессов, происходивших в этом регионе в колониальную эру. Возникла
потребность в создании обобщающих, синтетических работ, которые бы позволили выйти за
узкие рамки чрезмерной полидисциплинарной специализации.
К числу достаточно удачных попыток синтетического обобщения достижений «новой
социальной истории» ранней Америки и относятся книги Грина и Фишера. В отличие от
телеологической направленности «прогрессистских» или «консенсусных» работ, Грин от¬
казался от объяснения событий последующим развитием страны и от всяческой телеологии
в интерпретации истории. Задумав свою книгу еще в 1979 г. в период преподавательской
деятельности в США, Грин заканчивает ее в 1986—1987 гг. в Париже, где читал в то время
лекции по социальной истории Америки. При этом он использовал новые идеи, почерпнутые
из общения с французскими социальными историками.
Автор группирует американские колонии в шесть культурных регионов, сформировав¬
шихся, по его мнению, уже к началу XVIII в.; 1) Чезапикский регион (Виргиния и Мэриленд); 2)
Бермудские и Багамские острова; 3) Новая Англия (Массачусетс, Коннектикут, Род-Айленд,
Мэн и Новая Шотландия); 4) Вест-Индские колонии; 5)) «срединные» колонии (Нью-Йорк,
Нью-Джерси, Пенсильвания, Делавэр); 6) «нижний» (или «глубокий») Юг (Северная и Южная
Каролина, Джорджия). В этих регионах он выделяет два типа социокультурного развития: 1)
отклонение от исходных образцов; 2) усложнение и содержательное обогащение исходных
образцов. Первый тип развития был характерен преимущественно для Новой Англии, вто¬
рой — для остальных регионов Америки.
Если изначально отличительными чертами новоанглийской модели развития были
сильная религиозная ориентация, упрочение традиционалистских, общинно-семейных цен¬
ностей, чувство избранности и собственной исключительности, неприятие современного
мира рынка и конкуренции; то вторая модель, типичным примером которой стали колонии
Чезапика, была более светской, мирской по ориентации, индивидуалистической по цен¬
ностям и экономически-рациональной по результатам деятельности. Вся социальная история
ранней Америки — это процесс сближения, конвергенции этих моделей, в котором приори¬
тетное значение отводится «чезапикской» модели развития.
Грин не только «синтезирует» американскую научную литературу двух последних
десятилетий, но и знакомит с новыми социокультурными концепциями, с современными
методами исторического исследования, заимствованными из социоструктурной и историко-
культурной антропологии и географии, исторической социологии, и т, д. Социокультурное
развитие американских колоний он постоянно рассматривает в сравнении с соответст¬
вующими процессами в Великобритании, Ирландии и других британских владениях XVII—
XVIII веков.
Грин оспаривает основные концепции, которые традиционно использовались в ис¬
следованиях истории колониальной Америки. Он убедительно доказывает, что социокультур¬
ная модель развития пуританской Новой Англии не годится для описания социальных
176

изменений в британских колониях. Скорее всего, таким примером социокультурного раз¬
вития для всей Америки служили чезапикские колонии, отличавшиеся этнорасовым плюра¬
лизмом, высоким уровнем частного предпринимательства, ростом автономии личности и ин¬
дивидуализма. Грин считает, что с 1710 г. началась своеобразная социокультурная конвер¬
генция всех колоний, так что накануне войны за независимость они были более схожи
между собой, чем в первые годы своего существования в XVII веке.
Основные черты зарождающейся к началу XVIII в. американской культуры, по мнению
Грина, следует искать не в новоанглийском пуританизме, как это делают многие историки,
а в сочетании широко представленных форм разнообразного социокультурного поведения
жителей всей британской Северной Америки, включая и обитателей Новой Англии.
Если в социокультурном синтезе Грина преобладает социально-экономической анализ,
то у Фишера — историкокультурный. Книга Фишера — это только первая часть проекта
исследования американской культуры от колониальных времен до нынешних дней. Первую
часть этого проекта Фишер посвящает культурным корням американцев, вторую — пробле¬
мам взаимодействия пришлой культуры и американского окружения в колониальную эпоху,
третью — анализу войны за независимость как культурного феномена, четвертую -- культ¬
урным изменениям в молодой американской республике начала XIX в., пятую — Гражданс¬
кой войне 1861—1865 гг., рассматриваемой им как культурный конфликт.
Пока Фишер смог закончить только первую часть своего грандиозного проекта. Но уже
в этой книге он сформулировал его идею и главный метод — «культуро-антропологический»
анализ в духе К. Гиртца и М. Салинза. По мнению Фишера, вся история США определяется
социокультурным влиянием четырех наиболее крупных миграций населения Британских
островов в Северную Америку, это: 1) исход пуритан из восточной Англии в Массачусетс
в 1629—1640 гг.; 2) переезд роялистской элиты и кабальных слуг (сервентов) с юга Англии
в Виргинию в 1642—1675 гг.; 3) квакерская миграция с северного Мидленда Англии и Уэльса
в долину Делавэра в 1675—1725 гг. и 4) переселение британцев из пограничных графств
Северной Британии и Северной Ирландии за Аппалачи в «пограничные» земли Каролин
в 1718—1775 годах.
Каждая из этих групп мигрантов привезла с собой свой особый образ (стиль) жизни:
пуританский, англикано-роялистский, квакерский, пограничный, которые и заложили основу
формирования особых региональных культур: новоанглийской, чезапикской, пенсильванс¬
кой и «пограничной» культуры «глубокого» Юга. По определению Фишера, «образ жиз¬
ни» 2 — это «нормативная структура ценностей, обычаев и знаний, которая существует
в любой культуре» (с. 7). У него «образ жизни» включает в себя 24 компонента, которые
вместе и составляют основу собственно культуры в широком смысле: это определенные
способы общения людей, строительства и благоустройства жилья, образы семейной жизни,
типы брака, сексуального поведения и воспитания детей, особенности религиозной жизни,
мода, еда, отношение к возрасту и смерти, восприятие времени и труда, представление
людей об организации общества, власти, свободе и т. п.
Четыре региональные культуры: Массачусетса, Виргинии, долины Делавэра и «по-
граничья» Каролин — переживают общие стадии развития: переселения, фрагментации,
кризиса (в Массачусетсе — это антиноминационный кризис 1636—1641 гг., в Виргинии —
восстание Н. Бэкона 1676 г., в Пенсивальнии — «ересь Кита» 1691—1694 гг., в «пограничных»
поселениях Каролин — движение «регуляторов» 1768—1770 гг.) и консолидации, в ре¬
зультате которой пуритане превратились в янки, кавалеры-джентри — в вигов-рабовла-
дельцев, сектанты-квакеры — в мирян-буржуа, йомены северных графств Британии —
в фемеров-«пограничников».
Сформировавшиеся еще в колониальную эпоху четыре региональные культуры суще¬
ствуют в США и по сей день: их влияние чувствуется и в языке, и в архитектуре, и в ор¬
ганизации власти. Влияние региональных культур сказывается даже в политической сфере:
на формировании партийных интересов, на характере избирательных кампаний и/различных
политических движений, которые в большинстве региональны по своей природе. Достаточно
напомнить, что происхождение всех, за исключением двух, президентов США (с 1789 по 1990
г.) было связано именно с четырьмя региональными культурами, выделенными Фишером.
Многие теоретические построения и выводы Фишера, его откровенный культурологи¬
ческий редукционизм могут вызывать возражения, что и продемонстрировала дискуссия на
страницах журнала «William and Mary Quarterly»3. Да и весь культурологический анализ
ранней истории США, предпринятый Фишером, возвращает к парадигме «имперской? школы.
В основе книг и Фишера и Грина лежит концепция культурной преемственности,
непосредственной связи Великобритании и ее американских колоний. А все построение
177

книги Фишера вокруг понятия «культура как образ жизни» и моделирование преобладающе¬
го влияния четырех исходных культурных образцов заселения колоний базируется на
концепциях историко-культурной географии Ф. Ниффена, В. Зелинского и П. Уэккера, кото¬
рые были достаточно популярны среди социальных историков ранней Америки еще в 70-е
годы 4. И тем не менее, несмотря на эти повторы старых идей, книга Фишера важна по той
причине, что она представляет собой попытку синтетического обобщения того нового, что
уже наработано современными специалистами; попытку создать общую, свободную от
телеологической ориентации картину социокультурного развития.
Ныне мировая историография переживает критический этап своего развития. Обостри¬
лись противоречия между традиционной «старой», нарративной историей и междисциплинар¬
ной, верифицирующей эмпирически свои выводы, «новой» историей. Сложный научный язык
«новых» {чаще одновременно и «левых») историков нередко отпугивает читателей, что
снижает интерес к современной исторической культуре. Реальный выход из такого положе¬
ния — это «синтетический» подход, сочетающий хороший литературный язык и смелость
обобщений, присущую нарративной истории, с междисциплинарными методами «новой со¬
циальной истории», заметно расширившей само поле исторического исследования.
А книги Грина и Фишера являются первыми удачными примерами такого подхода
в историографии ранней Америки 5. Они свидетельствуют и о том, что политические ярлыки
«левых» и «правых» приносят мало пользы применительно к современным историкам.
Скорее всего (во всяком случае с эпистемологической точки зрения), водораздел в истории
исторической науки проходит между, с одной стороны, теми концепциями, в основу которых
положены универсалистские, холистские и телеологические схемы и, с другой стороны,
пусть и более эклектичными, но зато менее универсальными теориями, содержание которых
определяется непосредственно характером исследуемого материала.
Примечания
1. GREENE J. P. Pursuits of Happiness; The Social Development of Early Modern British Colonies and the
Formation of American Culture. Chapel Hill. 1988; FISCHER D. H. Albion's Seed: Four British Folkways in
America. N. Y. 1989.
2. Здесь Фишер использует термин, введенный в американскую социологию еще в начале XX в.
В. Самнером (см. SUMNER W. Folkways: A Study of the Sociological Importance of Manners, Customs,
Mores and Morals. Boston. 1907).
3. Cm. Forum: Albion's Seed. Four British Folkways in America. A Symposium.— William and Mary Quarterly,
3d. Ser., 1991, Vol. 48, N 2.
4. KNIFFEN F. Folk Housing: Kay to Diffusion.— Annals of the Association of American Geographers, 1965, Vol.
55; ZELINSKY W. The Cultural Geography of United States. Englewood Cliffs. 1973, p. 13; WACKER P. Land
and People. A Cultural Geography of Preindustrial New Jersey: Origins and Settlement Patterns. New
Brunswick. 1975, p. 412.
5. Наряду с синтезом Грина и Фишера, основанном на парадигме «британских корней», сегодня прослежи¬
вается тенденция к новому синтезу, базирующемуся уже на концепции «подвижной границы» Тернера
{NOBLES G. Breaking into the Backcountry: New Approaches to the Early American Frontier, 1750—1800.—
William and Mary Quarterly, 3d. Ser., 1989, Vol. 46. N 4).
О. М. ВЕРБИЦКАЯ. Российское крестьянство: от Сталина к Хрущеву. Середина
40~х — начало 60-х гг. М. Наука. 1992. 224 с.
К раскрытию темы автор — кандидат исторических
наук 0. М. Вербицкая (Институт российской исто¬
рии РАН) — подходит не стандартно, а творчески.
В центре ее внимания такие проблемы, как партий¬
но-государственное руководство колхозами {точ¬
нее: диктат партийной номенклатуры и государст¬
ва), труд крестьянина в общественном хозяйстве
(его организация, оплата и использование), кре¬
стьянский двор и приусадебное хозяйство, социа¬
льно-демографические процессы в деревне, мате¬
риальное положение и культурное развитие кре¬
стьянства; духовная культура крестьян. Практичес¬
ки впервые в книге исследовано демографическое
развитие крестьянского населения, проанализиро¬
вана его миграция, которую не р состоянии было
сдержать и отсутствие у колхозников паспортов.
Автором использованы ранее не доступные
экономико-статистические и демографические ма-
178

териалы, бюджетные обследования крестьянских
хозяйств, материалы Всесоюзных переписей насе¬
ления 1939 и 1959 гг., архивные фонды Министерст¬
ва культуры, Главного переселенческого управле¬
ния, Статуправления России и др.
Хронологические рамки книги — пятнадцати¬
летие с момента окончания войны до начала 60-х
годов, т. е. последние годы сталинизма и хрущевс¬
кая оттепель. Характеризуя аграрные реформы
хрущевского руководства, автор избегает как
безудержного их захваливания, характерного для
историографии второй половины 50-х — начала
60-х годов, так и резко негативной их оценки,
распространившейся в конце 80-х — начале 90-х
годов (в частности, в работах экономиста-аграр-
ника И. В. Русинова)1. Вербицкая считает, что эти
реформы принесли значительное облегчение
и колхозам и крестьянству, существенно стимули¬
ровали их заинтересованность в расширении
производства, способствовали оздоровление демо¬
графической обстановки в деревне, подняли
правовой и социальный статус крестьянина-колхоз-
ника (с. 204).
Однако, как отмечает автор, вскоре {через 5—7
лет после прихода Хрущева к власти) началось
отступление от взятого курса, а такие акции, как
гонения на личное подсобное хозяйство (ЛПХ),
ограничение прав колхозов в планировании, рез¬
кое повышение цен на сельскохозяйственную тех¬
нику и запчасти, навязывание сверху приемов
и методов работы, сроков и способов посева опре¬
деленных культур и др. можно квалифицировать
как своего рода «контрреформы». В таких услови¬
ях, обоснованно заключает Вербицкая, «процесс
раскрестьянивания российской деревни быстро
прогрессировал, усилился отток сельского населе¬
ния в город» (с. 205).
Представляется ошибочным утверждение, что
в первой половине 60-х годов завершилось «окон¬
чательное превращение крестьянина в поденного
сельскохозяйственного рабочего» (с. 6). Нельзя ис¬
ходить из единственного признака — наличия ЛПХ;
к тому же фактический материал книги противоре¬
чит этому выводу. Таблица на с. 78—79 свидетель¬
ствует о том, что даже в 1960 г., уже в ходе
очередных гонений на личные подсобные хозяй¬
ства, доходы от. них ни в абсолютном, ни в от¬
носительном выражении не только не уменьши¬
лись, но и стали больше. В ЛПХ, продолжает автор,
колхозники получали даже больше продукции, чем
в общественном секторе. Фактически оно не было
подсобным. М. Н. Денисович показал, что кампа¬
ния по ограничению и ликвидации личных хо¬
зяйств, начатая с конца 1959 г., не привела к рез¬
кому спаду в них производства, а в «1966— 1970
гг., после снятия ограничения... наблюдается рост
производства всех видов сельскохозяйственной
продукции» а. Таким образом, и в период хрущевс¬
ких «контрреформ» ЛПХ проявили свою уникаль¬
ную способность к выживанию, устояли.
В книге рассмотрены особенности развития де¬
ревни и крестьянства в различных территориально¬
экономических регионах России. Автором показа¬
но, как и почему в рассматриваемый период нара¬
стало отставание деревни и сельского хозяйства
российского Нечерноземья. Помимо того, что кре¬
стьянство этого региона традиционно являлось
главным источником рабочей силы для промыш¬
ленности и городского строительства, оказались
и такие акции партийно-государственной бюрокра¬
тии в аграрной политике, как укрупнение {а затем
частичное разукрупнение) колхозов, освоение це¬
линных земель, ликвидация «неперспективных»
деревень, массовое преобразование колхозов
в совхозы и другие.
Однако, говоря о запустении деревни в рос¬
сийском Нечерноземье, автор недостаточно учи¬
тывает, что центр России больше всего пострадал
во время Великой Отечественной войны (как от
прямых военных действий, так и вследствие со¬
кращения числа работников, почти полного изъ¬
ятия для нужд фронта сельскохозяйственной тех¬
ники и живой тягловой силы). Совершенно обой¬
дены им очень актуальные проблемы развития
крестьянства и сельского хозяйства в националь¬
ных автономиях.
Непонятно, почему оказались невостребован¬
ными и многочисленные работы местных истори-
ков-аграрников, в той или иной мере осветивших
эти вопросы на материалах Татарии, Башкирии,
Удмуртии, национальных республик Поволжья
и Северного Кавказа. Внимания автора не при¬
влекли даже специальные разделы, посвященные
крестьянству и сельскому хозяйству Сибири в по¬
следних монографиях, посвященных этому реги¬
ону 3. Недостаточно использованы и материалы
Всесоюзных переписей населения *. Вопреки ут¬
верждениям автора, вышедшие в последние годы
работы, содержат интересные сведения о хозяй¬
ствах крестьян-единоличников. Во всяком случае,
никак нельзя игнорировать данные об их произ¬
водственной деятельности, содержащиеся в фо¬
ндах Г оскомстата *.
На материале всей России Вербицкая про¬
анализировала крестьянские бюджеты, структуру
питания и виды покупок, сделанных крестьянами.
Принципиальное значение имеет сравнительно
небольшой раздел о духовной культуре крестьян,
в котором речь идет о генетических ее корнях,
самобытности, социальной психологии (ментали¬
тете), религиозном мировоззрении и др. Пока
это в основном эскизные наброски, но они ори¬
ентируют на разработку одного из наименее
изученных аспектов истории российского кре¬
стьянства.
М. И. ШИЛОБОД
179

Примечания
1. РУСИНОВ И. В. Аграрная политика КПСС в 50-
е— первой половине 60-х гг,; опыт и уроки.—
Вопросы истории КПСС, 1988, № 9; е г о же.
Неперспективная деревня: от домыслов к ис¬
тине.— Там же. 1990, № 8.
2. ДЕНИСЕВИЧ М. Н. Индивидуальное хозяйство на
Урале (1930—1985 гг.). Екатеринбург. 1991. с. 126.
3. См.: Крестьянство Сибири в период упрочения
и развития социализма. Новосибирск. 1985, гл.
20; Крестьянство и сельское хозяйство Сибири.
1960—1980 гг. Ч. III. Новосибирск. 1991.
ST. KULL. Burying Lenin: The Revolution
Boulder. Vestview Inc. Press. 1992. 219 p.
СТ. КАЛЛ. Хороня Ленина: революция
политике
Научный сотрудник Мэрилендского университета
Стивен Калл анализирует истоки кардинальных из¬
менений в советской идеологии и политике, проис¬
шедших в середине и второй половине 80-х годов,
рассматривает эволюцию советского мышления
в области оборонной и внешней политики и сущ¬
ность процесса «идеологической трансформации»
как такового. Изменениям в сфере идеологии Калл
уделяет особое внимание, поскольку они, по его
мнению, являются основой всех прочих перемен
в ранее едином советском обществе.
Наиболее характерные черты «революции
в идеях» во второй половине 80-х годов в Советс¬
ком Союзе, как считает автор, это мирный харак¬
тер перемен, а также и то, что они были непред¬
виденными и стали неожиданными для большинст¬
ва западных наблюдателей (с. 3—5). Заметим,
однако, что такие ученые, как 3. Бжезинский, А.
Мотыль. М. Мандельбаум, в той или иной мере
предсказывали конечный результат происходи¬
вших в СССР событий 1.
Автор прав, указывая на чрезмерное увлечение
американских советологов только объективными
факторами и на недостаточное внимание к ряду
субъективных факторов развития советской си¬
стемы. Калл считает, что «перемены в умах»
предшествовали, а возможно и ускорили объект¬
ивные изменения. Экономические факторы, как
и соотношение влияния различных политических
групп, не толкали к немедленным и решительным
переменам.
Калл внимательно анализирует феномен воз¬
рождения и развития внутри КПСС «интеллекту¬
ального фермента», которому, по его мнению, суж¬
дено было сыграть важную роль в грянувших пере¬
менах (с. 5—6). Он выделяет основные причины
«идеологической революции» в СССР: осознание
4. В. П. Мотревич, например, на основе перепи¬
си 1939 г. проанализировал особенности
расселения и хозяйственной деятельности
сельского населения автономных республик
Урала (см. МОТРЕВИЧ В. П. Сельское хозяй¬
ство Урала в показателях статистики (1941—
1950 гг.). Екатеринбург. 1993, с. 26—30, 76,
78).
5. МОТРЕВИЧ В. П. Ук. соч.. с. 13, 187 , 204, 215,
222, 242 и др.; КОРНИЛОВ Г. Е. Уральская
деревня в период Великой Отечественной
войны (1941—1945 гг.). Свердловск. 1990, с.
100.
in Soviet Ideology and Foreign Policy,
в советской идеологии и внешней
взаимозависимости России и Запада, необходимо¬
сти сотрудничать с ним, неспособности социалисти¬
ческой экономики соревноваться с капитализмом
(с. 17—19).
По мнению автора, краеугольный камень «ново¬
го политического мышления» — это «вызов орто¬
доксальному учению» Ленина (с. 11). В даль¬
нейшем, как известно, в советской публицистике
и специальной литературе возобладала точка зре¬
ния об общечеловечности, внеклассовости, деидео-
логизированности и универсальности «нового полити¬
ческого мышления». Подобной оценки придерживают¬
ся и многие американские ученые 2, хотя и не все.
Специалисты по истории международных отноше¬
ний Д. Дьюдни из Пенсильванского и Дж. Икенбер-
ри из Принстонского университета полагают, что
«новое политическое мышление» в значительной
степени можно считать основанным на традицион¬
ных марксистских положениях, в частности, на при¬
сущем марксизму «космополитанизме»а.
Оригинален анализ в книге разных течений вне¬
шнеполитической мысли в постсоветских государ¬
ствах. Калл отмечает, что отказавшись от марксиз¬
ма-ленинизма, многие ученые и политики в госуда¬
рствах— преемниках СССР не приняли и «новое
политическое мышление» в качестве теоретичес¬
кой платформы своей деятельности. Они заняли
«третью позицию», весьма близкую, по его мнению,
к модели международных отношений, созданной
западными теориями. Эту позицию автор называет
«реализмом великой державы», или «новым ре¬
ализмом». По мнению Калла, можно говорить
о трех основных течениях, к которым в той или
иной мере сводится все многообразие внешнепо¬
литической мысли в постсоветских государствах:
традиционный марксизм-ленинизм, «новое полити¬
ческое мышление» и «новый реализм» (с. 68).
180

Сравнивая два последних течения, автор пишет,
что «реализм» присутствует и в рамках концепции
«нового политического мышления». Он основан на
признании определенной общности национальных
интересов разных стран при всем их различии
между собою. Сторонники «нового политического
мышления» считают, что в системе международ¬
ных отношений баланс интересов должен заме¬
нить баланс сил и критикуют в связи с этим
концепцию сдерживания. «Новые реалисты» пола¬
гают, что в основе баланса интересов лежат
баланс сил и динамика сдерживания. «Новое
политическое мышление» провозглашает равенст¬
во всех государств в системе международных
.отношений, а «новый реализм» настаивает на
особой роли, особом статусе сверхдержав (с.
68—70, 73).
Интересна попытка Калла классифицировать
«новых реалистов» в постсоветской исторической
науке. Он различает тех, кто основывает про¬
тивоборство держав на международной арене
на идеологических принципах, и тех, кто исходит
из чисто геополитического характера соперни¬
чества (с. 70—72). Он считает, что в последнее
время весьма четко обозначалось взаимопрони¬
кновение концепций «нового политического мы¬
шления» и «реализма великой державы». По мне¬
нию Калла, общая схема международных отно¬
шений, в соответствии с данными концепциями,
выглядит как соперничество плюс сотрудничество,
разумеется, если первое ведется невоенными
методами.
В итоге автор приходит к выводу: «Цели велико¬
державной линии мышления в сущности близки
целям нового мышления», поскольку имеют один
общий ориентир — «мировой порядок, основанный
на сотрудничестве» (с. 80—81).
В книге рассматриваются и проблемы новых
государств, недавно появившихся на карте мира,
включая и страны СНГ. «Национальное освобожде¬
ние,— пишет он,— следует понимать, прежде все¬
го, как освобождение от экономической отстало¬
сти», т. е. радикальное экономическое преобразо¬
вание (с. 92).
Концепцию «нового политического мышления»
автор рассматривает в рамках «универсализма»,
уходящего своими корнями в межвоенную эпоху.
В течение многих десятилетий, считает он, СССР
весьма подозрительно и даже враждебно относил¬
ся к идеям «универсалистов» и «всемирных феде¬
ралистов», Но именно «обоюдная незащищен¬
ность», «острая форма взаимозависимости» заста¬
вила включить многие универсалистские идеи
в концепцию «нового мышления». В этой связи
Калл напоминает, что американская концепция
«нового мирового порядка» — классическая уни¬
версалистская идея (с. 173) и в этом смысле, как
и по многим своим положениям, весьма близка
концепции «нового политического мышления».
Вместе с тем автор полагает, что США все еще
тяготятся правилами «нового мирового порядка»,
склоняясь к действиям в духе классического «по¬
литического реализма», пытаясь полнее использо¬
вать свои уникальные возможности единственной
сверхдержавы (с. 174).
В середине 80-х годов господствующими
у американских ученых и политиков были на¬
строения недоверия и отторжения в отношении
«нового политического мышления». Но с течени¬
ем времени становилась все более очевидной
необходимость принятия США своего собствен¬
ного варианта этой концепции, концепции «но¬
вого мирового порядка». Большинство специали¬
стов стало высказываться за многостороннее
сотрудничество с СССР. И поныне продолжают¬
ся в США споры между сторонниками более
консервативной политики опоры на собственные
силы и военную мощь, с одной стороны, и при¬
верженцами либеральной политики, основанной
на идеалах демократического мироустройства,
готовности к коллективным акциям под эгидой
ООН — с другой.
Ситуация оказалась еще более запутанной
вследствие распада СССР и появления на его ме¬
сте ряда новых государств. Анализ действий ад¬
министрации Клинтона позволяет говорить о нали¬
чии в политике США различных теоретических под¬
ходов, в том числе, и либерального
«универсалистского», сторонником которого явля¬
ется автор рецензируемой книги.
В.	А. ДУБОВИК
Примечания
1. BOHEHIGSKI Z. The Grand Failure: The Birth and
Death of Communism in the Twentieth Century. N.
Y. 1989; MANDELBAUM M. Ending the Cold War.—
Foreign Affairs, Spring 1989; Nationalities Papers,
Fall 1990, Vol. XVIII, № 2.
2. ALLISON G. Testing Gorbachev.— Foreing Affairs,
Fail 1988.
3. DEUDNEY D., IKENBERRY J. G. Who Won the
Cold War? — Foreign Pclicy, № 87, Summer
1992, p. 135.
181

CH. UHLIG. Utopie oder Alptraum? Schweizer Reiseberichte iiber die Sowjetunion
1917—1941. Zurich. Verlag Hans Rohr. 1992. 432 S.
К. УЛИХЬ. Утопия или альпийские грезы? Сообщения швейцарских
путешественников о Советском Союзе 1917—1941 гг.
При Цюрихском университете (Швейцария) дей¬
ствует семинар. Его Восточноевропейское отделе¬
ние выпускает серию работ «Швейцария и Восточ¬
ная Европа», издаваемую под редакцией профес¬
сора Карстена Гёрке. В качестве второго тома
серии увидела свет монография, представляющая
собой диссертацию докторанта философского фа¬
культета этого университета Кристианы Улихь.
Использовав записки путешественников, тури¬
стов и членов различных швейцарских делегаций
в СССР, их воспоминания и автобиографии, общие
и специальные труды, периодику, а также личные
интервью, автор поставила своей целью охарак¬
теризовать те представления, которые складыва¬
лись у побывавших в СССР швейцарцев в годы от
Октябрьской революции до Великой Отечествен¬
ной войны, и оценить воздействие этих представле¬
ний на мировоззрение швейцарского общества. По¬
мещенные в книге не публиковавшиеся ранее ри¬
сунки с натуры и фотографии были сделаны
участниками поездок.
Автор изучила и обобщила материалы участ¬
ников поездок: партийно-профсоюзных деятелей,
членов четырех коллективных рабочих делегаций
(к 10-петию Октября в 1927 г., на Спартакиаду 1928
г., транспортников в 1931 г., к Первомаю 1937 г.).
Одни из них отправились в СССР, дабы воочию
убедиться в том, что сбылась их мечта и на Земном
шаре впервые в истории появилась страна социа¬
лизма. Другие были движимы просто любопыт¬
ством. Третьи — недоброжелатели — хотели разо¬
блачить большевиков. Четвертые стремились к де¬
ловым контактам. Пятые ехали в рамках
деятельности Коминтерна, КИМа, Профинтерна,
Спортинтерна и Крестинтерна. Шестые хотели со¬
брать журналистский материал для публикаций \
Таким образом, неодинаковы были исходные
позиции, цели поездок, довольно широкими оказа¬
лись как диапазон интеллектуальной и моральной
подготовки, так и спектр взглядов тех, кто побывал
в СССР. Не совпадали и их выводы, причем наблю¬
дается понятная закономерность: чем дальше во
времени от Октября, тем меньше восторженности
и больше критики, энтузиазм порою сменяется
унынием, радость— ужасом от увиденного и ус¬
лышанного, хотя в целом все же преобладает ма¬
жорный тон.
Самостоятельное значение имеет раздел (с.
53 — 108), в котором Улихь, опираясь на труды
общего характера, в сжатой научно-популярной
манере излагает для швейцарских читателей ход
советской истории в 20 — 30-е годы, а также
повествует об истории Швейцарии в тот же период.
Такое сопоставление развития двух стран помогает
понять различия в оценках происходившего в них
в зависимости от социальной позиции, личной су¬
дьбы или идеологической самонаправленности
очевидцев.
Большое внимание уделяли швейцарцы быто¬
вым сторонам жизни в СССР: жилищной проблеме,
новостройкам, транспорту, состоянию улиц и до¬
мов, питанию и медико-санитарному обслужива¬
нию населения. Одних эти стороны удручали, дру¬
гие подчеркивали неизбежность издержек при пе¬
реходе к новым формам жизни и нормам
поведения. Особенно впечатляло их новаторство
в идеологической и культурной сферах. Не на¬
ходили они какой-то особой разницы между тем,
с чем сталкивались в столицах (Москва, Ленин¬
град) и на периферии (Поволжье, Кавказ, Украина,
Средняя Азия).
Наибольшее впечатление произвело на швей¬
царцев то, что предприятия СССР были центрами
не только производства, но и культурно-политичес¬
кой деятельности (с. 149—153, 284—288); необыч¬
ное для них положение и воспитание «новой же¬
нщины» (с. 259—264, 300—304); особенности советс¬
кой демократии, сочетавшей в себе
прокламирование безграничных прав народа с ре¬
альным их ограничением; затрудненность непосре¬
дственных контактов с рядовыми гражданами.
Улихь не пришла к окончательному выводу, кто
из швейцарских наблюдателей был более прав
в оценке противоречивой советской действитель¬
ности.
Никто из швейцарских наблюдателей, замечает
Улихь, не в силах был предвидеть события 90-х
годов. Она сочувствует российским историкам, вы¬
нужденным пересматривать сегодня свои прежние
взгляды (с. 403). Подытоживая, Улихь пишет, что
СССР той поры можно в целом охарактеризовать
как «резервуар несбывшихся ожиданий» (с. 410),
поскольку он, к сожалению, не стал ни воплощени¬
ем мечты Адама Смита о всенародном изобилии,
ни реализацией обещанного в Священном писании.
В.	Н. ШЕВАРДИН
Примечания
1.	О впечатлениях участника одной из поездок цю¬
рихского художника О. Баумбергера говорится
в статье К. Улихь («Ubrariiim», 1992, № 1); (за¬
метку И. А. Дьяконовой об этой статье см. в «Во¬
просах истории», 1993, № 11—12).
182

Polacy w ko&cieie katolickim w ZSRR. Wyd. Katolickiego uniwersytetu Lubelskiego.
Lublin. 1991. 524 s.
Поляки в католическом костеле в СССР
Рецензируемое издание представляет собой пуб¬
ликацию материалов симпозиума, организованного
Люблинским католическим университетом и посвя¬
щенного судьбе поляков, обреченных на «беспо¬
щадную деполонизацию». В сборнике утверждает¬
ся, что в настоящее время на территории бывшего
СССР (главным образом, на Украине, в Белорус¬
сии, Литве и Казахстане) проживает 7—8 млн. че¬
ловек польского происхождения (по переписи 1979
г.— 1,151 млн.), из которых лишь 25% осознают
свои польские корни. Связывает же их всех като¬
лическая церковь.
Выступления на симпозиуме не ограничивались
религиозными проблемами, но зачастую затраги¬
вали широкий круг вопросов межгосударственных
и других отношений. Не все материалы сборника
имеют научную ценность, ряд сделанных участни¬
ками симпозиума оценок расходится с ранее при¬
нятыми в советской литературе, но эти расхожде¬
ния могут стимулировать более глубокие и всесто¬
ронние исследования отношений между СССР
и Польшей.
Привлекает внимание прежде всего обобща¬
ющий доклад проживающего в Лондоне польского
историка Я. Техановского «Польско-советские от¬
ношения в 1918—1990 гг.». Этот период он подраз¬
деляет на этапы: 1918—1921, 1921—1939, 1939—
1944, 1944—1956 и 1956—1989 годы. Докладу при¬
сущ определенный реализм, а в выводах автора
содержится ряд критических замечаний в адрес
позиции, занимаемой в различные периоды
польской стороной.
В докладе опровергаются преобладающие до
сих пор в польских средствах массовой информа¬
ции и мемуарной литературе утверждения о бес¬
корыстном стремлении Польши в войне 1920 г.
оказать Украине помощь в установлении независи¬
мости, об отсутствии у Польши стремлений к тер¬
риториальным приобретениям на востоке и т. д.
«Главной политической целью похода на Киев Ю.
Пилсудского,— отмечает автор,— было стремле¬
ние отделить Украину от России и склонить ее
к сотрудничеству с возрождающейся Польшей. На¬
чальник государства Ю. Пилсудский своей важней¬
шей политической задачей в 1918—1920 гг. считал
восстановление Польского государства в границах
1772 г. на принципах федерации Литвы, Белоруссии
и Украины с Польшей» (с. 27—28). Эти федера¬
листские планы провалились весной 1920 г. «из-за
отсутствия поддержки в Белоруссии и на Украине,
не говоря уже о Литве» (с. 30).
Высоко оценивает автор победу Польши в вой¬
не 1920 г., которая, по его словам, «дала двадцать
лет независимости, вынудила Ленина, а затем
и Сталина к «построению социализма в одной стра¬
не» со всеми позднейшими последствиями и осво¬
бодила от призрака коммунизма Европу вплоть до
начала второй мировой войны» (с. 30).
Характеризуя следующий период (1921—1939
гг.), автор, по сути дела, оправдывает курс Польши
на «сохранение одинаковой дистанции между Мо¬
сквой и Берлином.., следуя принципу, провозгла¬
шенному маршалом Рыдз-Смиглым: «С Германией
мы рискуем утратить свободу, русские же отберут
у нас душу» (с. 32). Однако такой курс с самого
начала был обречен на провал, поскольку Польша,
слабая в экономическом и военном отношении, не
могла выполнять роль международного арбитра
и поддерживать равновесие в Центральной Евро¬
пе, что и подтвердили события сентября 1939 года.
Автор утверждает, что советско-германский до¬
говор 1939 г. был полной неожиданностью для
Польши. Он означал крах ее курса на лавирование
между СССР и Германией. «Подписание пакта Мо¬
лотов — Риббентроп равнялось вынесению смерт¬
ного приговора» Польше (с. 35). Вступление частей
Красной армии на ее территорию 17 сентября 1939
г. характеризуется в соответствии с общепринятой
сейчас в Польше точкой зрения как «удар в спину».
Это было, конечно, нарушением советско-польско¬
го договора о ненападении 1932 года.
Однако нельзя не учитывать при этом пред¬
шествующих международных событий, как и того,
что к этому времени Польша уже полностью проиг¬
рала войну с Германией. Получив сообщение о пе¬
реходе границы частями Красной армии, Рыдз-
Смиглый издал приказ, что польская армия «сра¬
жается только с немцами, а с большевиками не
воюет». И этот приказ в основном был выполнен,
за исключением нескольких случаев, когда он не
мог своевременно дойти до ряда подразделений.
Поэтому тогдашние победоносные реляции советс¬
кой печати и радио о «выигранных сражениях»,
захваченных пленных и военной технике являются
зачастую большой натяжкой: польские части почти
не сопротивлялись.
Говоря о войне 1941 — 1945 гг., автор стремит¬
ся объективно оценить некоторые сложные собы¬
тия; он осуждает позицию польского эмигрантс¬
кого правительства в Лондоне, которое до самого
момента вступления советских войск в Польшу
в июле 1944 г. так и не сумело заключить с СССР
политического соглашения, отклонило предложе¬
ние польских коммунистов о сотрудничестве и т. п.
Он критикует позицию этого правительства, счита¬
вшего, что Польша выиграет только в том случае,
если Германия и Россия «взаимно ослабят друг
друга». Не выдержал, по мнению автора, испыта¬
ния и пресловутый план «Буря», включая и об¬
реченное на поражение восстание в Варшаве.
183

Техановским затронут также вопрос о деятель¬
ности созданного в Москве Союза польских патри¬
отов (СПП), его планах устройства будущего
Польского государства. Впрочем, тема СПП, как
и история формирования армии Андерса и Войска
польского в СССР требует дальнейших исследова¬
ний. Это касается, в частности, упомянутой в док¬
ладе программы руководства Войска Польского
(«Тезиса № 1»), согласно которой предусмат¬
ривалось введение в послевоенной Польше «ор¬
ганизованной демократии» — беспартийного прав¬
ления сильной руки, опирающегося на армию,
а также тот факт, что СПП в своей деятельности
игнорировал ППР, которая 31 декабря 1943 г. —
«без ведома Москвы» — образовала Крайову раду
народову.
После войны, считает автор, «начался новый
сложный и трудный период в жизни народа. В по-
слеялтинской Польше полностью господствовала
Москва, что вызывало протесты даже у многих
коммунистов». В докладе приводятся слова одного
из руководителей ПОРП Э. Охаба: «Я понимаю, что
мы не могли тогда (после 1949 г.) и не можем
теперь допустить столкновения с Советским Со¬
юзом, но мы не хотим также быть протекторатом,
ибо наш народ на это не пойдет» (с. 48). В докладе
многократно повторяется тезис о полной зависимо¬
сти Польши от СССР на протяжении всего послево¬
енного периода. В качестве инструментов такой
зависимости называются СЭВ и Организация Вар¬
шавского договора. Однако ссылка на эти институ¬
ты мало состоятельна. Видимо, автор слабо знаком
с механизмом их деятельности, поскольку извест¬
но, насколько рыхлыми в отличие от аналогичных
западных структур были эти организации, решения
которых на деле мало в чем ущемляли суверенитет
их членов.
Автор утверждает, что «огромная заслуга» в за¬
воевании Польшей независимости в 1989 г. принад¬
лежит католической церкви и римскому папе.
В дальнейшем при исследовании этого вопроса
следует учесть воздействие визитов папы-поляка
в страну в конце 70-х — 80-х годах, способствова¬
вших укреплению оппозиции.
Среди других материалов симпозиума можно
отметить доклад польского историка М. Иванова
«Поляки в Советском Союзе. 1917 — 1990 гг.»,
а также выступления 3. Шубы «Католики латинс¬
кого обряда и поляки в СССР» и Р. Дзвонковского
«Возрождение католической церкви латинского
обряда в СССР». В них содержатся малоизвестные
факты о католической церкви и поляках в царской
России, СССР и в странах СИГ, приводятся ци¬
фровые данные.
В докладе Иванова справедливо подчеркивает¬
ся, что рассматриваемая им проблема до сих пор
почти не исследовалась. При этом он повторяет
распространенное в польской историографии ут¬
верждение, что процессы экспансии католицизма
и полонизации, которые проходили в XV — XVIII вв.
на захваченных Польшей украинских, белорусских
и русских землях, были чуть ли не благом для
проживавшего там православного населения. Эта
многовековая экспансия именуется «процессом ро¬
ста польской культурной и цивилизаторской роли».
В докладе повторяется настойчиво подчеркива¬
емая сейчас в Польше мысль о том, что поляки
в СССР были первым народом, который подвергся
преследованиям. Массовые репрессии против
польского населения начинаются в 1937 году.
В 1939 — 1941 гг., как утверждает автор, было
депортировано, вывезено, арестовано, осуждено,
взято в армию и охвачено иными формами принуж¬
дения от 1,2 до 1,5 млн. поляков, около трети
которых погибло. Репрессиям в 1945— 1953 гг.
было подвергнуто не менее 50 тыс. поляков. «Ста¬
лин,—- считает Иванов,— впервые в истории приме¬
нил к полякам методы депортаций, выселений и ге¬
ноцида» (с. 55). С этих позиций в докладе критику¬
ется Декларация Верховного Совета СССР от 14
ноября 1989 г., в которой в числе подвергшихся
репрессиям народов поляки не фигурируют,
Доклад содержит интересные факты, которые
в настоящее время почти полностью преданы за¬
бвению. Речь идет о создании в 20-х годах в СССР
в соответствии с новой национальной политикой
польских национальных районов — им. Мархлевс¬
кого на Украине (район Житомира) и им. Дзержинс¬
кого в Белоруссии (недалеко от Минска). В этих
районах рабочим языком в советских и партийных
органах был польский, было открыто около 700
польских школ, два вуза, несколько театров, изда¬
вались книги и газеты на польском языке и т. п.
Конституцией Белорусской ССР польский язык был
признан в качестве одного из государственных.
Таким образом, польскому населению предо¬
ставлялись широкое самоуправление и культурная
автономия. Иванов считает, что власти преследо¬
вали при этом цель обеспечить лояльное отноше¬
ние поляков к советскому режиму и заставить их
признать своей родиной не Польшу, а СССР. «Это
была специфическая тактика приближения миро¬
вой революции, санкционированная Коминтерном»
(с. 62). Данный эксперимент окончился, как отме¬
чается в докладе, неудачей, и в 1935—1938 гг. эти
районы постепенно ликвидируются.
Ю. В. ИВАНОВ
184

«Tftes/s». М. Начала-Пресс. 1993, № 1.
Первый выпуск альманаха «Тезис-теория и история
экономических и социальных институтов и систем»
посвящен общей характеристике предметного поля
экономической и социальной теории. Редакция ви¬
дит свою задачу в том, чтобы в условиях глубокого
кризиса российского обществоведения содейство¬
вать преодолению изоляции и отрыва его от миро¬
вой науки. Имеется в виду ознакомление наших
ученых — в первую очередь обществоведов —
с современными достижениями западных истори¬
ков, социологов и экономистов, посредством пуб¬
ликации их работ, в свое время появившихся в за¬
падной научной периодике.
Историков, видимо, привлекут в наибольшей
степени разделы «Экономическая история» и «Со¬
циальная история», обзор французского журнала
«Анналы», очерк жизни и деятельности германс¬
кого историка В. Конце.
Под рубрикой «Экономическая история» пуб¬
ликуются две статьи: Д. МакКлосски (США) «Полез¬
но ли прошлое для экономической науки?» и П.
Шоню (Франция) «Экономическая история: эволю¬
ция и перспективы». Вышедшие еще в середине
70-х годов, они помогают составить представление
о самом предмете экономической истории, клиоме¬
трии, применении экономико-математических мо¬
делей в обществоведении, и — в первую оче¬
редь — в исторических исследованиях.
Под рубрикой «Социальная история» помещены
статьи Т. Зельдина (США) «Социальная история как
история всеобъемлющая» и Р. Зидера (Австрия) «Что
такое социальная история? Разрывы и преемствен¬
ность в освоении социального». В них характеризу¬
ются некоторые основные положения этого весьма
влиятельного ныне направления в мировой историо¬
графии. В отечественной науке оно определялось
в основном сточки зрения приверженности к межди¬
сциплинарному подходу при изучении истории.
Из публикуемых в альманахе материалов вид¬
но, что главное при определении современной «со¬
циальной истории» — это новое предметное поле
исследований, угол зрения ученых, стремящихся
рассматривать общество не в узких рамках клас¬
сового подхода или сугубо событийно-политичес¬
кой истории, но пытающихся охватить жизнь обще¬
ства в целом, во всей сложной взаимозависимости
его структур, процессов и явлений, включая
и жизнь рядовых участников событий. «Социальная
история — это история конкретных социальных яв¬
лений: детства, досуга, семьи, болезней и врачева¬
ния,.. реконструкция прошлого маленьких городов,
рабочих поселков и сельских общин,., исследова¬
ние психологической мотивации и менталитета. Но
одновременно это и история громадных территори¬
альных и временных пространств, массовых социа¬
льных движений и насилия в истории, социальных
процессов исторической трансформации (мигра¬
ции, урбанизации, индустриализации)» (с. 152).
Сам предмет исследования побуждал и побуж¬
дает социальных историков обращаться к массо¬
вым источникам и междисциплинарной методике
их освоения. Не случайно, радикальная историог¬
рафия (например, в США) с большим интересом
относится к трудам и методам историков, принад¬
лежащих к указанному направлению. Статьи Зель¬
дина и Зидера (первая вышла в 1976, вторая в 1990
г.) позволяют в какой-то мере осмыслить эволю¬
цию ориентиров и приоритетов западных социа¬
льных историков, различие национальных школ.
В этом же плане интересен обзор Л. А. Пимено¬
вой журнала «Анналы: экономики, общества и ци¬
вилизации». Автор кратко характеризует основные
этапы развития «школы Анналов», показывая, что
в настоящее время для нее характерна тенденция
к проникновению «современных принципов и мето¬
дов научного анализа в область биографической,
политической и событийной истории» (с. 206). В ча¬
стном и отдельном современные анналисты стре¬
мятся увидеть то, что характеризует целостную
социальную систему, выявить общие закономерно¬
сти, связанные с исторической антропологией, ис¬
торией менталитета. Особое внимание уделяется
соотношению между исторической реальностью
и представлениями (коллективными и индивиду¬
альными) современников, тому, как историки пыта¬
ются выявить нетождественность этой реальности,
представлений о ней современников и отражения
ее в источниках. Характерно и то, что интересы
нынешних анналистов охватывают не только про¬
шлое, но и жизнь современного человека, населе¬
ния всех регионов и стран.
Принципиальное значение имела, как указывает
Пименова, опубликованная в 1988 г. статья «История
и общественные науки. Критический поворот». В ней
напоминалось, что возникновение «Анналов» было
связано со стремлением преодолеть разрыв между
достижениями наук об обществе и позитивистской
историографией, оказавшейся в стороне от нова¬
торских поисков. Характеризуя современные обще¬
ственные науки, как находящиеся в кризисе, авторы
данной статьи видят его сущность в том, что, «во-
первых, результатом развития обществоведения
в последние десятилетия стало изменение привыч¬
ной классификации научных дисциплин и границ
между ними, а, во-вторых,., доминировавшие ранее
глобальные научные парадигмы, такие, как структу¬
рализм, марксизм и клиометрика, пришли в упадок
и не вызывают былого доверия» (с. 210). Впрочем,
в другой статье, появившейся в «Анналах» Р. Шартье
полагает, что причины происходящих в исторической
науке изменений и поиска новых подходов следует
искать не в каком-то «общем кризисе общественных
наук», а в самой практике исследований. Но в любом
случае признается, что история сейчас находится на
переломном этапе своего развития и нуждается
в концептуальном обновлении. Общий вывод Пиме¬
185

новой: «Анналы» сохраняют свою верность идее
воссоздания целостной картины исторического про¬
шлого» (с. 211).
Вероятно, в дальнейшем редколлегии альмана¬
ха придется сокращать публикацию переводных
статей, подбирать их из более новых изданий, уве¬
личивать долю оригинальных работ как зарубеж¬
ных, так и российских ученых.
К. Е. РОГОВ
По страницам зарубежных журналов
РУССКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭМИГРАЦИЯ В ЗАПАДНУЮ ЕВРОПУ В 1849—1860 ГОДАХ.
Sbornik praci FilosofickG fakulty Brnenske University (Brno). 1991, c. 38.
Исследовав поставленную в статье тему, чешский
историк Йозеф Копейка подчеркивает, что хотя
русские политические эмигранты, по сравнению
с выходцами из других стран, были немногочис¬
ленны, их голос звучал в Европе достаточно гро¬
мко.
1849 год, по мнению автора, можно считать
рубежным в оформлении российской политической
эмиграции. Первый период ее истории отмечен на¬
чалом деятельности Свободной русской типогра¬
фии в Лондоне (1853—1854 гг.), изданием «Поляр¬
ной звезды», приездом Н. П. Огарева, а также
основанием «Колокола» (1857 г.).
Для русских эмигрантов, особенно для А. И.
Герцена, была, по мнению Копейки, характерна
известная идеологическая дистанцированность от
остальных эмигрантских групп, относивших Россию
к лагерю реакции. Герцен же не только обосновы¬
вал наличие в ней революционной традиции, но
и настаивал на возможности «своего» российского
социализма, основывающегося на идее общины.
Он призывал к созданию демократической феде¬
рации славянских народов. Ему даже удалось убе¬
дить а осуществимости этой идеи французского
историка Ж. Мишле.
Герцен сумел наладить интенсивные связи эми¬
грации с Россией. Он старался сдерживать чрез¬
мерный революционный пыл некоторых революци¬
онеров, призывавших Русь «к топору». Не дав со¬
гласия на агитацию под этим лозунгом, заключает
автор, Герцен не только не потерял уважения про¬
грессивно мыслящих деятелей и революционеров,
но его авторитет еще более вырос.
И. Е. Задорожнюк
О СОВЕТСКОМ ВЛИЯНИИ НА ПОЛЬСКУЮ ИСТОРИОГРАФИЮ
East European Politics and Societies (Berkeley). 1993, № 1.
3.	К. Валкенир (США) в статье «Сталинизация
польской историографии: о чем говорят советс¬
кие архивы» рассматривает период между 1948
и 1953 годами, когда руководство Польши по
указаниям из Москвы предпринимало энергич¬
ные усилия к тому, чтобы переписать историю
Польши в духе классового похода, изобразить
ее как непрерывное продвижение по пути к со¬
циализму, рука об руку со своим неизменным
другом — Россией.
Изучив материалы, хранящиеся в архивах на¬
шей страны, автор приходит к выводу, что политика
диктата советского партийного руководства не по¬
лучила полной реализации из-за того, что наталки¬
валась на глухое сопротивление советских полони-
стов из Института славяноведения (ИС), которые
в меру возможностей противодействовали чрез¬
мерной политизации исторической науки (с. 133).
В статье дан краткий обзор развития советской
полонистики в послереволюционное время и до
1948 г., когда развернулась кампания по борьбе
с буржуазной идеологией, объективизмом и кос¬
мополитизмом. В этот период, особенно в 1951
и 1952 гг., и последовали из Москвы указания
польским ученым о переписывании школьных и ву¬
зовских учебников по истории Польши и реор¬
ганизации польских научных учреждений по со¬
ветскому образцу. Важная роль в проведении этой
политики отводилась Институту славяноведения.
Однако его сотрудники не проявили в этом деле
достаточного рвения. Они, напротив, стремились
сдержать натиск «директивных органов» на ис¬
торическую науку.
В 1949 г. президент АН СССР С. И. Вавилов
писал И. В. Сталину о том, что труды Института
славяноведения страдают «объективизмом» и дру-
186

гими недостатками по части борьбы с «идеоло¬
гическими извращениями». После этого началась
коренная переделка планов исследований. Была
приостановлена, а затем вообще прекращена ра¬
бота над завершением трудов по истории Польши,
начатых еще под руководством В. И. Пичеты.
Прекращается публикация в советской печати
объективных рецензий на труды польских исто¬
риков. Одновременно участились поездки
в Польшу советских историков, которым ЦК ВКП(б)
поручал всячески пропагандировать советскую си¬
стему образования и достижения советской ис¬
ториографии. По возвращении в Москву они обя¬
заны были докладывать о настроениях в польских
академических кругах.
Побывавшие в Польше в 1948 г. П. Н. Третьяков и Б.
Д. Греков в своих отчетах подчеркивали, что со¬
ветские полонисты должны учитывать польские
культурные традиции, проявлять терпимость во
взаимоотношениях с польскими коллегами, прак¬
тиковать университетские научные обмены и со¬
вместные конференции и дискуссии. Эти рекомен¬
дации подверглись критике в партийных инстанци¬
ях за примиренчество и доверчивость
к «буржуазным» ученым.
Для оказания «помощи» польским историкам надо,
заявляла А. М. Панкратова, активно содействовать
ускорению их «методологического созревания» (с.
122, 125). Третьяков, однако, отвергал призывы
к более активному вмешательству в работу
польских историков и настаивал на понимании
польской специфики с тем, чтобы не задевать на¬
циональные чувства.
Между тем, продолжает автор, в Польше активизи¬
ровалась созданная в конце 1948 г. Ассоциация
марксистских историков (АМИ), призванная играть
роль проводника советского влияния. Однако она
не пользовалась поддержкой советских полони-
стов, которые сразу увидели профессиональную
некомпетентность ее членов, маскируемую марк¬
систской фразеологией. Несмотря на развернувшу¬
юся в СССР в 1949 г. кампанию по борьбе с буржу¬
азной идеологией, советские полонисты старались
сдерживать партийный натиск на историческую на¬
уку. Чтобы ослабить зависимость от АМИ, претен¬
довавшей на монопольное представительство
польской историографии, предпринима¬
лись усилия по расширению связей с историками-
профессионалами.
Институт славяноведения предложил пригла¬
сить группу польских историков для совместного
обсуждения основных положений подготавливае¬
мой в нем «Истории Польши». Партийные инстан¬
ции направили список приглашаемых специалистов
в Варшаву, откуда была получена их «научно-поли¬
тическая характеристика». При этом члены АМИ
получили одобрение, тогда как были отвергнуты
видные польские ученые: Г. Домбровский как
«агент Ватикана и кардинала» С. Вышинского, 3.
Войцеховский как «закоснелый националист», Й.
Костшевский как «безнадежно буржуазный исто¬
рик», А. Ветуляни как «реакционер», С. Кеневич —
за связь с реакционными католическими кругами
(с. 126). Встреча же с польскими историками-марк-
систами разочаровала советских специалистов.
В декабре 1951 — январе 1952 г. состоялась
методологическая конференция польских истори¬
ков в Отвоцке с участием П, Н. Третьякова, Б. Д.
Грекова и Е. А. Косминского. В своих выступлениях
они выразили удовлетворение встречей с профес¬
сиональными учеными, подчеркивали значение
опоры в научной работе на источники, предупреж¬
дали об опасности дедукции, основанной только на
теоретических положениях. Состоялась встреча
Г рекова и советских специалистов с Б. Берутом.
Советские делегаты, по свидетельству Ю. Бардаха,
убеждали лидера польских коммунистов в том, что
развитие исторической науки в Польше во многом
зависит от привлечения ученых старшего и средне¬
го поколения. Возвратившись в Москву, советские
делегаты доложили в партийные инстанции, что
следует больше доверять старшему поколению
польских историков, а не возлагать на членов АМИ
какие-либо надежды и не прибегать к другим спо¬
собам давления на польских историков.
По мнению автора, визит советских историков
мог повлиять и на отношение тогдашнего польско¬
го руководства к вопросу об организации польской
исторической науки. Еще до конференции в Отвоц¬
ке ЦК ПОРП принял решение о создании Института
истории в системе Польской АН. Вопреки надеж¬
дам АМИ руководителем его в январе 1953 г. был
назначен беспартийный медиевист Т. Мантейфель.
Р. Е. Кантор
ПЕРИОДИЗАЦИЯ ЕВРОПЕЙСКОЙ ЭКСПАНСИИ ВО II ТЫСЯЧЕЛЕТИИ
Revue internationale des sciences sociales (Paris). Febrier 1992, № 131.
Ежеквартальник, выпускаемый ЮНЕСКО, посвя¬
щен различным аспектам истории и теории обще¬
ственного развития. Каждый его выпуск является
тематическим. Данный выпуск озаглавлен «Европа
на сносях» и рассказывает о том европейском на¬
следстве, которое стало достоянием мировой циви¬
лизации. Эту тему и развивает проф. Ганноверс¬
кого университета (ФРГ) Г.-Г, Нольте в статье «Ев¬
ропа в планетарном обществе до XX столетия».
Он считает, что в результате двух мировых
187

войн Европа утратила как господствующее поло¬
жение на Земном шаре, так и свои претензии
на роль эталона прогресса. Особенный удар по
таким представлениям нанесли германский гено¬
цид славян, евреев и цыган, другие зверства ги¬
тлеровского и сталинского режимов. Но все-таки
именно Европа породила то многое, что сегодня
заимствовано всем миром. Хотя ныне центр ци¬
вилизационного влияния переместился в США,
американцы унаследовали европейские традиции
технического и интеллектуального прогресса. Да¬
же стремление СССР догнать и перегнать Америку
было в конечном счете погоней за европейским
наследством (с. 25).
Только европейская экспансия, полагает Ноль-
те, создала планетарное общество. Этот процесс
имел два аспекта: оседание европейцев в уже
заселенных иными народами регионах (Америка,
Сибирь и пр.); заимствование европейских дости¬
жений и образа жизни. Над влиянием местных
факторов преобладала при этом тенденция к пере¬
работке европейских влияний (с. 26). Современный
капитализм был бы невозможен без участия внеев¬
ропейской периферии, В статье характеризуются
три главных периода европейской экспансии: ры¬
царско-купеческий в XI — XV вв. преимущественно
на Восток; международные авантюры и деятель¬
ность торговых компаний в XV — XVIII вв. преиму¬
щественно в западном направлении; Крупные воен¬
ные захваты и индустриальное воздействие в XIX
в., приведшие к гегемонии Европы в мире.
Европа отличается природно-географическим
многообразием, наличием массы разноязыких эт¬
носов, вовлеченных в процесс синтеза достижений
античного и варварского миров. Отсюда — и прису¬
щая ей децентрализация и разнообразие форм
культурного, экономического, социального разви¬
тия. В то же время христианская церковно-бюро¬
кратическая система (какой нет в исламе), общее
использование античного наследия и совместное
противостояние нашествиям из Азии сплачивали
Европу (с. 28), Европейская экспансия возрастает,
начиная с Крестовых походов. Она осуществлялась
как внутри материка (христианизация Венгрии, за¬
падных славян, Скандинавии, Восточной Прибалти¬
ки), так и вовне; знала и террор (германский «дранг
нах Остен») и интеграцию на равных (славянское
расселение в Мекленбурге); применяла как изгна¬
ние (арабов и евреев при испанской Реконкисте),
так и ассимиляцию (в Ливонии), но всюду под фе¬
одальной эгидой. В Европе— между Исландией,
Гибралтаром и Двиной — существовали столь не¬
однородные государства, как Ливонский орден
и испано-арабская Андалусия, герцогство Нижняя
Саксония и балканская Латинская империя, коро¬
левства Кастилия и Франция. Центрами обмена
азиатских пряностей и русского сырья на германс¬
кое серебро стали Рига, Кафа и константинопольс¬
кая Галата. Разнообразные родовые и сельские
общины вписались в феодальную систему. Города
повели борьбу за свои вольности, зародились про¬
тестантство и централизованные монархии (с. 29).
Османское вторжение и испано-португальские
океанские плавания знаменуют собой, по мнению
Нольте, конец средневековья и переход ко второй
эпохе европейской экспансии. Ее начало харак¬
теризуют такие завоеватели, как Энрике Мореп¬
лаватель и Генрих VIII Тюдор на Западе, Иван
Грозный на Востоке. Церковь развертывает мисси¬
онерскую деятельность от Америки до Казани, от
Африки до Японии. Новые завоеватели — часто
уже выходцы из третьего сословия: свинопас и со¬
лдат Писарро, крестьянский сын Дрейк, казак
Ермак. Начинается первоначальное накопле¬
ние. Зарождается всемирный рынок. Государства
бюрократизируются. Контрреформация превраща¬
ет беглых протестантов в распространителей всего
нового. Быстро развивается регион между Пари¬
жем, Кёльном и Лондоном. К центру прогресса
примыкает полупериферия:	Испания, Дания,
Польша, Россия. Огнестрельное оружие преобра¬
зует вооруженные силы. Учащаются внутренние
завоевания: Ирландии — Англией, Чехии— Габс¬
бургами, Ливонии — Польшей и Швецией. А «внеш¬
ний мир» — колониальная периферия — превра¬
щается в источник первоначального накопления,
экономически подпитывая европейский прогресс
(с. 29—35).
Переход к третьей эпохе европейской экспан¬
сии связан с промышленной революцией и новым
международным разделением труда, на основе ко¬
торых и вырастает современный капитализм. Де¬
мографический взрыв в Европе выбрасывает в ко¬
лонии массу мигрантов. Крепостническую полупе-
риферию (например, Россию) потрясают
крестьянские восстания. Западные купцы, офице¬
ры и ремесленники устремляются в нее, а русские,
особенно раскольники,— на мусульмано-буддийс¬
кий Восток. Решающую роль в успехе экспансии
сыграла концентрация в Европе достижений науки,
техники и военного могущества (с. 36—38).
Пушки, железные дороги, океанская навигация
и телеграф подкрепляли европейскую экспансию
и обмен промышленных товаров на колониальное
сырье. Метрополии обогащаются за счет колоний.
Промышленный капитал обретает большую значи¬
мость, нежели торговый. Умножаются научно-ис¬
следовательские экспедиции. Миссионеры прокла¬
дывают путь империалистам. Европейцы грабят, но
одновременно просвещают и тянут за собой «наро¬
ды без истории». Идеи Просвещения ломают пред¬
ставления о прирожденном неравенстве, препят¬
ствуют эксплуатация черных невольников и инду¬
сов. Одни европейские мигранты на периферии
превращаются в господ (англичане в Родезии, фра¬
нцузы в Алжире), другие остаются трудящимися.
Б конце XIX в. закончен раздел мира, а в нача¬
ле XX уже можно говорить о наличии планетарного
общества. Оно не монолитно и раздирается проти¬
воречиями. Колоний уже недостает. Отсюда — воз¬
188

рождение внутренней экспансии. Две мировые
войны разбивают европейское господство и об¬
легчают борьбу народов за свое освобождение.
Итак, «планетаризация» европейской обществен¬
ной системы с XI в. по XX составляет, по мнению
автора, основное содержание мировой истории во
II тыс. н. э.
Е. С. Яковцев
В РОССИИ ГРАЖДАНСКУЮ ВОЙНУ НАЗЫВАЮТ СМУТОЙ
The Russian Review (The Ohio University Press). 1991, № 1.
Адъюнкт-профессор Техасского университета Че¬
стер Даннинг оценивает в своей статье четыре
книги Р. Г. Скрынникова 1. В книге об Отрепьеве
он отмечает наличие полезных фактических уто¬
чнений, но в целом считает ее малооригинальной,
построенной в основном на литературе прошлого
века. Он обращает внимание на не всегда кри¬
тическое отношение Скрынникова к источникам,
весьма одностороннее негативное освещение им
личности Отрепьева. В этой связи Даннинга шо¬
кируют места в книге, звучащие антисемитски (с.
80). Разочаровывает его и переведенная на ан¬
глийский язык книга Скрынникова о Смуте.
Две остальные разбираемые в статье книги
того же автора, посвященные собственно Смуте,
вызывают у Даннинга положительные эмоции.
Главное достижение он усматривает в отказе
Скрынникова от понятия «крестьянская война»
в пользу прежнего термина «Смута», который Дан¬
нинг воспринимает как более точный. Однако сам
он считает допустимым и употребление примените¬
льно к Смуте термина «гражданская война». При
этом, по заключению Скрынникова, «Смута» может
быть понята по-разному и получила одно толкова¬
ние «в буржуазно-дворянской литературе», дру¬
гое — у М. Н. Покровского 2.
Утверждение Даннинга, что до Скрынникова
советская историография отвергала концепцию
С.	Ф. Платонова, обобщаемую понятием «Смута»,
за ее немарксистскую бесклассовость, вступает
в известное противоречие с другими наблюдени¬
ями американского ученого. Он отмечает, в ча¬
стности, что не Покровский, а Платонов оказал
на советскую историографию особенно сильное
влияние, обрисовав Болотникова как «социального
революционера» э.
«Буржуазные» историки, как правило, относят¬
ся к схеме крестьянских войн в России скептичес¬
ки. Среди же советских авторов отрицание ее —
действительно новое явление, и Даннинг обосно¬
ванно ставит это в заслугу Скрынникову. Раньше
и он эту «модель» принимал, а теперь «отказывает¬
ся от нее в пользу более сложного и убедительного
анализа» Смуты как первой гражданской войны
в России (с. 73). Этот сдвиг, как полагает Даннинг,
произошел у Скрынникова между 1985 и 1988 года¬
ми. Впрочем, при ближайшем рассмотрении обна¬
руживается, что «упрощенная и ошибочная» мо¬
дель все же остается в силе и теперь.
Трактовка Смуты как гражданской войны ле¬
жит в магистральном русле советской историог¬
рафии: и ранее этот путь изучения «крестьянских
войн» рассматривался как наиболее перспектив¬
ный, о чем писал Л. В. Черепнин \
Выявление достигнутых Скрынниковым новых
результатов в понимании социальной основы поли¬
тической борьбы, в переосмыслении источников,
уточнении деталей занимает в статье центральное
место. Поэтому, несмотря на отдельные просчеты,
она показывает, насколько внимательно и заин¬
тересованно стараются зарубежные исследовате¬
ли уловить все обнадеживающие, свидетельству¬
ющие о стремлении наших историков освободиться
от тяжелого наследия догматизированных схем ма¬
рксистской историографии.
В.	В. Поликарпов
Примечания
1. СКРЫННИКОВ Р. Г. Самозванцы в России в на¬
чале XVII в. Григорий Отрепьев. Новосибирск.
1987; его же. Россия в начале XVII в. «Смута».
М. 1988; его же. Смута в России в начале XVII
в.	Иван Болотников. Л. 1988; SKRYNNIKOV R. G.
The Time of Troubles: Russia in Crisis. 1604—
1608. Gulf Breese. 1988.
2. СКРЫННИКОВ P. Г. Социально-политическая
борьба в Русском государстве в начале XVII
века. Л. 1985, с. 7.
3. Не только эта, но и другие характеристики
движения Болотникова в «Очерках по истории
Смуты» свидетельствуют о, так сказать, спо¬
лзании Платонова на классовые позиции. См.,
напр., оценки, сочувственно воспроизведенные
в рецензии Л. М. Иванова (Историк-марксист,
1938, № 1).
4. ЧЕРЕПНИН Л. В. Вопросы методологии истори¬
ческого исследования. М. 1981, с. 153, 269, 159,
164, 165, 213, 225, 258.
189

ПИСЬМА В РЕДАКЦИЮ
Письма в поддержку П. Н. Милюкова накануне его отставки
В последние годы наши историки имеют значи¬
тельно большие по сравнению с недавним про¬
шлым возможности, чтобы разобраться объектив¬
но в том, что же происходило в нашей стране в
1917 г., например, в дни Апрельского кризиса.
В 1958 г. был издан сборник документов и ма¬
териалов о революционном движении в России
в апреле 1917 г. и Апрельском кризисе \ В этой
публикации 105 страниц отведено документам, не¬
посредственно связанным с нотой министра ино¬
странных дел Временного правительства П. Н. Ми¬
люкова от 18 апреля о войне до решительной побе¬
ды. Есть в издании глава «Протесты против ноты
Милюкова в стране». О публикации тогда, в 1958 г.,
материалов о поддержке ноты Милюкова не могло
быть и речи. Между тем отношение общества к но¬
те не было однозначно. В публикации крайне мало
свидетельств о настроении той его части, пред¬
ставители которой вышли 20—21 апреля на контр¬
манифестации в Петрограде и аплодировали Ми¬
люкову, выступавшему с балкона Мариинского
дворца — резиденции Временного правительства.
В архивном фонде Милюкова хранится неско¬
лько писем, присланных ему гражданами России,
его сторонниками, с 20 апреля по 3 мая 1917 г.,
в трудные для него дни, когда остро стоял вопрос
о его отставке.
20 апреля Милюкову пишет И. Т. Павлицкий
(Петроград}; «Ваше решение идти вопреки немец¬
кой и мальчишеской демагогии Совета раб. и со¬
лдат. депутатов привело меня в восторг. Приношу
Вам свое глубокое уважение и свою готовность
дать все вплоть до жизни за общее для всех
нас дело» 2.
Следующим днем датировано письмо учителя-
крестьянина Я. Супрончика из Минской губернии.
Он высказывает сочувствие Милюкову, называя
его великим человеком и великим русским граж¬
данином. «За вами пойдет вся мыслящая Россия
и стомилльонное крестьянство. А крестьяне-земле¬
дельцы безусловно пожелают иметь проливы сво¬
ими, а также получить вознаграждение от немца за
убытки. Крестьян тревожит то, что рядом с закон¬
ным, признанным всей Россией Временным Прави¬
тельством, существует безответная, никому не из¬
вестная группа лиц,— совет рабочих и солдатских
депутатов,— которая захватным порядком стре¬
мится оказывать влияние на дела Государства»3.
22 апреля Милюкову пишет «разоренный бе¬
женец» Н. Богданов. Он считает, что министр со
страданиями, упорством и мужеством отстаивает
счастье России. «Во дни тревоги мы теснее сплачи¬
ваемся вокруг Времени. Правительства. Только
в Нем — спасение нашей Свободы. Наш долг —
хоть чем-нибудь реально помочь ему, пока не на¬
стала минута, когда потребуется и умереть за него.
Тогда нужно и умереть»4.
Г. Афанасьев пишет из Киева 23 апреля: «Я
с восхищением смотрю на Ваше гражданское му¬
жество и с радостью вижу, что во главе русской
дипломатии стоит человек, который ясно понимает
интересы России и не может преклониться пред
бредом сумасшедших, как бы ни был силен их
крик. Не в первый раз в истории бесноватые кричат
о мире без всяких присоединений и вознаграж¬
дений за убытки. И в конвенте об этом тоже со¬
ставляли резолюцию, и ничего из этого не выхо¬
дило и выйти не может. Если на меня напали
разбойники и, не справившись со мной, нанесли
мне убыток, я не буду целоваться с ними и го¬
ворить: ничего, что за беда, что вы меня обидели,
я не буду от вас ничего требовать, идите с миром.
190

Со смущением я смотрю на совершившиеся 20-го
числа события в Петрограде и на капитуляцию
временного правительства перед советом рабочих
депутатов и предвижу дальнейшее развитие анар¬
хии...» *.
25 апреля Милюкову выражает глубокое сочу¬
вствие И. Антонов из Тюмени по поводу, как пишет,
незаслуженного оскорбления, нанесенного Павлу
Николаевичу «кучкой безрассудных людей», и про¬
должает: «Молю Бога, чтобы Он помог Вам и Ва¬
шим товарищам по кабинету вывести Россию из той
пропасти, куда влекут ее крайние течения. Выра¬
жаю свой протест против тех частей войск, кото¬
рые позволили вести себя не как граждане свобод¬
ной России, а как враги ее» *.
Крестьянин В. К. Кабанюк довольно сдержан
в своем обращении к Милюкову. Он пишет 26
апреля: «Петроград сильно бьет по нашим нервам.
И мы смотрим с большим вниманием... Мы от
всей души просим вас, господа, все временное
правительство, не оставлять нас на произвол су¬
дьбы. Мы глубоко убеждены, что попадем под
тот же гнет, из под которого так недавно вы¬
рвались благодаря вам...
Мы — солдаты, находящиеся на позиции,
и жаждем мира больше, чем кто. Но мы прекрасно
знаем, что Германия... захочет контрибуции, кото¬
рой мы не в состоянии заплатить... Так вот что,
товарищи, мы должны стоять там у дверей новой
Свободы до тех пор, пока сам германец не загово¬
рит о мире.
Еще скажите этому г. Ленину, что я нахожу его
более чем правым, но мое мнение: прекратить бы
эти еще полезнейшие его пропаганды до более
удобного случая... А в настоящее время этого не
нужно, не нужно вбивать клин между народом
и раскалывать на несколько частей. Не нужно нам
междуусобицы, не нужно подливать масла в тот
пламень, в котором мы сами горим...
Скажу еще о том, что мы не пособляем нашим
союзникам. Некоторые говорят: так им и надо,
иные говорят: нам не до них. Но большинство
таких, которые просто-таки выходят из терпения
и заводят между собой споры: чего же мы сидим,
кого ждем? или же того момента, когда он пе¬
рекинет свои войска на наш фронт и сильно нас
поколотит?»7.
В тот же день Н. Постников из Сызрани благо¬
дарит Милюкова за самоотверженное и честное
служение родине в годину потрясающих ее бедст¬
вий и опасностей. «Ни мы, ни история не забудут
сказанных Вами слов 20 апреля толпе у Мари¬
инского дворца: «Буду ли я жив или мертв, мне
все равно, но мне не все равно, если Россия
покроется позором и если мы станем добычею
своих врагов!» А при недоверии к Вам и свержении
временного правительства наступит анархия и гра¬
жданская война; гибель родины неизбежна, когда
еще не сломанный враг ждет этого момента, чтобы
ринуться на нас и окончательно раздавить нашу
родину» *.
Наконец, 3 мая Т. Немирова (Петроград) об¬
ращается к Милюкову: «Сколько силы воли нужно
Вам перенести это незаслуженное Вами тяжелое
испытание». Она удивляется, как не могли понять
и оценить Милюкова — благородного, смелого, пи¬
шет она, неутомимого деятеля для блага России,
преданного ей, как немногие. «Извиняюсь, что бес¬
покою Вас, но мне так хочется сказать Вам что-
нибудь хорошее, успокоить Вашу истерзанную ду¬
шу, простите, если я не так сумела выразить свои
хорошие к Вам чувства, как нужно было бы, но
я говорю из глубины наболевшего за Вас сердца.
Вы сами знаете, что таких, как я и моя подруга,
которые поняли Вас и оценили, очень много, но...
как больно! Как тяжело сознаться перед Вами: мы
бессильны»9.
3 же мая Милюков подал в отставку, которая
была принята 5 мая. Перечитывая написанные ему
письма, еще раз убеждаешься в том, что уже через
два месяца после Февральской революции отноше¬
ние населения к ноте Милюкова и события 20—
21 апреля в Петрограде показали глубину раскола
в российском обществе.
П. Ш. Чхартишвили, архивист
Примечания
1. Революционное движение в России в апреле
1917 г. Апрельский кризис. Док. и м-лы. М. 1958.
2. Государственный архив Российской Федерации
(ГАРФ), ф. 579, оп. 1, д. 5300, л. 4,
3. Там	же, д.	5861,	л.	1—1 об.
4. Там	же, д.	3776,	п.	1—1 об.
5. Там	же, д.	3663,	л.	1—2.
6. Там	же, д.	3633,	л.	3.
7. Там	же, д.	4508,	л.	1—3 об.
8. Там	же, д.	5453,	л.	1—2.
9. Там	же, д.	5209,	л.	1—2.

Contents
The Political Archives of the XXth Century. Materials of the February-
March 1937 Plenary Meeting of the CC CPSU (B). Articles: N. B. Lebina
The Shadow Sides of a Soviet Town’s Life in the 20s -30s. Ju. I. Kirjanov. Were
There Anti-War Strikes in Russia in 1914? P. N. Knyshevskij. The State Committee
of Defence: Methods of Mobilization of Labour Forces. Historical Profiles:
V. V. Samoshkin. Aleksandr Stepanovich Antonov. Reminiscences. Memoirs
of Nikita Sergeevich Khruschev. History and Fates: A. I. Denikin. The Essays
of the Troubled Time in Russia. Publications. The Unpublished Memoirs of
Minister for War General A. A. Polivanov; Games of Chance in the USSR in
the middle of the 20s. Historians on Time and Themselves: A. A.
Kornilov. Memoirs. People. Facts. Events: L. E. Morozova. Germogen, the
Patriarch of the Whole Russia. N. N. Bolkhovitinov. N. P. Rezanov’s Testament.
E. A. Vorontsova. Caves in Kiev (the Results of Study). R. G. Landa. Moriski
of Spain. Historiography. S. I. Zhuk. The Modern Historiography of Early
America: the Road to «Historical Synthesis». Reviews on Books: О. M. Verbitskaja.
The Russian Peasantry: from Stalin to Khruschev. Middle of the 40s—Beginning
of the 60s. St. Kull. Burying Lenin: The Revolution in Soviet Ideology and Foreign
Policy. Boulder. Ch. Uhlig. Utopie oder Alptraum? Schweizer Reiseberichte Ober
die Sowjetunion 1917- 1941. (Zurich). Polacy w kosciele katolickim w ZSRR, (Lublin).
«Thesis». Letters to the Editor.
Учредители: Трудовой коллектив редакции журнала «Вопросы истории»
Российская Академия наук
Главный редактор: А. А. ИСКЕНДЕРОВ
Редакционная коллегия:
Н. Н. Болховитинов, П. В. Волобуев, А. С. Гроссман, В. П. Данилов, В. А. Дьяков,
И. Д. Ковальченко, В. И. Кузищин, Б. В. Левшин, А. П. Новосельцев, Р. Г. Пихоя,
О. А. Ржешевский, И. В. Созин (заместитель главного редактора), К. И. Седов,
А. Я. Шевеленко, В. В. Шелохаев, В. Л. Янин
Перепечатка допускается по соглашению с редакцией, ссылка на «Вопросы истории»
обязательна
«Вопросы истории» № 2, 1994.
Адрес редакции: 103781, ГСП, Москва, К-6, М, Путинковский пер., 1/2. Телефон: 209—96—21.
Технический редактор Е. П. Лебедева
Сдано в набор 21.11.93. Подписано в печать 29.12.93. Формат 70x108/16, Бумага газетная. Гарнитура тайме.
Печать офсетная. Уел. печ. л. 16,8. Бум. л. 6. Уч.-изд. 20.56. Тираж 20 000. Заказ 4201. Индекс 70145.
ТОО «Редакция журнала «Вопросы истории»
Полиграфическая фирма «Красный пролетарий». 103473, Москва, Краснопролетарская, 16.
192

ВОПРОСЫ
ИСТОРИИ
Индекс 70145