стория

âîéíû 1814 ãîäà
âî Ôðàíöèè
è íèçëîæåíèÿ
Íàïîëåîíà I

УДК 94
ББК 63.3(0)52
Б73

Издано при финансовой поддержке Федерального агентства
по печати и массовым коммуникациям
в рамках Федеральной целевой программы «Культура России» (2012–2018 годы)

Печатается по изданиям: Богданович М. И. «История войны 1814 года во Франции и низложения
Наполеона I, по достоверным источникам», т. I и II, Санкт-Петербург, 1865.

Б73

Богданович М. И.
История войны 1814 года во Франции и низложения Наполеона I / Пер. с
фр. — М.: Кучково поле, 2014. — 560 с.
ISBN 978-5-9950-0431-8
В книге генерал-лейтенанта Модеста Ивановича Богдановича (1805–1882) «История войны
1814 года во Франции и низложения Наполеона I» описаны военные действия от перехода союзных армий на левую сторону Рейна до окончания войны и заключения Парижского мира. В конце
книги помещены приложения: ведомости о составе и числе армий, корпусов и отдельных отрядов
в 1814 г., официальные бумаги и письма, указание источников. Среди документов — переписка
императора Александра I с монархами союзных держав, декрет французского сената о низложении
Наполеона и другие важные исторические материалы.
УДК 94
ББК 63.3(0)52

ISBN 978-5-9950-0431-8

© ООО «Кучково поле», 2014

Предисловие
Зарю светлой надежды встретила Россия при восшествии на престол любимого
внука Великой Екатерины, Александра I. Во цвете лет, уже наученный невзгодами не
вполне доверять людям, но не утратив веры в доброе и прекрасное, император Александр посвятил первые годы своего владычества преобразованиям государственного
быта. Но, между тем, на другом конце Европы гениальный воин, достигший победами
господства над Францией, не довольствуясь столь высокой долей, возомнил повелевать
всеми своими соседями. Император Александр не мог оставаться равнодушным свидетелем притеснений, совершаемых по праву сильного. Он предложил великим германским державам дружно соединиться на общую защиту. Но, к сожалению, австрийцы
и пруссаки — братья по происхождению и языку — были разрознены многолетним
соперничеством. Наполеон, пользуясь тем, обрушился на Австрию. Напрасно Александр убеждал прусское правительство содействовать его великодушным усилиям;
потомки героев Семилетней войны, считая себя непобедимыми, не видели разверстой
пред ними пропасти, остались в бездействии и дорого поплатились за преступное
равнодушие к судьбам Германии. Император Александр, сделав все зависевшее от
него для своих союзников, истощив в их пользу собственные средства, заключил мир
с Наполеоном в Тильзите.
Соблюдение условий Тильзитского трактата было выгодно как для России, так и
для Франции, однако же, несмотря на то, они вскоре были нарушены французским
правительством. Александр старался устранить обоюдные притязания дипломатическим путем и предлагал войти в соглашение даже тогда, когда Наполеон уже
переступил русские пределы. «Россия увлекается Роком», — отвечал завоеватель,
гордясь армиями двадцати народов. С этой минуты российский монарх отказался от
переговоров с Наполеоном, «пока хотя один вооруженный неприятель оставался на
Русской земле». Прошло полгода, и… войска Александра стерли с лица ее последние
остатки вражеских армий. Нетрудно было императору Александру тогда заключить
выгодный мир. Наполеон предлагал ему помириться, еще находясь с огромной армией
в Москве. Но когда Пруссия, восстав против общего притеснителя, составила первое
звено союза германских держав, Александр решился продолжать войну и, отстояв честь,
славу и независимость России, содействовать освобождению Европы от тяжкого ига.
5

Французам удалось победить союзников при Люцене и Бауцене, но обе сии битвы не
имели никаких важных последствий. Наполеон, победив, но сознав свое бессилие,
согласился на перемирие.
Начались переговоры. Союзники предложили мир, оставляя Франции значительную часть ее завоеваний, но император Александр, предвидя, что Наполеон никогда
не захочет восстановить в прежних пределах глубоко оскорбленную им Пруссию,
возобновил борьбу. Народное побоище под Лейпцигом открыло союзникам путь к
Рейну; Наполеон во второй раз лишился огромной армии, и, несмотря, однако же, на
то, Австрия, довольная одержанными успехами, готовилась заключить мир, оставив
общему врагу Рейн и Альпы. Нет сомнения — и сам император Александр был уверен в
том, — что Наполеон, все еще располагая богатыми средствами, недолго оставался бы в
покое и вскоре предпринял бы возвратить потерянные им владения вне так называемых
естественных пределов Франции. Но, к счастью Европы, на страже ее стоял Александр.
Под его влиянием начался новый поход, в недрах самой Франции, которой легионы
доселе безнаказанно вторгались в другие страны, — поход, решивший судьбу Наполеона. Величайший полководец нашего века совершил славные дела и пал в неравной
борьбе. Продолжительное сопротивление французов несравненно сильнейшим союзникам подало повод к ложным суждениям. Приверженцы Наполеона, преувеличивая
его подвиги, придавая им какое-то сверхъестественное магическое значение, не входили
в исследование обстоятельств, облегчавших его успехи, и не объясняли их причин.
Отдавая должную справедливость искусству некоторых действий Наполеона в войну
1814 года, постараюсь по возможности выказать, насколько способствовали ему ошибки его противников, разногласие союзников в политическом и военном отношениях
и влияние случая, играющего столь важную роль в военном деле. Только лишь верная,
беспристрастная оценка всех этих данных может представить в настоящем виде мировые
факты войны 1814 года, падения Наполеона и восстановления Бурбонов. На скрижалях
истории, как в верном зеркале, должны отразиться и влияние этих событий на дух и
судьбу народов, и степень участия в действиях каждого из деятелей. Наряду с военными доблестями французов надлежит показать, до какой степени равнодушия к общей
пользе и народной славе довело себялюбивое господство Наполеона народ, стонавший
под его железной рукой, и ближайших его сподвижников, осыпанных наградами и милостями. Счастливым сочту себя, если мой труд сколько-нибудь послужит к рассеянию
ложных показаний, коими враги России мнили затмить славу, приобретенную ценой
крови храбрых. У нас нет горделивых памятников, подобных тем, коими французы
торжествуют дорого им стоившее взятие Севастополя; наши памятники — дела наших воинов и подвиги добра, совершенные императором Александром: их признали
друзья и недруги, и ничто не может изгладить их из памяти народов. Эпоха покорения
Парижа и первого Парижского мира была апогеем славы Александра I и стремления
его ко благу человечества. Начиная с Венского конгресса он стал убеждаться на опыте,
что его благодетельные намерения не могли иметь ожидаемых им последствий, и вскоре
принужден был отказаться от своих чистейших убеждений.
Предположив начертать по возможности полную картину событий 1814 года во
Франции, я отказался от описания действий в Италии и Испании, но не упустил из
вида влияния их на судьбы Наполеона и Французской империи.
6

Первый том моего сочинения заключает в себе изложение событий от перехода союзных армий на левую сторону Рейна до окончания войны первым Парижским миром.
Во втором же томе помещены Приложения, а именно: 1) ведомости о составе и числе
армий, корпусов и отдельных отрядов, в различные эпохи 1814 года; 2) официальные
бумаги и письма; 3) карты и планы; 4) указания источников.
Все планы сражений составлены сходно с топографическими картами, современными войне 1814 года, и, кроме того, я, обозрев поля всех наиболее замечательных дел,
старался по расспросам у жителей узнать свойства сих местностей во время описанных
мною действий.
В числе важнейших документов, помещенных в Приложениях, долгом считаю
указать следующие:
В Приложении к главе V: депешу, найденную у захваченного в плен перед сражением
при Ларотьере полковника Бернара.
В Приложении к главе VI: письмо императора Александра к императрице Марии
Федоровне после сражения при Ларотьере.
В Приложении к главе XI: записку о действии 23-й конной роты полковника
Маркова в деле при Мормане.
В Приложении к главе XII: 1) повеления императора Александра I и короля
Фридриха-Вильгельма III фельдмаршалу Блюхеру от 13 (25) февраля из Бар-сюр-Об;
2) письмо графа Радецкого к князю Волконскому от 28 февраля из Коломбей.
В Приложении к главе XV: письмо принца прусского Вильгельма к генералу Йорку.
В Приложении к главе XIX: 1) протокол конференции 29 января н. ст. в Лангре;
2) собственноручные замечания императора Александра на вопросы, предложенные
Венским Двором; 3) мнение государя о необходимости продолжать войну; 4) протокол
совещания в Бар-сюр-Об 13 (25) февраля; 5) декларацию о прекращении переговоров
в Шатильоне.
В Приложении к главе XXII: слова, сказанные императором Александром Михаилу
Федоровичу Орлову при отправлении его на переговоры о сдаче Парижа.
В Приложении к главе XXIII: декларацию императора Александра по вступлении
в Париж.
В Приложении к главе XXIV: декрет французского Сената о низложении Наполеона.
В Приложении к главе XXV: письмо императора Александра к королю Людовику
XVIII.

Глава I
Положение дел в политическом отношении
при открытии похода во Францию

Положение Франции в конце 1813 года. — Наклонность к миру обеих
сторон. — Виды союзников. — Равнодушие Германии к общему делу. —
Политика первостепенных держав. — Преобладание «партии мира». —
Союзники открывают переговоры с Наполеоном. — Условия, ими
предложенные во Франкфурте. — Безвыходное положение Наполеона. —
Чрезвычайные конскрипции. — Меры, принятые для возбуждения
французов к народным вооружениям. — Расстройство финансов и
меры, принятые для удовлетворения военным издержкам. — Переписка
вследствие франкфуртских предложений. — «Партия войны»
одерживает верх в Совете союзников. — Декларация 19 ноября
(1 декабря). — Наполеон решается созвать народных представителей. —
Адресы Сената и Законодательного собрания. — Негодование
Наполеона. — Последствия того.
В конце 1813 года союзники достигли Рейна. Германия была освобождена от Наполеона, и хотя французские знамена еще развевались на стенах немногих крепостей,
в тылу союзных армий, однако же, участь защитников этих твердынь не подлежала
сомнению: они были обречены гибели и плену. Наполеон, после сражения при Ганау
отступив за Рейн с остатками многочисленной армии, не превышавшими семидесяти
тысяч человек, лишился большей части их от тифозной горячки — следствия трудов
и лишений последней кампании. Конскрипты, высылаемые на пополнение армии, не
успевали замещать убылых людей и гибли вместе со старыми солдатами. Войнолюбивая Франция, потеряв цвет своего народонаселения в России и Германии, жаждала
мира. Ближайшие сподвижники Наполеона, пресыщенные почестями и не имевшие
возможности пользоваться приобретенным ими достоянием, перестали мечтать о
новых победах и славе1. До 1813 года Наполеон столь же неумеренно пользовался
средствами подвластных ему стран, сколько и самой Франции: в 1812 году половина
его армии, наводнившей Россию, состояла из иностранцев, но по отступлении за Рейн
у него кроме французов остались лишь немногие поляки — остатки легионов, усеявших своими костьми Европу от Волги до Тага. Союзников у него не было, потому что
из германских владетелей, ему преданных либо находивших выгоду поддерживать его
8

владычество, одни бежали из своих столиц, а другие торопились пристать к стороне
союзников. В таких обстоятельствах, когда у Наполеона не было ни собственных
средств для ведения войны, ни надежды на постороннюю помощь, он, видя во Франции общую жажду к миру, не хотел, однако же, купить его ценой каких-либо важных
уступок, да ежели бы и решился на такой мир, то единственно в надежде оправиться,
собраться с силами и рано или поздно возвратить все потерянное. Причину тому должно искать в положении счастливого воина, проложившего мечом себе путь к престолу.
Всякая уступка союзникам могла бы помрачить лучезарное сияние прежних побед
его и усилила бы враждебные ему партии во Франции. Наполеон, будучи принужден
продолжать войну до последней крайности и зная весьма хорошо, что неудачи всех
прежних коалиций против Франции преимущественно происходили от разногласия
их членов, старался поселить раздор между союзниками. Не надеясь привлечь на свою
сторону ни императора Александра, ни верного союзника и друга его короля прусского, Наполеон питал надежду, что родственные связи его с Австрийским Домом не
дозволят императору Францу довести дело до крайности, и коснел в своем убеждении,
несмотря на предостережения Меттерниха, державшего в руках все запутанные нити
политики Венского Кабинета. Еще непонятнее были бы надежды Наполеона на Бернадотта, и в особенности после прежних, весьма недружелюбных отношений между
ними, если б Бернадотт сам не подал повода сомневаться в его преданности общему
делу коалиции своими двусмысленными действиями в войну 1813 года2. Отложение
Мюрата от Франции уже не подлежало сомнению, однако же, несмотря на то, король
Иосиф по поручению Наполеона старался убедить своего легкомысленного зятя в
неосновательности его поведения3.
Положение императора французов было безвыходно. Союзники знали, что всякий мирный договор с ним был не что иное, как более или менее кратковременное
перемирие, и что Европа не могла надеяться на прочное спокойствие, пока Наполеон
оставался властителем Франции. Надлежало воспользоваться его ослаблением и довершить одержанные успехи окончательным ударом. Тем не менее, однако же, со стороны
союзников проявлялась наклонность к заключению мира. Правда, народы Северной
Германии, наиболее потерпевшие от ига, наложенного на них Наполеоном, вооружались
усердно, зная, что с достижением Рейна еще не было упрочено освобождение их отечества и что следовало довершить дело, отстояв независимость их братий в зарейнской
стране. «Рейн — река Германии, а не граница ее», — восклицал Арндт и повторяли
за ним его соотечественники. Но люди более осторожные советовали ограничиться
одержанными успехами и воспользоваться ими для достижения мира. Еще были свежи
воспоминания невзгод, понесенных германскими войсками в революционные войны и
в борьбу с Наполеоном; еще дымились сожженные города и селения и на каждом шагу
в Германии встречались лишенные крова, обнищавшие ее жители.
Ослабление Франции было известно союзникам, но не вполне, и прежнее могущество ее, как грозный призрак устрашая робких, поражало бездействием порывы смелых.
Гениальные способности Наполеона и опасения всеобщего восстания французов на
защиту страны, побуждали многих влиятельных лиц коалиции предлагать меры предосторожности на случай неудачи дальнейших действий. По-видимому, вторжение в
зарейнские области требовало укомплектования союзных армий и обеспечения их с
9

обоих флангов занятием Нидерландов и Швейцарии. Многие из союзных генералов, не
довольствуясь тем и считая зимний поход во Францию несбыточным, думали отложить
открытие военных действий до весны, а между тем устроить большие склады запасов,
приготовить средства к переправе через Рейн и ограничиться осадой Майнца. Даже
король прусский полагал, что вторжение в неприятельскую страну не обещало успеха
и что гораздо выгоднее было заключить мир4. Двадцатилетнее господство Франции
до того подавило дух немцев, что помыслы многих из них ограничивались занятием
линии по Рейну. Сам пылкий певец независимости Германии Теодор Кернер в начале
войны 1813 года возглашал:
«Mit Gott! Einst geht hoch über Feindesleichen
Der Stern des Friedens auf;
Dann pflanzen wir ein weisses Siegeszeichen
Am freien Rheinstrom auf»5.

Да и вообще, политика союзных держав склонялась более к миру, нежели к войне.
Австрийское правительство считало Наполеона достаточно ослабленным и надеялось при заключении мира получить беспрекословно свои прежние области в Германии
и значительную часть Италии. К тому же ни император Франц, ни полководец его князь
Шварценберг, по личным своим качествам, не надеялись играть первостепенной роли
на полях битв и в советах европейской коалиции; напротив того, император Александр,
постоянно деливший с войсками труды, лишения и опасности походной жизни, господствовавший в совещаниях силой слова, покорявший сердца благодушием и ласковым
приветом, был, бесспорно, главой Союза, а король Фридрих-Вильгельм, будучи соединен
с ним неразрывной дружбой, всегда и везде держал сторону России. Русские, устояв одни
на европейском материке против завоевателя, покорившего своему произволу прочие
державы, имели первый голос в ареопаге Европы. В таких обстоятельствах дальнейшее
продолжение войны, могшее послужить упрочению преобладания России, казалось
опасным Венскому Кабинету. Родство императора Франца с Наполеоном подавало
Меттерниху надежду к заключению тесного союза с Францией для противодействия
России и Пруссии, и потому австрийцы были готовы прекратить военные действия
ценой всевозможных уступок французскому правительству.
Еще более желали мира южно-германские владетели, члены распавшегося Рейнского
союза. С одной стороны, они опасались в случае возобновления Германской империи
или разделения Германии на две части, австрийскую и прусскую (как предлагал Штейн),
потерять верховную власть над своими землями либо лишиться части их при новом
размежевании Европы, а с другой — их тревожили народные вооружения, Tugendbund
и вообще всякое проявление духа самостоятельности их подданных. Невозможно
было сомневаться в том, что все эти владетели, оставляя Наполеона и присоединяясь
к враждебной ему коалиции, руководились не сознанием стыда повиноваться притеснителю их отечества, не убеждением в правоте дела, за которое подвизались союзники, а желанием сохранить свои владения. По мнению Штейна, надлежало поручить
управлению Центральной комиссии не только области, завоеванные союзными войсками, но и вообще земли, принадлежавшие второстепенным германским владетелям;
однако же все они, за исключением весьма немногих, предупредили угрожавшую им
10

опасность, заключив чрез посредство австрийского правительства договоры о своем
присоединении к коалиции. Венский Кабинет, способствуя германским князьям выйти
из сомнительного положения, в котором они находились по отступлении французских войск за Рейн, имел в виду приобресть над ними влияние и чрез то не позволить
Пруссии занять первое место в Германии6. Еще до сражения под Лейпцигом 29 августа
(10 сентября) король баварский изъявил императору Александру* готовность свою
пристать к коалиции против Наполеона, а 26 сентября (8 октября) был заключен
в Риде союзный трактат между Австрией и Баварией, впоследствии утвержденный
Россией и Пруссией. На основании этого договора, имевшего целью «определить
последующие отношения германских владений» («für die nachgerige Gestaltung der
deutschen Verhältnissen»), постановлены следующие условия: император австрийский
обязался, за себя и за своих союзников, гарантировать королю баварскому полное и
самостоятельное обладание всеми землями, коими он владел до начала войны, а король
обещал немедленно присоединить свои войска к австрийской армии. По секретным
условиям того же трактата, Австрия обязывалась, в случае ежели бы от Баварии при
заключении общего мира отошли какие-либо области, настаивать на полном за них
вознаграждении. Император австрийский и король баварский взаимно обязались
в продолжение настоящей войны содержать постоянно в поле — первый 150 000, а
второй 36 000 человек7. В декларации от 2 (14) октября баварское правительство, исчислив подробно все жертвы, принесенные Баварией в пользу Франции, поставляло на
вид, что Наполеон нарушил принятые им на себя обязательства защищать владетелей
Рейнского союза и что если б Бавария продолжала по-прежнему держать его сторону,
то подверглась бы всевозможным бедствиям, не имея возможности принесть ему никакой пользы. Король виртембергский Фридрих I объявил, что Наполеон не исполнил
в отношении к нему обязанности защищать его и что он, присоединяясь к союзным
державам, имеет в виду обеспечить спокойствие своей страны8. Король надеялся, что
союзники, зная его преданность Наполеону, постараются упрочить его расположение
к себе увеличением виртембергских владений. Но как при свидании его с союзными
государями во Франкфурте о том не было и в помине, то он счел себя вправе не прерывать прежних сношений с Наполеоном и в феврале 1814 года, после побед его над
Силезской армией, изъявлял ему желание, чтобы действия французов увенчались
полным успехом, и готовность свою снова стать под его знамена. Прочие германские
князья большей частью также были готовы обратиться на сторону властителя Франции,
и потому союзники, в случае неудачи вторжения за Рейн, могли подвергнуться неминуемой опасности9. Дальновидный Штейн, прибыв во Франкфурт 1 (13) ноября, в то
время, когда многие из германских владетелей еще не присоединились к коалиции,
предложил устранить их, поручив управление их землями Центральной комиссии.
По мнению Штейна, это способствовало бы извлечь всевозможную пользу из средств,
представляемых сими владениями, и облегчило бы существенно будущее устройство
Германии. Но союзные монархи не одобрили предположений Штейна, и вместо того
чтобы предоставить Центральной комиссии право распоряжаться судьбами Германии, ограничили ее деятельность набором войск и взиманием поставок и налогов в
* Император Александр и Максимилиан Иосиф I имели в супружестве сестер великого герцога Баденского.

11

землях, вверенных ее управлению10. Из числа германских князей лишились владений
немногие: король Вестфалии Иероним, брат Наполеона, и малолетний племянник его
великий герцог Бергский; великий герцог Франкфуртский (Дальберг), председатель
Рейнского союза, удалившийся в свое Констанское епископство; родственник его принц
Лейенский и преданный Наполеону принц Изенбургский. Их земли были разделены
на два управления (генерал-губернаторства), франкфуртское и бергское, по примеру
саксонского: в последнем назначили генерал-губернатором русского генерала, князя
Репнина; во Франкфурте был австрийский генерал-губернатор, сперва принц Филипп
Гессен-Гомбургский, а потом — принц Рейсский; в бергских владениях — прусский
генерал-губернатор, сперва государственный советник Грунер, а потом генерал принц
Солмсский11.
Вообще владетели бывшего Рейнского союза, будучи предоставлены самим себе,
не отличались усердием к общему делу освобождения Германии. Многие из них, нелюбимые своими подданными и не доверявшие им, опасались народных вооружений.
Король виртембергский не только затруднял образование ополчения из охотников и
ландвера, но хотел арестовать полковника Рюле, занимавшегося их формированием по
поручению Центральной комиссии; по его повелению во всей подвластной ему стране
были отобраны у жителей ружья, и даже запрещено им держать у себя пики. В таком же
духе действовало в Баварии министерство Монжеласа. Наследный принц, преданный
делу Германии, не имел никакого веса. Ганноверское правительство не озаботилось
подать какую-либо помощь волонтерам, находившимся в крайности. Герцог Кумберландский сформировал кавалерийский полк, обращая внимание преимущественно на
то, чтобы все офицеры в полку были дворяне. Да и вообще, в Германии исполнили в
точности свои обязанности в отношении к общему делу только герцоги Саксенские
и Ангальт-Дессауский, князья Шварцбургские и Липпе-Бюкебург, вольные города
Бремен и Любек12.
Из всего сказанного не трудно вывести заключение, в какой мере союзники могли
надеяться на содействие освобожденных ими от зависимости Наполеону рейнских
владетелей.
В настоящее время воспоминания о великих подвигах, совершенных императором Александром и русскими, изгладились в памяти народов, которые наиболее ими
воспользовались, но в 1813 и 1814 годах никто в Германии не отрицал, что из всех держав, ополчившихся против Наполеона, Россия сделала наибольшие жертвы и нанесла
Наполеону наиболее чувствительные удары. Преобладание завоевателя после похода в
Россию поколебалось в самом основании; континентальная система и Рейнский союз
разрушились; самая Франция была ослаблена уничтожением двух огромных армий.
Некоторые из русских генералов, соображая, с одной стороны, что Наполеон уже не
мог быть опасен для России, а с другой — не надеясь на дружные усилия Германии в
пользу общего дела, полагали, что по успешном окончании войны 1813 года наконец
настала для России пора пожать плоды победы. И действительно, Наполеон в то время
согласился бы на удовлетворение всех требований императора Александра, не стоившее
Франции никаких пожертвований. Для Германии уже сделано было русскими все, чего
она имела право надеяться от великодушного защитника ее независимости; дальнейшее
же продолжение войны, по мнению поборников мира, могло быть вредно для самой
12

России. Завоевание союзниками Голландии казалось бедствием некоторым из русских,
потому что англичане стремились присвоить богатые средства этой страны, и достижению их цели, по-видимому, способствовал предположенный тогда брак принцессы
Валлисской с принцем Оранским (впоследствии — королем) Вильгельмом. Император
Александр, твердо убежденный в непрочности мира с Наполеоном, считал низвержение
его с престола необходимым условием спокойствия Европы; войска и начальники их
стремились к новым победам, но в совете русского монарха разделяли его мнение лишь
непоколебимый Штейн и мстительный Поццо-ди-Борго13.
Готовясь к новой борьбе, Россия надеялась на содействие Пруссии, где многие из
государственных сановников и все военные желали продолжения войны. Блюхер и
его сподвижники жаждали случая отплатить французам в Париже за своевольные их
распорядки в Берлине; к тому же Пруссия не могла ожидать значительного вознаграждения за понесенные ею потери, пока Наполеон владел левой стороной Рейна. Но
хотя король Фридрих-Вильгельм сознавал истину сего мнения и готов был дружно
содействовать императору Александру, однако же полагал, что Наполеон, действуя
в собственной стране, мог оказать весьма упорное сопротивление и что не следовало
подвергать случайностям войны успехов, приобретенных дорогой ценой14.
Что касается до Англии, то она была изнурена продолжительной войной, и государственный долг ее достиг чрезвычайных размеров (свыше 600 миллионов фунтов
стерлингов, или четырех тысяч миллионов рублей серебром). В конце 1813 года великобританское правительство могло и без продолжения войны достигнуть предположенных им целей: восстановления законных династий в Испании, Голландии, Неаполе
и Пьемонте, обладания важными колониями, совершенного уничтожения континентальной системы. В ноябре 1813 года английские войска под начальством Веллингтона
вторглись в южные департаменты Франции. В то время прочие союзные армии еще
оставались в бездействии на Рейне, что подало повод англичанам приветствовать своего
вождя именем «освободителя Европы»15. Таким образом, и меркантильные выгоды, и
народная гордость Джона-Буля были удовлетворены вполне; последующая же судьба
Германии была не чужда Англии единственно потому, что король великобританский
владел Ганновером16.
Из всего сказанного явствует, что в Совете союзников преобладала партия мира.
Меттерних, весьма хорошо знавший, что мирные переговоры и прекращение войны
могли доставить австрийскому правительству значение, ускользавшее из рук его при
дальнейшем продолжении борьбы с Наполеоном, искусно воспользовался благоприятным для него влиянием поборников мира. Изворотливый дипломат, являясь сторонником их, выказывал умеренность и бескорыстие Венского Кабинета. Нетрудно было
предвидеть, что такую политику станут поддерживать все люди нерешительные, робкие,
составляющие большинство всякого сборища. Отсутствие Штейна, остававшегося в
Дрездене, где он был занят до начала (половины) ноября устройством временного
управления Саксонии, также немало способствовало замыслам австрийского министра.
Хотя на предложения, сделанные императором французов 5 (17) октября чрез графа
Мерфельдта, тогда не было дано союзниками никакого ответа, однако же Меттерних,
сообразив все сказанное при этом случае Наполеоном, решился открыть переговоры.
Он надеялся, что завоеватель, ослабленный понесенными потерями, сделается более
13

сговорчивым. После сражения под Лейпцигом французский дипломат барон СентЭньян (St. Aignan), захваченный в плен казаками полковника Храповицкого, был
призван во Франкфурт. Там принял его князь Меттерних, в присутствии русского министра иностранных дел графа Нессельроде и английского министра лорда Эбердина
(Aberdeen). Условия мира, сообщенные Меттернихом Сент-Эньяну для доведения их
до сведения Наполеона, заключались в следующем:
1) Союзники желали общего мира.
2) Они были согласны оставить Францию в естественных пределах, ограничив ее
Рейном, Альпами и Пиренеями.
3) Независимость Германии и восстановление династии Бурбонов в Испании были
непременными условиями мира.
4) Независимость Италии и Голландии, как от Франции, так и от прочих держав,
была признана. Образ их правления и границы австрийских владений в Италии долженствовали быть определены на основании переговоров.
5) Со стороны Англии изъявлена готовность к важным уступкам и к обеспечению
мореплавания и торговли.
6) В случае принятия этих условий императором Наполеоном предполагалось, с
обоюдного согласия, признать нейтральным какой-либо город на правой стороне Рейна
и пригласить туда для ведения переговоров уполномоченных всех воюющих держав,
не прерывая, однако же, военных действий17.
С этими условиями, изложенными письменно, барон Сент-Эньян отправился в
ночи с 10 на 11 ноября н. ст. чрез Майнц в Париж.
Незадолго пред тем, 28 октября (9 ноября), Наполеон, возвратясь в свою столицу,
приступил к формированию новой армии и к приисканию финансовых средств для
продолжения войны. Положение Франции было весьма бедственно. Войска, возвратившиеся из Германии, ежедневно ослаблялись повальными болезнями; в Италии
вице-король едва удерживался против превосходных сил австрийской армии, а Мюрат
уже готовился восстать против своего отечества; со стороны Испании Веллингтон
угрожал перешагнуть через Пиренеи. В самой Франции роялисты, республиканцы —
все партии, недовольные господством Наполеона, но подавленные его железной рукой,
восстали, соединившись в общих усилиях, враждебных ему. Бернадотт, зная о том, уже
не скрывал желания и надежд своих — сделаться властителем Франции. Посланный
им для объяснения по этому предмету к королю прусскому майор граф Калькрейт
получил приказание изложить подробно о сношениях наследного шведского принца
и общей к нему преданности во Франции. При этом принц довольно наивно заметил,
что «действия его во все продолжение войны, по- видимому, нисколько не повредили
ему в глазах французов». Наследный принц, стремясь к осуществлению своих планов,
полагался на содействие императора Александра, хотя государь не подавал к тому ни
малейшего повода. Питая такие замыслы, Бернадотт старался отклонить союзников от
вторжения за Рейн, которое, по его мнению, могло побудить французов к поголовному
ополчению, и потому он предлагал ограничиться объявлением, что война ведется не
против Франции, а против Наполеона18. При всей несбыточности надежд принца,
нельзя не заметить, что положение Французской империи подавало к ним повод.
Наполеон, повсюду окруженный неприятелями, угрожаемый изменой, находился в
14

безвыходном положении, не имея ни войск, ни средств для ведения войны. Крепости
в Германии, сильно вооруженные и занятые французами, стоили им ста сорока тысяч
человек гарнизонами и огромных сумм; во Франции же для обороны пограничных
пунктов оставались одни лишь депо, да и вооружение этих крепостей было весьма
недостаточно. Финансы были истощены столько же, сколько и вооруженные силы.
Общинные имения, назначенные для покрытия дефицитов 1811, 1812 и 1813 годов, не
находили покупщиков. Состояние народного духа не подавало надежды на дружную
оборону страны. Войска по-прежнему были готовы пролить свою кровь до последней
капли, но роптали гласно, сочувствуя общему неудовольствию. Народ, разочарованный
в непобедимости Наполеона, утративший к нему доверие, убедился, как может быть
пагубен произвол гениального властителя. В продолжение двадцати лет французы вели
наступательные войны, вторгались в чужие земли, занимали столицы иностранных
государств, пользовались средствами покоренных ими стран как законной добычей. Теперь — когда настало время расплаты — уныние овладело всеми. Не было единодушия,
спасшего Францию в 1792 и 1800 годах. Славолюбие, столь свойственное французам,
уступило место равнодушию к общему делу и желанию тишины и спокойствия.
Еще при отъезде Наполеона из Дрездена, пред Лейпцигским сражением, он поручил
своей супруге Марии-Луизе истребовать постановление Сената на вызов конскрипции
1815 года в числе ста шестидесяти тысяч человек и, сверх того, на чрезвычайный набор
ста двадцати тысяч человек из молодых людей, подлежавших конскрипции в 1812,
1813 и 1814 годах и уже уволенных от военной службы. Сенат, исполняя волю своего
повелителя, обнародовал требуемые декреты, но осуществить их на деле было весьма
трудно. Конскрипты 1815 года, едва достигшие 18- или 19-летнего возраста, не могли
переносить походных трудов и лишений, и Наполеон, убежденный в том на опыте,
вызвал конскрипцию 1815 года, единственно с целью образовать из нее гарнизоны и
запасные войска. Что же касается до ста двадцати тысяч конскриптов прежних лет, то
призыв их мог возбудить в народе общее неудовольствие, и потому, для облегчения
набора, было приказано освободить от службы не только женатых, но и всех считавшихся необходимыми для своих семейств. Само собой разумеется, такие ограничения
значительно уменьшили число конскриптов: оказалось, что вместо предположенных
ста двадцати тысяч человек можно было набрать не более шестидесяти тысяч. Чтобы
укомплектовать армию, Наполеон решился вызвать на службу холостых людей всех
прежних конскрипций с 1803 по 1813 год, в числе до трехсот тысяч человек, что вместе с
предшествовавшим набором должно было доставить более полумиллиона конскриптов,
но этот расчет, как и следовало ожидать, оказался весьма преувеличенным19.
Наполеон, желая побудить Государственный совет к содействию его видам, поручил
Реньо де-Сент-Жан д’Анжели изложить необходимость чрезвычайных мер, принятых
правительством. Подобно тому, как прежде неудача похода в Россию была приписана
льстецами Наполеона единственно русской стуже, Реньо разглагольствовал в Совете
о «вероломном» отпадении Баварии, об «изменническом» переходе саксонцев на
сторону союзников, о бестолковости капрала, взорвавшего мост на Эльстере; он старался убедить своих слушателей в том, что ни император, ни его маршалы, ни храбрая
французская армия не были виновны в бедственных последствиях войны 1813 года.
Описав яркими красками опасность, угрожавшую стране, оратор возгласил: «Все фран15

цузы готовы откликнуться на призыв отечества. Все они знают, чего должны ожидать от
дикой мести неприятеля. Чего можем надеяться от него, кроме гибели или постыдного
мира? Пусть отовсюду устремятся воины Франции на защиту родины!» Как эта речь
не оказала сильного влияния, то сам Наполеон продолжал: «К чему скрывать от народа
правду? Разве Веллингтон уже не вторгнулся в южные пределы империи? Разве не угрожают нам с севера войска русские, с востока австрийцы? Какой позор! И народ еще не
восстал дружно, чтобы изгнать их! Мне нужно 300 000 человек». Наполеон, отложив
созвание Законодательной палаты (corps législatif ), устранил ее участие в совещаниях о
предположенном наборе, а Сенат единогласно постановил привести его в исполнение20.
Желая сделать войну народной, Наполеон употребил к тому всевозможные средства: убеждение, хитрость и насилие. Ренье (Regnier), министр юстиции и верховный судья
(grand juge) империи, разослал циркуляр всем главным чиновникам своего ведомства,
поставляя им в обязанность возбуждать дух в народе, чтобы ускорить набор трехсот
тысяч конскриптов. Наполеон, не довольствуясь тем, приказал двадцати семи сенаторам
и членам Государственного совета отправиться в центральные пункты управлений для
приготовления жителей, на случай надобности, к поголовному вооружению. Эти сановники в качестве наместников императора были облечены неограниченной властью.
Редакторы периодических изданий получили от министерства полиции приказание не
только не скрывать, но преувеличивать опасность, угрожавшую Франции. Для образования летучих отрядов правительство разрешило каждому, успевшему собрать партию
в числе не менее десяти всадников либо двадцати пехотинцев, воевать по собственному
усмотрению. Появились отряды искателей добычи, подобные разбойничьим шайкам,
впоследствии грабившие и убивавшие союзников поодиночке, в тылу их армий, и
придавшие Малой войне дикий, жестокий характер, заимствованный французами в
Испании у гверильясов. Префекты восточных департаментов получили строжайшие
предписания истреблять при появлении неприятеля все средства к продовольствованию
войск и задерживать его уничтожением переправ, порчей дорог и проч. Приказано было
им также озаботиться снабжением крепостей жизненными припасами, лесом и другими
материалами посредством реквизиций в окрестной стране; тогда же все полковые депо
были переведены из пограничных пунктов в крепости второй линии, которые, вместе
с тем, приводились наскоро в оборонительное состояние21.
Недостаток в финансовых средствах заставил Наполеона принять чрезвычайные
меры. Не успев обратить в ходячую монету общинные имущества, продажей коих
предполагалось покрыть дефицит прежних лет, он был принужден заменить билетами
кассы погашения долгов (bons de la caisse d’amortissement) все капиталы французского
банка и других кредитных учреждений и выдать из частной своей казны, хранившейся
в кладовых Тюльерийского дворца, 63 миллиона франков. Но как, несмотря на то,
оказался дефицит текущего года в 300 миллионов, то для удовлетворения необходимейшим расходам Наполеон, не имея возможности прибегнуть к займам, был принужден
увеличить налоги. Прибавка двадцати сантимов (процентов) к поземельной подати
за 1813 год могла дать 80 миллионов, а увеличение вдвое налога на движимую собственность — 30 миллионов; присоединив к тому возвышение на одну пятую налога на
соль и на одну десятую — косвенных податей, Наполеон приобретал 120 миллионов,
которые вместе с Тюльерийским сокровищем могли послужить к уплате неотлагательных
16

издержек22. Наполеон, опасаясь противоречия введению новых налогов со стороны
Законодательной палаты, приказал созвать ее не прежде, как по утверждении постановлений об этих предметах Сенатом и Государственным советом. Когда же один из
членов Совета осмелился заметить, что увеличение податей будет слишком тягостно,
Наполеон, прервав его речь, сказал: «Налоги не могут быть ничем ограничены. Если
существуют законы, полагающие предел налогам, то такие законы плохи»23.
Среди усиленных приготовлений к войне Наполеон узнал 2 (14) ноября от барона
Сент-Эньяна об условиях, предложенных союзниками во Франкфурте. Сам Маре, доселе
уверенный в непобедимости своего государя, поколебался в сангвинических убеждениях
и подал голос в пользу мира. И действительно — предложения Меттерниха могли считаться весьма сносными: Франция, приняв их, упрочивала за собой границы по Рейну и
Альпам и могла надеяться получить в Италии владения для вице-короля и других членов
наполеонова семейства. Но Наполеон опасался, выказав необычайную ему уступчивость,
обнаружить слабость Франции, и к тому же он, не отличаясь искренностью в своих дипломатических сношениях, подозревал союзников в намерении усыпить его бдительность; в
особенности же его тревожило предложение открыть переговоры, не прерывая военных
действий. Все это заставило его продолжать вооружения с усиленной деятельностью и
отвечать уклончиво на предложенные союзниками условия. 4 (16) ноября герцог Бассано
(Маре) писал Меттерниху, что заключение мира, могущего упрочить независимость всех
народов на суше и на море, постоянно было целью политики императора Наполеона
и что он согласен на открытие конгресса в Мангейме24. Как общественное мнение во
Франции обвиняло Маре в неудаче пражских переговоров, и к тому же сей министр не
пользовался расположением союзников, то Наполеон счел нужным назначить на его
место, министром иностранных дел, герцога Виченцского (Коленкура); тогда же генерал
Дарю был назначен генерал-интендантом на место Сессака (Cessac)25.
Ответ Маре на франкфуртские условия мира, как и должно было ожидать, не
удовлетворил союзников. Меттерних сообщил ему, что переговоры о мире могут быть
открыты только лишь тогда, когда союзные монархи будут уверены в согласии Тюльерийского Кабинета на их предложения26. Вместе с отзывом Маре, сделалось известно
во Франкфурте из постановлений Сената, помещенных в Монитере 5 (17) ноября, что
во Франции производились сильные вооружения. Наполеон, выказывая, что он еще
обладал огромными средствами для ведения войны, имел в виду побудить союзников
к большей уступчивости. И действительно — эта уловка едва не послужила в пользу
«партии мира». Генерал Жомини поставил на вид в Совете российского монарха,
что ослабление Франции, усилив Англию, могло быть опасно для России, а наследный
шведский принц изъявлял гласно сомнение в успехе зарейнского похода. Но Блюхер и
Гнейзенау, в челе «партии войны», по-прежнему стояли твердо на том, что следовало
неотлагательно вторгнуться за Рейн, идти к Парижу, низложить Наполеона, ограничить
Францию по возможности теснейшими пределами и обложить ее значительной контрибуцией. Предложения, сделанные союзниками во Франкфурте, возбудили в высшей
степени гнев Блюхера, а уклончивый ответ Наполеона и известия о вооружениях его,
помещенные в Монитере, наконец заставили замолчать поборников мира. Очевидно
было, что император французов, отвергая выгодные для него предложения, надеялся
на медленность и нерешительность коалиции и что если бы союзники дали ему время
17

оправиться и собрать новую армию, то не могли бы удержаться на Рейне. Необходимо
было предупредить удары грозного противника вторжением во Францию. К тому же
многие обстоятельства тогда способствовали наступательным действиям союзных
войск. Сдача сен-сирова корпуса в Дрездене позволила обратить блокировавшие его
войска к достижению других целей; корпус Бюлова одержал блистательные успехи в
Голландии. В самой Франции союзники открыли сношения не только с приверженцами
Бурбонов, но и с некоторыми сановниками Наполеона, предвидевшими его падение
и желавшими обеспечить свою будущность при новом обороте колеса непостоянной
Фортуны. Все это заставило коалицию продолжать войну. Зная раздор и дух партий,
волновавшие Францию, союзники объявили 19 ноября (1 декабря), что они ведут
войну не против Франции, а против преобладания наполеонова, имевшего гибельные
последствия для Европы и самой Франции; изъявляя желание, чтобы Франция была
могущественна и счастлива, они объявили, что хотят быть также спокойны и счастливы
и что не прежде положат оружие, как обеспечив будущность Европы прочным миром27.
Таким образом, союзники, разъединив Францию от ее властителя, сделали первый шаг к
низложению Наполеона. Сам он, как бы прозрев угрожавшую ему опасность, приказал
своему министру иностранных дел*, почти одновременно с обнародованием помянутой
декларации союзников, написать Меттерниху, что император французов положительно
изъявил согласие на все условия, сообщенные чрез барона Сент-Эньяна28. Но уже было
поздно: судьба Наполеона долженствовала решиться оружием. Меттерних отвечал,
что союзные государи с удовольствием узнали о принятии императором Наполеоном
условий, предложенных во Франкфурте, и что отзыв французского правительства немедленно будет доведен до сведения их союзников29. Такой уклончивый ответ, очевидно,
обнаружил намерение коалиции продолжать борьбу и заставил Наполеона усилить
деятельность приготовлений к войне.
Одновременно с тем, император французов, желая побудить общественное мнение
к дружному содействию в обороне страны, наконец решился созвать Законодательную
палату. Но Наполеон, при всей своей гениальности, упустил из вида, что участие всех
и каждого в святом деле защиты отечества может быть единодушно только тогда, когда правительство, истощив все средства к достижению мира, откровенно призывает
народ к оружию. Так поступил его великодушный противник — когда Наполеон с
полумиллионом воинов перешагнул русские пределы, когда неприятельские полчища,
наводнив западные области государства, двигались к Двине и Днепру, когда завоеватель Европы, проникнув в сердце России, мнил поколебать решимость императора
Александра и предлагал ему мир. Наполеон, угрожаемый вторжением союзников во
Францию, поступал совершенно иначе. Он старался скрыть от народа, вверившего
ему судьбы свои, и ход пражских переговоров, и предложения, ему сделанные союзниками во Франкфурте. Опасаясь встретить оппозицию в народных представителях,
он отложил открытие заседаний Законодательной палаты сперва до 2, а потом — до
19 декабря н. ст. Эта мера имела весьма невыгодные для него последствия. Депутаты,
прибывшие в Париж, принесли с собой горькое чувство неудовольствий, внушенных
чрезвычайными конскрипциями, огромными реквизициями, тяжкими налогами, произвольными распоряжениями префектов — следствием самовластья правительства.
* Коленкур.

18

Везде говорили о притеснениях, терпимых гражданами, о бедствиях, постигших
армию в Германии, о потерях, понесенных войсками от тифа и других повальных болезней на Рейне. Все приписывали неудачу переговоров самому Наполеону. Напрасное
пребывание депутатов в столице, где они, оставаясь без всяких занятий целый месяц,
проводили время в толках, враждебных правительству, оказало весьма невыгодное
влияние на общественное мнение. Неудовольствие народных представителей было
еще более увеличено тем, что Наполеон, нарушив их право избирать кандидатов в
президенты, назначил в эту должность бывшего верховного судью (grand juge) герцога
Массу (Ренье), человека дряхлого, совершенно неизвестного депутатам и не могшего
иметь на них ни малейшего влияния30.
Таковы были обстоятельства при открытии Законодательной палаты в присутствии Сената и Государственного совета 7 (19) декабря. Наполеон открыл совещание
следующей речью:
«Сенаторы, члены Государственного совета, депутаты в Законодательное собрание!
Блистательные победы минувшей кампании прославили французское оружие;
беспримерные отложения наших союзников соделали бесполезными эти победы. Все
обратилось против нас, и Франция подвергнулась бы опасности, если бы изменили ей
энергия и единодушие французов.
В таких чрезвычайных обстоятельствах первая моя мысль была — призвать вас ко
мне. Присутствие и преданность моих подданных необходимы моему сердцу.
Я никогда не увлекался счастьем. Невзгоды не могут поколебать меня.
Неоднократно я даровал мир государствам, стоявшим на краю гибели. Часть моих
завоеваний послужила к возвышению государей, меня оставивших.
Я задумал и исполнил великие соображения, клонившиеся к преуспеянию и к
счастью Света… Будучи государем и главой семейства, я постигаю, что мир необходим
для обеспечения престолов и в частном быту. В настоящее время открыты переговоры
с союзными державами. Я изъявил согласие на предложенные ими условия, и потому
надеялся, что конгресс в Мангейме соберется еще до открытия наших заседаний, но он
был замедлен вновь возникшими затруднениями, которые не могут быть приписаны
Франции.
Я приказал сообщить вам подлинные документы, хранящиеся в архиве Министерства иностранных дел. Вы получите о них сведение от комиссии, избранной из среды
вашей, а Государственный совет изложит вам мои виды по сему предмету.
С моей стороны нет никакого препятствия к восстановлению мира. Я знаю и вполне
разделяю чувства французов; я говорю это потому, что нет из них никого, кто пожелал
бы купить мир ценой позора.
С сожалением требую от моего великодушного народа новые пожертвования; меня
побуждают к тому необходимейшие и высшие пользы страны. Я принужден усилить
мои армии многочисленными наборами: переговоры о мире могут быть ведены безопасно только при полном развитии вооруженных сил. Необходимо увеличить сборы
податей; меры, которые будут вам предложены моим министром финансов, сообразны
с установленной мной системой по этой части. Мы обойдемся без займов, поглощающих будущее достояние народа, и без ассигнаций, в высшей степени враждебных
общественному порядку.
19

Я доволен чувствами, мне изъявленными в настоящих обстоятельствах народами
Италии.
Дания и Неаполь остаются верны союзу с Францией.
Республика Северо-Американских Штатов продолжает с успехом войну против
Англии.
Я признал нейтралитет девятнадцати швейцарских кантонов.
Сенаторы, члены Совета, депутаты департаментов в Законодательное собрание!
Вы природные орудия престола; вам предлежит подать пример энергии, которая
увековечит вас в грядущих поколениях. Да не скажут наши потомки, что мы пожертвовали высшими пользами страны и покорились велениям Англии, в продолжение
четырех веков напрасно стремившейся поработить Францию.
Мои подданные не должны опасаться, чтобы политика их государя когда-либо
изменила народной славе. С своей стороны, я уверен, что французы всегда будут достойны себя и меня».
Наполеон, по совету Талейрана, приказал сообщить дипломатические депеши,
относившиеся к переговорам с союзниками, комиссиям Сената и Законодательной
палаты, каждая комиссия должна была состоять из пяти членов. Но постигая вполне опасность этой меры, могшей обнаружить, что французское правительство не
воспользовалось случаем к заключению выгодного мира на условиях, предложенных
союзниками во Франкфурте, Наполеон сообщил комиссиям только лишь некоторые
документы. Для обсуждения их Сенат избрал из среды своей Талейрана, Фонтана, СенМарсана, Барбе-Марбуа и Бернонвиля — людей, не вполне преданных правительству,
но осторожных и не способных к какому-либо смелому увлечению. С своей стороны,
Законодательное собрание назначило в комиссию, кроме своего президента, герцога
Массы, следующих членов: Лене (Lainé), знаменитого адвоката и пылкого оратора;
Ренуара, автора трагедии «les Templiers» («Рыцари храма»), откровенного и честного
человека; Мен-де-Бирана (Maine de Biran), ученого, одного из тех, которых Наполеон
упрекал в «идеологии»; наконец, Флогерга и Галлуа, не успевших приобресть большую
известность, но отличавшихся умом и либеральным направлением.
Затем обе комиссии отправились к князю архиканцлеру (Камбасересу). Комиссия
Сената, будучи принята им 11 (23) декабря, получила от самого Коленкура дополнительные сведения о письмах к Меттерниху от 16 ноября и 2 декабря н. ст. Очевидно
было, что последний благоприятный случай к заключению довольно выгодного мира
для Франции был упущен и что нельзя было обвинять в том никого, кроме самого
Наполеона, но комиссия сделала весьма уклончивое донесение о том Сенату, который
в своем адресе императору также ограничился изъявлением желания мира, выразив
общую готовность к войне: «Если неприятель по-прежнему будет упорствовать, — сказали сенаторы, — то мы будем сражаться в защиту отечества между могилами предков
и колыбелями детей наших»31.
Комиссия Законодательной палаты была несравненно менее сговорчива. Будучи
принята 12 (24) декабря князем архиканцлером и получив от одного из чиновников
Министерства иностранных дел Г. Готерива (Hauterive) сведение о ходе переговоров,
комиссия потребовала, чтобы правительство объявило определительно, какие именно
пожертвования оно предполагало сделать для достижения мира. Лене, выразив мне20

ние о необходимости всевозможного напряжения сил для защиты страны, заметил,
что столь же необходимо убедить народ в том, что кровь его будет пролита в защиту
законов, охраняющих его благосостояние, и с этой целью предложил просить императора о соблюдении прав, обеспечивающих свободу и безопасность граждан Франции.
Затем Ренуар начертал мрачную картину походов в Россию и Германию, оправдывал
отложение Баварии и враждебные действия наследного шведского принца и даже
защищал декларацию, обнародованную союзниками во Франкфурте, назвав ее «воззванием устрашенного Света к народному праву». «Предлагаемые нам пределы, —
сказал он, — Пиренеи, Альпы и Рейн, объемлют обширное пространство, в котором
многие области не принадлежали прежней Франции, и несмотря, однако же, на то,
французское королевство занимало в ряду держав почетное место». Затем, объявив,
что лучше навлечь на себя немилость императора и даже гнев его, нежели подвергнуть
опасности благосостояние страны, оратор продолжал: «Не станем скрывать истины; наши бедствия достигли высшей степени. Торговля уничтожена, земледелие и
промышленность в упадке. Со всех сторон угрожают нам неприятели. Конскрипции
соделались невыносимым бременем. Жестокая, без всякой цели, война поглощает наших юношей, отрывая их от земледелия, торговли, художеств, занятий науками. Пора
уже народам вздохнуть свободно; пора прекратить беспрестанные войны, упрочить на
твердом основании престолы и смыть с Франции упрек в распространении по всему
Свету бедствий войны. Нашему великому государю предлежит честь совершить этот
высокий подвиг». В заключение Ренуар предложил обратиться к императору в следующих словах: «Государь, при вашем короновании вы утвердили присягой обещание
сохранить неприкосновенными естественные границы Франции, Рейн, Альпы и Пиренеи; мы просим вас исполнить данную вами клятву и будем содействовать вам в том
до последней капли крови. Но сдержав вашу клятву, обеспечив наши пределы, вы не
будете иметь повода, внушаемого ни честью, ни пользой, к препятствию вашим видам и
получите возможность пожертвовать всем для общего мира и благоденствия». Г. Готерив старался убедить Г. Лене, имевшего большое влияние в комиссии, что объявление
во всеобщую известность последнего слова переговоров было неуместно, и, наконец,
склонил комиссию ограничиться изъявлением, что Франция, войдя в свои естественные
пределы, не будет домогаться ничего более. Затем комиссия, перейдя к делам внутренней
политики, постановила просить императора о соблюдении законов, которые нередко
были нарушаемы самоуправством агентов правительства. Такое требование, выраженное ввиду крайней опасности, угрожавшей отечеству, могло обнаружить неприятелям
Франции господствовавшие в ней раздоры и дух партий, и потому как Готерив, так и
сам архиканцлер, сознавая основательность замечаний комиссии, старались отклонить
ее членов от демонстрации, враждебной правительству; но все усилия обоих остались
напрасны. Комиссия выразила свое мнение по сему предмету следующим образом:
«На основании существующих постановлений правительство примет самые быстрые
и самые надежные средства к отражению неприятеля и к заключению прочного мира.
Эти средства будут действительны, ежели французы убедятся в том, что правительство
желает единственно мирной славы; что они станут проливать свою кровь только лишь в
защиту страны и законов, охраняющих их благосостояние. И потому комиссия считает
необходимым, одновременно с принятием неотлагательных мер к охранению государ21

ства, просить Его Величество о соблюдении совершенного и постоянного исполнения
законов, обеспечивающих гражданам Франции права свободы, личной неприкосновенности и собственности, а народу свободное пользование предоставленными ему
политическими правами. Комиссия считает такую меру необходимой для возбуждения
французов к защите страны» и проч.32
Наполеон в ответе Сенату счел нужным снова изложить свои виды. «Теперь идет
дело уже не о том, чтобы приобресть потерянные нами завоевания, — сказал он. — Без
сожаления сделаю пожертвования на основании предварительных условий, предложенных неприятелем и принятых мной, но если неприятель не подпишет мира на этих
условиях, будем сражаться!»33
Ежели Наполеон был недоволен адресом Сената, то можно представить себе его
негодование при докладе ему герцогом Ровиго* о содержании адреса, принятого в Законодательной палате большинством 223 голосов против 31. 18 (30) декабря была закрыта
зала, в которой собирались депутаты, на следующий день распущено Законодательное
собрание, а 1 января н. ст. 1814 года Наполеон, допустив его членов к себе и выслушав
обычное приветствие, обратился к депутатам с грозной речью. «Я призвал вас в помощь, — сказал он, — а вы стали действовать в пользу неприятеля: вместо дружного содействия мне вы старались поселить раздор. Разве вы не знаете, что в монархии престол
и особа государя нераздельны?.. Вы разглагольствуете о народе: разве неизвестно вам,
что я наивысший его представитель? Меня избрал он четырьмя миллионами голосов…
Я более нужен для Франции, нежели Франция для меня… Невозможно враждовать
со мной, не враждуя с народом. Ежели и существуют какие-либо злоупотребления, то
время ли теперь делать мне увещания, когда двести тысяч казаков готовы перешагнуть
наши пределы? Время ли затевать споры о личных правах и неприкосновенности их,
когда идет дело о спасении политической самобытности и независимости государства?
Ваши идеологи хлопочут об охранении себя от правительства, а вся Франция требует
от меня защиты от неприятеля. Вы могли изложить свои жалобы в другое время; я
поручил бы рассмотреть их Государственному совету либо занялся этим делом сам:
мы бы не стирали грязное белье на публике (c’est en famille, се n’est pas en public qu’on
lave son linge sale). Вас сбили с толку люди, преданные Англии. Г. Лене дурной человек;
он в сношениях с Бурбонами чрез адвоката Десеза. Поезжайте в ваши департаменты,
передайте Франции, что как бы ни толковали, а ведут войну с ней столько же, сколько
и со мной, и что необходимо защищать не меня, а народную независимость. Я встану
в челе армии, вытесню неприятеля из нашей страны и заключу мир, несмотря на жертвы, которые придется принести — как выражаетесь вы — моему властолюбию; тогда
снова призову вас к себе, прикажу напечатать ваш адрес, и вы сами удивитесь тому, что
решились сказать мне в настоящих обстоятельствах»34.
Последствием этих слов Наполеона, переданных различно депутатами, недовольными насильственным распущением Законодательного собрания, было разъединение
народа с правительством. Уже неприятели готовились вторгнуться в пределы Франции,
а для противодействия им не было ни вещественных средств, ни той духовной связи
между властителем и подданными, которая служит более надежной защитой страны,
нежели ряд крепостей, ограждающий ее пределы.
* Савари.

22

Глава II
Театр войны 1814 года
и первоначальное расположение
наполеоновых войск
Обзор театра войны 1814 года и главных путей действий. — Расположение
наполеоновых войск в конце декабря н. ст. 1813 года. — Число их
вообще. — Бедственное положение французских войск. — Меры, принятые
Наполеоном для сформирования новой армии. — Причины растянутого
расположения французских войск.
Приступая к изложению состава вооруженных сил, размещения их при открытии
военных действий и планов действий обеих сторон, считаю необходимым дать понятие
о местности театра войны 1814 года*.
На этом пространстве главные пути, ведущие от Рейна к столице Франции, пересекаются горными хребтами и течением нескольких рек, орошающих восточные
области государства. Узлом соединения горных цепей восточной Франции служит
высота к северу от Бельфора, именуемая, по круглому виду своей вершины, альзасским
шаром (ballon d’Alsace, у немцев Bolken). Отсюда простираются в различные стороны
три главные ветви.
Первая, под именем Вогезов, пролегает к северу, образуя черту раздела между
бассейнами Рейна и Мозеля и принимая в самой северной части своей, между реками
Рейном и Гланом, название Доннерсберга; от последнего же горного хребта отделяется
к западу ветвь, которая, обогнув истоки Наэ (Nahe), простирается к Бахараху на Рейне,
под названием Гундсрюка (Hundsrück). От этих главных ветвей отделяются другие,
второстепенные, окаймляющие множество притоков Рейна и Мозеля. Как Вогезы,
так и отрасли их представляют гранитные породы вулканического происхождения.
Другой горный хребет, отделяющийся от альзасского шара к югу, имеет незначительную высоту до Сент-Урсанна (St. Ursanne), откуда, сделав поворот к юго-западу,
образует величественные громады под названием Юры и служит чертой раздела с одной
стороны Рейна, а с другой — Дубса и прочих притоков Роны. Горная система Юры вообще представляет несколько параллельных между собой ветвей в виде дуг, разделяющих
длинные долины, орошаемые притоками Рейна и Роной с несколькими впадающими
в нее реками. Почва Юры большей частью состоит из песчаника и известняка; встре* Карта театра войны 1814 года.

23

чаются также алебастр, асфальт, мрамор, каменный уголь и железная руда. Вершины
хребта покрыты лесом, а в долинах жители разводят виноград и хлебные растения.
Третья горная ветвь, отходящая от общего средоточия к северо-западу, достигнув
окрестностей Мирекура (Mirecourt), поворачивает к юго-западу и к югу под названием
Шаролеских гор (de Charolais), образуя связь между Вогезами и Севеннами. До Монтиньи (Montigny) горы незначительны, далее же возвышается окаймленное скалистыми
скатами Лангрское плато. От этой главной ветви отходят три другие: первая и высшая
из них отделяется близ Арне (Arnay), пролегает через Солье (Saulieu) к Шато-Шинон,
образует господствующие горы Морван, служит чертой раздела бассейнов Сены и Лоары и оканчивается мысом Финистерре. Другая побочная ветвь отходит близ Лангра
к северу, вдоль Мааса, сперва в виде холмистой цепи, а потом значительных высот, под
названием Аргоннского леса (forêt d’Argonne), пройдя через Лотарингию, поворачивает
к западу и простирается до морского берега. Наконец, третья ветвь, именуемая Арденнами, отделяется от главного хребта близ истоков Мадона, одного из притоков Мозеля,
и разобщает бассейны сей реки и Мааса. Как Аргоннский лес, так и Арденнские горы не
выше 3 500 футов; но оба эти хребта скалисты, покрыты обширными лесами и представляют большие затруднения для движения войск. Часть области Шампаньи (Champagne)
в окрестностях Вердюна, имеющая известковый грунт, бедна хорошей водой.
Эта горная система разграничивает бассейны главных рек с их притоками, орошающих театр военных действий. Бассейн Рейна лежит к востоку от Вогезов. Из долины
Рейна можно проникнуть в долину Мозеля не иначе, как перейдя через преграду, образуемую Вогезами и Гундсрюком. Бассейн Мозеля, с впадающими в эту реку Мертой
и Сааром, находится между Вогезами и Арденнами. Последний горный хребет хотя
и уступает в важности Вогезам, однако же может послужить в пользу для обороны
страны. Бассейн Мааса простирается между Арденнами и Аргоннским лесом, коего
теснины также представляют выгоды в оборонительном отношении. Бассейн Сены,
с Обой (Aube), Марной, Уазой (Oise) с Эной (Aisne) и Йоной (Ionne) с Арменсоном
(Armençon), лежит между Лангрским плато, Аргоннами и Морваном. Наконец, бассейн
Саоны с Дубсом окаймляется Юрой, Лангрским плато и Шаролескими горами.
От среднего Рейна к Парижу вели в концентрическом направлении четыре главных
пути: 1-й от Кобленца, чрез Люксембург и Реймс. Главными преградами на этом пути
были крепость Люксембург и река Маас. 2-й путь вел от Майнца, первостепенной и
занятой многочисленным гарнизоном крепости, через сильную крепость Мец на Мозеле, небольшую крепость Вердюн на Маасе, укрепленный город Шалон на Марне и Мо
(Meaux). 3-й путь — от Мангейма чрез крепости Саарлуи либо Саарбрюк на Сааре и
далее чрез Нанси, Туль, Витри на Марне и Сезанн. 4-й, служивший союзникам главным
путем действий, пролегал от Базеля через крепостцу Бельфор, Везуль, Лангр, Шомон,
Бар-сюр-Об, Труа к переправам через Сену* и далее к Парижу. Кроме того, союзные
войска, по занятии ими Швейцарии, могли двигаться от Невшателя на Понтарлье, Доль
(Dôle), Дижон, Жуаньи ( Joigny), Сан (Sens) и Мелюн, также к Парижу.
В конце декабря н. ст. войска наполеоновы были расположены по левую сторону
Рейна следующим образом.
* Монтеро, Бре (Bray), Ножан и Пон-сюр-Сен.

24

Виктор, с 2-м пехотным и 5-м кавалерийским корпусами, в числе 6 300 человек
пехоты и 3 800 человек кавалерии, занимал пространство от Базеля до Страсбурга;
Мармон, с 6-м пехотным и 1-м кавалерийским корпусами, в числе 13 500 человек пехоты
и 3 200 человек кавалерии, от Ландау до Андернаха; Моран, с 4-м пехотным корпусом,
в числе до 16 400 человек, занимал Майнц и наблюдал пространство до Кобленца; 5-й
пехотный корпус, состоявший всего из одной дивизии генерала Альберта, в числе около
4 700 человек, и 3-й кавалерийский корпус, в числе 2 000 человек, под общим начальством генерала Себастиани, находились между Кобленцом и Везелем; Макдональд,
с 11-м пехотным и 2-м кавалерийским корпусами, в числе 11 700 человек пехоты и
2 700 человек кавалерии, стоял у Нимвегена, наблюдая пространство по Рейну и Ваалу,
от Везеля до форта Сент-Андре. Генерал Мезон, с депо 17-й и 24-й территориальных
дивизий, кадрами двух дивизий Молодой гвардии, в числе 12 000 человек пехоты и
800 всадников, занимал Бельгию1.
Таким образом, для обороны течения Рейна на пространстве восьмисот верст
(двухсот лье), не считая крепостных гарнизонов, было не более 65 000 человек пехоты
и 12 000 человек кавалерии. Кроме того, в Париже, Брюсселе, Лилле, Люксембурге
и Тионвиле формировались две дивизии Старой гвардии, шесть дивизий Молодой
гвардии и три дивизии гвардейской кавалерии, всего вместе с артиллерией и войсками
инженерного ведомства около 28 000 человек2. В крепостях на Рейне и в Нидерландах
находилось 56 000 человек3. Следовательно, число наполеоновых войск вообще простиралось до ста шестидесяти тысяч человек. Но большая часть их состояла из людей,
изнуренных военными трудами и лишениями, либо из молодых конскриптов, погибавших прежде, нежели они успевали получить тактическое образование. Примером
тому может служить 4-й пехотный корпус генерала Морана, в который с ноября по
15 декабря н. ст. 1813 года поступило более 18 000 новобранцев, но, несмотря на то,
наличное число людей не превосходило 16 460. По свидетельству Мармона, в конце
1813 года 14 000 солдат и почти столько же граждан сделались жертвами эпидемии
в Майнце. Несмотря на то, что температура вообще стояла выше точки замерзания,
изнурение войск оказало над ними такое же пагубное влияние, какое имела стужа в
зимнем походе 1812 года: у многих солдат отвалились на ногах пальцы4. В русских
войсках чрезвычайная убыль людей весьма часто была неизбежным последствием
передвижений их на значительное расстояние, облегчаемых в новейшее время перевозкой солдат по железным дорогам и сплавом их по судоходным рекам. Французским
же конскриптам в 1814 году не доводилось проходить огромных пространств, но они
по прибытии на Рейн соделывались жертвами тифозной горячки и других повальных
болезней, свирепствовавших в войсках, возвратившихся из Германии.
Таким образом, укомплектование французской армии весьма затруднялось непомерной убылью в людях. Формирование кавалерии, кроме того, было неудобно по
недостатку в лошадях, что заставило Наполеона уменьшить меру, положенную для
ремонтирования конной артиллерии до 1417/1000 метра (менее двух аршин), и сформировать несколько полков, посаженных на малорослых лошадях и вооруженных пиками,
в подражание казакам, под названием éclaireurs5.
В Италии доблестный вице-король с трудом удерживался на Адиже против полуторных сил австрийской армии; а в Испании, после сражения при Виттории, французские
25

армии Сульта и Сюше мало-помалу отступили к границам империи и не могли стать
твердой ногой у Пиренеев против несравненно превосходнейших в числе войск Веллингтона, поддержанных восстанием жителей Испании. Несмотря, однако же, на то,
Наполеон, решившись, наконец, отказаться от обладания Пиренейским полуостровом,
хотел присоединить к своей армии, по крайней мере, часть войск, действовавших на
испанской границе, и исполнил свое намерение, как только союзные армии, стоявшие
на Рейне, вторгнулись в пределы Франции.
Наполеон, видя, что корпусы, формировавшиеся на Рейне, заметно таяли, решился
образовать за ними сильный резерв, коего кадрами долженствовали послужить остатки
его гвардии в составе двух дивизий Старой и Средней гвардии (гренадеров и егерей) и
шести дивизий Молодой гвардии (фузелеров, фланкеров, стрелков и волтижеров). Эти
войска, считавшие в рядах своих по отступлении за Рейн едва 12 000 человек пехоты,
при коих состояло до 4 000 человек кавалерии, в продолжение полутора месяца усилились до 17 500 человек пехоты и 5 000 кавалерии, а вместе с артиллерией и саперами до
28 000 человек. Как в числе их было множество старых солдат, способных к обучению
конскриптов, то Наполеон намеревался укомплектовать гвардию до 100 000 человек,
поручив это дело знаменитому артиллерийскому генералу Друо (Drouot), весьма
способному и деятельному человеку. На основании инструкций, данных самим
Наполеоном, батальоны, прежде состоявшие из четырех рот, долженствовали быть
приведены в шестиротный состав; предположено было усилить Старую гвардию до
18, а Молодую до 60 батальонов; вообще, в числе 80 000 человек пехоты, а вместе с
кавалерией, артиллерией, саперами и парками — довести до 100 000. Старая гвардия
комплектовалась отборными солдатами армии, а Молодая конскриптами. Обмундирование и снабжение оружием людей, покупка лошадей, заготовление лафетов — все
это было поручено неутомимому Друо, обладавшему многосторонними сведениями
по всем отраслям военного дела*. Наполеон, полагая, что союзники останутся на Рейне
до весны, надеялся к тому времени усилить корпусы, стоявшие на этой реке, до двухсот
тысяч человек, что вместе с гвардией должно было составить трехсоттысячную армию.
Кроме того, декретом 6 января н. ст. 1814 года определено выслать на сборные пункты
национальную стражу в составе 121 батальона6. Но в ожидании того войска, рассеянные
на огромном протяжении, они не могли остановить союзников. Наполеон весьма хорошо знал слабость своих вооруженных сил и вовсе не предполагал противопоставить
наступавшим союзным армиям неодолимую преграду. Расположение французских войск
по Рейну имело в виду единственно образовать завесу, которая, отделив неприятеля от
Франции, не позволяла ему ни собрать точные сведения о затруднительном положении
Наполеона, ни открыть сношения с враждебной правительству партией роялистов.
И потому вывод, сделанный некоторыми военными людьми, и в числе их Кохом7, о
необходимости сосредоточения сил французской армии в начале кампании 1814 года
* Друо, не молодцеватый и неловкий человек, сперва не был оценен по надлежащему Наполеоном, который, однако же, впоследствии узнав его, отдал ему полную справедливость. Однажды, в конце 1813 года,
Наполеон, указав на него и обратясь к ближайшим из своих сподвижников, сказал: «Мне нужно было бы таких
сто человек». «Нет, государь, вы ошибаетесь; вам их нужно сто тысяч», — отвечал Друо. Благодарный воин
последовал за падшим властителем Франции в изгнание и был губернатором острова Эльбы в продолжение
пребывания там Наполеона.

26

едва ли основателен. Если бы Наполеону и удалось удержать Главную союзную армию,
то вторжение неприятельских войск внутрь страны на прочих пунктах лишило бы его
средств, заключавшихся в потерянных областях, и обнаружило бы безнадежность и
уныние, тогда господствовавшие во французском народе. На стороне союзников было
такое решительное превосходство в числе и качестве войск, что если бы они по прибытии на Рейн продолжали безостановочно движение, то, без всякого сомнения, еще в
конце 1813 года достигли бы Парижа. Бездействие их дало Наполеону время сплотить
его расстроенную армию, воспользоваться разномыслием союзников и нанести им
чувствительные удары.
Тем не менее, однако же, вторжение союзных войск в Голландию во второй половине ноября весьма озаботило Наполеона и заставило его обратить туда лучшую
часть остатков своей армии. Кроме дивизии Молодой гвардии генерала Роге в числе
6 000 человек, уже находившейся в Бельгии, были посланы к голландским границам
еще не успевшие сформироваться две дивизии Молодой гвардии (Бойе и Барруа). Наполеон, сверх того, направил из Трира в Брюссель дивизию Старой гвардии Фриана и
гвардейскую кавалерийскую дивизию Ляферьер-Левека, в числе 4 800 человек пехоты
и 2 400 человек кавалерии; другая дивизия Старой гвардии Мишеля формировалась в
Люксембурге, а две дивизии Молодой гвардии под начальством Нея — в Меце. Таким
образом, в начале 1814 года для обороны Рейна на всем пространстве от Майнца до
Базеля оставались только корпусы Мармона и Виктора, в числе около 20 000 человек
пехоты и 7 000 человек кавалерии8.

Глава III
Состав, число войск и план действий союзников.
Комплектование и снабжение запасами
русских войск
Усиление союзных армий подкреплениями. — Состав и число войск
союзных армий: Главной, Силезской, Северной. — Число союзных войск в
действующих армиях. — Число резервов. — Положение обеих сторон. —
Выгоды, бывшие на стороне Наполеона. — План действий союзников. —
Виды австрийцев. — Нарушение нейтралитета Швейцарии. —
Комплектование русских войск. — Снабжение их провиантом, одеждой,
обувью. — Реквизиции. — Содержание госпиталей. — Издержки на
содержание русских войск вообще в кампанию 1814 года.
В продолжение двух месяцев, истекших со времени прибытия союзников на Рейн,
войска их были значительно усилены как выставленными для содействия им германскими корпусами, так и подкреплениями, прибывшими на укомплектование армий коалиции. Немецкие владетели, привыкшие носить ярмо, наложенное на них Наполеоном,
вооружились, хотя и неохотно, против своего покровителя. Одновременно с тем из
Пруссии, Австрии, России двигались к Рейну многочисленные резервы. Русская армия,
несмотря на удаление от источников своих средств, получила, благодаря деятельности
Аракчеева, подкрепления, вознаградившие с избытком потерю, понесенную на полях
Лейпцига. Войска Барклая-де-Толли, прибывшие на Рейн в конце октября в числе около
40 тысяч человек1, считали в рядах своих в начале 1814 года более 60 тысяч2. Корпус
Ланжерона, перешедший через Рейн в числе 19 тысяч человек и состоявший в начале
1814 года всего из 30 тысяч, впоследствии усилился до 40 тысяч, а корпус Сакена, не
превосходивший после сражения при Лейпциге 10 440 человек, был усилен войсками
князя Щербатова и подкреплениями, прибывшими к концу 1813 года, до 20 тысяч3.
Владетели бывшего Рейнского союза выставили требуемые от них войска в числе до
145 000 человек, которые, за исключением баварского и виртембергского контингентов,
уже вошедших в состав Главной союзной армии, были разделены на шесть корпусов,
приданных к этой и прочим армиям. Тогда же было приступлено к образованию в
прирейнских владениях ландвера в числе также около 145 000 человек4. На эти же владения была наложена контрибуция в 44 250 000 франков (около 12 миллионов рублей
серебром), равнявшаяся годовому их доходу. Эту сумму положено было обратить на
содержание союзных армий так, чтобы Россия, Австрия и Пруссия получили по 5/17, а
Швеция и Ганновер по 1/17 всей суммы5.
28

Подобно тому, как в 1793 году Франция, угрожаемая вторжением европейских
полчищ, выставила несметные силы, Европа, предводимая императором Александром, решившись положить конец тяготевшему над ней преобладанию завоевателя,
дружно ополчилась против Франции. Ни одна из коалиций, образовавшихся во время
Французской республики и наполеоновой империи, не располагала такими силами,
какие в конце 1813 года собирались на Рейне. Союзные войска, не считая армий, действовавших на Пиренейском полуострове и в Италии, вообще были разделены на три
армии: Главную, Силезскую, или блюхерову, и Северную, но из последней участвовала в
зарейнском походе только часть, да и та почти вся вошла в состав блюхеровой армии.
В Главной армии, состоявшей по-прежнему под начальством князя Шварценберга,
находились следующие части войск.
Австрийские легкие дивизии графа Бубны и принца Морица Лихтенштейна; австрийские же корпусы: 1-й, графа Коллоредо; 2-й, принца Людовика Лихтенштейна,
и 3-й, графа Гиулая, всего в числе 54 388 человек с 224 орудиями.
7-й германский союзный корпус* (виртембергский), под начальством наследного
принца Виртембергского, в числе 14 000 человек с 24 орудиями.
Войска, состоявшие под начальством графа Вреде**: австрийский корпус барона
Фримона, в числе 9 200 человек с 48 орудиями; 1-й германский союзный корпус (баварский), в числе 25 000 человек с 76 орудиями.
Корпус графа Витгенштейна***, в числе 21 000 человек с 56 орудиями.
Австрийские резервы под начальством наследного принца Гессен-Гомбургского,
в числе 18 500 человек с 100 орудиями. Кроме того, при главной квартире состояли:
1) дивизия генерал-лейтенанта Прогаски (Prohaska) из 6 ландверных батальонов; 2) резервная артиллерийская дивизия фельдмаршал-лейтенанта Рейснера из 26 резервных
артиллерийских и 27 мастеровых рот; 3) дивизия генерал-квартирмейстера Лангенау
из 8 пионерных рот, 800 понтонеров и конвойных команд. Число австрийских войск
при главной квартире вообще могло простираться до 9 800 человек.
Русские резервы под начальством графа Барклая-де-Толли. Пехотой резерва командовал граф Милорадович, а кавалерией князь Голицын. В составе пехоты находились:
1) гренадерский корпус Раевского, в числе 10 005 человек с 32 орудиями; 2) гвардейский
корпус под начальством Ермолова, в числе 12 950 человек с 36 орудиями; 3) прусская
гвардейская пехотная бригада полковника Альвенслебена, в числе 4 587 человек; 4) кирасирский корпус и легкая гвардейская кавалерийская дивизия, в числе 8 409 человек
с 16 орудиями; 5) прусская гвардейская конная бригада полковника Ларош-Старкенфельса, в числе 1 270 человек с 8 орудиями; 6) русская резервная артиллерия, 58 орудий,
с прислугой 1 267 человек; 7) войска инженерного ведомства, 208 человек.
Казачьих полков под общим начальством графа Платова 20, донская казачья рота,
в числе до 6 000 человек с 12 орудиями.
При главной квартире состояло различных русских полков и команд до 1 500 человек.
Всего же в Главной союзной армии при открытии похода находилось:
* 4-й корпус Главной армии.
** 5-й корпус Главной армии.
*** 6-й корпус Главной армии.

29

Австрийцев
Русских
Баварцев
Виртембергцев**
Прусской гвардии***
Вообще же

Бат.

Эскадр.

Орудий

Число человек

128
74*
30
15
8
255

157
99
30
16
8
310

372
210
76
24
8
690

92 000
61 400
25 000
14 000
5 900
198 300

Впоследствии долженствовали присоединиться к этой армии: 1) 6-й германский
союзный корпус, в числе 4 000 австрийцев и 9 250 человек прочих войск с 16 орудиями;
2) 8-й германский союзный корпус, в числе 10 330 человек с 16 орудиями.
Вообще же число войск Главной армии, вместе с 6-м и 8-м германскими корпусами и с подкреплениями, прибывшими в феврале к 4-му (виртембергскому) корпусу,
простиралось до 232 207 человек с 722 орудиями6.
В составе блюхеровой (бывшей Силезской) армии находились русские корпусы
графа Ланжерона и Сакена и прусские Йорка и Клейста.
Корпус графа Ланжерона — в числе до 36 000 человек с 136 орудиями.
Корпус Сакена — в числе до 20 000 человек с 96 орудиями.
Корпус Йорка — в числе до 20 000 человек с 104 орудиями.
Корпус Клейста, остававшийся под эрфуртской цитаделью и присоединившийся
к армии уже впоследствии, состоял в числе до 20 000 человек с 112 орудиями.
Всего же в блюхеровой армии находилось:
Бат.
Русских
Пруссаков
Вообще же

78****
68 ½
146 ½

Эскадр.
64
88
152

Орудий

Число человек

232
216
448

56 000
40 000
96 000

Впоследствии должны были присоединиться к блюхеровой армии корпусы германского союза: 4-й (гессенский), в числе 12 000 человек с 32 орудиями, и 5-й (сводный),
в числе 9 230 человек с 20 орудиями.
Вообще же число войск блюхеровой армии, вместе с приданными ей 4-м и 5-м
германскими корпусами, простиралось до 117 230 человек с 500 орудиями7.
Из войск Северной армии участвовали в походе во Францию только корпусы
русский Винцингероде и прусский Бюлова. Бригада Борстеля (корпуса Бюлова), 3-й
германский союзный корпус и 10 000 английских войск назначены были для занятия
Голландии и Бельгии; корпус графа Вальмодена до конца февраля н. ст. оставался под
Гамбургом, а шведский и 2-й германский корпусы приблизились также впоследствии
к границам Франции.
* Некоторые батальоны и эскадроны были сведены по два в один. В общем числе войск показаны казачьи
полки и команды.
** Впоследствии виртембергский корпус был усилен резервами в числе от 8 000 до 10 000 человек.
*** В составе прусской гвардии находились баденские войска: гвардейский батальон и конная батарея. Впоследствии прибыли к ней еще две батареи.
**** Некоторые батальоны и эскадроны были сведены по два в один.

30

Корпус генерала Винцингероде состоял в числе 36 000 человек с 132 орудиями.
Корпус Бюлова — в числе 30 000 человек с 96 орудиями.
3-й германский союзный корпус — в числе 23 350 человек с 56 орудиями.
Вообще же в этих трех корпусах состояло до 90 000 человек с 284 орудиями, а
вместе с нидерландскими и английскими войсками, находившимися в Голландии и
Бельгии, до 110 000 человек.
Корпус графа Вальмодена — в числе 15 000 человек с 32 орудиями.
Шведский корпус — в числе 23 000 человек с 62 орудиями.
2-й германский корпус — в числе 32 900 человек с 64 орудиями.
Всего же в Северной армии состояло до 180 000 человек с 442 орудиями8.
Вообще же, не считая войск, остававшихся назади, было собрано на Рейне и в
Нидерландах, во всех трех союзных армиях:
Бат.
Русских
Австрийцев
Пруссаков
Германских войск
Нидерландских
Английских
Всего же

193
128
120 ½
86
−
−
527 ½

Эскадр.

Казачьи полки

210
157
146
61
−
−
574

65
−
−
−
−
−
65

Оруд.
574
372
312
156
−
−
1 414

Число человек
153 000
96 000
75 000
62 350
10 000
9 000
405 350

Присоединив же к этим войскам остальные корпусы Германского союза и Северной
армии, получим общее число действующих сил, выставленных союзниками против
Франции со стороны Рейна, до 517 000 человек с 1 676 орудиями.
Резервы состояли из следующих войск: 1) остальных ландверов Германского союза, в числе около 100 000 человек; 2) австрийского резерва, 20 000 человек; 3) армии
генерала Беннигсена, 35 000; 4) армии князя Лобанова-Ростовского 60 000 человек;
5) 4-го прусского корпуса графа Тауэнцина, 50 000; 6) прусского резервного корпуса
принца Людовика Гессен-Гомбургского в Вестфалии, 20 000; 7) корпуса, составленного
из российско-прусских войск, блокировавшего Глогау, 15 000; вообще же было резервных войск до 300 000 человек9. Следовательно, число всех союзных войск, не считая
действовавших в Италии и со стороны Пиренеев, простиралось свыше 800 000 человек,
при коих состояло более 2 000 орудий.
Из сравнения сил обеих воевавших сторон оказывается решительное превосходство союзников над французами, как в числе, так и в качестве войск. Но на стороне
Наполеона также были важные выгоды, которые отчасти вознаграждали перевес его
неприятелей в силах. Многие крепости, находившиеся на путях действий союзных
армий, заставляли их ослабиться отряжением блокадных корпусов. Союзники не имели
ни обеспеченных переправ на реках, пересекающих театр войны, ни опорных пунктов,
ни складов продовольствия, и были принуждены учредить огромные подвижные
магазины, для прикрытия коих отделялись от армии значительные отряды; по мере
вторжения в неприятельскую страну союзные войска удалялись от источников своих
средств; жители Франции, и в особенности восточных департаментов ее, враждебные
31

им, скрывали от них свои запасы, следили за их движениями, передавали все замеченное
французским войскам и даже иногда вооружались против союзников; наконец, союзные
армии, руководимые несогласными между собой видами Кабинетов, весьма часто действовали нерешительно и без взаимной связи. Напротив того, Наполеон, ведя войну в
собственной стране и в соседстве своих крепостей, находил в них подкрепления, оружие, боевые и жизненные запасы, убежище разбитым частям войск и приют раненым,
больным и усталым солдатам. Жители открывали для своей армии спрятанные ими
хлеб и вино, служили проводниками и лазутчиками, выставляли тысячи подвод для
перевозки продовольствия и для передвижения войск. Но всего важнее было то, что
Наполеон, управляя армией так же неограниченно, как и страной, устремлял действия
своих войск к определенной цели с быстротой и решительностью, ему свойственными.
Не должно также упускать из вида, что неудачи, понесенные прежними коалициями, при покушениях их вторгнуться во Францию, заставляли союзных дипломатов и
военачальников смотреть с недоверием на всякую попытку наступательных действий.
Как грозный призрак, восставали пред ними воспоминания — и неудачной экспедиции
в Шампань, и целого ряда побед, одержанных Наполеоном в предшествовавших войнах. Правда, в Силезской армии был составлен план действий, на основании которого
предполагалось еще в половине ноября н. ст. переправиться через Рейн у Мюльгейма,
несколько ниже Кельна, и вторгнуться в Бельгию, где находились значительные оружейные заводы. Пылкий Блюхер, не выждав соизволения союзных монархов на это
предприятие, выступил со своими главными силами 26 октября (7 ноября) от Гиссена
к нижнему Рейну. Но, между тем, партия мира весьма успешно воспользовалась отсутствием короля Фридриха-Вильгельма и Штейна, из коих первый после сражения под
Лейпцигом уехал в Берлин, а второй находился в качестве председателя Центрального
управления (Central Verwaltung) в Лейпциге. На Военном совете, созванном во Франкфурте императором Александром в день выступления Силезской армии от Гиссена,
генерал Гнейзенау старался доказать необходимость неотлагательного наступления и
выразил мнение, что предметом действий союзников долженствовала быть столица
Франции. Кнезебек, напротив того, полагал, что Главной и Силезской армиям следовало
оставаться на Рейне, «дабы удержать тем Наполеона у Майнца», между тем как корпусы Бюлова и Винцингероде овладеют Нидерландами. Мнение Кнезебека встретило
сильные возражения не только генерала Гнейзенау, но и со стороны уполномоченных
Оранского Дома и английских военных комиссаров, которые, дорожа паче всего завоеванием Нидерландов, считали успех этого предприятия сомнительным в случае бездействия союзников на Рейне. По свидетельству самого Кнезебека, сам «фельдмаршал
Vorwärts* принял участие в споре, осыпав его самыми жестокими упреками». На совете
не было решено ничего10, однако же император Александр настаивал на необходимости энергического продолжения войны и предложил план наступательных действий,
заключавшийся в том, чтобы Главная армия, избегая местных преград и крепостей
на пространстве между Майнцем и Страсбургом, вступила во Францию со стороны
Швейцарии; одновременно с тем Блюхер должен был перейти через Рейн у Мангейма
и действовать наравне с Главной армией, а войска австрийские в Италии и Веллинг* «Вперед!» Так звали Блюхера и пруссаки, и русские, состоявшие под его начальством.

32

тон — также наступать концентрически к Парижу. Наследному шведскому принцу было
предоставлено завоевание Голландии11. В составлении этого плана действий принимали большое участие австрийские генералы, и в особенности генерал-квартирмейстер
Главной армии Лангенау12, однако же Меттерних, надеясь дать общему делу оборот,
соответствовавший видам и пользам австрийского правительства, склонил союзников
к открытию переговоров с Наполеоном. Один из агентов французского Министерства
иностранных дел, барон Сент-Эньян, попавшийся в плен отряду полковника Храповицкого, был послан в Париж с предложением Наполеону условий мира, на основании
которых Франция ограничивалась естественными пределами: Рейном, Альпами и Пиренеями и — как будто бы такой снисходительности со стороны союзников было еще
недостаточно — изъявлялась готовность дать вице-королю принцу Евгению владение
в Италии. Если бы Наполеон немедленно согласился на эти предложения, то удержал
бы господство над всеми германскими странами, лежащими по левую сторону Рейна
и Бельгией, и в таком случае ничто не мешало ему, выждав благоприятнейшие обстоятельства, снова приобрести все потерянное. К счастью союзников, Наполеон, вероятно,
имея в виду выторговать еще выгоднейшие условия мира либо не доверяя союзникам,
отклонил сделанное ему предложение. Впоследствии сознав свою ошибку, он изъявил
согласие на требуемые уступки, но уже было поздно. Союзники, получив сведения об
огромных приготовлениях французского правительства к продолжению войны и убедившись в том, что бездействие их могло иметь весьма пагубные последствия, решились
возобновить наступление. Но многие из влиятельных лиц главной квартиры считали
опасными действия по прямому направлению со среднего Рейна, где союзники, оставив
за собой важные укрепленные пункты Майнц и Кель, встретили бы естественные преграды — сперва Вогезы, а потом Мозель и Маас; в особенности же возбуждал сомнения
ученых стратегов тройной ряд крепостей, воздвигнутых Вобаном, которых Лангенау
насчитывал сто три на пространстве между Дюнкирхеном и Гюнингеном13. И потому
положено было, чтобы большая часть Главной армии, обойдя истоки Мозеля и Мааса,
двинулась между Вогезами и Юрой к Лангрскому плато; армия же Блюхера (бывшая
Силезская) должна была направиться прямо от среднего Рейна чрез Шалон и Витри
и, обратив на себя внимание неприятеля, содействовать успеху наступления Главной
армии. Маршруты были соображены так, чтобы к 15 января н. ст. Главная армия прибыла
к Лангру, а Силезская к Мецу. Дальнейшим предметом действий был назначен Париж,
причем обстоятельства долженствовали указать выгоднейшее направление к этому пункту. В случае если бы оказалось удобным обойти неприятеля, выдвинув вперед Главную
армию, следовало направиться чрез Труа, отрядив часть сил на Орлеан для пресечения
подвозов из южных областей к Парижу. Если же было бы выгоднее совершить обход
со стороны Блюхера, то надлежало ему, присоединив к своей армии корпусы Бюлова
и Винцингероде, двинуться к Парижу долиной Марны. Корпусам Северной армии,
русскому Винцингероде и прусскому Бюлова следовало наступать от нижнего Рейна.
Таким образом, на основании этого плана действий предполагалось вторгнуться во
Францию на пространстве семисот верст от Зюй-дер-Зее до Юры. Не должно упускать
из вида, что за отделением отрядов, необходимых для обложения крепостей на путях
действий и для прикрытия сообщений, союзники, несмотря на многочисленность
войск, состоявших в их распоряжении, могли направить к Лангру и Мецу вообще не
33

более двухсот тысяч человек и что эти силы наступали не на одной высоте и были разделены на несколько частей, разобщенных между собой естественными преградами.
Нет сомнения в том, что Наполеон воспользовался бы разделением союзных войск,
если бы мог где-либо собрать достаточные силы14.
Император Александр не только одобрил этот план действий, но участвовал в
составлении его, что видно из следующих слов его в письме к наследному шведскому
принцу: «Voici le plan que j’ai proposé et sur lequel les autorités militaires autrichiennes
et prussiennes sont tombées complètement d’accord» («Вот план, мной предложенный,
с которым австрийские и прусские генералы совершенно согласились»). В действительности же сей план был плодом соображений австрийского штаба, но был изменен
императором Александром в том, что: 1) Силезская армия назначена была не отвлекать
демонстрациями неприятеля (как предполагал Лангенау), а наступать решительно
наравне с Главной армией, и 2) предположено довершить завоевание Голландии. Исполнение предположений, заключавшихся в этом плане действий, соответствовало
видам Венского Двора, клонившимся не к уничтожению господства Наполеона, а к
завоеванию Италии. Для этого австрийцы хотели занять Швейцарию и овладеть важнейшими проходами через Альпы, что подавало им возможность открыть сообщение
с армией графа Беллегарда, действовавшей в Италии, как только удалось бы ей проникнуть в Ломбардию, и угрожать сообщениям находившейся там французской армии.
Императору Александру представлены были эти предположения совершенно в ином
виде. Австрийский главный штаб изъявил мнение, что, действуя таким образом в тыл
вице-королю, можно было, по всей вероятности, побудить его к очищению Италии, и в
таком случае беллегардова армия, двигаясь вслед за ним, достигла бы Лиона и вошла бы в
связь с одной стороны с Главной союзной армией, а с другой — с армией Веллингтона15.
Император Александр, сознавая выгоды вторжения во Францию со стороны
верхнего Рейна, не хотел, однако же, нарушить неприкосновенность Швейцарии.
Швейцария почти всегда оставалась нейтральной в прежних войнах между ее соседями,
и как только после сражения под Лейпцигом театр действий сблизился с ее границами, швейцарцы на чрезвычайном сейме, созванном 18 ноября н. ст., возобновили
объявление своего нейтралитета и выставили для охранения границ страны корпус,
долженствовавший усилиться до двадцати тысяч человек. Наполеон немедленно признал нейтралитет Швейцарии, служивший к прикрытию доступнейшей части границ
Франции. Но союзники не считали себя обязанными уважать нейтралитет страны, в
которой Наполеон на основании конституции считался посредником (médiateur).
К тому же Швейцария, по договору, заключенному с Наполеоном, выставляла во
французскую армию до 16 000 человек войска, и даже в то самое время, когда на сейме
происходили прения о нейтралитете, в некоторых кантонах набирались рекруты для
пополнения контингента, состоявшего на службе во Франции. Союзники имели право
не признавать нейтралитета Швейцарии и произвести вторжение в ее пределы, тем
более что отложение швейцарцев от Наполеона, вынужденное силой обстоятельств, не
обеспечивало союзную армию в случае, если бы после неудачного вторжения в пределы
Франции ей пришлось отступать за Рейн. Но австрийцы, высказывая гласно выгоды
занятия Швейцарии в военном отношении, скрывали свои виды как насчет господства
в Италии, составлявшего постоянную цель австрийской политики, так и в рассуждении
34

Швейцарии, где они желали господствовать, изменив управление в пользу бернской
олигархии. Император Александр, получив сведение об этих происках от воспитателя
своего Лагарпа и от генерала Жомини, не хотел и слышать о вторжении в Швейцарию.
Он потребовал, чтобы Главная армия перешла через Рейн ниже Базеля, в баденских
владениях, и оттуда уже направилась к Лангру. Австрийские дипломаты, не осмеливаясь
явно идти против воли главы Союза, прибегли к хитрости: несколько швейцарцев, преданных Венскому Кабинету, содействуя его видам, пригласили союзников в свою страну
под видом охранения ее от демагогов. Опираясь на голос этих, по всей вероятности,
продажных людей, австрийцы поставили на вид, что при открытии зимнего похода
во Францию необходимо было обеспечить сообщение армии с левым берегом Рейна
занятием Базельского моста, тем более, что французы не раз нарушали нейтралитет
Швейцарии, и даже еще недавно, а именно в августе 1813 года, французская дивизия
Буде воспользовалась этим мостом. Император Александр хотя и согласился на переправу армии в Базеле, однако же с условием, чтобы нейтральная линия была отодвинута
от швейцарской границы не далее одной мили. Австрийцы, не будучи удовлетворены
этой уступкой, решились направить Главную армию к переправам на Рейне лежащим
выше Базеля, откуда по призыву преданной им партии могли внезапно вторгнуться в
Швейцарию и занять эту страну, не выжидая определительного согласия императора
Александра. Исполнение этого замысла было весьма удобно, потому что армия, во
всяком случае, должна была двигаться вверх по Рейну, и левое крыло ее, направленное к
швейцарской границе, состояло из австрийских войск и находилось в непосредственном
распоряжении князя Шварценберга. Государь, узнав о том уже впоследствии, послал к
главнокомандующему отзыв, в котором, изъявляя свое неудовольствие, писал, что это
дело причинило ему одно из наибольших огорчений, испытанных им в продолжение
всей его жизни16.
Выше уже изложено, какими огромными средствами для укомплектования войск
располагали союзники при вторжении во Францию. Хотя часть резервов находилась
под крепостями в тылу союзных армий, однако же все еще оставалось не менее 100 тысяч
человек для вознаграждения убыли, неизбежной при ведении военных действий, а именно: резервная армия князя Лобанова-Ростовского, в числе 60 000 человек, пополняемая
рекрутами последнего набора по манифесту 21 августа 1813 года17; австрийский резерв
герцога Виртембергского, 20 000; прусско-вестфальский резерв принца Людовика Гессен-Гомбургского, также 20 000 человек. Несмотря на значительное расстояние театра
военных действий от мест расположения резервной армии князя Лобанова, русские
войска на Рейне и в пределах Франции были усилены 45 тысячами человек18. Прочие
союзные армии также получили значительные подкрепления.
Снабжение огромного числа войск жизненными припасами было сопряжено с
большими неудобствами. Источниками его служили, большей частью, реквизиции,
собранные во владениях бывшего Рейнского союза и в завоеванной части Франции.
При многочисленности и разнородности состава армий были неизбежны беспорядки,
имевшие последствием опустошение зарейнской страны и возбуждение ее жителей к
восстанию против союзников. Необходимость учреждения подвижных обозов в тылу
армий нередко заставляла удерживать продолжительное время подводы, собранные
на Рейне, что также было сопряжено с обременением жителей. Благодушный русский
35

монарх беспрестанно напоминал начальникам войск о хорошем обхождении с жителями, но, несмотря на то, в делах этой эпохи нередко встречаются примеры противного.
По прибытии на Рейн войска продовольствовались от жителей страны, по утвержденному Барклаем-де-Толли тарифу19; в местах же малонаселенных на каждом
этапе или, по крайней мере, на тех пунктах, где предполагалось простоять несколько
дней, заготовлялись склады провианта, вина и фуража. Для избежания непомерного
возвышения цен на эти продукты были заключены с германскими правительствами
конвенции, на основании которых местные управления были обязаны поставлять
войскам провиант и фураж по определенной таксе. При сближении с неприятелем
люди, имея на себе четырехдневный запас сухарей, довольствовались из десятидневного
провианта, за ними следовавшего на полковых фурах и пополняемого из подвижных
магазинов; для мясных порций гнали скот за войсками. Иногда, преимущественно же
при отдельных отрядах, делались фуражировки.
По части обмундирования войск после прибытия главной квартиры во Франкфурт
были сделаны два заготовления. Во-первых, для артиллерийских парков на сборном их
пункте, в Нюрнберге, устроили депо готовых вещей; во-вторых, по требованию графа
Витгенштейна были отпущены интенданту его войск Жуковскому деньги на покупку
сукон в Швабии; но последовавшее вскоре после того движение армии во Францию
не позволило воспользоваться этими материалами, которые большей частью были доставлены уже на возвратном походе в Россию, именно в Торне. По свидетельству графа
Канкрина, это подало повод к порицанию распоряжений, сделанных по интендантской
части, несмотря на то, что не всегда можно сделать заготовление в большом размере так
успешно, как это делается в полку либо в другой части войск. В декабре, по прибытии
главной квартиры в Фрейбург-в-Брисгау, генерал-интендант получил повеление доставить как можно скорее полушубки из Праги в Базель. Но как эта доставка не могла быть
исполнена ранее марта, когда в полушубках уже не было бы надобности, то разрешили
продать их в Праге, что и сделано с большим для казны убытком.
По вступлении во Францию часть предметов для одежды и обуви людей была
приобретена посредством реквизиций либо покупкой и заготовлением материалов на
сборных пунктах армии. Сначала местные французские управления исполняли усердно
требования союзников, но впоследствии, когда Наполеону удалось одержать некоторые
успехи и когда чрезвычайное умножение госпиталей и обозов, вместе с беспорядками,
происходившими в тылу союзных армий, истощили терпение французов, добровольные
поставки провиантских и комиссариатских припасов сделались затруднительны. К тому
же, между союзниками не было согласия, и каждый заботился только о себе: баварцы не
только самовольно заняли несколько департаментов и хозяйничали в них, но отказывались
принимать в свои госпитали русских больных. После сражения при Монмирале, когда
вся Лотарингия наполнилась ранеными и мародерами Силезской армии, жители этой
области, возбужденные к восстанию французскими гарнизонами, вышедшими из Меца и
других крепостей, вооружались против союзников и действовали на их сообщениях. Несмотря, однако же, на то, тайный советник Алопеус не только успел собрать для Силезской
армии многие запасы, но выслал в главную квартиру Большой армии значительную сумму.
Действительный статский советник Грюнер, управляя среднерейнской страной, также собрал большие реквизиции. Чиновники, высланные от корпуса барона Сакена, доставили в
36

армию, на обратном походе ее в Варшаву, более 80 000 локтей (около 75 000 аршин) сукна.
Главная же армия запасалась вещами сперва в Труа, а потом в Гагенау. Генерал Канкрин
замечает, что уступчивость русского правительства к союзникам, заставляя жертвовать
многим в их пользу, иногда затрудняла снабжение собственных войск.
По вступлении в Париж союзные войска воспользовались небольшими складами
французской гвардии, остававшимися в городе. Впоследствии, при разделе прочих неприятельских запасов, на долю русских войск досталось до 2 500 ружей и до 12 000 киверов, которых часть, по воле императора Александра, была возвращена французскому
правительству. В Париже войска получили часть сапожного товара, заготовленного в
числе 100 000 пар в Лейпциге и 23 000 пар сапог отличного качества, купленных на
месте по 7 ¼ франков (около 2 рублей) каждая; кроме того, отпущены были деньги на
покупку летних панталон. Благодаря этим распоряжениям обмундирование русской
гвардии было приведено в такое состояние, что хотя она и не получила всего следуемого
по положению, однако же возбуждала удивление парижан; прочие же войска были коекак одеты и обуты уже на возвратном походе, частью в Кельне, Мангейме, Раштадте и
Гагенау, частью же на Эльбе и Одере.
Содержание госпиталей с первого шага в пределы Франции поступило на счет
страны. При умножении числа раненых и больных, и в особенности у австрийцев,
соединенное австрийско-русское интендантство Главной армии учредило одновременно госпитали на 24 000 человек; в Силезской армии были сделаны на сей предмет
особые распоряжения. Русские госпитали большей частью были устроены в Вогезах,
где раненые пользовались минеральными водами. Французы выказали свойственное
просвещенному народу попечение о больных, которые вообще не терпели ни в чем
нужды. Но вскоре военные обстоятельства заставили интендантство Главной армии
очистить французские госпитали и отправить всех лежавших там в Германию; большая часть их была отослана с пособием подвижных магазинов; множество больных
и раненых стеклось в Альткирхе и Мюльгаузене; жители последнего города оказали
большое содействие в призрении этих несчастных, а благоприятный оборот военных
действий позволил приостановить очистку ближайших госпиталей. По сдаче Парижа
множество раненых рассеялось по окрестным селениям, так что даже было трудно
собрать их; впоследствии же французские местные управления чрезвычайно заботились о союзных госпиталях, и благодаря тому в ноябре 1814 года весьма лишь немного
больных оставалось за границами Варшавского герцогства.
Издержки на содержание русских войск в 1814 году вообще простирались до
75 миллионов рублей ассигнациями, а именно:
1. На общие военные потребности
2. На провиантские расходы
3. На комиссариатские расходы
4. Австрийскому и прусскому правительствам
за содержание русских госпиталей
5. Раненым офицерам третное жалованье не в зачет
6. Пленным
Всего
37

2 547 751 руб.
11 975 452 руб.
49 857 365 руб.
10 403 448 руб.
81 604 руб.
6 494 руб.
74 872 114 руб.20

Глава IV
Наступление Главной и Силезской
союзных армий от Рейна к Обе

Расположение союзных армий в конце ноября 1813 года. — Фланговое
движение влево Главной армии. — Император Александр решает
переправу через Рейн. — Переправа Главной армии. — Высочайший приказ
по русским войскам. — Наступление Главной армии: графа Бубны к
Женеве и принца Алоизия Лихтенштейна к Безансону; наследного принца
Гессен-Гомбургского к Дижону и графа Коллоредо к Шатильон-сюр-Сен;
графа Вреде к Нешато; наследного принца Виртембергского к Лангру;
графа Витгенштейна к Нанси; российско-прусских резервов к Лангру. —
Наступление передовых корпусов Главной армии к Бар-сюр-Об. — Блюхер
и главная квартира Силезской армии. — Переправа через Рейн Силезской
армии. — Воззвания Блюхера к войскам и к жителям страны. —
Наступление Силезской армии; отряжение корпуса Йорка для наблюдения
за крепостями на Мозеле и дальнейшее наступление Блюхера. — Занятие
Нанси. — Движение к Марне. — Ослабление союзных армий.
В конце ноября н. ст. 1813 года Главная и Силезская союзные армии были расположены на Рейне следующим образом.
Главная армия, вместе с баварской армией Вреде, занимала квартиры в гросс-герцогствах Франкфуртском, Гессен-Дармштадтском и Баденском и в королевстве Виртембергском. Главные квартиры союзных монархов и фельдмаршала князя Шварценберга
находились во Франкфурте, а графа Барклая-де-Толли — в Ашафенбурге1.
Бывшая Силезская армия была расположена в нассауских владениях, выдвинув
линию передовых постов вдоль Рейна, между Эренбретштейном и устьем Майна.
Главная квартира фельдмаршала Блюхера находилась в Гехсте (между Франкфуртом
и Майнцем)2.
Корпусы Северной армии, русский генерала Винцингероде и прусский генерала
Бюлова действовали в Нидерландах.
В таком расположении оставались первые две армии: Главная до 28 ноября (10 декабря) 1813, а Силезская до 1 (13) января 1814 года.
Как только на основании общего плана действий положено было вторгнуться во
Францию, корпусы Главной армии, сделав фланговое движение влево, подошли во
38

второй половине декабря н. ст. к указанным для них пунктам переправы через Рейн,
на пространстве между Шафгаузеном и Фор-Луи (Фор-Вобан)*. Вместе с фланговым
передвижением армии главная квартира князя Шварценберга перешла в Фрейбург**
29 ноября (11 декабря); император Франц прибыл туда же 3 (15), а император Александр 14 (26) декабря. Меттерних, желая ослабить влияние российского монарха на
судьбу Европы, покушался склонить его к пребыванию во Франкфурте, где, по уверениям австрийского дипломата, он мог, находясь ближе к месту переговоров, управлять
их ходом. Но государь, разгадав цель своих союзников и считая военные действия
важнейшим делом, нежели переговоры о мире, отклонил сделанное ему предложение
и решился сопровождать армию при вторжении ее в пределы Франции3. Российскопрусские резервы, выступив с кантонир-квартир в вюрцбургских и баденских владениях
позже прочих войск, подошли в десяти эшелонах к Лерраху (Lörrach) с 20 декабря по
1 января (с 1 по 13 января н. ст. 1814 года); главная квартира Барклая-де-Толли перешла 18 (30) декабря в Фрейбург, куда несколько дней спустя также прибыл и великий
князь Константин Павлович. Таким образом, в то самое время, когда Наполеон, считая
границы Франции наиболее подверженными опасности со стороны Голландии, сосредоточивал большую часть своих войск в Бельгии, Главная союзная армия совершила
передвижение в противоположную сторону, к верхнему Рейну. Для противодействия
обеим армиям, Шварценберга и Блюхера, считавшим в рядах своих до 280 000 человек, у французов было не более 27 000 человек, а именно корпусы Виктора и Мильго
(6 310 человек пехоты и 3 830 человек кавалерии) в Альзации и корпусы Мармона и
Думерка (13 507 человек пехоты и 3 263 человек кавалерии) на пространстве от Ландау
до Кобленца. Резервы, собиравшиеся за ними у Меца и на Марне, не могли быть готовы к действиям прежде конца января. Ничто не мешало союзникам воспользоваться
решительным превосходством сил, уничтожить остатки неприятельской армии и
двинуться к Парижу.
Но вместо того поборники мира возобновили усилия к замедлению военных действий. Меттерних, зная, что вмешательство австрийцев во внутренние дела Швейцарии
поселило в императоре Александре чрезвычайную недоверчивость к политике Венского Двора, желал, более нежели когда-либо, окончить как можно скорее общее дело
коалиции мирным путем. Тогда же получен был в главной квартире отзыв Коленкура,
в котором он извещал, что Наполеон, имея в виду доказать свою готовность к миру,
поручил переговоры о том ему, французскому министру иностранных дел, снабдив его
надлежащим полномочием, и что он, прибыв на аванпосты, ожидает там пропуска, чтобы явиться на совещание с уполномоченными союзных держав. Меттерних обнадежил
его в открытии конгресса, как только прибудет английский министр иностранных дел
лорд Кестльри (Castlereagh)4, и, решившись сделать последнюю попытку к замедлению
военных действий, предложил союзным государям, чтобы они вместе с дипломатами
остались в Фрейбурге, как весьма удобном пункте для пребывания главных квартир, в
ожидании прибытия Коленкура. Но император Александр решительно изъявил свое
несогласие. «Je suis loin de reconnaître les avantages que Vous trouvez à ce Fribourg, —
сказал он. — Plus nous épargnons de chemin au négociateur français, plus il me semble que
* Фор-Луи в 32 верстах ниже Страсбурга.
** Фрейбург-в-Брисгау.

39

nous nous plaçons bien. Avoir fait signer la paix à la France de ce coté du Rhin ou bien de
l’autre, au coeur de la France même, ne me paraît nullement indifferent pour les souverains
alliés, et une circonstance historique pareille vaut bien la peine de se déplacer». («Я вовсе
не признаю тех выгод, которые, по вашему мнению, представляет Фрейбург. Чем более
сокращаем дорогу французскому уполномоченному, тем поставляем себя в лучшее
положение. Заставить Францию подписать мир по сю сторону или по другую Рейна,
в недрах самой Франции, сколько мне кажется, не есть одно и то же для союзных государей. Такое историческое обстоятельство стоит труда переехать с одного места на
другое»). В тот же день, 26 декабря (7 января), император Александр отправился из
Фрейбурга в Леррах5.
Переправа через Рейн была совершена войсками Главной армии на нескольких
пунктах.
В ночь с 8 (20) на 9 (21) декабря перешли чрез реку все австрийские корпусы в Базеле, Кренцахе (выше Базеля), Лауфенбурге и Шафгаузене; 10 (22) декабря, пополудни,
переправились в Базеле баварско-австрийские войска генерала Вреде; 19 (31) декабря
при Меркте (Märkt), близ Гюнингена, виртембергский корпус. Граф Витгенштейн
получил приказание обложить Кель, сохранять сообщение между виртембергским
корпусом и блюхеровой армией и угрожать неприятелю переправой в окрестностях
Страсбурга. Наконец, российско-прусские резервы, пройдя несколькими эшелонами
чрез Фрейбург с 16 по 27 декабря (с 28 декабря 1813 года по 8 января н. ст. 1814 года),
сосредоточились у Лерраха к 1 (13) января и перешли через Рейн у Базеля в сей же день,
спустя год после перехода русских через Неман6.
Император Александр во время своего пребывания в Фрейбурге отдал следующий
приказ по русским войскам.
«Воины! Мужество и храбрость ваша привели вас от Оки на Рейн. Они ведут нас
далее: мы переходим за оный, вступаем в пределы той земли, с которой ведем кровопролитную, жестокую войну. Мы уже спасли, прославили Отечество свое, возвратили
Европе свободу ее и независимость. Остается увенчать великий подвиг сей желаемым
миром. Да водворится на всем шаре земном спокойствие и тишина! Да будет каждое
царство под единой собственного правительства своего властью и законами благополучно! Да процветают в каждой земле, ко всеобщему благоденствию народов, вера,
язык, науки, художества и торговля! Сие есть намерение наше, а не продолжение брани
и разорения. Неприятели, вступая в средину царства нашего, нанесли нам много зла,
но и претерпели за оное страшную казнь. Гнев Божий поразил их. Не уподобимся им:
человеколюбивому Богу не может быть угодно бесчеловечие и зверство. Забудем дела
их; понесем к ним не месть и злобу, но дружелюбие и простертую для примирения
руку. Слава россиянина — низвергать ополченного врага и по исторжении из рук его
оружия благодетельствовать ему и мирным его собратьям. Сему научает нас свято почитаемая в душах наших православная вера: она божественными устами вещает нам:
любите враги ваша и ненавидящим вас творите добро. Воины! Я несомненно уверен,
что вы кротким поведением своим в земле неприятельской столько же победите ее
великодушием своим, сколько оружием, и, соединяя в себе храбрость воина против
вооруженных с благочестием христианина против безоружных, довершите многотрудные подвиги свои сохранением приобретенной уже вами славы мужественного
40

и добронравного народа. Вы ускорите через то достигнуть конца желаний наших,
всеобщего мира. Я уверен также, что начальствующие над вами не оставят взять нужных для сего и строгих мер, дабы несогласные с сим поступки некоторых из вас не
помрачили, к общему вашему прискорбию, того доброго имени, которым вы доселе
по справедливости славитесь»7.
Совершив переправу через Рейн, австрийские войска двинулись вперед пятью
колоннами, частью по дороге, ведущей от Базеля на Везуль к Лангру, частью левее;
российско-прусские резервы следовали за австрийскими корпусами, направленными
к Лангру; прочие же три корпуса — австро-баварский генерала Вреде, виртембергский
и русский графа Витгенштейна — двигались правее помянутой дороги. Вообще же необходимость блокировать крепости на путях действий и другие второстепенные цели
весьма усложнили наступление девяти колонн Главной союзной армии.
Наступление первой колонны графа Бубны от Базеля к Женеве и второй, принца
Алоизия (Людовика) Лихтенштейна, от Базеля чрез Понтарлье к Безансону.
Эти колонны, состоявшие из легкой дивизии графа Бубны и 2-го корпуса князя
Алоизия Лихтенштейна, направились от Базеля в авангарде армии к Берну. По занятии этого города, 11 (23) декабря, граф Бубна получил повеление отрядить бригаду
Шейтера к Понтарлье (Pontarlier), где она, вместе с дивизией Алоизия Лихтенштейна
расположившись на Дубсе, должна была прикрывать с фланга вторжение прочих колонн.
Сам же Бубна, с другой своей бригадой и с частью 2-го корпуса*, двинулся к Женеве
для занятия этого важного пункта, что в случае успешного наступления австрийских
войск, действовавших в Италии, могло обеспечить их связь с Главной союзной армией.
Французский генерал Йорди (Iordy), с 3 200 человек линейных войск и национальной
гвардии находившийся в Женеве, готовился оборонять город, но в то самое время,
когда подошли австрийцы, с ним случился удар. Артиллерийский генерал Монфор
(Montfort) не отважился принять начальство над гарнизоном, а префект барон Капель
(Capelle) бежал из Женевы; в таких обстоятельствах оборона плохо укрепленного города сделалась невозможной. 18 (30) декабря французские войска поспешно выступили
из Женевы по дороге в Шамбери и заняли позицию у Рюмильи (Rumilly). Австрийцы,
немедленно заняв город, нашли там огромную военную добычу: более ста осадных
орудий, 30 полевых, 15 зарядных ящиков и ручного оружия на тысячу человек пехоты;
в плен захвачены генералы Йорди и Монфор.
Граф Бубна мог бы столь же легко овладеть Лионом, вторым городом Франции,
для обороны коего не было принято никаких мер, но, получив от князя Шварценберга
повеление направиться к Полиньи (Poligny), чтобы сохранить связь с левым крылом
Главной армии, немедленно туда выступил с большей частью своих войск. Генерал
Цехмейстер с особым отрядом получил приказание охранять Женеву и овладеть фортом л’Еклюз, прикрывавшим доступ к этому городу со стороны Лиона, а полковнику
Зимбшену, отряженному еще прежде из Лозанны вверх по Роне, поручено овладеть
проходами через Сен-Бернар и Симплон, чтобы прервать сообщения французской
* Бригада генерала Цехмейстера; дивизия фельдмаршал-лейтенанта Грега (Greth); два батальона полка
Рейсс-Грейца; один батальон полка Фогельзанга.

41

армии, действовавшей в Италии8. Генерал Цехмейстер овладел фортом л’Еклюз с семью
орудиями, опрокинул французский отряд, стоявший на пути к Шамбери, и вступил в
сей город 8 (20) января; полковник Зимбшен занял Симплон и Сен-Бернар, отразил
неприятеля, наступавшего со стороны Италии, 20 и 21 декабря (1 и 2 января н. ст.
1814 года) и, взорвав часть дороги, ведущей из Аосты к Сен-Бернару, расположился
в городе Тононе (Thonon) на Женевском озере, но все усилия его вооружить жителей
окрестной страны в пользу их законного государя, короля сардинского, не имели успеха.
Войска же, состоявшие под непосредственной командой графа Бубны, достигнув реки
Дубса, обратились к Лиону, где в то время находился французский генерал Мюнье
(Musnier) с 4 000 человек, в числе коих было не более 1 700 человек регулярных войск.
6 (18) января граф Бубна подошел к городу, и нет сомнения в том, что он ввечеру того
же дня занял бы Лион, если бы ему была достоверно известна слабость французского
гарнизона. Но как число войск отряда графа Бубны не превышало 4 000 человек, а
между тем беспрестанно приходили известия о сближении неприятельских колонн,
двигавшихся, по распоряжению маршала Ожеро, с различных сторон к Лиону, — то
граф Бубна, не отваживаясь вступить в многолюдный город, коего жители могли принять участие в действиях, отвел свои войска 9 (21) к Макону, Бургу (Bourg-en-Bresse)
и за реку Эн (Ain) и обратил все свое внимание исключительно на приведение в оборонительное состояние Женевы9.
Второй же австрийский корпус, принца Алоизия Лихтенштейна, по достижении
Понтарлье двинулся к Безансону для совокупного действия с 2-й легкой дивизией
принца Морица Лихтенштейна и с резервами наследного принца Гессен-Гомбургского
против сей крепости. Союзники надеялись, что нечаянное появление значительных сил
под стенами Безансона побудит коменданта к сдаче, но, не успев в своем покушении,
оставили корпус Алоизия Лихтенштейна для блокады Безансона, а бригаду Шейтера
под замком Сент-Андре близ Салена (Salins)10.
Наступление третьей колонны наследного принца Гессен-Гомбургского от Лауфенбурга и Шафгаузена к Безансону, потом к Дижону и четвертой колонны графа Коллоредо
от Лауфенбурга к Дижону и далее к Шатильон-сюр-Сен.
По переправе через Рейн 2-й легкой дивизии принца Морица Лихтенштейна у
Лауфенбурга и австрийских резервов у Шафгаузена войска эти, состоявшие под общим
начальством принца Гессен-Гомбургского, двинулись, за исключением дивизии Бианки,
на Аарбург, Берн и Невшатель, к Безансону. Когда же оказалось, что этой крепостью
нельзя было овладеть так легко, как предполагали союзники, тогда наследный принц
Гессен-Гомбургский, оставя бригады Кобурга и Бека, 2-го австрийского корпуса и гренадерскую бригаду Вейгеля (Weigel) с кирасирским полком эрцгерцога Франца под
общим начальством принца Алоизия Лихтенштейна у Безансона, двинулся 30 декабря
(11 января) влево от этой крепости на Доль и приказал стоявшему близ Сален генералу
Шейтеру обложить Оксонн (Auxonne); для содействия же ему были отряжены из резерва
гренадерский батальон Бергера и кирасирские полки герцога Альберта и наследного
принца. Остальные войска резерва и 2-я легкая дивизия, выступив от Доля на Грай
(Gray), прибыли 7 (19) января в Дижон, куда в то же время подошел от Невшателя и 1-й
австрийский корпус графа Коллоредо. За тем последовало предписание князя Швар42

ценберга, заключавшее в себе следующие распоряжения: 1) фельдмаршал-лейтенанту
барону Вимпфену с его дивизией (1-го корпуса), гренадерским батальоном Бергера и
кирасирами Альберта и кронпринца (резервного корпуса) обложить Оксонн; 2) генералу Фюрстенветеру с гренадерскими батальонами Чарноцкого и Оклопсиа и Лотарингским полком занять Дижон; 3) остальным дивизиям 1-го корпуса (графа Гардегга
и принца Вид-Рункеля), резерва (гренадерской Гогенлоэ* и кирасирской Ностица) и
2-й легкой дивизии Морица Лихтенштейна под общим начальством графа Коллоредо
выступить 13 (25) января из Дижона к Шатильону-на-Сене**, где и примкнуть к левому крылу армии; 4) наследному принцу Гомбургскому поручено командование всеми
войсками, оставленными между Саоной и Дубсом11. Бригада же Шейтера, по смене ее
под Оксонном войсками Вимпфена, 18 (30) января была послана чрез Бон (Beaune) к
Шалону-на-Саоне для подавления народных вооружений, возбужденных в окрестностях этого города генералом Леграном12.
Наступление пятой колонны графа Гиулая от Базеля через Солотурн к Билю и
потом на Везуль к Лангру.
3-й австрийский корпус графа Гиулая и гренадерская дивизия Бианки, переправясь
у Базеля (по другим сведениям — у Лауфенбурга), двинулись в голове корпусов, направленных по главному пути действий. Корпус Гиулая сперва шел на Солотурн к Билю
(Biel), а потом повернул вправо на Порентрюи (Brundrutt) и Монбельяр (Mompelgard)
к Везулю, куда прибыл 26 декабря (7 января). Два дня спустя авангард его под начальством генерала Гехта (Hecht) появился под Лангром, но, будучи встречен превосходными
силами пешей и конной гвардии Наполеона, отошел и занял позицию вблизи города у
Шатене и Монлодона (Montlaudon). Маршал Мортье, возвратясь с дивизией Фриана
из Бельгии в Лангр, оттеснил 2 (14) января передовые посты австрийского отряда, но
не отважился отдалиться от Лангра. Со своей стороны, Гиулай, сосредоточив большую
часть своих сил, атаковал неприятеля 5 (17) января. Как в то же самое время корпус
наследного принца Виртембергского, угрожая обходом с левого фланга маршалу
Мортье, мог отрезать его от прочих французских войск, то неприятель не отважился
оставаться долее в Лангре и отошел к Шомону. Гиулай, заметив отступление французов, занял Лангр и захватил там несколько сот пленных и двенадцать орудий. Два дня
спустя Мортье, угрожаемый одновременно наступлением Гиулая, наследного принца
Виртембергского и Вреде, сосредоточенных между Лангром и Нешато, отступил к Барсюр-Об и, получив подкрепления, занял позицию впереди сего города. В тот же день,
7 (19) января, корпус Гиулая расположился у Шомона, а прибывшая к нему в помощь
русская 3-я кирасирская дивизия встала между Шомоном и Лангром, у Роланпона.
Фельдмаршал-лейтенант Бианки, переправясь чрез Рейн, немедленно обратился
к Бельфору и содействовал баварскому корпусу в обложении этой крепости, а потом,
28 декабря (9 января), получил приказание идти на усиление 3-го австрийского корпуса
в Везуль и далее к Лангру, куда прибыл 6 (18) января13.
* Бывшей Траутенберга, умершего от горячки в Швейцарии.
** 2-я легкая дивизия по достижении Шатильон-сюр-Сен была отряжена на Тоннер к Оксерр (Auxerre) для
временного обложения этой крепости.

43

Наступление шестой колонны (австро-баварского корпуса) графа Вреде от Базеля
на Сен-Дией к Нешато (Neufchateau).
Эта колонна, состоявшая из баварского корпуса, австрийской дивизии генерала от
кавалерии Фримона и австрийского же партизанского отряда полковника Шейблера,
усиленного двумя казачьими полками, перешла через Рейн в Базеле 10 (22) декабря.
Граф Вреде тогда же обложил крепость Гюнинген с правой стороны реки войсками
вюрцбургского контингента, а с левой — шестью батальонами дивизии Беккера.
(Прочие войска этой дивизии заняли Базель.) Дивизия Деламотта была направлена к
Порентрюи, дивизия Рехберга к Бельфору, отряд Шейблера, а за ним войска Фримона — к Кольмару. В тот же день Вреде, обозрев укрепления Гюнингена, назначил пункты
для заложения батарей и ускорил переправу баварского осадного парка14. Гарнизон,
состоявший из 3 000 человек под начальством генерала Пино (Pinau), оборонялся
упорно. Генерал Рехберг, обложив 12 (24) декабря крепостцу Бельфор, занятую также
3 000 человек, потребовал сдачи, но комендант полковник Легран (Legrand), отказав
в том, сделал 16 (28) декабря сильную вылазку, которая, однако же, была отражена с
уроном. Вслед за тем большая часть дивизии Деламотта направилась к Бельфору, между тем как генерал Деруа с тремя батальонами и несколькими эскадронами занял без
сопротивления Порентрюи и 13 (25) декабря овладел фортом Бламон с тринадцатью
орудиями и довольно значительными военными запасами.
В ожидании успеха осад Гюнингена и Бельфора граф Вреде расположил для прикрытия блокадных отрядов дивизию Фримона у Мюльгаузена и потом выдвинул ее
по дороге к Кольмару. Находившийся в авангарде отряд Шейблера был атакован у
Сен-Круа 12 (24) декабря генералом графом Мильго (Milhaud) с драгунской дивизией
Колларта (Collaert) и опрокинут с уроном; в числе убитых был казачий полковник
Ельмурзин, а в числе раненых сам Шейблер15.
Переправа корпуса кронпринца Виртембергского и прибытие к Бельфору дивизии
Бианки, обложившей эту крепость, способствовали графу Вреде продолжать наступление. Оставя бригаду Цоллерна под Гюнингеном, он выступил 21 декабря (2 января
н. ст. 1814 года) с остальными войсками к Кольмару, откуда на следующий день генерал
Мильго, после стычки с авангардом дивизии Фримона, отступил на Сент-Мари-о-Мин
(S-te-Marie-aux-mines). Маршал Виктор получил от Наполеона приказание оборонять
проходы через Вогезы, но хотя его корпус в декабре был усилен семнадцатью или восемнадцатью тысячами рекрутов, однако же, будучи принужден усилить гарнизоны Ландау,
Страсбурга, Шлетштадта, Бризаха, Гюнингена и Бельфора16, считал в рядах своих, как и
прежде, не более 9 000 человек. Опасаясь быть отброшенным к Страсбургу, он приказал
кавалерии Мильго и своей пехоте отступать на Мольсгейм к Саверне (Zabern), где он
хотел собрать весь свой корпус и удержать наступление союзников в ожидании соединения с корпусом Мармона. Но когда Силезская армия, достигнув реки Саары, разобщила
французские корпусы, оборонявшие верхний и средний Рейн, и в то же время Вреде
заставил Мильго вместо движения на Шлетштадт обратиться к Сент-Мари-о-Мин, тогда
Виктор, уже не надеясь сосредоточить силы у Саверны, оставил там для наблюдения за
корпусом графа Витгенштейна и для снабжения провиантом Пфальцбурга только два
полка почетной гвардии (gardes d’honneur), а с прочими войсками отошел на Мюциг к
Бакарату (Baccarat), где он предполагал присоединить к своей пехоте кавалерию Мильго.
44

Отступление Виктора расстроило общий план постепенной обороны, предположенной Наполеоном; союзники получили возможность беспрепятственно дебушировать в долину Мозеля. Император французов, выразив маршалу свое неудовольствие,
приказал Фриану с Старой гвардией перейти от Намюра к Реймсу и потом к Лангру, а
герцогу Вальми (Келлерману) поспешно выслать к Нанси 1-ю дивизию легкой пехоты
(voltigeurs) в числе 5 200 человек, тогда формировавшуюся в Саарлуи, которая вместе
с 400 всадниками, прибывшими из главного ремонтного депо, и двумя батареями
составила особый корпус под начальством Нея17.
По обложении Шлетштадта, Ней-Бризаха и Гюнингена войсками 2-й баварской
дивизии генерала Бекгера граф Вреде, получив 28 декабря (9 января н. ст. 1814 года) от
князя Шварценберга предписание идти к Лангру, немедленно выступил с остальными
силами корпуса на Сент-Мари-о-Мин. Виктор, со своей стороны, желая оттеснить союзников, двинулся вперед тремя колоннами по направлениям на Эпиналь, Рембервиллер
и Сен-Дией (Diey). Последняя колонна, состоявшая из пехотной дивизии Дюгема
(Duhesme) и драгунов генерала Леритье (L’Heritier), встретилась 29 декабря (10 января) с войсками бригады Деруа; сначала авангард баварцев был оттеснен от Сен-Дией
к Сент-Маргарит, но потом, получив подкрепление, овладел местечком Сен-Дией и
опрокинул французов за Мерту (Meurthe). Генерал Дюгем, потеряв множество убитыми
и ранеными и более 200 человек пленными, отступил к Рембервиллеру. Со стороны
баварцев убиты: один штаб-офицер и 11 нижних чинов; ранены: генерал Деруа, майор
Пфеттен (смертельно), три обер-офицера и 76 нижних чинов18.
Полковник Трейбер, приняв начальство над бригадой Деруа, выдвинул передовые посты по дорогам, ведущим к Раон л’Этап и Брюйер. 1 (13) января граф Вреде
с главными силами корпуса расположился в Сен-Дией. Как еще за два дня до того
наследный принц Виртембергский разбил неприятеля при Эпинале, то французы,
очистив Люневиль и Нанси 2-го (14-го), отступили за реку Мозель к Туль. Передовые
отряды баварского корпуса, высланные к Нанси и Люневилю, донесли, что жители
везде встречали союзников с радостью и что все покушения вооружить их оставались
напрасны. Но Вреде не последовал за своим авангардом к Нанси, потому что князь
Шварценберг, узнав о движении Силезской армии по направлению к этому городу,
предписал баварскому корпусу повернуть к Нешато (Neufchateau). 4 (16) января граф
Вреде, выступив из Сен-Дией, на следующий день открыл сообщение с Блюхером, а
7-го (19-го), прибыв в Нешато, стал с дивизиями Рехберга и Деламотта на правом крыле
Главной армии; австрийская дивизия Фримона, расположенная у Коломбей-ле-БельФам, сохраняла связь баварского корпуса с Силезской армией19.
Наступление седьмой колонны принца Виртембергского от Меркта (Märkt), близ
Гюнингена, на Энсизгейм, Ремиремон и Эпиналь, к Лангру.
Наследный принц Виртембергский, переправясь через Рейн, как выше сказано,
19 (31) декабря у Меркта по мосту на судах, двинулся для поддержания баварского
корпуса к Энсизгейму, откуда спустился вниз по Рейну двумя колоннами к Дессенгейму
и Сен-Круа (St. Croix). Вслед за тем виртембергские войска обложили 23 декабря (4 января н. ст.) Ней-Бризах, но когда несколько дней спустя наследный принц получил от
князя Шварценберга предписание идти чрез Ремиремон (Reimersberg) на соединение
45

с главными силами армии, тогда блокада Бризаха была поручена баварским войскам, а
виртембергский корпус выступил по указанному направлению. 28 декабря (9 января
н. ст.) авангард его достиг Ремиремона, откуда должен был направиться на Пломбьер
(Plombières) к Вовиллер (Vauvillers). Но как при таком движении оставался в стороне
Эпиналь, где пролегала одна из удобнейших дорог чрез Вогезы, а между тем пришло
известие от графа Платова о перехваченной депеше маршала Виктора к генералу Кассаню (Cassagne), из коей обнаружилось движение одной из французских колонн на
Эпиналь, то кронпринц решился уклониться от данного ему маршрута и повернуть
на Эпиналь, чтобы вытеснить оттуда неприятеля.
Дорога от Ремиремона к Эпиналю пролегает по долине Мозеля, стесненной с обеих
сторон скалистыми горами, поросшими лесом; в соседстве же Эпиналя долина реки
несколько расширяется. Город окружен господствующими над ним значительными высотами. Маршал Ней, находившийся в Нанси, узнав, что в Эпинале появились казаки,
послал туда бригаду Руссо и 300 человек кавалерии под начальством генерала Дювиньо
(Duvigneau), приказав им занять город, что и было исполнено. Но когда подошел к
Эпиналю авангард виртембергского корпуса, усилившийся тремя казачьими полками
под начальством генерал-майора Грекова 8-го, тогда неприятель был оттеснен 29 декабря
(10 января н. ст.) к Шарму. Маршал Виктор, уже отступивший к Раону, решась сделать
последнее усилие, чтобы остановить союзников, двинул вперед свои войска, как уже
сказано, тремя колоннами: дивизию Дюгема с драгунами л’Эритье (L’Heritier) к СенДией, драгунов Бриша к Рембервиллеру, а генерала Кассаня (Cassagne), с его бригадой
и 300 человек кавалерии, к Эпиналю. Последняя колонна заняла город, но вслед за тем
наследный принц Виртембергский 30 декабря (11 января) повел общее наступление:
правая колонна под начальством генерала Штокмайера двинулась по правой стороне
Мозеля к Эпинальскому лесу; средняя, фельдцейгмейстера графа Франкемона, по
левому берегу Мозеля, а левая, генерала Йета (Iett), на селенье Ксертиньи (Xertigny).
Генерал-майор Греков со своим казачьим отрядом по распоряжению Платова был
направлен на дорогу, ведущую из Эпиналя в Шарм, для действия в тыл неприятелю20.
Генералу Дерингу (Dering) с 2-м пехотным полком, посланному по правому берегу
Мозеля, поручено сохранять связь между правой и средней колоннами.
Генерал Деринг, подойдя к городу по оврагу между древним замком и высотой,
влево от него лежащей, завязал с неприятелем упорное дело и на плечах его ворвался
в ближайшую улицу. Как, по всей вероятности, французы тогда уже получили сведение
о наступлении к городу значительных союзных сил, то, не решаясь долее удерживаться
в своей позиции, стали поспешно отступать к Шарму. Генерал Греков 8-й, успевший
занять селение Таон (Thaon) в тылу неприятеля, опрокинул французскую кавалерию и
захватил в плен шесть офицеров и множество нижних чинов. Неприятельская пехота
проложила себе оружием путь отступления к Шарму, но артиллерия виртембергского
корпуса и отряда Кайсарова, направляясь по боковым дорогам, провожала французов
выстрелами до самой ночи и устлала телами их все пространство от Таона до Иней
(Igney); число пленных, захваченных союзниками, простиралось до пятисот; собственная же потеря их была незначительна21.
По занятии Эпиналя наследный принц Виртембергский, предоставив баварскому
корпусу графа Вреде сохранение связи между Главной и Силезской армиями, продолжал
46

двигаться по прежнему направлению. 1 (13) января виртембергский корпус прибыл
в Бен (Bains), 2-го (14-го) в Вовиллер, два дня спустя в окрестности Бурбонн-ле-Бен,
а 5-го (17-го) в Монтини-ле-Руа (Montigny-le-Roi). Таким образом, было совершено
соединение его с главными силами князя Шварценберга, тогда стоявшими между
Лангром и рекой Саоной22.
Наступление восьмой колонны графа Витгенштейн, от Фор-Луи на Гагенау и Саверну, к Нанси.
Выше уже сказано, что графу Витгенштейну было поручено обложить Кель, наблюдать берега Рейна от устья реки Неккара до Бурггейма (Burgheim) близ Альт-Бризаха,
сохраняя связь с одной стороны с армией Блюхера, а с другой — с корпусом Вреде, и
навести мост на Рейне против Зельца, для чего откомандирована к нему австрийская
10-я понтонная рота. Граф Витгенштейн, прибыв со своей главной квартирой в Офенбург 10 (22) декабря, сделал следующие распоряжения: 1-й пехотный корпус князя
Горчакова занял тесные квартиры в окрестностях Офенбурга; 2-й пехотный корпус
принца Евгения Виртембергского с полками Лубенским гусарским и казачьим Иловайского 12-го обложил Кельское мостовое прикрытие; для наблюдения за берегами
Рейна на пространстве от Мангейма до Келя расставлены казачьи полки Власова и
Ярославский под начальством 4-го класса графа Мусина-Пушкина, и для поддержания
его расположен в Раштадте Гродненский гусарский полк; пространство же от Келя
до Альт-Бризаха наблюдал полковник князь Любомирский с казачьим Чернушкина
полком, поддержанным ольвиопольскими гусарами, стоявшими в Эттенгейме; генералмайор Сеславин с тремя эскадронами сумских гусар и с казачьим Ребрикова полком
отправлен для разведывания о неприятеле на левую сторону Рейна. Таким образом,
граф Витгенштейн с двадцатью тысячами человек, в числе коих до 1 200 прибывших из
резервной армии не имели ружей, должен был наблюдать течение Рейна на протяжении
25 миль (175 верст), где неприятель мог дебушировать из Мангейма, Фор-Луи и Келя23.
Князь Шварценберг предполагал, чтобы войска Витгенштейна устроили переправу через Рейн у Плиттерсдорфа, против Зельца, но граф Витгенштейн, найдя там
местность неудобной для построения моста, предпочел переправиться у Фор-Луи.
Деревня Селлинген (Söllingen), лежащая на правой стороне Рейна, соединяется плотиной с островом, на котором построен Фор-Луи (прежде Фор-Вобан), укрепление,
отчасти разрушенное в эпоху революционных войн. Этот остров соединен другой
гатью с островом Газен-Копф (Hasenkopf ), далее же, на левом берегу Рейна, находился
прямо против Фор-Луи горнверк Эльзас (fort Elsaсе). Граф Витгенштейн, узнав, что эти
укрепления находились в довольно хорошем состоянии, но что неприятель не обратил
должного внимания на их оборону, решился навести там мост, чтобы одновременно с
переправой овладев фортами, приобрести опорный пункт для дальнейших действий.
4-я дивизия генерала Пышницкого, стоявшая у Бишофсгейма, была стянута к Раштадту,
а кавалерия генерал-лейтенанта графа Палена к Штольгофену. Предполагалось устроить
мост с 20 на 21 декабря (с 1 на 2 января н. ст. 1814 года) и на следующий день перевести
всю 4-ю дивизию на левую сторону Рейна, но это не удалось, потому что ни одного
из понтонов, на кои были посажены егеря 4-го полка, не могли причалить к острову
Фор-Луи; некоторые из них были снесены вниз быстрым течением к Нейгейзельской
47

косе на левом берегу реки, а другие, в темноте сбившись с надлежащего направления,
возвратились к правому берегу. Но в следующую же ночь русские егеря переправились на ближайший остров, обратили в бегство занимавшие его французские посты
и овладели укреплениями Фор-Луи и Фор-Эльзас. Все эти успехи были одержаны с
потерей не более 40 человек. Затем, наведя понтонные мосты на обоих рукавах Рейна,
граф Витгенштейн перевел через реку сперва два казачьих полка, потом 4-ю пехотную
дивизию и кавалерию графа Палена. 22 декабря было совершено на левом берегу Рейна
торжественное благодарственное молебствие Богу, приведшему русские знамена на
Рейн, в собственные пределы Франции. Храбрый Пален со своей кавалерией24, усиленной 2-м баденским драгунским и двумя казачьими полками, немедленно двинулся
через Гагенау (Hagenau) по направлению к Саверне, на дорогу из Страсбурга в Париж.
Князю Горчакову, с 1-м пехотным корпусом, полками Лубенским гусарским и казачьим
Иловайского 12-го и шестью орудиями 23-й конной роты, была поручена блокада Келя.
4-я пехотная дивизия и 1-й баденский драгунский полк расположились в Фор-Луи и
впереди этого пункта, у Решвега и Друзенгейма, а 3-я пехотная дивизия у Лихтенау,
чтобы служить резервом как войскам, переправившимся за Рейн, так и блокадному
корпусу князя Горчакова25. Жители зарейнской страны не были нисколько устрашены
появлением союзников; при вступлении войск графа Палена в Гагенау все лавки были
открыты, а граждане продолжали свои обычные занятия. Но вслед за тем их весьма
встревожило требование, чтобы все чиновники местного управления присягнули по
форме, присланной из главной квартиры князя Шварценберга26. Это распоряжение,
сделанное без ведома императора Александра, было отменено; тем не менее, однако же,
оно, вместе с беспорядками, неизбежными при вторжении в неприятельскую страну
разноплеменных войск, подало повод жителям к неудовольствию против союзников и
способствовало Наполеону возбудить восстание в восточных департаментах Франции.
По занятии войсками графа Палена Саверны 26 декабря (7 января н. ст. 1814 года)
были посланы отряды по дорогам к Пфальцбургу, Васселону и Гохфельдену; 4-я пехотная дивизия, за исключением двух егерских полков, поступивших в авангард Палена,
расположилась в Гагенау, 3-я пехотная дивизия в Фор-Луи, один из баденских пехотных
полков — у Лихтенау, в резерве. Вслед за тем войска графа Витгенштейна приступили
к бомбардированию Пфальцбурга и к обложению Ландау и горных фортов Альзации.
Когда же прочие корпусы Главной союзной армии двинулись к Мозелю и Маасу, князь
Шварценберг предписал Витгенштейну оставить для обложения помянутых крепостей
только необходимое число войск, а с остальными идти к Маасу, на правом крыле Главной армии. Граф Витгенштейн поручил блокаду Страсбурга и Келя баденским войскам
графа Гохберга, оставив при них на время 5-ю пехотную дивизию генерала Мезенцова;
князь Горчаков с частью 14-й дивизии обложил крепости: Ландау, Бич, Лихтемберг,
Люцельштейн (Petite-pierre) и Пфальцбург. Граф Пален со своей кавалерией и с егерской
бригадой полковника Степанова* немедленно двинулся по дороге к Нанси; в авангарде
его шел партизанский отряд генерал-майора Сеславина; принц Евгений Виртембергский с дивизией Мышницкого, достигнув Саверны 5 (17) января, оставался там до
9-го (21-го), а граф Витгенштейн, с одной из бригад Гельфрейха, Ингерманландским
* 4-й и 34-й егерские полки.

48

драгунским полком и 6-й легкой артиллерийской ротой 1-го пехотного корпуса, также
остановился в Гагенау. Войска его корпуса выступили из Саверны вслед за авангардом
тремя эшелонами: сперва 9 (21) января принц Виртембергский с 2-м корпусом, 10-го
(22-го) главная квартира графа Витгенштейна с казачьим полком Иловайского 12-го и
с отрядом генерал-майора Ридигера*, а на следующий день генерал-майор Гельфрейх с
двумя полками его дивизии, Ингерманландским драгунским полком, шестью орудиями конной № 23 и шестью легкой № 27 роты. Таким образом, генерал-лейтенант граф
Пален с авангардом отделился от ближайшего к нему эшелона войск витгенштейновых
на несколько переходов27.
Наступление девятой колонны (российско-прусских резервов) от Базеля к Лангру.
В самый день русского Нового года, 1 (13) января 1814 года, перешли через Рейн
по каменному мосту в Базеле российско-прусские резервы. Император Александр, выехав 26 декабря (7 января н. ст.) из Фрейбурга в Шафгаузен, прибыл оттуда 30 декабря
(11 января н. ст.) в Леррах и на следующий день в Базель, где оставался до 4 (16) января. Император австрийский переехал из Фрейбурга в Базель, а король прусский — в
Леррах 31 декабря (12 января).
В продолжение пребывания императора Александра в Базеле, прибыла к нему
депутация венского магистрата с изъявлением «чувств благодарности, удивления и
уважения к августейшему союзнику их государя жителей столицы Австрийской империи». Император Александр, приняв весьма благосклонно депутатов, отвечал на
их приветствие следующим образом: «Господа депутаты города Вены! Мне весьма
приятны ваши поздравления. Провидение доставило нашему оружию большие успехи.
Нам остается совершить еще многое. Но залогом счастливой будущности служит самое
наше единодушие, восторжествовавшее над всеми препятствиями. Ни время, ни обстоятельства не в силах поколебать союз мой с вашим государем, и если по окончании
великой борьбы, предпринятой на пользу общую, судьба приведет меня в вашу столицу,
то сочту прекраснейшим для себя зрелищем изъявления общего восторга при встрече
обожаемого вами государя, моего друга и сподвижника. Я буду восхищаться вдвойне
согласием моих непоколебимых политических правил с задушевными чувствами моего
сердца. Прошу вас, господа, передать эти уверения вашим согражданам и выразить мое
постоянное желание благополучия жителям Вены»28.
Как австрийская дивизия генерала Бианки, обложившая Бельфор, была назначена идти к Везуль, в подкрепление 3-му корпусу графа Гиулая, то князь Шварценберг
предписал Барклаю-де-Толли сменить эту дивизию войсками из русских резервов.
Обложение Бельфора было поручено генерал-лейтенанту Чоглокову с тремя полками
1-й гренадерской дивизии**, одной легкой артиллерийской ротой и одним казачьим
полком. Тогда же, по требованию Шварценберга, 3-я кирасирская дивизия генераллейтенанта Дуки с одним казачьим полком была послана в подкрепление дивизии
Кренневиля, двигавшейся в голове австрийского корпуса Гиулая, и соединилась с сим
корпусом 4 (16) января у Файль-Бильо (Fayl-Billot), к югу от Лангра. Графу Платову, у
* Гродненский гусарский полк, батальон Селенгинского полка, два орудия конной роты № 23, половина
казачьего Власова полка.
** Санкт-Петербургский, Таврический и Перновский полки.

49

коего, за раскомандированием казачьего отряда, оставалось пять полков в числе около
2 000 человек, приказано идти от Эпиналя на Мирекур и Нешато, сохраняя связь между
Главной и Силезской армиями. Все же прочие российско-прусские резервы, обойдя
Бельфор, сосредоточились к 5 (17) января в окрестностях Везуля, куда двинулись также
и войска генерала Чоглокова, сдав блокаду Бельфора австрийской бригаде генерала
Шефера (Schäfer)*. Главная квартира Барклая-де-Толли, остававшаяся с 3 (15) января
в Люре, была переведена 5-го (17-го) в Пор-сюр-Саон (Port sur Saône), а 9-го (21-го)
в Лангр29.
Наступление передовых корпусов Главной союзной армии к Лангру и далее к Бар-сюр-Об.
В тот самый день, когда российско-прусские резервы собирались в окрестностях
Везуля, 5 (17) января, небольшой французский арьергард, оставленный маршалом
Мортье в Лангре, был атакован, как уже сказано, войсками графа Гиулая и захвачен
со всеми находившимися при нем двенадцатью орудиями. В это время Виктор уже
отступил за Мозель, на соединение с корпусами Нея и Мармона, и против передовых
войск Главной союзной армии оставался только слабый корпус Мортье. Князь Шварценберг, успев между тем собрать у Лангра и Нешато три союзных корпуса, направил
их 7 (19) января с различных сторон против маршала, который мог противопоставить
ему только две дивизии, одну пехотную и другую кавалерийскую. Корпус Гиулая с 3-й
русской кирасирской дивизией двинулся по прямой дороге от Лангра к Шомону, наследный принц Виртембергский на Бурбонн и Монтиньи, а Вреде от Нешато в обход
неприятеля. Мортье, занимавший позицию впереди Шомона, не осмеливаясь выждать
сближение союзников, оставил позицию и самый город и отступил к Бар-сюр-Об (Barsur-Aube). Там присоединилась к нему дивизия Мишеля; таким образом сосредоточив
8 000 человек пехоты и 2 100 человек кавалерии отборного войска, Мортье решился
дать отпор союзникам и с этой целью выслал к Коломбе-ле-дез-Эглиз генерала Летора
с 2 400 человек. Шварценберг не только не тревожил неприятеля при отступлении его
к Бару, но остановился на несколько дней в Лангре, чтобы выждать прибытие корпуса
графа Витгенштейна. Корпус принца Виртембергского занял Шомон, корпус Гиулая
расположился между сим городом и Лангром, граф Вреде двинулся от Нешато к Клефмону, корпус графа Коллоредо и австрийский резерв прибыли в Дижон; летучие отряды
графа Платова и генерал-майора князя Щербатова были направлены через Жуанвиль и
Бар-сюр-Сен к Оксерр (Auxerre) для прикрытия армии с левого фланга и для набегов
к Сан (Sens) и Фонтенбло.
Передовые корпусы Главной армии оставались в занятом ими расположении
до 11 (23) января, с той целью, чтобы дать этим войскам необходимый отдых после
переходов, совершенных в ненастное время по дурным дорогам, преимущественно
же, чтобы выждать, пока сблизятся корпус Витгенштейна и блюхерова армия. Российско-прусские резервы, перейдя 10 (22) января в окрестности Лангра, оставались там
включительно до 16-го (28-го). Император Александр, выехав из Базеля 4-го (16-го),
прибыл к Монбельяр 5-го (17-го), в Везуль 7-го (19-го), в Файль-Бильо 9-го (21-го) и в
Лангр 11 (23) января. Король прусский, оставя Базель 8-го (20-го), приехал в Везуль на
* Эта бригада находилась в 6-м германском корпусе, сперва под начальством Менери, а потом Шефера.

50

следующий день и в Лангр 13-го (25-го), а император австрийский, отправясь из Базеля
10-го (22-го), прибыл в Везуль 11-го (23-го) и в Лангр 14 (26) января.
В продолжение пятидневного бездействия союзников Мортье, присоединив к
своим войскам дивизию Христиани и некоторые другие подкрепления, сосредоточил
в окрестностях Бар-сюр-Об около 16 000 человек с 50 орудиями. Авангард его под
начальством Летора, в составе четырех батальонов и четырех эскадронов с шестью
орудиями, по-прежнему, стоял у Коломбе-ле-дез-Эглиз. Предвидя нападение по обе
стороны Обе, маршал расположил часть своего корпуса, для поддержания авангарда,
по правую сторону Обе, на высотах, за одним из притоков сей реки, а деревню Фонтен
(Fontaine), по левую сторону Обе, занял войсками дивизии Мишеля.
12 (24) января союзники двинулись против неприятеля по обе стороны Обе: наследный принц Виртембергский повел фальшивую атаку на Коломбей, а Гиулай направился
на Лаферте-сюр-Об по левую сторону реки, к селению Фонтен. Авангард Летора был
принужден отступить на Линьоль к Рувре (Rouvrè), где и присоединился к дивизии
Фриана, стоявшей на левом крыле корпуса Мортье; наследный принц последовал за ним,
но был отражен огнем 20-пушечной французской батареи. Одновременно с наступлением принца Гиулай в 11 часов утра повел атаку на селение Фонтен. Французы встретили
его сильной канонадой батарей с правого берега Обе и нанесли австрийским войскам
значительный урон. Генерал Мишель, заметя расстройство наступавших колонн, перевел свою первую бригаду, стоявшую на правом крыле, через реку по каменному мосту
и атаковал стремительно австрийцев. Но храбрые полки Игнатия Гиулая и Мариасси
в голове гиулаевых войск, поддержанные еще четырьмя полками, из коих два ударили
неприятелю во фланг, опрокинули французов за Обе. Сражение продолжалось с полудня
до шести часов вечера. Неприятель, несмотря на усилия союзников овладеть мостом
у Фонтен, удержался в позиции, занятой им у Бар-сюр-Об, но не отважился остаться
на ней и отошел в ночи к Вандевр и далее к Труа, оставив арьергард у Маньи-ле-Фуше
(Magny-le-Foucher). На следующий день, 13 (25) января, корпус Гиулая занял Бар-сюрОб, а принц Виртембергский расположился у Коломбей. Урон каждой из сторон в делах
при Коломбей и Бар-сюр-Об простирался до 2 000 человек30.
В конце 1813 года, когда союзники, достигнув берегов Рейна, оставались в бездействии, главная квартира Силезской армии представляла зрелище воинственного настроения; сам Блюхер в челе партии, жаждавшей продолжения борьбы за независимость
Европы, не скрывал своих убеждений: по его мнению, следовало неотлагательно перейти
через Рейн, вторгнуться в пределы Франции и устремиться к Парижу. Многие считали
такую цель действий недосягаемой, полагая, что вступление союзников во Францию
могло побудить ее жителей к поголовному вооружению. Наследный шведский принц,
австрийские дипломаты и другие влиятельные лица советовали оставаться на зимних
квартирах в долине Рейна и выждать последствия переговоров, открытых с французским правительством. «Зачем, — говорили они, — предоставлять на волю слепого
случая судьбу Европы в такое время, когда одержанные успехи подают верную надежду
заключить выгодный мир?» Но к счастью народов, стонавших многие годы под игом
завоевателя, союзные монархи император Александр и король Фридрих-Вильгельм
думали иначе. Они были готовы на мир, но не иначе, как обеспечив свободу и благоденствие Европы, и хотя не отказывались от конгресса для совещания об условиях мира,
51

однако же не хотели прекращать военных действий. Самое развитие в огромном размере
вооруженных сил коалиции не позволяло союзникам долее оставаться в бездействии.
Продовольствие армий, расположенных вдоль течения Рейна, требовало несметного
количества припасов и с каждым днем соделывалось более и более затруднительным.
Известие о значительных вооружениях, предпринятых Наполеоном, рассеяло надежды на мир и ускорило вторжение во Францию. Положено было: одновременно с
наступлением Главной армии со стороны Швейцарии чрез Лангр корпусам Бюлова
и Винцингероде двинуться с нижнего Рейна, а Блюхеру с бывшей Силезской армией,
усиленной впоследствии прусским корпусом Клейста, действовать в промежутке между
Главной армией и корпусами Северной, находившимися в Нидерландах. Император
Александр, по соглашению с императором австрийским, королем прусским и князем
Шварценбергом, предоставил Блюхеру, оставив часть войск для обложения Майнца,
двинуться от Каубе на Трир, Саарлуи и далее влево от Меца либо переправиться через Рейн выше Майнца и действовать чрез Кайзерслаутерн и Сааргемин, стараясь, во
всяком случае, сохранять связь с Главной армией31.
Силезской армии предстояло преодолеть чрезвычайные затруднения: на среднем
Рейне неприятель мог собрать наиболее войск и, отступив внутрь страны, удерживаться
за рекой Мозелем, между крепостями Мецем, Тионвилем, Люксембургом, Лонгви и
Вердюном. И потому наступление по пути действий, предоставленному блюхеровой
армии, могло быть успешно только в таком случае, если б неприятель, не ожидая его, был
отвлечен к верхнему Рейну. С этой целью Блюхер, имея в виду затаить свои намерения
под покровом обычной ему откровенности, не переставал в кругу близких к нему лиц
жаловаться на невольное бездействие свое в Гехсте, а потом, как будто примирясь с своей
участью, выказывал совершенную беззаботность, и даже 4 (16) декабря, в годовщину
своего рождения, когда ему минул 71 год, бодро танцевал на бале, данном в Висбадене
офицерами йоркова корпуса. Пока еще не был решен поход во Францию, он отклонял
приглашения жителей Франкфурта перенести главную квартиру Силезской армии в
их город, говоря, что «не хочет отдыха». Но 13 (25) декабря он переехал во Франкфурт, объясняя передвижение своей главной квартиры тем, что «уж если пришлось
отдыхать на зимних квартирах, то он отдохнет во Франкфурте» (da er nun doch einmal
den Winter auf der Bärenhaut liegen müsse, so solle es in Frankfurt geschehen). Тогда же,
по распоряжению генерал-кригс-комиссара Силезской армии, были созваны депутаты
прирейнских областей, для совещания о расположении войск на зимних квартирах и о
поставке для них жизненных припасов. Многие французские чиновники, съехавшиеся
из различных германских владений во Франкфурт и задержанные там, были отпущены в
Майнц, что послужило к распространению слухов о бездействии Блюхера. А между тем
в глубочайшей тайне делались приготовления к переправе армии в ночь на Новый год
на трех пунктах, а именно: у Мангейма, Каубе и Кобленца. В одном из писем Блюхера
на родину, от 29 декабря н. ст., находим: «Nach Frankreich gehe ich von hier, und den
ersten Januar mit Tagesanbruch passire ich mit der ganzen Armee den Rhein; zuvor aber
will ich mit meinen Waffenbrüdern in diesem stolzen Strome alle Knetschaft abwaschen,
und als freie Deutsche wollen wir der grosser Nation, die jetzt die fromme geworden ist,
Gebiet betreten. Als Sieger, aber nicht besiegt, kehren wir zurück, und wenn der ehrenvolle
Frieden erkämpft ist, dann soll unser Vaterland uns dankbar empfangen. Wie wohl wird
52

es uns thun, bei der Rückkehr, von Gattinnen, Vätern, Müttern, Kindern, Schwestern und
Brüdern mit Freudenthränen empfangen zu werden» («На рассвете 1 января перехожу со
всей армией через Рейн, но прежде хочу с моими сослуживцами смыть дочиста рабство
в этой гордой реке, и тогда, как свободные германцы, вступим во владения Великой
нации, ныне присмиревшей. Мы возвратимся победителями, а не побежденными, и
когда завоюем славный мир, тогда Отечество нас встретит с благодарностью. Какое
счастье может сравниться с нашим, когда отцы, матери, жены, дети и сестры обнимут
нас с слезами радости»).
В конце декабря н. ст., в то время, когда, по-видимому, все внимание Блюхера было
обращено на удобнейшее занятие зимних квартир, войска его двинулись к пунктам,
избранным для переправы через Рейн: корпус Сакена к Мангейму, войска графа
Сен-Приеста (ланжеронова корпуса) к Кобленцу, а сам Блюхер, с корпусом Йорка и с
остальными войсками графа Ланжерона, к Каубе32.
Для переправы корпуса Сакена был избран пункт при устье реки Неккара, по которой можно было удобно сплавить суда и понтоны. Против этого пункта французы
построили большой редут, окруженный рвом, палисадами и засеками и занятый несколькими сотнями человек с шестью орудиями. В ночи с 19 на 20 декабря (с 31 декабря
на 1 января) прибыли к устью Неккара войска Сакена; в голове их генерал-майор Засс,
с 8-м и 39-м егерскими полками и с Белостокским пехотным полком, первым переправился на лодках через Рейн; за ним следовал генерал-майор Талызин 2-й, с 11-м и
36-м егерскими полками; войска эти атаковали неприятеля и овладели редутом с находившимися в нем четырьмя 18-фунтовыми пушками и двумя гаубицами; захвачены в
плен семь офицеров и до 300 нижних чинов; остальные побиты. Со стороны русских
урон вообще простирался до 200 (по другим сведениям — до 300) человек; в числе
убитых был командир Белостокского полка подполковник Щолоков; в числе раненых:
командир 39-го егерского полка полковник Ахлестышев и Белостокского полка майор
Никитин. Вслед за тем австрийской службы майор Живкович немедленно приступил
к наводке понтонного моста и окончил эту работу к шести часам вечера. Остальные
войска Сакена переправились в тот же день на левую сторону Рейна. Король прусский
был свидетелем этого дела и перешел через реку вместе с русскими войсками, которые
приветствовали союзника и друга их государя громкими восклицаниями. На следующий
день корпус двинулся к Вормсу, где захвачено более 200 человек больных французов и
до 800 ружей, немедленно розданных безоружным людям, прибывшим из резервной
армии. Генерал-майор Карпов 2-й, встретясь с неприятелем у селения Муттерштадта,
опрокинул восемь эскадронов и взял в плен 25 офицеров и 200 нижних чинов, а генерал-майор принц Бирон, двинувшись с российско-прусским партизанским отрядом
к Альцей (Alzey) для открытия сообщения с войсками графа Ланжерона и генерала
Йорка, атаковал французов, захватил шесть офицеров и более 100 рядовых и отбил
около 400 новых ружей, посланных из Майнца в Мец33.
Довольно трудно объяснить, почему Блюхер назначил для переправы наибольшей
части своих войск окрестности Каубе. Утвердительно можно сказать, что если бы неприятель оборонял там переправу, то союзники не успели бы перейти через Рейн. Теснина
от Вейзеля до Каубе может удобно быть обозреваема и обстреливаема с высот левого
берега реки. Французы, бросив в местечко Каубе несколько гранат и зажегши его, не
53

позволили бы союзникам подойти к реке, а левый берег ее весьма скалист, что затрудняло дебуширование войск на противоположный берег. Но из обозрения, сделанного
накануне переправы одним из офицеров прусского генерального штаба, оказалось, что
в ближайших пунктах, Бахарахе и Обервезеле, было не более нескольких сот французов
и что неприятель вовсе не ожидал здесь переправы. Быть может, сие обстоятельство и
заставило Блюхера предпринять переправу у Каубе.
19 (31) декабря корпус Йорка расположился в этом местечке и деревнях, лежащих
позади Каубе и Гоарсгаузена (Goarshausen). Войскам наистрожайше было приказано,
чтобы ни один из солдат не показывался на берегу. Около полуночи Йорк подвел к самой
реке 8-ю бригаду Гюнербейна с двумя ротами егерей; кавалерия и артиллерия сей бригады, усиленные семью эскадронами и 3-й конной ротой, расположились в Вейзельской
теснине. Тогда же было приготовлено множество лодок; в полночь прибыли русские
понтонеры и немедленно приступлено к наводке моста. Одна 12-фунтовая батарея
подъехала к берегу у Каубе; четыре 12-фунтовых орудия были выдвинуты на позицию
несколько выше, у Гуттенфельса. Несмотря на шум, неизбежный при передвижениях
войск, все оставалось спокойно на левом берегу Рейна. В половине третьего сели в лодки двести бранденбургских фузелеров под личным начальством графа Бранденбурга.
Солдаты высадились близ караульного дома таможенной стражи, где горела свеча; попрежнему все было тихо, но когда солдаты, несмотря на запрещение, огласили левый
берег Рейна громким ура, раздались выстрелы из караульни и было ранено несколько
фузелеров и жителей, добровольно служивших им проводниками. Неприятель в числе
400 человек с несколькими орудиями устремился из Бахараха и Обервезеля навстречу
высадившимся войскам, но после небольшой перестрелки отступил. Один из преследовавших его отрядов занял Бахарах, а другой — Обервезель.
В 9 часов утра уже был наведен мост на рукаве Рейна, шириной в полтораста шагов,
между правым берегом его и небольшим островом Пфальцем*, для чего было употреблено 27 понтонов. Два орудия и два эскадрона гусар, перешедшие по мосту, были
немедленно переправлены на паромах на левый берег, а между тем пехоту перевозили
на лодках весь день, при радостных восклицаниях жителей страны, встречавших войска
с музыкой и песнями. В четыре часа пополудни, когда уже был почти совершенно готов
другой мост от Пфальца к левому берегу, на 44 понтонах, длиной в 240 шагов, якоря
были снесены сильным напором течения реки, мост разорван34. Не прежде следующего утра, 21 декабря (2 января), удалось снова навести его; затем перешли через Рейн
остальные войска Йорка и на другой день — корпус Ланжерона35.
Одновременно с прочими войсками Силезской армии 8-й русский корпус подошел
к Кобленцу. Граф Сен-Приест в ночь на Новый год н. ст. переправил на судах бригады
генералов Бистрома 2-го и Карпенка, которые овладели неприятельским редутом
против устья реки Ланы, с находившимися в нем четырьмя чугунными орудиями, несмотря на упорное сопротивление неприятеля, и в четыре часа торжественно вступили
в Кобленц при шумных кликах жителей. Генерал Дюрютт со своей дивизией отступил к
Гундсрюку, с потерей семи орудий и 500 человек, захваченных в плен; в городе оставался
французский госпиталь с 1 100 больных и раненых. На площади стояла воздвигнутая
* Ширина острова не превышает 120 шагов.

54

французами по случаю занятия ими Москвы колонна с надписью: «A Napoléon le Grand.
An 1812, remarquable par la campagne contre les Russes» («Великому Наполеону, во
славу похода 1812 года»). Полковник Магденко, назначенный комендантом Кобленца,
оставил памятник неприкосновенным, приказав поместить под хвастливой надписью
следующие слова: «Vu et approuvé par nous, commandant russe à Coblence en 1814»36.
По переходе через Рейн Блюхер, в приказе по армии напомнив своим войскам
совершенные ими подвиги, указывал им цель дальнейших действий — побуждение
неприятеля к миру — и требовал от них хорошего обхождения с жителями страны
и соблюдения строжайшей дисциплины. В воззвании же к жителям он: «Я перевел
Силезскую армию через Рейн, чтобы восстановить свободу и независимость наций,
для достижения мира. Император Наполеон, присоединив к французской монархии
Голландию, часть Германии и Италию, объявил, что он не уступит ни одного селения
из этих завоеваний даже в таком случае, если бы неприятель появился в виду Парижа.
Против этого объявления, против этих начал ополчились все европейские державы.
Если вы намерены защищать такие начала, то станьте в ряды Наполеона и испытайте
свои силы в борьбе против правого дела, столь очевидно покровительствуемого Провидением. Если же вы этого не хотите, то найдете у нас себе защиту. Я буду охранять ваше
имущество. Пусть обитатели городов и селений остаются спокойно в домах своих, пусть
все чиновники продолжают исполнять порученные им обязанности. Со вступлением
союзных войск прекращаются всякие сношения жителей края с французским правительством. Нарушители этого приказания, как виновные в измене союзным державам,
будут предаваемы военному суду и подвергнутся смертной казни»37.
Как из перехваченной неприятельской депеши оказалось, что Мармон получил
приказание сосредоточить войска и занять позицию у Кайзерслаутерна, то Блюхер
решился там предупредить его. С этой целью, оставя Ланжерона с большей частью
его корпуса для обложения Майнца и графа Сен-Приеста с его войсками для занятия
Кобленца, Блюхер с корпусом Йорка двинулся на Крейцнах и Кузель по направлению
к Саарбрюку, между тем как корпус Сакена и за ним 9-й корпус Олсуфьева получили
приказание идти от Мангейма к Кайзерслаутерну. Но по достижении окрестностей
Санкт-Венделя 27 декабря (8 января н. ст.) Блюхер узнал, что Мармон уже отступил
за Саару к Саарбрюку и присоединил к своему корпусу войска Рикара и Дюрютта,
прибывшие от Кобленца. Немедленно были сделаны распоряжения к переправе через
Саару и к нападению на неприятеля 30 декабря (11 января), но Мармон, у которого
было не более 11 000 человек38 против 25 000 союзников, будучи обойден с обоих
флангов, отошел к Мецу 31 декабря (12 января). Побеги в его войсках усиливались
по мере отступления внутрь страны. На другой день, 1 (13) января, у него оставалось
в 48 батальонах 6 000 человек; 11-й гусарский полк, состоявший большей частью
из голландцев, разбежался и увел своих лошадей. Мармон, поручив оборону Меца
генералу Дюрютту, оставил ему несколько кадров и всех конскриптов, собранных в
крепости, поставил на валах до ста орудий, снабдил гарнизон продовольствием, а сам,
расположившись за Мозелем, приказал уничтожить мосты у Понт-а-Муссона и Фруара;
но последний, по оплошности французов, был оставлен в целости, что заставило маршала после отступления Нея и Виктора к Вокулер и Коммерси отойти 6 (18) января за
Маас, к Вердюну и Сен-Мигиель. Мармон, усилив по возможности оборону Вердюна,
55

предполагал защищать переправу через Маас; как в продолжение нескольких дней шел
довольно сильный дождь, то вода в реке значительно поднялась, и потому неприятель
надеялся остановить наступление союзников, но маршал Виктор и здесь не озаботился
о разрушении мостов выше Вокулера. Блюхер, пользуясь тем, оставил корпус Йорка
для наблюдения за французскими крепостями на Мозеле — Мецем, Тионвилем и
Люксембургом, а сам двинулся далее. 2 (14) января отряд принца Бирона Курляндского занял Нанси39, а 5-го (17-го) Блюхер вступил в сей главный город Лотарингии,
расположив войска Сакена и Олсуфьева между Нанси и Шато-Салин (Chateau Salins).
Донося об этом успехе императору Александру, Блюхер писал: «Считаю себя счастливым, повергая к стопам Вашего Императорского Величества ключи Нанси, первого
из занятых союзными войсками добрых городов старинной Франции, пользующегося
правом посылать своего мэра на коронацию французских государей». Государь отвечал:
«Очень рад, что именно вам была предоставлена слава занять первым один из добрых
городов старинной Франции. Быстротой ваших движений вы приобрели новые права
на признательность союзных монархов. Вам известно всегдашнее участие мое в ваших
успехах, и мне приятно повторить вам ныне изъявление моих чувствований».
Несмотря на глубокую ненависть Блюхера к французам, он старался внушить в
них доверенность к себе. По словам его, союзники вовсе не были враждебны Франции
и вели войну единственно с Наполеоном, которого падение, а вместе с тем и мир не
подлежали сомнению. Нередко случалось ему отпускать пленных французов, причем
обыкновенно он изъявлял гласно, что вскоре также разойдется вся наполеонова армия.
Это заставляло многих конскриптов и даже старых солдат оставаться дома, в надежде
скорого окончания военных действий. Жители в начале похода, когда в союзных войсках
соблюдалась строжайшая дисциплина, принимали их весьма радушно, но впоследствии
движения значительных сил по одному и тому же направлению истощили средства
страны, и дела приняли иной оборот40.
В Нанси при поспешном выступлении оттуда французских войск остались несколько сот пленных испанцев, которые, изъявив готовность свою сражаться в рядах
союзников, были сформированы в четыре роты под начальством генерала Сотомайора41.
При отступлении за Маас Виктор оставил в Туле, городе, обнесенном валом со
рвом, несколько сот человек, надеясь замедлить тем наступление союзников. Генералмайор граф Ливен 3-й с 10-й пехотной дивизией, получив приказание овладеть этим
пунктом, атаковал неприятеля двумя колоннами по дорогам от Нанси и Войда (Void,
на дороге из Туля в Бар-ле-Дюк) и овладел городом 8 (20) января. В плен захвачены
четыре офицера и 400 нижних чинов. Четыре орудия, 800 ружей и большое количество
военных припасов достались в добычу победителям42.
По взятии Туля Блюхер, оставя корпус Йорка по-прежнему на Мозеле, для наблюдения за крепостями, оставленными в тылу армии, двинулся, с войсками Сакена и
Олсуфьева к Маасу. Пользуясь оплошностью Виктора, оставившего в целости мосты
на этой реке, авангард сакенова корпуса, состоявший из кавалерии генерал-лейтенанта Ланского и пехоты генерал-лейтенанта князя Щербатова, переправился на левую
сторону Мааса и устремился чрез Линьи к Бар-ле-Дюку, но, встретив там сильное
сопротивление, повернул к Сен-Дизье 12 (24) января; остальные же войска Сакена и
корпус Олсуфьева, двинувшись через Гондрекур, в тот же день прибыли к Жуанвилю и
56

вошли в связь с Главной армией, которой передовые войска находились в окрестностях
Шомона43.
Таким образом, не сбылись надежды Наполеона удержать союзников на марше их
от Рейна внутрь страны; причинами тому были несогласие в действиях французских
маршалов Мармона и Виктора, а также малочисленность и плохое качество их войск.
Солдаты, не получавшие уже несколько месяцев жалованья, голодные, плохо одетые
и обутые, встречаемые неприязненно своими соотечественниками, позабыли, что
перенесение трудов и лишений столь же славно для воина, сколько и неустрашимость
в бою. На переходе викторова корпуса от Баккарата к Нанси по гололедице до 300 кавалерийских и артиллерийских лошадей, не подкованных, как бы следовало, на шипы,
переломали ноги. Чтобы подковать по надлежащему остальных, нужно было всего
15 000 франков, и, казалось бы, маршал мог бы пожертвовать из собственных денег
эту небольшую сумму. Но он предпочел потребовать ее от жителей Нанси; городской
магистрат отказал в том и не прежде собрал требуемые деньги, как в то время, когда
были арестованы мэр и его помощники44.
Наступление Силезской армии от Рейна к Марне, совершенное в 14 дней на пространстве более 300 верст, было несравненно быстрее, нежели наступление Главной
армии от Рейна к Обе, потребовавшее 24 дня для перехода 220 верст. Несмотря на то,
что союзники не встретили нигде решительного сопротивления и что потери их в делах
были ничтожны, обе армии значительно ослабились в численном отношении. Причиной тому была необходимость отряжать войска для занятия пройденной страны и для
обложения оставленных в тылу крепостей. За отделением их оставалось в готовности
встретить неприятеля: 1) из Главной армии русских 35 000 человек (резервы Барклаяде-Толли); австрийцев 20 000 человек (корпус Гиулая и войска, состоявшие при корпусах наследного принца Виртембергского и генерала Вреде); пруссаков 6 000 человек
(пехотная и конная гвардейские бригады); виртембергцев 13 000 человек; баварцев
17 000 человек, всего же около 90 000 человек из 200 000 переправившихся на левую
сторону Рейна; 2) из Силезской армии русских от 26 000 до 27 000 человек (корпус
Сакена и войска Олсуфьева с подкреплениями, к ним прибывшими от резервной армии князя Лобанова-Ростовского) из 75 000 человек, считавшихся в корпусах Сакена,
Ланжерона и Йорка в начале похода; следовательно, союзники по достижении Марны
и Обе могли противопоставить неприятелю не более 115 000 человек45.
Обратимся к мерам, принятым Наполеоном для преграждения союзникам пути
к Парижу.

Глава V
Прибытие Наполеона
на театр военных действий

Меры, принятые Наполеоном для обороны Франции. — План действий
его. — Образование резервов. — Призыв национальной гвардии. —
Передвижение части войск с Пиренейского полуострова на главный
театр войны. — Сосредоточение сил у Шалона. — Отъезд Наполеона из
Парижа. — Прибытие его в Шалон. — Число и расположение войск обеих
сторон. — Разобщение союзных войск. — Разногласие союзников. — Мнения
Кнезебека и Гнейзенау. — Мнение императора Александра. — Открытие
конгресса в Шатильоне. — Основания предстоявших переговоров. —
Предположения Наполеона. — Наступление Блюхера от Жуанвиля к
Бриенну. — Предположения его. — Дело при Сен-Дизье. — Новый план
действий Наполеона. — Наступление его к Бриенну. — Меры, принятые
Блюхером. — Меры, принятые Шварценбергом.
Положение Наполеона при вторжении союзников в пределы Франции было весьма
опасно: несмотря на все усилия его собрать новую армию, вооруженные силы французов
и в числе, и в качестве уступали их противникам; Дания, Голландия и Рейнский союз
отложились от Франции; Мюрат, позабыв, что сияние венца его было бледным отблеском короны императора французов, готовился изменить своему благодетелю; в самой
Франции народ, подавленный бременем конскрипций и налогов, жаждал мира, желая
приобресть его какой бы то ни было ценой. В таких обстоятельствах Наполеон, потеряв
надежду на сохранение своего преобладания в Европе и предположив сосредоточить
силы к стороне Рейна, откуда угрожала ему наибольшая опасность, старался помириться
с испанцами, чтобы перевести на восточную границу государства сто тысяч человек
превосходного войска, действовавших на Пиренейском полуострове. С этой целью он
предложил королю испанскому Фердинанду VII, тогда находившемуся пленником в Валансе (Valançay), свободу и возвращение отнятого у него престола. Наполеон требовал
от Фердинанда только разрыва с англичанами и удаления их армии из Испании; прочие
же условия, предложенные королю, заключались в очищении французами испанских
крепостей, размене пленных, всепрощении испанским подданным, принявшим сторону
Франции (afrancesados), и в обязательстве не уступать Англии никакой из испанских
колоний. По принятии всех этих условий королем Фердинандом1 освобождение его
58

долженствовало последовать немедленно по утверждении заключенного с ним договора
временным правительством Испании2.
В комитете, созванном Наполеоном для начертания мер к обороне Франции (comité
de défense), некоторые предлагали ограничиться задержанием неприятельских армий,
избегая решительных сражений и действуя на фланги и в тыл неприятелю отдельными
корпусами, в числе по пятнадцати или двадцати тысяч человек, на севере — со стороны
крепостей, лежащих на Мозеле и Маасе, а на юге — от горного хребта, разобщающего
бассейн Роны от бассейнов Йоны (Yonne) и Лоары. На основании этого плана действий
предполагалось, чтобы государственное управление было независимо от обладания
Парижем и чтобы занятие столицы неприятельскими войсками имело как возможно
менее влияния на успех общей обороны страны.
Наполеон не одобрил сего плана: пожертвование восточными департаментами
и даже самой столицей государства казалось слишком тягостным завоевателю, победоносно прошедшему из конца в конец почти всю Европу, да и самая система оборонительной войны не согласовалась с обычным способом его действий. Он решился,
несмотря на скудость своих средств, идти навстречу вторгнувшимся армиям и дать
новый оборот делу победой. Предвидя опасность, угрожавшую Парижу, он изъявил
намерение обнести полевыми укреплениями высоты, господствующие над сим городом:
на основании рекогносцировок, произведенных втайне опытными инженерами, оборонительный комитет предполагал построить несколько люнетов и редутов на главных
возвышениях и у входов в предместья. Но Наполеон, опасаясь, чтобы такие работы не
возбудили в парижанах тревожных опасений, предпочел ограничиться сооружением у
застав деревянных построек (тамбуров) с бойницами и амбразурами. Материалы для
этих укреплений были собраны скрытно ведомством путей сообщений (corps des ponts
et chaussées), и все подготовлено так, чтобы можно было в случае надобности перевезти
их на указанные места и построить предположенные укрепления.
Наполеон, не доверяя парижским гражданам, неохотно решался на призыв национальной стражи к участию в обороне столицы. Брат Наполеона, бывший король
испанский, находившийся тогда в Париже под именем короля Иосифа, был назначен
в качестве императорского наместника главнокомандующим народной вооруженной
силы, а герцог Конелиано (Моисей) его начальником штаба (major-général), но в инструкциях, данных Наполеоном его брату, беспрестанно проявляется недоверчивость
к национальной страже и желание отстранить ее от действительной службы (épargner
l’embarras de sa mise en activité). Королю Иосифу также было вверено начальство над 1-м
военным округом (1-re division militaire). В Париже находились главные депо действующей армии: 30 батальонных кадров линейных войск и 22 кадра Молодой гвардии, из
коих четырем, приведенным в комплектный состав вместе с одним батальоном Старой
гвардии, было поручено содержание дворцовых караулов. Для снабжения кавалерии
лошадьми, в числе до десяти тысяч, было учреждено в Версале центральное депо под
командой генерала Русселя; приобретение лошадей покупкой и реквизициями шло с
таким успехом, что каждые три дня можно было отправлять в армию по тысяче всадников. Артиллерию предполагалось усилить 100 орудиями, находившимися в Шалоне,
80 из Бордо и 50 из Бреста; материальная часть ее была довольно исправна, но в прислуге оказался недостаток, что заставило перевести из Шербурга в Париж четыре роты
59

морских канонеров (matelots canonniers); тогда же приказано обучать действию при
орудиях воспитанников политехнической школы, инвалидов, уволенных в отставку, и
ветеранов четырех гвардейских батальонов, постоянно остававшихся в Париже.
Одновременно с образованием резерва надлежало собрать армию. Неожиданное
вторжение союзников, успевших занять четвертую часть древней Франции, лишило
Наполеона многих людей и запасов, на которые он рассчитывал. Добавочные конскрипции 1812, 1813 и 1814 годов вместо ожидаемых 120 000 человек дали всего 80 000, а
конскрипции прежних лет не более 30 000 человек. Все эти новобранцы были отправлены частью в депо, находившиеся в Бельгии, частью на усиление корпусов Макдональда,
Мармона и Виктора; некоторые из них поступили в армию, формировавшуюся в Лионе,
для преграждения доступов из Швейцарии и Савойи; другие собирались в Париже
либо образовали резервы для армий, действовавших в Испании. Недостаток в людях
заставил составить батальоны в 400 человек вместо предположенного по штатам числа
840. Наполеон полагал, что в батальонах, сформированных из конскриптов, следовало
иметь не более 300 человек. Эта идея несколько раз им выражена в его письмах к королю Иосифу. Для сформирования двух резервных дивизий под начальством генерала
Жерара были назначены 34 батальона из депо, ближайших к Парижу: одна из них,
генерала Дюфура, в составе 13 батальонов, немедленно поступила в корпус маршала
Мортье, а другую собирал с большим трудом генерал Гамелине (Hamelinaye) в Труа.
В то же время генерал Пажоль формировал в Мелюне из депо войск, действовавших
в Испании, две бригады: одну драгунскую и одну конно-егерскую, а граф Бордесуль
в Мо четыре бригады: кирасирскую, драгунскую, уланскую и конно-егерскую. Желая
вознаградить малочисленность и плохое качество своей пехоты значительным числом
орудий, Наполеон собрал в Венсене (Vincennes) множество артиллеристов, взятых из
крепостей, конскриптов, лошадей, упряжи и проч., что дало ему возможность иметь
от 400 до 500 орудий.
Несмотря, однако же, на изумительную деятельность Наполеона, меры, им принятые, очевидно, были недостаточны для противодействия европейской коалиции, и
потому он нашелся в необходимости призвать часть национальной стражи к содействию
армии, готовившейся встретить союзников. Наполеон поручил префектам в Бургони,
Пикардии, Нормандии и Бретани выслать из вверенных им департаментов отборные
роты национальной стражи на сборные пункты: Париж, Мо, Монтеро и Труа; другие
роты, вызванные из Альзаса и Франшконте, должны были занять теснины в Вогезах.
Если бы можно было воспользоваться войсками, действовавшими в Испании, то вооруженные силы Франции увеличились бы восьмьюдесятью или даже ста тысячами превосходных солдат, но переговоры об очищении Пиренейского полуострова замедлились,
и потому Наполеон, предписав маршалам Сюше и Сульту изготовиться к походу на
другой театр войны, ограничился высылкой из армии первого 12 000 человек к Лиону,
а из армии второго 15 000 к Парижу. Для скорейшего же передвижения войск были
приготовлены на пути их следования подводы3.
Наступление Главной армии князя Шварценберга на Лангр к Шомону, обнаружив
намерение союзников вторгнуться во Францию со стороны Швейцарии, заставило
Наполеона изменить первоначальные его распоряжения. Старая гвардия, двигавшаяся
в Бельгию, была обращена к Шалону; а для обороны Бельгии назначена была одна лишь
60

дивизия Молодой гвардии генерала Роге, да и ту предполагалось оставить там только
лишь до сбора на северо-восточной границе Франции других войск. Батальоны Молодой
гвардии, формировавшиеся в Меце, поступили под начальство маршала Нея. Войска
маршалов Мортье, Виктора, Мармона и Нея, в числе 60 000 человек, должны были
задерживать неприятеля в долинах Сены, Обе и Марны; Макдональд с 15 000 человек
получил приказание направиться на соединение с главными силами с реки Мааса к
Шалону, параллельно движению Блюхера; маршалу Ожеро предписано собрать в Лионе
кадры, конскриптов, национальную стражу и, присоединив к ним 12 000 человек, долженствовавших прибыть от Сюше, сформировать особую армию и действовать против
войск, наступавших со стороны Женевы; сам Наполеон выехал из Парижа в Шалон
13 (25) января, выслав туда за несколько дней пред тем до 7 000 человек с 32 орудиями4.
За два дня до отъезда из Парижа Наполеон поручил управление государственными делами супруге своей Марии-Луизе, придав ей в тайне для совета принца архиканцлера Камбасереса. Король Иосиф должен был содействовать ей и даже принять на
себя регентство в случае отбытия ее из столицы. Готовясь сосредоточить регулярные
войска, по необходимости вверяя национальной гвардии защиту своего семейства от
анархистов и роялистов, Наполеон призвал в Тюльери главных начальников народного
ополчения и принял их, имея возле себя императрицу Марию-Луизу, державшую на
руках двухлетнего принца, короля римского, наследника Французской империи. «Я еду
на защиту вас и ваших семейств, чтобы изгнать неприятеля, вторгнувшегося в наши
пределы, — сказал он. — Оставляя вам в залог все, что имею драгоценнейшего после
Франции, мое семейство, вверяю его вашей чести». Эти трогательные слова произвели
восторг во всех присутствовавших5.
13 (25) января Наполеон, оставив жену и сына, которых не суждено было ему
более видеть, прибыл на следующий день утром в Шалон. На пути ему попадались
толпы жителей и солдат, уходивших внутрь страны. Шалонские граждане, устрашенные слухами о приближении к их городу союзных войск, встретили его громкими
восклицаниями: vive l’Empereur! (да здравствует император!), но вместе с тем изъявляли желание отмены тягостных налогов: à bas les droits réunis!6 Бертье и старый
герцог Вальми, формировавший резервы, ожидали его в Шалоне. Довольно трудно
определить в точности число французских войск, тогда собранных в окрестностях
этого города, как потому, что беспрестанно подходили подкрепления и отделялись
отряды, так и по неопределенности ведомостей о состоянии французской армии. На
основании наиболее достоверных сведений находились в центре, близ Витри, корпусы:
2-й Виктора, 6-й Мармона, гвардия Нея и кавалерийские корпусы 1-й Думерка и 5-й
Мильго, в числе 41 303 человек с 120 орудиями*; на правом крыле, у Труа и Арси, под
начальством маршала Мортье гвардия и одна из дивизий так называемого парижского
резерва, в числе 20 566 человек; на левом крыле, на марше от Намюра к Шалону, под
начальством маршала Макдональда корпусы: 5-й Себастиани, 11-й Макдональда, 2-й
кавалерийский Эксельмана и 3-й кавалерийский Арриги, в числе 9 143 человек; всего
же 71 000 человек с 200 орудиями, в числе коих пехоты: 129 батальонов, 48 281 человек; кавалерии: 135 эскадронов, 15 879 человек; артиллерии и проч. 6 852 человека7.
* В числе их была дивизия Дюфура, сформированная генералом Жераром в Арси-сюр-Об, а также некоторые
части войск, прибывшие из Парижа.

61

В продолжение целой недели, предшествовавшей прибытию Наполеона в действующую армию, он посылал к своим маршалам предписания, которые, как и должно
было ожидать, оказались неисполнимы. Предлогом несвоевременному пребыванию
его в Париже была необходимость ускорить формирование резервов; действительной
же причиной то, что он, предвидя необходимость отступления внутрь страны своих
разобщенных войск, хотел принять над ними начальство не прежде, как по сосредоточении их и прибытии резервов, что подавало ему возможность с первого шага на театре
войны перейти к наступательным действиям. Несмотря на огромное превосходство
союзников в числе и качестве войск, их разбросанное расположение облегчило действия
великого полководца. 14 (26) января, в тот самый день, когда он приехал в Шалон, союзные войска были расположены следующим образом: 3-й австрийский корпус Гиулая,
в числе 12 тысяч человек, у Бар-сюр-Об; корпус наследного принца Виртембергского,
12 тысяч человек, у Коломбеле-дез-Эглиз, в 15 верстах от Бар; корпус Вреде, 27 тысяч
человек, у Клефмон (Clefmon), в 50 верстах от Коломбе; резервы Барклая-де-Толли,
до 35 тысяч человек, у Лангра, в расстоянии около 60 верст от Коломбе; прочие войска
Главной армии находились еще далее от передовых корпусов, а именно: корпус графа
Витгенштейна у Вокулер; кавалерия его, под начальством графа Палена, у Донже (Donjeux), к югу от Жуанвиля; 1-й австрийский корпус графа Коллоредо у Баньо (Bagneux),
в 35 верстах к югу от Шатильона-сюр-Сен; 2-й австрийский корпус принца Алоизия
Лихтенштейна у Безансона; 2-я австрийская легкая дивизия принца Морица Лихтенштейна у Оксерра; австрийские резервы наследного принца Гессен-Гомбургского в
Дижоне; 1-я австрийская легкая дивизия близ Лиона, в Шамбери и Женеве. Главные
квартиры союзных монархов находились в Лангре, а князя Шварценберга в Шомоне.
Из войск бывшей Силезской армии 9-й пехотный корпус Олсуфьева, в числе 6 тысяч
человек, вместе с главной квартирой Блюхера, в Жуанвиле; кавалерия генерала Ланского, 2 500 человек, у Сен-Дизье; Сакен с 18 тысячами человек у Дулеван8. Корпус
Йорка, не успев в своих покушениях против крепостей на реке Мозеле, двигался от
Понт-а-Муссон к Сен-Мигиель9. Вообще же обе союзные армии были растянуты от
правого до левого крыла их общего расположения на 40 немецких миль (280 верст),
да и по направлению их пути действий разобщены так, что, за исключением корпусов
Гиулая, кронпринца Виртембергского, Сакена и Олсуфьева, всего до 50 тысяч человек,
прочие войска не могли принять участия в первоначальных действиях. Суровая погода
заставляла располагаться по квартирам, и только лишь передовые посты стояли на
биваках10.
Князь Шварценберг, перенеся свою главную квартиру еще 6 (18) января в Лангр,
оставался там целую неделю. Достижение войсками Главной армии Лангрского плато
казалось многим из влиятельных лиц крайним пределом действий, перейдя за который, по их мнению, союзники, вместо приобретения каких-либо выгод, подверглись
бы неминуемой опасности. Они полагали, что занятие их войсками значительной
части владений древней Франции было достаточно для побуждения Наполеона к
миру. Император Франц и Меттерних опасались преобладания России, возвышения
Пруссии и народных движений в Германии до того, что готовы были возвратиться к
франкфуртским предложениям. Оставив Наполеона властителем Франции, с естественными границами ее, Рейном и Альпами, и уступив вице-королю принцу Евгению
62

часть Италии, австрийцы предполагали возобновить союз с Французской империей
для противодействия России. Чтобы привлечь на свою сторону прочих участников
коалиции, Меттерних, с обычной ему изворотливостью, старался убедить их в пользе
составленных им предположений. Напротив того, король прусский был твердо убежден
в том, что Европа не могла наслаждаться прочным миром, пока Наполеон оставался
на престоле. Тем не менее, однако же, удалось Меттерниху склонить в свою пользу
прусского государственного канцлера Гарденберга, да и между прусскими генералами
нашлись жаркие поборники его видов. Генерал-адъютант короля Фридриха-Вильгельма Кнезебек, считавшийся большим стратегом, потому что ему приписывали
составление планов действий русской армии в 1812 году и союзной армии во вторую
кампанию 1813 года, полагал, что не должно было переходить за Лангр. По словам
его: «Наступление Наполеона от Смоленска к Москве нанесло ему вред; то же самое
будет с нами, если двинемся к Парижу». Эти идеи были подробно развиты в мемуаре, составленном Кнезебеком. Подобный взгляд совершенно согласовался с идеями
Меттерниха. Гораздо труднее было австрийскому министру убедить в основательности
своего мнения английских дипломатов Каткарта и Эбердина, но и это наконец удалось
ему: последний, находясь на вечере у Меттерниха в Везуле, где зашла речь о мемуаре
Кнезебека, изъявил мнение, что «недостойно было бы Англии отказаться от условий,
ей самой предложенных во Франкфурте». Генерал сэр Чарльз Стюарт, брат английского
первого министра лорда Кестельри, также поддерживал Меттерниха. По-видимому,
англичане, с одной стороны, хотели предупредить преобладание России, а с другой —
страшились упрека оппозиции в напрасном продолжении войны и неудовольствия
своего народа, стонавшего под бременем налогов и огромного государственного долга. Прибывшие вслед за тем в главную квартиру лорд Кестельри и граф Мюнстер не
согласовались между собой. Первый желал мира, а второй продолжения войны. Что
же касается до русских, то граф Нессельроде и некоторые из генералов тоже пристали
к мнению Меттерниха. Дипломаты южно-германских владений постоянно держали
его сторону. Таким образом, поборниками решительных действий против Наполеона
явились только император Александр, Штейн, Мюнстер и Поццо-ди-Борго. Русский
монарх был твердо уверен в несовместности спокойствия Европы с владычеством наполеоновым во Франции; Штейн, разделяя это убеждение, желал падения Наполеона
как очистительной жертвы за все страдания и оскорбления, перенесенные от него Германией; Мюнстер полагал, что переговоры с Наполеоном ослабляли влияние партии
французских роялистов, преданной союзникам, а Поццо-ди-Борго руководился, как и
прежде, родовой ненавистью к Бонапартам. Известия, доставленные в главную квартиру
швейцарцем Лагарпом, бывшим наставником императора Александра, об упадке духа
в Париже и о готовности Талейрана и других влиятельных лиц содействовать падению
Наполеона, утвердили российского монарха в его намерении. В Силезской армии господствовало обычное ей воинственное настроение. «Der Kerl muss herunter!» — постоянно твердил Блюхер11. По мнению главного из его сподвижников генерала Гнейзенау,
«если бы союзники перешли через Рейн немедленно по прибытии в долину сей реки,
то могли бы, пользуясь упадком духа и смятением неприятеля, овладеть важнейшими
крепостями и безостановочно достигнуть Парижа». Несмотря на то, что французам
дано было два месяца для сформирования армии, успех наступления союзников и те63

перь, как и прежде, не подлежал сомнению, принимая во внимание, во-первых, плохое
состояние французской армии; во-вторых, недостаток оружия во Франции, не позволявший быстро формировать войска; в-третьих, неудовольствие против Наполеона,
господствовавшее в Париже. «…Знаю, как далеко расхожусь я во мнениях с учеными
военными людьми (Kriegskünstler), но не менее знаю и то, что уклонение от военных
правил часто бывает полезнее, нежели соблюдение их». «Willkommen vor Paris wenn
wir nur wollen» («Стоит только пожелать нам, и мы будем в Париже»), — писал
Гнейзенау в заключение своего мнения12.
Генералу Гнейзенау не удалось, однако же, убедить Кнезебека в необходимости
решительного наступления. По словам ученого стратега, «дело, за которое сражались
союзники, было столь важно, что не следовало жертвовать им хвастливому стремлению
побывать в Париже» («Die Sache für die wir fechten ist viel zu gross, als das sie je übereilt,
oder einer blossen Gloriole geopfert werden sollte — nach Paris zu gehen»). Он полагал,
что союзники, достигнув Лангрского плато, должны были открыть переговоры, чтобы,
по крайней мере, узнать, где расположены французские войска, и выиграть две недели13.
Очевидно, что такой мнимый выигрыш был вреден для союзников и мог послужить в
выгоду Наполеону14. Мюффлинг, пользуясь дружбой с Кнезебеком и надеясь иметь на
него большее влияние, нежели соперник его Гнейзенау, также старался убедить его в
необходимости решительных действий. Как Гарденберг, Кнезебек и близкие к ним люди
считали генерала Гнейзенау и его поборников за людей «восторженных», «непрактических», то Мюффлинг счел нужным уверить Кнезебека, что они не увлекались никакими
мечтами. «Я полагаю, — писал он, — что, несмотря на все слухи о неудовольствии
французов к Наполеону, войска их будут сражаться, и даже с успехом, если мы станем
действовать ошибочно. Но я столько же уверен, сколько в своем существовании, что
успех зависит от быстроты наших действий. Парижане потеряли голову; не дадим им
времени опомниться… идем вперед! Чего страшиться нам? Если бы даже мы не одержали
победы, то можем прервать бой, с тем, чтобы через два дня возобновить его, усилясь
резервами. Если вы не решаетесь ввести в дело всю армию, то позвольте фельдмаршалу
(Блюхеру) идти в авангарде и атаковать неприятеля. Отвечаю за успех… Приезжай
к нам на несколько дней, добрейший Кнезебек (bester Knesebeck); право, не будешь
раскаиваться в том… Я охотнее готов атаковать неприятеля под Шалоном, нежели в то
время, когда мы его атаковали под Лейпцигом. Наши солдаты теперь в десять раз лучше,
а французы в десять раз хуже… Если союзные монархи желают иметь под ружьем лишних
200 000 человек, то стоит только объявить, что восстановлена будет династия Бурбонов
и что все немецкое народонаселение отойдет к Германии. Вся Лотарингия восстанет
за нас… Повторяю тебе, любезный Кнезебек, Французская империя — в наших руках.
Пусть Шварценберг идет прямо к Парижу, предоставя фельдмаршалу окончить дело с
шалонской армией, усилив его, на всякий случай, войсками Вреде… Ручаюсь в успехе.
Наполеон упал во мнении народа и войска. Французские офицеры даже не признают
в нем военных способностей. Из Парижа пишут: «он спит ежедневно по двенадцати
часов». Хотя я сам и не верю тому, однако же думаю, что такие слухи предвещают le
commencement de la fin (начало конца). Законодательному сословию сказал он: «Vous
êtes vendus à l’Angleterre» («Вы продали себя Англии»). В продовольствии не будет
недостатка. На пространстве между Ландау, Саарлуи и Триром так много запасов, что
64

их станет на полгода Силезской армии… Если бы оказалось нужным овладеть Мецем
и Люксембургом, то пусть придет Тауэнцин с несколькими осадными орудиями…
Р. S. Главная квартира нашей армии завтра перейдет в Бриенн. Ежели хотите
приобрести расположение французов, то советую вам не требовать от них никаких
контрибуций. Они до мерзости скупы, и ничто не обрадовало их так, как обещание
фельдмаршала не налагать на них никаких поборов»15.
Эти доводы нисколько не изменили упрямых убеждений Кнезебека, который
15 (27) января снова изложил свое мнение союзным монархам, дипломатам и генералам
главной квартиры в записке, поданной от имени короля прусского, но в действительности составленной самим Кнезебеком. По-прежнему он домогался уверить всех и
каждого, что следовало достигнуть цели войны — независимости европейских государств —преимущественно мирным путем, открыв переговоры с Наполеоном и что
дальнейшее наступление к Шалону и Труа не могло доставить никаких положительных
выгод союзникам и было сопряжено с большими затруднениями, как в отношении к
продовольствованию войск, так и к охранению их сообщений. Лангенау, с своей стороны, подал обширный мемуар, в котором, прославляя выбор пути действий «к единственному слабейшему пункту французских войск» и быстроту действий союзников*, он
излагал мнение, что Главная армия, оставаясь на позиции у Лангра, была совершенно
обеспечена от обходов с флангов, продовольствовалась на счет неприятельской страны
и могла угрожать впереди лежащим «совершенно открытым» областям Франции.
Затем, выказав опасности дальнейшего наступления, он сделал довольно странный
вывод, что союзники под Парижем находились бы в таком положении, в каком была
французская армия под Лейпцигом. Во всяком случае, писал он в заключение своего
мемуара, необходимо обсудить и взвесить: должна ли союзная армия оставаться в
занятом ею расположении, чтобы дать время резервам и войскам, действующим на
флангах театра войны, приблизиться к главным силам или сойти с господствующих
высот на равнину и подвергнуть участь войны бою, последствия коего не могут быть
заранее определены в точности.
По всей вероятности, Шварценберг и его советники не были убеждены столь шаткими доводами, да и вообще все то, на что опирались они в военном отношении, служило
им только предлогом к достижению политических видов австрийского правительства,
не согласных с видами России и Пруссии. Император Александр, справедливо не доверяя Меттерниху, отклонил его предложение прервать военные действия и открыть
переговоры с французами. По мнению государя, «невозможно было определить,
достигнута ли цель войны, пока война еще не была окончена. Последствия ее зависят
от успеха действий. Союзники должны стремиться к уничтожению вооруженных сил
неприятеля. Причины его слабости в настоящее время заключаются, во-первых, в упадке
духа его войск; во-вторых, в несовершенстве тактического образования новобранцев;
и в-третьих, в плохой дисциплине французской армии. Эти обстоятельства могут
измениться, если союзники станут медлить и дадут неприятелю время оправиться.
Следовательно, вернейшим средством к успеху союзников есть продолжение действий с
* Войска Главной союзной армии при наступлении от Базеля к Лангру прошли кругом около полуторы
немецкой мили (10 верст) в сутки.

65

наивозможной быстротой и решительностью». Как Меттерних, Кестельри и многие из
союзных дипломатов и генералов упорно отстаивали противное мнение, то император
Александр наконец объявил, что в случае необходимости он будет продолжать войну
с одними русскими без помощи других держав, и, обратившись к королю прусскому,
спросил его, на что он решился. Фридрих-Вильгельм, поколебленный убеждениями
Гарденберга и Кнезебека, изъявил сомнение в успехе войны, однако же определенно
обещал содействовать российскому монарху. Австрийское же правительство было
принуждено следовать примеру своих союзников.
Оставалось сделать некоторые уступки поборникам мира, домогавшимся продолжения переговоров, веденных во время пребывания главной квартиры во Франкфурте.
Положено было, одновременно с дальнейшими военными действиями, открыть конгресс в Шатильоне-на-Сене. Император Александр с большим лишь трудом изъявил
свое согласие на эту полумеру, которая могла возвысить клонившееся к падению значение Наполеона, и приказал русскому уполномоченному на шатильонском конгрессе
графу Разумовскому не заключать мира без особенного на то разрешения. 16-го (28-го)
были определены условия и порядок переговоров в Шатильоне. Положено их вести
вообще от имени всей Европы, ограничить Францию пределами 1792 года и устроить размежевание европейских государств без участия в том Наполеона, а также не
вдаваться ни в какие обещания насчет международного права на море. Германия
должна была состоять из независимых владений, соединенных общим постоянным
союзом; Швейцарии условлено дать прежние границы, признав ее независимость;
Италию — разделить на самостоятельные государства, которые разобщали бы
Францию от австрийских владений; Испанию — в прежних пределах ее возвратить
Фердинанду VII; Голландия, с расширенными пределами, должна была образовать
независимое государство под властью Дома Оранского. Положено, чтобы французы
очистили все крепости в уступленных ими областях и немедленно вывели гарнизоны
из Бельфора, Гюнингена и Безансона; наконец, изъявлено согласие, чтобы возвращены
были Франции потерянные ею колонии. Ведение переговоров было поручено графу
Разумовскому, графу Стадиону, Гумбольдту, а со стороны Англии Каткарту, Стюарту
и Эбердину, которым в продолжение некоторого времени содействовал Кестельри;
со стороны же Франции был уполномочен давно уже ожидавший открытия конгресса
в Шатильоне Коленкур16.
Таким образом, союзники, по настоянию императора Александра, решились продолжать наступление, а войска Блюхера безостановочно двигались к Обе. Но Наполеон
предупредил своих неприятелей. По прибытии в Витри он предполагал немедленно
двинуться с армией, собранной в окрестностях сего пункта против ближайших корпусов князя Шварценберга, и разбить их прежде, нежели прочие союзные войска могли
подоспеть к ним в помощь. О наступлении Блюхера с войсками Сакена и Олсуфьева,
опередившего Главную армию, Наполеон не имел достоверных сведений. Готовясь
устремиться с главными силами в числе 40 000 человек на путь действий союзников к
Шомону и Лангру, он предписал: герцогу Вальми (Келлерману) собрать отряды национальной стражи и некоторые другие войска в Шалоне и занять переправы на Марне;
Макдональду, с 10 000 человек отступавшему к Шалону, остановиться там с той же
целью; Мортье, с 12 000 человек гвардии стоявшему в Труа, перейти к Арси-сюр-Об и
66

соединиться с 8 000 человек дивизии Дюфура, состоявшими под начальством Жерара;
a генералу Пажолю, с двумя бригадами кавалерии и с несколькими тысячами национальной стражи, охранять в тылу армии переправы на Сене и Йонне. Заняв переправы
на Марне и Сене, вдоль коих двигались союзные армии Блюхера и Шварценберга, и
течение Обы между этими реками, Наполеон надеялся не только удержать неприятелей
на путях, ведущих к Парижу, но и разбить их войска по частям. Тогда же было приступлено к укреплению наскоро Суассона, Мо, Шалона, Витри, Ножана и Труа. На всем
пространстве между реками Эной (Aisne) и Луарой были произведены обозрения, с
той целью, чтобы избрать наивыгоднейшие оборонительные позиции. 14 (26) января
Наполеон выступил от Витри к Сен-Дизье17.
В это самое время Блюхер с корпусом Сакена и войсками Олсуфьева, в числе
26 000 человек, двигался от Жуанвиля к Бриенну, оставя авангард Ланского18 у Сен-Дизье, частью для наблюдения пути, ведущего чрез Витри к Шалону, частью для того чтобы
выждать корпус Йорка, получивший предписание прибыть к Сен-Дизье 16 (28) января.
Прочие войска Блюхера блокировали крепости, оставленные в тылу Силезской армии,
либо двигались от Рейна на соединение с главными силами19.
14 (26) января Блюхер, получив сведение об отступлении Мортье после дела при
Бар-сюр-Об к Труа и о расположении прочих французских войск у Витри, вывел из
того заключение, что неприятель не успел еще сосредоточить свои силы, и потому
прусский полководец решился продолжать наступление, надеясь совокупно с Главной армией опрокинуть все неприятельские войска, стоявшие на путях к Парижу,
и, овладев столицей Франции, решить участь войны20. Князь Щербатов, со своим
6-м корпусом и Белорусским гусарским полком, двинулся по проселочной дороге к
Жифомон; граф Ливен с 11-м корпусом достиг местечка Сулен; корпус Олсуфьева
расположился у Дулевана; отряд генерала Ланского оставался у Сен-Дизье. На следующий день, 15-го (27-го), 6-й корпус князя Щербатова перешел чрез Лемон в Пужи;
11-й корпус Ливена в Лемон, главные квартиры Блюхера и Сакена в Бриенн, а корпус
Олсуфьева в Тремили21.
Таково было положение блюхеровой армии, когда Наполеон атаковал ближайший к
нему отряд Ланского. Утром 15-го (27-го) кавалерия Мильго застигла врасплох русских
гусар, а следовавшая за ней дивизия Дюгема (корпуса Виктора) бросилась на пехоту,
отступавшую к Сен-Дизье, опрокинула егерей и заняла город. Сам Наполеон вступил
в Сен-Дизье в девятом часу при громких восклицаниях жителей и выслал отряды для
преследования русских по дорогам к Жуанвилю и Эклярон; прочие же войска его, а
именно корпуса Мармона и Виктора, кавалерия Думерка и Мильго и три дивизии
Молодой гвардии, расположились впереди города22.
Наполеон, получив от жителей и пленных точные сведения о растянутом расположении блюхеровых войск, решился изменить свой план действий и вместо того,
чтобы продолжать движение во фланг Главной союзной армии, счел более выгодным
обратиться кратчайшим путем от Сен-Дизье в тыл войскам Блюхера, находившимся в
окрестностях Бриенна. С этой целью 16-го (28-го) двинулись французские войска несколькими колоннами: гвардия вместе с главной квартирой от Сен-Дизье на Эклярон
к Монтиерандеру (Montier-en-Der); маршал Виктор, со своим корпусом и кавалерией
Мильго, по жуанвильской дороге до Ражекура, а потом на Васси; дивизии Рикара и
67

Дюфура, стоявшие в окрестностях Витри, под общим начальством Жерара, шли правее
гвардии, по дорогам к Бриенну и Лемону. Войска же 6-го пехотного и 1-го кавалерийского корпусов под общим начальством Мармона были расположены по-прежнему у
Сен-Дизье, получив приказание следовать за движением парков, оставив арьергард
для прикрытия с тыла наступления армии23.
Движение французской армии по проселочным дорогам, служившим единственно
для возки леса, было необыкновенно затруднительно; к тому же пошел дождь. Орудия
увязали в грязи и были вытаскиваемы с помощью жителей и обывательских лошадей.
Войска прибыли в Монтиерандер уже ночью. Мармон двинулся на следующий день
сперва по дороге к Жуанвилю, а потом вправо на Васси, оставив у Сен-Дизье только
дивизию Лагранжа24. Тогда же главные силы продолжали наступление к Бриенну и
появились в окрестностях этого города около двух часов пополудни.
Донесение Ланского о деле при Сен-Дизье и отступлении его отряда по жуанвильской дороге и потом на Васси, полученное в главной квартире Силезской армии в
ночи с 15-го (27-го) на 16-го (28-го), не заставило Блюхера изменить предположенное
им наступление за Обе. Он только счел нужным предложить Гиулаю и кронпринцу
Виртембергскому сблизиться с ним и потребовал от генерал-адъютанта графа Палена,
шедшего со своим авангардом в нескольких переходах впереди корпуса графа Витгенштейна и прибывшего в то время к Экланс, близ Транн, чтобы он присоединился к
Силезской армии. Генералу Ланскому приказано было наблюдать дороги, ведущие в
Жуанвиль и Сен-Дизье; прочие же войска остались в прежнем расположении, частью
у Пужи и Лемона, частью у Бриенна, что подвергало их опасности быть отброшенными от прочих союзных корпусов. Но когда 17-го (29-го), около полудня, с передовых
войск, высланных за Обе, представили Блюхеру перехваченного казаками французского полковника генерального штаба Бернара, посланного Наполеоном к маршалу
Мортье с повелением примкнуть к правому флангу французской армии, тогда Блюхер, уже не сомневаясь в наступлении Наполеона и не считая возможным удержать
его, предположил выждать у Бриенна присоединение сакенова корпуса и отойти на
позицию у Транн и далее к Бар-сюр-Об, где он надеялся соединиться с ближайшими
корпусами Главной армии. Предписание, посланное Сакену об отступлении к Бриенну,
не могло быть исполнено прежде прибытия неприятеля к сему городу. В ожидании
сближения сакеновых войск малочисленный корпус генерала Олсуфьева был усилен
войсками графа Палена, который, подойдя 14-го (26-го) к Экланс, предполагал продолжать движение за Обе к Пиней, но, получив приглашение Блюхера содействовать
ему, сперва остановился на правой стороне Обе, а потом, 17-го (29-го), прошел через
Бриенн к Лассикуру и расположил там свою кавалерию для прикрытия флангового
марша сакеновых войск, двигавшихся тогда от Лемона к Бриенну. Ему же был подчинен
генерал-майор князь Щербатов, прибывший от Главной армии с четырьмя казачьими
полками в числе 900 человек, которые, будучи усилены Чугуевским уланским полком
с четырьмя конными орудиями, стали у Мезьер на дороге, ведущей от Монтиерандера
к Бриенну25.
Распоряжения Блюхера, сделанные тогда уже, когда Наполеон готовился атаковать
его, были несвоевременны. Между тем Шварценберг, получив в ночи с 16 (28) на
17 (29) января в Шомоне известие о деле при Сен-Дизье, счел положение вверенной
68

ему армии, несмотря на превосходство своих сил над неприятельскими, весьма опасным, и хотя в главной квартире союзников не было никаких сведений о прибытии
Наполеона на театр войны, однако же нисколько не сомневался в том. Опасаясь быть
отрезанным от Рейна, главнокомандующий обратил более внимания на обеспечение
от обхода правого фланга своей армии, нежели на содействие Блюхеру: корпусам
Витгенштейна и Вреде, в числе более 40 000 человек, было предписано идти к Жуанвилю; корпусам Гиулая и кронпринца Виртембергского, всего до 30 000 человек,
собраться между Бар-сюр-Об и Шомоном, а корпус графа Коллоредо, прибывший в
Шатильон-сюр-Сен, получил приказание остановиться там в ожидании дальнейших
распоряжений26.

Глава VI
Сражения при Бриенне и Ля-Ротьере

Местность у Бриенна. — Расположение блюхеровых войск. — Сражение
при Бриенне. — Отступление Блюхера и расположение его войск у
Транна. — Расположение армии Наполеона у Ля-Ротьера и меры, им
принятые для преграждения союзникам путей к Парижу. — Современное
расположение корпусов Главной союзной армии. — Распоряжения
князя Шварценберга для содействия Блюхеру. — Диспозиции князя
Шварценберга, Блюхера и Барклая-де-Толли к бою при Ля-Ротьере. —
Местность у Ля-Ротьера. — Расположение французских войск на
позиции. — Наступление союзников. — Сражение при Ля-Ротьере. —
Последствия этого сражения. — Отступление французов.
Местечко Бриенн, где Наполеон получил первоначальное военное образование*,
лежит на скате высоты, которой господствующий пункт к северо-западу от местечка
занят замком с довольно значительным парком и обширными виноградниками, покрывающими склоны возвышений вдоль реки Обе до селения Лемона. Окрестности же
Бриенна в прочие стороны представляют равнину, ограниченную с востока Ажуйским
лесом.
17-го (29-го) января, около полудня, в то время, когда Блюхер наконец убедился в наступлении против него значительных неприятельских сил и послал приказание корпусу
генерала Сакена немедленно перейти от Лемона к Бриенну, самое местечко и выходы
из него на дороги, ведущие к Монтиерандеру и Бар-сюр-Об, были заняты пехотой 9-го
русского корпуса генерал-лейтенанта Олсуфьева в числе 5 000 человек с 24 орудиями;
впереди же, на большой равнине между селением Мезьер и леском, прикрывающим
часть дороги от Лемона к Бриенну, расположилась кавалерия генерал-лейтенанта графа
Палена в числе до 2 000 человек; состоящий под начальством его генерал-майор князь
Щербатов с своим казачьим отрядом, Чугуевским уланским полком и четырьмя конными орудиями встал у Мезьер; главная квартира Блюхера находилась в замке, откуда
можно было обозревать довольно большое пространство. Отряд генерал-лейтенанта
Ланского двигался от Сулен через Шомениль на присоединение к армии1.
В два часа пополудни кавалерия Лефевр-Денуэтта и Мильго, выйдя из Ажуйского
леса, атаковала близ Мезьер отряд князя Щербатова и заставила его податься назад
* В Бриенне находилось ныне уже не существующее военное училище.

70

по направлению к Бриенну. Тогда Блюхер, имея в виду удержать местечко, с потерей
коего был бы отрезан от него корпус Сакена, приказал состоявшим в отряде Палена
4-му и 34-му егерским полкам встать впереди Бриенна, на дороге из Лассикура; сам
же Пален с своей кавалерией двинулся на Перт в правый фланг неприятеля, но, будучи
атакован превосходными в числе войсками Нансути и Мильго, стал отступать к Бриенну. В ожидании прибытия сакенова корпуса приказано было Олсуфьеву оборонять
город; артиллерия его, отданная Блюхером в распоряжение генерал-майора Никитина,
была выставлена впереди на позицию, так что 15-я батарейная рота примкнула правым
флангом к мезьерской дороге, а прочие 12 орудий стали уступом левее 15-й роты.
Около 4 часов пополудни большая часть войск Сакена, совершив фланговое движение
к Бриенну, расположилась впереди местечка, и только еще не успел отойти за Бриенн
большой прусский парк, тянувшийся от Лемона под прикрытием сакенова арьергарда,
как атаки неприятельской кавалерии были отражены Паленом, а французская пехота
еще не успела выйти из леса, то Наполеон, приказав выдвинуть несколько батарей, громил русские войска, и в особенности те, которые двигались от Лемона. В продолжение
этой канонады, граф Пален, открыв фронт батарей, расположенных впереди города,
перешел на правое крыло и соединил там на равнине всю кавалерию, а именно: свою,
сакенова корпуса, состоявшую под начальством генерал-лейтенанта Васильчикова 1-го,
князя Щербатова, а также прусский партизанский отряд принца Бирона*.
Наполеон, желая во чтобы то ни стало выгнать пехоту Олсуфьева из местечка,
зажег его несколькими гранатами, но как русские войска оставались непоколебимо
на своей позиции, а день уже склонялся к вечеру, то неприятель повел общую атаку:
войска Нея в двух колоннах устремились на местечко; дивизия Дюгема (корпуса Виктора) двинулась левее их, а особая колонна генерала Шато, знавшего в подробности
окрестную местность, была назначена для овладения бриеннским замком; тогда же вся
французская кавалерия собралась на правом крыле общего расположения, вероятно,
для угрожения арьергарду Сакена, еще не успевшему отойти за местечко. Войска Нея
кинулись на 15-ю батарейную роту, овладели двумя орудиями и ворвались в город; а
двинувшиеся одновременно с ними в атаку французские драгуны едва было не захватили в плен самого Сакена; конвой его был изрублен, а генерал-квартирмейстер его
корпуса, полковник граф Рошешуар убит. Но наступление французов было остановлено
искусным действием русской артиллерии. Генерал Никитин, по приказанию Сакена
взяв из резерва 24 батарейных орудия, поставил их параллельно мезьерской дороге
и открыл огонь во фланг неприятелю, что заставило французов отступить с большим
уроном и бросить захваченные ими орудия. Тогда же граф Пален со всей кавалерией,
им собранной вправо от Бриенна, кинулся на пехоту Виктора и опрокинул ее в глазах
Наполеона, который сам здесь подвергался величайшей опасности. Русская кавалерия
захватила восемь орудий, но успела увезти только пять.
Фельдмаршал, желая обозреть расположение неприятеля до наступления ночи,
отправился на высоту у замка и прибыл туда незадолго пред тем, когда подошла колонна генерала Шато. Стрелки, двигавшиеся впереди этой колонны, найдя незанятым
* Принц Бирон был отряжен от корпуса Клейста с пятью эскадронами в числе от 600 до 800 человек
(а именно: два эскадрона 2-го Силезского гусарского, два эскадрона Силезского национального гусарского и
один егерский эскадрон Неймаркского драгунского полка).

71

русской пехотой подход со стороны Лемона, ворвались в замок, в верхнем этаже коего
тогда находились Блюхер и Гнейзенау. Прусские генералы были бы захвачены, если бы
несколько выстрелов, некстати сделанных французами, не заставили Блюхера подумать
о собственном спасении. Но положение его было весьма затруднительно: считая сражение на сей день оконченным, он отослал своих лошадей в местечко, где можно было
найти лучшие конюшни, нежели в строениях замка; Гнейзенау распорядился таким
же образом. К счастью, однако же, еще не успели отвести лошадей, когда раздались
выстрелы на дворе замка. Блюхер и Гнейзенау, поспешно вскочив на коней, спустились
с горы в местечко, и, получив сведение от одного из конвойных казаков о вторжении
туда французов, повернули вправо по небольшой улице. Как Блюхер не торопился
уходить и ехал шагом, то Гнейзенау, напомнив ему о близости неприятеля, спросил его:
«Неужели вы хотите, чтобы вас с торжеством ввезли в Париж?» Блюхер дал лошади
шпоры и прибыл к войскам. Генерал Сакен также едва не попался в руки неприятелю
и был обязан своим спасением только тому, что французские драгуны, ворвавшиеся в
местечко, промчались по улице, не заметив его, что дало ему возможность выбраться
в поле и прискакать на позицию, занятую его войсками. В это время прусский парк,
двигавшийся от Лемона к Диенвилю, подвергался большой опасности. Блюхер, имея в
виду прикрыть его, решился сделать последнее усилие: «Der Kerl soll nicht in meinem
Bett schlafen» («Не пущу молодца на свою постель»), — сказал он. Генералу Олсуфьеву было приказано овладеть замком, а Сакену послать сильную пехотную колонну
по главной бриеннской улице для очищения местечка. Обе атаки были поведены уже
в десять часов вечера. Сражение возобновилось с чрезвычайным ожесточением и
продолжалось до полуночи. Наконец, французы были выбиты из пылавших строений
местечка*, но удержались в замке. Блюхер, вовсе не имевший намерения продолжать
бой до последней крайности, прекратил атаки и дал отдых своим войскам.
Потери каждой из сторон убитыми и ранеными в деле при Бриенне простирались
до 3 000 человек; в плен взято по нескольку сот человек; в числе пленных находились
тяжело раненный начальник блюхерова конвоя капитан Гейден и комендант главной
квартиры майор граф Гарденберг (сын австрийского министра). Со стороны французов
убит контр-адмирал Баст, командовавший одной из бригад дивизии генерала Деку;
ранены тяжело Деку и Лефевр-Денуэтт, легко — принц Невшательский (Бертье)2.
Упорное сопротивление русских войск, по сознанию самих французов, поставило
их армию в затруднительное положение. В главной квартире Наполеона полагали,
что Блюхер, получив в ночи подкрепления, возобновит бой на следующее утро и что в
случае поражения французов им пришлось бы отступать по дурным дорогам, еще более
испортившимся от наступавшей оттепели3. Но опасения неприятеля были напрасны.
Блюхер, решась прекратить сражение, отдал незадолго до полуночи следующую
диспозицию:
«После полуночи корпус Олсуфьева выступает по дороге, ведущей к Бар-сюр-Об,
и располагается на биваках за Арсонвалем. В два часа пехота корпуса Сакена, очистив
Бриенн, двигается по той же дороге до Боссанкура и располагается там на биваках.
* 28-м и 32-м егерскими полками под командой подполковника Бланова, поддержанными Псковским
пехотным полком.

72

Кавалерия остается впереди Бриенна и прикрывает отступление пехоты, которое
должно быть совершено по возможности в тишине. Если же неприятель завтра утром
возобновит нападение, то кавалерия отступит на высоты у Транна, вслед за пехотой.
Раненых отправить в Бар-сюр-Об, куда также отвезти захваченные у неприятеля
орудия.
Главная квартира в Арсонвале»4.
В три часа пополуночи, когда русские войска успели несколько отдохнуть и когда
уже были отправлены назад обозы, фельдмаршал с пехотой и артиллерией двинулся
к Транну и расположил там корпус Сакена на выгодной позиции, правым флангом к
селению Экланс, а левым к реке Обе; корпус Олсуфьева встал в резерве за Арсонвалем,
где находилась главная квартира Блюхера. Кавалерия выступила от Бриенна в 11 часов утра, тогда уже, когда неприятель, заняв местечко сильно пехотой, выслал вперед
кавалерию и открыл канонаду. По отступлении к Транна кавалерия расположилась
впереди пехоты, у подошвы высот, занятых корпусом Сакена: на левом крыле Пален,
на правом — Васильчиков, еще правее — казаки и партизаны. Французская кавалерия
приблизилась к русской, завязалась сильная канонада, но в сумерки неприятель отошел к Ля-Ротьеру5. Наполеон, перенеся свою главную квартиру в Бриеннский замок,
занял селения Диенвиль, Ля-Ротьер и Шомениль, а прочие войска поставил у Бриенна.
В таком расположении оставался он более двух суток, пока был атакован войсками
Блюхера, усиленными частью Главной союзной армии. Военные писатели старались
объяснить бездействие столь деятельного полководца неведением о направлении, принятом союзными войсками. Говорят, будто бы он полагал, что Главная армия двигалась
к Оксерру, и хотел обрушиться на Блюхера, но, по всей вероятности, единственной
причиной нерешимости Наполеона была малочисленность его армии сравнительно
с огромными силами, которые состояли в распоряжении союзников. Расположение
между путями, ведущими к Парижу по долинам Сены и Марны, давало Наполеону
возможность предупредить неприятеля, куда бы он ни направился, и потому он считал
достаточным, заняв главными силами центральную позицию на Обе, поддерживать ими
попеременно отряды, расположенные у Труа и Шалона. Как после дела под Бриенном
можно было преимущественно ожидать наступление союзников к Труа, то Наполеон
предполагал собрать там наиболее войск и с этой целью предписал: маршалу Мортье с
Старой гвардией оставаться в Труа; генералу Гамелине (Hamelinaye), формировавшему
2-ю резервную дивизию в Труа, усилить ее до восьми тысяч человек; а генералу Жерару
с 1-й резервной дивизией расположиться у Пиней, на дороге из Бриенна в Труа. Вообще
же под начальством Мортье предполагалось собрать от 28 до 30 тысяч человек, кроме
15 тысяч человек превосходного войска, ожидаемых из Испании. Присоединив к этим
40 тысячам человек 40 тысяч, собранных у Бриенна и Сен-Дизье, Наполеон мог сосредоточить до 80 тысяч человек против Главной союзной армии; оборона же течения
Сены и Йоны (Ionne) по-прежнему была поручена генералу Пажолю с частью резервов.
Тогда же было послано маршалу Макдональду вторичное предписание идти с вверенными ему войсками к Шалону; Наполеон, присоединясь к нему с своими главными
силами, мог сосредоточить против Блюхера до 50 тысяч человек; а для обороны течения
Марны герцог Вальми (Келлерман) должен был собрать национальную гвардию в Мо,
Ла-Ферте-су-Жуар и Шато-Тиери, заградить баррикадами мосты и приготовить для
73

армии съестные запасы. Наполеон, предполагая весьма основательно, что при обороне
страны от союзников, наступавших с различных сторон, ему придется не раз двигаться
между Обе и Марной, предписал оградить Сезанн палисадами и устроить там значительные магазины и склады военных запасов. Наконец, приказано, на всякий случай,
возобновить разрушенный мост у Лемона6. Но все эти основательные распоряжения
могли быть успешны только лишь в таком случае, если бы союзники действовали попрежнему медленно и несвязно.
По отступлении к Транну Блюхер предполагал отойти еще далее на Бар-сюр-Об,
чтобы соединиться с войсками Главной армии, но наследный принц Виртембергский,
обозрев позицию у Транна еще 17 (29) января, изложил фельдмаршалу ее выгоды и
вызвался занять высоты у Мезона своим корпусом, тогда стоявшим у Бар-сюр-Об, чтобы
обеспечить корпус Сакена от обхода с правого фланга. Блюхер, и без того уже неохотно
решавшийся на дальнейшее отступление, был легко убежден доводами наследного
принца. Положено было оставаться у Транна7. Прочие союзные войска 18-го (30-го)
занимали следующее расположение: корпус кронпринца Виртембергского между Арсонвалем и Мезоном; корпус Гиулая между Бар-сюр-Об и Вандевром; корпусы Вреде
и Витгенштейна в окрестностях Жуанвиля; корпус Коллоредо подходил к Шатовилен;
российско-прусские резервы находились частью между Бар-сюр-Об и Шомоном, частью
за Шомоном; корпус Йорка занял Сен-Дизье8.
В главной квартире Шварценберга, стоявшей в Шомоне, весьма беспокоились
о Блюхере, несмотря на то, что он, еще находясь при Бриенне, в три часа пополудни
послал одного из своих адъютантов в Шомон с известием, что «он надеется удержаться в своей позиции и что, по всей вероятности, неприятель отступит в ночи с поля
сражения». Полагали, что «опрометчивый рубака» (Haudegen) Блюхер подверг
вверенные ему войска совершенному истреблению, и толковали, как бы его выручить
из беды, если это было возможно, изъявляя готовность содействовать ему, хотя бы
пришлось купить его спасение дорогой ценой9. Напротив того, Шварценберг, коснея
в убеждении, что наступление французов к Бриенну было лишь демонстрацией и что
главные наполеоновы силы двигались к Жуанвилю, оставил там корпусы Вреде и графа
Витгенштейна; прочие войска Главной армии также были обречены бездействию в
ожидании более точных сведений о неприятеле. Несмотря на прибытие императора
Александра и короля прусского в Шомон в ночи с 17 (29) на 18 (30) января, на военном
совете, собранном в их присутствии, было решено сосредоточить на следующий день
у Бар-сюр-Об только корпусы Гиулая и кронпринца Виртембергского; следовательно, из всех войск обеих союзных армий могли принять участие в действиях против
Наполеона не более 50 000 человек. Но на следующий день, 19-го (31-го), положение
дел изменилось. Союзные армии сблизились между собой: корпус принца Виртембергского расположился у Мезона, на правом крыле общего расположения; корпус
Гиулая, достигнув селения Арсонваль, получил приказание встать на левом крыле;
российско-прусские резервы вместе с главной квартирой Барклая-де-Толли находились
между Бар-сюр-Об и Коломбей; Вреде выступил от Жуанвиля, чтобы вместе с графом
Витгенштейном атаковать французов у Васси; когда же Витгенштейн, заняв без сопротивления это местечко, известил графа Вреде об отступлении неприятеля по дороге к
Витри, тогда Вреде, знавший, что главные силы Наполеона были собраны у Бриенна,
74

решился, вопреки данному из главной квартиры предписанию, повернуть на Сулен,
чтобы принять участие в предстоявшем сражении. С этой целью он перешел к Дулеван
и выдвинул свой авангард к селению Сулен (Soulaines), сильно занятому французскими войсками. Граф Витгенштейн, получив по занятии Васси от князя Шварценберга
вторичное предписание содействовать корпусу Йорка в занятии Сен-Дизье и Витри,
выступил по указанному направлению, а казачий отряд Иловайского 12-го выслал
на Монтиерандер, для связи с главными силами армии. Отряд генерал-лейтенанта
графа Палена, получив предписание присоединиться к корпусу, двинулся от Транна
на Экланс к Сулен и, встретясь там с неприятелем, сильно занимавшим это местечко,
расположился против него на биваках. Казачий отряд князя Щербатова, поступивший
под начальство генерал-майора Сеславина, а равно отряд графа Платова, находившийся
в окрестностях Сан (Sens), были назначены для партизанских действий10.
Положено было на следующий день, а именно 20 января (1 февраля), атаковать
Наполеона в занимаемой им позиции, у Ля-Ротьера. Главное начальство над всеми
войсками, собранными для нападения, было предоставлено Блюхеру. Австрийские
писатели славят великодушие Шварценберга, уступившего своему сопернику честь
победить Наполеона, но, по всей вероятности, Блюхер был обязан тем не Шварценбергу,
а союзным монархам, желавшим, чтобы командовал армией полководец, уже успевший
ознакомиться с местностью поля сражения. Да едва ли и сам Шварценберг гонялся за
опасной честью сразиться с Наполеоном.
Для нападения на неприятельскую позицию были подчинены Блюхеру, кроме
войск Сакена и Олсуфьева, еще корпусы Гиулая и кронпринца Виртембергского, всего
же до 50 000 человек, а для поддержания их приказано гренадерскому корпусу с 2-й
и 3-й кирасирскими дивизиями занять позицию у Транна, как только войска Сакена
и Олсуфьева двинутся против неприятеля. Остальные резервы Барклая-де-Толли, а
именно две русские гвардейские, 1-я кирасирская и легкая гвардейская кавалерийская
дивизии и прусская гвардия, должны были встать впереди Бар-сюр-Об и служить резервом для Блюхера при движении его к Бриенну либо для Вреде и графа Витгенштейна,
направленных в обход неприятельской позиции. Кроме того, корпус графа Коллоредо
получил приказание занять Вандевр11.
От высот у Транна до селения Роне (Ronay) простирается равнина, ограниченная с
севера рекой Вуарой, текущей по низменной, в зимнее время топкой местности, с востока болотистым ажуйским ольховником, Морвиллерским плато (plateau de Morvillers)
и Больеским лесом (forêt de Beaulieu), а с запада течением реки Обе и Бриеннским
парком*. Важнейшие переправы через Обе на этом пространстве находились в Лемоне,
Радонвилье и Диенвиле.
В то время, когда союзники готовились атаковать Наполеона, войска его были расположены следующим образом: генерал Жерар с 7 500 человек стоял на правом фланге
у Диенвиля; Виктор с дивизиями Дюгема и Шато, в числе до 6 000 человек, занимал
центр позиции, у Ля-Ротьера, и левое крыло ее, у Ля-Жибери; Мармон с дивизией
Лагранжа, всего до 5 000 человек, стоявшей под прямым углом с прочими войсками,
находился у селений Шомениль и Морвилье; во второй линии за войсками Виктора и
* План сражения при Ла-Ротьере 20 января (1 февраля) 1814 года.

75

Мармона построилась кавалерия в числе около 8 000 человек; резерв, расположенный
впереди Старого Бриенна, состоял из 10 000 человек гвардейской пехоты под начальством Нея. Кроме того, до 800 человек кавалерии (gardes d’honneur) были отряжены
к Лемону для охранения строившегося там моста. Вообще же, по свидетельству французских писателей, у Наполеона было до 40 000 человек (28 000 пехоты, 9 000 кавалерии, 3 800 артиллерии)12, но, по всей вероятности, число французских войск вместе с
прибывшими к ним подкреплениями превышало 50 000 человек.
Со стороны союзников, несмотря на бесполезное отряжение значительной части
войск Шварценберга для обеспечения главных сил от обходов (корпуса графа Витгенштейна, долженствовавшего вместе с корпусом Йорка двигаться на Витри, и корпуса
графа Коллоредо, направленного на Вандевр), было собрано против Наполеона, вместе
с корпусом Вреде, двигавшимся на Сулен, до 107 000 человек13, а именно:
Корпусы Сакена и Олсуфьева
Корпус Гиулая
Корпус наследного принца Виртембергского
Корпус Вреде
Российско-прусские резервы

22 000 чел.
12 000 чел.
14 000 чел.
25 000 чел.
34 000 чел.

Такое значительное превосходство в силах не побудило, однако же, князя Шварценберга к неотлагательному наступлению. В продолжение всего утра 19-го (31-го) он
оставался в Шомоне, а потом, отправясь по дороге, ведущей в Бар-сюр-Об, остановился
в Коломбей. Союзные же монархи выехали из Шомона 29 января (1 февраля н. ст.) на
рассвете и вместе с Шварценбергом прибыли в полдень на позицию у Транна. В то же
время войска, назначенные для нападения на неприятеля, двинулись несколькими колоннами, которые, постепенно развертываясь, построились к бою в следующем порядке:
1) На левом крыле войска австрийского корпуса графа Гиулая, стоявшие близ Обе,
насупротив селения Йессейн (Iessein), направились к Диенвилю.
2) В центре войска Сакена наступали двумя колоннами: 11-й корпус генерал-лейтенанта графа Ливена 3-го по большой дороге на Ля-Ротьер, а 6-й корпус генерал-лейтенанта князя Щербатова правее, на одной высоте с войсками графа Ливена; в резерве
за ними следовали войска 9-го пехотного корпуса генерал-лейтенанта Олсуфьева и
кавалерия генерал-адъютанта Васильчикова 1-го.
Для связи между войсками центра и правого крыла служили казачий отряд генералмайора Карпова 2-го и прусский легкий отряд принца Бирона Курляндского.
3) Правая колонна из корпуса наследного принца Виртембергского наступала от
Экланса чрез лес на Жибери.
4) Генерал от кавалерии граф Вреде со своим корпусом двигался в особой колонне
на Шомениль и Морвилье.
5) Гренадерский корпус с 2-й и 3-й кирасирскими дивизиями под начальством
генерала от кавалерии Раевского составлял общий резерв, находившийся за центром.
6) Остальные резервы (российско-прусская гвардия и резервная артиллерия под
начальством великого князя Константина Павловича и генерала от инфантерии Милорадовича) стояли у Арсонваля, в 10 верстах от Ля-Ротьера и в 16 от Бриенна.
76

7) Корпус фельдцейхмейстера графа Коллоредо, прибыв в два часа пополудни к
Вандевру, получил приказание двинуться наперерез дороги, ведущей от Диенвиля
чрез Пиней к Труа14.
Число всех этих союзных войск простиралось до 130 000 человек, а за исключением
российско-прусской гвардии и корпуса Коллоредо, не участвовавших в нападении на
неприятельскую позицию, до 90 000 человек15, из коих было:
Русских
Австрийцев
Пруссаков
Виртембергцев
Баварцев

40 000 чел.
20 000 чел.
1 000 чел.
12 000 чел.
17 000 чел.

Чтобы доставить союзным войскам шести различных держав* возможность распознавать своих от неприятелей, приказано было всем, от генерала до солдата, иметь
на левом рукаве белую повязку, что впоследствии было принято французами за манифестацию в пользу Бурбонов.
В час пополудни союзная кавалерия, прикрывавшая наступление пехотных колонн,
отошла во вторую линию; тогда же все войска, назначенные для атаки неприятельской
позиции, развернулись в боевой порядок.
Корпус Гиулая в батальонных колоннах на пространстве между большой дорогой,
ведущей от Бар-сюр-Об к Ля-Ротьеру, и рекой Обе двинулся к Диенвилю. Приблизясь
к Диенвилю, Гиулай предпринял овладеть тамошним мостом: с этой целью генералмайор Пфлюгер с полками эрцгерцога Людовика и Вюрцбургским, двумя эскадронами
легкоконного полка Кленау и четырьмя орудиями атаковал неприятеля, перешел через
мост, занял селение и, двинувшись далее по левой стороне Обе, опрокинул французов
к Диенвилю. Но овладение этим пунктом представляло чрезвычайные затруднения.
Войска генерала Рикара (Ricard), назначенные для обороны Диенвиля, были расположены так, что два батальона и три эскадрона стояли на гребне высот левого берега
Обе, два батальона близ правого берега у церкви, а остальные в резерве позади селения,
образуя с прочей пехотой правого крыла исходящий угол. Все ближайшие к берегу
строения были заняты стрелками, которые огнем своим обороняли переправу через
мост, загроможденный повозками, бочками и бревнами. Одновременно с атаками по
левому берегу двинулась дивизия принца Гогенлоэ-Бартенштейна, против Диенвиля
по правой стороне Обе. Двадцать четыре батарейных орудия открыли сильную канонаду по селению и войскам, расположенным между Диенвилем и Ля-Ротьером. Затем
пошли в штыки полки Maриасси и Игнатия Гиулая, поддержанные прочими войсками
дивизии, но все многократные усилия австрийцев овладеть Диенвилем долго не имели
успеха. Французы не только удерживались в селении, но выслали из резерва на левую
сторону реки значительную массу пехоты с несколькими орудиями, что заставило Гиулая
отрядить в помощь Пфлюгеру фельдмаршал-лейтенанта графа Френеля с остальными
полками дивизии Maриасси, частью кавалерии и шестью орудиями. Неприятель был
окончательно отброшен к Диенвилю, но удержался в этом селении до 11 часов ночи16.
* В составе союзных армий, кроме исчисленных войск, находился батальон баденской гвардии.

77

В самом начале сражения император Александр, прибыв на высоту у Транна, приказал Блюхеру послать русскую кавалерию в атаку на неприятельские батареи. Генерал
Васильчиков 1-й с дивизией Ланского помчался вперед, но, не будучи в состоянии
перейти через весьма топкую местность, был принужден замедлить движение под
сильным огнем французских орудий и, будучи атакован кавалерией Пире, Кольбера
и Гюйо, отступил. Заметив неудачу кавалерии, государь приказал Сакену выслать всю
артиллерию его корпуса против неприятельской позиции; но начальник артиллерии
генерал-майор Никитин доложил корпусному командиру, что передвижение орудий
по вязкости грунта было весьма трудно и что не оставалось ничего более, как идти
на позицию с половиной артиллерии, взяв под нее нужное число лошадей от прочих
орудий. Фельдмаршал, по личном докладе ему о том генерала Никитина, одобрил
его предложение оставить 36 орудий на траннских высотах, а с прочими 36 выехать
на позицию. Под батарейные орудия впрягли по 10 лошадей, под легкие — по 6,
под ящики — по 5; прислуга была также усилена от оставленной назади артиллерии
частью людей, которые с шанцовым инструментом отправились вперед для проложения переездов через канавы и топкие места. Затем Никитин, посадив прислугу на
орудия, быстро помчался вперед, приблизился к неприятелю на расстояние хорошего
пушечного выстрела, развернул свои батареи по обе стороны большой ля-ротьерской
дороги и открыл огонь. Неприятель, заметив, что русская артиллерия, опередив прочие войска, оставалась без прикрытия, хотел воспользоваться этим обстоятельством.
Генерал Нансути с гвардейской кавалерией направился против батарей Никитина, но,
будучи принужден двигаться по весьма вязкой местности и понеся большой урон от
действия русской артиллерии, обратился назад в совершенном расстройстве17. В то
же время навстречу неприятелю пошел густой снег при довольно сильном ветре, не
позволявший французам ничего видеть на самом близком расстоянии. Русская пехота,
пользуясь этими обстоятельствами, двинулась вперед с барабанным боем и музыкой, а
Днепровский полк с песнями. Граф Ливен с своим корпусом, поддержанным ахтырскими, мариупольскими и александрийскими гусарами под начальством генерал-майора
Васильчикова 2-го, атаковал Ля-Ротьер; князь Щербатов устремился правее его, а войска
Олсуфьева с остальными двумя полками 2-й гусарской дивизии сначала следовали в
резерве, а потом двинулись правее Щербатова; еще правее наступали 3-я драгунская
дивизия генерал-майора Панчулидзева и прусский отряд принца Бирона. Неприятель
сопротивлялся упорно, однако же войска Сакена успели овладеть частью селения до
церкви. Наполеон, заметив отступление викторовых войск, послал к ним в помощь
маршала Удино с дивизией Молодой гвардии генерала Ротенбурга, а сам повел дивизию
Менье в подкрепление левому крылу. С своей стороны, Блюхер, вместе с начальником
своего штаба генералом Гнейзенау, кинулся туда, где кипел самый отчаянный бой, — к
Ля-Ротьеру. «Vorwärts, Kinder!» («Вперед, ребята!»), — взывает герой к русским
войскам; тогда же, по распоряжению Барклая-де-Толли, 2-я гренадерская дивизия
стремится бегом в помощь войскам, сражающимся у Ля-Ротьера18.
Первоначальный важный успех в сражении при Ля-Ротьере суждено было одержать
русской кавалерии. Генерал Васильчиков 1-й, после первой неудавшейся атаки отойдя с
своими гусарами назад, возобновил в половине четвертого нападение с обеими своими
дивизиями, опрокинул кавалерию Пире, Кольбера и Гюйо, несмотря на движение ему
78

во фланги с одной стороны дивизий Лефевр-Денуэтта и Паца, а с другой драгунов
Бриша, прорвал неприятельские линии и вместе с князем Щербатовым овладел 24-пушечной батареей, заставив прикрывавшие ее войска отступить к Старому Бриенну.
При этой атаке в особенности отличились Мариупольский гусарский и Курляндский
драгунский полки.
По взятии большой батареи князь Щербатов послал 18-ю дивизию в помощь
корпусу Ливена, продолжавшему штурмовать Ля-Ротьер. Генерал Сакен, поддержанный этими войсками, с содействием корпуса Олсуфьева, 2-й гренадерской дивизии и
австрийской бригады Гриммера, отряженной Гиулаем уже в 7 часов вечера к Ля-Ротьеру,
овладел этим селением, отбил три орудия и взял в плен большую часть дивизии Дюгема.
Как в это время на правом крыле союзников граф Вреде одержал столь же решительные успехи, то Наполеон, уже не надеясь удержаться на занятой им позиции,
обратил внимание исключительно на прикрытие отступления своих войск. С этой
целью он приказал кавалерии генерала Мильго замедлять по возможности наступление
правого крыла союзников, выслал Нансути с гвардейской кавалерией по направлению
от Старого Бриенна к Ля-Ротьеру и поручил маршалу Удино с гвардейской дивизией
Ротенбурга снова овладеть этим селением.
Войска Ротенбурга подошли к Ля-Ротьеру уже ночью, в тот самый момент, когда
генерал Кольбер удачной атакой опрокинул и вогнал в это селение ближайшую к
нему русскую колонну. Маршал Удино, пользуясь этим успехом, приказал Ротенбургу
овладеть Ля-Ротьером. Французы, встреченные градом пуль, несмотря, однако же,
на то, ворвались в селение и дошли до церкви, но, будучи атакованы Астраханским и
Малороссийским гренадерскими полками, в резерве коих следовали остальные полки
2-й гренадерской дивизии, полки Олсуфьева и австрийская бригада Гриммера, были
принуждены отступить19.
На правом крыле блюхеровых войск наследный принц Виртембергский двинулся
чрез Экланский (Больеский) лес, занятый несколькими французскими батальонами.
Генерал-майор Штокмайер, с батальонами егерским № 9 и легким № 10, выбил неприятеля из леса и оттеснил его к высотам у селения Жибери, где расположены были
французы в значительных силах. Плохие дороги, по которым шли войска принца, не
позволили ему провезти значительное число орудий вслед за передовыми войсками; тем
не менее он, желая воспользоваться первоначальным успехом, приказал Штокмайеру
немедленно атаковать Жибери четырьмя батальонами своей бригады, с содействием
пехотного полка герцога Вильгельма и четырех эскадронов полка герцога Людовика.
Несмотря на выгодное положение селения и высот, занятых сильными французскими
батареями, войска Штокмайера в третьем часу пополудни взяли с боя Жибери. Маршал
Виктор, чувствуя вполне важность этого пункта, овладев коим союзники обеспечивали
связь между войсками центра и правого крыла, бросился вперед с одной из своих бригад, поддержанной несколькими батареями, которым принц мог отвечать огнем одной
лишь конной батареи. Невзирая на то, храбрые виртембергцы удерживались в селении,
причем в особенности отличились 2-й и 7-й пехотные полки под начальством генерала Деринга. Принц Виртембергский, не надеясь, однако же, превозмочь неприятеля,
поручил генералу Толю испросить у Блюхера подкрепление. По мнению Толя, занятие
высот у Жибери, составлявших ключ неприятельской позиции, должно было оказать
79

первостепенное влияние на успех боя. Но Блюхер и Гнейзенау, напротив того, полагали,
что овладев Ля-Ротьером и прорвав в центре растянутую линию противника, можно
было скорее и вернее решить участь сражения. И действительно — если бы по взятии
этого селения были немедленно устремлены резервы по направлению к Бриенну, то
значительная часть французской армии могла быть отрезана20. Но этого не сделали, а
между тем войска принца Виртембергского подвергались большой опасности. Генерал
Толь, получив отказ в просимых им подкреплениях, отправился к императору Александру, и вслед за тем, по личному распоряжению государя, в пять часов пополудни
была послана в помощь Блюхеру 1-я гренадерская дивизия, с тем, чтобы одна бригада
двинулась вправо для содействия принцу Виртембергскому. Прибытие русских гренадеров способствовало принцу не только удержаться в Жибери, но и овладеть с боя
Пти-Менилем. Как тогда же войска Вреде двинулись к Шоменилю, а Сакен опрокинул
неприятеля за Ля-Ротьер, то принц, обеспеченный с обоих флангов, немедленно выслал свою кавалерию по направлению между Пти-Менилем и Ля-Ротьером и правее
Пти-Мениля. Полки драгунский наследного принца и конно-егерский принца Адама,
ударив в левый фланг опрокинутого неприятеля, отбили 11 орудий и вместе с войсками
Сакена преследовали французов к Бриенну21.
Граф Вреде, как выше сказано, на основании общей диспозиции, отданной князем
Шварценбергом, должен был двинуться на Монтиерандер; но деятельный баварский
полководец, желая принять участие в бою против французских войск, находившихся в
окрестностях Бриенна, направился поутру 20 января (1 февраля) от Дулевана на Сулен и
послал донесение о том князю Шварценбергу. Приблизясь к выходу из леса, по которому
пролегала дорога на протяжении около шести верст, граф Вреде узнал, что отряд графа
Палена, ночевавший близ Сулена, выступил на соединение с корпусом Витгенштейна,
направленным от Васси к Сен-Дизье, и что неприятель занимал сильно селения Сулен и
Морвилье. Генерал Фримон, двигавшийся с австрийской дивизией Гардегга в авангарде
колонны, достигнув выхода из леса с уланским полком Шварценберга и 3-м егерским батальоном, выслал улан для разведывания о неприятеле. Командовавший ими полковник
Менген застиг одну из французских батарей, двигавшуюся от Морвилье к Шоменилю
по весьма вязкой глинистой местности, разогнал прикрывавшую ее кавалерию и отбил
четыре орудия. Между тем маршал Мармон, получив еще в 8 часов утра повеление Наполеона перейти со вверенными ему войсками от Морвилье к Шоменилю, не успел совершить этого флангового движения и перевел туда только часть своего корпуса, а прочими
силами заняв Морвилье и плато позади сего селения, открыл канонаду из сорока орудий
против войск, выходивших из леса. Несмотря, однако же, на сильный огонь французских
батарей и на многократные атаки кавалерии Думерка, союзники быстро построились к
бою. Обозрев неприятельскую позицию, граф Вреде сделал следующие распоряжения:
несколько батальонов австрийской дивизии Гардегга, баварская бригада Габерманна
(Habermann) и кавалерия Дица (Dietz) были назначены для нападения на Морвилье;
австрийская дивизия Сплени и баварская бригада Деруа должны были устремиться
правее Шомениля и обойти неприятеля, занимающего это селение, баварская дивизия
Рехберга — атаковать его с фронта, а прочие войска — двигаться в резерве.
В самом начале боя четыре батальона дивизии Рехберга атаковали бригаду Жобера
( Jobert) у мызы Бовуар и опрокинули неприятеля к Шоменилю. Вслед за тем 1-й баталь80

он Шеклеров и 1-й 7-го баварского полка ударили в штыки на французов, занимавших
Шомениль, и в четыре часа пополудни выбили их из селения, при чем был смертельно
ранен командир 7-го полка полковник Родт. Наполеон, зная важность этого пункта,
поспешил с одной из дивизий Молодой гвардии генерала Менье в помощь Жоберу. Но
уже ничто не могло удержать союзников. Мармон, отчаявшись в успехе, воспользовался
густой метелью и отправил в Бриенн часть своей артиллерии и собственный обоз, в котором находился его маршальский жезл22. Неприятель, преследуемый австро-баварской
конницей (именно: 3-м и 4-м баварскими конно-егерскими и гусарским эрцгерцога
Иосифа полками), потерял множество людей и три орудия.
По взятии союзниками Шомениля положение Мармона у Морвилье сделалось
весьма опасно; войска его, очистив селение, отошли к Ажуйскому лесу. Наполеон, опасаясь, чтобы союзники не обошли его позицию с левого фланга, направил к Морвилье
часть дивизии Менье с восемью орудиями. Но генерал Фримон по занятии селения
немедленно выставил две батареи, которые заставили замолчать французскую артиллерию. Пользуясь тем, кавалерия Дица и гусарский эрцгерцога Иосифа полк кинулись
на неприятеля, отбили семь орудий и взяли, кроме того, другие семь, увязших в грязи
при поспешном отступлении французов. Сам Наполеон, стоявший возле батареи,
захваченной австрийскими гусарами, едва не попался в плен23.
Наполеон, получив сведения о неудачах, понесенных его войсками на левом крыле
и в центре позиции, занятой французами, сделал распоряжения к отступлению. Генерал
Друо получил приказание обратить в пепел Ля-Ротьер, чтобы задержать союзников.
Гвардия под начальством Нея немедленно отошла по дороге к Лемону; прочие же
войска отступили эшелонами с левого фланга. Мармон, пройдя через Ажуйский лес,
расположился впереди Бриенна, на соединении дорог, ведущих из Морвилье и Сулена.
Виктор отвел свои войска за мызу Бенье (Beugnè); Удино отошел к Бриенну; Жерар
снялся с позиции у Диенвиля уже в двенадцатом часу ночи и отступил вниз по Обе.
Кавалерия Мильго прикрывала прочие войска24.
Урон французов в сражении при Ля-Ротьере простирался вообще до шести тысяч
человек и 63 орудий25. В числе убитых был генерал Марге (Marguet), в числе смертельно
раненных генерал Форрестье, легко ранен Лефевр-Денуэтт, в плен захвачен генерал Мерлен. Потери союзников вообще были также не менее шести тысяч человек, в числе коих
до 4 000 русских. Убиты: командир Глуховского кирасирского полка майор Кривоносов
и командир 28-й легкой роты подполковник Бендерский; ранены: генерал-лейтенант
граф Ливен, генерал-майоры Ставицкий, Кологривов, Никитин и князь Вадбольский26.
Император Александр, узнав поздно вечером об окончательном удержании русскими войсками Ля-Ротьера, обнял радостно привезшего это известие блюхерова
адъютанта графа Ностица, говоря: «Скажите фельдмаршалу, что он увенчал все
прежние свои победы». На следующий день встретившись с Сакеном, государь сказал
ему: «Вы победили не только внешних, но и домашних врагов своих» (намекая тем
на немилость свою, постигшую Сакена в 1807 году по наговорам Беннигсена). Блюхер,
Шварценберг и Барклай-де-Толли получили лично из рук государя золотые шпаги
с алмазами и лаврами; Сакену, получившему за несколько дней пред тем в награду
за переход через Рейн 50 000 рублей, пожалован орден Св. Андрея Первозванного;
наследному принцу Виртембергскому, графу Вреде, генералу Васильчикову и князю
81

Щербатову — орден Св. Георгия 2-й степени, а графу Ливену — орден Св. Александра
Невского27.
Несмотря на то, что союзники не преследовали неприятеля при отступлении его с
поля боя и не вполне воспользовались одержанной победой, сражение при Ля-Ротьере
имело весьма важные последствия. Один из главных виновников успеха Сакен, в заключение своего донесения об этом деле, писал: «В сей достопамятный и великолепный
день Наполеон перестал быть опасным врагом человеческого рода, и Александр может
сказать: Я даю Свету мир». И действительно, хотя урон в людях был одинаков с обеих
сторон, однако же менее чувствителен для союзников, нежели для Наполеона, обладавшего несравненно меньшими средствами. К тому же потеря Наполеоном первого
генерального сражения в пределах Франции должна была оказать сильное моральное
влияние как на войска, понесшие поражение, так и на жителей страны, недовольных
чрезвычайными конскрипциями и налогами.
Положение французской армии после проигранного сражения не позволяло Наполеону оставаться у Бриенна, тем более что в тылу его находилась река Обе с немногими
переправами. 21 января (2 февраля), на рассвете, войска его отошли через мост у Лемона
на левую сторону реки, и только лишь 6-й и 1-й кавалерийский корпусы под общим
начальством Мармона сперва оставались близ селения Перт, а потом отступили по
дороге, ведущей от Бриенна в Витри, к Роне (Ronay), за реку Вуару. Кавалерия Мильго
была оставлена в арьергарде, впереди Бриенна, по обе стороны дороги в Сулен. Недостаток в перевозочных средствах заставил французов оставить множество раненых в
дымящихся развалинах Бриенна28.
Союзные монархи, прибыв рано утром на поле сражения, приняли меры для
преследования неприятельской армии. По занятии Бриенна, после довольно слабой
канонады, в восемь часов утра войска наследного принца Виртембергского были направлены к Лемону, а корпус графа Вреде к Роне. Мармон сперва оставался у Перт (Perthes),
чтобы привлечь на себя внимание союзников и облегчить отступление главных сил, а
потом, медленно отойдя за Вуар, приказал разломать мосты на этой реке и расположил
войска на высотах за селением Роне. Позиция, им занятая, прикрытая болотами и разливами Вуары, была весьма выгодна. Союзные войска двинулись против неприятеля
двумя колоннами: левая, состоявшая из дивизий Гардегга и Ламотта и кавалерийской
бригады Фирегга, под непосредственным начальством графа Вреде, направилась по
большой бриеннской дороге к мосту у Роне, а правая, из дивизий Силени и Рехберга,
под командой генерала Фримона, правее большой дороги. Наступавший в голове левой
колонны 3-й австрийский егерский батальон перешел через мост, но, будучи атакован
превосходными силами, возвратился на левую сторону реки с потерей 200 человек;
вслед за тем французы разобрали, хотя и не совсем, мосты на рукавах Вуары; обойти
же неприятеля вброд, по местности вязкой, покрытой тонким слоем льда, не было
возможности. В продолжение двух часов войска Рехберга покушались переправиться
через реку. Император Александр и король прусский сопровождали их под градом пуль.
Вреде упрашивал государя удалиться, но убедившись, что все его представления были
напрасны, сказал: «Мне ничего более не остается, как самому уехать отсюда». Наконец,
когда уланскому Шварценберга полку удалось обойти неприятеля с левого фланга и
баварская пехота возобновила усиленное нападение с фронта, Мармон был принужден
82

сняться с своей позиции. Густая метель, не позволявшая продолжать стрельбу, скрыла
отступление неприятеля к Доммартену (Dommartin). Граф Вреде получил от князя
Шварценберга предписание идти к Лемону. Вечером союзные монархи возвратились в
Бриеннский замок, совершенно опустошенный после происходившего в нем побоища29.
В тот же день Ней с двумя дивизиями Молодой гвардии и с кавалерией Мильго,
прикрыв отступление прочих войск через Лемон, перешел вслед за ними на левую
сторону Обе, сжег мост и, открыв сильную канонаду, не позволил преследовавшему
его наследному принцу Виртембергскому возобновить переправу. Пользуясь тем, все
французские войска, за исключением корпуса Мармона, отступили по дороге, ведущей
в Труа, к селению Пиней30.

Глава VII
Наступление Главной союзной армии
после сражения при Ля-Ротьере

Разобщение союзных армий. — Общий план действий союзников. —
Бездействие Главной армии. — Сосредоточение наполеоновых войск у Труа
и Арси. — Наступление Главной армии. — Приготовления Наполеона
к обороне позиции при Труа. — Состояние французской армии. —
Обстоятельства, замедлившие наступление союзников. — Намерение
князя Шварценберга обойти неприятеля с правого фланга. — План
действий Наполеона. — Отступление французских войск к Ножану. —
Диспозиция князя Шварценберга к нападению на неприятеля у Труа. —
Распоряжения императора Александра в Труа. — Меры, принятые
Шварценбергом. Причины его бездействия. — Расположение главных
сил Большой союзной армии на кантонир-квартирах и наступление
передовых корпусов и отрядов. — Положение Наполеона по прибытии
его в Ножан и меры, им принятые. — Отряжение Виктора и Удино с
частью армии на Сене. — Наступление авангардов графа Витгенштейна
и графа Вреде. — Дело при Ардюссоне. — Отступление Виктора на
правую сторону Сены. — Распоряжения Шварценберга. — Взятие Сан
кронпринцем Виртембергским. — Оборона Ножана Бурмоном. —
Известие о поражении Олсуфьева. — Отряжение генерала Дибича для
открытия связи с Блюхером. — Занятие графом Витгенштейном и
графом Вреде переправ на Сене и дальнейшее их наступление. — Дело при
Кютерель. — Отступление французских войск к Нанжису. — Взятие
графом Платовым Немура. — Отступление Виктора и Удино за
реку Йер и соединение их с Макдональдом. — Колебания союзников. —
Положение Главной армии.
После сражения при Ля-Ротьере союзники, упустив из вида неприятеля, не имели
верных сведений о принятом им направлении. Донесения отрядов, посланных для
разведывания на левую сторону Обе, были неопределительны. Генерал-майор Сеславин
писал 21 января (2 февраля) из Пиней, что неприятель, по всей вероятности, отступает
на Витри1. Но вслед за тем граф Ожаровский, направленный с легкой гвардейской
дивизией через мост у селения Доланкура к Пиней, донес, что у Виллиер (Villiers)
84

он наткнулся на неприятельский кавалерийский отряд и отбросил его к Пиней, но
найдя в этом местечке прибывшую от Лемона французскую пехоту с двумя тысячами
кавалерии и шестью орудиями, остановился2. Между тем съехались в Бриеннском
замке император Александр, король Фридрих-Вильгельм, князь Шварценберг, фельдмаршал Блюхер и граф Барклай для совещания о дальнейших действиях. Там решено
было заранее предположенное в австрийском главном штабе разобщение союзных
армий. Успех сражения при Ля-Ротьере, в котором участвовала только часть их сил,
не позволял сомневаться в окончательном торжестве коалиции. По-видимому, стоило только идти как возможно быстрее к Парижу, и для преодоления препятствий
на пути к сей столице не было никакой надобности двигаться сосредоточенными
силами, которых продовольствование представляло большие затруднения. К тому
же главнокомандующие желали действовать отдельно, каждый по-своему. Положено
было, чтобы Главная армия продолжала наступать по долине Сены на Труа, к Парижу,
а Блюхер двинулся в долину Марны и, присоединив к войскам Сакена и Олсуфьева
корпусы Йорка, Клейста и Ланжерона, направился по левой стороне реки к Парижу.
Для сохранения связи между армиями назначили сперва корпус графа Витгенштейна,
а потом казачий отряд генерал-майора Сеславина (бывший прежде под командой
генерал-майора князя Щербатова), но впоследствии и сей небольшой отряд получил
предписание перейти на левый фланг Главной армии и направиться к Луаре3. Таким
образом, для сообщения между союзными армиями не было оставлено никаких войск.
Это упущение не могло бы иметь никаких вредных последствий, если бы союзники
после победы при Ля-Ротьере преследовали безостановочно французскую армию,
но они были задержаны с одной стороны у Роне, упорным сопротивлением маршала
Мармона, а с другой — у Лемона, уничтожением моста, сожженного Неем по отступлении прочих наполеоновых войск на левую сторону Обе, что заставило кронпринца
Виртембергского и Гиулая оставаться у берега этой реки4 в ночи с 21 на 22 января
(со 2 на 3 февраля). Последующие же действия Главной армии (как будет изложено)
отличались медленностью и нерешительностью. Граф Коллоредо подошел 21 января
(2 февраля) еще рано утром от Вандевра (Vandoeuvres) к Диенвилю, но вместо того
чтобы двинуться наперерез отступавшему неприятелю, к Труа, донес князю Шварценбергу о прибытии своем к помянутому пункту, испрашивая распоряжение, куда
идти ему, и извещая главнокомандующего, что на основании всех собранных сведений
дорога от Диенвиля через Пиней к Труа непроходима для артиллерии. Затем, получив
от князя Шварценберга разрешение двигаться к Труа по дороге из Вандевра, граф
Коллоредо выступил туда уже пополудни, сперва отойдя к Вандевра, следовательно,
пошел назад, вместо того чтобы преследовать неприятеля. В тот же день Барклай-деТолли, имея от Шварценберга предписание идти с российско-прусскими резервами от
Транна через каменный мост у Доланкура и далее на Вандевр к Труа, направил вместо
того гренадерский корпус с 2-й и 3-й кирасирскими дивизиями на Диенвильский мост
к Пиней, по той самой дороге, которую граф Коллоредо считал непроходимой для
артиллерии; войска эти, со всеми находившимися при них орудиями, в числе коих
было много батарейных, прибыли ввечеру к Виллиеру (близ Пиней). Остальные же
резервы, гвардия и 1-я кирасирская дивизия, отойдя от Транна к Доланкуру, перешли
там через Обе и двинулись к Вандевру, где столкнулись с войсками Коллоредо, который,
85

получив в десять часов из главной квартиры известие о следовании русских резервов
по одному с ним пути и приказание идти безостановочно к Труа, чтобы очистить им
место, уже не имел на то времени. Часть его корпуса успела к ночи придти в Вандевр;
прочие же войска растянулись и вместе с артиллерией собрались там уже на следующий
день, в шесть часов утра. По прибытии русской гвардии в Вандевр войска столпились
между собой; большая часть их была принуждена провести ночь в сильную метель на
биваках под голым небом5. Корпусы Гиулая и кронпринца Виртембергского, подойдя (как выше сказано) к Лемону, приступили в ночи к постройке там моста; корпус
графа Вреде расположился позади их у Бриенна. Корпус графа Витгенштейна встал
между Сен-Дизье и Витри; отряд генерал-лейтенанта Палена в день сражения при ЛяРотьере перешел к Шаванж, а на следующий день к Жиньи (Gigny), где соединился с
отрядом генерал-майора Ридигера6 и выслал разъезды к Витри. Отряд генерал-майора
Иловайского 12-го преследовал неприятеля от Мезьера через Роне7.
22 января (3 февраля) большая часть наполеоновой армии сосредоточилась у Труа,
где вместе с главной квартирой расположилась Старая гвардия; а прочие войска (Молодая гвардия, корпус Виктора, обе дивизии парижского резерва генералов Дюфура
и Гамелине, кавалерия Мильго и почетная гвардия Дефранса) стали впереди Старой
гвардии, по правую сторону Сены, между Труа и Пиней; корпус Мармона прибыл в
Арси и соединился там с кавалерийской дивизией Бордесуль (division provisoire) в числе
1 500 человек, прибывшей за трое суток пред тем из Mo (Meaux), а дивизия Рикара
встала у Обетерр (Aubeterre), между Арси и Труа8.
Известие, доставленное в главную квартиру союзников графом Ожаровским, — об
отступлении наполеоновой армии к Труа — заставило князя Шварценберга 22 января
(3 февраля) направить значительную часть вверенной ему армии вслед за неприятелем.
Корпусы Гиулая и кронпринца Виртембергского получили приказание идти на Лемон
к Пиней; граф Коллоредо с частью своего корпуса занял Люзиньи; русские гренадеры с
2-й и 3-й кирасирскими дивизиями прибыли к Бревон, близ Пиней, а гвардия и главная
квартира Барклая-де-Толли в Люзиньи; граф Витгенштейн, получив приказание идти на
Лемон к Арси, перешел к Монтиерандер; авангард его, под начальством генерал-лейтенанта графа Палена, двинулся через Сент-Уэн (St. Ouen) к Гранвилю, по направлению
на Арси; а генерал-майор Иловайский 12-й с своим казачьим отрядом — чрез Рамерю,
также к Арси. Казачий отряд графа Платова, двигаясь к Фонтенбло, переправился
через Йонн у Вильнев-ле-Руа и, встретившись с сильным неприятельским отрядом,
высланным из Версаля, опрокинул его и захватил в плен более 80 человек, а отряженный от него с партией к Монтаржи гвардии капитан Бергман освободил 450 испанцев,
в числе коих было более 400 офицеров9. Главные квартиры императора Александра и
князя Шварценберга перешли в Вандевр, а император австрийский и король прусский
оставались в Бар-сюр-Об. Два дня спустя гвардия, а равно и все главные квартиры,
перешли в Бар-сюр-Сен10. Наполеон с армией в числе более 40 000 человек оставался
у Труа*. Решась оборонять сей город до последней крайности, он занял передовыми
войсками мост у Гильотьер (Guillotière) на Барсе (Barse), а равно Арси, и приказал
разрушить все прочие мосты вниз по течению Обе11.
* Карта пространства между Ланом, Труа и Парижем.

86

Отступление Наполеона после проигранного сражения к Труа поразило ужасом
жителей сего города. Как магазины там находившиеся были почти пусты, то в ожидании продолжительной обороны всякий скрывал свои запасы, и войска едва успели
получить суточную дачу хлеба. Такое равнодушие к защитникам отечества имело самые
пагубные последствия. Молодые солдаты, из коих состояла большая часть армии, видя
себя обреченными всевозможным лишениям, стали оставлять ряды, в которых прежде
столь храбро сражались; в продолжение нескольких дней ушло более шести тысяч человек. Тогда же было получено известие об отложении Мюрата, усилившее в войсках
и в народе мрачную безнадежность. Все ожидали спасения Франции единственно от
Шатильонского конгресса12.
К счастью французов, князь Шварценберг, из желанья совершенно разъяснить
обстоятельства (что в войне почти невозможно), потерял случай воспользоваться
победой при Ля-Ротьере и дал Наполеону время оправиться. Граф Барклай-де-Толли
также «полагал нужным, для прикрытия фланга и тыла фельдмаршала Блюхера, оставить
генерала Раевского (с гренадерским корпусом) в прежнем расположении (близ Пиней),
пока не получится вернейшее известие о направлении неприятельских сил»13. К тому
же войска, собранные у Бриенна и Лемона, между Обе и Вуарой, а именно корпусы
Гиулая, кронпринца Виртембергского и графа Вреде, терпели во всем недостаток,
столпившись в опустошенной местности и не имея возможности переправиться через
Обе. Все сваи постоянного деревянного моста до самой воды были сожжены; навести
плавучий мост было нельзя, потому что французы истребили суда в окрестностях
Лемона, а сооружению моста на козлах препятствовала быстрота течения реки. Наконец, после многих неудачных попыток возобновить разрушенный мост, решились
послать за австрийским понтонным парком, оставленным у Шомона. Но для доставки
оттуда понтонов к Лемону потребовалось несколько дней, и потому корпусы Гиулая,
кронпринца Виртембергского и графа Вреде двинулись к Диенвилю и, перейдя там
через Обе, были направлены к Пиней. Довольно странно, что никому прежде о том
не пришло в голову, и хотя Раевский с русскими гренадерами и кирасирами прошел
по этой дороге, однако же она все еще считалась непроходимой в австрийской главной
квартире, вероятно, потому, что князь Шварценберг не имел верных сведений о том,
что происходило в резервах Барклая-де-Толли14.
Наконец 24 января (5 февраля) к вечеру главные силы Большой союзной армии
успели стянуться в окрестности Пиней: корпус графа Коллоредо с дивизиями Бианки
и 2-й легкой стал между Люзиньи и Труа; корпус Гиулая у Жероде (Gerodet), влево
от Пиней; корпус кронпринца Виртембергского у Мутье-Амей (Moustier-Amey), за
Люзиньи; корпус графа Вреде у Вандевра; гренадерский корпус с двумя кирасирскими дивизиями у Люзиньи; гвардия с главными квартирами союзных монархов,
князя Шварценберга и графа Барклая- де-Толли расположилась на тесных квартирах
в Бар-сюр-Сен. Корпус графа Витгенштейна перешел к Роне (Ronay), а в следующую
ночь — к Пиней; граф Пален, оставив на правой стороне Обе половину казачьего
полка Власова, двинулся к Арси, откуда Мармон, по приказанию Наполеона, отступил
к Мери. Вслед за тем Пален возобновил разрушенный неприятелем Арсиский мост и
перешел на левую сторону Обе, оставив по-прежнему на правом берегу у Сарон, ниже
Англюр, половину казачьего Власова полка15; таким образом, для связи между Главной и
87

бывшей Силезской армиями было оставлено всего несколько сот казаков, что очевидно
не соответствовало важности данного им поручения.
Князь Шварценберг, желая избежать затруднений, сопряженных с нападением на
позицию, прикрытую реками Барсой и Сеной, предпринял обойти неприятеля частью
сил с правого фланга, по дороге ведущей из Бар-сюр-Сен в Труа, и для этого назначил
корпус графа Коллоредо с дивизиями Бианки и принца Лихтенштейна. Корпус кронпринца Виртембергского должен был наступать по дороге из Бар-сюр-Об, корпус
Гиулая — между дорогами в Бар-сюр-Об и Пиней, корпус Вреде — двигаться в резерве
обоих предыдущих, а гвардия, гренадеры и кирасиры — в резерве войск, направленных
по дороге из Бар-сюр-Сен16.
Наполеон, с своей стороны, желая разведать о силах и расположении союзников,
приказал 24 января (5 февраля) маршалу Мортье с Старой гвардией двинуться от Труа
по дороге, ведущей в Бар-сюр-Сен. Передовые войска дивизии Бианки были опрокинуты, но вслед за тем, по приказанию Наполеона, Мортье с гвардией возвратился в Труа.
Граф Коллоредо, заметив отступление неприятеля, послал дивизию Бианки вперед по
бар-сюр-сенской дороге, а сам атаковал генерала Жерара у Гильотьер, но был отражен с
уроном 300 человек и, будучи тяжело ранен в ногу, сдал начальство над 1-м австрийским
корпусом фельдмаршал-лейтенанту Бианки17.
Князь Шварценберг, несмотря на тройное превосходство своих сил над неприятельскими, менее помышлял о наступательных действиях, нежели об охранении от
обхода собственной армии. Демонстрация Наполеона по бар-сюр-сенской дороге
была принята в австрийском главном штабе за начало общего движения французских
войск на Бар-сюр-Сен к Лангру, имевшего целью пресечь сообщения Главной союзной
армии. Для противодействия тому князь Шварценберг решился направить против
неприятеля с фронта, по дороге из Вандевра к Труа, только лишь корпус кронпринца
Виртембергского и к Арси корпус графа Витгенштейна; все же прочие корпусы Главной
армии должны были перейти через Сену выше Труа и двинувшись к Йонне, обойти
неприятеля с правого фланга; вместе с тем было предложено Блюхеру обойти его с левого фланга. «Если же, — писал Шварценберг, — неприятель прорвется в промежутке
между нашими армиями, то потеряет сообщение с Парижем и подвергнет опасности
свои фланги»18. Таким образом, союзный главнокомандующий совершенно разобщил
Главную армию от блюхеровой, нисколько не заботясь о взаимной между ними связи,
и даже впоследствии приказал правофланговому своему корпусу, графа Витгенштейна,
вместо предписанного ему движения к Арси направиться на Пиней19.
Но еще князь Шварценберг не успел приступить к предположенному им обходу,
когда Наполеон отступил от Труа к Ножану.
Получив от маршала Макдональда известия о движении Блюхера в долину Марны
и о занятии Шалона корпусом Йорка, Наполеон отказался от обороны Труа. Он решился, пользуясь разобщенным положением союзных армий, отойти к Ножан, выждать
там прибытие подкреплений из Парижа и Испании и, оставив часть армии против
Шварценберга, обратиться на Блюхера для охранения своих сообщений и для прикрытия своей столицы20. При этом, по всей вероятности, он принял в расчет и личные
свойства союзных главнокомандующих: предпринимая наступление против Блюхера,
он надеялся, что Шварценберг не решится идти быстро и безостановочно к Парижу.
88

25 января (6 февраля) Мармон с своим корпусом и с кавалерией Думерка и Бордесуля перешел от Мери к Ножан; туда же двинулись еще накануне от Труа все прочие
наполеоновы войска, кроме дивизий Мишеля, Дюфура, Гамелине и кавалерии Бриша
под общим начальством Мортье, оставленных для прикрытия отступления армии у
Труа, и небольшого отряда Нея у Мери21.
Известие об отступлении французских войск было прислано в главную квартиру
генерал-майором Сеславиным, который, находясь с своим казачьим отрядом у СенБенуа на Сене, в нескольких верстах ниже Труа, заметил с тамошних высот движение
французов по ножанской дороге и еще 24 января (5 февраля) донес о том Толю22. Но,
по всей вероятности, доставление этого известия в главную квартиру чрезвычайно
замедлилось, или оно вовсе не было получено князем Шварценбергом. Иначе нельзя
объяснить его диспозицию на 25 января (6 февраля), отданную в таком смысле, будто
бы Наполеон с главными силами все еще оставался на позиции у Труа. Граф Витгенштейн получил приказание послать легкий отряд на Сен-Бенуа для обхода неприятеля
с левого фланга, а с главными силами корпуса двинуться прямо к Труа. Наследному
принцу Виртембергскому с 4-м корпусом поручено овладеть мостом на Барсе, у Гильотьеры, с содействием 3-го корпуса Гиулая, который должен был идти через Бурантон
в тыл французским войскам, обороняющим гильотьерский мост, и вместе с 4-м и 6-м
корпусами открыть сильную канонаду против Труа. Фельдмаршал-лейтенанту Бианки
с 1-м корпусом и с 2-й легкой австрийской дивизией приказано наступать по дороге,
ведущей из Бар-сюр-Сен к Труа, и обойти неприятеля с правого фланга. Наконец, 5-му
корпусу графа Вреде и резервам назначено собраться за прочими войсками и быть в
готовности к действиям. Войска получили приказание на случай штурма запастись
лестницами и фашинами23.
Но вскоре за тем союзный главнокомандующий, убедившись окончательно в отступлении главных сил Наполеона, отложил предположенные действия до следующего дня.
Мортье, пользуясь тем, собрал 26 января (7 февраля), еще до рассвета, свои передовые
отряды к Труа, отправил назад все обозы, остававшиеся в городе, и отошел спокойно
по ножанской дороге. Наследный принц Виртембергский с пятью эскадронами и бригадой Штокмайера двинулся за ним вслед, занял Труа в 8 часов утра, и хотя не настиг
неприятеля, однако же захватил в плен до 800 отсталых и дезертиров24. Отступление
без боя с позиции у Труа оказало на французские войска пагубное влияние. Солдаты
шли молча либо спрашивали друг друга: «Да где же мы остановимся?» Конскрипты,
еще не свыкшиеся с суровыми требованиями дисциплины, в продолжение стоянки в
Труа обижали своих хозяев, и потому многие из жителей города готовы были встретить союзников как избавителей. Император Александр, получив донесение князя
Шварценберга об отступлении неприятеля, приказал князю Волконскому написать
ему следующий отзыв: «Его Величество поручил мне благодарить вас за донесение о
взятии Труа. Императору не угодно, чтобы ваша главная квартира была учреждена там
сегодня, и Он предлагает вам тотчас послать нарочного к кронпринцу Виртембергскому,
с строгим повелением по возможности щадить город и содержать в нем величайший
порядок. Мера сия кажется Его Величеству тем более нужной, что, по уверению здешних жителей, город Труа был вчера ограблен французами, и потому хорошее поведение
наших войск может оказать большое влияние на дух народа и убедить его в том, что мы
89

намерены поступать иначе»25. Так соединял благословенный монарх требования дальновидной политики с чувствами милосердия и человеколюбия, обычными его сердцу!
27 января (8 февраля), на другой день по занятии союзными войсками Труа, император Александр прибыл из Бар-сюр-Сен в сей город. Там представились государю
почетные жители, прося его от имени своих сограждан восстановить Бурбонов. Император принял депутатов благосклонно, но советовал им повременить с изъявлением
своих чувств, могущим навлечь на них мщение наполеонова правительства. «Прежде
чем помышлять о Бурбонах, надобно победить Наполеона», — сказал он. Невзирая
на глубокий смысл этих слов, депутаты надели белые кокарды, а один из них явился
с крестом ордена Св. Людовика, что тогда под смертной казнью было запрещено во
Франции. Еще во время пребывания государя в Лангре некоторые из старинных дворян
просили дозволения вооружить легион волонтеров в пользу прежних королей своих.
Император изъявил на то свое согласие, но только с условием — формировать легион
в областях, не занятых союзными войсками. «Мы пришли сюда не за тем, чтобы дать
короля Франции, — сказал он. — Мы хотим только знать желания французов; пусть
они выскажутся, но не иначе как вне черты, занятой нашими войсками, дабы не подумали, что общественное мнение находилось под влиянием союзных армий». Император Александр устранял от себя всякое вмешательство во внутренние дела Франции,
предоставляя решить судьбу страны, покоренной союзниками, народу, нетерпеливо
сносившему владычество своего повелителя26.
Такая умеренность главы коалиции, государя, который один лишь из всех европейских венценосцев устоял в борьбе с Наполеоном, тем более замечательна, что
после победы при Ля-Ротьере занятие союзниками Парижа казалось несомненным.
По-видимому, император Александр был озабочен только тем, чтобы медленность
действий князя Шварценберга не подала Блюхеру возможности вступить первым в
столицу Франции. По этому поводу государь накануне своего отъезда из Бар-сюр-Сен
в Труа писал Блюхеру: «Я должен предупредить вас, господин фельдмаршал, что, по
соглашении с Е. В. Королем, Мы положили, как только союзные армии подойдут к
Парижу, разместить войска в окрестностях сей столицы, а не в самом городе. Я желаю
даже, чтобы они не вступали в Париж, пока король и Я не прибудем, и чтобы туда вошли
первыми те корпуса, которые придут с нами… Политические соображения величайшей
важности того требуют»27.
По занятии Труа князь Шварценберг приказал всем вверенным ему войскам расположиться на тесных квартирах в окрестностях этого города и принял для охранения
своей армии такие меры предосторожности, какие обыкновенно принимаются при
оборонительных действиях, растянул свои войска для прикрытия флангов и выслал
отряды в различные стороны. Причиной тому, кроме ошибочной системы действий
австрийского главного штаба, оказавшей столь пагубное влияние прежде на многие из
событий войны 1813 года, было разногласие видов союзных держав. Император Александр и король прусский считали независимость Германии и Европы подверженной
опасности, пока Наполеон, оставаясь на престоле, не лишился возможности возмущать
общее спокойствие. Лорд Кестельри и прочие государственные люди Англии также
считали падение Наполеона сообразным общей цели действий союзников, но только
в таком случае, когда за тем последовало бы восстановление Бурбонов. Напротив
90

того, Венский Кабинет не желал низложить с престола династию Наполеона, однако
же, несмотря на то, лорд Кестельри думал, что император Франц и Меттерних охотно
согласятся на свержение Наполеона и его сына в пользу Бурбонов. В феврале граф
д’Артуа (впоследствии Карл X) прибыл во Францию, но на него никто не обращал
внимания, и все покушения принца сблизиться с союзными монархами не имели
успеха. Желая помочь ему, английский первый министр лорд Ливерпуль дал знать
чрез Кестельри принцу Меттерниху, что граф д’Артуа был уполномочен своим братом
(Людовиком XVIII), в случае восстановления Бурбонов, согласиться на мир, ограничив
Францию пределами 1789 года. На этот отзыв Меттерних заметил: «И так вопрос
приведен в ясность; посмотрим, что скажет народ» («Voila la question bien placée, et
nous verrons ce que la nation en dira»). Этот уклончивый ответ выражал только то, что
восстановление Бурбонов, по взаимному соглашению союзных монархов, было предоставлено самой Франции, но Кестельри понял слова Меттерниха иначе и полагал, что
союзные монархи были расположены в пользу Бурбонов. Напротив того, император
Александр весьма часто выказывал равнодушие к отжившей королевской династии
и готов был предпочесть им даже Бернадотта, несмотря на двуличные действия его в
1813 и 1814 годах. По свидетельству Штейна, во время пребывания главной квартиры в
Труа шло дело о регентстве Марии-Луизы вместе с Бернадоттом в качестве попечителя
в продолжение малолетства наполеонова сына.
Меттерних, искусно пользуясь разногласием союзников, постепенно успел увлечь
лорда Кестельри на сторону «партии мира». Ему удалось уверить доверчивого английского дипломата, будто бы император Александр, стремясь к Парижу, был побуждаем
единственно желанием удовлетворить свое личное честолюбие. Еще 30 января н. ст.
Кестельри писал к лорду Ливерпулю: «По моему мнению, в настоящее время нам
всего опаснее рыцарское (chevaleresque) настроение императора Александра. В отношении к Парижу его личные виды не сходятся ни с политическими, ни с военными
соображениями. Он, кажется, только ищет случая вступить в челе своей блистательной
гвардии в Париж, по всей вероятности, чтобы противопоставить свое великодушие
опустошению собственной столицы. Он не может допустить мысли об успешном ходе
переговоров, могущем обмануть его ожидания», и проч.
Под влиянием таких идей Кестельри вскоре убедился в том, что условия, предложенные союзниками в Шатильоне, были слишком неумеренны и могли возбудить во
Франции якобинское движение. За тем Меттерних, поставя на вид, с одной стороны,
равнодушие французов к королевской династии, а с другой — виды российского государя на Польшу, побудил лорда Кестельри содействовать заключению мира на условиях,
более сносных для Наполеона.
Таково было положение союзников в политическом отношении, когда император
Александр получил от русского посла в Лондоне графа Ливена депешу, в коей он,
описывая свои разговоры с принцем-регентом и с лордом Ливерпулем, извещал, что
оба они считали прочный мир с Наполеоном невозможным и что, по их мнению,
российский монарх должен был довершить дело, вверенное ему самим Промыслом,
не обращая внимания на усилия Меттерниха к заключению преждевременного мира.
Император Александр, получив это известие и считая себя вправе говорить от имени
Англии, подобно тому, как доселе он говорил от имени России и Пруссии, настаивал,
91

чтобы союзники усилили свою военную деятельность, а переговоры в Шатильоне
считали второстепенным делом. Но все дипломаты, кроме Штейна, Поццо-ди-Борго
и Гумбольдта, были иного мнения; в особенности же Кестельри, настроенный Меттернихом, восставал против требования государя побудить штаб князя Шварценберга к
большей деятельности (d’imprimer plus d’activité à l’état major du Prince Schwarzenberg).
Даже Гарденберг, вместе с Меттернихом и Кестельри, изъявил согласие на заключение
перемирия: таким образом, впервые со времени заключения Калишского договора возникло разномыслие Берлинского Кабинета с императором Александром*. Некоторые
из поборников мира излагали в пользу своего убеждения весьма странные доводы, как,
например, невозможность управлять огромным волнующимся Парижем и т. п. Действительной же причиной, побуждавшей австрийцев к бездействию, было полученное
князем Шварценбергом тайное повеление не переходить на правый берег Сены**. Легко
вообразить, как затруднительно было ему исполнять такую инструкцию, находясь в
челе армии, которой лишь часть состояла из австрийских войск, и действуя под глазами
императора Александра, нарушавшего своими распоряжениями систематическое бездействие союзного генералиссимуса. Шварценберг, подчиняя стратегические расчеты
себялюбивой, односторонней политике Венского Двора, прибегал ко всевозможным
уловкам и предлогам, жаловался на плохие дороги и дурную погоду, преувеличивал
невозможность продовольствовать армию, не обеспечив по надлежащему подвозов,
и т. п. Только таким образом удавалось оставаться в бездействии союзному вождю, от
которого зависело окончить войну решительным ударом и избежать потерей, понесенных союзниками в последующее время28.
С 26 по 28 января (с 7 по 9 февраля) Главная союзная армия занимала следующее
расположение: 4-й корпус кронпринца Виртембергского на дороге, ведущей в Сан
(Sens), у Сен-Либо (St. Liebault); авангард его у Вильмор (Villemaure); 5-й корпус графа
Вреде на ножанской дороге; авангард его у Сен-Мартен; 3-й корпус Гиулая в окрестностях города Труа, занятого двумя австрийскими батальонами и двумя батальонами
Преображенского полка; главные квартиры союзных монархов и князя Шварценберга
в Труа; 2-я легкая дивизия принца Лихтенштейна по дороге в Оксон (Auxon); 1-й
корпус Бианки и резервы между Труа и Сан; 6-й корпус графа Витгенштейна между
Бодемон и Мери, где были возобновлены мосты, разрушенные французами; авангард
его под начальством генерал-лейтенанта графа Палена29, получив 28 января (9 февраля)
приказание двинуться от Мери по дороге к Ножану, достиг Мезьера; генерал-майор
Лисаневич, с его кавалерией, атаковал неприятеля у Ромилли (Romilly) и опрокинул
его за речку Желанн (Gelanne); а полковник князь Любомирский, с Ингерманландским драгунским полком и с половиной казачьего Власова 2-го полка, был выслан для
наблюдения на правую сторону Сены. В тот же день вечером было получено в главной
квартире посланное из Мери в два часа пополудни письмо генерал-майора Бартоломея
с известием, что отряженный на правую сторону Сены к Саррону (Sarron) полковник
Власов 2-й выслал партии к Вилленоксу и Ножану, что в Вилленоксе открыты значи* По этому поводу государь сообщил 3 (15) февраля союзным державам свое мнение (см. XIX главу: Шатильонский конгресс).
** Река Сена у Мери делает изгиб почти под прямым углом, и потому армия, двигающаяся прямо к Парижу,
должна, переправясь через сию реку в Труа, перейти снова на правую сторону ее ниже Мери.

92

тельные неприятельские силы и что, по словам жителей, там находился сам Наполеон,
из чего обнаруживалось его намерение идти на Блюхера30.
Наполеон, отступив за Сену к Ножану, усилился там подкреплениями, высланными из Парижа, в числе коих были превосходные войска, прибывшие из Испании.
Расстройство французской кавалерии заставило Наполеона переформировать ее в
четыре корпуса: 1-й графа Бордесуль, 2-й графа Сен-Жермен, 5-й графа Мильго и
6-й графа Вальми. Эта кавалерия, в числе до 12 000 человек, находилась под общим
начальством графа Груши31.
По прибытии в Ножан Наполеон приказал тотчас привести этот город в оборонительное положение и приготовить все нужное для взрыва моста, в случае если бы
союзники овладели городом. А между тем беспрестанно приходили с разных сторон
неблагоприятные известия: уже вся Бельгия занята союзниками; Йорк, вытеснив из
Шалона Макдональда, преследует его по дороге к Эперне; Блюхер со всеми своими
войсками готовится идти к Парижу. Тогда же получен от Коленкура протокол конференции 26 января (7 февраля), заключавший в себе условия, предложенные союзными
уполномоченными на Шатильонском конгрессе: они требуют, чтобы Франция была
ограничена своими древними пределами. Все приближенные Наполеона поражены
унынием; он сам долго колеблется в нерешимости — какой ответ дать Коленкуру,
и наконец поручает герцогу Бассано (Маре) написать ему, чтобы он сперва уступил
Бельгию, а потом уже прирейнские области, потому что Бельгию можно было снова
приобресть впоследствии, подвергаясь только разрыву с Англией и морской войне, а,
напротив того, всякая попытка к возвращению потерянных прирейнских владений
повела бы к общей европейской войне; впрочем, разрешение на эти уступки было
дано в неопределенном смысле и подвергнуто обсуждению государственного совета
(conseil privé) в Париже32.
Положение Наполеона было таково, что он мог ожидать от союзников большей
уступчивости лишь в таком случае, когда удалось бы ему одержать над ними какие-либо
успехи. Огромное превосходство Главной армии не подавало к тому ни малейшей надежды; оставалось испытать счастье в борьбе с Блюхером; к тому же, судя по прежнему
образу действий князя Шварценберга, можно было надеяться, что он будет задержан
на Сене, как, напротив того, ничто не мешало решительному Блюхеру устремиться
безостановочно вперед и овладеть Парижем, что имело бы весьма важные последствия
не только в военном, но и в политическом отношении. Таковы были обстоятельства,
побудившие Наполеона идти в помощь Макдональду против Блюхера, оставив для задержания Главной союзной армии на Сене часть сил под начальством Виктора и Удино.
Войска эти, в числе 36 000 человек, были расположены следующим образом: маршал
Виктор, с своим 2-м корпусом, парижским резервом генерала Жерара и 5-м кавалерийским корпусом Мильго, в числе около 10 000 человек, занимал Ножан и Пон-сюр-Сен;
маршал Удино с 7-м корпусом (составленным из дивизии Ротенбурга и двух дивизий
Леваля и Бойе де-Ребеваля, прибывших из Испании), в числе 15 000 человек, стоял у
Провен (Provins) и занимал мост у Бре (Bray); Пажоль с несколькими эскадронами
наблюдал течение Сены между Бре и Монтеро, где стоял Пакто с 6 000 человек плохо
вооруженной национальной стражи; впереди Монтеро был поставлен генерал Делорт
(Delort) с 800 человек кавалерии. У Пон-сюр-Йон находился Монбрен с 1 000 чело93

век национальной стражи и с 600 человек кавалерии; в городе Сан (Sens) Аликс с
2 400 человек; наконец, на правом фланге оборонительной линии, в Оксерре (Auxerre),
небольшой отряд генерала Моро33.
Сам же Наполеон, решась идти в долину Марны с 6-м корпусом Мармона, дивизиями Деку и Менье, гвардией и кавалерийскими корпусами 1-м Бордесуля и 2-м
Сен-Жермена, в числе 29 500 человек34, выступил с гвардией 28 января (9 февраля) из
Ножана к Сезанну, приказав идти туда же войскам Мармона и Нея, и известил Макдональда о движении своем ему в помощь35.
Обратимся к действиям князя Шварценберга.
Еще 28 января (9 февраля) авангард генерал-лейтенанта графа Палена отбросил
передовые войска маршала Виктора от Ромилли за речку Желанн, а дивизия Гардегга
(Hardegg), двигавшаяся в голове корпуса Вреде по дороге из Труа, также опрокинув
неприятеля, достигла Сен-Мартен и вошла в связь с войсками Палена. В следующую
ночь Виктор, притянув к своим главным силам авангард, расположил вверенные ему
войска за речкой Ардюссоном (Ardusson). Позиция на высотах левого берега этой речки,
образующей в нижней части своего течения довольно широкий канал от селения ЛаШапель до впадения в Сену, была весьма выгодна. Но едва лишь успел расположиться
на ней парижский резерв, как заметили наступление от Сен-Мартен передовых войск
графа Гардегга. Маршал Виктор тотчас приказал сделать перемену фронта: правый
фланг его войск встал у Макон, а левый позади Сент-Обен (St. Aubin)*; кавалерийская
дивизия Пире была выдвинута для прикрытия правого крыла к Сент-Обен; селение
Ла-Шапель сильно занято пехотой; левее его, за каналом, поставлено несколько орудий;
прочие батареи расположены впереди фронта войск.
Граф Пален, подойдя 29 января (10 февраля) к неприятельской позиции, занял
пехотой небольшой лес, овладел замком Ла-Шапель и открыл канонаду во фланг линии
французов; несколько конных орудий, высланных вперед под прикрытием гродненских
гусар, стали действовать во фланг дивизии Пире и заставили ее отступить. Тогда же
князь Шварценберг и граф Радецкий прибыли на поле сражения. Главнокомандующий,
приняв непосредственно командование войсками, приказал Гардеггу атаковать неприятеля со стороны Сент-Обен, а Палену — поддерживать это нападение. Пехота Гардегга
в батальонных колоннах, построенных в две линии, имея впереди фронта несколько
батарей, а по флангам кавалерию, усиленную Ольвиопольским и двумя казачьими
полками, двинулась вниз по речке Ардюссону, но не могла оттеснить превосходного в
числе неприятеля. С другой стороны граф Пален атаковал на правом берегу Ардюссона
войска, прикрывавшие мост у Ла-Шапель. Полковник фон Визен с 4-м егерским полком овладел этим селением; а граф Пален, пользуясь одержанным успехом, направил
огонь своих батарей во фланг и в тыл неприятелю и заставил его отступить к городу,
впереди коего на высотах французские войска заняли новую позицию. В ночи маршал
Виктор отошел на правую сторону Сены, поручив оборону Ножана генералу Бурмону
с 1 200 человек36.
Князь Шварценберг, не столько распоряжавший, сколько увлеченный наступлением
своих передовых корпусов, отдал в тот же день диспозицию, на основании которой
* План дел в окрестностях Ножана 29 и 30 января (10 и 11 февраля) 1814 года.

94

было назначено: корпусам Витгенштейна и графа Вреде занять город, если он оставлен
неприятелем; в противном же случае атаковать город 31 января (12 февраля), если
его занимает слабый неприятельский арьергард, и ограничиться наблюдением, если у
Ножана стоят значительные силы французской армии. Корпусу кронпринца Виртембергского было предписано занять 31 января (12 февраля) квартиры в окрестностях
Сан; за ним должны были встать российско-прусские резервы на пространстве вправо
от дороги, ведущей из Труа в Сан; а 1-й и 3-й австрийские корпусы влево от сей дороги;
наконец, австрийским резервам (гренадерам и кирасирам) предписано расположиться
на кантонир-квартирах у Оксона (Auxon)37.
Вникая в смысл этой диспозиции, нельзя сомневаться в намерении австрийского
главного штаба парализировать действия Большой союзной армии*. Не говоря уже о
медленности предположенных действий, мы видим, что пред самой встречей с неприятелем половина армии (а именно корпусы графа Витгенштейна, Вреде, кронпринца
Виртембергского и одна австрийская гренадерская дивизия) в числе до 70 000 человек
растянулась от Ножана чрез Сан до Оксона на протяжении ста верст и была разобщена
почти на такое же расстояние от блюхеровой армии, а другая (корпусы Гиулая, Коллоредо и резервы), всего до 80 000 человек, была разбросана по кантонир-квартирам.
Станем ли удивляться тому, что, несмотря на огромное превосходство в силах союзной
армии, она не могла надеяться на успех действий против Наполеона, умевшего столь
искусно пользоваться ошибками своих противников?
Впрочем, распоряжения князя Шварценберга, как и должно было ожидать, судя
по разногласию видов руководивших союзниками, не могли вполне исполниться.
Наследный принц Виртембергский, вместо того чтобы переходить как бы ощупью из
одних кантонир-квартир в другие, решился взять штурмом Сан. Еще за несколько дней
пред тем граф Платов покушался овладеть этим городом, но, будучи отбит, обратился
на орлеанскую дорогу, к Куртене и Монтаржи38.
Сан лежит на правом берегу Йонны, у впадения в нее реки Ванны. Город окружен
прочными каменными стенами, сооруженными еще во времена римлян, и глубоким
рвом. Кругом простираются предместья и многие сады, обнесенные оградами. На обоих
рукавах Йонны, образующих к западу от города остров Св. Маврикия (isle St. Maurice),
построены каменные мосты; к югу пролегают лощины, орошаемые рекой Ванной, а к
востоку и северу отлогие высоты. Все пять застав, ведущих в город, были заграждены
палисадами и завалами. Гарнизон в числе 2 000 человек находился под начальством
генерала Алликса.
29 января (10 февраля) подошел авангард виртембергского корпуса к Сан. Генерал
Штокмайер с первыми батальонами 9-го егерского и 10-го легкого полков овладел без
сопротивления предместьями, лежащими на дорогах в Труа и Бре (Bray), и потребовал
от генерала Алликса сдачу города, но получил решительный отказ. Как малочисленность авангарда не позволяла предпринять штурм, то наследный принц ограничился
удержанием занятых предместий и принятием мер на случай неприятельской вылазки.
Кавалерия была расположена на дорогах из Бре и Пон-сюр-Йонн. На следующий день,
около полудня, когда стянулись к Сан все войска 4-го корпуса, наследный принц открыл
* Карта театра войны 1814 года.

95

сильную канонаду по обоим воротам, но не успел разбить их; бомбардирование города
из полевых гаубиц произвело пожар, однако же вскоре огонь был потушен. Тогда наследный принц решился, выждав прибытие 12-фунтовой батареи, приступить к пробитию
пролома, а между тем приготовить место для брешь-батареи, на расстоянии около
двухсот шагов от городской стены. В продолжение времени, покуда производилась
эта работа, начальник корпусного штаба австрийский полковник граф Латур (Latour)
нашел небольшой вход в коллегиальный дом, примыкавший к валу. Желая воспользоваться этим обстоятельством, наследный принц повел одновременно две фальшивые
атаки на заставы со стороны Труа и Пон-сюр-Йонн и действительную на коллегиальное
строение. Принц Гогенлоэ-Кирхберг с австрийской ротой и с 4-м пехотным полком
подошел незаметно к небольшим воротам. Пионеры тотчас разломали их и пробили
отверстие в три фута в стене, незадолго пред тем сооруженной за входом. Генерал Алликс
послал большую часть гарнизона навстречу пионерам, ломившимся в коллегиальный
дом; возгорелся упорный рукопашный бой. Французы оборонялись отчаянно, однако
же союзники овладели строением и захватили много пленных, в числе коих был раненый начальник алликсова штаба полковник Аллеман (Allemand). Несмотря на то, что
виртембергцы были принуждены пробираться в строение поодиночке, и потому не
могли вскоре построиться во дворе коллегиального здания, они покушались выйти
оттуда на улицу в город. Но для этого надлежало им прорваться через крепкие ворота
с железной решеткой, за которой стояла неприятельская пехота, между тем как из всех
ближайших домов французы встретили их градом пуль. Наконец, когда большая часть
пехоты Гогенлоэ, успев собраться, проникла в город и в то же время ворвались туда
генерал Штокмайер с 10-м легким полком чрез пон-сюр-йоннскую заставу и полковник граф Липпе с егерями 9-го полка чрез боковые ворота труаской заставы. Алликс,
опасаясь быть отрезанным от моста на реке Йонне, очистил город и отступил на остров
Св. Маврикия. Полки 4-й пехотный и 9-й егерский преследовали неприятеля до самого
моста, но остановились, узнав от жителей, что под ним были устроены мины. В ночи
генерал Алликс отошел к Пон-сюр-Йонн и присоединил к своим войскам стоявшие
там бригады. Урон каждой из сторон простирался до 300 человек39.
Вслед за тем союзники овладели переправами на Сене.
Маршал Виктор, будучи принужден оставить позицию впереди Ножана, поручил
оборону этого города генералу Бурмону с кадрами трех пехотных полков, в числе
1 200 человек, а сам, с 2-м пехотным и 5-м кавалерийским корпусами и с парижским
резервом, расположился 30 января (11 февраля) в нескольких верстах от Ножана, на
дороге в Провен (Provins). Город Ножан был приведен наскоро Бурмоном в оборонительное положение, в домах проделаны бойницы, улицы заграждены баррикадами,
наконец, мыза Бельведер, впереди труаского предместья, обращена в укрепленный
пост и занята особым отрядом.
Генерал-лейтенант граф Пален с авангардом корпуса графа Витгенштейна атаковал
Ножан, но был отбит; прибывшая к нему в помощь австрийская дивизия Гардегга
также не успела овладеть городом, коего часть сделалась добычей пламени. Упорный
бой продолжался до самой ночи. В числе убитых находился командир 25-го егерского
полка полковник Ветошкин. Генерал Бурмон, тяжело раненный, сдал начальство над
отрядом полковнику Вуаролю (Voirol)40.
96

Сообразно диспозиции князя Шварценберга русские резервы назначены были поддерживать войска, направленные к Йонне, да и вообще союзный главнокомандующий,
желая согласить полученную им от своего двора инструкцию не переходить на правую
сторону Сены, с настоятельным требованием императора Александра действовать решительно, предполагал направить главные силы армии чрез Сан и Фонтенбло, но когда
30 января (11 февраля) в пять часов пополудни прибыл в Труа посланный накануне
Блюхером из Фер-Шампенуаза генерал-майор граф Витт с известием о поражении
Олсуфьева при Шампобере, тогда государь решился устремить главную массу сил чрез
Сезанн в тыл Наполеону. Как Шварценберг упорно оставался при прежнем намерении
наступать на Фонтенбло, то австрийские войска, непосредственно от него зависевшие,
продолжали двигаться к реке Йонне, а прочие, разобщаясь по мере наступления от австрийцев, получили приказание идти к переправам на Сене41. Генерал-квартирмейстер
барон Дибич с отрядом, составленным из легкой гвардейской кавалерийской дивизии
и гренадерских полков Аракчеевского и Екатеринославского, под начальством генералмайора Княжнина 2-го, был направлен на Планси, как для точнейшего разведывания о
неприятеле, так и для связи между войсками Блюхера и корпусом графа Витгенштейна.
Вслед за тем все российско-прусские резервы были передвинуты в окрестности Мери,
куда 31 января (12 февраля) перешла главная квартира Барклая-де-Толли.
В тот же день граф Витгенштейн и Вреде, стянув еще накануне главные силы своих
корпусов к Ножану и зная уже о поражении Олсуфьева под Шампобером, решились
овладеть переправами на Сене, чтобы сделать диверсию в пользу блюхеровой армии.
С этой целью граф Вреде сменил бригадой Мальо (Maillot) рехберговой дивизии войска
Гардегга, приказав им расположиться в резерве у Сент-Обен, и сам рано утром прибыл
к Ножану, чтобы возобновить нападение на сей город. Когда же он из сделанного им
вместе с графом Витгенштейном обозрения убедился в силе неприятельской позиции,
тогда счел нужным, для избежания напрасных потерь при атаке города, отрядить дивизию Деламотта к селению Бре (Bray), чтобы возобновить там мост и обойти с фланга неприятеля, стоявшего у Ножана; дивизия Сплени была расположена у местечка Тренель
(Trainel), откуда, смотря по обстоятельствам, могла поддерживать нападение на Ножан
либо на Бре. Граф Витгенштейн, с своей стороны, послал генерала Ридигера с особым
отрядом42 к Пон-сюр-Сен, где, между тем, по его же приказанию был наведен плавучий
мост для переправы через Сену и для обхода с левого фланга неприятеля, занимавшего
Ножан. Войскам же, собранным против Ножана, было приказано довольствоваться
удержанием занятых предместий, и потому во весь день дело ограничивалось канонадой
и перестрелкой. К вечеру баварцы выбили неприятеля из города и кинулись к мосту,
но были остановлены взрывом, при чем погибло несколько человек с обеих сторон.
Войска, защищавшие Ножан, отступили по приказанию маршала Виктора по дороге в
Провен. Причиной тому была переправа баварцев у Бре, откуда национальная стража
бежала на другую сторону Сены. Граф Вреде, перенеся свою главную квартиру в Бре,
немедленно приказал приступить к починке разрушенной французами части моста,
а между тем переправились на судах сперва стрелковая рота 7-го линейного полка, а
потом еще три батальона. Дивизия Рехберга была переведена к Бре. Трехдневная оборона Ножана, стоившая французам 400 человек, а союзникам по крайней мере втрое
более, делает величайшую честь как Бурмону и сподвижникам его Вуаролю и Ривиеру,
97

так и малочисленному гарнизону, защищавшему открытый город против несравненно
превосходных сил43.
Отряд генерала Ридигера, переправясь у Пон-сюр-Сен, двинулся к Вилленоксу44.
На следующий день, 1 (13) февраля, союзники продолжали наступление по правую
сторону Сены.
Граф Витгенштейнс главными силами своего корпуса двинулся от Ножана к Понсюр-Сен, перешел там чрез Сену и к вечеру прибыл в Вилленокс; авангард его под начальством графа Палена, направясь кратчайшим путем от Вилленокса к Провену, достиг
Лешель (Lechelle), а генерал Ридигер с головными войсками авангарда двинулся чрез
Мон-ле-Потье к Сордюну по большой дороге из Ножана в Провен, откуда неприятельский арьергард отступил по дорогам к Доннемари и Нанжису. Тогда же приступлено к
построению у Ножана моста на судах, найденных во множестве у этого города45.
У селения Бре был исправлен мост инженер-майором Беккером (Becker) в 4 часа
утра, а в 5 часов перешел по нему весь 5-й корпус графа Вреде. Затем были сделаны
распоряжения к наступлению по дороге в Провен, но тогда же получено известие о
появлении неприятеля на дороге из Доннемари (Donnemarie) и о занятии им селения
Сен-Совер, в двух верстах от Бре. Оказалось, что это были войска маршала Удино,
который с дивизией Ротенбурга и с прибывшей из Испании бригадой Готье спешил к
Бре, чтобы соединиться с Пажолем и не позволить союзникам там переправиться либо
оттеснить переправившиеся войска их на другую сторону Сены. Граф Вреде тотчас
направил дивизию Деламотта навстречу французам к Сен-Совер, а фельдмаршал-лейтенанта Сплени с двумя кавалерийскими полками к Эверли (Everly), для прикрытия
дороги в Провен. Генералу Фримону, который должен был подойти около полудня с
дивизиями Рехберга и Гардегга, приказано было направить поспешно первую по дороге на Доннемари и расположить другую в промежутке между дорогами, ведущими
в Провен и Доннемари, у селения Лез-Орм (Les-Ormes).
Неприятель, атакованный дивизией Ламотта у Сен-Совер, отступил с уроном к
Кютерель и занял весьма выгодную позицию у этого селения, на высотах впереди Доннемари. Граф Вреде, подойдя к Кютерель, построил на противолежащем возвышении
дивизию Деламотта, выслал стрелков к селению и, обозрев неприятельскую позицию,
убедился, что фронтальная атака на нее была сопряжена с большими потерями. Чтобы
избежать их, Вреде послал начальника своего штаба генерал-майора графа Антона
Рехберга с батальоном 8-го линейного полка, поддержанным шестью эскадронами
под начальством полковника Крахта, занять селение Люизетен (Luisetaines) на левом
фланге неприятельской позиции. Удино, заметив это движение, послал в Люизетен три
батальона с тремя орудиями; с своей стороны, Вреде усилил Рехберга двумя батальонами
с несколькими орудиями, что дало баварцам возможность оттеснить левое крыло французов на высоты у Доннемари, но маршал Удино продолжал удерживаться в Кютерель.
Около четырех часов пополудни прибыла на поле сражения дивизия генераллейтенанта Рехберга и появились на дороге из Провена дивизии Гардегга и Сплени.
Граф Вреде тотчас решился атаковать неприятеля всеми силами, выдвинул несколько
батарей для обстреливания позиции у Кютерель и приказал 11-му линейному полку
штурмовать это селение; но, получив известие о появлении сильной французской
колонны против его правого фланга, ограничился отряжением к Люизетену еще двух
98

батальонов с полубатареей. Удино, хотя и был усилен прибывшей от Провена частью
корпуса Виктора, однако же отступил в ночи с 1 (13) на 2 (14) февраля к Нанжису, где
в 3 часа утра соединились войска обоих маршалов. Баварцы зорко следили за неприятелем и в 2 часа утра заняли Доннемари, где было захвачено в плен до 500 человек.
Кроме того, в деле при Кютерель французы потеряли убитыми и ранеными от 500 до
600 человек; в числе тяжело раненных находился генерал Готье (Gauthier); урон баварцев
простирался до 300 человек46.
Отряд генерала Дибича 1 (13) февраля занял Сезанн и там захватил в плен 80 человек наполеоновой гвардии, а на следующий день, 2-го (14-го), прибыл в Монмираль
и завязал с неприятелем, занимавшим сей город, жаркую перестрелку. Корпус графа
Витгенштейна оставался в Вилленоксе; корпус Вреде у Доннемари; корпус кронпринца
Виртембергского перешел к Бре; 1-й австрийский корпус Бианки к Монтеро, откуда
отряд Пажоля вместе с отступившими от Пон-сюр-Йонн войсками Алликса, четырьмя тысячами человек национальной стражи генерала Пакто и кавалерией Делорта,
отброшенной назад казаками Платова, отошел по дороге к Мелюну и расположился
у Шатле. 3-й австрийский корпус Гиулая встал между Пон-сюр-Йонн и Вильнев
(Villeneuve-la-Guiard); австрийский резерв Ностица у Сан; российско-прусские
резервы в окрестностях Пон-сюр-Сен, куда перешли главные квартиры императора
Александра, короля прусского и Барклая-де-Толли; главная же квартира князя Шварценберга была перенесена в Ножан47.
Еще накануне около полудня было получено от Блюхера известие о неудачном бое
корпуса генерала Сакена, поддержанного частью йорковых войск, у Монмираля и об
отступлении его на Вифор. Но и это не побудило союзного вождя к большей деятельности. Говорят, будто бы причиной тому был распространившийся в Главной армии
слух об отступлении Наполеона после неудачного для него дела с Блюхером под Этожем
к Парижу и о намерении его принять там решительное сражение. Этого слуха было
достаточно, чтобы убедить генерала Лангенау в отступлении Наполеона к Мелюну и
заставить князя Шварценберга принять меры, поразившие бездействием Главную союзную армию. Граф Витгенштейн с своим корпусом перешел 3 (15) февраля от Вилленокса
к Провену48; авангард его, под начальством генерал-лейтенанта графа Палена49, достиг
Мезон-Руж на половине расстояния между Провеном и Нанжисом, а генерал-майор
Ридигер с главными войсками авангарда дошел до Нанжиса. Граф Вреде с 5-м корпусом
остался у Доннемари, выдвинув баварскую дивизию Деламотта к Нанжису; 4-й корпус
кронпринца Виртембергского встал в нескольких эшелонах между Бре и Монтеро; 1-й
австрийский корпус Бианки направился от Монтеро по левому берегу Сены к Фонтенбло. Граф Платов, с несколькими казачьими полками и ротой донской артиллерии,
двинувшись в обход на Куртене и Эгрвиль, подошел к Немуру, обложил этот город
и на следующий день, 4-го (16-го), овладев им, захватил четыре орудия и взял в плен
более 600 человек. Урон со стороны его отряда не превышал 30 человек. О покорении
Немура Платов донес государю рапортом следующего содержания: «Всемилостивейший Государь! С победой при Немуре, частью верных войск В. И. В. приобретенной,
осмеливаюсь принести всеподданнейшее поздравление. Да возблистают победоносные
знамена Всемилостивейшего Государя новой славой на стенах гордой столицы в побеждение врагов Света Именем Пресветлейшего моего Государя и Отца»51.
99

Граф Платов, чтобы исполнить данное ему государем поручение освободить содержавшегося в Фонтенбло пленником Папу, двинулся к этому городу, но уже Папа
был увезен оттуда за два дня до прибытия казаков. Отряд Сеславина, устремясь еще
левее, достиг Бона (Beaune) на дороге из Монтаржи (Montargis) в Орлеан и испортил
Орлеанский канал, не зная о повелении императора Александра сохранить в целости
сей канал, служащий для доставления съестных запасов из южных департаментов
Франции в Париж52.
Бездействие главных сил Большой армии было тем более несвоевременно, что
неприятель не мог оказать им решительного сопротивления. Виктор и Удино, сознавая свое бессилие, отступили в ночи с 2 (14) на 3 (15) февраля, с разрешения короля
Иосифа, за реку Йер (Ières). Наполеон, получив донесение Виктора об опасности,
угрожавшей Парижу, приказал Макдональду, тогда формировавшему в Мо (Meaux)
свой расстроенный корпус, немедленно идти в помощь войскам, оставленным против Главной союзной армии. Таким образом, французские маршалы соединились с
макдональдовым корпусом 3-го (15-го) в довольно выгодной позиции за рекой Йер.
Правый фланг их оборонительной линии был осажен назад и имел за собой позицию у
Вильнев-сен-Жорж (Villeneuve St. Georges), которую сам Тюрен считал превосходной
для небольшой армии, а левый был направлен в ту сторону, откуда мог прийти Наполеон. Здесь, на расстоянии 40 верст от Парижа, расположились французские войска
следующим образом: корпус Виктора на левом крыле, у Шом (Chaulmes), примыкая
правым флангом к Сенартскому лесу, а левым к Фонтене (Fontenay); корпус Удино в
центре, на большой дороге из Провена к Парижу, у Гин (Guignes); корпус Макдональда
на правом крыле, у Солер (Solers). Число их вообще, вместе с подкреплениями, прибывшими из Парижа, простиралось до 40 000 человек. Генерал Пажоль с своим небольшим
отрядом отступил чрез Мелюн, сохраняя сообщение слева с Макдональдом и справа
чрез Корбель (Corbeil) с Шарпантье, стоявшим с двумя дивизиями Молодой гвардии,
сформированными в Париже, у Эссонн, на левой стороне Сены53.
Союзники, вместо того чтобы воспользоваться затруднительным положением
неприятеля, заботились только о собственном охранении и, колебаясь в нерешимости,
напрасно теряли драгоценное время. 3 (15) февраля были получены в главной квартире
князя Шварценберга две депеши от генерал-лейтенанта Дибича. В первой из них, 2-го
(14-го), из Маклоне (Maclonay), близ Монмираля, генерал Дибич доносил, что слухи
об отступлении Наполеона к Парижу оказались ложными. «Я сам видел, — писал
он, — довольно большие колонны, кои от Монмираля тянулись к Шампоберу, и кажется, что Наполеон, прогнав Сакена за Марну, поворотил большую часть войск своих к
Блюхеру»54. Вслед за тем Дибич писал 3-го (15-го), в 8 ¼ часов утра, из Маклоне, что
расспросы пленных подтвердили посланное им накануне сведение о движении Наполеона к Шалону; по словам их, «у императора французов было не менее 60 000 человек, в числе которых от 10 000 до 12 000 человек, прибывших из Испании; а Сакен и
Йорк отступили за Марну и уничтожили мост у Шато-Тиери, но Наполеон приказал
восстановить его, из чего можно заключить, что союзники ушли далее»55. Эти сведения
побудили союзных монархов и князя Шварценберга на военном совете, собранном в
Ножане, решить, чтобы корпусы Витгенштейна и Вреде двинулись к Сезанну и далее к
Фер-Шампенуазу либо Соммесу, частью для того, чтобы выручить Силезскую армию,
100

«в особенности же чтобы прикрыть движение Главной армии к Арси и Труа»56. Но
прежде еще, нежели можно было приступить к исполнению этих распоряжений, в
полночь с 3-го (15-го) на 4-е (16-е), пришло новое донесение Дибича, отправленное
им из Маклоне 3-го (15-го) в час пополудни, о возвращении Наполеона с Старой гвардией после дел при Жанвилье и Этоже в Монмираль и о движении главных сил его к
Ла-Ферте-су-Жуар57. Император Александр, получив это известие, тотчас отправился
вместе с князем Волконским в Ножан к князю Шварценбергу и, застав его спящим,
разбудил фельдмаршала, удивленного неожиданным прибытием российского монарха.
Государь сел на кровать его и, сообщив ему полученные известия, изъявил мнение, что
следовало собрать всю армию либо, по крайней мере, большую часть ее у Провена, но,
по настоянию главнокомандующего и генерала Лангенау, было, напротив того, решено
по изменившимся обстоятельствам приостановить передвижение корпусов Главной
армии к Сезанну, Арси и Труа, оставляя все войска в занимаемых ими позициях до
получения достоверных сведений о движениях неприятеля и донесений Блюхера о
времени, когда он может собрать свои войска и действовать в связи с Главной армией; а
в ожидании того примкнуть Главную армию правым флангом к Сене, имея пред фронтом реку Йонну; корпуса же 3-й, 4-й, 5-й и 6-й оставить впереди, расположив их так,
чтобы, в случае надобности, они могли отойти за Йонну и соединиться с резервами58.
Расположение Главной армии, от Мери до Фонтенбло и от Нанжиса до Сан, было
весьма растянуто и столь же неудобно для обороны, сколько и для решительного наступления. А между тем Наполеон действительно обратился в помощь войскам, отступившим за реку Йер, и уже был близко. Но прежде изложения событий, последовавших
в долине Сены, необходимо объяснить действия, происходившие на других пунктах
театра войны, сперва корпуса Йорка против Макдональда, а потом Блюхера — против
Наполеона.

Глава VIII
Наступление Йорка и Блюхера
в долину Марны

Поручение, данное Йорку при движении Блюхера к Бриенну. —
Наступление Йорка к Сен-Мигиель. — Опасное положение его
корпуса. — Занятие им Сен-Дизье и движение к Витри. — Дело при
Ла-Шоссе. — Отступление Макдональда к Шалону. — Меры, им
принятые для обороны этого города. — Наступление прусских войск к
Шалону. — Бомбардирование Шалона. — Переговоры. — Сдача Шалона
и отступление Макдональда. — Занятие прусскими войсками Витри. —
Движение Блюхера от Бриенна в долину Марны. — Дело при Судроне. —
Занятие союзниками Витри. — Открытие сообщения с Йорком. —
Прибытие корпусов Клейста и Капцевича. — План действий Блюхера. —
Разобщение его армии.
В начале (в половине) января, по занятии передовыми войсками Силезской армии
Понт-а-Муссон и Нанси и по отступлении Нея, Виктора и Мармона за Маас*, Блюхер
решился, опередив Главную армию, двинуться далее с корпусом Сакена и войсками
Олсуфьева, в числе от 27 000 до 28 000 человек; корпус же Йорка с русской кавалерией
генерал-лейтенанта Бороздина 2-го1, всего до 20 000 человек, получил назначение обложить Саарлуи, Люксембург, Тионвиль и Мец и овладеть какой-либо из сих крепостей,
занятых новобранцами, открыв сношения с жителями или «посредством штурма,
хотя бы такое предприятие было сопряжено с потерей тысячи человек, и даже более».
В случае же, если бы оказалось невозможным овладеть помянутыми крепостями, было
предписано поручить блокаду Люксембурга и Тионвиля генералу Редеру с кавалерией
Клейста, до прибытия его корпуса, а блокаду Меца — кавалерии Бороздина; сам же
Йорк должен был двинуться на Сен-Мигиель (St. Mihiel) вслед за Блюхером2.
Распоряжения Блюхера поставили Йорка в весьма неприятное положение. Покушения овладеть сильными крепостями не обещали ни малейшего успеха; обложение
Меца и Тионвиля с обеих сторон Мозеля требовало разделить корпус на несколько
частей, которые были бы лишены сообщения между собой по неимению мостов,
судов и понтонов. Число войск в корпусе, вместе с не успевшим еще присоединиться
Восточно-прусским полком, не превышало 20 000 человек3. В таких обстоятельствах
* См. главу IV.

102

едва ли было основательно требовать, чтобы Йорк, при самом открытии трудного
похода, пожертвовал «тысячу человек и более» для действий, коих успех был крайне
сомнителен. Генерал Йорк, не желая возложить ответственность в таком предприятии
на подчиненных ему генералов, решился убедиться лично в возможности данного ему
поручения. Рекогносцировки, им произведенные, удостоверили его, что всякое покушение овладеть помянутыми крепостями было напрасно, а временное обложение их
могло повести к раздроблению корпуса и не позволило бы сосредоточить большую
часть его прежде 16 (28) января.
В главной квартире Блюхера ожидали совершенно иных последствий от действий
йоркова корпуса. Успешное покорение Бюловым крепостей в Голландии подавало многим надежду, что французские коменданты нигде не окажут упорного сопротивления.
Полагали, что Йорк не сделал всего, что мог сделать: «Генерал Йорк, — по словам
Мюффлинга, — проехался от одной крепости к другой и раздал везде визитные карточки»4. После этих неудачных покушений Блюхер, отказавшись от нечаянных нападений
на крепости, приказал Йорку, оставив для наблюдения за ними казачьи отряды и часть
подкреплений, следовавших к армии, двинуться к Витри. У Саарлуи был оставлен один
из прусских ландверных кавалерийских полков под начальством майора Биберштейна; генерал-майор Редер (Röder) с частью кавалерии клейстова корпуса наблюдал за
Люксембургом и Тионвилем, а генерал-лейтенант Бороздин с полками Митавским и
Новороссийским драгунскими и 2-м и 4-м Украинскими казачьими, в числе от 1700 до
1800 человек, обложил Мец5.
Генерал Йорк, желая приобресть хорошее расположение жителей, воздерживался
от реквизиций, коими столь неумеренно пользовались французы во все продолжение
наполеоновых войн, и сам за все платил наличными деньгами. Во время квартирования в
Понт-а-Муссон, где Йорк стоял в замке одного из французских генералов, он потребовал
при отъезде счет издержкам для заказанного им для себя обеда на 20 приборов и получил от метр-д’отеля в ответ, что с него не возьмут ничего, и что хозяин считает большой
для себя честью пребывание у него в доме знаменитого генерала Йорка. Но суровый
Йорк, зная, что этот самый французский генерал, в 1806-м году, находясь в Берлине,
занимал квартиру в королевском дворце, потребовал к себе метрдотеля и сказал ему:
«Конечно, я могу и имею право не только занять этот замок, но разорить его до основания (niederzureissen und Salz auf die Stätte zu streuen), потому что ваш генерал имел
дерзость поместиться в берлинском королевском дворце, как будто бы в своем доме,
но я хочу показать всему Свету различие между прусским и французским генералами,
и потому требую счет». За тем приказано было выдать метрдотелю двойную сумму6.
Как в главной квартире 1-го прусского корпуса было получено вторичное предписание Блюхера (от 25 января н. ст. из Гондрекура) об ускорении движения к Витри, то
генерал Йорк, прибыв 15-го (27-го) в Сен-Мигиель около полудня, тотчас выслал оттуда
графа Генкеля (Henkel) с передовыми войсками авангарда к Бар-ле-Дюк, где надеялись
найти русские войска. Ротмистр Остен, с 50 человеками кавалерийского ландвера
шедший в голове генкелева отряда, прибыв туда уже в сумерки, въехал в город со всей
своей партией, встретил на торговой площади спешившуюся кавалерию, опросил ее,
и хотя не получил никакого ответа, однако же, не обратив на то внимания, приказал
своим людям слезть с лошадей и отправился в управление мэра (mairie). Там нашел он
103

до 20 французских офицеров, хлопотавших о квартирных билетах столь усердно, что
они вовсе не заметили его присутствия. Пользуясь тем, Остен незаметно вышел из
комнаты, пробрался к своим солдатам и тихомолком приказал им сесть на коней. Но
уже в городе трубили тревогу, кавалерия спешила заградить путь прусскому отряду,
пехота встала у выхода в поле, а стрелки заняли дома на улицах. Несмотря, однако же,
на то, храбрый Остен пробился сквозь неприятелей и присоединился к отряду Генкеля,
потеряв 17 человек. Сам он был ранен.
Известие об этой стычке, полученное Йорком 16-го (28-го) утром, удостоверило его
в занятии неприятелем Бар-ле-Дюка. Из рекогносцировки, сделанной по направлению к
северу, оказалось, что сильный неприятельский корпус (маршала Макдональда) прошел
чрез Клермон; известно было также, что Мармон отступил от Вердюна и находился
в Шалоне и что Наполеон, прибыв туда 13-го (25-го), отправился на следующий день
в Витри; а по свидетельству жителей, 15-го (27-го) со стороны Сен-Дизье слышна
была сильная канонада. Положение йоркова корпуса, считавшего в рядах своих не
более 17 500 человек7, было крайне опасно: будучи отрезан от Блюхера, он находился
между наполеоновой армией и французскими крепостями; жители страны, доселе
остававшиеся равнодушными свидетелями борьбы войск, были возбуждены прибытием Наполеона и его воззваниями. Казалось, требуемое им поголовное вооружение
готово было осуществиться. Селения, оставленные их обитателями, были совершенно
пусты; поселяне укрывались в лесах, угоняли туда свой скот, прятали запасы, нападали
на отсталых либо на небольшие отряды союзных армий, убивали солдат в домах своих:
возгоралась народная война.
В таких обстоятельствах генералу Йорку следовало как можно поспешнее открыть
сообщение с прочими союзными войсками. Не имея о них достоверных сведений, можно было только предполагать, что ближе всех находился корпус графа Витгенштейна;
при переправе отряда графа Генкеля через Маас у Гама (Ham) находящийся там брод
оказался неудобным для артиллерии, что заставило Йорка 16 (28) января послать
туда только кавалерию авангарда и резерва, которой было предписано следовать за
войсками Генкеля прямо к Бар-ле-Дюку; пехота же с артиллерией получила приказание переправиться через Маас в Коммерси, в 15 верстах выше Гама, и двигаться по
дороге в Линьи (Ligny). Как Бар-ле-Дюк был очищен французами, то Генкель занял
его без сопротивления. В тот же день, 16-го (28-го), получено было известие о деле,
происходившем накануне у Сен-Дизье, и отступлении оттуда отряда Ланского. Генерал
Йорк по достижении 17-го (29-го) Линьи, получив достоверные сведения о занятии
Сен-Дизье восемью тысячами человек маршала Мармона, условился с графом Витгенштейном, стоявшим в Жуанвиле, атаковать неприятеля совокупными силами; 18-го
(30-го), в 10 часов утра, прусский корпус двинулся двумя колоннами к Сен-Дизье; а в
третьем часу подошел к городу сам Йорк с левой колонной, в которой находились три
пехотные бригады и резервная кавалерия, и тотчас атаковал неприятеля, не выждав
прибытия своей правой колонны. Командовавший французскими войсками генерал
Лагранж, получив приказание идти от Сен-Дизье к Бриенну, отступил поспешно и был
преследован столь настойчиво, что не успел сорвать мост на Марне. Восточно-прусские фузелеры захватили одно орудие и множество пленных, а кавалерия продолжала
наступление по бриеннской дороге. Генерал Йорк имел намерение идти к Бриенну,
104

но 19-го (31-го) в 2 часа утра пришло от графа Витгенштейна известие о полученном
им из главной квартиры предписании соединиться с корпусом Йорка в Сен-Дизье
и вместе с ним идти к Витри. Как такое распоряжение согласовалось с последними
приказаниями Блюхера, о котором не было никаких позднейших сведений, то генерал
Йорк выслал 19-го (31-го), в первом часу пополудни, 1-ю бригаду генерала Пирха в
авангард к Витри, притянул обратно от Васси к Сен-Дизье свою кавалерию и на следующий день, 20 января (1 февраля), выступил с главными силами корпуса к Витри.
Различные, одно другому противоречившие распоряжения, присланные к Йорку из
штабов обеих союзных армий, замедлили сбор его корпуса к Витри до следующего
дня8. Генерал Йорк покушался овладеть укрепленным местечком Витри, но, встретив
сильное сопротивление, ограничился обложением его, а между тем от пленных было
получено сведение, что Макдональд, прибыв в Шалон, выслал генерала Себастиани с
авангардом в числе до 6 000 человек к Ла-Шоссе, на половине дороги от Витри к Шалону. Генерал Йорк, с своей стороны, решился 22 января (3 февраля), оставив бригаду
Пирха для наблюдения за Витри, атаковать неприятеля прочими силами у Ла-Шоссе.
Утром в 5 часов подошел Юргас с восемью эскадронами своих драгун к Ла-Шоссе; граф
Генкель, с шестью эскадронами ландвера и лейб-фузелерным батальоном, стоял против
занятого неприятелем селения Ольне (Aulnay); вскоре вслед за драгунами прибыл Кацелер с семью эскадронами авангарда, за которыми следовали еще шесть; полковник
Варбург с пехотой авангарда оставался назади9. Еще до рассвета на французских биваках
раздались звуки труб и слышно было передвижение артиллерии и войск. Прусская
кавалерия тотчас построилась к бою в две линии, кинулась навстречу неприятелю и
после нескольких атак, быстро следовавших одна за другой, опрокинула его к Ла-Шоссе, а пехота авангарда выбила французов из этого селения и заставила их отступить за
речку Муавр (Moivre) с потерей трех орудий, семи зарядных ящиков, одного знамени
национальной стражи марнского департамента и нескольких сот пленных10.
Генерал Йорк, стянув под вечер к Ла-Шоссе весь свой корпус, кроме бригады Пирха,
остававшейся у Вертю, сделал распоряжения к общему нападению на другой день либо
к преследованию, в случае отступления французов. В 10 часов ночи передовые прусские
войска, заметив, что неприятель снялся с занятого им берега Муавры, двинулись за ним
вслед, остановились в полночь на несколько часов, а потом, выступив еще до рассвета,
подошли к Шалону 23 января (4 февраля) в девятом часу утра.
Город Шалон был окружен высокими стенами и частью глубоким рвом; все главные
улицы были заграждены баррикадами, а заставы прикрыты прочными тамбурами. На
высотах левого берега Марны, господствующих над равниной к югу от города, французы
поставили две 12-фунтовые батареи. Предместье Сен-Меми (St. Memmie), на дороге
из Витри, сильно заняли пехотой. Большая часть кавалерии генералов Арриги (герцога
Падуанского) и Эксельмана была переведена на левую сторону реки; Келлерман (герцог
Вальми) с парками отошел по дороге к Эперне, и тогда же было приказано истребить
все мосты, паромы и суда между этим городом и Шалоном. У Макдональда вообще
было от 10 000 до 12 000 человек.
Генерал-майор Кацелер, приблизившись с авангардом к городу, потребовал сдачи и,
получив отказ, ворвался с своими фузелерами в 11 часов утра в предместье Сен-Меми,
выбил оттуда неприятеля и вышел вслед за ним на площадку с аллеями, отделявшую
105

предместье от городского рва, но, будучи встречен перекрестным огнем трех орудий,
поставленных у заставы Св. Иоанна, и 12-фунтовых батарей с левого берега Марны,
был принужден отступить сперва в предместье, а потом на мызу. Здесь, близ выхода в
поле, храбрые фузелеры оборонялись против сильнейшего неприятеля несколько часов. В продолжение этой перестрелки прибыл Йорк, а к 4 часам пополудни стянулись
почти все прочие войска 1-го прусского корпуса. Обозрев кругом город, генерал Йорк
нашел близ Реймсской заставы обвал в стене и решился повести штурм с этой стороны
войсками 8-й бригады принца Вильгельма, в подкрепление коему была назначена 7-я
бригада Горна. Но для избежания штурма и напрасной потери людей положено было
бомбардировать город в следующую ночь. Генерал Йорк, приказав поставить на высоте близ мельницы 12-фунтовую батарею и восемь гаубиц, послал графа Бранденбурга
парламентером в город с требованием сдачи и с угрозой бомбардирования. Генерал
Себастиани, исправлявший должность коменданта, объявил Бранденбургу, что будет
дан ответ из 80 орудий.
Генерал Йорк приказал бомбардировать город. В сумерки был открыт огонь с
12-фунтовых и гаубичных батарей и в то же время восточно-прусские полки возобновили нападение на предместье Сен-Меми. От нескольких удачно попавших гранат
произошли пожары. Перестрелка же в Сен-Меми постепенно слабела; Йорк, желая
узнать причину тому, послал туда начальника своего штаба полковника Валентини,
который, прискакав на место побоища, нашел, что солдаты открыли неожиданно два
больших погреба с шампанским, приняли его за отличное белое пиво и, опорожнив
несколько тысяч бутылок, подверглись обычному действию коварного напитка: одни
из них продолжали штурмовать дома с бутылкой в руке, другие стреляли двойными
зарядами, иные лежали в сладком сне под градом пуль либо продолжали пить, оставя
заботу об угрожавшей им опасности. Получив донесение Валентини, Йорк приказал
сменить провинившиеся полки бригадой Горна.
В полночь, когда в прусском корпусе уже оказался недостаток и в артиллерийских
зарядах, и в патронах, с передовых постов донесли о прибытии парламентера. Йорк
приказал принять его. Явилась депутация, состоявшая из мэра и почетнейших граждан,
в сопровождении инженерного полковника, который объявил, что герцог Тарентский
(Макдональд), снисходя на просьбу шалонских жителей, приказал ему отправиться
вместе с депутатами муниципалитета. За тем мэр продолжал речь полковника, прося
о пощаде города и уверяя, что маршал дал слово очистить его в 7 часов следующего
утра. Генерал Йорк отвечал, что «он воюет не с мирными гражданами Шалона, а с
маршалом Макдональдом, и потому готов заключить с ним договор о выступлении из
города его войск». Таким образом, по прихоти Судьбы довелось Макдональду вести
переговоры о сдаче защищаемого им города с Йорком, бывшим за 13 месяцев пред тем
у него под начальством. Как прибывший с депутатами полковник не имел никакого
полномочия, то генерал Йорк, по убедительнейшей просьбе граждан, послал с ними
в город графа Бранденбурга, требуя: «Во-первых, немедленно очистить Реймсское
предместье; во-вторых, выступить из города в 7 часов; и в-третьих, оставить город и
учрежденные в нем магазины в таком состоянии, в каком они находятся в настоящее
время». Маршал гордо отвергал предложенные ему условия, но был принужден покориться необходимости. Французские передовые посты немедленно отошли назад, а
106

войска 8-й бригады принца Вильгельма заняли Реймсское предместье. На следующий
день, в 7 часов утра, раздался громовый удар. Это был взрыв каменного моста на Марне, по приказанию Макдональда. Йорк, узнав о таком явном нарушении французами
заключенного ими договора, тотчас вступил в Шалон, но остановился у разрушенного
моста, где противоположный берег реки был сильно занят стрелками Макдональда,
для прикрытия отступления его войск. Как в то же самое время пришло известие о
занятии Витри войсками Пирха, то генерал Йорк предписал ему идти левым берегом
Марны к Шалону, чтобы облегчить переправу корпуса. Но арьергард Макдональда, не
выждав прибытия прусской бригады, отступил в сумерки, вслед за прочими войсками, по дороге к Эперне. Туда же направился выступивший из Витри отряд генерала
Монмари (Montmarie).
В награду за покорение Шалона и Витри Йорк получил австрийский военный
орден Марии Терезии11.
24 января (5 февраля), в тот самый день, когда генерал Йорк овладел Шалоном,
Блюхер с корпусами Сакена и Олсуфьева уже находился в окрестностях этого города.
На военном совете союзных государей и полководцев, собранном в Бриеннском
замке 21 января (2 февраля), было решено для облегчения продовольствования войск
двинуть войска к Парижу по двум направлениям. Одновременно с наступлением
Главной армии по долине Сены Блюхер, на основании общей диспозиции, должен был
«приблизиться к Марне для поддержания действий корпуса Йорка на Шалон»12. По
достижении же войсками Блюхера Марны и по соединении его с Йорком предполагалось, чтобы он, усилясь корпусами Клейста и Ланжерона, двинулся на Мо к Парижу.
Такое разделение сил, способствуя удобнейшему снабжению обеих армий средствами
страны, не подвергало их никакой опасности, если бы, с одной стороны, князь Шварценберг, не упуская из вида неприятеля, расстроенного в бою при Ля-Ротьере, не дал
ему времени оправиться, а с другой — Блюхер наступал по возможности сосредоточенными силами. В таких обстоятельствах Наполеон, вместо того чтобы обратиться
с главной массой сил против Блюхера, нашелся бы в необходимости оставить их для
прикрытия Парижа от Большой союзной армии, а если б он с главными силами пошел
против Блюхера, то не мог бы нанести ему большого вреда и подал бы случай князю
Шварценбергу достигнуть Парижа.
21 января (1 февраля) Блюхер, получив приказание идти в долину Марны, тотчас
выступил с войсками Сакена и Олсуфьева, в числе 20 000 человек, по указанному
направлению и на следующий день прибыл к Сент-Уэн (St. Ouen)*. Как легко было предвидеть, что Макдональд будет искать соединения с Наполеоном, то Блюхер двинулся
23 января (4 февраля) наперерез французскому корпусу, к Фер-Шампенуазу, отрядив
Олсуфьева к Соммесу, где пересекаются дороги от Витри к Сезанну и от Арси к Шалону.
На следующий день казачий полк, посланный для наблюдения за крепостцой Витри
с левого берега Марны, доставил известие о движении неприятельской колонны из
Витри по направлению к Ватри. Это был отряд генерала Монмари с большим парком,
для прикрытия коего Макдональд послал из Шалона кавалерию Эксельмана. Блюхер,
имея в виду отрезать неприятеля, направил свои войска двумя колоннами: Олсуфьева от
* Карта пространства между Ланом, Труа и Парижем.

107

Соммесу к Ватри, а Сакена от Фер-Шампенуаза к Судрону (несколько левее Ватри). Как
войскам последнего, и в особенности его кавалерии, выдвинутой по сезаннской дороге,
надлежало сделать переход более 20 верст, то прибытие их замедлилось, и французы
успели бы уклониться от встречи с русскими и присоединиться к главным силам Макдональда, если бы не были принуждены остановиться у Бюсси-д’Эстре (Bussy-d’Estrée),
чтобы покормить лошадей парка. Пользуясь тем, Сакен настиг неприятеля в сумерки и
открыл огонь из нескольких орудий. Со второго выстрела взлетел один из французских
ящиков, а быстрое наступление егерей 10-й пехотной дивизии довершило смятение и
беспорядок в парке. Два орудия, 30 зарядных и патронных ящиков, множество других
повозок и более 200 пленных достались в руки победителям. Только лишь наступившая
ночь спасла неприятеля от совершенного поражения и способствовала ему уйти к Бержеру и присоединиться к ближайшим войскам Макдональда, стоявшим близ Вертю13.
В следующую ночь пришло в главную квартиру Блюхера известие от Йорка о
переговорах его с маршалом Макдональдом и сдаче Шалона. Получив вслед за тем
сведение о занятии прусскими войсками Витри, фельдмаршал приказал привести
это местечко в оборонительное положение и снабдить его небольшим гарнизоном.
25 января (6 февраля) открыты были неприятельские арьергарды на обеих дорогах,
ведущих от Шалона к Парижу. Одна из них, большая почтовая, пролегала по левому
берегу Марны до Шато-Тиери, потом переходила по каменному мосту на правый берег
и продолжалась по нему до Ла-Ферте-су-Жуар, где снова переходила на левую сторону
реки; другая, проселочная, постоянно шла левым берегом Марны до Ла-Ферте и далее
до Трильпора. Обе они были вымощены камнем и весьма удобны для движения войск.
По первой дороге отступали главные силы Макдональда, а по второй только небольшая
часть его корпуса (остатки отряда Монмари).
Генерал Йорк по занятии Шалона приказал возобновить взорванный неприятелем мост, а в то же время стягивались войска и снабжался парк отбитыми у французов
зарядами. 26 января (7 февраля) союзники продолжали преследовать Макдональда,
который еще накануне отошел к Эперне. Большие обозы и парки, находившиеся при
его корпусе, замедляли его отступление, и потому Блюхер надеялся, направив корпус
Сакена по проселочной дороге на Монмираль, предупредить неприятеля в Ла-Фертесу-Жуар и отрезать ему отступление, между тем как Йорк будет преследовать его с тыла
по большой дороге. Подобные действия, будучи исполнены с надлежащей быстротой,
повели бы к уничтожению макдональдова корпуса либо, по крайней мере, к овладению
всеми находившимися при нем парками и обозами. Вместо того Блюхер, получив донесения о предстоявшем прибытии корпусов Клейста и Капцевича в окрестности Вертю,
остался там в ожидании их с войсками Олсуфьева, и тем не только ослабил Сакена, но
лишил себя возможности распоряжаться своевременно действиями своих корпусов.
28 января (9 февраля) прибыли к Вертю корпусы Клейста и Капцевича.
Корпус Клейста после сражения при Лейпциге был оставлен для обложения
Эрфурта; когда же на основании конвенции, заключенной 8 (20) декабря 1813 года
Клейстом с эрфуртским комендантом дивизионным генералом д’Альтоном, гарнизон,
очистив город, отступил в цитадели Петерсберг и Цириаксбург, прусский корпус получил назначение присоединиться к блюхеровой армии, действовавшей во Франции.
Генерал-лейтенант Клейст, оставив в Эрфурте отряд генерал-майора Ягова в составе
108

15 батальонов, восьми эскадронов, одной батареи и одной пионерной роты14, выступил
6 января н. ст. с остальными войсками в числе 14 000 человек15 к Кобленцу, переправился там через Рейн и, оставив назади 9-ю бригаду генерал-майора Клюкса с приказанием
соединиться у Трира с высланным туда прежде отрядом генерал-лейтенанта Редера,
двинулся далее обоими берегами Мозеля с 10 000 человек16. Затем, обойдя крепости
Тионвиль и Мец, корпус Клейста продолжал движение через Коммерси к Шалону,
прибыл туда 26 января (7 февраля) и перешел к Вертю 28 января (9 февраля)17.
Генерал-лейтенант Капцевич, находившийся под Майнцем, прибыл с 8-й дивизией
и резервными полубатальонами своего корпуса к Вертю также 28 января (9 февраля)18.
В это время Силезская армия занимала следующее расположение: Сакен с 16 000 человек, прибыв накануне в Монмираль, остался там дневать, выдвинув авангард под
начальством генерал-адъютанта Васильчикова к Ла-Ферте-су-Жуар; Йорк с 18 000 человек стоял у Дормана; авангард его под начальством генерал-майора Кацелера атаковал
накануне арьергард Макдональда, состоявший из дивизии генерала Брейера (Brayer),
на высотах позади Дормана, и потом сменивший брейеровы войска отряд Монмари у
Крезанси. Неприятель отступил к Шато-Тиери, взорвав мост на Марне. На следующий
день, 9 февраля н. ст., Кацелер, наведя мост на судах выше разрушенного французами,
преследовал неприятельский арьергард к Ла-Ферте, а Васильчиков, прибыв по дороге
из Монмираля, вогнал в этот город стоявшие впереди его дивизии Брейера и Молитора
и отбил у них три орудия. Но Макдональд, усиленный двумя тысячами конскриптов,
отразил русские войска и на следующий день, уничтожив за собой мосты в Ла-Ферте
и Трильпоре, отступил к Мо, где присоединились к его корпусу 8 000 человек национальной стражи. Одновременно с движением Йорка к Дорману и Сакена к Монмиралю
прочие войска Блюхера остались далеко назади, а именно: Олсуфьев с 4 000 человек у
Шампобера; Клейст с 8 000 человек у Вертю; Капцевич с 6 000 человек между Вертю
и Витри. Следовательно, блюхерова армия в числе 50 000 человек была растянута на
70 верст19.
Союзный полководец, не имея возможности руководить действиями Сакена и
Йорка, должен был дать им определительную инструкцию на случай встречи с превосходными силами неприятеля. Такая предосторожность была тем более необходима,
что высланные по дорогам к Ла-Ферте-Гоше и Вилленоксу для открытия сообщения с
графом Витгенштейном казаки Карпова не успели исполнить данного им поручения,
и потому Блюхер, не имея достоверных сведений ни о Главной армии, ни о неприятеле,
не мог считать себя обеспеченным от нечаянного нападения.
И действительно, в то самое время, когда Блюхер мечтал о наступлении к Парижу,
Наполеон готовился нанести удар Силезской армии.

Глава IX
Дела при Шампобере, Монмирале,
Шато-Тиери, Вошане и Этоже*

Краткое описание местности между Сеной и Марной. — Движение
Наполеона к Сезанну. — Предписания, данные Сакену и Йорку. —
Движение Наполеона к Шампоберу. — Движение Блюхера с корпусами
Клейста и Капцевича к Фер-Шампенуазу. — Дело при Шампобере. —
Отряжение Мармона у Этожа и движение Наполеона к Монмиралю. —
Движение Блюхера к Бержеру (близ Вертю). — Движение Сакена от
Ла-Ферте-су-Жуар к Монмиралю. — Движение Йорка ему в помощь
от Шато-Тиери. — Дело при Монмирале. — Ночное отступление обоих
союзных корпусов через Вифор. — Дело при Шато-Тиери. — Отступление
союзников за Марну. — Отряжение вслед за ними маршала Мортье. —
Положение союзных войск. — Наступление Блюхера против Мармона. —
Прибытие Наполеона к Монмиралю. — Дела при Вошане, Жанвилье и
Этоже. — Отступление Блюхера к Шалону и сосредоточение его армии.
Потери его вообще. — Отряжение большей части французской армии
в долине Марны и движение Наполеона к Мо. — Выступление Блюхера
от Шалона к Мери. — Действия отряда Дибича в долине Марны. —
Замечания на действия обеих сторон.
По отступлении от Труа к Ножану Наполеон с частью своей армии обратился
против Блюхера. Переход из долины Сены в долину Марны по тому направлению, по
которому он решился двинуться, был весьма затруднителен. Пространство между этими
реками может быть разделено поперечной чертой от Мери или Планси чрез Фер-Шампенуаз до Эперне, длиной около 60 верст, на две части совершенно различных свойств.
Местность к востоку от помянутой черты есть волнообразная равнина, имеющая меловую почву, голую, неспособную к земледелию, населена бедно и не представляет никаких
средств к содержанию войск, но удобна для их движения; здесь пролегала лучшая из
поперечных дорог, соединяющих долину Сены с долиной Марны, именно та, которая
ведет от Арси-на-Обе к Шалону. Напротив того, западная часть полосы, пролегающей
между помянутыми реками, имеет плодоносную почву и хорошо населена, но гориста и
пересечена многими преградами. Реки Большой Морен (Grand Morin) и Малый Морен
* Карта для пояснения дел при Шампобере, Монмирале, Шато-Тиери, Вошане и Этоже.

110

(Petit Morin), впадающие в Марну, текут от востока к западу по болотистым долинам; в
особенности же обширные болота встречаются в верхней части Малого Морена у СенГонд. На этом же пространстве пролегали довольно большие леса. Поперечных дорог
между долинами Сены и Марны здесь было три, а именно: 1) из Эперне, через Вертю
и Фер-Шампенуаз, в Планси; 2) из Эперне, через Шампобер либо Монмираль, далее
на Сезанн и Вилленокс, в Ножан; 3) из Мо, на Куломье и Провен, в Ножан; но все эти
дороги, чрезвычайно грязные в зимнюю пору, были почти непроходимы1.
28 января (9 февраля) все французские войска, выступившие с реки Сены против
Блюхера, в числе 30 000 человек, собрались в Сезанне*, куда в следующую ночь перешла
главная квартира Наполеона. Несколько казачьих полков генерал-майора Карпова,
стоявшие в Сезанне, отступили к Монмиралю, на присоединение к войскам Сакена,
который, считая себя совершенно обеспеченным со стороны Сезанна непроходимостью долины Малого Морена, принял появление французских войск за партизанский
набег. Между тем французская артиллерия с большим лишь трудом успела прибыть из
Вилленокса в Сезанн. Далее же дорога считалась совершенно неудобной для обозов.
На расстоянии около восьми верст от Сезанна, у Сен-При (St. Prix), она проходит чрез
сен-гондские болота, окаймляющие верховье реки Малый Морен; за ними возвышается
плато, по которому пролегала вымощенная камнем дорога из Шалона чрез Этож, Шампобер и Монмираль в Мо2. Еще накануне, 27 января (8 февраля), Мармон с дивизией
Лагранжа и кавалерией Думерка перешел от Сезанна к Шаптону (Chapton) и занял
мост у Сен-При. Но как половина артиллерии и все обозы его корпуса оставались в
Сезанне, то маршал, не надеясь перевесть их по весьма неудобной дороге на Сен-При
к Шампоберу и опасаясь там встретить превосходные силы союзников, отошел назад
28 января (9 февраля) к Сезанну, куда между тем прибыли и прочие войска Наполеона.
По сведениям, собранным Мармоном, дорога от Сезанна к Монмиралю была еще хуже
той, которая вела к Шампоберу, и потому он предложил идти на Ла-Ферте-Гоше (LaFerté-Gaucher) к Мо, чтобы соединиться там с Макдональдом3. Но Наполеон, убедившись из донесения Мармона, что не было явной невозможности пройти к Шампоберу,
решился двинуться туда со всей армией. Приказано было собрать с окрестной страны
лошадей и приглашены жители содействовать передвижению войск через топи между
Сезанном и Сен-При. В продолжение ночи сделаны все необходимые приготовления
к предстоявшему походу4. Между тем Олсуфьев получил с передовых своих постов,
стоявших у Сен-При, известие о наступлении по сезаннской дороге сильной неприятельской колонны; но вслед за тем, когда войска Мармона ушли назад, кратковременное
появление их было оставлено без надлежащего внимания, и даже не озаботились уничтожить мост на Малом Морене, у Сен-При. Получив донесение Олсуфьева, фельдмаршал предписал Сакену оставаться 29 января (10 февраля) у Монмираля и наблюдать за
неприятелем к стороне Сезанна, а в случае наступления против него превосходных сил
отступить вместе с генералом Йорком за Марну. Но посланному с этим приказанием
адъютанту Мюффлинга поручику Герлаху генерал Гнейзенау поручил сказать Сакену,
что как он может получить точнейшее сведение о неприятеле, появившемся у Сезанна,
то в случае, ежели с этой стороны не будет предстоять опасности, он может продолжать
* Глава VII.

111

движение к Ла-Ферте-су-Жуар. Генералу Йорку была отправлена копия с инструкции,
данной Сакену, с приказанием соображать с ней свои действия5.
С рассветом 29 января (10 февраля) выступил от Сезанна к Сен-При Мармон с 1-м
кавалерийским и 6-м пехотным корпусами; за ними следовали прочие наполеоновы
войска. При движении через болота Малого Морена люди увязали в грязи и теряли
обувь, лошади едва могли передвигать ноги, колеса орудий углублялись по ступицу, но
крестьяне и лошади их выручили артиллерию, и французские войска, изнемогавшие
от усталости, но ободренные присутствием своего императора, разделявшего с ними
труды этого необычайного перехода, наконец достигли моста у Сен-При. Фортуна, как
будто бы забывшая на время своего любимца, оказала ему явное покровительство. Если
бы Наполеон от Сезанна направился к Монмиралю, то встретился бы там с корпусом
Сакена и едва ли бы мог дебушировать на плато. Напротив того, двинувшись к Шампоберу, ему не трудно было превозмочь сопротивление небольшого отряда Олсуфьева,
не имевшего при себе кавалерии и потому лишенного возможности разведывать о
неприятеле. У генерала Олсуфьева в так называемом 9-м пехотном корпусе состояло
всего на все 3 690 человек с 24 орудиями и только 12 конных вестовых.
Утром 29 января (10 февраля) Олсуфьев, получив от высланного с разъездом
лейб-гусарского полка поручика Панчулидзева известие о наступлении неприятеля
в значительных силах по дороге из Сезанна, послал генерала Удома с четырьмя егерскими полками и шестью орудиями занять деревню Байе (Вауе). Неприятель в 9 часов
атаковал Удома, выставил против него 12 орудий, и беспрестанно усиливался, что
заставило Олсуфьева придвинуть к авангарду остальные войска и занять ими позицию
между селениями Байе и Банне (Bannay). Хотя за неимением кавалерии, которая под
конец дела состояла в 30 человеках, присланных Блюхером из собственного его конвоя,
нельзя было следить за движениями неприятеля, однако же в первом часу пополудни
обнаружилось его намерение обойти Шампобер с обоих флангов. Олсуфьев созвал на
совещание генералов. Все они предложили отойти немедленно на Этож к Вертю, где
находилась главная квартира армии, и соединиться с корпусами Клейста и Капцевича,
но Олсуфьев не решился отступать, имея повеление держаться в Шампобере, и уверял
своих сподвижников, будто бы корпусы Клейста и Капцевича тогда находились у Сезанна, в тылу французов6.
Действительно, в это время сии корпусы и главная квартира Блюхера двигались к
Сезанну. 28 января (9 февраля) Блюхер получил из главной квартиры императора Александра извещение, что неприятельская армия сосредоточивается у Ножана, и вместе с
тем изъявлена была воля государя, чтобы корпус Клейста поступил на усиление войск
графа Витгенштейна, а в замену его корпус Винцингероде присоединился к Силезской
армии7. Фельдмаршал, полагая, что корпусов Сакена и Йорка было слишком достаточно
для действий против слабого макдональдова корпуса, направил 29 января (10 февраля)
корпусы Клейста и Капцевича к Фер-Шампенуазу, отправился вслед за ними из Этожа
(куда перешла главная квартира из Вертю ввечеру 9 февраля н. ст.) и предполагал соединить оба корпуса с войсками Олсуфьева на следующий день у Сезанна. Еще находясь в
Этоже, 29 января (10 февраля) утром Блюхер получил от графа Витгенштейна известие,
что Наполеон направился к Сезанну. Генералу Йорку было послано приказание идти
к Монмиралю и устроить переправу у Шато-Тиери, на случай отступления за Марну
112

корпусов его и сакенова. Несколько спустя, около полудня, Блюхер узнал от прибывшего
из Монмираля поручика Герлаха, что Сакен, убедившись в совершенной безопасности
от нападения со стороны Сезанна, двинулся к Ла-Ферте для отрезания Макдональда;
тогда же подтвердились показания пленных, что Наполеон ночевал в Сезанне; а на
марше в Фершампенуаз пришли донесения о поражении Олсуфьева8.
Генерал Олсуфьев, не обращая внимания на единогласное мнение подчиненных
ему генералов, решился обороняться до последней крайности в невыгодной позиции,
занятой его войсками впереди Шампобера. Причиной тому были упреки, которым подвергся он за то, что в сражении при Бриенне, не заняв своей пехотой города, допустил
туда вторгнуться неприятелю. Это обстоятельство произвело на него такое сильное
впечатление, что, несмотря на явную опасность, угрожавшую его войскам, он упрямо
оставался у Шампобера и стал отступать только тогда, когда уже было поздно. Дивизия
Рикара с кавалерией Бордесуля овладела селением Байе, а французская гвардия —
Банне: русские войска, обойденные с обоих флангов, были принуждены отступать к
Шампоберу. Едва отправили назад 12 орудий, как замечено было движение неприятеля
чрез лес наперерез шоссе, ведущего в Этож. Олсуфьев, опасаясь потерять сообщение
с Блюхером (о передвижении коего от Вертю к Фер-Шампенуазу не имел никаких
сведений), повел к шоссе большую часть своих войск, а генерал-майору Полторацкому
с Нашебургским и Апшеронским полками и с девятью орудиями приказал держаться
в Шампобере. Французы, считая войска Полторацкого несравненно сильнейшими,
нежели они были в действительности, выставили против них большие батареи и
открыли огонь по местечку, занятому русской пехотой*, а между тем кавалерия продолжала обходить русских с флангов. Генерал Полторацкий удачно отразил несколько
кавалерийских атак, но вскоре, исстреляв все свои патроны, был принужден отбиваться
штыками; вслед за тем дивизия Рикара вытеснила из местечка русскую пехоту. Тогда
Полторацкий, отрезанный от прочих войск Олсуфьева, обратился к лесу, лежащему
в двух верстах от Шампобера. Французы, заметя расстройство в его отряде, два раза
присылали парламентера, требуя сдачи, и, получив отказ, выдвинули вперед несколько конных орудий и открыли огонь по пехоте, построившейся в каре и спешившей к
лесу. Неприятель успел предупредить русские войска и, заняв лес стрелками, встретил
отступавшее каре сильной пальбой; в то же время кавалерия возобновила атаки. Окруженные со всех сторон французами, громимые картечью и осыпаемые градом пуль,
войска Полторацкого были частью истреблены, частью взяты в плен; десять орудий,
находившихся при отряде, достались неприятелю.
В продолжение времени этого боя Олсуфьев с большей частью своего корпуса
покушался пробиться к Этожу, но, не успев в том, повернул влево по дороге на Эперне, к селению Лакоре, чтобы пробраться в обход к Монмиралю. Темнота вечера и
густая грязь замедлили движение отряда. Достигнув прудов, именуемых Пустыней
(les Deserts), русские войска были одновременно атакованы пехотой Рикара, вышедшей из Шампобера, и кирасирами Думерка, свернувшими влево с этожской дороги.
Сражаясь целый день, исстреляв все патроны, обороняясь штыками, войска Олсуфьева наконец были расстроены, и сам он в суматохе попался в плен. Неустрашимый
* В настоящее время еще можно видеть французское ядро, засевшее в стене одного из домов в Шампобере.

113

генерал Корнилов, как старший приняв начальство над войсками, «решился вместе с
генералом Удомом защищаться до последней капли крови, не отдаваясь в плен. Собрав
остатки корпуса, тысяч до двух нижних чинов с штаб- и обер-офицерами и 15 орудий,
они сохранили все знамена, а вместе с ними и честь, пробились сквозь неприятеля и
прошли лесами в Порт-а-Бинсон»9, на дорогу из Эперне в Шато-Тиери. По словам
Споршиля, «русские войска при Шампобере не только сохранили честь, но покрыли
себя бессмертной славой, сражаясь без кавалерии против четверных сил, предводимых
самим Наполеоном, с утра до поздней ночи»10. Урон корпуса Олсуфьева в этом деле
вообще простирался до 2 000 человек, девяти орудий и нескольких зарядных ящиков.
В числе пленных, кроме генералов Олсуфьева и Полторацкого, находился артиллерии
полковник Засядко11. Со стороны французов урон вообще не превышал 600 человек;
в числе раненых был генерал Лагранж12.
Наполеон пригласил к себе ужинать генерала Олсуфьева, но как Олсуфьев с большим лишь трудом объяснялся по-французски, то Наполеон послал за Полторацким
и в присутствии маршала Бертье, Нея, Мармона и министра иностранных дел Маре
спросил у него:
— Сколько вас сегодня было в деле?
— 3 690 человек с 24 орудиями, —отвечал Полторацкий.
— Вздор! Не может быть! В вашем корпусе было по крайней мере 18 000 человек.
— Русский офицер не станет говорить вздора: слова мои — настоящая истина.
Впрочем, вы можете спросить о том других пленных.
— Если это правда, то, по чести, одни русские умеют так жестоко драться. Я прозакладывал бы голову, что вас было по меньшей мере 18 000.
— Однако же мы разбиты, и я в плену.
— Это ничего не значит. У вашего императора в плену до пятидесяти лучших моих
генералов, которые вам ни в чем не уступят. Хотя в победе моей нет большой чести,
потому что войска мои дрались с вами целый день, однако же последствия дела для
меня важны: сегодня я разбил вас, завтра уничтожу Сакена, в четверг авангард Витгенштейна, в пятницу нанесу Блюхеру такой удар, от которого ему не опомниться, а потом
на Висле предпишу мир императору Александру.
— Дело довольно трудное, — возразил Полторацкий.
Затем Наполеон завел разговор о войне 1812 года и сознался, что Кутузов обманул
его своим фланговым маршем. Но когда дошла речь до пожара Москвы, то он, рассердясь не на шутку, сказал:
— Сжечь столицу — варварская мысль, пятно для вашей нации. Я брал Берлин,
Мадрид, Вену, и нигде этого не случалось.
— Русские не раскаиваются, а восхищаются последствиями своих дел.
Наполеон, топнув ногой, приказал пленному выйти вон, но вслед за тем опять
потребовал к себе, осыпал похвалами и вдруг спросил:
— В каком числе русская гвардия? Как сильна ваша армия? Где ваш государь? Где
генерал… и проч.
На все такие вопросы Полторацкий отвечал: «Не знаю».
— Я хотел бы иметь удовольствие побеседовать с вами, но ваш ответ «не знаю»
меня останавливает.
114

Полторацкий объяснил, что расположение армии есть тайна, которую не позволяют
ему нарушать присяга государю и долг отечеству.
Наполеон, снова потеряв терпение, вторично выслал пленного из комнаты и приказал отправить его в Париж и иметь за ним особенное наблюдение13.
За ужином, на котором кроме Олсуфьева были Бертье, Ней и Мармон, Наполеон,
обрадованный одержанной победой, сказал:
— От чего зависит судьба государств! Если завтра мы будем иметь такой же успех
над Сакеном, то неприятель уйдет за Рейн скорее, нежели пришел сюда, и я буду опять
на Висле.
Заметя, однако же, что такие порывы не находили сочувствия в его сподвижниках,
Наполеон прибавил:
— И я помирюсь на том, чтобы Франция сохранила свои естественные границы14.
Еще до окончания дела при Шампобере Наполеон послал несколько офицеров
генерального штаба в Мо, к маршалу Макдональду, с извещением об одержанной победе и с приказанием наступать против преследовавших его союзных войск. В сумерки
главная квартира французской армии расположилась в Шампобере. Гвардия с частью
дивизии Рикара встала биваками на поле сражения; дивизии Лагранжа с кавалерией
Бордесуля и Думерка — близ Этожа, а Нансути с двумя гвардейскими кавалерийскими
полками (dragons et lanciers de la garde) и с одной бригадой дивизии Рикара двинулся к
Монмиралю и прогнал казачью партию, занимавшую сей город. На следующий день,
30 января (11 февраля), Наполеон оставил Мармона с дивизией Лагранжа и с кавалерией Груши (в составе корпуса Бордесуля и дивизии Думерка), всего до 3 000 человек
пехоты и 2 000 человек кавалерии, у Этожа для наблюдения за войсками Блюхера, стоявшего близ Вертю, а сам с остальными полками гвардейской кавалерии, гвардейской
пехотой и одной бригадой дивизии Рикара выступил в 5 часов утра к Монмиралю,
где вместе с высланными туда прежде войсками Нансути предполагал собрать более
15 000 человек пехоты и 5 000 кавалерии15.
Фельдмаршал Блюхер, подъезжая в сумерки 29 января (10 февраля) к Фер-Шампенуазу, получил посланное к нему Олсуфьевым в первом часу пополудни донесение о
нападении на его отряд неприятеля в превосходных силах; вслед за тем пришли известия
о поражении русских войск при Шампобере. Главнокомандующий тотчас послал генерала графа Витта в главную квартиру князя Шварценберга с поручением узнать достоверно, что происходило на пространстве между Марной и Обе, а между тем, опасаясь
быть атакованным со стороны Сезанна, перевел в следующую ночь корпусы Клейста
и Капцевича к Бержеру. Туда же собрались по частям остатки корпуса Олсуфьева16.
Как в числе 14 000 человек, находившихся у Бержера*, было не более 500 кавалеристов, а местность между Бержером и Шалоном представляет обширную равнину, где
Наполеон мог с большой выгодой ввести в дело свою многочисленную кавалерию, то
Блюхер предполагал в случае нападения на него главных сил французской армии отступать к Эперне вдоль возвышений, покрытых виноградниками и садами. Неприятель
ограничился занятием Этожа и не пошел далее, из чего обнаружилось, что Наполеон
* По свидетельству Мюффлинга (Aus meinem Leben. Zw. Aufl. 107), около 3 000 человек клейстова корпуса
оставались еще далеко назади. Из числа же войск генерала Капцевича тогда прибыла одна лишь 8-я дивизия
князя Урусова, а 22-я дивизия генерал-майора Турчанинова находилась еще на марше.

115

обратился к Монмиралю. В стороне этого города 30 января (11 февраля) в продолжение
нескольких часов раздавалась сильная канонада; но Блюхер, находясь в 40 верстах от
места сражения и не имея при себе достаточно кавалерии, был принужден оставаться
в бездействии17.
В тот самый день, когда происходило дело при Шампобере, 29 января (10 февраля), корпус Сакена занял Ла-Ферте-су-Жуар. Авангард его под начальством генераладъютанта Васильчикова, опрокинув вышедшего из города неприятеля, захватил три
орудия и преследовал французов до Трильпора, где остановился у взорванного ими
каменного моста; часть авангарда дошла до города Мо. Ночью генерал Сакен, получив повеление Блюхера идти к Монмиралю и вместе с Йорком проложить себе путь
к Вертю, на соединение с корпусами Клейста и Капцевича, немедленно выступил по
указанному направлению и приказал разрушить только лишь тогда возобновленный
мост у Ла-Ферте-су-Жуар, чтобы Макдональд не мог преследовать его18. Напротив
того, Йорк, узнав достоверно в ночи на 11 февраля о движении Наполеона к Сезанну и намереваясь, на основании данного ему разрешения, уклониться от встречи с
сильнейшим неприятелем, предложил Сакену отступить за Марну и предполагал для
соединения с ним перейти к Ла-Ферте, но, получив от него приглашение «двинуться
влево к Монмиралю» и вторичное предписание Блюхера идти от Шато-Тиери чрез
Вифор к Монмиралю, отправился в Шато-Тиери, расположил свои войска на тесных
квартирах между Ножан л’Арто и Вифором и послал небольшой отряд к Эперне для
охранения моста на случай отступления туда войск, находившихся под непосредственным начальством Блюхера. Заметить должно, что дорога из Шато-Тиери в Монмираль
на протяжении около 25 верст не была шоссейной, как тогда полагали союзники на
основании Кассиниевской карты. До Вифора (Viffort) она была вымощена камнем, но
испорчена, а далее до Монмираля, совершенно не удобна для движения артиллерии.
Генерал Йорк по прибытии в Вифор 30 января (11 февраля), около 10 часов утра, узнал,
что казаки, занимавшие Монмираль, были в ночи оттуда вытеснены неприятелем, что
авангард Юргаса встретил французов у Фонтенеля, на половине дороги от Вифора до
Монмираля, и что Сакен, снова разрушив возобновленный им мост у Ла-Ферте, перешел в Вье-Мезон: таким образом, для отступления обоих союзных корпусов оставался
только лишь весьма неудобный путь на Вифор к Шато-Тиери. Генерал Йорк, желая избежать движения к Монмиралю, приказал сказать Сакену, что по причине дурных дорог
прусский корпус придет поздно и, вероятно, без артиллерии; в ответ на это извещение
Сакен сказал: «Русские войска достаточно снабжены артиллерией». Наконец, Йорк,
решась идти в помощь Сакену, но предвидя необходимость отступления на Шато-Тиери, принял меры для охранения этого пункта. Опасаясь, чтобы Макдональд, возвратясь от Мо, либо другие неприятельские войска, прибыв из Суассона, не преградили
союзникам пути за Марну, Йорк тотчас послал от Вифора к Шато-Тиери 8-ю бригаду
принца Вильгельма, а также все 12-фунтовые батареи, которые не могли следовать далее
за войсками; сам же он с бригадами Пирха и Горна двинулся к Фонтенелю и подошел
к этому селению с войсками Пирха и 12 орудиями в три с половиной часа пополудни,
когда бой под Монмиралем уже был в полном разгаре и когда, вместо содействия русским в нападении на неприятельскую армию, Йорку не оставалось ничего более, как
прикрыть отступление расстроенных сакеновых войск19.
116

Генерал Сакен, прибыв 30 января (11 февраля) рано утром в Вье-Мезон, узнал о
занятии французами Монмираля, но, считая неприятеля слабейшим, нежели он был в
действительности, и надеясь на содействие Йорка, решился проложить оружием себе
путь к Вертю на соединение с Блюхером.
В 10 часов утра Наполеон с большой частью войск, выступивших из окрестностей
Шампобера, прибыл в Монмираль. В это время генерал Нансути с авангардом старался по возможности замедлить наступление Сакена, которого передовые войска уже
миновали Вье-Мезон20.
Местность к западу от Монмираля, служившая полем сражения, образует возвышенную, отчасти волнообразную плоскость, усеянную небольшими рощами и мызами,
с оградами и садами, ограниченную с юга узкой долиной Малого Морена. Деревушка
Гот-Эпин (Haute-Epine) лежит на большой парижской дороге, в четырех с небольшим
верстах от Монмираля, а Эпин-о-Буа (Epine au bois) — к югу от большой дороги, в
лощине. К востоку от последней, в полуторе версты, за оврагом, находится селение
Марше (Marchais).
Генерал Сакен, желая пробиться по долине Малого Морена, расположил вправо от
Гот-Эпин большую часть своей пехоты, а именно дивизии 7-ю и 18-ю (состоявшие, за
болезнью князя Щербатова, под начальством генерал-майора Талызина), по обе стороны
Эпин-о-Буа, а 10-ю дивизию влево от них; еще левее к северу от большой дороги стояли
27-я дивизия и кавалерия генерал-адъютанта Васильчикова. Вся пехота была построена
в колоннах, в две линии. Легкие артиллерийские роты находились впереди 1-й линии,
по флангам пехоты, а батарейная рота № 18 в промежутке между 18-й и 10-й дивизиями. Прочие две батарейные роты оставались в резерве. Вообще же под начальством
Сакена состояло 14 000 человек с 84 орудиями21. Для овладения деревней Марше, заняв которую неприятель мог бы преградить путь русскому корпусу по долине Малого
Морена, составлен был особый отряд под начальством генерал-майора Гейденрейха из
пехотных полков Псковского, Владимирского, Тамбовского и Костромского и двух рот
11-го егерского, всего в числе 2 360 человек с шестью легкими орудиями и казачьим
генерал-майора Луковкина полком. Пехота русского отряда быстро перешла овраг
и заняла Марше, протянув правое крыло к роще, а левое к глубокому оврагу; казаки
Луковкина встали на высоте за правым флангом пехоты, а батарея, также не переходя
за овраг, расположилась за левым флангом отряда, но в таком значительном от него
расстоянии, что не могла принимать никакого участия в деле22. Наполеон, предполагая
атаковать Сакена с левого фланга, чтобы прервать связь его корпуса с прусскими войсками, которые могли прибыть со стороны Фонтенеля, сперва, около 10 часов, повел
усиленную фальшивую атаку на деревню Марше. Дивизия Рикара, в числе 3 000 человек,
в колоннах, прикрытых густой цепью стрелков, устремилась в это селение; несколько
раз сражающиеся войска встречались грудь с грудью и решали дело штыками. Селение
четыре раза переходило из рук в руки и наконец осталось за русскими; урон обеих
сторон был весьма значителен, и поле кругом деревни, залитое кровью, представляло
страшную картину взаимного истребления. А между тем Наполеон, хладнокровно
взирая на перевороты боя, ограничивался канонадой, открытой по всей линии его
войск от Марше до Пленуа (Plenoy), в ожидании прибытия маршала Мортье с дивизией Мишеля; наконец, во втором часу, появилась у выхода из Монмираля головная
117

часть этой колонны. Предполагая нанести решительный удар у Гот-Эпин, Наполеон
желал отвлечь русские резервы от пункта, составлявшего ключ поля сражения: с этой
целью было приказано Рикару отойти несколько назад и очистить селение Помессон
(Pomessone) в долине Малого Морена, чтобы заманить туда русские войска; маршал
Ней с дивизиями Менье и Деку встал позади и несколько правее Рикара у Трембле
(Tremblay); граф Нансути должен был протянуть свою кавалерию вправо, между дорогами, идущими в Вье-Мезон и Фонтенель, угрожая Сакену обходом с левого фланга; еще
правее два легких полка заняли рощу близ деревушки Пленуа; в то же время Фриан с
четырьмя батальонами Старой гвардии двинулся по большой дороге, готовясь ударить
на войска, стоявшие у Гот-Эпин, а семь эскадронов почетной гвардии под начальством
генерала Дефранса прикрывали пехоту Фриана с правого фланга. Пользуясь растянутым
расположением сакеновых войск, Ней, с содействием бригады Фриана, прорвал первую
их линию у Гот-Эпин, что заставило Сакена выдвинуть вперед вторую линию и подать
влево кавалерию, чтобы войти в связь с прусским корпусом, коего передовые войска
тогда уже появились у Фонтенеля. Но Наполеон, разгадав намерение Сакена, оставил
против Васильчикова кавалерию Лаферрьера, Кольбера и Денуэтта под начальством
генерала Нансути, а генералу Гюйо с четырьмя эскадронами собственного конвоя
(escadrons de service) приказал устремиться по большой дороге и кинуться на пехоту.
Атака Гюйо имела полный успех, но генерал Васильчиков отразил нападение Нансути
и открыл сообщение с прусскими войсками. Генерал Йорк, желая обеспечить Сакена от
обхода с фланга, направил впереди шедшую бригаду Пирха по достижении Фонтенеля,
влево от большой дороги, к мызе Турне (Tourneux), а бригаду Горна прямо по большой
дороге. Как при каждой из сих бригад находилось только по одной легкой батарее, то
для содействия Горну Сакен послал из резерва две батарейные роты. Заметя появление
прусских войск, маршал Мортье двинулся им навстречу с шестью батальонами дивизии Мишеля. Возгорелся упорнейший бой; с обеих сторон пало множество храбрых;
командир 1-й бригады генерал Пирх 2-й был ранен и сдал начальство над вверенными
ему войсками полковнику Лостину (Losthin); сам Йорк кинулся в застрельщичью цепь;
напрасно Валентини обращает его внимание на опасность, ему грозящую; Йорк как
будто бы ничего не слышит. «Оставьте меня, — говорит он окружающему его штабу, —
я буду искать смерти, если мы не удержим неприятеля». По свидетельству французов,
войскам их наконец удалось овладеть рощами у Фонтенеля и ворваться в это селение в
сумерки, когда Сакен уже успел соединиться с прусским корпусом и отвести большую
часть своих войск по дороге к Вифору. Но Дройзен пишет, что генерал Кацелер, заняв
войсками авангарда мызу Турне и впереди лежащий лес, оставался там во всю ночь до
рассвета23.
На правом крыле, у Марше, по-прежнему кипел отчаянный бой с переменным
успехом до 8 часов вечера. Войска Менье, сменившие войска Рикара, взяли селение
Марше, но ненадолго: русские опять их выбили оттуда. Хотя удача сакеновых войск
на этом пункте подвергала их опасности, однако же Наполеон, озабоченный упорным
сопротивлением горсти храбрых усилиям втрое сильнейших французов24, настойчиво
требовал от генералов Менье и Рикара, чтобы они овладели селением, но, по свидетельству правдивого историка войны 1814 года, дивизии Менье и Деку, ослабленные
в сражении при Бриенне и состоявшие из конскриптов, уже имевших понятие об опа118

сности, не были способны к мужественному удару, а Рикар, с своей стороны, потеряв
много людей, требовал подкреплений. Наполеон послал ему в помощь два батальона
Старой гвардии, но Рикар, полагая, что атака на Марше требовала по крайней мере
четырех свежих батальонов, опасался подвергнуть напрасным потерям отборные войска
и держал их в резерве25. Уже день склонялся к вечеру. Наполеон, желая решить дело,
приказал генералу Дефрансу устремиться по большой дороге, ведущей из Ла-Ферте,
и, поравнявшись с Эпин-о-Буа, повернуть влево, чтобы отрезать путь отступления
русским войскам, сражавшимся у Марше. Одновременно с тем маршал Лефевр и Бертран в челе двух батальонов гвардейских егерей ворвались в это селение, а Рикар повел
атаку на него из Помессона. Один из участников этого боя говорит: «…Стрелки наши,
смешавшись с французами, так сказать, были вынесены на плечах их за нашу позицию…
Послышался роковой голос: на руку, в штыки! Грозное ура грянуло и настала гибель
французов…» Несмотря на то, что неприятель имел при себе сильную артиллерию и
что все поле кругом Марше «было вспахано рикошетами», остатки четырех русских
полков под начальством храбрых штаб-офицеров Зигрота и Лопухина непоколебимо
отстаивали вверенный им пост до самого вечера и уступили его только тогда, когда
заметили обход неприятеля. Получив приказание отступать, русские войска перешли
за глубокий овраг, но едва лишь успели подняться на противоположный скат его, как
были встречены французскими драгунами. Русские построились в несколько небольших
каре и продолжали отходить назад, преследуемые неприятелем, который, однако же, не
отважился действовать решительно, а довольствовался замедлением их отступления.
Несколько сот стрелков, рассыпанных впереди Марше, были отрезаны, и только лишь
тридцати удалось пробиться. Подходя уже к дороге в Шато-Тиери, русские каре были
сильно атакованы конницей, но с помощью двух эскадронов ахтырских гусар под начальством ротмистра Горсткина отразили нападение. Из всех прочих сакеновых войск
французы отрезали только Софийский пехотный полк, но и тот пробился26.
Ночь прекратила кровопролитный бой. По выходе русского корпуса на дорогу
в Шато-Тиери Сакен поручил генерал-адъютанту Васильчикову с кавалерией прикрывать отступавшие войска и принять меры для перевозки артиллерии через лес и
болота, лежащие по дороге к Вифору. Чтобы облегчить движение войск в темную ночь,
под дождем, по дороге, незнакомой и представлявшей препятствия на каждом шагу,
зажигали костры, на расстоянии один от другого полутораста или двухсот шагов, а
для освещения местности при вытаскивании орудий из топей употребляли факелы,
имевшиеся в артиллерийских ротах. Кавалерия, человек по пятидесяти на каждое из
орудий, тащила их, привязав к ним арканы: таким образом пробившись всю ночь, к
рассвету пришли в Вифор. Несмотря, однако же, на деятельность Васильчикова и на
чрезвычайные усилия войск, русские принуждены были бросить восемь наиболее
поврежденных орудий. А между тем пехота продолжала отступление по дороге к Шато-Тиери, куда перешла главная квартира Сакена; а генерал Йорк остановился на мызе
между Фонтенелем и Вифором27.
Урон союзников был значителен. Русские, бывшие в огне до последнего батальона,
потеряли убитыми и ранеными до 2 000 и пленными до 800 человек; пруссаки —
до 900 человек. Со стороны французов вообще выбыло из фронта 2 000 человек; в
числе раненых были генералы Мишель и Буден28.
119

Ночью возвратился посланный в главную квартиру армии граф Бранденбург, с
словесным приказанием обоим союзным корпусам «неотлагательно переправиться за
Марну и идти поспешно к Реймсу, где назначено было сосредоточиться всем войскам
Блюхера». Утром оба корпуса отошли за Вифор к Птит-Ну (Petites-Noues); за ними
вслед отступил арьергард генерала Кацелера29.
Наполеон, переночевав на мызе Греннель и усилясь двумя тысячами человек кавалерии под начальством Сен-Жермена30, оставил эти войска с дивизией Фриана, за
исключением четырех батальонов гренадер, у Вье-Мезон для наблюдения доступа от
Сезанна. Сам же Наполеон с восемнадцатью тысячами человек двинулся в 9 часов утра
на Розуа к Шато-Тиери, вслед за союзниками. Йорк предлагал Сакену тотчас перевести за Марну войска, находившиеся на левой стороне этой реки, но Сакен, у которого
оставалось позади много артиллерии и обозов, уговорил его занять позицию впереди
Шато-Тиери, за речкой, на возвышенной плоскости у деревушки Какере (les Caquerets).
Здесь, по обе стороны большой дороги, расположились 1-я и 7-я прусские пехотные
бригады под общим начальством Горна; левее, несколько позади их, встала резервная
кавалерия Юргаса; 8-я бригада принца Вильгельма Прусского заняла часть города,
лежащую по левую сторону Марны. Часть русской кавалерии и пехоты, расположенная
позади позиции, в резерве, прикрывала переправу артиллерии и обозов.
Наполеон, подойдя к сей позиции, открыл сильную канонаду и под покровительством ее устремил пехоту в нескольких колоннах против фронта прусских войск. Затем
маршал Ней с кавалерийскими дивизиями Лаферьера, Денуэтта, Кольбера и Дефранса,
в числе более 4 000 человек, направился в обход левого фланга кавалерии Юргаса, чтобы
отрезать прусские войска от Шато-Тиери, что заставило союзную пехоту отступать к
городу. Генерал Юргас, желая остановить неприятеля, кинулся ему навстречу с своей
кавалерией, построенной в две развернутые линии, но первая линия его, состоявшая
большей частью из ландверов, была опрокинута на вторую и увлекла ее с собой. В эту
решительную минуту генерал Горн приказал своей пехоте ускорить отступление к
городу, а сам с густой цепью стрелков, поддержанной бранденбургскими гусарами
под начальством полковника Зора (Sohr), остановил французскую кавалерию. Тем не
менее, однако же, союзная пехота, принужденная отступать через теснину, перерезанную глубокими рвами, по густой грязи, в которой солдаты увязали на каждом шагу,
понесла значительный урон; две пушки и гаубица с подбитыми лафетами достались
в руки неприятелю. Полки Тамбовский и Костромской под начальством Гейденрейха, остававшиеся на правом фланге позиции, по отступлении прусских войск были
атакованы по приказанию Наполеона собственным его конвоем под начальством
генерала Бельяра (Belliard). Гейденрейх построил свои полки в два небольших каре и
прикрыл их стрелковой цепью, но стрелки были опрокинуты в близлежащую рощу, а
каре совершенно рассеяны. Те из людей, которым удалось укрыться в роще вместе со
стрелками, ушли в предместье; прочие же все были изрублены либо взяты в плен вместе с генералом Гейденрейхом. Три орудия, при них находившиеся, достались в руки
французам. Неприятель преследовал союзников по двум направлениям: кавалерия
Нея двинулась на Этамп и по дороге из Эперне, которая оказалась почти непроходимой, а Мортье со всей пехотой наступал по большой монмиральской дороге. Войска
1-й прусской бригады при отступлении потерпели сильный урон, и в особенности
120

гренадеры. Ландверные батальоны Мумма и Зейдлица были истреблены, а засевшие в
грязи три прусских орудия захвачены неприятелем. Отступление через предместье и
мосты на правую сторону Марны было исполнено под прикрытием сперва 8-й бригады
принца Вильгельма, а потом двух батальонов 2-го Восточно-прусского полка, которые
отразили несколько атак, удерживались, пока все войска, орудия и обозы переправились за Марну, и, перейдя вслед за ними на другую сторону реки, зажгли оба моста; в
то же самое время прусская 12-фунтовая батарея и несколько русских конных орудий
с прикрытием 39-го, 49-го и 50-го егерских полков открыли с правого фланга сильный
огонь по неприятелю и остановили его дальнейшие покушения 31.
Союзные корпусы после краткого отдыха у Шато-Тиери отошли в тот же день по
суассонской дороге к Ульши-ла-Виль (Oulchi-la-Ville). Бригада принца Вильгельма
отступила в полночь к Ульши-ле-Шатель (Oulchi-le-Chatel), а генерал Кацелер с арьергардом за реку Урк. Казачий отряд Карпова остался для наблюдения за неприятелем
на Марне. Еще утром 31 января (12 февраля) французы заняли Ла-Ферте-су-Жуар,
откуда подполковник Стессель (Stössel) с 2-м лейб-гусарским полком отступил по
шато-тиериской дороге к Монтрель и далее к Во (Veaux) близ Круи32.
В деле при Шато-Тиери русские потеряли 1 500 человек, три орудия (по другим
сведениям от восьми до десяти орудий) и значительную часть обоза, а прусские войска — 1 300 человек и шесть орудий. Урон французов, по собственным их показаниям,
не превышал 400 человек33.
Как обыкновенно случается после неудачных дел, союзники взаимно обвиняли одни
других в поражении, понесенном при Монмирале и Шато-Тиери. Сакен полагал, что
прусские войска могли придти к нему в помощь ранее и в больших силах, a прусские
генералы жаловались на русских, которые, по мнению их, не поддерживали их как
следовало при отступлении к Шато-Тиери. Эти обвинения напрасны. Выше уже объяснены причины, не позволившие Йорку придти в пору к Монмиралю. Что же касается
до действий русского корпуса в деле при Шато-Тиери, едва ли можно было требовать
от него более того, что он сделал после боя при Монмирале, где войска Сакена были
введены в огонь до последнего батальона и эскадрона, и после ночного отступления по
таким местам, которые, по свидетельству самого Йорка и главных сподвижников его,
были непроходимы. При отступлении за Марну прусские войска понесли значительные
потери, но и со стороны русских урон был немаловажен, и если ландверные батальоны
Мумма и Зейдлица были почти уничтожены, то и полки Тамбовский и Костромской
легли костьми в этом деле.
По отступлении союзников за Марну французы не могли тотчас преследовать
их, потому что сперва надлежало возобновить разрушенный мост у Шато-Тиери.
Наполеон надеялся, что Макдональд, двинувшись быстро по правому берегу реки,
довершит поражение корпусов Сакена и Йорка и пожнет плоды успехов, одержанных главными силами французской армии. Но Макдональд, обратив исключительно
внимание на устройство присоединившихся к нему подкреплений, выслал из Мо по
дороге на Ла-Ферте-су-Жуар только часть кавалерии Сен-Жермена, да и та, не имея
при себе артиллерии, не могла настойчиво преследовать союзников. Пользуясь тем,
войска Сакена и Йорка отступили чрез Фим к Реймсу и Жоншери, где и расположились ввечеру 2 (14) февраля.
121

Еще накануне, 1-го (13-го), Наполеон, успев с помощью жителей возобновить
мосты у Шато-Тиери, отрядил ввечеру вслед за союзниками маршала Мортье, с
дивизиями Христиани (бывшей Мишеля), Кольбера и Дефранса в числе 6 000 человек, который в тот же день достиг селения Рокур34. Жители окрестной страны,
озлобленные беспорядками, неизбежными при поспешном отступлении союзных
войск, и возбужденные успехами Наполеона, преувеличивали их выше всякой меры
и полагали, что корпусы Сакена и Йорка подвергнутся таким же бедствиям, какие
постигли французскую армию в России. Наполеон, пользуясь благоприятным для
него оборотом общественного мнения, призвал на службу национальную стражу
Марнской долины, вооружив ее отбитыми у пруссаков ружьями35. Продовольствие
союзных войск после понесенных ими поражений чрезвычайно затруднилось. Доселе
они большей частью располагались по квартирам и получали от жителей хорошую
пищу; там же, где нельзя было пользоваться этим средством, продовольствовались
реквизициями запасов, необременительными для страны. Но когда расположение
жителей к союзникам совершенно изменилось и приняло враждебный характер, тогда
уже нельзя было размещать войска на большом пространстве, а надлежало двигаться
и располагаться значительными отрядами; селения и местечки были оставляемы
крестьянами, которые, опустошив свои дома, скрывались в лесах и угоняли туда стада
свои. Союзники были принуждены отводить селения для фуражировки целых полков
и бригад, что, подавая повод к беспорядкам и к ослаблению дисциплины, имело неизбежным следствием совершенное разорение страны, служившей театром военных
действий. Солдаты, томимые голодом, не менее страдали от стужи при недостатке в
топливе, повсеместном в безлесной Шампани; когда же наставала оттепель, дороги
делались непроходимыми, обувь изнашивалась в несколько дней, и люди, совершая
усиленные марши босиком, поступали сотнями в походные лазареты. «Не могу
скрыть, — писал Йорк в донесении фельдмаршалу от 14 февраля н. ст., — что мой
корпус утомлен чрезвычайно и обувь солдат в бедственном положении, отчего множество людей остается назади, и я опасаюсь потерять половину моего корпуса». По
прибытии в Реймс он отдал следующий приказ, из которого видно, в каком состоянии
тогда находились союзные войска: «С величайшим неудовольствием заметил я огромное увеличение обозов вверенного мне корпуса. Несмотря на неоднократно мной
повторенные приказания, число повозок при бригадах чрезвычайно умножилось. До
какой степени тем замедлилось движение войск на последних трех переходах, известно
всякому, кто сколько-нибудь обращал внимание на благосостояние вверенного мне
корпуса. Бесчисленное множество крестьянских повозок, нагруженных бочонками с
вином, заплесневелым хлебом и протухлым мясом, мешками, босыми людьми и проч.,
тащится вслед за войсками. Необходимо прекратить эти беспорядки. Для этого требую
содействия Г.г. бригадных и полковых командиров, а равно и всех офицеров, возлагая
на строжайшую ответственность начальников частей войск точное исполнение прилагаемой инструкции». За тем следовали подробные и весьма строгие постановления
насчет сокращения обозов36.
К счастью союзников, Наполеон, получив 1 (13) февраля ввечеру донесение Мармона о наступлении против него Блюхера, решился немедленно обратиться к Монмиралю,
а для преследования корпусов Сакена и Йорка оставил только отряд Мортье37. Корпус
122

же Макдональда, усилившийся до 16 000 человек, получил приказание немедленно
выступить в долину Сены*.
Фельдмаршал, зная из канонады, услышанной 30 января (11 февраля) со стороны
Монмираля, о движении Наполеона против Сакена, охотно атаковал бы войска Мармона, оставленные у Этожа, но, не имея при себе почти вовсе конницы, принужден
был выждать прибытия двух кавалерийских полков корпуса Клейста до 11 часов утра
1 (13) февраля. Как только эти полки присоединились к его войскам, он тотчас двинулся
против неприятеля и преследовал его до Фромантьер (Fromentière). 2-го (14-го) корпусы
Клейста и Капцевича, в числе 15 000 человек, двинулись далее по дороге к Монмиралю;
войска же корпуса Олсуфьева, всего до 1 800 человек с 15-ю орудиями, под начальством
Удома оставались 1 (13) февраля у Этожа, а на следующий день получили предписание
перейти к Шампоберу, для прикрытия главных сил Блюхера со стороны Сезанна38.
Мармон, еще до рассвета, отступил от Фромантьер к Монмиралю, но, встретившись
с Наполеоном и получив от него приказание остановить союзников, занял выгодную
позицию на плато, фронтом к Вошану. Небольшой лес по левую сторону дороги дал
ему возможность расположить часть пехоты на фланге наступавших войск и двинуться
им в тыл; артиллерия была расположена по обе стороны дороги. Союзники, надеясь на
превосходство своих сил, не приняли надлежащих мер предосторожности; авангард
Цитена39 отдалился на значительное расстояние от главных сил Блюхера. А между
тем Наполеон, успев собрать к 8 часам утра у Монмираля все войска, прибывшие от
Шато-Тиери, и сосредоточив в окрестностях сего пункта вместе с отрядом Мармона
до 15 000 человек пехоты и до 8 000 кавалерии, готовился нанести решительный удар
дерзкому противнику. Мармон получил приказание овладеть Вошаном; генералу Груши
с кавалерией Сен-Жермена было поручено обойти союзников справа перелесками чрез
л’Эшель, Гот-Фель (Hautefeuille) и Серршамп (Serrechamp); вся гвардия расположилась
в резерве по обе стороны большой дороги. Фельдмаршал, находясь при авангарде, узнал
от разъездов, высланных Цитеном, о движении многочисленной кавалерии в обход его
правого фланга и о появлении сильной пехотной колонны с левой стороны, на дороге
из Сезанна в Монмираль: это была дивизия Леваля, отряженная маршалом Удино
при отступлении его за реку Йер и находившаяся еще в значительном расстоянии от
Монмираля. Но Блюхер, не зная о том и полагая, что главная опасность угрожала ему
со стороны Сезанна, усилил левое крыло авангарда двумя кавалерийскими полками
из резерва40.
В 10 часов генерал Рикар получил приказание овладеть Вошаном; первая бригада
его дивизии двинулась вправо от большой дороги чрез Бомонский лес; а вторая атаковала селение с фронта и была отражена с уроном 1-м Силезским пехотным полком.
Ободренная этим успехом прусская пехота дебушировала из Вошана, но вслед за тем
была атакована императорским конвоем; один батальон 1-го Силезского полка был
изрублен, а другой, кинувшийся в мызу Сершамп (левее селения того же названия),
отрезан от прочих войск и совершенно уничтожен. Французы овладели одной из прусских конных батарей, стоявшей левее большой дороги под прикрытием 7-го Силезского
ландверного кавалерийского полка. Но начальник штаба клейстова корпуса полков* Глава VII.

123

ник Грольман и генерал Цитен, в челе полутораста всадников этого полка, кинулись
навстречу неприятелю и спасли батарею41. Тогда же Восточно-прусский кирасирский
и 1-й Силезский гусарский полки, стоявшие на левом крыле цитенова авангарда, были
атакованы гвардейскими кавалерийскими дивизиями Лефевра-Денуэтта и Лаферьера,
в числе 3 000 человек, и опрокинуты за пехоту, которая, построившись в несколько
каре, отразила неприятеля. Здесь в особенности отличились 7-й и 37-й русские егерские
полки под начальством полковников Сутгофа и Штегемана42. В продолжение этого боя
Блюхер расположил свои главные силы у селения Жанвилье: корпус Клейста встал правее большой дороги, а корпус Капцевича левее, примкнув левым флангом к поросшему
лесом оврагу, служащему руслом одного из притоков речки Малого Морена. Но уже
против него наступала вся наполеонова армия: на правом крыле Нансути с гвардейской кавалерией, в числе более 3 000 человек; с фронта дивизии Лагранжа, Рикара и
гвардейская пехота, всего до 15 000 человек, а на левом крыле, в обход правого фланга
блюхеровых войск, двигался Груши с 4 000 всадников; кроме того, дивизия Леваля,
в числе 4 500 человек, еще не бывшая в деле со времени выступления из Испании,
спешила на поле сражения43.
Фельдмаршал, у которого было не более 2 000 человек кавалерии, не осмеливаясь
принять бой в позиции у Жанвилье, подверженной обходу с обоих флангов, решился
отступать. Для прикрытия правого фланга были переведены туда с оконечности левого
крыла Бранденбургский кирасирский и 8-й ландверный полки под общим начальством
полковника графа Гаака (Haak), а потом для поддержания их послан 1-й Силезский
гусарский полк. Пехота построилась в батальонные каре и стала отходить по сторонам
большой дороги, предоставленной для движения обозов и артиллерии. Несколько
батарей были размещены между кареями; прочие же отправлены по дороге к Этожу44.
Неприятель с умыслом не теснил отступавшие войска с тыла, намереваясь отрезать их
посланной в обход кавалерией Груши на равнине у Шампобера, но эта кавалерия, двигавшаяся шагом по окольной весьма грязной дороге, не могла бы опередить союзников,
если бы они безостановочно продолжали отступление. Войска Клейста успели отойти
далеко назад; напротив того, генерал Капцевич, с своей пехотой отступая линиями в
шахматном порядке, как на учебном поле, продолжал удерживать неприятеля. Фельдмаршал, находившийся при русских войсках, восхищался их порядком и стойкостью
и послал сказать Клейсту, шедшему поспешно для достижения Этожского леса, чтобы
он не слишком торопился. Вслед за тем Клейст получил приказание остановиться.
Груши, пользуясь тем, обошел союзников с фланга, опрокинул кавалерию Гаака и
ударил с тыла на прусскую пехоту, атакованную тогда же с другой стороны дивизией
Лаферьера. Несколько каре было прорвано; четыре орудия и пять ящиков достались
в руки французам. Но наконец союзникам удалось отразить нападение неприятельской кавалерии и продолжить отступление. Наполеон, желая расстроить блюхерову
пехоту, приказал генералу Друо выдвинуть вперед все гвардейские батареи и громил
огнем 30 орудий союзников, которые, отправя большую часть артиллерии по дороге
к Этожу и отступая линиями, могли отвечать неприятелю только из шести орудий45.
В это самое время было получено донесение, что отряд Удома, долженствовавший занять Этожский лес, отошел, по приказанию Капцевича, к Этожу46. Генерал Гнейзенау,
отчаявшись в возможности достигнуть леса, предложил по прибытии к Шампоберу
124

повернуть вправо к Сезанну. Действительно — перелески и виноградники, встречавшиеся на этом пути, способствовали действию пехоты против кавалерии, но зато, двинувшись по плохой проселочной дороге, пришлось бы пожертвовать большей частью
артиллерии, и к тому же Блюхер, направившись к Сезанну, разобщил бы свою армию
на две отдельные части, которым едва ли удалось бы соединиться. Генерал Мюффлинг,
изложив все эти обстоятельства, убедил своих сподвижников продолжать отступление
к Этожу47. У выхода из Шампобера французские кирасиры кинулись на три русские
каре, состоявшие из новобранцев, которые, сражаясь как старые солдаты, дали по
неприятелю залп на расстоянии не более 60 шагов и заставили его повернуть назад в
совершенном беспорядке. Несколько русских конных орудий вынеслись без прикрытия
против кирасир на ближайший картечный выстрел и, разогнав их, проложили войскам
путь к Этожскому лесу48.
Уже день склонялся к вечеру. Груши, желая во что бы то ни стало отрезать отступление союзным войскам, направился перелесками к северу от большой дороги и вышел на
нее вторично, не доходя Этожского леса. Дивизии Думерка, Бордесуль, Сен-Жермена,
как огромные лавины, обрушились на союзников. Тогда же Наполеон, прекратив канонаду, устремил на них с тыла гвардейскую кавалерию. Напрасно храбрый Гаак с своими
малочисленными дружинами кидается навстречу первой линии французов; вторая их
линия, окрылив прусских всадников, опрокидывает их к Этожскому лесу. К счастью
союзников, генерал Куен (Coin), получивший от Груши приказание следовать с двумя
легкими батареями за конницей, отстал далеко и не успел принять участия в деле.
Иначе поражение союзников было бы неминуемо. Их небольшие каре, поглощенные
неприятельской конницей, разрозненные одни от других, отрезанные от всех главных
начальников, Блюхера, Гнейзенау, Клейста, Капцевича, принца Августа Прусского,
подвергались величайшей опасности. Надлежало пробиться к Этожскому лесу, но до
него оставалось более версты. Чтобы проложить путь сквозь густые тучи французской
кавалерии, артиллерия, находившаяся при кареях, открыла огонь вдоль по этожской
дороге; затем пехота ударила в штыки на неприятеля; барабанный бой и громкие восклицания сопровождали отчаянное усилие союзников. Сам Блюхер, впереди одного
из прусских каре, очевидно, искал смерти и, ободряя своих солдат, сам отчаивался в
возможности спасти их от гибели. Один из состоявших при нем ординарцев был убит.
Адъютант и верный сподвижник его Ностиц решился сказать ему: «Ежели вы будете
убиты здесь, то История едва ли одобрит вас». Блюхер взглянул на него угрюмо, но,
сознавая истину его слов, повернул свою лошадь назад и сказал: «Ну так уедем прочь!»
Между тем собрались кругом фельдмаршала генерал Гнейзенау и другие офицеры, потерявшие его из вида в пылу боя. «Ежели сегодня не погибну, — воскликнул Блюхер,
то мне долго жить; со временем все поправим». Французы возобновили свои атаки,
но, будучи поражаемы картечью, вырывавшей ряды из их фронта, были принуждены
сойти с большой дороги. Маршал Ней, заметя расстройство своей кавалерии и опасаясь,
чтобы она не заблудилась в темноте, приказал трубить сбор. Союзные войска, достигнув
леса, продолжали дальнейшее отступление к Этожу. Только два прусских батальона,
остававшиеся последними на месте боя, были изрублены. Генерал-майор Шеншин с
Архангелогородским и Шлиссельбургским полками также был отрезан и, раненный
картечью, продолжал командовать своей бригадой, пока не пробился, и тогда уже сдал
125

начальство старшему. Командир 8-й конноартиллерийской роты подполковник Шушерин и капитан Фохт, собрав и устроив своих канонеров, пошли в атаку, прорубились
сквозь кавалерию и спасли свои орудия49.
Наступила совершенная темнота. Блюхер приказал своим утомленным войскам
отойти к Бержеру и там расположиться на биваках, а для прикрытия их оставил в
арьергарде у Этожа 8-ю русскую пехотную дивизию генерал-майора князя Урусова.
Считая дело оконченным, Урусов выслал фуражиров за дровами и соломой и не принял
надлежащих мер предосторожности. Мармон воспользовался тем и направил к Этожу
окольными дорогами несколько батальонов дивизии Лагранжа, которые незадолго
пред тем стояли в окрестностях этого селения и ознакомились с соседней местностью.
Войска эти, под личным начальством Мармона, скрытно пробрались к Этожу и, застав
врасплох стоявший там отряд, ударили на него в штыки и захватили самого князя Урусова с 600 человек50. Мармон уверяет, будто бы, когда привели к нему раненого Урусова,
он сказал: «Господин маршал! Извините меня в том, что мы оборонялись так слабо.
При наступлении ночи у вас протрубили сбор, и я, полагая, что вы не станете драться
ночью, послал своих солдат за водой и соломой. В продолжение сегодняшнего дела
вы, верно, были нами довольны, и мы, надеюсь, заслужили вашу похвалу. Мы славно
отражали атаки вашей кавалерии и мужественно сквозь нее пробились, но потом вы
застали нас врасплох, и я еще раз прошу вас извинить меня»51.
Союзники потеряли в делах при Вошане и Этоже до 6 000 человек, в числе коих
4 000 пруссаков, 2 000 русских и 15 орудий (7 прусских и 8 русских). В числе раненых,
кроме генералов Шеншина и Урусова, были полковники Сутгоф и Штегеман52. Урон
французов, если можно верить их показанию, не превосходил 600 человек53.
Как местность у Бержера не представляла никаких выгод в оборонительном отношении, то Блюхер еще до рассвета 3 (15) февраля выступил к Шалону, где мог удерживаться на Марне до прибытия подкреплений, и прибыл туда около полудня. В Шалоне
присоединились к его войскам 4-го (16-го) и 5-го (17-го) корпусы Йорка и Сакена54.
Получив точные сведения о понесенных ими потерях, Блюхер донес о том в главную
квартиру союзных монархов и, не обвиняя никого из своих подчиненных, принял
на себя всю ответственность в неудаче. Некоторые из прусских генералов порицали
действия Сакена и приписывали ему поражение йоркова корпуса, но, несмотря на то,
впоследствии отдали ему полную справедливость. По словам Мюффлинга, «генерал
Сакен оказал такие важные услуги и столько примеров непоколебимого мужества,
что едва ли следует вменять ему в вину неправильное обсуждение необыкновенных
обстоятельств, в которые он был поставлен. Он мог ошибаться, но заблуждался как
герой, слишком много доверяющий своим силам. У нас немного было людей, подобных
Сакену, и только такие, как он, могли побеждать Наполеона»55.
Дела в долине Марны стоили союзникам от 15 000 до 16 000 человек и 38 (по другим сведениям — 60) орудий. Наполеон, считая блюхерову армию совершенно расстроенной и зная об опасности, угрожавшей Парижу со стороны Главной союзной армии,
решился прекратить преследование разбитых им корпусов Клейста и Капцевича и
обратиться с большой частью находившихся при нем войск в долину Сены. Как в это
время корпус Винцингероде Северной армии подходил к Суассону, то для наблюдения
за ним был оставлен у Виллер-Котере маршал Мортье с его отрядом, составленным из
126

дивизий Мишеля, Дефранса и Кольбера, в числе до 6 000 человек; Мармону с корпусами
6-м пехотным и 1-м кавалерийским генерала Бордесуля, в числе до 8 000 человек, расположенными у Этожа, поручено было наблюдать за войсками Блюхера, отступившими к
Шалону; Груши с частью 2-го кавалерийского корпуса и с дивизией Леваля, всего же с
5 000 человек, посланный к Ла-Ферте-су-Жуар, был назначен для поддержания, смотря
по обстоятельствам, Мармона либо Мортье; наконец, генерал Винсен с легким отрядом
прикрывал переправу у Шато-Тиери на большой шалонской дороге. Таким образом, в
долине Марны было оставлено до 20 000 человек, которые впоследствии могли быть
усилены войсками национальной стражи и другими подкреплениями. Сам же Наполеон
с гвардией и большой частью кавалерии, в числе до 12 000 человек, на следующий день
после дела при Вошане, 3 (15) февраля, выступил из Монмираля к Мо56.
Наполеон, прекратив преследование Силезской армии, тем самым обнаружил намерение свое обратиться против Главной армии. В таких обстоятельствах надлежало
Блюхеру немедленно явиться там, где решалась судьба войны, и потому, он, устроив
наскоро свою армию, решился идти в долину Сены усиленными переходами. К счастью
союзников, в это самое время пришел в Шалон большой обоз с обувью, которую в
Шампани достать было невозможно, потому что там почти все жители носят деревянные башмаки (sabots).
Выступая из Шалона к Труа, где решено было сосредоточить Главную армию,
Блюхер получил от князя Шварценберга отзыв, в котором союзный главнокомандующий изъявлял ему намерение принять бой, если Силезская армия успеет придти к
22 или 23 февраля (н. ст.) с 30 000 человек. В ответ на это приглашение Блюхер писал:
«К 21 февраля я буду с 53 000 человек и 300 орудий у Мери готов к сражению». Хотя
с первого взгляда кажется, что фельдмаршал, потеряв в предшествовавшие шесть дней
почти треть своей армии, едва ли мог исполнить свое обещание, однако же он, с свойственными ему энергией и деятельностью, принял меры к исполнению своего намерения, заранее предписав графу Ланжерону с остальными войсками его корпуса идти
усиленными переходами на присоединение к армии, а блокаду Майнца предоставить
5-му германскому союзному корпусу герцога Саксен-Кобургского. Генералы Рудзевич
и Корф с 8 000 человек ланжеронова корпуса были на марше еще прежде этого распоряжения и прибыли в Витри 6 (18) февраля57. За ними следовали: генерал ф. Редер с
кавалерийской и генерал ф. Клюкс с пехотной бригадами; несколько батарей; генерал
ф. Лобенталь с 2 000 человек из прусских депо; остальные войска графа Ланжерона и,
наконец, прусский отряд генерала Ягова58.
В продолжение действий Наполеона против Блюхера генерал-лейтенант Дибич с
легкой гвардейской кавалерийской дивизией и гренадерской бригадой генерал-майора Княжнина (Бориса Яковлевича), отряженный от Главной армии для открытия
сообщения с Блюхером, занял своим авангардом 1-го (13-го) февраля Сезанн, где захватил офицера с 80 нижними чинами французской гвардии59. За тем, двинувшись по
направлению к Монмиралю, генерал Дибич 2-го (14-го) прибыл к Маклоне (Maclonay),
близ Монмираля, и находился там в продолжение дел при Вошане и Этоже, но не мог
сделать диверсии в пользу Блюхера, еще не успев собрать свои войска и будучи отделен
от неприятеля болотистой речкой Малым Мореном60. Когда же Наполеон 3-го (15-го)
направился к Мо, генерал Дибич занял Монмираль и выслал по дорогам к Ла-Ферте-су127

Жуар и Шалону сильные партии, которые захватили в плен до 200 человек, не считая
более тысячи больных и раненых, и отбили до 700 человек союзных войск, в числе
коих находившиеся 258 здоровых были прикомандированы к гренадерской бригаде
генерала Княжнина61. Вслед за тем, Дибич получил от Барклая-де-Толли приказание
отойти к Мери, истребив мосты на Обе62.
Движение Наполеона в долину Марны имело для союзников весьма вредные последствия, которых можно было бы избежать, если б Блюхер и подчиненные ему генералы руководились такой же осторожностью, какой отличались их действия во вторую
кампанию 1813 года. Небольшой отряд Олсуфьева, не имевший при себе кавалерии
и потому не могший охранять себя высылкой разъездов на значительное расстояние,
был застигнут врасплох, но имел время отступить по шалонской дороге, и если бы
Олсуфьев не упорствовал обороняться в Шампобере, то потери его были бы гораздо
менее. Подобно тому, Сакен мог, вместо того чтобы идти к Монмиралю и пробиваться по дороге к Шалону, перейти у Ла-Ферте-су-Жуар чрез Марну и, соединившись с
Йopком (как предлагал последний), двинуться по правой стороне помянутой реки к
Шалону, где безопасно сосредоточилась бы вся блюхерова армия. Нельзя не заметить
также, что если бы Йорк действовал с обычной ему решимостью и прибыл к Монмиралю
одновременно с Сакеном, то союзники, собрав 30 000 человек против 20 000 Наполеона, могли бы одержать победу либо, по крайней мере, не подверглись бы поражению.
Но ежели прусский полководец и сподвижники его заслуживают справедливый упрек,
то, напротив того, союзные войска, поставленные ошибками своих вождей в безвыходное положение, достойны величайшей похвалы за оказанные ими в высшей степени
стойкость и бодрое перенесение трудов и лишений. Без хлеба и без обуви они делали
усиленные переходы, и когда у них недоставало патронов, прокладывали себе дорогу
сквозь массы неприятельских сил штыками.
Действия Наполеона против Блюхера в долине Марны напоминают самые блестящие эпохи его военного поприща. Невозможно было одержать важнейших успехов с
меньшими потерями. Но, по велению Всемогущего Промысла, уже решившего судьбу
гордого властителя, эти победы послужили к его собственной гибели. После сражения
при Ля-Ротьере Наполеон, сознав опасность своего положения, приказал вице-королю
занять гарнизонами значительнейшие итальянские крепости, а с остальными войсками двинуться через Альпы в тыл союзникам. Но одержав победы при Шампобере и
Монмирале, он отменил данное им приказание и предписал вице-королю с вверенной
ему армией по-прежнему остаться в Италии63. Не менее важные последствия оказали
победы Наполеона на ход шатильонских переговоров, поселив в нем надежду побудить
союзников к заключению мира на выгоднейших условиях для Франции.
Наполеон, желая возбудить в парижанах утраченное ими доверие в непобедимость
их повелителя, немедленно направил в свою столицу всех пленных, захваченных французскими войсками64.

Глава X
Действия корпусов Винцингероде и Бюлова
до прибытия их на главный театр войны

Предположение Наполеона насчет суассонского гарнизона. — Действия
корпуса Винцингероде. — Расположение его на нижнем Везере. —
Движение Винцингероде к Дюссельдорфу. — Переправа Чернышева через
Рейн. — Занятие Ахена. — Переправа Винцингероде; наступление его. —
Отступление Макдональда. — Дело при Литтихе. — Наступление
Винцингероде к Намюру и потом к Авену. — Взятие Чернышевым
Суассона. — Движение Винцингероде к Реймсу. — Действия корпуса
Бюлова. Первоначальные действия Мезона. — Расположение войск
обеих сторон. — Дело при Гоогстратене. — Дела при Мерксгеме и
Винегеме. — Расположение Бюлова у Бреды. — Расположение Мезона у
Левена и отряжение Кастекса к Литтиху. — Взятие войсками Бюлова
Герцогенбуша. — Отступление Мезона за реку Диль. — Бомбардирование
Антверпена. — Прибытие Карно. — Движение Бюлова к Лану.
Наполеон, оттеснив за Марну корпусы Йорка и Сакена и поручив преследование их
маршалу Мортье, надеялся, что комендант укрепленного города Суассона будет иметь
возможность двинуться с большей частью гарнизона во фланг отступавшим союзным
войскам и содействовать их поражению. Вышло иначе, и суассонский комендант
принужден был, вместо наступательных действий, обратить исключительно все свое
внимание на защиту города от подступившего к нему авангарда корпуса Винцингероде.
В продолжение завоевания Голландии войсками генералов Бюлова и Бенкендорфа
корпус генерал-адъютанта Винцингероде оставался на Нижнем Везере, ограничиваясь
преграждением пути к Рейну маршалу Даву, обложенному в Гамбурге. Только лишь
в конце декабря н. ст. 1813 года Винцингероде двинулся медленно чрез Мюнстер к
Дюссельдорфу и прибыл туда 6 января н. ст. 1814 года. Хотя у него, по отделении
нескольких отрядов в помощь Бюлову и для обложения Везеля1, оставалось не более
17 000 человек2, однако же, по слабости стоявших против него на нижнем Рейне корпусов Макдональда и Себастиани, он, будучи обеспечен с флангов войсками Блюхера и
Бюлова, мог бы тотчас переправиться через Рейн. Но вялый и ленивый Винцингероде
оставался в бездействии даже и тогда, когда начальник его авангарда генерал-адъютант
Чернышев успел сделать все приготовления к переправе у Дюссельдорфа и донес о том в
главную квартиру корпуса. Генерал Винцингероде предписал ему обождать, пока прой129

дет лед. Донесения Чернышева о возможности переправы долго оставались напрасны,
но наконец, по настоятельным представлениям его, было дозволено приступить ему к
исполнению этого предприятия, причем, однако же, возлагалась на него вся ответственность в случае неудачи.
1 (13) января генерал Чернышев переправил у Дюссельдорфа на плотах и лодках
роту егерей и сотню казачьего Жирова полка под начальством полковника Бенкендорфа,
а на следующее утро остальные свои войска под защитой 36 орудий, поставленных на
правом берегу Рейна. Неприятель не оказал никакого сопротивления и даже очистил
Нейсс, где находился гарнизон в числе 1 400 человек. По выступлении французов
Чернышев расположился в этом городе и выслал часть своего отряда по ахенской
дороге. Генерал Себастиани с 5-м пехотным и 3-м кавалерийским корпусами, в числе
4 500 человек, наблюдавший берега Рейна в окрестностях Кельна, узнав о переправе
русских, отошел поспешно к Юлиху, оставил там 2 000 человек и продолжал отступать
на Ахен. 6 (18) января полковник Бенкендорф с двумя донскими полками и несколькими орудиями подошел к Юлиху, а ротмистр Шилинг с эскадроном изюмских гусар
вступил в Ахен. Тогда же Винцингероде, оставив генерал-майора князя Хованского с
частью отряда Орурка3 у Везеля, переправился с главными силами корпуса чрез Рейн4;
11-го (23-го) главная квартира его перешла в Ахен; авангард занял Литтих; обложение
Юлиха было поручено генералу Иловайскому 4-му5.
Маршал Макдональд, хотя и успел еще 6 (18) января сосредоточить в Литтихе
большую часть французских войск, расположенных на нижнем Рейне6, в числе до
12 000 человек, однако же, не будучи в состоянии удержать наступление русского
корпуса, отступил к Намюру. Там получил он 7-го (19-го) повеление Наполеона идти
на присоединение к нему в Шалон-на-Марне. 11-го (23-го), в тот самый день когда
Винцингероде с главными силами прибыл в Ахен, Макдональд, оставив арьергард у
Намюра, отступил к Динану7.
Генерал Чернышев, по занятии Литтиха узнав о движении против него неприятеля
от Сен-Трон, выслал 12 (24) января, для разведывания о нем, полковника Бенкендорфа
с казачьими полками Сысоева и Жирова. Французский отряд в числе 1 800 человек
пехоты и 800 кавалерии8 с двумя орудиями под начальством генерала Кастекса заставил
отступить казаков до литтихского предместья, но здесь Бенкендорф был подкреплен
Чернышевым, который с эскадроном павлоградских гусар и с двумя конными орудиями,
опередив прочие войска авангарда, ударил на неприятеля, между тем как казаки под начальством полковника князя Лопухина и подполковника Барникова обошли его с фланга.
Французы, потеряв одними пленными более 100 человек, отступили к Сен-Трон. Сам
Кастекс потерял руку. Со стороны русских урон состоял в двух офицерах и 30 нижних
чинах. После этого дела генерал Винцингероде, продолжая двигаться столь же медленно,
как и прежде, перенес свою главную квартиру в Намюр 21 января (2 февраля); авангард
его был выдвинут к крепости Филиневиль, а обложение крепости Мастрихта поручено
генерал-майору Книперу с Финляндским драгунским и одним казачьим полками9.
Генерал Винцингероде оставался в Намюре четыре дня, считая дальнейшее движение опасным, пока Филиневиль, Живе и Мобеж были заняты неприятелем, и стараясь
побудить Бюлова к одновременному с ним наступлению. Но Бюлов предполагал не
прежде перешагнуть древние пределы Франции, предоставив действия в Бельгии
130

3-му германскому корпусу принца Саксен-Веймарского и английскому отряду генерала
Грегама (Graham), как по взятии Антверпена. Наконец Винцингероде, убедившись
в трудности овладения Филиневилем и получив повеление императора Александра
действовать со всевозможной быстротой, перешел 25 января (6 февраля) от Намюра
к Сомбрефу; авангард его, оставив у Филиневиля один казачий полк, двинулся к Бинчу. Дальнейшее наступление русского корпуса было направлено чрез Бомон к Авену
(Avesnes) — единственной крепости, могшей затруднить ему доступ к Парижу. Но
гарнизон ее состоял из слабой инвалидной роты. 28 января (9 февраля) передовые
войска Чернышева заняли без сопротивления этот важный пункт; там было найдено
16 медных орудий и значительное количество пороха и снарядов10.
Город Суассон, обнесенный древними каменными стенами, был приведен французами наскоро в оборонительное состояние и занят четырьмя тысячами человек запасных
войск и национальной стражи под начальством дивизионного генерала Руска (Rusca)11.
По занятии Лана казаками авангарда 31 января (12 февраля) Чернышев предложил генералу Винцингероде взять приступом Суассон. Командир корпуса сначала не решался
на это важное предприятие, но наконец разрешил Чернышеву идти к Суассону, с тем,
чтобы он принял на себя ответственность в случае неудачи.
1 (13) февраля генерал Чернышев с авангардом в числе 4 200 человек12, приблизясь к городу по ланской дороге, выслал вперед полковника Бенкендорфа с казаками,
которые, подойдя к Сен-Вастскому предместью, были атакованы частью гарнизона и
национальной стражи, но опрокинули их и захватили до 500 пленных. На следующий
день, утром, Чернышев, обозрев местоположение города, сделал распоряжения к штурму предмостного укрепления на правой стороне реки Эны. Пехоте приказано идти по
большой дороге; за ней следовали конные егеря, а по сторонам пехоты по шести орудий
и по два казачьих полка. Казачьими отрядами командовали на правом фланге полковник
Сухтелен, на левом — полковник Бенкендорф. Две роты егерей были отряжены для
занятия постоялого двора, в 100 шагах от городских ворот, правее большой дороги.
Во время приготовлений к приступу Чернышев послал в Суассон своего адъютанта
Шепинга с требованием сдачи от имени корпусного командира. Генерал Руска отвечал
решительным отказом.
В 10 часов утра войска Чернышева, построившись полукружием, коего оконечности
примыкали к Эне, подошли к мостовому прикрытию и открыли канонаду, на которую
неприятель отвечал огнем двух батарей; между тем егеря овладели постоялым двором
и стали стрелять оттуда с кровли и из окон, что заставило французов оставить мостовое прикрытие, находившееся в плохом состоянии. Чернышев повел войска на штурм
городских ворот, но был отбит. Второе покушение также не имело успеха. Несмотря,
однако же, на то, он снова построил к бою свои войска и готовился опять идти на штурм,
когда заметил внезапное смятение в рядах неприятеля на городском валу: причиной
тому была смертельная рана, полученная комендантом, генералом Руска; ни один из
подчиненных ему генералов не мог заменить его, и даже никто не принял начальства
над гарнизоном; действия французов, пораженных неожиданным ударом, не имели ни
единства, ни связи. Хотя генерал Чернышев не знал, отчего произошла замеченная им
суматоха, однако же, решившись воспользоваться благоприятными обстоятельствами,
велел прибить петарду к городским воротам, и когда они отчасти были разрушены
131

взрывом, егеря 19-го и 44-го полков, разломав их, ворвались в предместье и кинулись
к мосту; за ними быстро следовали кавалерия и казаки. Напрасно генерал Лонгшан
(Longchamps), собрав несколько кадров, желает отстоять переправу; русские переходят
по мосту и с быстротой бурного потока вторгаются в город; из числа его защитников
800 человек убиты и ранены; другие принуждены положить оружие. Генералам Данлу-Вердюн (Danloup-Verdun) и Берюйе (Berruyer) с несколькими жандармами удалось
пробиться и уйти по компиеньской дороге, а генерал Лонгшан, отступавший с тремя
батальонными кадрами, был окружен волынскими уланами и принужден положить
оружие. Вообще же захвачено победителями: более 3 000 пленных, 13 орудий, значительный обоз и множество запасов. Урон русских войск вообще не превосходил
500 человек13.
Взятие Суассона поразило страхом жителей Парижа. Генерал Винцингероде, еще не
имея точных сведений о расположении Силезской армии, предполагал идти на ШатоТиери, но, получив предписание присоединиться к Блюхеру и узнав об отступлении
корпусов Сакена и Йорка по направлению к Шалону, выступил к Эперне и оттуда перешел к Реймсу. Чтобы не ослабить еще более своего корпуса, он не оставил гарнизона
в Суассоне, что дало возможность маршалу Мортье занять сей город. По прибытии в
Реймс 12 (24) февраля генерал Винцингероде получил повеление выждать прибытие
корпусов Воронцова и Строганова, двигавшихся из северной Германии14.
Корпус генерала Бюлова также готовился принять участие в действиях на главном
театре войны.
Успехи союзных войск под начальством генералов Бюлова и Бенкендорфа 1-го заставили французов еще в первой половине декабря н. ст. очистить всю Голландию. Войска
генерала Декаэна (Decaën), которым была поручена защита сей страны, отступили к
Антверпену, а Макдональд, оборонявший течение нижнего Рейна, собрал часть своих
войск у Нимвегена, чтобы поддерживать Декаэна, но впоследствии (как уже выше изложено) получил предписание идти на соединение с главными силами армии к Шалону.
Наполеон, справедливо недовольный нерешительными действиями Декаэна,
отозвал его в Париж и приказал нарядить комиссию для исследования его действий.
На место его был назначен генерал Мезон; комендант Горкума получил предписание
оборонять сей город до последней возможности и наводнить окрестную местность.
Как в то время на Рейне союзники еще оставались в бездействии, то Наполеон, надеясь,
что они не предпримут наступления до марта, решился воспользоваться свободным
временем для отнятия у них Голландии. Дивизия генерала Роге, находившаяся в
Антверпене, была назначена для внезапного нападения на Бреду. Три другие дивизии Молодой гвардии немедленно были посланы в Голландию, две дивизии Старой
гвардии направлены туда же из Трира. Хотя генерал Бенкендорф с 500 человек пехоты
и 1 000 казаков успел отразить нападение на Бреду генерала Роге с 7 000 человек гвардии и удерживался в городе до прибытия к нему в помощь прусской бригады Крафта,
однако же Бюлов, отложив наступление к Антверпену, в ожидании присоединения к
его корпусу бригады Борстеля, стоявшей под Везелем, ограничился занятием острова
Боммеля* бригадой Тюмена и обложением Горкума и Герцогенбуша. Главная квартира
* Остров Боммель (Bommeler Waard) между Ваалом и Маасом.

132

его находилась в Бреде. Неприятельские войска, против него стоявшие, под начальством Мезона, в числе до 16 000 человек, были расположены у Турнгоута, Гоогстратена
и впереди Антверпена на дороге из Бреды15.
В начале января н. ст. Бюлов, желая прервать связь между Мезоном и Макдональдом,
тогда перешедшим к Гельдерну, выслал отряды легкой кавалерии к Ванлоо, Реремонде
и Турнгоуту, а 10 января н. ст. выступил сам с главными силами своего корпуса от
Бреды к Гоогстратену; тогда же английский отряд генерала Грегама двинулся на правом
крыле прусских войск от Розендаля к Мерксгему. На следующий день, 11 января н. ст.,
Бюлов, имея в виду обойти с левого фланга и отрезать от Антверпена французские
войска, стоявшие впереди этого города, направил свой корпус 3-мя колоннами: левая,
генерал-лейтенанта ф. Борстеля, из 5-й бригады, усиленной отрядом полковника Сидова16, двинулась к Гоогстратену; средняя, генерал-майора Тюмена, из его 4-й бригады,
к Вуствезелю; правая, генерал-лейтенанта Оппена, из 6-й бригады Крафта и резервной
кавалерии, должна была двинуться чрез Ансвеен на дороги, ведущие от Вуствезеля и
Гоогстратена к Антверпену, и отрезать неприятеля от сего последнего пункта. Весьма
пересеченная местность и геройское сопротивление войск генерала Роге, в особенности
же батальона 12-го полка гвардейских стрелков (tirailleurs de la garde), занимавшего
кладбище у Миндергоута, замедлили наступление Борстеля и не позволили ему дебушировать чрез Вертельский мост прежде полудня; овладев Гоогстратеном, прусские
войска преследовали неприятеля до Винегема (Wineghem) и могли бы оттеснить его
еще далее, если б Борстель не остановился на полтора часа, желая дать время прочим
колоннам обойти французов с левого фланга. Но как этот обход не удался, то прусские
войска в сумерки расположились на биваках близ Оостмалля (Oostmall). Колонна генерала Тюмена вытеснила бригаду Эмара (Aimar) из Вуствезеля, и потом из Брашета.
Правая же колонна генерала Оппена была принуждена двигаться по таким дорогам,
где едва могла проходить артиллерия, что способствовало неприятелю отступить к
Антверпену, с потерей, однако же, нескольких сот человек, захваченных в плен прусской
кавалерией. Урон 5-й прусской бригады состоял вообще в 16 офицерах и 400 нижних
чинах. Сам Борстель был ранен, и под ним убита лошадь. Потери прочих прусских
бригад были ничтожны17.
На следующий день, 31 декабря (12 января), войска Бюлова продолжали наступать
к Брашету (Braschaet) и Шоотену. Генерал Мезон, расположив в выгодных позициях
дивизию Роге у Винегема и бригаду Амбера (Ambert) за Мерксгемом, сосредоточил
часть своих сил у Лира (Lier), чтобы атаковать Бюлова с левого фланга и отбросить его
к морю. С этой целью 1 (13) января Мезон с 1 000 человек пехоты и тремя батареями,
перейдя от Антверпена к Лиру, соединился там с кавалерийской дивизией Кастекса в
числе 1 400 человек и с 3 600 конскриптов гвардейской дивизии Барруа, прибывших
из Брюсселя. Но в то же самое время Бюлов атаковал французов в окрестностях Антверпена войсками Тюмена и Оппена с содействием 3 500 англичан под начальством
генерала Джиббса; в резерве их следовала бригада Борстеля. В 8 часов утра генерал
Тюмен с правой колонной двинулся от Брашета к Мерксгему и атаковал стоявшие там
пять батальонов генерала Ави; в то же время Джиббс обошел их с левого фланга. Комендант антверпенский Лебрюн послал в помощь генералу Амберу, командовавшему
левым крылом, батальон морских рабочих. После упорного боя, в котором Ави был
133

убит, генералы Тюмен и Джиббс, отбросив неприятеля в беспорядке к Антверпену,
построили наскоро несколько батарей и стали обстреливать город. Левая колонна
генерала Оппена к вечеру овладела Винегемом. Урон неприятеля убитыми и ранеными
в делах при Мерксгеме и Винегеме в точности неизвестен; пленными же потерял он
600 человек. Из корпуса Бюлова убито и ранено 5 офицеров и 220 нижних чинов18.
Несмотря, однако же, на успехи, одержанные прусскими войсками, Бюлов не мог
приступить к осаде Антверпена, как по слабости своего корпуса, так и по недостатку в
осадной артиллерии, и потому отвел главные силы к Бреде, оставив бригаду Борстеля у
Гоогстратена и Вуствезеля; бригада Зелинского обложила Горкум; генерал Гобе (Hobe)
с шестью батальонами и двумя кавалерийскими полками блокировал Герцогенбуш, а
отряд Джиббса — Бергенопцоом19. А между тем в несколько дней положение прусского корпуса совершенно изменилось, когда переправа чрез Рейн сперва авангарда,
а потом и главных сил генерала Винцингероде обеспечила Бюлова с левого фланга от
покушений Макдональда.
Генерал Мезон, зная о предстоявшем отступлении Макдональда, поручил оборону
Антверпена генералам Роге и Амберу, занял особыми отрядами Мехельн и Бриссель,
а сам, с дивизией Барруа и с 1 400 человек кавалерии Кастекса, перешел 4 (16) января
к Левену. Расположение его войск на этом пункте соединения нескольких главных
путей подавало ему возможность прикрывать Бриссель, поддерживать оборону Антверпена, соображать свои действия с Макдональдом, тогда расположенным между
Мастрихтом и Литтихом, и, наконец, в случае надобности отступить к Конде либо к
Лилю. Но получив определительные приказания военного министра* и начальника
главного штаба (major-général) о сосредоточении сил впереди Антверпена, Мезон
перевел туда дивизию Барруа, а на смену отступившему из Литтиха макдональдову
арьергарду послал генерала Кастекса с 1 800 человек пехоты и 800 кавалерии. Этот
отряд, будучи предупрежден в Литтихе передовыми войсками генерала Чернышева
(как выше сказано), был разбит 12 (24) января и отступил на Тирлемон к Левену.
Одновременно с наступлением корпуса Винцингероде Бюлов, открыв сношения с
жителями Герцогенбуша, послал для овладения этой крепостью полковника Ховена,
который исполнил это поручение в ночи с 13 (25) на 14 (26) января. Гарнизон в
числе 650 человек под начальством полковника Ларетри (Laraitrie) успел отступить
в цитадель, но на следующий же день, по недостатку в съестных припасах, сдался
военнопленным. Все офицеры и 100 инвалидов были отпущены на честное слово.
80 орудий достались победителям20.
Потеря Герцогенбуша, отступление Макдональда и предстоявшее прибытие в
Голландию корпуса герцога Саксен-Веймарского поставили Мезона в необходимость
решиться на что-либо из двух: сосредоточить войска к Антверпену, где он мог быть
обложен союзниками, либо, предоставив оборону этого города части своих войск,
отступить с дивизиями Барруа и Кастекса, усиленными до 8 000 человек, к древней
границе Франции. Мезон предпочел последний способ действий, несмотря на то, что
военный министр и начальник главного штаба исключительно заботились о защите
Антверпена. 17 (29) января он, отойдя за реку Диль (Dyle), расположился между Леве* Кларке (герцог Фельтрский).

134

ном и Мехельном. Для обороны же Антверпена остались кадры 35 батальонов в числе
8 000 человек, долженствовавшие составить три дивизии: Амбера, Карра-Сен-Сира и
Ледрю, и кроме того — гвардейская дивизия Роге в числе 7 000 человек.
Прибытие герцога Кларенского*, посланного из Англии с несколькими тысячами
человек для истребления французской эскадры, стоявшей в Антверпене, побудило
Бюлова снова предпринять нападение на сей город. Союзники условились направить
к Антверпену бригады Тюмена и Крафта с большой частью английского корпуса, между
тем как бригада Борстеля должна была овладеть Мехельном и выслать отряды к Брисселю, чтобы возбудить восстание жителей Бельгии в тылу Мезона. 18 (30) января прусские
войска выступили к Антверпену, а генерал-майоры Джиббс и Тейлор с 4 800 англичан
и ганноверцев к Вестмаэлю. Союзники нигде не встретили сопротивления, а генерал
Борстель, двигавшийся с своей бригадой на правом крыле, едва было не отрезал в Лире
высланный накануне туда 11-й легкий полк; но командовавший им полковник Вотрен
(Vautrin) успел отступить к Бергему (Berghem, близ Антверпена). Хотя Антверпен
не мог выдержать правильной осады, однако же, благодаря усердию и деятельности
Мезона, был приведен в безопасность от нападения открытой силой. 20 и 21 января
(1 и 2 февраля) союзники овладели селениями Шотеном и Мерксгемом, устроили в
ночи на 22 января (3 февраля) батареи и с рассветом стали бомбардировать город.
К счастью французов, адмирал Миссиесси заблаговременно озаботился разоружить и
прикрыть блиндажами эскадру, стоявшую в гавани21.
Таково было положение дел, когда генерал Карно сменил Лебрюна в должности
антверпенского коменданта (gouverneur de la place). Этот знаменитый инженер, видя
явную опасность, угрожавшую его отечеству, предложил Наполеону свои услуги. «Конечно, — писал он, — нет большой важности в содействии руки шестидесятилетнего
ветерана, но я полагаю, что пример солдата, известного своими патриотическими
чувствами, может привлечь под ваши знамена много людей нерешительных и могущих
поддаться убеждению в том, что можно спасти свою страну, отказавшись от ее защиты»22. Наполеон, глубоко тронутый такой преданностью, сказал: «Как только Карно
предлагает свои услуги, он верно исполнит порученные ему обязанности. Назначаю
его комендантом Антверпена».
Карно показал себя вполне достойным оказанной ему доверенности и не прежде
сдал обороняемый им город, как получив достоверное сведение о падении Наполеона.
По прибытии в Антверпен Карно тотчас сблизил к городу стоявшую у Шотена дивизию Роге и принял меры на случай пожаров. Союзники, подвинув вперед гаубичные
батареи, продолжали бомбардирование, но не успели побудить неприятеля к сдаче,
хотя и истратили все свои боевые припасы. 25 января (6 февраля) Бюлов, предоставив
действия в Бельгии 3-му германскому корпусу и отряду Грегама, отошел к Лиру. Потери союзников в продолжение 20−25 января (1−6 февраля) в точности неизвестны.
Урон французов простирался до 500 человек. По сдаче прусским войскам крепости
Горкума 26 января (7 февраля) бригада Зелинского двинулась на присоединение к
главным силам корпуса, но зато Бюлов был принужден, по настойчивому требованию герцога Саксен-Веймарского, оставить в его распоряжении бригаду Борстеля;
* Третьего сына короля великобританского Георга III.

135

остальные же силы Бюлова двинулись из окрестностей Брисселя к древней границе
Франции и вместе с главной квартирой корпуса 4 (16) февраля пришли в Монс. Мезон отступил к Турне еще 29 января (10 февраля). Жители Бельгии везде выказывали
расположение к союзникам, что способствовало Бюлову и Винцингероде пройти чрез
страну, усеянную крепостями, предоставив наблюдение за ними небольшим отрядам.
Тем не менее, однако же, Бюлов по достижении Лана 12 (24) февраля, не успев еще
присоединить к своим главным силам бригаду Зелинского, имел под начальством не
более 16 000 человек23.

Глава XI
Наступление Наполеона
против Главной союзной армии.
Дела при Мормане и Монтеро
Расположение Главной союзной армии в начале (в половине) февраля. —
Наступление авангарда графа Палена к Морману. — Разобщение его
от прочих войск. — Растянутое расположение союзников. — Причины,
побудившие Наполеона прекратить преследование Блюхера и обратиться
против Главной союзной армии. — Движение его от Монмираля
к Гину. — Сосредоточение армии на реке Йер. — Расположение
авангарда графа Палена. — Наступление Наполеона. — Дело при
Мормане 5 (17) февраля. — Дальнейшее наступление наполеоновых
войск от Нанжиса: Удино, Макдональда, Виктора. — Замечания на
эти действия. — Распоряжения князя Шварценберга. — Предложение
Наполеону перемирия. — Намерения Наполеона. — Сражение при
Монтеро 6 (18) февраля. — Описание местности у города Монтеро. —
Расположение войск кронпринца Виртембергского. — Бой при Монтеро
и поражение союзников. — Потери обеих сторон. — Отступление
союзных войск за Сену и к Труа; расположение их 8 (20) февраля. —
Меры, принятые Наполеоном для возбуждения во Франции народных
вооружений. — Неважность одержанных им успехов. — Переформирование
французской армии. — Переговоры в Шатильоне. — Письмо Наполеона к
императору Францу. — Прибытие Силезской армии к Мери. — Большая
рекогносцировка князя Шварценберга. — Дело при Мери. — Наступление
Наполеона к Труа. — Отступление союзников на правую сторону Сены.
3 (15) февраля, в тот самый день, когда Наполеон после одержанных им успехов в
долине Марны двинулся с 12 000 человек отборного войска от Монмираля по дороге
в Мо, Главная союзная армия была расположена следующим образом*: генерал-майор
Ридигер с передовыми войсками авангарда графа Палена занял город Нанжис; авангард
Палена двигался туда же; корпус графа Витгенштейна прибыл в Провен; корпус графа
Вреде оставался у Доннемари, выдвинув авангард к Нанжису; корпус кронпринца Виртембергского находился между Бре и Монтеро; 1-й и 3-й австрийские корпусы шли по
левому берегу Сены к Фонтенбло. Отряд графа Платова (как уже сказано) 4-го (16-го)
* Карта пространства между Ланом, Труа и Парижем.

137

овладел Немуром, а отряд Сеславина направился левее, на дорогу из Монтаржи в
Орлеан. Российско-прусские резервы стояли на квартирах в окрестностях Ножана и
Пон-сюр-Сен*. Неприятельские корпусы Виктора, Удино и Макдональда, усиленные
до 40 000 человек, находились за рекой Йер (Yères).
На следующий день, 4 (16) февраля, граф Витгенштейн с главными силами своего
корпуса двинулся от Провен к Нанжису, чтобы сблизиться с авангардом Палена, но
получил, по настоянию князя Шварценберга, опасавшегося подвергнуться обходу с правого фланга, повеление возвратиться в Провен1. Барклай-де-Толли также был озабочен
наступлением графа Витгенштейна к Нанжису и, как будто бы предвидя новые успехи
Наполеона, писал: «Кажется, что мы приближаемся к важным происшествиям и что
нам надобно быть крайне осторожными»2. Граф Витгенштейн, получив в ночи с 4-го
(16-го) на 5-е (17-е) предписание Шварценберга возвратиться в Провен, немедленно
туда выступил, но не дал знать о том графу Палену, вероятно, не ожидая перехода к
наступлению со стороны неприятеля, только лишь оттесненного за реку Йер. Таким
образом, в то самое время, когда Наполеон со всей своей армией готовился напасть
на союзников, ближайшие к неприятелю войска графа Палена в числе 4 000 человек
находились в 35 верстах от главных сил Витгенштейна, отступивших к Провену, а в
Нанжисе оставался только слабый авангард корпуса графа Вреде3.
Выше уже сказано, что Главная союзная армия, разбросанная от Мери до Фонтенбло
на 100 и от Нанжиса до Сан на 70 верст, была столь же мало готова к наступлению,
сколько и к обороне. Но Шварценберг и Лангенау принимали такое растянутое расположение за позицию. Впрочем, во всех мерах, ими тогда принятых, обнаруживается
сознание угрожавшей им опасности. Да и не могло быть иначе: известия о событиях на
прочих пунктах театра войны были неуспокоительны; в особенности же возбуждали
сомнение в главной квартире князя Шварценберга донесения графа Бубны об усилении
с каждым днем неприятельских войск в южной Франции и быстром распространении
общего восстания жителей. Командир 6-го германского корпуса принц Филипп Гомбургский, тогда прибывший со вверенными ему войсками на Рейн, получил предписание направиться от Базеля к Саоне, в южную Францию. Такое же приказание было
послано фельдмаршал-лейтенанту Кройгеру (Kroyher), шедшему с частью австрийских
резервов чрез Баварию. На левом фланге Главной союзной армии, по-видимому, также
скоплялись тучи, готовые разразиться грозой. Генерал Кайсаров писал о движении
от Пиренеев чрез Орлеан к Парижу, частью на подводах, 20 000 человек4. По донесению Сеславина, число войск, проходивших чрез Орлеан из Испании и юго-западной
Франции, простиралось до 20 000 старых солдат (из коих 6 000 человек кавалерии) и
10 000 новобранцев; к этому известию он присоединил, что, по слухам, двигались из
Каталонии к Лиону 10 000 человек5. Все эти сведения чрезвычайно обеспокоивали
австрийских стратегов, но они, вместо того чтобы принять меры, соответствующие
обстоятельствам, изыскивали предлоги оставаться в бездействии, которого от них
требовала двуличная политика Венского Кабинета.
В таком положении находилась Главная союзная армия, когда неприятель внезапно
открыл наступательные действия в долине Сены.
* Глава VII.

138

Казалось, Наполеон не должен был опасаться энергических действий со стороны
Главной союзной армии, и потому впоследствии полагали, будто бы ему следовало,
оставя на время без внимания успехи союзников в долине Сены, довершить поражение
блюхеровых войск. Но едва ли справедливо такое мнение. Правда, Наполеон уже не раз
изведал на опыте нерешительность князя Шварценберга и мог быть уверен, что тесть его
неохотно содействовал неприятелям Франции. Тем не менее, однако же, союзный главнокомандующий был в состоянии парализовать действия вверенной ему армии только
лишь до некоторой степени, и ничто не мешало императору Александру направить
войска, состоявшие в его распоряжении, к Парижу и в несколько дней решить участь
войны. Известия, тогда полученные Наполеоном из долины Сены, не могли успокоить
его насчет безопасности столицы. Король Иосиф писал ему о всеобщем упадке духа; по
его мнению, вовсе нельзя было надеяться на оборону Парижа национальной стражей;
беспрестанно жаловался он на недостаток в оружии. Образование в Париже сорокатысячной резервной армии казалось ему немыслимым, потому что жители французской
столицы были неспособны ни к какому чрезвычайному усилию6. Когда зашла речь
о торжественном молебствии в церкви Св. Женевьевы, покровительницы Парижа,
Иосиф отклонил это предложение, говоря, что равнодушие к общему делу и без того
уже было слишком явно и что не следовало увеличивать его религиозными обрядами7.
Набеги союзных партизан к Немуру и Фонтенбло были известны в Париже и поселяли опасения в его жителях. Наполеон не обращал на то внимания, пока переправы
чрез Сену оставались в руках французов, что подавало ему возможность направиться
чрез Ножан на сообщения союзников. «Je ne pense pas, — писал он к своему брату, —
que le prince de Schwarzenberg s’enfourne sur Fontainebleau tant que nous serons maîtres
du pont de Nogent. Les Autrichiens connaissent trop ma manière d’opérer et en ont trop
longtems porté des marques, et ils se doutent bien que, s’ils nous laissent maîtres du pont
de Nogent, je déboucherais sur leurs derrières, comme je l’ai fait ici»8. Когда же Наполеон получил донесение о потере Ножана и отступлении Виктора к Провену, тогда,
2 (14) февраля, еще до последнего дела с Блюхером, он предписал не только Виктору,
но и Макдональду двинуться к Монтеро, где они должны были соединиться с Удино,
и предполагал, оттеснив стоявшие против него союзные корпусы, идти туда же сам с
частью армии. Но вслед за тем пришло известие об отступлении Виктора и Удино за
реку Йер и о соединении их с Макдональдом, причем король Иосиф поставил на вид
своему брату, что войска маршалов не могли остановить Большую союзную армию и
что между французскими военачальниками не было ни согласия, ни взаимной доверенности. «Надеюсь, — писал Иосиф, — что В. В., получив это письмо через 12 часов
по его отправлении — 14-го, в час пополудни, — успеете прибыть к войскам герцогов
Реджио, Беллюно и Тарентского* завтра утром». Это донесение, доставленное Наполеону в ночи с 2-го (14-го) на 3-е (15-е), после побед, одержанных им при Вошане и
Этоже, заставило его ускорить выступление в долину Сены. Да и мог ли он действовать
иначе, находясь под влиянием увлекавших его обстоятельств? С одной стороны, король
Иосиф и маршалы призывали его настойчиво на защиту столицы, потеря которой
угрожала ему падением; с другой — победы, одержанные им над Силезской армией,
* Удино, Виктор, Макдональд.

139

отуманив гения, избалованного Фортуной, заставили его невольно преувеличить свои
успехи. Выше уже сказано, как Наполеон после дела при Шампобере выразил своим
маршалам в задушевной беседе надежду побывать на Висле. Победив при Монмирале,
он писал королю Иосифу: «La journée d’aujourd’hui a été décisive. L’armée ennemie de
Silésie n’existe plus; je l’ai mise dans une complète déroute» («Сегодняшнее дело было
решительно. Неприятельская Силезская армия уже не существует; я нанес ей совершенное поражение»). Далее, в том же письме, находим: «Voila donc 10 divisions, formant
60 régiments, à peu près anéanties» («Итак, эти 10 дивизий, в составе 60 полков, почти
совершенно уничтожены). После дела при Шато-Тиери Бертье писал с поля сражения
королю Иосифу: «Toute l’armée russe est détruite» («Вся русская армия уничтожена»)9.
Наконец, в письме Бертье к Мармону от 3 (15) февраля из Монмираля находим: «Sa
Majesté а détruit et mis hors de combat la meilleure armée de l’ennemi, qu’on estime avoir
été à peu près de quatre-vingt mille hommes» («Его Величество Император уничтожил
лучшую неприятельскую армию, состоявшую, как полагают, в числе около 80 тысяч
человек»)10.
Действительно, эта армия, хотя и не могла считаться лучшей по своему составу, однако же показала себя такой благодаря деятельности своих вождей — Блюхера, Сакена
и Йорка — и боевой опытности войск. Понеся поражения в нескольких боях и будучи
принуждены отступать усиленными переходами для сосредоточения у Шалона, войска
Блюхера в продолжение двух суток оправились, сплотились и были готовы снова идти
навстречу неприятелю, считавшему их уничтоженными. Наполеон не мог предвидеть
таких изумительных результатов энергии 70-летнего полководца, и потому обратился
в ту сторону, откуда, по-видимому, ему угрожала наибольшая опасность.
Выступив, с гвардией и с частью кавалерии 2-го корпуса Сен-Жермена, в числе
12 000 человек, 3 (15) февраля из Монмираля к Мо, Наполеон прибыл на следующий
день в Гин. Этот переход около 90 верст был совершен в течение полутора суток; пехота двигалась на подводах; кавалерия шла день и ночь с небольшими привалами. Под
начальством Наполеона соединились на реке Йер, кроме войск, приведенных им из
Монмираля, корпусы Виктора, Удино и Макдональда, вновь сформированная в Париже
дивизия Шарпантье и прибывшие оттуда же отдельные батальоны и кавалерийские
отряды: всего же до 60 тысяч человек, а за отряжением генерала Аликса с 6 000 к Фонтенбло и генерала Пажоля с 6 400 человек к Сен-Жермен-Лакси близ Мелюна собрано
было в ночи с 4-го (16-го) на 5-е (17-е) у Гина 47 000 человек11.
Если бы князь Шварценберг не растянул вверенные ему войска на значительное
пространство, то мог бы противопоставить Наполеону двойную в числе армию; но
выше уже изложено, что союзники были не в силах остановить неприятеля. Ближайший
к нему русский отряд, авангард графа Палена в числе с небольшим 4 000 человек12,
находился у Мормана, в расстоянии 35 верст от корпуса графа Витгенштейна, и хотя
в 12 верстах от Палена, у Нанжиса, стоял небольшой австрийский авангард корпуса
Вреде под начальством графа Антона Гардегга (Hardegg), однако же этот отряд получил приказание отступать, не вдаваясь в бой с неприятелем, и потому не мог служить
надежной опорой русскому авангарду.
Как от Мормана идут две большие дороги — одна чрез Гин к Парижу, а другая
чрез Розуа к Мо, то граф Пален, по достижении Мормана 4 (16) февраля (в тот самый
140

день, когда прибыл Наполеон к своей армии), выслал чугуевских улан и казаков Иловайского 12-го с 23-й конной ротой полковника Маркова и двумя пешими орудиями
по парижской дороге, а гродненских и сумских гусар с казачьим Ребрикова полком
по направлениям к Шом и Розуа. Передовые французские войска отступили к л’Этан
(l’Etang, близ Гина) и Бовуару (Beauvoir, близ Шом).
5 (17) февраля двинулась вперед вся французская армия13. Генерал Аликс с 6 000 человек, направясь от Мелюна к Фонтенбло, вытеснил оттуда авангард 1-го австрийского
корпуса; отряд графа Пажоля в числе 6 400 человек устремился по дороге, ведущей
из Мелюна в Монтеро, и завязал бой с авангардом 4-го (виртембергского) корпуса,
состоявшим под начальством принца Адама Виртембергского*; сам же Наполеон с
47 000 человек двинулся к Морману; в голове его войск шел маршал Виктор с корпусами: своим, Жерара и кавалерией Мильго и Келлермана, в числе вообще 18 000 человек.
Как только граф Пален заметил появление неприятеля в превосходных силах, то стал
отступать. Артиллерия шла по большой дороге; за ней следовали пехотные полки; в
арьергарде два пеших орудия с пехотным прикрытием, а по сторонам дороги — кавалерия. Французские войска, настигнув Палена, построились к бою; в центре первой
линии встал корпус Жерара; на флангах его — дивизии 2-го корпуса Дюгема и Шато;
на правом крыле — кавалерия Келлермана; на левом — Мильго. Во второй линии
расположились прибывшие позже корпусы Удино и Макдональда, а в резерве, у Гина
осталась гвардия. Пехота Виктора, двинувшись ускоренным шагом, настигла близ
Пеке (Pequeux) отступавшие войска, между тем как кавалерия направилась в обход с
обоих флангов селения Морман, чему способствовала совершенно открытая местность
между Гином и Нанжисом. Бригада Сюбервика (корпуса Мильго), миновав Морман,
сделала перемену фронта направо и кинулась на стрелков, прикрывавших пехоту Палена с фланга; тогда же генерал Пире с 2-й бригадой своей дивизии, поддержанной
драгунами Бриша, атаковал русскую кавалерию одновременно с атакой драгунских
дивизий корпуса Келлермана. Батальонный командир Жерар с 5-м батальоном 32-го
полка первым ворвался в Морман. Пехота Палена, будучи вытеснена из этого селения,
продолжала отступать в нескольких каре, под защитой коих несколько раз устроивалась
малочисленная русская кавалерия. Но когда, по личному распоряжению Наполеона,
генерал Друо выдвинул вперед все гвардейские батареи и стал громить отряд огнем
36 орудий, положение русских сделалось отчаянным. Напрасно граф Пален посылал
с просьбой о помощи к графу Гардеггу, стоявшему с австрийским отрядом у Бальи
(Bailly) и Нанжиса, в нескольких верстах от места побоища. Гардегг отказался содействовать спасению союзников своего государя, окруженных десятерными силами. Не
так поступили русские под Кульмом!14
По достижении селения Гран-Пюи, близ Нанжиса, войска Палена были совершенно расстроены и обращены в бегство. Прибывшие к авангарду граф Витгенштейн
и начальник его штаба Довре были увлечены общим беспорядком. Последний едва не
попался в плен и был обязан спасением своим адъютантам, которые, погоняя скользившую по гололедице его лошадь, успели его выручить. Пехотные полки, окруженные
неприятелем, оборонялись весьма упорно. Командир Селенгинского полка полковник
* Двоюродного брата кронпринца (впоследствии — короля Вильгельма I) Виртембергского.

141

Лебле сражался до тех пор, пока был изрублен и взят в плен. В особенности пострадали
Селенгинский и Ревельский полки, из коих выбыло 1 359 человек, после чего они были
отправлены для переформирования в Плоцк. Вообще же русские войска потеряли
2 114 человек и десять (в числе коих девять конных) орудий15.
Несмотря на быстрое отступление графа Гардегга, арьергард его, в составе полков
уланского князя Шварценберга и гусарского эрцгерцога Фердинанда, будучи настигнут
у входа в Нанжисский лес и атакован кавалерией генерала Пире, потерпел значительный урон16.
В ночи с 5 (17) на 6 (18) февраля граф Витгенштейн, отведя вверенный ему корпус за Провен, расположил его у Сордюна; авангард Палена занял пехотой Провен и
был усилен третьей кирасирской дивизией. Отряд полковника князя Любомирского,
высланный накануне к Ла-Ферте-Гоше (La-Ferté-Gaucher), присоединился к отряду
генерал-лейтенанта Дибича, отступившему с реки Малого Морена к Сезанну17.
Неприятельские войска, достигнув Нанжиса, двинулись по трем направлениям:
Удино с дивизией Трельяра и 7-м пехотным корпусом по дороге к Провену; Макдональд с дивизиями Пире и Бриша и с 11-м пехотным корпусом к Доннемари; а Виктор
с дивизией Леритье (L’Heritier), 500 человек 1-го кавалерийского корпуса, прибывшими
накануне из ремонтного депо, 2-м пехотным корпусом и парижским резервом генерала
Жерара по дороге к Монтеро. Сам Наполеон с гвардией, изнуренной усиленными
переходами, остался в Нанжисе.
Левая колонна маршала Удино преследовала войска графа Витгенштейна и встала
на биваках у Мезон-Руж и Ванвилье, в десяти верстах от Провена. Маршал Макдональд
с средней колонной, опрокинув отряд Гардегга, захватил много пленных и расположился ввечеру близ Доннемари, заставив стоявшие там войска генерала от кавалерии
Фримона отступить к Лез-Орм и Эверли (Everly). Правая колонна маршала Виктора,
достигнув Вальжуан (Valjouan), в три часа пополудни встретилась с баварской бригадой Габерманна (Habermann), которая, вместе с отступившим от Нанжиса отрядом
графа Антона Гардегга, была расположена у Вильнев, а состоявшая под его начальством
кавалерийская бригада — на левом крыле, у фермы Мазюр. Генерал Жерар, открыв
канонаду и перестрелку, развернул свою пехоту в боевой порядок, между тем как сам
Виктор старался ускорить движение своей кавалерии. Как только построились войска,
86-й французский полк атаковал селение Вильнев, а сам Жерар, пользуясь лесистым
оврагом, двинулся с остальной пехотой влево, чтобы отрезать баварцам путь отступления. Баварский батальон, выбитый из селения и атакованный с тыла одним эскадроном
легкой кавалерии Бордесуля, был опрокинут к опушке леса, занятого батальоном подвижного Иллерского легиона. Если бы генерал Леритье атаковал эту пехоту, то, по всей
вероятности, она была бы уничтожена, но он остался в бездействии и дал возможность
баварцам отступить и устроиться под прикрытием улан князя Шварценберга и гусар
эрцгерцога Фердинанда. Заметя ошибку своего сослуживца, Бордесуль с двумя эскадронами кирасир кинулся на австрийские полки, опрокинул их к лесу и истребил более
500 человек. Генерал Деламотт, не надеясь устоять в неравном бою против несравненно
сильнейшего неприятеля, построил свою пехоту в несколько каре и стал отступать к
Доннемари, но едва лишь он успел отойти около двух верст, как генерал Жерар, выйдя
из леса, ударил на него в штыки и опрокинул баварцев, с потерей около 300 человек.
142

Поражение их было бы неминуемо, если бы Виктор поддержал пехоту кавалерией, но
он упустил это из вида. За тем, получив повеление занять Монтеро, он послал Жерара
по указанному направлению, но потом приказал ему остановиться у Монтиньи-Ланку
(Montigny-Lancoup). Наполеон, узнав о том, упрекал маршала в неисполнении данного
ему предписания — занять Монтеро, что, будто бы, помешало истребить все союзные
войска, перешедшие на правую сторону Сены. Но едва ли можно признать справедливость такого обвинения: если бы даже удалось Виктору вытеснить из Монтеро корпус
кронпринца Виртембергского, то все-таки он не мог бы отрезать ему отступление либо
преградить корпусам Вреде и Витгенштейна путь на левый берег Сены, к Бре и Ножану.
Некоторые из военных людей полагают, что сам Наполеон сделал грубую ошибку после
дела при Мормане, устремив войска в расходящихся направлениях — к Ножану, Бре и
Монтеро. Если бы он, вместо того, повел свою армию в совокупности по крайней мере
до узла удобнейших путей, ведущих в долину Сены, у Доннемари, то мог бы нанести
поражение баварцам и потом виртембергскому корпусу. Разобщенное направление
его колонн ослабило нанесенные им удары и — что было еще важнее — лишило его
возможности управлять действиями своих войск и не позволило ему воспользоваться
успехом, одержанным при Мормане. Тем не менее, однако же, если можно верить показаниям французских писателей, союзники потеряли в сей день более 3 000 человек
и 14 орудий, а войска наполеоновы только 800 человек18.
Войска графа Вреде, получив предписание отойти за Сену, переправились на левую
сторону этой реки у Бре в 9 часов вечера19.
В продолжение дня 5-го (17-го) в главную квартиру армии, находившуюся в Бре,
приходили известия, заставлявшие союзного главнокомандующего изменять общие соображения действий. Получив утром от графа Платова донесение о взятии им Немура,
Шварценберг предписал князю Морицу Лихтенштейну с его легкой дивизией занять
этот город, а Платову — обойти Фонтенблоский лес и выслать партии к Парижу по
обоим берегам Сены для собрания сведений, в особенности же для поимки курьеров.
Вместе с тем дано знать Платову, чтобы он впредь озаботился сам об охранении себя
с левого фланга, потому что император Александр повелел отряду Сеславина перейти
с левого крыла на оконечность правого и, сменив отряд Дибича, охранять сообщения
Главной армии с Блюхером. Для этого Сеславин должен был двинуться усиленными
переходами по кратчайшему направлению на Монтеро и далее к Провену20.
Но когда пришла весть о поражении Палена, был собран, около 4 часов пополудни,
в Бре, военный совет, на котором присутствовали: император Александр, король прусский и князь Шварценберг с главными лицами своих штабов*. Здесь было решено, чтобы
Витгенштейн и Вреде в следующую ночь отошли за Сену по мостам, устроенным у Ножана и Бре. Барклаю предложено, разрушив мост у Пон-сюр-Сен, занять сей город тремя
батальонами, усилить графа Витгенштейна одной гренадерской и одной кирасирской
дивизиями и расположиться с остальными российско-прусскими резервами у Тренеля
(Trainel) в резерве войск Витгенштейна и Вреде. Наследный принц Виртембергский
получил предписание занять сильно пехотой с орудиями Монтеро и удерживать в своих
руках находящийся там мост, а с главными силами корпуса расположиться у Ла-Томб,
на дороге из Монтеро в Бре, в резерве войск, занимающих эти пункты.
* Император Франц и Меттерних оставались в Труа.

143

Из распоряжений, сделанных в главной квартире, можно было заключить, что князь
Шварценберг и его советники имели намерение оборонять линию Сены, но на деле
вышло иначе. Генерал Толь, постоянно состоявший при австрийском главном штабе
и уже применившийся к его образу действий, извещая генерала Сеславина об отмене
движения его отряда к Монтеро и о новом направлении, ему данном, на Вильнев-ле-Руа
(Villeneuve-le-Roi), к югу от Сан, писал ему: «По всей вероятности, вся наша армия
отступит на Труа: так малейшая ошибка в действиях часто влечет за собой другую,
более грубую». Ночью, в 11 часов, когда пришли последующие известия от передовых
корпусов, послано было предписание кронпринцу оставить у Монтеро только одну пехотную бригаду, а с прочими войсками встать между Ла-Томб и Бре. Бианки должен был
на следующий день собрать свой авангард у Вильнев-ла-Гюйар (Villeneuve-la-Guyard), к
юго-востоку от Монтеро, а корпус — у Пон-сюр-Йонн; войска же Гиулая и австрийские
резервы — соединиться в окрестностях Сан. Обозы и резервная артиллерия австрийцев
были отправлены в Труа21.
Одновременно с этими распоряжениями союзники, волнуемые опасениями и
отчасти желавшие прекращения войны, сделали весьма неловкий шаг, предложив
Наполеону перемирие. Предлогом тому послужил запрос Коленкура союзным уполномоченным: могла ли Франция надеяться на немедленное прекращение действий в
случае согласия ее ограничиться древними пределами страны? В ответ на сей отзыв
князь Шварценберг послал одного из своих адъютантов, полковника графа Паара,
к Бертье с письмом следующего содержания: «Вследствие полученного мной вчера
известия, что уполномоченные союзных держав согласны подписать перемирие на
условиях, предложенных уполномоченными Франции и принятых союзными монархами, отданы мной приказания немедленно прекратить наступательные движения
против французских войск. Несмотря, однако же, на то, дошло до моего сведения, что
с вашей стороны они продолжаются, и потому, желая положить конец напрасному
кровопролитию, прошу равномерно прекратить враждебные действия; в противном
же случае я принужден буду возобновить наступление, прерванное в чаянии заключения помянутых мирных условий». Такое предложение, не говоря уже о его двуличии,
должно было вполне выказать Наполеону влияние одержанных им успехов на князя
Шварценберга и отнюдь не могло побудить французов к большей уступчивости. Граф
Паар прибыл в Нанжис, где тогда находилась главная квартира неприятельской армии, в ночи с 5 (17) на 6 (18) февраля, именно в то время, когда Наполеон, упоенный
недавними победами, отменил данное им прежде Коленкуру полномочие заключить
мир на условиях, предложенных союзниками, и в письме к нему преувеличил выше
всякой меры свои успехи. «У меня, — писал он, — от 30 до 40 тысяч человек. Я взял
200 орудий, большое число генералов и уничтожил многие армии, почти не сражаясь.
Вчера я побил армию князя Шварценберга и надеюсь истребить ее прежде, нежели уйдет
она за наши границы… Я одержал успехи необъятные, успехи такие, каким ничего не
представляет подобного двадцатилетнее довольно блистательное военное поприще…»
(«J’ai fait 30 à 40 000 prisonniers. J’ai pris deux cents pièces de canon, un grand nombre
de généraux et détruit plusieurs armées sans presque coup férir. J’ai entamé hier l’armée du
prince de Schwarzenberg, que j’espère détruire avant qu’elle ait repassé nos frontières… J’ai eu
d’immenses avantages sur eux, et des avantages tels qu’une carrière militaire de vingt ans et de
144

quelque illustration n’en présente pas de pareils…») Тем не менее, однако же, он изъявлял
желание мира, но только на тех условиях, которые предлагал Меттерних во Франкфурте, хотя, по словам Наполеона, союзники не могли ожидать таких уступок, потому что
положение Франции сделалось несравненно выгоднее теперь, нежели тогда, когда шла
речь о помянутых условиях. За тем Наполеон писал, что, несмотря, однако же, на то, он
готов прекратить военные действия и дозволить союзникам отойти за Рейн, если они
подпишут мир на основаниях, предложенных во Франкфурте («Je suis prêt à cesser les
hostilités et à laisser les ennemis rentrer tranquilles chez eux»). Впрочем, как будто бы из
опасения выказать слишком большую уступчивость, Наполеон напоминал Коленкуру,
что он должен стараться о заключении мира, но не подписывать ничего без приказания.
«Потому что, — писал он, — никто кроме меня не знает моего положения» («Votre
attitude doit être la même; vous devez tout faire pour la paix, mais mon intention est que
vous ne signiez rien sans mon ordre, parce que seul je connais ma position»)22. Из всего
этого видно, что, в сущности, Коленкур не имел никакого полномочия на заключение
мира и что Наполеон в нескольких переходах от своей столицы, точно так же, как за
полгода пред тем на берегах Эльбы, подчинял свои политические расчеты не столько
зрелому обсуждению обстоятельств, сколько увлечению военными успехами.
Появление графа Паара в главной квартире французской армии окончательно
отуманило гордого завоевателя. В его пылком воображении представились времена
торжеств при Аустерлице и Йене. В таком настроении духа он писал утром 6-го (18-го)
к своему брату, королю Иосифу: «Наконец князь Шварценберг проявил признаки
жизни; он прислал парламентера с просьбой о перемирии; трудно быть подлым (lache)
до такой степени… Доселе союзники отклоняли самым оскорбительным образом
всякое предложение о перемирии и даже не принимали наших парламентеров, а при
первой неудаче эти жалкие люди падают на колени» («Ces misérables, au premier échec,
tombent à genoux!»). Далее Наполеон писал своему брату, что он не согласится ни на
какое перемирие, пока союзники не очистят его владений. По его мнению, согласие
императора Александра на возобновление переговоров было явным признаком того,
что союзники отчаялись в успехе и были готовы заключить мир на условиях, предложенных во Франкфурте, составляющих крайний предел мира, который можно было
принять с честью. «До начатия действий я предложил им мир, на условиях древних
границ Франции, с тем, чтобы они немедленно остановились. Это предложение было
сделано герцогом Виченцским* 8-го. Они отвечали отказом, говоря, что даже подписание предварительных статей не остановит действий, которые могут быть прекращены
только по утверждении всех мирных условий. Этот непостижимый ответ был наказан,
и вчера, 17-го, они сами просили о перемирии. Весьма понятно, что накануне сражения,
в котором я решился победить или погибнуть, и когда подвергалась явной опасности
моя столица, я согласился бы на все, чтобы избежать угрожавшей опасности. Я должен
был принести в жертву мое самолюбие для моего семейства и народа, но как только
они отказали мне, как только последствия сражения не могут быть страшны для моей
столицы и все вероятности успеха на моей стороне, то польза государства и собственная
моя слава требуют, чтобы я домогался действительного мира (une véritable paix). Если бы
* Коленкур.

145

я согласился ограничить Францию древними пределами, то чрез два года вооружился
бы снова, объявив моему народу, что я подписал не мирный договор, а вынужденную
капитуляцию» и проч.23
В тот же день Наполеон писал вице-королю италийскому о своей победе, жалуясь
на небрежность Виктора, помешавшую ему уничтожить баварские и виртембергские
войска до последнего человека. В таком случае, по словам его, «остались бы против него
только австрийцы, плохие солдаты, сволочь, которую разогнал бы он плетью» («alors,
n’ayant plus devant moi que des Autrichiens, qui sont de mauvais soldats et de la canaille,
je les aurais menés à coups de fouet de poste»). Посланному с этим письмом адъютанту
вице-короля Ташеру (Tascher) было поручено передать маршалу Ожеро в Лионе приказание соединить 12 000 старых солдат, прибывших из Каталонии, с состоявшими
под его начальством конскриптами, национальной стражей и жандармами и кинуться
очертя голову чрез Макон, к Шалону-на-Саоне. Вице-король получил определительное предписание охранять Италию и только лишь в случае крайней необходимости
отступить за Альпы. По мнению Наполеона, не следовало обращать внимания ни на
неаполитанцев — дурных солдат, ни на короля Мюрата — неблагодарного глупца24.
Таким образом, несколько успехов, не могших оказать решительное влияние на общий
ход гигантской борьбы Наполеона с Европой, казались бывшему баловню Фортуны
достаточными не только для освобождения Франции от нашествия союзников, но и
для упрочения его власти в Италии.
6 (18) февраля, прежде, нежели наследный принц Виртембергский мог исполнить
данное ему приказание отступить с главными силами своего корпуса на левую сторону
Сены, завязалось дело на передовых постах, что заставило его принять бой на позиции
у Монтеро. Командир 1-го австрийского корпуса Бианки по просьбе принца прислал
для содействия ему незадолго пред тем прибывшую от Бельфора бригаду Шефера
(Schäfer)* и три батареи.
Город Монтеро, в расстоянии около 100 верст от Парижа, находится при слиянии
Йонны с Сеной, на левых берегах этих рек**. Он имеет два значительных предместья:
Св. Маврикия (St. Maurice), к востоку от города, на правом берегу Йонны, и Св. Николая (St. Nicolas), к северу, вдоль правого берега Сены; еще севернее, в расстоянии
картечного выстрела от предместья, встречается крутой подъем на лесистые и усаженные виноградниками Сюрвильские высоты; впереди же восточного предместья
простирается к стороне Бре обширная равнина. Два моста, один на Сене, другой
на Йонне, служат для сообщения города с предместьями. Высоты у замка Сюрвиль,
впереди переправы при Монтеро, занятые войсками кронпринца, могли быть удобно
обороняемы огнем батарей, но отступление войск с этой позиции, в виду неприятеля,
чрез теснины, образуемые мостами, было весьма затруднительно.
Утром 6-го (18-го) войска наследного принца были расположены следующим образом: пять батальонов с одним эскадроном занимали замок Сюрвиль и его окрестности;
две батареи находились между Сюрвилем и Вильярон (Villaron); три батальона правее
Вильярон; три батальона с четырьмя конными орудиями занимали Вильярон; восемь
* Эта бригада, состоявшая прежде под начальством генерала Мечери, находилась в 6-м германском корпусе.
** План сражения при Монтеро.

146

эскадронов с четырьмя конными орудиями, за которыми в виноградниках стоял батальон, находились на дороге, ведущей в Мелюн; а три батальона в резерве, за центром. Две
батареи стояли на левом берегу Сены, по сторонам города. Наконец, четыре батальона
и двенадцать эскадронов с одной пешей батареей и четырьмя конными орудиями были
поставлены на левой стороне Сены, фронтом к предместью Св. Маврикия и у селения
Моте (Motteux), для встречи неприятеля в случае переправы его чрез Сену выше города. Вообще под начальством кронпринца было: 19 батальонов (14 виртембергских и
5 австрийских), 21 эскадрон (16 виртембергских и 5 австрийских) и 7 батарей (4 виртембергских и 3 австрийских), в числе до 15 000 человек с 42 орудиями; собственно же
для обороны позиции было назначено 8 540 человек пехоты и 1 000 человек кавалерии
с 32 орудиями25.
Наполеон, имея в виду вытеснить союзников из позиции, ими занятой у Монтеро,
повел почти одновременно две атаки: граф Пажоль с своим отрядом в числе 6 000 человек получил приказание направиться против левого крыла позиции в 7 часов утра, а
Виктор с 2-м корпусом и парижским резервом Жерара, в числе 9 000 человек, атаковать
правое крыло союзников.
Генерал Пажоль, выступив 6-го (18-го) на рассвете от Шателе (Châtelet, в десяти
верстах от Мелюна, по дороге в Монтеро), завязал бой в 6 часов с несколькими эскадронами и заставил отступить как их, так и виртембергскую пехоту, высланную для
занятия Валансского леса. Французские войска, овладев выходом из этого леса, могли
дебушировать оттуда на открытую местность, но Пажоль, опасаясь подвергнуть свою
пехоту опасности при встрече с союзной кавалерией принца Адама Виртембергского
(которую неприятель считал многочисленнее, нежели она была в действительности),
выдвинул к опушке леса 24 орудия и, открыв канонаду, стал строить пехоту Пакто в
боевой порядок. Виртембергская артиллерия, занимавшая выгодную позицию, отвечала с успехом на огонь французских батарей, замедлила наступление неприятеля до
полудня и подбила 12 орудий.
Виктор, с своей стороны, подойдя около 7 часов утра к глубокой лощине, отделявшей его от позиции, занятой союзниками, приостановил нападение до 9 часов, а потом
повел атаку двумя колоннами: дивизия Дюгема направилась по нанжисской дороге на
Курбетон и Сен-Жан, а дивизия Шато правее, чрез Форж на Вильярон. Первая, будучи
поражаема продольными выстрелами 12-фунтовой батареи, стоявшей на левом берегу
Сены, выше Монтеро, была отражена с уроном, что заставило неприятеля совершенно
отказаться от нападения на оконечность правого крыла позиции. Несколько спустя
генерал Шато атаковал Вильярон; бригада Штокмайера упорно обороняла это селение,
и хотя французам удалось овладеть им, однако же чрез полчаса виртембергцы выбили их
оттуда с уроном. Виктор направил к Вильярон дивизию Дюгема, но и она также была
отражена союзниками. Между тем генерал Шато с одной из своих бригад снова успел
ворваться в селение и устремился к мосту, но был поражен пулей и скончался на руках
своего тестя, маршала Виктора. Бригада, лишенная своего вождя, мгновенно рассеялась.
Уже четыре часа неприятель истощал напрасно свои усилия; союзники удержались
на всех пунктах, но в час пополудни Жерар, прибыв с парижским резервом, дал другой
оборот делу. Французские стрелки, рассыпанные против левого крыла позиции на весьма невыгодной местности, были отозваны к лесу. Сам Жерар готовился направиться в
147

помощь 2-му корпусу, но в это самое время адъютант Наполеона генерал Дежан известил
его о поручении, данном ему императором, принять начальство над всеми войсками и
атаковать неприятельскую позицию.
Генерал Жерар, убедившись с первого взгляда, что главной причиной неудачи
французских войск было превосходство виртембергской артиллерии, тотчас выдвинул вперед всю артиллерию своего резерва и, соединив ее с батареями 2-го корпуса,
направил огонь 60 орудий на правое крыло и центр позиции союзников. Генерал Деринг, желая прекратить губительное действие французской канонады, кинулся с двумя
батальонами 3-го виртембергского полка на неприятельские батареи, чтобы овладеть
ими либо, по крайней мере, осадить их назад, но, будучи осыпан градом картечей и
атакован батальоном под личным начальством Жерара, был принужден возвратиться
с уроном за селение Вильярон. В 2 часа пополудни Наполеон, прискакав из Нанжиса,
подкрепил сражавшиеся войска двумя батальонами пеших жандармов, состоявшими
при Старой гвардии; за ними следовали прочие полки этого отборного войска; тогда же
генерал Пажоль с своей кавалерией, сделав фланговое движение вправо, направился в
обход войск, стоявших на мелюнской дороге. Наследный принц, не имея возможности
оставаться долее на позиции и предвидя затруднения, ожидавшие его при отступлении чрез дефиле, образуемое мостом на Сене, приказал снять с позиции все подбитые
орудия* и отправил их на левый берег рысью, под прикрытием кавалерийских полков
5-го конно-егерского и гусарского эрцгерцога Фердинанда.
Как только Пажоль заметил отступление с позиции этих войск, то кинулся быстро
на пехоту, занимавшую виноградники по обе стороны мелюнской дороги, рассеял стоявший там батальон австрийского полка графа Коллоредо и поскакал к Монтеро, что
заставило союзные войска центра и правого крыла ускорить отступление и поселило
расстройство в рядах их. Наполеон, пользуясь тем, повел вперед всю свою пехоту; напрасно кронпринц, желая подкрепить отступавшие войска, направляет им в помощь с
левой стороны Сены 6-й пехотный полк. Принц Гогенлоэ смертельно ранен; солдаты
его увлечены назад толпой, бегущей с поля сражения. Сам Наполеон, сбив союзников
с Сюрвильского плато и поставя на краю ската, обращенного к Сене, несколько гвардейских орудий, громит колонны, уходящие по мосту. Австрийская батарея с левого
берега отвечает неприятелю сильной канонадой. Наполеон, вспомнив свое прежнее
ремесло, наводит орудия, ядра со свистом ложатся кругом его, самые неустрашимые из
его воинов трепещут, видя опасности, грозящие их императору, но он успокаивает их,
говоря: «Полноте, друзья мои! Не бойтесь; еще не вылито ядро, которому суждено
убить меня» («Allez, mes amis, ne craignez rien; le boulet qui me tuera, n’est pas encore
fondu»).
Союзники, столпившиеся на мосту и поражаемые картечью двух гвардейских батарей генерала Дижона, перейдя на левый берег Сены, покушались взорвать за собой
мост, но устроенная ими мина сделала воронку, не разрушив находившейся над ней
арки. Генерал Дюкетлоске (Ducoetlosquet) с 7-м конно-егерским полком, проскакав
через мост, ворвался в город на плечах бегущих союзников; за ним следовали ускоренным шагом полки Дюгема. Жители Монтеро, доселе остававшиеся свидетелями грозы,
* У союзников было подбито десять орудий.

148

разразившейся над ними, приняли участие в поражении отступавших войск, бросая
на них черепицы и камни и стреляя из окон. Кавалерия Пажоля, пройдя чрез город,
кинулась преследовать союзников, но была удержана огнем батареи, состоявшей при
полках Йетта, которые, прикрыв расстроенные войска, поступили в арьергард и уже
вечером отошли к Ла-Томб. Наследный принц, геройски сражавшийся в челе своих
воинов и едва успевший спастись, собрал свой корпус за селением Маролль (Marolles)
и отвел его к Базош (Bazoches), близ Бре.
К ночи главная квартира Наполеона расположилась в Сюрвильском замке; гвардия — в Монтеро; парижский резерв, 2-й пехотный корпус и кавалерия Пажоля — частью между Сеной и Йонной, частью по левую сторону Йонны; дивизия Пакто — на
правом берегу Сены.
Урон союзников в сражении при Монтеро вообще простирался до 5 000 человек,
в числе коих:

Виртембергских войск
Австрийских
Всего же

Убито

Ранено

92
136
228

714
415
1 129

Взято в плен
до 2 000
1 415
3 415

В числе убитых находился командир одной из виртембергских пехотных бригад
принц Гогенлоэ; в плен захвачен австрийский генерал Шефер (Schäfer). Отбиты неприятелем два австрийских орудия и одно знамя. Со стороны французов, по собственному
их показанию, выбыло из фронта более 2 500 человек. Убит бригадный генерал Шато;
ранен генерал Делорт (Delort)26.
В тот же день, 6-го (18-го), дивизии Аликса и Шарпантье вытеснили авангард 1-го
австрийского корпуса из Mopе (Moret), что заставило фельдмаршал-лейтенанта Бианки
отойти ввечеру к Пон-сюр-Йонн. Граф Вреде еще в 4 часа утра успел перевести на левую
сторону Сены все свои войска, кроме трех батальонов, из коих один занял селение Муй
(Mouy), приспособленное к обороне, а для поддержания его прочие два расположились в Бре, получив приказание в случае отступления разрушить мост. На левом же
берегу Сены, по обе стороны местечка Бре, были поставлены генералом Коллонжем
на выгодных пунктах батареи. Маршал Макдональд, овладев баварским парком, не
успевшим переправиться за Сену, подошел с войсками 11-го корпуса в 10 часов утра к
Муй и атаковал это селение, но храбрые баварцы, поддержанные огнем батарей с левого
берега реки, отразили неприятеля несколько раз и удержались в занятой ими позиции27.
На правом фланге союзников граф Витгенштейн перевел главные силы своего
корпуса в Ножане на левую сторону Сены, куда последовал за ним и отряд графа Палена, усиленный накануне 3-й кирасирской дивизией генерала Дуки; казачий отряд
Иловайского 12-го оставался у Провена до тех пор, пока маршал Удино, двинувшись
к сему городу, не заставил его отступить к Мериоту и далее за Сену28.
Российско-прусские резервы, собравшись утром 6-го (18-го) между Бре и Тренель,
расположились ввечеру на биваках в окрестностях Ножана, куда перешла главная квартира Барклая-де-Толли; главная же квартира союзных монархов и князя Шварценберга
находилась в Тренель29.
149

Союзный главнокомандующий, еще прежде, нежели пришли сведения о поражении кронпринца Виртембергского при Монтеро, решился, с соизволения императора
Александра и короля прусского, отвести вверенные ему войска от Сены и Йонны в два
перехода, к Труа и Арси, и открыть сообщение с Блюхером, которому еще накануне,
5-го (17-го), было послано приказание примкнуть к правому флангу Главной армии30.
Известие, полученное в ночи, об отступлении кронпринца от Монтеро, утвердило князя
Шварценберга в его намерении. С потерей Монтеро союзники лишились опорного
пункта и опасались, чтобы австрийские войска, стоявшие на Йонне, не были отдельно
разбиты, что, по мнению Шварценберга и влиятельных лиц его штаба, могло иметь
последствием обход неприятелем Главной армии с левого фланга31.
На основании диспозиций, отданных князем Шварценбергом 6-го (18-го) пополудни и ввечеру, резервы Барклая-де-Толли расположились 8-го (20-го) на кантонирквартирах впереди Труа, между сим городом и Сен-Лье (St. Lié). Наследный принц
Виртембергский с 4-м корпусом сперва отошел к Ножану, а потом к Барберей, между
Труа и Сен-Лье; граф Вреде с 5-м корпусом, оставив арьергард у Сен-Мартен, расположился у Эшемин; граф Витгенштейн, оставив арьергард Палена у Ромилли и на речке
Желан, отступил к Мери, где и остановился на левом берегу Сены. 1-й и 3-й корпусы
и австрийские резервы встали на дороге из Сан в Труа, у Фонтванн, а принц Мориц
Лихтенштейн с 2-й легкой дивизией впереди их, у Вильнев-л’Аршевек. Главная квартира
союзных монархов и князя Шварценберга перешла в Труа32.
Наполеон, желая рассеять опасения Парижан, старался выказать одержанные им
успехи более решительными, нежели они были в действительности. Несколько тысяч
пленных, захваченных в долине Марны и в делах при Мормане и Монтеро, были
отправлены в Париж и прошли длинной вереницей по улицам города. Мортемар,
один из ординарцев императора французов, был послан к Марии-Луизе с отбитыми
знаменами. Известия из армии, подобные бюллетеням 1812 года, были обнародованы в
Монитере33, вместе с преувеличенными сведениями о грабежах и неистовствах союзных
войск. Желая возбудить жителей страны к защите отечества, Наполеон принял самые
деятельные меры для возвышения их духа. Императрица Мария-Луиза отправила собственноручные письма в магистраты городов, ближайших к театру действий, приглашая
граждан к отражению нашествия. Из всех мест, занятых союзниками, были вызваны
в Париж депутации, торжественно принятые городским магистратом и разнесшие
гласно преувеличенные вести о неслыханных насилиях и жестоких поступках «варваров, стремившихся к столице Франции с мечом и пламенем». Тогда же старались
наполнить газеты известиями о народном восстании, о повсеместном образовании
национальной стражи, о всеобщей готовности к поголовному вооружению: все эти
лживые слухи распускались преимущественно с той целью, чтобы побудить союзников
к миру, устрашив их призраком движения, подобного тому, которое за двадцать лет
пред тем способствовало Франции устоять в борьбе с большой частью Европы34.
Как ни старался, однако же, Наполеон выказать в блистательном виде свои победы,
он не мог скрыть, что одержанные им успехи не соответствовали ни ожиданиям его,
ни тем известиям, которыми он морочил парижан. Сам он был недоволен многими из
своих сподвижников: он упрекал генерала л’Эритье за дело при Нанжисе, в оплошности,
спасшей баварский отряд от совершенного истребления; генерала Гюйо — в том, что
150

он допустил неприятеля напасть ночью на артиллерию, стоявшую на биваках под прикрытием гвардейских конных егерей; генерала Дижона — за недостаток в зарядах при
Монтеро. Даже Виктор подвергся неудовольствию Наполеона — за то, что после дела
при Нанжисе он остановился, не достигнув Монтеро, и подал союзникам возможность
замедлить наступление французской армии. В первом пылу гнева Наполеон подчинил
его войска генералу Жерару и дозволил маршалу удалиться из армии, но когда Виктор,
не ожидавший такого разрешения, явился к нему в Сюрвильском замке и напомнил
свое участие в итальянских походах, уверяя, что не оставит войск и скорее встанет с
ружьем в рядах их, Наполеон, тронутый его преданностью, сказал, подав ему руку:
«Eh bien, Victor, restez. Je ne puis vous rendre votre corps d’armée, puisque je l’ai donné à
Gérard, mais je vous donne deux divisions de la garde; allez en prendre le commandement, et
qu’il ne soit plus question de rien entre nous» («Ну, так и быть, Виктор, останьтесь. Я не
могу возвратить вам ваш корпус, потому что я дал его Жерару, но я вам даю две дивизии
гвардии; ступайте принять над ними начальство, а о прошлом пусть не будет и речи»)35.
Французская армия была преобразована следующим образом: парижский резерв
поступил на укомплектование 2-го пехотного корпуса; маршалу Виктору поручено
начальство над корпусом из двух дивизий Молодой гвардии Шарпантье и Бойе-деРебеваля, сформированной в Париже из конскриптов. По случаю увольнения генерала
Пажоля, за ранами, в Париж корпус его, состоявший из сводных полков (régimens
provisoires), был расформирован; дивизия Пакто присоединена к 7-му корпусу, вместо дивизии Бойе-де-Ребеваля; три батальона дивизии Аликса вошли в состав других
дивизий; 2-я резервная дивизия, формировавшаяся в Мо, была поручена герцогу
Падуйскому (Арриги); наконец, Старая гвардия усилена двумя батальонами из жандармов, состоявших прежде на службе в Испании. Вместе с тем Наполеон настойчиво
требовал ускорить образование новых батальонов в Париже и кавалерии в Версале.
В особенности же он заботился о сборе судов на Сене для устройства мостов, потому
что неимение понтонов постоянно затрудняло его действия36.
В продолжение двухдневного пребывания Наполеона в Сюрвильском замке пришли туда известия о ходе переговоров в Шатильоне. 4 (16) февраля Коленкур получил
письмо от Меттерниха, в котором австрийский министр, извещая его, что только лишь
формальное принятие французским правительством шатильонских условий могло
остановить военные действия, убеждал воспользоваться этим «последним» случаем
к заключению мира*. На следующий день уполномоченные союзных держав объявили,
что они готовы снова приступить к совещаниям, но не иначе как если уполномоченный
Франции утвердительно обяжется принять условия, ему предложенные в последнем
заседании. Изложив в своем донесении Наполеону требования союзников, Коленкур
присоединил к тому весьма благоразумные советы. По мнению французского министра, столь же невозможно было принять такие условия, сколько побудить союзников
к заключению мира на основаниях, положенных во Франкфурте, и потому следовало,
пользуясь одержанными победами, помириться, получив что-либо вне границ 1790 года,
а не гоняться за так называемыми естественными пределами Франции. Наполеон в
ответ на депешу Коленкура поручил ему объявить союзным уполномоченным, что он
* Подробности хода переговоров в Шатильоне изложены в главе XIX.

151

ожидает приказания от своего государя. В заключение же этого ответа было сказано:
«По прибытии в Труа или в Шатильон я сообщу вам мои намерения, но, во всяком
случае, для меня лучше потерять Париж, нежели слышать, что делают такие предложения французскому народу. Вы все толкуете о Бурбонах, а по мне — пусть лучше будут
во Франции Бурбоны на сходных условиях, нежели приму я бесчестные предложения,
о которых вы мне пишете».
Вслед за тем Наполеон, отдавая справедливость советам Коленкура, дал ему разрешение продолжать переговоры на новых основаниях, состоявших в том, чтобы Франция
получила границу по Рейну до Дюссельдорфа, а далее — по Маасу; в Италии — владение для принца Евгения; наконец, Наполеон требовал, чтобы Франция участвовала в
размежевании Европы. Не довольствуясь этими официальными предложениями, он
прибегнул к общему средству Наполеонидов — поселить раздор между ополчившимися против него союзниками. С этой целью он, в ответ на присланную ему чрез графа
Паара депешу, обратился письменно к императору Францу и поручил начальнику
штаба французской армии Бертье отнестись к князю Шварценбергу. В письме к своему
тестю Наполеон упоминал о своих победах, говорил, что надеется на новые успехи, но,
испытав превратности войны, допускает два предположения: «Ежели я одержу победу, — писал он, — то получу право возвысить мои настоящие требования; если же я
буду побежден, то политическое равновесие европейских государств нарушится более
прежнего в пользу России на счет Австрии, которая будет поставлена в зависимость от
соперничающей с ней державы. Вы можете получить все желаемое вами от Франции,
готовой согласиться на очищение Италии. И потому, не говоря уже о кровных связях,
кои все-таки следовало бы сколько-нибудь принять во внимание, истинные выгоды
Австрии требуют, чтобы она заключила мир на условиях, ей самой предложенных
во Франкфурте». Все эти рассуждения были приправлены ласковыми, лестными для
императора Франца выражениями. В заключение Наполеон писал: «V. М. peut d’un
mot terminer la guerre, assurer le bonheur de ses peuples et de l’Europe, se mettre à l’abri de
l’inconstance de la Fortune et finir les maux d’une nation qui n’est point en proie à des maux
ordinaires, mais aux crimes des Tartares du désert, qui méritent à peine le nom d’hommes. Je
suppose que V. M. ne peut me demander pourquoi je m’adresse à Elle. Je ne puis m’adresser
aux Anglais dont la politique est dans la destruction de ma marine, à l’Empereur Alexandre,
puisque la passion et la vengeance animent tous ses sentimens. Je ne puis donc m’adresser qu’à
V. M. naguère mon Allié, et qui, d’après la force de son armée et la grandeur de Son Empire,
est considérée comme la Puissance principale dans la coalition…» («Одно слово В-го В-ва
может прекратить войну, упрочить счастье Ваших подданных и всей Европы, обеспечить
себя от непостоянства Фортуны и положить предел бедствиям народа, преданного в
жертву злодействам татар пустыни, едва заслуживающих имя людей. Полагаю, что В. В.
не станете у меня спрашивать, почему я отнесся именно к Вам. Я не могу обратиться ни
к англичанам, желающим истребить мой флот, ни к императору Александру, дышащему
ненавистью и мщением. И потому обращаюсь к В-му В-ву, недавнему моему союзнику,
который по силе своей армии и обширности своей империи считается главой коалиции…»). В письме к Шварценбергу Бертье, величая его благоразумие и опытность
в военном деле, старался возбудить самолюбие австрийского полководца, нередко
страдавшее при сношениях с русскими и прусскими генералами37.
152

Движения французской армии после боя при Монтеро были весьма медленны, что
способствовало отступлению ближайших к неприятелю союзных войск. Только лишь
генерал Алликс, направясь вверх по реке Луен (Loing), успел настигнуть арьергард
корпуса Бианки в Немуре и выбил его оттуда. Генерал Жерар, двинувшийся от Монтеро
к Сан, был принужден остановиться в Пон-сюр-Йонн в ожидании возобновления там
моста, взорванного графом Игнатием Гардеггом. Макдональд, не надеясь переправиться
открытой силой у Бре, спустился вниз по Сене к Монтеро, перешел на левый берег
реки и направился вверх по течению ее к Ножану. Удино, опасаясь встретить сильное
сопротивление у Ножана, двинулся на Доннемари к Бре и приступил к переправе, а
Ней с гвардией прибыл 7 (19) февраля к Монтеро38.
Князь Шварценберг, успев в продолжение двух суток после дела при Монтеро
собрать Главную армию в окрестностях Труа и Мери и надеясь на содействие Блюхера,
давшего слово прибыть с вверенными ему войсками 9-го (21-го) к Мери, казалось,
намеревался принять генеральное сражение. Положение союзников было весьма
выгодно. Они могли ввести в бой 150 000 человек против неприятеля, имевшего не
более 60 000, да и в качестве войск перевес был на их стороне. Но люди, уже успевшие
ознакомиться с обычным образом действий австрийского военачальника, сомневались в готовности его к решительным действиям. Несмотря на то, что и без участия
Силезской армии он располагал 100 тысячами человек, такая масса войск казалась
ему недостаточной для противодействия слабейшему неприятелю, а для вступления
с ним в генеральное сражение австрийские стратеги выжидали прибытие Блюхера со
всеми его войсками39. Блюхер по первому требованию князя Шварценберга известил
его о предстоявшем вскоре своем присоединении к Главной армии, но в австрийском
штабе все еще не были уверены, чтобы он исполнил данное им обещание, либо считали преувеличенным показание фельдмаршала насчет числа его войск40. Правда,
князь Шварценберг в письме к Блюхеру, посланном 9-го (21-го) в 2 часа пополуночи,
снова упоминал о своем намерении встретить неприятеля в случае его наступления,
но, несмотря на то, союзному главнокомандующему, как оказалось впоследствии, достаточно было малейшего предлога для уклонения от решительного боя. Получив в ту
же ночь от наследного принца Гессен-Гомбургского известие о быстром наступлении
войск маршала Ожеро вверх по Саоне, Шварценберг не принял в расчет ни слабости
этого французского корпуса, в составе коего было едва лишь 12 000 старых солдат,
ни медленности прежних действий Ожеро. Австрийские генералы, напротив того,
вывели заключение, что в случае потери генерального сражения союзники могли быть
отрезаны от Рейна корпусом Ожеро. Под влиянием этих опасений князь Шварценберг,
желая точнее разузнать о наступавшем против него неприятеле, поручил генералам
Витгенштейну и Вреде произвести утром 9-го (21-го) усиленные рекогносцировки
к Ромилли и Пон-сюр-Сен. Граф Пален с своей кавалерией и легкой гвардейской
кавалерийской дивизией двинулся от Мери к Ромилли и, встретившись там с значительными силами авангарда Удино, отступил к Шатру (Chatres); а генерал Френель с
передовыми войсками Фримона, атакованный у Сент-Обен (St. Aubin) кавалерией
Мильго, отошел к Труа. Главнокомандующий, убедившись из этих рекогносцировок,
что против него находились главные силы французов, не осмелился остаться впереди
Труа. Вечером было отдано им приказание: «Dass, weil es dem Feinde Ernst scheine
153

vorzurücken, er entschlossen sey, sich fürs erste jenseits der Seine und ihrer Defileen militärisch
aufzustellen» («Как, по-видимому, неприятель наступает не на шутку, то я решился на
первый раз расположиться к бою за Сеной и образуемыми ею теснинами»). Впрочем,
к рассвету 10-го (22-го) только лишь пешие резервы Барклая-де-Толли были отведены
за Труа; прочие войска Главной армии остались по левую сторону Сены на дорогах,
ведущих в Ножан и Сан41, а Силезская армия еще 9-го (21-го) прибыла к Мери. Князь
Шварценберг даже предпринял большую рекогносцировку, подобную той, которая
повела к поражению союзников под Дрезденом. В этой рекогносцировке должны
были участвовать: от пяти до шести тысяч кавалерии Блюхера, часть кавалерии графа
Витгенштейна с легкой гвардейской кавалерийской дивизией, усиленные всей прочей
гвардейской кавалерией, и несколько полков конницы графа Вреде и принца Морица
Лихтенштейна; а для поддержания исчисленных войск назначены: остальные войска
Витгенштейна и Вреде, одна бригада 3-го корпуса графа Гиулая и кирасирская дивизия
графа Ностица42. Войска получили приказание изготовиться к бою ровно в полдень, но
неприятель предупредил их, и, к счастью союзников, рекогносцировка не состоялась.
Наполеон, решившись преследовать Главную армию, но не желая подвергнуть свои
сообщения опасности со стороны Силезской армии, приказал маршалу Удино пройти
чрез теснину у Мегриньи (Mesgrigny) и овладеть местечком Мери, а прочим корпусам
направиться к Труа. В 8 часов утра генерал Бойе с своей дивизией овладел селением
Мегриньи, занятым частью авангарда генерал-майора Кацлера, и, подойдя к Мери около
полудня, атаковал стоявшие там войска князя Щербатова, который, оставив в городе
Днепровский полк и поручив ему разрушить мост, как только успеют пройти по нему
прочие полки, расположил их на высотах перед городом. В то же самое время загорелось несколько домов у самого берега, что заставило князя Щербатова отказаться от
обороны высот и отступать за Сену. Генерал-майор Талызин с двумя полками получил
приказание защищать переправу. Неприятель, заняв между тем левый берег, перевел
по объятому пламенем мосту три батальона бригады Грюйера, но был прогнан обратно одним из батальонов Псковского полка под начальством храброго подполковника
Лопухина. Перепалка через реку продолжалась всю ночь. С рассветом Лопухин, желая
окончательно уничтожить переправу, кинулся с охотниками к мосту и довершил его
разрушение, но заплатил ценой жизни за славный подвиг. В продолжение этого боя
войска Блюхера собрались на равнине по обе стороны большой дороги, ведущей из
Мери в Арси. Урон союзников не превышал вообще 220 человек. Потеря неприятеля
нигде не показана; в числе раненых был генерал Грюйер43.
Одновременно с наступлением Удино к Мери двинулись к Труа Макдональд и
Жерар — первый по большой ножанской дороге, а второй на Тренель; гвардия осталась у Шатра, близ Мери, а Груши, шедший от Монмираля по проселочной дороге на
Фламбуэн к Провену, в надежде отрезать отряд князя Любомирского (уже успевший
присоединиться к войскам генерала Дибича) получил приказание выйти как можно
скорее на ножанскую дорогу. Около полудня французская армия развернулась на равнине к западу от Труа, в виду Главной союзной армии, примыкавшей правым флангом
к Сене, насупротив Вилласерф (Villacerf ), а левым к Сен-Жермен, впереди Труа. В первой линии стояли кавалерия корпуса Вреде, Бианки, Гиулая и кирасиры Ностица; во
второй — пехота этих корпусов и австрийские гренадеры; а в резерве — три русские
154

кирасирские дивизии, легкая гвардейская кавалерия и прусская гвардейская конная
бригада. Прочие же корпусы Главной армии и все войска Блюхера находились на правой стороне Сены. Таким образом, союзные силы были разобщены Сеной, и та часть
их, которой предстояло вступить в бой, имела в тылу значительную реку. Наполеон,
желая воспользоваться этими обстоятельствами и влиянием своих успехов, решился
дать сражение44.
Но в ночи с 10 (22) на 11 (23) февраля все союзные войска, стоявшие против
неприятеля, отступили за Сену, а в городе Труа оставлена была только австрийская
бригада генерал-майора Фолькмана45.

Глава XII
Сражение при Бар-сюр-Об.
Дело при Ла-Ферте-сюр-Об.
Шомонский трактат
Отступление Главной союзной армии от Труа. — Причины тому, с
точки зрения князя Шварценберга. — Виды императора Александра
и короля Фридриха-Вильгельма. — Совет в Труа. — Предложение
Наполеону перемирия. — Полковник Грольман. — Письма Блюхера
императору Александру и королю прусскому. — Разрешение Блюхеру
действовать отдельно от Главной армии. — Выступление Блюхера в
долину Марны. — Наступление Наполеона к Труа. — Дело при Труа. —
Отступление передовых войск Главной союзной армии за Сену. —
Дальнейшее отступление союзников; арьергардные дела при Монтье и
Вод. — Наполеон в Труа. — Открытие переговоров в Люзиньи. — План
дальнейших действий Наполеона. — Отряжение Макдональда и
Удино против Главной армии. — Состояние союзных войск. — Перевес
партии войны. — Военный совет в Бар-сюр-Об. — Общий план действий
союзников. — Повеления Блюхеру, Винцингероде и герцогу Веймарскому. —
Письмо короля прусского Блюхеру. — Наступление к Обе Макдональда
и Удино. — Союзники решаются действовать наступательно. —
Покушение графа Вреде овладеть городом Бар-сюр-Об. — Сражение при
Бар-сюр-Об 15 (27) февраля. — Описание местности. — Расположение
французских войск. — План действий союзников и распределение их
войск. — Занятие позиции французскими войсками. — Обходное движение
графа Палена и принца Евгения Виртембергского. — Наступление князя
Горчакова. — Подвиг Калужского пехотного полка. — Наступление войск
графа Вреде. — Отступление французов. — Потери. — Отбытие графа
Витгенштейна. — Письмо короля прусского к Витгенштейну. — Причины
слабого преследования. — Отступление Удино к Вандевру. — Наступление
кронпринца Виртембергского и Гиулая. — Дело при Ла-Ферте-сюр-Об
16 (28) февраля. — Отступление французов к Бар-сюр-Сен. — Потери
обеих сторон. — Договор, заключенный в Шомоне.
По прибытии к Труа князь Шварценберг, изъявляя намерение отвести вверенную
ему армию на правый берег Сены, имел в виду отступать далее. 11 (23) февраля, рано
утром, была отдана диспозиция, на основании коей все войска, остававшиеся впереди
156

Труа, получили приказание перейти за Сену, по мостам в город, а равно выше и ниже
его, и потом уничтожить переправы. Те же, которые уже находились на правой стороне
Сены, должны были отступать к Бар-сюр-Об, Бриенну и Бар-сюр-Сен1. Шварценберг
настаивал на том, чтобы избегать сражения. Причины тому довольно ясно выказываются в одном из его частных писем, от 26 февраля н. ст., три дня спустя по отступлении
армии за Сену, когда главная квартира уже перешла в Шомон. «Император Наполеон
собирает все свои силы, — писал союзный фельдмаршал, — чтобы дать нам сражение
у Труа. Это именно и заставило меня не принять боя. Главная же причина, побудившая меня избегать генерального сражения, заключалась в том, что в случае потери его
при отступлении от Труа к Рейну, наша армия могла бы совершенно расстроиться.
Предпринимая зимний поход, мы надеялись застать врасплох Наполеона, не дать ему
времени приготовиться к обороне и принудить его к заключению выгодного для нас
мира. Мог ли я упорно продолжать действия без базиса, имея определенной целью мир
и не надеясь достигнуть его? Генеральное сражение с неприятелем, отстаивавшим свою
самобытность, ободренным частными успехами и ведущим войну в собственной стране,
где все жители готовы вооружиться вблизи столицы, снабжающей его обильными средствами, — такое предприятие могло быть оправдано только крайней необходимостью.
Возможно ли было мне в таких обстоятельствах принять сражение внутри Франции, не
обращая внимания — ни на охранение моих флангов и тыла, ни на восстание крестьян,
ни на присутствие при армии союзных монархов?
Для меня не важно, что журналисты кричат: ах! если бы в челе этой прекрасной
армии был кто-либо другой, то было бы сделано несравненно более. Но я не мог бы в
Ворлике* наслаждаться покойно благами, дарованными мне Всевышним, если бы голос
моей совести отозвался ко мне с упреком: у тебя не достало духа пренебречь мнением
Света; ты действовал против своего убеждения, и оттого торжествует Франция, видя
гибель прекрасной армии тебе вверенной!
Много, очень много перенес я страданий, решась не принимать боя, однако же,
нсмотря на то, я держался твердо своего убеждения, и ничто не могло поколебать меня.
Я отвел войска в наилучшем порядке за Обе. Блюхер двинулся вправо, чтобы соединиться с Винцингероде и Бюловым и собрать армию в числе 120 000 человек между
Реймсом и Суассоном. Таким образом будет развлечено внимание неприятеля. Резервы
мои стоят между Шомоном и Лангром. Подобное расположение даст мне возможность
поддерживать войска, стоящие против Ожеро, если они будут вытеснены из долины
Саоны, а в случае неудачи — притянуть к себе передовые корпусы, оставленные на
Обе. Это способствует мне угрожать выдвинутым вперед неприятельским войскам,
выждать прибытие моей резервной армии и выиграть время для ее размещения. По
моему мнению, я действовал правильно. Пусть кричат сколько угодно. Меня успокоивает убеждение, что я поступил как следовало»2.
Так старался князь Шварценберг оправдать нерешительность своих действий. По
его убеждению, не следовало вступать в сражение с гораздо слабейшей армией, потому
что жители страны поголовно восстали против союзников (чего вовсе не было), и корпус
Ожеро угрожал их сообщениям. Правда, по известиям, тогда полученным в главной
* Имение князя Шварценберга в Богемии.

157

квартире, этот корпус усилился до 27 000 человек, но большая часть его находилась
в Лионе, в расстоянии 250 верст от сообщений Главной армии с Рейном, и к тому же
достаточно было обратить против Ожеро часть союзных резервов, подходивших к
Рейну. Но Шварценберг и его советники, имея свои особенные понятия о военном
деле, хотели действовать наверно, что невозможно, и считали быстрое вторжение во
Францию несогласным с правильной системой ведения войны. Говорят, будто бы на
замечание одного из английских генералов, находившегося в главной квартире князя
Шварценберга, что «отступление к Лангру могло повести к отступлению за Рейн»,
один из австрийских генералов отвечал: «Тем лучше! Мы спустимся вниз по течению
реки и приступим к формальной осаде Майнца»3. Ежели ко всем этим превратным
суждениям присоединим влияние политики Венского Двора, то станем ли удивляться
отступлению стотысячной армии из опасения встретиться с неприятелем, могшим
противопоставить ей не более шестидесяти тысяч человек?
Как император Александр и король Фридрих-Вильгельм руководились совершенно другими видами, то в главной квартире возникло разномыслие, угрожавшее
расторжением коалиции. Лорд Кестельри, прибыв из Шатильона в Труа, чтобы удостовериться лично в положении дел, был до того напуган несогласием и колебанием, им
замеченными во всех действиях союзников, что считал необходимым заключить мир
как можно поспешнее, для избежания бедствий, угрожавших Европе. Генерал Толь,
постоянно находясь при князе Шварценберге и видя, какое сильное влияние на него
имели Меттерних и Гофкригсрат императора Франца, не ожидал ничего хорошего при
таком образе ведения войны, и потому в беседах его с князем Волконским и графом
Нессельроде любимым предметом был мир. По свидетельству его, только лишь император Александр постоянно стремился к предположенной им цели — низложению
Наполеона, поставляя на вид своим союзникам, что никакой трактат с властителем
Франции не мог упрочить спокойствие Европы4.
В продолжение этих колебаний главной квартиры пришли 10-го (22-го), в пять
часов пополудни, депеши Наполеона и Бертье к императору Францу и Шварценбергу,
заключавшие в себе хвастливые показания о числе французской армии, и хотя, по-видимому, нельзя было верить таким сведениям, однако же они послужили к увеличению
сомнений и нерешительности князя Шварценберга5.
11-го (23-го), по отдании диспозиции к отступлению Главной армии, был собран
в 8 часов утра у короля прусского в Труа совет, на котором кроме трех союзных
монархов и князя Шварценберга находились дипломаты и весь главный штаб. Здесь
было решено послать одного из шварценберговых адъютантов, князя Венцеля (Венцеслава) Лихтенштейна, с письмом к Бертье, в коем союзники предлагали заключить
перемирие; для придания же веса переговорам положено оборонять течение Сены
между Мери и Бар-сюр-Сен до самого вечера, а последним войскам отступить на
следующее утро6.
К сожалению, выбор парламентера был неудачен. Князь Лихтенштейн, человек
светский, из желания польстить Наполеону не только расточал похвалы его «отборным
армиям (armées d’élite), повсюду встречаемым союзниками», но и проговорился насчет
опасений, внушенных действиями Ожеро. Наполеон, убедясь, что союзники считали
его сильнее, нежели он был в действительности, хотя и изъявил согласие открыть пе158

реговоры о перемирии7, однако же решился наступать далее и приказал Коленкуру на
шатильонском конгрессе домогаться условий, предложенных во Франкфурте8.
К счастью союзников, действия Блюхера и его сподвижников дали иной оборот
делу. По мере сомнения в готовности князя Шварценберга к бою увеличивалось общее
недоверие к его преданности общему делу. В числе офицеров, считавших уклонение от
боя непростительной глупостью, был начальник штаба клейстова корпуса, полковник
Грольман. По его мнению, несвоевременное отступление союзников могло увлечь их
за Рейн, и потому, чтобы предупредить совершенную неудачу похода, не оставалось
никакого другого средства, как отделить Силезскую армию от войск, вверенных князю
Шварценбергу, и двинуться с ней быстро на Мо, к Парижу. Грольман полагал, что Наполеон, озабоченный защитой своей столицы, немедленно прекратил бы преследование
Главной армии и обратился бы против Блюхеpa, который, соединившись с Бюловым
и Винцингероде и сосредоточив на Марне 100 тысяч человек, имел бы возможность
действовать решительно против наполеоновой армии. Полковник Грольман сообщил
эти идеи сперва генералу Клейсту, а потом, по его совету, Блюхеру и ближайшим к нему
лицам главного штаба Силезской армии. Блюхер и Гнейзенау вполне одобрили план
действий, согласовавшийся с их образом мыслей; Мюффлинг думал несколько иначе,
полагая, что хотя и следовало отделиться от Главной армии и быстро двинуться к
Марне, на соединение с Винцингероде и Бюловым, однако же наступление к Мо было
слишком смело9.
Еще 11 (23) февраля, когда Блюхер, находясь в Мери, ожидал из главной квартиры
Большой армии диспозицию к генеральному сражению, он получил, вместо того, известия о переговорах с неприятелем и о намерении главнокомандующего отступить. Не
постигая причины тому, Блюхер послал полковника Грольмана к князю Шварценбергу,
умоляя его принять сражение и вызываясь встретить неприятеля, если Главная армия
останется для поддержания его, в виде резерва. Хотя поручение, данное Грольману,
не имело успеха, однако же он узнал, что союзные монархи неохотно согласились на
отступление армии и что из главной квартиры их не последовало никакого приказания
Блюхеру отступать вместе с войсками Шварценберга. С этими известиями Грольман возвратился в Мери утром 11-го (23-го), в то самое время, когда Блюхер, в виду неприятеля,
говорил с князем Щербатовым и, слезши с коня, подошел к бивачному костру. Внезапно
русские стрелки были оттеснены назад; фельдмаршал и свита его, осыпанные пулями,
ушли вместе с ними. Щербатов, Валентини и сам Блюхер были ранены; к счастью, однако
же, оказалось, что нога старого воина пострадала менее, нежели сапог, разорванный
пулей. «Ну плохо же нам, — сказал он, — у нас более докторов, нежели сапожников».
Несмотря, однако же, на такое веселое расположение духа, он не мог ездить верхом и
был принужден сесть в коляску. В это время явился к нему, на обратном пути из главной
квартиры французской армии, князь Венцель Лихтенштейн; его рассказы о непреклонности Наполеона утвердили Блюхера в убеждении, что следовало вести войну до тех
пор, пока будет сокрушено владычество гордого противника. Тогда же прибыл Грольман
с помянутыми известиями из главной союзной квартиры. Блюхер, отчаясь превозмочь
упрямство Шварценберга, решился писать к императору Александру и к королю прусскому: изложив вредные последствия отступления союзных армий, он испрашивал,
чтобы дано было приказание корпусам Винцингероде и Бюлова присоединиться к
159

его армии. «Усилясь этими войсками, — писал фельдмаршал, — я пойду к Парижу, и
столь же мало опасаюсь встречи с Наполеоном, сколько с его маршалами. Позвольте
мне, В. В., иметь счастье в челе вверенной мне армии быть исполнителем приказаний и
намерений В-го В-ва»10. С этими депешами Грольман отправился в главную квартиру
союзных монархов11 — «еще раз попытаться счастья», как выразился он сам, говоря
о своей поездке. Весьма естественно, что ему нельзя было ожидать никакой поддержки
со стороны австрийцев. План действий Шварценберга, основанный на «методическом
образе ведения войны», был совершенно несогласен с так называемым быстрым нашествием без базиса. Если бы австрийский главнокомандующий одобрил предположения
Блюхера, то поставил бы себя в необходимость сознаться, что его собственный план не
имел никакого смысла. Тем не менее, однако же, он не мог противиться решительно
выраженной воле союзных монархов, императора Александра и Фридриха-Вильгельма
III, в отношении к распоряжению их собственными войсками. Впрочем, самый отзыв
князя Шварценберга к Блюхеру довольно ясно показывает, что австрийский полководец либо не оценил вполне важности предположенного движения Силезской армии,
либо с умыслом ограничивал его ничтожной целью. В этой депеше князь Шварценберг
выразил свое согласие на желание Блюхера следующим образом:
«Я объяснил полковнику Грольману изустно причины, побуждавшие меня до
времени не вводить в бой Главную армию. В таких обстоятельствах предлагаю Вам
направиться по правой стороне Сены к Марне и, присоединив к себе Винцингероде
и Бюлова, привлечь на себя внимание неприятеля, а когда он будет занят действиями
против Главной союзной армии, действовать ему в тыл и во фланги.
На первый раз я намерен отступить к Бар-сюр-Об, однако же еще сегодня прикажу
уничтожить мосты у Лемона. Полковник Грольман объяснит Вам на словах мои виды»12.
Предположенное движение в долину Марны было исполнено Блюхером с обычной ему деятельностью. Еще 10-го (22-го) Силезская армия была усилена 9-й прусской бригадой генерал-майора Клюкса с частью кавалерии клейстова корпуса13 под
начальством генерал-майора Редера, прибывшими от Люксембурга и Тионвиля (где
сменили их войска 4-го германского корпуса) к Арси-сюр-Об. На следующий день,
11-го (23-го), Блюхер приказал навести два понтонных моста на Обе у Бодемона, близ
Англюра (Anglure). 12-го (24-го), на рассвете, выступили войска Силезской армии из
окрестностей Мери к месту переправы, и туда же направилась 9-я бригада из Арси,
уничтожив там мост на Обе14.
Одновременно с приготовлениями князя Шварценберга к отступлению и Блюхера
к движению за Обе 11-го (23-го) неприятельская армия приблизилась к Труа тремя
колоннами: правая, состоявшая из кавалерии Келлермана и 2-го пехотного корпуса,
усиленного парижским резервом, появилась около полудня, на дороге из Сан, в окрестностях города, откуда только лишь выехали союзные монархи в Вандевр (Vandoeuvres),
а Шварценберг в Люзиньи. Генерал Жерар без большого труда опрокинул передовые
австрийские войска. Князь Мориц Лихтенштейн, присоединив к своим войскам легкую
дивизию Кренневиля, развернул пять кавалерийских полков на равнине у Торвилье
(Torvilliers), но не успел удержать превосходную в силах кавалерию Келлермана, которая, опрокинув австрийцев, захватила четыре орудия. Несколько батальонов, с двумя
батареями, поставленные на позиции за речкой Торвилье, и кирасиры Ностица при160

крыли отступление арьергарда. Вслед за тем неприятельские войска подошли к Труа с
нескольких сторон. Генерал Пире потребовал сдачи города и, получив от Фолькмана
решительный отказ, угрожал штурмом, которого, однако же, не предпринял, вероятно,
из сострадания к жителям. Между тем Гиулай, стоявший с своим 3-м корпусом и с другими австрийскими войсками на левой стороне Сены, к югу от города, не отваживаясь
оставаться долее в виду неприятеля, отошел под прикрытием пехоты Морица Лихтенштейна и кирасирской дивизии Клебельсберга в шахматном порядке к теснине у МезонБланш и далее к Клерей (Clerey), где и переправился через Сену; за ним последовали
кирасиры Ностица и легкие войска Лихтенштейна, которые в ночи расположились по
обе стороны Сены15. Вечером, около 10 часов, Наполеон приказал поставить батарею в
шестидесяти шагах от крайних домов Труа и открыл сильную канонаду, в продолжение
коей французы три раза штурмовали город, но каждый раз были отражены храбрым
полком эрцгерцога Рудольфа. За тем наступила совершенная тишина, а на следующий
день, 12-го (24-го), в 6 часов утра, когда уже отступила на правую сторону Сены армия
со всеми обозами, генерал Фолькман очистил Труа и отошел к Сен-Парр (St. Parre), к
стоявшему там 5-му корпусу Вреде.
В продолжение предшествовавшей ночи войска Главной армии отошли по указанным направлениям: 6-й корпус графа Витгенштейна к Пиней; арьергард графа Палена,
усиленный 23-м и 24-м егерскими полками под начальством генерал-майора Властова,
остался у Вилласерфа (Villaçerf), уничтожив переправы на Сене; российско-прусские
резервы отступили к Вандевру; австрийские резервы и 4-й корпус кронпринца Виртембергского расположились в ночи между Люзиньи и Вандевром; 1-й корпус Бианки
и 3-й Гиулая под прикрытием 2-й легкой дивизии Морица Лихтенштейна двинулись
по дороге к Бар-сюр-Сен16.
Неудачное дело под Труа побудило князя Шварценберга ускорить отступление
армии и до того усилило его опасения, что он, как бы раскаясь в согласии своем на
движение Блюхера к Марне, послал ему словесное приглашение идти чрез Арси к
Лемону и примкнуть к Главной армии, но Блюхер узнал о том уже тогда, когда, отойдя
на значительное расстояние от Обе, лишился возможности исполнить новое распоряжение князя Шварценберга17.
По очищении союзниками Труа Главная армия продолжала отступать, как выше
сказано, 12-го (24-го) февраля тремя колоннами: к Диенвилю, Вандевру и Бар-сюр-Сен.
Отряд генерал-лейтенанта графа Палена, не будучи вовсе преследован неприятелем,
отошел к Пиней. Граф Вреде с своим корпусом тоже спокойно отступил за Барсу, где
назначено было ему остановиться и занять позицию между Люзиньи и Вандевром,
чтобы дать время обозам пройти чрез мост у Монтье-Амей (Monstier-Amey). Против
этой позиции, у гильотьерского моста, постепенно собрались: кавалерия гвардейская
и Сен-Жермена и корпусы Жерара, Удино и Нея. В четвертом часу пополудни, когда
весь обоз и пехота графа Вреде уже миновали теснину у Монтье, войска Фримона, остававшиеся в арьергарде, были атакованы кавалерией Нансути и отступили к Монтье,
где французы, встреченные картечью нескольких орудий стоявших за мостом, остановились, что дало Фримону возможность отойти в сумерки спокойно к Вандевру и
присоединиться к главным силам корпуса. 4-й корпус кронпринца также расположился
у Вандевра и был усилен пятью пехотными полками виртембергского ландвера, в числе
161

5 600 человек, прибывшими с Рейна. Российско-прусские резервы, сделав усиленный
переход, встали на ночлег у Бар-сюр-Об. Дивизия Морица Лихтенштейна, отступавшая
в арьергарде 3-го корпуса Гиулая по дороге к Бар-сюр-Сен, была преследована Макдональдом с его корпусом и с кавалерией Келлермана и Мильго. Три егерские роты и
шесть эскадронов в хвосте арьергарда были опрокинуты у Вод (Vaudes) и одна из рот
отрезана; князь Лихтенштейн занял позицию у Вирей (Virey), но не мог остановить
несравненно сильнейшего неприятеля; вообще же австрийцы потеряли более тысячи
человек, в числе коих 788 пленными. Вечером войска Гиулая, Бианки и Лихтенштейна
собрались на покрытых виноградниками высотах у Бар-сюр-Сен18.
В тот же день, 12-го (24-го), в 11 часов утра, Наполеон с первой дивизией своей
гвардии вступил торжественно в Труа; жители города сопровождали его шествие
громкими восклицаниями, но эти изъявления сочувствия были вызваны не столько
преданностью к Наполеону, сколько притеснениями австрийских войск, занимавших
Труа более двух недель. В то время, когда большинство граждан шумно выражало свою
радость, роялисты, участвовавшие в депутации императору Александру, были волнуемы
страхом, но опасения их оказались напрасны. Только двое из них, бывшие главными
виновниками адреса в пользу Бурбонов, маркиз Видранж и кавалер Гуо, подверглись
мщению Наполеона, который приказал нарядить для суда над ними особую комиссию.
Видранжу, находившемуся тогда при графе д’Артуа, удалось избегнуть ожидавшей его
кары; а Гуо, человек уже преклонных лет, оставшись в городе, был арестован и приговорен к смерти; прочие же граждане, подписавшие адрес, были забыты, и только лишь
хозяин дома, в котором находилась квартира императора Александра, был осыпан
упреками и принужден отдать в пользу благотворительных заведений драгоценный
перстень, пожалованный ему российским монархом. Наполеон, желая предупредить
покушения в пользу королевской династии, объявил, что всякий француз, который
наденет кокарду либо знаки отличия, недозволенные законом, или вступит на службу
к неприятелю, подвергнется смертной казни19.
В тот же день отправился один из наполеоновых адъютантов, граф Флаго (Flahaut),
в Люзиньи, селение в 12 верстах от Труа, для переговоров о перемирии. В инструкции,
ему данной, было предписано отклонять всякое прекращение действий, пока союзники не согласятся открыть переговоры о мире на основании франкфуртских условий
и провести между воюющими армиями демаркационную линию так, чтобы Майнц и
Антверпен остались за французами20. Со стороны же союзников были назначены для
совещания о перемирии: генерал-адъютант граф Шувалов, австрийский генерал Дука
и прусский фон Раух. Император Александр изъявил свое согласие на открытие этих
переговоров с условием, чтобы в продолжение перемирия проходы чрез Вогезские
горы оставались в руках союзников и чтобы демаркационная линия была проведена
по Обе либо, по крайней мере, от Лангрского плато по Марне до Шалона, далее — по
Веле до впадения ее в Эну и по Эне до слияния этой реки с Уазой21. Очевидно, что при
таких требованиях ни император Александр, ни Наполеон не надеялись на заключение
перемирия; оба они подчиняли политические соображения успеху военных действий:
меч долженствовал решить судьбу Европы.
По занятии Труа Наполеон мог преследовать всеми силами князя Шварценберга
и принудить его к решительному бою либо послать за ним вслед только часть своей
162

армии, а с остальными войсками обратиться против Блюхера. Первый способ представлял Наполеону наиболее выгод, если бы он надеялся наверно вовлечь Главную
союзную армию в генеральное сражение, потому что, одержав над ней победу, он с
вероятностью успеха двинулся бы в тыл Блюхеру. Но возможно ли было надеяться,
чтобы австрийский полководец решился вступить в сражение, отказавшись прежде от
боя на равнине между Ножаном и Труа, где ему содействовала бы Силезская армия?
Наполеон, сообразив все эти обстоятельства, приказал корпусам Макдональда и Удино,
усиленным подкреплениями до 40 000 человек, преследовать союзников по дорогам к
Шатильону и Бар-сюр-Об; отряд генерала Алликса был направлен из Оксерра правее
колонны Макдональда. Другая же половина армии, в числе до 35 000 человек, вместе
с войсками Мармона и Мортье, оставленными прежде в долине Марны, должна была
под личным начальством Наполеона действовать против Блюхера22.
Маршал Удино, выступив в тот же день, 12-го (24-го), из Труа по дороге в Вандевр,
наткнулся на арьергард корпуса Вреде у Люзиньи, но, по требованию Флаго, это местечко
было признано нейтральным, и французские войска, обойдя его, двинулись далее23.
Отступление союзников от Труа, совершенное так поспешно, как будто бы дело
шло о спасении армии после проигранного сражения, изнурило войска и ослабило их
множеством отсталых, искавших приюта от стужи и изнемогавших от голода. Дальнейшее отступление должно было повести к совершенному расстройству армии; все
были уверены, что войска остановятся лишь тогда, когда отойдут за Рейн. Союзный
главнокомандующий убедился на опыте, как вредно отступать по той самой дороге, по
которой наступала армия. Войска, двигаясь по опустошенной стране и терпя недостаток
в жизненных припасах, теряли доверенность к своему вождю, и благоустроенная армия
едва не превратилась в дикую орду, не обузданную ни чувством долга, ни дисциплиной24.
К счастью союзников, кичливые письма Наполеона и Бертье и неумеренные требования французского правительства при открытии совещаний в Люзиньи открыли глаза
поборникам мира. С другой стороны, Коленкур всеми своими действиями на шатильонском конгрессе невольно обнаруживал шаткость положения своего властителя. Ему
было известно положение дел лучше, нежели самому Наполеону, ослепленному мимолетными успехами, и потому, с нетерпением желая мира, он не мог скрыть своих чувств
под личиной притворства. Уполномоченные союзных держав, находясь вне поприща,
на коем происходила борьба, и будучи менее зависимы от ежедневных переворотов
ее, нежели дипломаты, сопровождавшие главную квартиру, по-прежнему требовали
от Коленкура решительного ответа: он должен был принять либо отвергнуть предложенные условия. Правда, ему еще оставалось предъявить, с своей стороны, проект
мирного договора, но он не мог ни на что решиться, не имея никаких определительных
инструкций. Принужденный ограничиваться частными замечаниями на предложения
союзников, Коленкур выказал, что переговоры, не поддержанные оружием, не могли
побудить Наполеона к заключению мира. Великобританские дипломаты были принуждены сознать, что следовало продолжать войну с усиленной настойчивостью, даже и
в таком случае, если бы пришлось на время отступить за Рейн. Гарденберг и Кнезебек
обратились к подобному же выводу, и сам Меттерних убедился, что император Франц
не мог ожидать уступчивости от своего зятя. Вместе с тем сделалось очевидно, что
надлежало изменить образ ведения войны, доселе принятый союзниками: пока они
163

надеялись достигнуть предположенной ими цели — прочного мира — путем переговоров, до тех пор могли иметь какой-либо смысл уклонения от решительной развязки
для выиграния времени, но с потерей такой надежды следовало принять другие, более
действительные меры.
С этой целью по желанию императора Александра и короля прусского был собран
военный совет 13 (25) февраля в 8 часов утра в Бар-сюр-Об. Совещание происходило
у короля, на квартире генерала Кнезебека, который по болезни не мог выходить из
дома. Союзные монархи считали его участие необходимым, тем более что еще в Труа
он подавал голос в пользу решительных действий. На совете кроме трех государей,
ополчившихся за независимость Европы, находились: Шварценберг, Радецкий, Дибич,
князь Волконский, Кнезебек и дипломаты Меттерних, Гарденберг, граф Нессельроде
и лорд Кестельри. Здесь было решено, чтобы на шатильонском конгрессе вести переговоры вообще от имени всех союзных держав, что должно было отнять у Наполеона
всякую надежду на расторжение коалиции и дать решительный оборот совещаниям
конгресса. В отношении же к военным действиям согласились в том, чтобы не вступать
в генеральное сражение у Бар-сюр-Об. Главная армия должна была в случае дальнейшего наступления Наполеона отойти к Лангру и, соединившись там с ожидаемыми
резервами, принять сражение либо снова действовать наступательно. Кроме того, император Александр и король Фридрих-Вильгельм требовали, чтобы в случае движения
Наполеона против Блюхера Главная армия немедленно возобновила наступательные
действия; император Александр, желая предупредить всякое покушение австрийцев к
дальнейшему отступлению, объявил, что в таком случае он с русскими войсками оставит Главную армию и соединится с Блюхером. Король прусский изъявил готовность
сопровождать российского монарха.
Силезской армии было предоставлено по передвижении в долину Марны соединиться с корпусами Бюлова и Винцингероде и двинуться к Парижу.
Положено составить Южную армию из 1-го корпуса Бианки, 1-й резервной австрийской дивизии, австрийских войск, занимавших Дижон, и 6-го германского корпуса, в
числе от 40 до 50 тысяч человек, под начальством наследного принца Гессен-Гомбургского. Эта армия должна была идти на Макон против маршала Ожеро, оттеснить его
и обеспечить тем Женеву и сообщения Главной армии.
Наследному принцу шведскому поручено сменить в Бельгии 3-й германский корпус,
долженствовавший присоединиться к Силезской армии, другими войсками, занять сию
страну и в случае надобности обеспечить отступление Блюхера.
Вникая в основные соображения этого плана действий, нельзя не сознать, что целью
главных составителей его, императора Александра и короля Фридриха-Вильгельма, было
придать новое значение Силезской армии, которая, в сущности, сделалась главной, между тем как армия князя Шварценберга, уклоняясь от боя и ограничиваясь поддержанием
Блюхера и принца Гессен-Гомбургского, снизошла на степень вспомогательной части
союзных сил. Как в случае дальнейшего отступления князя Шварценберга сообщения
Блюхера с Рейном подвергались опасности, то для совершенной самостоятельности его
устроили ему новое основание действий в Нидерландах и заняли эту вполне преданную
союзникам страну многочисленной армией наследного принца шведского. В состав ее
долженствовали войти: корпусы шведский и сводный графа Вальмодена; английские
164

войска, высаженные на берега Бельгии; вспомогательный датский корпус; и, наконец,
войска, формировавшиеся в Ганновере и Голландии25.
По окончании совещания в Бар-сюр-Об императоры Александр и Франц отправились в Шомон, король прусский остался в Бар-сюр-Об, а князь Шварценберг переехал
в Коломбей. Немедленно были посланы в дубликате повеления Блюхеру, Винцингероде
и герцогу Веймарскому, соответственно предположениям, одобренным на совете26.
Король прусский, извещая Блюхера о всех принятых мерах, писал ему:
«Перемирие не состоится, и потому вчерашнее повеление мое сделалось недействительным. В настоящее время решено: предоставить армии князя Шварценберга
ту роль, которая была указана Силезской армии при возобновлении действий после
перемирия в прошлое лето; сообразно с тем, князь Шварценберг на сей раз будет продолжать свое отступление. Напротив того, вверенной вам армии назначено действовать
наступательно, и с сей целью она будет усилена корпусами Винцингероде, Бюлова и
герцога Веймарского. Сегодня будут отправлены предписания о поступлении их под
ваше начальство впредь до дальнейшего распоряжения.
Наследному шведскому принцу поручено с остающейся у него в команде частью
Северной армии, усиленной английским и голландским корпусами, довершить покорение Нидерландов и устроить в сей стране прочное основание для ваших будущих
действий.
Судьба похода в ваших руках. Я, и вместе со мной союзные монархи, полагаем, что
вы оправдаете наше доверие столь же настойчивым, сколько и осторожным ведением
военных действий и что вместе с свойственной вам смелостью вы не упустите соблюсти
непогрешительность ваших расчетов, от коей зависит судьба всех государств»27.
По окончании совещания в Бар-сюр-Об князь Шварценберг в тот же день, 13-го
(25-го), отправился в Коломбей, куда отошли резервы Барклая-де-Толли. Корпус графа
Витгенштейна расположился у Айлевилля (Aileville); авангард Палена у Транна; корпус
графа Вреде за Бар-сюр-Об, по обе стороны дороги в Коломбей; корпус кронпринца
Виртембергского в арьергарде у Арсонваля, занимая мост у Доланкура и высоту близ
Спой; корпус Гиулая у Жие (Gié) на Сене; легкая дивизия Морица Лихтенштейна
отступила от Бар-сюр-Сен к Ла-Ферте-сюр-Об. Казачий отряд Платова двигался усиленными переходами с реки Йонны к Будревиллю, на верхней Обе; Сеславин стоял в
Ла-Ферте-сюр-Об, посылая разъезды к Шатильону28.
Со стороны французов Удино с корпусами своим 7-м, 2-м Жерара, дивизией национальной стражи генерала Пакто и кавалерией Сен-Жермена и Келлермана, всего в
числе 26 000 человек, наступал от Труа к Бар-сюр-Об, а Макдональд, с 11-м корпусом
под начальством Молитора и кавалерией Мильго, всего до 12 000 человек, сначала преследовал союзников по дороге на Бар-сюр-Сен, а потом повернул к Ла-Ферте-сюр-Об29.
Несмотря на отряжение 1-го австрийского корпуса и резервной дивизии к Дижону,
силы Главной союзной армии были по крайней мере вдвое многочисленнее войск Удино
и Макдональда, и потому отступление от Труа возбудило общее неудовольствие против
князя Шварценберга. Союзный главнокомандующий был принужден изложить в отзыве
к корпусным командирам причины, побуждавшие его к такому непонятному для всех
образу действий, с просьбой направить общее мнение и стараться подействовать на
дух вверенных им войск30.
165

На следующий день, 14-го (26-го), войска Шварценберга продолжали отступать:
резервы Барклая-де-Толли двинулись через Шомон к Лангру, получив приказание ускорить марш, потому что в главную квартиру пришло известие о появлении неприятеля
у Шатильона. Пехота графа Витгенштейна, усиленная восемью резервными батальонами 3-й и 4-й пехотных дивизий в числе до 4 000 человек, прибывшими от Данцига,
отошла в Коломбей; корпус кронпринца Виртембергского, усиленный гренадерской
бригадой графа Кленау в составе шести батальонов и 3-й кирасирской дивизией Дуки,
пройдя через Бар-сюр-Об, направился на дорогу, ведущую из Бар-сюр-Сен в Шомон;
граф Вреде с пехотой своего корпуса и 2-й кирасирской дивизией Кретова оставался
позади Бар-сюр-Об; корпус Гиулая перешел на дорогу, ведущую из Шатильона в Лангр,
к Арк-ан-Баруа (Arc-en-Barrois), а дивизия Морица Лихтенштейна направилась к Шатильону. Казачий отряд графа Платова получил приказание перейти с левого крыла на
правое и, расположась между Обе и Марной, сохранять связь с Блюхером и наблюдать
за неприятелем31.
Около полудня король прусский, находившийся вместе с князем Шварценбергом
в Коломбей, получил чрез присланного из главной квартиры Силезской армии австрийского майора ф. Маршаля (v. Marschall) известия, что Блюхер, успешно перейдя
через Обе, двинулся против Мармона и что Наполеон послал из Труа к Вандевру и
Бар-сюр-Сен только часть своей армии, а сам с прочими войсками, собранными у Мери,
обратился к Марне против Блюхера. В то же самое время граф Витгенштейн, прибыв из
арьергарда в Коломбей, донес Королю, что «почти никто не преследовал союзников, и
как Наполеон наверно обратился против Блюхера, то, чтобы его выручить, следовало
наступать против неприятеля». Король согласился с его мнением и, убедив в основательности его доводов князя Шварценберга, настоял, чтобы дальнейшее отступление
Главной армии было приостановлено и чтобы на следующий же день передовые корпусы
перешли к наступательным действиям32. С этой целью фельдмаршал предписал, чтобы
15 (27) февраля Вреде и граф Витгенштейн двинулись к Вандевру, а наследный принц
Виртембергский к Ла-Ферте-сюр-Об. В подкрепление им были назначены русская
гвардейская легкая кавалерийская дивизия и прусская гвардейская кавалерия, но эти
войска, по распоряжению самого князя Шварценберга, двинулись к Лангру, и потому
не могли придти своевременно к Бар-сюр-Об33.
Несколько спустя, пополудни, генерал Жерар с авангардом маршала Удино появился
у доланкурского моста, опрокинул стоявшую там австрийскую дивизию Гардегга и занял
Бар-сюр-Об. Остальные войска Удино, кроме дивизии Пакто, оставленной на левой
стороне Обе для охранения моста, и корпуса Келлермана, расположились по правую
сторону реки. Дивизия Гардегга с присоединившимся к ней отрядом Палена отошла
по большой лангрской дороге; для занятия же виноградников вправо от сей дороги
остались несколько австрийских батальонов и егерская бригада (23-й и 24-й полки)
генерал-майора Властова. Неприятель покушался дебушировать из города, но, будучи
встречен перекрестным огнем батарей корпуса Вреде, был принужден отказаться от
своего намерения.
В 6 часов вечера, когда граф Вреде, исполняя данное ему приказание, уступил неприятелю почти без сопротивления переправу у Доланкура и город Бар-сюр-Об, получено
было предписание, чтобы на следующий день корпусы Вреде и Витгенштейна двину166

лись к Вандевру, а наследный принц Виртембергский к Ла-Ферте-сюр-Об. Известие о
предстоявшем наступлении было встречено громкими криками «ура», барабанным
боем и торжественными трубными звуками. Но для успеха предположенных действий
прежде всего надлежало овладеть городом. Граф Вреде, надеясь легче достигнуть этой
цели посредством ночного нападения, приказал в сумерки атаковать Бар-сюр-Об 8-му
баварскому пехотному полку, а для поддержания его послал 2-й легкий батальон.
Майор Массенгаузен с одним из батальонов 8-го полка ворвался на штыках в Шомонское предместье; гренадерская рота, несмотря на сильный огонь неприятельских
стрелков, овладела заставой и в голове батальона устремилась к торговой площади;
но здесь баварцы, встреченные в превосходных силах французами, были принуждены
отступать. Неприятель послал боковыми улицами несколько батальонов, которые
заградили путь отступления горсти храбрых. Оставалось пробиваться, что и было
исполнено, с потерей, однако, 7 офицеров и 200 нижних чинов убитыми, ранеными
и пленными. Сам Массенгаузен пал в челе своих воинов. Баварцы, поддержанные 2-м
легким батальоном, удержались в предместье34.
В тот же день, 14-го (26-го), Макдональд направил дивизии Брейера и Амей на
Ландревиль к Эссуа (Essoye), выдвинул Мильго с кавалерией Пире и Бриша, поддержанной пехотной бригадой Зиммера, к Фонтетт и расположил драгун генерала л’Эритье и
пехотную дивизию Альбера, вместе с своей главной квартирой, в Мюсси л’Эвек (Mussy
l’Evêque), выслав разъезды к Шатильону и Лангру35.
На основании первоначальных распоряжений князя Шварценберга 15-го (27-го)
войска графа Вреде должны были атаковать неприятеля в Бар-сюр-Об, а войска графа
Витгенштейна — поддерживать их, но впоследствии, по предложению самого Витгенштейна, ему было поручено повести нападение правее города, на высоты у Айлевилля*.
Одновременно с тем корпус кронпринца Виртембергского получил приказание направиться на Ла-Ферте-сюр-Об.
Город Бар-сюр-Об лежит по правую сторону Обе, текущей в окрестностях этого
пункта между довольно высокими берегами. Выше города и ниже его, до Боссанкура,
большей частью господствует левый берег, далее же, до Транна, — правый, усаженный
виноградниками. Небольшая речка, текущая от селения Арентьер (Arentière) и впадающая в Обе у города, орошает в нижней части своей равнину. По дороге же к Шомону,
близ Вуаньи (Voigny) и Линьоля (Lignole), местность образует высоты. От Бар-сюр-Об
к Вандевру пролегали две дороги: старая, чрез мост у города и по довольно крутому
скату к селению Спой (Spoy), и новая большая дорога, от Бар-сюр-Об вниз по течению
реки к Доланкуру и через мост у сего селения к Маньи (Magny), где она соединяется
с старой дорогой. Позиция у Бар-сюр-Об образуется высотами за помянутой речкой
и оврагом у Арентьер и далее между этим селением и лесом, близ Левиньи (Levigny).
Неприятель в ночи с 14 (26) на 15 (27) февраля занял город и мост на дороге в
Спой войсками дивизии Дюгема, кавалерия Келлермана стояла у Спой; дивизия национальной стражи генерала Пакто охраняла доланкурский мост; прочая французская
пехота была расположена в две линии, правым крылом к Бар-сюр-Об, а левым позади
Вернон-Фе (Vernon-Fait); за ней, у Айлевилля и Мутье, находилась кавалерия Сен* План сражения при Бар-сюр-Об.

167

Жермена. Число неприятельских войск, вместе с прибывшими к ним подкреплениями, простиралось до 30 000 человек. Левое крыло их не было обеспечено занятием
нагорного берега впереди Арсонваля; по всей вероятности, Удино, не ожидая быть
атакованным у Бар-сюр-Об, расположился там не с той целью, чтобы, заняв выгодную
для обороны позицию, принять сражение, а предполагал преследовать союзников
далее по дороге к Лангру36.
В 7 часов утра граф Витгенштейн с своим корпусом выступил от Коломбей к Барсюр-Об, куда в то же время отправились король Фридрих-Вильгельм с наследным
принцем и принцем Вильгельмом (королем Вильгельмом I) и князь Шварценберг. На
равнине против города построились в две линии войска графа Вреде: на правом крыле
австрийская дивизия генерала Фримона, на левом — баварцы; впереди стоял авангард
графа Палена; Шомонское предместье было занято баварской пехотой; против выхода
из предместья в поле стояла батарея; впереди флангов боевого расположения находились казачьи лавы, поддержанные частью кавалерии.
Как фронтальная атака, в случае даже взятия союзниками города, не обещала им
решительного успеха, потому что неприятель мог занять другие позиции за ручьями,
впадающими в Обе, то решено было обойти французов на Левиньи. С этой целью граф
Вреде с 5-м корпусом в числе 20 000 человек должен был повести нападение на город с
фронта, ограничиваясь фальшивой атакой, пока прочие войска успеют обойти неприятельскую позицию, а потом со всеми силами двинуться вперед, овладеть городом и
быстро преследовать неприятеля. 3-й батальон австрийских егерей с двумя эскадронами,
расположенный по левую сторону Обе, у Сен-Жермен, наблюдал неприятеля стоявшего
у Спой, а два батальона 1-го Шеклерского полка охраняли мост у Фонтен (Fontaine).
6-му корпусу графа Витгенштейна в числе 16 000 человек поручено двинуться в
обход на Арентьер и Арсонваль к доланкурскому мосту, чтобы преградить французам
отступление за Обе.
Около 10 часов утра одновременно с перестрелкой, завязавшейся у баварцев в
предместье, корпус Витгенштейна, подойдя к городу, свернул вправо с большой дороги
и направился в обход тремя колоннами.
Первая, генерал-лейтенанта графа Палена, состоявшая из полков Гродненского,
Сумского и Ольвиопольского гусарских, Чугуевского уланского и казачьих Иловайского
12-го, Ребрикова и Власова, с конной батареей № 23-го, поддержанная 3-й пехотной
дивизией, должна была двинуться на Арентьер и далее вправо от Арсонваля, по направлению к доланкурскому мосту.
Вторая, генерал-лейтенанта принца Евгения Виртембергского, из 4-й пехотной
дивизии, направилась также на Арентьер к высотам у Вернонфе, фронтом к реке Обе.
Третья, генерал-лейтенанта князя Горчакова 2-го, состоявшая из 5-й и 14-й пехотных
дивизий и полков Псковского кирасирского и Лубенского гусарского, была назначена
для поддержания двух первых колонн, между тем как генерал-майор Властов с 23-м и
24-м егерскими полками тотчас занял виноградники у речки Арентьер для прикрытия
обходного движения прочих войск37.
Если бы войска графа Витгенштейна предприняли этот обход прямо от Линьоля
и, выступив ранее, обошли с рассветом неприятеля, то застали бы его врасплох и без
больших усилий овладели бы позицией, которая тогда еще не была занята надлежа168

щим образом. Напротив того, обход, предпринятый в виду неприятеля, обнаружил
намерение союзников. Удино, заметя с высот движение русских колонн к Арентьеру,
немедленно занял лес у Левиньи и построил свою армию в боевой порядок на высотах,
позади коих пролегает дорога из Бар-сюр-Об на Айлевилль к Арсонвалю. Дивизия
Дюгема получила назначение оборонять город; из войск дивизии генерала Гамелине
бригада Белера (Belair) заняла вершину Малепенского плато; а бригада Жарри (Jarri)
встала за ней в резерве у Валь-де-Винь (Val de Vignes); дивизия Леваля (Leval) расположилась левее на гребне высот, фронтом к селению Вернонфе; бригада Шассе (дивизии
Бойе-де-Ребеваля) и за ней дивизия Ротембурга — на левом крыле; дивизия Пакто за
доланкурским мостом; кавалерия Сен-Жермена в резерве, у Мутье (Moutier); кавалерия
Келлермана у Спой (Spoy) на дороге в Вандевр; значительная часть орудий, именно вся
артиллерия 7-го корпуса, оставалась у Маньи (Magny), в полупереходе от Бар-сюр-Об38.
Как только обнаружилось намерение союзников атаковать позицию французов, то
маршал Удино послал приказание Келлерману прибыть к Бар-сюр-Об. Граф Пален с
кавалерией первой колонны достиг леса у Левиньи и двинулся далее по направлению
к Арсонвалю; а 4-й и 34-й егерские полки, за ними следовавшие, открыли неприятеля
в Левиньиском лесу и завязали с ним перестрелку. Принц Евгений Виртембергский с
4-й дивизией направился на высоты у Вернонфе и, встретив высланную против него
бригаду Шассе сильным огнем своих батарей, овладел мызой.
Тогда же генерал Властов с 23-м и 24-м егерскими полками, взойдя на гору близ
селения Арентьер, занял находившиеся там виноградники. Генерал Монфор (Montfort),
усмотрев с Малепенских высот наступление русских егерей, перешел через овраг с 101-м
и 105-м линейными полками (дивизии Леваля), атаковал Властова в то время, когда
большая часть его бригады еще не успела взобраться по крутому скату, и опрокинул
егерей. Сам Фридрих-Вильгельм с своими сыновьями, наследным принцем и принцем
Вильгельмом устроил наскоро русские полки и снова послал их против наступавшего
неприятеля. Напрасно князь Шварценберг просил короля удалиться. «Wo Ihr Platz
ist, mein lieber Feldmarschall, da ist auch der meinige» («Где ваше место, любезный
фельдмаршал, там и мое»), — отвечал Король. Граф Витгенштейн, опасаясь, чтобы
неприятель, кинувшись в промежуток между войсками его и графа Вреде, не разобщил союзных корпусов, приказал, в отмену прежней диспозиции, князю Горчакову
с 3-й колонной вместо движения вслед за 2-й повернуть, пройдя Арентьер, влево и
двинуться против правого крыла французской армии. Сам Витгенштейн с Псковским
кирасирским полком покушался остановить неприятеля, но не имел успеха и был ранен,
а кирасиры отброшены на каменистую, усаженную виноградниками местность. Только
лишь четырем русским орудиям, выдвинутым на позицию австрийскими офицерами
Санхецом и Тиленом, удалось удержать французов картечью, пользуясь чем пехота
Властова опрокинула неприятеля за овраг на Малепенские высоты.
Вслед за тем войска князя Горчакова, пройдя Арентьер, стали дебушировать на сии
высоты. Но прежде еще, нежели они успели построиться в боевой порядок, прибыла
от Спой многочисленная кавалерия Келлермана, перешедшая чрез Обе вброд (gué
St. Esprit) ниже города. Генерал Жакино с своей легкой дивизией атаковал и опрокинул
псковских кирасир и лубенских гусар. Левее его устремилась беглым шагом вся дивизия
Леваля. Граф Витгенштейн, заметя опасность, угрожавшую его войскам, отказался от
169

предположенного обхода и послал приказания возвратиться назад — сперва принцу
Евгению Виртембергскому, а потом и графу Палену, а между тем неприятель был
удержан огнем русских батарей, выгодно поставленных генералами Левенштерном и
Костенецким. Генерал Исмерт (Ismert) с одной из драгунских бригад келлерманова
корпуса кинулся на эти батареи, но артиллерийская рота капитана Нольде, выждав
его на 100 шагов, осыпала французов картечью и отразила несколько атак, стоивших
неприятелю более 400 человек. Тем не менее, однако же, дивизия Леваля продолжала
наступать, а примкнувшая к ней бригада Шассе, поддержанная дивизией Ротембурга
и кавалерией Сен-Жермена, двинулась вперед против принца Евгения.
В эту решительную минуту Калужский пехотный полк* под начальством подполковника Савиницына быстро спустился в овраг, отделявший его от Малепенских высот, и
взобрался на них по крутому скату; капитан Ягодовский с головным батальоном сего
полка ударил во фланг бригаде Белера (Belair), опрокинул французов и был убит. За ним
следовали Могилевский, Пермский и прочие полки князя Горчакова, поддержанные,
по личному распоряжению короля Фридриха-Вильгельма, огнем русской артиллерии.
В то же время (около 4 часов пополудни) князь Шварценберг приказал графу Вреде
атаковать правое крыло неприятельской позиции у Бар-сюр-Об, а генералу Фолькману
с его бригадой и с полками драгунским Кнезевича и Шеклерским гусарским идти в помощь русским. Войска Горчакова и принца Евгения дружно двинулись вперед, а между
тем графу Палену было послано приказание снова направиться к доланкурскому мосту.
Удино, заметив общее наступление союзников, приказал своим войскам сняться с
позиции. Тогда же генерал Дюгем наскоро приготовился к обороне Бар-сюр-Об. Все
улицы были заграждены баррикадами, а на высотах позади города поставлены батареи.
Граф Вреде повел атаку на Бар-сюр-Об пятью батальонами, послав полковника Гертлинга с четырьмя батальонами вправо, чтобы обойти неприятеля с фланга. Полковник
Теобальд с 10-м баварским линейным полком ворвался в город, но французы, заняв
стрелками все дома, оборонялись упорно; надлежало брать с боя каждое строение.
Наконец, когда союзники уже овладели Малепенскими высотами, Дюгем, опасаясь
быть отрезанным от прочих войск Удино, приказал очистить город. Большая часть
его дивизии ушла по старой дороге на Спой, а несколько батальонов на Айлевилль.
Войска Гертлинга и Фолькмана настигли неприятеля близ Айлевилля, но не успели
отрезать ему отступление.
Граф Пален с кавалерией и с несколькими орудиями 23-й конной и 6-й легкой роты
прибыл на Арсонвальские высоты к вечеру, когда большая часть неприятельских войск
и вся его артиллерия уже находились за Обе; по остальным же была открыта сильная
канонада. Французы, приведенные в расстройство, отступили частью через доланкурский мост, частью вброд; некоторые ушли вниз по течению реки к Диенвилю. Сильный
огонь неприятельских батарей, поставленных за рекой у моста, заставил союзников
прекратить преследование.
Войска графа Витгенштейна расположились в ночи с 15-го (27-го) на 16-е (28-е)
у доланкурского моста, Арсонваля и Айлевилля, а войска Вреде между Айлевиллем и
Бар-сюр-Об. Король прусский и князь Шварценберг возвратились в Коломбей.
* Ныне Калужский пехотный Е. В. короля прусского полк.

170

В сражении при Бар-сюр-Об французы, по собственному их показанию, потеряли
2 600 человек убитыми и ранеными и 460 пленными. В числе тяжело раненных находился генерал Пиното. Со стороны же союзников урон состоял:
В русских войсках
В баварских
В австрийских

Убитые

Раненые

Пленные

3 офицера
146 нижних чинов
всего выбыло из фронта
—

38 офицеров
842 нижних чинов
400 чел.
—

197 чел.
250 чел.

Следовательно, союзники вообще потеряли до 1 900 человек. В числе пленных был
командир 4-го егерского полка (4-й пехотной дивизии) полковник Фон-Визин. Сам
Шварценберг был контужен. Граф Витгенштейн, легко раненный, оставался до вечера
на поле сражения, но впоследствии испросил соизволение государя на отъезд из армии
и сдал начальство над корпусом генералу Раевскому, командиру гренадерского корпуса,
на место которого поступил граф Ламберт. Причиной отбытия графа Витгенштейна
было не столько состояние его здоровья, сколько неудовольствие его, возбужденное
несогласием с князем Шварценбергом и повышением графа Вреде, произведенного в
фельдмаршалы за сражение при Бар-сюр-Об, в коем ни баварцы, ни предводитель их не
имели случая стяжать новые лавры. Король прусский, участник подвигов, совершенных
русскими в этом деле, удостоил графа Витгенштейна рескриптом следующего содержания: «В сражении при Бар-сюр-Об я имел случай быть вновь свидетелем храбрости
русских и искусного предводительства ими, приносящего вам, любезный генерал,
столь много чести. Тем неожиданнее для меня было содержание вашего письма, что я
разделяю убеждение императора в ваших заслугах и отличном действии войск, бывших
в сем сражении под вашим начальством, и могу дать вам успокоительное уверение, что
Его Величество отдает справедливость вашим подвигам столько же, сколько и я»39.
Дело при Бар-сюр-Об, данное союзниками по настоянию короля прусского, могло бы иметь более важные последствия, если бы обход неприятельской позиции был
предпринят ранее и более значительными силами. Тем не менее, однако же, оно принесло несомненную выгоду, обнаружив слабость неприятеля и побудив союзников к
возобновлению наступательных действий40. Впрочем, князь Шварценберг преследовал
французов весьма слабо. Причины тому изложены в следующем письме начальника
его штаба, графа Радецкого, к князю Волконскому: «Показания захваченных вчера
пленных, особенно донесения генерала Сеславина о движении главных сил Наполеона
к Дижону, не позволили главнокомандующему воспользоваться одержанными вчера
успехами с той настойчивостью, с которой мы преследовали бы неприятеля, если б были
уверены в движении Наполеона против Силезской армии. Кроме того, при чрезвычайном утомлении войск, было бы опасно двинуть их вперед в стране, не представляющей
никаких способов продовольствия, не зная наверно о движениях неприятеля, потому
что если бы помянутые известия подтвердились, то нам пришлось бы идти назад усиленными переходами. Все это заставило фельдмаршала послать вслед за неприятелем
кавалерию, поддержанную пехотными отрядами с орудиями.
Сегодня кронпринц Виртембергский атакует Бар-сюр-Сен; последствия этого
дела, без сомнения, объяснят нам намерения неприятеля. Гвардия и резервы останут171

ся у Шомона и Лангра, откуда будут иметь возможность подкрепить армию в обоих
предположениях, то есть при движении ее вперед либо к Дижону»41.
Таким образом, князь Шварценберг, получив еще 14 (26) февраля определительное
известие от Блюхера о наступлении Наполеона против Силезской армии, уважил более
сомнительные сведения о движении его к Дижону и прекратил преследование разбитой
армии маршала Удино, который, благодаря оплошности союзного главнокомандующего,
снялся 16-го (28-го) в 7 часов утра с позиции у доланкурского моста и отошел спокойно
к Вандевру, оставив для наблюдения арьергард у Маньи. Граф Пален отрядил за ним
вслед казаков, а сам, с присланной на усиление его авангарда 2-й кирасирской дивизией, расположился у Диенвиля и выслал разъезды к Пиней и Вандевру. 2-й пехотный
корпус принца Евгения Виртембергского остался у Арсонваля, заняв одной бригадой
с четырьмя орудиями доланкурский мост; 1-й пехотный корпус князя Горчакова встал
на позиции между Транном и Экланс. Корпус графа Вреде, отойдя назад по шомонской дороге, расположился на своих прежних биваках между Бар-сюр-Об и Линьолем;
кавалерия его осталась впереди города, кроме легкой бригады Фирегга, высланной за
селение Спой для наблюдения за неприятелем. Резервам по поводу мнимого движения
наполеоновой армии к Дижону дано было из главной квартиры предписание остаться
на прежних квартирах, но оно застало их уже на походе от Лангра в Коломбей, и потому
они расположились в окрестностях Шомона. Король прусский, прибыв рано утром в
Бар-сюр-Об, объехал поле сражения, приказал убрать остававшихся там раненых и,
осмотрев передовые посты, возвратился в Коломбей42.
В самый день сражения при Бар-сюр-Об, 15-го (27-го), граф Гиулай, послав, как
сказано выше, легкую дивизию принца Морица Лихтенштейна от Арк-ан-Барруа к
Шатильону, двинулся к Вексоль (Veuxolles) для соединения с кронпринцем Виртембергским, который, в 5 часов вечера прибыв с своим корпусом к Лаферте (La-Ferté sur
Aube), выслал авангард вместе с отрядом Сеславина по дороге к Фонтетт. Войска эти
еще не успели отойти двух верст, как из леса Клерво (forêt de Clairvaux) показалась
сильная неприятельская кавалерия. Это были дивизии генералов Пире и Бриша с
пехотной бригадой Зиммера, двигавшиеся в авангарде макдональдова корпуса; за
ними следовали от Ландревиля пехотные дивизии Брайера и Амей; одновременно с
тем направились к Ла-Ферте от Мюсси-л’Эвек кавалерия л’Эритье и пехотная дивизия
Альбера.
Как только появился неприятель, то австрийская легкая кавалерия кинулась ему
навстречу, но, будучи встречена сильной канонадой, отступила к следовавшей за ней
гренадерской дивизии Кленау. Наследный принц поддержал авангард всей своей кавалерией, но, убедившись, что неприятель успел занять выгодную позицию, господствовавшую над городом, отвел войска на правую сторону Обе и разрушил мост. В ночи
главная квартира принца находилась в Клерво, на левом берегу реки.
На следующий день, 16-го (28-го), утром, Макдональд, еще не зная о поражении
Удино, оставался в занятой им позиции на высотах у Ла-Ферте-сюр-Об и даже не
разорил моста у Сильварувр (Silvarouvre), в двух верстах выше города, довольствуясь
заграждением его. Наследный принц, соединив под своим начальством кроме виртембергских войск корпус Гиулая, австрийскую резервную кавалерию и гренадерскую
дивизию Кленау, решился атаковать неприятеля.
172

Маршал Макдональд, рано утром отрядив по повелению Наполеона к Труа для
прикрытия находившихся там парков дивизию Амей с 500 человек кавалерии, считал
необходимым открыть сообщение с войсками Удино, об отступлении которого к Вандевру ему не было известно. С этой целью, оставив дивизии Брайера, Пире и Бриша под
начальством Мильго у Ла-Ферте и Сильварувра, сам Макдональд с дивизиями л’Эритье
и Альбера предполагал идти от Фонтетт к Бар-сюр-Об. Но когда драгуны, высланные
для разведывания по дорогам к Бар и Клерво, встретились с союзными войсками,
Макдональд, убедившись в отступлении Удино от Бар-сюр-Об и надеясь соединиться
с ним у Вандевра, двинулся к Витри-ле-Круазе (Vitri-le-Croisé), но и там встретившись
с союзной кавалерией, возвратился к Фонтетт. Не имея возможности сосредоточить
все силы французской армии, он заботился о том, чтобы, по крайней мере, выручить
Мильго, который в действительности подвергался большой опасности. Наследный
принц Виртембергский, поручив графу Гиулаю с австрийскими войсками 3-го корпуса
занимать неприятеля с фронта нападением на Ла-Ферте, оставил до прибытия его из
Вексоля (Veuxoles) (где он остановился на ночлег) кирасиров Ностица и гренадерскую
дивизию Кленау против Ла-Ферте и перевел виртембергский корпус к Клерво, чтобы
направиться оттуда в тыл французам, к Сент-Юзаж (St. Usage) и Фонтетт.
В 10 часов утра наследный принц получил известие, что корпус Гиулая, принужденный направиться от Вексоля в обход на Креансе и Шато-Вилен, не мог прибыть вскоре к
Ла-Ферте. Тем не менее, однако же, принц перевел свои войска на левую сторону Обе по
мосту при Клерво и двинулся по затруднительной, от дождей испортившейся дороге чрез
Клервоский лес. Легкая виртембергская кавалерия, предупредив неприятеля у Витри-леКруазе, заставила его (как выше сказано) возвратиться к Фонтетт. Но пехота кронпринца
оставалась еще далеко назади, о графе Гиулае и войсках, оставленных против города,
не было никаких известий, а между тем уже наступил вечер: все это заставило принца
прекратить преследование неприятеля и остановиться у мызы Сермуаз, близ Фонтетт.
Граф Гиулай, прибыв с дивизиями Френеля и Вейсса около 2 часов пополудни в
окрестности Ла-Ферте-сюр-Об, оставил против города бригаду Пфлюгера, а сам с
тремя бригадами Чоллича (Csollich), Гриммера, Франца Сплени и с легким отрядом
генерал-майора Сеславина двинулся, прикрываясь высотами правого берега Обе,
вверх по реке к Сильварувру, чтобы переправиться там на левый берег и атаковать
неприятеля с правого его фланга. По прибытии к каменному мосту при Сильварувре
в 3 часа пополудни, австрийцы поставили батарею и открыли канонаду, на которую
французы отвечали огнем 12 орудий, расположенных генералом Брайером на весьма
выгодной позиции. В 4 часа граф Гиулай приказал Чолличу овладеть мостом. Несмотря
на сильную оборону его картечью и ружейной пальбой, храбрые солдаты полка Котулинского разбросали баррикаду, перешли через мост и, взобравшись на высоты, занятые неприятелем, опрокинули его в лес; фельдмаршал-лейтенант Френель с бригадой
Пфлюгера исправил под огнем французских батарей мост у Ла-Ферте, овладел городом
и выслал кавалерию вслед за неприятелем к Фонтетт, где Мильго, собрав свою колонну,
присоединился к прочим войскам Макдональда. Как в это самое время Макдональд
получил из Вандевра известие о последствиях сражения при Бар-сюр-Об, то французы, несмотря на утомление их, отступали всю ночь, чтобы придти прежде союзников
в Бар-сюр-Сен. Кавалерия Мильго прикрывала движение пехоты. Казаки генерала
173

Сеславина преследовали неприятеля до полуночи; граф Гиулай, присоединив к своим
войскам дивизию графа Кренневиля, расположил их частью по квартирам, частью на
биваках, в Ла-Ферте и окрестностях сего города, а кронпринц Виртембергский с 4-м
корпусом остановился у Шампиньоля (Champignolle).
В деле при Ла-Ферте-сюр-Об французы, по собственному их признанию, потеряли
600 человек убитыми и ранеными и 150 человек пленными. Урон союзников убитыми
и ранеными также простирался до 600 человек43.
На другой день после дела при Ла-Ферте-сюр-Об, 17 февраля (1 марта), союзники
скрепили коалицию против Наполеона договором в Шомоне.
Целью Шомонского договора, коего первоначальная идея принадлежит партии
войны, следовательно, России и Пруссии, было, с одной стороны, прекратить разногласие союзников, столь много вредившее успеху общего дела, а с другой — побудить
Наполеона к большей уступчивости, устрашив французов многолетней борьбой с
раздраженной ими Европой.
Главными постановлениями сего договора, заключенного императорами австрийским и всероссийским и королями великобританским и прусским, были следующие
условия:
§ 1. В случае несогласия Франции на предложения союзников продолжать войну
всеми средствами, в неразрывной между собой связи, чтобы достигнуть общего мира,
обеспечивающего ненарушимость прав и независимость государств.
…Каждая из договаривающихся держав обязывается выставлять во всякое время
против общего неприятеля по 150 тысяч человек, не считая гарнизонов.
§ 2. Союзники обязываются взаимно не открывать с неприятелем никаких отдельных переговоров и не заключать с ним ни мира, ни перемирия, ни какого-либо иного
договора, иначе как с общего согласия.
§ 3. Англия обязуется ежегодно уплачивать пять миллионов фунтов стерлингов
(около 33 миллионов рублей серебром) субсидий, которые положено делить поровну
между тремя континентальными державами.
§§ 7 и 8. В случае нападения на какую-либо из союзных держав каждая из прочих
обязывалась в продолжение не более двух месяцев выставить вспомогательный корпус
в числе 60 000 человек, из коих 50 000 пехоты и 10 000 кавалерии.
§ 9. Англия обязывалась дополнить условленное на ее часть число войск иностранными контингентами, уплачивая за каждого пехотинца 20 фунтов стерлингов (132 рубля), а за всадника 30 фунтов стерлингов (около 200 рублей).
§ 16. Договору сему, имевшему целью восстановить политическое равновесие,
обеспечить спокойствие и неприкосновенность государств и положить преграду произвольному нарушению прав и владений, положено дать силу в течение 20 лет. Сверх
того, союзные державы предоставили себе право продолжить заключенный ими договор, если обстоятельства того потребуют.
Секретные условия Шомонского договора заключались:
§§ 1 и 2. В восстановлении Германского союза из самостоятельных владетелей; в
признании независимости Швейцарии; в определении участи Италии, Испании и
Голландии; в предоставлении Испании, Португалии, Швеции и принцу Оранскому
присоединиться к союзу, утвержденному сим договором.
174

§ 3. Приняв во внимание, что союзники по заключении мира могут быть поставлены
в необходимость держать в готовности достаточные силы для охранения сделанных
ими распоряжений, положено условиться между собой насчет числа и распределения
войск, которые останутся на военном положении в продолжение одного года44.
Шомонский договор, как оплот Европы против Наполеона, есть один из важнейших актов первой половины XIX столетия. Но непосредственное влияние его
на политические и военные события было почти незаметно. По-прежнему союзный
главнокомандующий ограничивался выжиданием тогда, когда надлежало действовать
решительно.

Глава XIII
Вторичное движение Блюхера
из долины Сены в долину Марны
и действия его против Мармона и Мортье.
Вторичное наступление Наполеона
против Блюхера
Движение Блюхера от Мери к Сезанну. — Предложение князя
Шварценберга возвратиться в долину Обе. — Дальнейшее наступление
Блюхера. — Отступление Мармона и соединение его с маршалом
Мортье у Ла-Ферте-су-Жуар. — Французские войска уходят за
Марну. — Обходное движение Сакена к Мо. — Переправа Блюхера на
правую сторону Марны. — Предписания его генералам Винцингероде
и графу Сен-Приесту. — Отступление французов за реку Урк. —
Действия на реке Урк. — Движение Блюхера к Эне. Дело при Нельи. —
Прибытие корпуса Винцингероде в Реймс и соединение его с войсками
Воронцова, Строганова и Тетенборна. — Прибытие корпуса Бюлова в
Лан. — Отряжение генерала Тюмена к Ла-Фер. — Прибытие из Бельгии
к Ла-Фер отряда полковника Гейсмара. — Сдача Ла-Фер. — Движение
Винцингероде и Бюлова к Суассону. — Левенштерн в Суассоне. — Сдача
этого города. — Переход Силезской армии на правую сторону Эны; число
и расположение блюхеровых войск. — Движение Наполеона от Труа к
Ла-Ферте-су-Жуар и переправа на правую сторону Марны. — План
действий его. — Наступление французских войск к Эне. — Отступление
Чернышева за Эну. — Отряжение Корбино к Реймсу, а Мармона и
Мортье к Суассону. — Взятие французами Реймса. — Оборона Суассона
Рудзевичем. — Народные вооружения в восточных департаментах
Франции. — Попытка Наполеона возбудить народную войну.
Фельдмаршал Блюхер, получив разрешение союзных монархов двинуться в долину
Марны и по присоединении к своей армии корпусов Бюлова и Винцингероде наступать к Парижу, выступил на рассвете 12 (24) февраля от Мери к Бодемону (несколько
ниже Англюра), где были устроены три понтонных моста, и перевел свои войска на
правую сторону Обе. Арьергард Кацлера оставался в Мери, а резервная кавалерия
обоих прусских корпусов, обеспечив отступление Кацлера, отошла вслед за ним к месту
переправы, а между тем, чтобы скрыть от неприятеля передвижение армии, задержаны
были все жители Мери и оставлены команды для поддержания бивачных огней. Часть
176

кавалерии Мармона в числе нескольких сот человек, стоявшая на правой стороне Обе,
отступила без боя на главные силы маршала, к Сезанну1. Вечером была получена от
князя Шварценберга депеша, в которой союзный главнокомандующий изъявил желание, на случай генерального сражения, соединить обе армии и предложил Блюхеру
двинуться на Пиней к Лемону либо к Диенвилю и встать на правом крыле корпуса
графа Витгенштейна. Но в главной квартире Блюхера, по обсуждении предложенной
меры, предпочли продолжать движение в долину Марны, потому что для обратной
переправы через Обе и движения к Пиней требовалось по крайней мере двое суток, в
продолжение коих неприятель мог занять Труа и, устремившись во фланг и тыл войскам
Силезской армии, поставить их в опасное положение. Известив князя Шварценберга
о своем намерении идти в долину Марны2, Блюхер отдал диспозицию к наступлению
против Мармона, который, по полученным известиям, стоял, с 6 000 человек пехоты
и 1 600 кавалерии у Сезанна, в расстоянии небольшого перехода от Силезской армии,
расположенной в окрестностях Англюра.
13-го (25-го) войска Блюхера выступили против Мармона двумя колоннами: в
левой корпус Сакена и войска графа Ланжерона, состоявшие за отсутствием его под
начальством генерала Капцевича, от Бодемона на Барбонн, а в правой корпусы Йорка и
Клейста от Англюр по большой дороге на Шишей (Chichey); кавалерия Васильчикова,
двигавшаяся в авангарде русских войск, должна была обойти неприятеля с правого
фланга, а кавалерия корпуса Йорка в голове прусской пехоты направилась в обход левого фланга французов; кавалерия же Корфа и клейстова корпуса следовали за пехотой
обеих колонн, в резерве. 9-я бригада Клюкса двинулась от Планси на присоединение к
правой колонне; отряд полковника ф. Лобенталя, прибывший в числе 2 200 человек3 от
Нанси к Витри, 10-го (22-го) получил приказание идти на Суд-Сен-Круа, Пуавр и Плер
(Pleurs), вслед за бригадой Клюкса4.
Но Мармон, убедившись в превосходстве наступавших против него войск, отступил
к Ла-Ферте-Гоше. Союзники следовали за ним к Эстерне (Esternay) и Трефо (Treffaux).
Мортье, стоявший с 3 (15) февраля у Виллер-Котере, заметя наступление корпуса Винцингероде к Марне, оставил в Суассоне сильный гарнизон под начальством генерала
Моро, а с прочими войсками перешел к Шато-Тиери и соединился там 12-го (24-го) с
летучим отрядом генерала Винсена5.
14-го (26-го) Силезская армия двинулась, по-прежнему в двух колоннах, к ЛаФерте-Гоше. Но когда передовые союзные войска подошли к этому местечку, арьергард
Мармона сжег мост на речке Большом Морене и отступил вслед за главными силами
корпуса на Ребе (Rebais) к Ла-Ферте-су-Жуар; фельдмаршал, желая обойти неприятеля
с правого фланга и отрезать его от Парижа, направил русские войска, за исключением
кавалерии Корфа, к Куломье, а прусские на Ребе; кавалерия Корфа была оставлена в
арьергарде у Ла-Ферте-Гоше. На следующий день Мортье с своим корпусом присоединился к Мармону у Ла-Ферте-су-Жуар. Прусские войска преследовали неприятеля к
селению Жуар; русские — двинулись к Трильпору; отряд Корфа по-прежнему оставался
у Ла-Ферте-Гоше для наблюдения со стороны Сены. Маршалы, опасаясь потерять сообщение с Парижем, немедленно перешли за Марну, уничтожили за собой мост у ЛаФерте-су-Жуар и направились к Мо, отрядив для прикрытия этого движения дивизию
Рикара и кавалерию Думерка к Трильпору. Между тем Сакен, послав Капцевича с 9-м
177

и 10-м корпусами к Трильпору, двинулся с прочими войсками к Mo (Meaux), чтобы
занять сей город и встать на пути неприятеля к Парижу.
Город Мо состоит из трех частей: главная, через которую пролегает большая дорога
из Шалона в Париж, лежит на правой стороне Марны; другая на острове, между рукавами реки; а третья на полуострове, в изгибе левого берега Марны; чрез последнюю,
известную под названием предместья Корнильон (Cornillon), проходит дорога из
Куломье. Для сообщения между частями города служили каменные мосты. Передовые
войска Сакена ворвались в предместье, овладели ближайшим мостом и завязали перестрелку с национальной стражей. Сам Мармон, заметив угрожавшую ему опасность,
кинулся с несколькими сотнями морских канонир навстречу русским стрелкам, выбил
их из города и сжег мост под градом пуль. Как мост у Трильпора также был уничтожен
неприятелем, то союзники остановились в ожидании наводки двух понтонных мостов между Ла-Ферте и Самероном. Как только эти мосты были готовы, то кавалерия
Кацлера и корпус Клейста ввечеру перешли на правую сторону Марны; корпус Сакена
переправился уже в ночи; прочие же войска Блюхера оставались на левом берегу реки.
Генерал-майор Гернгросс с полками Митавским драгунским, 2-м и 3-м Украинскими,
казачьим Селиванова 2-го и с двумя орудиями был отряжен стоявшим у Ла-Ферте-Гоше
генерал-адъютантом Корфом к Провену для разведывания о неприятеле, а полковник
Селиванов с своим полком, направленный к Вилленоксу, открыл там большой французский бивак. Получив о том донесение, Блюхер не изменил, однако же, своего намерения
преследовать настойчиво отступавшего пред ним неприятеля. Генералу Винцингероде,
тогда находившемуся в окрестностях Реймса, было послано приказание двинуться к
Мо на присоединение к Силезской армии, а генералу Сен-Приесту, двигавшемуся по
направлению к Витри — остановиться на Марне, собрать подкрепления, прибывавшие
с Рейна к Силезской армии, и идти, смотря по обстоятельствам, к Шалону, Реймсу,
либо к Фим6.
Французские маршалы, узнав о переправе союзников через Марну выше Трильпора,
решились остановить их, расположась на реке Урк (Ourcq). Тогда же, 16 (28) февраля,
корпус Клейста двинулся к Лизи (Lisy), чтобы перейти там через Урк вслед за авангардом генерала Кацлера, который, найдя мост на Урк уничтоженным, восстановил его и
двинулся по направлению к Мо, к речке Теруанн (Therouanne). Пехота Кацлера заняла
Ге-а-Трем (Gué-à-Tremes); кавалерия его частью фланкировала с неприятельской, частью
была выслана под начальством полковника Блюхера для разведывания по дорогам к
Мо и Кле (Clay). Войска же клейстовы расположились поутру 16-го (28-го) на возвышениях правого берега реки Урк, в двух верстах позади пехоты авангарда. Между тем
Мармон и Мортье решились атаковать Клейста, надеясь разбить его прежде, нежели
прочие союзные корпусы могли придти к нему в помощь. Нападение было открыто
огнем 14 французских орудий; затем генерал Христиани с дивизией Старой гвардии
двинулся против Клейста; за ним следовали прочие войска Мармона. Генерал Клейст,
не имея возможности сделать в виду неприятеля фланговое движение к Лизи, приказал
сломать там мост и отступил по суассонской дороге к Невшелю (Neufchelles). Мармон
настойчиво преследовал его до селения Май (May), а Мортье перешел к Лизи. Урон
клейстова корпуса простирался до 945 человек7. Корпус Йорка, переправясь в ночи
через Марну, встал биваками у Ла-Ферте-су-Жуар, где также находились главные квар178

тиры Блюхера и генерала Йорка; прочие же союзные войска еще оставались на левой
стороне реки.
В это время Наполеон с главными силами уже прибыл в окрестности Сезанна, но
Блюхер, хотя и получил о том известие от генерала Корфа8, однако же решился атаковать
неприятеля, стоявшего на Урке большей частью союзных войск. С этой целью еще в
ночи на 1 марта н. ст. 7-й и 37-й егерские полки были посланы к Лизи для овладения
этим селением и занятия неприятеля с фронта, а все прочие войска Блюхера направлены к Круи для переправы на сем пункте и обхода с левого фланга позиции, занятой
французами. Русские егеря перешли через Урк и заняли селение Лизи, но были выбиты
оттуда и принуждены возвратиться на левый берег реки, а генерал Йорк, найдя мост
у Круи разрушенным, двинулся далее к Фюлен (Fulaines). Как тогда уже было 6 часов
пополудни, то Блюхер приказал войскам Капцевича наскоро исправить мост у Жевра
и там переправиться, что и было исполнено; авангард русского корпуса, перейдя через Урк, опрокинул кавалерию Думерка, но, встретясь с главными силами французов,
отступил на левую сторону реки с потерей 400 человек; в числе раненых был генералмайор Мусин-Пушкин9.
В продолжение ночи с 1 на 2 марта н. ст. прибыл в помощь маршалам из Парижа
генерал Поре-де-Морван с гвардейским отрядом в числе шести тысяч человек пехоты
и тысячи кавалерии с 48 орудиями. Войска эти были встречены французами громкими
восклицаниями, что вместе с шумом двигавшейся артиллерии ввело в заблуждение
союзников насчет силы подкреплений, прибывших к неприятелю. Тогда же пришло
известие в главную квартиру Блюхера о наступлении Наполеона с гвардией через
Сезанн. Фельдмаршал, имея в виду соединиться с корпусами Бюлова и Винцингероде,
подошедшими к Суассону, прекратил действия против Мармона и Мортье и двинулся к Эне (Aisne), чтобы переправиться на правую сторону этой реки. Корпус Йорка,
выступив 18 февраля (2 марта) уже пополудни и будучи принужден двигаться ночью,
по дурным дорогам, в ненастную погоду, прибыл к Ульши лишь на рассвете 19 февраля
(3 марта). Прочим же корпусам было приказано выступить туда же ввечеру и в ночи,
а в ожидании того предписано генералу Клейсту с передовыми войсками его корпуса
сделать рекогносцировку к селению Май для разузнания о силах и расположении неприятеля, стоявшего за тамошними высотами. Эта рекогносцировка была поручена
генерал-лейтенанту Цитену с 9-й бригадой, тремя кавалерийскими полками и двумя
конными орудиями10. Отряд Цитена, опрокинув несколько эскадронов французской
кавалерии, захватил много пленных, но вслед за тем неприятель, развернув на высотах у
Май до 3 000 человек кавалерии и от пяти до шести тысяч пехоты с несколькими батареями, большей частью значительного калибра, открыл сильную канонаду по русским
войскам и подбил шесть орудий конной батареи № 8-го. Как в то же время двинулась
вперед дивизия Рикара, поддержанная дивизией Лагранжа, то генерал Клейст выслал
свою резервную кавалерию в помощь Цитену.
В 5 часов пополудни, когда бой был в полном разгаре, генерал Клейст получил приказание отойти за Урк и расположиться на ночь в арьергарде армии, отступавшей на
Ла-Ферте-Милон к Ульши-ле-Шато. По достижении Марель (Mareuil), где надлежало
Клейсту переправиться через Урк, корпус его сошелся с войсками Капцевича, еще не
успевшими отступить. Как неприятель настойчиво преследовал его, то он решился на179

править часть войск навстречу французам для задержания их наступления. Полковник
Блюхер (сын фельдмаршала) с двумя батальонами, 1-м Силезским гусарским полком и
шестью орудиями смело кинулся на французов и, несмотря ни на сильную канонаду их,
подбившую у него четыре орудия, ни на многократные атаки несравненно сильнейшего
неприятеля, удерживался впереди переправы, пока оба союзные корпуса отступили за
Урк, а потом отошел за сию реку. Корпус Клейста двинулся в ночи к Нельи-Сен-Фрон,
а отряд Блюхера снялся с занятой им позиции у Марель за час до рассвета и следовал
в арьергарде за прочими войсками11.
Движение фельдмаршала Блюхера к Ульши имело целью соединение находившихся при нем войск с корпусами Бюлова и Винцингероде, но как оба они в то время
еще находились на правой стороне Эны, а Наполеон с своими главными силами уже
подходил к Марне, то прусский фельдмаршал, желая уклониться от боя до прибытия
ожидаемых подкреплений и не надеясь отойти за Эну кратчайшим путем на Суассон,
занятый сильным неприятельским гарнизоном, решился переправиться выше сего
города; с этой целью 19 февраля (3 марта) Блюхер послал понтонный парк к Бюзанси
и сам отправился туда же. Там узнал он о прибытии корпусов Бюлова и Винцингероде к Суассону и о сдаче союзникам этого важного пункта, что способствовало ему
немедленно переправиться там на правую сторону Эны и сосредоточить свои силы.
В продолжение отступления корпусов Йорка и Сакена к Суассону произошло довольно
упорное арьергардное дело при Нельи (Neuilly-St-Front).
В 10 часов утра генерал Думерк с передовыми неприятельскими войсками настиг
отряд полковника Блюхера, тогда стоявший между Ла-Ферте-Милон и Пасси (Passy).
Французы, открыв огонь из нескольких легких орудий против Блюхера с фронта, направились в обход его левого фланга. Генерал Клейст тотчас послал свою резервную
кавалерию в помощь арьергарду и пригласил находившегося в соседстве генерал-адъютанта Корфа поддержать его русской кавалерией. Генерал Корф перешел обратно
вброд через реку Урк и готовился усилить Клейста всеми своими войсками, но, получив
между тем от остававшихся назади казаков известие о появлении десяти французских
эскадронов со стороны Круи, отрядил в помощь казачьим полкам генерал-майора Гернгросса с Митавским драгунским и 2-м Украинским полками; генерал-майор Денисьев
с полками Северским конно-егерским, 3-м Украинским и двумя конными орудиями
усилил левое крыло прусского арьергарда; остальная же корфова кавалерия с конной
артиллерией выстроилась впереди Нельи, по левую сторону леса, занятого, по распоряжению Капцевича, 15-й пехотной дивизией. Генерал Клейст с помощью этих войск
успел перевести свою пехоту через мост на левую сторону Урка; кавалерия же его и
Корфа продолжала удерживать неприятеля почти до самого вечера, а потом перешла
через реку вброд выше моста, оставив его для переправы остальной артиллерии. Мармон, успев собрать все войска своего корпуса, двинулся к мосту, но, будучи встречен
огнем поставленных за ним 24 орудий, под прикрытием бригады генерал-майора Керна*
остановился и ограничился слабой канонадой. В 5 часов пополудни генерал Капцевич, получив приказание Блюхера отступить вслед за прочими войсками к Суассону,
оставил у моста шесть орудий конной роты № 8 полковника Шушерина с прикрытием
стрелковой цепи. Неприятель выдвинул до 30 орудий и, перейдя через мост и вброд,
* Белозерский пехотный и 48-й егерский полки.

180

в значительных силах кинулся на батарею Шушерина, но был удержан посланными на
выручку ее каргопольскими и новороссийскими драгунами. Кавалерия генерал-адъютанта Корфа оставалась в ночи с 19 на 20 февраля (с 3 на 4 марта) у Билли (Billy) на
Урке; корпусы Капцевича и Клейста — у Парси (Parcy), не доходя Нойона (Noyon), а
корпусы Йорка и Сакена отошли к Суассону. В деле при Нельи урон русских вообще
был более 300 человек12.
Обратимся к действиям генералов Винцингероде и Бюлова, предшествовавшим
сдаче Суассона.
12 (24) февраля корпус Винцингероде прибыл в Реймс*, где, по присоединении к
нему шести слабых батальонов 12-й дивизии генерал-майора князя Хованского, число
войск в нем вообще простиралось до 19 000 человек с 80 орудиями13. Наследный шведский принц после ратификации трактата, заключенного им с датским правительством
в Киле, приказал войскам графа Воронцова, графа Строганова и Тетенборна поспешно
идти во Францию. Первый из них, в начале (в половине) января еще находившийся
за Эйдером, двинулся чрез Мюнстер к Кельну, перешел там чрез Рейн 27 января
(8 февраля) и, направясь далее на Ахен, Намюр, Шарлеруа и Бомон, присоединился к
корпусу Винцингероде в Эперне 11 (23) февраля. Отряд генерал-майора Тетенборна,
при заключении мира с Данией стоявший в герцогстве Шлезвигском, выступил из
Фридрихштадта 12 (24) января, прошел через Кельн 31 (12 февраля н. ст.), двинулся
оттуда на Трир и Монмеди, рассеял у Вузье (Vouziers) толпу вооруженных крестьян,
поддержанную отрядом жандармов, и на следующий день, 13-го (25-го), прибыл в
Реймс. Генерал Винцингероде выслал тетенборнов отряд для разведывания о неприятеле к Фер-Шампенуазу. Там он был атакован в ночи с 15-го (27-го) на 16-е (28-е)
кавалерией Наполеона, тогда двигавшегося в тыл Блюхеру, и, послав донесения о том
генералу Винцингероде и князю Шварценбергу, отошел в долину Марны к Эперне.
Отряд графа Строганова выступил из окрестностей Гамбурга в половине (в конце)
января и прибыл в Реймс несколько позже Тетенборна. Таким образом, в половине
(в конце) февраля генерал Винцингероде, успев собрать весь свой корпус в Реймсе,
оставался там в ожидании распоряжений Блюхера14.
Генерал Бюлов, оставив бригаду Борстеля в составе 10 батальонов и 10 эскадронов,
всего около 10 000 человек, для содействия герцогу Саксен-Веймарскому в Бельгии и
еще не успев присоединить к своим войскам шесть батальонов и два эскадрона бригады Зелинского, находившиеся прежде при отряде Грегама и под Горкумом, прибыл с
остальными силами своего корпуса к Лану 12 (24) февраля. Там получено было сведение,
что укрепленный город Ла-Фер, заключавший в себе значительные склады военных
запасов, был занят слабым гарнизоном. Бюлов поручил генерал-майору Тюмену с двумя
с половиной батальонами, четырьмя эскадронами и одной батареей15 обозреть Ла-Фер
и, если окажется возможным, овладеть им. Генерал Тюмен, подойдя к этому городу
15 (27) февраля, в полдень, узнал, что полковник Гейсмар, с своим летучим отрядом,
высланным от 3-го германского корпуса**, стоял близ Ла-Фер, по другую сторону Уазы
(Oise), и занимал селение Шони (Chauny).
* Глава X.
** Действия 3-го германского корпуса под начальством герцога Саксен-Веймарского будут изложены впоследствии.

181

Действительно, полковник Гейсмар с летучим отрядом, состоявшим из казачьего
полка Чернозубова и двух саксонских эскадронов, получив приказание пройти между
крепостями, занятыми неприятелем, в Пикардию, вступил в Куртре 3 (15) февраля,
обнародовал там воззвание, в котором призывал французов признать законного их
государя Людовика XVIII16, и двинулся мимо Лилля и далее между Эр (Aire) и СенВенан (St-Venant) к Сен-Поль, где захватил в плен и распустил по домам 200 конскриптов 7 (19) февраля. На следующий день Гейсмар захватил 30 конскриптов в Дуллен
(Doullens), а 9-го (21-го) и 10-го (22-го) разбил неприятельский отряд в числе более
тысячи человек и, овладев дулленской цитаделью, снабдил ее гарнизоном, составленным из освобожденных испанцев и англичан, с продовольствием на целый год. Как
неприятель стал собирать против Гейсмара войска со всей окрестности, то он поспешил
перейти за Сомму, 13-го (25-го) прибыл в Нойон, а на следующий день к Шони17.
Генерал Тюмен, открыв сообщение с Гейсмаром, обстреливал Ла-Фер около двух
часов и послал туда ротмистра Мартенса парламентером с требованием сдачи. Комендант Ла-Фер генерал Померель (Pommereuil) сверх всякого чаяния сдал вверенный ему
город, получив дозволение выступить 16-го (28-го) к Нойону с 200 человек гарнизона,
под условием не служить против союзников; другие 200 человек национальной стражи
также были отпущены. В городе, заключавшем в себе один из важнейших французских
арсеналов, найдены: 109 орудий, несколько тысяч ружей и сабель, понтонный парк,
множество различных машин и большое количество боевых и лазаретных припасов,
вообще же стоимость военной добычи простиралась от пяти до шести миллионов
рублей. Генерал Тюмен, оставив в Ла-Фер майора Гагерна (Gagern) с одним батальоном
и двумя эскадронами, возвратился с прочими войсками к Лану18.
16 (28) февраля Блюхер, получив от генерал-адъютанта Корфа известие о наступлении Наполеона к Марне, предписал генералу Винцингероде оставаться на время в
Реймсе, выслать кавалерию по дороге к Мо и приготовить мину под мостом у Эперне
для взрыва его в случае наступления наполеоновой армии по этому направлению.
Вслед за тем генерал Винцингероде, узнав о движении Наполеона к Ла-Ферте-су-Жуар,
склонил Бюлова идти одновременно с ним к Суассону, чтобы, овладев сим городом
и переправой через Марну, соединиться с Силезской армией19. 17 февраля (1 марта
н. ст.) Винцингероде, оставив майора князя Гагарина с башкирским полком в числе
280 человек и с 200 человек пехоты в Реймсе, выступил оттуда, переночевал в Фим
(Fismes) и на следующий день подошел к Суассону по левому берегу Эны, между тем как
Бюлов обложил город с правого берега. Немедленно от обоих корпусов были посланы
парламентеры к коменданту для побуждения его к сдаче. Как неприятель на эти предложения отвечал решительным отказом, то генерал Винцингероде вторично послал в
город полковника барона Левенштерна, который весьма ловко вручил привезенное им
письмо своего начальника на имя суассонского коменданта одному из его адъютантов,
добился дозволения видеть генерала Моро и был проведен на квартиру его верхом с
завязанными глазами двумя жандармами. Комендант, получив письмо генерала Винцингероде, принял Левенштерна и с первого слова стал доказывать ему невозможность
сдачи города, обороняемого столь же храбрым, сколько и многочисленным гарнизоном,
достаточно снабженного артиллерией. В действительности укрепления Суассона находились в лучшем состоянии, нежели при штурме Чернышева, и хотя гарнизон был слабее
182

числом, нежели прежде, однако же состоял из старых солдат и мог оказать сильнейшее
сопротивление. К тому же достаточно было задержать Блюхера на один или два дня,
чтобы дать время Наполеону настигнуть Силезскую армию. Полковник Левенштерн
отвечал коменданту, «что известная и всеми признанная храбрость французов не дозволяла сомневаться в возможности блистательной обороны их, но что при десятерном
либо еще более превосходстве в силах корпусов, обложивших город, такая оборона
повела бы к напрасной трате людей, которые могут быть сохранены на будущее время,
для более равного боя». «Будьте уверены, — продолжал Левенштерн, — что часом
или двумя позже, но мы непременно будем в городе, хотя бы для этого пришлось нам
пройти по груде развалин и трупов… Не забудьте, господа, — прибавил он, обратясь
к свите коменданта, — что в сражении берут пленных, а на штурме все делается жертвой меча, и даже город с его жителями предается грабежу и насилию, потому что для
возбуждения солдат все захваченное войсками отдается им в добычу».
Слова Левенштерна и объявление его, что он не может ожидать долее десяти
минут решительного ответа, побудили французов к уступчивости. Генерал Моро желал только, чтобы капитуляция была заключена с соблюдением чести вверенных ему
войск, изъявляя намерение в противном случае погрести себя под развалинами своих
бастионов. Левенштерн предложил выступить свободно гарнизону с оружием, обозом
и двумя орудиями по дороге к Компиеню. Комендант хотел выйти из города с шестью
орудиями, что не согласовалось с обычными условиями таких капитуляций, однако же
Левенштерн, после некоторого противоречия, изъявленного, собственно, для того,
чтобы не выказать себя слишком уступчивым, согласился принять на собственную
ответственность исполнение желания генерала Моро, заметив, что он решился на то
из особенного к нему уважения. Едва лишь была заключена капитуляция, как дали
знать коменданту о прибытии к Ланской заставе прусского парламентера. Это был
адъютант Бюлова майор Мартенс, который, по желанию самого Левенштерна будучи
приглашен к участию в подписании капитуляции, впоследствии выдал себя виновником
сдачи Суассона; о Левенштерне же в немецких реляциях не было ни слова. Объяснив
прибывшему с Мартенсом флигель-адъютанту императора Александра полковнику
Панкратьеву весь ход переговоров, Левенштерн, сопровождаемый одним из офицеров
генерала Моро, отправился в главную квартиру Винцингероде, который, поблагодарив
и обняв его, немедленно утвердил все условия капитуляции. Когда же Левенштерн стал
извиняться в том, что дозволил неприятелям выступить из города с шестью орудиями,
граф Воронцов сказал: «Да мы могли бы подарить французскому коменданту несколько
собственных наших пушек, лишь бы только он скорее ушел из Суассона». Союзники
тотчас вступили в город; два егерских полка корпуса Воронцова заняли Реймскую
заставу, а войска Бюлова, пройдя через Ланскую заставу, устремились к мосту. В то
время, когда французские войска, очистив город, выступали по компиеньской дороге,
раздавалась вдали канонада: это было арьергардное дело блюхеровых войск при Нельи.
Генерал Моро, услышав эти выстрелы, понял свою ошибку, но уже не мог исправить ее.
Едва лишь союзники успели занять город, как появились передовые войска Силезской
армии, и вслед за тем началась переправа корпусов Сакена и Йорка20.
Некоторые из сведущих военных людей полагали, что Блюхер, имея при своей
армии понтонный парк, мог удобно переправиться выше Суассона, и потому сдача
183

этого укрепленного города не имела особенной важности21, но для переправы через
Эну выше Суассона надлежало пройти по дурным дорогам в полтора раза большее
пространство, нежели от Ульши к Суассону, что при изнурении войск довершило бы
их расстройство, да и самая переправа армии с обозами и артиллерией по понтонному
мосту, требуя много времени, дала бы Наполеону возможность настигнуть союзников.
О состоянии блюхеровой армии легко судить из сказанного Дройзеном о корпусе
Йорка. По словам его: «Со времени выступления из Шалона 6 (18) февраля войска
почти вовсе не получали продовольствия, а с 11-го (23-го) находились в постоянном
движении, совершая часто по ночам усиленные переходы; литовские драгуны с 10-го
(22-го) не расседлывали лошадей. Солдаты, голодные, босые либо в изорванных башмаках, были едва покрыты грязными, прожженными шинелями; оружие заржавело,
лошади набиты».
Корпусы Бюлова и Винцингероде, совершив нетрудный поход и отдохнув на удобных голландских квартирах, находились, напротив того, в наилучшем виде. Солдаты,
вполне сохранившие свои силы, были в новых мундирах; кавалеристы имели, кроме
того, для носки вне фронта красные английские куртки; лошади были на подбор;
оружие блестело22.
По переходе Силезской армии и корпуса Винцингероде на правую сторону Эны
войска Блюхера расположились 20 февраля (4 марта) фронтом к сей реке, частью на
биваках, частью же по квартирам, следующим образом: правее (к западу) лаонского
шоссе до селения Фонтене стояли прусские корпусы Бюлова, Йорка и Клейста в числе
40 000 человек; а левее (к востоку) от шоссе до Краона русские корпусы Ланжерона,
прибывшего в тот день к армии с отрядом генерал-майора графа Палена23, Сакена и
Винцингероде, всего до 65 000 человек. Пехотные полки Ланжерона, а именно 8-го
корпуса бригада Керна (Белозерский и 48-й егерский полки), остатки 9-го корпуса и
10-й корпус, кроме Выборгского и Вятского полков, остававшихся на Рейне, всего до
12 000 человек, составили суассонский гарнизон, начальство над коим сперва было
вверено Капцевичу, а потом, по болезни его, генерал-лейтенанту Рудзевичу24.
Против армии Блюхера, состоявшей в числе от 105 до 110 тысяч человек, наступал
Наполеон, у которого, вместе с войсками Мармона и Мортье, было 50 000 человек.
По занятии Труа французской армией 12 (24) февраля Наполеон поручил преследование Главной союзной армии маршалам Макдональду и Удино*. На следующий день
маршалы Ней и Виктор с Молодой гвардией и кавалерией Руссель-д’Юрбаля (Roussel
d’Hurbal) были отряжены к Мери для наблюдения за Силезской армией; сам же Наполеон с дивизией Фриана и с гвардейской кавалерийской дивизией Эксельмана оставался
в Труа, куда возвратилась из Вандевра и дивизия Лаферьера. Когда же получено было в
главной квартире французской армии известие о выступлении Блюхера к Марне, Молодая гвардия и кавалерия Русселя 14-го (26-го) двинулись к Арси, и маршалу Мармону
предписано было идти из Сезанна туда же. 15-го (27-го) сам Наполеон перешел из Труа
к Эрбисс (Herbisse); маршал Ней с дивизиями Менье, Кюриаля и Русселя, присоединив
к ним Сводный кавалерийский полк (régiment de marche) полковника Гиньи (Ghigny)
и бригаду Бойе**, стоявшую в Мери, расположился у Семуана и Гургансона; Виктор с
* Глава XII.
** Этого Бойе (Pierre Boyer) не стоит путать с другим генералом Бойе-де-Ребевалем (Boyer de Rebeval).

184

дивизией Шарпантье и двумя бригадами Бойе-де-Ребеваля, усиленный Сводной кавалерийской бригадой генерала Ватье, двинулся к Салону; наконец, Арриги с 2-й резервной
парижской дивизией и 500 человек 1-го кавалерийского корпуса прибыл в Вилленокс.
Вообще же под непосредственным начальством Наполеона собралось между Эрбисс
и Вилленокс до 32 000 человек25.
Дальнейшие движения французской армии к Марне были чрезвычайно изнурительны, и в особенности последний переход от Эстерне к Жуарр. Беспрестанно шел
дождь; дороги сделались непроходимы. Артиллерия увязла в грязи между Ребе и Жуарр
и оставалась на месте до следующего утра. В продолжение времени, пока стягивались
войска, приступили к восстановлению моста у Ла-Ферте-су-Жуар, а в ночи с 18 на
19 февраля (с 2 на 3 марта) вся армия перешла на правую сторону Марны. Наполеон
надеялся, что Блюхер, найдя в Суассоне французские войска, должен был устроить переправу через Эну где-либо выше этого города, и потому, приказав Мармону и Мортье
преследовать союзную армию и не упускать ее из вида, поддержал их частью своих главных сил, а сам с прочими войсками решился идти вправо наперерез Блюхеру. Затем он
предполагал «перенести войну в Лотарингию, присоединив к своей армии гарнизоны
крепостей, лежащих на Маасе и Рейне»26. Как только войска Наполеона перешли через
Марну утром 19 февраля (3 марта), Ней с дивизиями Фриана, Бойе, Менье, Кюриаля
и гвардейской кавалерией Нансути, а Груши с дивизией Русселя и с прибывшей вновь
кавалерией27, всего до 20 000 человек, направились к Монтрель (Montreuil aux lions);
Груши с авангардом их достиг Рокура; прочие же наполеоновы войска, а именно дивизии Шарпантье, Бойе-де-Ребеваля и Арриги, в числе 12 000 человек, двинулись к
Шато-Тиери; авангард их, вытеснив оттуда прусский отряд майора Фалькенгаузена,
преследовал его по дороге к Ла-Фер-ан-Тарденуа. Сам Наполеон, переночевав в Монтреле и еще не зная о сдаче Суассона, приказал 20 февраля (4 марта) генералу Груши
идти со всевозможной поспешностью по проселочной дороге на Фер-ан-Тарденуа к
Фим; туда же была направлена вся гвардия; вместе с тем Мармон и Мортье получили
приказание теснить союзников с тыла, а для coдeйствия маршалам послана дивизия
Арриги28. Но уже все блюхеровы корпусы находились за Эной, и впереди их, между
сей рекой и Велью (Vesle), оставался только генерал-адъютант Чернышев с шестью казачьими и Волынским уланским полками, в подкрепление коим были посланы графом
Строгановым два пехотных полка по правой стороне Эны, к Вальи, где надеялись найти
мост; но когда отряду Чернышева, теснимому значительными силами Нея и Груши,
довелось переходить там на правый берег, то мост оказался негодным, и только лишь
с помощью набросанных на него досок Чернышев успел отступить за Эну29.
Наполеон по прибытии в Фим узнал там утром 21 февраля (5 марта) о сдаче Суассона. Раздосадованный до крайности неожиданным событием, расстроившим его
расчеты, он приказал объявить в Монитере, что только лишь измена суассонского
коменданта спасла от гибели блюхерову армию, и в первом пылу гнева отдал генерала
Моро под суд, изъявляя намерение расстрелять его30.
Выше уже сказано, что войска Блюхера, изнуренные усиленными переходами и
всевозможными лишениями, действительно были бы поставлены в опасное положение
и могли бы понесть чувствительный урон, если бы Наполеон настиг их на переправе
через Эну. Тем не менее, однако же, нельзя допустить, чтоб Блюхер, будучи усилен
185

30 тысячами человек свежих войск Винцингероде и собрав 80 000 человек, мог быть
совершенно разбит пятидесятитысячной армией.
По отступлении Блюхера на правую сторону Эны положение дел совершенно
изменилось: вместо того чтобы оттеснить союзников к Эне, Наполеон не иначе
мог вступить с ними в бой, как переправясь чрез сию реку в виду вдвое сильнейшей армии. Это заставило его действовать нерешительно, разобщенными силами.
Предполагая направиться к Лану, чтобы обойти Блюхера с левого фланга и отрезать
его как от Голландии и Рейна, служивших ему основанием действий, так и от армии
князя Шварценберга, Наполеон послал генерала Корбино с дивизией Лаферьера и с
несколькими гвардейскими батальонами к Реймсу, где в то время находился слабый
отряд майора князя Гагарина; войска Мармона и Мортье были направлены к Суассону
для овладения сим городом; сам же Наполеон со всеми остальными войсками двинулся
от Фим к Бери-о-Бак, чтобы переправиться там через Эну. 21 февраля (5 марта) Корбино напал врасплох на князя Гагарина, взял его отряд в плен и захватил госпитали и
склады, там находившиеся31. Совершенно иной успех имело покушение французов на
Суассон. Мармон и Мортье, подойдя к этому городу в 8 часов утра, повели нападение
на Парижскую заставу. Здесь находились четыре егерских полка32 и один батальон
Староскольского полка под начальством полковника Дурнова. Неприятель атаковал его войсками дивизии Христиани и поддержал их огнем 30 орудий, но храбрый
Дурнов несколько раз отразил французов. Полковник Магденко, командовавший
18 орудиями крепостной артиллерии и 10 полевыми, присланными в город графом
Ланжероном, нанес неприятелю чувствительный вред. Мармон, видя неудачу всех
своих усилий на этом пункте, послал дивизию Рикара вправо к Реймсской заставе, но
и там неприятель был отбит генерал-майором Керном с Белозерским и 48-м егерским
полками. В 3 часа пополудни французы ворвались в Парижское предместье, заняли
кровли домов стрелками, открыли сильный огонь по войскам, стоявшим на валу, и
снова покушались ворваться в город, но были отражены 10-м корпусом под начальством генерал-майора Турчанинова и бригадой Керна. 9-й же корпус оставался в городе
для подкрепления сражавшихся войск и удержания в повиновении жителей. Генерал
Рудзевич и вверенные ему полки покрыли себя славой. Урон русских войск вообще
простирался до 1 056 человек, а французов, по собственному их, весьма сомнительному, показанию, от 800 до 900 человек33.
Занятие французскими войсками Реймса, открыв Наполеону сообщение с крепостями 2-го военного округа, подавало ему возможность усилить свою армию частью их
гарнизонов. Генерал Жансен ( Janssens) получил предписание собрать от 6 до 8 тысяч
человек и с ними двинуться чрез Ретель (Rhetel). Оказалось, что депо, находившиеся
в крепостях, были гораздо слабее в действительности, нежели на бумаге, и потому
Жансен успел сформировать лишь весьма небольшой отряд; впрочем, появление
его в тылу Силезской армии распространило тревогу на ее сообщениях с Рейном и
способствовало народным вооружениям, возбужденным декретами Наполеона, призывавшего французов к поголовному восстанию против союзников, еще за две недели
до того, при наступлении его от Монтеро к Труа34. По донесениям союзных партизан, в
окрестностях Шато-Тиери, Эперне и проч. они были встречены скопищами крестьян,
вооруженных пиками и ружьями35. Полковник Сен-Приест, брат генерал-адъютанта
186

графа Сен-Приеста, был задержан крестьянами в нескольких лье от Шалона36. Напротив того, в Париже декреты и воззвания Наполеона не оказали никакого влияния на
общественное мнение, и сам король Иосиф не раз напоминал своему брату, что нельзя
было надеяться на участие жителей в обороне столицы37. Упадок духа и уныние усилились еще более, когда почти в одно и то же время пришли в Париж известия о сдаче
Суассона, о вторичном наступлении союзников к Труа, об отступлении Сульта. На
все письма Наполеона об одержанных им победах король Иосиф отвечал желаниями,
чтобы эти успехи послужили к скорейшему заключению мира, сохранив Францию
«в древних ее пределах»38.

Глава XIV
Сражение при Краоне

Расположение блюхеровой армии по отступлении за Эну. — Состояние
его войск. — Движение Наполеона в обход союзников на Бери-о-Бак. —
Намерение Блюхера идти ему навстречу. — Предположение Блюхера
обойти Наполеона с фланга. — Авангардное дело при Краоне
22 февраля (6 марта). — Причины неудачи обхода, предположенного
Блюхером. — Сражение при Краоне 23 февраля (7 марта). — Позиция. —
Расположение войск графа Воронцова. — Нападение французов на
передовую позицию. — Отступление Красовского на главную позицию. —
Первые атаки Нея и Нансути. — Наполеон, усилив Нея, возобновляет
нападение; атака на конно-батарейную роту; Ширванский полк
отражает неприятеля. — Граф Воронцов усиливает боевые линии
частью резерва. — Переход русских от обороны к наступлению. —
Воронцов получает приказание отступать. — Приготовления к
отступлению. — Наступление Шарпантье и Старой гвардии. —
Отступление русских войск с поля сражения. — Расположение обеих
сторон в конце боя. — Граф Воронцов в сражении при Краоне. — Потери
обеих сторон. — Замечания. — Отступление к Лану Воронцова,
Сакена и Рудзевича. Отступление арьергарда, сперва под начальством
Бенкендорфа, а потом Чернышева. — Нечаянное нападение Нея при
Этувеле. — Отступление Чернышева к Лану.
По отступлении за Эну Блюхер расположил свою армию в числе около 110 тысяч
человек на возвышенной плоскости, фронтом к сей реке; корпус Бюлова встал на
правом фланге у Фонтене (Fontenay) и Луари (Loiry), наблюдая течение Эны от Суассона до Компиеня; корпус графа Ланжерона занял Суассон и пространство между
этим городом и местечком Вальи (Vailly); корпус Сакена находился между Вальи и
Сунир, наблюдая течение Эны до Борье (Beaurieux); корпус Винцингероде на левом
фланге, у Борье и Краона, и вверх по Эне до Бери-о-Бак (Béry-au-bac); наиболее же
потерпевшие корпусы Йорка и Клейста были расположены: первый во второй линии,
у Марживаля и Виллери, близ дороги, ведущей из Суассона в Лан (Laon), а второй
позади йорковых войск, у Анизи и Филен (Filain)1. Вообще же армия занимала линию
длиной не менее 45 верст, но, несмотря на то, Блюхер мог собрать на любом пункте ее
188

в продолжение пяти или шести часов от 40 до 50 тысяч человек и противопоставить
неприятелю превосходные силы. Войска, ему вверенные, вообще отличались духом
своим, но корпусы Винцингероде и Бюлова были лучше снаряжены, и лошади их
находились в превосходном теле; напротив того, солдаты бывшей Силезской армии,
в изорванных шинелях, в изношенной обуви, и тощие лошади их возбуждали своим
наружным видом ужас в новоприбывших войсках. «Недели через четыре и мы будем
такие», — толковали между собой солдаты Бюлова и Винцингероде. Армия Блюхера
усилилась вдвое, но вновь прибывшие войска не питали к своему вождю такой неограниченной доверенности, какая господствовала в Силезской армии. Да и вообще
солдаты, прийдя из гостеприимной Германии и преданной Голландии в страну, где
жители большей частью были враждебны союзникам, переносили труды и лишения
с меньшей охотой, нежели прежде, когда необходимость отстоять родную страну
заставляла каждого напрягать последние силы. Нередко и между начальниками их
происходили толки — почему все бремя войны было возложено на одних лишь русских и пруссаков2.
Наполеон, не успев настигнуть Блюхера на левой стороне Эны, предпринял
отрезать его от Рейна и Бельгии и с этой целью двинулся в обход левого фланга Силезской армии, по направлению к Лану. Но для переправы через Эну в окрестностях
Фим, где тогда находилась большая часть наполеоновых войск, мог служить только
лишь каменный мост у Бери-о-Бак, а дороги к этой переправе были крайне дурны.
22 февраля (6 марта) граф Нансути с дивизией Эксельмана и несколькими польскими
эскадронами графа Паца двинулся от Фим к Бери-о-Бак; за ним следовал сам Наполеон с войсками, прибывшими накануне в Фим; корпусам Мортье и Мармона, после
неудачного их покушения овладеть Суассоном, было предписано также идти на Фим
к Бери-о-Бак. Генерал Нансути, отбросив передовые войска генерал-адъютанта Чернышева за Эну, перешел вместе с ними на правый берег реки. Туда же направились и
прочие войска Наполеона3.
Как только Блюхер узнал о переправе французской армии через Эну на его левом
фланге, то решился идти навстречу неприятелю: корпус Винцингероде получил предписание собраться у Краона; за ним двинулись корпусы Йорка, Сакена, Клейста и
Ланжерон с 9-м пехотным корпусом генерал-майора Корнилова. Генерал-лейтенант
Рудзевич с 10-м пехотным корпусом оставался в Суассоне, ему же был подчинен небольшой кавалерийский отряд генерал-майора графа Палена4, наблюдавший течение
Эны между Суассоном и Вальи. Корпус же Бюлова был послан к Лану для занятия
этого пункта и обеспечения сообщений армии через Авен (Avesnes) с Бельгией. Туда
же были отправлены обозы всей армии5. Блюхер предполагал атаковать Наполеона
и надеялся разбить его прежде, нежели могли к нему присоединиться корпусы, двигавшиеся от Суассона. Но генерал Винцингероде, которому было приказано занять
Корбени, Краон и лежащий между ними лес, оставался на месте в четырех верстах от
Краона. Неприятель, пользуясь его бездействием, занял помянутые пункты и получил
возможность удерживаться там до прибытия ожидаемых им подкреплений. Блюхер,
будучи принужден отказаться от нападения на неприятельскую армию, предпочел
воспользоваться выгодами местности между Эной и Летой и принять там сражение;
он надеялся (и надежда его оправдалась вполне), что Наполеон не отважится идти
189

к Лану, оставив у себя на фланге и в тылу часть союзной армии, и сам на нее поведет
нападение. Как местность, занятая союзниками, могла быть упорно обороняема небольшими силами, то Блюхер, оставив на плато между селениями Айль (Aille) и Вассонь
(Vassogne) пехоту корпуса Винцингероде под начальством генерал-лейтенанта графа
Воронцова, назначил для поддержания его корпус Сакена, стоявший у Бре (Bray en
Laonnais). Одновременно с обороной сей позиции Блюхер предполагал обойти неприятеля с правого фланга конницей корпусов Винцингероде, Ланжерона и Йорка,
в числе до 10 000 человек, с 60 конными орудиями, под общим начальством генерала
Винцингероде, который получил приказание переправиться через Лету, между Филен
(Filain) и Шевриньи (Chevrigny), и двинуться к Фетье (Fetieux) на дорогу, ведущую из
Бери-о-Бак в Лан; для поддержания этой кавалерии назначен был корпус Клейста;
прочие же войска направились к Лану, откуда в случае надобности могли поддерживать
Винцингероде и Клейста6.
Этот превосходный план действий не удался, как весьма часто случается на войне,
от ошибок исполнителей.
Генерал-лейтенант граф Воронцов, получив приказание удерживаться до последней
крайности на занятой им позиции, выслал для замедления неприятеля генерал-майора
Красовского с 13-м и 14-м егерскими полками и кавалерию генерал-майора барона
Палена под общим начальством генерал-лейтенанта графа Орурка к Краону, а для
поддержания его поставил у мызы Гертебиз (Heurtebise) генерал-майора Понсета с
Тульским и Навагинским пехотными полками*.
22 февраля (6 марта), в тот самый день, когда французская армия перешла через
Эну, Наполеон около 4 часов пополудни выслал состоявшего при нем на ординарцах
(capitaine d’ordonnance) Карамана с одним из батальонов Старой гвардии на Краонскую
высоту для обозрения ближайших союзных войск. Этот батальон встретился с егерями
Красовского и был опрокинут. Наполеон поддержал его одной из бригад гвардейской
дивизии и приказал Нею послать дивизию Менье лесом, на Воклер (Vaucler) к Гертебиз,
чтобы отрезать русские передовые войска, выдвинутые к Краону. Но граф Воронцов
предупредил это покушение, послав егерям приказание отойти к Гертебиз, что и было
исполнено шаг за шагом, в примерном порядке; в особенности же отличился столь
славный в последующие войны 13-й егерский полк под начальством своего командира
полковника Маевского, более десяти раз ходивший в штыки. Войска Менье, встретясь
у Сен-Мартен с Тульским и Навагинским полками, вытеснили их из аббатства Воклер
и овладели мызой Гертебиз; но в 7 часов вечера русские выбили неприятеля оттуда и
опять заняли мызу. Старая гвардия расположилась у Корбени, дивизия Менье между
Гертебиз и Воклер, дивизия Бойе у буконвильской мельницы, по правую сторону
Леты, прочие же наполеоновы войска оставались позади на протяжении полуперехода;
корпус Мортье еще далее у Брен (Braisne на реке Веле), а корпус Мармона на марше
от Суассона к Брен7.
23 февраля (7 марта) утром, между тем как французы готовились снова атаковать
графа Воронцова, Блюхер, переночевав в Бре (Bray), отправился к пехоте, назначенной
для обороны позиции, с той целью, чтобы, выждав появление кавалерии Винцингероде в
* План сражения при Краоне 23 февраля (7 марта).

190

тылу неприятеля, напасть на него с фронта. Но в 9 часов утра, когда, по расчету фельдмаршала, Винцингероде уже должен был миновать Фетье и двинуться в тыл французским
войскам, получено было известие, что вся кавалерия еще находилась в долине Леты,
позади главной квартиры фельдмаршала, у Шевриньи. Фельдмаршал, поручив Сакену
войска, стоявшие на плато (а именно пехоту Воронцова и корпус самого Сакена), направил Клейста к Фетье, а корпус Йорка к Брюйеру (Bruyeres). Генерал Сакен получил
приказание, пользуясь крепкими позициями, встречающимися на плато, удерживать и
замедлять движение неприятеля. В резерве его стояли войска Ланжерона; в случае же
отступления к Лану генерал Сакен должен был приказать Рудзевичу выступить туда
же из Суассона, на Куси, Ла-Фер и Крени8.
Фельдмаршал, сделав эти распоряжения, поскакал назад, чтобы принять непосредственно команду над кавалерией генерала Винцингероде и ускорить ее движение. Но в
11 часов (когда уже около часа раздавалась сильная канонада со стороны Краона) большая часть кавалерии еще не успела миновать Шевриньи. Причиной тому отчасти были
свойства местности — гористой и пересеченной многими преградами. Проселочные
дороги, по которым довелось идти войскам, были узки и усыпаны камнями, кавалерия
иногда была принуждена тянуться в один конь. Значительное число орудий, приданных отряду, увеличивало затруднения перехода. Впрочем, в неудаче предположенных
действий, по показанию очевидцев, был много виноват сам Винцингероде, не умевший
преодолеть встреченных им препятствий. Если бы он направился не через Шевриньи,
а через Невиль, то сократил бы движение к Корбени по крайней мере 12 верстами.
Получив приказание двинуться туда вскоре пополудни 22 февраля (6 марта), он должен
был немедленно выступить, чтобы воспользоваться временем, остававшимся до вечера.
Вместо того он, желая иметь в авангарде казаков генерал-адъютанта Чернышева, которые участвовали в деле при Краоне и нуждались в отдыхе, чтобы покормить лошадей,
оставался на месте; а между тем наступила ночь, и Винцингероде, не решась двигаться в
темноте по незнакомым дорогам, отложил выступление войск до 6 часов утра и достиг
селения Фетье уже в 9 часов вечера. Корпус Клейста, снявшийся с места своего ночлега у
Анизи позже кавалерии Винцингероде и долженствовавший совершить более окольное
движение (частью по большой ланской дороге), прибыл к Фетье в 4 часа пополудни9.
Сам Винцингероде в донесении государю о сражении при Краоне писал: «Я не имел
счастья прибыть в пору с моей кавалерией и достигнуть решительных успехов, напав
на неприятеля с тыла. Двинувшись теснинами с огромной массой кавалерии и конной
артиллерии, я с головной частью колонны достиг Корбени не прежде ночи. Войска
мои захватили несколько пленных: горестное утешение тем, кому не удалось принять
участия в главном деле»10.
Одновременно с передвижениями блюхеровых войск, не достигшими предположенной цели, граф Воронцов сражался у Краона.
Рано утром 23 февраля (7 марта) Наполеон рекогносцировал расположение
корпуса графа Воронцова. Пространство между Летой и Эной представляет возвышенную плоскость (плато), ограниченную с севера первой из сих рек, текущей в узкой
болотистой долине; южная же сторона плато изрезана глубокими оврагами. С востока
довольно значительный овраг отделяет эту плоскость от небольшого Краонского
плато; отсюда местность отлого возвышается до селения Тройон; далее же к западу до
191

Ворен и дороги, ведущей из Суассона в Лан, простирается равнина. Между Сен-Мартен и Айль горный скат, обращенный к Лете, покрыт лесом. Протяжение помянутой
возвышенной плоскости в длину, от востока к западу, около 16, а в ширину, от севера
к югу, от полуторы до трех верст. Самые позиции образуются оврагами, служащими
прикрытием с фронта, и крутыми скатами плато, затрудняющими обходы с флангов.
Таких позиций при отступлении от Краона к суассонской дороге встречается четыре,
а именно: 1) между селениями Вассонь и Айль; 2) между Тройоном и Серни; 3) у Бре
(Bray); 4) за селением Филен.
Здесь, на первой из сих позиций, избранной генералом Понсетом, за оврагом,
отделяющим плоскую возвышенность от Краонского плато, между селениями Айль
и Жюминьи, расположились войска графа Воронцова. Пехота была построена по
обе стороны дороги, ведущей из Краона в Ворен (route des dames), в батальонных
колоннах, в три линии. В первой стояли: 13-й (а впоследствии и 14-й) егерский полк,
24-я дивизия генерал-майора Вуича и бригада 14-й дивизии (Тульский и Навагинский
полки) генерал-майора Понсета, всего 14 батальонов, под общим начальством генерала
Вуича; во второй линии 21-я дивизия в составе 7 батальонов генерал-лейтенанта Лаптева, командовавшего всей пехотой обеих боевых линий; а в третьей, под начальством
генерал-лейтенанта графа Строганова, между мызой Бовель и селением Песси (Paissy),
бригада 13-й дивизии генерал-майора Желтухина и 12-я дивизия генерал-майора князя Хованского, всего 9 батальонов; на правом крыле первой линии, близ Жюминьи,
находился генерал-майор Бенкендорф (Александр Христофорович) с Павлоградским
гусарским и четырьмя казачьими полками. Мыза Гертебиз впереди позиции была
занята 14-м егерским полком; правее его встали два эскадрона гусар; начальство над
этим передовым отрядом было поручено генерал-майору Красовскому. Артиллерия под
общей командой генерал-майора Мякинина была размещена следующим образом: 12 батарейных и 24 легких орудия под начальством полковника Винспара впереди центра
первой линии, для обстреливания доступа к фронту позиции; 12 орудий конной роты
№ 11 перед правым крылом, так чтобы они вместе с прочими обороняли перекрестным
огнем дорогу из Краона; 12 орудий конно-батарейной роты № 9 перед левым крылом;
6 орудий батарейной роты № 28 влево от второй линии; остальные 6 батарейных и
24 легких орудия оставались в резерве: из числа их 18 сменили в продолжение боя
подбитую артиллерию, а 12 были введены в дело при отступлении. Вообще же под
непосредственным начальством графа Воронцова состояло: 30 (по другим сведениям —
33) батальонов, всего 16 300 человек пехоты, 8 эскадронов, в числе до 1 000 человек
регулярной кавалерии, и столько же казаков. Следовательно, 18 000 человек с 96 орудиями. Позади селений Серни и Тройон, в расстоянии около семи верст от фронта
позиции, стояла кавалерия Васильчикова в составе 32 эскадронов, всего 2 700 человек,
и казачий отряд Карпова в числе 1 500 человек11.
В 9 часов утра с русских передовых постов замечено было наступление нескольких
неприятельских колонн, спускавшихся с Краонского плато. Тогда же дивизия Бойе-деРебеваля под личным начальством маршала Виктора двинулась от Воклер чрез лес по
тропинке, ведущей к мызе Гертебиз. Граф Воронцов приказал генералу Красовскому
отойти от мызы в первую линию; два эскадрона павлоградских гусар, состоявшие в
передовом отряде, были назначены для прикрытия конно-батарейной роты на левом
192

крыле позиции. 2-й егерский полк, выдвинутый из второй линии в первую, занял
селение Айль12.
По отступлении Красовского Виктор расположил дивизию Бойе-де-Ребеваля за
полуразвалившимся редутом, чтобы прикрыть свои войска от косвенных выстрелов
с правофланговой русской батареи, и выдвинул вперед 12 орудий. Но едва лишь
успел он сделать эти распоряжения, как был ранен в ногу и принужден удалиться с
поля сражения. Сам Наполеон открыл канонаду из гвардейских батарей, успевших
прибыть на место боя около 10 часов утра. Как русская артиллерия была поставлена
выгоднее, нежели неприятельская, то французы постепенно собрали до 100 орудий и
громили войска графа Воронцова, которые, будучи поставлены в три линии на близких
интервалах между колоннами, терпели большой урон. Наполеон, считая их достаточно ослабленными, сделал распоряжения для нападения на позицию. Маршал Ней с
корпусами своим, Виктора и драгунской дивизией Русселя (всего до 14 000 человек)
должен был повести главную атаку на русских с левого их фланга, а граф Нансути с
дивизией Эксельмана и польскими уланами Паца (всего до 2 000 человек кавалерии)
получил приказание обойти позицию с правого фланга на Вассонь. Чтобы поддержать
надлежащим образом обе эти атаки, надлежало отложить их по крайней мере до полудня, что дало бы время войскам, остававшимся назади, прийти на поле сражения*.
По всей вероятности, Наполеон, открыв канонаду, имел в виду только завязать дело,
но едва лишь раздались первые выстрелы, как Ней, увлеченный обычной ему отвагой,
устремился по назначенному направлению — против левого крыла позиции графа
Воронцова; войска его, выйдя из селения Сен-Мартен, двинулись двумя колоннами:
правая, состоявшая из бригады генерала Бойе, вдоль опушки леса, к Айль, а левая,
из дивизий Менье и Кюриаля, чрез прогалину на высоту, лежащую впереди этого
селения. Как только французские войска стали взбираться на гребень высоты, то
были встречены сильным картечным и ружейным огнем. Генерал Бойе-де-Ребеваль
выдвинул свою дивизию наравне с войсками Нея и подошел к позиции на расстояние
ближнего картечного выстрела, но, по собственному сознанию французов, прислуга
их артиллерии действовала столь неловко, что многие орудия были подбиты, едва
успев сняться с передков. Огонь пехоты Ребеваля, состоявшей из конскриптов, также
оказал слабое действие13.
Одновременно с первой атакой французской пехоты кавалерия Эксельмана и
Паца под начальством графа Нансути стала взбираться на плато у селения Вассонь.
Г. Бюсси, мэр Борье, который при начале революции был сослуживцем Наполеона в
Ла-Ферском полку, а потом, выйдя в отставку, жил в своем поместье недалеко от Краона, зная в подробности окрестную местность, служил проводником этим войскам; но
худое состояние дорог не позволило конной артиллерии содействовать им. Напротив
того, 11-я конная рота полковника Апушкина, поражая неприятеля, способствовала
генералу Бенкендорфу атаковать его казаками и четырьмя эскадронами Павлоградского
полка. Граф Воронцов, разгадав намерение Наполеона обойти позицию со стороны
селения Айль, обратил исключительно внимание на оборону позиции с левого флан* В то время не успели прибыть дивизия Шарпантье (корпуса Виктора), весь корпус Мортье и дивизия
Ла-Ферьера, вместе с коими у Наполеона было бы по крайней мере 30 000 человек.

193

га. Войска Нея несколько раз покушались овладеть селением, но были отражены 2-м
егерским полком и совершенно расстроены убийственной канонадой русских батарей.
Дивизия Бойе-де-Ребеваля также оставалась под картечным огнем, потому что нельзя
было укрыть в лесу конскриптов, из опасения, чтобы они не разбежались. Генерал
Вуич, заметив колебание этой дивизии, вышел из первой линии вперед с 2-м и 19-м
егерскими полками, ударил на французов в штыки и с помощью стоявших на левом
крыле двух эскадронов павлоградских гусар опрокинул неприятеля в лес. Только лишь
удачное действие двух гвардейских батарей, расположенных генералом Друо на левом
фланге французских войск и открывших огонь во фланг егерям Вуича, спасло дивизию
Ребеваля от совершенного истребления14.
Наполеон, видя безуспешность своей главной атаки, усилил Нея одной из бригад
кавалерийской дивизии Русселя и приказал возобновить нападение. Несмотря на
ужасные потери, понесенные неприятелем, он сделал отчаянное усилие и снова подался вперед; ружейные пули стрелков, прикрывавших его колонны, уже достигали до
второй линии русских войск, и конно-батарейная рота № 9 полковника Паркенсона
была захвачена неприятельской конницей15. Но генерал Вуич приказал подполковнику
Царьеву с одним из батальонов 19-го егерского полка ударить на французов в штыки.
Эта атака, поддержанная генерал-майором Зварыкиным с Ширванским пехотным
полком, удержала французов и выручила артиллерию. Здесь был убит командир конно-батарейной роты полковник Паркенсон. Граф Воронцов, видя постоянные усилия
неприятеля против левого крыла позиции, подкрепил стоявшие там войска из третьей
линии бригадой генерал-майора Глебова (6-м и 41-м егерскими полками)16. Тогда же
генерал Груши с 1-й бригадой Русселя, готовясь ударить во фланг дивизиону павлоградских гусар, прикрывавшему артиллерию на левом фланге позиции, был тяжело
ранен пулей в ногу. Французская кавалерия, лишившись своего главного начальника,
оставалась в бездействии под картечью. Между тем Ней и Бойе-де-Ребеваль посылали к
Наполеону офицеров, одного вслед за другим, донося, что они до крайности нуждались
в подкреплениях, что огонь их артиллерии был ослаблен по причине значительного
числа подбитых орудий, а пехота потеряла много людей. Эти донесения заставили
Наполеона послать приказания дивизии Шарпантье (корпуса Виктора) и корпусу
Мортье, задержанным в Краоне гвардейской артиллерией, проходившей через сей город, ускорить их прибытие; тогда же кавалерийская дивизия Лаферьера была направлена
в помощь пехоте Бойе-де-Ребеваля. Но прежде еще, нежели могли быть исполнены эти
распоряжения, граф Воронцов, заметив вдали наступление неприятельских резервов,
приказал генерал-майору Зварыкину с Ширванским полком и с одним батальоном
19-го егерского кинуться в штыки на стоявшие против них дивизии Менье, Кюриаля
и Ребеваля. Это нападение имело полный успех; неприятель был отброшен в лес и,
столпившись в воклерском овраге, потерпел большой урон от действия русских батарей. Дивизия Лаферьера, бросившаяся на Ширванский полк, будучи встречена огнем
стрелков и батальонов, построенных в колонны к атаке, ушла в овраг вслед за пехотой.
Сам Лаферьер был тяжело ранен17.
В 2 часа пополудни, когда Блюхер уже отказался от предположенного им обходного движения в тыл неприятельской армии и стал собирать войска на позиции у
Лана, генерал Сакен, получив предписание идти туда же, приказал графу Воронцову
194

в случае наступления французов в превосходных силах отступать также к Лану; но
Воронцов, удерживаясь с успехом на занятой им позиции около пяти часов, отвечал,
что дальнейшая оборона его отряда на месте сопряжена была с меньшей опасностью,
нежели отступление в виду многочисленной неприятельской кавалерии под прикрытием одного лишь гусарского полка. Тем не менее, однако же, Сакен, зная, что войска
Винцингероде, посланные в тыл французской армии, не успели совершить обхода
и что корпус Клейста в то время еще находился в окрестностях Шевриньи, послал
графу Воронцову вторичное приказание отступать, известив его, что для прикрытия
отступления вверенных ему войск была назначена вся кавалерия генерал-адъютанта
Васильчикова. Сам же Сакен с пехотой своего корпуса вышел на дорогу, ведущую от
Суассона к Лану18.
Исполняя полученное предписание, Воронцов отправил назад все подбитые орудия, в числе 22, и раненых, которых можно было унести с поля сражения, перестроил
пехоту в батальонные каре и приказал им отступать шагом через линии, в шахматном
порядке. Но еще войска его не успели тронуться с места, когда неприятель возобновил
нападение. Генерал Кольбер получил приказание взойти на плато по крутой тропинке,
ведущей от Краонелля к мызе Ла-Рош; пехота корпуса Мортье должна была ускорить
движение. В то же время Наполеон, призвав к себе генерала Шарпантье, уроженца
страны, знавшего хорошо окрестную местность, поручил ему начальство над войсками
Виктора и приказал тотчас идти в бой, с обещанием поддержать его пехотой Старой
гвардии. Кавалерия Кольбера успела построиться впереди Ла-Рош, несмотря на сильную канонаду и ружейный огонь Навагинского и Тульского полков19. Генерал-майор
Понсет, раненный в войну 1813 года и стоявший пред сими полками на костылях,
получив два раза повеление отступать, отвечал: «Умру, но не отойду ни шагу». Командовавший первой линией генерал-майор Вуич подъехал к нему и, получив такой же
ответ, сказал: «Ежели Вашему Превосходительству угодно умирать здесь, то можете
располагать собой, но бригаде приказываю отступить»20.
Генерал Шарпантье, с своей стороны, построив пехоту в густые колонны, перевел
их через воклерский овраг, двинулся вдоль опушки леса у подошвы плато, чтобы хотя
отчасти предохранить свои войска от канонады русских батарей, и стал взбираться
на плато влево от селения Айль, на которое снова повел атаку генерал Бойе. Как
только пехота Шарпантье появилась на гребне высоты, то 19-й и 44-й егерские полки,
стоявшие на оконечности боевых линий, сделав перемену фронта налево, встретили
неприятеля градом пуль. Тогда же граф Воронцов приказал командиру одной из бригад
графа Строганова генерал-майору Сандерсу с Нарвским и Ново-Ингерманландским
полками идти навстречу французам. Полки сии построились в 300 или 400 шагах
от левого фланга 44-го полка. Но когда дивизия Шарпантье была усилена Старой
гвардией под начальством генерала Фриана с одной гвардейской батареей, то бригада
Сандерса была принуждена отойти обратно к резерву21. Неустрашимый Ширванский
полк, выйдя далеко вперед из первой линии, очутился под жестоким картечным огнем.
Когда генерал-лейтенант Лаптев подъехал к полку и старался ободрить его, бывшие в
голове обеих батальонных колонн гренадеры просили своих ротных командиров (братьев Зеленых — капитана и штабс-капитана) испросить у генерала позволение взять
батарею, наносившую им вред. «С Богом!» — сказал Лаптев и сам повел полк вперед,
195

но, получив сильную контузию, был принужден оставить поле сражения. Ширванский
полк продолжал наступать под начальством своего шефа Зварыкина, но и тот вскоре
был прострелен навылет. При отступлении первой линии сквозь вторую ширванцы,
все еще оставаясь впереди, были окружены неприятельской конницей. Исстреляв
патроны, они три раза при барабанном бое пробивались штыками сквозь неприятеля
и присоединились к прочим войскам, унеся своего шефа, всех раненых и тела убитых
офицеров — братьев Зеленых22. Как в это время (в третьем часу) русские егеря 2-го и
6-го полков уже очистили селение Айль, то генерал Бойе, поддержанный дивизиями
Менье и Кюриаля, занял это селение; вслед за тем три помянутые дивизии выстроились
влево на плато, а корпус Мортье встал за ними, во второй линии. Наполеон приказал
графу Друо (Drouot) ввести в дело шесть резервных гвардейских батарей и, поручив
начальство над всей конницей графу Бельяру (Belliard), направил его левее неевых войск
для обхода, вместе с кавалерией Нансути, русских с правого фланга23.
Несмотря на то, что войска графа Воронцова снялись с позиции в совершенном
порядке и отходили назад шаг за шагом — «как на ученье», по выражению самого
Воронцова, — неприятель усилил свои атаки. Генерал-майор Бенкендорф, с малочисленной своей бригадой прикрывая правый фланг, наиболее подвергавшийся опасности, несколько раз кидался навстречу несравненно сильнейшей неприятельской
кавалерии. По достижении Серни Воронцов остановил пехоту за оврагами, образующими там позицию, чтобы выждать кавалерию сакенова корпуса под начальством
генерал-адъютанта Васильчикова. Содействие его было необходимо, потому что за
Серни местность более открытая позволяла французской коннице объезжать фланги
отступавшей пехоты. Генералы Васильчиков, Ушаков, Ланской беспрестанно возобновляли нападения; некоторые полки ходили в атаку по восьми раз. По сознанию
самих французов, «мужественные и искусные атаки русской кавалерии остановили
стремительность французских эскадронов». В одном из наиболее узких мест плато
русская кавалерия должна была задержать неприятеля, чтобы дать время пройти
пехоте; французы, пользуясь тем, стали сильно напирать на кавалерию. Чтобы остановить их, граф Воронцов приказал 6-му егерскому полку занять вблизи лежащий двор,
обнесенный каменной стеной; неприятель, подойдя почти к самой стене, внезапно
был встречен батальным огнем егерей, что заставило его ослабить преследование.
Между тем Сакен приказал генерал-майору Никитину поставить артиллерию на позицию позади отступавших войск и, пропустив их, открыть огонь. Генерал Никитин,
расположив 36 орудий несколько впереди того пункта, на котором отходит дорога в
Шевриньи, встретил неприятеля сильнейшей канонадой и нанес ему чувствительный
урон24. Около 5 часов пополудни граф Воронцов, оставив в арьергарде генерал-майора
Бенкендорфа с полками Павлоградским гусарским и 1-м Бугским казачьим и с егерской
бригадой генерал-майора Красовского25, отступил к Шавиньону (Chavignon); тогда
же, по приказанию Сакена, часть пехоты без орудий была отправлена на Шевриньи,
по кратчайшей дороге к Лану. Главные силы Наполеона к ночи расположились между
Филен (Filain) и Остель; генерал Кольбер с авангардом стал у Эзи (Aizy), выдвинув
передовые посты к гостинице Анж-Гардиен (Ange-Gardien)26.
Сражение при Краоне, в котором со стороны русских было введено в бой не более
15 000 человек против двойных сил под личным предводительством Наполеона, есть
196

один из знаменитейших подвигов русского оружия. Военное поприще графа Воронцова
озарилось в день краонского боя блеском славы, возвышенной скромностью, обычной
спутницей истинного достоинства. В донесении о битве при Краоне он приписал
совершенный им подвиг генералам Лаптеву, Васильчикову, Ланскому, Бенкендорфу и впоследствии отзывался не раз, что вся его заслуга заключалась в исполнении
обязанностей солдата, что успехом боя при Краоне он был обязан выгодам позиции,
избранной генералом Понсетом, и в особенности мужеству войск, коими имел честь
командовать. В действительности же граф Воронцов, сражаясь на местности, обеспеченной от обходов с флангов и не допускавшей никаких маневров, сделал все зависевшее
от него для возбуждения духа вверенных ему войск собственным самоотвержением и,
по свидетельству очевидцев, несмотря на жестокую боль в ушибенной накануне ноге,
постоянно был в бою и даже принимал личную команду то над одним, то над другим
полком, встречая неприятеля в расстоянии иногда не далее 50 шагов батальным огнем.
Без всякого сомнения, все это могло быть столь же хорошо исполнено полковыми и
батальонными командирами, но граф Воронцов знал, что пример бесстрашия и хладнокровия, подаваемый главным начальником, подвергающимся тысяче смертей наряду
с солдатами, соделывает их героями.
Урон обеих сторон был весьма значителен. Войска графа Воронцова вообще потеряли выбывшими из строя до 5 000 человек (убито 1 500 и ранено более 3 000 человек),
следовательно, треть всего числа людей, участвовавших в деле; в числе убитых были
генерал-майор Ушаков, шеф Курляндского полка, пораженный смертельно в тот самый
миг, когда он, ободряя своих солдат, закричал им: «Стой Курляндцы!», и полковник
Паркенсон, убитый на своей батарее, при атаке ее французской кавалерией. Убит 18-летний юноша, единственный сын графа Строганова (Павла Александровича, начальника
резерва в сражении при Краоне). До этого времени судьба хранила его в нескольких
сражениях; под Краоном, испросив дозволение находиться при генерал-адъютанте
Васильчикове, он был сражен ядром наповал. Ранены: генерал-лейтенант Лаптев, генерал-майоры Ланской (вскоре умерший от раны), князь Хованский, Зварыкин, Маслов и
Глебов. Мариупольский гусарский полк лишился 22 штаб- и обер-офицеров; 13-й егерский полк 16 штаб- и обер-офицеров и до 400 нижних чинов; Ширванский пехотный
полк, потеряв половину наличного числа людей, был перестроен из двух батальонов в
один. При отступлении с поля битвы не было потеряно ни орудий, ни зарядных ящиков;
в плен захвачены только лишь до 100 человек из раненых27. Со стороны французов, по
собственному их показанию, выбыло из фронта вообще 8 000 человек. Ранены, кроме
Виктора и Груши, генералы Лаферьер, Бойе, Бигаре и Лекапитен. Дивизия Бойе-деРебеваля потеряла более двух третей всего числа людей; в 14-м вольтижерском полку
из 33 офицеров убито и ранено 3028.
Обе стороны приписывали себе победу: французы потому, что после боя заняли
поле сражения, а русские, нанеся неприятелю огромный урон и отразив все его нападения. Французский историк войны 1814 года пишет: «Правда, поле битвы осталось
за французами, но приняв во внимание необычайные жертвы, которых оно им стоило, и обстоятельства, побудившие графа Воронцова против воли его к отступлению,
нельзя не сознаться, что русские в сей день приобрели столько же славы, сколько и
противники их»29.
197

В особенности же дело при Краоне важно по тем последствиям, которые оно могло
иметь не только в таком случае, если бы удался обход кавалерии Винцингероде, но и
тогда, когда б Блюхер, оставив для поддержания графа Воронцова часть своих сил (к чему
было весьма достаточно сакенова корпуса), воспользовался геройской обороной русских войск; ничто не мешало фельдмаршалу на другой день после сражения при Краоне,
рано утром, выйти с несколькими корпусами в тыл Наполеону. Еще накануне, в 4 часа
пополудни, корпус Клейста прибыл к Фетье, а корпус Йорка, находясь ввечеру оттуда
в десяти верстах, мог соединиться в ночи с войсками Клейста. Но, к сожалению, тот,
который возбуждал своей энергией Силезскую армию к великим подвигам, — Блюхер,
страдая глазами, был не в состоянии распоряжаться действиями, а главный сподвижник
его Гнейзенау, пораженный блистательным состоянием корпуса Бюлова в сравнении
с расстроенными и ослабленными корпусами Клейста и Йорка, заботился более о
сохранении этих войск, нежели о новых победах. Все это повело к недоразумениям
между союзниками: русские не могли понять, почему Блюхер, имея под ружьем более
100 000 человек, оставил против наполеоновой армии только 20 000 человек графа
Воронцова и почему ни один из прусских корпусов не был введен в дело, а пруссаки
полагали, что генерал Винцингероде опоздал с умыслом; но после всего сказанного не
подлежит сомнению, что действительными причинами неудачи превосходного плана
действий, составленного в главной квартире Блюхера, были: болезнь его, нерешительность влиятельных лиц его штаба, способных более к начертанию, нежели к исполнению
сложных стратегических соображений, и небрежность Винцингероде, могшего быть
виновником победы над Наполеоном30.
В день сражения при Краоне, 23 февраля (7 марта), вечером, граф Воронцов, с
вверенными ему войсками отступив к Шавиньону, на большую дорогу, ведущую из
Суассона в Лан, оставил на пересечении помянутой дороги с идущей из Краона арьергард генерал-майора Бенкендорфа31, в расстоянии не далее версты от неприятельского
авангарда, под начальством генерала Шарпантье, стоявшего у Эзи.
Как, по распоряжению Блюхера, вся армия должна была сосредоточиться у Лана,
то корпусы Винцингероде и Сакена оставались у Шавиньона лишь для того, чтобы
дождаться отрядов майора Антонова, бывшего у Вальи, и генерала Рудзевича, получившего приказание выступить из Суассона. Антонов прибыл к Шавиньону в ночи,
а Рудзевич, получив помянутое предписание уже пополудни, успел исполнить его не
прежде 11 часов ночи. Не имея в достаточном числе лошадей, он был принужден оставить в городе несколько раненых и понтонный парк; орудия, захваченные в Суассоне,
были заклепаны и сброшены в ров. В продолжение двухдневной обороны Суассона
10-й корпус вообще потерял до 1 000 человек; урон неприятеля был еще более, пленных взято русскими войсками 360. Как большая дорога из Суассона в Лан в ночи была
занята французами, то генерал Рудзевич направился в обход на Куси (Coucy) и Ла-Фер.
В полночь казаки 1-го Бугского полка, высланные Бенкендорфом, пробравшись
скрытно через неприятельские аванпосты, захватили секретаря канцелярии начальника
штаба Бертье, ганноверского уроженца Пальма. Этот чиновник, поступивший два дня
спустя на службу к союзникам по провиантской части, сообщил сведения, что Наполеон, потеряв надежду побудить Главную союзную армию к сражению и опасаясь, чтоб
Блюхер не двинулся к Парижу, направился с гвардией на Шато-Тиери, соединился с
198

корпусами Мармона и Мортье и имел намерение разбить по частям блюхерову армию,
подобно тому, как это удалось ему в долине Марны. Он считал союзников гораздо
слабейшими, нежели они были в действительности, и вовсе не ожидал нападения со
стороны Фетье. По словам Пальма, у Наполеона под Краоном было от 60 до 70 тысяч
человек, за которыми следовали от Фим еще 20 000. Эти преувеличенные известия
заставили Сакена и Воронцова ускорить отступление и утвердили главную квартиру
Блюхера в намерении сосредоточить силы у Лана32. Отступление значительного числа
войск с артиллерией и обозами по дороге от Шавиньона к Лану чрез ряд теснин было
весьма опасно, но, к счастью, французы оставались на занятых ими для ночлега местах
до 10 часов утра, что дало время Сакену и графу Воронцову отойти в совершенном
порядке. Арьергард генерала Бенкендорфа, отступив вслед за ними, расположился в
нескольких верстах от Шавиньона близ Урселя (Urcel), на выгодной позиции, прикрытой болотистым ручьем. 11-я конная батарея, находившаяся при его войсках,
была поставлена за мостом скрытно в кустах. Неприятельский авангард, подойдя в
11 часов утра к мосту, был неожиданно встречен картечью, закрытой батареи, подался
назад и в продолжение более часа не отваживался возобновить нападение. Вслед за тем
французы направились в обход правого фланга позиции. Генерал-адъютант Чернышев,
по приказанию генерала Винцингероде приняв начальство над арьергардом, приказал
Красовскому с его егерской бригадой и 11-й конной ротой занять теснину при селении
Этувель (Etouvelle), а генералу Бенкендорфу — отвести кавалерию на правое крыло главной позиции у Лана. Неприятель, развернув кавалерию по обе стороны этувельского
дефиле, открыл сильную канонаду и расположил пехоту авангарда у селения Урсель.
Прочие наполеоновы войска встали в нескольких эшелонах на суассонской дороге, а
Мармон, присоединив к своему корпусу дивизию Арриги, прибыл через Бери-о-Бак к
Корбени ввечеру. Кавалерия его заняла Краон. Желая обеспечить с тыла главные силы
армии, Мармон выслал сильные партии по дорогам к Суассону и Лану, что, однако же,
не помешало казакам сделать удачный набег на французский обоз между Корбени и
Бери-о-Бак. В тот же день неприятельская кавалерия, оставленная на левой стороне
Эны против Суассона, заняла сей город.
При наступлении ночи 13-й и 14-й егерские полки были сменены Саратовским и
Пензенским полками. Егеря получили приказание отойти на правое крыло позиции
при Лане, но генерал-адъютант Чернышев, имея против себя несравненно сильнейший
неприятельский авангард, отложил до следующего утра отступление бригады Красовского и поставил егерей за селением Этувель, в резерве.
Наполеон, узнав от жителей окрестной страны, что можно было обойти окольным путем этувельскую теснину, предпринял сделать нечаянное нападение на правое
крыло союзников у Лана. С этой целью состоявший на ординарцах у Наполеона (chef
d’escadron d’ordonnance) Гурго с двумя батальонами егерей и двумя конно-егерскими
эскадронами Старой гвардии был направлен в обход на Шалевуа (Challevois) к Шиви
(Chivy), а Ней с своей пехотой получил приказание овладеть селением Этувель, чтобы обеспечить выход из дефиле к Лану кавалерии графа Бельяра. Гурго, выступя из
Шавиньона в 11 часов вечера, двинулся на Шалевуа и должен был подойти к Шиви
в час пополуночи, но прибыл гораздо позже. Напротив того, нападение Нея было
весьма успешно. 2-й легкий полк, подойдя в тишине к Этувелю, ворвался в это селение
199

на штыках с восклицаниями: «Да здравствует император!» («Vive l’Empereur!»).
Саратовский и Пензенский полки, застигнутые врасплох, были опрокинуты, но мужественное сопротивление 13-го и 14-го егерских полков дало генералу Чернышеву
возможность отвести вверенный ему отряд в порядке на позицию при Лане. Отряд
генерала Рудзевича в ночи также присоединился к армии. Между тем войска Нея заняли
Шиви и соединились с прибывшим туда несколько позже отрядом Гурго. Бельяр, еще
до рассвета выйдя с дивизией Русселя из этого селения, преследовал арьергард Чернышева, но, достигнув подошвы Ланского плато, был встречен картечью и принужден
отступить. Утром 25 февраля (9 марта) вся блюхерова армия находилась в готовности
встретить неприятеля на позиции у Лана33.

Глава XV
Сражение при Лане

Местность поля сражения. — Расположение блюхеровой армии под
Ланом. — Состав и число союзных войск. — Диспозиция Блюхера на
25 февраля (9 марта). — Число французских войск. — Причины,
побудившие Наполеона атаковать союзников. — Сражение
25 февраля (9 марта). — Наступление Мармона по реймсской
дороге и расположение его близ Атис. — Предположение союзников
атаковать его. — Распоряжения генерала Йорка. — Ночное нападение
на французов. — Урон мармонова корпуса. — Диспозиция Блюхера на
26 февраля (10 марта). — Наполеон решается атаковать союзников. —
Сражение 26 февраля (10 марта). — Отмена блюхеровой диспозиции и
сосредоточение союзной армии под Ланом. — Отступление Наполеона
к Суассону. — Урон обеих сторон. — Неудовольствие союзных корпусных
командиров по поводу отмены диспозиции. — Отъезд Йорка из
армии. — Письма к нему Блюхера и принца Вильгельма Прусского. —
Возвращение Йорка.
Утром 25 февраля (9 марта) вся блюхерова армия была расположена в боевом
порядке у Лана*.
Город Лан, или Лаон, построен на высоте, господствующей над окрестной равниной
от 250 до 300 футов. Он обнесен весь, за исключением мест, прилежащих к крутым
скатам, древними каменными стенами вышиной от 15 до 20 футов, с 46 башнями и
многими контрфорсами. Несколько проломов в стене оставались незаделанными, и
для приведения города в оборонительное состояние не было принято союзниками
никаких мер, кроме расположения на городском валу нескольких батарей. Южные
скаты высоты, обращенные в ту сторону, откуда наступал Наполеон, усажены виноградниками, чрез которые можно взбираться к городу не иначе как по узким дорогам,
окаймленным заборами и стенками. У подошвы высоты лежат к северу от города
предместья Во, Сен-Марсель и Невиль, а к югу — селения Семилли и Ардон. Южная
сторона равнины, окружающей город, пересечена перелесками, заборами и рвами, и
потому затруднительна для действия кавалерии. Речка Ардон из окрестностей города
направляется к югу, сливается у Шиви с другой речкой, текущей от Молиншара, и
* План сражения при Лане.

201

впадает у Шавиньона в Лету. Обе они болотисты и могли служить довольно хорошим
прикрытием правому крылу и центру блюхеровой армии; а третья речка, вытекающая
близ Фетье и имеющая от Ати (Athies) направление к северу, прикрывала левое крыло
союзников. Главные дороги, сходящиеся в Лане с севера: 1) из Сен-Кентен (St-Quentin)
чрез Ла-Фер; 2) из Мобежа на Авен и Марль; с юга: 1) из Реймса на Бери-о-Бак; 2) из
Парижа на Суассон. Позиция у Лана была открыта с обоих флангов, но высота с находящимся на ней городом доставляла центру блюхеровой армии опорный пункт, занимая
который союзники могли вполне воспользоваться выгодами своего превосходства в
числе войск, переходить от обороны к наступлению и охватывать неприятеля с флангов1.
Армия Блюхера, в числе около 100 тысяч человек (60 000 русских и 40 000 пруссаков) с 600 орудий, была расположена следующим образом: корпус генерала Винцингероде составлял правое крыло: пехота построилась в батальонных колоннах* в
две линии, между Ланом и селением Тиере (Thierret), а кавалерия под командой графа
Орурка позади пехоты, правее мызы Авен (Aven); артиллерия — впереди фронта пехоты. Корпус Бюлова стоял в центре: пехота его занимала город, селения Семилли и
Ардон и предместья Во и Невиль, выслав густые цепи стрелков для обороны южного
и западного склонов Ланской высоты; кавалерия расположилась частью на дорогах,
ведущих к городу, частью же в резерве, впереди предместья Во; прусские батареи были
размещены для обстреливания путей из Суассона и Краона, на валу и у подошвы Ланской высоты**. Корпусы Клейста и Йорка составляли левое крыло: пехота Клейста стояла
правее реймсской дороги, впереди предместья Во (бригада Клюкса) и за мызой Шофур
(бригада Пирха 1-го); пехота Йорка за мызой Манусс (в первой линии дивизия принца
Вильгельма Прусского; во второй — Горна); подполковник Леттов с тремя батальонами
занимал Совуарский лес, правее реймсской дороги и мызы Шофур; кавалерия обоих
корпусов находилась левее и позади пехоты; правее мызы Шофур стояли батареи
Клейста, а левее — Йорка. Деревня Атис была занята двумя батальонами. Полковник
Блюхер (сын фельдмаршала) с пятью эскадронами расположился в авангарде у Фетье,
а генерал Кацлер с двумя гусарскими полками, для поддержания его, у Айп (Aipes).
Наконец, корпусы Ланжерона и Сакена составляли главный резерв в полковых колоннах
между предместьями Невиль и Во2.
Союзные войска находились в следующем составе и числе:

Корпус Винцингероде
Корпус Бюлова
Корпус Клейста
Корпус Йорка
Корпус Ланжерона
Корпус Сакена
Всего же

Батал.

Эскадр.

Казачьи полки

Батареи

Число человек

28
20
13
17 ½
43
26
147 ½

36
19
30
33
28
24
170

15
—
—
—
7
8
30

13
8
9
10
12
7
59

25 200
16 900
10 600
13 500
24 900
12 700
103 800

***

* Некоторые из батальонов, сражавшихся при Краоне, были сведены по два в одну колонну.
** В числе артиллерии Бюлова находились две русские батарейные роты.
*** Вместе с прибывшей конной ротой № 21.

202

В числе этих войск было: до 72 000 человек пехоты, 18 000 регулярной кавалерии,
7 000 казаков и 7 000 артиллеристов3.
25 февраля (9 марта), утром, Блюхер отдал следующую краткую диспозицию по армии:
«Ежели неприятель станет наступать против занятой нами позиции, то я намерен
атаковать его. Каждый из корпусных командиров должен иметь свой частный резерв.
Вместе с переходом к наступлению батареи выедут вперед и откроют огонь. По
случаю теперешнего тумана держать войска в совокупности и охранять фронт расположения пехотой»4.
Насчет числа французской армии нет верных сведений. Допустив весьма вероятное
предположение, что у Наполеона под Краоном вместо 30 000 человек, показанных
Кохом и другими французскими писателями, было по крайней мере 40 000, а после
сражения под Краоном 32 000, и что у Мармона, двигавшегося к Лану по реймсской
дороге, было не менее 12 000, оказывается во французской армии до 44 000 человек.
Но и это число ниже настоящего, потому что к Наполеону беспрестанно подходили
подкрепления5.
Тем не менее, однако же, нельзя было ожидать, чтобы он, с армией, несравненно
слабейшей союзной и составленной большей частью из новобранцев, решился атаковать Блюхера. Но его побудили к тому чрезвычайные обстоятельства, в которых он
находился после сражения при Краоне. Армия Блюхера, успев сосредоточиться у Лана,
была сильнее, нежели когда-либо. Опасность, угрожавшая с этой стороны Парижу, не
подлежала сомнению. Надлежало во чтобы то ни стало оттеснить Блюхера как можно
далее и потом уже обратиться против Шварценберга. К тому же известия о неудаче
переговоров в Шатильоне и Люзиньи, полученные в главной квартире французской
армии на поле краонского сражения и в Шавиньоне6, не оставляя надежды на мир,
побуждали Наполеона к отчаянным средствам.
Чтобы атаковать блюхерову армию на позиции у Лана, французы могли направиться
по реймсской либо по суассонской дороге. Первая из них была удобнее для движения
войск, нежели вторая, пролегавшая чрез теснины у селений Этувель и Шиви. Но
если бы Наполеон возвратился к Краону и двинулся оттуда, как сперва предполагал,
по реймсской дороге, то хотя и отрезал бы союзников от Бельгии и нижнего Рейна,
однако же потерял бы собственные сообщения с Парижем и открыл Блюхеру путь к
своей столице. Желая непосредственно прикрывать Париж, Наполеон решился идти
к Лану по суассонской дороге, а корпус Мармона, тогда находившийся на реймсской
дороге, направить по ней, отдельно от прочих войск, также к Лану7. Таким образом, он
нарушил одно из своих главных правил: «Не назначать для сосредоточения сил такого
пункта, на котором нас может предупредить противник».
Наполеон, прибыв с армией на суассонскую дорогу и перенеся свою главную квартиру в Шавиньон, оставался на месте в продолжение 24 февраля (8 марта), чтобы дать
отдых войскам и способствовать корпусу Мармона приблизиться к Лану. На другой
день после неудавшегося ночного покушения против авангарда генерала Чернышева
французские войска рано утром выступили с биваков и двинулись чрез этувельскую
теснину против позиции Блюхера. Кавалерия Бельяра, еще до рассвета подойдя к
правому крылу союзной армии и будучи встречена картечью русских батарей, отошла
назад и расположилась вне их выстрела.
203

В продолжение ночи выпал снег, а на рассвете густой туман покрыл всю окрестность
непроницаемой для взора завесой. Пользуясь тем, маршал Ней двинулся с пехотой
своего корпуса от Шиви в 7 часов утра по дороге к Лану и выслал дивизию генерала
Бойе к Семилли. Маршал Мортье, выйдя из теснины вслед за войсками Нея, направил
дивизию Поре-де-Морвана к Ардону. Тогда же Бельяр выслал на рекогносцировку
сильные разъезды влево к селению Класси.
Подполковник Клаузевиц с 1-м батальоном 4-го Восточно-прусского полка и с
частью 4-го резервного полка, занимавший Семилли, устроил баррикады и пробил
в стенах домов бойницы. В 9 часов утра неприятель открыл по селению канонаду и
вслед за тем штурмовал его. Несколько раз французы врывались в селение, но были
выбиваемы оттуда войсками Клаузевица, поддержанными, по распоряжению Тюмена
и самого Бюлова, пехотой, стоявшей в резерве. Генерал Поре-де-Морван вытеснил
прусских стрелков из Ардона и, выйдя из этого селения, подошел к подошве высоты,
но был отброшен обратно в Ардон фузелерным батальоном 3-го Восточно-прусского
полка с пособием стрелков 4-го и 9-го резервных полков8.
Наполеон под прикрытием передовых войск постепенно развернул свою армию
между селением Лельи (Leully) и холмом против Класси. В первой линии встали: корпус Нея (дивизии Бойе, Менье и Кюриаля) в центре, против Семилли; корпус Мортье
(Поре-де-Морван с одной дивизией Молодой гвардии и Христиани с дивизией Старой
гвардии) на правом крыле, против Ардона; корпус Виктора под командой Шарпантье,
прибывший позже двух первы (дивизии Молодой гвардии: Шарпантье и Бойе-де-Ребеваля), на левом крыле, против Класси. В резерве находились: Фриан с одной дивизией Старой гвардии, кавалерия генералов Груши и Нансути, резервная артиллерия.
Всего же под ружьем у Наполеона было 36 000 человек, в числе коих несколько тысяч
национальной стражи9.
В 11 часов, когда туман совершенно рассеялся и с высоты Лана, можно было обозреть неприятеля и приблизительно вывести заключение о его силах, Блюхер сделал
распоряжения к нападению на французов. Фельдмаршал страдал воспалением глаз и,
производя рекогносцировку, надел в виде глазного зонтика дамскую шляпу. Получив
тогда же известие о появлении неприятельской колонны на реймсской дороге, он
решился предупредить сосредоточение наполеоновых войск и атаковать французов
прежде прибытия ожидаемых ими подкреплений. Приступом к общему нападению
долженствовала быть ложная атака корпуса Винцингероде на левое крыло французской
армии. 12-я дивизия князя Хованского, пройдя чрез Класси, двинулась далее вброд
через речку, а казаки проникли до Монса (Mons en Laonnais)10; успехи этих войск и
удачное действие русской артиллерии заставили неприятеля осадить левое крыло, но
вслед за тем наступление легкой кавалерии генерала Грувеля (Grouvelle) остановило
войска Винцингероде. Несколько спустя Бюлов приказал генералу Крафту с частью
его бригады выступить от аббатства Сен-Винцент к Ардону и овладеть этим селением.
Кавалерия Русселя кинулась навстречу Крафту, но была отброшена к Лельи. Селение
Ардон несколько раз переходило из рук в руки. Между тем Блюхер, получив с левого
крыла армии известие о наступлении сильной неприятельской колонны по реймсской
дороге, полагал, что это были главные силы Наполеона и что они поведут решительную
атаку на левый фланг союзной армии, более доступный, нежели прочие пункты занятой
204

ею позиции. Под влиянием такого убеждения фельдмаршал приостановил наступление
резервной кавалерии генерала Оппена, которую прежде хотел направить через Ардон
в тыл неприятелю. Напротив того, Наполеон не имел никаких сведений о Мармоне:
все офицеры, посланные к маршалу для ускорения его прибытия к Лану, были перехвачены казаками в тылу французской армии. В таких обстоятельствах Наполеон, желая
выиграть время, ограничился частными атаками на Семилли и Ардон; когда же около
4 часов пополудни прибыл на поле сражения генерал Шарпантье с войсками Виктора,
поведено было усиленное нападение на Класси. Атака этого селения, окруженного
болотами и доступного только лишь по дороге из Монса, была затруднительна; но
Наполеон, направив на сей пункт кроме двух дивизий Шарпантье дивизию Кюриаля
и подкрепив эти войска Старой гвардией Фриана, успел в своем предприятии; бригада
Монмари, в голове прочих, ворвалась в селение, занятое двумя батальонами дивизии
князя Хованского, и выбила их оттуда11. За то генералу Крафту удалось окончательно
овладеть Ардоном и отразить все дальнейшие покушения французов. В числе убитых
со стороны неприятеля были генерал Поре-де-Морван и полковник Леклерк12. Занятие
прусскими войсками Ардона и движение части резервной кавалерии Оппена оттуда
к Лельи послужили к совершенному разобщению наполеоновой армии от корпуса
Мармона. Дальнейший бой ограничился канонадой и довольно живой перестрелкой.
При наступлении ночи Наполеон приказал пехоте расположиться на биваках там,
где она находилась в конце сражения, а именно между Лельи и Класси; кавалерия, за
исключением нескольких польских эскадронов Паца, оставленных на аванпостах, отошла за речку Шиви и разместилась по селениям Этувель, Шавиньон, Монс и Лаваль;
а бригада Грувелля была послана в Суассон13.
Корпус Мармона выступил на рассвете из Корбени, но, встретив у Фетье передовой
отряд полковника Блюхера, остановился в 8 часов утра, потому что густой туман не
дозволял видеть ни местности, ни неприятеля, и двинулся далее уже в час пополудни.
По мере наступления французов полковник Блюхер и стоявший у Айпп (Aippes) генерал Кацлер отошли на высоту близ Атис и были поддержаны там огнем высланной
им в подкрепление пешей батареи № 1. Мармон, заняв с боя другую высоту, поросшую
лесом, правее большой дороги, против селения Атис, открыл сильную канонаду. Тогда
же 1-й кавалерийский корпус двинулся от Айпп, правее прочих французских войск,
угрожая обходом левому флангу союзников. Герцог Падуйский (Арриги), получив
приказание овладеть Атисом, ворвался туда и, несмотря на храбрый отпор двух прусских батальонов, занял селение, загоревшееся в пылу боя. Пользуясь тем, Мармон
около 4 часов пополудни выдвинул 24 орудия для действия по стоявшим против него
прусским батареям. Генерал Йорк, получив еще во втором часу от полковника Блюхера
известие о наступлении французской кавалерии в обход левого фланга союзников,
приказал генералу Цитену с резервной кавалерией обоих прусских корпусов14 Йорка и
Клейста двинуться влево через речку и расположиться по северную сторону поросшей
кустарником лощины. Неприятельская кавалерия остановилась по южную сторону
этой лощины, перерезанной широкими рвами. Между тем генерал Гнейзенау испросил
у фельдмаршала дозволение усилить левое крыло армии корпусами Сакена и Йорка,
которые, сделав перемену фронта назад, встали вдоль дороги, ведущей в Марль, правым
флангом к городу, а левым к селению Шамбри (Chambry); тогда же генерал Бенкендорф
205

с двумя конными полками и все русские конноартиллерийские роты были посланы в
подкрепление левому крылу15. К ночи канонада прекратилась. Мармон, желая открыть
сообщение с главными силами армии, отрядил влево полковника Фавье (Fabvier) с
несколькими сотнями человек кавалерии и двумя орудиями16, но хотя расстояние от
Атиса до Лельи не более шести верст, однако же болотистое свойство местности между
этими селениями и смелые поиски донцев по-прежнему совершенно прерывали связь
между армией Наполеона и корпусом Мармона.
Сражение казалось оконченным, по крайней мере до следующего утра. Все было
тихо в полумраке звездной ночи, и только лишь зарево бивачных огней и пожаров в
селениях и кое-где раздававшиеся ружейные выстрелы у Атис напоминали близкое
соседство неприятеля. Расположение Мармона, столь же угрожающее сообщениям
союзников, сколько опасное для него самого, подало офицерам йоркова штаба идею
неожиданно атаковать ночью стоявший против них корпус. Сам Йорк, признав несомненную выгоду нападения превосходными силами, поддержанного 37 тысячами
человек Ланжерона и Сакена, послал одного из своих адъютантов графа Бранденбурга
к генералу Цитену узнать, считает ли он возможным атаковать французов, и получил в
ответ, что «он постарается это исполнить»; генерал Клейст также изъявил совершенную готовность участвовать в нападении. Затем поручено было графу Бранденбургу
испросить согласие фельдмаршала, но едва лишь успел он проехать половину расстояния
до главной квартиры, как встретил блюхерова адъютанта графа Гольца с приказанием
Йорку немедленно атаковать неприятеля; получив желаемое разрешение, Йорк тотчас
собрал к себе всех главных начальников обоих корпусов и в немногих словах изложил
им свои распоряжения: принц Вильгельм* с своей дивизией должен был атаковать Атис,
Горн — двинуться правее этого селения, корпус Клейста, направившись по обе стороны
реймсской дороги, обойти неприятеля с левого фланга, а Цитен — ударить ему в правый
фланг и тыл. Приказано «наступать в густых колоннах, с соблюдением всевозможной
тишины, без выстрела». Пароль был «Бог» («Gott»); лозунг — «Фридрих»17.
Войска двинулись по указанным направлениям. Между тем Мармон, не успев войти
в связь с главными силами Наполеона, принял некоторые предосторожности на случай нападения. С наступлением ночи было приказано отодвинуть назад артиллерию,
стоявшую у Атис, вывести войска из этого селения и собрать их у лесистой высоты. По
свидетельству самого маршала, он предполагал отойти на ночь к Фетье и возвратиться
к Лану на следующее утро. Но генерал Йорк не дал ему времени исполнить это намерение. Принц Вильгельм подошел первым к неприятелю, ворвался в Атис и преследовал
остававшиеся там два батальона к лесистой высоте. Напрасно французы покушаются
там устроиться; войска принца, с барабанным боем и с громкими криками «ура»,
неотступно преследуют опрокинутого неприятеля, рубят канонеров и захватывают
множество орудий, стоявших на отвозах. Французы бегут, пораженные паническим
страхом. Достигнув шоссе, принц остановил свою пехоту, чтобы сколько-нибудь устроить ее; дальнейшее же преследование было предоставлено фузелерным батальонам.
Дивизия Горна, при которой находился сам Йорк, наступавшая по большой дороге, не встретив ни одного неприятельского поста, незаметно подошла к французской
* Брат короля Фридриха-Вильгельма III.

206

батарее. «Не прикажете ли взять ее?» — спрашивает Горн. «С Богом!» — отвечает
Йорк. Раздается оглушительное «ура» и все стоявшие здесь орудия, едва успев сделать
по одному выстрелу, взяты, а прикрытие их частью изрублено, частью ищет спасения
в бегстве.
Войска Клейста, двинувшись правее шоссе, столь же успешно атаковали неприятеля
с его левого фланга и преследовали его с барабанным боем и звуками егерских рожков,
при не умолкавших восклицаниях солдат, упоенных победой.
Кавалерия Цитена опрокинула несколько французских кирасирских полков, стоявших впереди речки (причем пред каждой атакой высылались вперед офицеры для
разузнания встречаемых войск). Затем Цитен, перейдя через речку и миновав Атис,
предложил Юргасу ударить на французов. «Я вижу, что вы по-прежнему расположены ко мне» («Ich sehe, dass Sie mich noch lieb haben»), — отвечает Юргас и в голове
литовских драгун кидается в карьер на биваки неприятельской кавалерии, которая,
не успев устроиться, уходит по реймсской дороге. Генерал Юргас стремится вслед за
ней на эту дорогу, загроможденную французским артиллерийским парком. Канонеры,
настигнутые литовскими драгунами и бранденбургскими уланами, стараются увезти
парк, но все их усилия напрасны: одни из орудий в суматохе опрокинуты во рвы; другие,
лишенные прикрытия и прислуги, попадают в руки прусской кавалерии. Неприятель,
смешавшись с ней, старается уйти незаметно, но войска Юргаса распознают французов
по оклику «Гейрих» («Heurich»), на который они, не умея выговорить это слово,
отвечают «Эрих» («Oerich»). Расстройство и беспорядок неприятельских войск не
имели предела, и только лишь отряду полковника Фавье, тогда возвратившемуся на
реймсскую дорогу, удалось несколько замедлить быстроту преследования, которое,
однако же, продолжалось безостановочно до Фетье. Четыре фузелерных батальона
заняли это селение; кавалерия расположилась на биваках; казаки дошли до Корбени и
Краона; главные же силы обоих прусских корпусов встали на поле сражения близ Атис18.
Корпус Мармона не прежде успел собраться, как перейдя за Эну у Бери-о-Бак.
Урон его убитыми и ранеными в точности неизвестен; пленными — 2 500 человек.
40 (по другим сведениям — 45) орудий и более 100 зарядных ящиков захвачены победителями19. Потери прусских войск не превышали нескольких сот человек20. Хотя
ночное нападение при Атис было облегчено неопытностью французских конскриптов,
однако же должно отдать полную справедливость сохранению порядка в прусских войсках и находчивости их начальников. По мнению Мюффлинга, Мармон еще 25 февраля
(9 марта), по достижении Фетье, услышав канонаду, гремевшую у Лана*, должен был
свернуть с реймсской дороги влево и идти через Парфондрю и Брюйер на соединение
с Наполеоном21, но в этом направлении, сколько можно судить по современным картам, не было удобной дороги для движения целого корпуса с артиллерийским парком.
В продолжение дела Блюхер получил несколько известий о ходе боя: по взятии
высоты, поросшей лесом, Йорк поручил графу Бранденбургу донести о том в главную
квартиру. Фельдмаршал, тогда сидевший за ужином с генералами Гнейзенау, Мюффлингом и другими лицами своего штаба, был чрезвычайно обрадован этим успехом,
* 25 февраля (9 марта) дул ветер с запада, и потому Мармон мог слышать явственно канонаду, раздававшуюся
к югу от Лана; напротив того, Наполеон не слышал канонады у Атис.

207

приказал благодарить Йорка и дал ему знать, что войска готовятся на следующее утро
идти к Фетье.
Второе известие было доставлено Редером. Блюхер уже лег спать; небольшая
лампадка слабо освещала его комнату. Получив донесение о блистательных успехах,
одержанных прусскими войсками, он сказал: «Ей-богу, вы, старые йоркцы, славные молодцы; скорее обрушится небо, нежели вы изменитесь» («Bei Gott, Ihr alten Yorkschen
seid ehrliche brave Kerls; wenn man sich auf eich auch nicht mehr verlassen könnte, da fiele
der Himmel ein»).
Наконец, в 11 часов прибыл в Лан Люцов с известием о совершенном поражении
неприятеля. Фельдмаршал послал в ответ Йорку диспозицию на 26 февраля (10 марта)
и следующую записку.
«Гл. кварт. Лан, 9 марта, полночь.
В. П. снова явили пример, чего может достигнуть благоразумие в соединении с
решительностью. Поздравляя Вас с блистательными успехами сего дня, предполагаю
в прилагаемой диспозиции лишь продолжать то, что Вы так хорошо начали»22.
В полночь с 25 на 26 февраля (с 9 на 10 марта) фельдмаршал отдал диспозицию
на следующий день, в которой, объявляя об успехе, одержанном войсками генерала
Йорка, предписывал:
Корпусам Йорка и Клейста преследовать правое крыло неприятельской армии
на Бери-о-Бак и открыть сообщение через Реймс с корпусом графа Сен-Приеста и
Главной армией.
Корпусу Сакена идти по шоссе к Корбени и, смотря по обстоятельствам, переправиться через Эну при Бери-о-Бак либо между этим селением и Вальи.
Корпусу Ланжерона, взяв с собой понтонный парк, стоящий в Шери (Chery), на
дороге из Лана в Гиз (Guise), двинуться на Брюйер по краонской дороге, к Гертебиз,
отправить оттуда понтоны к Мисси (Missy), для наведения там моста на Эне и потом, на
основании последующих сведений, повернуть вправо к Анж-Гардиен, для отрезания левого крыла неприятельской армии, либо переправиться у Мисси и идти на Брен (Braine).
Корпусы Винцингероде и Бюлова, в случае отступления левого крыла неприятельской армии, преследуют его — первый по старой суассонской дороге на Пинон, а
второй — по новой дороге на Шавиньон23.
Наполеон, надеясь на содействие корпуса Мармона, сделал ввечеру 25 февраля
(9 марта) следующие распоряжения:
«Дивизии Шарпантье и Бойе-де-Ребеваля, поддержанные корпусом принца
Московского (Нея), дивизией Фриана, тремя кавалерийскими дивизиями* и артиллерийским резервом, выступив из Класси в 6 часов утра, оттеснят правое крыло союзников к Невилю.
Маршал герцог Рагузский (Мармон) с 6-м корпусом, 2-й дивизией парижского
резерва и кавалерией Бордесуля двинется в обход, чтобы отрезать путь, ведущий из
Лана в Вервен (Vervins).
Маршал герцог Тревизский (Мортье) с дивизиями Поре-де-Морвана и Христиани,
драгунами Русселя и польскими уланами графа Паца, расположась в центре против
селения Ардона, поддерживает главную атаку.
* Дивизии Лаферьера, Кольбера и Эксельмана.

208

На основании сей диспозиции неприятель, занимающий Ланское плато, будет
обойден с обоих флангов и удержан на суассонской дороге с фронта»24.
Таким образом, Наполеон, имея, с включением мармонова корпуса, не более
45 000 человек, предполагал атаковать с обоих флангов стотысячную армию, опиравшуюся в центре на весьма выгодный для обороны пункт — Лан. Получив в час пополуночи25 от бежавших с реймсской дороги сведение о разбитии Мармона, он сначала не
поверил их показаниям, а потом, когда уже нельзя было сомневаться в истине, решился
все-таки остаться против Лана. Полагая не без основания, что Блюхер, отрядив значительную часть войск по дороге к Реймсу, ослабил свою армию в центре и на правом
крыле, Наполеон надеялся воспользоваться тем и одержать успех над союзниками у Лана
либо, по крайней мере, озаботив Блюхера обороной позиции при Лане, не позволить
ему настойчиво преследовать Мармона26.
Утром 26 февраля (10 марта), когда французские войска едва успели построиться
к бою, союзники предупредили их наступление атакой на Класси. Граф Воронцов
направил 12-ю дивизию князя Хованского к этому селению, а генерал-майор Балка с
2-й драгунской дивизией послал правее в обход к Монсу (Mons en Laonnais). Генерал
Шарпантье успел в продолжение ночи приготовиться к обороне. Все доступы в селение Класси были заграждены завалами и вооружены артиллерией, а внутри селения,
на высоте у церкви, господствовавшей над всей окрестной местностью, расположена
сильная батарея. Войска князя Хованского несколько раз врывались в Класси, но не
могли удержаться там. Граф Воронцов послал им в помощь несколько батальонов 21-й
дивизии Лаптева, что заставило Шарпантье ввести в дело почти всю пехоту вверенных
ему двух дивизий. Тогда же маршал Ней, поставив несколько батарей на возвышении,
чрез которое пролегает дорога из Монса в Лан, открыл огонь во фланг русским колоннам, но действие этих орудий нанесло не менее вреда и французам, оборонявшим
Класси. Несмотря, однако же, на то, Шарпантье отразил все атаки русских войск, но
когда пехота его вышла вслед за ними из селения в поле, то состоявшая при корпусе
Бюлова батарейная рота № 34-го полковника Магденка, будучи выдвинута на позицию
правее Семилли и действуя по неприятелю анфиладными выстрелами, нанесла ему
чувствительный урон и заставила его возвратиться в Класси.
Наполеон в продолжение боя прибыл в Класси, а потом находился на небольшом
холме, правее этого селения, откуда мог удобно следить за ходом сражения.
В 2 часа пополудни прусские резервы, стоявшие в городе на краю плато, отошли
несколько назад. Наполеон, полагая, что Блюхер, утомленный упорным сопротивлением
французской армии, вывел свои войска из города, и надеясь без большого сопротивления
овладеть им, поручил это действие Нею с дивизиями Кюриаля и Менье: первая из них,
построившись в густые батальонные колонны, подошла под громом сильных батарей к
позиции; два батальона повели атаку на Семилли, но были отражены подполковником
Клаузевицем с тремя ротами фузелеров 4-го резервного полка; другие неприятельские
войска, направленные к Ардону, были встречены 1-м батальоном Кольбергского полка,
9-м резервным полком и фузелерами 1-го Неймаркского ландверного полка и также
принуждены отступить; последующие действия ограничились перестрелкой27.
Наполеон, убедившись в невозможности овладеть Ланом, все-таки не решался
отступать и изъявил намерение двинуться к дороге, ведущей в Ла-Фер; но когда по209

сланные на рекогносцировку по этому направлению Друо и Бельяр удостоверились в
невозможности такого покушения, тогда, уже около 4 часов пополудни, были сделаны
распоряжения к отступлению по суассонской дороге. Тем не менее, однако же, канонада
продолжалась до самой ночи28.
Союзники, имея тройные силы в сравнении с неприятелем, не перешли в наступательное положение против дерзкого противника, а сочли нужным, прекратив преследование Мармона, снова сосредоточить армию на позиции у Лана. Такого образа действий
нельзя объяснить ни неведением о силах Наполеона, потому что их можно было ясно
видеть и даже почти сосчитать с вершины плато, ни обычным страхом столкновения с
Наполеоном: сражение при Краоне показало, что союзники не опасались с ним встречи
даже и тогда, когда у него были двойные силы. Но, к несчастью, тот, которого энергия
одушевляла союзную армию (Блюхер), в ночи с 25 на 26 февраля (с 9 на 10 марта) заболел так сильно, что был принужден слечь в постель и, не имея возможности лично
управлять действиями, предоставил распоряжаться ими начальнику своего штаба.
Генерал Гнейзенау имел большое участие в составлении соображений для действий
Силезской армии, и сам Блюхер вполне сознавал его заслуги. Но здесь более, нежели
когда-либо, подтвердилась истина, что сила воли, уменье говорить с солдатом, искусство возбуждать войска к великим подвигам не могут быть заменены ни глубокими
сведениями в военном деле, ни способностью к составлению планов для действий.
Генерал Гнейзенау не мог заменить Блюхера. Командиры корпусов считали его педантом,
непрактичным человеком, и к тому же, хотя пруссаки отдавали справедливость графу
Воронцову и русским войскам за дело при Краоне, а русские Йорку и его сподвижникам
за поражение Мармона29, однако же между союзниками не было взаимного доверия.
Сам Мюффлинг пишет, что Гнейзенау, отменяя прежнюю диспозицию, был руководим
желанием сохранить прусские войска. «Диспозиция слишком отважна, — сказал он. —
Фельдмаршал болен, и я не могу принять на себя такой ответственности»30.
Следствием того были предписания всем корпусам возвратиться на позицию у
Лана31. Корпусы Йорка и Клейста, выступившие на рассвете по реймсской дороге и
уже миновавшие Фетье, воротились в Атис; корпус Сакена, достигший Корбени, и
Ланжерон, предполагавший идти чрез Прель и Шевриньи к Шавиньону, обратились
назад к Лану. Для преследования же Мармона осталась лишь кавалерия Бенкендорфа
и Кацлера, из коих первый к вечеру дошел до Бери-о-Бак, а второй до Корбени. Таким
образом, союзники упустили случай довершить поражение Мармона и, может быть,
даже разбить Наполеона, который, имея не более 30 или 35 тысяч человек, мог быть
окружен тройными силами и поставлен в такое же безвыходное положение, в каком
он находился в конце сражения при Ватерлоо.
Наполеон воспользовался нерешительностью союзников. Еще ввечеру 26 февраля
(10 марта) Старая гвардия вместе с главной квартирой возвратилась в Шавиньон; за
ней в ночи отошли за этувельскую теснину корпусы Нея и Мортье под прикрытием
одной из неевых бригад и уланов Кольбера; войска же Шарпантье, и в арьергарде их
собственная его дивизия с драгунами Русселя, отступили по проселочной дороге на
Анизи (Anizy). Передовые посты оставались на поле сражения до рассвета. Обозы,
парк, раненые и пленные были заблаговременно отправлены по большой дороге к
Суассону. Начальник неева арьергарда генерал Семери (Semery) был атакован в 9 часов
210

утра у Этувеля отрядом генерал-майора графа Палена и казачьими полками корпуса
Винцингероде. Часть обоза, отставшая от армии, была настигнута и захвачена казаками,
которым тогда же удалось освободить пленных, взятых французами в сражении при
Лане. Прочие союзные войска оставались на месте, и вообще преследование было слабо. В 3 часа пополудни армия Наполеона прибыла к Суассону. Кавалерия его, выслав
сильные разъезды по дорогам к Нойону, Куси и Вальи, расположилась вдоль левого
берега Эны. Корпус Мармона отступил на левую сторону реки Вель к Фим32.
Урон союзников в сражениях под Ланом показан в различных источниках от 2 до
4 тысяч человек33. Со стороны французов урон вообще (вместе с потерями Мармона)
простирался до 8 000 человек34.
Предписание, посланное 26 февраля (10 марта) из главной квартиры Блюхера союзным корпусам, возвратиться к Лану возбудило общее неудовольствие. Сакен вышел
из себя. Граф Воронцов, в продолжение боя, которым Наполеон занимал союзников
утром 26 февраля (10 марта), подъехав к Мюффлингу, сказал: «Почему отменили
диспозицию? Это истинное для нас несчастье». Граф Ланжерон был в особенности
озабочен тем, что ему, как старшему из корпусных командиров, доводилось принять
начальство над армией*. Фельдмаршал, зная потери, понесенные русскими при Краоне,
изъявил намерение посылать прусские корпусы в первый огонь, чего Ланжерон не мог
сделать, не подвергаясь неудовольствию прусских генералов, и в особенности Йорка.
Генерал Йорк был глубоко оскорблен тем, что не умели воспользоваться его победой, но с обычной ему скрытностью не изъявлял своего неудовольствия и, казалось,
обратил внимание исключительно на поддержание дисциплины в своем корпусе. Войска
его истощили находившиеся при них жизненные припасы, а страна кругом Лана была
разорена до того, что жители приходили на биваки просить пищи. По свидетельству
одного из йорковых офицеров, в главной квартире его еще было сколько-нибудь мяса,
но хлеба вовсе не было. Однажды за обедом Йорк, обратившись к своему штабу, сказал:
«Прошу вас, господа, завтра принести к обеду по куску хлеба». В дровах также оказался
недостаток. В таких обстоятельствах солдаты, дрожа от стужи, воспользовались для
разведения огней стульями из уцелевшей от пожара церкви в Атисе и разобрали кровлю
ее. На следующий день в лагере было благодарственное молебствие за одержанную победу. По этому поводу генерал Йорк, столь же суровый к своим подчиненным, сколько
и к самому себе, встав в каре горновой дивизии, произнес речь, в коей упрекал солдат
за разграбление и опустошение страны. «Вы посрамили имя отечества, вы попрали
ногами его и мою славу, — сказал он. — Я не признаю вас солдатами Йорка, ни себя —
вашим генералом; вы — шайка разбойников, я — начальник шайки». Затем, напомнив
Западно-прусским гренадерам, что они оставили своего раненого командира в руках
неприятеля, Йорк потребовал, чтобы солдаты обещали исправиться и воевать как
прилично храбрым сынам Пруссии. «Пришлите ко мне по одному человеку из каждой
роты, и пусть они дадут мне в том честное слово от вашего имени», — сказал он. Тогда
генерал Горн, подав ему руку, громко вскричал: «Ручаюсь за Лейб-регимент», — и
множество унтер-офицеров и солдат других полков повторили его обещание35.
* По свидетельству Мюффлинга (Aus meinem Leben. Zw. Aufl. 148), граф Ланжерон, навестив больного
фельдмаршала, сказал по выходе от него: «Au nom de Dieu, transportons ce cadavre avec nous».

211

Прочие корпусы терпели подобные же лишения. В таком положении дел всякое
распоряжение главной квартиры возбуждало сомнения и неудовольствие корпусных
командиров, и в особенности Йорка, полагавшего, что Гнейзенау из личного к нему
недоброжелательства лишил его возможности нанести решительный удар неприятелю. После сражения при Лане, когда для доставления войскам отдыха и возможности
добывать жизненные припасы посредством реквизиций армия расположена была по
квартирам, Йорку назначили, по его мнению, наиболее опустошенное пространство
в окрестностях Корбени, Краона и Бери-о-Бак. Вслед за тем он получил приказание
послать 100 человек кавалерии для конвоирования обозов в Бельгию. Это была последняя капля, переполнившая меру огорчений, понесенных суровым воином. Не сказав
ни слова никому из ближайших к нему офицеров, он уехал по брюссельской дороге.
Легко вообразить, как удивились такому неожиданному поступку в главной квартире
Блюхера. Многие предлагали отдать Йорка под военный суд, но всякий знал, что Блюхер
никогда не согласился бы на такую крайнюю меру; наконец, составили письмо, в котором фельдмаршал изъявлял сожаление о болезни своего старого товарища и надежду
на скорое его выздоровление. Хотя этот официальный отзыв был подписан Блюхером,
однако же он в составлении его не имел ни малейшего участия. Граф Бранденбург и
Шак, люди совершенно преданные Йорку, зная, что такое послание могло возбудить
в нем еще большее неудовольствие, обратились к графу Ностицу, который уговорил
фельдмаршала написать собственноручно письмо к Йорку. Несмотря на нестерпимую
глазную боль, Блюхер действительно начертал огромными буквами следующие строки:
«Mein alter Kamerad, so etwas die Geschichte von uns nicht erzählen, also seyd vernünftig
und kommt zurück» («Старый товарищ! Чтобы не осудила нас История, будь благоразумен и воротись»).
Брат короля, принц Вильгельм, также послал к Йорку письмо следующего содержания:
«Отъезд В-го П-ва повергает в глубочайшую скорбь всех нас, имеющих счастье
состоять под вашим начальством; каждый, знающий поводы, побудившие вас к такому шагу, сознавая их основательность, убежден и надеется, что в такую критическую
минуту вы не уклонитесь от великого дела, возложенного на вас отечеством. Никогда
Пруссия не имела более надобности в искусных полководцах, как в настоящее время.
На кого же из них можем надеяться более, как на того, кто восстановил древнюю ее
славу, кто озарил новым блеском ее оружие в Курляндии, подал сигнал к свержению
чужеземного господства и победоносно провел храбрую прусскую армию от Двины до
Сены. Как согражданин ваш, как ваш подчиненный, как сын и брат ваших государей,
заклинаю вас не оставлять начальства над вверенным вам корпусом.
Корбени, 12 марта 1814 г.
Ваш истинный друг
Вильгельм, принц прусский»36.
Эти письма заставили Йорка возвратиться к войскам 1-го прусского корпуса и
снова принять над ними начальство37.

Глава XVI
Взятие Наполеоном Реймса

Состав, число и состояние французской армии по отступлении
Наполеона от Лана к Суассону. — Движение отряда графа Сен-Приеста
и других войск Силезской армии от Рейна к Шалону. — Движение СенПриеста к Реймсу. — Покушение овладеть этим городом. — Прибытие
Панчулидзева. — Взятие союзниками Реймса. — Положение Наполеона в
Суассоне. — Меры, принятые им для обороны течения Эны. — Движение
Наполеона к Реймсу. — Дело под Реймсом и взятие этого города
французами. — Известия, полученные там Наполеоном. — Письма
Наполеона к Савари и Коленкуру.
По отступлении к Суассону Наполеон дал отдых своим войскам и занялся переформированием армии. Заняв небольшими гарнизонами Суассон и Компиень, он составил
из корпусов Молодой гвардии Нея и Виктора, вместе с дивизией Поре-де-Морвана, две
дивизии Кюриаля и Шарпантье. «La jeune garde fond comme la neige; la vieille garde se
soutient» («Молодая гвардия тает как снег; Старая гвардия держится»), — писал он
своему брату королю Иосифу. Французская армия была усилена в Суассоне войсками,
прибывшими туда из Парижа чрез Мо; в числе их были 1 700 человек трех маршевых
кавалерийских полков, составивших дивизию Сводных эскадронов (division des
escadrons réunis) под начальством генерала Беркгейма (Berckheim). Кроме того, пришли:
вислянский полк, польский уланский полк в 600 человек, несколько инженерных и артиллерийских рот и тысяча конскриптов конвоировавших парк. Число наполеоновых
войск вместе с корпусом Мармона простиралось до 40 000 человек1. Армия его была
утомлена и расстроена, и потому он предполагал остаться несколько дней в Суассоне
и, усилясь там подкреплениями, снова направиться против Блюхера либо обратиться
на Шварценберга. Но получив ввечеру 28 февраля (12 марта) известие о взятии Реймса
союзным корпусом графа Сен-Приеста, прибывшим с Рейна чрез Шалон, Наполеон
решился идти к Реймсу2. Поражение стоявшего там отряда не могло оказать важного
влияния на общий ход войны, но подавало Наполеону надежду возвысить дух войск и
выиграть время в ожидании более благоприятных обстоятельств.
Генерал-адъютант граф Сен-Приест, с одним из эшелонов 8-го пехотного корпуса3 выступив от Майнца в начале (в половине) февраля, прибыл 15-го (27-го) в Сен-Дизье и получил там предписание Блюхера остановиться на Марне, собрать двигавшиеся
с Рейна отряды и охранять сообщения Силезской армии с Главной и Рейном4. Граф
213

Сен-Приест тотчас предписал следовавшим за ним в расстоянии нескольких переходов
генералам Панчулидзеву и Ягову ускорить марш, а сам, оставив в Сен-Дизье, до присоединения последнего, 33-й егерский и Киевский драгунский полки с шестью орудиями
легкой роты № 33 под начальством генерал-майора Емануеля, перешел с Полоцким
и Рязанским полками, ротой пионер и шестью орудиями 33-й легкой роты в Витри.
Генерал-майор Ягов, с резервом 2-го прусского корпуса выступив от Эрфурта,
двинулся чрез Кобленц и Саарбрюк, присоединил к своему отряду в Туль значительный артиллерийский парк и прибыл в Сен-Дизье 17 февраля (1 марта) с 5 000 человек
ландвера5. На другой день отряд генерала Емануеля перешел в Витри. Вслед за тем граф
Сен-Приест, получив сведение о наступлении Наполеона против Блюхера, двинулся, для
сближения с Силезской армией, к Шалону, где 19 февраля (3 марта) собрались русские
войска в числе до 3 000 человек. Когда же реймсский комендант, майор князь Гагарин
донес ему о занятии французами города Фим, в переходе от Реймса, тогда 21 февраля
(5 марта) был отряжен ему в помощь генерал Емануель с Полоцким пехотным полком, киевскими драгунами и четырьмя легкими орудиями, а генералу Ягову послано
предписание идти в Шалон6. Но прежде еще, нежели Емануель мог достигнуть Реймса,
князь Гагарин, атакованный отрядом Корбино и национальной городской стражей, был
захвачен с несколькими сотнями солдат и башкир и с множеством больных, лежавших в
реймсских госпиталях. Генерал Емануель, остановясь в Силлери (Sillery), послал о том
донесение к графу Сен-Приесту, который немедленно выступил к Реймсу, присоединил
к своим войскам большую часть отряда Ягова в числе 3 400 человек с восемью орудиями
и, прибыв 22 февраля (6 марта) к Бомону (Beaumont), в 12 верстах от Реймса, решился
на следующий же день атаковать сей город. Генерал-майор Тетенборн, тогда стоявший
в Эперне, был приглашен участвовать в нападении и прибыл к Реймсу еще до рассвета
23 февраля (7 марта)7. В то же утро союзники повели атаку с нескольких сторон и успели
вторгнуться в город, когда появилась со стороны Бери-о-Бак французская кавалерия.
Это был генерал Дефранс с несколькими стами почетной стражи (gardes d’honneur),
но граф Сен-Приест, не имея верных сведений о действительной силе его отряда и
зная, что в Реймсе находились, кроме двух батальонов пехоты и нескольких сот человек
кавалерии, до трех или четырех тысяч национальной стражи, отложил штурм города
до прибытия генерал-лейтенанта Панчулидзева с прочими полками 8-го корпуса.
Войска графа Сен-Приеста встали биваками у Силлери и Тесси (Taissy); отряд Ягова,
усиленный остальной его частью до 5 000 человек8, расположился от Пюизье (Puisieux)
до Шамфлери (Champfleury); генерал Емануель — в авангарде, у Безанна (Bezannes).
Отряд Тетенборна возвратился в Эперне9.
Генерал-лейтенант Панчулидзев с пятью полками пехоты, черниговскими конными егерями и двумя артиллерийскими ротами10, выступив от Майнца 9 (21) февраля,
двигался чрез Саррегемин и Нанси к Сен-Дизье, откуда, чрез Витри и Шалон прибыв в окрестности Силлери 27 февраля (11 марта), присоединил свой отряд, в числе
5 000 человек, к войскам Сен-Приеста. Силы союзников, собравшиеся близ Реймса,
вообще простирались от 13 до 14 тысяч.
На следующий день, 28 февраля (12 марта), граф Сен-Приест штурмовал город.
Войска были разделены на три колонны, из коих левая и средняя назначались для ложных атак по парижской и шалонской дорогам; сам же Сен-Приест с правой колонной
214

хотел повести главную атаку с правой стороны реки Вель, по ретельской дороге. Левая
колонна, из шести батальонов ландвера, 230 человек прусской кавалерии, семи прусских
орудий и двух орудий русской батарейной роты № 2, под начальством генерал-майора
Ягова собралась в Кормонтреле (Cormontreuil); средняя, из полков Рыльского, 30-го
егерского, двух прусских батальонов, 50 человек прусской кавалерии и четырех орудий,
под начальством генерал-майора Пиллара, собиралась на высоте впереди Силлери, а
правая — у селения Серне (Cernay); из числа войск, составлявших эту колонну, 1-й
егерский и Елецкий полки с шестью орудиями под командой генерал-майора Карпенка получили приказание занять суассонское предместье и разбить городские ворота;
генерал-майору Бистрому с 33-м егерским и Полоцким полками при четырех орудиях
поручено штурмовать стены города левее ворот; в резерве оставлены: генерал-майор
Гурьялов, с Екатеринбургским и Рязанским пехотными полками и с двумя батальонами
ландвера, и правее его, близ дороги в Бери-о-Бак, генерал-лейтенант Панчулидзев, с
Киевским драгунским и Черниговским конно-егерским полками и двумя орудиями
легкой роты № 3.
Войска, прибыв до рассвета на сборные пункты, двинулись к Реймсу. В 5 часов утра
Ягов подошел по парижской дороге к предместью, открыл огонь из орудий и приказал
штурмовать предместье, а потом и город 1-му и 3-му батальонам 1-го Померанского
ландверного полка; атака эта была вполне успешна: прусские войска ворвались в город
и заняли его, не встретив значительного сопротивления, потому что неприятель частью
скрывался в домах, частью искал спасения в бегстве. Сам Корбино, переодевшись в
партикулярное платье, не принял никакого участия в обороне города. Проводник колонны графа Сен-Приеста сбился с дороги, и потому русские войска подошли к городу
позже прусских, однако же еще успели отрезать отступление неприятелю. Несколько
сот человек французской кавалерии и пехоты вышли в поле и покушались пробраться
вдоль правого берега Вели. Генерал Панчулидзев настиг их и частью истребил, частью
рассеял эту кавалерию; пехоте же удалось пробиться и с помощью Дефранса, прибывшего на выстрелы с шестью эскадронами почетной стражи и гусар, отступить к Берио-Бак. Союзники захватили 2 500 человек регулярных войск и национальной стражи;
в числе пленных были генерал Лакост и полковник Ренье. Девять орудий, доставшиеся
победителям, были отправлены в Витри. Граф Сен-Приест принял меры для спасения
жителей от грабежа, несмотря на то, что они за несколько дней пред тем стреляли по
войскам князя Гагарина11. Император Александр, получив донесение о взятии Реймса,
пожаловал графу Сен-Приесту орден Св. Георгия 2-й степени.
Как в это время Сен-Приест уже имел определительные сведения от Блюхера о неудаче Наполеона под Ланом, то ему надлежало воспользоваться этими благоприятными
обстоятельствами и, перейдя к Бери-о-Бак, открыть сообщение с Силезской армией.
Но зная об отступлении Наполеона к Суассону и полагая, что он обратится на Главную
союзную армию, граф Сен-Приест считал себя совершенно безопасным и под влиянием такого убеждения дал отдых своему отряду. Русские войска были расположены в
городе, а прусские в селениях на пространстве между Реймсом, Силлери и Жюншери
( Junchery), заняв последнее селение кавалерией и посылая оттуда разъезды к Фим12.
Наполеон по отступлении от Лана к Суассону находился в безвыходном положении.
Наступление его против Блюхера повело к ослаблению собственной его армии, которая,
215

в замену старых надежных солдат, пополнялась конскриптами и национальной стражей.
Князь Шварценберг, пользуясь отсутствием Наполеона, снова занял Труа, выдвинул
передовые корпусы к переправам на Сене и Йонне и угрожал столице Франции. Известия из Парижа представляли мрачную картину общей безнадежности. «В Париже
уже нет никаких войск; все остававшиеся там высланы к Мо и к Море (Moret)»13, —
писал король Иосиф. Вслед за тем он донес, что нельзя было найти в Париже тысячу
человек, которые решились бы добровольно поступить в армию, и что едва ли можно
было набрать шесть тысяч годных ружей. По его мнению, нельзя было надеяться ни
на войска герцога Тарентского (Макдональда), ни на жителей южной Франции, преданных Бурбонам. «Ваше Величество, — писал он, — должны сами сознаться, что
нет никакого средства к спасению, кроме мира, и мира неотлагательного»14. А между
тем ход переговоров в Шатильоне очевидно выказывал, что союзники стремились не
к миру, а к потрясению в самом основании владычества наполеонова, несовместного с
общим спокойствием Европы. Таковы были обстоятельства, когда Наполеон получил
известие о взятии Реймса графом Сен-Приестом.
Решась идти против слабейшего неприятеля, чтобы возбудить в войсках победой
дух, подавленный неудачами, Наполеон счел нужным принять меры для охранения
Суассона и задержания Блюхера на Эне. С этой целью маршал Мортье, оставленный с
8 000 человек пехоты и 4 000 кавалерии15 у Суассона, получил приказание расположить
батареи выше и ниже города, укрепить и занять лежащее впереди его селение Сен-Поль,
наблюдать течение Эны до Компиеня, выказывать войска на различных пунктах, не
вводя их, однако же, в бой, и делать демонстрации переправы. Для обороны Суассона
было поставлено 30 орудий, прикрытых земляными мешками и бочонками с землей;
начальство над гарнизоном получил подполковник (chef de bataillon) Жерар (Gérard):
военный министр вверил важную должность суассонского коменданта этому молодому
офицеру сообразно с предписанием Наполеона назначить туда офицера, которому
предстояло бы сделать карьеру (qui eût sa fortune à faire)16.
Таким образом, приняв меры для охранения армии с левого фланга, Наполеон
выступил в ночи с 28 февраля на 1 марта (с 12 на 13 марта н. ст.) с 20 000 человек17 из
Суассона к Реймсу, приказав идти туда же из Фим в авангарде армии маршалу Мармону
с его пехотой, 1-м кавалерийским корпусом генерала Бордесуля и почетной стражей
Дефранса, в числе до 9 000 человек18.
Кавалерия Бордесуля, двигаясь в голове авангарда, наткнулась у Роне (Rosnay) на
прусские аванпосты, которые ушли, не сделав ни одного выстрела. Граф Сен-Приест
получил донесение о наступлении неприятеля в значительных силах, но, считая французскую армию совершенно расстроенной, не обратил внимания на угрожавшую ему
опасность. Приказав отслужить в поле благодарственное молебствие, Сен-Приест
распустил прусские войска по окрестным селениям и поехал в собор, где принимал
поздравления своих соотечественников — роялистов. А между тем кавалерия Бордесуля настигла у селения Орм (Ormes) два прусских батальона, которые, вместо того
чтобы безостановочно отступать к Реймсу, засели на кладбище помянутого селения
и, будучи там атакованы пехотой дивизии Рикара, положили оружие. Прочие войска
Ягова были застигнуты врасплох. Говорят, будто бы многие из солдат сложили с себя
амуницию и мыли белье в реке и что одни из них были изрублены, другие захвачены в
216

плен либо спаслись бегством. Сам Ягов едва успел ускакать на неоседланной лошади.
Один из его батальонов построился в каре и храбро отстреливался, несмотря на то,
что некоторые из людей были в одних рубахах и даже босиком. Граф Сен-Приест счел
нападение французов за партизанский набег, но вскоре узнав, что у неприятеля есть
артиллерия, должен был сознаться в своем заблуждении. Разослав во все стороны офицеров с приказанием войскам собираться у города, Сен-Приест поручил генерал-майору
Бистрому с Рязанским и 33-м егерским полками и с легкой ротой подкрепить Ягова.
Тогда же прибыл в Реймс возвращавшийся обратно из Бери-о-Бак полковник Албрехт
с одним эскадроном лейб-гусар и одним лейб-драгун, посланный от Главной армии
для открытия сообщения с Блюхером. Граф Сен-Приест тотчас выслал его навстречу
неприятелю для удержания французов до прибытия полков генерала Емануеля. Генерал
Бистром, построив свою пехоту на высоте, за ручьем, текущим от селения Безанн, дал
прусским войскам время устроиться и выдвинуть на позицию артиллерию, а полковник
Албрехт, угрожая неприятелю атаками, заставил его отойти на пушечный выстрел.
Маршал Мармон, получив от Наполеона приказание приостановить нападение до
прибытия прочих войск, оставался на месте от полудня до 3 часов.
Пользуясь тем, граф Сен-Приест устроил в боевой порядок часть своего корпуса.
Если бы он понял причину бездействия неприятеля, то, по всей вероятности, отступил
бы к Бери-о-Бак, но он был утвержден в своей беззаботности показанием пленных,
уверявших, что к Реймсу тогда подходил лишь 12-тысячный корпус Мармона. Правда, вслед за тем один из них объявил, что французские войска наступали под личным
начальством Наполеона, но граф Сен-Приест сказал: «Ведь Наполеон не перешагнет
через 14 000 человек!» И на вопрос одного из полковых командиров: «Куда отступать
в случае неудачи?» — отвечал: «Ретирады не будет!»
Высоты, за коими укрывался неприятель, не позволяли обозревать его. В 3 часа
пополудни он выдвинул несколько конных батарей и направил значительную массу
кавалерии в обход левого фланга позиции союзников. Сам Наполеон, прибыв около
4 часов, сделал распоряжения к общему нападению. «Les dames de Rheims passeront
un mauvais quart d’heure» («Реймсским барыням предстоит неприятная четверть
часа»), — сказал он.
Войска графа Сен-Приеста, в составе 22 батальонов и нескольких сот человек
прусской кавалерии с 24 орудиями, были расположены правым флангом к реке Вель
и к селению Тенке (Tainqueux), а левым по направлению к Басс-Мюйр (Bass-Muire);
один из прусских батальонов был отряжен к Силлери для прикрытия тамошнего моста. Резервы стояли на Сен-Женевьевском плато и впереди суассонского предместья.
Позиция представляла выгоды для действия артиллерии, но имела в тылу мост на Веле.
Как обозы и парки находились у Бомона, то для прикрытия их были отряжены две
роты 30-го егерского полка, и всем обозам приказано прибыть как можно поспешнее в
Реймс и следовать оттуда в Бери-о-Бак; если же союзные войска были бы принуждены
оставить город, то всем паркам и обозам назначено идти к Шалону и присоединиться
к прибывшему туда накануне от Майнца отряду генерал-майора Давыдова19. Полки
Киевский драгунский и Черниговский конно-егерский, подоспевшие на поле сражения уже в четвертом часу, были поставлены впереди оконечности левого крыла для
предохранения его от обхода.
217

Наполеон, выждав прибытие своей гвардии, усилил канонаду и повел войска
против позиции союзников. Пехота Мармона в нескольких колоннах двинулась по
направлению суассонского шоссе; по сторонам ее наступали две дивизии гвардейской
кавалерии под начальством Себастиани, а впереди — почетная стража Дефранса; правее устремилась кавалерия генерала Бордесуля. За ними в резерве построились войска
Фриана и Бойе. Граф Сен-Приест, убедившись наконец в превосходстве сил неприятеля,
стал отводить к городу пехоту, стоявшую во второй линии, оставив на позиции только
кавалерию, семь батальонов ландвера, 1-й батальон Рязанского полка и в резерве его
Полоцкий пехотный полк, 10 прусских орудий и два русских легких № 3-го роты. 3-й
батальон Рязанского полка и 33-й егерский полк расположились у Парижской заставы,
а два батальона ландвера отряжены для охранения переправы у Кормонтреля. Прочие
русские войска были отправлены за Вель и встали частью в городе, частью позади его.
Едва лишь граф Сен-Приест успел сделать эти распоряжения, как был тяжело ранен
осколком гранаты, раздробившим ему плечо. Старший по нем генерал Панчулидзев, в то
самое утро пораженный ударом, долго лежал в обмороке, и хотя потом очнулся, однако
же не принял начальства над отрядом. Генерал-майор Емануель, не зная о том, поехал в
город отыскивать Панчулидзева. Таким образом, русские войска, оставшись без главного
начальника, были предоставлены сами себе. Дивизия Мерленя (Merlin), поддержанная
кирасирами 1-го кавалерийского корпуса, атаковала прусские батальоны, высланные к
Кормонтрелю, и, окружив их, заставила положить оружие. Артиллерия, стоявшая на
позиции, и прикрывавшие ее ландверы кинулись назад к мосту, где, несмотря на усилия
Ягова восстановить порядок в войсках, колонны столпились и смешались между собой.
В этой суматохе одно русское и девять прусских орудий были захвачены неприятелем.
Союзная кавалерия и 1-й батальон Рязанского полка, отрезанные от моста, казалось,
были обречены гибели. Рязанцы под предводительством их мужественного командира
полковника Скобелева, построясь в каре и прикрыв своей грудью унесенного ими с
поля сражения графа Сен-Приеста, отошли к предместью. Здесь преградили им путь
французские кирасиры; но Скобелев, быстро перестроив батальон в колонну, ударил
на неприятеля в штыки и с содействием 3-го батальона того же полка, открывшего по
французам огонь из предместья, пробился к своим и способствовал следовавшей за
ним кавалерии отступить вброд через реку Вель у Сен-Брис (St.-Brice), ниже города.
Генерал Емануель, отведя оба свои полка и часть пехоты по дороге, ведущей к Берио-Бак, приказал Бистрому удерживаться в городе до последней крайности; в команде
его оставались полки: Рязанский, Полоцкий, Елецкий, 30-й и 33-й егерские; когда же
неприятель устроил мост при Сен-Брис и стал переходить вслед за русской кавалерией
через Вель, генерал-майор Карпенко с 1-м егерским полком и эскадроном драгун
бросился ему навстречу и долго удерживал его. Генерал Бистром сражался в городе
до 2 часов пополуночи, но, узнав о движении генерала Красинского с его уланами от
Сен-Брис к бери-о-бакской дороге, поспешил отступить на Нешатель (Neufchatel),
присоединив к своему отряду 33-ю батарейную роту, стоявшую в Серни, и до 2 000 человек разных русских и прусских полков, остававшихся в городе. Двести охотников
различных команд под начальством унтер-офицера 33-го егерского полка*, забытые
* К сожалению, неизвестно его имя.

218

при общем отступлении войск, продолжали обороняться до тех пор, пока получили
от адъютанта генерала Емануеля приказание отступить. «Они счастливо избавились
плена, — говорит генерал Данилевский, — пробравшись ночью сквозь неприятеля.
Им покровительствовали темнота, их собственная осторожность и Провидение, пекущееся о храбрых». Прочие союзные войска ушли по дороге к Бери-о-Бак, а обозы
и парки, находившиеся у Бомона, — в Шалон. Некоторые из отдельно уходивших
людей попались в руки неприятелю, находясь в нерешимости, куда следовало им отступать20. Вообще же союзники потеряли более 2 000 человек, из числа коих 700 русских
и 1 400 пруссаков, и 10 орудий21. Урон неприятеля, по собственному его показанию,
простирался от 700 до 800 человек; в числе пленных был командир одного из полков
почетной стражи граф Сегюр22.
Наполеон, преувеличив обычным ему образом одержанную им победу в официальных известиях, помещенных в Монитере, писал: «Та самая легкая батарея, которая
поразила генерала Моро под Дрезденом, нанесла смертельную рану Сен-Приесту,
пришедшему с татарами разорять нашу прекрасную страну»23.
По взятии Реймса Наполеон оставался там трое суток, чтобы дать войскам отдых.
Донесения, им полученные в продолжение этого времени, обнаруживали опасность
его положения. По мере успехов вторжения союзных армий возрастали надежды
роялистов. В Бордо и других пунктах южной Франции появились эмиссары герцога
Ангулемского. Витролль, один из деятельнейших агентов Дома Бурбонов и (что тогда
значило еще более) доверенное лицо Талейрана, прибыл в главную квартиру союзников24. В самом Париже надеяться было не на кого. Чрезвычайный совет, собранный
4 марта н. ст. в присутствии императрицы Марии-Луизы и короля Иосифа, получив
довольно верные сведения о ходе переговоров в Шатильоне и условиях, требуемых уполномоченными союзных держав, не выразил никакого определительного заключения.
Колеблясь между опасениями, с одной стороны, подвергнуться гневу Наполеона, а с
другой — возбудить против себя общественное мнение, бедные члены совета хранили
молчание. Когда же король Иосиф, обратясь прямо к каждому из них, потребовал ответ,
надлежало ли принять помянутые условия или продолжать войну, тогда все двадцать
членов отвечали, что никто не может решить такой вопрос, кроме самого императора,
который один лишь знал настоящее положение дел и мог подать мнение, наиболее
сообразное с обстоятельствами и средствами страны. Тем не менее, однако же, они
изъявили мнение, что выгоднее было заключить мир, ограничив Францию древними
пределами 1792 года, нежели подвергать опасности столицу25. Наполеон ожидал совсем иное от государственных людей своей империи; открывая им (чего он всячески
избегал прежде) угрожающую ему опасность, он надеялся возбудить общее негодование против врагов Франции и подвигнуть народ к чрезвычайным усилиям; но вместо
того услышал выражения раболепной покорности своей особе и трусливые просьбы
о заключении мира. Ему было очень хорошо известно, что многие из членов совета,
столь покорные в присутствии его супруги и брата, нисколько не стеснялись порицать
его в парижских салонах: «Это сумасшедший; он погубит всех нас», — говорили
люди, никогда не бывавшие на полях сражений. Некоторые толковали о назначении
регентом короля Иосифа; другие хотели побудить Наполеона к уступчивости, послав
ему адрес с требованием мира. Сам Иосиф решился испросить у него дозволение на
219

эту демонстрацию чрез Г. Меневаля, вполне преданного Наполеону и пользовавшегося
его неограниченным доверием.
Наполеон, получив в Реймсе письмо Меневаля и некоторые другие депеши, по которым он мог судить, что происходило в Париже, послал к министру полиции герцогу
Ровиго (Savary) письмо следующего содержания:
«Реймс, 14 марта 1814 года.
Вы не сообщаете мне ничего о том, что делается в Париже: там толкуют об адресе,
о регентстве и о тысяче бессмысленных интриг, какие могли быть придуманы только
глупцом, подобным Миоту (Miot). Все эти люди не понимают, что я развязываю гордиев
узел по примеру Александра. Пусть знают они, что я и теперь таков же, каким был при
Ваграме и Аустерлице, что я не потерплю никакой интриги, что нет никакой власти,
кроме моей собственной, и что в крайних случаях одна лишь регентша пользуется моим
доверием. Король (Иосиф) слаб; он вдается в интриги, которые могут быть пагубны
государству и в особенности ему самому и его советникам, если он не обратится безотлагательно к своему долгу. Я очень недоволен, узнав о том не только от вас, но и другими
путями… Так знайте же, что если бы у вас в Париже составили адрес, нарушающий права
моей власти, то я приказал бы арестовать короля, министров и всех подписавших его.
Портят национальную стражу, развращают Париж, выказывают слабохарактерность
и незнание страны. Не потерплю трибунов; я сам главный трибун — и заставлю народ
делать то, что клонится к его пользе, составляющей предмет постоянных забот моих»26.
Тогда же Наполеон приказал герцогу Бассано (Маре) написать Коленкуру, что ему
разрешается сделать всевозможные уступки союзным уполномоченным, но с условием
немедленного очищения страны от чужеземных войск27. Впрочем, он, отдавая такое
приказание, не имел надежды на заключение мира, и все его внимание было обращено к
тому, чтобы возжечь народную войну. Когда Мармон, беседуя с ним, изъявил сожаление
об участи жителей страны, разоряемых своими и чужими войсками, он отвечал: «Cela
vous afflige? eh! mais il n’y a pas grand mal! Quand un paysan est ruiné et que sa maison
est brûlée, il n’a rien de mieux à faire que de prendre un fusil et de venir combattre» («Это
огорчает вас? Ну, в этом нет еще большой беды! Когда крестьянина ограбили и сожгли
его дом, ему не остается ничего более, как взять ружье и сражаться»)28.

Глава XVII
Действия Главной союзной армии
после сражения при Бар-сюр-Об
до сосредоточения сил к Арси
Преследование неприятеля после сражений при Бар-сюр-Об и Лафертесюр-Об. — Наступление союзников к Труа. — Расположение французов за
Барсой. — Дело при Лобресселе. — Взятие Труа. — Замечания на действия
князя Шварценберга по занятии союзниками Труа. — Расположение
войск Макдональда на Сене. — Бездействие союзников. — Переправа
их через Сену. — Дело при Лешель. — Отступление Макдональда от
Провена к Мезон-Руж. — Мнение императора Александра о действиях
Главной союзной армии. — Расположение союзников по отступлении
Макдональда от Провена. — Причины, побудившие князя Шварценберга
растянуть армию. — Неудовольствие императора Александра. — План
действий Наполеона после дела при Реймсе 1 (13) марта. — Состояние
французских войск. — Войска, оставленные на реке Эне (Aisne). —
Состав войск Наполеона при выступлении его из Реймса. — Движение
его к Марне и далее к Фер-Шампенуазу и Соммесу. — Отступление
отряда Кайсарова от Фер-Шампенуаза к Гербиссу и за реку Обе. — План
действий, составленный императором Александром. — Раздробление
союзных войск. — Сосредоточение их по настоянию государя. — Князь
Шварценберг предполагает собрать армию у Транна, а потом решается
идти навстречу неприятелю к Обе. — Диспозиция его на 8 (20) марта.
После побед, одержанных войсками Главной союзной армии в половине (в конце)
февраля при Бар-сюр-Об и Лаферте-сюр-Об, князь Шварценберг продолжал действовать с обычной ему вялостью*. Известия о движении главных сил французской
армии на сообщения союзников к Дижону послужили фельдмаршалу предлогом к
замедлению марша передовых корпусов. Преследование неприятеля было поручено
кавалерии, поддержанной небольшими пехотными отрядами, что дало время войскам
Удино отойти спокойно 16 (28) февраля, в 7 часов утра, к Вандевру, оставив арьергард
у Маньи. Авангард графа Палена1, усиленный 2-й кирасирской дивизией, расположился у Диенвиля; состоявшие при нем казачьи полки были высланы по дорогам к
Вандевру и Пиней. 1-й пехотный корпус князя Горчакова встал на позиции у Транна;
* Глава XII.

221

2-й пехотный корпус принца Евгения Виртембергского остался у Арсонваля; корпус
графа Вреде, отойдя назад по шомонской дороге, занял свои прежние биваки между
Бар-сюр-Об и Линьолем; кавалерия его расположилась частью впереди Бар-сюр-Об,
на бриеннской дороге, частью за селением Спой (Spoy), на дороге, ведущей в Вандевр.
Резервы были остановлены в окрестностях Шомона, куда вслед за тем перешли главные
квартиры союзных монархов.
Войска Макдональда отступали после дела при Лаферте-сюр-Об всю ночь с 16 (28)
на 17 (29) февраля, чтобы предупредить союзников на переправе в Бар-сюр-Сен.
Кавалерия Мильго прикрывала отступление пехоты. Казаки генерала Сеславина преследовали неприятеля до полуночи; корпусы же кронпринца Виртембергского и графа
Гиулая остановились в окрестностях Ла-Ферте2.
На следующий день, 17 февраля (1 марта), войска графа Витгенштейна перешли к
Диенвилю; тогда же прибыл к нему от Пфальцбурга смененный баденскими войсками
отряд генерал-майора Лялина в составе Тенгинского и 26-го егерского полков с четырьмя пешими орудиями3. Князь Шварценберг, желая иметь определительные сведения о
силах и расположении неприятеля, предпринял в сей день усиленную рекогносцировку.
С этой целью генерал Фримон с кавалерией корпуса Вреде двинулся на Спой к Маньи,
а граф Пален с своей кавалерией — от Диенвиля по дороге к Вандевру, в резерве обеих
колонн, по большой дороге. От Доланкура к Миньи следовали Муромский и Черниговский пехотные полки и два эскадрона лубенских гусар под начальством полковника
Теслева. Общее начальство над всеми войсками, участвовавшими в рекогносцировке,
было вверено Фримону.
Генерал Жерар, стоявший впереди Вандевра, занял Валь-Сюзенеский лес своей
пехотой и выдвинул навстречу союзникам кавалерию Сен-Жермена. С обеих сторон
была открыта сильная канонада, в продолжение коей граф Пален, двинувшись в обход
левого фланга неприятельской позиции по правому берегу Барсы к Вильнев-Мегриньи (Villeneuve Mesgrigny), заставил французов отступить; арьергард их остановился
у Мутье-Амей. Генерал Фримон занял Вандевр, а Пален встал на биваках у Вильнев.
В тот же день генерал Сеславин, по отступлении неприятеля к Бар-сюр-Сен, двинулся
через Лош к Невилю, наперерез путей, ведущих к Дижону4.
Рекогносцировка 17 февраля (1 марта) убедила князя Шварценберга в слабости
стоявших против него французских корпусов, а между тем в главной квартире его, находившейся в Коломбей, были получены важные известия. Еще ввечеру 16-го (28-го)
казаки Сеславина перехватили депешу Макдональда, из коей обнаружилось намерение
маршала отступить в ту же ночь чрез Бар-сюр-Сен в Труа и соединиться там с Удино.
Эта депеша, полученная Толем в Шампиньоле (Champignol, в восьми верстах к западу
от Лаферте-сюр-Об) 1 марта н. ст. в 5 часов утра, была немедленно доставлена в главную квартиру фельдмаршала. Император Александр ввечеру 16-го (28-го) получил от
графа Сен-Приеста из Сен-Дизье известие об отступлении Мармона из Сезанна и о
движении Блюхера вслед за ним к Марне. Наконец, в главную квартиру Шварценберга
неожиданно пришло донесение от генерал-майора Тетенборна из Фер-Шампенуаза,
где он имел стычку с отрядом французской гвардейской кавалерии 16-го (28-го), что
Наполеон накануне находился в Арси и направился оттуда чрез Сезанн против Блюхера. Казалось, после таких известий, можно было совершенно успокоиться насчет
222

движения главных сил неприятеля к Дижону, но князь Шварценберг и его советники
продолжали заботиться о мнимых опасностях, угрожавших союзникам с юга, что попрежнему замедляло действия Главной армии5.
Ближайшим следствием сведений, полученных в главной квартире фельдмаршала, было наступление союзников по направлению к Труа, но они упустили самый
благоприятный момент для довершения успехов, одержанных при Баре и Лафертесюр-Об. На войне не всегда достает времени выжидать, пока совершенно объяснятся
обстоятельства, и напротив того, довольно часто доводится действовать, руководясь
сомнительными данными и предоставляя многое случаю.
18 февраля (2 марта) князь Шварценберг отдал диспозицию*, на основании коей
граф Вреде должен был направить свой авангард к Мутье, чтобы прорваться там чрез
теснину, а для облегчения этой фронтальной атаки граф Пален получил приказание
обойти неприятеля с левого фланга, на Жеродот и Лобрессель (Laubressel). Корпус
графа Вреде сосредоточился у Вандевра; корпус Витгенштейна двинулся от Диенвиля
к Пиней, наследный принц Виртембергский с корпусами своим и графа Гиулая направился к Бар-сюр-Сен. Главная квартира князя Шварценберга перешла из Коломбей в
Бар-сюр-Об.
Граф Пален по достижении селения Жеродот двинулся в обход далее на Дош
(Doches), но прибыл туда уже в ночи, и потому ограничился высылкой аванпостов;
отряд, направленный к Лобресселю, нашел там неприятеля в превосходных силах
и был принужден отступить. Тем не менее, однако же, Удино, опасаясь потерять
путь отступления к Труа, отошел в ночи за Барсу и занял позицию при Гильотьере
(Guilotiere). Наследный принц Виртембергский, с своей стороны, атаковал Макдональда у Бар-сюр-Сен, овладел сим городом и преследовал неприятеля по дороге в
Труа6.
Наконец, 19 февраля (3 марта) союзный главнокомандующий решился повести
общее нападение передовыми корпусами на стоявшие против него войска Удино и
Макдональда. С этой целью корпус Вреде был направлен против неприятеля с фронта,
по большой дороге, ведущей от Вандевра к Труа; корпус графа Витгенштейна двинулся
от Пиней в обход левого фланга Удино, на Рульи (Rouilly) и Мениль-Селиер (MesgnilSellières), сохраняя сообщение с корпусом Вреде чрез Лобрессель, куда на рассвете
выступил авангард графа Палена, а войска кронпринца Виртембергского получили
приказание наступать по левому берегу Сены к Труа.
Селение Лобрессель составляло исходящий угол неприятельской позиции; правый
фланг ее примыкал к реке Барсе, а левый, обращенный к деревне Рульи, откуда наступали
войска Витгенштейна, находился на Бурантонских высотах и был совершенно открыт.
Генерал Жерар с дивизиями Дюгема, Жарри ( Jarry, бывшая Гамелине) и Ротембурга,
в числе 5 000 человек, занимал эту позицию, а для поддержания его была поставлена
кавалерия Сен-Жермена у Сен-Пар (St-Parre-aux-Tortres). Граф Себастиани с дивизией
Амей находился в Труа, а дивизии Леваля, Пакто и Бойе-де-Ребеваля с кавалерией
Келлермана впереди моста Сент-Юбер (St. Hubert), на правом берегу Сены. Войска
же Макдональда отступали от Бар-сюр-Сен к Труа.
* Карта пространства между Ланом, Труа и Парижем.

223

На основании общей диспозиции предполагалось атаковать неприятельские войска, собранные в окрестностях Труа, одновременно, в час пополудни, всеми тремя колоннами по дорогам, ведущим из Бар-сюр-Сен и Вандевра, и со стороны селения Рульи, но
граф Пален, выступив на рассвете 19 февраля (3 марта) от Дош к Лобресселю, прибыл
туда ранее, нежели могли подойти к неприятельской позиции прочие две колонны. Как
селение Лобрессель по-прежнему было занято французской пехотой, то Пален, оставив
против него пехоту авангарда (Черниговский и Муромский полки), чугуевских улан и
ольвиопольских гусар с четырьмя конными орудиями, двинулся с остальной кавалерией
чрез Бурантон в тыл неприятелю к Теннельер и, застигнув там французский парк без
прикрытия, овладел им, но наступление от Сен-Парр кирасирской дивизии Русселя,
поддержанной остальной кавалерией Сен-Жермена, не позволило ему увезти орудия.
Русская кавалерия, изрубив артиллерийских лошадей, захватила в плен несколько
офицеров и до ста нижних чинов. В числе добычи находились собственные экипажи
генерала Жерара, который едва успел спастись.
В час пополудни войска графа Витгенштейна подошли к левому флангу неприятельской позиции и в ожидании прибытия корпуса Вреде построились к бою: 1-й пехотный
корпус князя Горчакова впереди Дош, а 2-й корпус принца Евгения Виртембергского у
Бурантона. Как только в 3 часа раздались первые выстрелы со стороны Вреде, русские
войска устремились в атаку: князь Горчаков на Лобрессель, принц Евгений, правее его,
на Бурантонские высоты; кавалерия следовала в резерве. Князь Шаховской открыл
огонь из 23 орудий 33-й батарейной и 6-й легкой рот; граф Вреде, с своей стороны,
громил неприятеля с фронта. Французы, заметив обходное движение принца Евгения,
очистили Лобрессель и стали отходить к Теннельер. Кирасиры кинулись вслед за ними,
врубились в несколько каре и опрокинули неприятеля к помянутому селению. Неприятель покушался удержаться там, но был выбит в поле подоспевшей к делу пехотой
принца Евгения и отступил к Сен-Парр с потерей семи орудий и 600 пленных. Граф
Вреде, которого участие в бою ограничивалось канонадой, наконец решился овладеть
мостом на Барсе у Гильотьер. Генерал Дюгем, не получив приказания отступать, оставался на вверенном ему пункте, пока был атакован главными силами баварской армии,
а потом, потеряв возможность двинуться по большой дороге, уже занятой русскими
войсками, обратился к нижней Барсе и успел присоединиться к прочим войскам Жерара у Сен-Парр, с потерей 400 человек и двух орудий. Вообще же урон французов в
деле при Лобресселе простирался до 1 500 человек и девяти (по другим сведениям —
семи) орудий. Союзники потеряли до 1 000 человек7. Успех, ими одержанный, был бы
несравненно важнее, если бы корпус Вреде, прибыв ранее на поле сражения, завязал
дело у Гильотьер и привлек на себя внимание неприятеля, а войска графа Витгенштейна
зашли ему в тыл и отрезали путь отступления к Труа.
После дела при Лобресселе, в ночи с 19 на 20 февраля (с 3 на 4 марта), войска графа
Витгенштейна расположились на поле сражения, у Бурантона и Теннельер, войска Вреде — на Барсе, а корпус кронпринца Виртембергского у Вод (Vaudes), в 15 верстах от
Труа. Макдональд собрал в окрестностях сего города все вверенные ему войска, в числе
около 30 000 человек8. Не имея возможности остановить несравненно сильнейшую
союзную армию, он сделал еще в ночи распоряжения к отступлению: главные силы
2-го и 7-го корпусов получили приказание идти по дороге на Шатр (Châtres) и занять
224

переправу у Мери; 11-й корпус с кавалерией Мильго и Келлермана — на Павильон;
арьергард под начальством маршала Удино, составленный из части его пехоты с кавалерией Сен-Жермена, был оставлен на время в Труа, а войска Жерара у Сен-Парр.
Союзный главнокомандующий, пользуясь одержанными успехами, предпринял
вытеснить неприятеля из Труа. Генералы Вреде и Витгенштейн получили приказание
атаковать рано утром 20 февраля (4 марта) стоявшие против них войска, но утомление
союзных корпусов не дозволило им повести нападение ранее 10 часов. Принц Евгений
Виртембергский, открыв сильную канонаду по неприятельской пехоте, занимавшей
Сен-Парр, атаковал это селение 20-м, 21-м егерскими и Тобольским полками и овладел им в 11 часов. Генерал Жерар был принужден отступить за правый рукав Сены к
Фуасси и далее в предместье Св. Якова. Принц Евгений преследовал его по пятам и с
содействием трех австрийских батальонов (двух батальонов 1-го Шеклерского полка
и 3-го егерского) овладел предместьем. Тогда граф Жерар отступил за второй рукав
Сены, заградил мост и занял сильно пехотой город. Союзники обложили Труа: с правой стороны Сены подошли к городу войска герцога Евгения Виртембергского и часть
корпуса Вреде, а с левой войска кронпринца. Жерар, желая выиграть время, предложил
очистить город в продолжение шести часов, но принц Евгений, приняв парламентера,
объявил, что он не согласен дать более получасового срока. Как между тем было брошено в город множество гранат, то французы очистили его с такой торопливостью,
что даже не позаботились расположить арьергард для прикрытия отступавших войск.
Союзники могли воспользоваться этим обстоятельством и настойчиво преследовать
неприятеля, но несколько батальонов корпуса Вреде, ворвавшиеся в город, столпились
в узких улицах, торопясь занять поскорее квартиры, заградили путь войскам Палена и
принца Евгения и замедлили их дальнейшее наступление. Только лишь к ночи удалось
им снова настигнуть французов9. Как Удино не исполнил данного ему приказания
оставить арьергард у часовни Сен-Люк (St.-Luc, в расстоянии около четырех верст
от города, на дороге в Шатр), то баварская кавалерия, миновав без препятствия этот
пункт, повернула влево на ножанскую дорогу и вышла на равнину близ Мальмезона
(Malmaison), в тыл кавалерии Келлермана, двигавшейся в походной колонне. Неожиданное появление баварцев заставило неприятеля обратиться в бегство, но пехота
Макдональда задержала Фримона и не позволила ему занять Ножан. Тем не менее,
однако же, оплошность Удино, по собственному признанию французов, стоила им
400 человек кавалерии10. Вообще же при взятии союзниками Труа урон неприятеля
простирался более 3 000 человек одними пленными, не считая 900 тяжело раненных,
оставленных в городе; десять орудий досталось победителям. Потери союзных войск
были гораздо менее, но нигде не показаны.
По занятии союзниками Труа войска их были расположены в ночи на 21 февраля
(5 марта) следующим образом: корпус графа Витгенштейна впереди города на дороге
в Шатр; авангард графа Палена между Мальмезоном и Пейен (Payens); корпус графа
Вреде в Труа; кавалерия Фримона в авангарде его у Греца (Grez) и Павильона; корпусы
кронпринца Виртембергского и Гиулая у Монге (Mongeux, к западу от Труа); авангард
его у Сен-Либо, на дороге, ведущей из Труа в Сан (Sens). Резервы оставались у Шомона11.
Союзный главнокомандующий по занятии Труа продолжал действовать медленно
и нерешительно. Ему предстояло идти со всеми силами Главной армии, в числе по
225

крайней мере 90 000 человек, прямо к Парижу, уничтожить втрое слабейшие корпусы
Макдональда и, овладев столицей Франции, решить участь войны либо, оставив до
30 000 человек против Макдональда, двинуться с остальными 60 000 в тыл Наполеону
и поставить его в безвыходное положение между двумя союзными армиями. Защитники
Шварценберга полагают, что он не мог предпринять ни одного из этих способов действий, встретив к тому затруднения: 1-е, в неимении верных сведений о Блюхере; 2-е, в
недостатке жизненных припасов; 3-е, в народном восстании; 4-е, в ослаблении армии
форсированными переходами и потерями в сражениях12. Что касается до недостатка
точных сведений о Силезской армии, то сам главнокомандующий был обязан заблаговременно озаботиться о постоянном сохранении связи с Блюхером. Для этого был
назначен казачий отряд Платова, но передвижение его с левого на правое крыло Главной
армии последовало слишком поздно. Выступив 15 (27) февраля из Курбан (Courban, в
15 верстах к северо-востоку от Шатильона), граф Платов двигался чрез Арси и занял
Сезанн 20 февраля (4 марта), но не успел собрать о главных силах Наполеона никаких
положительных сведений, за что и был отозван в главную квартиру. Назначенный на
его место генерал-майор Кайсаров донес в главную квартиру от 26 февраля (10 марта), во второй день сражения при Лане, что французские войска, заняв пространство
между Эной и Велью, от Суассона до Реймса, совершенно прервали его сообщения
с Блюхером13. Насчет продовольствия армии, действительно командиры корпусов
(и в особенности граф Вреде) жаловались на недостаток в провианте. Но, приняв во
внимание, что союзные войска в это время преимущественно снабжались местными
способами страны, служившей театром действий, нельзя не сознаться в том, что главнокомандующий, оставляя войска на месте, не облегчал, а напротив того, затруднял
снабжение армии съестными припасами. Что касается до народных вооружений, то
они вообще были незначительны, и французским партизанам не только не удавалось
замедлять движения союзных войск, но даже они не захватили ни одного из больших
транспортов. Наконец, в отношении к ослаблению Главной союзной армии, заметим,
что под начальством князя Шварценберга оставалось около 90 000 человек14, следовательно, он располагал весьма достаточными силами для самостоятельных действий не
только против макдональдовых корпусов, но и против наполеоновой армии. Если бы
он, не выжидая сведений от Блюхера, направился к Парижу либо вслед за Наполеоном,
то поставил бы неприятеля в безвыходное положение. В настоящее время, когда уже
полвека разделяет нас от мирового события, решившего участь Наполеона, пора воздать
должное каждому из участвовавших в нем лиц, не прибегая к не достойным Истории
клевете и пристрастию. Князь Шварценберг, храбрый воин, искусный дипломат, но
посредственный военачальник, был верным исполнителем видов императора Франца,
желавшего ускромить, но не свергнуть с престола своего зятя. При обсуждении действий Шварценберга с военной точки зрения следует упрекать его не в невольных его
ошибках, а в том, что он принял на себя обязанности военачальника, не имея возможности исполнять их надлежащим образом, и чрез то поставил себя в необходимость
действовать двусмысленно, несогласно с пользами общего дела монархов, вверивших
ему войска свои.
Успехи, одержанные союзниками на Обе, и несогласия, возникшие на совещаниях в
Люзиньи по поводу определения демаркационной линии, имели последствием разрыв
226

переговоров о перемирии, но не побудили князя Шварценберга к большей деятельности. Прибыв в Труа вместе с занявшими сей город авангардами Вреде и Витгенштейна,
он на следующий день, 21 февраля (5 марта), возвратился в Вандевр, где находилась его
главная квартира. Сообразно отданной им диспозиции, передовые корпусы его армии
подвинулись несколько вперед, в расходящемся направлении, собственно с той целью,
чтобы занять выгоднейшее расположение на тесных квартирах: корпус Витгенштейна
встал между Мери, Савиер и Ориньи; корпус Вреде у Мариньи и Прюне (Prunay);
корпусы кронпринца и Гиулая между Вильнев-л’Аршевек и Вильмором. Авангарды
их были выдвинуты по дорогам к Ножану и Сан: граф Пален к Рюмильи; Фримон
к Авон-ла-Пез (Avon-la-Pèze); передовые войска кронпринца заняли Сан, где были
радушно встречены жителями города15.
Пользуясь медленностью союзников, Макдональд успел принять меры для обороны переправ через Сену. Главные силы его пехоты расположились у Мериот, позади
Ножана; корпус Жерара и кавалерия Сен-Жермена заняли ножанское предместье на
правом берегу Сены, уничтожив мост; генерал Пакто поставил одну из своих бригад у
Бре, другую у Монтеро, а третью отрядил для конвоирования парков к Ножану. Генерал
Алликс, стоявший для прикрытия макдональдовой армии с правого фланга на дороге,
ведущей из Оксерра в Шатильон, отошел за реку Йонну и покушался возбудить восстание жителей окрестной страны против союзников. В ночи с 22 на 23 февраля (с 6 на
7 марта) раздался набат в местечках и селениях; несколько тысяч вооруженных крестьян
из окрестностей Оксерра направились к Сан, но между тем войска кронпринца Виртембергского успели занять этот город и двинулись к Пон-сюр-Йонн; с другой стороны
легкая дивизия принца Морица Лихтенштейна уже миновала Нуайе (Noyers), а казаки
Сеславина производили набеги за Бургонским каналом. Вооруженные крестьяне, не
поддержанные (как предполагалось) кадрами шести батальонов, рассеялись16.
22 февраля (6 марта) князь Шварценберг перенес свою главную квартиру в Труа
и, полагая, что французы намеревались удерживаться между Ардюссоном и Сеной,
предпринял на следующий день, 23 февраля (7 марта), усиленную рекогносцировку:
корпус графа Витгенштейна направился от Ромильи прямо к Ножану, а Вреде от
Прюне в обход на селение Макон (Macon). Последствием этой рекогносцировки,
удостоверившей союзников в отступлении французов за Сену, было занятие в тот
же день авангардом графа Палена Ножана; главные силы Раевского расположились
биваками между сим городом и Ромильи. Кавалерия Фримона обложила Бре, но без
пособия пехоты не могла овладеть этим местечком. Граф Вреде с своим корпусом встал
у Тренеля и выдвинул в помощь Фримону пехотную дивизию фельдмаршал-лейтенанта
графа Антона Гардегга (Hardegg) к Гризи (Grisy), но неприятель оставался в Бре. Не
прежде 27 февраля (11 марта), целую неделю спустя по занятии Труа, союзники предприняли вытеснить неприятеля с позиций, им занятых на Сене. Граф Пален получил
приказание оставить в Ножане часть своего авангарда, а с прочими войсками перейти
к Пон-сюр-Сен и там переправиться на правую сторону реки. Фельдмаршал, не имея,
однако же, в виду решительных действий, приказал графу Витгенштейну «разведать
о неприятеле». Граф Пален, исполняя данное ему поручение, оставил для занятия
Ножана генерал-майора Лисаневича с чугуевскими уланами и с егерскими полками
20-м и 21-м; ему же подчинен был генерал-майор Иловайский 12-й, стоявший с своим
227

и Власова казачьими полками у Фрепаруа, на дороге в Бре; генерал-майор Дехтерев с
Ольвиопольским гусарским и казачьим Ребрикова полками был отряжен чрез Мери и
Англюр для сохранения сообщения с генералом Кайсаровым, стоявшим у Сезанна; сам
же Пален, оставя в Марне (Marnay), между Ножаном и Пон, генерал-майора Сталя с
екатеринославскими и астраханскими кирасирами, перешел с гродненскими гусарами,
двумя эскадронами Сумского полка, Глуховским и Псковским кирасирскими полками
генерал-майора Леонтьева и конной ротой № 6-го к Пон-сюр-Сен.
По наведении понтонного моста у Пон-сюр-Сен казачий полк Власова, переправясь по нем чрез реку, двинулся к Вильнев-ле-Шатело (Villeneuve-le-Chatelot); тогда
же генералы Дехтерев и Кайсаров, получив приказание направиться к Вилленокс,
перешли первый в Виллиер (Villiers-aux-Corneilles), а второй в Вилленокс. В сумерки
был разведен понтонный мост, и тогда же предписано Власову в случае наступления
против него превосходных сил отступить вверх по течению Сены и Обе. Отряд Кайсарова отошел обратно к Сезанну17.
2 (14) марта генерал Раевский, сменив графа Витгенштейна и получив от главнокомандующего повеление снова переправиться у Пон-сюр-Сен и атаковать неприятеля,
стоявшего за Ножаном, перевел по вновь наведенному мосту через Сену сперва авангард, а за ним пехотные корпусы принца Евгения Виртембергского и князя Горчакова.
Как еще накануне авангард графа Вреде стеснил обложение местечка Бре и сильно
обстреливал занимавшие его французские войска, то Макдональд, желая разузнать
достоверно расположение союзников, предпринял в тот же день усиленные рекогносцировки к Сезанну и Вилленоксу. Генерал Трельяр, с 2 400 человек кавалерии Келлермана
и Мильго и с одной бригадой пехотной дивизии Леваля, двинулся на Мусо (Mouçaux) к
Сезанну и вытеснил оттуда отряд Кайсарова, в котором, за откомандированием партий
в различные стороны, оставалось не более тысячи казаков. Но вслед за тем Кайсаров,
присоединив к себе партии, высланные им к Вилленоксу и Барбонну, атаковал неприятеля с фронта и в тыл и при отступлении его чрез теснину при Эстерне (Esternay)
нанес ему чувствительный урон.
В тот же день, 2 (14) марта, граф Сен-Жермен, двигаясь к Вилленоксу, наткнулся у
Сен-Фереоль на авангард корпуса Раевского, шедший от Пон-сюр-Сен к Сен-Мартенде-Шенестрон, наперерез дороги из Вилленокса в Провен, и был опрокинут к Сен-Никола. Часть русского авангарда расположилась у Сен-Мартен и Лешель; другая часть
у Сен-Фереоль; корпус принца Евгения Виртембергского на высотах Мон-ле-Потье;
корпус князя Горчакова у Вилленокса. Корпус кронпринца перешел в Ножан; Гиулай
получил приказание занять Сан. Корпус Вреде еще накануне выступил к Арси, оставя
отряд Гардегга у Тренеля. Российско-прусские резервы расположились в Бриенне и
окрестностях сего города. Главные квартиры императора Александра и князя Шварценберга находились в Труа, а императора австрийского и короля прусского в Бар-сюр-Об18.
Тогда же получены были в главной квартире сведения, долженствовавшие рассеять
опасения князя Шварценберга. Наследный принц Гессен-Гомбургский извещал, что он
надеялся сосредоточить свои силы к 3 (15) марта и немедленно атаковать неприятеля.
С другой стороны граф Сен-Приест донес о победе, одержанной Блюхером при Лане
и отступлении Наполеона к Суассону19. Но все это не побудило князя Шварценберга к
решительным действиям. На основании диспозиции его на 3 (15) и 4 (16) марта корпус
228

генерала Раевского должен был наступать по направлению к Провену, и тем заставить
неприятеля отказаться от обороны переправы у Ножана; корпусу Вреде приказано
было поддерживать Раевского, заняв тесные квартиры между Вилленоксом и Шалантром (Chalantre); корпусу кронпринца Виртембергского — навести мост у Ножана,
как только неприятель очистит правый берег, занять высоты близ селения Мериот для
поддержания Раевского и послать отряд по правой стороне Сены к Бре, чтобы овладеть
тамошней переправой20. Кайсаров получил приказание обратить особенное внимание
на переправы через Марну у Шато-Тиери, Лаферте-су-Жуар и Мо.
В 10 часов вечера 2-го (14-го) получено было от Тетенборна из Порт-а-Бенсон сведение о поражении отряда графа Сен-Приеста в Реймсе. Это известие на следующий
день подтвердилось донесением генерал-майора Давыдова21 из Шалона от 3 (15) марта.
Бездействие союзников дало Макдональду время принять меры для обороны течения Сены. Войска, занимавшие Бре, перешли на правую сторону реки и уничтожили
тамошний мост; затем большая часть пехоты была сосредоточена у Провена; вообще
же линия расположения французских войск простиралась от Ножана чрез селение
Сен-Никола и Сордюнский лес до селения Лешель, за которым стояла кавалерия.
4 (16) марта русские войска атаковали неприятеля: граф Пален с своим авангардом и за ним принц Евгений с 2-м пехотным корпусом направились к Лешель, а князь
Шаховской с своей дивизией на Сен-Никола и Сордюнский лес. Чугуевские уланы и
казаки Ребрикова обошли неприятеля с левого фланга, пользуясь чем принц Евгений
повел вперед всю пехоту своего корпуса против левого крыла макдональдовых войск.
Кременчугский полк, выбив неприятельских стрелков из леса у Сен-Мартен (St. Martinde-Chenestron), атаковал 130-й полк дивизии Леваля, занимавший деревню Лешель, и
после упорного боя заставил неприятеля отступить с уроном. В продолжение времени
этих действий князь Шаховской с своей дивизией, поддержанной гродненскими гусарами и кирасирской бригадой генерал-майора Сталя, вытеснил французов из селения
Сен-Никола, но не успел овладеть Сордюнским лесом. Наследный принц Виртембергский переправил на судах выше Ножана несколько сотен гренадер, но бригада
генерала Матера (Matère), занимавшая предместье, опрокинула их с уроном, заставила
переправиться обратно на левую сторону Сены и сожгла пять лодок22. Макдональд,
однако же, не решился долее оставаться у Провена и отступил 5-го (17-го), в третьем
часу пополуночи, к Мезон-Руж, где и расположился между Доннемари и Кюшармуа;
кавалерия его собралась у Рульи (Rouilly), на дороге из Провена в Лаферте-Гоше; отряд
Жерара, очистив Ножан, встал позади Провена, для замедления выхода оттуда русских
войск23. Нет никакого сомнения в том, что французам не удалось бы удержать Главную
союзную армию, если бы князь Шварценберг направился к Парижу, но движение Наполеона к реке Обе выручило Макдональда и замедлило развязку дела. По занятии
Труа в продолжение 12 дней передовые союзные корпусы прошли не более 60 верст, a
российско-прусские резервы до 1 (13) марта оставались в Шомоне, и потому не могли
принимать участия в действиях.
Император Александр, желая согласить действия Главной и блюхеровой армий,
не преставал настаивать на сближении резервов к передовым корпусам. По мнению
государя, следовало сосредоточить главные силы армии при Арси и обратиться в тыл
Наполеону в то время, когда он действовал против Блюхера. 24 февраля (8 марта)
229

князь Волконский писал фельдмаршалу: «S. M. I. pense que le mouvement de la grande
armée sur Sens* nous éloignerait entièrement de l’armée ennemie, que par consequent il
serait urgent de porter toutes nos masses vers la droite dans la direction d’Arcis entre cette
ville et Vitry et de les faire appuyer pour tous les cas par les réserves en les fesant avancer»
(«E. И. В. полагает, что движение Главной армии к Сан удалило бы нас от неприятеля,
и потому необходимо обратить все наши силы на право, между Арси и Витри, и на
всякий случай подкрепить их резервами, приказав им идти вперед»)24. На следующий
день, 25 февраля (9 марта), князь Волконский писал снова: «La communication avec le
maréchal Blücher étant déjà interrompue depuis quelque tems, S. M. l’Empereur est inquiet
que s’il éprouve quelque échec sans que nous en ayons connaissance, Napoléon, alors profitant de la position étendue où se trouvent actuellement nos differens corps d’armée, pourra
se porter avec rapidité sur nos réserves sans donner le tems aux corps avancés de se réunir, et
voila pourquoi Il suppose que la marche sur Sens les éloigne absolument de nos réserves et
désire beaucoup que V. A. fasse de suite un mouvement avec tous les corps avancés à droite
pour avoir nos masses réunies entre Arcis et Vitry» («Как сообщения Главной армии
с Блюхером с некоторого времени прерваны, то Е. В. беспокоится, чтобы, в случае
какой-либо неудачи его, Наполеон, пользуясь разобщенным положением союзных
войск, не кинулся на наши резервы прежде, нежели успеют соединиться передовые
корпусы. И потому государь полагает, что движение к Сан удаляет их от резервов,
и весьма желал бы, чтобы Вы немедленно направили все передовые корпусы вправо,
для сосредоточения сил между Арси и Труа»)25. 1 (13) марта император Александр,
после двухнедельного пребывания в Шомоне прибыв в Бар-сюр-Об, собственноручно
писал князю Шварценбергу, изъявляя надежду, что «впредь у него будут совершенно
развязаны руки и что он может руководиться военными расчетами». Очевидно, что
в этих словах заключался намек на влияние Меттерниха. Князь Шварценберг в ответе
государю выразил прискорбие насчет сомнений, которым подали повод его действия,
уверяя, что он никогда не был стеснен в своих распоряжениях и всегда поступал на основании военных соображений26. На следующий день, 2-го (14-го), император Александр
прибыл в Труа, где тогда находилась главная квартира Шварценберга. Вслед за тем (как
мы уже видели) союзники перешли на правую сторону Сены, а Макдональд отошел
к Мезон-Руж и готовился отступать далее. Но благоприятный момент уже миновал
невозвратно, и союзники, упустив случай подавить Макдональда тройными силами,
дали возможность принять участие в борьбе Наполеону и французским войскам, по
его мановению спешившим к Обе.
По отступлении неприятеля из ножанского предместья и Сордюнского леса князь
Шаховской утром 5 (17) марта занял сей лес; авангард графа Палена расположился у
Сен-Мартен (St. Martin de Chenestron); передовые войска его встали у Лешель.
Известия, полученные в главной квартире от Тетенборна и других отрядных начальников, действовавших на пространстве между Марной и Сеной27, заставили князя
Шварценберга приостановить наступление передовых корпусов. Еще 4 (16) марта
фельдмаршал, узнав из второго донесения генерал-майора Давыдова о движении
неприятеля в значительных силах чрез Реймс к Шалону, приказал Раевскому не за* Это замечание, вероятно, сделано по поводу движения к Сан двух союзных корпусов кронпринца и Гиулая.

230

вязывать дела и в случае надобности отступить чрез Пон-сюр-Сен на левую сторону
реки; тогда же было послано предписание Гиyлaю сколь возможно скрытнее отойти
к Труа28. Вечером отдана диспозиция на 5 (17) марта, заключавшая в себе следующие
распоряжения: 5-й корпус Вреде сосредоточивается у Арси; 6-й корпус Раевского
переходит к Мери, оставя авангард на прежней позиции; 4-й корпус кронпринца
остается у Ножана и Пон-сюр-Сен; 3-й корпус Гиулая у Труа; резервы собираются у
Бриенна; главная квартира переходит в Арси. Очевидно, что при составлении этой
диспозиции фельдмаршал имел в виду быть в готовности, с одной стороны, продолжать наступление против Макдональда, а с другой, в случае наступления Наполеона,
сосредоточить главные силы у Транна. Довольно трудно объяснить, почему именно
был избран этот пункт для сбора армии: по всей вероятности, преимущественно
подали повод к тому воспоминания о победе при Ляротьере, накануне которой союзные войска были собраны у Транна. Как обыкновенно бывает при стремлении к
двум различным целям, главнокомандующий растянул армию на пространстве более
70 верст от Бриенна до Ножана.
Император Александр был весьма озабочен разобщением армии. Князь Волконский
писал к генералу Раевскому: «Имею честь уведомить Вас, что Государь Император,
усмотрев из донесения князя Шварценберга, что Вы с войсками корпуса, Вам вверенного, находитесь уже поблизости Provins, повелел мне Вас уведомить, что, по всем
полученным известиям, главные силы неприятельские нам ожидать должно с нашего
правого фланга, в каком направлении еще, однако же, неизвестно, почему Е. В. желает,
чтоб Вы употребили для осторожности все способы обеспечить себя, ибо находясь от
прочих корпусов, которые концентрироваться имеют около Arcis-sur-Aube, в дальнем
расстоянии, Вам необходимо должно быть известному заранее — не делает ли неприятель какого движения на Вашем правом фланге со стороны Sezanne и Montmirail»29.
Еще более беспокоило государя положение авангарда графа Палена, остававшегося
несколько дней в значительном расстоянии от прочих союзных войск против макдональдовой армии. 6 (18) марта князь Волконский снова писал Раевскому: «Имею
честь уведомить Вас, что Е. В., получив рапорт Ваш к главнокомандующему, весьма
беспокоится об авангарде графа Палена, оставленном по ту сторону Сены, и Высочайше
повелеть изволил послать двух нарочных к Вам, с тем, чтобы непременно в сию же ночь
перевесть авангард Палена на сию сторону реки при Nogent, ибо у Pont-sur-Seine ему
переправиться будет затруднительно, ежели не имеется от Provins другой дороги, как
чрез Villenoxe, потому что неприятель вчера в 7 часов вечера потеснил сильно генералмайора Кайсарова к Arcis и находился уже в Villiers» и проч.30 Весьма естественно, что
лица, тогда состоявшие в главной квартире государя, будучи волнуемы сомнениями
насчет мер, принятых австрийским штабом, преувеличивали опасности, угрожавшие
армии. «Мы хотели, — писал князь Волконский к Толю, — завтра отправиться в Арси,
но получив известие о занятии неприятелем Реймса, остались здесь (в Труа), чтобы не
отступать снова, если Наполеон двинется от Шалона к Арси: государь полагает, что в
таком случае лучше отсюда прямо возвратиться в Бар-сюр-Об, нежели ехать в Арси и
оттуда в Бар-сюр-Об. Одним словом — мы сами не знаем, чего хотим и куда. Я здесь
как на каторге. Ради бога, успокойте нас чем-нибудь… Что за радость фельдмаршалу
от нас бегать? Только теряем время в переписке»31. Из этих нескольких слов, выр231

вавшихся в минуту досады на главнокомандующего, который, переезжая с места на
место, как будто бы уклонялся от свидания с государем, один из известнейших иностранных писателей вывел заключение, что император Александр не сохранил на этот
раз обычного ему присутствия духа32. Но такому выводу противоречат постоянство и
непоколебимость, выказанные российским монархом во все продолжение последней
борьбы его с Наполеоном.
Между тем как князь Шварценберг, не имея определительных сведений о силах и
намерениях неприятеля, растянул вверенную ему армию от Ножана до Арси и Бриенна,
Наполеон, возвысив дух своих войск победой при Реймсе и дав им трехдневный отдых, решился идти к Марне, с той целью, чтобы усилиться на марше подкреплениями,
высланными из Парижа, и действовать совокупно с Макдональдом против Главной
союзной армии либо двинуться вверх по Марне чрез Шалон, Витри и Жуанвильи
присоединить к своей армии часть гарнизонов Меца, Майнца и других крепостей33. Наполеон, полагая, что жители восточных департаментов были готовы восстать на защиту
родной страны, желал, чтобы Ней возбудил воззванием к ним народное вооружение;
но маршал, будучи убежден, что личный пример мог быть несравненно действительнее
самых энергических прокламаций, хотел кинуться с несколькими стами всадников в
Вогезы, собрать большую часть тамошних гарнизонов и воевать в тылу союзников.
Наполеон, опасаясь ослабить свои крепости либо не желая лишиться содействия столь
славного сподвижника, не одобрил его предположения34.
Трехдневный отдых, данный войскам в Реймсе, был необходим после беспрестанных
усиленных маршей и кровопролитных сражений при Краоне и Лане. Остатки французской армии представляли печальное зрелище. Во многих полковых кадрах было более
офицеров, нежели нижних чинов. Наряду с старыми солдатами, покрытыми рубищем,
но сохранившими воинственную осанку, стояли юные конскрипты, изможденные трудами и лишениями, опираясь на оружие, слишком тяжкое для слабой руки их. Кавалерия
и упряжные артиллерийские лошади находились в плохом состоянии.
Наполеон, удаляясь от Эны, счел нужным обеспечить оборону этой реки или, по
крайней мере, принять меры для наблюдения за блюхеровой армией. С этой целью
были оставлены маршалы Мортье и Мармон: первый с 10 600 человек у Суассона и
второй с 8 200 у Бери-о-Бак, вообще же до 19 000 человек с 60 орудиями, не считая
4 300 человек гарнизонов Суассона, Компиеня и Реймса35. Кроме того, предполагалось
усилить войска Мортье 3 000 и войска Мармона 6 000 человек национальной стражи
марнского и энского департаментов, но эти ополчения по прибытии в Реймс были
распущены, по неимению для них ружей36. Исполнявший должность начальника штаба
генерал Бельяр (Belliard) предлагал назначить главнокомандующего всеми войсками
на Эне, но Наполеон отказал в том, изъявив уверенность, что маршалы по-прежнему
будут действовать согласно. Кавалерия армии, оставленной на Эне, долженствовавшая
состоять под начальством Бельяра, была подчинена прямо Мармону и Мортье, а начальник кавалерии остался при ней в качестве волонтера. Единственная инструкция,
данная маршалам, заключалась в том, чтобы они следили за движениями Блюхера, если
он направится на соединение с Главной армией, и старались преградить ему доступ к
Парижу37.
232

Сам же Наполеон с пехотными дивизиями Фриана, Жансена38 и Бойе-де-Ребеваля, гвардейской кавалерией под начальством Себастиани, дивизией Беркгейма (des
escadrons réunis) и бригадой (des gardes d’honneur) Дефранса, вообще же с корпусом
в числе 10 300 человек пехоты и 5 900 человек кавалерии39, выступил из Реймса
5 (17) марта. Войска эти были весьма недостаточны для действий против Главной союзной армии, но Наполеон надеялся присоединить к ним 4 500 человек пехоты и от
1 500 до 2 000 кавалерии с двумя батареями под начальством генерала Лефевр-Денуэтта
(Lefebvre-Desnoettes), выступивших 4-го (16-го) из Парижа, и столько же регулярных
войск и национальной стражи, которые приказано было выслать также из Парижа,
под начальством графа Декаэна (Decaen). Кроме того, он ожидал прибытия на Обе
Макдональда с 33 000 человек40. Таким образом, если бы ему удалось сосредоточить все
эти силы до встречи с Главной союзной армией, то все-таки у него было бы только до
60 000 человек, большей частью конскриптов либо национальной стражи, не успевшей
получить тактическое образование. Сам Наполеон, сознавая свое бессилие, послал в
день отъезда из Реймса повеление Коленкуру заключить мир, лишь бы только союзники
немедленно выступили из Франции*.
Войска Наполеона двинулись из Реймса к Марне двумя колоннами: правая, состоявшая из Старой гвардии и почти всей кавалерии, под личным начальством императора,
достигла к вечеру Эперне; левая, из дивизий Жансена и Бойе, под начальством Нея,
прибыла в Шалон. Бригада Дефранса, высланная накануне в авангарде колонны маршала
Нея по дороге в Витри, перешла к Ватри. На следующий день, 6-го (18-го), Наполеон
направился к Фер-Шампенуазу, а Ней к Соммесу. Граф Себастиани, шедший впереди
правой колонны, выдвинул несколько эскадронов к Вертю. Генерал Кайсаров, тогда
находясь в Фер-Шампенуазе, приказал разведать о неприятеле своим казакам, которые
опрокинули неприятеля почти до Авиз (Avize), но вслед за тем к нему прибыла в помощь вся кавалерия Себастиани, что заставило казаков отступить к Фер-Шампенуазу.
Хотя пленные показали, что Наполеон с 5-го (17-го) на 6-е (18-е) ночевал в Эперне и
что при нем было от 30 до 40 тысяч гвардии, а Кайсаров успел собрать не более тысячи
казаков, однако же он решился выждать неприятеля на равнине у Фер-Шампенуаза,
чтобы удостовериться в силах французов. Генерал Себастиани атаковал его всей своей
кавалерией, опрокинул казаков за селение Еви (Euvy) и «силился своими массами
пожрать» малочисленный русский отряд, но Кайсаров, зная, что корпус Вреде еще не
успел сосредоточиться у Арси, решился занять позицию у деревни Семуан (Semoine)
и снова остановить французов. Для затруднения им переправы через речку, ближайшие к мосту дома были зажжены. Здесь, поставив на высотах свои орудия, Кайсаров
удерживал неприятеля более двух часов, а потом отошел к Гербиссу (Herbisse) и занял
там довольно выгодную позицию. Кавалерия Себастиани остановилась у Семуана и
Гургансона, выдвинув авангард к Шангрилле (Changrillet), а передовые посты к Вильеру
(Villiers). Главные силы правой неприятельской колонны дошли до Фер-Шампенуаза,
а левая колонна до Соммесу, заставив стоявший там отряд Фримона отступить к Гербиссу. Урон отряда Кайсарова в сей день простирался свыше ста человек. В следующую
ночь Кайсаров, по предписанию князя Шварценберга, отступил за Обе к селению
* Глава XIX. Шатильонский конгресс.

233

Реж (Reges) и вошел в связь вправо чрез Вилетт с корпусом Вреде и влево чрез Мери
с корпусом Раевского41.
Доселе, со времени занятия союзными войсками Труа, князь Шварценберг действовал нерешительно, гоняясь за различными целями: преследовать Макдональда,
идти от Арси в помощь Блюхеру, сосредоточить Главную армию у Транна и принять
сражение. Соображения, несогласные между собой и даже противоречившие одно
другому, повели к потере времени и к разобщению войск. Император Александр
заботливо следил за распоряжениями австрийского главного штаба и старался по
возможности исправить их. Ему, и ему одному, должен быть приписан план действий,
присланный 5 (17) марта князем Волконским в виде собственного своего проекта на
обсуждение Толя. И действительно, как весьма справедливо замечает Бернгарди, князь
Волконский никогда не предлагал стратегических планов, остерегаясь принимать на
себя ответственность в них, никогда не излагал определительно своего мнения, даже и
тогда, когда ему делали вопросы, на всех военных советах молчал и даже старался быть
в стороне от лиц, совещавшихся между собой. Так поступал он во все продолжение
войны. Возможно ли поверить, чтобы он сам предложил какой-либо план, если бы не
принимал участия в нем государь? Сущность помянутого плана действий заключалась
в том, чтобы, в случае движения Блюхера к Реймсу и далее к Шалону, направить Главную армию к Витри, оставив корпус Вреде у Арси. Затем обе союзные армии вместе
двинулись бы по большой шалонской дороге либо чрез Монмираль к Парижу. Генерал
Толь не счел нужным сообщить эти предположения князю Шварценбергу, но спустя
одну лишь неделю сила обстоятельств заставила их исполнить.
По свидетельству лорда Бургирша (Burghersh), союзный главнокомандующий был
уверен, что Наполеон по занятии Реймса снова направится против Блюхера. В этом
заблуждении утверждали его донесения Тетенборна и других отрядных начальников,
которые из трехдневного бездействия французов в Реймсе вывели заключение, что они
обратились к Эне. При всем том, однако же, нельзя оправдать князя Шварценберга в
раздроблении вверенных ему войск. Впоследствии, когда генерал Кайсаров прислал
несколько донесений, одно вслед за другим, о наступлении Наполеона с гвардией к
Фер-Шампенуазу, главнокомандующий, коснея в своем убеждении, счел доставленные
сведения преувеличенными, не принял мер к сосредоточению рассеянных корпусов и
ограничился отряжением в помощь Кайсарову четырех эскадронов из корпуса Вреде.
Император Александр, опасаясь, чтобы Главная союзная армия не подверглась такой
же участи, какую понесла Силезская при Шампобере и Монмирале, изъявил чрез
генерала Толя князю Шварценбергу желание свое видеть его и лично объясниться с
ним. Но главнокомандующий, заболев еще 5-го (17-го), слег в постель и, не будучи в
состоянии приехать из Арси в Труа, где тогда находилась главная квартира государя,
прислал вместо себя прусского генерала графа Гааке (Haacke). Император Александр,
встревоженный полученными чрез него сведениями, тотчас сел в коляску и вместе с
князем Волконским поехал в Арси, куда прибыв неожиданно 6-го (18-го) в 6 часов
вечера, отправился прямо на квартиру князя Шварценберга42. Встретив в приемной
комнате Толя, государь с неудовольствием сказал ему: «Что у вас делается? Мы всю
армию потерять можем!» — «Ваше Величество лично усмотреть изволите мнительность этих господ, — отвечал Толь. — Я употреблял все способы, представляя им
234

опасность нашего положения. Величайшее счастье, что Ваше Величество приехали;
Вы исправите наши ошибки». Затем государь, обратясь к графу Радецкому, барону
Лангенау и другим лицам австрийского главного штаба, прибывшим в продолжение
разговора его с Толем, спросил: «Господа, как намерены вы поступить в настоящем
критическом положении?» — «Надобно ожидать дальнейших сведений с передовых
постов; они усилены четырьмя баварскими эскадронами», — отвечали они. Генерал
Толь, найдя такой отзыв неудовлетворительным, сказал государю: «Теперь каждая
минута дорога; не остается другого средства избегнуть беды, как сосредоточить все
корпусы и встать между Труа и Пужи, а корпусу Вреде возвратиться ночью на левый
берег Обе и удерживать Арси и тамошнюю переправу». Император Александр, признав мнение Толя основательным, пошел к лежавшему в постели князю Шварценбергу
и убедил его собрать армию в окрестностях Труа43. Сообразно тому были разосланы
приказания корпусам, и по воле государя отправились к Раевскому с повелением спешить усиленными маршами к Труа сперва, еще до получения диспозиции, поручик
Хомутов, а потом, в девятом часу вечера, с подлинной диспозицией, майор Мерлин44.
Весьма замечательно, что австрийский главный штаб, не довольствуясь решением
государя и фельдмаршала сделать 7-го (19-го) один переход назад, составил диспозицию и на следующий день, присовокупив, чтобы 8-го (20-го) войска продолжали
отступление к Транну45.
Таким образом была устранена опасность, угрожавшая Главной союзной армии, —
опасность мнимая, потому что в ближайшем к неприятелю корпусе Вреде было
20 000 человек с 124 орудиями, следовательно, более, нежели во всей наполеоновой
армии. Но союзники, не имея верных сведений о силах ее, приняли французские войска,
прибывшие к Фер-Шампенуазу, за авангард, и полагали, что вслед за ним двигается
несравненно сильнейшая армия. В таких обстоятельствах надлежало как можно скорее сосредоточить разбросанные союзные корпусы, и это было сделано по настоянию
императора Александра.
Диспозиция на 7 (19) и 8 (20) марта, отданная 6-го (18-го) в 8 часов вечера, застала
союзные войска в следующем расположении.
Генерал Раевский с 1-м пехотным корпусом князя Горчакова стоял у Мери; принц
Евгений Виртембергский с 2-м пехотным корпусом у Пон-сюр-Сен; авангард Палена
близ Провена; корпус Вреде на высотах Алибодьер (Alibaudière), по правую сторону
Обе, откуда перейдя на левый берег, расположился у Арси и Шодрей; корпус кронпринца Виртембергского близ Ножана; корпус Гиулая близ Труа; отряд Кайсарова, перейдя
на левую сторону Обе, наблюдал пространство от устья сей реки до Арси, а Сеславин
течение Сены у Бре, охраняя сообщение армии с 2-й легкой дивизией принца Морица
Лихтенштейна, стоявшей близ Жуаньи ( Joigny). Резервы, за исключением 2-й кирасирской дивизии, находившейся в авангарде Палена, и легкой гвардейской кавалерии,
высланной к Бро-ле-Конт (Braux-le-Comte), были расположены впереди Бриенна46.
Генерал-лейтенант граф Ламберт, посланный для принятия команды над отрядами
Давыдова и Тетенборна, узнав о наступлении Наполеона к Обе, отошел с первым из
сих отрядов к крепостце Витри, занятой полутора тысячами человек прусских войск
полковника Швихова; а Тетенборн, накануне прибывший в Тоньи (Togny), двинулся
на правую сторону Марны к Шалону, чтобы открыть сообщение с Блюхером47.
235

7 (19) марта Наполеон с гвардией и большой частью кавалерии, достигнув Гербисса,
не пошел к Арси, а двинулся фланговым маршем к Планси, чтобы переправиться там
чрез Обе и атаковать с фланга растянутую союзную армию, направив для скрытия своих
намерений Нея с левой колонной к Арси. Причиной, побудившей к тому Наполеона,
кроме сближения с Макдональдом, были свойства местности у Арси, где река Обе,
разделяясь на пять рукавов, образует болотистую низину шириной около версты, чрез
которую можно перейти только по узкой плотине. Граф Вреде, занимая город Арси дивизиями Гардегга (Hardegg) и Сплени, остановил бы всякое покушение переправиться
у сего пункта, и потому напрасно полагают, будто бы Наполеон двинулся на Планси
единственно с той целью, чтобы застичь передовые корпусы Главной союзной армии на
левой стороне Сены, между Труа, Ножаном и Сан, и отрезать их от резервов, стоявших
на Обе. Движение к Планси было вынуждено обстоятельствами: как только Наполеон
в надежде разбить союзников по частям решился атаковать их, то ему не оставалось
ничего более, как переправиться чрез Обе на удобнейшем к тому пункте.
7 (19) марта генерал Себастиани с своей кавалерией, встретив казаков у Шан-Флери
(Champ-Fleury), опрокинул их, возобновил с содействием жителей мост у Планси и,
несмотря на канонаду Кайсарова, перешел в три часа по полудни через первый рукав
Обе. Между тем подошла дивизия Фриана; генерал Себастиани, заняв одним батальоном селение Шарни, перевел кавалерию вброд через второй рукав реки и направил
ее вслед за отступавшими союзниками двумя колоннами по дорогам к Арси и Мери:
сам Себастиани с дивизиями Эксельмана и Кольбера опрокинул казаков за болотистую
речку Барбюйсс и остановился у Бесси; тогда же дивизии Летора и Беркгейма под личным начальством Наполеона, приблизясь к Мери, нашли там арьергард кронпринца
Виртембергского, который тотчас перешел на левый берег Сены, зажег мост и завязал
сильную перестрелку. Наполеон, не теряя времени, перевел вброд ниже Мери кавалерию Летора и преследовал союзников по дороге к Труа, но французам удалось захватить только 13 понтонов, служивших для наведения моста у Пон-сюр-Сен. Дивизия
Летора остановилась у Греца (Grez), а Наполеон с прочей кавалерией возвратился к
ночи в Планси. Гвардейская пехота встала на биваках по обе стороны Обе; войска Нея,
нигде не встретив союзников, расположились между Планси и Вианр. Макдональд, с
своей стороны, узнав об отступлении Палена, устремился со всей своей кавалерией к
Вилленоксу и выслал сильные разъезды к Лаферте-Гоше и Сезанну; пехота его стала
между Провеном и Вилленоксом; дивизия Пакто, находившаяся у Монтеро, заняла
переправы у Бре, Ножана и Пон-сюр-Сен48.
Со стороны союзников корпусы Раевского, кронпринца и Гиулая сосредоточились
в ночи с 7-го (19-го) на 8-е (20-е) у Труа; корпус Вреде встал у Ножана-на-Обе; арьергард его занимал Арси; резервы армии находились впереди Бриенна. В продолжение
дня 7-го (19-го) главнокомандующий изменил отданную им диспозицию. Как все утро
прошло спокойно и неприятель не появлялся у Арси, то князь Шварценберг решился
вместо предположенного на следующий день отступления армии на позицию у Транна
сосредоточить главные силы на правой стороне Обе, за Вуарой (Voire), между Лемоном
и Роне49. В 3 часа пополудни пришло в главную квартиру князя Шварценберга донесение
Кайсарова о переправе у Планси 6 000 неприятельской кавалерии и о движении за ними
в след 25 000 пехоты. Фельдмаршал, успокоенный на счет правого фланга и сообщений
236

своих, снова изменил диспозицию на 8 (20) марта и вместо сосредоточения армии на
правой стороне Обе, за Вуарой, решился, собрав ее между Обе и Сеной, атаковать
неприятеля. С этой целью были сделаны следующие распоряжения: корпус Вреде получил приказание встать правым флангом к Обе у Шодрей (Chaudrey) и выждать там
прибытие резервов, которые, перейдя через реку по мостам у Лемона и Преси (Precy),
должны были придти в 9 часов утра — кавалерия к Мениллетр (Mesnilletre), а пехота на
высоты у Онжона (Onjon) и Лонгсоля (Longsols). Наследному принцу Виртембергскому
предложено с корпусами его собственным, графа Гиулая и генерала Раевского прибыть
также в 9 часов к Шармону (Charmont — на дороге из Труа в Рамерю)50.
Не входя в исследование, самому ли Шварценбергу или достойнейшему из его
сподвижников графу Радецкому принадлежит честь соображения, ускорившего развязку
общего дела Европы, должно отдать полную справедливость превосходному маневру,
поставившему Наполеона в необходимость отступить или принять сражение, имея в
тылу болотистую реку.
8 (20) марта войска Наполеона двинулись от Планси обоими берегами Обе к Арси.

Глава XVIII
Сражение при Арси 8 и 9 (20 и 21) марта

Диспозиция к нападению на неприятеля 8-го (20-го) и изменения,
сделанные при исполнении ее наследным принцем Виртембергским. —
План действий Наполеона. Распоряжения его. — Движение Наполеона
от Планси к Арси. — Расположение французских войск впереди Арси. —
Расположение корпуса графа Вреде и отряда Кайсарова. — Дело
8 (20) марта. — Прибытие на поле сражения императора Александра
и короля прусского. — Наступление войск обеих сторон. — Атака
генерала Кайсарова. — Расстройство правого крыла французской
кавалерии. — Упорный бой в Гран-Торси. — Дело при Реж. — Прибытие
на поле сражения союзных корпусов. — Канонада. — Прибытие кавалерии
Лефевр-Денуэтта. — Ночная атака генерала Себастиани на левое
крыло союзных войск. — Расположение обеих сторон в ночи с 8 (20) на
9 (21) марта. — Потери. — Прибытие подкреплений к Наполеону. —
Распоряжения князя Шварценберга. — Сражение 9 (21) марта. —
Расположение союзных войск. — Расположение наполеоновых войск. —
Наступление французов. — Наполеон решается отступать. — Виды
Наполеона и князя Шварценберга. — Нерешительность союзников. —
Диспозиция Шварценберга к наступлению. — Распоряжения маршала
Удино для обороны Арси. — Атака графа Палена. — Общее наступление
союзников. — Распоряжения Шварценберга для преследования
неприятеля. — Взятие Арси. — Расположение обеих сторон в ночи с
9 (21) на 10 (22) марта. — Потери. — Замечания на действия обеих
сторон в сражении под Арси.
Для нападения на неприятеля, перешедшего на левую сторону Обе, князь Шварценберг, полагая, что армия Наполеона была расположена у Мери и Планси, 8 (20) марта, в
9 часов утра, сделал следующие распоряжения: как только войска на основании предшествовавшей диспозиции займут около 10 часов утра указанные им места, то в 11 часов
будет подан сигнал к наступлению зажжением костра на высоте у Мениллетра и тремя
пушечными выстрелами. 5-й корпус (Вреде) двинется к Арси вдоль правого берега Обе,
а 3-й, 4-й и 6-й корпусы (Гиулая, кронпринца и Раевского) направятся от Шармона
так, чтобы правый их фланг примыкал к левому флангу корпуса Вреде, а левый к реке
238

Барбюйсс. Кавалерия 3-го, 4-го и 6-го корпусов прикрывает пехоту с фланга, двигаясь
по левой стороне Барбюйссы. Отряд Кайсарова сохраняет связь между 5-м корпусом и
авангардом Палена. Далее предполагалось переправиться по понтонным мостам чрез
Барбюйссу, атаковать неприятеля и оттеснить его от переправы у Планси1.
Утром 8-го (20-го) марта 5-й корпус стоял у Шодрей, занимая авангардом Фримона
Арси; наследный принц Виртембергский, желая избежать перехода через болотистую
речку Барбюйссу, направил свои корпусы от Труа по левую ее сторону: 3-й корпус (за
исключением одной дивизии, оставленной в Труа) и 4-й по дороге к Планси, а 6-й на
Обетерр (Aubeterre). Впрочем, наступление Наполеона от Мери к Арси заставило
фельдмаршала изменить все сделанные им распоряжения2.
Наполеон, полагая, что Главная союзная армия продолжала отступать, предпринял воспользоваться нерешительностью Шварценберга и бездействием Блюхера. Как,
по-видимому, Париж был на время обеспечен от покушений союзников, то Наполеон
предполагал присоединить к своим войскам корпусы, прикрывавшие его столицу, и
двинуться чрез Витри и Сен-Дизье на сообщения Главной армии, надеясь побудить
к дальнейшему отступлению князя Шварценберга и чрез то не позволить Блюхеру
действовать с обычной ему решимостью3.
С этой целью он предписал маршалам Макдональду и Удино двинуться на соединение с ним чрез Вилленокс и Планси к Арси, куда также были направлены колонна
маршала Нея и гвардейская пехота, посланная 8-го (20-го) от Планси вверх по правому
берегу Обе, одновременно с движением туда же по левому берегу гвардейской кавалерии. Наполеон предполагал, сосредоточив эти войска у Арси и дождавшись ЛефеврДенуэтта с высланными из Парижа обозами и парками, устремиться от Обе к Марне, на
Витри, к Сен-Дизье и даже, смотря по обстоятельствам, к Бар-ле-Дюк. Войска Мармона
и Мортье получили приказание двинуться чрез Шалон на присоединение к армии.
Таким образом Наполеон надеялся, собрав армию в 70 000 человек (чего не удавалось
ему в продолжение всего похода), направиться к восточным крепостям и усилиться их
гарнизонами. Сделав эти распоряжения, Наполеон написал в Париж о всех принятых
им мерах, изъявляя совершенную уверенность в их успехе4.
8 (20) марта Наполеон приказал генералу Себастиани идти по левому берегу Обе к
Арси, дивизии Фриана — направиться по правому берегу, а генералу Летору — перейти
обратно через Сену и также идти к Арси; но Летор, по недоразумению, двинулся туда
с одними лишь драгунами, оставив прочие полки на занятых ими биваках.
Кавалерия Себастиани, заставив авангард Фримона отступить от речки Барбюйссы,
заняла в 10 часов утра Арси, откуда Фримон отошел на левое крыло корпуса Вреде,
стоявшего близ Торси. Почти в одно время с кавалерией Себастиани подошли к городу
с правой стороны Обе войска Нея. Немедленно было приступлено к возобновлению
моста и переправе неевых войск на левый берег. В час пополудни прибыл Наполеон.
Себастиани и Ней донесли ему, что между Обе и Сеной собралась вся армия князя
Шварценберга; жители окрестной страны уверяли, что большая часть союзных войск
находилась в небольшом переходе от Арси; но Наполеон упорствовал в своем убеждении. Говорят, будто бы немало способствовала тому рекогносцировка по направлению
к Труа, небрежно произведенная одним из молодых офицеров, который донес, что он
не видал никаких войск, кроме нескольких сот казаков5.
239

В ожидании сбора французских войск, двигавшихся к Арси, Ней и Себастиани
приняли меры для обороны сего города. Дивизия Жансена была расположена влево
от дороги, ведущей в Лемон, у селения Гран-Торси; за ней в резерве встала дивизия
Бойе. Генерал Себастиани расположил дивизии Кольбера и Эксельмана по сторонам
дороги в Труа (впоследствии к ним прибыла одна из бригад Летора). Бригада Дефранса
была выслана по дороге в Рамерю к Вине (Vinets) для наблюдения за союзниками по
правую сторону Обе6.
Союзные войска не успели прибыть в назначенное время на указанные им пункты.
Только лишь авангард Фримона двинулся в 10 часов утра навстречу неприятелю к реке
Барбюйссе, но потом, как уже сказано, был принужден отступить на главные силы корпуса. Вслед за тем было замечено движение французской кавалерии от Арси вверх по
правому берегу Обе, что заставило графа Вреде поставить генерала Сплени с особым
отрядом7 на левом берегу, от Ножана-на-Обе до Вопуассона (Vaupoisson), для охранения
армии с фланга. В 11 часов командовавший всей гвардейской кавалерией генерал-лейтенант князь Голицын (Дмитрий Владимирович) выслал из Лемона, чрез Рамерю, полковника князя Хилкова с четырьмя эскадронами легкой гвардейской кавалерии, которые,
не имея при себе артиллерии, не могли удержать неприятеля, открывшего против них
канонаду. Но Фолькман, стоявший с своей бригадой впереди Вопуассона, сделал несколько выстрелов во фланг французской кавалерии, что заставило ее остановиться у Вине.
Граф Вреде, получив приказание не вдаваться в решительный бой с неприятелем до
прибытия прочих союзных корпусов, старался выманить его на равнину, что в случае
поражения французов могло затруднить их отступление. С этой целью союзные войска
ограничивались занятием оборонительной позиции: бригада Фолькмана встала на правом крыле, фронтом к Гран-Торси; дивизии Деламотта и Рехберга с одной баварской
кавалерийской бригадой расположились в центре; три австрийских и три баварских
кавалерийских полка (26 эскадронов) с двумя 12-фунтовыми батареями и казачий
отряд Кайсарова на левом крыле, близ Барбюйссы8.
Около полудня император Александр и король прусский прибыли из Труа на высоту
между Мениллетр и Мениль-ла-Комтесс (Mesnil-la-Comtesse), где нашли главнокомандующего со всем его штабом. Государь, поздоровавшись с князем Шварценбергом, сошел
с лошади и, ходя по полю с графом Барклаем и Толем, изъявил им свое неудовольствие
на счет мнительности австрийских генералов, заставлявшей их беспрестанно изменять
диспозиции. «Хотел бы я знать, — сказал он Толю, — что побудило фельдмаршала
отменить все его предположения? Почему армия не продолжала отступать на позицию
у Транна?» Генерал Толь отвечал, что «если бы Наполеон вчера, вместо движения к
Планси, атаковал и опрокинул наши передовые войска при Арси, то армия продолжала
бы отступать к Транну; но как он потерял целые сутки и дал нам возможность собрать
армию между Труа и Пужи, то мы, пользуясь нашим превосходством в силах, можем
нанести ему решительный удар, и к тому же на нашей стороне местные выгоды: у неприятеля в тылу болотистая река, и он может переправиться только на двух пунктах;
мы же, напротив того, занимаем господствующие высоты и совершенно свободны
в своих движениях». Император Александр, однако же, справедливо сомневаясь в
желании австрийского главного штаба действовать решительно, сказал: «Наполеон
будет занимать нас здесь пустыми маневрами, а с главными силами пойдет на Бриенн и
240

далее, на сообщения нашей армии». Государь, имея в виду ускорить прибытие резервов,
приказал Барклаю-де-Толли, не останавливая их у Лонгсоль (Longsols), продолжать
вместе с ними наступление к Сен-Реми (Saint Remy).
Наконец, после долгого выжидания, во втором часу пополудни, тогда уже, когда
войска давно стояли на указанных им местах, фельдмаршал подал сигнал к наступлению.
Наполеон, с своей стороны, полагая, что союзники оставались в бездействии, готовясь
отступать, двинул вперед тогда же войска, стоявшие впереди Арси9.
Дело началось блистательной атакой стоявших у Сент-Этьен казаков генерала
Кайсарова на правое крыло дивизии Кольбера; тогда же несколько правее ударили на
него два эскадрона гусар эрцгерцога Иосифа. Опрокинув неприятеля быстрым налетом,
казаки захватили три орудия; четвертое было отбито австрийскими гусарами. Левое
крыло Кольбера кинулось было на выручку правого, но было удержано и расстроено
картечью австрийской батареи (Cavalerie-Batterie). Вся дивизия Кольбера в беспорядке
бросилась назад, смяла стоявшую позади уступом дивизию Эксельмана и увлекла ее в
общем бегстве. Раздаются крики: «Sauve qui peut!» («Спасайся кто может!»). Французские всадники, объятые паническим страхом, скачут стремглав чрез город к мосту.
Сам Наполеон обнажает шпагу и кидается навстречу бегущим, говоря: «Посмотрим,
кто из вас осмелится перейти прежде меня!» В эту самую минуту появляются головные
войска Старой гвардии Фриана. Наполеон быстро проводит своих воркунов (grognards)
чрез город и выстраивает их к бою под градом ядер и картечи10. Он не избегает опасностей, он ищет смерти. Счастлив был бы он, если бы Судьба исполнила его желание!
Одна из гранат разрывается у ног его; он исчезает в облаке пыли и дыма; все считают
его погибшим, но он, соскочив с убитой под ним лошади, садится на другую и снова
становится против громящих его батарей. Смерть отказывается поразить его!11
Граф Вреде, заметив успехи, одержанные союзниками на левом крыле его корпуса,
решился двинуть вперед передовые войска правого крыла. С этой целью он поручил
пяти батальонам австрийской бригады Фолькмана12 овладеть Гран-Торси; занятие
этого селения было весьма важно, потому что в нескольких стах шагах от последних
домов его находился арсисский мост, по достижении коего союзники могли отрезать
французские войска, стоявшие впереди города, как от переправы, так и от подкреплений, ожидаемых с правого берега Обе. Для содействия Фолькману были назначены два
батальона 1-го Шеклерского полка. Отряд Сплени по-прежнему прикрывал войска
Вреде с правого фланга. Между тем как в центре баварские войска, двинувшись вперед,
были удержаны огнем сильных батарей, стоявших впереди города, Фолькман, пройдя
чрез селение Пти-Торси (Petit-Torcy), в 2 часа пополудни устремился к Гран-Торси.
Там стояла бригада Руссо (дивизии Жансена). Один из батальонов полка эрцгерцога
Рудольфа, предводимый майором Меценом (Metzen), с двумя ротами, рассыпанными
правее его до самого берега Обе, ворвался в Гран-Торси, выбил оттуда пехоту Руссо
и преследовал неприятеля до Арси. Наполеон, завидя опасность, угрожавшую его
малочисленной армии, поддержал свое левое крыло двумя батальонами гвардейских
гренадер, одним жандармов, эскадроном улан и конной батареей. Но еще до прибытия
этих войск бригада Бойе вытеснила австрийцев из Гран-Торси; храбрый Мецен был
смертельно ранен. Генерал Фолькман ввел в дело прочие свои батальоны и снова овладел селением. Предвидя, что неприятель употребит все зависящие от него средства
241

для отнятия этого важного пункта, Фолькман послал к графу Вреде с просьбой усилить
сражавшиеся войска, но в ожидании прибытия подкреплений мог располагать только
пятью батальонами своей бригады, а два батальона шеклеров, двигавшиеся у него в
резерве, были направлены влево, для замещения промежутка между правым крылом и
центром. В продолжение трех часов австрийцы сражались у Гран-Торси против лучших
французских войск под начальством Нея. Сам Наполеон, прискакав туда, управлял ходом боя. Граф Вреде, желая во что бы то ни стало овладеть селением, сперва поддержал
Фолькмана тремя батальонами бригады принца Карла Баварского*, а потом послал в
помощь ему бригаду Габермана (Habermann) дивизии Деламотта; еще до прибытия этих
войск майор Дюбуа с одним из батальонов полка эрцгерцога Рудольфа занял в третий
раз Гран-Торси, но гвардейские батальоны Фриана вместе с войсками Жансена и Бойе
не только не позволили союзникам дебушировать из селения, но снова овладели им.
В продолжение трех часов, с пяти до восьми пополудни, 15 союзных батальонов13 под
начальством Фолькмана, Габермана и принца Карла, покрывшего себя славой в сей
день, несколько раз врывались в Гран-Торси и всякий раз были выбиваемы оттуда
столь же храбрыми их противниками. Со стороны союзников пал Габерман, со стороны
французов — Жансен. В особенности пострадал полк эрцгерцога Рудольфа, из рядов
коего выбыло до 500 человек. Несколько австрийских батальонов, исстреляв все свои
патроны, получили приказание отойти к Шодрей.
В продолжение боя под Арси наследный принц Виртембергский двинулся, как уже
сказано, от Труа двумя колоннами: левая, состоявшая из 3-го и 4-го корпусов, направилась к Планси, а 6-й корпус в правой колонне — сперва на Обетерр по дороге, ведущей в Арси, а потом по левой стороне Барбюйссы. Впереди левой колонны двигалась
кавалерия 3-го и 4-го корпусов под начальством графов Ностица и Бисмарка; впереди
правой — авангард графа Палена. Миновав селение Премье-Фе (Premier-Fait), уже в
сумерки, союзники заметили близ Реж кавалерию, шедшую по дороге от Мери к Арси:
это были два гвардейских полка дивизии Летора, оставшиеся назади и получившие
впоследствии приказание присоединиться к армии. Союзники немедленно атаковали
неприятеля с нескольких сторон: передовые полки графа Палена (Ольвиопольский и
Гродненский гусарские и Чугуевский уланский) с левого фланга, от Мулен-Неф (MoulinNeuf ); 2-я кирасирская дивизия с фронта, а виртембергская и австрийская кавалерия с
правого фланга. Французский отряд был совершенно уничтожен; из состоявшей в нем
тысячи человек весьма лишь немногим удалось спастись бегством по дороге в Мери; все
прочие были изрублены либо взяты в плен. Кавалерия Палена захватила 160 человек,
и в числе их подполковника Лафита14. Наследный принц, не встретив никаких других
неприятельских войск, расположил ввечеру 8-го (20-го) вверенные ему корпусы частью
биваками на высотах Премье-Фе и Дру-Сент-Мари, частью в селениях на Барбюйссе;
передовые войска его заняли Шарни и Реж, наблюдая постами левый берег Обе.
К вечеру, за исключением боя у Торси, дело ограничивалось обоюдной канонадой.
Неприятель, впереди города примкнув оба фланга к реке и выставив на господствующих высотах 70 орудий, удерживал в значительном расстоянии кавалерию Фримона и
Кайсарова. Корпусы кронпринца Виртембергского, направленные к Планси, не могли
* Сына короля Максимилиана-Иосифа I.

242

принять непосредственного участия в сражении. Резервы, спустившись с Мениллетрских высот, приблизились к Арси. Император Александр и король прусский ехали
при прусской гвардейской кавалерии, сопровождаемые трубными звуками, песнями
егерей и казаков, громом орудий, раздававшимся кругом объятых пламенем селений
Арси и Гран-Торси. Солдаты рвались в бой. Генерал-лейтенант Чоглоков получил
приказание подкрепить войска, сражавшиеся в Гран-Торси. Под начальством его двинулись: 1-я гренадерская дивизия с 30-й батарейной ротой полковника Нилуса и 14-й
легкой полковника Черемисинова и кирасирская бригада генерал-майора Левашова
(Стародубский и Новогородский полки). Генерал-майор Емельянов с Перновским
и Кексгольмским полками (каждый в составе одного слабого батальона) подкрепил
баварцев, штурмовавших Торси; тогда же батареи Нилуса и Черемисинова под прикрытием гренадерской бригады генерал-майора Сулимы (Таврического и Санкт-Петербургского полков) и кирасирской бригады Левашова, отряженные на левое крыло
позиции союзников, приблизясь к неприятельским батареям, заставили их отступить
к городу. Французы, однако же, удержались в Гран-Торси15.
В девятом часу вечера пришли в Арси первые из ожидаемых Наполеоном подкреплений — кавалерия Лефевр-Денуэтта, в числе 2 000 человек. Пехотная дивизия Молодой
гвардии генерала Генриона (4 500 человек), утомленная форсированными маршами,
была принуждена остановиться у Планси. Генерал Себастиани, усилясь прибывшей
кавалерией, предпринял в десятом часу решительную атаку на левое крыло союзных
войск, стоявшее близ Барбюйссы. Казаки Кайсарова и 7-й легкоконный баварский полк
были опрокинуты; войска Фримона подвергались большой опасности; но полковник
Тимрот построил Таврический гренадерский полк в каре и отразил несколько атак, а
баварская кавалерия, задержав неприятеля, дала время подойти кирасирам 3-й дивизии, которые, с содействием одного эскадрона прусской гвардии ротмистра Барнера и
шеклеровых гусар, заставили французов отступить за селение Нозай (Nozai). Канонада
продолжалась до 10 часов (по другим сведениям — до полуночи).
В ночи с 8 (20) на 9 (21) марта союзные войска, сражавшиеся при Арси, расположились следующим образом: 5-й корпус графа Вреде, оставив четыре эскадрона на
аванпостах у Гран-Торси16, отошел на высоты к Шодрей; 1-я гренадерская дивизия
также встала у Шодрей; кавалерия Вреде, казаки генерала Кайсарова и 3-я кирасирская
дивизия на поле сражения, фронтом к Нозай. Главная квартира императора Александра
и князя Шварценберга находилась в Пужи, а короля прусского — в Пиней. Неприятельская армия стояла впереди Арси.
Потери союзных войск были значительны. Урон баварцев простирался:
Офицеры

Нижние чины

6
33
9
48

71
384
339
794

Убитыми
Ранеными
Без вести пропавшими
Всего же

Австрийцы вообще потеряли 176 офицеров и 1 206 нижних чинов, следовательно,
урон 5-го корпуса превышал 2 000 человек17. Потери русских войск нигде не показаны.
243

Со стороны французов урон был еще более. По свидетельству Коха: «Il (Napoléon)
sentait qu’il n’obtiendrait pas de grands résultats avec 18 000 hommes, dont alors se composait son armée, y compris les renforts venus de Paris, à cause des pertes énormes éprouvées
la journée précédente»18 («Наполеон чувствовал, что ему не удастся одержать важные
успехи с 18 000 человек, составлявшими вместе с подкреплениями, прибывшими из
Парижа, всю его армию, по причине чрезвычайных потерь, понесенных накануне»).
Приняв в расчет, что Наполеон привел с Эны 16 000 человек и присоединил к ним
6 500 человек, прибывших из Парижа, оказывается, что в сражении 8 (20) марта он потерял по крайней мере 4 000 человек19. Несмотря на огромное превосходство союзной
армии, ему удалось удержать за собой выход из арсисской теснины, но расположение
его, весьма невыгодное для обороны, могло послужить ему в пользу для наступления
только тогда, если бы он успел усилиться всеми шедшими к нему подкреплениями.
Маршал Макдональд, получив 8 (20) марта в Планси предписание ускорить движение
вверенных ему войск, немедленно их выслал по направлению к Арси. 7-й корпус маршала Удино и кавалерия Сен-Жермена пришли в тот же день к Булаж, близ Планси, и на
следующее утро к 8 часам прибыли в Арси; прочие же войска Макдональда, переночевав
у Марсильи и Марсанжи, не могли собраться у Арси ранее вечера. Наполеон, надеясь
побудить к отступлению слишком осторожного противника, предполагал наступать,
но не прежде, как по прибытии корпусов Макдональда.
Шварценберг, с своей стороны, не зная достоверно о силах Наполеона, считал
их более многочисленными, нежели они были в действительности. В этом убеждали
его упорное сопротивление неприятеля у Торси и кавалерийская атака Себастиани,
заключившая бой под Арси. Фельдмаршал по-прежнему был намерен вступить в бой
с неприятелем, но не решался сам атаковать его, а хотел принять сражение, сохраняя
возможность отступить в случае неудачи. С этой целью в ночи на 9 (21) марта были
сделаны следующие распоряжения: наследный принц Виртембергский с вверенными
ему корпусами получил приказание перейти на правую сторону Барбюйссы и расположиться 9-го (21-го) в 5 часов утра на позиции между Сен-Реми и Шодрей. 5-й
корпус (Вреде) назначен был составить правое крыло на высотах у Шодрей; 6-й (Раевского) встать в центре, фронтом к Мениль-ла-Комтесс; корпусы 3-й (Гиулая) и 4-й
(кронпринца) на левом крыле. Каждый из корпусов должен был отделить часть войск
для образования своего резерва, кроме 5-го корпуса, которому в резерв по-прежнему
придана 1-я гренадерская дивизия. Остальным резервам предписано оставаться на
высотах у Мениллетр, выслав в начале сражения шесть батарей (70 орудий) в первую
линию. Для прикрытия армии с левого фланга назначено оставить на левом берегу
Барбюйссы одну кавалерийскую бригаду с конной батареей и отряд Сеславина, а для
охранения с правого фланга генерал-лейтенант Ожаровский с легкой гвардейской кавалерийской дивизией и с одной конной батареей получил приказание перейти вброд
через Обе у Бриллекура (Brillecourt) и расположиться между Доммартен и Доннемен20.
Диспозиция, заключавшая в себе все эти распоряжения, была разослана так медленно,
что кронпринц получил ее в 5 часов утра, когда его войскам надлежало уже находиться
на позиции. Наследный принц счел нужным несколько изменить диспозицию: корпус
Раевского встал на левом крыле у Сен-Реми, а 4-й (виртембергский) корпус в центре,
фронтом к селению Мениль-ла-Комтесс, занятому фузелерным батальоном 2-го прус244

ского гвардейского полка; 3-й корпус — в промежутке между 4-м и 6-м; 5-й корпус
у Шодрей, заняв Вопуассон бригадой Фолькмана. Отряды Кайсарова и Сеславина
стояли на обоих берегах Барбюйссы. Войска построились к бою в седьмом часу утра;
король прусский прибыл на позицию еще ранее; император Александр, чувствовавший
накануне весь день лихорадочные припадки, оставался в Пужи21.
Как союзники 8 (20) марта ввели в бой только незначительную часть своей армии, то
Наполеон полагал, что они сражались единственно для прикрытия своего отступления.
Последствия дела при Реж и донесения французских разъездов о союзных корпусах,
появившихся у Планси, не рассеяли предубеждений Наполеона. Готовясь атаковать
стоявшие против него войска, он присоединил к своей армии дивизию Беркгейма,
прибывшую в ночи от Мери чрез Планси, Генриона от Булаж и бригаду Дефранса
от Рамерю; с рассветом 9-го (21-го) все они были переведены на левую сторону Обе,
а в 8 часов утра пришел Удино с дивизией Леваля (6 500 человек) и с кавалерией
Сен-Жермена (2 500 человек). Таким образом сосредоточив около 30 000 человек,
Наполеон расположил их на позиции впереди Арси. На правом крыле встала вся
кавалерия (9 800 человек) под начальством генерала Себастиани; в центре дивизия
Леваля (6 500 человек); на левом крыле, у Гран-Торси, маршал Ней со всей остальной
пехотой (13 500 человек)22.
Рекогносцировка, произведенная самим Наполеоном от селения Торси по дороге
к Лемону, на протяжении не более четырех верст, причем усмотрено было только несколько кавалерийских пикетов, утвердила его в ошибочном убеждении насчет силы
стоявших против него войск. Надеясь иметь дело только с арьергардом, оставленным
для прикрытия армии, Наполеон в 10 часов утра приказал генералу Себастиани с кавалерией двинуться вперед; маршал Ней должен был поддерживать его. Но едва лишь они
взошли на плато, как увидели пред собой союзные войска, построенные в три линии; с
одной стороны они примыкали к Обе, а с другой простирались за Барбюйссу; впереди
их стояли сильные батареи, прикрытые легкими войсками. Как только с обеих сторон
раздалась канонада, Себастиани атаковал кавалерию Палена и опрокинул его первую
линию, но был удержан второй. Вслед за тем Наполеон, убедившись из донесений Себастиани и Нея в чрезвычайном превосходстве союзной армии и опасаясь, чтобы князь
Шварценберг, заняв его с фронта, не овладел единственной его переправой, приказал
войскам отступать. Маршал Ней сперва отвел назад гвардию; за ней отошли дивизии
Лефоля (бывшая Жансена) и Бойе, а войска Леваля остались на время для поддержания
кавалерии, прикрывавшей отступление пехоты; тогда же французы построили наскоро
мост выше Арси, между Виллетт и Орм, для облегчения переправы армии.
Если бы союзники, пользуясь превосходством своих сил и местными выгодами,
немедленно атаковали неприятеля, то поставили бы его в опасное положение. Но, к
сожалению, главный штаб князя Шварценберга волновался напрасными сомнениями,
коим подавали повод незадолго пред тем полученные известия: с одной стороны генерал-майор Чаликов донес, что «высланные на правую сторону Обе четыре эскадрона
легкой гвардейской кавалерийской дивизии открыли три полка французской кавалерии
с пехотой, уже достигших Сен-Тюйз (S-t. Thuise, против Коклуа); и что, по всей вероятности, они составляли авангард отряда, посланного в обход правого фланга армии».
С другой стороны пришло донесение кронпринца Виртембергского, который писал,
245

что «французская пехота ввечеру 20-го заняла Мери. Там были видны большие биваки. Должно быть, это макдональдовы войска, остановившиеся, как только неприятель
заметил наступление наших колонн». По свидетельству очевидца, «многие опасались
принять сражение на позиции под Арси, потому что она могла быть обойдена с обоих
флангов, на Бар-сюр-Об и на Труа. В таком случае армия была бы принуждена оставить
свои сообщения и отступить чрез Вандевр к Бар-сюр-Сен»23. Под влиянием таких
опасений союзный главнокомандующий медлил и не решался: атаковать ли неприятеля,
выждать ли его нападение либо отступить.
Нет сомнения в том, что Наполеон мог, пользуясь нерешительностью князя Шварценберга, остаться на позиции впереди Арси до вечера и перейти через Обе в ночи, что
было гораздо безопаснее, нежели отступление в виду втрое сильнейшей союзной армии.
Но всякое выжидание было несовместно с обычным способом действий Наполеона.
Решась отступать, он немедленно приступил к исполнению своего намерения. Войска
его постепенно отошли к мостам на Обе и стали переходить на другую сторону реки,
а маршал Удино с арьергардом, составленным из трех бригад дивизии Леваля, получил
приказание занять город и прикрыть переправу прочих войск.
Отступление французских войск не могло укрыться от союзников. С отлогих высот,
лежащих к югу от Арси, видны были колонны, строившиеся на противоположной стороне реки. Фельдмаршал, вместо того чтобы двинуть быстро вперед резервы и стараться
оттеснить неприятеля к мостам, созвал на высоту у Мениллетр корпусных командиров
для «краткого» совещания о дальнейших действиях24. Это «краткое» совещание и
распоряжения, бывшие его последствием, потребовали столько времени, что наступление союзных войск, которое можно было повести прежде полудня, в действительности
началось уже в два (по другим сведениям — в три) часа. На основании диспозиции
князя Шварценберга надлежало наступать тремя колоннами: правой, состоявшей из
5-го корпуса Вреде, поддержанного 2-й гренадерской и 1-й кирасирской дивизиями,
приказано двинуться от Шодрей к Большому Гран-Торси и далее в тыл неприятелю;
средней колонне, из 3-го и 4-го корпусов Гиулая и кронпринца, направиться левее Мениль к Арси; левой колонне, состоявшей из 6-го корпуса Раевского, также идти к Арси
вдоль реки Барбюйссы. Кавалерии 1-й колонны — сохранять сообщение между правой
и средней колоннами, а кавалерии кронпринца между средней и левой. Гвардейской
пехоте — построиться за гребнем высот Мениллетр; гвардейской кавалерии — следовать за средней колонной25.
Со стороны французов Удино, получив приказание оборонять доступы к городу
войсками дивизии Леваля, расположил бригаду Монфора (Montfort) в восточном
предместье, бригаду Мольмона (Maulmont) в западном, а бригаду Шассе (Chassé) оставил в резерве. Все входы в город с южной стороны были преграждены баррикадами.
У вновь построенного моста при деревне Виллет (Villette) поставлена команда сапер,
в готовности разрушить его по переходе войск на правый берег; прибывшая в то время
к Арси дивизия Ротембурга расположилась на правой стороне реки для поддержания
дивизии Леваля26.
Как только на высоте у Мениллетр три пушечных выстрела подали сигнал к бою,
граф Пален с кавалерией Раевского атаковал гвардейскую кавалерию, которая немедленно стала отходить в шахматном порядке по направлению от Нозай к виллетскому
246

мосту; бригада, отступавшая в последней линии, будучи настигнута ольвиопольскими
гусарами, потеряла три орудия и много пленными. Пехота Раевского, Гиулая и кронпринца, под громом высланных вперед сильных батарей, быстро двинулась против
неприятеля, с барабанным боем. Чем ближе союзники подходили к городу, тем более
сгущались массы их войск; их батареи, также сближаясь между собой, составили непрерывную огненную дугу, огибавшую город с левого берега Обе. Граф Вреде направился к
Гран-Торси, послав вдоль берега реки одну русскую батарейную роту с прикрытием двух
полков австрийских гусар, эрцгерцога Иосифа и Шеклера. Неприятель, угрожаемый
обходом с левого фланга и громимый градом картечи, ускорил отступление. Союзники
вслед за ним устремились к городу. Фельдмаршал, наконец удостоверясь в отступлении
Наполеона, приказал в 3 часа (по другим сведениям — в половине четвертого) корпусу
графа Вреде переправиться через Обе и двинуться между Доннемен и Доммартен.
Резервы, за исключением гренадерского корпуса и 3-й кирасирской дивизии, были
направлены туда же27. Между тем как пехота Вреде обратилась к мостам у Лемона, а кавалерия его переходила через Обе вброд у Рамерю, прочие союзные корпусы продолжали
наступать к городу. Французская кавалерия, поражаемая картечью двух виртембергских
батарей, рассеялась и ушла за свою пехоту; граф Пален сделал несколько удачных атак
на неприятельские каре, а Раевский, вслед за ним, подошел к предместью. Восемьдесят
орудий действовали перекрестным огнем по войскам Удино, столпившимся кругом
Арси; артиллерия его, принужденная замолчать, перешла на другую сторону реки.
Под прикрытием ее слабого действия французы покушались устоять впереди города,
но были принуждены отказаться от своего намерения и ушли в город, где продолжали
обороняться с чрезвычайным упорством. Принц Евгений Виртембергский с 2-м пехотным корпусом первым ворвался в западное предместье; войска Гиулая атаковали
город с юго-восточной стороны и дошли почти до самого моста, куда в то же время
проникли и русские. Здесь возгорелся отчаянный бой; генерал Леваль был ранен, под
генералом Мольмоном убита лошадь; Шассе, отрезанный от моста цепью австрийских
стрелков, пробился с сотней старых солдат 16-го легкого и 28-го линейного полков.
Как мост у Виллет уже был разрушен, то кавалерия, еще не успевшая перейти по нему
через реку, частью переходила вброд, в весьма неудобном месте, частью кинулась к
мосту у Арси, давила пехотинцев и сталкивала их в воду. «Трудно понять, — говорит
правдивейший из французских историков этой кампании, — каким образом союзники,
видя затруднительное положение французов, не уничтожили их арьергарда» («On a
peine à concevoir comment les Alliés, témoins de l’embarras des Français, ne combinèrent
pas mieux leurs efforts pour enlever cette arrière-garde»)28.
По переходе за Обе арьергард Удино расположился близ Вассер (Vasseurs), на соединении дорог, ведущих из Арси в Фер-Шампенуаз, Шалон и Витри; для прикрытия
рабочих, разорявших мост, была оставлена бригада Мольмона. В 9 часов вечера подошли в окрестности Арси войска Макдональда, в числе до 20 000 человек. Несмотря
на то, что гул канонады, раздававшейся у Арси, заставил его ускорить движение, он не
мог прибыть ранее, потому что войска его на протяжении около восьми верст, от СенСатюрнена (St. Saturnin) до Планси, двигались через болота по весьма плохим гатям.
11-й корпус и кавалерия Келлермана встали на биваки у Орм, где также расположились
дивизии Эксельмана, Кольбера и Беркгейма под начальством Себастиани; 2-й корпус
247

остановился у Виапр. Наполеон, оставив у Мальи (Mailly) кавалерию Сен-Жермена,
прибыл с гвардией Фриана, пехотой Нея и кавалерией Летора, Лефевр-Денуэтта,
Дефранса и Жакино (Морена) в Соммепюи29.
Союзники в ночи на 10 (22) марта расположились следующим образом: главные
квартиры императора Александра, короля прусского и князя Шварценберга находились в Пужи*; кавалерия 5-го корпуса под начальством генерала Фримона, переправясь
через Обе вброд у Бриллекура, выслала форпосты к Брабан; пехота же 5-го корпуса,
перейдя реку по мосту в Лемоне, расположилась у Доммартен; 3-й, 4-й и 6-й корпусы
встали на поле сражения к югу от Арси; резервы, двинувшись чрез Лемон, дошли до
Шалетт, где назначена была главная квартира графа Барклая-де-Толли; граф Ожаровский с легкой гвардейской кавалерией находился у Рамерю30; генерал Тетенборн, заняв
еще 8-го (20-го) Шалон, открыл сообщение с Силезской армией чрез авангард корпуса
Винцингероде, тогда стоявший в Реймсе31; на следующий день два казачьих полка, отряженные Тетенборном, атаковали генерала Винцента с 800 человек пехоты и тремя
эскадронами, занимавшего Эперне, и овладели сим городом с содействием передовых
войск Винцингероде, прибывших от Реймса; сам Винцент, с немногими лишь людьми
своего отряда, ушел лесами к Дорман32.
Урон неприятеля во второй день сражения при Арси был не менее понесенного
накануне. Пленных захвачено союзниками в оба дня более 2 500 человек; семь орудий
достались победителям33: из числа их три отбиты кавалерией Кайсарова, три кавалерией Палена (ольвиопольцами) и одно гусарским полком эрцгерцога Иосифа. Урон
союзников 9-го (21-го) не превышал 500 человек, большей частью корпуса Раевского34.
В сражении при Арси действия Наполеона изумляют выказанной им смелостью.
Переправясь через Обе и оставя за собой арсисскую теснину, он надеялся застичь союзную армию на отступлении к Бриенну, растянутую на значительном протяжении; не
менее надеялся он на нерешительность князя Шварценберга. Все эти расчеты оправдались на деле, но силы Наполеона в первый день сражения были так незначительны, что
для противодействия им было достаточно одного корпуса Вреде и небольшого отряда
Кайсарова, между тем как три союзных корпуса были направлены к Планси, а резервы
собраны в нескольких верстах от поля сражения. Наполеон успел сосредоточить к утру
следующего дня двойное число войск в сравнении с тем, которое имел накануне; но
ему было известно о появлении значительных союзных сил в окрестностях Планси,
откуда легко было перевести их в Арси. В таких обстоятельствах ему следовало не оставаться впереди дефиле, а собрать в ночи с 8-го (20-го) на 9-е (21-е) все войска за Обе,
двинуться правой стороной сей реки на Рамерю к Бриенну и направить туда же вслед
за армией корпусы Макдональда: действуя таким образом, Наполеон не поставил бы
себя в опасное положение и вернее достиг бы своей цели — отвлечь Главную союзную
армию от Парижа и разобщить Шварценберга с Блюхером. Напротив того, приняв
бой впереди арсисской теснины, против втрое сильнейшей армии, которой сообщения
были совершенно свободны, он мог потерять все, без всякой вероятности что-либо
выиграть, и был обязан спасением единственно благоразумию своих сподвижников
Нея и Себастиани, которые вывели армию из явной гибели.
* Главная квартира императора Франца оставалась в Бар-сюр-Сен.

248

Союзный главнокомандующий, растянув перед сражением при Арси свою армию
на пространстве нескольких переходов, не мог ни наступать настойчиво к Парижу, ни
обеспечить себя со стороны Марны. Наступление Наполеона, которого силы нередко
двоились в глазах его противников, заставило князя Шварценберга отступать для сосредоточения армии. С этой целью было решено собрать союзные корпусы на позиции
у Транна. Но когда Наполеон перешел с горстью войск через Обе, сделал фланговое
движение между этой рекой и союзной армией и встал тылом к арсисской теснине, тогда
Шварценберг или — что гораздо вероятнее — Радецкий не могли не заметить такой
грубой ошибки и вместо предположенного отступления к Транну решились, двинувшись навстречу неприятелю, собрать армию между Обе и Сеной. Это превосходное
соображение было исполнено так неловко, что вовлекло в заблуждение Наполеона,
который, найдя у Арси только один из союзных корпусов, принял его за арьергард,
прикрывавший отступление союзной армии, и на следующий день остался впереди
арсисского дефиле. Союзники могли воспользоваться его оплошностью и атаковать
неприятеля тройными силами, которые, даже в случае неудачи, всегда сохранили бы
свои сообщения. Но австрийский полководец никогда не знал цены времени и атаковал неприятеля тогда, когда уже он успел перевести большую часть своих войск на
правую сторону Обе. Утвердительно можно сказать, что если бы император Александр
находился в то время на поле сражения, то Наполеону не удалось бы так дешево отделаться от встречи с союзниками. Напрасно полагают, будто бы государь настаивал на
отступлении к Транну: действительно, он считал сию меру полезной до сражения при
Арси, но как только обнаружилась слабость противника, то не было никакого повода
медлить, и, по всей вероятности, присутствие императора Александра побудило бы
союзников к более решительным действиям.

Глава XIX
Шатильонский конгресс

Обстоятельства, подавшие повод к открытию переговоров. — Письмо
Коленкура к князю Меттерниху с предложением перемирия. —
Назначение места и времени открытия конгресса. — Прибытие
уполномоченных в Шатильон-на-Сене. — Виды союзников. — Записка,
поданная императору Александру графом Нессельроде в Базеле
1 (13) марта. — Совещание министров союзных дворов в Лангре. —
Инструкция их уполномоченным. — Пространство и народонаселение
владений, требуемых союзниками от Франции. — Виды Наполеона. —
Обстоятельства, не дозволявшие надеяться на успех конгресса. —
Открытие конгресса. — Совещания 24 и 26 января (5 и 7 февраля). —
Союзные уполномоченные требуют, чтобы Франция вошла в границы
1792 года. — Отсрочка совещаний. — Наклонность к миру союзников. —
Мнение императора Александра о необходимости продолжать
войну. — Возобновление переговоров в Шатильоне. — Совещание
5 (17) февраля. — Проект предварительного договора, сообщенный
союзными уполномоченными Коленкуру. — Негодование Наполеона. —
Переговоры о перемирии в Люзиньи. — Совещание 16 (28) февраля. —
Союзные уполномоченные требуют ответа на проект договора. —
Упорство Наполеона. — Переписка его с Коленкуром. — Совещание
26 февраля (10 марта). — Уклончивый ответ Коленкура. — Совещание
1 (13) марта. — Союзные уполномоченные требуют решительного
ответа на свои предложения. — Совещание 3 (15) марта. — Проект
окончательного договора, сообщенный Коленкуром. — Совещание
6 (18) марта. — Союзные уполномоченные отвергают проект
Коленкура. — Последнее совещание 7 (19) марта. — Окончание конгресса.
Доселе о переговорах на Шатильонском конгрессе при изложении военных и
политических событий было упоминаемо вскользь, единственно с той целью, чтобы
показать влияние дипломатических сношений на виды и распоряжения обеих сторон.
Но, кроме того, необходимо начертать полную картину Шатильонского конгресса.
Безуспешный исход его последовал почти в одно время с сражениями при Арси, и по250

тому описание переговоров в Шатильоне может довершить изображение изложенных
нами доселе событий.
Предложения, сделанные союзниками во Франкфурте, подали повод к переписке
между французским и австрийским министерствами иностранных дел. Наполеон
сперва не решался принять предложенные ему условия, но потом приказал герцогу
Виченцскому (Коленкуру) написать к Меттерниху, что «Е. В. согласен на общие основания, сообщенные чрез Сент-Эньяна»1. В ответ на это письмо Меттерних изъявил
удовольствие союзных монархов на счет принятия императором французов оснований,
клонящихся к восстановлению политического равновесия и спокойствия Европы. «Союзные государи, — писал он, — повелев довести отзыв французского правительства
до сведения их союзников, не сомневаются, немедленно по получении их ответов, в
возможности открытия переговоров, о чем поспешу известить вас» и проч.2
Как между тем союзники уже решились внести оружие за Рейн, то со стороны их
не было сделано ничего для ускорения переговоров. Наполеон проник их виды, но
желал открыть дипломатические совещания, чтобы замедлить вторжение союзных
армий в пределы Франции и выказать готовность к миру3, надеясь побудить тем
своих подданных к новым пожертвованиям. С этой целью он отправил в Люневиль
уполномоченного им французского министра иностранных дел Коленкура, который,
прибыв туда 6-го января н. ст., отнесся к графу Меттерниху с просьбой о присылке
ему паспортов, необходимых для проезда в главную квартиру союзных монархов4.
Австрийский министр в ответе на сей отзыв, оправдывая замедление обещанного сведения о времени открытия переговоров необходимостью сообщить депешу 2 декабря
союзным правительствам, писал, что по случаю кратковременного отъезда императора
Александра и неприбытия с минуту на минуту ожидаемого в главной квартире лорда
Кестельри император австрийский и король прусский приказали известить французского министра, что он, в скорейшем по возможности времени, получит ответ на
сделанное им предложение5.
2 (14) января, в то время уже, когда союзные армии с нескольких сторон вошли в
пределы Франции, Меттерних пригласил Коленкура прибыть в Шатильон-на-Сене
(Chatillon-sur-Seine), обещая известить его о месте и времени для открытия переговоров. Французский министр приехал в Шатильон 9-го (21-го), получил там проект
письма от своего имени к Меттерниху, составленный самим Наполеоном, и отправил
его, сделав в нем некоторые изменения. Изложив все затруднения со стороны союзников, не позволившие открыть конгресс и снова угрожавшие человечеству бедствиями
войны, Коленкур писал:
«Замедление переговоров не может быть приписано ни Франции, ни Австрии, и
несмотря на то, от него наиболее потерпят сии державы. Союзники уже заняли многие
из наших областей; ежели они двинутся далее, сражение неизбежно. Без всякого сомнения, австрийское правительство взвесит последствия этого сражения…
Военные успехи переменчивы: союзники по мере наступления ослабляются, между
тем как французские армии усиливаются; неприятельское вторжение возбуждает дух
народа к защите величайших благ его. Последствия же поражения союзных войск лягут
всей тягостью на Австрию как на главную из держав коалиции, занимающую место в
центре Европы. Предполагая, что успех по-прежнему останется на стороне союзников,
251

весьма важно для австрийского правительства сообразить, не будет ли такое событие
иметь последствия совершенно противоположные как общему равновесию, так и политике Австрии и чувствам императора Франца».
Затем, предложив заключить перемирие, французский министр просил князя
Меттерниха в случае, ежели нельзя достигнуть предположенной цели — прекращения
военных действий, — оставить сообщаемый им отзыв в секрете6.
17 (29) января, в день сражения при Бриенне, князь Меттерних известил Коленкура
о назначении союзными монархами Шатильона местом для переговоров с Францией;
вместе с тем дано было знать, что уполномоченные туда прибудут 3 февраля н. ст.7
В тот же день князь Меттерних в ответ на предложение о перемирии сообщил Коленкуру, что император Франц был убежден в безуспешности такого шага. Вместе с тем
австрийский министр, уверяя французского уполномоченного, что его предложение
останется навеки тайной, писал:
«Будьте убеждены, что наше правительство никогда не употребит во зло чьей бы
то ни было доверенности. Возобновляю уверение в том в минуту чрезвычайной важности для Австрии, Франции, Европы. Император всегда будет поступать одинаково,
сообразно своему характеру. Ни время, ни обстоятельства не властны оказать влияние
на его правила. Они были постоянны в годину злополучия; они остались и будут такими же и после событий, кои, превзойдя все человеческие расчеты, поставляют Европу
в единственное положение, сообразное с ее выгодами. Император принял участие в
настоящей войне без ненависти, и без ненависти ведет ее. В тот день, когда он вручил
свою дочь государю, тогда господствовавшему над Европой, он перестал в нем видеть
своего личного врага. Судьба войны изменила положение сего государя. Ежели в
настоящих обстоятельствах Наполеон последует только внушению рассудка, если он
будет искать славы в благоденствии великого народа, отказавшись от своей прежней
политики, император с восхищением перенесется мыслью в ту минуту, когда он поручил ему возлюбленное дитя свое; если же пагубное заблуждение Наполеона заглушит
единогласную мольбу его народа и Европы, император будет соболезновать об участи
своей дочери, но не остановится ни шагу» и проч.8
22 января (3 февраля) съехались в Шатильон уполномоченные союзных держав:
России — граф Разумовский; Австрии — граф Стадион; Англии — лорды Эбердин и
Каткарт и сэр Чарльз Стеварт (брат лорда Кестельри); Пруссии — барон Гумбольдт.
Со времени предложений, сообщенных французскому правительству чрез СентЭньяна, положение дел, а вместе с тем и виды союзных держав изменились. По мере
того как совершалось вторжение союзных армий во Францию и заняты были почти
без боя многие области по левую сторону Рейна, в главной квартире союзников партия
войны превозмогала поборников мира. В записке, поданной императору Александру I
графом Нессельроде 1 (13) января 1814 года в Базеле, предполагалось:
1) Границу Франции с Голландией и Германией обозначить чертой от моря до
Рейна, проведенной так, чтобы Антверпен, Мастрихт, Юлих и Майнц были уступлены
союзникам.
2) Со стороны Италии провести границу по Альпам, оставив графство Ницское
и Савойю во владении Франции.
3) Со стороны Испании оставить прежнюю границу.
252

4) Определить, чтобы распоряжения всеми землями вне помянутых границ Франции были предоставлены союзникам без ее вмешательства. По мнению графа Нессельроде, это условие было так важно, что лучше было для союзников уступить какую-либо
область, нежели допустить участие Франции в распоряжениях возвращенными от нее
странами9.
Эти предположения были уже далеки от франкфуртских условий, одобренных
министрами союзных держав (и в числе их графом Нессельроде), но Франция, ограниченная предложенными границами, все еще сохранила бы 28 миллионов жителей,
следовательно, заключала бы в себе народонаселение тремя миллионами большее,
нежели то, которое она имела до Революции. Когда же спустя две недели союзные
войска достигли берегов Марны, тогда, по мнению императора Александра, следовало
домогаться иных условий. По словам его, «условия, о которых неофициально было
говорено во Франкфурте, уже не те, каких мы теперь желаем; во Фрейбурге думали мы
о других условиях, нежели в Базеле, а в Лангре об иных, чем при переходе через Рейн».
Чтобы определить точнее действия уполномоченных на конгрессе, немедленно
по прибытии в Лангр из Лондона статс-секретаря иностранных дел лорда Кестельри
16 и 17 (28 и 29) января происходили совещания, на которых присутствовали: со
стороны России графы Нессельроде и Разумовский и генерал Поццо-ди-Борго, от
Австрии князь Меттерних и граф Стадион, от Англии лорд Кестельри, от Пруссии
барон Гарденберг. Положено было: 1) вступить в переговоры с Наполеоном не от
имени четырех держав, а от всей Европы; 2) оставить Франции только земли, принадлежавшие ей до войны 1792 года; 3) требовать признания независимости Германии,
Италии, Голландии, под владычеством Оранского Дома, с увеличением ее пространства, Швейцарии, под гарантией всех великих держав с включением Франции; Испании,
под властью Фердинанда VII; 4) сообщить императору Наполеону, если он пожелает,
для сведения, общее понятие о том, каким образом союзные монархи намереваются
устроить будущий жребий Европы, не входя, однако же, в переговоры по сему предмету (sans en faire cependant un objet de négociation); 5) снабдить уполномоченных
инструкциями одинакового содержания; наконец, 6) в случае если переговоры не
приведут к желаемой цели, объявить французскому народу об условиях, предложенных
его правительству10. На этих основаниях была составлена графом Нессельроде и одобрена лордом Кестельри, князем Меттернихом и бароном Гарденбергом инструкция
уполномоченным союзных держав, в коей, кроме помянутых условий, положено было:
во-первых, совершенно устранить на совещаниях конгресса вопросы, относящиеся к
морскому кодексу, предоставив решение их исключительно международному праву,
и во-вторых, вместе с требуемыми от Наполеона уступками (взамен чего Англия обязывалась возвратить некоторые из завоеванных ею французских колоний), надлежало
ему отказаться от титулов короля италийского, покровителя Рейнского союза и посредника Швейцарии11. Посылая графа Разумовского на конгресс, государь приказал ему
не торопиться и не подписывать ничего решительного, не испросив предварительно
высочайшего разрешения.
Чтобы оценить вполне важность уступок, требованных союзниками от Наполеона,
исчислим пространство и народонаселение земель, которые он должен был потерять
на основании предположенных условий:
253

I. Земли, тогда входившие в объем Французской империи:

Королевство Голландское
Владения в Северной Германии
Владения в Италии:
почти весь Пьемонт, Парма,
часть Модены, Тоскана и
большая часть Церковной области
В Швейцарии: Валлиский и
Женевский кантоны
Всего же

Площадь, кв. мили

Число жителей

570
800

2 500 000
1 500 000

1 750

6 000 000

100
3 220

100 000
10 100 000

II. Кроме того, во владении Наполеона вне пределов Французской империи находились:
Королевство Итальянское
Иллирийские провинции
Лукка и Пиомбино,
Беневент, Понтекорво и
Невшатель
Всего же

1 527 ½
1 070

6 280 000
1 470 000

64 ½
2 662

250 000
8 000 000

Следовательно, Наполеон, до 1813 года располагавший средствами Рейнского
союза, герцогства Варшавского и Швейцарии (всего до 8 600 кв. мили с 20 000 000 жителей), приняв помянутые условия, лишился бы, кроме того, состоявших в непосредственном его владении земель пространством в 5 882 квадратные мили с населением
более 18 000 000 жителей, или около 2/5 всех принадлежавших ему областей.
Наполеон был очень далек от согласия на такие уступки. В письме одного из
чиновников французского министерства иностранных дел к Коленкуру находим:
«Е. В. (Наполеон) несколько раз повторил, что Франция должна сохранить свои естественные границы. Это есть необходимое условие. Все державы, и в числе их Англия,
признали сии границы во Франкфурте. Франция, ограниченная своими прежними
пределами, не имела бы в настоящее время двух третей относительного могущества,
которым обладала она за двадцать лет пред сим: области, ею приобретенные на Рейне
и в Италии, не могут равняться с тем, что получили Россия, Пруссия и Австрия при
разделе Польши; все они увеличились. Поставить Францию в ее прежнее состояние
значило бы унизить ее. Франция без рейнских департаментов, без Бельгии, без Остенде
и Антверпена ничего бы не значила. Предположение ввести Францию в ее прежние
границы неразлучно с восстановлением Бурбонов, потому что они одни могли бы
служить порукой в соблюдении подобного порядка дел, и Англия хорошо это знает;
со всяким другим правительством во Франции такой мир будет непродолжителен.
Ни император, ни республика, если бы она снова возникла, не примут предложенных
союзниками условий. Что же касается до Е. В., решение, им принятое, непоколебимо.
Он не оставит Францию меньшей, нежели ее принял»12.
254

И действительно, Наполеон не мог согласиться на предложенные ему союзниками
условия. Если бы предоставили Франции так называемые «естественные» границы
ее — Рейн и Альпы, то хотя Наполеон потерял бы все завоевания, им сделанные со
времени достижения консульства, то есть до 7 200 кв. миль с 15 000 000 жителей, однако же сохранил бы владения Республики. Правда, он утратил бы влияние, которое
Франция до него имела на Италию и Голландию, но, несмотря на то, мир с оставлением
границ по Рейну и Альпам все-таки был возможен для Наполеона.
Напротив того, если бы он согласился на уступку графства Ницского, Савойи,
рейнских провинций, Люксембурга и Бельгии, с ограничением Французской империи
пределами 1792 года и с потерей еще около 1 400 кв. миль с народонаселением более
трех миллионов, то вооружил бы против себя общее мнение всей Франции. Затем ли
ведены были французами в продолжение более двадцати лет кровопролитные войны,
поглотившие цвет жителей страны, чтобы поставить Францию в то самое положение,
в котором ее застала Революция? Утвердительно можно сказать, что такой мир был бы
непрочен, и после кратковременного спокойствия последовала бы опять война либо
Наполеон не удержался бы на престоле. «Ежели бы я согласился на прежние границы, — писал он своему брату Иосифу, — то чрез два года снова обратился бы к оружию
и объявил народу, что я подписал не мирный трактат, а капитуляцию» («Si j’avais signé
les anciennes limites, j’aurais couru aux armes deux ans après et j’aurais dit à la nation que ce
n’était pas une paix que J’avais signée, mais une capitulation»)13.
С другой стороны, союзники непременно должны были домогаться, чтобы Франция
вошла в пределы 1792 года. К этому побуждали их и многолетнее тяжкое преобладание
Наполеона в Европе, и трехлетняя борьба, им стоившая несметных жертв, и сознание
в решительном перевесе их сил. Народы Германии покрыли бы себя вечным позором,
если бы не воспользовались случаем освободить от владычества Франции единоплеменных им обитателей левого берега Рейна. Но более всех стремился к этой благой цели
император Александр. Исполняя обязанности высокого призвания, назначенного ему
свыше, он отстоял честь России и, встав в челе народов, ополченных им против общего
притеснителя, восстановил независимость Германии. Но Благословенный Александр
не считал совершенного им подвига оконченным, пока Наполеон сохранял возможность возмущать общее спокойствие: надлежало сокрушить могущество завоевателя,
несовместное с благоденствием Европы, и для этого ослабить Францию. Союзники,
стремясь к достижению прочного мира, должны были воспользоваться решительным
перевесом своих сил: таково было убеждение императора Александра, и его лишь
дальновидности и постоянству должна быть обязана Европа миром, изгладившим
следы порывов Революции и ненасытных покушений Наполеона. По словам одного
из наиболее враждебных России иностранных писателей, «без энергии российского
императора Наполеон с некоторыми потерями сохранил бы свое господство»14.
Очевидно, что при таком несогласии видов, руководивших обе стороны, переговоры не могли иметь успеха. Император Александр, уступив желанию своих союзников, согласился принять участие в конгрессе, однако же был вполне убежден, что не
переговоры, а военные действия могли привести союзников к предположенной ими
цели — водворению прочного мира. Наполеон, с своей стороны, приступил к переговорам с недоверием к союзникам, но все еще надеялся, что австрийское правительство
255

не доведет дела до последней крайности, и к тому же, вызывая на новые пожертвования
истощенную Францию, Наполеон должен был выказать готовность к миру.
23 января (4 февраля), на другой день по прибытии в Шатильон уполномоченных
союзных держав, конгресс был открыт обычными визитами; а 24 (5 февраля) происходило первое совещание. Уполномоченные, съехавшись в дом Г. Монмора (Montmort)
в час пополудни, предъявили свои кредитивные грамоты. Затем министры союзных
держав объявили, что они будут вести переговоры не только от имени четырех держав,
снабдивших их полномочиями, но от имени Европы, отвечая за согласие своих союзников на все то, что будет условлено ими на конгрессе.
Герцог Виченцский (Коленкур) отвечал, что все могущее послужит к упрощению переговоров и к скорому их окончанию сообразно с видами французского правительства.
Уполномоченные союзных дворов, перейдя к определению порядка дипломатических сношений, объявили, что они будут вести переговоры не иначе как все вместе, в
виде совещаний, и со внесением содержания их в протоколы.
Французский министр отвечал, что он ничего не может сказать против такого
порядка переговоров.
Затем союзные уполномоченные объявили, что дворы их, согласно с мнением
великобританского правительства, считают всякое прение на счет морского законодательства противным цели конгресса и могущим затруднить восстановление мира.
На это герцог сказал в ответ, что Франция никогда не домогалась ничего противного народному праву.
Уполномоченные союзных дворов заметили, что они считают это объявление
согласием на предложенную ими меру.
Французский министр просил убедительно заняться немедленно суждением о мире,
желая тотчас узнать требования союзников, но по случаю неполучения формальной
инструкции графом Разумовским совещание было отложено до следующего дня15.
Император Александр, получив донесение графа Разумовского о первом заседании
уполномоченных в Шатильоне, приказал графу Нессельроде послать к нему следующий
отзыв: «Е. И. В. одобряет замедление хода дела, принятый вами в начале переговоров.
Государь желает, чтобы вы продолжали действовать таким же образом. Со времени
сражения при Бриенне нужно менее, нежели когда-либо, ускорять развязку Шатильонского конгресса»16.
На следующий день граф Нессельроде, извещая Разумовского о занятии Труа
Главной армией и о других успехах, одержанных союзными войсками, писал: «Эти
благоприятные сведения убедят вас, что ежедневно являются новые обстоятельства,
побуждающие не ускорять хода шатильонских переговоров»17.
Поручение, данное Наполеоном Коленкуру, было весьма затруднительно. Доселе
в продолжение многих лет он, будучи представителем Франции, высокомерно объявлял волю своего повелителя и предписывал условия мира, даруя его ценой тяжких
пожертвований. Теперь предстояло ему встать в такое положение, в каком прежде
стояли пред ним министры держав, побежденных Наполеоном. Для него было весьма
важно знать ход войны, чтобы соображать с ним свои действия; но о поражении французской армии при Ляротьере он узнал чрез неприятелей, а от Наполеона не получал
ни достоверных сведений, ни положительных инструкций. 4 февраля н. ст., спустя
256

три дня после сражения при Ляротьере, Наполеон писал ему, стараясь успокоить его
на счет понесенной неудачи: «Lа vieille garde n’y était pas; la jeune garde n’a pas donné.
Quelques pièces de canon nous ont été prises par des charges de cavalerie, mais l’armée était
en marche pour passer le pont de Lesmont lorsque cet événement est arrivé, et deux heures
plus tard l’ennemi ne nous aurait pas trouvés. Il paraît que toute l’armée ennemie était là»
(«Старой гвардии там не было; Молодая гвардия не была в деле. Несколько орудий
отбито у нас кавалерийскими атаками, но это случилось тогда, когда армия двигалась,
чтобы переправиться по лемонскому мосту, и два часа спустя неприятель не нашел бы
нас. Кажется, что мы имели дело со всей неприятельской армией»)18. Но на следующий день герцог Бассано (Маре) писал к Коленкуру: «Е. В. предоставляет вам вполне
привести переговоры к успешному окончанию, спасти столицу и избежать сражения,
чтобы не потерять последней надежды народа… Совещания должны были начаться
вчера. Император не хотел ждать от вас известия об открытии конгресса, опасаясь
причинить тем замедление»19. Подобное предписание, не определявшее меры пожертвований, на которые мог решиться Коленкур, нисколько не рассеяло его сомнений.
В письме к Наполеону он умолял доставить ему необходимые сведения о настоящем
положении дел: должен ли он согласиться на все без противоречий неотлагательно
или есть возможность иметь достаточно времени для обсуждения, по крайней мере,
важнейших пунктов?20 Очевидно, что Наполеон не придавал большого значения переговорам в Шатильоне и разрешил Коленкуру сделать всевозможные уступки союзным
уполномоченным единственно с той целью, чтобы замедлить наступление Главной
армии к Парижу, а между тем выиграть время для действий против Силезской армии,
поразив которую он отказал бы в ратификации условий, подписанных его министром.
25 января (6 февраля) Коленкур дал союзным уполномоченным обед, по поводу
чего Наполеон приказал поместить в Монитере известие, «что между министрами
господствует совершенное согласие и что в особенности уполномоченные Франции и
Англии весьма внимательны один к другому»21.
На втором совещании, 26 января (7 февраля), уполномоченные союзных держав
внесли в протокол следующее объявление:
«Союзные державы, имея в виду согласить условия будущей безопасности и независимости Европы с желанием видеть Францию на степени, соответствующей месту,
которое она всегда занимала в политической системе, и приняв во внимание положение
европейских держав в отношении к Франции вследствие успехов, одержанных их оружием, поручили своим уполномоченным требовать: чтобы Франция вошла в пределы,
коими она была ограничена до Революции, за исключением земель по обе стороны сих
границ, имеющих отойти из одного владения в другое по взаимному соглашению, и
обратной отдачи завоеваний, сделанных Англией. Вследствие того Франция откажется
от всякого непосредственного влияния на страны, лежащие вне помянутых пределов,
и от всех титулов, выражающих господство либо покровительство над Италией, Германией и Швейцарией».
Французский министр, видимо, смущенный этими требованиями, отвечал: «Mon
rôle est celui des sacrifices» («Моя роль — роль пожертвований»), — но потом, несколько оправясь, изъявил желание знать, в чью пользу назначаются земли, требуемые
от Франции. Граф Разумовский отвечал ему: «Равновесие Европы долго страдало и
257

разрушалось; восстановление его составляет совершенно иной предмет заботливости
союзных дворов, нежели то, о чем мы ведем переговоры с Францией». Коленкур ничего не сказал на это замечание, но его встревоженный вид выказывал мрачную безнадежность. Затем, когда было упомянуто, что Наполеон должен отказаться от титулов
короля италийского и проч., французский министр, не сделав никакого возражения,
сказал: «Il est naturel qu’en perdant les droits on perd les titres» («Весьма естественно,
что с потерей прав теряют титулы»). Уполномоченный Франции, не решаясь, однако
же, ни принять предложенные условия, ни отвечать на них отказом и надеясь в продолжение дня получить от Наполеона определительные инструкции, сказал, что, по
важности сообщенных ему предложений, он не может непосредственно отвечать на
них, и потому желал бы, чтобы совещание было отложено.
Уполномоченные союзных дворов, изъявив согласие на желание представителя
Франции, вместе с ним положили снова собраться того же дня, в девять с половиной
часов вечера.
По возобновлении совещания в условленное время Коленкур просил внести в
протокол, что французское правительство для достижения мира готово на самые
большие пожертвования, несмотря на то, что требования, сделанные сегодня от имени
союзных держав, весьма далеки от условий, ими самими предложенных во Франкфурте
и основанных на признанных ими естественных границах Франции, весьма далеки от
объявлений, сделанных всеми державами пред лицом Европы, весьма далеки от степени, которую всегда занимала Франция в общей политической системе, — основания,
упоминаемого союзными уполномоченными даже в их сегодняшних предложениях.
Когда Коленкур напомнил о франкфуртских условиях, граф Разумовский отвечал, что
о них не сказано ни слова в инструкциях, данных уполномоченным союзных держав;
граф Стадион как будто бы усомнился в существовании таких условий, а лорд Эбердин
старался отклонить всякое суждение о них как не принадлежащее к предметам совещаний конгресса. Все союзные уполномоченные восстали на представителя Франции,
говоря, что напрасно было возбуждать такие вопросы, что дело шло не о франкфуртских,
а о шатильонских условиях, и требовали решительного ответа на свои предложения.
Напрасно французский министр, обратясь к лорду Эбердину (в котором надеялся
найти наибольшее сочувствие к своему тягостному положению), желал узнать, могло
ли согласие Франции на требуемые условия послужить к немедленному заключению
перемирия. Эбердин на основании соглашения между союзными уполномоченными,
уклонясь от частных сообщений Коленкура, дал ему почувствовать, что враждебные
действия могли быть прекращены безусловным и безотлагательным согласием французского правительства на требования союзников не иначе как после ратификации условий
союзными монархами. Затем Коленкур просил сообщить ему о всех без исключения
уступках, требуемых от Франции, с означением, кому достанутся отделяемые от нее
земли, а равно — возможно ли будет в случае принятия французским правительством
этих условий тотчас положить конец бедствиям войны.
Уполномоченные союзных держав, выслушав замечания французского министра,
приняли их для доклада своим государям22.
Таким образом, Коленкур достиг своей цели, не дав решительного ответа на требования союзников. Но он был озабочен, с одной стороны тем, что союзные уполномочен258

ные не торопились достигнуть положительных результатов, а с другой — необычайной
сговорчивостью Наполеона, заставлявшей французского министра полагать, что для
спасения империи надлежало заключить мир как можно скорее23. Волнуемый сомнениями, Коленкур обратился к Меттерниху, прося его содействовать прекращению войны
неотлагательным миром. «Мы не отказываемся, — писал он, — ни от какой приличной
уступки, мы желаем только знать все пожертвования, которых от нас требуют, в чью
пользу мы должны их сделать и можем ли быть уверены купить ценой их немедленное
прекращение войны… Не можете ли вы приехать сюда с Г. Нессельроде часа на три к
лорду Кестельри? Достойно было бы вполне характера австрийского императора и сердца отца нашей государыни позволить вам совершить это путешествие, которое могло
бы положить предел борьбе, не имеющей цели и стоящей столько слез человечеству»24.
Вслед за тем Коленкур получил от Маре письмо, успокоившее его на счет состояния
французской армии. Тем не менее, однако же, французский министр, не вполне доверяя
этому известию, снова отнесся к князю Меттерниху, изъявляя свою готовность согласиться на ограничение Франции древними пределами и на сдачу некоторых из уступленных крепостей, если немедленно последует перемирие25. Письмо это было важной
ошибкой старого дипломата: оно впоследствии дало возможность уполномоченным
союзных держав сослаться на условное предложение Коленкура как на формальное
согласие представителя Франции. И к тому же напрасно он, выказывая уступчивость,
надеялся замедлить наступление Главной союзной армии и выиграть время; напротив
того, подобный способ действий мог побудить коалицию к большей настойчивости.
29 января (10 февраля) союзные уполномоченные сообщили французскому министру ноту следующего содержания:
«Нижеподписавшиеся уполномоченные союзных дворов получили от Е. С. уполномоченного России объявление:
Что Е. В. российский император, признав нужным войти в соглашение с государями,
своими союзниками, на счет шатильонских совещаний, повелел своему уполномоченному изъявить желание Его Величества, чтобы совещания были приостановлены до
присылки дальнейших инструкций.
Нижеподписавшиеся имеют честь сообщить о том Г. уполномоченному Франции,
предупреждая, что совещания будут прекращены только на самый короткий срок. Они
поспешат уведомить Г. уполномоченного о времени, когда они получат возможность
возобновить их»26.
Неожиданное прервание переговоров весьма оскорбило Коленкура, но ему не оставалось ничего более, как протестовать против решения, принятого уполномоченными
союзных держав. Изъявив крайнее удивление тому, что они сочли желание одного из
союзных дворов достаточной причиной для отсрочки дальнейших переговоров, французский министр заметил, что, отстаивая свои собственные права, он защищает права
всех держав, участвующих в конгрессе27.
Тогда же он послал донесение Наполеону о прервании переговоров, извещая его,
вместе с тем, что, по собранным им сведениям, между союзными уполномоченными
возникли несогласия28. Действительно, все они, кроме графа Разумовского, полагали,
что с принятием границ 1792 года французское правительство устраняло повод к
дальнейшим враждебным действиям, потому что союзники достигли всего того, чего
259

желали сами. Кестельри отправился в главную квартиру союзных монархов и старался
склонить императора Александра к заключению мира; но все его усилия были напрасны.
В то самое время, когда государь говорил с ним о необходимости продолжать войну и
действовать решительно, вошел князь Волконский с донесением Блюхера о поражении
Олсуфьева под Шампобером. Император, гневно обратясь к Кестельри, сообщил ему
полученное известие. «Вот следствия бездействия Главной армии и ваших домогательств заключить мир», — сказал он. Когда же английский министр, оставаясь при
своем мнении, изложил его письменно, государь приказал графу Нессельроде написать
ему в ответ: «Е. В. душевно сожалеет, что лорд Кестельри, совершенно пристав к
мнению Австрийского Кабинета и следуя собственным миролюбивым побуждениям,
способствует к затруднению хода военных действий, на который равномерно оказывают вредное влияние неудачи слишком растянутой блюхеровой армии, усиливающие
медленность австрийцев».
Между тем как император Александр, желая выручить Блюхера, старался ускорить
наступление Главной армии и с этой целью 2 (14) февраля прибыл в Пон-сюр-Сен,
Меттерних деятельно старался о прекращении военных действий. По его внушению
император Франц предложил на обсуждение министров союзных держав, самого Меттерниха, Нессельроде, Кестельри и Гарденберга, следующие вопросы:
1) Какой ответ дадут герцогу Виченцскому?
2) Предположив, что ему откажут либо замедлят отвечать, как поступят? Союзные
державы примут ли сторону Людовика XVIII или по-прежнему предоставят решение
этого вопроса французам?
3) Какими средствами союзные державы надеются удостовериться в действительных
намерениях французского народа на счет перемены династии?
4) Какой срок постановили союзные державы для обсуждения — желает ли или
нет французский народ такую перемену?
5) В случае, если бы Париж принял сторону Бурбонов и Наполеон удалился с
войсками, оставшимися ему верными, союзники объявят ли себя в пользу Бурбонов
или помирятся с Наполеоном?
6) Каким образом в ожидании того будут поступать союзные державы в отношении
Людовика XVIII и в особенности в отношении графа д’Артуа, его поверенного при
главной квартире, а также эмигрантов и роялистов во Франции?
7) Какие меры будут приняты для управления Парижем? Введут ли туда гарнизон?
Кому будет поручено управление?29
Император Александр на эти вопросы сделал следующие замечания:
«№ 1. Уклонясь от перемирия, можно отстранить прочие предложения как следствия первого.
№ 2. Союзные державы будут действовать по-прежнему, следовательно, не примут
сторону Людовика XVIII, а предоставят французам решение этого вопроса.
№ 3. Расположение жителей столицы послужит руководством союзникам. По
мнению Е. В. Императора, следует, созвав членов различных управлений, присоединить к ним лиц наиболее важных по своим личным качествам и званию и пригласить
сие собрание выразить свободно свое мнение на счет того, кого оно считает наиболее
способным занять место во главе управления.
260

№ 4. Прибытие в Париж.
№ 5. Этот вопрос может быть решен только тогда, когда получим средства судить о
средствах, которые даст Париж для поддержания принятой им стороны и о влиянии
этой стороны на наполеонову армию. Если же Париж не восстанет против Наполеона,
то лучше всего будет помириться с ним.
№ 6. Союзники в отношении к Людовику XVIII и к Бурбонам будут действовать на
тех же основаниях, которыми руководились до сего времени и которые столь сообразны
с видами великобританского правительства. Они не станут ни мешать Бурбонам, ни
помогать им и будут избегать всякого участия в их действиях.
№ 7. В Париже будут по возможности сохранены местные и муниципальные управления и назначен губернатор для общего над ними надзора. Е. В. Император желает,
чтобы в Париже был русский губернатор. Как Россия наиболее сражалась против
общего врага, то Е. В. полагает, что он имеет вполне право на эту уступку.
Приняв за неизменное правило, чтобы не ставить солдат на квартирах у жителей,
можно будет воспользоваться казармами и другими строениями, находящимися в
Париже»30.
Союзные министры Кестельри, Меттерних и Гарденберг также сообщили письменно свои мнения по этим вопросам; последний из них представил предварительно
составленную им записку императору Александру.
По мнению лорда Кестельри, различие видов в Совете союзных держав происходило от недоумения: должно ли заключить мир на условиях, ими предложенных французскому правительству, или продолжать войну, чтобы упрочить мир низвержением с престола властителя Франции? Кестельри полагал, что «не следовало домогаться последней
из сих целей по двум обстоятельствам: во-первых, она несообразна с благоразумием,
а во-вторых, союзные державы лишили себя права так действовать своими прежними
торжественными объявлениями. Союзники вторгнулись во Францию, чтобы достичь
мира, не надеясь заключить его на Рейне. Они вовсе не предполагали династической
перемены во Франции, потому что открыли переговоры с ее нынешним властителем.
С тех пор во французском народе не обнаружилось никакого движения, подающего
повод к изменению оснований, коими руководились союзные державы. Успех возведения на престол Людовика XVIII весьма сомнителен и может вести к междоусобию,
пагубному для многих лиц и вредному для общего спокойствия Франции». Из всего
этого лорд Кестельри вывел заключение, что ежели Европа может предписать мир на
выгодных условиях, то он вполне удовлетворит требованиям политики и добросовестности, и что даже следует согласиться на перемирие, если неприятель примет условия,
могущие обеспечить заключение мира.
Меттерних, с своей стороны, полагал, что хотя предприятия союзников, будучи
увенчаны беспримерным успехом, дали возможность распространить справедливые
требования коалиции, однако же домогательства их достигли крайнего развития в
инструкциях, данных уполномоченным на Шатильонском конгрессе. Французский министр изъявил согласие на ограничение Франции ее древними пределами и предоставил
союзникам распорядиться по их усмотрению делами Европы. Не довольствуясь тем,
он предложил в виде залога важные крепости. По мнению императора австрийского,
союзники вполне достигли цели войны. Что же касается до разрешения вопроса, в какой
261

степени при дальнейшем продолжении войны Наполеон будет поддержан народом,
император Франц не считал себя вправе мешаться в образ правления независимой
державы. Столь же мало допускал он, чтобы союзные государства, устранив законного претендента на престол, поддерживали партию, которая, объявив низложение
Наполеона, приняла бы сторону кого-либо из принцев Дома Бурбонов. По мнению
австрийского монарха, как только союзные державы признали бы, что для изменения
престолонаследия в прямой линии достаточно второстепенных обстоятельств, они
подрыли бы существование всех престолов.
Барон Гарденберг изъявил мнение, что не следовало жертвовать важными и верными успехами, стремясь к достижению цели, не оправдываемой народным правом и
сомнительной по своим последствиям.
На основании этих мнений Меттерних успел склонить лорда Кестельри и барона
Гарденберга к составлению протокола, коим определено было просить императора
Александра о повелении графу Разумовскому возобновить переговоры на основаниях,
предложенных Коленкуром в письме к князю Меттерниху от 9 февраля н. ст.31
Император Александр в ответ на сие мнение сообщил союзным державам 3 (15) февраля отзыв, сущность которого заключалась в следующем:
«Цель настоящей войны, предпринятой сперва на защиту моего государства, а потом для освобождения Европы, изменялась сообразно одержанным успехам. Настоящее
положение дел необходимо требует, чтобы мы продолжали войну, потому что всякое
соглашение, неизбежно сопряженное с потерей времени, даст неприятелю возможность
усилиться подкреплениями и возобновить военные действия. Разрушение наполеонова
могущества не составляет главной цели наших усилий, но если успехи нашего оружия,
покорение Парижа и общий голос жителей Франции дадут союзникам возможность
провозгласить низложение Наполеона, то это послужит к довершению освобождения
Европы, благоденствию Франции и спокойствию ее соседей и явит Свету самый блистательный пример справедливости. Никто более меня не убежден в непостоянстве военных успехов, однако же многие обстоятельства подают надежду к достижению нашей
цели. Искусство генералов, храбрость войск, превосходство в коннице, подкрепления,
к нам идущие, и общее мнение народов не допустят нас унизиться в такой степени, как
думают. Такая опасность угрожает нам только в случае, ежели боязнь, выраженная в
мнениях, мне представленных, распространится на войска, но постоянство и твердость,
выказанные союзными армиями, служат порукой в том, что подобные впечатления не
могут иметь на них влияния. Затруднения, ожидаемые от занятия Парижа, преувеличены и могут быть устранены мерами, принятыми для спокойствия столицы Франции.
Я отнюдь не противлюсь продолжению переговоров в Шатильоне и сообщению
ответа Коленкуру на последний запрос его о будущем жребии Европы, согласно постановлению, нами принятому в Лангре; что же касается до перемирия, то согласиться на
переговоры о столь важном предмете значило бы потворствовать видам неприятеля.
Я уверен в счастливом окончании войны, ежели союзники останутся единодушны в
своих видах и по-прежнему будут руководиться главной их целью: сокрушением неприятельской армии»32.
К сожалению, тогда же в главную квартиру союзников пришли известия о невзгодах Силезской армии. Устрашенные ими дипломаты снова настаивали на заключении
262

мира. Лорд Кестельри представил императору Александру, что следовало решиться
на мир прежде, нежели пришлось бы отступить за Рейн, и прибавил к тому: «Мне
приказано воспользоваться случаем для заключения мира, который необходим тем
более, что, по-видимому, Союз готов разрушиться». Государь, возвыся голос, отвечал:
«Милорд! Это будет не мир, a перемирие, которое вам позволит разоружиться лишь
на минуту. Я не могу каждый раз поспевать вам на помощь, будучи с моими войсками
за четыреста лье. Я не заключу мира, пока Наполеон будет оставаться на престоле»33.
Император долго оспоривал доводы союзных министров, увлекаясь справедливым
негодованием на близоруких политиков, исторгавших несомненный успех из рук его.
По словам Штейна, «невозможно было без удивления видеть, до чего простирались
его самоотвержение, его восторг ко всему высокому»34. Тем не менее, однако же, государь, убедясь, что дальнейшее сопротивление его в действительности могло повести
к расторжению Союза, приказал графу Разумовскому подписать мирный трактат на
условиях, предложенных Франции при открытии Шатильонского конгресса, но настоял на том, чтобы не заключать перемирия. «Как единственной моей целью есть благо
общее, — сказал он, — то, оставаясь верен принятому мной основанию поставлять
переговоры о мире в зависимость от хода войны, уступаю настоятельному желанию
моих союзников». Вместе с тем он изъявил мнение продолжать военные действия и
стараться по возможности извлечь выгоды из расположения Главной союзной армии
в тылу Наполеона35.
Меттерних, успев в своем намерении склонить союзников к миру, известил о том
Коленкура. «Мы снова пустили в ход ваши переговоры, и, право, нелегко быть министром коалиции!»36 — писал он уполномоченному Франции.
Тогда же союзные монархи изъявили согласие на следующие предложения, сделанные лордом Кестельри от имени английского правительства: 1) бельгийские провинции
между древними границами Франции, Маасом и Рейном до Кельна будут уступлены
принцу Оранскому как владетелю Нидерландов; 2) прочие земли по левую сторону
Рейна должны быть распределены таким образом, чтобы обеспечить северную Германию; 3) король сицилийский взамен Неаполитанских владений* получит щедрое
вознаграждение в Италии; 4) военные корабли, найденные в неприятельских гаванях,
а равно военные припасы не будут возвращены Франции37.
5 (17) февраля союзные уполномоченные сообщили Коленкуру о возобновлении
совещаний38. В заседании того же дня они, устранив всякое домогательство Франции
обратиться к франкфуртским предложениям как совершенно чуждое цели переговоров,
непосредственно приступили к их главному предмету.
Граф Стадион от имени своих товарищей объявил:
После заседания 7-го сего месяца французский уполномоченный в письме от 9-го
к князю Меттерниху сделал запрос: может ли Франция, приняв предложение союзных
уполномоченных войти в свои прежние пределы, надеяться на непосредственное заключение перемирия, и вместе с тем объявил, что в таком случае он готов согласиться
на помянутое условие и, кроме того, на сдачу союзникам нескольких крепостей из числа
тех, которые будут уступлены Францией.
* Это условие было следствием союзного договора, заключенного между Австрией и Мюратом 11 января н. ст. 1814 года.

263

Австрийский министр иностранных дел* сообщил запрос представителя Франции
союзным дворам, которые поручили своим уполномоченным на конгрессе объявить:
Что, по их мнению, прелиминарный договор, основанный на вышеизложенных
условиях, за которым непосредственно последовало бы прекращение военных действий
на суше и на море, прекратив быстро бедствия войны, достиг бы вернее желаемой цели,
нежели перемирие, и что для сокращения переговоров союзные дворы вручили своим
уполномоченным проект прелиминарного договора (traité préliminaire), который будет
сообщен в нынешнем заседании.
Выслушав это объявление, французский министр сделал замечание, что когда он
отнесся конфиденциально к князю Меттерниху с просьбой о перемирии, тогда он вовсе
не ожидал прервания переговоров на девять дней, изменившего положение дел и цель
его предложения, и к тому же предварительный трактат, требовавший более или менее
продолжительного обсуждения, не мог, подобно перемирию, мгновенно положить
конец кровопролитию.
Затем австрийский уполномоченный прочел проект предварительного трактата,
заключавший в себе следующие условия:
1) Восстановление мира между императорами австрийским и российским и королями великобританским и прусским с их союзниками и императором французов.
2) Император французов отказывается за себя и за своих наследников от всех владений, приобретенных Францией с начала войны 1792 года. Е. В. также отказывается
от всякого влияния вне древних границ Франции до войны 1792 года и от всех титулов, сопряженных с уступленными владениями, именно: короля италийского, короля
римского, протектора Рейнского союза и посредника Швейцарского Союза.
3) Высокие договаривающиеся стороны признают формально и торжественно
самодержавие и независимость всех европейских государств на основании условий
окончательного мира.
4) Император французов признает формально следующее устройство владений,
сопредельных с Францией:
Германии, составленной из независимых государств, соединенных общим союзом.
Италии, разделенной на независимые государства между австрийскими владениями
в Италии и Францией.
Голландии, увеличенной некоторыми землями, под владычеством Оранского Дома.
Швейцарии, свободной и независимой, в прежних ее пределах, под поручительством
всех великих держав, со включением Франции.
Испании, под властью Фердинанда VII, в древних пределах.
Император французов, кроме того, признает право союзных держав определить на
основании существующих трактатов границы и взаимные отношения как владений,
уступленных Францией, так и своих собственных государств, без всякого вмешательства Франции.
5) Король великобританский возвращает Франции все ее колонии, завоеванные
англичанами в продолжение войны, кроме островов Святых, Тобаго, Иль-де-Франс и
острова Бурбона. Союзники обещают склонить Их Величества королей шведского и
* Князь Меттерних.

264

португальского к уступке в пользу Франции Гваделупы и Кайены. Французское правительство обязуется строго запретить своим подданным торговлю неграми. Остров
Мальта остается во владении Англии.
6) Император французов немедленно после ратификации настоящего предварительного трактата прикажет сдать союзникам все крепости и форты в уступленных владениях,
а равно и те, которые еще заняты его войсками в Германии, именно: Майнц в продолжение четырех дней; Гамбург, Антверпен, Берг-оп-Цоом, в шесть дней; Мантуу, Пальма-Нуову, Венецию, Пескиеру, крепости на Одере и Эльбе в продолжение двух недель;
прочие же все крепости и форты по возможности в кратчайший срок, не превышающий
двух недель. Все укрепленные пункты будут сданы в том самом состоянии, в котором
они находятся ныне, со всей артиллерией, боевыми и съестными запасами, архивами
и проч. Французские гарнизоны выйдут с оружием, обозом и частным имуществом.
Император французов также прикажет сдать союзным войскам в продолжение
четырех дней крепости Безансон, Бельфор и Гюнинген, которые останутся в залоге до
ратификации окончательного трактата и будут возвращены в том самом состоянии, в
коем находились при уступке, по мере очищения союзниками французских владений.
7) Главнокомандующие немедленно назначат комиссаров для определения демаркационной линии между армиями обеих сторон.
8) Немедленно по подписании и ратификации предварительного трактата военные
действия прекратятся на суше и на море.
9) За настоящим предварительным трактатом последует, в кратчайшем по возможности времени, подписание окончательного мирного трактата.
10) Ратификации предварительного трактата будут разменены в продолжение
четырех дней или прежде, если это окажется возможным.
По прочтении проекта предварительного договора французский уполномоченный сделал замечание, что в сем проекте титул короля италийского поставлен наряду
с титулами посредника и покровителя, существенно от него различными, потому что
первый выражает обладание государством, независимым от Франции, и что император французов может отказаться от итальянской короны не как император, а лишь в
качестве короля.
Уполномоченные союзных дворов отвечали, что, конечно, союзные державы имели
в виду, чтобы император Наполеон отказался от обладания Итальянским королевством,
и что если в проекте есть какое-либо сомнение по этому предмету, то следует обозначить
определительно помянутую уступку.
Затем представитель Франции изъявил желание знать:
Будет ли король саксонский восстановлен в полном обладании своим королевством?
Получит ли обратно свои владения либо за них вознаграждение король вестфальский, признанный всеми континентальными державами?
Наконец, будут ли признаны права вице-короля как наследника королевства Италии в таком случае, когда король италийский откажется от короны сего государства?
Уполномоченные союзных дворов объявили, что они на сей раз ограничиваются
изложением своего проекта.
Французский министр окончил совещание, сказав, что, по важности сообщенного
ему документа, не имея возможности дать на него немедленный ответ, он предостав265

ляет себе предложить союзным уполномоченным собраться впоследствии, когда он
будет в состоянии приступить к обсуждению предметов, сообщенных в нынешнее
заседание39.
По всей вероятности, Коленкур в это время готов был подписать предложенные
ему условия, и если бы он еще несколько дней не имел приказаний от Наполеона либо
получил из армии неблагоприятные сведения, то мир был бы заключен, несмотря
на противодействие тому императора Александра. Остается сомнение только в том,
согласился ли бы Наполеон ратифицировать такой мир. Если он твердо решился заключить его, не иначе как сохранив так называемые естественные границы Франции,
то к чему было давать Коленкуру полномочие и писать ему, чтобы он во что бы то ни
стало спас столицу и сохранил армию — последнюю надежду страны? Но положение
Наполеона, не смотря на победы его над войсками Блюхера и на маловажные успехи,
им одержанные над передовыми корпусами Главной армии, было так опасно, что он, по
всей вероятности, утвердил бы Шатильонский трактат, сложив в глазах нации всю вину
в заключении его на Коленкура. Само собой разумеется, что такой мир продолжался
бы, только пока Наполеон получил бы возможность снова нарушить его.
К счастью Европы и всего человечества, он сам сделался орудием своего падения.
5 (17) февраля, в тот самый день, когда возобновились совещания в Шатильоне, Наполеон, после победы, одержанной им над небольшим авангардом Палена при Мормане,
писал Коленкуру, что он взял от 30 до 40 тысяч пленных, 200 орудий, большое количество генералов и уничтожил несколько армий почти без потери. «Вообще, — писал
он, — я желаю мира прочного и честного, и не иначе как на условиях, предложенных
во Франкфурте… Мое положение в настоящую минуту выгоднее, нежели тогда, когда
союзники находились во Франкфурте… Не подписывайте ничего без моего приказания, потому что никто кроме самого меня не может знать моего положения»40. Таким
образом он, преувеличивая свыше всякой меры свои успехи, вводил в заблуждение
Коленкура и лишал его возможности вести переговоры сообразно с обстоятельствами
и ходом войны. Получив 7 (19) февраля, на другой день после победы при Монтеро,
от Коленкура проект союзников, при письме, в коем французский министр умолял его
разрешить хотя некоторые из требуемых уступок, Наполеон в присутствии многих
генералов гневно сказал: «Слишком много требуют! Союзники забыли, что я ближе
к Мюнхену, нежели они к Парижу»41.
В тот же день Наполеон послал Коленкуру следующий ответ:
«По моему мнению, вас как будто бы засадили в тюрьму, где вы ничего не знаете обо мне и где вас проводят на каждом шагу. Как только буду в Труа, пришлю вам
проект ответа на предложения союзников. Благодарю Бога за то, что в моих руках их
нота. Нет ни одного француза, который, прочтя ее, не вышел бы из себя, и вот почему
я хочу составить сам мой ultimatum. Вам следовало сообщить в ноте, что Франция для
сохранения своего могущества в таком виде, в каком оно было до 1792 года, должна
удержать за собой свои естественные границы, в вознаграждение за раздел Польши,
разрушение венецианской республики, отнятие владений у германского духовенства
и огромные приобретения англичан в Азии…
Я так взволнован гнусным проектом, вами присланным, что считаю себя уже обесчещенным, дав повод к такому предложению» и проч.42
266

Вслед за тем предложение союзников заключить перемирие усилило самонадеянность Наполеона. Как для него перемирие было необходимее, нежели для его неприятелей, то он согласился открыть переговоры с целью прекращения на время военных
действий. 12 (24) февраля съехались в селение Люзиньи, близ Вандевра, комиссары
союзных держав: русский, генерал граф Шувалов; австрийский, фельдмаршал-лейтенант
Дука; прусский, генерал Раух; и французский, адъютант Наполеона генерал граф Флаго
(Flahaut). На следующий день, 13-го (25-го), начались совещания комиссии.
Наполеон хотел, чтобы при заключении перемирия союзники определительно
обещали отдать ему Бельгию. Когда же со стороны союзных держав было отказано в
том и предложено вести переговоры о перемирии отдельно от мира, Наполеон согласился на то в надежде неотлагательного прекращения военных действий. Но император
Александр, разгадав его намерение, назначил такую демаркационную линию, уступив
которую неприятель был бы совершенно отрезан от своих крепостей, лежащих на Мозеле и Маасе*. Переговоры в Люзиньи, как и должно было ожидать, не имели успеха.
13 (25) февраля, одновременно с открытием совещаний в Люзиньи, был созван
в Бар-сюр-Об, у короля прусского, военный совет, на котором присутствовали: император Александр, который сам вел протокол заседания, император Франц, король
Фридрих-Вильгельм, князь Шварценберг, граф Нессельроде, князь Меттерних, лорд
Кестельри, барон Гарденберг, князь Волконский, граф Радецкий и генералы Дибич и
Кнезебек. На основании решения сего совета43 российский и прусский монархи, усилив блюхерову армию до ста тысяч человек, исключительно русских и прусских войск,
получили возможность распоряжать действиями без участия австрийских генералов и
дипломатов. Как Наполеон вслед за тем обратился на Блюхера, оставив против Главной
союзной армии только часть своих сил, то и князь Шварценберг приостановил предположенное им отступление и приказал передовым корпусам снова двинуться вперед
к реке Обе. Успехи союзников при Бар и Ла-Ферте-сюр-Об побудили австрийское
правительство к заключению 17 февраля (1 марта) договора в Шомоне**, коего прямой
целью было, побудив Наполеона к уступчивости, оставить его на престоле Франции,
ограниченной пределами 1792 года.
Но Наполеон, как уже сказано, был очень далек от согласия на требования союзников. Оставляя своего представителя на Шатильонском конгрессе без дальнейших
инструкций, он отнял у него возможность продолжать переговоры и дал повод союзникам сложить всю вину в их медленности на французского дипломата.
В совещании 16 (28) февраля уполномоченные союзных дворов объявили:
«Как уже прошло много времени с тех пор, как сообщен был проект предварительного трактата Г. французскому уполномоченному, на что не последовало никакого
ответа, Их Величества союзные монархи сочли приличным, чтобы представители их
испросили определительный отзыв французского правительства на счет помянутого
проекта. Уполномоченные полагают, что со стороны Франции нет никакого повода
медлить с решением этого дела, тем более что сообщенный ими проект в существенности основан на предложении, сделанном Г. уполномоченным Франции в письме к
князю Меттерниху от 9-го сего месяца, представленном союзным монархам.
* Глава XII.
** Шомонский договор изложен в конце XII главы.

267

Союзные уполномоченные получили повеление объявить от имени их государей,
что, находя исполнение своих требований необходимым для спокойствия Европы и
водворения общего мира, они сочтут всякое дальнейшее замедление ответа на их предложения отказом со стороны французского правительства. И потому уполномоченные
союзных дворов, исполняя данное им поручение, объявляют, что если по прошествии
срока, определенного ими вместе с уполномоченным Франции, не будет дано ответа, в
существенности сходного с основаниями, изложенными в проекте союзников, то переговоры сочтутся оконченными и уполномоченные возвратятся в главную квартиру».
По внесении в протокол сего объявления граф Стадион от имени своих товарищей
сказал Коленкуру, что они готовы обсудить в видах примирения всякое изменение
проекта, не удаляющееся существенно от принятых в нем оснований.
Уполномоченный Франции отвечал, что представители союзных держав имели
достаточное время для изготовления своего проекта и потому не должны упрекать
его в замедлении составляемого им ответа, сослался на задержку своих курьеров и на
трудность сообщений при беспрестанных передвижениях армий и, наконец, сказал, что
Франция всеми своими действиями доказала свою готовность к миру. Что же касается
до письма к князю Меттерниху, французский министр заметил, что он сделал помянутое
предложение с условием неотлагательного перемирия, в котором было отказано, и что
потому не следует ссылаться на его отзыв.
Уполномоченные союзных дворов пригласили представителя Франции назначить
достаточный, по его мнению, срок для сообщения ответа на их проект. Коленкур сперва отговаривался от того, но потом, когда уполномоченные настоятельно повторили
свое требование, назначено было собраться не позже 10 марта44. Дни проходили за
днями, а в Шатильоне дело нисколько не подвигалось. Напрасно Коленкур несколько
раз умолял Наполеона уступить необходимости. Донося о совещании 16 (28) февраля, французский министр писал ему: «В. В. выиграете, и может быть, уже выиграли
несколько сражений, но это не будет иметь влияния на основные условия мира… Из
всего того, что вижу и слышу, не могу надеяться, чтобы удалось заключить мир иначе,
как на условиях, весьма различных от оснований, предложенных во Франкфурте»45.
Наполеон, получив эту депешу 18 февраля (2 марта) в Ла-Ферте-су-Жуар, в то самое
время, когда надеялся нанести окончательный удар блюхеровой армии, послал Коленкуру ноту, в коей, изъявляя готовность ограничить свою империю естественными
пределами, домогался призыва на конгресс представителей всех воюющих государств,
и не потому, писал Маре, чтобы император настаивал на этом условии, а собственно
для выиграния времени и для узнания предполагаемых союзниками преобразований
Европы. Коленкур, зная, что такая нота могла повести к разрыву переговоров, не сообщил ее союзным уполномоченным и снова представил Наполеону об угрожавшей ему
опасности46. «Необходимо решиться на пожертвования и сделать их вовремя, — писал
он. — Подобно тому как в Праге, мы упустим случай. Настоящие обстоятельства более
сходны с тогдашними, нежели В. В. полагаете. Мы не помирились в Праге, и Австрия
приняла сторону наших неприятелей… Здесь также может последовать разрыв переговоров, потому что не хотят убедиться в зависимости столь важных вопросов от нашего
отзыва и от срока, в который мы его сделаем. Я уверен, что если мы не сообщим своего
проекта мирных условий и будем держаться франкфуртских условий, то все кончится»47.
268

Не довольствуясь тем, Коленкур дал знать Наполеону о сведениях, сообщенных
ему одним из дипломатических агентов Австрии. Этот чиновник, присланный к нему
князем Меттернихом, старался убедить его в необходимости скорейшего заключения
мира и сообщил ему, что император Франц сделал все от него зависевшее, чтобы не
довести дела до крайности, но что он не отвечает за дальнейшие последствия.
Наполеон получил эти сведения 24 февраля (8 марта), на другой день после сражения при Краоне. Несмотря на неудовлетворительные для него последствия сего боя и
на полученное им известие об отступлении из Труа к Ножану макдональдовых войск,
он все-таки не хотел вести переговоров на основаниях, предложенных союзными
державами48. Быть может, нерешительность действий князя Шварценберга и попытки
австрийской дипломатии уладить дело мирным путем послужили к возбуждению высокомерия и самонадеянности Наполеона. Под влиянием такого настроения он приказал
герцогу Бассано (Маре) написать Коленкуру, что император французов согласен уступить
Брабант (Brabant-Hollandais), Везель, Кастель и Кель, с руслом реки Рейн. Он даже не
хотел отдать Майнц, но предлагал срыть его, ежели союзники сроют Кастель49. В другом
письме герцога Бассано к Коленкуру, перехваченном казаками, находим: «Нет никакого предмета, о котором вы не могли бы переговариваться словесно, чтобы заставить
союзников объясниться, чего именно они хотят и от чего расположены отказаться, но
во всяком случае мы должны выждать, какие уступки они потребуют. Так думает император, не постигая, каким образом они могут надеяться, чтобы он предложил области,
признанные в декларации самих союзников владениями, лежащими в естественных
пределах Франции. Союзники не должны спрашивать императора, какие уступки желает он сделать, потому что, ежели бы это зависело от него, он не уступил бы ничего…
Союзники в § 6-м своего проекта требуют отдачу в залог крепостей Безансона,
Бельфора и Гюнингена… Почему не потребовали они, чтобы мы отдали им наши ружья и пушки? Подобное предложение весьма похоже на то, которое сделали римляне
карфагенянам в конце третьей Пунической войны»50.
Французский уполномоченный еще не успел получить от Наполеона никакой
депеши, когда наступил последний срок для ответа на проект союзников.
В заседании 26 февраля (10 марта) Коленкур поставил на вид следующие обстоятельства: «Союзные монархи во франкфуртских условиях и представители их в совещании 7 февраля (н. ст.) признали, что Франция должна при заключении мира сохранить
такое самое могущество, каким она обладала до начала войн в 1792 году. Принимая в
соображение приобретения, сделанные с тех пор всеми державами вследствие раздела
Польши, секуляризации духовных владений в Германии, присоединения владений
венецианской республики к Австрии, уступок со стороны Швеции и Турции в пользу
России и завоеваний Англии в Ост-Индии, оказывается, что если бы Франция была
ограничена даже теми пределами, которые получила она по Люпевильскому и Амиенскому трактатам, то все еще не достигла бы далеко относительной степени могущества,
коим обладала она до 1792 года». Затем представитель Франции жаловался на то, что
хотели отнять у Франции право ходатайствовать в пользу прежних своих союзников
и даже оставляли ее в неизвестности — кого будет она иметь ближайшими соседями.
По свидетельству графа Разумовского, мемуар Коленкура содержанием и слогом
напоминал обычные речи министра иностранных дел в Сенате. Представитель Фран269

ции высокопарно распространялся о прошедших, настоящих и будущих отношениях
европейской политики и не сказал ни слова насчет вопроса, о котором шло дело.
Сообщив свои замечания, Коленкур присоединил к ним следующие документы:
№ 1. Ноту, составленную во Франкфурте 9 ноября 1813 года бароном де СентЭньяном.
№ 2. Письмо князя Меттерниха к французскому министру иностранных дел из
Франкфурта от 25 ноября 1813 года.
№ 3. Письмо герцога Виченцского к князю Меттерниху из Парижа от 2 декабря
1813 года.
№ 4. Франкфуртскую декларацию от 1 декабря 1813 года.
№ 5. Извлечение из речи принца-регента в английском парламенте. (Принц-регент,
излагая современное положение дел, сказал, что со стороны его никакое требование от
Франции, несовместное с ее пользами либо честью, не будет помехой миру.)
Уполномоченные союзных дворов отвечали представителю Франции, что его
замечания не заключали в себе определительного отзыва на проект, представленный
ими в совещании 17 февраля, и потому не удовлетворяли требованию, изъявленному
в заседании 28 февраля. Вместе с тем уполномоченные объявили, что помещением
сих замечаний в протокол не признавались официальными все приложенные к ним
документы.
Представитель Франции возразил, что те из сих документов, коих нельзя признать
официальными, по крайней мере достоверны и имеют общую известность.
В то время, когда уполномоченные союзных дворов готовились прекратить заседание, французский министр сообщил им другой документ под названием словесного
объявления, заключавший в себе следующие условия.
Император французов отказывается от всех титулов, выражающих владычество,
покровительство или конституционное влияние на земли вне границ Франции, и признает независимость Испании, Италии, Швейцарии, Германии и Голландии. Кроме того,
Коленкур объявил, что если для устранения поводов к несогласию и для достижения
прочного мира между Францией и Англией сочтутся нужными какие-либо уступки в
колониях, Франция готова их сделать за приличное вознаграждение51.
В заседании 1 (13) марта уполномоченные союзных дворов объявили Коленкуру,
что «сообщенный им мемуар не может подлежать обсуждению без затруднения хода
переговоров. Словесное же объявление Г. уполномоченного Франции, заключая в себе
только согласие на некоторые из пунктов проекта, сообщенного в заседании 17 февраля,
не отвечает ни совокупности, ни даже большей части содержащихся в нем условий и
потому не может считаться проектом французского правительства, соответствующим
предложениям, сделанным союзными державами. Основываясь на том, уполномоченные союзных дворов находят себя в необходимости пригласить Г. герцога Виченцского
принять либо отвергнуть сообщенный ими проект трактата или доставить другой
проект от себя».
Это объявление подало повод к продолжительному спору союзных уполномоченных с представителем Франции. Напрасно Коленкур старался доказать, что, уступая
земли за Рейном и Альпами с народонаселением семи миллионов и отказываясь от
влияния на двадцать миллионов жителей, французское правительство соглашается на
270

шесть седьмых всего требуемого союзниками и что касательно остальных уступок можно
было войти в соглашение. По словам его, это был настоящий ход переговоров, если не
имели в виду заменить их капитуляцией, считая представителя Франции как бы обложенным в осажденной крепости, и т. п. Вообще же его речь отличалась многословием
и горячностью. Союзные дипломаты, напротив того, соблюдали совершенное спокойствие, требуя определительного ответа; когда же по желанию Коленкура совещание
было прекращено и продолжение его отложено до 9 часов вечера, они предупредили
уполномоченного Франции, что на основании полученных ими инструкций они будут
просить его дать положительный ответ в продолжение суток.
По возобновлении заседания в положенное время Коленкур объявил, что он сообщит требуемый от него проект на другой день, в 9 часов вечера; в случае же если не
успеет кончить к тому времени своего труда, просит отложить совещание до утра 15-го.
Союзные уполномоченные настаивали, чтобы заседание было отложено до 3 (15) марта лишь в случае крайней необходимости, на что Коленкур изъявил согласие. Таким
образом, с трудом выиграв полтора суток, он надеялся в продолжение этого времени
получить от Наполеона разрешение на требуемые союзниками уступки. Без всякого
сомнения, тогда уже дошли в Шатильон сведения о неудачных действиях французской
армии под Ланом, но Наполеон по-прежнему оставлял своего министра в совершенном неведении о положении дел и связывал его действия, запретив ему подписывать
какие-либо условия без своего разрешения. Следовательно, в сущности, представитель
Франции не имел полномочия для ведения переговоров, но продолжал их, чтобы не
разрушить ту слабую надежду на мир, которая, по его мнению, одна лишь могла вывести
Наполеона из отчаянного положения. Зная волю своего повелителя не делать никаких
уступок вне так называемых естественных границ Франции, Коленкур составил свой
проект сообразно с этими основаниями52.
Представитель Франции открыл совещание 3 (15) марта чтением составленного
им проекта. Чувствуя сам, что переговоры, поневоле веденные им не сообразно с
положением дел, были напрасны, он не мог скрыть беспокойствия и смущения, им
овладевших; его губы дрожали, его руки тряслись; едва слышным голосом прочел
он проект окончательного трактата между Францией и союзниками. Сущность его
заключалась в следующем:
Е. В. император французов отказывается от владения иллирийскими провинциями,
землями, лежащими за Альпами, кроме острова Эльбы, и французскими департаментами
по правую сторону Рейна (§ 3).
Император Франции в качестве короля италийского отказывается в пользу принца Евгения от короны Италии, которой границу со стороны австрийских владений
составит Адиж (§ 4).
Он же признает: 1) независимость Голландии, с расширением ее владений, под
властью Дома Оранского, но с условием, чтобы она не принадлежала чужеземному
государю; 2) независимость Германии; 3) независимость Швейцарии, гарантированную
всеми великими державами; 4) независимость Италии; 5) независимость Испании под
властью Фердинанда VII (§ 6).
Возвращение Папе его владений в таком объеме, в каком они были по Толентинскому трактату, кроме герцогства Беневентского (§ 7).
271

Принцесса Элиза и принц Ваграмский (Бертье) сохранят свои владения (§§ 8 и 9).
Е. В. король саксонский будет восстановлен во владении своим великим герцогством (§ 10).
Великий герцог Бергский получит обратно свои владения (§ 11).
Бремен, Гамбург, Любек, Данциг и Рагуза будут объявлены вольными городами
(§ 12).
Ионические острова будут принадлежать Италии, а остров Мальта останется во
владении Англии (§§ 13 и 14).
Франция согласна за приличное вознаграждение оставить во владении Англии те из
своих колоний, которые желает сохранить за собой великобританское правительство,
за исключением Святых островов, принадлежащих к Гваделупе (§ 15).
Особый конгресс устроит судьбу стран, уступленных императором, и определит
денежное вознаграждение лицам, лишенным своих владений (§ 16).
Во всех областях, городах и крепостях, уступленных Францией, боевые припасы,
магазины, арсеналы, корабли, вооруженные и невооруженные, и вообще все имущества,
принадлежащие французскому правительству, останутся в его владении (§ 17).
Государственный долг уступленных владений будет лежать на них и на их будущих
обладателях (§ 18).
Остальные условия, предложенные представителем Франции, относились к
прекращению военных действий, порядку очищения страны, занятой союзниками, и
крепостей, уступленных французами, размену пленных без выкупа, частных интересов
и ратификации трактата.
С удивлением слушали уполномоченные союзных дворов проект Коленкура. На
основании полученных ими инструкций ответ на его предложения был отложен до
следующего совещания. Затем, когда уже прекратились прения, Коленкур стал говорить
о редакции протокола настоящего заседания и настаивал, чтобы его проект был принят
для доклада союзным государям (ad referendum). При этом он разгорячился так, что
только величайшее хладнокровие союзных уполномоченных не допустило до явной
ссоры их с представителем Франции. Наконец удалось им убедить пылкого дипломата,
что его требование не имело никакого основания53.
Сущность ответа, сообщенного Коленкуру в заседании 6 (18) марта, заключалась
в следующем:
Союзные державы имеют в виду единственно восстановление политического равновесия. Представленный Г. уполномоченным Франции проект трактата совершенно
противоположен этой цели. На основании заключающихся в нем условий Франция
сохранила бы пункты, обладая коими она расстроивала не раз спокойствие Европы;
опыт прежних событий также убедил, что владения, принадлежавшие членам фамилии
императора Наполеона, были независимы только по имени. Уклонясь от начал трактата,
предъявленных 17 февраля, союзные державы не сделали бы ничего для спасения Европы. Принимая во внимание, что образ действий французского правительства выказывает желание замедлить переговоры и поселить в народах Европы тщетную надежду
мира, составляющего главное условие их благоденствия, уполномоченные объявляют,
что союзные державы считают переговоры, открытые в Шатильоне, оконченными со
стороны французского правительства. Вместе с тем им поручено присовокупить к сему
272

объявлению, что союзные державы не ведут войны против Франции, что они считают
справедливый объем ее одним из первых условий системы политического равновесия,
но что они не положат оружия, пока французское правительство не согласится признать
принятые ими основания общего мира54.
В этой декларации, присланной из главной квартиры, были пропущены по ошибке
кописта или (что гораздо вероятнее) впоследствии прибавлены князем Меттернихом
два параграфа, из коих один заключался в изъявлении готовности союзных уполномоченных обсуживать в духе соглашения всякое изменение их проекта, не противное
началам, принятым в предложениях союзных дворов, а в другом упоминалось, что
основания, предложенные союзниками, были признаны справедливыми со стороны
французского правительства, но что достаточно было нескольких маловажных успехов
Наполеона для изменения его намерений55.
В последнем заседании конгресса, 7 (19) марта, Коленкур старался доказать, что
в продолжение переговоров со стороны французского правительства была выказана
уступчивость, что разрыв не может быть приписан Франции и что она готова продолжать либо возобновить совещания таким образом, который способствовал бы
наискорейшему прекращению войны.
Затем Коленкур, выслушав параграфы, пропущенные в сообщенной ему ноте, изъявил удивление, что о них забыли в документе, составленном на досуге, за несколько
дней до его предъявления. На счет первого пункта представитель Франции сказал, что
«он весьма сожалеет о постоянном отказе союзных уполномоченных совокупно с ним
обсудить как их собственный проект, так и его ответ (contre-projet), что совершенно
несогласно с их декларацией». Касательно же второго пункта он полагал, что «Европа
решит, кого следует обвинять в отсрочке переговоров и в отказе предложения вместе с
обусловливавшим его перемирием. Союзные державы постоянно подчиняли свои виды
влиянию событий, вместо того чтобы, следуя указаниям справедливости и умеренности,
стремиться к восстановлению истинного равновесия Европы».
Совещание окончилось объявлением союзных уполномоченных, что данное им
полномочие прекратилось и что они получили приказание возвратиться в главные
квартиры своих государей56.
По прекращении конгресса граф Стадион прислал Коленкуру паспорт для свободного проезда во французскую армию, но французский министр, желая обеспечить
себя еще более в пути, просил графа Разумовского истребовать ему казачий конвой и
в сопровождении донцов отправился к Наполеону. По прибытии в Жуаньи ( Joigny)
9 (21) марта он нашел там курьера с письмами от Наполеона и Маре от 5-го (17-го) из
Реймса. В первом из них Наполеон разрешал своему представителю сделать необходимые уступки, лишь бы только достиг он очищения французских владений и размена
пленных. Во втором Маре изъявлял желание Наполеона удержать за собой Антверпен,
в случае же уступки его потребовать вознаграждение в Италии и все потерянные колонии, с включением Иль-де-Франса; впрочем, и в этой депеше ему было разрешено
сделать все уступки, которые он сочтет необходимыми для предупреждения разрыва
переговоров57. Меттерних, с своей стороны, до получения известий о прекращении
конгресса писал к Коленкуру, стараясь убедить его к совершенной уступчивости:
«Дела приняли весьма дурной оборот, господин герцог! Как только решитесь на мир,
273

сделав необходимые пожертвования, мы готовы заключить его, но не являйтесь к нам
с невозможными предложениями. Вопросы поставлены так твердо, что, право, нельзя
писать романы, не подвергая большой опасности императора Наполеона… Питая к
вам неограниченное доверие, скажу, что для прекращения опасностей, угрожающих
Франции, необходимо заключить мир и что это зависит от вашего государя. Быть может,
вскоре это уже будет зависеть не от него»58.
Действительно, уже было поздно. Последний случай, благоприятствовавший Наполеону сохранить престол, был невозвратно упущен. Союзники немедленно по разрыве
конгресса обнародовали декларацию, в коей вместе с изложением хода переговоров
были объяснены причины их неудачи59.

Глава XX
Сражение под Фер-Шампенуазом

Положение Наполеона после сражения при Арси. — Бурбоны. —
Талейран. — Витроль. — Бездействие блюхеровой армии после сражения
при Лане. — Расположение Силезской армии. — Число блюхеровых
войск. — Число и расположение войск Мармона и Мортье. — Наступление
союзников к Эне и переправа через сию реку. — Расположение маршалов у
Фим. — Предписание им идти к Витри. — Наступление блюхеровых войск
к Шалону, Шато-Тиери и Суассону. — Расположение их 10 (22) марта. —
План действий Наполеона после сражения при Арси. — Движение его
к Витри и к Сен-Дизье. — Современные движения союзников. — Дело
при Соммепюи. — Перехваченное письмо Наполеона к Марии-Луизе. —
Военный совет в Пужи 11 (23) марта. — План действий союзников. —
Приказ по случаю разрыва Шатильонского конгресса. — Соединение
армий. — Известия, полученные в главной квартире союзных монархов. —
Намерение князя Шварценберга идти вслед за Наполеоном. — Совещание
в Соммепюи. — Новый план действий союзников — идти к Парижу. —
Расположение их ввечеру 12 (24) марта. — Движение Мармона и Мортье
к реке Суд. — Современное расположение: Пакто и Амей, Компана, Ледрюдез-Эссара. — Наступление союзников по направлению к Парижу. —
Сражение при Фер-Шампенуазе 13 (25) марта. — Отступление
Мармона и Мортье к Аллеман и истребление дивизий Пакто и
Амея. — Сравнение сил обеих сторон, участвовавших в бою. — Потери. —
Расположение союзных войск после сражения.
После разрыва Шатильонского конгресса и сражения при Арси Наполеон находился в безвыходном положении. Великие державы еще в начале похода соединили против
Франции под знаменем независимости народов всю Европу. Из всех властителей,
обязанных Наполеону своим возвышением, оставался на престоле один лишь Мюрат,
да и то благодаря сношениям его с неприятелями Франции. Многие французские департаменты были завоеваны союзниками; в Италии с трудом удерживался вице-король,
противопоставляя оружию и обольщениям врагов непоколебимость и великодушие.
Но еще участь Наполеона не была решена: император Александр, уважая права народов, попранные его противником, хотя и был уверен в непрочности мира, пока царил
275

Наполеон, однако же предоставил решить судьбу Франции самим французам. От
преданности их Наполеону — всего более от преданности ему парижан — зависело,
останется ли он на престоле или уступит место другому властителю.
Из всех Бурбонов, развенчанных бурей Революции и деспотизмом ее преемника —
Наполеона, первым возвратился в свои владения испанский король Фердинанд VII.
Наполеон, видя явную невозможность удержать за собой Пиренейский полуостров,
дозволил Фердинанду отправиться в Испанию. Выехав из Валансе (Valançay) 1 (13) марта, он через несколько дней прибыл в свою родную страну, где в продолжение шести лет
жители, не щадя ни имущества, ни жизни, сражались и гибли за царственного узника;
но французы, не успев покорить страны оружием, внесли в нее идеи, порожденные
революцией; понятия и чувства народа совершенно изменились: вместо безотчетной
преданности королю Фердинанду явились домогательства к приобретению гражданских
прав и недоверие к правительству. Сильная партия Кортесов требовала, чтобы король
присягнул на соблюдение составленного ими уложения (конституции).
Во Франции Бурбоны были забыты. Молодежь, возросшая под громом побед империи, не помышляла о королях своих и даже как будто бы не знала о существовании
на чужбине потомков династии, в течение сотен лет господствовавшей во Франции.
Дворяне знатнейших фамилий, коих предки некогда были надежнейшими опорами
королевской власти, с удивлением спрашивали: «Да кто же это такие герцог д’Артуа и
герцог Ангулемский?» Сам глава Дома Бурбонов Людовик XVIII, не найдя себе пристанища на материке Европы, жил с семейством своим в Англии безвестно под именем
графа Лилльского и даже после битвы народов при Лейпциге оставался в бездействии.
Напрасно ревностные роялисты старались побудить его к объявлению прав, для них
священных; Людовик, старый, отвыкший от всякой деятельности, отвечал: «Я уверен,
что союзники ничего для меня не сделают», — и предоставил проложить ему дорогу к
престолу своему брату герцогу д’Артуа и его сыновьям герцогам Ангулемскому и Берри.
Герцог Ангулемский отправился морем в Испанию и прибыл 2 февраля н. ст. в главную
квартиру английской армии. Месяц спустя Веллингтон послал его, в сопровождении
английского корпуса маршала лорда Бересфорда1, в Бордо. По прибытии туда герцога
12 марта н. ст. жители, возбужденные своим мэром графом Линшем (Lynch) и другими роялистами, водрузили с торжеством белое знамя Бурбонов. В воззвании, тогда
же обнародованном по приказанию мэра, приглашались все французы вооружиться
в пользу короля Людовика XVIII. Но Веллингтон, считая такую меру несвоевременной, запретил распространять это воззвание и занял город своими войсками от имени
короля великобританского.
Герцог Берри еще в январе был призываем каким-то пройдохой маркизом Романом
(Romans) в Нормандию, где, по уверению маркиза, пятьдесят тысяч роялистов готовились торжественно идти под начальством принца к Парижу. Но когда герцог прибыл
на остров Джерзи ( Jersey), то роялисты и не подумали восстать за него.
Граф д’Артуа, прибыв 4-го (16-го) в Нанси и 10-го (22-го) в Везуль, напрасно старался склонить союзников в свою пользу. Граф Семелле, бывший паж Людовика XVI,
приехал из Парижа в Дижон, чтобы возбудить там восстание против Наполеона, но
все такие покушения, как его, так и прочих роялистов, были запрещены главнокомандующим Южной союзной армии наследным принцем Гессен-Гомбургским. Союзни276

ки, разделяя мнение императора Александра, что следовало предоставить решение
династического вопроса во Франции самим французам, не хотели подавать повод к
народным движениям; а жители страны оставались в бездействии. Да и не могло быть
иначе: французские войска по-прежнему сражались весьма храбро; все парижские
газеты были наполнены реляциями о победах их и преувеличенными известиями о
грабежах и насилиях, производимых союзными войсками. Жители департаментов,
объятых пламенем войны, не сомневались в истине этих слухов, будучи свидетелями
разорений, совершаемых не только союзниками, но и французами, которые не пощадили даже пон-сюр-сенский замок, принадлежавший матери их императора2. С одной
стороны, надзор полиции, весьма деятельной во времена империи, а с другой — страх,
внушаемый войсками обеих сторон, не позволяли высказаться мирным обитателям
городов и селений. Париж мог подать сигнал к восстанию, но и там многочисленная
императорская полиция налагала оковы на общее мнение. В таких обстоятельствах,
когда никто из французов не осмеливался явно вооружиться против Наполеона, чего
нельзя было достигнуть силой, то было сделано хитростью. Из всех домашних врагов
его справедливо считался опаснейшим Талейран. Наполеон, постигая вполне ум,
изворотливость и дипломатические способности бывшего епископа Отюнского, не
умел, однако же, ни привязать его к себе, ни лишить его средств к новым проискам.
Отъезжая в армию, Наполеон оставил Талейрана в Париже членом совета регентства
и, вместо того чтобы обласкать его, осыпал его упреками. Он сказал ему напрямик,
что он его знает, что считает его способным на все и что при первом сомнительном его
шаге даст ему почувствовать свое негодование. Затем было поручено герцогу Ровиго
(Савари) строго наблюдать за ним и за некоторыми другими сановниками, впавшими
в немилость Наполеона3.
Без всякого сомнения, если бы Наполеон и не оскорбил Талейрана, если бы даже был
к нему милостив, то все-таки не мог бы совершенно полагаться на его преданность. Как
только Фортуна оставила своего любимца, то не следовало ему надеяться на верность
людей, подобных Талейрану, которые изменяли каждому колеблющемуся правительству,
являлись опорой каждого другого более сильного и, заботясь только о собственных
выгодах, не стыдились повторять, что всегда служили одной и той же Франции.
Никто лучше Талейрана не мог соединить и направить к общей цели усилия различных партий, подавленных Наполеоном, но не уничтоженных им. Происходя от одной из
знатнейших французских фамилий и будучи в молодости важным сановником церкви,
Талейран сохранил связи с роялистской аристократией и с некоторыми из почетных
лиц высшего духовенства, не обращавшими внимания на его отступничество, а признав
как совершившийся факт уставы Революции и отслужив обедню на «алтаре отечества»
в день торжества федерации 14 июля н. ст. 1790 года, он сдружился со многими из корифеев республиканской партии, пользовался их содействием для достижения важных
степеней на дипломатическом поприще и мог надеяться, что ненависть их к Наполеону,
более самовластному, нежели бывшие короли Франции, заставит их принять сторону
каждого из врагов империи. В недовольных тогда не было недостатка: Вандея не забыла
Бурбонов и по-прежнему готовилась пролить за них кровь лучших сынов своих, да и
вообще усиленные конскрипции и поборы заставили французов разлюбить слишком
дорого им стоившую военную славу.
277

В таких обстоятельствах дом Талейрана в Сен-Флорентинской улице сделался сборным местом наполеоновых неприятелей. Туда сходились люди разнородных мнений и
тенденций; многие из них принадлежали к духовенству. Там встречались герцог Дальберг, аббаты де Прадт и Монтескю, барон Луи. Дальберг — потомок древней немецкой
фамилии, племянник принца-примата, озлобленный против Наполеона передачей
владений его дяди принцу Евгению, человек замечательного ума и необыкновенно
деятельный; аббат де Прадт, после неудачного посольства в 1812 году в Варшаву удаленный в свою епархию, потом возвратился в Париж и не скрывал ненависти к Наполеону. Герцог и аббат Монтескю, агент Бурбонов, высланный из Парижа, возвратился
туда тайком и участвовал во всех замыслах врагов Наполеона. Барон Луи принял с
жаром сторону Революции, потом удалился с прочими эмигрантами из Франции, а по
возвращении в отечество посвятил себя изучению политической экономии и выказал
гениальные способности по части финансов. Там же можно было видеть бывших чиновников королевского придворного штата, привлеченных на службу императорского
двора Наполеоном из тщеславия окружить себя людьми знатных фамилий. Все они,
более или менее пользуясь почетными званиями и большим жалованьем, выжидали с
нетерпением падение того, который в глазах их был не что иное, как выскочка. Сам
Талейран выслушивал мнения своих гостей с благосклонной улыбкой, остерегался
высказаться сам и только лишь изредка, наедине, открывал собственные намерения
немногим из доверенных лиц, в особенности же герцогу Дальбергу, который, будучи
весьма ловок и имея многие связи, мог более всех содействовать его замыслам. Аббата
де Прадта он считал слишком легкомысленным, чтобы сколько-нибудь ему ввериться.
Нередко посещал он герцога Ровиго (Савари), под предлогом желания узнать о ходе
дел, изъявлял ему живейшее участие в подвигах французской армии, соболезновал
о неспособности многих сподвижников императора и горько жаловался, что такой
великий человек не имеет достойных помощников для исполнения своих гениальных
намерений. Таким образом, самое осуждение современного порядка дел имело вид
преданности к Наполеону и ослабляло слухи о кознях в Сен-Флорентинском дворце,
доходившие сокровенными путями до министра полиции.
Как Талейран, так и Дальберг были убеждены, что никакая попытка народного
движения в пользу Бурбонов не была возможна, пока союзники действовали как бы
ощупью и вели переговоры с Наполеоном. Надлежало довести это обстоятельство до
сведения союзных монархов. В числе обычных посетителей Талейрана был дофинеский
дворянин Витроль (Vitrolles), человек умный и смелый, служивший некогда в армии
принца Конде и впоследствии благодаря покровительству Г. Монталива получивший
звание барона империи и место инспектора казенных мыз. Тем не менее, однако же,
Витроль был готов на все из преданности к Бурбонам, и когда Дальберг предложил
ему отправиться в главную квартиру союзников, он тотчас согласился взять на себя
это опасное поручение. Осторожный Талейран, не желая, однако же, вверить никому
положительное доказательство своего участия в заговоре против императорского
правительства, ограничился советами, которые Витроль должен был передать союзным
государям и министрам их. Но кроме того, надлежало снабдить агента каким-либо
документом, по предъявлении коего его поручение приняло бы полуофициальный
характер, и Дальберг, не щадивший себя для достижения предположенной им цели,
278

приготовил требуемую депешу. Получив ее, Витроль с чужим паспортом отправился
тайно по дороге в Сан и пробрался с необычайными затруднениями чрез обе армии,
французскую и союзную, в главную квартиру коалиции 26 февраля (10 марта)4. Там
вручил он графу Нессельроде небольшой лоскуток бумаги, на котором, по вымочке его
в соленой воде, оказались следующие слова: «La personne, que je vous envoie, est de toute
confiance. Écoutez-la et reconnaissez-moi. Jl est tems d’être plus clair. Vous marchez avec de
béquilles; servez vous de vos jambes et voulez, ce que vous pouvez» («Особа, мной посылаемая к вам, заслуживает вполне ваше доверие. Выслушайте ее и узнайте меня. Пора
объясниться. Вы двигаетесь на костылях; встаньте на ноги и пожелайте, что можете»)5.
Наполеон хотя и не знал ничего об этих интригах, однако же подозревал Талейрана в
сношениях с роялистами и предложил ему приехать на конгресс в Шатильон, где Коленкур мог наблюдать за действиями хитрого дипломата. Когда же Талейран уклонился от
этого поручения, Наполеон заключил, что он считал падение империи неизбежным6.
Союзники в ответ на предложения, сообщенные Витролем, изъявили ему свое
намерение не вмешиваться в династический вопрос Франции. Даже и тогда, когда
несговорчивость Наполеона повела к разрыву Шатильонского конгресса, союзные
монархи хотя и выказались несколько благосклоннее к роялистам, однако же не прежде
сделали решительный шаг в пользу Бурбонов, как уже подойдя к Парижу7.
Вообще же положение Наполеона, окруженного неприятелями извне и внутри
империи, истощившего последние средства и встречавшего на каждом шагу измену
либо равнодушие к себе, было безвыходно.
В то самое время, когда потеря французами сражения при Арси отняла у них надежду противодействовать с успехом Главной союзной армии, Южная армия наследного
принца Гессен-Гомбургского заняла второй город империи — Лион*, а Блюхер оттеснил
оставленные против него корпусы Мортье и Мармона и готовился войти в связь с
князем Шварценбергом.
Сражение при Лане не имело тех последствий, которых можно было ожидать при
значительном превосходстве сил Силезской армии после поражения Мармона. Тяжкие труды боевой жизни в холодную ненастную погоду расстроили здоровье старого
фельдмаршала. Несмотря на военные способности ближайших сподвижников его,
Гнейзенау и Мюффлинга, и корпусных командиров Сакена, Йорка, Бюлова, графа
Воронцова, никто не мог заменить Блюхера, и победоносная Силезская армия оставалась в бездействии целую неделю. Правда, причиной тому отчасти было изнурение
войск, но войска наполеоновы находились еще в худшем состоянии, что, однако же,
не помешало им разбить Сен-Приеста под Реймсом и после трехдневного отдыха
двинуться далее к Обе.
Как в это время разорение страны между Эной и Марной и наполеоновы декреты
о всеобщем вооружении угрожали союзникам народной войной, то Блюхер в воззвании к жителям объявил об успехах, одержанных его армией, увещевая их оставаться
спокойными, и грозил в противном случае строгой карой8.
После сражения при Лане только лишь корпус Винцингероде расположился при
сем городе; прочие же войска Блюхера для удобнейшего продовольствия заняли до* Глава XXVI.

279

вольно обширное пространство: корпусы Йорка и Клейста — в окрестностях Краона;
Сакен — между Ланом и Суассоном; корпусы Бюлова и Ланжерона двинулись чрез
Нойон (Noyon) и Ла-Фер (La-Fère) на правую сторону Уазы. Блюхер предполагал по
прибытии наследного шведского принца с армией, им собранной в Северной Германии,
в Нидерланды присоединить к своим войскам корпус герцога Саксен-Веймарского и
направить его вместе с корпусами Бюлова, Ланжерона и Сакена по правому берегу
Уазы к Парижу. Но между тем кронпринц снова возбудил против себя недоверчивость
союзников. По прибытии с шведскими войсками в Литтих он остановился там, и когда
Бюлов послал офицеров в Клев для формирования ландверов в рейнских провинциях,
наследный принц запретил эти вооружения, потому что, по словам его, «они нарушали
прежние трактаты с Францией, именно уступку левого берега Рейна». Такие двусмысленные поступки Бернадотта заставили Блюхера оставить герцога Саксен-Веймарского
в Бельгии и, отказавшись от содействия его корпуса, изменить направление своих войск.
5 (17) марта вся Силезская армия была сосредоточена на левом фланге, в окрестностях
Краона, за исключением корпуса Бюлова, стоявшего у Лана. Число блюхеровых войск
по присоединении 8-го корпуса графа Сен-Приеста, поступившего под начальство
генерала Рудзевича, вообще простиралось до 109 000 человек9, именно:
Русские войска
Пехота
Кавалерия
Артиллерия
Всего

1 329 оф.
986
155
2 470

39 404 ниж. ч.
19 674
5 472
64 550

Прусские войска
853 оф.
439
110
1 402

28 810 ниж. ч.
8 083
3 763
40 656

По выступлении Наполеона от Реймса к Обе корпусы Мармона и Мортье, всего
в числе около 20 000 человек10, оставались для обороны течения Эны, первый близ
Бери-о-Бак, а второй у Суассона, откуда Мортье перешел в Реймс. Силы маршалов
были недостаточны для удержания Силезской армии, и к тому же Мортье, как старший
в чине, считался начальником обоих корпусов, а общее распоряжение их действиями
было предоставлено Мармону: такое двойственное управление имело весьма невыгодные последствия11.
6 (18) марта союзники двинулись к переправам на Эне: корпус Йорка к Бери-о-Бак,
корпус Клейста к Понтаверу, а легкий отряд генерал-адъютанта Чернышева к Асфельду
(Asfeldt). Как только войска Йорка подошли к берегу реки у Бери-о-Бак, то Мармон
взорвал мост; покушение Клейста навести понтонный мост у Понтавера также было
безуспешно; но когда казаки Чернышева переправились вброд у Асфельда и обошли
неприятеля с правого фланга, французские войска, оставив обе свои позиции, отступили к Фим, где соединились корпуса Мармона и Мортье. По отступлении французов
отряд майора Коломба, полковник Блюхер с двумя кавалерийскими полками и Цитен
с резервной кавалерией клейстова корпуса немедленно перешли вброд через Эну и
преследовали французов; а в ночи, по наведении моста у Понтавера, переправилась 9-я
прусская пехотная бригада. На следующий день, 7-го (19-го), по возобновлении моста
у Бери-о-Бак, остальные войска Клейста и корпус Йорка, также переправясь через Эну,
двинулись вслед за авангардами к Фим. Корпус Винцингероде, перейдя через Эну при
280

Бери-о-Бак и Асфельде, направился к Реймсу, корпуса Ланжерона и Сакена достигли
Бери-о-Бак и Понтавера, а Бюлов подошел к Суассону12.
Позиция, занятая Мармоном и Мортье за рекой Вель (Vesle), у Фим, представляла
тактические выгоды, но подвергала маршалов опасности быть совершенно разобщенными от Наполеона; впрочем, сам Наполеон побудил их двинуться к Фим, предписав
им прикрывать Париж. Когда же в ночи с 8-го (20-го) на 9-е (21-е) они получили
приказание идти на соединение с Наполеоном к Витри, чрез Реймс или чрез Эперне,
тогда эти пути уже были преграждены войсками Блюхера, и французским корпусам
не оставалось ничего более, как немедленно выступить от Фим на Фер-ан-Тарденуа
(Fère-en-Tardenois) к Шато-Тиери и пробираться к Витри окольными путями13. Одновременно с отступлением Наполеона от Арси Винцингероде, шедший в голове левой
колонны Блюхера (состоявшей исключительно из русских войск), заняв Реймс, выслал
легкую кавалерию своего корпуса к Эперне, где она вошла в связь с двумя казачьими
полками, отряженными генералом Тетенборном из Шалона. На следующий день, 11-го
(23-го), граф Воронцов с пехотой корпуса Винцингероде прибыл в Шалон, кавалерия
его достигла Ватри, авангард Чернышева расположился у Соммесу, отряд Тетенборна
перешел из Шалона к Суд-Сен-Круа (Soude-St-Croix). Еще накануне корпусы Главной
союзной армии, 4-й кронпринца Виртембергского, 5-й графа Вреде и 6-й генерала
Раевского, встали у Корбейль (Corbeil) и Дампьер, выдвинув авангарды Ожаровского
и Палена к Метьерселен (Metiercellin) и Люйстру (Luistre). Передовые войска обеих
союзных армий, находясь одни от других в расстоянии небольшого перехода, легко
могли соединиться между собой. Корпусы Ланжерона и Сакена расположились у Реймса, куда перешла и главная квартира Блюхера. Корпусы Йорка и Клейста, вытеснив
Мармона и Мортье из Шато-Тиери, переправились через Марну; корпус Бюлова стоял
под Суассоном14.
После сражения при Арси Наполеон мог отказаться от действий на сообщения
Главной союзной армии отступить чрез Сезанн по направлению к Парижу и, усилясь
корпусами Мармона и Мортье, а равно остальными депо, сосредоточить силы для прикрытия своей столицы либо двинуться сначала по дороге к Витри и потом обратиться на
путь действий князя Шварценберга, к Шомону и Лангру, присоединить к армии от 10 до
12 тысяч человек, собранных в Меце из гарнизонов крепостей генералом Дюрюттом, и
возбудить народную войну в тылу союзников. Наполеон предпочел последний способ
действий, не обратив внимания на то, что главным условием успеха его и существования
империи было владение Парижем, где сосредоточивалось управление всей страны.
10 (22) марта Наполеон с гвардией перешел Марну вброд у Фриньикура
(Frignicourt) и выслал Нея с дивизией Лефоля и с кавалерией Бриша и Леритье к
Витри для овладения этой крепостью, занятой 5 300 человек с 40 орудиями союзных
войск15 под начальством прусского полковника Швихова. По открытии канонады
с обеих сторон Ней потребовал сдачу крепости. Комендант, желая выиграть время,
просил, чтобы ему было разрешено послать офицера в главную квартиру союзной
армии. Французы не согласились на это предложение. Канонада возобновилась, но
Наполеон, не имея в виду предпринять нападение открытой силой, отвел войска Нея
к Витри-ле-Брюле (Vitry-le-Brûlé); дивизии Фриана, Генриона и Летора встали у Фаремона (Faremont), на дороге из Витри в Сен-Дизье; Макдональд с 2-м и 11-м корпусами,
281

кавалерийской дивизией Трельяра и кавалерией Себастиани — на высотах у Донона
(Dosnon); наконец, Удино с дивизиями Леваля и Ротембурга — на правой стороне
Обе, против Арси. Граф Вреде мог бы атаковать неприятеля на марше его к Витри, но
князь Шварценберг положительно запретил ему вдаваться в бой до прибытия прочих
союзных корпусов. Главнокомандующий сперва хотел сосредоточить армию за речкой
Пюи (Puis), но потом, когда обнаружилось движение главных сил Наполеона к Витри,
положено было для сохранения сообщений с сей крепостью двинуться к Корбейль, где
к вечеру собрались 4-й и 5-й корпусы; за ними, между Доннеманом и Доммартеном,
встали резервы; 6-й корпус Раевского расположился у Дампьер; 3-й, Гиулая, оставался
на левой стороне Обе, под Арси16.
11-го (23-го) Наполеон, оставив Нея с двумя пехотными и двумя кавалерийскими
дивизиями17 близ Витри, двинулся с гвардией и четырьмя кавалерийскими дивизиями18 к Сен-Дизье, где шедшая в голове колонны дивизия Пире захватила понтонную
роту подполковника Шишкина (корпуса Ланжерона) и несколько сот человек в плен.
Макдональд с 2-м и 7-м пехотными корпусами также выступил на рассвете вслед за
прочими войсками. Его артиллерийский парк, остававшийся под прикрытием дивизии Амея (11-го корпуса) у Сен-Сатюрнен, получил приказание подняться вверх
по течению речки до Плер (Pleurs) и идти далее на Семуан (Semoine) и Соммепюи.
Генерал Амей, долженствовавший прикрывать парк, вместо того, по недоразумению,
повернул из Плер к Сезанну. Оставленный без прикрытия парк был настигнут легкой
гвардейской кавалерией под начальством графа Ожаровского у Соммепюи. Командир
парка построил его в каре и хотел обороняться с четырьмя или пятьюстами канонеров
и саперов; но когда несколько гранат, попавших в парк, угрожали взрывом зарядных
ящиков, французы стали уходить с лошадьми, оставив на месте все орудия. Генерал
Жерар, тогда двигавшийся в арьергарде корпуса Удино от Донона по направлению к
Витри, ускорил марш своих войск и, подойдя к Соммепюи, заставил Ожаровского отступить по направлению к Метьерселен. Четырнадцать орудий и триста пленных были
захвачены; остальные двенадцать орудий загвождены. Граф Ожаровский в донесении
об этом деле приписал успех его своему адъютанту капитану Зыбину19.
В тот же день корпусы Макдональда, перейдя через Марну в Фриньикуре по мосту
на козлах, расположились в окрестностях Витри, а войска Нея двинулись к Сен-Дизье20.
Союзники вовсе не ожидали, чтобы Наполеон устремился на их сообщения. Из
направления, принятого Мармоном, генерал Гнейзенау заключил, что французы сосредоточивали силы на Обе, чтобы дать решительное сражение Главной союзной армии,
и потому Блюхер хотел ударить им в тыл. С этой целью три русских корпуса должны
были идти к Арси, а корпусы Йорка и Клейста настойчиво преследовать Мармона.
Но едва лишь были сделаны распоряжения к этим действиям, как пришло в главную
квартиру Силезской армии от генерала Тетенборна перехваченное казаками письмо
Наполеона к супруге его Марии-Луизе21 следующего содержания:
«Mon amie! J’ai été tous ces jours-ci à cheval. Le 20 j’ai pris Arcis-sur-Aube. L’ennemi
m’y attaqua à huit heures du soir le même jour; je l’ai battu et lui ai fait 4 000 mille morts; je
lui ai pris 2 pièces de canon et 2 obusiers quittés.
Le 21, l’armée ennemie s’est mise en bataille, pour protéger la marche de ses armées sur
Brienne et Bar-sur-Aube. J’ai pris le parti de me porter sur la Marne, afin de les pousser plus
282

loin de Paris et me rapprocher de mes places. Je serai ce soir à St. Dizier. Adieu, mon amie,
embrassez mon fils.
Napoléon».
(«Мой друг! Несколько дней не сходил я с лошади. 20-го числа я взял Арси на
Обе; неприятель атаковал меня того же дня в 8 часов вечера; я разбил его, побил
4 000 человек и взял 4 орудия. 21-го неприятельская армия построилась к бою для
прикрытия движения прочих войск к Бриенну и Бар-сюр-Об. Желая удалить ее от
Парижа и приблизиться к моим крепостям, я пошел к Марне. Сегодня вечером буду в
Сен-Дизье. Прощай, мой друг, поцелуй сына»).
Получив это письмо, Блюхер приказал снять с него копию, а оригинал послал
императрице Марии-Луизе, присовокупив к нему записку на французском языке, из
коей парижане могли видеть, что Наполеон был отрезан союзниками от своей столицы.
Копия же с наполеонова письма была немедленно отправлена к князю Шварценбергу22.
Тогда же было перехвачено следующее письмо барона Фена к императрице МарииЛуизе:
«Madame!
L’Empereur, qui vient de se jetter sur son lit, m’ordonne d’expédier une estafette pour
annoncer à Votre Majesté que l’armée a passé la Marne près Vitry et que nous sommes entrés
ce soir à St. Dizier.
Le bruit se répand que notre cavalerie légère a pris un parc de 500 voitures.
Le tems est toujours très beau et quoique l’armée n’ait suivi que des routes de traverse
pour venir d’Arcis à Vitry, sa marche n’a éprouvé aucun obstacle.
Je suis avec un respect profond».
(«Император только что лег отдохнуть, приказав мне послать к В. В. нарочного
с известием, что армия перешла через Марну близ Витри и что мы сегодня заняли
Сен-Дизье. Слух носится, что наша легкая кавалерия захватила парк в 500 повозок.
Погода по-прежнему стоит прекрасная, и хотя войска двигались от Арси к Витри по
проселочным дорогам, однако же совершили этот переход без остановок»)23.
В продолжение 10-го (22-го) в Главной союзной армии оставались в совершенной
неизвестности и даже не знали о расположении корпусов Макдональда у Донона, в
расстоянии не более 12 верст от Корбейль и Дампьер, где стояли передовые союзные
корпусы. Довольно трудно объяснить, каким образом могло это случиться при множестве легких войск, двигавшихся в авангарде Главной армии. Сам фельдмаршал, находясь
в неведении о неприятеле, приказал ввечеру 10-го (22-го) составить, на всякий случай,
две диспозиции для действий 11 (23) марта.
1) В случае движения Наполеона к Шалону корпусы Вреде, кронпринца и Раевского должны были перейти через речку Пюи и направиться в Соммепюи, Донону и
Люйстру; по отступлении же неприятеля корпусу Раевского предписано занять Гербисс;
резервам — идти к Метьерселен; Гиулаю — оставаться в Арси.
2) В случае движения Наполеона к Витри приказано: графу Вреде идти по дороге
к сему городу до Ле-Перт (Les Pertnes) и занять Соммепюи, кронпринцу — расположиться за левым флангом корпуса Вреде, у Метьерселен, Барклаю-де-Толли с резервами — за правым флангом корпуса Вреде, впереди Сомсуа (Somsois), Раевскому — при
Люйстре, Гиулаю — под Арси24.
283

В продолжение дня 11-го (23-го) были получены в главной квартире армии,
находившейся в Пужи (Pougy), письмо Наполеона, перехваченное Тетенборном, и
донесение о переходе Винцингероде через Марну и соединении авангардов его и
графа Палена близ Пуавр (Poivre). Как главнокомандующий с начальником штаба
армии графом Радецким тогда отправился через Самерю в Сент-Уэн для разведывания о действиях передовых корпусов, то союзные монархи послали к нему курьера с
приглашением возвратиться в Пужи. Там в 3 часа пополудни собрался у императора
Александра военный совет, на котором кроме российского и прусского монархов
присутствовали князь Шварценберг, граф Радецкий, несколько генералов австрийского главного штаба и князь Волконский. Весьма замечательно, что австрийские
генералы прежде всего предложили на обсуждение совета вопрос: возможно ли
было, сделав ускоренное фланговое движение на Вандевр, Бар-сюр-Сен и Шатильон,
предупредить неприятеля и прикрыть сообщения с Рейном? Таким образом, вместо
того чтобы воспользоваться отчаянным движением Наполеона в тыл Главной союзной
армии, австрийский штаб заботился о собственном спасении. К счастью союзников,
«отступление к Рейну, сопряженное с большими опасностями, упадком духа войск и
восстанием жителей страны», было отвергнуто. Надлежало предпринять что-либо
другое: союзники решились сперва соединить Главную армию с Силезской, а потом
действовать обеими в совокупности в тыл и фланги Наполеона. Сообразно тому,
Главная армия получила приказание идти в следующую же ночь к Шалону; в случае же
если бы неприятель сильно занимал сей пункт и не сочтено было уместным атаковать
его, хотели устроить мосты в другом месте и перейти по ним через Марну. Вместе с
тем положили немедленно известить обо всех принятых мерах находившегося в Барсюр-Об императора Франца, чтобы он вместе со всеми дипломатами отправился чрез
Бар-сюр-Сен и Шатильон в Дижон25.
Фельдмаршал, донося о том своему государю, с сокрушенным сердцем писал: «Чего
не достает мне в отношении к средствам (Ressourcen), то надеюсь вознаградить превосходством в числе войск и не менее моего сомнительным положением неприятеля.
Находящиеся здесь монархи совершенно согласились в том, что нельзя было принять
никаких других мер, и это одно лишь ободряет меня решиться на такое важное и
опасное дело»26.
Тогда же были посланы офицеры в Бар-сюр-Об, Шомон и Лангр с предписаниями
перевести оттуда все парки и обозы на дорогу, ведущую в Дижон27.
По случаю разрыва совещаний в Шатильоне князь Шварценберг отдал в сей день
следующий приказ:
«Воины союзных армий! Надежда держав на скорое восстановление мира исчезла.
Ни ваши победы, ни уничтожение целых неприятельских армий, ни бедствия, постигшие лучшие области Франции, — ничто не могло привести французское правительство
на путь умеренности и справедливости! Переговоры в Шатильоне прекратились.
В продолжение одного похода вы разрушили преобладание Франции над другими
странами и завоевали половину Французской империи, и несмотря на то, Франция
мечтает о завоеваниях. Не довольствуясь обеспечением самостоятельности, свободы
и спокойствия Франции, правительство ее желает сохранить все средства посягать на
наше спокойствие, нашу свободу и самостоятельность расширением границ империи
284

и влиянием на другие государства. Только лишь тогда, когда вы обеспечите отечеству
обладание сими высшими благами, вы окончите достославную борьбу. Да будет Франция счастлива и свободна, но не за счет благополучия и свободы других государств.
Победители при Кульме, при Лейпциге, при Ганау, при Бриенне! На вас обращены
взоры Европы, в ваших руках участь всего Света! Еще несколько мгновений, и он
признает в вас своих избавителей. Не забывайте в сей решительный час, что вы должны
считать врагами только противящихся вам. Не заставьте великий народ страдать за
упорство своего властителя. Сама Франция сочувствует вам; желания Европы будут
исполнены»28.
В ночи на 12 (24) марта войска Главной союзной армии расположились следующим образом: граф Вреде с 5-м корпусом, двигавшийся ближе всех к войскам Удино
при отступлении их за Марну, ограничился сопровождением неприятеля с фланга.
В 11 часов вечера авангард Фримона выбил французов из селения Курдеманж, но они
воспользовались темнотой ночи для перехода через Марну в Фриньикуре и дальнейшего
отступления к Сен-Дизье. 5-й корпус встал на биваках позади Курдеманж. Резервы
остановились на несколько часов у Сен-Шерон (St. Chéron); граф Ожаровский с легкой
гвардейской кавалерией — близ Сомсуа; из войск 4-го корпуса кронпринца только
лишь кавалерия наткнулась у Гран-Труан на двигавшуюся в арьергарде Удино кавалерию
и захватила часть неприятельского обоза; главные же силы кронпринца прибыли уже
около полуночи в Соммепюи. 6-й корпус Раевского с 2-й кирасирской дивизией дошел
до Пуавр, а граф Пален с авангардом своим до Суде-Сен-Круа (Soudé-St-Croix); 3-й корпус графа Гиулая прибыл к Мальи; отряд Сеславина, переправясь еще накануне, 10-го
(22-го), через Обе при Планси, преследовал неприятеля, а потом ввечеру 11-го (23-го)
получил приказание обратиться к Фер-Шампенуазу для открытия связи с корпусами
Йорка и Клейста. Обозы, собранные в Бриенне, двигались к Шалону, с прикрытием
лейб-гвардии Преображенского полка, казачьего полка Рябинина и отряда Кайсарова,
под общим начальством генерал-адъютанта Розена29.
Император Александр, король прусский и князь Шварценберг, выехав из Пужи в
8 часов вечера, переправились по плавучему мосту в Ножане-сюр-Об, по прибытии в
Дампьер оставались там до полуночи, а потом, продолжая дальнейший путь по левому
берегу речки Пюи, остановились на рассвете в Соммепюи. Там было получено известие,
что главные силы Силезской армии находились в Реймсе и Шато-Тиери и что генерал
Винцингероде, заняв Шалон, прибыл с кавалерией своего корпуса в Ватри30. Авангард
его под начальством генерал-адъютанта Чернышева был выдвинут к Соммесу, а отряд
Тетенборна к Суде-сен-Круа31: таким образом союзные армии, соединившись между
собой, совершенно разобщили Наполеона от Мармона и Мортье, перешедших к Этожу,
а равно от подкреплений, к нему шедших из Парижа.
В продолжение краткого пребывания союзных монархов в Дампьере получены
были от Чернышева и Тетенборна перехваченные ими письма, в числе коих находились
донесения Наполеону различных сановников правительства об истощении общественной казны, магазинов и боевых запасов, а также о всеобщем неудовольствии и жажде
мира, господствовавших в стране, и особенно в Париже. Министр полиции* доносил,
* Савари, герцог Ровиго.

285

что там было множество влиятельных лиц, враждебных правительству, и что в случае
приближения союзной армии к столице он не отвечает за ее спокойствие. Эти важные
известия убедили фельдмаршала, что не было никакой необходимости продолжать
движение к Шалону, в особенности когда и без того уже соединились союзные армии.
Главнокомандующий, решась идти вслед за Наполеоном, отправился около 10 часов
утра из Соммепюи по дороге в Витри; туда же поехал и король прусский. Император
Александр, оставшись в Соммепюи, приказал генерал-адъютанту князю Волконскому
пригласить графа Барклая-де-Толли и генерал-лейтенантов Дибича и Толя в комнату
государя и, когда они собрались, предложил им вопрос: «Как надлежало действовать
по соединении союзных армий? Идти ли вслед за Наполеоном и атаковать его превосходными силами или, маскируя наше движение частью сил, направиться прямо к
Парижу?» Как государь прежде всех обратился к Барклаю-де-Толли, желая знать его
мнение, то фельдмаршал, взглянув на карту, сказал: «Надобно со всеми силами идти
за Наполеоном и атаковать его, как только с ним встретимся». Генерал Дибич, стоявший возле Барклая, предложил: «Отрядить от сорока до пятидесяти тысяч человек к
Парижу, а с прочими преследовать Наполеона». По мнению же генерала Толя, надлежало: «Отрядить корпус в десять тысяч человек, преимущественно составленный
из кавалерии, вслед за Наполеоном, а с армиями Блюхера и князя Шварценберга идти
форсированными маршами к Парижу». Когда же государь стал поддерживать мнение
Толя, Дибич сказал: «Ежели Ваше Величество желаете восстановить Бурбонов, то
лучше всего идти со всеми силами на Париж». Государь отвечал: «Здесь дело идет не
о Бурбонах, а о свержении Наполеона».
Затем было приступлено к примерному расчету, во сколько переходов союзники могли достигнуть Парижа. Очевидно было, что по мере приближения к столице
Франции на первом марше они удалялись от наполеоновой армии на два перехода,
на втором — на четыре и т. д. и что, следовательно, овладев Парижем, могли иметь
довольно времени для разрушения господства наполеонова и для встречи его, если бы
он обратился к Парижу. По словам Толя: «Генерал-адъютант князь Волконский во все
время наших рассуждений находился в некотором расстоянии от стола, как адъютант,
который ожидает приказание своего генерала».
По окончании военного совета государь, желая сообщить принятое им мнение
королю прусскому и князю Шварценбергу, приказал подать лошадь и в сопровождении
своего штаба поскакал вслед за войсками. Проехав несколько верст и настигнув короля и фельдмаршала, император Александр сошел с лошади, приказал генералу Толю
разостлать на земле карту и объяснил сам предположенные меры. Король прусский и
князь Шварценберг с восторгом приняли его предложения32. По свидетельству лорда
Бургерша (Burghersh), «император Александр настойчиво убеждал своих союзников
в необходимости движения к Парижу. Король прусский и русские генералы — князь
Волконский, Дибич и Толь — поддерживали его мнение, и князь Шварценберг, несмотря на противоречие многих лиц своего штаба, согласился с мнением государя и
тотчас изменил свои прежние распоряжения. Немедленно всем корпусам были посланы
приказания остановиться, а генералу Винцингероде с кавалерией его корпуса идти
к Сен-Дизье, чтобы привлечь на себя внимание неприятеля и прикрыть движение
союзников к Парижу»33.
286

Император Александр, не зная достоверно, где тогда находился Блюхер, немедленно
известил Ланжерона и Воронцова о принятом союзниками намерении направить обе
армии к Парижу, а король прусский и князь Шварценберг уведомили о том же Блюхера34.
Получив это сведение, старый фельдмаршал шумно выразил свою радость: «Теперь не
только у нас, а везде: вперед! Я знал, что мой храбрый брат Шварценберг будет заодно
со мной. Теперь скоро покончим», — сказал он35. Намерение идти на Париж быстро
распространилось в обеих союзных армиях и возвысило дух войск.
12-го (24-го), ввечеру, корпусы Главной армии, не переходя за Марну, расположились по левую сторону сей реки, у Витри, дугой от Принжи до Курдеманж; главная
квартира союзных монархов и князя Шварценберга находилась в Витри. Арьергард
наполеоновой армии был преследован сперва Московским драгунским полком и несколькими прусскими эскадронами из гарнизона Витри, а в 3 часа пополудни генерал
Винцингероде, с вверенным ему отрядом* пройдя чрез крепость, устремился вслед за
неприятелем. Корпусы Ланжерона, Сакена и пехота Воронцова и Строганова стояли
у Шалона, где расположилась главная квартира Блюхера; корпусы Йорка и Клейста
перешли через Марну при Шато-Тиери; кавалерия Кацлера и Цитена прибыла к
Жанвилье и Монмиралю36.
Со стороны французов Мармон и Мортье выступили утром 12-го (24-го) от Этожа на соединение с Наполеоном. Как в это время они уже знали о движении Блюхера
к Шалону, то им следовало остерегаться нападения с левого фланга. Генерал Бельяр
предложил двинуться на Фер-Шампенуаз, чтобы, выйдя на прямое сообщение Наполеона с Парижем, в случае необходимости отступить на Сезанн, и к тому же такое
направление нисколько не удаляло их от Наполеона, потому что расстояния Витри от
Фер-Шампенуаза и Ватри (Vatry) почти одинаковы. Но Мармон предпочел идти на
Ватри и убедил маршала Мортье двинуться по тому же направлению. К вечеру маршалы
расположились на реке Суд, Мармон у Суде-Сен-Круа, в расстоянии около 12 верст
от ближайших войск Главной союзной армии, а Мортье — у Ватри. Рекогносцировки,
произведенные от обоих корпусов, удостоверили маршалов, что Шалон был занят русскими и что на дороге в Витри стояли значительные силы союзной армии. Эти известия
подтвердились разъездами, посланными в ночи в различные стороны. Дивизии Пакто
и Амея в числе около 6 000 человек, оставшиеся назади при движении Макдональда
к Арси, соединились в Сезанне и вместе с парками и обозами, шедшими к наполеоновой армии, перешли ввечеру 12-го (24-го) к Этожу, в надежде примкнуть к войскам
Мармона и Мортье, а потом, на рассвете, прибыли к Бержеру. Сезанн, весьма важный
пункт на соединении нескольких дорог, был занят 1 800 конскриптов под начальством
генерала Компана, а в Мо стояла новосформированная дивизия Ледрю-дез-Эссара
(Ledru-des-Essarts) в числе 2 100 человек37.
На следующий день, 13-го (25-го), главные силы союзников двинулись к Парижу по
двум направлениям: войска Главной армии, за исключением отряда Винцингероде, от
Витри к Сезанну, а Блюхер, с состоявшими при нем русскими корпусами, от Шалона к
Этожу, кроме пехоты графа Воронцова, оставленной на время в Шалоне, чтобы преградить путь Мармону, если бы он туда двинулся по дороге из Соммесу. Союзники еще
* Действия отряда Винцингероде изложены в главе XXI.

287

накануне знали о движении французов по направлению к Витри. Французы также знали
о расположении на дороге в Витри сильной союзной армии, и потому надлежало им
отступить навстречу подкреплениям, шедшим из Парижа, и, присоединив их к своим
войскам, замедлять по возможности наступление союзников, не вдаваясь в решительное
сражение. Но Мармон не знал о новом направлении, принятом главными силами союзных армий, и хотел в случае движения их вслед за Наполеоном действовать им в тыл38.
Войска Главной союзной армии выступили с Марны 13 (25) марта двумя колоннами. В 3 часа утра двинулся наследный принц Виртембергский, с корпусами Раевского и
своим, по большой дороге, ведущей к Фер-Шампенуазу; в авангарде пехоты шла кавалерия графа Палена39 и принца Адама Виртембергского40; несколько позже выступили
резервы по дороге из Курдеманж на Соммепюи и Монтепре (Montepreux). Корпусы
Вреде и Гиулая следовали в резерве. Сухая погода и ровная, непересеченная местность
между Марной и Судой способствовали войскам идти по сторонам большой дороги,
исключительно предоставленной для движения артиллерии.
В 8 часов утра кавалерия Палена подошла к Суде-Сен-Круа. Как только Мармон
заметил наступление союзников, то пригласил Мортье присоединиться к нему. Но для
перехода от Ватри к Суде было необходимо не менее двух часов, в продолжение коих
Мармон не мог удерживаться в занятой им позиции, и потому было бы гораздо основательнее назначить для сосредоточения сил пункт у Соммесу. В ожидании прибытия
войск Мортье Мармон поспешно построил свой корпус на высотах Суде-Сен-Круа, и
вслед за тем завязалась канонада. Заметив колебание в неприятельских войсках, граф
Пален и принц Адам решились немедленно атаковать их; генерал-майор Дехтерев с
ольвиопольскими и лубенскими гусарами направился в обход левого фланга французов;
еще правее, к Доммартен л’Эстре (Dommartin l’Estrée), двинулся для прикрытия правого фланга союзников генерал Лисаневич с чугуевскими уланами и Иловайский 12-й
с тремя казачьими полками; с фронта против неприятеля расположились 12 конных
орудий 23-й роты полковника Маркова, с прикрытием сумских и гродненских гусар
под начальством генерал-майора Делянова; за ними в резерве встала 2-я кирасирская
дивизия; кавалерия же принца Адама пошла в обход правого фланга французов.
Мармон, не осмеливаясь оставаться на своей позиции, стал отступать к Соммесу. Две
стрелковые роты, оставленные для замедления атаки союзников в селении Суде-СенКруа, были окружены и положили оружие; генерал Бордесуль с своими кирасирами
кинулся в помощь этой пехоте, но был опрокинут с уроном.
Граф Пален, решась неотступно преследовать неприятеля, двинулся за ним вслед по
большой дороге с гусарами, кирасирами и восемью конными орудиями, а Чугуевский
полк и казаков с остальными четырьмя конными орудиями отрядил вправо к Эстре
(Estrée) для удержания войск Мортье, приближавшихся со стороны этого селения к Соммесу; тогда же виртембергская кавалерия пошла в обход неприятеля с правого фланга.
Мармон, отойдя к Соммесу, расположил вправо от этого селения войска к бою, чтобы
выждать присоединение своего товарища. Кавалерия встала в две линии за батареями,
за ней — пехота. Союзники, подойдя к его позиции, были встречены огнем 30 орудий
и принуждены остановиться. Пользуясь тем, маршалы успели построить войска по обе
стороны Соммесу; корпус Мортье встал влево от этого селения, а полковник Гиньи
(Ghigny) с 8-м маршевым кавалерийским полком на оконечности левого крыла, для
288

наблюдения за казаками Иловайского. Канонада у Соммесу продолжалась около двух
часов. Французы собрали здесь более 60 орудий, которым союзники могли противопоставить только 36. Позиция неприятеля была, однако же, невыгодна тем, что чрез
средину ее протекал болотистый ручей, разобщавший войска на две отдельные части,
а фланги были совершенно открыты. Это обстоятельство, вместе с прибытием на поле
сражения австрийской кирасирской дивизии графа Ностица в числе 2 300 человек41,
побудило маршалов отойти далее, приняв несколько вправо, чтобы примкнуть фланги
к болотистым речкам. Войска отступали в шахматном порядке. Граф Пален атаковал
кавалерию и опрокинул в центре кирасиров Бордесуля; генерал Бельяр с дивизией
Русселя кинулся с левого крыла, чтобы ударить во фланг русским гусарам, но его драгуны, будучи атакованы второй линией графа Палена, были опрокинуты и собрались
за легкой кавалерийской дивизией генерала Мерлена (Merlin). Хотя 8-му французскому конно-егерскому полку, бросившемуся в эскадронной колонне в атаку, удалось
задержать кавалерию Палена, однако же она продолжала преследовать неприятеля и в
продолжение его отступления от Соммесу к Ленгар (Lenhare) захватила пять орудий.
Одновременно с действиями Палена 4-й виртембергский конно-егерский полк, поддержанный австрийскими гусарами эрцгерцога Фердинанда, ударил на правое крыло
неприятельской линии и опрокинул его; но атака двух французских уланских полков
во фланг кирасирскому полку Лихтенштейна, следовавшему за гусарами, и сильный
картечный огонь заставили союзников отступить.
Уже было около двух часов пополудни. В продолжение шести часов неприятели,
видя против себя только лишь кавалерию, надеялись, несмотря на понесенные ими
потери, отступить в порядке к Фер-Шампенуазу, но в довершение их расстройства
внезапно поднялся сильный восточный ветер. Французы, сперва ослепляемые пылью,
а потом поражаемые в лицо проливным дождем с градом, лишились возможности
отражать атаки; пехота с замокшими ружьями отбивалась штыками; в таких обстоятельствах надлежало неприятелю переходить через глубокий овраг у селения Конантре
(Conantray). Между тем Барклай, слыша сильную канонаду в авангарде, приказал идти
ему в помощь графу Ожаровскому с лейб-гвардии драгунским и уланским полками и
хотел послать за 3-й кирасирской дивизией, но находившийся тогда при нем генерал
Депрерадович, представив, что эта дивизия по отдаленности не могла поспеть вовремя, просил дозволения идти в дело с своими четырьмя полками, со времени перехода
за Рейн еще ни разу не бывшими в огне. Получив разрешение, Депрерадович повел
дивизию с одной ротой гвардейской конной артиллерии. Кавалергарды и за ними
прочие полки понеслись на рысях42.
Французские маршалы, отступая к Конантре, пустили вперед пехоту, оставив в
арьергарде конницу, но она вскоре была сбита графом Паленом и ушла за пехоту, снова
построенную в несколько каре. Отойдя к оврагу у Конантре, французы попали под
выстрелы гвардейской батареи, которая вместе с конно-гвардейским и лейб-драгунским
полками под личным начальством цесаревича Константина Павловича обошла овраг
влево. Лейб-уланский полк под командой генерал-майора Чаликова ударил во фланг
неприятелю, а Депрерадович с полками кавалергардским и лейб-гвардии кирасирским
Его Величества атаковал и смял неприятельскую конницу, а потом изрубил два каре
бригады Жамена ( Jamin) и преследовал бегущего неприятеля до селения Конантре43.
289

В то же время союзники настойчиво преследовали центр и левое крыло французской
армии. 4-й виртембергский конно-егерский полк три раза ходил в атаку на каре Молодой гвардии и взял два орудия; затем генерал Йетт, с сим же полком и с австрийскими
гусарами эрцгерцога Фердинанда, в четвертый раз атаковал то же каре, прорвал его и
изрубил большую часть стоявшей в нем пехоты. Между тем буря усилилась; от дождя и
дыма сгустился мрак до того, что нельзя было различать предметы в нескольких шагах;
два раза маршалы въезжали в каре из опасения быть увлеченными своей расстроенной
конницей. Наконец около 3 часов пополудни погода прояснела; порядок и твердость
фланговых дивизий Рикара и Христиани способствовали французской кавалерии перейти через овраг и устроиться по другую сторону его. «Тем не менее, однако же, — по
словам французского историка, — смятение отступавших войск было столь велико, что
24 орудия, более 60 зарядных ящиков и значительный обоз были брошены впереди
Конантре»44. Появление отряда Сеславина на дороге из селения Плер (Pleurs) поразило
неприятеля паническим страхом: «Артиллерия, конница, пехота, все стремглав бежало
к Фер-Шампенуазу»45. При атаках и преследовании неприятеля от Конантре взято с
боя и найдено на поле сражения более 40 орудий, именно: кавалергардским полком
6, конно-гвардейским 6, кирасирским Его Величества 3, лейб-гвардии уланским 6,
лейб-гвардии драгунским 2 и войсками графа Палена 2046. Маршалы уже отчаивались
устроить войска свои, когда прибывший из Сезанна полковник Леклерк с 9-м маршевым полком тяжелой кавалерии дебушировал из селения Фер-Шампенуаз и, пройдя в
совершенном порядке чрез бежавшую толпу, бросился на встречу передовым союзным
войскам и дал время корпусам Мармона и Мортье собраться на высотах Линта (Linthes).
Войска построились в две линии: пехота на левом крыле, в батальонных колоннах;
кавалерия — на правом, частью в развернутом фронте, частью в полковых колоннах.
В этот самый момент раздался слева гул канонады. Внезапно в рядах еще не успевших
устроиться французов с быстротой молнии распространяется слух, что сам Наполеон
идет им в помощь. Раздаются восклицания, уже много раз сопровождавшие победу:
«Vive l’Empereur!» («Да здравствует император!»). Те самые солдаты, которые искали
спасения в бегстве, просят, чтоб их опять вели против неприятеля. Кирасиры генерала
Бордесуля кидаются в атаку, но, будучи встречены картечью виртембергских батарей
и атакованы с фланга отрядом Сеславина, принуждены отступать вместе с прочими
войсками, причем достались в добычу казакам 9 орудий и множество различных повозок. Союзные легкие войска преследовали неприятеля до Аллемана (Allemant), куда
французы прибыли уже в 9 часов вечера47.
Отступлению корпусов Мармона и Мортье много способствовало появление на
поле сражения со стороны Шалона довольно сильной французской колонны. Это были
дивизии генералов Пакто и Амея в числе около 6 000 человек, с 16 орудиями, парком
и большим подвижным магазином, прибывшие на рассвете 13-го (25-го) к Бержеру
(Bergères). Пакто еще в ночи послал офицера за приказанием к Мортье в Ватри и,
желая как можно скорее присоединиться к нему, не дождался ответа и выступил туда
сам с войсками в восьмом часу утра. По прибытии к Вилльсене (Villesseneux) в 9 часов он получил от маршала, еще не знавшего о передвижении его отряда, приказание
остаться у Бержера. Войска, двигаясь почти всю ночь, были весьма утомлены; лошади
падали от усталости, и потому Пакто на основании полученной от Мортье депеши
290

(в которой не было ни слова о появлении союзной армии в Шалоне и на дороге в
Витри) считал себя совершенно безопасным и надеялся иметь достаточно времени,
чтобы накормить лошадей и дать людям отдых, но едва лишь он успел расположиться
у Вилльсене, как был атакован кавалерией генерал-лейтенанта Корфа, двигавшейся в
авангарде блюхеровой армии по дороге из Шалона в Бержер. Утром, по прибытии к
Тиби (Thibie), Корф получил от производившего рекогносцировку влево от большой
дороги генерала Гнейзенау известие о движении по направлению к Витри французской
колонны с парком и обозом. Генерал Корф, с бывшей при нем кавалерией48 и с казачьим отрядом Карпова, взяв на первый раз с собой только четыре орудия конной роты
№ 8-го, тотчас двинулся на рысях к Жерминон (Germinon), перешел там через речку
Сомме-Суд и настиг неприятеля, расположенного между Вилльсене и Трекон (Trecon).
Здесь стояли французские войска в батальонных колоннах, с двумя батареями впереди
фронта пехоты, правым флангом к Вилльсене, прикрыв левый большим каре; обозы и
парки находились позади линии. Генерал Корф, подойдя к неприятелю на пушечный
выстрел и заметив, что обозы стояли за его правым крылом, поручил атаковать его
генерал-лейтенанту Панчулидзеву с черниговскими и каргопольскими драгунами, а
сам с прочими полками повел нападение на центр и в обход левого фланга французов.
Малочисленная конница Пакто в самом начале боя обратилась в бегство и большей
частью была захвачена в плен казаками; пехота, напротив того, с содействием артиллерии оборонялась упорно полтора часа; но удачная атака митавских драгун на левое
крыло заставила неприятеля в полдень сняться с позиции и отступать вверх по речке к
селению Кламанж; пользуясь тем, генерал Панчулидзев с Каргопольским и Черниговским полками бросился на правое крыло французов, опрокинул его, захватил в плен
целый батальон и овладел частью обоза и парка. Вагенбург, построенный по четыре
повозки в ряд, под прикрытием пехоты, отступавшей в шахматном порядке, отошел
с трудом к селению Кламанж, но генерал Пакто, не надеясь спасти парк и не имея
времени истребить его, приказал отпрячь из-под него лошадей и отдать их в артиллерию. Для этого надлежало остановиться у Кламанж; чтобы сколько-нибудь задержать
русскую кавалерию, майор Каль (Caille) занял это селение двумя батальонами, под
прикрытием коих неприятель, бросив все свои обозы и парк, построил пехоту в шесть
каре, расположил их в шахматном порядке, поставил батареи между кареями первой
линии и продолжал отступать к Экюри (Ecury-le-Repos). Как в это самое время подоспели Дерптский и Северский полки, то генерал Корф приказал артиллерии капитану
Фохту открыть огонь картечью по войскам, оставленным в Кламанж, и атаковал их
дерптскими и лифляндскими драгунами под командой генерал-майоров графа Палена
2-го и Хрущова. Множество французов было изрублено и взято в плен. Тогда же Корф
получил известие, что два казачьих полка, отряженные Карповым по направлению к
Витри, захватили в плен 47 офицеров и до 500 нижних чинов и взяли много обозов.
В 4 часа пополудни Пакто, достигнув селения Экюри, приказал бригаде Делорта
перестроиться из каре в колонны к атаке и двинуться против полков графа Палена 2-го,
угрожавших отрезать путь отступления французов; войска Палена были принуждены
податься назад, но вслед за тем подоспела кавалерия генерал-адъютанта Васильчикова49, которая тотчас направилась в тыл войскам Пакто одновременно с фронтальным
наступлением Корфа50.
291

Император Александр, король прусский и князь Шварценберг выехали из Витри
утром в 9 часов по большой дороге, ведущей чрез Суд-Сен-Круа в Фер-Шампенуаз.
Вдали была слышна канонада, отдалявшаяся по мере наступления союзных войск. Беспрестанно приходили донесения об одержанных успехах. Достигнув Соммесу и видя
множество раненых французов, лежавших на поле битвы, государь приказал подобрать
их двум эскадронам лейб-казаков своего конвоя, а сам отправился далее и, прибыв в
Фер-Шампенуаз, где для главной квартиры был назначен ночлег, предложил королю
и князю Шварценбергу ехать в авангард. При нем оставались несколько лиц его свиты
и один лейб-казачий эскадрон (4-й эскадрон находился при главной квартире, в ФерШампенуазе). Вскоре мимо государя прошла рысью 23-я конная рота, отставшая от
кавалерии графа Палена для пополнения зарядов. Через несколько минут прискакал
офицер с запиской от генерала Кретова к графу Палену. Князь Волконский, взяв эту
депешу, усмотрел, что Кретов извещал Палена о движении неприятеля в тыл союзникам,
к Фер-Шампенуазу. Князь Шварценберг, узнав о содержании записки, изъявил сомнение в достоверности показания Кретова, а государь с неудовольствием сказал князю
Волконскому: «Какой вздор! Тебе всегда неприятель двоится». Союзные монархи, не
обратив внимания на полученное известие, поехали далее, и вскоре перед ними появились войска, двигавшиеся прямо на Фер-Шампенуаз со стороны Шалона. Как оттуда
не следовало идти ни союзникам, ни французам, то государь остановился и поручил
разведать о том генерал-майору князю (Никите) Волконскому, а фельдмаршал — своему адъютанту, графу Кламму. Лишь только подъехали посланные к приближавшейся
пехоте, по ним обоим были сделаны выстрелы. Император Александр, удостоверяясь,
что к Фер-Шампенуазу подходил неприятель, разослал во все стороны за войсками
свою свиту, велел также воротить 23-ю конную роту и отдал ее в распоряжение прусского генерала Рауха. Полковник Марков, зарядив свои орудия картечами сверх ядер и
гранат и выждав, пока неприятель подошел на ближайший картечный выстрел, открыл
ускоренную пальбу; но как французы тогда стояли в лощине, то ядра, пущенные в
них, долетали до гусар Васильчикова, который, будучи тем введен в заблуждение, счел
батарею Маркова неприятельской и, выдвинув несколько орудий, приказал открыть
по ней огонь. Четыре русские ядра полетели на высоту, где стоял государь. К счастью,
недоразумение вскоре объяснилось. Васильчиков послал доложить императору, что
его дивизия стоит позади французов, а государь велел сказать ему и Корфу, чтобы они
не слишком теснили неприятеля, но дали время артиллерии расстроить его. Уже было
около 5 часов пополудни, когда государь, заметив колебание в рядах неприятеля, послал
приказание Корфу и Васильчикову атаковать его. Французы отступали в четырех каре;
одно из них, не выждав нападения, положило оружие; генерал-лейтенант Бороздин с
Каргопольским и Новороссийским полками атаковал другое, в котором находился
сам Пакто, рассеял неприятелей и взял семь орудий. Но прочие французские войска,
сомкнувшись в одно большое каре под начальством генералов Амея и Тевене (Thévenet),
продолжали отступать к сен-гондским болотам, надеясь там найти верное убежище.
Со стороны союзников беспрестанно прибывали войска; пехота Раевского бегом шла
на выстрелы, однако же день уже склонялся к вечеру, и остальные французы могли
спастись. Но генерал Депрерадович с Кавалергардским полком и четырьмя орудиями
6-й конной роты, двинувшись на рысях через Малый Морен и Ольне (Aulnay-aux292

Planches), вышел на дорогу, ведущую в Банн, и преградил неприятелю путь отступления. Послали требовать сдачи: император Александр — флигель-адъютанта Рапателя
и генерального штаба капитана Дурново, а король прусский — подполковника Тиле
(v. Thile). Последний отправился в качестве парламентера с трубачом. Генерал Пакто,
с подвязанной рукой, раздробленной картечью, бледный и изнемогавший от потери
крови, но твердый духом, встретив прусского офицера, спросил: «Что вам нужно?»
«Сдайтесь, — отвечал громко Тиле, — вы окружены со всех сторон». Пакто спокойно
выслушал предложение, но как между тем канонада русских батарей с каждой минутой
усиливалась, он отвечал: «Переговоры никогда не ведутся под картечью; не буду вести
их, пока не прекратят пальбу», — и объявил подполковнику Тиле, что он останется в
плену. Полковник Рапатель, махая белым платком, подъехал к французам, уговаривая
их сдаться, и был убит пулей; говорят, будто бы в рядах этого самого каре стоял родной
брат его. Непреклонность неприятеля заставила русских атаковать неприятеля со всех
сторон: первые два эскадрона кавалергардов под начальством полковника Уварова,
лейб-казаки, лейб-уланы и северские драгуны врезались в каре; полки Кинбурнский
и Смоленский драгунские с двумя эскадронами лубенских гусар поддерживали эту
последнюю решительную атаку. Сам государь вместе со своим конвоем въехал в каре
и остановил кавалергардов, в пылу боя кинувшихся на один из батальонов, только
что положивший оружие; напрасно многие напоминали государю об угрожавшей ему
опасности. «Хочу пощадить их!» — отвечал он. Пакто и прочие пленные генералы
были представлены императору Александру и королю прусскому, государь хвалил
оказанную ими храбрость, приказал возвратить им экипажи и принял живое участие
в судьбе пленных, которых на сем одном месте было более 3 000 человек.
Сражение при Фер-Шампенуазе представляет блистательный пример победы,
одержанной исключительно конницей над многочисленной пехотой с довольно значительной кавалерией. В начале боя со стороны французов сражались около 17 000 человек
(12 300 пехоты и 4 350 кавалерии) с 68 орудиями против 5 700 человек кавалерии с
36 орудиями (2 000 графа Палена, 500 Иловайского 12-го, 1 600 Кретова и 1 600 принца Адама Виртембергского); потом, когда пришли резервы (2 300 человек графа Ностица и 2 500 Депрерадовича и Ожаровского), число союзной кавалерии вообще возросло
до 10 500 человек с 94 орудиями, а вместе с отрядом Сеславина — до 12 000 человек.
От Силезской армии прибыли 4 000 человек (2 000 Корфа и 2 000 Васильчикова) с
34 орудиями, которые в продолжение шести часов сражались против 6 000 человек
с 16 орудиями генералов Пакто и Амея. Вообще же на фер-шампенуазской равнине
было 23 000 человек с 84 орудиями французов против 16 000 человек с 128 орудиями*
союзных войск51. В числе последних было 12 000 человек русских и только 4 000 виртембергских и австрийских войск. Урон неприятеля убитыми, ранеными и пленными
простирался, по собственному показанию французов, до 9 000 человек, 60 орудий и
более 350 зарядных ящиков; в действительности же из корпусов Мармона и Мортье
убыло около 5 000 человек, а из дивизий Амея и Пакто в числе 5 800 человек весьма
лишь немногим удалось избегнуть гибели либо плена, следовательно, неприятель вообще потерял до 11 000 человек, или почти половину всего наличного числа людей. Ору* Из числа сих орудий едва лишь половина была введена в дело.

293

дий отбито и найдено на поле сражения союзниками 75. В числе пленных находились:
дивизионные генералы Пакто и Амей; бригадные Жамен, Делорт, Бонте и Тевене. Урон
союзников в точности неизвестен, но, по всей вероятности, не превышал 2 000 человек52. В числе раненых был лейб-гвардии казачьего полка полковник Ефремов53.
Дело при Фер-Шампенуазе, значительно ослабив войска Мармона и Мортье, облегчило союзникам покорение Парижа54. В продолжение всего периода войн с 1792 по
1814 год кавалерия никогда не одерживала столь блистательного успеха.
13 (25) марта, ввечеру, союзные войска были расположены следующим образом:
авангард графа Палена у Сен-Лу (St. Loup), Гран-Брусси и Линта; кавалерия принца
Адама у Плер; кирасиры графа Ностица и кавалерия Гиулая у Огнь (Ognes); пехота
3-го, 4-го и 6-го корпусов между Корруа и Конантре; 5-й корпус, двигавшийся по
проселочной дороге на Фо (Faux) и Даммартен, прибыл к Фер-Шампенуазу; резервы
Барклая-де-Толли находились между Конантре и Ворефруа; главные квартиры императора Александра, короля прусского и князя Шварценберга — в Фер-Шампенуазе.
Из войск Силезской армии корпусы графа Ланжерона, Сакена и пехота Строганова
расположились у Этожа, куда перешла главная квартира Блюхера; сам Ланжерон с войсками 8-го корпуса генерала Рудзевича перешел к Ольне-о-Планш (Aulnay-aux-Planches);
кавалерия Корфа и Васильчикова встала на поле сражения. Корпусы Йорка и Клейста
утром двинулись к Монмиралю; генерал Цитен с резервной кавалерией, находясь у
Этожа, услышал сильную канонаду, гремевшую у Фер-Шампенуаза, и повернул вправо
с большой дороги на Коллиньи (Colligny), но не успел принять участия в деле55.

Глава XXI
Движение союзников к Парижу
и действия Наполеона против Винцингероде

Общее предположение наступления к Парижу. — Повеления императора
Александра: Ланжерону и Воронцову, генералу Винцингероде. —
Движение Кайсарова к Арси и Сеславина по направлению к Провену. —
Отступление Мармона и Мортье к Сезанну и далее к Ла-ФертеГоше. — Дело при Ла-Ферте-Гоше. — Отступление Мармона и Мортье
к Провену. — Действия отряда Винцингероде. Состав и сила его. — Дело
при Сен-Дизье. — Отступление русских войск к Витри и Бар-ле-Дюк. —
Движение Наполеона к Витри и возвращение его к Сен-Дизье. — Наполеон
решается идти к Парижу окольным путем на Труа и Фонтенбло. —
Наступление Главной союзной армии к Куломье, а Силезской к
Трильпору. — Переправа через Марну. — Дело при Кле и Вилль-Паризи. —
Распоряжения для поддержания в войсках порядка и дисциплины. —
Фланговое движение Силезской армии. — Отряжение корпусов Сакена
и Вреде к переправам на Марне. — Дело при Бонди. — Главная союзная
армия располагается под Парижем. — Прибытие к Парижу Мармона и
Мортье. — Отступление Винцингероде и Тетенборна к Шалону; движение
их к Сен-Дизье. — Движение Наполеона к Монтиерандеру. — Прибытие
его в Труа. — Известия о Наполеоне, полученные в главной квартире
союзников. — Меры, ими принятые для охранения своих сообщений.
Как только в Главной союзной армии было решено двинуться к Парижу, князь
Шварценберг сообщил о том Блюхеру, извещая его, что Главная армия будет 25 марта
(н. ст.) в Фер-Шампенуазе, 26-го в Трефо (Treffaux), 27-го в Куломье (Coulommiers)
и 28-го в Мо (Meaux) или Ланьи (Lagny), где предполагалось соединить обе союзные
армии. Сообразно тому, Блюхер с состоявшими у него русскими войсками должен
был, двигаясь на одной высоте с Главной армией, перейти 13-го (25-го) к Шампоберу
и 14-го (26-го) к Монмиралю1.
Император Александр, не зная достоверно, где тогда находился Блюхер, послал прямо Ланжерону и Воронцову предписания: 14-го (26-го) соединиться у Шампобера и в
тот же день двинуться к Монмиралю «для разбития туда отступившего от Шато-Тиери
неприятеля»2. Генералу Винцингероде было послано следующее собственноручное
295

повеление государя: «Наполеон со всеми силами перешел на правую сторону Марны
и идет чрез Сен-Дизье и Жуанвиль к Виньори, имея в виду сблизиться с гарнизонами
своих крепостей и отвлечь нас от Парижа. Вследствие того наши армии (Главная и
блюхерова) совокупно направятся прямо к Парижу, а вы, со всей вашей кавалерией
и конной артиллерией, тотчас перейдите Марну у Витри и двигайтесь на Сен-Дизье,
вслед за неприятелем, отрядив генерал-адъютанта Чернышева вправо к Монтиерандеру наблюдать пространство между Марной и Обе, а генерала Тетенборна влево к
Мецу — для удостоверения, не двигается ли неприятель к сей крепости. Главная цель
ваших действий состоит в том, чтобы скрыть движение наших армий и обстоятельно
извещать нас о направлении, принятом Наполеоном»3.
Вместе с тем, чтобы вовлечь неприятеля в заблуждение насчет силы и цели посланного вслед за ним отряда, генерал Винцингероде получил приказание заготовлять на марше
помещение для главной квартиры союзных монархов и разглашать, что за его кавалерией
следует вся Главная армия. Генерал Кайсаров получил предписание направиться чрез
Арси к Труа для сохранения сообщений с Южной армией и с отрядом Чернышева, а
генерал Сеславин был послан по направлению к Провену для наблюдения пространства между Монмиралем и Монтеро: таким образом, на всех путях в тылу союзников
двигались кавалерийские отряды, скрывавшие движение к Парижу их армий, в рядах
коих все еще оставалось до 170 000 человек4.
После сражения при Фер-Шампенуазе Мармон и Мортье, отступив к Аллеман
(Allement), решились дать отдых утомленным своим войскам и предложили генералу
Компану, занимавшему с небольшим отрядом Сезанн, выждать их прибытие. Но Компан, зная, что Йорк и Клейст находились у Монмираля, а Цитен с частью резервной
прусской кавалерии в окрестностях Сезанна, известил маршалов, что, долженствуя
прикрывать большой обоз, он выступит прежде полуночи, но для содействия их
отступлению оставит в Сезанне арьергард до 2 часов утра. Недовольные этим распоряжением, Мармон и Мортье двинулись с ночлега в два часа утра и, пройдя шесть
верст по весьма дурной дороге, прибыли в Сезанн уже тогда, когда все войска Компана
отступили по дороге к Ла-Ферте-Гоше и город был занят прусской конницей. Темнота ночи и неведение о силах союзников заставили маршалов отложить нападение на
войска, стоявшие в Сезанне до рассвета. 14-го (26-го) прусская кавалерия, атакованная
превосходными силами, отступила в 9 часов утра по дороге к Ла-Ферте, правой стороной Большого Морена. Французы, пройдя чрез Сезанн, остановились на четыре часа у
Мерс (Moeurs), при соединении дорог, ведущих в Куломье и Ла-Ферте-Гоше, а потом
направились к Куломье, но, дойдя до Эстерне, повернули на Ревельон к Ла-Ферте, в
надежде соединиться с компановым отрядом. Компан действительно находился там
рано утром, но, будучи атакован авангардом Йорка, был принужден отступать далее
к Куломье. Прусские генералы знали, что остатки корпусов Мармона и Мортье еще
не успели пройти к Парижу, и потому, выслав вслед за Компаном дивизию Горна с
несколькими эскадронами, расположили дивизию принца Вильгельма для встречи
неприятеля на левом берегу Большого Морена, впереди Ла-Ферте-Гоше; самый город
был занят тремя батальонами.
Генерал Горн настиг отряд Компана не доходя Куломье, близ Шальи (Chailly), опрокинул батальон, двигавшийся в арьергарде, и захватил в плен несколько сот человек.
296

Около 4 часов пополудни войска маршала Мортье, шедшие в голове французской
колонны, выйдя из леса, атаковали дивизию принца Вильгельма у Ла-Ферте-Гоше, но,
будучи встречены огнем батареи, стоявшей перед фронтом прусской пехоты, подались
назад. Положение принца было весьма опасно: при нем состояла только его малочисленная дивизия; кавалерия Цитена, а равно корпус Клейста и резервная артиллерия
еще находились на марше. К счастью, неприятели, считая его сильнейшим, нежели он
был в действительности, и потеряв при Фер-Шампенуазе всю свою артиллерию, кроме
девяти (по другим сведениям — семи) орудий, не отважились проложить себе путь
оружием. Пользуясь наступлением ночи, Мармон вышел полями на дорогу, ведущую
в Куртакон (Courtacon) и двинулся далее к Провену.
Со стороны Фер-Шампенуаза граф Пален (коего артиллерия была усилена из
резерва 30 конными орудиями) вместе с авангардом клейстова корпуса преследовал
Мармона по левой стороне Большого Морена, открыл по неприятельским войскам
сильную канонаду и дошел до Ревельон (Reveillon); казаки его расположились у Монтиса (Montis), но не могли преградить неприятелю пути к Провену. Прочие войска
Главной армии встали в окрестностях Трефо, где находились главные квартиры союзных
монархов и князя Шварценберга. Уже в 9 часов вечера резервная кавалерия Цитена
прошла чрез Трефо к Ла-Ферте-Гоше, чтобы присоединиться к своему корпусу, и вместе
с кавалерией Кацлера и полковника Блюхера туда прибыла в полночь. Пехота Йорка
и Клейста расположилась у Ла-Ферте-Гоше, кроме дивизии Горна, которая, отойдя
к Ла-Ферте, была выдвинута к Ребе (Rebais), по правой стороне Большого Морена5.
Главные силы генерала Винцингероде еще накануне, 13-го (25-го), достигли СенДизье, откуда Наполеон перешел к Васси (Vassy). Отряд Винцингероде состоял из семи
полков легкой кавалерии, 16 казачьих полков, 6-го егерского и пяти конных рот6 в числе
до 10 000 кавалерии и 800 пехоты с 46 конными орудиями: из этих войск в отряде Чернышева, двинувшегося на Перт (Perthes) к Эклярон (Eclaron), находились один полк
легкой кавалерии и семь казачьих, в числе около 2 800 человек с четырьмя конными
орудиями, а в авангарде Тетенборна, у Валькура (Valcour) и Гюмбекура (Humbecourt),
полк легкой кавалерии и четыре казачьих с двумя конными орудиями.
14-го (26-го) Наполеон, получив сведение от командовавшего его арьергардом
маршала Макдональда, что накануне французские войска имели дело с одной лишь
кавалерией, решился удостовериться в следовании за ним союзной армии. С этой
целью он предпринял усиленную рекогносцировку к Сен-Дизье. Казаки Тетенборна,
стоявшие у Гюмбекура, были отброшены к Валькуру и далее за Марну, где генерал
Винцингероде, узнав о наступлении неприятеля, наскоро собирал главные силы своего
отряда. Левое крыло его примыкало к городу Сен-Дизье, занятому шестью ротами 6-го
егерского полка, а правое, состоявшее из войск Тетенборна, к Пертскому лесу, в коем
были рассыпаны остальные две роты егерей. Река Марна, переходимая вброд на многих
пунктах, не могла служить надежным прикрытием фронта позиции.
Наполеон, подойдя к берегу, под прикрытием батарей, осыпавших русскую кавалерию ядрами и гранатами, направил к броду при селении Галиньикуре (Hallignicourt)
большую часть своих войск, перевел там через реку сперва корпус Себастиани, а
потом и прочую конницу и развернул ее в обе стороны. За конницей следовала вся
пехота, кроме корпуса Удино, посланного по жуанвильской дороге на Сен-Дизье.
297

Кавалерия построилась впереди; пехота — за ней. Между тем Тетенборн с Изюмским
полком атаковал неприятельскую кавалерию и смял первую линию, но был опрокинут
эскадронами второй линии. Французская кавалерия с громкими восклицаниями понеслась вслед за ним по дороге в Витри, захватила часть обоза и заводных лошадей и
преследовала русский авангард до Перта. Затем, обратясь вправо, неприятель прорвал
в центре линию Винцингероде и отрезал ему путь к Витри. Местность, пересеченная
канавами и заборами и покрытая перелесками и виноградниками, затрудняла действия русской кавалерии и способствовала неприятелю ввести в дело пехоту. Генерал
Винцингероде, решась отступать и желая выручить егерей, оставленных в городе, стал
отводить свою кавалерию влево на дорогу, ведущую в Бар-ле-Дюк (Bar-le-Duc). Но
Наполеон, заметив это движение, выслал вперед гвардейскую кавалерию, которая
врубилась в русские колонны и опрокинула их к лесу (bois des Trois-Fontaines). Тогда
же Удино с 7-м корпусом ударил в штыки на егерей в Сен-Дизье, выбил их из города и,
приняв начальство над кавалерией Келлермана, устремился на дорогу в Бар, угрожая
отрезать единственный путь отступления, но генерал Бенкендорф, успев заблаговременно пройти через Сен-Дизье, остановил неприятеля. Два эскадрона изюмских гусар
полковника Лашкарева были опрокинуты, но атака павлоградских гусар и удачное
действие нескольких орудий замедлили наступление французов и способствовали
генералу Винцингероде отойти к Бар-ле-Дюк. Арьергард Бенкендорфа остановился
у Саадрюпта, где наступившая ночь заставила маршала Удино прекратить преследование. Макдональд с 2-м и 11-м корпусами и с кавалерией Мильго остановился
близ Перта; а прочие французские войска встали биваками впереди Сен-Дизье.
Урон русских войск в сем деле, вместе с потерей, понесенной накануне авангардом
Тетенборна, простирался: убитыми до 4 офицеров и 334 нижних чинов; ранеными —
26 офицеров и 365 нижних чинов; пленными — 12 офицеров и 585 нижних чинов;
всего же выбыло из фронта 42 офицера и до 1 300 нижних чинов. Из этого числа
6-й егерский полк лишился 14 офицеров и 520 нижних чинов, т. е. более половины
наличного числа людей. Захвачено неприятелем 5 орудий, 10 зарядных ящиков и
часть обоза. Лошадей убыло более тысячи. Потеря французов, по собственному их
показанию, не превышала 600 человек7.
В продолжение боя при Сен-Дизье Чернышев с своим отрядом8 находился у Эклярона, в нескольких верстах от поля сражения, но не мог принять участия в деле по
причине весьма пересеченной и болотистой местности, отделявшей его от неприятеля9.
Наполеон, одержав победу при Сен-Дизье, последний успех пред падением его,
узнал от пленных, что перед ним находилась только небольшая часть союзных сил.
Нетрудно было ему вывесть заключение о направлении, принятом его неприятелями
к Парижу. Не успев отвлечь союзников от своей столицы и зная, что потеря ее могла
решить судьбу его империи, он не отважился перенести театр войны в восточные департаменты Франции, а предпочел идти к Парижу кратчайшим путем, в тыл союзникам,
но прежде счел нужным овладеть крепостцой Витри. 15-го (27-го) туда направилась
вся французская армия, кроме войск Удино, посланных к Бар-ле-Дюк. Отряд Тетенборна отступил чрез Витри к Шалону, а Чернышев, полагая, что неприятельская армия
продолжала идти по прежнему направлению, перешел из окрестностей Эклярона на
Жифомон к Роне10.
298

Наполеон, подойдя к Витри, выдвинул сильную артиллерию против крепости и,
угрожая бомбардированием, потребовал сдачи. Получив отказ, он хотел атаковать
крепость открытой силой, но, убедясь в опасности такого предприятия, отказался
от своего намерения. Здесь узнал он о поражении Мармона и Пакто и, окончательно
удостоверясь в движении союзников к Парижу, опять несколько часов колебался в
сомнении — идти ли на защиту своей столицы или приблизиться к Рейну и, встав на
сообщениях неприятеля, продолжать войну. Наконец, уступив представлениям своих
ближайших сподвижников Бертье и Нея и решась направиться к Парижу, он предполагал двинуться туда по кратчайшей дороге, на Сезанн и Куломье. Бертье утверждал,
что на этом пути встретятся непреодолимые затруднения (несмотря на то, что здесь
шла большая часть союзной армии) и что пришлось бы переправляться через Марну
при Ланьи или у Мо в виду неприятеля, превосходного в силах. Наполеон, убежденный
доводами своего начальника штаба, предприняв идти к Парижу окольным путем на
Труа и Фонтенбло, возвратился к ночи в Сен-Дизье; гвардия расположилась в городе,
а прочие корпусы стали в нескольких эшелонах по дороге, ведущей туда из Витри.
Погода была ужасная. Войска, без обуви, не получая хлеба в продолжение пяти суток,
роптали11. Упрекают Наполеона в том, что он не пошел от Витри прямо к Труа, а предпочел направиться по окольной дороге на Дулеван и Бриенн (что увеличивало переход
от Витри к Труа 70 верстами), но, по всей вероятности, причиной тому было желание
избежать переправы через Марну у Фриньикура и движения по весьма дурным дорогам
на Брабан либо Доннеман, к Труа.
Одновременно с возвращением Наполеона в Сен-Дизье Удино занял Бар-ле-Дюк и
старался войти в связь с дивизией Дюрютта, вышедшей из Меца. Но генерал Винцингероде помешал тому, приказав занять переправу на Маасе у Сен-Мигиеля собранному
в Нанси отряду принца Бирона Курляндского12. Возвращение наполеоновой армии от
Витри к Сен-Дизье имело последствием обратное движение маршала Удино. Получив
приказание присоединиться как можно поспешнее к главным силам, он выступил
вечером того же дня из Бара. Как жители его родины, маасского департамента, выказывали совершенную готовность вооружиться на защиту отечества, то Удино предложил
вызвать Лотарингию и прочие восточные области к поголовному восстанию; но Бертье
изъявил противное мнение, говоря, что такое ополчение не могло иметь успеха, не
будучи поддержано кавалерией, в которой армия имела крайнюю нужду. Наполеон,
всегда враждебный народным движениям, согласился с мнением Бертье, и совет Удино
был оставлен без внимания13.
Одновременно с изложенными действиями Наполеона против Винцингероде
союзные армии продолжали наступать к Парижу. Как после сражения при Фер-Шампенуазе французы нигде не могли остановить их, то обе армии, князя Шварценберга
и Блюхера, двигались как бы в своей стране, по заранее составленным маршрутам. По
отступлении Мармона и Мортье к Куртакону отряжен был вслед за ними граф Пален
с кавалерией 4-го (виртембергского) и 6-го корпусов; но когда обнаружилось, что неприятель ушел к Провену, то преследование его было поручено казакам Иловайского
12-го, а граф Пален получил приказание идти в авангарде Главной армии, прямо к
Парижу, на Креси (Crecy), и подошел к этому местечку ввечеру 15-го (27-го), на другой
день после дела при Сен-Дизье; тогда же все прочие войска этой армии прибыли в
299

окрестности Куломье, где расположились главные квартиры обоих союзных монархов
и князя Шварценберга14. Как только передовой казачий отряд, высланный генералом
Иловайским, появился у Провена, французы очистили город в величайшем беспорядке,
но потом снова заняли его арьергардом, оставив прочие войска у Мезон-Руж. Мармон
мог присоединить к ним дивизию Сугама, перешедшую, по распоряжению военного
министра, с реки Йонны на Сену, к Ножану, но предпочел оставить этот отряд, в числе
5 тысяч человек, для прикрытия отступления прочих войск к Парижу15.
В тот же день, 15-го (27-го), русские войска Силезской армии расположились в
окрестностях Ла-Ферте-су-Жуар, а прусские направились к Трильпору, для наведения
там понтонного моста; впереди их шел русский отряд генерал-майора Емануеля в составе пяти батальонов, Киевского драгунского и двух казачьих полков, одной понтонной
и двух пионерных рот, с шестью орудиями16.
Генерал Компан, присоединив к своим войскам отряды генералов Ледрю-дезЭссара и Винсена (Vincent) и несколько сот человек национальной стражи, собрал
от 5 до 6 тысяч человек, с коими решился оборонять переправы через Марну; сам он
расположился у корнильонского моста впереди Мо; отряд дез Эссара встал за Трильпором; генерал Винсен с кавалерией и 600 человек национальной стражи занял плато,
господствующее над селением Сен-Жан (St-Jean-les-deux-Jumeaux). Генерал Емануель,
выступив на рассвете из Вье-Мезон, двинулся на Ла-Ферте-су-Жуар против неприятеля
с фронта, одновременно с наступлением дивизии Горна по дороге из Куломье. Генерал
Винсен был принужден поспешно отступить на правую сторону Марны, не успев убрать
суда, на которых был построен его мост. В 3 часа пополудни Емануель, приблизясь к
берегу, воспользовался оставленными у Трильпора большими лодками для переправы
нескольких сот егерей. Под прикрытием их и канонады орудий, расположенных на
господствующей высоте левого берега, подполковник Иванов с своими понтонерами и
75-м морским экипажем навел два понтонных моста (один к вечеру, а другой в ночи), по
коим немедленно переправились русский авангард и дивизия генерала Горна. Неприятельская батарея и войска, при ней стоявшие, были оттеснены к городу, но канонада и
перестрелка продолжались почти до рассвета. В 3 часа пополуночи раздался ужасный
треск: это был взрыв большого порохового погреба близ заставы, на парижской дороге,
зажженного французами по выступлении из города17. Генерал Компан, отойдя к Кле
(Claye), был усилен тремя батальонами Молодой гвардии, 400 кирасир и 400 польских
улан. Таким образом, собрав более 7 тысяч человек, Компан решился снова остановить
наступавшего неприятеля. 16-го (28-го) переправились прочие войска Силезской
армии, а между тем авангарды корпусов Йорка и Клейста под начальством генерала
Кацлера и полковника Блюхера были выдвинуты к Кле. Генерал Компан приказал очистить это местечко, но едва лишь вышел из него в поле головной прусский батальон,
как Винсен с кирасирами и польскими уланами опрокинул его обратно в местечко и
захватил в плен более 200 человек. Затем Компан, отойдя к лесу у Монсегль (Montsaigle),
занял мызу Гробуа и соседственные рощи. Здесь завязалось довольно упорное дело, но
когда Йорк и Клейст постепенно выстроили все свои войска против неприятельской
позиции, французы отступили к Вилль-Паризи (Ville-Parisis), сильно заняв мызы Морфонд и Монсегль, а также и близлежащие перелески. Фузелерные батальоны 1-го и 2-го
Западно-прусских пехотных полков, направленные в обход правого фланга французской
300

позиции, со стороны селения Лепин (Le Pin), потерпели большой урон от анфиладного
огня стрелков, занимавших лес Мюло (bois Mulot), и вообще неприятель сражался
весьма храбро, однако же был принужден отступить к Бонди. Авангард прусских войск
остановился у Вилль-Паризи; корпусы Клейста и Йорка расположились в нескольких
эшелонах между сим селением и Кле, а Блюхер с русскими войсками у Трильпора и
Мо. Урон с каждой стороны простирался от 400 до 500 человек18. Главная союзная
армия к вечеру пришла на Марну и расположилась в окрестностях Трильпора, кроме
5-го корпуса Вреде, оставленного у Шальи (Chailly) с арьергардом у Ла-Ферте-Гоше,
на случай движения наполеоновой армии в тыл союзникам. Генерал Иловайский 12-й
встретился в Провене с отрядом генерал-майора Сеславина, которому было поручено
дальнейшее преследование Мармона, и снова присоединился к кавалерии графа Палена. По достижении Нанжиса маршалы продолжали отступление, Мармон к Мелюну,
а Мортье к Гинь19.
17 (29) марта Главная союзная армия, перейдя через Марну по трем понтонным
мостам, устроенным у Трильпора и Мо, двинулась далее по направлению к Парижу.
Император Александр прибыл еще накануне в Кинси (Quincy) и провел там целый
день. В то время, когда Судьба готовилась увенчать его замыслы, он обратил все свое
внимание на облегчение участи мирных жителей края. Вступая в страну, еще не испытавшую бедствий войны, и узнав о грабежах, производимых некоторыми из союзных
войск, государь счел нужным напомнить командирам русских корпусов о соблюдении
строжайшего порядка и дисциплины20. Как жители преимущественно жаловались на
баварцев, то император Александр собственноручно писал графу Вреде: «В то время,
когда мы подходим к стенам Парижа, только самой неослабной дисциплиной в войсках
можем достигнуть ожидаемых нами великих последствий. Вы один из первых изъявили
убеждение в необходимости привлечь сердца жителей французской столицы к общему
нашему делу, но мы уклонились бы от сей цели, если бы окрестности Парижа подверглись напрасному разорению, вместо того чтобы найти в наших войсках покровительство и защиту. Ваши правила ручаются мне, что в настоящую решительную минуту Вы
сохраните строгий порядок в Вашем корпусе. Убедительнейше прошу Вас употребить
все зависящие от Вас средства для прекращения всякого рода насилий. Необходимо
возложить все могущие произойти беспорядки на личную ответственность корпусных
командиров и отрядных начальников. Ваша заботливость о том приобретет Вам общую
признательность и усугубит особенное мое к Вам уважение»21.
В главной квартире союзных монархов надеялись, что Мармон и Мортье, двигаясь окольными путями, не успеют придти вовремя к Парижу и что столица Франции
покорится без боя. Чтобы узнать достоверно о положении дел и выиграть время для
предположенного союзниками флангового передвижения Силезской армии на суассонскую дорогу, были посланы в 8 часов утра на аванпосты неприятельских войск два
парламентера к французскому военному министру, герцогу Фельтрскому*. Это подало
повод к слухам об открытии переговоров, несмотря на то, что в авангарде возобновилась перестрелка. Войска Йорка торопились чиститься для вступления в Париж
(zum Einmarsch nach Paris alles in propern Stand zu setzen) и, будучи извещены о пред* Кларке.

301

стоявшем прибытии к ним союзных государей, построились в 10 часов по сторонам
большой дороги ведущей из Кле в Вилль-Паризи. Но три месяца постоянных маршей
и сражений в зимнюю пору сделали их неспособными к параду. Солдаты, неостриженные, невыбритые, в изорванном, покрытом разноцветными заплатами рубище,
босые, представляли жалкое зрелище; многие орудия стояли на колесах, взятых из-под
крестьянских повозок, сбруя была кое-как связана из веревок, лошади — изморены
и тощи. В таком положении находились йорковы войска, когда подъехали к ним союзные монархи. Король, которого не видали они в продолжение всего похода, был
встречен ими с радостным восторгом. Йорк готовился представить ему закаленных в
боях воинов 1-го прусского корпуса, но король до того был поражен неопрятным их
видом, что, не сказав ни слова, отъехал в сторону; говорят даже, будто бы он заметил
Йорку: «Плохо смотрят, грязные люди» («Sehn schlecht aus, schmutzige Leute»)22.
По всей вероятности, невзрачное состояние блюхеровых войск, вместе с желанием
устремить к столице Франции одновременно наибольшие силы, заставило союзников
перевести Силезскую армию вправо на суассонскую дорогу, а Главную — направить
по дороге, ведущей из Мо, прямо к Парижу. С этой целью корпусы Йорка и Клейста,
остававшиеся до полудня у Вилль-Паризи, пока туда прибыл корпус Раевского, были
переведены на проселочную парижскую дорогу к Мори (Mory) и двинулись по ней к
Оне (Aunay); авангарды Кацлера и полковника Блюхера встали у Большого Дранси
(Grand Drancy); корпус графа Ланжерона перешел на большую суассонскую дорогу,
к Ле-Бурже (le Bourget), а пехота графа Воронцова с главной квартирой Блюхера
расположились в Виллепинт (Villepinte). Корпус Сакена вместе с австро-баварским
корпусом, отряженным от Главной армии, под общим начальством графа Вреде были
оставлены первый у Мо, а второй у Кинси. Прочие же корпусы Главной армии, в нескольких эшелонах, двинулись по большой дороге из Мо к Парижу. Генерал Винсен
сперва удерживал Кацлера, а потом отошел на позицию, занятую Компаном впереди
Ливри, в лесах по обе стороны дороги. Союзные монархи выехали в передовую цепь,
где господствовала совершенная тишина. Войска обеих сторон, утомленные боем,
прекратив пальбу, стояли одни против других в бездействии. Но когда около полудня
подошел граф Пален с авангардом корпуса Раевского, Силезская армия, как уже сказано, сделав фланговое движение вправо, направилась к Парижу с северной стороны,
а Главная армия — с востока. Войска Раевского, возбужденные к новым подвигам
присутствием обожаемого государя, двинулись вперед двумя колоннами: граф Пален
с своей легкой кавалерией и четырьмя пехотными полками 14-й дивизии генералмайора Гельфрейха, направился в обход правого фланга неприятельской позиции, чрез
Куртри и Монфермель (Montfermeil), а бригада Вольфа, с четырьмя орудиями 23-й
конной роты под прикрытием дивизиона астраханских кирасир атаковала позицию с
фронта. Французы сопротивлялись упорно, но когда русская артиллерия была усилена еще четырьмя орудиями под личным начальством генерал-майора Костенецкого,
неприятель отступил чрез лес к селению Бонди (Bondy) и далее к Парижу23. Генерал
Орнано с запасными гвардейскими батальонами и эскадронами выступил еще утром из
Парижа к Пантен и выдвинул свою кавалерию к мельнице Ла-Фоли, а потом отошел к
предместью ла Виллет, предоставя Компану занять Пантен; но вместо того компанова
пехота была отведена к Бельвилю. Граф Пален, пользуясь оплошностью неприятеля,
302

выдвинул пехоту Гельфрейха к Пантену и Роменвилю; кавалерия его встала между
этими селениями; корпус Раевского — у Нуази-ле-Сек (Noisy-le-Sec); гвардия и резервы вместе с главной квартирой Барклая-де-Толли у Вилль-Паризи; корпусы Гиулая и
кронпринца Виртембергского у Анне (Annet); главные квартиры союзных монархов
и князя Шварценберга в Бонди24.
В тот же день, 17-го (29-го), Мармон и Мортье, соединившись в Бри-конт-Робер
(Brie-Comte-Robert), отступили около полудня к Шарантону на правую сторону Марны
и расположили пехоту частью в приречных селениях Берси, Конфлане и Шарантоне,
частью впереди сент-антуанского предместья, в Сен-Манде, Венсене и Шаронне; кавалерия встала у Монтреля и в пикпюсском предместье. Войска маршалов оставались
на тесных квартирах до рассвета. Никто не подумал о занятии Пантена и Роменвиля,
обладание коими было необходимым условием упорной обороны Парижа25.
Одновременно с наступлением союзных армий к столице Франции генерал Винцингероде, отступив после дела при Сен-Дизье чрез Бар-ле-Дюк к Шалону, соединился
там с отрядом Тетенборна 15 (27) марта, а генерал-адъютант Чернышев перешел к
Пужи. На следующий день Винцингероде двинулся к Сен-Дизье26. Наполеон, решась
идти в помощь Парижу по левой стороне Сены, перешел с гвардией к Монтиерандеру,
следовательно, был почти там же, где находился за пять суток перед тем, 11 (23) марта; прочие войска его направились в нескольких колоннах к Васси, Бриенну и Труа.
Войска шли в ненастную погоду по проселочным дорогам, увязая в грязи на каждом
шагу. В особенности же было затруднительно движение артиллерии. Французы сожгли 60 зарядных ящиков, взяв везших их лошадей под орудия27. Вечером Наполеон
получил чрез нарочного из Парижа от директора почт Ла-Валетта записку следующего
содержания: «Приверженцы неприятеля, ободренные событиями, происшедшими в
Бордо, подняли голову; их намерениям содействуют тайные происки. Прибытие императора необходимо, если он хочет предупредить сдачу неприятелю своей столицы.
Всякая минута дорога»28.
На следующий день, 17-го (29-го), Наполеон с гвардейской кавалерией, достигнув
Доленкура (Dolencourt), получил от короля Иосифа известие о занятии Мо союзными
войсками. Желая выиграть время, Наполеон послал генерала Дежана (Dejean) в Париж
с приказанием известить князя Шварценберга о новых предложениях, сделанных австрийскому императору. Действительно, один из французских дипломатических агентов
был послан в Дижон к императору Францу с собственноручным письмом Наполеона, в
котором, как говорят, он изъявлял определительное согласие на все условия, требуемые
союзниками. Отправя эти депеши, Наполеон с небольшим конвоем уехал в Труа; гвардейская кавалерия туда прибыла уже ночью, большая часть пехоты встала на биваках у
Люзиньи29. Таким образом, на рассвете 18 (30) марта, когда союзные армии стояли в виду
Парижа, Наполеон с передовыми войсками находился в Труа, в расстоянии от Парижа
по окольной дороге на Сан и Фонтенбло 40 лье (160 верст). Но в главной квартире
союзных монархов тогда еще не было верных сведений о направлении наполеоновой
армии. Из донесений генерала Кайсарова, полученного 16 (28) марта, в то время, когда
союзники подходили к Мо, можно было заключить, что значительные силы неприятеля двигались чрез Бар-сюр-Об к Труа30. На следующий день, 17-го (29-го), пришло
донесение генерала Винцингероде из Бар-ле-Дюк о деле при Сен-Дизье и о намерении
303

его и Тетенборна отступить к Шалону31. Известие, доставленное ввечеру 17-го (29-го)
Фримоном из Ла-Ферте-Гоше, о появлении авангарда наполеоновой армии накануне у
Сезанна было основано на весьма сомнительном показании какого-то прусского офицера, прибывшего из Витри и, несмотря, однако же, на то, возбудило общие опасения.
По сему поводу было предписано, чтобы Сакен оставил три батальона для охранения
мостов у Трильпора и по переходе обозов и кавалерии на правую сторону Марны приказал развести два моста, оставив один для переправы войск, находившихся по левую
сторону реки, а чтобы сохранить сообщение с Нидерландами на Компиень и Ла-Фер,
считали весьма нужным заблаговременно овладеть Компиенем32. Тем не менее, однако
же, положено было с рассветом 18 (30) марта повести нападение на Париж. Не для того
союзники подвергались в течение многих лет переворотам непостоянной Фортуны,
чтобы уклониться от цели в то время, когда представлялась возможность достигнуть
ее последним решительным усилием.

Глава XXII
Покорение Парижа

Появление союзников под Парижем. — Совет регентства 16 (28) марта. —
Описание поля сражения под Парижем. — Меры, принятые для обороны
Парижа. — Вооруженные силы, которые могли принять участие в защите
Парижа: национальная стража, линейные войска, гвардейские резервы,
корпусы Мармона и Мортье. Число всех этих войск. — Париж накануне
битвы. — Отъезд императрицы Марии-Луизы. — Рекогносцировка
окрестностей Парижа. — Распоряжения короля Иосифа. — Защитники
Парижа. — Диспозиция для войск Главной союзной армии на
18 (30) марта. — Повеление Блюхеру. — Исчисление союзных войск,
могших принять участие в нападении на Париж. — Воззвание князя
Шварценберга к жителям Парижа. — Распоряжения французов для
отпора союзным войскам. — Сражение 18 (30) марта. — Наступление
дивизии Гельфрейха к Пантену. — Покушение императора Александра
открыть переговоры. — Первоначальное расположение французских
войск. — Наступление Мармона. — Движение ему навстречу корпуса
Раевского и кирасиров Кретова. — Распоряжения принца Евгения
Виртембергского. — Распоряжения Барклая-де-Толли для подкрепления
его резервами. — Упорный бой у Роменвиля. — Русские окончательно
занимают Роменвильский лес. — Кровопролитный бой в Пантене. —
Прибытие резервов. — Общее наступление войск Раевского и Палена. —
Барклай-де-Толли в ожидании прибытия прочих войск приостанавливает
наступление. — Расположение войск маршала Мортье. — Диспозиция
Блюхера. — Занятие войсками Емануеля Обервилье. — Общее наступление
Силезской армии. — Бой прусско-баденской гвардии в Пантене. —
Совещание на Монмартре. — Отъезд короля Иосифа. — Наступление
кронпринца Виртембергского. — Овладение переправами при Сен-Море и
Шарантоне и прибытие кронпринца к Парижу. — Действия Гиулая. —
Наступление русских войск против центра позиции Мармона. — Атака
Палена у заставы Трона. — Взятие русскими Беллевильских высот. —
Действия блюхеровой армии. — Бой в лощине Уркского канала. — Атака
прусской кавалерии у Ла-Вилетт. — Наступление прусско-баденской
гвардии к Пантенской заставе. — Канонада у Ла-Вилетт. — Атака
305

13-го и 14-го егерских полков. — Взятие Ла-Вилетт и Ла-Шапель. —
Французы предлагают перемирие. — Свидание Орлова с Мармоном. —
Прекращение действий на Роменвильском плато. — Взятие Монмартра
войсками Ланжерона. — Действия Корнилова и Емануеля. — Потери обеих
сторон. — Трофеи. — Награды.
В продолжение двух месяцев, истекших со времени сражения при Ля-Ротьере, парижане, колеблясь между надеждой и страхом, не раз были волнуемы слухами о приближении неприятеля к столице Франции. Но каждый раз официальные известия заглушали
зловещую молву преувеличенными сведениями об успехах Наполеона и храбрых войск
«великой нации». Кровопролитный, ничего не решивший бой при Краоне, отбитые
союзниками нападения при Лане и поражение Мармона при Ати были заглушены
победой над отрядом графа Сен-Приеста под Реймсом. С тех пор целые десять дней
Монитер хранил глубокое молчание о военных событиях, прерванное лишь известиями
о взятии русского понтонного парка генералом Летором и о победе Наполеона при
Сен-Дизье. О делах при Арси, о поражении французов при Фер-Шампенуазе не было
сказано ни слова1. При всем том нельзя было скрыть от народа наступление союзников
к Парижу, но все были уверены, что Наполеон поспешит на защиту своей столицы, и
сам король Иосиф разделял это убеждение2. И вдруг — одновременно с прибытием
изнуренных, расстроенных корпусов Мармона и Мортье — подошли к Парижу союзные армии, и зарево их биваков охватило длинной дугой с севера и востока весь город.
Жители окрестной страны, увозя с собой все, что только успели захватить, и угоняя
лошадей и скот, теснились у городских застав и, чтобы заплатить акциз, от которого не
догадались уволить их, продавали за бесценок свои пожитки. Смелая молодежь рада
была случаю подраться, но не имела оружия, да и недоставало людей, которые могли
бы руководить народное движение и направить усилия всех и каждого к общей цели.
Императрица Мария-Луиза, слабая, бесхарактерная, страшилась за себя и своего сына
почти столько же непостоянных парижан, сколько войск отца своего и его союзников,
а приданный советником ей Камбасерес совершенно потерял голову. Король Иосиф,
лично храбрый, давно уже отчаялся в спасении империи, и к тому же ни способности,
ни деятельность его не были в уровень с чрезвычайными обстоятельствами, в которых
он находился. Военный министр Кларке, человек трудолюбивый, но бездарный и
готовый передаться на сторону врагов Наполеона, не успевал исполнять получаемых
приказаний и ненавидел умного, решительного Савари, считавшегося в общем мнении
орудием деспотизма, близкого к падению. Прочие министры, пораженные внезапным
оборотом дел, также не могли принесть большой пользы. Из всех влиятельных лиц
отличался умом и находчивостью один лишь Талейран, но он был враг правительства,
хотя и нельзя было его уличить в измене. С отсутствием Наполеона, лично распоряжавшего всей государственной администрацией, вполне выказалась неспособность его
ближайших сподвижников3.
Таковы были обстоятельства, когда ввечеру 16 (28) марта собрался в Тюльери Совет
регентства (le Conseil de régence) под председательством Марии-Луизы, состоявший,
кроме короля Иосифа и верховных сановников империи Камбасереса, Лебрюна и Талейрана, из всех министров, президентов обеих палат и членов Государственного совета.
306

Совещание открылось речью военного министра, в коей он излагал положение
дел в самом мрачном виде. По словам его, вооруженные силы, могшие участвовать
в обороне Парижа, состояли всего-навсего из слабых корпусов Мармона и Мортье,
небольшого отряда генерала Компана, нескольких батальонов, с трудом сформированных в различных депо, и 12 000 человек национальной стражи, из коих лишь часть
имела ружья; городские заставы были преграждены палисадами, но не имелось ни
одного укрепления на высотах вне города, следовательно, 25 000 человек, без всякого
пособия искусственных средств, должны были удерживать 200 000 старых, опытных
воинов. В заключение своих слов военный министр изъявил мнение о необходимости
безотлагательного выезда из Парижа императрицы и короля римского. Напротив того,
Г. Буле (Boulay dela Meurthe) полагал, что отбытие их из столицы заставило бы каждого
думать единственно о собственной безопасности и чрезвычайно затруднило бы оборону
Парижа. По его мнению, партия, враждебная правительству, могла воспользоваться
отсутствием императрицы и провозгласить Бурбонов, подобно тому как случилось в
Бордо. И потому Буле предложил, чтобы Мария-Луиза, по примеру знаменитой прародительницы своей Марии-Терезии, отправилась в городскую ратушу с своим сыном
и вызвала к оружию жителей Парижа, могших выставить 100 000 солдат в ее защиту4.
Быть может, парижане показали бы себя достойными такого вызова: не нам сомневаться в чьем бы то ни было самоотвержении после жертв, принесенных русскими в
1812 году, после всего, на что они были готовы впоследствии каждый раз, когда угрожала опасность России. Но для вооружения ста тысяч солдат требовалось сто тысяч
ружей — а их не было, да если бы они и нашлись, то никто в Париже не отважился
бы раздать их народу без разрешения самого Наполеона. Тем не менее, однако же, великодушное мнение Буле нашло отзыв в некоторых из членов Совета. Герцог Ровиго
(Савари) и старый Масса (Ренье) поддерживали его с увлечением, и даже герцог Кадорский (Шампаньи), выйдя из обычной ему апатии, советовал оставаться в Париже
до последней крайности. Король Иосиф и Камбасерес молчали. Наконец, Талейран,
выждав минуту, когда, по-видимому, Совет колебался в нерешимости, изъявил такое
мнение, какое мог подать человек, глубоко преданный Наполеонидам. Правда, он не
счел нужным распространяться об энтузиазме, который могло вызвать появление в
городской ратуше императрицы с малолетным сыном на руках, потому что старый
дипломат нелегко поддавался невольному увлечению, но он убеждал членов Совета в
опасности оставить Париж, предав столицу империи враждебным покушениям партии
Бурбонов, поддержанной союзными армиями. Впоследствии, когда Талейран сделался
главным виновником падения империи, говорили, что он выразил такое мнение в Совете, полагая, что правительство, из недоверчивости к нему, отвергнет его предложение.
Гораздо вероятнее, что Талейран без всякой задней мысли следовал внушению здравого
рассудка; к тому же, отъезд из Парижа был несогласен с его видами. Он вовсе не хотел
скитаться вместе с правительством уже близким к падению, а предложив отъезд императрицы и высших сановников, не мог бы сам остаться в Париже, из опасения навлечь
на себя еще большие подозрения и без того уже не доверявшего ему Наполеона. К тому
же, мнение, выраженное Талейраном, имевшее вид преданности к императорской
династии, могло быть полезно ему в случае, если бы Наполеон удержался на престоле.
По сборе голосов оказалось значительное большинство их в пользу предложения Та307

лейрана. Но вслед за тем военный министр произнес речь, доказывая, что Париж не
составлял всей Франции, что, потеряв Париж, следовало удалиться в области, свободные
от неприятельского нашествия, и продолжать защиту страны до последней возможности и что, напротив того, оставив императрицу и сына ее в столице и подвергнув их
опасности попасться в руки союзников, нельзя было надеяться на упорную борьбу с
такими огромными силами, какими располагали неприятели Франции. Эти доводы
не убедили никого из членов Совета: все они сознавали, что потеря столицы влекла за
собой падение правительства, основанного на военных успехах и не упрочившего связи
с народом. Собрали вновь голоса и почти единогласно решили, чтобы Мария-Луиза
и сын ее остались в Париже.
Только тогда лишь король Иосиф прервал свое упорное молчание. Он прочел два
письма Наполеона, одно из Труа, после боя при Ля-Ротьере, и другое из Реймса, после
сражений при Краоне и Лане: в обеих депешах было сказано, чтобы ни в каком случае
не допускать императрицу и сына ее впасть в руки союзникам5. Совет, не отваживаясь
принять решение, противное такому определительному предписанию Наполеона,
положил, чтобы императрица с своим сыном в сопровождении архиканцлера Камбасереса уехала из Парижа на следующий день, 17 (29) марта, а король Иосиф со всеми
министрами остался для защиты столицы. Уверяют, будто бы Талейран по окончании
совещания, спускаясь медленно по тюльериской лестнице, сказал герцогу Ровиго (Савари): «Итак, вот каким образом суждено было окончиться этому славному владычеству!
Император был бы достоин сожаления, если бы не заслужил своей участи, окружив себя
людьми совершенно неспособными». Савари, тогда бывший не в большой милости
у Наполеона, не отвечал ни слова, но, казалось, одобрительно принял выходку Талейрана, который, желая вызвать его к откровенности, продолжал: «Впрочем, не всякий
решится погибнуть под такими развалинами, и, право, уже настало время подумать и
о себе». Но как Савари упорно хранил молчание, то осторожный Талейран заключил
свою речь, сказав: «Увидим!» — и торопливо уехал.
По окончании Совета король Иосиф, Камбасерес и Кларке, провожая императрицу
в ее покои, сознавались, что отбытие ее из Парижа было сопряжено с большими неудобствами, но никто не осмелился предложить что-либо несогласное с волей Наполеона.
Тем не менее решили удостовериться, действительно ли была велика опасность, и с
этой целью король Иосиф взял на себя произвести рекогносцировку окрестностей
Парижа. Легко было предвидеть, что это обозрение не могло разуверить его и прочих
советников Марии-Луизы в необходимости ее отъезда из столицы6.
Приступая к изложению мер, принятых для защиты Парижа, бросим взгляд на поле
сражения, решившего судьбу столицы Франции, уже около четырех веков не видевшей
неприятельских войск в стенах своих.
От селения Карнетен (Carnetin), близ Ланьи, пролегает к западу цепь холмов и
плато, образующая черту водораздела между речками, из коих одни сливаются в Сену
при Сен-Дени, а другие впадают прямо в Марну и Сену, на пространстве между Ланьи
и Сен-Клу. От Росни (Rosny) до Шомонской высоты (butte de Chaumont) близ Парижа
простирается плато с незначительными возвышениями; далее — между холмами Шомонским и Пяти мельниц (Cinq-moulns) — местность, понижаясь, образует лощину,
где проходит Уркский канал (canal del’Ourcq) и лежат селения Ла-Шапель и Вилетт.
308

Оттуда к западу черта водораздела образует крутые высоты: Пять мельниц, Монмартр
и Батиньольские холмы (les mamelons de Batignolles), а потом понижается вдоль внешних парижских бульваров до нельиской заставы, где опять возвышается, оканчиваясь
холмами у Пасси (Passy) и Отеля (Auteuil). Собственно же, для обороны доступов к
Парижу могли служить: с востока, откуда подходила Главная союзная армия, плато
от Росни до Шомонской высоты, а с севера, где наступала армия Блюхера, Монмартр.
С восточной стороны встречалась довольно выгодная позиция там, где плато
значительно сужается между селениями Монтрель (Montreuil) и Нуази-ле-Сек (Noisyle-Sec). Эти селения, а равно Роменвиль (Romainville) и Малясси (Malassis), состоящие
из каменных строений с черепичными кровлями, могли служить пунктами опоры для
флангов позиции при обороне против неприятеля, наступающего от Бонди. Впрочем,
сия позиция была подвержена обходу справа по дороге из Ланьи.
За этой позицией, позади Баньоле (Bagnolet), находится другая, весьма удобная для
обороны обеих дорог из Мо и Ланьи. Здесь плато, снова суживаясь, имеет протяжение
в ширину не более версты, и вообще позиция была доступна только с фронта, да и
там высота на левом крыле позади Роменвиля, Роменвильский лес и Бриерский парк
представляли средства к упорной обороне и к переходу в наступление.
Наконец, третья позиция с восточной стороны Парижа образуется у Шаронн
(Charonne) и Пре-Сен-Жерве (Prè-St.-Cervais) небольшими оврагами, стесняющими
плато в ширину до полуверсты. Опорными пунктами сей позиции могли служить:
на правом крыле кладбище Мон-Луи (Père-La-Chaise), холм Фонтарабии (butte de
Fontarabie) и в виде передового поста селение Шаронн; в центре высота Телеграфа (butte
de Télégraphe) и фронтальные стороны Бельвиля и Менильмонтана; на левом крыле
высота Борегар (butte de Beauregard) и передовой пост — селение Пре-Сен-Жерве.
Но равнина между высотой Борегар и Уркским каналом представляла возможность
наступающим войскам, по занятии ими Пантена и гребня высот между Роменвилем
и Пре-Сен-Жерве, обойти позицию с левого фланга и, овладев Шомонской высотой
(butte de Chaumont), устремиться на возвышения, господствующие над внешними
бульварами.
Позиция на Монмартрских высотах, с северной стороны Парижа, между селениями Ла-Шапель и Батиньоль, на протяжении около двух с половиной верст, состоит
из трех отдельных частей: правое крыло ее, так называемая высота Пяти мельниц, на
протяжении более 400 саженей образует возвышенную куртину, которой бастионами
служат селения Ла-Шапель и Клиньянкур (Clignancourt). Здесь могут действовать свободно все роды оружия, как со стороны, обращенной в поле, так и со стороны Парижа.
В центре возвышается гора Монмартр с селением того же имени. Протяжение ее в
длину, от востока к западу, около версты, а в ширину, от севера к югу, менее 50 саженей.
Таким образом, вершина Монмартра образует гребень, окаймленный более или менее
крутыми скатами: северная сторона, с своими обрывами и строениями, представляла
средства к упорной обороне; с запада высота была почти совершенно неприступна;
с востока обрывистые скаты допускают доступ лишь по дороге из Клиньянкура, и
потому нападение оттуда было возможно не прежде, как по занятии наступавшими
войсками этого селения. Со стороны же Парижа, несмотря на крутость скатов, войска
и артиллерия могли удобно взбираться до самого гребня. На левом крыле холмы кор309

дегардии (hutte au garde) и батиньольское предместье (les Batignoles) выдаются в виде
бастионов на флангах куртины Трех мельниц (les buttes de Trois moulins), имеющей в
длину около 300 саженей7.
Вообще же окрестности Парижа могли весьма удобно быть усилены искусственными средствами, и для этого не требовалось ни продолжительного времени, ни больших
работ. Еще в январе Наполеон, отвергнув проект укрепления Парижа, составленный в
комитете обороны (comité de défense), приказал прикрыть заставы деревянными постройками, из коих каждая могла поместить в себе от 20 до 50 человек. Эти небольшие
укрепления (тамбуры) были назначены исключительно для отражения кавалерийских
партий; чтобы доставить им фланговую оборону, пробили бойницы в соседственных
строениях и в ближайших частях городской стены, которой обвалы тогда же были
заграждены палисадами и каменными баррикадами. Вся артиллерия, назначенная для
обороны сей необъятной ограды, состояла из 76 орудий 4- и 8-фунтового калибра: из
этого числа 28 орудий были отделены в резервы по обе стороны Сены. Кроме того,
доступы к городу оборонялись местными батареями, на которых были размещены
57 орудий8.
Мосты на Марне, у Шарантона и Сен-Мор были прикрыты тамбурами9.
Вооруженные силы, назначенные для обороны Парижа, были весьма недостаточны.
Гарнизон столицы состоял: во-первых, из национальной стражи под начальством маршала Монсея; во-вторых, из линейных войск 1-й военной территориальной дивизии
генерала Гюллена; и, наконец, в-третьих, из гвардейских резервов генерала Орнано.
Общее начальство над всеми этими войсками было вверено Наполеоном брату его,
королю Иосифу.
На основании декрета от 3 января н. ст. пехота парижской национальной стражи
долженствовала состоять из 12 легионов 4-батальонного состава; каждый батальон заключал в себе пять рот, по 125 человек в каждой, следовательно, в батальонах полагалось
по 625, в легионах по 2 500 и во всей парижской национальной страже 30 000 человек.
Легионы соответствовали 12 муниципальным округам (arrondissemens municipaux), а
батальоны (насколько допускало число жителей) 48 городским кварталам. Последующими декретами постановлено придать к сей пехоте два артиллерийских батальона,
составленных из 300 воспитанников Политехнической школы и 480 канонеров из
инвалидного дома. Эти артиллеристы составили прислугу местных батарей. Постройка
же батарей и тамбуров была поручена инженерам ведомства путей сообщений (ponts
et chaussées). Наконец, положено было сформировать роту так называемых конных
гидов (guides à cheval).
Формирование парижской национальной стражи производилось с большими затруднениями, и, как выражался Бертье, Наполеон образовал эту стражу против своего и
ее собственного желания (malgré lui, malgré elle). И действительно, парижане смотрели
на сие народное ополчение как на новую конскрипцию, а Наполеон, с своей стороны,
приступал нехотя к устройству войска, враждебного его самовластью. Обоюдная недоверчивость и недостаток в средствах к обмундированию и вооружению национальной
стражи замедлили ее формирование и не позволили собрать более 12 000 человек, из
коих только 7 000 имели солдатские ружья; прочие же были вооружены плохими карабинами и охотничьими ружьями. Войска эти были размещены по городской ограде
310

либо, сменив линейную пехоту, заняли караулами посты внутри города; часть их, в
числе от 6 до 7 тысяч человек, была расположена отдельными командами на высотах
Фонтарабии, Менильмонтана, Бельвиля, Шомона, Монмартра и Батиньоля.
Линейные войска, тогда находившиеся в Париже, состояли: из 30 запасных или
пятых батальонов, нескольких рот инвалидов, жандармской и пожарной (sapeurspompiers) команд. За исключением караулов при тюрьмах и госпиталях, генерал Гюллен мог употребить из всех этих войск не более 1 700 человек для занятия, вместе с
600 человек гвардии, внешних постов Сен-Дени, Венсен, Сен-Мор, Шарантон, Нельи,
Серр и Сен-Клу.
В версальском главном ремонтном депо было до тысячи человек кавалерии, готовой
к действию, но генерал Преваль по приказанию короля Иосифа сформировал из них
сводный полк под командой полковника Кариньяна, для конвоирования 18 (30) марта
императрицы Марии-Луизы до Рамбулье (Rambouillet).
Что касается до гвардейских резервов, то утром 16 (28) марта еще оставалось
в парижских депо более 5 000 человек Молодой гвардии, именно: 3 600 пехоты,
1 500 кавалерии и 150 канонеров и ездовых. Но в тот же день были отправлены в Мо
1 500 человек пехоты и 700 кавалерии под начальством генерала Гюй (Guye), которые,
достигнув Кле, присоединились к отряду Компана. 17-го (29-го) назначили в конвой
Марии-Луизы 1 500 человек пехоты и 300 кавалерии, следовательно, оставалось всегонавсего 600 пехотинцев и 500 всадников, но генерал Орнано, кроме того, сформировал
из 4 000 конскриптов дивизию под начальством едва успевшего выздороветь от раны
генерала Мишеля.
Оборона Роменвильского плато была предоставлена Мармону, а Монмартрских
высот — маршалу Мортье. Число войск Мармона, вместе с отрядом Компана, простиралось до 12 400, а Мортье, вместе с дивизией Мишеля и драгунами Руссель-д’Юрбаля,
до 11 000 человек10. Артиллерия при войсках обоих маршалов состояла из 21 орудия.
Из всего сказанного следует, что в обороне Парижа действительно участвовали:

Корпусы Мармона и Мортье
Запасные гвардейские эскадроны
Парижская национальная стража маршала Монсея
Артиллеристы национальной стражи
Артиллерия на батареях у
Рувруа, Пре-Сен-Жерве, Фонтарабии и проч.
На внешних постах: Сен-Море, Шарантоне, Венсене,
Сен-Дени, Нельи и Сен-Клу
Всего

Число чел.

Число орудий

23 400 чел.
320
7 200
780

21
—
76
—

210

57

1 970
33 880

—
154*

В числе этих войск было около 28 000 человек пехоты и 5 600 кавалерии.
* По всей вероятности, число артиллерийских орудий, участвовавших в обороне Парижа, было более заимствованного нами из французских источников: не подлежит сомнению, что на Монмартрских высотах было
до 30 орудий, у Шарантона 8, у Сен-Мора 8 орудий и проч.

311

Присоединив к ним от 5 до 6 тысяч национальной стражи, назначенных для обороны застав и городской ограды, окажется общее число защитников столицы Франции
до 40 000 человек.
С рассвета 17 (29) марта в Париже господствовало смятение, предвозвещавшее
близкую опасность. Одни из жителей торопились уехать из города; другие высылали
свои семейства, между тем как многие, уходя из страны, занятой союзными войсками,
искали убежище в столице. Парижане в тревожном ожидании толпились на площадях, бульварах и набережных либо спешили на высоты, господствующие над городом,
высматривая неприятеля. Начальники войск деятельно готовились к обороне столицы.
Король Иосиф обнародовал воззвание*, в коем, призывая к оружию парижских граждан,
уверял их в скором прибытии императора11. Тогда же в Монитере появилось известие,
что Наполеон разбил генерала Винцингероде, захватил 2 000 пленных, орудия и много обозов и далеко преследовал его. Парижане, успокоенные этими официальными
сведениями, надеялись, что их император прибудет к ним одновременно с появлением неприятеля. Король Иосиф, зная намерение своего брата идти на сообщения
союзников, не ожидал его так скоро, но полагал, что к Парижу наступал только один
какой-либо неприятельский корпус12. Тем не менее, однако же, в тюльериском дворце
торопливо готовились к отъезду. Вся площадь Каруселя была заставлена придворными
экипажами; на них нагружали, кроме вещей, нужных для императорской фамилии,
драгоценнейшие бумаги самого Наполеона, остаток сбереженного им сокровища —
до 18 миллионов франков (более 5 миллионов рублей), большей частью золотом, и
коронные бриллианты. У дворца собралось множество народа; некоторые громко
роптали на императрицу, говоря, что отъезд ее предаст город мщению союзных войск
и что только лишь присутствие дочери и внука императора Франца могло охранить
столицу от грабежа и пламени; другие, большей частью офицеры народной стражи,
пробравшись во внутренние покои дворца, отважились выразить Марии-Луизе общее
желание народа, чтобы она не оставляла Парижа, изъявляя готовность защищать ее
до последней крайности. Императрица, растроганная до слез, благодарила их, но не
смела воспользоваться их самоотвержением. Около полудня, когда военный министр
уже несколько раз уведомил двор о появлении легкой неприятельской кавалерии в
окрестностях Парижа, Мария-Луиза отправилась с своим сыном в Рамбулье. Несчастный младенец, венчанный в колыбели, обреченный изгнанию и смерти во цвете лет, как
будто бы прозрев свою будущность, не хотел выдти из дворца, топал ногами, кидался
на пол и вообще выказывал нетерпение и раздражительность, не свойственные его
нежному возрасту. Необходимо было насильно увлечь его и снести в карету13.
Утром король Иосиф с своим начальником штаба генералом Матье и начальником
штаба парижской национальной стражи Алленом (chevalier Allent) рекогносцировал
доступы к Парижу. Аллен, уже ознакомившийся с местностью Роменвильского плато,
* Как в воззвании короля Иосифа было сказано, что он остается с парижанами, то появилась следующая
эпиграмма:
«Le grand roi Joseph, pâle et blême,
Pour nous sauver reste avec nous.
Croyez, s’il ne nous sauve tous,
Qu’il se sauvera bien lui-même».

312

обратил внимание короля на важнейшие пункты в оборонительном отношении. Обозрев селение Пантен и высоты, образующие первую позицию, Иосиф приказал генералу
Орнано расположить его кавалерию у мельницы Ла-Фоли для наблюдения равнины
между Нуази-ле-Сек и Бонди; затем поехал в Росни, туда, где должны были появиться
неприятельские колонны, наступающие по дорогам из Монфермель (Montfermeil) и
Ланьи, и осмотрел тамбуры, построенные у Сен-Мора и Шарантона, на левой стороне
Марны. Целью рекогносцировки было наивыгоднейшее размещение войск, назначенных для обороны Парижа. Возвратясь в Тюльери, король, по совещании с тремя
маршалами14, сделал следующие распоряжения.
18 (30) марта герцог Рагузский (Мармон) должен был занять роменвильскую позицию, а герцогу Тревизскому (Мортье) была поручена защита лощины между скатами
плато и Уркским каналом, селений Ла-Вилетт и Ла-Шапель и Монмартрских высот.
Условлено, чтобы главная квартира короля находилась на Монмартре, под прикрытием
части парижского гарнизона; остальные войска генерала Гюллена вместе с национальной стражей герцога Конельяно (Монсея) должны были занимать внутренние караулы,
оборонять заставы и принять на себя защиту доступов, не прикрытых армией. Артиллерийские резервы, в числе 28 орудий, запряженных почтовыми лошадьми, с прислугой
из воспитанников Политехнической школы и гвардейских канонеров-инвалидов, под
командой майора Эвена составили батарею у заставы Трона. Монсей старался вызвать
из национальной стражи волонтеров для обороны высот Монмартра и Шомона, но
немногие лишь парижане изъявили к тому охоту. Начальство над армией было разделено
между шестью маршалами и генералами, из коих четыре, Мармон, Мортье, Компан и
Орнано, командовали войсками первой линии независимо один от другого; Гюллен
в качестве губернатора Парижа распоряжал обороной городской ограды, а старому
маршалу Монсею предоставлена была команда только там, где, кроме парижской национальной стражи, не было никаких других войск. Хотя общее начальство над всеми
войсками было сосредоточено в руках короля Иосифа, однако же он не мог исполнять
надлежащим образом лежавших на нем обязанностей, как по неопытности своей, так
и по слабости характера15.
В ночи на 18 (30) марта со стороны союзников, кроме общей диспозиции, на
основании которой Главная армия должна была атаковать Роменвильское плато,
Силезская — Монмартр, а Вреде — прикрывать союзников с тыла, сделаны были
особые распоряжения для войск Главной армии: корпусу Раевского с 2-й кирасирской
дивизией Кретова, в числе 12 800 человек пехоты и 3 200 кавалерии с 53 орудиями,
поручено овладеть Роменвильскими и Беллевильскими высотами; для поддержания
его назначены гвардия и резервы, в числе 22 000 человек с 56 орудиями. Корпусу
кронпринца Виртембергского, в числе 15 000 человек, назначено двинуться вдоль
Марны, овладеть Венсенским парком, Сен-Мором и Шарентоном, с тамошними
мостами, и обложить венсенский замок; Гиулай с 13 000 человек должен был поддерживать его. Генералу Иловайскому с бывшими в команде его тремя казачьими
полками предписано переправиться на левую сторону Марны и открыть сообщение
с отрядом Сеславина16.
Император Александр послал Блюхеру повеление атаковать Монмартр в 5 часов
утра17. Если бы это распоряжение могло быть исполнено и войска обеих союзных ар313

мий, в числе около 100 000 человек*, были одновременно введены в дело рано утром,
когда Мармон и Мортье еще не успели занять назначенных им пунктов, то овладение
Парижем не представило бы никаких затруднений. Но многие обстоятельства замедлили наступление Силезской армии. Прусский офицер, поручик Рейхенбах, посланный 17 (29) марта Блюхером в главную квартиру союзных монархов за диспозицией
на следующий день, получил ее не прежде 11 часов ночи и, отправясь из Бонди в
Виллепинт без проводника, сбился с дороги и приехал в главную квартиру Блюхера в
восьмом часу утра: таким образом, Силезская армия не могла подойти к Монмартру
прежде полудня. Корпус кронпринца Виртембергского, находясь гораздо далее от
Парижа, нежели полагали в главной квартире князя Шварценберга, также не мог
прибыть рано утром на поле сражения, и потому в начале боя союзники ввели в дело
только 16 000 человек Раевского, которым неприятель мог противопоставить более
20 000 человек с 90 орудиями18.
Готовясь к бою, князь Шварценберг, по соизволению монархов, обнародовал следующее воззвание к жителям столицы Франции.
«Обитатели Парижа! Союзные армии у стен ваших. Цель их прибытия — надежда
искреннего и прочного примирения с вами. Уже двадцать лет Европа утопает в крови
и слезах. Все покушения положить предел ее бедствиям были напрасны, потому что
в самой власти, вас угнетающей, заключается неодолимое препятствие миру. Кто из
французов не убежден в сей истине?
Союзные монархи чистосердечно желают найти во Франции благотворную власть,
могущую укрепить союз ее со всеми народами и правительствами; в настоящих обстоятельствах Парижу предстоит ускорить всеобщий мир. Ожидаем вашего мнения
с нетерпением, внушаемым необъятными последствиями вашего решения. Объявив
его, тотчас найдете защитников в армии, стоящей пред вами.
Парижане! Вам известны положение вашего отечества, поступки жителей Бордо,
дружественное занятие Лиона, бедствия Франции и истинный образ мыслей ваших
сограждан. Эти примеры укажут вам средство прекратить войну и внутренние раздоры:
другого — нет.
Охранение и спокойствие вашего города будут предметом попечений и мер, которые примут союзники вместе с властями и лицами, облеченными общим доверием.
В столице не будет военного постоя.
* Союзные войска, действительно принявшие участие либо находившиеся на поле сражения в битве под
Парижем: из Главной армии — корпус Раевского и российско-прусские резервы, 38 000 человек; корпус кронпринца Виртембергского, 15 000 человек; из Силезской армии — корпусы Йорка и Клейста, 18 000 человек;
войска графа Ланжерона, 17 000 человек; пехоты корпуса Винцингероде под начальством графа Воронцова,
12 000 человек. Вообще же было:
Русских войск
Прусских
Виртембергских
Австрийских
Баденских
Всего

63 400 чел.
21 100
11 000
4 000
500
100 000

Schulz. Geschichte der Kriege in Europa seit 1792 XIII. 175, 177, 179, 180 und 183. — Eugen v. Würtemberg,
Memoiren. III. 290−292.

314

Таковы чувства, с коими обращается к вам стоящая у стен ваших вооруженная
Европа. Спешите оправдать доверенность, ею возлагаемую на вашу любовь к отечеству
и ваше благоразумие»19.
Утром 18 (30) марта войска, назначенные для обороны Парижа, получили приказание занять следующее расположение.
На правом крыле, под начальством Мармона: кавалерия его и компанова, именно
дивизия Шастеля, бывшая Винсена (1 600 человек) и 1-й кавалерийский корпус генерала Бордесуля (1 745 человек) на оконечности правого фланга у Монтреля. Пехота
Мармона и Компана, в числе 9 000 человек, должна была занять пространство между
Монтрелем и Роменвилем. Следовательно, число мармоновых войск, оборонявших
Роменвильское плато, простиралось до 12 345 человек20.
На левом крыле под начальством Мортье стояла в первой линии дивизия Мишеля, именно бригада Секретана (2 000 человек) за селением Пантен и бригада Робера
(2 000 человек) в Обервиллере (Aubervillers); по прибытии же на поле сражения корпуса
Мортье дивизия Кюриаля должна была расположиться во второй линии, за бригадой
Секретана, дивизия Христиани у Ла-Вилетт и Ла-Шапель, дивизия Шарпантье у
подошвы Шомонской высоты, близ предместья Сен-Мартен, а драгунская дивизия
Руссель-д’Юрбаля (Roussel d’Hurbal) и запасные гвардейские эскадроны графа Орнано
встать на продолжении левого крыла второй линии. Вообще же под начальством Мортье
состояло пехоты до 9 000 и кавалерии 2 200, всего 11 200 человек.
Следовательно, в команде обоих маршалов состояло, как выше сказано, около
24 000 человек линейных войск, а вообще на поле сражения под Парижем до 34 000 человек. Орудий вообще было 74 (53 на местных батареях и 21 при войсках)21.
Если бы войска Мармона и Мортье двинулись накануне ввечеру от Шарантона, Венсена и Шаронна на указанные им пункты, то могли бы заблаговременно занять Пантен
и Роменвиль и приготовиться к обороне этих селений, составлявших ключи передовой
роменвильской позиции, а с другой стороны — утвердиться на высотах Монмартра. Но
французы, прибыв к Парижу уже поздно вечером, были весьма утомлены, и к тому же,
хотя в Париже находились огромные склады жизненных припасов, однако же при общей
суматохе провиантское ведомство не озаботилось доставкой их на биваки, и войска
получили только то, что дали им жители. На следующее утро Мармон, взойдя на скаты
плато у Шаронна и Монтреля, двинулся к Роменвилю и прибыл туда одновременно с
войсками Раевского. Маршалу Мортье предстояло идти еще гораздо далее, сперва по
внешнему бульвару от Шаронна к Бельвилю, а потом, спустившись с плато к Пантену,
двинуться чрез Вилетт и Ла-Шапель к высотам Монмартра. Достигнув подошвы их в
7 часов утра, маршал уже в десятом часу расположил свои войска к северу от Парижа,
правым флангом в лощине Уркского канала, а левым у Клиньянкура22.
На рассвете, когда в Бонди, главной квартире императора Александра, вся свита
государя верхом ожидала его выезда на поле сражения, уже изредка раздавалась канонада: это было наступление 14-й дивизии генерала Гельфрейха. Хотя корпус кронпринца
Виртембергского, долженствовавший наступать одновременно с войсками Раевского,
находился еще далеко назади, однако же Барклай-де-Толли, завидев движение французов со стороны Бельвиля, хотел предупредить их в Пантене и поручил Гельфрейху
овладеть сим селением.
315

В это время привели в Бонди французского инженер-капитана Пейра (Peyre),
который, будучи послан генералом Гюлленом на рекогносцировку, был захвачен в
плен и выдал себя за парламентера, хотя и не имел с собой трубача, но потом сознался,
что заблудился и нечаянно попал на русский разъезд. Офицер генерального штаба
(впоследствии историк войн императора Александра) Михайловский-Данилевский,
получив поручение расспросить пленного, узнал от него, что в Париже с минуты на
минуту ожидали Наполеона с армией, считая союзные войска, появившиеся в виду
столицы, за отрезанный Наполеоном корпус. Сам государь пожелал видеть пленного,
разговаривал с ним более получаса и поручил ему ехать к главнокомандующему французскими войсками с объявлением, что «Его Величество требует сдачи Парижа, стоит
перед стенами его с многочисленной армией и ведет войну не с Францией, а с Наполеоном». Вместе с Пейром государь приказал отправиться в Париж флигель-адъютанту
Орлову (Михаилу Федоровичу), сказав ему, что главной заботой его долженствовало
быть спасение неприятельской столицы, и заключив свою речь следующими достопамятными словами: «Ступайте. Уполномочиваю вас прекратить огонь везде, где
найдете нужным, и без всякой ответственности остановить самые решительные атаки,
и даже победу, чтобы предупредить бедствия. Париж, лишенный своих блуждающих
защитников и своего великого человека, не может устоять: я твердо убежден в том. Но
Богу, даровавшему мне могущество и победу, угодно, чтобы я употребил их для мира
и спокойствия вселенной. Если можем достигнуть сей цели без боя, тем лучше; если
нет — уступим необходимости и будем сражаться, потому что, волей или неволей, на
штыках или церемониальным маршем, на развалинах или в чертогах, но сегодня же
Европа должна ночевать в Париже»23.
Полковник Орлов с Пейром и двумя трубачами и посланный с ним адъютант
цесаревича полковник Дьяков поскакали прямо в Пантен, где в то время русская
пехота завязала перестрелку с неприятелем. Прибыв в передовую цепь, Орлов приказал стрелкам прекратить огонь; вслед за тем трубач подал сигнал. Прибывший с ним
французский офицер выехал навстречу своим стрелкам и также остановил пальбу.
Пользуясь тем, Орлов приблизился к неприятельской цепи шагов на 30 или на 40.
Капитан Пейр, обменявшись несколькими словами с своими сослуживцами, исчез.
Русские офицеры остановились в недоумении, как вдруг неприятель дал по ним залп,
а потом человек 20 конных егерей бросились на них с громкими криками. Полковник
Орлов едва успел обнажить саблю, а Дьяков отбился нагайкой от француза, схватившего
за узду его лошадь. Когда же неприятели кинулись вслед за ними и ворвались в Пантен,
это селение, уже несколько раз переходившее из рук в руки, было занято русскими
войсками, и конные егеря попались в плен. Таковы были последствия первой попытки
прекратить напрасное кровопролитие. Другие покушения тоже не имели успеха, пока
оружие заставило французов смириться24.
Выше уже сказано, что французы не успели предупредить союзников в Пантене и
Роменвиле. Пользуясь тем, Барклай-де-Толли занял на рассвете оба эти селения войсками 14-й пехотной дивизии генерала Гельфрейха: первое — бригадой Рота (25-м и 26-м
егерскими полками), а второе бригадой Лялина (Тенгинским и Эстляндским полками).
Около 6 часов французы также двинулись вперед. В это время они занимали только
центр передовой позиции между Монтрелем и Роменвильским лесом, где была рассы316

пана в стрелки дивизия Компана в числе 2 200 человек; селение же Пантен и господствующая над ним Роменвильская высота не были ими заняты, потому что Компан
предоставил оборону этого важного пункта графу Орнано, который, с своей стороны,
полагая, что в Пантене встанут прочие войска Компана, расположил состоявшую под
его начальством гвардейскую дивизию генерала Мишеля в числе 4 000 человек позади
Пантена; из остальных же войск Компана дивизии Ледрю-дез-Эссара (1 600 человек) и
Бойе (1 850 человек) стояли на высоте Борегар и у селения Пре-Сен-Жерве, а кавалерия
Шастеля (бывшая Винсена), в числе 1 600 человек, за Уркским каналом, у Ла-Шапель.
Мармон, взойдя на плато около 7 часов, немедленно устремил дивизию Ледрю в
Роменвильский лес, а дивизию Бойе к Пантену. Кавалерия, состоявшая при его войсках, расположилась для прикрытия правого фланга между Шаронном и Венсеном в
две линии: в первой встала прибывшая от Ла-Шапель дивизия Шастеля (1 600 человек), а во второй кавалерийский корпус Бордесуля (1 745 человек). Дивизия Арриги
(1 250 человек) была расположена впереди Малясси и заняла передовым отрядом
Монтрель; дивизия Лагранжа (1 395 человек) по обе стороны дороги, ведущей из
Бельвиля в Роменвиль; дивизия Рикара (720 человек) за ней в двух колоннах, влево от
Бриерского парка, под покровительством батареи из полевых орудий, поставленной
впереди парка Фаржо (Fargeau)25.
В 7 часов утра Барклай, заметив наступление неприятеля, приказал принцу Евгению
Виртембергскому, с его обеими дивизиями и кирасирами Кретова, подкрепить Гельфрейха у Пантена, а Раевскому, с 5-й дивизией Мезенцова и с остальной кавалерией
графа Палена, направиться чрез Роменвиль против правого крыла неприятельской
позиции. Дивизия Бойе, не выждав встречи с русскими войсками, отошла назад и встала правее бригады Секретана, что способствовало Гельфрейху удержаться в Пантене,
но как это селение лежит у подошвы крутых высот Пре-Сен-Жерве и Роменвиля, то
неприятель, поставя сильные батареи у первого из сих селений и у Ла-Вилетт в лощине Уркского канала, поражал перекрестными выстрелами выход из Пантена. Принц
Евгений, считая безрассудным наступление вдоль канала, пока не были заняты его
войсками господствующие высоты, двинулся сам с 3-й дивизией князя Шаховского,
в которой было не более 3 000 человек, к Роменвилю, а 4-ю дивизию Пышницкого
(4 000 человек) направил сперва к Пантену, а потом влево от этого селения, в Роменвильский лес. Кирасиры Кретова, по свойству местности не имея возможности
участвовать в деле, оставались в резерве позади Пантена. Готовясь к отчаянному бою,
принц Виртембергский послал к генералу Довре для передачи Барклаю-де-Толли записку следующего содержания: «Romainville est la clef du terrain et doit être occupé. Un
sanglant combat y attend le 2-me corps. Il se dévoue. Ce n’est pas la première fois. J’espère
un prompt secours. Eugène» («Роменвиль, ключ позиции, должен быть занят. 2-му
корпусу предстоит выдержать кровопролитный бой. Он обрекает себя на жертву, и
уже не в первый раз. Надеюсь на скорую помощь»)26. Барклай в ответ принцу обещал
поддержать его гренадерским корпусом. Тогда же прусско-баденская гвардейская бригада была направлена к Пантену, а русская гвардия приблизилась к полю сражения и
встала у Нуази-ле-Сек. В ожидании прибытия гренадер принц Евгений завязал бой с
несравненно сильнейшим неприятелем, именно с дивизией Компана, поддержанной
дивизиями Ледрю и Лагранжа, в числе более 5 000 человек. Бригада Вольфа, обойдя
317

вправо Роменвиль, и князь Шаховской с прочими полками своей дивизии, двинувшись
чрез это селение и левее его, атаковали неприятеля, сильно занявшего лес, и потеснили
его; здесь происходила перестрелка, длившаяся с 7 до 9 и часов и стоившая русским
войскам до полуторы тысячи человек. Король прусский, прибывший в 7 часов вместе
с своими сыновьями, наследным принцем и принцем Вильгельмом на поле сражения,
был свидетелем подвигов, совершенных принцем Евгением и его сподвижниками27.
В продолжение сего боя генерал-лейтенант Мезенцов с 5-й дивизией, взойдя без
сопротивления на плато, направился с четырьмя пехотными полками (2 400 человек) к
Баньоле; бригада же Властова (23-й и 24-й егерские полки, 1 400 человек), по личному
приказанию генералов Раевского и князя Горчакова, примкнула к левому флангу 3-й
дивизии и поступила в распоряжение принца Евгения. Тогда же граф Пален с своей
легкой кавалерией (1 400 человек) двинулся на Монтрель и влево от этого селения28.
Император Александр, прибыв около 8 часов утра к сражавшимся войскам, одобрил меры, принятые Барклаем для поддержания центра. Желая развлечь внимание
неприятеля и не позволить ему сосредоточить силы на Роменвильском плато, государь
послал приказание графу Ланжерону атаковать Монмартр.
Значительное расстояние, в котором тогда находился корпус кронпринца Виртембергского, не позволило ему вступить в бой одновременно с войсками Барклая. Это
обстоятельство способствовало Мармону устремить все свои войска, в числе более
12 000 человек, против принца Евгения и Раевского, которые могли противопоставить ему на Роменвильском плато только 8 200 человек, именно: 3-ю дивизию князя
Шаховского (3 000), бригаду Властова (1 400), остальные две бригады 5-й дивизии
Мезенцова (2 400), и легкую кавалерию графа Палена (1 400 человек). Пользуясь
превосходством своих сил, Мармон предпринял выбить русских из леса у Роменвиля
и овладеть этим селением. Французам в действительности удалось занять лес; но вслед
за тем, около 11 часов утра, 4-й и 34-й егерские полки дивизии Пышницкого под начальством полковника Степанова и подполковника Русинова, взобравшись на крутые
скаты плато, обошли неприятеля с левого фланга; батальон Волынского полка, в числе
не более 400 человек, также взойдя на плато, кинулся в тыл французам и был почти
совершенно истреблен; потери обеих сторон были весьма велики; беспрестанно надлежало сменять одну цепь другой; Степанов и Русинов пали смертью героев впереди
своих полков; тем не менее, однако же, дивизия Ледрю, одновременно атакованная с
фронта и фланга, была принуждена очистить Роменвильский лес. Не менее упорный
бой кипел в лощине Уркского канала у подошвы высот. Стрелки дивизии Мишеля и
Бойе кинулись вперед и заняли ближайшие к ним дома селения Пантен. Генерал Кретов
с несколькими эскадронами кирасир кинулся между высотами и селением в атаку, но,
будучи встречен на местности, неудобной для кавалерии, сильным огнем французской
пехоты, отошел назад за селение. Полки 14-й дивизии Гельфрейха, и в особенности
егеря, понесли большой урон: бригадный командир генерал-майор Рот и все штабофицеры 26-го полка были ранены29.
Ровно в полдень прибыли на место боя подкрепления, присланные Барклаем-деТолли: прусско-баденская гвардия полковника Альвенслебена (3 600 человек) подошла
к Пантену; 1-я гренадерская дивизия Чоглокова (4 500 человек) двинулась к Роменвилю
и Роменвильскому лесу; 2-я гренадерская дивизия Паскевича (4 500 человек) напра318

вилась к Монтрелю. Прусская гвардия, быстро пройдя Пантен, устремилась далее по
лощине, но принц Евгений остановил головной батальон и приказал ему отойти за
селение в ожидании дальнейшего наступления войск, действовавших на плато. Вместе
с тем русские войска двигаются вперед на всех пунктах: дивизия Пышницкого, поддержанная гренадерами Чоглокова, окрылив с левого фланга войска Компана, идет
ускоренным шагом к высотам Сен-Жерве; дивизия князя Шаховского, бригада Властова
и за ними бригада Княжнина под личным начальством принца Евгения направляются
к Беллевилю; дивизия Мезенцова, выбив неприятеля из Монтреля, готовится атаковать
войска Арриги на Малясизском плато, а граф Пален угрожает правому флангу кавалерии
Шастеля и Бордесуля. В час пополудни Пышницкий атаковал селение Пре-Сен-Жерве,
а князь Шаховской и генерал Мезенцов, поддержанные гренадерами, прошли чрез Бриерский парк, отбили четыре орудия и направились к Беллевилю. Но в это самое время
принц Евгений получил от Барклая-де-Толли приказание приостановить нападение
до появления корпуса кронпринца на оконечности левого крыла армии. В ожидании
того, генерал-майор Шталь с кирасирами Астраханского и Псковского полков сделал
несколько удачных атак на пехоту Бойе и Рикара. В продолжение двух часов бой на
Роменвильском плато ограничивался пальбой30. А между тем с 11 часов раздавалась
вправо сильная канонада, возвещавшая появление Блюхера на поле сражения.
Войска Мортье, прибыв на указанные им места в позиции левого крыла гораздо
позже мармоновых, заняли в 10 часов утра следующее расположение: дивизия Кюриаля
(1 820 человек) встала позади Мезонетт, в резерве бригады Секретана; дивизия Шарпантье (1 500 человек) у подошвы Шомонской высоты, близ предместья Сен-Мартен;
дивизия Христиани (1 630 человек) заняла Ла-Вилетт и Ла-Шапель; бригада Робера
(2 000 человек) (дивизии Мишеля) по-прежнему стояла в Обервиллере (Aubervillers);
кавалерия Бельяра (1 900 человек) и Орнано (300 человек) частью между Ла-Вилетт
и Ла-Шапель, частью на продолжении левого крыла, между Ла-Шапель и Сент-Уэн31.
Войска Силезской армии, получив диспозицию уже в восьмом часу утра, не могли
принять участие в бою под Парижем ранее одиннадцати. По распоряжению Блюхера32,
корпус Ланжерона (17 000 человек) должен был, оставив часть войск для обложения
Сен-Дени, атаковать Монмартр со стороны Клиши и Сен-Дени, корпусы Йорка и
Клейста (18 000 человек) — со стороны Ла-Вилетт и Ла-Шапель, а пехота корпуса
Винцингероде (12 000 человек) под начальством графа Воронцова следовать в резерве.
Корпус Ланжерона стоял впереди прочих войск Блюхера, у Ле-Бурже (le Bourget).
Как только граф Ланжерон услышал в 6 часов утра канонаду со стороны Пантена,
то, не выжидая приказания, выступил по дороге к Ла-Вилетт, а генералу Емануелю с
авангардом33, стоявшему еще накануне против Обервиллера, приказал атаковать это
селение, тогда занятое бригадой Робера34. В 10 часов Емануель завязал с неприятелем
перестрелку, а между тем граф Ланжерон, получив диспозицию Блюхера, отрядил к
Сен-Дени генерал-лейтенанта Капцевича с 9-м и 10-м пехотными корпусами; когда
же обнаружилось, что нельзя было взять этот укрепленный город открытой силой без
большого урона, тогда Ланжерон оставил для наблюдения за Сен-Дени генерал-майора
Корнилова с Витебским и Куринским пехотными и с Дерптским конно-егерским полками. В час пополудни Емануель, выбив бригаду Робера из Обервиллера, опрокинул ее
к Ла-Шапель. Туда же был отброшен отряд польского майора Козетульского, покушав319

шийся снабдить припасами сен-дениский гарнизон35. Корпусы Йорка и Клейста, выступив в 11 часов от Большого Дранси, подошли в первом часу на одну высоту с селением
Пантен. Генерал Кацелер получил приказание перейти через Уркский канал по мосту
у Рувруа и войти в связь с правым крылом Главной армии; принц Вильгельм Прусский
должен был наступать между Уркским каналом и дорогой из Ле-Бурже; прочие войска
Йорка и Клейста были направлены к Ла-Шапель; из войск графа Ланжерона 10-й корпус
с остальными полками 9-го, под начальством Капцевича, двинулся от Обервиллера к
Монмартру; 8-й корпус Рудзевича, выйдя на сент-уэнскую дорогу, также направился к
Монмартру, а генерал Емануель, отправив состоявшие в авангарде егерские полки на
присоединение к 9-му корпусу, устремился с своей кавалерией36 на дорогу из Клиши
(Clichy), что заставило маршала Мортье протянуть кавалерию Бельяра влево и выслать
для наблюдения за Емануелем гвардейскую кавалерию (320 человек) под начальством
генерала Дотанкура (d’Autencourt). Вообще же обходное движение войск графа Ланжерона и приготовления к атаке Монмартра корпусов Йорка и Клейста потребовали около
трех часов: русские войска были принуждены остановиться несколько раз и идти, по
выражению одного из очевидцев боя под Парижем, черепашьим шагом, собственно для
того, чтобы дать время корпусам Йорка и Клейста принять участие в деле37. Блюхер все
еще не мог лично управлять действиями Силезской армии, и это было весьма заметно.
Обратимся к действиям на Роменвильском плато, где войска Раевского и гренадерский корпус, овладев передовой неприятельской позицией и отбросив французов
к Сен-Жерве и Баньоле, получили приказание остановиться в ожидании наступления
Силезской армии и корпуса кронпринца Виртембергского. Но прусская гвардия тогда
же вступила в кровопролитный бой у Пантена.
В первом часу, когда Альвенслебен с своей бригадой прибыл к этому селению, оно
было занято слабыми остатками дивизии Гельфрейха в числе 1 200 человек, которые,
будучи рассыпаны в стрелки, не имели за собой резервов. У входа в селение стояли два
батарейных орудия. Против них, в расстоянии около полуверсты, находилась бригада
Секретана, за ней дивизия Кюриаля, в числе вообще до 4 000 человек; четыре французских орудия стояли на дороге против выхода из Пантена; две батареи, из коих одна на
высоте у Сен-Жерве, а другая в лощине Уркского канала, обороняли дорогу перекрестными выстрелами. Принц Евгений, предвидя, что наступление по лощине не могло
иметь успеха, пока господствовавшие над ней высоты находились в руках неприятеля,
предложил Альвенслебену выждать занятие их, но отборные прусские войска, еще не
бывшие в огне во весь поход 1814 года, увлеклись желанием принять участие в бою и
немедленно атаковали французов. Подполковник Блок с двумя батальонами, несмотря
на перекрестное действие батарей против выхода из Пантен, кинулся на неприятеля и
опрокинул ближайшие войска его на стоявшие за ними резервы, но, будучи встречен
сильнейшим картечным и ружейным огнем, остановился. Сам Блок был ранен; почти
все офицеры и множество солдат обоих батальонов ранены или убиты. Полковник
Альвенслебен, не отчаиваясь, однако же, в успехе, испросил у Барклая-де-Толли разрешение ввести в дело всю свою бригаду, устремил войска вперед тремя колоннами и
атаковал неприятеля; храбрые полки его, оставаясь долго под картечным и ружейным
огнем, понесли огромный урон: потеряв множество людей, Альвенслебен был принужден ограничиться обороной Пантена38.
320

В продолжение около двух часов, одновременно с приготовлениями обеих армий к
дальнейшему наступлению, гремела сильная канонада на всем пространстве от Баньоле
до Уркского канала и далее у Вилетт. Король Иосиф, с рассветом выехав из люксембургского дворца со всем своим штабом, отправился на Монмартр и расположился в
павильоне, на высоте Пяти мельниц, откуда можно было удобно обозревать равнину
Сен-Дени, а для собрания сведений о всем происходившем в лощине Уркского канала и
на Беллевильском плато были посланы туда начальник штаба парижской народной стражи Аллен (Allent) и другие офицеры. С самого начала боя маршалы Мармон и Мортье
известили Иосифа, что против них шли значительные силы; Аллен, следивший за всеми
движениями союзников, подтвердил эти донесения, но как войска левого крыла тогда
еще не были атакованы по всей занятой ими линии, то король поручил Аллену снова
произвести рекогносцировку неприятеля и спросить маршала Мортье, не может ли он
отрядить часть своих войск в помощь Мармону. В продолжение сей рекогносцировки
прибыл к королю Иосифу капитан Пейр. Известия, им сообщенные, и воззвание князя
Шварценберга к жителям Парижа, врученное им королю, не оставляли сомнения в том,
что против Парижа стояли главные силы союзников под личным предводительством
их монархов. Иосиф, смущенный безвыходным положением, в которое был поставлен,
собрал совет из находившихся при нем министров и генералов для принятия мер к отступлению войск и спасению столицы. Совещание было продолжительно, да и не могло
быть иначе! И мы долго не решались пожертвовать Москвой… Но уступив безусловно
врагам Москву — сердце России, Москву — вместилище святыней и колыбель царей
наших, мы не помышляли о ее спасении. Мы искупили дорогой ценой пожара Москвы
честь, славу, будущую безопасность нашего отечества. Да никто из неприятелей России
не отважится снова идти к Москве по дороге, за полвека пред сим усеянной костями
наполеоновой армии!
В продолжение совещания на Монмартре король Иосиф получил от Мармона записку, написанную карандашом, в коей маршал извещал о невозможности продолжать
сопротивление более нескольких часов и спасти Париж от бедствий, неизбежных при
занятии города с боя. Тогда же Силезская армия развернулась в долине Сен-Дени.
Все члены совета, и в числе их генерал Морис-Матье (Maurice Маthieu), обладавший
боевой опытностью, приобретенной во многих войнах, полагали, что вскоре все
пути отступления, кроме дороги в Фонтенбло, могли быть пресечены союзниками.
Король, внезапно объятый страхом попасться в плен39, решился немедленно оставить
вверенное ему начальство над войсками и уехать вслед за императрицей в Блуа (Blois),
поручив своему адъютанту, генералу Штрольцу (Stroltz), передать маршалам записку
следующего содержания:
«Париж (Монмартр), 30 марта, четверть первого пополудни.
Ежели господин маршал герцог Рагузский* и господин герцог Тревизский** не могут
долее оставаться на занятых ими позициях, то разрешается им открыть переговоры с
российским императором и князем Шварценбергом.
Отступать за Луару»40.
* Мармон.
** Мортье.

321

Все министры получили приказание отправиться в Блуа и выслать туда же главных
сановников, остававшихся в Париже. С отъездом короля Иосифа рассеялся весь штаб
его, исчезла главная квартира армии41.
Около 3 часов пополудни приблизились к Парижу также и войска кронпринца
Виртембергского. Кавалерия его была расположена в ночи на 18 (30) марта у Шелль
(Chelles); пехота же, переправясь до рассвета через Марну в Мо, двинулась к Шелль и
далее вслед за кавалерией вниз по течению реки. Австрийский корпус Гиулая, перейдя
через Марну после виртембергских войск, следовал за ними в резерве. В 10 часов утра
кронпринц с кавалерией принца Адама Виртембергского прибыл к Нельи (Neuilly sur
Marne). Затем, оттеснив небольшой неприятельский отряд, занимавший Ножан (Nogent
sur Marne), наследный принц, по достижении с главными силами корпуса Фонтене
(Fontenay-aux-bois), в час пополудни направил войска далее, через Венсенский лес,
двумя колоннами: правая, из бригады генерала Штокмайера и 7-го виртембергского
пехотного полка (2 500 человек), двинулась по дороге к Венсену, а левая, из бригады
принца Гогенлоэ (1 500 человек), к Сен-Мор (St. Maur). В резерве их следовали за правой колонной бригады Мизани и Лаланса (3 500 человек), а за левой четыре австрийских гренадерских батальона (3 000 человек), приданных виртембергскому корпусу.
Генерал Штокмайер, подойдя к Венсенскому лесу, овладел завалом, обороняемым
небольшими отрядами регулярных войск и народной стражи, выслал один батальон
для наблюдения за неприятелем, занимавшим венсенский замок, а с прочими пятью
обратился в помощь принцу Гогенлоэ, к Сен-Мор. Это селение было обороняемо
400 конскриптов с восемью орудиями, а мост прикрыт тамбуром с левого берега реки.
Французы, будучи атакованы с тыла, перевезли орудия на правый берег и открыли
огонь против войск, выходивших из леса, но не могли устоять в неравном бою и были
рассеяны 10-м виртембергским полком, с потерей семи орудий; часть французского
отряда с одним орудием ушла к Шарантону.
Наследный принц, оставив один батальон бригады Штокмайера в Сен-Море,
послал остальные батальоны ее и бригаду Лаланса к венсенскому замку и приказал
обложить его; бригада же Гогенлоэ, с австрийскими гренадерами и гусарским полком
эрцгерцога Фердинанда, была направлена к Шарантону. Там, подобно тому как и в СенМоре, мост был прикрыт с левого берега Марны тамбуром; войска, оборонявшие его,
состояли из роты инвалидов, батальона воспитанников альфортской ветеринарной
школы и нескольких канонеров (canonniers-pointeurs), вообще же до 500 человек с
восемью орудиями. Как только виртембергские войска, выйдя из Венсенского леса,
появились на дороге из Сен-Манде, французы перевезли на лямках пять орудий на
правую сторону Марны и, поставив их впереди Шарантона, открыли огонь по наступавшим колоннам. Но вскоре артиллерия кронпринца заставила замолчать французскую батарею; затем принц Гогенлоэ с двумя виртембергскими батальонами кинулся
вперед беглым шагом и опрокинул неприятеля к мосту, а гренадеры, отбив пять орудий,
быстро преследовали французов, не дали им времени взорвать приготовленную под
мостом мину, выбили их из тамбура и овладели остальными тремя орудиями. Неприятель покушался снова занять переправу, но был окончательно разбит и преследован
по дорогам к Провену и Мелюну. Наследный принц отрядил часть войск вниз по
правому берегу Марны, до слияния ее с Сеной. Несколько эскадронов были посланы
322

чрез Берси (Bercy) к селению Гранд-Пинт (la grande Pinte) для прикрытия корпуса с
правого фланга42.
Корпус Гиулая прибыл к Фонтене и расположился между сим селением и Монтрелем
в 4 часа пополудни, когда успех битвы под Парижем уже был решен в центре неприятельской позиции, и потому все участие австрийцев в мировом событии покорения
Парижа ограничилось взятием селения Пизотт и обложением вместе с виртембергскими
войсками венсенского замка43.
Действия на Роменвильском плато были вполне успешны.
В час пополудни, когда Барклай-де-Толли приостановил наступление центра, большая часть полков корпуса Раевского была рассыпана в цепи стрелков, сражавшихся в
садах, виноградниках и парках. Барклай немедленно приказал отозвать их к полкам
под прикрытием кирасиров Шталя* и огня артиллерии, состоявшей при 1-й гренадерской дивизии. Французы покушались выбить русские войска из Бриерского парка и
других закрытий, но были принуждены прекратить свои атаки. С 2 до 3 часов пополудни бой на плато ограничивался канонадой, гремевшей по всей линии. Как русские,
так и французы устроивали, сплочивали полки, ослабленные боем. Принц Евгений
Виртембергский с 3-й дивизией князя Шаховского и с бригадой Властова занимал
ближайшую опушку Бриерского парка; позади, во 2-й линии, стояли гренадеры Чоглокова и кирасиры Кретова; правее его, у подошвы высоты Сен-Жерве, остановилась
4-я дивизия Пышницкого; в Пантене, за прусско-баденской гвардией, сражавшейся
впереди селения, устроивалась 14-я дивизия Гельфрейха; наконец, впереди Монтреля
находились Раевский и Горчаков с 5-й дивизией Мезенцова.
В 3 часа пополудни, когда уже все войска маршала Мортье были заняты отражением
Силезской армии и когда корпус кронпринца Виртембергского приблизился к Парижу,
граф Барклай-де-Толли решился продолжать наступление в центре. Генерал Ламберт
с гренадерским корпусом получил приказание поддерживать войска, сражавшиеся на
плато, а генерал Ермолов с лейб-гренадерским и Павловским полками двинулся чрез
Пантен, в помощь Альвенслебену. Вся гвардия под начальством графа Милорадовича
подошла к этому селению.
Войска Мезенцова под личным начальством Раевского и князя Горчакова выбили
дивизию Арриги из Баньоле, опрокинули неприятеля к Шаронну и открыли канонаду
по отступившей туда пехоте. Мармон, опасаясь, чтобы эта дивизия не была отрезана от
прочих войск, приказал генералу Арриги податься влево и занять парк Фаржо; тогда же
Шастель и Бордесуль получили приказание отойти за шароннскую лощину и расположиться на возвышении между Менильмонтаном и Оне (Aunay). Пользуясь тем, князь
Горчаков занял Шаронн и выслал стрелков влево от кладбища Мон-Луи (Mont-Louis)**
к заставе Фонтарабии (Fontarabie). Но батарея из четырех орудий, стоявшая на Фонтарабийской высоте, под прикрытием одного из батальонов 7-го легиона национальной
стражи остановила дальнейшее наступление русских войск44.
Успехи русских войск на Роменвильском плато в центре заставили неприятельскую кавалерию, прикрывавшую доступ к правому флангу позиции Мармона,
* Астраханский и Псковский полки.
** Père-La-Chaise.

323

отойти назад и расположиться между Шаронном и Менильмонтаном. Пользуясь
тем, граф Пален двинулся вперед левее Монтреля и, спустившись с плато, встал у
селения Венсен, наблюдая неприятеля, занимавшего венсенский замок. В это самое
время французская батарея из 28 орудий, с прислугой из ветеранов и воспитанников
Политехнической школы, под начальством майора Эвена (Evain), стоявшая впереди
Тронной заставы почти без всякого прикрытия, подалась вперед до аллеи, ведущей
из Альфорта чрез Сен-Манде (St. Mandé); орудия, двигавшиеся в голове колонны,
снялись с передков и стали стрелять по русской кавалерии, а прочие растянулись от
заставы до Венсенского парка. Граф Пален приказал 23-й конной роте полковника
Маркова открыть огонь по французской артиллерии, а генерал-майору Каменеву с
чугуевскими уланами атаковать ее. Майор Изюмов с двумя эскадронами кинулся на
батарею, изрубил и забрал в плен часть прислуги, рассеял остальных артиллеристов
вместе с прикрывавшей их жандармской командой и захватил 25 орудий, но вслед за
тем прискакал от Шаронна на выручку батареи полковник Орденер с 30-м драгунским
полком и подоспел довольно сильный отряд национальной стражи. Граф Пален не
мог поддержать чугуевских улан остальной кавалерией, не подвергаясь опасности
быть атакованным с тыла, со стороны Шаронна, превосходными силами Шастеля
и Бордесуля; к тому же много лошадей под французскими орудиями было ранено,
что не позволило уланам увезти более девяти орудий и шести зарядных фур. Прочая
же артиллерия Эвена ушла к селению Шаронн. Несколько пленных воспитанников
Политехнической школы были представлены Палену. Двое из них тут же обратились
к полковнику барону Левенштерну, прося у него рекомендательных писем в Сибирь,
чтобы учить там математике и военным наукам45.
Одновременно с отступлением правого крыла мармоновых войск центр и левое
крыло их также были атакованы войсками принца Евгения и графа Ламберта.
Дивизия Пышницкого, стоявшая против Пре-Сен-Жерве, приняв несколько
влево, направилась чрез Бриерский парк к Беллевилю; левее двинулись кирасиры генерала Шталя, а правее — гренадеры Чоглокова. Дивизия Компана под начальством
генерала Шабера была опрокинута; из всех мармоновых войск только лишь небольшая
дивизия Рикара оставалась в колоннах у Бриерского парка; все же прочие, рассеянные в стрелки, сражались в беспорядке. Мармон, желая сколько-нибудь замедлить
наступление русских войск, кинулся им навстречу с одной из бригад Рикара в составе
слабого батальона, но едва лишь эта горсть войск вышла из парка, как была встречена
картечью и совершенно расстроена; под маршалом убита лошадь; генерал Пеллепор
(Pelleport) ранен. Кирасиры Шталя кидаются в атаку; большая часть французского
батальона и командовавший им генерал Клавель захвачены. Сам Мармон подвергался величайшей опасности и был обязан своим спасением единственно мужеству
и преданности полковника Генезера (Genheser), «du plus brave soldat et du plus brave
homme, que j’aie jamais connu» («храбрейшего солдата и храбрейшего из всех известных мне людей»), говорит маршал Мармон. Этот неустрашимый офицер, выйдя
из парка с 200 человек, неожиданно ударил в тыл русской пехоте и дал возможность
маршалу отвести его расстроенные войска к Беллевилю. На этой последней позиции
пехота Мармона, в коей оставалось не более 5 000 человек, расположилась следующим
образом: дивизия Арриги в парке Фаржо, обставленном батареями; дивизии Рикара,
324

Лагранжа и Ледрю у Беллевиля; дивизия Бойе у Пре-Сен-Жерве и на скате Борегардского плато, сохраняя связь с бригадой Секретана, тогда еще стоявшей у Мезонетт.
Кавалерия по-прежнему находилась на правом крыле, между Менильмонтаном и Оне,
под выстрелами русских батарей, на местности, неудобной для ее действия. Очевидно, что французские военачальники могли бы употребить свою кавалерию с большей
пользой на равнине Сен-Дени46.
По взятии Бриерского парка Барклай-де-Толли предпринял нанести последний
решительный удар неприятелю, сбив его с плато и подойдя к городской ограде. С этой
целью были сделаны следующие распоряжения: принц Евгений Виртембергский
получил приказание атаковать Пре-Сен-Жерве с фронта одновременно с фланговой
атакой Ермолова из лощины, между высотами Борегар и Шомон; генерал Чоглоков
должен был наступать из парка Фаржо к Беллевилю; генерал Паскевич — левее его,
к Менильмонтану, а генерал Мезенцов, поддержанный кавалерией графа Палена, к
кладбищу Мон-Луи (Père-La-Chaise).
Дивизия Мезенцова, несмотря ни на анфиладный огонь французской батареи,
стоявшей у Мон-Луи, ни на атаки Шастеля, устремилась от Шаронна к Менильмонтану и ворвалась в это селение с восточной стороны, между тем как гренадеры Паскевича повели атаку со стороны парка Фаржо и взяли с боя семь орудий; французская
кавалерия, поставленная на пересеченной местности, была принуждена отступить за
городскую ограду. Тогда же граф Пален отбросил неприятеля, занимавшего Малый
Шаронн (la petite Charonne) к заставе Фонтарабии. Сам принц Евгений с дивизией
князя Шаховского и бригадой Властова овладел кладбищем Мон-Луи и отбил стоявшие
там восемь орудий, дивизия Пышницкого направилась на Пре-Сен-Жерве и влево от
этого селения к Беллевилю; по сторонам ее наступали слева гренадеры графа Ламберта
и справа лейб-гренадерский и Павловский полки под начальством Ермолова. Как в это
время войска Альвенслебена уже выбили неприятеля из Мезонетт, то генерал Ермолов
направил от Пантена оба полка в колонне с орудиями по лощине между высотами Борегар и Шомон. Стрелковая цепь, двигавшаяся впереди, устремилась частью к Беллевилю,
частью в тыл неприятелю, занимавшему Пре-Сен-Жерве. Генерал Пышницкий тогда
же атаковал с другой стороны высоту близ сего селения. Дивизия Бойе, находившаяся
в Пре-Сен-Жерве, будучи обойдена в тыл, подвергалась большой опасности, но атака
эскадрона польских улан под начальством ротмистра Зайончека*, задержав гвардейских
стрелков, способствовала французам уйти в Беллевиль с потерей, однако же, 17 орудий,
отбитых войсками 4-й дивизии. По овладении селением Пре-Сен-Жерве и высотой
Борегар генерал Пышницкий выслал к Беллевилю стрелков, которые ворвались в это
селение одновременно с гвардейскими стрелками. Русские, взойдя на Беллевильские
высоты, увидели у подошвы их Париж. Сам Ермолов поставил батарею на шомонском
бугре и начал громить ближайшие городские кварталы.
Войска Мармона все еще держались в Беллевиле, но, будучи обойдены с обоих
флангов, могли быть совершенно отрезаны; желая выдти из такого крайнего положения,
маршал собрал наскоро ближайших к нему солдат и в голове их, вместе с генералами Рикаром, Буденом (Boudin) и Мейнадье (Meynadier), кинулся навстречу русским стрелкам,
* Племянник генерала Зайончека.

325

ворвавшимся в селение. Рикар был ранен; одежда маршала пронизана пулями, но ему
удалось пробиться и отвести войска на плато позади Беллевиля. Отсюда мог он видеть
значительную часть поля битвы и убедиться в явной опасности, угрожавшей Парижу:
на высотах Шаронна, Менильмонтана, Шомона — везде стояли русские батареи, уже
поражавшие гранатами ближайшие предместья города47.
Положение дел на левом крыле французской армии было столь же безнадежно.
Около 11 часов утра авангард левой колонны Силезской армии, состоявшей из
корпусов Йорка и Клейста, с резервом из пехоты Воронцова, подошел к полю сражения по дороге из Большого Дранси. Около полудня голова колонны поравнялась
с Пантеном, где тогда кипел упорный бой между войсками Мишеля и дивизией Гельфрейха*. Для содействия русским Блюхер приказал генералу Кацелеру с авангардом
перейти через Уркский канал у Рувруа и наступать между Пантеном и каналом, а
принцу Вильгельму Прусскому с его дивизией двинуться правее между каналом и
дорогой из Сенли, прочие же войска Йорка и Клейста должны были перейти на дорогу из Сенли и наступать к Ла-Вилетт. Генерал Кацелер, подойдя к мосту у Рувруа,
был встречен огнем батареи из орудий большого калибра, стоявшей за бруствером
в лощине Уркского канала. Прусская артиллерия была слабее числом и калибром
орудий, и потому хотя Кацелеру и удалось перейти через канал и овладеть мызой,
однако же он не мог наступать далее. Сам Йорк долго оставался под картечью. Один
из прусских стрелков, стоявший позади его, был тяжело ранен. «Зачем он подошел
так близко ко мне? — сказал Йорк. — Посмотрите, нельзя ли помочь ему?» Упорное
сопротивление неприятеля заставило Йорка послать в помощь Кацелеру три кавалерийских полка под начальством полковника Блюхера, а потом дивизию принца
Вильгельма48. Но еще прежде, нежели могло быть исполнено его приказание, Мортье,
усмотрев наступление Силезской армии, перевел по мостику, устроенному на Уркском канале, дивизию Кюриаля (1 820 человек) к Ла-Вилетт и дивизию Шарпантье
(1 500 человек) к Ла-Шапель. Со стороны союзников авангард Кацелера и кавалерия
полковника Блюхера также перешли через канал к Ла-Вилетт. Мортье, полагая, что
прусская кавалерия готовилась отступать, приказал атаковать ее драгунам Кристофа
(Christophe), которые, встретясь с 2-м лейб-гусарским полком, одновременно с ударом
им в левый фланг бранденбургских гусар, были опрокинуты на артиллерию. Прусские
гусары захватили 14 орудий и много пленных.
Действия в лощине Уркского канала были не менее блистательны.
После жаркой перестрелки у селения Пантен и мызы Рувруа часть дивизии Бойе,
стоявшая вправо от дороги, атакованная четырьмя прусскими гвардейскими батальонами, отошла по направлению к Беллевилю. Несколько взводов польских улан покушались
остановить наступление пруссаков, но были опрокинуты. Пленных захвачено мало,
потому что неприятель успел укрыться в садах и строениях соседственных предместий;
орудий отбито пять, именно: два 2-м прусским гвардейским полком и три баденскими
гренадерами49.
Полковник Альвенслебен полагал, что неприятель, тогда занимавший высоту у
Сен-Жерве, ударит во фланг его войскам, наступавшим вдоль лощины, но как этого
* В то время еще не прибыла прусско-баденская гвардия полковника Альвенслебена.

326

не случилось, то он весьма основательно заключил, что французская батарея, стоявшая
на плато, была прикрыта одними стрелками. Капитан Нейгауз с ротой гвардейских
егерей получил приказание взобраться на высоту и атаковать батарею; нападение
имело полный успех: егеря опрокинули неприятельскую стрелковую цепь и овладели
десятью орудиями. Затем полковник Альвенслебен, не обращая внимания на огонь
французской пехоты, стоявшей по другую сторону канала, двинулся далее, преследовал неприятеля до пантенской заставы и готовился опять атаковать его, но, получив
приказание приостановить нападение, воспользовался кратковременным отдыхом для
восстановления порядка в рядах войск, расстроенных кровопролитным боем. Около
половины наличного числа людей, именно 69 офицеров (61 прусский и 8 баденских) и
1 286 нижних чинов, пали на поле чести либо оросили его своей кровью50. Император
Александр, узнав чрез возвратившегося от прусской бригады адъютанта цесаревича
Константина Павловича Орлова (Алексея Федоровича) о подробностях славного
подвига, совершенного гвардией его союзника, снял с цесаревича Георгиевский крест
и приказал Орлову вручить его полковнику Альвенслебену, что было исполнено под
огнем перестрелки. Ближайшие из прусских воинов, увидя лестную, высоко ценимую
награду, возлагаемую на их начальника, провозгласили «ура!», быстро раздавшееся
во всех рядах отборного войска51.
В четвертом часу пополудни подошли к Ла-Вилетт прусские 12-фунтовые батареи
Симона (Simon) и Гирсберга (Giersberg). Граф Воронцов, тогда же достигнув Обервиллера, послал к Ла-Вилетт генерал-майора Красовского, с полками 13-м и 14-м егерскими, Тульским и Навагинским пехотными, 1-м Бугским казачьим и батарейной ротой
подполковника Винспара. Союзные батареи, соревнуясь между собой, подошли к неприятелю прямо на картечный выстрел. Храбрый Винспар лишился руки, оторванной
ядром. 13-й и 14-й егерские полки, в парадной форме по случаю смотра, назначенного
им Блюхером, пошли в огонь с барабанным боем, музыкой и песельниками, ударили
в штыки без выстрела и, вместе с спешенными охотниками Бугского полка овладев
батареей у входа в Ла-Вилетт*, ворвались в это селение одновременно с фузелерным
батальоном Бранденбургского резервного полка и 14-м Силезским ландверным полком,
наступавшими со стороны Уркского канала. Генерал Христиани, получив приказание
выбить союзников из Ла-Вилетт, был атакован в тыл стрелками прусской гвардии,
перешедшими через канал, и оттеснен к заставе, однако же отбил четыре французских
орудия из числа захваченных союзными войсками52.
Император Александр на следующий день по взятии Парижа прислал по пятидесяти
знаков отличия Военного Ордена в 13-й и 14-й егерские полки и по десяти в Бугский
казачий и батарейную роту Винспара, который в чине подполковника удостоился
получить орден Св. Георгия 3-й степени53.
Дивизия Горна и за ней корпус Клейста, перейдя через неоконченный сен-дениский канал, направились к Ла-Шапель. Войска Шарпантье и Робера упорно защищали
это селение, но были принуждены отступить за городскую ограду. Кавалерия Бельяра
и Дотанкура отошла к Парижу и расположилась между Клиньянкуром и дорогой в
Сент-Уэн54.
* Число орудий, захваченных на этой батарее (вероятно, полевых корпуса Мортье), нигде не показано.

327

Между тем войска графа Ланжерона продолжали движение в обход левого фланга неприятельской позиции. Высоты Монмартра были заняты отрядами различных
легионов парижской национальной стражи, а также инвалидов и конскриптов городского гарнизона и гвардейским батальоном пожарных команд (sapeurs-pompiers).
Часть этих войск находилась у подошвы, а другая — на гребне высот. Французские
историки уверяют, будто бы на Монмартре стояло всего-навсего девять орудий, но в
действительности их было до тридцати55. Господствующие пункты Монмартрских
высот еще находились в руках французов, но участь битвы уже была решена. Маршалы
сознавали, что они не могли преградить союзникам доступ к Парижу. В 4 часа Мармон, намереваясь открыть переговоры, послал к своему товарищу, чтобы известить
его о положении дел с восточной стороны города и узнать, что происходило на левом
крыле. Мортье, не получив записки короля Иосифа, по оплошности офицера, коему
поручено было доставить ее, отвечал, что следовало испросить разрешение короля,
которого никто не мог отыскать в продолжение трех часов. Это показывает, какая
суматоха господствовала во французской армии. Мармон, однако же, зная об отъезде
короля и имея полномочие его на ведение переговоров, послал в главную квартиру
союзников трех офицеров парламентерами с предложением заключить капитуляцию
о сдаче Парижа. Одному из них, адъютанту генерала Лагранжа, удалось пробраться к
союзным монархам56. Император Александр поручил переговорить с ним полковнику
Орлову (Михаилу Федоровичу). Совещание продолжалось недолго. Французский
офицер не был уполномочен заключить перемирие и просил только остановить нападение. Ему отказали, но полковник Орлов был послан с ним к маршалу Мармону.
Они поскакали во весь опор, под градом картечей и ружейных пуль обеих сторон.
В передовой цепи французских стрелков с оружием в руках встретил их Мармон.
Заметив Орлова, маршал подъехал к нему. «Я — герцог Рагузский, — сказал Мармон. — Кто вы?» — «Полковник Орлов, флигель-адъютант российского императора.
Его Величество желает сохранить Париж для Франции и для всего Света». — «Это
также наше желание, наша единственная надежда. Какие ваши условия?» — «Военные действия будут прекращены; французские войска отойдут за укрепления застав;
немедленно будет назначена комиссия для переговоров о капитуляции Парижа». —
«Согласен. Герцог Тревизский и я отправимся к пантенской заставе, чтобы принять
вас. Так поспешим же прекратить огонь по всей линии. До свидания». Полковник
Орлов поскакал назад, но вслед за тем вернулся к маршалу и спросил его: «Включены
ли высоты Монмартра в число пунктов, которые войска ваши должны очистить?»
Подумав с минуту, Мармон отвечал: «Без сомнения: они вне ограды».
Возвратясь назад, Орлов нашел союзных государей пешком на Беллевильской
высоте, где император Александр расположил сам 24-пушечную батарею. Прусский
король, окруженный своими офицерами, благодарил их за блестящую атаку из лощины
Уркского канала во фланг и тыл французских батарей, стоявших на плато. Едва лишь
Орлов успел передать свой разговор с Мармоном, как государь позвал графа Нессельроде и дал ему наставление, заранее условленное с королем прусским и князем Шварценбергом. Комиссия, назначенная для переговоров, состояла из графа Нессельроде и
полковника Орлова. Князь Шварценберг прикомандировал к ним своего адъютанта,
полковника графа Парра (Parr), а граф Нессельроде взял с собой капитана Петерсона,
328

камергера Двора Его Величества. Все они тотчас отправились к пантенской заставе, где
встретили Мармона со всем его штабом. Уже было около 5 часов; огонь прекратился по
всей линии войск Главной армии, но со стороны Блюхера гремела канонада. Прождав
несколько времени напрасно маршала Мортье, Мармон предложил отправиться к нему
навстречу в Ла-Вилетт. Там, у заставы, в одной из гостиниц, происходили переговоры
о сдаче Парижа57.
Одновременно с тем Силезская армия довершила победу взятием Монмартра.
Войска графа Ланжерона, назначенные для обхода неприятельской позиции с
левого фланга, состояли из корпусов: 8-го, генерала Рудзевича, и 10-го, генерала Капцевича. Миновав селение Обервиллер и перейдя через неоконченный сен-дениский
канал, войска ланжероновы направились к Монмартру и подошли к неприятельской
позиции в 4 часа пополудни. Граф Ланжерон, получив в это время вторичное повеление государя овладеть высотами Монмартра, а генерала Емануеля с 2 000 человек
кавалерии отрядить для занятия мостов у Нельи, Севра, Сен-Клу, Йенского моста,
против Дома инвалидов, и версальской дороги, приказал Рудзевичу с десятью полками его корпуса58, в числе 8 000 человек, атаковать Монмартр с западной стороны.
Ударили поход, и русские воины, осенив себя крестным знамением, с громким криком
победоносного «ура!» кинулись на крутую гору между Клиньянкуром и дорогой из
Сент-Уэн, туда, где наиболее доступные скаты были обставлены орудиями в два яруса
и густо усеяны стрелками. По словам самого Ланжерона — свидетеля сего подвига,
«бесстрашие, порядок и быстрота колонн, атаковавших Монмартр, превыше всяких
похвал, и в продолжение 19 походов, им сделанных, он ничего не видал подобного,
кроме Измаильского штурма». Солдаты наперерыв друг перед другом рвались вперед; необходимо было удерживать людей, в излишестве кидавшихся в застрельщики.
Французы успели только два раза выстрелить картечью из орудий, стоявших на склоне Монмартра. Войска Рудзевича овладели нижней батареей и, гордые одержанным
успехом, увлеченные победой, взнеслись на гребень высот. Неприятель, сделав последний залп из всех орудий верхней батареи, покушался удержать русских пальбой
из ближайших строений, но не устоял; Капцевич с 10-м корпусом, двигавшийся в
резерве, соревнуя своим бранным товарищам, без приказания атаковал Монмартр
левее 8-го корпуса, отразил кавалерию Дотанкура и Руссель-д’Юрбаля, покушавшуюся остановить его, и двинулся к предместью Св. Лазаря. В продолжение нескольких
минут захвачено победителями 29 орудий, 60 зарядных фур и полтораста пленных;
остальные погибли либо бежали в Париж в величайшем беспорядке. Русские стрелки
неотступно преследовали французов, но граф Ланжерон, зная, что еще поутру государь
строжайше запретил войскам входить в парижские заставы, приказал ударить сбор.
Артиллерия, оставленная в продолжение приступа у подошвы Монмартра, сделала
несколько выстрелов вверх; три ядра, перелетев через гору, упали в многолюдную
часть города Шоссе д’Антен.
Едва лишь русские войска овладели Монмартром, как Ланжерон получил повеление императора Александра прекратить военные действия с известием об открытии
переговоров у пантенской заставы59. Радостная весть о покорении Парижа разнеслась
с быстротой молнии по рядам русских. Воины-победители поздравляли друг друга,
вспоминали о товарищах, не доживших до славного дня; забыты были годы трудов и
329

лишений. Граф Ланжерон поставил караулы у городских застав, которые условлено
занять союзным войскам вместе с парижской национальной стражей, расположил
войска по уступам Монмартра, взвез на гребень высот 84 орудия, обращенные жерлами
к Парижу, и приказал музыкантам Рязанского полка заиграть марш. Во всех полках
раздались торжественные звуки, вызвавшие внимание любопытных парижан. У застав
показались вывешенные на кольях скатерти и салфетки, заменявшие белые знамена.
Народ повалил к заставам, прося позволения взглянуть на русский лагерь, что было
разрешено женщинам60.
Получив донесение о взятии Монмартра, государь велел поздравить Рудзевича
кавалером Св. Георгия 2-го класса. Граф Ланжерон был награжден следующим образом. Чрез несколько дней по занятии Парижа цесаревич Константин Павлович дал
обед, удостоенный присутствием императора Александра. Увидя графа Ланжерона,
государь спросил его, не потерял ли он чего-нибудь, и затем сказал, что, проезжая по
Монмартру, нашел вещь, ему принадлежащую; граф Ланжерон уверял, что у него не
было никакой пропажи, но император настаивал и, вручая ему конверт, прибавил:
«Вот что я нашел на Монмартре; это вам принадлежит». В конверте был орден Св.
Андрея Первозванного61.
Монмартрский штурм украсил свежими лаврами победный венок русского воинства, но не имел никакого влияния на сдачу Парижа. Успех переговоров об очищении
города французскими войсками уже не подлежал сомнению62.
Генерал Корнилов, оставленный для наблюдения за Сен-Дени, был атакован гарнизоном этого укрепленного города и завязал с ним перестрелку продолжавшуюся до
самого вечера63.
Генерал Емануель с своим легким отрядом занял мост у Нельи и двинулся к заставе
Звезды (barrière de l’Etoile), где вступил в бой с национальной стражей. Несколько
французских эскадронов, отступивших от Монмартра в Булонский лес, прервали
сообщение этого отряда с прочими русскими войсками, что не позволило графу Ланжерону известить Емануеля о прекращении военных действий, и потому перестрелка
в соседстве Елисейских Полей (les champs Elysées) продолжалась до вечера64.
В сражении под Парижем союзники вообще потеряли убитыми и ранеными более
8 000 человек, именно:
Корпус Раевского
Гренадерский корпус
Русская гвардия и кирасиры
Войска Ланжерона и Воронцова
Прусско-баденская гвардия
Корпусы Йорка и Клейста
Корпус кронпринца
Виртембергского
Всего же

4 300 чел.
100
100
1 500
1 353
667
180
8 20065

}

}

Русские 100
офицеров и 6 000
нижних
чинов
Пруссаки 80
офицеров и 2 000
нижних
чинов

Урон французов в точности неизвестен. По свидетельству Плото, они потеряли
вообще убитыми и ранеными более 4 000 человек, в числе коих 500 национальной
330

стражи. Пленных захвачено до 1 000 человек. Два знамя, 114 орудий и множество
зарядных фур достались победителям. Из числа орудий, взятых союзниками, отбито:
Русскими войсками
Прусскими
Виртембергскими и австрийскими
Баденскими

70
26
15
366

В награду за покорение Парижа граф Барклай-де-Толли был пожалован в фельдмаршалы, а принц Евгений Виртембергский — в генералы от инфантерии, 26 лет от роду.
Впоследствии Блюхер был возведен в княжеское достоинство (князя Вальштадтского),
генерал Йорк получил титул графа Вартенбургского и проч.

Глава XXIII
Вступление союзников в Париж

Переговоры о сдаче Парижа. — Полковник Орлов заложником в
Париже. — Талейран. — Генерал Жирарден. — Лескур. — Капитуляция
Парижа. — Возвращение Орлова в главную квартиру императора
Александра. — Распоряжения союзников на 19 (31) марта. — Император
Александр принимает депутацию Парижа. — Распоряжения Наполеона
18 (30) марта в Труа. — Наполеон на станции Кур-де-Франс. — Намерение
его отправиться в Париж. — Поручение, данное Коленкуру. — Наполеон
надеется выиграть время. — Разговор государя с Коленкуром. — Порядок
вступления союзных войск в Париж. — Император Александр на пути
к Парижу. — Восторг парижан. — Русские в Париже. — Манифестации
роялистов. — Вандомская колонна. — Совещание во дворце Талейрана. —
Прокламация союзников. — Первоначальные их распоряжения в Париже. —
Петербург и Москва торжествуют покорение Парижа.
По прекращении боя на Беллевильских высотах были открыты переговоры о сдаче
Парижа у Ла-Вилетской заставы. По свидетельству Орлова, главную роль при сем со
стороны французов принял на себя Мармон, а товарищ его Мортье ограничивался
определением условий, относившихся к выступлению войск.
Союзники одержали решительную победу; по взятии ими Беллевильских высот
оборона столицы Франции сделалась невозможна. Оставалось привести в бездействие
защитников Парижа, чтобы ослабить сопротивление Наполеона. Граф Нессельроде
потребовал от маршалов сдачу города со всем его гарнизоном, но оба они с негодованием отвергли это предложение, говоря, что лучше желают пасть под развалинами
Парижа, чем подписать такую капитуляцию. Напрасно русские комиссары намекали,
что только лишь сдача французских войск могла побудить Наполеона к миру. Маршалы
оставались непоколебимы, как вдруг на правом фланге союзных войск загремела сильная канонада и раздалась довольно частая перестрелка. Это был штурм Монмартра.
Потеря столь важного пункта не побудила маршалов к большей уступчивости, и потому граф Нессельроде решился возвратиться к союзным государям, чтобы испросить
новые инструкции1. Уполномоченные уехали в сопровождении генерала Лапуанта
(Lapointe), которому французские военачальники дали поручение привезти крайние
условия (ultimatum) союзников; вместе с тем он получил приказание вручить князю
Шварценбергу доставленное генералом Дежаном (Dejean) письмо Наполеона, в коем
332

император французов извещал фельдмаршала, что он открыл переговоры прямо с своим
тестем и что в ожидании их последствий союзники должны приостановить нападение на
Париж. Мортье, за отсутствием короля Иосифа исполняя повеление Наполеона, предложил чрез генерала Лапуанта князю Шварценбергу заключить перемирие на двадцать
четыре часа, оставив войска обеих сторон в занимаемых ими позициях. Очевидно, что
союзный главнокомандующий не мог замедлить наступление русских и прусских войск,
сражавшихся в присутствии их государей, и к тому же император Франц, изменив свои
прежние намерения, одобрял виды императора Александра2. Союзные государи, не дав
никакого ответа генералу Лапуанту, приказали своим уполномоченным возвратиться
к Ла-Вилетской заставе и продолжать переговоры на новых, начертанных ими, основаниях. В 7 часов вечера совещание возобновилось объявлением графа Нессельроде,
что Их Величества изъявили согласие на выступление из Парижа французских войск,
предоставляя себе назначить путь, по которому они должны следовать. Герцог Рагузский, отойдя с своим товарищем в угол комнаты, возвратился через несколько минут к
союзным комиссарам, говоря, что Париж не обложен и что его нельзя обложить со всех
сторон, что все пути, остающиеся открытыми, могут служить для отступления французских войск, но что, несмотря на то, желательно, чтобы граф Нессельроде выразил
определительно, какой именно путь союзники назначают корпусам, выступающим из
Парижа. Когда же комиссары потребовали, чтобы французы ушли по бретанской дороге, Мармон объявил, что он не может принять такого условия и что, защищая Париж
шаг за шагом, он будет оттеснен только лишь в сен-жерменское предместье и далее к
Фонтенбло: следовательно, то, чего нельзя достигнуть силой оружия, не должно быть
приобретено перемирием, несовместным с честью старого воина. «Господа! — сказал
маршал, видимо, взволнованный требованием союзников. — Судьба вам благоприятствует; успех вашего оружия не подлежит сомнению. Его последствия неисчислимы.
Будьте великодушны и умеренны; не доводите нас до последней крайности. Великодушие часто бывает выгоднее насилия».
Союзные комиссары сознавали истину слов маршала, но не могли отклониться от
полученных ими инструкций. Наконец, после долгого безуспешного спора, Мортье
объявил, что он должен, на всякий случай, принять меры к обороне Парижа, и потому
предоставляет дальнейшие переговоры своему товарищу. Уже было 8 часов; начинало
смеркаться. Полковник Орлов весьма основательно заметил графу Нессельроде, что
союзники не станут ночью атаковать Париж, и, следовательно, нельзя было помешать
выступлению неприятельской армии по любой дороге. По его мнению, надлежало
тотчас подписать капитуляцию, дозволив французам отступить куда пожелают, либо
настаивать на прежних условиях и прекратить переговоры, оставив его заложником
в Париже до возобновления неприязненных действий. Граф Нессельроде предпочел
последнее, прервал совещание и оставил полковника Орлова в качестве заложника, обнадежив Мармона, что атака Парижа не будет возобновлена, пока Орлов не возвратится
на русские аванпосты. По отъезде графа Нессельроде и состоявших при нем офицеров
Орлов последовал за Мармоном в Париж, прямо во дворец его. Там было множество
лиц, ожидавших с беспокойством решения участи Парижа. Огромная гостиная маршала более и более наполнялась. Беспрестанно сменялись одна другой все тогдашние
французские знаменитости, бывшие в Париже, и в числе их — князь Талейран; пройдя
333

гостиную, он прямо направился в кабинет хозяина. Там он оставался довольно долго
и, выйдя оттуда, сказал несколько слов известным ему лицам. Все кинулись узнать, что
говорил он, и при общем движении Орлов остался почти один в углу комнаты. Заметив
русского офицера, Талейран подошел к нему и с некоторой торжественностью сказал:
«Monsieur, veuillez bien vous charger de porter aux pieds de Sa Majesté l’Empereur de
Russie l’expression du profond respect du prince de Bénévent» («Милостивый государь,
примите на себя труд повергнуть к стопам Его Величества российского императора
выражение глубочайшего уважения князя Беневентского»). Орлов отвечал вполголоса:
«Prince, je porterai, soyez-en sûr, се blanc-signé à la connaissance de Sa Majesté» («Князь!
Будьте уверены, что я доведу этот бланк до сведения Его Величества»). Легкая, едва
заметная улыбка скользнула по лицу старого дипломата, который, вероятно, будучи
доволен смыслом, приданным словам его, удалился. Многие из ближайших к нему
лиц, не расслышав ответа Орлова, остались в недоумении, и каждый из них толковал
по-своему прорицание оракула.
Вслед за тем приехал присланный Наполеоном дивизионный генерал Жирарден.
Ему было поручено возбудить граждан к отчаянной защите; кроме того, он получил
секретное приказание в случае вступления союзников в Париж взорвать огромный
гренельский пороховой погреб и истребить одновременно своих и неприятелей, столицу с ее сокровищами, памятниками и сотнями тысяч жителей. Это бесчеловечное
приказание, переданное Жирарденом подполковнику Лескуру, не было исполнено.
Лескур потребовал письменное повеление с собственноручной подписью Наполеона
и, не получив его, решился ослушаться. Император Александр впоследствии наградил
Лескура за спасение Парижа алмазными знаками Св. Анны 2-й степени3.
В 2 часа утра приехал граф Парр с письмом от графа Нессельроде Орлову следующего содержания:
«А Monsieur le Colonel Orloff.
Monsieur!
Sa Majesté l’Empereur, d’accord avec le Maréchal Prince de Schwartzenberg, trouve plus
avantageux pour les armées alliées de ne point insister sur la condition qu’Il avait mise à la
sortie des troupes, en se réservant la faculté de les faire poursuivre sur la route par la quelle
elles se dirigeront. Vous êtes donc autorisé, conjointement avec M-r le Colonel Comte de Parr
de conclure une convention relative à la remise et à l’occupation de Paris aux conditions dont
nous étions convenus, avant mon départ, avec Messieurs les Ducs de Trévise et de Raguse.
Agréez l’assurance de mes sentiments distingués.
Bondy, le 18 (30) Mars, 1814».
(«Его Величество император, согласно с фельдмаршалом князем Шварценбергом,
находит выгодным не настаивать на условии о выступлении французских войск по
назначенной дороге, а оставить за собой право преследовать их по тому направлению,
которое будет ими принято. И потому вы, вместе с полковником графом Парром,
уполномочиваетесь заключить конвенцию о сдаче и занятии Парижа на предложенных
герцогами Тревизским и Рагузским условиях»).
Союзные комиссары дали знать маршалу Мармону, что готовы подписать капитуляцию Парижа. Герцог тотчас явился в гостиную, и там полковник Орлов в присутствии
334

маршала и многочисленных гостей его менее нежели в четверть часа написал проект
конвенции. Сущность его заключалась в следующем:
«Капитуляция Парижа.
Статья 1-я. Французские войска, состоящие под командой маршалов герцогов
Тревизского и Рагузского, выступят из Парижа 19 (31) марта, в 7 часов утра.
Статья 2-я. Они вывезут с собой весь обоз обоих корпусов.
Статья 3-я. Военные действия могут быть возобновлены не прежде, как по прошествии двух часов по выступлении, т. е. 19 (31) марта, в 9 часов утра.
Статья 4-я. Все арсеналы, мастерские и военные склады останутся в настоящем
их состоянии.
Статьи 5-я и 6-я. Национальная стража, пешая и конная, а равно жандармы,
совершенно отделясь от армии, останутся в полном составе либо будут обезоружены
и распущены, по усмотрению союзных держав.
Статья 7-я. Раненые и отсталые, оставшиеся после 9 часов в Париже, будут считаться военнопленными.
Статья 8-я. Париж поручается великодушию высоких союзных держав».
Сам Мармон прочел капитуляцию громко и отчетливо, как будто бы вызывая
многочисленных слушателей сделать какие-либо возражения или замечания. Все
молчали. Маршал, возвратив Орлову бумагу, сказал, что он поручает подписать ее,
вместе с союзными комиссарами, полковникам Фавье (Fabvier) и Дени*. Полковники
Орлов и граф Парр, подписав конвенцию, вручили копию Мармону. Оставалось назначить депутацию от жителей Парижа для встречи императора Александра. Орлов
объявил, что он составил 8-ю статью капитуляции, имея определительное приказание Его Величества избавить Париж от огорчения видеть ключи своего города в
каком-либо иностранном музеуме. На рассвете депутация была готова. Она состояла
из префектов Шаброля и Паскье, нескольких членов городской Думы, начальника
штаба и двух штаб-офицеров парижской национальной стражи. Полковник Орлов
проводил депутатов в Бонди через русские биваки, среди множества огней, при свете
коих солдаты, уже успевшие отдохнуть, готовились к последнему, торжественному
акту великой драмы народов. Везде кипела усиленная деятельность, везде воины,
прошедшие из конца в конец Европу, чистили одежду, оружие, конскую сбрую.
По прибытии в главную квартиру Орлов ввел депутатов в большую залу замка и
приказал доложить о себе графу Нессельроде, который тотчас вышел к депутации;
сам же Орлов прямо отправился к императору. Государь принял его в постели. «Ну,
что, — спросил он, — какие вести привезли вы?» — «Капитуляцию Парижа», —
отвечал Орлов. Император взял ее, прочел, сложил бумагу и, положив ее под подушку,
сказал: «Поцелуемся. Поздравляю вас: ваше имя соединено с великим событием».
Государь изъявил желание знать все подробности пребывания Орлова в Париже, и
в особенности о Талейране. «Теперь это лишь анекдот, но со временем ваш рассказ
может сделаться историей», — сказал он. Затем, отпустив Орлова, государь заснул
глубоким сном почти в ту же минуту.
* Полковник Дени (Denis), адъютант Мармона, впоследствии граф Дамремон, генерал-губернатор Алжирии,
убит на штурме Константины в 1837 году.

335

Между тем комиссары обеих сторон сговорились съехаться в 8 часов утра у пантенской заставы4.
Распоряжения главной квартиры союзников на 19 (31) марта заключались в следующем.
Авангард графа Палена, в 9 часов утра вступив чрез тронную заставу в Париж,
должен был перейти Сену по Аустерлицкому мосту и двинуться по фонтенблоской
дороге вслед за войсками Мармона и Мортье. От Силезской армии был послан для
преследования неприятеля легкий отряд Емануеля.
В половине десятого для парадного вступления в Париж приказано встать между
Пантеном и сен-мартенским предместьем российско-прусской гвардии, гренадерскому
корпусу Раевского, трем кирасирским дивизиям и австрийским гренадерам.
Все армейские корпусы получили приказание не входить в Париж, а расположиться в окрестностях и поставить караулы на заставах и постах внутри города,
в ожидании их смены гвардией и гренадерами. Нелегко было армейским полкам
сделать этот наряд. Солдаты, в изношенной одежде, в изорванных сапогах, были
более способны к бою, нежели к параду. Войска Раевского, во французских мундирах,
снятых с убитых и пленных неприятелей, уподоблялись более французам, нежели
русским. Из всего корпуса принца Евгения набрали едва тысячу человек, прилично
одетых и обутых5.
Союзные войска, оставленные вне города, расположились следующим образом.
3-й корпус Гиулая и 4-й кронпринца Виртембергского у Шарантона; 6-й Раевского
на Беллевильской высоте; 5-й фельдмаршала Вреде перешел к Шелль (Chelles). Корпусы
Йорка и Клейста расположились на тесных квартирах в окрестностях Монмартра, Нельи (Neuilly-sur-Seine) и Пасси; корпусы графа Ланжерона перешли на левую сторону
Сены; войска графа Воронцова встали у Ла-Шапель. Укрепленный город Сен-Дени
сдался на капитуляцию и был занят Колыванским пехотным полком под начальством
полковника Нарышкина.
Генерал-лейтенант Пален с легкой кавалерией 6-го корпуса и с 23-й конной артиллерийской ротой преследовал неприятеля в сей день по дороге к Фонтенбло до реки
Орж и захватил до 800 отсталых. Генерал Емануель с 2 тысячами кавалерии перешел в
Сен-Клу на левую сторону Сены, взял в плен несколько сот человек и, дойдя до реки
Бьевр (Bievres), вошел в связь с авангардом графа Палена6.
А между тем как берега Сены в последний раз оглашались громом русского оружия,
Европа ликовала в Париже.
Император Александр, с обычной ему ласковостью приняв городских депутатов,
повторил им свои прежние уверения, что он вел войну не против Франции, а против
безрассудного властолюбия Наполеона, что он вовсе не желает побудить Францию
ни к принятию какого-либо правительства, ни к заключению постыдного мира, но
имеет целью избавить ее от деспотизма, столь же тягостного для нее самой, сколько
и для всей Европы. Он дал слово, что союзные войска будут обходиться наилучшим
образом с парижанами, изъявил согласие, чтобы охранение спокойствия в городе было
предоставлено национальной страже, и обещал освободить жителей столицы от военного постоя. Единственное требование государя заключалось в жизненных припасах
для армии. По возвращении в Париж депутаты не могли найти довольно слов, чтобы
336

передать своим согражданам удивление и восторг, возбужденные в них великодушием
и благостью российского монарха7.
Едва лишь император Александр отпустил депутацию, как доложили ему о прибытии Коленкура.
Наполеон, с авангардом своей армии находясь в Труа, на рассвете 18 (30) марта,
в то самое время, когда союзники готовились повести нападение на Париж, составил
диспозицию для движения войск таким образом, чтобы они подошли к Парижу
21 марта (2 апреля) вместе с дивизией Сугама, долженствовавшей прибыть от Ножана (Nogent-sur-Seine) чрез Фонтенбло. Как французским войскам, двигавшимся
из окрестностей Труа, надлежало сделать три перехода по 60 верст, то Наполеон
приказал зарыть в землю повозки и боевые припасы, которых нельзя было увезти при
усиленном движении армии. Сам же он отправился с конвоем (escadrons de service) в
Вильнев-ла-Гюйар, оттуда на почтовых в Фонтенбло и далее по дороге к Парижу; за
ним, в другом экипаже, ехали Бертье и Коленкур. По прибытии в полночь на почтовую
станцию Кур-де-Франс, в 20 верстах от Парижа, Наполеон встретил кавалерию Бельяра.
Пораженный неожиданным появлением этих войск, он выскочил из экипажа и пошел
пешком по дороге с Бельяром, расспрашивая его о событиях в столице, а затем, обратясь
к Коленкуру, приказал подвезти коляску, чтобы тотчас ехать в Париж. Напрасно Бельяр
уверял его, что это невозможно, что французские войска очистили город и что утром
рано туда вступят союзники. «Ну, мы пойдем вперед, опять займем город, — отвечал
Наполеон. — Парижане восстанут, чтобы избавиться от варваров». — «Теперь уже
поздно, — повторил Бельяр. — Все высоты, господствующие над Парижем, заняты
120 тысячами неприятельских войск; Ваше Величество подвергнете себя плену и Париж опустошению. К тому же мы выступили из Парижа на основании капитуляции, и
потому не можем туда возвратиться». — «Какая капитуляция? Кто имел малодушие
подписать ее?» — «Не знаю, мне известно только то, что Мортье приказал моей кавалерии идти к Фонтенбло». — «Где король Иосиф? Где военный министр?» — «Мы от
них не получали никаких приказаний, и даже никто не видал их. Каждый из маршалов
распоряжался по собственному усмотрению». — «Я должен ехать в Париж; везде,
где меня нет, делают только глупости (on ne fait que des bêtises). Надлежало держаться
долее, оборонять Париж до прибытия армии, поручить национальной страже защиту
укреплений. Что сделали с моей артиллерией? У меня в Париже было более двухсот
орудий, а боевых запасов стало бы на целый месяц». — «На самом же деле мы действовали только из полевых орудий и в 2 часа уже были принуждены стрелять медленнее
по недостатку в зарядах». — «Ну, я вижу, что все потеряли голову; у них не стало ни
толку, ни духу». Между тем как Наполеон жаловался на неспособность лиц, распоряжавших обороной Парижа, и в особенности обвинял своего брата Иосифа и министра
Кларке, подошла навстречу ему пехотная колонна. «Какие это войска?» — спросил
он. — «Корпус маршала Мортье», — отвечал генерал Кюриаль. — «Позовите его
ко мне». — «Он еще в Париже». Затем, узнав от Кюриаля, что вся пехота отошла от
Парижа от 15 до 20 верст, Наполеон сел на дороге и, погруженный в глубокую думу,
оставался несколько минут среди своих сподвижников, безмолвно ожидавших его приказаний. В продолжение трех суток, сделав более ста верст на почтовых и столько же
337

верхом, он изнемогал от усталости, но как будто забыл об отдыхе. По его приказанию
в убогом доме смотрителя станции, при скудном освещении была разложена карта
окрестностей Парижа. «Если бы моя армия была здесь, я поправил бы дело, — сказал
он. — Но она придет не прежде, как через три или четыре дня». Желая успокоить его,
Коленкур сказал: «Государь! Армия здесь будет, и Ваше Величество через четыре дня
сделаете то, что хотели сделать сегодня». Наполеон, рассеянно слушавший разговор
своих собеседников, как будто очнувшись, громко воскликнул: «Ах, Коленкур, как вы
мало знаете людей! Три дня! Два дня! Вы не знаете, что можно сделать в такое короткое время». Потом, пройдя комнату быстрыми шагами несколько раз, продолжал:
«Я поражу неприятелей в Париже, но мне нужно выиграть несколько времени, и вы
мне поможете в том».
Затем, отпустив всю свою свиту и оставшись наедине с Коленкуром, Наполеон поручил ему ехать в главную квартиру союзников, представиться императору Александру,
известить его о наступлении 60-тысячной французской армии, усиленной 20 тысячами
человек, выступившими из Парижа, и предложить ему неотлагательное заключение
мира на условиях, сходных с требованиями союзников в Шатильоне. Наполеон полагал,
что император Александр, устрашенный наступлением многочисленной неприятельской армии, не захочет подвергнуть опасности свои успехи и откроет переговоры, которые потребуют несколько дней и дадут возможность французам собраться с силами.
Напрасно Коленкур советовал Наполеону покориться силе обстоятельств и принять
шатильонские условия. Наполеон не хотел мира и приказал своему представителю
только выиграть время. Отправив Коленкура и приказав войскам собираться у Эссонн
(Essonne), он отправился в Фонтенбло8.
И здесь, на закате звезды своего счастья, как за два года пред тем, в челе полчищ
Европы, на Немане, Наполеон заблуждался, надеясь устрашить своего противника.
Тот, кто в годину бедствий изъявил готовность скорее удалиться в Сибирь и ходить в
смуром кафтане, нежели унизить достоинство России постыдным миром, тот, предводя
армиями народов, дружно восставших за независимость, спокойствие и благоденствие
Европы, не мог изменить своему высокому назначению. Приняв Коленкура так же милостиво, как и в эпоху величия Французской империи, государь сказал, что, желая мира
и не достигнув своей цели в Шатильоне, он принужден был искать его в Париже, что он
не хочет унизить Францию, но считает себя обязанным упрочить спокойствие Европы,
и потому, ни он, ни его союзники не станут вести переговоров с Наполеоном. Затем
император Александр, сказав что, по всем дошедшим до него сведениям, сами французы
желали избавиться от тяготевшего над ними деспотизма, объявил, что выбор властителя
Франции будет предоставлен союзниками почетнейшим из ее граждан и что вся Европа
одобрит его. Напрасно Коленкур старался поколебать твердое намерение российского
монарха, представляя ему, что союзники, низвергнув с престола государя, признанного
всеми европейскими дворами, зятя одного из властителей коалиции, выказали бы себя
поборниками разрушительных стремлений Революции; напрасно преувеличивал он
опасность доводить до отчаяния Наполеона и его армию и подвергать сомнительной
участи боя успехи, которые можно было упрочить выгодным миром. Государь отвечал:
«Союзные монархи не могут иметь целью ниспровержение престолов; они будут поддерживать не какую-либо партию недовольных настоящим правительством, а общее
338

желание почетнейших людей Франции. Что же касается до опасения довести Наполеона
до отчаяния, то мы намерены продолжать борьбу до конца, чтобы не возобновлять ее
при менее выгодных обстоятельствах, и если бы нам теперь не удалось вступить в Париж,
то придем снова и будем сражаться, пока достигнем прочного мира, которого не можем
надеяться от человека, опустошившего Европу от Москвы до Кадикса». Когда же по
поводу решимости союзников продолжать войну до последней крайности Коленкур
изъявил сомнение в готовности императора Франца свергнуть с престола дочь свою,
государь сказал: «Австрийское правительство неохотно решилось на сию меру, но с тех
пор, как вы не приняли предложенного им перемирия в Люзиньи, император Франц не
менее нас убедился в невозможности вести переговоры со своим зятем». Расставаясь с
Коленкуром, Александр снова уверил его в своей благосклонности, пригласил побывать
у Него в тот же день и обещал принять его во всякое время9.
Ровно в 8 часов государь, выйдя на крыльцо бондиского замка, сел на светло-серую
лошадь по имени Эклипс, подаренную Его Величеству Коленкуром в бытность его
послом в Петербурге, и поехал в Париж. Войскам назначено было вступать следующим
порядком:
Прусская гвардейская кавалерия.
Легкая гвардейская кавалерийская дивизия.
Австрийская гренадерская бригада.
Гренадерский корпус.
Гвардейская пехота: 2-я гвардейская дивизия; прусско-баденская бригада; 1-я
гвардейская дивизия.
Кирасирские дивизии: 3-я, 2-я и 1-я.
Проехав с версту, император Александр встретил короля прусского и гвардию,
пропустил мимо себя прусскую и легкую гвардейскую кавалерию и последовал за
ними вместе с высоким своим союзником и князем Шварценбергом, в сопровождении
свиты, состоявшей более нежели из тысячи генералов и офицеров различных наций;
за ними в некотором расстоянии шли австрийские гренадеры и прочие отборные
войска в назначенном порядке. Звуки труб и военной музыки оглашали окрестности
Парижа. По свидетельству маркиза Лондондери, «все, что можно сказать о русских
резервах, останется ниже действительности. Вид и вооружение их удивительны. Когда
подумаешь о трудах, перенесенных этими людьми, из коих многие, прибыв от границ
Китая, в короткое время прошли пространство от Москвы до Франции, исполняешься чувством ужаса к необъятной Российской империи»10. Появление государя
пред рядами гвардии в торжественный час, когда воины-победители, достигнув цели
своих подвигов, забыли целые годы трудов, лишений и превратностей счастья, было
встречено с радостным восторгом. Что чувствовал тогда Агамемнон Европы, окончив
десятилетнюю борьбу с горделивым противником? Конечно, тогда, в эпоху высшей
славы, дарованной ему Всевышним Промыслом, он вспомнил и вечер боя под Аустерлицем, и невзгоды рокового 1812 года, облившие кровью его сердце. Здесь готовился
он отмстить за пожар Москвы — достойно себя — спасением Парижа, и светлый лик
его, проявляя благие думы, сиял неземной радостью. Государь на пути к Парижу под
влиянием такого настроения духа обращался к своим сподвижникам, говорил с ними
о минувших событиях и передавал им свои воспоминания. А. П. Ермолов рассказывал,
339

что император Александр тогда подозвал его к себе и, указав незаметно на ехавшего с
ними князя Шварценберга, сказал по-русски: «По милости этого толстяка не раз у меня
ворочалась под головой подушка», — и затем, помолчав с минуту, спросил: «Ну что,
Алексей Петрович, теперь скажут в Петербурге? Ведь, право, было время, когда у нас,
величая Наполеона, меня считали за простачка». — «Не знаю, государь! — отвечал
Ермолов. — Могу сказать только, что слова, которые удостоился я слышать от Вашего
Величества, никогда еще не были сказаны монархом своему подданному»11.
По мере приближения к Парижу толпы любопытных его жителей, вышедших
навстречу союзным войскам, более и более густели. Казалось, не монарх-победитель
вступал в покоренную им столицу, а весь Париж готовился принять желанного гостя.
Все спрашивали: «Где император Александр?» Один из офицеров русского генерального штаба, ехавший с лейб-казаками впереди государя, отвечая на вопросы любопытных, беспрестанно повторял: «Сheval blanc, panache blanc» («Белая лошадь, белый
султан»). В одиннадцатом часу государь подъехал к пантенской заставе; там ожидал
его принц Евгений, которого войска стояли в карауле у заставы. Император, обратясь
к принцу, сказал: «Поздравляю вас с чином генерала от инфантерии, или, лучше сказать, поздравляю себя с тем, что могу вам дать его»*. От пантенской заставы союзные
монархи, окруженные блистательной свитой, ехали чрез сен-мартенское предместье и
вдоль бульваров к Елисейским Полям, где войска прошли мимо Их Величеств церемониальным маршем12. Народ теснился на улицах и в окнах домов, и даже во многих
местах кровли были унизаны любопытными жителями столицы. Сначала заметно было
в них какое-то опасение, но вскоре за тем, узнав государя, услышав несколько слов, им
сказанных, парижане встречали его не как победоносного властителя, но как ангела,
ниспосланного свыше для их спасения. Конечно, в этих изъявлениях радости и восторга
была некоторая доля легкомыслия и впечатлительности, свойственных французам,
однако же главную причину их общего увлечения можно объяснить, с одной стороны,
надеждой освободиться от тяготевшего на них ига, а с другой — приветливостью и
очаровательным обхождением российского монарха. «Вот он, вот Александр! — говорили парижане друг другу. — Как он милостиво кланяется, как ласково говорит! Да
здравствует император Александр!» — «Да здравствует мир! — отвечал государь. —
Я вступаю не врагом, а возвращаю вам спокойствие и свободу торговли». — «Мы уже
давно ждали прибытия Вашего Величества», — сказал один француз. — «Я бы ранее к
вам прибыл, но меня задержала храбрость ваших войск», — отвечал Александр. Войска русские были предметом ненасытного любопытства для обитателей Парижа: все
рвались вперед посмотреть на воинов, пришедших с дальнего севера, представленных
досужими французскими публицистами, в угоду Наполеону, в виде грубых варваров,
татар пустыни, людоедов, находивших вкус в детском мясе. И потому не удивительно,
что многие из французов, и теперь не обладающих глубокими сведениями в этнографии,
воображали за полвека пред сим увидеть русских существами, едва имеющими человеческий образ, полудикими, в странной одежде, говорящими языком, непонятным для
образованных наций. Но вместо всего этого поразили их красота русских мундиров,
* Чрез несколько дней, когда принц Евгений просил дозволения пробыть некоторое время в Париже,
государь сказал ему: «Qui y aurait plus de droit que Vous? Sans Vous nous ne serions pas ici» («Кто более вас на
то имеет право? Без вас мы не были бы в Париже»). Memoiren des Herzogs Eugen v. Würtemberg. III. 263−264.

340

блеск оружия, здоровый вид и бодрость солдат, учтивость офицеров, остроумные ответы
их на французском языке. Сначала парижане принимали их за эмигрантов, но вскоре,
убедясь в противном, стали передавать с удивлением весть о невероятных свойствах
нежданных гостей своих. На всяком шагу были слышны похвалы кротким победителям;
женщины из окон и с балконов махали белыми платками; во всем Париже раздавались
восклицания: «Vive Alexandre! Vivent les Russes! Vivent les Alliés! Vive Guillaume!»
(«Да здравствует Александр! Да здравствуют русские! Да здравствуют союзники! Да
здравствует Вильгельм!»). Во время парада парижанки, желая удобнее видеть государя,
просили русских офицеров, состоявших в его свите, сойти с лошадей и становились
либо садились на седла. Государь, заметив эти проделки, указал на них князю Шварценбергу, который с улыбкой сказал: «Pourvu qu’on n’enlève pas les Sabines». («Лишь
бы не похитили этих Сабинок»)13.
В продолжение шествия союзных войск чрез Париж западные, аристократические
части города, так называемые предместья Сен-Жермен и Сент-Оноре, представляли
зрелище борьбы партий, волновавших Францию. С раннего утра, как только войска
Мармона и Мортье выступили из города, человек пятьдесят роялистской молодежи
верхом появились на площади Согласия (place de la Concorde), той самой, на которой
погиб царственный мученик Людовик XVI. Все они были с белыми кокардами и
белыми повязками на правой руке. Несколько дам знатнейших фамилий, преданных
Бурбонам, принцесса Леон, графиня Шуазель, одна из родственниц виконта Шатобриана, и проч. также вышли на площадь. Прочитав во всеуслышание прокламацию
Шварценберга, роялисты стали раздавать белые кокарды и с восклицаниями «Vive
le Roi!» («Да здравствует король!») приглашали народ присоединиться к ним. На
этот призыв столпилось множество парижских зевак, но все это сборище оставалось
в нерешимости. Роялисты, однако же, не отчаиваясь в успехе своих усилий, разделились на несколько небольших отрядов и отправились в различные стороны; многие
из них, с белыми платками, навешенными на трости, выехали по Королевской улице
(rue Royale) на бульвары, восклицая: «Vivent les Bourbons! Vive Louis XVIII! A bas
le tyran!» («Да здравствуют Бурбоны! Да здравствует Людовик XVIII! Долой тирана!») и предлагали всем встречным белые кокарды. К ним присоединились несколько
разряженных женщин, которые рвали на части свои носовые платки и раздавали их
народу; кое-где еще были слышны крики «Vive l’empereur!» («Да здравствует император!»), но шумный говор и ропот народа заглушали голос приверженцев империи.
Многие навязывали на руках белые повязки, приняв их за эмблему мира; напротив
того, национальная стража считала обязанностью не дозволять столь сомнительных
манифестаций; другие полагали, что эти знаки появились в угождение союзникам и
что не следовало запрещением их раздражать победителей. Действительно, союзные
войска носили на руке белые повязки, и хотя это, как мы уже сказали, не имело никакого
политического значения, однако же на первый раз послужило в пользу приверженцам
Бурбонов и подало им возможность, с одной стороны, привлечь на свою сторону всех
нерешительных людей, а с другой — выказать свою партию в глазах союзных монархов
гораздо сильнейшей, нежели она была в действительности. Некоторые из австрийских
полков после покорения Парижа украсили свои головные уборы зелеными ветвями, что
весьма не понравилось французам, принявшим эти ветви за горделивые знаки победы,
341

и подало повод к нескольким столкновениям14; впрочем, во все продолжение стоянки
союзников в Париже, за исключением немногих ссор, возбужденных головорезами,
которых сами парижане величали нелестным прозвищем (septembriseurs), господствовало совершенное согласие между союзными войсками и жителями города. Французы,
радушно угощая своих постояльцев, нередко отказывались от платы за доставленные
ими жизненные припасы15.
Такому дружественному приему прежних врагов своих союзники были обязаны
более всего человеколюбию и умеренности императора Александра, однако же на то
оказали немалое влияние и чувства неприязни французов к их бывшему властителю.
Едва лишь союзные войска успели вступить в Париж, как пришло в голову одному из
роялистов, Состену де ла-Рошефуко, вызвать демонстрацию против Наполеона. Отправясь на Вандомскую площадь, он обратился к собравшемуся там народу и с громким
восклицанием «À bas Napoléon!» («Долой Наполеона!») предложил низвергнуть
его статую, стоявшую наверху колонны. Легкомысленные парижане, забыв, сколько
раз они здесь встречали с восторгом Наполеона, нисколько не задумались привязать
веревки к шее своего бывшего кумира. Сотни людей добровольно взялись стащить
его, и если бы это удалось им, то многие из них сделались бы жертвами безрассудного
покушения. Но вскоре явился присланный по повелению императора Александра
караул от Семеновского полка, который, окружив цепью часовых колонну, заставил
толпу разойтись, а в следующую ночь, для избежания повода к подобным беспорядкам,
приказали перепилить толстый железный болт, на котором была утверждена статуя,
и, сняв ее с колонны, водрузили вместо ее белое знамя. Говорят, будто бы государь по
поводу тщеславия Наполеона, воздвигшего себе самому величественный памятник,
сказал: «Если бы я стоял так высоко, то у меня закружилась бы голова»16.
По окончании смотра, в пятом часу пополудни, император Александр отправился
пешком на Сен-Флорентинскую улицу, в дом Талейрана, предложенный самим хозяином
для первоначального пребывания государя в Париже17. Там нашел он герцога Дальберга,
аббата де Прадта, барона Луи, генерала Дессоля и многих других обычных посетителей
знаменитого дипломата; там же ожидали его граф Нессельроде и генерал Поццо-ди-Борго. Государь ласково подал руку Талейрану, сказал несколько слов роялистам, которых
число со времени вступления союзников в Париж заметно увеличилось, и прошел в
приготовленные для него покои. Король прусский, остановясь на несколько минут в
отведенном для него дворце Виллеруа на Бурбонской улице, приехал вместе с князем
Шварценбергом к императору Александру. Талейран, проведя их, а также Нессельроде
и Поццо-ди-Борго в кабинет государя, испросил дозволения ввести туда «своего единственного соучастника», герцога Дальберга. Началось совещание об участи Наполеона
и новом правительстве Франции. Император Александр открыл заседание, говоря,
что единственной целью его и его союзников есть достижение прочного мира, что
они готовы заключить его с доверенными лицами, которые на то будут уполномочены
Францией, что они даже не устранили бы от ведения переговоров Наполеона, если бы
он сам не устранил себя, отказавшись принять условия, необходимые для спокойствия
Европы, и, наконец, что союзники готовы признать: регентство Марии-Луизы либо
принца Бернадотта, республику, Бурбонов — словом сказать, всякое правительство,
которое пожелают сами французы. Объяснив неудобства, неизбежные при каждом
342

из помянутых образов правления, государь повторил, что союзники предоставляют
решение этого вопроса самой Франции, ограничиваясь достижением прочного мира
на условиях, совместных с достоинством славной нации, страдавшей под ненавистным
ей игом столько же, сколько страдала под ним вся Европа.
В ответ на слова императора Александра Талейран сказал, что республика не могла возбудить сочувствия в тех, кои были свидетелями ужасов 1793 года, и что народ
предпочитает монархию. По мнению Талейрана, Наполеон, олицетворявший собой
войну, не мог удовлетворить общей потребности мира, да ежели бы даже он и согласился
помириться с союзниками, то не следовало ему верить, потому что какие бы ни были
условия мира, они будут ниже его притязаний. И так очевидно, продолжал Талейран,
что владычество Наполеона несовместно с общим спокойствием, но то же самое можно
сказать о регентстве. Кто мог ручаться в том, что под именем Марии-Луизы и короля
римского не будет по-прежнему властвовать сам Наполеон? И ежели августейший
государь, вручивший ему дочь свою, готов был пожертвовать ею для блага Европы,
то следовало принять с благодарностью такую жертву. Что касается до Бернадотта, то
могла ли Франция, отринув гениального воина, заменить его другим, посредственным,
сражавшимся в рядах врагов ее? Остаются Бурбоны. Конечно, французы мало знают
их и даже отчасти предубеждены в их невыгоду. Но, тем не менее, Франция примет
охотно Бурбонов, если только они, оставя отжившие предрассудки, будут руководиться
духом времени. В заключение своих слов Талейран сказал: «Республика невозможна;
регентство, Бернадотт не что иное, как интриги; одни лишь Бурбоны могут послужить
основанием» («La république est une impossibilité; la régence, Bernadotte, sont une intrigue; les Bourbons seuls sont un principe»). Затем, желая убедить союзных монархов
в том, что выраженные им идеи встретят сочувствие в обществе, Талейран испросил
дозволение императора Александра и короля прусского пригласить на совещание
некоторых из своих соотечественников, которых мнения могли послужить к разъяснению дела, именно: аббата де Прадта, барона Луи и генерала Дессоля*, снискавшего
особенное уважение своих сослуживцев. Пылкий де Прадт, резкий Луи, основательный
Дессоль, будучи приглашены изложить свои мнения, доказывали, каждый по-своему,
что владычество Наполеона минуло невозвратно и что никто, кроме Бурбонов, не мог
занять его место. Император Александр, довольный таким единогласным отзывом
французов, убедясь в одобрении его не только прусским королем, но и князем Шварценбергом, изъявившим сочувствие ко всему тому, что было сказано насчет регентства
Марии-Луизы, объявил, что представители древних европейских монархий не могли
противиться восстановлению старинного Дома Бурбонов: оставалось найти средства
для низложения Наполеона и для основания нового правительства, коему предстояло
водворить спокойствие во Франции и дать ей мир с Европой. Талейран и все призванные на совещание французы полагали, что для достижения сей цели мог послужить
Сенат, угождавший, с ненавистью в сердце, своему властителю. Но чтобы побудить
это малодушное сборище к такому смелому шагу, надлежало выказать самым гласным
образом, что участь Наполеона была решена безвозвратно: иначе сенаторы, безмолвные
при Наполеоне, остались бы столь же безгласны под влиянием страха, внушенного его
* Бывший начальник штаба в Рейнской армии генерала Моро.

343

призраком. Положено было объявить, что союзные монархи, готовые даровать Франции
мир, совместный с ее достоинством, не станут вести переговоры с Наполеоном. По
предложению де Прадта решено прибавить, что переговоры не будут ведены также ни
с кем из членов наполеоновой фамилии. Это изменение было внесено в прокламацию,
заблаговременно составленную Талейраном вместе с графом Нессельроде; император
Александр, подписав, от имени своих союзников сей документ, решивший участь
Наполеона, приказал тотчас напечатать и объявить его во всеобщую известность18.
Прокламация была следующего содержания:
«Армии союзных держав заняли столицу Франции. Союзные монархи, исполняя
желание французской нации, объявляют, что мирные условия, долженствовавшие заключать в себе самые прочные ручательства, пока шло дело об ограничении властолюбия
Бонапарта, могут быть более умеренны, когда Франция под мудрым правлением явит
удостоверения общего спокойствия.
Сообразно с тем, союзные государи объявляют:
Что они не станут вести переговоров ни с Наполеоном Бонапарте, ни с кем-либо
из членов его фамилии.
Что, признавая неприкосновенность древней Франции в тех пределах, какие она
имела при своих законных государях, они готовы сделать еще более, держась начала,
что для счастья Европы Франция должна быть велика и могущественна.
Что они признают и утвердят своим ручательством Конституцию, которую даст себе
Франция, и потому приглашают Сенат немедленно назначить временное правительство,
для заведывания делами управления и для составления Конституции, сообразной с
желаниями французского народа.
Союзные державы изъявили согласие на все выраженные мной намерения.
Александр.
Статс-секретарь, граф Нессельроде.
Париж, 31 марта 1814 года, 3 часа пополудни»19.
Настал вечер. Союзные войска, получив приказание не занимать квартир у жителей
города, расположились биваками на главных площадях, большей частью в Елисейских
Полях. Вокруг талейранова дворца, где остановился государь, разместили первый батальон Преображенского полка: рота Его Величества встала на дворе замка. Глубокое
молчание на улицах прерывалось окликами: «Кто идет?» и «Wer da?» В Париж назначили губернатором Сакена и трех комендантов: русского, полковника графа Рошшуара
(Rochechouart); австрийского, генерал-майора барона Герцогенберга (Herzogenberg);
и прусского, генерал-майора графа Гольца (Goltz).
Редакторам журналов и газет было предложено вести свои издания в духе предстоявшего переворота, и надзор за ними поручен роялисту Морену (Morin). Известия о
громадных событиях в столице вместе с объявлением о великодушных намерениях
союзных держав были переданы по телеграфу во все концы страны. Приверженцы
династии Бурбонов, которых число беспрестанно умножалось, во весь день толпились
кругом талейранова дворца, а вечером рассыпались по всему городу, распространяя
весть о восстановлении Королевского Дома. Многие из них, находя, что в прокламации
союзников следовало объявить о намерении их вести переговоры исключительно с
344

Бурбонами, единственными законными властителями Франции, послали к императору
Александру депутацию с изъявлением желания роялистов. Граф Нессельроде, приняв
депутатов, объявил им, что союзники намерены исполнить желание французского народа и что если общий голос его выскажется в пользу Бурбонов, то союзные государи
сочтут благополучием находиться при их восстановлении и содействовать ему своим
сочувствием20.
Известие о покорении Парижа было принято в России с неописанным восторгом.
В Петербург явился вестником желанного события генерал-адъютант Кутузов (Павел
Васильевич), посланный государем для донесения императрице Марии Федоровне о
вступлении царственного сына ее в столицу Франции. Через день по приезде Кутузова,
15 апреля, Петербург праздновал покорение Парижа. В 10 часов утра торжественно
привезли в Казанский собор взятые под столицей Франции знамена. Вдовствующая
императрица и великая княжна Анна Павловна с многочисленным придворным штатом, прибыв в собор, присутствовали при благодарственном молебствии, после чего
прочтена реляция о сражении под Парижем и сдаче его. С Петропавловской крепости
произведен 151 выстрел. При громе орудий, среди необъятного стечения всех сословий народа и неумолкаемых победоносных восклицаний «ура!» императрица с своей
августейшей дочерью возвратилась в Зимний дворец.
Вечером представляли на театре оперу «Водовоз». Место ее действия происходило
в Париже; декорации изображали Монмартр. После оперы давали балет: «Праздник
в стане союзных армий». Актер Злов пропел куплеты, сочиненные Петром Александровичем Корсаковым, и когда он произнес слова: «Ликуй Москва — в Париже
Росс!» — потрясся театр от громогласных кликов и рукоплесканий21.
Действительно, Москва, тогда возрождавшаяся из пепла пожаров 1812 года, ликовала, утешаясь в перенесенных ею страданиях славой России и Александра. Торжество
матери городов русских было трогательно — воспоминаниями ее несметных жертв на
алтарь отечества и глубокой благодарностью к Провидению, высоко вознесшему Россию. Все уцелевшие храмы были полны скитальцами, пришедшими на свои пепелища.
Воздавая всю славу побед Источнику Сил, они вместе с благословенным монархом
своим возглашали: «Не нам, не нам, а Имени Твоему»22.

Глава XXIV
Император Александр в Париже
и Наполеон в Фонтенбло

Временное правительство. — Слова, сказанные императором
Александром французскому Сенату. — Участие государя в судьбе
Наполеона. — Переформирование наполеоновой армии. — Движение его
гвардии в окрестности Эссонн. — Современное расположение союзных
войск. — Движение Винцингероде к Сан (Sens). — Дела при Мальзербе
и Питивье. — Смуты в главной квартире Наполеона. — Поручение
Коленкуру и маршалам вести переговоры. — Сношения Мармона с
князем Шварценбергом. — Отъезд Мармона в Париж. — Переговоры. —
Сугам с 6-м корпусом переходит из Эссонн в Версаль. — Влияние
этого события на переговоры. — Возвращение Коленкура и маршалов в
Фонтенбло. — Разговор Наполеона с Коленкуром. — Безусловное отречение
его от престола. — Преданность Наполеону войск. — Фонтенблоский
трактат. — Отчаяние Наполеона. — Прощание его с Макдональдом. —
Сакен — генерал-губернатор в Париже. — Популярность его. —
Благодушие императора Александра. — Преданность ему парижан. —
Торжественное молебствие на площади Согласия. — Домогательства
Витроля. — Слова, сказанные ему императором Александром. —
Прибытие в Париж графа д’Артуа. — Прощание Наполеона с войсками в
Фонтенбло и отъезд его на остров Эльбу.
Объявление императора Александра от имени всей Европы, что союзные государи
не станут вести переговоров ни с Наполеоном, ни с кем-либо из членов его фамилии,
оказало решительное влияние на общественное мнение в Париже и вообще во Франции. Союзники, отказываясь от всяких дипломатических сношений с побежденным
противником, не признавали его властителем страны, и потому было предоставлено
Сенату учредить временное правительство в ожидании окончательного устройства
судеб Франции. Такие решительные меры побудили к отложению от Наполеона не
только врагов его, приверженцев республики и Бурбонов, не только наскучивших
войнами империи, конскрипциями и налогами, но и всех людей нерешительных, не
имевших собственного мнения и безотчетно желавших чего-либо нового. Напрасно
Коленкур старался склонить в пользу Наполеона сенаторов и других влиятельных лиц,
346

напоминая им все милости, коими они пользовались в продолжение его владычества,
напрасно он надеялся побудить Талейрана к возбуждению вопроса о регентстве МарииЛуизы. «Уже поздно, — отвечал могучий дипломат. — Я хотел спасти Марию-Луизу
и ее сына, удержав их в Париже, но письмо этого человека уничтожило все мои намерения. Оставьте ваши напрасные сетования и не мешайте нам спасти Францию теми
средствами, которые имеем в настоящее время».
Нетрудно было Талейрану сделать Сенат орудием низложения Наполеона. Одни
из сенаторов с негодованием порицали те самые распоряжения правительства, которые прежде были ими одобрены; другие, изъявляя сочувствие к падшему властителю,
не отказывались, однако же, участвовать в разрушении его владычества. Немногие
лишь из них, прежде составлявшие безгласную оппозицию в Сенате, одобряя также
всякую меру, враждебную Наполеону, соглашались на восстановление Бурбонов не
иначе как с условием обеспечения гражданских прав уложением, сообразным с духом
и потребностями времени. Условясь со многими из членов Сената, Талейран в качестве
вице-президента созвал его на следующий день по вступлении союзников в Париж,
20 марта (1 апреля). Как некоторые из сенаторов уехали вместе с Марией-Луизой в
Блуа либо находились при Наполеоне, а другие из робости сказались больными, то из
140 человек собралось только 631.
В три с половиной часа пополудни Талейран в качестве президента открыл совещание следующей речью:
«Сенаторы!
Вам известна цель отзыва, который я имел честь препроводить каждому из вас, приглашая в сие собрание. Мне предстоит передать вам предложения: этого одного слова
достаточно, чтобы обозначить свободу, каждому из вас предоставленную. Вам поданы
средства великодушно изъявить чувства, коими преисполнена душа каждого из вас,
желание спасти вашу страну и решимость устремиться в помощь бедствующему народу.
Сенаторы! При всей затруднительности настоящих обстоятельств, они не в состоянии подавить твердый и просвещенный патриотизм членов сего собрания, и вы,
без сомнения, убеждены все в необходимости неотлагательного решения, которое
сегодня же восстановило бы деятельность управления и дало возможность образовать
временное правительство, коего власть, удовлетворив настоящим потребностям, имела
бы благотворные последствия»2.
Затем, по предложению нескольких членов собрания, Сенат постановил:
Во-первых, что будет учреждено временное правительство для заведывания
текущими делами и для представления Сенату проекта Конституции, сообразной с
желаниями французского народа.
Во-вторых, что это правительство будет составлено из пяти членов.
Сенат назначил членами временного правительства:
Г. Талейрана, принца Беневентского;
Г. сенатора графа Бернонвиля;
Г. сенатора графа Жокура;
Г. герцога Дальберга, государственного советника;
Г. Монтескю, бывшего члена Учредительного собрания (Assemblée Constituante).
Тогда же были утверждены Сенатом следующие предложения:
347

1-е, что Сенат и Законодательный корпус (палата депутатов) будут объявлены на
основании предполагаемой Конституции непременными (déclarés partie intégrante de
la Constitution projetée);
2-е, что войска, а равно отставные офицеры и солдаты сохранят чины, знаки отличия
и получаемое ими содержание;
3-е, что государственный долг будет признан;
4-е, что проданные государственные имущества останутся неотъемлемой собственностью приобретших их владельцев;
5-е, что никто не будет преследован за свои прежние политические мнения;
6-е, что будет объявлена свобода вероисповедания, а также и свобода печати.
Тогда же постановлено, чтобы в адресе временного правительства французскому
народу было сказано, что в Конституцию, которую поручено составить членам сего
правительства, будут включены все помянутые основания3.
Оставалось устроить министерство для управления текущими делами, и Талейран,
возвратясь из Люксембургского дворца, тотчас занялся с своими товарищами этим
предметом. Министром финансов был весьма удачно назначен барон Луи. Напротив
того, назначение военным министром генерала Дюпона, содержавшегося после байленской капитуляции под арестом в форте Жу ( Joux), возбудило общее неудовольствие в войсках. Министерство внутренних дел поручили Г. Беньо (Beugnot), человеку
большого ума, сделавшемуся известным в последнее время колкими эпиграммами на
империю; министерство юстиции было вверено Генриону-де-Пансею (Henrion de
Pansey); министерство морское — Г. Малуэ; иностранных дел — Г. Лафоре. Все они
были весьма способны и пользовались общим уважением. Полицейская часть поручена
Г. Англе (Anglés), преданному Бурбонам, а почтовая — Буриенну, бывшему секретарю
Наполеона, впавшему в немилость его. Наконец, начальство над национальной стражей
получил генерал Дессоль, некогда исправлявший должность начальника штаба в армии
Моро, человек образованный и с твердым характером4.
Хотя учреждение временного правительства было тождественно с уничтожением
наполеоновой империи, однако же пылкие роялисты все еще были недовольны и желали
неотлагательного провозглашения Бурбонов. Но Талейран не торопился удовлетворить
их домогательствам. Это заставило роялистов обратиться к парижскому муниципальному совету и к главному штабу национальной стражи. Адвокат Беллар (Bellart) составил
воззвание к народу, в коем исчислив все так называемые «преступления Наполеона
Бонапарте», предложил объявить его лишенным престола. Это воззвание, за подписью
всех членов муниципального совета, было напечатано и прибито на всех углах парижских улиц ввечеру 20 марта (1 апреля). Тем не менее, однако же, осторожный Талейран
не дозволил поместить сего объявления в Монитере. Покушение Дессоля побудить
национальную стражу к принятию белой кокарды также встретило сопротивление со
стороны начальника штаба ее Аллена5.
21 марта (2 апреля) Сенат объявил Наполеона и всех членов его семейства лишенными престола6. Вслед за тем Талейран представил Сенат императору Александру.
Государь сказал сенаторам: «Человек, называвшийся моим союзником, несправедливо
вторгнулся в мои владения. Я вел войну с ним, а не с Францией. Я друг французов. Настоящий поступок ваш усугубляет эти чувства. Справедливость и благоразумие требуют
348

даровать Франции учреждения твердые и свободные, сообразные просвещению века.
Союзники мои и я сам будем покровительствовать независимость ваших совещаний».
Затем, остановившись на минуту, Александр продолжал: «В доказательство моего
желания заключить с вашим народом прочный союз, возвращаю всех французских
пленных, находящихся в России. Временное правительство уже просило меня о том;
уступаю их Сенату, в уважение сделанного им сегодня определения»7.
В тот же день, еще утром, Коленкур, испросив дозволение снова представиться
императору Александру, покушался склонить его в пользу Наполеона. Государь принял
весьма ласково благородного сановника, преданного его противнику, но остался непреклонным в своем намерении не мириться с Наполеоном. «Поезжайте к нему, — сказал
государь. — Ваше присутствие в Париже возбуждает сомнения многих людей насчет
решимости моей и моих союзников. Я не питаю никакой ненависти к Наполеону. Он
несчастен, и этого довольно, чтобы меня заставить позабыть зло, сделанное им России.
Но Франция, Европа имеют нужду в спокойствии и не могут иметь его при Наполеоне.
Пусть он требует, что пожелает собственно для себя; мы готовы дать ему всякое убежище. Если бы он согласился удалиться в мои владения, то нашел бы там великолепное и,
что еще лучше, радушное гостеприимство. Мы дали бы с ним великий пример Свету,
я — предложив, он — приняв это убежище. Но мы не можем с ним вести переговоров
ни о чем, кроме его отречения».
Напрасно Коленкур старался узнать, мог ли Наполеон, отказавшись от престола,
сохранить его для своего сына. Государь не дал на то определительного ответа, однако
же заверил его, что вопрос о восстановлении Бурбонов еще не был решен окончательно.
«Оставим все это, — сказал Александр, — и займемся лучше устройством личной судьбы Наполеона». Тогда Коленкур спросил: «Не дадут ли ему Тоскану?» — «Конечно,
Тоскана мало значит в сравнении с Французской империей, — отвечал государь, — но
как вы могли подумать, чтобы союзники, и в особенности австрийцы, оставили Наполеона на материке Европы?» «А Парма, Лукка?» — «Нет, нет, ничего на материке!
Остров, пожалуй! Может быть, Корсику». — «Но Корсика принадлежит Франции, — заметил Коленкур, — и Наполеон не может принять ее». — «Ну так остров
Эльбу, — сказал государь, — но только поезжайте скорее и побудите его покориться
необходимости. Для него будет сделано все, что только возможно. Я воздам должное
человеку великому и несчастному»8.
В продолжение этих переговоров Наполеон в Фонтенбло деятельно занимался переформированием армии, расстроенной потерями в боях, форсированными переходами
и побегами. Все маршевые полки послужили для укомплектования прочих. Корпус
маршала Мортье был усилен дивизией Бойе-де-Ребеваля; корпус Мармона — дивизиями Компана и Ледрю, двумя батальонами ветеранов и войсками бывшего парижского
гарнизона; оба эти корпуса, потеряв всю свою артиллерию при Фер-Шампенуазе и под
Парижем, получили по 30 орудий с достаточным запасом зарядов. Пешие жандармы
трех департаментов — Сены, Сены-и-Марны, Сены-и-Уазы — были сведены в батальон, который вместе с другим, находившимся при дивизии Фриана, составил особую
бригаду, а из конных жандармов с отборным эскадроном (escadron d’élite) образовался
один из полков дивизии Лефевр-Денуетта; наконец, из всех поляков, остававшихся
на службе во французской армии, сформирована дивизия под начальством генерала
349

Красинского. Генерал Преваль, выступивший с кавалерийским депо по дороге к Манту,
получил приказание продолжать комплектование конных резервов в Орлеане либо
в Сомюре, а полковнику Вертильяку (Vertillac) с 2 200 человек пехотных депо предписано расположиться в Милли (Milly), между Этамп и Фонтенбло. Начальство над
гвардейской кавалерией поручено графу Орнано, а над 1-й кавалерийской дивизией
генералу Гюйо, вместо раненого Кольбера9.
Возвращение Коленкура в главную квартиру французской армии, отняв у Наполеона
последнюю надежду открыть переговоры с союзниками, утвердило его в намерении
решить дело оружием. Солдаты и офицеры, несмотря на зловещие вести из Парижа
и на покушения роялистов переманить их на сторону врагов Наполеона, были ему
преданы, но ближайшие сподвижники его, убежденные в бесполезности новых жертв,
жаждали во что бы то ни стало мира и спокойствия10.
Наполеон, предполагая идти к Парижу, сосредоточил в продолжение 22 и 23 марта
(3 и 4 апреля) свою армию: войска Мармона стояли на реке Эссонн, а прибывшие от
Сен-Дизье под начальством Макдональда расположились в окрестностях Фонтенбло.
22 марта (3 апреля) вся гвардия построилась в густых колоннах на площади замка
(Cour du Cheval-blanc). Наполеон, проехав вдоль фронта войск, остановился посреди
площади, вызвал из всех рот старших офицеров, унтер-офицеров и рядовых и, приказав
им построиться кругом себя, обратился к ним с следующей речью:
«Солдаты! Неприятель, опередив нас на три перехода, овладел Парижем; мы
должны изгнать его. Недостойные французы, эмигранты, пощаженные нами, водрузили
белое знамя и присоединились к нашим неприятелям. Малодушные! Они будут наказаны за это новое преступление. Поклянемся победить или умереть и заставим уважать
трехцветную кокарду, уже двадцать лет носимую нами на поприще славы и чести».
«Клянемся в том!» («Nous le jurons!») — отвечали наперерыв старые воины,
а за ними вся гвардия. Пехота ускоренным шагом и за ней кавалерия прошли мимо
Наполеона, приветствуя его восклицаниями: «Vive l’Empereur! A Paris! A Paris!» («Да
здравствует император! В Париж! В Париж!»). Немедленно по окончании смотра, в
6 часов пополудни, гвардия двинулась к Эссонн и прибыла уже около полуночи на указанные для нее места: пехота расположилась в окрестностях Мулиньона (Moulignon),
а кавалерия у Ферте-Алепс. Войска Мармона стояли в авангарде у Корбейль и Эссонн;
кавалерия Макдональда на речке Эролль, от Буассиз до Сен-Жермен; пехота его близ
Фонтенбло. Число войск, собранных Наполеоном, не превышало 36 тысяч человек11.
Со стороны союзников, как только сделалось известно о сосредоточении сил неприятельских у Фонтенбло, были сделаны следующие распоряжения.
Корпусы Гиулая и кронпринца Виртембергского встали между Вильнев-ле-Руа и
Атис; авангард их на дороге в Корбейль. Корпус Вреде между Рюнжис и Паруа. Корпус
Раевского, впереди всех прочих, близ Жювизи; авангард его под начальством графа
Палена, усиленный 3-й кирасирской дивизией, был выдвинут вправо от Корбейль к
Будуфле и Флери; передовые посты стояли на реке Эссонн12. Гвардия и резервы вместе
с главной квартирой императора Александра и короля прусского оставались в Париже, а главная квартира князя Шварценберга перешла в Шевилли (Chevilly). Из войск
Силезской армии, поступившей, за болезнью Блюхера, под начальство Барклая-деТолли, корпусы Ланжерона, Йорка, Клейста и пехота Воронцова расположились близ
350

Лонгжюмо; главная квартира Барклая в Масси (Massy); корпус Сакена под начальством генерал-адъютанта Васильчикова перешел к Шарантону; Бюлов, с 7 батальонами,
8 эскадронами и 3 ½ батареями своего корпуса, прибыл к Монмартру, оставив бригаду
Тюмена под Суассоном для обложения этого города в ожидании прибытия на смену из
Нидерландов бригады Борстеля; бригада Крафта, после неудачного покушения овладеть Компиенем, также двинулась к Парижу. Вообще же в Париже и по направлению
к Фонтенбло было собрано до 180 000 человек обеих союзных армий13. Известия о
сосредоточении неприятельской армии и преувеличенные слухи о силе ее заставили
князя Шварценберга принять меры предосторожности на случай движения Наполеона
к Парижу: войскам приказано было находиться в полной готовности к выступлению
на сборные пункты Жювизи и Лонгжюмо. Часть войск Бюлова заняла Версаль; русские
гренадеры выступили из Парижа в Рюнжис. Для обеспечения сообщений с правой
стороной Сены и Марны навели у Конфлана мост на судах, прикрыв его сильным тетде-поном, и заняли переправу у Сен-Мор частью корпуса Васильчикова, обложившего
венсенский замок14.
Отряд генерал-майора Кайсарова 22 марта (3 апреля) перешел в Бри (Brie-comteRobert), а на следующий день овладел с боя частью города Мелюна, лежащей по правую
сторону Сены, что заставило жителей покориться временному правительству15; тогда
же генерал-майор Сеславин расположился в Гин (Guignes) и выдвинул передовой
отряд к Монтеро16. Главнокомандующий Силезской армией граф Барклай-де-Толли,
желая усилить свой авангард, направил к Арпажон (Arpajon) всю кавалерию генераладъютанта Васильчикова17; вслед за тем генерал Емануель перешел к Ла-Ферте-Алепс
(La-Ferté-Aleps) и выслал 23 марта (4 апреля) партии к Мальзербу (Malesherbes). Между
тем генерал Винцингероде преследовал наполеонову армию при отступлении ее от
Сен-Дизье на Труа. По занятии 22 марта (3 апреля) его войсками города Сан (Sens)
отряд Чернышева двинулся к реке Луэн (Loing) и, переправившись через нее на рассвете
23 марта (4 апреля) близ Суп (Soupes), подошел около полудня скрытно к Мальзербу.
Чрез это селение по орлеанской дороге тогда тянулся артиллерийский парк под прикрытием 800 человек пехоты и кавалерии. Лишь только поравнялся он со стоявшими
в засаде войсками, как полки Жирова, Сысоева и Власова 3-го кинулись на прикрытие,
обратили его в бегство, овладели 22 орудиями и взяли множество пленных. Генерал
Чернышев, узнав от них, что другой французский парк незадолго пред тем прошел по
сей же дороге в Питивье (Pithiviers), кинулся за ним вслед, и в 6 часов вечера подойдя
к этому городу, занятому 200 неприятельских егерей, взял его штурмом. Полковник
Лебо (Lebeau), командовавший в городе, получив девять ран, был захвачен в плен, и
весь его отряд уничтожен. Генерал Чернышев, не успев, однако же, настигнуть другой
парк, на следующее утро перешел вместе с отбитыми орудиями в Этамп (Etampes)18.
Распоряжения князя Шварценберга для противодействия Наполеону оказались
излишни. Французские маршалы не имели ни малейшего желания поддерживать
отчаянное предприятие на Париж, и роялисты, пользуясь тем, немедленно открыли с
ними сношения. В то самое время, когда главный штаб Наполеона шумно толковал о
необходимости воспротивиться «безумному намерению» идти к Парижу, Макдональд,
только лишь тогда прибывший в Фонтенбло, нашел там письмо, адресованное маршалу
Макдональду, герцогу Рагузскому; Мармон, получив это письмо в Эссонне, распечатал
351

и прочел его, но узнав, что оно было послано генералом Бернонвилем Макдональду,
приказал тотчас отправить его по принадлежности. В письме своем Бернонвиль заклинал Макдональда именем дружбы и привязанности к собственному его семейству, тогда
бывшему в Париже, отложиться от тирана, возбуждающего мятеж против законного
правительства, и перейти на сторону Бурбонов, готовых даровать Франции мир и свободу. Макдональд, некогда служивший в Рейнской армии, сохранил господствовавший
в ней либеральный образ мыслей, и к тому же он, страстно любя детей своих, опасался
за них в случае покушения Наполеона овладеть Парижем. Таково было настроение духа
маршала, когда весь штаб главной квартиры стал убеждать его присоединиться к своим
сослуживцам и положить конец столь же ненавистному, сколько и безумному владычеству. Макдональд, едва успевший придти тогда с вверенным ему корпусом в Фонтенбло,
покрытый грязью, просил своих товарищей, чтоб дали ему время переодеться, а между
тем прочие маршалы, возбужденные сочувствием множества генералов и офицеров,
решились идти к Наполеону и требовать от него отречения от престола. Лефевр, Удино,
Ней, войдя к нему в кабинет, нашли там Бертье, Коленкура, Маре и других высших
сановников империи. Маршалы были грустны и не смели сказать ни слова, но Наполеон
сам, догадываясь об их намерении, спросил, не имеют ли они каких известий из Парижа.
«Имеем, и весьма плохие», — отвечал Ней. Наполеон старался возбудить дух своих
бранных товарищей, представляя им в преувеличенном виде свои средства и убеждая в
возможности воспользоваться разобщением союзных войск по обе стороны Сены. По
словам его, нетрудно было, с содействием жителей, изгнать их из Парижа. «Конечно, —
продолжал он, — неприятели могут возвратиться, но Евгений идет к нам из Италии с
36 тысячами человек; Ожеро имеет 30, Сюше 20, Сульт 40 тысяч; присоединив большую
часть этих сил к моим 70 тысячам человек, я отброшу союзников к Рейну; мы спасем
Францию, и я заключу мир на умеренных условиях. Еще одно, последнее усилие, и вы
будете наслаждаться покойно плодами 25-летних трудов и лишений». Заметя, однако
же, что маршалы не разделяли таких сангвинических надежд, Наполеон спросил, не
желают ли они покориться Бурбонам. Лефевр отвечал отрицательно, а Ней прибавил,
что ни он сам, ни дети его не могут быть безопасны под властью Бурбонов и что они
хотели бы иметь государем короля римского. Наполеон покушался убедить маршалов
в невозможности регентства, но они ясно обнаружили свое желание отречения его от
престола. В это самое время вошел Макдональд с письмом Бернонвиля. «Что скажете
нам?» — спросил Наполеон. «Весьма плохие известия, — отвечал маршал. — Говорят,
что Париж занят 200 тысяч человек неприятельских войск и что мы будем там с ними
драться. Это ужасно!.. Не пора ли кончить?» — «Дело не в том, чтобы сражаться в
Париже, а чтобы воспользоваться ошибками неприятеля», — заметил Наполеон. Затем, приказав своему начальнику штаба прочесть вслух письмо Бернонвиля и выслушав
его с презрительным равнодушием, Наполеон сказал, что Бернонвиль и ему подобные
были проныры, которые, заодно с неприятелем, хотели разрушить все совершенное
Революцией, что Бурбоны не успокоят, а расстроят и ослабят Францию и что, напротив
того, теперь в несколько часов можно поправить дело. «Быть может, так, — отвечал
Макдональд, — но нам придется сражаться на развалинах нашей столицы, покрытых
трупами детей наших». И, не осмелившись сказать, что он откажется повиноваться,
прибавил: «Едва ли войска исполнят такое приказание». Наполеон, заметив, что и
352

Ней был одного мнения с Макдональдом, гордо взглянул на маршалов и сказал им:
«Ежели солдаты не послушают вас, то они послушают меня и пойдут за мной всюду,
куда захочу я! Прощайте, господа; я извещу вас о моих намерениях»19.
Наполеон, оставшись с Бертье, Коленкуром и Маре, осыпал маршалов упреками,
говорил много о слабости и неблагодарности людей вообще, но потом равнодушно
сознался, что многие были уверены в необходимости его отречения в пользу короля
римского и что он готов был на то согласиться, но единственно для того, чтобы доказать
шаткость такого соображения. «Поезжайте в Париж, — сказал он Коленкуру, — и
откройте переговоры на этом основании. Возьмите с собой маршалов, наиболее к тому
склонных; вы избавите меня от них, и пока вы будете занимать союзников мирными
предложениями, я пойду вперед и решу дело оружием. Впрочем, ежели согласятся на
регентство в пользу моего сына, то, быть может, я приму такое условие».
Оставалось решить, кому ехать с Коленкуром в Париж. Сам Коленкур предложил
послать начальника штаба Бертье, вполне знакомого с военной частью, и Маре, посвященного во все тайны современной политики. Но Наполеон отвечал, что Бертье
был необходим для передачи его приказаний войскам, а Маре, во мнении союзников,
считался (хотя и совершенно напрасно) виновником последних войн. Затем, приказав
пригласить к себе маршалов, он назначил для содействия Коленкуру Нея и Макдональда, разрешил им взять с собой Мармона, если то окажется нужным, и вручил своему
представителю следующую декларацию:
«Союзные державы объявили, что император Наполеон был единственным препятствием к восстановлению мира в Европе.
Император Наполеон, исполняя данный им обет, объявляет, что он готов снизойти
с престола, удалиться из Франции и даже пожертвовать жизнью для блага отечества,
тесно связанного с правами его сына, регентством императрицы и с постановлениями
империи.
Фонтенбло, 4 апреля 1814.
Наполеон»20.
Уполномоченные, прибыв около 5 часов пополудни в Эссонн, откуда они должны
были истребовать у князя Шварценберга дозволение проехать чрез аванпосты, нашли
там Мармона и сообщили ему о данном им поручении, предлагая отправиться вместе
с ними в Париж. Но маршал принял холодно это приглашение. Считая дальнейшую
борьбу гибельной для Франции, он вошел чрез бывшего своего адъютанта Г. Монтессюй (Montessuy) в сношения с временным правительством, враждебным Наполеону,
и с князем Шварценбергом. Сам Мармон говорит, что он, собрав всех подчиненных
ему генералов и обсудив вместе с ними положение дел, решился признать временное
правительство и открыть переговоры с союзным главнокомандующим. Сознавая невольно, что ему следовало действовать совершенно иначе, Мармон в записках своих
уверяет, будто бы он имел намерение посвятить Наполеону в изгнании остальные дни
своей жизни21. А между тем маршал (вместо того чтобы принять меры для обороны
вверенного ему поста, у Эссонн), обязался перейти с своим корпусом в Версаль, на дорогу, ведущую в Нормандию, и поступить в распоряжение временного правительства.
Таким образом, ослабив французскую армию 8 тысячами человек и открыв союзникам
353

путь к Фонтенбло, он подверг явной опасности самого Наполеона, и потому счел себя
обязанным обеспечить определительными условиями не только жизнь и свободу его, но
и приличное ему убежище22. Поступок Мармона как воина, предавшего пост и войска,
ему вверенные, не может быть ничем оправдан, но он не был изменник: при большом
уме, при многосторонних сведениях, при блистательной храбрости, выказанной во
многих боях, Мармон не обладал той силой характера, которая обнаруживается лишь
в чрезвычайных обстоятельствах; колеблясь в нерешимости, он уклонился на один миг
с прямого пути долга и чести и уже не мог снова попасть на него. Ежели честолюбивый
маршал и был в действительности увлечен примером Монка, то его заблуждение было
весьма непродолжительно. Когда Коленкур и маршалы на пути в Париж прибыли в
Эссонн и пригласили Мармона туда отправиться вместе с ними, он сперва под разными
предлогами отказывался сопутствовать им, а потом признался во всем Макдональду и
Коленкуру, стараясь оправдать свой поступок. Прямодушный Макдональд, порицая
действия Мармона, уговаривал его, чтобы он отказался от обещания, данного князю
Шварценбергу, и сообщил ему об отречении Наполеона, которое обязывало всех французов твердо отстаивать права его сына. Мармон весьма неохотно решался поставить
себя в такое неловкое положение и даже изъявил желание ехать в Фонтенбло и сознаться
пред Наполеоном в своем проступке, но потом отдумал и предпочел исполнить совет
Макдональда уничтожить условие, заключенное с союзниками, и отправиться в Париж,
а между тем оставить вверенный ему корпус на месте до своего возвращения в Эссонн.
Действительно, Мармон, призвав подчиненных ему генералов, сообщил им как
об условном отречении Наполеона, так о предстоящих переговорах и приказал, в
присутствии Макдональда и Коленкура, оставаться у Эссонн до его возвращения.
Вслед за тем, когда пришло из главной квартиры Шварценберга разрешение уполномоченным проехать чрез аванпосты, Мармон отправился вместе с ними по дороге в
Париж. По прибытии в Пети-Бур (Petit-Bourg), близ Шевилли, где находилась главная
квартира Шварценберга, Мармон не хотел войти к нему и остался в экипаже; когда
же Коленкур и Макдональд, сообщив фельдмаршалу цель данного им поручения, его
оставили, Мармон вошел к нему и, поговорив с ним наедине, сказал своим товарищам,
что «прямодушный» Шварценберг согласился отменить заключенное с ним условие.
Тем не менее, однако же, союзники немедленно объявили во всеобщую известность
конвенцию, заключенную с Мармоном23.
Уполномоченные Наполеона, прибыв во втором часу ночи в дом Талейрана, тотчас
вошли в сношение с временным правительством. Известие об отречении императора французов в пользу своего сына распространило страх и смятение между всеми
принявшими участие в последнем перевороте. Сам Талейран приостановил поездку
Витроля, который должен был отправиться с письмом его к графу д’Артуа. Как, однако
же, решение вопроса зависело не столько от временного правительства, сколько от союзных государей, то уполномоченные обратились к императору Александру. Государь,
немедленно приняв их, приказал пригласить к себе генерала Дессоля, весьма уважаемого
во французской армии и могшего подать голос в совещании маршалов, представителей
войск. Затем, обратившись к уполномоченным, Александр изложил верный образ своих
сношений с Наполеоном, упомянул о нашествии на Россию, сказал, что после сражений
при Люцене и Бауцене союзные государи готовы были оставить Франции значитель354

ную часть ее завоеваний, что одержав победу в битве народов и достигнув Рейна, они
предлагали границу по сей реке, что в Шатильоне они оставляли Францию в пределах,
которые она имела при Людовике XIV, и что не успев заключить мира, составляющего
единственную цель их действий, они были принуждены искать его в Париже. «Союзные
монархи, — продолжал государь, — не хотят ни унизить Францию, ни установить в ней
какое-либо правительство; они желают искренно, чтобы сами французы приняли то,
которое, послужив к их благополучию, обеспечило бы спокойствие Европы».
В ответ государю Ней, с свойственной ему опрометчивостью, сказал, что французы
страдали более всех от беспрестанных войн, веденных Наполеоном, и что они сами желали его низложения с престола. Такое признание должно было заставить императора
Александра усомниться в преданности войск Наполеону и соделывало напрасными
домогательства, основанные на вооруженных силах, состоявших в его распоряжении.
Тем не менее, однако же, Ней и Макдональд горячо стояли за права короля римского,
стараясь доказать, что восстановление Бурбонов, чуждых для Франции и не знавших
ее, могло повести к смутам и снова нарушить спокойствие Европы. По их мнению, было
всего удобнее составить правительство из тех самых людей, которые в продолжение
20 лет занимались общественными делами и которым наскучили войны столько же,
сколько всей Европе, а господство дочери одного из союзных государей было бы вернейшим ручательством мира. Наконец, они старались доказать, что следовало сделать
эту уступку войскам, готовым покориться, как только будут признаны права сына того,
кому они были преданы всей душой.
Император Александр в ответ на доводы маршалов поставил им на вид последние
постановления Сената, заметив, что уже был сделан важный шаг к восстановлению
прежней династии и что почетнейшие представители Революции и империи приняли
сторону Бурбонов. Как только государь упомянул о Сенате, пылкий Ней вскричал:
«Этот малодушный Сенат, который мог предупредить много бедствий, противодействуя страсти Наполеона к завоеваниям, и который молчал, когда ему следовало говорить,
какое право имеет он теперь подавать свой голос? Сенаторы покойно пользовались
пожалованным им содержанием и поместьями тогда, когда мы орошали Европу своей
кровью». Генерал Дессоль, чувствуя убедительность этих слов, обратился к великодушию государя. «Многие достойные люди приняли участие в восстановлении Бурбонов,
полагаясь на союзных государей, — сказал он, — и потому было бы противно чести
оставить их». Император Александр, видимо, тронутый и даже оскорбленный замечанием Дессоля, отвечал, что никто из вверивших себя ему и его союзникам не будет
раскаиваться, что дело шло не о соблюдении каких-либо частных выгод, а о пользах
Франции, Европы, всего Света и что надлежало руководиться высшими видами. Затем, внезапно прервав совещание, продолжавшееся почти всю ночь, государь ласково
простился с маршалами, назначил им свидание на следующее утро и обещал сообщить
решение, которое будет принято им вместе с союзником его, королем прусским.
Благодушие и очаровательный прием государя подали уполномоченным Наполеона
надежду отстоять права короля римского и Марии-Луизы. В таком расположении духа
они встретились в приемной комнате императора с некоторыми из членов и министров
временного правительства. На приветствие генерала Бернонвиля Макдональд отвечал:
«Подите прочь! Ваш поступок изгладил из моей памяти двадцатилетнюю дружбу».
355

А потом, встретив Дюпона, сказал ему: «Генерал! С вами поступили несправедливо,
жестоко, но вы очень дурно выбрали время и средства отмстить за себя». Упреки маршалов повели бы еще к большим неприятностям, если б Талейран не предупредил их,
заметив, что такие ссоры были неприличны в покоях российского императора, и пригласив маршалов сойти вниз, где находилось помещение для временного правительства.
Но Макдональд отвечал ему: «Мы не признаем вашего временного правительства и
не хотим знать его», — и тотчас ушел со своими товарищами24.
Но между тем как вопрос о регентстве был предметом спора во дворце Сен-Флорентинской улицы, он решился в Эссонн отложением мармонова корпуса.
Сам Наполеон ускорил это событие. Не надеясь на успех переговоров и предпочитая испытать счастье в новой борьбе, он все еще предполагал идти чрез Эссонн
к Парижу, чтобы поразить союзников либо пасть под развалинами своей столицы.
Желая посоветоваться с Мармоном, он потребовал его к себе в Фонтенбло; в случае
же отбытия его в Париж с Коленкуром было приказано прислать в главную квартиру
генерала, командовавшего его войсками. Полковник Гурго, которому Наполеон дал это
поручение, человек храбрый и преданный, исполнил его довольно неловко, изъявил
удивление, не найдя Мармона в Эссонн, и грозно спросил, кто командует в его отсутствие. Это был поседелый в боях Сугам, старший из дивизионных генералов мармонова
корпуса. В таком же тоне обратился Гурго и к прочим генералам: Компану, Бордесулю,
Мейнадье. Тогда же пришло из главной квартиры письменное приказание Сугаму немедленно прибыть в Фонтенбло. Пораженный страхом, Сугам вывел заключение, что
Наполеон знал не только о секретной конвенции Мармона с князем Шварценбергом,
но также об участии в ней дивизионных генералов 6-го корпуса* и что их призовут
поодиночке в главную квартиру, чтобы арестовать либо расстрелять их. Сугам, никогда не отличавшийся преданностью Наполеону, тотчас собрал генералов 6-го корпуса,
сообщил им свои подозрения и предложил им, не ожидая возвращения Мармона,
перейти чрез реку Эссонн и поступить в распоряжение временного правительства.
Генерал Сугам был озабочен своими опасениями до того, что поставил на дороге из
Фонтенбло кавалерийский пикет с приказанием арестовать либо застрелить всякого
офицера, едущего из главной квартиры. Напрасно состоявший при штабе Мармона
полковник Фавье уговаривал Сугама ограничиться принятием мер для своей личной
безопасности; на все его представления Сугам отвечал пошлой поговоркой: «Il vaut
mieux tuer le diable que se laisser tuer par lui» («Лучше убить черта, нежели позволить
ему убить себя»), — и известил союзников о предстоявшем вскоре передвижении вверенного ему корпуса. Начальники дивизий, опасаясь встретить сопротивление своему
намерению со стороны войск, приказали, чтобы все штаб- и обер-офицеры находились
на марше при частях, состоявших под их начальством.
Войска снялись с биваков и перешли через реку Эссонн 24 марта (5 апреля), в
5 часов утра, в то самое время, когда наполеоновы уполномоченные, выйдя от российского императора, отправились к Нею в ожидании решения союзных монархов. Ни
офицеры, ни солдаты не знали, куда ведут их, и, приблизившись к русским аванпостам,
готовились атаковать неприятеля; некоторые полагали, что передвижение корпуса было
* Генералы Шастель и Люкотт (Lucotte) не знали о переговорах Мармона с князем Шварценбергом.

356

последствием отречения Наполеона, о котором еще накануне ввечеру ходили слухи.
Когда же союзники пропустили их без выстрела, тогда многие начали сомневаться, и в
рядах войск раздался ропот. Тем не менее, однако же, офицеры, принявшие участие в
замысле главных начальников, кое-как успокоили своих солдат и привели их в Версаль.
Только лишь дивизия генерала Люкотта (Lucotte), отказавшегося исполнить приказание
Сугама, осталась у Эссонн25.
Полковник Фавье, не успев предупредить отложение 6-го корпуса, отправился в
Париж, пробрался с величайшими затруднениями чрез линию союзных аванпостов и,
найдя Мармона, донес ему о всем случившемся в его отсутствие. «Я погиб! Я обесчещен навеки!» — вскричал маршал. После этих слов надлежало ожидать, что он тотчас
отправится в Версаль и попытается отвести свои войска обратно в Эссонн. Конечно,
союзники приняли меры для противодействия такому намерению, но маршал, несмотря
на то, должен был испытать счастье в отчаянной борьбе и, во всяком случае, мог, как
сказал старый Гораций, погибнуть для спасения своей чести*. Вместо того он отправился с прочими уполномоченными Наполеона по призыву императора Александра
в Сен-Флорентинский дворец. Государь, по соглашении с королем прусским и князем
Шварценбергом оставаясь непреклонен в отношении к самому Наполеону, выказал
некоторую уступчивость насчет регентства Марии-Луизы. Уже представители императора французов надеялись успеть в данном им поручении, как вдруг вошел офицер,
который, подойдя к государю, сказал ему вполголоса несколько слов, из коих Коленкур, несколько знавший по-русски, понял, что дело шло об отложении 6-го корпуса.
Государь, удивленный неожиданной вестью, спросил: «Весь корпус?» — «Да, весь
корпус», — отвечал офицер. Император Александр, оставив на минуту Коленкура и
маршалов, сообщил своим союзникам полученное им известие и, посоветовавшись с
ними, объявил уполномоченным решительно, что надлежало отказаться от Наполеона и
регентства Марии-Луизы и что одни лишь Бурбоны могли удовлетворить требованиям
Франции и Европы. «И к тому же, — продолжал государь, — я только лишь получил
известие о переходе целого корпуса вашей армии на сторону временного правительства; по всей вероятности, и прочие войска последуют этому примеру. Мы озаботимся о
соблюдении их чести и пользы; что же касается до Наполеона, то пусть он будет уверен,
что с ним и с его семейством поступят сообразно высокому его достоинству». Затем
государь обратился особо к каждому из уполномоченных, выказал лестное внимание
Макдональду, обласкал Нея и, оставшись наедине с Коленкуром, повторил предложение предоставить Наполеону владение островом Эльбой и обещал употребить
все зависящие от него средства для доставления Марии-Луизе и сыну ее владения в
Италии. В заключение своих слов император Александр настоятельно требовал, чтобы
для пользы самого Наполеона переговоры с ним были окончены как можно скорее.
Выйдя от государя, Коленкур стал готовиться к отъезду в Фонтенбло. Ней, окруженный членами и министрами временного правительства, видя себя предметом самого
лестного внимания, совершенно потерял голову. Мармон, также прибыв к Талейрану,
был принят там с радушием и уважением. Вместо упреков, которыми прежде осыпали
его товарищи-маршалы, он услышал похвалы своим подвигам в последнюю кампанию
* «Que vouliez-vous qu’il fit contre trois?.. Qu’il mourût» («Что мог противу трех он сделать?.. Умереть»).

357

и своей решимости, оказавшей Бурбонам величайшую пользу. Сначала Мармон готов
был отклонить от себя последнюю заслугу, но потом, ошеломленный восторженными
поздравлениями и блистательными надеждами, принял их вместе со справедливым
порицанием, помрачившим впоследствии все остальные дни его26.
Внезапно среди радостных возгласов, возбужденных в среде роялистов сдачей 6-го
корпуса и окончательным решением союзных монархов, разнесся слух о мятеже, возникшем в Версале между солдатами, кои, считая себя обманутыми, грозили истребить своих
генералов. Хотя восстание нескольких тысяч человек, окруженных войсками союзников,
не представляло большой опасности, однако же могло нарушить спокойствие в Париже.
Никто не мог лучше Мармона предупредить столкновение, угрожавшее гибелью 6-му
корпусу. Уступая общему желанию, маршал отправился в Версаль и, пользуясь своим
влиянием на преданные ему войска, восстановил в них порядок27.
Вечером 24 марта (5 апреля) наполеоновы уполномоченные возвратились в Фонтенбло. Ней, обласканный временным правительством, ручался ему в истребовании от
Наполеона безусловного отречения от престола и, спеша сдержать свое слово, приехал
прежде всех своих товарищей. Наполеон, уже зная об отложении 6-го корпуса, изъявил
благодарность маршалу за исполнение данного ему поручения, но, вероятно, разгадав
его виды, не подал ему повода к изложению каких-либо мнений и советов. Тем не
менее, однако же, Ней, сам приступив к делу, распространился насчет неизменности
решения союзников и восторга, с коим парижане были готовы встретить надежду мира
и Бурбонов; не менее велеречиво говорил он о расстройстве армии, уверяя, что нельзя
было требовать от войск никаких новых усилий; одним словом, он высказал правду, но
высказал ее грубо, без уважения к великому человеку, впавшему в несчастье. Наполеон,
выслушав его равнодушно, отвечал, что завтра он объявит свое окончательное решение.
По выходе от него Ней тотчас послал императору Александру письмо, в котором, донося
государю, что он убедил Наполеона в необходимости безусловного отречения, просил,
чтобы даны были приказания союзным войскам не тревожить на пути императрицу
Марию-Луизу и короля ее сына, но способствовать их прибытию к Наполеону*. Тогда
же маршал известил Талейрана, что «Наполеон, убедившись в опасности положения,
в которое он поставил Францию, и потеряв надежду спасти ее, казалось, решился на
безусловное отречение» («Napoléon, convaincu de la position critique où il avait placé la
France et de l’impossibilité où il se trouvait de la sauver lui-même, paraissait décidé à donner
son abdication pure et simple»). Затем маршал писал, что он надеется доставить лично
подлинный акт сего отречения. Оба письма Нея были отправлены в одиннадцать с
половиной часов ночи.
Вскоре после того прибыли в Фонтенбло Коленкур и Макдональд. Найдя Наполеона спящим и разбудив его, они рассказали все происшедшее в Париже, согласно с
Неем, но в ином тоне. Выразив глубокое участие в судьбе развенчанного властителя, они,
однако же, не скрыли, что ему не оставалось более ничего, как согласиться на безусловное
отречение, и что в противном случае он нанес бы вред самому себе и своему семейству
и подвергнул бы Францию новым, невознаградимым бедствиям. Сначала Наполеон
* Письмо Нея к императору Александру хранится в Архиве Министерства иностранных дел (Campagne
de 1814. № 42).

358

с нетерпением отвечал, что у него еще остается много средств, войска вице-короля,
Ожеро, Сюше, Сульта и 50 тысяч при себе, и отпустил своих уполномоченных, сказав
им: «Увидим… до завтра!» — но чрез несколько минут, пригласив Коленкура, вступил
с ним в длинную беседу, говорил о благородной преданности Макдональда, упомянул
снисходительно о слабости характера Нея, об отложении Мармона, в котором он был
прежде совершенно уверен… «Впрочем, — продолжал он, — маршалы, порицающие
с негодованием поступок Мармона, согласились бы, не подвергая себя бесчестию,
приобрести такие же права на благосклонность Бурбонов… О, люди, люди!.. Поверьте
мне, Коленкур: мое поприще кончено. Да и к чему послужило бы мне властвовать над
людьми, готовыми оставить меня? Я забочусь не о себе, а о Франции, которую хотел
возвысить и которая будет уничтожена, потеряет свои границы… А можно было бы
все поправить!... У меня еще остается до полутораста тысяч человек, но мне пришлось
бы отступить за Луару, подвергнуть Францию еще большему разорению, испытать
верность многих, которые, быть может, покажут себя не лучше Mapмона, и все это —
чтобы продолжить владычество, близкое к падению. У меня не достанет на то сил…
Пройдет несколько дней, и народ возненавидит чужеземцев; парижанам наскучит
великодушие Александра. Прибудут Бурбоны и вместе с ними извне — мир, внутри
страны — междоусобие… Но в настоящую минуту мое имя, мое оружие наводят страх…
Уступим необходимости…»
Наполеон также говорил об ожидавшей его участи, изъявил согласие принять остров
Эльбу и выразил желание обеспечить положение своего сына, императрицы Йозефины,
принца Евгения и королевы Гортензии. «Все это будет сделано без затруднения, —
продолжал он. Но следует озаботиться о Франции, об армии. Нельзя ли расширить
французские границы? Ведь сила, которую от того получит Франция, будет в руках
Бурбонов. Нельзя ли обеспечить выгоды армии? Чины, достоинства, содержание?
Оставить войскам трехцветное знамя?..» Напрасно Коленкур старался доказать ему,
что с ним не станут вести переговоры о предметах столь важных, столь близких его
сердцу, что представителями Франции сделались члены временного правительства.
Он утверждал, что это правительство не имело никакой силы, кроме той, которую
ему доставляли остатки армии, и когда Коленкур настаивал, чтобы он озаботился
исключительно собой и своим семейством, Наполеон, выйдя из себя, вскричал: «Вы
хотите, чтобы я занимался этими жалкими денежными расчетами? Похлопочите о моем
семействе… А мне самому — не нужно ничего!.. Пусть дадут мне пенсию инвалида, и
того будет довольно!»
Утром 25 марта (6 апреля) Наполеон, написав акт, заключавший в себе его безусловное отречение, приказал пригласить к себе маршалов и объявил им свое окончательное
намерение. «Я покоряюсь моей судьбе, — сказал он, — покоритесь вашей, жить под
владычеством Бурбонов и верно служить им. Вы хотите спокойствия и будете иметь
его. Но вы не знаете, сколько огорчений и опасностей найдете на ваших пуховых постелях… Несколько лет мира, который вы купите такой дорогой ценой, истребят из
числа вас более, нежели самая отчаянная война»28. В заключение этих слов Наполеон
прочел следующий акт своего отречения:
«Союзные державы объявили, что император Наполеон был единственным препятствием к восстановлению мира в Европе. Император Наполеон, верный данному
359

им обету, объявляет, что он отказывается, за себя и своих наследников, от престолов
французского и италийского, будучи готов пожертвовать всем, и даже жизнью, для
пользы Франции»29.
Услышав сии слова, сподвижники Наполеона бросились целовать его руки, благодарили его за принесенные им жертвы и повторяли, что, нисходя с престола, он был
более велик, нежели когда-либо. Наполеон видел, что маршалы спешили обратиться
от его падшего величия к возникавшему величию Бурбонов, но не сказал ни слова в
укор их нетерпению. В ту же ночь, с 29 на 30 марта (с 10 на 11 апреля), уполномоченные Наполеона вручили акт его отречения императору Александру. Государь изъявил
им свою признательность, повторил обещание, что Наполеон и семейство его получат
все должное, что граф Нессельроде и, в случае надобности, он сам будут отстаивать их
выгоды. Оставшись наедине с Коленкуром, Александр беседовал с ним откровенно,
говорил с прискорбием об участи Наполеона, с негодованием о приверженцах Бурбонов
и сказал, что после всех безрассудных войн империи не менее будут опасны для общего
спокойствия безумные поступки роялистов30.
Отречение Наполеона, успокоив всех недоброжелателей его, дало возможность
высказаться чувствам, подавленным его железной рукой. Не только враги его, но и люди,
казавшиеся ему преданными, осыпанные его благодеяниями, восстали на него либо
спешили изъявить покорность новым властителям. Порицая справедливо его войны,
его завоевательные замыслы, осыпали его гнусными клеветами, не хотели признать в
нем никаких достоинств и даже лишали его имени Наполеона, уверяя, будто бы в действительности он назывался «Николаем» (Nicolas)31. Только лишь в войсках, между
людьми наиболее потерпевшими от его славолюбия и наименее вознагражденными,
оставались в честь человечеству самоотвержение и преданность. Забыты были все
понесенные труды и лишения, умолкли все жалобы, все проклятия, которыми прежде
осыпали Наполеона. Исчезла память минувших зол при виде великого человека, оставленного царедворцами и высшими сановниками империи. Его воины не могли — не
надеялись восстановить его владычество; им оставалось только принесть ему в жертву
последние капли крови, пролитой в боях под его начальством. Как только Наполеон
появлялся на дворе замка, офицеры и солдаты, потрясая оружием, приветствовали его
торжественными восклицаниями и требовали, чтобы он вел их против неприятеля.
В ночи с 26 на 27 марта (с 7 на 8 апреля) егеря и гренадеры Старой гвардии прошли по
улицам Фонтенбло с криками: «Vive l’Empereur! A bas les traitres!» («Да здравствует
император! Долой изменников!»). Наполеон, зная, что такие движения не могли повести к важным последствиям, поручил ближайшим к нему лицам утушить бесполезную
вспышку. Но один из офицеров, не разделявший восторга своих товарищей, донес об
этой манифестации в Париж, присовокупив, что Наполеон ушел из Фонтенбло, чтобы
встать во главе армий, шедших из Италии и Испании. Хотя это известие оказалось
ложным, однако же побудило союзников ускорить развязку дела; к тому же в это время ожидали в Париже графа д’Артуа, и как прибытие его могло повредить интересам
Наполеона и его семейства, то император Александр дал слово Коленкуру замедлить
вступление Бурбонов в Париж до заключения конвенции, относившейся к семейству
экс-императора32. Прежде всего озаботились подписанием формального перемирия,
на основании коего демаркационная линия между французской и союзными армиями
360

проходила по Сене от Фонтенбло до Эссонн и далее по реке Эссонн. Затем 30 марта
(11 апреля) составлен и подписан с одной стороны уполномоченными Наполеона, а
с другой князем Меттернихом так называемый Фонтенблоский трактат, определявший судьбу Наполеона и членов его семейства33. Но Наполеон не только отказывался
ратифицировать сей трактат, но домогался, чтобы возвратили ему акт отречения. По
возвращении уполномоченных в Фонтенбло Наполеон, беседуя с Коленкуром, изъявил сожаление, что его сыну не дали Тоскану, сказал, что имел намерение основать
огромное государство, от коего зависели бы все прочие, и сознался, что, будучи близок
к исполнению своей мечты, перешел за пределы возможного. Наполеон говорил много
о своих маршалах и министрах, изъявляя совершенное равнодушие к тем, которые его
оставили. «Ах, Коленкур, — сказал он, — нужно много снисходительности, чтобы
судить о людях, и еще более, чтобы ими управлять». Только лишь о Фуше отозвался он
с негодованием, говоря: «Этот подлец все перемутит. Он меня столько же ненавидит,
сколько боится, и хотел бы, чтобы меня услали за океан».
В продолжение этой задушевной беседы доложили о прибытии флигель-адъютанта императора Александра полковника Орлова, привезшего ратификацию трактата
30 марта (11 апреля). Наполеон, уклоняясь от подписания столь тяжкого для него
документа, удержал при себе Коленкура. «Поверьте мне, — сказал он ему, — что ежели
бы шло дело не о моем сыне, жене, сестрах и братьях, Йозефине, Евгении, Гортензии,
я разорвал бы этот трактат на тысячу кусков!.. И все претерпеваемые мной унижения
еще не последние… Мне придется ехать чрез южные провинции, где так сильно возбуждены страсти. Пусть Бурбоны заставят убить меня, но быть предану оскорблениям
гнусной черни Юга… Умереть на поле сражения ничего не значит, но погибнуть в грязи
от таких рук!»
Простившись с Коленкуром, Наполеон вполне предался мрачным думам. Обсуждая
свое положение, он видел себя отторгнутым от семейства, оставленным ближайшими
к нему людьми, преследованным общей ненавистью; его ожидали на пути к острову
Эльбе оскорбления, быть может, смерть — мучительная, поносная. Всего этого он мог
избегнуть… добровольно расставшись с жизнью. Не раз случалось ему беседовать с
своими приближенными о древних, предупреждавших грозившие им бедствия произвольной кончиной. Наполеон решился последовать их примеру. Еще в 1812 году, после
движения к Малоярославцу, где едва не захватили его казаки, он, опасаясь попасть в
плен, приказал своему хирургу (Yvan) приготовить порошок, подобный тому, коим отравил себя Кондорсе, и всегда носил его в ладанке на шее. По возвращении во Францию
Наполеон снял ладанку, но сохранил приготовленный яд в своей дорожной шкатулке
и принял его в ночи на 31 марта (12 апреля). Но или крепкое сложение его выдержало
это испытание, или яд от времени потерял свою силу: как бы то ни было, он отделался
сильной рвотой, и последствием его отчаянного покушения была только слабость, не
позволявшая ему несколько дней встать с постели. Как только попечениями близких
к Наполеону лиц миновала угрожавшая ему опасность, он, обратившись к Коленкуру,
сказал: «Судьба решила; мне должно жить и ожидать, что назначит мне Промысел».
Затем, приказав позвать Макдональда, он приписал свое ослабление желудочному недугу, которому был подвержен в действительности. Наполеон, пожав с чувством руку
маршала, сказал ему: «Вы благородный человек, и я хотел бы выразить вам не на одних
361

словах мою признательность. Но я не располагаю ни званиями, ни почестями; денег
у меня также нет, и такая награда не была бы достойна вас. Но я могу предложить вам
подарок, который, надеюсь, будет приятен вам. Вот сабля Мурад-бея, один из трофеев
Абукирской битвы; я часто носил ее, сохраните эту саблю в память наших последних
сношений и передайте ее вашим детям». Маршал, глубоко тронутый, обнял бывшего
своего властителя и вскоре после того отправился в Париж. Бертье также уехал, обещая возвратиться. «Я уверен, что мы его больше не увидим», — сказал Наполеон,
простившись с своим любимцем.
В тот же день Коленкур убедил его подписать трактат 30 марта (11 апреля) и вручил
сей документ полковнику Орлову34.
В продолжение времени этих событий все было спокойно в Париже. Генерал Сакен,
назначенный, как уже сказано, генерал-губернатором столицы Франции, соединял в
себе твердый характер с глубоким знанием света и привлекательным обращением. По
вступлении в должность он запретил тревожить и оскорблять кого бы то ни было за
политические мнения либо за наружные кем-либо носимые знаки. Соблюдая строго
дисциплину в войсках и порядок в городе, он снискал привязанность парижан; при
его появлении постоянно раздавались восклицания: «Vive le général Sacken!» Когда
он приезжал в театр и занавес был поднят, зрители требовали, чтобы снова началось
представление35. Его деятельность была изумительна: беспрестанно он принимал
просителей, осматривал госпитали и другие общественные учреждения, производил
смотры войскам, вступавшим в город и выступавшим из него, и вел обширную переписку с местными властями. Народ, успокоенный беспристрастием и ласковостью
чужеземного начальника, немедленно обратился к обычным занятиям; со второго
же дня начались театральные представления, прерванные боем под стенами Парижа,
почтовая деятельность необыкновенно оживилась рассылкой сотней тысяч писем,
задержанных в почтамтах по два и по три года. Позволено было каждому въезжать в
город и выезжать куда бы то ни было, возобновлены выдачи сумм из государственного
банка36. Продовольствование значительных армий, собранных на небольшом пространстве, представляло важные затруднения, в особенности когда полковник Бартелеми,
действовавший в окрестностях Дре (Dreux), и другие французские партизаны прервали
сообщения Парижа с окрестной страной. Но вскоре, по распоряжению французского
военного министра, генерала Дюпона, были прекращены неприязненные действия37,
и жизненные запасы стали прибывать в изобилии. Войскам дозволено было производить в ближайших к ним селениях реквизиции провианта и фуража; прочее же все
приобреталось покупкой38.
Вообще же союзные войска, по свидетельству самих французов, отличались ласковостью к жителям страны. Да и могло ли быть иначе, когда сам предводитель сил Европы
император Александр подавал пример христианских добродетелей — забвения обид,
состраданья к друзьям и недругам. В продолжение переговоров об отречении Наполеона, когда еще не были определительно прекращены военные действия, французские
офицеры, приезжавшие в Париж, скрывались и носили партикулярное платье, не смея
являться в мундирах на публичных сборищах. Государь по этому поводу приказал
обнародовать следующее объявление: «Е. И. В. всероссийский император, узнав, что
многие из французских военных находятся в Париже по нынешним обстоятельствам
362

и для поправления здоровья, расстроенного походами и ранами, полученными на поле
чести, полагает, что им не нужно скрываться. Во всяком случае, Е. В. с удовольствием
объявляет, от своего и своих союзников имени, что сии офицеры свободны, совершенно
свободны и что им, как и всем прочим французским гражданам, предстоит обязанность
способствовать мерам, которые надлежит принять для благоденствия Франции и всего
Света»39. Заботясь, как и всегда, облегчить участь больных и раненых, государь не делал никакого различия между своими и неприятелями и поручал осмотр госпиталей,
в которых лежали французы, соотечественникам их, состоявшим в русской службе.
«Я знаю, — сказал он однажды, — что такие поручения приятны им».
Император Александр щедро награждал французских чиновников, особенно имевших попечение о русских больных и раненых. Как многие из парижан обращались к
нему с просьбой о помощи, то он, не имея возможности достоверно разведать об их
положении, приказал разослать приходским священникам деньги для раздачи, по их
усмотрению, неимущим жителям столицы. Однажды парижские банкиры пожертвовали
в пользу наших раненых 8 600 франков, вырученных от промена русских ассигнаций.
Государь, изъявив банкирам благоволение, приказал разделить эти деньги на четыре
части и раздать русским, австрийцам, пруссакам и французам. Несмотря на неважность
пожертвованной суммы, весьма замечательно основание, на котором ею воспользовались поровну свои и чужие, союзники и бывшие неприятели40.
Впоследствии, когда мало-помалу изгладилась память благодеяний, оказанных
человечеству императором Александром, нашлись люди, полагавшие, что эти подвиги
добра были сделаны из желания приобрести популярность — из политических расчетов.
Да послужит путеводной нитью для сильных мира та политика, которая заставляет
их искать любви народа! Когда за два тысячелетия пред сим угасла жизнь Александра
Великого, жители Персии горько оплакивали покорившего их завоевателя. Подобно
тому, жители Парижа, покоренные великодушием Александра Благословенного, видя
его в среде своей одного, без всякой свиты, трепетали за драгоценную для них жизнь
российского монарха. Генерал Сакен беспрестанно получал письма, в коих остерегали его насчет покушений против государя. Как эти письма большей частью были
без подписи имени присылавших их лиц, то нет повода приписывать их какой-либо
корыстной цели41.
В Париже, где мимолетные впечатления ежедневных событий быстро сменяются
одни другими, долго оставалось памятным торжественное молебствие, совершенное 29 марта (10 апреля), в Светлое Воскресенье, на площади Согласия (place de la
Concorde). В сей день для богослужения был сооружен престол на месте мученической
смерти Людовика XVI. С раннего, прекрасного утра были расставлены отборные
русские войска на площади и вдоль Елисейских Полей. Император Александр, сопровождаемый блистательным штабом союзных армий, французскими маршалами и генералами, при стечении огромного числа жителей, объехав войска, прибыл на площадь.
При совершении молебна государь со всеми окружающими его преклонил колена на
месте, где за двадцать лет пред тем пролита была кровь благодушного монарха. Торжественные возгласы многолетия сопровождались гулом русских орудий. По окончании
молебствия Александр пожаловал бывшему наставнику своему Лагарпу, имевшему чин
полковника, орден Св. Андрея Первозванного42. Так Благословенный монарх, воздав
363

успехи свои Богу, спешил дать должную награду достойному мужу, развившему в его
сердце начала добра, на счастье России и всего Света.
После праздника Пасхи император Александр переехал из талейранова дома в
Елисейский дворец (Palais-Elysée).
По отречении Наполеона он был оставлен почти всеми своими сподвижниками.
Из ближайших к нему лиц остались верны падшему величию только генералы Друо и
Бертран и герцоги Виченцский (Коленкур) и Бассано (Маре). Все прочие под разными
предлогами уехали в Париж.
Там, в ожидании прибытия Бурбонов, распоряжалось временное правительство.
Немалого труда стоило Талейрану умерять домогательства эмигрантов. Витроль, под
влиянием отживших понятий прошлого столетия, восставал именем новых властителей
Франции против трехцветной кокарды, против притязания, изъявленного Сенатом,
облечь графа д’Артуа правами королевского наместника и, наипаче всего, против Конституции, которой хотели оградить власть короля. Талейран, не входя в спор с жарким
роялистом, отвечал ему, что следовало ехать неотлагательно к принцу и пригласить его
в Париж и что дело уладится по его прибытии. Желая, однако же, убедить Витроля в
основательности требований временного правительства, он испросил у императора
Александра аудиенцию Витролю. Государь, выслушав заносчивые предложения представителя роялистской партии, сказал ему, что союзные монархи не для того перешли
через Рейн с 400 тысяч человек, чтобы поработить Францию эмигрантами. «Мы последуем, — продолжал он, — мнению Сената. Не заставьте нас раскаяться в том, что
нами сделано в пользу Бурбонов». Витроль не смел противоречить столь решительно
выраженной воле российского монарха, но остался верен своим убеждениям. Отправясь
навстречу графу д’Артуа, он нашел принца в Нанси и сопровождал его вместе с роялистами д’Эскаром, Полиньяком, Дамасом и проч. до замка Ливри (Livry), в 12 верстах
от Парижа, где граф д’Артуа ночевал с 30 на 31 марта (с 11 на 12 апреля). На всем пути
чрез разоренную страну встречались принцу немногие жители, остававшиеся при своих
родных пепелищах; они радовались вестям о предстоявшем мире, удивлялись возвращению Бурбонов и были холодны к принцу. Шалон во время проезда его был почти
пуст; в Мо епископ, префект, чиновники и почетнейшие граждане уехали из города,
чтобы не встречать его. Несмотря, однако же, на все это, находчивость и ласковость
графа д’Артуа победили общее равнодушие, и роялисты надеялись, что он будет принят
с восторгом в Париже. Витроль, получив на пути от Талейрана известие о принятии и
обнародовании в столице Конституции, составленной Сенатом, а также о всеобщем
желании народа и союзных монархов, чтобы принята была Бурбонами трехцветная
кокарда, снова изъявил свое неудовольствие на Талейрана, и хотя сам принц старался
успокоить его, однако же он, plus royaliste que le Roi-même (более роялист, нежели
сам король), снова отправился в Париж, чтобы отклонить требования временного
правительства. Вечером 30 марта (11 апреля) Витроль посетил Талейрана и вступил с
ним в продолжительную беседу, пылко отстаивая то, что казалось ему существенным
делом для династии Бурбонов. Другой вопрос — о кокарде — случайно решился без
всякого затруднения. Едва лишь была обнародована Конституция в Париже, как многие
роялисты отправились в различные стороны, распространяя весть о восстановлении
Королевского Дома и приняв белую кокарду как эмблему соединения всех французов
364

под общим знаменем Бурбонов. Несколько из них, прибыв в Руен (Rouen), явились
к маршалу Журдану, начальнику тамошнего военного округа. Журдан, ненавидевший
Наполеона и расположенный к Бурбонам, выказал готовность исполнить распоряжения
Сената и приказал своим войскам надеть белую кокарду. Когда же пришло донесение
о том в Париж 28 марта (9 апреля), парижская национальная стража также получила
приказание заменить трехцветную кокарду белой и сначала была недовольна этим
распоряжением, но потом роялисты уладили дело, условясь, что граф д’Артуа вступит
в столицу в трехцветном мундире национальной стражи и с белой кокардой. Что
же касается до принятия графом д’Артуа от имени Людовика XVIII Конституции,
составленной Сенатом, то сей вопрос был предметом долгого спора, пока Талейран,
выведенный из терпения, наконец сказал Витролю: «Entrez d’abord, et nous verrons
ensuite» («Вступите скорее, а потом — увидим»).
На следующий день, 31 марта (12 апреля), дорога и улицы, ведущие к бондиской
заставе, наполнились любопытными в ожидании графа д’Артуа. В 11 часов утра принц,
окруженный многочисленной свитой роялистов, верхом подъехал к заставе и продолжал дальнейшее шествие, сопровождаемый восклицаниями: «Vive le Roi!» Эти
возгласы его свиты раздавались с торжеством при встрече с сановниками империи,
и в особенности с теми из них, которые принадлежали к старинному дворянству.
У самой заставы появились несколько человек верхом, в полной парадной форме, с
трехцветными султанами: это были представители военной славы Франции — Ней,
Мармон, Монсей, Коллерман, Серрюрье. Роялисты также встретили их своими обычными восклицаниями, но едва лишь в народе раздался крик: «Voilà les maréchaux!»
(«Вот маршалы!»), — как все окружавшие графа д’Артуа дали им дорогу, и принц,
выехав навстречу маршалам, пожал каждому из них руку. «Приветствую вас, — сказал
он, — вас, которые во всех странах прославили Францию. Поверьте мне, мой брат и
я не переставали отдавать должное вашим подвигам». Вскоре после того Талейран в
челе временного правительства, встретив принца, приветствовал его краткой речью.
При входе в церковь Божией Матери (Notre-Dame) граф д’Артуа был принят почетнейшими лицами духовенства и по окончании литургии отправился в обиталище
своих предков — Тюльери. Ласковость принца, его искреннее душевное волнение,
несколько счастливых выражений — частью в действительности им сказанных, частью
придуманных на досуге ловким Талейраном* — все это произвело сильное влияние на
впечатлительных парижан43.
Оставалось обеспечить отъезд Наполеона и его семейства из Франции. И в этом
случае, как прежде, при охранении частных выгод Наполеона, явил живое участие великодушный соперник его. Мария-Луиза, оставившая Париж по приказанию Наполеона,
подвергалась большим опасностям не только со стороны союзников, но и французов,
враждебных бывшей империи, и потому государь приказал графу Шувалову отправиться
в Блуа и проводить императрицу в Орлеан. Дорогой туда внезапно появился на пути,
по которому следовали придворные экипажи Марии-Луизы и свиты ее, казачий разъезд
Чернышева. Уже Донцы готовились броситься на богатую добычу, но граф Шувалов
* Так, например, слова, сказанные графом д’Артуа по прибытии в Париж: «Il n’y a rien de changé; ce n’est
qu’un Français de plus» («Все осталось по-прежнему; только одним французом стало более»), приписывают
Талейрану и Беньо (Beugnot).

365

остановил их и благополучно проводил императрицу в Орлеан. Там были получены
достоверные известия о перемене правительства во Франции. Братья Наполеона и
многие сановники его империи, испросив у графа Шувалова виды на проезд в Париж
и другие города, рассеялись в различные стороны44. Мария-Луиза с сыном возвратилась
в Рамбулье, куда приехал отец ее император Франц, и оставалась там до 11 (23) апреля,
а потом отправилась в Вену. Мать Наполеона и кардинал Феш уехали в Рим, а братья
наполеоновы в Швейцарию.
Императрица Мария-Луиза при выезде из Парижа взяла с собой остальные суммы
собственной казны Наполеона, всего до 18 миллионов франков, богатый серебряный
сервиз и коронные бриллианты. Из этих денег 6 миллионов были посланы в Фонтенбло
на жалованье армии и другие издержки, 2 миллиона находились в экипажах императрицы, а остальные 10 миллионов в придворном обозе. Временное правительство, не
имея никаких сумм, сочло нужным воспользоваться последними деньгами. Чиновник
Дюдон, отставленный по повелению Наполеона, отправился в Орлеан и захватил
придворные фургоны с 10 миллионами франков, собственным сервизом Наполеона
и частью бриллиантов Марии-Луизы. Напрасны были все представления ее и усилия
союзных комиссаров, посланных в Орлеан; временное правительство не возвратило
ни сумм, ни вещей, взятых его агентом45.
Император Александр, заботясь о безопасности Наполеона при проезде его чрез
южную Францию, первоначально хотел послать к нему в Фонтенбло генерала Чернышева, но изменил свое намерение, сказав: «Наполеону в несчастии прискорбно будет
видеть того, кто находился при нем в эпоху его величия»46. Отправляя графа Шувалова
в качестве русского комиссара для сопровождения Наполеона на пути к острову Эльбе,
государь сказал ему: «Я доверяю вам важную обязанность. Вы будете строго отвечать
за каждый волос, упавший с головы Наполеона».
Наполеон по утверждении им трактата, заключенного в Фонтенбло, долго оставался
там, в надежде, что свидание императора Франца с его дочерью послужит к улучшению
судьбы ее и короля римского. Но это свидание, напротив того, повело к отторжению
от Наполеона его семейства. Наконец, когда все союзные комиссары, русский — граф
Шувалов, австрийский — генерал Коллер, английский — полковник Кампбель и
прусский — генерал Вальдебург-Трухсес, собрались в Фонтенбло, назначен был выезд
Наполеона 8 (20) апреля. Гвардейский батальон, долженствовавший последовать за
ним на остров Эльбу, отправился несколькими днями ранее.
8-го (20-го), в полдень, вся наполеонова гвардия построилась на дворе Белого коня
(Cour du Cheval-Blanc). Туда же собрались немногие офицеры и чиновники, оставшиеся
при Наполеоне от многочисленного, блестящего двора его47. Наполеон, спустившись
с лестницы, (escalier du Fer-à-Cheval), приказал гвардии построиться кругом себя и
произнес следующую речь:
«Солдаты моей Старой гвардии! Прощайте! В продолжение двадцати лет вы
сопровождали меня на поприще чести и славы. В последнее время, как и в наиболее
счастливые времена, вы не преставали подавать пример мужества и верности. С такими
людьми, как вы, наше дело еще не было проиграно, но я не хотел продолжать бесконечную войну, быть может, возбудить междоусобную борьбу, которая могла бы усугубить
бедствия Франции. Я пожертвовал собой отечеству; вы же, друзья мои, продолжайте
366

служить ему. Не жалейте о моей участи; мне осталось призвание передать потомству великие подвиги, нами совершенные… Прощайте, мои дети!.. Я хотел бы прижать вас всех
к моему сердцу, так дайте же мне обнять ваше знамя!» И, подойдя быстрыми шагами
к генералу Пети, державшему знамя Старой гвардии, Наполеон обнял его, поцеловал
знамя, при громких возгласах и рыданиях своих сподвижников, и, бросившись в экипаж,
в час пополудни отправился с генералом Бертраном по лионской дороге. Впереди их, в
другой карете, ехал Друо, а позади — комиссары союзных держав и наполеонова свита.
На первых станциях конвоировали поезд отряды гвардейской кавалерии, потом —
казаки и австрийская кавалерия, а далее Наполеон продолжал путь без эскорта. От
Фонтенбло до Мулен (Moulins) народ провожал его восклицаниями «Vive l’empereur!»,
нередко прибавляя при виде союзных комиссаров: «À bas les étrangers!» («Долой
чужеземцев!»). Далее до Лиона изредка раздавались крики: «Vive le Roi! Vivent les
Bourbons!» В Лионе услышал Наполеон последние приветствия: «Vive l’empereur!»
На пути к югу они заменились восклицаниями: «Vive le Roi! Vivent les alliés! À bas le
tyran! À mort le tyran!» («Да здравствует король! Да здравствуют союзники! Долой
тирана! Смерть тирану!»). В Оргоне Наполеон, будучи принужден переодеться и пересесть в другой экипаж, чтобы избегнуть бешенства черни, изъявлявшей намерение
повесить его, был обязан спасением графу Шувалову и Коллеру, которые, выскочив из
своей кареты, успели кое-как укротить волнение народа. 16 (28) апреля Наполеон со
всей свитой сел на английский фрегат Undaunted (Неустрашимый), а шесть дней спустя,
22 апреля (4 мая), вышел на берег в Порто-Феррайо48.

Глава XXV
Бурбоны

Граф д’Артуа от имени короля изъявляет согласие на принятие
конституции. — Конвенция, им заключенная 11 (23) апреля. — Сведения,
полученные Людовиком XVIII в Гартвеле. — Намерения его. — Людовик
в Лондоне. — Прибытие его во Францию и пребывание его в Компиене. —
Прибытие императора Александра в Компиень и свидание его с
королем. — Сент-Уэнская декларация. — Въезд короля в Париж. —
Сочувствие парижан к Александру. — Сдача крепостей, занятых
французскими гарнизонами. — Расположение французской армии на
кантонир-квартирах. — Недоверие правительства к войскам.
Во Франции на развалинах наполеоновой империи возникало новое, столь же
непрочное владычество Бурбонов.
Вечером 2 (14) апреля граф д’Артуа, приняв в Тюльери Сенат, дал обещание, что
составленная им Конституция будет одобрена королем Людовиком XVIII. Впрочем,
объявление о том, написанное рукой Фуше и исправленное Талейраном, было изменено
принцем по совету Витроля и напечатано в Монитере в таких выражениях, которые
давали королю возможность не исполнить данного обещания1. Желая как можно скорее избавиться от чужеземных войск, занимавших Францию, граф д’Артуа подписал
11 (23) апреля конвенцию, составленную Талейраном и впоследствии послужившую
основанием мирного трактата между союзными державами и Францией. Главные условия этой весьма невыгодной для французов сделки были: выступление союзников
из Франции, ограниченной пределами 1792 года, по мере очищения французскими
войсками крепостей, лежащих вне сих пределов; уступка французами крепостей на
Рейне в продолжение 10 дней; крепостей Италии — в 15, Испании — в 20 дней; наиболее отдаленные крепости положено было очистить к 1 июня. Гарнизонам дозволялось
выйти с оружием и обозами, взяв с собой по одному орудию на тысячу человек. Все
же прочее — артиллерию, военные и провиантские запасы, архивы, планы и карты —
условлено передать в целости союзникам. Все пленные долженствовали быть обоюдно
возвращены. Наконец, положено вознаградить гамбургский банк за суммы, похищенные
из него маршалом Даву. Полагают, что французское правительство вместе с уступкой
более 50 крепостей потеряло 11 000 орудий, арсеналы, наполненные оружием и военными снарядами, литейные дворы, громадные запасы одежды и обуви, магазины,
корабли, стоявшие в гаванях, вообще же на сумму 1 200 миллионов франков2.
368

По заключении перемирия союзные войска, снявшись с биваков, расположились
на кантонир-квартирах.
Главная армия: гвардия и резервы, за исключением австрийской гвардейской кавалерии, в Париже, получая продовольствие из департамента Сен-и-Уаз (Seine-et-Oise);
6-й корпус Раевского в департаменте марнском (Marne); 5-й графа Вреде в вогезском
и мертском (Vosges, Meurthe); 4-й кронпринца Виртембергского в йонском и обском
(Yonne, Aube); 3-й Гиулая в кот-д’орском (Côte d’Or); австрийская резервная кавалерия
в департаменте Верхней Марны (Haute-Marne).
Силезская армия: корпус графа Воронцова в департаменте Уазы (Oise); Ланжерона
в энском департаменте (Aisne); Сакена в арденнском (Ardennes); Йорка в департаменте
Па-де-Кале (Pas-de-Calais); Клейста в соммском (Somme); Бюлова в северном (Nord).
Южная армия в департаментах: монбланском (Mont-Blanc), изерском (Isère), ронском (Rhône), леманском (Leman), саонском (Saône) и луарском (Loire)3.
Народ ликовал, радуясь миру, но вскоре явилось много недовольных притязаниями возвратившихся на родину эмигрантов. Граф д’Артуа делал все возможное,
чтобы заслужить общую преданность, и в особенности ласкал военных, нередко приглашая к себе маршалов и генералов, находившихся в Париже. Тем не менее, однако
же, нетрудно было видеть, что доверенностью принца исключительно пользовались
эмигранты, в числе коих встречались люди, готовые исполнять самые безнравственные
поручения с корыстной целью. Несколько таких пройдох вызвались погнаться за супругой бывшего короля вестфальского, принца Иеронима, под предлогом отобрания
в пользу казны драгоценных вещей, увезенных ею из Парижа. Эта принцесса, дочь
короля виртембергского, отличавшаяся высокими личными качествами, была задержана у Фоссар (Fossard), на пути в Германию, и совершенно ограблена. Император
Александр, узнав об оскорблении, нанесенном его близкой родственнице, вопреки
трактату 11 апреля потребовал удовлетворения за сию обиду. Временное правительство немедленно возвратило принцессе захваченные чемоданы, но они оказались
пусты. В числе пропавших вещей были бриллианты, стоившие 1 500 000 франков.
Когда же потребовали к ответу людей, задержавших принцессу, они отперлись от
всего ими сделанного, угрожая, если их не оставят в покое, объявить, какое поручение им было дано временным правительством4. Впоследствии один из этих негодяев
уверял, будто бы ему было поручено убить Наполеона. Для прекращения подобных
беспорядков и своеволия эмигрантов желали многие — и сам граф д’Артуа, — чтобы как можно скорее прибыл Людовик XVIII. Находясь еще в Гартвелле (Hartwell),
Людовик получил известия о современном положении дел от своего брата и Талейрана. Граф д’Артуа сообщил королю, что обязательства, принятые его именем, были
неопределительны и предоставляли ему совершенную свободу действий. С другой
стороны, Талейран уверял, что преданность народа Бурбонам не имела пределов, но
что нельзя было надеяться на войска, советовал обнародовать воззвание, сообразное
с господствующими идеями, обласкать маршалов и стараться приобресть любовь
солдат. Гораздо основательнее и достовернее были сведения, сообщенные одним из
усердных приверженцев Бурбонов Г. Монтескю: как истый роялист, он выказал сильное негодование на сенаторов, дерзавших предлагать условия законному властителю,
но, вместе с тем, не скрыл ни важности обязательств, принятых графом д’Артуа, ни
369

силы, которой обладал Сенат в общественном мнении. Он писал, что во Франции
еще оставались поборники идей, порожденных Революцией, что другие были преданы империи и что в особенности войска враждовали законной династии; что все
эти недовольные готовились поддерживать притязания Сената, и потому следовало,
взяв из составленной им Конституции все, что окажется удобным, утвердить сии
законоположения и проч. Первоначальные известия о перевороте, низвергнувшем
Наполеона, поселили радость в душе короля-изгнанника, проведшего на чужбине
лучшие годы своей жизни и внезапно получившего венец прекрасной Франции; его
сердце, очерствевшее под гнетом бедствий, смягчилось светлыми лучами радости.
Он хотел признать безусловно все постановления Сената и приказал Г. Блака (Blacas)
изготовить акт утверждения Конституции; но впоследствии внушения эмигрантов,
всосавших с молоком идеи, противные представительному образу правления, заставили его уклониться от прежних намерений. Узнав, что брат его сохранил существенные
основания законной власти, он решился отстоять их5. Несколько дней спустя Людовик, желая воздать благодарность за великодушное гостеприимство английского
правительства, отправился в Лондон и, прибыв туда 8 (20) апреля, был встречен с
восторгом жителями британской столицы. Конечно, англичане, приняв белую кокарду
в продолжение трехдневного пребывания короля в Лондоне и провожая его громкими восклицаниями, славили не венценосного скитальца, нашедшего у них убежище,
а Веллингтона, которому они приписывали весь успех войны, несмотря на то, что
доселе их полководец еще никогда не встречался с Наполеоном на поле битвы. Но
Людовику, принятому с сочувствием принцем-регентом, окруженному членами его
семейства и всей английской аристократией, не могли выказаться вполне гордость
и самообольщение Джон-Буля. Когда принц-регент поздравил его с возвращением
на французский престол как с событием, счастливым не только для Франции, но
для Англии, Европы, всего Света, с событием, доставившим англичанам семейную
радость, король в ответ ему изъявил свою глубокую признательность за все доказательства его дружбы и окончил речь, сказав принцу, что «восстановлением своей
фамилии на престоле Франции он, после Всевышнего Промысла, всего более обязан
его благоразумным советам, его благородным усилиям и непоколебимому постоянству
английского народа»6.
Конечно, Людовик XVIII был много обязан Англии, давшей ему убежище тогда,
когда он, преследуемый подозрениями и ненавистью республики и империи, не находил пристанища во всей Европе. Но восстановлением своим король был обязан не
Англии, а преимущественно России, отстоявшей самостоятельность — сперва свою
собственную, а потом своих соседей. И в этом случае, как и во многих других, Бурбоны
не поняли своего положения.
В последний день пребывания в Лондоне король вручил принцу-регенту высший
знак отличия французского королевства — голубую ленту ордена Св. Духа.
11 (23) апреля Людовик в сопровождении принца и почетнейших представителей
английской аристократии прибыл в Дувр, а на следующий день отправился в Кале с
флотом из восьми линейных кораблей, нескольких фрегатов и многих легких судов.
Сам принц-регент и все жители окрестной страны, с белыми кокардами на шляпах,
оставались на берегу, махая белыми платками, пока можно было видеть французского
370

монарха. Герцог Кларенский* провожал его до Кале и расстался с ним при громе артиллерии обеих наций. По прибытии на берег Франции король был встречен несметным множеством народа со слезами радости: они были искренни, но, к сожалению,
непродолжительны.
14 (26) апреля король ночевал в Булони, 15-го (27-го) в Аббевиле, 16-го (28-го)
в Амиене, а 17-го (29-го) вступил в Компиень, где ожидали его знаменитейшие люди
Франции. Там, в числе прочих, нашел он маршалов: Нея, Мармона, Бертье, Удино, Келлермана, Лефевра, Монсея. Бертье от имени своих товарищей сказал ему: «Маршалы,
представители армии, встречают отца, которого Франция долго не знала, к несчастью
своему, но теперь, будучи научена опытом и понесенными ею бедствиями, стремится к
нему с радостным восторгом, в полной уверенности найти спокойствие, благоденствие
и славу, коими наслаждалась под державой Генриха IV и Людовика XIV. Предводители
армии спешат предложить свое сердце и свой меч, которые, принадлежа Франции,
принадлежат законному государю обновленной страны». Король, обласкав маршалов
и наговорив им много лестного вообще, обратился к каждому из них в особенности,
сказал несколько слов Лефевру о его подагре, Мармону — о ране, им полученной под
Саламанкой, представил их всех поодиночке своей племяннице, пригласил с собой
обедать и пил за здоровье армии. Граф д’Артуа также приехал в Компиень и был принят
своим братом с особенным радушием. Известия, сообщенные принцем, совершенно
успокоили короля, убедив его, что он мог уклониться от безусловного принятия Конституции, составленной Сенатом, от присяги, словом — от всего, что, в его понятиях,
не согласовалось с началами законной власти7.
В числе прибывших в Компиень был также и Талейран. Сообразно с прежним
своим донесением опытный дипломат советовал королю даровать от своего имени
Конституцию, составленную Сенатом. Туда же явился Законодательный корпус. Оратор, говоривший от его имени, не сказал ни слова о Конституции. Сенат, напротив
того, в ожидании ее утверждения счел приличным остаться в Париже. Король, со своей
стороны, в ответе на адрес Законодательного корпуса назвал депутатов «народными
представителями», вовсе не упомянув о Сенате. Но сенаторы и поборники либеральных
учреждений надеялись достигнуть своей цели, имея могучую опору в лице императора
Александра. Еще в то время, когда король находился на пути в Компиень, Александр
выслал ему навстречу графа Поццо-ди-Борго с письмом, в коем, прозрев будущность
Дома Бурбонов, советовал главе его соблюдать всевозможную умеренность: «Votre
Majesté subjuguera tous les cœurs, si Elle manifeste des idées libérales tenantes à maintenir
et à raffermir les institutions organiques de la France» («В. В. покорите сердца всех своих
подданных, сочувствуя либеральным идеям, клонящимся к утверждению и упрочению
законных постановлений во Франции»)8. Когда же Поццо-ди-Борго, не успев в своем
поручении, возвратился в Париж, император Александр сам отправился в Компиень.
Король Людовик встретил российского монарха с распростертыми объятиями, благодарил за помощь, оказанную его семейству, но повторил несколько раз, что причиной
великих событий, совершившихся в последнее время, было влияние Всевышнего
Промысла, и в особенности могущество великого начала «законности», коего он был
* Брат принца-регента.

371

представителем. Замечания государя насчет современного состояния Франции, советы
его сделать некоторые уступки духу времени были выслушаны Людовиком рассеянно,
апатически; вместо того чтобы принять Конституцию, составленную Сенатом, король
весьма неопределительно выразил намерение даровать народу права от своего имени.
Весьма понятно, что Людовик XVIII тяготился зависимостью от союзных монархов, а
потому желал возобновить отжившие традиции века Людовика XIV, но эти покушения,
нисколько не возвышая его в глазах государей, восстановивших падшее владычество,
возбуждали их негодование. В особенности были неуместны и даже странны мелочные
уловки, к коим прибегал король, выказывая притязания представителя древнейшей
европейской монархии. Шатобриан рассказывает — и находит величественным, — что
Людовик XVIII, принимая у себя императора Александра и короля прусского, вошел
в столовую залу первым и сел на почетном месте. «Таким образом, — продолжает
знаменитый писатель, — безвестный, едва лишь успевший возвратиться после продолжительного изгнания старец в качестве преемника Святого Людовика занимал первое
место* в Европе!» Но этим не ограничилось безрассудное поддержание достоинства
французской короны: когда один из придворных служителей, поднося блюдо, подошел
прежде всех к императору Александру, Людовик грозно вскричал: «Подайте мне, прошу
вас!» («À moi, s’il vous plait»)9.
Подобные выходки не могли оскорбить монарха, располагавшего силами европейской коалиции, но поселяли в нем презрение к гордецу, не исправленному многолетними бедствиями. Гораздо более негодования в душе Александра возбудил король,
отвергая упрямо предложенную Сенатом Конституцию. Последствия показали, что
государь имел справедливые поводы ограждать от притязаний эмиграции незыблемость
престола и спокойствие Франции. По отъезде его из Компиеня король отправился в
Сент-Уэн (S-t. Ouen) 19 апреля (1 мая). Говорят, будто бы Александр был принужден
сообщить ему чрез Блака (Blacas) и Монтескю, что если он не примет Конституции либо,
по крайней мере, не обнародует воззвания о правах, даруемых им народу, то не будет
впущен в Париж. 20 апреля (2 мая), представлялись королю Сенат, Законодательная
палата (в другой раз) и другие государственные управления. Людовик, исключительно
занятый весь день их приемом, не успел составить требуемой декларации и поручил
это дело Г. Блака. В ночи с 20 на 21 апреля (с 2 на 3 мая) был изготовлен сей документ,
преимущественно по идеям Витроля. Как Людовик желал вступить в Париж на следующий день, то, чтобы не нарушить его сна, декларация не была прочитана ему, а немедленно отправлена в королевскую типографию, напечатана и рассеяна во множестве
экземпляров утром 3 мая н. ст.
В начале этого акта было сказано:
«Призванные любовью народа на престол наших предков и побуждаемые желанием положить предел бедствиям народа, которым предназначено управлять нам, мы
обращаемся к обоюдному доверию, столь необходимому для нашего спокойствия и
для общего блага.
Рассмотрев внимательно проект Конституции, предложенной Сенатом, в совещание его 6 апреля, мы пришли к убеждению, что основания сего проекта хороши, но что
* «За столом», — замечает Бернгарди.

372

многие из заключающихся в нем положений, наскоро составленные, не могут в своем
настоящем виде соделаться основными законами государства.
Намереваясь установить Конституцию на свободных началах и не имея возможности принять предложенную нам без исправлений, мы предполагаем собрать к 10 июня
Сенат и Законодательную палату для обсуждения Конституции, составленной комиссией из среды их, на следующих основаниях.
Представительный образ правления, предоставление законодательной власти и
права совещаний о всех государственных делах двум палатам: Сенату и Собранию депутатов от всех департаментов Франции; ответственность министров пред палатами;
определение палатами налогов; ограждение личной свободы и неприкосновенности
частных имуществ; признание свободы печати, с установлением мер, необходимых для
общественного спокойствия; свобода вероисповеданий, обеспечение государственного
долга; сохранение военных пенсий, чинов и титулов старого и нового дворянства, а
также Почетного Легиона; одинаковый доступ всем французам ко всем военным и
гражданским должностям» и проч.
В тот же день, 3 мая н. ст., Людовик XVIII вступил в Париж. Отправившись из
Сент-Уэн в 11 часов утра, он ехал среди многочисленных сборищ народа, вышедших
ему навстречу. В его коляске, запряженной восемью лошадьми, сидела рядом с ним
герцогиня Ангулемская; против них — принцы Конде; по сторонам экипажа ехали
верхом граф д’Артуа и герцог Берри; позади следовали маршалы; за ними — граф Дамас
с конной национальной стражей и несколько рот пешей императорской гвардии. Парижане приветствовали короля с восторгом, герцогиню — с сочувствием, внушенным
бедствиями царственной страдалицы10.
Переговоры о мире между Францией и союзными державами замедлились, потому
что король, несмотря на Сент-Уэнскую декларацию, отлагал обнародование Конституции, а император Александр не хотел оставить недовершенным начатого им дела —
возрождения Франции на новых основаниях, могших служить порукой ее внутреннего
спокойствия и мира Европы.
Народ, не будучи посвящен в тайны великодушной политики российского монарха, но сознавая цель ее, отдавал должную дань высоким душевным качествам своего
покровителя. С первого дня своего пребывания в Париже Александр покорил сердца
французов. Когда он посетил в первый раз театр оперы, назначено было представлять
пьесу «Triomphe de Trajan» («Траяново торжество»). Перед прибытием государя
поднялся занавес. Актер, выйдя на сцену, сказал: «Нечаянная болезнь одного из
главных артистов препятствует нам играть «Траяна», и мы просим вас взамен принять «Весталку». В ответ на эти слова раздались крики: «Не хотим «Весталки»!
Давайте «Траяна!» Едва умолк шум, объявили публике, что «скромность императора
Александра не позволяет ему принять манифестации, готовившейся ему в «Траяне».
Послано донести Его Величеству о желании публики видеть эту оперу: ожидают его
ответа». Чрез полчаса объявили, что «император соизволяет на перемену пьесы и
удостоит театр своим присутствием». При появлении государя от шумного восторга
зрителей, казалось, потряслось все здание театра, и эти изъявления были повторяемы
весь вечер. Во время антрактов публика заставляла знаменитого актера Лаиса петь
373

народную песню «Vive Henry IV!» Актер на голос этой песни пел следующий куплет,
вскоре сделавшийся народным во Франции:
«Vive Alexandre!
Vive се roi des rois!
Sans rien prétendre,
Sans nous dicter des loix,
Ce prince auguste
À le triple renom
De héros, de juste,
De nous rendre un Bourbon!»

В продолжение представления оперы «Весталка», исполненного лучшими артистами, публика не пропускала ни одного слова, напоминавшего торжество, воздаваемое
французами русскому монарху11.
Писатели, художники, знаменитейшие люди Франции наперерыв славили великодушного победителя. Все желали его видеть; живописцы и ваятели спешили изобразить
лик монарха, благословенного Россией, торжествовавшей в лице его, Европой — им
освобожденной, Францией — нашедшей в нем заступника. Только лишь эмигранты,
руководимые мелочными своекорыстными целями, тяготились присутствием того, без
чьего содействия пришлось бы им по-прежнему скитаться на чужбине. А между тем
переворот, происшедший в Париже, имел последствием покорение всех крепостей,
занятых французскими войсками. Гарнизон Сен-Дени сдался на капитуляцию в день
вступления союзников в Париж12. Чрез несколько дней также сдались Компиень и
Суассон. Комендант венсенского замка генерал Домениль, потерявший ногу в битве
при Бородине, оборонялся долее, отвечая на требования союзников прислать ключи
крепости: «Отдайте мне мою ногу; я отдам вам ключи, которые вы требуете». Прочие
французские гарнизоны также покорились, частью будучи принуждены к тому оружием
союзников, частью признав правительство Бурбонов. Долее всех держались генерал
Лемарруа в Магдебурге и маршал Даву в Гамбурге*.
Еще до прибытия короля в Париж французская армия, значительно ослабленная
побегами, была размещена по кантонир-квартирам. Старая гвардия оставлена в Фонтенбло, Молодая — перешла в Орлеан; гвардейская кавалерия расположилась в Бурже
(Bourges), Сомюре (Saumur) и Анжере (Angers); артиллерия в Вандоме (Vendôme);
6-й корпус Мармона в Руене; 7-й корпус маршала Удино и кавалерия Келлермана в
Эвре (Evreux); 11-й корпус Макдональда и кавалерия Мильго в Шартре; 2-й корпус
Жерара с кавалерией Сен-Жермена в Невере (Nevers). Поляки, остававшиеся во французской службе, по собственному их желанию13 были предоставлены в распоряжение
императора Александра. Подобным же образом все кроаты были собраны в Дижоне
и присоединились к австрийским войскам, а бельгийцам, собранным в Сен-Жермен
(S-t. Germain), приказано явиться к принцу Оранскому. Генерал Мезон по-прежнему
остался начальником войск во Фландрии. Даву, считавшийся упорным поборником
империи, получил предписание сдать команду над вверенными ему войсками генералу
* Осада и покорение Гамбурга описаны в главе XXVI.

374

Жерару. Начальство над армией, возвращавшейся из Италии, оставлено генералу Гренье, а над войсками в Дофине — маршалу Ожеро; наконец, обе армии Сульта и Сюше
поручены последнему. Вообще же при этих назначениях правительство старалось
устранить приверженцев Наполеона и преимущественно руководилось недоверием к
армии и всем военным, простиравшимся до того, что в день прибытия короля в Париж гвардейские гренадеры, занимавшие посты в Тюльериском дворце, были сменены
парижской национальной стражей14.
Так на безоблачном горизонте Франции мало-помалу собирались тучи, грозившие
разразиться бурей и снова возмутить спокойствие Европы.

Глава XXVI
Окончательные действия второстепенных
армий на главном театре войны.
Первый Парижский мир
Действия со стороны Швейцарии. — Расположение войск обеих сторон в
начале (в половине) февраля, наступление Ожеро. — Мнение Наполеона
о его действиях. — Подкрепления, ему посланные. — Отступление графа
Бубны к Женеве. — Наступление французов. — Опасное положение графа
Бубны. — Нерешительность Ожеро. — Наступление Южной союзной армии
принца Гессен-Гомбургского и отступление Ожеро. — Дело при Лимоне и
занятие Лиона австрийскими войсками. — Отступление Ожеро за Изеру
и Маршана к Греноблю. — Известия о перевороте в Париже. — Воззвание
Ожеро. — Действия в Нидерландах. — Число и расположение войск обеих
сторон. — Затруднительное положение герцога Саксен-Веймарского. —
Сдача союзникам Горкума и Сас-де-Гента. — Покушение Мезона открыть
сообщение с Антверпеном. — Отступление его к Лиллю. — Неудачное
нападение Грегама на Берген-оп-Зом (Berg-op-Zoom). — Прибытие
подкреплений к герцогу Саксен-Веймарскому. — Действия против крепости
Мобежа. — Мезон присоединяет к своим войскам дивизию Роге. — Дело при
Куртре. — Расположение обеих сторон. — Перемирие. — Осада Гамбурга. —
Описание города и инженерных работ маршала Даву. — Меры, им
принятые для обороны Гамбурга. — Число его войск. — Обложение города
войсками графа Беннигсена. — Действия под Гамбургом. — Положение
Беннигсена. — Состояние французских войск и жителей города. —
Переговоры. — Сдача Гамбурга. — Замечания на действия маршала Даву. —
Первый парижский мир.
Действия со стороны Швейцарии.
Еще 9 (21) января граф Бубна с 1-й австрийской легкой дивизией отошел за реку
Эну (Ain) для надежнейшего прикрытия Женевы*.
Маршал Ожеро, ожидая прибытия 12 тысяч человек из Каталонии от Сюше,
оставался в Лионе, где между тем он сформировал из не имевших работы фабричных
несколько батальонов и присоединил к ним национальную стражу ближайших депар* Глава IV.

376

таментов. Несмотря на превосходство в числе французских войск, австрийцы в начале
февраля н. ст. заняли Шалон-на-Саоне и Макон и выдвинули форпосты к Лиону.
Отряд генерала Цехмейстера, овладев городом Шамбери, действовал по направлению к Греноблю1.
В начале (в половине) февраля Ожеро успел собрать часть назначенных ему подкреплений; тогда же прибыли в Лион войска из Каталонии: таким образом составилась так
называемая ронская армия (armée du Rhône) в числе 27 000 человек, большей частью
конскриптов; из этих войск до 18 000 человек под личным начальством Ожеро находились в окрестностях Лиона; генерал Маршан с 5 000 человек у Гренобля; 4 000 человек
по гарнизонам в Лионе и других пунктах2. Пользуясь превосходством сил, французы
перешли в наступательное положение. Маршан двинулся к Шамбери и после упорного
боя в подземелье у Эшель (les Echelles) овладел сим городом 7 (19) февраля. Другая
французская колонна выбила австрийцев из Макона (Macon) и заняла Бург (Bourg).
Впрочем, раздробление на значительном пространстве войск Ожеро не позволило ему
одержать более решительные успехи. Наполеон не был доволен его действиями, полагая, что маршалу со всей массой его сил надлежало идти прямо к Женеве и в Водскую
область (pays de Vaud) и возбудить восстание против союзников во всех соседственных
кантонах Швейцарии. Военный министр (Кларке) писал маршалу: «L’Empereur vous
somme d’oublier vos 56 ans et de ne vous souvenir que des beaux jours de Castiglione»
(«Император требует, чтобы вы, позабыв ваши 56 лет, помнили только прекрасные
дни Кастилионе»)3.
Несмотря, однако же, на эти понуждения, Ожеро не трогался с места из своей главной
квартиры и держал в бездействии главные силы ронской армии, оправдываясь тем, что,
за исключением 10 тысяч человек, прибывших из Испании, все его войска состояли из
конскриптов либо национальной стражи, не обученных и плохо одетых. В ответ на то
военный министр писал: «S. М. pense qu’il est très indifférent que les bataillons de la réserve
de Nismes soient mal habillés et mal équipés dès qu’ils ont des fusils. Elle me charge de vous
dire que le corps du général Gérard, qui a fait de si belles choses sous Ses yeux, n’est composé
que de conscrits à demi-nus. Il a en ce moment une division de 4 mille gardes nationaux en
chapeaux ronds, en habits et vestes de paysans, et sans gibernes, armés de toutes sortes de
fusils, dont il fait le plus grand cas, et il voudrait bien en avoir 30 mille» («Его Вел. считает
неважным, что батальоны нимесского резерва плохо одеты и экипированы, как только
они имеют ружья. Император поручил мне сообщить вам, что корпус генерала Жерара,
особенно отличившийся в его присутствии, составлен из полунагих конскриптов. В его
армии ныне состоит дивизия из 4 тысяч человек национальной стражи, в круглых шляпах
и крестьянских блузах, без сум, с разнокалиберными ружьями, которую он ценит весьма
высоко; он желал бы иметь 30 тысяч таких солдат»). Вместе с тем Наполеон приказал
усилить армию Ожеро новыми подкреплениями. Маршал Сюше получил предписание отрядить ему в помощь еще одну дивизию в 10 тысяч человек. Принцу Боргезе
поручено собрать в Турине от 6 до 8 тысяч человек и выслать их через Альпы в начале
апреля; наконец, были немедленно отправлены из парижского пехотного депо в Лион
66 офицеров и 286 унтер-офицеров для обучения батальонов национальной стражи4.
Бездействие Ожеро дало австрийцам возможность сосредоточить силы: бригада
Шейтера, двинувшаяся к Саоне и далее к Луаре, получила приказание собраться у
377

Шалона (Chalons-sur-Saône) и присоединиться к 2-му австрийскому корпусу принца
Алоизия Лихтенштейна, блокировавшему Оксонну (Auxonne) и Безансон; прочие
же войска графа Бубны отступили к Женеве. Известие о сосредоточении маршалом
Ожеро в Лионе 30-тысячной армии заставило союзников собрать в окрестностях
Дижона так называемую южную армию под начальством наследного принца Филиппа
Гессен-Гомбургского, долженствовавшую состоять из 1-го австрийского и части 2-го австрийского корпусов, 1-й австрийской резервной дивизии и 6-го германского корпуса,
а также войск графа Бубны; вообще же в южную армию назначили до 50 тысяч человек,
но для сбора ее требовалось продолжительное время5. В ожидании того, граф Бубна
расположился 14 (26) февраля для прикрытия Женевы на позиции у Сен-Жюльен,
за одним из притоков Арвы; в отряде его было 9 батальонов и 8 эскадронов, в числе
5 600 человек, с 29 орудиями6.
Известия об отступлении австрийцев к Женеве и настоятельные понуждения
военного министра наконец заставили маршала Ожеро двинуть главные силы вверенной ему армии по указанному направлению. Дивизия Мюнье была выслана от Нантуа
(Nantua) чрез Лон-ле-Сонье к Ниону, куда также предписано идти дивизии Панетье
и кавалерии Дижона; а резервная бригада Барде с двумя батальонами дивизии Мюнье
получила приказание переправиться через Рону по мосту в Беллегарде (Bellegarde) либо
в Сейсселе (Seyssel) и присоединиться к войскам, двигавшимся к Женеве.
15 (27) февраля дивизия Маршана под начальством генерала Дессе (Dessaix) подошла к позиции, занятой австрийцами впереди Женевы. В продолжение трех дней
французы несколько раз атаковали отряд Бубны, но австрийцы отразили неприятеля,
нанеся ему значительный урон. Тем не менее, однако же, как только бригада Барде
овладела фортом Эклюз и получила возможность двинуться с орудиями и кавалерией
по лионской дороге к Женеве, то войска Бубны снялись с позиции и отошли за Арву,
разрушив все мосты на сей реке 19 февраля (3 марта). На следующий день французы подошли к Женеве с двух сторон: генерал Маршан с юга, по дороге из Шамбери, а генерал
Барде (Bardet) по лионской дороге; тогда же генерал Мюнье (Musnier), двигавшийся к
Ниону (Nyon), с содействием жителей страны проложил себе путь чрез проход ле-Русс
(les Rousses), заваленный снегом. Генерал Маршан потребовал сдачу Женевы. Граф Бубна
отказал в том, но, опасаясь быть обложенным со всех сторон и узнав о восстании жителей
страны в пользу французов, выслал кавалерию по дороге в Ивердюн (Iverdun) и стал
готовиться к выступлению из Женевы. Но между тем Ожеро, считая корпус Маршана
вместе с бригадой Барде достаточно сильным для овладения Женевой и предприняв
идти к Безансону против принца Алоизия Лихтенштейна, предписал генералу Мюнье
обратиться назад к Сен-Лоран и Шампаньоль. Граф Бубна, узнав о том и выйдя из
опасности потерять путь отступления, решился остаться в Женеве7. Тогда же прибыли
к нему некоторые подкрепления, а в начале марта н. ст., одновременно с наступлением
главных сил Ожеро к Лон-ле-Сонье (Lons-le-Sonnier), двинулись вперед войска южной
армии по обе стороны Саоны тремя колоннами: правая, фельдмаршал-лейтенанта Бианки, из его легкой дивизии и части 1-го австрийского корпуса, чрез Шатильон-на-Сене
и Дижон к Шалону-на-Саоне; средняя, из дивизии Вимпфена, к Оксонне; левая, из
6-го германского корпуса, к Доль (Dole). Принцу Алоизию было предписано выслать
для содействия южной армии часть войск, блокировавших Безансон8.
378

Маршал Ожеро, собрав у Лон-ле-Сонье около 15 тысяч человек, предполагал
освободить от блокады Оксонну и Безансон и двинуться далее на сообщения Главной
союзной армии, но, встретившись 20 февраля (4 марта) у Полиньи с авангардом Вимпфена и узнав о появлении австрийцев у Луган (Louhans), к западу от Лон-ле-Сонье,
не посмел идти к Безансону из опасения быть отрезанным от Лиона, а сосредоточил
войска у Лон-ле-Сонье, отошел обратно к Лиону 25 февраля (9 марта) и, намереваясь
встретить союзников с фронта, предписал генералу Барде перейти с вверенной ему
бригадой через Рону и направиться во фланг неприятелю к Бургу и далее к Макону. На
следующий день генерал Мюнье со своей дивизией, поддержанной двумя батальонами
национальной стражи генерала Ремона (Remond) и 12-м гусарским полком полковника
Кольбера, атаковал генерала Бианки у Макона, но был отражен с уроном9.
4 (16) марта наследный принц Гессен-Гомбургский, сосредоточив силы на правой
стороне Саоны, у Макона, двинулся 6-го (18-го) против маршала Ожеро, стоявшего у
Сен-Жорж (St. Georges), и, обойдя неприятеля с левого фланга, заставил его отступить
к Лимоне (Limonest).
Позиция у Лимоне образуется крутыми высотами между Саоной и долиной реки
Азерги (Azergue), вдоль коей пролегает дорога из Мулен. За исключением большой маконской дороги, все прочие доступы к позиции состоят из тропинок, затруднительных
даже для движения пехоты. Но французы, в числе 10 тысяч, не могли удержаться на этой
позиции до прибытия другой дивизии из Каталонии, потому что, с одной стороны, у
них недоставало войск для занятия дороги, ведущей из Мулен чрез Арбрель (Arbresle),
а с другой — бригада генерала Барде, стоявшая по другую сторону Саоны, была не в
силах прикрыть Лион от наступавшего против нее отряда Гардегга (Hardegg). Тем не
менее, однако же, Ожеро, не озаботясь заблаговременно привести Лион в оборонительное состояние, был принужден принять сражение на позиции у Лимоне, а для занятия
арбрельской дороги отрядил к башне Салваньи (la tour de Salvagny) один батальон и
100 человек кавалерии в ожидании прибытия туда из Лиона почетной гвардии (gardes
d’honneur).
8 (20) марта принц Филипп атаковал неприятельскую позицию. Имея в виду обойти
французов с левого фланга, он оставил дивизию Гардегга и бригаду принца Кобургского
по левую сторону Саоны для демонстраций против Барде, а большую часть своих сил
еще накануне послал вправо на муленскую дорогу. Ожеро, с своей стороны, разгадав
намерение противника, расположил на высотах у Лимоне только дивизию Мюнье и
бригаду Пушелона с 4-м гусарским и 13-м кирасирским полками; бригаду же Эстева
поставил левее для связи правого крыла с бригадой Бермана, только лишь прибывшей
из Каталонии*, и 12-м гусарским полком, расположенными на левом крыле, под начальством генерала Дижона (Digeon).
С рассветом австрийцы двинулись против французов по правую сторону Саоны
двумя колоннами. Правая, под начальством Бианки, пройдя через затруднительную теснину у Дорье (Dorieux) и мимо Арбрель, утвердилась на левом фланге неприятельской
позиции. Тогда же левая колонна, генерала Вимпфена, двинулась по шалонской дороге,
отрядив бригаду Мумба против левого крыла позиции. Генералы Мюнье и Панетье,
* Бригада Бермана состояла из трех батальонов в числе 2 100 человек с шестью орудиями.

379

видя себя обойденными с левого фланга, тотчас отступили к Лиону. Дижон, напротив
того, не зная об отступлении правого крыла и центра, перешел в наступательное положение и удержал высланную против него дивизию Видрункеля до 5 часов пополудни.
Дивизии Мюнье и Панетье, отступив к везскому предместью (faubourg de Vaise), также
атаковали преследовавшие их австрийские войска и сражались с переменным успехом
до наступления ночи. Кавалерия Дижона, посланная для задержания австрийцев, уже
достигших предместья Сен-Жюст (St. Just), кинулась на батарею, изрубила прислугу
орудий и, опрокинув полк Гиллера (Hiller) на клермонской дороге, захватила в плен
его командира и 360 офицеров и нижних чинов. На пространстве между Саоной и
Роной действия ограничились демонстрациями и не имели никаких решительных
последствий10.
Как только по прекращении боя французские войска расположились на биваках,
Ожеро, возвратясь в город, собрал совет из префекта и членов лионской Думы (corps
municipal). На вопрос маршала, решились ли жители обороняться, мэр отвечал, что
это было невозможно: по словам его, вооружение национальной стражи состояло
всего-навсего из тысячи плохих ружей, а жизненных припасов в городе едва имелось
на четверо суток, и неприятель, владея всеми сухопутными и водяными сообщениями,
легко мог прервать подвозы. К тому же, по мнению муниципального совета, оборона
города подвергла бы его жителей всем ужасам штурма, а разорение его мануфактур
нанесло бы всей Франции чувствительные потери. Маршал, признав эти доводы
основательными, решился отступить на реку Изеру (Isère), чтобы присоединить к
своей армии дивизию Маршана и не позволить принцу Гессен-Гомбургскому открыть
сообщение с Веллингтоном.
В полночь вся артиллерия и обозы, соблюдая всевозможную тишину, прошли
чрез город; за ними в 2 часа ночи двинулись войска, а в 4 часа арьергард, состоявший
из бригады Барде.
На следующий день, 9 (21) марта, австрийцы заняли Лион — второй город Французской империи. Золотые городские ключи, поднесенные членами Думы, были отправлены к императору Францу. В городе найдены: 22 орудия, 2 500 ружей, более 20 тысяч
артиллерийских снарядов и множество военных припасов. Потери неприятеля убитыми
и ранеными были весьма велики, но нигде не определены в точности. Со стороны же
австрийцев в продолжение 4−8 (16−20) марта урон показан:
Офицеры
Убитыми
Ранеными
В плен взятыми
Без вести пропавшими
Всего

14
44
10
6
74

Нижние чины
374
1 459
316
654
2 803

В числе раненых находился генерал-майор граф Гаугвиц (Haugwitz)11.
По занятии Лиона авангард южной армии тотчас двинулся вверх по Роне и настиг
неприятеля в 15 верстах от города, у Сен-Симфориен (St. Symphorien). Вообще же
преследование было слабо, и французы совершенно спокойно отступили 11 (23) марта
380

к Валанс (Valence). Принц Гомбургский ограничился высылкой отрядов в различные
стороны, и 13-го (25-го) только лишь авангард его достиг Сен-Валье (St. Vallier). Отступление Ожеро за реку Изеру заставило Маршана также отойти от Женевы к Греноблю.
30 марта (11 апреля) австрийцы готовились атаковать французов, но известия, полученные из Парижа о низложении Наполеона, заставили обе стороны открыть переговоры
и заключить перемирие. Несколько дней спустя Ожеро, узнав об отречении Наполеона,
приказал объявить в приказе по войскам следующее воззвание:
«Вы разрешены от данной вами присяги; вы разрешены от нее именем нации,
которой принадлежит верховная власть, и отречением того, кто, принеся в жертву
своему нещадному властолюбию тысячи людей, не умел умереть как следовало воину.
Поклянемся в верности Людовику XVIII!»12
На юге после кровопролитного сражения 29 марта (10 апреля) при Тулузе и занятия
этого города войсками Веллингтона последовало перемирие 7 (19) апреля.
Действия в Нидерландах.
По выступлении из Бельгии корпуса Бюлова* действия в сей стране были предоставлены 3-му корпусу Германского союза под начальством владетельного герцога
Саксен-Веймарского Карла-Августа в следующем составе:
Батал. Эскадр.
Войска Корол. Саксонского
Герцогств Сакс.
Ангальтск.
Княжества Шварцб.
Казачьи полки Быхалова и Ребреева
Всего же 25 000 человек с 56 орудиями13

27
2
2
1

15
—
—
—

Батар.
5½
—
—
—

Число чел.
20 000
2 800
800
650

В начале (в половине) февраля, когда Бюлов с главными силами 3-го прусского корпуса двинулся в помощь Блюхеру от Монса к Лану (Laon), герцог Веймарский успел собрать у Брюсселя только 15 000 человек пехоты и 2 200 кавалерии с 32 орудиями. Кроме
того, Бюлов оставил на время, для содействия герцогу, Борстеля с 8 000 человек пехоты,
1 400 кавалерии и 16 орудиями у Турне и летучий отряд майора Гельвига (Helwig) у
Куртре. Силы стоявшего против союзников генерала Мезона не превышали 10 или
12 тысяч человек14, но он, отступив для приближения к древней границе Франции за
Марку (Marque), пользовался содействием гарнизонов крепостей, которые вместе с
войсками, оборонявшими Антверпен, вообще простирались до 30 тысяч человек15.
Положение герцога Веймарского было довольно затруднительно. Располагая вместе
с дивизией Борстеля всего 27 тысячами человек, он должен был: во-первых, противодействовать вылазкам антверпенского гарнизона; во-вторых, удерживать корпус Мезона;
и в-третьих, прикрывать сообщения Бюлова с Нидерландами16.
8 (20) февраля герцог, оставив генерала Габленца с 2 000 человек пехоты и 300 кавалерии для содействия английскому генералу Грегаму (Graham) в обложении Антверпена
* Глава X.

381

и Берген-оп-Зома, перешел с 8 000 саксонских войск в окрестности Ата. В тот же день
крепость Горкум покорилась прусской бригаде генерала Целинского; комендант ее,
генерал граф Рампон, с 3 500 человек сдался военнопленным; 176 орудий, 2 000 пудов (800 центнеров) пороха и большое количество снарядов и жизненных припасов
достались победителям. Бригада Целинского перешла к Мастрихту и двинулась вслед
за корпусом Бюлова. 9-го (21-го) форт Сас-де-Гент (Sas-de-Gent) сдался казачьему полковнику Быхалову, что послужило к удобнейшему сообщению союзников с Англией.
В продолжение около двух недель действия герцога против Мезона ограничились
малой войной. 14-го (26-го) прибыла в Брюссель ангальт-турингская бригада под начальством генерала русской службы принца Павла Виртембергского. Войска эти были
тотчас направлены к Алосту и Дендермонде для наблюдения за Антверпеном и Гентом.
21 февраля (5 марта) Мезон, имея в виду открыть сообщение с Антверпеном и
присоединить к своим войскам стоявшую там дивизию Роге, двинулся с 7 000 человек
от Куртре к Уденарду; в то же время Карно должен был сделать сильную вылазку по
направлению к Генту. Крепость Уденард тогда была занята тремя батальонами и тремя
эскадронами с 10 орудиями союзных войск под начальством полковника Гобе (Hobe).
Французы покушались овладеть Уденардом, но были отражены и возвратились в Куртре.
Неудача этого нападения, открыв слабость неприятеля, побудила герцога Веймарского
атаковать Мезона. С этой целью 23 февраля (7 марта) герцог, собрав часть своего корпуса, повел нападение на французские войска, стоявшие впереди Куртре, что заставило
Мезона отступить в следующую ночь к Лиллю. Потери с каждой стороны в сем деле
простирались до нескольких сот человек17. Генерал Карно выслал часть антверпенского гарнизона по условленному направлению; французские войска достигли Локерена
(Lockeren), но, получив сведение об отступлении Мезона, возвратились в Антверпен.
Генерал Грегам, потеряв надежду овладеть сим городом, обратил свои усилия против
Берген-оп-Зома (Berg-op-Zoom).
Эта крепость, при построении коей знаменитый Кегорн (Coehorn) истощил
все средства современного инженерного искусства, не была, однако же, безопасна от
нападения открытой силой: главный вал, частью лишь обнесенный одеждой, и рвы,
покрытые льдом, не могли служить надежными защитами. Четырехтысячный гарнизон,
ослабленный болезнями и побегами до 2 700 человек, был весьма недостаточен для
обороны обширной крепости, требовавшей не менее 12 000 человек. Грегам, открыв
сношения с жителями и надеясь на их содействие, назначил для нападения ночь с 24 на
25 февраля (с 8 на 9 марта). В десятом часу вечера 4 800 человек английских войск под
общим начальством генерал-майора Кука (Cooke) в четырех колоннах с нескольких
сторон подошли к крепости; в голове их шли Берген-оп-Зомские жители, служившие
проводниками. Две колонны ворвались в город и почти без урона заняли несколько
бастионов; третья колонна генерала Гура (Goore), которой следовало, войдя в город,
устремиться к антверпенским воротам и впустить кавалерию, двинулась, вместо того,
к бредаским воротам и потеряла своего начальника; четвертая колонна под личной
командой генерала Кука, не успев перейти через ров, в том месте, где был разломан
лед, соединилась с колонной Гура. К рассвету англичане овладели всей левой стороной
гавани. Комендант крепости генерал Бизане (Bizanet), заметив утомление атакующих
войск, построил свой гарнизон в три колонны, отрезал отступление англичанам и
382

заставил значительную часть их отряда положить оружие. Дело окончилось в 9 часов
утра. Урон англичан простирался: убитыми до 800 человек, в числе коих были генералы
Гур и Кук (умерший от ран); ранеными и взятыми в плен они потеряли 2 077 человек,
и в том числе генерала Скеррета (Skerret). Со стороны французов: убито 160 человек,
ранено 300, в плен захвачено в начале боя 100 человек18.
Герцог Веймарский, не дозволив генералу Мезону открыть сообщение с Антверпеном и усилиться дивизией Роге, не мог, однако же, действовать решительно, потому
что должен был охранять устроенную для Силезской армии базу в Нидерландах и для
достижения сей цели растянуть свою армию. Но положение дел изменилось, когда
28 февраля (12 марта) прибыли в Брюссель подкрепления для укомплектования регулярных саксонских войск, и сверх того шесть батальонов саксонского ландвера и
два батальона ангальт-дессауского контингента, всего же 7 000 человек под начальством генерал-лейтенанта Тилемана (Thielemann). Таким образом, герцог, усилив свой
корпус вместе с войсками Борстеля и казаками Быхалова до 27 000 человек пехоты
и 3 100 кавалерии с 47 орудиями, решился повести нападение на крепость Мобеж,
овладев которой мог обеспечить свои сообщения с Блюхером. Обложение Мобежа
было поручено генерал-лейтенанту Лекоку (Locoq); отряд генерал-майора Рисселя
1-го (Ryssel) встал впереди Монса для наблюдения Конде и Валансиен; отряд генераллейтенанта Борстеля у Баве (Bavay) для наблюдения Валансиен, ле-Кенуа (le-Quesnoy)
и Ландреси (Landrecis). Отдельный корпус генерала Тилемана занимал Турне; ему же
были подчинены летучие отряды: полковника Быхалова у Гента, майора ф. Гельвига
(Hellwig) у Куртре и майора графа ф. Пюклера (Pückler) в Брюгге19.
9 (21) марта войска Лекока, усиленные тремя батальонами прусской бригады
Целинского, подошли к Мобежу. В следующую ночь были заложены в 300 шагах от
главного вала три батареи: одна для четырех 24-фунтовых (английских) пушек; другая — для восьми (также английских) мортир и третья — для шести 12-фунтовых
орудий. В ночи с 10-го на 11-е (с 22-го на 23-е) открыто бомбардирование, на которое
неприятель отвечал огнем 30 орудий. Одна из французских бомб попала в пороховой
погребок, следствием чего был взрыв, разрушивший ближайшую осадную батарею;
прочие же две продолжали действовать во весь день до вечера. Генерал Лекок предложил коменданту крепости генералу Шулеру (Schouler) сдаться и покушался подкупить
его, но не успел в том. Как между тем союзники истощили весь запас своих осадных
снарядов, то герцог приказал разоружить батареи. Лекок, усиленный отрядом Рисселя
и казачьим полком Ребреева, получил предписание ограничиться блокадой крепости;
состоявшие же при блокадном корпусе прусские батальоны двинулись вслед за своей
бригадой к Лану (Laon), на присоединение к корпусу Бюлова20.
Генерал Мезон, отойдя к Лиллю, не отказался, однако же, от своего намерения
открыть сообщение с войсками, стоявшими у Антверпена. Утвердительно можно
сказать, что он принял все зависевшие от него средства для успеха своих действий.
Несколько дней пред выступлением из Лилля он разглашал, будто бы пойдет к Мобежу для освобождения сей крепости от блокады; в продолжение 12 (24) марта войска,
назначенные в экспедицию, были снабжены как жизненными и военными припасами,
так и понтонным парком, необходимым при фланговом движении мимо превосходного в силах союзного корпуса вдоль реки Лис (Lys), на которой не было ни одного
383

моста. На следующий день, 13-го (25-го), в 4 часа утра, Мезон с 6 000 человек пехоты,
1 100 кавалерии и 20 орудиями21, выступив от Лилля, опрокинул партизанский отряд
Гельвига у Менена (Menin), приказал настойчиво преследовать его по дороге к Уденарду,
чтобы убедить союзников в своем намерении перейти чрез Шельду, а сам вместо того
занял Куртре и на другой день, 14-го (26-го), еще до рассвета, быстро двинулся к Генту.
Этот город тогда был занят казачьим полком Быхалова и кадром батальона бельгийских
инсургентов полковника Полиса. Казаки отступили с боем к селению Мелле; а большая
часть бельгийского батальона вместе со своим начальником была захвачена в плен22.
Герцог Веймарский, полагая, что Мезон имел намерение направиться к Брюсселю,
прибыл туда 17-го (29-го), а на следующий день собрал в Алосте до 10 000 человек с
30 орудиями, с коими хотел встретить неприятеля с фронта; отряд генерал-лейтенанта
Тилемана, в числе также до 10 000 человек, должен был двинуться от Уденарда во фланг
Мезону; отрядам полковника Эглофштейна и подполковника Тюмена поручено занять
Турне и Лез (Leuze); партизаны Гельвиг и Пюклер направились к Куртре. Но между
тем Мезон, присоединив к своим войскам у Локерена дивизию генерала Роге в числе
около 5 000 человек с 14 орудиями, обратился назад к Куртре. Тогда же генерал Тилеман
получил приказание идти к сему городу и задержать неприятеля в ожидании отряда
графа Вальмодена (который, прибыв от Рейна в Бельгию, уже находился на марше от
Алоста). Следствием того было дело при Куртре 19 (31) марта; генерал Тилеман, не
зная достоверно о силах встреченного им неприятеля, не успел вовремя уклониться
от боя и потерпел поражение. Саксонцы, потеряв до 600 человек и три орудия, отступили к Уденарду и соединились там с ганноверской дивизией Вальмодена и с бригадой
Габленца, прибывшей от Антверпена. Мезон покушался овладеть городом Турне, но,
встретив сильный отпор, отошел к Лиллю23.
Герцог Веймарский, усилив корпус войсками графа Вальмодена до 42 ½ батальонов,
20 ½ эскадронов и двух казачьих полков, в числе до 30 000 человек с 78 орудиями,
выдвинул его к древней границе Франции. Генерал Тилеман и летучий отряд Гельвига
(12 батальонов и 4 ½ эскадронов с 16 орудиями) встали у Турне; генерал Лекок (14 ½
батальонов, 4 эскадрона, 2 казачьих полка с 24 орудиями) у Монса; генерал Габленц
(9 батальонов и 4 эскадрона с 14 орудиями) у Ата; генерал граф Вальмоден (7 батальонов и 8 эскадронов с 24 орудиями) в резерве, у Лессин. Наблюдение Антверпена было
поручено незадолго пред тем прибывшим в Бельгию шведским войскам.
Несмотря, однако же, на решительное превосходство в силах союзного корпуса,
Мезон, надеясь на содействие некоторых из жителей Бельгии, преданных французам,
и желая снабдить провиантом Мобеж, выступил из Лилля и прибыл 24 марта (5 апреля) в Валансьен. Герцог Веймарский, имея в виду следить за движениями неприятеля,
выдвинул отряд Тилемана к Бюри, Габленца к Белель (Beloeil, между Атом и Конде) и
Вальмодена к Ату. Но вслед за тем Мезон, получив известие о перевороте, происшедшем
в Париже, возвратился в Лилль24.
31 марта (12 апреля) было заключено перемирие и определена между войсками
обеих сторон демаркационная линия: от Мобежа до Ландресси по течению Самбры,
далее до Менен (Menin) по границе северного департамента (D-t du Nord), вдоль
большой дороги, ведущей из Менен в Туроут (Thourout), и оттуда по прямой черте
между Остенде и Бланкенбергом, к морю25.
384

Осада Гамбурга.
Город Гамбург, знаменитый торговлей и богатством, издревле был обнесен правильными укреплениями*. С запада, от Эльбы до Альстера, он был прикрыт земляным
валом с девятью бастионами, широким и глубоким рвом и гласисом, впереди коего,
на юго-западной стороне, сооружен правильный горнверк; альтонские и даммские
ворота (Dammthor) защищены равелинами, а со стороны северо-запада на отлогой
высоте построен штерншанц, соединенный прикрытым путем с главным валом. Ломбартский мост (Lombartsbrücke) на Альстере соединял западную линию укреплений
с восточной, состоящей из пяти бастионов и двух равелинов, сооруженных перед
воротами Каменными (Steinthor) и Дейхскими (Deichthor). К востоку от города,
на возвышенной песчаной плоскости между Альстером и болотами Гаммельброока
(Hammelbrook), находится обширное предместье Сент-Георг, прикрытое валом с исходящими и входящими углами; далее через болота до Эльбской плотины (Elbdamm)
простиралась линия укреплений, которая легко могла быть усилена вододействиями.
Наконец, южная линия укреплений состояла из земляного вала небольшой профили
с семью бастионами и широкого водяного рва. От этой линии чрез две заставы, Броок-тор и Занд-тор, шли сообщения с низменным островом Грасброоком (Grasbrook),
на котором было построено несколько люнетов. Вообще же укрепления Гамбурга в то
время, когда Наполеон вверил маршалу Даву оборону этого города, находились в плохом
состоянии. Вал был обращен в общественное гульбище, брустверы снесены, бастионы
усажены деревьями, гласисы спланированы. Множество домов, магазинов, садов и
аллей, находившихся вне города, дозволяли неприятелю приблизиться к главному
валу, не подвергаясь огню стоявших на нем орудий. Даву еще летом 1813 года приступил к возобновлению разрушенных верков, построил несколько новых укреплений,
приказал снести все постройки и вырубить деревья в расстоянии пушечного выстрела
от главного вала; плотины на восточной стороне города, а равно мосты на реке Билле
были прикрыты блокгаузами и земляными укреплениями. Наибольшие затруднения
представляло сооружение сообщения между Гамбургом и Харбургом, на пространстве
15 940 гамбургских футов (4 верст и 140 сажен). Мосты были построены на 855 парах
свай; там же, где они прерывались течением Эльбы, служили для переправы через рукава
сей реки Нордер-Эльбе и Зюдер-Эльбе, большие паромы, прикрытые блокгаузами с
орудиями. Жители Гамбурга прозвали эти гигантские постройки, сооруженные руками
их и на счет города, Чертовым мостом (Teufelsbrücke).
Харбург, лежащий против Гамбурга, на левом берегу Эльбы, господствует над руслом сей реки и над окрестной страной. Пятиугольная цитадель с прикрытым путем и
двойным водяным рвом была восстановлена. Город, находящийся в расстоянии около
полуверсты (800 шагов) от цитадели, у подошвы высот Шварценберга, не был укреплен.
Французы соорудили на господствующем пункте высот большой шанец, обнесенный
рвом с палисадами, прикрытым путем и гласисом, и несколько меньших флешей и
блокгаузов с засеками: эти укрепления в совокупности образовали двойную преграду,
прикрывавшую Харбург, и вообще доступ к этому городу был возможен не иначе как
через теснины, находившиеся под перекрестным огнем батарей и флешей26.
* План Гамбурга, Альтоны и Харбурга.

385

В конце 1813 года инженерные работы еще не были окончены, и если бы наследный
шведский принц неотлагательно атаковал маршала Даву, то мог бы овладеть Гамбургом.
Но, вместо того, принц, исключительно обратив внимание на действия против Дании,
дал возможность маршалу приготовиться к упорной обороне. Правда, наследный принц
предлагал ему очистить город, получив беспрепятственный пропуск во Францию, но
Даву решительно отказал в том, да если бы он и согласился на предложение принца,
то едва ли бы союзники признали выгодным для себя свободное отступление 30 тысяч
французских войск. По крайней мере, Чарльс Стеварт (впоследствии маркиз Лондондери) писал кронпринцу, что свободное выступление Даву из Гамбурга во Францию
помрачило бы славу Северной армии.
Еще летом 1813 года, в продолжение августа, французы, не довольствуясь очищением пространства на пушечный выстрел кругом города, опустошили всю окрестную
страну, за исключением мест, назначенных для фуражирования войск, Гаммельброока,
островов Бильвердера, Охсенвердера, Вильгельмсбурга и нескольких селений. Даву,
готовясь к продолжительной обороне, собрал посредством реквизиций большие
запасы хлеба, пшена, соли, саго, дров, и в особенности вина и водки; уверяют, будто
бы в его погребах было не менее 10 миллионов бутылок виноградного вина. Как всех
огромных запасов, собранных в Гамбурге, было недостаточно для продовольствования
многочисленных жителей города, то 25 000 беднейших граждан были выгнаны зимой,
не успев даже взять с собой необходимейшую одежду и обувь; в числе их были больные,
дети, старики и женщины. Многие из них, не найдя себе пристанища в Бергедорфе и
Альтоне, были принуждены отправиться в Любек и Бремен. Подобные жестокости
были совершены без всякой необходимости, потому что в Гамбурге оставались у жителей большие запасы хлеба; городские булочники предлагали дать подписку в том, что
у них станет провианта для всех граждан на шесть месяцев.
Как жители Гамбурга не уплатили в назначенный срок наложенной на них денежной
контрибуции, да и самая контрибуция не могла бы удовлетворить всем потребностям
30-тысячной французской армии, то Даву насильственно захватил все суммы издревле
знаменитого гамбургского банка. Опустошение банка, начатое в первой половине ноября н. ст. 1813 года, окончилось совершенным его истощением 5 (17) апреля 1814 года;
вообще же французы забрали в монете и слитках 7 500 000 банковых марок (около
4 миллионов рублей серебром).
В конце 1813 года под начальством Даву состояло до 40 000 человек, в числе коих
было до 4 000 больных. Эти силы не могли считаться достаточными для обороны обоих
укрепленных городов и длинной линии верков, их прикрывавших.
12 (24) декабря генерал от кавалерии граф Беннигсен с частью своей армии, в числе
21 000 человек с 92 орудиями27, сменив мекленбургский ландвер под Гамбургом, обложил сей город с правой стороны Эльбы; тогда же генерал-лейтенант граф Строганов с
5 100 человек при 36 орудиях28 обложил Харбург. В половине и в конце января (в конце
января и в начале февраля) прибыли к Гамбургу два полка 13-й пехотной дивизии генерал-майора де-Росси и ополчение под начальством генерал-лейтенанта графа Толстого,
что усилило армию Беннигсена до 33 000 человек с 15 орудиями29. Тогда же корпус
графа Вальмодена, в числе 15 000 человек* с 30 орудиями30, сменил под Харбургом
* Войска графа Вальмодена подходили к Гамбургу по частям.

386

войска графа Строганова, выступившие к Рейну. Очевидно, что войска, блокировавшие Гамбург с обоих берегов Эльбы, всего до 45 000, а впоследствии, по выступлении
войск Вальмодена к Рейну, от 35 000 до 40 000 человек, разобщенные широкой рекой
и другими естественными преградами, были весьма растянуты. Несмотря, однако же,
на то, они беспрестанно нападали на внешние посты неприятеля. 8 (20) января были
поведены одновременно две атаки: войска графа Строганова, наступавшие по левую
сторону Эльбы, овладев селениями кругом Харбурга и одним из блокгаузов, ворвались
в город, и хотя не удержались в нем, однако же загвоздили девять тяжелых орудий и
взяли в плен 800 человек. Генерал Жемчужников с Нижегородским и Орловским
полками атаковал со стороны Охсенвердера остров Вильгельмсбург, разорил одно из
французских укреплений и захватил в плен 500 человек.
Вслед за тем граф Беннигсен, присоединив к своим войскам два полка 13-й пехотной
дивизии, снова атаковал неприятеля на правой стороне Эльбы 13 (25) января*. Генерал-майор Гогель с 5-м и 42-м егерскими полками овладел укрепленным постом Гамом
(Ham); генерал Жемчужников с своей бригадой занял с боя укрепления Моорфлета
(Moorfleth); с таким же успехом действовали Великолуцкий и Галицкий полки генерала
де-Росси, направленные для развлечения внимания французов со стороны Вандсбека
(Wandsbeck). Несмотря на сильную метель, русские овладели всеми атакованными
пунктами и преследовали неприятеля на расстоянии картечного выстрела от главного
вала. Потери его простирались убитыми до 400 и пленными до 300 человек.
Генерал Беннигсен, усилясь ополчениями графа Толстого и получив от наследного
шведского принца известие, что большая часть корпуса Вальмодена, сменившего войска
графа Строганова 14 (26) января под Харбургом, должна была вскоре выступить к Рейну, предпринял решительное нападение на Вильгельмсбург, чтобы прервать сообщение
между Гамбургом и Харбургом. Генералу Ареншильдту, за отсутствием графа Вальмодена командовавшему его корпусом, было предложено содействовать этому нападению.
28 января (9 февраля), в 4 часа утра, русские войска двинулись к Вильгельмсбургу тремя
колоннами: первые две, генералов Эмме и графа Толстого, под общим начальством генерала от инфантерии Дохтурова, со стороны Охсенвердера, а третья, генерал-лейтенанта
Маркова, от Ниенштедта (Nienstädt, ниже Альтоны), по льду реки Эльбы, навстречу двум
прочим. Одновременно с тем генерал Ареншильдт должен был атаковать укрепления
Харбурга. Войска графа Беннигсена выступили до рассвета. Колонна генерала Эмме
овладела шанцем на Моорвердере и напала врасплох на отряд генерала Остена, который был ранен и захвачен в плен; напротив того, войска графа Толстого, задержанные
внезапной оттепелью и наводнением, не могли принять участия в нападении. Колонна
Маркова достигла большого моста (Teufelsbrücke), но, будучи встречена сильным огнем
стоявших там батарей, не успела войти в связь с войсками Дохтурова и прервать сообщение между Гамбургом и Харбургом. Тем не менее, однако же, неприятель понес большой урон: в плен захвачено 16 офицеров и 700 нижних чинов; 12 орудий, 60 бочонков
пороха, 50 тысяч патронов и значительное количество жизненных припасов достались
победителям, которых потери вообще простирались до 600 человек31.
Нападения на Вильгельмсбург с целью прервать сообщение между городами, занятыми неприятелем, были возобновлены еще несколько раз, именно: 5 (17), 11 (23),
* В день рождения императрицы Елисаветы Алексеевны.

387

12 (24), 16 (28) февраля и в последних числах сего месяца (в первой половине марта
по н. ст.). Даву, потеряв множество людей, отказался от обороны Вильгельмсбурга и
ограничился занятием постов между Гамбургом и Харбургом. Граф Беннигсен также не
хотел удерживаться в Вильгельмсбурге из опасения ослабить свою армию, но продолжал
тревожить французов беспрестанными нападениями.
В начале (во второй половине) февраля граф Вальмоден с бригадой российско-германского легиона и ганноверским егерским батальоном, в числе около 5 500 человек
пехоты и 2 000 кавалерии с 24 орудиями32, выступил к Дюссельдорфу. По отбытии
этих войск остались под Гамбургом 2 000 человек с 10 орудиями ганзеатических войск,
поддержанные вновь сформированной ганноверской дивизией, в числе 7 000 человек
с 6 орудиями, под общим начальством генерал-майора Лиона (Lyon). Когда же и эти
войска в половине апреля н. ст. двинулись к Рейну, обложение Харбурга было поручено
графу Толстому с двумя полками 13-й пехотной дивизии, двумя кавалерийскими и
большой частью ополчения, в числе 12 000 человек с 36 орудиями33.
В половине (в конце) марта, когда по случаю оттепели было прервано сообщение
между различными частями беннигсеновой армии, Даву с большей частью своих войск
перешел в Харбург и производил оттуда беспрестанные вылазки. Положение графа
Беннигсена было весьма затруднительно: русские были предоставлены своим собственным средствам. Когда артиллерия большого калибра, захваченная в Глюкштадте,
следовала оттуда в Любек, Беннигсен просил наследного шведского принца дать ему
эти орудия для действия против Гамбурга, но принц отклонил его предложение. Напрасны также были домогательства русского главнокомандующего о дозволении ему
устроить в Любеке госпиталь на 600 человек больных и раненых его армии. Шведский
комендант в сем городе отвечал, что он будет защищать его от всех подобных покушений, хотя никто из русских не думал действовать силой34. Наследный шведский принц
предлагал маршалу Даву со всеми вверенными ему войсками свободное отступление
во Францию, однако же Беннигсен, зная непременную волю императора Александра,
чтобы все французские гарнизоны оставались военнопленными до заключения мира,
требовал от Даву сдачу его корпуса35.
Положение французских войск, обложенных в Гамбурге, благодаря мерам, принятым
маршалом, было довольно сносно. Ни в хлебе, ни в фураже не оказывалось недостатка, но
рогатого скота было мало, и потому Даву кормил войска лошадиным мясом, приказывая
приправлять его перцем, имбирем и другими пряностями, и подавал к собственному своему столу ежедневно по два блюда, приготовленные из конины. Каждый солдат получал
в день по бутылке (litre) вина, а те из них, которые стояли на передовых постах, двойную
порцию. Войска, и в особенности природные французы, сознавая заботливость о себе
своего начальника, были ему преданы и готовы обороняться до последней крайности.
Напротив того, жители города терпели во всем крайнюю нужду. Каждый из них
должен был довольствоваться заблаговременно запасенным хлебом. Все прочее было
конфисковано в пользу войск. Не было ни трактиров, ни рестораций. Почти все мастеровые ушли из Гамбурга, и только лишь двум или трем тысячам человек рабочих дозволили остаться в городе и отпускали им из магазинов хлеб, служивший для пропитания
их семейств. Опасаясь, чтобы известия о невзгодах французских армий не подавили
дух гарнизона, Даву распускал ложные слухи о победах французов и строго запретил
388

всякие сборища, всякие толки о политике и военных действиях. За этим зорко наблюдала полиция, но, не смотря на то, войска знали обо всем происходившем во Франции
из газет, получаемых с форпостов либо чрез альтонских жителей.
1 (13) апреля граф Беннигсен чрез датского подполковника Обера (Aubert) известил
маршала Даву о занятии союзниками Парижа, прекращении военных действий и признании Людовика XVIII властителем Франции. Даву отвечал: «Только лишь получил я
ваше письмо от 13 апреля, в коем вы сообщаете мне известие о событиях, происшедших
во Франции. Вместе с тем датский подполковник Обер дал мне знать, что вы не считаете
уже себя в неприязненном положении к французской нации. В ответ на ваш отзыв могу
только известить вас о его получении. Согласно с законами чести, не считаю себя освобожденным от данной мной присяги несчастиями, понесенными моим государем»36.
7 (19) апреля прусский капитан Гейниц вручил графу Беннигсену депешу временного
французского правительства на имя маршала Даву37. Беннигсен послал к нему двух офицеров, полковника Буш-Мюниха (Bouche-Munich) и штабс-капитана князя Голицына
с этой депешей и с письмом к маршалу, в котором предлагал прекратить враждебные
действия38. Даву не согласился принять парламентеров, и потому обе помянутые бумаги были доставлены ему чрез подполковника Обера. Маршал обещал дать ответ чрез
24 часа, в продолжение коих собрал военный совет, но еще прежде истечения сего срока
приказал открыть пальбу по русским войскам. Между тем граф Беннигсен приказал
сделать несколько белых знамен с гербами французского королевства и с именем Людовика XVIII и поставить их впереди аванпостов так, чтобы можно было ясно видеть
их с укреплений Гамбурга и Харбурга. Маршал, тогда находившийся в штерн-шанце,
усмотрев белое знамя, послал парламентера объявить, что если сей же час не уберут
его, то он прикажет стрелять по нему и атаковать ближайшие войска. Генерал Булатов
отвечал парламентеру, что он будет ожидать его канонаду и нападение. «Пусть только
прикажут мне! Я поставлю знамя на валу вашего штерн-шанца», — сказал он. Французы сделали только один выстрел по белому знамени; вслед за тем усилились побеги
из города, в особенности же было много голландских дезертиров. Генералу Беннигсену
даже удалось открыть сношения с ближайшими сподвижниками Даву. 10 (22) апреля
один из гамбургских граждан Ренвиль (Rainville), некогда бывший адъютантом генерала
Дюмурье, явился в союзный лагерь от имени Луазона (Loison), старшего из французских
генералов в Гамбурге, с просьбой исходатайствовать ему от французского правительства
начальство над войсками Даву, что подало бы ему возможность арестовать маршала и
сдать союзникам оба города. Вместе с тем он дал знать графу Беннигсену о намерении
Даву произвести сильную вылазку и атаковать союзные войска на нескольких пунктах39.
В ночи с 16 на 17 (с 28 на 29) апреля один из родственников маршала Даву, прибыв в Гамбург, привез Монитер и Журнал прений ( Journal des Debats) с 28 марта по
20 апреля н. ст., из коих маршал наконец убедившись в достоверности переворота,
происшедшего в Париже, объявил на следующий день в приказе по войскам об учреждении временного правительства, низложении Наполеона, восшествии Людовика XVIII
на престол его предков и добровольном безусловном отречении бывшего императора
французов. В том же приказе было предписано: водрузить белое знамя на всех укреплениях Гамбурга и Харбурга, заменить трехцветную кокарду белой и продолжать защиту
обоих городов от имени короля Людовика XVIII. В заключение сказано: «Желание
389

французов, освященное постановлениями Сената и Законодательной палаты, а равно
присоединением сановников, сословий, управлений и армии, призвало на престол Франции династию Бурбонов. Поклянемся нашему королю на верность и повиновение».
Чтобы избегнуть переговоров о сдаче, Даву в тот же день, 17 (29) апреля, известив
графа Беннигсена, что гарнизон Гамбурга присягнул на верность Людовику XVIII,
просил уведомить его, «намерен ли русский главнокомандующий продолжать против
королевских войск неприязненные действия, веденные им против войск императора
Наполеона», и снабдить формальным пропуском штаб-офицера, долженствовавшего
отправиться в Париж для донесения графу д’Артуа о присяге королю гамбургского
гарнизона.
Граф Беннигсен отвечал, что «он не ожидал подобного запроса» и что все войска,
присягнувшие на верность королю Людовику XVIII, считаются союзниками русских.
23 апреля (5 мая) прибыл в Гамбург генерал Фуше (Foucher) в качестве королевского
комиссара для сдачи Беннигсену Гамбурга и Харбурга. Даву, получив повеление передать
начальство над войсками дивизионному генералу Жерару (Gérard), отправился во Францию, преследуемый ненавистью своих неприятелей. Но История, более справедливая,
нежели суждения современников, скажет, что постоянство, мужество и основательность
мер, принятых маршалом для защиты Гамбурга, заслуживают удивления. Он исполнил
свой долг, оборонял вверенный ему пост до последней крайности и может быть поставлен в пример каждому коменданту обложенной крепости. Упрекали его в том, что он не
предпринял пробиться чрез облагавшие его войска, составленные из разноплеменных
ополчений и растянутые на значительном пространстве. Но едва ли удалось бы ему
пройти обширную страну, занятую союзными войсками, и достигнуть пределов Франции. Его суровое обхождение с жителями отчасти оправдывается не только обычными
приемами французов в завоеванных ими странах, но и самой необходимостью. Из всех
наполеоновых маршалов один лишь Даву сохранял в вверенных ему войсках строгую
дисциплину и обуздывал по возможности грабительства и насилия своих подчиненных.
С 13 (25) на 18 (30) мая французы в нескольких эшелонах очистили Гамбург. Показания насчет числа выступивших войск весьма различны: по русским источникам,
их было около 24 500 человек, а по свидетельству Плото 12 300; в госпиталях осталось
4 800 человек.
19 (31) мая Беннигсен вступил в Гамбург. Войска его оставались по квартирам в
Голштинии до глубокой осени40.
Одновременно с покорением Гамбурга совершились в Париже два дела первостепенной важности: заключение мира между Францией и союзными державами и
обнародование Уложения (Конституции).
По влиянию Меттерниха, союзники условились между собой сперва постановить
условия мира с Францией, а потом уже приступить к определению взаимных отношений
между собой. Решено было войти в соглашение с Францией неотлагательно в Париже, а
прочие распоряжения предоставить конгрессу, собранному в одной из главных столиц
Европы. Из уважения к Австрии, принявшей, несмотря на родственные связи императора Франца с Наполеоном, участие в общем деле, постановили созвать конгресс в Вене.
Такое решение, сообразное с видами союзных держав, не желавших допустить
вмешательство Франции в предположенное ими размежевание Европы, оправдалось
390

впоследствии затруднениями, возбужденными французским правительством на Венском конгрессе. Да и сами французы нетерпеливо желали очищения своей страны от
чужеземных войск, коих присутствие оскорбляло гордость и дорого стоило «великой
нации», а выступлению союзников должно было предшествовать заключение мира.
Договор 18 (30) мая между Францией и союзными державами заключал в себе
следующие главные условия.
По вопросу о границах Франция была введена в пределы 1792 года (§ 2), с присоединением небольших частей на севере и сохранением Мюльгаузена, Монбельяра,
Авиньона и части Савойи с городом Шамбери, всего же до полутораста квадратных миль
(§ 3). Судоходство по Рейну, до самого устья сей реки в море, признано свободным (§ 5).
Голландия была восстановлена и увеличена присоединением к ней Бельгии, а Германия
составлена из независимых государств, союзных между собой (§ 6). Англия сохранила
Мальту, но обязалась возвратить Франции отнятые у ней колонии, за исключением,
однако же, Иль-де-Франса, Табаго, острова Св. Луции и испанской части острова СенДоминго (§§ 8, 9, 10 и 11).
Король Фридрих-Вильгельм домогался, чтобы не только уничтожено было принятое
Пруссией на себя обязательство уплатить Наполеону 140 миллионов франков остальной военной контрибуции, на что Франция изъявила согласие, но чтобы, сверх того,
французское правительство, в возврат за содержание наполеоновых войск в 1812 году,
выдало Пруссии 132 миллиона. Несмотря на недоразумения, возникшие между императором Александром и Бурбонами, государь убедил короля прусского отказаться
от притязаний столь же оскорбительных, сколько и тягостных для Франции (§ 18), но
французское правительство обязалось выплатить все суммы, должные союзным державам либо их подданным, на основании законных документов (§ 19), что, по общей
ликвидации, составило 25 миллионов франков.
Наконец, положено в продолжение двух месяцев собрать конгресс в Вене (§ 32).
По секретным статьям сего же трактата постановлено: во-первых, чтобы Франция
признала распоряжения союзников насчет уступленных ею владений; во-вторых,
увеличить владения короля сардинского; в-третьих, установить свободу плавания по
Рейну и Шельде; в 4-й статье было сказано: «Французское правительство, на основании секретной статьи конвенции 23 апреля обязавшись принять всевозможные меры
для возвращения гамбургскому банку взятых из него денег, обещается произвести
строжайшее исследование для отыскания сих сумм и для судебного преследования
тех, которые ими воспользовались». По статье 5-й союзные державы объявили, что
при отказе их от всякого вознаграждения со стороны Франции само собой разумеется,
что Франция также не будет требовать никаких уплат по дотациям, доходам Почетного легиона, сенаторским пенсиям, арендам и другим обязательствам, лежавшим
на уступленных ею владениях. Особыми секретными статьями постановлено: 1) для
ликвидации взаимных расчетов между Францией и герцогством Варшавским назначить
комиссию, составленную из русских и французских чиновников; 2) Франция в отношении к Англии обязалась: содействовать на Венском конгрессе уничтожению торга
невольниками; уплатить долги пленных французов в Англии; отменить запрещение,
наложенное в 1792 году, по взысканию сумм, должных во Франции англичанам, и
открыть переговоры о торговом трактате; 3) наконец, в отношении к Пруссии были
391

отменены все явные и тайные обязательства, взаимно принятые между обеими державами со времени Базельского трактата41.
О предметах изящных искусств, завоеванных Наполеоном вместе со странами, покоренными его оружием, и украшавших французские музеи, не было и речи. Император
Александр с первых дней своего пребывания в Париже выразил намерение оставить
их в столице Франции, где они были наиболее доступны для всей Европы. Государь,
посетив в первый раз наполеонов музей, заметил, что на некоторых подножиях не
было статуй, и, указав на одно из них сопровождавшему его главному директору сего
хранилища, знаменитому Денону, спросил: «Что здесь прежде стояло?» — «Аполлон
Бельведерский», отвечал Денон. «Где он теперь?» — продолжал Александр. — «Опасность, угрожавшая Парижу, — сказал Денон, — заставила нас отправить некоторые
предметы в Орлеан». — «Если бы вы оставили Аполлона в Париже, — возразил
государь, — то, уверяю вас, никто не прикоснулся бы к нему, но теперь, если казаки
возьмут его на дороге, он будет нашей законной добычей»42.
В продолжение переговоров, имевших последствием заключение 18 (30) мая
договора, известного под названием первого Парижского трактата, особая комиссия
занималась составлением Уложения (Конституции). Союзные монархи, и преимущественно император Александр, желали, чтобы это дело было окончено до их отъезда,
считая себя как бы ответственными пред теми, которые приняли их сторону в надежде
быть обеспеченными от притязаний эмигрантов. Сначала было условлено обнародовать
Уложение одновременно с мирным трактатом, потом союзники согласились отсрочить
объявление сего акта до 4 июня н. ст. В совете короля предлагали отложить его еще на
несколько дней, но когда министры иностранных дворов дали знать, что войска их,
остававшиеся в Париже, выступят оттуда не прежде, как по исполнении обязательств,
принятых Людовиком XVIII в Сент-Уэне, король назначил торжественное заседание
Сената и Законодательного собрания для обнародования Конституции, как было
условлено, на 4 июня43. Накануне этого дня император Александр отправился в Лондон.
Караулы в Париже были сданы русскими войсками национальной страже. Генерал Сакен
сложил с себя звание генерал-губернатора французской столицы. Городовое правление
поднесло ему, в знак признательности, ружье, пару пистолетов и шпагу с надписями: на
одной стороне «Paix de 1814» («Мир 1814 года»), а на другой — «La Ville de Paris au
Général Sacken» («Город Париж генералу Сакену»). Незадолго до своей смерти Сакен
поднес полученное им от Парижа оружие московской Оружейной палате44.
Войска русские возвращались в отечество по определенным маршрутам45, получая
на марше жизненные припасы от страны из заблаговременно устроенных магазинов46 по
тарифу, составленному генерал-интендантом Канкриным и утвержденному главнокомандующим Барклаем-де-Толли47.
В продолжение двухмесячного пребывания в Париже Александр возвратил Франции 200 тысяч пленных, примирил ее с Европой, восстановил владычество Бурбонов,
обеспечил судьбу своего врага и принял меры для охранения спокойствия в стране,
которой войска опустошили огнем и мечом Россию.
Таковы были ближайшие последствия борьбы, начатой Наполеоном на берегах
Немана и оконченной императором Александром в Париже.

риложение

Оглавление
ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ I
Koch. Mémoires pour servir à 1’histoire de la campagne de 1814, 1. 26–27.
Король Иосиф, по приказанию Наполеона, посылал в феврале 1814 г. агента, бывшего
секретаря супруги наследного шведского принца, с тайным поручением к Бернадотту. Мémoires
du roi Joseph. X. 164. Ответ Бернадотта был неопределителен. «Le prince de Suède parle ouvertement et fréquemment des Bourbons; il temporise pour vous donner le temps, à ce qu’il dit, de faire
la paix; il la desire pour s’en retourner chez lui»... («Принц шведский говорит о Бурбонах прямо
и часто; по его словам, он медлит, чтоб дать вам время заключить мир; он желает мира, чтобы
возвратиться домой»...) Извлечение из письма короля Иосифа к Наполеону от 13 марта н. ст.
Mémoires du roi Joseph. X. 197.
3
Mémoires du roi Joseph. X. 164–166.
4
Muffling. Aus meinem Leben. Zw. Aufl. 91.
5
«С Богом! Взойдет некогда высоко над вражескими трупами звезда мира, и тогда водрузим
белое знамя победы на берегу свободного Рейна».
6
Bernhardi. Denkwürdigkeiten des Grafen v. Toll. IV. 3–7.
7
Diplomatische Geschichte der Jahre 1813, 1814, 1815. I. 299–300.
8
Манифест Короля Виртембергского от 9 ноября н. ст.
9
Bernhardi. IV. 7.
10
Diplomatische Geschichte. I. 327.
11
Pertz. Stein’s Leben. Zw. Aufl. III. 468–469.
12
Stein’s Leben. III. 475–477.
13
Beitzke. Geschichte der deutschen Freiheitskriege in den Jahren 1813 und 1814. III. 9. —
Bernhardi. IV. 14 und 15.
14
Beitzke. III. 10.
15
Kinglake. The invasion of the Crimea. I. 28.
16
Beitzke. III. 9–10.
17
Mémoires tires des papiers d’un homme d’état. XII. 275–276. — Diplomat. Gesch. I. 347–348.
18
Diplomat. Geschichte. I. 351.
19
Koch. I. 6–8. — Bernhardi. IV. 40–41. — Thiers. Histoire du Consulat et de 1’Empire. Edit,
de Brux. XVII. 40–48 et 53–56.
1
2

395

Richter. Geschichte des deutschen Freiheitskrieges vom Jahre 1813 bis zum Jahre 1815. III.
11–13.
21
Richter. III. 13–14. — Thiers. XVII. 70.
22
Thiers. XVII. 56–61.
23
Richter. III. 10.
24
Fain. Manuscrit de 1814. 7–8.
25 Thiers. XVII. 51–52.
26
Письмо князя Меттерниха из Франкфурта от 25 ноября н. ст. 1813 г.
27
Декларация, обнародованная союзными державами. Fain. 60–61.
28
Письмо герцога Виченцского (Коленкура) от 2 декабря н. ст. 1813 г.
29
Письмо князя Меттерниха к герцогу Виченцскому от 10 декабря н. ст. 1813 г.
30
Thiers. XVII. 171–174.
31
Fain. 19. — Koch. I. 18–21. — Thiers. XVII. 176–183.
32
Fain. 20. — Koch. I. 22–23. —Thiers. XVII. 183–192. — Beitzke. III. 44–46.
33
Fain. 20.
34
Fain. 22–23. — Koch. I. 24–25. — Thiers. XVII. 195–199. Эта речь Наполеона передана
различно историками событий 1814 года, но дух и сущность ее, несмотря на такое разногласие,
совершенно тождественны с нашим показанием.
20

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ II
Из числа корпусов, находившихся после перемирия 1813 г. в составе Французской армии,
1-й и 14-й сдались союзникам в Дрездене, 10-й оставался в Данциге, 13-й в Гамбурге, 3-й, 7-й, 8-й
пехотные и 4-й кавалерийский были расформированы; 9-й должен был послужить основанием
резервной армии маршала Ожеро, собиравшейся в Люне.
Затем действующая армия состояла из следующих корпусов:
1

Дивизия Дюгема
2-го, маршала Виктора, в числе, по показанию Коха,
2-я дивизия Жерара
6310 чел. У Тьера 5000 чел.
3-я дивизия Жерара
Дивизия Гильемино
4-го, генерала графа Морана, в числе, по показанию 2-я дивизия
Коха, 16 460 чел. У Тьера 12 000 чел.
Дивизия Дюрютта
4-я дивизия
5-го корпуса, дивизия генерала Альбèрта
Дивизия Рикара
6-го корпуса, маршала Мармона, в числе, по показанию
Дивизия Лагранжа
Коха, 13 500 чел. У Тьера 8000 чел.
3-я дивизия
Дивизия
Амей
11-го корпуса, маршала Макдональда, в числе, по показанию Коха, 11 742 чел. У Тьера вместе с 5-м корпусом Дивизия Брайера
9000 чел.
Дивизия Молитора
1-го кавалерийского корпуса, генерала Думерка, по Дивизия Пике
показанию Коха, в числе 3260 чел.
Дивизия Оденарда
396

2265 чел.
2325 чел.
1720 чел.
4500 чел.
2750 чел.
4840 чел.
4370 чел.
4698 чел.
4890 чел.
4157 чел.
4463 чел.
4742 чел.
5300 чел.
1700 чел.
1561 чел.
1702 чел.

2-го кавалерийского корпуса, генерала графа Эксельмана, по показанию Коха, в числе
2768 человек.
3-го кавалерийского корпуса, генерала Арриги, по показанию Коха, в числе 1997 человек.
Дивизия Пире
5-го кавалерийского корпуса, графа Мильго, по
Дивизия Бриша
показанию Коха, в числе 3831 чел.
Дивизия Леритье

1050 чел.
1320 чел.
1461 чел.

Примечание. У Тьера во всех четырех кавалерийских корпусах вместе показано 10 000 человек.

Артиллеристов, большей частью необученных
Ездовых
Войск инженерного ведомства
При главной квартире невшательский батальон и команда жандармов

4915 чел.
450 чел.
1314 чел.
547 чел.

F. Koch. Mémoires pour servir à 1’histoire de la campagne de 1814. I. 47–48 и Ведомость № IV
от 15 декабря н. ст. 1813 г.— Thiers. Histoire du Consulat et de 1’Empire. Edit, de Brux. XVII. 4–5.
2
Состав наполеоновской гвардии в середине декабря н. ст. 1813 г.

Пехота
Старая гвардия: дивизия Фриана, 4800 человек на марше из Трира в Брюссель; дивизия
Мишеля, 1954 человека в Люксембурге; всего 6754 человека.
Молодая гвардия: вольтижерская дивизия Мёнье, 2600 человек в Тионвиле; дивизия Деку,
600 человек и дивизия Ротембурга, 600 человек в Париже; дивизия Бойе, 294 человека в Лилле; тиральёрская дивизия Барруà, 650 человек и дивизия Роге, 6000 человек в Брюсселе; всего
10 744 человека.
Гвардейская кавалерия под начальством графа Нансути: дивизия Лаферьер-Левèк, 2400 человек на марше из Трира в Брюссель; дивизия Лефевр-Денуэтта, 1530 человек в Париже; дивизия
Кастекса, 860 человек в Бельгии; всего 4790 человек.
Гвардейская артиллерия с прислугой, в числе 5210 человек.
Войска инженерного ведомства при дивизии Фриана, в числе 261 человека.
Всего же в гвардии 27 759 человек.
Koch. I. Ведомость № IV от 15 декабря н. ст. 1813 г. По показанию же Тьера (XVII. 78),
число гвардии не превышало 12 000 человек пехоты и от 3000 до 4000 человек кавалерии.
3
Clausewitz. VII. Uebersicht des Feldzugs von 1814 in Frankreich. 328.
4
Marmont. Mèmoires. VI. 2 et 3.
5
Koch. I. 30.
6
По свидетельству Коха, Наполеон предполагал сформировать действующую армию в
составе 343 батальонов, по 840 человек в каждом, всего же в числе 288 000 человек пехоты,
разделив их на восемь корпусов. В корпусах долженствовало быть от двух до пяти дивизий,
но предполагалось впоследствии дать им однообразный состав, именно в три дивизии, по
14 батальонов в каждой, что составило бы вообще 336 батальонов. Гвардейская же пехота была
усилена восемью новыми полками, и все батальоны в ней приведены в шестиротный состав;
затем она долженствовала состоять из одной дивизии Старой гвардии (8 батальонов), одной
дивизии Старой гвардии (10 батальонов) и шести дивизий Молодой гвардии, по 14 батальонов
в каждой (84 батальона); всего же из 102 батальонов по 840 человек в каждом; итого свыше
397

84 000 человек. Кавалерия была переформирована в меньшее число дивизий; каждая из гвардейских кавалерийских дивизий усилена легкоконным полком. Koch. I. 28–32 et 46.
7
Koch. I. 52.
8
Bernhardi. Denkwurdigkeiten des Grafen v. Toll. IV. 68.

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ III
1

Рапорт о состоянии войск от 29 октября за подписью графа Барклая-де-Толли.

1. Войска под начальством графа Витгенштейна
1-й ПЕХОТНЫЙ КОРПУС
Генерал-лейтенант Горчаков 2-й
Полки и артиллерийские роты
Пермский пехотный
Севский пехотный
Могилевский пехотный
5-я пехотная дивизия генерал-майКалужский пехотный
ора Мезенцова
Батальон Ее Величества
23-й егерский
24-й егерский
Тенгинский пехотный
14-я пехотная дивизия генерал-май- Эстляндский пехотный
25-й егерский
ора Гельфрейха
26-й егерский
Батарейная рота № 3
Легкая рота № 27

Бат.
1
1
1
1
1
1
1
1
1
1
1

Число чел.
602
379
572
366
267
338
339
272
429
251
356
219
151

Всего в 1-м пехотном корпусе: 4541 человек с 24 орудиями.
2-й ПЕХОТНЫЙ КОРПУС
Генерал-лейтенант принц Евгений Виртембергский
Полки и артиллерийские роты
Черниговский пехотный
Селенгинский пехотный
3-я пехотная дивизия Муромский пехотный
Ревельский пехотный
князя Шаховского
20-й егерский
21-й егерский
Тобольский пехотный
4-я пехотная дивизия Волынский пехотный
генерал-майора Мыш- Кременчугский пехотный
4-й егерский
ницного
34-й егерский
Всего во 2-м пехотном корпусе: 3703 человека с 22 орудиями.
398

Бат.
1
1
1
1
1
1
1
1
1
1
1

Число чел.
337
166
513
391
251
188
234
489
277
415
72

Полки
Сумский гусарский
Гродненский гусарский
Кавалерия генерал-лейтенанЛубенский гусарский
та графа Палена
Чугуевский уланский
Итого

Эскадр.
3
4
3
5
15

Число чел.
388
434
290
494
1606

Конная рота № 23: 200 человек при 12 орудиях.
Казачьи полки: Донской Власова 2-го, 4-й Уральский и Ярославский 556 человек.
Пионерная рота подполковника Канатчикова: 103 человека.
Всего под начальством графа Витгенштейна
Пехота
Кавалерия регулярная
Кавалерия иррегулярная
Артиллерия
Пионер

22 бат.
15 эскадр.
3 полка
5 рот
1 рота

7504
1605
556
950
103

Итого: 10 708 человек с 58 орудиями.

РЕЗЕРВ
Его Императорского Высочества великого князя
Константина Павловича
Кавалерия
Генерал-лейтенант князь Голицын 5-й

1-я кирасирская дивизия генераллейтенанта Депрерадовича

2-я кирасирская дивизия генераллейтенанта Кретова

3-я кирасирская дивизия генераллейтенанта Дуки
Легкая гвардейская кавалерийская
дивизия генерал-майора Чаликова

Полки
Эскадр. Число чел.
Кавалергардский
6
674
Л.-гв. конный
6
815
Л.-гв. кирас. Его Велич.
4
367
Л.-гв. кирасирский Ее Велич.
4
457
Екатеринославский кирасирский
3
281
Астраханский кирасирский
3
349
Глуховский кирасирский
4
407
Псковский кирасирский
4
435
Орденский кирасирский
3
232
Малороссийский кирасирский
3
263
Стародубовский кирасирский
3
298
Новгородский кирасирский
2
194
Л.-гв. драгунский
4
435
Л.-гв. гусарский
4
430
Л.-гв. уланский
4
442
Итого
57
5079
399

Л.-гв. конные батареи № 1 и 2 под начальством генерал-майора Козена 313 человек при
16 орудиях.
5-й ПЕХОТНЫЙ КОРПУС
Генерал-лейтенант Ермолов
Полки и артиллерийские роты
Л.-гв. Преображенский
Л.-гв. Семеновский
1-я гвардейская дивизия
Л.-гв. Измайловский
генерал-лейтенанта Розена
Л.-гв. егерский
Л.-гв. Морской экипаж
Л.-гв. Литовский
2-я гвардейская дивизия Л.-гв. Гренадерский
генерал-лейтенанта Удома Л.-гв. Павловский
Л.-гв. Финляндский
Итого
Батарейная рота № 1
Легкая рота № 1
Легкая рота № 2
Пионерная рота капитана Росликова с прикомандированными к ней
людьми военно-рабочего батальона

Бат.
3
3
3
2
1
3
2
2
2
21

Число чел.
1410
1155
1137
712
157
1734
1104
864
923
9232
292
173
159
140

Бат.
2
2
1
2
2
2
2
2
1
1
1
2
20

Число чел.
903
683
474
810
742
719
906
618
530
473
634
690
8285

Всего в 5-м корпусе: 9996 человек с 36 орудиями.
3-й КОРПУС
Генерал-лейтенант князь Трубецкой
Полки и артиллерийские роты
Графа Аракачеева
Екатеринославский
1-я гренадерская дивизия Таврический
генерал-майора Сулимы
Санкт-Петербургский
Кексгольмский
Перновский
Киевский
Московский
2-я гренадерская дивизия ге- Астраханский
нерал-лейтенанта Чоглокова Фанагорийский
Сибирский
Малороссийский
Итого
Батарейная рота № 30
Легкая рота № 13
Легкая рота № 14
Всего: 525 человек при 32 орудиях.
400

283
146
131

Батарейная рота гр. Аракачеева
Батарейная рота № 1
Резервная артиллерия под
Конно-батарейная рота № 2
начальством генерал-майора
Конная рота № 6
Эйлера
Конная рота № 10
Гвардейского экипажа два орудия

118
226
110
110
99
29

Всего: 855 человек при 46 орудиях.
Саперная рота капитана Геруа и пионерная капитана Зотова с прикомандированными к последней людьми

284

Всего в резерве
Кавалерии
Пехоты
Артиллерии
Пионер. и проч.

57 эскадр. 6079
41 бат.
17 517
2317
424

Итого: 26 337 человек со 130 орудиями.
Казачьи полки под начальством графа Платова
Атаманский
Грекова 1-го
Чернозубова 5-го
Чикилева 1-го
1-й Тептярский
Черноморский
3-й Оренбургский
11-й Башкирский

368 чел.
325 чел.
412 чел.
279 чел.
169 чел.
569 чел.
Неизвестно
Неизвестно

Всего в 6 казачьих полках: 2122 человека с 10 донскими орудиями.
Итого в армии
Кавалерии тяжелой
Кавалерии легкой
Кавалерии иррегулярной
Пехоты
Артиллерии
Саперов и рабочих
В числе
Кроме того, в конвоях
В различных командировках
2

45 эскадр.
27 эскадр.
11 полк.
63 бат.
198 оруд.
4 роты

4772 чел.
2912 чел.
2578 чел.
25 021 чел.
3257 чел.
527 чел.
39 167 чел.
1792 чел.
2428 чел. и 16 орудий

Рапорт о состоянии войск от 25 декабря 1813 г. за подписью графа Барклая-де-Толли.
401

Войска под начальством графа Витгенштейна
1-й ПЕХОТНЫЙ КОРПУС
Генерал-лейтенант князь Горчаков 2-й
Бригадные
Полки и артиллерийские
начальники
роты
Генерал-майор Набоков Пермский пехотный
Севский пехотный
5-я пехотная диви- Полковник Милованов Могилевский пехотный
зия генерал-майоКалужский пехотный
ра Мезенцова
Генерал-майор Властов 23-й егерский
24-й егерский
Генерал-майор Лялин Тенгинский пехотный
Эстляндский пехотный
14-я пехотная дивизия генерал-майора Гельфрейха
Генерал-майор Рота
25-й егерский
25-й егерский
Батарейная рота № 3
Легкая рота № 27
Всего в 1-м корпусе с 24 орудиями

Бат.
1
1
1
1
1
1
1
1

Число
чел.
653
436
639
545
545
460
373
487

1
340
1
470
Нет све- 262
дений о 174
людях! 5393

2-й ПЕХОТНЫЙ КОРПУС
Генерал-лейтенант принц Евгений Виртембергский

3-я пехотная дивизи я г ен ер а ллейтенанта князя
Шаховского

4-я пехотная дивизия генерал-майора Мышницкого

Полковник Шильвин- Черниговский пехотный
2
ский
Селенгинский пехотный
1
Полковник Вольф
Муромский пехотный
2
Ревельский пехотный
2
Полковник Капустин 20-й егерский
1
21-й егерский
1
2
Полковник барон Ро- Тобольский пехотный
зен
Кременчугский пехотный
2
Полковник Мамонов Волынский пехотный
2
Минский пехотный
1
Полковник Степанов 4-й егерский
2
34-й егерский
2
Батарейная рота № 33
Легкая рота № 6
Итого 10 524 человека с 20 орудиями
402

834
654
1037
883
834
657
810
923
1060
540
1185
724
237
154

Бригадные
начальники
Генерал-майор
Делянов

Кавалерия
под начальстГенерал-майор
вом генералДехтерев
лейтенанта
графа Палена Генерал-майор
Лисаневич

Полки и артиллерийские роты
Сумский гусарский
Гродненский гусарский
Лубенский гусарский
Ольвиопольский гусарский
Чугуевский уланский

Эскадр.

Число чел.

6
5
5
4
8

615
492
641
513
1072

Всего в кавалерии
28
Конная рота № 23 при 12 орудиях
Казачьи полки Власова 2-го, Иловайского 12-го, Ребрикова 3-го, Чернушкина
2-го и Ярославский, всего в пяти полках
Пионерная рота подполковника Канатчикова

3333
210
1497
109

Всего под начальством графа Витгенштейна
Пехоты
Кавалерии регулярной
Кавалерии иррегулярной
Артиллерии
Пионер.
Вообще же 21 066 человек с 56 орудиями

30 бат.
28 эскад.
5 полк.
5 рот
1 рота

15 090 чел.
3333 чел.
1497 чел.
1037 чел.
109 чел.

РЕЗЕРВ
Великий князь Константин Павлович
Бригадные
Полки
Эскадр. Число
начальники
чел.
1-я кирасирская дивизия Генерал-майор Кавалергардский
6
774
генерал-лейтенанта Де- Арсеньев
Л.-гв. конный
6
909
прерадовича
Генерал-майор Л.-гв. кирасирский Его Величества
4
370
барон Розен
Л.-гв.кирасирский Ее Величества
4
448
2-я кирасирская диви- Генерал-майор Екатеринославский кирасирский
2
292
зия генерал-лейтенанта Сталь 2-й
Астраханский кирасирский
4
289
Кретова
Генерал-майор Глуховский кирасирский
5
581
Леонтьев
Псковский
5
595
3-я кирасирская дивизия Генерал-майор Орденский кирасирский
4
457
генерал-лейтенанта Дуки Протасов
Малороссийский кирасирский
4
501
Генерал-майор Стародубовский кирасирский
5
561
Масалов
Новгородский
4
447
403

Легкая гвардейская кавалерийская дивизия генерал-майора Чаликова

Л.-гв. драгунский
Л.-гв. гусарский
Л.-гв. уланский
Всего в кавалерии

6
6
6
71

623
577
576
8100

Лейб-гвардейские конные батареи № 1 и 2 под начальством генерал-майора Козена: 309
человек при 16 орудиях.
5-й ПЕХОТНЫЙ КОРПУС
Генерал-лейтенант Ермолов
Бригадные начальники
Генерал-майор Потем1-я гвардейская
кин
дивизия генералГенерал-майор Храполейтенанта Розена
вицкий
Генерал-майор Жел2-я гвардейская
тухин
дивизия генералмайора Удома

Полки и артиллерийские роты Бат. Число чел.
Л.-гв. Преображенский
3
1810
Л.-гв. Семеновский
3
1470
Л.-гв. Измайловский
3
1435
Гвардейский экипаж
1
170
Л.-гв. Литовский
3
2054
Л.-гв. Гренадерский
3
1466
Л.-гв. Финляндский
2
1336
Л.-гв. Павловский
2
1225
Всего в двух гвардейских дивизиях
22
12 201
Батарейная рота № 1
276
Гвардейской
Легкая рота № 1
172
бригады
Легкая рота № 2
161
Пионерная рота капитана Рослякова с прикомандированными к ней людьми
140
военно-рабочего батальона
Всего в 5-м корпусе: 12 950 чел. с 36 орудиями
Прусская гвардейская кавалерийская бригада
Полковник Ларош-Старкенфельс
Л.-гв. полк, кроме волонтеров
Легкий гвардейский кавалерийский полк, кроме волонтеров
Конная гвардейская батарея
Всего 1270 человек с 8 орудиями

4 эскадр.
4 эскадр.

521 чел.
624 чел.
125 чел.

Прусская гвардейская пехотная бригада
Полковник Альвенслебен
1-й гвардейский полк с тремя волонтерными ротами егерей
2-й гвардейский полк с двумя волонтерными ротами егерей
Гвардейский егерский батальон с одной волонтерной ротой
Всего

3 бат.
3 бат.
1 бат.

2121 чел.
1853 чел.
613 чел.
4587 чел.

Вообще же в прусской гвардии состояло: 5857 человек с 8 орудиями*.
* Впоследствии, когда присоединились гвардейский баденский батальон (706 человек), баденская же
гвардейская конная батарея (166 человек при 7 орудиях) и прусская гвардейская пешая батарея (112 человек
при 8 орудиях), прусско-баденская гвардия, за вычетом убыли, состояла в числе 6100 человек с 23 орудиями.

404

5-й КОРПУС
Генерал от кавалерии Раевский
Бригадные начальники

Полки и
артиллерийские роты
Генерал-майор Княжнин 2-й Графа Аракчеева
Екатеринославский
1-я гренадерТаврический
ская дивизия ге- Генерал-майор Сулима
нерал-лейтенанСанкт-Петербургский
та Чоглокова
Генерал-майор Емельянов Кексгольмский
Перновский
Генерал-майор Писарев
Киевский
Московский
2-я гренадерАстраханский
ская дивизия ге- Генерал-майор де-Дамас
нерал-лейтенанФанагорийский
та Паскевича
Генерал-майор Посников
Сибирский
Малороссийский
Всего в двух гренадерских дивизиях
Батальон Ее Высочества
Батарейная рота № 30
Легкая рота № 13
Легкая рота № 14
Всего 561 человек при 32 орудиях

Бат.
2
2
1
2
2
2
2
2
1
1
2
2
21

Батарейная рота графа Аркачеева
Батарейная рота № 1
Резервная артиллерия под Легкая рота № 7
начальством генерал-майора Конно-батарейная рота № 2
Сухозанета
Конная рота № 6
Конная рота № 10
Гвардейского экипажа два орудия
Всего 1267 человек при 58 орудиях
Саперная рота капитана Геруа и пионерная рота капитана Зотова

Число
человек
944
746
633
915
747
816
906
756
581
553
691
739
9027
417
269
153
139

127
244
200
320
193
141
32
208

Всего же в резерве
Кавалерии
Пехоты
Артиллерии
Пионер. и проч.
Прусской гвардии

71 эскадр.
44 бат.

Кавалерии
Пехоты с баденским батальоном
Вообще же 38 696 чело- Артиллерии
век со 150 орудиями
405

8 эскадр.
8 бат.

8100 чел.
21 645 чел.
2746 чел.
348 чел.
1145 чел.
4587 чел.
125 чел.

Казачьи полки под начальством графа Платова
Атаманский
Грекова 8-го
Иловайского 10-го
Черноморский
Костина 4-го
Желтоношкина 1-го
Всего в 6 казачьих полках

756 чел.
474 чел.
481 чел.
387 чел.
473 чел.
468 чел.
7039 чел.

Донская конноартиллерийская рота: 104 человека при 12 орудиях.
Итого в Главной армии русских войск под начальством графа Барклая-де-Толли
Кавалерии тяжелой
Кавалерии легкой
Кавалерии иррегулярной
Пехоты
Артиллерии, вместе с казачьей
Пионер. саперов, рабочих
Кавалерии
Прусской гвардии Пехоты
Артиллерии

53 эскадр.
46 эскадр.
11 полк.
74 бат.

8 эскадр.
8 бат.
1 бат.

6324 чел.
5109 чел.
4536 чел.
36 743 чел.
3887
547 чел.
1145 чел.
4587 чел.
125 чел.

Всего 62 913 человек с 218 орудиями.
Сверх того в конвоях государя императора
Л.-гв. казачий полк 316 чел. и черноморская сотня 88 чел.

Всего

404 чел.

При главной квартире Барклая-де-Толли
Два эскадрона Серпуховского уланского полка 205 человек. Казачий полк Табунщикова и
команды четырех других казачьих полков, всего же уланов и казаков 778.
При главной квартире графа Витгенштейна
Ингерманландский драгунский полк
Иркутского гусарского полка
2-й Бугский казачий полк
Команды двух казачьих полков
Олонецкого ополчения
Вологодского ополчения

3 эскадр.
1 эскадр.

1 бат.
1 бат.
Всего

Вообще же в конвоях 2528 чел.
406

359 чел.
65 чел.
133 чел.
101 чел.
263 чел.
225 чел.
1146 чел.

В командировках
В отряде австрийского пол- Казачий полк Горина 1-го
ковника Менсдорфа
Казачий полк Ельмурзина

353 чел.
279 чел.
Итого

632 чел.

3-й Оренбургский полк

277 чел.

В отряде генерал-майора 1-й Тептярский полк
князя Щербатова
4-й Уральский полк

213 чел.
186 чел.

Ягодина 2-го

388 чел.

Для конвоирования ав- Серпуховского уланского полка
стрийских транспортов
Минского пехотного полка

Итого

1064 чел.

3 эскадр.

269 чел.
88 чел.

Итого

357 чел.

В ведении генерал-интенданта Канкрина
3-й Черниговский казачий полк в числе

114 чел.

В ведении генерал-полицмейстера Эртеля
2-й Полтавский казачий полк

369 чел.

На военных дорогах

Число неизвестно

2-й Башкирский
11-й Башкирский

Вообще же в командировках

2536 чел.

Ведомость о состоянии войск от 21 октября и 21 декабря ст. ст. за подписью графа Ланжерона; ведомость от 15 декабря ст. ст. за подписью барона Сакена (Архив В.-т. депо, № 47 692.
Рапорты о состоянии войск). Tableau de la composition de l’аrméе de Silésie en 1814 (Архив В.-т.
депо, № 22 860). У Плото показано в ведомости от января 1814 г. число войск графа Ланжерона
33 310 человек, а Сакена 21 150 человек. III. Beilagen 26.
Подробное расписание состава этих корпусов помещено в этой главе в Приложении 7.
4
Ведомость о числе и распределении корпусов Германского (бывшего Рейнского) союза.
3

Номера
корпусов
I

Состав
Баварских

Число войск
36 000 чел. под
начальством графа
Вреде

407

Назначение
корпусов
В Главную
армию

Примечание
Поступил в состав Главной армии до переправы через Рейн

Номера
корпусов

Состав

II

Ганноверских
Брауншвейгских
Ольденбургских
Ганзеатических
Меклен.-Шверингск.

20 000 32 900 чел. под на6 000 чальством герцога
1 800 Брауншвейгского
3 300
1 900

В Северную армию

III

Корол. Сакс.
Сакс. Веймарск.
Сакс. Гота
Шварцбургскйх
Ангальтсвих

20 000 23 350 чел. под на800
чальством герцога
1 100 Веймарского
650
800

В Северную армию

IV

Гессен-Кассельских

В Силезскую армию

V

Бергских
Вальдекских
Липпе.
Нассаусских
Кобургск.
Мейкунгенск.
Гильдбурггауз.
Мекл. Стрел.*

12 000 чел. под
начальством наследного принца
Гессенского
5 000 9230 чел. под на400
чальством владе650
тельного принца
1 680 Кобургского
400
300
200
600

VI

Вюрцбургск.
Дармштадтск-Франкфуртских и Изенбургск., Рейсских
Виртембергских

2 000
4 000
2 800
450

В Главную
армию

VII

VIII

Число войск

Баденских
10 000
Гогенцоллернск.
290
Лихтеншт.
40
Всего
Кроме того, ландвера
Вообще же

9250 чел. под начальством принца
Филиппа ГессенГомбургского
12 000 чел. под
начальством наследного принца
Виртемберга

Назначение
корпусов

Примечание

В Силезскую армию

В Главную
армию

Поступил в состав Главной армии до переправы через Рейн

10 330 чел. под нач. В Главную
бад. ген.-лейтен. гра- армию
фа Гохберга
145 060 чел.
145 060 чел.
290 120 чел.

* Мекленбургские гусары уже находились в блюхеровой армии. Журнал входящим бумагам. 1813 г.
№ 2058. — Sporedhill. II. 71–86.

Martens. Recueil des traités de paix. XII. 622.
Ведомость о числе и составе главной союзной армии в начале 1814 г.
Главнокомандующий: фельдмаршал князь Шварценберг
Начальник штаба: фельдмаршал-лейтенант граф Радецкий
5
6

408

Генерал-квартирмейстер: генерал-майор барон Лангенау
Начальник артиллерии: фельдмаршал-лейтенант Рейснер
Начальник понтонеров: фельдмаршал-лейтенант Гогенбрук
Генерал-интендант: фельдмаршал-лейтенант барон Прогаска
1-я легкая австрийская дивизия
Фельдмаршал-лейтенант граф Бубна

Бригада генерал-майора
Шейтера

Бригада генерал-майора
Цехмейстера

5-й егерский батальон
Батальон Warasdiner Kreutzer
Полка гусарского императора
Полка легкоконного Винцента
6-й егерский батальон
Батальон Brooder
Батальон Петервардейнский
Полка гусарского Лихтенштейна
Полка гусарского Бланкенштейна
Полка драгунского Левенера

6 эскадр.
6 эскадр.

6 эскадр.
6 эскадр.
5 эскадр.

Три кавалерийские батареи.
Всего 6388 человек с 24 орудиями.
2-я легкая австрийская дивизия
Фельдмаршал-лейтенант принц Мориц Лихтенштейн
7-й егерский батальон
Бригада генерал-майора принца Густава Гессен- Валахско-Иллирийского полка
Гомбургского
Легкоконного Орельи

2 бат.
6 эскадр.

1-й и 2-й егерские батальоны
Полка гусарского Палатина

Бригада генерал-майора Гепперта

6 эскадр.

Легкоконного полка императора 6 эскадр.
Две кавалерийские батареи.
Всего 4852 человека с 16 орудиями.
1-й АВСТРИЙСКИЙ КОРПУС
Фельдцейхмейстер граф Иероним Коллоредо
Немецко-Баннатский полк
Дивизия фельдмаршал- Гессен-Гомбургский гусарский
лейтенанта графа ГарДрагунский Риша
дегга
Кавалерийская батарея
409

2 бат.
6 эскадр.
6 эскадр.

Бригадные начальники
Генерал-майор Мумба
Дивизия фельдмаршаллейтенанта барона Вимп- Генерал-майор Вацель
фена

Бат.
Полк Фроона
Полк Дево
Полк Аржанто
Полк Эрбаха

Две бригадные батареи
Генерал-майор Селен
Полк де-Линя
Полк Чарторижского
Дивизия фельдмаршал- Генерал-майор Кважда- Полк Гиулая
лейтенанта князя Рункеля нович
Полк Рейс-Плауэн
Две бригадные батареи

3
3
4
3
3
3
3
3

Резервная артиллерия: одна 12-фунтовая и две 6-фунтовые позиционные батареи.
Всего в 1-м корпусе: 15 708 человек с 64 орудиями.

2-й АВСТРИЙСКИЙ КОРПУС
Принц Алоизий Лихтенштейн
Бригадные начальники
Генерал-майор принц
Кобургский

Батальон Градисканский
Батальон 1-го Валахского полка
Гусарский полк Кинмейера
6 эскадр.
Кавалерийская батарея
Бат.
Дивизия принца АлоГенерал-майор Лонгевиль Полк эрцгерцога Райнера
3
изия Лихтенштейна
Полк Рейсс-Грейца
3
Полк Фогельзанга
3
Драгунский полк эрцгерцога 6 эскадр.
Иоанна
Две бригадные батареи
Бат.
Генерал-майор
Полк Венцеля Коллоредо
3
Клопфштейн
Полк Кауница
3
Дивизия фельдмарГенерал-майор Бех
Полк Штрауха
2
шал-лейтенанта Грета
Полк Беллегарда
2
Две бригадные батареи
Резервная артиллерия: одна 12-фунтовая и две 6-фунтовые позиционные батареи.
Всего во 2-м корпусе: 12 708 человек с 64 орудиями.
410

3-й австрийский корпус фельдцейхмейстера графа Гиулая
Бригадные начальники
Эскадр.
Генерал-майор Гехт
Батальон Варадинский Св. Георгия
Дивизия фельдмарЛегкоконного полка Кленау
7
шал-лейтенанта гр.
Легкоконного полка Розенберга
6
Кренневиля
Кавалерийская батарея
Бат.
Генерал-майор Сплен Полк Mapиaccи
2
Игнатия Гиулая
2
Дивизия фельдмаршал-лейтенанта
принца ГогенлоэБартенштейна

Генерал-майор Гриммер Полк Колловрата
Полк Фрёлиха
Две бригадные батареи

Генерал-майор Пфлюгер Полк эрцгерцога Людовика
Полк Вюрцбургский
Дивизия фельдмаршал-лейтенанта
Френеля (МариГенерал-майор Чоллич Полк императора
асси)
Полк Котулинского
Две бригадные батареи

4
3
Бат.
3
2
3
3

Резервная артиллерия: одна 12-фунтовая и одна 6-фунтовая позиционные батареи.
Всего в 3-м корпусе: 14 732 человека с 56 орудиями.
4-й (ВИРТЕМБЕРГСКИЙ) КОРПУС
Наследный принц Виртембергский

Кавалерийская дивизия генерал-лейтенанта пр. Адама
Виртембергского

Дивизия генераллейтенанта Коха

Бригадные
начальники
Генерал-майор
Вальслебен
Генерал-майор
Иетт

Генерал-майор
Дёринг
Генерал-майор
принц Гогенлоэ

Эскадр.
Драгунский полк № 3 (насл. пр.).
Конно-егер. полк № 2 (герц. Людв.)
Конно-егер. полк № 4 (пр. Адама)
Легкоконный полк № 50 (Диллена)
Две конные батареи с 6 орудиями
Пехотный полк № 2 (герц. Вильг.)
Пехотный полк № 7 (Пфуля)
Пехотный полк № 4 (Франкемона)
Пехотный полк № 6 (насл. принца)
Пешая батарея с 6 орудиями
411

4
4
4
4
Бат.
2
2

Дивизия генерал-лейте- Пехотный полк № 3
2
нанта графа Франкемона Пехотный полк № 9 (короля)
2
Легкий полк № 10
2
Стрелковый батальон
1
Пешая батарея из двух 6-фунтовых пушек и четырех 7-фунтовых
гаубиц
Всего в корпусе
14 000 человек с 24 орудиями

5-й (АВСТРИЙСКО-БАВАРСКИЙ)
Генерал от кавалерии граф Вреде
В составе его:
А. Австрийский корпус генерала от кавалерии графа Фримона
3-й егерский батальон
Дивизия фельдмаршал- Два батальона 1-го Шеклерского полка
лейтенанта графа Антона Уланского Шварценберга полка
Гусарского эрцгерцога Иосифа
Гардегга
Бригадная батарея

Дивизия фельдмаршаллейтенанта барона
Сплени

2 бат.
8 эскадр.
6 эскадр.

Бригадные начальники
Генерал-майор Фолькман Полк эрцгерцога Рудольфа
Полк Иордиса
Бригадная батарея
Генерал-майор Минутолли Гусарского Шеклерского полка
Драгунского полка Княжевича
Кавалерийская батарея

Бат.
4
4
Эскадр.
6
6

Резервная артиллерия: одна 12-фунтовая и две 6-фунтовые позиционные батареи.
Всего в австрийском корпусе: 9196 человек с 48 орудиями.
В. Баварский корпус
Бригадные начальники
Генерал-майор Фирегг 1-го легкоконного полка
2-го легкоконного полка
7-го легкоконного полка
1-я дивизия Генерал-майор принц
генерал-лей- Карл Баварский
тенанта графа
Рехберга
Генерал-майор Мальо

1-го линейного полка
3-го линейного полка
10-й национальный полевой батальон
3-й легкий батальон
2-го линейного полка 2-й батальон
10-го линейного полка 1-й батальон
11-й и 15-й национальные полев. бат.
2-й легкий батальон
Две 6-фунтовые батареи* с 14 орудиями
412

Эскадр.
4
4
6
Бат.
2
1
1
1
1
1
2
1

Бригадные начальники
Генерал-майор Эль3-го легкоконного полка
6-го легкоконного полка
брахт
2-я дивизия

Генерал-майор Пап-

генерал-лей-

пенгейм

тенанта Бек-

Генерал-майор Цол-

кера

лерн

4-го линейного полка
4-й и 9-й национальные полевые батальоны
5-й легкий батальон
6-го линейного полка
13-й и 14-й национальные полевые батальоны
1-й легкий батальон
Две 6-фунтовые батареи с 14 орудиями

3-я дивизия

Полковник Дица

4-го легкоконного полка
5-го легкоконного полка

Генерал-майор Габер-

11-го линейного полка
7-го линейного полка
Подвижного легиона нижнедунайского
Подвижного легиона иллерского

манн

генерал-майора Деламотта Генерал-майор Деруа

5-го линейного полка
8-го линейного полка
9-го линейного полка
5-й и 6-й национальные полевые батальоны
Две 6-фунтовые батареи с 14 орудиями

Эскадр.
4
4
Бат.
2
2
1
2
2
1
Эскадр.
4
4
Бат.
2
1
1
1
1
1
2

*
Из двух батарей, находившихся при каждой дивизии, одна была ездящая в шесть орудий, а другая пешая
в восемь орудий.

Резервная артиллерия под начальством генерал-майора барона Коллонжа: одна
6-фунтовая ездящая батарея в шесть орудий; три 12-фунтовые батареи, по шесть орудий
в каждой, одна 6-фунтовая пешая в восемь орудий и одна батарея из двух мортир: вообще
34 орудия.
Всего в баварском корпусе: 25 000 человек с 76 орудиями.
Вообще же под начальством графа Вреде: 34 200 человека с 124 орудиями.

6-й (РУССКИЙ) КОРПУС
Граф Витгенштейн
В составе 30 батальонов, 28 эскадронов, 5 казачьих полков, 5 артиллерийских рот и одной
пионерной роты, всего 21 066 человек с 56 орудиями (подробное расписание корпуса помещено
во 2-м Приложении этой главы).
Резервы Главной армии состояли под общим начальством Его Высочества В. К. Константина Павловича.
413

АВСТРИЙСКИЕ РЕЗЕРВЫ
Наследный принц Гессен-Гомбургский
Полки
Гиллера
Иеронима Коллоредо
Гессен-Гомбург
Зимбшена
Эстергази
Давидовича

Дивизия фельмаршал-лейтенанта Бианки*

Бат.
2
2
2
2
2
2

* Состоит из венгерских полков.

Гренадерская дивизия фельдмаршал-лейтенанта графа Вейссенвольфа из 8 батальонов:
Чарноцкого, Бергера, Oклопсиа, Обермейера, Габенай (2/3 в конвое императора), Портнера,
Фишера и Рюбера.
Гренадерская дивизия фельдмаршал-лейтенанта барона Траутенберга из 6 батальонов:
Фримма, Месселя, Путеани, Поссмана, Лани и Громады.
КИРАСИРСКИЙ КОРПУС
Фельдмаршал-лейтенант граф Ностиуца
Полки
Кирасирский В. К. Константина Павловича
Дивизия фельдмаршал-лейтенанта Кирасирский Соммарива
графа Клебельсберга
Кирасирский императора
Кирасирский Лихтенштейна
Кирасирский эрцгерцога Франца
Дивизия фельдмаршал-лейтенанта Кирасирский насл. принца Фердинанда
Ледерера
Кирасирский герцога Альберта
Кирасирский Лотарингский

Бат.
6
6
6
6
4
4
4
4

Всего в австрийских резервах: 18 500 человек со 100 орудиями.
При главной квартире:
а. Дивизия генерал-интенданта Прогаски из шести ландверных батальонов.
b. Резервная артиллерийская дивизия фельдмаршал-лейтенанта барона Рейснера из 26 резервных артиллерийских и 27 мастеровых рот.
с. Дивизия генерал-квартирмейстера барона Лангенау из восьми пионерных рот, 800 понтонеров, одной роты и трети эскадронов штабного конвоя, одной роты при госпиталях и трех
эскадронов ландверных драгун.
Вообще же при главной квартире состояло австрийских войск до 9800 человек.
414

Российско-прусские резервы под начальством
графа Барклая-де-Толли
Начальник штаба: генерал-лейтенант Сабанеев
Генерал-квартирмейстер: генерал-лейтенант Дибич
Начальник артиллерии: генерал-лейтенант князь Яшвиль
Начальник инженеров: генерал-майор граф Сиверс
Дежурный генерал: генерал-майор Ольдекоп
Генерал-интендант: генерал-майор Канкрин
Генерал-провиантмейстер: генерал-майор Гове
Правитель канцелярии: действительный статский советник Безродный
Гренадерский корпус под начальством генерала от кавалерии Раевского в составе 22 батальонов, трех артиллерийских и одной саперной роты, всего 10 213 человек с 32 орудиями.
Гвардейский корпус под начальством генерал-лейтенанта Ермолова в составе 22 батальонов,
трех артиллерийских рот и одной саперной, всего 12 950 человек с 36 орудиями.
Прусская гвардейская пехотная бригада полковника Альвенслебена в составе восьми батальонов в числе 4587 человек.
Кирасирский корпус и легкая гвардейская кавалерийская дивизия под начальством генераллейтенанта князя Голицына в составе 71 эскадрона и двух конных батарей, в числе 8409 человек
с 16 орудиями.
Прусская гвардейская конная бригада полковника Ларош-Старкенфельса в составе 8 эскадронов и одной батареи, в числе 1270 человек с 8 орудиями.
Русская резервная артиллерия под начальством генерал-майора Сухозанета: 1267 человек
с 58 орудиями.
Всего в российско-прусских резервах: 38 690 человек со 150 орудиями. (Подробное расписание российско-прусских резервов помещено во 2-м Приложении этой главы.)
20 казачьих полков и донская казачья артиллерийская рота под начальством графа Платова
численностью до 6000 человек с 12 орудиями.
При главной квартире — различных команд до 1500 человек.
Всего же в Главной союзной армии при открытии похода состояло:

Австрийцев
Число человек
А вместе с состоявшими при
главной квартире
Русских
Число человек
А вместе с пионерными и
прочими командами
Баварцев
Число человек

Бат.

Эскадр.

128 бат.
61 000
66 000

151
16 520
17 200

74
37 000
38 000

99
11 430
12 400

30
20 000

30
3600
415

Казачьи
полки

26
6000
8000

Орудий

Вообще

372
4564
8800

92 000

210
2946
3000

61 400

76
1480

25 000

Вюртембергцев
Число человек
Пруссаков
Число человек
Всего же
Число человек

Бат.

Эскадр.

15
12 000
8
4600
255
140 600

16
1600
8
1200
304
35 000

Казачьи
полки

26
9000

Орудий
24
400
8
100
690
13 700

Вообще

14 000
5000
198 300

Впоследствии должны были присоединиться:
I. 6-й германский корпус под начальством австрийского фельдмаршал-лейтенанта
принца Филиппа Гессен-Гомбургского
Полка Иосифа Коллоредо
Австрийская бригада ге- Полка Иосифа Цаха
нерала-майора Мечери Полка Иосифа Гусарского эрцгерцога Фердинанда
Бригадная батарея
Бригада полковника Мо- Вюрцбургских
зера
Рейсский
Франкфуртский
Бригада австрийского
Изенбургский
полковника Изенбурга
Фульдский
Л.-гв. пехотный полк
Гессен-дармштадтская Лейб-пехотный полк
дивизия генерал-лейте- Пехотный полк гросс-герцога
нанта принца Эмилия Легкий пехотный полк принца Эмилия
Гессен-Дармштадского Легкоконный полк
Пешая в 8 орудий батарея

2 бат.
3 бат.
6 эскадр.
3 бат.
1 бат.
1 бат.
1 бат.
1 бат.
3 бат.
2 бат.
2 бат.
4 эскадр.

Всего: 21 батальон, 10 эскадронов и две батареи в числе 4000 австрийцев и 9250 человек
прочих войск с 16 орудиями.
II. 8-й германский корпус под начальством баденского генерал-лейтенанта
графа Гохберга
Баденские пехотные полки: Штокгорна, Гохберга и гросс-герцога
Баденские ландверные батальоны
1-й и 2-й Баденские драгунские полки
Одна пешая и одна конная батареи
Гогенцоллернский контингент
Лихтенштейнский

6 бат.
8 бат.
8 эскадр.
290 чел.
40 чел.

Всего: 14 1/2 батальона, 8 эскадронов и две батареи в составе 10 330 человек с 16 орудиями.
416

III. Подкрепления к виртембергскому корпусу
Лейб-регимент и пехотные полки № 5 и 8

6 бат.

Дивизия генерал-лейтенанта Ландверные полки № 3, 4, 5, 6, 7 и 8
12 бат.
Деринга
Одна пешая и одна конная батареи, обе по 12 орудий
Всего 18 батальонов и две батареи в числе 10 000 человек с 24 орудиями.
Сведения о составе и числе войск Главной союзной армии извлечены из сличения различных материалов. Важнейшие из них суть: 1) Рапорты о состоянии войск под начальством
Барклая-де-Толли, за его подписью (Архив В.-т. депо, № 46 692); 2) Tableau de la composition
de la grande armée alliée en 1814 (Архив В.-т. депо, № 22 854); 3) Ведомость о составе, числе и
распределении германских союзных корпусов (Журнал входящим бумагам. 1813 г., № 2058);
4) Plotho. Der Krieg in Deutschland und Frankreich in den Jahren 1813 und 1814. III. Beilagen.
1–15.
7
Ведомость о числе и составе Силезской армии в начале 1814 г.
Главнокомандующий: фельдмаршал Блюхер
Начальник штаба: генерал-лейтенант Гнейзенау
Генерал-квартирмейстер: генерал-майор Мюффлинг.
Корпус генерала от инфантерии графа Ланжерона состоял из пехотных корпусов: 8-го, 9-го
и 10-го, кавалерийского корпуса и казачьего отряда.
Начальник штаба: генерал-майор Нейдгардт
Генерал-квартирмейстер: полковник Руммель
Начальник артиллерии: генерал-майор Веселицкий
8-й ПЕХОТНЫЙ КОРПУС
Генерал-адъютант Сент-Приест
Полки
Елецкий пехотный
Полоцкий пехотный
11-я дивизия генерал-майо- Рыльский пехотный
ра князя Гурьялова
Екатеринбургский пехотный
1-й егерский пехотный
33-й пехотный
Рязанский пехотный
Белозерский пехотный
17-я дивизия генерал-майо- Брестский пехотный
ра Пиллера
Вильманстрандский
30-й егерский
48-й егерский
Всего в 8-м корпусе
417

Бат.
2
2
2
2
2
2
2
2
2
2
2
2
24

Число чел.
933
945
948
1122
981
1041
961
1038
1020
902
802
1248
11 901

9-й ПЕХОТНЫЙ КОРПУС
Генерал-лейтенант Олсуфьев
Полки

Бат.

Нашебургский пехотный

1

Число
чел.
563

Апшеронский пехотный

1

486

1

620

1

533

9-я дивизия генерал-май- Ряжский пехотный
ора Удома
Якутский пехотный
10-й егерский

1

335

38-й егерский

1

472

Витебский пехотный

1

372

Козловский пехотный

1

504

1

501

1

417

12-й егерский (13-й див.)

1

447

22-й егерский (13 див.)

1

447

Всего в 9-м корпусе

12

5697

15-я дивизия генерал-май- Колыванский пехотный
ора Корнилова
Куринский пехотный

10-й ПЕХОТНЫЙ КОРПУС
Генерал-лейтенант Капцевич
Полки

2

Число
чел.
1053

2

984

2

1108

2

1089

37-й егерский

2

1019

Вятский пехотный

2

806

Старооскольский пехотный

1

549

Олонецкий пехотный

1

462

29-й егерский

1

406

45-й егерский

1

331

Всего в 10-м корпусе

16

7807

Архангелогородский пехотный
Шлиссельбургский пехотный
8-я дивизия генерал-май- Староингерманландский пехотный
ора князя Урусова
7-й егерский
22-я дивизия генералмайора Турчанинова

Вообще же пехоты: 52 батальона в числе 25 405 человек.
418

Бат.

КАВАЛЕРИЙСКИЙ КОРПУС
Генерал-адъютант барон Корф
Полки
Московский драгунский
1-я драгунская дивизия Каргопольский драгунский
генерал-лейтенанта БоНовороссийский драгунский
роздина
Митавский драгунский
4-й драгунской дивизии Киевский драгунский
под начальством генерал- Харьковский драгунский
майора Емануеля
1-я конно-егерская диви- Северский конно-егерский

Эскадр.

Число чел.

3

441

4

539

3

452

3

386

4
4

510
456

4

553

зия генерал-лейтенанта Черниговский конно-егерский
Панчулидзева
Арзамасский конно-егерский

3

332

1

161

2-й конно-егерской диви- Дерптский конно-егерский
зии г.-м. гр. Палена 2-го Лифляндский конно-егерский

2
1

325
178

Вообще же кавалерии: 32 эскадрона в числе 4334 человек.

Украинская казачья дивизия генерал-майора графа Витта

Казачьи полки

Число чел.

1-й Украинский

382

2-й Украинский

603

3-й Украинский

514

4-й Украинский

358

Вообще же в четырех украинских полках: 1857 человек.

Полки

Число чел.

Исаева 2-го

182

Кутейникова 8-го

197

Грекова 21-го

276

Ежова 2-го

264

Селиванова 2-го

274

Ставропольский Калмыцкий

302

Вообще в пяти Донских и одном Калмыцком

1495

А всего кавалерии

7686
419

Артиллерия
Роты
Батарейная № 2
Батарейная № 15
Батарейная № 32
Батарейная № 34
Батарейная № 39
Легкая № 3
Легкая № 19
Легкая № 29
Легкая № 32
Легкая № 33
Конная № 8
Донская конная № 2
Понтонная № 4
Понтонная № 5

Орудий
7
12
11
13
12
12
12
12
11
12
12
11

Число чел.
212
207
260
279
266
161
173
157
167
158
228
137
154
177

Всего: 136 орудий с 2736 человеками прислуги.
Пионерная рота генерала-майора Грессера
Пионерная рота подполковника Гельвиха
Пионерная рота подполковника Гебенера
Всего пионер.
75-го морского экипажа

123
135
77
335
218

А вообще в корпусе графа Ланжерона: около 36 000 человек со 136 орудиями.
Корпус генерала от инфантерии барона Сакена состоял из пехотных корпусов: 6-го и
11-го, кавалерийского корпуса и казачьего отряда.
Начальник штаба: полковник Венансов
Обер-квартирмейстер: полковник граф Рошшуар
Начальник артиллерии: генерал-майор Никитин

7-я пехотная дивизия генерал-майора Талызина 2-го

18-я пехотная дивизия генерал-майора Бернадосова

420

Полки
Псковский пехотный
Московский пехотный
Софийский пехотный
Либавский пехотный
11-й егерский
36-й егерский
Владимирский пехотный
Днепровский пехотный
Тамбовский пехотный
Костромской пехотный
28-й егерский
32-й егерский

Бат.
1
1
1
1
1
1
1
1
1
1
1
1

11-й ПЕХОТНЫЙ КОРПУС
Генерал-майор граф Ливен 3-й
Полки
Ярославский пехотный
Крымский пехотный
10-я пехотная дивизия генерал-майора Засса
Белостокский пехотный
8-й егерский
39-й егерский
16-я пехотная дивизия под начальством полковника Охотский пехотный
Селиванова
Камчатский пехотный
27-я дивизия генерала-майора Ставицкого
Одесский пехотный
Виленский пехотный
Тарнопольский пехотный
Симбирский пехотный
49-й егерский
50-й егерский

Бат.
1
1
2
1
1
1
1
1
1
1
1
1
1

Вообще же пехоты: 26 батальонов в числе (считая в батальоне по пятисот человек) 13 000
человек.
КАВАЛЕРИЙСКИЙ КОРПУС
Генерал-лейтенант Васильчиков
Полки
Ахтырский гусарский
2-я гусарская дивизия генерал- Мариупольский гусарский
лейтенанта Ланского
Белорусский гусарский
Александрийский гусарский
Смоленский драгунский
3-я драгунская дивизия гене- Курляндский драгунский
рал-майора Панчулидзева 2-го Тверской драгунский
Кинбурнский драгунский

Эскадр.
6
5
4
5
3
3
3
3

Вообще же в регулярной кавалерии: 32 эскадрона в составе до 3200 человек.
Казачий отряд под начальством генерал-майора Карпова 2-го
Полки: Донской казачий Карпова, Донской казачий Луковкина, Донской казачий Семенчикова, Донской казачий Кутейникова 4-го, Донской казачий Грекова, Казачий волонтерный
барона Боде, 2-й Калмыцкий.
Вообще же в иррегулярной кавалерии: в семи казачьих полках до 2000 человек.
Артиллерия под начальством генерал-майора Никитина
Роты: батарейные № 10, 13, 1, легкие № 24, 28, 34, 35, конная № 18.
Всего: 96 орудий с 1200 человек прислуги.
А вообще в корпусе барона Сакена: 19 500 человек с 96 орудиями.
421

1-й ПРУССКИЙ КОРПУС
Генерал от инфантерии Иорк
Начальник штаба: полковник Валентини
Обер-квартирмейстер: майор Шак

1-я бригада генерал-майора
Пирха 2-го

2-я бригада генерал-лейтенанта принца МекленбургСтрелицкого
7-я бригада генерала-майора
Горна

8-я бригада генерал-лейтенанта пр. Вильгельма Прусского

Резервная кавалерия генералмайора Юргаса

Резервная артиллерия полковника Шмидта

Лейб-гренадерский батальон
1-й Восточно-прусский грен. батальон
Западно-прусский грен. батальон
Силезский гренадерский батальон
Две роты Восточно-прусских егерей
5-й и 13-й Силезские ландверные пехотные полки
2-й Лейб-гусарский полк в составе
6-фунтовая пешая батарея № 2
1-й и 2-й Восточно-прусские пехотные полки
6-й Силезский ландверный пехотный полк
Мекленбург-Стрелицкий гусарский полк
6-фунтовая пешая батарея № 1
Лейб-пехотный полк
4-й и 15-й Силезские ландверные пехотные полки
Бранденбургский гусарский полк
6-фунтовая пешая батарея № 3
Бранденбургский гусарский полк
12-й резервный пехотный полк
14-й Силезский ландверный пехотный полк
Восточно-прусский национальный кавалерийский
полк
6-фунтовая пешая батарея № 15
Литовский драгунский полк
1-й Западно-прусский драгун. полк
Бранденбургский уланский полк
1-й Неймаркский ландверный кавалерийский полк
3-й, 5-й и 10-й Силезские ландверные кавалерийские полки
Конные батареи № 1 и 2
12-фунтовая пешая батарея № 1
12-фунтовая пешая батарея № 2
6-фунтовая пешая батарея № 12
3-фунтовая пешая батарея № 1
Конная батарея № 3
Конная батарея № 12

1 бат.
1 бат.
1 бат.
1 бат.
1
/2 бат.
4 бат.
5 эскад.
6 бат.
2 бат.
4 эскадр.
3 бат.
4 бат.
4 эскадр.
3 бат.
3 бат.
2 бат.
4 эскадр.

4 эскадр.
4 эскадр.
4 эскадр.
4 эскадр.
11 эскадр.

Парки: № 1, 3, 5, 13.
Роты: арсенальная № 1, две пионерных № 1 и 2.
Всего в корпусе Иорка: 31 1/2 батальона пехоты, 44 эскадрона кавалерии, 13 батарей и проч.
в числе (по рапорту от 4 января н. ст. 1814 года) 19 560 человек со 104 орудиями.
422

2-й ПРУССКИЙ КОРПУС
Генерал-лейтенант Клейст
Начальник штаба: полковник Грольман
Обер-квартирмейстер: подполковник фон Тиле

9-я бригада генерал-майора
Клюкса

10-я бригада генерал-майора
Пирха 1-го

11-я бригада генерал-лейтенанта Цитена

12-я бригада генерал-лейтенанта принца Августа Прусского

Резервная кавалерия генералмайора Рёдера

1-й Западно-прусский пехотный полк
6-й резервный пехотный полк
Две роты Силезского стрелкового батальона
1-й Померанский ландверный пехотный полк
(прибывший впоследствии)
Силезский уланский полк
6-фунтовая пешая батарея № 7
2-й Западно-прусский пехотный полк
7-й резервный пехотный полк
3-й Померанский ландверный пехотный полк
(прибывший впоследствии)
7-й Силезский ландверный кавалерийский полк
6-фунтовая пешая батарея № 14
1-й Силезский пехотный полк
10-й резервный пехотный полк
Две роты Силезского стрелкового бат.
2-й Неймаркский ландверный пехотный полк
(прибывший впоследствии)
1-й Силезский гусарский полк
6-фунтовая пешая батарея № 9
2-й Силезский пехотный полк
11-й резервный пехотный полк
5-й Курмаркский ландверный пехотный полк
(прибывший впоследствии)
Неймаркский драгунский полк
6-фунтовая пешая батарея № 13
Восточно-прусский кирасирский полк
Бранденбургский кирасирский полк
Силезский кирасирский полк
2-го Силезского гусарского полка
Силезского национального кавалерийского полка
8-й Силезский ландверный кавалерийский полк
1-й Западно-прусский ландверный кавалерийский
полк (прибывший впоследствии)
7-й Курмаркский ландверный кавалерийский полк
(прибывший впоследствии)
Конные батареи № 7 и 8
423

3 бат.
3 бат.
1
/2 бат.
3 бат.
4 эскадр.
3 бат.
3 бат.
3 бат.
4 эскадр.
3 бат.
3 бат.
1
/2 бат.
3 бат.
4 эскадр.
3 бат.
3 бат.
3 бат.
4 эскадр.
4 эскадр.
4 эскадр.
4 эскадр.
2 эскадр.
2 эскадр.
4 эскадр.
4 эскадр.
4 эскадр.

12-фунтовая пешая батарея № 3
12-фунтовая пешая батарея № 6
6-фунтовая пешая батарея № 8
Резервная артиллерия пол- 6-фунтовая пешая батарея № 11
ковника Брауна
6-фунтовая пешая батарея № 21
7-фунтовая гаубичная батарея № 1
Конная батарея № 9
Конная батарея № 10
Парки: № 7, 8, 9, 10 и 11.
Роты: арсенальная № 2, две пионерные № 6 и 7.
Всего в корпусе Клейста: 37 батальонов пехоты, 44 эскадрона кавалерии, 14 батарей и проч.
в числе 20 000 человек со 112 орудиями.
Вообще же в Силезской армии при открытии похода состояло:
Русских
Число человек
Пруссаков
Число человек
Всего же
Число человек
*

Бат.
78
38 405
68 1/2
29 720
146 1/2
68 125

Эскадр.
64
7534
88
7040
152
14 574

Казачьи полки
17
5352

17
5352

Орудий
232
4589*
216
2800**
448
7389

Вообще
55 880
39 560
95 440

Вместе с пионерами и 75-м морским экипажем.
Вместе с пионерами и парками.

**

4-й ГЕРМАНСКИЙ КОРПУС (ГЕССЕНСКИЙ)
Наследный принц Гессенский
Гренадерский батальон
1-я пехотная бригада генерал-майора Пехотный полк Курфирста
Пехотный полк принца Сольмса
Мюллера
Егерский батальон
Гренадерский батальон
2-я пехотная бригада генерал-майора Пехотный полк наследного приица
Пехотный полк ландгр. Карла
принца Сольмс
Волонтерный егерский батальон
1-й ландверный пехотный полк
Ландверная пехотная бригада генерал2-й ландверный пехотный полк
лейтенанта Энгельгардта
3-й ландверный пехотный полк
Волонтерный конно-егерский полк
Кавалерийская бригада полковника
Гусарский полк
Фридриха Гессен-Кассельского
Лейб-драгунский полк

1 бат.
3 бат..
3 бат.
1 бат.
1 бат.
3 бат.
3 бат.
1 бат.
3 бат.
3 бат.
3 бат.
4 эскадр.
4 эскадр.
4 эскадр.

Четыре пешие батареи 8-орудийного состава.
Всего же в 4-м германском корпусе: 25 батальонов, 12 эскадронов и 4 батареи в числе
12 000 человек с 32 орудиями.
424

5-й ГЕРМАНСКИЙ КОРПУС (СВОБОДНЫЙ)
Генерал от кавалерии, владетельный герцог Саксен-Кобургский
Волонтерный бергский егерский батальон

1 бат.

Бергский гренадерский батальон

1 бат.

1-й и 2-й бергские пехотные полки
6 бат.
Бергская дивизия под начальством прусского генерал-лей- Бергско-мюнстерский ландверный пехотный 4 бат.
тенанта Гюнербейна
полк
Бергский ландверный кавалерийский полк

5 эскадр.

Полторы батареи
Линейный и ландверный батальоны герцогов 2 бат.
Саксонских
Линейный и ландверный батальоны Липпе- 2 бат.
Вальдек
Линейный и ландверный полки Нассауские
Дивизия австрийского генерал-майора графа Деген- Волонтерный егерск. отряд Нассауский
фельд-Шомбурга
Ораниен-Нассауский пехотный полк
Волонтеров саксонской пехоты семь рот
Волонтеров саксонской кавалерии

6 эскадр.

Волонтеров саксонской артиллерии

1 бат.

Всего же в 5-м германском корпусе: пехоты 20 батальонов и 7 рот, кавалерии 11 эскадронов,
артиллерии 2 1/2 батареи, в числе 9230 человек с 20 орудиями.
Материалами для составления ведомости о составе и числе Силезской армии послужили:
1) Рапорты о состоянии войск графа Ланжерона и барона Сакена, за их подписью (Архив
В.-т. депо, № 46 692); 2) Tableau de la composition de l’armée de Silésie en 1814. (Apx. В.-т. депо,
№ 22 860); 3) Ведомость о составе, числе и распределении корпусов Германского союза (Журнал
входящим бумагам. 1813 г. № 2058); 4) Plotho. III. Beilagen. 16–29.
8
Ведомость о числе и составе корпусов Северной армии.
Русский корпус генерала от кавалерии Винцигероде, из пехоты под начальством генераллейтенанта графа Воронцова, кавалерии генерал-лейтенанта графа Орурка и казачьего отряда
генерал-адъютанта Чернышева,
Начальник штаба: генерал-майор Ренни
Генерал-квартирмейстер: генерал-майор князь Волконский 3-й
Начальник артиллерии: генерал-майор Мерлин
425

ПЕХОТНЫЙ КОРПУС
Граф Воронцов
Полки
21-я дивизия генерал- Невский пехотный
майора Лаптева
Петровский пехотный
Литовский пехотный
Подольский пехотный
2-й егерский
44-й егерский
24-й дивизии генерал- Ширванский пехотный
майора Вуича
Бутырский пехотный
Уфимский пехотный
19-й егерский
Бригада 14-й дивизии Тульский пехотный
генерал-майора Гарпе
Навагинский пехотный
Бригада 15-й дивизии 13-й егерский
г.-м. Красовского
14-й егерский
Сводные гренадерские батальоны 9-й, 15-й и 18-й дивизий

Эскадр.
1
1
1
1
1
2
2
2
2
2
2
2
2
2
3

Число чел.
623
736
612
577
494
944
1233
1172
1181
1213
1026
1154
668
909
1867

Полки, отряженные от Польской армии, под начальством генерал-лейтенанта
графа Строганова
Полки
12-я дивизия генерал- Смоленский пехотный
майора кн. Хованского Нарвский пехотный
Алексопольский пехотный
Новоингерманландский пех.
6-й егерский
41-й егерский
Бригада 13-й дивизии ге- Пензенский пехотный
нерал-майора Желтухина Саратовский пехотный

Бат.
2
2
2
1
2
1
2
2

Число чел.
734
804
803
711
1528
599
864
837

Эскадр.
4
4
4
6
8
6
6
6
2
1

Число чел.
577
520
497
950
1124
796
689
692
272
115

Вообще же пехоты: 40 батальонов в числе 21 329 человек.
Кавалерия под начальством графа Орурка
Полки
2-й драгунской дивизии С.-Петербургский драгунский 4 эскадр.
генерал-майора Балка
Рижский драгунский
Финляндский драгунский
3-й гусарской дивизии Елисаветградский гусарский
генерал-майора Юрков- Павлоградский гусарский
ского
Изюмский гусарский
Генерал-майора графа Волынский уланский
Галате
Польский уланский
Нежинский конно-егерский
Волонтерный Яхонтова

Вообще же регулярной кавалерии: 47 эскадронов в числе 6232 человек.
426

Иррегулярная кавалерия под начальством генерал-адъютанта Чернышева
Казачьи полки: Иловайского 4-го, Дячкина, Мельникова 4-го, Мельникова 5-го, Адриянова
2-го, Сысоева 3-го, Балабина 2-го, Грекова 9-го, Грекова 18-го, Власова 3-го, Гирова, Барабанщикова, Лощилина 1-го, Ребреева 2-го, Пантелеева 2-го, Попова 13-го, 1-й Бугский, 1-й Башкирский, команда 9-го Башкирского полка; всего же в 19 полках — 6190 человек.
Артиллерия
Роты
Батарейная № 28
Батарейная № 31
Легкая № 42
Легкая № 46
Легкая № 48
Легкая № 53
Легкая № 56
Конно-батарейная № 9
Конная № 1
Конная № 4
Конная № 11
Конная № 13

Орудий
12
12
12
12
12
12
6
12
12
8
12
12

Число чел.
239
174
189
152
152
158
72
291
191
155
214
186

Всего: 2249 человек прислуги со 132 орудиями. Вообще же в корпусе генерала Винцингероде: 36 000 человек со 132 орудиями.
3-й ПРУССКИЙ КОРПУС
Генерал-лейтенант Бюлов
Начальник штаба: генерал-майор Бойен
Обер-квартирмейстер: майор Рейхе
3-я бригада генерал-майора 2-й Вост.-прусский гренад. батальон
3-й Вост.-прусский пехотный полк
Целинского
4-й резервный пехотный полк
3-й Вост.-прусский ландв. пехотный полк
1-й Лейб-гусарский полк
6-фунтовая пешая батарея № 5
4-я бригада генерал-майора Две роты Вост.-прусского егерского батальона
4-й Вост.-прусский пехотный полк
Тюмена
5-й резервный пехотный полк
2-й Померанский ландв. пехотный полк
1-й Померанский ландв. кавалер. полк
6-фунтовая пешая батарея № 6
5-я бригада генерал-лейтенан- Померанский гренадерский батальон
Померанский пехотный полк
та Борстеля
2-й резервный пехотный полк
Эльбский пехотный полк
2-й Курмаркский пехотный полк
Померанский гусарский полк
6-фунтовая пешая батарея № 10
427

1 бат.
3 бат.
3 бат.
3 бат.
4 эскадр.
3 бат.
3 бат.
4 бат.
4 эскадр.
1 бат.
3 бат.
3 бат.
3 бат.
3 бат.
4 эскадр.

6-я бригада генерал-майора Кольбергский пехотный полк
9-й резервный пехотный полк
Крафта
1-й Неймаркский ландв. пехотный полк
2-й Померанский ландв. кавалер. полк
6-фунтовая пешая батарея № 16
Резервная кавалерия генерал- Драгунский полк королевы
2-й Западно-прусский драгунский полк
лейтенанта Оппена
Бранденбургский драгунский полк
Западно-прусский уланский полк
2-го Силезского гусарского полка
Померанский национальный кавалерийский полк
2-й и 4-й Померанские ландв. кавалерийские полки
Конные батареи № 5 и № 6
Резервная артиллерия гене- 6-фунтовые пешие батареи № 4 и 5
6-фунтовая пешая батарея № 19
рал-майора Гольцендорфа
Конная батарея № 11
Три парка и арсенальная рота

3 бат.
3 бат.
3 бат.
4 эскадр.
4 эскадр.
4 эскадр.
4 эскадр.
4 эскадр.
2 эскадр.
4 эскадр.
8

Пионерные роты № 4 и 5.
Отряд полковника Люцова
Майора Петерсдорфа

Четыре эскадрона
Три батальона
9 конных орудий

Партизанский отряд майора Коломба
170 человек кавалерии.
Всего же в корпусе Бюлова: 441/2 батальона (12 линейной и 321/2 ландверной пехоты),
50 эскадронов (34 линейной, 16 ландверной кавалерии и летучий отряд), 12 батарей и 2 пионерные роты, в числе 30 000 человек с 97 орудиями.
3-й ГЕРМАНСКИЙ КОРПУС
Генерал от кавалерии герцог Веймарский
Начальник штаба русской службы: генерал-майор барон Вольцоген
Обер-квартирмейстер: полковник Астер
Генерал-майор Габленца

Штаб-драгуны
Кирасирский полк
Уланский полк
Гусарский полк
1-я саксонская пехотная бригада гене- Егерский батальон 1 бат.
рал-лейтенанта Лекока
Гренадерский и 1-й линейный полки
2-я саксонская пехотная бригада гене- 2-й линейный пехотный полк
рал-майора Рисселя 1-го
1-й батальон 3-го линейного пех. полка
1-й и 2-й легкие пехотные полки
428

1 эскадр.
4 эскадр.
4 эскадр.
5 эскадр.
1 бат.
6 бат.
3 бат.
1 бат.
4 бат.

Турингско-ангальтская бригада рус- Веймарский егерский батальон
ского генерал-майора принца Павола Готский линейный батальон
Виртембергского
Шварцбургский линейный батальон
Ангальт-Дессауский батальон
Ангальт-Бернбургский батальон
Четыре полка саксонского ландвера под начальством генерал-лейтенанта Тилемана

1 бат.
1 бат.
1 бат.
1 бат.
1 бат.
12 бат.

Один эскадрон.
Два казачьих полка: Быхалова и Ребреева.
Артиллерия
Под начальством майора Рувруа

Конная батарея
6-фунтовые батареи № 1 и 2
6-фунтовые батареи № 1 и 2
6-фунтовая пол. батарея
Парк
Саперная команда

Всего в 3-м германском корпусе: 32 батальона, 15 эскадронов и 51/2 батареи; в числе
23 350 человек с 56 орудиями.
В резерве 3-го германского корпуса, остававшемся в Саксонии, состояли:
3-го литейного саксонского пехотного полка
2 бат.
Веймарского и Готского ландвера
2 бат.
Дессауского, Бернбургского и Шварцбургского ландверов
3 бат.
5-й и 6-й пехотные полки саксонск. ландв.
6 бат.
Всего 13 батальонов.
КОРПУС
Генерал-лейтенант граф Вальмоден
Начальник штаба: подполковник Клаузевиц
Казачьи полки: Гребцова 2-го, Коммисарова, Сулимы 9-го и Денисова 7-го, с двумя конными
орудиями под начальством генерал-майора Тетенборна.
Российско-германск. легион* 1-й и 2-й гусарские полки
генерал-майора Ареншильдта 1-й и 2-й пехотные полки
Волонтерный батальон майора Рейхе
Одна пешая и две конные батареи
Ганноверская бригада
Бремен-Верденский гусарский полк
под начальством полковника Эссдорфов гусарский полк
графа Кильмансегге
Ганноверский волонтерный егерский батальон
Лауэнбургский волонтерный егерский батальон
Верденский волонтерный егерский батальон
Люнебургский волонтерный егерский батальон
1-й и 2-й легкие батальоны
Пешая батарея с 6 орудиями
*

Этот легион был сформирован в России и Германии из пленных и волонтеров.

429

8 эскадр.
6 бат.
1 бат.
4 эскадр.
4 эскадр.
1 бат.
1 бат.
1 бат.
1 бат.
2 бат.

Всего в корпусе графа Вальмодена: 13 батальонов, 16 эскадронов, четыре казачьих полка и
четыре батареи, в числе до 15 000 человек с 32 орудиями.
ШВЕДСКИЙ КОРПУС
Фельдмаршал граф Стедингк
Начальник штаба: полковник Бионштерн
Начальник артиллерии: генерал-майор кавалер Сюремен
1-я дивизия генерал-майора Батальон шведской гвардии
Поссе
Батальон 2-го шведского гвард. полка
Батальон гренадерск. Лейб-регимента
Лейб-гренадеры
Батальон Лейб-регимеита королевы
Уппландский линейный пехотный полк
Зюдерманландский линейный пехотный полк
Ионкопингский линейный пехотный полк
2-я дивизия генерал-лейте- Вестготландский пехотный полк
нанта Сандельса
Вестманландский пехотный полк
Нерикский пехотный полк
Скараборгский пехотный полк
Эльфсборгский пехотный полк
2-й батальон вермеландских егерей
3-я дивизия генерал-лейте- Кронебергский линейный пехотн. полк
нанта Бойе
Кальмарский линейный пехотный полк
Батальон южно-шонишского полка
Кавалерийская дивизия ге- Кирасирский Лейб-регимент
нерал-лейтенанта Скиоль- Шонишские карабинеры
дебранда
Гвардейские драгуны
Смаландские драгуны
Мёрнеровы гусары
Шонишские гусары
Померанские конные егеря

1 бат.
1 бат.
1 бат.
2 бат.
1 бат.
2 бат.
2 бат.
2 бат.
2 бат.
2 бат.
5 бат.
2 бат.
2 бат.
1 бат.
2 бат.
2 бат.
1 бат.
4 эскадр.
4 эскадр.
5 эскадр.
4 эскадр.
8 эскадр.
6 эскадр.
1 эскадр.

Артиллерия
Одна 12-фунтовая батарея
8 орудий
Семь 6-фунтовых батарей
44 орудия
Одна 8-фунтовая гаубичная батарея
10 орудий
Всего: 28 батальонов, 32 эскадрона и 9 батарей, в числе 23 000 человек с 62 орудиями.
2-й ГЕРМАНСКИЙ КОРПУС
Герцог Брауншвейгский
I. Контингент герцога Брауншвейгского
Кавалерийская бригада графа Вестфаля

Гусары
Уланы
Егеря
430

3 эскадр.
1 эскадр.
2 роты

Три легких пехотных батальона под начальством подполковника Буттлара.
Три линейных батальона под начальством подполковника Шпехта.
Четыре ландверных батальона под начальством майора Бирса.
Одна пешая и одна конная батареи.
Всего в брауншвейгском контингенте: 4 эскадрона и 101/2 батальона с 16 орудиями.
II. Мекленбург-шверинский контингент
Под начальством генерал- Волонтерный конно-егерский полк
майора Фаллуа
Гренадерский батальон
Пехотный полк
Волонтерный егерский батальон
Пешая батарея

2 эскадр.
1 бат.
2 бат.
1 бат.

Всего в мекленбург-шверинском контингенте: 4 батальона и 2 эскадрона с 8 орудиями.
III. Ганзеатический контингент
Под начальством русского Гамбургская кавалерия
полковника Вицлебена
Любекская кавалерия
Бременская кавалерия
Гамбургский пехотный полк
Любский батальон
Бременский батальон
Одна рота бременск. волонтерн. егерей
Пешая батарея

6 эскадр.
2 эскадр.
1 эскадр.
2 бат.
1 бат.
1 бат.

Всего в ганзеатическом контингенте: 4 батальона и 9 эскадронов с 8 орудиями.
IV. Ольденбургский контингент
Пехотный полк

2 бат.

V. Ганноверский контингент
Под начальством генерал- Гусарский Кумберландский полк
майора Дёрнберга
Линейных батальонов
Ландверных батальонов
Четыре батареи

2 эскадр.
22 бат.
10 бат.

Всего в ганноверском контингенте: 32 батальона и 2 эскадрона с 32 орудиями.
Вообще же во 2-м германском корпусе: 52 батальона, 17 эскадронов и 8 батарей, в числе
32 900 человек с 64 орудиями.
Материалами для составления ведомости о составе и числе Северной армии служили:
1) Рапорты о составе войск генерала Винцингероде (Архив В.-т. депо, № 46 692); 2) Tableau de
la composition de l’armée du Nord en 1814 (Архив В.-т. депо, № 22 854); 3) Ведомость о составе,
431

числе и распределении германских союзных корпусов (Журнал входящим бумагам. 1813 г.,
№ 2058). 4) Plotho. III. Beilagen. 29–40.
9
Число войск генерала Беннигсена и князя Лобанова-Ростовского извлечено из ведомостей
за их подписью, а число прочих резервов из ведомостей, приложенных к сочинению Плото.
Сведения, помещенные у него о русских резервах, весьма ошибочны. Так, наприм., в ведомости о составе резервной армии Лобанова-Ростовского значатся ополчения: С.-Петербургское,
Новогородское, Тверское, Ярославское, Владимирское, Калужское и Тульское, распущенные
указами от 22 и 23 января н. ст. 1814 г. Plotho. III. Beilagen. 41–51.
10
Droysen. Jorks Leben. III. 197–198. — Bernhardi. Denkwürdigkeiten des Grafen v. Toll. IV.
18–22.
11
Письмо императора Александра I к наследному шведскому принцу, от 29 октября (10 ноября) 1813 г. (Архив В.-т. депо, Журнал исходящим бумагам).
12
Bernhardi. IV. 22.
13
Bernhardi. IV. 22–23.
14
Beitzke. Geschichte der deutschen Freiheitskriege in den Jahren 1813 und 1814. III. 32–33.
15
C. v. W. (Müffling). Zur Kriegsgeschichte der Jahre 1813 und 1814. Die Feldzüge der schlesischen Armee. Zw. Aufl. 124. — Bernhardi. IV. 24.
16
F. Koch. Mémoires pour servir à l’histoire de la campagne de 1814. I. 37–38. — Bernhardi. IV.
53–57. — F. Lecomte. Le général Jomini, sa vie et ses écrits. 221–226.
Император Александр I, прибыв в Фрейбург 17 (29) декабря, тогда уже, когда решено было
вторжение австрийских войск в Швейцарию, изложил свои виды в следующей инструкции
русскому резиденту в Цюрихе, графу Каподистриа.
«Je Vous ai communiqué Mes intentions relativement à la Suisse avant votre premier départ pour
ce pays, et à présent que Vous allez Vous у rendre pour у remplir une commission importante. Dans la
pièce ci-jointe Vous trouverez une instruction qui est commune au chevalier de Lebzeltern* et à Vous,
et d’après la quelle Vous réglerez en Suisse vos démarches officielles.
Je désire cependant, que Vous ayez par écrit les instructions verbales, que Je Vous ai données. Elles
sont consignées dans les articles suivants:
l-o. Mon intention a été constamment de laisser la Suisse en répos, de respecter sa neutralité et
de ne point toucher à sa constitution actuelle. J’étais dans la ferme conviction, que Mes vues auraient
été respectées et que les opérations militaires n’auraient, dans aucun cas, nécessité ni la violation du
territoire suisse, ni aucune mesure tendante à produire des changements dans la constitution de ce pays.
Vous n’ignorez pas la suite des évènements et des résolutions précipitées que le ministère autrichien
a pris à mon insçu et qui amenèrent l’armée en Suisse, ainsi que la révolution de Bern. Dans cet état
de choses, Je Me suis trouvé dans la pénible alternative ou de tenir fermement à mes principes et faire
naître par là une divergence d’opinions qui serait très nuisible aux intérêts de l’Europe, ou d’admettre
des modifications dans mes principes à l’égard de la Suisse, dans le but de préserver cette nation d’une
guerre civile, ou du malheur de l’étouffer en abandonnant son sort à la seule protection de l’Autriche.
En considérant, que cette Puissance s’était déjà ouvertement déclarée pour le patriciat de Berne,
et voyant que le parti modéré, et par consequent la grande majorité du peuple suisse, restait isolée
et victime peut être d’une fausse politique, Je Me suis décidé à consentir que l’ordre se rétablisse en
Suisse avec Mon intervention.
2-o. Vos instructions combinées avec le Cabinet Autrichien Vous mettent à même de travailler
à cette oeuvre importante d’après Mes principes. Vous ne Vous en écarterez dans aucun cas, surtout
lorsqu’il s’agira de faire décider à la nation suisse du sort des nouveaux cantons et du celui du peuple.
* Австрийский резидент в Цюрихе.

432

Mon intention est de ne point intervenir dans des décisions qui puissent porter la moindre atteinte aux
droits de la majorité. Je veux, que le bonheur de la Suisse dérive de celui de tous les ordres de се pays
et de tous les cantons. Je n’admets aucune ancienne institution contraire à ces principes et à ces vues.
3-o. Je Vous ordonne consequement de Vous mettre en relation avec les personnes les moins
intéressées à l’ancien système politique de la Suisse; Vous les écouterez et c’est d’après leurs opinions
que Vous réglerez les vôtres sur tout ce qui concernera les intérêts des nouveaux cantons. Vous M’en
rendrez compte par des rapports que vous M’adresserez directement.
4-o. Je Vous engage à faire apprécier aux hommes bien pensants de la Suisse la part que Je prends
au bonheur véritable de leur pays. Je veux que la Suisse soit à elle même et que sa tranquillité intérieure
ainsi que son indépendence politique ne dépendent que de la stabilité de sa constitution. Fondée
sur la justice, sanctionnée par le consentement de toute la nation, protégée et garantie par toutes les
Puissances de l’Europe, elle sera ferme et inébranlable.
5-o. Vous aurez auprès de Vous des courriers, un secrétaire, un chiffre. Par ce moyen votre correspondance sera libre et Je serai à même de juger de la marche des affaires et de l’exécution de Mes ordres».
17
Этот набор был общий во всем государстве, за исключением Грузии, с 500 душ по 8 человек. (Полное собрание закон. № 25 438). С Лифляндской и Курляндской губерний Указом
от 16 декабря 1813 г. на имя Рижского военного губернатора маркиза Паулуччи Высочайше
повелено набрать с 500 душ по 5 человек. (Полное собрание закон. № 25 500).
18
Резервы, прибывшие в 1814 г. во Францию, на укомплектование русских войск.

I. В Главную армию
Два резервных эскадрона Ингерманландского драгунского и Серпуховского уланского
полков, в числе около 300 человек. (Отзывы генерал-адъютанта князя Волконского к Блюхеру,
от 20 и 27 ноября ст. ст. 1813 г. Журнал исходящим бумагам. 1813 г. № 269 и 282.)
Восемь гвардейских резервных рот, по 200 человек, и 7 гвардейских резервных эскадронов,
по 150 человек: всего 2650 человек, прибывших 31 декабря н. ст. 1813 г. в Фрейбург-в-Брисгау.
Двенадцать резервных рот, по 200 человек, всего 2400 человек, прибывших 28 декабря
н. ст. 1813 г. в Офенбург.
Plotho. III. Beilagen. 50.
Уланский графа Мамонова полк, 600 человек. (Отзыв князя Волконского к графу Аракчееву,
от 14 декабря ст. ст. 1813 г. Журнал исходящим бумагам. № 318.)
Сорок пять резервных эскадронов из армии князя Лобанова-Ростовского, по 150 человек,
всего 6750 человек. (Отзыв генерал-адъютанта князя Волконского генерал-интенданту Канкрину,
от 14 декабря ст. ст. 1813 г. Журнала исходящим бумагам. № 319.)
Резервные батальоны, прибывшие на укомплектование корпуса графа Витгенштейна,
именно: 26 февраля н. ст. 1814 г., восемь батальонов 3-й и 4-й пехотных дивизий, всего до
4000 человек; 6 марта н. ст. 1814 г., четыре батальона 14-й дивизии, всего 2400 человек. (Отзыв
князя Волконского к генерал-интенданту Канкрину, от 19 декабря 1813 г. Журнал исходящим
бумагам. № 340.)
Plotho. III. Beilagen. 50.
Всего же прибыло в Главную армию русских войск более 19 000 человек.

II. В Силезскую армию
Шестнадцать резервных эскадронов из армии князя Лобанова-Ростовского, по 150 чел.;
всего 2400 человек. (Отзыв князя Волконского к Канкрину, от 14 декабря ст. ст. 1813 г. Журнала
исходящим бумагам. № 319.)
433

Дивизия генерал-майора Гладкова, из резервных батальонов, в числе 8000 человек, прибыла
на Рейн в декабре 1813 г. и поступила на укомплектование корпуса графа Ланжерона.
Шесть резервных батальонов 8-й, 17-й и 22-й дивизий, всего в числе 3600 человек, поступили
на укомплектование корпуса Ланжерона. (Письмо к фельдмаршалу Блюхеру князя Волконского,
от 3 декабря 1813 г. Журнала исходящ. бумаг. № 298.)
Резервные батальоны 12-й и 26-й дивизий, в числе до 4000 человек, поступили в 15-ю и
22-ю дивизии корпуса Ланжерона. (Отзыв князя Волконского к генерал-интенданту Канкрину,
от 3 декабря 1813 г. Журнала исходящ. бумаг. № 299.)
Резервные батальоны 10-й дивизии, всего до 2000 человек, поступили в корпус Ланжерона.
(Письмо к Блюхеру князя Волконского, от 5 января ст. ст. 1814 г. Журнала исходящ. бумаг. № 27.)
Два батальона Курского пехотного полка, в числе 1000 человек, поступили в корпус Сакена.
(Отзыв князя Волконского к Канкрину, от 5 января ст. ст. 1814 г. Журнала исходящ. бумаг. № 26.)
Выборгский пехотный полк, в составе 3 батальонов, в числе до 1000 человек, прибыл к
22-й дивизии корпуса Ланжерона в марте 1814 г.
Десять казачьих полков, в числе 2500 человек, прибывшие от Данцига. (Отзыв графу Аракчееву князя Волконского, от 13 января ст. ст. 1814 г. Журнала исходящ. бумаг. № 42.)
Запасной парк № 18-го и понтонная рота подполковника Иванова, прибывшие к корпусу
Сакена (Донесение графу Барклаю-де-Толли князя Волконского, от 1 февраля 1814 г. Журнала
исходящ. бумаг. № 71.)
Всего же прибыло в армию Блюхера русских войск 25 000 человек.
19
Ашафенбургский тариф, утвержденный графом Барклаем-де-Толли.
Дневная порция нижним чинам
Ржаного, либо пшеничного хлеба
Либо
сухарей
муки

2 фунта
1 1/6 фунта
1 фунт

А при недостатке в хлебе 1 фунт хлеба и 1/4 фунта говядины.
Круп, либо пшена, гороха, фасоли, чечевицы
Либо картофеля и друг корен.
Говядины

/4 фунта
1 фунт
1
/2 фунта
1

Порция водки, пива либо вина.
Соли в месяц

1 фунт

Офицерам
Хлеба
Говядины
Пшена или круп

2 фунта
2 фунта
1
/4 фунта

Порция хорошей водки, пива либо вина.
434

Дневной рацион фуража
Овса
Сена

/8 меца, т. е. 1 2/3 гарнца
10 фунтов

1

Верховые лошади офицеров, а равно кирасирские и артиллерийские получали:
Овса 1 1/2 рациона, или
Сена
Соломы

3 1,3 гарнца
10 фунтов
2 фунта

20
Отчет о действиях интендантства российских армий в войне против французов 1812,
1813 и 1814 гг., представленный императору Александру I фельдмаршалом графом Барклаемде-Толли, при рапорте от 24 марта 1815 г. за № 313.

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ IV
Plotho. Der Krieg in Deutschland und Frankreich in den Jahren 1813 und 1814. II. 474–476.
Plotho. II. 496–497.
3
Bernhardi. Denkwürdigkeiten des Grafen v. Toll. IV. 63.
4
Письмо герцога Виченцского (Коленкура) к Меттерниху, от 6 января н. ст. 1814 г. (Копия
хранится в Министерстве иностранных дел.) Ответ Меттерниха там же.
5
Bernhardi. IV. 95–96.
6
Plotho. III. Beilagen. 54–55. — Sporschill. Die grosse Chronik. II. 116–118 und 162–163.
7
Собрание Высочайших манифестов и проч. С.-Петербург. 1816. С. 151–152.
8
Состав отрядов графа Бубны: 1) под личным его начальством: 9 батальонов, 12 эскадронов,
4 батареи; 2) у генерала Цехмейстера: 4 батальона, 1 1/2 эскадрона, 2 батареи; 3) у полковника
Зимбшена: 1 батальон и 2 взвода гусар. Oesterreich. milit. Zeitschrift, 1821. 7 Heft.
9
Plotho. III. 17–19. — Oesterr. milit. Zeitschr. 1821. 7 Heft.— F. Koch. Mémoires pour servir
à l’histoire de la campagne de 1814. I. 80–81 et II. 211— 224.
10
Sporschill. II. 128–129.
11
Предписание князя Шварценберга наследному принцу Гессен-Гомбургскому, из Лангра,
от января 1814 г.
12
Plotho. III. 21— 22. — Oestreich. milit. Zeitschr. 1821. 7 Heft.
13
Plotho. III. 20–22. — Oestr. rail. Zeitschr. 1821. 7 Heft. — F. Koch. I. 83–86 et 97–98.
14
Этот парк, прибывший к 10 (22) декабря в Лёррах, состоял из четырех 24-фунтовых, восьми 18-фунтовых, двенадцати 12-фунтовых пушек, четырех 60-фунтовых, четырех 30-фунтовых,
четырех 10-фунтовых и двух 7-фунтовых гаубиц. На каждое орудие было по триста зарядов.
Völderndorff. IV. 8 В. S. 12.
15
Plotho. III. 23–24. — Донесение генерал-адъютанту князю Волконскому генерал-лейтенанта Толя, от 13 декабря ст. ст. из Лёрраха. Урон союзников в этом деле показан в Монитёре
27 декабря н. ст. более 500 человек, что, без сомнения, чрезвычайно преувеличено.
16
Число французских войск, отряженных в альзасской крепости: Ландау — 3000 человек,
Страсбург — 4900, Бризах — 3000, Шлетштадт — 2600, Гюнинген — 3000, Бефор — 2000;
всего же 18 300 человек. F. Koch. I. 90.
17
F. Koch. I. 90–92.
18
Plotho. III. 25–26. — Völderndorff. IV. 8 В. 38–40. — F. Koch. I. 93–95.
1
2

435

Plotho. III. 26. — Sporschill. II. 146–147. — F. Koch. I. 96.
Состав колонн наследного принца Виртембергского: правая: 2-й батальон 9-го и оба
батальона 7-го пехотных полков; средняя: эскадрон 2-го конно-егерского полка, четыре конных
орудия, 1-й батальон 9-го и два батальона 3-го пехотных полков, пешая батарея, 2-й батальон
6-го пехотного полка; левая: 4-й пехотный полк, три конных орудия, 1-й батальон 10-го легкого
полка, эскадрон 2-го конно-егерского полка, еще три конных орудия.
21
Plotho. III. 26— 27. — Sporschill. II. 148–151. — F. Koch. I. 93–94. — Донесение графу
Барклаю-де-Толли графа Платова от 29 декабря ст. ст. 1813 г.
22
Plotho. III. 27. — Sporschill. II. 151.
23
Рапорт Барклаю-де-Толли графа Витгенштейна от 13 декабря ст. ст. из Офенбурга (Журнал
входящим бумагам. № 1988).
24
Состав кавалерии графа Палена: гусарские полки: Гродненский, Ольвиопольский и
Сумской; Чугуевский уланский полк; казачьи полки: Власова 2-го и Ярославский; баденский
драгунский № 2-й полк; шесть орудий конной роты № 23 (Диспозиция на 23 декабря ст. ст. за
подписью полковника Теслева).
25
Рапорт графу Барклаю-де-Толли графа Витгенштейна от 22 декабря 1813 г. из Раштадта
(Журнал входящим бумагам. № 2042).
26
Донесение государю Барклая-де-Толли с приложением рапорта графа Витгенштейна от
24 декабря 1813 г. (Журнал входящим бумагам. № 2057).
27
Журнал принца Евгения Виртембергского (Рукопись на французск. яз. Архив В.-т. депо,
№ 47 344). Plotho. III. 27–34.
28
Письмо Меттерниха к графу Нессельроде, о прибытии в Базель депутатов венского
магистрата, и ответ императора Александра I на приветствие депутации хран. в Архиве министерства иностранных дел.
29
Журнал военных действий, составленный при главной квартире Барклая-де-Толли (Архив
В.-т. депо, № 29 188).
30
F. Koch. I. 97–100. — Sporschill. II. 134 und 166–170. — Журнал военных действий, составленный при главной квартире Барклая-де-Толли (Архив В.-т. депо, № 29 188).
31
Журнал исходящим бумагам. 1813 г., № 322.
32
Varnhagen v. Ense. Leben des Fürsten Blücher, v. Wahlstadt. Zw. Aufl. 261–270. — C. v. W.
(Müffling). Die Feldzüge der schlesischen Armee. Zw. Aufl. 125–129.
33
Донесение графу Барклаю-де-Толли генерала Сакена от 20 декабря 1813 г. (Архив В.-т.
депо, № 16 644). — Военные дневные записки 6-го пехотного корпуса генерал-лейтенанта князя
Щербатова (Архив В.-т. депо, № 44 585).
34
Дройзен приписывает разрыв моста упрямству русских понтонеров, которые, несмотря
на все убеждения, употребили в дело слишком легкие якоря. Yorks Leben. III. 233.
35
Droysen. Yorks Leben. III. 230–233. — Plotho. III. 48–52. — Varnhagen v. Ense. Zw. Aufl. 272.
36
Генерал Михайловский-Данилевский. Описание похода во Францию 1814 года.
Изд. 3-е. 28. По свидетельству же других писателей, эти слова были помещены под надписью
на памятнике по приказанию самого графа Сен-Приеста.
37
Varnhagen v. Ense. 270 und 273.
38
Мармон говорит, что у него было 8500 человек пехоты и 2500 кавалерии, с 36 орудиями
(Mémoires du duc de Raguse. VI. 12). — По показанию Фарнгагена ф. Энзе, Мармон имел не
менее 20 000 человек. (Leben des Fürsten Blücher. Zw. Aufl. 274).
39
Известие из Силезской армии, № 13, от 15 января н. ст. из Сент-Авольда.
40
Varnhagen v. Ense. Zw. Aufl. 274–279.
19
20

436

Varnhagen v. Ense. 279–2 0.
Plotho. III. 84. — F. Koch. I. 120–121. — Донесение Барклаю-де-Толли Сакена от 8 января
1814 г. за № 210.
43
Донесение Барклаю-де-Толли Сакена, от 17 января за № 214 из Лемон.
44
F. Koch. I. 119–120.
45
Эти цифры извлечены частью из сличения рапортов о состоянии войск, частью же из
сочинений Плото (III. 116) и Шульца (Geschichte der Kriege in Europa seit dem Jahre 1792. XII
Th. I B. 179–181 und 185–186).
41
42

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ V
Договор с королем Фердинандом, заключенный 11 декабря н. ст. 1813 г.
Thiers. Histoire du Consulat et de l’Empire. Edit. de Brux. XVII. 88–99.
3
Koch. Mémoires pour servir à l’histoire de la campagne de 1814. I. 141–148. — Tiers. XVII.
159–165.
4
Войска, прибывшие одновременно с Наполеоном к действующей армии: гвардейская
кавалерия Лефевр-Денуэтта, 1-й польский уланский полк, 2-я гвардейская стрелковая дивизия
(tirailleurs), две пешие и две конные батареи. Fain. Manuscrit de 1814. 44. — Koch. I. 149. — Rau
und Hänel v. Cronenthal. Der Krieg der Verbündeten gegen Frankreich in den Jahren 1813, 1814
und 1815. II. 55, — Thiers. XVII. 166.
5
Thiers. XVII. 233.
6 Thies. XVII. 237. — Lettre de major-général (Berthier) au maréchal Mortier, de Vitry, le 26
janvier, 9 1/2 du matin.
7
Schulz. Geschichte der Kriege in Europa seit 1792. ХI. 1. Band. 173–175. — Etat de la force et
de la composition de l’armée française à l’epoque du 25 janvier 1814. (Архив В.-т. депо, № 22 859.)
8
Журнал, составленный в главной квартире Барклая-де-Толли (Архив В.-т. депо, № 29
188). — Журнал корпуса генерала Сакена (Архив В.-т. депо, № 16 643). — Plotho. Der Krieg in
Deutschland und Frankreich in den Jahren 1813 und 1814. III. 96–97. — Bernhardi. Denkwürdigkeiten des Grafen v. Toll. IV. 233.
9
Droysen. Vorks Leben. III. 242.
10
Beitzke. Geschichte der deutschen Freiheitskriege in den Jahren 1813 und 1814. III. 87–88.
11
Beitzke. III. 82–85.
12
Письмо генерала Гнейзенау к генерал-адъютанту Кнезебеку от 15 января н. ст. из СентАвольда.
13
Письмо Кнезебека к генералу Гнейзенау от 22 января н. ст. из Везуля.
14
Bernhardi. IV. 205.
15
Письмо Мюффлинга от 26 января н. ст. — Droysen. III. 244–246.
16
Beitzke. III. 86. — Bernhardi. IV. 209–225.
17
Rau und Cronenthal. II. 54— 55. — Schulz. XII Th. I. Band. 173–177. — Koch. I. 146–150. —
Thiers. XVII. 239 et 243–244. По свидетельству французских писателей, силы действующей
армии Наполеона вообще не превышали 70 000 человек.
18
Состав авангарда генерал-лейтенанта Ланского: Ахтырский и Мариупольский гусарские
полки с конной ротой № 18; три казачьих полка под начальством генерал-майора Карпова;
прусский партизанский отряд принца Бирона; егерская бригада 7-й пехотной дивизии.
Журнал 6-го пехотного корпуса князя Щербатова. (Архив В.-т. депо, № 44 585). —Bernhardi.
IV. 238.
1
2

437

Войска, остававшиеся в тылу Силезской армии, при вторжении ее во Францию: 1) четыре
ландверных эскадрона майора Биберштейна наблюдали Саарлуи; 2) небольшой русский отряд
генерал-майора Бороздина, в составе 14 эскадронов (потом отряд генерала Юзефовича, в составе
2 бат., 5 эскадр. и одного казачьего полка) блокировал Мец; 3) 2-й прусский корпус Клейста,
за исключением нескольких эскадронов, оставленных для наблюдения за Люксембургом и Тионвилем, двинулся в промежуток между этими крепостями, по направлению к Сен-Мигиель;
4) Капцевич, с частью ланжеронова корпуса, выступил 5 (17) января от Майнца по направленно
к Нанси. Прочие же войска графа Ланжерона оставались у Майнца, откуда должны были идти
также для присоединения к армии Блюхера, по мере их смены войсками новоформируемого
германского корпуса герцога Саксен-Кобургского. С. v. W. (Müffling). Die Feldzüge der schlesischen Armee. Zw. Aufl. 135–136.
20
Müffling. Aus meinem Leben. Zw. Aufl. 85–88.
21
Журнал князя Щербатова. — Журнал Сакена.
22
Koch. I. 154–155.
23
Диспозиция на 28-е января за подписью начальника штаба (major-général) Бертье. —
Koch. I. 155–156.
24
Thiers. XVII. 248.
25
Plotho. III. 98–104.
26
Oestreich. milit. Zeitschr. 1843. III. — Bernhardi. IV. 261–262. — Beitzke. III. 95–96.
Копия с депеши, найденной у захваченного в плен 17 (29) января полковника Бернара.
19

St. Dizier, ce 27 Janvier, 1814.
à 7 h. du soir.
M-r. le Gl. Bordesoult!
Nous avons attaqué aujourd’hui à 10 heures du matin St. Dizier, nous avons culbuté l’ennemi,
fait des prisonniers et tué du monde; notre attaque a été si brusque et si prompte, que l’ennemi n’a
pas eu le temps de faire sauter le pont. Il parait que le prince Scherbatoff sera dirigé avec 7 à 8000
hommes de toute arme de St. Dizier sur Montierander; il a dû у arriver hier 26, il pourrait donc êtrе
aujourd’hui 27 entre Montierander et Brienne. Vraisemblablement il appuyera les cosaques de Platow
qui arrivent depuis quelques jours dans cette direction. Faites passer la nouvelle de notre avantage sur
St. Dizier au Gl. Pajol à Nogentsur-Seine, et vous lui écrirez de les faire passer à Paris; écrivez de même
au commandant de Troyes; ajoutez que nous apprenons qu’une grande partie de l’artillerie ennemie
est embourbée dans une forêt, ayant voulu prendre la route directe de St. Dizier à Montierander. S. M.
suppose que le gl. Gérard est maintenant prés de Vitri. Elle ignore où se trouve le duc de Trevise; on
le croit à Vandoeuvre; ce Maréchal n’a pas un moment à perdre pour se porter dans la direction de
Vitri et former notre droite. L’Empereur se trouve ainsi sur les derriéres de l’ennemi que nous avons
chassé par-là de Nancy et notre avant-garde est ce soir 27 sur Vassy. Nous continuons à marcher
sur les derrières de l’ennemi avec une bonne et belle armée. Il reste à voir actuellement le parti que
prendra l’ennemi d’après le nouvel état des choses; Vous et le gl. Pajol manœuvrez en conséquence.
L’Empereur desire beaucoup que le due de Trevise ne s’expose et qu’il vienne rejoindre sa droite, que
le gl. Colbert, qui n’a pas d’artillerie, trouvera tout droit, prenant des informations dans le pays sur
les chemins et vienne nous rejoindre. Nous marcherons constamment sur les derrières de l’ennemi.
Comme il est probable qu’il se retournera centre nous, il est important que le M-l due de Trévise, les
généraux Gérard et Colbert nous rejoignent; le commandant de Troyes doit tenir le plus de temps
possible, car il est probable que les mouvements de notre armée donneront à penser à l’ennemi. Si le
438

général commandant à Troyes croyait devoir se reployer il devrait le faire sur Nogent. Dans le cas où
l’ennemi reviendrait sur nous, et que le gl. Pajol ne fut pas occupé, Vous et lui battrez le pays entre
l’Aube et la Marne pour empêcher les partis de filer entre l’Aube et Chalons.
Tachez de faire connaitre à M-г le M-l ce qui le concerne dans la lettre que je Vous écris.
Le Prince Viceconnetable
Major-général.
Signé: Alexandre.

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ VI
Plotho. Der Krieg in Deutschland und Frankreich in den Jahren 1813 und 1814. III. 103–104. —
Richter. Geschichte des deutschen Freiheitskrieges vom Jahre 1813 bis zum Jahre 1815. III. 85.
2
Журнал действий Сакена (Архив В.-т. депо, № 16 644). — Журнал князя Щербатова (Архив
В.-т. депо, № 44 585). — Записки графа Никитина. — Рапорт графу Барклаю-де-Толли генерала
от инфантерии барона Сакена от 19-го января. Журнала входящ. дел № 98. — С. v. W. (Müffling).
Die Feldzüge der schlesischen Armée unter dem Feldmarschall Blücher. Zw. Aufl. 138–141. — Varnhagen v. Ense. Leben des Fürsten Blücher v. Wahlstadt. Zw. Aufl. 283–286. — Beitzke. Geschichte
der deutschen Freiheitskriege in den Jahren 1813 und 1814. III. 99–105. — Förster. Befreiungskriege.
1813, 1814, 1815. II. 616–619. — Koch. Mémoires pour servir à l’histoire de la campagne de 1814.
I. 159–164. — Thiers. Histoire du Consulat et de l’Empire. Edit. de Bruxelles. XVII. 249–253.
3
«Ce combat qui n’eut pas les suites que l’Empereur s’en promettait, plaça son armée dans une
situation critique. On ignorait le parti au quel s’arrêterait le feldmaréchal prussien; si recevant des
renforts dans la nuit, son intention eût été de recommencer le combat le lendemain, il eût fallu vaincre
ou mourir, car l’armée n’avait, en cas d’échec, pour opérer sa retraite, que des chemins de traverse
entiérement défencés et rendus impraticables par le dégel». Koch. 1. 165.
4
Plotho. III. 106.
5
Beitzke. III. 107.
6
Thiers. Edit. de Brux. XVII. 255–258.
7
Minerve. 1826. — Bernhardi. Denkwürdigkeiten des Grafen v. Toll. IV. 270–271.
8
Журнал Барклая-де-Толли (Архив В.-т. депо, № 29 188). — Plotho. III. 108–110.
9
Varnhagcen v. Ense. Zw. Aufl. 291. — Bernhardi. IV. 267.
10
Plotho. III. 107–111.
11
Диспозиции к сражению при Бриенне (при Ла-Ротьере).
1

Диспозиция князя Шварценберга
«S. Е. der Feldmarschall von Blücher marschiren auf Brienne und greifen diesen Punkt nach
eigener Disposition mit dem 3-ten und 4-ten Armeecorps, welche für diesen Tag an seine Befehle
gewiesen sind, gemeinschaftlich an.
Die russischen Grenadier und Cürassier-Divisionen besetzen früh mit Anbruch des Tages die
dermalige Stellung des F. Blücher bei Trannes.
Eine Division der russischen Garden stellt sich vorwärts Bar sur Aube bei Aileville, der Rest bei
Fresney auf, um von dort aus entweder zur Unterstützung des Feldmarschalls v. Blücher auf Brienne,
oder zum Soutien des 5-ten und 6-ten Armeecorps auf Montierender zu marschiren.
Das 5-te Armeecorps marschirt auf Montierender, das 6-te auf St.-Diziers, wo es gemeinschaftlich
mit dem General von Jork nach Umständen gegen Vitri zu manövriren hat.
Das 1-ste Armeecorps besetzt Vandoeuvres und schickt Rekognoscirungen gegen Troyes.
439

Alle Meldungen sind morgen nach Bar sur Aube, und wenn ich noch nicht daselbst eingetroffen
seyn sollte, nach Colombey zu schicken, wo mein Hauptquartier seyn wird.
Der Feldmarschall von Blücher werden gebeten, mir seine Nachrichten eben dahin zuzufertigen.
Wenn der Angriff auf Brienne geglückt ist, dirigirt sich die Armee des Feldmarschalls v. Blücher
gegen Vitri.
Das 4-te Armeecorps besetzt Brienne und das 3-te Armeecorps Dienville.
Hauptquartier Chaumont, den 31 Januar 1814».

Диспозиция фельдмаршала Блюхера
«Um 12 Uhr Mittags setzt sich das Corps des Generals Sacken in zwei Kolonnen gegen das
Dorf la Rothiere in Marsch.
Die 1-ste Kolonne marschirt auf der grossen Strasse, welche vom Trannes nach la Rothiere führt.
Die 2-te Kolonne marschirt aus der Position zwischen Trannes und der Lisiere des Waldes in der
Richtung nach Brienne.
Der Gen. Lieut. Alsufiew folgt als Unterstützung der 2-ter Kolonne mit seinem Corps nach.
Die 3-te Armeeabtheilung unter dem Befehl des Feldzeugmeisters Grafen Gyulay folgt als Unterstützung der ersten Kolonne nach.
Das kaiserlich-russische Grenadier-Corps und zwei Cürassier-Divisionen marschiren auf die
Anhöhen in die Position von Trannes, und stellen sich zwischen diesem Dorfe und der Waldhöhe
als Reserve auf.
Die 4-te Armeeabtheilung unter dem Befehle Seiner Königlichen Hoheit des Kronprinzen von
Würtemberg bricht um 12 Uhr von dem Dorfe Eclançe, die vom Feinde besetzte Waldhöhe links
lassend, auf Chaumenil, reiniget den Wald vom Feinde, und sucht sich links mit der Armeeabtheilung
des Grafen Wrede in Verbindung zu setzen.
Die feindliche Jnfanterie, welche vor dem Walde in Position steht, muss umgangen werden, sollte
sie jedoch nicht abmarschiren, so bleibt ihr gegenüber ein Bataillon der 4-ten Armeeabtheieung und ein
Bataillon von der Reserve-Kolonne des Generals Alsufiew zur Beobachtung stehen, damit die feindliche
Infanterie dadurch genöthiget wird, wenn die Umgehung gelingt, vielleicht das Gewehr zu strecken.
Ich selbst werde mich auf den Anhöhen zwischen Trannes und der Waldecke aufhalten.
Trannes, am 1-sten Februar, 1814».

Диспозиция генерала от инфантерии графа Барклая-де-Толли
«Фельдмаршал Блюхер наступает к Бpиенне и атакует сей город на основании своей собственной диспозиции; ему же на сей день подчиняются 3-й и 4-й корпуса.
Гренадерский корпус и 2-я, и 3-я кирасирские дивизии занимают с рассветом прежнюю
позицию фельдмаршала Блюхера у селения Транн.
«Обе русские гвардейские пехотные дивизии, 1-я кирасирская дивизия, прусские гвардейские пехотная и кавалерийская бригады этих артиллерий и легкая гвардейская кавалерийская
дивизия располагаются впереди Бар-сюр-Об, у селения Айлевиль, так чтобы эти войска могли
служить для поддержания как фельдмаршала Блюхера, при его наступлении к Бриенне, так 5-го
и 6-го корпусов при движении их к Монтиерандер.
Резервная артиллерия остается на бивуаках впереди Бар-сюр-Об.
5-й корпус двигается к Монтиерандер.
6-й корпус следует в подкрепление генералу от инфантерии Иорку к Сен-Дизье, где объяснится — должно ли будет ему направиться к Витри.
1-й корпус занимает Вандёвр и посылает разъезды к Труа.
440

Ежели наступление к Бриенне будет успешно, то армия фельдмаршала Блюхера отправится
к Витри, 4-й корпус — к Бриенне, а 3-й — к Диенвилю.
Русские резервы в 4 часа пополудни занимают позицию при Транн; резервная же артиллерия
остается в прежнем расположении.
Коломбей-ле-дёз-Эглиз, 31 января 1814 года».
12

Число наполеоновских войск, собранных в окрестностях Бриенны, показано:

У Коха
Пехоты
Правое крыло Жерара

Бригада Пике
Дивизия Дюфура
Дивизия Рикара
Центр марш. герцога Дивизия Лефевр-Денуэтта
Беллюно (Виктора) Дивизия Кольбера
Дивизия Гайо
Дивизия Дюгема
Дивизия Дюгема
Дивизия Пире
Дивизия Бриш
Дивизия Леритье
Левое крыло марша- Дивизия Думерка
ла герц. Рагузского
Дивизия Лагранжа
(Мармона)
Резерв марш. Нея
Дивизия Ротенбурга
Дивизия Деку
Дивизия Мёнье
Отряжены к Лемону
Всего же

Кавал.
640

3400
3500
850
880
750
4200
1900

Гвард. кавал.
Нансути
2-й корпус

870
1250
1000
800

5-й кавал.
корпус
Мильго
6-й корпус

4600
4900
1800
3000
27 300

Гвардия

800
8840

Вообще же: 36 140 человек со 128 орудиями.
У Бернгарди
2-й корпус маршала
Виктора 9874 чел.

6-й корпус маршала
Мармона 9043 чел.

Гвардия под начальством маршала Нея
7615 чел.

Дивизия Дюгема
Дивизия Жерара
Дивизия Жерара
Артиллерия и проч.
Дивизия Рикара

8 бат.
7 бат.
6 бат.

Дивизия Лагранжа
Артиллерия и проч.
Дивизия Менье
Дивизия Деку
Артиллерия и проч.

15 бат.

14 бат.

8 бат.
8 бат.

441

2723 чел.
3347 чел.
2662 чел.
1142 чел.
2917 чел.
4868 чел.
1260 чел.
4004 чел.
2700 чел.
911 чел.

Гвардия под начальством маршала Удино
6890 чел.
1-й кавалер. корпус
Думерка

Дивизия Ротенбурга
Кавалер. дивизия Лефевр-Денуэтта

Дивизия Думерка
Бригада Пике
Артиллерия
5-й кавалер. корпус
Дивизия Пире
Мильго
Дивизия Бриш
Дивизия Леритье
Бригада Сегюра
Артиллерия
Всего же 31 649 человек пехоты и 98 654 человека кавалерии.
Вообще же: 41 303 человека
13

11 бат.
17 эскадр.

4605 чел.
2825 чел.

16 эскард.
7 эскадр.

1900 чел.
915 чел.
191 чел.
1050 чел.
1590 чел.
1164 чел
750 чел.
319 чел.

12 эскадр.
18 эскадр.
14 эскадр.
8 эскадр.

Число союзных войск, собранных в окрестностях Бриенны, показано:

У Плото
3-й корпус Гиулая
4-й корпус наследного принца Виртембергского
Из войск Силезской армии
5-й корпус Вреде
Корпус Коллоредо
Резервы
Всего

12 000 чел.
14 000 чел.
27 000 чел.
25 000 чел.
25 000 чел.
20 000 чел.
123 000 чел.

У Бернгарди
3-й корпус
4-й корпус
5 корпус
Корп. Коллоредо
Резервы
6-й корпус графа Витгенштейна
Всего

Бат.
21
13
22
8
34
43
22
163

Эскадр.
14
21
22
26
54
80
21
238

Пех.
11 205
8765
16 024
6587
19 182
23 000
10 000
94 853

18 000
112 853

4 000
26 319

Присоединив к тому войска Силезской армии
Будет

44
207

40
278

Всего же: около 140 000 человек с 286 орудиями.
442

Кавал.
1234
2250
2200
2627
5008
7000
2000
22 319

Но из показанных цифр должно исключить не участвовавшие в сражении при Ла-Ротьере
войска Коллоредо и графа Витгенштейна. Резервы же, сколько можно судить, на основании
официальных ведомостей, простирались, по крайней мере, до 34 000 человек, из которых,
однако, только половина была введена в дело.
14
Plotho. III. 115–116.
15
Plotho. III. 116. — У него показано ошибочно, вместо 90 000, 80 000 человек.
16
Oesterreich. milit. Zeitschrift. 1821. X Heft. — Koch. I. 174–178. — Thiers. XVII. 277.
17
По свидетельству самого Никитина: «он приказал впрягать под батарейные орудия,
вместо шести, по десяти, под легкие, вместо четырех, по шести, а под ящики, вместо трех, по
пяти лошадей, и, посадив людей на пушки и ящики, пустился во весь опор к шоссе, отправив пред тем к оному достаточное число людей с шанцевым инструментом, для облегчения
переездов через канавы оного; достигнув шоссе, выстроил под сильным огнем неприятельской артиллерии свою батарею, которая мгновенно открыла огонь. Обеспокоенный этой
батареей неприятель с правого своего фланга бросился атаковать оную драгунами. Батарея,
неприкрытая никем, ибо 11-й и 36-й егерские полки к тому назначенные были еще в дальнем от оной расстоянии, приняла решительные меры: прекратив канонаду, артиллеристы
положили заряды на шинели у орудия, дабы не иметь остановки в подноске оных; когда же
кавалерия приблизилась к батарее сажень на триста, тогда по атакующим был огонь открыть
неумолкаемый ядрами и картечами, так что они не были допущены до батареи сажень на сто
и принуждены были в чрезвычайном расстройстве обратиться в бегство. В это время пошел
столь сильный снег, что за 10 шагов нельзя было различать предметов; с этим вместе с обеих
сторон умолкла канонада, что и продолжалось несколько минут. Спустя немного, мороз при
сильном ветре стянул землю, что и позволило послать людей и лошадей за оставшимися на
высотах транских 36 орудиями, которые и были подвезены на позицию в непродолжительном
времени»... Записки графа Никитина.
18
Журнал Сакена (Архив В.-т. депо, № 16 644). — Журнал князя Щербатова (Архив В.-т.
депо, № 44 585). — Записки графа Никитина.
19
Журнал Сакена. — Журнал князя Щербатова. — Plotho. III. 117–119. — Koch. I. 178–
179. — Richter. III. 98–100. — Thiers. XVII. 278–279.
20
С. v. W. (Müffling). Die Feldzüge der schlesischen Armee. Zw. Aufl. 150.
21
Plotho. III. 119–120. — Koch. I. 179. — Rau und Cronenthal. Der Krieg der Verbündeten
gegen Frankreich in den Jahren 1813, 1814 und 1815. II. 69–70. — Richter. III. 101–102. — Beitrag
zu der Geschichte der Feldzüge in Frankreich, in den Jahren 1814 und 1815, in besonderer Beziehung
auf das Commando des Cronprinzen v. Würtemberg, herausgegeben von den Offizieren des Königl.
würtembergischen Generalquartiermeisterstabes. II Heft.
22
«Il était trois heures environ; un épouvantable chasse-neige eût lieu et vint obscurcir le temps. Je
profitai de cette circonstance favorable pour renvoyer jusqu’à Brienne tous mes équipages et une partie
de mon artillerie, afin de rendre ma retraite plus facile et plus légère, quand le moment de l’effectuer
serait arrivé. Comme je ne me souciais pas, ainsi qu’ il était arrivé au maréchal Davoust, en 1812, de
voir mon bâton de maréchal, qui était placé dans mes bagages, devenir la proie de l’ennemi, pour
figurer ensuite dans quelque église de St. Petersbourg ou de Vienne, je donnai l’ordre de l’emporter et
d’en séparer les diverses parties» («Около трех часов началась ужасная метель, не позволившая
ничего видеть. Пользуясь этим благоприятным обстоятельством, я отослал в Бриенну все мои
экипажи и часть артиллерии моего корпуса, чтобы облегчить мое отступление, когда настанет
к тому время. Как я вовсе не хотел, чтобы мой маршальский жезл, находившийся в моем багаже
(подобно случившемуся с маршалом Даву), достался неприятелю и был помещен в какой-либо
из петербургских или венских церквей, то приказал, чтоб его увезли и разобрали на части»).
443

Plotho. III. 120–122. — Koch. I. 180–182. — Sporschill. Die grosse Ghronik. II. 246–249. —
Marmont. VI. 21–24.
24
Koch. I. 185.
25
Из числа орудий, взятых союзниками при Ла-Ротьере, захвачено:
23

Войсками Сакена
Войсками наследного принца Виртембергского
Войсками принца Бирона
Войсками графа Вреде

27
11
7
18

По свидетельству Плото
Войсками Сакена
Гиулая
Наследного принца Виртембергского
Войсками принца Бирона
Войсками графа Вреде
Всего же

25
8
14
7
19
73 оруд.

По свидетельству Бейцке
Войсками Сакена
34
Войсками Гиулая
4
Войсками наследного принца Виртембергского
6
Войсками принца Бирона
7
Войсками графа Вреде
22
Всего
73 оруд.
По свидетельству же Коха, французы потеряли только 54 орудия.
Koch. I. 186. — Plotho. III. 126. — Записки графа Никитина. — Журнал Сакена.
27
Журнал князя Щербатова. — Михайловский-Данилевский. Описание похода во Францию 1814 года.
28
Koch. I. 190.
29
Plotho. III. 124–126. — Marmont. VI. 24–27. — Михайл.-Данил. Описание похода во
Францию 1814 года.
30
Koch. I. 191.
26

Письмо императора Александра I к вдовствующей императрице Марии Федоровне с известием о сражении при Ла-Ротьере.
Его Императорское Величество извещает любезную родительницу Свою, что Всевышний
ниспослал новую благодать на оружие союзных держав. Славнейшая победа одержана над
Наполеоном в недрах самой Франции.
Прибыв к армии в Шалон-на-Марне, он начал немедленно свои наступательные действия
и вознамерился разбить фельдмаршала Блюхера, подавшегося с половиной своей армии, из
корпуса генерала Сакена состоящего, до Бриенны, дабы сблизиться с нашей большой армией.
Корпус же генерала Иорка оставлен был между Нанси и Марною, дабы наблюдать за Мецом и
силами, кои могли с сей стороны показаться.
444

Наполеон атаковал 17 января фельдмаршала Блюхера под Бриенною превосходными силами, но нашел твердое и неустрашимое сопротивление. Блюхер сохранил блестящим образом
за собой поле сражения и отбил у неприятеля 8 пушек кавалерийской атакой.
18 января фельдмаршал Блюхер получил повеление сблизиться еще с большой армией к
деревне Транн, вблизи Бар-сюр-Об лежащей. 19 число прошло в средоточении сил наших между
этих двух мест, в намерении атаковать на другой день Наполеона соединенными корпусами
Сакена, Гиулая, кронпринца Виртембергского, Вреде, гренадерского, кирасирского и гвардии
Российской, Прусской и Баденской. Действительно, достопамятный день 20 января покрыл
союзные армии новой славой. Произволом Всемогущего Бога, Наполеон был совершенно разбит под Бриенною, потерял 68 пушек и более 4000 пленных, из которых один дивизионный и
один бригадный генералы. Неприятель с той же ночи находится в совершенном отступлении и
21 числа сражались наши войска единственно с его арьергардами, под Лемоном и Роней. Армия
фельдмаршала Блюхера и корпусы генерала Вреде и кронпринца Виртембергского направлены в
преследование за оным. Большая же армия устремила движения свои на Труа и Санс по дороге,
ведущей на Париж. Все войска сражались с отличной храбростью, хладнокровием и порядком.
Потеря наша довольно умеренна. Все одушевлены чувством, что с Божьей помощью ничего
невозможного нет.

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ VII
«Вероятно, что неприятель, который сегодняшнего числа был расстроен, имея не более
50 000, будет ретироваться на Витри. По доказательству пленного офицера, назначено им было,
в случае неудачи, ретироваться на вышеупомянутое место. Я иду из Пиней на Лемон, чтобы
открыть, не отступает ли неприятель на Ареи и Труа, чего не полагаю»... Рапорт графу Барклаюде-Толли генерал-майора Сеславина (Журнал входящим бумагам. № 123).
2
Записка графа Ожаровского, от 21 января ст. ст. 6 часов вечера из Виллюр (Журнал входящим бумагам. № 124).
3
Plotho. Der Krieg in Deutschland und Frankrech in den Jahren 1813 und 1814. III. 140. —
Varnhagen v. Ense. Leben des Fürsten Blücher v. Wahlstadt. Zw. Aufl. 300.
4
Koch. Méraoires pour servir à l’histoire de la campagne de 1814. I. 192–193.
5
Журнал гр. Барклая-де-Толли (Архив В.-т. депо, № 29, 188). Bernhardi. Denkwürdigkeiten
des Grafen v. Toll. IV. 313–314.
6
Состав отряда генерала Ридигера: Гродненский и Сумской гусарские полки, пехотная
бригада, шесть орудий. Plotho. III. 132.
7
Состав отряда генерала Иловайского 12-го: казачьи полки: его самого, Ребрикова и половина полка Власова.
8
Koch. I. 195.
9
Журнал графа Барклая-де-Толли. — Рапорт Барклаю графа Платова от 22 января за № 63.
10
Журнал графа Барклая-де-Толли. — Plotho. III. 134.
11
Plotho. III. 134. — Koch. I. 198.
12
Koch. I. 197.
13
Рапорт начальнику главного штаба князю Волконскому генерал-лейтенанта барона Дибича
2-го, от 22 января ст. ст. за № 14 из Вандёвр. Журнал вход. бумаг. № 133.
14
Sporschill. Die grosse Chronick. II. 288. — Bernhardi. IV. 317 und 330–331.
15
Журнал Барклая-де-Толли. — Plotho. III. 135 und 136.
16
Sporchill. II. 290 –291.
1

445

Plotho. III. 135. — Koch. I. 200–201.
Письмо князя Шварценберга к Блюхеру от 4 февраля н. ст.
«Es ist nunmehr mit fast volkomener Gewissheit anzunehmen, dass die grössere Stärke des Feindes
sich mit dem Kayser Napoleon auf Troyes, und nur eine geringe Abtheilung gegen Arcis gezogen hat.
Jch bin nicht gesonnen den Funkt von Troyes in der Front anzugreifen, sondern werde mich, dem Geist
unserer früheren Disposition gemäss, stets links ziehen, um des Feindes rechte Flanke zu imgehen,
und, wenn er lange genug in Troyes stehen bleibt, auf seine Communication mit Paris marschiren. Er
verliert dadurch alle Möglichkeit, sich an der Seine aufzustellen; ich bin im Stande seine Vereinigung
mit den Truppen zu verhindern, welche er aus Spanien an sich zieht; die gegründeten Besorgnisse,
welche ich jetzt auf meiner linken Flanke habe (?), hören dann volkommen auf und es gewährt mir
endlich die Chaussée von Dijon eine vollkommen sichere Rückzugslinie.
Wahrend daher die Avantgarden aller derjenigen Corps, welche gegen Troyes poussirt haben,
in dieser Stellung verbleiben, marschirt die Colonne des F. Z. M. Colloredo zuerst auf die Strasse
von Tonnerre, wo sie die Lisière des Waldes von Aumon besetzt. Die russischen Garden und Reserven marschiren auf Bar-sur-Seine, und von da auf Chaource. Das 5-te Corps (Wrede) folgt uns auf
Vendoeuvres und Bar-sur-Seine; eben so das 3-te Corps unter F. Z. M. Gyulai; bloss das 4-te Corps
(Kronprinz von Würtemberg) bleibt auf der Strasse von Vendoeuvres auf Troyes und unterhält durch
Streif-Commandos die Verbindung mit dem 6-te Corps (Wittgenstein), welches auf Arcis marschirt.
Mein Hauptquartier geht bis auf Weiteres nach Bar-sur-Seine. Welche Bewegungen E. E. unter solchen
Umständen zu machen, und welche Direction Sie einzuschlagen gedenken, hierüber erbitte ich mir
baldigst Jhre Meinung.
Jch glaube, dass sich ein Theil des Corps vom Marschall Marmont gegen Chalons gezogen und
mit den Truppen unter Macdonald vereingt haben wird. Mit diesen werden E. E. bald fertig werden.
Nur wünsche ich hauptsächlich Jhre Meinung darüber, ob Sie sich auf Chalons selbst wenden,
oder mehr links halten wollen, baldigst zu kennen. Die Haupt-Armee so wie die E. E. sind an sich
stark genug es mit dem Feinde aufzunehmen, den wir vor uns haben, und ich glaube, dass wir stets von
unserm früheren Grundsätze ausgehen müssen, die Front des Feindes nur schwach zu beschäftigen,
während die Haupt-Armee in dessen rechter, und die von E. E. in dessen linker Flanke operirt. Der
Feind sieht sich dadurch genöthigt, gegen jeden von uns etwas aufzustellen, und ist dadurch überall
schwächer als wir.
Sollte er in der Mitte durchbrechen, so verliert er augenblicklich seine Communication mit Paris,
so wie seine Flanke»...
19
Plotho. III. 136.
20
Маршал Мармон приписывает себе первоначальную идею движения Наполеона от Ножана в долину Марны. Mémoires. VI. 29. Но Тьер пишет, что Мармон писал о том Наполеону
6 февраля, а Наполеон будто бы еще 2-го известил военного министра о намерении своем
обратиться против Блюхера. Histoire du Consulat et de l’empire. Edit. de Brux. XVII. 332. Но как
ни была велика предусмотрительность Наполеона, едва ли она простиралась до того, чтобы
предвидеть разобщение союзных армий прежде, нежели оно было решено на Совете союзников,
собранном в Бриенне.
21
Koch. I. 202.
22
...«Утвердительно доношу Вашему Превосходительству, что неприятель в полном отступлении к Ножану»... Из рапорта генерал-лейтенанту Толю генерал-майора Сеславина, от
24 января ст. ст. в 10 1/4 часов утра.
23
Диспозиция на 6 февраля н. ст. за подписью князя Шварценберга.
24
Plotho. III. 139. — Koch. I. 203. — Bernhardi. IV. 339.
17
18

446

«S. M. L’Empereur en me chargeant de remercier V. A. pour l’attention qu’Elle a bien voulû avoir,
de Lui annoncer l’occupation de Troyes, désire que V. A. n’y fixe pas aujourd’hui son quartier-général et
qu’Elle у envoit de suite quelqu’un chez le Prince Royal de Würtemberg avec l’ordre sévère de ménager la
ville autant que possible et у maintenir la plus grande discipline; cette mésure parait à S. M. d’autant plus
nécessaire, que les habitans d’ici assurent qu’hier la ville de Troyes a été pillée par les Français, donc une
bonne conduite de notre part dans cette occasion pourra influer de beaucoup sur l’esprit de la nation et lui
faire sentir la différence de traitement que nous lui accordons». (Журнал исходящим бумагам. № 61).
26
Генерал Михайловский-Данилевский. Описание похода во Франции в 1814 г. — Французские же писатели уверяют, что помянутые слова также были сказаны императором Александром
во время представления ему депутации в Труа. Koch. I. 205.
27
«Je crois devoir vous prévenir, Mr. le Ml., qu’après m’être concerté avec S. M. le Roi, nous avons jugé
qu’il serait utile qu’à l’approche des armées alliées de Paris, les troupes fussent cantonnées aux environs de
la ville, mais point dans la ville même. Je désirerais même, que tout passage de troupes par Paris soit évité
jusqu’à l’arrivée du Roi et de la mienne et que ce soyent celles, qui nous accompagnent, qui entrent les
premières dans cette capitale à notre suite. Je tiens beaucoup, Mr. le Ml. à ce que cette détermination, prise
d’un commun accord avec votre Souverain, soit exécutée généralement, et vous m’obligeriez bien en la
faisant strictement observer par les différens corps qui sont sous vos ordres. Des considérations politiques
de la plus haute importance rendent cette mesure indispensable». (Журнал исходящим бумагам. № 62).
28
По свидетельству Михайловского-Данилевского, сам Шварценберг на Венском конгрессе признался императору Александру, что ему было дано тайное повеление не переходить на
правый берег Сены. Bernhardi. IV. 350— 355.
29
Состав авангарда графа Палена: полки 25-й, 4-й и 34-й егерские, Ревельский пехотный,
Чугуевский уланский и казачьи Иловайского и Ребрикова; шесть орудий конной роты № 23.
30
Письмо к начальнику штаба князю Волконскому от генерал-майора Бартоломея (Журнал
входящим делам. № 183).
31
Koch. I. 208.
32
Fain. Manuscrit de 1814. 3-me édition. 107–112.
33
Plotho. III. 142. — Koch. I. 208–209 et 282–283.
34
Schulz. Geschichte der Kriege in Europa seit dem 1792. XII; I. Band. 195.
25

Состав наполеоновских войск
Дивизия Лагранжа
Дивизия Рикара
Бригада Пике
Дивизия Деку
Корпус Нея
Дивизия Мёнье
Дивизия Фриана
Дивизия Мишеля
Дивизия Лаферьер-Левек
Дивизия Дефранса
Гвардия
Дивизия Лефевр-Денуэтта
Дивизия Гюйо
Дивизия Думерка
1-й кавалерийский корпус Бордесуль
2-й кавалерийский корпус Сен-Жермена
Всего
Корпус Мармона

3820 чел.
2900 чел.
560 чел.
1500 чел.
2490 чел.
4600 чел.
3878 чел.
2228 чел.
896 чел.
725 чел.
625 чел.
1500 чел.
700 чел.
2400 чел.
29 522 чел.

В числе этих войск было 19 188 человек пехоты и 10 334 человека кавалерии.
447

Koch. I. 232–233.
Состав отряда под начальством Бурмона: кадры пехотных полков: 18-го линейного, 11-го
и 29-го легких. Для описания дела при Ардюссоне служили: Журнал Барклая-де-Толли. — Письмо к князю Волконскому графа Витгенштейна от 30 января ст. ст. из Пон-сюр-Сен (Журнал
входящим бумагам. № 204). — Plotho. III. 143–144. Koch. I. 289— 290.
37
Извлечено из диспозиции князя Шварценберга от 10 февраля н. ст.
38
Plotho. III. 133 und 140.
39
Koch. I. 284–286. — Werk des Würtembergsch. General-Stab. II. 7.
40
Письмо к князю Волконскому графа Витгенштейна от 30 января ст. ст. Журнала входящ.
бумаг. № 204. Koch. I. 200–291.
41
Bernhardi. IV. 410–411.
42
Состав отряда Ридигера: Гродненский гусарский полк, два эскадрона Сумского гусарского
полка, казачий Ребрикова полк, три батальона Селенгинского, Ревельского и Черниговского
полков; два орудия конной № 23-й роты. Plotho. III. 149. — В донесении же графа Витгенштейна
от 31 января ст. ст. сказано, что Ридигер был послан с кавалерийским отрядом.
43
Журнал действий Барклая-де-Толли. — Отзывы графа Витгенштейна к князю Волконскому, от 30 и 31 января ст. ст. — Koch. I. 290–293. — Völderndorff. Kriegsgeschichte von Baiern
unter. König Maximilian Joseph I. IV. 8. S. 94–95.
44
Plotho. III. 150.
45
Рапорт графу Барклаю-де-Толли графа Витгенштейна от 2 февраля ст. ст. (Журнал входящим бумагам. № 230.) — Koch. I. 294–295.
46
Plotho. III. 152— 154 — Koch. 1. 295— 298. — Völderndorff. IV. 8. S. 98–103.
47
Журнал действий Барклая-де-Толли. — Plotho. III. 156. — Koch. I. 286–287.
48
...«Граф Витгенштейн получил повеление идти от Вилленокса в Провен, откуда должен
послать свой авангард в Nangis. Генерал Лангенау полагает, что Наполеон с 25-тысячным корпусом дрался против Олсуфьева и Сакена и что ныне отступает к стороне Melun, вследствие
чего хотят держаться первому плану, то есть иметь наши главные силы на левом берегу Сены,
к стороне Фонтенебло»... Извлечено из рапорта князю Волконскому генерал-лейтенанта Толя
от 3 февраля ст. ст. из Ножана (Журнал входящим бумагам. № 239).
49
Состав авангарда графа Палена: бригада полковника барона Розена; Ревельский и 25-й
егерский полки.
50
Рапорт графу Барклаю-де-Толли графа Платова от 4 февраля ст. ст. за № 87 (Журнал
входящим бумагам. № 275).
51
Журнал входящим бумагам. № 259.
52
Рапорты графу Барклаю-де-Толли генерал-майора Сеславина от 31 января и 7 февраля
ст. ст. (Журнал входящим бумагам. № 240 и 324.)
53
Koch. I. 298 et 300–302.
54
Извлечено из копии с рапорта графу Барклаю-де-Толли генерал-лейтенанта Дибича от
2 февраля ст. ст. (Журнал входящим бумагам. № 236).
55
Извлечено из копии с рапорта графу Барклаю-де-Толли генерал-лейтенанта Дибича от
3 февраля ст. ст. (Журнал входящим бумагам. № 244).
56
Диспозиция за подписью князя Шварценберга от 3 (15) февраля, в полдень. (Копия
диспозиции приложена к № 246 Журнала входящим бумагам.)
57
Извлечено из копии с рапорта графу Барклаю-де-Толли генерала Дибича от 3 февраля
ст. ст. (Журнал входящим бумагам. № 245). — По другим сведениям, известие о возвращении
Наполеона от Этожа к Монмиралю было доставлено в главную квартиру присланным от Блюхера
прусским генералом ф. Гааком (v. Haak). Plotho. III. 158.
58
Plotho. III. 158–159.
35
36

448

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ VIII
1
Состав корпуса Иорка: 31 1/2 батальона, 44 эскадрона, 12 батарей, в числе 18 500 человек
с 96 орудиями. Состав отряда генерала Бороздина 2-го: Новороссийский и Митавский драгунские, 2-й и 4-й Украинские казачьи полки, в числе 1800 человек.
2
Диспозиция Блюхера от 15 января н. ст. В главной квартире Иорка были очень недовольны
этой диспозицией и прозвали ее «шампанской». Droysen. Vorks Leben. III. 249–240.
3
По ведомости 17 января н. ст., в корпусе Иорка состояло налицо 16 686 человек, кроме
находившегося на марше 1-го Восточно-прусского полка, в числе 1700 человек. Сверх того, в
отряде генерала Бороздина было 1800 человек. Droysen. III. 241.
4
Droysen. III. 241–242.
5
C. v. W. (Müffling). Die Feldzüge der schlesischen Armee unter Feldmarschall Blücher. Zw.
Aufl. 135.
6
Droysen. III. 249.
7
По ведомости от 25 января н. ст., в корпусе Иорка было 14 240 человек, а по прибытии
1-го Восточно-прусского полка и 1548 человек, на укомплектование прочих войск, в корпусе
состояло налицо 17 488 человек. Droysen. III. 248. По показанию Шульца, шесть батальонов
бригады Горна были переформированы в два батальона, а три батальона бригады принца Вильгельма — в один; четыре эскадрона наблюдали Саарлуи, а из двух составлен летучий отряд.
Затем в половине (в конце) января корпус находился в следующем составе:

Авангард Кацелера
Бригада Пирха
Бригада Горна
Бригада принца Вильгельма
Резервная кавалерия Юргаса

10 1/2 бат.
10 бат.
5 бат.
7 бат.

14 эскадр.
5 эскадр.
5 эскадр.
4 эскадр.
13 эскадр.

Всего же: 32 1/2 батальона и 41 эскадрон, в числе 17 000 человек. Geschichte der Kriegein
Europa seit dem Jahre 1792. XII. I. Band. 186. Следовательно, несмотря на разноречие в составе
войск, число их показано согласно у Плото и Шульца.
8
Plotho. Der Krieg in Deutschland und Frankreich in den Jahren 1813 und 1814. III. 98–99,
101–102, 107, 109–110, 123–121 und 130–132. — Droysen. III. 250–260. — Koch. Mémoires sur
la guerre de 1814. I. 215–218. —Sporshill. Die grosse Chronik. II. 360–364.
9
Состав прусской кавалерии, участвовавшей в деле при Ла-Шоссе: Литовский и 1-й Западно-прусский драгунские полки (8 эскадр.); 3-й и 5-й полки силезского конного ландвера
(6 эскадр.); Мекленбург-Стрелицкий гусарский полк (4 эскадр.); 2 эскадрона бранденбургских
улан; 1 эскадрон Восточно-прусского Национального кавалерийского полка; Бранденбургский
гусарский полк (5 эскадр.); 1 эскадрон егерей. Всего же: 21 эскадрон линейной кавалерии и
шесть эскадронов ландвера, в числе 2000 человек. Droysen. III. 266. Пехота, прибывшая в конце
дела, состояла, кроме Лейб-фузелерного батальона, бывшего в отряде Генкеля, из двух Восточнопрусских полков и двух егерских рот, Droysen. III. 264.
10
Plotho. III. 161. — Droysen. III. 262–265. — Koch. I. 220–221.
11
Plotho. III. 161–163. — Droysen. III. 260–274. — Koch. I. 218–225. — Sporschill. II.
364–370.
12
C. v. W. Zw. Aufl. 153.
13
Журнал корпуса генерала Сакена (Архив В.-т. депо, № 16 643). — Varnhagen v. Ense. Leben
des Fürsten Blücher v. Wahlstadt. Zw. Aufl. 300–301. — C. v. W. Zw. Aufl. 156–157.
449

Состав отряда генерала Ягова, оставленного в Эрфурте: три батальона 6-го резервного
пехотного полка; силезского ландвера пехотные полки: 7-й, 8-й, 9-й и 10-й и кавалерийские
полки: 1-й и 2-й; 6-фунтовая батарея № 14; 7-я пионерная рота. Plotho. III. Beilagen. 59. В числе
войск, оставленных в отряде Ягова, ошибочно показан 10-й резервный пехотный полк.
15
Состав войск Клейста, при выступлении от Эрфурта: 22 батальона, 24 эскадрона, 12 батарей. В откомандировке от корпуса: под начальством генерал-лейтенанта Рёдера, к Триру:
8 эскадронов (полки кирасирские: Бранденбургский и Восточно-прусский) с конной батареей
№ 7; в отряде принца Бирона Курляндского, при блюхеровой армии, 4 эскадрона (два — 2-го Силезского гусарского и два — Силезского Национального гусарского полка); в отряде генерала
Ягова: 15 батальонов, 8 эскадронов, одна батарея и одна пионерная рота; четыре запасных
батальона (Ersats-bataillons) оставлены: в Нордгаузене, Мюльгаузене, Лангензальце и Готе.
Plotho. III. Beilagen. 58–59.
16
Plotho. III. 170.
17
Состав 2-го прусского корпуса Клейста 28 января (9 февраля) в Вертю:
14

2-го Западно-прусского пехотного полка
1-го Силезского пехотного полка
2-го Силезского пехотного полка
7-го резервного пехотного полка
10-го резервного пехотного полка
11-го резервного пехотного полка
(Один батальон этого полка оставлен гарнизоном в Витри).
Две роты Силезского стрелкового батальона
Восточно-прусского кирасирского полка
1-го Силезского гусарского полка
7-го Силезского гусарского полка
6-фунтовая пешая батарея № 9-го
6-фунтовая конная батарея № 8-го

3 бат.
3 бат.
3 бат.
3 бат.
3 бат.
2 бат.

4 эскадр.
4 эскадр.
4 эскадр.

Всего: 17 1/2 батальона, 12 эскадронов и 2 батареи, в числе 8000 человек с 16 орудиями.
Plotho. III. 174.
18
Rau und Cronenthal. Der Krieg der Verbündeten gegen Frankreich in den Jahren 1813, 1814
und 1815. II. 84. — Из корпуса Капцевича тогда прибыла только одна 8-я дивизия, с резервными
полубатальонами 9-го корпуса в числе 6000 человек.
19
С. v. W. (Müffling). Zw. Aufl. 157–159. По показанию его в корпусе Сакена было 20 000;
в действительности же только 16 000 человек.

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ IX
1
Koch. Mémoires pour servir à 1’histoire de la campagne de 1814. I. 211–213. — Beitzke.
Geschichte der deutschen Freiheitskriege in den Jahren 1813 und 1814. Erste Aufl. III. 165–166.
2
Thiers. Histoire du Consulat et de l’Empire. XVII. Edit, de Brux. 331. — C. v. W. (Müffling).
Zur Kriegsgeschichte der Jahre 1813 und 1814. Die Feldzüge der schlesischen Armee. Zw. Aufl.
162. — Varnhagen v. Ense. Leben des Fürsten Blücher v. Wahlstadt. Zw. Aufl. 307.
3
Донесение маршала Мариона. Mémoires du maréchal Marmont. VI. 115–116.
4
Thiers. XVII. 331.

450

C. v. W. Die Feldzüge der schlesischen Armee. Zw. Aufl. 162— 163. — Его же: Aus meinem
Leben. Zw. Aufl. 102 und 106.
6
Донесение генерал-лейтенанту Капцевичу генерал-майора Корнилова от 30 января ст. ст.
из селения Бержер (Журнал входящим бумагам. № 235).
7
Повеление фельдмаршалу Блюхеру от 25 января ст. ст. (Журнал исходящим бумагам. № 57).
8
С. v. W. Die Feldzüge der schlesischen Armee. Zw. Aufl. 163–165. — Его же: Aus meinem
Leben. 101–102 und 105–107. — Bernhardi. Denkwürdigkeiten des Grafen v. Toll. IV. 367–368.
Предписание, посланное генералу Иорку, утром 10 февраля н. ст., было следующего содержания:
«Nach alien Meldungen dirigirt sich der Kaiser Napoleon von Nogentsur-Seme über Villenoxe
nach Sezanne, wo er nach Aussage der Gefangenen die heutige Nacht zubringen soll.
Es kann diese Bewegung des Feindes die Vereinigung mit dem Marschall Macdonald beabsichtigen,
sie kann jedoch auch eine Offensive gegen die Marne sein.
In diesem Fall muss ich die Armee hier in der Gegend von Vertus concentriren.
Sollten E. E. den Marsch nach Montmirail noch nicht angetreten haben, so muss es augenblicklich geschehen und das Corps in einem Bivouak vereinigt bleiben, um sich nach alien Richtungen
bewegen zu können.
Jhre Cavalerie schicken Sie auf dem Wege von Montmirail nach Sezanne vor. Sobald ich über
die Bewegungen des Feindes genau unterrichtet bin, werde ich Jhnen weitere Nachrichtee geben.
Wenn die Brücke bei Chateau-Thierri durch den General Katzeler hergestellt ist, so muss sie nicht
allein erhalten, sondern noch eine Schiffbrücke geschlagen werden, damit, wenn es im schlimmsten
Fall dem Feinde gelingen sollte uns zu trennen, E. E. und General Sacken sich auf das rechte Marneufer
retten könnten bis die grosse Armee herankäme.
P.S. Jch bitte mich zu benachrichtigen wo Sie sich befinden».
Droysen. Yorks Leben. III. 284.
9
Донесение генерал-майора Корнилова, от 30 января ст. ст. (Журнал входящим бумагам.
№ 235). — Записки Полторацкого.
10
Sporschill. Die grosse Chronik. II. 392.
11
Потери отряда Олсуфьева показаны: у Мюффлинга: 1500 человек и 9 орудий; у Плото:
3000 человек, 15 орудий, 17 зарядных ящиков и все обозы; у Коха пленными: 3 генерала, 47 офицеров и 1837 нижних чинов; убито около 1200 человек; потонуло в прудах более 200; в Монитере
от 12 февраля сказано: «генерал-аншеф Олсуфьев взят в плен со всеми своими генералами, полковниками, офицерами, орудиями, зарядными ящиками и обозами. Захвачено 6000 человек (?);
прочие потоплены в пруду, либо убиты, а в Монитере от 16 февраля: «2000 человек потонули
в пруду; захвачено 30 орудий (?) и 200 повозок. Генералы, более 100 офицеров и 4000 человек
взяты в плен». У Тьера: убито и ранено 1500 человек; взято в плен около 3000 человек; 20 орудий и генерал Олсуфьев со своим штабом были трофеями победы.
12
Koch. I. 238.
13
Из записок К. М. Полторацкого.
14
Marmont. Mémoires. VI. 32.
15
Koch. I. 238–239.
16
Донесение Корнилова от 3 января ст. ст. (Журнал входящим бумагам. № 235). — Müffling.
Aus meinem Leben. Zw. Аufl. 107.
17
Aus meinem Leben. Zw. Aufl. 107.
18
Рапорт графу Барклаю-де-Толли барона Сакена от 3 февраля ст. ст., на марше в Реймс
(Журнал входящим бумагам. № 278).
5

451

Droysen. Yorks Leben. III. 284–290. — Bernhardi. IV. 375 und 377–379.
Koch. I. 238–239.
21
Из записок генерала Никитина.
22
Записка о действиях отряда из корпуса князя Щербатова, в деле при Монмирале, 30 января ст. ст. 1814 г. (Архив В.-т. депо, № 47 353, тетрадь за № 50).
23
Из записок генерала Никитина. — Koch. I. 240–244. — Droysen. III. 290–294.
24
У селения Марше сражались со стороны русских 2360 человек, а со стороны французов:
дивизия Рикара 2900, дивизия Мёнье 2490 и дивизия Деку 1500; всего же около 7000 человек.
Sehulz. Geschichte der Kriege in Europa seit 1792. XII. I. Band. 195.
25
L’empereur pressait alternativement le général Mennier et le général Ricard d’enlever le village;
mais les deux divisions, aux ordres du premier, considérablement réduites depuis le combat de Brienne,
et composés de consents qui commengaient à connaître et à craindre le danger, n’étaient plus capables
d’un effort vigoureux; de son côté le comte Ricard, ayant déjà perdu beaucoup de monde, demandait
des renforts. Deux bataillons de la vieille garde lui fûrent successivement envoyés; néanmoins jugeant
que l’attaque en exigeait quatre et qu’il compromettrait inutilement cette belle troupe, il la tenait en
réserve et différait son attaque. Koch. I. 244.
26
Записка о действиях отряда из корпуса князя Щербатова 30 января ст. ст. 1814 г. — Koch.
244–245.
27
Из записок генерала Никитина. — Журнал действий корпуса генерала барона Сакена
(Архив В.-т. депо, № 16 643). — Droysen III. 295.
28
Plotho. Der Krieg in Deutschland und Frankreich in den Jahren 1813 und 1814. III. 182. —
Droysen. III. 296. — Koch. I. 245–246. По свидетельству его союзники в бою под Монмиралем
вообще потеряли: шесть знамен, 26 орудий, 200 повозок и 708 человек пленными; более 3000 человек убитых и раненых осталось на поле сражения. — По свидетельству Бернгарди (IV. 380),
урон прусских войск вообще простирался до 30 офицеров и 860 нижних чинов; русские потеряли до 2800 человек, из числа которых пленными 800, и, по собственному их показанию,
13 орудий, а на основании сомнительных французских сведений — 26. В Монитере 13 февраля
н. ст. сказано о деле при Монмирале: «Les résultats sont immenses; l’armée russe est détruite» (?).
29
Droysen. III. 296.
30
Кавалерия Сен-Жермена состояла из запасных эскадронов 1-го, 2-го и 5-го кавалерийских
корпусов. Она была послана Макдональдом, по приказанию Наполеона, вслед за корпусом
Сакена.
31
Droysen. III. 297–304. — Koch. I. 248–252. Журнал действий Сакена.
32
Plotho. III. 184. — Koch. I. 253.
33
По свидетельству Коха, союзники вообще потеряли у Шато-Tиepи более 3000 человек, и
три орудия. Mémoires etc. I. 253. — В Монитере 14 февраля сказано: «Le 12 février, l’Empereur
a poursuivi ses succés. Blücher cherchait à gagner Chateau-Thierry. Ses troupes ont été culbutées de
position en position. Un corps entier qui était resté réuni, et qui protégeait sa retraite, a été enlevé. Cette
arrière-garde était composée de quatre bataillons russes, trois bataillons prussiens et de trois pièces de
canon. Le général qui la commandait a aussi été pris. Nos troupes sont entrées pêlemêle avec l’ennemi
dans Chateau-Thierry, et suivent, sur la route de Soissons, les débris de cette armée, qui est dans une
horrible confusion. Les résultats de la journée d’aujourd’hui 12 sont trente piéces de canon, quantité
innombrable de voitures de bagages. On comptait déjà trois mille prisonniers: il en arrive à chaque
instant. Nous avons encore deux heures de jour. On compte parmi les prisonniers cinq à six généraux
(?), qui sont dirrigés sur Paris. On croit le général en chef Sacken tué (?)». Bernhardi. IV. 384–385.
34
Droysen, III. 306. — Koch. I. 253–256. —Журнал действий Сакена.
19
20

452

Fain. Manuscrit de 1814. 3-me édit. 121–122.
Droysen. III. 308–309.
37
Koch. I. 257–258.
38
C. v. W. Die Feldzüge der schlesischen Armee. Zw. Aufl. 166–168.
39
Состав авангарда генерала Цитена: передовой отряд полковника Блюхера (сына фельдмаршала): 1-й Силезский гусарский полк, один фузелерный батальон, четыре орудия; за ним
следовали: Восточно-прусский кирасирский и 7-й Силезский ландверный кавалерийский
полки, 11-я бригада с двенадцатью орудиями. Диспозиция Блюхера на 1-е (13-е) февраля. — По
свидетельству же Фёрстера (Die Befreiungskriege 1813, 1814, 1815. II. 699), в авангарде Цитена
было 2000 человек пехоты и 700 человек кавалерии с восемью орудиями.
40
Для сохранения авангарда с левого фланга были посланы из резерва Бранденбургский
кирасирский и 8-й Силезский ландверный кавалерийский полки под начальством полковника
Гаака (Haak) Plotho. III. 187.
41
С. v. W. Die Feldzüge der schlesischen Armee. 169. — Förster. Die Befreiungskriege 1813,
1814, 1815. II. 701.
42
Plotho. III. 187.
43
Koch. I. 260— 261.
44
Plotho. III. 188.
45
C. v. W. Die Feldzüge u. s. w. 170–171. — Koch. I. 261–262.
46
C. v. W. Die Feldzüge u. s. w. 172.
47
C. v. W. (Müffling). Aus meinem Leben. Zw. Aufl. 111–113.
48
C. v. W. Aus meinem Leben. 113–114.
49
Plotho. III. 188–189. — С. v. W. Die Feldzüge u. s. w. 172. — Varnhagen v. Ense. Zw. Aufl.
317–318. — Koch. I. 263.
50
По свидетельству Коха (I. 264), в Этоже захвачено 600 человек и восемь орудий, а по показанию Мармона (Mémoires. VI. 36), более 3000 человек (об орудиях он вовсе не упоминает),
что очевидно преувеличено.
51
Marmont. VI. 37.
52
Урон 2-го прусского корпуса в деле при Вошане:
35
36

Убито
Взято в плен
Ранено
Всего же выбыло

Офицеры
15
11
54
80

Нижние чины
1487
447
1970
3904

Захвачены неприятелем шесть пушек и одна гаубица. Plotho. III. 190.
В Монитёре 16 февраля было сказано о деле при Вошане и Этоже: Les résultats de cette
brillante journée sont: dix mille prisonniers (?), dix pièces de canon, dix drapeaux et un grand nombre
d’hommes tués à l’ennemi.
53
Koch. I. 264.
54
Plotho. III. 189 und 192.
55
G. v. AV. Die Feldzüge der schlesischen Armee. Zw. Aufl. 176.
56
Состав наполеоновских войск, при выступлении из Монмираля в Мо, 3 (15) февраля:
пехота: гвардейские дивизии Фриана, Деку и Мёнье всего до 6000 человек; кавалерия: гвардейские дивизии Лаферьера, Лефевра, Гюйо и 2-й кавалерийский корпус Сен-Жермена всего
так же до 6000 человек. Koch. I. 305–306. — Schulz. XIII. 1 Band. 143.
453

Состав войск:
1) генерал-лейтенанта Рудзевича:
57

22-й пехотной дивизии

17-й пехотной дивизии

Старооскольский пехотный полк
Олонецкий пехотный полк
29-й егерский полк
45-й егерский полк
Белозерский пехотный полк
48-й егерский полк

Казачий Селиванова 2-го полк
Всего до 6000 человек.
2) генерал-адъютанта Корфа:
Каргопольский драгунский полк
Северный конно-егерский полк
Лифляндский конно-егерский полк
3-й Украинский казачий полк
Всего до 2000 человек.
Рапорт генерал-адъютанту князю Волконскому начальника штаба корпуса графа Ланжерона
генерал-майора Нейдгардта от 23 января ст. ст. за № 19 (Журнал входящим делам. № 284). —
Ведомость о состоянии войск.
58
Рапорт князю Волконскому генерал-майору Нейдгардта за № 26. — С. v. W. Die Feldzüge
der schlesischen Armee. Zw. Aufl. 177–179.
59
Рапорт графу Барклаю-де-Толли генерал-лейтенанта Дибича от 1 февраля ст. ст. из Сезанны
(Журнал входящим бумагам. № 231).
60
Рапорт графу Барклаю-де-Толли генерал-лейтенанта Дибича от 3 февраля ст. ст. из Маклоне (Журнал входящим бумагам. № 244).
61
Рапорт генерала Дибича от 4 февраля ст. ст. из Маклоне. (Журнал входящим бумагам.
№ 263.)
62
Отзыв генерал-лейтенанта Сабанеева к князю Волконскому от 5 февраля ст. ст. из Ножана
(Журнал входящим бумагам. № 268).
63
Koch. I. 269.
64
Thiers. Histoire du Consulat et de l’Empire. XVII. Edit. de Brux. 358. Французский историк
с обычной ему бесцеремонностью увеличивает число пленных, захваченных войсками Наполеона до 18 000.

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ Х
Состав отрядов от корпуса генерала Винцингероде: генерала Бенкендорфа, у Эммериха:
Тульский пехотный полк и один батальон 2-го егерского полка всего 1100 человек; Павлоградский гусарский полк 800 человек; пять казачьих полков, 1600 человек, вообще же 3500 человек
с четырьмя конными орудиями; генерала Нарышкина, на нижнем Maacе: три казачьих полка,
в числе 1000 человек; графа Орурка, у Бохольта и Боркена, для наблюдения за Везелем: полки:
Смоленский, Нарвский, Алексопольский и Новоингерманландский, в числе 3000 человек;
Волынский уланский полк 700 человек; казачьи полки: Барабанщикова 2-го, Грекова 9-го и
Лощилина 1100 человек; легкая артиллерийская роты №№ 48 и 53 300 человек, всего же 5400
человек с 24 орудиями. Донесение государю генерала от кавалерии Винцингероде от 26 декабря
1313 г. (7 января 1814 г.) из Дюссельдорфа. — Журнал действий корпуса Винцингероде. —
1

454

Ведомость при донесении государю генерала Винцингероде от 27 декабря ст. ст. 1813 г. из
Дюссельдорфа (Журнал входящим бумагам. № 32).
2
Ведомость о состоянии войск, представленная государю генералом Винцингероде, при
донесении от 27 декабря ст. ст. 1813 г.
АВАНГАРД
Генерал-адъютант Чернышев
Полки и роты

Штаб- и обер-офицеры
35
24
32
9
14
9
6
12
5
146

19-й егерский
Нежинский конно-егерский
Финляндский драгунский
Казачий Грекова 18-го
Казачий Сысоева 3-го
Казачий Балабина 2-го
Казачий Власова 3-го
Казачий Жирова
Конная рота № 13
Всего в авангарде с 12 орудиями

Нижние чины
1178
248
465
286
327
363
317
306
181
3671

Отряд генерал-майора Бенкендорфа
Тульский пехотный
2-й егерский
Павлоградский гусарский
1-й Бугский казачий
1-й Башкирский казачий
Андриянова 2-го
Конная рота № 1
Всего в отряде Бенкендорфа с 10 орудиями

34
16
44
17
19
11
8
149

992
468
1080
418
298
332
183
3771

Главные силы корпуса
Пехота
21-й дивизии

24-й дивизии

Невский пехотный
Петровский пехотный
Литовский пехотный
Подольский пехотный
44-й егерский
Ширванский пехотный
Бутырский пехотный
Уфимский пехотный
455

25
32
31
30
28
45
49
48

598
704
581
547
966
1188
1123
1133

Кавалерия
Полки
Елисаветградский гусарский
С.-Петербургский драгунский
Казачьи полки
Иловайского 4-го
Дячкина

Штаб- и обер-офицеры
60
24

Нижние чины
890
553

16
8

378
355

Артиллерия
Роты
Батарейная № 28
Батарейная № 31
Легкая № 42
Конная № 4

Штаб- и обер-офицеры
5
2
4
6

Нижние чины
234
122
170
149

При 12 оруд.
При 6 оруд.
При 12 оруд.
При 8 оруд.

Вообще же в корпусе налицо
Пехоты
Кавалерии
Казаков
Артиллерии

Штаб- и обер-офицеры
373
184
121
30

Нижние чины
9478
3236
3380
1039

Всего же: 708 штаб- и обер-офицеров, 17 133 нижних чина с 60 орудиями.
Кроме того, в откомандировке:
Пехоты
Кавалерии
Казаков
Артиллерии

143
76
15
17

4455
1240
525
490

Всего же: 251 штаб- и обер-офицер, 6710 нижних чинов с 30 орудиями.
II. Под начальством генерал-лейтенанта графа Строганова,
на левой стороне Эльбы при блокаде Харбурга
Пехоты
Кавалерии
Казаков
Артиллерии

132
59
11
9

3696
633
235
354

Всего же: 211 штаб- и обер-офицеров, 4918 нижних чинов с 18 орудиями.
456

III. Под начальством генерал-лейтенанта графа Орурка при блокаде Везеля

Пехоты
Кавалерии
Казаков
Артиллерии

Штаб- и обер-офицеры
117
40
35
7

Нижние чины
2935
649
1076
303

Всего же: 199 штаб- и обер-офицеров и 4963 нижних чина с 24 орудиями.
IV. В Лейпциге для содержания караулов: 2-е батальоны Томского и 40-го егерского полков
и 3-й Уральский казачий полк.
V. Под начальством генерал-майора Тетенборна: четыре казачьих полка: Денисова 7-го,
Сулина 9-го, Гребцова и Коммисарова 1-го.
VI. У прусского генерала Гиршфельдта; легкая рота № 26 при 12 орудиях.
VII. Под начальством подполковника Мельникова 4-го под крепостью Бредою: казачьи полки
Мельникова 4-го и Мельникова 5-го в числе 29 штаб- и обер-офицеров и 617 нижних чинов.
VIII. Под крепостью Девентер казачий полк Ребреева 2-го в числе 8 штаб- и обер-офицеров
и 253 нижних чинов.
Всего же, в откомандировке, не считая отрядов: IV, V и VI, о которых не было получено
сведений, 698 штаб- и обер-офицеров и 17 461 нижний чин с 84 орудиями.
3
Состав отряда князя Хованского под Везелем: пехотные полки: Смоленский, Нарвский,
Алексопольский и Новоингерманландский; два казачьих полка; одна артиллерийская рота.
4
Донессние государю генерала Винцингероде от 6 (18) января из Нейсса (Журнал входящим бумагам. № 79).
5
Журнал действий корпуса генерала Винцингероде (Журнал входящим бумагам. № 174).
6
Состав макдональдовых войск на Нижнем Рейне:
5-й пехотный корпус
11 пехотный корпус
2-й кавалерийский корпус
3-й кавалерийский корпус
Войска, бывшие прежде под начальством генерала Молитора
Всего

3600 чел.
6943 чел.
2241 чел.
1972 чел.
1750 чел
16 506 чел.

Кроме того, двигались в подкрепление Макдональду 5773 человека.
Koch. Mémoires pour servir à l’histoire de la campagne de 1814. Atlas. Tableau № VI.
7
Koch. I. 131–132.
8
Koch. I. 127.
9
Журнал действий корпуса генерала Винцингероде (Журнал входящим бумагам. № 174). —
Koch. I. 129–134.
10
Журнал действий корпуса генерала Винцингероде (Журнал входящим бумагам. № 266). —
Koch. I. 274–275.
11
Довольно трудно определить в точности силу суассонского гарнизона: по свидетельству
Коха, он состоял из шести батальонных кадров, депо, в числе 200 итальянцев и сотни жандармов, но он вовсе не упоминает о национальной страже; у Плото сказано, что Суассон был
занят тремя тысячами человек, а в письме государю генерала Винцингероде гарнизон Суассона
показан от 7000 до 8000 человек.
457

Состав авангарда генерала Чернышева при нападении на Суассон: 19-й и 44-й егерские
полки; Нежинский конно-егерский и Волынский уланский полки; четыре казачьих полка;
8 конных орудий роты № 4 генерал-майора Мерлина.
13
Собственноручное письмо к государю генерала от кавалерии Винцингероде от 2 (14) февраля из Суассона. — Р1оtho. III. 201–202. — Koch. I. 274–278. — В награду за взятие Суассона,
Винцингероде получил орден Св. Владимира 1-й степени, а Чернышев произведен в генераллейтенанты.
14
Повеление императора Александра генералу Винцингероде от 8 февраля ст. ст. из Труа
(Журнал исходящим бумагам. № 98).
15
Расположение войск генерала Мезона в начале 1814 года: 6849 человек в Антверпене и
окрестностях этого города; дивизия Роге 7500 человек, у Гоогстратена; дивизия Барруа 1300 человек, в Бриссел; дивизия Бойе, 294 человека, формировалась в Лилле. Koch. Atlas. Tableau № VI.
16
Отряд Сидова (v. Sydow) состоял из одного батальона, десяти эскадронов и шестнадцати
орудий. Plotho. III. 198.
17
Plotho. III. 197–199. — Koch. II. 120–123.
18
Plotho. III. 199–200. — Koch. II. 123–126. По его показанию, урон в делах при Гоогстратене, Мерксгеме и Винегеме простирался со стороны французов до 1000, а со стороны
пруссаков — до 620 человек.
19
Plotho. III. 200–201.
20
Koch. II. 127–128. — Plotho. III. 203. По его показанию, гарнизон крепости Герцогенбуша
состоял из 900 человек.
21
Plotho. III. 203–204. — Beitzke. Geschichte der deutschen Frehieitskriege 1813 und 1814.
III. 139–142. — Koch. II. 129–136.
22
«G’est peu de chose sans doute, que l’offre d’un bras sexagénaire; mais j’ai pensé que l’exemple
d’un soldat, dont les sentimens patriotiques sont connus, pourrait rallier à vos aigles beaucoup de gens
incertains du parti qu’ils doivent prendre, et qui peuvent se laisser persuader que ce serait sauver leur
pays que de les abandonner. Koch. II. 136.
23
Plotho. III. 204–205. — Beitzke. 142–143. — Koch. II. 130–142.
12

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ XI
Отзыв князя Волконского к графу Витгенштейну от 4 февраля ст. ст. из Бре (Журнал
исходящим бумагам. № 80).
2
Письмо графа Барклая-де-Толли к князю Волконскому от 5 февраля ст. ст. (Журнал входящим бумагам. № 257).
3
Рапорт графу Барклаю-де-Толли графа Витгенштейна от 5 февраля ст. ст. из Мериот, вблизи
Ножана (Журнал входящим бумагам. № 268).
4
Письмо к генерал-лейтенанту Толю генерал-майора Кайсарова от 13 февраля н. ст. из
Суп-на-Луэн.
5
Рапорты графу Барклаю-де-Толли генерал-майора Сеславина от 31 января (12 февраля)
и 4 (16) февраля.
6
...«Votre Majesté salt ce qui nous manque malheureusement. La garde nationale éprouve le
même besoin. G’est le manque d’armes... l’évacuation de Châlons a jeté la consternation ici.» Lettre
de Joseph à Napoléon, 7 février n. st.
«Sire, je reçois votre lettre du 7. Je communique au ministre celle qui traite de la formation d’une
armée de réserve. Je le harcèle sans cesse pour les fusils... le ministre de la guerre m’a répété dix fois
qu’il n’a pas 5 mille fusils disponibles.» Lettre de Joseph, 8 février.
1

458

«... Je reçois une lettre du ministre de la guerre, que j’envoie en original à V. Majesté; Elle verra
que nos ressources en fusils se réduisent à 6 mille, ainsi, qu’il est impossible d’espérer une armée de
réserve de 30 á 40 mille homines dans Paris»... Lettre de Joseph, 9 févr.
7
Lettre de Joseph, 8 février.
8
Lettre de Napoléon à Joseph, 13 février.
9
Lettre de Napoléon à Joseph, 11 février, 8 heures du soir.
10
Marmont. Mémoires. VI. 179. — Bernhardi. Denkwürdigkeiten des Grafen v. Toll. IV.
430–439.
11
Состав наполеоновской армии 4 (16) февраля:
Дивизия Аликса
Дивизия Шарпантье

2500
3500

Всего 5500 чел. пехоты и 500 чел. кавалерии.
Отряжены к Фонтенебло

Пакто
Кав. дивизия Пажоля

5000
1400

Всего 5000 чел. пехоты и 1400 чел. кавалерии.
Отряжены к Мелюну

Дивизия Дюгема
2-й корпус Виктора 5000 чел. пехоты
Дивизия Шато
Дивизия Дюфура
Парижский резерв под начальством генерала Жерара 4500
чел. пехоты
Дивизия Гамелине
Дивизия Ротембурга
7-й корпус Удино 10 300 чел. пехоты, кроме дивизии Леваля,
Дивизия Бойе де-Ребеваль 4300 чел., отряженной в долину Марны, под начальством Груши
Дивизия Леваля
и одной бригады де-Ребеваля 2300 чел., еще не прибывшей
Дивизия Альбера
11-й корпус Макдональда 8000 чел. пехоты
Дивизия Брейера
Дивизия Амей
Старой гвардии под начальством генерала Фриана 4500 чел. пехоты
Дивизия Куриаля
Молодая гвардия Нея 3000 чел. пехоты.
Дивизия Мёнье
Дивизия Сен-Жермена
2-й кавалерийский корпус генерала Сен-Жермена 900 ч. каваДивизия Морена
лерии, кроме 2000 чел., отряженных к Монмиралю
Дивизия Пире
5-й кавалерийский корпус генерала Мильго 4400 чел. кавалерии
Дивизия Бриша
Дивизия Л’Эритье
Дивизия Жакино
6-й кавалерийский корпус генерала Келлермана 4200 чел.
кавалерии
Дивизия Трелльяра
Дивизия Русселя
Дивизия Ла-Ферьер Л’Эвек Гвардейская кавалерия генерала Нансути 3000 чел. кавалерии
Дивизия Эксельмана
Дивизия Паца
Всего же: 52 800 чел. пехоты и 16 400 чел. кавалерии
А за исключением отрядов и не прибывших войск: 35 300 человек пехоты и 12 500 человек
кавалерии.
Bernhardi. IV. 451–452.
459

У Коха, число французской кавалерии 20 февраля н. ст. показано:
В 1-м кавалерийском корпусе Бордесуль с двумя батареями
Во 2-м кавалерийском корпусе Сен-Жермена с двумя батареями
В 5-м кавалерийском корпусе Мильго с двумя батареями
В 6-м кавалерийском корпусе Келлермана с двумя батареями
В дивизии генерала Дефранса

4351 чел.
2919 чел.
4741 чел.
6365 чел.
896 чел.

Mémoires sur la guerre de 1814. Atlas. Tableau №X.
12
Довольно трудно определить в точности состав авангарда Палена, во время расположения
его у Морман. Сколько можно судить из различных показаний, он состоял из следующих войск:
Пехотные полки
Смоленский
Ревельский
Тенгинский
Эстляндский
25-й егерский

Всего 7 батальонов

Кавалерия
Гродненский гусарский
Сумский гусарский
Чугуевский уланский

Всего 9 эскадронов

Казачьи полки: Иловайского 12-го и Ребрикова 3-го.
23-я конная рота полковника Маркова и два пеших батарейных орудия.
Вообще же: 2500 человек пехоты и 1800 человек кавалерии с 14 орудиями.
13
Диспозиция, отданная Наполеоном на 17 февраля н. ст. Koch. I. 306–307.
14
Описывая дело при Мормане, французский историк говорит: «En vain le comte de Pahlen,
cherchant à se soustraire au châtiment de son imprudence, consumait le temps en messages inutiles
auprès du comte Hardegg, pour l’engager à le soutenir; ce général mieux avisé (?), qui avait deux
régimens de cavalerie à Bailly, et son infanterie à Nangis, s’y refusa et commença son mouvement de
retraite». (Напрасно граф Пален, стараясь избежать наказания за свою неосторожность, терял
время в тщетных посланиях к графу Гардеггу, с просьбой подкрепить его; этот генерал, более
сметливый (?), имевший два кавалерийских полка у Бальи и пехоту у Нанжиса, отказал Палену
в содействии и тотчас стал отступать.) Koch. I. 312.
15
Рапорт Барклаю-де-Толли графа Витгенштейна и письмо его же к князю Волконскому от
5 февраля ст. ст. из Мериот, вблизи Ножана (Журнал входящим бумагам. № 268 и 269). Plotho.
III. 211–212. — Koch. I. 310–312. — Bernhardi. IV. 453.
16
Plotho. III. 213.
17
Рапорт Барклаю-де-Толли графа Витгенштейна от 5 февраля ст. ст. из Мериот (Журнал
входящим бумагам. № 268). Отзыв генерал-лейтенанта Сабанеева к князю Волконскому от
7 февраля ст. ст. (Журнал входящим бумагам. № 300). — Записка о конной № 23 роте полковника Маркова, составленная одним из офицеров этой роты. По словам его: «Полковник
Марков, прибыв после дела уже ночью в Ножан, был тотчас потребован к главнокомандующему.
460

Готовясь выслушать упрек за потерю орудий, Марков был ободрен словами Барклая-де-Толли:
«Я знаю, как вы потеряли орудия; пусть бы все, неприятелю попавшиеся, доставались ему не
иначе. Не унывайте, полковник! Поезжайте за Рейн в резерв, и там формируйте себе новую
роту». При таком приговоре Марков залился слезами. Фельдмаршал с удивлением спросил:
«Чего же вы плачете, чего требуете от меня?» — «Ничего я требовать не смею, Ваше Высокопревосходительство, но прошу, именем Бога, о позволении оставаться в авангарде».— «Что
же ты там будешь делать без пушек, без людей, без лошадей?» — «Пушек вскоре наберем мы
от французов; людей же и лошадей вы пожалуете, какие попадутся». Фельдмаршал, тронутый
и положением Маркова, и его примерной ревностью к службе, поцеловав его в голову, сказал:
«Ну, ступайте. Надеющиеся на Господа не погибнут!»
И действительно, авангарды наши скоро отняли у неприятелей до 50 орудий, из которых
Марков выбрал себе двенадцать»...
18
Schulz. Geschichte der Kriege in Europa seit 1792. XII. 2 Bd. 3–4. — Plotho. III. 213. —
Koch. I. 313–317.
19
Sporshill. Die grosse Chronick. II. 332.
20
Письмо графу Барклаю-де-Толли князя Волконского от 5 февраля ст. ст. (Журнал исходящим бумагам. № 87).
21
Письмо графу Барклаю-де-Толли князя Волконского от 5 февраля ст. ст. (Журнал исходящим бумагам. № 91). — Bernhardi. IV. 455–457.
22
Bernhardi. IV. 457–460.
23
Lettre de Napoléon à Joseph, 18 février, Nangis. Mémoires et correspondance du roi Joseph,
publiés par Ducasse. X. 133–134.
24
Bernhardi. IV. 462–463.
25
Боевое расположение войск наследного принца Виртембергского у Монтеро: 3 батальона
15-го австрийского пехотного полка барона Цаха занимали замок Сюрвиль; несколько впереди
их стояли 2 батальона виртембергской бригады Дёринга; 1 эскадрон австрийского гусарского
полка эрцгерцога Фердинанда был выдвинут к Курбетону. Одна австрийская 12-фунтовая и
одна виртембергская 6-фунтовая батареи находились между Сюрвилем и Вильярон; правее
Вильярон — 1 батальон австрийского пехотного полка графа Коллоредо и 2 батальона бригады Дёринга; у Вильярон — 1 батальон 9-го и 2 батальона 10-го виртембергских полков;
позади этого селения — 1 батальон 9-го и 2 батальона 3-го виртембергских полков; впереди
Вильярон и на дороге в Мелюн по четыре конных виртембергских орудия; по обе стороны сей
же дороги: по четыре эскадрона полков австрийского гусарского эрцгерцога Фердинанда и
виртембергского 5-го конно-егерского; за ними в виноградниках — 1 батальон австрийского
пехотного полка графа Коллоредо. На левом берегу Сены стояли: австрийские батареи: правее
Монтеро — 12-фунтовая и левее — 6-фунтовая; виртембергская бригада Иета (полки драгунский № 3 и конно-егерские № 2 и 4), в составе 12 эскадронов, с одной конной батареей, вблизи
предместья Св. Маврикия; виртембергская бригада принца Гогенлоэ (полки пехотные №№ 4
и 6), в составе 4 батальонов, с одной 6-фунтовой батареей у селения Мотё. Das Commando des
Kronprinzen von Würtemberg in den Feldzügen v. 1814 und 1815 gegen Frankreich, nach amtlichen
Quellen herausgegeben von den Offizieren des königlich-würtembergischen General-QuartiermeisterStabs. Zw. Heft. 7–8.
26
Для описания сражения при Монтеро служили: Das Commando des Kronprinzen v. Würtemberg u. s. w. Zw. Heft. 7–8. — Schulz. XII. 2 Bd. 8–10. — Sporschill. II. 336–342. — Koch. I.
386–393.
27
Plotho. III. 216. — Koch. I. 325–326.
28
Plotho. III. 216–217. — Koch. I. 326.
461

Plotho. III. 214–215 und 217.
«Hinbey habe ich die Ehre Ew. Exc. einen Brief von Feldm. Fürst Schwarzenberg zu überschicken, aus welchen Sie die fernere. Bewegungen der Hauptarmee ersehen werden. Seine Majestät
der Kayser haben in vollem Maasse die Disposition Fürst Schwarzenberg gebilliget und haben mir
aufgetragen Ew. Exc. zu wiederhohlen, dass Sie Sich mit Jhrer Armee an unsern rechten Flügel anschliessen möchten, denn bevor wir nicht gehau erfahren werden, in welchem Zustande Jhre Armee
sich jetzt befmdet und wann und wo sie sich dirigiren wird, können wir unserseits keine entscheidene
Bewegung gegen den Feind vornehmen». Письмо князя Волконского к Блюхеру, от 5 февраля ст.
ст., из Бре (Журнал исходящим бумагам. № 94).
31
Plotho. III. 217.
32
Plotho. III. 220.
33
В Монитере 21 февраля н. ст. было сказано: «le général en chef russe Wittgenstein était à
Nangis avec trois divisions qui formaient son corps d’armée. Le général Pahlen, commandant les 13-me
et 14-me divisions russes et beaucoup de cavalerie, était à Marmont... Le général de division Gerard,
officier de la plus haute espérance, déboucha au village de Marmont sur l’ennemi... Dans un instant,
tout fut décidé. Les carrés, formés par les divisions russes, furent enfoncés. Tout fut pris,’généraux et
officiers: six mille prisonniers, dix mille fusils, seize piéces de canon et quarante caissons sont tombés
en notre pouvoir...»
В заключение описания дела при Монтеро, Наполеон извещал, что союзники потеряли
там четыре тысячи человек пленными и от четырех до пяти тысяч убитыми, четыре знамени и
шесть орудий.
34
Bernhardi. IV. 470–471.
35
Fain. Manuscrit de 1814. 132–135.
36
Koch. I. 327–328. — Thiers. Hist, du Cons. et de l’Emp. XVII. Edit. de Br. 392.
37
Thiers. XVII. 404–411. — Письмо Наполеона к императору Францу от 9 (21) февраля
(Архив Министерства иностранных дел).
38
Koch. I. 328–329. — Rau und Hänel v. Gronenthal. Der Krieg der Verbündeten gegen Frankreich. II. 114.
39
Князь Шварценберг, извещая Блюхера о деле при Монтеро, писал ему: «Dies nöthigt
mich, so unangenehm es mir auch ist, meinen Rückzug auf Troyes noch mehr zu beschleunigen.
Nichts desto weniger würde es unserem Zweck sicher entsprechen sein, wenn ich noch vor Troyes die
Offensive ergreifen könnte. Dies könnte nur dann geschehen, wenn ich weiss dass E. E. den 21 noch
bis Méry vorrücken und sich mit VI Corps (Wittgenstein) vereinigen könnten, und ersuche E. E. sehr
dringend, Jbren Marsch zu beschleunigen, mich aber zu benachrichtigen, wenn Sie in Мérу ankommen
werden...» Письмо князя Шварценберга от 19 февраля н. ст., в три часа утра.
40
В Журнале входящ. бумаг. 1814 г. под № 314 сохранилась записка о числе блюхеровских
войск, с пометкой, из которой видно, что в главной квартире большой армии были озабочены
тем, что в выписке из ведомости о войсках Силезской армии от 5 (17) февраля было показано
число их 45 000, а в донесении Блюхера от 6 (18) из Шалона 51 000 человек.
41
Plotho. III. 222.
42
Диспозиция к большой рекогносцировке на 22 февраля 1814 г. от 21 февраля из Труа за
подписью князя Шварценберга. (Копия помещена в Журнале входящ. бумаг. № 320).
43
Журнал корпуса князя Щербатова (Архива В.-т. депо, № 44 585). Plotho. III. 263–264. —
Koch. I. 332–333.
44
Plotho. III. 225. — Koch. I. 334–335.
45
Состав бригады Фолькмана: пехотные полки эрцгерцога Людовика и Иордиса, каждый
в четыре батальона. Plotho. III. 229.
29
30

462

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ XII
Диспозиция на 23 февраля н. ст. за подписью князя Шварценберга.
Bernhardi. Denkwürdigkeiten des Grafen v. Toll. IV. 478–479.
3
Schulz. Geschichte der Kriege in Europa seit 1792. XII. 2 Bd. 166–170.
4
Bernhardi. IV. 485–486.
5
Bernhardi. IV. 487–490. По свидетельству его, донесение Сеславина, полученное в тот же
день, 10 (22) февраля, утвердило союзников в убеждении о превосходстве сил Наполеона над
армией князя Шварценберга. Но из Журнала входящ. бумаг. видно, что это донесение пришло
в главную квартиру тремя днями позже, 13 (25) февраля.
6 Plotho. Der Krieg in Deutschland und Frankreich in den Jahren 1813 und 1814. III. 227. —
Bernhardi. IV. 492–493.
7
Письмо Бертье к князю Шварценбергу.
«Mon Prince! Votre aide-de-camp, le prince de Lichtenstein m’a apporté la lettre de Votre Altesse.
Les assurances qu’il m’a donné du désir de l’Autriche d’arriver promptement à une pacification générale
sont d’une telle considération aux yeux de Sa Majesté, qu’Elle m’autorise à accepter la proposition
que Vous faites. Les commissaires pourront se rendre entre Troyes et Vendoeuvres (puisqu’il paraît
que c’est là que seront les quartiers-généraux) pour convenir de la suspension d’armes. Faites moi
connaître les noms des commissaires que Vous avez munis de pouvoirs, ainsi que le lieu et l’heure où
ils s’assembleront demain. Je prie V. A. d’agréer etc.
le 23 Février 1814.
8
Bernhardi. IV. 493–494.
9
Bernhardi. IV. 494–495.
10
Varnhagen v. Ense. Leben des Fürsten Blücher v. Wahlstadt. Zw. Aufl. 334–335.
11
He 10 (22), как показано у Бернгарди, а 11 (23). Varnhagen v. Ense. 335.
12
Bernhardi. IV. 497.
13
Состав войск, прибывших к Силезской армии от Люксембурга и Тионвиля: 6 1/2 батальона, 12 эскадронов (полки: Силезский кирасирский, Силезский уланский и Неймаркский
драгунский), 6-фунтовая пешая батарея № 7. Plotho. III. 264.
14
Plotho. III. 265 und 266.
15
Bernhardi. IV. 498–499.
16
Plotho. III. 228–229.
17
Schulz. XII. 2 Bd. 29. — Bernhardi. IV. 499.
18
Koch, I. 343. — Bernhardi. IV. 501–502. — Plotho. III. 230. — По свидетельству Коха,
французы захватили один из австрийских парков и 500 пленных.
19
Koch. I. 343–345. — Thiers. Histoire du Consulat et de l’Empire. Edit, de Brux. XVII. 451–452.
20
Thiers. XVII. 445.
21
Plotho. III. 228. — Повеление государя графу Шувалову от 12 февраля ст. ст. из Вандёвр.
(Журнал исходящим бумагам. № 107).
«M’étant décidé à accepter les propositions d’un armistice mis en avant entre les Puissances
Alliées et l’Empereur des Français, Je Vous ai désigné pour négocier et conclure cette transaction.
En consequence Vous Vous rendrez à Lusigny. Vous recevrez du Maréchal Prince Schwarzenberg les
pleins-pouvoirs et les instructions détaillées.
La condition principale est que les débouchés des Vosges restent au pouvoir des armées alliées. Si
donc la ligne de l’Aube n’est point acceptée pour démarcation, c’est celle de la Marne que les Souverains
Alliés sont convenus de regarder comme la plus utile pour la grande armée jusqu’à Châlons, et pour celle
du Nord une ligne qui en partant de ce point suivrait la Vêsle jusqu’à son embouchure dans l’Aisne,
1
2

463

puis cette rivière jusqu’à son confluent avec l’Oise, point qui terminerait la ligne de démarcation.
Quant à l’armée d’Italie et à celle de Lord Wellington, Vous suivrez pour la première les instructions
du Prince de Schwarzenberg et pour la seconde celles qui Vous parviendront dans la journée».
22
Koch. I. 346–347. — 25 февраля н. ст. Наполеон писал своему брату, королю Иосифу:
«…Le général Blücher, après avoir passé l’Aube et s’ètre porté sur Мérу, l’а repassée hier 24, et s’est
reporté sur Anglure avec à peu près 8 â 10 mille hommes, restes du corps qu’il commandait...» («Генерал
Блюхер, перейдя через Обу и достигнув Мери, снова переправился через эту реку и двинулся к
Англюр с остатками своего корпуса в числе от 8 до 10 тысяч человек...») Mémoires du roi Joseph.
23
Thiers. XVII. 446.
24
Plotho. III. 231.
25
Plotho. III. 231–232. — Bernhardi. IV. 519–522.
26
Повеления императора Александра Блюхеру от 13 (25) февраля из Бар-сюр-Об (Журнал
исходящим бумагам. № 109).
«Je ne tarde pas un instant à Vous informer, Mr. le Ml., que dans un Conseil tenû aujourd’hui en
présence de L. M. l’Empereur d’Autriche et le Roi de Prusse, les résolutions suivantes ont été adoptées.
On a jugé utile dans les circonstances actuelles d’imprimer un caractère defensif aux opérations
de la grande armée et de Vous mettre à même, Mr. le Ml., de prendre une offensive trés vigoureuse
centre l’aile gauche de l’armée française et sur ses communications. En consequence la grande armée
va continuer son mouvement rétrograde par Chaumont sur Langres et arrivée sur ce point se diriger
suivant les circonstances et les mouvemens de l’ennemi, d’après l’effet que vos opérations auront produit sur lui. — Pour que Vous puissiez les exécuter avec plus de chances de succès il a été décidé que
les corps de Winzingerode, de Bulow et l’armee saxonne sous le commandement du Duc de Weimar
seraient mis à votre entière disposition et placés sous vos ordres immédiats. Les chefs de ces trois corps
reçoivent aujourd’hui des instructions analogues à ce but; Vous les trouverez ci-jointes sous cachets
volants, et Je Vous prie de les leurs faire tenir le plutôt possible. Aussitôt que Vous aurez combiné vos
mouvemens avec ces differents corps on désire que Vous commenciez vos opérations dont on ne saurait
que se promettre le plus heureux résultat lorsqu’elles seront fondées sui la prudence et qu’elles seront
principalement dirigées contre l’armée ennemie. On Vous invite ne nous donner de vos nouvelles le
plus souvent possible et à prendre les précautions nécessaires pour la sûreté des courriers».
Соответственно с сим повелением, были тогда же посланы предписания генералу Винцингероде и герцогу Веймарскому (Журнал исходящим бумагам. № 110 и 111).
27
Письмо короля Фридриха-Вильгельма III к Блюхеру от 25 февраля ст. ст. из Бар-сюр-Об.
«Der beabsichtigte Wafienstillstand findet nicht statt, dadurch verliert mein gestriger Befehl an
Sie seine Wirksamkeit. Es ist jetzt beschlossen worden, dass die Armee des Fürsten Schwarzenberg
für die Fortsetzung des Feldzugs die Rolle übernehmen wird, welche der schlesischen Armee beim
Anfang der Operationen nach Ablauf des Waffenstillstands in diesem Sommer vorgeschrieben war;
demgemäss wird sie für jetzt ihre rückgängige Bewegung noch fortsetzen. Die Armee unter Jhrem
Befehle hingegen ist bestimmt die Offensive zu ergreifen, und wird zu diesem Zwecke durch die Corps
von Wintzingerode, von Bülow und des Herzogs von Weimar verstärkt. Die Befehle an diese Generale,
dass sie bis auf weitere Bestimmung ganz unter Jhrem Oberbefehl stehen sollen, gehen heute an sie ab.
Der Kronprinz von Schweden hat die Bestimmung erhalten, mit den ihm verbleibenden Truppen,
in Verbindung mit den englischen und holländischen Corps die Vollendung der Eroberungen und
Organisationen in Holland und den Niederlanden zu bewirken, und auf diese Weise, Jhnen für Jhre
künftigen Operationen eine ganz sichere Basis zu bereiten.
Der Ausgang des Feldzugs liegt von nun an zunächst in Jhrer Hand. Jch und mit mir die verbündeten Monarchen rechnen mit Zuversicht darauf, dass Sie durch eine eben so kräftige als vorsichtige
Leitung Jhrer Operationen das in Sie gesetzte Vertrauen rechtfertigen, und bei der Entschlusskraft
464

die Jhnen eigen ist, es nie aus den Augen verlieren werden, dass von Sicherheit Jhrer Erfolge das Wohl
aller Staaten abhängig ist».
28
Plotho. III. 234. — Bernhardi. IV. 528.
29
Koch. II. 2–3. — Bernhardi. IV. 528.
30
«Jch habe zwar bereits sämmtliche Kommandanten der Armee — Abtheilungen aufgefordert,
die Nachtheile, welche eine rüekwärtige Zusammenziehung der verschiedenen Armeetheile mit sich
führt, dadurch zu schwächen, dass einestheils bei den Truppen die strengste Ordnung gehandgabt,
anderntheil die hier auf gegebenen Dispositionen auf das genaueste befolgt werden. In dem gegenwärtigen Augenblick, wo die Operationen der Hauptarmee und jene des Feldmarschalls v. Blücher
einen entscheidenden Charakter annehmen, glaube ich sämmtliche Corps-Kommandanten von der
Absicht derselben im allgemeinen in Kenntniss setzen zu müssen, um dadurch den Gesichtspunkt zu
bestimmen, nach welchem die Bewegungen der Armee zu betrachten sind.
Während nämlich die Hauptarmee sich der Reserve-Armee nähert, welche bereits den Rhein
passirt hat, wird sie mit einem beträchtlichen Theile gegen das südliche Frankreich die Offensive
ergreifen, und sich hier auf dieser Linie so lange auf der Defensive halten, bis der Feldmarschall v.
Blücher seine Offensiv-Operationen in die Flanke und den Rücken des Feindes, vereiniget mit General von Bülow und General Winzingerode, bereits begonnen, den Feind zur Theilung seiner Kräffte
genöthiget, und der Hauptarmee dadurch verstärkt mit ihren Reserven die Möglichkeit gewähret,
den entscheidenden Schlag zu führen.
Nach dieser Absicht wollen die Herren Corps-Kommandanten, in so weit es nöthig wird, die
Meinungen im allgemeinen berichtigen, und so von oben herab auf den Geist und die Stimmung ihrer
unterhabenden Truppen mit Vortheil wirken.
Hauptquartier Bar-sur-Aube am 25-sten Februar 1814».
Schwarzenberg
Журнал действий Барклая-де-Толли (Архив В.-т. депо, № 29 188). — Plotho. III. 235–236
und 237.
32
Михайловский-Данилевский. Описание похода во Франции.
33
Письмо князя Волконского к князю Шварценбергу от 14 февраля из Шомоца (Журнал
исходящим бумагам. № 116). — Plotho. III. 237.
34
Plotho. III. 236–237. — Völderndorff. Kriegsgeschichte von Bayern. IV. 143–145. Koch. I.
350–351. — По его свидетельству, баварцы при нападении 14 (29) на Бар-сюр-Об потеряли до
300, а французы только 50 человек.
35
Koch. I. 351.
36
Plotho. III. 238. — Koch. II. 2.
37
Журнал корпуса принца Евгения Виртембергского (рукопись на франц. языке, Архив
В.-т. депо, № 47 344). — Plotho. III. 238–240.
38
Koch. II. 5–6. По свидетельству его войска маршала Удино находились в следующем составе:
31

2-й пехотный корпус графа Жерара

Дивизия Дюгема
Дивизия Гамелине
Дивизия Ротембурга
ДивизияЛевали
Бригада Шассе
Дивизия Пакто
Дивизия Морена
Дивизия Сен-Жермена
Дивизия Жакино
Трельяра

7-й пехотный корпус маршала Удино

2-й кавалерийский корпус Сен-Жермена
6-й кавалерийский корпус Келлермана
Atlas. Tableau № XIII.
465

17 бат.
13 бат.
10 бат.
12 бат.
6 бат.
10 бат.
18 эскадр.
10 эскадр.
15 эскадр.
18 эскадр.

Письмо короля Фридриха-Вильгельма III графу Витгенштейну:
«In der Schlacht bei Bar-sur-Aube habe ich neuerdings Gelegenheit gehabt, Zeuge von der Tapferkeit der Russen zu sein, wie von der Einsicht, mit welcher sie befehlicht wurden und welche Jhnen,
lieber General, so viel Ehre macht. Daher war mir der Inhalt Jhres Schreibens um so unerwarteter, da
ich mit dem Kayser die Ueberzeugung von Jhren Verdiensten und von der ausgezeichneten Führung
der in dieser Schlacht gewesenen Truppen theile und Jhnen die beruhigende Versicherung geben kann,
dass Seine Majestät dies eben so sehr anerkennen, wie ich.
Fr. Wilhelm»
Förster. Befreiungskriege. II. 769–770.
40
Источниками для описания сражения при Бар-сюр-Об служили: Журнал корпуса принца
Евгения Виртембергского (Архив В.-т. депо, № 47 344). — Plotho. III. 238–244. — Völderndorff.
IV. 144–145. — v. Grolmann. Geschichte des Feldzüges von 1814. II. 440–459. — Schulz. XII. 2
Bd. 46–53. — Bernhardi. IV. 529–537. — Förster. II. 761–769. — Koch. II. 2–11. — Vaudoncourt.
Histoire de la guerre de 1814. II. 68–82. — Михайловский-Данилевский. Описание похода во
Франции 1814 года.
41
Письмо графа Радецкого к князю Волконскому от 28 февраля из Коломбей (Журнал
входящим бумагам. № 382).
«Les dépositions de quelques prisonniers faits dans la journee d’hier, et surtout le rapport du
général Seslavin, d’après le quel l’Empereur Napoléon doit avoir dirigé ses forces principales sur Dijon,
ont empêché le Maréchal commandant en chef de poursuivre les avantages de la journée d’hier avec
autant de vigueur que si on avait eu la certitude que l’ennemi s’est porté sur l’armée de Silesie. Les
troupes étant en outre trés fatiguées, il eut été trés risquant de les faire avancer dans un pays totalement
denué de ressources, avant d’avoir de la certitude sur les mouvemens de l’ennemi, puisqu’il faudrait
encore leur faire faire une marche forcée rétrograde si la nouvelle de la marche de l’Empereur se
vérifiait. Le Maréchal n’a donc fait poursuivre l’ennemi que par de la cavalerie soutenue par quelques
partis d’infanterie et du canon. On attend encore des rapports.
Le prince royal de Würtemberg exécutera aujourd’hui son attaque sur Bar-sur-Seine; cette opération nous éclairera sans doute sur les mouvemens de l’ennemi; on en attend également encore des
rapports».
«Les gardes et réserves pourront toujours rester dans leur position entre Chaumont et Langres;
elles seront toujours à même de soutenir l’armée s’il s’agissait de poursuivre l’ennemi et elles seront
également à portée de seconder notre mouvement s’il fallait se porter sur Dijon».
42
Plotho. III. 244–245.
43
Рапорт генерал-адъютанту князю Волконскому генерал-лейтенанта Толя от 16 (28) февраля из Шампиньоль (Журнал входящим бумагам. № 387). — Plotho. III. 245–246. — Schulz.
ХП. 2 Bd. 53–57. — Koch. II. 13–18.
44
Allgemeine Zeitung. 12, 13 и 14. April, 1814. — Уверяют, будто бы этот важный документ,
решивший судьбу Наполеона и Европы, был подписан за партией виста, в которой участвовали
Меттерних, Кестельри, Нессельроде и Гарденберг. Bernhardi. IV. 569.
39

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ XIII
Plotho. Der Krieg in Deutshland und Frankreich in den Jahren 1813 und 1814. III. 266. —
Droysen. Yorks Leben. III. 324.
2
Plotho. III. 266–267.
1

466

Состав отряда полковника Лобенталя: 3-й маршевый батальон; резервный батальон
1-го и 2-го Восточно-прусских полков; команды выздоровевших из различных госпиталей;
одна гаубичная и две 12-фунтовые батареи № 3 и 6; артиллерийский и понтонный парки;
подвижной магазин: всего 43 штаб- и обер-офицера и 2240 нижних чинов с 1339 лошадьми.
Plotho. III. 268.
4
Журнал действий войск генерала Капцевича (Архив В.-т. депо, № 32 367). Plotho. III.
267–268.
5
Koch. Mémoires pour servir à l’histoire de la campagne de 1814, I. 355–356.
6
Журнал действий войск генерала Капцевича. — Журнал действий войск генерала Сакена (Архив В.-т. депо, № 16 643). — Varnhagen v. Ense. Leben des Fürsten Blücher v. Wahlstadt.
Zw. Aufl. 337–338. — Plotho. III. 269–272. — Koch. I. 356–359. — Marmont. Mémoires. VI.
126–127.
7
Schulz. Geschiclite der Kriege in Europa seit dem Jahre 1792. XII. 2 Bd. 32–33.
8
По другим сведениям, Блюхер получил известие о движении Наполеона к Марне от Тетенборна в ночь на 17 февраля (1 марта н. ст.) — Varnhagen. v. Ense. 340.
9
Журнал действий войск генерала Капцевича. — Koch. I. 364–366.
Из войск Капцевича выбыло:
3

Убитыми

1 обер-офицер

65 нижних чинов

Ранеными

1 генер., 7 штаб- и обер-офицеров

317 нижних чинов

Без вести пропавшими

15 нижних чинов

Всего же: 1 генерала, 8 штаб- и обер-офицеров, 397 нижних чинов.
О потерях неприятеля в деле при Жевр нет никаких сведений.
10
Состав отряда генерал-лейтенанта Цитена, производившего рекогносцировку 18 февраля
(2 марта): 9-я бригада ф. Клюкса; кавалерийские полки: Неймаркский драгунский, 1-й Силезский гусарский и Силезский уланский; 8-я и 9-я конные батареи.
11
Plotho. III. 278–281. — Koch. I. 370–371.
12
Урон русских войск в деле при Нёльи:
Обер-офицеры
Убитыми

Нижние чины
127

Ранеными

2

Без вести пропавшими

116
91

Всего же

2

334

Для описания дела при Нёльи служили: Журнал действий войск генерала Капцевича. —
Plotho. III. 283–284. — Koch. I. 372–374.
13
Донесение императору Александру I генерала от кавалерии Винцингероде от 6 (18) февраля, из Реймса, с приложением строевого рапорта о числе вверенных ему войск (Журнал
входящим дел. № 307).
467

Строевой рапорт о числе войск, состоящих под начальством
генерала от кавалерии Винцингероде
АВАНГАРД
Генерал-адъютант Чернышев
Полки и рота
Волынский уланский
Балабина 2-го
Дячкина
Власова
Сысоева
Жирова (половина полка)
19-й егерский
44-й егерский
Конная рота № 12 при 12 орудиях

Штаб- и обер- офицеры
24
Казачьи полки
11
8
10
13
8
29
30
4

Нижние чины
581
352
297
380
303
146
1152
1055
163

Всего же в авангарде: 137 штаб- и обер-офицеров и 4429 нижних чинов: вообще же 4566 человек с 12 орудиями.
Отдельный отряд генерал-майора Нарышкина
Казачьи полки
Полки
Грекова 9-го
Барабанщикова 2-го
Лощилина 1-го
Всего же в отряде

Штаб- и обер- офицеры
13
18
19
50

Нижние чины
415
358
410
1183

Вообще же 1233 человека.
Кор-де-Батал
Кавалерия
Генерал-лейтенант граф Орурка
Полки и рота
Дивизия генерал- Елисаветградский гусарский
майора Балка
С.-Петербургский драгунский
Нежинский конно-егерский
Конная рота № 4 при 8 орудиях
Всего в дивизии
Вообще же 1957 человек с 8 орудиями.
468

Штаб- и оберофицеры
56
22
21
4
103

Нижние
чины
860
528
326
140
1854

Полки и роты
Бригада генерал-май- Павловградский гусарский
ора Бенкендорфа
1-й Бугский казачий
Конная рота № 1 при 10 орудиях
Всего в бригаде

Штаб- и оберофицеры
41
25
8
74

Нижние
чины
918
330
117
1425

19

226

13

213

32

439

30
33
25
4
92

750
807
753
153
2463

22
33
35
28
13
7
5
143

716
760
711
754
506
229
173
3849

40
44
1
3
88

1247
1184
112
131
2674

Вообще же 1499 человек с 10 орудиями.
Бригада полковника Казачий Мельникова 4-го
Мельникова
Казачий Мельникова 5-го
Всего в бригаде
Вообще же 471 человек.
Пехота
Генерал-лейтенант Лаптев
12-я дивизия гене- Смоленский пехотный
рал-майора князя Невский пехотный
Хованского
Новоингерманландский пехотный
Легкая рота № 56 при 12 орудиях
Всего в дивизии
Вообще же 2555 человек с 12 орудиями.
21 дивизия генерал-лейтенанта
Лаптева

Невский пехотный
Петровский пехотный
Литовский пехотный
Подольский пехотный
2-й егерский
Батарейная рота № 28 при 12 орудиях
Легкая рота № 42 при 10 орудиях
Всего в дивизии

Вообще же 3992 человека с 22 орудиями.
24-я дивизия гене- Ширванский пехотный
рал-майора Вуича Бутырский пехотный
Батарейной роты № 31 при 6 орудиях
Легкой роты № 48 при 10 орудиях
Всего в дивизии

Всего же в Кор-де-Баталь: 532 штаб- и обер-офицера и 12 704 нижних чина с 68 орудиями.
469

А вообще в корпусе: 719 штаб- и обер-офицеров и 18 316 нижних чинов с 80 орудиями,
в числе коих:
Пехоты
Кавалерии
Казаков
Артиллерии

362
164
157
36
719

10 395
3 213
3 430
1 278
18 316

Plotho. III. 209–210.
Состав отряда Тюмена: два батальона 5-го резервного полка; две фузелерные роты; четыре
эскадрона Померанского ландвера; 6-фунтовая пешая батарея.
16
Воззвание полковника Гейсмара:
«Français! L’avant-garde du troisième corps de l’armée d’Allemagne a dépassé les frontières de
l’ancienne France. Ne craignez pas que nous imitions l’exemple que vos compatriotes nous ont donné
en Allemagne. Nous sayons distinguer ces soldats effrénés, instrumens odieux d’un tyran sanguinaire
du paisible habitant qui ne doit qu’à leur audace les maux qu’il endure aujourd’hui. Je tacherai autant
qu’il sera en mon pouvoir de les adoucir pour vous — ces maux que la guerre entraine avec elle. Ayant
repoussé la force par la force, nous ne voulons plus employer que la douceur pour gagner votre amitié.
Restez donc sans crainte dans vos foyers, au sein de vos familles, pensez que nos augustes Souverains
n’ont porté la guerre au milieu de votre patrie que pour assurer enfin à l’Europe cette paix générale si
nécessaire au bonheur de l’humanité, et recevez avec confiance et cordialité des guerriers qui ne viennent
pas chez vous en conquérans, mais pour vous délivrer d’un jour aussi honteux qu’insupportable.
Français! L’aurore d’un nouveau jour commence à vous luire. Vous retournez à vos anciens Maîtres
et le trône de la France trop longtemps déshonoré par un usurpateur sera de nouveau occupé par
cette illustre famille des Bourbons dont les malheurs ont fait gémir l’Europe pendant tant d’années.
Louis XVIII, votre compatriote, votre roi légitime est arrivé sur le continent; déjà — des milliers de
ses sujets se sont réunis autour de lui. Ne soyez pas les derniers à suivre un si bel exemple, ne tardez
pas de changer un tyran étranger centre un père né parmi vous. C’est votre propre gloire, Français,
qui vous у oblige, c’est votre intérêt commun à tous. Nos armées victorieuses sont au portes de Paris;
deux batailles gagnées dans les plaines de cette capitale ont achevé la perte de votre oppresseur. Vous
n’avez plus rien à craindre de sa vengeance, et des temps plus heureux récompenseront le zèle que vous
montrerez aujourd’hui à faire triompher la bonne cause.
Courtrai, le 15 février 1814».
14
15

Весьма замечательно, что полковник Гейсмар обнародовал это воззвание в то время, когда
в главной квартире союзных монархов еще не было решено восстановление Бурбонов. Вместе
с тем Гейсмар сделал следующее объявление:
«On fait savoir que tous les conscrits et tous autres qui voudront se battre pour la cause des
Bourbons, seront commandés par Louis Frichard, surnommé Louis XVIII, qui marche avec in corps
des troupes alliées sous les ordres du soussigne; ils seront bien nourris, habillés et payés.
«Le Baron de Geismar, Colonel aux gardes de Sa Majesté
L’Empereur de toutes les Russies, chevalier de plusieurs
ordres et Commandant d’un Corps de cavalerie légère».
(«Объявляю, что все конскрипты и вообще все желающие сражаться за Бурбонов, поступят под начальство Людовика Фришара, именуемого Людовиком ХVIII, который находится в
союзном отряде, под начальством нижеподписавшегося; они получат продовольствие, одежду
470

и жалованье. Подпис. барон Гейсмар, и проч.) Донесение князю Волконскому барона Вольцогена от 22 февраля н. ст. из Акта с приложением прокламаций полковника Гейсмара. (Журнал
входящим бумагам. № 427).
Император Александр, узнав из донесения начальника штаба 3-го германского корпуса,
генерал-майора Вольцогена, об этих распоряжениях Гейсмара, приказал написать герцогу Веймарскому, что «Его Императорское Величество весьма недоволен поступком полковника Гейсмара,
который самовольно осмелился обнародовать воззвание и даже явно вошел в сношения с пройдохой Фришаром. Подобные действия неуместны тем более, что государь строжайше запретил,
без особенного разрешения, объявлять воззвания и вообще мешаться в политику». Отзыв князя
Волконского герцогу Веймарскому от 21 февраля ст. ст. (Журнал исходящим бумагам. № 147).
17
Отзыв Бюлова к Винцингероде от 15 февраля н. ст. из Брисселя и рапорт владетельному
герцогу Саксен-Веймарскому полковника Гейсмара от 14 (26) февраля из Шони (Архив В.-т.
депо, № 29 128).
18
Донесение государю Бюлова от 25 февраля н. ст. из Лана (Журнал входящим бумагам.
№ 414). — Plotho III. 205–206.
19
Письма генерала Винцингероде к генералу Бюлову от 14 (26) и 16 (28) февраля из Реймса.
Письмо генерала Винцингероде к генерал-майору Бенкендорфу от 16 же февраля ст. ст. (Архив
В.-т. депо, № 29 115). Письмо генерала Бюлова к генералу Винцингероде от 27 февраля н. ст.
(Архив В.-т. депо, № 29 128).
20
Denkwürdigkeiten eines Livländers. II. 193–205.
21
C. v. W. (Müffling). Aus meinem Leben. Zw. Aufl. 127–128.
22
Droysen. III. 332–333.
23
Состав отряда генерал-майора графа Палена: Дерптский конно-егерский, 1-й Украинский
и казачий Грекова 21-го полки; четыре орудия донской артиллерии, всего 1000 человек.
24
Journal des operations du corps d’armée russe sous les ordres du général d’infanterie comte de
Langeron etc. (Архив В.-т. депо, № 29 103). — Droysen. III. 333. По свидетельству его, в армии
Блюхера состояло следующее число войск: у графа Ланжерона до 26 000 человек, у Сакена 13 700,
у Винцингероде 30 000, у Бюлова 16 900, у Иорка 13 500, у Клейста 10 600, следовательно, всего
110 700 человек. Бернгарди пишет, что по присоединении к блюхеровой армии отряда полковника Лобенталя в числе 2264 человека и других подкреплений она заключала в себе вместе с
3872 офицерами 109 078 человек (79 896 пехоты и 29 182 кавалерии). Denkwürdigkeiten des
Grafen v. Toll. IV. 596.
25
Koch. I. 347 et 368–369. — Schulz. XII. 2 Bd. 159.
26
Письмо Наполеона к королю Иосифу из Ла-Ферте-су-Жуар от 2 марта н. ст. вечером.
Mémoires du roi Joseph. 2 édit. X. 172.
27
На марше Наполеона от Труа к Ла-Ферте-су-Жуар присоединились к его армии: 500 человек 1-го кавалерийского корпуса, 600 польских улан графа Паца и кавалерийская бригада
генерала Ватье.
28
Koch. I. 369, 372 et 377. — Bernhardi. IV. 588 und 596.
29
Журнал действий генерал-адъютанта Чернышева. Донесение генералу от кавалерии
Винцингероде генерала Чернышева от 21 февраля (5 марта) из Вальи (Vailly) (Архив В.-т. депо,
№ 129 119).
30
Письмо Наполеона к королю Иосифу от 5 марта н. ст. Mémoires de Joseph, X. 182–183. —
Thiers. Histoire du Consulat et de l’Empire. Ed. de Brux. XVII. 497. — Koch. I. 379.
31
Урон русских войск при взятии неприятелем Реймса 21 февраля (5 марта) (всего у князя
Гагарина было 480 человек) был преувеличен до 2000 человек и более 100 офицеров Наполеоном,
471

который по этому случаю приказал стрелять из пушек в Париже. Письмо Наполеона королю
Иосифу от 5 марта н. ст. из Фим.
32
Под начальством полковника Дурново состояли егерские полки: 7-, 29-, 37- и 45-й.
33
Journal des opérations du Gl. Comte de Langeron. (Архив В.-т. депо, № 29 103). — Koch.
I. 382–384.
34
Письмо Наполеона к королю Иосифу от 21 февраля н. ст. из Ножана. Наполеон требовал, чтобы императрица Мария-Луиза отправила собственноручные письма в Орлеан о
формировании национальной стражи и канонерской роты и такого же содержания в Лилль,
Валансьен, Камбре и другие большие города северного пограничного пространства. Приказано
было, чтобы из всех городов, которые перед тем были временно заняты союзниками, прислать
в Париж протоколы с подробным изложением «всех злодеяний, совершенных неприятелем;
а также разгласить, что русские хотели ограбить и сжечь Париж... (il ne faut pas se dissimuler, et
vous devez le dire, que les Russes voulaient piller et bruler Paris)». Mémoires de Joseph. X. 146–149.
35
Донесения Коломба, Гейсмара и полковника Фабека (Архив В.-т. депо, № 29 128). Aus
dem Tagebuche des Rittmeisters Golomb. 173 und 175.
36
Письмо к императору Александру генерал-адъютанта графа Сен-Приеста от 18 февраля
(2-го марта). (Журнал входящим бумагам. № 424).
37
«Cette ville de Paris, si mauvaise pour le gouvernement, il у а un mois, si touchée de la confiance
que V. M. lui téraoigne en lui confiant sa femme et son fils, si hardie, si émerveillée des succès obtenus
par Votre Majesté, n’est pas cependant dans un état tel qu’on puisse espérer d’elle autre chose que
fidélité et obéissance. Elle a admiré votre génie, mais elle ne peut être mue, exaltée que par l’espoir
d’une paix prochaine, et n’est nullement disposée à entreprendre aucune défense réelle contre un
corps d’armée, ni à envoyer hors de son enceinte des détachements de sa garde nationale. Voici, Sire,
l’exacte Mémoires du roi Joseph. 2 édit. X. 153.
По свидетельству наполеонова секретаря Фена: «Dans ces circonstances extrêmes, on ne peut
avoir recours qu’aux mesures extrêmes; mais, il faut le dire, ces mesures produisent à Paris et dans les
grandes villes un effet tout contraire à celui qu’on veut obtenir. On у est trop civilisé pour avoir la
résolution des Russes et des Espagnols. L’imagination des citadins s’effraie de la violence du parti qu’on
leur propose; ils reculent devant le tableau trop hideux que la guerre leur présente: les récits de tous ces
députés, echappés de l’incendie et des ruines de leur province, abattent les esprits au lieu de les relever,
et l’on demande encore plus hautement la paix, puisqu’elle doit mettre un terme à tant d’horreurs.
Dans les campagnes, au contraire, tous les hommes sont déjà soldats; il ne s’agit plus que de les
rallier». Manuscrit de 1814. 3 édit. 179.
38
Письма короля Иосифа к Наполеону от 4 и 9 марта н. ст. Mémoires du roi Joseph. X. 180
et 189–190.

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ ХIV
Varnhagen v. Ense. Leben des Fürslen Blücher v. Wahlstadt. Zw. Aufl. 345–346.
Varnhagen v. Ense. 343–345.
3
Koch. Mémoires pour servir à l’histoire de la campagne de 1814. I. 385–386. По свидетельству
его, французы преследовали русский передовой отряд за Вилль-о-Буа и захватили два орудия
и более двухсот пленных.
4
Состав отряда генерал-майора графа Палена: полки конно-егерские: Дерптский и Лифляндский, казачьи: 1-й Украинский и Донские Грекова 21-го и Селиванова 2-го.
5
Journal des opérations du corps d’armée sons les ordres du Gl. compte de Langeron (Архив
В.-т. депо, № 29 103).
1
2

472

Journal de Langeron. — Plotho. Der Krieg in Deutschland und Frankreich in den Jahren 1813
und 1814. III. 288–289.
7
Koch. I. 387–388. — Schulz. Geschicht der Krieg in Europa seit 1792. XII. 2 Bd. 115.
8
C. v. W. (Müffling). Die Feldzüge der schlesischen Armee unter dem Feldmarschall Biücher.
Zw. Aufl. 211–213.
9
C. v. W. 213–214. — Varnhagen v. Ense. 348–349.
10
Извлечено из письма к императору Александру I генерала Винцингероде от 24 февраля
(8 марта) (Журнал входящим бумагам. № 468).
11
Донесение генералу от кавалерии Винцингероде генерал-лейтенанта графа Воронцова
о сражении при Краоне от 26 марта за № 98 (Архив В.-т. депо, № 47 353). — Koch. I. Atlas.
Tableau № ХII.
6

ПОДРОБНОЕ РАСПИСАНИЕ СОСТАВА ВОЙСК ГРАФА ВОРОНЦОВА
В СРАЖЕНИИ ПРИ КРАОНЕ
Пехота
В 1-й линии

Бригада 15-й дивизии генерал-майора Красовского
24-я дивизия генерал-майора Вуича

Бригада 14-й дивизии генерал-майора Понсета

Полки
13-й егерский
14-й егерский
Ширванский
Бутырский
Уфимский
19-й егерский
Тульский
Навагинский

Бат.
1
1
2
2
2
2
2
2

Во 2-й линии
21-я дивизия генерал-лейтенанта Лаптева

Невский
Петровский
Литовский
Подольский
2-й егерский
44-й егерский

1
1
1
1
1
2

Пензенский
Саратовский
Смоленский
Алексопольский
Нарвский
Новоингерманландский
6-й егерский
41-й егерский

1
1
1
1
1
1
2
1

В 3-й линии
Бригада 13-й дивизии генерал-майора Желтухина
12-я дивизия генерал-майора кн. Хованского

473

Кавалерия
В 1-й линии
Павлоградский гусарский полк
Генерал-майора Иловайск. 4-го

Казачий полк Ребреева 2-го
Казачий полк Власова 3-го
Казачий полк Балабина 2-го

Артиллерия
Перед центром

Батарейная рота № 31
Легкая рота № 21
Легкая рота № 26

Перед правым крылом конная рота № 11.
Перед левым крылом конно-батарейная рота № 9.
Влево от 2-й линии 6 орудий батарейной роты № 28.
В резерве
Сменили в бою подбитые орудия 6 орудий батарейной роты № 28
Легкая рота № 48
Введена в дело при отступлении легкая рота № 42.
12
Донесение графа Воронцова о сражении при Краоне.
13
Koch. I. 391–393.
14
Донесение графа Воронцова о сражении при Краоне. — Koch. I. 393–395.
15
По показанию самого графа Воронцова: «le général Zwarykine, voyant que la batterie à
cheval de position de Parkinson avait été sabrée et enlevée par la cavalerie française, passa un ravin
avec le régiment de Schirwansk, se jetta à la bayonette centre cette cavalerie, reprit et ramena toutes
les 12 pièces qui avaient été un moment prises».
16
Донесение графа Воронцова о сражении при Краоне.
17
Донесение графа Воронцова о сражении при Краоне. — Koch. I. 395–396.
18
Донесение графа Воронцова о сражении при Краоне.
19
Донесение графа Воронцова. — Koch. I. 397–398.
20
Из записок полковника Маевского.
21
Koch. I. 398.
22
Из записок Маевского.
23
Koch. I. 398–399.
24
Генерал Михайловский-Данилевский на основании записок генерала Никитина описывает
действия его артиллерии при отступлении графа Воронцова после Краонского сражения следующим образом: «Довольно значительное возвышение и отлогая по нем к стороне неприятеля
покатость, с обеих сторон замкнутая небольшими утесами, представили превосходную позицию
артиллерии. Теснины нельзя было обойти, и прямо на нее тучами стремился неприятель. На
474

нашей батарее были поставлены в первой линии 36 легких, а во второй, в шестидесяти шагах,
в промежутках первой, 28 батарейных орудий. Когда все было готово, Сакен приказал шедшим
за орудиями войскам держаться к флангам батарей.
Коль скоро полки поравнялись с артиллерией, она открыла огонь: первая линия стреляла
через орудие ядрами и картечами, вторая ядрами и гранатами. Губительно было их действие»...
и проч.
Обозрев поле сражения при Краоне и местность, по которой отступали войска графа
Воронцова с позиции к суассонской дороге, утвердительно могу сказать, что на всем этом
пространстве нет пункта, где можно было бы поставить артиллерию в две линии и действовать
одновременно из орудий обеих линии, так, как уверяет Никитин, и за ним МихайловскийДанилевский. К тому же подобное необычайное действие артиллерии не могло бы остаться
незамеченным современниками и участниками войны 1814 г., которые, однако же, нигде не
упоминают о нем. В Журнале действий корпуса Сакена (Архив В.-т. депо, № 16 64-3) находим,
«когда отступающие войска приближались к позиции (между Серии и Тройон), то открыли мы
батарею на наступающего неприятеля из 36 орудий, под командой генерал-майора Никитина,
чем удержали стремление неприятеля и привели его в большой урон...» В донесении же графа
Воронцова генералу Винцингероде о сражении при Краоне сказано (о неприятеле): «не доходя
же до деревни Шевриньи, впереди которой у нас поставлены были несколько орудий от корпуса
барона Сакена, считая, что это была новая позиция, совсем от нас отстал...»
25
Записка генерала Красовского о сражении при Краоне.
26
Донесение графа Воронцова о сражении при Краоне.
27
Урон русских войск в сражении при Краоне показан в донесении графа Воронцова генералу Винцингероде — 3500 человек, но вообще у нас выбыло из фронта в продолжении 22, 23
и 24 февраля (6–8 марта) до 5000 человек.
28
Koch. I. 402.
29
«À la vérité le champ de bataille resta aux derniers (aux Français); mais si l’on considère les
sacrifices énormes qu’il leur coûta, et les motifs indépendans de la volonté du comte Woronzow qui
déterminérent la retraite, on ne saurait nier que les Russes n’ayent acquis dans cette journée autant
de gloire que leurs ennemis». Koch. I. 401–402. — «La victoire de Craonne, disputée une grande
partie de la joumée, ne nous laisse pour trophées que les morts de l’ennemi». Fain. Manuscrit de
1814. 3-е édit. 184.
30
C. v. W. (Müffling). Aus meinem Leben. Zw. Aufl. 133. — Droysen. Yorks Leben. III. 338–
343. — Denkwürdigkeiten eines Livländers. II. 209–210.
31
Состав арьергарда генерал-майора Бенкендорфа: 13-й и 14-й егерские полки под начальством генерал-майора Красовского; Павлоградский гусарский и 1-й Бугский казачий полки.
32
Записка генерала Красовского о сражении при Краоне.
33
Записка генерала Красовского. — Koch. I. 404–407.

––––––––––––––––––––
Приказ графа Воронцова, отданный после сражений при Краоне и Лане.
№ 26-й. Февраля 28-го дня 1814 года. г. Лане.
Приятным и священным долгом имею, после жестокого сражения, бывшего 23-го числа
под м. Краоне, изъявить пехоте нашей, артиллерии и кавалерийской бригаде генерал-майора
Бенкендорфа всю мою признательность за геройские подвиги, коими войска сии доказали себя
в тот день достойными имени Русского. Французский император со всеми своими силами, со
всей гвардией и отборными войсками; с 10 000 конницы и более 100 орудий, 5 часов дрался с
475

одним нашим корпусом, который не имел другого подкрепления, как отряд генерал-лейтенанта
графа Строганова в резерве, из коего бригада генерал-майора Глебова отлично на левом фланге
нам помогла и, несмотря на все усилия, не только, что не успел нас разбить, но не мог принудить
нас оставить место, ибо мы начали отступать только тогда, когда по перемене диспозиции от г.
фельдмаршала Блюхера, то повелено было; во время же отступления и до прибытия к нам на
помощь кавалерии, под командой храбрых генералов Васильчикова и Ланского, с таким малым
числом своей конницы и конной артиллерии, одна беспримерная неустрашимость и порядок,
с коими войска отходили, могла уничтожить отчаянные покушения разъяренного неприятеля. Генералы Лаптев и Вуич, с пехотой, Бенкендорф с кавалерией и Мякинин с артиллерией,
соревновали друг другу в неслыханном мужестве и искусном употреблении вверенных им
сил. Гг. генералы: Понсет, Красовский, Глебов, Зварыкин, Рыдингер, Денисьев, барон Розен
и князь Жевахов; командующие полками, гг. полковники: Астафьев, Тюревников, Маевский,
Мацнев, Эссен, Шель, Кузьмин, подполковник Лепунов и майор Стральман, и командующие
артиллерийскими ротами полковники: Апушкин, Антропов, подполковники: Винспер, Зенич,
Харламов, Дувинг, барон Таубе и капитан Лавров, и казачьих полков начальники гг. полковник
и подполковник Мельниковы, Чеченский и Попов; все они имеют полное право на мою душевную признательность, и подвиги их, конечно, будут в настоящем виде представлены генералу от
кавалерии и кавалеру барону Винцингероде, для донесения Его Императорскому Величеству.
Полки все показали, сколь они превосходят в неустрашимости и в духе войска неприятельские. Уже 22 числа 13-й егерский полк, во время отступления, под командой генерал-лейтенанта
графа Орурка, который с издавна известного его усердия к службе и дружбы ко мне, сам охотно
взялся за исполнение самой трудной части сего дела, в виду всей армии маневрировал как на
учебном месте удерживал с успехом усилия целой пехотной гвардейской дивизии. 23 числа
полки Ширванский и Бутырский, окружены будучи кавалерией неприятельской, под картечью
отходили, строили каре, производили огонь по неприятелю и ходили в штыки на его кавалерию.
Таковые подвиги в виду всех, покрыв пехоту нашу славой и устрашив неприятеля, удостоверяют,
что ничего нет для нас невозможного.
Равную же признательность и благодарность должен я объявить всем гг. чиновникам моего
штаба, моим адъютантам и ордонанс-офицерам; они оказали совершенное усердие, мужество
и расторопность и, невзирая на все опасности, делали мне большие пособия; нарочитое число
из них получили раны и потеряли лошадей убитыми и ранеными.
Еще долгом имею, по причине жестокого несчастья, постигшего в тот день почтенного
генерал-лейтенанта графа Строганова, отдать справедливость полкам 22-й и 13-й дивизий,
бывшим в его отряде и у нас в резерве, и гг. начальникам оных, кои во время отступления
помогали нам стойкостью своей и пропускали нашу 2 линию, причем генерал-майор князь
Хованский тяжело ранен в ногу.
По малости наличных офицеров в 13-м егерском полку, прикомандировываются к оному:
Уфимского пехотного полка майор Апушкин, Апшеронского капитан Воронец и Подольского
пехотного прапорщик Степанов, коим явиться туда по получении сего.

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ XV
С. v. W. (Müffling). Die Feldzüge der schlesischen Armee. Zw. Aufl. 216–217.
Wagner. Plane der Schlachten welche von der preussischen Armee in den Feldzügen der Jahre
1813, 14 und 15 geliefert worden. III. 79–83. — Schulz. Geschichte der Kriege in Europa seit 1792.
XII. 2 Bd. 127–128.
1
2

476

Wagner. III. 83 und 102–108. — Показание Шульца мало разнится с приведенными мною
цифрами, именно:
3

Корпус Винцингероде
Корпус Бюлова
Корпус Клейста
Корпус Иорка
Корпус Ланжерона
Корпус Сакена
Всего же

Бат.
28
201/2
13
171/2
31
22
132

Эскадр.
36
24
31
36
26
34
187

Казачьи полки
15
15
15
15
Не показано
8
23

Батарея
Число людей
Не показано
22 000
Не показано
16 900
Не показано
10 897
Не показано
13 799
Не показано
24 600
Не показано
13 000
Не показано
101 196

Geschichte der Kriege in Europa seit 1792. XII. 2 Bd. 127–128.
«Wenn der Feind gegen die Position vorrückt welche wir einnehmen, so werde ich die Offensive
ergreifen; jeder der Herren Corps-Kommandanten wird sich eine Reserve bilden».
«Wenn zur Offensive übergegangen wird, so werden die Batterien vorgezogen, und damit die
Schlacht eröffnet, bei dem jetzigen Nebel müssen die Truppen zusammengehalten und die Fronte
durch Infanterie bewacht werden».
gez. v. Blücher
4

Вагнер полагает, что у Наполеона вместе с корпусом Мармона было 52 000 человек. —
По свидетельству же Тьера — от 48 до 50 тысяч. Thiers. Histoire du Consulat et de l’Empire.
XVII. Edit, de Brux. 519.
6
В письме Наполеона к королю Иосифу от 10 марта н. ст. находим: «Cette armée (de Blücher) est plus dangereuse que celle de Schwarzenberg... L’armée de Schwarzenberg est diminuée par
les détachements qu’elle a faits sur ses derrières et parait craindre de se compromettre en passant la
Seine»... Mémoires du roi Joseph. X. 191. — Fain. Manuscrit de 1814. 3-me édit. 185–188.
7
Thiers. XVII. 517–519.
8
Koch. Mémoires pour servir à l’Histoire de la campagne de 1814, I. 409. — Wagner. III. 86–88.
9
Wagner. III. 108. — Thiers. XVII. 522.
10
Вагнер и другие немецкие писатели говорят, что гусарская дивизия Васильчикова с несколькими казачьими полками и конными батареями, посланная против оконечности левого
крыла Французской армии, действовала с большим успехом, но Блюхер и Сакен вовсе не упоминают о том в своих донесениях о сражении при Лане.
11
По свидетельству Коха, французы при атаке селения Класси захватили в плен 7 офицеров
и 250 нижних чинов.
12
Отзыв Блюхера к князю Шварценбергу от 10 марта н. ст. из Лана (Журнал входящим
бумагам. № 509). — Wagner. III. 88–89. — Koch. I. 410–413. — Thiers. XVII. 525–528.
13
Koch. I.415.
14
Боевое расположение резервной кавалерии Цитена: на правом крыле кавалерия Иорка — полки Литовский и Западно-прусский драгунские, Ландверный и два эскадрона бранденбургских улан; на левом крыле — кавалерия Клейста: кирасирские полки Восточно-прусский,
Бранденбургский и Силезский, Силезский уланский. — Droysen. Yorks Leben. III. 348–349.
15
Plotlio. Der Krieg in Deutschland und Frankreich in den Jahren 1813 und 1814. III. 295. —
Wagner. III. 90–91. — Koch. I. 413–414.
16
Marmont. Mémoires. VI. 134.
17
Droysen. III. 349–351. Он пишет, будто бы Иорк предложил поддерживать нападение
прусских войск Сакену, который отказал в том, но, по всей вероятности, это басня, пущенная
в ход для возвышения Иоркова подвига, не имеющего надобности в подобных прикрасах.
5

477

Bericht über den Antheil des 1-sten Armee-Corps an der Schlacht am 9 März 1814. (За подписью Иорка). — Droysen. III. 351–355. — Wagner. III. 93–96. — Koch. I. 415–417. — Marmont
Mémoires. VI. 134–135.
19
Урон французов в деле при Атисе, по свидетельству Коха: 2500 человек пленными, 41 орудие и 131 зарядный ящик. По словам его: «если бы не удалось двум отрядам уйти влево и спасти
несколько орудий, то Мармон потерял бы всю свою артиллерию». Koch. I. 417. — У самого
же Мармона показан урон: от 700 до 800 человек и 21 орудие. Mémoires. VI. 135. — По свидетельству Шульца, французы вообще потеряли здесь около 4000 человек, 45 орудий и более ста
зарядных ящиков. Geschichte der Kriege in Europa seit 1792. XII. 2 Bd. 134.
20
Wagner. III. 96. — Schulz. XII. 2 Bd. 134–135.
21
C. v. W. (Müffling). Aus. meinem Leben. Zw. Aufl. 137.
22
Droysen. III. 355–356.
23
Диспозиция за подписью Блюхера на 10 марта н. ст.
24
Koch. I. 418–419.
25
Koch. I. 419. — По свидетельству же Фена (Manuscrit de 1814. 190), Наполеон узнал о
поражении Мармона в четыре часа утра.
26
Koch. I. 419–420.
27
Отзыв Блюхера к князю Шварценбергу от 10 марта н. ст. из Лана (Журнал входящим
бумагам. № 509). — Wagner. Ш, 98–99. — Koch. I. 420–422.
28
Koch. I. 422–423.
29
«Русские, достойные ценители храбрости, потому что они сами храбры, отдавали справедливость, как Иорку и Клейсту, так и войскам их; а пруссаки радовались тому, что на долю
их выпал жребий отметить за потерю столь многих храбрых ратных товарищей падших при
Краоне. С. v. W. (Müffling). Die Feldzüge der schlesischen Armee. Zw. Aufl. 223.
30
C. v. W. Aus meinem Leben. Zw. Aufl. 142–144. — Denkwürdigkeiten eines Livländers. II. 217.
31
Предписание, данное Иорку, было следующего содержания: «Предлагаю В. П. возвратиться со вверенным Вам корпусом и приблизиться к занимаемой нами позиции, так чтобы
Вы могли поддерживать нас, а кавалерии предоставить преследование разбитого неприятеля».
Лан, 10 марта 1814 г.
Подп. Ф. Блюхер.
32
Koch. I. 423–425.
33
Урон союзников в делах под Ланом показан у Плохо до 2000 человек, у Коха до 4000, у
Тьера вообще в сражениях при Краоне и Лане до 15 000 (что, очевидно, преувеличено).
34
Урон французов под Ланом показан: у Коха 3500 человек, не считая потери, понесенной
корпусом Мармона; у Тьера вообще в сражениях при Краоне и Лане до 12 000. По свидетельству же Левенштерна (Denkwürdigkeiten eines Livländers. II. 216), французы потеряли при Лане
9000 человек.
35
Droysen. III. 361–364.
36
Письмо принца Вильгельма Прусского к генералу Иорку. «Ew. Exc. Adwesenheit versetzt
uns Alle, welche das Glück geniessen unter Jhren Befehlen zu stehn, in die tiefste Belrübniss; doch
jeder, welcher die Gründe kennt, durch welche Sie zu diesem Schritt bewogen wurden, die allerdings
vieles fur sich haben, kennt auch denn Edelmuth Jhres Charakters und hofft vertrauensvoll, Sie
werden sich nicht einziehn. Wohl nie hat Preussen einsichtsvoller Feldherren mehr bedurft als jetzt,
und auf welchen kann es wohl mehr bauen als auf den Wiederhersteller seines alten Ruhmes, der in
Curland wieder herrlich aufbühte, als auf den; welcher das Signal gab zur Abwerfung der fremden
Herrschaft, der sein tapferes Heer siegreich führte von den Ufern der Duna bis an der Seine Strand.
18

478

Als Jhr Mitbürger, als Jhr Unterfeldherr, als Enkel, Sohn und Bruder Jhrer Könige, beschwöre ich Sie
das Commando nicht niederzulegen.
Corbeny, 12 März. 1814.
Jhr wahrer Freund
Wilhelm Pr. v. Preussen».
37
Droysen. III. 364–368.

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ XVI
Koch. Mémoires pour servir à l’histoire de la campagne de 1814. I. 429–430.
Thiers. Histoire du Consulat et de l’Empire. Edit. de Brux. XVII. 538.
3
В отряде 8-го пехотного корпуса состояли: Рязанский, Полоцкий, 33-й егерский, Киевский
драгунский и два казачьих полка; легкая рота № 33-го.
4
Инструкция графу Сен-Приесту от 13 (25) февраля из Эстерне за подписью Блюхера
(Журнал входящим бумагам. № 385).
5
Донесение государю графа Сен-Приеста от 18 февраля (2 марта) из Витри (Журнал входящим бумагам. № 424).
6
Отзыв генерал-адъютанту князю Волконскому графа Сен-Пpиecтa от 21 февраля ст. ст.
из Шалона (Журнал входящим бумагам. №. 442).
7
Письмо к князю Волконскому графа Сен-Приеста от 7 марта н. ст. из Бомона (Журнал
входящим бумагам. № 458).
8
Состав отряда Ягова: 6-го и 10-го резервных пехотных полков по три батальона; 1-го и
3-го Померанских, 2-го Неймаркского и 5-го Курмаркского, ландверных пехотных полков, по
два батальона; всего 14 батальонов. 7-й Курмаркский ландверный кавалерийский полк. Шестифунтовая пешая батарея № 14. 7-я полевая пионерная рота. Plotho. Der Krieg in Deutschland
und Frankreich in den Jahren 1813 und 1814. III. 500–501.
9
Письма к князю Волконскому графа Сен-Приеста от 9 и 10 марта н. ст. (Журнал входящим
бумагам. № 470 и 471).
10
Состав отряда генерал-лейтенанта Панчулидзева: Елецкий, Рыльский, Екатеринбургский,
1-й и 30-й егерские и Черниговский конно-егерский полки; артиллерийские роты: батарейная
№ 2 и легкая № 3.
11
Донесение государю графа Сен-Приеста от 28 февраля (12 марта) из Реймса (Журнал
входящим бумагам. № 495). — Koch. I. 432–434. — Plotho. III. 351–352.
12
Plotho. III. 352.
13
Письмо к Наполеону короля Иосифа от 9 марта н. ст.
14
Письмо к Наполеону короля Иосифа от 11 марта н. ст.
15
Состав корпуса маршала Мортье: дивизия Старой гвардии генерала Христиани, две
дивизии Молодой гвардии Кюриаля и Шарпантье; кавалерия под общим начальством графа
Бельяра: драгунская дивизия Русселя, уланы графа Паца и одна бригада дивизии сводных
эскадронов генерала Кюрели (Curely). Koch. I. 435–436.
16
Koch. I. 430 et 436. — Thiers. XVII. 539.
17
Состав наполеоновых войск, выступивших из Суассона к Реймсу: дивизия Фриана,
бригада Бойе, усиленная вислянским полком, несколько тысяч человек национальной стражи
и вся гвардейская кавалерия.
18
Koch. Atlas. Tableau № XIV. В предписании Мармону сказано, что Наполеон готовился
собрать к Реймсу 30 000 человек, в числе которых от 7 до 8 тысяч кавалерии и более ста орудий.
Письмо Бертье к Мармону от 12 марта н. ст. из Суассона.
1
2

479

Состав отряда генерал-майора Давыдова: полки пехотные Вятский и Выборгский;
Московский драгунский; 7 батарейных орудий.
20
Для описания дела под Реймсом и взятия этого города Наполеоном служили: рапорт
генерал-адъютанту князю Волконскому генерал-лейтенанта Панчулидзева; записки генерала
Емануеля; записка генерала Карпенко. — Plolho. III. 353–355. — Koch. I. 436–440.
21
Урон союзников при взятии Наполеоном Реймса 1 (13) марта по показанию Коха: убитыми от 700 до 800 человек, ранеными вдвое, пленными 2500; 11 орудий, 100 зарядных ящиков
и понтонный парк. — По показанию Тьера, вообще 6000 человек. — По показанию Плото,
русские потеряли 1200, пруссаки 1400. — По показанию Шульца (Geschichte der Kriege in
Europa seit 1792. XII. 2 Bd. 149.), русские — 1400, а пруссаки — 2500 человек и десять орудий.
22
Koch. I. 440.
23
La même batterie d’artillerie Jégère qui a frappé de mort le général Moreau devant Dresde à
blessé mortellement le général St. Priest, qui veriait à la tête des Tartares du désert ravager notre belle
patrie». Moniteur du 16 mars, 1814.
24
Fain. Manuscrit de 1814. 3-me édit. 199. — Thiers. XVII. 548.
25
Письмо короля Иосифа к Наполеону от 4 марта н. ст. — Thiers. XVII. 549–551.
26 Thiers. XVII. 551–557.
27
Письмо герцога Бассано (Маре) к герцогу Виченцскому (Коленкуру).
«Реймс, 17 марта 1814 года
Е. В. прочел с особенным вниманием ноту, врученную вами 10 марта союзным уполномоченным.
Е. В. одобряет уступку всего захваченного у нас англичанами, и в особенности, ежели последствием того будет оставление за нами Антверпена.
Е. В. Желает, чтобы вы подали новую ноту с требованием определительного объяснения
союзников насчет следующих вопросов: 1) предварительный, либо окончательно заключенный
трактат повлечет ли за собой немедленное очищение нашей страны? 2) считают ли союзные
уполномоченные врученный ими проект трактата своим ultimatum?»
Объяснив первый из сих вопросов, Наполеон писал:
«Тем не менее, однако же, Е. В., приняв во внимание ваши депеши от 13 марта, предоставляет вам сделать все уступки, которые вы сочтете нужными, чтобы предупредить разрыв
переговоров. Император не считает нужным повторять, что необходимым условием всякого
трактата должен быть вывод союзных войск из нашей страны. Всякие другие условия, на основании коих мы уступили бы свои крепости и не достигли размена пленных, не были бы одобрены
во Франции, даже наиболее робкими людьми. Е. В. полагает, что предоставленная вам свобода
действий даст вам средства узнать последнее слово союзников и неизбежные пожертвования,
которые придется сделать Франции.
Уступка Бельгии будет, без сомнения, одним из первых предметов, подлежащих разбирательству конгресса, но тем дело не ограничится. Зайдет речь о прирейнских департаментах, об
Илалии и проч. Все эти вопросы связаны между собой и в некоторой степени зависят одни от
других. Вопрос о Бельгии сам по себе довольно сложен: иное дело уступить ее принцу Оранскому, т. е. Англии, либо составить из нее независимое владение для кого-либо из французских
принцев, либо — наконец — возвратить ее Голландской республике, как было постановлено по
амиенскому миру. Если доведется отклониться от франкфуртских условий и уступить Антверпен,
то император считает приличным не только отстаивать Италию, но требовать, чтобы нам возвратили все наши колонии, и даже Иль-де-Франс...»
28
Marmont. Mémoires. VI. 138.
19

480

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ XVII
Состав авангарда графа Палена: гусарские полки: Гродненский, Сумский и Ольвиопольский, два эскадрона лубенских гусар; 2-я кирасирская дивизия; казачьи полки: Иловайского
12-го, Ребрикова и Власова; 6-я конная рота.
2
Журнал действий графа Барклая-де-Толли (Архива В.-т. депо, № 29 188). — Plotho. Der
Krieg jn Deutschland und Frankreich in den Jahren 1813 und 1814. III. 244, 246 und 247. — Koch.
Mémoires pour servir à l’histoire de la campagne de 1814. II. 12 et 18. — Донесение князю Волконскому генерал-лейтенанта Толя от 16 февраля ст. ст. (Журнал входящим бумагам. № 387).
3
Bernhardi. Denkwürdigkeiten des Grafen v. Toll. IV. 545.
4
Донесение князю Волконскому от генерала Толя от 17 февраля ст. ст. (Журнал входящим
бумагам. № 393). — Plotho. III. 246–247.
5
Bernhardi. IV. 545–547.
6
Plotho. III. 247–248. — Koch. II. 20.
7
Журнал действий корпуса принца Евгения Виртембергского (Архив В.-т. депо,
№ 47 344). — Plotho. III. 249–250. — Koch. II. 23–28. — По свидетельству Бернгарди, французы в деле при Лобресселе потеряли более 2000 пленными, значительное число убитыми и
ранеными и 11 орудий. Denkwürdigk. des Grafen v. Toll. IV. 555.
8
Plotho. III. 251. — Koch. II. 28–29. — У него показано, будто бы под начальством Макдональда было только 25 000 человек, но из расчета войск, оставленных Наполеоном на Сене,
оказывается, что Макдональд имел, по крайней мере, 30 000. — У Водонкура, которого отнюдь
нельзя упрекать в преувеличении числа французских войск, показано: в корпусе Удино 17 300 человек пехоты и 5600 кавалерии; в корпусе Макдональда 5600 человек пехоты и 4400 кавалерии,
вообще же под начальством Макдональда около 33 тысяч человек. Histoire des campagnes de
1814 et 1815 en France. II. 210.
9
Журнал принца Евгения Виртембергского (Архив В.-т. депо, № 47 344). — Bernhardi. IV.
556–557. — Koch. II. 29–32.
10
Koch. II. 32–33.
11
Plotho. III. 252. — Журнал графа Барклая-де-Толли (Архив В.-т. депо, № 29 188).
12
Schels. Operationen der verbündeten Heere gegen Paris im März 1814. Oestreich. milit.
Zeitschr. 1836.
13
Донесения князю Волконскому генерал-лейтенанта Толя от 15 и 16 февраля ст. ст.
(Журнал входящим бумагам. № 375, 378 и 387). — Донесение графу Барклаю-де-Толли графа
Платова от 19 февраля ст. ст. (Журнал входящим бумагам. № 443). — Рапорты фельдмаршалу
князю Шварценбергу графа Платова и генерал-майора Кайсарова от 26 февраля ст. ст. (Журнал
входящим бумагам. № 473).
14
Главная союзная армия в начале (в половине) марта заключала в себе следующее число
войск:
1

В 3-м и 4-м корпусах
В 5-м корпусе
В 6-м корпусе
В резервах
Всего же
Plotho. III. 257.
481

27 000 чел.
20 000 чел.
15 000 чел.
25 000 чел.
87 000 чел.

Bernhardi. IV. 558–559.
Plotho. III. 254. — Koch. II. 36.
17
Plotho. III. 254–256 und 302–303.
18
Журнал принца Евгения Виртембергского (Архив В.-т. депо, № 47 344). — Plotho. III.
307–309. — Koch. II. 45.
19
Донесение графа Сен-Приеста из Силлери от 11 марта н. ст.
20
Диспозиция князя Шварценберга на 3 (15) и 4 (16) марта. Генерал Толь, состоявший при
главнокомандующем, писал князю Волконскому 4 марта ст. ст.: «Из прилагаемой на завтрашнее число диспозиции В. С. усмотрите, что австрийцы не умеют сделать простой диспозиции
к атаке. Легко быть может, что Макдональд, соединяя все силы около Provins, которые могут
составить до 25 000 человек, будет ожидать нас; что ж увидит он? Один корпус Раевского на него
наступают, ибо Вреде назначено расположиться в кантонир-квартирах, а наследному принцу
Виртембергскому — перейти Сену, при Ножан. Есть ли что глупее сего?
Сегодня полагал Радецкий, что неприятель оставит правый берег против Ножан, что, однако, не сбылось. Наследный принц хотел форсировать переправу, переправил две роты егерей,
под прикрытием которых хотел строить мост, но этих бедных неприятель так отпочивал, что
они едва могли спастись на судах; при этом случае ранено, без всякой пользы, с нашей стороны
до 100 человек.
Что есть простое? Занявши Ножан частью пехоты, иметь малый отряд кавалерии к стороне
Брей; с прочими наследный принц мог бы переправиться при Pont-sur-Seine и идти по дороге
к Provins, куда направился бы и Вреде, с тем чтобы тремя корпусами атаковать и разбить совершенно Макдональда. На эту диспозицию ни многого ума — ни больших знаний — не нужно
иметь, чтобы оную выдумать» и проч. (Журнал входящим бумагам. № 505).
21
Отряд генерал-майора Давыдова (Никол. Владимировича), выступивший от Майнца 11
(23) февраля, состоял из полков: Московского драгунского, Вятского и Выборгского пехотных
22-й дивизии.
22
Журнал корпуса принца Евгения Виртембергского (Архив В.-т. депо, № 47 344). Plotho.
III. 311–312. — Koch. II. 46–50.
23
Koch. II. 51.
24
Журнал исходящим бумагам. № 157.
25
Письмо князя Волконского к князю Шварценбергу от 25 февраля ст. ст. (Журнал исходящим бумагам. № 164).
26
Bernhardi. IV. 661–662.
27
4 (16) марта князь Шварценберг получил из донесения генерал-майора Тетенборна сведение о наступлении передовых войск Наполеона от Реймса к Эперне. Рапорт князю Волконскому
генерал-лейтенанта Дибича от 4 марта ст. ст. из Арси.
28
Донесение князю Волконскому генерал-лейтенанта Толя от 4 марта ст. ст. за № 123.
29
Письмо князя Волконского от 5 марта ст. ст. из Труа (Журнал исходящим бумагам.
№ 190).
30
Письмо князя Волконского от 6 марта ст. ст. из Труа (Журнал исходящим бумагам. № 199).
31
Это письмо помещено в сочинении Михайловского-Данилевского и несколько полнее —
у Бернгарди.
32
Bernhardi. IV. 672.
33
Thiers. Histoire du Consulat et de l’Empire. Edit, de Brux. XVII. 564–568.
34
Koch. II. 56.
35
Состав войск, оставленных на Эне.
15
16

482

Войска маршала Мортье
Гвардейская пехотная дивизия Христиании
Гвардейская пехотная дивизия Кюриаля
Гвардейская пехотная дивизия Шарпантье
Кавалерийская дивизия Русселя
Артиллерия и инженерные войска
Всего

2034 чел.
2796 чел.
2755 чел.
2274 чел.
750 чел.
10 609 чел.

Войска маршала Мармона
6-й пехотный корпус Дивизия Рикара
Дивизия Лагранжа
Дивизия Арриги
Артиллерия
1-й кавалерийский
Дивизия Мерленя
корпус
Дивизия Бордесуль
Артиллерия
Всего

940 чел.
2060 чел.
2080 чел.
476 чел.
1113 чел.
1266 чел.
281 чел
8216 чел.

Кроме того, гарнизоны
Суассона
Компиеня
Реймса
Всего

3192 чел.
621 чел.
512 чел
4325 чел.

Вообще же оставалось на Энее: 23 150 человек.
Koch. Atlas. Tableau № XIV.
По показанию же Водонкура (Histoire des campagnes de 1814 et 1815. II. 210.), состояло:
у маршала Мортьё — 9800 чел., у маршала Мармона — 7600 чел. Всего же на Эне кроме гарнизонов: 17 400 человек.
36
Koch. I. 444–445.
37
Koch. II. 58
38
Во время пребывания Наполеона в Реймсе прибыл туда генерал Жансен с 3600 человек,
собранных из крепостных гарнизонов второго военного округа (Восточной Франции). Koch. II. 55.
39
Состав наполеоновских войск при выступлении их из Реймса.
Под начальством
Нея

Под начальством
Себастиани

Дивизия Старой гвардии Фриана
Дивизия Молодой гвардии Бойе-де-Ребеваля
Дивизия Жансена
Дивизия Беркгейма
Бригада Дефранса
Дивизия Эксельмана
Дивизия Кольбера
Дивизия Летора
Всего

Vaudoncourt. И. 210.
483

Пехота
3700
3000
3600

Кавалерия

1500
800
3600

10 300

5900

Koch. II. 59. — Vaudoncourt. 209–210.
Донесение графу Барклаю-де-Толли генерал-майора Кайсарова от 7 (19) марта из Реж.
(Журнал входящим бумагам. № 527). — Koch. II. 60.
42
Bernhardi. IV. 676–677, 682 und 684–688.
43
Михайловский-Данилевский. Описание похода во Франции 1814 года.
44
Рапорт князю Волконскому генерала Толя от 6 марта ст. ст. (Журнал входящим бумагам.
№ 508).
45
Диспозиция на 19 и 20 марта 1814 года за подписью князя Шварценберга, отданная в
Арси 6 (18) марта в 8 часов вечера.
«5-й корцус (Вреде) перейдет сегодня в ночи на левый берег Обы, для обороны переправы
через эту реку и 7 (19) расположится уступами до Пужи.
Корпусы; 4-й (кронпринца), 6-й (Раевского) и 3-й (Гиулая) соберутся у Труа, оставив генерала Сеславина с отрядом, для охранения 19-го переправ у Ножана и Бре.
Гвардия и резервы станут за Вуарою для обороны течения сей реки, в ожидании сближения
к Лемону 5-го корпуса, который 19-го будет оборонять течение Обы в окрестностях Арси.
20 марта 3-й, 4-й и 6-й корпусы двинутся к Вандёвр, а гвардия и резервы к Транн и Мезон;
5-й корпус, оставив арьергард у Лемона и Роне, отойдет к Бриенне.
Главная квартира переходит 19-го в Пужи, а 20-го в Бар-сюр-Об.
5-й корпус оставит для наблюдения за течением Обы летучий отряд, который, в случае
надобности, отступит через Диенвиль к главным силам корпуса.
Наследный принц Виртембергский отправит понтоны в Бар-сюр-Об и примет меры для
наблюдения Сены отрядом, который, в случае наступления неприятеля в превосходных силах,
соединится с дивизией принца Морица Лихтенштейна и вместе с ней отойдет к Дижону».
46
Журнал действий графа Барклая-де-Толли (Архив В.-т. депо, № 29 188).— Plotho. III.
319–320.
47
Донесения графу Барклаю-де-Толли графа Ламберта и генерала Тетенборна от 7 (19) марта
(Журнал входящим бумагам. № 527).
48
Koch. II. 64.
49
Диспозиция на 20 марта за подписью князя Шварценберга, отданная 7 (19), в полдень.
50
Диспозиция на 20 марта за подписью князя Шварценберга, отданная 19 марта, в 9 часов
вечера (Журнал входящим бумагам. № 521).
«Генерал Кайсаров донес, что неприятель, перейдя через Обу, при Планси, занял Реж;
что же касается до сил его и направления им принятого, о том еще неизвестно. Главная цель
наша состоит в том, чтобы как можно скорее сосредоточить армию; мы достигнем этой цели,
двинувшись на встречу неприятелю, который, по-видимому, хочет устремиться в пространство
между Сеной и Обой.
Сообразно с тем, наследный принц Виртембергский, оставив часть своих войск для
занятия Труа и наблюдения Сены, двинется с 3-м, 4-м и 6-м корпусами к Шармону, либо
Кулас-Вердей, и прибудет туда с головными войсками 20-го в 9 часов утра для дальнейшего
наступления.
Кавалерия помянутых корпусов прикрывает движение колонн, но не вдается в бой с неприятелем, пока последует общее наступление, а между тем разведывают о неприятеле, высылая с
этою целью отряды под начальством опытных партизан.
Как помянутые корпусы будут наступать к Планси и туда же направится 5-й корпус,
поддержанный гвардией и резервами, то кавалерия наследного принца откроет сообщение с
кавалерией барона Фримона, расположенной на высотах у Нозай и Сент-Этиен, при Барбюйссе.
40
41

484

Как в продолжение дела, я намерен преимущественно действовать артиллерией (?), то,
батареи должны быть заблаговременно размещены по колоннам, а резервной батареи — находиться под рукой, дабы иметь возможность превозмочь упорное сопротивление неприятеля
перевесом в числе орудий. Пехота, при наступлении, преимущественно строится в батальонные
колонны. Кавалерия, по возможности, действует в совокупности. Артиллерия располагается
в шахматном порядке, потому что таким расположением можно весьма затруднить атаки неприятельской кавалерии.
Кавалерия 6-го корпуса расположится между Арси и Шармоном и войдет в связь с кавалерией 3-го, 4-го и 6-го корпусов. Пехота же сего корпуса построится в колоннах к атаке вблизи
Шодрей, также в 9 часов утра.
Вся гвардейская кавалерия расположится для поддержания 5-го корпуса у Менилеттр;
гвардейская пехота и резервы, перейдя через Обу, по мостам у Лемона и Преси, придут тоже в
9 часов утра на высоты у Онжона и Лонгсоль.
Все донесения ко мне присылать на высоты у Менилеттр».

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ XVIII
Диспозиция к нападению на неприятеля на 8 (20) марта.
Plotho. Der Krieg in Deutschland und Frankreich in den Jahren 1813 und 1814. III. 325–326. —
Bernhardi. Denkwürdigkeiten des Graf. v. Toll. IV. 702.
3
Предположения Наполеона изложены в письмах Бертье Мармону от 20 марта н. ст. Mémoires de Marmont. VI. 206–207.
4
Thiers. Histoire du Consulat et de l’Empire. Edit. de Brux. XVII. 580–581.
5
Plotho. III. 326. — Koch. Mémoires pour servir à l’histoire de la campagne de 1814. II. 65 et
66. — Thiers. XVII. 581–582.
6
Vaudoncourt. Histoire des campagnes de 1814 et 1815 en France. II. 217.
7
Состав отряда Сплени; 3-й австрийский егерский батальон, полки: драгунский Княжевича
и уланский Шварценберга, кавалерийская батарея.
8
Plotho. III. 325. — Schulz. Geschichte der Kriege seit 1792. VIII. 1 Bd. 40.
9
Bernhardi. IV. 703–705.
10
Журнал действий графа Барклая-де-Толли (Архив В.-т. депо. № 29 188). — Koch. II. 68.
11
Fain. Manuscrit de 1814. 3-me édit. 209.
12
Состав австрийской бригады генерала Фолькмана в сражении при Арси: четыре батальона пехотного полка эрцгерцога Рудольфа; один батальон пехотного полка Иopдиса; одна
бригадная батарея.
13
Состав союзных войск, сражавшихся 8 (20) марта у Гран-Торси: австрийцы: четыре
батальона полка эрцгерцога Рудольфа, один батальон полка Иордиса; два батальона 1-го Шеклерского полка; баварцы: дивизия Рехберга: легкий батальон Кронегга, 2-й батальон полка
короля и 10-й национальный батальон майора Брюкнера (Brückner); дивизия Деламотта: вся
бригада Габерманна (Habermann), в составе пяти батальонов.
14
По свидетельству Коха и Водонкура, генерал Беркгейм, стоявший у Мери, выслал оттуда
бригаду Кюрели в помощь атакованным полкам, что способствовало им отступить с потерей
не более ста двадцати человек и трех понтонов.
15
В Журнале действий графа Барклая-де-Толли сказано: «генерал-майор Емельянов, подкреплявший с Кексгольским и Перновским полками баварского генерала Ла-Мотта, выгнал
неприятеля штыками из деревни Тарейс (Торси), отнятой было перед этим у баварцев», но
1
2

485

этому показанию противоречат все прочие источники. Равным образом нигде не упоминается
о действиях гвардейской конной артиллерии, кроме Журнала действий Барклая-де-Толли, где
сказано: «Л.-гв. конная артиллерия, прикрываемая 3-й кирасирской дивизией, весьма много
вспомоществовала баварской кавалерии опрокинуть неприятельских конных егерей и гнать
их более двух верст».
16
На аванпостах, против Торси, были оставлены два эскадрона драгун Княжевича и два
эскадрона улан Шварценберга, под начальством майора Макай.
17
Рlоthо. III. 329.
18
Koch. II. 73.
19
Для описания сражения при Арси 8 (20) марта служили: Журнал действий графа Барклая-де-Толли (Архив В.-т. депо, № 29 188). — Реляция действий 8–10 (20–22) марта (Журнал
входящим бумагам. № 540). — Plotho. III. 326–329. — Bernhardi. IV. 705–706. — Koch. II.
67–72. — Vaudoncourt. II. 219–223. — Schels. Oestreich. milit. Zeitschrift. 1838. IV. — Völderndorf
und Waradein. Kriegsgeschichte der Bayern. IV. 200–207. — Das Commando des Kronprinzen von
Würtemberg. Zw. Heft. 8–9.
20
Диспозиция на 9 (21) марта за подписью князя Шварценберга от 20 марта н. ст., 1 час
ночи (Копия этой диспозиции. Журнал входящим бумагам, № 529).
21
Plotho. III. 331–332. — Bernhardi. IV. 708.
22
Состав наполеоновых войск утром 9 (21) марта:

Маршал Ней

Генерал Себастиани

Маршал Удино

Дивизии Фриана и Генриона
Дивизии Лефоль (бывшая Жансена)
и Бойе
Дивизии Эксельмана, Кольбера, Летора и бригада Дефранса, Беркгейма
и Лефевр-Денуэтта
Дивизии Сен-Жермена и Морена
7-го корпуса дивизия Леваля
Всего

Пехота
8000
5500

Кавалерия
—
—
7300

—
6500
20 000

2500
—
9800

Vaudoncourt. II. 227.
23
Plotho. III. 332.
24
Schels. Oestr. milit. Zeitschr. 1838. V. 173.
25
Schels. Oestreich. milit. Zeitschr. 1838. V. 174. — Диспозиция за подписью князя Шварценберга от 9 (21) марта 1 час пополудни. (Журнал входящим бумагам. № 532).
26
Koch. IL 77.
27
Schels. Oestr. milit. Zeitschr. 1838. V. 183–184.
28
Koch. II. 79.
29
Vaudoncourt. II. 231–232.
30
Журнал действий графа Барклая-де-Толли (Архив В.-т. депо, № 29 188). — Plotho. III. 335.
31
Донесение графу Барклаю-де-Толли генерал-майора Тетенборна из Шалона от 20 марта,
7 часов вечера. (Журнал входящим бумагам. № 533).
32
Plotho. III. 335. — Vaudoncourt. II. 232–233.
33
Plotho. III. 335.
34
Sporschill. Die grosse Chronick. Zw. Th. II. 85.
486

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ XIX
«C’est avec une vive satisfaction que j’annonce à votre excellence, que je suis autorisé par l’Empereur, mon auguste Maître, à déclarer que S. M. adhère aux bases générales et sommaires qui ont été
communiquées par M. de St. Aignari»... Из письма Коленкура к Меттерниху от 2 декабря 1813 г.
2
...«LL. MM. ont reconnu avec satisfaction que S. M. l’empereur des Français avait adopté des
bases essentielles au rétablissement d’un état d’équilibre et à la tranquillité future de l’Europe. Elles
ont voulu que cette pièce fût portée sans délai à la connaissance de leurs alliés. LL. MM. II. et RR. ne
doutent point qu’immédiatement après la réception des réponses, les négociations ne puissant s’ouvrir.
Nous nous empresserons d’avoir l’honneur d’en informer V. E.» etc. Из письма князя
Меттерниха к Коленкуру от 10 декабря 1813 г.
3
«Je pense qu’il est douteux que les Alliés soyent de bonne foi et que l’Angleterre veuille la paix:
moi, je la veux, mais solide, honorable»... Из письма Наполеона к Коленкуру от 4 января 1814 г.
4
Письмо Коленкура к князю Меттерниху от 6 января н. ст.
5
Письмо Меттерниха к Коленкуру от 8 января н. ст. из Фрейбурга-в-Бризгау.
6
Письмо под диктовкой Наполеона, написанное г. Ла-Бенардьером и отправленное к
Коленкуру 4 (16) января. — Письмо Коленкура к Меттерниху от 13 (25) января из Шатильона.
7
Письмо Меттерниха к Коленкуру от 17 (29) января (Архив Министерства иностранных
дел. Campagne de 1814. № 338).
8
Fain. Manuscrit de 1814. 3 édit. 241–242.
9
Записка графа Нессельроде (Архив Министерства иностранных дел. Campagne de 1814. № 331).
10
Протокол конференции 29 января н. ст. в Лангре.
1

On a demande
1-о. Si l’on devait donner suite aux démarches
qui ont amené à Chatillon le Due de Vicence
et entamer les négociations?
2-o. Si les Puissances étaient d’accord de placer
les questions politiques vis-à-vis de la France
dans le sens, que ce ne sont pas les Puissances,
mais l’Europe, ne formant qu’un seul tout, qui
entre en négociation avec la France?
3-o. Quelles étaient les premières propositions
à faire au gouvernement français?

On a decide
Ad. 1-um. Pour l’affirmative.

Ad. 2-um. Que les quatre grandes Puissances alliées,
la Russie, l’Autriche, l’Angleterre et la Prusse traiteraient préalablement de la paix avec la France, dans
le sens de la proposition, en se réservant de faire les
communications convenables à leurs Alliés.
Ad. 3-um. Que l’ancien territoire français sera la
proposition à faire à la France pour la démarcation
de ses limites avec le reste de l’Europe, sauf à entrer
dans des détails d’arrangement d’une convenance
réciproque sur quelques portions de territoire au de
là des limites de part et d’autre.
4-o. Si dans le cas que la France demandat Ad. 4-um. Qu’on lui donnera connaissance des
à être instruite des arrangemens relatifs aux arrangemens généraux, sans cependant en faire un
autres Puissances de l’Europe entr’elles, on objet de négociation.
lui donnera connaissance de ces arrangemens?
5-o. Si les négociateurs des quatre principals Ad. 5-um. Pour l’affirmative.
cours alliées ne doivent être munis que d’une
instruction commune?
6-o. Si, en cas de rupture des négociations, Ad. 6-um. Pour l’affirmative.
les conditions proposées au gouvernement
français seraient portées à la connaissance de
la nation française?
487

vu et approuvé: Nesselrode,
Metternich.
Rasoumofsky.
Stadion.
Hardenberg.
Castlereagh.
approuvé Pozzo di Borgo.
(Архив Министерства иностранных дел. Campagne de 1814. № 405).
11
Инструкция уполномоченных союзных держав при рескрипте императора Александра I
действительному тайному советнику графу Разумовскому от 22 января (3 февраля) из Бар-сюрОб (Архив Министерства иностранных дел. Campagne de 1814. № 363).
12
Из письма г. Ла-Бенардвера Коленкуру от 19 января н. ст. из Парижа. Fain. Manuscrit de
1814. 3 édit. 75–76.
13
Письмо Наполеона к королю Иосифу от 18 февраля н. ст. из Нанжиса. Mémoires du roi
Joseph. 2 édit. X. 134.
14
...«ohne die Energie des Kaysers von Russland wäre es bei alledem und alledem auch geschehen,
dass Napoleon mit einigen Einbussen an der Herrschaft bliebt»... Beitzke. Geschicbte der deutschen
Freiheitskriege in den Jahren 1813 und 1814. III. 391.
15
Протокол заседания 5 февраля н. ст. (Архив Министерства иностранных дел. Campagne
de 1814. № 386).
16
Письмо графа Нессельроде к графу Разумовскому от 23 января (6 февраля) из Бар-сюрСен (Архив Министерства иностранных дел. Campagne de 1814. № 365).
17
Письмо графа Нессельроде к графу Разумовскому от 26 января (7 февраля) (Архив Министерства иностранных дел. Campagne de 1814. № 366).
18
Письмо Наполеона к Коленкуру от 4 февраля н. ст. из Труа. Fain. 249.
19
...«Sa Majesté vous donne carte blanche pour conduire les négociations à une heureuse fin,
sauver la capitale et éviter une bataille où sont les dernières espérances de la nation. Les conférences
doivent avoir commencé hier. S. M. n’a pas voulu attendre que vous lui eussiez donné connaissance de
premières ouvertures de crainte d’occasionner le moindre retard»... Из письма Маре к Коленкуру
от 5 февраля н. ст. из Труа. Fain. 253–254.
20
...«ignorant la vraie situation des choses, je ne реuх juger се qu’elle exige et ce qu’elle permet;
si elle est telle que je dois consentir à tout aveuglément, sans discussion et sans retard, ou si j’ai pour
discuter, du moins les points les plus essentials, plusieurs jours devant moi»... Из письма Коленкура
к Наполеону от 6 февраля н. ст. Fain. 256.
21
Mémoires du roi Joseph. X. 63.
22
Письмо графа Разумовского к графу Нессельроде от 26 января (7 февраля). Архив Министерства иностранных дел. Gampagne de 1814. № 386. — Протокол заседаний 7 февраля.
Campagne de 1814. № 393.
23
Diplomatische Geschichte der Jahre 1813, 1814 und 1815. I. 384.
24
Из письма Коленкура к Меттерниху от 8 февраля н. ст. Fain. 263–264.
25
Письмо Коленкура к Меттерниху от 9 февраля н. ст. Архив Министерства иностранных
дел. Campagne de 1814. № 393.
26
Нота Союзных уполномоченных от 9 февраля н. ст. Campagne de 1814. № 387.
27
Нота французского уполномоченного от 10 февраля н. ст. Campagne de 1814. № 388.
28
Письмо Коленкура к Наполеону от 10 февраля н. ст. Fain. 267–268.
29
Архив Министерства иностранных дел. Campagne de 1814. № 406.
488

Собственноручные замечания императора Александра на вопросы, предложенные Венским двором. Campagne de 1814. № 407.
«№ 1-о. On déclinera la proposition de l’armistice, ce qui fera tomber les autres propositions
d’elles mêmes, puisqu’elles ne devaient être qu’une consequence de la première.
№ 2-o. On continuera à suivre la marche qu’on a adoptée. En consequence les Puissances ne se
prononceront point en faveur de Louis XVIII, mais laisseront aux Français l’initiative sur cette question.
№ 3-o. Les dispositions de la Capitale guideront à cet égard les démarches des Puissances. L’opinion de S. M. L’Empereur serait qu’Elles convoqueront les membres de differens corps constitués,
en у réunissant les personnes les plus marquantes par leur mérite et le rang qu’elles occupent, et que
cette assemblée fut invitée à émettre librement et spontanément ses vœux et son opinion sur l’individu
qu’elle croie le plus propre pour être à la tête du Gouvernement.
№ 4-o. L’arrivée a Paris.
№ 5-o. Cette question ne peut être résolue que lorsque l’on sera à même de juger des moyens
que fournira Paris pour soutenir le parti qu’il aura pris, et de l’effet que ce parti pourra produire sur
l’armée qui restera à Napoléon. Si Paris ne se prononce pas contre lui, le meilleur parti à prendre pour
les Puissances serait de faire la paix avec lui.
№ 6-o. Elles continueront à observer à l’égard de Louis XVIII et des Bourbons le même principe
qui les a guidés jusqu’à présent et qui est si conforme à la manière de voir du Gouv. Britannique. En
conséquence Elles conserveront un rôle passif, Elles n’empêcheront point les Bourbons d’agir hors de
la ligne des pays occupés par leurs troupes, mais Elles ne les encourageront point et éviteront jusqu’aux
apparences d’avoir pris la moindre part à leurs démarches.
№ 7-o. On cherchera à conserver à Paris, autant que possible, les autorités locales et municipales.
On nommera un Gouverneur pour avoir sur elles une surveillance générale. Sa M. L’Empereur désire
que ce soit un Gouverneur Russe. La Russie étant la Puissance qui a le plus longtemps combattu
l’ennemi commun, S. M. Impériale croit avoir tous les titres possibles pour réclamer cette déférence.
On adoptera pour principe invariable de ne point mettre de soldats chez les habitants. Mais on utilisera pour loger les troupes les casernes et autres bâtiments militaires qui pourraient se trouver à Paris».
31
Протокол, составленный на совещании союзных министров в Труа 1 (13) февраля, и
записка, поданная императору Александру. Архив Министерства иностранных дел. Campagne
de 1814. № 406.
32
Мнение императора Александра о необходимости продолжать войну. Архив Министерства иностранных дел. Campagne de 1814. № 407 (Opinion de la Cour de Russie sur les reponses
de lord Castlereagh et du baron de Hardenberg aux questions proposées par le Cabinet de Vienne).
«E. В. российский император внимательно рассматривал ответы министров австрийского, английского и прусского на вопросы, предложенные Венским кабинетом. Первый вопрос
имеет предметом определить цель настоящей войны, и потому Е. В. считает нужным войти в
исторические и откровенные объяснения дела.
Союзным державам известны обстоятельства, когда Е. В. обратился к оружию, воспротивясь
вторжению в его государство, и каким образом неприятель, претерпев несметные потери, был из
него изгнан. События 1812 года непосредственно обеспечили Россию, но Е. В., не ограничиваясь достижением спокойствия, могущего последовать от временного примирения с Францией,
решился предпринять освобождение Европы. Ни опасности, сопряженные с дальней войной,
ни препятствия, не позволившие другим державам соединиться с Россией, ни себялюбивые и
робкие советы — ничто не могло остановить его.
Преступление Пруссии к союзу с Россией начало оправдывать его надежды. Как только
сия держава соединила войска свои с русскими, непосредственная цель войны должна была
30

489

исключительно соразмеряться с их успехами и средствами, и потому в таком только смысле
надлежало составить союзный договор. Преступление Австрии долженствовало довершить
союз, необходимый для благоденствия Европы. Причины, побуждавшие Венский двор медлить
с заключением союза, дали неприятелю время прибыть с большими силами в средоточие Германии, находившейся под его игом. Надобно было выбрать одно из двух: сразиться или отступить,
отдав без боя во власть неприятеля по крайней мере Саксонию и Силезию, и, таким образом,
не сделав никакого усилия, обмануть надежды Германии. Е. В. и его августейший союзник решились последовать гласу чести. Счастье не совсем благоприятствовало им, но непоколебимая
твердость, оказанная ими в неудачах, повела к новым соображениям, позволившим Австрии
принять меры для соединения с Россией и Пруссией.
Первым шагом к сему союзу было предложение мира французскому правительству. Союзникам известно мнение Е. Величества, полагавшего, что такой мир не доведет их до цели,
достойной сделанных пожертвований и соответственной выгодам нашего положения. Ему
возражали, что случайности войны могли неблагоприятствовать нашим требованиям, коих
нельзя было достичь иначе, как силой оружия. Государь настоятельно предпочел опасности
борьбы, представлявшей вероятности успеха миру, оставлявшему Европу в оковах. Следствием
того был счастливый союз, даровавший нам, по благости Провидения, все одержанные доселе
успехи. Тем не менее тогда, когда Австрия решилась соединиться с Пруссией, победа была еще
сомнительна, и потому цель войны долженствовала ограничиться тем положением, в каком
находились тогда дела: на сем основании были составлены взаимные обязательства.
Приведенные победой во Франкфурт, союзники предложили Франции мирные условия,
почитаемые ими тогда сообразными с приобретенными успехами: в то время можно было
назвать эти условия целью войны. Его Величеству приятно вспомнить, сколь много он противился поспешному ходу переговоров. Неоднократно отвергал он такие предложения не потому,
чтобы не желал мира, но по расчету, что время представит нам благоприятнейшие случаи, и,
так сказать, раскроет перед нашими глазами превосходство наше над неприятелем. Союзники
имели право быть тем довольны: только сему обстоятельству мы обязаны всеми неисчислимыми
выгодами, происходящими от различия условий, предложенных во Франкфурте и Шатильоне,
то есть возвращением от Франции тех владений, без которых Голландия, Германия и Италия
были бы потеряны при первом наступательном движении неприятеля. Изложение сих происшествий ясно доказывает, что цель войны никогда не была определяема точно, но изменялась
сообразно обстоятельствам.
Обращаясь к нашему настоящему положению, Е. В. убежден, что состояние воюющих
армий не позволяет нам помышлять ни о каких других последствиях, кроме могущих произойти от продолжения войны. Всякие другие сделки, для действительного их приведения в
исполнение, потребуют столько времени, что неприятель получит возможность отказаться
от своих обещаний; особенно, если успеет собрать силы и утвердить за собой колеблющееся
общее мнение об его личной судьбе. Разрушение политического могущества Наполеона не
составляет главной цели предстоящих нам усилий, но оно может сделаться таковой, если
судьба оружия, пример Парижа и явное расположение жителей Франции дадут союзникам
возможность открыто провозгласить низложение Наполеона. Е. В. не разделяет образа мыслей
союзников о неважности низвержения Наполеона, если только эта мера может быть оправдана благоразумием. Напротив того, государь видит в том довершение освобождения Европы,
величайший пример справедливости и нравственности, какой можно явить свету, и наконец,
счастливейшее событие для Франции, внутреннее состояние которой никогда не может быть
равнодушно для спокойствия соседей ее.
490

Никто более Е. И. Величества не убежден в непостоянстве счастья на войне, однако же Государь не считает неудачи, или даже проигранного сражения, бедствием, угрожающим лишить
нас в один день плода всех побед. Размышляя внимательно о нашем положении, он убедился, что
искусство генералов, храбрость войск, превосходство в коннице, идущие к нам подкрепления и
общее мнение, одушевляющее народы, не допустят нас пасть до такой степени, как некоторые
думают. Если в этом отношении предстоит нам опасность, то она может заключаться только в том,
чтобы боязнь, выраженная в поданных мнениях, не перешла в войска; но союзные армии явили
опыты столь великой твердости, что подобные впечатления не могут иметь на них действия.
Затруднения, могущие произойти от занятия Парижа, по мнению Его Величества, преувеличены: столица Франции сама озаботится о своей безопасности и сохранении, а нам надобно
добросовестно условиться о мерах, нужных для ее спокойствия; да и к чему полагать, будто
найдем Париж в совершенном безначалии?
Е. В. нисколько не противится продолжению переговоров в Шатильоне и сообщению
Коленкуру ответа на последний запрос его и желаемые им объяснения о будущем жребии
Европы, в таком случае, если Франция возвратится в свои прежние границы. О нашем ответе
можно уговориться, согласно постановлению, состоявшемуся по сему предмету в Лангре. Что
же касается требуемого в письме князю Меттерниху перемирия, то Е. В. считает такое предложение французского уполномоченного противным существующему порядку переговоров.
Не трудно угадать намерение неприятеля в таком нарушении принятых правил: согласиться
на переговоры о столь важном предмете, значило бы потворствовать его видам. В настоящих
обстоятельствах перемирие полезно только неприятелю, и потому не следует останавливаться,
видя расставляемые нам сети, которые сделаются еще опаснейшими, когда время даст Наполеону новые средства усилиться и отказаться от своих обещаний. Самое важное из этих средств
состоит в убеждении французов, что Наполеон будет по-прежнему над ними царствовать. Это
убеждение неминуемо подвигнет их соединиться вокруг него с поспешностью, внушенной
им боязнью и желанием оправдаться в равнодушии и отвращении, оказываемых ими до сих
пор к вооружению и поголовному восстанию. Е. В. уверен, что теперь, как и прежде, остаются
все вероятности в нашу пользу, если союзники будут единодушны в видах и усилиях своих, и
по-прежнему будут руководствоваться главной их целью: сокрушить неприятельские армии.
С добрым согласием успех будет совершенный и легко поправить неудачи. Государь полагает,
что еще не пришло время остановиться, и надеется, как и прежде, что новые события вернее
укажут, когда настанет время мириться».
33
По свидетельству Толя. — Михайловский-Данилевский. Описание похода во Франции
1814 года.
34
Из письма Штейна к его супруге от 16 февраля н. ст. из Труа. Pertz. Stein’s Leben. Zw.
Aufl. III. 541.
35
Pertz. III. 539–541.
36
....«Nous venons de remettre en train vos négociations, et je réponds à V. E. que ce n’est pas
chose facile que d’etre le ministre de la coalition»... Из письма князя Меттерниха к Коленкуру от
15 февраля н. ст. из Труа. Fain. 272.
37
Mémoires tirés des papiers d’un homme d’état. XII. 340–341.
38
Нота союзных уполномоченных от 17 февраля н. ст. Архив Министерства иностранных
дел. Campagne de 1814. № 393.
39
Протокол заседания 17 февраля н. ст. Архив Министерства иностранных дел. Campagne
de 1814. № 395.
40
Из письма Наполеона к Коленкуру от 17 февраля н. ст. из Нанжиса. Fain. 284.
491

Koch. Mémoires pour servir à l’histoire de la campagne de 1814. II. 340–341.
Письмо Наполеона к Коленкуру от 19 февраля н. ст. из Сюрвиль, вблизи Монтеро. —
Thiers. Histoire du Consulat et de l’Empire. Ed. de Brux. 407–408.
43
Протокол совещания в Бар-сюр-Об 13 (25) февраля 1814 г.
1. On ne livrera pas la bataille près de Bar-Sur-Aube.
2. Blücher continuera son mouvement séparé.
3. La grande armée continuera son mouvement par Chaumont sur Langres.
4. La continuation de ce mouvement dépendra des circonstances.
5. Avertir Blücher des mouvemens décidés pour la grande armée et des ordres qu’on a donnés a
Winzingerode et Bülow d’être sous son commandement.
6. Donner à Winzingerode et à Bülow des ordres en consequence.
7. Donner à Blücher une latitude dans ses mouvemens, pourvu toutefois qu’une certaine prudence
militaire soit observée.
Ce Protocole a été tenu par Sa Majesté
l’Empereur de toutes les Russies.
Présens: :
41
42

S. M. l’Empereur de toutes les Russies.
S. M. l’Empereur d’Autriche.
S. M. le Roi de Prusse.
S. A. le prince Schwarzenberg Maréchal des armées de S. M. I-le et. R-le Apostolique, Général
en chef des armées alliées.
S. E. M-r. le comte de Nesselrode, secretaire d’état de S. M. Еmpereur de Russie.
S. A. le prince Metternich, ministre des affaires étrangères d’Autriche.
S. E. Mylord Castlereagh, principal secrétaire d’état de S. M. Britannique, pour le département
des affaires étrangères.
S. E. le Baron de Hardenberg, chancelier d’état de Prusse.
S. E. le prince Wolkonsky, chef de l’état-major général de S. M. I. de toutes les Russies.
S. E. le comte Radetsky, quartier-maître général de l’armée autrichienne.
Mr. le général Diebitch, quartier-maître général de l’armée russe.
Mr. le général de Knesebeck, aide-de-camp-général de S. M. le Roi de Prusse.
L’original écrit au crayon а été laissé entre les mains de S. A. le Prince de Metternich.
Архив Министерства иностранных дел. Campagne de 1814. № 408.
41
Протокол заседания 28 февраля н. ст. Campagne de 1814. № 397.
45
Из письма к Наполеону Коленкура от 28 февраля н. ст. Koch. II. 345–346.
46
Koch. II. 346.
47
Из письма к Наполеону Коленкура от 6 марта н. ст. Fain. 293.
48
Koch. II. 349.
49
Koch. II. 349–350.
50
Перехваченное письмо герцога Бассано (Маре) к Коленкуру от 8 марта н. ст. из Бре (Bray
en Laonnais). Apxив Министерства иностранных дел. Campagne de 1814. № 399.
51
Письмо графа Разумовского к графу Нессельроде от 26 февраля (10 марта). Архив Министерства иностранных дел. Campagne de 1814, № 397. — Протокол заседания 10 марта н. ст.
Campagne de 1814. № 401.
52
Письмо графа Разумовского к графу Нессельроде от 1 (13) марта. Campagne de 1814.
№ 400. — Протокол заседания 13 марта н. ст. Campagne de 1814. № 403.
492

Письмо графа Разумовского к графу Нессельроде от 3 (15) марта. Campagne de 1814.
№ 401. Протокол заседания 15 марта н. ст. Campagne de 1814. № 403.
54
Протокол заседания 18 марта н. ст. Campagne de 1814. № 404.
55
Письмо князя Меттерниха к графу Стадион от 18 марта н. ст. Campagne de 1814. № 382.
56
Протокол заседания 19 марта н. ст. Campagne de 1814. № 404.
57
Fain. 324–328.
58
Из письма князя Меттерниха к Коленкуру от 18 марта н. ст. Fain. 336–337.
59
Декларация, обнародованная союзниками по прекращении переговоров в Шатильоне.
«Союзные державы считают обязанностью в отношении к самим себе, своим народам и
Франции, в минуту прервания совещаний в Шатильоне, довести до общего сведения поводы к
вступлению в переговоры с французским правительством и причины их прекращения. Военные
события, беспримерные в истории, в минувшем октябре ниспровергли чудовищное здание, называвшееся французской империей, здание, основанное на развалинах государств независимых
и счастливых, увеличенное областями, оторванными от древних монархий, утвержденное ценой
крови, достояния и благоденствия целого поколения.
Приведенные победой на Рейн, союзные государи почли долгом снова изложить пред
Европой начала, составляющие основания их союза, объявить свои желания и намерения. Без
всяких видов честолюбия и завоевания, но, единственно одушевляясь желанием видеть Европу
вновь устроенной по справедливой соразмерности сил между державами, и решась не класть
оружия, не достигнув благородной цели своих усилий, они обнаружили непоколебимость своих
намерений явным актом, и немедленно объяснились с враждебным правительством, сообразно
с неизменной своей решимостью.
Французское правительство воспользовалось откровенными объяснениями союзных
дворов и изъявило готовность к миру. Ему, конечно, нужно было принять вид миролюбия,
чтобы в глазах своего народа оправдать новые усилия, которых оно от него требовало. Между
тем все доказывало союзным кабинетам, что французское правительство желало только воспользоваться мнимыми переговорами, стараясь расположить в свою выгоду общее мнение, и
вовсе не помышляло о мире Европы. Проникая тайные виды его, союзные державы решились
завоевать вожделенный мир в самой Франции. Многочисленные армии перешли через Рейн.
Едва успели они перешагнуть границу Франции, как явился на аванпосты французский министр
иностранных дел. С того времени все попытки французского правительства клонились к тому,
чтобы ввести в заблуждение общее мнение, скрыть от народа свои намерения и сложить на
союзников вину в бедствиях, неразлучных с неприятельским нашествием.
В то время ход происшествий дал державам всю силу европейского союза. Правила, руководившие союзных государей, с самого соединения их для общего блага, развились вполне.
Ни что не мешало им объявить условия, необходимые для восстановления общественного
здания. После длинного ряда побед эти условия уже не должны были составлять препятствия
к водворению мира. Одна только держава, долженствовавшая на весы мира положить вознаграждения для Франции, Англия могла подробно исчислить пожертвования, которые готова была
понести в пользу общего спокойствия. Союзные государи имели право надеяться, что опыт
возымеет влияние на завоевателя, подверженного упрекам великой нации и бывшего в первый
раз в собственной столице свидетелем ее страданий. Опыт этот мог дать ему почувствовать,
что сохранение престолов состоит в существенной связи с умеренностью и справедливостью.
Тем не менее, однако же, союзные монархи в убеждении, что покушение их — побудит
противника к миру — не должно было мешать ходу военных действий, положили продолжать
войну во время переговоров. История минувшего и бедственные воспоминания доказали им
53

493

необходимость сей меры. Их уполномоченные съехались в Шатильоне с уполномоченным
французского правительства.
Вскоре после того победоносные армии пришли в окрестности Парижа. Помышляя только
о спасении столицы от занятия неприятелем, французское правительство приказало своему
уполномоченному предложить перемирие на основаниях, подобных тем, какие и союзные дворы
полагали нужными для восстановления всеобщего мира. Он предложил немедленную сдачу
крепостей в землях, которые Франция соглашалась уступить, но с условием прервать неприятельские действия. Союзные дворы, убедившись двадцатилетним опытом, что в переговорах
с французским кабинетом нужно тщательно различать изъявления от истинных намерений,
не согласились на перемирие, а предложили немедленно подписать предварительные условия
мира, что доставило бы Франции все выгоды перемирия, не представляя союзникам неудобств
остановки военных действий. Между тем несколько частных успехов ознаменовали первые действия армии, образовавшейся под стенами Парижа из цвета настоящего поколения, последней
надежды нации и остатков от миллиона храбрых воинов, павших на полях битв или брошенных
на дорогах от Лиссабона до Москвы, жертвой видам, чуждым для Франции.
Совещания в Шатильоне немедленно приняли иной вид; французский уполномоченный не
получал предписаний и был не в состоянии отвечать на сделанные ему предложения. Намерения
французского правительства обнаружились; союзные дворы положили действовать решительно,
соответственно собственному достоинству, своим силам и прямоте своих намерений. Они поручили своим уполномоченным сообщить проект предварительного договора, заключающего
в себе все основания, почитаемые ими необходимыми для восстановления политического
равновесия, и за несколько дней пред тем предложенные самим французским правительством,
когда оно, вероятно, опасалось за свое существование. В проекте изложены были начала нового
устройства Европы. Франция, возвращенная в пределы, упроченные за ней несколькими столетиями славы и благоденствия под владычеством ее королей, должна была разделить с Европой
благодеяния свободы, народной независимости и мира. От ее правительства зависело одним
словом прекратить бедствия народа, возвратить ему мир, колонии, торговлю и свободную деятельность его промышленности. Желало ли оно еще более? Державы предложили обсудить в духе
примирения об его желаниях касательно владений, обоюдно выгодных, которые выходили бы из
границ Франции до войн революции. Две недели прошли без ответа со стороны французского
правительства. Уполномоченные требовали назначения определенного срока для принятия или
отвержения условий мира. Французскому уполномоченному предоставили на волю представить
свой проект, с тем только, чтобы он соответствовал духу и сущности условий, предложенных
союзными дворами. С обоюдного согласия назначен срок 26 февраля (10 марта). По истечении
срока французский уполномоченный предъявил только такие бумаги, обсуждение коих, вместо
приближения к цели, могло продлить бесполезные переговоры. По требованию французского
уполномоченного дано ему еще несколько дней сроку.
Наконец 3 (15) марта он подал новый проект, уже не оставляющий сомнения в том, что
бедствия Франции еще не изменили видов ее правительства. Возвращаясь к прежнему своему
предложению, оно требовало в новом проекте, чтобы народы, чуждые духу французской нации, которые даже в течение нескольких веков французского владычества не могли бы слиться
с ней, остались составной частью империи. Франции присваивались границы, несовместные с
другими большими государствами Европы. Она удерживала за собой пункты, владея которыми, ее правительство, к несчастью Европы и Франции, в течение последних лет ниспровергло
столько престолов и произвело многие перевороты. Члены царствующей во Франции фамилии
должны были воссесть на иностранные престолы; наконец французское правительство, долгое
494

время стремившееся владычествовать над Европой, посевая раздор и действуя силой оружия,
должно было оставаться властелином внутренних отношений и судьбы европейских держав.
Продолжая переговоры при таких обстоятельствах, союзные дворы нарушили бы все обязанности к самим ceбе; они упустили бы из виду достославную цель, которую предположили себе;
их усилия направились бы ко вреду их собственных народов. Подписав договор на основании
французского проекта, державы предали бы свое оружие в руки общего врага; они обманули бы
ожидания своих народов и доверенность союзников. В минуту, столь решительную для общего
блага, союзные государи возобновляют торжественное обязательство не слагать оружия, пока
не достигнут великой цели своего союза. Франция сама виной бедствий, ею претерпеваемых.
Только мир может исцелить раны, нанесенные ей духом всемирного властолюбия ее правительства, — беспримерным в летописях. Сей мир должен быть миром Европы. Настало наконец
время заботиться государям о благе своих народов, не опасаясь чуждого влияния; народам —
уважать взаимную независимость, не подвергать общественные установления ежедневным
переворотам; обеспечить собственность и свободу торговли. Вся Европа одушевлена одним
желанием: оно есть выражение первой потребности всех народов. Все соединились на защиту
одного и того же дела; дело сие восторжествует и ничто не возможет нарушить мира Европы».

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ ХХ
Состав английского корпуса лорда Бересфорда: пехотные дивизии Коля и Валькера;
кавалерийская бригада Вивиана. Koch. II. 301.
2
Приказ по французским войскам от 8 февраля н. ст.
3
Thiers. Histoire du Consulat et de l’Empire. Edit, de Brux. XVII. 230–232.
4
Thiers. XVII. 437–443.
5
Mémoires tirés des papiers d’un homme d’état. XII. 375–376. — Förster. Die Befreiungskriege,
1813, 1814, 1815. II. 887–888. По свидетельству Прадта: «Союзники, находясь в совершенном неведении о современном положении дел, обратились к лицам, считавшимся наиболее
сведущими на счет внутреннего состояния Франции. В особенности же обратили на себя их
внимание Талейран и Дальберг, а также и я, хотя и не имел права на такую честь. Позаботились
даже о нашей будущности... Шатильонский конгресс мы считали бедствием. Не проходило ни
одного дня, в который мы не старались бы подрыть, поколебать владычество Наполеона», и
проч. Extrait du récit sur la restauration de la royauté, publié par M. de Pradt.
6
Bignon. Histoire de la diplomatie française. XIII. 351.
7
Mémoires d’un homme d’état. XII. 374. — Pertz. Stein’s Leben. Zw. Aufl. III. 570.
8
Воззвание Блюхера от 1 (13) марта.
9
Состав Силезской армии в начале (в половине) марта.
1

1-й ПРУССКИЙ КОРПУС
Генерал от инфантерии Иорк

Пехоты
Кавалерии
Артиллерии
Всего

Офицеры
296
163
53
512
495

Нижние чины
8574
3135
1578
13 287

2-й ПРУССКИЙ КОРПУС
Генерал-лейтенант Клейст
Офицеры
267
158
32
457

Пехоты
Кавалерии
Артиллерии
Всего

Нижние чины
6898
2423
1119
10 440

3-й ПРУССКИЙ КОРПУС
Генерал-лейтенант Бюлов
Пехоты
Кавалерии
Артиллерии
Всего

290
118
53
433

13 338
3135
1066
16 929

КОРПУС
Генерал граф Ланжерон
Пехоты
Кавалерии
Артиллерии
Всего

577
260
47
884

17 855
5155
1780
24 801

КОРПУС
Генерал барон Сакен
Пехоты
Кавалерии
Артиллерии
Всего

273
174
40
487

8062
3729
1328
13 119

КОРПУС
Генерал барон Винцингерод
Пехоты
Кавалерии
Артиллерии
Всего

479
552
68
1099

13 487
10 779
2364
26 630

Рапорт о состоянии войск генерала Ланжерона от 8 марта ст. ст. — Plotho. Der Krieg in
Deutschland und Frankreich in den Jahren 1813 und 1814. III. 358–359.
496

18

Состав войск, оставленных Наполеоном на Энее, в начале (в половине) марта.
КОРПУС
Маршал Мортье
Молодая гвардия

Дивизия Христиании 2034 чел.
Дивизия Кюриаля
Дивизия Шарпантье
Артиллерия
Саперы
Кавалерийская дивизия Русселя
Маршевой полк полковника Гиньи
Конная артиллерия

2796 чел.
2755 чел.
600 чел.
150 чел.
1742 чел
320 чел.
212 чел.

Кроме того, гарнизоны Суассона — 3192, Компиеня — 621 и Реймса — 512 человек.
КОРПУС
Маршал Мармон (6-й)
Дивизия Рикара
Дивизия Лагранжа
Дивизия герцога Падуйского
Артиллерия

940 чел.
2060 чел.
2080 чел.
476 чел.

1-й КАВАЛЕРИЙСКИЙ КОРПУС
Генерал Бордесуль
Дивизия Мерленя
Дивизия Бордесуль
Артиллерия

1113 чел.
1266 чел.
281 чел.

Вообще же
Пехоты
Кавалерии
Артиллерии
Сапер
Всего

Под начальством Мортье, чел.
7585
2062
812
150
10 609

Под начальством Мармона, чел.
5080
2379
757
—
8216

Koch. Mémoires pour servir à l’histoire de la campagne de 1814. Atlas. Tableau № XIV.
11
Marmont. Mémoires. VI. 139–140.
12
Рапорт графу Барклаю-де-Толли генерал-майора Тетенборна от 9 (21 марта) из Шалона
(Журнал входящим бумагам. № 537). — Журнал действий графа Ланжерона (Архив В.-т. депо,
№ 29 103). — Plotho. III. 363. — Droysen. Yorks Leben. III. 374–375.
13
Koch. II. 101 et 104.
14
Plotho. III. 337, 367 und 370.
497

15

Состав гарнизона крепости Витри

Русские пехотные полки: Выборгский и Вятский, всего 4 батальона
Русский сводный батальон
Два прусских батальона
Рота егерей
Сводная рота
Всего пехоты

2000 чел.
550 чел.
1500 чел.
100 чел.
200 чел.
4350 чел.

Московский драгунский полк
Прусских егерей
Прусский сводный эскадрон
Всего кавалерии

300 чел.
100 чел
150 чел.
550 чел.

3 эскадр.
1 эскадр.
1 эскадр.

Русская батарейная рота с 7 орудиями
Прусских 7 гаубиц и 27 пушек

400 чел.

Вообще же: 5300 человек с 41 орудием. Plotho. III. 338.
Vaudoncourt. Histoire des campagnes de 1814 et 1815 en France. II. 246. — Plotho. III. 337.
17
Состав войск маршала Нея, оставленных на время у Витри-ле-Брюле: дивизии пехотный
Лефоля (бывшая Жансена) и Бойе де-Ребеваля; кавалерийские Бриша и Леритье (корпуса
Мильго).
18
Состав войск под личным начальством Наполеона, двинувшихся от Витри к Сен-Дизье;
пехота: дивизии Старой гвардии Фриана и Генриона; кавалерия: дивизии гвардейская Дефранса,
Пире (корпуса Мильго), Сен-Жермена и Лефевр-Денуэтта.
19
Рапорт генерал-интенданту Канкрину начальника подвижного магазина майора Кондратьева от 10 марта (Журнал входящим бумагам. № 547). — Журнал графа Ланжерона (Архив В.-т.
депо, № 29 103). — Записка графа Ожаровского из Метьерселен. (Журнал входящим бумагам.
№ 545). — Koch. II. 85–87. — Vaudoncourt. II. 248 — 249.
20
Koch. II. 87.
21
По показанию Бернгарди (Denkwürdigkeiten des Graf. v. Toll. IV. 728), курьер, везший
письмо Наполеона к Марии-Луизе, был захвачен состоявшим в отряде Тетенборна офицером
Ганзеатического легиона Редлихом. Письмо это помещено с небольшими вариантами, происшедшими от ошибок копиистов, у Плото (III. 342), Бургерша (218–219), и проч.
22
Förster. II. 924 und 925.
23
Бумаги, перехваченные у неприятеля в 1814 г. (Архив В.-т. депо, № 47 345, с. 171).
24
Диспозиции за подписью князя Шварценберга от 22 марта н. ст.
25
Plotho. III. 343–344.
26
Из письма князя Шварценберга к императору Францу от 23 марта н. ст. — Bernhardi.
IV. 732–733.
27
Bernhardi. IV. 732.
28
Приказ по союзным войскам от 23 марта н. ст.
29
Журнал действий графа Барклая-де-Толли (Архив В.-т. депо, № 29 188). — Повеления
генералу Розену от 11 марта ст. ст. из Пужи (Журнал исходящим бумагам. № 215 и 217). —
Plotho. III. 345–347.
30
Plotho. III. 347 und 370–371.
16

498

Plotho. III. 370.
Из записок генерала Толя (Архив В.-т. депо, № 47 353).
33
Lord Burghersh. Memoiren über die Operationen der verbündeten Heere während des Endes
1813 und 1814. Aus dem Engl. übers. v. Sehreiber. 136.
34
Отзывы князя Волконского графу Воронцову и графу Ланжерону от 12 марта ст. ст.
(Журнал исходящим бумагам. № 219 и 220). — Копия с отзыва князя Шварценберга к Блюхеру
(Журнал входящим бумагам. № 559). Князь Шварценберг писал Блюхеру, что Главная армия
будет 25 (н. ст.) в Фер-Шампенуазе, 26 — в Треффо, 27 — в Куломье, а 28 — в Mo, или Ланьи,
где надеется соединиться с ним.
35
Varnhagen v. Ense. Leben des Fürsten Blücher v. Wahlstadt. Zw. Aufl. 374–375.
36
Plotho. III. 373–374.
37
Koch. II. 107 et 111–112. — Vaudoncourt. II. 271 et 272–274.
38
Marmont. Méraoires. VI. 145.
39
Состав авангарда графа Палена: полки гусарские: Ольвиопольский, Лубенский,
Сумский и Гродненский; Чугуевский уланский; всего 21 эскадрон, в числе 2000 человек;
2-я кирасирская дивизия Кретова, 20 эскадронов, в числе 1600 человек; три казачьих полка,
500 человек; 4-й и 34-й егерские полки, 1200 человек; 12 орудий 23-й конной роты и 2 орудия батарейной роты № 33. (Пехота отстала от кавалерии и вовсе не участвовала в деле при
Фер-Шампенуазе.)
40
Состав кавалерии принца Адама Виртембергского: полки австрийский гусарский эрцгерцога Фердинанда и 5-й виртембергский конно-егерский, в каждом по четыре эскадрона, под
начальством генерал-майора Вальслебена; полки виртембергские: 2-й и 4-й конно-егерские и
3-й драгунский, также в 4-эскадронном составе, под начальством генерал-майора Иетта: всего
20 эскадронов, в числе 1600 человек.
41
Состав австрийской кавалерии графа Ностица: бригада Дефура, кирасирские полки:
Лихтенштейна и императора, по шесть эскадронов; бригада Зейманна; кирасирские полки:
великого князя Константина Павловича и Соммарива, по шесть эскадронов: всего 24 эскадрона,
в числе 2300 человек.
42
Журнал действий графа Барклая-де-Толли (Архив В.-т. депо, № 29 188). — История
Кавалергардского полка. 116.
43
Vaudoncourt. II. 280.
44
Koch. II. 386.
45
Koch. II. 387.
46
Эти цифры извлечены из Журнала действий графа Барклая-де-Толли (Архива В.-т. депо,
№ 29 188).
47
Журнал Барклая-де-Толли. — Koch. II. 387–388.
48
Состав кавалерии генерал-адъютанта Корфа: драгунские полки — Каргопольский, Новороссийский, Митавский; конно-егерские — Черниговский и Лифляндский, всего 14 эскадронов; впоследствии прибыли Дерптский и Северский конно-егерские полки, в составе шести
эскадронов: вообще же 20 эскадронов в числе 2000 человек.
49
Состав кавалерии генерал-адъютанта Васильчикова: гусарские полки: Ахтырский, Белорусский, Мариупольский и Александрийский: всего 20 эскадронов в числе 1800 человек.
50
Рапорт генералу от инфантерии графу Ланжерону генерал-адъютанта барона Корфа от
14 марта ст. ст. из Вьё-Мезон. (Журнал входящим бумагам. № 576).
51
Число французских войск показано на основании сочинения Водонкура (Histoire des
campagnes de 1814 et 1815 en France. 287), а число союзных войск, участвовавших в деле при
31
32

499

Фер-Шампенуазе, извлечено из ведомостей и из сочинения Бернгарди (Denkwürdigkeiten des
Grafen v. Toll. IV. 747–748).
52
Журнал действий Барклая-де-Толли. — Koch. II. 392— 393. — Schulz. Geschichte der
Kriege in Europa seit 1792. XIII. 1 Bd. 89 und 93–94.
53
Plotho. III. 379.
54
Для изложения дела при Фер-Шампенуазе служили: Журнал действий графа Барклая-деТолли (Архива В.-т. депо, № 29 188). — Журнал действий графа Ланжерона (Архив В.-т. депо,
№ 29 103). — Рапорт графу Ланжерону генерал-адъютанта Корфа (Журнал входящим бумагам.
№ 576). — Записка о действиях 23-й конной роты полковника Маркова. — Генерала Михайловского-Данилевского. Описание похода 1814 года во Франции. — История кавалергардов и
кавалергардского полка. — Das Kommando des Kronprinzen von Würtemberg in den Feldzügen
von 1814 und 1815 gegen Frankreich. III. — Schels. Oestr. milit. Zeitschr. 1839. I. — Koch. II.
381–393. — Vaudoncourt. II. 276–287. — Marmont. Mémoires. VI. 145–149.
55
Журналы действий Барклая-де-Толли и Ланжерона. — Plotho. III. 380–382. — С. v. W.
(Müffling). Zur Kriegsgeschichte der Jahre 1813 und 1814. Zw. Aufl. 239–241.

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ XXI
1
Отзыв князя Шварценберга к фельдмаршалу Блюхеру от 24 марта н. ст. из Витри (Журнал
входящим бумагам. № 559).
2
Отзывы князя Волконского графам Воронцову и Ланжерону от 12 марта ст. ст. (Журнал
исходящим бумагам. № 219 и 220).
3
Повеление генералу Винцингероде от 12 (24) марта из Пужи (Журнал исходящим бумагам. № 218).
4
Михайловский-Данилевский. Описание похода во Франции 1814 года. — Beitzke. Geschichte der deufcschen Freiheitskriege in den Jahren 1813 und 1814. III. 431.
5
Plotho. Der Krieg in Deutschland und Frankreich, in den Jahren 1813 und 1814. III. 384–
388. — C. v. W. (Müffling). Zur Kriegsgeschichte der Jahre 1813 und 1814. Zw. Aufl. 241–242. —
Koch. Mémoires pour servir a l’histoire de la campagne de 1814. II. 395–403. — Vaudoncourt.
Histoire des campagnes de 1814 et 1815 en France. II. 289–294. — Marmont. Méraoires. VI.
149–150.
6
Состав отряда генерала Винцингероде.
Под непосредственным начальством его вместе с авангардом, состоявшим под начальством
генерал-майора Тетенборна

Регулярная кавалерия
Гусарские полки
Павлоградский
Елисаветградский
Изюмский
С.-Петербургский драгунский
Рижский
Финляндский
Всего

Эскадр.
6
6
4
4
4
4
28
500

Штаб- и обер-офицеры
36
47
25
14
27
19
168

Нижние чины
811
746
420
311
317
318
2923

Казачьи полки
Полки
Денисова 7-го
Иловайского 4-го
Пантелеева 2-го
Грекова 9-го
Барабанщикова 2-го
Лощилина 1-го
Мельникова 4-го
Мельникова 5-го
Сулина 9-го
Гребцова 2-го
Коммисарова 1-го
Попова 13-го
Всего в 12

Штаб- и обер-офицеры
11
6
4
9
16
11
20
13
8
3
6
3
110

Нижние чины
218
195
166
192
285
202
197
208
272
254
308
117
2614

Артиллерия
1-й конной роты
4-й конной роты
9-й конной роты
11-й конной роты
13-й конной роты

10 орудий
2 орудия
6 орудий
12 орудий
12 орудий

18 штаб- и оберофицеров и 545
нижних чинов

Вообще же в отряде генерала Винцингероде, за исключением войск Чернышева, было
296 штаб- и обер-офицеров и 6082 нижних чина.
Извлечено из строевого рапорта от 22 марта ст. ст. Следовательно, в деле при Сен-Дизье
в отряде Винцингероде было до 340 офицеров и до 7000 нижних чинов, кроме 800 человек
пехоты 6-го егерского полка.
Отряд генерала Чернышева
Волынский уланский полк
1-й башкирский полк
Донские казачьи полки:
Андреянова 2-го
Грекова 18-го
Сысоева 3-го
Балабина 2-го
Власова 3-го
Жирова

2780 человек с 4 орудиями 4-й конной роты

Всего же в обоих отрядах было до 3500 человек регулярной и до 6500 человек иррегулярной
кавалерии с 46 конными орудиями.
501

Донесение императору Александру генерала Винцингероде от 16 (28) марта из Шалона
(Журнал входящим бумагам. № 600). Koch. II. 550–553.
8
Состав отряда генерала Чернышева показан в сей главе в Приложении 6-м.
9
Донесение государю Чернышева от 15 (27) марта из Пужи (Журнал входящим бумагам.
№ 574).
10
Донесение Чернышева от 15 (27) марта из Пужи (Журнал входящим бумагам. № 574).
11
Koch. 11. 553–555.
12
Koch. II. 555. — Состав отряда принца Бирона Курляндского: пехота: четыре роты егерей
из Магдебурга и Эрфурта 700 человек; 5 резервных батальонов 2900 человек; шесть батальонов
выздоровевших из госпиталей 4900 человек; всего 12 батальонов в числе 8500 человек; кавалерия:
один эскадрон охотников из Эйсфельда 124 человека; четыре резервных эскадрона и другие команды 1162 человека; всего пять эскадронов в числе до 1300 человек; артиллерия: одна 6-фунтовая
батарея и 12 орудий различных батарей. — Два эскадрона Северского конно-егерского полка.
Вообще же до 10 000 человек. Schuh. Geschichte der Kriege in Europa seit 1792. XIII. 1 Bd. 189.
13
Vaudoncourt. II. 320–321.
14
Plotho. III. 391.
15
Koch. II. 404–405.
16
Состав авангарда генерала Емануеля: пехотные полки Староингерманландский и Архангелогородский, один батальон Старооскольского полка; Киевский драгунский полк; казачьи
полки Селиванова 2-го и Грекова 21-го; понтонная рота подполковника Иванова, 75-й морской
экипаж, пионерные роты Грессера и Гельвиха, четыре орудия легкой роты № 33 и два донских
орудия. Журнал действий графа Ланжерона (Архива В.-т. депо, № 29 103).
17
Журнал графа Ланжерона.
18
Plotho. III. 395–396. — Droysen. Yorks Leben. III. 381. — Vaudoncourt. II. 298–301.
19
Донесение князю Волконскому генерал-майора Иловайского 12-го от 16 марта (Журнал
входящим бумагам. № 583). — Plotho. III. 394–395. — Vaudoncourt. II. 301.
20
Отзывы князя Волконского графу Ланжерону, барону Сакену и графу Воронцову от
16 марта из Кинси (Журнал исходящим бумагам. № 239, 240 и 241) следующего содержания:
«Имею честь уведомить В. С., что непременная воля Его Величества состоит в том, чтоб войска,
вам вверенные, соблюдали всевозможный порядок и дисциплину, и, расположась на биваках,
отнюдь не входили бы в селения, а потребности для войск: дрова, солому и прочее, получали бы
не иначе как через посредство меров. В. С. сами усмотрите, сколько при теперешних обстоятельствах хорошее поведение наших войск может иметь влияние на общий успех, и потому государь
император возлагает на личную ответственность вашу исполнение таковой Высочайшей воли».
21
Собственноручное письмо императора Александра от 16 (28) марта из Кинси.
22
Droysen. III. 382–384.
23
Состав войск генерала Раевского, участвовавших в делах при Ливри и Бонди: полки
14-й дивизии: Тенгинский и Эстляндский пехотные, 25-й и 26-й егерские; полки бригады
Вольфа: Муромский и Черниговский.
24
Журнал действий графа Барклая-де-Толли (Архива В.-т. депо, № 29 188). — Plotho III.
398–399 und 401. — Koch. II. 411–412.
25
Koch. II. 412–413.
26
Донесение государю генерала Винцингероде от 16 (28) марта из Шалона (Журнал входящим бумагам. № 600). — Донесение Чернышева от 15 (27) марта из Пужи (Журнал входящим
бумагам. № 574).
27
Plotho. Ш. 393–396. — Koch, II. 556–557.
7

502

Fain. Manuscrit. de 1814. 3-me édit. 227.
Koch. II. 557–558.
30
Рапорт князю Волконскому генерал-майора Кайсарова от 15 (27) марта из Арси (Журнал
входящим бумагам. № 580).
31
Письмо князя Волконского к генерал-адъютанту Чернышеву от 17 марта ст. ст. из Кинси
(Журнал исходящим бумагам. № 242).
32
Письмо князя Волконского к фельдмаршалу Блюхеру от 17 (29) марта из Бонди (Журнал
исходящим бумагам. № 244).
28
29

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ ХХII
О победе Наполеона при Реймсе 1 (13) марта было возвещено в Монитёре 16 марта н. ст.
В Монитёре 22 марта н. ст. было сказано: «19-го, пополудни, император перешел через
Об при Планси. В пять часов вечера он перешел через Сену и занял Мери. В семь часов вечера,
генерал Летор с гвардейскими конно-егерями прибыл в Шатр, на дорогу из Ножана в Труа, но
неприятель уже отступил на всех пунктах. Несмотря на это, генерал Летор настиг его понтонный парк, служивший для наводки моста у Пон-сюр-Сен, овладел всеми понтонами и сотней
других повозок и захватил пленных...»
В Монитёре 29 марта н. ст. объявлено: «26-го сего месяца Е. В. император разбил при
Сен-Дизье генерала Винцингероде, взял 2000 пленных, несколько орудий и множество обоза.
Неприятель был преследован на значительном пространстве».
2
«Nous nous attendions à chaque instant à apprendre la nouvelle de votre approche de la capitale...
(Мы ожидали ежеминутно известия о вашем прибытии к столице…)». Из письма короля Иосифа
к Наполеону от 27 марта н. ст.: ....«Nous attendons impatiemment des nouvelles de votre retour
pres de la capitale… (Мы ожидаем с нетерпением известий о вашем возвращении к столице)».
Из письма его же от 28 марта н. ст.
3
Thiers. Histoire du Consulat et de l’Einpire. Edit, de Brux. XVII. 634–636.
4
Thiers. XVII. 637–638.
5
Thiers. XVII. 638–643. Этих писем нет в сочинении Дюкасса, Mémoires du roi Joseph. Но
о письме Наполеона от 16 марта н. ст. упоминается. X. 13.
6
Thiers. XV1I. 644–646.
7
Koch. Mémoires pour servir à l’histoire de la campagne de 1814. II. 415–424.
8
По показанию французских историков: одна резервная батарея стояла у Тронной заставы,
а другая у Фонтенеблоской заставы. (Впоследствии обе эти батареи были соединены в одну, из
28 орудий, у Тронной заставы.) Местные же батареи были расположены следующим образом:
4 орудия на высоте Фонтарабии; 6 — между Шаронн и Менильмонтан; 12 12-фунтовых орудий
на склоне высоты Борегар; две батареи, по 4 орудия каждая, для обстреливания дорог из ПреСен-Жерве в Баньоле и Беллевиль; 4 орудия на шомонской высоте; 12 12-фунтовых орудий у
мызы Рувруа при уркском канале; 5 орудий на Монмартре и 2 на склоне Монмартра. — Кроме
того, у заставы де л’Этуаль была устроена засека, обороняемая огнем четырехорудийной подвижной батареи. Koch. II. 426–428. Atlas. Légende de la bataille de Paris. — Впрочем, показания
французов далеко ниже действительного числа орудий при обороне Парижа. Schulz. Geschichte
der Kriege in Europa seit 1792. XIII. 1 Bd. 121.
9
Koch. II. 428.
10
Состав войск, участвовавших в обороне Парижа.
1

503

Отряд генерала Компана
Дивизия Компана (Шабера)
Дивизия Ледрю дез’Эссара
Дивизия Бойе де-Ребеваля
Кавалерийская дивизия Шастеля
Правое крыло
6-й корпус
под начальстДивизия Рикара
вом маршала
Дивизия Лагранжа
Мармона
Дивизия Арриги
1-й кавалерийский корпус
Дивизия Бордесуль
Дивизия Мерленя
Гвардейские конскрипты генерала
Мишеля
Левое крыло
Гвардейская дивизия Шарпантье
под начальстГвардейская дивизия Кюриаля
вом маршала
Гвардейская дивизия Христиани
Мортье
Драгунская дивизия Руссель-д’Юр-баля (Roussel d’Hurbal)
Депо гвардейской кавалерии генерала Орнано (Дотанкура)
Национальная стража, приданная войскам
Артиллеристы национальной стражи (ветераны и воспитанники Политехнической школы)
Флотские канониры
На внешних постах

Число человек
2220
1600
1850
1600
726
1395
1250.
895
850
4000
1500
1820
1630
1900
320
6000
780
210
1970

Koch. Atlas. Tableau № XXVI.
11
Воззвание короля Иосифа.
«Citoyens de Paris!
«Une colonne ennemie s’est portée sur Meaux, elle s’avance par la route d’Allemagne, mais
l’Empereur la suit de près à la tête d’une armée victorieuse.
Le conseil de régence a pourvu à la sûreté de l’Impératrice et du roi de Rome. Je reste avec vous.
Armons-nous pour défendre cette ville, ses monumens, ses richesses, nos femmes, nos enfants, tout
ce qui nous est cher. Que cette vaste cité devienne un camp pour quelques instants, et que l’ennemi
trouve sa honte sous ses murs, qu’il espère franchir en triomphe!
L’Empereur marche à notre secours; secondez-le par une courte et vive résistance, et conservons
l’honneur français!
Paris, 29 mars.
Signé: Joseph».
Koch. II. 438.
Thiers. Hist, du Consul, et de l’Emp. XVII. 646–647.
14
Koch. II. 442. — Мармон, напротив того, пишет, что ему не удалось видеть короля Иосифа и что даже военный министр принял его не прежде десяти часов вечера. М-1 Marmont.
Mémoires. VI. 151.
12
13

504

Koch. II. 442–445.
Отзыв князя Волконского генералу от кавалерии Раевскому от 17 марта ст. ст. из Бонди
(Журнал исходящим бумагам. № 246). — Bernhardi. Denkwürdigkeiten des Grafen v. Toll. IV. —
Schulz. XIII. 1 Bd. 169–177.
15
16

СОСТАВ ВОЙСК ГЛАВНОЙ АРМИИ,
ДЕЙСТВИТЕЛЬНО УЧАСТВОВАВШИХ
В СРАЖЕНИИ ПОД ПАРИЖЕМ
С 6 до 7 ч утра
14-я дивизия Гельфрейха

2000 чел.
С 7 до 11 1/2 ч утра

Войска генерала Раевского и 2-я кирасирская дивизия Кретова

16000 чел.

С 11 1/2 ч утра до 3-х ч пополудни
Кроме войск Раевского и Кретова, еще прусско-баденская бригада Альвенслебена 3600 человек и гренадерский корпус графа Ламберта 9000 человек всего же, вместе с прежними
28 600 человек.
С 3 ч пополудни
Войска, находившиеся в бою, усилены Павловским и Лейб-гренадерским полками, в числе
1500 человек. Кроме того, приблизился к Парижу корпус кронпринца Виртембергского, в числе
15 000 человек. Следовательно — из войск Главной армии участвовали в битве под Парижем
до 45 000 человек.
17
Письмо князя Волконского к фельдмаршалу Блюхеру от 17 марта ст. ст. из Бонди (Журнал
исходящим бумагам. № 244).
«S. М. l’Empereur désire que V. Е. fasse attaquer demain à 5 heures du matin la hauteur de
Monmartre afin de s’en rendre maître. L’armée du prince de Schwarzenberg attaquera de son côté les
hauteurs de Romainville. S. M. suppose qu’en étant maître de ces deux points on pourra faciliter par
là les négociations qu’on se propose d’entamer avec la ville de Paris».
18
Состав французских войск, сражавшихся с 7 до 111/2 ч утра против корпуса Раевского.
Войска Мармона и Компана
Бригада Секретана и дивизия Кюриаля
Парижской национальной стражи
Прислуга при артиллерии около

12 400 чел.
3820 чел.
3000 чел.
1000 чел.

Всего же: 20 220 человек и до девяноста орудий (на местных батареях, 46, батарея у Тронной
заставы 28 и при войсках Мармона и Компана, по крайней мере, 15 орудий).
19
Воззвание князя Шварценберга к жителям Парижа.
«Habitans de Paris! Les armées alliées se trouvent devant Paris. Le but de leur marche vers la
capitale de la France, est fondé sur l’espoir d’une réconciliation sincère et durable avec elle. Depuis
vingt ans l’Europe est inondée de sang et de larmes. Les tentatives faites pour mettre un terme à tant de
malheurs ont été inutiles, parce qu’il existe dans le pouvoir même du Gouvernement qui vous opprime,
un obstacle insurmontable à la paix. Quel est le Français qui ne soit pas convaincu de cette vérité?
505

Les Souverains alliés cherchant de bonne foi une Autorité salutaire en France, qui puisse cimenter l’union de toutes les Nations et de tous les Gouvernements avec elle, c’est à la ville de Paris qu’il
appartient dans les circonstances actuelles d’accélérer la paix du monde. Son voeu est attendu avec
l’intérêt, que doit inspirer un si immense résultat. Qu’elle se prononce, et de ce moment l’armée qui
est devant ses murs, devient le soutien de ses décisions.
Parisiens, vous connaissez la situation de votre patrie, la conduite de Bordeaux, l’occupation
amicale de Lyon, les maux attirés sur la France et les dispositions véritables de vos concitoyens. Vous
trouverez dans ces exemples le terme de la guerre étrangère et de la discorde civile. Vous ne sauriez
plus les chercher ailleurs.
La conservation et la tranquillité de votre ville seront l’objet des soins et des mésures, que les
Alliés s’offrent de prendre avec les Autorités et les Notables, qui jouissent le plus de l’estime publique.
Aucun logement militaire ne pèsera sur la capitale.
C’est dans ces sentimens que l’Europe en armes devant vos murs s’adresse à vous. Hâtez-vous de
répondre à la confiance qu’elle met dans votre amour pour la patrie et dans votre sagesse.
Le Commandant en chef des armées alliées,
Maréchal Prince de Schwarzenberg».
В записках Мармона (VI. 151) показано число его войск 18 (30) марта 7500 человек
пехоты и 1500 человек кавалерии. Но такое показание не заслуживает доверия, тем более, что
сам же он говорит, что в отряде Компана было 5000 человек.
21
Vaudoncourt. Histoire des campagnes de 1814 et 1815 en France. II. 327–328. — Schulz.
XIII. 1 Bd. 164–165.
22
Koch. II. 451. — Vaudoncourt. II. 326 et 328–329. — Thiers. XVII. 655 et 656–657.
23
По свидетельству Мих. Фед. Орлова, государь сказал ему: «Allez, Je vous donne le pouvoir
de suspendre le feu partout où vous le jugerez nécessaire. Je vous autorise, sans aucune responsabilité а
arrêter les attaques les plus décisives et la victoire elle même pour prévenir et arrêter les désastres. Paris,
privé de ses défenseurs errans et de son grand homme, ne saurait résister; J’en ai l’intime conviction.
Mais en m’accordant la puissance et la victoire, Dieu a voulu que Je n’en use que pour donner la paix
et le repos au monde. Si cette paix nous pouvons l’obtenir sans combat, tant mieux; si non — rendons-nous а la nécessité et combattons, car de gré ou de force, au pas de charge ou de parade, sur des
décombres ou dans des palais, mais il faut que l’Europe couche aujourd’hui-même à Paris».
Из записок Мих. Фед. Орлова (Архив В.-т. депо, № 47 346).
24
Из записок Мих. Фед. Орлова.
25
Koch. II. 454–455. — Vaudoncourt. II. 332–333.
26
По другим сведениям, принц Евгений писал Барклаю-де-Толли: «2-й корпус обрекает себя
на жертву — уже не в первый раз. Подумайте о нас и помогите нам». Военный журнал 2-го пехотного корпуса (Архив В.-т. депо, № 47 344). — Memoiren des Herzogs Eugen v. Würtemberg.
III. 281. — Bernhardi. IV. 778–779.
27
Журнал 2-го пехотного корпуса (Архив В.-т. депо, № 47 344). — Plotho. Der Krieg in
Deutschland und Frankreich in dem Jahren 1813 und 1814. III. 405.
28
Журнал графа Барклая-де-Толли (Архива В.-т. депо, № 29 188). —Bernhardi. IV. 780. —
Koch. II. 458.
29
Журнал Барклая-де-Толли. — Журнал 2-го пехотного корпуса. — Koch. II. 455–456.
30
Журнал Барклая-де-Толли. — Vaudoncourt. II. 334–337.
31
Koch. II. 456–457.
32
Диспозиция Блюхера к нападению на Париж.
20

506

«Корпус Ланжерона двинется на Обервиллер и атакует высоты Монмартра, со стороны
Клиши и Сен-Дени. Если Сен-Дени еще занят неприятелем, то для наблюдения за ним останется
часть войск, а прочие направятся к Парижу.
Корпусы Иорка и Клейста двинутся на Ла-Вилетт и Ла-Шапель, атакуют оттуда Монмартр
и отрежут сообщения неприятеля с Парижем.
Корпус Винцингероде* следует за корпусами Иорка и Клейста, в резерве.
Я буду находиться при корпусе Винцингероде».
33
Состав авангарда генерала Емануеля. Сперва этот авангард состоял из полков: 10-го,
12-го, 22-го и 38-го егерских, Киевского драгунского, Лифляндского конно-егерского, донских
казачьих, Селиванова 2-го и Грекова 21-го, конноартиллерийской роты № 8 и трех орудий донской конноартиллерийской роты № 2. По занятии же селения Обервиллер русскими войсками,
пехота, состоявшая в авангарде Емануеля, под начальством генерал-майора Юшкова, была
направлена к Сен-Дени, а кавалерия, усиленная Каргопольским и Митавским драгунскими
полками и эскадроном Черниговских конных егерей под начальством Емануеля, двинулась на
Клиши, к заставе де л’Этуаль. Журнал действий войск генерала Емануеля за Рейном 1814 г.
34
В журналах графа Ланжерона и Емануеля сказано, что авангард ланжеронов занял Обервиллер в вечеру 17 (29) марта. Напротив того, французские историки пишут, что 18 (30) марта
утром селение Обервиллер еще было занято бригадой Робера. По всей вероятности, Емануель
овладел этим селением накануне битвы под Парижем, но в ночи очистил его, что дало возможность французам занять его снова.
35
Журнал графа Ланжерона (Архива В.-т. депо, № 29 103). — Koch. II. 487.
36
Состав кавалерии генерала Емануеля показан в Приложении 33-м.
37
Записка действительного статского советника Иасона Храповицкого о кампании 1814 г.
38
Журнал действий 2-го пехотного корпуса. — Memoiren des Herzogs Eugen v. Würtemberg.
III. 283–284. — Vaudoncourt. II. 336.
39
Защитники короля Иосифа уверяют, будто бы он опасался не того, чтобы остаться заложником в Париже, а чтобы не заставили его принять участие в низложении его брата. Mémoires
du roi Joseph. X. 24.
40
Mémoires du roi Joseph. X. 23–24.
41
Koch. II. 449–450, 461–463 et 465— 466. — Thiers. XVII. 661–662.
42
Oestreich. milit. Zeitschr. 4840. 210–214. Das Commando des Kronprinzen v. Würtemberg.
Ill Heft. 2–3. — Koch. II. 466–469.
43
Oestr. milit. Zeitschr. 1840. 215–216.
44
Журнал действий графа Барклая-де-Толли. — Журнал действий 2-го пехотного корпуса. — Koch. II. 474–475.
45
Журнал Барклая-де-Толли. — Denkwürdigkeiten eines Livländers. II. 250–251. — Bernhardi.
IV. 785. — Koch. II. 470–473.
46
Журнал графа Барклая-де-Толли. — Журнал 2-го пехотного корпуса. — Koch. II.
476–478.
47
Журнал Барклая-де-Толли. — Журнал 2-го пехотного корпуса. — Koch. II. 480–485.
48
Plotho. III. 412–413. — Droysen. Yorks Leben. III. 386. — Koch. II. 479.
49
Plotho. III. 408.
50
Plotho. III. 408–409.
51
Михайловский-Данилевский. Описание похода во Франции 1814 года.
* Пехота корпуса Винцингероде под командой графа Воронцова.

507

Журнал графа Барклая-де-Толли. — Plotho. III. 413–414. — Koch. II. 489–491. — Vaudoncourt. II. 352–354. — Droysen. III. 387–389.
53
Михайловский-Данилевский. Описание похода 1814 года.
54
Plotho. III. 414. — Droysen. III. 390. — Koch. II. 491.
55
Koch. II. 496–497. Что на Монмартре было до тридцати орудий, а не девять, как пишут
французские историки, лучшим доказательством служит то, что войска Ланжерона там захватили 29 орудий.
56
Koch. II. 486.
57
Из записок Мих. Федор. Орлова (Архив В.-т. депо, № 47 346).
58
Состав 8-го корпуса генерал-лейтенанта Рудзевича 18 (30) марта 1814 г.: пехотные полки:
Елецкий, Рыльский, Полоцкий, Екатеринбургский, Рязанский и Белозерский; егерские полки:
1-й, 30-й, 33-й и 48-й.
59
Журнал графа Ланжерона (Архив В.-т. депо, № 29 103).
60
Журнал графа Ланжерона. — Михайловский-Данилевский. Описание похода во Франции 1814 г.
61
Михайловский-Данилевский.
62
Михайловский-Данилевский.
63
Журнал графа Ланжерона.
64
Журнал графа Ланжерона. — Журнал действий войск генерала Емануеля за Рейном.
65
Memoiren des Herzogs Eugen v. Würtemberg. III. 291–292.
В журнале действий графа Барклая-де-Толли показан урон русских войск до 100 офицеров
и до 7000 нижних чинов.
66
Число отбитых орудий взято из наиболее достоверных описаний битвы под Парижем.
В Журнале Барклая-де-Толли показано, что союзники захватили 86 орудий, вероятно, потому,
что в этом числе не помещена артиллерия, взятая на Монмартре.
52

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ XXIII
Из записок Мих. Федор. Орлова (Архив В.-т. депо, № 47 346).
Koch. Mémoires pour servir à l’histoire de la campagne de 1814. II. 4-94. — Bernhardi. Denkwürdigheiten des Grafen v. Toll. IV. 787.
3
Из записок Мих. Федор. Орлова.
4
Из записок Мих. Федор. Орлова.
5
Plotho. Der Krieg in Deutschland und Frankreich in den Jahren 1813 und 1814. III. 418 und
421. — Михайловский-Данилевский. Описание похода во Франции в 1814 году. — Memoiren
des Herzogs Eugen v. Würtemberg. III. 257–258.
6
Plotho. III. 421–422. — Bernhardi. IV. 794. — Журнал графа Ланжерона (Архив В.-т. депо,
№ 29 103).
7
Thiers. Histoire du Consulat et de l’Empire. XVII. Edit. de Brux. 697–698.
8
Koch. II. 560–565. — Thiers. XVII. 687–696. — Fain. Manuscrit de 1814. 3-me édit. 228–229
et 233–234. — По показанию Бельяра и Фена, Наполеон оставался на станции Кур-де-Франс
до получения известия от Коленкура и потом, уже на рассвете, отправился в Фонтенебло.
9
Thiers. XVII. 698–702.
10
Londonderry. Histoire de 1813 et 1814. II. 48. — Михайловский-Данилевский.
11
Слышано от А. П. Ермолова.
1
2

508

Mémoiren des Herzogs Eugen v. Würtemberg. III. 257–258. — Слышано от Александра
Андр. Щербинина.
13
Fr. Richter. Geschichte des deutschen Freiheitskrieges vom Jahre 1813 bis zum Jahre 1815. III.
453. — Koch. II. 524–525. — Походные записки артиллериста. III. 126–127. — Le Conservateur
impartial и другие современные периодические издания. — Показания очевидцев.
14
....«dans une des guinguettes situées à Belleville, à la têle du fauxbourg du Temple, se trouvaient
réunis après midi plusieurs soldats appartenans aux différentes puissances alliées. On у buvait et dansait
en bonne amitié, lorsque des militaires français, parmi lesquels se trouvaient des tambours et des sapeurs
de la garde-nationale, ont cherché querelle aux Alliés et leur ont arraché des branchages qu’ils portent
à leurs bonnets et chapeaux, en signe de l’alliance éxistante et en suite des ordres des Souverains euxmêmes. Des gens malintentionnés avaient cherché à faire accroire aux soldats français que ces feuillages,
employés simplement en signe de ralliement, devaient réprésenter des lauriers et être une marque de
triomphe. Dans la dispute qui s’éleva à l’occasion de l’insulte faite aux Alliés, leurs coiffures leur fûres
arrachées violemment de la tête et les branchages en question foulés aux pieds. Il était inévitable qu’une
scène aussi offensante n’ammenat les voies-de-fait les plus fâcheuses: les sabres fûrent tirés des deux
cotes et cinq grenadiers au-trichiens blessés très-grièvement. Autant que j’ai pu jusqu’ici en recueillir les
informations, il paraît qu’à peu près le même nombre de militaires français ont eu le même malheur»...
Из письма генерал-майора барона Герцогенберга к генералу Сакену от 9 мая н. ст.
15
Fr. Richter. HI. 454 — 455. — Förster. Die Befreiungskriege 1813, 1814, 1815. II. 1010–1011.
16
Koch. II. 525. — Förster. II. 1015.
17
Французские писатели уверяют, будто бы император Александр хотел остановиться в
Елисейском дворце, но граф Нессельроде, прибыв несколькими часами ранее государя в Париж,
получил безымянное письмо, в коем извещали его, что под Елисейский дворец было подложено
значительное количество пороха, и сказал о том Талейрану, который, хотя и знал, что известие
не имело никакого основания, однако же, пользуясь этим случаем, предложил помещение для
государя в своем собственном доме. Thiers. XVII. 707.
18
Koch. II. 527–528. — Thiers. XVII. 707–716.
19
«Les armées des puissances alliées ont occupé la capitale de la France. Les Souverains Alliés
accueillent le vœu de la nation française.
Ils déclarent:
Que si les conditions de la paix devaient renfermer de plus fortes garanties Lorsqu’il s’agissait
d’enchalner l’ambition de Bonaparte, elles doiyent être plus favorables, lorsque, par un retour vers un
gouvernement sage, la France elle-même offrira des assurances de repos.
Les Souverains Alliés proclament en consequence:
Qu’ils ne traiteront plus avec Napoléon Bonaparte, ni avec aucun membre de sa famille;
Qu’ils respectent l’intégrité de l’ancienne France, telle qu’elle a existé sous ses rois légitimes; Ils
peuvent même faire plus, parce qu’ils professent toujours le principe que, pour le bonheur de l’Europe,
il faut que la France soit grande et forte;
Qu’ils reconnaîtront et garantiront la Constitution que la nation franchise se donnera. Ils invitent
par conséquent le Sénat à désigner un gouvernement provisoire qui puisse pourvoir aux besoins de
l’administration et préparer la Constitution qui conviendra au peuple français.
Les intentions que Je viens d’exprimer Me sont communes avec toutes les Puissances Alliées.
Alexandre
P.S. M. I.
Le secretaire d’état, comte de Nesselrode.
Paris, le 31 mars 1814, trois heures apres midi».
(Архив Министерства иностранных дел. Campagne de 1814. № 419).
12

509

Михайловский-Данилевский. — Thiers. XVII. 718–719.
Император Александр и Его сподвижники. Жизнеописание графа П. В. Кутузова.
22
Современные периодические издания. — Показания очевидцев.
20
21

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ ХХIV
Список сенаторов, участвовавших в совещании 20 марта (1 апреля).
Abrial. — Barbé de Marbois. — Barthélemy. — Le cardinal de Bayanne. —Belderbusch. — Bertholet. — Le général comte Beurnonville. — Buonacorsi. — Le général comte Chasseloup-Laubat. —
Cholet. — Le général Golaud. — Cornet. — Davous, — De-Gregory. — Marcorengo. — Le général
Dembarère. — De-Père. — Destutt-de-Tracy. — Le général d’Harville. — D’Haubersaert. —
Le général d’Hédouville. — Dubois-Dubay. — Emmery. — Fabre (de l’Aude). — Le général
Férino. — Fontanes. — Garat. — Grégoire. — Hervin. — Jaucourt. — Journu-Aubert. — Le général
Klein. — Legeas. — Lambrechts. — Lanjuinais. — Lannoy. — Lebrim de Rochemont. — Lemercier. — Le général Lespinasse. — Malleville. — Meermann. — Monbadon. — Pastoret. — Péré.—
Pontecoulant. — Porcher. — Rigal. — Royer-Ducos. — Saint-Martin de la Motte. — Le général
Sainte-Suzanne. — Saur. — Schimmelpenninck. — Le maréchal Serrurier. — Le général Soulès. —
Tascher. — Le général comte de Valence. — Le maréchal due de Valmy. — Vandeden. — Vandepoll. —
Le général Vaubois. — Villetart. — Vimar. — Volney.
Ephèmèrides. 1 avril 1814. — Extrait du registre du Sénat—Conservateur. Séance du vendredi
1 avril 1814, après midi. — (Архив Министерства иностранных дел. Campagne de 1814. № 417).
2
Подлинные слова Талейрана.
«Sénateurs,
La lettre que j’ai eu l’honneur d’adresser à chacun de vous pour la prévenir de cette convocation,
leur en fait connaître l’objet. Il s’agit de vous transmettre des propositions. Ce seul mot suffit pour
indiquer la liberté que chacun de vous apporte dans cette assemblée. Elle vous donne les moyens de
laisser prendre un généreux essor aux sentiments dont l’âime de chacun de vous est remplie, la volonté
de sauver votre pays, et la résolution d’accourir au secours d’un peuple délaissé.
Sénateurs, les circonstances, quelque graves qu’elles soient, ne peuvent être au-dessus du patriotisme
ferme et éclairé de tous les membres de cette assemblée. Vous avez sûrement senti tous également la
nécessité d’une délibération qui ferme la porte à tout retard, et qui ne laisse pas écouler la journée sans
rétablir l’action de l’administration, le premier de tous les besoins, pour la formation d’un gouvernement dont l’autorité, formée pour le besoin du moment, ne peut qu’être rassurante».
Эта, довольно нескладная, речь была сочинена де-Прадтом, вероятно, за недосугом самого
Талейрана.
3
Ephémérides, — Supplement au Moniteur № 92, du samedi, 2 avril 1814.
4
Thiers. Histoire du Consulat et de l’Empire. Edit. de Brux. XVII. 730–732.
5
Thiers. XVII. 732–736.
6
Déchéance de Napoléon, déclarée par le Sénat-Conservateur dans sa séance du dimanche, 3 avril.
Le sénat-conservateur considérant que dans une monarchic constitutionnelle le Monarque n’existe
qu’en vertu de la constitution ou du pacte social;
Que Napoléon Bonaparte, pendant quelque term d’un gouvernement ferme et prudent, avait
donné à la nation des sujets de compter pour l’avenir sur des actes de sagesse et de justice, mais qu’ensuite
il a déchiré le pacte qui l’unissait au peuple français, notamment en levant des impôts, en établissant
des taxes autrement qu’en vertu de la loi, centre la teneur expresse du serment, qu’il avait prêté à son
avènement au trône, conformément à l’article 53, de l’acte des constitutions du 28 floreal an 12;
1

510

Qu’il a commis cet attentat aux droits du peuple, lors même qu’il venait d’ajourner, sans nécessité,
le Corps Législatif, et de faire supprimer, comme criminel, un rapport de ce Corps, auquel il contestait
son titre et sa part à la représentation nationale;
Qu’il a entrepris une suite de guerres en violation de l’article 50 de l’acte des constitutions du
22 frimaire an 8, qui veut que la déclaration de guerre soit proposée, discutée et promulguée comme
des lois;
Qu’il a inconstitutionnellement rendu plusieurs décrets portant peine de mort, nommément les
deux décrets du 3 mars dernier, tendant à faire considérer comme nationale, une guerre qui n’avait
lieu que dans l’intérêt de son ambition démesurée;
Qu’il à violé les lois constitutionnelles par ses décrets sur les prisons d’Etat;
Qu’il a anéanti la responsabilité des Ministres, confondu tous les pouvoirs et détruit l’indépendance des corps judiciaires;
Considérant que la liberté de la presse, établie et consacrée comme l’un des droits de la nation, a
été constarament soumise à la censure arbitraire de sa police, et qu’en même temps, il s’est toujours servi
de la presse pour remplir la France et l’Europe des faits controuvés, de maximes fausses, de doctrines
favorables au despotisme et d’outrages centre les gouvernemens étrangers;
Que des actes et rapports entendus par le Sénat ont subi des altérations dans la publication qui
en a été faite;
Considérant qu’au lieu de régner dans la seule vue de l’intérêt, du bonheur et de la gloire du
peuple français, au terme de son serment, Napoléon a mis le comble aux malheurs de la patrie par son
refus de traiter à des conditions que l’intérêt national obligeait d’accepter et qui ne compromettaient
point l’honneur français;
Par l’abus qu’il a fait de tous les moyens qu’on lui a confiés en hommes et en argent;
Par l’abandon des blessés sans pansement, sans secours, sans subsistances;
Par différentes mesures dont les suites étaient la ruine des villes, la dépopulation des campagnes,
la famine et les maladies contagieuses;
Considérant que par toutes ces causes, le gouvernement impérial établi par le sénatus-consulte
du 28 floreal an 12, a cessé d’exister et que le voeu manifeste de tous les Français appelle un ordre de
choses dont le premier résultat soit le rétablissement de la paix générale, et qui soit aussi l’époque d’une
réconciliation solennelle entre tous les états de la grande famille européenne;
Le Sénat déclare et décrète ce qui suit:
Art. 1. Napoléon Bonaparte est déchu du trône et le droit d’hérédité établi dans sa famille est
aboli.
Art. 2. Le peuple français et l’armée sont déliés du serment de fidélité envers Napoléon Bonaparte.
Art. 3. Le présent décret sera transmis par un message au gouvernement provisoire de la France,
envoyé de suite à tous les départemens et aux armées, et proclamé incessamment dans tous les quartiers
de la capitale.
(Архив Министерства иностранных дел. Campagne de 1814. № 423).
Lettre de M. Barthélemy sur la Déchéance.
«Messieurs les Membres du Gouvernement provisoire,
Le Sénat me charge de vous prier de faire connaitre dés demain au peuple Français que le Sénat,
par un décret rendu dans sa séance: de ce jour, a déclaré la Déchéance de l’Empereur Napoléon et de
sa famille, et délié en conséquence le peuple Français et l’Агméе du serment de fidélité. Cet acte vous
sera adressé dans la journée de demain, avec ses motifs et ses considérans.
Le président du Sénat, Barthélemy.
Paris, 2 avril 1814, à 9 heures et demie du soir».
511

Ephémérides. № 1-r. Récit de ce qui s’est passé à Paris, depuis le 28 mars jusqu’au 3 avril, suivi
des piéces officielles.
7
Подлинные слова императора Александра:
«Un homme qui se disait mon allié est arrivé dans mes Etats en injuste agresseur; c’est à lui que
j’ai fait la guerre, et non à la France; je suis l’ami du peuple français; ce que vous venez de faire redouble
encore ce sentiment: il est juste, il est sage de donner à la France des institutions fortes et libérales qui
soient en rapport avec les lumières actuelles. Mes alliés et moi, nous ne venons que protéger la liberté
de vos décisions...
Pour preuve de cette alliance durable que je veux contracter avec votre nation, je lui rends tous
les prisonniers français qui sont en Russie; le gouvernement provisoire me l’avait déjà demandé; je
l’accorde au Sénat, d’après les résolutions qu’il a prises aujourd’hui».
8
Thiers. XVII. 762–764.
9
Koch. Mémoires pour servir à l’histoire de la campagne de 1814. II. 566–567.
10
Thiers. XVII. 774–777.
11
Koch. II. 568–571. — По показанию же Тьера, у Наполеона было до 70, а по другим
сведениям — до 50 тысяч человек.
12
Отзыв графа Барклая де-Толли к князю Волконскому от 22 марта ст. ст. (Журнал входящим бумагам. № 624).
13
Plotho. Der Krieg in Deutschland und Frankreich in den Jahren 1813 und 1814. III. 424–425
und 426.
14
Plotho. III. 427. — Koch. II. 571–572.
15
Донесение князю Шварценбергу генерал-майора Кайсарова от 4 апреля н. ст. (Журнал
входящим бумагам. № 633).
16
Рапорт генерал-лейтенанту Сабанееву генерал-майора Сеславина от 23 марта ст. ст. из
Гинь (Журнал входящим бумагам. № 648).
17
Отзыв графа Барклая де-Толли к князю Волконскому от 22 марта ст. ст. (Журнал входящим бумагам. № 624).
18
Донесение государю генерал-адъютанта Чернышева от 23 марта (4 апреля) из Питивье
(Журнал входящим бумагам. № 663).
19
Thiers. XVII. 778–785. — По свидетельству Мариона: ...«précisément au même moment
(4 avril), Napoléon cédait aux énergiques représentations de deux chefs de l’аrmée, роrtées jusqu’a la
brutalité de la part du maréchal Ney»... (Mémoires. VI. 163.).
20
«Les puissances alliées ayant proclamé que l’Empereur Napoléon était le seul obstacle au
rétablissement de la paix en Europe, l’Empereur Napoléon, fidèle à son serment, déclare qu’il est
prêt à descendre du trône, à quitter la France et même la vie pour le bien de la patrie, inséparable des
droits de son fils, de ceux de la régence de l’lmpératrice, et des lois de l’Empire. Fait en notre palais
de Fontenebleau, le 4 avril 1814».
21
Marmont. Mémoires. VI. 162–163. —Thiers. XVII. 792–795.
22
Письмо г. Монтессюй к князю Шварценбергу от 3 апреля н. ст. из Пти-бур, вблизи Шевилли. — Конвенция, заключенная Мармоном с князем Шварценбергом, была следующего
содержания:
«Moi, Charles Prince de Schwarzenberg, Maréchal et Commandant en chef les armées alliées,
garantis à toutes les troupes franchises qui par suite du decret du Senat, du 1-r avril, quitteront les
drapeaux de Napoléon Bonaparte, qu’elles pourront se retirer librement en Normandie, sous le commandement de leurs chefs respectifs, avec armes, bagages et munitions, comme troupes amies des
512

Puissances Alliées et avec les mêmes égards et honneurs militaires, que les troupes alliées se doivent
réciproquement.
Que si, par suite de ce mouvement, les évènemens de la guerre feraient tomber entre les mains
des Puissances Alliées la personne de Napoléon Bonaparte, sa vie et sa liberté lui seront garanties dans
un espace de terrain et dans un pays circonscrit aux choix des Puissances Alliées et du Gouvernement
Français.
A mon quartier-général, è Chevilly, le 4 avril 1814»
23
Koch. II. 573–574 et 576–578. — Thiers. XVII. 795–800.
24
Thiers. XVII. 800–810.
25
Koch. II. 580–582. — Marmont. Mémoires. VI. 164–165. — Thiers. XVII. 810–815. —
В записках Мармона помещено следующее письмо к нему генерала Бордесуль.
Версаль, 5 апреля 1814 г.
«Г. полковник Фавье должен был объяснить В. П. причины, побудившие нас исполнить
передвижение войск, которое мы условились приостановить до возвращения князя Московского
и герцогов Тарентского и Виченцского(**).
Мы прибыли сюда со всем корпусом. Войскам было объявлено принятое намерение.
В настоящее время, чтобы успокоить офицеров насчет их участи, следовало бы временному
правительству объявить в воззвании к войскам, на чтó именно, они могут надеяться, и выдать
им месячное жалованье; без этого, корпус может рассеяться.
Все генералы здесь, кроме Люкотта. Этот милый господин донес на нас императору».
26
Thiers. XVII. 815–822.
27
Thiers. XVII. 822–825. — Marmont. Mémoires. VI, 166–168.
28
Thiers. XVII. 826–838.
29
«Les puissances alliées ayant proclamé que l’Empereur Napoléon était le seul obstacle au rétablissement de la paix en Europe, l’Empereur Napoléon, fidèle à ses serments, déclare qu’il renonce,
pour lui et ses héritiers, aux trônes de France et d’ltalie, parcequ’il n’est aucun sacrifice personnel,
même celui de la vie, qu’il ne soit prêt à faire à l’interêt de la France». Копия этого акта хранится в
Архиве Министерства иностранных дел. Gampagne de 1814. № 437.
30
Thiers. XVII. 840–842.
31
Förster. Befreungskriege 1813, 1814, 1815. II. 1,063.
32
Thiers. XVII. 870–874.
33
Договор 11 апреля н. ст. заключал в себе следующие условия:
§1. Е. В. Наполеон отказывается за себя, своих наследников и членов своего семейства,
от владычества над Французской империей, Итальянским королевством и всеми другими
странами.
§2. Их Величества И. Наполеон и И. Мария-Луиза сохранят сии титулы, а мать, братья,
сестры, племянники и племянницы императора — титулы принцев его семейства.
§3. Остров Эльба будет принадлежать пожизненно И. Наполеону, и, кроме того, он будет
получать от французского правительства ежегодно по два миллиона франков.
По §4, все державы приняли на себя обязательство обеспечивать владения и морские суда
острова Эльбы от варварских корсаров.
§5. Герцогства Парма, Пиаченца и Гвасталла уступлены во владение Марии-Луизы и сына ее.
§6. Наполеон и семейство его получат в уступленных императором владениях недвижимое
имущество, либо ренты, в 2 500 000 франков ежегодного дохода, которые будут распределены
следующим образом:
513

Матери Наполеона
Королю Иосифу и супруге его
Королю Людовику
Королеве Гортенсии и детям ее
Королю Иерониму и супруге его
Принцессам Элизе и Паулине

300 000 франков
500 000 франков
200 000 франков
400 000 франков
500 000 франков
600 000 франков

Кроме того, все они сохранят свое движимое и недвижимое имущество и ренты.
§7. Императрица Иозефина будет получать по 1 000 000 франков и сохранит все свое движимое и недвижимое имущество.
§8. Принц Евгений, вице-король Италийский, получит владение вне границ Франции.
§9. Наполеон, уступая французскому правительству все свое частное имущество, предоставляет себе право получить единовременно 2 000 000 франков, для раздачи разным лицам
по его усмотрению.
§10. Все коронные бриллианты останутся во Франции.
§11. И. Наполеон возвратит в государственное казначейство все суммы, за исключением
своих собственных из семейного бюджета.
§12. Все долги министерства двора будут уплачены из собственных сумм из семейного
бюджета И. Наполеона.
§13. Все суммы, которые предоставляются миланским банком, будут уплачены.
§14. Союзные державы обязались обеспечить проезд И. Наполеона, его семейства, всех лиц,
которые изъявят желание сопровождать его, и принадлежащих им экипажей.
§15. Гвардейский отряд, в числе от 1200 до 1300 человек, всех оружий, будет сопровождать
И. Наполеона до Сен-Тропец, откуда он отправится морем.
§16. Французское правительство обязалось дать вооруженную корветту и несколько транспортных судов для доставления И. Наполеона на остров Эльбу. Эта корветта была уступлена
в его владение.
§17. Его В. императору Наполеону предоставляется взять с собой 400 человек, офицеров
и солдат, которые добровольно за ним последуют.
§18. Все они должны под опасением лишиться прав французских подданных, возвратиться
во Францию не позже трех лет.
§19. Польским войскам, состоящим на службе во Франции, предоставлено возвратиться в
свое отечество, с оружием и обозами, в ознаменование их заслуг. Офицеры, унтер-офицеры и
солдаты сохранят полученные ими знаки отличия и положенные по ним пенсии.
(Mémoires tirés des papiers d’un homme d’état. XII. 584–587).
34
Fain. Manuscrit de 1814. 3 édit. 392–397. — Tbiers. XVII. 878–893.
35
Михайловский-Данилевский. Описание похода 1814 года во Франции. — Conservateur
Impartial (газета, издававшаяся в Петербурге). № 31. 17 (29) Avril, 1814.
36
Михайловский-Данилевский.
37
Письмо французского военного министра генерала Дюпона к князю Волконскому от
11 апреля н. ст. (Журнал входящим бумагам. № 699).
38
Походные записки артиллериста. III. 143.
39
«S. М. l’Empereur de toutes les Russies est informée que beaucoup de militaires français de
tous grades sont en ce moment à Paris, оù ils ont été conduits soit par suite d’évènements de la guerre,
soit par le besoin de soigner leur santé, altérée par de grandes fatigues ou d’hono-rables blessures. II ne
514

suppose pas qu’ils puissent avoir cru un moment qu’il leur fut nécessaire de se cacher. Dans tous les
cas, II se plait à déclarer en son nom et en celui des alliés, qu’ils sont libres, parfaitement libres, et que,
comme tous les autres Français, ils sont appelés à concourir aux mesures qui doivent décider la grande
question qui va se juger pour le bonheur de la France et du monde entier».
40
Михайловский-Данилевский.
41
Бумаги генерала Сакена, в бытность его парижским генерал-губернатором (Архива В.-т.
депо, № 41 781).
42
Михайловский-Данилевский.
43
Thiers. XVII. 896–907. — Diplomatische Geschichte der Jahre 1813, 1814, 1815. I. 480.
44
Михайловский-Данилевский. — Братья Наполеона, Людовик и Иосиф, и сестра его Элиза
обращались к императору Александру с просьбами о предоставлении им во владение какойлибо области в Италии, или на Рейне. Все, относившееся к устройству будущности принца
Евгения Богарне и его семейства, было сделано по настоянию российского монарха. (Архив
Министерства иностранных дел. Campagne de 1814. № 478–488).
45
Thiers. XVII. 912–913.
46
Михайловский-Данилевский.
47
Fain. Manuscrit de 1814. 405.
48
Thiers. XVII. 919–925. — Förster. II. 1059–1065.
В одном из писем состоявшего при Наполеоне в качестве русского комиссара графа Шувалова к графу Нессельроде находятся следующие подробности:
«Мы подъезжали к Авиньону, где следовало нам стременить лошадей. Я спал, и крики,
услышанные сквозь сон, заставили меня подумать, что я участвую в кавалерийской атаке. В это
самое время меня разбудили; вижу вокруг наполеонова экипажа огромную толпу, оглушающую нас неистовыми криками: «à bas le tyran! vivent les Bourbons! vive le Roi! à bas Nicolas!»
(Сказывали мне, что в одном из журналов уверяли, будто бы настоящее имя Наполеона было
Николай.) Наконец мы тронулись с места, но один из сорванцов цеплялся за лакея, сидевшего
на козлах у Наполеона, требуя, чтобы он кричал: vive le Roi! и графу Трухсесу с большим лишь
трудом удалось его выручить.
В Оргоне нас ожидали еще большие затруднения. У входа в местечко столпился народ
вокруг весьма высокой виселицы с лестницей и со всем к ней принадлежащим; на ней висела
большая кукла в военном мундире и с надписью на груди, заключавшей в себе ругательства на
Наполеона. Едва лишь остановились экипажи, как вся эта чернь, обезумленная вином и еще
более ненавистью, мужчины, женщины, старики и дети, рыкая как людоеды, взлезли на карету, в
которой сидел Наполеон с Бертраном, и, угрожая ему кулаками, стали кричать на провансальском
наречии: «отворим дверцы, тащи его оттуда, повесим его, отрежем ему голову, изорвем его в
куски». К счастью, дверцы были закрыты на ключ; мы с Коллером выскочили из своих экипажей.
Коллера схватили за ворот, однако же ему удалось удалить толпу с левой стороны наполеоновой
кареты; я кинулся вправо, крича, что я русский, и, щедро осыпая ударами ближайших к экипажу
наглецов, а потом, обратясь вообще к народу, упрекал его в том, что он обижает человека и без
того уже несчастного; не посрамите, друзья мои, сказал я, переворота происшедшего без кровопролития. Наконец все утихло, и задорные провансальцы дали слово, что они не причинят
Наполеону никакого вреда. «Пусть только он знает, как мы о нем думаем», — сказали они.
Между тем экипаж Наполеона быстро удалился. Я сел в свою коляску, с трудом избавившись от
толпы, стеснявшей нас, со всех сторон с восклицаниями: «Vivent nos libérateurs! vive le Grand
Alexandra! vive le Roi! (Да здравствуют наши освободители! Да здравствует великий Александр!
515

Да здравствует король!)» Наконец я уехал, но эти крики долго сопровождали меня. Честью
ручаюсь, что если бы отворилась дверца наполеонова экипажа, то он занял бы место висевшей
куклы, и ничто не могло бы спасти его. Отъехав версты четыре, Наполеон вышел из кареты, пересадил туда ехавшего впереди курьера, а сам сел верхом на его лошадь и поскакал, переодевшись
в синий кафтан, в круглой шляпе. Эта предосторожность оказалась не излишней: на следующей
станции народ кинулся к его карете, искал его во всех экипажах и бросал в них камни. Наполеон,
переодетый курьером, миновал две станции и скрылся в гостинице, не доехав версты четыре до
Экса. Там встретила его хозяйка, говоря: «и так сюда приедет Наполеон; его увозят из Франции,
но он может возвратиться. Было бы лучше убить его; впрочем, как только он выйдет в море, его
утопят». Наполеон сам рассказал нам это приветствие на другой день за завтраком. Когда мы
подъехали к гостинице, стоявший у входа курьер дал нам знать потихоньку, что там остановился
Наполеон и что следовало войти в его комнату, не обращая внимания на его присутствие, и
называть его лордом Бургершем. Войдя к нему, я нашел его унылым и мрачным; мы обедали
все вместе, и он несколько успокоился. Мы оставались на месте, поджидая наступления ночи.
Из Экса приехало много любопытных, но никто не знал точно, где был Наполеон. Отдохнув
несколько часов, я вошел в его комнату и, к крайнему моему удивлению, нашел его в мундире
Коллера, фуражке Трухсеса и в моей шинели. Мы отправились в полночь. Впереди ехал Бертран
с адъютантом графа Шувалова, занимавшим место Наполеона; за ними в кабриолете я, а потом
в коллеровой коляске Наполеон с генералом Коллером»...
«16 (28) апреля из Фрежюса». (Архив Министерства иностранных дел. Campagne de
1814. № 471).

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ XXV
У Талейрана было написано: «Я не боюсь обмануться, давая его именем* клятву соблюдать и охранять основания конституции»; по совету Витроля, граф д’Артуа заменил
эту фразу словами: «Я не боюсь обмануться, уверяя его именем, что он примет основания
конституции».
2
Mémoires tirés des papiers d’un homme d’état. XII. 414–415.
3
Le Conservateur Impartial (газета, издававшаяся в Петербурге). № 33-й. Vendredi. 24 avril
(6 mai n. st.) 1814.
4
Thiers. Histoire du Consulat et de l’Empire. Edit. de Brux. XVIII. 87–89.
5
Thiers. XVIII. 93–94.
6
...«c’est à vos sages conseils, vos nobles efforts, a l’infatigable persévérance de votre nation, que
j’attribuerai toujours, aprés la Providence, le rétablissement de ma famille sur le trôrie de France».
7
Thiers. XVIII. 98–100, 104–106 et 108.
8
Письмо императора Александра к королю Людовику XVIII.
1

Sire, mon très cher frère!
«Des longs travaux, des sanglans combats, l’union et la constance des alliés ont triomphé, la
main de la providence les a guides et le trône de France retourne à ses Souverains légitimes. Depuis
ce moment, mes voeux, d’accord avec ceux de la nation française et du gouvernement provisoire,
qui a vivement secondé nos efforts, ont été au devant de Votre Majesté. Elle se retrouve sur le sol de
* Именем короля Людовика XVIII.

516

la patrie, accueillie de ses sujets, et je me hâte de lui envoyer mon aide-de-camp général Pozzo-diBorgo, pour lui exprimer mon désir empressé de le voir bientôt dans la capitale de son royaume. En
attendant, si mes entreprises dans cette guerre sainte et opiniâtre ont été de quelque utilité à la cause
de V. Majesté, si j’ai acquis par là des droits à son amitie et à sa confiance, Elle écoutera avec quelque
intérêt le général Pozzo-di-Borgo. Je l’ai chargé de lui communiquer les fruits de mes observations et
principalement de expérience que j’ai acquise relativement а l’armée (dont il faut que V. M. dispose
entièrement) par des négociations que j’ai liées personnellement avec les chefs les plus marquants de
cette armée, pour épargner le sang français et prévenir le bouleversement inévitable et total de ce beau
royaume. Il n’est pas douteux qu’il attend son bonheur et sa régénération de V. M. comme il n’est pas
moins vrai qu’il existe une volonté nationale, quelques partis opposés et des opinions indécises, dont
la modération seule peut triompher. Si l’on ne veut pas produire de nouvelles secousses au moment
où il s’agit de calmer et d’affermir, et le triomphe en est réservé à V. Majesté, Elle subjuguera tous
les cœurs, si Elle manifeste des idées libérales tendantes à maintenir et à raffermir les institutions
organiques de la France. Il me sera bien doux d’en être le témom et de lui renouveler bientôt de vive
voix les assurances de la considération distinguée et des sentimens inviolables...» etc. (Архив В.-т.
депо, № 47, 353).
9
Bernhardi. Denkwürdigkeiten des Grafen v. Toll. IV. 810–811.
10
Thiers. XVIII. 120–126. Некоторые подробности заимствованы из истории XVIII и
XIX столетий Шлоссера.
11
Михайловский-Данилевский. Описание похода 1814 года во Франции.
12
Донесение императору Александру графа Ланжерона от 19 (31) марта (Журнал входящим
бумагам. № 607).
13
Письмо к государю польского генерала Красинского.
«Sire!
Je crois de mon devoir de m’adresser droit à Votre Majesté, a Vous, Sire, dont l’Europe reconnait
les vertus.
Libre de mes engagements, Commandant les restes de l’armée de Pologne, j’ai demandé les vœux
de tous mes compatriotes, qui ont embrassé la même cause; ils ne veulent rendre leurs armes honorées
par leur vaillance, qu’a Vous seul, Sire!
Si nous sommes coupables, votre grande âme sera notre excuse, et l’honneur — notre protecteur.
Polonais, nous avons suivi l’homme étonnant du siècle qui fit briller l’étincelle d’espérance pour notre
patrie. Gardes, nous n’avons quitte son trône que lorsqu’il l’а quitte lui-même.
Sire! Permettez nous de rentrer avec honneur dans nos foyers et soyez sûr de notre fidélité que
nous avons conservée dans les circonstances les plus critiques au Souverain que nous avons suivi.
Fontenebleau, 6 Avril, 1814». (Журнал входящим бумагам. № 689).
Письмо к князю Волконскому польского генерала Курнатовского.
«Comme le Corps polonais qui est à Fontainebleau est obligé de passer par les postes avancés
des troupes alliées, pour se joindre à l’armée de Sa Majesté de toutes les Russies, j’ose Vous prier,
mon Prince, de faire prévenir le Commandant des postes avancés de notre arrivée. De même,
que ce Corps у trouve des ordres par où il doit diriger son mouvement et où il doit prendre ses
cantonnements.
Paris, le 10 Avril, 1814.»
(Журнал входящим бумагам. № 692).
14
Thiers. XVIII. 63–65 et 127.
517

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ ХХVI
1
2

Plotho. Der Krieg in Deutschland und Frankreich in den Jahren 1813 und 1814. III. 452.
Состав ронской армии.

Дивизия Мюнье

Бригада Ордонно
Бригада Гюдена
Артиллерия при 6 орудиях
Дивизия Панетье
Бригада Эстева
Бригада Пушелон
Артиллерия при 6 орудиях
Резервная бригада Барде
Морск. канонер с 4 орудиями
Бригада национальной стражи
генерала Ремона
Морск. канон. с 2 орудиями
Кавалерийская диви- Кадры трех полков
зия Дижона
Три полка
Артиллерия при 6 орудиях
Дивизия графа Мар- Одиннадцать полков
шана и под ним графа Двух полков
Дессе
Канонеры из волонтеров
Две роты стрелков
Рота таможенной стражи

2580 чел.
2650 чел.
120 чел.
2560 чел.
2408 чел.
133 чел.
4325 чел.
117 чел.
4638 чел.
53 чел.
236 чел.
1852 чел.
280 чел.
4583 чел.
103 чел.
110 чел.
250 чел.
160 чел.

5350 чел., прибывших
из Испании
Прибыли из Испании
сост. из конскр.
приб из Исп.
Сост. из конскр. соб.
в Ниме

Прибыли из Испании
Прибыли из Испании
Сост. из конскр.
Кадры из депо из жандармов и отст. солдат

Всего же в 45 батальонах и 14 эскадронах, 27 158 человек с 24 орудиями.
Из этих войск
Под начальством Ожеро
Под начальством Маршана
Гарнизоны Лиона и Бриансона

18 184 чел.
5206 чел.
3768 чел.

Koch. Mémoires pour servir à l’histoire de la campagne de 1814. Atlas. Tableau № XX.
3
Koch. II. 228–232.
4
Koch. II. 237–238.
5
Состав Южной союзной армии в феврале 1814 года.
Главнокомандующий: генерал от кавалерии, наследный принц Гессен-Гомбургский
I. Под начальством фельдмаршала-лейтенанта графа Бубны
Генерал-майор барон Цехмейстер
Генерал-майор
Клопфштейна
Фельдмаршал-лейтенант Клебельсберга

Егерск. батальон № 6, батальон Броодер, 6 эскадрон Лихтенштейна гусар. Кавал. батарея
Три батальона пехотного полка Венцеля Коллоредо
Три батальона пехотного полка Кауница
1-й батальон пехотного полка Петервардейна
Две бригадные батареи
2 эскадрона драгун Левенера

1-й легкой австрийской дивизии
2-го австрийского
корпуса
2-го австрийского
корпуса

Всего на позиции впереди Женевы: 9 батальонов и 8 эскадронов с 29 орудиями.
518

3 батальона пехотного полка Рейсс-Грейца 2-го австрийского корпуса
4 эскадрона драгун
1-й легкой австрийской диГарнизон Женевы
6 эскадронов Бланкенштейна гусар
визии
Кавалерийская батарея
Под начальством фельдмаршал-лейтенанта барона Бианки
ЛЕГКАЯ ДИВИЗИЯ
Фельдмаршал-лейтенант Игнатий Гардегг
2 батальона Немецко-Баннатского полка
6 эскадронов Гессен-Гомбургского гусарского полка
Генерал-майора Режекура
6 эскадронов Риша драгун
Кавалерийская батарея
Егерский батальон № 5
Батальон Варазд Крейц
Генерал-майора Шейтера 6 эскадронов полка гусарского императора
6 эскадронов полка легкоконного Винцентра
Кавалерийская батарея

1-го австрийского корпуса

1-й легкой
австрийской
дивизии

ДИВИЗИЯ
Фельдмаршал-лейтенант князь Вид-Рункель

Генерал-майора
Кваждановича

3 батальона пехотного полка де-Линя
3 батальона пехотного полка Чарторижского
1-го австрийского корпуса
3 батальона пехотного полка Альб. Гиулая
3 батальона пехотного полка Рейс.-Плауэн
Две бригадные батареи
Резервная дивизия фельдмаршал-лейтенанта Бианки

Генерал-майора Гирша
Генерал-майора графа Гаугвица
Генерал-майора Кваленберга

2 батальона пехотного полка Гиллера
2 батальона пехотного полка Иерон Коллоредо
2 батальона пехотного полка Гессен-Гомбург
2 батальона пехотного полка Зимбшена
2 батальона пехотного полка Эстергази
2 батальона пехотного полка Давидовича
Гренадерская бригада

Гренад. батальон Яросси (бывш. Чарноцкого)
Гренад. батальон Оклопсиа
Генерал-майора Фюрстенвертера
Гренад. батальон Бергера
Обермейера
519

КИРАСИРСКАЯ ДИВИЗИЯ
Фельдмаршал-лейтенант Ледерер
Генерал-майора Роткирха
Генерал-майора Куталека

Кирасирский полк эрцгерцога Франца
Кирасирский полк наследного принца Фердинанда
Кирасирский полк герцога Альберта
Кирасирский полк Лотарингский

Под начальством фельдмаршал-лейтенанта барона Вимпфена
ДИВИЗИЯ
Фельдмаршал-лейтенант барон Вимпфен
Генерал-майора Мумба
Генерал-майора Вацеля

3 батальона пехотного полка Фроона
3 батальона пехотного полка Дево
1-го австрийского
4 батальона пехотного полка Аржанто корпуса
3 батальона пехотного полка Эрбаха
Две бригадные батареи

ЛЕГКАЯ ДИВИЗИЯ
Батальон Градисканский
Генерал-майора принца Ко- Один батальон 1-го Валахск. полка
бургского
6 эскадронов Кинмейера гусар
Кавалерийская батарея

2-го австрийского
корпуса

Австрийско-германский легион
Генерал-майора Бентгейма

1-й и 2-й гусарские полки
4-й батальон пехоты

6-й ГЕРМАНСКИЙ СОЮЗНЫЙ КОРПУС
2 батальона пехотного полка Иосифа Коллоредо
Австрийская бригада генерал-майора 3 батальона пехотного полка Цаха
Мочери
6 эскадронов эрцгерцога Фердинанда гусар
Бригадная батарея
3 батальона гросс-герцогства Вюрцбургского
Полковника Мозера
1 батальон княжества Рейсского
1 батальон франкфуртской пехоты
Австрийской службы полковника графа
1 батальон княжества Изенбургского
Изенбург
1 батальон Фульдаский
520

Гессен-дармштадтские
войска под начальством
принца Эмиля ГессенДармштадтского

5 батальонов гессенской гвардии под начальством
генерал-майора Шеффера
2 батальона пехотного полка наследного принца
Генерал2 батальона легкого пехотного полка принца Эмиля
майора
4 эскадрона легкоконного полка
Галя
Пешая батарея с 8 орудиями

Всего же: 84 батальона и 94 эскадрона со 100 орудиями.
Plotho. III. Beilagen. 71–73.
6
Plotho. III. 454.
7
Koch. II. 241–244.
8
Plotho. III. 456–457.
9
Koch. II. 247–251.
10
Koch. II. 252–261. — Plotho. III. 459–461.
11
Koch. II. 261–263. — Plotho. III. 461.
12
Boззвание маршала Ожеро по получении известия о низложении Наполеона.
«Soldats! Vous êtes déliés de vos sermens; vous en êtes déliés par la Nation, en qui réside la
souveraineté; vous l’êtes encore par l’abdication d’un homme qui, après avoir immolé des milliers de
victimes à sa cruelle ambition, n’a pas su mourir en soldat. Jurons fidélité à Louis XVIII, et arborons
la couleur vraiment française».
13
Состав 3-го германского союзного корпуса под начальством владетельного герцога
Саксен-Веймарского.
КАВАЛЕРИЯ
1 эскадрон штаб-драгунов
4 эскадрона кирасир
4 эскадрона улан
5 эскадронов гусар

Королевство Саксонии

ПЕХОТА
Королевство Саксонии
1-я пехотная бригада генерал-лейтенанта
Лекока
2-я пехотная бригада генерал-майора
фон Габленца

Егерский батальон
3 гренадерский полк
3 батальона 1-го линейного пехотного полка
3 батальона 2-го линейного пехотного полка
1 батальон 3-го линейного пехотного полка
1 батальон 1-го легкого пехотного полка
2 батальона 2-го легкого пехотного полка

Турингско-ангальтская бригада
Генерал-майор русской службы принц Павел Виртембергский
Веймерский егерский батальон
Полковник веймарской службы Эгло- Готаский линейный батальон
фштейн
Шварцбургский линейный батальон
Ангальт-бернбургский линейный батальон
521

Ландверы королевства Саксонии
Генерал-лейтенант барон Тилеман
Генерал-майора ф. Либенау
Генерал-майора Браузе

3 батальона 1-го саксонского ландверного полка
3 батальона 2-го саксонского ландверного полка
3 батальона 3-го саксонского ландверного полка
3 батальона 4-го саксонского ландверного полка
1 эскадрон

Казачьи полки Быхалова 1-го Ребреева
Артиллерия
Конная батарея
12-фунтовые батареи № 1 и 2
Под начальством полковника Раабе и майора 12-фунтовые батареи № 1 и 2
Рувруа
6-фунтовая полубатарея
Парки
Отряд саперов
Всего же: 32 батальона, 15 эскадронов и 2 казачьих полка с 56 орудиями.
Plotho. III. 34–36.
14
Состав корпуса генерала Мезона: пехотные дивизии Барруа, Амбера, Ледрю дез-Эссар
и кавалерия Кастекса.
15
Wolzogen. Memoiren. 246.
16
Koch. II. 143.
17
Koch. II. 146–150. —Plotho. III. 468–470. У него урон французов показан довольно
неопределительно — более 2000 человек (Der Verlust des Feindes in diesen Tagen soil über 2000
Mann betragen haben).
18
Koch. II. 151–156. — Plotho. III. 471.
19
Состав войск герцога Саксен-Веймарского:
Главный корпус в окрестностях Монса, именно:
Генерал Риссель с 4 батальонами, 4 эскадронами и 6 конными орудиями у Сен-Тилен для
наблюдения Конде и Валансиен и для занятия Монса.
Генерал Борстель с 9 батальонами, 8 эскадронами и 12 орудиями у Баве для наблюдения
Валансьена, Кенуа и Ландреси.
Генерал Лекок с 7 1/2 батальона, 3 эскадронами, 12 12-фунтовыми прусскими и саксонскими орудиями, 4 24-фунтовыми английскими пушками и 8 английскими же мортирами против
Мобёжа и для наблюдения Филиппевиля и Бомона.
Отдельный корпус генерала Тилемана в составе 10 батальонов, 4 эскадронов и 17 пеших
орудий занимал Турне.
Отряды майора Гельвига и полковника Быхалова в Куртре и Генте.
Wolzogen. Memoiren. 259–260.
20
Plotho. III. 472–474. — Koch. II. 157–160. Wolzogen. 258–262.
21
По другим сведениям, у Мезона было 7000 человек пехоты и 800 кавалерии с 23 орудиями. Wolzogen. 263.
22
Plotho. III. 476. — Koch. II. 617–618.
23
Plotho. III. 476–478. — Koch. II. 619–624.
522

Plotho. III. 478–480. — Koch. II. 624–625.
Wolzogen. 268.
26
Sporschill. Die grosse Chronik. I. 1195–1196.
27
Состав войск генерала Беннигсена 12 (24) декабря.
24
25

Легкий отряд подполковника Фиглева
Пять казачьих полков

1180 чел.

КОРПУС
Генерал от инфантерии Дохтуров
26-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Паскевича
При ней орудий с прислугой
Кавалерия генерал-майора Аргамакова
При ней 10 конных орудий
Резервная артиллерия, 34 орудия
Всего же в корпусе: 9316 человек с 56 орудиями

12 бат.
19 эскадр.

6093 чел.
156 чел.
2072 чел.
204 чел.
719 чел.

КОРПУС
Генерал-лейтенант Марков
16-я пехотная дивизия генерал-майора Булатова
Кавалерия
Три казачьих полка
Артиллерии, 23 орудия
Сапер
Всего же в корпусе Маркова: 10 024 человека с 36 орудиями

11 бат.
16 эскадр.

В конвое при главной квартире графа Беннигсена,
кавалерии

6378 чел.
1714 чел.
1228 чел.
605 чел.
99 чел.

3 эскадр.

Итого в армии: до 21 000 человек с 92 орудиями.
(Ведомость о числе Польской армии за подписью графа Беннигсена от 21 декабря 1813 г.)
28
Состав войск генерал-лейтенанта графа Строгонова, 12-я пехотная дивизия, генералмайора князя Хованского.
Полки и роты
Смоленский пехотный
Нарвский пехотный
Алексопольский пехотный
Новоингерманландский пехотный
6-й егерский
41-й егерский
9-я конно-батарейная рота при 12 орудиях
48-я легкая рота при 12 орудиях
53-я легкая рота при 12 орудиях
Всего: 5083 человека с 36 орудиями

Бат.
2
2
2
1
2
1

523

Число человек
663
695
705
612
1360
507
266
132
143

Впоследствии прибыли:
13-й пехотной дивизии полки: Пензенский и Саратовский в составе 4 батальонов, 1530 чел.
(Рапорт о состоянии войск корпуса генерала от кавалерии барона Винцингероде за его
подписью от 31 декабря 1813 г.)
29
Ведомость о состоянии Польской армии.
КОРПУС
Генерал от инфантерии Дохтуров
26-я пехотная дивизия под командой генерал-лейтенанта Эмме
Полки

Бат.

Число человек

Нижегородский

2

933

Ладожский

1

435

Полтавский

2

1141

Орловский

2

870

5-й егерский

2

929

42-й егерский

2

650

13-й пехотной дивизии
Саратовский

1

388

Пензенский

1

287

Итого пехоты

13

5633

Батарейная рота № 22 при 12 орудиях

275

Легкая рота № 47 при 12 орудиях

157

Итого артиллерии при 24 орудиях

432

Минерные роты подполковника Афанасьева 77 человек.
КАВАЛЕРИЙСКАЯ БРИГАДА
Генерал-майор Ершов
Таганский уланский полк

4 эскадр.

563 чел.

Иркутский гусарский полк

2 эскадр.

315 чел.

Итого кавалерии

6 эскадр.

878 чел.

Казачьего Шамшева полка

332 чел.

Всего же в корпусе Дохтурова: 7544 человека с 34 орудиями.
524

КОРПУС
Генерал-лейтенант граф Толстой
15-й пехотной дивизии под командой генерал-майора Росси
Полки

Бат.
2
2
4

Число чел.
935
1291
2226

2

1202
168

Эскадр.
3
4
7

Число чел.
438
436
874

Великолуцкий
Галицкий
Итого пехоты
Из ополчения
3-й пехотный рязанский
Легкая рота № 1, при 12 орудиях
КАВАЛЕРИЙСКАЯ БРИГАДА
Генерал-майор Мезенцов
Полки
Житомирский уланский полк
Сводный конно-егерский полк
Итого кавалерии
Казачьи полки
Андриянова 30-го
5-го Уральского
Итого казаков

391
450
841
ДИВИЗИЯ ИЗ ОПОЛЧЕНИЙ
Генерал-майор Муромцов

Полки и роты
Нижегородского 1-го полка
Нижегородского 2-го полка
Нижегородского 4-го полка
Рязанского 1-го егерского полка
Итого ополчений

Бат.
2
2
2
2
8

Батарейная рота № 52
Легкая рота № 65
Итого артиллерии

При 12 орудиях
При 12 орудиях
При 24 орудиях

Пионерная рота капитана Шевича — 79 человек.
Всего же в корпусе графа Толстого: 9851 человек с 36 орудиями.
525

Число чел.
996
997
997
1044
4034
246
181
427

КОРПУС
Генерал-лейтенант Марков
16-й пехотной дивизии, под командой генерал-майора Булатова
Полки

Бат.
3
2
3
3
11

Число человек
1653
1121
1647
1338
5759

Пензенского 1-го

2

1083

Пензенского 2-го

2

1233

Пензенского 3-го

2

969

Итого ополчения

6

3285

Нейшлотский
Мингрельский
27-й егерский
43-й егерский
Итого пехоты
Из ополчения

КАВАЛЕРИЙСКАЯ БРИГАДА
Генерал-майор Дятков
Полки
Оренбургский уланский
Владимирский уланский
Итого кавалерии

Эскадр.
3
4
7

Число человек
468
580
1048

Казачьи полки
Платова 5-го
Турчанинова 1-го
15-й башкирский
Итого казаков

326
362
354
1042

Батарейная рота № 16
Легкая рота № 18
Легкая рота № 64
Конная рота № 22
Артиллерийская команда пензенского
ополчения
Итого артиллерии при 52 орудиях
Саперная рота капитана Штендера

При 12 орудиях
При 12 орудиях
При 12 орудиях
При 12 орудиях
При 4 орудиях

265
173
211
231
53
933
74

Всего же в корпусе Маркова: 12 141 человек с 52 орудиями.
526

В откомандировках
В прусской области Миттел-Марк
Полки

Эскадр.
4
3
3
11

Сводный драгунский
Сибирский уланский
Сводный уланский
Итого

Число человек
620
354
341
1277

В городе Бремене
Кавалерийская бригада генерал-майора Крейца
Литовский уланский
Переяславский конно-егерский
Тираспольский конно-егерский
Итого

5
3
3
10

582
354
341
1337

В Эйтине
Пензенского ополчения казачий
Конная рота № 30 при 12 орудиях

237
159
В местечке Ольдеслоэ

Резервная артиллерия под командой полковника Колатинского
Батарейная рота № 26 при 10 орудиях
Батарейная рота № 45 при 12 орудиях
Итого при 22 орудиях

236
217
453

А всего в Польской армии
Пехоты регулярной армии
Пехоты ополчения
Кавалерии регулярной
Кавалерии ополчения
Кавалерии иррегулярной
Артиллерии с инженерными войсками при 156 оруд.
Вообще же

28 бат.
16 бат.
41 эскадр.
1 полк
6 полк.

13 618
8522
5414
237
2215
2994
33 000

А за вычетом состоявших в командировках 3463 человек с 34 орудиями находилось под
Гамбургом около 30 000 человек со 122 орудиями.
Сверх того, при главной квартире графа Беннигсена в конвое Тверского ополчения казачьего
полка состояло 292 чел.
(Рапорт о состоянии войск Польской армии от 11 февраля ст. ст. 1814 г. за подписью графа
Беннигсена.)
527

14 (26) января обложили Харбург войска графа Вальмодена в составе 10 батальонов и
одной роты, 17 эскадронов и 4 батарей, всего до 7000 человек, в числе которых 1800 кавалерии.
Через несколько дней прибыли к нему еще три батальона ганноверских войск. Oestreich, milit.
Zeitschr. 1827. 8 Heft. 132.
По выступлении же графа Вальмодена от Эльбы к Рейну до начала (половины) апреля
блокировали Харбург следующие войска под начальством генерал-майора Лиона:
30

Линейная бригада подполков- Лауэндбургский батальон
ника Беннигсена
Верденский батальон
Гойаский батальон
Гарцские стрелки
Легкая бригада подполковника Люнебургский егерский батальон
Кленке
Бременский егерский батальон
Оснабрюкский егерский батальон
Кавалерийская бригада подпол- Люнебургские гусары
ковника Эссторфа
Бреме-вердерские гусары

4 эскадр.
4 эскадр.

Всего: 7 батальонов и 8 эскадронов, в числе 7000 человек с 6 орудиями. Oestreich. milit.
Zeitschr. 1827. 9 Heft. 260–261 und 265.
31
Донесение императору Александру I генерала графа Беннигсена от 14 (26) февраля из
Пиннеберга (Журнал входящим бумагам. № 363). Oestreich. milit. Zeitschr. 1827. 8 Heft. 134.
Здесь показан урон французов: 12 орудий, 60 зарядных ящиков, 1000 пленных и более 1000
человек убитыми и ранеными, а со стороны союзников 400 человек. Olvenstedt, Geschlchte des
deutschen Freiheitskampfes in den Jahren 1813, 1814 und 1815. II. 300–301.
32
Состав войск графа Вальмодена, выступивших в начале (во второй половине) февраля
от Харбурга к Дюссельдорфу.
БРИГАДА
Генерал-майор Ареншилдта,
или Российско-германский легион
1-й пехотный полк
2-й пехотный полк
Ганноверские егеря
Два гусарских полка
Одна пешая и две конные батареи

3 бат.
4 бат.
1 бат.
8 эскадр.

Всего до 7500 человек с 24 орудиями, Oestreich. milit. Zeitschr. 1827. 9 Heft. 240.
Состав корпуса графа Толстого, облагавшего Харбург.

33

Отряд 43-й дивизии генерал-майора Росси
Великолуцкий и Галицкий полки с конной ротой № 30; всего 2991 человек с 12 орудиями.
Дивизия из ополчения под начальством генерал-майора Муромцова
Полки Нижегородские: 1-й, 2-й и 4-й; Рязанские: 1-й и 2-й егерские, 3-й пехотный, с
батарейной ротой № 52, легкой № 65 и пионерной капитана Шевича; всего 6979 человек с
24 орудиями.
528

КАВАЛЕРИЯ
Генерал-майор Крейц
Сибирский и Литовский уланские полки
Пензенского ополчения казачий и донской Родионова полки

1181 чел.
837 чел.

Всего же в корпусе графа Толстого: 11 938 человек с 36 орудиями.
(Рапорт о состоянии войск Польской армии от 11 апреля ст. ст. 1814 года за подписью
графа Беннигсена.)
34
Письмо графа Беннигсена к князю Волконскому от февраля (Журнал входящим бумагам.
№ 429).
35
Донесение императору Александру I графа Беннигсена от 21 февраля (5 марта) (Журнал
входящим бумагам. № 506).
36
Письмо к графу Беннигсену маршала Даву от 14 апреля н. ст.
37
Отзыв французского Временного правительства к маршалу Даву.
«Monsieur le maréchal! Le gouvernement provisoire vous envoie le récit le plus fidel des évènemens, qui se sont passés depuis quelques jours*, car maintenant la vérité est le seul langage que les
autorités ont besoin d’employer. Vous verrez, Monsieur le maréchal, combien d’hommes considérables
dans l’armée ont réuni leurs éfforts et leurs services à la cause pure et glorieuse, à la quelle nous nous
dévouons. Le maréchal Marmont dans l’armée, au sénat les rnaréchaux Kellermann, Serrurier, les
généraux Legrand, Dupont, Dessoles, Nansouty, etc. qui plus prés des évènemens les ont dévancé
par leur exemple.
Mais votre gloire, monsieur le maréchal, votre amour pour la patrie, votre ardeur généreuse pour le
repos de la France, nous répondent de vos sentimens. En nous les faisant connaître et en vous joignant
à nous, vous procurerez une grande joie au gouvernement, qui sera partagée de tous les cœurs français.
Recevez, monsieur le maréchal, l’assurance de notre haute considération.
Paris, ce 5 avril 1814».
Signé: Le p-ce de Benevant.
François Jaucourt.
L’abbé Montesquieu.
Le due d’Alberg.
le g-l comte de Beurnonville.
Письмо графа Беннигсена к маршалу Даву.
«Je Vous envoie par mes aides-de-camp le lieutenant-colonel de Bouche-Munich et le capitaine
en second de la garde de Sa Majesté Impériale prince Golitzine une dépêche que le gouvernement
provisoire de la France m’a chargé de faire parvenir à Votre Excellence. Le système du gouvernement
ayant changé, l’Empereur Napoléon n’est plus et Louis XVIII est Roi de France et de Navarre.
Quelles sont maintenant vos résolutions, Monsieur le Maréchal? Et puis-je espérer qu’enfin Vous
voudrez bien faire cesser les hostilités que le pouvoir suprême ne tolère plus entre les troupes que nous
commandons, et parmi les quelles la bonne harmonie semble de jour en jour s’établir d’avantage.
Je Vous prie de recevoir etc.»
Ce 8 (20) avril 1814.
Pinneberg
38

* К депеше были приложены последние номера Монитёра.

529

Signé: C-te Bennigsen.
(Журнал входящим бумагам. № 744).
39
Донесение императору Александру I графа Беннигсена от 11 (23) апреля из Пиннеберга
(Журнал входящим бумагам. № 744).
40
Источниками для описания осады Гамбурга, кроме донесений Беннигсена, служили:
Plotho, III. 515–521. — Oestreich. milit. Zeitschr. 1827. VIII und IX. — Fr. Richter. Geschichte
des deutschen Freiheitskrieges vom Jahre 1813 bis zum Jahre 1815. III. 588–600. — Sporschill. Die
grosse Chronik. I. 1192–1216. — Журнал действий, веденный подполковником Фиглевым.
41
Mémoires tirés des papiers d’un homme d’état. XII. 415–417. — Thiers. Histoire du Consulat
et de l’Empire. Edit. de Brux. XV III. 153–176.
42
Михайловский-Данилевский. Описание похода во Франции 1814 года. — Thiers. XVIII.
177–178.
43
Mémoires d’un homme d’état. XII. 429. — Thiers. XV III. 180 et 202–204.
44
В определении Генерального совета Сенского департамента, на основании которого было
представлено оружие генералу Сакену, сказано:
«Séance du mardi 31 mai, 1814.
Le Conseil général du département de la Seine, faisant à Paris fonctions du Conseil municipal.
Considérant que la nomination de M. le Général baron de Sacken au gouvernement du Paris a
ramené dans cette ville le repos et la sécurité.
Qu’à peine les désordres inséparables de la présence des troupes sur un seul point lui étaient-ils
connus, que déjà les mesures étaient prises pour les réparer et en empêcher le retour.
Que M. le Général Sacken a su gouverner Paris sans déranger ni les habitudes, ni les travaux
d’aucun citoyen, qu’il a su faire respecter toutes les autorités de la cité et ménager à Paris des dépenses
considérables,
Qu’à l’aide de sa surveillance on a joui par anticipation de tons les avantages et de toutes les
garanties d’un temps de paix,
Que M. le Général Sacken parait avoir attaché de la gloire à mériter l’estime des Parisiens et des
Français,
Que la ville de Paris s’empresse de publicr qu’il a mérité la sienne,
Qu’elle a besoin en même tems, surtout au moment où la paix vient d’être proclamée, de lui
manifester sa reconnaissance pour tant de bienfaits dont chaque citoyen a recueilli le fruit, et qu’il
sait lui devoir,
Le Conseil général du département de la Seine, Conseil municipal de Paris, convaincu qu’il ne
sera, en le faisant, que l’interprète des sentimens de tous.
Arrête qu’il sera offert a M. le Général baron de Sacken une éрéе avec deux pistolets et une carabine
de la manufacture de Versailles, et que sur l’éрéе il sera inscrit d’un côté: Paix de 1814, et de l’autre: la
Ville de Paris au Général Sacken,
Arrête en outre, que la présente délibération sera portée à M. le Général par une députation
composée par M. le préfet, quatre maires ou adjoints et quatre membres du conseil municipal».
45
Русская армия для возвращения к Рейну и далее в Россию была разделена на пять корпусов.
(Состав их показан в конце сей главы.) Каждый из них двигался по определенному маршруту
в трех эшелонах, из которых два состояли из пехоты с пешей артиллерией, а третий — из кавалерии с конной артиллерией.
(Instruction relative à la marche des troupes russes sur le Rhin, signée par le général comte Dupont. — Principes arrêtés pour la marche des troupes par M. le maréchal comte Barclay de-Tolly.)
530

Магазины для снабжения войск на марше были учреждены на каждом этапе (переход), а
госпитали на расстоянии один от другого пяти или шести переходов.
(Itinéraire pour les troupes russes en France jusqu’au Rhin.)
Больные же и раненые были оставлены во Франции до выздоровления с госпитальной
прислугой под ведением гвардии полковника Белоградского. (Инструкция, ему данная, помещена в конце сей главы.)
47
Тариф для продовольствия русских войск за подписью генерал-интенданта Канкрина.
46

Суточная норма провианта на одного
человека
Хлеба ржаного либо белого
Либо сухарей
Либо муки
Круп либо риса
Либо гороха, бобов, чечевицы.
Либо картофеля и других овощей
Мяса
Водки, пива, либо вина
Соли ежемесячно

Офицерская дача
Хлеба
Мяса
Круп
Ликеру, пива, либо вина

Фунт

Примечание

2
1 1/6
1
/4
1
/2
1 порция
1
1

Водки 1/6 австр. мааса, или около 1/14
русск. кварты; пива 1/2 австр. мааса,
или около обыкн. бутылки; вина
виноградного 1/4 австр. мааса, или
около обыкн. полубутылки

2
2
/4
1 порция
1

Суточная норма фуража

Субалтерн.-офицерам — 1 порция,
штабс-капитанам и капитанам — 2.
Прочим (порции не отпускаются

Овес, Сено, Солома,
Примечание
гарнц фунт фунт
2
Шесть долей ячменя либо ржи
Для лошадей регулярной кавалерии, 2 10/30 10
заменяют полнормы овса, а
артиллерии и офицерских овса 3/16
австрийск. меца
пять фунтов соломы и фунт
муки — пять фунтов сена
1 17/30 10
»
Для всех прочих овса 1/8 меца

531

РАСПИСАНИЕ РОССИЙСКОЙ АРМИИ
ПОД НАЧАЛЬСТВОМ ГЕНЕРАЛ-ФЕЛЬДМАРШАЛА
ГРАФА БАРКЛАЯ–ДЕ-ТОЛЛИ
ПЕРЕД ВОЗВРАЩЕНИЕМ ИЗ ФРАНЦИИ в 1814 ГОДУ
1-й ОТДЕЛЬНЫЙ КОРПУС
Корпусный начальник: генерал от кавалерии граф Витгенштейн, а по отсутствии его генерал
от инфантерии принц Евгений Виртембергский
4-й ПЕХОТНЫЙ КОРПУС
Корпусный начальник: генерал-лейтенант князь Горчаков
5-я дивизия
Полки: Пермский, Севский, Могилевский, Калужский, 23-й –24-й егерские.
44-я дивизия
Полки: Тенгинский, Эстляндский, Тульский, Навагинский, 25-й егерский.
Артиллерия
Роты: батарейная № 14, легкие № 26, 27.
2-й ПЕХОТНЫЙ КОРПУС
Корпусный начальник: генерал ох инфантерии принц Евгений Виртембергский
3-я дивизия
Полки: Черниговский и Муромский.
Ревельский
Селенгинский

(отправлены были в Полоцк для сформирования)

4-я дивизия
Полки: Тобольский, Волынский, Кременчугский, Минский, 4-й и 34-й егерские.
Артиллерия
Роты: батарейная № 3, легкие № 14, 6.
1-й КАВАЛЕРИЙСКИЙ КОРПУС
Генерал-лейтенант граф Пален 3-й, а по отсутствии его генерал-майор Дехтярев
4-я Драгунская дивизия
Полки: Харьковский, Киевский, Ингерманландский, Нарвский (был в командировке от
армии).
532

1-я Гусарская дивизия
Полки: Сумский, Гродненский, Ольвиопольский, Лубенский.
2-й Уланской дивизии
Полки: Татарский и прикомандированный к нему Евпаторийский конно-татарский, казачий
Ярославского ополчения.
Артиллерия
Роты: конные № 11, 23, пионерные подполковниа Канатчикова, подполковника Зотова.
II ОТДЕЛЬНЫЙ КОРПУС
Корпусный начальник: генерал от кавалерии барон Винцингероде, а по отсутствии его
генерал-лейтенант граф Орурк
12-й ПЕХОТНЫЙ КОРПУС
12-я дивизия
Полки: Смоленский, Нарвский, Алексопольский, Новоингерманландский, 6-й егерский,
41-й егерский.
13-я дивизия
Полки: Саратовский, Пензенский, Великолуцкий и Галицкий (оба находились в Польской
армии), 12-й и 22-й егерские.
Артиллерия
Роты: батарейная № 31, легкие роты № 53, 46.
14-й ПЕХОТНЫЙ КОРПУС
Корпусный начальник: генерал-майор Вуич
21-я дивизия
Полки: Невский, Петровский, Литовский, Подольский, 2-й и 44-й егерские.
24-я дивизия
Полки: Ширванский, Бутырский, Уфимский, 19-й и 40-й егерские.
Артиллерия
Роты: батарейная № 21, легкие № 42, 48.
2-й Кавалерийский корпус
Под командой генерал-лейтенанта графа Орурка.
533

2-я Драгунская дивизия
Полки: Санкт-Петербургский, Рижский, Финляндский, Казанский (отправлен был из-под
Данцига в резервную армию).
3-я Гусарская дивизия
Полки: Изюмский, Елисаветградский, Павлоградский,
Иркутского один эскадрон.
3-я Уланская дивизия
Полки: Чугуевский, Волынский, Серпуховский, Таганрогский (в Польской армии). Роты:
конноартиллерийские № 4 и 12, пионерная одна рота подполковника Гельвиха.
III ОТДЕЛЬНЫЙ КОРПУС
Корпусной начальник: генерал от инфантерии барон Сакен, а по отсутствии его генераллейтенант князь Щербатов
6-й ПЕХОТНЫЙ КОРПУС
Корпусной начальник: генерал-лейтенант князь Щербатов
7-я дивизия
Полки: Псковский, Софийский, Московский, Либавский, 11-й и 36-й егерские.
18-я дивизия
Полки: Владимирский, Тамбовский, Днепровский, Костромской, 28-й и 38-й егерские.
Артиллерия
Роты: батарейная № 10, легкие № 19 и 24.
11-й ПЕХОТНЫЙ КОРПУС
Корпусной начальник: генерал-лейтенант граф Ливен
10-я дивизия
Полки: Крымский, Белостокский, Ярославский, Курский, 39-й егерский, прикомандированные к этой дивизии полки 16-й дивизии, Охотский, Камчатский.
27-я дивизия
Полки: Одесский, Виленский, Симбирский, Тарнопольский, 49-й и 50-й егерские.
Артиллерия
Роты: батарейная № 18, легкие № 34 и 35.
534

3-й КАВАЛЕРИЙСКИЙ КОРПУС
Генерал-лейтенанта Бороздина
3-я Драгунская дивизия
Полки: Курляндский, Смоленский, Тверской, Кинбурнский.
2-я Гусарская дивизия
Полки: Ахтынский, Белорусский, Александровский, Мариупольский.
2-й Уланской дивизии
Польский полк.
Артиллерия
Роты: конные № 6 и 7, при 3-м отдельном корпусе пионерная рота капитана Фирсова.
IV ОТДЕЛЬНЫЙ КОРПУС
Корпусной начальник: генерал от инфантерии граф Ланжерон
8-й ПЕХОТНЫЙ КОРПУС
11-я дивизия
Полки: Елецкий, Полоцкий, Рыльский, Екатеринбургский, 33-й егерский.
17-я дивизия
Полки: Рязанский, Белозерский, Брестский, Вильманстрандский, 30-й и 48-й егерские.
Артиллерия
Роты: батарейная № 33, легкие № 32 и 33.
9-й ПЕХОТНЫЙ КОРПУС
Корпусной начальник: генерал-майор Корнилов
9-я дивизия
Полки: Нашебургский, Апшеронский, Ряжский, Якутский, 10-й и 38-й егерские.
15-я дивизия
Полки: Козловский, Колыванский, Куринский, Витебский, 13-й егерский.
Артиллерия
Роты: батарейная № 15, легкие № 29 и 13.
535

10-й ПЕХОТНЫЙ КОРПУС
Корпусной начальник: генерал-лейтенант Капцевич
8-я дивизия
Полки: Архангелогородский, Шлиссельбургский, Староингерманландский, Украинский,
7-й и 37-й егерские.
22-я дивизия
Полки: Старооскольский, Олонецкий, Выборгский, Вятский, 45-й егерский.
Артиллерия
Роты: батарейная № 39, легкие № 3 и 56.
4-й КАВАЛЕРИЙСКИЙ КОРПУС
Генерал-адъютант барон Корф
1-я Драгунская дивизия
Полки: Каргопольский, Московский, Новороссийский, Митавский.
1-я Конно-егерская дивизия
Полки: Лифляндский, Дерптский, Тираспольский, Переделавший (последние два в армии
не состояли).
Украинские регулярные казачьи полки
Входят 1-, 2-, 3-, 4-й.
Артиллерия
Роты: конные № 8 и 13.
При 4-м отдельном корпусе
Роты: пионерные генерал-майора Грессера, полполковника Гебенера, понтонная подполковника Иванова, № 5. 75-й Корабельный экипаж.
РЕЗЕРВНЫЙ КОРПУС
Под начальством Его Императорскаго Высочества, а под ним генерала от инфантерии
графа Милорадовича
ГВАРДЕЙСКИЙ КОРПУС
Корпусный начальник: генерал-лейтенант Ермолов
1-я Гвардейская дивизия
Полки: Преображенский, Семеновский, Измайловский, Егерский. Морской гвардейский
экипаж.
536

2-я Гвардейская дивизия
Полки: Литовский, Гpeнaдepcкий, Павловский, Финляндский.
Гвардейская артиллерия
Роты: батарейные № 1 и 2, легкая № 1, пионерная капитана Рослякова. Гвардейского экипажа два орудия.
ГРЕНАДЕРСКИЙ КОРПУС
Корпусный начальник: генерал от кавалерии Раевский, а по отсутствии его генерал-лейтенант Чоглоков
4-я Гренадерская дивизия
Полки: Екатеринославский, Графа Аракчеева, Кексгольмский, Перновский, 1-й и 3-е
егерские.
2-я Гренадерская дивизия
Полки: Киевский, Московский, С.-Петербургский, Таврический, 8-й и 14-й егерские.
3-я Гренадерская дивизия
Полки: Астраханский, Фанагорийский, Сибирский, Малороссийский, 26-й и 29-й егерские.
Прикомандированный к этой дивизии батальон Ее Высочества.
Артиллерийские роты
Роты: батарейные № 1, 30, легкая № 2, пионерная капитана Геруа.
РЕЗЕРВНЫЙ КАВАЛЕРИЙСКИЙ КОРПУС
Генерал-лейтенант князь Голицын
1-я Кирасирская дивизия
Полки: Кавалергардский, л.-гв. Конный, л.-гв. Кирасирский, лейб-Кирасирский Ее Величества.
2-я Кирасирская дивизия
Полки: Екатеринославский, Астраханский, Глуховский, Псковский.
5-я Кирасирская дивизия
Полки: Орденский, Малороссийский, Стародубовский, Новогородский.
Легкая гвардейская кавалерийская дивизия
Полки: л.-гв. драгунский, л.-гв. гусарский, л.-гв. уланский.
537

Артиллерия
Батареи: л.-гв. конные № 1 и 2.
Резервная артиллерия
Генерал-майор Сухозанет
Батарейные роты: № 2, 5, 7, 13, 28, 29, 34.
Конные роты: № 1, 2, 10, 18.

ИНСТРУКЦИЯ,
ДАННАЯ НАЧАЛЬНИКОМ ГЛАВНОГО ШТАБА АРМИИ,
ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТОМ САБАНЕЕВЫМ
ГВАРДИИ ПОЛКОВНИКУ БЕЛОГРАДСКОМУ
По назначению Его Сиятельства, г. генерал-фельдмаршала, поручаются ведению вашему
все госпитали наши во Франции остающиеся, а с тем вместе возлагается на вас собирание выздоровевших и неспособных воинских чинов и отправление их в Россию. На сей конец вы и
по выступлении войск остаетесь здесь впредь до уничтожения всех госпиталей, или до особого
повеления, и местопребывание ваше имеет быть в городе Нанси.
Какие и где именно устроены во Франции госпитали, вы увидите из прилагаемой при
сем ведомости. Все они разделены на семь округов, из которых каждый округ управляется
особым штаб-офицером, в звании окружного начальника, которым всем предписано состоять
под непосредственным начальством вашим и о всем относиться к вам. Если бы впоследствии
открылись, кроме показанных в ведомости еще другие госпитали, о которых теперь сведений
не имеется, то само собой разумеется, что и они, подобно прочими, поступают в ваше ведение.
Если вы сочтете за нужное, то в назначении госпиталей по округам, можете сделать против
настоящего разделения перемену соответственную, или удобности расположены одного госпиталя к другому, или соображаясь с количеством больных, в округах состоящих.
Все воинские чиновники, теперь при госпиталях у должностей состояние, остаются при
оных вместе с вами, впредь до уничтожения госпиталей.
Предметы обязанности вашей состоять будут в следующем:
1. Вы должны иметь тщательный и строгий надзор, дабы больные получали хорошее содержание и все присвоенные им выгоды, во всех отношениях, и чтоб пользование их производилось
с должной деятельностью.
2. Содержание госпиталей вообще, довольствие больных и снабжение медикаментами,
бельем и всеми вообще припасами, возложены будут на попечение и отчет земли, на каковой
конец делается теперь по министерству сношение с французским и с прочими правительствами,
с тем, дабы оные, сделав нужные по предмету сему распоряжения, назначили от себя особого
чиновника комиссаром, который должен заниматься хозяйственным управлением всех наших
госпиталей и заботиться об исправном их содержании и с которым вы должны иметь сношение
по всем предметам до поручения вашего касающимся. Впрочем, если бы иногда содействие комиссара сего было неуспешно и не соответствовало пользе больных, тогда вы можете относиться
к министру, который от Двора нашего здесь оставлен будет.
3. Вы должны наблюдать, дабы при госпиталях всегда находилось достаточное число медиков, ибо если и будет здесь оставлено несколько наших медицинских чиновников, то весьма
малое количество, коих для успешного пользования будет недостаточно.
538

4. По мере выздоровления воинских чинов отправлять их на сборные пункты.
5. Предполагается, что сборных пунктов для всех вообще госпиталей достаточно назначить
три: 1-й — для госпиталей 1-го, 2-го и 3-го округов; 2-й — для 4-го и 5-го округов, а 3-й — для
6-го и 7-го округов. Само назначение мест для сборных пунктов извольте предоставить правительству, по сношению с комиссаром.
6. По означении сборных пунктов от вас зависит сделать назначение: из которого госпиталя
в какой именно сборный пункт должны быть отправляемы выздоровевшие, и, соображаясь с
этим назначением, вы должны истребовать от правительства для них маршруты с назначением
этапных мест.
7. Выздоровевшие, по выписке из госпиталя, должны быть снабжены исправной одеждой
и обувью. На сей конец одежду и обувь, в госпитальных цейхгаузах состоящую, исправлять
починкой, и тех воинских чинов, которые того или другого вовсе не имеют, снабжать вещами,
оставшимися после умерших; а недостающую за тем одежду и обувь строить новую, приобретая
оную вольной покупкой. На сей предмет вам отпущена будет соответственная надобности сумма
и кредиты. От вашего распоряжения зависит будет, какие постройки производить на сборных
пунктах, или же в местах, где находятся госпитали.
8. Предполагается, что каждый солдат при выступлении из сборного пункта должен иметь:
две рубашки исправные, мундир исправный, хотя и починенный, панталоны суконные или
летние починенные, сапоги с подметками, шинель починенную, галстук, кивер, или же фуражку.
9. Само собой разумеется, что вся оружейная и боевая амуниция, остающаяся в госпиталях
после умерших и неспособных, от коих все такие вещи отбирать, должна быть раздаваема тем
выздоровевшим, которые оной не имеют; те же, для коих оной недостанет, останутся без оружия.
10. Выздоровевшие из госпиталя на сборные пункты не должны следовать поодиночке, но
непременно командами при офицерах, или с исправнейшими унтер-офицерами. При отправлении их комиссар, или окружной начальник, выдает им маршрут и открытый лист, на котором
должны свидетельствовать все гражданские начальники этапных мест о добропорядочном
проходе и квартировании команды.
11. Все штаб- и обер-офицеры, в госпиталях пользующееся, состоят в непосредственном
вашем ведении и без вашего позволения никуда не могут отлучаться, и, напротив, по выздоровлении должны следовать немедленно на сборные пункты.
12. На каждом сборном пункте должен находиться один штаб-офицер, из числа раненых,
который должен командовать выздоровевшими и заниматься формированием их.
31. По мере прибытия их на сборный пункт штаб-офицер формирует из них роты от 150
до 200 человек и батальоны от 2, 3 и до 4 рот. Роты формировать, составляя людей по роду
войск; впрочем, сие наблюдать только по возможности, и до того времени, пока по большому
количеству выздоровевших это не будет затруднительно и не задержит скорейшего выступления
батальона; впоследствии же, когда скопление сделается медленнее, не обращать на это внимания, а в конце можно составлять команды из кавалеристов и пехотных, и отнюдь в ожидании
большого скопления выздоровевших какого-либо рода войск не задерживать прибывших уже
на сборный пункт.
14. Штаб-офицеры, командующие на сборных пунктах, еженедельно обязаны доставлять
вам точное сведение о числе прибывших выздоровевших. Между тем людей располагают по
квартирам, по назначению Правительства, в окружности сборных пунктов, с надлежащим
присмотром, к удержанию от всяких шалостей и беспорядков.
15. По скоплении в батальоне от 600 до 800 человек отправлять оный в Россию, в команде
штаб-офицера или исправных обер-офицеров; впоследствии же, смотря по убыли, составлять
539

батальоны и из 300 человек. Предполагается, что выздоровевшие со сборных пунктов должны
выходить и следовать все по одной дороге, по прилагаемому у сего маршруту на Франкфурт.
Об отправлении каждого батальона предварять правительства германских областей, через
какие дороги сия проложена будет. Каждый отправляющийся батальонный начальник должен
получить от вас наставление, маршрут и открытый лист, в котором означать: число офицеров
и нижних чинов, в команде его состоящих, число подвод, какое ему потребно быть может, и
правила, с которыми во время следования соображаться должен. А между тем поставить им в
обязанность брать также квитанции от местных правительств, там, где ночевать, или роздых
иметь будут, которые они по вступлению в Россию обязаны представить тому начальству, к
которому явятся; для продовольствия же утверждается тариф.
16. В пособие выздоровевшим штаб- и обер-офицерам выдавать им на сборных пунктах
третное жалованье, заслуженное ими, и вперед, из суммы, которая на сей предмет в ведение
ваше поступит, снабдив их аттестатами и донося военному министерству.
17. По особенному повелению господина генерал-фельдмаршала, подтверждаю вашему
высоблагородию, употребить самые строгие меры к предупреждению всех беспорядков и
неустройств, каковые обыкновенно при слабом надзоре в сборных командах вкореняются и
которые не должны, однако ж, быть терпимы, ни во время квартирования выздоровевших в
госпиталях, ни на сборных пунктах, ниже во время следования их в Россию. Для сего подтверждать как офицерам, так и нижним чинам, о дружеском обращении с жителями и избегании
всяких с ними неудовольствий. Впрочем, за всякий несправедливый или своевольный поступок
или беспорядок извольте наказывать строго, несмотря ни на звание, ни на лицо.
18. При личном осмотре госпиталей, каковой вам необходимо делать нужно, по мере как
дела ваши то позволят, вы обязаны свидетельствовать неспособных и увечных воинских чинов
на известных вам правилах. Впрочем, свидетельство таковое вы можете поручать и окружным
начальникам, или другим штаб-офицерам.
19. Как отправление увечных и совершенно неспособных сухим путем было бы затруднительно и слишком для них беспокойно, то предположено, собрав их по выздоровлению всех в одно
место, отправить водой в Ригу. О сем извещаете также теперь французское правительство через
министерство. Однако и дальнейшие по оному распоряжения будут зависеть от действия вашего,
и потому вам надлежит сноситься с комиссаром, о мерах, какие Правительство к отправлению
их примет, также о назначении для них особого сборного пункта, близ места в котором они
амбаркироваться должны, и через кого отправление их водой в Ригу произведено быть имеет.
20. Вы должны иметь во всякое время точное сведение, сколько именно в котором госпитале состоит больных офицеров и нижних чинов, сколько от времени до времени прибыло,
выздоровело и померло. О чем вы должны, через каждые полмесяца, представлять рапорты
военному министру и генерал-фельдмаршалу, описывая при таковых случаях подробно положение госпиталей наших во Франции.
21. Таковые работы следует представлять вам военному министру и генерал-фельдмаршалу и о выздоровевших, означая, сколько в какое время и на какой сборный пункт прибыло
выздоровевших, какие из них сформированы роты и батальоны, и когда сколько отправлено.
О каждом же выступающем в Россию батальоне доносить особенно, означая, из каких штаб- и
обер-офицеров оный состоит, из скольких нижних чинов и как оные сформированы, какой им
дан маршрут и когда выступили.
22. О всех умерших воинских чинах представлять верные списки в Инспекторский департамент военного министерства, а об умерших офицерах доносить государю императору и
генерал-фельдмаршалу.
540

28. О неспособных представлять списки военному министру по известной форме и доносить, когда они будут отправлены.
24. Если в госпиталях будет оставаться малое число больных, то таковые госпитали уничтожить и остающихся больных свозить в другие госпитали и вообще избегать рассеивания наших
воинских чинов, а, напротив того, стараться их содержать вместе.
Департаменты

Название места

Больные корпусов

1-й округ
Haute-Marne

Bourbonne les bains
Langres

Voeges

la Marche
Darney, местопребывание окружн. нач.
Remiremont
Plorubieres

Haute-Saône

2-й округ
Fontenoy-le-Chaleau
Jussey
Luxeuil
Faverney
Lure
Vesoul, местопребывание окружн. нач.

1-го, 3-го и Резервного

Haut-Rhin

3-й округ
Altkirch
Colmar
Мulhausen, местопребывание окруж. нач.
Thann

1-го и Резервного

4 округ
Hagenau
Nancy, местопребывание окружн. нач.

1-го и 3-го

3-й округ
Rheims,местопребывание окружн. нач.
Chalons

2-го, 3-го и 4-го

Bas-Rhin.
Meurtbe
Marne

Резервного и 1-го

Aisne
Laon
Nord
Sambre

6-й округ
Avesnes
Naraur

2-го

Ourt

Lüttich
Aix-la-Chapelle, местопребывание окруж. нач.

Rör

Köln

ine.Se

7-й округ
Parris, местопребывание окружн. нач.
541

1-го, 4-го и Резервного

МАНИФЕСТ О ЗАКЛЮЧЕНИИ МИРА*
Буря брани, врагом общего спокойствия, врагом непримиримым России поднятая, недавно
свирепствовавшая в сердце Отечества Нашего, ныне в страну неприятелей принесшееся, на ней
отяготилась. — Исполнилась мера терпения Бога защитника правых! — Всемогущий ополчил
Россию, да ее возвратит свободу народам и царствам, да воздвигнет падшия! — Тысяча восемьсот
двенадцатый год, тяжкий ранами, принятыми в грудь Отечества Нашего для низложения коварных замыслов властолюбивого врага, вознес Россию на верх славы, явил пред лицом вселенной все
величие ее, положил основание свободы народов. — С прискорбием души и истощив все средства
к отвращению беззаконной войны, прибегли мы к средствам силы. Горестная необходимость извлекла меч Наш. Достоинство народа, промыслом Всевышнего попечению Нашему вверенного,
воспретило опустить его во влагалище, доколь неприятель на земле Нашей. — Торжественно
дали Мы сие обещание, дали его не обольщенные блеском славы, не упоенные властолюбием,
не во времена счастья. — С сердцем чистым излияв у алтаря Предвечного моления Наши, в
твердом уповании на правосудие Его, исполненные чувств правоты Нашей, призвали Его на
помощь! — Мы предприняли дело великое. Во благости Божией снискали конец его.— Единодушие любезных Нам верноподданных, известная любовь их к Отечеству, утвердила надежды
Наши. Российское дворянство, сильная подпора престола, на коей всегда возлежало величие его;
служители алтарей всесильного Бога, их же благочестием утверждаемся на пути веры; знаменитое
заслугами купечество и граждане не щадили никаких пожертвований. Кроткий поселянин, незнакомый дотоле со звуком оружия, оружием защищал веру, отечество и Государя. Жизнь казалась
ему малой жертвою. — Чувство рабства незнаемо сердцу россиянина. Никогда не преклонял он
главы перед властью чуждой. — Дерзал ли кто налагать иго? Не коснело наказание? — Вносил
ли кто оружие в Отечество его? Указует он гробы их! — Тако возносит Бог уповающего на Него!
Враги побегли от лица нашего. Немногие остались, да возвестят о гибели. — Тако гордого наказует Бог! — Новые между тем приготовлялись врагов ополчения. — Еще противоборствовавшие
России народы поставляли безопасность свою в соединения сил. — Дабы оградить Отечество от
вторжения неприятелей, надлежало вынести войну вне пределов его, и победоносные воинства
Наши явились на Висле. — Настал тысяча восемьсот тринадцатый год! Народы склонили слух
свой ко внушению истины. Утомленная бедствиями бодрость воспрянула. Души их слились
во единую. Ополчения составляли единое ополчение. — Противящиеся покорены оружием.
Быстрое прехождение от торжества к торжеству привело на берега Рейна. Неприятель пребыл
непреклонным к миру. Но едва протек год, узрел он нас при вратах Парижа! — Французский
народ никогда невозбуждавший в нас чувств враждебных, удержал гром наш готовый низринуться. Франция открыла глаза на окружающую ее бездну, расторгла узы обольщения, устыдилась
быть орудием властолюбца. Глас Отечества пробудился в душе народа. Возник новый вещей
порядок: призван на престол законный Государь. — Франция возжелала мира. Ей дарован он
великодушный и прочный. — Мир сей, залог частный каждого народа безопасности, всеобщего и продолжительного спокойствия, ограждающий независимость, утверждающий свободу,
обещавает благоденствие Европы, приготовляет возмездие достойные понесенных трудов, преодоленных опасностей. — Всемогущий положил предел бедствиям. Прославил любезное нам
Отечество в роды родов. Воздал Нам по сердцу и желаниям. — Мы, благоговея перед Господом,
подателем всех благ, посылая благодарственное моление из глубины души Нашей, Повелеваем:
да во всем пространстве Империи Нашей принесется торжественное молебствие милосердому
Богу. Уверены Мы, что Россия падет на колена и прольет слезы радости у престола Всещедрого.
* Написан Алексеем Петровичем Ермоловым. Записки Шишкова 264.

542

ВОЗЗВАНИЕ К ВОЙСКАМ
Воины!
Всевышний зиждущий славу России благословил ее вожделенным миром! Совершена война
для свободы народов и царств подъятая. Положен предел трудам вашим, верные сыны России!
Непоколебимая твердость ваша среди бедствий Отечеству грозивших, ваше мужество превыше всех опасностей неравного противоборствия, казнь врагов дерзнувших ступить на землю
Русскую, исполнив Свет удивления, поставили вас примером для прочих народов. — Недавно
враждовавшие вам, совозстали. Отверзлось сердце их к сладостным чувством независимости.
Определено низложение гордых замыслов властолюбивого неприятеля. — Бог брани указал
путь! Покорены царства, преодолены труды и опасности. Победа сопровождавшая знамена
ваши водрузила их в стенах Парижа. При самих вратах его ударил гром ваш. Побежденный
неприятель простер руку к примирению. Нет мщения! Нет вражды! Вы даровали ему мир, залог
мира во Вселенной! Храбрые воины! Вам первым виновникам успехов принадлежит слава мира!
Исполнен удивления к деяниям вашим, изъявляю Я совершенную вам признательность. Приятно
Мне при сем случае уверить, что нет ни единого из вас, коего бы отличной неустрашимости и
рвения, или будучи Сам свидетелем, или зная о многих опытах мужества и усердия, временем
и местом ознаменованных, не сохранил в памяти Моей. Вы снискали право на благодарность
Отечества; именем Отечества ее объявляю.
Александр
Париж
Праздник Сошествия
Св. Духа
18-го мая, 1814 года

ПИСЬМО
к ИМПЕРАТОРУ АЛЕКСАНДРУ I ТАЛЕЙРАНА,
полученное в июне 1814 года во время пребывания государя в Лондоне
Sire,
Je n’ai point vu V. M. avant Son départ, et j’ose lui en faire un reproche dans la sincérité respectueuse du plus tendre attachement.
Sire, des relations importantes Vous livrèrent, il у a longtemps, mes secrets sentimens. Votre estime
en fut la suite; elle me consola pendant plusieurs années et m’aida à soutenir des pénibles épreuves. Je
demelai d’avance Votre destinée et je sentis que je pourrais, tout Français que j’étais, m’associer à Vos
projets parce qu’ils ne cesseraient point d’être magnaniraes: Vous l’avez remplie toute entière, cette
belle destinée. Si je Vous ai suivi dans Votre noble carrière, ne me privez point de ma récompense, je
le demande an héros de mon imagination, et j’ose ajouter, de mon cœur.
Vous avez sauvé la France. Votre entrée a Paris a signalé la fin du despotisme: quelques soient Vos
secrètes observations, si Vous у étiez encore appellé, ce que Vous avez fait, il faudrait le faire encore,
car Vous ne pourriez manquer à Votre gloire, quand même Vous croiriez avoir entrevu la monarchie
disposée à ressaisir un peu plus d’autorité que Vous ne le croyez nécessaire et les Français négliger le
soin de leur indépendance. Après tout que sommes nous encore, et qui peut se flatter à la suite d’une
543

pareille tourmente de comprendre en peu de temps le caractère des Français. N’en doutez pas, Sire; le
roi, que Vous nous avez reconquis, s’il veut nous donner des institutions utiles, sera obligé, en у mettant
quelques précautions, de chercher dans son heureuse mémoire ce que nous étions autrefois pour bien
juger de ce qui nous convient. Détournés par une sombre oppression de nos habitudes nationales,
nous paraitrons longtemps étrangers au gouvernement qu’on nous donnera.
Les Français en général étaient et seront légers dans leurs impressions; on les verra toujours
prompts à les répandre parce qu’un secret instinct les avertit qu’elles ne doivent pas être de longue
durée. Cette mobilité les conduira à déposer bientôt une confiance assez étendue dans les mains de
leur Souverain, et le notre n’en abusera pas.
En France le roi a toujours été beaucoup plus que la patrie; il semble pour nous qu’elle se soit
fait homme: nous n’avons point d’orgueil national, mais une vanité étendue qui bien réglée, produit
un sentiment très fort de l’honneur individuel. Nos opinions ou plutôt nos gouts ont souvent dirigé
nos rois (Bonaparte eut répandu plus impunément le sang français s’il n’eut voulu nous asservir à ses
sombres manières). Les formes, les manières de nos Souverains nous ont façonnés à notre tour, et de
cette réaction mutuelle Vous verrez sortir de chez nous un mode de gouverner et d’obéir qui, après
tout, pourrait finir par mériter le nom de constitution. Le roi a longtemps étudié noire histoire, il
nous sait; il sait donner un caractère royal à tout ce qui émane de lui; et quand nous serons rentrés en
nous mêroes, nous reviendrons à cette habitude vraiment française de nous approprier les actions et
les qualités de notre roi: d’ailleurs les principes libéraux marchent avec l’esprit du siécle; il faut qu’on
у arrive, et si Votre Majesté veut se fier à ma parole, je lui promets que nous aurons de la Monarchie
liéе à la liberté, qu’Elle verra les hommes de mérite accueillis et placés en France, et je garantis a Votre
gloire le bonheur de notre pays.
Sire, je conviens que Vous avez vu à Paris beaucoup de mécontents, mais en écartant encore la
promptitude de la dernière révolution et la surprise de tant de passions toutes agitées en même temps,
qu’est ce que Paris après tout? Rien qu’une ville d’appointement. La cessation seule des appointements
a averti les Parisiens du despotisme de Bonaparte. Si l’on avait continué de payer les gens en place,
c’est en vain que les provinces auraient gémi de la tyrannie. Les provinces, voila la vraie France; c’est là
qu’on bénit réellement le retour de la maison de Bourbon et que l’on proclame Votre heureuse victoire.
Votre Majesté me pardonnera les longueurs de cette letfre; elles étaient indispensables pour
répondre à la plus grande partie de Vos généreuses inquiétudes: elles me tiendront lieu d’une explication que j’aurais tant aimé à Lui donner. Le général Pozzo que je vois tous les jours et que je ne puis
trop Vous remercier, Sire, de nous avoir laissé, nous regardera, nous avertira, car nous aurons besoin
quelquefois d’être avertis: je traiterai avec lui les intérêts de la nation, et si, comme je l’espère, Votre
Majesté honore la France de quelques momens de retour, il Vous dira et Vous verrez, Vous même que
je ne Vous aurais pas trompé.
Une autre confidente, une seule, a reçu le secret de men chagrin: je veux parler de la Duchesse
de Courlande que Vous honorez de Vos bontés et qui entend si bien mes inquiétudes. Quand nous
aurons le bonheur de Vous revoir; je lui laisserai le soin de Vous dire combien j’ai été peiné, et elle
Vous dira aussi que je ne méritais pas de l’être.
Mais, Sire, que Votre ame généreuse sache avoir un peu de patience! Vrai bon Français que je
suis, permettez moi de Vous demander en vieux langage français de nous laisser reprendre l’ancienne
accoutumance de l’amour de nos rois: ce n’est pas à Vous à refuser de comprendre l’influence de ce
sentiment sur une grande nation.
signé: le Prince de Bénévent.
13 Juin 1814
544

ИСТОЧНИКИ ДЛЯ ИСТОРИИ ВОЙНЫ 1814 ГОДА
Война 1814 года, покорение Парижа и восстановление Бурбонов были описаны во множестве сочинений, которые вместе с официальными бумагами, частными письмами, записками,
современными периодическими изданиями и показаниями современников служили основанием
труду моему.

ПЕЧАТНЫЕ СОЧИНЕНИЯ
I. Книги, заключающие в себя полное описание войны 1814 года во Франции
1. Лучшим из таких сочинений есть: Mémoires pour servir à l’histoire de la campagne de 1814,
par F. Koch, chef de bataillon d’état-major («Записки для истории кампании 1814 года» Ф. Коха,
подполковника генерального штаба). Оно содержит в себе описание действий во Франции,
Италии и на границах Испании. Изложение и критическое исследование фактов обличают в
авторе основательные сведения в военном искусстве. Его показания и выводы беспристрастны,
насколько этого можно требовать от французского писателя. Наконец, весьма замечательно,
что он пользовался многими сочинениями, специально относящимися к союзным войскам.
Немногие планы, приложенные к книге Ф. Коха, составлены весьма отчетливо.
2. Сочинение: Histoire des campagnes de 1814 et 1815 en France, par le général G. de
Vaudoncourt («История походов 1814 и 1815 годов во Франции» генерала Водонкура). Автор,
много пользовавшийся трудами Коха, уступает ему в беспристрастии изложения событий и
верности выводов.
3. Manuscrit de 1814, par le baron Fain (Рукопись 1814 года барона Фена). В этой книге секретарь Наполеона написал похвальное слово всем действиям своего повелителя, но, несмотря на
совершенно отсутствие беспристрастия, она заключает в себе многие любопытные подробности,
относящаяся к Наполеону и окружавшим его лицам.
4. Histoire du Consulat et de l’Empire, par A. Thiers («История консульства и империи»
А. Тьёра). XVII том этого обширного события заключает в себе описание войны 1814 года и
падения наполеоновой империи. Автор хотел начертать картину военных и дипломатических
действий этой эпохи, но, несмотря на литературное достоинство его труда, военная часть его
неудовлетворительна и часто грешит против исторической истины, а изложение политики
обеих сторон, несмотря на множество материалов, которыми, по собственному показанию,
пользовался автор, весьма неполно.
Из немецких сочинений о войне 1814 года во Франции наиболее замечательны:
5. Bernhardi. Denkwürdigkeiten des Grafen v. Toll (Записки графа Толя, изд. Бернгарди).
В IV томе помещено описание кампании 1814 года. Автор пользовался многими русскими
материалами и весьма удачно опроверг пристрастные показания панегиристов Шварценберга,
но и сам не всегда был беспристрастен в отношении к деятелям сей эпохи. К тому же у него
изложение фактов весьма неполно.
6. Plotho. Der Krieg in Deutschland und Frankreich in den Jahren 1813 und 1814 («Война в
Германии и Франции в 1813 и 1814 годах» Плото). Автор пользовался множеством официальных материалов и изложил события в виде журнала, весьма обстоятельно и беспристрастно.
3-й том его книги является одним из лучших источников для изучения военных действий во
Франции 1814 года.
545

7. Schulz Geschichte der Kriege in Europa seit dem Jahre 1792 («История войн в Европ с
1792 года»). XII и XIII тома этого сочинения заключают в себе описание действий в 1814 году,
на театрах войны во Франции и в Италии. При всей краткости его в нем, как и в сочинении
Плото, находится множество данных насчет состава и числа войск обеих сторон.
8. Beitzke. Geschichte der deutschen Freiheitskriege in den Jabren 1813 uud 1814 («История
войны за независимость Германии в 1813 и 1814 годах»). Том 3-й. Нельзя отказать автору в
том, что он обладает знанием дела и умеет излагать его ясно и занимательно. Но, к сожалению,
он иногда увлекается пристрастными суждениями. Так, например, он пишет (1-ste Aufl. III.
542–543), будто бы Наполеон приобрел сильное влияние на Германию, благодаря содействию
России.
«В войне за независимость, — продолжает автор, — на полях сражений, играла главную
роль не Россия, а небольшая Пруссия(?), но нельзя отрицать, что в политике преобладала
Россия. Император Александр был Агамемноном союза. Он низверг с престола завоевателя. Нельзя забыть также о том, что на основании достопамятного калишского манифеста о
восстановлении великой Германской империи русской царь обязывался защищать ее, чем
самым явно брал на себя роль покровителя Германии. По заключении мира влияние России
постоянно возрастало. Петр Великий завещал своим преемникам для достижения сей цели
вступать в родственные связи с германскими князьями. Российские государи и великие
князья искали невест в Германии, а германские князья вступали в браки с русскими великими княжнами для приобретения могущественной защиты. (Наполеон следовал такой же
политике.) Немецкие принцы часто поступали в русскую службу. Таким образом русский
царь породнился почти со всеми владетельными домами Германии, что вместе с многолетним
влиянием России на судьбы ее повело к смелому притязанию императора Николая — именоваться в дипломатических актах протектором Германии. В новейшее время планы России
получили еще большее развитие. Россия, разобщенная от Европы, прилегает к морям весьма
небольшими частями своих границ, и потому, исполняя завещание Великого Петра, стремится
овладеть обоими узкими доступами к открытым морям, проливами Константинопольским
и Зундом. Для достижения первой из сих целей Россия хотела завоевать Турцию, но была
вовремя удержана храбростью турок, усиленных войсками Франции и Англии; напротив
того, обладание Зундом обеспечено для нее в будущем договорами, безрассудно заключенными европейской дипломатией» (?). Вот какими бреднями угощают немецкие публицисты
доверчивых своих соотечественников!
9. Richter. Geschichte des deutschen Freiheitskrieges vom Jahre 1813 bis zum Jahre 1815 («История германской войны за независимость с 1813 по 1815 год» Рихтера), сочинение, появившееся
в свет одним из первых. 3-й том заключает в себе многие любопытные подробности о событиях
войны 1814 года.
10. Olvenstedt. Geschichte des deutschen Freiheitskampfes in den Jahren 1813, 1814. und 1815
(«История борьбы за независимость Германии» Ольвенштедта). Часть 2-го тома содержит в
себе краткое, но довольно отчетливое изложение действий войны 1814 года.
11. Sporschill. Die grosse Chronik («Большая летопись»). Вторая часть этого сочинения
представляет весьма подробное описание войны 1814 года с указанием источников. Но, к
сожалению, автор не чужд пристрастия к Шварценбергу, и вообще к австрийцам.
12. Förster, Befreiungskriege, 1813, 1814, 1815 («Войны за освобождение 1813, 1814 и
1815 годов»). 2-й том заключает в себе любопытные подробности насчет действий в 1814 году
и многих деятелей. Но автор заботится о критическом исследовании фактов, ограничиваясь
546

большей частью приведением свидетельств, почерпаемых им из письменных и изустных показаний, и вообще это сочинение имеет характер хроники, а не истории.
13. Clausewitz. Uebersicht des Feldzugs 1814 in Frankreich («Обозрение похода 1814 года во
Франции» генерала Клаузевица), заключает в себе весьма краткое описание военных действий
сей войны.
14. «Описание похода во Франции 1814 года» генерала Михайловского-Данилевского
весьма неполно, неотчетливо и часто не согласуется с истиной. Таким образом автор говорит,
что на совете русских генералов, после дела при Фер-Шампенуазе, князь Волконский предложил первым идти к Парижу. Но из бумаг, служивших источниками для сочинения генерала
Данилевского, видно, что это предложение было сделано Толем. Подобно тому, Данилевский
описывает взятие Монмартра, как весьма трудный и опасный подвиг; в действительности же
Монмартр был обороняем незначительными силами, а главный бой, решивший покорение Парижа, происходил на высотах Беллевиля. Сражения описаны крайне поверхностно, и вообще
это сочинение принадлежит к слабейшим из трудов автора.

II. Монографии
15. Сочинения генерала Мюффлинга. Автор, бывший в войну 1813–1814 годов генералквартирмейстером блюхеровой армии, издал несколько сочинений, из которых наиболее важны
для истории войны 1814 года: 1) Zur Kriegsgeschichte der Jahre 1813 und 1814. Die Feldzüge der
schlesischen Armee unter dem Feldmarschall Blücher («Походы Силезской армии под начальством
фельдмаршала Блюхера») и 2) Aus meinem Leben («Из воспоминаний моей жизни»).
16. Lord Burgersh (Graf v. Westmorland). Memoir of the allied armies under prince Schwarzenberg and marchal Blucher, during the latter end of 1813 and the year 1814. (Memoiren über die
Operationen der verbündeten Heere unter dem Fürsten Schwarzenberg und dem Feldmarschall
Blücher während des Endes 1813 und 1814. Перевод с английского Шрейбера.) Автор, находившийся при главной квартире союзной армии, написал краткое обозрение действий в конце
1813 и 1814 году.
17. Maréchal Marmont. Mémoires. 6-й том и часть 7-го заключают в себе изложение политических и военных событий во Франции в 1814 году. Это сочинение весьма любопытно и
поучительно, но, к сожалению, автор часто искажает факты.
18. Wolzogen, Memoiren. Автор, будучи начальником штаба в корпусе герцога Саксен-Веймарского, описал его действия в Нидерландах.
19. Völderndorf und Waradein. Kriegsgeschichte von Baiern. Подробная и отчетливая история
действий австро-баварского корпуса графа Вреде в 1814 году.
20. Beitrag zu der Geschichte der Feldzüge in Frankreich in den Jahren 1814 und 1815 in besonderer Beziehung auf das Commando des Kronprinzen von Würtemberg. Первые три тетради
заключают в себе подробное и отчетливое описание действий корпуса наследного принца
Виртембергского в 1814 году, с превосходными планами сражений.
21. Geschichte des Armeekorps unter den Befehlen des Grafen von Wallmoden-Gimborn, vom
April 1813 bis zum Mai 1814. История действий корпуса графа Вальмодена, помещенная в австрийском военном журнале (Oestreich. milit. Zeitschrift. 1827. VIII und IX).
22. Varnhagen v. Ense. Biographische Denkmale. Весьма хорошо составленные жизнеописания
Блюхера и других прусских военачальников.
23. Die Operationen der vsrbündsten Heere gegen Paris im März 1814. Von Schels, k. k. Major.
(Oestreich. milit. Zeitschr. 1836). В начале автор делает краткий обзор действий от перехода со547

юзников через Рейн до конца февраля 1814 года, а потом довольно подробно и беспристрастно
излагает действия до конца похода.
24. Memoiren des Herzogs Eugen von Würtemberg («Записки герцога Евгения Виртембергского») заключают в себе, кроме краткого описания походов, в коих он участвовал, многие
частные подробности, к нему относящиеся.
25. Wagner. Plane der Schlachten und Treffen, welche von der preussischen Armee in den Feldzügen der Jahre 1813, 14 und 15 geliefert wurden. III. Heft. Весьма подробное описание сражения
при Лане.
26. Aus dem Tagebuche des Rittmeisters v. Colomb. Изложение действий прусского партизана
Коломба.
27. Droysen. Das Leben des Feldmarschals Grafen York von Wartenburg. Чрезвычайно любопытное описание жизни Иорка и современных ему событий.
28. Denkwürdigkeiten ernes Livländers («Записки русского партизана Лёвенштерна»);
в особенности замечательно описание сдачи Суассона 3 марта н. ст.
29. «История Кавалергардского полка».
30. «Император Александр и его сподвижники».
31. «Записки артиллериста».
32. Lebensbilder aus dem Befreiungskriege. Собрание бумаг, относящихся к периоду 1796–
1814 годов.
33. Mémoires tirés des papiers d’un homme d’état. Сочинение, приписываемое графу
д’Алонвилю, заключает в себе любопытные факты и документы по дипломатической части.
34. Pertz. Das Leben des Ministers Freiherrn von Stein («Жизнь министра барона Штейна»).
35. Собрание Высочайших манифестов, грамот, указов и проч., последовавших в течение
1812, 1813, 1814, 1815 и 1816 годов.
36. Diplomatische Geschichte der Jahre 1813, 1814, 1815. Изложение политики первостепенных европейских держав, заключающее в себе множество документов.

РУКОПИСИ
1. Журнал входящим бумагам 1814 года (Архив В.-т. депо, № 29, 191).
2. Журнал исходящим бумагам 1814 года (Архив В.-т. депо, № 29, 190).
3. Журнал действий графа Барклая де-Толли, от прекращения перемирия в 1813 году до
покорения Парижа (Архив В.-т. депо, № 29, 188).
4. Журнал корпуса графа Ланжерона (Архив В.-т. депо, № 15, 326).
5. Journal des opérations du corps d’armée russe sous les ordres du général d’infanterie comte
de Langeron pendant les campagnes de 1813 et 1814, etc. 2 partie. (Архив В.-т. депо, № 29, 103).
6. Журнал действий корпуса генерала от инфантерии барона Сакена в 1812, 1813 и 1814 годах (Архив В.-т. депо, № 16, 643 и № 44, 585, тетрадь 35).
7. Журнал действий корпуса генерала Эссена в 1812, 1813 и 1814 годах (Архив В.-т. депо,
№ 16, 646).
8. Журнал действий генерал-лейтенанта Капцевича в 1814 году (Архив В.-т. депо, № 32,
367).
9. Журнал действий (Военные дневные записки) 6-го пехотного корпуса генерал-лейтенанта
князя Щербатова (Архив В.-т. депо, № 44, 585, тетрадь 19).
10. Входящий и Исходящий журналы генерала Винцингероде с октября 1813 по февраль
1814 года (Архив В.-т. депо, № 29, 115).
548

11. Журнал принца Евгения Виртембергского (на французском языке) с атласом сражений
(Архив В.-т. депо, № 47, 344).
12. Рапорты генералу Винцингероде генерал-майора Нарышкина с 12 (24) декабря 1813 года
по 25 февраля 1814 года (Архив В.-т. депо, № 29, 123).
13. Рапорты генералу Винцингероде генерал-адъютанта Чернышева с 12 (24) декабря
1813 года по 7 (19) марта 1814 года (Архив В.-т. депо, № 29, 119).
14. Письма к генералу Винцингероде и проч. с декабря 1813 по май 1814 года (Архив В.-т.
депо, № 29, 128).
15. Перехваченные бумаги 1814 года (Архив В.-т. депо, № 47, 345).
16. Campagne de 1814 en France, par le comte Paul de Suchtelen. Обзор действий генерала
Чернышева (Архив В.-т. депо, № 34, 328).
17. Бумаги на имя генерала Сакена, в бытность его генерал-губернатором в Париже (Архив
В.-т. депо, № 41,781).
18. Рапорты о состоянии войск под начальством графа Барклая де-Толли, барона Беннигсена
и графа Ланжерона (Архив В.-т. депо, № 46, 692, тетрадь 29).
19. Tableau de la composition de la grande armée alliée en 1814. (Архив В.-т. депо, № 22, 854),
по всей вероятности, заимствовано у Коха.
20. Tableau de la composition de l’armée de Silésie en 1814. (Архив В.-т. депо № 22, 860), по
всей вероятности, заимствовано у Коха.
21. Tableau de la composition de l’armée du Nord en 1814. (Архив В.-т. депо, № 22, 854), по
всей вероятности, заимствовано у Коха.
22. Capitulation de Paris en 1814. Fragment extrait des mémoires inédits de Michel Orloff.
(Архив В.-т. депо, № 47, 346).
23. Записки генерала Красовского о сражении при Краене (Архив В.-т. депо, № 47, 353,
тетрадь 52).
24. Записка графа Никитина о сражениях под Бриенною, Ларотьером и Краоном (Архив
В.-т. депо, № 47, 353, тетрадь 53).
25. Записки полковника Маевского.
26. Письмо действительного статского советника Храповицкого о сражении под Монмартром (Архив В.-т. депо, № 47, 353, тетрадь 54).
27. Журнал (Записка) о действиях отряда генерала Емануеля за Рейном (Архив В.-т. депо,
№ 47, 353, тетрадь 55).
28. Записка генерала Штрандмана о деле при Соммепюи (Архив В.-т. депо, № 47, 353,
тетрадь 57).
29. Записка адъютанта Е. Выс. велик. князя Константина Павловича, полковника Дьякова,
посланного вместе с полковником Орловым на переговоры о сдаче Парижа (Архив В.-т. депо,
№ 47, 353, тетрадь 58).
30. Копия с письма императора Александра королю Людовику XVIII. (Архив В.-т. депо,
№ 47, 353, тетрадь 61).
31. Записка полковника Маевского о действиях 13-го егерского полка (Архив В.-т. депо,
№ 47, 353, тетрадь 71).
32. Извлечение из записок графа Бенкендорфа (Архив В.-т. депо, № 47, 353, тетрадь 75).
33. Записка генерала Карпенко о действиях 1813 и 1814 годов (Архив В.-т. депо, № 47,
353, тетрадь 74).
34. Извлечение из собственноручных записок графа Толя (Архив В.-т. депо, № 47, 353,
тетрадь 75).
549

35. Отчет о действиях интендантского управления в войне против французов в 1812, 1813
и 1814 годах, представленный императору Александру I генерал-фельдмаршалом графом Барклаем де-Толли 24 марта 1815 года.
36. Общий свод движений и действий императорских российских и союзных с ними войск
в войну против французов 1812, 1813 и 1814 годов (Архив В.-т. депо, № 37, 640).
37. Журнал военных действий союзных армий со времени переправы их за Рейн в декабре
1813 года до выступления их из Франции в мае 1814 года. Сост. при Главн. штабе 1-й армии,
гвардейского генерального штаба штабс-капитаном Вельяминовым-Зерновым в 1824 году.

Содержание
Предисловие........................................................................................................................................................................... 5

Глава I
Положение дел в политическом отношении при открытии похода во Францию
Положение Франции в конце 1813 года. — Наклонность к миру обеих сторон. — Виды союзников. — Равнодушие Германии к общему делу. — Политика первостепенных держав. — Преобладание
«партии мира». — Союзники открывают переговоры с Наполеоном. — Условия, ими предложенные
во Франкфурте. — Безвыходное положение Наполеона. — Чрезвычайные конскрипции. — Меры,
принятые для возбуждения французов к народным вооружениям. — Расстройство финансов и
меры, принятые для удовлетворения военным издержкам. — Переписка вследствие франкфуртских
предложений. — «Партия войны» одерживает верх в Совете союзников. — Декларация 19 ноября
(1 декабря). — Наполеон решается созвать народных представителей. — Адресы Сената и Законодательного собрания. — Негодование Наполеона. — Последствия того........................................................... 8

Глава II
Театр войны 1814 года и первоначальное расположение наполеоновых войск
Обзор театра войны 1814 года и главных путей действий. — Расположение наполеоновых войск в конце
декабря н. ст. 1813 года. — Число их вообще. — Бедственное положение французских войск. — Меры,
принятые Наполеоном для сформирования новой армии. — Причины растянутого расположения
французских войск. ............................................................................................................................................................23

Глава III
Состав, число войск и план действий союзников.
Комплектование и снабжение запасами русских войск
Усиление союзных армий подкреплениями. — Состав и число войск союзных армий: Главной, Силезской, Северной. — Число союзных войск в действующих армиях. — Число резервов. — Положение
обеих сторон. — Выгоды, бывшие на стороне Наполеона. — План действий союзников. — Виды
австрийцев. — Нарушение нейтралитета Швейцарии. — Комплектование русских войск. — Снабжение их провиантом, одеждой, обувью. — Реквизиции. — Содержание госпиталей. — Издержки на
содержание русских войск вообще в кампанию 1814 года. ...................................................................................28

551

Глава IV
Наступление Главной и Силезской союзных армий от Рейна к Обе
Расположение союзных армий в конце ноября 1813 года. — Фланговое движение влево Главной
армии. — Император Александр решает переправу через Рейн. — Переправа Главной армии. —
Высочайший приказ по русским войскам. — Наступление Главной армии: графа Бубны к Женеве и
принца Алоизия Лихтенштейна к Безансону; наследного принца Гессен-Гомбургского к Дижону и графа
Коллоредо к Шатильон-сюр-Сен; графа Вреде к Нешато; наследного принца Виртембергского к Лангру; графа Витгенштейна к Нанси; российско-прусских резервов к Лангру. — Наступление передовых
корпусов Главной армии к Бар-сюр-Об. — Блюхер и главная квартира Силезской армии. — Переправа
через Рейн Силезской армии. — Воззвания Блюхера к войскам и к жителям страны. — Наступление
Силезской армии; отряжение корпуса Йорка для наблюдения за крепостями на Мозеле и дальнейшее
наступление Блюхера. — Занятие Нанси. — Движение к Марне. — Ослабление союзных армий. ........38

Глава V
Прибытие Наполеона на театр военных действий
Меры, принятые Наполеоном для обороны Франции. — План действий его. — Образование резервов. — Призыв национальной гвардии. — Передвижение части войск с Пиренейского полуострова
на главный театр войны. — Сосредоточение сил у Шалона. — Отъезд Наполеона из Парижа. — Прибытие его в Шалон. — Число и расположение войск обеих сторон. — Разобщение союзных войск. —
Разногласие союзников. — Мнения Кнезебека и Гнейзенау. — Мнение императора Александра. —
Открытие конгресса в Шатильоне. — Основания предстоявших переговоров. — Предположения
Наполеона. — Наступление Блюхера от Жуанвиля к Бриенну. — Предположения его. — Дело при
Сен-Дизье. — Новый план действий Наполеона. — Наступление его к Бриенну. — Меры, принятые
Блюхером. — Меры, принятые Шварценбергом. .....................................................................................................58

Глава VI
Сражения при Бриенне и Ля-Ротьере
Местность у Бриенна. — Расположение блюхеровых войск. — Сражение при Бриенне. — Отступление
Блюхера и расположение его войск у Транна. — Расположение армии Наполеона у Ля-Ротьера и меры,
им принятые для преграждения союзникам путей к Парижу. — Современное расположение корпусов
Главной союзной армии. — Распоряжения князя Шварценберга для содействия Блюхеру. — Диспозиции князя Шварценберга, Блюхера и Барклая-де-Толли к бою при Ля-Ротьере. — Местность у ЛяРотьера. — Расположение французских войск на позиции. — Наступление союзников. — Сражение
при Ля-Ротьере. — Последствия этого сражения. — Отступление французов. ............................................70

Глава VII
Наступление Главной союзной армии после сражения при Ля-Ротьере
Разобщение союзных армий. — Общий план действий союзников. — Бездействие Главной армии. —
Сосредоточение наполеоновых войск у Труа и Арси. — Наступление Главной армии. — Приготовления
Наполеона к обороне позиции при Труа. — Состояние французской армии. — Обстоятельства, замедлившие наступление союзников. — Намерение князя Шварценберга обойти неприятеля с правого
фланга. — План действий Наполеона. — Отступление французских войск к Ножану. — Диспозиция
князя Шварценберга к нападению на неприятеля у Труа. — Распоряжения императора Александра в
Труа. — Меры, принятые Шварценбергом. Причины его бездействия. — Расположение главных сил
Большой союзной армии на кантонир-квартирах и наступление передовых корпусов и отрядов. —
Положение Наполеона по прибытии его в Ножан и меры, им принятые. — Отряжение Виктора и

552

Удино с частью армии на Сене. — Наступление авангардов графа Витгенштейна и графа Вреде. — Дело
при Ардюссоне. — Отступление Виктора на правую сторону Сены. — Распоряжения Шварценберга. — Взятие Сан кронпринцем Виртембергским. — Оборона Ножана Бурмоном. — Известие о
поражении Олсуфьева. — Отряжение генерала Дибича для открытия связи с Блюхером. — Занятие
графом Витгенштейном и графом Вреде переправ на Сене и дальнейшее их наступление. — Дело
при Кютерель. — Отступление французских войск к Нанжису. — Взятие графом Платовым Немура. — Отступление Виктора и Удино за реку Йер и соединение их с Макдональдом. — Колебания
союзников. — Положение Главной армии..................................................................................................................84

Глава VIII
Наступление Йорка и Блюхера в долину Марны
Поручение, данное Йорку при движении Блюхера к Бриенну. — Наступление Йорка к Сен-Мигиель. — Опасное положение его корпуса. — Занятие им Сен-Дизье и движение к Витри. — Дело при
Ла-Шоссе. — Отступление Макдональда к Шалону. — Меры, им принятые для обороны этого города. — Наступление прусских войск к Шалону. — Бомбардирование Шалона. — Переговоры. — Сдача
Шалона и отступление Макдональда. — Занятие прусскими войсками Витри. — Движение Блюхера
от Бриенна в долину Марны. — Дело при Судроне. — Занятие союзниками Витри. — Открытие
сообщения с Йорком. — Прибытие корпусов Клейста и Капцевича. — План действий Блюхера. —
Разобщение его армии. ................................................................................................................................................... 102

Глава IX
Дела при Шампобере, Монмирале, Шато-Тиери, Вошане и Этоже
Краткое описание местности между Сеной и Марной. — Движение Наполеона к Сезанну. — Предписания, данные Сакену и Йорку. — Движение Наполеона к Шампоберу. — Движение Блюхера
с корпусами Клейста и Капцевича к Фер-Шампенуазу. — Дело при Шампобере. — Отряжение
Мармона у Этожа и движение Наполеона к Монмиралю. — Движение Блюхера к Бержеру (близ
Вертю). — Движение Сакена от Ла-Ферте-су-Жуар к Монмиралю. — Движение Йорка ему в помощь
от Шато-Тиери. — Дело при Монмирале. — Ночное отступление обоих союзных корпусов через
Вифор. — Дело при Шато-Тиери. — Отступление союзников за Марну. — Отряжение вслед за ними
маршала Мортье. — Положение союзных войск. — Наступление Блюхера против Мармона. — Прибытие Наполеона к Монмиралю. — Дела при Вошане, Жанвилье и Этоже. — Отступление Блюхера к
Шалону и сосредоточение его армии. Потери его вообще. — Отряжение большей части французской
армии в долине Марны и движение Наполеона к Мо. — Выступление Блюхера от Шалона к Мери. —
Действия отряда Дибича в долине Марны. — Замечания на действия обеих сторон. .............................. 110

Глава X
Действия корпусов Винцингероде и Бюлова до прибытия их
на главный театр войны
Предположение Наполеона насчет суассонского гарнизона. — Действия корпуса Винцингероде. —
Расположение его на нижнем Везере. — Движение Винцингероде к Дюссельдорфу. — Переправа Чернышева через Рейн. — Занятие Ахена. — Переправа Винцингероде; наступление его. — Отступление
Макдональда. — Дело при Литтихе. — Наступление Винцингероде к Намюру и потом к Авену. — Взятие
Чернышевым Суассона. — Движение Винцингероде к Реймсу. — Действия корпуса Бюлова. Первоначальные действия Мезона. — Расположение войск обеих сторон. — Дело при Гоогстратене. — Дела
при Мерксгеме и Винегеме. — Расположение Бюлова у Бреды. — Расположение Мезона у Левена и
отряжение Кастекса к Литтиху. — Взятие войсками Бюлова Герцогенбуша. — Отступление Мезона за
реку Диль. — Бомбардирование Антверпена. — Прибытие Карно. — Движение Бюлова к Лану. ........ 129

553

Глава XI
Наступление Наполеона против Главной союзной армии.
Дела при Мормане и Монтеро
Расположение Главной союзной армии в начале (в половине) февраля. — Наступление авангарда
графа Палена к Морману. — Разобщение его от прочих войск. — Растянутое расположение союзников. — Причины, побудившие Наполеона прекратить преследование Блюхера и обратиться против
Главной союзной армии. — Движение его от Монмираля к Гину. — Сосредоточение армии на реке
Йер. — Расположение авангарда графа Палена. — Наступление Наполеона. — Дело при Мормане
5 (17) февраля. — Дальнейшее наступление наполеоновых войск от Нанжиса: Удино, Макдональда,
Виктора. — Замечания на эти действия. — Распоряжения князя Шварценберга. — Предложение
Наполеону перемирия. — Намерения Наполеона. — Сражение при Монтеро 6 (18) февраля. —
Описание местности у города Монтеро. — Расположение войск кронпринца Виртембергского. — Бой
при Монтеро и поражение союзников. — Потери обеих сторон. — Отступление союзных войск за
Сену и к Труа; расположение их 8 (20) февраля. — Меры, принятые Наполеоном для возбуждения
во Франции народных вооружений. — Неважность одержанных им успехов. — Переформирование
французской армии. — Переговоры в Шатильоне. — Письмо Наполеона к императору Францу. —
Прибытие Силезской армии к Мери. — Большая рекогносцировка князя Шварценберга. — Дело при
Мери. — Наступление Наполеона к Труа. — Отступление союзников на правую сторону Сены. ...... 137

Глава XII
Сражение при Бар-сюр-Об. Дело при Ла-Ферте-сюр-Об. Шомонский трактат
Отступление Главной союзной армии от Труа. — Причины тому, с точки зрения князя Шварценберга. — Виды императора Александра и короля Фридриха-Вильгельма. — Совет в Труа. — Предложение
Наполеону перемирия. — Полковник Грольман. — Письма Блюхера императору Александру и королю
прусскому. — Разрешение Блюхеру действовать отдельно от Главной армии. — Выступление Блюхера
в долину Марны. — Наступление Наполеона к Труа. — Дело при Труа. — Отступление передовых
войск Главной союзной армии за Сену. — Дальнейшее отступление союзников; арьергардные дела
при Монтье и Вод. — Наполеон в Труа. — Открытие переговоров в Люзиньи. — План дальнейших
действий Наполеона. — Отряжение Макдональда и Удино против Главной армии. — Состояние
союзных войск. — Перевес партии войны. — Военный совет в Бар-сюр-Об. — Общий план действий союзников. — Повеления Блюхеру, Винцингероде и герцогу Веймарскому. — Письмо короля
прусского Блюхеру. — Наступление к Обе Макдональда и Удино. — Союзники решаются действовать
наступательно. — Покушение графа Вреде овладеть городом Бар-сюр-Об. — Сражение при Бар-сюрОб 15 (27) февраля. — Описание местности. — Расположение французских войск. — План действий
союзников и распределение их войск. — Занятие позиции французскими войсками. — Обходное
движение графа Палена и принца Евгения Виртембергского. — Наступление князя Горчакова. —
Подвиг Калужского пехотного полка. — Наступление войск графа Вреде. — Отступление французов. — Потери. — Отбытие графа Витгенштейна. — Письмо короля прусского к Витгенштейну. —
Причины слабого преследования. — Отступление Удино к Вандевру. — Наступление кронпринца
Виртембергского и Гиулая. — Дело при Ла-Ферте-сюр-Об 16 (28) февраля. — Отступление французов
к Бар-сюр-Сен. — Потери обеих сторон. — Договор, заключенный в Шомоне. ....................................... 156

Глава XIII
Вторичное движение Блюхера из долины Сены в долину Марны
и действия его против Мармона и Мортье. Вторичное наступление Наполеона
против Блюхера
Движение Блюхера от Мери к Сезанну. — Предложение князя Шварценберга возвратиться в долину
Обе. — Дальнейшее наступление Блюхера. — Отступление Мармона и соединение его с маршалом
Мортье у Ла-Ферте-су-Жуар. — Французские войска уходят за Марну. — Обходное движение Сакена
к Мо. — Переправа Блюхера на правую сторону Марны. — Предписания его генералам Винцингероде

554

и графу Сен-Приесту. — Отступление французов за реку Урк. — Действия на реке Урк. — Движение
Блюхера к Эне. Дело при Нельи. — Прибытие корпуса Винцингероде в Реймс и соединение его с
войсками Воронцова, Строганова и Тетенборна. — Прибытие корпуса Бюлова в Лан. — Отряжение
генерала Тюмена к Ла-Фер. — Прибытие из Бельгии к Ла-Фер отряда полковника Гейсмара. — Сдача
Ла-Фер. — Движение Винцингероде и Бюлова к Суассону. — Левенштерн в Суассоне. — Сдача этого
города. — Переход Силезской армии на правую сторону Эны; число и расположение блюхеровых
войск. — Движение Наполеона от Труа к Ла-Ферте-су-Жуар и переправа на правую сторону Марны. — План действий его. — Наступление французских войск к Эне. — Отступление Чернышева
за Эну. — Отряжение Корбино к Реймсу, а Мармона и Мортье к Суассону. — Взятие французами
Реймса. — Оборона Суассона Рудзевичем. — Народные вооружения в восточных департаментах
Франции. — Попытка Наполеона возбудить народную войну. ........................................................................ 176

Глава XIV
Сражение при Краоне
Расположение блюхеровой армии по отступлении за Эну. — Состояние его войск. — Движение
Наполеона в обход союзников на Бери-о-Бак. — Намерение Блюхера идти ему навстречу. — Предположение Блюхера обойти Наполеона с фланга. — Авангардное дело при Краоне 22 февраля (6 марта). — Причины неудачи обхода, предположенного Блюхером. — Сражение при Краоне 23 февраля
(7 марта). — Позиция. — Расположение войск графа Воронцова. — Нападение французов на передовую позицию. — Отступление Красовского на главную позицию. — Первые атаки Нея и Нансути. — Наполеон, усилив Нея, возобновляет нападение; атака на конно-батарейную роту; Ширванский
полк отражает неприятеля. — Граф Воронцов усиливает боевые линии частью резерва. — Переход
русских от обороны к наступлению. — Воронцов получает приказание отступать. — Приготовления
к отступлению. — Наступление Шарпантье и Старой гвардии. — Отступление русских войск с поля
сражения. — Расположение обеих сторон в конце боя. — Граф Воронцов в сражении при Краоне. — Потери обеих сторон. — Замечания. — Отступление к Лану Воронцова, Сакена и Рудзевича.
Отступление арьергарда, сперва под начальством Бенкендорфа, а потом Чернышева. — Нечаянное
нападение Нея при Этувеле. — Отступление Чернышева к Лану. .................................................................. 188

Глава XV
Сражение при Лане
Местность поля сражения. — Расположение блюхеровой армии под Ланом. — Состав и число союзных
войск. — Диспозиция Блюхера на 25 февраля (9 марта). — Число французских войск. — Причины,
побудившие Наполеона атаковать союзников. — Сражение 25 февраля (9 марта). — Наступление
Мармона по реймсской дороге и расположение его близ Атис. — Предположение союзников атаковать его. — Распоряжения генерала Йорка. — Ночное нападение на французов. — Урон мармонова
корпуса. — Диспозиция Блюхера на 26 февраля (10 марта). — Наполеон решается атаковать союзников. — Сражение 26 февраля (10 марта). — Отмена блюхеровой диспозиции и сосредоточение союзной
армии под Ланом. — Отступление Наполеона к Суассону. — Урон обеих сторон. — Неудовольствие
союзных корпусных командиров по поводу отмены диспозиции. — Отъезд Йорка из армии. — Письма
к нему Блюхера и принца Вильгельма Прусского. — Возвращение Йорка. .................................................. 201

Глава XVI
Взятие Наполеоном Реймса
Состав, число и состояние французской армии по отступлении Наполеона от Лана к Суассону. — Движение отряда графа Сен-Приеста и других войск Силезской армии от Рейна к Шалону. — Движение
Сен-Приеста к Реймсу. — Покушение овладеть этим городом. — Прибытие Панчулидзева. — Взятие
союзниками Реймса. — Положение Наполеона в Суассоне. — Меры, принятые им для обороны течения
Эны. — Движение Наполеона к Реймсу. — Дело под Реймсом и взятие этого города французами. —
Известия, полученные там Наполеоном. — Письма Наполеона к Савари и Коленкуру. ......................... 213

555

Глава XVII
Действия Главной союзной армии после сражения при Бар-сюр-Об
до сосредоточения сил к Арси
Преследование неприятеля после сражений при Бар-сюр-Об и Лаферте-сюр-Об. — Наступление
союзников к Труа. — Расположение французов за Барсой. — Дело при Лобресселе. — Взятие Труа. —
Замечания на действия князя Шварценберга по занятии союзниками Труа. — Расположение войск
Макдональда на Сене. — Бездействие союзников. — Переправа их через Сену. — Дело при Лешель. —
Отступление Макдональда от Провена к Мезон-Руж. — Мнение императора Александра о действиях
Главной союзной армии. — Расположение союзников по отступлении Макдональда от Провена. —
Причины, побудившие князя Шварценберга растянуть армию. — Неудовольствие императора Александра. — План действий Наполеона после дела при Реймсе 1 (13) марта. — Состояние французских
войск. — Войска, оставленные на реке Эне (Aisne). — Состав войск Наполеона при выступлении его
из Реймса. — Движение его к Марне и далее к Фер-Шампенуазу и Соммесу. — Отступление отряда
Кайсарова от Фер-Шампенуаза к Гербиссу и за реку Обе. — План действий, составленный императором
Александром. — Раздробление союзных войск. — Сосредоточение их по настоянию государя. — Князь
Шварценберг предполагает собрать армию у Транна, а потом решается идти навстречу неприятелю к
Обе. — Диспозиция его на 8 (20) марта................................................................................................................... 221

Глава XVIII
Сражение при Арси 8 и 9 (20 и 21) марта
Диспозиция к нападению на неприятеля 8-го (20-го) и изменения, сделанные при исполнении ее
наследным принцем Виртембергским. — План действий Наполеона. Распоряжения его. — Движение
Наполеона от Планси к Арси. — Расположение французских войск впереди Арси. — Расположение
корпуса графа Вреде и отряда Кайсарова. — Дело 8 (20) марта. — Прибытие на поле сражения императора Александра и короля прусского. — Наступление войск обеих сторон. — Атака генерала Кайсарова. — Расстройство правого крыла французской кавалерии. — Упорный бой в Гран-Торси. — Дело
при Реж. — Прибытие на поле сражения союзных корпусов. — Канонада. — Прибытие кавалерии
Лефевр-Денуэтта. — Ночная атака генерала Себастиани на левое крыло союзных войск. — Расположение обеих сторон в ночи с 8 (20) на 9 (21) марта. — Потери. — Прибытие подкреплений к Наполеону. — Распоряжения князя Шварценберга. — Сражение 9 (21) марта. — Расположение союзных
войск. — Расположение наполеоновых войск. — Наступление французов. — Наполеон решается
отступать. — Виды Наполеона и князя Шварценберга. — Нерешительность союзников. — Диспозиция Шварценберга к наступлению. — Распоряжения маршала Удино для обороны Арси. — Атака
графа Палена. — Общее наступление союзников. — Распоряжения Шварценберга для преследования
неприятеля. — Взятие Арси. — Расположение обеих сторон в ночи с 9 (21) на 10 (22) марта. — Потери. — Замечания на действия обеих сторон в сражении под Арси. ............................................................ 238

Глава XIX
Шатильонский конгресс
Обстоятельства, подавшие повод к открытию переговоров. — Письмо Коленкура к князю Меттерниху с предложением перемирия. — Назначение места и времени открытия конгресса. — Прибытие
уполномоченных в Шатильон-на-Сене. — Виды союзников. — Записка, поданная императору
Александру графом Нессельроде в Базеле 1 (13) марта. — Совещание министров союзных дворов в
Лангре. — Инструкция их уполномоченным. — Пространство и народонаселение владений, требуемых союзниками от Франции. — Виды Наполеона. — Обстоятельства, не дозволявшие надеяться на
успех конгресса. — Открытие конгресса. — Совещания 24 и 26 января (5 и 7 февраля). — Союзные
уполномоченные требуют, чтобы Франция вошла в границы 1792 года. — Отсрочка совещаний. —
Наклонность к миру союзников. — Мнение императора Александра о необходимости продолжать
войну. — Возобновление переговоров в Шатильоне. — Совещание 5 (17) февраля. — Проект

556

предварительного договора, сообщенный союзными уполномоченными Коленкуру. — Негодование
Наполеона. — Переговоры о перемирии в Люзиньи. — Совещание 16 (28) февраля. — Союзные
уполномоченные требуют ответа на проект договора. — Упорство Наполеона. — Переписка его с
Коленкуром. — Совещание 26 февраля (10 марта). — Уклончивый ответ Коленкура. — Совещание
1 (13) марта. — Союзные уполномоченные требуют решительного ответа на свои предложения. —
Совещание 3 (15) марта. — Проект окончательного договора, сообщенный Коленкуром. — Совещание
6 (18) марта. — Союзные уполномоченные отвергают проект Коленкура. — Последнее совещание
7 (19) марта. — Окончание конгресса....................................................................................................................... 250

Глава XX
Сражение под Фер-Шампенуазом
Положение Наполеона после сражения при Арси. — Бурбоны. — Талейран. — Витроль. — Бездействие блюхеровой армии после сражения при Лане. — Расположение Силезской армии. — Число
блюхеровых войск. — Число и расположение войск Мармона и Мортье. — Наступление союзников
к Эне и переправа через сию реку. — Расположение маршалов у Фим. — Предписание им идти к
Витри. — Наступление блюхеровых войск к Шалону, Шато-Тиери и Суассону. — Расположение их
10 (22) марта. — План действий Наполеона после сражения при Арси. — Движение его к Витри
и к Сен-Дизье. — Современные движения союзников. — Дело при Соммепюи. — Перехваченное
письмо Наполеона к Марии-Луизе. — Военный совет в Пужи 11 (23) марта. — План действий союзников. — Приказ по случаю разрыва Шатильонского конгресса. — Соединение армий. — Известия,
полученные в главной квартире союзных монархов. — Намерение князя Шварценберга идти вслед за
Наполеоном. — Совещание в Соммепюи. — Новый план действий союзников — идти к Парижу. —
Расположение их ввечеру 12 (24) марта. — Движение Мармона и Мортье к реке Суд. — Современное
расположение: Пакто и Амей, Компана, Ледрю-дез-Эссара. — Наступление союзников по направлению
к Парижу. — Сражение при Фер-Шампенуазе 13 (25) марта. — Отступление Мармона и Мортье к
Аллеман и истребление дивизий Пакто и Амея. — Сравнение сил обеих сторон, участвовавших в
бою. — Потери. — Расположение союзных войск после сражения. ............................................................... 275

Глава XXI
Движение союзников к Парижу и действия Наполеона против Винцингероде
Общее предположение наступления к Парижу. — Повеления императора Александра: Ланжерону и
Воронцову, генералу Винцингероде. — Движение Кайсарова к Арси и Сеславина по направлению к
Провену. — Отступление Мармона и Мортье к Сезанну и далее к Ла-Ферте-Гоше. — Дело при Ла-Ферте-Гоше. — Отступление Мармона и Мортье к Провену. — Действия отряда Винцингероде. Состав и
сила его. — Дело при Сен-Дизье. — Отступление русских войск к Витри и Бар-ле-Дюк. — Движение
Наполеона к Витри и возвращение его к Сен-Дизье. — Наполеон решается идти к Парижу окольным
путем на Труа и Фонтенбло. — Наступление Главной союзной армии к Куломье, а Силезской к Трильпору. — Переправа через Марну. — Дело при Кле и Вилль-Паризи. — Распоряжения для поддержания
в войсках порядка и дисциплины. — Фланговое движение Силезской армии. — Отряжение корпусов
Сакена и Вреде к переправам на Марне. — Дело при Бонди. — Главная союзная армия располагается
под Парижем. — Прибытие к Парижу Мармона и Мортье. — Отступление Винцингероде и Тетенборна
к Шалону; движение их к Сен-Дизье. — Движение Наполеона к Монтиерандеру. — Прибытие его в
Труа. — Известия о Наполеоне, полученные в главной квартире союзников. — Меры, ими принятые
для охранения своих сообщений......................................................................................................................................... 295

Глава XXII
Покорение Парижа
Появление союзников под Парижем. — Совет регентства 16 (28) марта. — Описание поля сражения под Парижем. — Меры, принятые для обороны Парижа. — Вооруженные силы, которые

557

могли принять участие в защите Парижа: национальная стража, линейные войска, гвардейские
резервы, корпусы Мармона и Мортье. Число всех этих войск. — Париж накануне битвы. — Отъезд
императрицы Марии-Луизы. — Рекогносцировка окрестностей Парижа. — Распоряжения короля
Иосифа. — Защитники Парижа. — Диспозиция для войск Главной союзной армии на 18 (30) марта. — Повеление Блюхеру. — Исчисление союзных войск, могших принять участие в нападении на
Париж. — Воззвание князя Шварценберга к жителям Парижа. — Распоряжения французов для отпора
союзным войскам. — Сражение 18 (30) марта. — Наступление дивизии Гельфрейха к Пантену. —
Покушение императора Александра открыть переговоры. — Первоначальное расположение французских войск. — Наступление Мармона. — Движение ему навстречу корпуса Раевского и кирасиров
Кретова. — Распоряжения принца Евгения Виртембергского. — Распоряжения Барклая-де-Толли
для подкрепления его резервами. — Упорный бой у Роменвиля. — Русские окончательно занимают
Роменвильский лес. — Кровопролитный бой в Пантене. — Прибытие резервов. — Общее наступление
войск Раевского и Палена. — Барклай-де-Толли в ожидании прибытия прочих войск приостанавливает
наступление. — Расположение войск маршала Мортье. — Диспозиция Блюхера. — Занятие войсками
Емануеля Обервилье. — Общее наступление Силезской армии. — Бой прусско-баденской гвардии
в Пантене. — Совещание на Монмартре. — Отъезд короля Иосифа. — Наступление кронпринца
Виртембергского. — Овладение переправами при Сен-Море и Шарантоне и прибытие кронпринца
к Парижу. — Действия Гиулая. — Наступление русских войск против центра позиции Мармона. —
Атака Палена у заставы Трона. — Взятие русскими Беллевильских высот. — Действия блюхеровой
армии. — Бой в лощине Уркского канала. — Атака прусской кавалерии у Ла-Вилетт. — Наступление
прусско-баденской гвардии к Пантенской заставе. — Канонада у Ла-Вилетт. — Атака 13-го и 14-го
егерских полков. — Взятие Ла-Вилетт и Ла-Шапель. — Французы предлагают перемирие. — Свидание Орлова с Мармоном. — Прекращение действий на Роменвильском плато. — Взятие Монмартра
войсками Ланжерона. — Действия Корнилова и Емануеля. — Потери обеих сторон. — Трофеи. —
Награды. ............................................................................................................................................................................. 305

Глава XXIII
Вступление союзников в Париж
Переговоры о сдаче Парижа. — Полковник Орлов заложником в Париже. — Талейран. — Генерал
Жирарден. — Лескур. — Капитуляция Парижа. — Возвращение Орлова в главную квартиру императора Александра. — Распоряжения союзников на 19 (31) марта. — Император Александр принимает
депутацию Парижа. — Распоряжения Наполеона 18 (30) марта в Труа. — Наполеон на станции Курде-Франс. — Намерение его отправиться в Париж. — Поручение, данное Коленкуру. — Наполеон
надеется выиграть время. — Разговор государя с Коленкуром. — Порядок вступления союзных войск
в Париж. — Император Александр на пути к Парижу. — Восторг парижан. — Русские в Париже. —
Манифестации роялистов. — Вандомская колонна. — Совещание во дворце Талейрана. — Прокламация союзников. — Первоначальные их распоряжения в Париже. — Петербург и Москва торжествуют
покорение Парижа. ......................................................................................................................................................... 332

Глава XXIV
Император Александр в Париже и Наполеон в Фонтенбло
Временное правительство. — Слова, сказанные императором Александром французскому Сенату. —
Участие государя в судьбе Наполеона. — Переформирование наполеоновой армии. — Движение
его гвардии в окрестности Эссонн. — Современное расположение союзных войск. — Движение
Винцингероде к Сан (Sens). — Дела при Мальзербе и Питивье. — Смуты в главной квартире Наполеона. — Поручение Коленкуру и маршалам вести переговоры. — Сношения Мармона с князем
Шварценбергом. — Отъезд Мармона в Париж. — Переговоры. — Сугам с 6-м корпусом переходит из
Эссонн в Версаль. — Влияние этого события на переговоры. — Возвращение Коленкура и маршалов
в Фонтенбло. — Разговор Наполеона с Коленкуром. — Безусловное отречение его от престола. —
Преданность Наполеону войск. — Фонтенблоский трактат. — Отчаяние Наполеона. — Прощание

558

его с Макдональдом. — Сакен — генерал-губернатор в Париже. — Популярность его. — Благодушие
императора Александра. — Преданность ему парижан. — Торжественное молебствие на площади
Согласия. — Домогательства Витроля. — Слова, сказанные ему императором Александром. — Прибытие в Париж графа д’Артуа. — Прощание Наполеона с войсками в Фонтенбло и отъезд его на остров
Эльбу. ................................................................................................................................................................................... 346

Глава XXV
Бурбоны
Граф д’Артуа от имени короля изъявляет согласие на принятие конституции. — Конвенция, им
заключенная 11 (23) апреля. — Сведения, полученные Людовиком XVIII в Гартвеле. — Намерения
его. — Людовик в Лондоне. — Прибытие его во Францию и пребывание его в Компиене. — Прибытие
императора Александра в Компиень и свидание его с королем. — Сент-Уэнская декларация. — Въезд
короля в Париж. — Сочувствие парижан к Александру. — Сдача крепостей, занятых французскими
гарнизонами. — Расположение французской армии на кантонир-квартирах. — Недоверие правительства к войскам. .................................................................................................................................................................. 368

Глава XXVI
Окончательные действия второстепенных армий на главном театре войны.
Первый Парижский мир
Действия со стороны Швейцарии. — Расположение войск обеих сторон в начале (в половине) февраля,
наступление Ожеро. — Мнение Наполеона о его действиях. — Подкрепления, ему посланные. — Отступление графа Бубны к Женеве. — Наступление французов. — Опасное положение графа Бубны. —
Нерешительность Ожеро. — Наступление Южной союзной армии принца Гессен-Гомбургского и
отступление Ожеро. — Дело при Лимоне и занятие Лиона австрийскими войсками. — Отступление
Ожеро за Изеру и Маршана к Греноблю. — Известия о перевороте в Париже. — Воззвание Ожеро. —
Действия в Нидерландах. — Число и расположение войск обеих сторон. — Затруднительное положение герцога Саксен-Веймарского. — Сдача союзникам Горкума и Сас-де-Гента. — Покушение Мезона
открыть сообщение с Антверпеном. — Отступление его к Лиллю. — Неудачное нападение Грегама
на Берген-оп-Зом (Berg-op-Zoom). — Прибытие подкреплений к герцогу Саксен-Веймарскому. —
Действия против крепости Мобежа. — Мезон присоединяет к своим войскам дивизию Роге. — Дело
при Куртре. — Расположение обеих сторон. — Перемирие. — Осада Гамбурга. — Описание города
и инженерных работ маршала Даву. — Меры, им принятые для обороны Гамбурга. — Число его
войск. — Обложение города войсками графа Беннигсена. — Действия под Гамбургом. — Положение
Беннигсена. — Состояние французских войск и жителей города. — Переговоры. — Сдача Гамбурга. —
Замечания на действия маршала Даву. — Первый парижский мир. ............................................................... 376
ПРИЛОЖЕНИЕ .................................................................................................................................................................... 393

Богданович Модест Иванович

История войны 1814 года во Франции и низложения Наполеона I
Редактор Т. Н. Манцевич
Художественное оформление А. П. Зарубин
Компьютерная верстка И. В. Белюсенко
Корректоры О. А. Егорова, Г. Н. Кузьминова
Издательство «Кучково поле»
123022, г. Москва, ул. Красная Пресня, 28, оф. 554.
Тел./факс: (499) 255 93 49; (499) 255 96 22.
E-mail: kuchkovopole@mail.ru
www.kpole.ru
Подписано в печать 22.09.14. Формат 70 × 100/16.
Усл. печ. л. 80,6. Печать офсетная.
Тираж 2000 экз. 1-й завод (1–1000). Заказ №
.
Отпечатано в ОАО «Первая Образцовая типография»
Филиал «Чеховский Печатный Двор»
142300, Московская область, г. Чехов, ул. Полиграфистов, д. 1
Тел.: (495) 988 63 87
E-mail: salеs@chpk.ru
www.chpd.ru

I SBN 9785995004318

9 785995 004318