Author: Зарезин М.  

Tags: серии   сборники   история   история средних веков   история россии   история руси   издательство вече   серия тайны земли русской  

ISBN: 978-5-9533-4951-2

Year: 2010

Similar

Всеволод из рода Мономаха Византийские уроки Владимирской Руси

Исток Русского племени

Избранные труды. Древние германцы. Викинги

Петербург военный 18-19 веков

Text
                    
Максим 3арезин

Еретики
и заговорщики

1470-1505 гг.

Москва
«Вече»

2010


УДК

ББК

94(47)
63.3(2)43
334

Зарезнн, М.И.

334

Еретики и заговорщики.
зин.

-

М.

1470-1505 гг. / Максим 3арес. - (Тайны 3емли Русской).

: Вече, 2010.- 368

ISBN 978-5-9533-4951-2
В русской истории известны отдельные периоды, которые выделяются в
ряду прочих насыщенной концентрацией ярких событий, выдающихся лично­
стей, крутых поворотов, имевших судьбоносное значение для будущего Рос­

сии. Таково последнее тридцатилетие ХУ века. Это время разрыва с ордынской
зависимостью и утраты новгородской вольности, жестоких внутренних распрей

и беспрецедентного расширения внешних связей, брака московского государя с
византийской принцессой и затяжной династический кризис. Это время напря­
женных духовных исканий, жестоких идеологических споров, затейливых
придворных интриг. Время, полное парадоксов, когда ожидание Судного дня
сочетал ось с предчувствием великого будущего России, а рост национального
самосознания

-

с активным привлечением европейских технологий,

алистов, идей. И еще один парадокс

-

княжение Ивана

III -

специ­

один из наибо­

лее изученных, излюбленных медиевистами периодов, который одновременно

содержит в себе больше вопросов, чем ответов. Об этих загадках размышляет
на страницах своей книги историк и журналист М. Зарезин.

УДК
ББК

ISBN 978-5-9533-4951-2

© Зарезин М.И., 2010
© 000 «Издательский дом

94(47)
63.3(2)43

«Вече»,

2010


ОТ АВТОРА
В прошлом нет скучных страниц и малоинтересных периодов.
Но есть временные отрезки, которые выделяются в ряду прочих

необычайно насыщенной концентрацией ярких событий, выдаю­
щихся личностей, крутых поворотов, имевших судьбоносное зна­

чение для будущего России. К таким периодам относится послед­
нее тридцатилетие ХУ века. Сюда вместились окончательный
разрыв с ордынской зависимостью и утрата новгородской вольно­
сти, жестокие внутренние распри и беспрецедентное расширение

внешних связей, брак московского государя с византийской прин­
цессой и затяжной династический кризис. Это время напряженных
духовных исканий, жестоких идеологических споров, затейливых

придворных интриг. Время, полное парадоксов, когда ожидание

Судного дня сочеталось с предчувствием великого будущего Рос­
сии, рост национального самосознания

-

с активным привлече­

нием европейских технологий, специалистов, идей. И еще один
парадокс

-

княжение Ивана

излюбленных медиевистами

111 -

один из наиболее изученных,

периодов,

который

одновременно

содержит в себе больше вопросов, чем ответов. Эти загадки мы и
постараемся разгадать в настоящей книге.


... а люди

сквернословы, плохы, а пьют

много и лихо; только Бог их блюдет да
их глупость.

«Сказание о градех».
Новгород.

Глава

xv век.

I

ТРОЯНСКИЙ КОНЬ
ДЛЯ СВЯТОЙ СОФИИ
На борту тонущего корабля
Сереньким днем

8 ноября 1470 года

в Великий Новгород всту­

пила довольно внушительная процессия

-

в город прибыл из

Киева князь Михаил Олелькович со своими слугами и приближен­
ными

...

Структура

политического

управления

Великого

Новгорода

представляла собой своеобразный треугольник «вече-посадник­
архиепископ», который время от времени дополнялся четвертым
элементом

-

князем, наемным предводителем войска вечевой

республики. Впрочем, реальная власть в государстве давно при­
надлежала кругу знатнейших боярских семей, а потому от конфи­
гурации политического многоугольника в жизни города мало что

менялось. Посадники принадлежали к так называемым «великим

боярам», а вече превратилось в арену противоборства профессио­
нальных клакеров, послушных воле своих нанимателей.

Призвание на служение князя новгородцами к середине ХУ века
превратилось в символический акт. Но «символический» в данном
случае вовсе не означает «малозначительный». В данном случае


5
приглашение Михаила Олельковича

-

подданного великого князя

Литовского и польского короля Казимира

IV Ягеллончика -

сим­

волизировало решительный поворот правящей боярской верхушки
в сторону западного соседа и откровенный вызов московскому
государю, считавшему город на Волхове своей вотчиной.

Спор среди новгородской элиты о выборе геополитической
ориентации шел давно, но к середине столетия пролитовская пар­

тия все чаще брала верх. Как отмечает ВЛ. Янин, литовские кня­
зья и их администрация обладали определенной долей участия в
государственном аппарате Новгородской республики, а также ее
доходах. Еще во время правления Дмитрия Донского, а точнее в

1389

году, новгородцы били челом литовскому князю Семену

Ольгердовичу быть «опекалником мужем и людем Великого Нов­
города», при этом обещаясь не отступать от союза с короной.
В ХУ столетии на новгородское княжение призываются потомки

Семена Ольгердовича или его брата Владимира.
Последний княжил в Киеве, но у него не сложились отноше­
ния с могущественным Витовтом, который в

1392

году добился

литовской короны. Витовт пошел на Владимира войной под тем

предлогом, что тот, «бывши в Киеве, не всхоте покоры учинити
и челом ударитю). Владимир Ольгердович ушел в Москву, ища
поддержки у Василия

1

Дмитриевича, но, не получив помощи,

вернулся в имение под Минском, где и умер. В

1414

году новго­

родским князем-кормленщиком стал его сын Иван Владимирович
Бельский, приходившийся нашему герою Михаилу Олельковичу
дядей. Неоднократно в Новгороде княжил сын Семена Ольгердо­
вича Юрий Лугвень-ОльшанскиЙ.
В

1456

году зимняя война с Москвой завершилась пораже­

нием новгородцев под Старой Руссой и последовавшим за этим
Яжелбицким договором. Важнейшие внешнеполитические акции
Св.

Софии отныне требовалось согласовывать с московскими

властями. Вече лишал ось права самостоятельно принимать дого­

ворные грамоты, которые отныне требовалось скреплять печатью
московского князя. Любой союз Новгорода с врагом московского

государя рассматривался как политическое преступление. Со сто­
роны Москвы договор подписали великий князь Василий

11

Тем­

ный и его сын Иван, что дало последнему рассматривать Новгород
как свою «отчину».


i

6

Василий

II

Темный. Из «Тиmyлярника»

1672 г.

Яжелбицкое соглашение, однако, лишь заставило новгородцев
еще

усерднее

искать

союзников

для

противостояния

с

могуще­

ственным соседом. Новгородское посольство отправилось в Литву
к двум высокородным беглецам из Москвы, Ивану Можайскому
и Ивану Шемячичу, с призывом «побороть по Великому Новго­
роду от князя великого». В

Щока прибыл к Казимиру

1458 году новгородский посадник Иван
IV просить князя «на пригородьш, после

чего в город на Волхове снова появился князь Юрий Ольшанский.

В Москве этот демарш не вызвал каких-либо ответных дей­
ствий. Ольшанский вскоре отбыл восвояси, а в

1460 году Новгород

с мирным «полуофициальным» визитом посетил московский госу­
дарь Василий Темный, пожелавший поклониться местным святы­
ням. Но пролитовски настроенные горожане не оценили этот жест
доброй воли, а «возмятошася и приидоша всем Новым Городом на
великого князя к Городищу». Только решительное вмешательство
новгородского

архиепископа

Ионы

предотвратило трагическое

развитие событий. Владыка остудил пыл возбужденных горожан,
попугав их ханским набегом: «сын его больший князь Иван се


i

7

послышит выше злотворение, а се часа того рать испросивши у

царя, пойдет на вы, а вывоюеть землю вашу всю».

В

году новый московский государь Иван

1464

III

подчинил

своему влиянию Псков, и давление на беспокойный Новгород со
стороны Москвы еще более усилилось. В

1467

году литовский

митрополит-униат Григорий вернулся в православие и констан­
тинопольский патриарх утвердил его митрополитом всея Руси, о
чем уведомил Новгород и Москву через своих послов. В Москве

возмутились, а в Новгороде подобный поворот событий многих

обрадовал.
Очевидно, к этому времени относится грамота к Казимиру,
в которой «волныи есмы люди Великыи Новъгород, бъем челом
тебе, честному королю, чтобы еси, государь, нашему Великому
Новгороду и нам господином был, и архиепископа вели нам поста­
вити твоему митрополиту Григорью и князь нам дай из своее
дръжавьш. Пролитовская партия посчитала, что наступил подхо­
дящий момент избавиться от Ионы, чрезмерно лояльного
их мнению

-

-

по

великому князю, сместить владыку под предлогом

нелегитимности

-

как архипастыря, утвержденного московским

митрополитом, заменив его литовским ставленником.

Предложение это не вдохновило литовцев, возможно, потому

что Казимир не решился затевать церковную междоусобицу и кон­
фликтовать с такой популярной и сильной личностью, как архи­
епископ Иона. Наконец, Казимир «князя посла к ним Михаила

Олелькова, сына Киевского, новогородци же прияша его честне».
По свидетельству летописца, вместе с Михаилом Олельковичем
приехало «на похвалу много людей сильно», потому мы отметили
в начале нашего рассказа значительность княжеского кортежа.

Среди прибывших находился и княжеский лекарь Захарий
Скара. Несмотря на свой скромный статус, Скара (или Скария)
оставил куда более заметный след в русской истории, чем вель­

можный князь, что не совсем справедливо. О личности Захария
Скары

-

впрочем, по мнению некоторых исследователей, и не

существовавшей вовсе

-

наш подробный рассказ впереди, а вот

к фигуре его покровителя мы вернемся в самом скором времени.
Князь из рода Гедиминовичей, хотя и не обойден вниманием спеца­
листов, неизменно вынужден довольствоваться положением второ­

степенного исторического персонажа. Между тем дважды Михаил


i

8
Олелькович сыграл значитель­

ную роль в событиях, имевших
дЛЯ

~OCKOBCKOГO

государства

важные последствия.

О подоплеке появления ~иха­
ила

Олельковича

на

берегах

Волхова историки спорят. Как
и подоплеке его отъезда

-

ведь

князь пробыл на своем посту
менее

четырех

месяцев,

озада­

чив своей внезапной ретирадой
и

новгородцев

и

последующих

исследователей эпохи. КВ. Бази­
левич считал, что киевский князь
согласился на новгородское кня­
жение

самовольно,

не

спросив

своего сюзерена Казимира, за
что и подвергся опале после воз­

Святитель Иона Новгородский.
С иконы

вращения в Киев. ю.г. Алексеев

XV/ в.

высказывает

противоположную

точку зрения: «Без согласия, разрешения и даже без ведома своего
сюзерена ~ихаил никак не мог принять приглашения новгород­

ских бояр». Последний вывод представляется более обоснован­
ным.

К нему же стоит присовокупить еще одно соображение: все
исследователи

солидарны

в

том,

что

инициатива

приглашения

~ихаила Олельковича исходила от пролитовской партии в Новго­
роде. Но противники ~OCKBЫ были людьми достаточно искушен­
ными в политике, чтобы понять

-

призвание князя из Литвы без

ведома Казимира не только не укрепит союз с литовским госуда­
рем, напротив

-

подобная самодеятельность скорее поставит под

угрозу добрые отношения между Новгородом и Вильно. Русские
летописи так же прямо указывают на то, что ~ихаил Олелькович
«ис королевы руки новгородцы испросен».

Сам ~ихаил Олелькович вряд ли горел желанием окунуться в
кипящий котел непримиримых политических противоречий, раз­
диравших в те годы Новгород. Когда он находился в пути, в Киеве
умер его старший брат Семен, однако князь, который в иных


i

9

обстоятельствах наверняка бы не преминул вернуться, вынуж­
ден был продолжить поездку и выполнить взятые на себя обяза­
тельства. Однако спустя четыре месяца с небольшим, а именно

15

марта

1471

года, без всяких видимых причин Михаил Олелько­

вич, презрев свой долг, вернулся домой, не убоявшись наказания

Казимира.

А оно не заставило себя ждать. Король приказал ему оста­
вить Киев и отбыть в свою белорусскую вотчину Слуцк. Спустя
несколько лет, когда Михаил Олелькович предстанет перед коро­

левским судом (об этих событиях рассказ впереди), его самоволь­
ный отъезд из Новгорода также войдет в обвинительное заключе­
ние. И.Б. Греков справедливо отмечает, что если приезд Михаила
Олельковича в Новгород был в полной мере согласован с польским
королем, то отъезд князя, по-видимому, был непосредственным
проявлением его собственной инициативы. Что же произошло?

Свой среди чужих ...
Предводители пролитовской партии Борецкие и их соумышлен­

ники, призывая киевского князя на берега седого Волхова, и пред­
положить не смели, каким конфузом обернется их инициатива.
Они исходили из сложившейся традиции: с начала столетия нов­

городское княжение стало своего рода фамильной прерогативой
потомков Владимира и Семена Ольгердовичей. (Символично, что
вместе с князем Михаилом в Новгород прибыл сын Юрия Оль­

шанского Иван.) К тому же среди литовских феодалов уже не так
просто было найти вельможу, в чьем православии не приходилось
сомневаться. Еще в

1387

году король Ягайло запретил своим под­

данным католикам вступать с русскими в брак, право славные же
могли породниться с «латынянами» только на условии принятия
католичества.

Кроме того, при Казимире Ягеллончике стало усиленно насаж­

даться униатство. Чем же обусловлено согласие Казимира

IV отпу­

стить князя Михаила в Новгород? Ответить на этот вопрос сложнее.

Сам Владимир Ольгердович и его сыновья и внуки были известны
своими промосковскими симпатиями. Юрий Семенович Лугвень
в

1440

году по возвращении из Новгорода пытался овладеть Смо­

ленском и Витебском, а после поражения сбежал в Москву. Здесь


i

10

свое детство провел и брат Михаила Олельковича Семен. Его дочь
была замужем за тверским князем Михаилом Борисовичем

-

в ту

пору союзником Москвы.
Киевская земля в середине ХУ века представляла собой полу­
автономное,

1455

полузависимое от Литвы образование.

В

1440--

годах «государем отчичем киевским» был князь Олелько

(Александр) Владимирович, в

1455-1470 годах -

его сын Семен.

Братья Олельковичи принадлежали к тем литовским феодалам,
которые, осев на присоединенных русских землях вдали от своих

коренных владений, довольно быстро осваивали русскую культуру
и вместе с местными землевладельцами создавали среду, способ­
ную выступить против централизаторских тенденций литовских
государей.

Сам Владимир Ольгердович, по оценке литовских источни­
ков, потерял свою отчину, поскольку пытался перейти на службу
московскому князю. Его сын Олелько (Александр) Владимирович
был женат на дочери Василия

1 Дмитриевича

Анастасии, которая

не раз помогала своему брату Василию Темному и его сторонни­
кам в Литве во время русской междоусобицы 40-50-х годов. Так,
в

1446

году прислала в Москву из Киева своего соглядатая, чтобы

наблюдать за действиями мятежника Дмитрия Шемяки и сообщать
брату о его намерениях и планах. Михаил и Семен Олельковичи
приходились двоюродными братьями Ивану

111.

Одобряя поездку Михаила Олельковича в Новгород, Казимир
Ягеллончик, скорее всего, рассчитывал одним выстрелом убить
двух зайцев

-

убрать из Киева и вообще из Литвы потенциального

оппозиционера и дискредитировать его в глазах Москвы, заставив

работать на благо независимого Новгорода. Однако ни одна из
целей в итоге не была достигнута. Хуже того

-

последствия пре­

бывания Михаила Олельковича оказались поистине катастрофиче­
скими как для Литвы и ее сторонников в Новгороде, так и в целом

для суверенитета вечевой республики.
Князь появился в городе на Волхове спустя несколько дней

после кончины архиепископа Ионы. Новгородцы, избравшие по
жребию нового епископа

-

священника Феофила, с этим изве­

стием направили к великому князю Ивану

111

и митрополиту

московскому Филиппу посла Никиту Ларионова. В Москве не воз­

ражали против выбора горожан, но напомнили о том, что новый


i

11

архиепископ обязан получить в ~OCKBe благословение первоие­
рарха Русской церкви.

Требование это не заключало в себе никаких новаций; через
подобную процедуру прошел в свое время покойный Иона. Однако,
когда Ларионов сообщил об условиях, выдвинутых митрополи­
том и великим князем, в городе начались волнения. Предводители

пролитовской партии Борецкие «начаша наимовати худых мужи­
ков вечников на то, за все готовые суть по их обычаю» «каменье

метаху» на сторонников Москвы, сторонники литовцев, «прихо­
дяще на вече, бияху в колоколы И кричаху и лаяху, яко пси, и неле­
пая глаголаху: "за короля хотим!"».
Как отмечает И.Б. Греков, приезд ~ихаила Олельковича партия
Борецких расценила как сигнал к открытому выступлению против

Москвы. Действительно, то ли сам факт приезда на княжение под­
данного Казимира, то ли какие-то авансы, выданные Михаилом
Олельковичем или даже самим королем, подвигнули пролитов­

ские силы перейти к открытому противодействию. Однако начало
активных действий

-

преждевременных инеподготовленных

-

против московского государя со стороны Борецких и их сподвиж­
ников в свою очередь уже послужили поводом для Кремля

-

сна­

чала для развязывания пропагандистской кампании против респу­

блики Св. Софии, а в итоге и вовсе оправданием прямого военного
вмешательства.

Горячие споры вокруг поездки нового новгородского владыки
к митрополиту Москва представила как очередное доказательство

отпадения новгородцев от православия. Филипп посьшал на Вол­
хов одну грамоту за другой, порицая латынствующих при вержен­

цев Казимира: «Невернии бо изначала не знааху Бога, ни научи­

шася ни оть когоже православию, перваго своего обычаа идол 0поклониа держахуся, а сии многа лета бывше въ христианстве и
наконець начаша отступати къ Латынству». Претензии же самого
Ивана

III

к новгородцам сводились к тому, что они «отступают от

меня за короля».

И вот, когда страсти накалились до предела, Михаил Олель­
кович внезапно покинул город. Решил не встревать в эту чужую

для него свару? Испугался, видя, что дело принимает нешуточный

оборот и в воздухе запахло войной? Возможно и такое объясне­
ние. Но давайте оценим последствия его пребывания в Новгороде.


i

12

Вначале он выступает

-

вольно или невольно

-

как провокатор,

подтолкнувший пролитовскую партию бросить открытый вызов
Москве, обнаружить намерение разорвать Яжелбицкий договор
и дать тем самым повод Ивану

111

вмешаться в дела Св. Софии.

Далее его отьезд дискредитирует и антимосковские силы, его при­

звавшие, и Казимира, чьим вассалом он является, и, наконец, саму
идею союза с Литвой.

В самом деле: кого король делегировал на служение Св. Софии­
человека безответственного и малодушного, который в решающую
минуту бросил сторонников своего сюзерена на произвол судьбы.
Что можно ждать от такого государя, от такого ненадежного союз­

ника

-

подобными вопросами наверняка задавались многие, кто

еще недавно склонялся на сторону Литвы.

Оказавшимся

в

крайне

невыгодном

положении

Борецким

не оставалось иного выхода, как вновь обратиться к королю.
«И послаша Новгородци посла Литву, чтобы король всел на конь

за Новгород». Но Казимир, озабоченный в первую очередь делами
польского королевства, не горел желанием связывать себе руки

затяжным конфликтом на Востоке и всячески избегал прямого
столкновения с Москвой, пытаясь досаждать ей чужими руками.
Король не спешил седлать коня, чтобы воевать за независимость
Св. Софии. К тому же Казимира куда больше занимала междо­

усобица в другой стране: в это время в Венгрии разгорался мятеж
мадьярских магнатов против короля Матьяша Хуньяди. Казимир
поддерживал мятежников, рассчитывая заменить Хуньяди своим

сыном Владиславом, и в октябре того же года вторгся в Венгрию.
Во внешней политике Польско-Литовского государства западный
вектор всегда превалировал над восточным.

Так или иначе, Казимир оставил деморализованных новгородцев
один на один с Москвой, изготовившейся к решительному удару.
Впрочем, речь шла уже не об одной только Москве. В это время
Казимир вел переговоры с ордынским ханом Ахматом о военном
союзе. Если бы переговоры увенчались успехом, Новгород авто­
матически включался в этот альянс, и тогда не только московское

княжество, но и все русские земли оказывались в кольце враже­

ского окружения. Против новгородцев, как предателей общерус­
ских интересов, Иван

111

повел рать, в которую вошли воины из

Твери, Пскова, Вятки, что придало походу статус общенациональ-


i

13

ного предприятия. Речь шла не о наказании вассального города за
неподчинение Москве, а о ликвидации угрозы для всей Руси.
Но вернемся к Михаилу Олелькович~ а вернее к вопросу о
том, сознательно или волею слепого случая он пособил Москве.

Существует несколько обстоятельств, которые позволяют предпо­
ложить, что князь действовал по зарнее согласованному с Кремлем

сценарию. Первое

-

уже упоминавшаяся промосковская ориента­

ция Олельковичей, родственные узы с Иваном

111.

На обратной дороге в Киев несостоявшийся защитник новго­
родской земли разорил Старую Руссу и все остальные населенные
пункты, подвернувшиеся ему на пути к литовской границе. Это

известие никак не согласуется с прочими событиями его биогра­
фии и традициями семьи. Так его родич Юрий Ольшанский про­
славился тем, что неоднократно отражал нападения на Новгород
Ливонского ордена.

Сейчас же киевский князь фактически открыл боевые действия
против союзника своего государя, усугубляя и без того немалую
вину перед Казимиром Ягеллончиком. Возможно, поведение Миха­

ила Олельковича продиктовано и личными мотивами, желанием
поквитаться с королем. После смерти его брата Семена, то есть во
время его отсутствия, в Киеве было введено прямое королевское
правление

-

«князство Киевское в воеводство есть обернено».

И еще одна деталь. Московские летописцы, неустанно выявляя

«вины и грубости» новгородцев, темпераментно изобличая короля
Казимира и его русских приспешников, не ставят им в вину при­

звание литовского князя, а при упоминании о новгородской эпопее
Михаила Олельковича проявляют деликатность, ограничиваясь

сухими фактами.
Исключение составляет «предисловие много» о походе москов­

ской рати на Новгород, включенное в состав Софийской Второй
летописи. Здесь изобличаются «мысли злыя литовского князю>, а

заодно и коварные замыслы Марфы Борецкой, которая «сплется
лукавыми речьми с литовским князем Михаилом да по его слову
хотячи замуж за литовского пана за королева, а мыслячи привести

его к себе вВеликии Новъгород, да с ним хотячи владети от короля

всею Ноугородскою землею». О матримониальных планах Борец­
кой

1471

года нет упоминания в других источниках, да и наличие


Марфа Посадница. Художник кв. Лебедев

таковых с учетом возраста посадницы более чем сомнительно:

известно, что в

1478

году у Марфы был взрослый внук.

Очевидно, что «предисловие»

-

в первую очередь произведе­

ние публицистическое, призванное оправдать подчинение вечевой
республики Москве. Его составитель оперирует не столько фак­
тами, сколько слухами и измышлениями. В первую очередь ему

требуется показать связь новгородских крамольников с Литвой,

и потому фигура Михаила Олельковича оказалась весьма подхо­
дящим материалом для построения всяких инсинуаций. В благо­
желательном духе изображается новгородский владыка Феофил,
которому противопоставляется пролитовски настроенный чернец

Пимен. Это свидетельствует о том, что мы имеем дело с опера­
тивным откликом на события, впоследствии не подвергавшемся
переработке, поскольку в январе
именно за связь с литовцами.

1480

года Феофил был арестован


i

15

Заметим, что «предисловию» предшествует сообщение о том,
что Иван

III

«испроси у матери своеи увеликои княини дьяка

Степана Бородатого, умеющаго воротити летописцем русским.
«Егда,

-

рече,

-

приидут, и онъ воспоминает ему говорити про­

тиву их измены давние, кои изменяли великим князем в давныя

времена, отцем его, и дедом и прадедом». Похоже, что означенное
«предисловие»

-

и есть продукт деятельности этого прадедушки

российского пиара.
Москва начала решительные действия против Великого Новго­
рода

23

мая

1471

года. Однако еще до смерти митрополита Ионы

(в первых числах ноября 1470-го) посол великого князя отпра­
вился во Псков с призывом быть наготове к выступлению против
Новгорода. Именно в эти дни приближался к берегам Волхова

Михаил Олелькович. Ему требовалось получить добро Казимира
на «командировку» в Новгород, приготовиться К путешествию,

-

князь располагал достаточным временем, чтобы согласовать свои
действия с московским правительством. Отъезд из Новгорода,
внесший еще больший раздрай в и без того нестройные ряды
новгородцев, совпал с началом заключительной фазы подготовки

московской рати к походу на Новгород. Впереди еще была война

1477

года и зимний рейд на Волхов два года спустя, но именно в

битве под Шелонью независимому будущему Великого Новгорода
был нанесен смертельный удар.

Альтернатива, которой не бьшо
В либеральной среде чрезвычайно живуч миф о Великом Нов­
городе, как о некоей реальной демократической альтернативе тота­

литарной Москве, и соответственно, до наших дней популярны

сочувственные реплики по поводу падения вечевой республики.
Начало этого мифа берет начало в конце ХУIII века, когда среди
несообразностей

русской

жизни,

уязвивших

чувствительную

душу Александра Радищева, оказалась и печальная судьба вечевой
республики. Путешественник из Петербурга в Москву посвятил
несколько пафосных строк прошлому Новгорода, которые содер­

жат в себе заблуждения, бытующие и по сию пору в определенных

кругах. Одно из них заключается в том, что Св. София состояла в
Ганзейском союзе. Видимо, сама по себе причастность к балтий-


i

16

скому торговому альянсу весьма дорога либеральному сознанию,
поскольку отбрасывает на Новгород золотистый отблеск благосло­
венной западной цивилизации.
Между тем Новгород никогда в Ганзе не состоял, хотя и имел с

оным союзом тесные отношения. Но не только он

-

активно тор­

говали с Ганзой Белозерск, Тверь, Великий Устюг, другие города.
Кроме того, за сотню лет до описываемых событий Ганзейский
союз вступил в полосу длительной стагнации, завершившейся
полным упадком. Собственно, для успешной постановки торго­
вого дела на Балтике уже не требовалось дружить с Ганзой, что
вовремя смекнули в Москве.

Иван

111

после завоевания Новгорода разогнал пригревшихся

там ганзейских купцов, а основанный им на балтийском побережье
Ивангород через несколько лет по товарообороту обошел Нарву.
Так что москвичи умели торговать на международном рынке не

хуже новгородцев. Завершая краткий экскурс в экономику, стоит
заметить, что в свободолюбивой республике не осталось свобод­
ных крестьян,

а половина новгородских вотчинников

принадле­

жала к малосостоятельному классу. Сельское хозяйство не обеспе­
чивало вечевое государство зерном не только вследствие небла­

гоприятного климата, но и неэффективной структуры земельной

собственности.
Радищев утверждает, что «народ в собрании своем на Вече был

истинный государь». Здесь первопроходец отечественного вольно­
любия явно выдает желаемое за действительное. Даже просвещен­
ный консерватор Карамзин идеализирует новгородский вечевой
строй в своей «Марфе-Посаднице», написанной, правда, до начала

работы над «Историей государства Российского». Об особенно­
стях новгородской вечевой демократии мы уже упоминали.

Св. София не годилась в образчики справедливого социаль­
ного устройства и сословного согласия. Летописец пишет, что в

середине ХУ века «не бе в Новгороде правды и правого суда ... ».
Боярские поборы разоряли народ, и «бе кричь и рыдания и вопли
и клятва всеми людьми на старейшина наша». Ответом на хозяй­

ничанье бояр было острое недовольство средних и низших слоев
города, часто проявлявшееся в форме народных волнений. Намере­

ние боярства перейти под покровительство униатско-католической
Литвы довершили раскол в новгородском обществе.


i

17

Главная причина поражения новгородцев в битве при Шелони

14

июля

1471

года

-

отсутствие единства среди защитников

Св. Софии, отсутствие объединяющей их идеи. Против

40

тысяч

новгородцев шла четырехтысячная рать москвичей. Между тем

каждый новгородский полк, организованный тем или иным феода­
лом, действовали отдельно. Архиерейский полк вовсе не вступил

в бой. Но плохая организация войска
организационные про счеты

-

-

не самая страшная беда, а

не причина поражения, а следствие

всеобщего разброда и шатости, неуверенности в своих силах, в
завтрашнем дне вечевой республики. Новгородцы явно не рвались
в бой за свои свободы, оплакиваемые позднейшими толкователями
истории. Не осталось ни свобод, ни идеалов, ни государственно­
сти, которые стоило защищать.

Когда Москва и остальные русские земли все более ясно осо­
знавали принадлежность к единому народу, который вступил на

путь освобождения от ордынской зависимости и строительства
национального государства, Св. София оказалась на обочине этого
мощного движения. В то время, когда Москва все больше сознает
себя и все чаще действует как самодостаточная суверенная дер­
жава, вечевая республика мыслит себя не более чем придатком
более удачливых соседей

-

Литвы или Московии. Новгород пре­

вратился в Великий Новгород, в 50-е годы

в Господин государь

-

Великий Новгород, но чем пышнее звучал титул, тем скуднее ста­
новилось стоящее за ним содержание.

До новгородских земель не докатилась волна великого христи­

анского подвижничества, связанная с деятельностью Сергия Радо­
нежского и его учеников. Мы не наблюдаем в Новгороде следов
духовного подъема, охватившего русский Северо-Восток. Более
того, в это время, которое с полным правом можно назвать вторым

крещением Руси, новгородскую церковь поражает кризис, ярким

проявлением которой стала ересь стригольников,

бичевавших

многочисленные пороки, поразившие священнический и монаше­

ский чины. И это несмотря на то что архиерейскую кафедру зани­
мали столь примечательные личности, как Иона и Евфимий. Тем
не менее большая группа учеников Сергия
стырей

-

-

основателей мона­

шла за благословенными грамотами не к новгородскому

архиерею, на чьих землях она оседала, а к московскому митропо­

литу, который был на несколько сот верст дальше.


i

18

Киевская старина
против ордынского влияния

Но вернемся к тезису о гибели вечевого начала под ударами,
по выражению того же А. Радищева, «хищного соседю>. Разницу
в политическом устройстве Москвы и Новгорода (разумеется, в
пользу первого) историки разных эпох пытаются детерминировать
пагубным влиянием двухсотлетней ордынской зависимости на раз­
личные стороны жизни русского общества, в том числе и на харак­
тер государственного управления. Мнение о том, что московские

государи переняли приемы и обычаи монгольских «царей», можно
считать доминирующим в историографии. Из ордынского наслед­
ства привычно выводят корни российского «тоталитаризма». При
этом московская государственность предстает полной противо­
ложностью политическому устройству Киевской Руси.

Автор российских реформ Егор Гайдар не без оснований ука­
зывает на то, что «подавляющее большинство российских мысли­
телей считали и монгольское нашествие и укоренившийся после

него "азиатский дух" бюрократии, "ханское самодержавие" несча­
стьем России». Еще декабрист
Н.М. Муравьев со всей опреде­
ленностью
«почему

отвечал

на

вопрос

прекратилось

вече»:

«Причиною тому было
ствие татар,

выучивших

наше­
наших

предков безусловно покорство­
вать

тиранской

их

власти ...

московские князья во всем под­
ражали сим тиранам».

Исследователи, стоявшие на
противоположных

позициях,

оставались в меньшинстве. Еще
СМ. Соловьев отмечал, что влия­
ние Орды на перемены в социаль­
но-политическом

устройстве

Руси не было «главным и реши­
Великий князь Московский Иван П/
Васильевич. Гравюра

XV/l в.

тельным»:

«Татары

остались

жить вдалеке, заботились только


i

19

о сборе дани, нисколько не вмешиваясь во внутренние отношения,
оставляя все как было, следовательно, оставляя в полной свободе
действовать те новые отношения, какие начались на севере прежде
них».

После того как по поводу губительности для Руси ордынского
влияния высказался Карл Маркс, советские историки с энтузиаз­
мом подхватили этот тезис. Однако и многие историки-эмигранты
в этом пункте солидаризировались с марксистами. По мнению

г.В. Вернадского, «разрушение в монгольский период большин­
ства крупных городов Восточной Руси нанесло сокрушительный
удар городским демократическим институтам, в киевский период

процветавшим по всей Руси». Разумеется, такую же точку зрения

разделяют те зарубежные историки, которые к России относятся с
плохо скрываемой антипатией. «Если мы хотим узнать, где Москва

обучалась науке царствования ... нам следует обратиться к Золотой
Орде»,

-

заключает американский исследователь Ричард ПаЙпс.

Только недавние обстоятельные работы А.А. Горского (<<Москва
и Орда») и Ю.В. Кривошеева (<<Русь и монголы») убедительно
показывают несостоятельность этой концепции, как в целом, так

и отдельных ее компонентов. Рассматривая вопрос о безропот­
ной покорности московских князей ханской воле, о гибели вече­
вой демократии под натиском тирании ордынских приспешников,

Ю.В.Кривошеев отмечает, что в первое столетие зависимости от
монгол о-татар вече оставалось реально действующим властным

органом всего народа. Прекращение вечевой деятельности наблю­
дается только в середине ХУ века, когда вечевую демократию
сменило сословное представительство.

«... Хотя

между ними нет

прямой связи, и в вечевом и в земском строе присутствуют одно

социальное начало, единый базис

-

общинный архетип».

у частие мирских выборных от городских и сельских общин в
аппарате

административного

управления

не

только

сохраняется

в период становления централизованного Русского государства,

но и юридически оформляется общероссийским законодатель­
ством конца ХУ

-

ХУI века. В эпоху Ивана

III

земство разви­

вается прежде всего как институт местного самоуправления и не

занимается вопросами общегосударственного масштаба и поли­
тического свойства. В этом смысле земщину пока нельзя назвать

полноценным аналогом веча. Однако этот пробел восполняется с


i

20

началом деятельности земских соборов в середине ХУI столетия.
Вечевая демократия не стала жертвой московского самодержавия,

а отмерла, как архаичная форма, корни которой уходят в глубину
догосударственного периода, на смену которой пришла более отве­
чающая новым реалиям земская система.

Истоки другого сословно-представительского учреждения, полу­

чившего развитие в эпоху Ивана

111 -

Боярской думы, кроются

опять же не в ордынских институтах, а в обычаях киевского пери­
ода, когда дружина жила одной жизнью с князем не только в воен­

ное время. «С ней он советовался и в мирное время обо всех делах
управления ... Дружинная знать в ХI

-

ХII веке разделял ась на две

основные части. Высший ее слой назвался "первой", "большей",
"старейшей" дружиной. Низший слой назывался "молодшей дру­
жиной". Относительно внутреннего управления князья советова­

лись только с избранными советниками, со старейшей или боль­
шей дружиной. Члены этого слоя именовались боярами».
По мере того как русские властители начинают проявлять все
больше самостоятельности и начинают противодействовать Орде,
процесс принятия политический решений усложняется, возрожда­
ется и все большее значение приобретает практика советования со
«старшей дружиной)), из которой постепенно вырастает Боярская

дума. Уже бояре Ивана Калиты «думали с князем)), как в прежние
времена, то есть принимали участие в принятии важнейших реше­

ний. Во времена митрополита Алексия и Дмитрия Донского дума

приобретает значительный вес. Перед кончиной великий князь запо­
ведовал сыновьям: «Боары своя любите, честь имъ достойную възда­
вайте противу служений ихъ, без воли их ничтоже не творите)).
В Москве вовсе не желали подражать Золотой Орде, а пытались
восстановить порядок, существовавший во времена Киевской Руси,

так как отождествляли себя с ее правителями, с их достижениями и
обычаями, а не с золотоордынскими ханами. Впервые идея исконного
единства Русской земли и преемственности ее власти и политической

традиции бьmа выражена предельно ясно Иваном

III в марте 1471

года

в послании к новгородцам: «Отчина есте моя, людии, Новгородстии,
изначала от дед и прадед ваших, от великого князя Володимира, кре­

стившего землю Русскую, от правнука Рюрикова первого великого
князя в земли вашей ... ) Более того, Иван настаивает на том, что «каз­
нити волны же есмь, коли на нас не по старине смотрити начнете)).

Иван угрожает новгородцам карами, потому что обязан защитить от


i

21

мятежных посягательств законное положение вещей, сложившееся

почти пять столетий назад

-

при Владимире Святом.

Именно в этом послании, впервые в официальном документе
великий князь именуется «Государем всея Руси». И этот титул
московские государи воспринимали как знак высшего достоинства

и политического могущества. В

1488 году дьяк

Федор Курицын от

имени великого князя заявил послу германского императора Мак­
симилиана, предлагавшему даровать Ивану ПI королевский титул:
«Мы Божьей милостью государи на своей земле изначала». Разуме­
ется, под «изначалом» подразумевается эпоха Ярослава Мудрого и
Владимира Мономаха, а не нашествие Батыевых полчищ. На пози­

цию великих князей московских, безусловно, в значительной сте­
пени влияли внешнеполитические факторы. Киевская «старина»,
возрождение державы Рюриковичей становятся «националь­
ной идеей», тем знаменем, под которым московские государи
борются за собирание русских земель

-

от Корелы до Тмута­

ракани, от Галиции до Рязани. Между тем претензии на ханское
наследство лишали Москву веских оснований для борьбы с Лит­
вой, захватившей добрую часть киевских земель. Наконец, если бы
потомки Ивана Калиты возомнили себя наследниками Тохтамыша,
а не Владимира Мономаха, то не почитали себя выше Гедиминови­
чей, которые Орде никогда не подчинялись, в этом случае сомни­

тельно, чтобы московские князья доверяли Патрикеевым, Бель­
ским, Мстиславским занимать важные государственные посты.

Не только великий князь и его ближайшее окружение, и не
только во времена Ивана IП, проявляли интерес к наследию Рюри­
ковой державы. Еще раньше, в конце
ской битвы

-

XIV

века

-

после Куликов­

выросла популярность литературных памятников,

пропагандирующих

объединительные

идеи,

начинается

обще­

русская миграция различных литературных памятников Киевской
Руси. Обращение к наследию Киевской Руси много значило для
самосознания русских людей, выходивших из удельных уголков

на обширное пространство от Белого до Черного морей; оно воз­
буждало чувство причастности к богатой многообразной истории
и культуре восточного славянства.


Но такое рассуждение некстати теперь,

когда мне предстоит выбрать себе мужа.
Увы! к чему я говорю: «Выбрать»? Я не

имею права ни избрать того, кого сама
желала бы, ни отказать тому, кто мне не
нравится.

Шекспир. Венецианский купец

Глава

11

ПОД СЕНЬЮ КРЫЛАТОГО ЛЬВА
Последний крестоносец
Европы
Спустя два года после того как новгородцы приветствовали
киевского князя Михаила Олельковича, настал черед встречать

высоких гостей москвичам.

12

ноября

1472

года в город во главе

многочисленной свиты прибыла Зоя Палеолог -

невеста Ивана

III,

который к тому времени уже семь лет был вдовцом. В тот же день

состоялось венчание, и Зоя обернулась Софьей -

под этим именем

она и войдет в историю. Зоя (так мы условимся называть ее, пока
принцесса не добралась до Москвы) принадлежала к византийской
императорской династии. Ее отец Фома Палеолог императора Мануила

II

младший сын

был правителем (деспотом) Мореи, зани­

мавшей большую часть греческого полуострова Пелопоннес.
В

1453

году под натиском турок пал Константинополь и погиб

последний византийский император Константин

-

старший брат

Фомы. Империя перестала существовать, но отдельные ее клочки
продолжали сопротивление. Только в мае

1460

года войска сул­

тана заняли Морею, и Фома с семейством бежали на остров Корфу.


i

23

Здесь он оставил родных и отправился в Италию, где ему оказал

помощь папа римский. Зоя Палеолог и ее братья, прибыв в Рим
в

1465

году, не застали в живых отца, который умер за несколько

дней до их приезда.

Мать Зои Екатерина принадлежала к примечательной генуэз­

ской фамилии Дзаккариа. Ее предок

мореплаватель, купец и

-

профессиональный авантюрист Бенедетто Дзаккариа (1248-1307)
убедил изгнанного в Никею Михаила УIII Палеолога в том, что при

помощи генуэзцев он освободит Константинополь от крестоносцев
и венецианцев. Михаил в марте

1261

года подписал соглашение с

генуэзцами, обещая республике Св. Георгия за поддержку финан­
сами и флотом торговые и налоговые привилегии, которые прежде
предоставлялись Венеции. Генуя предоставила Палеологу

50 кора­

блей. В августе того же года Михаил УIII вернулся в очищенный от

врагов город. Византийская империя была восстановлена.

Но дог платежом красен, и Михаил свои обещания выполнил.
Византийский литератор

на то, что генуэзцы

-

XIV

века Алексей Макремволит сетовал

«род дерзостный и неумолимый»

-

обо­

сновались в Византии именно после реставрации империи, «когда
первый Палеолог получил скипетр царской власти». Благодаря
императорским

льготам

и

привилегиям

появились

и

принялись

бурно развиваться генуэзские колонии в Крыму и других районах
Причерноморья.
Бенедетто в знак признательности императорскому семейству
назвал своего сына Палеолого. В

1430

году Дзаккариа породни­

лись с императорской династией, правда, этому событию сопут­
ствовали печальные обстоятельства. Отец Екатерины Чентурионе

Дзаккариа стал последним князем Ахайи
государств на территории

Греции.

-

одного из латинских

Теснимый венецианцами и

византийцами, он отрекся от княжества, и остатки его владений
отошли в качестве приданого соседу -

Екатерина умерла на Корфу в

1462

морейскому деспоту Фоме.

году в возрасте

70

лет. Впро­

чем, в биографические данные Екатерины Дзаккариа явно вкра­

лась ошибка

-

получается, что в брак она вступила в

родила, когда ей было

56,

38

лет, Зою

а ее брата Андрея и того позже.

Историки спорят о том, кто же выступил инициатором брака
Зои Палеолог и Ивана

111.

к.В. Базилевич отмечает, что в римских

материалах не содержится ни одного намека на то,

что инициа-


i

24

тива в возбуждении вопроса о браке принадлежала Москве, в то
время как замужество Зои с Иваном
интерес

-

III

имело для Рима двойной

церковный и политический. Этот взгляд широко рас­

пространен и поныне: принято считать, что Ватикан вынашивал
планы крестового похода против турок и пытался привлечь Москву
к антиосманскому союзу, ради чего выпестованную католическими

прелатами Зою и выдали замуж за перспективного (в геополитиче­
ском смысле) жениха.
На первый взгляд данная версия не лишена оснований.

тября

1453

года папа Николай

V

30

сен­

призвал христианских монархов

к крестовому походу против турок. Понтифик взял на себя задачу
мобилизовать расчлененную на враждебные лагеря Европу на свя­
щенную войну. Соображения папы, основанные на средневеко­
вом рыцарском идеале, далеко отстояли от политических реалий

эпохи. Борьба против турок бьmа важна лишь для тех государств,
которым они непосредственно угрожали. Призыв римского пер ВО­

священника не нашел широкого отклика

-

изнуренная Столетней

войной Западная Европа нуждалась в мире.
Следующий папа, Каликст Ш, в мае

1455 года издал

буллу, про­

возгласившую новый крестовый поход против осман, и распоря­

дился о взыскании особой папской десятины на цели, связанные с
дорогостоящей военной операцией. Пропагандистами крестового

похода, начало которого было назначено на
выступили

францисканцы.

11

марта

1456

года,

Понтифик намеревался напасть на

турок одновременно с суши и с моря: на Балканах ожидал ось
выступление венгерского правителя Яноша Хуньяди, на море

-

войск самого папы и Венеции.

Каликст

III

даже создал самостоятельный папский военный

флот. План сработал наполовину. Армия крестоносцев под пред­
водительством Яноша Хуньяди в

1456

году одержала блестящую

победу над турками под Белградом, остановив напор османских
завоевателей на этом направлении почти на полстолетия. Высту­
пление на море между тем задерживалось, и Каликст умер, не

дождавшись его. В сентябре

1463

года на заседании консистории

новый понтифик, Пий П, заявил, что он сам станет во главе объе­
диненного папского и венецианского военных флотов.
Вот как описывает данное мероприятие, а точнее его про­
вал Никколо Мак/(иавелли: «Надежды столь окрылили папу, что


i

25
он выехал из Рима вАнкону,

где должны были соединиться
все участники похода, и оттуда

венецианцы обещали на своих
судах переправить их в Слове­
нию.

Однако после прибытия

папы в городе этом собрал ось
такое

за

количество

несколько

имевшиеся

вольствие,

войск,

дней

там,

и

что

припасы,
все

продо­

какое можно

было

доставить из округи, оказались

съеденными, и все без исключе­
ния страдали от голода. К тому
же не было денег для раздачи
неимущим
и

оружия

имел

рами

...
-

участникам
для

тех,

кто

похода
его

не

Пий

II.

Гравюра

XVI в.

венецианцы послали одного капитана с несколькими гале­

больше для того, чтобы пустить пыль в глаза и сделать

вид, что выполняют обещание, чем для действительной перевозки

войск. Кончилось тем, что папа, будучи человеком старым и боль­
ным, умер в разгар всех этих трудностей и неустройств, а после его
смерти все разошлись по домам».

Таким образом, и из этого чуть было не начавшегося похода
ничего не вышло. Папский престол занял кардинал Пьетро Барбо,

взявший имя Павла

11 (1464-1471).

До своего избрания он также

обещал начать крестовый поход, однако при этом в отличие от пред­
шественников уже не питал иллюзий, ясно сознавая, что широкий
антиосманский альянс неосуществим на практике. Усилия Вати­
кана сосредоточились не на громоздких дорогостоящих проектах

с сомнительными шансами на успех, а на «адресной» помощи тем

христианским государствам, которые вели с турками борьбу не на
жизнь, а на смерть, сражаясь за свою независимость.

В тот самый момент, когда начинались переговоры между

Римом и Москвой о сватовстве Зои Палеолог, а именно в

1469

1468 -

годах, вопрос о широкомасштабном антитурецком походе

более не являлся приоритетным для римской курии и не мог слу­
жить основанием для выбора московского государя в качестве


26
жениха для византийской принцессы. При преемнике Павла
Сиксте

IV,

избранном на папский престол в июле

1471

II -

года, идея

крестового похода и вовсе была дискредитирована: средства, соби­
раемые на борьбу с османами, уходили в карманы многочисленных
родственников папы. Современники Сикста острили: «Реальными
турками являются в настоящее время папские племянники».

Неистовый Виссарион
Возможно, куда более заманчивой Ватикану представлялась
перспектива насаждения на Руси униатства. После заключения
в

1439

году на Флорентийском соборе унии между католической

церковью и константинопольским патриархатом цель эта казалась

вполне достижимой. Уния означала признание византийским пра­
вославием папской власти, а также догматических позиций запад­
ной церкви, в особенности католического понимания никейского

символа об исхождении св. духа «и от сына»

- filioque.

На соборе восточное духовенство долго сопротивлялось запад­
ному

истолкованию

символа.

Нуждавшийся

внемедленной

помощи византийский император заставил греческих священни­
ков не только согласиться с католической версией, но и признать

главенство папства над всей церковью. Однако в Константинополе
развернулось широкое движение протеста против унии. Восточ­

ные патриархи на соборе в Иерусалиме в

1443

году провозгласили

отлучение всех приверженцев Флорентийского сговора, а униат­

ского патриарха Григория Мамма низложили.
Потерпел неудачу и московский митрополит грек Исидор, кото­
рый, вернувшись из Флоренции, пытался завести в русской церкви
новые униатские порядки. Но в Риме полагали достичь успеха, сде­
лав выводы из неудачи Исидора. Главный же урок состоял в смене

тактики: не идти в лобовую атаку, а подготовить Россию к унии,
исподволь воздействуя соответствующим образом на московскую
элиту и в первую очередь на великого князя и его ближайшее окру­
жение.

В Ватикане 17-летняя Зоя была поручена заботам кардинала
Виссариона. Этот необычайно даровитый человек слыл вождем

византийских латинофилов.

Литературный дар,

начитанность,

честолюбие и умение подольститься к сильным мира сего, и,


27
конечно,

приверженность

способствовали
карьере.

Он

его

постриг

рей

в

успешной

обучался

стантинополе,

затем

одном

из

Пелепоннеса,

унии

в

Кон­

принял

монасты­

в

столице

~ореи ~истре подвизался при

философской
Плифона. В
расте

35

школе

1437

Гемиста

году в воз­

лет избран митрополи­

том НикеЙским. Впрочем, Никея

давно была завоевана турками, и
этот пышный титул понадобился,
чтобы придать дополнительный
вес сторонникам унии

даниях

предстоящего

на засе­

собора.

По таким же соображениям дру­

гой латинофил Исидор оказался
рукоположен

~осковские

в

митрополиты

константинополь­

ским патриархом без согласия
русских.

На

QDлорентийском

Виссарион

произнес

воссоединению>,

форме,

соборе
«Речь

блестящий

поражающий

о
по

эруди­

цией манифест латинофильской

Кардинал Виссарион.

Художник Й ван Гент

партии. Правда, по возвращении на родину Виссарион не стал

бороться за утверждение унии, которую он так красноречиво про­
пагандировал и которую столь единодушно отвергли духовенство

и народ Византии. В адрес латинофилов звучали обвинения в том,
что за папское золото они продали веру отцов, и эти обвинения
имели под собой основания. Не вызывает сомнений и существо­
вание достигнутой во QDлоренции договоренности между Висса­

рионом и Римской курией о скором возвращении его в Италию.

Папа Евгений

IV особым распоряжением от 11 августа 1439 года
300 флоринов, пока он
будет жить в Константинополе, и 600 флоринов, когда он прибудет
назначил Виссариону ежегодную пенсию в


Палаццо Колонна и базилика Св. Апостолов в Риме

в Ватикан. К этому времени Виссарион, очевидно, знал, что его
ожидает кардинальская мантия.

В мае

1440 года Виссарион навсегда покинул Византию. В Вати­

кане беглый архиепископ обустроился неплохо. Он занимал обшир­
ный дворец в Квиринале, принадлежавший прежде роду Колонна,
основал собственную «Академию», состоявшую из ученых греков
и итальянских гуманистов. Ему самому как ученому славу принес

перевод

14

книг «Метафизикю) Аристотеля. Принято считать, что

Виссарион познакомил Запад с подлинным Аристотелем. Изме­
нивший православию кардинал-гуманист дважды выдвигался кан­

дидатом на святейший престол, а после смерти своего соумышлен­

ника Исидора в

1463

году понтифик провозгласил его патриархом

константинопольским в изгнании.

«Лицо первостепенной важности при таких папах, как Николай V
и Пий

11,

базилиан,

инициатор изучения греческого языка среди монахов­
мудрый

реорганизатор

Болонского

университета,

связанный с людьми типа Николая Кузанского и Лоренцо Валлы,


29
окруженнный крупнейшими учеными своего времени, полностью

поглощенный заботой о спасении остатков духовного наследия
греческого

потопа, -

мира

от

растворения

в

волнах

мусульманского

Виссарион как бы воплощает тот идеал гармонии и мира

между людьми, взаимопонимания и сотрудничества в сфере идей,
который в конце века найдет своего пророка и апостола в лице
Пико дела Мирандола

-

так характеризует личность кардинала

итальянский исследователь Ренессанса Эудженио Гарэн.
Однако когда Зоя Палелог оказалась на попечении Виссариона,
звезда его уже закатилась. Надевший в

Павел

11

и его преемник Сикст

IV

1464

году папскую тиару

недолюбливали Виссариона,

который поддерживал идею ограничения папской власти. Кардинал
ушел в тень, а однажды ему даже пришлось удалиться в монастырь

Грота-Фератта. Само собой разумеется, полуопальному кардиналу
не могли поручать дел первостепенной важности, но он мог попы­
таться напомнить о себе неким выдающимся достижением.

Попечитель Деспины был в курсе московских дел и подоплеке
безуспешных попыток подчинить русскую митрополию римской
курии. Имел ли Ватикан основание рассчитывать, что византий­
ская принцесса окажет соответствующее влияние на венценосного

супруга и подвигнет его на унию с католичеством?

Питомица Святого престола
Палеологи за редким исключением выступали за союз с Запа­
дом, который не мыслился без унии. Вряд ли представителей этой
династии можно считать сознательными западниками, просто им

достался самый драматичный период существования империи, а

выбор союзников оказался крайне ограничен. Первый басилевс,
отвоевавший Константинополь у крестоносцев, Михаил

1274

VIII,

в

году заключил Лионскую унию, которая была отторгнута

византийским обществом. Его преемник Андроник

111

пытался

возродить союз с латинянами, но снова потерпел неудачу.

Дядя Зои

-

император Иоанн УIII Палеолог был инициатором

и горячим сторонником решений, принятых на Флорентийском

соборе. Опять же им руководило благое, хотя инедостижимое
намерение спасти империю, заручившись поддержкой католиче­

ского Запада. Но был ли мучительным для него этот выбор? Иоанн


i

30

Император Иоанн

VIII ПШlеолог.

Художник Б. Гоццоли

и его придворные, патриарх и византийские епископы несколько

лет, пока шли заседания собора сначала в Ферраре, а потом во Фло­
ренции, жили на Апеннинах на содержании Ватикана, тесно сой­
дясь с католическими прелатами.

Католичкой была мать Зои, как, кстати, и обе супруги послед­
него византийского императора Константина. Не факт, что замуже­
ство сопровождал ось обязательным переходом в православие
в

418

году папа Мартин

V официально разрешил латинским

-

прин­

цессам выходить замуж за Палеологов при условии сохранения
ими католической веры. Отец будущей московской государыни
деспот Фома официально принял католичество. В марте

1461

года

его с почестями приняли в Риме, папа наградил беглого деспота
орденом Золотой Розы и назначил содержание в

которым позже прибавилось еще
В

1465

300

дукатов, к

500 дукатов.

году Фома вызвал в Рим своих детей и через несколько

дней после их прибытия умер. Мы не знаем, кто занимался их вос­

питанием после смерти матери, возможно, дети деспота соблю­
дали православные обряды. Существует предание, что, когда во


i

31

время первой церковной службы, на которой они присутствовали
в Риме, провозгласил и долголетие понтифику, дети Фомы вышли
из собора. Возможно, они в действительности смутились, но ско­
рее это легенда, призванная продемонстрировать верность Зои и ее
братьев греческой вере. Известно, что Андрей Палеолог стал като­
ликом. Точных сведений о Зое нет, но она воспитывалась при пап­

ском дворе католическим кардиналом

-

было бы очень странно,

если бы ватиканское окружение Деспины поддерживало в ней при­
верженность к православию.

Сохранилось любопытное письмо Виссариона, в котором он
начертал программу занятий и воспитания детей византийского

деспота. Из этого письма узнаем, что папа по-прежнему будет отпу­
скать определенную сумму на их нужды, в том числе на покрытие

расходов по содержанию скромного двора. Среди придворных
Виссарион упоминает одного медика, одного профессора грече­
ского языка, одного профессора латыни, переводчика и одного или
двух латинских священников.

По вопросу о религии он указывает на волю их отца, деспота

Фомы, который просил воспитать детей в лоне западной церкви,
а потому они должны жить и одеваться, как «латины», посещать

латинскую церковь и вести себя смиренно и покорно перед папой.
у вас будет все, заключает Виссарион, если вы станете подражать
латинам; в противном случае вы не получите ничего. Зоя вполне
подчинилась этому требованию и с того времени жила в Риме и
называлась на официальном языке возлюбленной дочерью рим­
ской церкви, питомицей апостольского престола.

Существует еще одно обстоятельство, весьма определенно ука­
зывающее на конфессиональную принадлежность Зои Палеолог.

Как известно, в Москве византийскую принцессу стали называть
Софьей. Вызывает удивление и сам этот факт, и индифферентное
отношение к нему исследователей. Что за странная и дерзновенная

прихоть?! При таинстве крещения ребенок нарекается в честь кого­

либо из святых угодников Божиих, который считается небесным
покровителем человека, к которому он будет при бегать за молит­
венной помощью в течение всей своей жизни. Следовательно, при
смене имени человек пренебрегает еще и своим святым, в честь
которого он назван.


i

32
Православный человек и тогда, и сейчас может изменить имя в

трех случаях: при крещении, при постриге и при принятии схимы.

Наша героиня ни монашкой, ни схимницей не была. Значит, Зою в

Москве накануне венчания окрестили Софьей -

очевидно, в честь

бабки великого князя Софьи Витовтовны. Значит ли это, что Зоя
была католичкой? У нас нет достаточных оснований, чтобы делать

столь категоричный вывод. На Руси бытовал обычай перемены
имени невесты при венчании. Можно вспомнить, что княжна Ека­
терина Буйносова-Ростовская, на которой женился царь Василий

Шуйский, получила в царицах имя Мария, а девица Мария Хло­
пова, взятая на царский двор в качестве невесты для царя Миха­
ила Федоровича, была переименована в Анастасию (возможно, в
память царицы Анастасии Романовой), когда же брак не состоялся,
она снова стала Марией.
И все-таки эти случаи хотя и отстоят от брака Деспины и
Ивана

111

«всего» на сотню с лишним лет, но относятся к другой

исторической эпохе, насыщенной многоликим самозванчеством,
да и невесты не относились к императорской династии. Более
традиционным, характерным для середины ХУ века стоит при­

знать иное отношение к перемене имени: если бы дочь деспота
Фомы крестили по православному обряду и в святом крещении ей
было дано имя Зоя, то москвичи вряд ли замыслили называть ее
по-другому.

Повторное же крещение для православного христианина невоз­
можно ни при каких обстоятельствах. Это спасительное таинство
совершается раз в жизни и является рождением для духовной жизни

во Христе. И совершенно иначе обстояло бы дело в случае принад­
лежности Зои к римо-католикам, либо униатам. Равным образом
иностранные принцессы, выходя замуж за византийского импера­

тора, в ряде случаев получали новое имя; так, Берта Зульцбахская,
первая жена Мануила

1 Комнина,

становится Ириной; такое же имя

получает и Аделаида Брунсвикская, жена Андроника

111.

Возмо­

жен и такой вариант: Де спину крестили по православному обряду,
но униатские священники

-

если бы в Москве прознали про это

обстоятельство, подобное крещение в глазах русского духовенства

опять же выглядело бы «недействительным».
Многие византийские богословы не принимали католическое
крещение. Св. Афанасий Париос пишет, что «возвращающимся


i

Посол Иван Фрязин вручает великому князю Иоанну

/Jl Васильевичу

портрет Софьи Палеолог. Художник В. Муйжель

от латинян нужно безоговорочно, обязательно и необходимо кре­
ститься». Также Св. Никодим говорит: «Крещение латинян явля­
ется лжеименным, а потому неприемлемым ... » С ними соглашается
и Евстратий: «Западные, приходящие в Православие, должны быть
перекрещиваемы. Это действие не является перекрещиванием, так


i

34

как мы не крестим их из-за того, что они были плохо крещены, но
потому что они были совершенно не крещены. Потому что то, что

они называют "крещением", называется так ложно и является лже­
крещением». При этом ложное крещение, не совершенное право­
славным священником по учению Церкви, считалось не только не
очищающим человека от греха, но, напротив, оскверняющим его.

Вместе с тем на сей счет в Византии существовали и другие
взгляды. Как следствие, до падения Константинополя в Восточной

Церкви не было специальных постановлений относительно спосо­

бов принятия В православие обращающихся латинян. К ХУ веку
практика изменилась. Св. Марк Эфесский пишет, что в его время
латинян принимали через миропомазание. Константинопольский

собор

1484 года узаконил

практику миропомазания вместе с отре­

чением от заблуждений и исповеданием веры. Что касается Рус­
ской церкви, то, по свидетельству кандидата богословия Сергея
Говоруна, здесь практика развивалась по-другому: до середины
ХУ века существовала та же неопределенность, что и в Визан­
тии: католиков принимали иногда через крещение, но чаще через

миропомазание или исповедание веры. Однако после Ферраро­

Флорентийского собора

(1438-1439

гг.) случаи перекрещивания

становились все более и более частыми.
Можно предположить, где и когда крестили Деспину. Когда
утром

12 ноября 1472 года она въехала в Москву, то проследовала в

церковь, где митрополит Филипп благословил «царевну» и ее спут­
ников крестом. Затем Зоя вместе с преосвященным направилась к
матери великого князя Марии, позже к ним присоединился госу­
дарь. Об этом в летописи следует не совсем ясная фраза: митропо­

лит «тогда обручалъ ту царевну по обычаю, яко же достоит го су­
дарьству ихъ». И уже потом новобрачные отправились на литур­
гию, после которой митрополит совершил обряд венчания.

В чем состоял смысл странного обручения? Иван

111

и Зоя

Палеолог уже обручались заочно в Риме, когда роль жениха испол­
нял посланец великого князя Иван Фрязин. Если в Москве сочли

нужным устроить очное обручение накануне венчания, то почему
в нем участвовала одна Зоя

-

уже второй раз? Обручение имело

юридический смысл договора, не более того

-

и этот договор был

заключен. И по какому такому «обычаю» данное действие пpoиз­
водилось? Скорее всего, посещение палат вдовствующей госуда­
рыни на самом деле понадобилось, чтобы в камерной, «семейной»


Венчание Ивана

111 с

Зоей ПалеОЛО2 в

14722.

Гравюра Х1Х в.

обстановке, вдали от посторонних совершить крещение, для пущей
конспирации замаскировав его таинственным обручением.

В свете католичества (или униатства) Зои-Софьи более понят­
ным становится появление в ее свите папского легата Антонио

Бонумбре, епископа Аччии. Точнее, даже не появление, а его вызы­
вающее поведение

-

весь путь от Пскова римский эмиссар вез во

главе процессии латинский крест, водруженный на длинный шест,

пока ему не указали на недопустимость подобной демонстрации
в пределах православного государства и за

15

верст дО ~OCKBЫ

попросту отобрали означенный «крыж».

По прибытии в ~OCKBY мессир Антонио резко потерял интерес
к происходящему, оставил свои прозелитические потуги, и даже

когда, обрадованный возможностью схлестнуться с «папежни­
ком», митрополит Филипп вызвал его на диспут, посланец Свя­
того престола вяло отбивался от нападок православного иерарха,
отговариваясь отсутствием под рукой надлежащей литературы.


i

36

Е.Е. Голубинский объясняет пассивное поведение легата «благо­

разумной осторожностью». Возможно. Только куда же исчезли его

благоразумие и осторожность, когда он не без вызова демонстри­
ровал в пределах незнакомой иноверной страны свой латинский
крест?! Видимо, все это время его преосвященство сопровождал
верную дочь Римско-католической церкви, которая в Москве обер­
нулась право славной царевной, не нуждавшейся в его услугах.

Сирота,бесприданница,дурнушка
Впрочем, если бы даже Зоя была ярой католичкой, доводы в
пользу «прозелитической» версии о первенстве Святого престола в
деле замужества византийской принцессы утрачивают свою весо­
мость при сопоставлении со следующими фактами. Известны, по

крайней мере, три попытки выдать бесприданницу Зою замуж.
В

1466

году

-

то есть уже в то время, когда московский великий

князь был вдовцом

-

состоялась ее помолвка с некиим «архонтом

КараКИОJlОМ». Е.Ч. Скржинская полагает, что речь идет о предста­
вителе неаполитанского рода Карачиолли. Помолвка, однако, не
привела к свадьбе. Между тем современный британский византо­
лог Стивен Рансимен, ссылаясь на записки секретаря императора
Константина

1466

IX

Георгия Франдзиса, сообщает, что Зоя в июне

года вышла замуж «еще девочкой» за римского аристократа

из дома Караччоло, но вскоре овдовела. Более того, Франдзис само­
лично ездил в

1466 году

в Рим на свадьбу принцессы и «архонта».

Франдзису нет резона выдумывать, если только издатели или
переводчики не перепутали свадьбу с помолвкой. (Рансимен пола­
гает, что Зоя родилась в

1456 году,

но в таком случае в

1466 году ей

было всего десять лет и речь, скорее всего, могла идти о помолвке.)
Если же Зоя на самом деле оказалась юной вдовицей, то резонно,
что московские книжники постарались обойти этот щекотливый
момент, низведя свадьбу до помолвки. Во всяком случае, сиротку

безуспешно пытались выдать замуж еще дважды: за герцога Ман­
туанского и короля осаждаемого турками Кипра. В Москве, когда
дело дошло до сватовства, прознали про эти случаи, но сделали

вид, что вполне удовлетворены версией о том, что женихи не

подошли Зое из-за «латынства».
Разумеется, вовсе не это обстоятельство привело к расстройству
матримониальных планов. Сами неоднократные попытки сосва-


i

Прием уСикста

IV. Худож//ик Мелоццо

да Форли

тать Зою Палеолог исключают версию о том, что Ватикан каким-то
образом пытался использовать фактор византийско-православного
происхождения невесты в своих далеко идущих экспансионистских

планах. Девушку откровенно сбывали с рук, и, казалось бы, лежащая
на поверхности счастливая идея превратить Деспину в проводника
католического влияния в России не приходила в светлые головы кар­
динала Виссариона и его коллег по той простой причине, что заняты

они бьши совсем иными заботами. Во всяком случае, если бы одна
из предшествующих попыток выдать Зою замуж увенчалась успе­
хом, рассуждения о коварных планах римской курии в отношении

Руси говорить потеряли бы всякий смысл.
Значит ли это, что идея брака эта пришла из Москвы? Падение

Византии вызвало острую реакцию в русском обществе и породило
напряженные раздумья об исторической судьбе двух государств,

общности и преемственности культур и веры, будущем греко­
славянской цивилизации. Эти размышления пока не выкристалли­
зовались в концепцию «Москва

-

Третий Рим», но очертили круг


i

38

проблем, которые столь занимали умы московских книжников два

последующих столетия. Эти пока не вполне ясные настроения
могли послужить благоприятной средой для возникновения пла­

нов в отношении выбора будущей супруги московского государя.
И что совершенно очевидно

брак с представительницей визан­

-

тийской императорской фамилией поднимал статус великого князя
московского и во внутрирусских И В международных сношениях.

Тем более опыт брачного союза представителей Палеологов и
Рюриковичей имелся в самом недавнем прошлом. Тетка Ивана

дочь Василия

1 Дмитриевича

111,

Анна, была первой женой импера­

тора Иоанна УIII Палеолога. Юная русская княжна прожила в
замужестве всего три года, успев за этот короткий срок сделаться
любимицей жителей Константинополя, и стала жертвой морового

поветрия. Семейный союз оказался бездетным, впрочем, как и
последующие два брака императора Иоанна Палеолога, который
царствовал с

1425

по

1448

год.

На сохранившемся до наших дней саккосе, присланном из

Византии митрополиту Фотию, находится портретное изобра­
жение великого князя Василия Дмитриевича, его супруги Софьи
Витовтовны, их дочери Анны и ее порфироносного супруга, при­
чем Иоанн и императрица Анна изображены в византийском цар­
ском облачении, с нимбом вокруг голов. Этим саккосом мог вполне
пользоваться и митрополит Филипп, и в таком случае пример этого

супружества мог буквально маячить перед глазами великого князя
и его придворных во время праздничных богослужений.
Вопрос в другом: слышали ли в Москве о существовании Зои

Палеолог, ее судьбе и ее местонахождении? Очевидно, обо всем
этом в Кремле узнали только

11

февраля

1468

года, когда «прииде

из Рима от кардинала Висариона Грек, Юрий именем с "листом"»,
в котором было написано, что «есть в Риму деспота Аморийскаго
Фомы Ветхословца от царства Констянтинаграда дщи его, именем
Софиа, православнаа христианка; аще восхочещи поняти еа, то азъ
учиню еа в твоем государстве».

Примечательно, что посольство прибыло не от папы, а от кар­
динала Виссариона, который действовал не в интересах Ватикана,
или, вернее, не только в его интересах. Можно назвать другое госу­

дарство, где хорошо знали о судьбе морейского деспота и его семьи
и где с великой охотой заручились бы расположением московского
великого князя. Это город-государство Венеция, морская респу-


i

39

блика, переживавшая период величайшего подъема. В середине

ХУ века венецианский патриций Бернардо Джустиниани гор­
деливо заявлял,

что тремя

самыми

могущественными прав и­

телями мира были император, папа и дож. И действительно,
Венеция оставалась самым цветущим и богатым городом на всем
Апеннинском полуострове вплоть до ХУI столетия. А когда сенат

республики Св. Марка в
монета

...

1459

году заявил, что «наша золотая

превыше всех золотых монет других народов», это не

было безудержным хвастовством.
Фома Палеолог стал налаживать отношения с Венецией, давней
соперницей византийцев, почти одновременно с захватом турками

Константинополя. После падения Мореи Фома с семьей бежали на
остров Корфу (Керкиру) в Ионическом море, который с

1386

года

принадлежал Венеции. Благодаря венецианцам, Керкира осталась
единственной частью Греции, не попавшей под власть Османской
империи. Оттуда изгнанник переправляется вАнкону

-

порт под

контролем республики Св. Марка. Не приходится сомневаться, что

в

1463

году Фома Палеолог вместе с папско-венецианской флоти­

лией собирался выступить в поход против османов. Семья его в

это время находилась под опекой венецианцев на Корфу, они же
переправили Зою и ее братьев в Рим, прослышав о болезни отца,
но, очевидно, и после этого венецианский сенат не прерывал связи

с высокородными беженцами.
В этой связи стоит вернуться к несостоявшимся бракам Зои
Палеолог и побольше узнать о ее женихах. Если о ее муже (или
суженном)

-

«архонте Каракиоле» мы не знаем ничего путного,

то два других претендента на руку и сердце Зои идентифициру­
ются без труда, известны даже имена счастливых соперниц визан­
тийской принцессы. «Герцог Мантуанский»

-

Федериго Гонзаго,

старший сын маркиза Мантуи Лодовико. (Герцогский титул Гонзаго
получат от императора Священной Римской империи в ХУI веке.)

В

1464 году разразилась

война между Венецией и Флоренцией, на

стороне республики Св. Марка выступила Модена, а флорентий­
цев поддерживала Мантуя. В мае

1468

мир при посредничестве папы Павла

года соперники заключили

11.

Венеция в этот момент

была явно заинтересована в восстановлении мирных отношений с
соседями из Мантуи и могла при содействии понтифика сосватать

за Федериго Зою, которую в венецианском сенате, очевидно, рас­
сматривали как своего рода «агента влияния».


i

40

Софья Палеолог. Антропологическая реконструкция

Но венецианская кандидатура по каким-то причинам не удо­
влетворила Лодовико Гонзаго, который позже решил женить сына

на баварской принцессе Маргарите. Исторический анекдот сооб­
щает, что молодой принц пришел в ужас от грубых манер бавар­
цев, а прослышав о непрезентабельной внешности Маргариты,

бросился наутек. В итоге Федериго всё-таки пришлось жениться
на дурнушке Маргарите: очевидно, мать принца
исхождению

-

-

немка по про­

покровительствовала соотечественнице.

Теперь перенесемся на остров Афродиты. В
чался король Кипра Иоанн (Жан)

II

1458

году скон­

из династии франкских кре­

стоносцев Лузиньянов. Иоанн оставил престол своей законной

наследнице Шарлотте. Таким поворотом событий оказался недо­
волен внебрачный сын короля Иаков (Жак). Он бежал в Египет и,
заручившись поддержкой султана, в сопровождении войска вер­
нулся на родину. После многолетней борьбы с сестрой за престол

энергичный бастард в

1464 году становится

королем Кипра. В этой

войне Иакову активно помогали венецианцы, и в первую очередь

знатный вельможа Марко Корнаро. Корнаро имел красавицу дочь


~

41

~~=================================

Катарина Корнаро. Худож:ник Тициан

Катарину. Облик очаровательной венецианки в разные годы запе­
чатлели на своих полотнах Тициан, Беллини, Веронезе и другие
известные художники эпохи Возрождения. Один из портретов
девушки предусмотрительно прислали Иакову.

Зоя Палеолог и в юные годы не могла похвастать обаянием и
привлекательностью. Поэт Пульчи в

1472

году карикатурно изо­

бразил невесту русского государя в весьма неприглядном виде.
В глазах ренессансного пиита это -

гора жира, жирная масляница,

«два турецких литавра на груди, отвратительный подбородок,
лицо

-

вспухшее, пара свиных щек, шея, ушедшая в эти литавры,

два глаза, стоющие четырех». Синьор Пульчи если и приврал, то
не сильно по кривил против истины, О чем можно с уверенностью

судить по реконструкции внешности Деспины, произведенной

с.А. Никитиным в

1994 году.

Несмотря на то что перед нами явно

не дряхлая старуха (Софья умерла в

55 лет),

никаких следов былой

красоты обнаружить не удается.

Куда было соперничать бесприданнице и сироте с богатой
красавицей-аристократкой. Но случилась загвоздка. В то время


i

42

(шел

1468 ГОД) Катарине Корнаро исполнилось всего четырнадцать

лет. Вероятно, поэтому венецианцы на всякий случай предложили

кипрскому королю альтернативу в виде Деспины Зои. Однако Иаков
выказал готовность ждать совершеннолетия Катарины. Обручение
состоялось в Венеции, где вместо жениха присутствовало его дове­
ренное лицо. На церемонию, которая проходила во Дворце дожей,
невесту сопровождали сорок представительниц знатнейших вене­

цианских фамилий.
Впрочем, автор «Хроники острова Кипр» ХУI века Флорио
Бустрон утверждал, что Иаков пер во начально пытался убедить
Пия

II

короновать его королем Кипра, а также посодействовать

ему в сватовстве к дочери деспота Мореи. Однако понтифик согла­
шался пожаловать ему корону при условии, что он возьмет в жены

его племянницу. Иаков же, увидев портрет оной и прознав про ее
нравы, отказался от коронации на сих условиях.

Как бы то ни бьmо, свадьба кипрского короля и венецианки
последовала четыре года спустя

-

на Кипре. При этом Сеньо­

риссима получила право на владение королевством в случае, если

Иаков и Катарина умрут, не оставив потомства. Кипр попал под

покровительство Венеции. Свергнутая Шарлотта, между прочим,
приходившаяся Зое Палеолог кузиной, умерла в Риме после двад­
цати лет безуспешных попыток получить помощь от европейских

королевских дворов и папы. А Катарина Корнаро после смерти
короля Иакова в июне

1489

года отреклась от власти в пользу

Венеции.

Ошибка резидента
Кардинал Виссарион вполне подходит на роль прилежного
помощника венецианцев в деле приобретения надежных партне­

ров по борьбе с османским натиском. Энергичный и последова­
тельный сторонник удара католического Запада по турецкой экс­
пансии, он изо всех сил пытался помочь своей обреченной родине
и тем самым загладить свою вину перед ней, которую в глубине
души, похоже, осознавал. Во время попытки организации мор­

ского похода из Анконы Виссарион на свои средства даже снаря­
дил галеру. В июле

1453

года, рассказывая в письме дожу Фран­

ческо Фоскари о падении Константинополя, он взывал к помощи


i

43

венецианцев, отмечая, что нужно остановить турок в Греции, пока

они не напали на Италию.
В

1458

году Виссарион произносит речь на съезде представи­

телей западных монархов в Мантуе, призывая их к новому кре­

стовому походу. Летом

1463

года папа отправляет Виссариона в

Венецию, чтобы побудить республику к войне с турками. Вене­
цианцы не только оказали кардиналу воистину королевские поче­

сти, но и действительно выступили против султана. После своего
последнего посещения Венеции в

1464

году Виссарион завещал

передать Сеньориссиме свою библиотеку, превышавшую фонды
папского книгохранилища. В акте дарения, заверенном Сенатом,
говорилось, что библиотека посвящается Св. Марку, а ее здание
должно быть построено на площади имени святого евангелиста.
В ответ благодарные венецианцы внесли греческого эмигранта
в знаменитую «золотую книгу», в которую обычно попадались
знатные

сеньоры,

чьи

предки заседали

в

составе Большого

Совета.

Разумеется, все брачные планы в отношении Зои получали
благословение ее попечителя Виссариона, который сохранил в

сердце признательность к морской республике и проддерживал
тесные связи с ее элитой. У Виссариона и правителей Респу­
блики Св. Марка были одни враги

-

турки. Венецианцы настой­

чиво искали союзников для борьбы с ними. Во время первого
венецианско-турецкого конфликта

1415

года Сеньориссима пыта­

лась организовать два антитурецких альянса

-

на юге во главе с

сельджкуским князем из Малой Азии, а на севере

Валахии. В июле

1463

-

с воеводой

года Венеция снова вступила в войну, при­

чем ее целью стало освобождение от турок бывшей вотчины Фомы

Палеолога

-

Мореи. Венеция в очередной раз озаботилась поис­

ком союзников. «Блокостроительство» стало жизненно важным

для венецианцев после захвата турками в

(Эвбеи)

-

1470

году Негропонте

эта потеря оказалась крайне болезненной для морской

республики.

В этих условиях Москва не могла не попасть в сферу интере­
сов Венеции. Виссарион рад был помочь старым друзьям, но зага­
дочная Русь находилась слишком далеко от Ватикана. Однако он
мог рассчитывать на человека, в руках которого находились все

ниточки, тянущиеся к Москве, Риму и Венеции, и способного свя-


i

44

Библиотека Св. Марка в Венеции

ком Виссариона прибыли брат и племянник «московского» Делла
Вольпе (Никон. С.120) Их появление в Москве подтверждает, что
великокняжеский денежник имел связь с Апеннинами и теми
лицами,

от которых

получал

важные

поручения,

в том

числе

и

относительно сватовства Зои Палеолог.
В следующем году уже сам Вольпе-Фрязин отправился в Рим
на переговоры и привез из Ватикана «икону» принцессы. Он же
надоумил подчеркнуть в грамоте из Ватикана православие Зои

-

это известие предназначалось в первую очередь для московского

духовенства. Несмотря на проявленную пронырливым денежни­
ком предосторожность, переговорный процесс замер почти на

год

-

очевидно, митрополит Филипп стал противиться браку

с девушкой, чья конфессиональная принадлежность вызывала
столько сомнений. В

конце концов, был найден компромисс:

в Москве светские и церковные власти договорились, что перед
венчанием Зою окрестят по право славному обряду. Вольпе про­
должил начатое. В июне

1471

года в Риме во время церемонии


i

45
заочного обручения Зои и Ивана

111

Вольпе «представлял» отсут­

ствовавшего жениха.

В январе

1472 года Вольпе

отправился за невестой в Рим.

21

мая

состоялся торжественный прием российских послов у папы Сик­
ста

IV, на котором присутствовали представители Венеции, Милана,

Флоренции, герцог ФеррарскиЙ. На пути в Москву невесту «белого
императора», как именовал Ивана

III

в своем послании миланский

герцог Франческо Сфорца, торжественно встречали в итальянских
городах, в том числе на родине Вольпе -

Виченце. В ноябре того же

года «Де спина» и ее спутники прибыли в Москву. Несомненно, без
Делла Вольпе появление Зои-Софьи в Москве трудно представить.
Однако за блистательным взлетом Ивана Фрязина вскоре после­

довало еще более стремительное падение. Эта почти детективная
история началась с того, что высокопоставленный венецианский
чиновник Джан Баттиста Тревизан на основании постановления

сената республики от

2 апреля 1471

года отправился в Орду в каче­

стве посланника Синьории. Отношения между Ордой и Венецией
были прерваны еще в

1379 году

после нашествия Тамерлана, кото­

рый разрушил венецианские поселения в Крыму и на Азове.
От Тревизана требовалось

оценить на

месте

возможность

заключения союза с ханом Ахматом для совместных действий про­
тив Турции. Кроме того, венецианцы намеревались доставлять по

Волге и Каспию огнестрельное оружие для своего союзника пер­
сидского шаха Узун Хасана. И посольство в Орду, и союз с Узун
Хасаном, и замужество Зои Палеолог следует считать составными
частями одного грандиозного плана: Сеньориссима нам ере вал ась
окружить османов с севера полукольцом союзных государств, в

дополнение к южному морскому театру военных действий.

Путь Тревизана пролегал через Москву, куда он прибыл в сен­
тябре

1471

года вместе с племянником Ивана Фрязина Антоном.

Посланник зая·вился к главе семейного клана, по версии лето­
писца, «понеже бо той Иван Фрязин тамошние земли рожение и
знаемъ тамо». На самом деле Тревизан поступил в полное рас­

поряжение московского резидента своего правительства. Вольпе,
зная о напряженных отношениях между Русью и Ордой, посовето­
вал Тревизану скрыть свои действительные намерения и предста­
вил его великому князю в качестве очередного родича, очевидно,

рассчитывая в дальнейшем при удобном случае отправить его к


i

46

Лев Св. Марка. Установлен в честь победы при Леnанто над воротами
Арсенала. Венеция

конечной цели путешествия. В январе

1472

года, как уже отмеча­

лось, Вольпе-Фрязин отправился в Италию, и Тревизану пришлось

ждать его возвращения до ноября

-

веское доказательство того,

что без Вольпе венецианец не мог ступить ни шагу.
Затянувшееся безделье в чужой стране притупило бдительность
дипломата. Обрадованный наплывом соотечественников, прибыв­
ших с Софьей Палеолог, Тревизан излишне разоткровенничался с
людьми из свиты Деспины. Дело кончилось тем, что некий добро­

желатель поведал великому князю об истинной цели визита Тре­
визана в Москву. Государь «въсполевся на них»: Вольпе заковали
в кандалы и сослали в Коломну, а Тревизана, чьи действия рас­

ценили как шпионаж, ожидала казнь. Только заступничество пап­
ского легата и прибывших с Софьей Палеолог итальянских гостей
спасло неудачливого дипломата от верной смерти.

Иван

III

направил в Венецию гневную отповедь. Однако, после

обмена грамотами между великим князем и венецианским дожем,
Тревизана не только освободили, но и, в конце концов, отпустили­
таки с про вожатыми до конечной цели его путешествия. Причем
улаживать инцидент пришлось Антону Фрязину, который с этой
целью посетил Венецию и вел там непростые переговоры. Как


i

47

ВИДНО, дядина опала нисколько не отразилась на репутации пле­

мянника.

Иван

III

не просто простил Тревизана. Он «подмогши его всем,

отпустил к царю Ахмату въ Болшую Орду съ своим послом о ихъ
деле, чтобы пожаловал, шел им на помочь на турскаго салтана к Царю­
граду». Московский властитель таким образом поддержал предложе­
ние венецианцев, даже адресованное своему врагу

-

ордынскому

хану. Поход на Цареград-Константинополь, о котором ни венецианцы,
ни тем более ордынцы и не помышляли, упомянут летописцем умыш­
ленно, дабы предупредить недоумение русского читателя

-

с какой

стати московский государь энергично способствует дипломатической
миссии, цель которой столь далеко отстоит от интересов Москвы.

Успешное· разрешение конфликта с Тревизаном показало, что в
окружении Ивана

III

появились влиятельные особы, успешно лобби­

рующие интересы Венеции. Сеньориссима делается преимуществен­
ным поставщиком строителей, пушечных мастеров и прочих специ­

алистов для России. Сношения с республикой приобретают регуляр­
ный характер. Но главная цель республики Св. Марка: сформировать

антиосманский блок с участием Московии

-

не бьша достигнута.

Впрочем, изначально эта затея, основанная на искаженном представ­

лении о ситуации в Восточной Европе, бьша обречена на провал.
Турецкий фактор стал сказываться на московских делах
жде всего торговых

1475

-

-

пре­

чуть позже после захвата Кафы османами в

году. Первый контакт москвичей с подданными султана состо­

ялся десятилетие спустя и то благодаря стечению обстоятельств

-

русское посольство возвращалось из Венгрии через Аккерман (ныне
украинский Белгород-Днестровский), который незадолго до этого
турки отбили у волошского господаря Стефана Великого. После этого,
а именно в

1486 году, московский посол lOpий Траханиот в перегово­

рах с Венецией, Миланом, Римом затрагивал тему турецкой угрозы.

Тем не менее османский вопрос до середины ХУН века оста­
нется для Москвы второстепенным: границы владений султана и
великого князя московского разделяло огромное расстояние, внеш­
неполитические интересы двух государств почти не пересекались
и не вступали в жесткое противоречие друг с другом.


Князья сидят и сговариваются против

меня; а раб Твой размышляет об уста­
вах Твоих.
Псалом

Глава

CXVJ1I

III

МЯТЕЖ ЕДИНОРОДНЫХ
И НАШЕСТВИЕ ИНОПЛЕМЕННЫХ
Княжеская эмиграция
Великая княжна Софья и «мнози Греци, иже приидоша, слу­
жаще царевне», не развернули русскую внешнюю политику в нуж­

ном Венеции направлении, да и вряд ли прилагали к этому осо­
бые усилия. Зато у Де спины и ее окружения появилось достаточно
времени и возможностей активно включиться во внутриполитиче­

скую жизнь Московского государства. У великого князя к тому вре­
мени имелся наследник

-

Иван, прозванный Иваном Молодым,

родившийся от Марии Борисовны Тверской в

1470

1458 году.

Начиная с

года Иван Молодой считался соправителем государя и титу­

ловался великим князем. Иван

III,

как в свое время его отец Васи­

лий Темный, посчитал, что будущего правителя надо сызмальства
приучать к навыкам управления страной.

Неудивительно, что отношения пасынка с мачехой оставляли
желать лучшего, и на этой почве у взрослеющего наследника воз­

никали недоразумения с отцом. Контарини, побывавший в Москве
в конце

1476 года,

отмечал, что Иван Молодой находится «в неми­

лости у отца, так как нехорошо ведет себя с ДеспиноЙ». Очевидно,
в первые годы супружества Иван Васильевич благоволил Софье


i

49

Палеолог; его раздражало непочтительное отношение к ней стар­

шего сына. Тем не менее до поры до времени статусу будущего

правителя государства ничего не угрожало. Ситуация изменилась
в

1479

году, когда у Софьи родился мальчик, потомок византий­

ских императоров.

В Шумиловском списке Никоновской летописи содержится

рассказ «о чюдесном зачатии и рождении великого князя Василия
Ивановича», в котором говорится о том, что Софья родила <<три
дочери изрядны, сына же тогда не успе роди не единаго». Лето­
писец сообщает, что супруги «о сем скорбь имяху и Бога моляху,
дабы даровал имъ сынове родити в наследие царству своему, еже и

получишю>. Странно, что Иван Васильевич переживает об отсут­
ствии наследника, который у него в то время уже имелся

оче­

-

видно, это вставка более позднего периода, а вот чувства Софьи
волне понятны.

Как справедливо замечает с.М. Каштанов, «второй брак Ивана

111

с самого начала таил в себе смертельную опасность для Ивана
Молодого, так как рано или поздно должна была возникнуть
борьба за право престолонаследия между ним и сыном Софьи.
Палеологи не могли не хотеть избавиться от Ивана Молодого при
жизни Ивана

111,

когда сын Марии Борисовны не имел еще осно­

вания занять престош>. Но сын этот появился только в

1479

году.

В это самое время, по выражению ля. Черепнина, оппозицион­
ные элементы «завязали какие-то отношения с Софьей Палеолог».

Нам предстоит найти ответ на вопросы: что за оппозиционные эле­
менты в верхушке страны противостояли режиму Ивана

111 и

какие

отношения их связывали с Софьей Палеолог.

В описываемую эпоху в политической элите Московского госу­
дарства происходили серьезные подвижки. С половины ХУ столе­

тия состав московского боярства глубоко изменяется: из

200 родо­

витых фамилий конца ХУI века более 150-ти вошли в состав
московского боярства именно с середины ХУ века. В течение двух­

трех десятилетий московская элита обновил ась более чем на три
четверти. «Служилое князье если не задавило, то закрыло старый
слой московского нетитулованного дворянства»,

-

резюмирует

в.о. Ключевский.
Служилое княжение рассматривалось в Москве как наслед­
ственная вотчина (перешедшая от предков слуги или пожалован-


Кремль при Иване 111. Художник А.М Васнецов

ная ему великим князем) и обуславливалось несением военной
службы князем. По неписаному праву служилые князья обязаны
были участвовать только в тех войнах великого князя, которые так
или иначе затрагивали их интересы как владельцев определенных

территорий.

Служилые князья приходили на службу к московскому госу­
дарю обычно из Литвы. Помимо дискриминации православной

веры к исходу их подталкивали последствия ударных темпов фор­
мирования литовской державы. Небольшая «метрополию) напоми­
нала остров, окруженный океаном земель бывшей Киевской Руси.

Коренная Литва, составлявшая

'/'0 часть от попавших под ее власть

территорий русских княжеств, так и не стала ядром крепкого цен­
трализованного государства.

Литовцы, выказав себя удачливыми вояками, присоединили
обширные пространства, но не смогли предложить восточносла­
вянскому населению ничего того, что входит в понятие <<Цивили­
зация»

-

ни языка,

ни религии, ни

культуры, ни судопроизвод­

ства, ни традиций, позаимствовав все это у покоренных народов.

Оставшиеся в западнорусских землях феодалы по большей части
оставались на своих местах и продолжали вместе со своими боя-


i

51

рами править местными сообществами на положении вассалов.
«В них еще было так много местной политической жизни и силы,
что литовские князья не считали возможным посягать на их цель­

ность и единство»,

отмечает М.К Любавский.

-

Интенсивный переход литовских православных магнатов на
службу московскому князю начался с Кревской унии

1386

года,

от которой берет отсчет политика ущемления прав приверженцев
«греческой» веры. Опираясь на народные массы, встречая под­

держку во всех слоях русского, украинского и белорусского насе­
ления Литовской «Руси», русские князья, как Рюриковичи, так и

обрусевшие Гедиминовичи, обиженные и обойденные польско­
литовскими панами, организуют заговоры и все чаще «отъезжаюп>

в Москву

потому их еще называют «выезжанамю>. В 80-е годы

-

на сторону Москвы открыто переходят Одоевские, позднее князья

Вяземский и Мезецкий, затем Трубецкие и Мосальские.
Сперва «отъезжал» обычно один из представителей того или
иного

княжеского

рода,

но

совместность

«отчинных»

владе­

ний, которые приходилось делить (так как одна часть «тянула» к
Литве, а другая к Москве), вызывала ссоры, стычки, пограничные
столкновения. Великий князь Литовский не мог защитить своих
оставшихся к западу от границы вассалов, тогда как великий князь
Иван

III действовал энергично, помогая своим новым слугам, как,
1473 году, когда он «повоевал» Любутскую волость.

например, в

Поэтому, поколебавшись немного, «отъезжали» в Москву и другие
родственники. Так, например, за Иваном Белевским последовал

Андрей, за Дмитрием Воротынским
Часть

выезжан

ценила

-

Семен и т.д.

московскую

службу

ность бороться с врагами православия

-

скими

воевода

«бесерменами».

Знаменитый

за

Дмитрия

ского д.м. Боброк-Волынский выехал из Литвы между

1368

возмож­

католиками и ордын­
Дон­

1366-

годами, то есть после окончания успешной войны Ольгерда с

Ордой. В

1376 году он

участвует в походе против волжских булгар,

а спустя три года внук Гедимина воюет против своей родины

-

Литвы. На Куликовом поле Боброк-Волынский командовал засад­
ным полком вместе с серпуховским князем Владимиром Храбрым.

Но в 90-х годах

XIV

века после поражения от Тохтамыша Москва

временно избегала столкновений с Ордой. Напротив, в это время
энергично готовился к войне против ордынцев литовский князь


i

52

Князь Владимир Андреевич и Боброк Волынец в засаде.

Лицевой летописный свод

Вито вт. И вот православные сыновья Ольгерда князья Андрей
Полоцкий, Дмитрий Брянский, а вместе с ними Боброк-Волынский

возвращаются на литовскую службу. Все они погибли в

1399

году

на Ворскле, доблестно сражаясь с войском Едигея.
Разумеется, было бы наивно представлять всех выезжан бес­
сребрениками, которые переходили на московскую службу, исклю­
чительно движимые патриотическими убеждениями и привер­
женностью право славной вере. С другой стороны, если бы князья
Западной Руси, размышляя над своей дальнейшей судьбой, исхо­
дили из меркантильных соображений, то чаша весов, скорее всего,
качнулась в сторону Литвы.
Королевские «привелею>

1387 года освободили литовское

шля­

хетство почти от всех государственных повинностей, закрепляли
за ним право распоряжаться и передавать по наследству свои вла­

дения и имущество, выдавать дочерей замуж без санкции верхов-


i

53
ной власти

-

невиданная вольность для подданных московского

государя. Городельская уния

1417 года закрепила привилегирован­

ный статус за литовскими боярами при условии перехода в като­
личество. Постепенно дискриминационные меры в отношении

православных феодалов отменялись, однако сохранялся запрет
для

В

некатоликов

1447

важные

государственные

должности.

году права феодалов закреплялись новыми обширными

«привелеями»

Если

занимать

бы

.
западнорусские

князья

отказались

от

правосла­

вия, нет сомнения, что они вошли бы в элиту Речи Посполитой
наравне с Радзивилами, Сангушко и другими могучими магна­
тами. Яркий тому пример

-

князья Вишневецкие. Как и у вос­

точных соседей, в Литве административные функции от удель­
ных князей постепенно переходили к государевым наместникам,
но переезд в Москву никаких особых выгод в плане расширения
властных полномочий выезжанам не сулил. Никакого роста при­
вилегий в Московской Руси не отмечалось. Напротив. Как отме­
чает В.Б. Кобрин, уже к середине

XIV

века власть великого князя

по отношению к своим боярам была достаточной для того, чтобы

конфисковать у опального боярина владение и не возвращать его
даже после примирения. При Иване Васильевиче князьям запре­

щалось передавать свои вотчины кому бы то ни было без ведома
великого князя. Следует признать, что верность Православной
церкви и осознание того, что Москва по праву претендует на
роль собирателя русских земель, являлись главными причинами,

побуждавшими западнорусских князей искать покровительства
московского государя.

Не всегда судьба выезжан на московской службе складыва­
лась благополучно. Князь Иван Лукомский в

1473

году выехал в

Москву. Двадцать лет спустя его казнили за участие в заговоре
против великого князя Ивана Васильевича. По оговору Луком­

ского другого служилого князя

-

Федора Бельского

-

обвинили

в намерении вновь уехать в Литву, его арестовали, сослали в зато­
чение в Галич, а владения конфисковали. Лишь через четыре года

(в 1497-м) Бельский был освобожден и, как ложно оговоренный,
осыпан великокняжескими милостями: Иван

III

в качестве своео­

бразной морально-материальной компенсации за незаслуженное
наказание женил его на племяннице

-

княжне Анне Васильевне


i

54

Рязанской. Но прискорбные случаи, вроде казни Лукомского или
опалы Бельского, не остановили ни Трубецких, ни Глинских.
Были и те, кто из Москвы бежал в Литву. Но, во-первых, это
были прямые мятежники против государя, вроде удельного князя
Ивана Можайского, а во-вторых, никогда им не удавалось перейти

на службу со своими вотчинами. На новой родине они не занимали
высших

воеводских

и

административных

постов,

и

весь

смысл

их пребывания в Литве сводился к планам реванша и пестованию
заговоров. Никому из московских эмигрантов не удалось закре­

питься в литовской элите.
Великий князь не зря привечал знатных перебежчиков. Приток

эмигрантов из Литвы способствовал резкому усилению военного
потенциала Москвы, отмеченному еще в середине

XIV

века. Это

усиление можно проследить на примере трех походов литовского

князя Ольгерда на Москву. В ходе первого нападения, имевшего
место в

1368

году, москвичам не удалось организовать достойный

отпор противнику

-

не узнали своевременно о подходе литовцев,

смогли собрать только сторожевой отряд, который был разгромлен.
Ольгерд беспрепятственно подошел к Москве, но не осмелился
штурмовать недавно отстроенный каменный Кремль. В

1370 году

Ольгерд уже столкнулся с успешной обороной Волока Ламского, к
югу от Москвы великий князь успел собрать внушительную рать,

которая стала угрожать войску Ольгерда с фланга и вынудила его
отступить из московских пределов. В

1373 году московское войско

и вовсе разбило передовой отряд Ольгерда и тверичей, после чего

враждующие стороны посчитали за благо разойтись с миром.
Вклад литовских выезжан в военное усиление Руси вполне

объясним, ведь москвичи до недавнего времени получали боевой
опыт лишь в карательных походах против соседних княжеств, в
то время как литовцы сражались и с крестоносцами и с ордын­
цами,

а, значит, имели

возможность перенимать их тактические

приемы и заимствовать вооружение. При Дмитрии Ивановиче
значительно выросло постоянное ядро русского войска

-

«двор»,

изменилась организация, тактика и вооружение русского войска.

В более позднее время мы находим в летописи указание на заим­
ствование москвичами новшеств из литовского военного арсенала.

Так, в

1436

году на службу Москве перешел князь Иван Друцкий,

который «изрядив свой полк съ копьи по литовски; такое же и


i

55

вси прочии полци князя великаго изрядишася по своему обычаю

вскоре». Наконец, переход на службу московского государя с зем­
лями, усиливая экономический и демографический потенциал
Москвы, одновременно ослаблял ее врага

-

Великое княжество

Литовское.

Как показали с.Е. Веселовский и Л.В. Черепнин, служилые кня­

зья показали себя решительными сторонниками объединительной
политики великокняжеской власти, хотя их представления о путях
ее осуществления не всегда совпадали с намерениями Ивана

III.

Лояльность к государю подкреплялась материальной зависимо­

стью от его расположения. Часть служилых князей (Гедиминовичи
и Звенигородские) ранее не имела никаких поземельных связей в

Московском княжестве, поэтому их благополучие всецело зави­
село от воли великокняжеской власти, а другие (Стародубские,
Оболенские), хотя и были связаны со своими исконными владе­
ниями, но могли их сохранять только при прямом покровительстве
могущественного московского сюзерена.

Понаехали тут!
Если московские государи с радостью принимали на службу
служилых

магнатов,

то

в

великокняжеском

окружении

к

вновь

прибывшим вряд ли относились С симпатией. К правлению Ивана

Калиты относится начало такого явления как местничество, кото­
рое в значительной мере явилось реакцией на резко изменившуюся

ситуацию в иерархии служебных отношений. Московские князья,

чтобы привлечь к себе знатных и богатых выходцев, давали им при
своем дворе первые места; но чтобы дать первое место пришельцу,
нужно было отнять его у другого старинного боярина, понизить
его, а вместе с ним понизить всех прочих бояр, занимавших места
под ним. Перестановки в высших эшелонах власти стали посто­

янным явлением. Лишь только бояре усядутся, уладятся местами
и службой, новый знатный пришелец урядится с князем «в ряд и
крепость возьмет», «заедет», сядет выше многих старых служак и

спутает установившийся распорядок мест.

Основанное

на

прецедентах

местничество

было

призвано

сохранить для представителей родовитых семейств положение в
правящей верхушке, достигнутое их предками. Но приток выезжан


i

56

неминуемо оттеснял старожилов двора на более низкие ступени

придворной лестницы. Роман Алферьев (Нащокин), местничая с
князем Василием Мосальским, упирал на то, что «Нащокины веч­

ные холопы московских царей». В.Б. Кобрин, рассказывая об этом
споре по поводу «невместного назначения», отмечает, что при раз­

боре конфликта преимущество должны были получать те, кто слу­
жил московскому государю раньше. Но в таком случае при бывшие

из Литвы князья никогда бы не обошли старые боярские фамилии.
И аргумент Нащокина в споре с Рюриковичем Мосальским

-

довод слабого.

Приезжие основательно потеснили старомосковских бояр, верой
и правдой служивших потомкам Калиты. Безусловно, большинство
выезжан, Рюриковичи или Гедиминовичи по крови, по происхо­

ждению стояли выше и иных удельных князей Северо-Восточной
Руси, и старожилов великокняжеского двора. А.А. Зимин обра­
щает внимание, что, сохранив за слугами часть старых привилегий
в их вотчинных землях

...

московское правительство поставило их

формально выше старомосковского боярства. Так, князья Одоев­
ские стали выше Бутурлиных и многих других старинных фами­
лий московского боярства в силу одного из ... правил московского
родословного распорядка, потому что в конце ХУ века эти князья
пришли в Москву прямо со своего удела.
Но уступать насиженные места никому не нравилось. Первое

открытое столкновение «аборигенов» и «выезжаю> случилось в

1332

году в княжение Ивана Калиты, когда в Москву из Литвы

прибыл киевский выходец Родион Нестерович и первый москов­
ский боярин Акинф Гаврилович Шуба, оскорбленный почетом,
оказанным приезжему боярину, «не желая быть под Родионом в

меньших», перешел на службу к тверскому князю.
Следующий местнический по своему обличию конфликт про­
изошел при Дмитрии Донском, когда представитель Гедиминови­
чей Боброк-Волынский оттеснил от первенства в Думе старомо­
сковский клан Вельяминовых. Ивану Вельяминову, лишившемуся
карьерной перспективы при дворе московского государя, пришлось
бежать в Орду. По замечанию Р.г. Скрынникова, «он представлял
ту часть московских правящих кругов и населения, которая крепко

держалась за старину и пыталась любой ценой избежать кровопро­
литного столкновения с Ордой».


i

57
в

1408

году приехал в Москву внук Гедимина литовского князь

Патрикей. Сын его Юрий женился на дочери великого князя Васи­
лия

1 Дмитриевича

и стал боярином. При этом государь, выдавая

за него свою сестру, «место ему упросил» у своих бояр. «Приехал

князь Юрий Патрикеевич,

отмечали в разрядах,

-

и заехал

-

боярина Константина Шею и других». Юрий Патрикеевич

-

пер­

вым назван среди свидетелей в обоих духовных грамотах вели­
кого князя Василия

Ивана

111

1 Дмитриевича.

А супруга князя Юрия, тетка

Анна Васильевна, сидела выше жен других придворных

на свадьбе Василия Темного в феврале

1433

года.

Порядок, при котором выезжане получали первенство перед
«аборигенамю>, сохраняется и значительно позже
княжение Василия

ехал в Москву в

111. Федор
1526 году и

-

в великое

Михайлович Мстиславский при­

сразу же занял почетное место в

московской элите: стал старшим членом Боярской думы и всту­
пил в брак с племянницей государя Анастасией. За что такая
милость? Василий скорее имел основания не доверять Мстислав­
скому

в

1499

-

его отец удельный литовский князь Михаил Иванович

году подался было с уделом на сторону Москвы, но после

победы литовцев при Орше

(1514

год) вернулся к литовскому

государю. Тем не менее Мстиславский-младший сразу достиг
положения, недоступного для представителей многих старинных
московских родов.

Рост влияния новой волны московской элиты нетрудно про­

следить по тому, как изменялся состав Боярской думы. Наиболее
ранний список бояр времен Ивана

11

бояр большинство

-

шестеро

-

111

относится к

1475

году. Из

составляют старомосковские

фамилии: Василий Федорович Образец, П.Ф. Челяднин, братья
Тучко Морозовы, Григорий Морозов и Василий Китай. Четверо
относятся к служилым князьям
кеев, два его племянника

-

-

трое Патрикеевых (Иван Патри­

Иван Булгак и Даниил Щеня, а также

А.В. Оболенский). Ярославский удельный дом представлял князь
Федор Хромой.
Прошло без малого четверть века, и картина заметно меняется.

В Боярской думе образца

1498

года из того же числа бояр шесть

представляют служилых князей (Иван Патрикеев, Даниил Щеня
и новое поколение клана Патрикеевых

-

сын Ивана Юрьевича и

его зять: Василий Патрикеев и Семен Ряполовский, а также двое


Боярская дума. Художник АЛ. Рябушкин

Оболенских), двое удельных ярославских князей, и лишь трое­
старомосковских

бояр:

это

братья

Яков

и

Семен

3ахарьевы,

А.Ф. Челяднин. К исходу века выехавшие из Литвы Гедиминовичи
и Рюриковичи составили самую влиятельную про слойку полити­
ческой элиты в Государевом дворе и Думе.

Прежде обиженные бояре могли найти себе нового сюзерена.
Но в ХУ веке московские великие князья начинают энергичную
борьбу против права отьезда, летописцы уподобляют ищущих
новой

службы бояр Иуде,

называют «коромольниками льсти­

выми». Недовольные бояре, желавшие перейти к другому госу­
дарю, наталкивались на все большие препятствия в осуществлении
своих планов и вынуждены были мириться с новыми московскими
реалиями, уступая место пришельцам. Униженные бояре остаются
в Москве, но значит ли, что они смиряются с засильем «выезжаю>?
Очевидно, что старожилам московского двора не по душе при­
шлась постоянная и зачастую безуспешная борьба за сохранение
своего прежнего статуса.


i

59

и «аборигены», и выезжане не выступали как самостоятельная,
самодостаточная политическая сила и таковой никогда не явля­

лись. Цель их борьбы и одновременно ее орудие

-

влияние при

дворе, и в первую очередь благорасположение великого князя и его

близких. Но старомосковское боярство терпело поражение в этом
противоборстве. И если выезжан вполне удовлетворяло «статус­
КВО», то их оппоненты желали перемен, а значит, тянулись к силе,

способной эти перемены осуществить, силе, оппозиционной по
отношению к Ивану

111

и порядкам им установленным.

Родная кровь
Существовала еще одна оппозиция великому князю

-

фамиль­

ная, династическая,- это младшие братья великого князя, сидев­
шие на своих уделах, находившиеся в подчиненном по отношению

к государю положении. Уязвленное самолюбие их постоянно нахо­
дило поводы для обид и недовольства. По меткому выражению

Ключевского, «удельный князь был крамольник если не по при­
роде, то по положению: за него цеплялась всякая интрига, запле­

тавшаяся в сбродной придворной толпе».
Первый семейный конфликт Ивана III случился в

1474 ГОДУ, когда

после смерти бездетного брата Юрия великий князь с выгодой для
себя, а не поровну

-

как мыслилось остальным

-

поделил земли

умершего: «разгневахуся братиа на великого князя, что имъ не далъ
в уделе жеребиа въ братне во княжь Юриеве: и помири их мать,
князь же великий далъ князю Борису Вышегородъ, а князю Андрею

меншему Тарусу». Не досталось братьям ничего и из новгородских
приобретений Москвы. Первую вспышку удалось довольно легко

погасить, но она предвещала будущие куда более серьезные ссоры.
Бояре желали перемен, чтобы дать отпор высокородным кон­

курентам, удельные князья желали перемен, чтобы изменить свою
участь, Де спина Софья Палеолог желала перемен, чтобы наследни­
ком престола сделался ее сын Василий. Этих обстоятельств было

более чем достаточно, чтобы эти разные силы ощутили некую
общность интересов, но недостаточно, чтобы сформировать еди­
ную оппозиционную структуру.

Политическая фронда сводилась к моральной поддержке
сына Софьи в противовес законному наследнику. В пику этому


i

движению,
вещей,

-

силы,

поддерживающие

сложившийся

назовем их условно «партией власти»,

порядок

сплотились

-

вокруг великого князя и Ивана Молодого. Раскол в правящей
элите сталь не только реальностью, но и превратился в важ­

нейший фактор политической и даже духовной жизни Москов­
ской Руси.

1477-1478

годы правительство Ивана

III

было занято усми­

рением выступлений новгородцев, тяготившихся жесткой москов­
ской опекой, попытками укоренить новые порядки в народной
вечевой почве, за пять веков привыкшей к самодеятельности. Но

самые тяжкие испытания за все правление Ивана

III,

да и, пожа­

луй, за все ХУ столетие ждали Московию в последующие два года.
Не будет преувеличением взять за точку отсчета март

1479 года -

рождение Василия, сына Софьи Палеолог.
С этого момента напряжение явственно нарастает. И оппозици­

онеры внутри страны, и недруги Москвы за рубежом сразу смек­
нули, что в политическую реальность вошло новое важное обстоя­
тельство, влияющее на настоящее и будущее династии Рюрикови­

чей и Русского государства, возник фактор нестабильности, или,
выражаясь образно, посеяно семя раздора, способное очень скоро
вырасти в дерево и принести плоды мятежей и разрушений.

Не появись на свет княжич Василий, разрешилась бы от бре­
мени Деспина Софья очередной девочкой, все равно бы над
Москвой сгустились тучи, но, повторимся, появление у признан­
ного

наследника очевидного

конкурента,

несомненно,

повлияло

на «ухудшение погодных условий». Если развивать далее метео­
рологическую тему, то можно сказать, что на Москву надвигались

несколько циклонов, способных в перспективе соединиться в один
грозовой фронт.
В конце 70-х годов происходили интенсивные переговоры
о совместном выступлении против Ивана

111

между польским

королем Казимиром и ордынским ханом Ахматом

-

последним

властителем «улуса Джучиевю>, у которого имелись далеко иду­
щие планы, и что еще более важно

-

силы и средства, чтобы

их воплотить в жизнь. Волжская Орда намеревалась ни много
ни мало восстановить контроль над Северо-Восточной Русью.

Польша стремилась перехватить стратегическую инициативу из
рук Москвы, распространить свою сферу влияния на Новгород.


61

Воскресенский собор в Волоколамске, построенный по указу
Бориса Волоцкого

в конце

1479

года принципиальная договоренность о нападении

на Русь Литвы и Орды была достигнута, при этом король почти
наверняка дал знать хану о растущей активности внутренней

оппозиции Ивану

III.

Русские летописцы

приписывают братьям государя Борису

Волоцкому и Андрею Углицкому роль инициаторов и прямых
пособников

готовящегося

вторжения.

Московский

свод

конца

ХУ века сообщает следующее: «Того же лета злоименитый царь
Ахмат Большия Орды по совету брать и великого князя, князя
Андрея и князя Бориса, поиде на православное христианство,
на Русь ... похваляясь разорити святые церкви и все православие
пленити ... », «а слышав, что братия отступиша от великого князя,
король польской Казимер с царем Ахматом съединишася, а послы
царевы у короля беша и съвет учиниша приити на великого князя,
царю от себе полем, а королю от себе».


i

62
Но выступление Ахмата, а значит, и литовцев, могло произойти

не ранее апреля

-

мая, пока не подрастет трава, а значит, у ордын­

ских коней не появится корм. Так, собственно, и произошло: лето­
писец повествует о событиях следующего,
братья выступили на полгода раньше

-

1480

года. Между тем

в январе.

Толчком к выступлению удельного альянса послужила история,

приключившаяся с Иваном Владимировичем Оболенским Лыко.
Еще в

1478 году Иван III свел этого князя с наместника Великих Лук

по жалобам горожан на его притеснения и беззакония. По мнению
В.Д. Назарова, в ситуации с Иваном Лыко великий князь стремился
завоевать симпатии жителей Великих Лук: некоторые иски были

«поклепными» и рассматривались не должным образом

-

без суда.

Обиженный боярин отправился служить к Борису Васильевичу
Волоцкому, что в свою очередь очень не понравилось государю.

Разгневанный великий князь отправил во владения брата вооружен­
ную экспедицию, дабы вернуть ослушника, но получил достойный
отпор: государь велел Ивана Лыко «поимати середь двора у князя
Бориса на Волоце, и князь Борис да отнял у него сильно».
На требование выдать перебежчика «с головой» последовал
отказ. И эта позиция удельного князя зиждилась на право вой
основе. В «докончанье»
и Иваном

111,

-

договоре между Борисом Волоцким

заключенном в

1473

году, стороны условились, что

«бояром ... промеж нас волным волю>, за одним исключением

-

«не принимать князей служебных с вотчинами». Но Иван Лыко
под это исключение не попадал. Борис Васильевич резонно отве­

чал на притязания старшего брата: «Кому да него дело, ино на него
суд да исправа».

На том великий князь не успокоился. В октябре
Новгород, где тогда находился Иван

111,

1479

года в

пришло сообщение, что

беглый князь пребывает в своем селе близ Боровска. Государь
приказал своему тамошнему наместнику Василию Федоровичу

Образцу схватить Ивана Лыко, что и было сделано. Князя в оковах
привезли в Москву. В ответ Борис Волоцкий и Андрей Углицкий
отступили от великого князя и, «пометавши городы свои», двину­

лись к литовскому рубежу. Узнав о мятеже, Иван

111

спешно вер­

нулся в столицу.

Была ли агрессивная реакция Ивана

111

на переход своего быв­

шего наместника на службу брату Борису продиктована бояз-


63
нью опасного прецедента и желанием преподать наглядный урок

потенциальным перебежчикам? Не думал ли великий князь про­
тивоправными действиями спровоцировать и без того обиженных

на него братьев на неподготовленное, не поддержанное Литвой и
Ордой выступление? В этом случае это был бы рискованный шаг,
но и риск

-

оправданным.

Осенью 1479-го Иван

111

наверняка знал и о сношениях между

Казимиром и Ахматом, и об их планах совместного удара по Руси,
и о том, что союзники рассчитывают на недовольство удельных

князей, или даже находятся в прямом с ними сговоре. А тут еще, по

утверждению В.Н. Татищева, к великому князю поступили изве­
стия о том, что новгородцы, «забывше свое крестное целование,
мнози начата тайне колебатися, и королем ляцким и князем литов­
ским съсылатися, зовуще его с воинствы в землю новгородскую, и

король обещал итти к Новугороду, а к хану Большой орды посла
звати на великаго князя, и к папе посла просить денег на подмогу».

Над Русским государством нависла страшная угроза -

оказаться в

кольце врагов, действующих совместно с внутренней оппозицией.

Столь же драматическая для Москвы

ситуация сложилась

почти за сто лет до описываемых событий в

1375 году, когда ярлык

на великое княжение получил Михаил Тверской и перед Москвой
замаячила мрачная перспектива союза Литвы, Твери и Орды. Тогда

Дмитрий Донской отреагировал не мешкая: выступив против Твери
и осадив город, вынудил Михаила отказаться от ярлыка.

Схожим образом решил действовать и Иван Ш: не дожидаясь
соединения неприятельских сил, ударить по самому слабому звену.
Его появление в Новгороде бьшо обставлено как самая настоящая
спецоперация. Стремясь соблюсти неожиданность, великий князь,
выехавший из Москвы

29 октября, взял с собою только 1000 человек,

известив новгородцев, что «идет на немцы». для сохранения тайны от

Торжка и Бежецкого Верха бьши поставлены заставы, «да не уводят о
многом воинстве». В день въезда в Новгород Иван Ш велел схватить
по заранее составленному списку

50 «пущих

крамольников».

В городе на Волхове великий князь пробыл четыре месяца, и
все это время шло следствие. Результаты розыска, по-видимому,

обнаружили, что размер подготовлявшегося заговора значительно
превосходил первоначальные о нем сведения. Более

100

человек

«больших крамольников» было казнено. Под пыткой арестован-


i

64

ные выдали архиепископа Феофила, который был с ними «Заедию).
Феофан был арестован

19 января

и спустя несколько дней отправ­

лен в Москву.

В условиях, сложившихся К ноябрю

-

декабрю

1479

года,

когда великий князь принимал решение об аресте Ивана Лыка, у
него был резон спровоцировать братьев на выступление: новгород­
ских заговорщиков он вывел из игры, Орда и Литва не начали бы
войну раньше мая следующего года. Риск, повторимся, был велик,
но если бы мятеж удельных князей разразился во время нашествия

Ахмата летом

-

осенью следующего года, подобное развитие

событий грозило куда более серьезными последствиями для буду­
щего Руси. Кстати, невольный виновник этой смуты князь Иван
Оболенский Лыко впоследствии бодро служил великому князю,
словно ничего особенного не произошло.
Получив вести о демарше братьев от Ивана Молодого, оставше­
гося в столице «на хозяйстве», великий князь «вборзе» отправился
в Москву, куда вернулся перед «великим заговейном»

великого поста перед Пасхой

-

13

-

канун

февраля. Так как переезд от

Новгорода до Москвы должен был занять около недели, то можно
предположить, что новость об измене была получена великим кня­

зем в первых числах февраля. Между тем мятеж удельных крамоль­
ников вызвал переполох в московских окрестностях: «все людие

быша в страсе велице оть вбратьи его: все грады быша в осадехъ, и
полесом бегаючи, мнози мерли и от студени безъ великого князя».
Борис Васильевич мог угрожать Клину, Звенигороду, Можайску,
Боровску; Андрей

-

Ярославлю, Ростову, Переяславлю. Защи­

щать их действительно было некому, значительные силы были
отряжены для защиты Пскова от вторжения Ливонского ордена.

В декабре 1479-го войско под командованием Андрея Обо­
ленского «да с ним двор свой» Ивану
немцы»

-

111

пришлось послать «на

этого обстоятельства, серьезно ослабившего пози­

ции правительства, великий князь не мог предполагать в октя­

бре. Оставшиеся части, верные государю, сконцентрировались в
Москве, но и нападать мятежники, похоже, не собирались. Борис,
«княиню свою и дети во Ржеву отпусти», направился к брату
Андрею в Углич, куда прибыл на Масленой неделе, чтобы потом
вместе с Андреем, его семьей и объединенным войском двинуться
на Ржев через тверскую вотчину по волжскому льду.


i

65

Путешествие на санях. Гравюра

XV/ в.

Довольно причудливый маневр совершил князь Борис. Вместо
того, чтобы дождаться Андрея Большого в том же Ржеве, он пре­

одолел почти

250

верст от Волока до Углича, чтобы после проде­

лать этот путь в обратном направлении. Боялся, что отряд Андрея
перехватят люди великого князя? Или сам собирался перехватить
Ивана

III,

ведь их маршруты пересекались, и разминулись они на

день-два? Как бы то ни было, в Ржеве их застал государев послан­
ник, предложивший беглецам вернуться и уладить дело миром.
«Они же не возвратишася, поидоша изо Ржовы со княинями И
з детми, и бояре их, и дети боярские лучшие, и с женами, и с детми,

и с людьми вверхъ по Волъзе к новгородским волостем». Это были
значительные силы

20 000

-

братья собрали под свои знамена не меньше

человек.

В верстах пятидесяти к западу от Ржева уже начинались литов­
ские земли. Граница резко заворачивала к северу почти парал­

лельно верхнему течению Волги, огибая окрестности Торопца.

Поэтому из Ржева у князей-мятежников было два пути: на север в
Новгород, либо на запад в Литву. Но братья либо не готовы были
переходить открыто на сторону Казимира, либо придерживались
иного плана.

Новый посланник Ивана

III

ростовский епископ Вассиан Рыло

нагнал их в Молвотицах на юге современной Новгородской обла-


i

66

сти. До Старой Руссы оставалось верст сто и еще примерно столько
же до самого города на Волхове. Всего ничего, если учесть, что

братья от Углича до Молвотиц уже проделали почти семьсот верст.
Передвигаться по руслам замерзших рек не составляло труда.

Рядом с Молвотицами протекает река Пола, впадающая в Иль­

мень. Можно сказать, что путь на Новгород был открыт. Владыка
Вассиан прямо сообщал великому князю, что братья-крамольники
идут на Новгород.
Л.В. Черепнин считал, что князья предполагали войти в связь

с мятежными новгородскими боярами. Скорее они давно вошли в
контакты с новгородцами, что для Бориса Волоцкого не составляло

труда. Стоит припомнить, что подвластный ему Волок перешел от
Новгорода к Москве только в

1462

году. Большая часть местных

землевладельцев осталась на службе великого князя, но сохрани­
лись связи, политические, семейные, имущественные с республи­

кой Св. Софии; продолжал действовать прямой торговый путь; на
волоцкое

княжество

по-прежнему

распространял ась

церковная

юрисдикция новгородского архиерея.

Однако к моменту мятежа всех новгородских мятежников уже
обезвредили, о чем вполне мог поведать Борису и Андрею тот же
владыка Вассиан. Планы пришлось корректировать на ходу. Отряд

беглецов повернул на запад и дошел до Великих Лук. Отсюда кня­
зья обратились к Казимиру с просьбой, чтобы король «их управил

в их обидах с великим князем и помогал». По русским летописным
источникам, король их «отмолвил» и ограничился «гуманитарной

помощью», дав княгиням «на избылище» (кормление) славный
город Витебск.
Борис Волоцкий и Андрей Углицкий оказались в географиче­
ском и политическом тупике. Окрестности Великих Лук представ­

ляли собой своего рода полуостров, окруженный с трех сторон зем­
лями Литвы и Ливонии. Князья не были готовы перейти Рубикон
и открыто стать на сторону Казимира. Да и королю в преддверии
совместного выступления с Ахматом не хотелось прежде времени
вступать в конфликт с Москвой. На Руси никто не спешил поддер­
жать удельных крамольников: Тверь стала на сторону Ивана

III,

а оппозиция в Новгороде была разгромлена. Братьям оставалось

сидеть в Великих Луках и торговаться с великим князем об усло­
виях перемирия.


i

67
27

апреля из Москвы к братьям-мятежникам выехало новое

посольство

епископ Вассиан Рыло, боярин Василий Обра­

-

зец, так ловко «поимавший» князя Ивана Лыко, Василий Тучка и

дьяк Василий Мамырев. Депутация добралась до места назначе­
ния только в конце мая на Троицу, «бе бо весна и путь истоменъ
велмю). К этому времени в русские пределы уже вступило ордын­

ское войско.

8

июня войско во главе с Иваном Молодым высту­

пило к Серпухову против Ахмата. «Возвратитеся на свои отчины,
а язъ хочю вас жаловати»,

-

предлагал удельникам Иван

111,

они

же «того не послушаша, князя великого жало вани а и владычних

речей, но высоко мыслиша и отпустиша архиепископа и бояр назад
к великому князю ни с чем».

Жалование выражалось в прибавлении к вотчине Андрея Боль­
шого Калуги и Алексина. Почему же пряники предназначались

только Андрею? Он был любимцем своей матери Марии Ярос­

лавны, в иночестве Марфы, которую Иван

111

даже подозревал в

потакании мятежным устремлениям младших братьев. Великий
князь рассчитывал расколоть крамольный дуэт, перетянув на свою
сторону Андрея, взяв в союзники в этом деле матушку. Возможно,
расчет частично оправдался.

С каких позиций стороны вели переговоры, сказать трудно,
поскольку источники преподносят нам

прямо противоположные

версии замирения братьев. Согласно Софийской второй лето­
писи, Иван

111

бьm вынужден подчиниться неприкрытому шан­

тажу. Братья-крамольники, узнав, что немцы вторглись в псков­

ские земли, фактически предъявили великому князю ультиматум:

«Ужели и исправишся к нам, а силы над нами не почнешь чинити
и держати нас как братью свою, и мы ти приидем на помощь».
«Князь велики во всю волю их даяся».
Никоновская летопись сообщает, что инициатива заключения
мира исходила от удельных смутьянов: «Приидоша на Москву
послы братии его княже Андреевы и княже Борисовы о миру, князь
же великий Иван Васильевич по печялованию отца своего митро­

полита Геронтиа и матери своей великиа княгини иноки Марфы ...

и послов их отпустил, а самим велел пойти себе вборзе». То есть
Иван

111 снизошел до их просьб и приказал срочно идти на помощь

против Ахмата. В Шумиловском списке Никоновской летописи

заинтересованность Бориса и Андрея в мире обозначена еще более


i

68

ярко: митрополит, архиепископ, вдовствующая государыня уже не

ходатайствуют, «печалуются», «молиша великого князя о братии

его». Великий князь через мать сообщает провинившимся о своем
прощении.

Вторая версия представляется более вероятной. Условия заклю­
ченных после перемирия «докончаний» с братьями не отличаются
принципиально от тех предложений, которые им прежде переда­
вал великий князь. Андрей вместо Калуги и Алексина получил

Можайск, а Борису достал ось несколько сел в боровском уезде.
Та же Софийская вторая летопись рассказывает о предыдущем

посольстве братьев (очевидно, в июле

1480

года), когда, несмотря

на печалования матери, государь «отмолви им и не приять челоби­
тья их».

Новое вторжение ливонцев в августе хотя и осложняло поло­

жение Москвы, но не представляло для нее непосредственной

угрозы. Ни Иван

III,

ни псковичи в «братской» помощи не нуж­

дались; Андрей и Борис по своей инициативе прибыли в Псков и
предложили горожанам свои услуги в обмен на убежище для их
семей, но псковичи отказались отступиться от великого князя и в
итоге своими силами отбили нападение. Войско князей присоеди­
нилось к русским силам, противостоящим ордынцам на реке Угре,

в конце октября. К этому времени главные сражения этой войны
были уже позади.
К

8

июня основные силы под командованием Ивана Молодого

и князя Андрея Меньшого, брата Ивана

III,

который в отличие от

угличского тезки всегда оставался верен сюзерену, сосредоточи­

лись в Серпухове и Тарусе. Берег Оки, или просто «берег», был
традиционной линией обороны от нападений степняков вплоть до
царствования Бориса Годунова, пока уже в ХУII веке не появились
засечные полосы в лесостепной зоне. Ахмат между тем не спешил,

в первую очередь рассчитывая вступить в боевые действия, соеди­
нившись с литовцами.

Узнав о приближении ордынцев к Дону, Иван III 23 июня при­
был в Коломну, где пребывал до Покрова

-

1

октября. К этому

времени стало ясно, что Ахмат идет к литовской границе на соеди­

нение с Казимиром и что основные события кампании будут раз­
ворачиваться на западном участке линии обороны. Великий князь
отдал приказ войску стать на приграничной реке Угре в окрестно-


Стояние на реке Угре войск Ивана

111 и хана Ахмата в 1480 г.

Лицевой летописный свод


i

стях Калуги, а сам после кратковременного пребывания в Москве

обосновался в Кременце, городке в

50

верстах севернее угорской

переправы.

Противники выбирали позицию, исходя из ожидаемого вме­

шательства Казимира. Ахмад занял берег Угры, по которому про­
ходила дорога на Вязьму, принадлежавшую литовцам, а ставка
Ивана

111

располагалась неподалеку от границы, препятствуя воз­

можному рейду литовцев в тыл основных сил, одновременно закры­
вая московское направление с запада. Но хан так и не дождался

короля и был вынужден самостоятельно начать боевые действия.
Сражение на Угре началось

8 октября

и продолжалось четыре дня.

Его итоги больше удовлетворили москвичей, которые отбили все
попытки противника переправиться через реку и закрепиться на

противоположном берегу.
С

20

октября резерв русских войск был подкреплен сильными

отрядами князей Бориса Волоцкого и Андрея Углицкого.

26

октя­

бря на реках начался ледостав. (Удивительно, но ранняя студеная

зима всегда сопровождает нас в лихую годину
в

1812,

-

так было в

1480,

в 1941-м). Оборонять позиции на Угре более не имело

смысла, и Иван

111

приказал отвести войско к Боровску. Но Ахмат

не только не стал преследовать русских, но и

6

ноября повернул

назад в степь, осознав бесперспективность дальнейшей борьбы.
Сыграл свою роль и стремительно надвигавшиеся холода, «быша
бо тогда мрази велия».

28

декабря

1480 года великий

князь возвратился в Москву, тор­

жественно встреченный ликующими москвичами.

13

февраля он

приехал в столицу в разгар мятежа братьев, в ожидании грядущего
нападения могущественных соседей. И вот минуло несколько

месяцев, и тревожное ожидание сменилось триумфом.


И на поездки в далеко
Навек, бесповоротно

-

-

Угодники идут легко,

Пророки

-

неохотно.

Владимир Высоцкий.
Случай на mамО.жне

ГлаваIV
БОЛЬШАЯ ИГРА
Пятая колонна
Главным

закоперщиком

ордынского

нападения

на Москву

являлся польский король. В этом источники единодушны. Кази­
мир Ягеллончик прямо призывал Ахмат-хана к немедленному

походу на Россию: «Ты б на него пошол, время твое, а яз нынече
за свою обиду иду на него!»

-

сообщает Вологодско-Пермская

летопись. Другой летописец пишет, что «того же лета злочестный
царь Ордински Ахмут подвижеся ва Рус кую землю со многими
силами, подговорен королем». Воскресенская летопись отмечает,
что «король бо повел его на великого князя, хотя разорить хри­
стианство». Ожидаемым вмешательством польско-литовских сил

объясняется и маршрут и даже скорость передвижения Ахматова
войска. «Царь же идяше медлено, все короля ожыдаа». Ахмат «ста
у Воротынска, ожидаа къ себе королевы помощи». Даже отступая
от Угры в степь, Ахмат надеялся на поддержку Казимира. «Король
же не поиде к нему, ни посла рати».

у Казимира

IV

имелись на то свои веские причины

-

«быша

бо ему свои усобицы, тогда бо воева Менгирей царь Перекопский
королеву землю, служа великому князю». Накануне решающей


i

72

Казимир

IV. Художник Я.

Матейко

схватки с Ордой московский посол Иван Звенец заключил договор
с крымским ханом Менгли-Гиреем, направленный против Ахмата
и Казимира, вот почему хан сел на коня, как выразился летописец,

«служа великому князю». В.В. Каргалов считает, что набег Менгли­
Гирея на Подолию не оказал сколько-нибудь заметного воздействия

на развитие событий. Но нельзя забывать, что требовалось время,
чтобы оценить реальную опасность этого похода, который проде­
монстрировал откровенную враждебность Крыма к Литве, а зна­
чит, и готовность к новым набегам на польско-литовские земли.
Другая причина

-

внутренние смуты

-

также могла самым

серьезным образом поколебать решительность Казимира, кото­
рый пришел к власти после десятилетия кровавой междоусобицы.
В

1430

году умер великий князь литовский В ито вт. После его

смерти свои претензии на власть обозначил Свидригайло Ольгер­
дович, пользовавшийся популярностью среди русского населения
великого княжества.

Этот беспокойный, неугомонный

человек

давно стремился сесть на трон, он привлекал к себе щедростью и
расположением к православным обрядам, хотя сам оставался като-


73
ликом. Епископ Краковский писал, что Свидригайло во всем слу­
шается русских «схизматиков». Во время похода Свидригайло на

Вильно в

1435

году в его войсках было много «руси московской».

Его противники организовали заговор в пользу брата Витовта
Сигизмунда, увенчавшийся успехом в сентябре

года. Но

1432

Свидригайло и его сторонники не прекратили борьбы. Масштабы

гражданской войны в Литве

1432-1437
-

что в нее были втянуты все соседи

годов оказались таковы,
крестоносцы, Силезия,

Москва, Тверь, королевство Польское, татары, Валахия. Взаимное
ожесточение

неприятельских

сторон

достигало

пороlO

невидан­

ных пределов: уничтожение пленников, бойни мирного населения,
публичные казни знатнейших лиц Великого княжества Литовского,
заподозренных в измене, стали обычным делом.
В это время и на Руси разгорелась брань между великим князем
Василием

II

и его дядей Василием Косым, потому Москве было не

до вмешательства в литовские дела. В том числе и по этой причине

антирусская партия торжествовала победу, но в

1440

году возник

заговор уже против Сигизмунда, и опять же успешный

-

Сигиз­

мунд лишился и короны и жизни. После его смерти Великое кня­
жество Литовское должно было отойти к Польше, однако литов­

ские бояре обратили взор на королевича Казимира, проживавшего
при дворе своего брата Владислава

111,

и провозгласили его госу­

дарем. Литва вышла из полосы смут сильно изменившеЙся. Если

феодальная война в Северо-Восточной Руси завершилась упроче­
нием единодержавия, то междоусобица в Литве 30-х годов привела
к ее децентрализации.

После смерти Владислава в

1446

году Казимир Ягеллончик

стал и польским королем, что отрицательно сказалось на его поло­

жении в Литве. Литовское панство осталось крайне недовольно

возобновлением династической унии с западной соседкой и упре­
кало Казимира в том, что он интересы «великого княжества» при­

нес в жертву «короне польской». В середине 50-х гг. была сделана
попытка свержения Казимира, взамен которого великое княжение

предполагалось передать киевскому князlO Семену Олельковичу.
В

1461

году на сейме в Вильне литовские паны открыто требовали

от Казимира сделать выбор

-

либо жить в Литве, либо предоста­

вить ей отдельного князя; и при этом опять называлось имя Семена

Олельковича.


i

74

Резиденция литовских государей. Тракайский замок

Как мы помним, Семен Олелькович умер в

1470

году, и тогда,

же «князство Киевское в воеводство есть обернено». В

1471

году

Киевской земле предоставили новые права и вольности, что пре­
следовало цели замирения киевлян, недовольных отменой княже­

ния и введением наместничества, но православное боярство явно
не смирилось с наступлением католической партии, олицетворе­
нием которой являлся Казимир. В это время окончательно рух­
нули старые иллюзии о создании Русского литовского государства,

существовавшие в эпоху Ольгерда и Витовта.
у православных магнатов оставалась одна альтернатива ополя­
чиванию и окатоличиванию

свержение Ягеллонов, разрыв унии

-

с Польшей, возведение на престол знакомого нам по Новгороду
Михаила Олельковича. В случае неудачи мятежники рассчитывали
перейти на сторону Ивана

III,

прихватив с собой вотчины в восточ­

ных землях Великого княжества Литовского. В заговоре приняли
участие православные князья Федор Бельский и Иван Ольшанский,
недовольные ущемлением своих прав по сравнению с католиками,

а также видные чиновники

-

полоцкий наместник Александр

Судимонтович и виленский воевода Ян Гаштольд, тесть покойного
Семена Олельковича.


i

75

Литовских оппозиционеров всегда охотно привечали в Москве.
Юрий Семенович Лугвень, который в

1440 году

пытался овладеть

Смоленском и Витебском, после поражения сбежал в Москву.
В

1445

году претендент на великое княжение литовское Михаил

Сигизмундович также укрылся в Москве, а затем с московским

отрядом двинулся на Киев, где князь Олелько Владимирович
открыл ворота перед его войсками. В

1451

году в Москве побы­

вал его сын Семен. Государственная политика здесь тесно пере­
плетена с родственными связями. Михаил и Семен Олельковичи
и Иван Патрикеев

-

двоюродные братья по материнской линии,

так же как Олельковичи и сам Иван

111,

который в переписке назы­

вал князя Михаила братом. Дочь Ивана Патрикеева была замужем
за Семеном Бельским, братом видного заговорщика. Бельские и
Олельковичи также находились в близком родстве.

Две свадьбы и один заговор
Из этих родственных переплетений, очевидно, вырос замы­

сел сосватать за Ивана Молодого дочь молдавского (валашского)
господаря Стефана Великого Елену. Старшая дочь господаря была
замужем за Михаилом Олельковичем, а сам Стефан женат на
сестре киевского князя Евдокии. Отсюда весьма причудливый спо­
соб сватовства. Стефан обратился к кузенам в Литве и Московии

Ивану Патрикееву и Михаилу Олельковичу с тем, чтобы сестра
последнего Феодосия (Федка) била челом к матери Ивана

111

кня­

гине Марье Ярославне о женитьбе Елены Стефановны на наслед­
нике московского престола. Поэтому, когда великий князь ответил
согласием, то сообщить об этом валашскому господарю должен
был «человек княгини Федки», причем в начале речи он должен

был напомнить о «предыстории вопроса».
Выглядеть

это

должно

было,

как

следует

из

посольских

инструкций, следующим образом: «Княжа Семенова Юрьевича
княгини Федка велела тебе говорити: что еси посылал по моему
брату, ко князю к Михайлу Александровичю, и к моему сестричу,

ко князю Ивану Юрьевичу, о том, что мне бити челом великой
княгине Марии, чтоб печаловалася сыну своему великому князю
Ивану, чтоб князь велики взял за своего сына за великого князя

свою дочку ... » В конце концов, в Кремле сочли за благо упро-


i

76

стить схему, и заменили представителя Феодосьи Олельковны на
московского дьяка, снабдив его грамотами от княгини.

III

Иван

ловко

воспользовался

предложением

господаря

с

тем, чтобы под предлогом переговоров о брачном союзе нала­
дить легальный обмен корреспонденцией и посольствами между

Москвой, прорусской партией в Литве, господарем Стефаном и
Крымом, через который шли сношения с Молдовой. Симптома­
тично, что прервавшиеся было хлопоты о браке возобновились
весной

1480

года по инициативе Москвы

так как в это время

-

шли переговоры с Менгли-Гиреем об альянсе против Казимира и
Орды. Подготовка заговора против Казимира и подготовка союза
с Крымом

-

а это два важнейших элемента подготовки к боль­

шой войне с ордынско-литовской коалицией

-

проходили одно­

временно.

Той же весной

1480

года Казимир получил информацию от

молдавского господаря о вероятном вторжении османов. В свете
свадебных приготовлений впору задуматься

-

на самом ли деле

Стефан, исполняя вассальный долг по отношению к польскому

королю, предупреждал того о грозящей опасности, либо выпол­
нял просьбу будущего тестя? Известие о грядущем турецком
нападении стало веской причиной для Казимира еще раз взвесить

риски войны с Москвой в свете вероятной борьбы на два фронта.
В любом случае, сигнализируя об османской угрозе, Стефан только
приобретал, ничего не теряя: пусть нападение султана на Польшу
не состоялось, кто же станет упрекать доброго соседа и верного

союзника за излишнюю бдительность.
Заговор Михаила Олельковича и Ивана Ольшанского вырос в

«достаточно масштабное общественно-политическое движение».
По мнению И.Б. Грекова, заговор против Казимира представлял

большую опасность, так как «превратить польского короля в пас­
сивного наблюдателя мог только действительно широкий размах
подготавливающегося движения».

Наконец, был найден и удобный повод для совершения пере­

ворота. Федор Бельский пригласил Казимира на свою свадьбу

-

здесь во время пиршества оппозиционеры умыслили убить короля.

Но буквально накануне осуществления заговор был раскрыт. Ока­
зался ли среди заговорщиков предатель, или просто Казимиру
повезло

-

осталось неизвестным.


Боярский свадебllЫЙ пир. ХудОЖIIИК КЕ. Маковский

Бежавший Бельский был щедро награжден великим князем,
получив «город Демон вотчину да Мореву со многими волостьми».

Впоследствии, как мы уже знаем, князь Федор, претерпев опалу,
пользовался значительным влиянием при дворе и даже женился на

племяннице государя рязанской княжне Анне Васильевне. Миха­
илу Олельковичу и Ивану Ольшанскому повезло куда меньше

они были схвачены и в августе

1481

-

года казнены. Но и прова­

лившийся заговор сыграл свою роль: понимая, что в случае начала

войны с Иваном

III в Киеве могут повториться новгородские собы­

тия

годов, король решил отказаться от совместных с

1470-1471

Ахматом операций против Москвы в октябре

-

ноябре

1480 года,

отмечает И.Б. Греков, таким образом, Казимир получил возмож­
ность предотвратить осуществление заговора и отправить на эша­

фот видных его участников.
Идея свержения Ягеллонов и отторжения Литвы от Польши
пережила Михаила Олельковича и Казимира. После смерти короля


i

78

предлагалось возвести на великое княжение литовское сына каз­

ненного князя Семена Михайловича. Но и этим планам не суждено
было сбыться.
В

Этот

1482

году крымский хан Менгли-Гирей двинулся на Киев.

поход трудно назвать обычным

крымчаков,

-

грабительским

набегом

хотя без грабежа, разумеется, не обошлось. Это был

карательный поход, главной целью которого стало наказание вино­

вников раскрытия заговора. Хан взял в плен воеводу Ивана Ходке­
вича -

главного разоблачителя мятежников. И спустя почти столе­

тие в Москве хорошо помнили события
шал взять Русь в клещи. В

1480 года и тех, кто поме­
1567 году князь Иван Бельский писал по

поручению Ивана Грозного в Польшу Григорию Ходкевичу, пеняя
тому, что «предки твои предательски изменили нашему родствен­

нику Михаилу Олельковичу и вышли из подчинения нам}}.
События

1480

года яркий и, увы, редкий пример того, когда

московское правительство выиграло сложнейшую геополитическую

партию. Кремль действовал умно, быстро, коварно, адекватно и
эффективно отвечая на все вызовы, ловко используя весь инструмен­
тарий, которым располагает государство: военное вмешательство,

дипломатия, разведка и контрразведка, спецоперации за рубежом и

дезинформация. Мятежу удельных князей Кремль противопоставил
«контрмятеж}} Михаила Олельковича, союзу Ахмата и Казимира

-

«контрсоюз}} Москвы и Крыма, походу ордынского войска на Русь
«КОНТРПОХОД}) московской рати в поволжский тыл Ахмату.

Иван

III пере играл своих противников по всем статьям.

Главным

же проигравшим следует считать короля Казимира, который предал
тех, кто так рассчитывал на его помощь

-

пролитовскую партию в

Новгороде и хана Ахмата. Причем для обоих союзников предатель­
ство польско-литовского государя имело фатальный исход: респу­

блика на Волхове перестала существовать, новгородские бояре были
казнены или переселены в глубь Московии; Ахмата убили после
возвращения с Угры, а вскоре рассыпалась и сама Орда.

Литва осталась без союзников на востоке, что во многом предо­
пределило драматический для этого государства исход последую­

щих двух войн с Москвой, в ходе которых Иван

III

отторгнул от

соседа огромные территории, населенные православным населе­

нием. Но эту горькую чашу, наполненную до краев Казимиром
Ягеллончиком, пришлось испить его сыну
литовскому Александру.

-

великому князю


79
Похождения «прихожего чмута»

i

Настало время познакомить читателя с одним из главных дей­
ствующих лиц эпохи. Иван Санин, в будущем преподобный Иосиф
Волоцкий, родился

12

ноября

1439

года в семье небогатого воло­

коламского землевладельца. Принял монашеский постриг в фев­
рале

1460

года в Тверском Саввином монастыре, но пробыл там

недолго, после чего подвизался в Боровске у преподобного Пафну­
тия, со временем став его любимым учеником. Восемнадцать лет

он провел в послушании в Боровской обители.
После кончины настоятеля в мае
щанию, Иван

111

1477

года, согласно его заве­

утвердил Иосифа игуменом монастыря. Новый

боровский настоятель беседовал с государем, который, если верить
агиографу, принял игумена с «великой любовию». Но идиллия в
отношениях между Иосифом и Иваном

111

продолжалась недолго.

Потому что вскоре Иосиф, «некому не ведящу», исчез из вверен­
ного его попечению монастыря почти на два года.

Причиной его таинственного исхода якобы послужил

кон­

фликт настоятеля с монастырской братией, насчитывавшей почти

Преподобный Иосиф Волоцкий в молении на фоне монастыря.
Икона из Вознесенского монастыря Московского Кремля


i

80

сотню старцев: «по времени восхоте Иосиф, дабы единство и всем
общее в всем и своего не имети ничесоже». Многим нововведения
Иосифа пришлись не по нраву, недовольные монахи уходили из

монастыря, «хулами преподобного отца облагаху». После добро­
душного Пафнутия им не просто оказалось свыкнуться с резким

нравом и жесткими требованиями нового игумена. Кроме того,
А.А. Зимин полагает, что Пафнутий не проводил начала обще­
жительного устава с той неукоснительной последовательностью,

которую считал необходимым Иосиф. Иосиф ужесточил требова­
ния к постриженикам и встретил отпор с их стороны.

Столкнувшись с различного рода трудностями, новоиспеченный
игумен сделал вывод, что ему недостает знаний о том, как уста­

новить в обители совершенное и полное общежитие. Единомыш­
ленники из братии посоветовали настоятелю объехать «все рускыя
монастыря и избрати от них, яде на пользу». Вняв их совету, Иосиф
отправился в путешествие по другим монастырям в поисках путей

должного устроения иноческой жизни. Правда, обо всем этом мы
знаем только со слов Иосифа и его агиографов, поведавших об
этих событиях десятилетия спустя. Сомневаться же в их искренно­
сти заставляют странные конспиративные ухищрения, коими была
обставлена богоугодная командировка «по обмену опытом».
Отъезд больше напоминал поспешное бегство, а паломниче­
ство по святым местам

-

благовидный предлог, чтобы неузнан­

ным передвигаться по стране. Иосиф путешествовал, представля­
ясь учеником одного из боровских старцев, и даже, по словам агио­
графа Саввы Черного, «изыдошя вътай из монастыря, никому не
ведящу, токмо его советником». Другой агиограф, Досифей Топор­
ков, сознавая, что негоже пастырю доброму бросать вверенное его

попечению стадо на произвол судьбы даже ради того, чтобы повы­
сить свой профессиональный уровень, уточняет, что Иосиф пору­
чил монастырь «первым от братия».
Означенная же братия Боровского монастыря после исчезно­

вения Иосифа обратилась к государю с просьбой назначить им
нового игумена. Великий князь им категорически отказал: «Нет

вам игумена опричь Иосифа»,
Как видим, Иван

III

-

и повелел разыскать беглеца.

до поры до времени сохранял прежнее благо­

желательное отношение к ученику Пафнутия, потому решительно
отмел претензии боровских иноков и довольно снисходительно
отнесся к про ступку игумена.


i

81

Боровскuй Пафнутьев монастырь

Ходатайство монастырской братии только подтверждало вер­
сию о том, что поездка настоятеля спровоцирована конфликтом

в обители. В то время когда Иосиф покидает Боровск, возникает
жестокая брань между братией Троицкого монастыря и игуменом
Паисием Ярославовым. Ситуации на первый взгляд схожи между
собой: новый строгий настоятель намерен наставить разболтав­
шихся пострижеников на путь истинный.

Когда местоположение Иосифа обнаружили, вдогонку за ним
великий князь послал своих доверенных лиц. На время беглецу уда­
лось скрыться. Неужели эта шпионская эпопея с побегом, погоней,
«переодеванием» в простого чернеца задумана ради того, чтобы
побольше узнать об устройстве монастырской жизни? Почему

Иосиф не пошел простым легитимным путем, испросив благослове­
ния митрополита и разрешения благоволившего ему Ивана

III?

Мы

не сомневаемся, что жадный до новых знаний Иосиф был рад посе­
тить различные киновии, но полагаем, что поездка вызвана иными,

далекими от вопросов монастырского обустройства, причинами.

Постараемся проследить маршрут передвижений Иосифа. Рас­
сказывая о странствиях боровского настоятеля, А.А. Зимин обра­
щает внимание на то, что в своем трактате «Отвещание любоза-


82
зорным»

игумен-путешественник помещает эпизоды из истории

Кирилло-Белозерского, Тверского Саввина, московского Симонова
и Калязинского монастырей. Резонно предположить, что именно

там Иосифу и удалось побывать. В Тверском Саввином монастыре
он подвизался еще юношей, и вряд ли тамошний быт мог заинте­
ресовать нашего героя.

Посещение Симонова представляется сомнительным -

беглецу

было не с руки показываться в Москве, да и маршрут его путе­
шествия тогда выглядит довольно прихотливо. К тому же Иосиф
располагал иными, не сопряженными с приключениями, возмож­

ностями посетить московские монастыри и прознать об их устрой­
стве. Путь Иосифа, скорее всего, пролегал через Верею, Рузу и
Волок, оттуда он спустился по Волге к Калязину. К местной оби­
тели и ее настоятелю преподобному Макарию Иосиф относился с
глубочайшим почтением.
Следующий пункт своего маршрута

-

Кириллов монастырь

-

Иосиф застал в то время, когда там разгорелся острый конфликт.
Обитель находилась в подчинении ростовской епископии и распола­
галась во владениях верейско-белозерского князя. Спор зашел о том,
кто является верховным сюзереном монастыря. Руководящая его вер­

хушка во главе с игуменом Нифонтом поддерживала дружбу с Миха­
илом Андреевичем и желала официально перейти под его покрови­
тельство

-

помощь удельного князя оказывал ась особенно ценной в

свете многочисленных земельных тяжб, которые вел монастырь.

И вот в

1478

году «черньци Кирилова монастыря, превознесшеся

своим высокоумием суетным и богатством, не восхотеша быти под
правдами Ростовския епископии», подучили Михаила Андреевича

обратиться к митрополиту Геронтию, который постановил ведать
монастырь князю Верейскому. Ростовский владыко, будуший автор
послания на Угру, Вассиан апеллировал к великому князю, тот потре­

бовал от митрополита отменить свое решение, но Геронтий не послу­
шался и отступил только под угрозой созыва церковного собора.
Источники довольно дружно возлагают вину за нестроения на

игумена Нифонта. «Се же все зло бысть оть тогда бывшаго Кири­
лова монастыря игумена новоначалного Нифонта и оть ново начал­
ныхъ старцевъ,

-

отмечает летописец,

-

а старые старци, иже свя­

таго ихъ монастыря постриженыки, вси съ слезами тогды молиша

Бога, и пречистую Богородицу и великыхъ чюдотворцевъ Леонтия и

Кирила, чтобы укротилъ Богъ брань, а им бы жити въ повиновании


i

83

КиРWlЛо-Белозерский монастырь. Художник А.М Васнецов
у своего святителя у ростовского архиепископа, как жилъ ихъ препо­

добный старецъ Кирилъ». Новый иryмен Нифонт привел за собой в
обитель у Белого озера многих своих споспешников, которые потес­
нили коренных обитателей монастыря, бережно хранивших неетя­
жательские заветы Сергия Радонежского и его любимого ученика
Кирилла.
Составитель Никонове кой летописи, разоблачая зачинщиков
смуты, прибавляет к «ново начальным черньцам» и неких «прихо­
жих чмутов». По В. Далю, «чмутить»

-

сплетничать, ябедничать,

переносить, смущать, мутить и ссорить людей. По данным Льва

Филолога, Иосиф пробыл в Кириллове до

17

месяцев. Даже если

агиограф ошибается, очевидно, что гость из Боровска пробыл на

Белоозере срок весьма изрядный. Наш смиренный паломник нахо­
дился в Кириллове в самый разгар споров о юрисдикции монастыря.

С учетом тесных отношений, впоследствии связывавших Иосифа
и Нифонта на протяжении многих лет, не приходится сомневаться,
что беглый игумен с его неуемным темпераментом активно высту­

пал на стороне своего кирилловского коллеги. Иосиф Санин, несо­
мненно, входил в разряд этих самых «прихожих чмутов».


i

84
Рубикон Иосифа Санина
Когда паломническая одиссея Иосифа Санина подошла к концу,

он

снова заступил на настоятельское поприще, «пакы понужден

тем же самодержьцем». Однако вторичное пребывание его в Паф­
нутьеве в качестве игумена оказалось недолгим, в мае
он покидает Боровск уже навсегда.

1 июня

1479

года

Иосиф Санин прибыл в

стольный град Бориса Волоцкого Рузу. Вскоре на удельных землях
он основал Волоцкую обитель. Накануне отъезда у Иосифа слу­
чился конфликт с великим князем из-за крестьян, который Иосиф
ездил разрешать лично и успеха в этом не имел.

Вероятно, что в разговоре с великим князем и обнаружились и

их разные политические позиции. В послании в Пафнутьев Боров­
ский монастырь Иосиф прямо указывает, что он оставил игумен­
ство в Пафнутьевом монастыре из-за Ивана

111:

«Понеже видех

есмь его на мя велми яростна, и ныне нечто на мене восполится да
почнет мя волочитю>.

Переход из великокняжеского домена во владения удельного

князя

-

шаг решительный. Оставшаяся за спиной преподобного

речка Протва стала тем Рубиконом, переход через который ознаме­
нует радикальный разрыв с прошлым. Мы помним, что примерно
в это самое время Иван

111 устроил

настоящую охоту на ушедшего

к Борису князя Оболенского Лыко. До мятежа братьев оставалось
несколько месяцев. Переезд игумена в Волоцкий уезд в глазах

великого князя был равносилен предательству.
Государь явно не ожидал от нового боровского игумена подобной
выходки, которая шла вразрез с линией его предшественника и бла­

годетеля Пафнутия. В

1473

году в результате размежевания земель

между ВОЛОЦКИМ уделом и владениями Ивана

III

земли, на которых

расположен монастырь, переходили к Борису Васильевичу, однако по

челобитью Пафнутия обитель оставили за московским государем.
А.А. Зимин отмечает, что переезд к Борису состоялся только

против желания великого князя, а, значит, Иосиф ясно представ­
лял, что этот шаг влечет за собой разрыв установившихся связей с
Иваном Васильевичем. «Уход Иосифа Санина из Пафнутьева мона­
стыря в удел князя Бориса Волоцкого означал не просто перемену
места жительства игумена, а смену его политической ориента­

ции». Сам факт возникновения Волоцкого монастыря московский
государь рассматривал как враждебное действие по отношению к


i

85

Ожидают царя. Художник А.п. Рябушкин

великокняжеской власти. В противовес Иосифовой обители Иван
Васильевич разрешил основать пустынь в подчиненном Москве

Клинском уезде представителю семейства Еропкиных, рассорив­
шегося с Борисом Волоцким.
Какие обстоятельства привели к смене этой ориентации, да и
уместно ли говорить о ее смене

-

не скрывал ли до поры до вре­

мени игумен свои подлинные пристрастия? Несомненные удельные
симпатии Иосифа в первую очередь связаны с происхождением из
семьи волоцких вотчинников. По-видимому, когда юный Иван Санин
принимал монашеский сан в Боровском монастыре, на его решение
повлиял не столько совет одного тверского старца, как следует из

агиографической литературы, сколько воля отца, служившего волоц­
кому князю И которого Борис Васильевич «Зело почиташе».

Отметим, что постриженику Иосифу в то время шел 21-й год,
и он был обязан прислушаться к мнению родителей. Вскоре отец

будущего игумена Иван Григорьевич сам стал иноком Боровского
монастыря. Следовательно, прошел небольшой срок со времени
появления в обители Иосифа, который не мог серьезно повлиять


86
на решение отца, очевидно, имевшего свои достаточно ясные пред­

ставления о боровском монастыре.

И после того как семейство Саниных почти в полном составе обо­
сновалось в Боровске, оно не теряло связь с Волоцким уделом и его
владельцем. Мать Ивана

III и его удельных братьев Мария Ярославна,

дочь боровского князя Ярослава Владимировича, ходатайствовала за

младшего сына Бориса, чтобы тот в

1473

году получил земли в быв­

шем боровском княжестве. Очевидно, Борис Васильевич претендовал
на весь удел своего дяди по матери Василия Ярославича, который уже
много лет жил в заточении в Вологде. Несомненно, волоцкий князь
был заинтересован в дружеских отношениях с боровской обителью.
Обитель Пафнутия находилась в непосредственной близости от
Верейского княжества -

владений дяди государя Михаила Андре­

евича. (От Вереи до Боровска не более тридцати верст.) Удельный
князь и его семья имели тесные связи с монастырем и Боровском.
Достаточно сказать, что Михаил Андреевич Верейский был женат

на сестре Марии Ярославны, другой дочери боровского князя
Ярослава -

Елене. Похоронен князь в обители преподобного Паф­

нутия, которой он завещал деревню. Таким образом, Боровский
монастырь оказался в поле притяжения двух главных центров тог­

дашней удельной политики

-

Рузы Бориса Васильевича и Вереи

Михаила Андреевича.
Здесь самое время вспомнить про маршрут поездки препо­

добного Иосифа. Из удела Бориса Волоцкого Иосиф перебрался
во владения другого удельного брата великого князя Андрея. Из
углицких земель наш пилигрим поднялся по Шексне до Белоозера

и таким образом попал во владения верейского князя Михаила
Андреевича, владевшего белозерскими окрестностями. Получа­
ется, что путь Иосифа почти полностью пролегал по удельным
землям, в то время когда Борис и Андрей готовили мятеж против
великого князя, а Михаил Верейский участвовал в споре с великим
князем в связи с подчиненностью Кириллова монастыря.

Паломничество Иосифа больше похоже на попытку, используя
благовидный предлог, завязать сношения с частью черного духовен­
ства, настроенного оппозиционно по отношению к великому князю.

В ту эпоху монашество играло заметную роль в политической борьбе.
Повествуя о заговоре Дмитрия Шемяки против Василия Темного,
летописец отмечает: «Мнози же и от Москвичъ В думе с ними бяху,

бояре же и гости; бе же и от чернцов в той думе с ними».


i

87

В то время как одни «чернцьш стояли за Шемяку, другие держали

сторону великого князя. После того как поверженный Василий Тем­
ный дал клятву Шемяке жить с ним в мире, великий князь заехал в

Кириллов монастырь, где игумен Трифон обратился к нему со сле­
дующими словами: «Тот грехъ на мне и на моеи братии в головах,
что еси целовал и крепость давал князю Дмитрею. И поиде государь
з богом и своею правдою на великое княжение на свою вотчину на

Москву, а мы за тебя, государя, бога молим и благословляем». Вели­
кий князь послушал настоятеля, выступил против узурпатора, и в

междоусобной брани наступил долгожданный перелом.
В то время, когда над Русью нависла угроза очередной смуты,

«чернцам» снова предстояло делать выбор
свой сделал. У Ивана

111

-

Иосиф Волоцкий

имелись свои сторонники среди автори­

тетных клириков: прежде всего Вассиан Рыло и Паисий Яросла­
вов, но Вассиан умер вскоре после Угорщины, а Паисия следует

признать праведным старцем, но не политическим бойцом. Про­
тивников было куда больше, и, кроме того, возглавлял их не кто
иной, как предстоятель русской церкви митрополит Геронтий.

Я.С Лурье считал, что «идеология Геронтия бьmа идеологией
крупных феодалов, враждебных централизованной власти, но неспо­
собных противопоставить этой власти какую-либо положительную
программу»,

и

поэтому

сторонники

митрополита

ограничивались

«только критикой отдельных актов великокняжеской политики и про­
явлений "силы" со стороны Ивана Ш». Исследователь предлагает
искать основную причину оппозиционности митрополита в политике

Ивана Ш по отношению к церковному землевладению. Ко времени
Геронтия относится ряд мероприятий, направленных против духов­

ных феодалов: в

1478 и 1480 годах великий князь конфисковал значи­

тельную часть владычных и монастырских земель в Новгороде.
Думается, Я.С Лурье несколько преувеличивал оппозицион­

ность Геронтия и иже с ним, возводя ее в ранг «борьбы церкви с

великокняжеской властью)). Митрополит на самом деле был недо­
волен и не только земельными изъятиями. Долгое время митропо­

литы и великие князья работали рука об руку в деле собирания рус­
ских земель, но в этом деле они считали друг друга равноправными

партнерами. Над митрополитом и великим князем была высшая
инстанция в лице византийского императора и константинополь­

ского патриарха. Но после Флорентийской унии и падения Кон­
стантинополя в

1453

году эта иерархическое навершие исчезло.


i

88
Долmе

время

границы

церковной

юрисдикции

митрополита

далеко превосходили пределы земель, подвластных московским свет­

ским властям, а число духовных чад значительно превышало число

подданных

MOCKoBcKom mсударя.

Но после cyrneCТBeHHom расшире­

ния московских владений, главным среди которых стало присоедине­
ние Новmрода, то есть к моменту, когда Геронтий заполучил митропо­
личий посох, эта разница практически стерлась. Великий князь стал
воспринимать митрополита не как главу могущественноm независи­

мого института, а как

cBoem рода «Заместителя

по церковной части»,

что последнему, разумеется, не могло прийтись по вкусу.
На этой почве то и дело возникали недоразумения и взаимные пре­

тензии. Только улегся спор вокруг Кириллова монастыря, как в авгу­

сте

1479

mда при освящении Успенского собора в Кремле Геронтий

возбудил недовольство великоm князя тем, что направил шествие с
крестами и хоругвями вокруг собора «не по солнечному восходу

-

с запада на восток, а не с востока на запад, не "посолонь"». Чеm вдруг
светский правитель озаботился такими ритуальными тонкостями?
Позиция Геронтия, отвергавшего хождение «посолонь», оче­

видно, более соответствовала традициям греческой церкви и была
поддержана зарубежным иерархом, молдавским епископом Васи­
лием, написавшим русскому митрополиту специальное послание

на сей счет. Однако некие грамотеи сумели смутить и раздражить

великого князя, составившего себе убеждение, что благодаря
такому нарушению церковных постановлений «гнев Божий при­
ходит». Исходя из этой предпосылки, Иван решил, что пожар в

ночь с

9

на

1О

сентября

1479

года уничтоживший почти половину

Кремля, наказание за неверное исполнение обряда.
Столкновения продолжались и в последующие годы: в
Геронтий

Иван

111

демонстративно

покинул

митрополичий

1482 году

престол,

и

вынужден был «бить ему челом»; спустя два года уже сам

великий князь сделал попытку сменить митрополита. Попытка
эта не удалась, но вплоть до конца его жизни положение Геронтия
оставалось весьма неопределенным и двусмысленным.

Деспина выходит из тени
У значительной части российской элиты

-

удельных князей,

старомосковского боярства, митрополита и его единомышленни­
ков

-

среди духовенства имелись причины считать себя в разной


i

89

степени и по разным поводам обиженными верховной властью в
лице Ивана

111,

но одних обид было слишком недостаточно, чтобы

составить оппозиционную коалицию. У фрондеров не было ни
внятной идеологии, ни ясной цели, которая могла бы их объединить.

Единственным фактором, благоприятствующим складыванию оппо­
зиции, служила фигура Софьи Палеолог, которая в качестве матери
потенциального наследника престола Василия могла бы послужить
центром сосредоточения противников великого князя.

О политической деятельности Деспины до Угорщины мы знаем

немного. Существует устойчивое мнение о том, что честолюбию
Софьи Русь обязана освобождением от ордынской зависимости:
якобы гордая византийка пеняла своему мужу, что тот является

ханским данником. Действительно, в середине 70-х годов ХУ века,
после появления Софьи в Москве, в источниках появляются уни­
чижительные эпитеты по отношению к ордынским ханам, что пре­
жде не допускалось.

Отметив это обстоятельство, А.А. Горский полагает, что именно
в начале

-

середине 70-х годов происходит идеологическое осмыс­

ление независимости, в окружении Ивана

111

складывается груп­

пировка, ратующая за непризнание ханского сюзеренитета. Самое
позднее в

1476

году прекратилась выплата Орде «выхода». Но

помимо хронологического совпадения о роли Деспины в разрыве с

Ордой свидетельствует только сообщение имперского посла Гербер­
штейна. А.А. Горский считает, что в Москве дипломат мог беседо­
вать с Юрием Дмитриевичем Траханиотом, который приехал в свите

Софьи вместе с отцом и вряд ли стремился возвеличить Софью.
Неожиданное заключение: у Траханиота куда больше резона пре­
возносить свою патронессу, чем принижать ее значение.

Стоит учесть

и

обстоятельства,

при

которых

Герберштейн

побывал в Московии и интересовался личностью Софьи Палео­
лог. Дипломат на службе Священной Римской империи германской
нации Сигизмунд Герберштейн дважды побывал на Руси
раз в

1517

-

первый

году в качестве посла императора Максимилиана

1 Габ­

сбурга. Максимилиан в то время опекал своего внука Карла, кото­
рый в

1516

году стал королем Испании. Последний мог считать

себя наследником Византийского престола, поскольку брат Софьи
Андрей Палеолог, являясь единственным законным представителем
династии, имевшим права на утраченную византийскую корону, в

свое время передал их Фердинанду и Изабелле Испанским.


Московские послы у императора Максимилиана. Немецкая гравюра

XV/ в.

Правда, существуют свидетельства о том, что пронырливый

Андрей будто бы также передавал свои права французскому королю
Карлу УIII. В это время Франция и Империя вели беспрерывные
войны в Италии,

-

разумеется, не за византийское наследство, но

и об этом факторе дипломаты обеих монархий не забывали.
В

1519

году после смерти Максимилиана коллегия германских

курфюрстов избрала Карла

V

императором Священной Римской

империи. Новый император отбивался от усиливающегося осман­
ского натиска. В этих условиях право на византийское наследство
становилось еще одним морально-политическим аспектом данного

противостояния. Правда, о престоле Палеологов Габсбургам оста­
валось лишь мечтать. В

1529

году Вену чуть не постигла участь

Константинополя, когда турки осадили город на Дунае, имея за
спиной покоренную Венгрию.

Но вернемся к дипломатической миссии Герберштейна. В Москве
посол должен был уговорить великого князя Василия

III

отказаться

от Смоленска в пользу Литвы. Несмотря на все красноречие Гербер-


t

91

штейна, восхвалявшего намерение Максимилиана "ввести в мир"
таких государей, как русский и литовский, уверений в необходимо­

сти мира между христианскими государями, чтобы дать отпор "ино­
верцам", ему не удалось изменить позицию Кремля. Дипломат мог
частично

извинить

свою

неудачу,

продемонстрировав

читателям

своей книги пассивность московских государей, способных бросить
решительный вызов басурманам только в результате внешнего влия­
ния, например, амбиций честолюбивой византийской принцессы.
Как мы помним, Венеция рассчитывала привлечь Москву к

борьбе с османами. В

1473

году венецианский сенат обратился

к великому князю московскому со словами: «Восточная импе­
рия,

захваченная

оттоманом,

должна,

за

прекращением

импе­

раторского рода в мужском колене, принадлежать вашей сия­

тельной власти в силу вашего благополучного брака». Что, если
допустить, что антиоордынские инициативы Софьи порождены
венецианскими симпатиями или личной неприязнью Деспины к
поработившим ее родину туркам? В таком случае война между
Москвой и Ордой скорее отдаляла перспективу присоединения

Руси к антитурецкому фронту и ослабляла потенциальных союз­
ников Венеции и врагов султана -

Ивана

111 и хана Ахмата.

Считается, что зависимость от хана унижала гордую и незави­

симую Палеологиню. Но о какой гордости и независимости можно

говорить, если Софья помнила себя то беженкой на Корфу, то
сиротой-бесприданницей при папском дворе. И самое главное

-

«великая» Византия стала выплачивать свой «выход» за столетие
до описываемых событий

1371

-

после битвы при Марице

26

сентября

года, которая низвела империю до ранга вассального государ­

ства и данника султана. И зависимость эта не прекращалась до паде­

ния Константинополя и выражалась в самых разных формах.
Дед Зои Мануил

11

в юности несколько лет находился при сул­

танском дворе в качестве заложника, присягнул султану в верно­

сти и даже был вынужден помогать своему сюзерену в захвате

византийского города Филадельфии. Дядя Зои, будущий послед­
ний император Византии Константин

IX,

в бытность морейским

деспотом сохранил за собою власть над Мистрой, центром визан­

тийских владений на Пелопоннесе, обязавшись в

1446

году в

качестве турецкого вассала платить со своих земель харадж. Сама
коронация Константина

6 января 1449 года состоялась после

полу­

чения унизительного разрешения султана в скромной обстановке


92
в Митрополии Мистры, после

чего

новый

император отпра­

вился в столицу.

Что касается отца Зои, то пос
ле падения Константинополя в

1453

году Фома Палеолог напра­

вил посольство султану. По ито­

гам переговоров Морея
лась выплачивать
ежегодно.

Фома

обяза­

1О 000 дукатов
то

заискивал

перед Мехмедом П, призывая его
помочь в подавлении восстания

албанцев, то огрызался, прекра­
щая платить дань, но его никак

не назовешь героем сопротивле­

ния

-

он бросил Морею на про­

извол судьбы в то время, когда
несколько
упорно

городов

продолжали

противостоять

натиску

турок.

Подытожим

сказанное:

выплата москвичами «выхода»

Иван

Il/ Васильевич топчет ханскую
басму. Миниатюра из «Казанской

Орде никоим образом не могла

уязвить обостренное самолю-

истории»

бие византийской принцессы,
а упреки на сей счет в адрес

великого князя из уст Деспины выглядели бы попросту нелепо,

поскольку москвичи слишком хорошо представляли себе уни­
зительное положение Византии в последние десятилетия ее

существования. Не будем забывать и другое: на Руси были
твердо убеждены в том, что беды империи порождены в первую
очередь ее отступничеством от православия
нравоучительные реплики

-

так что любые

на геополитические темы

с

визан­

тийской стороны встретили бы достойную отповедь.
Решающим доводом в пользу разрыва с Ордой стал неудачный
поход Ахмата на Русь летом

Софьи.

Эта неудача

1472

наглядно

года, как раз накануне приезда

продемонстрировала уязвимость

Орды, ограниченность ее военного потенциала, что ускорило при-


i

93

нятие давно назревшего решения. Софья Палеолог могла способ­
ствовать разрыву с Ордой только следующим образом

-

сам по

себе брачный союз с представительницей императорской династии

в ряду прочих обстоятельств придал Ивану

III

уверенность в своих

силах, подвиг на решительный разрыв с вековечной зависимостью.

Московская прелюдия

Мерлезонского балета
Грозные события

1480

года серьезно изменили отношение

великого князя к своему ближайшему окружению. В эти тяже­
лые месяцы Иван Молодой проявил себя как самостоятельный
лидер, энергичный военачальник, соправитель не по названию, а

по поступкам своим. В то же время Угорщина самым плачевным
образом отразилась на репутации Деспины. Грекиню в Москве

никогда особенно не любили, но общественное мнение оконча­
тельно отвернулось от нее после того, как великая княгиня ввиду

угрозы Ахматовой рати бежала в Заволжье.
Летописец сообщает о том, что великая княгиня «бегала от татар
на Белоозеро, а не гонял никто же». При этом беглецы обраща­
лись с местными жителями хуже ордынцев: «И по которым стра­

нам ходили, тем пущи татар от боярьскых холопов, от кровопии­
цев христианских, въздай же им, господи по делом их». Позорное

бегство Софьи противопоставляется поведению матери великого
князя, которая «не захоте бежать, но изволи в осаде сидеть».

Правда, тот же источник сообщает, что сам Иван

III «свою вели­

кую княиню римлянку И казну с нею посла на Белоозеро», Нико­
новская летопись также отмечает, что великая княгиня оказалась

на Белоозере, поскольку «отсылал бо ея князь великий». На самом
деле вряд ли Софья решилась покинуть Москву без ведома вели­
кого князя, но столь же сомнительно, что ее отъезд

-

инициатива

самого Ивана Васильевича.

Возможно, летописцы,

описывая

события Угорщины,

при­

страстны к Софье так же, как и к великому князю. Но факт оста­
ется фактом: в то время как сам Иван

111, его братья,

Иван Молодой

находились на разных участках борьбы с Ахматом, в Москве оста­

вался весь двор и бояре, митрополит Геронтий, епископ Вассиан

Рыло, мать государя инокиня Марфа, его ДЯДЯ, правитель Белозер­
ского уезда Михаил Андреевич Верейский.


i

94
Странное исключение было сделано только для Деспины, рва­

нувшей со своими спутниками верст за пятьсот на север от столь­

ного града. Как бы ни были предубеждены против Софьи поздней­
шие авторы, вряд ли в

1480 году москвичи,

и без того настроенные

против Софьи, оставили ее отъезд без язвительных комментариев.
Возмущались не только простые горожане. Побег Софьи вызвал
неудовольствие у части московской знати.

Мы с сомнением относимся к якобы имевшей место склонности
великого князя слушать советы сторонников замирения с ордынцами,
но это не означает,

что таких советников не существовало вовсе:

«Тогда же бы ша многа размышлениа во многих человецех: овии тща­
хуся до крове и до смерти с поганными братися; овии же на бегство
умышляху, своего живота щадяще, Землей же Русстей предателей
хотяху явитися, а безсерменом норовники»,

-

сообщает летопись.

Такими норовниками предстают лица, составившие Софье
компанию во время вояжа на Белоозеро

-

представители старо­

московских боярских фамилий Василий Борисович Тучков и
Андрей Михайлович Плещеев. Братья Василий и Иван Тучко еще
с 60-х годов занимали ключевые позиции и в думе и при дворце.

В Боярской думе образца

1475

года было трое Морозовых. Третий

«думец» из морозовского рода

Григорий Васильевич

-

вался у великой княгини осенью

1485

года, когда Иван

111

-

оста­

во главе

войска выступил в поход на Тверь.
После умирения удельных смутьянов, разгрома новгородской
оппозиции настало время навести порядок в Кремле. Великий
князь решил расправиться с наиболее влиятельными сторонни­
ками Де спины, и пусть не сразу, а постепенно задуманное вопло­

тил. Около

1483

года Иван

111

повелел распустить дворы братьев

Тучко-Морозовых, еще одного Морозова

-

Михаила Яковлевича

Русалки и других старомосковских родов. В

1485

году братья

Тучко-Морозовы были «поиманьш. Клан Морозовых потерпел
сокрушительное поражение. Следующее поколение рода начало
свою думскую карьеру не с боярства, а с чина окольничих.
А.А. Зимин полагает, что опала Морозовых связана с укрепле­
нием позиций Ивана Молодого и ухудшением положения при вели­

кокняжеском дворе Софьи. Несомненно, отношение великого князя
к Деспине переменилось к худшему. А вот невестка Елена Стефа­
новна, или Елена Волошанка, явно пришлась по душе государю.


95

Боярышня. Художник к.Е. Маковский

Трудно судить, испытывал ли Иван Васильевич «комплекс» перед

честолюбивой, энергичной и образованной Софьей Палеолог.
Но вот в его семью вошла женщина, как и Деспина, столь непохо­

жая на московских боярынь -

умная, развитая, общительная. Вокруг

нее собрался кружок московских интеллектуалов, да и сама Елена

обладала несомненным талантом. Выполненная ею пелена считается
замечательным памятником древнерусского художественного шитья

и одной из первых светских картин Московской Руси. К невестке

Иван Васильевич имел право относиться покровительственно, чего
он, разумеется, не мог позволить по отношению к суровой нравом

супруге и что должно было льстить самолюбию государя.
Со всей очевидностью симпатии и антипатии великого князя
проявились в

1483

году после того, как у Елены Волошанки и

Ивана Молодого родился сын Димитрий. В свое время Софье было
разрешено носить украшения первой жены великого князя Марии

Тверской

-

«саженью> с каменьями и жемчугом. Теперь великий

князь потребовал от Деспины вернуть драгоценности, дабы пере­
дать их невестке. Софья, безусловно, по достоинству оценила изде-


i

96

вательский подтекст и символическое значение этой передачи. Три

года спустя послем рождения сына Василия великий князь демон­
стративно выразил предпочтение появившемуся на свет внуку и
его матери.

Унижением эпизод с драгоценностями не ограничился. Выяс­

нилось, что отдавать Софье Фоминичне нечего, «понеже бо много
истерялю). Великокняжеские «саженью) Деспина передала своей

племяннице Марии Палеолог, бывшей замужем за князем Васи­

лием Верейским. Итальянский банкир, способствовавший пере­
даче, был арестован, Мария и Василий Верейские бежали в Литву.

Похоже, что Софья и ее приближенные пострадали не от спон­
танно возникшего пожелания Ивана Васильевича, а стали жерт­
вами хитроумной интриги, воскрешающей в памяти хрестоматий­
ную историю с алмазными подвесками из «Трех мушкетеров».

Недруги великой княгини, узнав о том, что Софья своевольно рас­
порядилась драгоценностями, надоумили государя потребовать
их у жены, прекрасно представляя возможные последствия. А у
Деспины не оказалось в распоряжении верных мушкетеров, чтобы
избежать неприятностей.
По мнению Л.В. Черепнина, эпизод с саженьями отразил
реальное взаимоотношение политических сил в Москве: наме­

чался блок с Литвой Твери и московских удельных князей, и эти

оппозиционные элементы завязали какие-то отношения с Софьей
Палеолог. Недаром после побега Василия Михайловича Верей­
ского

Иван

велел

арестовать

каких-то

иноземцев,

возможно,

близких к Софье Палеолог. Передача «сажений» Марии Твер­
ской Елене Волошанке кроме прочего означало признание прав

Ивана Молодого на тверское княжение. Эти замыслы вызвали
протест Софьи Палеолог, которой ничего не оставалось сделать,
как перейти в оппозицию к венценосному супругу: закрепление
за линией Ивана Молодого великого княжения лишало соответ­
ствующих прав ее сына Василия.

Вскрывшийся про ступок дискредитировал

Софью

и нанес

серьезный удар по ее окружению, и прежде всего Морозовым,
которые и после инцидента с «саженьями» продолжали держаться

Софьи. Одновременно укрепилась дворцовая партия, группировав­
шаяся около наследника престола

-

сначала Ивана Молодого, а

после его смерти его сына Дмитрия. К этой партии помимо Елены
А.А. Зимин причислял Елену Волошанку, дьяка Посольского при-


i

97

Пелена Елены Стефановны

каза Федора Курицына, потомков выезжан князей Ряполовского и
Патрикеева.

Подобное деление великокняжеского окружения на враждую­
щие партии резко оспаривал ю.г. Алексеев, полагавший, что

гипотеза о связи Патрикеевых с «партией}) Елены Стефановны
недоказуема, а «попытка связать все известные нам события в
один жесткий контур не может быть успешной». «Существовал ли

этот кружок и кто туда входил? Какие цели преследовал? Почему

Курицын и Патрикеевы называются сторонниками Димитрия­
внука?»

-

вопрошает исследователь.

На эти прямые вопросы существуют недвусмысленные ответы,

поскольку связывает все события в один жесткий контур не при­
хоть того или иного историка, а логика политической борьбы,
которая

выстраивается

Один центр власти

-

вокруг

существующих

власти реальной

-

центров

власти.

представлял собой

великий князь, его официальный наследник и соправитель Иван

Молодой. Естественным образом вокруг этого центра блокирова­
лись Елена Волошанка и лица, вполне довольные существующим


i

98

положением

-

влиятельные князья в лице Патрикеевых и Ряпо­

ловских И высшее чиновничество в лице дьяка Федора Курицына
и его коллег.

Другой центр власти

власти потенциальной

-

-

заключался

в фигуре княжича Василия и его матери Софьи Палеолог. Он при­
тягивал всех недовольных, жаждущих перемен. Мы уже неодно­
кратно отмечали, кто входил в состав этой оппозиции, противо­

стоящей «партии власти». Реальная политическая конфигурация, а
не умозрительная историографическая схема заставляла каждого,
кто претендовал в Московии на значимый общественный статус,
делать свой выбор и встраиваться в этот самый «жесткий контур».
В это же время, а точнее в

1483 году, противники великого князя

в Кирилловом монастыре попытались взять реванш за давешнее

поражение. После того как Нифонт «пошел на повышение», став
суздальским архиереем, на его место заступил некий Серапион,
на которого ополчились сторонники прежнего игумена, связанные

с митрополитом и местным удельным князем. Фрондирующие
старцы устроили демонстрационный исход из обители: «ходили
старци болшии из Кирилова, а пошли по Ильине дни, а пришли
в великий пост в третью неделю в свои келий по грамоте князя
Михаила Ондреевичю).
Предвижу недоуменный вопрос нашего современника: кого

в стране способно взволновать недовольство нескольких иноков
отдаленного монастыря? Но не стоит забывать, каким авторитетом
пользовалось черное духовенство в эпоху, когда живы были впе­
чатления от подвижнической деятельности Сергия Радонежского
и его учеников.

Демарш враждебных Ивану

III

кирилловских старцев и связан­

ного с ними верейского князя, несомненно, получил резонанс; но
уже в следующем,

1484 году

Иван

III

предпринял новое наступле­

ние на своих политических противников: новый, еще более жест­
кий договор с Михаилом Андреевичем лишал владельца верей­

ского удела каких бы то ни было наследственных земель. Одно­
временно Иван

111

вновь вступил в конфликт с митрополитом:

на этот раз князь не только не упрашивал Геронтия остаться на
митрополичьем престоле, но даже наметил ему преемника

-

того

самого не справившегося с распоясавшейся Троицкой братией

Паисия Ярославова. Геронтию снова удалось сохранить за собой


i

престол, но положение его в последний период его жизни (он умер
в

1489 году)

было весьма неопределенным и двусмысленным.

Я.с. Лурье справедливо отмечает, что перечисленные события

свидетельствуют о связи между борьбой Ивана

III

с Геронтием

и боярскими опалами. Сын верейского князя Василий Михайло­
вич, бежавший в

1484

году, был связан с Софией Палеолог, также

попавшей в это время в немилость у своего супруга; Софья про­
должала ходатайствовать за Василия Михайловича и после его бег­
ства. Однако невозможно согласиться с тем, что последовательно

развивающаяся политическая борьба между великим князем и
крупными феодалами возглавлялась митрополитом. Геронтий ни
в коей мере не претендовал на роль лидера оппозиции. Настоящая
борьба была впереди, и ее будущие вожаки пока еще только отта­
чивали свое оружие.


Душа поднимается тем выше к Богу,

чем больше, освещенная божественным
Светом, она распознает Его.
Марселuо Фuчuно

ГлаваV

ВЕРТОГРАД ЛЮБОМУДРИЯ
Встреча с Ренессансом
В

1482

году в

Москву

прибыл

посол

венгерского

короля

Матьяша Хуньяди. Дипломат привез с берегов Дуная весьма заман­
чивое

предложение

своего

государя:

заключить

с

зем союз против своих заклятых врагов Ягеллонов
Польши и Литвы Казимира

IV

великим

-

кня­

правителя

и его сына Владислава. Владислав,

к тому времени заполучивший корону Богемии, претендовал и на
венгерский престол и поддерживал местных магнатов, недоволь­
ных правлением Хуньяди. Иван

111

не преминул воспользоваться

возможностью объединить усилия с королем Матьяшем против
общего врага.
В Венгрию с ответным посольством направился дьяк Федор

Васильевич Курицын. По мнению Ю.Г. Алексеева, сам факт того,
что эта миссия была возложена не на боярина или окольничего, а
на дьяка, свидетельствует о высокой степени доверия к компетент­

ности и лояльности Федора Курицына, который, как считает иссле­
дователь, занимает достойное место в ряду выдающихся деятелей
нашего Отечества.
Действительно, на протяжении нескольких десятилетий Кури­
цын являлся одним из руководителей внешней политики России, и
деятельность его на этом поприще нужно признать крайне успеш-


i

101

Король Матьяш Хуньяди. Средневековая миниатюра

ной. Он вел сложные переговоры с послом германского импера­
тора, причем имел полномочия говорить от лица великого князя.

Курицын отвечал за заключение брачного союза между дочерью
Ивана

III

Еленой и сыном Казимира

IV

Александром. Операцией

по нейтрализации Литвы во время Ахматова нашествия, очевидно,
также руководил Курицын, возглавлявший дипломатическую раз­
ведку.

Успешно завершилось и его посольство в Буду

-

союз Венгрии

и Москвы бьш заключен. И не вина Курицына, что Москва не смогла
воспользоваться плодами многообещающего альянса

-

помешало

тому стечение обстоятельств. Хуньяди не имел законного наслед­

ника. Бездетным оказался и заключенный в

1476

году брак с неа­

политанской принцессой Беатрис. Матьяш Хуньяди умер в апреле

1490 года,

а в июле отряд его побочного сына Яноша, заявившего о

своих претензиях на престол, был разбит войском магнатов. В итоге
королем Венгрии все-таки стал Владислав Ягеллон.

Поездка Курицына выдалась необычайно длительной, даже для
тех неспешных времен. Из Москвы дьяк вместе с послом «короля


i

102

Матвея» отбыл не позже конца
ной цели пришлось в обход

-

1482

года. Добираться до конеч­

через Крым и Валахию, «Занеже на

Литовскую землю пути им нет». Вряд ли переговоры с Хуньяди
были трудными и затяжными, однако Федор Васильевич на родину
не торопился по причинам, которые вскоре станут понятны.

В Москве встревожились долгим отсутствием Курицына, вели­
кий князь «дивился велми таковому долгому житью его, тако иж

ничего верного от него ему прибыло, где есть и камо ся дел». Потом
подоспела и законная причина для задержки

дьяк ждал, чтобы

-

соединиться со следовавшим по Дунаю из Италии московским
посольством Мануила Грека и нанятыми на Апеннинах мастерами,

в числе которых оказался и один из будущих строителей москов­
ского Кремля Антонио Джиларди.
Из Венгрии Курицын вместе с итальянцами, скорее всего,
выехал весной

1484

года. Их путь снова пролегал через Молда­

вию и Крым, минуя Великое княжество Литовское. Иван

III

пред­

писывал своему послу при крымском хане Василию Ноздреватому

дождаться прибытия Федора Васильевича и его спутников. Однако
по пути Курицына «и с теми людми, которые с ним фрязове», задер­
жали в Белгороде Днестровском (Аккермане) турки, захватившие
город

5 августа 1484 года.

Пленников освободили лишь после вме­

шательства хана Менгли-Гирея и хлопот короля Матьяша.

Последнее обстоятельство ясно говорит о том, что пребывание
Курицына и его спутников в Белгороде оказалось довольно продол­

жительным, растянувшись, вероятно, до самого конца

1484 года.

Все

же посольству, в конце концов, повезло, так как оно, судя по всему,

сумело проехать в Москву еще до начала (летом

1485

года) большой

войны между Менгли-Гиреем и Большой Ордой, которая, несомненно,

крайне затруднила сообщение между Россией и Крымом.
В Буде Федор Курицын пробыл не менее года

-

срок более чем

достаточный, чтобы многое увидеть, узнать, осмыслить. Именно
эту возможность ценил московский дьяк, поскольку венгерская

столица могла удовлетворить разнообразные интересы любозна­
тельного москвича. Курицын застал здесь работу по стандартиза­
ции судебных установлений, завершившуюся изданием Кодекса

1486

года. В результате судебных реформ в обществе появились

элементарные представления о законности и ощущение право вой

защищенности. За свое стремление покончить с коррупцией и бес­
пределом магнатов король получил в народе прозвище Матьяш


i

_103

Церковь Св. Матьяша в Будапеште.

Здесь дважды венчался Матьяш Хуньяди

Справедливый. Думается, что венгерский опыт ускорил создание
Судебника Ивана
вившегося в

111, свода
1497 году.

законов российского государства, поя­

У московского великого князя и венгерского короля оказалось
много общего

-

они почти ровесники, примерно в одно время

стали правителями своих стран, обоим досталось нелегкое наслед­
ство. Матьяш Хуньяди взошел на престол в

1458 году в очень тяже­

лое для Венгрии время. Страну осаждали турки, не прекращались
интриги

и со стороны

германского императора, посягавшего на

венгерскую корону, то и дело вспыхивали конфликты с соседними
государствами. Как и Иван
тику

централизации,

111

Матьяш Хуньяди проводил поли­

преодолевая

внутренние

трудности,

среди

которых не последнее место занимали козни крупных феодалов.


i

104

Королю удавалось успешно справляться со всеми невзгодами и

трудностями. Перед ним не раз бежали турки, открывались ворота
Вены и других столиц.

Но Хуньяди прославился не только как энергичный полководец
и талантливый государственный деятель. Воспитатели Матьяша
обучали его грамоте и языкам, и основам новой гуманистической

учености. Благодаря покровительству просвещенного монарха Буда
превратилась в крупнейший центр Ренессанса за пределами Апен­

нин. В

1472 году здесь заработала типография. Усилиями известных

архитекторов из Далмации и Тосканы королевские здания в Буде и
Вышеграде превратились в прекрасные дворцовые комплексы.

На высоком холме в Буде выросло здание огромной библио­
теки, известное в истории науки под названием «Корвина». (Кор­
вин

-

прозвище Хуньяди, данное ему итальянскими гуманистами

в честь известного древнеримского рода.)

30

опытных переписчи­

ков, копируя наиболее значительные произведения, ежегодно при­

умножали огромное собрание библиотеки, состоявшее более чем
из

50 000

манускриптов и книг. «Матьяш умер, и теперь книги в

Европе станут дешевле»,

-

якобы воскликнул Лоренцо Медичи,

узнав о смерти венгерского монарха.

По садам и залам, украшенным картинами и статуями извест­
ных

художников

и

скульпторов

Возрождения,

прохаживались

ученые и философы. При дворе Матьяша нашли приют видные
итальянские гуманисты Марцио Галеотто
нио Бонфини

(1434-1530).

(1427-1497)

и Анто­

Курицын не только застал все это

почтенное сообщество в Буде, но и мог свободно общаться с ними
и знакомиться с книжными сокровищами Корвины, которая как раз
в это время достигает своего расцвета. Миссия в Венгрию и уча­
стие московского дьяка в переговорах с германским послом вместо

официального толмача свидетельствует о хорошем знании новоев­
ропейских языков и, возможно, латыни. Погружение в ренессанс­

ную атмосферу способствовало тому, что дипломат стал первым
на Руси светским писателем и философом.

Кровавые уроки Влада Дракулы
в

первую

очередь

искушенного

в

деле

управления московского дьяка интересовали

государственного

вопросы

политиче­

ского устройства: как достичь справедливости и порядка, какими


i

105

качествами должен обладать государь, чтобы подданные его про­

цветали и благоденствовали, чтобы добро торжествовало, а зло
было наказано. Эти же вопросы занимали и итальянских исто­
риков. Марцио Галеотто в своем сочинении о Корвине создавал
образ ренессансного властителя, любящего живую шутку и острое
словцо в адрес несправедливых судей, корыстолюбивых попов и

зазнавшихся магнатов. Антонио Бонфини в своей «Истории Вен­
грии» нарисовал портрет Аттилы, наделенного всеми гуманисти­
ческими добродетелями.
Но придворные гуманисты создавали идеализированные образы,
а Курицыну хотелось докопаться до самой сути вещей, его инте­

ресовала правда без прикрас. Это предопределило выбор глав­
ного героя его произведения, которым стал валашский господарь

Влад ш. Он носил фамилию Дрэгули, доставшуюся от отца, удо­
стоенного членства в рыцарском ордене Дракона, созданном гер­

манским императором Сигизмундом в

1408

году.

Получившее широкую известность прозвище Влада Цепеш

(<<сажатель на кол») имеет, по всей видимости, османское проис­
хождение. В

1461

году он разгромил османское войско, после чего

посадил на кол большинство пленных. Влад

был необычной

111

личностью. За беспощадность по отношению к провинившимся
и противникам его не любили, но боялись и уважали. В памяти
румынского народа Влад остался олицетворением сильного и
решительного господаря,

защитником

страны и христианской

цивилизации.

Матьяша Хуньяди и Влада Цепе ша связывали давние и весьма
сложные отношения. Их отцы были непримиримыми врагами.
Дракулу-старшего убили по приказу Яноша Хуньяди в
В

1448

1447

году.

году семнадцатилетний Дракула захватил при помощи

турецких сабель престол и воцарился под именем Влада

III.

Но

венгерский ставленник, собравшись с силами, вернул себе власть,
правда,

проявив излишнюю самостоятельность,

сюзереном. Влад Цепеш в

1456 году снова вернул

был

свергнут

отцовский трон,

теперь уже при поддержке венгерских мечей. В свою очередь он

помог утвердиться на венгерском троне Матьяшу Хуньяди. Но
когда после поражения от турок в

1462

году ему пришлось оста­

вить престол Валахии и бежать в Венгрию, король заключил его

в темницу, сменившуюся потом домашним арестом. Только в


i

106

1476

году Хуньяди простил Дракулу и предложил помощь в вос­

становлении его на престоле. Но после взятия валашской столицы

Тырговиште, когда казалось, что победа близка, Дракула неожи­

данно погиб от рук своих воинов, якобы принявших его за турка.
Курицын не первый раз путешествовал по Балканам и наверняка не
раз слышал рассказы о подвигах и преступлениях дракулы. В Буде

работал Антонио Бонфини, который несколько страниц своей
«Венгерской хроники» посвятил «мутьянскому воеводе». Дракула

Курицына, как и Дракула Бон фи ни, сочетал в себе «неслыханную
жестокость и справедливость». Но в отличие от хроники Бонфини
«Повесть о Дракуле» Курицына не публицистический, а белле­
тристический памятник

автор его не высказывал своей оценки

-

героя в прямой форме, а рисовал весьма необычный и ярко харак­
терный образ этого князя,
Дракула

-

-

отмечал Д.с. Лихачев.

не просто злодей, но вместе с тем он не похож и на

справедливого правителя, который должен был быть добр и благо­
честив. Дракула

жертвы,

-

-

веселящееся чудовище, испытывающее свои

такие чудовища изображались в некоторых народных

сказках и произведениях переводной беллетристики, знакомых рус­
скому читателю. д.с. Лихачев полагал, что читатель «Повести» сам
должен бьш решать, как ему относиться к такому герою. С точки
зрения О.В. Творогова, повесть эта была типичным для позднес­
редневековой литературы произведением,

в котором отражался

«жестокий уклад жизни»; и автор, и читатель как бы раздумывали
над вопросом: не есть ли сочетание жестокости и справедливости­

неизбежное свойство правителей в это сложное и страшное время?
я.с. Лурье отмечал сложность характеристики главного героя:
Дракула

-

«диавол» на троне, он «зломудр», но жестокость его

может служить и для искоренения зла: «И только ненавидя в своей
земли зла, яко хто учинит кое зло, татьбу, или разбой, или кую лжу,
или неправду, той никако не будет жив. Аще ль велики болярин,
иль священник, иль инок, или просты, аще и велико богатьство

имел бы кто, не может искупитись от смерти, и толико грозен

бысть». По мнению я.с. Лурье, подобно публицисту ХУI века
Ивану Пересветову, автор «Повести о Дракуле» полагал, что «без
таковыя грозы немочно в царство правды ввести».

В таком случае московского дипломата можно считать предте­
чей своего коллеги Никколо Макиавелли, который спустя двадцать


i

107

ТраllсильваllСКИй nравuте7Ь Влад

/Jl Цеnеш

(Дракула). Портрет

XV в.

лет засядет за своего «Государя», избрав своим героем Чезаре Бор­
джиа

-

одного из самых омерзительных правителей беспокойной

эпохи. То, что Курицын собрал разные редакции рассказов о Дра­
куле, говорит о том, что русское общество волновал вопрос о том,

каким должен быть современный государь, как должны склады­
ваться его отношения с окружающим миром и окружающими его
людьми.

На наш взгляд, Федор Курицын, обойдясь без назиданий и

морализаторства, тем не менее вполне определенно обозначил
свое отношение к своему герою, и оно состояло вовсе не в аполо­

гии благодетельного зломудрия. Обратимся к содержанию повести.
Ее основной сюжет

-

испытание и суд: любого, кто попадается на

его пути, Дракула подвергает изощренным испытаниям, и не выдер­

жавших его ждет жестокое наказание. Он карает трусливых воинов,
ленивых жен и развратных женщин, казнит преступников, незави­
симо от их происхождения и чина, казнит пленных вражеских сол­

дат и заодно всех мирных жителей захваченной территории.
Иные несчастные поплатились за неумение хитро подольститься

к властителю. Дракула

-

грозный и неумолимый судия, который

уже на этом свете, не дожидаясь Всеобщего Судища Христова,


i

108

своей волей отделяет праведников от грешников в соответствии со

своими представлениями о добре и зле, не прощая окружающим
самого малого про ступка. Дракула вполне осознанно ведет себя
как земной бог, как альтернатива или даже пародия на Мессию.
«Однажды объявил Дракула по всей земле своей: пусть при­

дут к нему все, кто стар, или немощен, или болен чем, или беден.
И собралось к нему бесчисленное множество нищих и бродя~

ожидая от него щедрой милостыни. Он же ведел собрать их всех в
построенном для того хороме и велел принести им вдоволь еды и

вина. Они же пировали и веселились. Дракула же сам к ним при­
шел и спросил: "Чего еще хотите?" Они же все отвечали: "Это
ведомо богу, государь, и тебе: что тебе бог внушит".
Он же спросил их: "Хотите ли, чтобы сделал я вас счастливыми
на этом свете, и ни в чем не будете нуждаться?" Они же, ожидая
от него великих благодеяний, закричали разом: "Хотим, государь!"
А Дракула приказал запереть хором и зажечь его, и сгорели все

те люди. И сказал Дракула боярам своим: "Знайте, почему я сде­
лал так: во-первых, пусть не докучают людям, и не будет нищих в
моей земле, а будут все богаты; во-вторых, я и их самих освободил:
пусть не страдают они на этом свете от нищеты или болезней"».
Этот эпизод перекликается сразу с несколькими новозавет­

ными сюжетами. Достаточно обратиться к

6

главе Евангелия от

Луки. Сначала Дракула уподобляется Христу: «Блаженные алчу­

щие ныне, ибо насытитесь ... Блаженны плачущие ныне, ибо вос­
смеетесь». Нищие приходят к Владу, «чающее от него великие и

богатые милости»

-

парафраз слов ектеньи

-

литургической

молитвы, обращенной к Всевышнему. Таким образом, автор лиш­
ний раз подчеркивает богоуподобление Дракулы. Воевода насытил
и развеселил нищих. Но затем подражатель Иисусу оборачивается
его антиподом.

«Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи», а
Влад Цепеш за грехи наказывает. Иисус призывает: «будьте сынами
Всевышнего, ибо он благ и к неблагодарным и злым», но беснова­

тый воевода не способен исцелять и поддерживать, не способен
к благим деяниям, он может только карать. Курицын сознательно
противопоставляет Христу Влада Цепеша; Сыну Человеческому,

Сыну Божию

-

сына дьявола.

(Vlad Draculea -

может перево­

диться с румынского как «сын дракона» или «сын дьявола»).


i

109

Но вот воевода, так любивший испытывать других, сам подвер­
гается испытанию. Король Матьяш Хуньяди, заключивший его под
стражу, предлагает Дракуле выбор

-

власть и свобода в обмен на

переход в католичество, а это означает, что Владу Цепешу пред­

стоит выбирать между благами земными и погибелью души и
надеждой на вечную жизнь, а именно так православными воспри­
нимался отказ от истинной веры. И Дракула не выдерживает испы­

тания

-

меняет исповедание в обмен на перспективу возвращения

на валашский престол. На читателя ХУ века (в отличие от нашего

современника) ренегатство Дракулы производило не меньшее, а
быть может, и большее впечатление, чем его садистские выходки.
Дракула оказывается куда большим отступником, чем воины,
повернувшие спину неприятелю и которых он предал мучитель­

ной казни. А ведь Дракуле не угрожали ни смерть, ни пытки, когда
он решился отречься от веры отцов. И снова в памяти читателя
должны были всплывать евангельские притчи из той же

6

главы

Евангелия от Луки: «Что ты смотришь сучок в глазе брата твоего, а
бревна в твоем глазе не чувствуешь» или «Всякое дерево познается
по плоду своему ... » Влад Цепеш оказывается тем терновником, с

которого не собирают смокв.
Примечательно, что если рассказ о поступках Влада в бытность
воеводой примерно совпадает с содержанием немецких повестей и

хроникой Бонфини, то обстоятельства пребывания поверженного
воеводы в Буде

-

переход в католичество, женитьба на дочери

Корвина, зарабатывание на жизнь портняжным ремеслом -

можно

найти только у Курицына. Между тем все эти события, по мнению
современного молдавского исследователя М. Михая, не соответ­
ствуют действительности. В католическую веру Влада никто не

обращал: отказ от православия сразу бы лишил его фигуру поли­
тической ценности как одного из претендентов на валашский трон.

А имея в своем распоряжении лишнего претендента, Матьяш ока­
зывал давление на других господарей.
Женою Дракулы в то время бьmа не дочь Матьяша, а его кузина.
Бракосочетание состоялось еще до ареста Цепеша. В плену он вполне
комфортабельно жил вместе с супругой, родившей ему двоих сыно­

вей, в пятиэтажной «башне Соломона», предназначенной для содер­
жания самых знатных пленников. Здесь за полвека до Дракулы жил
в заключении сам будуший германский император Сигизмунд Люк-


i

110

сембургскиЙ. Средств, отпускаемых на жизнь драгоценнот узника,
хватало на самые изысканные яства и одежды. Потом Хуньяди посе­

лил Дракулу под домашним арестом в отдельном доме в Пеште. Затем

ограничения стали еще менее обременительными. Влада допустили к
королевскому двору, разрешили видеться с иностранцами.

Курицын сообщает, что Цепеша, который с помощью венгров
отправился отвоевывать для себя престол, убили свои же воины,
приняв его за турка. М. Михай считает, что Дракула не мог быть
убит по ошибке: воевода, склонный к партизанским налетам,
постоянно

переодевался

в

турецкие

одежды

и часто переодевал

своих бойцов, а армия была достаточно малочисленной для того,
чтобы каждый из солдат хорошо знал своего командира и узнавал
его даже со спины.

Курицын не писал историческое сочинение и не публицистиче­

ский трактат; посему нелепо обвинять его в искажении фактов. Но
заметим

-

одно дело записывать рассказы о кровавых проделках

Дракулы в Валахии, проверять подлинность которых автор не имел
возможности, да и наверняка желания, и совсем иное

-

излагать

жизнь мутьянского воеводы в Буде. С того времени как Дракула
покинул венгерскую столицу, не прошло и десяти лет. Москов­
ского дьяка окружали люди, лично знакомые с Владом Цепешом

и прекрасно осведомленные об обстоятельствах его пребывания в
Буде в качестве пленника Матьяша Хуньяди. Однако вместо того

чтобы использовать воспоминания очевидцев, он прибегнул к
художественному вымыслу, который понадобился именно затем,
чтобы обозначить свою авторскую позицию, в которой ему упорно
отказывают позднейшие толкователи.

Для Курицына было важно подвергнуть своет героя испыта­
нию, и он поставил Дракулу перед мучительным выбором. Для
Федора Васильевича не составляло труда выяснить, на ком и когда
женился Влад Цепеш, однако он «назначает» на роль невесты

мифическую дочь Матьяша Хуньяди, и делает это вполне созна­
тельно

-

королевская или царская дочь куда более подходящий

персонаж для беллетристического произведения, особенно для той
ситуации, когда герой проходит искушение соблазнами.
В узилище Дракула развлекается, мучая и убивая мышей и
птиц,

-

эта бессмысленная жестокость подчеркивает бессмыслен­

ность его жестокого отношения к своим подданным,

знаменитое


i

111

«Зломудрие» Дракулы оборачивается словесной мишурой, при­
крывающей патологическую кровожадность, а стремление к спра­

ведливости

-

эффектной позой.

Символична и смерть Дракулы

-

его убивают свои же, при­

няв за врага, за иноверца. Закономерно, что в
оДракуле» пере стают переписывать, что,

XVI

веке «Повесть

по предположению

Д.С. Лихачева, отчасти связано с тем обстоятельством, что произ­
ведение это слишком откровенно рисовало жестокость «грозной»

власти,

-

мы бы добавили к этому бессмысленность и лицемерие

государственного «жестокомудрия». Курицын безусловно предуга­
дал многие черты правления Ивана Грозного, у которого, впрочем,
имелось

немало коллег

в разных странах,

не уступавших ему в

жестокости и сумасбродстве.

Зашифрованное послание
«Повесть о Дракуле» оказалась не единственным произве­

дением Курицына, на котором лежит отпечаток пребывания при
дворе Матьяша Хуньяди. Его перу принадлежит небольшое, всего
в несколько строчек, и не разгаданное до конца «Лаодикийское
послание».

Душа самовластна, заграда ей вера.
Вера

-

Пророк

наказание, ставится пророком.

-

старейшина, исправляется чудотворением.

Чюдотворения дар мудростию усилеет.
Мудрости

-

сила. Фарисейство

-

жительство.

Пророк ему наука.
Наука преблаженная.
Сею приходит в страх Божий.
Страх Божий

-

начяло добродетели.

Сим въоружается душа.

Не будем спешить с расшифровкой этих строк. Чтобы вернее
оценить содержание «Послания», стоит вернуться к кругу обще­
ния дипломата при дворе Матьяша Хуньяди, к воззрениям, с

которыми он мог знакомиться в Буде. 80-е годы ХУ века

-

рас­

цвет творчества итальянского философа-неоплатоника Марселио


i

112

Фичино, главы Платоновской академии во Флоренции. Фичино
поддерживал тесный контакт с самим королем Матьяшем и его
окружением.

Как мы уже отмечали,

главными помощниками венгерского

государя на ниве просвещения стали итальянские ученые, находив­

шие гостеприимный прием при дворе Матьяша. Одним из них был
Франческо Бандини, который несколько лет провел вместе с Фичино

во флорентийской Академии. В Венгрии Бандини быстро стал дру­
гом короля Матьяша и самым близким его советником, и, что более
важно, играл роль связующего звена между королем и Фичино.
В

1479

Платона».

году Фичино направил Бандини свою книгу «О жизни
В

предисловии

к жизнеописанию древнегреческого

мудреца Фичино восхвалял Матвея Кор вина как покровителя
эллинской образованности, которая нашла приют на берегах Дуная.
В этом же году Бандини от имени короля приглашал Фичино при­

ехать в Венгрию и основать в Буде Академию по флорентийскому
образцу. Хотя Фичино в Венгрию так и не приехал, он регулярно
присылал королю новые переводы философских работ, появляв­
шиеся на его горизонте.

Основной труд Фичино

-

трактат «Платоновское богословие о

бессмертии души» в 18-ти книгах

-

был издан в ноябре

1482 года

во Флоренции. Несомненно, этот интеллектуальный бестселлер
имелся в распоряжении книжников из окружения Матвея Кор вина
в то время, когда там находился Федор Курицын. И то, что ход раз­
мышлений автора «Лаодикийского послания» движется по кругу,
где душа являет начальной и конечной точкой этого движения,

-

очевидный признак влияния главы Платоновской академии.

Фичино писал королю Венгрии: «Твой труд напрасен, о фило­
соф, если, пытаясь постичь суть всех вещей, ты забываешь про
душу, посредством которой мы способны познать остальное».
Матьяш Хуньяди последовал этому совету и в своих философских
штудиях все более и более обращал внимание на свойства души,
чем заслужил признание своего учителя. Как мы видим, последо­
вал этому совету и Федор Курицын.

В «Платоновском богословии» душа занимает ключевое место
во вселенском порядке вещей

-

она наделена разумными силами

и способностями, устремляющими ее как к вечным, так и времен­
ным сущностям, располагаясь между разными природами. Именно


i

113

Мировая душа придает мирозданию круговое движение от красоты

к красоте, что вытекает из учения Платона, считавшего, что круго­
вое движение знаменует возврат к самому себе и равновесию.

Правда, для Фичино душа является центром антропоцентри­
ческой пятиступенчатой картины мироздания, располагая Бога
и Ангела в верхней части природы, Тело и Качество в нижней,
Душу

-

в середине. Душа, занимая среднее место среди всех этих

ступеней, представляется связью всей природы, она воздействует
на качества и тела и связуется с ангелом и Богом. При этом вопло­

щением единства мира является любовь, связующая все ступени
иерархии и все сущности. Это некий духовный круговорот, некое
постоянное единое влечение, начинающееся от Бога, переходящее
в мир и завершающееся в Боге.
«Бог

-

везде»

название главы

-

11

книги «Платоновского

богословия»: «Всюду, где открывается или мыслится бытие, кото­
рое является всеобщим результатом, там повсюду есть Бог, являю­

щийся всеобщей причиной». Философия Фичино далека от панте­
изма, поскольку у него не Бог растворяется в мире, а скорее мир
заключен в Боге. «В телах мы любим тень Бога, в душах
подобие, в ангелах -

-

его

его образ». В этом смысле Фичино «нетипич­

ный» представитель ренессансного гуманизма, который обычно
мыслится как плод метафизической борьбы разума против духа,
науки против веры.

«Привычно слышать, что Возрождение секуляризировало мысль,

но Фичино наставляет особому фидеизму и отождествляет фило­
софию с богословием,

-

отмечает Л.М. Баткин.

-

Привычно

считать, что Возрождение расковало чувственность и обратил ось
к природе, но фичиновская вселенная глубоко и напряженно спи­
ритуалистична. Возрождению свойственен антропоцентризм, но у

Фичино антропоцентризм всецело основан на теоцентризме».
В трудах Фичино не все для Федора Курицына было в новинку,
здесь он встречал знакомые ему идеи и образы. Значительное вли­
яние на Фичино, а позже на Пико дела Мирандола оказали про­

изведения Дионисия Ареопагита, с которыми Курицын наверняка
был хорошо знаком. Перевод с греческого языка корпуса сочине­

ний, приписываемых Дионисию Ареопагиту с толкованиями Мак­
сима Исповедника, стал одним из важнейших событий культурной

жизни славян

XIV

века. В ХУ

-

ХУI веках Ареопагит был весьма


i

114
популярен среди русских книж­
ников.

Весьма примечательно упо­
минание Дионисия в таком свет­
ском

про изведении,

кресенская

составлялась в

в

кругу

как

летопись,

Вос­

которая

1533-1544 годах

митрополита

Иасафа.

Рассказывая о смерти Дмитрия

Донского, книжник рисует его
благочестивый

образ:

«Иному

убо сказание бываеть, на честь
похвалы

прилагание

дружня

любовь понуждает; великому же

князю
Св. Дионисий Ареоnагит.

Фреска Феофана Грека

отъ

благочестиа дръжателю

житиа

светлости

украше-

ние от прародидель святолепие,

по великому Дионисию: говоръ

воде ветром бываеть,

мокрота

земли солнцемъ погибает, ум владетель чювствием человеческимъ,
и спряжением чювствия умъ в сердци садъ въкореняет, сердце же

плод умный миру подавает». Похоже, что здесь летописец перео­

смысляет одну из глав Дионисьева трактата «О мистическом богос­
ловию>, посвященной несущностной природе всего чувственного.

Автор, таким образом, подчеркивает изначальную предрасположен­
ность покойного князя К добродетельным мыслям и поступкам.
Трудно сказать, насколько подобный прием сообразуется с
задачей прославления Дмитрия Донского, но, видимо, книжник
не устоял перед искушением, что называется, «блеснуть эруди­
цией», «прилагаа онех древних философ Еллинскых и повести
ихъ». О популярности Дионисия свидетельствует неоднократное

обращение к его произведениям Андрея Курбского. В «Истории о
великом князе московском» князь обращается к труду «О небес­
ном священноначалии», когда говорит о том, что «не только плот­

ские люди, но и сами бесплотные силы, то есть святые ангелы,

-

управляются помыслом и рассудком, как пишут об этом Дионисий

Ареопагит». Князь цитирует Дионисия и в послании Константину
Острожекому.


i

115

А теперь обратимся к тексту послания. Курицын излагает свои

мысли в необычной последовательности, он оперирует понятиями,
которые образуют геометрическое построение, центром, исходной
и конечной точкой которого оказывается Душа. «Лаодикийское
послание» действительно делится на две половины, но не по
форме, а по содержанию: Курицын последовательно раскрывает

два пути соединения Души человеческой с Богом

-

посредством

Веры и Добродетели.
Душа

Вера

Пророк

-

Пророк

-

Чудо

Мудрость

-

Чудо

Фарисейство
Наука

-

Наука

Страх Божий

-

Душа
<<Душа самовластна, заграда ей верм. Заграда

-

прежде всего

препятствие. (<<Грех подобен есть заграде, браняе любви Божии к

нам прейтю>.) Самовластная душа
сущность нашей
только вера

-

низкой природы,

у Курицына эгоистическая
которую способна обуздать

вера в существование Творца, в Его желание, чтобы

-

люди изменились и приблизились к своей богоподобной природе.
«Вера -

наказание, ставится пророком». Вера лишь первое условие

Богопостижения. Постигнуть Творца помогает пророк-старейшина,
советы мудрецов, достигших духовного уровня познания. Мы уже
говорили о том, что пророки играли огромную роль в раннехристи­

анских эклесиях: христиане верили, что на пророках

-

Благодать

Божия, что их устами вещает Дух Святой, поэтому общение с про­
роками бьшо для христиан священнодействием.
«Пророк

-

старейшина, исправляется (направляется) чудот­

ворением». Пророки, про воз вестники воли Божьей, исполненные
Божией Благодати, способны про ни кать в сферы, недоступные
непосвященным. Однако поророка подстерегают серьезные опас­

ности, поэтому «Чюдотворения дар мудростию усилеет». Здесь

Вера как бы встречается со своей противоположностью Мудро­
стью, иррациональное начало с рациональным, взаимодополняю­

щие друг друга.

Пожалуй, больше всего вопросов вызывает сочетание «фарисей­
ство

-

жительство». Фарисейство

-

для христианина, для право-


i

116

славного, безусловно, отрицательная характеристика образа жизни
человека, исполненного наружного благочестия, но не способного к

постижению Всевышнего. Фарисеи отвергли Христа не только как
Мессию, но и как пророка, несущего Истину. Только с помощью

эзотерических знаний

-

«науки преблаженной»

бен постичь Страх Божий. Страх Божий
Добродетели, подразумевает -

-

-

фарисей спосо­

«начяло» (первоначало)

удивление, трепет перед лицом вели­

чия Божия, с одной стороны, и сыновью любовь к Господу, которые
ведут к совершеннейшей чистоте и святости жизни, с другой.

В.В. Мильков указывает на то, что Курицын утверждает про­
роческий источник веры и мудрости, игнорируя роль святоотече­

ских писаний в деле утверждения истинной веры. В «Послании ... »
Курицына, как и в «Логике», принадлежащей перу философа

Моисея Маймонида, еврея-сефарда, жившего в ХII веке в Испа­
нии, вера одновременно отождествляется с мудростью и знанием,

которые Бог объявляет избранным через пророка. И здесь он не
одинок. Энео Сильвио Пикколомини, впоследствии папа Пий
писал о том, что «христианство

-

11,

не что иное, как новое, более

полное изложение учения о высшем благе древних». Мыслители
того времени, в том числе близкие к официальной церкви, рассма­
тривали христианство, не как обособленное учение, враждебное

остальным, а как платформу для синтеза арабских, иудейских,
античных идей.

Ярким примером такого обращения к древним знаниям стали

«900

тезисов по философии, каббалистике и теологии» Джованн и

Пико делла Мирандолы, обнародованные им в

1489

году. Один

из тезисов флорентийского философа звучал почти вызывающе:
«Никакая наука не может лучше убедить нас в божественности
Иисуса Христа, чем Каббала».

Мыслители эпохи Возрождения полагали, что учение каббали­
стов, содержащее глубинные тайные познания, восходит к самому
Моисею. «Давайте позовем самого Моисея, который лишь немно­

гим меньше того обильного источника священной и невыразимой
мысли, откуда пьют нектар ангелы»,

-

призывал Мирандола в

своей «Речи о достоинстве человека». В каббале Мирандола уви­
дел «не столько религию Моисея, сколько христианскую»: «Там я
читал то же, что мы ежедневно читаем у Павла, Дионисия, Иеро­
нима и Августина

-

о таинстве Троицы, о воплощении слова, о


i

117

божественности мессии, о первородном грехе, об искуплении его

Христом, о небесном Иерусалиме, о падении демонов, об ангель­
ских хорах, о чистилище, о воздаянии ада».

«Наука преблаженная» «Лаодикийского послания», несомненно,
подразумевает постижение

сокровенных знаний древних.

Вме­

сте с тем бьmо бы ошибкой утверждать, что Курицын игнорирует
святоотеческое наследие. Так, в тексте «Послания» он непосред­
ственно цитирует одного из главных представителей аскетически­
созерцательного направления в византийской патристике

-

Исаака

Сирина: «Страх божий начало добродетели». Курицын не собира­
ется отрицать или пересматривать христианские ценности, он ищет

пути самопознания, тождественного Богопознанию, и ищет те све­
дения, которые помогут вернее достичь желанной цели, и намечает

те вехи, которые не дадут сбиться с дороги.
Вместе с тем «Лаодикийское послание», по нашему убеждению,
нельзя рассматривать вне российской действительности, исключи­

тельно как далекое от житейских реалий размышление философа.
Послание Курицына явно навеяно эсхатологическими настроени­
ями тех лет. Лаодикийская церковь

-

последняя церковь, к кото­

рой Иисус обращается в Апокалипсисе. Следующий период Хри­

стовой Церкви
Москва

-

Царство Божие. Следовательно, Лаодикия и есть

тот самый последний Третий Рим, за которым уже не

-

будет четвертого.
Слепая самоудовлетворенность, «фарисейство» Лаодикийской

церкви вызывает гнев Божий: «Ты ни холоден, ни горяч, о, если б ты
был холоден или горяч. Но как ты тепл, а не горяч и не холоден, то
извергну тебя из уст Моих. Ибо ты говоришь: "я богат, разбогател,
и ни в чем не имею нужды, а не знаешь, что ты несчастен и жалок,

и нищ, и слеп, и наг"». (Откр.

3: 15-16).

«В этих словах с потря­

сающей силой осуждается то духовное мещанство, обмирщение
церковной жизни, которое в своем самодовольстве не примечает

своей ограниченности и слепоты духовной,
Булгаков,

-

-

писал о. Сергий

Это церковное лаодикийство, которое всегда является

духовною угрозой, подстерегает церковность на всех путях ее ... Н.

Сочетание материального богатства Лаодикийской церкви и

ее духовной нищеты, безусловно, сопоставлялось Курицыным
с состоянием современной русской церкви, ее сребролюбием и
любостяжательством. Поэтому мы воспринимаем «Лаодикийское


i

118

послание» Курицына как обращение к современнику, размышляю­
щему о настоящем и будущем, это предупреждение о грядущей

опасности

и

одновременно

попытка

предложить

альтернативу

господствующей церкви, погрязшей в «духовном мещанстве»,
призыв к очищению.

В Откровении Иоанна обращение к Лаодикийской церкви
завершает призыв к покаянию: «Итак, будь ревностен и покаЙся.
Се, стою у двери и стучу». Путь «Послания»

-

от самовластия к

страху Божьему, как к совершеннейшей чистоте и святости жизни,
путь ревности и покаяния, которое подразумевает изменение чело­

века, перемены в его поведении 11 взгляде на окружающий мир.

Как отмечал В.Н. Торопов, ереси ХУ века, хотя и нужно расцени­
вать как «уклонение от христианства (не всегда, впрочем, осознан­
ное), но не столько как попытка преодоления его и критика, сколько
как поиск подлинного "ХРИСТl:fанства" Христа, своих надежд и упо­
ваний». К таким поискам несомненно стоит отнести размышления
Федора Курицына и его единомышленников, пытавшихся по-своему

соотнести земной путь человека и жизни небесных сфер.

Тайна «угрянина Мартынки»
В Буде, как мы уже отмечали, Курицын попал в насыщенную

атмосферу

философских

дебатов

итальянских

неоплатоников,

таких как Марцио Галеотто и Франческо Бондини. Он познако­
мился с новым взглядом на умственную деятельность как особую

категорию общественного труда, порожденную Возрождением, с
идеалом культурного человека (Ьото

literatus),

активного носи­

теля образованности и знания, личности, возделывающей самого

себя.

Идеал этот настойчиво

формулировался на протяжении

всего Ренессанса и последовательно осуществлялся на практике.
Московский диломат не только имел возможность познакомиться
с самыми последними достижениями гуманистической мысли, но

и самим образом бытования гуманистов эпохи Кватроченто. Ведь
к гуманистам относились книжники, которые усвоили не только

определенный круг занятий и чтения, способ мышления, но и осо­

бый необычный стиль общения.
Модель подобного общения для европейского мира представила
Платоновская академия, которая возникла во Флоренции в

1462 году,


i

119

Вилла Кареджи

когда начались заседания гуманистов на вилле Кареджи, кото­
рую Козимо Медичи подарил молодому Марселио Фичино. Здесь
бывали медики, юристы, художники, аристократы

-

здесь царила

атмосфера дружеских дискуссий без оглядки на авторитеты.
Вот как описывает этот «вертоград любомудрия» сам Фичино:
«В садах Академии поэты услышат Апполона, поющего под лав­
ром; при входе в Академию ораторы увидят Меркурия, произнося­
щего речь; в портике и во дворе правоведы и правители государств

будут внимать самому Юпитеру, диктующему законы, устанав­
ливающему права, повелевающему царствами. Наконец, во вну­
тренних покоях философы узрят Сатур на, созерцателя небесных
миров ... Словом, сюда, сюда, призываю, идите все, кто почитает

свободные науки, здесь вы обретет их, а равно и свободу жизни;
сюда

же

приходите

и

те,

кем

воспламенены

неугасимым

огнем

искания истины и стяжания блаженства ... »
Буда если и отставала от Флоренции, то совсем ненамного.

Утверждение итальянского гуманиста Филиппо Буонаккорси (Кал­
лимаха) о том, что при Матьяше Хуньяди Венгрия опередила все

соседние страны и стала образцом для подражания, нельзя воспри-


~~~==================================~120

нимать лишь как комплимент ловкого придворного. В королевской

библиотеке, украшенной картинами и статуями известных худож­

ников и скульпторов Возрождения, собирались гуманисты, в том
числе и славянского происхождения, в основном из Далмации. Там
обсуждались вопросы государственного управления, философии,
морали, истории, литературы, естествоведения.

Курицын, несомненно, поддался обаянию атмосферы ренес­

сансного «вертограда любомудрия», и похоже, что у него возник
дерзкий замысел

-

осуществить нечто подобное в Москве. В это

время в Россию прибывали ремесленники и зодчие из Италии,
почему бы в этом ряду не пригласить в Московию ученого нового,
возрожденческого типа. Этот замысел укрепило и соединение с
группой следовавших в Москву итальянцев. В июне

1484

года к

московскому послу при крымском хане Василию Ноздреватому

прибыл человек с грамотой от Ивана

111, где сообщал ось о том, что

«Федоръ Курицын пришоль в Волохи, а с ним, сказываютъ, идеть
ко мне угорского короля человек».

Великий князь не имеет о нем более подробных сведений, но
ясно, что это не дипломат: в этом попросту не было надобно­
сти

-

еще до возвращения Курицына Москву посетило венгерское

посольство. Позднее Иосиф Волоцкий сообщит о том, что с Федо­
ром Курицыным приехал «из Угорской земли угрянин, Мартынком

зовут», который «Звездозаконию бо прилежаху». Ясно, что речь
идет об одном и том же человеке.
Под означенным Мартынкой, очевидно, подразумевается поль­
ский астроном и придворный астролог венгерского короля, ученый
с европейским именем Мартин Былица

(1433-1494).

В 60-х годах

ХУ века Былица читал лекции по астрономии в Падуе, преподавал
астрологию в Болонском университете. В эти годы в Италии рабо­
тал знаменитый немецкий астроном и математик Иоганн Мюллер.

Результатом совместной работы Мюллера и Былицы стали астроло­

гические таблицы «ТаЬulае

directionum».

Былица с полным основа­

нием мог именоваться и «угрянином», и «угорского короля челове­

ком», поскольку он занимал придворную должность при Матьяше

Хуньяди, и вдобавок являлся его подданным, поскольку с юности
жил в Далмации, принадлежавшей в то время венгерской короне.
Выбор Курицына в качестве провозвестника ренессансной уче­
ности среди московских книжников естественным образом пал на


i

121

Мартина Былицу, поскольку поляку было легче преодолеть язы­
ковой барьер в общении с москвичами. Нас не должен смущать
современный ярлык лженауки

-

в то время «Звездозаконис» было

неотделимо от астрономии и прочих знаний, в том числе гумани­

тарных. Упомянутый нами философ Фичино, несмотря на свои
утверждения, не был свободен от увлечения астрологией и даже
астральной магией, что нашло отражение в его книге «О стяжании
жизни», посвященной все тому же Матьяшу Хуньяди.

Согласие на поездку Былицы в Москву, несомненно, стоит рас­
ценить как жест доброй воли со стороны короля Венгрии в отно­
шении своего союзника Ивана

111.

В ту эпоху каждый уважающий

себя европейский государь имел при себе придворного астролога.
Очевидно, такой статус ожидал Былицу в Москве, но основная его
миссия носила неофициальный характер

-

с его помощью Кури­

цын, скорее всего, рассчитывал создать в Москве кружок ученых

ренессансного толка, подобный тому, что он наблюдал в Венгрии.
Но его мечтам не суждено было сбыться. Судя по тому, что
никаких следов деятельности Былицы на Руси в источниках, кроме

приведенных выше цитат, не осталось, ученый вскоре отбыл назад
в Венгрию. События на родине Курицына разворачивались таким

образом, что гуманистическое свободолюбие становилось здесь
занятием предосудительным, а то и опасным.


Ученики сказали Иисусу:
«Скажи нам, каким будет наш конец».
Иисус сказал:
«Открыли ли вы начало, чтобы искать конец?
Ибо в месте, где начало, там будет конец.
Блажен тот, кто будет стоять в начале:
и он познает конец, и он не вкусит смерти».

Еваllгелие ФОМЫ

Глава

VI

ДОЛГИЙ СЛЕД ЗАХАРИЯ СКАРЫ
Откровения попа Наума
Не судьба: не довелось Федору Курицыну укоренить «верто­
град любомудрия» на московской почве

-

подули с севера холод­

ные ветры, грозящие погубить ростки вольномыслия. В

1487

году

архиепископ Новгородский Геннадий сигнализировал в столицу
митрополиту Геронтию о том, что во вверенной его попечению

епархии обнаружена ересь. Некий поп Наум «покаялся» и расска­
зал о ереси архиепископу. Тот сразу же «послал грамоту да и под­
линник к митрополиту, что Наум поп сказывал, да и тетрати, по
чему они молились по-жидовскьш.

Еретики, прозванные жидовствующими, в сравнении со своими
предшественниками

-

новгородскими стригольниками

-

были

настроены более радикально, решительно порывая с христианской
доктриной. Судя по свидетельствам новгородского владыки и его
единомышленников,

основная

идея

вероотступников

состояла

в

«неотменностю> Ветхого Завета, а значит, и завета Бога с Авраа­

мом, Моисеевых законов, положения учительных и пророческих


123
книг. Они якобы отрицали Святую Тро­

ицу и божественность Христа, им при­
писывали поругание Святого Креста,
икон и прочие страшные богохульства.
Так некий «Юрка-рушеник клал свя­
тую икону в скверную лохань, а Макар­

дьякон ел мясо в Великий пост и плевал
в образ ПречистоЙ».
Однако церковные и светские вла­
сти в Москве довольно вяло отреагиро­
вали на тревожное сообщение Генна­
дия. В чем бдительный архиерей узрел
плохо скрытый саботаж и своеобраз­
ный заговор молчания. Чтобы его пре­

одолеть, Геннадий принялся в посла­
ниях своим коллегам

-

владыкам

-

Филофею

Пермскому,

епархиальным

Нифонту Суздальскому,
Прохору

скому и Иосафу Ростовскому

-

Сар­

горячо

обличать пагубную ересь и преступное
бездействие власть имуших. Вот что,
например, он писал епископу Прохору:

«Споборствуяй по Христе Бозе и Пре­
чистые Его Матере честнаго Ея образа

Св. Ге////адий

Новгородский. Икона

в помощь христоименитому православ-

ному христианину на еже хулою возносящихся на Господа нашего

Иисуса Христа и обезчестивших образ Пречистыя Владычица нашея
Богородица новгородскых еретиков жидовская мудръствующих».
Но и епархиальные владыки, безусловно сочувствуя правед­
ному гневу своего коллеги, почему-то не рвались в бой с ново­
явленными вероотступниками. Преданного сторонника владыка

Геннадий обрел лишь в лице волоцкого игумена Иосифа Санина.
«И сиа слышав отец Иосиф, зело оскорбися; и велми болезнуя о

Право славной вере от всего живота своего: разны бо телесным
растоянием с архиепискипом, а духом в единстве о Право славной

вере ... И нача отец Иосиф ово наказанием, ово же писанием спомо­
гати архиепископу

... »

Наиболее обстоятельный рассказ о появлении ереси оставил
именно Иосиф Волоцкий, который относит ее зарождение к ноя-


i

124

брю

1470

года, когда в свите Михаила Олельковича в Новгород

прибыл некий «жидовин именем Схариа», который был «изучен

всякому злодейства изобретению, чародейству же и чернокнижию,
звездозаконию же и астрологы, живый в граде Киеве». От Схарии

и от других иудеев, пришедших из Литвы, и началась ересь. Сха­
рия «прелсти попа Дениса и в жидовство отведе». Означенный
Денис же привел к нему протопопа Алексея с Михайловой улицы.
Оба они «научи ша жидовству» своих жен и детей. Затем «жидов­
ская» ересь про никла в Москву и обрела там горячих поклонников
на самом верху.

Произошло это следующим образом. Иван
вания в Новгороде в конце

1479

III

во время пребы­

года якобы настолько очаровался

талантами и обходительностью хитрых вольнодумцев-протопопов
Алексея и Дениса, что великий князь распорядился не только пере­
вести их в Москву, но и назначить настоятелями главных москов­

ских храмов

-

Успенского и Архангельского. В Москве же оба

протопопа «не смеюще проявити ничто же не подобно, не тая­
хуся; яко же змиеве в скважне, человеком же являющеся святии и

кротции, праведни, воздержници, тайно же сеюще семя скверное,

и многия душа погубиша, и в жидовство отведоша яко же неким
отбежати и обрезатися в жидовскую веру». Таким вот коварным
образом протопопы Алексей и Денис «совратили» Феодора Васи­
льевича Курицына, а в роли соблазнителя невестки великого князя
Елены Волошанки выступил другой новгородский еретик Иван
Максимов, приходившийся протопопу Алексею тестем.
Сведения о ереси

-

о том, кто к ней принадлежал, какие книги

читали отступники и какие авторитеты почитали, каким образом
мыслили

-

мы черпаем из одного источника

-

писем и тракта­

тов гонителей еретиков. Версия Геннадия и Иосифа до сего вре­
мени ложится в основу любого исследования о «жидовствующих»,

несмотря на многочисленные несообразности, дающие весомый
повод усомниться в правдивости их показаниЙ.

Путем взаимной переписки
Нам предстоит кропотливо разбирать накопившиеся за столе­
тия нагромождения и завалы, чтобы добраться до правды о ереси
жидовствующих. Начать стоит с личности зачинщика ереси Заха-


i

125

рия Скары. Его имя в антиеретических писаниях появляется не
сразу. Только в октябре

1490

года в послании Геннадия митропо­

литу Зосиме впервые упоминается пока еще безыменный «жидо­
вин»: «Коли был в Новеграде князь Михаило Оленкович, а с ним
был жидовин еретик, да от того жидовина распростерлась ересь в

ноугородской земли, а держали ее тайно ... и яз послышив то, до О
том грамоту послал».

Значительно позднее Иосиф Волоцкий в приведенном выше
отрывке уточнит, о ком именно идет речь. Эта запоздалая иденти­
фикация дала основание Я.С. Лурье усомниться в самом существо­

вании Схарии. Но два независимых от Иосифа Волоцкого источ­
ника подтверждают реальность фигуры основателя злокозненной
секты. Это появившееся в

1488 году «Послание на жидов

и на ере­

тикю) основателя Сенной пустыни на Ладоге инока Саввы.

Адресованное боярину Дмитрию Васильевичу Шеи ну, послание
представляло собой «компиляцию из противоиудейских разделов
Палеи Толковой и «Слова о законе и благодатю) киевского митро­
полита Илариона. Послание Саввы ставило своей целью предупре­
дить боярина от растленного влияния ересеучителя. Следовательно,
Савва имел сведения и о Схарии, и о том, что дипломат Шеин во
время своих зарубежных поездок встречался со столь одиозной в

глазах инока личностью и, очевидно, будет встречаться с ней вновь.
Второй источник сведений о Схаре

ном

111,

-

переписка между Ива­

его посланниками в Крыму и неким Захарией. Мы наме­

ренно пока не уточняем, о ком именно идет речь, поскольку одна

часть писем адресована «жидов ину Скаре», а другая «фрязину
Захарию». Данный казус порождает неутихающие споры исследо­
вателей

-

с кем же в действительности переписывался великий

князь. Впервые Захария, назвавшийся князем Таманским, обра­
тился с письмом к московскому правителю в

1483 году через

купца

Гаврилу Петрова, побывавшего в Крыму. В том письме Захария
просился на службу к великому князю. До нас дошел положитель­
ный ответ Ивана

111. « ... Писал

к нам еси с нашим гостем с Гаври­

лом Петровым о том, чтобы ти у нас быти. И ты бы к нам поехал.
А будешь у нас, наше жалование к себе увидишь. А похочешь нам

служити, и мы тебя жаловати хотим, не похочешь у нас быти, а
всхочешь от нас в свою землю поехати, и мы тебя отпустим добро­
вольно, не издержав».


i

126

Генуэзская крепость в Кафе (ныне

-

Феодосия)

Письмо это не дошло до адресата, о чем государевы дьяки в посоль­
ских книгах сделали следующую запись: «Сякова грамота послана

была в Кафу, к Захарье к Скарье, к жидов ину, с золотою печатью, с
Лукою с подьячим, с князем Василием вместе; а Скарьи тогдыI в Кафе
не бьшо, бьш в ту пору за морем, и Лука ту грамоту назад привез».
В

1486

году Захария вновь обратился с аналогичной просьбой

к великому князю через купца Сеньку Хозникова и опять получил

любезное предложение. Правда, и на этот раз посланцы московского
государя не застали челобитчика. В дальнейшей переписке москов­
ского князя с Захарией последнего перестанут именовать «евреяни­
ном» или «жидовином». Второе приглашение еще не успело дойти
до «князя Таманского», а он в июне

1487

года через армянина Бог­

дана уже обратился с третьим письмом к Ивану

III,

написанном на

латыни. Из него выясняется, что фамилия просителя Захарии бьша
Гуйгурсис и жил он в то время в Копарио, городе, расположен­

ном поблизости от Тамани. В письме Захария напоминает, что уже
дважды писал в Москву из Копарио и Кафы, но не получил ответа.
Иван Васильевич в третий раз посылает милостивое приглаше­
иие Захарии (через того же Богдана) и одновременно с тем нака­
зывает послу Дмитрию Шеину отрядить из своей свиты татарина,
«которого пригоже, чтобы: того Захарию проводил ко мне». Одно­
временно великий князь просит царя Менгли-Гирея послать в Чер­

касию к Захарии двух татар, которые «Знают дорогу полем из Чер-


i

127
кас в Москву». Совсем не лишняя предосторожность

было неспокоЙно. В

1489 году посол

Ивана

в степи

-

111 должен был заявить

от имени московского князя протест по поводу того, что «гости

Московские и Тферские земли, и Ноугородские земли», возвра­
щавшиеся из Крыма, были ограблены и перебиты на Днепре. В том
же году Иван

111 в грамоте Менгли-Гирею пеняет на то, что «наших

гостей твоиж люди грабили».
Однако приезд Захарии в Москву не состоялся, хотя великий

князь особой грамотой от

6

сентября

1489

года предупредил, что

проводники будут ждать его в определенный день возле устья
Миуса. Как потом сообщил князь Ромодановский, татары действи­
тельно ждали Захарию Черкасина в условленном месте, но тот не
явился, а прислал уведомление, что у них в Крыму большая смута,
и он не может подняться, так как «семья его велика». В последний
раз мы встречаем упоминание о князе Таманском в наказе послу

Ивану Кубенскому от апреля

1500

года. Здесь Захария уже назы­

вается Фрязин ом, жившим раньше в Черкасах, а ныне служащим
у Менгли-Гирея. Князь всея Руси снова настойчиво приглашает
Захарию на службу, но опять безрезультатно.
Захария Гуйгурсис на самом деле носил фамилию Гвизольфи
или Гизольфи И принадлежал к семейству, которое с ХIII века обо­
сновалось в Тамани. Предок их, Бискарелий де Гвизольфи,

lanuensis»

(генуэзский гражданин), еще в

1289-1290

«civis

годах фигу­

рирует в разных записях как посол грузин в Европе и упоминается в

письмах папы и английского короля Эдуарда. Дед Захарии, Симеон
де Гвизольфи, бьm владельцем города Матреги, который также
назывался Таманью. В

1424 году при посредстве брата своего Ивана

Галеаццо он заключил договор с Генуэзской республикой.
Матрега всегда была независимым владением, и это видно
из того, что там жил лишь резидент Генуэзской республики, но
никогда не было консула. После смерти Симеона де Гвизольфи в

1446 году

опекуны его наследников поднесли кафинскому консулу

живого сокола в знак их зависимости от «Великой Общины». Вин­
ченцо де Гизольфи в

1419

году женился на Бики-ханум

-

дочери

адыгского князя Берозоха. С того времени Матрега находилась в
двойном подчинении

-

генуэзским властям и адыгским князьям.

от этого брака и родился последний владелец Тамани Захария

(Заккариа) де Гвизольфи. В Матреге, хорошо укрепленном замке, он


i

128

держался даже после взятия Кафы турками в

1475 году и подчинения

всех генуэзских колоний турецкому вассалу хану Менгли-Гирею.
Только в

1482 году турки

одолели Тамань. Дальнейшая судьба Заха­

рии становится известной из интересного и важного письма его от

12

августа

1482

года. Он обращается к протекторам банка Святого

Георгия, которому Генуэзская республика передала все свои колонии

на Черноморском побережье, и сообщает, что после взятия турками
принадлежавшей ему Матреги он хотел сушей перебраться в Геную,

но на пути своем был ограблен валашским господарем Стефаном
и вынужден возвратиться в Матрегу, где искавшие у него убежища

готские князья до такой степени его разорили, что ему теперь при­

ходится просить У протекторов банка

1000 червонцев.

Как заметил в начале прошлого века Юлий Бруцкус, содержа­
ние письма владельца Матреги Захарии де Гвизольфи, рассказ о
сухопутном путешествии из Тамани и нападении воеводы Стефана
настолько совпадают с текстом письма князя Таманского Захарии

Гуйгурсиса, адресованного в

1487

году Ивану Ш, что не остается

никаких сомнений в полном тождестве этих лиц. Единственное

разночтение состоит в том, что в письме великому князю Захария
говорит, будто направлялся в Москву, а протекторам банка рас­
сказывается о путешествии в Геную. Последняя версия, конечно,

более соответствует реальности.
Следовательно, Захария был право верным католиком генуэзского
происхождения по отцу и черкесского по матери, которая принадле­
жала к черкесскому племени зихов, исповедовавших тогда христи­

анство. Отсюда понятно, почему Захария в некоторых русских актах
называется Черкасином, так как он не только жил в Черкасах, но по
матери бьm черкесского происхождения. В грамоте, датированной
апрелем

1500

года, он правильно поименован фрязин ом, ибо явля­

ется генуэзцем и католиком и писал князю на латыни.

Часть историков полагает, что ересеучитель Схария
генуэзец Захария Гуйгурсис

-

-

Скара и

одно и то же лицо. г.М. Прохоров

считает, что этот самый «совмещенный» Схария появился в Нов­

городе аристократом, обладавшим большими международными
связями и отменным образованием: знал итальянский, черкесский,
русский, латинский, татарский, может быть, польский или литов­

ский и еврейский (богослужебный) языки.
Следуя этой версии, В.В. Кожинов полагает, что среди таман­
ских евреев имелись потомки правящих верхов иудейской импе-


i

129
рии

-

Хазарского каганата, с которыми «князь таманский» Зак­

кария был тесно связан и так или иначе воспринял их знания и
верования. Можно предположить и такой вариант, однако переходу
таманского князя из латинизма в иудаизм должны были сопут­

ствовать экстраординарные обстоятельства, о которых источники
умалчивают. Вместе с тем, отказ от христианства самым нега­

тивным образом сказался бы на отношениях Гвизольфи с генуэз­
скими патронами и местным населением. Трудно представить себе
отступника-католика на Тамани, где проповедь католицизма имела
значительные успехи. В начале ХУ века черкесы уже имели одного
католического архиепископа с резиденцией в Матреге. К тому же

В.В. Кожинов, объясняя, почему Гвизольфи в грамотах Ивана
первоначально

именовали

«жидовином»,

умалчивает

о

111

другом:

почему позже к нему стали обращаться как к «фрязину)).

Синьор ГВИЗ0ЛЬфи, или ребе Скария
Странно, что Г.М. Прохоров и исследователи, разделяющие
его точку зрения, не задались следующими простыми вопросами:
зачем

просвещенному

генуэзскому

«аристократу))

и

таманскому

наместнику потребовалась командировка на берега Волхова; какая
нужда заставила Гвизольфи оставить семью, почему в тревожное
время ввиду нарастающей османской угрозы он решился бросить

на произвол судьбы Матрегу, нарушив тем самым свои обязатель­
ства перед консулом Кафы и зихскими князьями; зачем понадоби­
лось киевскому князю Михаилу тащить с собой в Новгород синьора
Гвизольфи: если фигура иудея

-

придворного лекаря и звездочета

отвечает духу того времени, иное дело генуэзец-католик в свите
православного князя.

Другая часть историков склонна считать, что Иван
вался именно с Захарией Гвизольфи. Для объяснения
вначале генуэзца именуют «жидовином)

-

111 переписы­
- почему же

придумана следующая

занятная версия: так как род Гвизольфи имел постоянные связи с

Грузией, то Иван

111

задумал поименовать его «ивериянином)),

который неведомым образом трансформировался в «евреянинЮ),
а затем под пером невнимательных дьяков обернулся «жидом)), и,
лишь по получении от Захарии третьего письма на латыни, досад­
ная ошибка обнаружилась.


i

130
Все это напоминает советских времен анекдот о том, как в

процесс е переписывания автобиографии Рабинович превратился
из «еврея» в «иудейца», потом в «индейца», а в итоге снова стал
«евреем». Удивительно, но этот «скверный анекдот» до сих пор

имеет историографическое гражданство и даже обрастает новыми
пикантными деталями: оказывается, «ивериянином» синьор Гви­

зольфи оказался, поскольку «ивериянкой» была его супруга.
Однако нам ничего не известно о том, какое касательство имел

Захария Гвизольфи к Грузии И грузинам. В Москве между тем пре­
красно знали, кто такие «иверияне» и чем они отличаются от «евреян».

Так, в рассказе «Во Иерусалиме хожение», помещенном в Никонов­
ской летописи под

1389

годом, мы читаем: «Сице же ми случися

видети недостойному и сущим с мною во святем граде Иерусалиме.
Есть убо тамо церковь воскресение Христово ... тамо есть Адамля
глава; а служба тамо Гурзийская, Гурзи служат, а за нею Венецый­
ская служба, Венецы служат... а под Голгофою низу на земли Ивер­
ская служба, Ивери служат». Во внешних сношениях русские весьма
щепетильно относились к титулатуре, и трудно представить, чтобы
посольские дьяки допустили такую оплошность в отношении владе­

тельного вельможи, коим являлся Захария Гвизольфи.
В спорах о метаморфозах, которые претерпел корреспондент
Ивана

III,

неизменно упускается одна важнейшая деталь: москов­

ские дьяки не только перестают называть Захарию «жидови­
ном»

они перестают называть его СкароЙ. В первой грамоте,

-

посланной из Москвы в марте

1484 года, напомним, говорится сле­

дующее: «Сякова грамота послана была в Кафу Захаре к Скаре, к
жидовину ... » Грамота от

18

октября

1487

года была «послана к

Захарье Скарье к жидовину».
В том же месяце пришло новое письмо от Захарии на латыни,
и очередное послание Ивана

III

в марте

1488 года адресуется уже
1491 года в донесении

«таманьскому князю к Захарье». В мае

Василия Ромодановского из Крыма речь идет о «Захарье черка­
сине». Следовательно, ошибка заключается не в ошибочном опре­
делении конфессиональной принадлежности адресата, а в том, что
послания великого князя в Крым адресованы разным людям: более

ранние

-

жидовину Захарию Скаре, более поздние

-

«фрязину»,

«черкасину» Захарию де Гвизольфи.
Как мы помним, Захарий Скара или Скария служил у князя
Михаила Олельковича. Если относительно роли киевского князя в


i

131
НОВГОРОДСКИХ событиях

1470---1471

годов мы можем только пред­

полагать его сговор с московским правительством, то его участие

в устройстве брака Ивана Молодого и Елены Волошанки, и тем
более организация заговора против Казимира

IV

обнаруживают

несомненную координацию действий литовского магната с Крем­

лем. В этой агентурной работе участвовали и доверенные лица
Михаила Олельковича, в том числе и Захарий Скара.

Как сообщал Иосиф Волоцкий, Скара жил в Киеве. Но после
того как на эшафоте закончил жизнь его благодетель, а в

1482 году

Киев разорила орда Менгли-Гирея, ученого караима больше ничего
не удерживало в городе на Днепре. Многих киевских евреев татары

увели в Крым; другие, избежав неволи, сочли за благо по доброй
воле переселиться в ханство поближе к родственникам. Этому

переселению способствовала и тесная связь между еврейскими
общинами

-

как иудейских, так и караимских

-

Киева и Кафы.

В Крым перебрался и наш герой. Здесь он встретил надеж­
ного покровителя и, вероятно, давнего знакомого. Впереговорах
Москвы с ханом в 70---80-е годы роль посредника, а также торго­
вого и дипломатического представителя великого князя в Крыму

выполнял иудей Хозия Кокос, богатый кафинский купец.
Полномочия Кокоса не ограничивались крымскими делами.
Через полуостров русские послы, как мы знаем, направлялись на

Балканы. Преимущественно через Крым осуществлялись сноше­
ния с Молдавией. Таким образом, крымский посланник вовлекался
в обширный круг забот русской дипломатии. Иван

III

очень доро­

жил услугами Хози Кокоса, посылал ему «поминки» и «жалова­

нье», и в переговорах с ним соблюдал почти те же формы, как и в
сношениях с владетельными лицами.

Важна роль Кокоса и в матримониальных комбинациях тех лет.
Первоначально за Ивана Молодого думали выдать дочь мангуп­
ского князя Исаака, властителя княжества Феодоро, располагавше­
гося на юго-западе Крыма. В

1474-1475 годах Хозия Кокос высту­

пал посредником в деле устройства этого брака. Несомненно, идея
выдать феодоритскую княжну замуж за сына московского государя

родил ась не в Москве, а в Крыму, тем более в Феодоро было велико
влияние караимской общины.
Караимы Кафы и Мангупа, очевидно, приложили немалые уси­
лия к тому, чтобы враждебные взаимоотношения Феодоро с гену­
эзцами сменились дружественными: в

1471

году князь Исаак посе-


i

132

Бахчисарайский дворец, построенный при Менгли-Гирее

тил Кафу и заключил оборонительный союз. Однако эти планы
разрушило османское нашествие и падение Мангупа.

Супругой Ивана Молодого, как мы знаем, стала Елена, дочь Сте­

фана Великого. Сам овдовевший господарь в

1472 году женился

на

мангупской княжне Марии. Если добавить к вышесказанному, что
вся переписка по поводу сватовства московского княжича к Елене
шла через Крым, здесь же останавливались послы на пути ко двору

Стефана, становится ясно, что матримониальные «маневры» в
четырехугольнике Москва

-

Киев

-

Крым

-

Молдова связаны

между собой, и связующим звеном выступают агенты московского
правительства, в числе которых мог находиться и Схария.

Великий князь и посольские дьяки хорошо знали, кто такой
Захарий Скара и где он проживает. Отсюда и путаница. Если у
вас, к примеру, в городе

N

есть знакомый Иван Иванович Иванов,

то, получив письмо из этого города за подписью И.И. Иванов, вы
первым делом решите, что пишет именно ваш знакомый. Вот и в

Москве, получив послание от Захарии из Крыма, заключили, что
его автор

-

старый знакомый Скария.


i

133

Очевидно, в тексте не обнаружилось ничего такого, что заста­

вило бы усомниться в лежащем на поверхности выводе. Что могло
смутить москвичей

-

именование автора «князем таманским»?

Но в те времена в ходу была привычка к пышным титулам. Кстати,

Захария Гвизольфи, к тому времени лишенный турками своих вла­
дений, имел не больше прав называться таманским князем, чем
ученый еврей Скара.
у евреев

-

в частности, у фарисеев

долго сохранялся древ­

-

ний обычай, по которому применительно к законоучителям
лелитам

-

использовали титул «князь»

-

-

гил­

«наси». Этого обычая

держались и наследники фарисеев каббалисты. Так, например, в
конце

XIII

зем -

в знак особого уважения -

столетия в Толедо местные каббалисты называли кня­

Тодроса бен Иосифа Абулафию.

Поэтому обращение к Скаре одновременно и как к «таманскому
князю» не удивительно и объяснимо.
В таком случае становится ясно, почему послания Ивана

111

дважды не находили адресата, а Захария Гвизольфи не получал
ответы на свои письма в Москву. Бывший правитель Матреги был
достаточно искушенным человеком и в случае долгой отлучки

наверняка предпринял бы меры на случай появления в его доме
московских гонцов, дабы не пропустить столь ожидаемое им при­
глашение от великого князя. Но Гвизольфи И ведать не ведает о
визитах к нему посланцев Ивана

III

и сетует, что два предыдущих

обращения остались без ответа. Что неудивительно, поскольку эти
посланцы искали другого человека, а именно Захария Скару, кото­
рый с легким сердцем отправлялся в дорогу, так как к великому

князю на службу не просился и ответной реакции на свои просьбы
от московского государя не ожидал.

Очевидно, конец этой путанице положил Федор Курицын. По
некоторым сведениям, в

1484

году он встречался со Схарией при

дворе Менгли-Гирея. Если бы Схария намеревался предложить
свои услуги Ивану

111,

эта тема наверняка стала одной из главных

в беседе. Мы полагаем, что по возвращении в Москву летом
осенью

1487

года,

разбирая

накопившиеся

за

-

время долгого

отсутствия дела, Курицын узнал об обращении Схарии к великому

князю и не дошедших до адресата ответах государя, затребовал
переписку и обнаружил ошибку.


i

134

Отложенный Апокалипсис
Михаил Олелькович и его приближенные пробыли в Новгороде

неполных пять месяцев. Как за столь короткое время Схария сумел
успешно засеять местную почву буйной еретической растительно­
стью? Для приезжих, даже иноверцев, завязать контакты с местными
право славными

священнослужителями

не

составляло

труда,

-

этому способствовало то обстоятельство, что новгородские иереи
заведовали в городе торговыми весами и мерами. Благодаря этому

единоверцы Схарии, среди которых, вероятно, были торговцы, полу­
чили благоприятный повод для общения и последующей проповеди
своих взглядов среди духовного сословия. Можно с уверенностью
назвать и вопрос, живо интересовавший новгородских иереев, свет

на который могли пролить гости из Литвы. Они как раз распола­
гали на этот счет весьма любопытными и даже сенсационными
с точки зрения новгородских неофитов

. . .В

конце

XIV

-

-

сведениями .

века константинопольский проповедник Иосиф

Вриенний принялся говорить о том, что по истечении семидеся­

того столетия от Сотворения мира, а именно
(или

1492
7000 лет -

31

августа

7000

года

года от Рождества Христова), наступит Страшный Суд.
конкретное земное время существования мира -

ставлялось отражением

пред­

символического времени «шести дней

творения», включая седьмой день, когда Господь почил «от всех

дел своих». А поскольку «у Господа один день, как тысяча лет, и
тысяча лет, как один день», то символическая седмица преврати­

лась в семь тысячелетий существования человечества. Завершение
«космической седмицы» представлялось окончательным выходом
из того порядка времени, в котором пребывала вселенная, тем
выходом, которому предшествовал Апокалипсис. «Солнце превра­
тится в тьму и луна в кровь прежде нежели наступит день Госпо­

день, великий и страшный» (Откр.

2:31)

Страны католического мира сравнительно спокойно отнеслись
к «роковой» дате, вероятно, потому что еще в

532

году западный

мир перешел на летоисчисление от Рождества Христова. Между

тем в Византии мысль о грядущем светопреставлении стала почти

всеобщим убеждением; нередко люди покидали свои дома, бро­
сали службу и бежали в монастыри готовиться к предстоящему

Страшному суду. Многие видные представители русского духо­
венства разделяли этот предрассудок: «настало последнее времЯ),


Новгородский торг. Художник А.М Васнецов

говорил в своих поучениях митрополит Фотий; то же повторяли и

его преемники, митрополиты Иона и Филипп. Эсхатологические
настроения находили отражение в учительной и житийной литера­
туре, грамотах церковных иерархов.

Рогожский летописец, отмечая в

1479

году совпадение Пасхи и

Благовещения, сообщает, что «не часто так бывает, но реткажды,
окромя

того

лета

отъселе

еще

до

втораго

ПРИlllествиа

одинова

будет». Московский летописец, рассказывая о симпатиях новгород­
цев к литовскому князю, сетует, что «ныне же на последнее время

за

20

лет до скончаниа седьмыя тысящи,

BocxoTellla

отступити за

латыньского короля». В ХУ веке lllирокое распространение полу­
чают иконы на сюжеты

CTpalllHoro суда, Апокалипсиса, СОlllествия

во ад, которые до того встречались крайне редко. Любой не лени­
вый умом православный при приближении критической даты не
мог не задаваться вопросами относительно предстоящего Судного
дня, а затем

-

относительно неСОСТОЯВlllегося Апокалипсиса.


i

136
В этой связи с особой остротой встал, казалось бы, сугубо «техно­

логический» вопрос о составлении пасхалий

таблиц, по которым

-

заранее вычислялся день Пасхи и переходящие праздники. Вычисле­

ние пасхалии зиждилось на так называемом Миротвоворном Круге,
иначе Великом индиктионе. В

1408

году по Рождеству Христову

закончился 13-й Великий индиктион. Вера, что близится Конец Мира,

привела к убеждению, что заботиться о составлении пасхалии на весь
(новый) 14-й Великий индиктион не стоит: достаточно приготовить

таблицу на ближайшие

84 года -

до

1492 года, так как по истечении

означенного срока все равно наступит светопреставление. В конце

этой неполной Пасхалии было написано: <(...зде страх, зде скорбь, аки

в распятии Христове сей круг бысть, сие лето и на конце явися, в нем
же чаем и всемирное Твое пришествие».
Сами гонители ереси со всей серьезностью относились к вероят­

ной близости конца. Жил ожиданием наступления последних дней
Иосиф Волоцкий: «В последяа сиа лета и во время лютейшая паче
всех времен, о нихже рече великий апостолъ Павел: "В последняа
настанут времена люта, приидет преже отступление и тогда явится

сынъ погибельныЙ". Се ныне уже прииде отступление ... » И когда
роковая дата минула, владыка Геннадий размышлял недоуменно:
«Како седми иысущь лета проходят, и знамения совершения не
явись никоторое».

Между

тем

ученые

иудеи,

опираясь

на

астрономические

таблицы, пришли к оптимистическому выводу о том, что в
от Сотворения Мира минет всего

5244 год,

1492 году

а не 7000-Й. Не отрицая

близости Конца Мира, они отодвигали Судный день почти на два
тысячелетия, доказывая, что Право славная церковь явно заблуж­
дается в расчетах. Еретики использовали в качестве практического
курса астрономии «illестокрыл», комментатором которого высту­

пал еврей Иммануэль бен-Якоб, живший в
«illестокрыл>
ляющих

путем

-

XIV веке

в Италии.

не что иное, как шесть лунных таблиц, позво­

несложных

математических

приемов

вычислять

вперед с известной точностью лунные фазы и затмения. «Ересь»
«illестокрыла» заключалась в том, что в нем была принята иудей­
ская эра от Сотворения Мира, тогда как на Руси признавалась
византийская, разница между которыми составляет

1748

лет

-

именно такую отсрочку давали еретики христианам, ожидавшим

со дня на день услышать трубу Страшного Суда.


i

137

Икона Страшного суда. Новгород.

XV в.

Эсхатологические настроения в Новгороде, несомненно, под­

питывали недавние агония и гибель вечевой республики. Даже сто­
ронники единения с Москвой понимали, что на их глазах про изо­

шел распад самобытной цивилизации, разрушился тысячелетний
вековой уклад, завещанный новгородцам их предками, традиции

самостоятельного политического бытования.
В самый год прибытия на берега Волхова Михаила Олельковича
и Схарии горожане были поражены зловещими знамениями: «Въ
сие же лето и въ мимошедшее преже сего многа знамениа начаша

быти въ Новъгород'ъ въ Великомъ, якоже слышахомъ отъ тамо
сущихъ жытелеЙ. Глаголють бо: некогда пришедши буря велика и
сломи крестъ со Святыя Софи а; и паки на дву гробехъ кровъ явися;
посемъ же паки: у святаго Спаса на Хутыне Корсунские колоколы
сами отъ себе звонъ испущаху: ино же энамение страшно и удивле­

нию достойно: въ монастыри святыа великомученици Евфимии въ
женьстемъ отъ иконы пресвятыа Богородици многащи слезы, яко


i

138

струа, оть очию исхожаху. Видяще же сие, людие Новогородстии
мнозии, иже Бога боящейся, плакахуся и Бога моляху; прочие же,

окаменено имуще сердце Бога не бояхуся, ни во что же сиа вме­
няху, но паче въ глумление превращаху, а не ведуще своеа пагубы
и грядущаго на нихъ гнева Божиа».
Одних страх и смятение укрепляли в вере, других подвигали к
отрицанию устоев, разрушению всего того, чему поклонялись пре­

жде. И вот в этой тревожной предгрозовой атмосфере душевной
смуты, размывания моральных критериев появились ученые люди,
которые с помощью мудреных книг ни много ни мало отодвинули на

пару тысячелетий конец света, продемонстрировали завидное уме­

ние «сводить знамения с небес», предсказывая лунные затмения.
Были ли еретики на самом деле настроены столь агрессивно по

отношению к церковному преданию и право славным обрядам -

ска­

зать наверняка невозможно. Но, очевидно, что в 70-х годах ХУ века
новгородские иереи, столкнувшись в лице приезжих из Литвы с

Казнь сmрuголы/Uков. Средневековая А/U1шаmюра

XV в.


139
незнакомой им мировоззренческой альтернативой и новыми вызна­
ниями, нашли на волновавшие их вопросы ответы, которые им не в

состоянии было дать современное православие. Зерна сомнений и
неудовлетворенности упали на благодатную почву.
Незадолго до описываемых событий вольнолюбивый Новгород
породил знаменитый раскол стригольников, упоминания о которых

прослеживаются до

1427

года. Стригольники начали с обличений

«поставления пастырей по мзде». Система поборов пронизывала
всю церковную организацию сверху донизу. Епископы платили за
поставление

духовенство

митрополиту,

-

архимандриты,

игумены,

приходское

епископу. Чем выше была должность, тем большая

платилась за нее «мзда».

Не ограничившись бичеванием церковного лихоимства, стриголь­
ники перешли к развернутой реформационной программе: призы­
вали к публичному покаянию, отвергали таинство исповеди, учили,
что искупительные обряды не способны спасти христианскую ДУШУ,
равно как и подношения церкви, крестили не младенцев, а взрослых

людей. Указывая на широкое распространение поставления по мзде,

на то, что лица, находящиеся на самых высших ступенях духовной
иерархии, поставлены не «по достоянию», а «по мзде», стригольники
отрицали на этом основании всю церковную иерархию.

Тезис об отрицании духовенства, сформулированный стриголь­
никами еще в первый период существования ереси в

XIV

веке,

получил дальнейшее развитие в первой половине ХУ века, когда
сосредоточием ереси стал Псков. Псковские стригольники отрицали

не только духовенство, но и монашество. Представители радикаль­
ного крыла псковских стригольников ХУ века, отталкиваясь от этой

мысли, пришли к чрезвычайно смелому заключению: подобно древ­
ним саддукеям, они не верили в воскресение мертвых.

в русле назорейской традиции
Как и все средневековые ереси, стригольничество выступало
под лозунгом возвращения к истокам, к подлинному христианству,

к простоте и искренности первых общин последователей Иисуса
из

Назарета.

Стригольничество,

широко

распространившееся

среди новгородских клириков и мирян, к середине века как будто
затихло, в том числе и благодаря репрессиям против его последо-


i

140

вателей, однако вольнодумная закваска в среде городских грамо­

теев сохранилась.

Теперь нам будет легче понять, почему на новгородских иереев

произвела такое впечатление встреча со Схарией и его спутниками.
Данная группа, как предполагает А.В. Карташев, относилась к

некоей «модернистской караимской секте». Считает Схарию кара­
имом и г.М. Прохоров. В Литве и на Руси в те времена не делали
различий между правоверным иудаизмом и караимами

особым

-

направлением Моисеевой веры, потому исповедуемое лекарем­
купцом и его новыми соратниками.

Учение караимов зародившееся в Месопотамии в УН веке, стало
быстро распространяться сначала среди евреев, а потом про никла

в различные этнические среды. Общим для караимов и христиан
с учением евреев является Пятикнижие Моисеево и Книги Про­
роков; причем как христиане, так и караимы не признают другой
половины еврейского учения, столь существенного для евреев, а

именно

-

Талмуда. Первоучителем караимов был Лнан-ибн-Дауд.

Лнан верил в учение Моисея, в данные ему десять заповедей, во
многие моральные постановления, но далеко не во все, что было
написано редакторами Пятикнижия.

Будучи высокообразованным выходцем из духовного сословия,
он, очевидно, знал, что являлось истинным учением Моисея, а что
было добавлено из чисто политических или житейских соображе­
ний. Он верил в бессмертие души и в то, что судьба ее зависит
от поведения человека во время его земного существования. Он
верил

в личную

ответственность

человека, тогда как все

книги

Пятикнижия говорят о Божьем наказании и Божьей милости для
всего народа. Он отрицал авторитет и роль духовенства, в то время

как по Библии каста жертвоприносителей являлась посредником
между Богом и людьми. Он отрицал силу внешних обрядов и
таинств, хотя Ветхий Завет о них все время говорит.

Лнан-ибн-Дауд, признавая Христа заПророка (не Сына Божьего)
и оставаясь при учении Ветхого Завета, имел в виду слова, припи­
сываемые Христу: «Не думайте, что я пришел нарушить закон или
пророков; не нарушить пришел я, но исполнить» (Мф.
Некоторые

современные

последователи

караимизма

5: 17-18).
считают,

что христианство в своем развитии извратило учение Иисуса.
М.С Сарач отмечает, что между учением Иисуса Христа в

1 веке

и

учением Лнана в УН! веке нет противоречий, чего нельзя сказать


i

141

Караимы. Из альбома «Народы России»,

1862 г.

о вере последователей великого пророка и официальной христи­
анской доктриной, признавшей в

IV

веке Иисуса Христа Сыном

Божьим и установившей догмат о Троице.
Караимы полагают, что первоначальное христианство подвер­

глось эволюции не в Палестине, а на европейской почве

-

в Риме,

Византии, а потому, караимская вера представляет собой христи­
анство в его первоначальном виде, каким оно было при жизни его

основателя, столь решительно боровшегося против фарисеев, от
которых и берет начало так называемый «Устный Закон».

Подобные взгляды основываются на действительных фактах
истории зарождения и распространения христианской религии.
Слова апостола Петра из «Деяний ... » свидетельствуют о том, что
первые христиане верили в мессию Иисуса, но не упоминали о

непорочном зачатии, о рождении Иисуса как Сына Божия от Девы
Марии

(l О: 38--43).

Известный религиовед И.С Свенцицкая отме­

чает, что христианство второй половины

1 века

мыслило себя еще


i

142

в рамках иудаизма, считая себя своего рода «истинным иудей­

ством».

Подобную точку зрения разделяют православные богословы.

Епископ Кассиан (Безобразов) пишет: «Не подлежит сомнению,
что члены первоначальной Церкви вели жизнь благочестивых
иудеев и не порывали с храмом. Апостольская церковь была чисто
иудейская. На Иерусалимском соборе соблюдение закона Мои­
сеева, от которого были освобождены язычники, было признано
обязательным для христиан из иудеею).
Первоначальный вариант христианства известен как «назорей­
ство». По-видимому, «назореями» именовали всех членов сект,

принимавших крещение в Иордане, в том числе тех, которых кре­
стил Иоанн. Впоследствии иудеи стали называть назореями всех
христиан, а «назорейской ересью»

-

христианство. Провозвест­

ником назорейства можно считать самого Иисуса, Его проповедь

продолжили Иаков, Иуда или Иуда Фома, а также их ближайшее
окружение. Эти взгляды базировались на некоторых основопола­
гающих установках, главными из которых были неуклонное стро­
гое соблюдение предписаний иудейского закона; признание Иисуса
Мессией в первоначальном, иудейском смысле этого слова.
Назореи отрицали

Непорочное Зачатие

и утверждали,

что

Иисус родился естественным путем, без вмешательства Боже­
ственных сил. По этой причине автор апокрифического Евангелия
Петра не просто отделяет Святой Дух от Иисуса, а различает образ
Иисуса-тела и образ Христа -

божественной сущности: Иисус как

бы воскресает отдельно от Христа, что свойственно гностическим
учениям. Так в Апокалипсисе Иоанна Христос не имеет челове­
ческого образа. Сама мысль о зачатии Марией от Духа Святого не
могла возникнуть в среде, где говорили на арамейском языке, в
котором «дую)

-

женского рода.

Последователи христианства в версии апостола Павла, неофиты из
числа крестившихся язычников воспринимали назореев, как иудеев,

назореи со своей стороны категорически отвергали учение Павла и
весь комплекс его взглядов. Однако церковь Павла завоевывала Сре­
диземноморье и привлекала все большее число адептов, а несториане,
не поддержавшие вспыхнувшее в

132 году

в Иудее антиримское вос­

стание Бар-Кохбы, превратились в еврейской среде в отступников и,
казалось, бьши обречены на постепенное вымирание.


i

143

Вселенский собор в Эфесе. осудивший ересь Нестория. Фреска

XV в.

Однако назорейская традиция оказалась живучей и распростра­
нилась далеко за пределы Палестины

-

от Ирландии до Китая.

Л.Н. Гумилев в своей книге «В поисках вымышленного царства»
подробно рассказывает о распространении несторианства в Цен­
тральной Азии и владениях Чингизидов. На заре Средневековья
на другом конце Евразии Кельтская церковь испытывала сильней­
шее влияние назорейства, в частности, она замалчивала догмат о

Св. Троице и Непорочном Зачатии, соблюдала иудейскую субботу.

Иудейская Пасха считалась официальным и церковным праздни­
ком. Убийство животных ради пищи осуществлялось согласно
иудейским ритуальным предписаниям. Сохранившиеся служеб­
ники и другие документы Кельтской церкви пестрят выдержками
из иудейских и апокрифических книг и прочих текстов, которые
были давно и строго запрещены Святым престолом. Иудейская
ориентация Кельтской церкви была столь явной, что в старинных
хрониках ее открыто обвиняли в иудействе, а ее последователей
называли евреями.

К назорейской традиции

обращались различные христиан­

ские реформаторы. В Испании

IV

века проповедник Присцил­

лиан настаивал на необходимости привлечения широкого круга


i

144

иудейских материалов, в том числе нумерологии и других форм

ранней каббалистики, восходивших к традициям ессев и назореев.

Присциллиан настаивал на соблюдении некоторых предписаний
иудейского закона

шабата, отрицал догмат о Троице, использо­

-

вал литературу иудейской ориентации.
Одной из трансформаций назорейской традиции стало нестори­
анство. Несторий, избранный в

428

году патриархом Константино­

польским, в частности, отказывался называть Марию матерью Бога.
Его взгляды бьmи признаны еретическими, однако несторианство

распространило свое влияние вплоть до Китая. Именно под влия­
нием учения несториан в Месопотамии развивался караимизм.
В Византии
«хионе»,

-

XIV

века существовала секта, именовавшая себя

по предположению Г.М. Прохорова, это христиане,

ставшие караимами. «Относясь к другим религиям более открыто,
более "контактно", чем иудеи-раввинисты, как сам Ан ан бен
Давид, так и его последователи охотно обсуждали с христианами
вопросы веры и вели широкую проповедь»

-

комментирует свою

версию исследователь.

Схария и его единомышленники познакомили новгородских
иереев с мировоззрением, которое могло восприниматься ими как
раннее подлинное христианство

-

не извращенное лукавыми тол­

кователями и жадными властолюбивыми князьями церкви. Вот
почему так жадно впитывали Алексей, Денис и их последователи
слова своих новых знакомцев.

В лице Схарии его русские собеседники столкнулись с про­
возвестником сокровенных познаний. Впрочем, похоже, Схария
при этом не ставил перед собой далеко идущих прозелитических
целей. Большую часть жизни Схария провел в Крыму и Литве,
где среди значительного числа единоверцев он искал единомыш­

ленников. Коренные жители были слабо осведомлены о том, что
происходило в закрытых раввинистских или караимских общинах,
неудивительно, что следы деятельности Схарии не отмечены за
пределами Московии.

Сомнительно, чтобы Схария вообще стремился к широкой про­
паганде эзотерических знаний и тем более вербовке иудеев в среде

добрых христиан, иначе его покровителем вряд ли стал Михаил
Олелькович

-

известный

радетель

православия.

Сам

Иосиф

Волоцкий называл его истинным христианином, по-христиански


i

145

мыслящим. Трудно представить, чтобы князь не знал об образе
мыслей вероучителя из Кафы, однако он не только держал его при

себе, но и взял с собой вместе с несколькими учениками в Новго­
род. Михаил Олелькович поступал таким образом именно потому,
что не подозревал в Схарии потенциального расколоучителя. Не
стоит строго порицать князя за подобное «благодушие»

-

вспом­

ним, что в то время астрология и ворожба, хоть и осуждаемые офи­
циальной церковью, вовсю процветали при дворах христианских
государей и даже римских пап.

Таков круг идей, которые питали Схарию, и которые он мог
проповедовать своим ученикам. Мы полагаем, что схарианство
представляло собой, если использовать формулировку А.В. Карта­
шева, «караимский модернизм», скорее всего, караимизм с элемен­

тами каббалы и астрологических знаний, который стал для рус­
ских книжников своего рода интеллектуальной сенсацией, на что

никоим образом не мог претендовать традиционный раввинизм.
Направляясь в Новгород, Схария понимал, что здесь в отли­

чие от Кафы или Киева не было иудейской общины и бдительных
раввинов. В торговом городе чужеземец и иноверец не вызывали
чрезмерной настороженности. Имея могущественного заступника

в лице светского правителя, Схария имел основания не слишком
беспокоиться за свое будущее. Он не прибыл в Новгород совращать
православных,

-

однако именно в Новгороде кружок «модерни­

стою> попадал в наиболее благоприятные условия для своей дея­
тельности. Именно эта уникальная ситуация подвигла его расши­
рить круг избранных за счет здешних грамотеев.
Воздух свободы опьянил Схарию и сыграл злую шутку с ним и
его новыми учениками. Сам он оказался в роли основателя «секты
жидовствующих», а попы-неофиты превратились в злокозненных
вероотступников.


Донесу я в думе царской,

Что конюший государской

-

Басурманин, ворожей,
Чернокнижник и злодей;
Что он с бесом хлеб-соль водит,
В церковь Божию не ходит,
Католицкий держит крест
И постами мясо ест.
Петр Ершов.

Конек-горбунок

ГлаваVII

ДЕЛО ЖИДОВСТВУЮЩИХ
Клуб ДЛЯ своих
Обличители жидовствуюших неизменно подчеркивали широ­

кий масштаб еретического движения. Один из сподвижников
архиепископа Геннадия

-

Тимофей Вениаминов

-

сообщает

о том, что «мнози священники и диакони и от простых людий
диаки явилися сквернители на веру непорочную». Сам Геннадий
указывает,

что

«та

прелесть

здесе

распрострелася,

не

токмо

в

граде, но и по селом». Немного позднее Иосиф Волоцкий писал
суздальскому епископу Нифонту:

« ... отступиша

убо мнози от

право славный и непорочныя ... веры». Однако в письмах владыки

Геннадия и сочинениях игумена Иосифа, соборных постановле­
ниях

1488

и 1490-х годов упоминается всего

ски все упомянутые

-

27

представители белого духовенства. При

этом указывается приходская принадлежность
священнослужителей:

имен. Практиче­

11

новгородских


i

147
свящ. Алексей Михайловский
дьяк Гридя Борисоглебский
свящ. Макар Никольский
дьяк Самуха Никольский
свящ. Максим Ивановский
свящ. Василий Покровский

свящ. Федор Покровский
свящ. Григорий Семеновский

свящ. Яков Апостольский
свящ. Иван Воскресенский

свящ. Гавриил Софийский
Церковь Архангела Михаила в Новгороде находится к юго­
востоку от Ярославова дворища, почти на берегу Волхова на Вит­
ковом переулке. Неподалеку от церкви и Михайловой улицы нахо­
дился и первый в Новгороде иностранный торговый двор

-

Гот­

ский, открытый еще в ХI веке, про существовавший до середины
ХУI века. Церковь Бориса и Глеба расположена на Торговой сто­
роне в Плотницком конце.

Николо-дворищенский собор в Новгороде основан в

1113 году на

правом берегу Волхова на Ярославовом дворище. В XIV-

ХУ веках

собор как патрональный храм городского веча играл заметную роль
в политической и церковной жизни города. На Торговой стороне мы
находим две «Ивановские» церкви. Церковь Иоанна Крестителя

на Опоках на Ярославов ом дворище в

1453

голу была построена

заново возле немецкого двора. Церковь Иоанна Богослова в Радко­
вицах располагалась за Борисоглебским храмом у впадения речки

Витки в Волхов.
На противоположном берегу Волхова

Новгорода

-

-

Кремлевской стороне

располагается женский Зверин монастырь, впервые

он упоминается в летописи под

1148

годом, когда молния ударила

в церковь и подожгла ее. Название местности

-

«Зверинец»

-

пошло от княжеского заповедника, который располагался здесь
раньше и в котором князь охотился. На территории монастыря

находились Покровский собор и церковь Симеона Богоприимца.

Последняя основана целым городом по случаю великого мора,
случившегося в

1467

году и известного в Новгороде и Пскове

под именем Симеоновского. На Кремлевской стороне также рас­
положены Яково-Апостольская церковь и Воскресенская церковь

в Мячиной слободе.


i

148
Еретик Гавриил

-

у Иосифа «Гавриил Съфейский»

-

занимал

важную должность протоиерея Св. Софии. Геннадий, очевидно,
стеснялся того обстоятельства, что вероотступник служил настоя­
телем кафедрального храма, духовного центра епархии, и поиме­
новал его Гавриилом «с Михайловой улицы».
Из перечисленных нами выше

11

духовных лиц шестеро

-

Алексей Михайловский, Гр идя Борисоглебский, Макар и Самуха
Никольские, Максим Ивановский и Гавриил Софийский -

связаны

с Торговой стороной, они служили на Ярославовом дворище или
в непосредственной близости от него. Своего рода филиал ерети­
ческого кружка обосновался на другом берегу Волхова в Зверином
монастыре

-

к нему причислим Василия и Федора Покровских и

Григория Семеновского.

Еще трое новгородцев, обвиненных в еретичестве, приходятся
родственниками упомянутым иереям

-

это дьяк Самсон, сын

Григория Семеновского, Иван Максимов, зять Алексея Михайлов­
ского и сын Максима Ивановского, и наконец, дьяк Васюк, зять
попа Дениса. В каком приходе служил Денис, источники не ука­

зывают, но судя по тому, что изобличители жидовствующих неиз­
менно упоминают Дениса рядом с Алексеем Михайловским, его
приход также располагался в районе Ярославова Двора.

Эти факты свидетельствуют в пользу того, что новгородская
ересь имела характер закрытого клуба, в который входили хорошие
знакомые, соседи и родственники. Узок круг этих еретиков, и хотя

они и не были страшно далеки от народа, сомнительно, чтобы они
горели желанием нести эзотерические знания в массы. Сами изо­

бличители, опровергая свой тезис о стремлении злоумышленни­
ков, по словам Иосифа Волоцкого, «всех право славных привести
в жидовство», постоянно упирают на конспиративные ухищрения

еретиков, на их умение скрыть свои взгляды. Тактика прозелитизма
супротивников сводится к тому, чтобы кропотливо и постепенно
подталкивать намеченную жертву в расставленные сети.

«Да егда где будут в православных, и они таковы же себя
являют. Аще ли видят кого от простых, и они готова себе имеют на
лов ... Аще ли ... кто от православных во обличение всхощет стати
на них про их ереси, и они отметници бывают своих ересей, да и
проклинают всех тако творящих, да и ротятся без страха, а сами то

творят, да и греха себе в той клятве не ставят»,

-

сообщал владыка

Геннадий. Эти характеристики никак не сообразуются с задачей


Михайлова улица в Новгороде. Художник А.п. Рябушкин

Покровская церковь. Зверин монастырь


i

150

перерастания в массовое движение. Даже А.В. Карташев, как пра­

вило, некритично воспринимающий сообщения ересегонителей,
резюмирует: «Как общество тайное, движение жидовствующих не
могло быть движением массовым».

В самом начале

1480

года Денис и Алексей перебрались в

Москву. Исследователи без комментариев приводят сообщения

прп. Иосифа о том, что во время пребывания Ивана

111

в Новго­

роде он познакомился с означенными иереями и пригласил их в

Москву. На наш взгляд, сообщение это представляется совер­
шенно неправдоподобным. Первое: скоропалительные кадровые
решения совершенно не в духе той эпохи и самого Ивана
паче если относятся они к церковной сфере. Иван

111

III.

Тем

не занимался

трудоустройством священников, пусть даже речь шла о настояте­

лях кремлевских соборов. Подобные назначения вызвали бы неми­
нуемый конфликт с митрополитом.
Фрондирующий Геронтий, прерогативы которого были бы в

таком случае грубейшим образом нарушены, не преминул бы устро­
ить скандал. Тем паче речь шла о кафедральном Успенском соборе.
Однако о реакции главы церкви на появление в Кремле новгород­
ских протопопов ничего не известно. Второе. Государь отличался
не

столько

веры

-

веротерпимостью,

сколько

равнодушием

к

вопросам

за исключением последних лет жизни. Надо иметь очень

богатое воображение, чтобы представить Ивана Ш, который заслу­
шался толкования провинциальных приходских батюшек о лунных
знамениях и настолько загорелся энтузиазмом, что, оказалось, не

видит их нигде иначе, как подле себя в Московском Кремле.

Третье, самое важное. Не стоит забывать, при каких обстоя­
тельствах великий князь появился в Новгороде. Король Казимир и

хан Ахмат готовились к совместной войне против Москвы. Отно­
шения с братьями обострились до предела. И тут еще появились
сведения о готовящемся выступлении новгородской оппозиции.

Основной и по сути единственной задачей государевой команди­

ровки на берега Волхова была задача репрессивная

-

изобличить

заговорщиков и пресечь заговор. Тут не до душеспасительных

бесед с попами окрестных церквей.
В это время Кремль, а точнее дипломатическая разведка во
главе с Федором Курицыным, затеяла большую игру с целью раз­
вала антимосковской коалиции и расстройства ее далеко идущих


i

151

планов. Полученные данные о новгородском заговоре были либо
неполными, либо недостаточно конкретными. Вероятно, москвичи
испытывали дефицит осведомителей, а в более широком смысле людей, на которых они могли положиться. Тогда Схария мог поре­
комендовать своих давних знакомцев Алексея и Дениса
единомышленников,

а

как

авторитетных

горожан,

-

не как

которые

спо­

собны оказать важные услуги Кремлю. Какие?
Вспомним, что одного из главных оппозиционеров

Феофила

-

-

владыку

арестовали не сразу по приезде государя, а спустя

некоторое время. Следовательно, сведения касательно вовлечен­
ности архиерея в заговор следствие получило только спустя неко­

торое время, непосредственно в Новгороде. Очевидно, Алексей и

Денис сыграли достаточно важную роль в разоблачении Феофила.
В этом случае их перевод в Москву имел вид награды за лояль­

ность и старания, и одновременно представлялся наиболее верным
средством обеспечить их безопасность. При подобных обстоятель­
ствах появление Алексея и Дениса в Кремле не могло вызвать воз­

ражений у митрополита Геронтия.

Львиная ДОЛЯ
в январе

1480 года Алексей

и Денис приступили к своим новым

обязанностям настоятелей Успенского и Архангельского соборов.
Здесь же в Кремле трудился Геннадий, в то время архимандрит
Чудова монастыря. Спустя два года он, а не вчерашние новгородцы,

оказался в центре скандала. В Крещение

1482

года, ориентируясь

на Студийский устав, чудовский настоятель разрешил своей братии
пить богоявленскую воду после трапезы. Разгневанный митропо­
лит посчитал это дерзновенным нарушением церковных канонов,
посадил игумена под арест и только после заступничества великого
князя и долгих препирательств сменил гнев на милость.

Чудовский архимандрит не только не попал в опалу за свои
с точки зрения Геронтия

-

-

сомнительные новации, но и в сле­

дующем году оказался кандидатом на новгородскую кафедру,

вакантную после ареста Феофила. В Успенском соборе «поло­
жыша жребий на престол Елисеа архимандрита Спаского, да Гена­
диа архимандрита Чюдовского, да Сергиа старца Троицьского, на

архиепископьство в Великий Новгород». Жребий пал на Сергия,


i

152

Чудов монастырь в Москве

однако новый владыка пробыл на кафедре всего чуть более десяти
месяцев: далекий от политики простоватый старец не сумел совла­

дать с фрондирующей паствой. Теперь власти решили не прибе­
гать к помощи провидения, а назначили на архиерейскую кафедру
чудовского архимандрита.

Здесь, на берегах Волхова, Геннадий энергично взялся за дело.
Во всяком случае, так живописует деяния своего единомышлен­

ника Иосиф Санин: «В лето же

6993 (1484) поставлен

бысть архи­

епископ Великому Новугороду и Пьскову священный Генадие, и

положен бысть яко светилник на свещнице Божиим судом. И яко
лев пущен бысть на злодейственыа еретики, устреми бо ся, яко от
чаща Божественых Писаний, и яко от высоких и красных гор про­
роческых и апостольскых учений, уже ногты своими растръзая тех

скверныя утробы, напившаяся яда жидовъскаго, зубы же своими
съкрушая и растерзая и о камень разбивая».
Динамичная картина, нарисованная Иосифом Волоцким, явно
не в ладах с хронологией. Появившись в Новгороде, «лев» Генна­

дий вовсе не торопился пустить в ход свои смертоносные «ногтьш
и зубы, а только спустя два с половиной года, а именно во второй


i

153
половине

1487

года, обнаружил очаг ереси

-

причем, судя по его

словам, совершенно случайно: «Распростерлась ересь в Ноугород­
ской земли, а держали ее тайно да потом почали урекатись вопьяне,
и аз послышав то да о том грамоту послал к великому князю да и к

отцу Геронтию митрополиту».

Подробности же нового вероучения святитель Геннадий узнал,
как мы помним, только благодаря раскаянию попа Наума: «И только
бы поп Наум не положил покааниа, да и в христианство опять не
захотел, ино бы как мощно уведати по их клятве, как они отмета­
ются своих велений»,

-

писал архиепископ.

Тема скрытности жидовствующих

-

одна из доминант анти­

еретических сочинений. Вот и протопопы Алексей и Денис, ока­
завшись в Москве, «не смеюще проявити ничто же не подобно,
но таяхуся,

яко же змиев е в скважне,

человеком

же являющеся

святии и кротции, праведни, воздержници, тайно же сеюще семя

скверное, и многия душа погубиша, и в жидовство отведоша яко
же неким отбежати и обрезатися в жидовскую веру».
Однако велеречивые рассуждения на эту тему разбиваются об
одну оговорку владыки Геннадия. В феврале

1489

года в послании

бывшему архиепископу Ростовскому Иосафу, затрагивая тему гря­
дущего Апокалипсиса, он отмечает: «Ино и я аз слыхал у Алексея:

"И мы деи, тогда будемъ надобны"». Может, новгородский архиерей
что-то напутал и не стоит, что называется, «цепляться к словам». Но
позже, уже после смерти успенского настоятеля, в письме неизвест­

ному Геннадий Гонзов повторит: «А что Алексий, протопоп, Ариев

поборник, иже рад седесь яко же Арий, той глагола: "Только изойдут
лета, и мы деи будем надобны

-

ино он не дождал того"».

Дерзкий протопоп не скрывал, что он и его соумы1ленникии

обладают знаниями, не доступными официальной церкви. Либо
Геннадий вводит в заблуждение своих корреспондентов, либо не
так уж и скрытно вели себя еретики. Второй вариант более правдо­

подобен, ведь протопопы-вероотступники и будущий их разобла­
читель на протяжении четырех лет трудились на духовной ниве по
соседству

-

на расстоянии пары сотен шагов, отделявших Чудов

от Успенского и Архангельского соборов. Вполне вероятно, что
коллеги обменивались мнениями по животрепещущим вопросам

бытия и у Алексея, как видим, не было секретов от коллеги.
В этой связи поведение новгородского архиерея порождает
целый ряд вопросов. Если Геннадий знал о том, что протопопы


i

154_

Архангельский собор Московского Кремля
«сеюще семя скверное», почему же молчал, скромно скрывая до

поры свои смертоносные «НОГIъш? Боялся поссориться с влиятель­
ными при дворе людьми,

-

но он и сам был в фаворе у великого

князя ... Собственно, расположение государя и позволило Гонзову
занять в декабре

1484

года архиерейскую кафедру. Это, разуме­

ется, не означает, что все любимцы Ивана Васильевича являлись
близкими приятелями или единомышленниками, однако трудно
поверить, что кремлевский обитатель Геннадий не знал того, чего

не особенно скрывали при дворе

-

а именно о соблазнительных

идеях, овладевших некоторыми его коллегами. И фраза в послании
Иосафу это подтверждает.
Почему же откровения Алексея тогда же не подвергли его на
эпистолярные

упражнения

и

розыскную

активность,

как

позже

признания попа Наума. В другом послании Геннадий сообщает,
что земляк и приятель Алексея архангельский протоиерей Денис
«За престолом плясал, да и кресту ся наругался». Но почему вла­

дыка возмутился означенным богохульством спустя несколько лет?
Почему полученные сведения о новом лжеучении так шокировали


155
владыку, если он, хотя бы в общих чертах, давно знал о его направ­

ленности? Перечень этих вопросов можно продолжать. И вопро­
сами этими наверняка задавались и современники Геннадия.

Мы далеки от мысли, что ученик Савватия Соловецкого отно­
сился безучастно к кривоверию. Но как человек неравнодушный
к власти и власть имущим, он имел склонность подольститься к

великому князю, нежели докучать ему, обличая его фаворитов.
Если бы он решился на конфликт, не видать Гонзову новгородской
кафедры, и вряд ли бы Иван Васильевич стал защищать Геннадия
от нападок митрополита Геронтия. Не потому ли во время досто­
IIамятного инцидента с «неправильным» крестовым ходом вокруг

Успенского собора архимандрит Чудова монастыря подцержал
Ивана Васильевича, таким образом став на сторону «неизвестных
прелестников» или даже входя в их число?

Складывается впечатление, что в своих посланиях Геннадий не
столько излагает сведения о ереси и вербует сторонников в своей
борьбе с жидовствующими, сколько пытается объяснить мотивы
своих

поступков

и

оправдать

поскольку его корреспонденты

-

собственную

бездеятельность,

епархиальные владыки

-

пре­

красно знали обстоятельства карьеры новгородского архиерея.
Даже Иосиф Волоцкий попрекал Геннадия, что тот «не показал о
деле не малого попечения».

Соборный приговор
В этой ситуации вполне объяснимо, почему Иван

111 не

спешил

разделить с Геннадием его тревоги, почему митрополит Геронтий,
к тому же жестко враждовавший с Геннадием, не разделял его
озабоченности состоянием умов в новгородской епархии, почему

собратья-архиереи, несмотря на активную агитацию, не собира­
лись пособлять ему. И когда в феврале

1488 года в Москве собрался

церковный собор, где разбирались обвинения в адрес еретиков, его
непосредственного инициатора

-

новгородского владыку

-

даже

не сочли нужным пригласить на судилище.

Иван

111

и Геронтий известили Геннадия о его итогах

-

они

никоим образом не отвечали решительному настрою новгород­

ского владыки. Пред собором предстали Герасим Никольский,

Григорий Семеновский и его сын дьяк Самсон (Самсонко)

-

те


i

156

самые, которые якобы были замечены в богохульстве. Разоблачен­
ные владыкой Геннадием выученики Схарии сбежали из Новго­

рода в Москву, но защиты здесь не обрели.
На соборном суждении великий князь приговорил их К «град­

ские казни», велев «бить по торгу кнутом». Гридю Борисоглебского
собор оправдал: никаких доказательств его вины опричь показаний

попа Наума представлено не было. Собственно о еретичестве на
соборе не говорилось: новгородцев судили за конкретный просту­

пок. Летописцы сообщают о происшедшем предельно лаконично:
«Тое же зимы биша попов новугородцких по торгу кнутьем. При­
сла их бо из Новгорода владыка Генадеи, что пьяни поругалисы
святым иконам, и посла их опять ко владьще».

Осужденные должны были вернуться в Новгород и принести
покаяние,

в

противном

случае их следовало

передать новгород­

ским наместникам для новой «градской казню>. В Кремле явно
полагали инцидент исчерпанным. Иначе думал Геннадий, который

воспользовался пунктом соборного приговора, позволявшим ему
продолжить

расследование

в

случае

запирательства

виновных,

чтобы учинить куда более серьезный розыск, как отзывается сам
первогонитель вольнодумцев, «накрепко». В послании Геннадия

бывшему архиепископу Ростовскому Иосафу в феврале

1489

года

снова в качестве информатора фигурирует поп Наум, снова речь
идет о запирательстве еретиков, которых было бы невозможно

разоблачить, «аще бы князь великый не приказал своим бояром со
мною, своим богомольцем, того обыскати».
Великий князь, повторим, никого «обыскивать» не велел, и

тем более не ожидал, что новое следствие принесет сенсационные
результаты. Теперь уже в число обвиняемых попали не провинци­
альные попы-бражники, а высшие чиновники государства в лице
Федора Курицына, более того, по убеждению Геннадия, именно
дьяк оказался главным зачинщиком ереси. «А то се, господине,

състала та беда с тех мест, как Курицин из Угорские земли прие­
хал, да отселе еретицы сбежали на Москву, а писано в подлиннике,
что протопоп Алексей, да Истома, да Сверчек, да поп Денис прихо­

дили к Курицину, да иные еретицы, до он то у них и печалник, а о
государской чести попечения не имеет»,

1490 года Геннадий

-

докладывает в октябре

новому митрополиту Зосиме.

Сии ошеломляющие сведения новгородское следствие выве­
дало у дьяка Самсонки, который, оказывается, наблюдал за раст-


i

157

ленными кремлевскими нравами во время своего пребывания в

Москве. Сенсационные разоблачения вызвали очевидное недоу­
мение современников: что мог беглый дьяк Самсонка прознать о
делах одного из приближенных великого князя, как мог доподлинно
ведать, кто и зачем к нему ходил, и более того, судить о том, доста­
точно ли печется дипломат о «государской чести». Неудивительно,

что, по признанию Геннадия, «моему обыску веру не имут».
Архиерей пытался подкрепить выводы следствия следующими

доводами: если бы Самсонка к Курицыну не ходил, откуда бы он
мог знать, кто у него собирался. «А потому что Курицин началник
тем всем злодеем»,

-

добавлял Геннадий. Столь простодушная

мотивировка возбуждала еще большие сомнения в объективности
новгородского розыска. Если же Курицын оказался «началником»
Самсонки, его опекуном, почему не спас бедолагу от наказания.
Не добавляло доверия показаниям новгородца и то обстоятель­
ство, что получены они были под пыткой. Геннадий сознавал, как

воспримут этот факт его корреспонденты, и оправдывался тем, что
Самсонку пытали не его подчиненные, а люди великого князя, а
вернее, великокняжеских наместников.

Однако, несмотря на уязвимость своей позиции, новгородский
владыка настаивал на самом суровом наказании обвиняемых. «Да
тех, кто в подлинникех писаны, тех бы проклятию предати, да и
техъ, къ кому они приходили в соглашение, или кто по них поруку
держал, или кто у них печалник

... », -

указывает он митрополиту

Зосиме. На роль «печалника», как известно, следователи назна­
чили Курицына, именно его следовало предать проклятию.

В октябре

1490

года должен был состояться новый собор на

еретиков. Незадолго до этого митрополитом Московским и Всея
Руси вместо умершего Геронтия стал симоновский архимандрит

Зосима. Но для Геннадия ничего не переменилось. Новгородского
владыку не только не вознаградили за усердие, но запретили въезд

в Москву и потребовали исповедания о вере и отчета о связях с
Литвой. Не участвовал он и в поставлении нового митрополита,
ограничившись тем, что прислал «повольную» грамоту с согла­

сием на избрание Зосимы.
Понимая, что поддержки у митрополита и великого князя ему
не найти, Геннадий основные надежды возлагал на епархиальных

владык. По мнению А.И. Клибанова, Геннадий в основном ядре


158
участников собора видел своих единомышленников и упорно рабо­

тал над тем, чтобы сделать из них союзников. И начало заседаний
собора, казалось, оправдало его ожидания.
Собор начался с откровенной провокации

-

владыки решили

отслужить молебен за упокой душ «великих князей и великих
княгынь» в Архангельском соборе, где покоятся почившие в Бозе
Даниловичи. Там владыки, естественно, обнаружили архангель­
ского протоиерея Дениса, «и реша ему от всех епископов слово
поносно ркущи ему: «Изыди, человече, изо олтаря, недостоин еси

соборне служить с святыми епископы».

Об инциденте немедленно сообщили Геннадию. Однако устроив
обструкцию Денису, владыки далее не обнаружили склонности к

радикальным действиям. Собор не вынес посмертного проклятия
протоиерею Алексею, не согласился провести в церкви чистку, не

вынес огульных обвинений в адрес обвиняемых и вопреки чая­
ниям Геннадия выразил надежду, что еретики «обратяся на преж­
нее благочестье».
Расследование свелось к изучению поведения девяти еретиков:

изобличенного лично Геннадием в качестве стригольника чернеца
Захара, протопопов Дениса и Гавриила, иереев Максима и Васи­
лия, дьяков Макара, Гридя, Васюка и Самухи. В палату к Зосиме
пришел Иван

111

«с многыми своими боляры и дьакьm и велел в

присутствии обвиняемых прочесть материалы, присланные Ген­
надием. Выслушал он и показания московских свидетелей. По
его указу Зосима сообщил, что говорят о ереси священные пра­
вила. В соответствии с ними Зосима и собор отлучили еретиков от

церкви по обвинению в хуле на Иисуса Христа, богоматерь, святые
иконы. Денис составил особое покаяние.
Представших перед собором изобличили в том, что они «боже­
ственную службу неподобно совершающа, ядша и пивша, и Тело
Христово ни во чтоже вменяюще и яко прост хлеб, и Кровь Христову
яко просто вино и пиво и воду, и иные многи и неподобны ереси тво­

ряще противно правилом святых Апостол и святых Отец, но и бол­
шии Ветхаго Закона держахуся, по-июдейски Пасху праздноваху, и в
среду и в пяток мяса и млеко ядяху, и иные многи неподобные ерети­
ческие дела глаголаху и творяху, их же не мощно и писанию предати,

и многих простых людей прелстиша своими скверными ересьми».

Иван
но

и

111

не только не привлек к следствию Федора Курицына,

не произвел

никакого

«градского»

наказания

новгородских


159
еретиков, которых попросту возвратили Геннадию. А собственно,
на каком основании великий князь должен был выдавать с голо­
вою своего многолетнего ценнейшего помощника

-

на основании

полученных под пыткой показаний Самсонки? А почему он дол­
жен был безоглядно верить в их правдивость ?
Да и тот факт, что осужденных отдали во власть их злейшего
неприятеля

-

новгородского архиепископа, вряд ли можно счи­

тать проявлением «либерализмю>. Некоторых из еретиков отправил
в заточение и изгнание сам Иван

111.

Попавшие в руки Геннадия

Денис и Захар вскоре, очевидно, умерли от мучений. Остальных
Геннадий велел «жечи на Духовском поли, а инех торговой казни

предати, а овех в заточение посла, а инии в Литву збежали, а ин ии
в Немцы». Если уж осужденные смогли сбежать из-под стражи, то
пенять Геннадию нужно на самого себя.
Взглянув на список наказанных, мы увидим, что бьmо разгромлено
ядро еретического кружка, состоявшее из попов и дьяков с Торговой

стороны,

-

то есть собор на самом деле добросовестно выполнил

свою задачу по искоренению обнаружившегося вольномыслия, при­
мерно наказав лиц, стоявших у истоков его распространения.

Геннадий, кроме того, отвел душу, устроив в Новгороде настоя­
щее шоу

-

велел за

40 «поприщ»

от Новгорода посадить еретиков

задом наперед на лошадей, надеть им на головы «шлемы берестены
остры, яко бесовьскыа, а еловци мочалны, а венци соломены, с
сеном смешаны, а мишени писаны на шлемех чернилом: "Се есть
сатанино воиньство!" И повеле водити по граду, и сретающимь их

повеле плевати на них, и глаголати: "Се врази божий и христиань­
стии хулници!"».

Апология «гнусного волка»
в исторической литературе укоренил ось мнение о том, что веро­
отступников покрывали

высокопоставленные покровители, в том

числе Зосима, который и сам якобы являлся еретиком. Но факты
скорее свидетельствуют об обратном. За короткий промежуток вре­
мени было проведено два соборных разбирательства. В

1488

году

новгородцы, бежавшие в Москву, поддержки там не получили и

были выданы Геннадию. Накануне собора

1490

года из Москвы

сбежали писец Иван Черный, купец Игнат Зубов и вхожий в при-


i

160
дворные круги Иван Максимов.

Следовательно,

беглецы

пони­

мали, что не могут рассчитывать

на снисхождение. Но раз так, то
о каком покровительстве со сто­
роны власть имущих может идти

речь?!
А.В. Карташев указывает, что
собор

1490

года состоялся под

нажимом Геннадия, а недоста­
точный

радикализм

решений

объясняет пагубным влиянием
все того же Курицына. Но почему
же

в

таком

разе

всесильный

Курицын не смог противостоять
нажиму новгородского владыки,
не

предотвратил

созыв

соборного суда и

самого

не защитил

своих единомышленников, одни

из которых пустились В бега, а
другие были отданы на расправу
Геннадию.

О
Иосиф ВолоцкиЙ. Икона

еретичестве

Зосимы

мы

знаем лишь из сочных ругатель-

ных пассажей Иосифа Волоц­
кого.

«Гнусный

идолопоклонственный

волк,

облачившийся

в

пастырскую одежду, напоял ядом жидовства встречавшихся ему

простолюдинов, других же этот змей погибельный осквернял
содомским развратом. Объедаясь и упиваясь, он жил как свинья и
всячески бесчестил непорочную христианскую веру, внося в нее
повреждения и соблазны. Он хулил Господа нашего Иисуса Хри­
ста, говоря, что Христос сам себя назвал Богом; он возводил мно­
гие хулы и на Пречистую Богородицу; божественные Кресты он
выбрасывал в нечистые места, святые иконы сжигал, называя их
истуканами. Он отверг евангельское учение, апостольские уставы
и творения всех святых, говоря так: ни Царства Небесного, ни вто­
рого пришествия, ни воскресения мертвых нет, если кто умер, зна­

чит

-

совсем умер, до той поры только и был жив».


i

161

А.И. Алексеев полагает, что Иосиф сознательно извратил взгляды
Зосимы, представив его противопоставление праведных дел заупо­

койным молитвам и службам, как отрицание загробной жизни. Дабы
очернить митрополита, по мнению игумена покрывавшего ерети­

ков, Иосиф обвинил его в приверженности «жидовству». Между
тем сборник Зосимы содержит и немало антииудейских сочинений,
что заставляет усомниться в его симпатиях к еретикам. В самой дея­

тельности Зосимы на посту митрополита никаких отклонений от

поведения ортодоксальных владык не обнаруживается.
Б.А. Успенский обращает внимание на то, что после смерти
Зосимы он был внесен в синодики, и Русская церковь поминала
его как своего почившего главу, то есть как православного митро­

полита, а старообрядцы продолжают поминать его и по сей день.
Оставив митрополию, он не был подвергнут какому-либо наказа­
нию или запрещению, но удалился в хорошо знакомый ему Симо­
нов монастырь. Едва ли это было бы возможно для заподозренного
в ереси. И в дальнейшем Зосима продолжал считать себя архие­
реем: известно, что в

1496 году он причащался в Троице-Сергиевом

монастыре «на орлеце во всем святельском чину».

Сегодня официальная церковь не готова однозначно расцени­

вать фигуру митрополита. Доцент Сретенской духовной семинарии

о. Стародубцев, даже целиком полагаясь на свидетельства Иосифа
Волоцкого, не решается аттестовать Зосиму еретиком: «Возможно,
и не являясь убежденным последователем ереси жидовствующих,
он все же по своей тяжкой приверженности всевозможным стра­
стям не был, согласно канонам, достоин не только предстоятель­

ства, но даже и низших степеней священства».
На самом деле Симон был человеком в церкви случайным, хотя,

с другой стороны, его появление на митрополичьей кафедре вполне
объяснимо. Ивану

III

изрядно надоел вечный фрондер Геронтий,

которого государю пришлось терпеть без малого пятнадцать лет; на
месте пер во иерарха церкви он пожелал видеть человека в первую

очередь лояльного. Зосима вполне отвечал этому требованию. Он
происходил из семейства Брадатых, многие представители кото­

рого служили при дворе, в том числе упоминавшийся нами ловкий
политтехнолог,

изыскивавший

«вины»

мятежных

новгородцев.

Находившаяся под великокняжеским патронатом Симонова оби­
тель была тесно связана с правительственными кругами.


162
Установлено,

что

в добрых

отношениях с монастырем нахо­

дился

князь

а также

Иван

близкая

вым

семья

Л.И.

Ивина,

что

Патрикеев,

к

Патрикее­

казначея

Ховрина.

сообщая

Иван Иванович

о

том,

Молодой,

будучи суверенным правителем
Костромы,

ванные

подтвердил

грамоты

монастыря

на

его

жало­

Симонова
галичскую

вотчину, полагает, что соправи­

тель пошел навстречу обители
из уважения к Зосиме. Помимо
Св. Зосима. Фреска на лицевой

стороне юго-восточного столба.
Успенский собор во Владимире

Зосимы в актах Симонова фигу­
рирует

Досифей

влиятельный

Курицын,

старец

очевидно,

приходящийся родственником могущественному дьяку.
Увы, но лояльностью и личными связями достоинства Зосимы

исчерпывались. К роли главы Русской церкви он оказался совер­
шенно не готов. Бражник и содомит оказался удобной мишенью
для нападок на власть, как церковную, так и светскую, и в

1495 году

он «оставил митрополию не своей волею, но непомерно питиа дер­
жашеся и о церкви Божии не радяше».

Неудовлетворительные для гонителей ереси итоги соборов
1488-го и 1490-го годов обусловлены несколькими вполне очевид­
ными причинами. В первую очередь это слабая доказательная база

обвинения. Вдобавок Геннадий не получил поддержку архиереев,
на которую он так рассчитывал. И виноват в этом он сам. В поис­

ках аргументов, способных подвигнуть епархиальных начальников
выступить единым фронтом против ереси, он прибегнул к триви­
альному шантажу, однако перегнул палку.

В

послании участникам

собора

Геннадий

недвусмысленно

намекал: «А ваши архимандриты, и игумены, и протопопы и

попы соборные с еретики служили: ино ведь иному отлучение, а
иному извержение писано». Что могли уразуметь из этого «мес­
седжа» епархиальные владыки: что весь подчиненный им клир

обязан пройти своеобразную переаттестацию на предмет причаст­
ности к жидовствующим. Но кто В этом случае станет верховным


163

i

судьей ~ разумеется, наш добрый знакомый Геннадий, главный
борец с объявившимся злом И ведущий эксперт по ереси и ерети­
кам. Только он имеет право определять, кто достоин своего звания,
а кого надлежит извергнуть из лона церкви.

Более того, участники собора понимали, что меч кадровых
чисток занесен и над их головами. Накануне собора Геннадий
пенял митрополиту Зосиме: «Хочешь ставить владыку коломен­
ского, когда не управил дела еретического». Значит, каждый кан­
дидат на вакансию должен подвергнуться тщательной про верке на

предмет вероятной связи с жидовствующими. А быть может, не
только кандидат, но и сами правящие архиереи ~ кто мог знать,

до каких пределов распространится инквизиторское рвение Ген­
надия. В послании митрополиту новгородский владыка пишет:

«Толко же ты, господин отец наш, тех еретиков накрепко не обы­
щеши, да их не велишь казнити да проклятью предати, ино уж мы

какие то будем владыки, что ли паки наше пастырьство зовется?».

Очевидно, что Геннадий не в самом себе, любимом, сомневается, и
не к собственной особе обращает риторический вопрос.
Новгородский архиепископ таким образом претендовал на роль
вершителя судеб всех священнослужителей московской митро­
полии ~ от приходских попов до епископов. Епархиальные вла­

дыки быстро смекнули, чем грозит им бурная деятельность нов­
городского коллеги. Потому они с удовольствием воспользовались
моментом, чтобы расправиться с Денисом, который в их глазах,

очевидно, представал надменным выскочкой, но не стали рубить
сучья, на которых сидели, и мастерить из них лестницу для Генна­
дия, затеявшего в Русской церкви охоту на ведьм.
Комментируя послания новгородского архиепископа, А.В. Кар­
ташев отмечает, что «Геннадий до известной степени терроризи­
ровал и митрополита Зосиму, и великого князя». И епархиальных

владык, ~ добавим мы. Понятно, что «терроризируемым» подоб­
ная ситуация совсем не нравилась, и они решили дать «террори­

сту» достойный отпор. Участники собора понимали, что амби­
ции Геннадия угрожают их прерогативам и самому положению в
церковной иерархии, а потакание его далеко идущим намерениям

таит куда более опасностей для русской митрополии, чем шатость
среди новгородских иереев.

Наконец, участники собора не решились благословить кара­
тельные меры, предложенные новгородским архиереем, поскольку


i

164

сомневались в том, что главный обличитель до конца искренен и
его поступками движет исключительно желание очистить церковь

от еретической скверны. Насколько глубоким было это сомнение
сказать невозможно, но в том, что Геннадию не удалось убедить епи­
скопат в чистоте своих помыслов, сомневаться не приходится. Что и
стоит считать главной причиной неудачи его планов, а не гипотети­
ческое давление со стороны великого князя и митрополита.

Неожиданное появление в числе основных обвиняемых Федора
Курицына, та очевидность грубых приемов следствия, которое воз­

вело дьяка в ранг закоперщика ереси, обнаружили политическую
подоплеку антиеретической кампании. На этом фоне благочести­
вые воззвания Геннадия

-

«А толко ныне о тех еретицех конца

не учините, ино то уже явьствено вере нашей попрание))

-

могли

вызвать у участников собора только раздражение.

Бытие определило сознание
Геннадий уезжал в Новгород верным сторонником великого
князя, но спустя пять лет, по сути дела, бросил ему открытый вызов,
обвинив его ближайшего помощника в тяжких про ступках. Как мы
уже знаем, будущий архиепископ еще до отъезда в Новгород знал
о вольномыслии протоиереев Алексия и Дениса, но «вспомнию) об

этом несколько лет спустя. Причина метаморфоз, которые претер­
пел Геннадий, кроется в возможностях, которые предоставлял ему
его новый статус: положение главы новгородской епархии разитель­
ным образом отличал ось от положения чудовского архимандрита,

чье благополучие всецело зависело от государева расположения.
Архиепископ Новгорода был подлинным духовным сеньором.
Его роль в своей феодальной республике с очень раннего времени
совершенно особая: он

-

глава и хозяин Новгородского Дома

Софии, религиозного и политического центра республики, с его
огромными владениями и богатствами. В распоряжении новгород­
ского владыки

-

огромные вотчины, разбросанные по всем пяти­

нам Новгородской земли, в которых он пользовался, в сущности,
неограниченными суверенными правами.

Управление ими осуществлялось при помощи многочисленных
служилых людей

-

софьян, разделявшихся на разряды и сооб­

разно со своим положением

занимавших те или другие должно-


i

165

сти, связанные с кормлениями. В положении новгородских владык
была еще черта, роднившая их с западными сеньорами: наравне с

крупными светскими феодалами они должны были выставлять со
своих земель особый полк.
В середине ХУ столетия церковные владения в Новгороде зани­

мали почти

20 %

от общего числа новгородских земель. Причем

во владении самого архиепископа находилось свыше

5%

земель.

Фонд владычных земель в Новгороде был гораздо значительнее,
чем тот, что находился во владении митрополичьей и епископской

кафедр в Северо-Восточной Руси. И это при том, что в январе

1478

года Иван Васильевич реквизировал у новгородского вла­

дыки

10

волостей (а хотел половину) и вдвое сократил земельные

владения крупных монастырей. По оценке Б.Д. Грекова, «обеднев­

шему Софийскому дому могла позавидовать любая архиерейская
кафедра и даже сам московский митрополит».
Для Геннадия, оказавшегося крупнейшим землевладельцем
в государстве, вопрос о церковных и монастырских имуществах

стал жизненно важным, а Иван Васильевич из бесценного благо­
детеля превратился в человека, угрожающего его благосостоянию,
поскольку великий князь был не прочь повторить секуляризаци­
онный опыт. Иван

111,

очевидно, полагал, что верный ему Генна­

дий станет добросовестным помощником в этом деле. Но он обма­
нулся в новом архиепископе, как в свое время обманулся в Иосифе.
Отныне мы видим Геннадия в первых рядах защитников церков­
ной и монастырской собственности. Неслучайно при Геннадии в
текст «Чина православия» было внесено анафематствование всем
«начальствующим и обидящим святые божии церквю).
Однако как внезапно Геннадий вступил на стезю разоблачи­
тельства, так внезапно «сошел с дистанцию). «Девятнадцать лет

продолжалась борьба святителя Геннадия и преподобного Иосифа
с сильнейшей попыткой противников Православия изменить весь
ход истории Русской Церкви и Русского государствIO),

-

торже­

ственно сообщает Настольная книга священнослужителя, ведя

отсчет от поставления чудовского архимандрита на архиерей­
скую кафедру до последнего собора на еретиков, состоявшегося в

1504

году. Очевидное преувеличение: наступление архиепископа

Геннадия на жидовствующих оказалось бурным, но достаточно не
продолжительным.


Владычный двор в Новгородском кремле

Ересь Геннадий обнаружил в

1487

году, а именно, по подсче­

там Е.Е. Голубинского, во второй его половине, а к

1492

году его

противоеретические выступления заканчиваются. Участие новго­
родского владыки в гонениях на жидовствующих продолжались не

более пяти лет и прекратились довольно неожиданно, поскольку,
судя по уверениям гонителей, зло не только не исчезло, а распро­

странилось и пустило глубокие корни. Однако Геннадий с некото­
рых пор достаточно индифферентно взирал на успехи супостатов,
ограничиваясь просветительской деятельностью.
Даже после того как еретик Кассиан оказался игуменом одного
из крупнейших новгородских монастырей

-

Юрьева, Геннадий

более не «терроризировал» светских и церковных начальников
призывами к уничтожению зла, и даже перестал снабжать своих
единомышленников сведениями, необходимыми для его изобличе­
ния. Иосифу Волоцкому приходилось довольствоваться старыми
новостями, выдавая их за свежие. Так, я.с. Лурье обращает вни­
мание на то, что приведенный Иосифом эпизод надругательства


167
некоего Алексейки Костева над иконой Успения Богородицы, кото­
рый, по утверждению автора, про изошел уже после завершения

собора

1490

года, заимствован из послания владыки Геннадия к

его участникам.

У Геннадия остались причины опасаться верховной светской
власти и враждовать с ней, однако с определенного момента он не

решался вступать с ней в открытое противоборство, хотя прежде
откровенные знаки неудовольствия со стороны Ивана

III

и митро­

полита Геронтия, а также фактическая опала не мешали досточ­
тимому архиерею предпринимать шаги, за которые иные иерархи

церкви и в иных обстоятельствах могли лишиться сана.
Значит, прежде действовал некий фактор, который подталкивал

владыку к антиеретическим по форме и оппозиционным по сути
выступлениям и позволял ему рассчитывать на то, что они оста­

нутся без последствий. «Вычислить» этот фактор не составляет
труда. Период активного участия Геннадия в гонениях на жидов­

ствующих совпадает со временем пребывания в Новгороде в каче­
стве наместника Якова Захарьина (с августа
который к тому же в

1485 по июнь 1493 г.),
1487-1489 годах начальствовал над городом

вместе со своим братом Юрием. Именно на эти годы безраздель­
ного правления Захарьиных, принадлежавших к старомосковскому
роду

Кошкиных-Кобылиных,

приходится

пик

инквизиторской

активности новгородского архиерея.

Начало преследования еретиков в

1487

году совпадает с разга­

ром движения горожан, недовольных самоуправством Якова Заха­
рьина. Типографская летопись помещает известие о репрессиях

среди новгородской знати сразу же после записи о том, что зимой
из Новгорода привели «боле седми тысящ житих людей на Москву,
занеже хотели убити Якова Захарича, наместника новгородцкого,

и инных думцев много Яков пересече и перевешал». Следующая
волна «выводов» падает на

1488

год, когда смерть от рук возму­

щенных новгородцев теперь якобы грозила уже Юрию Захарьину.
Зимой

1488 года Иван III «переведе ... многых бояр и жить их людей,

гостей, всех голов болши тысячи ... ; а в Новгород в Великый на их

поместья послал московскых многих лутших гостей и детей бояр­
скых и из иных городов».


i

168

Союз меча и кадила
Трудно сказать, насколько агрессивный и массовый характер

в

действительности

носило

выступление

новгородцев

против

братьев-наместников, в какой степени его спровоцировали злоу­

потребления Захарьиных, либо недовольство новыми порядками
и подчиненным положением не позабывших о своих вольностях
новгородцев. Была ли это сознательная или невольная провокация

со стороны наместников, но разоблачение ереси Геннадием очень
«органично»

сочетается

с

гонениями

на возмущенных горожан.

Архиепископу и Захарьиным пришлась по вкусу эффектная роль
гонителей зла

-

будь то в виде вспышки народных волнений или

проявлений дерзкого вольнодумия.

Проводя жесткий правительственный курс, братья не забывали
о своем кармане. Якову Захарьину в Вотской и Шелонской пяти­
нах принадлежало

800

коробей земли. Наместники получали зна­

чительные кормы с местного населения, распоряжались судебно­
административными делами. Возможностей для злоупотреблений
имелось предостаточно, и Захарьины, скорее всего, ими пользова­
лись весьма широко. Трудно было найти лучший способ сохранить
расположение Ивана

111 и отмести любые подозрения в различного

рода провинностях, чем раскрыть заговор против верховной вла­

сти и примерно наказать мятежников. Задача облегчалась тем, что
великий князь новгородцев явно недолюбливал и охотно подозре­
вал их во всевозможных шатостях и изменах.

Геннадию появление врагов в лице жидовствующих пришлось
как нельзя кстати. Его предшественника Сергия
сланного из Москвы главу Софийского дома

-

-

первого при­

фрондирующие

местные клирики вынудили оставить кафедру. Сергий разобидел
новгородцев своим высокомерием. Так, еще по дороге к месту
назначения он отказался поклониться мощам новгородского вла­

дыки Моисея. Геннадий учел эти ошибки и действовал осмотри­
тельнее. Новый владыка при каждом удобном случае подчеркивал
свое уважение к новгородским обычаям и, в частности, первым
из московских архиереев стал носить традиционный белый клобук
новгородского архиепископа. В дальнейшем он воспользовался

местной новгородской легендой, связанной с происхождением
этого головного убора, для поднятия престижа кафедры.


i

169

Новому архиерею помимо пряников требовался и кнут для строп­

тивых аборигенов. Разоблачение ереси оказалось весьма действен­
ным инструментом давления. Возможно, лица, входившие в клуб
вольнодумцев, держались чересчур независимо с новым владыкой,

памятуя о перебравшихся в столицу товарищах, чью влиятельность
и особенно готовность заступаться за давних знакомцев они явно
переоценивали. А недовольных новым архиереем в епархии имелось

предостаточно

-

заняв кафедру, Геннадий затеял некую «переатте­

стацию» среди местных клириков, введя в практику выдачу ставлен­

ных грамот

-

разумеется, не за бесплатно. Подобное новшество,

разумеется, не могло понравиться духовенству, не говоря уже о том,

что оно шло вразрез с новгородской традицией выборности священ­

ников. Псковичей Геннадий возбудил против себя настолько, что
они запретили своим священникам служить вместе с владыкой.

Геннадию удалось прижать к ногтю наиболее нелояльных кли­
риков,

продемонстрировав

всем

прочим

недовольным

мрачную

перспективу оказаться в рядах гонимых в качестве еретиков. Так,

собственно, и произошло с чернецом Захаром, которого в соб­
ственно жидовстве никто не обвинял. Про винился он тем, что с

1486

года слал повсюду по новгородской земле, а также в Москву

обличения владыки Геннадия в симонии. Решительного критика
архиепископа не только осудили заодно с попами, к кружку кото­

рых и к чьим воззрениям он не имел ни малейшего касательства,

но и для пущей важности объявили наряду с Курицыным началь­
ником всех ересей.

Но только ли личными сиюминутными конъюнктурными сооб­
ражениями объясняется репрессивный напор Геннадия Гонзова и
братьев Захарьиных? У последних имелись свои резоны всемерно
поддерживать изыскания архиепископа. Вернемся в начало столе­
тия

-

во времена княжения Василия

1 Дмитриевича,

когда наи­

более влиятельным лицом на Москве считался Иван Федорович

Кошка, коего крымский хан Едигей называл его старейшиной бояр
и единственным советником великого князя. Но после появления в
Москве Патрикеевых и прочих «выезжаю> влияние боярина Кошки
заметно падает. Следующее поколение Кошкиных не оставило
заметного следа в истории.

Вероятно, недовольство своим положением подвигло Захария
Ивановича Кошкина во время междоусобной войны вправление


t

170

Василия Темного изменить великому князю и бежать в Литву.

Это обстоятельство вроде бы и не помешало карьере его сыно­
вей Юрия и Якова Захарьиных, о чем свидетельствует хотя бы
то же назначение в Новгород, многие прочие важные поручения

Ивана
с

111 и наконец боярские звания. Яков Захарьич заседал в думе
1479 года, Юрий - с 1483-го.
И все-таки положение Ивана Юрьевича Патрикеева, а затем и

его сына Василия несравненно выше положения братьев Захарьи­
ных. Князь впервые упоминается как воевода в

1455 году, успешно

одолевший татар, переправившихся через Оку у Коломны. Иван
Патрикеев занимал выдающееся положение при Иване

как

111,

«наивысший воевода государя нашего». Достаточно сказать, что
именно Иван Юрьевич принимал присягу московскому государю
новгородцев в

1478

году. Близость Гедиминовичей к государю

выражалась еще и в том, что двор Патрикеевых располагался в

самой старой части Кремля

у Боровицких ворот. Когда велико­

-

княжеские палаты перестраивались, государь жил у Патрикеева.
Захарьины

с

несомненной

ревностью

следили

за успехами

потомка Гедимина и его родичей. Правда, лишь однажды ревность

эта вырвалась Hap~

-

во время литовского похода

1500

года

великий князь послал на помощь отряду Юрия Захарьина тверскую
рать под командованием rшемянника князя Ивана Юрьевича

-

Даниила Щени. В объединенном войске Щеню назначили воеводой
в большой полк, аЗахарьина

-

в сторожевой. Внук Ивана Кошки

оскорбился и бил челом великому князю в том, что ему «невмочно»
служить в сторожевом полку и «стеречи князя Данила».

Разразившийся
который

конфликт

решительно

пресек

пришлось

разбирать

претензии

обиженного

Ивану

111,

боярина.

А.А. Зимин замечает в этой связи, что здесь нет местнического
дела. Действительно, Юрий Захарьин прекрасно понимал, что
не имеет никаких формальных оснований оспаривать назначе­
ние Щени, однако раздражение против Патрикеевых было столь
велико, что боярин не смог его сдержать, даже предугадывая недо­
вольство великого князя.

Отсутствие возможности оспорить выдвижение служебных
князей вынуждало старомосковских бояр искать иные способы
изменить сложившееся положение. Появление на московской поли­

тической сцене литовских выезжан, спаянных и общей судьбой, и


i

171

родственными связями, их наступление на позиции нетитулован­

нога боярства заставило последних сплотиться, выступать единым
фронтом в защиту своих интересов. Враждебность в отношениях
между старомосковскими боярами и служебными князьями была
столь очевидна, что Иван Васильевич не только прекрасно знал о

ней, но и использовал ее в своих целях, отряжая первых (И. Челяд­
нин, М. Захарьин) в войска следить за вторыми.
Однако недовольство сложившимся положением не ограничи­
валось местническими претензиями, а побуждало старомосковское
боярство искать альтернативу сложившейся политической конфи­
гурации. Такой альтернативой, как мы уже отмечали, представля­

лась Софья Палеолог, ее сын Василий и люди их окружавшие, в
том числе симпатизировавшие удельным властителям в пику вели­

кому князю и его соратникам.

На настроения Захарьиных могло отразиться то обстоятель­
ство, что заточенный в Вологде боровский князь Василий, супруга
Михаила

Верейского

Елена,

вдовствующая

великая

княгиня

Мария, она же инокиня Марфа, явно сочувствовавшая младшим
сыновьям, особенно Андрею Углицкому,

-

все они были детьми

М.Ф. Кошкиной, сестры того самого Ивана Кошки, задвинутого на
обочину политической жизни литовскими «выезжанами».
Стоит отметить тесную связь Захарьиных с другим старомо­

сковским кланом Морозовых. Тетка новгородских наместников

была замужем за И.Г. Морозовым. Юрий Захарьин был женат на
дочери сподвижника Софьи Палеолог И.Б.Тучка-Морозова, попав­
шего в опалу в

1485

году. Так что связь видного боярина с партией

реванша подкреплялась матримониальными узами. Забегая вперед,
отметим, что на церковном соборе

1531

года, разбиравшем обви­

нения против Максима Грека и Василия Патрикеева (в иночестве
Вассиана), в качестве одного из главных обвинителей выступал сын
Юрия Захарьина Михаил. Примечательно, что он упирал на то, что

обвиняемые отступили в «жидовской закон». Помимо М.Ю. Заха­
рьина обвинителями выступали его двоюродный дядя М.Б. Тучков с
сыном Василием

-

семейные сявзи оказались живучими.

Первая решительная атака Захарьиных против тогдашних
фаворитов была осуществлена именно в Новгороде. Отметим,

что «герой» сражения при Орше, «не сработавшийся» с племян­
ником И.Ю. Патрикеева, Иван Андреевич Челяднин был сыном
боярина Андрея Федоровича Челяднина, посланного наместником


i

172

в Новгород на смену Захарьиным. Другой сын А.Ф. Челяднина

Василий известен как большой друг Иосифа Волоцкого. Морозовы
также имели устоявшиеся связи с городом на Волхове, многие из
представителей этого старомосковского рода назначались на нов­

городское наместничество. По всей видимости, Новгород неслу­
чайно стал опорным пунктом, откуда партия реванша решила

начать свой поход на Москву.
Захарьины, возможно, и не строили далеко идущих политиче­

ских планов, не собирались составлять заговор против государя
или даже примыкать к подобному рисковому мероприятию. Они
также не спешили идти по стопам тех же Тучковых-Морозовых,
которые слишком открыто солидаризировались с Деспиной и
пострадали за это.

Братья поступили хитрее

-

оказавшись безраздельными вла­

стителями в Новгороде, они использовали подвернувшуюся воз­

можность,
Ивана

III.

чтобы

поставить

под

удар

ближайшее

Причем сделали они это чужими руками

-

окружение
а именно

архиепископа Геннадия, и под самым что ни на есть благовид­
ным предлогом

-

изобличая врагов веры и государства. Владыка

быстро нашел общий язык с Захарьиными. По оценке Н.Н. Розова,
архиепископ Геннадий по своему происхождению и имуществен­

ному положению был крепко связан со старым московским бояр­
ством и естественным образом примыкал к партии реванша.
Фрондеры, волею судеб оказавшиеся в Новгороде, рассудили,
что фигуры калибра Ивана Патрикеева им не по зубам, и тогда
избрали своей мишенью дьяка Курицына и прочих нетитулован­
ных лиц, вхожих В придворный круг. Так усилиями творческого

союза архиерея и воевод появились на свет сенсационные разобла­
чения Самсонки, которые пусть не привели к немедленным резуль­
татам, но стали краеугольным камнем всей кампании по дискреди­
тации «партии власти»; кампании, которая то затихала, то вновь

набирала обороты, в зависимости от того, чье влияние брало верх
при дворе. Запустившие ее поступательное движение братья Заха­
рьины остались как бы в стороне от разгоравшихся баталий и не
потеряли благоволения великого князя.


Внемли, благочестивый царю, яко вся
хрестьянска царства снидошася в твое

едино царствие!

Послание старца Фuлофея

Глава

VIII

ТРЕВОЖНЫЕ БУДНИ
НОВОГО КОНСТАНТИНОПОЛЯ
Карт-бланш ДЛЯ владыки Геннадия
После собора

1490 года новгородский архиепископ, постепенно

отходя от борьбы с еретиками, все большее внимание уделял тру­
дам на ниве просвещения: сначала засел за составление новой Пас­
халии, а затем и вовсе принялся за грандиозный труд -

и издание Библейского свода

-

подготовку

первого на Руси и во всем славян­

ском мире полного собрания библейских книг в славянском пере­
воде. Впрочем, исследователи отмечают, что создание славянской
Библии как раз вызвано полемикой с жидовствующими и является
реакцией на караимскую проповедь со стороны Церкви. Еще Тати­
щев сообщал о том, что Схария «имеяше язык свой, яко уду, вельми
сладкоречив, и глаголы его вся Библиею преисполнены ...

».

Помощниками Геннадия в деле составления славянской Библии

стали весьма примечательные личности. Начав работу над Библией,
Геннадий пригласил на службу католика, доминиканского монаха
из Хорватии

-

Вениамина. «Презвитер паче же мних обители

святого Доминика, именем Веньямин, родом словенин, а верою

латынянию>, был, по его собственным словам, знатоком латин­
ского языка и «Фряжскю>. Вениамину принадлежала ведущая роль


i

174

в составлении новгородского библейского свода. Примечательно,
что доминиканец целиком ориентировался на латинские рукописи,

часть из которых он привез с собой.
Между тем в описываемую эпоху, как свидетельствует цер­

ковный историк митр. Макарий, на латинян у нас смотрели как
на отступников от истинной веры, раскольников и еретиков. «Эта
отчужденность от латинян, эта неприязнь к ним, переданная нам

греками и воспитанная историческими обстоятельствами, про­

стиралась до того, что самое имя католика было ненавистно рус­
ским, и если кто из них желал другому зла, то говорил: "Чтоб тебе
сделаться латинянином!", а в летописях наших и других сочине­
ниях встречаются даже выражения "поганая латына", "безбожная
латына", "проклятая латына" и подобные».
Сегодня мы можем воздать должное смелости и широте воззре­
ний Геннадия, но удивительно, что к его уникальной для тех вре­
мен толерантности так снисходительно отнеслись в Москве конца

ХУ века. Ведь ничто не мешало, найдись на самом деле среди выс­
ших государственных и церковных чинов соумышленники жидов­

ствующих, призвать Геннадия к ответу по всей строгости. Тем

более что если составлением Пасхалии архиепископ занимался по
благословению митрополита Зосимы, то работа над Библейским
сводом

-

исключительно «частная инициатива» Геннадия.

Видным сотрудником новгородского владыки оказался еще
один католик

-

ученый из Любе ка Никола Булев. Он выказал

себя рьяным противником жидовствующих И перевел с латинского
языка сочинение Самуила Евреина против иудаизма. Впослед­

ствии Булев с подачи братьев Траханиотов перебрался в Москву и
стал любимым врачом великого князя Василия

111 Ивановича.

Этот

Булев, «хульник и латынномудреннию>, по выражению прп. Мак­
сима Грека, «писал развращенно на православную веру», пропо­
ведуя соединение церквей. Он даже написал и послал ростовскому
епископу Вассиану послание о перспективах заключения унии.

Выбор адресата не случаен

-

Вассиан брат Иосифа Волоцкого

и соратник Геннадия Новгородского. Наблюдая смычку униатов
из окружения Софьи Палеолог и группы видных православных
иерархов, Булев сделал вывод о том, что решения Флорентийского

собора могут быть претворены в жизнь.
Против Булева было направлено и «Послание на звездочет­
цев» известного старца Филофея. Благочестивые московские люди


i

175

утверждали, будто бы под влиянием означенного Булева один из
видных придворных деятелей боярин Федор Карпов «залаты­
нился»,

начал

«прилежать

метрии, «остроумии»

-

звездозаконию,

землемерию»

-

гео­

астрономии и чародейству, и чернокни­

жию, и «многим эллинским баснотворениям», стал держаться книг
еретических, церковью

отреченных, и «всяких иных составов и

мудростей бесовских, которые прелести от Бога отлучают».
Как мы видим, Булев, судя по содержанию его «просветительской
программьш, ничем не отличался от Схарии,

-

это такой же ересеу­

читель с обычным для того времени набором лжеучений, только не
в караимской, а в католической упаковке, так же исполненный пред­

рассудками, характерными для эпохи Ренессанса. Вдобавок к этому,
Булев проповедовал ненавистную на Руси идею церковной унии. Кар­
пов предстает перед нами таким же активным адептом еретического

учения, каким в свое время изображался Курицын. Однако ни Карпову,
ни Булеву, ни его покровителям

Траханиmy и Геннадию

-

-

никто

не спешил предъявлять обвинения в связях с врагами православия.
Явственно прослеживаются связи с окружением Деспины вла­
дыки Геннадия, чья эпистолярная активность выходит далеко за

рамки епархиальных забот. Так

-

новгородский архиерей запра­

шивает государева посла Дмитрия Траханиота о том, как вопрос
о счислении лет решается

католической

церковью.

Благодаря

посредничеству Юрия Траханиота Геннадий вступил в контакт с

имперским послом Георгом фон Турном, при бывшим на Русь в

1490

году, и получил у него подробную информацию о преследо­

вании тайных иудеев в Испании.
Эти факты приводятся во многих исследованиях, посвященных

эпохе Ивана

III,

но авторы почему-то оставляют их без коммен­

тариев. Между тем поведение Геннадия не имеет аналогов в оте­

чественной истории

-

ни один московский митрополит (что там

говорить о епархиальных владыках) не привлекал для своих нужд

великокняжеских дипломатов, не выписывал себе на службу ино­
земцев, как это было в случае с доминиканцем Вениамином, и не
завязывал сношения с послами зарубежных государств. Междуна­
родные связи всегда были исключительной прерогативой великого

князя, даже если касались они сугубо церковных вопросов.
Когда

при

Василии

111

москвичам

понадобился

сведущий

человек для перевода греческой Толковой Псалтыри, то на Афон


Иноверцы, идущие в ад. Фрагмент фрески

послали посольство от имени великого князя с просьбой прислать
на Русь искомого грамотея. Выбор афонских отцов пал на Мак­

сима Грека, и когда тот выполнил свою работу, то стал проситься
на родину у своего непосредственного работодателя
князя. В правление того же Василия

III

надия на новгородской архиерейской кафедре

полит Макарий
книг»

-

-

великого

один из преемников Ген­

-

будущий митро­

приступ ил к собиранию «всех чтомых на Руси

свод, именуемый «Великие Четьи минеи». Величайшему

-

книжнику Макарию, пользовавшемуся полным доверием Васи­
лия

111,

вряд ли даже в голову могла прийти мысль привлекать

иностранных корреспондентов, дабы получить интересующие его
сведения.

В нашем случае архиепископ Геннадий является распорядителем
и покровителем переводного дела, а правительственный переводчик

Дмитрий Герасимов производит главную часть работы. Именно
Герасимова новгородский владыка посылает в Италию «некиих
ради нужных взысканиих», где тот, как полагает А.И. Соболевский,


i

177

находился в свите посла Дмитрия Ралева. Исследователь предпола­
гает, что в переводах искомой Геннадием литературы участвовал и

Юрий Траханиот. Геннадий сообщил, что по возвращении в Нов­
город он щедро вознаградил Герасимова за его труды. Интересно,
на чьи средства· правительственный чиновник ездил по заданию

любознательного владыки в Рим и Флоренцию, жил там и работал
два года

-

сдается, что не за счет архиепископской казны.

Геннадию помимо несомненного темперамента и широты кру­

гозора для воплощения амбициозных планов весьма пригодились
важные связи в Кремле в лице братьев Траханиотов. Стоит добавить,
что именно Юрий Траханиот рекомендовал великому князю Николу
Булева, который опять же оказался под началом Геннадия. Вместе

с Булевым в Новгороде приступил к работе любекский печатник
Бартоломей Готан, также завербованный Юрием Траханиотом. Не
исключено, что владыке предоставили карт-бланш для ведения про­
светительской работы в обмен на отказ от участия в антиеретиче­
ской кампании, либо те же Траханиоты убедили Ивана

III

и Зосиму,

что лучше направить кипучую энергию Геннадия в созидательное
русло, закрыв глаза на некоторые отступления от традиций.

Но факт остается фактом
ных исторических

условиях -

экстравагантные

-

в тех конкрет­

поступки новгородского владыки

сошли ему с рук. Всемогущественные и коварные еретики, как нам

представляет их партия охранителей и их позднейшие апологеты,

снова упустили верный шанс поквитаться со своим обидчиком,
например, при писав Геннадию Гонзову связь с иностранной раз­
ведкой. Именно в этом преступлении, в числе прочих напраслин,
придворные интриганы обвинят впоследствии Максима Грека.
Изощренные и беспринципные супротивники православия не
обратили против Геннадия его тесные связи с католиками. А ведь
имелись достаточные

-

при большом желании

-

основания воз­

будить дело о ереси «латинствующих», припомнив Гонзову все,
начиная с конфликта

1478

года, когда он выступил против митро­

полита Геронтия при освящении Успенского собора, ходившего с
крестами вокруг церкви «не по солнечному всходу».

В

полемическом

составленном в

1481

сочинении

о

порядке

освящения

храмов,

году, утверждалось, что ходить «посолно»

-

«есть ересь и Святому Писанию сопротивно». И после смерти

Геронтия «хождение посолонь» расценивалось как уподобление


i

178

католикам, если судить по краткой статье в составе сборника, дати­

руемого

1490/91

годом: «Аще ли кто от священник начнет инако

мудрьствовати, яко же еретицы фрязи, анафема таковаго, и послу­
шающеи его, яко единомысленници с ними осудятся». Правда, в

1478

году на Геронтия ополчился сам Иван

111,

но что стоило зло­

бесным еретикам «забыты> об этом обстоятельстве и поступить со
своими противниками так же, как они поступали с ними.

IIнквизиторы без границ
Как мы знаем, любознательный новгородский владыка расспраши­

вал об опыте испанских коллег у Георга фон Турна летом

1490

года.

Но сведения о деятельности инквизиции могли про никнуть В Москву

еще раньше. В конце лета

1482 года в Италию отправилось посольство

Мануила Доксаса (Ангелова), которое озаботилось наймом искусных
мастеров. Посол вернулся на Русь не позже лета

Первые аутодафе -

1484 года.

торжественно обставленные сожжения ере­

тиков, приговоренных святейшим трибуналом, состоялись в Севи­
лье в феврале
сожжено

1481

года. В течение первых десяти месяцев было

298 человек.
1483 -

Италии (конец

Как раз в то время, когда Доксас находился в
начало

1484

года), одной из горячо обсуж­

давшихся тем стали трения, возникшие между испанским двором,

всячески поощрявшим усердие инквизиторов, с одной стороны, и
папским престолом

-

с другой. Римская курия стремилась, правда

не слишком настойчиво и последовательно, подостудить их пыл И

ввести шокировавший европейскую общественность «святейший»
террор в некие цивилизованные рамки.

Сикст

IV в своей Булле от 2 августа 1483 года напоминал «возлю­

бленнейшим во Христе» Фердинан;(у и Изабелле, что сострадание к
виновным более приятно Богу, чем строгость, которую хотели к ним
применить, как это доказывает пример доброго пастыря в Еванге­

лии, который бежит искать заблудшую овцу. Вследствие этого пон­
тифик обязывает монаршью чету обращаться благосклонно с теми
из их подданных, которые сделали бы добровольные признания.

Против кого обратили свой карающий меч инквизиторы? Судя
по вышеупомянутой папской булле, их интересовали люди, кото­
рые, по внешности ведя себя как христиане, не убоялись и не
боятся соблюдать обряды и обычаи евреев и постановления и пра-


i

179

вила иудейского суеверия и вероломства, отступая по неверию от

истины католической религии, ее богослужения и членов веры.
«Со дня на день так возрастала неверность этих иудействующих,

что последователи ее не страшились других обращать в иудейство
и привлекать к разным заблуждениям относительно католической
веры». Инквизиторы повелевали под угрозой смертного греха и
верховного отлучения от Церкви донести в трехдневный срок о
лицах, известных тем, что они приняли иудейскую ересь.

В особом указе были указаны различные признаки отступниче­
ства, когда донос становился обязательным. Он должен был после­
довать:

1.

Когда еврей, ставший христианином, ожидает Мессию

или говорит, что он еще не пришел ...

2.

Когда возродившийся в

крещении снова принимает иудейскую религию.

3.

Если он гово­

рит, что закон Моисея в настоящее время так же действителен для

нашего спасения, как и закон Иисуса Христа. И так далее, вплоть
до сведений, что подозреваемый ел рыбу и оливки вместо мяса,
чтобы почтить память усопшего.
«Все эти статьи доказывают искусство, с которым инквизиторы

принялись за дело, чтобы породить обстоятельства, способные убе­
дить королеву Изабеллу, что в Испании, в особенности в епархиях
Севильи и Кадикса, действительно существует очень большое число
иудействующих еретиков»,

-

отмечает историк инквизиции.

Даксос наверняка делился впечатлениями со своими коллегами­

земляками

Траханиотами.

Последние

могли

целенаправленно

просить собирать известия о новостях из любезного их сердцу
Ватикана. Траханиоты в свою очередь сообщили об первых «успе­
хаю> испанской инквизиции Геннадию Гонзову, летом

1484

-

осенью

года еще трудившемуся в Чудовом монастыре. А.д. Седель­

ников отмечал: «Стоит лишь сопоставить несомненную близость
Траханиотов к римской курии и сочувствие тех же Траханиотов
Геннадию, чтобы безошибочно усмотреть в свидании Геннадия с

Г. Делятором, рассказывающим об инквизиции, инициативу Юрия

Траханиотю>. Но беседа с имперским послом Георгом фон Турном
о святейшем трибунале летом

1490

года не означает, что новго­

родский архиерей о нем ничего доселе не знал. Другое дело, что,
готовясь к новому суду над «жидовствующими», было весьма сво­
евременно получить информацию о новых деяниях «братьев по
оружию», что называется, «из первых рук».


i

Инквизиция. Сжигание ведьм на костре. Средневековая миниатюра

Раз уж мы заговорили об интересе ересегонителей к последним
достижениям католицизма и их связях с Ватиканом, стоит вспом­

нить, что в те же годы, а точнее
УIII выпустил буллу

5 декабря 1484 года, папа Иннокентий
Summis desiderantes - печально знаменитую

Буллу о ведьмах. Основные положения этого документа изложены
в следующих строках: «С величайшим рвением, как того требуют
обязанности верховного пастыря, стремимся мы к тому, чтобы росла

католическая вера и были искоренены злодеяния еретиков ... с вели­
кой скорбью осведомились мы, что в некоторых частях Германии ...
весьма многие особы как мужского, так и женского пола, не забо­
тясь о собственном спасении, отвернулись от католической веры,
имеют греховные половые связи с демонами, принимающими облик
мужчин или женщин, и своими колдовскими действиями, песнями,
заклинаниями,

и другими

внушающими ужас и отвращение вол­

шебными средствами, наводят порчу, губят рождаемое женщинами,
приплод животных, плоды земли

.... »

Какая связь между преследованием жидовствующих и охотой
на ведьм, количество жертв которой, как замечают исследователи,

не поддается даже приблизительному определению. Но если вряд


i

181
ЛИ

мы сегодня встретим

человека, доверяющего обвинениям,

послужившим основанием для жестокой расправы над тысячами

неповинных женщин, то почему мы должны безоговорочно верить

показаниям Иосифа Волоцкого и Геннадия Гон зова, приписывав­
ших обвиняемым самые гнусные богохульства.

Фиаско «мистра Леона»
Подготовка к собору

1490

года происходила на фоне драмати­

ческих событий в политической жизни Московской Руси. В марте

1490

года неожиданно скончался соправитель государя и его

преемник Иван Молодой. Иван Иванович страдал «камчугою в

ногах». Согласно рассказу летописца, венецианский лекарь Леон

похвалялся, что излечит больного, а в противном случае князь
волен его казнить. Если последняя подробность отдает легендой,
то описание методов, использованных венецианцем, носит строго

документальный характер: «И нача его лекарь лечити, зелие пити
даде ему и нача жещи сткляницами по телу, вливая воду горячую;

и от того ему тяжчае бысть и умре».
«Камчуга» по Далю

-

старинное название подагры. Скорее

всего, Иван Иванович основательно про стыл и страдал от инфек­
ционного артрита, болезни, которая и в наши дни в

20-30 % слу­

чаев заканчивается смертельным исходом. Современная медицина,
в частности, рекомендует воздействовать на пораженные суставы

холодом (криогенная терапия). Если судить по летописной записи,
Леон поступал прямо наоборот, усугубляя состояние больного.
Сознательно ли он вредил пациенту или действовал в соответ­
ствии с медицинскими представлениями той эпохи, но подобное
лечение, без сомнений, стимулировало воспалительный процесс и
приблизило летальный исход.
Леона казнили через

40

дней после смерти Ивана Молодого.

Его смерть устроила и покровителей эскулапа, который унес свою

тайну в могилу. Проводилось ли следствие? Вряд ли. Казнь явно
приурочена к «сороковинам». Тогда врачебная ошибка приравни­

валась к сознательному убийству и каралась одинаково жестко
смертью. В

1483

-

году некий немчин Антон, лечивший татарского

князя Каракучу, якобы отравил его. Несмотря на то что Антон был
в великой чести у великого князя, тот выдал специалиста родствен-


i

182_

Прuменение грелок при камчуге. Средневековая миниатюра

никам покойного, которые, недолго думая, юарезаша его ножем,
как овцу».

«Мистр» Леон Жидовин, которому суждено было сыграть зло­
вещую роль в судьбе наследника, появился в Москве незадолго до
того зимой

1489-1490

года вместе с братом Деспины Андреем и

послами великого князя греками Андреем и Мануилом Ралевым,

из семейства албанских стратиотов (наемников), служившими
сначала морейским Палеологам, а затем Венеции. С ними при­

была пестрая компания, в которую входили два монаха-августинца
и «игрец» на органе. Отметим, что Андрея Палеолога словно
тянуло на запах жареного: он объявлялся в России в кризисные
моменты

-

так, предыдущий его визит совпал (случайно ли?) с

мятежом братьев Ивана

111

и нашествием Ахмата.

Что касается выбора приглашенных в Москву мастеров «стен­
ных, полатных, пушечных и сребряных», тем паче придворного
лекаря, решающее слово здесь принадлежало не братьям Ралевым,
а Юрию Траханиоту, как одному из самых опытных и авторитетных
московских дипломатов. В марте

1489

года Траханиот отправился


j

183

в Рим к германскому императору Фридриху и вернулся в Москву в

июле 1490-го вместе с посланником сына императора

-

«короля

римскаго Максимиана» Георгом фон Турном. То есть в момент,
когда Андрей Палеолог, братья Ралевы и нанятые ими иноземцы
собирались выезжать из Рима в Москву, Траханиот находился в
Вечном городе и на правах старшего вникал во все важнейшие дела

посольства. Можно с уверенностью говорить о том, что «мистр»
Леон

-

креатура Юрия Траханиота. Связь венецианского лекаря с

греками из окружения Софьи Палеолог несомненна.

Иноземка Софья и ее униатское окружение и прежде не пользо­
вались расположением москвичей, но после подозрительной смерти
Ивана Молодого и усиления династических позиций Василия эта

антипатия приобретала дополнительный стимул и новое политиче­
ское содержание. Перспектива объявления наследником Василия, в

то время удельного князя, возбуждала в русских недобрые воспоми­
нания о междоусобных бранях и безначалии середины века. Одно
это обстоятельство еще более привлекало правительство на сторону
Елены Волошанки и ее внука Димитрия. Повторялась ситуация вре­

мен гражданской войны в правление Василия Темного, победу кото­
рого Ключевский объяснял тем, что «все влиятельное, мыслящее и
благонамеренное в русском обществе стало за него, за преемство
великокняжеской власти в нисходящей линии».
Но возникшая после смерти Ивана Молодого альтернатива между

Василием и Димитрием предоставляла возможность выбора не
только между различными линиями правящей династии, противо­
борствующими придворными партиями, но и различными векторами

внешнеполитического курса. Если в «активе» Димитрия связи с Вала­
хией, сильной лишь личностью его деда Стефана Великого, то Васи­
лий

-

потомок византийских императоров. Иван Молодой умирает,

и сын Деспины получает шанс стать наследником в тот момент, когда

новгородское следствие отыскивает компромат на Федора Курицына
и окружение матери Димитрия Елены Стефановны. И тут как раз в
Москве оказывается Андрей Палеолог, повсюду, где он оказывается,

торгующий своими наследственными правами на византийский трон.

Ивана

III явно подталкивают сделать решительный выбор.

Заявка Москвы на констатинопольское наследство, а тем более
практические шаги по его обретению, порадовали бы многие евро­

пейские державы, занятые поиском союзников в борьбе с осма-


i

184

нами. Император Фридрих

III

был озабочен турецкими набегами

на его австрийские владения, хотя главным его намерением было

заручиться поддержкой Москвы в борьбе с Ягеллонами. Венеция,
заключившая мир с султаном, в промежутке между окончанием

одной войны в

1479

году и началом следующей в 1499-м не пре­

кращала попыток сколотить антиосманский блок с участием раз­
личных государств. Например, в

1485 году венецианский дипломат

Джованни Дарио вел переговоры с правителем государства Акко­

юнлу Ягубом, В результате которых ему надлежало выяснить пер­
спективы новых нападений на Турцию.
В этой связи трудно не обратить внимания на венецианскую
принадлежность сознательного или нечаянного губителя Ивана
Молодого

-

Леона Жидовина и его связь с окружением Софьи

Палеолог, также тесно связанного с республикой Святого Марка.
Тем не менее после смерти Ивана Молодого радикальных перемен
как во внутренней политике, так и в действиях Москвы на между­

народной арене не произошло. Интересно, что в грамоте Ивана

111,

которую Юрий Траханиот привез императору Фридриху, напоми­
налось о том, что отцу московского государя византийский баси­
левс Иоанн Палеолог приходился зятем, а о женитьбе самого госу­
даря на племяннице последнего Софье не говорилось ни слова.

Государь всея Руси
В то же время когда публицисты начинают разрабатывать визан­
тийское наследство, независимо от него мы наблюдаем несомнен­
ные признаки растущего российского национального самосознания.

В январе

1493 года Иван III направляет посольство новому литовскому
- Александру Казимировичу - послание, где впервые в

государю

сношениях с зарубежьем именует себя «государем всеа Руси». Вели­
кого князя литовского, который также именовался «русским», данная

новация неприятно удивила. Вдобавок послы сообщили о переходе на
сторону Москвы очередной группы служилых князей.

Еще раньше до начала злободневных вариаций на тему «Третьего
Рима», а именно в начале
ложение Ивану

III

1489 года Федор

Курицын в ответ на пред­

принять королевскую корону из рук германского

императора передал посланнику Фридриха

III

Поппелю такие слова

великого князя: «А что еси нам говорил о королевстве, если нам


i

185

' - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - .,
Въезд иностранных послов в Москву. Гравюра XV/ в.

любо от цесаря хотети краалем поставлену бьпи на своей земле, и
мы Божиею милостью государи на своей земле изначала, от первых
своих прародителей, а поставление имеем от Бога, как наши прароди­

тели, так и мы, а просим Бога, чтобы нам дал Бог и нашим детем и до
века в том бытии, как есмя ныне государе на своей земле, а постанов­
ления, как есмя наперед сего не хотели, так и ныне не хотим».

С таким ясным представлением о своем высоком предназна­
чении, об истоках власти, на него возложенной, Ивана

111

трудно

было увлечь миражами, припугнуть смутой. Тяжелым выдался
для государя год 1490-й от Рождества Христова. Ему пришлось
пережить смерть сына, верного и деятельного соратника, который
уже давно стал надежной опорой его правления, выдержать атаку

оппозиции под личиной борьбы с ересью, но он выстоял, ограни­
чившись уступками, незначительными и временными.

Так, к октябрю

1490 года (в тот же срок, что проводился церков­

ный собор) сын Деспины Василий получает право распоряжаться в
тверских землях. Данный акт выглядит как знак преемственности
с Иваном Молодым. Однако в сентябре

1491

года великий князь

решает произвести описание земель в бывшем Тверском княже­
стве. Как полагает С.М. Каштанов, в это самое время Василий
лишается тверского княжения.

В том же сентябре 1491-го -

и здесь мы имеем дело не со случай­

-- Иван III приказывает взять под стражу Андрея
Углицкого. В 1487 году великий князь клялся не держать зла на
меньшого брата. Но в 1489 году до Андрея Углицкого дошли слухи
ным совпадением

О намерениях старшего брата его «поимати», Андрей обратился к


i

186

Ивану Патрикееву с просьбой выяснить намерения государя, но тот
посоветовал напрямую обратиться к сюзерену. Государь по клялся в

том, что и «в думе того не бывало», и выяснил, что слух распустил
один из слуг великого князя, чем-то обиженный Андреем.
Крамольника наказали. Но мир между братьями восстано­
вился ненадолго. Впрочем, виновником окончательного разрыва

отношений нужно считать самого Андрея. В мае того же года,
когда Иван

111

приказал своим воеводам выступить в помощь

крымскому хану Менгли-Гирею против ордынских царевичей,

углицкий князь отказался выставить свою рать. Очевидно, тогда
участь Андрея была решена, но по каким-то причинам государь
отсрочил расправу. Припомнили князю и его сношения с Ахма­
том и Казимиром.
Одновременно Иван вызвал в Москву и Бориса Волоцкого. Обо­
шлось. Как выразился летописец, князя Бориса и детей его «неу­
хыщреннаго ихъ нрава ради не вреди ничимже». Впрочем, Борис в
последние годы неизменно сопровождал великого князя в походах

на Тверь и на Ахматовых детей и претензий к нему не возникало.
Впрочем, вызов сыграл свою воспитательную роль

-

удельный

князь направлялся в столицу «в великой тузе», а вернулся на Волок
в «радости великой».

В сентябре

1491

года Иван

III

нанес решительный удар по

оппозиции и начал выдвигать Дмитрия-внука в качестве полити­
ческого противовеса старшему сыну. В

1492-1493

годах имело

место реальное возвышение сына Ивана Молодого и Елены Воло­
шанки. Дальнейшему росту политического авторитета Дмитрия

в

1494--1495

годах соответствовало полное исчезновение в это

время с политической арены Василия. Впрочем, борьба только
начиналась.


Не надейтесь на обманчивые слова:
«здесь храм Господень, храм Госпо­
день, храм Господень».
Книга пророка Иеремии

ГлаваlХ
ИМЕТЬ И НЕ ИМЕТЬ
Путем Христовой любви
Около

1485

года у излучины речки Соры в

15

верстах к северу

от Белозерского монастыря, недалеко от места погребения игу­
мена

-

основателя сей обители Кирилла, преподобный Нил Май­

ков построил часовню и келью. Так было положено начало знаме­
нитой Нило-Сорской пустыни. Про Нила лая Майкова

-

до пострижения Нико­

известно, что приблизительно в двадцатилетнем

возрасте он принял постриг в Кирилловом монастыре. Обитель
была известна нестяжательностью, унаследованной еще от пре­
подобных Сергия и Кирилла, наставлявших братию, уподобляясь
апостолу Павлу, довольствоваться самым малым, «ибо корень всех
зол есть сребролюбие».
Когда Николай вступил в обитель, еще были живы ученики
преподобного Кирилла, его постриженники. Иноки стремились
во всем подражать покойному учителю. Проницательный игумен
Кассиан выбрал в наставники Николаю одного из самых опытных
и мудрых старцев Паисия Ярославова, который в свою очередь

был воспитанником свято горца Дионисия.
Беседы Нила с побывавшим на Востоке игуменом Кассианом, с

Паисием и другими старцами обители, собственные размышления
над прочитанным и услышанным утвердили его в желании посетить


i

1вв

Вершина Святой горы Афон

христианский Восток. Предполагают, что Нил ушел на Афон при­
близительно в

1475 году, то есть после двадцатилетнего пребывания
- «въ святей горе Афонстеи
Цариграда, и по инех местех ... » Нил пробыл около

в Кирилловом монастыре. На Востоке
и в странах

десяти лет. Потом настало время возвращаться в Заволжье.
«Когда в монастыре мы жили вместе, ты сам видел, что от мир­
ских соплетений я удаляюсь и поступаю, насколько есть силы по

божественным Писаниям,
Тушину.

-

-

писал Нил своему ученику Гурию

Затем, по завершении странничества моего, придя в

монастырь, поблизости от [него] я построил себе келью и так жил,
насколько было силы моей. Ныне же дальше от монастыря я пере­
селился, так как благодатью Божией, нашел место, угодное моему
разуму, потому что мирским людям оно труднодоступно

... ».

Этот путь из обжитых многонаселенных киновий в непроходи­

мые дебри, к молитвенному уединению в окруженных болотами и
«мхами великими» лесных чащах, проходили многие русские под­
вижники, да и сам принцип скитского жития, когда двое или трое

иноков собирались вокруг опытного старца, безусловно, не был
внове для русской монастырской жизни. В книгах Кирилла Бело­
зерского находился, как установил г.М. Прохоров, «Устав скитскаго


i

189

ЖИТИЯ», переписанный рукой самого преподобного. Но почему же
спустя два столетия один из насельников Сорской пустыни поиме­

нует Нила «начальником в России скитскому житию»

-

только ли

из уважения к ее основателю?
В правление Дмитрия Донского ищущие уединения иноки

устремляются в пустынные безлюдные места; со временем рядом
с

одинокими кельями

отшельников

селятся

страждущие духов­

ных подвигов последователи, идут годы, и небольшое сообщество

скитских жителей вырастает в крупную монашескую корпорацию.

Если до конца ХIII века на Руси было основано
то во второй половине

XIV века свыше

180

монастырей,

160-ти. Почти все они были

основаны Сергием Радонежским и его последователями.
Удивительное и парадоксальное на первый взгляд явление

-

результатом ухода преподобного Сергия и других подвижников
«от мира сего» стало громадное по своей силе и благотворное по
своей сути влияние на этот мир. Русские люди поняли, что отцы­
пустынники ищут И находят в уединении ту правду, которую невоз­

можно отыскать в мирской суете, и, обретя ее, щедро делятся со
всеми, кто правды алчет. «Прп. Сергий воплотил в себе не только
дух своего времени, но и духовный запрос своих современни­

кою>

отмечает М.Е. Никифорова.

-

В народную душу «глубоко запало какое-то сильное и светлое
впечатление, произведенное когда-то одним человеком и произве­

денное неуловимыми, бесшумными нравственными средствами ...
Первое смутное ощущение нравственного мужества, первый про­
блеск духовного пробуждения
ние»,

-

-

вот в чем состояло это впечатле­

пишет В.О. Ключевский.

Во множестве больших и малых обителей, возникших в ходе
Великого монашеского

строительства, зачатого преп.

Сергием

Радонежским, практиковалось «духовное делание», в значительной
мере основанное на традициях византийского исихазма. Исихасты

не искали новаций и реформ, а возвращались к истокам монаше­
ской жизни, к аскетическим подвигам египетских пустынников.

Теоретиком
афонский

и

горячим

проповедником

монах, впоследствии

исихазма

выступил

архиепископ города Салоники

Григорий Палама (l29~ 1359), который в свою очередь развивал
идеи Симеона Нового Богослова и Григория Синаита. По учению
Паламы, человек, возлюбив Бога, способен посредством молитвы


i

190

приобщиться к Божественной энергии, то есть живой и повсемест­

ной действующей Божественной Благодати, возвыситься до самого
Бога и увидеть воочию Свет его предвечной славы.
Многие подвижники исихазма видели славу Божию в виде осле­

пительного и неописуемого света, подобного тому, что апостолы
увидели на горе Фавор. Краеугольным камнем практики духовного
сосредоточения или «умного делания» стало многократное обра­
щение к Всевышему с Иисусовой молитвой, заключенной в словах
«Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй мя грешнаго». Само
же слово «исихазм» происходит от греческого «исихия»

-

«молча­

ние», так как для достижения необходимого состояния духа исиха­
сты практиковали «умную» молитву, читая ее про себя

-

«в уме».

На Русь исихазм стал проникать почти сразу же за распростране­

нием его на Балканах еще при митрополите Феогносте

(1328-1353).

Первой дошедшей до нас русской литературной реакцией на учение
византийских мистиков считается Послание новгородского архиепи­

скопа Василия тверскому епископу о рае, датированное
С середины

XIV

1347

годом.

века византийская культура, и прежде всего пись­

менная, широким потоком полилась на Русь. это бьшо время "вто­
рого знакомства с Византией", время возобновления активных цер­
ковных книжных и паломнических контактов с Афоном и Византией.
В результате этих связей русская переводная литература увеличилась
почти вдвое. Характерно, что это бьша в основном «новая» для Руси
литература мистико-созерцательного направления

-

сочинения пре­

подобных Симеона Нового Богослова, Исаака Сирина.
Монашеская келейная литература этого времени полна выписок

из исихастской литературы об «умной молитве» г.М. Прохоров,
исследовав рукописи, принадлежавшие старцу Паисию Яросла­
вову, пришел к выводу: «Сборники содержат жития святых с раз­

ными добавлениями, в том числе такими, которые ясно указывают
на созерцательный исихастский склад ума и характер интересов
создателей и владельца» этих книг. Отчего же влияние исихазма на

русскую церковь, а через нее и русское общество оказалось столь
велико и многообразно? Что именно привлекло русских клириков
и мирян в мистическом учении последователей Симеона Нового
Богослова, Иоанна Лествичника и Григория Паламы? Как заме­
тил г.М. Прохоров, византийские исихасты нащупали какую-то
скважину в глубине человеческой души.


i

191

Святитель Григорий ПШlама

«Сердцевина учения Григория Паламы заключается в том, что
благодать не есть какой-то тварный дар, который Бог нам дает,
вместе с тем оставаясь Сам иным по отношению к этому дару...

он учил, что благодать

-

это сам Бог, как бы приобщающий нас к

Своей Божественной природе, делая нас через это общение богами
по приобщенности,
ский.

-

-

размышляет митрополит Антоний Сурож­

Думая, что благодать является только даром Божиим,

но не Самим Богом, Который Себя нам предает, западные богос­
ловы утверждали как бы непроходимость пропасти между Богом
и человеком, творением и творцом .... Но нет! Опыт Церкви нам
говорит, что благодать

-

это сам Бог, Себя нам отдающий, и что,

принимая благодать, мы делаемся, по приобщению, участниками

Божественной природы».
«Единение с Богом совершается не в том смысле, что человек
становится Богом, а в ином более утонченном значении,

чает русский философ Иван Ильин,

-

-

заме­

человек приемлет каждый


i

192

в меру своих сил, своего очищения и своей свободной искренно­

сти

-

благодать Божию, как бы врастает в ее дары и преобража­

ется от этого в духовный свет, духовную силу и духовный огонь.

Он вступает в воздух благодати, оставаясь человеком; он приобща­

ется силам Божиим, не переставая быть единичной тварью; он ста­
новится участником Царства Божия, которое "внутрь нас есть"».
Исихастский метод позволил русским людям по-новому взгля­

нуть на христианское вероучение. Крещение Руси в значительной
степени свелось к замене языческих богов христианскими святыми
во главе с единым «главным» Богом. Этот новый Бог был грозен
в своей непостижимости и универсальности, но по этой же при­

чине евангельские ценности оставались для большинства русских,
включая многих священнослужителей, всего лишь чудодейственной

сакральной формулировкой. Бог существовал «сам по себе», а его
чада -

сами по себе. Исихазм разрушил эту стену, и потому русские

с таким вдохновением ринулись в образовавшийся пролом.
Пожалуй, точнее всех выразился с.с. Хоружий:
психотехникой,

никакими

технологиями

власти

« ... никакоЙ

немыслимо

и

невозможно ввести человека в истинную жизнь во Христе. Это воз­
можно единственным путем, путем расточающей себя Христовой

любви. И при всей приверженности исихазма строгому методу и
духовной дисциплине, при безусловном наличии в нем высокой и

тонкой психотехники, в нем есть и столь же безусловное первен­
ство любви. Она

-

превыше и метода, и дисциплины, и психо­

техники». Идеология исихазма не получила и не могла получить
массового распространения, но питала немногих подвижников и

мыслителей, которые в свою очередь служили образцом духовного
подвига, истоком нравственного оптимизма русских людей.
Русская традиция исихазма сложилась еще до путешествия пре­

подобного Нила на Святую гору, и возникновение Сорского скита
в лесной пустыни на Белом озере стало результатом развития этой

традиции, полагает Е.В. Романенко. Само паломничество на Вос­
ток вызвано прежде всего желанием при пасть к первоисточнику,

изучить практику умной молитвы на Афоне у самых горячих при­
верженцев учения Григория Паламы. Знания, почерпнутые здесь,

на Святой горе, Нил использовал в Сорской пустыни.
Основное внимание скитского насельника сосредоточивал ось
на достижении безмолвия

-

исихии, когда "не молитвою молится


Старец

-

раб Божий. Художник м.н. Нестеров

Преподобный Григорий Си//аuт


194
ум,

-

пишет преподобный Нил,

-

но пре­

выше молитвы бывает; и в обретении луч­
шаго молитва оставляется, в изступлении

бывает, и ни хотениа имать чего». Препо­

добный Нил Сорский говорит об этом сло­
вами святых Григория Синаита и Симеона
Нового Богослова: «О молитве ... прилежно
попечение

имети,

всех

помысл

ошаася

в

ней, аще мощно; не точию злых, но И мни­

мых благых и искати в сердци Господа,
еже есть умом блюсти сердце в молитве и

внутрь сего всегда обращатися ... »
Важнейший элемент исихастского <<ум­
ного делания»

-

«низведение ума в сердце».

суть и содержание исихии составляет таин­
ственная и сверхрациональная работа пере­
устройства души в состояние открытости,

приуготовленности для благодати ... В фор­
мировании

новых

структур

и

механизмов

центральное место занимает особый проСв. Симеон
Новый Богослов

цесс концентрации, сосредоточения или цен­

трирования сознания, издавна получивший
название «сведение ума в сердце». Человек

должен своей и волею и усилием собрать всего себя в «сердце» -

или

точней, пожалуй, он должен создать в себе «сердце».
Православные мистики опирались на Священное Писание, кото­

рое свидетельствует не только о способности сердца воспринимать
воздействия Духа Божьего, но и «представляет его тем органом,
который совершенствует и исправляет Бог, как центр нашей духов­

ной жизни и Богопознания». Знаток иудейского Закона ап. Павел
полагал, что сердце является центром внутренней жизни человека­

наиболее близким ветхозаветным аналогом современного понятия
«личности». Сосредоточить ум в сердце

-

значило установить вни­

мание в сердце и «умно» зреть пред собою невидим ого Бога.

Весьма подробно описывает свой медиативный метод Симеон
Новый Богослов, характеризуя его как «вещь странную и неудобо­
сказуемую)): «Истинное и неложное внимание и молитва состоит

в том, чтобы ум хранил сердце в молитве)). Симеон: «Затвори


i

195

дверь ума и вознеси ум твой от всего суетного, то есть времен­

ного. Затем, упершись брадой своей в грудь, устремляя умствен­
ное око со всем умом в середину чрева, то есть пуп, удержи тогда

и стремление носового дыхания, чтобы не дышать часто, и внутри
исследуй мысленно утробу, дабы обрести место сердца, где пре­

бывают обычно все душевные силы. И сначала ты найдешь мрак и
непроницаемую толщу, но постоянно подвизаясь в деле сем нощно

и денно, ты обретешь

-

о чудо!

-

непрестанную радость».

Преподобный Григорий Синаит писал, что только молитва
может ум удержать при себе, не давать ему рассеиваться и помра­
чаться, поскольку «ум ... водится как пленник»: «Когда в силу такого
молитвенного труда водворится в сердце действо молитвы, тогда

она станет удерживать при себе ум». Нил Сорский свидетельство­
вал об этом явлении следующими словами: «О молитве ... прилежно
попечение имети, всех помысл ошаася в ней, аще мощно; не точию

злых, но и мнимых благых и искати в сердци Господа, еже есть умом

блюсти сердце в молитве и внутрь сего всегда обращатися ... »

Скитская альтернатива
Целью жития русских подвижников, основывавших пустынно­

жительные монастыри, становится «безмолвие», «умное делание».
Но достичь искомого состояния было невозможно без «пустынной
нищеты)), полного отрешения от мирских забот. В обители Сергия
строго придерживались правил апостола Павла не жить на чужой

счет и не быть никому в тягость. Преподобный Сергий строго
запрещал братии выходить из монастыря для собирания по селам
и деревням подаяния от мирян; каждый инок должен был доста­
вать сам для себя пропитание трудами рук своих, а в случае недо­
статка

-

просить и С терпением ожидать милости от Бога. Потому

в обители Сергиевой установилось такое нестяжание, что и самые

книги писались на бересте.
Однако столетие спустя после основания монастыря нравы там

переменились совершенно, в чем учитель Нила Паисий Ярославов

убедился на собственном опыте, когда по настоятельной просьбе
Ивана

III согласился

стать троицким игуменом. Как отмечает лето­

писец: «При нуде бо его дотоле князь великий у Троицы, в Сергееве
монастыре, игуменством быти, И не може чернецов превратить на

божии путь, на молитву и на пость и на въздръжание, и хоте ша


196
его убити, бяхо бо тамо бояре и
князи

постригшиеся

повинутися,

и

не

остави

хотяху

игумен­

ство».

Увы, но подобную метамор­

фозу

претерпели

многие

оби­

тели, основанные в ходе Вели­
кого

монашеского

строитель­

ства. Рост монастырской братии,
среди которых оказывались люди

самых разных устремлений, обра­
стание

движимым

и

недвижи­

мым имушеством, беспрестанно
умножающиеся

хозяйственные

заботы приводили к тому, что о
практике «умного делания» при­

ходилось забыть, все силы ухо­
Преподобный Нил Сорский

и его скит. Икона

дили

на

поддержание

элемен-

тарной дисциплины и внешнего
благообразия.

На это противоречие Нил Сорский указывал в своем «Уставе»,
где, в частности, он цитирует слова Василия Великого: «Начало

чистоты души

безмолвия -

-

безмолвие». «И Иоанн Лествичник сказал: "Дело

непопечение и о благословенных, и о бессмысленных

вещах и молитва без лености, а третье
сердца",

-

-

неокрадываемое делание

продолжает преподобный Нил.

-

Благословенными

вещами он называет не те, что ныне у нас обычны,

-

заботы о

стяжании сел и о содержании многих имений и прочие с миром

сплетения. Ибо таковые суть бессмысленны».
Трагическое несоответствие между целями, которые ставили
основатели обителей, и их современным состоянием наблюдал
Нил на примере Белозерского монастыря. Преподобный Кирилл

был искренним радетелем нестяжательности. В его Житии есть
рассказ о том, как игумен отказался от села, которое собирались
подарить монастырю. Однако нестяжательство Кирилла определя­
лось не отказом от владения селами, но отсутствием «пристрастия»

к ним. Документально установлено, что Кирилл и покупал села и
получал их в дар. К последней четверти ХУ века монастырская


i

197

вотчина представляла собой значительную территорию, в состав
которой входила

51

деревня.

Эта парадоксальная ситуация воспринималось как некое неиз­
бежное зло, печальные последствия которого Кирилл рассчитывал

минимизировать следующим образом: «Аще села въсощемъ вла­
дети и дръжати, болми будет в нас попечение, могущее братиамъ
безмлъвие пресецати, и от нас будут поселкиа и урядникы».
Еще во времена Сергия Радонежского митрополит Киприан
советовал игумену Высоцкого монастыря

-

лучше бы у черне­

цов сел вообще не было, но если они есть, то лучше доверить
их управление доверенному лицу из мирян. Вот и в Кирилловом
селами распоряжался «светский» управляющий. Но этот и подоб­
ные

ему

компромиссы

между

стремлением

к

нестяжательности

и имущественными претензиями монастырей не способствовали
благотворному влиянию на состояние умов иноков. Вернувшийся
в Белозерский монастырь Нил обнаружил, что монастырь живет не
по заветам преподобного Кирилла.
Помыслами монахов все больше овладевали материальные
заботы. Нил ясно видел, в чем корень зла
отшельнику

или

двум-трем

насельникам

-

по мере того как к
присоединялись

все

новые и новые иноки, на определенном (очевидно, достаточно

раннем) этапе этот численный рост проходил своеобразную «точку
возврата», когда условия, необходимые для обеспечения жизнедея­
тельности растущей обители, входили в непримиримое противо­
речие с требованиями нестяжательности и уединения.
Примечательно, что когда преподобный Сергий Радонежский
избирал себе место для пустынного безмолвия, он вовсе не забо­
тился о том, чтобы иметь поблизости воду. Но с умножением бра­
тии недостаток воды становился все ощутительнее. Некоторые

даже упрекали игумена в неудачном расположении обители, на
что преподобному приходилось «оправдываться» тем, что «хотел
здесь безмолвствовать один».
В свое время Сергий при поддержке константинопольского патри­

арха и московского митрополита Алексия осуществил реформу,
преобразовав особножительные киновии, где у каждого чернеца
имел ось свое имущество, в общежительные. Сергий отталкивался
от того, что нестяжательство наряду с послушанием и целомудрием

является третьей добродетелью монаха. Однако следующий этап


i

198

реформы Сергия

-

добиться нестяжания самого монастыря,

-

как

мы видим, так и не бьш осуществлен, разбившись о неразрешимое
противоречие между отрешением иноков от мира и ростом их кор­

поративной собственности. Духовное движение, поднятое Сергием
Радонежским и его учениками, завязло в толщине монастырских

стен и величии храмов, померкло в блеске церковных украшений.
Какими

стремительными

темпами

пустынное

обиталище

отшельника разрастается в многонаселенный монастырь, можно

проследить на примере Александро-Свирской обители. Почти
одновременно с Нилом, а именно в

1487

году, валаамский инок

Александр поселился в пустыни на озере Рощинское, что в Прио­

нежье. Не прошло и двадцати лет, как в
собралось около

130

1506 году

вокруг обители

монашествующих. Понятно, что для достой­

ного содержания столь внушительной братии недостаточно уси­
лий одних насельников.
Из печального опыта предшественников и современников Нил

сделал однозначный вывод

-

оптимальной формой иноческого

жития является скит. С тем он и отправился на Афон. Один из рус­
ских путешественников оставил следующее описание афонского
скитского жития: «Скити же именуются, иже на уединенных и
далекых местах обретаются, идеже часты келии, недалече едина от

другой ... в них же обитают по единому или по два, или по тры ...
И питаются иже такожде от рукоделий различных, но паче всех под­

визаются в молитвах, постах и бдениях и безмолвствуют наедине в
работные дни, в неделы же и праздникы всей собираются с вечера

и утра в общий храм, на се нарочно устроен, и в том согласно вси
совершают правило и пение».

«Того ради нам удобно зрится,

-

пишет в своих главах "О мыс­

ленном делании" преподобный Нил Сорский,

-

С верными бра­

тиами и единомудренными въ дело Божие пребывание съединем
или двема, да от святых писании воли Божии научаяющеся, и аще
кому Бог подаетъ вящие разумети, брат брата да назидает и друг
другу помогает».

Особножительные монастыри

на Афоне владели пашнями.

Впрочем, как отмечает прот. Иоанн Мейендорф, византийские иси­
хасты являлись принципиальными противниками крупных обще­
жительных монастырей. Ни афонские скиты, ни Нило-Сорский
скит пахотной земли не имели. Скит никогда не владел селами и


199
деревнями. Царское жалованье (ругу), которое получал скит, нельзя

назвать большим

-

это минимум, необходимый для пропитания

монахов. Простым и неукрашенным, построенным «со всякою

скудостию» был первый храм Нило-Сорского скита. Нестяжание
(<<неимение излишнего»), как монастырское так и личное, остава­
лось строгим правилом монастырской жизни на всем протяжении

истории Нило-Сорской обители.
Н.В. Синицына насчитывает шесть положений хозяйственной
программы Нила Сорского

своего рода альтернативы устрой­

-

ству современных ему монастырей:

-

основа монашеского жития

-

собственный труд монаха;

допускается незначительный товарный обмен

-

купли

потребны на продажу рукоделий;

-

разрешается получение милостыни извне;
отказ от вкладов, в том числе поминальных, которые и явля-

лись основным источником обогащения монастырей и расшире­
ния их владений;

-

допускается наемный труд за оплату;

отказ от необходимости творить милостыню.

Последний пункт может вызвать некоторое недоумение у совре­

менного читателя, но знатокам святоотеческой традиции такой под­

ход бьш хорошо знаком. «Не думай, что только приобретение золота
и серебра -

это любостяжательность, но и все, что бы то ни было, к

чему привязана воля твоя. Если угодно подавать нищим, то подавай

из собственного,

-

писал прп. Исаак Сирин.

-

А если вознаме­

ришься жертвовать чужое, то знай: это самый скверный сорняк пред

Богом».
Нил вслед за святыми отцами полагал, что благотворитель­
ность

-

функция богатства, но никак не отрекшегося от всего

личного инока. В своем «Преданию> Нил пишет: «Не имеющий
более необходимо-потребного не должен совершать такие даяния.

И если скажет: "У меня нет",

-

не солгал",

фий Великий. Ведь "явно, что инок

-

-

говорит Варсоно­

тот, кому не надлежит тво­

рить милостыню. Тот ведь с ясным лицом может сказать: "Вот, мы

оставили все и вослед Тебе пошли" (Мф.

19:27)", -

пишет святой

Исаак. "Нестяжание ведь выше таковых подаяний". Ибо иноческая
милостыня

-

помочь брату словом во время нужды и утешить ему

скорбь рассуждением духовным ... »


i

200
Сколько рублев, столько и годов
в то время как Нил своими писаниями и практикой устройства

скита утверждал «нестяжание» тех, кто пошел вослед Господу,
среди монашествующей братии нашлись вожди, не только энер­
гично вступавшиеся за церковное и монастырское имущество, но

и проклинавшие посягающих на нее. Этими вождями стали Иосиф
Санин и Геннадий Гонзов. Около

1497-1499

годов, по поруче­

нию архиепископа Геннадия, был составлен специальный трактат
«Слово кратко противу тех, еже в вещи священные подвижные и

неподвижные съборные церкви вступаются», в котором мы встре­
чаемся с довольно целостной системой воззрений церковников,

отстаивавших свои земельные богатства.
В трактате про странно развивается мысль о преимуществе

духовной власти над светской. Цари и князья должны вместе
с

пастырями

защищать

«право славную

веру»

и

монастырские

земли. «Сего бо ради мирьски господа власть от бога приемлют,
да на хулящих имя божие и враждующих пастырем и грабящим
церковнаа достойну казнь будут налагати без милосердна». За
неисполнение этого своего долга мирским властям грозит гибель.
В свою очередь, и сама церковь должна «даже до кровопролития»

защищать свои богатства.
Сподвижник Геннадия Герасим Поповка находился в довольно

близких отношениях с Иосифом Саниным, что дало А.А. Зимину
возможность предположить, что из Новгорода «Слово кратко»,
пере слали волоцкому игумену, в произведениях которого всреча­

ются не только основные утверждения идеологов воинствующей
церкви, но и почти всю аргументацию в защиту монастырского

землевладения, какую развивал автор «Слова кратка». Вслед за
владыкой Геннадием Иосиф Санин в своем «Трактате в защиту
церковных имуществ», написанном не позднее
отстаивать

утверждение,

что

«церковная

бо

1511
и

года, будет

манастырскаа,

такоже и иноческаа и дела их вся богови освещена».
Рассуждения о прерогативах властей светских и церковных
оказались близки прежде всего владыке Геннадию, после того как

Иван

111

в несколько приемов изъял из епархиальной собствен­

ности значительные земельные угодья. На момент великокняже­

ских конфискаций на территории бывшей республики церковные
учреждения владели пятой частью всех земель. При этом во владе-


i

201
нии епископа находилось

5%

площади, а большую часть осталь­

ного составляли вотчины монастырей. После великокняжеских

реквизиций в церковной собственности осталось

4,7 %

новгород­

ских земель, то есть территория этого своеобразного государства в
государстве сократилась на три четверти.

Как замечает Н.А. Казакова, «независимо от мотивов, которыми
руководствовалось правительство, проводя на протяжении послед­

ней четверти ХУ века последовательные конфискации земель у
новгородской церкви, эти действия объективно, в силу огромных
масштабов конфискаций, должны были поставить под сомнения
самый принцип незыблемости церковного землевладения». Что же
касается мотивов, которыми руководствовался Иван

111 и

его окру­

жение, то А.И. Алексеев полагает, что московское правительство
тревожили главным образом не размеры монастырских вотчин, но
тенденция к их стремительному росту, грозившая сделать

поток

подушных вкладов в монастыри неконтролируемым.

Почти одновременно с изъятием земель у новгородской еписко­
пии, а именно в 80-х годах ХУ века, в ряде местностей запрещается
передавать вотчины монастырям в качестве поминального вклада,

пересматриваются владельческие права ряда обителей, и даже у
Троицкого монастыря конфискуются несколько вотчин. Широкое
распространение

получает

практика жалования

великим

князем

земель митрополичьей кафедры служилым людям.
Широкое наступление на церковную собственность, возглавля­
емое светской властью, не могло не тревожить игумена Волоцкого

монастыря. Преподобный Иосиф всегда с чрезвыйчайным трепе­
том относился к имущественным вопросам, и, как мы помним, его

первый спор с великим князем в бытность настоятелем в Боровске

приключился на этой почве. Еще будучи уставщиком Пафнутьева
монастыря, Иосифу, вероятно, приходилось вести синодики -

осо­

бые книги, куда записывались имена умерших, за которых были
сделаны поминальные вклады.

В одном из списков «Жития Иосифа Волоцкого», где говорится

о восхищении им порядками, которые он застал в Кирилловом
монастыре, читались слова, впоследствии зачеркнутые: «а нестя­

жательное его не возлюби». Что же за элементы «нестяжательно­
сти» не пришлись по вкусу Иосифу Санину? Возможно, речь идет
о том, что вплоть до 30-х годов ХУI века в Кирилловом монастыре
не было точно установленной платы за заупокойное поминовение.


Иосuфо-Волоцкuй монастырь

В первые годы после основания Волоколамского монастыря
Иосиф стал составлять синодики, снабжая их обширными пре­
дисловиями. В них доказывалась важность денежных вкладов как
для самих вкладчиков, так и для монахов. Игумен внес новшества
в организацию поминальной практики, позволившие аккумули­
ровать ему значительные денежные суммы еще до смерти своего

патрона Бориса Волоцкого, то есть до

1494 года.

Древнейший синодик Иосифова монастыря включает перечень
поминаемых лиц, указание дней кормов по вкладчикам. Размер
сделанного вклада и его оценку в денежном выражении. Напротив
имен лиц, давших по себе вклады мене
определяющая

сроки

поминания

в

50

рублей, стоит помета,

соответствии

с

принципом

«столько рублев, столько и годов». Стоимость ежегодного корм­
ления «ввек» составляла не менее

100

рублей и включала совер­

шение повседневного поминания и запись в синодик. В синодике,

составленном при жизни Иосифа, фигурирует 37 вкладов, из них
22 денежных, размер которых варьируется в диапазоне от 30 до
150 рублей. Другие 1О записей касаются сел и деревень, остальные
вклады - «мелочи» вроде книги, колокола, собольей шубы.


i

203

В Волоцкой обители практика приемов поминальных вкладов
(не менее порочная, чем католическая практика торговли индуль­

генциями) превратилась в важнейший источник благоденствия.
В одном из писем Иосиф поучал своего корреспондента: «А ведомо
тебе, колко люди добрые давали денег да сел, а велели собя писати
в вечное поминание ... ино тех память всех погибнет, а мы пойдем
вси по двором». А идти по дворам оборотистый настоятель и его

братия не собирались.
Когда одна из вкладчиц княгиня Мария Голенина «взроптала»

на слишком высокую плату, которую монастырь требовал за поми­

нание ее умерших сыновей, Иосиф сетовал, в частности, на боль­
шие расходы обители. Они на самом деле были велики, и значи­
тельная

часть

средств расходовалась

на благотворительность.

Каждый год обитель тратила в виде милостыни

150

рублей и три

тысячи четвертей хлеба.
Основывая Волоцкую обитель, Иосиф изначально рассматри­
вал в качестве первоочередной задачи создание крупного мона­
стырского хозяйства с обширными земельными угодьями и источ­

никами пополнения монастырской казны. В Синодике Иосифа не
только тщательно отмечаются денежные вклады, но и указывается,

какие земельные владения при обретены на полученные деньги.
Покупались часто земли, даже далеко отстоящие от монастыря,

для последующего обмена на более удобно расположенные.

«3анеже пагуба черньцем селы владети ... »
Очевидно, что исходные идеалы Нила Сорского и Иосифа
Волоцкого, с которыми они приступали к основанию обителей,
и даже еще раньше

-

когда они только размышляли о том, как

обустроить монашескую жизнь, были прямо противоположны,

как прямо противоположны их воззрения на церковную собствен­
ность и на усилия правительства по ее ограничению. Если Нил

стремился на деле, а не на уровне деклараций, избавить отдель­

ного инока и сообщество скитских жителей от мирских соблазнов,
а монастырь

от погружения в хозяйственные заботы, то Иосиф

-

целенаправленно готовил Волоцкую обитель на роль «хозяйствую­
щего субъекта», казна которого интенсивно пополняется, а земель­

ные владения

-

беспрестанно округляются.


i

204
Вокруг Нила и Иосифа из числа их приверженцев стали склады­

ваться противостоящие друг другу движения

-

«нестяжателей» и

<<любостяжателей», или «иосифлян». Вопрос в том, какой степени
достигало это противостояние, какие формы оно принимал о и как
далеко заходили требования двух движений и взаимные претен­
зии, если таковые имели место. Историки

XIX -

первой половины

хх века в основном находили эти противоречия радикальными.

В своей публикации

1953 года А.А.

Зимин предложил более объ­

ективный взгляд на взаимоотношения двух деятелей церкви и раз­

личия в их взглядах. «Нам нет необходимости превращать Иосифа
Санина в "консерватора", как нет необходимости делать из Нила
Сорского "либерала"»,

справедливо отмечал исследователь. Спу­

-

стя несколько лет свой взгляд на данную проблему обнародовал
я.с. Лурье, который призвал уже не к коррекции, а к радикальному

пересмотру «концепции, сложившейся еще во второй половине

XIX в.

в основном В либерально-славянофильской публицистике».

В последние годы, в нем алой степени в связи с возрастанием

роли Русской Православной церкви в российском обществе, тема

«пересмотра» оценки деятельности Нила Сорского и Иосифа
Волоцкого стала весьма востребованной. В год 1000-летия Кре­
щения Руси митрополит Питирим (Нечаев) призвал «демифологи­
зировать схему либеральной историографии, почти заслонившую
от нас живые лики святых». Историографическую схему, утверж­

дающую извечное противоречие между нестяжателями и иосифля­
нами, критикует в своей недавней монографии известный исследо­
ватель А.И. Плигузов.

я.с. Лурье приписывал авторство пресловутой схемы либералам­
славянофилам, преосвященный Питирим
В.В. Кожинов

-

-

«просто» либералам,

неким радикальным либералам или даже револю­

ционерам. «Революционные или по крайней мере сугубо "либераль­
ные" идеологи в течение

XIX

в. стремились всячески дискредити­

ровать государственный, социальный и церковный строй России,
притом не только современный им строй, но и его предшествующие
исторические стадии

-

вплоть до Древней Руси. При этом, в част­

ности, преследовалась цель найти в прошлом
ком прошлом

-

-

в том числе в дале­

"либеральных" предшественников, противосто­

явших государственной и церковной властям, и, с другой стороны,
"консервативных" защитников этих властей; первых, естественно,


i

205
превозносили, а вторых

-

обличали и проклинали. Именно такая

"операция" была проделана в целом ряде сочинений, касавшихся

преподобных Иосифа и Нила»,

-

утверждает В.В. Кожинов.

Вышеперечисленных авторов объединяет стремление свести на

нет любое разномыслие в отношениях между двумя иryменами, в
том числе решительный отказ признать в Ниле Сорском борца со
стяжательством. Так, А.И. Плигузов утверждает, что «Нил, вопреки
мнению многих исследователей, отнюдь не являлся столь радикаль­

ным мыслителем, каким он выведен в публицистике 40---60-х годов
ХУI в. и более позднего времени». Исследователь настаивает на том,
что Нил ратовал за «средний путы) -

средний между лаврской орга­

низацией общежительного монастыря и полным отшельничеством

анахоретов, который сам по себе не ставил под сомнение достоинств
общежительных монастырей и, следовательно, монастырского зем­
левладения как важнейшего условия их существования.

Дабы не «Заслонять живые лики святых», обратимся к первоис­
точникам. В своем «Предании» Нил Сорский сообщает следующее:
«Святыми же отцами свято предано нам то, дабы ежедневную пищу
и прочее нужное, что Господь и Пречистая Его Матерь для нас
устроят, (приобретали) мы себе от праведных трудов своего руко­
делия и работы. Не работающий, сказал апостол,

-

да не ест, ибо

жительство и нужды наши (от наших собственных трудов) должны
устраиваться. А делать подобает то, что возможно под кровом. Если
в общежитиях по нужде похвально и под открытым небом, (напри­
мер), упряжку волов гнать пахать и иное что-либо тяжелое своими
силами делать, говорит Божественное Писание, то для живущих
уединенно это достойно укора. Если же в нуждах наших не удо­

влетворимся мы от работы своей, по немощи нашей или по иной
какой-нибудь уважительной причине, то можно принимать немного

милостыни от христолюбцев

-

необходимое, а не излишнее. Стя­

жание же, принУДительно от чужих трудов собираемые, вносить

(к себе) отнюдь нам не на пользу, ибо, как их имея, можем сохра­
нить мы заповеди Господни: Хотящему с тобою судиться и взять

твою рубашку отдай и верхнюю одежду и другие подобные, будучи
страстными и немощными? Но должны мы (таких стяжаний), как
яда смертоносного избегать и отвергать нх».

Нил здесь верен следующим наказам Симеона Нового Богос­
лова: «Не только безмолвствующий или находящийся в подчине-


206_

Полевые работы. Житие Антония Сийского

нии, но и игумен и настоятель над многими ... должен быть беспе­
чален, то есть совершенно свободен от всяких житейских дел. Тот,
у кого разум занят заботой о житейских делах, не свободен, ибо он
одержим заботой об этом и порабощен ей, будет эта забота о нем
самом или о других.

Несомненно,

Нил

Соре кий

действительно

делал

различия

между скитами и общежитиями, но только в вопросе о работах
вне стен обители и внутри оных. Никаких прочих послаблений
для общежительных монастырей Нил не предусматривал, следова­
тельно, нет никаких оснований приписывать преподобному некий
«средний путь».

По мнению А.И. Плигузова, из поучений Нила невозможно
вывести оправдания для изъятия земель у общежительных мона­
стырей. Действительно, ни Нил, ни его последователи не говорили
о владении землей, их протест вызывает владение селами. Нил
в своем «Предании» ясно указывает на то, что практика стяжа­
ния сел получила широкое распространение в последнее время, и

эта практика вызывает у него беспокойство и протест, поскольку


207
излишняя озабоченность материальной стороной монастырской
жизни ведет к обмирщению.
Очевидно, что обработка земли насельниками (<<своими сила­
ми») общежительных монастырей, а значит и само владение
земельными наделами, вполне допустимо. Вместе с тем препо­
добный однозначно настаивал на недопустимости феодальной

зависимости крестьян от монастырей. Мы уже приводили слова
последователя

исихастской

традиции

митрополита

Киприана,

писавшего о том, что «занеже пагуба черньцем селы владети».

При жизни Нила он и его сторонники настаивали на том, чтобы
«у монастырей сел не было, а жили бы чернецы по пустыням,

а кормились бы рукоделием ... ». Свою позицию они недвусмыс­
ленно выразили на церковном соборе

года: «Приходит же к

1503

великому князю и Нил, чернец с Белаозера, высоким житием сло­
вый сый, и Денис, чернец каменский, и глаголют великому князю:
"Не достоит чернецем сел имети"». Спустя полвека его ученик
Нила Вассиан Патрикеев настаивал на том, что «преже снего вси
святии отци начальницы сел у монастырей не держали».
Вместе с тем нестяжатели не возражали против владения пусто­
шами,

которые

монахи

могли

возделывать

самостоятельно,

что

вполне соответствовало практике афонских монастырей. Препо­
добный Нил, как мы знаем, не выступал против того, чтобы иноки
пахали на волах, но речь опять же идет о труде монашествующих,
а не крестьян из монастырских сел.

Вплоть дО

XIX

века Нилова пустынь не имела пахотной земли,

скота, скит никогда не владел селами и деревнями. Следуя заве­
там основателя скита,. монахи почти никогда не участвовали ни в

каких строительных работах, не работали в поле. Устав запрещал
им частые выходы из кельи и долгое пребывание вне ее. Строили
церкви, мостили мосты, мшили стены в кельях, чинили печи в Нило­

Сорском скиту наемные люди, которым платили из скитской казны.
Нил Сорский разрешал своему монастырю принимать мило­

стыню нужную, но не излишнюю: «Аще ли не удовлимся в потребах

...

наших от деланиа своего за немощь нашу

то взимати мало мило­

стыня от христолюбцевъ нужная, а не ИЗЛИШНЯа». Такой «нужной
милостынью» вполне можно считать «государево жалованье», ругу,

выплачиваемую с

1515 года -

уже после смерти преподобного, так

как оно не нарушало нестяжания ни монастыря, ни монахов

был минимум, необходимый для пропитания монахов.

-

это


i

208
Но значит ли это, что требования Нила не были «радикальными».

«У Нила нет ни одного сочинения, разбирающего вопросы мона­
стырского землевладения»,

-

утверждает АИ. Плигузов. «Хотя

Нил Сорский специально о монастырском земледелии не писал, но
вывод о нестяжании монастырями сел является логическим след­
ствием из его строго аскетического учения»,

-

словно отвечает ему

А.А Зимин, хотя строки эти написаны за четверть века до выхода в

свет отдельным изданием монографии АИ. Плигузова.
Аналогичную точку зрения недавно обнародовал АИ. Алексеев.
«Выступление Нила Сорского ... В подцержку великокняжеских пла­
нов по изъятию монастырских вотчин подготовлено всей системой

мировоззрения Нила, вытекает из сознательной ориентации на усво­
ение традиций, бытовавших в Кирилловом монастыре. Доктрина
"нестяжателей" по 'всем основным пунктам противостояла учению

Иосифа Волоцкого». Как находящиеся в состоянии скрытой поле­

мики охарактеризовала «Уставы» Иосифа и Нила Н.В. Синицына.
В действительности основатель Сорской пустыни советовал

своему последователю: «Не возжелай также принимать обычных
друзей с беседами, о мирском думающих и занятых попечениями
о бессмысленном
нии имуществ,

-

-

о прибыли монастырского богатства и стяжа­
которым кажется, что они это делают как бла­

гое дело, и от незнания божественных Писаний или от своих при­

страстий полагают, что идут путем добродетели. И ты, человек
Божий, с таковыми не общаЙся. Не подобает же на таковых и
словами наскакивать, ни поносить, ни укорять их, но надо предо­

ставлять это Богу. Ибо силен Бог исправить их».
Преподобный Нил предельно ясно выразил свою позицию. При
этом он никому не навязывает свою точку зрения, не собирается
вступать

в

полемику

и

предостерегает от этого

своих учеников.

Это обстоятельство активно эксплуатируют сторонники <<Деми­
фологизации исторических схем». Как выражается я.с. Лурье,
комментируя эти строки, «мы никак не можем видеть здесь отра­

жение споров с иосифлянами о допустимости или недопустимо­
сти монастырского землевладения». (Впрочем, в данном случае
речь скорее идет не о возможности, а о желании или нежелании

видеть.) «В новейших работах неоспоримо установлено: никаких
хоть сколько-нибудь достоверных сведений о "противоборстве"
Иосифа Волоцкого и Нила Сорского не существует, их попросту


i

209

нет.» Верно, что пути святых были различны; однако самостоятель­
ность пути отнюдь не обязательно подразумевает борьбу, враждеб­

ность или хотя бы отчужденность»,

-

настаивает В.В. Кожинов.

Между тем отсутствие малейших признаков враждебности к

чему-либо и к кому-либо характерно для умонастроения Нила,
для его отношения к окружающим и самому себе, о чем у нас еще
будет возможность поговорить. Это Иосиф Волоцкий не жалел
хульных словес и легко бросался самыми тяжкими обвинениями.
Но в устах смиренного Нила формулировка

Божий, таковым не приобщайсю> -

-

«И ты, человече

на самом деле звучит суровым

приговором. Общение с братьями во Христе

-

насущная потреб­

ность православного человека. Следует уклоняться от общения,
если только оно способно повредить душе. «Прощай врагам своим,
сторонись врагов Божьих, уничтожай врагов Отечества»,

-

запо­

ведовал митрополит Филарет (Дроздов).
К тем, кого следует сторониться, относятся и еретики. Один
из ранних христианских писателей Игнатий Богоносец призывает

своих духовных чад: «От чуждого растения, какова ересь, отвра­
щаЙтесь ... берегитесь таких людей ... бегайте смертоносных произ­
растаний еретиков».

Вместе с тем тот же я.с. Лурье находил точки пересечения
между заволжцами и кремлевскими вольнодумцами. Идеи вну­
треннего самосовершенствования, характерные для мировоззрения

Нила Сорского, по мнению исследователя, встречаются в сочине­
ниях некоторых московских еретиков конца ХУ века. Еретик Иван
Черный специально оговаривал в приписке к «Еллинскому лето­
писцу», что весь церковный «закон единем словом скончавается,

еже любити бога и ближняго»; он же переписывал (с особыми
«тлъкованиями») известный памятник византийской аскетической
литературы

-

«Лестницу»

Иоанна СимаЙского.

«Начальник»

московских еретиков, Федор Курицын, в своем «Лаодикийском
посланию> цитировал слова одного из главных представителей
аскетически-созерцательного направления в византийской патри­
стике

-

Исаака Сирина: «Страх божий начало добродетелю>.

Текстологическое сравнение «Кормчих» Ивана Курицына и

Вассиана Патрикеева позволило Ю.К Бегунову сделать вывод о
том, что между «нестяжателями» и московскими еретиками было
гораздо больше точек соприкосновения, чем об этом принято


i

210

думать. Так, общим для кормчих Вассиана Патрикеева и Ивана
Волка Курицына является отсутствие «градских» законов. Содер­

жащиеся в них идеи безусловной поддержки государством церкви
на основе жестокого преследования еретиков были неприемлемы
как для «нестяжателей», так и для еретиков. Полное невмешатель­

ство иноков, этих «непогребенных мертвецов», в государствен­
ные дела, равно как и невмешательство светского государя в дела

церкви,

-

такова про грамма Патрикеева.

В обоих «Кормчих» отсутствует «Слово

165

отец о обидящих

святые церкви», которым кончались все «Кормчие» официальной
редакции конца ХУ-ХУI века. Архиепископ Геннадий и Иосиф
Волоцкий использовали это «Слово» для защиты монастырского

землевладения на соборе

1503 года и для утверждения теории

ком­

промисса «воинствующей церкви» и государства.

Нил Сорский действительно и в мыслях не имел создание
некоей партии, он не собирался отнимать у монастырей их имения,

порицать иосифлян или даже выступать с широкой пропагандой
нестяжательских взглядов. Главным делом его жизни было устрой­
ство скита, который должен послужить примером для остальных,

страждущих духовного подвига. Но вот правительство пытается
ограничить стремительный рост монастырских имений, вызы­

вавший у Нила резкое неприятие. В ответ сторонники церковных
стяжаний отстаивают незыблемость своих владений и отрицают
право светских властей посягать на имущество слуг Божьих.

Могли ли оставаться в стороне и беспристрастно наблюдать за
нарастающим противостоянием преподобный Нил и те, кто раз­
делял с ним нестяжательскую идеологию. Как и в случае выбора
между Иваном Молодым и Василием, всем видным деятелям
церкви приходилось делать выбор и присоединяться к одной из
противоборствующих сторон.


Где любовь, там нет возмездия;
а где возмездие, там нет любви.
Прn. Исаак Сирин

ГлаваХ
МЕЖДУ СВЕТОМ И ОГНЕМ
Покаяние или наказание
у Иосифа Волоцкого тоже не оставалось выбора. Основными
вкладчиками в монастырь были удельные князья и их окружение.

Социальная среда, которая создала Волоколамскую обитель и под­
держивала ее в первый период существования, способствовали
воспитанию у Иосифа Санина воззрений, оппозиционных по отно­
шению к московским государям. Его покровитель Борис Волоц­
кий умер в

1492

году. В

1494

году в узилище скончался Андрей

углицкий. Отозвавшийся на это событие Иосиф Волоцкий срав­
нил великого князя с братоубийцей Каином. Другим обстоятель­
ством, заставлявшим волоцкого игумена настороженно относиться

к великому князю, стала конфискационная земельная политика
московского правительства, острием своим целящая в епархиаль­

ного начальника Иосифа

-

новгородского владыку Геннадия

-

и угрожавшая в целом монастырскому землевладению.

Сотрудничество Нила Сорского с правительственной партией,
также как и оппозиционные симпатии Иосифа Санина, обуслов­
лены в известной степени личными мотивами. Нил Сорский, «по
реклу» Николай Майков, до пострижения жил в Москве, где слу­
жил «скорописцем» и имел родственные связи с высшими слоями

Московской служилой знати. Его брат Андрей Федорович Майков
стал великокняжеским дьяком и ближайшим сотрудником Федора


i

212

Спаса-Каменный монастырь

Курицына. Вместе с Курицыным в

1494-1501

годы он прини­

мал послов, а в 1495-м сам ездил в Литву с посольской миссией,
выполнял обязанности посланца в Спасо-Каменный, Кириллов и
другие монастыри.

Неудивительно, что Андрея Майкова хорошо знали в Белоозере:

когда здесь постригся князь Иван Заболоцкий, его звали «Майков
друг». Посещая Заволжье, Андрей Федорович наверняка встречался
с братом и, обладая самой полной и достоверной информацией,
делился с Нилом и сведениями о политической ситуации в Москве.

Вынужденная политическая активность заволжцев обусловлена
и тем обстоятельством, что их отношение к монастырским стяжа­

ниям встречало поддержку самых разных слоев общества. В конце
ХУ века все лучшие земли были разобраны. Рост вотчинного зем­
левладения остановился. Замедлился (в том числе по этой причине)
и рост монастырского землевладения. Кроме того, сокращались

вклады в обители светских феодалов: сельское хозяйство пережи­
вало подъем, и теперь вотчинники все менее охотно расставались со

своими владениями, которые обеспечивали им хороший доход.


213
Черносошные

земли

использовала

центральная

власть

i

для

наделения поместьями служилых людей. Вследствие дефицита
плодородных земель, конкуренция между землевладельцами уси­

ливается, растет число поземельных тяжб. Именно в то время, по
выражению с.Б. Веселовского, «на исторической сцене у служи­
лого землевладельца появился страшный соперник в лице мона­

шествующей братии».
Началось встречное наступление на монастырские земли. Кре­

стьяне и феодалы старались вернуть, а иногда присвоить земли,
захваченные монахами в период междоусобной смуты. Л.И. Ивина,
рассказывая о попытке крестьян захватить земли Симонова мона­
стыря в Дмитровском уезде, отмечает, что в данном эпизоде отраз­

илось «общее» настроение по отношению к монастырским землям.

Борьба с «монашествующей братией» за великокняжеские (тягло­
вые) земли, по замечанию исследовательницы, велась «отдельными
крестьянами, целыми волостями и княжескими управителями».

В этой ситуации защитники монастырских стяжаний попадали
если не в изоляцию, то, по крайней мере, оказывались в роли аут­

сайдеров и вынуждены были блокироваться с такими же аутсайде­
рами политическими

-

партией реванша старомосковского бояр­

ства. Напротив, сочувствие к идеям нестяжателей придало движе­
нию ярко выраженный политический акцент. Заволжцы не могли и
вряд ли стремились отказываться от миссии, возложенной на них

самим ходом исторического развития российского общества.
Общность нестяжателей с партией власти, видными участни­

ками которой были придворные вольнодумцы, безусловно, накла­
дывала отпечаток на их отношение к «жидовствующим». Заволжцы
понимали, что преследование лиц, окружавших Елену Стефановну
и Димитрия-внука, носит прежде всего политическую, а не рели­
гиозную подоплеку. Именно конфискационные демарши велико­
княжеской власти и острая борьба на вершине власти возводили

разность подходов между нестяжателями и иосифлянами в пло­
скость борьбы политических партий.

Разница между волоцким игуменом и Нилом Сорским не сво­
дилась к вопросу о характере и размерах монастырских стяжаниЙ.

Иосиф в своей просветительской деятельности увлекается внеш­
ним, предпочитая поиску путей к человеческой душе организацион­
ный масштаб, в то время как Нила интересует прежде всего содер-


i

214

жательная сторона, интимный контакт, встреча человека

Божия

-

творения с Творцом, составляющая смысл христианской веры. Цель
волоцкого игумена состоит в идее «социального служения и при­

звания Церкви. Однако запас духовной пищи, который Иосиф гото­
вился предложить своей пастве, оказался до крайности скуден.

Заволжцы следовали заветам Григория Паламы, который учил,
что «по отношению к миру человек является сокровищем: как в

большом доме некая многоценная вещь является более ценной

того, что превосходит ее большими размерами». Идеология нестя­
жателей

-

гуманизм, но гуманизм не антропоцентрический, а

подлинно христианский. Нил и его единомышленники прежде

всего помнят, что человек сотворен по подобию Божиему, что Бог
дал ему силы следовать Его заветам и наследовать Его царство, дал

способность постичь Божественную благодать. В такого человека
верят заволжцы. Иосифлянство

-

прежде всего философия вели­

чайшего недоверия к человеку и неверия в его духовные силы: он

слаб, опасен, не способен самостоятельно стать добрым христиа­
нином, ему требуется поводырь, его железной рукой необходимо
загонять в Царствие Небесное. В этом смысле волоцкий игумен

-

прямой предтеча Великого Инквизитора Достоевского.
Взгляды Иосифа на человеческие слабости и способы их исправ­
ления ярко проявилис~ во время церковного собора

1503

года,

который обсуждал вопрос о вдовых священниках. Многие иереи,
лишившись

своих

законных

супруг,

заводили

сожительниц

и

давали волю телесной похоти, вводя в немалый соблазн паству.

Участники собора при самом активном содействии прп. Иосифа
пошли по самому простому пути

-

постановили лишать вдов­

цов священства. Волоцкий игумен не остановился перед высту­
плением против церковных традиций и установлений, указав для

приличия на случаи, когда поздние соборы отменяли установления
более ранних.
«Очень многие консерваторы поступают таким образом, что для
них не существует противоречий и что все то для них хорошо, что
в данную минуту их оказывает: в нашем случае преп. Иосиф явля­
ется принадлежащим именно к числу этих консерваторов»,

-

рас­

суждает явно смущенный поведением игумена Е.Е. Голубинский.
Однако вряд ли можно согласиться с подобным умозаключением:
беспринципность во имя целесообразности в равной степени при-


i

215
суща как традиционалистам, так и реформаторам

-

дело не в воз­

зрениях человека, а в его моральных качествах.

Кроме того, решение собора было несправедливым и жесто­
ким по отношению к чистым делами и помыслами вдовым иереям.

Ростовский священник Георгий Скрипица, указав на неправое

решение, выступил со встречными обвинениями в адрес церков­
ной верхушки: «Не от вашего ли нерадения и небрежения, что
злых не казнили, не отлучали от священства? Господа

-

священ­

ноначальницы! Благословно ни сами ни священники избранными
не дозираете священников, а во грады и в села не посылаете опы­

товати, како кто пасет церковь Божию».

Иосиф на подобные попреки отвечал тем, что иными спосо­

бами «не мощно злое то прелюбойдейство искоренитю>. Вот и вся
нехитрая философия волоцкого игумена, универсальный способ

решения всех проблем: чтобы пресечь грех, надо уничтожить саму
возможность его появления, чтобы наказать грешников, надо нака­
зать всех, потому что все способны поддасться слабости.

Любая свобода есть искушение слабого человека, неспособного
бороться со злом, потому бороться с грехом можно одним унтер­
пришибеевским способом: «тащить и не пущагь». На этих принципах

строилась жизнь Волоцкой обители, в которой порядок поддерживали
так называемые «соборные старцы» (обыкновенно их бьшо не менее
десяти человек), в чью задачу входило пресекать всевозможные «раз­
вращения» и доносить о проступках иноков настоятелю.

Заволжские иноки упрекали Иосифа в том, что он руководству­
ется Ветхим Заветом, забывая Евангелия, и напоминали ему, что

«. .. любовь

к согрешающим и злым превозмогла и утолила гнев

Божий ... в благодати Нового Завета владыка Христос открыл союз
любви, чтобы брат не осуждал брата, а только Бог судил грехи

людей, сказав: "Не судите, не осужденны будете"». Мир Иосифа­
это ветхозаветный мир

-

мир до появления в нем Сына Божия,

мир без Благодати и спасения, мир, в котором невозможно покая­

ние и избавление от власти греха. Характерно, что когда в Волоц­

кий монастырь был прислан еретик Семен Кленов, то Иосиф сето­
вал на то, что отступников направляют на покаяние, когда их надо
только казнить.

«По вопросу об отношении к жидовствующим церкви и госу­
дарства заволжские старцы с прп. Нилом Сорским во главе высту­
пили противниками большинства нашего духовенства, имевшего


Под благовест. Художник ин Нестеров


i

217

в своей главе прп. Иосифа Волоколамского. Последнее требовало
смертной казни еретиков главнейших и не хотело принимать пока­
яния еретиков, оставленных в живых, приносившегося им после

осуждения; напротив, заволжские старцы с Нилом были про­
тив смертной казни еретиков и стояли за то, чтобы принимать их

покаяние, изъявленное когда бы то ни было. С величайшей и самой
страстной враждой относились представители большинства к мне­
нию своих противников; но и эти относились С такой же враждой

к мнению большинства»,

-

писал историк церкви Е.Е. Голубин­

ский, которого при всем желании невозможно причислить к либе­

ралам какой бы то ни было окраски.
Между тем ниспровергатели мифов и критики историографи­
ческих схем стремятся во что бы то ни стало нивелировать раз­
личия между Нилом Сорским и Иосифом Волоцким не только в
вопросе о монастырских имениях, но и пытаются создать впечат­
ление

их солидарного отношения к движению жидовствующих.

В частности, я.с. Лурье отмечал, что сочинения Нила содержат

дополнительные данные о его враждебности еретическим движе­
ниям. Автор цитирует «Предание» Нила Сорского: «Лжеименитых
же учителей еретическая учениа и предания вся проклинаю аз и

сущий со мною, и еретики вси чюжи нам да будут».
А что иное мог заявить православный подвижник и почему он

должен симпатизировать еретикам? Расхождение между Нилом и
Иосифом в другом

-

действительно ли обвиняемые в ереси тако­

выми являются, и если жидовствующие на самом деле отступники
от веры, то как с ними следует поступать

-

желать их наказания

или возращения в лоно церкви и отступления от заблуждений. Был
у Нила и другой резон декларировать антиеретические воззрения, о
чем речь пойдет ниже.

я.с. Лурье обращает внимание на то, что Иосиф интересовался
трудами исихастов, а Нил

-

антиеретической литературой, пере­

писывал главы «Просветителя» и даже был соавтором Иосифа. Но
говорит ли это о схожести их взглядов. В чем основатель Сорской
пустыни и основатель Волоцкого монастыря сходны

-

в книж­

ности, жажде знаний. Однако если источники информации совпа­
дают, это не означает, что совпадает оценка этой информации. Не
все читатели Нового Завета христиане, и не все взявшие в руки

«Майн кампф» готовы разделить взгляды автора.


218
Что касается «Просветителя»,

то появление столь обшир­

ного, первого в своем роде на Руси богословского трактата не
могло пройти мимо внимания преподобного Нила. Произведение
Иосифа Санина лишь в небольшой части посвящена собственно
деяниям жидовствующих, по сути дела оно представляет собой

компиляцию различных трудов отцов церкви, безусловно, интерес­
ных и Нилу Сорскому. Что касается гипотетического соавторства
Нила, то сошлемся на авторитет г.м. Прохорова, утверждающего:

«Оснований считать, что Нил Сорский

-

автор этого перевода, а

не только его переписчик, неп).

Ветхозаветные симпатии представителей московского кружка

не могли не вызвать у нестяжателей потребность в полемике. Сво­
еобразным ее проявлением стал первый храм Ниловой пустыни,
освященный во имя Сретения Господня, вероятно, по инициативе
самого преподобного Нила. Безусловно, Сретение

-

не един­

ственный праздник, богословие которого раскрывает догмат о
Боговоплощении, но этот праздник с особым смыслом уверения в
истинности Боговоплощения, подобно «Уверению Фомы» в чуде
Воскресения Христова.
Нил и заволжцы недвусмысленно связывали категорию духов­

ного спасения с наличием у каждого лица свободной, направлен­
ной к добру воли, определяемой личным опытом, знаниями и
нравственностью каждого отдельного человека. Человек спосо­

бен заблуждаться, отвергаться от Господа, но это не лишает его
способности к покаянию и возможности встать на путь исправ­
ления. Паисий Ярославов, Нил Сорский и их сподвижники не
могли сочувствовать еретикам, однако последние имели возмож­

ность спасти свою душу, но только на путях внутренней духовной
работы, «синергии»

-

взаимодействия Божественной благодати и

свободной воли человека. Как замечает И.К Смолич, мировоззре­
ние Нила проникнуто «духом внутренней свободы, обретаемой в
процессе нравственного совершенствования человека».

Расправа над еретиками, в глазах заволжцев, в свою очередь

выглядела ересью, ведь в этом случае суд мирской брал на себя
функцию Суда Божьего, лишая возможности грешника через рас­
каяние прийти к осознанию греха и очищению от скверны, подме­

няя внутреннюю работу государственным насилием. Администра-


i

219

тивное наказание еретика ставило под сомнение действенность

Божественной Благодати. Отсюда и противоположное отношение
двух партий к разномыслию и интеллектуальной деятельности
вообще.
Нестяжатели почитают Священное Писание, но, исходя из него,
все прочие «писания многа» считают возможным разбирать крити­

чески, что-то считать более важным, что-то менее, что-то прини­
мать, что-то не считать душеполезным. «И больше всего пытливо
читаю я божественные Писания: прежде всего заповеди Господни
и толкования их, и апостольские предания, затем жития и учения

святых отцов,

и им я внимаю,

-

пишет в письме прп. Нил.

-

-

И что согласуется с моим представлением о благоугождении Богу
и о пользе для души, переписываю себе и тем поучаюсь ... »
В то же время один из учеников Иосифа утверждал, что «всем
страстем мати

-

мнение. Мнение

размышление для иосифлянина
мышляющий

-

-

-

второе падение». Любое

душевный соблазн, любой раз­

потенциальный грешник. «Ныне и в домех, и на

путех, и на тръжищах иноци и миръстиии вси СОМНЯТСЯ, вси О вере

пытают .... »,

-

возмущается Иосиф в письме суздальскому епи­

скопу Нифонту.
Само по себе «рассуждение» является для Иосифа преступле­
нием, не признаком, но сутью ереси. Забвение Священного Писа­
ния

и

ников»

святоотеческих трудов,

просты,

пугающая

популярность

«отступ­

лишь отягощающие вину обстоятельства. «Люди у нас

-

вторит волоцкому игумену епископ Геннадий,

-

не

умеют по книгам говорить, так лучше уж о вере никаких речей не

плодить, только для того собор учинить, чтобы еретиков казнить,
жечь и вешать». Иосифляне хотя и готовились К богословской
дискуссии,

однако самыми

вескими

аргументами

считали

висе­

лицу и костер.

Торжество этого подхода застопорило развитие народного про­
свещения и научных знаний и во многом предопределило наше тех­

ническое отставание. Фактическое отсутствие в Московской Руси
системы церковного образования привело к тому, что с середины

ХУН века и до конца

XVIII

столетия в Русской церкви домини­

ровали выпускники Киево-Могилянской академии, проникнутой
духом униатства и католицизма.


i

220
«Понеже невежа и поселянин есть ... »
Гибель противников вызывала у любостяжателей нескрываемую

радость. Р.Г. Скрынников замечал, что Иосиф Санин с видимым удо­
вольствием описывал смерть еретика Алексея, муки в заточении ере­
тика Захара. Заволжцы не бьши склонны требовать жестокого наказа­

ния вероотступников. В свое время афонские исихасты подозревались
в ереси своими противниками. В Константинополе за короткое время

(1341 -

1355) состоялось

семь церковных соборов, где учение Гри­

гория Паламы то предавалось анафеме, то провозглашалось истинно
православным, пока наконец не стало официальным.
Нил, про ведя много лет на православном Востоке, разумеется,
знал об ожесточенной борьбе и взаимных нападках сторон, и это
обстоятельство заставляло его внимательно относиться к обвине­

ниям в ереси, тем паче подобное обвинение с большой долей веро­
ятности могло быть предъявлено и самим заволжцам.

Среди списка востребованной архиепископом Геннадием литера­
туры в рамках предпринятой им интеллектуальной мобилизации зна­
чится «Беседа» пресвитера Козьмы, посвященная разоблачению ереси

богомилов. ю.к Бегунов обращал внимание на то, что творение бол­
гарского богослова Х века Козмы Пресвитера бьшо необходимо нов­
городскому владыке и Иосифу Волоцкому «для опровержения неко­
торых, вполне конкретных взглядов новгородских еретиков».

Оттуда же из писаний Козьмы борцы с ересью могли получить
следующий ценный совет, которому охранители неукоснительно
следовали в дальнейшем: «Уча еретика, не только не научить его,

но и кого-либо из неразумных развратить ... » Между тем богоми­
лов, враждовавших против церковной собственности, в Византии
сравнивали с паламитами. Пренебрежение к обрядности и внеш­

ности, предпочтение живого духа мертвой букве, враждебное
отношение

к

чиновничьему

пониманию

пастырского

служения

приводили к тому, что обвинения исихастов в богомильстве сдела­
лись общим местом.
Со стороны Варлаама Калабрийца звучали также обвинения иси­
хастов в мессалианстве. Последователи Варлаама настойчиво пыта­
лись подвести учение Паламы под «Анафемы павликианам и месса­
лианам», пока самих варламитов в

1351

году не причислили к ере­

тикам. А теперь вспомним, что именно в мессалианстве

-

наряду с


t

_221
приверженностью другим лжеу­

чениям

обвинял жидовствую­

-

щих Геннадий Гонзов и Иосиф
Санин. Новгородский архиерей
и

его

единомышленники

искали

и

находили

явно

сходство

между воззрениями заволжских
старцев и еретическими доктри­

нами, и своими разоблачениями
целили

не только в вольнодум­

цев, но и в нестяжателеЙ. Скорее
даже во вторых, чем в первых.

Подтверждением
жит

тому

командировка двух

слу­

агентов

(по-иному и не скажешь) волоц­
кого

игумена

монастырь

-

в

Белозерский

произошло это уже

в правление Василия

III

и после

смерти Нила Сорского. Обосно­
вавшись в монастыре под благочестивым предлогом, они провели

Старец и бес.
Средневековая миниатюра

в стенах обители ряд розыскных мероприятий, в результате которых

у одного из насельников сыщики обнаружили крест под постелью
(стало быть, пытливые иноки не поленились туда заглянуть), а другой
старец Кириллова монастыря при неожиданном появлении у него

волоцкого собрата якобы бросил какую-то книгу в печь.
Это дало повод агентам послать преподобному Иосифу донесе­
ние, содержавшее обвинение пустынников белозерских в «великой
ереси». Через своего брата, ростовского архиепископа Бассиана,
Иосиф Болоцкий передал этот донос великому князю, однако Баси­
лий показал его находившемуся у него в чести князь-иноку Басси­
ану Патрикееву. Последний любостяжателей ненавидел, и в итоге
вся эта спецоперация обернулась против ее организаторов, а доста­
вивший донос иосифлянин был даже подвергнут пытке и умер.
Но, возможно, самой важной причиной, не позволявшей заволж­
цам «бросить камень» в «жидовствующих» и прочих отступников,

было их глубокое и искреннее осознание собственного несовершен­
ства. Сокрушению о своих грехах посвящена «Молитва... старца


i

222

Нила ... имущая покаяние и исповедание грехов и страстей». В ней

преподобный Нил Сорский говорит, что даже землю оскверняет

своим «хожнием». Orправляя послание к брату, вопросившему его о
помыслах, преподобный Нил Сорский писал: «Что бо аз реку, не ство­
рив сам ничто же благо! кый есть разум грешнику? Точию грехи».
В своем Уставе Нил приводит следующие слова Григория Сина­

ита: «Как не считать себя сквернейшим из всех тварей, в естественном
состоянии находяIЦИXСЯ, как (созданы), мне, по причине безмерных

моих беззаконий (пребывающему) ниже естества? Ибо, воистину, и
звери, и скоты чище меня, грешного ... » В своем духовном завещании

преподобный молил братию: «По кончине моей повергните тело мое
в пустыномM месте, да изгложут его звери и птицы, потому что согре­

шило оно перед Богом много инедостойно погребения».
«Молитва» преподобного Нила Сорского вторит размышле­
ниям святого Ефрема Сирина «О Втором пришествии Христовом»:

« ...

только я вспомнил об оном страшном пришествии Христовом,

как вострепетали

кости

мои, душа и

тело

содрогнулись,

я

вос­

плакал с болезнию сердечной и сказал со стенанием: Как явлюсь
я в тот страшный час? как предстану пред судилище страшного

Судии? Что буду делать, когда святые в чертоге небесном будут
узнавать друг друга? Кто признает меня?. Мученики покажут свои
раны, подвижники свои добродетели: а я что покажу, кроме своей
ленности и нерадения? О душа недостойная! О душа грешная!

О душа безстыдная! О душа всегда ненавидевшая жизнь!»
В проповедях преподобный Ефрем называл себя грешником,
который должен прежде извлечь бревно из собственного глаза,
невеждой и неучем, уверял, что он сам виновен во всем том, от

чего советовал слушателям остерегаться, и ничего не соблюл из
того, чему поучал. Нил Сорский настаивал на том, что он «и гре­
шен и нерадив и ничего хорошего не сделал».

Отличительную черту проповеди, как и личности Ефрема
Сирина, составляла его любовь и горячая ревность о спасении
ближнего. Он увещевал, просил, умолял: «Умоляю вас, чада мои,
потрудимся в это краткое время. Не будем нерадивы здесь, возлю­

бленные мои, чтобы не раскаяваться безконечные веки, где не при­
несут нам пользы слезы и воздыхания, где нет покаяния

...

потру­

дитесь, чада мои любимыя, умоляю вас, потрудитесь, чтобы мне о
вас и вам обо мне радоваться вечныя времена».


i

223

о своем горячем желании по силе помочь всем спастись писал

старец Нил в каждом своем сочинении и послании, в этом он видел
единственный смысл своих «писаний»: "И аз сего ради предах

писание Господе и братии моей спасения ради моего и всех про­
изволяющих въздвизая совесть к лучшему и съхраняяся от небре­
жения и злого жития и вины, иже зле и плотскаа мудрствующих

человек, и преданий лукавых и суетных, иже от общаго нашего
врага и лестьца и от нашея лености прившедших».

Призывы к смирению и терпимости встречаются у многих зна­
менитых представителей аскетической традиции. «Христиане не

должны никого осуждать: ни явную блудницу, ни грешников, ни
людей бесчинных, но взирать на всех с простодушием и чистым
оком»,

-

писал преп. Макарий Египетский. С

XIV века излюблен­

ным чтением на Руси стали «Поучения» аввы Дорофея, который
напоминал, что одному Богу принадлежит власть оправдывать и

осуждать. Святые «не ненавидят согрешающего и не осуждают
его, не отвращаются от него; но сострадают ему, скорбят о нем,
вразумляют, утешают, врачуют его, как больной член, и делают
все, чтобы спасти его».

Преп. Исаак Сирин учил: «Истинные праведники всегда пом­
нят, что недостойны они Бога ... Кто не почитает себя грешником,
того молитва не приемлется Господом». Не приходится сомне­

ваться в том, что Нил Сорский разделял эти взгляды. «Чужие грехи

и малейшие разглядываю, а свои великие беззакония покрываю.
С ближнего и малые заповеди спрашиваю, а сам все вместе прези­

раю. Вовне благоговейно лицемерствую, а внутри всякого бесчиния
и безумия исполнею>,

-

обличает себя Нил в своей «Молитве».

Человека с подобным умонастроением невозможно предста­

вить в роли обличителя чужих пороков и заблуждений, а тем более
судьи и палача, у него не могло быть ничего общего с теми, кто
призывал жечь и вешать.

Заговор

1497 года

На всем протяжении девяностых годов ХУ века московское
правительство

продолжало

политику

модернизации,

проводи­

лась земельная реформа, реформа государственного управления.

В

1497

году был составлен Судебник, что стало одним из важней-


i

224

ших мероприятий Ивана

III

и его правительства, направленных

на укрепление великокняжеской власти. Главными помощниками
Ивана Патрикеева в составлении Судебника стали Федор Кури­
цын, дьяки Василий Долматов и Василий Жук. В Судебнике были
собраны процедуры и правовые нормы, которыми должны были
руководствоваться высшие и местные суды в разборе дел о земель­
ных владениях и торговых займах, отношениями между хозяевами

и наемными работниками, землевладельцами и крестьянами.
Одна из статей Судебника определяла право крестьянина пере­
ходить из одного владения в другое

-

так появился знаменитый

«Юрьев день». В то время данная норма отвечала интересам и кре­

стьян, и землевладельцев, и великого князя. Крестьяне получали
законодательное подтверждение возможности свободного пере­
движения, землевладельцы

-

гарантии того, что их работники

не сбегут до окончания сельскохозяйственного сезона, а великий
князь

-

уплаты пошлины с урожая. В момент появления москов­

ского Судебника в ряде стран Европы (в том числе Англии и Фран­
ции) подобных общегосударственных кодексов не существовало.
«Партия власти» в этот период, казалось, только укрепляла свои

позиции. Однако сторонники Елены Волошанки и Димитрия-внука

пропустили очень важный кадровый ход любостяжателей. Помимо
того, что Юрий Траханиот присоветовал Ивану Васильевичу своего
доверенного человека Николу Булева в качестве придворного врача,

духовником государя стал соумышленник антиеретической партии
Митрофан, игумен Андроникова монастыря. Эти лица благодаря
своему исключительному положению получили возможность нала­

дить самые доверительные отношения с великим князем, и никакой
правительственный деятель или политический советник, каким бы
расположением государя он ни пользовался, не мог тягаться с ними

в этом качестве. Со временем Софьины «шестерки» грозили ока­
заться козырными и побить боярских «королей» и «тузов».
Но пока это время не наступило, а иные нетерпеливые фрондеры
не желали ждать, пока созреет благоприятная ситуация. В конце

1497

года Василий вместе со своими приверженцами Афанасием

Еропкиным и Владимиром Гусевым намеревался отправиться на
север и захватить великокняжескую казну, хранящуюся в Вологде

и Кириллове. Софья же должна была отравить Димитрия

-

сына

Елены Волошанки и Ивана Молодого. Заговор раскрыли. Летопи-


i

225

сец сообщает, что великий князь «опалу положил на жену свою
на великую княгиню Софию о том, что к ней приходиша бабы з
зелием; и обыскав тех баб лихих, князь великий велел их казнити,
потопити в Москве-реке нощию, а с нею от тех мест начат жити
в бережению>. Иван Васильевич не забыл обстоятельства, сопро­
вождавшие смерть его старшего

сына,

и не мог исключить,

что

угроза распространяется и на него самого.

Что подвигло Софью и Василия на столь решительный, если
не сказать отчаянный, шаг? Восстановленная с.М. Каштановым
хроника противостояния между группировками Василия-сына и
Димитрия-внука свидетельствует о том, что чаша весов попере­
менно склонял ась то на одну, то на другую сторону. В ноябре

1491

года, когда отпала необходимость в нейтрализации углицкого

князя, Иван

111

сначала лишил Василия Тверского княжества, а

затем начал выдвигать Дмитрия-внука в качестве политического
противовеса старшему сыну.

В

1492-1993

годах имело место реальное возвышение Дими­

трия. Дальнейшему росту политического его авторитета в

1495

1494-

годах соответствовало полное исчезновение в это время с

политической арены Василия. Свадьба дочери Ивана

111 иДеспины

Елены и литовского государя Александра, в свою очередь, уси­

лила позиции Софьи, которой в

1496 -

начале

1497

года удалось

добиться определенного преобладания, что выразилось в возвы­
шении Василия в эти годы.

Однако в августе

1497 года началось

очередное и весьма интен­

сивное возвышение Дмитрия, апофеозом которого стоит признать
венчание сына Ивана Молодого шапкой Мономаха. Василий якобы
«сведал от дьяка от Феодора Стромилова то, что отец его князь вели­
кий хочет жаловати великим княжением Володимерским и Москов­
ским внука своего князя Димитрия Иоанновича». Дабы предотвра­
тить триумф своих противников, Деспина решила играть ва-банк.
Заговор Софьи и Василия в очередной раз обнаружил симпатии к
ним удельных князей, ущемленных разрастанием централизованной
великокняжеской власти. Они составили еще одну силу оппозиции,
помимо церковных ортодоксов и униатского окружения Деспины.

Таким образом, замечает

r.B.

Вернадский, «заговор

1497 года пред­

ставляется возрождением федеративной идеи, противостоящей ари­
стократии». Родичи одного из главных заговорщиков

-

Владимира


i

226

Гусева

-

бьши связаны с верейским удельным домом. Неслучайно

Василий намеревался бежать в недавнюю верейскую вотчину

-

Белоозеро, где еще сильны были позиции противников политики
Ивана

III

и его правительства. Однако очередной раунд борьбы

Софья Фоминична и те, кто ставил на нее, про играли.

Суд приговорил Стромилова, Еропкина и Гусева к смертной
казни. Софью и Василия заключили под домашний арест. Их ожи­

дала еще более печальная участь, если бы не заступничество высших
церковных иерархов. В ноябре

1497

года состоялась некая встреча,

на которой Иван Васильевич со своей стороны «въсполелся... на
свою великую княгиню Софью, да на сына своего князя Василия, да
и жалобу сотвори перед митрополитом Симоном ... с архиепископы».
Представители высшего духовенства со своей стороны «печалова­
лись» за великую княгиню и ее сына, припоминая государю его вину

в смерти брата Андрея, очевидно, предостерегая его от опасности

«обновления Каинова греха». Как полагает с.М. Каштанов, событие
четырехлетней давности послужило лишь предлогом для разговора

об опальном Василии. Епископы вынудили великого князя пока­
яться и вырвали у него обещание «исправиться».

Крах в годовщину триумфа
Успех «партии власти» довершила официальная коронация
Димитрия

4

февраля

1498

года в кремлевском Успенском соборе,

где на него возложили «бармы Мономаховы и шапку». Во время

церемонии Иван

111

недвусмысленно сформулировал право насле­

дования престола за старшими сыновьями: «Божиим изволением
от наших прародителей великих князей старина наша, то и до сех
мест, отци наши великие князи сыном своим первым давали вели­

кое княжство, и язъ был своего сына перваго Ивана при себе же

благословил великим княжствомъ; Божия паки воли сталася, сына
моего Ивана не стало в животе, а у него остался сын первой Дми­
трей, и яз его ныне благославляю при себе и опосле себя великим
княжством Володимерским и Московским и Новгородским».

Примечательно, что, по сообщению имперского посла Гербер­
штейна, Геннадий Гонзов не присутствовал на обряде венчания,

где был представлен весь русский епископат. Отсутствовал там и
опальный сын Василий.


i

227

Казалось, правительственная партия могла праздновать окон­

чательную победу. Однако Димитрий не получил права выдавать и
подтверждать жалованные грамоты, а следовательно, несмотря на

свой великокняжеский титул, имел меньше полномочий, чем Васи­

лий; Димитрий являлся лишь соправителем, фактически помощ­
ником

великого

князя,

а не

самостоятельным удельным

сувере­

ном. Венчание имело скорее символическое, хотя и весьма важное
значение

-

очередной ход в затянувшейся игре, новый винтик

в системе «сдержек-противовесов». Иван

111

не решался сделать

решительный выбор в пользу той или иной партии, раздражая
представителей обеих, толкая их на радикальные шаги. Конструк­
ция становилась все более громоздкой, сложной инеустойчивой,
грозя похоронить под своими обломками хитроумного создателя.
События между тем развивались по совершенно невероят­
ному, на первый взгляд, сценарию. Спустя ровно год после вен­
чания Димитрия шапкой Мономаха, а именно

5 февраля 1499

года

настала очередь торжествовать Деспине и ее соратникам: зять

Ивана Патрикеева и его ближайший соратник князь Семен Ряпо­
ловский был казнен. Самого главу правительства и его сына Васи­
лия спасло от смерти только заступничество митрополита Симона:
Патрикеевых «всего лишь» постригли в монахи. Позже схватили
еще одного участника правительственного кружка князя Василия

Ромодановского.

21

марта Иван Васильевич, словно позабыв все, что происхо­

дило год назад, «пожаловал сына своего князя Василия Ивановича,
нарек его государем великим князем и дал ему Великий Новгород
и Псков в великое княжение)). И.И. Смирнов считал, что причиной
опалы Ряполовских и Патрикеевых стали их намерения использо­
вать малолетство Димитрия для захвата власти. с.М. Каштанов

также не исключал того, что сторонники сына Елены Стефановны
и Ивана Молодого могли замышлять свержение великого князя.

Стоит отметить, что накануне решающих схваток двух придвор­
ных партий была создана целая литература, призванная скомпро­
метировать Ивана

III.

Автор «Сказания о князьях Владимирских),

приуроченного к венчанию Димитрия Ивановича и, следовательно,
созданного в самом конце

1497 -

начале

1498

года, не ограни­

чился задачей обоснования прав внука, но и постарался принизить
его державного деда.


i

228
Симпатии книжника,

истории,

оказались

на

черпавшего аналогии в

стороне

воинственного

византийской

киевского

Владимира, одолевшего своего малодушного деда

-

князя

императора

Константина. Воины Владимира разорили окрестности Констан­
тинополя, и императору Константину пришлось снять с головы
своей «венец царский» и послать внуку с мольбой о мире. Подоб­

ные исторические параллели обнаруживали настроения радикаль­
ных сторонников Елены Стефановны.
Заговор в пользу Димитрия мог развиваться параллельно заго­

вору в пользу Василия. В обеих партиях имелись горячие головы,
полагавшие, что великий князь им препятствует, им не терпелось
вступить в очный поединок, убрав с дороги Ивана Васильевича,
который мешал и тем и другим. Но когда Патрикеевым удалось

убедить государя пойти на венчание Димитрия, в окружении Елены

Стефановны возобладали сторонники компромисса.
По мнению КВ. Базилевича, казнь Ряполовского «со времен

Карамзина историки без достаточных на то оснований объясняли

якобы их участием в династической борьбе на стороне Елены
Волошанки и Димитрия Ивановича». Если одна часть исследо­

вателей (я.с. Лурье, А.А. Зимин) придерживается «дипломати­
ческой» версии падения Патрикеевых, обращая внимание на раз­
ногласия между Иваном

111

и рядом деятелей правительства по

поводу русско-литовских отношений, то другая часть (Н.А. Каза­
кова, И.И. Смирнов) отдает предпочтение «династической», иду­
щей от Карамзина, полагая, что опальные вельможи поплатились
за попытку помешать Ивану
пользу сына Софьи Палеолог.

111

умалить положение Димитрия в


Чи ни волен яз в своем внуке и в своих детех;
ино кому хочю, тому дам княжество.

Иван

1II

ГлаваXl
ДЕДУШКИНЫ ПОДАРКИ
И ОТЦОВСКИЕ
БЛАГОСЛОВЛЕНИЯ
Опасное приданое княжны Елены
Ясно выраженный совсем недавно принцип престолонаследия

также был предан забвению, и на смену ему пришел произвол
монарха,

-

кому хочу, тому и даю княжество

псковским послам,

-

отвечал Иван

111

а в их лице всем недоумевавшим по поводу

внезапных и внешне беспричинных перемен.
На самом деле упомянутые «династическая» и «дипломатиче­
ская» версии падения Патрикеевых друг другу не противоречат, а
друг друга дополняют, поскольку конфликт с Литвой накладывал
отпечаток на внутриполитические раздоры, и напротив, перипетии

династической борьбы сказывались на дипломатических отноше­
ниях между Москвой и Вильно, которые усилиями придворных

партий становились орудием междоусобной борьбы.
Уже вскоре после венчания

1495
столь

Елены Ивановны в Вильно в

году отец и сын Патрикеевы, Семен Ряполовский, ранее
преуспевавшие

на

дипломатическом

поприще,

оказались

отстранены от литовских дел. Между тем до последнего момента


Иваll

//l получает

известие о победе над Литвой. Гравюра Х/Х в.

перечисленные лица играли ключевые роли в сношениях с запад­

ным соседом: в

1492

году в качестве «наивысшего» московского

воеводы князь Иван Патрикеев принимал участие впереговорах
о заключении мира с Литвой. В

1493

году к нему, как стороннику

литовско-русского сближения, обращаются литовские паны.
В марте
Юрьевича

-

-

апреле

1494

года Семен Ряполовский, сын Ивана

князь Василий и Федор Курицын ездили в Вильно

сватать княгиню Елену.

Василий Патрикеев вел переговоры в

Москве с представителями Литвы в августе

1494 года.

Это далеко

не исчерпывающий перечень контактов Ивана Патрикеева и его
ближайших помощников с литовской стороной за эти годы.


i

231
По

сообщению

Степенной

книги,

государь

велел

казнить

Семена Ряполовского «испита подробну вся преже бывшая кра­
молы», причем такая же участь ждала отца и сына Патрикеевых.
Получается, что опальные поплатились за прошлые преступления.

Какие именно? Как только сопровождавшие в Вильно Елену Ива­
новну Семен Ряполовский и Михаил Русалка выехали в Москву,
Александр Казимирович отослал большинство москвичей из при­
дворного штата своей супруги, а Елену Ивановну «нача нудити к
римскому закону».

Получается, что послы покинули Вильно, не удостоверившись
в том, что оговоренные сторонами условия проживания Елены при

дворе мужа будут строго соблюдаться литовской стороной. Что же
касается Василия Ромодановского, то он провинился В том, что рус­
ские придворные Елены не сохранили в тайне от литовцев некую кон­

фиденциальную информацию. Великий князь настоял, чтобы «впе­
ред, что с вами дочи моя учнет говорити, и что будет от нее пригоже
написати, или вам ко мне что писати, ино бы у вас не видел никто».
Что еще более существенно, в ходе своего визита в Вильно
Ромодановский не смог добиться признания Ивана

111

великим

князем «всея Руси». Государя тем более раздосадовала эта неудача,
что в ходе осуждения мирного договора

1494 года Александр Кази­

мирович согласился было с таким поименованием, но новый титул
по недосмотру послов не попал в окончательный текст договора

1494

года. Иван

111

мог при помнить и то, что люди из окружения

Патрикеевых отказались от более энергичного давления на литов­

ских представителей и убедили государя в

1494

году заключить

мирный договор с Александром Казимировичем на условиях, кото­

рые могли быть более приемлемыми для московской стороны.
Иван

Васильевич

пришел

к неутешительному

выводу:

его

дипломаты имеют особый, отличный от его собственного, взгляд
на брачный союз Александра и Елены и русско-литовские отно­
шения в целом. Если Патрикеевы рассматривали договор как сред­

ство укрепления межгосударственных отношений, что объясняет
их предрасположенность к уступкам, то великому князю в первую

очередь договор был для давления на литовскую сторону и укре­
пления московского влияния на православное население Литвы.
Нельзя сказать, что после брака Александра Казимировича и

Елены Ивановны государь совершенно разочаровался в прове-


i

232

Александр Казимирович. Художник Я. Матейко
ренных соратниках и перестал доверять им

В январе

1496

важные

поручения.

года отряд Василия Патрикеева совершил удачный

рейд по южной Финляндии против шведских войск, в августе

1498 года Семен Ряполовский в качестве воеводы передового полка
был послан к Казани. Однако сношениями с Вильно теперь зани­
мались другие люди. Люди весьма примечательные. Полгода спу­

стя после прибытия Елены Ивановны в Вильно в августе

1495 года

в Литву прибыл Борис Васильевич Кутузов, «чтобы дщери его
Елены, а своеи великои княгини не нудилъ от гречаского закона
къ римскому закону». Борис Васильевич

-

близкий друг Иосифа

Волоцкого, а его родные братья Михаил и Константин служат у
новгородского епископа Геннадия Гонзова. Кутузову и раньше
доводилось принимать литовских послов, но, по всей видимости, в

переговорах он играл второстепенную роль и в Литву не выезжал.
Радикально изменилась роль братьев Захарьиных в сношениях
с западным соседом. Яков в бытность новгородским воеводой уча­
ствовал в дипломатической переписке со своим коллегой и соседом

на литовской стороне

-

полоцким воеводой Яном Заберезинским,


i

233

но при этом скорее выполнял функцию почтового ящика: пересылал
воеводские письма в Москву и получал оттуда ответы. В конце кон­

цов, великий князь освободил его и от этой нагрузки, отписав Якову
3ахарьину, что

«... ино

непригоже тебе к нему своего человека ныне

посылати з грамотою, ни с его человеком грамоты посылатю>.

Вскоре Якова вовсе удалили с политической авансцены, отправив
на воеводство в Кострому. Но проходит немного времени, и Яков
3ахарьин оказывается одной из ключевых фигур в подготовке пере­

хода очередной группы литовских князей на службу московскому
государю. В государевом архиве хранились «тетрати, писан приезд

Семенов Стародубскаго и Шемячичев при езд, и грамоты, посыл­
ная, опасная, ко князем, и речи, и к воеводам к Якову 3ахарьину с

товарыщи». После падения Патрикеевых Яков 3ахарьин уже само­

стоятельно списывается с тем же Яном Заберезинским и посылает в
нему своего человека.

Поспособствовал

переменам

в

московской

дипломатии

и

непосредственно Александр Казимирович, который, по мнению

С.М. Каштанова, став зятем Ивана
сношениях

старался

игнорировать

111,

во внешнеполитических

сына

Елены

Стефановны.

В частности, в приветствии, переданном литовским гонцом вели­
кокняжеской семье в июле

1495

года, имя Димитрия даже не упо­

мянуто. У литовцев был прямой резон ослабить позиции внука
молдавского господаря, который в эти годы стал одним из главных

противников Ягеллонов. Так Александр Казимирович и Софья
Палеолог превратились в невольных союзников.
Замужество Елены Ивановны, без сомнения, сослужило хоро­

шую службу партии реванша. После того как дочь Софьи и сестра

Василия стала литовской государыней, перемены в судьбе Деспины
и ее сына непосредственным образом сказывались и на положении
Елены Ивановны. Это обстоятельство не играло существенной
роли, пока отношения между Литвой и Москвой, хотя бы внешне,
выглядели благополучно.
По мере того как все явственнее становилась угроза войны

между соседями, ситуация менялась. Ивану было сложно требо­
вать от зятя уважения прав к своей супруге и использовать в полной

мере этот рычаг давления на Вильно в то время, когда мать и брат
великий княжны литовской пребывали в опале. Неслучайно, в ходе
дипломатических сношений с Литвой делалось все для того, чтобы


i

234

скрыть от литовского ведомства иностранных дел, кому отдается

первенство

-

Василию или Димитрию. Но вряд ли церемониаль­

ные ухищрения могли скрыть истинное положение дел.

Московский государь зорко следил за тем, чтобы в Вильно не
препятствовали Елене исповедовать православие. Иван

III

был

достаточно индифферентен в вопросах веры, но при этом пре­
красно

понимал,

что

пока

его

дочь

твердо

стоит

в

«греческом

законе», она тем самым подает ободряющий сигнал всем право­
славным подданным Александра Казимировича. Стоит ей дать

слабину

данный факт окажет деморализующее влияние на

-

славянское

население

княжества

и

потенциальных

союзников

Москвы. Но при этом Иван Васильевич попадал в двусмысленное
положение:

его покровительство «жидовствующим» к тому вре­

мени вряд ли оставалось секретом для литовской элиты, и потому
московский великий князь весьма неубедительно выглядел в роли
энергичного поборника православия.
Выходило, что Иван

111,

не желая или не умея наладить поря­

док в собственном доме, одновременно демонстрировал горячее
желание вмешиваться в чужие хлопоты. Литовский государь имел
больше оснований указать своему тестю на нерадение о христи­
анстве и потакание иноверцам, особенно после того, как в год
свадьбы с Еленой Александр Казимирович изгнал из Литвы всех
евреев и конфисковал их собственность. Еще более слабыми ока­
зались бы позиции представителей московского вольнодумного
кружка, поручи им великий князь вести вероисповедальные пре­
ния с литовскими придворными, как это делал Б.В. Кутузов, ездив­

ший в Вильно С напоминанием Александру Казимировичу, чтобы
тот «не нудил» Елену переходить в католичество.

До примирения Ивана и Софьи последняя затрагивала в пере­
писке с дочерью исключительно личные вопросы, но только после
возвращения

из

напутствиях

буквально

опалы

стала

в

своих

письмах,

повторять требования

а также

великого

устных

князя.

«И ты бы, дочка, и нынеча памятовала Бога да и государя нашего,
отца своего, наказ, да и наш,
нична,

-

-

писала в Вильно Софья Фоми­

держала бы еси крепко свой греческий закон, а муже бы

еси своего в том не слушала, чтобы ти и до крови или и до смерти
о том пострадати, а к римскому закону не приступила

... ».

КВ. Базилевич считает, что до разрыва Деспина в сношениях с
дочерью проявляла самостоятельность, а после примирения была


i

235

вынуждена полностью примириться с волей своего супруга. Но,

скорее всего, главную роль здесь играли иные мотивы: Софья верно
оценила двусмысленность позиции Ивана Васильевича

-

защит­

ника православия в Литве и покровителя еретиков в ~OCKBe и находила возможность указать на это несоответствие великому

князю, поведение которого по отношению к своей дочери в данном

контексте выглядело донельзя циничным. Исходя из узко полити­

ческих соображений, государь осложнял жизнь дочери при литов­

ском дворе бесконечными наставлениями и придирками.
В сложившихся обстоятельствах Софья не собиралась споспе­
шествовать государю в подобной жестокой «игре». Зато после того

как главные вожди проеретической партии были репрессированы,
Деспине пришлось подключиться к пропагандистской про грамме

августейшего супруга. Вряд ли материнское сердце сочувствовало

требованиям к дочери держаться православия даже ценой собствен­
ной жизни, но Софье Фоминичне приходилось расплачиваться за
благоприятные перемены в своей судьбе и судьбе Василия, кото­
рого Деспина безусловно выделяла среди всех своих детей.

Длинная рука Москвы
И все же перечисленные выше обстоятельства, хотя и стоит
признать существенными, вряд ли имели решающее воздействие

на ход политической борьбы в ~OCKBe в конце

1499

1498 -

начале

года. Непосредственной причиной падения Патрикеевых

и Димитрия послужило их отношение к переходу право славных
литовских князей Семена ~ожайского, Семена Бельского и Васи­
лия Шемячича со своими вотчинами на службу московскому госу­
дарю, за которым неизбежно следовали разрыв отношений и война
с Литвой.
Так описывают новый виток противостояния между соседними

странами литовские источники: «В лето от Сотворения ~ира семь
тысяч восьмое, а от рождества Христова тысяча четыреста девя­

носто девятое решил великий князь Иван Васильевич москов­
ский начать войну со своим зятем великим князем Александром
литовским, вступив перед тем в сговор с Тейдли-Гиреем царем

перекопским и со своим сватом Стефаном воеводою молдавским,
присягнув на вечный мир и на кровный союз. И послал втайне к


236
князю Семену Ивановичу Бельскому и к князю Семену Ивановичу

Можайскому, и к князю Василию Ивановичу Шемячичу, чтобы они
с городами и волостями отступились от зятя его великого князя

Александра, и со всем с тем служили бы ему, а к тому еще обещал
им многие свои города и волости. И такое соглашение сделали и
присягнули, что им С помощью его воевать с Великим княжеством
Литовским непрестанно, а которые города и волости они у Литвы

заберут, то им все держать».
С точки зрения литовского

хроникера,

инициатором пере­

хода князей на московскую службу выступает сам великий князь.
к.В. Базилевич уверен, что «переходу на сторону Москвы князей

Можайского и Шемячича должны были предшествовать перего­
воры между ними и великим князем, которые остались полной

тайной для Александра Казимировича и литовских властей».
Но когда начались эти переговоры и кто их вел? Литовский
хронист предлагает вполне правдоподобную последовательность
событий: сначала Иван принимает решение развязать войну про­
тив Литвы

Стефаном,

-

для этого он ведет переговоры с Менгли-Гиреем и

после их успешного завершения он налаживает

тайные сношения с будущими перебежчиками. Иван Василье­
вич заручился поддержкой Молдовы и Крыма к лету

1498

года.

К этому времени в Москве совершенно ясно представляли неиз­

бежность войны с Александром Казимировичем. Уже с середины

1498

года влияние Димитрия-внука начинает падать. Не позднее

осени

1498

года начались переговоры с Можайским, Шемячичем

и Бельским.
Огромные владения Семена Ивановича Можайского распола­
гались на территории современных Брянской, Гомельской и Чер­

ниговской областей России, Белоруссии и Украины. Этот богатый

и обширный край имел к тому же важное стратегическое значе­
ние, поскольку земли Можайского, перейди он на службу Москве,
широким клином врезались в Литву, перекрывая днепровский
водный путь, создавая угрозу одновременно двум литовским фор­

постам

-

Смоленску и Киеву.

Между тем у Семена Ивановича не было веских оснований
жаловаться на свою жизнь и полагать, что его положению в Вели­
ком княжестве Литовском что-либо угрожает. В марте

1499

года

Александр Казимирович дал князю жалованную грамоту на все


i

237

его владения. Князь должен был семьдесят семь раз отмерить, пре­
жде чем принять решение. Какие-то весьма влиятельные в Москве
и хорошо известные Можайскому люди должны были поручиться
за то, что князь не пожалеет о переходе на московскую службу.

Известный нам Василий Михайлович Верейский, бежавший

в Литву в

1483

году после скандальной истории с «саженьямю>,

приходился Семену Можайскому дядей. Первоначально великий
князь был решительно настроен против своего троюродного брата
и шурина Софьи Палеолог. Так, в

1484

году Иван

III

и тверской

князь Михаил Борисович договорились, чтобы с князем Верей­
ским «не ссылатися никоторую хитростью, ни к собе его не прини­
мати». Но постепенно гнев сменился на милость: в 1493-м, а затем

1495 году на просьбу князя

Верейского разрешить ему вернуться в

Москву был дан положительный ответ, однако Василий Михайло­
вич им так и не воспользовался. Тем не менее сношения Москвы с

князем Верейским были установлены, и сам он оказался не прочь
покинуть Литву.
Несомненно, что при московском дворе за Василия Михайло­

вича хлопотали Деспина Софья и близкие к ней люди. Только на
их поддержку и поручительство мог твердо рассчитывать и Семен
Иванович Можайский. С другой стороны, более чем сомнительно,

чтобы литовский магнат решился на столь радикальные перемены
в своей жизни и вверил бы свою судьбу Ивану

111,

зная, что его

покровительница Софья Палеолог находится в опале. Вероятно, в
свое время причиной того, что Василий Михайлович Верейский не
решился вернуться в Москву, стало именно неустойчивое положе­
ние при дворе супруги великого князя. Возвращение Деспины ко
двору и возвышение Василия оказывались лучшим аргументом на

переговорах Москвы с князем Иваном.

Если Можайский наверняка колебался, прежде чем сделать
решающий шаг, то Семен Бельский, игравший в княжеском триум­
вирате роль закоперщика, похоже, не испытывал никаких сомне­

ний. О его связях с окружением или родственниками Софьи Палео­
лог сведений нет, зато князь Семен

-

единственный из литовских

выезжан, в том числе своих сородичей Бельских

-

известен как

горячий поклонник преподобного Иосифа. Бельский пожертвовал
Волоцкой обители

200 рублей -

сумму значительную по тем вре­

менам, и «велел пытати, где б земли купити монастырю». Заме-


i

238

тим, что вклада в монастырь в

50

рублей было достаточно, чтобы

вкладчика и его родных поминали ежедневно до тех пор, пока «Бог

велит сей святой обители стоятю).
Неизвестно, проникся ли Семен Иванович симпатией к волоц­

кому игумену и его взглядам, проживая в Литве, или же он познако­
мился с вождем любо стяжателей по приезде в Москву, но очевидно,
что князь твердо стоял за чистоту православия. «Великая нужа о
греческом законе», на которую ссылались Можайский, Шемячич

и Бельский, мотивируя свою просьбу о переходе на московскую

службу, была для князя Семена не удобным поводом, а главной
причиной, побудившей его покинуть Литву. Семен Бельский вряд
ли сочувствовал Димитрию и его вольнодумному окружению, и

напротив, желал усиления партии Василия и Софьи Фоминичны.
Похоже,

что

Ивану

111

пришлось

отказаться

от

системы

«сдержек-противовесов» и сделать недвусмысленный выбор: без
перемен в статусе Василия и положения при дворе Софьи Палео­
лог было трудно рассчитывать на положительный исход перегово­
ров с Можайским, Шемячичем и Бельским. Но намерения государя

натолкнулись на энергичные возражения Патрикеева. Впервые
между великим князем и его многолетними соратниками возникли
противоречия, причем противоречия неразрешимые.

Патрикеев и его окружение отдавали себе отчет в том, что гото­
вящийся переход Бельского и его компаньонов на сторону Москвы
спровоцирует вооруженное столкновение с Литвой. По договору

1494 года Иван 111

и Александр Казимирович обязались не прини­

мать к себе служебных князей с вотчинами, а в случае возникнове­
ния претензий выслать судей, которые «учинят исправу» без пере­
вода. В числе вотчин, в которые московский государь давал особое
обязательство «не вступатися», отдельно упоминались Брянск и
Мценск, находившиеся во владениях князей-перебежчиков.

Иван

111

целенаправленно вел дело к военному конфликту с

западным соседом, в то время как Патрикеев со товарищи рассма­

тривали Литву как потенциального союзника в борьбе с татарами и
турками. Соответственно, как мы уже отмечали, по-разному пони­
мали они и роль супруги Александра Казимировича при литов­
ском дворе. Иван

III

рассчитывал, что брак его дочери послужит

укреплению прорусской партии, как своего рода «пятой колонны»

в рядах будущего противника, а деятели его правительства наде-


239
ялись,

что он поспособствует формированию стратегического

литовско-русского союза.

Предпринимались ли конкретные шаги для оформления такого

союза? Вспомним, что брат казненного Владимира Ромодановского
Семен ездил с посольством в Крым с предложением хану заклю­

чить мир с Александром Казимировичем, что в корне противоре­
чило традиционной политике Москвы, натравливавшей Менгли­
Гирея на Литву. Но посол в таком деле не мог действовать на свой

страх и риск без санкции великого князя, тем более одновременно
в Вильно направился Иван Мамонов, с поручением помирить зятя

с крымским ханом. Тем не менее в

1499

году великий князь мог

рассматривать этот демарш как досадную слабость со своей сто­
роны, уступку Патрикеевым и их единомышленникам.

Одновременно множились претензии Ивана
кому

-

III к Стефану Вели­

молдавский господарь оказался ненадежным союзником,

что ослабляло позиции его дочери и внука. Теперь же государь вел
дело к войне и ради нее готов был переменить отношение к жене
и сыну. Софья Фоминична и ее партия получали шанс перехватить
инициативу.

Татарский воин со слугой. Из «Записок» С. Герберштейна


i

240
Цена «высокоумия»
В столь драматичной ситуации сторонники Елены Волошанки

и Димитрия-внука могли пойти на самые крайние меры. Летопи­

сец сообщает, что великий князь «поймал в измене Ряполовского».

В то же время сам государь упрекал Семена Ряполовского в том,
что тот «высокоумничал» с Патрикеевыми. Об этом спустя четыре
года после казни, а именно в мае

1503

года, великий князь напо­

минает в наставлении своим послам.

Иван

111 тем

самым подчеркивает, что репрессированные вель­

можи проявили высокомерие и своеволие, посчитав себя мудрее
государя, решив, что они лучше его знают, какую политику в отно­

шении Литвы стоит избрать. Обращаясь к судьбе Патрикеевых,
Иван

111

предостерегал своих дипломатов от подобных вольно­

стей. При этом великий князь сознавал, что поступки опальных

продиктованы не корыстными побуждениями, а особым видением
внешнеполитической ситуации.
Сторонники

сближения

с

западным

соседом

считали,

что

Москве выпал, вероятно, последний шанс оторвать оторвать Литву
от Польши, составить стратегический альянс между двумя госу­
дарствами с преимущественно русским

населением, исповедую­

щим православие. Эти расчеты нельзя считать безосновательными.

Литовский летописец, рассказывая о свадьбе князя Александра и
Елены Ивановны, говорит о надеждах на прочный союз с москов­

ским государем, которые вселил этот брак в западных соседей.
Когда же отношения между двумя странами обострились, литов­
ские публицисты с обидой писали о том, что Иван забыл о родстве
с князем Александром.

Значительная часть литовской элиты искренне рассчитывала
на союз с Россией, и политика Патрикеева в долгосрочной пер­
спективе имела шансы на успех. Кроме того, сторонники русско­

литовского сближения наверняка брали в расчет и вероятное
завершение многолетнего партнерства Москвы и Крыма. Ивана и
Менгли-Гирея связывал общий враг

-

Орда. С ее уходом с поли­

тической арены исчезала и основа для союза.
Уже в

1501

году Александр Казимирович стал королем поль­

ским, после чего Литва и Польша более не разлучались. Крымское
ханство вскоре переменило отношение к Москве. Крым и Речь


i

241

Посполитая почти на три столетия стали главными врагами Рос­

сии. Значит ли это, что оппоненты великого князя оказались более
прозорливыми политиками, нежели их государь? Иван

111

навер­

няка про считывал и тот вариант, к которому склонялись его давние

соратники, но, в конце концов, предпочел журавлю в небе синицу
в руках, которую в данном случае стоит считать скорее жирной

гусыней. Кто был тогда прав, а кто ошибался -

рассуждать сегодня

было бы попросту нелепо.
Сторонники Патрикеева или та их часть, неудовлетворенная
тем, как разворачиваются события, могла действовать, используя

неофициальные каналы. Родственные отношения между княже­
скими семьями по обе стороны границы играли большую роль в
русско-литовских отношениjtх: шла личная переписка между род­

ственниками по обе стороны границы, имевшая влияние на ход
дипломатических переговоров, посылались тайные гонцы.

Мы помним, как эффективно сработала эта система во время
переговоров о браке Елены Волошанки и Ивана Молодого, а также
во время подготовки заговора против короля Казимира. Но она

никуда не исчезла, только в этот раз уже не служила целям офици­
альной московской политики. Быть может, Патрикеевы решились
по своим каналам поделиться с литовской стороной некоей кон­

фиденциальной информацией, например, известить Александра
Казимировича о сношениях с Можайским, Бельским и Шемячи­

чем, чтобы таким образом сорвать переговоры?
Но не исключено, что расправа с высшими московскими санов­

никами вызвана не тайными демаршами круга Патрикеевых, а их
старыми прегрешениями, о которых мы вели речь выше: только

«высокоумие», простительное в

1495

году, стало выглядеть пр е­

ступлением в 1499-м, когда перспектива большой войны станови­
лась все более очевидной. Накануне решительного столкновения

Иван

III

счел необходимым упрочить единство правящей элиты,

пресечь любые сомнения у литовских магнатов, готовых пере­
метнуться

на

московскую

сторону,

в

правильности

сделанного

выбора, и он решил примерно наказать сторонников альтернатив­
ного внешнеполитического курса.

Если в конце

1498

года Александр Казимирович все-таки был

информирован о замыслах московского государя, он хорошо пред­

ставлял подоплеку казни Ряполовского в феврале 1499-го. Выдача


i

242

жалованной грамоты Семену Можайскому буквально вслед за этим,
а именно в марте этого года, представляется мерой, призванной

предупредить намерение князя подчиниться Москве и привлечь
на свою сторону. Литовский государь соглашался, что Можайский
волен свои владения «продати, и отдати, и заменити, и к своему

вжиточному обернути, как сам налепей разумеючю>

-

в Москве

о таких правах вотчинник мог только мечтать.

Возможно,

Александру

Казимировичу

стоило

предпринять

жесткие меры в ответ на сообщение о готовящейся измене. Но
репрессии принесли бы больше вреда, чем пользы. Иван

III,

воз­

можно, счел за благо скрыть от зятя свои истинные намерения, для
чего понадобилось странное посредничество в переговорах между
Крымом и Литвой. Так или иначе, переход княжеского триумви­

рата на московскую службу отложился на год.
Наконец планы Ивана

III

стали сбываться: в апреле

1500

года на

московскую службу попросился Семен Бельский. Из Литвы с про­
тестом прибьш смоленский наместник Станислав Кишка. В том же
месяце били челом Ивану

III Семен Можайский и Василий Шемячич,

которые, как и Бельский, жаловались, что на них «пришла велика нужа

о Греческом законе». Здесь мы лишний раз убеждаемся в важности
религиозного фактора в замыслах Ивана

III

относительно западного

соседа, пускай ему отводилась лишь роль формального повода для
принятия православных литовских магнатов на московскую службу.
Обширный край от верховьев Оки до Днепра вошел в состав
Московской Руси при отсутствии более или менее серьезного
сопротивления. Операция была проведена блестяще и стоит отме­
тить заслуги лиц ее готовивших и осуществлявших, и в их числе

и братьев Захарьиных, которые в последние годы жизни Ивана

111

стали играть ведущую роль в ГOCy,~apCTBeHHЫX делах, фактически
заняв место отца и сына Патрикеевых.
Именно литовский вопрос, а не еретическое окружение Елены

Стефановны, оказался ахиллесовой пятой «партии власти», чем
не преминула воспользоваться Софья Палеолог. Иван Юрьевич
Патрикеев, немало способствовавший браку великого князя литов­
ского с Еленой Ивановной, конечно, не полагал, что матримони­
альный альянс, призванный послужить укреплению добрососед­
ства между двумя держававми, станет источником неприятностей
для него и его сторонников.


243
в плену «наважений»
Возвращение Деспины и Василия из опалы и низвержение

Патрикеевых понадобились Ивану Васильевичу, чтобы привлечь
на свою сторону князей Бельского и Можайского и укрепить свои
позиции среди православных Литвы накануне большой войны. Но

не стоит сбрасывать со счетов и психологическое состояние Ивана
в эти годы. Великий князь, учинив опалу над Деспиной в

1497 году,

вспоминал все причиненные супруге притеснения и понимал, что

ее преступные намерения в значительной степени проистекают от
отчаянного положения при дворе, сложившегося при прямом попу­

стительстве, а то и по благословлению Ивана. Угрызения совести
терзали душу государя.

35

Вспомним, что ему около шестидесяти

рость, причем большую часть жизни

-

по тому времени ста­

лет

-

он единолично

правит государством, перед которым постоянно встают острейшие

проблемы. Он устал. Но удаление Софьи не разрешает ситуацию,
напротив, запутывает ее. Так возникает соблазн, свойственный раз­
драженному и измученному человеку

-

разом изменить в корне

ситуацию, разрубить гордиев узел.
Созревают условия для коренного перелома в мировоззрении
Ивана и его оценки происходящего вокруг. Но гордому, привык­
шему к самовластию человеку трудно признаться в столь серьез­

ной ошибке даже самому себе, куда проще представить себя жерт­

вой дьявольских чар клеветников. Согласно летописному рассказу
князь «всполилися» на жену и сына «по диаволю действу и нава­
жению и лихих людей совету».

Впоследствии
Димитрий-внук

и

Иван

Грозный

напишет

его

сообщники

князья

«пагубы и смерти» против его отца Василия

Курбскому,
умышляли

111.

будто
многие

В данном случае

он, очевидно, пересказывал своего рода семейное предание. Если
Ивана

111 удалось убедить в том,
-

тив Димитрия и него самого

что заговор Софьи и Василия про­
коварная выдумка, навет лихих

людей, то для мастерицы византийской интриги Софьи не состав­
ляло труда развить эту версию, представить оговор как прикрытие

подлинного злодейства

-

против Ивана и Василия.

Но для того чтобы это предположение укоренилось в сознании
государя, стало побудительной причиной радикальных поступков,


i

244

Смерть и властитель. Средневековая миниатюра

необходима кропотливая и повседневная пропагандистская работа.
г.в. Вернадский полагает, что Софья, будучи непревзойденным масте­
ром интриги, «не пыталась сама доказывать что-либо Ивану, а подо­
слала какое-то третье лицо, скорее всего не участвующее в конфликте,
постепенно подрывать доверие Ивана

III

к князю Патрикееву».

Идеальными кандидатами для исполнения подобного плана стали
лекарь Никола Булев и духовник Митрофан, которые часто виделись
с великим князем наедине и исподволь внушали ему мысль о том,

что он стал жертвой чародейства «злых людей», превративших его
в орудие преступных планов, доказывали невиновность опальных и

изобличали коварство еретиков. Сознание того, чем способно обер­
нуться для него потакание вероотступникам, будоражило воображе­
ние Ивана, который уже задумывался о переходе в иной мир.

И тогда Иван решился смести фигуры на шахматной доске
и начать новую игру. Примечательно, что все приказы по «делу

Патрикеева» великий князь отдавал лично, не согласуясь ни с


i

245

Боярской думой, ни с нормами Судебника, в соответствии с кото­

рыми два года назад были осуждены на казнь сторонники Софьи.
Государь вышел за рамки сословно-представительной традиции и,

пожалуй, первый и последний раз продемонстрировал столь яркий
пример деспотического самовластия.

Р.г. Скрынников обращает внимание на роль Боярской думы, на
помощь которой Димитрий в своем конфликте с дедом якобы рассчи­
тывал. По мнению исследователя, напуганные репрессиями бояре

не вмешались в конфликт. Правда, здесь же он отмечает, что после
опалы Димитрия и его матери Иван не стал преследовать ее окруже­

ние, «избегая раздора с Думой». Но если Дума пассивно наблюдает
за действиями Ивана, то отчего тому бьmо опасаться раздора.
Не вмешательство Думы в конфликт

-

не следствие испуга, а

проявление двойственного взгляда московской элиты того времени
на власть, ее устройство и границы ее полномочий. В удельном кня­
жестве существуют отношения между вотчинником и вассалом, в
национальном государстве

Если последнее

-

-

между государем и его подданными.

предмет публичного права, то первое

-

част­

ное дело, опирающееся на традиции, договоренности и, в конце
концов, личные отношения.

Члены боярского правительства могли сочувствовать тому или
иному претенденту на статус наследника престола, но прекрасно

понимали, что конечный выбор остается за великим князем, так

как это его семейное дело. Они могли негативно относиться к тому,
что Иван отнял у Димитрия и передал Василию титул властителя

Новгородского и Псковского, их беспокоили политические послед­
ствия этого шага, но вряд ли они могли расценить действия Ивана
как превышение полномочий и, очевидно, вполне разделяли его

слова, обращенные к возмущенным псковичам: «Чи не волен яз
в своем вноуке и оу своих детех?» В этом причина и нейтрально­
благожелательная реакция боярства на расправы великого князя с
братьями

-

удельными князьями.

Другое дело

-

казнь Ряполовского и удаление Патрикеевых.

Речь идет не о вассалах, не о родственниках, а о сотрудниках госу­
даря. Здесь, как мы уже говорили, великий князь нарушил и преро­

гативы Думы, и нормы Судебника. Скорее всего, кровавые события
зимы

1499

года развивались так стремительно, что Дума попросту

не успела отреагировать на вспышку государевой ярости. Однако тот


i

246

факт, что за опалой не последовали аналогичные меры в отношении
многочисленных родственников и сторонников опальных при дворе,

свидетельствует о том, что великий князь бьш «волею> только в своей
семье, а прочее оставалось вне досягаемости его личного произвола.

Приключения на «Свинском поле»
Отдавая распоряжения о казнях и опалах, Иван

111

действовал

под влиянием эмоций, минутного порыва, отнюдь не намереваясь

вершить радикальные политические и кадровые перемены. Семену
Ряполовскому попросту не повезло
ярости:

-

он стал жертвой вспышки

его казнили, в то время как главного зачинщика «преда­

тельства» и злейшего противника партии Софьи Палеолог Ивана Патрикеева

-

князя

лишь удалили от двора и от мирской жизни.

Остался при дворе Федор Курицын, хотя его роль становится менее

заметной. Нет известий об опалах прочих еретиков.
Происшедшие перемены не отменяли венчания Димитрия­

внука, юный великий князь хотя и не получил распорядительных
функций, но оставался наследником государя. Василий так и не
стал «великим князем Всея Руси», зато получил в удел Новгород и
Псков. Правда, что касается Пскова, права Василия на этот город

так и остались на бумаге. То ли Иван IП не решился доверить сыну
стратегически важную область, на стыке границ с Ливонией и
Литвой, то ли, поразмышляв, внял доводам псковичей, просивших
оставить «по старине». Да и с Новгородом у Василия получилась
незадача. После августа

1499 года

нет никаких признаков его вла­

детельной роли в управлении Новгородом.
НепроДолжительное участие в управлении Новгородом оставило
у молодого князя горький осадок. Вслед за провозглашением Васи­
лия новгородским властителем церковные вотчины в землях Святой

Софии были конфискованы и розданы «детем боярским поместье,
монастырские и церковные, по благословению Симона митропо­
лита». По предположению Р.Г. Скрынникова, летописцы, за исклю­

чением псковского, предпочли не обсуждать мероприятия великого
князя, поскольку отчуждение церковных

-

«божиих»

-

имуществ

воспринималось большинством современников как святотатство.

Это был чувствительный удар по архиепископу Геннадию и всей
партии любостяжателей, тем более чувствительный и неожидан­
ный, что последовал вслед за возвышением сына Софьи Палеолог.


i

247

Складывается впечатление, что очередная новгородская конфи­
скация была вызвана не дефицитом земельных угодий и необходи­
мостью испомещения служилых людей. К тому времени земельные

резервы, предназначенные для поместных раздач, далеко не были
исчерпаны. Государь радовался случаю уязвить нелюбимого вла­

дыку Геннадия, тем более руками Василия. Кроме того, Иван

111,

что называется, «подставил» рвущегося к власти сына, внеся сумя­

тицу в ряды «партии реванша». То, что теперь имя Димитрия-внука

никак не было связано с Новгородом, только помогло великому
князю. Иван

111

вряд ли рискнул пойти на «святотатство», опира­

ясь на замеченное в связях с еретиками правительство Патрикеева,

действуя от имени Димитрия, мать которого прослыла покрови­
тельницей «жидовствующих». После того как Василий получил
права, пусть и номинально, новгородского князя, Иван

111

его

руками воплотил в жизнь «непопулярные» меры.

Так возникло шаткое равновесие между противостоящими груп­

пировками, закрепленное в фактическом разделе государства между
двумя наследниками. Понятно, что подобное положение не могло
продолжаться долго. Бывшая «партия власти» бьmа деморализована,
а Деспина, напротив, прочно захватила инициативу. Однако следую­
щий,

1500

год ознаменовался загадочным происшествием. Великий

князь Василий ... бежал из Москвы. Краткий летописец

7008

год (сентябрь 1499-го

-

1508 года под

август 1500-го) сообщает об этом сле­

дующее: «Князь Василей, хотя великого княжение, и хотев его истра­

вити на поле на Свинском у Самьсова бору, и сам побежа въ Вязьму
своими и советники. А князь великий нача думати со княгинею

Софьей и возвратиша его, и даша ему великое княжение под собою, а
князя Димитрия поимаша и с материею княгинею Еленою».
Каштанов полагал, что Василий бежал в апреле

1500

года, а

таинственное «Свинское поле» расположено между Вязьмой и

Дорогобужем, где поныне существуют село Самцово и река Сви­
ная. Там «состоялось какое-то столкновение войск, поддерживав­

ших Василия, с частью войск Ивана

111»,

при этом «Василий мог

опираться на литовские войска». А.А. Зимин, анализируя предпо­

ложение с.м. Каштанова, замечает, что Василий не мог пытаться
«стравить» отца там, где его не было и полагает, что погубить

беглеца пытались литовцы, однако Василий, узнав о движении
литовских войск, бежал к Вязьме. Если действительно Василий


i

248

Русский всадник. Из «Записок» С. Герберштейна

бежал в Москву в апреле

-

начале мая, остается выяснить, нахо­

дились ли здесь в это время литовские отряды.

Рать Якова Захарьина вышла из Москвы

3

мая.

Хроника

Быховца сообщает, что она подошла к Брянску «так тихо, что брян­
скому воеводе пану Станиславу Бартошевичу ничего о том не было
известно». Литовцы не приготовились к нападению московитов,

так как в Вильно не до конца сознавали серьезности положения.
Русские летописи датируют обращение князей к Ивану

1500

III апрелем

года. Но с одной существенной разницей: Семен Бельский

приехал в Москву

12 апреля,

а Иван Можайский и Семен Шемячич

Стародубский в этом же месяце «били челом» великому князю,
чтобы тот их пожаловал и принял к себе с вотчинами.
Если в Москве не думали скрывать ни появление Бельского,
ни намерения принять его на службу, то сношения с Можайским
и Шемячичем протекали в обстановке строжайшей секретности.
Только после падения Брянска князья-перебежчики прибыли к
Якову Захарьину и «присягнули служить великому князю москов­

скому со всеми городами, с Черниговом, со Стародубом, с Гоме-


i

249

лем, с Новгородом Северским, с Рыльском и со всеми волостями,
которые находились в Великом княжестве Литовском».

Московское правительство сознавало, что без вооруженной силы
не удержать обширный край, вся кампания завершится успешно,
если сразу захватить инициативу, а литовского государя поставить

перед свершившимся фактом

-

хозяйничают московиты. Иван

на землях его вчерашних вассалов

III

изначально рассчитывал ввести

в заблуждение любимого зятька и это ему удалось. Получив чело­
битную от Можайского и Шемячича, он направил в Вильно посла

с «розметной» грамотой, означавшей денонсацию прежних дого­
воренностей, разрыв отношений и фактическое объявление войны,

но, Ht<coMHeHHo, московские воеводы быстрее добрались до Брян­
ска, чем московские дипломаты до Вильно.

Александр Казимирович и его советники восприняли демарш
Семена Бельского как весьма неприятный казус, не предполагая, что
Бельский не одинок, и не представляя поначалу истинные масштабы

и последствия конфликта. Когда в Вильно стало ясно, что речь идет
не об очередном перебежчике, а о большой войне, грозящей поте­
рей огромных территорий, Александр Казимирович выслал к гра­
нице войско под командованием гетмана Константина Острожского.
Когда тот подошел к принадлежавшему Литве Смоленску, выясни­
лось, что Юрий Захарьин уже переместился в район Дорогобужа на
реку Ведрошь, перекрывая направление на Вязьму и Москву.
«Константин Иванович Острожский со всеми людьми и панами,
и еще с воеводой смоленским, и со всеми смольнянами, воору­

жившись и изготовившись, пошли к Дорогобужу и, прежде всего,
пришли к Ельне. И в то время поймали одного языка из московского

войска по имени Герман, который был дьяком у Богдана Сапеги,
но убежал в Москву и тот язык сообщил им о московском войске,
что воевода великого князя московского Юрий Захаринич долгое
время был под Дорогобужем с небольшим числом людей. Третьего
же дня пришли к нему на помощь другие большие воеводы, князь

Даниил Васильевич Щеня и князь Иван Михайлович Перемышль­
ский с многими другими воеводами и людьми, и что все они уже

находятся в одном месте под Дорогобужем ... ».
Получить неприятные вести из Брянска, собрать в Вильне войско,
пройти с ним до Смоленска не менее 500 километров, там снова «изго­
товиться» и выступить к Дорогобужу, да еще сделав крюк на Ельню­
все эти приготовления заняли значительное время. Когда Острожский


i

250

прибьm в Смоленск, Юрий Захарьин уже стоял на Ведроши. В Смо­

ленской земле Иван

III

пока не планировал никаких приобретений.

Отряд Захарьина выполнял исключительно оборонительную роль,
прикрывая движение на столицу, и вперед не выдвигался.

Острожский идет к Дороmбужу, но еще точно не знает, что там
происходит, так как вынужден полагаться (или, точнее, не полагаться)
на сведения беглоm дьяка. Только добравшись до места будущеm
сражения, которое состоится

14

июля, воевода Александра Казими­

ровича удостоверился в том, что к отряду Захарьина присоединилась
тверская рать под командованием Даниила Щени и другие воеводы.
Следовательно, до середины июля

1500 mда никаких литовских отря­

дов в окрестностях Ельни и Дороmбужа, готовых либо прийти на
помощь мятежному Василию (как полагает с.М. Каштанов), либо

em

«истравить» (как полагает А.А. Зимин), не бьmо. Да и Захарьин мог
подойти к Дороmбужу не раньше середины июня.
Предположение С.М. Каштанова о том, что загадочный инци­
дент с Василием про изошел в апреле, не находит подтверждения,

потому как в местах будущих боев ни в апреле, ни в мае, ни даже в
начале июня никого, кроме мирных крестьян, княжич встретить не

мог, если, конечно, он не столкнулся с ватагой разбойников.
В. Прохоров и ю. Шорин указывают, что исследователи упорно
не хотят замечать связь Василия с Тверью, от чего страдают их логи­
ческие построения. «Если обратиться к их трудам, то окажется, что
Василий дважды, в

1492

и

1497 годах,

был лишен отцом Тверского

княжества. Нам дело представляется следующим: опальный Твер­
ской князь Василий ослушался отца и отправился через Вязьму на
сход воевод под Дорогобуж ... Не забудем, там собиралась "тверская
сила", и своим поступком Василий пытался подтвердить права на
Тверское княжество. У деревни Св инной посланцами отца он был
перехвачен и, посулами и угрозами, возвращею).

Авторы данной версии убедительно связывают цель появления
Василия в районе Дороmбужа со сбором войска. Значит, стычка «на
поле на Свинском у Самьсова бору)), скорее

Bcem,

приключилась не

раньше начала июля. Но вряд ли можно признать удачным время и
место, чтобы подтверждать права на Тверское княжество. с.М. Кашта­
нов предполагал

cmBop между Василием

и смоленским наместником

Станиславом Петряшковичем, который прибьm в Москву

23

апреля

выразить протест в связи с переходом на русскую службу Бельскоm.


i

251

Русский всадник с оседланной лошадью. Из «3аnисою> С. Герберштейна

Следовательно, Василий бежал к литовцам и его задержали
люди великого князя? Но, окажись сын Деспины в стане Острож­

ского или при дворе Александра Казимировича, подобный поворот
событий по сути дела перечеркивал претензии княжича на москов­
ский престол и играл на руку Димитрию-внуку. Поражение рус­
ских войск, случись оно, в сложившейся ситуации никакой поли­
тической выгоды беглецу не сулило.
Допустим все же, что по какой-то причине верный Ивану

III

отряд напал на эскорт Василия или обнаружил враждебные наме­

рения в отношении княжича. В этой ситуации Василий бежит не к
литовцам просить защиты, не на запад к Смоленску, а на восток
в Вязьму. При этом он не выглядит побежденным

-

-

его не удалось

«истравить», и бежит он в Вязьму «сам» и не один, а с «советни­
камю> или даже «с воинами и советниками». И только после этого
великий князь начинает думать о его судьбе и решает возвратить.

Увы, но мы не готовы разъяснить ни обстоятельства появления

Василия Ивановича под Дорогобужем, ни эпизод его «истравле­
ния» без риска унестись в область гаданий. В любом случае зло­
ключения княжича использовались Софьей Палеолог для нагне-


i

тания психологического давления на супруга. К началу

252
1500 года,

спустя год после падения Патрикеевых, над головой Василия стали
сгущаться тучи. Имя Димитрия снова появляется рядом с именем
Ивана

III

в повелениях направить войска на Литву.

Тогда Софья Фоминична решила вновь ударить в уязвимое
место

западный вектор внешней политики Ивана

-

III.

Единство

великокняжеской семьи рассматривалось государем как важный

фактор в строительстве отношений с европейскими державами и
прежде всего Литвой и Ливонией. Пожалование Василию Новго­
рода и Пскова неслучайно совпало с посольством в Венецию через

Польшу и Венгрию Дмитрия Ралева-Палеолога. Возложение мис­

сии на приближенных Софьи призвано продемонстрировать Ягел­
лонам внутреннее укрепление противника.

Само время и направление бегства Василия выбраны как нельзя
удачно. Магистр Ливонского ордена Вальтер фон Плеттенберг в
январе

1500

года писал о том, что «великий князь московский со

своими сыновьями находится во вражде; причина эта заключается в
том, что он хотел своего внука иметь наследником в качестве вели­

кого князя, но это ему собственные сыновья, которых он имеет от
этой гречанки, не хотят разрешить. Эта вражда и неприязнь удержи­
вает великого князя; иначе бы он давно напал на эту страну». Плет­
тенберг имел в виду Ливонию, но эти же слова в полной мере отно­
сятся и к Литве. Раздоры в семье препятствовали военным планам

московского государя, единство (хотя бы внешнее) способствовало
их успеху.

И вот Василий оказывается неподалеку от литовской границы,
там, где находится войско, в котором у княжича, несомненно, най­
дутся сторонники. Иван

III

вынужден учесть, что в случае откры­

того разрыва с сыном судьба кампании оказалась бы под угрозой.
Нельзя было исключить самые радикальные варианты: эмиграцию
Василия в Литву и последующий громкий международный скан­
дал или даже переход армии под его командование.

Обо всем этом и пришлось великому князю «думати со княги­
нею Софьей». В тот момент, когда маховик военных приготовле­
ний уже был запущен, когда все договоренности с Шемячичем и
его компаньонами были достигнуты, у Ивана Васильевича не оста­
валось пространства для маневра. Партия Софьи усиленно под­
талкивала его пожертвовать Димитрием ради успеха в Литовской

войне. На этих условиях Василий готов был вернуться в Москву.


i

253

Вновь обратимся к сообщению Краткого летописца, которое при
всей его туманности и лаконичности позволяет достаточно уверенно
выстроить следующую причинно-следственную связь: Василий хочет
великого княжения, те, кто опасается его возвышения, пытаются его

«истравить», покушение вынуждает его обратиться в бегство. Хотя
недруги Василия не названы, но летописец тут же указывает, что по
возвращении молодого князя в Москву Димитрий и Елена Стефа­

новна бьши "поиманы". На самом деле Елену Волошанку и ее сына
бросят в темницу два года спустя. Летописец, разумеется, знает об
этом, но преднамеренно связывает инцидент на Свинском поле с опа­
лой Димитрия-внука и его матери, давая понять читателю, кто именно

желал зла будущему правителю и кто поплатился за свое коварство.
Летописец здесь, по сути дела, повторяет доводы Софьи Фоми­

ничны, которая в свое время объясняла замысел бегства своего сына
на Белоозеро не намерением поднять мятеж против отца, а желанием

спастись от «крамоЛ», порожденных неспособностью либо нежела­
нием Ивана

III

обуздать злодеев. В дорогобужской истории Васи­

лий вновь должен был играть страдательную роль, любое открытое
выступление против государя усугубляло его шаткое положение.
Маневры Деспины Софьи достигли цели. Со второй поло­
вины

1500

года Димитрий-внук, формально оставаясь соправите­

лем, перестал допускаться к каким-либо государственным делам.
Единственный раз, а именно в феврале

1501

года, он упоминается

в посольских делах, где назван после детей Ивана

111.

Одновре­

менно росло влияние княжича Василия. В сентябре
именовался великим князем «всея Руси». К марту

1500 года он
1501 года к нему

перешло руководство судебными делами на Белоозере.
Но и окончательно низвергать внука в столь напряженный

момент военного противостояния великий князь не торопился.
Триумф Василия состоялся только тогда, когда стало оконча­
тельно ясно, что Литва и напавший на Русь Ливонский орден

проиграли. В ноябре

1501

под Мстиславлем, зимой

года русские одержали крупную победу

1501-1502

годов войско Даниила Щени

вело успешные боевые действия в Ливонии. А

Иван

11

апреля

1502 года

III приказал взять Елену Стефановну и Димитрия под стражу,

«от того дни не велелъ ихъ поминати въ октенияхъ и литияхъ, не

нарицати великимъ княземъ, а посади их за приставы». Через три

дня государь благословил Василия на «великое княжество Влади­
мирское и Московское и учинил всеа Русии самодержцем».


Да дадите нам имение ваше и злато, а
вам вечная жизнь.

«Наказание к оmрекшимся мира»

Аще ли хощеши вселитися в ад с дия­
волом и князьми его в огнь вечный,

тогда дозволено благая божия и цер­
ковная отимати.

«Собрание на лихоимцев»

ГлаваXII
ВРЕМЯ РЕШАЮЩИХ СХВАТОК
«Блуждающий» собор
Церковный собор, на котором произошло отрытое столкнове­
ние сторонников и противников монастырских стяжаний, состо­
ялся во второй половине

1503

года. Относительно точной даты

соборных заседаний историки спорят, как, впрочем, спорят и по
поводу содержания самой дискуссии и очередности затронутых

там вопросов: о судьбе вдовых иереев и о взимании епископами
платы за поставление священников.

Ю.к. Бегунов датирует соборные заседания маем

1503

года,

А.И.

Алексеев

-

июлем

С.М. Каштанов и Р.г. Скрынников

-

-

началом

августом

-

-

июлем

сентября;

началом сен­

тября. К последней точке зрения близок А.А. Зимин, который,
однако, разделяет работу собора на два этапа или даже склонен
говорить о двух соборах, первый из которых, посвященный вдо­
вым священникам, состоялся в августе

-

сентябре, а второй, где

рассматривались вопросы церковного имущества, начался в конце

ноября

1503

года.


i

255

Каждый вариант хронологической идентификации зависит от

того, какому событию, связанному с ходом про ведения собора,
датировка которого зафиксирована в источниках, исследователи
придают большее значение.
Ю.К. Бегунов и А.И. Алексеев отталкиваются от болезни госу­
даря, сразившей его

28 июля. В этой напасти иные иосифляне усма­

тривали последствие покушения самодержца на церковное имуще­

ство. «Чрезвычайно важное значение для определения даты собора

имеет известие о болезни Ивана

полагает А.И. Алексеев.

111», -

а связи болезни великого князя с про валом проекта секуляризации
церковных земель сообщают «Слово иное», «Житие Иосифа» Льва
Филолога.

А.и. Плигузов с сомнением относится к исторической ценно­
сти перечисленных выше источников и в свою очередь отмечает,

что три основных летописных предприятия великокняжеской кан­
целярии, Троице-Сергиева монастыря и митрополичьей казны

-

своды

не

1518

и

1526

годов, Никоновский свод

связывают болезнь Ивана

111

1526-1530 годов,

с заседаниями церковного собора.

Исследователь при этом отталкивается от даты утверждения двух
соборных приговоров

-

6 августа и 11

сентября. Последний доку­

мент запрещал служение вдовым иереям.

Но если С.М. Каштанов и разделяющие его точку зрения исто­
рики на основе этих сведений датируют собор августом

-

сен­

тябрем, то А.И. Плигузов сужает временные рамки, полагая, что
собор работал с

30

августа по

1

сентября, хотя тут же указывает,

что владыки могли прибыть в Москву к

раньше

11

или даже

15

26

августа, а уехали не

сентября.

Подобная конкретизация обусловлена тем, что, по мнению
исследователя, дата

6

августа для соборного приговора неверо­

ятна, так как этот день приходился на Преображение, «праздник,
который владыки должны были про водить не в думных палатах, а
в храме, за литургией и вечерней». Последний довод не представ­

ляется убедительным, поскольку

6

августа состоялось не обсуж­

дение вопроса о мзде, получаемой епархиальными начальниками

за поставление иереев, а утверждение приговора. Все споры по

данному поводу остались позади, а вот официальное оформление
соборного решения как раз было более чем уместно произвести
в торжественной обстановке. А.И. Алексеев отмечает, что списки


i

256

соборного приговора с датой

6 августа являются

самыми ранними

по времени.

Версия А.А. Зимина о двух соборах связана с тем, что исследо­
ватель учитывал как даты утверждения соборных приговоров

6 августа

и

1 сентября,

-

так и сообщение Льва Филолога о том, что

отлучившегося из столицы Иосифа Волоцкого пришлось повторно
вызывать на новый собор, теперь уже посвященный секуляриза­
ционным планам: «Бысть же и еще царскому повелению, священ­

ныя мужа с архиереи в господьствующий град събираюшу ведати
ословеси: манастырем села и нивы аще не приаты суть .... И о сем

собору събрану, не мала же разсуженка добрых лишитися непшу­
юще отци, аще и Иосифу не сушу с ними. Сего ради и паки пону­
диша его в град Москву взыти ... »

Иосиф в это время находился при своем умирающем крестнике князе Иване Рузском. Молодой князь заболел и скоропостижно
скончался в конце ноября, что послужило А.А. Зимину основанием

отнести именно к этому времени начало работы нового собора. Сам
А.А. Зимин замечает, что в эти дни борьба шла в первую очередь за
раздел

наследства умершего

князя;

исследователь

приводит точку

зрения А.В. Черепнина, заметившего, что на духовной грамоте Ивана

Рузского, стоит только одна подпись -

Иосифа, и приходит к выводу,

что волоцкий игумен действовал в интересах Ивана Ш.

Современники наверняка знали, какими драматическими обсто­
ятельствами вызвана отлучка игумена. Иосифа могли, конечно,
известить о новом соборе.

Сомнительно, что в сложившихся

обстоятельствах его настоятельно призывали вернуться

-

«по ну­

диша его в град Москву взыти», а сам он вряд ли счел возможным

бросить порученное ему государем деликатное дело и поспешить
на помощь своим единомышленникам.

В конце июля здоровье 64-летнего самодержца серьезно ухуд­
шилось. Тем не менее

21

сентября Иван

III

отправился на бого­

молье в Троицкую лавру и далее до Ярославля, откуда вернулся
только

9

ноября. Степенная книга сообщает, что путешествие

далось великому князю с большим трудом. Ивану

III,

всегда чуж­

дому религиозной экзальтации, такое поведение не было свой­
ственно. Между тем о том, сколь важное значение придавал он
этому паломничеству, можно судить по тому, что Иван
в дальний путь со всем семейством.

III тронулся


i

257

Троuце-Сергuевалавра

По мнению Ю.г. Алексеева, резкое изменение настроения и
поведения великого князя

--

косвенное свидетельство тяжелой

болезни. Трудно представить, что Иван Ш, испытывающий физи­
ческое нездоровье и переживающий психологический надлом,
предпримет энергичное наступление на церковные стяжания; что

он, пребывая в покаянном настроении, потребует лишить имений
святые обители', некоторые из которых он только что почтил своим

присутствием с самыми благочестивыми намерениями. Иван

111 не

замечен в пристрастии к лицедейству, которое было столь свой­
ственно его грозному внуку, и к тому же находился явно в непод­

ходящем состоянии, чтобы обнаруживать подобные качества.
В «Слове ином», посвященном троицкому игумену Серапиону

и, следовательно, созданном, скорее всего, книжниками этой оби­
тели, говорится, что у Ивана

111

за посягательство на земли Тро­

ицкого монастыря «отняло ... руку, и ногу, и глаз». А.А. Зимин,
полагающий, что начало болезни государя

28

июля произошло до

открытия церковного собора, считает, что «Слово» повествует о

дальнейшем развитии болезни Ивана

III.

Но нашлись бы у захво­

равшего самодержца силы перенести полуторамесячное путеше-


i

258

ствие? К тому же получается, что состояние великого князя резко

ухудшилось после возвращения из прославленной обители, после

молитв, вознесенных преп. Сергию Радонежскому. Столь удруча­
ющий результат паломничества никак не соотносится с устремле­
ниями панегиристов троицкого игумена.

А.А. Зимин сам отмечал, что агиографический опус Льва Фило­
лога «явно подернут дымкой времени». Неудивительно, что за дав­

ностью лет автор «Жития Иосифа» что-то перепутал или неверно
передал какие-то детали. Например, прп. Иосиф мог покинуть
столицу после благополучного для его партии завершения дискус­
сии о вдовых попах по причинам самого разного свойства, а Лев

Филолог ошибочно связал эпизод кончины рузского князя С пери­

петиями соборных споров.
Вряд ли стоит из употребленного агиографом слова «паки»
(<<снова», «еще раз») делать вывод о том, что после собора о вдо­
вых священниках по прошествии всего лишь двух с половиной

месяцев был созван новый собор. Наконец, созыв отдельного сове­
щания специально, чтобы поднять вопрос о монастырских стяжа­

ниях, не отвечает тактике, избранной Иваном

111, так как пропадает

столь важный фактор внезапности.
Отталкиваясь все от того же филологовского «паки», А.И. Пли­
гузов предлагает решить следующую дилемму: «Либо заседал

единый собор по дисциплинарным и земельным вопросам в конце
августа

начале сентября

-

1503

года, и тогда следует признать

ошибку Филолога, будто поземельный собор был созван "паки",
либо описанные в памятниках середины ХУI в. споры о землях

1503

года и вовсе не были темой соборных заседаний».

Сам исследователь уверен, что имущественные вопросы при
Иване

111 вообще не обсуждались -

ни отдельно, ни наряду с дру­

гими. В частности, он отмечает, что летописные известия о соборе

1503

года не упоминают поземельных споров, и все исследова­

тели подозревают летописцев в заговоре молчания, внежелании
выставлять

напоказ

противоречия,

разделявшие

интересы

свет­

ской и церковной власти. «Однако это утверждение сильно отдает
нынешними представлениями о цензурных возможностях государ­
ства»,

-

заключает историк.

Полемизируя с данной точкой зрения, Р.Г. Скрынников напоми­
нает, что современные московские летописцы ни словом не обмол-


259
вились о крупнейшей секуляризации, проведенной в

1499

i

году У

них на глазах. «Это наблюдение объясняет, почему московские
источники

1503 года, -

умалчивают

о

проектах

секуляризации

подчеркивает исследователь.

на

соборе

Попытка распростра­

-

нить новгородский опыт на владения московской церкви вызвала

острейший конфликт. Государю не удалось навязать собору свою
волю, а поэтому официальные московские источники избегали
говорить о его неудаче. Церковники же, возмущенные преступным
посягательством властей на их имущества, заинтересованы были в

том, чтобы навсегда предать инцидент забвению».

Бури политические и капризы погоды
Сведения о соборе, содержащиеся в публицистических про­
изведениях и агиографических очерках позднейшего времени,
вокруг которых не один десяток лет ведется острая полемика спе­

циалистов, имеют чрезвычайно важное значение, однако не ума­
ляют ценность кратких летописных сообщений. Воскресенская
и Никоновская летописи сохраняют строгую хронологическую

последовательность, излагая события

7011

года, что далеко не

всегда удается летописцам.

Итак, какие происшествия удостоились внимания хроникеров
(новый год, напомним, начинался
неудачная

осада Смоленска;

1 сентября): октябрь 1502 года­
1503 года - оставление

январь

ростовской кафедры епископом Тихоном и посольство венгерского
короля Владислава Ягеллона; март

-

посольство Александра

Казимировича, который к тому времени стал польским королем;

7

апреля

-

кончина Софьи Палеолог; май

-

отъезд посольства к

польскому королю. Далее следует запись «О соборовании о вдов­
цев, о попех и о диаконех», после чего летописцы отмечают начало

болезни Ивана

111,

который «нача изнемогати» (Никоновская лето­

пись при этом уточняет, что произошло это

28 июля).
7012 году: 6 сентя­
Михаила, 20 сентября Иван

Последующие записи относятся уже к

бря освящена церковь Архистратига
Ощера направляется в Крым,

21

сентября Иван с детьми отбы­

вает на богомолье. В Софийской Второй летописи те же события
излагаются в аналогичном порядке, только между сообщениями о
соборе и о болезни Ивана вклинивается запись о прибытии крым-


260
ского

посольства.

Своде

1518 года

Аналогичная последовательность

принята в

и Иосафовской летописи.

Летописцы дружно помещают известие о соборе, или, во вся­
ком случае, о начале его заседаний, между маем

1503 года - и концом

московским посольством к Александру Казимировичу
июля

-

недугом великого князя. Нет никаких оснований сомне­

ваться в том, что участники собора съехались в Москву и присту­
пили к прениям в этом временном промежутке, и столь же оче­

видно, что заседания совпали с недугом Ивана

111.

Уточняя дату открытия собора, необходимо учесть еще одно
немаловажное обстоятельство: в описываемую эпоху благосостоя­

ние как государства, так и отдельного человека, будь то крестьянин
или знатный вотчинник, хотя и в разной степени, зависело от уро­

жая и в целом успеха земледельческих работ. На соборе присутство­
вали не только святые отцы, уже обремененные изрядным хозяй­
ством, но и бояре и думные дворяне, которые с тревогой ожидали,

что принесут им «вести с полей». С начала мая по середину сентя­
бря умы высокопоставленных клириков и мирян в немалой степени
занимали бренные заботы о севе, покосах, уборке урожая.
Лишь в июле: в коротком промежутке между Иваном Купа­

лой

- 24 июня, на который приходился большой покос, Петровым
днем (29 июня), до которого старались закончить вспашку под ози­
мые, - и до 21 июля (позднейшего празднования иконы Казанской
Богоматери, когда обычно начиналась уборка ржи), интенсивность
страды несколько спадала. Случались и исключения: так, необык­
новенно благоприятным выдалось лето

1483

года, когда после

Петрова дня принялись жать рожь, а спустя месяц, с Ильина дня

(20

июля), почали убирать яровые. И все же для этого периода,

который климатологи именуют «малым ледниковым», куда более
характерна

неустойчивая

погода,

частые

ненастья,

понижение

среднегодовой температуры и смещение вегетативного периода на
более поздний срок.
Предыдущий,

1502 год,

по свидетельству летописи, стояло лето

«все непогоже». Непрестанно отмечались бури, во время которых
и «хоромы рвало, и деревья из корня рвало». В течение всего лета

дожди шли великие. Осень также была «вся непогожа же». Вслед­
ствие этих экстремальных явлений «хлебу был недород и ржем и
ярем, многие люди и семян не собраша, а то непогодие стояло и


i

261

Пахота и ж'атва. Лицевой летописный свод

до Николина дни

(6 декабря)

и потом замерзло и снег пал и людии

учали ездити». Этот год, безусловно, следует отнести к числу
голодных, хотя летописи молчат и о «туге великой», и о дорого­

визне. В

1503

год Русь вступила с дефицитом семян и недостатком

продовольственных припасов, что должно было прибавить заботы
власть имущим.

Теперь посмотрим,

соборы в конце ХУ
ков

1488

года

-

-

в

какие

сроки

проводились

середине ХУI века. Первый собор на ерети­

февраль; второй собор на еретиков

октябрь; третий собор на еретиков

1504 года -

суд над новгородским владыкой Серапионом
собор

1517

раль; собор

церковные

1490

1509

года

июль;

-

года, созванный для епископских хиротоний,

1520

года­

декабрь, соборный

-

фев­

года, созванный с этой же целью собрался опять

же в феврале; собор

1522 года - март; собор, разбиравший вины
1525 года, - апрель; собор 1526 года - март;
церковный суд над Вассианом Патрикеевым в 1531 году май;
канонизационный собор 1547 года февраль; собор, осудивший
Исаака Собаку 1549 года, - февраль.

Максима Грека


262
Помимо церковного собрания в том же

1549

году и в том же

феврале месяце состоялся так называемый Собор примирения

-

первый земский собор, который продолжался два дня и был созван
Иваном

IV дЛЯ решения

вопросов о новом Судебнике и о реформах

Избранной Рады. Важное место в нем занимали представители

духовенства. Стоглавый собор
рале; собор о списании икон

1551 года заседал в январе - фев­
1552 года - в октябре; и, наконец,

собор, рассматривавший дела Матвея Башкина и Ивана Вискова­
того, проходил в декабре

январе

1553 -

1554 года.

Из шестнадцати упомянутых совещаний тринадцать раз духо­
венство съезжалось в Москву в зимне-весенний период, и два

раза

-

в октябре. Почти половина соборов состоялась в феврале.

В этом случае невозможно говорить о совпадении

-

безусловно,

февраль самое удобное время в смысле минимума хозяйствен­
ных забот и легкости сообщения. И не случайно, что ни разу отцы
церкви не собирались в ноябре

-

в самую распутицу, а также в

летние месяцы и сентябрь, те самые, когда день год кормит. За
исключением июля.

В Москву участники собора, скорее всего, выехали после
Петрова дня и прибыли в первую неделю июля. Вот как повествует
о достославных деяниях соборян Воскресенская летопись: «Того
же лета бысть архиепископъ Ноугородцкий Генадеи на Москве, и
съборовашесъ Симаномъ митрополитомъ всея Руси и епископы, и
повелеша вдовымъ попомъ и диакономъ не пети, ни священьству
касатися; такоже уложили и отъ ставлениа у поповъ и У диаконовъ

и отъ техъ месть церковныхъ, по правиломъ святыхъ Отець, мзды
не имати, да на томъ грамоту утверженую написаша и руки свои къ

ней приложиша и печати привесиша».

Вдовым иереям не оставили выбора
Очередность вопросов, рассмотренных на соборе, традиционно

рассматривается в связи с сообщением «Письма о нелюбках» ино­
ков Кириллова и Иосифова монастырей. «И егда совершися собор
о вдовых попех и дияконех, и нача старец Нил глаголати, чтобы у

манастырей сел не было, а жили бы черньцы по пустыням, а кор­
мили бы ся рукоделием, а с ним пустынникы белозерские».
«Письмо о нелюбках», известное по единственному списку
середины ХУI века, отличают фактические ошибки, например,


i

263

указывает в качестве участника собора умершего к тому времени
Паисия Ярославова, но при этом данное произведение содержит
достоверные сведения уникального характера. «Скорее всего, автор

"Письма" знал о ходе собора от других лиц и поэтому неточно
пересказал суть полемики»,

-

подчеркивает Е.В. Романенко.

И.А. Алексеев считает, что при начале соборных заседаний был
предложен вопрос о монастырских селах, обсуждение которого
было прервано монаршьим недугом. Вероятно, после про вала про­
екта отчуждения церковных земель в деятельности собора насту­

пил перерыв, вызванный болезнью великого князя, а затем внима­
нию отцов собора были предложены дисциплинарные вопросы.
Заметим, что объединение в одну группу вопросов о вдовых
иереях и о ставленнических пошлинах дань формальности и вряд

ли правомерно по сути. Обе проблемы оказались в повестке собор­
ного обсуждения по инициативе противостоящих друг другу груп­

пировок иосифлян И заволжцев и не обязательно рассматривались
одновременно.

Снова обратимся к приведенному выше свидетельству лето­
писцев. Сразу обращает на себя внимание исключительное место,
которое занимает в нем новгородский архиерей Геннадий Гонзов.
С упоминания о нем не только начинается сообщение, митрополит
Симон и прочие участники собора сведены в придаточное пред­

ложение, в качестве чуть ли не подручных владыки Геннадия. Оче­
видно, что новгородский архиерей не волею случая представлен
как главное действующее лицо собора, который во всех летопис­

ных сводах, а также в «Письме о нелюбках» именуется «собором о
вдовых попех и диаконех».

Другим важным участником обсуждения был Иосиф волоцкий.
Одна из частей Стоглава носит название «О техъ же вдовствую­
щих попех и диаконех, преподобного игумена Иосифа Ламского
волока, самобывавшего на том соборе собрание от священных
правил». Митрополит Макарий, возглавлявший в

1551

году работу

Стоглавого собора, был большим почитателем преп. Иосифа. Вто­
рое место на соборе после Макария занимал волоцкий постриже­
ник Феодосий Новгородский. Сразу же после окончания соборных

прений Феодосий ушел на покой в Иосифов монастырь. На соборе
присутствовали

и

другие

волоцкие

постриженики

-

епископы

Савва Крутицкий, Акакий Тверской и Гурий Смоленский. Так что


i

264

Первый лист «Стоглава;;

составители Стоглава имели верное представление о том, сколь

значительную роль играл прп. Иосиф при рассмотрении данного
вопроса в

1503

году.

Волоцкая обитель и прочие крупные монастырские корпорации,
испытывая острый дефицит священников, были крайне заинтере­
сованы в запрещении овдовевшим иереям оставаться на своих при­

ходах. Решение собора

1503

года фактически не оставляло выбора

этой категории священнослужителей: их вынуждали либо искать
себе применение вне лона церкви, либо уходить в монастырь.
«А кто техъ поповъ и дияконовъ вдовцовъ, которые после сво­

ихъ женъ живутъ чисто, захотятъ во иноческое одеянiе одеяти себе.
И таковии благо дарящее Божии судьбы, въ монастыри отходятъ,
и отъ духовнаго настоятеля, и отъ игумена пострызаются, и обно­
вивъ себе о всемъ чистымъ покаяниемъ, ко своему отцу духовной
по достоинству аще суть достойни, и тогда таковии со благослове­
ниемъ Святительскимъ да священствуютъ въ монастырехъ, а не въ
мирскихъ сторонахъ».


i

265

Летописи, как и «Письмо о нелюбках)), именуют церковный

форум

года «собором о попею). По нашему убеждению, на

1503

нем, как и на прочих мероприятиях такого рода, за исключением

Стоглавого собора, должен был рассматриваться только один
вопрос

в нашем случае о служении вдовых иереев. Его инициа­

-

торами и организаторами выступили владыка Геннадий и Иосиф
волоцкий. Известно, что Геннадий приезжал в Москву в феврале

1503

года. По всей видимости, он обсуждал с митрополитом Симо­

ном замысел созыва собора.
Еще в большей степени любостяжатели желали добиться суда
над вольнодумцами. В апреле

1503

года, вскоре после кончины

Софьи Палеолог, исполненный покаянного настроения, Иван

111

пригласил к себе волоцкого игумена. Великий князь охотно рас­
каивался в своих прегрешениях, в том числе в потакании еретикам,

но когда Иосиф, пользуясь благоприятным моментом, решил под­
вигнуть государя на преследование ереси, тот отделался общими
фразами и, похоже, потерял интерес к разговору.

Бьшо понятно, что Иван

111

не собирается отдавать еретиков на

расправу. Не переменилось и благожелательное отношение госу­
даря к заволжцам. Самодержец нуждался в них для решительного
наступления на церковную собственность, и прежде всего земель­
ные владения. По признанию того же Иосифа, Иван

111

нестяжа­

телей «держал ... в чести велице)). Они же «молиша самодержца,

яко имуща дерзновение к нему, ради бо крепкого их жительства
и добродетели множества не мало же рассуждениа приемлеми и
почитаемю).

Иван

111

и единомысленные ему советники со своей стороны

также целенаправленно готовились к собору, намереваясь развер­
нуть его деятельность в нужное им русло. Инициатива выступле­
ния принадлежала самому государю, который «восхоте ... у митро­
полита, и у всех владык, и у всех манастырей села поимати и вся
к своим соедините)). Тактика поведения была продумана заранее,
правительство решило воспользоваться присутствием представи­

телей высшего духовенства, чтобы заставить их пойти на уступки

в вопросе церковных стяжаниЙ. Неизбежные в таком случае потери
'Земельных

угодий

предполагал ось компенсировать:

владыки

и

монастыри должны были быть «изоброченьш из великокняжеской
казны деньгами и хлебом.


i

266
Как сработала «домашняя заготовка»
Как только завершилось рассмотрение вопроса о вдовых иереях,

нестяжатели, не дожидаясь утверждения приговора (возможно,

чтобы не дать повода распустить собор), предприняли смелый шаг.
Иван

III

на соборном совещании «призывает убо митрополита и

всех владык и архимандритов и игуменов и своея мысли совет им

открывает». Столь неожиданный поворот событий обескуражил
присутствующее священноначалие. Самодержец, очевидно, огра­
ничился призывом к обсуждению вопроса о монастырских стя­
жаниях, не обозначая свою точку зрения, однако она не являлась

секретом для участников собора, которым перспективы разворачи­
вающейся полемики не сулили ничего хорошего. Неудивительно,

что речь великого князя была встречена молчанием.
Иван

111

повернул ход собора в нужном ему направлении, обо­

сновать же позицию нестяжателей выпало на долю наиболее авто­

ритетного представителя заволжцев Нила Сорского. Преподоб­
ный начал «глаголати, чтобы у манастырей сел не было». Автор
«Письма о нелюбках» верно отметил этот яркий момент, очевидно,
про изведший на присутствующих ошеломляющее впечатление.

А.А. Зимин был уверен, что на соборе действительно выступал
преп. Нил. А.И. Алексеев отмечает, что факт выступления на соборе
Нила Сорского четко зафиксирован в источниках: «Попытки поста­
вить его под сомнение проистекают из априорных исследователь­

ских предпосылок, согласно которым Нил и "заволжцы" не могли
выступать с программой секуляризации церковных имений ... »

После выступления перед освященным собором преподобный,
судя по всему, следуя оговоренному заранее сценарию, обратился
непосредственно

к

великому

князю,

клирики и миряне. «Слово иное»
начала ХУI века

-

-

причем

его

поддержали

и

публицистический памятник

сообщает: «Приходит же к великому князю и

Нил, чернец з Белаозера, высоким житием еловый сый, и Денис,
чернец Каменекий, и глаголют великому князю: "Не достоить

чернецем сел имети". К сим же при ста и Василий Борисов, Тфер­
ския земли боярин, та же и дети великаго князя: и князь великий
Василий, князь Дмитрей Углецкий присташа к совету отца своего.
Идияки введеныя по великом князе глаголаху: «Не до стоить чер-


i

267

нецем сел иметю>. Вполне вероятно, что среди этих дьяков мог
находиться и брат Нила Андрей Майков.
Странное первенство в указанном перечне скромного бояр­

ского сына Василия Борисова, проявлявшего себя прежде лишь на
ратной стезе, трудно объяснимо. Видимо, из всех светских лиц он
оказался самым активным проводником идей нестяжательства, что

бросилось в глаза удивленным современникам. Сам факт выступле­
ния Борисова на стороне нестяжателей как раз не вызывает удив­

ления. Борисовы, как и многие тверские фамилии, были близки к
окружению Ивана Молодого, а затем Димитрия-внука.
Старец Спасо-Каменного монастыря Денис происходил из кня­
зей Звенигородских, близких к Патрикеевым. Не должно удивлять
и присутствие в числе посягнувших на монастырское имущество

княжича Василия. После падения Патрикеевых и «поимания»
Димитрия-внука недруги стяжателей, будь то заволжцы или ере­
тики, не представляли более угрозы для сына Софьи Палеолог.
Иван

111

перед лицом столь дружного выступления нестяжате­

лей получил повод обратиться к собору с конкретным запросом.
А.И. Алексеев, проанализировав позицию различных групп духо­

венства, участвовавших в работе собора, полагает, что в вопросе
об отчуждении церковных и монастырских земель епископы не
заняли позиции активного противодействия великокняжеской вла­
сти. Только митрополит Симон в силу своего положения

-

главы

Русской церкви, и архиепископ Геннадий, переживший опыт нов­
городских конфискаций, выступили против проекта изъятия цер­
ковных и монастырских вотчин.

Однако положение Геннадия Гонзова осложнялось неприязнен­
ным отношением со стороны государя и его окружения. Когда новго­
родский владыка попытался возразить великому князю, то тот «мно­

гим лаянием уста его загради». Новгородский епископ счел разумным

более не ввязываться в полемику, чем в свою очередь заслужил упреки
от своих единомышленников: «Что убо противу великому князю
ничтоже не глаголешь? С нами убо многоречив еси ... »

На роль закоперщика контрнаступления любо стяжателей Ген­
надий не годился. Большинство епископата занимало выжидатель­
ную позицию. Но и на стороне нестяжателей численного перевеса

не наблюдалось. Только тверской владыка Вассиан Оболенский,
двоюродный брат бывшего ростовского епископа Иосафа, да коло-


i

268

менский Никон, прежде кирилловский игумен, могли подцержать

требования Нила Сорского. Против любого покушения на мона­
стырские

а

имущества

при ходские

выступала

священники,

верхушка

напротив,

черного духовенства,

скорее

склонялись

к

под­

держке заволжцев. В столь неустойчивой ситуации любостяжатели
и поспешили призвать на помощь волоцкого игумена

-

«паки и

принудиша его в град Москву взытю).

и ты ... Симон
В сложившихся условиях многое зависело от позиции митро­

полита Симона. Если бы он занял сторону Ивана

111,

или хотя

бы сохранил нейтралитет, то вопрос, скорее всего, решился бы в
пользу сторонников секуляризации. Но однажды потакнув вели­

кому князю в новгородских конфискациях, Симон решил, что даль­
нейшие уступки несовместимы с миссией архипастыря, и твердо

встал на защиту материальных благ церкви.
Не дожидаясь приезда Иосифа, митрополит послал великому
князю письмо, в котором доказывалась законность монастырского
землевладения, на основании многочисленных цитат, по замечанию

п.н. Милюкова, не всегда добросовестно приведенных. В послании
великому князю, зачитанному митрополичьим дьяком, говорилось,

что времен императора Константина «святители и монастыри грады

и власти и села и земли дръжали, и на всех соборех святыIx отец не
запрещено святителем и монастырем земель держать».

Но Иван
щено

-

111,

вряд ли знакомый с постулатом «все, что не запре­

то разрешено», не удовлетворился подобными объяснени­

ями. В этот момент колеблющиеся готовы были дрогнуть и пойти

навстречу настроениям великого князя. Ведь подобным ответом
иерархи не только отвергали предложение Нила Сорского, но пост­

фактум осуждали ревизию вотчинных прав церкви, осуществлен­
ную по указанию государя накануне в Новгороде.
Как отмечает Н.А. Казакова, «независимо от мотивов, которыми
руководствовалось правительство, проводя на протяжении послед­

ней четверти ХУ века последовательные конфискации земель у
новгородской церкви, эти действия объективно, в силу огромных
масштабов конфискаций, должны люди поставить под сомнение
самый принцип незыблемости церковного землевладения».


269
Похоже, что именно в эту критическую минуту в Москве поя­

вился Иосиф. По всей видимости, он не выступал открыто в защиту
монастырских владений. Волоцкий игумен верно оценил расклад

сил на соборе, предугадал, что шансы нестяжателей преуспеть не
велики, несмотря на поддержку властей. Иосиф посчитал излиш­

ним и опасным вступать в пререкания с великим князем и избрал

непривычную для себя роль озабоченного поиском компромиссов
переговорщика, «разчиняа лучшая к лучшим, смотря, обоюду пол­
зующая

... ».

Вместе с тем он весьма успешно вел закулисную агитацию и

пропаганду, сумев доказать епископату, что по отобрании вотчин
у монастырей тотчас же настанет очередь вотчин архиерейских.

Епархиальные владыки в свою очередь могли увлечь за собой зна­
чительную часть белого духовенства. Сложившееся большинство
укрепилось в своих намерениях отстоять церковные имения даже

перед лицом государевой немилости.
Митрополит в сопровождении московского духовенства явился

к великому князю и привел конкретные ссылки на Библию, «гра­
моту» Константина, правило Карфагенского собора, жития свя­
тых и пожалования князей Владимира и Ярослава. Новый вари­

ант соборного ответа содержал не только мотивы предыдущих
выступлений, но и предупреждение, что властители, посягнувшие

на «стяжания церковные», которые «Божия суть стяжание» будут
«прокляты в сей век и в будущий».
Но и в этот раз Иван Васильевич счет аргументы любостяжате­
лей недостаточными. Е.Е. Голубинский, обращая внимание на то,
что великий князь не удовольствовался единократным ответом ему

собора, заставив давать ответ целых три раза, полагает, что таким

образом государь надеялся выторговать у иерархов уступки. Вряд
ли великий князь собирался торговаться с собственными поддан­
Ными

-

думается, он надеялся, что противники секуляризации в

конце концов дрогнут, не решившись идти на открытый конфликт
с властью, но их ряды, напротив, становились все более сплочен­
Ными.

Напряженная схватка с оппозиционным духовенством, пере­
росшая в острый публичный спор, ввергла государя в стрессовое
состояние. Не переносившего «претыкания» его воле самодержца

выводила из себя предсказуемое, но от того не менее раздражаю-


i

270

щее фрондерство Геннадия и неожиданные упорство и стропти­

вость обычно покладистого митрополита Симона. Бурный всплеск
эмоций

вспомним «лаяние» с новгородским владыкой, и психо­

-

логический дискомфорт, в котором Иван

111

существовал послед­

ние годы, спровоцировали инсульт, о тяжести последствий кото­
рого мы можем только догадываться.

Надо сказать, что проблемы со здоровьем, которые испытывают

недруги любостяжателей,

-

один из излюбленных сюжетов «пар­

тийной» литературы. Иосиф писал, что ученик Алексея дьякон
Истома, «соучастник дьявола, пес адов, был пронзен удой Божьего
гнева:

гнусное

сердце

его,

вместилище

семи

лукавых

духов,

и

утроба его загнили». В тяжелых мучениях Истома испустил свой
нечистый дух.

Вслед за Истомой и «окаянный поборник сатаны» протопоп
Алексей заболел тяжкой болезнью и был поражен мечом Божьего
суда. Другой еретик

-

поп Денис

-

после проклятия и ссылки

предался вселившемуся в него хульному бесу: в течение месяца он
бесчинно кричал голосами зверей, скотов, птиц и гадов и в ужас­
ных мучениях испустил свой гнусный еретический дух. По сооб­

щению Иосифа, так же ужасно умер и Захар чернец.
Последователи волоцкого игумена не настаивали на летальном
исходе,

но

столь

же

последовательно

награждали

своих

врагов

различными хворобами. В «Житии Иосифа», написанном Саввой
Черным, заболевает некий иеромонах Исайя, «всегда ненавидя и
злословя монастырь Иосифов».
Когда епископ рязанский Кассиан «нача хулити преподобного
Иосифа ... что ж зде, не терпя Бог хулы на преподобного, посылает
на него жезл наказания, уяся ему рука, тако же и нога, и не могий

языком глаголатИ». (Еще один инсульт?) Что касается Ивана

111, то

он, похоже, действительно расплатился здоровьем за свою попытку
покушения на богатства церкви.

Искушение владыки Геннадия
Противостояние любо стяжателей и их противников прекра­
тилось в связи С болезнью великого князя, формально так и не
разобравшего разгоревшийся спор, который, по сути, закончился
ничем. Никакого решения собор на сей счет не принял, и неуди-


i

271

вительно, что летописи о разразившемся столкновении умалчи­
вают.

Вопрос о ставленнической пошлине рассматривался отдельно

от обсуждения будущего вдовых попов. Воскресенская и Никонов­
ская летописи подчеркивают последовательность событий, исполь­

зуя формулировку «такоже уложили». Сомнительно, что таким
образом говорится о двух пунктах запланированной повестки дня,

обсуждавшихся поочередно.

Софийская вторая летопись и вовсе выделяет известие об
отмене платы за хиротонию, представляя его отдельным собы­
тием: «Того же лета уложиша и от ставления попов и у диаконов от
мест церковных по правилом святых отец мзды ни имати, на том

и грамоту уложиша и руки свои к ней приложиша, и печати свои

привесиша». Предложение следует сразу за известием о соборе
«о вдовых попею), но составитель Софийской второй летописи,
в

отличие от своих

коллег,

не упоминает о приговоре по этому

вопросу, который, как мы знаем, был утвержден

1 сентября.

Имеем ли мы дело с небрежностью летописца? Но и в осталь­
ных

летописных

свидетельствах

речь

идет

о

двух

решениях

и

одной «грамоте», хотя таковых имелось две. Ставленные пошлины
обсуждались после приговора по вдовым иереям, так почему же
в таком случае приговор по первому вопросу утвержден почти на

месяц раньше, а именно

6

августа? Чтобы развеять недоумение,

вернемся к сути обсуждавшихся вопросов.
Если секуляризационные планы в первую очередь целили в пер­

вую очередь в богатеющее монашество, то отмена платы за хиро­
тонию

-

в алчных епархиальных владык. Если против церковных

стяжаний выступали заволжские старцы, мздоимство архиереев
подвергалось нападкам еще со стороны стригольников, теперь же

это прискорбное явление гневно обличали еретики. Собор запре­
тит митрополиту брать деньги или подарки при поставлении
епископов, а архиереям велит поставлять на все места клириков

и отпускать их без мзды и без всякого дара. Нарушителям этих
постановлений, будет ли то «митрополит, архиепископ или епи­
скоп во всех русских землях», собор угрожал извержением вместе
с их ставленниками.

Складывается впечатление, что борясь со злоупотреблениями в
церкви, инициаторы данных мер метили не столько в алчное свя-


Собор Святой Софии в Новгороде

щенноначалие вообще, сколько в конкретного человека

-

Генна­

дия Гонзова, известного любителя поживиться за счет подчинен­
ных. За поставление каждого священника Геннадий получал пол­

тора рубля, что по тем временам составляло значительную сумму.
Например, в 60-х годах ХУ века Симонов монастырь ссудил
одному сыну боярскому пять рублей под залог его деревни. Долж­
ник не смог вернуть деньги и ему пришлось расстаться со своим

имением. К новгородскому владыке и великий князь, и придвор­

ные вольнодумцы относились, мягко говоря, неприязненно. После
собора антипатия еще более возросла. В Кремле рассчитывали, что
Геннадий вряд ли изыщет в себе силы отказаться от давних привы­
чек, и готовили «нормативную базу» для его низложения.
Расчет оказался верным. В июне

1504 года Геннадия отстранили

от должности именно из-за поставлений «по мзде». Сребролюби­
вый владыка

« ... остави

престол свои за немощь, неволею, понеже

бо приеха с Москвы на свои престол в Новгород в Великий и начят
мзду имати у священников от ставлениа наипаче пръваго, чрез свое

обещание». Из столицы прибыла целая следственная комиссия,
облеченная значительными полномочиями.


i

273

«Приеха с Москвы Юрьеи, Дмитрея Володимерова сын да

Иван Телешев и боярин митрополичь, повелением государя вели­
кого князя Ивана Васильевича и митрополита Симона, и владыку
Генадья ~з~ли, и казны попечатали, и поехали к Москве июня в

1 день».

Узилищем для Геннадия послужил Чудов монастырь, где

он когда-то начинал карьеру, здесь же он спустя полгода после сво­

его падения скончался. Так бесславно закончилась карьера этого
незаурядного человека.

Но вернемся в Москву. Представляется наиболее вероятным,
что вопросы о церковном имуществе и о пресечении злоупотре­

блений со стороны священноначалия были предложены великим
князем и его окружением к обсуждению одновременно

-

сверх

повестки дня. Но если большинство соборян в конце концов гру­
дью встало на защиту стяжаний, то в отношении второго пункта

единства среди участников собора не наблюдалось

-

монаше­

ствующая братия и белое духовенство не симпатизировали этим
статьям дохода епархиальных владык, которые оказались в данном
случае в изоляции.

Иные наверняка посчитали чрезмерным перечить государю в

еще одном деле. «Очевидно, что решение собора, запрещающее взи­

мание платы со священнослужитилей за хиротонию; было уступ­
кой соборного большинства "нестяжателям" и великому князю за
отказ от секуляризацию>,

-

справедливо отмечает Ю.К Бегунов.

Решение бьmо принято, и решение, как мы могли убедиться,
самое радикальное. Полвека спустя иосифлянское большинство
Стоглавого собора фактически дезавуирует приговор по ставлен­
ническим пошлинам, различив
издержек

-

взимание «мзды» от компенсации

«проторов», размер которых разрешили устанавливать

отдельно в каждой епархии. Глава

89

Стоглава содержит «правило,

еже о поставлении священническом, пошлину давати обычну пове­
лительным своим писанием, присно, блаженного царя Исаакия Ком­
нина». Тогда же бьmа поставлена точка в споре о церковных стяжа­

ниях, которые обьявлялись неприкосновенными: «Въ данное Богови
въ наследие благъ вечныхъ, никтоже ихъ можетъ отъ церкви Божия
восхитити, или отняти, или продати, или отдати, страшно запреще­
ние не токмо простымъ, но И самымъ царевымъ и вельможамъ

Но вернемся в

1503

... »

год, когда соборное постановление «на

большее утверждение его уложения» скреплено было печатями


i

274

великого князя и Василия. Интересно, что светские правители «к

сей грамоте печати своя привесилю>, а митрополит и архиереи

приложили руку

-

значит ли это, что Иван не был в состоянии

поставить подпись под документом? Произошло утверждение
приговора об отмене платы за хиротонию, напомним,
очевидно, сразу же после того, как Иван

111

6

августа,

стал оправляться от

удара и, вероятно, смог появиться на публике

-

на празднике в

честь Преображения Господня.
А вот другой приговор, 'выгодный любо стяжательской пар­
тии

-

о вдовых попах,

-

государь утверждать явно не торопился.

Похоже, что эта задержка

-

своеобразная месть иосифлянам со

стороны великого князя, который то ли вредничал, то ли вовсе

подумывал о том, чтобы не давать хода решению собора.

1 сентя­

бря приговор все же был утвержден. К этому времени раздражение
на строптивых церковников улеглось, чтобы постепенно смениться
покаянным настроением, которое вылилось в отъезд на богомолье

21

сентября.

Костры ДЛЯ вольнодумцев
Совместное выступление нестяжателей и вольнодумцев захлеб­
нулось, и наступила очередь противоположной стороны. В апреле

1504

года волоцкий игумен прислал письмо духовнику Митро­

фану, в котором требовал от последнего приложить все возможные
усилия, дабы побудить Ивана расправиться с еретиками. В про­
тивном случае Иосиф угрожал Божьей карой и великому князю
и его духовному наставнику. Давление на князя достигло апогея.
Терзаемый болезнями и старостью, алчущими мести святыми
отцами и предвкушающим сладость власти сыном, Иван сдался на

милость победителей. Он дал согласие на созыв нового церковного
собора

-

на этот раз для осуждения ереси

-

и подписал завеща­

ние, в котором благословил Василия «всеми русскими великими
княжествами»

.

К собору, который был назначен на декабрь

1504

года, вели­

кий князь приказал обыскать по всем городам и привезти в Москву

видных еретиков. Еще до собора
редакцию «Просветителя»,

1503 года Иосиф составил первую
после - второй расширенный вариант,

который сыграл роль своеобразного обвинительного заключения


275
на новом соборе. Впервые на Руси запылали костры инквизиции,

отбрасывая кровавый отблеск на торжествующие лица иосифлян.
Постниковский летописец сообщает, что «лета

7013

князь

велики Иван со отцем своим Симаном митрополитом и сь епи­
скопы обыскашя еретиков Волка Курицина и его товарищев Митю
Коноплева да Ивашка Максимова и сожгошя их декабря в

27 день.

АНекрасу Рукавову повелешя язык урезать и в Новегороде в Вели­

ком сожгошя его. Тое же зимы юрьевъского архимандрита Касьяна
да брата его Ивашка Самочерного, да Гридю Квашню, да Митю
Пустоселова и иных еретиков сожгошя, а иных в заточение, а иных

по манастырем розослашя». В числе иных оказался некто Семен
Кленов, сосланный в Волоцкий монастырь, который с этого вре­
мени превратился в место исправления инакомыслящих.

«Опять пред нами фигурирует очень малое число имен ... »,

-

досадует А.В. Карташов. В московских застенках оказалось совсем

немного вольнодумцев, что огорчало Иосифа и его позднейших
апологетов, которые не желали признать, что дефицит обвиняемых
и осужденных объясняется не изъянами следствия, а действитель­
ными -достаточно скромными

-

размерами еретического дви­

жения.

По-видимому, в новгородском кружке 80-х
было не менее
только

7.

33

-

начала 90-х годов

членов, из них восстанавливаются поименно

Из участников кружков 90-х годов, кроме нескольких

лиц, участвовавших в еретическом движении ранее, удается вос­

становить имена 3 «москвичей» и

7 «новгородцев».

Итого, в общей

сложности, в новгородско-московском движении участвовало не

менее

70 человек.

Остается добавить,

что «новгородско-московское движение»

про существовало свыше
кали разные люди

-

30

лет, и на разных этапах к нему примы­

кто-то отходил в сторону, иные покинули этот

мир, как протопопы Денис и Алексей, Иван Черный и чернец Захар.

Иные пустились в бега, как это случилось накануне собора

1490 года,

когда из Москвы сбежали писец Иван Черный, купец Игнат Зубов,
или канули в неизвестность, как «Загадочный» Мартынка. Единов­
ременно

меньше

к

движению

вольнодумцев

принадлежало

значительно

70 человек, идентифицированных ю.к Бегуновым. Разуме­

ется, речь идет о ядре движения, но по его размеру можно судить о

степени распространенности этого явления на Руси.


i
и

276
Уже упоминавшееся свидетельство Иосифа Волоцкого
в домех,

и на путях,

и

-

«ныне

на торжищах иноци и мирьстии И

сомняться, веи о вере пытают»,

-

веи

и донные нередко преподносят в

качестве доказательства широты и глубины еретического брожения.
На самом деле это парафраз Григория Нисского, известного цер­
ковного писателя и богослова

IV

века, описывавшего современное

ему состояние массового умственного возбуждения, порожденного
тринитарными спорами: «Все полно такихъ людей, которые раз­
суждаютъ о непостижимыхъ предметахъ, улицы, рынки, площади,

перекрестки; спросишь, сколько нужно заплатить оболовъ,

-

фило­

софствуютъ О рожденномъ и нерожденномъ; хочешь узнать о цене
на хле6ъ,
баня,

-

-

отвечаютъ: Отецъ больше Сына; справишься, готова ли

говорятъ: Сынъ произошелъ изъ ничего». (Иосиф был зна­

ком с писаниями Гр. Нисского, цитирует его в «Просветителе».)

Да и сам Иосиф, в зависимости от впечатления, которое он хотел
произвести на своего корреспондента, умело варьировал числен­

ность «жидовствующих». Когда в послании в Ивану
игумен

ставит

оказывается,

целью

что

«похвалиты>

увлечение

государя

сомнительными

за

111

его

идеями

волоцкий

строгости,

не

носит

повального характера: «И аще бы не ты, государь, показал рев­
ность о православной вере християнстей и любовь Господу Богу
и Пречистой Богородици и ненависть к еретиком и казнь на иже
жидовская мудроствующих, было бы уже безчисленое множество
православных християн в жидовской вере».

А в послании Василию 111, которого преп. Иосиф пытается вдох­
новить на новые подвиги, выясняется, что и отец здравствующего

великого князя не был достаточно строг, и жидовствущих вокруг
развелось великое множество. «А которые, государь, почали кая­
тись, и отец твой, государь, их покаянию поверил и дал им ослабу,
и те

много неизреченна зла сотвориша и

многих православных

христьян в жидовство отведоша. Ино, государь, никому невоз­

можно тое беды утолити, разве тобя, государя и самодержца всея
Руския земля». В

] 504

году Иван

111

все же амнистировал многих

кающихся еретиков, но после его смерти новый государь «обыскал
и управил» и вновь вернул в заточение отпущенных.


-

Ну, что это?

спросил царь, и

-

все с любопытством нагнулись к столу и
увидели какие-то корешки, перемешан­

ные с

лягушечьими

костями.

Игумен

перекрестился.

-

Этим благословила тебя мать?

-

спросил насмешливо Иван Васильевич.
А.к. Толстой. Князь Серебряный

ГлаваXIII
СВЕТ И ТЕНИ «ПРОСВЕТИТЕЛЯ»
Эллинския прелести
Как только мы попытаемся определить конкретное содержа­

ние и непосредственные задачи жидовствующих, сформулировать
программу

новгородско-московского движения,

то

столкнемся

с

труднопреодолимыми препятствиями. К сожалению, мы можем
оценить воззрения и поступки еретиков лишь со слов их против­

ников, которые так долго добивались суда над инакомыслием и так
горячо

настаивали

на

самом

жестоком

наказании

раскольников,

'по для достижения своей цели были способны изрядно домыс­
лить и приукрасить их якобы противные православию поведение
и образ мыслей. В начале ХХ века А.И. Соболевский даже прихо­
дил к пессимистическому выводу, что «вопрос о сущности ереси

жидовствующих, при скудности

наличных данных, должен счи­

таться неразрешимым».

На круг интересов жидовствующих косвенно указывает почи­
таемая ими литература

-

правда, ее перечень мы опять же узнаем

только от ересегонителей, на чью добросовестность, как мы видели,


i

278

полагаться не следует. В качестве практического курса астрономии

еретики использовали «Шестокрьш», заключавший в себе шесть
лунных таблиц, откуда и появилось его название. Таблицы позво­
ляли путем несложных математических приемов вычислять впе­

ред с известной точностью лунные фазы и затмения. Книга была
снабжена комментариями еврея Иммануэля бен-Якоба, жившего в

XIV веке

в Италии.

Пришлось

засесть

за

«Шестокрьш»

и

владыке

Геннадию.

«А Шестокрыл я изучал потому, что нашел в нем ересь: время
рассчитано

от Адама двести семьдесят шесть девятнадцатиле­

-

тий! А сейчас идет шестое девятнадцатилетие по летосчислению

иудеев,

-

поясняет новгородский архиерей.

А ведь сделано

-

это для прельщения христиан! Хотят сказать: "Года христианского
летописца подходят к концу, а наши длятся!" А как окончится наша
пасхалия, тут они и хотят начать прельщение. Я ведь проверил весь

Шестокрыл, да и выписан он у меня». При этом Геннадий Гонзов
обнаруживает библейские корни «Шестокрылю>,

-

оказывается,

звездозаконие было открыто Сифу, третьему сыну Адама, потом
Енох записал священные дни, и часы, и годы, а Ной затем передал
последующим родам.

У жидовствующих в чести был Дионисий Ареопагит, впро­

чем, увлечение арепагитикой было всеобщим: не избежал его

и Иосиф волоцкий. К литературе жидовствующих относилась
и «Логика»

XHI

века,

-

книга Моисея бен-Маймона, испанского еврея

сочинение

философско-метафизического

характера.

Возможно, под «Логикой» Геннадий подразумевал «Диалектику»
Иоанна Дамаскина, так как «Логика» Маймонида была переведена
с еврейского языка на русский в Западной Руси и сохранилась в
списках не ранее конца ХУI века.
Еще одна книга, которой якобы увлекались жидовствующие,

-

«Учение луннику», сочинение, близкое к «Шестокрылу»; а также
«Тайная тайных» (или «Аристотелевы врата»)

-

произведение,

содержащее якобы наставление Аристотеля Александру Македон­
скому, приписываемое все тому же Маймониду. Наконец, к книж­
ности жидовствующих С большими или меньшими основаниями
можно относить «Космографию», «Повесть о семи мудрецах» и
еще некоторые другие книги

XV-XVI веков из числа переводных,

большей частью также содержащиеся в списках отреченных.


Маймонид. Совреме//ный nамятllИК в Кордове


i

280
н.г. Порфиридов, указывая, что основной круг литературы жи­

довствующих устанавливается если не с полнотой, то с определен­

ностью в известной его части, характеризовал его следующим обра­

зом: «В нем мало собственно богословской литературы, если не
принимать за последнюю книги Священного Писания. Много книг

научных: астрономических (астрологических), естественно-науч­
ных, философско-метафизических и пр.,

-

"научных", конечно, в

средневековом смысле слова». По замечанию Н.М. Гальковского,
отреченные книги астрологического содержания «представляются

в сущности довольно невинными, при ближайшем с ними знаком­
стве»: «По большей части это собрание примет, из которых многие
и теперь еще живут в народе».

Можно с уверенностью заключить, что жидовствующие не

пользовались сочинениями, подрывающими основы христианской
догматики, а что касается вышеуказанных псевдонаучных книг и

связанных с ними заблуждений, то православные иерархи· относи­
лись к ним достаточно благодушно. Об этом можно судить по вер­
дикту Стоглавого собора

1551

года. Тогда разбирался вопрос: что

положено делать с теми «злыя ереси кто знаеть, и держится рафли
шестокрылъ, воронограй астрономи, заднии аллимахъ звездоче­

тии, аристотелевы врата; и иныя составы и мудрости Эллинския
бесовския, который прелести оть Бога отлучають, и въ прелести
веруючи многихъ людей оть Бога отлучають, и погибають».
На это последовал следующий ответ: «По всемъ градомъ запре­
тити и заповедати съ великимъ духовнымъ запреще ниемъ, чтобъ

православныя Християне таковыхъ Богоотреченныхъ Святыми
Отцы и седмию Соборы, и отверженныхъ всехъ еретическихъ
книгь, у себе не держали и не чли. А которые будуть люди по ся
места, те еретическая отреченный книги держали и чли, или учили

иныхъ прельщати, и те оть бесовъ прельщалися, и они бы о томъ
каялись отцемъ своимъ духовнымъ, и впредь бы у себе таковых
еретическихъ книгь не держали и не чли. А которые люди, отныне и
впредь учнуть таковыя еретическия книги у себе держати и чести,
или учнуть иныхъ прельщати и учити, и потомъ обличены будуть,
и темъ бытии оть благочестиваго Царя въ великой опале, оть Свя­
тителей по священнымъ правиломъ въ конецъ въ отлучению).
Из этого приговора следует, что популярность «Шестокрыла»
и прочих произведений, позволявших любознательному читателю


i

281
предсказывать
гополучно

будущее,

пережила

ское движение.

бла­

еретиче­

Иосифлянское

большинство собора не связы­
вало увлечение «Шестокрьmом»,
«Аристотелевыми

вратами»

и

тому подобной литературой с
жидовствующими

или

измом, более того

-

С

иуда­

относило

к «мудрости Эллинския бесов­
ския», то бишь античному язы­
честву.

Пропагандистов

ченных

книг

ние

-

отре­

ожидало

наказа­

-

только

великая опала

в случае, если они упорствовали

в своем заблуждении и продол-

Артамон Матвеев. Гравюра XV/I/ в.

жали «прельщать» окружающих
даже после предупреждения о недопустимости своего поведения.

После смерти царя Алексея Михайловича в

1676

году враги

могущественного вельможи Артамона Матвеева приписали ему

увлечение колдовством: якобы с неким доктором Стефаном боя­
рин читал «черную книгу», рисовал каббалистические знаки и
призывал нечистых духов. Несмотря на серьезность обвинения и

решительный настрой обвинителей, Матвеев отделался ссылкой
в Пустозерск, откуда вернулся в столицу спустя несколько лет.

Очевидно, что интерес к магическим упражнениям при москов­
ском дворе существовал всегда, но статус преступления подобные
суеверия приобретали лишь при условии появления соответствую­
щего политического заказа.

Старые споры о главном
Главный источник сведений о ереси, и он же главный свидетель
обвинения

-

так называемый «Просветитель». Объемистый труд

Иосифа Волоцкого состоит из
жанию

своему

можно

15 глав -

условно

«слов», которые по содер­

подразделить

на

четыре группы.

Первые четыре Слова посвящены разбору критики еретиками пра­
вославия и христианства как такового и отповедям преподобного


282
Иосифа на означенные нападки. Их анализ порождает серьезные
сомнения в том, что автор спорит именно с современными ему

раскольниками. Пятое, шестое, седьмое Слова посвящены защите
догмата иконопочитания.

В восьмой

-

десятой главах «Просветителя» рассматриваются

эсхатологические воззрения еретиков и официальной церкви в
свете несостоявшегося в

1492 году Апокалипсиса.

Слова с двенад­

цатого по пятнадцатое так или иначе затрагивают проблему осуж­

дения и наказания еретиков. Несколько особняком стоит Слово
одиннадцатое, направленное против «ереси новгородских ерети­

ков, хулящих иноческое житие».

Итак, вначале было Слово первое. Здесь прп. Иосиф ведет речь
о «новой ереси новгородских еретиков, говорящих, будто у Бога
Отца Вседержителя нет ни Сына, ни Святого Духа, Единосущных
и Сопрестольных, и что нет Святой Троицы». Новгородские криво­
веры якобы полагали Иисуса Сыном Божим не по существу, но по

благодати, так же как и ветхозаветных Пророков, а Духа называли
дыханием, исходящим из Божиих уст и растворяющимся в воз­

духе. В опровержение этих измышлений Иосиф приводит только
пророческие свидетельства, поскольку жидовствующие отвергали

написанное святыми апостолами и святыми отцами о Святой и
Животворящей Троице.

Экклезиологические соблазны жестоко терзали церковь с тех
пор, как начала складываться христианская догматика. В ранневи­
зантийскую эпоху полемика об Ипостасях Святой Троицы сопро­
вождалась подлинными трагедиями: кровавыми столкновениями,

государственными переворотами и даже войнами, не говоря уже о
жестоком преследовании инакомыслящих партией, которая в дан­
ный момент занимала доминирующее положение.

Православие выстрадало и отстояло Троичный догмат в упор­

ной борьбе с ересями, низводившими Сына Божия или Святого
Духа в разряд тварных существ или же лишавшими Их достоин­
ства самостоятельных Ипостасей. Противники антитринитариев
тем самым сохраняли для верующих свободным путь ко спасению.
Действительно, в «очеловеченном» Христе невозможно подлинное
соединение Божества и человечества. Только Сын, единосущный

Богу-Отцу, мог Своим Воплощением, смертью и воскресением
оживотворить и спасти человека, и только Дух, единосущный


283
Отцу и Сыну, может освящать и соединять нас с Богом,

-

i

учил

святитель Афанасий Великий.

Наиболее серьезную опасность для православного христиан­
ства представляло арианство, учение, получившее поддержку как

басилевсов, иерархов церкви, высших сановников империи, так и

широких народных масс. (Вспомним приведенное свидетельство
Св. Григория Нисского.) В начале

IV

века александрийский пре­

свитер Арий весьма успешно проповедовал свои взгляды, согласно
которым второе лицо Троицы Христос

-

хотя и совершеннейшее

творение Божье, но все-таки тварь, то есть существо не вечное, не

существовавшее до рождения и не безначальное, и как таковой он

Сын Божий не по существу, а по благодати.
Иосиф в Слове первом воспроизвел не иудейскую, а арианскую
точку зрения. Из арианского репертуара почерпнул автор «Просве­

тителя» и следующий довод: Христос не изначален, а сотворен, Он
не существовал при Творении, поскольку слова: «Сотворим чело­
века по образу и по подобию Нашему»

-

Бог сказал ангелам либо

Сам Себе. «Так еретики безумнее иудействуют, так иудеи проти­
вятся истине и переворачивают»,

-

резюмирует прп. Иосиф».

Афанасий Великий в послании своем к Афрам упоминает нече­
стивые изречения ариан о том, «что Сын из не сущего, что Он

-

творение и создание, что было время, когда Его не было, и что Его
природа изменяема». В

325

году в Никее состоялся вселенский

собор, призванный поставить точку в споре между Арием и право­

славными. Собор осудил арианство и принял Символ веры. Слова
Символа, утверждающие веру: «И во единаго Господа Иисуса
Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго
прежде всех век; Света от Света, Бога истинна от Бога истинна,
рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша»,

-

опровергают арианское учение о тварности Сына и утверждают
сущностное единство Отца и Сына. Арий же в отношении Христа
употреблял термин подобный (или подобносущныЙ).
В своем Слове Иосиф воскрешает дискуссию на Никейском
соборе и постулаты антиарианской литературы, в частности тво­

рений Афанасия Великого. Четыре слова Афанасия Великого про­
тив ариан были переведены на славянский язык еще в

907

году.

В Новгороде по инициативе архиепископа Геннадия был состав­
лен сборник, содержащий Четыре слова против ариан и Слово на


i

284

Осуждение Ария. ФрагJ.lенm фрески Дuонuсuя

Пасху Афанасия Великого. Появление сборника наверняка связано
с ересью жидовствующих, но вряд ли сам факт его составлення
является доказательством того, что еретики исповедовали ариан­

ство. Тем не менее Слово первое «Просветителя» представляет
собой антиарианский памфлет, слабо связанный с историческим
контекстом и довольно небрежно адаптированный для обличения
«ЖИДОВСТВа».

ВОТ образчик такой адаптации. Обратим внимание, как Иосиф
утверждает тварность Иисуса: «Да устыдятся жиды, утверждаю­
щие, будто Божество единолично и односоставно, и будто Бог
Отец Вседержитель не имеет Сына, Единосущного и Сопрестоль­
ного Себе, и будто Христос, о Котором проповедали пророки,
является Сыном Божиим не по Существу, но по благодати, как
Давид и Соломон». Но иудеи, а следом и их российские после­
дователи должны были отрицать существование Сына Божьего в

принципе

-

в любой возможной ипостаси. Для иудаизма не может

быть абсолютно никаких компромиссов в этом фундаментальном
пони мании Единственного Одного Бога, который есть оконча-


i

285

тельный созидательный источник всей жизни и смерти, элементов

природы, поддерживающий все физические и духовные силы.
Предвижу возражения: в Ветхом Завете под «сынами Божьими»
подразумеваются Ангелы (Быт.

6:4),

сыном Божиим именуется

царь Давид. (Подчеркнем, слова «сын» в обоих случаях употре­
бляются именно со срочной буквы). Господь возвещает пророку
Нафану о Давиде следующими словами: «Он построит дом имени

Моему, и Я утвержу престол царства его навеки. Я буду ему отцем,
и он будет Мне сыном; и если он согрешит, Я накажу его жезлом
мужей и ударами сынов человеческих»

(2

Цар.

7:14)

Очевидно, что Давид избран Богом Саваофом для решения
определенной задачи, с этой целью Бог возносит его над прочими и

готов считать своим сыном, но и готов спросить с него как строгий
отец с нерадивого отпрыска. Здесь «сын -

отец» не более чем быто­

вая житейская аналогия. В ответ Давид обращается к Богу со сло­

вами благодарности, многократно именуя себя Его рабом.

7: 19-29).

(2

ство, не более того. На Давида не
переносится благодатная Боже­
ственная

сила,

на

прочим,

вправе

что,

между

рассчитывать

любой право верный иудей: «Бла­
жен человек, который слушает

меня, бодрствуя каждый день у
ворот моих и стоя

дверей моих!

на страже у

Потому что, кто

нашел меня, тот нашел жизнь, и

получит благодать от Господа»

(Притч.

8:35).

Дальнейшая биография царя
Израиля

наполнена

ниями

заканчивается

и

испыта­
ката­

строфой. После того, как Давид
вступил

в

преступную

связь

с

Вирсавией и подстроил убий­
ство Урии, пророк Нафан воз­
вестил: «Как ты этим делом дал

повод

Цар.

Давиду и его династии обещано политическое первен­

врагам

Господа

хулить

Царь Давид.
Худо:ж:нuк П. Берругеmmе


i

286

Его, то умрет родившийся у тебя сын»

(2

Цар.

12: 14 ).Когда сердца

израильтян уклонились на сторону его сына Авессалома и Давиду

пришлось покинуть Иерусалим, некий Семей, кидая вслед ему

камни, восклицал: «Уходи, убийца и беззаконник! .. » (2 Цар.

16: 7-8).

Соломон и Давид почитались иудеями, как впрочем, и христианами,

избранниками Божьими, но не его Сынами.
Оксфордский словарь иудаизма подтверждает, что в еврейской

идиоме «Сын Божий» является явно метафорическим выражением.
Библейский словарь Хастинга комментирует: «В семитских языках

"сыновство"

-

концепция, несколько свободно используемая для

обозначения морали, а не физических или метафизических отно­
шений». Повторим: в еврейской религиозной традиции нет места
для Троицы и нет места для ипостасей Божества. В уста «жидов»

Иосиф вновь вкладывает доводы христианских раскольников­
антитринитариев, а именно ариан, стремясь при этом максимально

приблизить обличаемые взгляды к иудаизму.

Для кого Иисус

-

не Христос

в Слове втором Иосиф продолжает попытки синтезировать
некую псевдоиудейскую идеологию. Этот раздел, содержащий вет­
хозаветные свидетельства о пришествии Христа, посвящен «ереси
новгородских еретиков, говорящих, что Христос еще не родился,

но придет время, когда Он родится; а Тот, Которого христиане
называют Христом Богом,

-

простой человек, а не Бог». Снова

мы отмечаем характерную для волоцкого игумена путаницу

-

в

данном случае он смешивает отношения евреев к Иисусу как Мес­
сии, и их отношение к Иисусу как к Сыну Божьему, что отнюдь не
одно ито же.

Евреи жили напряженным ожиданием явления в мир того, кто

станет великим пророком, непобедимым воином, справедливым
судьей и могущественным царем. Иудейские законоучители раз­

работали представление о Мессии как о властителе, который при­
несет Израилю искупление и будет править им в конце времен,
станет орудием установления царства Божия, с приходом которого

сбудутся библейские пророчества.
При земной жизни Спасителя его последователи несомненно
почитали его как Мессию, помазанника Божия, хотя сам Иисус


i

_287

Вход Господень в Иерусалим. Работа А. Рублева

таковым себя открыто никогда не называл. Недруги Христа в свою

очередь воспринимали Его как Лже-Мессию, обманщика и авантю­
риста. Восторженный прием, который устроила Иисусу толпа при
Его въезде в Иерусалим, свидетельствует о том, что слова и дела

Сына Человеческого, вне зависимости от Его истинных намерений,
пробудили в людях мессианские упования, накалившиеся до край­
ности. Но кандидат в иудейского Мессию, возбуждающий надежды

на торжество преображенного Израиля, обернулся в глазах разо­
чарованных евреев распятым на кресте неудачливым мятежником,

чтобы

воскреснуть

христианским

Мессией,

вочеловечившимся

Богом, принявшим смерть ради спасения человечества.
Различное понимание природы грядущего Мессии

ческой и Богочеловеческой
фарисеями в главе

22

-

-

челове­

ярко проявляется в споре Иисуса с

Евангелия от Матфея. «Когда же собрались

фарисеи, Иисус спросил их: Что вы думаете о Христе? Чей он сын?
Говорят ему: Давидов. Говорит им: как же Давид, по вдохновению,


i

288

называет его Господом, когда говорит: «Сказал Господь Господу
моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов твоих в под­
ножие ног Твоих»? Итак, как же Давид называет его Господом, как

же он сын ему?» (Мф.

22:41--45;

Мк.

12:35-37).

Фарисеи, явив­

шиеся к Иоанну Крестителю, спрашивают: «Что же ты крестишь,
если ты не Христос, ни Илия, ни пророк?» (Ин.

1:25).

Для иудеев избранник Божий может быть либо пророком, либо
Мессией. Так воспринимали Иисуса израильтяне, узнавшие о его
чудесах, и апостолы в самом начале своего ученичества. После

воскрешения Иисусом сына вдовы «всех объял страх, и славили
Бога, говоря: великий пророк восстал между нами, и Бог посетил
народ свой. Такое мнение распространилось о Нем по всей Иудее
и по всей окрестности» (Лк.

7:16), Апостол Андрей,

придя к брату

Симону (Петру), сказал: «Мы нашли Мессию, что значит: Хри­
стос»,

-

и привел его к Иисусу (Ин.

1:41).

Вслед за Андреем и Петром их земляк Филипп призывает к

Иисусу Нафанаила, сообщив ему, что они нашли Того, о Котором
писали Моисей в законе и пророки. Нафанаил сомневается, узнав,
что Иисус происходит из Назарета. То есть он понимает, что речь

идет о Мессии, который по представлениям иудеев не может про­
исходить из Назарета. В то время жители Иудеи пренебрежительно
относились к галилеянам, как не вполне «полноценным», испорчен­

ным тесным сосуществованием с язычниками еврееям. Кроме того,

Израиль ожидал пришествия Мессии не из Назарета, а из Вифлеема,
как об этом ясно предсказал пророк Михей (Мих.

5:2).

Филипп предлагает Нафанаилу лично убедиться в правдивости его
слов. Что происходит дальше. Иисус, увидев идущего к Нему Нафа­
наила, говорит о нем: вот, подлинно Израильтянин, в котором нет

лукавства. Нафанаил говорит Ему: почему Ты знаешь меня? Иисус
сказал ему в ответ: прежде нежели позвал тебя Филипп, когда ты
бьш под смоковницею, Я видел тебя. Нафанаил отвечал Ему: Равви!
Ты -

Сын Божий, Ты -

Царь Израилев. Иисус сказал ему в ответ: ты

веришь, потому что Я тебе сказал: «Я видел тебя под смоковницею»;
увидишь больше сего и говорит ему: истинно, истинно говорю вам:
отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих
и нисходящих к Сыну Человеческому (Ин.

1:45-51).

Здесь Нафанаил называет Иисуса Сыном Божиим, в том смысле,
в каком именовал Давида ветхозаветный Бог, он видит, что Иисус,


289
несмотря на свое происхождение из Назарета, обладает даром чудот­
ворения (знает его и о нем прежде очной встречи) и признает его
Мессией

Царем Израилевым. Иисус поправляет Нафанаила

-

-

«увидишь больше сего», и это «большее» подразумевает, что Иисус
превыше ожидаемого иудеями Мессии. Далее Спаситель напоми­
нает Нафанаилу место из книги Бытия. Там Иаков увидел во сне:
«Вот лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы
Божии восходят и нисходят по ней». (Быт.

28: 12). Но здесь даже более

важно, что Иисус не сказал: он остановился на том самом месте из
Книги Бытия, за которым следует: «И вот, Господь стоит на ней и
говорит: Я Господь, Бог Авраама, отца твоего, и Бог Исаака». Теперь
же на этой лестнице стоит Иисус Христос, сын Человеческий.

Таким образом, Иисус иносказательно пояснил, что скрывает
в себе именование Сын Божий, кто Он на самом деле. «Иисус,
напомнив Нафанаилу образ лестницы, говорит о том, что между
небом и землей устанавливается постоянная связь. Бог перестает
быть некой тайной, скрытой, с одной стороны, в глубинах истории,
а с другой

-

пребывающей где-то в глубинах неба. Он устанавли­

вает с человеком прямую связь в лице Сына Человеческого, в лице
Того, с Кем Нафанаил сейчас говорит».
Примечательно, что в синоптических Евангелиях первым при­

знают Иисуса Сыном Божиим бесы, познавшие Его силу (Мф.
Мк.

1:24)

и видящие его нечистые духи (Мф.16:16; Мк.

8:29;
3:11)-

сущности, бытующие вне контекста конкретного вероучения, в

том числе иудейского. Людям приходится вначале оперировать
привычными религиозными понятиями и с течением времени пре­

одолевать их. Так, ученики Иисуса недоумевают: «кто же это, что и

ветер и море повинуются Ему?» (Мк.

4:41). В Евангелии от Матфея

апостолы по прошествии довольно значительного этапа учениче­

ства только после чуда хождения по воде признали его «истинно

Ты Сын Божий» (Мф.

14:31-33).

Через некоторое время Иисус

спрашивает «За кого почитаете меня» и получает ответ Петра: «Ты

Христос, Сын Бога Живого» (Мф.

16: 15-16).

Это и есть формула

христианского Мессии. И после этого Спаситель, удостоверив­
шись, что ученики его познали истину, наказывает ученикам хра­

нить в тайне, что он Иисус Христос.
Для иудеев Иисус навсегда остался Лже-Мессией, а следова­

тельно, «истинный Христос» (греческий синоним арамейского


i

290

«мессии

-

помазанника»), как справедливо указывает прп. Иосиф

Волоцкий, для них еще не родился. Между тем иудейский Мес­
сия

-

реальный человек из плоти и крови, потомок царя Давида,

которой победит врагов Израиля, вернет народу его землю, при­
мирит его с Богом.

«Почти все начали ожидать в лице Мессии всемирного завоева­
теля, который для того и явится во всем могуществе Посланника

Божия, окруженный знамениями и чудесами, чтобы низложить и
упразднить все тогдашние

царства на земле,

составить из

всего

рода человеческого единую державу, в коей иудеи должны занять

первое место и быть Его наперсниками. Касательно лица Мессии

существовало у многих грубое заблуждение, состоящее в том, что
Он будет человек, подобный прочим, только снеобыкновенными
силами и дарами от Бога; другие представляли Его существом выс­
шим, но, однако, не Богом ... ».
Потому евреи, а вслед за ними и «жидовствующие», никак не
могли объяснять свое непризнание Иисуса Мессией тем, что «он
простой человек, а не Бог». Разумеется, иудеи не считают Иисуса

Богом, что никак не связано с мессианской проблемоЙ. Вместе с
тем иудеи не считают Христа и пророком, а еретики, судя по Слову
первому «Просветителя», считают Его не только пророком, но И
Сыном Божиим, пусть И не единосущным Отцу.

Основатель караимизма Анан-ибн-Дауд признавал Христа за
пророка

-

припомним, что Схария был, скорее всего, караимом.

Однако Анан и его последователи, равно как и правоверные равви­
нисты, никогда не признавали Христа Сыном Божиим. Необходимо
признать, что христологические воззрения еретиков в интер­

претации прп. Иосифа предстают столь противоречивыми и

путаными, что возникает вопрос о точности его сообщений и
добросовестности автора.
В

XIX

веке митрополит Макарий (Булгаков) определял ересь

жидовствующих как «полное отступничество от христианской веры

и принятие веры иудейской: «Схария и его товарищи проповедовали
у нас не какую-либо ересь христианскую, а ту самую веру, которую
содержали сами, и в том виде, в каком исповедуют ее все иудеи,

отвергшие Христа Спасителя и Его Божественное учение)).
В наше время автор перевода сочинений прп. Иосифа иеродиа­
кон Роман (Тамберг) повторяет этот вывод: «По сути новгородско-


291
московская ересь в своих крайних проявлениях была почти чистым
иудаизмом, призывающим отвергнуть открытое Христом в Еванге­

лии новозаветное учение и возвратиться к мертвой букве Ветхого

Завета». Однако прп. Иосиф опровергает данную точку зрения,
поскольку изображенные им еретики демонстрируют довольно
приблизительное и отрывочное представление об иудаизме и вет­
хозаветных преданиях.

«Я его слепила из того, что бьшо ... »
Слово третье сообщает о ереси новгородских еретиков, гово­
рящих, что надлежит придерживаться Моисеева закона, сохранять

его, совершать жертвоприношения и обрезываться. С этих пози­
ций христиане подвергаются нападкам в труде Флавия Клавдия

Юлиана «Против христиан», упоминания о котором мы найдем и

в тексте «Просветителя». Император-философ, правивший Рим­
ской империей в

361-363

годах, не только восстановил античное

язычество, но и пытался оспорить христианские догматы. В част­

ности, Юлиан обвинял христиан в том, что они отступили от
заветов Моисея, отказавшись от обрезания, в то время как Иисус
предписывал строгое следование иудейскому закону. Юлиан, как и
многие римляне той поры, рассматривал христианство как иудей­
скую секту и с этой точки зрения пытался выставить их лжецами
и отступниками.

Слово четвертое направлено против ереси новгородских ерети­
ков, говорящих: «Разве Бог не мог спасти Адама и род его, неу­

жели у Него не было небесных воинств, пророков, праведников,
чтобы послать на исполнение Своей воли,

-

но Он Сам сошел в

виде нищего бедняка, вочеловечился, пострадал и этим победил

дьявола? Не подобает Богу так поступать!». Данное утверждение
еретиков, сообщенное волоцким игуменом, скорее всего, позаим­
ствовано им у другого античного критика христианства

-

Цельса,

известного по направленным против него сочинениям христиан­

ского философа Оригена.
Иосиф, по сути дела, заставляет новгородских еретиков повто­

рять следующие слова Цельса: «Вы занимаетесь софистикой, когда
говорите, что сын божий

-

само слово; объявляя сына божьего

"словом", вы предъявляете не чистое, святое слово, а человека,


i

292

позорнейшим образом

поведенного на казнь и

подвергнутого

мукам бичевания. Если бы сын божий был у вас действительно
словом, мы бы вас похвалили. (Но ваш Иисус только) хвастун и
колдую>.

Обвинения христиан в отступлении от заветов Моисея, вос­
произведенные прп. Иосифом, звучали актуально в эпоху проти­
воборства язычества и христианства, когда в рамках последнего

сосуществали последователи апостола Павла и иудеохристианские
общины. В ХУ веке этот антихристианский тезис выглядел арха­
ично, тем не менее нельзя совершенно исключить его применение

со стороны иудеев и караимов. Что касается упреков в «слабо­
стю> Христа, то их следует при знать очевидным анахронизмом

-

только убежденному язычнику, такому как Цельс, представлялась
варварством вера христиан, обращенная к «схваченному и казнен­
ному»,

-

поклоняющийся громовержцу Юпитеру не мог понять,

как всемогущий бог способен воплотиться в смертного человека и
претерпеть пытки и казнь.

Ветхий Завет учит иудеев сочувствовать мученичеству правед­
ников, принимающих смерть за веру, эту традицию восприняло и

христианство. Ветхозаветным братьям Маккавеям, отказавшимся
поклоняться языческим идолам, посвящены слова святых отцов,

они именуются мучениками Христовыми, несмотря на то что
пострадали за полтора века до Христа.
Иудеи не считают Иисуса Мессией, но им, равно как и хри­

стианам, чужды языческое любование грубой силой и восприятие
земного могущества в качестве решающей сакральной характе­
ристики. Мы видели, что на долю героя еврейского народа царя

Давида наряду с победами и славой выпало немало горя и стра­
даний. Бедствия, перенесенные еврейским народом за пятнадцать
веков после появления в мире Спасителя, и политическое торже­
ство христианских государств вряд ли благоприятствовали попыт­
кам поставить христианам на вид «уязвимость» их Бога.
Содержание первых четырех Слов «Просветителю>, как, впро­
чем, и последующих глав, не сообщает нам ничего о позитивной
программе обличаемых волоцким игуменом еретиков. В отличие от
прочих известных еретических движений Схария и его последова­

тели не предложили альтернативной официальному христианству
идеологии (наподобие, например, манихейской или арианской),


i

293

не выдвигали вслед за стригольниками собственной программы
исправления пороков современной церкви.

Полагаясь на свидетельства преп. Иосифа, мы представляем,
что отвергали жидовствующие, но при этом остается совершенно

не ясным, что они принимали. При этом критика ортодоксального
православия со стороны жидовствующих непостижимым образом
велась одновременно с позиций иудаизма, христианских ересей и
античного язычества.

Более того, всеядные еретики нападали на современную цер­
ковь и с позиций новозаветных. Так, автор «Просветителя» пишет:
«Иные же извращают слова святого апостола Павла, которые он

написал к Тимофею: "Дух же яснО говорит, что в последние вре­
мена отступят некоторые от веры, внимая духам обольстителям и
учениям бесовским, через лицемерие лжесловесников, сожжен­
ных в совести своей, запрещающих вступать в брак и употреблять
в пищу то, что Бог сотворил, дабы верные и познавшие истину
вкушали с благодарением"

(1

Тим.

4: 1-3).

Еретики говорят, что

святой апостол Павел сказал это об иноках: ведь они запрещают
жениться и воздерживаются от пищи,

-

а о таких будто бы и напи­

сано: "Проклят всякий, кто не восставит семени во Израиле"».
Мы можем объяснить все эти странности только одним обра­

зом. Обратим внимание на «невинную» на первый взгляд фразу в
предпосланном «Просветителю» «Сказании о новой ереси новго­
родских еретиков ... ». «Этой беды ради и я выбрал из Священного

писания и святоотеческих творений некоторые обличения против
речей еретиков,

-

уведомляет читателя Иосиф.

-

... я

собрал

воедино свидетельства из различных святых книг, чтобы знающие,
прочитав, вспомнили, анезнающие, прочитав, поняли».

На наш взгляд, эта фраза раскрывает не столько алгоритм
работы над «Просветителем», сколько незамысловатую методику

мистификации, благодаря которой появилось на свет «учение»
жидовствующих. Иосиф извлек из множества знакомых ему анти­
еретических трудов нападки на христианскую церковь, относящи­

еся к разным эпохам и религиозным течениям, и, собрав их в одно
целое, выдал кропотливо сложенную мозаику за систему взглядов
новгородских вероотступников.

В середине

XVI

века рязанский епископ Кассиан критиковал

«Просветитель», «яко не подлинну быти свидетельству книги сею).


i

294

Постриженник Кириллова монастыря Кассиан обвинял Иосифа в

том, что тот возводил ложные обвинения на вольнодумцев и его
книга содержит не достоверные свидетельства, а измышления о

ереси. Важно отметить, что подобную мистификацию волоцкий
игумен в принципе не считал деянием достойным порицания,

напротив

-

полагал бы богоугодным делом, заслуживающим вся­

ческого одобрения.
р.г. Скрынников обратил внимание на то, что в «Просветителе»

преподобный Иосиф развивал мысль о «перехищрении и коварстве
Божьем», которое противопоставляется им «бесовскому злохытр­
ству». Иначе говоря, вождь любостяжателей верил в то, что суще­
ствует ложь «хорошая», допустимая для того, чтобы с ее помощью
половчее побороть «плохую» ложь

-

супротивников Божиих или

своих недругов.

Явление у дуба Мамврийского
в Слове пятом автор повествует о ереси новгородских еретиков,
«говорящих, будто не следует изображать на святых иконах Святую
и Единосущную Троицу, ибо сказано в Писании, что Авраам видел
Бога с двумя ангелами, а не Троицу. Здесь же приводятся из Свя­

щенного Писания доказательства того, что Авраам видел Святую
Троицу и что должно изображать на всечестных иконах Святую и

Животворящую Троицу». Прп. Иосиф продолжает тему антитри­
нитарных взглядов еретиков, приводя в пример отношение жидов­

ствующих к иконописной традиции изображения Св. Троицы.

Таким образом, автор «Просветителя» сам вступает на скользкий
путь, обращаясь к проблеме, вызывающей поныне неоднозначное
толкование.

Существует мнение, что тринитарное толкование сюжета с
явлением Аврааму

-

в Церкви вовсе не древнее и не повсемест­

ное. Понимание трех мужей как Логоса и двух ангелов полностью

соответствует Священному Писанию и Священному Преданию в
период н-у веков. Эту точку зрения разделяли такие православ­

ные богословы, как Иларий Пиктавийский, Феодор Мопсуестский,
Кирилл

Александрийский,

Феодорит

киррский.

В

частности,

этой точки зрения придерживается и автор Толковой Библии

-

А.П. Лопухин. Понимание этого сюжета как явление Троицы поя-


i

295
вилось не ранее середины

IV

века. Тот факт, что многие отцы, не

углубляясь в анализ, просто говорили о явлении Бога, еще не дает
повода для тринитарной интерпретации 18-й главы Бытия. Оче­

видно и во времена прп. Иосифа толкование явления Аврааму у

Мамврийского дуба и иконография этого сюжета (вспомним зна­
менитую

«Троицу» Андрея

Рублева)

вызывали ожесточенные

споры, в которых могли участвовать и еретики.

В этой связи стоит вспонить О получившем в средние века

широкое распространение апокрифическом «Завещание Авраама».
В нем Господь посылает архангела Михаила к Аврааму забрать
душу праведника на небо. Авраам, встретив архангела, принимает
его за обычного путника, и только проницательная Сарра узнает в
нем одного из встреченных у дуба МамвриЙского.
Сам прп. Иосиф сообщает о разночтениях в Св. Писании отно­
сительно изображения Св. Троицы и Ее ипостасей. Автор «Про­
светителя» пространно размышляет о многочисленных противо­

речиях в библейских текстах, которые, по его мнению, на самом
деле

есть

результат

ограниченности

человеческого

понимания.

Затем ВОЛОЦКИЙ игумен вновь возвращается к теме изображения
Св. Троицы. При этом в стремлении доказать, что Сам Бог много­
кратно называл Себя в Писании и Ангелом, он прибегает к прямой
подтасовке.

«В книге Судей сказано: "Явился Ангел Господень жене Маноя
и сказал ей: вот, ты неплодна и не рождаешь; но зачнешь и родишь

сына ... " Жена пришла и сказала мужу своему... Маной помолился
Господу, чтобы вновь тот человек пришел к нему. И пришел к нему...
Маной хотел, чтобы тот поел хлеба, пошел заколоть для него коз­
ленка,

-

ибо считал того простым человеком,

-

Ангел же сказал

ему: "Я не буду есть хлеба твоего. Я есмь хлеб жизни"». Однако
в примечаниях редактора издания

1993

года указывается, что в

доступных славянских редакциях Библии предложение «Я есмь

хлеб жизни», на которое ссылается прп. Иосиф, отсутствует.
Следующее Слово шестое, обращено «против ереси новгород­
ских еретиков, говорящих, будто не следует поклоняться рукотвор­
ным предметам, то есть святым иконам, Честному и Животворя­
щему Кресту и другим божественным и освященным предметам,
которые Господь Бог наш Иисус Христос повелел создавать во славу
Свою». Иудеи были настроены непримиримо к христианскому


i

296

Явление Аврааму трех ангелов у дуба МамвриЙского.
Художник кл. Брюллов

культу поклонения рукотворным изображениям, строго следуя
библейским заветам. Но можно ли отнести критику иконопочита­

ния исключительно на счет иудейского влияния? Иконоборчество
на протяжении длительного времени являл ось составной частью

государственной политики византийских самодержцев, начиная с

726

года, когда император Лев Исавр запретил воздавать поклоне­

ние иконам. Иконоборцы, как впоследствии новгородские еретики
по версии прп. Иосифа и западноевропейские протестанты, указы­

вали на библейскую заповедь «Не сотвори себе кумира ... ».
Как отмечает Ф.и. Успенский, в самой христианской Церкви
обнаружились сомнения и колебания относительно поклонения ико­
нам. «Некоторые греческие епископы, сравнивая культ первых веков
христианства с современным им, не могли заметить существенных

отличий. Тогда язычники упрекали христиан, что их бедная плебей­
ская вера не имеет ни храмов, ни алтарей, ни прекрасных статуй,
на что христиане с полной искренностью и справедливостью могли

отвечать: зачем мне изображение Бога, когда и сам человек есть
образ Божий; на что мне строить храм Богу, когда и весь этот мир
дело рук Его ... Нельзя думать, что эдикт против иконопочитания не

имел себе поддержки в современных воззрениях ... ».


i

297

Иконоборчество оказалось явлением заразительным и живучим,
следы которого мы находим и на территории Московской Руси.

В конце

XIV века бороться с иконоборцами пришлось ростовскому

епископу Иакову. Позднее иконоборчество стало характерной чер­
той гуситского движения, которое во времена не столь отдаленные

от описываемых событий, а именно в первой половине ХУ века,
распространило свое влияние на территории от Австрии до Мол­
давии и Польши. Гуситы врывались в храмы и уничтожали иконы

и другие священные изображения.

Слово шестое «Просветителя» разительно отличается от всех
прочих тем, что в нем семь раз упоминаются еретики. (Например,
в последующем Слове седьмом слово «еретик» не упоминается

ни разу.) Здесь же приводятся разнообразные критические доводы
еретиков. Полагаем, что в Слове шестом получила отражение дей­
ствительная полемика по данной проблеме с участием вольнодум­
цев, что находит подтверждение в других источниках.

Как установил ю.к Бегунов, в составленной братом Федора
Курицына Иваном Волком «Кормчей книге»

-

сборнике правил

церкви и государственных узаконений по церковным вопросам

из всех соборных правил только 82-е правило

VI

-

Вселенского

собора приведено в измененной редакции. Оно читается следу­
ющим образом: «Не напишеши агница во образ Христа, ни того
самого. Толкование: Агнец предан бысть в образ истиннаго Христа
бога нашего и не подобает образа почитати, паче истинны, и агнца
на честных иконах написати перстом Предтечевым показаема, ни
самого Христа, бога нашего, и шаровныими писании по челове­
ческому образу нарисоватю>. Текст правила, приведенный Иваном
Волком Курицыным без указания собора, сокращен, и ему придан
отрицательный смысл путем замены «но» на «ни».

В «Кормчей» Курицына в тексте Десятословия также приве­
де на глава, которая использовалась еретиками, по свидетельству

Иосифа Волоцкого, для отрицания поклонения иконам: «Ни ство­

риша себе идола, ни всякого подобья, елико суть на небеси горе и
елико суть на земли доле, и елико в водах, под землею, не покло­

нившися им, ниже послужи им». В «Кормчей» Иван Волк Кури­
цын называет всю церковную обрядность (причащение, крещение,
поклонение кресту и иконам, пост, пасху и т.д.) словами правила
Василия Великого «человеческим преданием». «Если согласиться с


i

298

тем, что Иван Волк Курицын, как и новгородские еретики, отрицал
почитание икон, то тогда можно предполагать, что он придержи­

вался мнения о необходимости реформировать культ»,

-

заклю­

чает Ю.к. Бегунов.
А.И. Алексеев, помимо свидетельства Иосифа Волоцкого, обра­
щает внимание на то, что в русских сборниках конца ХУ

XVI

-

века начинает активно переписываться «Многосложный сви­

ток», представляющий собой переведенный с греческого текст
послания византийских архиереев к императору-иконоборцу Фео­
филу. Кроме того, в этот период в Москве прекращаются пред­

приятия по росписи новопостроенных соборов, а артели выдаю­
щихся мастеров перемещаются на окраины страны, в частности,

на Белоозеро.
Последний довод нуждается в кратком комментаРИJf. Влияние
борьбы идей в русском обществе эпохи Ивана

иконопись в частности -

III

на искусство и

тема, требующая отдельного обстоятель­

ного разговора. Пока в этом вопросе царит впечатляющий разброс
мнений. Особенно «повезло» знаменитому Дионисию, чьи био­

графия и творческое наследие позволяют историкам и искусство­
ведам делать самые неожиданные выводы: иконописец предстает

то ревностным сторонником Иосифа Волоцкого и жертвой интриг
жидовствующих, то выразителем идей еретиков либо заволжских
исихастов.

Известный знаток древнерусской живописи В.Н. Лазарев счи­
тает, что расправа над вольнодумцами, к которой призывал «вели­
кий вещелюбец Иосиф Волоцкий», привела к кризису иконопис­
ного искусства: «Это была благодарная почва для отказа от смелых

новшеств, для усиления конформистских тенденций, для следова­
ния освященным преданиями седой старины "образцам". Как бы
высоко ни расценивать Дионисия и художников его времени, в их

про изведениях уже нет той глубины и той непосредственности
чувства, которые отличали произведения Рублева и мастеров его
круга». Мы же пока ограничимся тем, что согласимся с выводом
А.И. Алексеева о том, что «при всей сложности и малоизученности

темы указанные обстоятельства заставляют серьезно отнестись к
сведениям "обличителей" о влиянии еретиков жидовствующих на
Ивана Ш».


i

299
Гостии С Запада
Другой вопрос

-

насколько достоверно воспроизведена прп.

Иосифом полемика об иконопочитании, доводы еретиков, а осо­
бенно

-

их шокирующие поступки. Жаль, например, что преп.

Иосиф не называет злоумышленников, придумавших следующую
изощренную пакость. «Так, они приводили блудниц в свои дома,

осквернялись с ними блудом, мылись с ними в лохани и скверную

эту воду брали и вливали в вино и мед, и посылали то вино и мед
святителям и священникам, боярам, купцам и всем право славным
христианам». Как видно, заготовка этих необычных даров была
поставлена на широкую ногу, и остается дивиться богатейшим

запасам вина и меда, потребного для вышеупомянутых нечестивых
целей. Или впору дивиться болезненной фантазии прп. Иосифа и
доверчивости иных его читателей.

Вот как Иосиф живописует иконоборческие выходки еретиков.
«Они возносили многие хулы и поношения на Божественную цер­
ковь и всечестные иконы, говоря, что не следует поклоняться соз­

данию рук... Они запрещали поклоняться божественным иконам
и честному Кресту, бросали иконы в нечистые и скверные места,
некоторые иконы они кусали зубами, как бешеные псы, некоторые
разбивали, некоторые бросали в огонь и говорили: надругаемся
над этими иконами, как жиды надругались над Христом».

Сначала Иосиф излагает традиционные иконоборческие доводы,
которые вкладывает в уста еретикам, затем переходит к их злобес­
ным деяниям, начиная от запрета на поклонение, переходя к дерз­

ким богохульственным выходкам. В конце, словно спохватившись,
что речь идет о жидовствующих, указывает, что надругавшиеся
над иконами новгородцы сознательно подражали иудеям.

А теперь зададимся совсем не праздным вопросом

-

что

именно подразумевал прп. Иосиф, или вернее еретики в его пере­
сказе, упоминая о том, что «жиды надругались» над Христом, то

есть подвергли Его «оскорбительному издевательству» (по Уша­
кову) или «глумлению» (по Ожегову). Вряд ли к надругательству
можно отнести суд Синедриона, пусть и откровенно неправый и
жестокий, или беснование толпы, требующей распять Сына Чело­
веческого. «Поругание» должно обязательно включать непосред­
ственное физическое воздействие на жертву.


i

300
в тексте Нового Завета мы найдем два эпизода, которые могут

быть расценены как надругательство со стороны евреев: оскорбле­
ния, которым Христос подвергся во дворе дома первосвященника

Каиафы, и посмеяние Ирода, велевшего одеть Спасителя в светлые
одежды, в которые облекались лица, претендующие на высокие
должности. Эти поступки все же не идут в сравнение с теми изде­
вательствами и мучениями, которые претерпел Спаситель от рим­
ской солдатни, и вряд ли могут вдохновить ненавистников Христа

на изощренные богохульства.
На самом деле свидетельства евангелистов о земной жизни Спа­
сителя здесь ни при чем. Новгородские пакостники в изложении

Геннадия Гонзова и Иосифа Санина вызывают в памяти не ново­
заветные сюжеты, а средневековую

антииудейскую литературу,

которая в свою очередь основывается на обвинении евреев в Бого­
убийстве и вытекающем отсюда убеждении, что верующий иудей
отрицает христианство и тем самым как бы снова и снова распинает
Христа. От этой идеологической несовместимости с христианством
следующий шаг к определенным кощунственным действиям сим­
волического характера. И все же Восточная церковь этого шага не

сделала. Так, св. Иоанн Златоуст в своем памфлете «Против иудеев»

(IV в.)

называет последних «убийцами и распинателями Его», но не

приписывает евреям никаких ритуальных богохульств.
Западная церковь демонстрировала большую нетерпимость по
отношению к иудеям. Свою ролю сыграла и пропаганда кресто­
вых

походов,

и

сложные отношения христианского

населения

с

крупными еврейскими общинами в Германии, Испании, Польше.
В Западной церкви евреям часто приписывали стремление над­
ругаться над христианскими обрядами и обвиняли их в оскорбле­
нии христианской церкви. Так, одно из предъявляемых западными

христианами в адрес евреев обвинений

-

осквернение гостии.

(Католический аналог православной просфоры

-

евхаристиче­

ского хлеба, используемого в Литургии.)
Католики полагали, что иудеи похищают в христианских хра­

мах воплощенное тело Христово и подвергают его поруганию. Это
обвинение возникло достаточно рано

-

в V-

УI веках. Считалось,

что евреи протыкают гостию ножом, иглами и бросают в кипящую
воду, жарят на сковороде и всяческими способами мучают ее, так
что многие слышали плач младенца Христа и его жалобы или
видели сочащуюся из гостии кровь.


Казнь евреев, обвинею/Ь/х в надругательстве над гостией.
С фрески П. Учелло

Данный сюжет отражен в ряде памятников, присутствует он,
среди прочих, и в специальной главе «Надругательство евреев над

Святыми Дарами» антииудейского сочинения «Зерцало Короны
Польской»: «Как они некогда над Господом Христом, в теле зри­
мом, жестоко надругались

nostros, -

-

Sangius eius super nos

е

super filios

так и по сей день по обычаю своих отцов то же самое

над ним проделывают в Святых Дарах».

В одном эпизоде «Просветителя» фигурирует надругательство
над евхаристическим хлебом со стороны известного нам Сам­
сонки, который «взяв просфоры, вырезал из всех просфор кре­
сты и сказал так: "Люди не должны есть это, но только псы",

-

и бросил на пол, коту». Остается открытым вопрос: взят ли этот
и подобные ему случаи из жизни, или мы имеем дело с измыш­
лениями

преследователей,

которые,

антииудейской литературой,

вдохновившись

западной

не только навязали обвиняемым

мыслимые и немыслимые непотребства, но и представили кри­
тику догмата иконопочитания прелюдией к бесовскому разгулу,
связав новгородских пакостников и московских вольнодумцев в

единое целое.


i

302
Слова восьмое, девятое и десятое «Просветителя» посвящены

полемике

7000

вокруг

ожидавшегося

«скончания

века»

по

истечении

лет с Сотворения Мира. По сведениям волоцкого игумена,

жидовствующие указывали на то, что несостоявшееся второе при­

шествие Христа после завершения пасхалии означает ложность
апостольских и святоотеческих писаний. «Тогда подошла к концу

седьмая тысяча лет от Сотворения Мира; еретики же говорили:
семь тысяч лет прошло, и пасхалия закончилась, а второго при­

шествия нет,
их сжечь».

- значит творения отцов Церкви ложны и следует
« ... Никто из святых апостолов или богоносных отцов

наших и учителей и ни на каком из семи вселенских соборов этого
не определял и не устанавливал,

-

суждение это ничем не под­

креплено. Не подобает писать о том, что не засвидетельствовано
святыми книгамю),

-

утверждает автор «ПросветителЯ)).

Но прп. Иосиф столь уверенно судит о предмете десятилетие
спустя роковой даты. Однако на рубеже тысячелетий глава стя­
жателей наряду со многими прочими священнослужителями жил
напряженным ожиданием наступления последних дней. И святых

апостолов применительно к этому случаю цитировал: «В после­
дяа сиа лета и во время лютейшая паче всех времен, о нихже рече
великий апостолъ Павел: "В последняа настанут времена люта,

при идет преже отступление и тогда явится сынъ погибельныЙ". Се
ныне уже прииде отступление

... ))

Его соратник владыка Геннадий недоуменно вопрошал: «Како
седми

тысящь лета

проходят,

и

знамения

совершения

не

явись

никоторое)). Выходит, что сами они писали «о том, что не засви­
детельствовано святыми книгамю), искажая апостольские и свя­
тоотеческие предания, в то время как еретики уже тогда знали, что

Судный день в роковой срок не наступит, и имели все основания

чувствовать превосходство в данном вопросе над официальной
церковью. Выходит, сбылось пророчество протопопа Алексея о
том, что настанет время, когда понадобятся еретики, чтобы объ­
яснить отложенный Апокалипсис.

Приюты радости или обители зла?
Волоцкий игумен вполне сознательно придал воззрениям нов­
городских еретиков как можно более неопределенный и широкий
характер. Чем объяснить невероятную всеядность еретиков, можно


303
ли допустить,

что столь эклектичное мировоззрение послужило

основой формирования единого движения? На эту странную осо­
бенность ереси жидовствующих

понентов

-

-

сочетание несочетаемых ком­

обращали внимание многие исследователи. Историк

Н.М. Никольский указывал на пестроту социальной базы ереси:

«8

Новгороде

-

это сторонники московской партии из мелких

людей и клирошан, в Москве
ные князя, с другой

-

это, с одной стороны, приближен­

-

гонимое им боярство».

Е.Ф. Шмурло отмечал следующие разительные противоречия
в учении и приемах еретиков:

1.

Отрицая божественность Иисуса

Христа, еретики не отрицали, безусловно, Его божественного
посланничества.

2.

Критикуя Евангелие, они не отрицали принци­

пиально его положений.

3.

Отвергая иконы, они делали исключе­

ния для лика Спасителя; иные же готовы были поклоняться вообще

всем иконам, лишь бы они были обращены известным образом
(на восток, а не на запад).

А.И. Алексеев сложность изучения ереси жидовствующих объ­
ясняет тем, что обличители ереси объединяли «сторонников, по
видимому, крайне разнородных течений». В.В. Мильков полагает,

что наряду с еретиками

-

«библеистами» существовали и ере­

тики иного толка, не отвергавшие полностью идей новозаветной
литературы, а лишь сомневавшиеся в отдельных ее положениях.

К подобным выводам в свое время приходил и Е.Е. Голубинский,

который, однако, попытался их примирить следующим образом:
«Ересь жидовствующих, представлявшая в своем подлинном виде
чисто жидовство, с совершенным отрицанием христианства, так

что одно принимаемо было вместо другого, а в своем неподлинном

виде

-

большее или меньшее христианское вольномыслие ... »

Несколько

страниц

спустя

Голубинский

предполагает,

что

помимо «подлинных» и «не подлинных)) еретиков существует еще
и третья категория, состоящая из «тех, кто, не отпадая в ересь и
не

заражаясь

лишь

вольномыслием,

предлагавшихся

стали

жидовством

почитателями

чернокнижия

и

и

адептами

астрологию).

Историк честно постарался унифицировать это цветущее изоби­
лие убеждений и заблуждений. Так как он не подвергал сомнению

искренность прп. Иосифа, ему пришлось и здесь следовать пока­
заниям 80ЛОЦКОГО игумена, который утверждал, что еретики, видя

человека благоразумного, боялись оттолкнуть его своими эксцен-


i

304

тричными взглядами и начинали с малого, испытывая благочестие
своей жертвы критическими рассуждениями о вере, тем самым
стараясь заронить в душах сомнение и смуту.

Ловкий прозелитический прием способен объяснить разную
степень вовлеченности людей в ересь, но не сосуществование в

рамках одного движения столь несогласных меж собой мировоз­
зрений. Если даже признать в «более или менее» христианском
вольнодумце

кандидата

в

«подлинные»

еретики,

никак

нельзя

разглядеть в нем соумышленника иудеев. В нарисованной Голу­

бинским лестнице, ведущей в подземелье безверия, отсутствует
несколько ступеней, а то и целый пролет.

Вспомним, как сам Иван

II!

признался Иосифу, что ведал

«ереси их»: «Да и сказал ми, которую дръжал Алексей протопоп
ересь, и которую ересь дръжал Феодор Курицин», знал он и о том,
что «Иван, деи, Максимов, и сноху у мене в жидовство свел ... ».
Государь ясно различал «жидовство» протоиерея Алексея и Ивана

Максимова, и ересь Федора Курицына. Уже после смерти дьяка
великий князь не сомневался в искренности слов многолетнего

соратника, когда тот убеждал великого князя в том, что по решению
собора

1488 года жидовствующие

понесли наказание, а остальные

лица, причисляемые к еретикам, на самом деле никакого отноше­

ния к сей ереси не имеют.

Иосиф Волоцкий никак не комментирует реплику Ивана

III.

Сам преподобный везде и всюду говорит о новгородских еретиках.

Названные в «Просветителе» по именам богохульники, ругавшиеся
над иконами и Святыми дарами подобно жидам,

-

это известные

нам Самсон ка, поп Наум и прочие новгородские схарианцы. Однако

среди них нет москвичей. После разгрома ереси в

1504 году вроде бы

ничто не мешало автору «Просветителя» поведать миру нечто кон­
кретное о страшных преступлениях Федора Курицына или кого-то
из его друзей, но он ограничивается воспроизведением давних пока­
заний, полученных владыкой Геннадием в новгородских застенках

накануне собора

1490

года. К новгородцам относится фраза, кото­

рую волоцкий игумен адресовал всем еретикам: он напоминал, что

в

1471

году «они отверглись Христа и всего право славного христи­

анства и до сего дня ни один из них не покаялся».

Ересегонители многократно указывали, что Курицына совратил
с пути истинного протопоп Алексей. Это очевидная нелепица

-


i

305

дипломат намного превосходил успенского настоятеля и по поло­

жению при дворе, и по разнообразному жизненному опыту, и по
эрудиции. К

1480

году Федор Васильевич был человеком со сло­

жившимся мировоззрением и разнообразными познаниями. Чем
мог поразить и увлечь его приезжий протопоп

-

выкладками из

«illестокрыла»? Их интересы могли пересекаться, они могли быть
интересны друг другу

-

не более. Выдумка о «совращении Кури­

цыню> потребовалась Геннадию Гонзову и Иосифу Санину, чтобы
пере кинуть мостик от разоблаченных новгородцев к московскому
придворному кружку и объявить влиятельного дьяка начальником
всех ересей с помощью полученных под пыткой показаний непу­

тевого Самсонки.
Рассмотрение

анафематствований

трех

антиеретических

соборов, по мнению Ю.К Бегунова, подтверждает наличие в
новгородско-московском

движении

двух

еретических

направле­

ний: новгородского и московского, различавшихся между собой
взглядами и личным составом кружков. Кружки, зародившиеся на

берегах Волхова и Москвы-реки, действительно появились и раз­
вивались независимо друг от друга, резко отличались и социаль­

ным составом, и взглядами на мироустройство их участников.

На самом деле, мы должны говорить о трех группах, никак
не связанных между собой организационно, в идеологии кото­
рых куда больше принципиальных различий, чем общих черт.

К первой относятся новгородские иереи, которые в результате

стечения обстоятельств стали объектами прозелитического экс­
перимента каббалиста-караима Схарии. Успех эксперимента объ­
ясняется тем, что в сознании новгородского духовенства были

живы пережитки стригольничества, с его обращением к язычеству,
пантеистическому культу Неба и Земли. В

1410

году митрополит

Фотий в послании к новгородцам сурово пенял им за веру в волх­
вов и занятия волхвованием.

Как отмечает О.В. Кузьмина, языческое и христианское миропо­
нимание постепенно сливались в культуре Новгорода, и к ХУ веку
религиозное творчество достигло расцвета, породив яркую и само­

бытную религию. В

XIV -

ХУ веках представления и практики

нехристианского происхождения проникали в самую плоть право­

славия. В Новгороде священнослужителей всех рангов выбирали
из своей среды сами горожане, и хотя церковная жизнь влияла


i
на

306
мировосприятие

духовенства,

однако

стереотипы

поведения

и нормы жизни, воспринятые с детства, в значительной степени
оставались неизменными.

В

представлении

новгородцев

на служителей

христианской

религии во многом перешли функции языческих жрецов и волхвов.
Священнослужители являлись в народном понимании такими же

посредниками между богом и людьми, как и языческие жрецы, а сле­
довательно, обладали чудодейственной силой. Таковыми восприни­
мали себя и сами священники. Неудивительно, что, постигнув азы
использования астрономических трудов, протопопы-полуязычники

рассматривали их исключительно как пособие по чернокнижию.
Схария провел в городе на Волхове неполных пять месяцев.
Отнимем срок, необходимый для знакомства и завязывания более
тесных отношений. За столь короткий период можно успеть собрать
группу посвященных, преподать самые необходимые знания, снаб­
дить нужной литературой,

-

не более того. А поддерживать регу­

лярные контакты с вероятными единомышленниками в Литве или

Крыму доморощенным каббалистам-недоучкам из рядовых иереев
было не под силу, да и вряд ли они об этом помышляли. Оказав­
шись в изоляции и будучи предоставленными сами себе, слуша­
тели ускоренных курсов по каббале и астрологии постепенно и
неумолимо деградировали.

Процесс деградации новгородского кружка ускорился с отъез­
дом к великокняжескому двору в

1480

году его наиболее дарови­

тых адептов. Судьба оставшихся на берегах Волхова, судя по всему,
мало интересовала как наставника, так и его московских учеников.

Кроме прочего, Алексей и Денис наверняка захватили с собой и
имевшуюся в распоряжении кружка литературу

-

книги были

высокоценимой редкостью в ту эпоху, когда во многих новгород­

ских приходах недоставало самых необходимых богослужебных
книг. Вспомним, что новгородский архиерей сообщает о «тетрадях
попа Наума» и неких псалмах. О «Шестокрыле» и подобной лите­
ратуре Геннадий, скорее всего, узнал еще во время московского
общения с Алексеем и Денисом.
Когда Геннадий «обнаружил» в Новгороде ересь, прошло семь
с лишним лет с момента перевода Дениса и Алексея в Москву;
свыше пятнадцати лет минуло с тех пор, как покинул новгород­

ские пределы Схария. За это время кружок полуграмотных иереев,


i

307

Идолы. Художник н.к. Рерих

оставшихся без попечения, вероятно, выродился в секту черно­
книжников, объединенных слепым исполнением таинственных
ритуалов.

Прибывшие из Новгорода Алексей и Денис, Иван Максимов

-

птицы иного, более высокого полета. Мы согласны с А.И. Алек­

сеевым, которому представляется невероятным, чтобы поругатели
икон в Новгороде могли пользоваться сочувствием выдвинувшихся

даровитых земляков

-

протопопов кремлевских соборов. Они

сплотились вокруг Елены Волошанки, объединенные увлечением
астрологией и прочими гадательными дисциплинами. Невестка

государя, появившаяся в Москве в конце
же новичком при дворе Ивана

111,

1482

года, была таким

как и новгородские эрудиты.

Последние без труда могли увлечь необычными знаниями жадную
до острых интеллектуальных ощущений княжну.


i

308
Кружок Федора Курицына имеет другие корни. Он состоял из

людей, давно вовлеченных в правительственную деятельность,

по роду занятий знакомых с литературой самого разного направ­

ления

-

правовой, философской, богословской. Не исключая

вероятного влияния каббалистических представлений об Абсо­
люте и путях его постижения, Курицын и его единомышленники
испытали воздействие исихастской антропологии, право славной
мистической традиции, гностических учений, а также ренессанс­
ного неоплатонизма.

Столь причудливая смесь является отличительным признаком

духовных исканий ХУ века. Мыслители на Западе и на Востоке
подвергали

сомнению

ортодоксальное христианское

вероучение

с позиций ветхозаветной, соединенной с интересом к философии
и научным знаниям, религиозности, в попытке «совершенствова­

ния» христианства. Следует добавить, что при этом итальянские
гуманисты чувствовали себя и слыли среди окружающих добрыми
христианами. Костры инквизиции предназначались тем, кто иссту­
пленно верил в Евангелие.
Кремлевским вольнодумцам обвинения в ереси не могли не
казаться абсурдными.

Интеллектуальное возбуждение и крити­

цизм бьши характерны не только для Курицына и его окружения.
В Москве тех лет то и дело вспыхивала полемика по специфическим
поводам, которые в прежние времена не возбуждали столь горя­
чего интереса. Вспомним крестный ход при освящении Успенского

собора в

1479 году, который завершился громким скандалом, инспи­

рированным, вероятно, ростовским епископом Вассианом Рьшо.
В эти же времена распространил ось сильное сомнение о том,
двоить или троить аллилуию. Геннадий Гонзов нарочно спрашивал

об этом командированного в Рим Дмитрия Герасимова. Тот прислал
ответ, который никого не смог удовлетворить: что все равно -

дво­

ить или троить аллилуию; поэтому вопрос остался по-прежнему

спорным. Самого Геннадия митрополит Геронтий сурово наказал

за то, что тот разрешил братии Чудова монастыря пить после еды
освященную в Богоявленский сочельник воду. Споры, которые
сегодня могут показаться несущественными, не казались таковыми

пять столетий назад, и вовлекались в них самые разные люди.
По возвращении из Венгрии московский дипломат задумал

из среды придворных книжников составить подобие ренессанс-


i

309
ных «компаний»,

brigate,

«академий», которые коллега Курицына

дипломат и писатель Бальтассаре Кастильоне именовал «настоя­
щим приютом радостю>: «Я не думаю, чтобы кто-либо в ином

месте с такой силой ощущает сладость, которую дает пребывание
в дорогой и возлюбленной компании».

Сам Федор Курицын

-

дипломат, философ, писатель

-

харак­

терная личность эпохи Кватроченто. Мы можем вспомнить таких
его современников, как польский историк Ян Длугош, который

учился на философском факультете Краковского университета,
служил в канцелярии магната Олесницкого, в дальнейшем долго
и успешно занимался дипломатической деятельностью; или гума­

нист Поджо Браччолини, который почти сорок лет провел на

службе в ватиканской канцелярии, собравшей в своих стенах мно­
гих видных эрудитов и писателей.

Курицын, испытавший эту «сладость» при дворе Матьяша

Хуньяди, стремился, чтобы ее испытали другие московские эру­
диты. Он стремился познакомить единомышленников с идеалом
культурного человека (Ьото

активного носителя образо­

literatus),

ванности и знания, личности, возделывающей самого себя; идеа­
лом, который настойчиво формулировался на протяжении всего
Ренессанса. Этот кружок протоинтеллигенции в полном соот­
ветствии с ренессансными традициями культивировал духовный

герметизм,

противостояние

толпе.

Сообщество

неформальной

творческой элиты не измышляло зловещих планов, вынуждавших

прибегать к конспиративным ухищрениям. Кремлевские вольно­
думцы вслед за Фичино считали, что «божественные вещи непо­
зволительно открывать черни» и потому старались скрывать свои

взгляды от профанов.
Итак,

иереи

-

одну

еретическую

группу

составляли

новгородские

замкнутый кружок, в который входили соседи, знакомые,

родственники. В основе их идеологии лежали языческие культы
и представления, подкрепленные современным чернокнижием и

магическими обрядами, часть которых, позаимствованная у Сха­
рии, была записана в виде выдержек в особых «тетрадях». Участ­
ники кружка баловались волхвованием, которое могло сопрово­

ждаться экстатическими припадками и богохульствами. Новго­
родский кружок имел закрытый характер. Схарианцы сознавали,
что занимаются

не приличными для

православного священника


i

310

вещами, да и не горели желанием расширять круг общения, сфор­
мированный по принципам тесного знакомства и родства.

Вторая группа -

кружок Елены Волошанки. Его основатели

-

протоиереи Алексей и Денис, Иван Максимов. Здесь особенно
интересовались астрологией и каббалистикой и прочей актуаль­
ной для той эпохи эзотерикоЙ. Вероятно, это был самый много­
численный кружок, он отличался демократизмом, включал в свои

ряды детей боярских, купцов и приказных людей, среди которых
было немало молодежи. Кроме того, его адепты не считали, что
их занятия носят настолько предосудительный характер, что они
заслуживают преследования.

Наконец, третья группа

-

Федора Курицына. Это был интел­

лектуальный клуб придворных грамотеев, увлеченных философ­
скими и богословскими вопросами. Здесь могли сомневаться в
отдельных христианских догматах и устоявшихся ритуалах, кри­

тиковать пороки современной церкви. Кружок носил достаточно

закрытый характер, в ином случае он потерял бы характер содру­

жества избранных, а в Москве эпохи Ивана

111

единицы обладали

эрудицией, достаточной, чтобы подцерживать определенный уро­
вень общения.
Первый кружок

на соборе

1488 года.

новгородских попов

-

был разоблачен еще

Его разгром довершил собор

1490 года.

Тогда

же чувствительные потери понес кружок Елены Стефановны.
После чего ересегонители стали охотиться за единомышленни­
ками Федора Курицына и теми, кто вновь собрался вокруг вдовы

Ивана Молодого.


Как не можем мы насытиться любовью
ко Хрисry, так и ненавистью к врагу
Его не можем насытиться.

Иосиф Волоцкий
Пойми, господин Иосиф, велика раз­
ница между Моисеем, Илией и апосто­
лом Петром, апостолом Павлом, между
тобой и ими!
Вассиан Патрикеев

ГлаваХIV
ИМПРОВИЗАЦИИ
НА ЗАДАННУЮ ТЕМУ
Преступления и наказания
После того как мы примерно очертили круг воззрений (он же

перечень обвинений) заподозренных в ереси, различия между раз­
личными группами еретиков и вольнодумцев, постараемся понять:

за какие преступления их судили участники собора

1504 года и чем

объяснить столь суровый приговор. Несомненно, один из пунктов
обвинения касался отношения к догмату иконопочитания. Спустя
полвека в середине ХУI века внимание церкви и светских вла­
стей вновь привлек этот вопрос. Через Новгород и Псков в ико­
нописание стало проникать западное влияние, появились иконы,

писанные с латинских образцов и отличавшиеся множеством сим­
волических изображений. Стоглав определил, чтобы иконописцы
непременно держались древних образцов, Но это постановление
не внесло успокоения в некоторые пытливые умы.


i

312
После большого московского пожара вновь расписывали ико­

нами кремлевские храмы; для этого дела были выписаны в Москву
новгородские и псковские мастера. Дьяк Иван Висковатый, кото­
рый по роду своей деятельности и по положению при дворе схож

с Федором Курицыным, «соблазнился о новых иконах»

-

поддер­

живаемый отставленными от дела московскими мастерами, стал

разглашать, что не следует изображать иконным образом невиди­
мое Божество и бесплотных, что первый член Символа веры нужно
изображать только словами. То есть въедливый дьяк вновь обра­

тился к теме, горячо осуждавшейся еретиками в связи с изображе­
нием явления Троицы Аврааму. Висковатый пожаловался митро­

политу, что Сильвестр старые образа вынес, а новые поставил по
своему «мудрованию». В

1554

году был созван собор, решивший

дело в пользу Сильвестра. Висковатого за хулу икон отлучили на
три года от причастия.

Как видим, наказание не слишком суровое. Что касается обвине­
ний в богохульственных выходках в отношении икон, то они были

рассмотрены еще в

1488

году, и тогда же было определено наказа­

ние. Современники собора

1504 года недоумевали по

поводу его

решений. Споры о правомерности жестоких мер, предприня­
тых по отношению к еретикам, продолжались и после их казни.

Иосиф оправдывал свершившиеся гонения и призывал к новым,
обращаясь уже к новому государю

-

Василию IП. «А которые,

государь, почали каятись, и отец твой, государь, их покаянию пове­

рил и дал им ослабу, и те много неизреченна зла сотвориша и мно­
гих православных христьян в жидовство отведоша. Ино, государь,

никому невозможно тое беды утолити, разве тобя, государя и само­
держца всея Руския земля».

Систему своих взглядов на наказание еретиков он изложил в
Слове тринадцатом «Просветителя», где постарался обосновать
неотвратимость и жестокость кар, ссылаясь на соответствую­
щие деяния в отношении врагов церкви апостолов, святых отцов

и подвижников. Разберем эти примеры, сравнив изложение прп.
Иосифа с текстами Св. Писания и агиографической литературой,
прежде всего имея в виду «Жития святых, составленные св. Дми­
трием Ростовским» (далее

-

«Жития»). Рассматриваться будут

только те примеры, где речь идет о смерти еретиков, ведь именно

на таком исходе настаивал волоцкий игумен. Заранее прошу чита-


i

313

теля набраться терпения и приготовиться к обширным цитатам,
которые здесь настоятельно необходимы.

Итак, предоставим слово прп. Иосифу:

« ... в

Деяниях святых

апостолов написано: когда святые апостолы Петр и Иоанн пришли

в Самарию, СИМОН-ВОЛХВ принес им серебро, говоря: "Дайте и
мне власть сию, чтобы тот, на кого я возложу руки, получал Духа
Святаго" (Деян.

и святые апостолы при этом не осудили

8:19.), -

его на смерть. Но когда он дошел до совершенного нечестия, раз­

вращая благочестивых и прельщая верующих,

-

тогда был нака­

зан смертью».

Эпизод, упомянутый Иосифом Волоцким, относится К пребы­
ванию ап. Петра в Риме и его столкновений с Симоном

-

волхвом.

«Не будучи в состоянии ни в чем победить святого Апостола Петра
и не вынося более стыда и посрамления, волхв обещался вознестись
на небо ... Поддерживаемый бесами он начал летать по воздуху,
поднимаясь вверх. Люди же в сильном изумлении говорили друг

другу: Это дело Божие

летать с плотью по воздуху! Великий же

-

Апостол Петр начал громко, в услышание всех, молиться Богу:

-

Господи Иисусе Христе, Боже мой! обличи прелесть волхва сего,
дабы не соблазнились верующие в Тебя! А потом он воззвал:

-

Вам, о, бесы! повелеваю именем Бога моего: не носите его более, но
оставьте его там, где он сейчас находится в воздухе. И тотчас бесы,

повинуясь запрещению Апостола, покинули Симона в воздухе; и
полетел окаянный волхв на землю, как некогда диавол, свержен­

ный с неба долу, и, упавши, разбился. Присутствовавший при этом
народ долго восклицал:

-

Велик Бог, проповедуемый Петром и

воистину нет иного Бога, кроме Него! Упавший же волхв, хотя и

сильно разбился, но, по Божию устроению, был еще жив ... С раз­
дробленными членами лежал он на земле, испытывая невырази­
мые страдания, а на утро с мучением изверг свою нечистую душу,

предав ее в руки бесов, чтобы отнести в ад к сатане, отцу их».
Значит ли сказанное, что апостол наказал Симона смертью?

Состоялось своеобразное «состязание» за симпатии публики
двух

посвященных,

демонстрация

сакральных

способностей.

Петр доказал, что даже бесы подчиняются слову Господню и он
победил.
Вновь цитируем автора «Просветителя»: «Так же поступил и
святой Иоанн Богослов. Пока Кинопс жил в своем месте и никого


Диспут с магом Симоном перед Нероном. Художник Ф. Липпи

из верных не прельщал, не был он и осужден; когда же он при­
шел в город, желая развратить верующих,

-

тогда и был предан

смерти».

Теперь узнаем, что говорит о случившемся агиограф:
«И ответил Иоанн Кинопсу:

-

Знамения твои скоро разрушатся.

Услышав такие слова, народ бросился на Иоанна и бил его до
тех пор, пока не счел его мертвым. И сказал Кинопс народу:

-

Оставьте его без погребения, пусть птицы растерзают его.

И они отошли от того места, радуясь с Кинопсом. Вскоре,
однако, услыхали, что Иоанн учит на месте, где побивали камнями
преступников. Кинопс призвал беса, при помощи которого чаро­
действовал, и, придя на то место, сказал Иоанну:

-

Я замышляю сделать тебе еще большее посрамление и стыд,

для чего и оставил тебя в живых; приди на морской песчаный
берег

-

там ты увидишь славу мою и устыдишься.


i

315

Мученичество апостола Петра. Художник Ф. Липпи

Сопровождали же его три беса, которых народ считал за людей,
воскрешенных Кинопсом из мертвых. Сильно всплеснув руками
своими, погрузился Кинопс В море и стал для всех невидим.

-

Велик ты, Кинопс,

-

возопил народ,

-

и нет иного, больше

тебя!
Иоанн же повелел бесам, которые стояли в образе челове­

ческом, не отходить от него. И помолился он Господу, чтобы
не был Кинопс живым, И стало так; ибо море внезапно возму­
тилось и закипело волнами, и Кинопс уже не вышел из моря,

но остался в глубине морской, как древний окаянный фараон»
(<<Жития» ).
Ситуация во многом схожая с предыдущей. И здесь между Иоан­
ном Богословом и чародеем Кинопсом шла борьба не на жизнь, а
на смерть, и борьба эта не имеет ни малейшего отношения к про­

блеме наказания еретиков, и вообще к еретичеству.


i

316
Иосиф Волоцкий: «Так же и святой апостол Филипп): он не

приходил к архиерею, не осуждал его; но когда увидел, что архие­

рей пришел не для чего иного, как для развращения благочести­
вых, тогда и покарал его смертью».

Архиерей

(в

данном

случае иудейский

законоучитель),

добившись покорности от апостола Филиппа (память

14

не

ноября),

«в безумной злобе бросился на него, желая сам схватить и убить
апостола, но в ту же минуту ослеп и весь почернел ... Но архиерей,
все еще ослепленный злобой, не только не хотел после постигшего
его наказания исправиться и познать истину, но вновь стал про из­

носить многие хулы на Господа нашего Иисуса Христа. Тогда его

поразила еще большая казнь. Внезапно земля, раскрыв свои недра,

поглотила его, как некогда Дафана и Авирона» (<<Жития»). И здесь
дело не в развращении благочестивых: апостол защищал свою
жизнь от набросившегося на него законоучителя, а охраняла его
длань Господня, покаравшая архиерея сначала слепотой, а затем и
смертью.

Вновь слово автору «Просветителя»: «Подобно тому поступил
и святой апостол Павел: он не искал Еллима-волхва, не осуждал,
не порицал; но когда увидел, что тот хочет отвратить Анфипата от
веры

-

тогда осудил его быть слепым и не видеть солнца». Здесь

мы не будем приводить эпизод из Деяний, верно переданный прп.
Иосифом, за исключением одной весьма важной детали

-

Павел

возвещает, что Еллим не увидит солнца «до временю>, то есть его
слепота временная (Деян.

13: 6-11).

Да не оскудеет рука карающего
Иосиф Волоцкий: «Так и святой Порфирий, епископ Газский
(память

26

февраля), видя, что живущие в Газе еретики, испове­

дующие манихейство, не прельщают никого из православных,
не осуждал их; когда же еретики пришли прельщать христиан

-

тогда святитель Порфирий осудил их, сначала на немоту, а потом
на смерть».

А теперь обратимся к «Житию Порфирия Газекого». «В это
время прибыла в город некая жена Антиохиянка, по имени Юлия,
принадлежавшая к отвратительной ереси так называемых Мани­
хеев, и, узнав, что некоторые новопросвещены и еще не утверж-


i

317

Порфuрuй ГазскuЙ. Икона

дены в святой вере, вкрадываясь, развращала их своим чародей­

ским учением, и гораздо более раздачею денег.
Иже во святых Порфирий, узнав через несколько дней, прислал за
нею и спросил, кто она и откуда, и какое исповедует учение. Она же
назвала отечество и исповедала, что она МанихеЙка. Когда же бывшие
около него прогневались (бьши же у него некоторые благочестивцы),
то блаженный просил их не сердиться, но с настоянием увещать и раз,
и два, по изречению святого апостола (Тит.

3:10).

Затем сказал жен­

щине: воздержись, сестра, от такого злоучения, ибо оно сатанинское.
Она же отвечала: говори и слушай, и

-

или убедишь, или убе­

дишься. Блаженный же сказал: готовься на завтра и приходи сюда.
Она же, простившись, вышла. Блаженный же в посте много молив­
шись Христу, дабы посрамил диавола, приготовился на завтра и
пригласил некоторых благочестивых клириков и мирян на беседу
между ним и женщиною.

На другой день к епископу заявилась целая делегация мани­
хеев,

которые

принялись

свои воззрения».

многословно

и

эмоционально

излагать


318
«После того, как она в продолжении многих часов говорила

множество басен и высказывала обычные хулы на Господа и Бога
всех, иже во святых Порфирий, движимый Божественною ревно­
стью, видя, что Тот, кто обдержит все концы, видимые и невиди­

мые, хулится женщиною, объятою бесом и снизошедшею на его
желание, произнес над ней приговор, сказав: Бог, сотворивый все,
единый вечный, не имеющий ни начала, ни конца, прославляемый

в Троице, поразит твой язык и заградит твои уста, дабы ты ее гово­
рила хулы.

И тотчас за приговором последовало и наказание. Юлия начала
дрожать и меняться в лице и пробыв в исступлении долгое время,
еще говорила, но была безгласна и недвижима, имея очи раскры­

тые и устремленные на преподобнейшего епископа».
Как видим, Юлия прибыла в Газу, изначально имея целью
совращать православных,

и сразу же приступ ила к осуществле­

нию своих намерений, о чем епископ Порфирий узнал, но мер
до времени не принимал и даже сдерживал ревность некоторых

«благочестивцев». Он пригласил Юлию к полемике, и только когда

убедился, что она закоснела в грехе и богохульстве, наградил ее
немотой.

Вновь слово прп. Иосифу: «Так и святой Лев, епископ Катан­
ский, не сразу осудил еретика Илиодора на смерть; но когда Илю­

дор пришел в церковь, творя некие наваждения, чтобы прельстить
благочестивых, святитель Лев вышел из церкви и сжег Илио­
дора огнем, и опять вошел в церковь, и совершил божественную
службу».
Свидетельствует агиограф: «Часто убеждал его святитель Хри­
стов Лев (память

5

марта) отстать от таких злых дел и, раскаяв­

шись, обратиться к Богу, но нельзя было уговорить Илиодора, как
нельзя сделать белым эфиопа и твердый камень обратить в мягкий
воск. Нечестивец не только не исправился, но задумал и еще боль­
шее зло: он про стер свое волхвование на самого архиерея Божия,

желая своим волхвованием насмеяться над ним. Однажды в тор­
жественный день одного праздника ... в храм вошел и волхв Илио­
дор, как лицемерный христианин, и начал тайно совершать свои
волхвования; чрез них он достиг того, что одни из народа стали

топотать в церкви, словно лошади, ногами и рычать, подобно зве­
рям; другие стали неудержимо хохотать, а иные стали гневаться;


i

319

волхв же хвалился, что сделает еще то, что и сам епископ со всеми

своими пресвитерами и клириками, прекратив служение, будет тут
же скакать и плясать, как будто под звуки музыки и органов.
Святитель Божий, уразумев помышление Илиодора, преклонил
колени пред престолом Божиим и, усердно помолившись, встал,

вышел из алтарь и, взяв своим омофором за шею волшебника, свя­
зал его, и, выведя его затем из церкви на средину города, повелел

народу, чтобы тотчас же принесли побольше дров и развели бы
сильный огонь. Когда его приказание было исполнено, святой рас­
спросил Илиодора о всех его волхвованиях и чародеяниях, а после

того, держа его связанным своим омофором, вошел с ним в огонь
и, находясь среди пламени, держал его и не покидал своего места

до тех пор, пока нечестивый волхв весь не сгорел ... » (<<Жития»).
Как видно, епископ Лев не сжигал Илиодора огнем, а вовлек

его в смертельное состязание, из которого вышел победителем.
Заволжские старцы в лице, вероятнее всего, Вассиана Патрике­
ева саркастически советовали преп. Иосифу повторить чудо Льва
Катанского и таким образом самолично покарать еретиков.
«Просветитель»: «Так поступал и святой Феодор Едесский

епископ: хотя в Едессе было множество еретиков, но они не
делали особого зла православным, и сам он не делал им ника­
кого зла; когда же святитель увидел, до каких злодеяний дошли

они

-

прельщают православных и разграбляют церковное иму­

щество,

-

тогда и он отправился в Вавилон и умолил царя, чтобы

тот истребил еретиков».
Церковь в Эдессе в действительности страдала от гонений со
стороны как ариан, так и мусульман, и святой Феодор на самом
деле отправился просить персидского владыку, но лишь о заступ­

ничестве, а не о наказании, и тем более не об истреблении гони­
телей. (Заметим, что Феодор Эдесский был последователь нестя­
жательства, и не принимал монастырской благотворительности:
«Отрекшись от житейских забот, и восприяв иноческий подвиг, не
возжелай богатства для раздаяния бедным: ибо и это есть одно из

прельщений лукавого, ведущее к тщеславию, чтоб ввергать ум в
многоделие хлопотливое»).
В приведенных выше случаях Иосиф делает акцент на том,
что наказание обрушивается на еретиков, только когда они начи­
нают совращать право славных, то есть вести активную прозели-


i

320

тическую деятельность. И действительно, в Слове

13

прп. Иосиф

пишет: «Если неверные еретики не прельщают никого из право­
славных, то не следует делать им зла; когда же увидим, что невер­

ные и еретики хотят прельстить православных, тогда подобает не
только ненавидеть их или осуждать, но и проклинать, и наносить
им раны, освящая тем свою руку».

Но уже в заглавии следующего 14-го Слова он указывает на то,

что «всем любящим Христа следует обнаружить всяческое стара­
ние, усилия и благоразумную хитрость в распознавании еретиков,
разыскивать их и выведывать о них, узнав же

же, кто пытается скрыть еретика

-

-

не утаивать; тот

сообщник еретиков». Однако

же, если его требуется «распознавать и разыскивать», следова­

тельно, этот человек никак не обнаруживает своих воззрений и
никому их не навязывает. Тем не менее его все же следует разобла­
чить, в ином случае промолчавший становится сообщником. Вот
такая вот диалектика! Вот тебе и «не следует делать им злю>.

Еретический мартиролог
Продолжим нашу своеобразную «очную ставку» Иосифа с
призванными им в подмогу «экспертами». Автор «Просветителя»
сообщает о том, как «Святой Александр, патриарх Константи­
нопольский, молитвой своей сделал так, что у Ария расселось

чрево». Ниже Иосиф Волоцкий возвращается к этому эпизоду,
рассказывая о нем подробнее:

«... Когда

состоялся собор, осудив­

ший злочестивого Ария, то низверженный Арий стал лицемерно
каяться и умолял благочестивого царя Константина, чтобы тот
приказал принять его на покаяние, и царь приказал Александру
сделать это. Но Александр, зная злодейское и злочестивое ковар­

ство Ария, не смел принять его в общение и в то же время не хотел
ослушаться царя. Не зная, как поступить, он обратился ко Владыке
Христу с молитвой, сопровождая ее бдением, слезами теплей­
шими и постом, И просил Господа сотворить то, что будет полезно.
И молитва его была услышана: в тот же час разверзлась у Ария

утроба».
Из описания преп. Иосифа очевидно, что патриарх Александр
(память

30

августа) просил Господа не умертвить Ария, а «сотво­

рить то, что будет полезно». И самое, на наш взгляд, важное заме-


321
чание: что же помешало волоц­
кому игумену последовать при­

меру

патриарха Александра

попросить

Всевышнего

рать еретиков.

Либо

и

пока­

он этого

не сделал, либо молитвы его не
были услышаны
навевает

-

и то и другое

на определенные

раз­

мышления.

Автор «Просветителя» про­
должает:

«По

чудотворца
ского

слову

великого

Епифания

еретик

Аэтий

Кипр­
онемел,

а на седьмой день был предан
смерти». (Аэтий или Аэций
антиохийский

диакон,

-

после

смерти Ария ставший во главе

ариан.) «Житие Епифания» (память

12 мая) отмечает, что

Епифаний Кипрский. ИКОllа

«имея

великое попечение о своей пастве, он побеждал еретиков и словами
и чудесами. Он сделал немым еретика-епископа Аэтия, умершего
после того на шестой день, и многие его последователи при виде
такого чуда перешли в православие, припадая к ногам чудотворца»

(<<Житию>.Следовательно, Аэтий все-таки умер своей смертью, а
вовсе не был казнен!

Снова цитируем преп. Иосифа: «Благочестивый же царь Мар­
киан осудил на смерть еретика Диоскора, патриарха Алексан­
дрийского, и не усек его мечом, но послал на остров Ас, где никто
не мог прожить и года: все умирали лютой смертью под действием
смертоносных ветров. Здесь и Диоскор, и все его единомышлен­
ники испустили дух СВОЙ в ужасных мучениях».

Александрийский архиепископ, честолюбец и интриган Дио­

скор вместе со своим сподвижником монофизитом Евтихием были
осуждены в

451

году в Халкидоне на

IV

Вселенском соборе, дей­

ствительно созванном императором Маркианом. Действительно
Диоскор отделался ссылкой, хотя обвинялся не только в еретиче­
стве, но и в убийстве многих неугодных ему жителей Александрии;
к тому же он являлся

виновником

смерти

константинопольского


i

322

патриарха Флавиана. Подробности ужасной смерти Диоскора

-

выдумка прп. Иосифа, поскольку умер еретик три с лишним года
спустя после внесения приговора.

Забавно, что ниже прп. Иосиф приводит иную версию этого
эпизода: «Так же и блаженный Лев, папа Римский: увидев, что
умножается ересь Диоскора и Евтихия и что еретики убили бла­
женного Флавиана, патриарха Царьграда, и с ним многих право­

славных святителей,

-

он вошел в гробницу первоверховных апо­

столов Петра и Павла и провел в молитве сорок дней и сорок ночей.
И услышал Господь молитву его, и вложил помысл В сердце благо­
честивому царю Маркиану

-

предать еретиков смертной казни».

Здесь уже ни слова о ссылке, император сразу велит казнить ерети­

ков. Похоже, что волоцкий игумен импровизирует на ходу, даже не
потрудившись припомнить, что он написал ранее.

Иосиф Волоцкий указывает на то, что преподобный Ефрем
Сирин (память

28 января) «пришел в Константинополь, и не только

осудил Аполлинария, но и предал его злой смерти своим благорас­
судным искусством». Аполлинарий, епископ Лаодикийский, учил,

что Сын Божий, воплотившись, принял неполное человеческое
естество, но только душу и тело человеческие, ум же человеческий

у него заменяло Божество. Ересь эта была осуждена

11 Вселенским

собором. На самом деле Ефрем Сирин не предавал Аполлина­
рия злой смерти. Агиограф сообщает, что преп. Ефрем накануне
спора право славных с Аполлинарием превратил его книги в куски
дерева.

« ... Взяв

их, он не мог их раскрыть, так как листы были

крепко склеены и окаменели. «Он исполнился великого стыда и
вышел с Собора побежденным и посрамленным, а затем скоро от
скорби и великого стыда он лишился жизни, с позором извергнув
свою окаянную душу» (<<Жития»).
«Дивный же Исаакий Далматский
титель»,

-

поселился в пустыне с

-

сообщает «Просве­

самых младенческих лет, но

когда услышал, что Валент распространяет Ариеву ересь, при­
шел в Византию, и не только осудил Валента, но и предал огню».
Обратимся к «Житию святого» (память

30

мая): «Сей блаженный

Исаакий, узнав о гонении, поднятом арианами на Церковь Божию,
узнав также и о том, что и царь споспешествовал распростране­
нию ереси, он весьма опечалился; оставив пустыню, он пришел в

Константинополь для того, чтобы утверждать верующих во бла-


323

Исаакий ДШlМаmскиЙ. Икон

гочестии ... В то время как Валент выходил из Константинополя
с полками своими, блаженный Исаакий зашел вперед его и гро­
могласно воскликнул:

-

Царь! Отопри храмы для правоверных,

и тогда Господь благопоспешит пути твоему! Но царь не отвечал
ему, презирая его, как простеца и безумца; не придав значения сло­
вам его, он продолжал путь свой».

Еще дважды Исаакий безуспешно пытался воззвать к импера­
тору. Тот приказал бросить блаженного в пропасть, но три светлых
мужа извлекли его оттуда здравым и невредимым. Исаакий вновь

предстал перед Валентом, предсказав ему гибель в огне: «Между
тем греки сошлись с варварами; битва была весьма жестокая; по

попущению Божию победили варвары,

... сам

царь Валент был

ранен и, не будучи в силах противиться врагам, обратился в бег­
ство .... Подъехав к некоему селению, он увидал сараЙ

... и скрылся

в том сарае вместе с советником своим. Но не укрылся он от кара­
ющей руки Божией, потому что варвары, подожгли его со всех

сторон и сожгли до основания» (<<Жития»). Очевидно, что сам
Исаакий императора на смерть не осуждал и огню не предавал, а


i

324

сам Валент, четырежды презревший предупреждения блаженного,
пытавшийся его убить, навлек на себя гнев Божий.

Подобным образом, по мнению преп. Иосифа, поступил и бла­
женный Архелай, епископ МесопотамскиЙ. «Увидев, что еретик

Манент пришел в Месопотамию и всевает в сердца верных без­
божную манихейскую ересь, скрываясь в пределах Месопотам­

ских, добрый пастырь, блаженный Архелай, со всеми церковными
причетниками, стал его повсюду разыскивать. Манент скрывался и
убегал, а Архелай гнался за ним. Увидев, что многие научились от
Манента тайно придерживаться манихейской ереси, и не зная, что
делать, Архелай не медля подвиг всех членов церкви на молитву,

и Господь услышал молитву его

-

предал Манента Персидскому

царю, царь же повелел содрать с него кожу и скверное тело его
отдать на съедение псам».

В «Церковной истории» Сократа Схоластика говорится, что
персидский царь призвал расколоучителя Мани (Манента), наде­
ясь, что тот излечит его сына. «Манихей пришел к царю с видом
притворства и царское дитя взял на руки. Но царь, заметив, что оно

на его руках умерло, заключил Апостола в узы и готов был казнить
его. Однако же манихей убежал в Месопотамию и спасся. Несмотря
на это, персидский царь, узнав о месте его пребывания, приказал
схватить его и, содрав с него кожу, набить ее соломою и выставить
у городских ворот. Это мы говорим не вымыслы, но приводим то,
что прочитали в сочинении Архелая, епископа Касхары, одного из

городов Месопотамии. Архелай говорит, что он сам лично состя­
зался с манихеем и вышеизложенное внес в описание его жизни».

В сочинении Гегемония

IV

века также описывается якобы имев­

ший место спор епископа месопотамского с ересиархом.

Епифаний Кипрский, упоминая о том, как порицали Мани, и о
смертной казни, назначенной ему персидским царем, пишет следу­
ющее: «В девятом году царствования римских императоров Вале­

риана и Галлиена отправился Мани из Персии, убежав из тюрьмы
[куда он был заключен] за убийство сына персидского царя. Всту­
пив в спор с епископом Кархаров Месопотамии Архелаем, но без
успеха, Мани тайком убежал оттуда. Войдя в селение Диодорис

Кархарского округа, он спорил с неким Трифоном, святейшим пре­
свитером и вконец был им опозорен. А Архелай, узнав, что [Мани]
пришел к Трифону и спорит с ним, быстро настиг его и, тотчас


i

325

же поспорив с ним, вконец опозорил его. Народ собирался сей­

час же умертвить [Мани], но, спасенный епископом Архелаем, он
вернулся вПерсию. Персидский царь, узнав его, приказал содрать
с него кожу. Таким образом кончил свою жизнь Маню>. Следова­
тельно, Архелай не имеет никакого отношения к казни Мани, с
которым он вступал в диспут и которого даже спасал от смерти!

Наконец, еще один пример, приведенный Иосифом Волоцким
в качестве аргумента в пользу казни еретиков, мы почерпнули уже

не в «Просветителе», а из беседы игумена с Иваном Ш. На вопрос
великого князя о том, нет ли греха еретиков казнить, Иосиф при­
вел пример Омиритского царя Аврамия, который «повеле уби­
вати не хотевших креститися жидов». Вот что сообщает «Житие

святого Григория, архиепископа Омиритского», жившего в УI веке

в Эфиопии: «Во время царствования благочестивого царя Авра­
мия, архиепископ Григорий посоветовал царю, чтобы тот иудеям
и язычникам, находившимся в его стране, повелевал креститься

или, в противном случае, предавал их смертной казни. По изда­

нии царского повеления об этом, множество евреев и язычников
с женами и чадами из боязни смерти стали приступать к святому
крещению.

Тогда старейшие и искуснейшие в законе евреи составили тай­

ное собрание, совещаясь, что им предпринять ... Был же среди них
один мудрейший законоучитель, по имени Ерван, он сказал им:

" ... поЙдемте

вместе со мною к царю и архиепископу Григорию и

скажем, чтобы они назначили от себя учителей, каких хотят, для
состязания с нами в вере и законе. Если они одолеют нас, то мы

добровольно сделаемся христианами, если же будут обличены в
своих заблуждениях, то сами увидят, что несправедливо побуж­
дают нас отступить от нашего закона" .... Послушались Ервана, и,
написав прошение, старейшины отослали его царю. Царь, прочи­
тав его, сильно разгневался и уже хотел всех их предать смерти, но

удержался, не желая ничего предпринимать без совета Григория,
которому и отдал прошение.

Блаженный, прочитав его, сказал: "Хорошо и похвально говорят

иудеи, что лучше веровать добровольно, по убеждению, чем насильно.
Оставь их, царь, пусть они сначала поспорят с нами, а потом, как
хочешь, так и поступай с ними". Царь соизволил на совет святителя, и

евреям дано бьшо на приготовление к прению сорок дней, чтобы они


i

326

нашли у себя учителей, каких пожелают, и без боязни приходили на
прения ... » Очевидно, что именно прения, во время которых св. Гриm­

рий убедил присутствовавших в истинности Христовой веры, -

куль­

минация жития св. Григория. Архиепископ признал свою неправоту и

победил не принуждением и страхом, но силой Истины.

Образец подхода?
«Церковь наша, тревожимая ныне еретиками и раздираемая

раскольниками, нуждается в твердом против них оружии, Таким
оружием и является слово преподобного Иосифа Волоцкого, кото­

рый В своем "Просветителе" не только разоблачил конкретную
ересь ХУ века, но и защитил православие, дал образец подхода

к любому неправославному учению ...

-

будут ли это латиняне,

протестанты, экстрасенсы или любое проявление "нового религи­
озного сознания",

-

назидательно отмечает автор предисловие к

современному изданию «Просветителя».

Мы рассмотрели

15

эпизодов, приведенных преп. Иосифом в

качестве аргументов в пользу смертной казни для еретиков, и убе­
дились в том, что Иосиф либо «подкорректировал» в нужном ему
духе тот или иной отрывок Св. Писания или агиографическое преда­
ние, либо вовсе исказил первоисточник, вводя в заблуждение чита­
теля. Демагогия и ложь

-

это ли достойный «образец подхода» для

защиты православия? Не обличает ли он самих незваных защитни­
ков и не порочит ли церковь, от имени которой они выступают?
Иосиф Волоцкий вынужден был идти на подлог потому, что
пытался

доказать

несуществующее:

совместимость

православия

и жестоких расправ над инакомыслием. Св. Федор Студит напо­
минал о том, что ни один церковный канон никогда ни для кого

не предусматривал наказания смертью или даже бичеванием, и
высказывался в пользу неприменения смертной казни к ерети­

кам. Митрополит Киевский и Всея Руси грек Фотий (ум.

1431

г.),

хорошо знакомый с византийскими порядками, рассуждая о нака­
зании для еретиков-стригольников, писал:

будут на таковых, но инако всяко -

« ... кровь

и заточении -

и смерть да не

приводите тех в

познание, да не погибнут, не снидут во ад В помрачении своем».
Сам автор «Просветителю>, противореча себе, как бы соглаша­
ется с этим мнением, приводя слова Иоанна Златоуста: «Не сле­
дует нам убивать еретиков, ведь если бы мы убивали еретиков,


i

327

то во вселенной шла бы непрекращающаяся война». Но тут же

прп. Иосиф оговаривается, что «святитель говорит это о еписко­
пах, священниках, иноках и о всем церковном причте, а не о царях

или князьях или судьях земных. Следуя этим божественным про­
роческим и апостольским писаниям и преданиям, благочестивей­
шие православные цари и святители посылали еретиков и отступ­
ников в заточение и предавали лютым казням».

Н.с.

Чичуров

отмечает

сугубую

тенденциозность

Иосифа

Волоцкого, призывавшего к решительной и беспощадной борьбе с
еретиками, которая проявляется в приписывании им Константину,
императору арианского вероисповедания, активной роли в пр е­

следовании Ария. Его учение обсуждалось на соборе в Никее, но
конечное низложение произошло после смерти Константина на
Вселенском соборе

381

11

года.

Первый смертный приговор лжеучителю был вынесен в

384 году

не легитимным императором, а галльским узурпатором Максимом
и бьш направлен против Присциллиана и его единомышленников в
Трире. Правда, диктатор-язычник видел в Присциллиане не лжеу­
чителя, а скорее мага и распространителя воззрений, считавшихся в

Римской империи безнравственными. Тем не менее церковь отнес­
лась отрицательно к трирской казни и высказалась за отлучение
галльских епископов, выступивших за смертную казнь еретиков.

В

IV -

V

веках в Византии неоднократно издавались законы о

преследовании и смертной казни для вероотступников и язычни­

ков. В империи должны были наказываться смертью (через сожже­
ние, распятие, съедение зверями, обезглавливание и просто убий­
ство мечом) прорицатели, манихеи, совратители христиан в язы­

чество, иудейство и монофизитство, а также некоторые еретики:
манихеи, донатисты, монтан исты, фриги, присциллиане, апполи­
наристы и прочие. Автор «Просветителя» верно сообщает о законе
императора Ираклия, повелевшего иудеям креститься под страхом

смерти. Указ был издан в отместку за резню христиан, которую

устроили евреи в захваченном персами Иерусалиме в

614

году.

Вопрос в том, как исполнялись и исполнялись ли вообще импера­
торские постановления? Существует мнение, что многие византий­
ские законы служили исключительно целям государственной пропа­
ганды. Законы против еретиков, язычников и иудеев относятся именно

к такой категории. Известно, что многочисленные суровые предписа­
ния не мешали этим категориям подданных басилевса довольно воль-


Император Ираклий вносит Крест Господень в Иерусалим.

Художник Микеле Ламбертини

гатно чувствовать себя в империи. На практике за весь период с сере­
ДИНЫ

IX

и дО ХУ века включительно в Византии, которая, как и все

прочие европейские страны той эпохи, не страдала от переизбытка
ryманизма и толерантности, имел место один еретический процесс,

жертвой которого стал сожженный на костре богомил Василий.
Иосифа Волоцкий и его соумышленники почти за два десяти­
летия беспрестанных розысков не собрали серьезных улик, изо­
бличающих вероотступничество большинства обвиняемых. Тре­
буя смертной казни для еретиков, ересегонители в своих неустан­

ных требованиях расправы не могли опереться ни на закон, ни на
традицию, как церковную, так и светскую. На соборе

1504

года

состоялся политический процесс, на которых подсудимых карали
не за подлинные преступления. С верными соратниками Ивана
которые совсем

111,

недавно участвовали в про ведении торжествен­

ного венчания великого князя Дмитрия Ивановича, и в подготовке
Судебника

1497

года, за неимением улик расправились как с уго­

ловными преступниками

-

«лихими людьми».


i

329

Смерть Ивана Великого

27

октября

1505

года скончался великий князь Иван

льевич. Незадолго до его смерти, а именно

5

III

Васи­

сентября, состоя­

лась свадьба будущего государя Василия, супругой которого стала
Соломония Сабурова. Лишь в

26 с

половиной лет наследник полу­

чил возможность обзавестись семьей

-

необычайно поздно для

тех времен. Достаточно сказать, что сам Иван Васильевич обвен­
чался с Марьей Борисовной Тверской в
В

18

12

лет, а в

18

стал отцом.

лет женился дед наследника Василий Темный; в

прадед Василий

1 Дмитриевич.

мужем Анастасии Романовой в

19 -

его

Сын Василия Иван Грозный стал

17 лет.

Правда, его сводный брат Иван Молодой сыграл свадьбу с Еле­
ной Стефановной в

25 лет. Но мы знаем, что еще до завоевания
1475 году шли переговоры о браке наследника с
мангупской княжной - как раз, когда Ивану исполнилось 18. Отец,
Крыма османами в

породнившийся с Палеологами, решил непременно отыскать сыну

невесту из августейших семейств. Это условие порождало всевоз­
можные сложности, объясняющие столь поздний брак. Вспомним
хотя бы, сколько времени занимала переписка между дворами и
обмен посольствами.
Брак Ивана Молодого с Еленой Волошанкой свершился в январе

1483 года после почти трехлетних переговоров. Но Василий Ивано­
вич взял в жены обычную московскую боярышню, хотя и выбран­
ную на смотре невест, представленных ко двору для этой цели. Ни

о каких расстроенных сложных матримониальных комбинациях в
отношении семейных перспектив княжича неизвестно. Его позд­

нее супружество можно объяснить лишь очередным проявлением
недоверия к Василию, стремлением понизить его статус.
В последние годы, по мнению ГВ. Вернадского, Ивана «захлест­
нули

отчаяние

и

тоска:

он,

по-видимому,

каялся

в

последних

ошибках, однако теперь было слишком поздно что-либо менять».
Р.Г. Скрынников внимательно относится к слухам о намерениях
Ивана вернуть к власти Димитрия. Но если таковые и существо­

вали, то им не суждено было сбыться.
Как отмечал летописец, «государь всея Русии быв на государьстве
великом княженьи ... лет

9

43

и

7

месяць, а всех лет живота его

65

и

месяц». Последние годы жизни Ивана дают нам повод сочувство-


i

330_

Оwотрины царских невест. Средневековая миниатюра

вать нравственным терзаниям великого князя. Перед нами трагедия
шекспировского

размаха и

накала:

государь,

дольше всех русских

властителей (царей, императоров, генсеков и президентов) находив­
шийся у власти

-

сорок три года единоличного правления,

-

с име­

нем которого связано формирование великорусского государства,
выход его на европейскую арену, разрыв с ордынской зависимостью,

преобразование в областях экономики и права, расцвет архитектуры,
иконописи, публицистики и интеллектуальной деятельности вообще,
к концу жизни оказался перед лицом нравственного краха.

Подстрекаемый интригами и клеветой, под влиянием вспышек

ярости и назойливых увещеваний он либо прямым действием,
либо своим попустительством погубил всех, кого любил, ценил
превыше всего, ради кого и вместе с кем строил свое баснословное
царство

-

внука, невестку, своих многолетних соратников и еди­

номышленников. И это в тот момент, когда так долго готовившаяся
война с Литвой завершилась блестящей победой

При этом Иван, будучи правителем жестоким, что вполне согла­
совывалось с нравами эпохи, значительно уступает в этом качестве


331
отцу, сыну и, разумеется, внуку, получившему прозвание Грозный.

Ивану совсем не пристает характеристика деспота или тирана. Если

говорить об эффективности его политики, то есть о цене, которая
была заплачена за успехи государства, то Иван

III

находится вне

конкуренции среди российских реформаторов всех эпох.

За исключением рокового эпизода декабря

1504

1499 года и судилища

года, он не был беспричинно безжалостен, поощрял людей,

говоривших ему в лицо нелицеприятную правду. Но чем дальше,
тем ярче проявляется в его поведении нравственный надлом. Тем
не менее великий князь, призвав перед смертью к своей постели
духовника и митрополита, отказался постричься в монахи. Выхо­

дит не знал за собой роковых прегрешений и не ждал мук адовых,
либо вовсе в них не верил.
Иван

III скончался в октябре 1505

года, спустя четыре года в узи­

лище умер Димитрий. Шестнадцатый век начался в России смертью

в застенках внука Ивана Третьего. В полуопале скоротал свой век в
Угличе младший сын Ивана Дмитрий. Середина столетия отмечена
трагической и нелепой смертью его правнука, малолетнего сына

Грозного Димитрия, а завершился век гибелью в угличской ссылке
другого его правнука, юного царевича, который по горькой иронии
судьбы носил все то же несчастливое имя Димитрия Иоанновича.

Восшествие на престол Василия

III

сулило Иосифу Волоцкому

новые триумфы, но судьба распорядилась по-своему: главным совет­
ником государя стал сын казненного Ивана Патрикеева Василий
в иночестве Вассиан, а митрополитом

-

-

его единомышленник Вар­

лаам. Только после смерти волоцкого игумена в сентябре

1515

года

его последователям удалось постепенно заслужить благосклонность
великого князя. Место Варлаама на митрополичьей кафедре занял
примерный иосифлянин Даниил, усилиями которого были иницииро­
ваны соборные судилища над Патрикеевым и Максимом Греком.
Князь-инок сподобился особой «чести»

-

его заключили в

Иосифов монастырь, где в скором времени он бьm благополучно
замучен. Так с запозданием осуществился замысел, который Генна­
дий Гон зов и Иосиф Санин вынашивали четырьмя десятилетиями
ранее

-

нанести разящий удар по нестяжательскому движению,

обвинив его лидеров в еретичестве. «Поживи старец Нил подольше,
он, наверное, тоже умер бы безвыходно заточенным в одиночной
келье-камере Иосифова Волоколамского монастыря, как его ученик
и последователь Вассиан Патрикеев»,

-

полагает г.М. Прохоров.


i

332

Смерть Василия

Il/.

Средневековая миниатюра

Зловещее совпадение: Иван

III

умер спустя полтора года после

казней еретиков, а его сын Василий

1533 года -

III

скончался в сентябре

через полтора года после процесса против Патрикеева и

Максима Грека. Великий князь простился с жизнью там же, где и его
прежний советник Вассиан

-

в Волоцком монастыре, в окрестно­

сти которого великий князь отправился на охоту. Троицкий игумен и

старцы Иосифова монастыря нарядили в последний путь усопшего,
который перед самой кончиной успел принять постриг.
Над Русью занималась новая грозовая эпоха. Двадцать лет спу­
стя, в

1553

году, заволжских старцев вновь обвинят в жидовстве­

теперь уже в связи с делом Матвея Башкина. Обвинения и всякое
упоминание о ереси прекратились только тогда, когда цель была
достигнута и партия нестяжателей была полностью разгромлена.


Послесловие
Со времени соборного осуждения московско-новгородских
еретиков и ожесточенной полемики между князь-иноком Бас­

сианом Патрикеевым и игуменом Иосифом Болоцким прошло
пять столетий. Но стоит ознакомиться с опубликованными за
последние годы монографиями, заглянуть на страницы перио­
дических изданий и, наконец, окунуться в компьютерные про­

сторы Интернета, и складывается устойчивое впечатление, что
давний спор не только не утих, став предметом академических

штудий, но и разгорается все жарче. Похоже, что наши совре­
менники

-

историки, богословы, философы, религиоведы,

публицисты, священнослужители и миряне, все, кто интересу­

ется прошлым нашего Отечества, обращаясь к истории ереси
жидовствующих и ее подавления, неминуемо втягиваются в
непримиримое

драматическое

рого уходят в эпоху Ивана

противостояние,

111.

корни

кото­

Значит, спор этот напрямую

затрагивает остро современные, волнующие

наших соотече­

ственников проблемы. Спор этот идет не о далекой старине

-

о будущем русской цивилизацни, о ее способности отвечать на
вызовы современности.

Первую часть откликов, я бы их назвал «вариациями на тему
"жидовствующих"»,

можно

отнести

к

категории

курьезов

-

слишком уж поверхностно авторы судят о предмете, отсюда диа­

метрально противоположные выводы, при этом в одинаковой сте­

пени абсурдные. Публицист Лев Бердников (<<О жидовствующих и
не только о них» /«Стороны света»

N!! 11) полностью

полагается на

сведения прп. Иосифа, но при этом меняет «минусы» на «плюсы».
Он восхищается Схарией, который, оказывается, «был блестящим
полемистом и диалектиком, что в соединении с исключительной на


i

334

русскую мерку образованностью давало ему в руки неотразимое
оружие». Федора Курицына, «человека европейского пошиба»

(?!),

он именует главой несуществующего тогда Посольского приказа;
еретиков

-

ников

«юдофобами». Блоггер Александр Храмов считает, что

-

жертвами «антисемитской истерии», а их против­

ересь жидовствующих возрождается в современной России под

именем «право славного фашизма». Очевидно, что в этом случае
врагами еретиков оказывается мировой сионизм.

Увы, но лексическая соотнесенность устоявшейся дефиниции
«ересь жидовствующих» с еврейством и иудаизмом, которая не
только не отражает адекватно сушность этого явления, но затруд­
няет его понимание, играет злую шутку со многими авторами, акти­

визируя в большей степени их психо-эмоциональную сферу, нежели
аналитические способности. «Жидовствующие» удивительно орга­

нично вписываются в популярную историософскую схему, называ­
ющую один источник всех бед и несчастий. для поклонников этой
схемы показания ересегонителей ХУ века

-

счастливая находка, а

посему истина в последней инстанции. Выводы предопределены

заранее, остается придать им подобие объективности и привести в
соответствие с актуальным контентом.

В последние годы розыски в области идейных течений эпохи
Ивана

111

все чаще превращаются в полигон для конспирологи­

ческих изысканий. Суть их сводится к тому, что жидовствующие
ставили целью захват власти, разрушение русского общества и
государственности. Слабость доказательной базы, а то и ее отсут­
ствие с лихвой компенсируется драматическим пафосом и злове­
щими пророчествами. Так, Вадим Кожинов, приведя выдержки
из работы я.с. Лурье, заключал: «Все это ясно показывает, что
длившаяся более полутора десятилетия борьба с "ересью" была

поистине героической и вместе с тем подлинно трагедийной, ибо
приходилось в сущности бороться со своей собственной государ­
ственной властью и собственной церковной иерархией!»
Если Иосиф Волоцкий пытался выдать комбинацию разроз­
ненных элементов современной ему действительности за цельную
карти~у, то современные конспирологи выдают за цельную кар­

тину уже отдельные фрагменты версии автора «Просветителя»,
представляя аудитории то, что можно условно назвать продуктом
вторичного искажения.


i

335

Вот митрополит Иоанн (Снычев) выражал уверенность в том,
что «в течение тридцати четырех лет с момента рождения ереси и

до ее разгрома в

1504

дальнейшая судьба России и само ее суще­

ствование находились под вопросом». Откуда такая уверенность?
«Дело в том, что ересь жидовствующих ... больше напоминала
идеологию

государственного

разрушения,

заговора,

имевшего

целью изменить само мироощущение русского народа и формы его

общественного бытию). Видимо, дальше речь должна пойти о сущ­
ности этой идеологии, но вместо этого начинаются размышления о
«странности» ереси, которые «проявлялись с самого начала»: «Ее

приверженцы вовсе не заботились о распространении нового уче­
ния в народе, что было бы естественно для людей, искренне веря­
щих в свою правоту».

А как же хрестоматийное

« ... ныне

же и в Домех», и много­

численные сетования прп. Иосифа и архиепископа Геннадия на
массовое отравление право славных ядом жидовства? «Отнюдь
нет,

-

продолжает митр. Иоанн,

-

еретики тщательно выбирали

кандидатуры для вербовки в среде высшего духовенства и адми­
нистративных структур». Кого, кто и когда завербовал? «Именно

показное благочестие стало причиной возвышения многих из них».
Кого же именно? «Таким образом, внешняя деятельность ерети­
ков была направлена на внедрение в аппарат властей

-

светской

и духовной, имея конечной целью контроль над их действиями и
решающее влияние на них. Проще сказать, целью еретиков в обла­
сти политической являлся захват власти. И они едва не преуспели
в этом»,

-

заключает митрополит Иоанн.

Все пространные рассуждения о московской политической
элите, пораженной еретическим влиянием, подобно акробатиче­
ской пирамиде опираются на одну фигуру
Чтобы

рассуждения

-

Федора Курицына.

выглядели убедительнее,

а

шаткая

пира­

мида прочнее, надо эту фигуру наделить всемогуществом. Еще
Е.Е. Голубинский, стараясь подкрепить версию Иосифа Волоц­
кого и придать реальность еретической угрозе, буквально в каж­
дом абзаце подчеркивал поистине демоническую власть Курицына
не только над государем, но и сменявшими друг друга митропо­

литами. Разумеется, мы не найдем ни малейшего подтверждения
этому в источниках. Курицын был влиятельный чиновник и дове­
ренное лицо великого князя во внешних сношениях

-

но все то же


i

336

самое можно сказать о Юрие Траханиоте, лучшем друге Геннадия

Гонзова и Иосифа Санина.
Еретики «находились на самых вершинах государственной и

даже церковной иерархии»,

пугает В.В. Кожинов. О чем это?

-

Снова о Курицыне? О весьма сомнительном еретичестве Зосимы
мы уже говорили, да и Зосима возглавлял церковь меньше четы­
рех лет. Кто же еще из иерархов церкви был завербован? А может
быть, кто-то из думских бояр? Воевод и наместников? Кто-то из

обиженных государем князей? Кто???

***
Досужие разговоры о «Захвате власти» способны произвести
впечатление на современного «Ьото
«захват власти» означал только одно

politicus». В реалиях XV века
- захват трона. Вся конспи­

рологическая активность должна была вести к этой единствен­
ной цели. Но реальные угрозы власти Ивана

исходят только от

111

удельных братьев и Софьи Палеолог. Предположим, по каким-то
неведомым

причинам

коварные

всемогущественные

еретики

то

ли не оказались неспособны, то ли не торопились осуществлять
свои зловещие планы и терпеливо дожидались кончины великого
князя.

Допустим, что Иосифу Волоцкому не удалось добиться наказа­
ния еретиков и в сентябре

1505

года Иван

111

переселяется в мир

иной. И что же? На престол вступает Василий

111,

на митрополи­

чьей кафедре Симон в потакании вольнодумству не замеченный, в
Кремле Боярская дума, где нет никаких признаков сочувствия ере­
тическому движению. Что же имеем в «активе»

-

разрозненные

ошметки былых кружков, представляющие ушибленную оккуль­
тизмом

придворную

мелкоту,

доморощенных

эзотериков

и

рас­

- именно к этим категориям относятся осуж­
1504 года. И это авангард грозной силы, грозящей

пустившихся попов

денные собором

растоптать Святую Русь?!
Если, оторвавшись от грешной земли, дать полную волю вооб­
ражению, направив его в бурное конспирологическое русло, можно
предположить, что жидовствующие сделали ставку на Димитрия­

внука, и даже представить, что сам наследник был конченым ере­
тиком. Но если бы даже в

1505

году волею судеб Димитрий Ива-


i

337

нович стал великим князем, он очутился бы в вакууме. Допустим,

Федор Курицын на самом деле был «началнию> всем вероотступ­
никам, но он умер в почтенном возрасте до собора

1504

года

-

нам неизвестна сопоставимая фигура, способная руководить всей
этой закулисоЙ. Где мощная еретическая партия, пронизывающая
сверху донизу государственную

и церковную иерархию, где эти

демоны разрушения, так долго ожидавшие своего звездного часа?

Не смущаясь подобными нестыковками, авторы-конспирологи
прямо-таки

соревнуются

друг

с

другом

в

стремлении

потрясти

воображение читателя масштабами приготовлявшегося апокалип­
сиса. Профессор Московской духовной семинарии В.М. Кириллин
начинает достаточно академично, сообщая, что
ствующих

.. . возникла:

«.. .ересь

жидов­

во-первых, на исторически подготов­

ленной критикой и ложноучительством почве; во-вторых, как
отражение

общеевропейского

гуманистического

движения;

в-третьих, под воздействием еврейской религиозной и научно­
философской мыслю>.
Но дальше автора охватывает нарастающее умственное воз­
буждение, в конце концов переходящее в состояние экстатического
транса: «Будучи распространяемы тайно, эти умонастроения ока­

зались тем более заразительны; будучи поддерживаемы в самых
верхних сферах светской власти, они угрожали быть тем более
губительными. Хуле и попранию подверглось самое главное

-

вера, нормы поведения, святыни христиан. Реальность религиоз­

ной революции обрела катастрофические формы, ведь ее победа
должна была радикально изменить жизнь нации

-

и не только в

церковном отношении, но также в политическом, экономическом,

культурном, а главное

-

относительно домостроительства Божия

о спасении человечества». Последнее предложение свидетель­
ствует о полной потере автором ощущения реальности, которая

действительно приобретает катастрофические формы.
Другие

конспирологи,

недостаточность

«улик»,

очевидно

сознавая

акцент делают

на

критическую

зловещих

наме­

ках и туманных предположениях. Так, кандидат богословия
в.и. Петруш ко в своем Курсе лекций по истории Русской
Церкви

делится

с

читателем

терзающими

его

смутными

сомнениями: «Складывается впечатление, что Схария действо­
вал отнюдь не по собственному почину, а был послан какими-то


i

338

иудейскими религиозными структурами. В Новгороде у Схарии

был какой-то свой, мало известный нам план. Мы видим лишь вер­
хушку этого тайного айсберга». Похоже, «Титанию) богословской
мысли напоролся на ледяную глыбу схарианства и пошел ко дну
беспросветного невежества.

Что стыдливо скрывают современные поклонники Иосифа
Волоцкого за наукообразным блудословием, открыто предъявляет
старообрядец Андрей

Щеглов

на

сайте Древлеправославной

Кафолической Церкви (старопоморское-федосеевское согласие):
«Чем вызвана критика иосифлянства?.

-

и откровенно отвечает на него

эти религиозные "кукло­

-

... Все

задается он вопросом

воды" боятся прямого христианского действия, когда для христиан

смерть и убийство нечестивого, а также прочих социальных него­
дяев перестанет быть чем-то окончательно запрещенным и невоз­
можным».

Вот чем так привлекает наших современников волоцкий игумен,

вот почему они сделали его своим знаменем: преп. Иосиф позво­
лял себе то, что наши новоявленные Раскольниковы, решившие
для себя, что они «право имеют», не в состоянии себе позволить,
но о чем страстно мечтают: жечь и вешать нечестивцев и прочих

социальных негодяев. Кого считать негодяем, кого нечестивцем,
кому кровушку пускать эти «истинно православные людИ»

вроде

Андрея Щеглова, разумеется, решат без посторонней помощи. Но
ясно, что в эту незавидную категорию попадут очень и очень мно­
гие.

Вот почему у этой публики так популярен Иван Грозный.
Неспособность

безнаказанно

вершить

насилие

собственными

руками по собственному усмотрению замещается поклонением
тем фигурам, которые превратили террор в составную часть своей
политики. При этом негативные оценки царствования Грозного

квалифицируются как происки ненавистников России. Автор этих
строк, позволивший себе критически отнестись к Ивану

IV

и его

поместной реформе, заслужил следующую аттестацию со сто­
роны «некоего» Е. Холмогорова: «До анекдотической степени эта
тенденция доведена в "популярной" книге некоего М. Зарезина

"Последние Рюриковичи и закат Московской Руси" ... воспроиз­
водя версию о поместном землевладении как о причине кризиса,

автор далее снабжает читателя обильным "угощением" надерган-


339
ным из все того же Флетчера: русский царь

-

i

"рабоцарь", окру­

жают его "холопы"».

Вот ~ действительно анекдот так анекдот: характеристика
«рабоцары) относится не к Ивану Грозному, а к Борису Годунову,
и принадлежит она не англичанину Джильсу Флетчеру, а русскому

дьяку Ивану Тимофееву, ссылка на которого содержится непосред­
ственно в тексте. (Дабы не быть голословным, прибегнем к само­
цитированию: «Годунов же, по гениальному определению того

же Ивана Тимофеева, "рабоцарь" ... ») После подобного ляпсуса
~e не удивляешься следующему пассажу Е. Холмогорова: «Глав­
ными героями русской истории оказываются у автора ... еретики­

жидовствующие, которых автор обильно восхваляет, зачем-то при­
правляя эти восхваления цитатами из раввина ШтаЙнзальца ... »

Надо ли говорить, что автор ни скудно, ни обильно не «восхва­
ляет» еретиков, да и А. Штейнзальца цитирует один раз, безотно­
сительно темы жидовствующих, когда речь заходит о мистическом

направлении в каббале

-

кому как не раввину выступать здесь

экспертом.

Разумеется, Е. Холмогоров рассматривает жидовствующих под

конспирологическим углом зрения: «Сегодня мы с большой уве­
ренностью можем говорить о существовании тесного еретического

сообщества вокруг Ивана

политику и прежде всего

111,
-

пытавшегося определять княжескую

судьбу династии. Разгром этой при­

дворной группы привел и к расправе над виднейшими еретиками,
включая невестку царя Елену Волошанку и знаменитого дипло­
мата Феодора Курицына». Уверенность

-

прекрасное качество, но

хорошо бы знать, например, откуда автор почерпнул сенсационные
сведения о «расправе» над Курицыным.

***
К сожалению, такой подход характерен для многих, испове­

дующих так называемый «православный», или «патриотический»,
подход к истории. Кавычки в данном случае необходимы, так как
история, как и истина, не имеет партийной или мировоззренческой
принадлежности. Более того, там, где начинается партийность,
проходит грань, за которой невозможны ни осмысление истории,
ни поиск истины.


i

340
Для тех, кто все же склонен рассматривать события нашего про­

шлого под определенным идеологическим градусом, я бы посове­
товал поразмышлять над следующими вопросами: а был ли Иосиф

Волоцкий патриотом? В
гие соратники Ивана

1480 году, когда Федор Курицын и дру­
111, делали все возможное, чтобы отодвинуть

нависшую над Русью смертельную опасность совместного высту­
пления Орды, Литвы и внутренней оппозиции, Иосиф Санин пере­
шел в стан тех, кто лелеял планы, поставившие под угрозу буду­
щее страны.

Был ли волоцкий игумен государственником? Он принялся
воспевать красоту и мощь верховной власти после того, как мона­
стырь перешел под великокняжеский патронат. До этого события
он оплакивал горькую участь удельных князей, величал Ивана

111

Каином и темпераментно утверждал верховенство церкви над

светским правлением.

Иосифа нельзя

назвать консерватором,

поскольку бурное развитие поминальной практики и как следствие
рост монастырских вотчин, им столь ревностно защищаемый,

невозможно вывести из русской традиции. Явление это порождено
в первую очередь эсхатологическими настроениями той поры,
которым ловко воспользовались предприимчивые коммерсанты из

монашеской братии.
Любостяжателей также нельзя назвать ортодоксами. Они с
необычайной для право славных иерархов легкостью сходились с
прямыми

врагами

православия

-

униатами

и

представителями

погрязшей к тому времени во всевозможных грехах католической

церкви. В этом смысле любостяжателей с полным основанием
можно назвать предтечами современного экуменизма. Гонителей
еретиков нельзя рассматривать и в качестве охранителей, ревни­

телей православия, тем более

-

фанатичных защитников веры.

Геннадий и Иосиф гневно обличали звездозаконие и чародейство
Схарии, но оставались совершенно равнодушны к звездозаконию
и чародейству их компаньона Николы Булева.

Автор «Просветителя» не заслуживает и ироничного прозвища
«начетчик», поскольку «творчески перерабатывал» в нужном ему
духе и страницы Св. Писания и агиографические сюжеты. Иосиф­
ляне призывали к расправе над теми, кто подвергал сомнению цер­
ковные догматы или даже отрицал их, но с не меньшим остерве­

нением они сотворили судилище над Максимом Греком. Горячего


i

341

и искреннего поборника православия любо стяжатели обвинили в
том, в чем прежде обвиняли жидовствующих: «сеюща и распро­
страняюща жидовская и еллинская учения и арианская и македон­

ская и прочая пагубныя ереси». Но единожды солгавший, кто тебе
поверит?

Взгляды и методы иосифлян продиктованы не искренним убеж­
дением, не оскорбленным религиозным чувством, ни душевной
болью, а конъюнктурой, вполне мирскими по сути своей сообра­
жениями. Для Иосифа и его учеников заповеди и каноны

-

всего

лишь повод нанести удар по противнику. Неприятие роста мона­

стырских богатств еретиками и заволжцами заставляло любостя­
жателей с одинаковой враждебностью относиться к тем и другим.
Ненависть Иосифа к митрополиту Зосиме (<<сатанин сосуд и дия­

волов») также объясняется вовсе не мнимым обращением послед­
него в иудаизм. А.Ю.

Григоренко, проанализировав рукопись,

принадлежащую митрополиту Зосиме, пришел к выводу, что суть
полемики между митрополитом Зосимой и Иосифом Волоцким
определялась все тем же: их различным отношением к церковному

и монастырскому имуществу.

Развернутое иосифлянами
имело двоякую цель
Ивана

-

наступление на жидовствующих

дискредитировать ближайшее окружение

111, прежде всего в глазах государя,

и подготовить почву для

обвинения в ереси заволжцев. Таким образом они рассчитывали
сорвать

наступление

на монастырское

и

церковное

имущество,

мероприятия, направленные на разрушение системы поминальной
практики, выведя из игры наиболее опасных противников. И это им
удалось вовсе не потому, что они, как выражается А.И. Алексеев,

«более остро бьmи готовы отреагировать на духовные потребно­
сти общества и выработать наиболее приемлемую форму их удо­
влетворения». Просто Иосиф и его последователи оказались более
агрессивными, последовательными, организованными и бесприн­
ципными в политической

-

в первую очередь

-

борьбе, нежели

их оппоненты.

Геннадий Гонзов и Иосиф Санин

-

по сути своей это «эффек­

тивные менеджеры» ХУ века, циничные и хладнокровные, рас­

сматривали свое служение прежде всего как перспективный «биз­
нес» и боролись с теми, кто угрожал его благополучию. Любыми
доступными способами. Любостяжатели победили, но этот триумф


i

342

«воинствующего материализма»

похоронил великий духовный

подъем, который мы связываем с именем Сергия Радонежского и
его ближайших последователей. Что имело далеко идущие послед­
ствия не только для Русской церкви.

Как отмечает известный богослов, профессор Московской духов­
ной академии Алексей Осипов, «Нил Сорский выступил против
роскоши, богатства и имений церковных, особенно в монасты­
рях, как унижающих Церковь и противоестественных ей, пытался

защитить нестяжательность, но его голос не был принят

-

про­

цесс обмирщения христианского сознания уже тогда оказался
необратимым. И развиваясь, именно он, без сомнения, привел к
расколу ХУН века, Петру
циям

1905

и

1917

1и

Синодальному управлению, револю­

года и их трагическим последствиям, к "пере­

стройке". И приведет к еще худшему, если не опомнимся».

***
Сегодня заветы Иосифа Волоцкого живут и если не побеждают,
то

находят широкое

применение.

Современное

иосифлянство

можно определить как религиозное, но отнюдь не православное,

а сугубо манихейское мировоззрение, адаптированное к совре­
менным реалиям и бытовому восприятию; агрессивное внешне,

инфантильное внутри. В мире манихеев идет вечная борьба сил
добра и зла

-

Света и Тьмы, причем силам Света принадлежит

только мир идей, а всем материальным миром владеет тьма, да и

Свет почти всегда осквернен тьмой или находится в ее власти, а
светлая душа находится во власти «темного» тела.

у иосифлян все окружающее
сама официальная церковь

-

государство, общество, да и

подпали под власть тьмы, которая

-

со всех сторон наступает на островок Света

-

круг избранных,

верных, хранителей Истины. Они ждут нападения отовсюду и ото
всех, везде и во всем они видят подвох и происки царства Тьмы,

всегда готовы дать отпор, который сводится к стремлению еще
тщательнее отгородиться от окружающей действительности, еще

энергичнее воссылая ей проклятия. Сегодняшние иосифляне не
готовы к диалогу, дискуссии и неохотно в него вступают, заранее

предполагая свое поражение

-

ведь мир Тьмы изначально пре­

восходит истинно право славных вследствие своего изощренного


i

343
коварства. Другое дело

-

кова, на худой конец

лагерный барак. С подобным «инструмен­

-

металлический прут, автомат Калашни­

тариеМ) они смогли бы развернуться.
Иосифлянство сегодня

-

это маска угрюмой недоверчиво­

сти на лице церковной старостихи, саркастическая усмешечка,

прячущаяся в бородке юного семинариста. Это вечно спешащие
по хозяйственным заботам батюшки, которые не видят, не знают
своей паствы и, кажется, даже побаиваются ее. Это первоиерарх
церкви, который на Рождественской службе за безудержным вос­
хвалением очередного «кесаря», кажется, забывает, чей «день рож­
дения» празднуют право славные.

Это маргинальное отторжение нового, в какой бы сфере чело­
веческой деятельности это новое ни проявлялось и что бы оно ни

несло. Это своеобразная эсхатология -

в весьма узком прикладном

значении, как напряженное ожидание Второго Пришествия, мыс­
лимого как тотальный реванш, расправа с неверными и воздаяние

верным. И пусть спасение, как и обретение свободы, невозможны
вне Церкви, не стоит забывать, что Церковь

-

круг собратьев во

Христе, которые друг для друга свет и радость, а не секта самодо­

вольных заединщиков, сообщество званых, но не ареопаг избран­
ных.

Это

антигуманизм

агрессивности

под личиной

квазирелигии

противостояния

«общечеловеческих

растущей

ценностей».

«Гуманность ... утверждающаяся без Христа и помимо Христа,
есть религиозный обман, соблазн безбожным добром и безбож­
ной любовью, этическое идолопоклонство,
Булгаков.

-

... Отсюда,

-

писал о. Сергий

впрочем, еще не следует, чтобы все, что

противоположно гуманизму, тем самым являлось уже добром ...
Между тем стало обычным, что именно такие настроения оказы­
вают непомерно большое влияние на образ мыслей представите­
лей церкви, что выражается в их неумении быть самим собой, в
неспособности подняться до той духовной свободы, которая при­
суща христианству».

Это подозрительность в отношении всех невоцерковленных

или «не там» или «не таю) воцерковленных. Подозрительность,
прямо

противоположная

христианской

любви,

которая

может

быть требовательна, но никогда не мелочна и не враждебна. Это
отторжение людей неординарно мыслящих, запись в еретики всех


i

344

подозрительно ярких, как отец Александр Мень или митрополит

Антоний сурожский. Это апология серятины и дурно понятой или
вовсе не понятой старины. Это путь к деградации церкви, кото­
рая беспрестанно округляя организационно-материальную плоть,
истязает свой дух, изгоняет мысль и чувство.

Современное иосифлянство выхолащивает и дискредитирует

православно-патриотическую идею, сводя ее к набору прими­
тивных фобий, отказывает русской цивилизации в способности
к саморазвитию и успешной конкуренции. Это прямая дорога к
автаркии и самоизоляции.

Русская идея, как и идея православная, в самом исходной точке

своей есть идея вселенская. Понять Россию

-

значит постараться

обнять все человечество, многое принять, еще большее отвергнуть
и вернуться к России обогащенным, переболевшим соблазнами,
испытанным искушениями. Это неизбежное и неизбежно трудное
возвращение блудных сыновей в отчий дом, в Лоно Отца. Изна­

чально присущая русским стихия соборности подразумевает не
только угодное Господу великое всеединство мира и людей, но
собирание и сохранение лучшего, нужного для духовного делания,
вызывающего отклик в чистых сердцах.

Это вечный процесс, движение без начала и конца, а не косная
неподвижность, иными принимаемая за верность традициям. Не
поиск Истины, которая христианину известна, но пути к ней. Как
далекая точка на горизонте, которая всем видна, но дорога, к кото­

рой пролегает по постоянно меняющемуся ландшафту, и там, где
вчера путнику требовал ось преодолеть гору, завтра понадобится

переплыть реку. И дай нам сил дотянуть до желанного берега.


Список
использованной литературы
Свято отеческие произведения,

богословские и философские труды
Авва Дорофей.

Поучения, послания, вопросы, ответы. М.,

1991.
Алексеев А.И Под знаком конца времен. Очерки русской рели­
гиозности конца

XIV -

начала

XVI

вв. СПб.,

2002.

Алексеев СВ. Проблема добра и зла и эсхатологическая идея в
религиозных системах Евразии. М.,

Анафема. История и ХХ век

/

1995.

Сост. п. Паламарчук. М.,

1998.

Антихрист. (Из истории отечественной духовности): Антология. М.,

1995.

Апокрифические апокалипсисы. СПб.,
Апокрифические Евангелия. СПб.,

2001.
2000.

Апостолы Христовы. Жизнь и подвиги Благовестников Господ­
них. М.,

2008.

Архангельский А. С. К изучению древнерусской литературы. Тво­

рения отцов Церкви в древнерусской письменности. СПб.,

1888.

Болотов В.В. История Церкви в период Вселенских соборов:
История богословской мысли. М.,

2007.

Булгаков С, протоиерей. Апокалипсис Иоанна. Опыт догмати­
ческого истолкования. М.,

1991.

Ветхозаветные апокрифы: Книга юбилеев, Заветы двенадцати
патриархов. СПб.,

2000.

Гуманистическая мысль Итальянского Возрождения. Сборник
сочинений. М.:

2004.

Деревенский Б.Г Учение об Антихристе в древности и Средне­
вековье. СПб.,

2000.


i

346
Дионисий Ареоnагит. О Божественных именах. О мистическом

богословии. СПб.,

1995.

Жизнь пустынных отцов. Творение пресвитера Руфина.
Свято-Троицкая Сергиева лавра,

-

1991.

Жития Святых на русском языке, изложенные по руководству

Четьих миней Святого Дмитрия Ростовского. Т.

1-12. М., 1914
3еньковский В.В. История русской философии. В 2 т. л., 1991.
Ильин ПА. Аксиомы религиозного опыта. Т. 1 - 2. М., 1993.
Иосиф волоцкий. Просветитель. Спасо-Преображенский
Валаамский монастырь, 1994.
Иосиф волоцкий. Послание к иконописцу. М., 1994.
Иосиф волоцкий. Послания. (Послания Иосифа Волоцкого.)

м.-л.,

1959.

Иоанн (Снычев), митрополит Санкт-Петербургский и Ладож­

ский. Самодержавие духа. Очерки русского самосознания. СПб.,

1995.
Прn. Исаак Сирин. Путь в жизнь вечную. М.,

2008.

Итальянские гуманисты ХУ века о церкви и религии. М.,

1963.
Карсавин яп. Святые отцы и учители Церкви. (Раскрытие
Православия в их творениях.) М.,

1994.

Киприан (Керн), архимандрит. Антропология св. Григория
Паламы. М.,

1996.

Климков о., священник. Опыт безмолвия. Человек в миросозер­
цании византийских исихастов. СПб.,

2001.

Ключ разумения. Русские подвижники благочестия о молитве
Иисусовой. Москва

-

Екатеринбург,

2003.

Лазарь, монах. Святой преподобный Нил сорский. М.,
Лосский

В.Н

Очерк

мистического

Церкви. Догматическое богословие. М.,

богословия

2009.

Восточной

1991.

Лука (Войно-Ясенецкий), архиепископ. Дух, душа и тело. М.,

1997.
Макарий Египетский. Духовные беседы. Репринтное издание.
Свято-Троицкая Сергиева лавра,

1994.

Макарий (Веретенников), архимандрит. Жизнь и труды святи­
теля Макария, митрополита Московского и Всея Руси. М.,

2002.

Макарий (Веретенников), архимандрит. Из истории церковной
иерархии ХУI века. М.,

2006.


i

347

Макарий (Веретенников), архимандрит. Новгородский святи­
тель Геннадий и его церковно-просветительские труды
ческий вестник,

//

Истори­

N!! 6, 2000.

Максим Грек. Творения. Репринтное издание в
Троицкая Сергиева лавра,

3

ч. Свято­

1996.

Марк Диакон. Житие и подвизание иже во святых отца нашего
Порфирия Газского

// Палестинский

патерик. Вып.

5.

СПб.,

1895.

Мейендорф Иоанн. Жизнь и труды святителя Григория Паламы.
Введение в изучение. СПб.,

1997.

Мень А., протоиерей. Сын Человеческий. М.,

1997.

Никифорова МЕ. Прп. Сергий Радонежский и его традиция в
русской истории

XIV -

первой половины ХУI в. Русский исихазм

и его место в процессе становления централизованного государ­

ства в России

XIV -ХУI

веков. М.,

2004.

Прn. Нил Сорский и Иннокентий Комельский. Сочинения. СПб.,

2008.
Осипов А.И Посмертная жизнь. Беседы современного богос­
лова. М.,

2008.

Григорий

Пала.ма.

Паламы. Ч.I-3. М.,

Беседы

(Омилии)

святителя

Григория

1993.

Григорий Пала.ма. Триады в защиту священно-безмолвствую­
щих. М.,

2003.

Памятники древнехристианской

письменности.

Св.

Иустин

Филосов И Мученик. Св. Игнатий Богоносец. Св. Поликарп Смирн­
ский. Послание к Диогнету. М.,

2005.

Паnадимитриу Г Маймонид и Палама о Боге. М.,
Перевезенцев
Х

ХУН вв. М.,

-

СВ.

2003.

Русская религиозно-философская

мысль

1999.

Пиголь П, игумен. Преподобный Григорий Синаит и его духов­
ные преемники. М.,

1999.

Путь к священному безмолвию. Малоизвестные творения свя­

тых отцов-исихастов. М.,

1999.

Россия перед вторым пришествием. Материалы к очерку рус­
ской эсхатологии. Свято-Троицкая Сергиева лавра,

1993.

Синергия. Проблемы аскетики и мистики православия. М.,

1995.
Смолич и.к. Русское монашество. Возникновение, развитие и
сущность

(988-1917).
1999.

ной жизни). М.,

Жизнь и учение старцев (Путь к совершен­


348
Соколов В.В. Европейская философия ХУ

ХУН веков. М.,

-

1996.
Сократ Схоластик. Церковная история. М.,

1996.

Прn. Симеон Новый Богослов, nрn. Никита Стифат. Аскети­
ческие про изведения. Клин,

2001.

Трубецкой с.н. Сочинения. М.,

1994.

Умное делание. О молитве Иисусовой. Сборник поучений свя­
тых отцов и опытных ее делателей. Минск,

2001.

Успенский ПА. Богословие иконы Православной Церкви. М.,

1989.
Хоружий С. С. Аналитический словарь исихастской антрополо­
гии

//
1995.

Синергия. Проблемы аскетики и мистики православия. М.,

Хоружий С С Русское старчество в его духовных и антропо­

логических основаниях
М.,

//

Опыты из русской духовной традиции.

2005.
Федотов г.п. Судьба и грехи России. Избранные статьи по

философии русской истории и культуры. т.1-2. СПб.,
Феофан Затворник.

1991.

О молитве Иисусовой. Поучения. М.,

2001.
Флоровский г.В. Пути русского богословия. Репринтное изда­

ние. Киев.

1991.

Чистяков г., иерей. Свет во тьме светит. Размышления о Еван­
гелии от Иоанна. М.,

2001.

Шевырев сп. Нило-Сорская пустынь. М.,

1850.

Экономцев И, игумен. Православие, Византия, Россия. М.,

1992.

Исторические исследования
Александров д.н., Володuxин д.м Борьба за Полоцк между
Литвой и Русью в ХН

-

ХУI веках. М.,

1994.

Алексеев. Ю.г. «К Москве хотим»: Закат боярской республики
в Новгороде. Л.,

1991.

Алексеев Ю.г. Под знаменем Москвы. Борьба за единство Руси.
М.,

1992.

Алексеев Ю.г. Судебник Ивана Ш. Традиция и реформа. СПб.,

2001.


i

349

Алексеев Ю.г. У кормила российского государства. Очерк раз­
вития аппарата управления

вв. СПб.,

XIV-XV

Анхuмюк Ю.В. Слово на «Списание

него нестяжательства

//

1998.
Иосифа» - памятник ран­

Записки Отдела рукописей Государствен­

ной библиотеки им. Ленина. М.,

Вып.

1990.

49.

Базuлевич к.в. Внешняя политика Русского централизованного
государства (вторая половина ХУ века). М.,

2001.

Барmикян Р.М Петр Сицилийский и его «История павликиан» //
Византийский временник. N~

18. 1961.

Баmкин л.м. Итальянские гуманисты: стиль жизни и стиль

мышления. М.,

1978.

Баmкин л.м Итальянское Возрождение. Проблемы и люди. М.,

1995.
Бегунов Ю.к. К изучению истории текста «Беседы на новоя­

вившуюся ересь» болгарского писателя Х в. Козмы пресвитеря
Византийский временник. Т.

30.

М.,

//

1969.

Бегунов Ю.к. Кормчая Ивана Волка Курицына

// Труды

Отдела

древнерусской литературы Института русской литературы (Пуш­
кинский Дом) АН СССР (далее

ТОДРЛ). Т.12. М.-Л.,

-

1956.
1503 года // Фео­
процессе. М., 1972.

Бегунов Ю.к. Секуляризация в Европе и собор
дальная Россия во всемирно-историческом
Бегунов Ю.к. «Слово иное»

ново найденное произведение

-

русской публицистики ХУI века о борьбе Ивана
нием церкви

//

ТОДРЛ. Т.

20.

М.-Л.,

III

с землевладе­

1946.

Бегунов Ю.к. Соборные приговоры как источник по истории
новгородско-московской ереси

// ТОДРЛ.

т.13. М.-Л.,

1957.

Бейдженm М, Ли Р., Линкольн Г. Мессианское наследие. М.,

2006.
Бек К. История Венеции. М.,

2002.

Белякова Е.в. Устав пустыни Нила Сорского
Древней Руси. Источниковедение. Л.,

//

Литература

1988.

Берри А. Краткая история астрономии. М.-Л.,

1946.

Бернадскuй В.Н Новгород и новгородская земля в ХУ в. М.-Л.,

1961.
Брагина л.м Итальянский гуманизм эпохи Возрождения: иде­

алы и практика культуры. М.,

2002.

Бобров Ю.г. Основы иконографии древнерусской живописи.
СПб.,1995.


i

350
Богуславский В.В. Держава Рюриковичей. Славяне

Россия. Т.

Тула,

1.

-

Русь

-

1994.

Борисенков Е.п., Пасецкий В.М Экстремальные природные
явления в русских летописях

XI-XVII

вв. Л.,

1983.

Борисов Н. С Повседневная жизнь Средневековой Руси нака­
нуне конца света. Россия в

7000 году

1492 году от Рождества Христова или в
2004.
церковь в политической борьбе XIV -

от Сотворения Мира. М.,

Борисов Н. С. Русская
ХУ веков. М,

1986.

Боровкова-Майкова мс. Нила Сорского Предание и Устав
Памятники древней письменности и искусства. Т.

179.

//

СПб.,

1912.
Бруцкус Ю. Захария, князь Таманский

//

Еврейская старина.

1917-1918.
Бычков В.В. Русская средневековая эстетика. ХI

М.,

-

ХУII века.

1995.

Бычкова МЕ. Русское государство и Великое княжество Литов­
ское с конца ХУ века до

1569 г.

Опыт сравнительно-исторического

изучения политического строя. М.,

1996.

Бычкова М.Е. Состав класса феодалов России в ХУI веке.
Историко-генеалогическое исследование. М.,

1986.

Буганов В.и. Разрядные книги последней четверти ХУ -

ХУН в. М.,

начала

1962.

Будовниц И. У. Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян.
М.,

1966.
Васильев А.А. История Византии. Падение Византии. Эпоха

Палеологов

(1261-1453).

Л.,

1925

Васильев А.А. Передача Андреем Палеологом прав на Византию

французскому королю Карлу УIII

// Сборник

в честь Н.И. Кареева.

СПб.,1914.
Величко Ф.К.. Астрологический толковый словарь. М.,

Вернадский ГВ. Монголы и Русь. Тверь

-

Москва,

Вернадский ГВ. Россия в Средние века. Тверь

1992.
2001.
- Москва,

2000.
Веселовский СБ. Исследования по истории класса служилых
землевладельцев. М.,

1969.

Вздорнов ГИ. Роль славянских мастерских письма Константино­
поля и Афона в развитии книгописания и художественного оформ-


i

351
ления русских рукописей на рубеже
м.-Л.,

XIV-XV

вв.

//

ТОДРЛ.т.

23.

1968.

Владимирский-Буданов М Ф. Обзор истории русского права.
Киев,1907.

Гальковский н.м Борьба христианства с остатками язычества в
Древней Руси. М.,

2000.

Гальперин ГБ. Форма правления Русского централизованного
государства ХУ

ХУI в. Л.,

-

1964.

Гарэн Э. Проблемы Итальянского Возрождения. М.,1986.
Гергей Е. История папства. М.,

1996.

Голенищев-Куmузов ин. Итальянское Возрождение и славян­
ские литературы ХУ-ХУI веков. М.,

1963

Голубинский Е.Е. История Русской церкви. Том П. Период вто­
рой, московский, от нашествия монголов до митрополита Макария
включительно. Первая половина тома. М.,

1997.
// ТОДРЛ.

Гольдберг А.л. Три послания Филофея

Т.

29.

Л.,

1974.
Горский А.А. «Все его еси исполнена земля русская ... ». Лично­
сти и ментальность русского средневековья. М.,

2001.

Горский А.А. Древнерусская дружина. (К истории генезиса
классового общества и государства на Руси). М.,
Горский А.А. Москва и Орда. М,

Горфункель АХ
Возрождения. М.,

1989.

2000.

Гуманизм и натурфилософия итальянского

1977.

Гофф, Жан ле. Цивилизация средневекового Запада. М.,

1992.

Гралля И И.М. ВисковатыЙ. Карьера государственного деятеля
в России ХУI века. М.,

1994.

Греков БД. Избранные труды. Т.4. Новгородский дом Святой

Софии. М.,1960.
Греков ИБ. Османская империя, Крым и страны Восточной
и Центральной Европы в конце ХУ века

//

Османская империя

и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в
ХУ-ХУI ВВ. Главные тенденции политических взаимоотноше­

ний. М.,

1984.

Греков ИБ. Очерки по истории международных отношений
Восточной Европы

XIV -

ХУI ВВ. М.,

1963.

Григоренко А.Ю. Духовные искания на Руси конца ХУ В. СПб.,

1999.


i

352
Григоренко А.Ю. Рукопись митрополита Зосимы как памятник

русской средневековой культуры

//

Россия: прошлое, настоящее,

будущее: Материалы Всероссийской научно-практической конфе­

ренции. Санкт-Петербург, 16-19.хП.l996 г. СПб.,

1996.

Грихин В.А. Проблемы стиля древнерусской агиографии
ХУ веков. М.,

XIV -

1974.

Громов мн. Мильков В.В. Идейные течения древнерусской

мысли. СПб.,

2001.

Гуковский МА. Итальянское Возрождение. Л.,

1990.

Гуревич А.я. Индивид и социум на средневековом Западе. М.,

2005
Гумилев лн., От Руси к России: очерки этнической истории.
М.,

1992.

Гумилев лн., Панченко А.М Чтобы свеча не погасла. Л.,1990.
Данилова ЛВ. Сельская община в средневековой Руси. М.,

1994.
Дворниченко А.Ю. Русские земли Великого княжества Литов­
ского (до начала ХУI века). СПб.,

1993.

Дживилегов А.К Творцы итальянского Возрождения: В
М.,

2

кн.

1998.

Дмитриева рп. «Сказание о князьях Владимирских». М.-Л.,

1955.
Домников с.д. Мать-земля и Царь-город. Россия как традици­
онное общество. М.,

2002.

Дубинский А. Основы караимской религии
(История религий народов Крыма). Севастополь,

// Боги
1997.

Тавриды

Дьяконов МА. Очерки общественного и государственного строя
Древней Руси. СПб.,

1908.

Евсеев ИЕ. Геннадиевская Библия
логического съезда в Новгороде

1499 года // Труды ХУ архео­
2. М., 1916.
эпос. СПб., 1895.

1911

Жданов ин. Русский былевой

г. Т.

Забылин М Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суе­
верия и поэззия. М.,

1880.

Замалеев А. Ф., Очинникова Е.А. Еретики и ортодоксы. Очерки
древнерусской духовности. Л.,

Зелинский А.М
календаря
вания. М.,

1991.

Конструктивные

// Контекст. 1978.
1978.

принципы древнерусского

Литературно-теоретические исследо­


i

353

Зимин А.А. Крупная феодальная вотчина и социально-полити­
ческая борьба в России (конец ХУ

-

в.). М.,

XVI

1977.

ЗИМИН А.А. О политической доктрине Иосифа Волоцкого
тоДрл.т.

9.

М.- л.,

//

1953.

ЗИМИН А.А. Основные проблемы реФормационно-гуманистиче­
ского движения в России

XIV-XVI

вв.

// История,
1977.

культура, этно­

графия и фольклор славянских народов. М.,

ЗИМИН А.А. Россия на рубеже ХУ-ХУI столетий: (Очерки
социально-политической истории). М.,
ЗИМИН А.А.

ХУ

1982.

Служилые князья в Русском государстве конца

/ / Дворянство
России ХУI - ХУIII. вв. М., 1975.
ЗИМИН А.А. Состав Боярской думы в ХУ фический ежегодник за 1957 год. М., 1958.
-

первой трети ХУI века

и крепостной строй
ХУI вв.

// Археогра­

ЗИМИН А.А. Формирование боярской аристократии в России во
второй половине ХУ

первой трети ХУI в. М.,

-

1988

ЗИМИН А.А., Корецкий в.и., Сахаров А.М Церковь в обществе
развитого феодализма
вехи истории. М.,

(XIV 1989.

ХУI вв.)

//

Золотухина н.М Иосиф волоцкий. М.,

Русское православие:

1981.

Золотухина н.М Русская политическая и правовая мысль. Раз­
витие русской политико-правовой мысли в период формирования
сословно-представительской монархии

// История

политических и

правовых учений. Средние века и Возрождение. М.,

1986.

Ивина л.и. Крупная вотчина Северо-Восточной Руси конца

XIV -

первой половины ХУI в. л.,

1979.

ИЛЬИНСКИЙ Ф.М О мнимом еретичестве Московского митропо-

лита Зосимы

// Русский

архив. Т. 38. ч. 2. 1900.
3 т. Т. 1. М., 1971.
Италии. В 3 т. Т. 1. М., 1970.
Румынии. М., 2005.

История Венгрии. В
История
История

Казакова н.А., Лурье Я. С. Антифеодальные еретические дви­
жения на Руси

XIV -

начала ХУI века. м.-л.,

1955.

Казакова н.А. Вассиан Патрикеев и его сочинения. м.-л.,

1960.
Казакова н.А. Западная Европа в русской письменности ху­

XVI веков.
Л., 1980.

Из истории международных культурных связей России.


i

354
Казакова НА. К изучению вкладных книг

дие Древней Руси. Л.,
Казакова НА.

//

Рукописное насле­

1972.

Очерки

по

истории русской

мысли: первая треть ХУI века. Л.,

общественной

1970.

Казанский П. С Об источниках для истории монашества еги­
петского в

и

IV

V

вв. М.,

1872.

Каргалов В.В. «На границах Руси стоять крепко». Великая Русь
и Дикое Поле. Противостояние ХIII

-

ХУIII вв. М.,

1998.

Карпов С Т Итальянские морские республики и южное При­
черноморье в ХIII

-

ХУ вв. Проблемы торговли. М.,

1990.

Карташев А.Е. Очерки по истории русской церкви. Т.

1.

М.,

1993.
Каштанов
конца ХУ

-

СМ

Социально-политическая

первой половины ХУI века. М.,

история

России

1967.

Каштанов СМ Финансы средневековой Руси. М.,

1988.

Кириллин В.М, Кожинов В.В. Обличитель ересей непостыд­
ный. Калуга,

1999.

Кли6анов А.И Народная социальная утопия в России: период
феодализма. М.,

1977.

Кли6анов А.И Реформационные движения в России в
первой половине ХУI века. М.,

XIV -

1960.

Клосс Б.М Никоновский свод и русские летописи ХУI -ХУН ве­
ков. М.,

1980.

Клосс Б.М Об авторе и времени создания «Сказания о Мамае­
вом побоище»

// In memoriam.

Сборник памяти Я.с. Лурье. СПб.,

1997.
Клосс Б.М, Назаров В.Д Полемическое сочинение

хождении «посолонь»

//

Московская Русь

и историческое самосознание. М.,

(1359-1584):

1481

г. о

Культура

1997.

Клосс Б.М, Назаров В.Д Рассказы о ликвидации ордынского

ига на Руси в летописании конца ХУ в.

XIV -

ХУ вв. М.,

// Древнерусское искусство.

1984.

Ключевский В. О. Афоризмы. Исторические портреты и этюды.
Дневники. М.,

1993.

Ключевский В.О. Сочинения. В

9 т.

М.,

1987.

Ко6рин В.Б. Власть и собственность в средневековой России.
М.,

1985.


i

355

Кобрин В.Б. Материалы генеалогии княжеско-боярской аристо­
кратии ХУ

-

ХУI веков. М.,

1995.

Кожинов В.В. Двуединый свет. Размышления о преподобных
Иосифе Волоцком и Ниле Сорском

//

Русская литература.

NQ 2.

1995.
Кожинов в.в. История Руси и русского Слова. (Опыт беспри­
страстного исследования.) М.,

1999

Кокизов Ю.Д Сорок четыре надгробных памятника с караим­

ского кладбища в Чуфут-Кале. СПб.,

1910.

Колесов В.В. Древняя Русь: наследие в слове. Мир человека.

СПб.,

2000.

Контлер Ласло. Король Матьяш Хуньяди и Венгерский Ренес­
санс

// История

Венгрии. Тысячелетие в центре Европы. М.,

2002.

Костомаров ни. Земские соборы. Исторические монографии
и исследования. М.,

1995.

Костомаров ни. Русская история в жизнеописаниях ее глав­

нейших деятелей. М.,

1993.

Кривошеев Ю.В. Русь и монголы. СПб.,

2003.

Крымские караимы. Происхождение, этнокультура, история.

Симферополь,

2005.

Кудрявцев и.м «Послание на Угру» Вассиана Рыло как
памятник публицистики ХУ в. //ТОДРЛ.т.

8.

М.-Л.,

1951.

Кудрявцев О. Ф. Флорентийская Платоновская академия. Очерки
истории духовной жизни Ренессансной Италии. М.,
Кузнецов Б.Г Идеи и образы Возрождения. М.,

2008.
1979.

Кузьмина О.В. Церковь и политическая борьба в Новгороде
в

ХУ веках. Автореферат канд. дисс. Великий Новгород,

XIV 2007.

Кукушкина МВ. Книга в России в ХУI веке. СПб.,

1999.

Лазарев В.Н Русская иконопись от истоков до начала ХУI века.
М.,

2000.

Лебедев А.п. Исторические очерки состояния Византийско­
восточной церкви от конца ХI дО середины ХУ века. СПб.,
Левшун л.В.

ХI

-

История

ХУН вв. Минск,

2001.

Лённгрен т.п. Великий старец Нил Сорский
журнал.

1998

восточнославянского книжного слова

//

Московский

NQ 3. 1999.

Лившиц л.и. Идеи заволжских старцев и роспись Дионис ия


i

356

в соборе Ферапонтова монастыря. Иконографическая заметка
Ферапонтовский сборник.

VI.

М.,

//

2002.

Лихачев Д. С Культура Руси эпохи образования русского нацио­

нального государства (конец

XIV -

начало ХУI в.). М.,

1946.

Лихачев Д. С. Еллинский летописец второго вида и прави­

тельственные круги Москвы конца ХУ в.

//

ТОДРЛ.Т.

6.

М.-Л.,

1948.
Лозинский ег. История папства. Смоленск,

2004.

Лурье Я. С Борьба церкви с великокняжеской властью в конце
70-х

второй половине 80-х гг. ХУ века

1958.

//

ТОДРЛ. Т.

14.

М.-Л.,

Лурье я.е Две истории Руси ХУ в.: Ранние и поздние, неза­

висимые и официальные летописи об образовании Московского
государства. СПб.,

1994.

Лурье Я. е Идеологическая борьба в русской публицистике
конца ХУ

-

начала ХУI века. М.-Л.,

1960.

Лурье Я. е К вопросу об идеологии Нила Сорского
Т.

13.

М-Л.,

//

ТОДРЛ.

1957.

Лурье Я. е Общерусские летописи

XIV -

ХУ вв. Л.,

1976.
1988.

Лурье Я. е Русские современники Возрождения. Л.,
Лучицкая си Евреи

//

Словарь средневековой культуры. М.,

2003.
Льоренте ХА. История испанской инквизиции. М.,

1999.

Любавский мк. Очерки истории Литовско-Русского государ­
ства до Люблинской унии включительно. М.,

2004.

Макарий, митр. Московский. История Русской Церкви в период

разделения на две митрополии. т.6. КН.l. СПб.,
Малинин В.
послания. Киев,

1887.

Старец Елеазарова монастыря Филофей и его

1901.

Медведев ил. Византийский гуманизм

XIV-XV

вв. СПб.,

1997.
Михай. М Влад Цепеш-Дракула. Самая дурная репутация на
свете

//

Независимая Молдова.

25.05.2001.

Михайлова ИБ. Служилые люди Северо-Восточной Руси в

XIV 2003.

первой половине ХУI в. Очерки социальной истории. СПб.,

Моисеева г.н. Валаамская беседа
цистики середины ХУI века. М.-Л.,

- памятник
1958.

русской публи­


i

357
Мочалова В. Евреи

-

«инициаторы» христианских чудес

//

Концепт чуда в славянской и еврейской культурной традиции. М.,

2001.
Назаров В.Д К истории церковных соборов и идейно-поли­
тической борьбы России первой половины ХУI века.

общество и государство в феодальной России. М.,

//
1990.

Назаров В.Д Свержение ордынского ига на Руси. М.,

Церковь,

1983.

Небежев к.ю. Адыгско-генуэзский князь Захария де Гизольфи­

владетель города Матреги в ХУ веке
каза. Вып.

// Генеалогия

Северного Кав­

9. 2004.

Невоструев К. Житие преподобного Иосифа Волоцкого, состав­

ленное Саввою, епископом Крутицким.

//

Чтения в Московском

Обществе любителей духовного просвещения. Кн.

2.

М.,

1865.

Никольский Нк. Кирилло-Белозерский монастырь и его устрой­

ство. т.1. вып.

11.

СПб.,

1910.

Никольский НМ История русской церкви (взгляд на жидов­
ствующих). М.,

1931.

Носов НЕ. Становление сословно-представительских учреж­

дений в России. Л.,
Оке Ж.

-

1969.

К. Средневековая Венеция. М.,

2006.

Павлов А.С Исторический очерк секуляризации церковных
земель в России. Ч.1. Одесса,

1871.

Павлов нп. Действительная роль архиепископа Вассиана в

событиях
Т.

IV.

Вып.

1480 года //
1. 1955

Учен. записки Красноярского пед. ин-та.

Павлов-Сuльванский нп.

Государевы служилые люди.

М.,

2000.
Павлов-Сuльванский нп. Феодализм в России. М.,
Пайnс Р Россия при старом режиме. М.,

1988.

1993.

Панченко А.М О русской истории и культуре. СПб.,
Пашуто В. т.,

2000.

Флоря Б.Н, Хорошкевич А.л. Древнерусское

наследие и исторические судьбы восточного славянства. М.,

Пашуто В.т. Черты политического строя Древней Руси
нерусское государство и его международное значение. М.,

1982.
// Древ­
1965.

Перетц В.Н Новые труды о «жидовствующих» ХУ века и их

литература

// Университетские

известия. Т.

1.

Киев,

1908.

Петров мт. Итальянская интеллигенция в эпоху Ренессанса.
Л.,

1982.


358
Пuрлuнг П. Россия и папский престол. М.,

Пuчета в.и. Белоруссия и Литва в ХУ

1912.
ХУI вв. М.,

-

1961.

Плuгузов А.и. Полемика в Русской церкви первой трети ХУI
столетия. М.,

2002.

Плuгузов А.и., Тuxонюк и.А. Послание Дмитрия Траханиота
Новгородскому архиепископу Геннадию Гонзову о седмерично­
сти счисления лет
Руси. М.,

// Естественно-научные

представления Древней

1988.

Полканов Ю.А.

Русские караимы

//

Брега Тавриды.

1995,

N24-5.
Поляковекая МА. Общественно-политическая мысль Византии
(40-60-е гг.

XIV в).

Поляковекая
СПб.,

Свердловск,

МА.

Портреты

1981.
византийских

интеллектуалов.

1998.

Попов г.в. Живопись и миниатюра Москвы середины ху­

начала ХУI века. М.,

1975.

Порфuрuдов н.г. Древний Новгород. Очерки из истории русской культуры ХI

-

ХУ вв. М.-Л.,

1947.

Потебня А.А. Символ и миф в народной культуре. М.,
Пресняков А.Е. Княжое право в Древней Руси. СПб.,

2000.
1909.

Пресняков А.Е. Образование великорусского государства. М.,

1997.
Прохоров в., Шорuн Ю. Битва на Ведроши

// Край Смоленский.

N2 1-3.2000.
Прохоров г.М. Памятники переводной и русской литературы

XIV -ХУ

веков. Л.,

1987.

Прохоров г.М Пр ени е Григория Паламы «с хионы и турки» и

проблема «жидовская мудрствующих»

// ТОДРЛ.

Т.

27. Л., 1972.

Прохоров г.М, Шевченко Е.Э. Преподобные Кирилл, Ферапонт
и Мартиниан Белозерские. СПб.,

1993.

Прохоров г.М Повесть о Нило-Сорском ските
культуры. Новые открытия. Ежегодник,

1976.

Прохоров г.М Послания Нила Сорского

// Памятники
1977.
// ТОДРЛ. Т. 29. Л.,
М.,

1974.
Прохоров г.м Русь и Византия в эпоху Куликовской битвы.

Статьи. СПб.,

2000.

Рановuч А.Б. Первоисточники по истории раннего христиан­
ства. Античные критики христианства. М.,

1990.


i

359
PaHcuмeH С Падение Константинополя в

1453

году. М.,

2008.

Ревякина н.в. Проблема человека в Итальянском гуманизме.
М.,

1977.
Ржига в. Ф. Опыты по истории русской публицистики ХУI века.

Максим Грек как публицист

//

ТОДРЛ. т.1. Л.,

1934.

Рогожин н.м Посольский приказ и его роль в проведении

внешней политики России
Конец ХУ -

//

История внешней политики России.

ХУН век. (От свержения ордынского ига до Северной

войны.) М.,

1999.

Рождественский св. Служилое землевладение в Московском
государстве в ХУI веке. СПб.,

1897.

Розов н.н. Книга в России в ХУ веке. Л.,

1981.

Розов н.н. Повесть о новгородском белом клобуке как памят­
ник общерусской публицистики ХУ века

//

ТОДРЛ. т.9. М.-Л.,

1953.
Романенко Е.В. Нил Сорский и традиции русского монашества.
М.,

2003.
Романова А.А. Эсхатологические ожидания ХУ века и записи в

Пасхалии

//

Российское государство в

XIV -

ХУН вв. СПб.,

Россия, Польша и Причерноморье в ХУ

ХУIII вв. М.,

Рыбаков Б.А. Стригольники. Русские гуманисты
М.,

XIV

2002.
1979.

столетия.

1993.

Рыбаков Б.А. Русские карты Московии ХУ -

начала ХУI в. М.,

1974.
Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М.,

1988.

Рутенбург В.И Италия и Европа накануне Нового времени. Л.,

1974.
Свенцицкая ИС Раннее христианство: страницы истории. М.,

1988.
Святский до. Очерки истории астрономии в Древней Руси
Историко-астрономические исследования. вып. УН

-

IX.

//

М.,

1961-1966.
Святский Д о. Астрономическая книга «Шестокрыю> на Руси

ХУ века

//

«Мироведение»,

1927. XVI. N!! 2.
1490 г. об инквизиции // ТОДРЛ.

Седельников АД Рассказ
Л.,

Т.

1.

1932
Семенов А.И Древняя топография южной части Славенского

конца Новгорода
Новгород,

1959.

//

Новгородский исторический сборник. Вып.

9.


i

360
Сервицкuй А. Опыт исследования ереси новгородских еретиков,

или «жидовствующих»

// Православное

обозрение. Т.

8.

Июнь. М.,

1862.
Сергеевич В.и. Древности русского права. СПб.,

1911.

Скржинская Е. Ч Русь, Италия и Византия в Средневековье.
СПб.,

2000.

Скрынников рг. Великий государь Иоанн Васильевич Грозный.
Смоленск,

1998.

Скрынников рг. История Российская

IX-XVII вв.
1990.
России. М., 1977.

М.,

1997.

Скрынников рг. Святители и власти. Л.,
Синицына н.В. Максим Грек в

Синицына н.В. Нестяжательство и Русская Право славная цер­

ковь

XIV

-ХУI вв.

Ежегодник. М.,

//

Религии мира. История и современность.

1983.

Соболев А.н. Загробный мир по древнерусским представле­
ниям

// Мифология

славян. СПб.,

2000.

Соболевский А.и. Переводная литература Московской Руси

XIV-XVII

вв. СПб.,

1903.

Соловьев см Сочинения. В

18 кн.

М.,

1989.

Сперанский мн. Псалтырь жидовствующих в переводе Феодо­
ра-еврея. ЧОИДР. КН.

Сперанский мн.
ных»

2,

отд.

2.1907.

«Аристотелевы врата», или «Тайная тай-

// Памятники древней

письменности, т.

CLXXI. СПб., 1908.
Тарле Е.В. История Италии в Средние века. М., 2003.
Татищев ВЯ. История Российская. т.s. М.-Л., 1966.

Творогов О.В. Литература Древней Руси. М.,1981.
Топоров В.н. Святость и святители в русской духовной куль­
туре. Т.

2.

Три века христианства на Руси. М.,

Тихомиров мн.

1998.

Российское государство ХУ-ХУII вв.

М.,

1973.
Тихомиров мн. Средневековая Москва. М.,1997.
Тихонюк И.А. «Изложение пасхалии» московского митропо­
лита Зосимы
ХУIII вв. М.,

// Исследования
1986.

по источниковедению СССР ХIII

-

Удальцова З.В. Борба партий в Византии ХУ века и деятель­
ность Виссариона Никейского
М.-Л.,

1949.

//

Византийский временник. Т.

27.


i

361

Удальцова З.В. Жизнь и деятельность Виссариона Никейского
Византийский временник Т.

37.

М.,

//

1976.

Удальцова З.В. Философские труды Виссариона Никейского и
его деятельность в Италии

//

Византийский временник.т.

35.

М.,

1973.
Успенский Б.А. Этюды о русской истории. СПб.,

2002.

Успенский Ф.и. История Византийской империи. УI
М.,

-

IX

вв.

1996.
Флоря Б.Н Русские посольства в Италию и начало строитель­

ства Московского Кремля

Материалы и исследования Государ­

//

ственных музеев Московского Кремля. Вып.

3.

М.,

1980.

Фолкнер Н Апокалипсис, или Первая Иудейская война. М.,

2006.
Фонкич Б.Л Греческо-русские культурные связи в ХУ- ХУН вв.
(Греческие рукописи в России). М.,
Хорошев А. С.
(ХI

-

Политическая

ХУI вв.). М.,

1977.

история русской канонизации

1986.

Хорошев А.с. Церковь в социально-политической системе Нов­

городской феодальной республики. М.,

1980.

Хорошкевич А.Л Истоки государственности в публицистике

времен централизации
сии. М.,

// Общество и государство феодальной Рос­

1975.

Хорошкевич А.Л Русь и Крым. От союза к противостоянию.

Конец ХУ

-

начало ХУI в. М.,

2001.

Черепнин ЛВ. Образование Русского централизованного госу­
дарства в

XIV -

ХУ вв. М.,

1960.

Черепнин ЛВ. Русские феодальные архивы

Ч.

1-2.

М.-Л.,

Шапиро

(XIV -

А.Л

XIV -

ХУ веков.

1948-1951.
Русское

ХУI вв.). Л.,

крестьянство

перед

закрепощением.

1987.

Шаркова И. С. Россия и Италия. Торговые отношения ХУ
первой четверти ХУIII в. Л.,

-

1981.

Шмидт С. О. у истоков российского абсолютизма: Исследова­
ние социально-политической истории времени Ивана Грозного.
М.,

1996.
Шмурло Е. Ф. Курс русской истории. Русь и Литва. СПб.,

2000.

Шмурло Е. Ф. Курс русской истории. Спорные иневыясненные

вопросы русской истории. СПб.,

1999.


i

362
Щаnов я.н. Достоинство и титул царя на Руси дО

века

XVI

//

Царь и царство в русском общественном сознании. М.,1999.

Царевекая т.ю. Никольский собор на Ярославовом Дворище в
Новгороде. М.,

2002.

Церетели Е. Елена Ивановна, великая княгиня литовская, коро­

лева польская. СПб.,

1898.

Юго-Восточная Европа в Средние века. Кишинев,

1972.

Юрганов А.л. Категории русской средневековой культуры. М.,

1998.
Яблочков М История дворянского сословия в России. Смо­
ленск,2003.

Янин

В.л.

Новгородская

феодальная

вотчина.

Историко­

генеалогическое исследование. М.,
Янин В.л. Новгородские акты
комментарий. М.,

1981.
ХН - ХУ

вв. Хронологический

1979.

Документальная и справочная
литература

Аграрная история Северо-Запада России. Новгородские пятины.
Л.,

1974.
Библиотека литературы Древней Руси. Т.

ХУ века. СПб.,

Библиотека литературы Древней Руси. Т.
половина

XVI

6: XIV -

середина

1999.

в. СПб.,

9. Конец ХУ -

первая

1997.

Города России. Энциклопедия. М.,

1994.

Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей

XIV - XVI

вв. М.-Л.,

1950.

Иоасафовская летопись. М.,

1957.

Караимская народная энциклопедия. Т.
Париж,

1996; -

Т.

3 М., 1998; -

Т.

Московские соборы на еретиков ХУI
истории и древностей Российских.

1. М., 1995; - Т. 2.
1998.
века // Чтения в Обществе

М.,

4.

1847.

Кн.3.

Отечественная история. История России с древнейших времен
до

1917 года.

Энциклопедия. Т.

1-2.

М.,

1994, 1996.

Памятники дипломатических сношений Московского государ­

ства с Польско-Литовским. Т.

1.

СПб.,

1882.
XIV -

Памятники литературы Древней Руси

1981.

ХУ веков. М.,


363
Памятники литературы Древней Руси. Конец ХУ
половина ХУI в. М.,

-

i

первая

1984.

Памятники права периода укрепления Русского централизованного государства. ХУ-ХУII вв. М.,

1956.
4. М., 1956.
Повесть оДракуле. М.-Л., 1964.
Полное собрание русских летописей. Т. 2. Ипатьевская лето­
пись. Пг., 1923.
Полное собрание русских летописей. Т. 6. Вып. 2. Софийская
вторая летопись. М., 2001.
Полное собрание русских летописей, Т. 8. Продолжение лето­
писи по Воскресенскому списку. СПб., 1859.
Полное собрание русских летописей. Т. 12. Летописный сбор­
Памятники русского права. Вып.

ник, именуемый Патриаршьей или Никоновской летописью. М.,

2000.
Полное собрание русских летописей. Т.

Ч.1. Летописный

13.

сборник, именуемый Патриаршьей или Никоновской летописью.
СПб.,

1904.

Полное собрание русских летописей. Т.

14.

Ч.2 .. Дополнения к

Никоновской летописи. Царственная книга. СПб.,
Полное собрание русских летописей. Т.
книга. СПб.,

1909.

Полное собрание русских летописей. Т.

Вторая половина. СПб.,
Полное

собрание

русских

летописей.

1489 г.

Пг.,

Полное собрание русских летописей. Т.

писный свод конца ХУ века. М.,

Степенная книга.

Т.

24 Типографская
1921.
25. Московский лето­

1949.

Полное собрание русских летописей. Т.
ский летописец. М.-Л.,

22.

1913.

(ростовская владычная) лет. Ред.

26.

Вологодско-Перм­

1959.

Полное собрание русских летописей. Т.
писец. М.,

1906.
21. ч. 2. Степенная

30. Владимирский лето­

1965.

Полное собрание русских летописей. Т.

34.

Постниковский,

Пискаревский, Московский и Бельский летописцы. М.,

1978.

Полный православный богословский энциклопедический сло­
варь. (Репринтное издание.) ТI-2. М.,

1992.
1. М.-Л., 1941.
1485-1598. М., 1966.

Псковские летописи. Вып.
Разрядная книга.


i

364
Российское законодательство Х

-

ХХ веков. Т.

Россия ХУ-ХУII вв. глазами иностранцев. л.,

Русские летописи. Том

3.

2. М., 1985.
1986.

Воскресенская летопись. Рязань,

1998.
Россия ХУI века. Воспоминания иностранцев. Смоленск,

2003.
1879.
Сборник Русского исторического общества. Т.
СПб., 1881.
Сборник Русского исторического общества. Т.
СПб., 1887.
Сборник Русского исторического общества. Т.
СПб., 1892.
Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М., 1995.
Словарь книжников и книжности Древней Руси. л., 1989.
Сборник Русского исторического общества. Т.

35.
41.
59.
71.

СПб.,

Стоглав. Собор Русской Православной церкви бывший в Москве

в

1551

году. СПб.,

Судебники ХУ

2002.
- ХУI

веков. М.-Л.,

1952.

Судные списки Максима Грека и Исаака Собаки. М.,
Хроника Быховца. М.,

1971.

1966.

Шильmбергер И Путешествие по Европе, Азии и Африке с

1394 года по 1427 год.

Баку,

Эстетика Ренессанса. В

1984.
2 т. М., 1981.


Содержание
От автора .................................................................................................... 3

Глава 1. ТРОЯНСКИЙ КОНЬ для СВЯТОЙ СОфИИ ......................... .4
На боpry тонущего корабля

......................................................... .4

Свой среди чужих ......................................................................... 9
Альтернатива, которой не было .................................................. 15
Киевская старина против ордынского влияния
Глава

11.

ПОД СЕНЬЮ КРЬШАТОГО ЛЬВА

........................ 18

....................................... 22

Последний крестоносец Европы ................................................ 22
Неистовый Виссарион ................................................................. 26
Питомица Святого престола

....................................................... 29

Сирота, бесприданница, дурнушка ............................................ 36
Ошибка резидента

...................................................................... .42

Глава ш. МЯТЕЖ ЕДИНОРОДНЫХ И НАШЕСТВИЕ
ИНОПЛЕМЕННЫХ ......................................................................... .48
Княжеская эмиграция ................................................................. .48

Понаехали тут!

............................................................................. 55

Родная кровь ................................................................................. 59

Глава

IV.

БОЛЬШАЯ ИГРА .................................................................... 71

Пятая колонна

.............................................................................. 71
Две свадьбы и один заговор ........................................................ 75
Похождения «прихожего чмутю) ................................................ 79
Рубикон Иосифа Санина ............................................................. 84
Де спина выходит из тени ............................................................ 88
Московская прелюдия Мерлезонского балета .......................... 93
Глава У. ВЕРТОГРАД ЛЮБОМУДРИЯ
Встреча с Ренессансом
Кровавые уроки

.............................................. 100

.............................................................. 100
Влада Дракулы .............................................. 104


i

366
Зашифрованное послание .........................................................
Тайна «угрянина Мартынкю>

111
................................................... 118

Глава VI. ДОЛГИЙ СЛЕД ЗАХАРИЯ СКАРЫ .................................. 122
Откровения попа Наума ............................................................ 122
Путем взаимной переписки

...................................................... 124
Синьор Гвизольфи, или ребе Скария ....................................... 129
Отложенный Апокалипсис ....................................................... 134
В русле назорейской традиции ................................................. 139
Глава УН. ДЕЛО ЖИДОВСТВУющИХ ............................................ 146
Клуб для своих ........................................................................... 146
Львиная доля .............................................................................. 151
Соборный приговор ................................................................... 155
Апология «гнусного волка» ...................................................... 159
Бытие определило сознание
Союз меча и кадила

..................................................... 164
................................................................... 168

Глава УIII. ТРЕВОЖНЫЕ БУДНИ
НОВОГО КОНСТАНТИНОПОЛЯ

................................................ 173

Карт-бланш для владыки Геннадия .......................................... 173
Инквизиторы без границ ........................................................... 178
Фиаско «мистра Леона»

............................................................ 181

Государь всея Руси ..................................................................... 184
Глава

IX.

ИМЕТЬ И НЕ ИМЕТЬ

......................................................... 187

Путем Христовой любви ........................................................... 187
Скитская альтернатива .............................................................. 195
Сколько рублев, столько и годов

.............................................. 200

«Занеже пагуба черньцем селы владети ... » ............................ 203
Глава Х. МЕЖДУ СВЕТОМ И ОГНЕМ

........................................... ..211

Покаяние или наказание

........................................................... 211
.................................... 220
Заговор 1497 года ....................................................................... 223
Крах в годовщину триумфа ...................................................... 226
«Понеже невежа и поселянин есть ... »

Глава

XI.

ДЕДУШКИНЫ ПОДАРКИ

И ОТЦОВСКИЕ БЛАГОСЛОВЛЕНИЯ
Опасное приданое княжны Елены
Длинная рука Москвы

........................................ 229

........................................... 229
............................................................... 235


t

367
Цена «высокоумия»

................................................................... 240
................................................................ 243
«Свинском поле» .......................................... 246

В плену «наважений»

Приключения на

Глава ХН. ВРЕМЯ РЕШАЮЩИХ СХВАТОК
«Блуждающий» собор

................................... 254

............................................................... 254

Бури политические и капризы погоды ..................................... 259

Вдовым иереям не оставили выбора ........................................ 262
Как сработала «домашняя заготовка» ...................................... 266
И ты ... Симон

............................................................................ 268
................................................. 270
вольнодумцев ......................................................... 274

Искушение владыки Геннадия
Костры для

Глава ХIII. СВЕТ И ТЕНИ «ПРОСВЕТИТЕЛЯ»

............................... 277

Эллинския прелести

............. :.................................................... 277
........................................................... 281
Для кого Иисус - не Христос .................................................. 286
«Я его слепила из того, что было ... » ....................................... 291
Явление у дуба Мамврийского ................................................. 294
Гостии с Запада .......................................................................... 299
Приюты радости или обители зла? .......................................... 302
Старые споры о главном

Глава

XIV.

ИМПРОВИЗАЦИИ НА ЗАДАННУЮ ТЕМУ ................. 311

Преступления и наказания ... '"

.................................................. 311

Да не оскудеет рука карающего ................................................ 316
Еретический мартиролог ........................................................... 320

Образец подхода? ....................................................................... 326
Смерть Ивана Великого

............................................................ 329

Послесловие ............................................................................... 333

Список использованной литературы ................................................... 345


Научно-популярное издание

Тайны Земли Русской
Зарезии Максим Игоревич

ЕРЕТИКИ И ЗАГОВОРЩИКИ

1470--1505 гг.
Выпускающий редактор н.м Смирнов

Корректор Б. С. Тумян
Верстка и.в. Резникова
Художественное оформление д.в. Грушин

000

«Издательский дом «Вече»
Почтовый адрес:

129348,

Москва, ул. Красной Сосны,

24,

а/я

63.

Фактический адрес:

127549,

Москва, Алтуфьевекое шоссе,

48,

корпус

1.

E-mai1: veche@veche.ru
http://www.veche.ru
Подписано в печать

Формат 84х 108/". Бумага офсетная N2 1
«Times New Rоmаш). Усл. печ. л.11,5.
5000 экз. Заказ 0-515.

26.04.2010.

Печать офсетная. Гарнитура
Тираж

Отпечатано в полном соответствии с качеством
предоставленного электронного оригинал-макета

в типографии филиала ОЛО «ТЛТМЕДИЛ» «ПИК «Идел-Пресс».
420066, г. Казань, ул. Декабристов, 2.

E-mail: ide1press@mai1.ru