/
Tags: журнал домашняя лаборатория
Year: 2015
Text
ИНТЕРНЕТ-ЖУРНАЛ
ДО
ЛАо
М И 1ТГ U
чя
ия
АВГУСТ 2015
\л}' *
ДОМАШНЯЯ
ЛАБОРАТОРИЯ
Научно-практический
и образовательный
интернет-журнал
Адрес редакции:
domlab@ inbox.com
Статьи для журнала
направлять, указывая в теме
письма «For journal».
Журнал содержит материалы
найденные в Интернет или
написанные для Интернет.
Журнал является полностью
некоммерческим. Никакие
гонорары авторам статей не
выплачиваются и никакие
оплаты за рекламу не
принимаются.
Явные рекламные объявления
не принимаются, но скрытая
реклама, содержащаяся в
статьях, допускается и даже
приветствуется.
Редакция занимается только
оформительской
деятельностью и никакой
ответственности за содержание статей
не несет.
Статьи редактируются, но
орфография статей является
делом их авторов.
При использовании
материалов этого журнала, ссылка
на него не является
обязательной, но желательной.
Никакие претензии за
невольный ущерб авторам,
заимствованных в Интернет
статей и произведений, не
принимаются. Произведенный
ущерб считается
компенсированным рекламой авторов и
их произведений.
По всем спорным вопросам
следует обращаться лично в
соответствующие учреждения провинции
Свободное государство (ЮАР).
При себе иметь, заверенные
местным нотариусом, копии всех
необходимых документов на
африкаанс, в том числе,
свидетельства о рождении, диплома об
образовании, справки с места
жительства, справки о здоровье
и справки об авторских правах
(в 2-х экземплярах).
Nft
ЩжШ П-П
- - ^
СОДЕРЖАНИЕ
Повесть временных лет
Мир микробов (продолжение)
Пьеса о группах (окончание)
Учебные опыты по органической химии
Практика создания ПИ-регуляторов
Пшеничный самогон
Варка хмельного меда
На пути к неизбежному (продолжение)
Ртуть (окончание)
Биологически активные растения
Август 2015
История
Ликбез
54
77
Химичка
93
Электроника
104
Технологии
114
120
Мышление
127
Литпортал
238
Разное
343
НА ОБЛОЖКЕ
Заставка к разделу «Технологии».
История
ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ
по Лаврентьевскому списку 1377 г.
Повесть временных лет (также называемая «Первоначальная летопись»
или «Несторова летопись») — наиболее ранний из дошедших до нас
древнерусских летописных сводов начала XII века. Известен по
нескольким редакциям и спискам с незначительными отклонениями в
текстах, внесёнными переписчиками. Был составлен в Киеве.
Охваченный период истории начинается с библейских времён во
вводной части и заканчивается 1117 годом (в 3-й редакции).
Датированная часть истории Древнерусского государства начинается с лета
6360 императора Михаила (852 год).
Название своду дало начало первой фразы «Повесть времянных лет...»
или в части списков «Се повести временных лет...»
Вот повести минувших лет,
откуда пошла русская земля,
кто в Киеве стал первым княжить
и как возникла русская земля
Так начнем повесть сию.
По потопе трое сыновей Ноя разделили землю — Сим, Хам, Иафет. И достался
восток Симу: Персия, Бактрия, даже и до Индии в долготу, а в ширину до Рино-
корура, то есть от востока и до юга, и Сирия, и Мидия до реки Евфрат,
Вавилон, Кордуна, ассирияне, Месопотамия, Аравия Старейшая, Елимаис, Инди, Аравия
Сильная, Колия, Комагина, вся Финикия.
Хаму же достался юг: Египет, Эфиопия, соседящая с Индией, и другая Эфиопия,
из которой вытекает река эфиопская Красная, текущая на восток, Фивы, Ливия,
соседящая с Киринией, Мармария, Сирт, другая Ливия, Нумидия, Масурия,
Мавритания , находящаяся против Гадира. В его владениях на востоке находятся также:
Киликия, Памфилия, Писидия, Мизия, Ликаония, Фригия, Камалия, Ликия, Кария,
Лидия, другая Мизия, Троада, Эолида, Вифиния, Старая Фригия и острова некий:
Сардиния, Крит, Кипр и река Геона, иначе называемая Нил. Нафету же достались
северные страны и западные: Мидия, Албания, Армения Малая и Великая, Каппадо-
кия, Пафлагония, Галатия, Колхида, Босфор, Меоты, Деревня, Сарматия, жители
Тавриды, Скифия, Фракия, Македония, Далматия, Молоссия, Фессалия, Локрида,
Пеления, которая называется также Пелопоннес, Аркадия, Эпир, Иллирия,
славяне , Лихнития, Адриакия, Адриатическое море. Достались и острова: Британия,
Сицилия, Эвбея, Родос, Хиос, Лесбос, Китира, Закинф, Кефаллиния, Итака,
Корсика, часть Азии, называемая Иония, и река Тигр, текущая между Мидией и
Вавилоном; до Понтийского моря на север: Дунай, Днестр, Кавкасинские горы, то
есть Венгерские, а оттуда до Днепра, и прочие реки: Десна, Припять, Двина,
Волхов, Волга, которая течет на восток в страны Сима. В странах же Иафета
сидят русские, чудь и всякие народы: меря, мурома, весь, мордва, заволочская
чудь, пермь, печера, ямь, угра, литва, зимигола, корсь, летгола, ливы. Ляхи
же и пруссы, чудь сидят близ моря Варяжского. По этому морю сидят варяги:
отсюда к востоку — до пределов Сима, сидят по тому же морю и к западу — до
земли Английской и Волошской. Потомство Иафета также: варяги, шведы, норманны,
готы, русь, англы, галичане, волохи, римляне, немцы, корлязи, венецианцы,
генуэзцы и прочие, — они примыкают на западе к южным странам и соседят с
племенем Хамовым. Сим же, Хам и Иафет разделили землю, бросив жребий, и порешили
не вступать никому в долю брата, и жили каждый в своей части. И был единый
народ. И когда умножились люди на земле, замыслили они создать столп до неба,
— было это в дни Иоктана и Фалека. И собрались на месте поля Сенаар строить
столп до неба и около него город Вавилон; и строили столп тот сорок лет, и не
свершили его. И сошел Господь Бог видеть город и столп, и сказал Господь:
«Вот род един и народ един». И смешал Бог народы, и разделил на семьдесят и
два народа, и рассеял по всей земле. По смешении же народов Бог ветром
великим разрушил столп; и находятся остатки его между Ассирией и Вавилоном, и
имеют в высоту и в ширину 5433 локтя, и много лет сохраняются эти остатки.
По разрушении же столпа и по разделении народов взяли сыновья Сима
восточные страны, а сыновья Хама — южные страны, Иафетовы же взяли запад и северные
страны. От этих же семидесяти двух язык произошел и народ славянский, от
племени Иафета — так называемые норики, которые и есть славяне.
Спустя много времени сели славяне по Дунаю, где теперь земля Венгерская и
Болгарская. От тех славян разошлись славяне по земле и прозвались именами
своими от мест, на которых сели. Так одни, придя, сели на реке именем Морава
и прозвались морава, а другие назвались чехи. А вот еще те же славяне: белые
хорваты, и сербы, и хорутане. Когда волохи напали на славян дунайских, и по-
селились среди них, и притесняли их, то славяне эти пришли и сели на Висле и
прозвались ляхами, а от тех ляхов пошли поляки, другие ляхи—лутичи, иные —
мазовшане, иные — поморяне.
Восточные славяне
] Западные славяне
1 Южные славяне
I Тюркоязычные племена
I Финно-угорские племена
] Летто-литовские племена
I Территории со смешанным i
I населением
Масштаб 112 000 000
30
40'
ЪгР А
50*
^
'60'
сгь/
\ ^ ^^ Ладога Ъ f
ь \ I »
I Чудскоеол у
60
\>
. I 1
И И
КАШУБЫ
ПОМОРЯНЕ
Новгород OQ рюриково городище
| С/ЮВЕНЕ X i
ИЛЬМЕНСКИЕ Тимеревское^
о
Ростов
ц£
U1
* 4
с*1
1%
"W"
с* яи!Т'вА
ПОЛЯНЕ :^
О
Aptf □ < J '
Банцеровщина * r-J
(Гнездовс
'if П)
U^^-s ° пТушемля
4 4
Y*
^О/, ^Гнездово V^
^Нг П) Коленек
□
Мощины
; Afj/poAf v;>
О v'. '
М У Р °
Ч.
bB6Sf*N*
БУЛГАР $) *
(БОЛГАР))
%
50'
вислян*-
вщина > r-V ■■ ^
Г Колонии i у 1 . ► ^>
г^ Крако1Г'^.
Ч Г*^,
ЧЧ
^
^ Искоростень
о
I
л с f ,f Чернигов <л
"^ / Баламутовка, -*.
/ Ъ%]<Уг^ Вербован
'^ в А Р С К И й
МАДЬЯРЫ (с 896 г.)
; (ВЕНГРЫ)
^ д Г А Н Д ^
—.~—.Ы (VI—VIII вв.)
Белерад^.^ * А л А X И
5
lVAprxjt ПЛИСКА
с К О Е ®
С 7 В о ПРеслав
(Д°1018Г.)
'ффссалоники_
Адрианополь
*«1 DD
£ Воротынцево
П Пашково
Боршево <
П i
*
/Х>*
*> -&Л50'
ixfl-i
р ы
i
* >' Д, н> р ы '
Саркел $у
■>о^
^
^
X
О
3
ПЕЧЕНЕГЛ
(до сер. IX'а А
ИТИЛЬ®)
/
I
Синоп
F-*
'is T И Л КОНСТАНТИНОПОЛЬ ,.
30*
И М П Е Р И Я
о
-^
**? 6/ г I А Л А Н Ь\ У*-Пгк *>
Племена и племенные объединения:
/'h'.-DjHt восточных славян
МОРДВА соседних народов
Приблизительные границы
государств к началу IX в.
® Столицы государств
□ Городища
Походы восточных славян на
-< Сугдею (конец VIII в.), в Эгейское
море (813) и Амастриду (842)
Направления вторжений норман-
i ► нов (варягов) в конце VIII — первой
i половине IX в.
Восточные славяне и их соседи.
Также и эти славяне пришли и сели по Днепру и назвались полянами, а другие
— древлянами, потому что сели в лесах, а еще другие сели между Припятью и
Двиною и назвались дреговичами, иные сели по Двине и назвались полочанами, по
речке, впадающей в Двину, по имени Полота, от нее и получили название полоча-
не. Те же славяне, которые сели около озера Ильменя, прозвались своим именем
— славянами, и построили город, и назвали его Новгородом. А другие сели по
Десне, и по Сейму, и по Суле, и назвались северянами. И так разошелся
славянский народ, а по его имени и грамота назвалась «славянская».
Когда же поляне жили отдельно по горам этим, тут был путь из Варяг в Греки
и из Грек по Днепру, а в верховьях Днепра — волок до Ловоти, а по Ловоти
можно войти в Ильмень, озеро великое; из этого же озера вытекает Волхов и
впадает в озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское. И по
тому морю можно плыть до Рима, а от Рима можно приплыть по тому же морю к
Царьграду, а от Царьграда можно приплыть в Понт море, в которое впадает Днепр
река. Днепр же вытекает из Оковского леса и течет на юг, а Двина из того же
леса течет, и направляется на север, и впадает в море Варяжское. Из того же
леса течет Волга на восток и впадает семьюдесятью устьями в море Хвалисское.
Так и из Руси можно плыть по Волге в Болгары и в Хвалисы и дальше на восток
пройти в удел Сима, а по Двине — в землю Варягов, от Варяг до Рима, от Рима
же и до племени Хама. А Днепр впадает устьем в Понтийское море; это море
слывет Русским, — по берегам его учил, как говорят, святой Андрей, брат Петра.
Когда Андрей учил в Синопе и прибыл в Корсунь, узнал он, что недалеко от Кор-
суни устье Днепра, и захотел отправиться в Рим, и проплыл в устье
днепровское, и оттуда отправился вверх по Днепру. И случилось так, что он пришел и
стал под горами на берегу. И утром встал и сказал бывшим с ним ученикам:
«Видите ли горы эти? На этих горах воссияет благодать Божия, будет город
великий , и воздвигнет Бог много церквей». И взошел на горы эти, благословил их, и
поставил крест, и помолился Богу, и сошел с горы этой, где впоследствии
возник Киев, и отправился по Днепру вверх. И пришел к славянам, где нынче стоит
Новгород, и увидел живущих там людей — каков их обычай и как моются и
хлещутся, и удивился им. И отправился в страну варягов, и пришел в Рим, и поведал о
том, как учил и что видел, и рассказал: «Удивительное видел я в Славянской
земле на пути своем сюда. Видел бани деревянные, и разожгут их докрасна, и
разденутся и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и поднимут на себя
прутья молодые и бьют себя сами, и до того себя добьют, что едва вылезут,
чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут. И творят это
всякий день, никем же не мучимые, но сами себя мучат, и то совершают омовенье
себе, а не мученье». Те же, слышав об этом, удивлялись; Андрей же, побыв в
Риме, пришел в Синоп.
Поляне же жили в те времена отдельно и управлялись своими родами; ибо и до
той братии (о которой речь в дальнейшем) были уже поляне, и жили они родами
на своих местах, и каждый управлялся самостоятельно. И были три брата: один
по имени Кий, другой — Щек и третий — Хорив, а сестра их была Лыбедь. Сидел
Кий на горе, где ныне подъем Боричев, а Щек сидел на горе, которая ныне
зовется Щековица, а Хорив на третьей горе, которая прозвалась по нему Хориви-
цей. И построили городок во имя старшего своего брата и назвали его Киев. Был
кругом города лес и бор велик, и ловили там зверей, а были те мужи мудры и
смыслены, и назывались они полянами, от них поляне и доныне в Киеве.
Некоторые же, не зная, говорят, что Кий был перевозчиком; был-де тогда у
Киева перевоз с той стороны Днепра, отчего и говорили: «На перевоз на Киев».
Если бы был Кий перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду; а между тем Кий
этот княжил в роде своем, и ходил он к царю, и великие почести воздал ему,
говорят, тот царь, при котором он приходил. Когда же возвращался, пришел он
на Дунай, и облюбовал место, и срубил городок невеликий, и хотел сесть в нем
со своим родом, да не дали ему близживущие; так и доныне называют при
дунайские жители городище то — Киевец. Кий же, вернувшись в свой город Киев, тут и
умер; и братья его Щек и Хорив и сестра их Лыбедь тут же скончались. И по
смерти братьев этих потомство их стало держать княжение у полян, а у древлян
было свое княжение, а у дреговичей свое, а у славян в Новгороде свое, а
другое на реке Полоте, где полочане. От этих последних произошли кривичи,
сидящие в верховьях Волги, и в верховьях Двины, и в верховьях Днепра, их же город
— Смоленск; именно там сидят кривичи. От них же происходят и северяне. А на
Белоозере сидит весь, а на Ростовском озере меря, а на Клещине озере также
меря. А по реке Оке — там, где она впадает в Волгу, — мурома, говорящая на
своем языке, и черемисы, говорящие на своем языке, и мордва, говорящая на
своем языке. Вот кто только говорит по-славянски на Руси: поляне, древляне,
новгородцы, полочане, дреговичи, северяне, бужане, прозванные так потому, что
сидели по Бугу, а затем ставшие называться волынянами. А вот другие народы,
дающие дань Руси: чудь, меря, весь, мурома, черемисы, мордва, пермь, печера,
ямь, литва, зимигола, корсь, нарова, ливонцы, — эти говорят на своих языках,
они — потомство Иафета, живущее в северных странах.
Когда же славяне, как мы уже говорили, жили на Дунае, пришли от скифов, то
есть от хазар, так называемые болгары, и сели по Дунаю, и были насильники
славянам. Затем пришли белые угры и наследовали землю Славянскую. Угры эти
появились при царе Ираклии, который ходил походом на персидского царя Хозд-
роя. В те времена существовали и обры, воевавшие против царя Ираклия и чуть
было его не захватившие. Эти обры воевали и против славян и примучили дулебов
— также славян, и творили насилие женам дулебским: если поедет куда обрин, то
не позволял запрячь коня или вола, но приказывал впрячь в телегу трех,
четырех или пять жен и везти его — обрина, — и так мучили дулебов. Были же эти
обры велики телом, а умом горды, и Бог истребил их, умерли все, и не осталось
ни одного обрина. И есть поговорка на Руси и доныне: «Погибли как обры», — их
же нет ни племени, ни потомства. Вслед за этими обрами пришли печенеги, а
затем шли черные угры мимо Киева, но было это уже после — при Олеге.
Поляне же, жившие сами по себе, как мы уже говорили, были из славянского
рода и только после назвались полянами, и древляне произошли от тех же славян
и также не сразу назвались древляне; радимичи же и вятичи — от рода ляхов.
Были ведь два брата у ляхов — Радим, а другой — Вятко; и пришли и сели: Ра-
дим на Соже, и от него прозвались радимичи, а Вятко сел с родом своим по Оке,
от него получили свое название вятичи. И жили между собою в мире поляне,
древляне, северяне, радимичи, вятичи и хорваты. Дулебы же жили по Бугу, где
ныне волыняне, а уличи и тиверцы сидели по Днестру и соседили с Дунаем. Было
их множество: сидели они прежде по Днестру до самого моря, и сохранились
города их и доныне; вот почему греки называли их «Великая Скифь». Все эти
племена имели свои обычаи, и законы своих отцов, и предания, и каждые — свой
нрав. Поляне имеют обычай отцов своих кроткий и тихий, стыдливы перед снохами
своими и сестрами, матерями и родителями; перед свекровями и деверями великую
стыдливость имеют; имеют и брачный обычай: не идет зять за невестой, но
приводят ее накануне, а на следующий день приносят за нее — кто что даст. А
древляне жили звериным обычаем, жили по-скотски: убивали друг друга, ели все
нечистое, и браков у них не бывало, но умыкали девиц у воды. А радимичи,
вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу, как звери, ели все нечистое
и срамословили при отцах и при снохах, и браков у них не бывало, но
устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие
бесовские песни и здесь умыкали себе жен по сговору с ними; имели же по две и
по три жены. И если кто умирал, то устраивали по нем тризну, а затем делали
большую колоду и возлагали на эту колоду мертвеца и сжигали, а после, собрав
кости, вкладывали их в небольшой сосуд и ставили на столбах при дорогах, как
делают и теперь еще вятичи. Этого же обычая держались и кривичи и прочие
язычники, не знающие закона Божьего, но сами себе устанавливающие закон.
Говорит Георгий в своем летописании: «Каждый народ имеет либо письменный закон,
либо обычай, который люди, не знающие закона, соблюдают как предание отцов.
Из них же первые — сирийцы, живущие на краю света. Имеют они законом себе
обычаи своих отцов: не заниматься любодеянием и прелюбодеянием, не красть, не
клеветать или убивать и, особенно, не делать зло. Таков же закон и у
бактриан, называемых иначе рахманами или островитянами; эти по заветам прадедов и
из благочестия не едят мяса и не пьют вина, не творят блуда и никакого зла не
делают, имея великий страх Божьей веры. Иначе — у соседних с ними индийцев.
Эти — убийцы, сквернотворцы и гневливы сверх всякой меры; а во внутренних
областях их страны — там едят людей, и убивают путешественников, и даже едят
как псы. Свой закон и у халдеян и у вавилонян: матерей брать на ложе, блуд
творить с детьми братьев и убивать. И всякое бесстыдство творят, считая его
добродетелью, даже если будут далеко от своей страны. Другой закон у гилий:
жены у них пашут, и строят дома, и мужские подвиги совершают, но и любви
предаются сколько хотят, не сдерживаемые своими мужьями и не стыдясь; есть среди
них и храбрые женщины, умелые в охоте на зверей. Властвуют жены эти над
мужьями своими и повелевают ими. В Британии же несколько мужей с одною женою
спят, и многие жены с одним мужем связь имеют и беззаконие как закон отцов
совершают, никем не осуждаемые и не сдерживаемые. Амазонки же не имеют мужей,
но, как бессловесный скот, однажды в году, близко к весенним дням, выходят из
своей земли и сочетаются с окрестными мужчинами, считая то время как бы не-
киим торжеством и великим праздником. Когда же зачнут от них в чреве, — снова
разбегутся из тех мест. Когда же придет время родить и если родится мальчик,
то убивают его, если же девочка, то вскормят ее и прилежно воспитают».
Так вот и при нас теперь половцы держатся закона отцов своих: кровь
проливают и даже хвалятся этим, едят мертвечину и всякую нечистоту — хомяков и
сусликов, и берут своих мачех и невесток, и выполняют иные обычаи своих
отцов. Мы же, христиане всех стран, где веруют во святую Троицу, в единое
крещение и исповедуют единую веру, имеем единый Закон, поскольку мы крестились
во Христа и во Христа облеклись.
Вслед за тем, по смерти братьев этих (Кия, Щека и Хорива), притесняли полян
древляне и иные окрестные люди. И нашли их хазары сидящими на горах этих в
лесах и сказали: «Платите нам дань». Поляне, посовещавшись, дали от дыма по
мечу, и отнесли их хазары к своему князю и к старейшинам, и сказали им: «Вот,
новую дань нашли мы». Те же спросили у них: «Откуда?» Они же ответили: «В
лесу на горах над рекою Днепром». Опять спросили те: «А что дали?». Они же
показали меч. И сказали старцы хазарские: «Не добрая дань эта, княже: мы
доискались ее оружием, острым только с одной стороны, — саблями, а у этих оружие
обоюдоострое — мечи. Станут они когда-нибудь собирать дань и с нас и с иных
земель». И сбылось сказанное ими, так как не по своей воле говорили они, но
по Божьему повелению. Так вот было и при фараоне, царе египетском, когда
привели к нему Моисея и сказали старейшины фараона: «Этот унизит когда-нибудь
Египет». Так и случилось: погибли египтяне от Моисея, а сперва работали на
них евреи. Тоже и эти: сперва властвовали, а после над ними самими властвуют;
так и есть: владеют русские князья хазарами и по нынешний день.
В год 6360 (852), индикта 15, когда начал царствовать Михаил, стала
прозываться Русская земля. Узнали мы об этом потому, что при этом царе приходила
Русь на Царьград, как пишется об этом в летописании греческом. Вот почему с
этой поры начнем и числа положим. От Адама и до потопа 2242 года, а от потопа
до Авраама 1000 и 82 года, а от Авраама до исхода Моисея 430 лет, а от исхода
Моисея до Давида 600 и 1 год, а от Давида и от начала царствования Соломона
до пленения Иерусалима 448 лет, а от пленения до Александра Македонского 318
лет, а от Александра до рождества Христова 333 года, а от Христова рождества
до Константина 318 лет, от Константина же до Михаила сего 542 года. А от
первого года царствования Михаила до первого года княжения Олега, русского
князя, 29 лет, а от первого года княжения Олега, потому что он сел в Киеве, до
первого года княжения Игоря 31 год, а от первого года княжения Игоря до
первого года Святославова 33 года, а от первого года княжения Святослава до
первого года Ярополкова 28 лет; а княжил Ярополк 8 лет, а Владимир княжил 37
лет, а Ярослав княжил 40 лет. Таким образом, от смерти Святослава до смерти
Ярослава 85 лет; от смерти же Ярослава до смерти Святополка 60 лет.
По возвратимся мы к прежнему и расскажем, что произошло в эти годы, — как
уже начали: с первого года царствования Михаила, и расположим по порядку
года.
В год 6361 (853) . В год 6362 (854) . В год 6363 (855) . В год 6364 (856) . В
год 6365 (857).
В год 6366 (858) . Царь Михаил отправился с воинами на болгар по берегу и
морем. Болгары же, узнав об этом, не смогли противостать им, попросили
крестить их и обещали покориться грекам. Царь же крестил их князя и всех бояр и
заключил мир с болгарами.
В год 6367 (859) . Варяги из заморья взимали дань с чуди, и со словен, и с
мери, и со всех кривичей. А хазары брали с полян, и с северян, и с вятичей по
серебряной монете и по белке от дыма.
В год 6368 (860). В год 6369 (861).
В год 6370 (862) . Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами
собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них
усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя,
который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси.
Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и
англы, а еще иные готландцы, — вот так и эти прозывались. Сказали руси чудь,
славяне, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет.
Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами,
и взяли с собой всю русь, и пришли и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а
другой, Синеус, — на Белоозере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех варягов
прозвалась Русская земля. Новгородцы же — те люди от варяжского рода, а
прежде были славяне. Через два же года умерли Синеус и брат его Трувор. И овладел
всею властью один Рюрик и стал раздавать мужам своим города — тому Полоцк,
этому Ростов, другому Белоозеро. Варяги в этих городах — находники, а
коренное население в Новгороде — славяне, в Полоцке — кривичи, в Ростове — меря, в
Белоозере — весь, в Муроме — мурома, и над теми всеми властвовал Рюрик. И
было у него два мужа, не родственники его, но бояре, и отпросились они в Царь-
град со своим родом. И отправились по Днепру, и когда плыли мимо, то увидели
на горе небольшой город. И спросили: «Чей это городок?» Тамошние же жители
ответили: «Были три брата, Кий, Щек и Хорив, которые построили городок этот и
сгинули, а мы тут сидим, их потомки, и платим дань хазарам». Аскольд же и Дир
остались в этом городе, собрали у себя много варягов и стали владеть землею
полян. Рюрик же княжил в Новгороде.
В год 6371 (863) . В год 6372 (864) . В год 6373 (865) .
В год 6374 (866) . Отправились Аскольд и Дир войной на греков и пришли туда
в четырнадцатый год царствования Михаила. Царь же был в это время в походе на
агарян, дошел уже до Черной реки, когда епарх прислал ему весть, что Русь
идет походом на Царьград, и возвратился царь. Эти же вошли внутрь Суда,
совершили много убийств христиан и осадили Царьград двумястами кораблей. Царь
же с трудом вошел в город и всю ночь молился с патриархом Фотием в церкви
Святой Богородицы во Влахерне, и вынесли они с песнями Божественную ризу
святой Богородицы и омочили в море ее полу. Была в это время тишина и море было
спокойно, но тут внезапно поднялась буря с ветром, и великие волны, чтобы
разметать корабли язычников русских, и прибило их к берегу и переломало так,
что немногим из них удалось избегнуть этой беды и вернуться домой.
Царьград (Константинополь)
В год 6375 (867).
В род 6376 (868). Начал царствовать Василий.
В род 6377 (869) . Крещена была вся земля Болгарская.
В год 6378 (870) . В год 6379 (871) . В год 6380 (872) . В год 6381 (873) . В
год 6382 (874) . В год 6383 (875) . В год 6384 (876) . В год 6385 (877) . В год
6386 (878).
В год 6387 (879). Умер Рюрик и, передав княжение свое Олегу — родичу
своему , отдал ему на руки сына Игоря, ибо был тот еще очень мал.
В год 6388 (880). В год 6389 (881).
В год 6390 (882). Выступил в поход Олег, взяв с собою много воинов:
варягов , чудь, славян, мерю, весь, кривичей, и пришел к Смоленску с кривичами, и
принял власть в городе, и посадил в нем своих мужей. Оттуда отправился вниз,
и взял Любеч, и также посадил своих мужей. И пришли к горам Киевским, и узнал
Олег, что княжат тут Аскольд и Дир. Спрятал он одних воинов в ладьях, а
других оставил позади, и сам отправился к ним вместе с младенцем. И подплыл к
Угорской горе, спрятав своих воинов, и послал к Аскольду и Диру, говоря им,
что-де «мы купцы, идем к грекам от Олега и княжича Игоря. Придите к нам, к
родичам своим». Когда же Аскольд и Дир пришли, все спрятанные воины выскочили
из ладей, и сказал Олег Аскольду и Диру: «Не князья вы и не княжеского рода,
но я княжеского рода», а когда вынесли Игоря, добавил: «Вот он сын Рюрика». И
убили Аскольда и Дира, отнесли на гору и погребли: Аскольда — на горе1,
которая называется ныне Угорской, где теперь Ольмин двор; на той могиле Ольма
поставил церковь Святого Николы; а Дирова могила — за церковью Святой Ирины. И
сел Олег, княжа, в Киеве, и сказал Олег: «Да будет матерью городам русским».
И были у него варяги, и славяне, и прочие, прозвавшиеся русью. Тот Олег начал
1 Аскольдова могила — урочище на правом берегу Днепра в Киеве, где, по преданию,
похоронен киевский правитель Аскольд. Ныне это часть паркового комплекса, разбитого в
1934—1936 годах на месте древнего Угорского урочища. Примыкает к Парку Вечной Славы.
ставить города и установил дани славянам, и кривичам, и мери, положил и для
варягов давать дань от Новгорода по триста гривен ежегодно ради сохранения
мира, что и давалось варягам до самой смерти Ярослава.
В год 6391 (883) . Начал Олег воевать против древлян и, покорив их, брал
дань с них по черной кунице.
В год 6392 (884) . Отправился Олег на северян, и победил их, и низложил на
них легкую дань, и не позволил им платить дань хазарам, говоря так: «Я враг
их, и вам им платить незачем».
В год 6393 (885). Послал Олег к радимичам, спрашивая: «Кому даете дань?»
Они же ответили: «Хазарам». И сказал им Олег: «Не давайте хазарам, но платите
мне». И дали Олегу по щелягу1, как раньше хазарам давали. И властвовал Олег
над полянами, и древлянами, и северянами, и радимичами, а с уличами и
тиверцами воевал.
В год 6394 (886).
В род 6395 (887). Царствовал Леон, сын Василия, который прозывался Львом, и
брат его Александр, царствовавший двадцать шесть лет.
В год 6396 (888). В год 6397 (889). В год 6398 (890). В год 6399 (891). В
год 6400 (892) . В год 6401 (893) . В год 6402 (894) . В год 6403 (895) . В год
6404 (896). В год 6405 (897).
В год 6406 (898) . Шли угры мимо Киева горою, которая прозывается теперь
Угорской, пришли к Днепру, и стали вежами: ходили они так же, как теперь
половцы. И придя с востока, устремились через великие горы, которые прозвались
Угорскими горами, и стали завоевывать живших там волохов и славян. Сидели
ведь тут прежде славяне, а затем Славянскую землю захватили волохи. А после
угры прогнали волохов, унаследовали ту землю и поселились со славянами,
покорив их себе; и с тех пор прозвалась земля Угорской. И стали угры воевать
против греков и попленили землю Фракийскую и Македонскую до самой Селуни. И
стали воевать против моравов и чехов. Был един народ славянский: и те славяне,
которые сидели по Дунаю, покоренные уграми, и моравы, и чехи, и поляки, и
поляне, которых теперь называют русь. Для них ведь, моравов, первоначально
созданы буквы, названные славянской грамотой; эта же грамота и у русских, и у
болгар дунайских.
Когда славяне жили уже крещенными, князья их Ростислав, Святополк и Коцел
послали к царю Михаилу, говоря: «Земля наша крещена, но нет у нас учителя,
который бы наставил и поучил нас и объяснил святые книги. Ведь не знаем мы ни
греческого языка, ни латинского; одни учат нас так, а другие иначе, от этого
не знаем мы ни начертания букв, ни их значения. И пошлите нам учителей,
которые бы могли нам рассказать о книжных словах и о смысле их». Услышав это,
царь Михаил созвал всех философов и передал им все, сказанное славянскими
князьями. И сказали философы: «В Селуни есть муж, именем Лев. Имеет он
сыновей , знающих славянский язык; два сына у него искусные философы». Услышав об
этом, царь послал за ними ко Льву в Селунь, со словами: «Пошли к нам без
промедления своих сыновей Мефодия и Константина». Услышав об этом, Лев вскоре же
послал их, и пришли они к царю, и сказал им царь: «Вот, прислала послов ко
мне Славянская земля, прося себе учителя, который мог бы им истолковать
священные книги, ибо этого они хотят». И уговорил их царь и послал их в
Славянскую землю к Ростиславу, Святополку и Коцелу. Когда же братья эти пришли, —
начали они составлять славянскую азбуку и перевели Апостол и Евангелие. И
рады были славяне, что услышали они о величии Божьем на своем языке. Затем пе-
1 Шеляг — денежная единица в Древней Руси и в Польше. Так называлась некая монета,
которую платили славянские племена хазарам в качестве дани и которая уже поэтому не
могла иметь ничего общего с западноевропейским шиллингом (skillingr). Возможно, она
была арабским диргемом либо хазарской монетой — шекелем.
ревели Псалтырь и Октоих и другие книги. Некие же люди стали хулить
славянские книги и говорили, что-де «ни одному народу не следует иметь свою азбуку,
кроме евреев, греков и латинян, как в надписи Пилата, который на Кресте
Господнем написал только на этих языках». Услышав об этом, папа римский осудил
тех, кто ропщет на славянские книги, сказав так: «Да исполнится слово
Писания: „Пусть восхвалят Бога все народы", и другое: „Пусть все народы восхвалят
величие Божие, поскольку дух святой дал им говорить". Если же кто бранит
славянскую грамоту, да будет отлучен от церкви, пока не исправится; это волки, а
не овцы, их следует узнавать по поступкам их и беречься их. Вы же, дети,
послушайте Божественного учения и не отвергните церковного поучения, которое
дал вам наставник наш Мефодий». Константин же вернулся назад и отправился
учить болгарский народ, а Мефодия оставил в Моравии. Затем князь Коцел
поставил Мефодия епископом в Паннонии на столе святого Андроника, одного из
семидесяти апостолов, ученика святого апостола Павла. Мефодий же посадил двух
попов, хороших скорописцев, и перевел все книги полностью с греческого языка на
славянский в шесть месяцев, начав в марте, а закончив 26 октября. Закончив
же, воздал достойную хвалу и славу Богу, давшему такую благодать епископу Ме-
фодию, преемнику Андроника; ибо учитель славянскому народу — апостол
Андроник. До моравов же доходил и апостол Павел и учил там; там же находится и
Иллирия , до которой доходил апостол Павел и где первоначально жили славяне. Вот
почему учитель славян — апостол Павел, из тех же славян — и мы, русь; поэтому
и нам, руси, учитель Павел, так как учил славянский народ и поставил по себе
для славян епископом и наместником Андроника. А славянский народ и русский
един, от варягов ведь прозвались русью, а прежде были славяне; хоть и
полянами назывались, но речь была славянской. Полянами прозвались потому, что
сидели в поле, а язык был им общий — славянский.
В год 6407 (899) . В год 6408 (900) . В год 6409 (901) .
В год 6410 (902). Леон-царь нанял угров против болгар. Угры же напав, по-
пленили всю землю Болгарскую. Симеон же, узнав об этом, возвратился на угров,
а угры двинулись против него и победили болгар, так что Симеон едва убежал в
Доростол.
В год 6411 (903). Игорь вырос и собирал дань после Олега, и слушались его,
и привели ему жену из Пскова, именем Ольгу.
В год 6412 (904) . В год 6413 (905) . В год 6414 (906) .
В год 6415 (907) . Пошел Олег на греков, оставив Игоря в Киеве; взял же с
собою множество варягов, и славян, и чуди, и кривичей, и мерю, и древлян, и
радимичей, и полян, и северян, и вятичей, и хорватов, и дулебов, и тиверцев,
известных как толмачи: этих всех называли греки «Великая Скифь». И с этими
всеми пошел Олег на конях и в кораблях; и было кораблей числом две тысячи. И
пришел к Царьграду; греки же замкнули Суд, а город затворили. И вышел Олег на
берег, и начал воевать, и много убийств сотворил в окрестностях города
грекам, и разбили множество палат, и церкви пожгли. А тех, кого захватили в
плен, одних иссекли, других замучили, иных же застрелили, а некоторых
побросали в море, и много другого зла сделали русские грекам, как обычно делают
враги.
И повелел Олег своим воинам сделать колеса и поставить на колеса корабли. И
с попутным ветром подняли они паруса и пошли по полю к городу. Греки же,
увидев это, испугались и сказали через послов Олегу: «Не губи города, дадим тебе
дани какой захочешь». И остановил Олег воинов, и вынесли ему пищу и вино, но
не принял его, так как было оно отравлено. И испугались греки и сказали: «Это
не Олег, но святой Дмитрий, посланный на нас от Бога». И приказал Олег дать
дани на две тысячи кораблей: по двенадцати гривен на человека, а было в
каждом корабле по сорок мужей.
И согласились на это греки, и стали греки просить мира, чтобы не воевал
Греческой земли. Олег же, немного отойдя от столицы, начал переговоры о мире
с греческими царями Леоном и Александром и послал к ним в столицу Карла, Фар-
лафа, Вермуда, Рулава и Стемида со словами: «Платите мне дань». И сказали
греки: «Что хочешь, дадим тебе». И приказал Олег дать воинам своим на две
тысячи кораблей по двенадцати гривен на уключину, а затем дать дань для русских
городов: прежде всего для Киева, затем для Чернигова, для Переяславля, для
Полоцка, для Ростова, для Любеча и для других городов: ибо по этим городам
сидят великие князья, подвластные Олегу. «Когда приходят русские, пусть берут
содержание для послов сколько хотят; а если придут купцы, пусть берут
месячное на шесть месяцев: хлеба, вина, мяса, рыбы и плодами. И пусть устраивают
им баню — сколько захотят. Когда же русские отправятся домой, пусть берут у
царя на дорогу еду, якоря, канаты, паруса и что им нужно». И обязались греки,
и сказали цари и все бояре: «Если русские явятся не для торговли, то пусть не
берут месячное: да запретит русский князь указом своим, чтобы приходящие сюда
русские не творили ущерба в селах и в стране нашей. Прибывающие сюда русские
пусть обитают у церкви Святого Мамонта и, когда пришлют к ним от нашего
государства и перепишут имена их, только тогда пусть возьмут полагающееся им
месячное, — сперва те, кто пришли из Киева, затем из Чернигова, и из
Переяславля, и из других городов. И пусть входят в город через одни только
ворота, в сопровождении царского мужа, без оружия, по пятьдесят человек, и
торгуют сколько им нужно, не уплачивая никаких сборов». Итак, царь Леон и
Александр заключили мир с Олегом, обязались уплачивать дань и ходили ко взаимной
присяге: сами целовали крест, а Олега с мужами его водили к клятве по закону
русскому, и клялись те своим оружием и Перуном, их богом, и Волосом, богом
скота, и утвердили мир. И сказал Олег: «Сшейте для руси паруса из паволок, а
славянам копринные», — и было так! И повесил щит свой на вратах в знак
победы, и пошли от Царьграда. И подняла русь паруса из паволок, а славяне
копринные , и разодрал их ветер; и сказали славяне: «Возьмем свои простые паруса, не
дали славянам паруса из паволок». И вернулся Олег в Киев, неся золото, и
паволоки, и плоды, и вино, и всякое узорочье. И прозвали Олега Вещим, так как
были люди язычниками и непросвещенными.
В год 6416 (908) . В год 6417 (909) . В год 6418 (910) .
В год 6419 (911). Явилась на западе большая звезда в виде копья.
В год 6420 (912). Послал Олег мужей своих заключить мир и установить
договор между греками и русскими, говоря так:
«Список с договора, заключенного при тех же царях Льве и Александре. Мы от
рода русского — Карлы, Инегелд, Фарлаф, Веремуд, Рулав, Гуды, Руалд, Карн,
Фрелав, Руар, Актеву, Труан, Лидул, Фост, Стемид — посланные от Олега,
великого князя русского, и от всех, кто под рукою его, — светлых и великих
князей, и его великих бояр, к вам, Льву, Александру и Константину, великим в
Боге самодержцам, царям греческим, на укрепление и на удостоверение многолетней
дружбы, существовавшей между христианами и русскими, по желанию наших великих
князей и по повелению всех, кто находится под рукою его, русских. Наша
светлость, превыше всего желая в Боге укрепить и удостоверить дружбу,
существовавшую неоднократно между христианами и русскими, рассудили по
справедливости, не только на словах, но и на письме, и клятвою твердою, клянясь оружием
своим, утвердить такую дружбу и удостоверить ее по вере и по закону нашему.
Таковы суть главы договора, относительно которых мы себя обязали по Божьей
вере и дружбе: первыми словами нашего договора помиримся с вами, греки, и
станем любить друг друга от всей души и по всей доброй воле, и не дадим
произойти, поскольку это в нашей власти, никакому обману или преступлению от
сущих под рукою наших светлых князей; но постараемся, как только можем,
сохранить с вами в будущие годы и навсегда непревратную и неизменную дружбу,
открытым объявлением и преданием письму с закреплением, клятвой удостоверяемую.
Также и вы, греки, соблюдайте такую же непоколебимую и неизменную дружбу к
князьям нашим светлым русским и ко всем, кто находится под рукою нашего
светлого князя всегда и во все годы.
А о главах, касающихся возможных совершиться злодеяний, договоримся так: те
злодеяния, которые будут явно удостоверены, пусть считаются бесспорно
совершившимися ; а какому злодеянию не станут верить, пусть клянется та сторона,
которая домогается, чтобы злодеянию этому не верили; и когда поклянется
сторона та, пусть будет такое наказание, каким окажется преступление.
Об этом: если кто убьет — русский христианина или христианин русского, — да
умрет на месте убийства. Если же убийца убежит, а окажется имущим, то ту
часть его имущества, которую полагается по закону, пусть возьмет родственник
убитого, но и жена убийцы пусть сохранит то, что полагается ей по закону.
Если же кажется неимущим бежавший убийца, то пусть останется под судом, пока не
разыщется, а тогда да умрет.
Если ударит кто мечом или будет бить каким-либо другим орудием, то за тот
удар или битье пусть даст пять литр серебра по закону русскому; если же
сделавший этот проступок неимущий, то пусть даст сколько может, так, что пусть
снимет с себя и те самые одежды, в которых ходит, а об оставшейся
неуплаченной сумме пусть клянется по своей вере, что никто не может помочь ему, и
пусть не взыскивается с него этот остаток.
Об этом: если украдет что русский у христианина или, с другой стороны,
христианин у русского, и пойман будет вор пострадавшим в то самое время, когда
совершает кражу, либо если приготовится вор красть и (в обоих этих случаях)
будет убит, то не взыщется смерть его ни от христиан, ни от русских; но пусть
пострадавший возьмет то свое, что потерял. Если же добровольно отдастся вор,
то пусть будет взят тем, у кого он украл, и пусть будет связан, и отдаст то,
что украл, в тройном размере.
Об этом: если кто из христиан или из русских посредством побоев покусится
(на грабеж) и явно насильно возьмет что-либо, принадлежащее другому, то пусть
вернет в тройном размере.
Если выкинута будет ладья сильным ветром на чужую землю и будет там кто-
нибудь из нас, русских, и (хозяин) соберется снабдить ладью товаром своим и
отправить вновь в Греческую землю, то проводим ее через всякое опасное место,
пока не придет в место безопасное; если же ладья эта ли от бури или
противного ветра задерживается и не может возвратиться в свои места, то поможем
гребцам той ладьи мы, русские, и проводим с куплею их поздорову. — Это если
случится около Греческой земли. Если же приключится такое же зло русской ладье,
то проводим ее в Русскую землю, и пусть (свободно) продают товары той ладьи
(еще в Греции) , так что если можно что продать из той ладьи, то пусть
(беспрепятственно) вынесем (на греческий берег) мы, русские. И когда приходим
(мы, русские) в Греческую землю для торговли или посольством к вашему царю,
то (мы, греки) пропустим с честью проданные товары их ладьи. Если же случится
кому-либо из нас, русских, прибывших с ладьею, быть убиту или что-нибудь
будет взято из ладьи, то пусть будут виновники присуждены к вышесказанному
наказанию .
Об этих: если пленник той или иной стороны насильно удерживается русскими
или греками, будучи продан в их страну, и если действительно окажется русский
или грек, то пусть выкупят и возвратят выкупленное лицо в его страну и
возьмут цену его купившие или пусть будет предложена за него цена, полагающаяся
за челядина. Также, если и на войне взят будет он теми греками, — все равно,
пусть возвратится он в свою страну и отдана будет за него цена его, как уже
сказано выше, существующая по обычным торговым расчетам.
Если же будет набор в войско и эти (русские) захотят почтить вашего царя, и
сколько бы ни пришло их в какое время, и захотят остаться у вашего царя по
своей воле, то пусть будет исполнено их желание.
Еще о русских, о пленниках. Явившиеся из какой-либо страны (пленные
христиане) на Русь и продаваемые (русскими) назад в Грецию или пленные
христиане, приведенные на Русь из какой-либо страны, — все эти должны продаваться по
двадцати златников и возвращаться в Греческую землю.
Об этом: если украден будет челядин русский, либо убежит, либо насильно
будет продан и жаловаться станут русские, пусть докажут это о своем челядине и
возьмут его на Русь, но и купцы, если потеряют челядина и обжалуют, пусть
требуют судом и, когда найдут, — возьмут его. Если же кто-либо из тяжущихся
не позволит произвести дознание — тем самым не будет признан правым.
И о русских, служащих в Греческой земле у греческого царя. Если кто умрет
(из них) , не распорядившись своим имуществом, а своих (в Греции) у него не
будет, то пусть возвратится имущество его на Русь ближайшим младшим
родственникам. Если же сделает завещание, то пусть возьмет завещанное ему тот, кому
написал умирающий наследовать его имущество, и да наследует его.
О русских, взимающих куплю.
О различных людях, ходящих в Греческую землю и остающихся в долгу. Если
злодей не возвратится на Русь, то пусть жалуются русские греческому царству,
и будет он схвачен и возвращен насильно на Русь. То же самое пусть сделают и
русские грекам, если случится такое же.
В удостоверение и неизменность, которая должна быть между вами,
христианами, и русскими, мирный договор этот сотворили мы Ивановым написанием на двух
хартиях — царя вашего и своею рукою, — скрепили его клятвою предлежащим
честным крестом и святою единосущною Троицею единого истинного Бога вашего и дали
нашим послам. Мы же клялись царю вашему, поставленному от Бога, как
Божественное создание, по вере и по обычаю нашим, не нарушать нам и никому из
страны нашей ни одной из установленных глав мирного договора и дружбы. И это
написание дали царям вашим на утверждение, чтобы договор этот стал основой
утверждения и удостоверения существующего между нами мира. Месяца сентября 2,
индикта 15, в год от сотворения мира 6420».
Царь же Леон почтил русских послов дарами — золотом, и паволоками, и
драгоценными тканями — и приставил к ним своих мужей показать им церковную
красоту, золотые палаты и хранящиеся в них богатства: множество золота, паволоки,
драгоценные камни и страсти Господни — венец, гвозди, багряницу и мощи
святых, уча их вере своей и показывая им истинную веру. И так отпустил их в свою
землю с великою честью. Послы же, посланные Олегом, вернулись к нему и
поведали ему все речи обоих царей, как заключили мир и договор положили между
Греческою землею и Русскою и установили не преступать клятвы — ни грекам, ни
руси.
И жил Олег, княжа в Киеве, мир имея со всеми странами. И пришла осень, и
вспомнил Олег коня своего, которого когда-то поставил кормить, решив никогда
на него не садиться. Ибо когда-то спрашивал он волхвов и кудесников: «От чего
я умру?» И сказал ему один кудесник: «Князь! От коня твоего любимого, на
котором ты ездишь, — от него тебе и умереть!». Запали слова эти в душу Олегу, и
сказал он: «Никогда не сяду на него и не увижу его больше». И повелел кормить
его и не водить его к нему, и прожил несколько лет, не видя его, пока не
пошел на греков. А когда вернулся в Киев и прошло четыре года, — на пятый год
помянул он своего коня, от которого когда-то волхвы предсказали ему смерть. И
призвал он старейшину конюхов и сказал: «Где конь мой, которого приказал я
кормить и беречь?». Тот же ответил: «Умер». Олег же посмеялся и укорил того
кудесника, сказав: «Не право говорят волхвы, но все то ложь: конь умер, а я
жив». И приказал оседлать себе коня: «Да увижу кости его». И приехал на то
место, где лежали его голые кости и череп голый, слез с коня, посмеялся и
сказал: «От этого ли черепа смерть мне принять?» И ступил он ногою на череп,
и выползла из черепа змея, и ужалила его в ногу. И от того разболелся и умер
он. Оплакивали его все люди плачем великим, и понесли его, и похоронили на
горе, называемою Щековица; есть же могила его и доныне, слывет могилой Олего-
вой1. И было всех лет княжения его тридцать и три.
Олегова могила.
Неудивительно, что от волхвования сбывается чародейство. Так было и в
царствование Доментиана: тогда был известен некий волхв именем Аполлоний Тиан-
ский, который ходил и творил всюду бесовские чудеса — в городах и селах.
Однажды, когда из Рима пришел он в Византию, его упросили живущие там сделать
следующее: он отогнал из города множество змей и скорпионов, чтобы не было от
них вреда людям, и ярость конскую обуздал на сонмище бояр. Так и в Антиохию
пришел, и упрошенный людьми теми — антиохиянинами, страдавшими от скорпионов
и комаров, сделал медного скорпиона, и зарыл его в землю, и поставил над ним
небольшой мраморный столп, и повелел взять людям палки и ходить по городу и
выкликивать, потрясая теми палками: «Быть городу без комара!» И так исчезли
из города скорпионы и комары. И спросили его еще об угрожавших городу земле-
1 «Олегова могила» — сопка 5-III (по нумерации сопок северного Поволховья В. П.
Петренко) в урочище «Сопки» рядом с селом Старая Ладога, имеющая около 10 м высоты. В
научной литературе именуется также «Полая сопка», «сопка Ходаковского». В 1820 году
она была частично раскопана Зорианом Доленга-Ходаковским (А. Чарноцким) . Во время
исследований (затронувших около трети всей насыпи) было обнаружено «несколько
сожженных костей», двушипный черешковый наконечник копья («стрела»), датирующийся VIII
— началом IX вв., «кусок железа, похожий на задвижку в замке, и угли...». В дальнейшем
археологические раскопки здесь не проводились.
трясениях, и, вздохнув, написал он на дощечке следующее: «Увы тебе,
несчастный город, много тебя будет трясти земля, и огнем будешь попален, оплачет
тебя и Оронтия на берегу». Об Аполлонии этом и великий Анастасий Иерусалимский
сказал: «Чудеса, произведенные Аполлонием, даже и до сих пор на некоторых
местах исполняются: некоторые из них сотворены, чтобы отогнать четвероногих
животных и птиц, которые могли бы вредить людям, другие же для удержания
речных струй, вырвавшихся из берегов, но иные и на погибель и в ущерб людям,
хотя и на обуздание их.
Не только ведь при жизни его так делали бесы такие чудеса, но и по смерти,
у гроба его, творили чудеса его именем, чтобы обольщать жалких людей, часто
уловляемых на них дьяволом». Итак, кто что скажет о творящих волшебство? Ведь
вот, искусен был на волшебное обольщение и никогда не считался Аполлоний с
тем, что в безумстве предался мудрому ухищрению; а следовало бы ему сказать:
«Словом только творю я то, что хотел», и не совершать действий ожидаемых от
него. То все попущением Божиим и творением бесовским случается, — всеми
подобными делами испытывается наша православная вера, что тверда она и
пребывает подле Господа и не увлекаема дьяволом, его призрачными чудесами и
сатанинскими делами, творимыми врагами рода человеческого и слугами зла. Бывает же,
что некоторые и именем Господа пророчествуют, как Валаам, и Саул, и Каиафа, и
бесов даже изгоняют, как Иуда и сыны Скевавели. Потому что и на недостойных
многократно действует благодать, как многие свидетельствуют: ибо Валаам был
чужд и праведного жития и веры, но, тем не менее, свидетельствовала в нем
благодать для убеждения других. И Фараон такой же был, но и ему было раскрыто
будущее. И Навуходоносор был законопреступен, но и ему также было открыто
будущее многих поколений, тем свидетельствуя, что многие, имеющие превратные
понятия, еще до пришествия Христа творят знамения не по собственной воле на
прельщение людей, не знающих доброго. Таков был и Симон Волхв, и Менандр, и
другие такие же, из-за которых и было по истине сказано: «Не чудесами
прельщать ...»
В год 6421 (913). По смерти Олега стал княжить Игорь. В это же время стал
царствовать Константин, сын Леона. И затворились от Игоря древляне по смерти
Олега.
В год 6422 (914) . Пошел Игорь на древлян и, победив их, возложил на них
дань больше Олеговой. В тот же год пришел Симеон Болгарский на Царьград и,
заключив мир, вернулся домой.
В год 6423 (915). Пришли впервые печенеги на Русскую землю и, заключив мир
с Игорем, пошли к Дунаю. В те же времена пришел Симеон, попленяя Фракию;
греки же послали за печенегами. Когда же печенеги пришли и собрались уже
выступить на Симеона, греческие воеводы рассорились. Печенеги, увидев, что они
сами между собою ссорятся, ушли восвояси, а болгары сразились с греками, и
иссечены были греки. Симеон же захватил Адрианополь, который первоначально
назывался городом Ореста — сына Агамемнона: ибо Орест когда-то купался в трех
реках и избавился тут от своей болезни — оттого и назвал город своим именем.
Впоследствии же его обновил цезарь Адриан и назвал в свое имя Адрианом, мы же
зовем его Адрианом-град ом.
В год 6424 (916) . В год 6425 (917) . В год 6426 (918) . В год 6427 (919) .
В год 6428 (920). У греков поставлен царь Роман. Игорь же воевал против
печенегов .
В год 6429 (921) . В год 6430 (922) . В год 6431 (923) . В год 6432 (924) . В
год 6433 (925) . В год 6434 (926) . В год 6435 (927) . В год 6436 (928) .
В год 6437 (929) . Пришел Симеон на Царь-град, и попленил Фракию и
Македонию, и подошел к Царьграду в великой силе и с гордостию, и сотворил мир с
Романом-царем, и возвратился восвояси.
В год 6438 (930). В год 6439 (931). В год 6440 (932). В год 6441 (933).
В год 6442 (934) . Впервые пришли на Царь град угры и попленили всю Фракию.
Роман заключил мир с уграми.
В год 6443 (935) . В год 6444 (936) . В год 6445 (937) . В год 6446 (938) . В
год 6447 (939). В год 6448 (940).
В год 6449 (941). Пошел Игорь походом на греков. И послали болгары весть
царю, что идут русские на Царьград: десять тысяч кораблей. И пришли, и
подплыли, и стали воевать страну Вифинскую, и попленили землю по Понтийскому
морю до Ираклии и до Пафлагонской земли, и всю страну Никомидийскую попленили,
и Суд весь пожгли. А кого захватили — одних распинали, в других же,
расставляя их как мишени, стреляли, хватали, связывали назад руки и вбивали железные
гвозди в макушки голов. Много же и святых церквей предали огню, монастыри и
села пожгли и с обеих сторон Суда захватили немало богатств. Затем пришли с
востока воины — Панфир-деместик с сорока тысячами, Фока-патриций с
македонянами, Федор-стратилат с фракийцами, с ними же и сановные бояре, и окружили
русь. Русские же, посовещавшись, вышли против греков с оружием, и в жестоком
сражении едва одолели греки. Русские же к вечеру возвратились к дружине своей
и ночью, сев в ладьи, отплыли. Феофан же встретил их в ладьях с огнем и стал
трубами пускать огонь на ладьи русских. И было видно страшное чудо. Русские
же, увидев пламень, бросались в воду морскую, стремясь спастись — и так
оставшиеся их возвратились домой. И придя в землю свою, поведали — каждый своим
— о происшедшем и о ладейном огне. «Будто молнию небесную, — говорили они, —
имеют у себя греки и, пуская ее, пожгли нас; оттого и не одолели их». Игорь
же, вернувшись, начал собирать множество воинов и послал за море к варягам,
приглашая их на греков, снова собираясь идти на них походом.
Драккар вигингов Русская ладья (реконструкция).
В год 6450 (942). Симеон ходил на хорватов, и победили его хорваты, и умер,
оставив Петра, своего сына, князем над болгарами.
В год 6451 (943) . Вновь пришли угры на Царьград и, сотворив мир с Романом,
возвратились восвояси.
В год 6452 (944). Игорь же собрал воинов многих: варягов, русь, и полян, и
славян, и кривичей, и тиверцев — и нанял печенегов, и заложников у них взял,
— и пошел на греков в ладьях и на конях, стремясь отомстить за себя. Услышав
об этом, корсунцы послали к Роману со словами: «Вот идут русские, без числа
кораблей их, покрыли море корабли». Также и болгары послали весть, говоря:
«Идут русские и наняли с собой печенегов». Услышав об этом, царь прислал к
Игорю лучших бояр с мольбою, говоря: «Не ходи, но возьми дань, какую брал
Олег, прибавлю и еще к той дани». Также и к печенегам послал паволоки1 и
много золота. Игорь же, дойдя до Дуная, созвал дружину, и стал с нею держать
совет, и поведал ей речь цареву. Сказала же дружина Игорева: «Если так говорит
царь, то чего нам еще нужно, — не бившись, взять золото, и серебро, и
паволоки? Разве знает кто — кому одолеть: нам ли, им ли? Или с морем кто в союзе?
Не по земле ведь ходим, но по глубине морской: всем общая смерть». И послушал
их Игорь и повелел печенегам воевать Болгарскую землю, а сам, взяв у греков
золото и паволоки на всех воинов, возвратился назад и пришел к Киеву
восвояси.
В год 6453 (945) . Прислали Роман, и Константин, и Стефан послов к Игорю
восстановить прежний мир. Игорь же говорил с ними о мире. И послал Игорь
мужей своих к Роману. Роман же созвал бояр и сановников. И привели русских
послов и велели им говорить и записывать речи тех и других на хартию.
«Список с договора, заключенного при царях Романе, Константине и Стефане,
христолюбивых владыках. Мы — от рода русского послы и купцы, Ивор, посол
Игоря, великого князя русского, и общие послы: Вуефаст от Святослава, сына
Игоря; Искусеви от княгини Ольги; Слуды от Игоря, племянника Игоря; Улеб от Во-
лодислава; Каницар от Предславы; Шихберн Сфандр от жены Улеба; Прастен Тудо-
ров; Либиар Фастов; Грим Сфирьков; Прастен Акун от племянника Игоря; Кары
Тудков; Каршев Тудоров; Егри Евлисков; Воист Войков; Истр Аминодов; Прастен
Бернов; Явтяг Гунарев; Шибрид Алдан; Кол Клеков; Стегги Етонов; Сфирка...;
Алвад Гудов; Фудри Туадов; Мутур Утин; купцы Адунь, Адулб, Иггивлад, Улеб,
Фрутан, Гомол, Куци, Емиг, Туробид, Фуростен, Бруны, Роальд, Гунастр, Фра-
стен, Игелд, Турберн, Моне, Руальд, Свень, Стир, Алдан, Тилен, Апубексарь,
Вузлев, Синко, Борич, посланные от Игоря, великого князя русского, и от
всякого княжья, и от всех людей Русской земли. И им поручено возобновить старый
мир, нарушенный уже много лет ненавидящим добро и враждолюбцем дьяволом, и
утвердить любовь между греками и русскими.
Великий князь наш Игорь, и бояре его, и люди все русские послали нас к
Роману, Константину и Стефану, к великим царям греческим, заключить союз любви
с самими царями, со всем боярством и со всеми людьми греческими на все годы,
пока сияет солнце и весь мир стоит. А кто с русской стороны замыслит
разрушить эту любовь, то пусть те из них, которые приняли крещение, получат
возмездие от Бога Вседержителя, осуждение на погибель в загробной жизни, а те из
них, которые не крещены, да не имеют помощи ни от Бога, ни от Перуна, да не
защитятся они собственными щитами, и да погибнут они от мечей своих, от стрел
и от иного своего оружия, и да будут рабами во всю свою загробную жизнь.
А великий князь русский и бояре его пусть посылают в Греческую землю к
великим царям греческим корабли, сколько хотят, и с послами и с купцами, как
это установлено для них. Раньше приносили послы золотые печати, а купцы
серебряные; ныне же повелел князь ваш посылать грамоты к нам, царям; те послы и
гости, которые будут посылаться ими, пусть приносят грамоту, так написав ее:
«Послал столько-то кораблей». И из этих грамот мы узнаем, что пришли они с
миром. Если же придут без грамоты и окажутся в руках наших, то мы будем
содержать их под надзором, пока не возвестим князю вашему. Если же не дадутся
нам и сопротивятся, то убьем их, и пусть не взыщется смерть их от князя
вашего. Если же, убежав, вернутся в Русь, то напишем мы князю вашему, и пусть
делают что хотят. Если же русские придут не для торговли, то пусть не берут
месячины. Пусть накажет князь своим послам и приходящим сюда русским, чтобы не
Старинное название тканей, материй вообще. Применимо к различным типам старинных
драгоценных тканей ручной работы. В данном случае, скорее всего, имелась в виду
шелковая ткань.
творили бесчинств в селах и в стране нашей. И когда придут, пусть живут у
церкви Святого Мамонта, и тогда пошлем мы, цари, чтобы переписали имена ваши,
и пусть возьмут месячину — послы посольскую, а купцы месячину, сперва те, кто
от города Киева, затем из Чернигова, и из Переяславля, и из прочих городов.
Да входят они в город через одни только ворота в сопровождении царева мужа
без оружия, человек по пятьдесят, и торгуют, сколько им нужно, и выходят
назад; муж же наш царский да охраняет их, так что если кто из русских или
греков сотворит неправо, то пусть рассудит то дело. Когда же русские входят в
город, то пусть не творят вреда и не имеют нрава покупать паволоки дороже,
чем по пятидесяти золотников; и если кто купит тех паволок, то пусть
показывает цареву мужу, а тот наложит печати и даст им. И те русские, которые
отправляются отсюда, пусть берут от нас все необходимое: пищу на дорогу и что
необходимо ладьям, как это было установлено раньше, и да возвращаются в
безопасности в страну свою, а у Святого Мамонта зимовать да не имеют права, если
убежит челядин у русских, то пусть придут за ним в страну нашу, и если
окажется у Святого Мамонта, то пусть возьмут его; если же не найдется, то пусть
клянутся наши русские христиане по их вере, а нехристиане по закону своему, и
пусть тогда возьмут от нас цену свою, как установлено было прежде, — по две
паволоки за челядина.
Если же кто из челядинов наших царских или города нашего или иных городов
убежит к вам и захватит с собой что-нибудь, то пусть опять вернут его; а если
то, что он принес, будет все цело, то возьмут из него два золотника за
поимку.
Если же кто покусится из русских взять что-либо у наших царских людей, то
тот, кто сделает это, пусть будет сурово наказан; если уже возьмет, пусть
заплатит вдвойне; и если сделает то же грек русскому, да получит то же
наказание , какое получил и тот.
Если же случится украсть что-нибудь русскому у греков или греку у русских,
то следует возвратить не только украденное, но и цену украденного; если же
окажется, что украденное уже продано, да вернет цену его вдвойне и будет
наказан по закону греческому и по уставу и по закону русскому.
Сколько бы пленников христиан наших подданных ни привели русские, то за
юношу или девицу добрую при выкупе пусть наши дают десять золотников и берут
их, если же среднего возраста, то пусть дадут им восемь золотников и возьмут
его; если же будет старик или ребенок, то пусть дадут за него пять
золотников .
Если окажутся русские в рабстве у греков, то если они будут пленники, пусть
выкупают их русские по десяти золотников; если же окажется, что они куплены
греком, то следует ему поклясться на кресте и взять свою цену — сколько он
дал за пленника.
И о Корсунской1 стране. Да не имеет права князь русский воевать в тех
странах, во всех городах той земли, и та страна да не покоряется вам, и если с
другой стороны попросит у нас воинов князь русский, чтобы воевать, — дам ему,
сколько ему будет нужно.
И о том: если найдут русские корабль греческий, выкинутый где-нибудь на
берег, да не причинят ему ущерба. Если же кто-нибудь возьмет из него что-либо
или обратит кого-нибудь из него в рабство или убьет, то будет подлежать суду
1 Корсунь — древнерусское название Херсонеса Таврического, основанного древними
греками на Гераклейском полуострове на юго-западном побережье Крыма. На протяжении двух
тысяч лет Херсонес являлся крупным политическим, экономическим и культурным центром
Северного Причерноморья, где был единственной дорийской колонией. Ныне Херсонесское
городище расположено на территории Гагаринского района Севастополя и является исто-
рико-археологическим заповедником.
по закону русскому и греческому.
Если же застанут русские корсунцев в устье Днепра за ловлей рыбы, да не
причинят им никакого зла.
Руины Херсонеса.
И да не имеют права русские зимовать в устье Днепра, в Белобережье и у
Святого Елферья; но с наступлением осени пусть отравляются по домам в Русь.
И об этих: если придут черные болгары и станут воевать в Корсунской стране,
то приказываем князю русскому — чтобы не пускал их, иначе причинят ущерб и
его стране.
Если же будет совершено злодеяние кем-нибудь из греков — наших царских
подданных, — да не имеете права наказывать их, но по нашему царскому повелению
пусть получит тот наказание в меру своего проступка.
Если убьет наш подданный русского или русский нашего подданного, то да
задержат убийцу родственники убитого и да убьют его.
Если же убежит убийца и скроется, а будет он обладать собственностью, то
пусть родственники убитого возьмут имущество его; если же убийца окажется
неимущим и также скроется, то пусть ищут его, пока не найдется, а когда
найдется , да будет убит.
Если же ударит мечом, или копьем, или иным каким-либо оружием русский грека
или грек русского, то за то беззаконие пусть заплатит виновный пять литр
серебра по закону русскому; если же окажется неимущим, то пусть продадут у него
все, что только можно, так что даже и одежды, в которых он ходит, и те пусть
с него снимут, а о недостающем пусть принесет клятву по своей вере, что не
имеет ничего, и только тогда пусть будет отпущен.
Если же пожелаем мы, цари, у вас воинов против наших противников, да
напишем о том великому князю вашему, и вышлет он нам столько их, сколько
пожелаем: и отсюда узнают в иных странах, какую любовь имеют между собой греки и
русские.
Мы же договор этот написали на двух хартиях, и одна хартия хранится у нас,
царей, — на ней есть крест и имена наши написаны, а на другой — имена послов
и купцов ваших. А когда послы наши царские выедут, — пусть доставят их к
великому князю русскому Игорю и к его людям; и те, приняв хартию, поклянутся
истинно соблюдать то, о чем мы договорились и о чем написали на хартии этой,
на которой написаны имена наши.
Мы же, те из нас, кто крещен, в соборной церкви клялись церковью Святого
Ильи, в предлежании честного креста и хартии этой, соблюдать все, что в ней
написано, и не нарушать из нее ничего; а если нарушит это кто-либо из нашей
страны — князь ли или иной кто, крещеный или некрещеный, — да не получит он
помощи от Бога, да будет он рабом в загробной жизни своей и да будет заклан
собственным оружием.
А некрещеные русские слагают свои щиты и обнаженные мечи, обручи и иное
оружие, чтобы поклясться, что все, что написано на хартии этой, будет
соблюдаться Игорем, и всеми боярами, и всеми людьми Русской страны во все будущие
годы и всегда.
Если же кто-нибудь из князей или из людей русских, христиан или нехристиан,
нарушит то, что написано в хартии этой, — да будет достоин умереть от своего
оружия и да будет проклят от Бога и от Перуна1 за то, что нарушил свою
клятву.
Бог Перун.
1 Перун (разяший) — бог-громовержец в славянской мифологии, покровитель князя и
дружины в древнерусском языческом пантеоне. Имя Перуна возглавляет список богов
пантеона князя Владимира в «Повести временных лет».
И если утвердит князь Игорь клятвою договор этот, — да хранит любовь эту
правую, да не нарушится она до тех пор, пока солнце сияет и весь мир стоит, в
нынешние времена и во все будущие».
Послы, посланные Игорем, вернулись к нему с послами греческими и поведали
ему все речи царя Романа. Игорь же призвал греческих послов и спросил их:
«Скажите, что приказал вам царь?» И сказали послы царя: «Вот послал нас царь,
обрадованный миром, хочет он иметь мир и любовь с князем русским.
Твои послы приводили к присяге нашего царя, а нас послали привести к
присяге тебя и твоих мужей». Обещал Игорь сделать так. На следующий день призвал
Игорь послов и пришел на холм, где стоял Перун; и сложили оружие свое, и
щиты, и золото и присягали Игорь и люди его — сколько было язычников между
русскими. А христиан русских приводили к присяге в церкви Святого Ильи, что
стоит над Ручьем в конце Пасынчей беседы, и хазар, — это была соборная церковь,
так как много было христиан — варягов. Игорь же, утвердив мир с греками,
отпустил послов, одарив их мехами, рабами и воском, и отпустил их; послы же
пришли к царю и поведали ему все речи Игоря и о любви его к грекам. Игорь же
начал княжить в Киеве, мир имея ко всем странам. И пришла осень, и стал он
замышлять поход на древлян, желая взять с них еще больше дани.
Примерно так выглядел Киев в те времена.
В год 6453 (945) . В тот год сказала дружина Игорю: «Отроки Свенельда изоде-
лись оружием и одеждой, а мы наги. Пойдем, князь, с нами за данью, и себе
добудешь , и нам». И послушал их Игорь — пошел к древлянам за данью и прибавил к
прежней дани новую, и творили насилие над ними мужи его. Взяв дань, пошел он
в свой город. Когда же шел он назад, — поразмыслив, сказал своей дружине:
«Идите с данью домой, а я возвращусь и пособираю еще». И отпустил дружину
свою домой, а сам с малой частью дружины вернулся, желая большего богатства.
Древляне же, услышав, что идет снова, держали совет с князем своим Малом:
«Если повадится волк к овцам, то вынесет все стадо, пока не убьют его; так и
этот: если не убьем его, то всех нас погубит». И послали к нему, говоря:
«Зачем идешь опять? Забрал уже всю дань». И не послушал их Игорь; и древляне,
выйдя из города Искоростеня, убили Игоря и дружину его, так как было ее мало.
Древнерусский город (городише) Искоростень (что означает «из-
коры-стены»), на территории которого сегодня располагается
современный город Коростень Житомирской области, был расположен
где-то на этом холме.
И погребен был Игорь, и есть могила его у Искоростеня в Деревской земле и
до сего времени1. Ольга же была в Киеве с сыном своим, ребенком Святославом,
и кормилец его был Асмуд, а воевода Свенельд — отец Мстиши. Сказали же
древляне : «Вот убили князя мы русского; возьмем жену его Ольгу за князя нашего
Мала и Святослава возьмем и сделаем ему, что захотим». И послали древляне
лучших мужей своих, числом двадцать, в ладье к Ольге, и пристали в ладье под
Боричевым подъемом. Ведь вода тогда текла возле Киевской горы, а люди сидели
не на Подоле, но на горе. Город же Киев был там, где ныне двор Гордяты и Ни-
кифора, а княжеский двор был в городе, где ныне двор Воротислава и Чудина, а
ловушка для птиц была вне города; был вне города и другой двор, где стоит
сейчас двор Уставщика позади церкви Святой Богородицы Десятинной; над горою
был теремной двор — был там каменный терем. И поведали Ольге, что пришли
древляне, и призвала их Ольга к себе и сказала им: «Гости добрые пришли». И
ответили древляне: «Пришли, княгиня». И сказала им Ольга: «Говорите, зачем
пришли сюда?» Ответили же древляне: «Послала нас Деревская земля с такими
словами: „Мужа твоего мы убили, так как муж твой, как волк, расхищал и
грабил, а наши князья хорошие, потому что ввели порядок в Деревской земле, —
пойди замуж за князя нашего за Мала"». Было ведь имя ему, князю древлянскому,
— Мал. Сказала же им Ольга: «Любезна мне речь ваша, — мужа моего мне уже не
воскресить; но хочу воздать вам завтра честь перед людьми своими; ныне же
идите к своей ладье и ложитесь в ладью, величаясь, а утром я пошлю за вами, а
вы говорите: «Не едем на конях, ни пеши не пойдем, но понесите нас в ладье»,
— и вознесут вас в ладье», и отпустила их к ладье. Ольга же приказала
выкопать яму великую и глубокую на теремном дворе, вне града. На следующее утро,
сидя в тереме,послала Ольга за гостями, и пришли к ним и сказали:
1 Но сейчас уже никто не знает, где был этот курган. Возможно, возле селения
Могильное (ныне это село Полесское).
«Зовет вас Ольга для чести великой». Они же ответили: «Не едем ни на конях,
ни на возах и пеши не идем, но понесите нас в ладье». И ответили киевляне:
«Нам неволя; князь наш убит, а княгиня наша хочет за вашего князя», — и
понесли их в ладье. Они же уселись, величаясь, избоченившись и в великих
нагрудных бляхах. И принесли их на двор к Ольге и как несли, так и сбросили их
вместе с ладьей в яму. И, приникнув к яме, спросила их Ольга: «Хороша ли вам
честь?» Они же ответили: «Пуще нам Игоревой смерти». И повелела засыпать их
живыми; и засыпали их.
И послала Ольга к древлянам и сказала им: «Если вправду меня просите, то
пришлите лучших мужей, чтобы с великой честью пойти за вашего князя, иначе не
пустят меня киевские люди». Услышав об этом, древляне избрали лучших мужей,
управлявших Деревскою землею, и прислали за ней. Когда же древляне пришли,
Ольга приказала приготовить баню, говоря им так: «Вымывшись, придите ко мне».
И разожгли баню, и вошли в нее древляне и стали мыться; и заперли за ними
баню, и повелела Ольга зажечь ее от двери, и сгорели все.
И послала к древлянам со словами: «Вот уже иду к вам, приготовьте меды
многие у того города, где убили мужа моего, да поплачусь на могиле его и сотворю
тризну по своем муже». Они же, услышав об этом, свезли множество медов и
заварили их. Ольга же, взяв с собою малую дружину, отправилась налегке, пришла
к могиле своего мужа и оплакала его. И повелела людям своим насыпать великую
могилу и, когда насыпали, приказала совершать тризну. После того сели
древляне пить, и приказала Ольга отрокам своим прислуживать им. И сказали древляне
Ольге: «Где дружина наша, которую послали за тобой?» Она же ответила: «Идут
за мною с дружиною мужа моего». И когда опьянели древляне, велела отрокам
своим пить за их честь, а сама отошла прочь и приказала дружине рубить
древлян , и иссекли их пять тысяч. А Ольга вернулась в Киев и собрала войско.
Начало княжения Святослава, сына Игорева.
В год 6454 (946) . Ольга с сыном своим Святославом собрала много храбрых
воинов и пошла на Деревскую землю. И вышли древляне против нее. И когда
сошлись оба войска для схватки, Святослав бросил копьем в древлян, и копье
пролетело между ушей коня и ударило коня в ногу, ибо был Святослав еще ребенок.
И сказали Свенельд и Асмуд: «Князь уже начал; последуем, дружина, за князем».
И победили древлян. Древляне же побежали и затворились в своих городах. Ольга
же устремилась с сыном своим к городу Искоростеню, так как жители его убили
ее мужа, и стала с сыном своим около города, а древляне затворились в городе
и крепко боролись из города, ибо знали, что, убив князя, не на что им
надеяться после сдачи. И стояла Ольга все лето и не могла взять города, и
замыслила так: послала она к городу со словами: «До чего хотите досидеться? Ведь
все ваши города уже сдались мне и обязались выплачивать дань и уже
возделывают свои нивы и земли; а вы, отказываясь платить дань, собираетесь умереть с
голода». Древляне же ответили: «Мы бы рады платить дань, но ведь ты хочешь
мстить за мужа своего». Сказала же им Ольга, что-де «я уже мстила за обиду
своего мужа, когда приходили вы к Киеву в первый раз и во второй, а в третий
раз — когда устроила тризну по своем муже. Больше уже не хочу мстить — хочу
только взять с вас небольшую дань и, заключив с вами мир, уйду прочь».
Древляне же спросили: «Что хочешь от нас? Мы рады дать тебе мед и меха». Она же
сказала: «Нет у вас теперь ни меду, ни мехов, поэтому прошу у вас немного:
дайте мне от каждого двора по три голубя да по три воробья. Я ведь не хочу
возложить на вас тяжкой дани, как муж мой, поэтому-то и прошу у вас мало. Вы
же изнемогли в осаде, оттого и прошу у вас этой малости». Древляне же,
обрадовавшись , собрали от двора по три голубя и по три воробья и послали к Ольге
с поклоном. Ольга же сказала им: «Вот вы и покорились уже мне и моему дитяти,
— идите в город, а я завтра отступлю от него и пойду в свой город». Древляне
же с радостью вошли в город и поведали обо всем людям, и обрадовались люди в
городе. Ольга же, раздав воинам — кому по голубю, кому по воробью, приказала
привязывать каждому голубю и воробью трут, завертывая его в небольшие
платочки и прикрепляя ниткой к каждой птице. И когда стало смеркаться, приказала
Ольга своим воинам пустить голубей и воробьев. Голуби же и воробьи полетели в
свои гнезда: голуби в голубятни, а воробьи под стрехи, и так загорелись — где
голубятни, где клети, где сараи и сеновалы, и не было двора, где бы ни
горело , и нельзя было гасить, так как сразу загорелись все дворы. И побежали люди
из города, и приказала Ольга воинам своим хватать их. И так взяла город и
сожгла его, городских же старейшин забрала в плен, а других людей убила,
третьих отдала в рабство мужам своим, а остальных оставила платить дань. И
возложила на них тяжкую дань: две части дани шли в Киев, а третья в Вышгород
Ольге, ибо был Вышгород городом Ольги.
И пошла Ольга с сыном своим и с дружиною по Древлянской земле, устанавливая
распорядок даней и налогов; и сохранились места ее стоянок и охот до сих пор.
И пришла в город свой Киев с сыном своим Святославом и пробыла здесь год.
В год 6455 (947). Отправилась Ольга к Новгороду и установила по Мете
погосты и дани и по Луге — оброки и дани, и ловища ее сохранились по всей земле, и
есть свидетельства о ней, и места ее и погосты, а сани ее стоят в Пскове и
поныне, и по Днепру есть места ее для ловли птиц и по Десне, и сохранилось
село ее Ольжичи до сих пор. И так, установив все, возвратилась к сыну своему
в Киев и там жила с ним в любви.
В год 6456 (948) . В год 6457 (949) . В год 6458 (950) . В год 6459 (951) . В
год 6460 (952) . В год 6461 (953) . В год 6462 (954) .
В год 6463 (955). Отправилась Ольга в Греческую землю и пришла к Царьграду.
И царствовал тогда цесарь Константин, сын Льва, и пришла к нему Ольга, и
увидел царь, что она очень красива лицом и разумна, подивился царь ее разуму,
беседуя с нею, и сказал ей: «Достойна ты царствовать с нами в столице нашей».
Она же, уразумев смысл этого обращения, ответила цесарю: «Я язычница; если
хочешь крестить меня, то крести меня сам — иначе не крещусь». И крестил ее
царь с патриархом. Просветившись же, она радовалась душой и телом; и наставил
ее патриарх в вере и сказал ей: «Благословенна ты в женах русских, так как
возлюбила свет и оставила тьму. Благословят тебя русские потомки в грядущих
поколениях твоих внуков». И дал ей заповеди о церковном уставе, и о молитве,
и о посте, и о милостыне, и о соблюдении тела в чистоте. Она же, наклонив
голову, стояла, внимая учению, как губка напояемая; и поклонилась патриарху со
словами: «Молитвами твоими, владыка, пусть буду сохранена от сетей
дьявольских» . И было наречено ей в крещении имя Елена, как и древней царице — матери
Константина Великого. И благословил ее патриарх и отпустил. После крещения
призвал ее царь и сказал ей: «Хочу взять тебя в жены себе». Она же ответила:
«Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил меня и назвал дочерью? А у
христиан не разрешается это — ты сам знаешь». И сказал ей царь: «Перехитрила ты
меня, Ольга». И дал ей многочисленные дары — золото, и серебро, и паволоки, и
сосуды различные; и отпустил ее, назвав своею дочерью. Она же, собравшись
домой, пришла к патриарху, и попросила у него благословения вернуться, и
сказала ему: «Люди мои и сын мой язычники, — да сохранит меня Бог от всякого зла».
И сказал патриарх: «Чадо верное! В Христа ты крестилась и в Христа облеклась,
и Христос сохранит тебя, как сохранил Еноха в древнейшие времена, а затем Ноя
в ковчеге, Авраама от Авимелеха, Лота от содомлян, Моисея от фараона, Давида
от Саула, трех отроков в печи, Даниила от зверей, — так и тебя избавит он от
козней дьявола и от сетей его». И благословил ее патриарх, и отправилась она
с миром в свою землю и пришла в Киев. Произошло это как при Соломоне: пришла
царица эфиопская к Соломону, стремясь услышать премудрость Соломона, и
увидела свидетельства его многомудрия: так же и эта блаженная Ольга искала
настоящей Божественной мудрости, но та (царица эфиопская) — человеческой, а эта —
Божьей. «Ибо ищущие мудрости найдут». «Премудрость на перекрестках
возглашает, на путях возвышает голос свой, на городских стенах проповедует, в
городских воротах громко говорит: доколе невежды будут любить невежество...». Эта
же блаженная Ольга с малых лет искала мудрости, что есть самое лучшее в свете
этом, и нашла многоценный жемчуг — Христа. Ибо сказал Соломон: «Желание
благоверных приятно для души»; и: «Наклонишь сердце твое к размышлению»;
«Любящих меня я люблю, и ищущие меня найдут меня». Господь сказал: «Приходящего ко
Мне не изгоню вон». Эта же Ольга пришла в Киев, и прислал к ней греческий
царь послов со словами:
«Много даров я дал тебе. Ты ведь говорила мне: когда-де возвращусь в Русь,
много даров пришлю тебе: челядь, воск, и меха, и воинов в помощь». Отвечала
Ольга через послов: «Если ты так же постоишь у меня в Почайне, как я в Суду,
то тогда дам тебе». И отпустила послов с этими словами. Жила же Ольга вместе
с сыном своим Святославом, и учила его мать принять крещение, но он и не
думал прислушаться к этому; но если кто собирался креститься, то не запрещал, а
только насмехался над тем. «Ибо для неверующих вера христианская юродство
есть»; «Ибо не знают, не разумеют те, кто ходят во тьме, и не ведают славы
Господней»; «Огрубели сердца их, с трудом уши их слышат, а очи видят». Ибо
сказал Соломон: «Дела нечестивых далеки от разума»; «Потому что звал вас и не
послушались меня, направил слова и не внимали мне, но отвергли мои советы и
обличений моих не приняли»; «Возненавидели премудрость, а страха Божьего не
избрали для себя, не приняли совета моего, презрели все обличения мои». Так и
Ольга часто говорила: «Я познала Бога, сын мой, и радуюсь; если и ты познаешь
— тоже станешь радоваться». Он же не внимал тому, говоря: «Как мне одному
принять иную веру? А дружина моя станет насмехаться». Она же сказала ему:
«Если ты крестишься, то и все сделают то же». Он же не послушался матери,
продолжая жить по языческим обычаям, не зная, что кто матери не послушает — в
беду впадет, как сказано:
«Если кто отца или матери не послушает, то смерть примет». Святослав же
притом гневался на мать. Соломон же сказал: «Поучающий злых наживет себе
обиду, обличающий же нечестивого опорочит себя; ибо обличения нечестивых — язвы.
Не обличай злых, чтобы не возненавидели тебя». Однако Ольга любила своего
сына Святослава и говаривала: «Да будет воля Божья; если захочет Бог помиловать
род мой и землю Русскую, то вложит им в сердце то же желание обратиться к
Богу , что даровал и мне». И говоря так, молилась за сына и за людей всякую ночь
и день, руководя сыном до его возмужалости и до его совершеннолетия.
В год 6464 (956) . В год 6465 (957) . В год 6466 (958) . В год 6467 (959) . В
год 6468 (960) . В год 6469 (961) . В год 6470 (962) . В год 6471 (963) .
В год 6472 (964). Когда Святослав вырос и возмужал, стал он собирать много
воинов храбрых, и легко ходил в походах, как пардус1, и много воевал. В
походах же не возил за собою ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко
нарезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на углях, так ел; не имел он
и шатра, но спал, постилая потник с седлом в головах, — такими же были и все
прочие его воины. И посылал в иные земли со словами: «Хочу на вас идти». И
пошел на Оку реку и на Волгу, и встретил вятичей, и сказал вятичам: «Кому
дань даете?» Они же ответили: «Хазарам — по щелягу с сохи даем».
В год 6473 (965). Пошел Святослав на хазар. Услышав же, хазары вышли
навстречу во главе со своим князем Каганом и сошлись биться, и в битве одолел
Святослав хазар и столицу их и Белую Вежу взял. И победил ясов и касогов.
В год 6474 (966). Вятичей победил Святослав и дань на них возложил.
Упоминаемое в летописи животное, отождествляется некоторыми писателями с барсом
(пантерой, леопардом) , а другими, что вероятнее, с рысью. Для охоты за пардусом в
составе княжеских охот были особые пардусники.
В род 6475 (967). Пошел Святослав на Дунай на болгар. И бились обе стороны,
и одолел Святослав болгар, и взял городов их восемьдесят по Дунаю, и сел
княжить там в Переяславце1, беря дань с греков.
В год 6476 (968). Пришли впервые печенеги на Русскую землю, а Святослав был
тогда в Переяславце, и заперлась Ольга со своими внуками — Ярополком, Олегом
и Владимиром в городе Киеве. И осадили печенеги город силою великой: было их
бесчисленное множество вокруг города, и нельзя было ни выйти из города, ни
вести послать, и изнемогали люди от голода и жажды. И собрались люди той
стороны Днепра в ладьях и стояли на том берегу, и нельзя было ни тем пробраться
в Киев, ни этим из города к ним. И стали тужить люди в городе и сказали: «Нет
ли кого, кто бы смог перебраться на ту сторону и сказать им: если не
подступите утром к городу, — сдадимся печенегам». И сказал один отрок: «Я
проберусь», и ответили ему: «Иди». Он же вышел из города, держа уздечку, и побежал
через стоянку печенегов, спрашивая их: «Не видел ли кто-нибудь коня?» Ибо
знал он по-печенежски, и его принимали за своего. И когда приблизился он к
реке, то, скинув одежду, бросился в Днепр и поплыл. Увидев это, печенеги
кинулись за ним, стреляли в него, но не смогли ему ничего сделать. На том
берегу заметили это, подъехали к нему в ладье, взяли его в ладью и привезли его к
дружине. И сказал им отрок: «Если не подойдете завтра к городу, то люди
сдадутся печенегам». Воевода же их, по имени Претич, сказал на это: «Пойдем
завтра в ладьях и, захватив княгиню и княжичей, умчим на этот берег. Если же не
сделаем этого, то погубит нас Святослав». И на следующее утро, близко к
рассвету, сели в ладьи и громко затрубили, а люди в городе закричали. Печенегам
же показалось, что пришел сам князь, и побежали от города врассыпную. И вышла
Ольга с внуками и людьми к ладьям. Печенежский же князь, увидев это,
возвратился один и обратился к воеводе Претичу: «Кто это пришел?» А тот ответил
ему: «Люди той стороны (Днепра)». Печенежский князь снова спросил: «А ты не
князь ли уж?» Претич же ответил: «Я муж его, пришел с передовым отрядом, а за
мною идет войско с самим князем: бесчисленное их множество». Так сказал он,
чтобы их припугнуть. Князь же печенежский сказал Претичу: «Будь мне другом».
Тот ответил: «Так и сделаю». И подали они друг другу руки, и дал печенежский
князь Претичу коня, саблю и стрелы. Тот же дал ему кольчугу, щит и меч. И
отступили печенеги от города, и нельзя было вывести коня напоить: стояли
печенеги на Лыбеди. И послали киевляне к Святославу со словами: «Ты, князь, ищешь
чужой земли и о ней заботишься, а свою покинул, а нас чуть было не взяли
печенеги, и мать твою и детей твоих. Если не придешь и не защитишь нас, то
возьмут-таки нас. Неужели не жаль тебе своей отчины, старой матери, детей
своих?» Услышав это, Святослав с дружиною быстро сел на коней и вернулся в
Киев; приветствовал мать свою и детей и сокрушался о том, что случилось с
ними от печенегов. И собрал воинов, и прогнал печенегов в поле, и наступил мир.
В год 6477 (969). Сказал Святослав матери своей и боярам своим: «Не любо мне
сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае — там середина земли моей,
туда стекаются все блага: из Греческой земли — золото, паволоки, вина,
различные плоды, из Чехии и из Венгрии серебро и кони, из Руси же меха и воск,
мед и рабы». Отвечала ему Ольга: «Видишь — я больна; куда хочешь уйти от
меня?» — ибо она уже разболелась. И продолжала: «Когда похоронишь меня, —
отправляйся куда захочешь». Через три дня Ольга умерла, и плакали по ней плачем
1 Переяславец (староболг. Преславец) — город на Дунае, который киевский князь
Святослав собирался сделать столицей своих владений. Название «Переяславец» известно по
древнерусским летописям в описании походов Святослава в Болгарию в 967—971 гг.
Идентифицируется с болгарским городом Преславом или исчезнувшим городком Преславом Малым
(Преславцем), который находился на нижнем Дунае в современной Румынии. Точное
местонахождение Преславца не установлено.
великим сын ее, и внуки ее, и все люди, и понесли, и похоронили ее на
открытом месте. Ольга же завещала не совершать по ней тризны, так как имела при
себе священника — тот и похоронил блаженную Ольгу. Была она предвозвестницей
христианской земле, как денница перед солнцем, как заря перед светом. Она
ведь сияла, как луна в ночи; так и она светилась среди язычников, как жемчуг
в грязи; были тогда люди загрязнены грехами, не омыты святым крещением. Эта
же омылась в святой купели, и сбросила с себя греховные одежды первого
человека Адама, и облеклась в нового Адама, то есть в Христа. Мы же взываем к
ней: «Радуйся, русское познание Бога, начало нашего с ним примирения». Она
первая из русских вошла в Царство Небесное, ее и восхваляют сыны русские —
свою начинательницу, ибо и по смерти молится она Богу за Русь. Ведь души
праведных не умирают; как сказал Соломон: «Веселится народ похваляемому
праведнику»; память праведника бессмертна, так как признается он и Богом и людьми.
Здесь же ее все люди прославляют, видя, что она лежит много лет, не тронутая
тлением; ибо сказал пророк: «Прославляющих меня прославлю». О таких ведь
Давид сказал: «В вечной памяти будет праведник, не убоится дурной молвы; готово
сердце его уповать на Господа; утверждено сердце его и не дрогнет». Соломон
же сказал: «Праведники живут вовеки; награда им от Господа и попечение о них
у Всевышнего.
Посему получат они царство красоты и венец доброты от руки Господа, ибо Он
покроет их десницею и защитит их мышцею». Защитил ведь Он и эту блаженную
Ольгу от врага и супостата — дьявола.
Великий Новгород.
В год 6478 (970). Святослав посадил Ярополка в Киеве, а Олега у древлян. В
то время пришли новгородцы, прося себе князя: «Если не пойдете к нам, то сами
добудем себе князя». И сказал им Святослав: «А кто бы пошел к вам?». И отка-
зались Ярополк и Олег. И сказал Добрыня: «Просите Владимира». Владимир же был
от Малуши — ключницы Ольгиной. Малуша же была сестра Добрыни; отец же им был
Малк Любечанин, и приходился Добрыня дядей Владимиру. И сказали новгородцы
Святославу: «Дай нам Владимира». Он же ответил им: «Вот он вам». И взяли к
себе новгородцы Владимира, и пошел Владимир с Добрыйею, своим дядей, в
Новгород, а Святослав в Переяславец.
В год 6479 (971). Пришел Святослав в Переяславец, и затворились болгары в
городе. И вышли болгары на битву против Святослава, и была сеча велика, и
стали одолевать болгары. И сказал Святослав своим воинам: «Здесь нам и
умереть ; постоим же мужественно, братья и дружина!» И к вечеру одолел Святослав,
и взял город приступом, и послал к грекам со словами: «Хочу идти на вас и
взять столицу вашу, как и этот город». И сказали греки: «Невмоготу нам
сопротивляться вам, так возьми с нас дань и на всю свою дружину и скажи, сколько
вас, чтобы разочлись мы по числу дружинников твоих». Так говорили греки,
обманывая русских, ибо греки лживы и до наших дней. И сказал им Святослав: «Нас
двадцать тысяч», и прибавил десять тысяч: ибо было русских всего десять
тысяч . И выставили греки против Святослава сто тысяч и не дали дани. И пошел
Святослав на греков, и вышли те против русских. Когда же русские увидели их —
сильно испугались такого великого множества воинов, но сказал Святослав: «Нам
некуда уже деться, хотим мы или не хотим — должны сражаться. Так не посрамим
земли Русской, но ляжем здесь костьми, ибо мертвые не принимают позора. Если
же побежим — позор нам будет. Так не побежим же, но станем крепко, а я пойду
впереди вас: если моя голова ляжет, то о своих сами позаботьтесь». И ответили
воины: «Где твоя голова ляжет, там и свои головы сложим». И исполнились
русские, и была жестокая сеча, и одолел Святослав, а греки бежали. И пошел
Святослав к столице, воюя и разбивая города, что стоят и доныне пусты. И созвал
царь бояр своих в палату и сказал им: «Что нам делать: не можем ведь ему
сопротивляться?». И сказали ему бояре: «Пошли к нему дары; испытаем его: любит
ли он золото или паволоки?» И послал к нему золото и паволоки с мудрым мужем,
наказавши ему: «Следи за его видом, и лицом, и мыслями». Он же взял дары и
пришел к Святославу. И поведали Святославу, что пришли греки с поклоном. И
сказал он: «Введите их сюда». Те вошли, и поклонились ему, и положили перед
ним золото и паволоки. И сказал Святослав своим отрокам, смотря в сторону:
«Спрячьте». Греки же вернулись к царю, и созвал царь бояр. Посланные же
сказали: «Пришли-де мы к нему и поднесли дары, а он и не взглянул на них —
приказал спрятать». И сказал один: «Испытай его еще раз: пошли ему оружие». Они
же послушали его, и послали ему меч и другое оружие, и принесли ему. Он же
взял и стал царя хвалить, выражать ему любовь и благодарность. Снова
вернулись посланные к царю и поведали ему все, как было. И сказали бояре: «Лют
будет муж этот, ибо богатством пренебрегает, а оружие берет. Плати ему дань». И
послал к нему царь, говоря так: «Не ходи к столице, возьми дань сколько
хочешь», ибо только немногим не дошел он до Царьграда. И дали ему дань; он же
брал и на убитых, говоря: «Возьмет-де за убитого род его». Взял же и даров
много и возвратился в Переяславец со славою великою. Увидев же, что мало у
него дружины, сказал себе: «Как бы не убили какой-нибудь хитростью и дружину
мою и меня», так как многие были убиты в боях. И сказал: «Пойду на Русь,
приведу еще дружины». И отправил послов к царю в Доростол, где в это время
находился царь, говоря так: «Хочу иметь с тобою прочный мир и любовь». Царь же,
услышав это, обрадовался и послал к нему даров больше прежнего. Святослав же
принял дары и стал думать с дружиною своею, говоря так: «Если не заключим мир
с царем и узнает царь, что нас мало, то придут и осадят нас в городе. А
Русская земля далеко, печенеги с нами в войне, и кто нам поможет? Заключим же с
царем мир: ведь они уже обязались платить нам дань, — того с нас и хватит.
Если же перестанут нам платить дань, то снова из Руси, собрав множество вой-
нов, пойдем на Царьград». И была люба речь эта дружине, и послали лучших
мужей к царю, и пришли в Доростол и сказали о том царю. Царь же на следующее
утро призвал их к себе и сказал: «Пусть говорят послы русские». Они же
начали: «Так говорит князь наш: „Хочу иметь полную любовь с греческим царем на
все будущие времена4». Царь же обрадовался и повелел писцу записывать все
речи Святослава на хартию. И стал посол говорить все речи, и стал писец писать.
Говорил же он так: «Список с договора, заключенного при Святославе, великом
князе русском, и при Свенельде, писано при Феофиле Синкеле к Иоанну,
называемому Цимисхием, царю греческому, в Доростоле, месяца июля, 14 индикта, в год
6479. Я, Святослав, князь русский, как клялся, так и подтверждаю договором
этим клятву мою: хочу вместе со всеми подданными мне русскими, с боярами и
прочими иметь мир и полную любовь с каждым великим царем греческим, с
Василием и с Константином, и с боговдохновенными царями, и со всеми людьми вашими
до конца мира. И никогда не буду замышлять на страну вашу, и не буду собирать
на нее воинов, и не наведу иного народа на страну вашу, ни на ту, что
находится под властью греческой, ни на Корсунскую страну и все города тамошние,
ни на страну Болгарскую. И если иной кто замыслит против страны вашей, то я
ему буду противником и буду воевать с ним. Как уже клялся я греческим царям,
а со мною бояре и все русские, да соблюдем мы прежний договор. Если же не
соблюдем мы чего-либо из сказанного раньше, пусть я и те, кто со мною и подо
мною, будем прокляты от бога, в которого веруем, — в Перуна и в Волоса, бога
скота, и да будем желты, как золото, и своим оружием посечены будем. Не
сомневайтесь в правде того, что мы обещали вам ныне и написали в хартии этой и
скрепили своими печатями».
Заключив мир с греками, Святослав в ладьях отправился к порогам. И сказал
ему воевода отца его Свенельд: «Обойди, князь, пороги на конях, ибо стоят у
порогов печенеги». И не послушал его и пошел в ладьях. А переяславцы послали
к печенегам сказать: «Вот идет мимо вас на Русь Святослав с небольшой
дружиной, забрав у греков много богатства и пленных без числа». Услышав об этом,
печенеги заступили пороги. И пришел Святослав к порогам, и нельзя было их
пройти. И остановился зимовать в Белобережье, и не стало у них еды, и был у
них великий голод, так что по полугривне платили за конскую голову, и тут
перезимовал Святослав. В год 6480 (972), когда наступила весна, отправился
Святослав к порогам1. И напал на него Куря, князь печенежский, и убили
Святослава , и взяли голову его, и сделали чашу из черепа, оковав его, и пили из него.
Свенельд же пришел в Киев к Ярополку. А всех лет княжения Святослава было
двадцать восемь.
В год 6481 (973) . Начал княжить Ярополк.
В год 6482 (974).
В год 6483 (975). Однажды Свенельдич, именем Лют, вышел из Киева на охоту и
гнал зверя в лесу. И увидел его Олег и спросил своих: «Кто это?». И ответили
ему: «Свенельдич». И, напав, убил его Олег, так как и сам охотился там же. И
поднялась оттого ненависть между Ярополком и Олегом, и постоянно подговаривал
Свенельд Ярополка, стремясь отомстить за сына своего: «Пойди на своего брата
и захвати волость его».
В год 6484 (976).
В год 6485 (977). Пошел Ярополк походом на брата своего Олега в Деревскую
землю. И вышел против него Олег, и исполчились обе стороны. И в начавшейся
битве победил Ярополк Олега. Олег же со своими воинами побежал в город, назы-
1 Есть два вероятных места гибели Святослава. Одно из них в селе Никольское-на-
Днепре, вблизи затопленного порога Ненаситець, на Днепропетровщине. Другое на Хорти-
це — крупнейшем острове на Днепре, расположенном в черте города Запорожье ниже
днепровских порогов.
ваемый Овруч, а через ров к городским воротам был перекинут мост, и люди,
теснясь на нем, сталкивали друг друга вниз. И столкнули Олега с моста в ров.
Много людей падало туда, причем кони давили людей. Ярополк, войдя в город
Олегов, захватил власть и послал искать своего брата, и искали его, но не
нашли . И сказал один древлянин: «Видел я, как вчера спихнули его с моста». И
послал Ярополк найти брата, и вытаскивали трупы изо рва с утра и до полдня, и
нашли Олега под трупами; вынесли его и положили на ковре. И пришел Ярополк,
плакал над ним и сказал Свенельду: «Смотри, этого ты и хотел!» И похоронили
Олега в поле у города Овруча, и есть могила его у Овруча и до сего времени. И
наследовал власть его Ярополк. У Ярополка же была жена гречанка, а перед тем
была она монахиней, в свое время привел ее отец его Святослав и выдал ее за
Ярополка, красоты ради лица ее. Когда Владимир в Новгороде услышал, что
Ярополк убил Олега, то испугался и бежал за море. А Ярополк посадил своих
посадников в Новгороде и владел один Русскою землею.
В год 6486 (978). В год 6487 (979).
В год 6488 (980) . Владимир вернулся в Новгород с варягами и сказал
посадникам Ярополка: «Идите к брату моему и скажите ему: „Владимир идет на тебя,
готовься с ним биться"». И сел в Новгороде.
И послал к Рогволоду в Полоцк1 сказать: «Хочу дочь твою взять себе в жены».
Тот же спросил у дочери своей: «Хочешь ли за Владимира?» Она же ответила: «Не
хочу разуть сына рабыни, но хочу за Ярополка». Этот Рогволод пришел из-за
моря и держал власть свою в Полоцке, а Туры держал власть в Турове, по нему и
прозвались туровцы. И пришли отроки Владимира и поведали ему всю речь Рогнеды
— дочери полоцкого князя Рогволода. Владимир же собрал много воинов —
варягов, славян, чуди и кривичей — и пошел на Рогволода. А в это время собирались
уже вести Рогнеду за Ярополка. И напал Владимир на Полоцк и убил Рогволода и
двух его сыновей, а дочь его взял в жены. И пошел на Ярополка. И пришел
Владимир к Киеву с большим войском, а Ярополк не смог выйти ему навстречу и
затворился в Киеве со своими людьми и с Блудом, и стоял Владимир, окопавшись,
на Дорогожиче — между Дорогожичем и Капичем, и существует ров тот и поныне.
Владимир же послал к Блуду — воеводе Ярополка — с лживыми словами: «Будь мне
другом! Если убью брата моего, то буду почитать тебя как отца и честь большую
получишь от меня; не я ведь начал убивать братьев, но он. Я же, убоявшись
этого, выступил против него». И сказал Блуд послам Владимировым: «Буду с
тобой в любви и дружбе». О злая ложь человеческая! Как говорит Давид: «Человек,
который ел хлеб мой, поднял на меня ложь». Этот же обманом задумал коварство
против своего князя. И еще: «Языком своим льстили. Осуди их, Боже, да
откажутся они от замыслов своих; по множеству нечестия их отвергни их, ибо
прогневали они тебя, Господи». И еще сказал тот же Давид: «Муж скорый на
кровопролитие и коварный не доживет и до половины дней своих». Зол совет тех, кто
толкает на кровопролитие; безумцы те, кто, приняв от князя или господина
своего почести или дары, замышляют погубить жизнь своего князя; хуже они бесов.
Так вот и Блуд предал князя своего, приняв от него многую честь: потому и
виновен он в крови той. Засел Блуд в осаду вместе с Ярополком, а сам, обманывая
его, часто посылал к Владимиру с призывами идти приступом на город, замышляя
в это время убить Ярополка, так как, опасаясь горожан, открыто его убить он
не мог. Сам же Блуд не мог никак погубить его и придумал хитрость,
подговаривая Ярополка не выходить из города на битву. Сказал Блуд Ярополку: «Киевляне
посылают к Владимиру, говоря ему: „Приступай к городу, предадим-де тебе
Ярополка". Беги же из города». И послушался его Ярополк, выбежал из Киева и за-
1 Полоцк (белор. Полацк) — город в Витебской области, административный центр
Полоцкого района, самый древний город Республики Беларусь, один из старейших городов
восточных славян. Расположен в устье реки Полоты, впадающей в Западную Двину.
творился в городе Родне в устье реки Роси, а Владимир вошел в Киев и осадил
Ярополка в Родне. И был там жестокий голод, так что ходит поговорка и до
наших дней: «Беда как в Родне». И сказал Блуд Ярополку: «Видишь, сколько воинов
у брата твоего? Нам их не победить. Заключай мир с братом своим», — так
говорил он, обманывая его. И сказал Ярополк: «Пусть так!». И послал Блуд к
Владимиру со словами: «Сбылась-де мысль твоя, приведу-де к тебе Ярополка:
приготовься убить его». Владимир же, услышав это, вошел в отчий двор теремной, о
котором мы уже упоминали, и сел там с воинами и с дружиною своею. И говорил
Блуд Ярополку: «Пойди к брату своему и скажи ему: „Что ты мне ни дашь, то я и
приму"». Ярополк пошел, а Варяжко говорил ему: «Не ходи, князь, убьют тебя;
беги к печенегам и приведешь воинов», и не послушал его Ярополк. И пришел
Ярополк ко Владимиру; когда же входил в двери, два варяга подняли его мечами
под пазуху. Блуд же затворил двери и не дал войти за ним своим. И так убит
был Ярополк. Варяжко же, увидев, что Ярополк убит, бежал со двора того
теремного к печенегам и часто воевал с печенегами против Владимира, с трудом
привлек его Владимир на свою сторону, дав ему клятвенное обещание. Владимир же
стал жить с женою своего брата — гречанкой, и была она беременна, и родился
от нее Святополк. От греховного же корня зол плод бывает: во-первых, была его
мать монахиней, а во-вторых, Владимир жил с ней не в браке, а как прелюбодей.
Потому-то и не любил Святополка отец его, что был он от двух отцов: от
Ярополка и от Владимира.
Однажды, уже после, сказали варяги Владимиру: «Это наш город, мы его
захватили , — хотим взять выкуп с горожан по две гривны с человека». И сказал им
Владимир: «Подождите с месяц, пока соберут вам куны». И ждали они месяц, и не
дал им Владимир выкупа, и сказали варяги: «Обманул нас, так отпусти в
Греческую землю». Он же ответил им: «Идите». И выбрал из них мужей добрых, умных и
храбрых и роздал им города; остальные же отправились в Царьград к грекам.
Владимир же еще прежде них отправил послов к царю с такими словами: «Вот идут
к тебе варяги, не вздумай держать их в столице, иначе наделают тебе такого же
зла, как и здесь, но рассели их по разным местам, а сюда не пускай ни
одного».
И стал Владимир княжить в Киеве один, и поставил кумиры на холме за
теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, затем
Хорса, Дажьбога, Стрибога, Симаргла и Мокошь. И приносили им жертвы, называя
их богами, и приводили к ним своих сыновей и дочерей, а жертвы эти шли бесам,
и оскверняли землю жертвоприношениями своими. И осквернилась кровью земля
Русская и холм тот. Но преблагий Бог не хочет гибели грешников, и на том
холме стоит ныне церковь Святого Василия, как расскажем об этом после. Теперь же
возвратимся к прежнему.
Владимир посадил Добрыню, своего дядю, в Новгороде. И придя в Новгород, До-
брыня поставил кумира над рекою Волховом, и приносили ему жертвы новгородцы
как богу.
Был же Владимир побежден вожделением, и вот какие были у него жены: Ро-
гнеда, которую поселил на Лыбеди, где ныне находится сельцо Предславино, от
нее имел он четырех сыновей: Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода, и двух
дочерей; от гречанки имел он Святополка, от чехини — Вышеслава, а еще от
одной жены — Святослава и Мстислава, а от болгарыни — Бориса и Глеба, а
наложниц было у него триста в Вышгороде, триста в Белгороде и двести на Берестове,
в сельце, которое называют сейчас Берестовое. И был он ненасытен в блуде,
приводя к себе замужних женщин и растляя девиц. Был он такой же женолюбец,
как и Соломон, ибо говорят, что у Соломона было семьсот жен и триста
наложниц . Мудр он был, а в конце концов погиб. Этот же был невежда, а под конец
обрел себе вечное спасение. «Велик Господь, и велика крепость его, и разуму
его нет конца!». Женское прельщение — зло; вот как, покаявшись, сказал Соло-
мон о женах: «Не внимай злой жене; ибо мед каплет с уст ее, жены любодейной;
мгновение только наслаждает гортань твою, после же горчее желчи найдешь
его. . . Сближающиеся с ней пойдут после смерти в ад. По пути жизни не идет
она, распутная жизнь ее неблагоразумна». Вот что сказал Соломон о
прелюбодейках; а о добрых женах сказал он так: «Дороже она многоценного камени.
Радуется на нее муж ее. Ведь делает она жизнь его счастливой. Достав шерсть и лен,
делает все необходимое руками своими. Она, как купеческий корабль,
занимающийся торговлей, издалека собирает себе богатство, и встает еще ночью, и
раздает пищу в доме своем и урочное рабыням своим. Увидев поле — покупает: от
плодов рук своих насадит пашню. Крепко подпоясав стан свой, укрепит мышцы
свои на дело.
Она чувствует, что трудиться хорошо, и не угасает светильник ее всю ночь.
Руки свои протягивает к полезному, локти свои устремляет к веретену. Руки
свои протягивает бедному, плод подает нищему. Не заботится муж ее о доме
своем, потому что, где бы он ни был, — все домашние ее одеты будут. Двойные
одежды сделает мужу своему, а червленые и багряные одеяния — для самой себя. Муж
ее заметен всем у ворот, когда сядет на собрании со старейшинами и жителями
земли. Покрывала сделает она и отдаст в продажу. Уста же свои открывает с
мудростью, когда следует говорить языком своим. В силу и в красоту облеклась
она. Милости ее превозносят дети ее и ублажают ее; муж хвалит ее.
Благословенна разумная жена, ибо похвалит она страх Божий. Дайте ей от плода уст ее,
и да прославят мужа ее у ворот».
В год 6489 (981) . Пошел Владимир на поляков и захватил города их, Пере-
мышль, Нервен и другие города, которые и доныне под Русью. В том же году
победил Владимир и вятичей и возложил на них дань — с каждого плуга, как и отец
его брал.
В год 6490 (982). Поднялись вятичи войною, и пошел на них Владимир и
победил их вторично.
Владимир Святославович.
В год 6491 (983). Пошел Владимир против ятвягов, и победил ятвягов, и взял
их землю. И пошел к Киеву, принося жертвы кумирам с людьми своими. И сказали
старцы и бояре: «Бросим жребий на отроков и девиц, на кого падет он, того и
зарежем в жертву богам». Был тогда варяг один, а двор его стоял там, где сей-
час церковь Святой Богородицы, которую построил Владимир. Пришел тот варяг из
Греческой земли и исповедовал христианскую веру. И был у него сын, прекрасный
лицом и душою, на него-то и пал жребий, по зависти дьявола. Ибо не терпел его
дьявол, имеющий власть над всеми, а этот был ему как терние в сердце, и
пытался сгубить его окаянный и натравил людей. И посланные к нему, придя,
сказали: «На сына-де твоего пал жребий, избрали его себе боги, чтобы мы принесли
жертву богам». И сказал варяг: «Не боги это, а простое дерево: нынче есть, а
завтра сгниет; не едят они, не пьют, не говорят, но сделаны человеческими
руками из дерева. Бот1 же один, ему служат треки и поклоняются; сотворил он
небо, и землю, и звезды, и луну, и солнце, и человека, и предназначил его жить
на земле. А эти боги что сделали? Сами они сделаны. Не дам сына своего
бесам» . Посланные ушли и поведали обо всем людям. Те же схватили оружие, пошли
на него и разнесли его двор. Варят1 же стоял на сенях с сыном своим. Сказали
ему: «Дай сына своего, да принесем его богам». Он же ответил: «Если боги они,
то пусть пошлют одного из богов и возьмут моего сына. А вы-то зачем
совершаете им требы?». И кликнули, и подсекли под ними сени, и так их убили. И не
ведает никто, где их положили. Ведь были тогда люди невежды и нехристи. Дьявол
же радовался тому, не зная, что близка уже его погибель. Так пытался он
погубить весь род христианский, но прогнан был честным крестом из иных стран.
«Здесь же, — думал окаянный, — обрету себе жилище, ибо здесь не учили
апостолы , здесь и пророки ничего не предрекли», не зная, что пророк сказал: «И
назову людей не моих моими людьми»; об апостолах же сказано: «По всей земле
разошлись речи их, и до конца вселенной — слова их». Если и не были здесь
апостолы сами, однако, учения их как трубные звуки раздаются в церквах по всей
вселенной: их учением побеждаем врага — дьявола, попирая его под ноги себе,
как попрали и эти два праведника, приняв венец небесный наравне со святыми
мучениками и праведниками.
В год 6492 (984) . Пошел Владимир на радимичей. Был у него воевода Волчий
Хвост; и послал Владимир Волчьего Хвоста вперед себя, и встретил тот
радимичей на реке Пищане, и победил радимичей Волчий Хвост. Оттого и дразнят
русские радимичей, говоря: «Пищанцы волчьего хвоста бегают». Были же радимичи от
рода ляхов, пришли и обосновались тут и платят дань Руси, повоз везут и
доныне .
В год 6493 (985). Пошел Владимир на болгар в ладьях с дядею своим Добрыйею,
а торков привел берегом на конях; и победил болгар. Сказал Добрыйя Владимиру:
«Осмотрел пленных колодников: все они в сапогах. Этим дани нам не давать —
пойдем, поищем себе лапотников». И заключил Владимир мир с болгарами, и
клятву дали друг другу, и сказали болгары: «Тогда не будет между нами мира, когда
камень станет плавать, а хмель — тонуть». И вернулся Владимир в Киев.
В год 6494 (986). Пришли болгары магометанской веры, говоря: «Ты, князь,
мудр и смыслен, а закона не знаешь, уверуй в закон наш и поклонись Магомету».
И спросил Владимир: «Какова же вера ваша?» Они же ответили: «Веруем Богу, и
учит нас Магомет так: совершать обрезание, не есть свинины, не пить вина,
зато по смерти, говорит, можно творить блуд с женами. Даст Магомет каждому по
семидесяти красивых жен, и изберет одну из них красивейшую, и возложит на нее
красоту всех; та и будет ему женой. Здесь же, говорит, следует невозбранно
предаваться всякому блуду. Если кто беден на этом свете, то и на том», и
другую всякую ложь говорили, о которой и писать стыдно. Владимир же слушал их,
так как и сам любил жен и всякий блуд; потому и слушал их всласть. Но вот что
было ему нелюбо: обрезание, воздержание от свиного мяса и от питья; и сказал
он: «Руси есть веселие пить, не можем без того быть». Потом пришли иноземцы
из Рима и сказали: «Пришли мы, посланные папой», и обратились к Владимиру:
«Так говорит тебе папа: „Земля твоя такая же, как и наша, а вера наша не
похожа на твою, так как наша вера — свет; кланяемся мы Богу, сотворившему небо
и землю, звезды и месяц и все, что дышит, а ваши боги — просто дерево4».
Владимир же спросил их: «В чем заповедь ваша?» И ответили они: «Пост по силе;
„если кто пьет или ест, то все это во славу Божию"», — как сказал учитель наш
Павел». Сказал же Владимир немцам: «Идите откуда пришли, ибо и отцы наши не
приняли этого». Услышав об этом, пришли хазарские евреи и сказали: «Слышали
мы, что приходили болгары и христиане, уча тебя каждый своей вере. Христиане
же веруют в того, кого мы распяли, а мы веруем в единого Бога Авраама, Исаака
и Иакова». И спросил Владимир: «Что у вас за закон?». Они же ответили:
«Обрезываться , не есть свинины и заячины, хранить субботу». Он же спросил: «А где
земля ваша?» Они же сказали: «В Иерусалиме». Снова спросил он: «Точно ли она
там?». И ответили: «Разгневался Бог1 на отцов наших и рассеял нас по различным
странам за грехи наши, а землю нашу отдал христианам». Сказал на это
Владимир: «Как же вы иных учите, а сами отвергнуты Богом и рассеяны? Если бы Бог1
любил вас и закон ваш, то не были бы вы рассеяны по чужим землям. Или и нам
того же хотите ? ».
Затем прислали греки к Владимиру философа со следующими словами: «Слышали
мы, что приходили болгары и учили тебя принять свою веру; вера же их
оскверняет небо и землю, и прокляты они сверх всех людей, уподобились жителям
Содома и Гоморры, на которых напустил Господь горящий камень и затопил их, и
потонули, так вот и этих ожидает день погибели их, когда придет Бог судить
народы, и погубит всех, творящих беззакония и скверны. Ибо, подмывшись, вливают
эту воду в рот, мажут ею по бороде и поминают Магомета. Так же и жены их
творят ту же скверну, и еще даже большую...» Услышав об этом, Владимир плюнул на
землю и сказал: «Нечисто это дело». Сказал же философ: «Слышали мы и то, что
приходили к вам из Рима проповедовать у вас веру свою. Вера же их немного от
нашей отличается: служат на опресноках, то есть на облатках, о которых Бог не
заповедал, повелев служить на хлебе, и поучал апостолов, взяв хлеб: „Сие есть
тело Мое, ломимое за вас. . ." . Так же и чашу взял и сказал: „Сия есть кровь
Моя нового завета". Те же, которые не творят этого, неправильно веруют».
Сказал же Владимир: «Пришли ко мне евреи и сказали, что немцы и греки веруют в
Того, Кого они распяли». Философ ответил: «Воистину веруем в Того; их же
самих пророки предсказывали, что родится Бог, а другие, — что распят будет и
погребен, но в третий день воскреснет и взойдет на Небеса. Они же одних
пророков избивали, а других истязали. Когда же сбылись пророчества их, когда
сошел Он на землю, был Он распят и, воскреснув, поднялся на Небеса, ожидал Бог
покаяния от них сорок шесть лет, но не покаялись, и тогда послал на них
римлян, и римляне разбили их города, а самих рассеяли по иным землям, где и
пребывают в рабстве». Владимир спросил: «Зачем же сошел Бог на землю и принял
такое страдание?» Ответил же философ: «Если хочешь послушать, то скажу тебе
по порядку с самого начала, зачем Бог сошел на землю». Владимир же сказал:
«Рад послушать». И начал философ говорить так: «В начале, в первый день,
сотворил Бог небо и землю. Во второй день сотворил твердь (видимое небо)
посреди воды. В тот же день разделились воды — половина их взошла на твердь, а
половина пошла под твердь. В третий день сотворил он море, реки, источники и
семена. В четвертый день — солнце, луну, звезды, и украсил Бог небо. Увидел
все это первый из ангелов — старейшина чина ангельского, и подумал: „Сойду на
землю, и овладею ею, и буду подобен Богу, и поставлю престол свой на облаках
северных4». И тотчас же был свергнут с Небес, и вслед за ним пали те, кто
находился под его началом — десятый ангельский чин. Было имя врагу — Сатанаил,
а на его место Бог поставил старейшину Михаила. Сатана же, обманувшись в
замысле своем и лишившись первоначальной славы своей, назвался противником
Богу . Затем, в пятый день, сотворил Бог киты, рыбы, гады и птицы пернатые. В
шестой день сотворил Бог зверей, скотов, гадов земных; создал и человека. В
седьмой же день, то есть в субботу, почил Бог отдел Своих. И насадил Бог рай
на востоке в Эдеме, и ввел в него человека, которого создал, и заповедал ему
есть плоды каждого дерева, а плодов одного дерева — познания добра и зла — не
есть. И был Адам в раю, видел Бога и славил Его вместе с ангелами. И навел
Бог сон на Адама, и уснул Адам, и взял Бог одно ребро у Адама, и сотворил ему
жену, и ввел ее в рай к Адаму, и сказал Адам: „Вот кость от кости моей и
плоть от плоти моей; она будет называться женою". И нарек Адам имена скотам и
птицам, зверям и гадам и дал имена даже самим ангелам. И подчинил Бог Адаму
звери и скоты, и обладал он всеми, и все его слушали. Дьявол же, увидев, как
почтил Бог человека, стал ему завидовать, преобразился в змия, пришел к Еве и
сказал ей: „Почему не едите от дерева, растущего посредине рая?". И сказала
жена змию: „Сказал Бог: не ешьте, если же съедите, то смертью умрете". И
сказал жене змий: „Смертию не умрете; ибо знает Бог, что в день тот, в который
съедите от дерева этого, откроются очи ваши и будете как Бог, познав добро и
зло". И увидела жена, что дерево съедобное, и взяла плод, и дала мужу своему,
и ели оба, и открылись очи обоих, и поняли они, что наги, и сшили себе пре-
поясание из листвы смоковницы. И сказал Бог: „Проклята земля за твои дела, в
печали будешь насыщаться все дни твоей жизни". И сказал еще Господь Бог:
„Когда прострете руки и возьмете от дерева жизни, — будете жить вечно". И изгнал
Господь Бог Адама из рая. И поселился он против рая, плачась и возделывая
землю, и порадовался сатана о проклятии земли. Это первое наше падение и
горькая расплата, отпадение от ангельского жития. Родил Адам Каина и Авеля;
Каин был пахарь, а Авель пастух. И понес Каин в жертву Богу плоды земные, и
не принял Бог даров его. Авель же принес первенца ягненка, и принял Бог дары
Авеля. Сатана же вошел в Каина и стал подстрекать его убить Авеля. И сказал
Каин Авелю: „Пойдем в поле". И послушал его Авель, и когда вышли, восстал
Каин на Авеля и хотел убить его, но не знал, как это сделать. И сказал ему
сатана: „Возьми камень и ударь его". Он взял камень и убил Авеля. И сказал Бог
Каину: „Где брат твой?". Он же ответил: „Разве я сторож брату моему?". И
сказал Бог: „Кровь брата твоего вопиет ко Мне, будешь стонать и трястись до
конца жизни своей". Адам и Ева плакали, а дьявол радовался, говоря: „Кого Бог
почтил, а я того заставил отпасть от Бога и вот ныне плач ему наделал". И
плакались по Авеле тридцать лет, и не истлело тело его, и не умели его
похоронить . И повелением Божьим прилетели два птенца, один из них умер, другой же
ископал яму и положил в нее умершего и похоронил его. Увидев это, Адам и Ева
выкопали яму, положили в нее Авеля и похоронили с плачем. Когда Адаму было
двести тридцать лет, родил он Сифа и двух дочерей, и взял одну Каин, а другую
Сиф, и оттого пошли плодиться люди и множиться на земле. И не познали
Сотворившего их, исполнились блуда, и всякой нечистоты, и убийства, и зависти, и
жили люди как скоты. Только Ной один был праведен в роде этом. И родил он
трех сыновей: Сима, Хама и Иафета. И сказал Бог: „Не будет Дух Мой пребывать
среди людей"; и еще: „Истреблю то, что сотворил, от человека и до скота". И
сказал Господь Бог Ною: „Построй ковчег в длину триста локтей, в ширину
восемьдесят , а в вышину тридцать"; египтяне же называют локтем сажень. Сто лет
делал Ной свой ковчег, и когда поведал Ной людям, что будет потоп, посмеялись
над ним.
Когда же сделал ковчег, сказал Ною Господь: „Войди в него ты, и твоя жена,
и сыновья твои, и снохи твои, и введи к себе по паре от всех зверей, и от
всех птиц, и от всех гадов". И ввел Ной кого приказал ему Бог. Навел Бог
потоп на землю, потонуло все живое, а ковчег плавал на воде. Когда же спала
вода, вышел Ной, его сыновья и жена. От них и населилась земля. И было людей
много, и говорили они на едином языке, и сказали они друг другу: „Построим
столп до неба". Начали строить, и был старейшина их Неврод; и сказал Бог:
„Вот умножились люди и замыслы их суетные" . И сошел Бог, и разделил речь их
на семьдесят и два языка. Язык же Адама не был отнят у Евера; этот один из
всех остался непричастен к их безумному делу и сказал так: „Если бы Бог1
приказал людям создать столп до неба, то повелел бы то словом Своим — так же как
сотворил небо, землю, море, все видимое и невидимое". Вот почему не
переменился его язык; от него пошли евреи. Итак, разделились люди на семьдесят один
язык и разошлись по всем странам, и каждый народ принял свой нрав. По
научению дьявола приносили они жертвы рощам, колодцам и рекам и не познали
истинного Бога. От Адама же и до потопа прошло 2242 года, а от потопа до
разделения народов 529 лет. Затем дьявол ввел людей в еще большее заблуждение, и
стали они создавать кумиров: одних — деревянных, других — медных, третьих —
мраморных, а некоторых — золотых и серебряных; и кланялись им, и приводили к
ним своих сыновей и дочерей, и закалывали их перед ними, и была осквернена
вся земля. Первым же стал делать кумиры Серух, создавал он их в честь умерших
людей: некоторых ставил прежним царям, других — храбрым людям, и волхвам, и
женам-прелюбодейкам. Серух же родил Фарру, Фарра же родил трех сыновей:
Авраама, Нахора и Аарона. Фарра же делал кумиры, научившись этому у своего
отца. Авраам же, начав понимать истину, посмотрел на небо, и увидел звезды и
небо, и сказал: „Воистину Тот Бог, Который создал небо и землю, а отец мой
обманывает людей". И сказал Авраам: „Испытаю богов отца своего", и обратился
к отцу: „Отец! Зачем обманываешь людей, делая деревянных кумиров? Тот Бог,
Кто сотворил небо и землю". Авраам, взяв огонь, зажег идолов в храме. Аарон
же, брат Авраама, увидев это и чтя идолов, захотел вынести их, но Аарон тут
же сгорел и умер раньше отца. Перед этим же не умирал сын прежде отца, но
отец прежде сына; и с тех пор стали умирать сыновья прежде отцов. Бог же
возлюбил Авраама и сказал ему: „Изыди из дома отца твоего и пойди в землю,
которую покажу тебе, и сотворю от тебя великий народ, и благословят тебя
поколения людские" . И сделал Авраам так, как заповедал ему Бог. И взял Авраам
племянника своего Лота; этот Лот был ему и шурин и племянник, так как Авраам
взял за себя дочь брата Аарона — Сару. И пришел Авраам в землю Хананейскую к
высокому дубу, и сказал Бог Аврааму: „Потомству твоему дам землю эту". И
поклонился Авраам Богу. Аврааму же было семьдесят пять лет, когда вышел он из
Харрана. Сара же была неплодной, болела бесчадием. И сказала Сара Аврааму:
„Войди к рабе моей". И взяла Сара Агарь и отдала ее мужу своему, и вошел
Авраам к Агари. Агарь же зачала и родила сына, и назвал его Авраам Измаилом;
Аврааму же было восемьдесят шесть лет, когда родился Измаил. Затем зачала
Сара, и родила сына, и назвала его Исаак. И приказал Бог Аврааму совершить
обрезание отрока, и обрезали его на восьмой день. Возлюбил Бог Авраама и племя
его, и назвал его Своим народом, и, назвав Своим народом, отделил его от
других племен. И возмужал Исаак, а Авраам жил сто семьдесят пять лет, и умер, и
был погребен. Когда же Исааку было шестьдесят лет, родил он двух сыновей:
Исава и Иакова. Исав же был лжив, а Иаков — праведен. Этот Иаков работал у
своего дяди семь лет, добиваясь руки его младшей дочери, и не дал ее ему
Лаван — дядя его, сказав так: „Возьми старшую". И дал ему Лию, старшую, а ради
другой, сказал ему, работать еще семь лет. Он же работал еще семь лет ради
Рахили. И так взял себе двух сестер и родил от них восемь сыновей: Рувима,
Симеона, Левгию, Иуду, Исахара, Заулона, Иосифа и Вениамина, и от двух
рабынь: Дана, Нефталима, Гада и Асира. И от них пошли евреи. Иаков же
отправился, когда ему было сто тридцать лет, в Египет, вместе со всем родом своим,
числом шестьдесят пять душ. Прожил он в Египте семнадцать лет и умер, а
потомство его находилось в рабстве четыреста лет. По прошествии же этих лет
усилились евреи и умножились, а египтяне держали их в рабстве. В эти времена
родился у евреев Моисей, и сказали волхвы египетскому царю: „Родился ребенок
у евреев, который погубит Египет". И тотчас же повелел царь всех рождающихся
еврейских детей бросать в реку. Мать же Моисея, испугавшись этого
истребления, взяла младенца, положила его в корзину и отнесла и поставила его на за-
ливном лугу. В это время пришла дочь фараона Фермуфи купаться и увидела
плачущего ребенка, взяла его, пощадила, назвала Моисеем и вскормила. Был же тот
мальчик красив, и когда исполнилось ему четыре года, привела его дочь фараона
к своему отцу. Фараон, увидев Моисея, полюбил мальчика. Моисей, хватаясь как-
то за шею царя, сронил с царской головы венец и наступил на него. Волхв,
увидев это, сказал царю: „О царь! Погуби отрока этого, если же не погубишь, то
погубит он сам весь Египет" . Царь же не только его не послушал, но, больше
того, приказал не губить еврейских детей. Моисей возмужал и стал великим
мужем в доме фараона. Когда же стал в Египте иной царь, бояре начали завидовать
Моисею. Моисей же, убив египтянина, обижавшего еврея, бежал из Египта и
пришел в землю Мадиамскую, и когда шел через пустыню, узнал он от ангела
Гавриила о бытии всего мира, о первом человеке и о том, что было после него и после
потопа, и о смешении языков, и кто сколько лет жил, и о движении звезд и о
числе их, и о мере земли, и всякую премудрость. Затем явился Моисею Бог в
горящем терновом кусте и сказал ему: „Видел я горе людей Моих в Египте и сошел,
чтобы освободить их из-под власти египетской, вывести их из этой земли. Иди
же к фараону, царю египетскому, и скажи ему: «Выпусти Израиля, чтобы три дня
совершали они требу Богу». Если же не послушает тебя царь египетский, то
побью его всеми чудесами Моими". Когда пришел Моисей, не послушал его фараон, и
напустил Бог на него десять казней: во-первых, окровавленные реки; во-вторых,
жаб; в-третьих, мошек; в-четвертых, песьих мух; в-пятых, мор скота; в-шестых,
нарывы; в-седьмых, град; в-восьмых, саранчу; в-девятых, трехсуточную тьму; в-
десятых, мор на людей. Потому напустил Бог на них десять казней, что десять
месяцев топили они детей еврейских. Когда же начался мор в Египте, сказал
фараон Моисею и брату его Аарону: „Поскорей уходите!". Моисей же, собрав
евреев, пошел из Египта. И вел их Господь через пустыни к Красному морю, и шел
впереди них огненный столп ночью, а днем — облачный. Услышал же фараон, что
бегут люди, и погнался за ними и прижал их к морю. Когда же увидели это
евреи, возопили к Моисею: „Зачем повел нас на смерть?". И воззвал Моисей к
Богу, и сказал Господь: „Что взываешь ко Мне? Ударь жезлом по морю". И поступил
Моисей так, и расступилась вода надвое, и вошли дети Израиля в море. Увидев
это, фараон погнался за ними, сыновья же Израиля перешли море посуху. И когда
вышли на берег, сомкнулось море над фараоном и воинами его. И возлюбил Бог
Израиля, и шли они от моря три дня по пустыне, и пришли в Мерру. Была здесь
вода горька, и возроптали люди на Бога, и показал им Господь дерево, и
положил его Моисей в воду, и усладилась вода. Затем снова возроптали люди на
Моисея и на Аарона: „Лучше нам было в Египте, где ели мы мясо, лук и хлеб
досыта". И сказал Господь Моисею: „Слышал ропот сынов Израилевых", и дал им есть
манну. Затем дал им закон на горе Синайской. Когда Моисей взошел на гору к
Богу, люди отлили голову тельца и поклонились ей, как богу. И иссек Моисей
три тысячи этих людей. А затем снова возроптали люди на Моисея и Аарона, так
как не было воды. И сказал Господь Моисею: „Ударь жезлом в камень". И ответил
Моисей: „А что, если не испустит он воду?". И разгневался Господь на Моисея,
что не возвеличил Господа, и не вошел он в землю обетованную из-за ропота
людей, но возвел его на гору Вамскую и показал землю обетованную. И умер Моисей
на той горе. И принял власть Иисус Навин; этот пришел в землю обетованную,
избил хананейское племя и вселил на место их сынов Израилевых. Когда же умер
Иисус, стал на его место судья Иуда; а иных судей было четырнадцать, при них
забыли евреи Бога, выведшего их из Египта, и стали служить бесам. И
разгневался Бог и предал их иноплеменникам на расхищение. Когда же начинали они
каяться, — миловал их Бог; а когда избавлял их, — снова уклонялись на служение
бесам. Затем был судья Илья-жрец, а затем пророк Самуил. И сказали люди
Самуилу: „Поставь нам царя". И разгневался Господь на Израиля и поставил им
царя Саула. Однако Саул не захотел подчиниться закону Господню, и избрал Гос-
подь Давида и поставил его царем Израилю, и угодил Давид Богу. Давиду этому
обещал Бог, что родится Бог от племени его. Он первый стал пророчествовать о
воплощении Божьем, говоря: „Из чрева прежде утренней звезды родил Тебя". Так
он пророчествовал сорок лет и умер. А вслед за ним пророчествовал сын его
Соломон, который создал храм Богу и назвал его Святая Святых. И был он мудр, но
под конец согрешил; царствовал сорок лет и умер. После Соломона царствовал
сын его Ровоам. При нем разделилось еврейское царство надвое: в Иерусалиме
одно, а в Самарии другое. В Самарии же царствовал Иеровоам, холоп Соломона;
сотворил он два золотых тельца и поставил — одного в Вефиле на холме, а
другого в Дане, сказав: „Вот боги твои, Израиль". И поклонялись люди, а Бога
забыли. Так и в Иерусалиме стали забывать Бога и поклоняться Ваалу, то есть
богу войны, иначе говоря — Арею; и забыли Бога отцов своих. И стал Бог посылать
к ним пророков. Пророки же начали обличать их в беззаконии и служении
кумирам. Они же, обличаемые, стали избивать пророков. Бог разгневался на Израиля
и сказал: „Отвергну от Себя, призову иных людей, которые будут послушны Мне.
Если и согрешат, не помяну беззакония их". И стал посылать пророков, говоря
им: „Пророчествуйте об отвержении евреев и о призвании новых народов". Первым
стал пророчествовать Осия: „Положу конец царству дома Израилева... Сокрушу
лук Израилев. . . Уже не буду более миловать дома Израилева, но, отметая, от-
вергнусь их", — говорит Господь. „И будут скитальцами между народами".
Иеремия же сказал: „Хотя бы предстали передо мной Самуил и Моисей... не помилую
их". И еще сказал тот же Иеремия: „Так говорит Господь: «Вот Я поклялся
Именем Моим Великим, что не будет Имя Мое произносимо устами евреев»". Иезекииль
же сказал: „Так говорит Господь Адонаи. . . : «Рассею вас, и весь остаток ваш
развею по всем ветрам... За то, что осквернили святилище Мое всеми мерзостями
вашими; Я же отрину тебя... и не помилую тебя»". Малахия же сказал: „Так
говорит Господь: «Уже нет Моего благоволения к вам... Ибо от востока и до
запада прославится Имя Мое между народами, и на всяком месте будут приносить
фимиам Имени Моему и жертву чистую, так как велико будет Имя Мое между
народами. За то и отдам вас на поношение и на рассеяние среди всех народов»". Исайя
же великий сказал: „Так говорит Господь: «Простру руку Свою на тебя, сгною и
рассею тебя, и вновь не соберу тебя»". И еще сказал тот же пророк:
„Возненавидел Я праздники и новомесячные ваши, и суббот ваших не принимаю". Амос же
пророк сказал: „Слушайте слово Господне: «Я подниму плач о вас, пал дом
Израилев и не встанет более»". Малахия же сказал: „Так говорит Господь: «Пошлю
на вас проклятие и прокляну ваше благословение... разрушу его и не будет с
вами»". И много пророчествовали пророки об отвержении их. Тем же пророкам
повелел Бог пророчествовать о призвании на их место иных народов. И стал
взывать Исайя, так говоря: „От Меня произойдет закон и суд Мой поставлю во свет
для народов. Правда Моя близка и восходит... и на мышцу Мою надеются народы".
Иеремия же сказал: „Так говорит Господь: «Заключу с домом Иудиным новый
завет... Давая им законы в разумение их, и на сердцах их напишу, и буду им
Богом, а они будут моим народом»". Исайя же сказал: „Прежнее миновало, а новое
возвещу, — прежде возвещания, оно было показано вам. Пойте Богу новую песнь".
„Рабам Моим дастся новое имя, которое будет благословляться по всей земле".
„Дом Мой назовется домом молитвы всех народов". Тот же пророк Исайя говорит:
„Обнажит Господь святую мышцу Свою перед глазами всех народов, — и все концы
земли увидят спасение Бога нашего". Давид же говорит: „Хвалите Господа все
народы, прославляйте Его все люди". Так возлюбил Бог новых людей и открыл им,
что сойдет к ним Сам, явится человеком во плоти и искупит страданием грех
Адама. И стали пророчествовать о воплощении Бога, раньше других Давид:
„Сказал Господь Господу Моему: «Сядь одесную Меня, доколе положу врагов Твоих к
подножию ног Твоих»". И еще: „Сказал мне Господь: «Ты сын Мой; Я ныне родил
Тебя»", Исайя же сказал: „Ни посол, ни вестник, но сам Бог, придя, спасет
нас". И еще: „Младенец родится нам, владычество на плечах Его, и нарекут имя
Ему великого света ангел... Велика власть Его, и миру Его нет предела". И
еще: „Вот, дева во чреве зачнет, и нарекут имя Ему Еммануил" . Михей же
сказал : „Ты, Вифлеем — дом Ефранта, разве ты не велик между тысячами иудиными?
Из тебя ведь произойдет Тот, Который должен быть владыкою во Израиле и
происхождение Которого от дней вечных. Посему Он ставит их до времени, доколе не
родит тех, которые родят, и тогда возвратятся оставшиеся братья их к сынам
Израиля". Иеремия же сказал: „Сей есть Бог1 наш, и никто другой не сравнится с
Ним. Он нашел все пути премудрости и даровал ее отроку Своему Иакову... После
того Он явился на земле и жил между людей". И еще: „Человек Он; кто узнает,
что Он Бог1? ибо умирает как человек" . Захария же сказал: „Не послушали Сына
Моего, а Я не услышу их, говорит Господь". И Осия сказал: „Так говорит
Господь : плоть Моя от них".
Прорекли же и страдания Его, говоря, как сказал Исайя: „Горе душе их! Ибо
совет зол сотворили, говоря: свяжем праведника". И еще сказал тот же пророк:
„Так говорит Господь: «...Я не воспротивляюсь, не возражаю. Хребет Мой отдал
Я для нанесения ран, а щеки Мои — на заушение, и лица Моего не отвернул от
поругания и оплевания»". Иеремия же сказал: „Придите, положим дерево в пищу
Его и отторгнем от земли жизнь Его". Моисей же сказал о распятии Его:
„Увидите жизнь вашу висящую перед глазами вашими". И Давид сказал: „Зачем мятутся
народы". Исайя же сказал: „Как овца, веден был Он на заклание". Ездра же
сказал: „Благословен Бог, распростерший руки Свои и спасший Иерусалим".
И о воскресении сказал Давид: „Восстань, Боже, суди землю, ибо Ты
наследуешь все народы". И еще: „Как бы от сна воспрянул Господь". И еще: „Да
воскреснет Бог, и да расточатся враги Его". И еще: „Воскресни, Господи Бог мой,
да вознесется рука Твоя". Исайя же сказал: „Сошедшие в страну тени смертной,
свет воссияет на вас". Захария же сказал: „И Ты ради крови завета Твоего
освободил узников своих изо рва, в котором нет воды".
И много пророчествовали о Нем, что и сбылось все».
Спросил же Владимир: «Когда же это сбылось? И сбылось ли все это? Или еще
только теперь сбудется?» Философ же ответил ему: «Все это уже сбылось, когда
воплотился Бог. Как я уже сказал, когда евреи избивали пророков, а цари их
преступали законы, преданы были они на расхищение, и выведены в плен в
Ассирию за грехи свои, и были в рабстве там семьдесят лет. А затем возвратились в
свою землю, и не было у них царя, но архиереи властвовали над ними до
иноплеменника Ирода, ставшего над ними властвовать. В правление этого последнего, в
год 5500, послан был Гавриил в Назарет к Деве Марии, родившейся в колене
Давидовом, сказать ей: „Радуйся, обрадованная, Господь с тобою!" И от слов этих
понесла она в утробе Слово Божие, и родила сына, и назвала Его Иисус. И вот
пришли с востока волхвы, говоря: „Где родившийся Царь еврейский? Ибо видели
звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему". Услышав об этом, Ирод царь
смутился, и весь Иерусалим с ним, и, призвав книжников и старцев, спросил их:
„Где рождается Христос?" Они же ответили ему: „В Вифлееме еврейском". Ирод
же, услышав это, послал с приказанием: „Избейте младенцев всех до двух лет".
Они же пошли и истребили младенцев. А Мария, испугавшись, спрятала Младенца.
Затем Иосиф с Марией, взяв Младенца, бежали в Египет, где пробыли до смерти
Ирода. В Египте же явился Иосифу Ангел и сказал: „Встань, возьми Младенца и
Мать Его и иди в землю Израилеву" . И вернувшись, поселился в Назарете. Когда
же Иисус вырос и было Ему тридцать лет, начал Он творить чудеса и
проповедовать Царство Небесное. И избрал двенадцать, и назвал их учениками Своими, и
стал творить великие чудеса — воскрешать мертвых, очищать прокаженных,
исцелять хромых, давать прозрение слепым — и иные многие великие чудеса, которые
прежние пророки предсказали о Нем: „Тот исцелил недуги наши и болезни наши на
Себя взял". И крестился Он в Иордане от Иоанна, показав обновление новым лю-
дям. Когда же Он крестился, отверзлись Небеса, и Дух сошел под видом
голубиным, и Голос сказал: „Вот Сын Мой возлюбленный, к Нему же Мое благоволение".
И посылал Он учеников Своих проповедовать Царствие Небесное и покаяние для
оставления грехов. И собирался исполнить пророчество, и начал проповедовать о
том, как подобает Сыну Человеческому пострадать, быть распяту и в третий день
воскреснуть. Когда же учил Он в церкви, архиереи и книжники исполнились
зависти, и искали убить Его, и, захватив Его, повели к правителю Пилату. Пилат
же, дознавшись, что привели Его без вины, захотел Его отпустить. Они же
сказали ему: „Если отпустишь Этого, то не будешь другом цезарю". Пилат и
приказал, чтобы Его распяли. Они же, взяв Иисуса, повели на лобное место и тут
распяли Его. Настала тьма по всей земле от шестого часа и до девятого, и в
девятом часу испустил дух Иисус. Церковная завеса разодралась надвое,
восстали мертвые многие, которым повелел войти в рай. Сняли Его с креста, положили
Его в гроб, и печатями запечатали гроб евреи, приставили стражу, сказав: „Как
бы не украли ученики Его". Он же воскрес на третий день. Воскреснув из
мертвых, явился Он ученикам Своим и сказал им: „Идите ко всем народам и научите
все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа" . Пробыл Он с ними
сорок дней, приходя к ним после Своего воскресения. Когда прошло сорок дней,
повелел им идти к горе Елеонской. И тут явился им, и благословил их, и
сказал: „Будьте в граде Иерусалиме, пока не пришлю вам обетование Отца Моего". И
сказав это, вознесся на Небо. Они же поклонились Ему. И возвратились в
Иерусалим, и были всегда в церкви. По прошествии пятидесяти дней сошел Дух Святой
на апостолов. А когда приняли обетование Святого Духа, то разошлись по
вселенной , уча и крестя водою». Владимир же спросил: «Зачем родился Он от жены,
был распят на дереве и крестился водою?» Философ же ответил ему: «Вот зачем!
Вначале род человеческий женою согрешил: дьявол прельстил Адама Евою, и отпал
тот от рая, так и Бог отомстил дьяволу: через жену была первоначальная победа
дьявола, так как через жену первоначально был изгнан Адам из рая; через жену
же воплотился Боги приказал войти в рай верным. А на дереве Он был распят
потому, что от дерева вкусил Адам и из-за него был изгнан из рая; Бог же на
дереве принял страдания, чтобы деревом был побежден дьявол, и деревом жизни
спасутся праведные. А обновление водою совершилось потому, что при Ное, когда
умножились грехи у людей, навел Бог потоп на землю и потопил людей водою;
потому-то и сказал Бог: „Водою погубил Я людей за грехи их, теперь вновь водою
очищу от грехов людей, — водою обновления"; ибо и евреи в море очистились от
египетских злодеяний, ибо первой была сотворена вода; сказано ведь:
Дух Божий носился поверх вод, потому и ныне крестятся водою и духом. Первое
преобразование тоже было водою, когда Гедеон дал прообраз следующим способом:
однажды пришел к нему ангел, веля ему идти к Мадиам, он же, испытуя,
обратился к Богу; положив руно на гумне, сказал: „Если будет по всей земле роса, а
руно сухо. . ." . И было так. Это же прообразовало, что все иные страны были
прежде без росы, а евреи — руно, после же на других странах стала роса,
которая есть Святое Крещение, а евреи остались без росы. И пророки предрекли, что
обновление будет через воду. Когда апостолы учили во всем мире веровать Богу,
учение их и мы, греки, приняли, вселенная верует учению их. Установил же Бог
и день единый, в который, сойдя с Небес, будет судить живых и мертвых и
воздаст каждому по делам его: праведникам — Царство Небесное, красоту
неизреченную, веселие без конца и бессмертие вечное; грешникам же — мучение огненное,
червь неусыпающий и мука без конца. Таковы будут мучения тем, кто не верит
Богу нашему Иисусу Христу: будут мучиться в огне те, кто не крестится». И
сказав это, философ показал Владимиру занавес, на котором написано было
судилище Господне, направо указал ему на праведных, в веселии идущих в рай, а
налево — грешников, идущих на мучение. Владимир же, вздохнув, сказал: «Хорошо
тем, кто справа, горе же тем, кто слева». Философ же сказал: «Если хочешь с
праведниками справа стать, то крестись». Владимиру же запала на сердце мысль
эта, и сказал он: «Подожду еще немного», желая разузнать о всех верах. И дал
ему Владимир многие дары и отпустил его с честию великою.
В год 6495 (987). Созвал Владимир бояр своих и старцев градских и сказал
им: «Вот приходили ко мне болгары, говоря: «Прими закон наш». Затем приходили
немцы и хвалили закон свой. За ними пришли евреи. После же всех пришли греки,
браня все законы, а свой восхваляя, и многое говорили, рассказывая от начала
мира, о бытии всего мира. Мудро говорят они, и чудно слышать их, и каждому
любо их послушать, рассказывают они и о другом свете: если кто, говорят,
перейдет в нашу веру, то, умерев, снова восстанет, и не умереть ему вовеки;
если же в ином законе будет, то на том свете гореть ему в огне. Что же вы
посоветуете? Что ответите?». И сказали бояре и старцы: «Знай, князь, что своего
никто не бранит, но хвалит. Если хочешь в самом деле разузнать, то ведь
имеешь у себя мужей: послав их, разузнай, какая у них служба и кто как служит
Богу». И понравилась речь их князю и всем людям; избрали мужей славных и
умных, числом десять, и сказали им: «Идите сперва к болгарам и испытайте веру
их». Они же отправились, и, придя к ним, видели их скверные дела и поклонение
в мечети, и вернулись в землю свою. И сказал им Владимир: «Идите еще к
немцам, высмотрите и у них все, а оттуда идите в Греческую землю». Они же пришли
к немцам, увидели службу их церковную, а затем пришли в Царьград и явились к
царю. Царь же спросил их: «Зачем пришли?» Они же рассказали ему все. Услышав
их рассказ, царь обрадовался, и в тот же день сотворил им честь великую. На
следующий же день послал к патриарху, так говоря ему: «Пришли русские
испытывать веру нашу, приготовь церковь и клир и сам оденься в святительские ризы,
чтобы видели они славу Бога нашего». Услышав об этом, патриарх повелел
созвать клир, сотворил по обычаю праздничную службу, и кадила возожгли, и
устроили пение и хоры. И пошел с русскими в церковь, и поставили их на лучшем
месте, показав им церковную красоту, пение и службу архиерейскую, предстояние
дьяконов и рассказав им о служении Бору своему. Они же были в восхищении,
дивились и хвалили их службу. И призвали их цари Василий и Константин1, и
сказали им: «Идите в землю вашу», и отпустили их с дарами великими и с честью.
Они же вернулись в землю свою. И созвал князь Владимир бояр своих и старцев и
сказал им: «Вот пришли посланные нами мужи, послушаем же все, что было с
ними», — и обратился к послам: «Говорите перед дружиною». Они же сказали:
«Ходили в Болгарию, смотрели, как они молятся в храме, то есть в мечети, стоят
там без пояса; сделав поклон, сядет и глядит туда и сюда, как безумный, и нет
в них веселья, только печаль и смрад великий. Не добр закон их. И пришли мы к
немцам и видели в храмах их различную службу, но красоты не видели никакой. И
пришли мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и
не знали — на Небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты
такой, и не знаем, как и рассказать об этом, — знаем мы только, что пребывает
там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах. Не можем мы
забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмет
потом горького; так и мы не можем уже здесь пребывать в язычестве». Сказали же
бояре: «Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы его бабка твоя
Ольга, а была она мудрейшей из всех людей». И спросил Владимир: «Где примем
крещение?» Они же сказали: «Где тебе любо».
И когда прошел год, в 6496 (988) году пошел Владимир с войском на Корсунь,
город греческий, и затворились корсуняне в городе. И стал Владимир на той
стороне города у пристани, в расстоянии полета стрелы от города, и сражались
крепко из города. Владимир же осадил город. Люди в городе стали изнемогать, и
1 Василий II (958—1025) правил вместе со своим братом Константином VIII (который
практически не вмешивался в дела государственного управления).
сказал Владимир горожанам: «Если не сдадитесь, то простою и три года». Они же
не послушались его. Владимир же, изготовив войско свое, приказал присыпать
насыпь к городским стенам. И когда насыпали они, корсунцы, подкопав стену
городскую, выкрадывали подсыпанную землю, и носили ее себе в город, и ссыпали
посреди города. Воины же присыпали еще больше, и Владимир стоял. И вот некий
муж корсунянин, именем Анастас, пустил стрелу, так написав на ней: «Перекопай
и перейми воду, идет она по трубам из колодцев, которые за тобою с востока».
Владимир же, услышав об этом, посмотрел на небо и сказал: «Если сбудется это,
— крещусь!». И тотчас же повелел копать наперерез трубам и перенял воду. Люди
изнемогли от жажды и сдались.
Херсонес Таврический (Корсунь). Остатки стен.
Владимир вошел в город с дружиною своей и послал к царям Василию и
Константину сказать: «Вот взял уже ваш город славный; слышал же, что имеете сестру
девицу; если не отдадите ее за меня, то сделаю столице вашей то же, что и
этому городу». И услышав это, опечалились цари, и послали ему весть такую:
«Не пристало христианам выдавать жен за язычников. Если крестишься, то и ее
получишь, и Царство Небесное восприимешь, и с нами единоверен будешь. Если же
не сделаешь этого, то не сможем выдать сестру за тебя». Услышав это, сказал
Владимир посланным к нему от царей: «Скажите царям вашим так: я крещусь, ибо
еще прежде испытал закон ваш и люба мне вера ваша и богослужение, о котором
рассказали мне посланные нами мужи». И рады были цари, услышав это, и
упросили сестру свою, именем Анну, и послали к Владимиру, говоря: «Крестись, и
тогда пошлем сестру свою к тебе». Ответил же Владимир: «Придите с сестрою вашею
и тогда крестите меня». И послушались цари и послали сестру свою, сановников
и пресвитеров. Она же не хотела идти, говоря: «Иду как в полон, лучше бы мне
здесь умереть». И сказали ей братья: «Может быть, обратит тобою Бог Русскую
землю к покаянию, а Греческую землю избавишь от ужасной войны. Видишь ли,
сколько зла наделала грекам Русь? Теперь же если не пойдешь, то сделают и нам
то же». И едва принудили ее. Она же села в корабль, попрощалась с ближними
своими с плачем и отправилась через море. И пришла в Корсунь, и вышли корсун-
цы навстречу ей с поклоном, и ввели ее в город, и посадили ее в палате. По
Божественному промыслу разболелся в то время Владимир глазами и не видел
ничего , и скорбел сильно и не знал, что сделать. И послала к нему царица
сказать : «Если хочешь избавиться от болезни этой, то крестись поскорей; если же
не крестишься, то не избудешь недуга своего». Услышав это, Владимир сказал:
«Если вправду исполнится это, то поистине велик Бог христианский». И повелел
крестить себя. Епископ же корсунский с царицыными попами, огласив, крестил
Владимира. И когда возложил руку на него, тотчас же прозрел Владимир.
Владимир же, ощутив свое внезапное исцеление, прославил Бога: «Теперь узнал я
истинного Бога». Многие из дружинников, увидев это, крестились. Крестился же он
в церкви Святого Василия1, а стоит церковь та в городе Корсуни посреди града,
где собираются корсунцы на торг; палата же Владимира стоит с края церкви и до
наших дней, а царицына палата — за алтарем. По крещении же Владимира привели
царицу для совершения брака. Не знающие же истины говорят, что крестился
Владимир в Киеве, иные же говорят — в Васильеве, а другие и по-иному скажут.
Когда же Владимира крестили и научили его вере христианской, сказали ему так:
«Пусть никакие еретики не прельстят тебя, но веруй, говоря так: Верую во
единого Бога Отца Вседержителя, Творца неба и земли" — и до конца этот символ
веры. И еще: „Верую во единого Бога Отца нерожденного и во единого Сына
рожденного, в единый Дух Святой, исходящий: три совершенных естества, мысленных,
разделяемых по числу и естеством, но не в Божественной Сущности: ибо
разделяется Бог нераздельно и соединяется без смешения. Отец, Бог Отец, вечно
существующий, пребывает в отцовстве, нерожденный, безначальный, начало и
первопричина всему, только нерождением Своим старший, чем Сын и Дух; от Него же
рождается Сын прежде всех времен, Дух же Святой исходит вне времени и вне
тела; вместе есть Отец, вместе Сын, вместе и Дух Святой. Сын же подобосущен
Отцу, только рождением отличаясь от Отца и Духа. Дух же Пресвятой подобосущен
Отцу и Сыну и вечно сосуществует с ними. Ибо Отцу отцовство, Сыну сыновство,
Святому же Духу исхождение. Ни Отец переходит в Сына или Духа, ни Сын в Отца
или Духа, ни Дух в Сына или в Отца: ибо неизменны их свойства... Не три бога,
но один Бог, так как божество едино в трех лицах. Желанием же Отца и Духа
спасти Свое творение, не изменяя людского семени, сошло и вошло, как
Божественное семя, в девичье ложе пречистое и приняло плоть одушевленную, словесную
и умную, прежде не бывшую, и явился Бог воплощенный, родился неизреченным
путем, сохранив нерушимым девство матери, не претерпев ни смятения, ни
смешения, ни изменения, а оставшись как был, и став каким не был, приняв вид
рабский — на самом деле, а не в воображении, всем, кроме греха, явившись подобен
нам (людям) . . . По Своей воле родился, по Своей воле почувствовал голод, по
Своей воле почувствовал жажду, по Своей воле печалился, по Своей воле
устрашился, по Своей воле умер — умер на самом деле, а не в воображении; все
свойственные человеческой природе, неподдельные мучения пережил. Когда же был
распят и вкусил смерти безгрешный, — воскрес в Собственном теле, не зная
тления взошел на Небеса, и сел справа от Отца, и придет вновь со славою судить
живых и мертвых; как вознесся со Своей плотью, так и сойдет... Исповедую же и
едино крещение водою и духом, приступаю к пречистым тайнам, верую воистину в
Тело и Кровь... принимаю церковные предания и поклоняюсь пречестным иконам,
поклоняюсь пречестному дереву и всякому кресту, святым мощам и священным
сосудам. Верую и в семь соборов святых отцов, из которых первый был в Никеи
1 Не сохранилась.
трехсот восемнадцати отцов, проклявших Ария и проповедовавших непорочную и
правую веру. Второй собор в Константинополе ста пятидесяти святых отцов,
проклявших духоборца Македония, проповедовавшего единосущную троицу. Третий же
собор в Эфесе, двухсот святых отцов против Нестория, прокляв которого,
проповедали святую Богородицу. Четвертый собор в Халкидоне шестисот тридцати
святых отцов против Евтуха и Диоскора, которых и прокляли святые отцы,
провозгласив Господа нашего Иисуса Христа совершенным Богом и совершенным
человеком. Пятый собор в Царьграде ста шестидесяти пяти святых отцов против учения
Оригена и против Евагрия, которых и прокляли святые отцы. Шестой собор в
Царьграде ста семидесяти святых отцов против Сергия и Кура, проклятых святыми
отцами. Седьмой собор в Никее трехсот пятидесяти святых отцов, проклявших
тех, кто не поклоняется святым иконам". Не принимай же учения от латинян, —
учение их искаженное: войдя в церковь, не поклоняются иконам, но стоя
кланяются и, поклонившись, пишут крест на земле и целуют, а встав, становятся на
него ногами, — так что, ложась, целуют его, а встав — попирают. Этому не
учили апостолы; апостолы учили целовать поставленный крест и чтить иконы. Ибо
Лука-евангелист первый написал икону и послал ее в Рим. „Как говорит Василий:
чествование иконы переходит на ее первообраз". Больше того, называют они
землю матерью. Если же земля им мать, то отец им небо, — изначала сотворил Бог
небо, также и землю. Так говорят: „Отче наш, иже еси на Небеси". Если, по их
мнению, земля мать, то зачем плюете на свою мать? Тут же ее лобзаете и
оскверняете? Этого прежде римляне не делали, но постановляли правильно на всех
соборах, сходясь из Рима и со всех епархий. На первый собор в Никее против
Ария папа римский Сильвестр послал епископов и пресвитеров, от Александрии
Афанасий, а от Царьграда патриарх Митрофан послали от себя епископов; и так
исправляли веру. На второй же собор — от Рима Дамас, а от Александрии
Тимофей , от Антиохии Мелетий, Кирилл Иерусалимский, Григорий Богослов. На третьем
же соборе — папа римский Келестин, Кирилл Александрийский, патриарх
иерусалимский Ювеналий. На четвертом же соборе — папа римский Лев, патриарх
константинопольский Анатолий, Ювеналий Иерусалимский. На пятом соборе — папа
римский Вигилий, патриарх константинопольский Евтихий, патриарх
александрийский Аполлинарий, патриарх антиохиискии Домнин. На шестом соборе — от Рима
Агафон, Георгий из Константинополя, Феофан Антиохиискии, от Александрии монах
Петр. На седьмом соборе — от Рима Адриан, Тарасий из Константинополя, Полити-
ан Александрийский, Феодорит Антиохиискии, Илия Иерусалимский. Все они
сходились со своими епископами, укрепляя веру. После же этого последнего собора
Петр Гугнивый вошел с другими в Рим, захватил престол и развратил веру,
отвергнувшие от престола иерусалимского, александрийского, константинопольского
и антиохийского. Возмутили они всю Италию, сея враждебное учение. Одни
священники служат, будучи женаты только на одной жене, а другие, до семи раз
женившись , служат; и следует остерегаться их учения. Прощают же они и грехи во
время приношения даров, что хуже всего. Бог да сохранит тебя от этого». После
всего этого Владимир взял царицу, и Анастаса, и священников корсунских с
мощами святого Климента, и Фива, ученика его, взял и сосуды церковные и иконы
на благословение себе. Поставил и церковь в Корсуни на горе1, которую
насыпали посреди города, выкрадывая землю из насыпи; стоит церковь та и доныне.
Отправляясь , захватил он и двух медных идолов и четырех медных коней, что и
сейчас стоят за церковью Святой Богородицы, и про которых невежды думают, что
они мраморные. Корсунь же отдал грекам как вено за царицу, а сам вернулся в
Киев. И когда пришел, повелел опрокинуть идолы — одних изрубить, а других
сжечь. Перуна же приказал привязать к хвосту коня и волочить его с горы по
Боричеву взвозу к Ручью и приставил двенадцать мужей колотить его жезлами.
Не сохранилась. На этом месте сейчас стоит собор Св. Владимира.
Делалось это не потому, что дерево что-нибудь чувствует, но для поругания
беса, который обманывал людей в этом образе, — чтобы принял он возмездие от
людей . «Велик Ты, Господи, и чудны дела Твои!». Вчера еще был чтим людьми, а
сегодня поругаем. Когда влекли Перуна по Ручью к Днепру, оплакивали его
неверные, так как не приняли еще они святого крещения. И притащив, кинули его в
Днепр. И приставил Владимир к нему людей, сказав им: «Если пристанет где к
берегу, отпихивайте его. А когда пройдет пороги, тогда только оставьте его».
Они же исполнили, что им было приказано. И когда пустили Перуна, и прошел он
пороги, выбросило его ветром на отмель, и оттого прослыло место то Перунья
отмель, как зовется она и до сих пор. Затем послал Владимир по всему городу
сказать: «Если не придет кто завтра на реку — будь то богатый, или бедный,
или нищий, или раб, — будет мне врагом». Услышав это, с радостью пошли люди,
ликуя и говоря: «Если бы не было это хорошим, не приняли бы этого князь наш и
бояре». На следующий же день вышел Владимир с попами царицыными и корсунскими
на Днепр, и сошлось там людей без числа. Вошли в воду и стояли там одни до
шеи, другие по грудь, молодые же у берега по грудь, некоторые держали
младенцев , а уже взрослые бродили, попы же совершали молитвы, стоя на месте. И была
видна радость на Небе и на земле по поводу стольких спасаемых душ; а дьявол
говорил, стеная: «Увы мне! Прогоняют меня отсюда! Здесь думал я обрести себе
жилище, ибо здесь не слышно было учения апостольского, не знали здесь Бога,
но радовался я служению тех, кто служил мне. И вот уже побежден я невеждой, а
не апостолами и не мучениками; не буду уже царствовать более в этих странах».
Люди же, крестившись, разошлись по домам. Владимир же был рад, что познал
Бога сам и люди его, посмотрел на небо и сказал: «Христос Бог, сотворивший небо
и землю! Взгляни на новых людей этих и дай им, Господи, познать Тебя,
истинного Бога, как познали Тебя христианские страны. Утверди в них правильную и
неуклонную веру, и мне помоги, Господи, против дьявола, да одолею козни его,
надеясь на Тебя и на Твою силу». И сказав это, приказал рубить церкви и
ставить их по тем местам, где прежде стояли кумиры. И поставил церковь во имя
святого Василия на холме, где стоял идол Перуна и другие и где творили им
требы князь и люди. И по другим городам стали ставить церкви и определять в
них попов и приводить людей на крещение по всем городам и селам. Посылал он
собирать у лучших людей детей и отдавать их в обучение книжное. Матери же
детей этих плакали о них; ибо не утвердились еще они в вере и плакали о них как
о мертвых. Когда отданы были в учение книжное, то тем самым сбылось на Руси
пророчество, гласившее: «В те дни услышат глухие слова книжные, и ясен будет
язык косноязычных». Не слышали они раньше учения книжного, но по Божьему
устроению и по милости Своей помиловал их Бог; как сказал пророк: «Помилую, кого
хочу». Ибо помиловал нас святым крещением и обновлением духа, по Божьему
изволению, а не по нашим делам. Благословен Господь Иисус Христос, возлюбивший
Русскую землю и просветивший ее крещением святым. Вот почему и мы поклоняемся
ему, говоря: «„Господь Иисус Христос! Чем смогу воздать Тебе за все, что
воздал нам грешным? Не знаем, какое воздаяние дать Тебе за дары Твои. Ибо велик
Ты и чудны дела Твои: нет предела величию Твоему. Род за родом восхвалят дела
Твои". Скажу вместе с Давидом: „Придите, возрадуемся Господу, воскликнем Богу
и Спасителю нашему. Предстанем лицу Его со славословием"; „Славьте Его, ибо
Он благ, ибо вовек милость Его", ибо «избавил нас от врагов наших», то есть
от языческих идолов. И еще скажем вместе с Давидом: „Воспойте Господу песнь
новую, воспойте Господу вся земля; пойте Господу, благословляйте Имя Его,
благовествуйте со дня на день спасение Его. Возвещайте в народах славу Его,
во всех людях чудеса Его, ибо велик Господь и достохвален", „И величию Его
нет конца". Какая радость! Не один и не два спасаются. Сказал Господь:
„Радость бывает на Небе и об одном покаявшемся грешнике" . Здесь же не один и не
два, но бесчисленное множество приступили к Богу, просвещенные святым креще-
нием. Как сказал пророк: „Окроплю вас водой чистой, и очиститесь и от идоло-
поклонения вашего, и от грехов ваших". Также и другой пророк сказал: „Кто
Бог, как Ты, прощающий грехи и не вменяющий преступления? ибо хотящий того —
милостив. Тот обратит и умилосердится над нами и ввергнет в пучину морскую
грехи наши". Ибо апостол Павел говорит: „Братья! Все мы, крестившиеся в
Иисуса Христа, в смерть Его крестились; и так мы погреблись с Ним крещением в
смерть; дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в
обновленной жизни". И еще: „Древнее прошло, теперь все новое". „Ныне
приблизилось к нам Спасение... ночь прошла, а день приблизился". „Через него
получили мы верою доступ к благодати этой, которой хвалимся и стоим". „Ныне же,
когда освободились от греха и стали рабами Богу, плод ваш есть святость". Вот
почему должны мы служить Богу, радуясь ему. Ибо сказал Давид: „Служите
Господу со страхом и радуйтесь ему с трепетом" . Мы же воскликнем к Господу Богу
нашему: „Благословен Господь, который не дал нас в добычу зубам их! . . Сеть
расторгнулась, и мы избавились" от обмана дьявольского. „И исчезла память их
с шумом, но Господь пребывает вовек", прославляемый русскими сынами,
воспеваемый в Троице, а демоны проклинаются благоверными мужами и верными женами,
которые приняли крещение и покаяние в отпущенье грехов, — новые люди
христиане , избранные Богом».
Раскопки Гермонассы-Тмутаракани, 2008 г.
И просветился Владимир сам, и сыновья его, и земля его. Было же у него
двенадцать сыновей: Вышеслав, Изяслав, Ярослав, Святополк, Всеволод, Святослав,
Мстислав, Борис, Глеб, Станислав, Позвизд, Судислав. И посадил Вышеслава в
Новгороде, Изяслава в Полоцке, Святополка в Турове, а Ярослава в Ростове. Ко-
гда же умер старший Вышеслав в Новгороде, посадил в нем Ярослава, а Бориса в
Ростове, а Глеба в Муроме, Святослава в Древлянской земле, Всеволода во
Владимире, Мстислава в Тмутаракани1. И сказал Владимир: «Нехорошо, что мало
городов около Киева». И стал ставить города по Десне, и по Остру, и по Трубежу,
и по Суле, и по Стугне. И стал набирать мужей лучших от славян, и от
кривичей, и от чуди, и от вятичей и ими населил города, так как была война с
печенегами. И воевал с ними и побеждал их.
В год 6497 (989) . Затем жил Владимир в христианском законе, и задумал
создать церковь пресвятой Богородице, и послал привести мастеров из Греческой
земли. И начал ее строить, и когда кончил строить, украсил ее иконами, и
поручил ее Анастасу Корсунянину, и поставил служить в ней корсунских
священников, дав ей все, что взял перед этим в Корсуни: иконы, сосуды и кресты.
В год 6499 (991) . Владимир заложил город Белгород, и набрал для него людей
из иных городов, и свел в него много людей, ибо любил город тот.
В год 6500 (992) . Пошел Владимир на хорватов. Когда же возвратился он с
хорватской войны, пришли печенеги по той стороне Днепра от Сулы; Владимир же
выступил против них и встретил их на Трубеже у брода, где ныне Переяславль2.
И стал Владимир на этой стороне, а печенеги на той, и не решались наши
перейти на ту сторону, ни те на эту. И подъехал князь печенежский к реке, вызвал
Владимира и сказал ему: «Выпусти ты своего мужа, а я своего — пусть борются.
Если твой муж бросит моего на землю, то не будем воевать три года; если же
наш муж бросит твоего оземь, то будем разорять вас три года». И разошлись.
Владимир же, вернувшись в стан свой, послал глашатаев по лагерю со словами:
«Нет ли такого мужа, который бы схватился с печенегом?» И не сыскался нигде.
На следующее утро приехали печенеги и привели своего мужа, а у наших не
оказалось. И стал тужить Владимир, посылая по всему войску своему, и пришел к
князю один старый муж и сказал ему: «Князь! Есть у меня один сын меньшой
дома; я вышел с четырьмя, а он дома остался. С самого детства никто его не
бросил еще оземь. Однажды я бранил его, а он мял кожу, так он рассердился на
меня и разодрал кожу руками». Услышав об этом, князь обрадовался, и послали за
ним и привели его к князю, и поведал ему князь все. Тот отвечал: «Князь! Не
знаю, могу ли я с ним схватиться, — испытай меня: нет ли большого и сильного
быка?» И нашли быка, большого и сильного, и приказали разъярить его;
возложили на него раскаленное железо и пустили быка. И побежал бык мимо него, и
схватил быка рукою за бок и вырвал кожу с мясом, сколько захватила его рука.
И сказал ему Владимир: «Можешь с ним бороться». На следующее утро пришли
печенеги и стали вызывать: «Где же муж? Вот наш готов!». Владимир повелел в ту
же ночь надеть вооружение, и сошлись обе стороны. Печенеги выпустили своего
мужа: был же он очень велик и страшен. И выступил муж Владимира, и увидел его
печенег и посмеялся, ибо был он среднего роста. И размерили место между
обоими войсками и пустили их друг против друга. И схватились, и начали крепко
жать друг друга, и удавил муж печенежина руками до смерти. И бросил его
оземь. Раздался крик, и побежали печенеги, и гнались за ними русские, избивая
1 Тмутаракань (тьма тараканов) — один из древнейших городов Таманского полуострова,
был расположен на территории современной станицы Тамань Темрюкского района
Краснодарского края. Это название носил, когда входил в состав Древнерусского государства.
Город был основан греками с острова Лесбос в VI век до н. э. и получил название Гер-
монасса. С самого начала город имел двухэтажные каменные дома, которые содержали
печи и зернохранилища. Здания крылись черепицей и содержали по 5 комнат. В центре
города располагался акрополь. До сих пор в русской речи: поехать в Тмутаракань -
поехать куда-то очень далеко «на окраину».
2 Переяслав-Хмельницкий — город областного значения в Киевской области Украины. Один
из древнейших городов Руси (древнее название — Переяславль или Переяславль-Русский),
столица Переяславского княжества.
их, и прогнали. Владимир же обрадовался и заложил город у брода того и назвал
его Переяславлем, ибо перенял славу отрок тот. И сделал его Владимир великим
мужем, и отца его тоже. И возвратился Владимир в Киев с победою и со славою
великою.
Переяславль (первоначально выглядел как-то так).
В год 6502 (994). В год 6503 (995).
В год 6504 (996) . Увидел Владимир, что церковь построена, вошел в нее и
помолился Богу, говоря так: «Господи Боже! Взгляни с Неба, и воззри. И посети
сад Свой. И охрани то, что насадила правая рука Твоя — новых людей этих,
сердце которых Ты обратил к истине познать Тебя, Бога истинного. Взгляни на
церковь Твою, которую создал я, недостойный раб Твой, во имя родившей Тебя
Матери Приснодевы Богородицы. Если кто будет молиться в церкви этой, то
услышь молитву его, заступление ради Пречистой Богородицы». И помолившись Богу,
сказал он так: «Даю церкви этой Святой Богородицы десятую часть от богатств
моих и моих городов». И уставил так, написав заклятие в церкви этой в
следующих словах: «Если кто отменит это, — да будет проклят». И дал десятую часть
Анастасу Корсунянину. И устроил в тот день праздник великий боярам и старцам
градским, а бедным роздал много богатства.
Затем пришли печенеги к Васильеву1, и вышел против них Владимир с небольшою
дружиною. И схватились, и не смог устоять против них Владимир, побежал и стал
1 Город Васильков. В 988 по приказу Владимира Великого была построена крепость для
защиты Киева с юга от набегов кочевников. Название крепости было дано по
христианскому имени Владимира и в первоначальном варианте было Васильев. Была построена
деревянная церковь (разрушена монголами в 1240—1241, на её месте в XVIII веке был
возведён собор Антония и Феодосия).
под мостом, едва укрывшись от врагов. И дал тогда Владимир обещание поставить
церковь в Васильеве во имя святого Преображения, ибо было в тот день, когда
произошла та сеча, Преображение Господне. Избегнув опасности, Владимир,
точно, построил церковь и устроил великое празднование, наварив меду триста мер.
И созвал бояр своих, посадников и старейшин из всех городов и всяких людей
много, и роздал бедным триста гривен. Праздновал князь восемь дней, и
возвратился в Киев в день Успенья святой Богородицы, и здесь вновь устроил великое
празднование, сзывая бесчисленное множество народа. Видя же, что люди его
христиане, радовался душой и телом. И так делал постоянно. И так как любил
книжное чтение, то услышал он однажды Евангелие: «Блаженны милостивые, ибо те
помилованы будут»; и еще: «Продайте именья ваши и раздайте нищим»; и еще: «Не
собирайте себе сокровищ на земле, где моль истребляет и воры подкапывают, но
собирайте себе сокровища на Небе, где моль не истребляет их и воры не
крадут»; и слова Давида: «Благословен человек, который милует и взаймы дает»;
слышал он и слова Соломона: «Благотворящий бедному дает взаймы Богу». Слышав
все это, повелел он всякому нищему и бедному приходить на княжий двор и брать
все, что надобно, питье и пищу и из казны деньгами. Устроил он и такое:
сказав, что «немощные и больные не могут добраться до двора моего», приказал
снарядить телеги и, наложив на них хлебы, мясо, рыбу, различные плоды, мед в
бочках, а в других квас, развозить по городу, спрашивая: «Где больной, нищий
или кто не может ходить?». И раздавали тем все необходимое. И еще нечто
большее делал он для людей своих: каждое воскресенье решил он на дворе своем в
гриднице устраивать пир, чтобы приходить туда боярам, и гридям, и сотским, и
десятским, и лучшим мужам — и при князе и без князя. Бывало там множество
мяса — говядины и дичины, — было в изобилии всякое яство. Когда же, бывало,
подольются, то начнут роптать на князя, говоря: «Горе головам нашим: дал он нам
есть деревянными ложками, а не серебряными». Услышав это, Владимир повелел
исковать серебряные ложки, сказав так: «Серебром и золотом не найду себе
дружины, а с дружиною добуду серебро и золото, как дед мой и отец с дружиною
доискались золота и серебра». Ибо Владимир любил дружину и с нею совещался об
устройстве страны, и о войне, и о законах страны, и жил в мире с окрестными
князьями — с Болеславом Польским, и со Стефаном Венгерским, и с Андрихом
Чешским . И были между ними мир и любовь. Владимир же жил в страхе Божьем. И
сильно умножились разбои, и сказали епископы Владимиру: «Вот умножились
разбойники; почему не наказываешь их?» Он же ответил: «Боюсь греха». Они же
сказали ему: «Ты поставлен Богом для наказания злым, а добрым на милость.
Следует тебе наказывать разбойников, но по проверке». Владимир же отверг виры1 и
начал наказывать разбойников, и сказали епископы и старцы: «Войн много у нас;
если бы была у нас вира, то пошла бы она на оружие и на коней». И сказал
Владимир : «Пусть так». И жил Владимир по заветам отца и деда.
В год 6505 (997). Пошел Владимир к Новгороду за северными воинами против
печенегов, так как была в это время беспрерывная великая война. Узнали
печенеги , что нет тут князя, пришли и стали под Белгородом2. И не давали выйти из
города, и был в городе голод сильный, и не мог Владимир помочь, так как не
было у него воинов, а печенегов было многое множество. И затянулась осада
города, и был сильный голод. И собрали вече в городе и сказали: «Вот уже скоро
1 Вира — древнерусская и древнескандинавская мера наказания за убийство,
выражавшаяся во взыскании с виновника денежного возмещения. Так же вирой именовалось денежное
возмещение за другие преступления. Один из институтов русского права.
2 Белгород Киевский — резиденция (замок) великих князей Киевских, стоявшая в десятке
вёрст к западу от Киева, на реке Ирпень. Согласно Повести временных лет, князь
Владимир Святославич, будучи еще язычником, содержал на месте будущего города 300
наложниц и часто посещал это место.
умрем от голода, а помощи нет от князя. Разве лучше нам так умереть? —
Сдадимся печенегам — кого пусть оставят в живых, а кого умертвят; все равно
помираем от голода». И так порешили на вече. Был же один старец, который не был
на том вече, и спросил он: «Зачем было вече?» И поведали ему люди, что завтра
хотят сдаться печенегам. Услышав об этом, послал он за городскими
старейшинами и сказал им: «Слышал, что хотите сдаться печенегам». Они же ответили:
стерпят люди голода». И сказал им: «Послушайте меня, не сдавайтесь еще три
дня и сделайте то, что я вам велю». Они же с радостью обещали послушаться. И
сказал им: «Соберите хоть по горсти овса, пшеницы или отрубей». Они же
радостно пошли и собрали. И повелел женщинам сделать болтушку, на чем кисель
варят, и велел выкопать колодец и вставить в него кадь и налить ее болтушкой. И
велел выкопать другой колодец и вставить в него кадь, и повелел поискать
меду. Они же пошли и взяли лукошко меду, которое было спрятано в княжеской ме-
душе. И приказал сделать из него пресладкую сыту1 и вылить в кадь в другом
колодце.
Здесь и был Белгород. Городище разрушено монголо-татарами в 1240
г. Валы городища можно увидеть как на въезде в Белогородку со
стороны Киева, так и на выезде перед мостом через Ирпень.
На следующий же день повелел он послать за печенегами. И сказали горожане,
придя к печенегам: «Возьмите от нас заложников, а сами войдите человек с
десять в город, чтобы посмотреть, что творится в городе нашем». Печенеги же
обрадовались, подумав, что хотят им сдаться, взяли заложников, а сами выбрали
лучших мужей в своих родах и послали в город, чтобы проведали, что делается в
городе. И пришли они в город, и сказали им люди: «Зачем губите себя? Разве
можете перестоять нас? Если будете стоять и десять лет, то что сделаете нам?
Ибо имеем мы пищу от земли. Если не верите, то посмотрите своими глазами».
И привели их к колодцу, где была болтушка для киселя, и почерпнули ведром и
вылили в латки. И когда сварили кисель, взяли его, и пришли с ними к другому
колодцу, и почерпнули сыты из колодца, и стали есть сперва сами, а потом и
печенеги. И удивились те и сказали: «Не поверят нам князи наши, если не
отведают сами». Люди же налили им корчагу кисельного раствора и сыты из колодца и
дали печенегам. Они же, вернувшись, поведали все, что было. И сварив, ели
1 Сыта (сыть) — вода, подслащённая мёдом, медовый взвар, разварной мёд на воде.
Использовалась для приготовления любимых у восточных славян сладких лакомств.
князья печенежские и подивились. И взяв своих заложников, а белгородских
пустив, поднялись и пошли от города восвояси.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
Ликбез
МИР МИКРОБОВ
БОЛЕЗНИ ЧЕЛОВЕКА,
ВЫЗЫВАЕМЫЕ МИКРООРГАНИЗМАМИ
Человек является хозяином для множества патогенных бактерий, простейших и
вирусов. Кроме того, некоторые представители нормальной микрофлоры,
населяющей кожу и слизистые, могут проникать в организм хозяина и вызывать
заболевание, если механизмы иммунитета подавлены.
Свойства паразитов, патогенных для человека, весьма разнообразны. Симптомы
многих бактериальных инфекций обусловлены токсинами. При заражении грибами и
простейшими токсины, как правило, не образуются и патогенность этих
организмов обусловлена тем, что они индуцируют реакцию повышенной чувствительности.
Повышенная чувствительность играет определенную роль и при многих вирусных
заболеваниях, сопровождающихся разрушением клеток вследствие размножения в
них вируса.
Неодинаковы и индуцибельные механизмы, обеспечивающие устойчивость хозяина
к инфекции. Основную роль в защите организма от многих патогенных бактерий
играют антитела, циркулирующие в крови, но, видимо, при инфекциях другого
типа они не так важны. В то же время клеточный иммунитет имеет решающее значе-
ние в обеспечении устойчивости хозяина к грибам и вирусам. Эти выводы были
сделаны исходя из результатов обследования больных с различными формами
иммунной недостаточности, имеющей генетическое происхождение или вызванной
применением иммунодепрессивных препаратов. Так, больные, у которых нарушен
синтез циркулирующих в крови антител, весьма восприимчивы к респираторным
инфекциям, вызываемым грамположительными бактериями; больные с недостаточной
функцией Т-клеток1 отличаются высокой восприимчивостью к заражению грибами и
вирусами, а также теми бактериями, которые размножаются внутри клеток
(например, возбудителями туберкулеза и бруцеллеза). Что касается заболеваний,
вызываемых простейшими, то данных, позволяющих оценить относительный вклад
гуморального (антител) и клеточного иммунитета в резистентность микроорганизма,
пока недостаточно.
Далее мы опишем некоторые важнейшие болезни человека, вызываемые
микроорганизмами, и на их примере проиллюстрируем разнообразие механизмов, лежащих в
основе взаимоотношений хозяина и возбудителя.
БАКТЕРИАЛЬНЫЕ БОЛЕЗНИ
Бактерии, являющиеся облигатными паразитами человека, сохраняются в природе
благодаря тому, что передаются от одного индивидуума к другому. В процессе
эволюции у облигатных паразитов возникли специфические способы выхода из
организма хозяина, переноса и проникновения в организм хозяина. В следующих
разделах мы классифицируем бактериальные болезни по способу их передачи,
поскольку такая классификация объединяет главным образом экологически
родственные патогенные микроорганизмы.
Заболевания,
передаваемые с
пищей и водой,
загрязненными
фекалиями
Кишечный тракт — естественное местообитание для многих видов бактерий, и
большинство из них при обычных условиях безвредны. Однако ряд обитателей
кишечника — опасные патогенные микробы; к ним относятся возбудители брюшного
тифа и паратифа, дизентерии, холеры и сальмонеллезов (последние часто
неправильно называют «бактериальными пищевыми отравлениями»). Некоторые
возбудители вызывают повреждение, оставаясь в кишечнике (действуют локально), другие
распространяются в организме. Однако все они обладают двумя общими
свойствами: покидают организм хозяина с фекалиями, а в кишечник следующего хозяина
проникают, в конечном счете, через рот.
Таким образом, при этих так называемых кишечных инфекциях заражение
происходит через пищу или воду, загрязненные фекалиями. До введения современных
санитарных норм источники воды постоянно загрязнялись сточными водами из
несовершенных систем канализации. В настоящее время такое загрязнение стало
Т-лимфоциты, или Т-клетки (t — лат. thymus — тимус) — лимфоциты, развивающиеся у
млекопитающих в тимусе из предшественников — претимоцитов, поступающих в него из
красного костного мозга. Состоят из следующих видов: Т-хелперы (от англ. helper —
помощник) — Т-лимфоциты, главной функцией которых является усиление адаптивного
иммунного ответа; Т-киллеры, цитотоксические Т-лимфоциты, CTL (от англ. killer —
убийца) — Т-лимфоциты, главной функцией которых является уничтожение повреждённых клеток
собственного организма; Т-супрессоры - предполагается, что участвуют в узнавании ли-
пидных антигенов.
редкостью, и большее значение приобрели другие пути переноса инфекции.
Эффективный переносчик — обычная комнатная муха, так как она садится и на фекалии,
и на пищу. Кроме того, значительно возросло число здоровых носителей кишечных
патогенных бактерий и уменьшилось число явных клинических случаев
заболевания, поэтому, вообще говоря, каждый, кто прикасается к пище, является
потенциальным источником инфекции. Предупредить распространение кишечных
заболеваний может только самый строгий контроль за личной гигиеной всех, кто
производит пищевые продукты.
Многие животные, в том числе крупный рогатый скот и домашняя птица,
являются носителями бактерий рода Salmonella, которые вызывают кишечные инфекции.
Человек может заразиться, питаясь мясом или яйцами этих животных и птиц.
Некоторые наиболее серьезные бактериальные болезни, передаваемые с пищей и
водой, загрязненными фекалиями, описаны в табл. 1.
Табл. 1. Некоторые заболевания человека, передаваемые
через пищу и воду, загрязненные фекалиями.
Заболевание
Брюшной тиф
Воспалитель-
ные
заболевания
кишечника,
гастроэнтерит ,
сальмонеллез
(пищевая
токсикоин-
фекция)
Холера
Бактериаль-
ная
дизентерия
Воз будитель
Salmonella typhi (S.
typhosa); грамположи-
тельная палочка с перит-
рихально расположенными
жгутиками
Salmonella typhimurium,
S . schottmiilteri, S .
choleraesuis;
грамотрицательные палоч-
ки с пернтрихально
расположенными жгутиками
Vibrio cholerae; грамот-
рицательная изогнутая
палочка с полярно
расположенными жгутиками.
Факультативный анаэроб;
осуществляет кислотное
брожение смешанного типа
Shigella dysenteriae;
грамотрицательная
неподвижная палочка.
Факультативный анаэроб;
осуществляет кислотное
брожение смешанного типа
Патогенез
Вначале бактерии размножаются в
желудочно-кишечном тракте. Затем
попадают в кровоток через
лимфатические пути н разносятся по всему
организму. Интенсивный "рост
происходит в желчных путях, откуда
бактерии снова попадают в
кишечник . Возникают очаги поражения в
легких, костном мозге и селезенке.
Воспалительные заболевания
кишечника; характеризуются широким
распространением возбудителя по всему
организму. Воспалительные
заболевания , вызываемые сальмонеллами
(кроме S. typhi), протекают в
более легкой форме, чем брюшной тиф,
и называются паратифами. При
гастроэнтерите сальмонеллы остаются в
желудочно-кишечном тракте. S.
typhimurium является наиболее
частым возбудителем гастроэнтерита в
США. Сальмонеллезный сепсис чаще
всего вызывает S. Choleraesuis.
Возбудитель интенсивно
размножается в тонком кишечнике. Экзотоксин
действует на клетки слизистой;
потеря воды и солей приводит к шоку.
Поражается днстальный отдел
подвздошной кишки и толстый кишечник.
Симптомы: боли в животе, частый
стул, повышение температуры.
Заболевания,
передаваемые путем
капельной инфекции
Передачу возбудителя через дыхательные пути принято называть капельной
инфекцией, так как в этом случае микроорганизмы передаются от одного
индивидуума к другому с микроскопическими капельками слюны, выделяемыми при дыхании. В
странах, где санитарные условия отвечают современным требованиям, именно
капельная инфекция является одним из основных путей распространения болезни.
Когда человек чихает, кашляет и даже просто громко говорит, он выдыхает
мельчайшие капельки слюны. Каждая капелька содержит немного растворенного белка и
микроорганизмы, обитающие в полости рта и в дыхательных путях; капельки
быстро испаряются, и в воздухе остается огромное число крошечных комочков белка,
содержащих живые бактерии. Больной с респираторной инфекцией неизбежно
передаст возбудителей любому человеку, в присутствии которого он кашляет, чихает
или разговаривает. Единственный способ предупредить распространение инфекции
— добиться, чтобы все носили маски с фильтрами. Эту крайнюю меру очень редко
удается осуществить, поэтому в многонаселенном городе такая инфекция, как
грипп, начавшись у одного больного, может за 6—8 недель охватить несколько
миллионов людей.
Инфекция дыхательных путей и капельный способ ее передачи лежат в основе
многих серьезных заболеваний (табл. 2).
Табл. 2. Некоторые заболевания человека,
передаваемые капельным путем.
Заболевание
Дифтерия
Туберкулез
Возбудитель
Corynebacterium
diphtheriae; грамполо-
жительная неподвижная
палочка, обычно с
утолщением на конце.
Движение клеток после
деления приводит к
характерной укладке их в
виде частокола.
Факультативный анаэроб;
осуществляет пропионо-
вокислое брожение.
Mycobacterium
tuberculosis; плео-
морфная, неподвижная,
кислотоустойчивая
палочка. Облигатный
аэроб .
Патогенез
Возбудитель поселяется в зеве и
остается в верхних дыхательных путях.
Продуцирует экзотоксин, который разносится с
кровью по всему организму. Местный
воспалительный процесс сопровождается
образованием пленок, которые иногда
блокируют дыхательные пути.
Бактерия размножается как внутри, так и
вне клеток в пораженных участках
легких, образуя так называемый
туберкулезный бугорок. Увеличиваясь, бугорок
иногда «прорывается» в бронх, что ведет к
распространению поражения на другие
части легких, а также к передаче
инфекции другим людям капельным путем. В
более редких случаях бактерии
распространяются током крови и образуют вторичные
(метастатические) очаги в других
органах. Токсины М. tuberculosis не
идентифицированы; по крайней мере, некоторые
из повреждений организма хозяина
обусловлены реакциями гиперчувствительно-
Чума
Менингокок-
ковый
менингит
Стрептококковые
инфекции
Пневмококковая
пневмония
Другие
респираторные
инфекции
Yersinia pestis; rpa-
мотрицательная
неподвижная маленькая
палочка . Факультативный
анаэроб; осуществляет
кислотное брожение
смешанного типа.
Neisseria meningitidis
(менингококк); грамот-
рицательные
неподвижные кокки, образующие
пары.
Streptococcus
pyogenes; В-
гемолитические, грам-
положительные кокки,
растущие цепочками.
Осуществляют
молочнокислое гомофермента-
тивное брожение
Streptococcus
pneumoniae (пневмо-
кокк); грамположитель-
ные кокки, обычно
образующие диплококки.
Осуществляют гомофер-
ментативное
молочнокислое брожение
Hemophilus influenzae;
Bordetella pertussis;
мелкие грамотрицатель-
ные неподвижные
палочки. Виды Hemophilus
нуждаются для роста в
гематине и никотина-
миднуклеозиде
сти замедленного типа.
Чума — болезнь домашних и диких
грызунов; передается человеку при укусе
блохи. Существует так называемая «бубонная
чума», характеризующаяся резким
увеличением лимфатических узлов (бубоны). В
тяжелых случаях возбудитель
распространяется на другие органы; если
поражаются легкие, болезнь передается
непосредственно от человека к человеку путем
капельной инфекции. Эта форма
называется легочной чумой и отличается высокой
контагиозностью.
Менингококки нередко (у 25% населения)
присутствуют в носоглотке здоровых
людей-носителей . По неизвестно» причине
они иногда проникают в кровяное русло и
оседают в оболочках мозга.
Вначале бактерии размножаются в зеве.
Штаммы, содержащие определенный
бактериофаг , образуют эритрогенный токсин;
при повышенной чувствительности к этому
токсину появляется кожная сыпь; такое
заболевание называется скарлатиной.
Распространяясь в организме,
стрептококк способен вызвать мастоидит,
перитонит , послеродовый сепсис, рожистое
воспаление. Рецидивирующий
стрептококковый фарингит нередко осложняется
ревматизмом, что сопровождается появлением
в крови антител (в высоком титре) к
стрептококковым антигенам. Из ткани
сердца, поражаемого при ревматизме,
возбудителя выделить не удается; в
основе поражения, по-видимому, лежит
иммунная реакция.
От 40 до 70% взрослого населения
являются носителями пневмококка. При
нарушении нормальных защитных механизмов
(например, при вирусной инфекции
дыхательных путей) бактерии из зева
проникают в легкие.
Н. influenzae вызывает респираторные
инфекции у детей и является также самым
распространенным возбудителем
бактериального менингита. В. pertussis
вызывает коклюш, редко проникая через
слизистую дыхательных путей, не
распространяется по организму.
Заболевания передаваемые при
непосредственном контакте
Существуют немногочисленные патогенные микроорганизмы, которые проникают
через кожу или слизистые и перенос которых возможен лишь при непосредственном
контакте. К этой группе относятся возбудители венерических болезней —
сифилиса и гонореи. В обоих случаях возбудитель не способен долго существовать вне
организма хозяина, и для его переноса необходим непосредственный контакт
слизистых. Поэтому эти заболевания передаются главным образом при половом,
сношении, хотя сифилис может передаваться ребенку от больной матери еще до
рождения (внутриутробно), а гонорея — во время родов.
В тропических странах распространены тяжелые заболевания, возбудители
которых сходны с возбудителем сифилиса, но передаются обычно не при половом
сношении. Все они начинаются как кожные инфекции, и для их передачи необходим
непосредственный контакт. В качестве примера заболеваний этой группы можно
назвать фрамбезию.
Еще три невенерические болезни, передаваемые при непосредственном контакте,
— сибирская язва, туляремия и бруцеллез. Ими болеют животные, но не исключена
и передача человеку. Бруцеллез — болезнь, распространенная среди коз,
крупного рогатого скота и свиней, — представляет большую опасность для тех, кто
работает с животными: ветеринаров, рабочих мясной и молочной промышленности.
Туляремия — болезнь диких грызунов — часто передается охотникам и людям,
которые имеют дело с тушками диких животных. Основные бактериальные
заболевания , передаваемые при непосредственном контакте, описаны в табл. 3.
Табл. 3. Некоторые заболевания, передающиеся при непосредственном контакте.
Заболевание
Сибирская
язва
Туляремия
Бруцеллез
Возбудитель
Bacillus anthracis;
грамположительиая
слорообразующая
неподвижная палочка.
Облигатиый анаэроб.
Francisella
tularensis,
короткая , неподвижная
грамотрнцательная
палочка
Brucella
melitensis, В.
abortus, В. suis;
мелкие грамотри-
цательные
неподвижные палочки
Патогенез
Сибирская язва поражает домашних и диких
животных, в том числе млекопитающих, птиц
и пресмыкающихся. Человек заражается при
непосредственном контакте, когда бактерия
проникает в организм через небольшие
повреждения кожи. На месте заражения
возникает пустула (при кожной форме сибирской
язвы), затем может развиться сепсис со
смертельным исходом.
Туляремия, впервые описанная в Тулэр Ка-
унти (Калифорния), — природная болезнь
диких грызунов. Человек обычно
заражается, работая с тушками и шкурами животных,
хотя болезнь может передаваться также и
при укусе членистоногих (клещи и другие
насекомые). Бактерии распространяются по
лимфатическим и кровеносным путям;
поражаются легкие, печень, селезенка и мозг.
Возбудитель размножается главным образом
внутриклеточно.
Все три вида способны заражать широкий
спектр хозяев-млекопитающих, хотя для
каждого вида есть предпочтительный хозяин:
для В. melitensis — коза, для В. abortus
— крупный рогатый скот, для В. suis —
свинья. У крупного рогатого скота бакте-
Гонорея
Сифилис
Neisseria
gonorrhoeae (гоно-
кокк); грамотрица-
тельная бактерия,
клетки группируются
парами.
Treponema pallidum,
спирохета
рии локализуются в матке стельных
животных (что часто приводит к выкидышу);
такая локализация обусловлена специфической
стимуляцией роста бактерии эритритолом,
который содержится только в уязвимой
ткани хозяина. У человека бактерии широко
распространяются по всему организму;
размножаются преимущественно в фагоцитах.
Болезнь может давать периодические
рецидивы (ундулирующая лихорадка)
Возбудитель передается через половые
пути. Проникая в слизистую, вызывает острое
заболевание половых органов, нередко
переходящее в хроническое; возможное
осложнение — сепсис. Служит причиной; тяжелого
заболевания глаз у новорожденных,
связанного с заражением при родах.
Возбудитель передается через половые
пути. Возможно также внутриутробное
заражение плода. После полового заражения
возникает локальное воспаление в области на-
р)жных половых органов — твердый шанкр
(первичный сифилис). Вторичный сифилис
проявляется через несколько недель
заболеванием глаз, костей, суставов н
центральной нервной системы. Если болезнь не
лечить, то спустя несколько лет возникают
характерные для третичного сифилиса
поражения клапанов сердца, центральной
нервной системы, глаз, костей н кожн. Токсины
трепонемы не идентифицированы.
Предполагается, что проявления третичного
сифилиса частично или полностью обусловлены
гнперчувствительностью замедленного типа.
Болезни, передаваемые
животными-носителями
Некоторые патогенные микроорганизмы в ходе эволюционного развития приобрели
способность к существованию в двух и более хозяевах. Например, бацилла чумы
может размножаться в организме крысы, блохи и человека; блохи переносят ее от
грызуна к грызуну или от грызуна к человеку, и этот возбудитель никогда не
находится в условиях, непригодных для роста.
Единственные настоящие бактерии в этой группе — возбудители чумы и
туляремии; кроме них животными переносятся многие вирусы, риккетсии, простейшие и
спирохеты. Эпидемии малярии, желтой лихорадки, бешенства, сыпного тифа и
чумы, распространяющиеся таким образом, заметно влияли на ход истории
человечества. Однако само наличие альтернативных хозяев, дающее паразитам ряд
преимуществ, привело со временем к тому, что человек стал контролировать их
распространение. Уничтожая переносчика (вид, который осуществляет перенос
патогенного микроорганизма) или резервуар инфекции (виды, из которых переносчик
черпает инфекцию), удалось искоренить эти болезни во многих районах земного
шара.
Основные заболевания, передаваемые при укусе животных, а также переносчики
и резервуары инфекций перечислены в табл. 4.
Табл. 4. Некоторые заболевания,
передаваемые при укусе животного.
Экология
(роль человека)
Человек —
случайный хозяин,
не являющийся
резервуаром
инфекции
Человек — один
из двух или
более резервуаров
инфекции
Человек —
единственный
резервуар инфекции
Заболевание
Чума
Туляремия
Бешенство
Эндемический сыпной
_ **
тиф
Пятнистая
лихорадка
Скалистых
гор
Африканская
сонная
болезнь
Желтая
лихорадка
Возвратный
тиф
Малярия
Эпидемический
сыпной
_ **
тиф
Лихорадка
денге
Тип
микроорганизма
Бактерия
Бактерия
Вирус
Риккетсия
Риккетсия
Простейшее
Вирус
Спирохета
Простейшее
Риккетсия
Вирус
Переносчик
Блохи
Клещи
Собаки, шакалы,
летучие мыши и
т.п.
Блохи
Клещи
Муха цеце
Комары
Вши, клещи
Комары
Вши
Комары
Природный
резервуар
Крысы, другие
грызуны
Дикие
грызуны , клещи
Те же
животные, что и
переносчики
Крысы
Дикие грызуны
Человек,
дикие животные
Человек,
обезьяны
Человек, кле-
щи*, грызуны
Человек
Человек
Человек
* Клещи служат одновременно переносчиком и резервуаром инфекции, так как
микроорганизмы размножаются в теле клеща и переносятся через яичники и яйца
от одного поколения клещей к другому.
** Два типа сыпного тифа вызываются близкородственными видами риккетсий.
Заболевания, возникающие
при попадании токсинов
в организм с пищей
Потребление в пищу продуктов, которые содержат токсин, вырабатываемый
Clostridium botulinum или Staphylococcus aureus, приводит к опасным
заболеваниям. Сам больной не является распространителем болезни, но если загрязнено
большое количество пищи, вспышка может затронуть многих людей. До введения в
консервной промышленности строгого санитарного контроля ежегодно от ботулизма
умирало большое число людей. Причиной вспышек пищевых токсико-инфекций и до
сих пор нередко служат открытые стафилококковые поражения кожи у работников
пищевой промышленности.
Раневые
инфекции
При попадании в рану чужеродного нестерильного материала в нее неизбежно
проникают микроорганизмы. Если условия благоприятствуют их росту, возникает
инфекция, которая может со временем распространиться по кровеносным и
лимфатическим путям.
Проникновение микроорганизмов в рану нельзя считать «естественным» путем
заражения, так как оно происходит слишком редко и нерегулярно, чтобы
обеспечить поддержание паразита. Чаще всего в зараженных ранах обнаруживаются
обычные почвенные микроорганизмы, например клостридии. Клостридии — облигатные
анаэробы, в здоровых тканях они не растут. Однако глубокие раны представляют
для них идеальную среду, поскольку там имеются омертвевшие (некротизирован-
ные) ткани, нет доступа воздуха, а снабжение кислородом понижено из-за
нарушения кровообращения. Споры клостридиев настолько широко распространены в
природе, что любая глубокая рана, в которую попадают кусочки одежды или
почва, почти неизбежно заражается тем или иным видом Clostridium. Многие из этих
микроорганизмов продуцируют сильнодействующие экзотоксины, которые убивают
окружающие ткани хозяина. Один из видов — С. tetani — продуцирует токсин,
поражающий нервные ткани и вызывающий спазмы мышц; в отсутствие лечения
заражение почти неизбежно приводит к смерти. Это заболевание называется столбняком.
Другие клостридии вызывают серьезные локальные повреждения в месте заражения
(гангрена).
Хотя клостридии — самые опасные из патогенных микроорганизмов, проникающих
в раны, ими не исчерпывается перечень бактерий, обитающих в ранах. К обычным
микроорганизмам такого рода относятся стафилококки, стрептококки, энтеробак-
терии и псевдомонады.
Лептоспироз, также являющийся результатом раневых инфекций, —
профессиональное заболевание рабочих, часто имеющих дело с загрязненной водой. Лептос-
пира — паразит свиней, собак и грызунов, она выделяется с мочой животных.
Человек может заразиться только через небольшие поранения или ссадины в коже, и
это заболевание наиболее распространено у людей, работающих в условиях
повышенной влажности. В табл. 5 описаны распространенные раневые инфекции.
Табл. 5. Некоторые распространенные раневые инфекции.
Заболевание
Столбняк
Газовая
гаигрена
Возбудитель
Clostridium tetani;
грамположительная
спорообразующая
палочка с перитрихальио
расположенными
жгутиками. Облигатный
анаэроб.
Clostridium
perfingens, С. novyi,
С. septicum; грампо-
ложительиые, слорооб-
разующие палочки с
перитрихальио распо-
Патогенез
С. tetani — распространенный почвенный
микроорганизм; он также обычно
присутствует в фекалиях животных (но не
человека) . Случайно попав в рану, вызывает
заболевание . Для образования спор и роста
необходимы анаэробные условия, которые
возможны при некрозе и повреждении
сосудов . Образует нейротоксин, который с
током крови и по периферическим нервам
переносится к спинному мозгу, где поражает
главным образом клетки передних рогов.
Размножение бактерий в анаэробных
условиях (в ране) сопровождается накоплением
газообразного водорода, образующегося
при брожении. Выделяется ряд растворимых
токсинов, в том числе ос-токсин С. рег-
fringens (лецитиназа)
Лептоспироз
ложенными жгутиками.
Облигатные анаэробы.
Leptospira icterohae-
morrhagiae, L.
canicola, L. pomona;
спирохеты.
Эти лептоспиры вызывают вялотекущее,
хроническое заболевание у грызунов и
домашних животных, которые постоянно
выделяют бактерии с мочой. Человек
заражается при контакте с водой, загрязненной
мочой этих животных; заражение
происходит через кожу. В фазе диссеминации
возбудитель удается выделить при посеве
крови.
Риккетсиозы
Риккетсии — это мельчайшие бактерии, облигатные внутриклеточные паразиты.
Одно из отличительных свойств риккетсии состоит в том, что они являются
паразитами членистоногих (вшей, блох и клещей). Это их естественные хозяева, в
которых они обитают, не вызывая заболевания. Кроме того, риккетсии
приспособились к хозяевам-млекопитающим, передаваясь им при укусе членистоногого.
Таким образом, возникает цепь переноса риккетсии членистоногое — млекопитающее
— членистоногое. В большинстве случаев человек является случайным хозяином,
он не входит в эту цепь; единственное исключение — сыпной тиф, возбудитель
которого переносится вшами. Основные риккетсиозы человека описаны в табл. 6.
Табл. 6. Некоторые заболевания, вызываемые риккетсиями.
Заболевание
Эпидемический сыпной
тиф
Эндемический сыпной
тиф
Лихорадка
цуцугамушн
Пятнистые
лихорадки
Резервуар, переносчики,
пути заражения
Возбудитель переносится от человека
к человеку головной вошью.
В естественных условиях возбудитель
является паразитом крыс и блох.
Поддерживается в природе вследствие
наличия цепи передачи крыса — блоха
— крыса. Эта форма сыпного тифа
может давать эпидемическую вспышку,
поддерживаемую цепью переноса
человек — вошь — человек.
Истинный природный резервуар —
клещи; риккетсии переносятся от одного
поколения клещей к другому через
яйца. Передаются также крысам при
укусе членистоногих; таким образом,
крысы — вторичный резервуар.
Человек заражается при укусе клещей или
блох.
Возбудители являются паразитами
клещей, они передаются от одного
поколения клещей к другому через
яйца. Передаются также ряду хозяев-
млекопитающих, в том числе грызунам
и домашним животным, которые,
следовательно, образуют вторичный ре-
Примечания
Высокая смертность
Более легкое заболевание,
чем эпидемическим сыпной
тиф. Возбудители
эпидемического и эндемического
сыпного тифа — разные,
хотя и близкородственные
риккетсии.
Встречается только на
Дальнем Востоке.
Существует ряд
близкородственных заболеваний
этого типа, распространенных
в разных районах земного
шара (например, пятнистая
лихорадка Скалистых гор,
марсельская лихорадка,
Риккетсиоз-
ная оспа
Лихорадка Q
зервуар. Человек заражается при
укусе клеща.
Резервуарами являются домовая мышь
и обитающие на ней клещи; человек
заражается при укусе клеща.
Возбудитель — паразит множества
диких животных и клещей; последние
переносят возбудитель козам, овцам
и крупному рогатому скоту. Человек
заражается, если вдыхает зараженную
пыль, пьет зараженное молоко или
контактирует непосредственно с
животными или продуктами
животноводства.
южноафриканская клещевая
лихорадка).
Риккетсии — возбудители
этого заболевания — в
антигенном отношении
родственны возбудителям
заболеваний группы пятнистых
лихорадок. Риккетсиозная
оспа встречается только в
городах.
Единственное риккетсиоз-
ное заболевание, которое
передается человеку не
через укус
членистоногого.
Болезни,
вызываемые
хламидиями
Хламидии, подобно риккетсиям, являются облигатными внутриклеточными
паразитами птиц и млекопитающих. У своих природных хозяев они обычно вызывают
длительные латентные инфекции; острое заболевание более характерно для тех
случаев, когда инфекция передается хозяином другого вида.
Хламидии вызывают у человека четыре болезни: пситтакоз (орнитоз),
венерическую лимфогранулому и заболевания глаз — трахому и инклюзионный конъюнктивит.
Последние вызываются близкородственными организмами, которые относятся к
Chlamydia trachomatis. Возбудитель конъюнктивита обычно обитает в половых
путях, откуда случайно попадает в глаз, а возбудитель трахомы — в тканях самого
глаза и окружающих его тканях.
Основные болезни человека, вызываемые хламидиями, описаны в табл. 7.
Табл. 7. Заболевания, вызываемые хламидиями.
Заболевание
Пситтакоз
Венерическая
лимфограну-
лома
Трахома
Инклюзионный
конъюнктивит
Воз будитель
Chlamydia
psittaci
С. trachomatis
(изредка С.
psittaci)
С. trachomatis
С. trachomatis
Способ передачи
Попадание частичек
фекалий зараженных птиц
(многих видов) с пылью
Половое сношение
Механическое
загрязнение пальцами или
зараженными предметами
Новорожденные дети
заражаются, проходя
через родовые пути мате-
Патогенез
Воспаление легких;
повышение температуры. В
отсутствие лечения
летальность достигает
20%
Поражения кожи и
увеличение регионарных
лимфатических узлов
Поражаются ткани,
окружающие глаз, и ткани
самого глаза; возможна
слепота
Воспаление конъюнктивы
ри. Взрослые
заражаются при половом
контакте и последующем
переносе возбудителя
на глаза пальцами.
ГРИБКОВЫЕ
ЗАБОЛЕВАНИЯ
Грибковые заболевания у людей — это либо микозы, которые являются
результатом истинного заражения, либо токсикозы, вызванные попаданием в организм
токсичных продуктов метаболизма грибов.
Микозы
Путем истинной инфекции способны вызывать заболевания у человека лишь
немногие грибы. В большинстве случаев они проникают в ткани хозяина случайно:
обычное местообитание грибов — почва. Исключение составляют дерматофиты,
живущие в эпидермисе, волосах и ногтях; они передаются от человека к человеку
или от животного к человеку.
Никаких токсинов, играющих заметную роль в патогенезе микозов, до сих пор
не обнаружено, поэтому считается, что поражения организма хозяина при
грибковых инфекциях обусловлены в первую очередь гиперчувствительностью
замедленного типа (реакция клеточного иммунитета). Для грибковых заболеваний характерно
образование локальных повреждений, сходных с классической реакцией
гиперчувствительности замедленного типа при туберкулезе; в этих очагах происходит
медленный рост гиф гриба. Распространение инфекции в организме обычно
осуществляется одноклеточными дрожжевыми формами, выживающими внутри фагоцитов.
Грибковые заболевания, как правило, классифицируют в зависимости от того,
на какой глубине в организме они развиваются. По этому признаку их можно
разделить на три группы: дерматомикозы, подкожные микозы и глубокие, или
системные , микозы.
Дерматомикозы
Чешуйчатые кольцеобразные поражения кожи, вызываемые дерматофитами,
называют tinea (лат, слово, обозначающее личинки червей или насекомых, так как
раньше считалось, что эти заболевания вызывают черви или вши) . Обычно
дерматомикозы классифицируют в зависимости от того, какую часть тела они поражают:
tinea pedis — грибковое заболевание стоп (стопа атлета); tinea capitis —
заболевание волосистой части головы; tinea corporis — гладкой кожи. Большинство
дерматомикозов вызывают грибы трех родов: Trichophyton, Microsporum и
Epidermophyton. Гриб Trichophyton поражает волосы, кожу и ногти, Microsporum
— только волосы и кожу, a Epidermophyton — кожу и иногда ногти.
Эти микроорганизмы переносятся при непосредственном контакте или через
чешуйки эпидермиса, остающиеся на ножницах. Еще один очаг инфекции — животные.
Например, 30% собак и кошек в США являются носителями М. canis —
микроорганизма, который может вызвать у человека заболевание кожи головы.
Подкожные
микозы
Эти инфекции начинаются с проникновения обитающих в почве грибов под кожу
вместе с колючками, занозами или при загрязнении ран. Возникающие заболевания
делятся на три категории. Споротрихоз, сопровождающийся появлением язв на
коже (его вызывает гриб Sporotrichum schenkii, похожий на дрожжи). Хромобласто-
микоз, характеризующийся образованием ран на коже, содержащих темно-
коричневые дрожжевые клетки (его могут вызывать несколько видов грибов). Ма-
дурамикоз, при котором поражаются все ткани конечностей; его также могут
вызывать грибы нескольких видов и различные актиномицеты.
Системные
микозы
Некоторые немногочисленные виды грибов вызывают глубокие поражения
зараженного органа или повреждения, рассеянные по всему организму. К ним относятся
четыре вида грибов, обитающих в почве, — Blastomyces dermatitidis, His-
toplasma capsulatum, Coccidioides immitis и Cryptococcus neoformans, а также
безвредные в обычных условиях обитатели организма человека, например Candida
albicans. Последние становятся опасными только при подавлении обычных
защитных систем макроорганизма, например, в тех случаях, если обычная микрофлора
подавлена вследствие применения антибиотиков, если для лечения применяли им-
мунодепрессанты или если организм сильно ослаблен после серьезной болезни.
Основные системные микозы описаны в табл. 8.
Табл. 8. Некоторые важные системные микозы.
Возбудитель
Candida
albicans
Cryptococcus
neoformans
Blastomyces
dermatitidis
Морфология
В тканях и
выделениях — овальные
почкующиеся
дрожжевые клетки размером
2— 6 мкм. В толще
агара растут в виде
псевдомнцелия, со-
стоящего из
слипающихся продолговатых
почкующихся клеток.
На поверхности
растут в виде
почкующихся форм.
В тканях и
спинномозговой жидкости—
сферические или
овальные
почкующиеся
инкапсулированные дрожжевые
клетки размером 5—12
мкм. На агаре —
только дрожжевые
клетки; мицелий не
образуется.
В тканях —
толстостенные почкующиеся
клетки сферической
Патогенез
Candida — безвредный
представитель нор-
мальной флоры
слизистых дыхательных
путей , желудочно-
кишечного тракта и
женских половых
путей. У ослабленных
больных может
вызвать
прогрессирующее системное
заболевание или местные
поражения кожи,
слизистой полости рта,
влагалища или
легких.
Заражение происходит
через дыхательные
пути. Клиническое
проявление — чаще
всего хронический
менингит, который
может сопровождаться
поражениями кожи и
легких. В отсутствие
лечения неизбежен
летальный исход.
Инфекция может
ограничиваться легкими
или широко распро-
Эпидемиология
Большинство людей
являются носителями
возбудителя. Для
предупреждения
заболевания необходимо
поддерживать
нормальные защитные
механизмы хозяина, в
том числе нормальную
микрофлору.
Заболевание обычно
развивается после
подавления нормальной
микрофлоры при
лечении антибиотиками.
Основной источник
инфекции — фекалии
птиц. От человека к
человеку не
передается.
Blastomyces, обитает
в почве и проникает
в организм человека
Histoplasma
capsulatum
Coccidioides
immitis
Geotrichum
candidum
формы размером 8—15
мкм.
На агаре: при 37° —
клетки сферической
формы, при 25°С —
нитчатые клетки.
В тканях — овальные
почкующиеся
дрожжевые клетки размером
2—4 мкм.
На агаре, при 37°С
— дрожжевые клетки,
при 25°С — нитчатая
форма с бугорками,
содержащими споры.
В тканях или в гное
— толстостенные
сферические
образования размером 15—
7 5 мкм, наполненные
эндоспорами.
На агаре — мицелий
с артроспорами в
форме бочонков.
В мокроте —
прямоугольные артроспоры
размером 5x10 мкм
или толстостенные
овальные дрожжевые
клетки.
На агаре — мицелий
с артроспорами
страняться, поражая
кожу, кости, внут-
ренние органы и
мозговые оболочки.
Повреждения
представляют собой небольшие
абсцессы и грануломы
в виде бугорков
(скопления
макрофагов) .
Заболевание обычно
остается
локализованным в легких, но
в редких случаях
распространяется по
всему организму,
вызывая повреждения в
тканях в виде
бугорков .
Респираторная
инфекция , напоминающая
грипп. Изредка
болезнь прогрессирует,
распространяется по
всему организму и
напоминает
туберкулез ; поражаются все
органы и центральная
нервная система.
Хронический бронхит
или поражение
слизистой рта.
при вдыхании пыли.
От человека к
человеку не передается.
Возбудитель обитает
в почве и интенсивно
размножается в
фекалиях птиц (в
курятниках) и помете
летучих мышей (в
пещерах) . Проникает в
организм при
вдыхании зараженной пыли.
От человека к
человеку не передается.
Coccidioides
встречается только в
почве и у грызунов на
Юго-Западе США.
Заражение происходит
при вдыхании
зараженной пыли. От
человека к человеку не
передается.
Естественное
местообитание неизвестно;
возможно, полость
рта и кишечный тракт
человека.
Токсикозы
Многие грибы продуцируют ядовитые вещества, микотоксины, которые вызывают
серьезные заболевания, иногда с летальным исходом. Кроме того, они
продуцируют различные галлюциногены, например, лизергиновую кислоту. К опасным для
человека микотоксинам относятся токсины, продуцируемые ядовитыми грибами,
например Claviceps purpurea (спорынья, патогенный паразит ржи) , а также афла-
токсины, продуцируемые грибом Aspergillus flavus, который растет на самых
разных растительных субстратах. Плохо просушенные арахис или зерновые могут
содержать достаточное количество афлатоксинов, чтобы вызвать серьезное
поражение печени.
В США и многих других странах строгие стандарты изготовления и хранения
пищевых продуктов в сочетании с введением норм на максимальные допустимые дозы
токсинов в пищевых продуктах позволили практически искоренить заболевания,
вызываемые афлатоксинами, однако в Индии и ряде районов Африки этот вопрос
все еще представляет собой серьезную нерешенную проблему.
Структурные формулы некоторых афлатоксинов приведены на рис. 1. Было
показано, что афлатоксины связываются с ДНК и подавляют синтез РНК; кроме того,
они являются потенциальными канцерогенами и вызывают гепатомы у подопытных
животных. Действительно, наблюдается четкая корреляция между заболеваемостью
раком печени и интоксикацией населения афлатоксинами.
о о
II .'
Афлатоксии В1
о о
Н:
н
Рис,
оно
Афлатоксин G1
Структурные формулы некоторых афлатоксинов.
н ^ОСН3
БОЛЕЗНИ,
ВЫЗЫВАЕМЫЕ
ПРОСТЕЙШИМИ
Из многих тысяч видов простейших заболевания у человека вызывают всего лишь
примерно 20, однако вред, наносимый ими здоровью людей во всем мире, огромен.
Подсчитано, что одновременно примерно четвертая часть человечества страдает
от тяжелых болезней, вызываемых простейшими. Одна только малярия составляет
более 100 млн. случаев в год, из них 1 млн. имеет летальный исход.
Паразитические простейшие вызывают заболевания не только у человека, но и у животных,
в частности у крупного рогатого скота, что косвенно является одной из причин
недоедания населения в Африке.
Патогенные микроорганизмы встречаются во всех четырех основных
таксономических группах простейших; главные из них перечислены в табл. 9. В последующих
разделах болезни, вызываемые простейшими, сгруппированы по способам их
передачи, не менее разнообразным, чем для бактерий.
Болезни,
передаваемые
цистами
Табл. 9. Некоторые важные заболевания человека, вызываемые простейшими.
Таксономиче-
екая группа
Жгутиковые
Амебы
Инфузории
Споровики
Возбудитель
Giardia
lamblia
Trichomonas
vaginalis
Trypanosoma
gambiense
Trypanosoma
rhodesiense
Trypanosoma
cruzi
Leishmania
donovani
Leishmania
tropica
Leishmania
braziliensis
Entamoeba
histolytica
Naegleria
sp.
Balantidium
coli
Plasmodium
falciparum
Plasmodium
vivax
Plasmodium
malariae
Plasmodium
ovale
Toxoplasma
gondii
Isospora
belli
Isospora
huminis
Заболевание
Диарея, вызываемая
жгутиковыми
Инфекции мочеполовых
путей
Сонная болезнь
(африканская)
Болезнь Чагаса
(американская)
Кала-азар (поражение
селезенки, печени,
лимфатических узлов,
костного мозга)
Поражение кожных
покровов
Поражение носоглотки
Амебная дизентерия;
поражаются печень,
селезенка , мозг
Амебный менингоэнце-
фалнт
Балантидийная
дизентерия (балантидиаз)
Малярия, гемоглобинурия
Малярия
Поражение всего
организма, особенно ретику-
ло-эндотелиальной
системы
Кишечные инфекции
Способ передачи
и переносчики
С пищей, загрязненной
фекалиями, содержащими
цисты
Половое сношение
Муха цеце
Клопы из сем.
Triatomidae
Москиты (Phlebotomus)
Москиты (Phlebotomus)
Москиты (Phlebotomus)
С пищей, загрязненной
фекалиями, содержащими
цисты
Проникновение через
слизистые
С пищей, загрязненной
фекалиями, содержащими
цисты
Самки комаров Anopheles
Заражение плода через
плаценту (врожденная
инфекция); вдыхание или
заглатывание цист
Заглатывание цист
В каждой из основных групп простейших есть патогенные микроорганизмы,
которые передаются в виде цист (покоящихся клеток с плотными стенками),
попадающих в организм с пищей. Четыре из них являются паразитами желудочно-кишечного
тракта; это Entamoeba histolytica, Giardia lamblia, Balantidium coli и виды
Isospora. У них сравнительно простой жизненный цикл, состоящий из стадии
деления (вегетативные формы — трофозоиты) и стадии цист. Цисты выходят с фека-
лиями в окружающую среду и загрязняют пищевые продукты и воду.
Цисты Toxoplasma gondii передаются различными путями. Они присутствуют в
скелетных мышцах овец и свиней, поэтому источником инфекции может быть
недожаренное или недоваренное мясо этих животных. Кроме того, цисты токсоплазмы
обнаружены в альвеолах легких; следовательно, второй путь передачи инфекции —
вдыхание зараженной пыли. Недавно было показано, что еще один резервуар этого
микроорганизма — домашние кошки; они выделяют цисты с фекалиями. Попадание
цист из этого источника с пищей или при вдыхании очень часто приводит к
заражению .
Рис. 2. Giardia intestinalis (Giardia lamblia - Кишечная лямблия)
I
у*«
Рис. 3. Entamoeba histolytica (Дизентерийная амёба)
У простейших кишечных паразитов были открыты два новых механизма поражения
организма хозяина. На вентральной поверхности Giardia lamblia имеется диск-
присоска, с помощью которого микроорганизм прикрепляется к слизистой
кишечника (рис. 2). При тяжелых инфекциях внутренняя поверхность верхней части
тонкого кишечника бывает полностью покрыта паразитами, которые механически пре-
пятствуют всасыванию жиров. Именно нехватка жиров обусловливает некоторые
патологические последствия заражения.
Еще один специфический механизм поражения встречается у Entamoeba
histolytica (рис. 3). Как видно из названия, этот микроорганизм вызывает
лизис клеток хозяина, особенно лейкоцитов. Для лизиса лейкоцита необходим
непосредственный контакт между ним и амебой. Проведенные недавно электронно-
микроскопические исследования показали, что эта амеба обладает поверхностными
лизосомами, причем каждая из них снабжена червеобразным придатком, который,
видимо, служит рецептором. Контакт между рецептором и клеткой хозяина может
привести к выворачиванию лизосомы и разрушению лейкоцита лизосомными
ферментами.
Заболевания, передаваемые
насекомыми-переносчиками
Жизненный цикл патогенных простейших трех групп — трипаносом, лейшманий и
малярийных паразитов рода Plasmodium — проходит частично в организме хозяина-
насекомого . Насекомые служат переносчиком патогенного микроорганизма от
человека к человеку.
Существуют две группы трипаносом: африканские виды Т. gambiense и Т.
rhodesiense, которые переносятся мухой цеце (Glossina spp.) и вызывают сонную
болезнь, и американский вид Т. cruzi, который передается клопами (сем. Tria-
tomidae) и вызывает болезнь Чагаса.
Лейшманий переносятся москитами (Phlebotomus spp.), а малярийный плазмодий
— комарами рода Anopheles. Все насекомые-переносчики, кроме клопов, выделяют
паразитов в кровь хозяина вместе со своей слюной. Переносчиком мембранных
паразитов служат только самки Anopheles, так как самцы не сосут кровь. Клопы
сем. Triatomidae оставляют трипаносом вместе с фекалиями на коже хозяина.
Возбудители втираются в ранку от укуса насекомого или проникают в конъюнктиву
глаза. Далее микроорганизмы развиваются внутри макрофагов, и, в конце концов,
поселяются в мышечных волокнах.
Трипаносомы размножаются в крови, а американские формы, кроме того, — в ре-
тикуло-эндотелиальной системе. Вред, наносимый ими хозяину, видимо,
обусловлен токсинами или аллергенами, которые действуют главным образом на
центральную нервную систему и сердечную мышцу.
Рис. 4. Leishmania donovani. Промастнготы из кишечника москита.
Lelshmania donovani (рис. 4) — возбудитель болезни, которая называется ка-
ла-азар; он размножается в ретикуло-эндотелиальных клетках селезенки, печени,
костного мозга и в лимфатических узлах. Другие виды лейшманий чаще вызывают
локальные повреждения кожи и слизистых. Продукты жизнедеятельности
микроорганизмов, непосредственно вызывающие поражение, не идентифицированы.
Малярийные паразиты, проникнув в организм человека, вначале развиваются в
паренхимных клетках печени, а затем в эритроцитах (рис. 5) . Патологическое
действие проявляется главным образом на втором этапе. Из-за разрушения
эритроцитов развивается анемия, но одной анемии при малярии для проявления
симптомов заболевания недостаточно. Видимо, большее значение имеют агенты,
которые выделяются при разрушении эритроцитов и поражают костный мозг, селезенку,
почки и другие органы. Чем являются эти агенты — продуктами паразита или
хозяина — неизвестно.
i * ъ ? ' 7 1 <^\ —. --^
/r-. .-^
v
t J \ Ь 20 Mm
Рис. 5. Plasmodium falciparum в эритроцитах.
Заболевания, вызываемые паразитами, которые передаются насекомыми,
встречаются только в тех районах земного шара, где обычно обитают соответствующие
насекомые-переносчики. Так, сонная болезнь встречается только в отдельных
районах Африки, а болезнь Чагаса — в Центральной и Южной Америке. В то же
время малярия была распространена ранее почти повсеместно, что отражает
широкое распространение комаров Anopheles, Во многих районах с умеренным климатом
были приняты меры по ограничению размножения малярийного комара, и к
настоящему времени это заболевание встречается в основном в тропиках и субтропиках.
В пределах данного географического района распространенность заболеваний,
которые передаются насекомыми, зависит от распределения местообитаний
насекомых (например, от расположения стоячих водоемов — мест выведения малярийного
комара) и от сезонного распределения их численности.
Венерическое
заболевание
Trichomonas vaginalis поражает мочеиспускательный канал и предстательную
железу у мужчин и влагалище у женщин. Эти микроорганизмы не образуют цист и
не могут долго существовать вне организма человека, поэтому половое сношение
— единственный способ их переноса. Паразиты обитают только в мочеполовых
путях и поражают только эти органы. У женщин инфекция часто остается
незамеченной.
Заболевания, вызываемые
свободноживущими
почвенными амебами
Некоторые свободноживущие почвенные амебы вызывают у человека менингоэнце-
фалит, видимо, в результате случайного попадания на слизистую полости носа.
Микроорганизмы, выделенные из зараженных тканей, до сих пор относили к роду
Naegleria; было показано, что амебы близкого рода, Hartmanella, способны
вызывать похожий менинхюэнцефалит у подопытных животных. Во всех описанных
случаях заражение происходило при купании в реках и пресноводных озерах. Болезнь
сопровождается обширным поражением мозга; механизм ее до сих пор неизвестен.
ВИРУСНЫЕ
БОЛЕЗНИ
Вирусы вызывают патологические изменения в организме хозяина, разрушая
клетки, в которых они размножаются, или индуцируя реакции повышенной
чувствительности .
Респираторные вирусы выделяются из организма с выдыхаемыми капельками;
заражение начинается на поверхности тканей дыхательных путей. Энтеровирусы
выделяются с фекалиями, заражение происходит через загрязненные пищевые
продукты или воду. Вирусы, переносимые членистоногими (арбовирусы), размножаются в
организме позвоночных и членистоногих, причем последние служат переносчиками.
Они выделяют вирусы вместе со слюной, когда сосут кровь. Другие вирусы
переносятся при непосредственном контакте между людьми или через зараженные
предметы домашнего обихода.
Табл. 10. Вирусы—возбудители заболеваний у человека,
сгруппированные по способам их переноса.
Способ переноса
Респираторный
Кишечный
Непосредственный контакт
Вирус
Вирус гриппа
Вирус парагриппа
Респираторный синцитиаль-
ный вирус
Вирус кори
Вирус свинки
Аденовирусы
Риновирусы
Некоторые вирусы Коксаки
Коронавирусы
Полиовирусы
Некоторые вирусы Коксаки
Вирусы ECHO
Вирус гепатита
Вирус простого герпеса
Вирусы группы оспы
Вирус краснухи
Основные органы-мишени
Дыхательные пути
Дыхательные пути, кожа
Околоушные железы, яички,
мозговые оболочки
Дыхательные пути
Дыхательные пути и многие другие
органы
Дыхательные пути
Слизистая кишечника,
лимфатические узлы, центральная нервная
система
Многие органы
Желудочно-кишечный тракт;
возможна диссеминация
Печень (а также почки и
селезенка)
Слизистые полости рта
Кожа и многие другие органы
Укус животного
Арбовирусы
Вирус бешенства
Многие органы
Центральная нервная система
Основные вирусы — возбудители заболеваний человека, классифицированные по
способу их переноса, перечислены в табл. 10; там же указаны органы-мишени (т.
е. органы, которые при размножении вируса поражаются наиболее сильно). Вирусы
животных иногда подразделяют именно исходя из этого критерия. Например,
вирусы, которые поражают главным образом центральную нервную систему, называют
нейротропными, а те, что вызывают сильные повреждения кожи, — дерматотропны-
ми. Следует подчеркнуть, что классификация вирусов исходя из способа их
переноса или типа органов-мишеней не коррелирует с таксономической классификацией
вирусов, в основу которой положены их физико-химические свойства.
Способность вирусов размножаться в определенных органах и повреждать их, не
затрагивая другие органы, свидетельствует о высокой тканеспецифичности
вирусов . В ряде случаев эта специфичность обусловлена присутствием на поверхности
клеток соответствующих рецепторов для вирусов; например, можно показать, что
гомогенаты чувствительных органов связывают вирионы, а гомогенаты
нечувствительных органов нет.
Кроме того, вирусы проявляют значительную специфичность к хозяину; они
способны заражать одни виды животных, не заражая другие. Для некоторых случаев
было показано, что и здесь определяющим фактором является наличие рецепторов
для вируса. Например, клетки приматов имеют рецепторы для вирионов
полиомиелита, а у клеток грызунов такие рецепторы отсутствуют; полиовирусная же РНК
заражает клетки обоих типов, правда с низкой эффективностью.
Защитные механизмы
хозяина: фагоциты
Фагоциты образуют первую линию обороны организма хозяина, как против
вирусов, так и против клеток патогенных микроорганизмов. Вирулентные вирусы
преодолевают этот барьер, размножаясь внутри макрофагов; при этом высвобождается
большое число вирусных частиц, которые заражают другие типы клеток.
Защитные механизмы
хозяина: интерферон
Практически во всех животных клетках, но в первую очередь в клетках
костного мозга, селезенки и в макрофагах вирусная инфекция индуцирует синтез белка,
препятствующего размножению вируса. Этот белок называется интерфероном; он
препятствует размножению всех вирусов, а не только вирусов того типа, которые
индуцировали его синтез. У разных видов животных образуются разные интерферо-
ны, которые эффективнее всего защищают клетки животных именно данного вида.
Синтез интерферона в животных клетках можно индуцировать двухцепочечной
РНК, никакие другие формы нуклеиновых кислот в этом отношении неактивны.
Поскольку все РНК-содержащие вирусы образуют при репликации двухцепочечные
комплексы, способность двухцепочечной РНК индуцировать синтез интерферона легко
объяснима. ДНК-содержащие вирусы также могут вызывать в зараженных клетках
образование некоторого количества двухцепочечной РНК, хотя, насколько
известно, она не нужна для их репликации или созревания. Такая двухцепочечная РНК
была действительно обнаружена в клетках, зараженных вирусом осповакцины (ДНК-
содержащий вирус); она индуцирует синтез интерферона.
Сам интерферон не подавляет размножение вируса; он индуцирует образование
другого белка, называемого антивирусным, который и является истинным ингиби-
тором. Синтез антивирусного белка индуцируется не только в тех клетках, где
синтезируется интерферон, но и в соседних клетках, куда он диффундирует.
Таким образом, сфера действия интерферона как защитного механизма хозяина
значительно расширяется.
Антивирусный белок подавляет размножение вируса, видимо, блокируя
трансляцию вирусной информационной РНК в вирусные белки; это объясняет его защитное
действие по отношению и к РНК-, и к ДНК-содержащим вирусам.
Защитные механизмы
хозяина: иммунные реакции
Большинство вирусов — хорошие антигены, индуцирующие синтез нейтрализующих
антител и стимулирующие механизмы клеточного иммунитета. В защите от
некоторых вирусов, таких, как поксвирусы и вирусы, обладающие оболочкой, клеточный
иммунитет играет, видимо, более важную роль, чем антитела. Он обеспечивает
также элиминацию клеток хозяина, на поверхности которых появились новые
антигены, связанные с присутствием в этих клетках латентных вирусов или геномов
опухолевых вирусов.
Реакция клеточного иммунитета связана не только с повышением активности
макрофагов, но и с усиленным образованием интерферона, так как активированные
под действием антигенов лимфоциты выделяют интерферон вместе с другими
факторами. Таким образом, чтобы вирус был высоковирулентным, он должен обладать
следующими свойствами:
• во-первых, быть резистентным к действию соответствующих антител (т. е.
связываться с клеткой хозяина и проникать в нее, даже если он покрыт
антителами) или должен индуцировать синтез антител лишь незначительно;
• во-вторых, должен обладать способностью размножаться или, по крайней мере,
не разрушаться внутри фагоцитов;
• в-третьих, быть устойчивым к действию интерферона или слабо индуцировать
его синтез.
Механизм повреждения
клеток хозяина:
иммунные реакции
Многие вирусы инициируют реакции гиперчувствительности замедленного типа,
вызывая неспецифическое поражение ткани. Некоторые вирусы обладают
антигенами , дающими перекрестную реакцию с антигенами хозяина, т. е. антитела,
индуцированные вирусом, могут взаимодействовать с клетками хозяина определенного
типа и вызывать аутоиммунное заболевание. По всей вероятности, именно это
имеет место при заражении вирусами, которые при своем высвобождении из клетки
приобретают оболочку из модифицированной мембраны клетки-хозяина. Эти вирионы
индуцируют антитела, активные не только по отношению к ним самим, но и к не-
зараженным и зараженным клеткам. Другими словами, соединение вирусных
антигенов с клеточной мембраной может сообщить обычным компонентам мембраны
антигенные свойства.
Механизмы повреждения
хозяйских клеток:
цитопатический эффект
Симптомы вирусного заболевания во многих случаях отражают патологические
изменения, которые происходят в самих зараженных клетках. Эти изменения, час-
то приводящие к гибели клетки, бывают двух типов: морфологические, когда
разрушаются мембраны и внутренние структуры клетки, и биохимические, когда
нарушаются процессы синтеза и другие физиологические процессы.
Для проявления цитопатических эффектов в большинстве случаев, по-видимому,
необходимо, чтобы вирус индуцировал синтез новых белков; эти белки, которые
ведут себя, следовательно, как внутриклеточные недиффундирующие токсины,
могут входить в состав зрелого вириона, а могут и не входить. Токсическое
действие индуцированных вирусом белков можно выявить, выделив их из зараженных
клеток и введя в высокой концентрации в культуру незараженных клеток.
Например, показано, что два вирусных белка оболочки, которые можно выделить из
клеток, зараженных аденовирусом, воздействуют на незараженные клетки: один из
них вызывает морфологические изменения, а другой подавляет синтез
макромолекул.
Детальный механизм биохимических нарушений, обусловленных действием
вирусных продуктов, в большинстве случаев неизвестен. Разрушение фагоцитов,
видимо, зачастую обусловлено разрушением лизосом, литические ферменты которых
выходят в цитоплазму клетки. В клетках других типов индуцированные вирусом
белки, по всей видимости, блокируют пути метаболизма клетки-хозяина, что
приводит к прекращению нормального синтеза макромолекул и использованию для
синтеза вирусных компонентов метаболических предшественников. При некоторых
вирусных инфекциях в ядре или цитоплазме накапливаются огромные количества ви-
рионов или вирусных субъединиц; это так называемые тельца-включения. Их может
быть так много, что происходит механическое разрушение клетки.
Латентные
вирусные
инфекции
Некоторые вирусы способны в течение длительного времени оставаться в тканях
хозяина, не вызывая явного заболевания. Такие латентные инфекции могут, в
конце концов, перейти в острую форму под действием внешних факторов,
нарушающих равновесие между паразитом и хозяином.
В зависимости от конкретного вируса наблюдаются латентные инфекции двух
типов . В одних случаях возникает состояние носительства на клеточном уровне: в
каждый момент времени заражены и выделяют вирус лишь немногие клетки;
антитела и другие защитные механизмы хозяина удерживают численность вирусной
популяции на постоянном уровне, но не искореняют ее полностью. В других случаях
репликация вируса происходит с умеренной скоростью, не нанося ущерб клеткам;
вирусные геномы передаются дочерним клеткам внутриклеточно в момент деления
клетки.
Наконец, какое-либо изменение в физиологическом состоянии организма-хозяина
нарушает равновесие, и последующее ускорение размножения вируса и его
созревания приводит к обострению заболевания. Эта последовательность событий
объясняет, видимо, многократное появление у одного и того же человека
«лихорадки» (вызываемой вирусом простого герпеса), что провоцируется такими
факторами, как утомление, простуда или действие солнечных лучей.
Многие заболевания, механизм которых ранее был неизвестен (например, подо-
стрый склерозирующий панэнцефалит и куру), как теперь показано, возникают
после продолжительной латентной вирусной инфекции (иногда длящейся несколько
лет). Эти заболевания называются медленными вирусными инфекциями и
обусловлены, видимо, медленным развитием реакций гуморальной и клеточной повышенной
чувствительности на протяжении длительного периода латентной инфекции.
Ликбез
ПЬЕСА О ГРУППАХ
Хавьер Фресан
(продолжение)
ДЕЙСТВИЕ 6
в котором действующие лица
ведут разговор о музыке
ЛЕВИ-СТРОСС: В первом томе моих «Мифологик» я писал, что музыка —
«величайшая загадка всех человеческих наук». Сможете ли вы объяснить музыку при
помощи теории групп?
ВЕИЛЬ: Позвольте рассказать вам одну историю. Много лет назад мы с женой
отправились на концерт. Во время концерта один из слушателей внезапно
скончался от инфаркта. Музыканты остановились, дождались прибытия врачей, после
чего концерт продолжился. В нашей ложе наблюдалось всеобщее оживление; люди
не переставали шептаться. Я попросил их замолчать, но мои слова показались им
воплощением абсолютной жестокости. «Боже правый, разве вы не видели, что
произошло? Человек умер!». Мои соседи словно бы соревновались в том, кто сможет
сильнее пристыдить меня. Я ответил им: «Есть способы умереть и похуже, чем
под музыку Моцарта». Именно так хотел бы умереть и я. Представляете себе, ка-
кое это удовольствие — скончаться под звуки музыки, которая кажется
непостижимой и лишь на несколько мгновений становится осязаемой? Ни теория групп, ни
любая другая научная теория искусства никогда не смогут объяснить, почему
кто-то может столь сильно любить музыку. Впрочем, эти теории позволяют
прояснить некоторые формальные характеристики музыки, которые и делают ее
прекрасной.
ЛЕВИ-СТРОСС: Математика — самая абстрактная из наук, подобно тому, как
музыка — самое абстрактное из искусств.
ВЕИЛЬ: Вы уже знаете, что связь между математикой и музыкой почти столь же
древняя, как и сама философия. По легенде, однажды Пифагор проходил мимо
мастера, который выковывал жаровню, как вдруг его внимание привлекли гармоничные
звуки ударов молота по раскаленному металлу. Измерив размеры инструментов,
Пифагор понял, что звуки ударов двух молотов были созвучны лишь тогда, когда
соотношение их длин выражалось малыми натуральными числами. Если, к примеру,
один молот был вдвое длиннее другого (2:1), то его звук был на октаву выше.
Если же соотношение длин равнялось 3:2, то звуки различались на квинту. В
общем случае приятными на слух были все звуки, которым соответствовало
соотношение вида (п+1:п). Вернувшись домой, Пифагор продолжил опыты и убедился, что
ключ к красоте музыки — в гармоничных соотношениях.
ЛЕВИ-СТРОСС: А красота есть истина. Именно тогда Пифагор начал постепенно
склоняться к тому, что «все сущее есть число». Если к доказательству того,
что музыка есть число, прибавить идею о Вселенной, состоящей из сфер, которые
вращаются вокруг солнца под звуки божественной музыки, то станет очевидно:
равновесие космоса описывается немногими математическими законами.
ВЕИЛЬ: Этот идеальный порядок был разрушен с открытием иррациональных
чисел . Гиппас из Метапонта обнаружил, что не все величины можно представить в
виде отношения натуральных чисел, за что, по всей видимости, и был убит
друзьями-пифагорейцами. Помню, как моя сестра Симона в ответ на длиннейшее
письмо, которое я написал ей из Руанской тюрьмы в марте 1940 года (должно
быть, оно немало взволновало ее), призналась, что эта история всегда казалась
ей какой-то глупостью. По ее мнению, все произошло с точностью до наоборот:
открыв, что квадратные корни, по сути, абстракцию, можно использовать при
измерении длин, Пифагор воскликнул: «Все сущее есть число!»
ЛЕВИ-СТРОСС: Это объясняет, почему люди на протяжении многих поколений не
просто не утратили веры в музыку сфер, несмотря на открытие иррациональных
чисел, но и сделали ее одной из основ западной мысли. Если бы влияние этой
идеи не было бы столь сильным, Кеплер не привел бы столько оговорок и
примечаний к своему закону, согласно которому планеты движутся вокруг Солнца не по
круговым, а по эллиптическим орбитам. Как может Бог выбрать из двух возможных
траекторий небесных тел менее гармоничную?
ВЕИЛЬ: Прекраснее всего то, что даже сам Кеплер, который в некотором роде
«заставил небеса замолчать», не был согласен с результатами своих трудов.
Изложив их в книге «Новая астрономия» (1609) , он продолжил работать над теорией
о музыке сфер, на этот раз связав ее с Платоновыми телами. Эта теория была
опубликована спустя 10 лет в его книге «Гармония мира», полной эзотерических
глупостей. На основе этой книги Пауль Хиндемит три века спустя создал одну из
своих опер. Кеплера оправдывают разве что тяготы, которые пришлись на его
долю: за короткое время умерли его сестра и единственный покровитель при дворе,
сам он был отлучен от церкви, а все жители Леонберга начали преследование его
матери, обвиненной в колдовстве.
ЛЕВИ-СТРОСС: Тогда давайте не будем следовать по его пути. Любой серьезный
разговор о гармонии следует начинать с физики. Нельзя игнорировать тот факт,
что музыка достигает наших ушей в виде волн, которые передаются по воздуху от
источника колебаний. Как вам известно, частотой колебаний называется количе-
ство повторений событий (процессов) в единицу времени. Частота обычно
измеряется в герцах (Гц) в честь немецкого физика Генриха Рудольфа Герца (1857—
1894) . Чем выше частота звука, тем выше он кажется. Нотами до, ре, ми, фа,
соль, ля и си обозначаются звуки определенных частот. К примеру, ноте ля
соответствует звуковая волна частотой 440 Гц.
ВЕИЛЬ: Да вы знаете о физике больше меня! Я хотел бы добавить, что ноты
выбраны условно, что четко отражено в истории музыки. Нота ля в органе Баха
имела частоту в 480 Гц, а Гендель примерно в 1740 году принимал ее частоту
равной 422 Гц. В ту эпоху исполнители соревновались между собой, увеличивая
частоты все больше и больше, чтоб звук казался звенящим. Наибольшие убытки от
этой гонки несли скрипачи, которым ежедневно приходилось менять порванные
струны, и, разумеется, певцы, постоянно испытывавшие проблемы с голосом. Если
мне не изменяет память, именно жалобы певцов заставили французские власти
закрепить стандартную частоту законодательно. Такой же указ приняли англичане,
но — этого только не хватало! — указали другую частоту. Лишь в 1939 году на
международной конференции была установлена привычная нам частота в 440 Гц.
Кто знает, на какой частоте звучала музыка нашей юности, господин Леви-
Стросс. Ранее предпринимались попытки установить частоту ноты ля равной 439
Гц, но... 439 — простое число, что стало причиной немалых затруднений1.
ЛЕВИ-СТРОСС: Вы понимаете, что мы вновь и вновь возвращаемся к одной и той
же идее? Важна не частота отдельной ноты, а ее соотношение с другими
частотами. Если мы умножим частоты всех нот в партитуре на одно и то же число, то
по-прежнему сможем узнать мелодию: она будет звучать выше или ниже в
зависимости от того, будет ли выбранный множитель больше или меньше единицы.
Поэтому очень важно понять соотношение между частотами нот звукоряда. Позвольте
напомнить, что помимо до, ре, ми, фа, соль, ля и си существует еще пять нот.
Представьте, что вам нужно настроить пианино. Как вам известно, белым
клавишам пианино соответствуют ноты до, ре, ми, фа, соль, ля и си, о которых я
говорил. Кроме того, между белыми клавишами располагаются черные клавиши
меньшего размера, которым соответствуют альтерированные ноты. При их описании
используются диезы (#) и бемоли (Ь). Если мы добавим диез к одной из семи
«белых» нот, то получим ноту, соответствующую клавише, которая расположена
справа. Диезы позволяют переходить от белых клавиш к черным за исключением двух
случаев: ми-диез и си-диез соответствуют не новым нотам, а уже известным
нотам фа и до, так как в обоих случаях рядом с соответствующей клавишей будет
располагаться не черная, а белая клавиша. Бемоли имеют противоположное
значение: если мы добавим бемоль к «белой» ноте, то перейдем на одну клавишу
влево. К примеру, ноты ре-бемоль и до-диез совпадают, а фа-бемоль — это нота ми,
так как ближайшая к ноте фа клавиша слева вновь будет белой. Диезы или бемоли
используются в зависимости от ситуации.
Следовательно, настройка пианино заключается в сопоставлении всем этим
нотам определенных частот. Как и в примере с нотой ля, в разные годы
использовались разные модели. К примеру, пифагорейцы определяли музыкальный строй как
последовательность квинт. Мы говорим, что нота отстоит от другой на одну
квинту, если интервал между ними охватывает восемь клавиш пианино. Так, соль
отстоит на одну квинту от до, так как между ними находятся клавиши до — до-
диез — ре — ре-диез — ми — фа — фа-диез — соль. Аналогично, на одну квинту от
Как объяснял один из членов Британского института стандартов, «частота,
используемая в трансляциях ВВС, определялась осциллятором, в котором использовался
пьезоэлектрический кристалл с частотой колебаний в 1 миллион герц. Эта частота уменьшалась
электронными средствами до 1000 Гц, затем умножалась на 11 и делилась на 25. Так
получалась требуемая частота в 440 Гц. Так как число 439 является простым, его нельзя
получить подобным способом».
соль отстоит нота ре. Название «квинта» указывает, что если мы смещаемся на
восемь клавиш вправо, начиная с белой клавиши, то почти всегда отсчитываем
пять белых клавиш, то есть пять нот. Но обратите внимание, что если мы начнем
с ноты си, то получим фа-диез, которой соответствует черная клавиша. Это
единственное исключение. С помощью цепочки квинт можно определить все
двенадцать нот музыкального строя.
рс \> ми b
до# рс#
сольЬ ляЬ сиЬ
фа# соль# ля#
peb
Клавиатура пианино.
ВЕИЛЬ: Как я уже объяснял, господин Леви-Стросс, в пифагорейском строе ноты
отстоят друг от друга на одну квинту, если их частоты относятся как 3 к 2.
Для простоты предположим, что ноте до соответствует частота в 1 Гц. Так как
соль отстоит на одну квинту от до, ее частота будет равна 1,5 Гц. Чтобы
определить частоту ре, нужно будет вновь умножить частоту на 1,5. Получим 2,25 Гц
— это означает, что нота ре выше, чем соль. На самом деле мы определили
частоту верно, но для ноты другой октавы. Это частота ноты ре, которую мы
получим, если продолжим последовательность соль-ля-си-до-ре. Необходимо понизить
эту ноту на одну октаву, то есть разделить соответствующую частоту на 2.
Следовательно, частота ноты ре равна 1,125 Гц. Аналогично можно вычислить
частоты нот:
до —> соль —> ре —> ля —> ми —> си —> фа-диез.
Мы можем не только «подняться», но и «опуститься» на одну квинту, разделив
частоту ноты на 1,5 Гц. Так как интервал между фа и до охватывает восемь
клавиш, фа ниже до на одну квинту. Разделив ее частоту на 1,5 Гц и умножив на 2,
чтобы скомпенсировать октаву, получим частоту в 1,333... Гц. Аналогично можно
найти все остальные частоты:
соль-бемоль <— ре-бемоль <— ля-бемоль <— ми-бемоль <— си-бемоль <— фа <— до.
Чтобы определить современные частоты этих нот, достаточно вычислить
коэффициент, при котором нота ля имеет частоту в 440 Гц, и умножить на него все
остальные частоты. При использовании пифагорейского строя возникает одна
проблема: обратите внимание, что мы вычислили частоты нот фа-диез и соль-бемоль,
но на самом деле это одна и та же нота! Следовательно, для точной настройки
пианино с помощью пифагорейского строя эти две частоты должны совпадать.
Нетрудно видеть, что это не так: если мы не будем учитывать смену октавы, то
получим, что частота фа-диез определяется умножением на 1,5 шесть раз, а
частота соль-бемоль — делением на эту же величину такое же число раз. Чтобы
настройка была точной, частоты (3/2)б Гц и (2/3)б Гц должны быть разделены
определенным числом октав. Иными словами, отношение чисел (3/2)б и (2/3)б
должно быть степенью двойки. Но это невозможно, так как 2 и 3 взаимно простые.
ЛЕВИ-СТРОСС: И поэтому появился равномерно темперированный строй?
ВЕИЛЬ: Конечно, до него использовались и другие, но равномерно
темперированный строй оказался наиболее успешным. Пианино настроено по равномерно
темперированному строю, если отношение частот звуков, соответствующих двум
соседним клавишам (вне зависимости от цвета), всегда одинаково. Для математика
это означает, что если мы обозначим последовательные частоты всех нот,
начиная с любой ноты, к примеру до, до-диез, ре и так далее, через fi, f2, f3---
то отношение f2 к f 1 будет равно отношению f3 к f2, которое, в свою очередь,
будет равняться отношению f4 к f3 и так далее. Если мы остановимся, к
примеру, на fi3, то получим следующие равенства:
f2/fi = f3/f2 = fi3/f
12
ЛЕВИ-СТРОСС: Но если мы отсчитаем тринадцать клавиш, начиная с любой ноты,
то вновь получим исходную ноту, но на октаву выше.
2 4
7 9 11
1 3 5 6 8 10 12 13
Октава на клавиатуре пианино.
ВЕИЛЬ: Интервалу в одну октаву соответствует удвоение частоты,
следовательно , отношение f 13 к f 1 равно 2. Обратите внимание, что мы также можем записать
отношение £±з к fi через все промежуточные частоты так, что частоты,
записанные в знаменателе и числителе, последовательно сократятся:
J 13 __ Jl3 J \2 J У J 2
J\ J12 J\\ J 2 J\
В равномерно темперированном строе все множители в приведенном выше
произведении равны одной и той же величине (обозначим ее через d) . Следовательно,
отношение fi3 к fi равно 2, а также равно числу d, умноженному само на себя 12
раз. Таким образом, получим уравнение d = 2. С помощью этого уравнения для
любой данной частоты мы всегда можем вычислить частоту следующей ноты,
умножив ее на корень 12-й степени из 2, который равен примерно 1,05946. К
примеру, если частота ноты ля, как мы уже говорили, равна 440 Гц, то частота ноты
си (на две клавиши «выше») будет равна примерно 494 Гц, а частота ноты соль
(на две клавиши «ниже») — около 392 Гц.
ДО
261,63
до-диез
277,18
ре
293,66
ре-диез
311,13
ми
329,63
фа
349,23
фа-диез
369,99
соль
392
соль-диез
415,30
ля
440
ля-диез
466,16
си
493,88
Таблица частот для основных нот пианино.
ЛЕВИ-СТРОСС: Получается, частота ноты ля в 440 Гц выбрана по
договоренности , а частоты всех остальных нот определяются однозначно.
ВЕИЛЬ: Да, но при условии, что октава делится на 12 нот так, что
соотношение между частотами соседних нот всегда будет неизменным. Таковы основные
предпосылки равномерно темперированного строя. Впрочем, инструменты в
оркестрах не всегда настраиваются точно так, как мы объяснили. Кроме того,
музыкальный строй в современной музыке серьезно отличается, не говоря уже о
музыке других культур, где используются совершенно иные системы. В индийской
музыке , к примеру, равномерно темперированного строя нет.
ЛЕВИ-СТРОСС: Мне стыдно признаться, но я почти не интересовался так
называемой этнографической музыкой. В моих экспедициях в Бразилии мне довелось
услышать несколько удивительных мелодий, сегодня забытых. Мне помнится, что в
звуках флейт индейцев намбиквара я различил мелодию «Действа старцев —
человечьих праотцов» из «Весны священной» Стравинского. В поездке я потратил
много сил на то, чтобы как можно точнее записать услышанную музыку, насколько
мне позволяли знания. По возвращении во Францию мой знакомый пианист помог
мне улучшить партитуры и исполнил их. Так я смог выбрать те мелодии, что
точнее всего осели в моей памяти. Знаете, что произошло потом? Редактор,
ответственный за публикацию партитур, забыл их в такси. Возможно, именно из-за
этого случая я вновь всерьез принялся за изучение музыки лишь 30 лет спустя,
хотя редкие дни моей жизни не сопровождались произведениями Равеля, Дебюсси
или Шопена. Один из их этюдов особенно помог мне избавиться от тоски,
охватившей меня в джунглях. Музыка стала путеводной нитью моих «Мифологик».
Сперва я думал, что музыка поможет организовать сложный материал с множеством
вариаций одной и той же темы. Все мы поступаем так же — даже вы, господин
Вейль, в своих записках не обошли музыку стороной. Это балет-буфф с
прелюдией, фугой и интермеццо. Впрочем, я вскоре обнаружил еще одну, более глубокую
причину: когда просветительскую функцию древних мифов взяли на себя романы,
музыка пришла на смену агонизирующей мифологии. Должно быть, именно эта мысль
сыграла ключевую роль в создании тетралогии «Кольцо Нибелунгов» Вагнера.
ВЕИЛЬ: Вернемся к теме нашего разговора. Позвольте напомнить: только что вы
сами сказали, что если мы отсчитаем 13 клавиш от данной ноты, то получим
прежнюю ноту, но на октаву выше. Октава делится на 12 частей. Благодаря этому
принципу теория групп может сыграть интересную роль в изучении музыкальной
гармонии. На самом деле мы используем одну и ту же ноту, например ля, для
обозначения разных звуков, отстоящих друг от друга на одну октаву. Не будем
далеко ходить за примером — на клавиатуре пианино восемь разных ля, и, по су-
ти, мы могли бы сдвигать их на одну октаву выше и ниже до бесконечности, если
бы человеческие уши различали неограниченный диапазон частот. Согласно
приведенным выше вычислениям, будем называть нотой ля все ноты с частотой 55, 110,
220, 440, 880, 1760 Гц и так далее. Эта ситуация вовсе не нова — вспомните,
когда я рассказывал о группе часов, то объяснил, что при взгляде на циферблат
мы никак не можем различить шесть утра, шесть вечера, шесть утра следующего
дня и шесть вечера предыдущего дня. Одна октава вверх — двенадцать часов
вперед . Одна октава вниз — двенадцать часов назад. Нет никакой разницы! Поэтому
очень удобно представить клавиатуру пианино в виде так называемого
додекафонического круга.
ЛЯ
СОЛЬ#
соль
Додекафонический круг.
ЛЕВИ-СТРОСС: Интервал, отделяющий каждую ноту круга от соседней, называется
полутоном. Как и следовало ожидать, два полутона образуют тон, а три полутона
— так называемую малую терцию. Более того, в классической музыке свое
название имеет каждый интервал.
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
Малая терция
Большая терция
Чистая кварта
Тритон
Чистая квинта
Малая секста
Большая секста
Малая септима
Большая септима
Чистая октава
Обратите внимание, что квинта состоит из семи полутонов, а им соответствуют
ровно восемь клавиш пианино, которые мы отсчитывали от данной ноты.
ВЕИЛЬ: Как вам известно, транспонирование мелодии заключается в прибавлении
(или вычитании) фиксированного числа полутонов к каждой ноте.
Допустим, что по какой-то причине нам нужно повысить на одну квинту три
ноты, которые повторяются в первых тактах «Лунной сонаты» Бетховена.
ppfp
Первые ноты «Лунной сонаты» Бетховена.
Это ноты соль-диез, до-диез и ми. Прибавив к ним семь полутонов, получим
ре-диез, соль-диез и си. Произвести нужные расчеты на пальцах несложно, но
представьте, что вам нужно транспонировать всю сонату целиком! Здесь крайне
полезной окажется модель, основанная на теории групп. Чтобы транспонировать
всю сонату, достаточно повернуть додекафонический круг на семь полутонов
против часовой стрелки. Что скажете?
соль
ми
соль#
Транспонирование на одну квинту.
Записав внутри круга исходные ноты, мы получим искомое соответствие,
которое поможет нам транспонировать мелодию без особого труда. Посмотрите, как
просто транспонировать этим способом прекрасный лейтмотив «Паваны» Габриэля
Форе:
Применив новый метод, мы в мгновение ока преобразуем исходную
последовательность нот
фа-диез — соль-диез — ля — си — ля — соль-диез — ля — фа-диез — соль-диез —
ля — соль-диез — фа-диез — соль-диез — ми — фа-диез — фа — до-диез
в последовательность
до-диез — ре-диез — ми — фа-диез — ми — ре-диез — ми — до-диез
ми — ре-диез — до-диез — ре-диез — си — до-диез — до — соль-диез.
— ре-диез —
ЛЕВИ-СТРОСС: Впечатляюще, господин Вейль! Однако мне не дает покоя один
вопрос. Сначала мы сказали, что восприятие мелодии не изменится, если мы
умножим частоты всех нот на некий общий множитель, а теперь мы прибавляем к нотам
полутона. Быть может, эти две операции совпадают?
ВЕИЛЬ: Прекрасный вопрос. Действительно, в начале разговора мы указали, что
отношение частот двух последовательных нот неизменно. Именно благодаря этому
мы смогли записать таблицу частот начиная с ноты ля. Обратите внимание, что
разность двух последовательных частот вовсе не постоянна. Разница частот нот
до и до-диез равна 277,18 — 261,63 = 15,55 Гц, а разница между частотами нот
ля-диез и си равна 493,88 — 466,16 = 27,72 Гц — почти в два раза больше!
Чтобы преобразовать произведения в суммы, а отношения — в разности, нужно
использовать логарифмы. По всей видимости, первым важность логарифмов в
музыкальных расчетах понял Исаак Ньютон. Позвольте мне вкратце напомнить вам, что
такое логарифм — возможно, в последний раз вам объясняли это почти сто лет
назад. Для двух положительных чисел а и Ь логарифмом а по основанию Ь
(обозначается logb(a)) называется степень, в которую нужно возвести Ь, чтобы
получить а. Иными словами, с — логарифм а по основанию Ь, если числа а, Ь и с
удовлетворяют соотношению Ьс = а. К примеру, известно, что 1од2(4) = 2,
1од2(8) = 3, так как 22 = 4, а 23 = 8. Вычислить логарифмы не всегда так
легко . Нужно понимать, что логарифм преобразует частное в разность:
logb(x/y) = logb(x) - logb(y)
Продолжим рассматривать наш пример. Если основание логарифма равно Ь = 2, х
= 8 и у = 4, то их частное равнялось бы 2, следовательно, левая часть
выражения была бы равна 1од2(2) =1. С другой стороны, мы уже знаем, что 1од2(8) =
3, 1од2(4) = 2. В этом случае формула вновь оказывается верной, так как 1=3
— 2. Эту формулу можно доказать в общем виде, применив основные свойства
степеней . Попробуйте сами!
Мы знаем, что отношения частот последовательных нот совпадают,
следовательно, логарифмы этих отношений также будут равны:
logb(f2/fi) = logb(f3/f2) = ... = logb(fi3/fi2)
С учетом приведенной выше формулы получим
logb(f2) -logb(fi) = logb(f3) -logb(f2) = ... = logb(fi3) -logb (f12) .
Это соотношение выполняется для любого положительного Ь. Выберем особое
значение d, равное корню 12-й степени из 2, которое удовлетворяет уравнению
d12 = 2. Совсем недавно я объяснил, что любое отношение частот
последовательных нот равно d, поэтому если мы рассмотрим логарифмы по основанию d, то
получим :
logd(f2/fi) = logd(f3/f2) = ... = logd(fi3/fi2) = logd(d) = 1
так как показатель степени, в которую нужно возвести d, чтобы получить d,
равен единице. Таким образом, мы можем преобразовать логарифм частного в
разность логарифмов и получить следующее равенство:
logd(f2) -logd(fi) = logd(f3)-logd(f2) = ... = logd(fi3)-logd(fi2) = 1.
ЛЕВИ-СТРОСС: Что это означает? Я запутался!
ВЕИЛЬ: Ах да, я и забыл, что это вы попросили у меня объяснений. . . Эти вы-
числения иллюстрируют следующую мысль: если мы рассмотрим не частоты f ±, f 2
. . . , а их логарифмы по основанию d, то есть logd(fi) , logd(f2) , то для
перехода от любой ноты к следующей достаточно будет прибавить единицу. А это
полутон!
ЛЕВИ-СТРОСС: Мы до сих пор не обратили внимания на один очень важный
момент . Взглянув на додекафонический круг, читатель может представить, что все
ноты используются одинаково, но очевидно, что основную роль играет
подмножество нот до, ре, ми, фа, соль, ля и си, которым соответствуют белые клавиши.
Обратите внимание, что эта последовательность составлена очень странным
образом: чтобы перейти от до к ре и от ре к ми, нужно добавить тон, а чтобы
перейти от ми к фа — только полутон, при этом ни на клавиатуре пианино, ни на
круге это никак не обозначено. Далее мы последовательно добавляем тон, чтобы
перейти от фа к соль, от соль к ля и от ля к си, но интервал между си и до
вновь нарушит симметрию:
Это тональность до мажор. Мы можем построить новые эквивалентные
тональности, начиная с любой ноты — для этого нужно воспроизвести последовательность
интервалов 1, 1, 1/2, 1, 1, 1, 1/2. В общем случае потребуется вносить
альтерации. Вспомните «Струнный квартет № 3» Шостаковича: рядом с названием
указано «фа мажор». Это в некотором роде означает, что доминантная нота в
партитуре — не до, а фа, следовательно, будет уместно перестроить строй, начав с фа.
Мы хотим, чтобы закономерность 1, 1, 1/2, 1, 1, 1, 1/2 сохранялась: фа и
соль, соль и ля разделены одним тоном, но ля и си отстоят друг от друга не на
полутон, как нам бы хотелось, а на целый тон, поэтому вместо си нужно
рассмотреть ноту на полтона ниже, то есть си-бемоль. Продолжим: си и до, до и
ре, ре и ми разделены целыми тонами, и наконец, интервал между ми и фа равен
одному полутону, как мы и хотели. Следовательно, тональность фа мажор
получается заменой си на си-бемоль. Это обычно указывается рядом с ключом нотного
стана, чтобы каждый раз не записывать альтерацию рядом с нотой сиА
•J фа соль ля си\> до ре ми фа
Тональность фа мажор.
В этом случае потребовалось добавить всего одну альтерацию, но посмотрите,
сколько потребуется добавить, если мы начнем строй с фа-диез, как в
удивительной неоконченной «Десятой симфонии» Малера. Фа-диез и соль разделены
полутоном, а мы хотим, чтобы их разделял целый тон, поэтому заменим соль на
соль-диез. Теперь соль-диез и ля разделены всего лишь полутоном,
следовательно, ля также нужно заменить на ля-диез. Ля-диез и си разделены полутоном, как
и полагается, однако интервал между си и до также равен полутону, но нам
нужен целый тон, поэтому заменим до на до-диез. В результате расстояние до ре
уменьшится до полутона, следовательно, необходима альтерация ре и ми.
Наконец, ми-диез отделяет от фа-диез один полутон (как вы помните, ми-диез и фа —
одна и та же нота), как мы и хотели. Следовательно, чтобы составить строй фа-
диез мажор, нам пришлось альтерировать шесть из семи нот!
фа# соль# ля# си до# ре# ми# фа#
Тональность фа-диез мажор.
ВЕИЛЬ: Из вашего объяснения, господин Леви-Стросс, становится понятно, что
транспонирование на одну кварту (пять полутонов) едва заметно, так как
изменяется всего одна нота стандартного строя. Когда мы хотим выполнить плавную
транспозицию между двумя тональностями, удобнее выполнить переход через
несколько промежуточных кварт. Такой переход возможен всегда, поскольку [5]
порождает «группу часов»; иными словами, все элементы этой группы можно
получить повторным сложением [5] с самим собой. К примеру, транспонирование на
малую терцию (три полутона) эквивалентно транспонированию на три кварты, так
как [5] + [5] + [5] = [3] .
С тритоном (интервалом в шесть полутонов) все происходит с точностью до
наоборот . Если мы применим эту транспозицию два раза, то ничего не изменится,
так как [6] + [6] = [0]. Вы наверняка слышали о дьяволе в музыке. В
Средневековье церковь запрещала использовать тритон, так как данный аккорд отличался
резким, неустойчивым звучанием и поэтому мог быть только творением дьявола.
Тритон естественным образом возникает в аккорде ноты си. Как вы наверняка
помните, классические аккорды исполняются на белых клавишах пианино «через
одну»: к примеру, ДО ре МИ фа СОЛЬ — аккорд до, а СОЛЬ ля СИ до РЕ — аккорд
соль. Обратите внимание, что в обоих случаях крайние ноты аккордов разделены
семью полутонами. Этим свойством обладают все аккорды за исключением тех, что
начинаются с ноты си, так как общая длина аккорда СИ до РЕ ми ФА составляет
шесть полутонов — проклятый тритон. Вот он, дьявол в музыке! Лишь в эпоху
барокко запреты ослабли, и тритон вновь начал использоваться в музыкальных
произведениях при переходе в другие тональности и для подчеркивания важных
элементов композиции.
ЛЕВИ-СТРОСС: Все изменилось с началом романтизма. Одна из первых
композиций, где в полной мере проявляется дьявол в музыке, — это «Соната по
прочтении Данте» Ференца Листа. Первая тема сонаты написана в ре минор. Пока что я
говорил только о мажорных тональностях в музыке; сейчас я вкратце объясню,
что означает «минор». Вновь рассмотрим строй до, ре, ми, фа, соль, ля, си.
Представим его в виде круга. Сразу же возникает вопрос: что произойдет, если
мы «повернем» ноты? Получим, к примеру, строй ля, си, до, ре, ми, фа, соль, в
котором уже не будет соблюдаться последовательность интервалов 1, 1, 1/2, 1,
1, 1, 1/2, следовательно, этот строй не будет эквивалентен исходному.
Следовательно, будет интересно посмотреть, что произойдет, когда полутона будут
располагаться иначе. В нашем примере полутона расположены во второй и пятой
позиции: 1, 1/2, 1, 1, 1/2, 1, 1. Звукоряды, которые описываются этой
последовательностью, называются минорами. Так, строй ля минор соответствует строю
до мажор. В общем случае, чтобы определить соответствующий минор, нужно
отсчитать три полутона вниз, начиная с первой ноты. Так, тональности ре минор
соответствует фа мажор.
Крайне важно отметить, что альтерации соответствующих миноров и мажоров
совпадают, следовательно, для того чтобы определить, в минорной или мажорной
тональности написано произведение, одних лишь альтераций недостаточно.
Необходимо использовать другие, более субъективные критерии, например,
определить , какой нотой чаще всего заканчиваются звуковые последовательности в
мелодии .
До мажор
До диез мажор
Ре мажор
Ми бемоль мажор
Ми мажор
Фа мажор
Фа-диез мажор
Соль мажор
Ля-бемоль мажор
Ля мажор
Си-бемоль мажор
Си мажор
Ля минор
Ля-диез минор
Си минор
До минор
До-диез минор
Ре минор
Ре-диез минор
Ми минор
Фа минор
Фа-диез минор
Соль минор
Соль-диез минор
Соответствие между минорами и мажорами.
ВЕИЛЬ: Ваше объяснение тональностей, господин Леви-Стросс, вновь наводит на
подозрения, что не все ноты додекафонического круга играют одинаково важную
роль в мелодии. Это казалось Арнольду Шёнбергу невыносимым, поэтому пока
Эйнштейн уточнял детали своей первой теории относительности, Шёнберг написал
«Камерную симфонию», с которой начался закат тональной музыки. Новое
направление достигло вершины в 20-е годы XX века, когда создатель додекафонии начал
претворять в жизнь программу об абсолютном равенстве всех 12 нот в любой
композиции. Эта программа нашла яркое воплощение в работах композиторов
Нововенской школы.
ЛЕВИ-СТРОСС: Я помню, как впервые прикоснулся к этой новой музыке. С малых
лет родители по воскресеньям водили меня в оперу Гарнье и другие концертные
залы. Не забывайте, моим прадедом по материнской линии был скрипач Исаак
Стросс (Штраусе), который работал с Оффенбахом и был знаком с Россини. Дух
прадеда сохранился в нашей семье, но история моего знакомства с музыкой
окончилась произведениями Вагнера. Я открыл для себя Шёнберга, Альбана Берга,
Антона Веберна и испытал подлинную страсть к звукам, которые услышал в первый
раз. Кажется, я так и не смог привыкнуть к их творчеству. Не говоря уже о се-
риалистах, например, о Лучано Берио, которые выступают за равноправие не
только частот звуков, но и их длительности, тембра и любых других измеримых
параметров. Это направление разочаровало меня и совершенно сбило с толку,
поскольку некоторые голоса «Симфонии» выкрикивали тексты из моей книги «Сырое и
приготовленное». Но я допускаю, что перестать быть человеком XIX века не так-
то просто.
ВЕИЛЬ: Я не удивлен, что эта музыка показалась вам принципиально новой, так
как многие шедевры додекафонической музыки написаны на основе латинского
квадрата. Вы уже знаете, что латинский квадрат — всего лишь таблица, в
которой определенное множество символов (в нашем случае — 12 нот) записано так,
что в каждой строке и в каждом столбце содержатся все символы множества. На
первом шаге выбирается последовательность, состоящая из 12 нот, на основе
которой по установленным правилам строится латинский квадрат. Следовательно,
существует столько же «руководств по музыкальной композиции», сколько и
упорядоченных последовательностей нот до, до-диез, ре, ре-диез, ми, фа, фа-диез,
соль, соль-диез, ля, ля-диез и си, всего 479001600 последовательностей.
ЛЕВИ-СТРОСС: Это меньше, чем «Сто тысяч миллиардов стихотворений» Кено.
ВЕИЛЬ: Однако это число достаточно велико, чтобы композиторы могли по-
прежнему испытывать иллюзию свободы творчества, не правда ли? Как я уже
говорил, суть метода заключается в том, чтобы упорядочить 12 нот, например
следующим образом:
ми — соль — фа-диез — ля — соль-диез — до — фа — ре — ре-диез — до-диез —
си — ля-диез.
В ключе соль эта последовательность записывается так:
#
i~ m >■
** $ш Ф А
ми соль фа-диез ля соль-диез до фа ре ре-диез до-диез си ля-диез
а в ключе фа — следующим образом:
+ * * « ы-
4>: т • jm ^=^
ми соль фа-диез ля соль-диез до фа ре ре-диез до-диез си ля-диез
Следовательно, первая строка таблицы будет выглядеть так:
ми
соль
фа-диез
ля
соль-диез
до
фа
ре
ре-диез
до-диез
си
ля-диез
Первую строку таблицы можно записать и по-другому, определив место каждой
ноты в «группе часов». При выполнении операций, позволяющих построить весь
латинский квадрат на основе первой строки, крайне полезно сопоставить
«полдень» «группы часов» первой выбранной нами ноте, то есть сделать ноту ми
нейтральным элементом группы. Следовательно, повернем «часы» так, чтобы нота ми
заняла положение, которое обычно занимает нота до, после чего скопируем числа
последовательности:
[0]
mi ^rv ш
[9] С ;до#
Напомню, что мы записали числа в квадратных скобках, чтобы указать: [3]
обозначает не только число 3, но и все числа, которые можно получить,
прибавив или отняв 12: 3, 15, 27,-9,-21. Таким образом, первую строку нашего
латинского квадрата можно записать в следующем виде:
[0] [3] [2] [5] [4] [8] [1] [10] [11] [9] [7] [6]
ЛЕВИ-СТРОСС: Понятно. Каким будет второй шаг?
ВЕИЛЬ: После того как мы получили основную последовательность, заполним
первый столбец таблицы, применив инверсию. Любые две ноты первой строки
разделены некоторым интервалом. Инверсия заключается в том, чтобы воспроизвести
те же самые интервалы в противоположном направлении. К примеру, ми и соль
разделены тремя восходящими полутонами (ми — фа — фа-диез — соль),
следовательно, инверсия этого интервала заключается в том, чтобы отсчитать три
полутона вниз: ми — ре-диез — ре — до-диез. Получается, во второй клетке первого
столбца запишем: до-диез. Другой пример: соль и фа-диез разделены восходящим
полутоном, следовательно, нужно подняться на один полутон от ноты до-диез,
которую мы только что получили. В результате имеем ноту ре. Выполнив
аналогичные действия, получим первый столбец:
ми — до-диез — ре — си — до — соль-диез — ре-диез — фа-диез — фа — соль —
ля — ля-диез.
Теперь, господин Леви-Стросс, скажите мне, что означает слово «обратный»
применительно к теории групп?
ЛЕВИ-СТРОСС: Элемент группы называется обратным другому, если результат
операции над этими элементами — нейтральный элемент.
ВЕИЛЬ: Именно! Я хочу показать, что обращение интервалов — это всего лишь
особый способ, позволяющий найти обратные элементы «группы часов». Рассмотрим
первый случай: нота соль соответствует элементу [3]. Какой элемент будет
обратным для [3]? Велик соблазн сказать, что этим элементом будет [—3], но мы
рассматриваем только положительные числа, поэтому к исходному элементу нужно
прибавить 12. Получим [9], который действительно будет обратным [3], так как
[3] + [9] = [12] = [0],то есть нейтральному элементу. А какая нота
соответствует [9]? Это нота до-диез — та же самая нота, которую мы вычислили методом
обращения! Если я не убедил вас, перейдем к следующей клетке квадрата. Ноте
фа-диез соответствует элемент [2], обратным ему является [10], так как [2] +
[10] = [12] = [0]. А какой ноте соответствует [10]? Ноте ре! Следовательно,
первый столбец нашего «руководства по музыкальной композиции» содержит
элементы, обратные элементам основной последовательности, записанной в первой
строке:
[0] [9] [10] [7] [8] [4] [11] [2] [1] [3] [5] [6].
ЛЕВИ-СТРОСС: Отлично, мы получили одну строку и один столбец. Мне кажется,
я понял, как составить всю таблицу. Теперь мы можем вычислить интервал,
отделяющий ми от каждой ноты в столбце, и транспонировать первую строку так,
чтобы структура мелодии не изменилась. Ми отделяют от до-диез девять полутонов.
Прибавим этот интервал к каждой из нот в исходной последовательности:
до-диез
ми
ре-диез
фа-диез
фа
ля
ре
си
ДО
ля-диез
соль-диез
соль
ВЕИЛЬ: Именно! А чтобы выполнить эту транспозицию, можно повернуть
додекафонический круг на девять полутонов или же прибавить [9] к элементам первой
строки. Вторая строка латинского квадрата будет выглядеть так:
[9] [0] [11] [2] [1] [5] [10] [7] [8] [6] [4] [3]
Выполним аналогичные действия для десяти оставшихся строк.
ми
ДО
диез
ре
си
ДО
соль
диез
ре
диез
фа
диез
фа
соль
ля
ля
диез
соль
ми
фа
ре
ре
диез
си
фа
диез
ля
соль
диез
ля
диез
до
до
диез
фа
диез
ре
диез
ми
до
диез
ре
ля
диез
фа
соль
диез
соль
ля
си
до
ля
фа
диез
соль
ми
фа
до
диез
соль
диез
си
ля
диез
до
ре
ре
диез
соль
диез
фа
фа
диез
ре
диез
ми
до
соль
ля
диез
ля
си
до
диез
ре
до
ля
ля
диез
соль
соль
диез
ми
си
ре
до
диез
ре
диез
фа
фа
диез
фа
ре
ре
диез
до
до
диез
ля
ми
соль
фа
диез
соль
диез
ля
диез
си
ре
си
ДО
ля
ля
диез
фа
диез
до
диез
ми
ре
диез
фа
соль
соль
диез
ре
диез
до
до
диез
ля
диез
си
соль
ре
фа
ми
фа
диез
соль
диез
ля
до
диез
ля
диез
си
соль
диез
ля
фа
до
ре
диез
ре
ми
фа
диез
соль
си
соль
диез
ля
фа
диез
соль
ре
диез
ля
диез
до
диез
до
ре
ми
фа
ля
диез
соль
соль
диез
фа
фа
диез
ре
ля
ДО
си
ДО
диез
ре
диез
ми
Как вы уже видели, эта таблица содержит ту же информацию, что и таблица
[0]
[9]
[Ю]
[7]
[8]
[4]
[11]
[2]
[1]
[3]
[5]
[6]
[3]
[0]
[1]
[Ю]
[11]
[7]
[2]
[5]
[4]
[6]
[8]
[9]
[2]
[11]
[0]
[9]
[Ю]
[6]
[1]
[4]
[3]
[5]
[7]
[8]
[5]
[2]
[3]
[0]
[1]
[9]
[4]
[7]
[6]
[8]
[Ю]
[11]
[4]
[1]
[2]
[11]
[0]
[8]
[3]
[б]
[5]
[7]
[9]
[Ю]
[8]
[5]
[6]
[3]
[4]
[0]
[7]
[Ю]
[9]
[11]
[1]
[2]
[1]
[Ю]
[11]
[8]
[9]
[5]
[0]
[3]
[2]
[4]
[б]
[7]
[Ю]
[7]
[8]
[5]
[6]
[2]
[9]
[0]
[11]
[1]
[3]
[4]
[11]
[8]
[9]
[6]
[7]
[3]
[Ю]
[1]
[0]
[2]
[4]
[5]
[9]
[6]
[7]
[4]
[5]
[1]
[8]
[11]
[Ю]
[0]
[2]
[3]
[7]
[4]
[5]
[2]
[3]
[11]
[6]
[9]
[8]
[Ю]
[0]
[1]
[б]
[3]
[4]
[1]
[2]
[Ю]
[5]
[8]
[7]
[9]
[11]
[0]
ЛЕВИ-СТРОСС: На основе додекафонической таблицы, подобной той, которую мы
только что составили, можно написать такую мелодию:
I'fj г 'f »Г Г
■ ' ' 3 ,
С одной стороны, на нижнем нотном стане в ключе фа записана основная
последовательность нот из первой строки, на основе которых мы получили все
остальные ноты. С другой стороны, на верхнем нотном стане записаны две мелодии:
первая, состоящая из более низких звуков, соответствует второму столбцу
таблицы, вторая, состоящая из более высоких звуков,— первой строке, прочитанной
справа налево. Число возможных вариантов практически бесконечно!
ВЕИЛЬ: Так сегодня звучит музыка сфер.
ЛЕВИ-СТРОСС: И так мы будем слушать ее до тех пор, пока алгебра не разлучит
нас.
Химичка
УЧЕБНЫЕ ОПЫТЫ ПО ОРГАНИЧЕСКОЙ ХИМИИ
Цветков Л.Л.
КАРБОНОВЫЕ КИСЛОТЫ
УКСУСНАЯ
КИСЛОТА
Вымораживание
из раствора
Вымораживанием кислоты из раствора легко получить чистую ледяную уксусную
кислоту, которую можно хранить. В небольшую колбочку наливают
концентрированную уксусную кислоту1 и охлаждают в смеси снега с солью2. Когда значительная
часть жидкости закристаллизуется, выливают из колбы остаток жидкости — воду с
некоторым количеством уксусной кислоты. Дают растаять замёрзшей кислоте и
снова помещают колбочку в охладительную смесь. Когда часть жидкости снова
закристаллизуется , опять сливают жидкость с кристаллов и повторяют всю операцию
ещё раз. Так удаётся получить почти безводную уксусную кислоту, которую при
понижении температуры очень легко переводить в ледяное состояние.
1 Уксусная кислота имеет концентрацию 96%. Уксусная эссенция - 70-80%. Столовый
уксус - 3-15 %.
2 33 г поваренной соли на 100 г снега.
Термическое разложение
уксусной кислоты
Структурную формулу уксусной кислоты можно определить экспериментально.
Творец структурной теории А. М. Бутлеров указывал, что одним из средств
определения химической структуры вещества является разложение его на более
простые соединения, строение которых известно. Этот путь может быть применён в
данном случае.
Уксусная кислота обладает свойством при нагревании разлагаться на
углекислый газ и метан. Опыт можно поставить количественно и тем самым показать, что
при этом образуются равные объёмы (т. е. одинаковое число молекул) метана и
углекислого газа:
С2Н402 -> С02 + СН4
Исходя из этого факта, простое рассуждение приводит к структурной формуле
взятого вещества.
Для опыта собирают прибор, как указано на рисунке 1. Основную часть прибора
составляет фарфоровая или железная трубка с бюреткой.
Рис. 1. Количественный опыт термического разложения
уксусной кислоты на метан и углекислый газ.
В трубку А помещают восстановленный никель в качестве катализатора,
нанесённый на битые глиняные черепки. В бюретку Б помещают безводную уксусную
кислоту. Трёхгорлые склянки В и Г заполняют насыщенным раствором поваренной
соли. В промывалку Д наливают концентрированный раствор щёлочи. Промывалка
может быть сделана из двух пробирок, к отверстиям в дне которых припаяна
соединительная стеклянная трубочка, или из двух широких трубок, соединённых внизу
узкой стеклянной трубкой (рис. 1 Е) , Трубку А нагревают на 4 спиртовках или
другим способом, примерно до 300—350°, и пускают из бюретки по каплям
уксусную кислоту. Образующиеся газообразные продукты собирают в склянку В. После
того как разложению будет подвергнуто 1,5—2 мл уксусной кислоты и прибор
охлаждён, газы переводят через промывалку Д в склянку Г, добавляя с этой целью
раствор соли через воронку в склянку В.
В качестве промывалки можно применить также кали-аппарат или, в крайнем
случае, склянку Тищенко, что, однако, менее удобно, так как она имеет
значительное «вредное пространство».
Из склянки Г подобным же способом газы снова переводят в склянку В. Двух
таких манипуляций обычно бывает достаточно, чтобы поглотить весь углекислый
газ.
По разности объёмов определяют объём образовавшегося углекислого газа, а по
остатку газа — объём метана.
При аккуратной работе объёмы метана и углекислого газа оказываются почти
совершенно одинаковыми. Опыт удаётся тем точнее, чем больше разложено
кислоты , чем больше склянки В и Г, чем меньше вредное пространство в промывалке.
Остаётся вывести структурную формулу кислоты, зная строение СН4 и СОг.
Можно предположить, что углеродные атомы метана и углекислого газа были
соединены друг с другом в молекуле кислоты, что легко представить, если мысленно
оторвать один атом водорода от молекулы СН4 и считать, что одна из двойных
связей между атомом углерода и кислорода развернётся:
н о
I ^
н-с- -с
Л V
Четвёртый атом водорода в таком случае может присоединиться к свободной
валентности кислорода. Тогда структурная формула получается:
н
н-с—с<
| Ч0Н
н
Предлагаемая иногда формула
н
I .о
н-с-о—cf
I хн
н
также отвечающая правилу валентности элементов, легко опровергается
соображением, что в таком случае трудно было бы понять, почему вещество обладает
свойствами одноосновной кислоты.
Катализатор для опыта готовят следующим способом. Из горячего раствора
азотнокислого никеля осаждают щёлочью гидрат окиси никеля. Осадок
отфильтровывают и хорошо промывают, затем его высушивают фильтровальной бумагой и
наносят на глиняные черепки размером с горошину (перемешивая черепки с
катализатором) . Черепки с катализатором помещают в трубку А, отделённую от
остальной части прибора. В трубку пускают ток очищенного надлежащим способом
водорода и нагревают её до 250° (не более чем тремя спиртовками, передвигаемыми
по оси трубки). Вскоре после прекращения выделения паров катализатор готов к
работе и трубку можно включать в прибор.
Если опыт разложения кислоты производится несколько раз, катализатор следу-
ет подновлять путём повторного восстановления водородом. Когда работа с
прибором не производится, трубку с катализатором следует держать герметически
закрытой.
Количественное получение
метана из солей
уксусной кислоты
Соли уксусной кислоты при нагревании со щёлочью образуют метан.
Количественное проведение опыта даёт возможность сделать заключение о структурной
формуле кислоты. Этот опыт проще предыдущего и может быть поставлен вместо
него с той же целью.
Из исследования продуктов реакции и из сопоставления количества вступившей
в реакцию соли с количеством образующегося метана делают заключение о том,
что реакция выражается уравнением:
C2H302Na + NaOH -> CH4 + Na2C03
На основании этого ведутся рассуждения о возможной структуре соли и,
следовательно , кислоты.
Собирают прибор, как показано на рисунке 2. В возможно небольшую колбу
(желательно из тугоплавкого стекла) помещают хорошо перемешанную смесь порошков
свежеприготовленного безводного уксуснокислого натрия и натронной извести3 в
весовом отношении 1 4 (например, 2 и 8 г, или 3 и 12 г) . Избыток извести
необходим, чтобы обеспечить полное использование соли. Двугорлую склянку-
газометр заполняют насыщенным раствором поваренной соли. Прибор проверяют на
герметичность.
Рис. 2. Количественный опыт получения метана при взаимодействии
уксуснокислого натрия с натронной известью.
Смесь нагревают на газовой горелке или на примусе с сеткой, изогнутой в
виде полушара. Обогревание должно быть равномерным и достаточно интенсивным.
После того как объём метана перестанет увеличиваться, нагревание прекращают и
3 Натровая известь (старое название — натристая известь, тривиальное название —
натронная известь) — смесь едкого натра NaOH и гашёной извести Са(ОН)2.
дают колбе остыть. Некоторое количество соляного раствора при этом переходит
обратно в склянку. Установив уровни жидкости в стакане и склянке на одной
линии , отсчитывают объём газа в склянке или объём жидкости в стакане.
Отделив газометр от колбы, можно вытеснить из него часть газа (поднимая
стакан с водой) и подтвердить, что этот газ — метан.
Переводя навеску соли и объём метана (при нормальных условиях) в доли
грамм-молекулы, находят, что из молекулы соли образуется молекула метана.
Получающиеся отклонения из-за неполноты протекания реакции и образования
побочных продуктов незначительны и совершенно не дают повода сделать какое-либо
другое заключение (например, о том, что из молекулы соли образуются две
молекулы метана).
Чтобы установить природу твёрдого продукта реакции, в колбу прибавляют
немного соляной кислоты, колбу закрывают пробкой и отводную трубку погружают в
известковую воду. По помутнению известковой воды устанавливают, что при
реакции образовался карбонат. Очевидно, что это карбонат натрия.
После этого с полным основанием составляется уравнение реакции. Из четырёх
веществ известны структурные формулы трёх веществ. Заключение о строении
четвёртого может быть сделано следующим путём.
В молекуле соли имеется три атома водорода, в молекуле метана их четыре.
Очевидно, что один атом водорода перешёл в метан из молекулы щёлочи. На
основании этого в молекуле соли можно предположить наличие группировки
н
I
н-с-
I
н
Остаток Na—О— после ухода атома водорода из молекулы щёлочи, очевидно,
присоединился к другой части молекулы соли, в результате чего получилась
молекула карбоната
Na-O— Of
O-Na
Следовательно, в молекуле уксуснокислого натрия существовала группировка
атомов
-о/
40-Na
Молекула уксуснокислого натрия в таком случае должна иметь строение
н
I у/о
Н-С-С\
| xO-Na
Н
а молекула соответствующей кислоты — строение
н
н-с-с
н
^
о-н
Опыт даёт надёжные результаты в том случае, если исходные вещества будут
тщательно подготовлены, хорошо перемешаны и будет обеспечено достаточное
нагревание .
Получение уксусной
кислоты окислением
этилового спирта
Альдегиды, как известно, легко окисляются в кислоты. Поэтому окисление
спиртов в альдегиды можно поставить так, что образующийся альдегид, не успев
удалиться из сферы реакции тут же окислится далее в кислоту:
сн,-сн2он + о — сн3-с
//
\
о
н
Н,0
сн3-с/ +o^cH8-cf
ХН Х0Н
В качестве окислителя может быть взята хромовая смесь. Чтобы эта смесь
могла окислить спирт в кислоту, реакцию проводят в условиях большей концентрации
окислителя; берут больше бихромата, чем при получении альдегида, и спирт
приливают к окислительной смеси постепенно, по мере отгонки образующейся
кислоты.
Рис. 3. Получение уксусной кислоты окислением этилового спирта.
В колбочку с отводной трубкой (рис. 3) помещают 5 г измельчённого бихромата
калия К2Сг207 и 5 мл концентрированной серной кислоты. Из капельной воронки
прибавляют по каплям водный раствор этилового спирта (2 мл спирта на 8 мл
воды) и отгоняют образующуюся уксусную кислоту. В приёмнике собирается несколь-
ко миллилитров водного раствора уксусной кислоты с примесью альдегида и
сложного эфира. Учащиеся должны дать объяснение изменению окраски раствора в
колбе.
Можно провести цветную реакцию на уксусную кислоту - нейтрализуют часть
дистиллята содой (реакция не должна быть кислой) и добавляют несколько капель
раствора FeCl3. Темно-красное окрашивание раствора свидетельствует о наличии
уксусной кислоты.
Запах уксусной кислоты иногда перебивается запахом альдегида. Чтобы
освободиться от альдегида, кислоту нейтрализуют содой и раствор выпаривают.
Альдегид при этом улетучивается. На остающуюся соль действуют минеральной
кислотой. Ощущается характерный запах уксусной кислоты.
Получение уксусной
кислоты из солей
В колбочку с отводной трубкой насыпают 5 г обезвоженного уксуснокислого
натрия и добавляют 5 мл концентрированной H2S04. Сразу же начинается реакция.
Подогревая не сильно колбу на спиртовке, отгоняют уксусную кислоту в пробирку
через воздушный холодильник (стеклянную трубку). Если пробирку держать в
ледяной воде, можно получить чистую уксусную кислоту в кристаллическом виде.
При необходимости уксусная кислота может быть получена таким способом в
значительных количествах. О
Получение кислоты
из продуктов сухой
перегонки древесины
При сухой перегонке древесины получается дегтярная вода. Задача получения
уксусной кислоты сводится к тому, чтобы удалить из дегтярной воды метиловый
спирт и ацетон.
Предварительно убеждаются в присутствии кислоты в дегтярной воде с помощью
лакмуса.
Имеющееся в распоряжении количество дегтярной воды обрабатывают взмученной
в воде известью до появления щелочной реакции на лакмус. При этом уксусная
кислота образует соль Са(С2Н302)2- От раствора отгоняют метиловый спирт и
ацетон или же раствор выпаривают до образования сухого остатка — так называемого
древесного порошка, представляющего собой уксуснокислый кальций с избытком
извести. Порошок обрабатывают в колбе концентрированной серной кислотой и
отгоняют уксусную кислоту, как в предыдущем опыте. В приёмнике собирается
концентрированная (6 0—8 0 %) уксусная кислота.
Получение
уксусного
ангидрида
Карбоновым кислотам, как кислотам кислородным, соответствуют ангидриды.
Препарат уксусного ангидрида (СН3СО)20 для демонстрационных целей может
быть приготовлен по реакции уксуснокислого натрия с хлористым ацетилом:
СНз-Cf CH3-C<f
O-'-Na )0 + NaCl
/Ci ~" сн3-с<;
1 / \\/
сн3-с' X4o
Образующийся ангидрид (т. к. 140°) отгоняется от смеси веществ. Чтобы
жидкий хлористый ацетил по возможности нацело реагировал и не улетучивался с
ангидридом, пользуются избытком нелетучего вещества — уксуснокислого натрия.
Опыт проводят в вытяжном шкафу.
В колбу с отводной трубкой помещают 8 г обезвоженного уксуснокислого натрия
и приливают маленькими порциями 4—5 мл хлористого ацетила, встряхивая при
этом колбу. Реакция образования ангидрида идёт с выделением тепла.
К колбе присоединяют холодильную трубку и отгоняют образующийся ангидрид на
пламени спиртовки. Сперва колбу нагревают осторожно, затем нагревание
усиливают . Так как ангидрид обычно получается всё же с примесью хлористого
ацетила, к дистилляту прибавляют 0,5—1 г порошка уксуснокислого натрия, чтобы
полностью превратить хлористый ацетил в ангидрид, и снова перегоняют или же
сохраняют его с примесью этой соли. Препарат обладает запахом уксусной кислоты.
Хранят его в плотно закупоренной склянке. При действии воды на уксусный
ангидрид при нагревании образуется уксусная кислота:
(СН3СО)20 + Н20 -> 2СН4СООН
В появлении кислоты убеждаются при помощи лакмуса.
Получение
хлористого
ацетила
Хлористый ацетил может оказаться необходимым не только для получения
ангидрида уксусной кислоты, но и для получения сложных эфиров.
Его получают действием трёххлористого фосфора на уксусную кислоту:
^°
ЗСНзСООН + РС18-*ЗСН3-СС -I Р(ОН)„
ХС1 *
В колбу, соединённую с нисходящим водяным холодильником, помещают 12 г (1/5
г-м) ледяной уксусной кислоты и, охлаждая колбу водой, приливают небольшими
порциями 9 г (1/15 г-м) трёххлористого фосфора. После этого колбу закрывают
пробкой и нагревают в вытяжном шкафу на водяной бане при 45—50°. Нагревание
ведут до тех пор, пока не прекратится выделение хлористого водорода,
вследствие взаимодействия трёххлористого фосфора с фосфористой кислотой:
РС13 + Р(ОН)3 -> Р203 + ЗНС1
и пока жидкость не разделится на два слоя. Вверху собирается хлористый
ацетил , внизу — фосфористая кислота, Хлористый ацетил отгоняют на водяной бане.
Так как хлористый ацетил чрезвычайно легко разлагается влагой воздуха,
сн,-сп+1Тон—сн3-с< -' на
то приёмник следует замкнуть трубочкой с зернёным хлористым кальцием.
Хлористый ацетил можно отделить от фосфористой кислоты также с помощью
делительной воронки.
Непременным условием успеха опыта является пользование совершенно сухой по-
судой. Хранят хлористый ацетил в сухой склянке с плотной пробкой, залитой
парафином (т. к. 51°).
Реакция хлористого ацетила с водой является наглядным примером взаимного
влияния атомов в молекуле. Чрезвычайная подвижность атома хлора в группировке
//О
ЧС1
объясняется влиянием на него карбонильного кислорода.
К 5—6 мл холодной воды в пробирке прибавляют несколько капель хлористого
ацетила. Хлористый ацетил энергично реагирует с водой, образуя уксусную и
соляную кислоты. В этом легко убедиться с помощью лакмуса и раствора
азотнокислого серебра. Если вода для опыта взята недостаточно холодная, реакция
происходит мгновенно. Разумеется, никакое подогревание смеси при этом не
производится . Уксусный ангидрид реагирует с водой значительно слабее.
Исследование образца
уксусной кислоты
Уксусная кислота может быть различной концентрации и может содержать
примесь минеральных кислот, спирта и других органических веществ. Зная способ
получения кислоты, можно объяснить, как появляются эти примеси.
Концентрацию уксусной кислоты определяют титрованием её щёлочью известной
концентрации. Для титрования столового уксуса может быть приготовлен 0,1-
молярный раствор щёлочи, для титрования эссенции — молярный раствор. С
помощью бюретки берут по 5 мл исследуемого раствора в три конические колбочки,
добавляют по 2—3 капли фенолфталеина и титруют из бюретки щёлочью до
появления остающейся (при взбалтывании) розовой окраски фенолфталеина. Из трёх
определений берут среднее арифметическое. Зная, что реакция идёт по уравнению
СНзСООН + NaOH -> CH3COONa + Н20,
вычисляют молярную, а затем и процентную концентрацию кислоты в исследуемом
образце.
Примесь серной кислоты определяют, добавляя к образцу раствор хлористого
бария. При отсутствии серной кислоты не должно получаться мути BaS04.
Примесь соляной кислоты устанавливают с помощью раствора азотнокислого
серебра. В случае наличия хотя бы незначительного количества соляной кислоты,
при добавлении раствора AgN03 и подкислении азотной кислотой появляется муть
или осадок.
Примесь органических соединений устанавливается с помощью слабого (0,1%)
раствора марганцовокислого калия. При наличии примесей перманганат
обесцвечивается; уксусная кислота в этих условиях, как известно, не окисляется.
Таким способом могут быть исследованы образцы химически чистой уксусной
кислоты, столового уксуса, уксусной эссенции и кислоты, полученной в
лаборатории.
МУРАВЬИНАЯ
КИСЛОТА
Взаимодействие
кислоты с металлом
Молекулярной формуле Н2С02 могут отвечать две структурные формулы:
Н-С7/ и ус( I
Для безоговорочного выбора структурной формулы необходимо показать, что
атомы водорода в молекуле кислоты неодинаковы по своим свойствам.
Это может быть осуществлено, как и для уксусной кислоты, с помощью реакции
нейтрализации. Применяя растворы кислоты и щёлочи известной молярной
концентрации, при титровании с фенолфталеином находят, что молекула кислоты
нейтрализуется одной молекулой щёлочи, т. е. из двух атомов водорода в молекуле
кислоты кислотными свойствами обладает только один атом.
Для этого же доказательства может быть использована и реакция кислоты с
металлом . Собирают прибор по рисунку 4.
1 44
Рис. 4. Прибор для реакции кислоты с металлом.
В колбу помещают кусочки ленты или порошок магния с таким расчётом, чтобы
он после реакции с кислотой оказался в избытке. В бюретку наливают взвешенное
(в бюксе) количество безводной муравьиной кислоты, например 1 г, и, чтобы
пошла реакция с металлом, разбавляют её водой в 8—10 раз. Приливают по каплям
раствор кислоты из бюретки, встряхивая и подогревая немного колбу к концу
опыта. Когда вся кислота прореагирует, дают прибору остыть и, установив
уровень жидкости в склянке и цилиндре (или стакане) на одной линии, определяют
(по делениям цилиндра или количеству воды в стакане) объём выделившегося
водорода . Вытесняют часть водорода из склянки в пробирку и поджигают газ.
Рассчитывают, какая часть граммолекулы кислоты вступила в реакцию, и какая
часть граммолекулы водорода выделилась (для большей точности объём водорода
можно привести к нормальным условиям). Находят, что из граммолекулы кислоты
выделяется половина граммолекулы водорода, т. е. из молекулы её выделяется
один, а не два атома водорода.
Различие в поведении атомов водорода может быть выражено только формулой
H-C(f
Получение
муравьиной
кислоты
В лабораторных условиях получить муравьиную кислоту можно из спирта и
альдегида. В промышленности ее получают синтезом муравьино-кислого натрия из
окиси углерода и едкого натра, однако необходимость обращения с значительными
количествами окиси углерода, даже при всей тщательности работы, делает опыт
малопригодным для лаборатории.
При отсутствии в лаборатории муравьиной кислоты препарат её может быть
приготовлен нагреванием щавелевой кислоты с глицерином. Щавелевая кислота в этих
условиях разлагается, образуя углекислый газ и муравьиную кислоту:
/°
с\ //°
| xOH^H-cf -fC02
/OJH Х0Н
В колбу ёмкостью 200—250 мл с отводной трубкой помещают 30 г безводного
глицерина и 30 г безводной щавелевой кислоты (кислоту обезвоживают осторожным
нагреванием в сушильном шкафу при 95—100°). Закрывают колбу пробкой с
термометром, шарик которого погружают в смесь веществ. К колбе присоединяют
нисходящий холодильник и приёмник для дистиллята. Нагревают колбу через асбестиро-
ванную сетку так, чтобы термометр показывал 110—115°. Около 100° начинается
обильное выделение углекислого газа. При этом начинает отгоняться муравьиная
кислота. Когда выделение С02 станет слабым, добавляют вторую порцию в 30 г
щавелевой кислоты и снова продолжают перегонку. При необходимости добавляют
третью такую же порцию кислоты. После повторения дистилляции полученного
продукта при 100° удаётся получить довольно крепкую муравьиную кислоту (т. к.
кислоты 100°).
Если бы почему-либо не удалось приготовить безводную щавелевую кислоту,
можно воспользоваться кристаллической кислотой, беря её всякий раз несколько
большее количество. В этом случае будет получаться менее концентрированная
кислота, так как будет одновременно перегоняться значительное количество
воды.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
ПРАКТИКА СОЗДАНИЯ ПИ-РЕГУЛЯТОРОВ
Александр Фрунзе
Регулирование температуры - одна из задач, наиболее часто решаемых
при создании экспериментальных установок. Такой вывод следует из
количества публикаций, посвященных этой тематике в литературе и в
учебниках по электронике. Однако при всем разнообразии
предлагаемых в них схемотехнических решений их объединяет то, что почти все
они являются пропорциональными или П-регуляторами. А эти
регуляторы обладают далеко не самыми лучшими параметрами, и во многих
случаях, особенно в измерительной технике, точность поддержания ими
регулируемой величины оказывается неудовлетворительной.
Недостаток П-регулятора вытекает непосредственно из принципа его
функционирования. Этот регулятор представляет собой усилитель с большим коэффициентом
усиления, на вход которого поступает сигнал рассогласования - разница между
текущим значением регулируемой величины и заданным ее значением, - а выходной
сигнал управляет объектом регулирования, например, нагревает соответствующую
обмотку из нихрома. Зададимся вопросом: каков будет сигнал на выходе такого
регулятора в тот момент, когда регулируемая величина точно равна заданному
значению? Ответ очевиден: если сигнал рассогласования будет равен нулю, то
выходной сигнал также будет нулевым. Другими словами, как только регулируемая
величина достигнет заданного значения, нагрев обмотки прекратится, объект
начнет остывать, и это продолжится до тех пор, пока отклонение температуры от
заданной величины не достигнет такого значения, которого окажется достаточным
для включения нагревательной обмотки на требуемую мощность. Далее последует
нагрев, температура начнет расти и достигнет заданного значения. В этот
момент нагрев прекратится, но энергия, запасенная в обмотке, перегреет объект
на некоторую величину - и снова температура не будет равна заданной. И так
все время: регулируемый параметр принципиально не будет равным тому значению,
которое выставлено задающим устройством, а будет то чуть больше заданного, то
чуть меньше. При этом отклонение от заданного значения для таких
пропорциональных терморегуляторов составляет примерно от 3-4 десятых до нескольких
градусов в зависимости от мощности нагревателя, инерционности регулируемого
объекта, а также от типа и расположения примененного термодатчика.
Во многих случаях такой точности оказывается достаточно, но бывают
ситуации, особенно в измерительной технике, где требуется точность до десятых
долей градуса, а порой даже и меньше. Вот здесь-то и приходится прибегнуть к
помощи пропорционально-интегрирующих или ПИ-регуляторов.
Типичная схема такого регулятора приведена на рис. 1.
Uex
U вых
Рис. 1. ПИ-регулятор на одном ОУ.
Он выполнен на основе одного операционного усилителя (ОУ). Нетрудно понять,
что коэффициент его усиления и частота среза интегратора определяются
соотношениями :
Кр = -R2/R1,
fMHT = 1/(Кр CI R2) (1)
Выходной сигнал представляет собой усиленную в определенное количество раз
сумму сигнала рассогласования и интеграла от него. В итоге, даже при очень
небольшом отклонении регулируемой величины от заданного значения, когда это
рассогласование еще очень мало для того, чтобы заметно воздействовать на
нагревательную обмотку, оно, тем не менее, накапливается на конденсаторе
интегратора до такой величины, которой хватит для ликвидации этого отклонения.
Таким образом, благодаря интегрирующему звену в ПИ-регуляторе регулируемый
параметр принципиально должен быть равным значению, выставленному на задающем
устройстве, и малейшие его отклонения вверх или вниз, накапливаясь в
интегрирующем звене, снова возвращают его к заданному значению. В итоге, точность
поддержания регулируемой величины на заданном уровне в правильно настроенном
ПИ-регуляторе оказывается, как минимум, на порядок лучше, чем в обычных П-
регуляторах.
Недостатком же ПИ-регулятора является необходимость настраивать не один, а
два параметра - постоянную времени интегратора и коэффициент усиления контура
регулирования. К сожалению, ни в одном из учебников, которые авторам
настоящих строк приходилось держать в руках, не описано, как на практике
настраивать ПИ-регуляторы. Некоторые соображения по этому поводу есть в [1] , но для
типичных объектов терморегулирования, постоянные времени которых составляют
единицы и десятки минут, они малопригодны. В итоге, в подавляющем большинстве
случаев ПИ-регуляторы настраиваются интуитивно, "на глаз", и регулируют
заданный параметр при этом ненамного лучше (а порой даже и хуже) , чем П-
регуляторы. Поэтому настоящая статья задумывалась не только для того, чтобы
рассказать, как схемотехнически можно выполнить ПИ-регулятор, но и для того,
чтобы на конкретном примере показать, как нужно его настроить.
Перейдем теперь к описанию конкретной задачи. Объектом терморегулирования
является металлическая подложка, на которой установлен полупроводниковый
приемник сигнала. Температуру подложки (точнее, приемника) нужно поддерживать
постоянной с точностью не хуже 0,1 ° С. Нагревает или охлаждает эту подложку
5-вольтовый элемент Пельтье, потребляющий при номинальном напряжении ток до 2
А. Датчиком температуры является миниатюрный термистор с номинальным
сопротивлением порядка 15 кОм, размещенный на подложке в непосредственной близости
от приемника и "холодного" спая элемента Пельтье. Благодаря использованию те-
плопроводящей пасты термистор имеет с подложкой хороший тепловой контакт.
Схема регулятора приведена на рис. 2 (вкладка).
Схема содержит три каскада, выполненные на ОУ: DAI, DA2 и DA3
соответственно (в качестве ОУ используются К140УД17Б). Датчиком температуры является
термистор R2, включенный е одно из плеч моста, возбуждаемого стабилизированным
при помощи прецизионного стабилитрона VD1 опорным напряжением, равным
примерно 9,1 В. Температура стабилизации устанавливается вращением движка подстро-
ечного резистора R4. Цепи формирования питающих напряжений, выполненные на
ИМС типа 7805, 7905, 7812, 7912, особенностей не имеют и на рис. 2 не
показаны.
Первый каскад выполнен по схеме дифференциального усилителя с единичным
коэффициентом усиления. Его назначение - преобразовывать напряжение с диагонали
измерительного моста в сигнал относительно общего провода. С выхода первого
каскада сигнал рассогласования подается на интегратор и на оконечный каскад.
Интегратор выполнен на основе ОУ DA2. Его постоянная времени равна
тинт = R11C4 (2)
Выбор величины этой постоянной времени подробно описан далее.
На третий каскад, выполненный, как и первый, по схеме дифференциального
усилителя, подаются сигналы как с первого, так и со второго каскадов, причем,
поскольку интегратор инвертирует сигнал, его выход подключен к неинвертирую-
щему входу третьего каскада, а выход первого - к инвертирующему, так что
сигналы рассогласования и интегратора оказываются в фазе. Поскольку нагрузка
каскада низкоомная, на выходе его установлены транзисторы VT1-VT4.
Конденсатор С7 служит для предотвращения самовозбуждения DA3. Коэффициент усиления
каскада определяется соотношением резисторов R14/R12 (или равным ему
R15/R13):
Кус = R14/R12 = R15/R13 (3)
С1 VD1
68 мк х 16 В КС191Ф
Регулировка его осуществляется согласованным изменением номиналов R14 и
R15. Выбор коэффициента усиления также подробно описан во второй части
статьи.
Коэффициент усиления первого каскада выбирается из компромиссных
соображений. С одной стороны, его увеличение снижает чувствительность регулятора к
смещениям и сдвигам во втором и в третьем каскадах, и с этой точки зрения оно
полезно. Но с другой стороны, его увеличение в определенное количество раз
приводит к уменьшению во столько же раз постоянной времени интегратора тинт. В
самом деле, усиленный сигнал зарядит емкость интегратора до выбранного
значения быстрее, чем неусиленный, что эквивалентно уменьшению номинала резистора
R11. А поскольку нередко оказывается, что тинт должно быть равно десяткам и
сотням секунд, что требует применения резисторов номиналом в несколько МОм и
неполярных конденсаторов емкостью 10 мкФ и более, подобное уменьшение часто
нежелательно. Выходом может служить применение делителя на входе интегратора
(рис. 3), который ослабит подаваемый на интегратор сигнал во столько раз, во
сколько он усилен первым каскадом.
Рис. 3. Схема с ослаблением усиления 1,
Резисторы Rl, R3, R5-R7, R9, RIO, R12-R15 - прецизионные типа С2-14, С2-29,
R2 - типа СП5-2; остальные (за исключением термистора) - С2-23, МЛТ.
Конденсатор С1 - К50-35, С4 - типа МБМ, С7 - КМ-6, остальные - с минимальной
индуктивностью выводов, например используемые для поверхностного монтажа,
типоразмера от 0805 до 1206, номиналом от 0,047 до 1 мкФ. Транзисторы VT3, VT4
необходимо разместить на радиаторе площадью не менее 100 см2.
Для оптимальной настройки ПИ-регулятора необходимо знать АЧХ и ФЧХ объекта
регулирования. В данном случае под объектом регулирования нужно понимать не
только саму подложку, температурой которой нужно управлять, но и элемент
Пельтье, а также каскад на ОУ DA1 (рис. 2). На вход объекта регулирования (т.
е. выводы элемента Пельтье) подается напряжение ивых.рех1, а с его выхода (с
вывода 7 DA1) снимается напряжение U1. Именно об амплитудно-частотной и фазо-
частотной зависимости U1 от ивых.рег и идет речь.
Типичный пример АЧХ и ФЧХ объекта подобного типа приведен на рис. 4. На
рис. 4а масштаб по обеим осям - логарифмический, а сама характеристика —
идеализированная, состоящая из прямых линий с переходами из одной в другую в
точках f 1, f 2, f3 и т. д. Эти точки (частоты среза эквивалентных фильтров)
совместно с коэффициентом передачи на самых нижних частотах полностью
предопределяют выбор параметров регулятора. Отмечу, что подобная идеализированная
АЧХ носит название диаграммы Боде.
f,r4
f„ £ Гц
Рис.
Из анализа ФЧХ объекта регулирования (рис. 46) следует, что на некоторой
частоте fk, расположенной между f2 и f3, фазовый сдвиг1 достигает 180°.
Поскольку регулятор в отношении объекта регулирования представляет из себя цепь
отрицательной обратной связи, т. е. задерживает выходной сигнал регулируемого
объекта перед подачей его обратно на вход еще на 180° , на этой частоте
суммарный сдвиг по фазе (объект плюс регулятор) составляет 360°, т. е.
отрицательная обратная связь превращается в положительную. Если на этой частоте
произведение коэффициентов усиления регулятора и объекта регулирования
окажется больше 1, система самовозбудится. Это проявится в том, что сигнал на
выходе регулятора в установившемся режиме не будет неизменным, а будет
скачками меняться (например, примерно от 3 до 5 В) с периодом, близким к 1/fk,
который может лежать в промежутке от долей до десятков секунд. В подобном
режиме невозможно достичь приемлемых параметров регулирования, поэтому наша
задача - избежать самовозбуждения.
Отметим, что здесь и далее под коэффициентом усиления регулятора мы будем
понимать коэффициент его усиления на частотах, заметно превышающих частоту
среза интегратора. Также отметим, что коэффициент усиления регулируемого объ-
екта чаще всего меньше 1, т. е. было бы корректнее его назвать коэффициентом
ослабления. Но дабы не терять общности терминологии, будем его все же
называть коэффициентом усиления, независимо оттого, больше он 1, или меньше ее.
Ясно, что упомянутое произведение коэффициентов усиления регулятора и
объекта регулирования должно быть меньше 1. Насколько? Как выбрать коэффициент
усиления регулятора? Обычно для этого задаются так называемым запасом по
фазе, или запасом устойчивости. Если его выбрать равным 45°, то это значит, что
произведение коэффициентов усиления регулятора и объекта регулирования должно
быть равно 1 на частоте fu, характеризующейся сдвигом по фазе выходного
сигнала объекта регулирования относительно входного на 180 - 45 = 135°. Таким
образом, нам нужно лишь знать частоту fu и модуль коэффициента передачи
объекта регулирования на этой частоте (обозначим его К135)• Коэффициент усиления
регулятора в диапазоне частот от fu до fk, очевидно, должен быть равным
1/Ki35- В рассматриваемом на рис. 4 случае модуль коэффициента передачи на
частоте fu равен - 30 дБ, или 0,0316; упомянутый коэффициент усиления
регулятора должен быть равен 1/0,0316 = 31,6 или +30 дБ.
Пока мы ничего не сказали о том, как выбрать частоту среза интегратора в
цепи регулятора. Как известно, интегрирующее звено вносит заметную задержку
по фазе (рис. 5) на частотах ниже и на пол порядка выше частоты среза
интегратора fИнт • Поэтому последнюю обычно выбирают примерно на порядок ниже
частоты f k:
= 0,Ifк
(4)
А, дБ
Рис.
Диаграмма Боде объекта с ПИ-регулятором, характеристики которого выбраны с
учетом вышеупомянутых рекомендаций, приведена на рис. 6.
Таким образом, зная АЧХ и ФЧХ объекта регулирования, выбрать коэффициент
передачи ПИ-регулятора и частоту среза его интегрирующего звена вовсе не
сложно. Сложность состоит в том, что на практике мы практически никогда не
располагаем знанием упомянутых АЧХ и ФЧХ, а затраты на их корректное
определение оказываются столь большими, что от идеи просиять эти характеристики
обычно приходится отказаться.
Тогда каким образом определить параметры ПИ-регулятора? В условиях
отсутствия требуемой информации можно рекомендовать следующий путь. Необходимо
попытаться найти (хотя бы с точностью 10.. .20%) частоту среза fl объекта
регулирования. Сделать это можно следующим способом. Подав на вход регулирующего
элемента (в данном случае - ячейки Пельтье) некое постоянное напряжение (к
примеру, 3 В), проснимаем отклик системы - изменение сигнала на выходе DA1 с
течением времени (рис. 7). Находим время tl - промежуток между подачей
напряжения на ячейку Пельтье и моментом достижения сигналом на выходе DA1 уровня,
составляющего 63% от максимума переходной характеристики. Затем определяем
fl:
fl » 1/(6,28 tl)
(5)
А, дБ
f,r4
f,Iu
Рис. 6.
При этом, чем сильнее разнесены на частотной оси f 1 и f 2, тем ближе будет
найденное таким образом значение к истинному своему значению.
Выберем далее частоту среза интегратора в 2...3 раза ниже найденного из (5)
значения f1:
Финт = R11C4 = (2...3) tl
(6)
Выбранная таким образом частота среза интегратора отличается от
оптимальной, т. е. найденной в соответствии с (4), в 2...4 раза. Реально этого вполне
достаточно в подавляющем большинстве практических случаев.
Дальше нам остается определить лишь коэффициент усиления регулятора
(напомним - на частотах, заметно превышающих частоту среза интегратора). Процедура
эта носит сугубо экспериментальный характер - мы должны будем подобрать такое
значение коэффициента усиления, при котором с одной стороны не только не
будет самовозбуждения системы, но и будет достаточный запас по фазе, а с другой
- точность поддержания регулируемой величины должна быть в заданных пределах.
Эта задача относительно проста, т. к. варьированию подлежит только один
параметр.
и
с к
и
■ ы х . р « г.
,в
Ui,B I a)
и
max
0.63-U
max
Для определенности выберем этот коэффициент усиления равным отношению
иск/Umax, где Uck - это перепад напряжения, поданный на элемент Пельтье
(рис. 7), a Umax - это максимальное значение отклика сигнала на выходе DA1 на
этот перепад. Установим отношения резисторов R14/R12 = R15/R13 = иск/Umax.
Замкнем контур ОС, т. е. соединим выход регулятора со входом ячейки Пельтье.
Необходимо обратить внимание на фазировку ячейки - рост сигнала
рассогласования должен вести к такой реакции регулирующего элемента, при которой это
рассогласование должно уменьшаться. В данном конкретном случае выход усилителя
регулятора - коллекторы VT3 и VT4 - должен быть соединен с тем выводом
элемента Пельтье, на который для охлаждения холодного спая нужно подать
отрицательный потенциал. Включим систему и посмотрим, как ведет себя сигнал на
выходе регулятора - он с течением времени должен выйти на некоторое
установившееся значение и колебаться вокруг него на единицы (максимум на пару
десятков) милливольт. Последовательно увеличивая коэффициент усиления в 2, 4, 8 и
т. д. раза, найдем то значение, при котором напряжение на выходе регулятора
будет непрерывно "скакать" между двумя уровнями, различающимися как минимум
на несколько сотен милливольт. Как только мы найдем это минимальное значение,
при котором система уже самовозбудится, уменьшим коэффициент усиления в 3...4
раза. Удостоверимся, что при таком усилении самовозбуждение еще отсутствует
(если нет, значит нужно еще уменьшить коэффициент усиления). После этого
выключим систему и дадим ей прийти в тепловое равновесие с окружающей средой.
Снова включим систему и, измеряя температуру регулируемой подложки
(например, при помощи дополнительного терморезистора), проконтролируем динамику
выхода температуры на заданный уровень. В начальный момент сигнал на выходе DA1
максимален, а на выходе DA2 невелик. Последний возрастает, и начиная с
какого-то момента превышает (по модулю) сигнал на выходе DA1. В это время к
ячейке Пельтье приложено практически максимальное по модулю напряжение, и она
быстро ведет температуру регулируемой подложки к заданному значению (к примеру,
уменьшает ее). Когда заданное значение будет достигнуто, сигнал на выходе
интегратора будет еще достаточно велик, и температура уменьшится ниже заданной.
В момент прохождения через заданное значение сигнал на выходе DA1 сначала
станет равным нулю, а затем сменит полярность и начнет разряжать конденсатор
интегратора. Температура подложки замедлит свое снижение, после чего станет
повышаться, вновь приближаясь к заданному значению. Если после этого она
сразу выйдет на заданный уровень, или вначале чуть-чуть превысит его, а затем
вернется и окончательно установится, настройку регулятора можно считать
завершенной. Однако возможно, что она, прежде чем установиться окончательно,
несколько раз последовательно превысит и окажется ниже заданного значения,
причем модуль каждого последующего отклонения будет меньше предыдущего. Такой
колебательный характер установления температуры говорит о недостаточном
запасе устойчивости (запасе по фазе) системы, и требует некоторого
дополнительного уменьшения коэффициента усиления. Хотя, если задача регулятора -
поддерживать постоянным заданное значение температуры, а не отслеживать с
определенной точностью постоянно меняющееся напряжение на задающем резисторе, запас по
фазе можно выбрать и меньше 45°, например, 10... 15°. При этом система при
выходе на установившийся режим совершит 4-5 переколебаний, прежде, чем
окончательно достигнет заданного уровня. Таким образом, по количеству этих
переходов можно косвенно судить о запасе устойчивости системы, и если их не
больше двух (а мы хотим иметь запас по фазе не менее 45°), или не больше пяти (а
нас устроит и 10°), настройка регулятора может считаться завершенной.
Литература:
1. У. Титце, К. Шенк. Полупроводниковая схемотехника. М., Мир, 1982.
Технологии
—
/f. ^}
%4
i
L
%
i
•
'-'-..
-
^^^^^^^*'
пшеничный самогон
Этот алкоголь стал классикой 80-х годов 20 века, когда в странах СССР было
строжайшее табу на любой алкоголь, да и сахар для другого добыть было
непросто , а вот с пшеницей дела обстояли иначе, да и стоила она подешевле. Однако
такой самогон прижился еще и по другой причине: вкус его не плох, стоимость —
низка, крепость — отменная, плюс — все компоненты натуральные. И хотя
самогоноварение практически кануло в лету, многие предпочитают все же домашний
алкоголь . В каждой стране бывшего СССР закон к этому относится по — разному, но
люди в основном по — прежнему — с подпольной любовью.
Рецептов пшеничного, мягенького самогончика много, рассмотрим их по
порядку.
Их объединяет только требования к сырью: зерна должны быть сухие, чистые,
красивые. Никаких вредителей и прелей на них быть не должно.
Изготовление домашнего зернового алкоголя не ограничивается одним рецептом
— самогон из пшеницы можно готовить без дрожжей, с дрожжами, с сахаром и без,
из пророщенных зерен и обычных.
Главными этапами во всех процессах является:
1. Выбор и правильная подготовка пшеницы
2 . Приготовление пшеничной браги
3. Собственно перегон
4. Очистка продукта
Все возможные способы приготовления мы подробно опишем ниже.
Попробуйте приготовить каждый и Вы сможете определиться с тем, какой из
рецептов придется Вам к душе больше других.
Пшеничный
самогон
без дрожжей
Одним из довольно распространенных рецептов является «Бездрожжевой». Его
отличие в том, что конечный продукт получается самым натуральным.
Для приготовления нужно:
1) Подготовить 5 кило пшеничного зерна, просеять его от пыли и примесей,
кусочков шелухи и проч. Затем зерно нужно залить водой так, чтобы она его
слегка покрывала. Вода должна быть комнатной температуры, использование
ледяной или горячей не допустимо
2) К смеси нужно добавить 1,5 кило сахара и, разместив зерно в широкой и
плоской емкости в теплом месте, дождаться его прорастания.
3) Когда зерно даст первые ростки к нему нужно долить 15 литров воды и
всыпать еще 5 килограммов сахара. Это можно сделать уже и в другой таре,
поглубже. В ней зерно должно провести 10 дней. Емкость должна быть снабжена
гидрозатвором и размещаться в тепле
4) Примерно через полторы недели брага для перегона готова. После перегонки
алкоголь желательно очистить с помощью активированного угля (50 грамм
порошка из таблеток угля на 1 литр самогона) , засыпав его в жидкость и
выдержав неделю.
После фильтрации самогон нужно перегнать еще раз.
Фирменные гидрозатворы.
Брага для
самогона
Из вышесказанного Вы узнали как делать брагу «бездрожжевым» методом. Но
существует и другой метод - «дрожжевой». Для приготовления такой браги можно
пойти двумя путями:
1) 4 килограмма пшеницы смолоть, после чего смешать ту муку, которая
получилась с 1 килограммом сахара, 100 граммами дрожжей и развести все это водой
(3 литра). Массу тщательно перемешать и выдержать в теплом месте 7 дней.
Полученную смесь процедить и дважды перегнать
2) 2,2 килограмма пшеницы просеять и залить слегка водой (1-2 литра).
Выдержать до появления ростков в теплом месте (дня три). 15-14 литров воды
нагреть до 50-ти градусов и развести в ней сахар (5 кило), а после охлаждения
до 35-40 градусов — добавить дрожжи (100 граммов) и зерно. Смесь хорошенько
перемешать и выдержать в тепле 15 дней.
Емкость нужно обязательно накрыть и укутать. Спустя полмесяца смесь
процедить и можно перегонять.
Самогон из
пророщенной
пшеницы
В принципе для приготовления зернового самогона можно воспользоваться
рецептами, которые указаны выше, просто используя для этого брагу по одному из
рецептов, но все же в процессе есть некоторые тонкости, которые стоит
учитывать , чтобы получить действительно хороший самогон, а не пойло.
Для этого Вам понадобится: 2,5 килограмма пшеницы, 20 литров воды, 6 кило
сахара, 100 граммов сухих дрожжей (они будут равнозначны 0,5 кило
прессованных) , 500 мл кефира или ряженки.
Чтобы зерно стало подходящим для приготовления напитка, оно должно полежать
на складе не меньше 2-х месяцев, а не быть не только собранным.
Замачивание зерна.
Необходимое по рецептуре количество зерна нужно разложить в поддоны (слой -
около 2-х см) и залить едва тепленькой водичкой, так, чтобы она едва
покрывала пшеницу. В теплом месте, при отсутствии света на 2-3 день на зернах должны
появиться ростки. Если таковые отсутствуют, значит Ваше зерно «не живое» и
для самогона оно не подойдет. Пока мы ожидаем появления ростков зерна нужно
переворачивать каждый день, иначе вместо поросли может появиться плесень. Еще
лучше будет, если накрыть зерно смоченной в воде и отжатой тканью.
После того как пшеничная поросль станет внушительной (1-2 см в длину),
зерна не распутывая достаем из поддонов. Они и будут служить нам в дальнейшем
приготовлении.
Пшеничная поросль.
Такие зерна можно использовать сразу, а можно просушить (до полного
высыхания) и использовать для того, чтобы смолоть в муку, используемую в браге.
Сбраживание с самодельным гидрозатвором (трубка в воду).
Технология изготовления браги проста — смешать теплую воду, сахар, дрожжи
(могут отсутствовать) и зерно (зерновую муку). Тщательно вымешанную смесь вы-
держивают в закрытой емкости (с гидрозатвором) в помещении без доступа света
10-15 дней.
Вне зависимости от способа приготовления брагу нужно процедить и добавить в
нее кефир, который сведет к минимуму наличие в самогоне сивушных масел.
Полученную смесь необходимо перегнать любым удобным для Вас способом.
Неплохое оборудование для перегонки.
В качестве «очистителя» прекрасно подойдут таблетки активированного угля,
которые толкут и засыпают в готовый напиток из расчета 50 граммов порошка на
литр. Смесь выдерживают около недели, периодически взбалтывая, и в конце
фильтруют.
Полученный самогон второй перегонки можно очистить бытовым фильтром
Чтобы в разы повысить качество уже и без того неплохого напитка его нужно
перегнать во второй раз. Для этого полученный самогон разбавляют водой (лучше
бутилированной или дистиллированной) в пропорции 1:1 и перегоняют еще раз.
При этом первые 50 граммов (из расчета на литр) сливают (из 5-ти литров
разбавленного самогона эта цифра составит 20 граммов/миллилитров). Этот самогон
можно не выливать, а использовать для «технических» целей. Весь остальной
алкоголь собирают, пока его крепость не покажет ниже 40-35%.
Полученный Вами самогон может оказаться достаточно крепким, но это не
страшно — Вы можете его разбавить водой (хорошего качества) до нужного Вам
градуса и, настояв примерно 3 дня, продегустировать.
По данному рецепту у Вас выйдет примерно 5 литров самогона хорошего
качества.
ВАРКА ХМЕЛЬНОГО МЁДА
*:#
Исходно мы имеем: 3,3 кг
мёда (старый и не очень - всё
в одну банку), хмель, пивные
дрожжи, яблочный сок (совсем
чуть-чуть для аромата и
быстрого запуска дрожжей),
бадьян, гвоздика,
засахаренный имбирь (можно просто
имбирь , но у нас был
засахаренный. . . можно и вовсе без
него обойтись - дело
вкуса!) .
Вода для варки - бутилиро-
ванная по 5 литров из
магазина
Вот так выглядит
гранулированный хмель.
Завязываем его в марлевый
мешочек, чтобы легко можно
было извлекать при варке.
Кстати, именно
гранулированный хмель часто фигурирует
под словом "хмелепродукты",
когда мы изучаем этикетку
пива. Но не всегда...
Итак, мы добавили в воду мёд и
поставили это всё на огонь.
Нагреваем до образования пены и
аккуратно её снимаем - в пену
уходит белковая часть мёда,
которая может закиснуть в
процессе брожения и испортить весь
продукт.
Кстати, по поводу нагрева мёда.
В процессе подготовки были
изучены сотни холиваров на тему
того , стоит ли это делать. Как
обычно мнения разнятся. Одни
пчеловоды говорят об
образовании оксиметилфурфурола ("яда"),
другие - что содержание этого
вещества в чайной ложке кофе в
десятки, а то и в сотни раз
больше, чем во всём улье. Да и
образовывается он только при
нагреве непосредственно мёда, а
не раствора мёда в воде.
Так что - варим мёд и убираем
пену.
В марлевом же мешочке добавляем
специи - бадьян, гвоздику и
имбирь .
>.
Примерно за 10 минут до
окончания варки
добавляем хмель, чтобы он дал
максимум аромата и
минимум горечи - она нам
здесь ни к чему.
Баков у нас нет, так что
взяли Самую Большую
Кастрюлю и варили в ней
трижды, чтобы получился
объём. На фото
нужный
хмель при повторном
пании".
'ку-
Сливаем получившееся
сусло в бродильный бак.
Цвет получился очень
насыщенный, но ничего
при брожении
мед
увидите)
осветлится
хмельной
(сами
Самое время засыпать дрожжи, но
если их кинуть сразу в бак, то
они погибнут, ведь температура
сусла около 80 С (дрожжи гибнут
при больше 30 С) , так что мы
подождали до утра.
Как уже писалось выше, чтобы
дрожжи быстрее заработали, кинул
их в яблочный сок.
Закрываем бак, ставим гидрозатвор
и убираем в тепло (но чтобы не
падали прямые солнечные лучи)
дней на 10.
Начальная плотность сахара
получилась 13%, значит, ждём напиток
крепостью около 6 градусов.
Через 9 дней открываем
крышку - бывшее сусло
заметно выбродило насухо и
стало гораздо светлее.
Начинаем разливать по
бутылкам. . .
После того, как мы разлили
медовуху по бутылкам,
добавляем ещё немного мёда, чтобы
напиток добродил, стал слаще,
и появились приятные
пузырьки.
Нам надо было уехать, так
что, чтобы процесс не шёл без
нас, отправили нашу медовуху
временно в холодильник.
Вообще, этот этап не нужен -
карбонизация проходит при более
высокой температуре (15-20
С) , а потом уже напиток
отправляется в холодильник,
чтобы не испортился.
Осевшее на дне бака - остатки
дрожжей, невыбродивший мёд,
экстракт хмеля - пошло жене
на маску для волос.
По приезде извлекли бутылки
из холодильника, около пяти
дней они насыщались
углекислом газом. Вот так нашу
бутылочку раздуло (сравните с
фото из холодильника) -
можно пробовать!
Вот и наш напиток! От
тёмного сусла не осталось и
следа. И пузырьки!
Мышление
НА ПУТИ К НЕИЗБЕЖНОМУ
Александр Никонов
(продолжение)
ХОД II ФБ1 - Н5
Расслоение общества возмущает людей в низших слоях. Даже такие
незначительные различия, как между рабом и хозяином или между
комиссаром и рабочим, люди терпят неохотно, если вообще терпят.
Шансы на то, что массы молча снесут возникновение глубокой
пропасти между смертными и бессмертными, равны нулю. У элиты есть
довольно простой выбор: поделиться бессмертием или быть
разорванными на части.
Роберт Эттингер «Перспективы бессмертия»
Они еще трудятся, ибо труд — развлечение. Но они заботятся, чтобы
развлечение не утомляло их. Не будет более ни бедных, ни богатых:
то и другое слишком хлопотно.
И кто захотел бы еще управлять? И кто повиноваться? То и другое
слишком хлопотно. Нет пастуха, одно лишь стадо! Каждый желает
равенства, все равны: кто чувствует иначе, тот добровольно идет в
сумасшедший дом.
Фридрих Ницше «Так учил Заратустра»
В этот момент меня охватила глубокая печаль. Я более остро, чем
когда бы то ни было, ощутил отчаяние от своей человеческой
непрочности и недолговечности. Дон Хуан всегда утверждал, что
единственным средством, сдерживающим отчаяние, является осознание
смерти... Осознание нашей смерти является единственной вещью,
которая может дать нам силу вынести тяжесть и боль нашей жизни...
Карлос Кастанеда «Учение Дона Хуана»
Глава 1.
У истоков
бессмертия
С одной стороны, человечество, сколько себя помнит, мечтает о вечной жизни.
Собственно говоря, из этой мечты и родилась религия — сказка об эфирном
бессмертии эфемерного духа. Но дух и «тот свет» — нечто малопонятное. А людям
хотелось конкретики. Поэтому один из самых древних мифов — эпос о Гильгамеше
— рассказывает нам о путешествии этого шумерского героя в поисках бессмертия.
Гильгамеш отыскал некоего Утнапишти — шумерского Ноя, святого человека,
который спасся на ковчеге от Всемирного потопа. За этот подвиг боги наградили его
бессмертием. Утнапишти поделился с Гильгамешом секретом бессмертия. Он,
оказывается, заключался в какой-то траве. Добыв сию траву, довольный Гильгамеш
отправился домой в рассуждении о том, как бы провести эксперимент — дать
народу эликсир бессмертия и посмотреть, что из этого получится.
К сожалению, смелым замыслам не суждено было сбыться, потому что Гильгамеш
бездарно профукал эту целительную травку (ее съела змея, пока герой спал) и
вернулся к своему народу ни с чем. У него и у его народа осталось только то,
что было раньше, — бессмертие бесплотного духа после смерти. Чтобы хоть как-
то утешиться, Гильгамеш пошел в храм и попросил бога мудрости Эа установить
связь со своим недавно умершим другом по имени Энкиду. Бог связь установил.
Но лучше бы он этого не делал! Ибо информация, полученная от бесплотного духа
Энкиду, была неутешительной — тот сильно переживал об утраченном теле:
«Смотри! Друг, которого ты обнимал в радости сердца,
— Черви его пожирают, как истлевший саван.
Мое тело, которого ты касался в радости сердца,
В пыль и прах превратилось,
В прах и тлен, в прах оно превратилось!»
«Здесь впервые, — пишет В. Авдиев в книге «История Древнего Востока», — с
предельной четкостью и в то же время с большой художественной силой и
яркостью выражена мысль о неизбежности смерти, которой подвластны все люди, даже
те, которые готовы на любой подвиг, чтобы преодолеть неизбежную смерть, даже
те, в которых, по меткому выражению автора поэмы, «две трети от бога и одна
треть от человека»».
В общем, людям всегда хотелось бессмертия именно в теле, а не в виде
чистого сознания, поскольку все радости этому сознанию дарило только оно — тело.
Тело могло вкусно кушать, заниматься сексом и щекотать себя разными иными
приятными способами. А если нет радостей, к чему бессмертие — для вечной
скуки? На фиг! Пришлось религиям вносить коррективы. Ислам прямо обещал павшим
воинам райские сады со жратвой и гуриями, христианство тоже сулило своей
клиентуре воскрешение и жизнь вечную именно в теле, причем преобразованном — без
болячек и геморроя.
Но вера верой, а синица в руках всегда конкретнее журавля в небе. Поэтому
на всякий случай алхимики и прочие придворные знахари неустанно искали элик-
сир бессмертия для своих правителей за казенный счет, а простой народ
бесплатно грезил о «живой воде» в народных сказках. Письменные источники древних
Индии, Китая, Египта рассказывают нам о попытках обнаружить омолаживающее
организм лекарство из смеси чеснока, ладана, лотоса и разных неорганических
веществ — золота, серебра, жемчуга... Человечество веками упорно грезило о
реальном бессмертии. Это, как я уже сказал, с одной стороны...
А с другой, 19 октября 2007 года социологическая служба «Левада-Центр»
приступила к опросу общественного мнения. Исследователей очень интересовал
вопрос смерти и бессмертия. Результаты можно счесть шокирующими. На вопрос
«Хотели бы вы жить вечно?» положительно ответили только 18 % россиян. Более
того! Если даже допустить, что вопрос о вечности может пугать людей («черт его
знает, что там будет в этой невообразимо далекой вечности!»), то и просто
«жить как можно дольше» согласились всего 22 % респондентов. То ли жизнь их
не радует, то ли, напротив, они слишком ценят качество жизни, а «жить
подольше» в их понимании — это значит влачить жалкое существование на нищенскую
пенсию, болеть и быть немощным. К последней версии склоняет тот факт, что
целых 34 % опрошенных предпочли качество жизни ее количеству — они сказали, что
«готовы жить до тех пор, пока будут сохранять силы и ясность ума». Это
сильная позиция, которая рождает во мне надежду на положительный ответ общества в
решении вопроса об эвтаназии. Впрочем, не будем отвлекаться. Вернемся к
опросу.
Итак, 82 % россиян заявили, что не хотят жить вечно. Не желают! Почему? И
стоит ли им верить?
Люди иррациональны. Новое их пугает. Так что отрицательный ответ может
означать все, что угодно, — например, опасение старческой немощи или просто
протест против нынешней жизни, которую опрошенные «эстрапальнули» в будущее.
Так что не стоит, по моему мнению, особо прислушиваться к тому, что люди
говорят. А нужно смотреть на то, что они делают. Что же они делают? А вот что:
едва человеку ставят смертельный диагноз, как он ужасается, впадает в
депрессию, начинает бегать по врачам, знахарям, отдает бешеные деньги и тем, и
другим, цепляясь за жизнь, как утопающий за соломинку. Ради чего он борется,
ведь он знает, что все равно рано или поздно умрет? Ради каких-то лишних
двадцати лет? Они все равно промелькнут незаметно. Вопрос-то непринципиальный!..
Но все-таки человек упорно хватается за все, что, по его мнению, может помочь
ему пожить хоть немного дольше.
И вот как раз это — ответ делом на реальную угрозу смерти, а не
пустопорожние салонные рассуждения о весьма абстрактной вечной жизни. Что же может
предложить нам в этом плане наука? Как сохранить носитель?
Наука озаботилась этими вопросами давно. Знаменитый Парацельс полагал, что
«нет ничего, что могло бы избавить смертное тело от смерти, но есть нечто,
могущее отодвинуть гибель, возвратить молодость и продлить краткую
человеческую жизнь». Между прочим, именно Парацельс был первым, кто догадался, что
человек и вообще все живое состоит из тех же самых элементов, что и неживое.
А раз так, почему люди умирают, ведь все элементы, из которых они состоят,
вечные! Атом золота или атом железа не могут умереть. И атом кислорода тоже.
Но атомы кислорода могут соединиться с атомом железа, образовав молекулу
ржавчины. А потом, при определенных условиях, они могут снова отсоединиться
от атома железа. Но будет ли это смертью для молекулы ржавчины? Интуитивно
понятно, что нет.
Вечные атомы соединяются друг с другом, образуя более сложные структуры. То
есть организуя новый порядок. И этот порядок может разрушаться. Иногда под
воздействием сторонних сил, как это происходит с оксидом железа. А иногда сам
по себе, как это происходит с живыми существами — со временем они неизбежно
распадаются. Ломаются. Выходят из строя. Собственно говоря, тем и отличается
живое от неживого, что оно смертно. Метафорически выражаясь, жизнь возникает
вместе со смертью.
По какой причине эволюции понадобилась смерть, я писал в «Апгрейде»,
повторяться не буду. Но дело в том, что интересы эволюции вошли в противоречие с
интересами разумного вида, завоевавшего планету в упорной конкурентной борьбе
с самим собой. Представителям этого вида хотелось жить и для радости
расчесывать свое туловище разными приятностями как можно дольше, потому новый
инструмент завоевания природы — разум — они направили на поиски главного ответа:
как продлить разумную жизнь человека в его теле здесь и сейчас, а не где-то
там, в сомнительном будущем в виде души.
Поначалу это получалось автоматически. Я уже писал, как внедрение
канализации в Лондоне сказалось на увеличении продолжительности жизни. Развитие
медицины тоже двигало цивилизацию в том же направлении. Одна только идея, чтобы
хирургам мыть руки перед операцией, резко снизила смертность.
В начале XX века наш соотечественник Илья Мечников впервые ввел новый
термин — геронтология, который дал название науке о старении организма. Но
разные теории старения начали появляться гораздо раньше. Люди давно обратили
внимание на те ужасающие процессы, которые идут в организме человека и
постепенно портят его, приводят в негодность. Старость уродует тело. Как этого
избежать?
Гиппократ полагал, что порча (старение) тела ускоряется невоздержанностью в
питании, то есть перееданием, и был прав — современные исследования это
подтверждают: крысы, которые находятся на «половинном» рационе, живут до
полутора раз дольше. Ну а собственно причиной старости Гиппократ считал некое
«расходование тепла» в организме. Аристотель придерживался аналогичной точки
зрения : как «тепло» кончается, так человек и помирает.
Начиная с XVIII века в Европе появилась масса новых теорий старения, шедших
ноздря в ноздрю с развитием европейской науки. Старость наступает из-за
постепенного высыхания тела... Старость наступает из-за изнашивания организма...
Старость наступает из-за накопления вредных веществ... Старость — результат
нарушений в работе нервной системы... Теорий было много. Не меньше их и сейчас.
Вот только бессмертия пока так и нет. Хотя некоторые сдвиги явно намечались.
Первый практический результат омоложения получил старенький французский
биолог Шарль Броун-Секар. Он родился, когда еще был жив Наполеон, окончил
Парижский университет, был членкором Французской академии медицинских наук,
изучал кровь, функцию надпочечников, выдвинул теорию внутренней секреции. И в
один прекрасный день ему пришла в голову идея омолодиться путем введения в
организм вытяжки из семенных желез животных. Эксперименты доктор ставил на
себе. К тому времени профессор был уже довольно стар и передвигался с трудом.
Но в 1889 году научная общественность с удивлением увидела его легко
взбегающим на кафедру для доклада о своих экспериментах. Собственно, после столь
впечатляющей пробежки старичок уже мог ничего и не говорить о пользе
гормональной терапии для омоложения организма — эффект омоложения был налицо. Над
миром замаячила заря вечной молодости!
Но, увы, эффект от гормональной терапии оказался весьма коротким и сменился
ускоренным одряхлением. Смерть опять победила. Природу обмануть не удалось... Я
уверен, что Булгаков читал об опытах Шарля Броуна-Секара и, сочиняя «Собачье
сердце», использовал эту информацию для создания образа профессора
Преображенского, который, как вы помните, тоже омолаживал пациентов, используя
яичники обезьян. (Кстати говоря, гормональная теория старения была одной из
первых по-настоящему научных теорий.)
С тех пор прошло больше ста лет. Отгремели революции, прокатились по миру
две мировые войны, вспух и сдулся красный социалистический эксперимент в
России и в других странах. Что же изменилось в науке о бессмертии за эти годы?
Изменилось многое.
Изменилось настолько, что известный британский геронтолог Обри ди Грей
утверждает, что нам осталось потерпеть до «бессмертия» всего лет двадцать, и
что уже сейчас на планете живет первый человек, который, благодаря геронтоло-
гическим инновациям, проживет 150 лет. А сейчас ему, этому счастливчику, лет
шестьдесят. Так сказал известный британский ученый. Чем же он известен? Ну,
во-первых, своей бородой. Она у него до пояса. Во-вторых, тем, что создал
специальный «Фонд Мафусаила», который занимается проблемами борьбы со
старением мышей. Ди Грей — весьма колоритный чувак с веселыми глазами. Понятно,
что его лозунги, будто «бессмертия» осталось ждать всего двадцать лет, —
просто звонкий пиар для привлечения денег миллионеров. И пиар удачный: деньги
миллионеров, влекомые посулами и научным авторитетом ди Грея, потекли в
нужном направлении. Миллионеры надеются дотянуть до обещанных времен, когда
люди , согласно заявлениям ди Грея, «перестанут умирать от старости». А от чего
же они тогда будут умирать?
Да много от чего можно умереть, товарищи! Именно поэтому геронтологи и не
любят говорить о бессмертии, а говорят только о решении проблемы старения.
Что, конечно, здорово, но проблему вечной жизни не решает, именно поэтому в
предыдущем абзаце я и взял слово «бессмертие» в кавычки.
Ученые вечной жизни нам не обещают, они обещают лишь нестареющее тело.
Которое может погибнуть, упав со скалы. Может покончить жизнь самоубийством. Да
мало ли что может случиться с нестареющим организмом!.. Мы с вами (за редкими
исключениями) не боимся летать на самолете. Потому что для нас с вами шанс
погибнуть в авиакатастрофе ничтожен. Но для нестареющего существа, которое
живет и летает «вечно», шанс гибели в авиакатастрофе практически равняется
единице — если летать вечно, когда-нибудь точно долетаешься!.. Но скорее
погибнешь от чего-то более опасного — автокатастрофы, удара электротоком,
отравления или просто смертельной болезни. Поэтому нужно сохраняться. Как в
компьютерной игре — почаще «записываться» и, случись чего с телом,
восстанавливать его и начинать жить с последней записи. О сохранении и о том, что при
этом происходит с сознанием, мы еще поговорим позже, а пока я рассажу вам
немного о себе, любимом.
Когда я только-только начинал свою карьеру в журналистике, на моем пути
попался один восторженный человек, который заявил, что он открыл секрет
бессмертия .
— Открыли для себя — откройте и для наших читателей, — радушно улыбнулся я
и приготовился слушать, вольготно откинувшись в кресле и поощрительно
улыбаясь .
Идея была простой, как все конгениальное... Чтобы ее понять, надо кое-что
вспомнить.
Вот слились сперматозоид с яйцеклеткой. И там, и там были половинные наборы
хромосом, а после слияния получился полный набор — 46 штук. В этом
хромосомном наборе зашифрован весь человек — его будущие склонности, характер, цвет
глаз, раннее облысение, рост, склонность к полноте... В общем, вся телесная
матрица, на которую потом запишется личность с ее воспоминаниями и заученными
социальными реакциями. Но до этого пока далеко. Пока что мы имеем только одну
клетку. Эта клетка чего? Печени? Мозга? Кости?.. Да ничего! Сам вопрос
поставлен некорректно! Это просто клетка — одна-единственная. Универсальная.
Но она начинает делиться. Вот уже две таких клетки. Четыре. Восемь... С
какого-то момента начинается клеточная дифференцировка, то есть специализация.
Одни клетки превращаются в клетки печени, другие — в клетки мышц, третьи —
нервной ткани, четвертые — сосудов, пятые — желез внутренней секреции... То
есть клетки перестают быть универсальными и становятся специализированными —
из полного набора генов включается именно тот ген, который нужен данной клет-
ке для работы на организм. Все клетки зародыша согласованно делятся, зародыш
равномерно растет, потом рождается на свет и растет дальше — до самой армии.
А потом он расти перестает. Но клетки делиться не перестают! Потому что
государство под названием организм всегда живет дольше, чем его подданные. У
клеток есть срок жизни (у разных клеток он разный), и они постоянно
обновляются. Старые клетки умирают и разбираются на «запчасти», а им на смену
приходят новые, молодые и полные сил. Таким образом, человек за свою жизнь
несколько раз полностью обновляется на клеточном уровне.
«Бабочками-однодневками» нашего организма с полным правом можно назвать
клетки кишечного эпителия. Они очень короткоживущие. Срок их жизни —
несколько суток. Клетки крови живут подольше. Срок жизни эритроцита составляет 100-
120 дней, а лейкоцита 8-10. Представили себе жизнь этих пролетариев
транспортной системы? Эти волки-одиночки плавают в крови, стареют, помирают, после
чего их разбирает похоронная команда других клеток, которые, в свою очередь,
тоже помирают, и так далее... Откуда же берутся в крови новые лейкоциты и
эритроциты?
Они получаются из универсальных, недифференцированных клеток. Эти клетки
выбрасываются из костного мозга и специализируются в крови, превращаясь из
универсальной заготовки в узкого специалиста — эритроцит, тромбоцит или
лейкоцит .
Но универсальной клетке все равно, в какую клетку превратиться, она же
универсальная! Она с таким же успехом может стать клеткой печени или сердца! На
этом и была основана идея моего визави о бессмертии. А давайте, говорил он, в
наши дряхлеющие сердца, почки и прочие потроха подсаживать культуру
универсальных клеток, которые будут превращаться в обновленные клетки сердца, почек
и так далее. Таким образом мы откроем новую индустрию — индустрию бессмертия!
Люди будут периодически приходить в специальные центры ремонтироваться, то
есть заправляться новой дозой «молодильных» клеток.
А где брать тонны универсальных клеток для индустрии омоложения? На этот
вопрос у моего гостя был прекрасный ответ — их довольно много в эмбриональных
тканях. И вместо того чтобы выкидывать абортивный материал на помойку, как
это происходит сейчас, его надо по-умному утилизировать, использовать,
извлекая из него полезные клетки. А в дальнейшем, быть может, женщины даже наладят
продажу эмбрионального материала, нарочно беременея и специально идя на аборт
с целью деньжат срубить по легкому.
Идея мне понравилась своей смелостью и незамутненностью моральными
предрассудками. Почувствовав интерес, мой собеседник начал с жаром обрисовывать
великолепные перспективы, его глаза горели:
— Через двадцать лет люди перестанут умирать от старости! Мы наладим
конвейер омоложения!
Со времени нашей беседы прошло ровно двадцать лет. Мой собеседник умер. А
бессмертие нам обещают опять через двадцать лет. Это как с нефтью, исчерпание
запасов которой «через 30 лет» нам обещают вот уже тридцать лет...
Забыл сказать — эти самые универсальные, неспециализированные клетки
называют стволовыми. Именно тогда и начался тот самый «стволовой бум», который мы
сегодня наблюдаем вокруг. Бессмертия на этой ниве человечество так и не
достигло. Но кое-какие успехи есть. Например, вы можете прочесть, что достигнуты
прекрасные результаты лечения последствий инфаркта. После инфаркта часть
тканей сердца отмирает. Это плохо и неинтеллигентно. А вот если обколоть
омертвевшую зону стволовыми клетками, сердце восстановится буквально «в ноль», то
есть как будто и не было никакого инфаркта. В целом весьма впечатляюще, хотя
и очень далеко не только от бессмертия, но даже и от широкой практики.
Так вот, друзья мои, когда я двадцать лет назад общался с тем посетителем
редакции, и бриллиантовый дым бессмертия мерцал по углам редакционной камор-
ки, я познакомился с другом того энтузиаста — геронтологом Валерием Мамаевым.
Просто мне перед публикацией нужно было проконсультироваться с серьезным
ученым насчет фантастических перспектив идеи. Мамаев оказался большим
поклонником свободно-радикальной теории старения и возлагал большие надежды в борьбе
со старением на антиоксиданты. Мы уже говорили про свободные радикалы,
которые нас губят, и антиоксиданты, которые нас спасут; тогда эта теория тоже еще
только-только пробивалась к общественному вниманию.
И вот прошло, как я уже сказал, двадцать лет. Поклонник клеточно-стволового
бессмертия, приходивший в редакцию, давно почил в бозе. «Наверное, умер и
Мамаев , — подумал я. — Ведь и он тогда был уже отнюдь не молод!». Решил,
однако , позвонить, проверить. И с радостью убедился — жив курилка! Значит, надо
встретиться.
Надо выяснить, куда ушла наука за эти двадцать лет. И вообще...
Передо мной стояла сама история геронтологии. Валерий Борисович Мамаев,
который пятьдесят лет, то есть со студенческой скамьи, занимается сохранением
человеческого тела в живой нетленности. Который наблюдал науку геронтологию
от самого ее зарождения и видел, откуда она проклюнулась. А проклюнулась она
из физики. И по сию пору самые уважаемые наши геронтологи почти сплошь сидят
в Институте химической физики. А где же им еще сидеть? На биофаке, что ли?
Жизнь надо изучать от самых ее основ! То есть от физики.
Ленинский проспект в Москве — средоточие всего физического. Тут столько
хороших физических институтов, что хочется снять шляпу с головы и убрать имя
Ленина с проспекта — чтобы дать ему новое имя, например, Ландау. А что?
Проспект Ландау. Звучит!..
Мы с Мамаевым передвигались в сторону Института химической физики имени
Семенова , и он рассказывал: вон там один корпус, здесь другой, там циклотрон, а
мы посидим в библиотеке, потому что меня в лабораторию без допуска не пустят:
по старой советской памяти институт этот — один из самых секретных в стране.
— Здесь делали бомбу, работали над ракетным топливом... Ой, да много чего!
Нам запрещалось по выходе из института даже называть вещества, с которыми мы
работаем, ибо враг не дремлет! И вокруг близко строить дома запрещалось,
чтобы враг из соседнего окошка не подсмотрел, в какую пробирку мы что доливаем.
... Я люблю посещать старые научные здания — с их характерным запахом,
мраморными балюстрадами, скрипучим желтым паркетом и остатками имперской
роскоши. Былое величие чувствовалось и в Институте химфизики, ныне безлюдном и
тихом. Именно здесь работал физик Чибрикин, о котором я писал в книге «Кризисы
в истории цивилизации», — человек, исследовавший влияние солнечных циклов на
земную жизнь.
Мы прошли в пустой читальный зал и сели за парты — это были самые настоящие
парты, за которыми длинными зимними вечерами, когда за окном тихо падает
оранжевый снег, подсвеченный уличными фонарями, так хорошо, наверное,
почитать научную книжку в мечтах о диссертации.
— Это великий институт, — сказал Мамаев, оглядывая золотую пыль науки,
незримо лежащую на всем вокруг. — Тут много корпусов. Все великие ученики
великих учителей строили свои корпуса. Я сам ходил на воскресники и субботники —
строить 11-й корпус и 12-й. Как раз там сейчас находится Институт
биохимической физики имени Эммануэля, отделившийся от Химфизики. Я хорошо знал и
Семенова, и Эммануэля. Я общался с Энгельгардтом, имя которого носит сейчас
Институт молекулярной биологии. Вообще все, кого я знал, теперь уже — «имени».
Я и Бучаченко знаю, ученика Эммануэля. Он еще жив, но, глядишь, и его именем
потом что-нибудь назовут...
— Люди-институты...
— Да... И у нас тут такая штука, что сотрудники вместе с комнатами, где они
сидят, переходят из лаборатории в лабораторию и из института в институт. Так
что во всех корпусах — слоеный пирог: лаборатории из разных институтов. Моя
лаборатория принадлежит институту Эммануэля, хотя физически находится в
корпусе института Семенова.
— А каким образом такая вроде бы биологическая штука, как геронтология,
оказалась в институте со словом «физика» на табличке?
— Так уж вышло. Это история. История страны и история науки. Семенов учился
у Иоффе. И Капица тоже учился у Иоффе. После революции Семенов остался в
России, а Капица уехал в Англию и стал работать у Резерфорда, занимаясь, как
тогда говорили, высокоэнергетической физикой. Видимо, самые прозорливые
догадывались , что на этом знании можно сделать что-то очень мощное. Да и
направление было интересным, туда пошли многие умные головы. А Капица был лидером в
этом направлении. Ему построили лабораторию, на открытие которой приезжал
премьер-министр Англии. Тут институты открывают — премьер-министр ничего не
знает, а там на открытие всего лишь лаборатории приехал. Понимали люди
значение умных голов!.. Так вот, Семенов уговаривал своего друга Капицу приехать в
Россию. Уговорил. Тот приехал, а обратно его Сталин не выпустил. Посадил в
золотую клетку. Капицу решили кинуть на «бомбу», но он был строптив, написал
Иосифу Виссарионовичу докладную, что не может работать с Берией, и его от
бомбы отстранили. Но не посадили... Пришлось работать другим. Семеновские
сотрудники — Харитон и Зельдович применили весь теоретический аппарат
семеновского обсчета цепных химических реакций для расчета цепных реакций в бомбе...
Так, что-то я сбился с мысли. К чему это я?.. Да к тому, что замечательных
людей, достойных Нобелевской премии, в этих стенах работало много. Вот взять
Оловникова. Он, в отличие от Семенова, нобелевку не получил, хотя на нее и
выдвигался...
...Тут я опять должен кое-что пояснить читателю. Алексей Оловников — редкий
тип ученого. Он биолог, но при этом теоретик. Мы привыкли, что теоретики есть
в физике. Теоретик в физике — дело обычное. А вот в биологии... В биологии
теоретиков — раз, два и обчелся. Теоретикам ведь хорошо там, где много
математики. Вот чистые математики — все теоретики. И в физике очень много математики,
поскольку это точная наука. А биология в этом смысле не совсем наука. Поэтому
теоретику в биологии зацепиться не за что. Оттого и редок теоретик в
биологии. Будучи именно таким редким видом, Оловников теоретизировал, то есть
думал о старении клеток при помощи своей могучей головы. И выдумал из нее
механизм старения клеток. Сейчас я попробую вам объяснить его придумку, а вы,
наблюдая за ходом рассуждения, поймете, чем отличается физик-теоретик,
покрывающий листки бумаги формулами, от теоретика в биологии.
Всем гражданам нынче известно, что наследственная информация записана в ДНК
— очень длинной, двойной спиралеобразной молекуле. Эти молекулы могут
удваиваться при делении клетки. Как это происходит? Да очень просто! К концу
двойной пружинки ДНК, пыхтя, подъезжает специальный хитрый агрегат, молекулярная
машинка под названием полимераза. И начинает резать молекулу ДНК вдоль —
примерно также, как замочек, разделяющий пополам две части застежки-молнии — на
две одиночные линии. Тут же из окружающего раствора к зубчикам-молекулам
каждой одиночной нитки нашей «молнии» подплывают комплементарные молекулы и
присоединяются, дополняя одиночную нитку до двойной.
Машинка проехала, разрезала спираль вдоль и не успела еще доехать до конца,
как разделенные линии достроились, образовав уже две двойные спирали.
Молекула ДНК размножилась. Красота!
ДНК — основа, сердцевина клетки, она сидит в клеточном ядре. С нее и
начинается клеточное деление. Всегда считалось, что генетическая информация
неизменна. Кроме того, было известно, что на концах ДНК находится информационный
мусор — бессмысленный набор молекул, который ничего не кодирует. Эти «пустые»
в информационном смысле концы ДНК называют теломерами. Зачем они нужны?.. На-
конец экспериментально было выяснено, что соматическая (не половая) клетка не
делится более пятидесяти раз. Раньше-то думали, что клетки бессмертны и могут
делиться бесконечно, а значит, старение существует только на организменном
уровне — как системная проблема государства клеток. И вроде бы опыты
бессмертность клеток подтверждали. Но потом выяснилось, что опыты эти были
«грязными», и если поставить эксперимент корректно, смертность клеток
подтверждается — не могут клетки поделиться более полусотни раз! Этот факт
конечного числа делений был назван по имени открывателя эффектом Хейфлика или
пределом Хейфлика.
Схематическое изображение процесса репликации, цифрами отмечены:
(1) запаздывающая нить, (2) лидирующая нить, (3) ДНК-полимераза
(Poloc) , (4) ДНК-лигаза, (5) РНК-праймер, (6) праймаза, (7)
фрагмент Оказаки, (8) ДНК-полимераза (Ро15) , (9) хеликаза, (10)
одиночная нить со связанными белками, (11) топоизомераза.
Если деление клетки на 25-м или 49-м делении остановить, клетку заморозить,
подержать в замороженном состоянии год или два, разморозить и поместить в
питательный раствор, она очнется и снова начнет делиться — ровно с того
момента, с которого ее деление прервали. Если прервали на 25-м делении, клетка
поделится еще 25 раз. А если на 49-м, то еще разок. Значит, смертные часы
находятся где-то внутри самой клетки и считают количество делений.
Часовая бомба тикает внутри каждой клетки. Где она? Можно ли сломать этот
самоубийственный механизм, и как он вообще выглядит?.. Именно эти вопросы и
мучили Оловникова. После того как он прослушал лекцию известного гистолога
Александра Фриденштеина об эффекте Хейфлика, Оловников, по его собственному
признанию, вышел из здания МГУ в состоянии транса. Была золотая осень, землю
покрывали сплошным ковром желтые листья, но Оловников не замечал красот
природы . Его мозг напряженно и безостановочно прокручивал один вопрос: строение
клеток неплохо изучено, где же там прячется эта самая мина, этот самый
часовой механизм, который нас убивает?
В этом состоянии он спустился в метро, посмотрел на рельсы, на подходящий
состав — и его осенило! Рельсы — двойная линия ДНК, соединенная шпалами
химических связей, а поезд — та самая машинка, которая режет молекулу пополам.
Допустим, резак стоит не в кабине машиниста, а в первом вагоне. Тогда,
подъезжая к тупику, поезд не сможет «разрезать шпалы» до самого конца — паровоз
помешает!
Молекулы ДНК своим хвостом крепятся к «тупику» — клеточной оболочке. И
крепятся как раз теломерами — бессмысленными участками ДНК, не несущими никакой
информационной нагрузки (как хвост магнитной ленты в катушечном магнитофоне,
который нужен только для закрепления в катушке, а до магнитной головки не
дотягивается и никакой записи не несет).
/
Окрашенные хромосомы (синие) и их теломеры (желтые).
Значит, до конца молекула ДНК не режется и, стало быть, не копируется.
Каждый раз она копируется во все более укороченном варианте, становясь все более
и более ущербной. Пока ущерб касается информационного мусора, специально для
этого находящегося на конце молекулы, ничего страшного не происходит. Но как
только начинают страдать информационно значимые куски «текста», происходит
жизненная катастрофа.
Вот в чем причина старения и умирания!
Оловников был так возбужден, что прибыв домой, тут же написал об этом
статью, которая была опубликована в 1971 году в докладах Академии наук и в
американском журнале «Theoretical Biology».
У внимательного читателя может возникнуть вопрос: а откуда берется самая
первая — молодая клетка, от которой начинает отсчет пятидесяти делений? Она
образуется от слияния двух половых клеток. Половые клетки, раковые клетки и
стволовые клетки — бессмертные. Почему? Отчего в них не укорачиваются ДНК при
делении? А оттого, что там существуют специальные молекулярные машинки,
которые достраивают теломеры — «пустые» концы ДНК. Машинки эти Оловников назвал
теломеразами. И настоятельно рекомендовал науке их открыть.
Оловников бегал кругами и просил всех проверить его теорию. Но над ним
только посмеивались. «Ведь в Америке проверят!» — грозил Оловников. Так и
случилось. Проверили там, и нобелевка уплыла туда. Впрочем, мы по широте
душевной потеряли не одну нобелевку...
— Вот Ванин, работающий в соседнем корпусе, — продолжает копаться в истории
этих стен и в старых обидах Мамаев. — Он открыл радикалы N0. С одной стороны
это типичный радикал, с другой — медиатор. Нитропрепараты вам известны?
— Да, их от сердца принимают.
— Точно. А их действие на организм объяснил именно он. Он сделал более
семидесяти работ в этом направлении. Потом это подхватили испанцы. И уж затем
американцы. После чего американцы получили за это Нобелевскую премию, а
испанцы и Ванин нет. Испанцы возмущались: за что дали американцам, которые были
в этом деле последними, когда уже все было ясно и сформулировано до них? А у
нас никто даже не возмутился... А знаете, почему Оловников не получил нобелевку
за открытие предсказанной им теломеразы? Потому что ее решили дать троим
американцам, экспериментально подтвердившим его теоретические выводы, а по
нобелевским правилам премию могут разделить только трое ученых. Оловников был
четвертым лишним.
Думаю, американцы так часто получают Нобелевские премии исключительно из-за
собственного пиара. Если спросить простого человека, кто открыл антиоксидан-
ты, он скажет: американцы. А на самом деле у нас антиоксидантами занималась
еще Бурлакова в те далекие времена, когда Семенов заведовал кафедрой
химической кинетики на химфаке. У него работал Эммануэль, а дипломницей была
Бурлакова.
(Да-да, читатель! Это та самая Бурлакова, о которой упоминал биофизик Зенин
в первой части и которая занимается влиянием сверхмалых доз на организм. Мир
науки тесен.)
— Ее Фросей не дразнили? — спросил я, вспомнив черно-белый советский
фильм1.
— Да, так ее в кулуарах и называли. Тем более что она всегда любила правду-
матку резать. Так вот, у нее были знакомые на кафедре биофизики. А
завкафедрой биофизики — Тарусов — под влиянием работ Семенова предположил, что
радиационные поражения клеткам наносятся семеновскими цепным реакциями. Аккурат
тогда, в 1956 году, Семенов получил свою Нобелевскую премию, все это было на
слуху — атомная бомба, радиация, цепные реакции — все этим увлеченно
занимались , и Тарусов, как я уже сказал, пытался объяснить радиационные поражения
цепными реакциями. Это же чистая биофизика — повреждения, наносимые
физическим фактором биологическому объекту. А юная Леночка Бурлакова тогда делала
дипломную работу и тоже смотрела в ту сторону — думала, как все это можно
смоделировать или на это повлиять. Пошла серия работ, созвали конференцию, на
которой в 1957 году впервые была изложена точка зрения о свободно-радикальных
процессах. После этого старые академики-биологи, которые редко когда могут
воспринять что-то новое, возмутились: какие еще свободные радикалы и цепные
реакции?!. Человек, по-вашему, атомная бомба, что ли? Почему он не
взрывается, если там идут цепные реакции?.. И на следующий год они собрали
антиконференцию, где собрали доклады, которые доказывали, что все это — мура и
лженаука. И что никаких свободных радикалов нет и быть не может, поскольку это все
высокоэнергетические реакции, которые присущи физике, а не биологии. И
никакой связи между физикой и биологией нету и быть не может.
— Был бы жив товарищ Сталин, этих свободных радикалистов и прочих
оппортунистов, продвигающих лженауку, отвлекающую пролетариат от классовой борьбы,
закатали бы на Колыму, — необычайно остроумно пошутил я. — А так просто
дискуссия разгорелась.
— Да, разгорелась дискуссия о том, почему люди не взрываются, если там
цепные реакции и свободные радикалы. На что юная поросль, включая Бурлакову,
ответила: а потому и не взрываемся, что есть антиоксиданты, которые все это
постоянно гасят. Перепалка длилась долго; в результате на это обратили
внимание, стали изучать роль радикалов и антиоксидантов в канцерогенезе. А уж
потом обратили внимание и на то, что мыши с вводимыми антиоксидантами живут
дольше. Ага, сказал Эммануэль, да это еще и старение замедляет! Отсюда и
вытекла геронтология. Из цепных реакций, атомных дел, радиации с ее
повреждающим действием... Исходная посылка была такой: свободно-радикальные процессы
приводят к раку, старению и лучевой болезни.
— А я читал, что свободно-радикальная теория старения сама уже устарела.
— Как может устареть экспериментальный факт? — возмутился Мамаев. — Мыши,
которым антиоксидантами давят свободные радикалы, живут дольше. Свободные ра-
1 «Приходите завтра...» 1963 г.
дикалы нас старят, то есть разрушают, — это факт.
Я побарабанил пальцами по парте.
— Хм. Тогда я переформулирую вопрос. Помимо этой, любимой вами свободно-
радикальной теории старения, появились и другие — ничуть не хуже. Оказалось,
что старение — настолько комплексный процесс, что просто руки опускаются. За
одно ухватишься, другое поползло. Одно исправил, второе ухудшил. От одного
спасся, а второе тебя убило. Мне знакомый молодой биофизик рассказывал, что
увлекшись одной теорией старения и уверовав в нее, он какое-то время жил
надеждой : причина найдена — сюда надо работать! А потом сталкивался с другой
теорией и верил уже только ей. А потом понял: они все верны — природа тащит
человека в могилу за тысячу веревок. Сколько вообще существует теорий
старения?
— Не существует ни одной теории старения! Под теорией мы понимаем некую
точно установленную совокупность фактов, которую можно выразить в виде
математических Уравнений. Сама геронтология как наука появилась совсем недавно, а
до этого геронтологии как науки не было вообще. Была мечта — а вот хорошо
было бы не стареть! При Академии медицинских наук был даже Институт
геронтологии в Киеве, который эту мечту пытался как-то овеществить. Но медики — это же
не ученые. Их потуги выглядели смешно. Они разрабатывали какие-то «научные»
критерии, по которым можно было бы определить биологический возраст человека.
У них были целые лаборатории под это задействованы — вычисляли возраст
испытуемого по тестам и выдавали результат: ему 40 лет плюс-минус пять! А опытный
врач укажет возраст пациента с точностью плюс-минус два года. Да и любой
человек может более-менее точно определить возраст другого человека просто на
глаз, без всякого института. Однако киевляне именно свою «геронтологию»
считали настоящей наукой, а все остальное — ерундой. И всякие попытки других
ученых внедриться в их епархию пресекали. А сами писали сплошь философский
бред типа «планомерные отступления», «контратаки», «ухудшается»,
«улучшается» . Это не язык науки.
К счастью, был у нас в Москве такой ученый Лев Комаров, который сделал
огромную черновую работу для построения здания геронтологии как науки. Он вырыл
котлован. Лев Владимирович ходил по коридорам Академии наук, доказывая, что
нужно заниматься этой проблемой, нужно поставить перед наукой вопрос
преодоления видовых границ жизни Homo, если уж он sapiens. Искусственное продление
жизни он считал главной задачей науки и заявил об этом еще в 1959 году.
Комаров говорил, что традиционные резервы продления жизни, такие как канализация,
санитария, борьба с инфекциями, — практически исчерпаны, и надо идти дальше,
взламывая уже саму человеческую природу.
...Здесь я прерву Мамаева, чтобы подтвердить: Комаров был прав! И современная
статистика его правоту прекрасно подтверждает. Сейчас, например, миллиарды
долларов вкладывают в борьбу с раком. Но ведь рак — возрастозависимое
заболевание, то есть чем старше человек, тем выше для него вероятность получить
рак. Отмена старения во многом решила бы раковую проблему. Это во-первых. А
во-вторых, как вы думаете, на сколько продлит среднюю продолжительность
человеческой жизни даже полная победа над раком? Не трудитесь угадывать — всего
на два-три года! А полная победа над сердечно-сосудистыми болезнями, которые
сейчас являются убийцей номер один в мире, продлит среднюю продолжительность
жизни на пятнадцать лет. Но избавиться от сердечно-сосудистых сегодня каждый
может самостоятельно, просто ведя здоровый образ жизни, а вот самостоятельно,
без помощи науки избавиться от старости не удастся. Так что, куда вкладывать
миллиарды, выбор ясен. Но главное, избавиться от сердечно-сосудистых нам не
поможет никакая наука, это все — деньги на ветер. Потому что наука своими
таблетками будет гнуть в одну сторону, а человек своим пережором и
гиподинамией — в другую. И человек таблетку всегда пересилит. Он круче! Тем паче, что
таблетка не только помогает, но и вредит своими побочками — какой-то
подсистеме организма она помогает, а другую обваливает...
Итак, победа над раком продлит жизнь на два года. Победа над
сердечнососудистыми — на пятнадцать. А как вы думаете, что даст в этом смысле
замедление старения? Статистика утверждает, что если бы нам удалось затормозить
старение на возрасте 35 лет и далее сделать его пренебрежимо малым
(статистически это означает, что мы застабилизировали смертность людей любого возраста
на уровне смертности 35-летних), это увеличило бы среднюю продолжительность
жизни на тысячу лет! Вот к чему стремился Комаров.
— Комаров был просто одержим этой идеей, — продолжал Мамаев, — ходил по
коридорам Академии наук и всех уговаривал, что нужно серьезно заниматься
проблемой разрушения человеческого тела — старением. Эммануэля уговаривал,
многих... И все над ним посмеивались: «Да ты чего? Какое еще старение? Что это
такое? Как его измерить?». Дело в том, что наука начинается с того, что можно
померить. А как померить старение?.. А организационно наука начинается с того
момента, когда появляется минимальное подразделение — лаборатория. Комарову
заниматься геронтологией разрешали, но у него не было лаборатории, а была
всего лишь группа, созданная распоряжением директора института, которого
удалось уговорить. И больше группы у него никогда не было, хотя он работал,
доказывал, ходил, убеждал... А когда у Эммануэля мыши стали жить дольше, он сам
увлекся, создал группу, а потом и лабораторию.
А я стал заниматься геронтологией в этих стенах, когда еще никакой
геронтологии как науки не было. Моя дипломная работа называлась «Электродвулучепре-
ломление в растворах ДНК». Но поскольку я был заражен геронтологией, стал
искать себе геронтологическое место для будущей работы. Из всех, кого я читал
на эту тему, мне больше всего понравился Жорес Медведев. Его история
интересна... Академик Сахаров был школьным другом Жореса и заразил его идеями
демократизации . Жорес написал книжку «Биология и культ личности». Его за эту книжку
выперли из Тимирязевской академии, где он тогда обретался, и сослали в
Обнинск . За следующую книжку «Взлет и падение Трофима Денисовича Лысенко» его
уже отправили куда-то еще. А за третью книгу — о Главлите — вообще выслали из
страны, в Англию. Но меня это все не касалось. Меня интересовала только
геронтология! И я поехал к Жоресу. Поехал не с пустыми руками. Тогда уже вышли
работы Хейфлика, я их проанализировал, накидал свои мысли по этому поводу... В
общем, я тыкался всюду, ходил по разным институтам, ища место приложения
своему интересу — геронтологии. С большим трудом попал на прием к Энгельгардту,
который был директором Института молекулярной биологии. Энгельгардт показал
мне английский журнал «Молекулярная биология» и сказал: «Это уважаемый
журнал . И в нем нет статей о геронтологии! Вот когда они там будут, приходите, я
вас возьму. А пока геронтология — не наука». И так тогда к геронтологии
относились все... Эти мои мытарства я печально изложил своему руководителю диплома
— Владимиру Андрееву. Он теоретик, закончил Физтех и был одним из дипломников
Ландау, занимался рассеянием нейтронов, кажется, а потом решил на основе
своих физических знаний создать теоретическую биологию. Тогда многие этим
увлекались .
— Я знаю, — сказал я, вспомнив Зенина и покоренческие настроения тогдашней
эпохи, прекрасно отраженные в великом фильме «Девять дней одного года».
— Вот группе Андреева и придали меня. Поговорив с Эммануэлем и выяснив, что
того в связи с мышками-долгожителями интересует геронтология, Андреев тут же
перезвонил мне и сказал: ты всю Москву обегал, ищешь биологические институты,
где можно было бы заниматься проблемой старения, а нужно было не уходить
далеко от физики и только зайти за стенку — Эммануэль интересуется старением,
беги к нему скорее!.. Так, с маленькой научной группы и начала собираться
будущая наука. Потом образовалась первая Лаборатория количественной геронтоло-
гии. Но специальность «геронтология и гериатрия» официально появилась в
реестре ВАК только в 2000 году. А до этого мы все старательно делали вид, что
занимаемся молекулярной биологией или теоретической онкологией. Но занимались
именно геронтологией! Организовали семинар по геронтологии, на который со
всего Союза приезжали специалисты, и для этого семинара им никогда не
отказывали в командировочных. Еще бы! Сам Эммануэль тебя на свой семинар пригласил,
заметил!..
Это был период, когда мы резко рванули вперед по отношению к мировой
геронтологии. Именно тогда все и было впервые сформулировано — роль гормонов, роль
свободных радикалов, теломеров, стволовых клеток, антиоксидантов... Все то,
вокруг чего сегодня пляшет геронтология и успешно развивается, было
сформулировано в Советском Союзе в этих вот стенах бывшими физиками и физхимиками.
Тодоров еще полвека назад показал, что если вводить мышам гормон роста, они
дольше живут. Эти работы есть. Правда, на Западе сделали вид, что ничего не
было, и «открыли» все это заново... Те самые теломеры, за которые дали
Нобелевскую премию американцам, придумал в этих стенах Оловников. И пока его теория
не подтвердилась, мы над ним потешались: придумал теорию «обрезания
концов»!.. Короче говоря, в результате многолетней работы, которую проводили
ученые всего мира, в современной геронтологии после проверки было отброшено
множество гипотез, и остались только вот эти четыре заложенных нами когда-то
направления — теломерное, антиоксидантное, клеточное, гормональное. Как вы их
назвали, четыре «теории старения».
— Четыре системных причины старения... И каждая нас убивает. Такое ощущение,
что природа целенаправленно хочет нас извести! А вы куда смотрите? Вы
занимаетесь старением уже пятьдесят лет! А горизонт бессмертия все так же далек.
Где результаты, товарищи?
— Результат на лице, как говорится, — пошутил Мамаев, посвятивший всю жизнь
борьбе со старением и состарившийся на этом пути. Я посмотрел на его
морщинистое лицо и понял, что, видимо, двадцать лет, обещанных нам до бессмертия, —
чересчур оптимистический срок...
Наверное, будет нелишним, не особо углубляясь в детали, в общих чертах
познакомить читателя с теми направлениями, которые были открыты молодой наукой
о старении. И по которым смерть наносит нашему носителю скоординированные
разнонаправленные удары, а мы от них пока не можем уклониться.
Есть несколько принципиальных точек зрения на старение.
Первая. Старение — генетически запрограммированная штука. Наш носитель —
«одноразовый». То есть эволюция специально заложила в него программы
самоуничтожения .
Вторая. Никаких таких программ эволюция не закладывала, и старение — просто
постепенная порча восстановительных механизмов тела. С какого-то момента они
перестают справляться с естественным износом, и носитель постепенно
разрушается.
Третья точка зрения, стоящая несколько сбоку. У старения одна главная
причина. Этой точки зрения долгое время придерживался теоретик от биологии
Оловников, разгадавший причину смертности соматических клеток. «Есть монопричина,
и наша задача — найти ее», — говорил он.
Четвертая точка зрения: причин у старения много. И устранение одной из них
разрушения носителя не отменит. Он будет неизбежно разрушаться по другим
каналам .
Лично мне представляются справедливыми первая точка зрения и четвертая.
Смерть была запрограммирована эволюцией «нарочно». И многократно
продублирована , чтобы не взломали «защиту».
Попробую прояснить. Одноклеточным можно быть и бессмертными. Но когда мы
задумываем принципиально иную конструкцию, если мы хотим создать многоклеточ-
ное, нам нужна дифференцировка клеток, то есть их специализация. Это в лесу
или примитивном племени дикари могут быть на все руки мастерами. А организму
и цивилизации нужна специализация. Один кузнец, другой гончар, третий
крестьянин , четвертый воин... Воинам же положено умирать.
Представьте, что вы, как начинающий Господь («Господь-дипломник»), создаете
какой-нибудь примитивный многоклеточный организм. У него должна быть оболочка
— шкурка. Она контактирует с внешней средой, трется и потому истирается,
тратится, портится, истончается, обкусывается хищниками или паразитами.
Утраченное нужно восполнять. На смену утраченным клеткам приходят новые: мы же не
можем остаться без шкуры, без защиты. (Именно так работает наша кожа —
поверхностный слой клеток отмирает, отшелушивается, а ему на смену постоянно
идут из глубины новые клетки. Время жизни клеток кожи — 3-4 недели.) Значит,
специализированные клетки шкурки вами уже конструктивно задуманы как сменные,
то есть смертные. Ну а внутренние клетки могут пока быть и бессмертными. Как,
например, половые клетки внутри нас. Принцип ясен: природе важно сохранить
организм, поэтому она запросто жертвует его частью — отдельными смертными
клетками, которые специально предназначены для «списания в расход».
Теперь переходим на уровень выше. И попадаем на уровень вида. Природе важно
сохранить вид как целое. И если для этого нужно пожертвовать отдельными
особями — никаких проблем. Пусть дохнут! Главное, чтобы размножиться успели —
тогда вид сохранится. Мы с вами — отдельные особи. И потому мы природе менее
важны, чем наш вид в целом. Эволюция мыслит системно. Эволюция мыслит общими
категориями. Эволюция мыслит категорией вида, а не особи. (А на более высоком
уровне уже можно пожертвовать и видом для сохранения биосферы в целом.)
Следующая ступень — уже «искусственная эволюция», если можно так
выразиться , — цивилизация и государство. Для сохранения своей целостности цивилизация
запросто жертвует как воинами, так и невоинами. Лишь бы сберечь накопленные
знания и свою структуру. Люди — сменяемые клетки социального организма.
Как видите, смерть системна и присутствует на всех уровнях эволюции как
один из инструментов усложнения. Однако я уже говорил, что наши мелкие
эгоистические интересы противоречат системным. Мы — клетки социального организма
— хотим стать бессмертными, как раковые клетки в биологическом организме.
Удастся ли нам этакий финт?
Что будет после этого с социальным организмом? И как далеко наука
продвинулась в изучении этого вопроса?
Как вы уже поняли, у нас сейчас имеется несколько теорий старения.
Гормональная теория, выдвинутая более полувека назад ленинградским ученым
Владимиром Дильманом, гласит, что в человеческом организме постепенно разрегулировы-
вается управление. Гипоталамус, который отвечает за эндокринную систему,
регуляцию пищеварения и сердечно-сосудистые дела, постепенно теряет свои
свойства , а именно — чувствительность к уровню гормонов. И начинает выдавать
ошибочные команды. Отсюда и общая разбалансированность, приводящая к болезням и
постепенно доводящая организм до полной неработоспособности. Непонятно
только , отчего вдруг гипоталамус «сходит с ума».
Следующей версией старения является теория «мусора», или гипотеза
«перекрестных сшивок». Избыточная глюкоза вступает в реакцию с белками, образуя
большущие и ни к чему не годные молекулы — клеточный мусор, который, постепенно
забивая клетки, мешает их функционированию. Вообще-то, для того чтобы
разгребать этот мусор, у клеток есть специальный механизм. Но предполагается, что с
течением времени он начинает работать все хуже и хуже, ткани теряют
эластичность , отчего в первую очередь страдает сосудистая система. Да и кожа
увядает . Это и есть старость. Если вы вспомните, о чем шла речь в главе про
диабет, то сумеете взглянуть на проблему диабета с другой стороны: исходя из
теории «перекрестных сшивок», можно сказать, что излишний сахар в организме
диабетиков резко ускоряет его старение, отчего диабетики и умираю на 8-15 лет
раньше. Биологические часы в их организме начинают тикать быстрее...
Уже знакомая нам свободно-радикальная теория, выдвинутая Эммануэлем, учит,
что через клетку в процессе ее жизни проходит много окислителя — кислорода.
Он специально вдувается в организм с помощью легочных мехов и разносится
кровью во все пределы организменной империи, потому что все наши клетки эволюци-
онно произошли от аэробных клеток, которые появились на юной Земле после
заполнения ее атмосферы кислородом. Кислород нашим клеткам нужен, чтобы дышать.
То есть окислять пищу. Процесс окисления органики высвобождает много энергии,
о чем прекрасно известно каждому, кто хоть раз сидел у огня. То, что
происходит в костре или в печке, — это и есть окисление органики. Высвобождаемую в
виде электромагнитных квантов энергию и использует наш организм. (С этой
точки зрения можно сказать, что мы — электрические машины. Или
электрохимические .)
Но кислород — такая сволочь, ему по барабану, чего окислять. Поэтому в
печах периодически приходится менять прогоревшие колосники. А в организме
агрессивные радикалы кислорода выжигают все, на что падают. Как искры. Наиболее
агрессивные и опасные из них — гидроксильные, ОН. Они маленькие, имеют
высокую подвижность и быстро взаимодействуют. То есть, едва возникнув, тут же
вступают в реакцию с чем ни попадя. Например, могут «прожечь» липидную
оболочку клетки, которая окисляется моментально.
Откуда же берутся эти вредные «искры»?
Дело в том, что в организме идут процессы как штатные, так и нештатные,
случайностные, «левые». Это простая физика, избежать которой невозможно. Коль
уж мы живем в квантовом, принципиально случайностном мире, избежать
флуктуации нельзя. Ошибки имманентны нашему миру. Накапливаясь, случайные
повреждения постепенно нас и разрушают.
За свою жизнь человек поглощает примерно 70 тонн кислорода. И в его
организме образуется около двух тонн ошибочных и вредных супероксидных радикалов.
Конечно, в организме существует антиоксидантная защита от подобных
повреждений, но и она не идеальна.
Больше всего «искрами» свободных кислородных радикалов повреждаются
митохондрии. Потому что именно эти клеточные органеллы и являются энергостанциями
клетки. Именно тут происходит сгорание производных глюкозы. Сторонники
свободно-радикальной теории считают, что постепенный выход из строя этих
клеточных энергостанций и есть старение. Вот бы станциям колосники поменять!
Это и пытается сделать московский биолог Владимир Скулачев — академик РАН,
между прочим. Скулачев как раз занят спасением митохондрий. Ом ищет такой
чудесный антиоксидант, который при введении в организм заберется в митохондрии
и резко усилит их защиту от «левых радикалов». Это и будет средством от
старения .
Средство от старения Скулачевым пока не найдено, зато как-то само собой
«изобрелось» средство от глаукомы. Тоже хорошо... Любопытно, что спонсирует
исследования Скулачева не кто иной, как Олег Дерипаска. И я его понимаю: когда
жизнь хороша, ее хочется продлить. Стопами падишахов, так сказать. Впрочем,
ирония тут неуместна: в конце концов, вложения в науку — самые лучшие
вложения , которые может сделать человек. Даже если результат научных исследований
будет отрицательным. Потому что отрицательных результатов в науке не бывает.
Дерипаска такой не один. С одним из подобных «вкладчиков» я однажды
разговорился . Зовут этого человека Тимур Артемьев. Он бывший совладелец «Евросе-
ти». Не такой экстравагантный, как Чичваркин, и потому мало кому известный.
Вот его путь:
— В начале 2003 года, когда мне было 28 лет, нам с Женей предложили продать
бизнес за 42 миллиона долларов. То есть по 21 миллиону на брата — мне и Чич-
варкину. Я разделил этот 21 миллион долларов на 50 лет, которые планировал
прожить, и у меня получилось что-то порядка тысячи долларов в день. А я тогда
тысячу долларов в день на себя не тратил. Я и сейчас мору спокойно жить, не
тратя по тысяче долларов день, мне не станет от этого хуже... И я реально
потерял мотив работать. Ради чего? Ради денег — нет смысла.
Повторять судьбу Билла Гейтса — заработать миллиарды, а потом обнаружить,
что его трое детей радуют его больше, чем миллиарды, — зачем? Билл Гейтс это
уже прошел. К чему этот путь повторять мне?.. Я мечтаю жить в стране высокой
мечты, где люди строят космические корабли. Но моя страна космические корабли
не строила. И не собиралась. Тогда я кинулся в политику — меня не избрали. И
слава богу, что не избрали, потому что я понял: даже если мне удастся
изменить в стране законы на самые лучшие и прогрессивные, потом придет кто-то
другой и сможет изменить их назад, потому что народ не готов жить по таким
законам. И вот тут меня накрыла такая хрень... Месяца полтора я пребывал в
совершеннейшем ступоре. Приходил с утра на работу, закрывался в кабинете, и ко
мне никто не заходил. И постепенно-постепенно ко мне пришла мысль: дожить до
страны, в которой хотелось бы жить. Дотянуть до того времени, когда
космические корабли будут бороздить, а законы примут нормальный вид... А что для этого
нужно? Для этого нужно удлинить жизнь, то есть бороться со старением.
... И Тимур начал вкладывать деньги в науку, чему я безгранично рад. И потому
с новыми силами продолжу свой рассказ о том, что не делает нас крепче, но
самым натуральным образом убивает.
Или не стоит? К чему забивать вам голову? Нет, я, конечно, мог бы
перечислить еще несколько механизмов, не самым лучшим образом воздействующих на наш
носитель, но, наверное, не стану морочить вам извилины. Уже из приведенного
ясно, что природа хорошенько позаботилась о том, чтобы нас прибрать, —
старение мы видим и на молекулярном уровне, и на клеточном, и на организменном.
Ученые, борющиеся с ним, словно играют в компьютерный квест, где на каждом
уровне — новый грозный противник, с которым непонятно как бороться, и
сплошные тайны.
Скажу только, что и с перечисленными механизмами нет полной ясности. Порой
даже непонятно, является ли данный механизм причиной старения или его
следствием. Скажем, гормональная разбалансировка — причина старения, само старение
или следствие старения?.. В других случаях не ясны механизмы, запускающие
процесс. А порой исследования подкидывают ученым и вовсе оглушительные
сюрпризы .
Скажем, всем геронтологам и нам с вами известно, как вредны свободные
радикалы. И как нужна клеткам антиоксидантная защита. Но вот совсем недавно
ученые канадского Университета Макгилла провели исследование, которое показало...
полное отсутствие связи между жгучими искрами радикалов и старением. Более
того! Из их работы следовал прямо противоположный вывод: у некоторых
организмов с нарушенной антиоксидантнои защитой продолжительность жизни не падала, а
почему-то увеличивалась!
Экспериментаторы наблюдали за нематодами (это такие примитивные червяки).
Бедняжкам выключили гены, которые отвечают за антиоксидантную защиту, и стали
смотреть, когда они сдохнут, в надежде, что окочурятся они раньше контрольной
группы, у которой атиоксидантная система работала. Ибо так предсказывала
теория. Увы! Срок жизни червяков ничуть не сократился. Пришлось чесать затылок.
Процесс начеса привел к следующему выводу: наверное, корреляция между
старением и свободно-радикальным окислением есть всего лишь корреляция, а не
причинно-следственная связь. То есть, по всей видимости, свободно-радикальная
бомбардировка — не причина старения. Возможно, как раз наоборот: старение
является причиной, усиливающей радикальную бомбардировку.
Но самое поразительное состояло в том, что одна из групп нематод с выклю-
ченной антиоксидантной защитой прожила даже дольше контрольной группы!
Природа словно издевается над нами...
Но ученые не унывают. Те из них, что придерживаются «множественно-
причинных» взглядов на старение, типа Обри ди Грея, говорят, что нам и не
надо досконально понимать все причины старения — нужно просто честно исправлять
те негативные последствия, к которым они приводят. Природа мусорит, а мы
будем подметать. Чисто не там, где не сорят, а там, где метут! . . Например, с
возрастом организм почему-то теряет часть нужных клеток — вместо
функциональных клеток их места заполняет соединительная ткань, в результате чего органы
теряют свою функциональность. Ну что ж, можно попробовать заменять уходящие
клетки с помощью подсадки стволовых клеток... Или вот, скажем, с возрастом
выходят из строя митохондрии, потому что свободные радикалы прожигают их ДНК. А
мы эту ДНК спрячем внутрь клеточного ядра — там-то она поцелее будет!..
Короче говоря, все, что старость будет портить, мы станем упорно ремонтировать.
Теорий старения много, рассуждают Обри ди Грей и его единомышленники. И все
они по-своему верны. Мы — огромный конгломерат, симбиоз клеток. Но мы
ломаемся в самых слабых местах. И потому начинать борьбу со старением нужно с таких
мест, укрепляя их. А остановив старение, мы победим и болезни, связанные со
старением. Прямо как доктор Блюм рассуждают! Только они теоретики, а он
практик.
Другие ученые, которые придерживаются «монопричинных» взглядов на старение,
как, например, тот же Скулачев, говорят: дело не в накоплении случайных
ошибок, природа злонамеренно вшила в нас смертельную программу! Такая программа
самоликвидации существует у клеточных органелл типа митохондрий, у клеток, у
отдельных органов. Испорченные митохондрии получают приказ
самоликвидироваться и делают это. Предраковые клетки или просто клетки, взятые иммунной
системой под подозрение, получают приказ самоликвидироваться. Самоликвидация
клеток называется апоптозом. Это хороший механизм, который очищает организм от
дурных, пораженных вирусами и просто старых клеток. В любой нашей клетке есть
все для того, чтобы «саморазобраться», и она это с удовольствием делает после
получения соответствующей директивы. А «запчасти» потом идут в дело.
Во время созревания в утробе матери зародыш человека быстро проходит весь
эволюционный путь, у него даже отрастает хвостик. Который потом «отмирает» —
вот вам «апоптоз» на уровне целых органов. Поднимаясь дальше вверх по
эволюционной лестнице, мы уже видим самоликвидацию целых организмов, и
воспринимаем это самоубийство как старение. Взять, к примеру, бамбук. Он живет себе
двадцать лет и никаких признаков увядания не обнаруживает. А потом зацветает,
дает семена, после чего резко стареет и умирает в течение нескольких дней,
освобождая место для юной поросли. То же самое происходит с лососем — отметав
икру, он мгновенно стареет и умирает. У нас происходит то же самое, только в
более медленном темпе, вот и вся разница.
Казалось бы, фатальная точка зрения: мы умираем не от случайных ошибок, а
по приговору природы — можно пересадить новую печень взамен старой или
вырастить внутри новую печень из стволовых клеток, но если запущена программа
самоубийства, молодая печень быстро догонит весь стареющий организм. Это, с
одной стороны, ужасно. С другой, ситуация упрощается: если причина старения
одна — та самая самоубийственная программа, — надо ее найти и выключить.
«Погодите, — может сказать внимательный читатель. — К чему все эти гадания
на кофейной гуще, если причина конечности нашего носителя давно определена, и
за нее даже не дали Нобелевскую премию этому вашему теоретику — Оловникову.
Самая главная причина старения в том, что мы состоим из клеток, а они имеют
ограниченное число делений — около полусотни».
Это логично. Но не верно. Все не так просто, как кажется. Человек умирает
не потому, что исчерпывается предел делимости его клеток. Если вы возьмете
одну-единственную клеточку и дадите ей свободно поделиться 50 раз, то знаете,
какая масса получится? Возведите 2 в 50-ю степень, умножьте на массу клетки,
и вы получите около тонны. Человек столько не весит. То есть он далеко не
исчерпывает предел делимости своих клеток. Его губит другое. Те самые свободные
радикалы, накопление клеточного мусора, повреждение ДНК, гормональная разба-
лансировка и еще куча причин... Ну а если всей этой кучи удастся как-то
избежать , вот тогда нас, конечно, убьет предел клеточной делимости.
Так что все не так просто в поисках бессмертия. Может быть, поэтому главный
российский теоретик Алексей Оловников в последнее время так не любит давать
интервью, отправляя интересантов по разным адресам? Я ведь позвонил ему. И мы
очень хорошо поговорили. О десятипальцевом способе печатания. О современной
литературе. О роли писателя в мире. О фантастике. И только о биологии
старения недолауреат Нобелевской премии сказал всего лишь пару слов:
— Я долго верил в свою теорию. Она действительно позволила сделать много
точных предсказаний в науке — что укорачиваются хромосомы, что существует те-
ломераза. И вообще она довольно хороша. У нее есть только один недостаток —
она неправильная! Она не объясняет старение. Она лишь предсказала факты,
сопровождающие старение, но они не причинные.
В его голосе мне послышалась печаль...
Глава 2. Все новое — это
хорошо забытое старое
Не будем далеко отходить от Института химической физики, ладно? Нам с вами
нужно пройти две троллейбусных остановки по проспекту Ландау (бывший
Ленинский) до площади Гагарина и свернуть направо, во дворы. Потому что там нас
будет ждать один секретный сотрудник, на которого меня навела моя агентура в
геронтологических кругах. Оный сотрудник почти подпольно занимается
омоложением людей. Его цель, о которой он говорит вполне серьезно, — 150 лет жизни.
Работает сотрудник без всякой шумихи и рекламы. Сидит в лаборатории Института
биохимической физики РАН имени Эммануэля. Зовут сотрудника Марина Ковина.
Тук-тук-тук! И толкаю дверь, не дождавшись ответа.
— Здравствуйте, мне ваш телефон дал...
— Я знаю. Проходите.
Непонятные агрегаты вокруг. Понятно только, что они очень модные и
современные, в отличие от старого здания, помнящего, наверное, еще шорох
сталинских усов. Рябой тараканище... Стены здания толстые, покрашенные масляной
краской. Окна старые, в деревянных рамах. Коридоры заставлены оборудованием. Мне
мила эта атмосфера чудесной науки! Впрочем, об этом я уже говорил...
Смотрю на свою собеседницу. Серая мышка! На улице встретишь — не заметишь.
Настоящая ученая!
— А налейте-ка мне чаю, Марина.
Она наливает, и я ощущаю себя в своей стихии — стихии проникновенного
разговора о природе бытия.
— Шифруетесь? Почему о вашем подпольном «клубе бессмертных» никто не знает?
— Просто большинство людей не хотят жить ни вечно, ни 150 лет. А те, кто
теоретически и не отказался бы пожить подольше, ничего не хотят для этого
делать — пальцем о палец не хотят ударить. Поэтому рекламу своего метода
удлинения жизни я и не делаю, меня находят только те, кому это реально надо, но
вам расскажу, раз пришли... Интересоваться геронтологией я начала с 1996 года,
когда к нам в МГУ пришел конкурс грантов от Джорджа Гёрдона. Я тогда была
совсем зеленая, только-только с диплома и очень верила в стволовые клетки.
— Да, тогда это был последний писк научной моды. Все надеялись, что вот-вот
ученые начнут вводить нам эти клетки, чтобы они разносились по кровотоку и
обновляли наши поизносившиеся органы.
— Верно. Но даже если нам удастся создать, сохранить и вечно размножать
колонию ваших стволовых клеток, не допуская их перерождения в раковые, все
равно встает вопрос системного старения. Вводя такие клетки старому человеку,
кровь которого переполнена свободными радикалами, продуктами отравления,
паразитами, токсинами, мы получим только массовую гибель этих клеток. Это
первое. Второе. Допустим, у вас отросла новая печень. Но ведь с возрастом
происходит полная гормональная разбалансировка, и организм становится просто не в
состоянии управлять работой органов. И ваша новая печень, ненадолго взбодрив
организм, быстро его догонит. Проводили такие опыты с сингенными мышами.
Старую мышь пришивали к молодой, смешав кровотоки. На короткий срок старая мышь
омолаживалась, видимо, оттого, что в работу по очистке ее крови включался
организм молодой мышки, ее печень, почки и так далее. Но потом молодая мышка
резко старела, от всей той дряни, что плавала в крови старой мышки.
— А почему происходит гормональная разбалансировка?
— Хороший вопрос. Вы же знаете, что старение идет на всех уровнях —
молекулярном, внутриклеточном... Стареют ДНК, стареют белки, стареют клеточные орга-
неллы, стареет клетка. Проблема со старыми клетками в том, что они перестают
подчиняться сигналам регуляции и входят в так называемой «growtharrest». To
есть становятся как бы «арестованными», остановленными на определенной стадии
жизненного цикла. И накапливаются балластом. Если бы они просто умерли, это
было бы хорошо, но для того, чтобы клетка умерла — этот процесс называется
апоптозом, как вы знаете, — она должна подчиниться сигналу свыше. Апоптоз —
активный процесс, который происходит по команде сверху. Но то ли сигнал не
проходит, то ли клетка ему не подчиняется...
— Погодите, а что такое старение клетки? Что такое предел делимости, я
понимаю: клетка не может поделиться более полусотни раз. Но почему отдельная,
поделившаяся клетка стареет? Она же вечный молекулярный механизм! Что же
такое старение клетки?
— Это ее переход в нефункциональное стояние. Если в клетке перестают
синтезироваться белки, нужные не ей, а организму, она перестает быть нужной
организму, то есть кооперативу клеток. Организму, например, нужно, чтобы клетка
производила коллаген или инсулин, проводила фильтрацию крови, очистку от
солей . Но клетки перестают функционировать.
— Почему?
Ковина внимательно на меня посмотрела.
— Интересно... Признайтесь, вы сами пытались в этом разобраться? Это сложный
вопрос... Когда клетки начали дышать, это стало поворотным моментом в эволюции
жизни и смерти. Поскольку когда клетки начали дышать, они стали производить
огромное количество кислородных радикалов, которые их и повреждают.
— Вы тоже впариваете мне свободно-радикальную теорию старения?
— А куда от нее денешься? Накапливаются энтропийные повреждения в
информационных макромолекулах. Это просто физика нашего мира, от которой никуда не
уйдешь. Конечно, в клетке существуют системы репарации и синтеза. Но они
хорошо работают, только если клетка делится. Если у нас появилась ошибка в ДНК
здесь, ошибка в ДНК там, то из тысячи белков два уже не могут производиться,
а если и произведутся, не смогут работать. Но молекула ДНК состоит из двух
цепочек, и вероятность того, что два повреждения случились сразу в одном
месте, мала. К тому же во время деления происходит двойная проверка: специальная
машинка проверяет идентичность и достраивает побитые сектора. Она называется
ДНК-полимераза. Эта штука и режет молекулу вдоль, и проверяет. Находит
бракованный участок, вырезает и надстраивает правильный.
— Умница-паровозик.
— Да. Проблема только в том, что если клетка не делится, а долго сидит в
состоянии growtharrest, ошибки не исправляются, а только копятся и копятся. И
соответственно, она работает на организм все хуже и хуже. В этом, я считаю,
основная проблема. И потому, когда я поставила перед собой задачу добиться
клеточного обновления, то есть селективно убить старые клетки, то стала
интересоваться... голоданием. Эффективность голодания давно известна и неоспоримо
показана на всех видах живых существ. Я подняла массу литературы, которая
подтверждала: голодание селективно убивает в первую очередь ослабленные и
поврежденные клетки. И я решила совместить эти два подхода — трансплантацию
стволовых клеток и голодание.
Я тогда работала в Америке и до сих пор помню, как трудно было пробивать
гранты под такое дело. В то время отношение к геронтологии было прохладное.
Оно изменилось буквально за последние несколько лет. А еще в 2000 году
геронтология была едва ли не полностью статистической наукой — кривые смертности,
зависимость смертности от того-то и от того-то... А на молекулярном уровне
проводилось не так уж много исследований. Молекулярщиков и клеточников
геронтология отпугивала. Они говорили: ну нет, старение — это системный процесс, мы
его не поднимем...
— А вы решили поднять. Но никто не захотел помогать...
— Я работала у нобелевского лауреата Фарида Мурата, у которого огромнейшая
лаборатория, десять подгрупп, и он тоже отказался работать по геронтологии,
хотя и предоставил мне возможность написать свой проект. Но сказал при этом:
«Марина, если вам его спонсируют, я вам разрешу этим заниматься, но сам
спонсировать не буду». Зная такое отношение, я подстраховалась, связалась с
Москвой, с группой Скулачева, мы закупили мышей, и я начала проводить
эксперимент. К сожалению, мы не смогли поднять большую группу мышей, всего лишь 30
штук. А науку надо делать на большом количестве мышей — для статистики,
потому результаты своего эксперимента по трансплантации стволовых клеток на фоне
голодания я даже опубликовать не могу — слишком мала выборка. Но результат
был.
— Какой же? И что вы делали конкретно?
— Взяли чистую линию мышей... Что такое чистая линия, знаете? Чтобы от
человека человеку перелить кровь, нужна соответствующая группа — одна из четырех
плюс резус-фактор. Для того чтобы пересадить орган, нужно соблюсти совпадения
уже по 36 аллелям, и все равно совместимость будет не абсолютной, и придется
иммунодепрессантами давить иммунитет. Только от близнеца близнецу можно
пересаживать все, что угодно, не глядя. Так вот, производство близнецов
лабораторных животных поставлено на поток, выведены чистые линии, внутри которых
можно пересаживать, переливать и так далее. Они генетически абсолютно
идентичны .
Берем костный мозг у одной мыши — а костный мозг есть источник стволовых
клеток. Фильтруем, сортируем и вводим внутривенно другой мыши. На фоне
голодания. Голодание заставляет организм убивать старые клетки, чтобы их
«съесть». При голодании начинается мощный апоптоз, дурные клетки гибнут,
организм резко очищается. В этом, собственно, и заключается целебный эффект
голодания... А параллельно мы вводим стволовые клетки для замены убитых. Их
растаскивает по организму, и везде на месте старых начинают расти популяции
молодых клеток.
— В каком году вы закончили эксперимент?
— Сейчас скажу... В 2000 году я уехала в Америку, и там у меня родилась эта
идея. В 2005-м я попала в лабораторию к Фариду Мурату и предложила ему схему
эксперимента. Потом были первые предварительные эксперименты на клетках.
— Зачем?
— Он настоял, и я провела серию экспериментов по контактной дифференцировке
стволовых клеток. Вы же знаете, что стволовая клетка неспециализированная, из
нее может вырасти все, что угодно. Я выдвинула гипотезу, что мы можем
заставить ее превратиться во все, что нам нужно, например, в клетки печени, если
приведем в контакт с печенью.
— Не понял. Разве это и так не было ясно?
— Не было. Контактной дифференцировкой начали заниматься с 2005 года. А мне
эта идея пришла еще в 2000-м.
— Погодите, а разве не очевидно, что если универсальную клетку, готовую
превратиться во все, что угодно, положить на клетки печени, она и превратится
в клетку печени?
— Не очевидно. До этого пытались дифференцировать стволовые клетки
эндокринными факторами. Допустим, если клетки печени — гепатоциты — производят
альбумины или еще там какие-то эндокринные факторы, вот этими факторами
воздействовали и смотрели, будет изменяться стволовая клетка в нужную сторону
или нет.
— Ну и как? Успешно?
— Для каких-то клеток успешно, для каких-то нет. Например, клетки жировой
ткани можно получать элементарно добавлением дексаметазона, это аналог пред-
низолона. Был разработан коктейль стимуляторов для превращения стволовых
клеток в клетки сердца. Но при этом всегда происходила неполная дифференцировка
— какой-то процент клеток дифференцироваться не хотел. Скажем, 10 %
превращались , в то, что надо, а остальные — во все, что угодно. Приходилось очищать.
Да и функциональность тех 10 % была сниженной.
Я подскочил на стуле:
— Чего ж меня-то не спросили? Я бы сказал: хватит капать туда гормонами из
пипеток, просто положите универсальные клетки на ту культуру, которую хотите
из них получить, и они сами догадаются, во что им превращаться!
— Пробовали и так, как вы предлагаете. Но получался всегда очень малый
процент — только 0,6 % клеток дифференцировалось верно. Мне же удалось добиться
стопроцентной дифференцировки.
— Значит, чего-то они неправильно делали. А вы — правильно. Вывод: вы —
гений, а они — уроды.
— Спорить не буду. Догадка действительно была гениальная. Но просто
положить стволовую клетку на нужную культуру недостаточно. Нужно еще заставить ее
делиться. Вот если она пройдет несколько циклов деления в окружении
дифференцированной ткани, тогда все получится. Видимо, дифференцировочный импульс
запускается только в какой-то стадии деления.
— Ну, ладно, бог с ними, с клетками. Как же закончился ваш эксперимент с
мышами?
— Успешно. Хотя было довольно много чисто технических трудностей. Я
подключила два института к этой работе — Институт трансплантологии Гамалеи и
Институт биоорганической химии. Самочек я отдала во второй институт, а самцов —
Гамалею. Самочкам вкалывали мужские стволовые клетки, а самцам — женские,
чтобы потом их можно было по игрек-хромосоме сортировать. Все до одного самцы
погибли на третий день после трансплантации. Диагноз — эмболия, закупорка
кровеносных сосудов агрегатами стволовых клеток. А самочки выжили. То есть из
30 мышей осталось только 15 самочек, из которых две самочки погибли прямо на
кончике иглы во время трансплантации стволовых клеток. Возможно, от стресса.
Но в любом случае это является препятствием для публикации: на такой низкой
статистике публикации не принимаются. А на большее я не наскребла, поскольку
спонсора не нашлось, и я делала эксперимент на свои деньги.
— Да не томите вы меня! Результат-то каков?
— На 15 % увеличилась продолжительность жизни по сравнению с контрольной
группой. Результат неплохой, если учитывать, что мышки были очень старыми —
клетки им трансплантировали на двадцать втором месяце жизни, а живут мышки
двадцать пять месяцев, редко кто дотягивает до тридцати. К тому же надо
учитывать, что обычное голодание продлевает жизнь на 15-50 %, а в контрольной
группе мышки у нас голодали.
— То есть совокупный прирост продолжительности жизни, учитывая и голодание,
и введение стволовых клеток, оказался довольно высоким. Минимум в полтора
раза. Почему же никто не кинулся проверять ваш эксперимент? Ах, да! Он же не
опубликован...
— Не только поэтому. Большинству ученых эта идея — совмещение голодания со
стволовыми клетками — кажется совершенно фантастической. Дело в том, что люди
науки работают над строго фокусированными объектами и становятся такими
узкими специалистами, что распыляться на столь широкие эксперименты им кажется
невозможным. Пройдитесь по лабораториям, спросите, кто чем занимается. Вам
один скажет: я занимаюсь транскеталазой. Второй: а я дегидрогеназой. Третий:
а я светящимися белками. Все! И кроме светящихся белков его ничего в этой
жизни не интересует. Когда один биохимик начинает разговаривать с другим, они
запросто могут не понять друг друга, потому что занимаются разными объектами
и говорят на разных языках — как физик с литератором. Это сейчас огромная
проблема в науке. Огромная! Знание рассыпается. И собрать его некому. Поэтому
я и пыталась в своем проекте объединить разных ученых — привлечь молекулярщи-
ков, биохимиков, цитологов, трансплантологов. Или вы думаете, клеточный
биолог умеет уколы мышкам делать? Это все — узкие специализации. Нужно создавать
группы ученых разных специализаций. Сейчас это кажется утопией. Никто не
хочет такой винегрет финансировать.
— А вот Дерипаска же Скулачева финансирует!
— Ой!.. Я сама когда-то работала под Скулачевым. Скулачев занимается вот
чем, — Ковина схватила ручку и быстро нарисовала на обрывке бумажки
здоровенную торпедообразную молекулу, как обычно их рисуют в органической химии. —
Вот и все. Он занимается только этой молекулой. Пришивает к ней разные
объекты, которые увеличат ее сродство с митохондриальной мембраной. Шаг влево, шаг
вправо — расстрел.
Молекула, нарисованная Ковиной, чем-то напоминала осу. И вот к попке этой
осы, возле которой крутилась шариковая ручка Ковиной, Скулачев пытался
привесить разные химические элементы.
— Думаете, я к нему не приходила со своим проектом? — продолжила меж тем
Ковина. — Но его интересует только эта его молекула. В принципе, это хорошее
соединение, аналог известного БАДа Q-102. Биологически активная добавка. Если
вы пойдете в любую аптеку или одну из фирм, занимающихся БАДами, вы сможете
этот Q-10 купить. Да, это хороший антиоксидант, да, он показывает 20 плюс-
минус 5 процентов продления жизни на мышах. Но я не вижу особой разницы между
этим Q-10 или его натуральным аналогом, который вы употребите, просто покушав
побольше зелени за обедом, и той молекулой, которую синтезирует Скулачев,
пытаясь увеличить ее эффективность. Ну, зачем увеличивать ее эффективность,
пришивая к ней потенциально опасные химические агенты? Ладно, сделает он эту
молекулу в миллион раз эффективнее. Но что значит в миллион раз эффективнее?
Это значит, что она вызовет тот же эффект в концентрации в миллион раз мень-
2 Коэнзим Q10, кофермент Q10, CoQIO, убихинон, витамин Q, 1,4-бензохинон.
Жирорастворимое вещество из группы бензохинонов, содержащееся в митохондриях эукариотиче-
ских (ядерных) клеток. Играет ключевую роль в процессах преобразования энергии.
Важный источник энергии, особенно для сердца и печени. Коэнзим Q10 является антиок-
сидантом и, в отличие от других антиоксидантов, регенерируется организмом. Кроме
того, коэнзим Q10 восстанавливает антиоксидантную активность витамина Е - сх-
токоферола. В организме синтезируется в недостаточном количестве. Естественный
уровень кознзима Q10 в крови человека составляет около 1 мг/мл.
шей. И все. К тому же надо помнить, что усиление положительного эффекта во
столько же раз усиливает и побочные эффекты. А не лучше ли просто зелени
поесть — вместо того чтобы пить химический реактив?..
— Нелюбезны вы к бывшему шефу.
— Скулачев — великий ученый, у меня к нему никаких в этом смысле претензий.
У меня есть большие претензии ко всей современной фармацевтике.
— Почему? — спросил я, хотя уже знал ответ.
— Они берут натуральный действующий компонент — как правило, растительный
или, допустим, из змеиного яда. Синтезируют искусственный аналог и начинают
его всякими химическими способами модифицировать, чтобы он действовал
сильнее. Но проблема в том, что и его побочные эффекты тоже становятся сильнее.
Вот сейчас эти все энолаприлы, инапы, которые люди пьют для снижения давления
— они ведь жутко вредные для печени и почек. В общем, я против фармацевтики.
— Но ведь и ваш способ омоложения дал странный, мягко говоря, результат —
все самцы сдохли. А бабам без мужиков никакого продления жизни не нужно, им
будет скучно одним. Значит, необходимо продолжать исследования!
— От идеи кардинально увеличить продолжительность жизни человека с помощью
стволовых клеток я не отказалась. Но на сегодня самый эффективный способ —
здоровый образ жизни и питание.
— Тьфу ты! Как пошло все закончилось!.. — я обвел глазами терриконы
аппаратуры , окружающей нас. — Неужели все эти свинтопрульные агрегаты, все эти ску-
лачевы, обриди грей и прочие мамаевы, всю жизнь убившие на борьбу со
старением, продвинулись не дальше, чем угрюмые алхимики, работавшие на падишахов? Мы
ведь в XXI веке живем!
— Мы продвинулись далеко. Теорий старения много. И они все правильные. Они
все работают. Все дегенеративные процессы, прописанные разными теориями
старения , идут. Но... Раньше были большие надежды на стволовые клетки. Сейчас все
кинулись спасать митохондрии. Тот же всему миру известный ди Грей, например.
Что он предлагает? Митохондрии — это топки, где сгорает сахар. А митохондрии
имеют свою ДНК — митохондриальную. Эволюционно это говорит о том, что когда-
то одна клетка пожрала другую, но не переварила, а они стали жить симбиотиче-
ски. Так вот, большинство белков, нужных для митохондрии, закодированы не на
ее ДНК, а на ядерной — на системной ДНК клетки. Эти белки потом особым
механизмом транспортируются внутрь митохондрии и там начинают работать. Но 13
белков кодируются внутри митохондрий. И они портятся быстрее всего, поскольку
митохондрия — это топка, огонь. Так вот, его идея в том, что если нам удастся
все белки митохондрий как-нибудь закодировать в ядерной ДНК, митохондрии
будут портиться медленнее, поскольку ядерная ДНК в несколько раз лучше защищена
от разрушительного действия кислорода, экранирована несколькими слоями. И это
сильно замедлит старение, поскольку убережет ДНК от митохондриального «огня».
И Скулачев действует в том же направлении, но другим способом. Хочет
сделать вещество с неограниченной селективностью, поступающее в митохондрии и
защищающее их мембраны от окисления. Эта его молекула действительно хорошо
ловит все антиоксиданты, нейтрализует их. Но я в его идею не верю, поскольку
мы — не математический маятник, мы не идеальны. Если вы вводите в реальный
организм постороннее химическое вещество, которое достаточно токсично, оно
будет оседать не только в митохондриях и вызывать мощный побочный эффект, как
и все другие лекарства.
— А оно токсично?
— Оно не может быть нетоксичным, потому что мембрана митохондрий и мембрана
цитоплазматическая — практически одно и то же. Скулачев пришивает к молекуле
элементы, усиливающие действие молекулы. Но если ваше вещество имеет некую
аффинность, то есть «липкость» к митохондриальной мембране, оно обязательно
будет залипать и на цитоплазматической. Оно и в мозгу будет накапливаться, и
вообще везде. Предсказать побочные эффекты сложно, но то, что они будут, у
меня сомнений нет. Те кусочки, которые исследователи пришьют к молекуле, рано
или поздно будут откусываться организмом, выводиться. Они могут сделать
мембрану хрупкой, ломкой. Много чего может случиться. Это же инородное вещество,
которого никогда у нас в организме не было, с которым мы вместе не
эволюционировали, и с которым организм начинает бороться сразу после его введения. У
организма есть специальная система борьбы с инородными агентами, он их
выводит — через печень и почки, которые будут страдать.
лиэосома
иитозоль
пероксисома
иентриоль
митохонория
ФЧ
яорышко
яоро
рибосома
везикула
'шероховатый
энооплазматический
ретикулун
аппарат Гольожи
иитоскелет
глаокии
энЕоппазматический
ретикулум
Схематическое изображение животной клетки.
Межмембранное
пространство
Рибосомы **■
Гранулы
Молекулы
АТФ-синтазы
Г-
Матрикс
Внутренняя
мембрана
Наружная
мембрана
Строение митоходрий.
...Эх! Мы рождены, чтоб сказку сделать былью. Мы привыкли покорять природу.
Мы высунули нос в космос. Мы опустились на дно Марианской впадины.
Проверились в глубины Земли на 12 километров, а мысленно уже достигли ее ядра. Мы
поняли принцип работы Солнца. Мы сделали трактор, посадили на него Пашу
Ангелину, и они вместе поехали. Мы овладели энергией ядра, и жители Хиросимы
почувствовали это на себе. Мы научились узнавать, из чего сделаны звезды. Мы
умеем делать пластмассовые цветы. Но все наши покорения касаются в основном
мертвой природы. Природу живую — себя — мы только начинаем покорять. Потому
что сложность человека на порядки превышает все наши достижения вместе
взятые . Мы в нем — в себе — до конца так и не разобрались. От другого человека
взять донорскую почку и пришить ее реципиенту с грехом пополам можем, а
вырастить новую почку с нуля — пока не можем. И все наши искусственные протезы
конечностей, какими бы навороченными они ни были, не сильно отличаются от
деревянной ноги Джона Сильвера. А если кому-то это покажется натяжкой, если
кто-то вспомнит маленькую заметку о британских ученых, изобретших супернаво-
роченные экспериментальные протезы на электрической тяге, которыми можно
управлять с помощью мозговых импульсов, пусть сравнит эту нелепую конструкцию
с настоящей рукой. И все сразу встанет на свои места.
Из скольких элементов состоит рука Терминатора из одноименного фильма?
Сервомоторы, проводка, титановые штанги, шарниры... Ну, допустим, из полусотни.
Или из сотни. Пусть даже из тысячи. А живая рука состоит из триллионов
клеток . Каждая из которых, в свою очередь, представляет собой невероятно сложную
фабрику с тысячами машин, работающих по сложнейшему связанному алгоритму. Тут
тебе и паровоз полимеразы, который «ездит» по ДНК, режет ее вдоль, поверяет и
ремонтирует, тут и центриоли, и лизосомы, и ядро, и аппарат Гольджи, и эндо-
плазмический Ретикулум, и пероксисомы, и везикулы, и энергостанции
митохондрий, каждая из которых по сложности своего внутреннего устройства сама
напоминает клетку. Все детали и оборудование внутри митохондрий работает
согласованно. Машины внутри клетки, включая цеха митохондрий, функционируют тоже
согласованно, как механизмы на огромном заводе. А таких заводов в руке,
повторюсь , триллионы. И все они тоже работают согласованно.
Возможно, когда-нибудь нам удастся сделать искусственную руку даже лучше
настоящей. Но при этом надо понимать, что если она будет лучше, ее сложность
должна превышать сложность руки существующей, состоящей из триллионов
самостоятельных единиц. Иначе будет хуже. Киборг — полуметаллическое создание,
знакомое нам по фантастическим фильмам про далекое будущее и на первый взгляд
такое совершенное, не так уж далеко ушел на своих железных ногах от Джона
Сильвера. До совершенства естественного организма ему еще очень далеко.
Конечно, технарь может сказать, что титановая кость или кость из какого-
нибудь графена может быть прочнее настоящей, вместо мышц можно придумать что-
нибудь другое, и вообще природа сильно переусложнила руку, потому что ей
приходилось строить довольно крупную конструкцию из того, что было, — мелких
клеток. Поэтому она брала числом, а мы возьмем умом! Нам не нужны миллиарды
клеток, сделаем одну здоровенную деталь!.. Так-то оно так. Только рука
тактильно чувствительна по всей поверхности, а чтобы добиться подобного от руки
искусственной, ее всю придется усеять микроскопическими датчиками. Такая
чувствительность избыточна? Иными словами, это роскошь, по-вашему? Согласен,
наше тело роскошно в сравнении с любой железкой. Оно ведь «усеяно датчиками»
чувствительности не только по всей поверхности, но и по всему объему. Оно
чувствует себя изнутри и сигнализирует обо всех повреждениях.
У вас титановый сустав? Поздравляю! Вы почти киборг! Но радоваться рано.
Сейчас искусственных суставов хватает на 10-15 лет. Потом естественный износ
делает сустав неработоспособным. А у естественного сустава и смазка все время
вырабатывается клеточками, и поверхности скольжения наращиваются.
Естественное тело само себя может ремонтировать на микроуровне, устранять мелкие
поверхностные повреждения, а с искусственным телом этого можно добиться, только
если все его насытить нанороботами, сделать для них дороги типа кровяных
русел, предусмотреть цеха для починки самих нанороботов, склады для запчастей,
где эти нанороботы будут затариваться... Или эти склады будут внешними? Человек
животный устроен с этой точки зрения весьма удачно — он одновременно и запас
строительных материалов получает из пищи, и энергию для своей работы. А наш
электрический киборг питание должен получать из розетки, а потом, видимо,
загружаться материалами для микроремонтов. Так?.. В общем, чтобы создать такого
киборга с ремонтными нанороботами внутри, нужно будет практически создать
аналог1 естественного тела. Но оно у нас уже и так есть!
Понятно, что наше тело несовершенно с нашей точки зрения — оно болеет и
стареет. Но искусственное тело киборга тоже очень быстро выйдет из строя,
если вы будете эксплуатировать его в режимах, не предусмотренных инструкцией по
эксплуатации. Мы же эксплуатируем свой носитель далеко в заштатных режимах.
Конструкция, внутри которой мы сидим, должна много двигаться, чтобы не
застаивалась транспортная жидкость, и питаться совсем не тем, что мы достаем из
консервов. Зачем консервируют еду путем добавления консервантов или
отшелушивания внешней оболочки зерен? Для того чтобы эту пищу не жрали микробы и
прочие вредители. Но если ее не едят микробы, почему ее должен есть я? Микроб —
это клетка, и я тоже состою из клеток. Если одна клетка не ест какую-нибудь
дрянь, почему ее должен есть коллектив клеток?
Возможно — и даже наверняка! — искусственное тело будет когда-нибудь
создано . Очень хорошее. Специально заточенное для сидячей работы и питания от той
же розетки, что и настольная лампа. А органы в нем будут или ремонтироваться
нанороботами, или просто заменяться блоками. Но, как вы, наверное, уже
понимаете , случится это нескоро. А пока нужно постараться беречь тот носитель,
что есть.
Мой коллега по журналистскому цеху Леша Торгашев — восторженный мечтатель,
выросший на фильме «Девять дней одного года», перечитавший терриконы
фантастических книг, не по одному разу проштудировавший всех Стругацких и грезящий
наяву о сказочном будущем межпланетных Нью-Васюков, однажды пошел на интервью
к Скулачеву. И задал ему прямой вопрос о бессмертии — о том, как остановить
порчу носителя. «Таблетку сделаем!» — ответил ему Скулачев.
«Представляешь? Таблетку сделает!» — сияя, сказал мне после беседы Леша. И
счастливо захохотал. Хороший он. Но наивный. Шестидесятник.
Человек настолько сложная многокомпонентная и многофункциональная система,
что глупо одной таблеткой пытаться его «починить». Это все равно, что
пытаться улучшить работу суперкомпьютера, который занимает целый этаж, заменив в
нем одно сопротивление. Именно такое сравнение! Химический реактив таблетки
по сравнению с нашим организмом столь же примитивен, сколь прост обычный винт
в сравнении с космической ракетой.
Сознавать такое мне, ребенку, выросшему в эпоху покорения космоса и в
натуре видевшему живого Гагарина (папа рассказывал, сам я этого не помню, потому
как было мне тогда три года, зато когда я буду умирать и вся жизнь
промелькнет перед глазами, надеюсь, я увижу и Гагарина)... Так вот сознавать это мне
немного грустно. Но, видно, придется еще потерпеть, стиснув зубы, и
попытаться все же дотянуть каким-нибудь образом до покорения наукой пика под
названием Вечная жизнь. Сколько еще ждать? Лет сорок? Или шестьдесят?
Шестьдесят я точно не протяну. За двадцать они не успеют — сто пудов! Сорок
я могу проскрипеть при большой удаче. Или при большом старании. Необходимо
только напрячься.
— Что же нужно делать, Марина? Огласите весь список, пожалуйста...
— В первую очередь — ограничения по калорийности пищи и отказ от мяса.
Попробуйте не есть мяса и через два месяца ощутите результат.
— А стоит ли такая жизнь того, чтобы ее сохранять?..
Насчет мяса я все-таки скажу пару грустных слов...
Мы уже убедились, что известное утверждение диетологов о незаменимых
аминокислотах , содержащихся в мясе, без коих типа жить нельзя, — современный миф.
Он очень странный. Парадоксальный, я бы сказал. Потому что запросто уживается
в одной голове с прямо противоположными знаньями. С одной стороны, врач будет
уверять мамашу, что ее отпрыску необходимо кушать мясо, потому что в нем
содержатся незаменимые аминокислоты. Иначе — дела пойдут плохо. Что произойдет
с организмом, в который не поступают необходимые вещества? Зачахнет и помрет.
Рано или поздно. Мы это знаем на примере витамина С. Если в организме
недостаток витамина С, сначала будет Динга, а потом смерть. Когда в 1497 году Вас-
ко да Гама совершал свое знаменитое путешествие вокруг Мыса Доброй Надежды,
он из 160 человек экипажа потерял почти 100. Они умерли от недостатка
витамина С. Вот что происходит, если человек не получает самого необходимого,
незаменимого !.. Но с тезисом о незаменимых аминокислотах в голове врача прекрасно
сосуществует знание о такой стране, как Индия, где, по разным данным, до 80 %
людей — вегетарианцы. То есть без малого миллиард людей прекрасно обходятся
без «незаменимого3». Почему не умирают-то, как матросы да Гамы, если эти
аминокислоты действительно незаменимы?
В западном мире вегетарианцев не так много, как в Индии, — примерно один
человек на тысячу. Но что любопытно, в среде долгожителей это соотношение
резко меняется: среди людей, переваливших за 90 и 100 лет, относительное
число вегетарианцев возрастает почти на два порядка! Вегетарианцы не просто не
умирают от недостатка «незаменимых аминокислот», но и живут дольше. Это
значит, что современная наука о человеке находится в двойственно-шизофреническом
состоянии: говорит одно, а знает другое. Этот феномен мы наблюдали, когда
разбирались с диабетом, — с одной стороны, он излечим, что признает ВОЗ, с
другой — неизлечим, что всем известно.
Избыток мяса способствует возникновению самых разных неприятностей.
Например, статистически достоверно показана связь между избытком в пище белка и
воспалительными процессами, например, аппендицитом. В тяжкие полуголодные
времена, когда еды недостает, аппендицит практически исчезает. Так, например,
врачи отмечали практическое отсутствие аппендицита во время Великой
Отечественной войны.
Около ста лет назад был поставлен эксперимент с японскими рикшами. Рикши —
люди бедные, а мясо стоит дорого, поэтому оба участника эксперимента были от
нужды вегетарианцами. Так вот, в течение полумесяца обоих ежедневно гоняли по
40 километров с грузом в 80 килограммов. Рикши чувствовали себя прекрасно, а
калорийность их дневного рациона составляла 1000-1250 килокалорий.
То есть вдвое меньше, чем положено по науке. Затем обоих бедолаг начали
кормить мясом — не пичкали, но и не ограничивали, давали столько, сколько им
хотелось съесть. Уже через три дня мясной диеты рикши начали уставать, и чем
дальше, тем больше.
Может быть, это произошло потому, что организмы их, непривычные к мясу, не
смогли перестроиться?.. Тогда обратимся к другому эксперимент, проведенному в
3 Продукты с повышенным содержанием отдельных незаменимых аминокислот:
Валин: зерновые, бобовые, мясо, грибы, молочные продукты, арахис.
Изолейцин: миндаль, кешью, куриное мясо, турецкий горох (нут), яйца, рыба, чечевица,
печень, мясо, рожь, большинство семян, соя.
Лейцин: мясо, рыба, чечевица, орехи, большинство семян, курица, яйца, овёс, бурый
(неочищенный) рис.
Лизин: рыба, мясо, молочные продукты, пшеница, орехи, амарант.
Метионин: молоко, мясо, рыба, яйца, бобы, фасоль, чечевица и соя.
Треонин: молочные продукты, яйца, орехи, бобы.
Триптофан: бобовые, овёс, сушёные финики, арахис, кунжут, кедровые орехи, молоко,
йогурт, творог, рыба, курица, индейка, мясо.
Фенилаланин: бобовые, орехи, говядина, куриное мясо, рыба, яйца, творог, молоко.
Аргинин): семена тыквы, свинина, говядина, арахис, кунжут, йогурт, швейцарский сыр.
Гистидин: тунец, лосось, свиная вырезка, говяжье филе, куриные грудки, соевые бобы,
арахис, чечевица.
США в начале восьмидесятых годов прошлого века. Американские исследователи
взяли две группы студентов по 20 человек. Предварительно, чтобы «уравнять»
организмы, людей кормили одной и той же едой — самой обычной, содержащей
мясо . По истечении двух месяцев контрольную группу оставили на прежней диете, а
опытную перевели на вегетарианскую. И на ней продержали месяц. По истечении
которого обеим группам дали серию математических тестов по 30 задач.
Оценивались скорость решения, а также настроение студентов. Точнее говоря, свое
настроение в ходе работы оценивали сами студенты.
Результат таков: вегетарианцы справились с заданием быстрее мясоедов, и их
настроение было вдвое лучше (17 баллов против 9, которые поставили сами себе
едоки мяса).
Трудно организму бороться с мясом! Не совсем это наша видовая пища! То
есть, в отличие от коров и овец, мы есть мясо уже можем, но еще не получаем
от этого такой же пользы, как хищники (подробнее об этом — в «Апгрейде», он
же «Венец творения»).
Не хотите лишать себя удовольствия? Понимаю. Сам шашлык маринованный люблю
до ужасти! Но, по крайней мере, мы теперь с вами теперь знаем, что после того
как здоровье наше, прибитое образом жизни, безальтернативно поплошает, у нас
останется выход в виде перехода к здоровому образу жизни, черт бы его побрал!
Полная перемена темпоритма существования порой творит форменные чудеса. Так,
например, член-корреспондент Академии медицинских наук Н. Агаджанян описывал
случай с некоей А. Л. Кудлатовой, которая, «ежедневно пробегая до 10 км,
периодически проводит курсы дозированного голодания, регулярно закаливает свой
организм, является «моржом»». В результате «вместе с 20-килограммовым
избыточным весом исчезли такие заболевания, как глаукома, полиартрит, тонзиллит,
гайморит, сердечная недостаточность». Заметили в этом ряду глаукому?
Вспомните Скулачева — изобретая таблетку от старости, он случайно получил лекарство
от глаукомы. Вывод: двигательная активность действует аналогично и является,
по сути, естественным антиоксидантом. Хотя при этом повышается расход
кислорода организмом. Парадокс.
И заодно вставлю слово про митохондрии, которые Скулачев и ди Грей хотят
спасать с помощью антиоксидантных таблеток и «перепрятывания» митохондриаль-
ной ДНК в глубь клеточного ядра (проект, по дерзости сравнимый, по-моему,
только с высадкой на Марс). Митохондрия — штука полезная. И когда ее
разрушают свободные радикалы, бедняжку действительно жалко. Так и тянет спасти
малютку. Но митохондрия — скотинка разводимая!
В свое время исследования, проведенные над крысами в США, показали: если
крыс принудительно гонять в беговом барабане по два часа в день, количество
митохондрий в их клетках возрастает на 60 %. И кроме того, в них удваивается
концентрация цитохрома С — весьма полезного белка, который участвует в
клеточном энергетическом транспорте. Опять-таки мы видим, как движение работает
против старения.
Не зря физиолог Павлов, который собак резал, говорил, что движение может
заменить многие лекарства, но нет лекарств, которые могли бы заменить
движение . Он был прав: транспортную жидкость надо гонять, без нее империя
распадается. Правда, двигаться очень не хочется!.. Хочется полежать на диване с
книжкой, похлебать борщецу, пропустить рюмку-другую хорошей сливовицы, сидя в
кресле перед телевизором и глядя КВН. Бегать по 10 км совсем не тянет. Одно
утешает: знающие люди говорят, что после перемены образа жизни человек
бегающий чувствует необычайный подъем и прилив эндорфинов, то есть гормонов
счастья . Я, правда, счастью предпочитаю спокойный комфорт. Впрочем, не исключаю,
что когда-нибудь состояние здоровья заставит меня обратиться за помощью к
счастью. Это пугает, поскольку я знаю, что это будет очень трудное счастье...
Так что Ковина права: полная перемена образа жизни реально может омолодить
ткани тела. Дело в том, что очень многие нарушения в организме, которые
проистекают из-за слабой физической активности, подозрительно напоминают
изменения, связанные со старением, — это и охрупчивание костей, и ухудшение
кроветворения, и многие другие заболевания (остеопороз, диабет,
сердечнососудистые, склероз). Что касается ухудшения кроветворения с возрастом, то
это, по всей видимости, связано с падением количества стволовых клеток,
выбрасываемых костным мозгом. Вы помните, что из них образуются
специализированные клетки крови, включая эритроциты и разные прочие лейкоциты.
Эксперименты, проведенные в 2010 году в медицинской школе университета Тель-Авива,
показали, что количество стволовых клеток можно увеличить с помощью нагрузки.
Причем не просто нагрузки, а упражнений на выносливость — таких, например,
как бег1 на длинные дистанции.
Исследования проводились опять-таки на крысах, и выяснилось, что организм
крыс, которых в течение трех месяцев вынуждали бегать по 20 минут в день,
увеличил количество миосателлитоцитов (стволовые клетки мышечной ткани) с 33
до 47 %. Кроме того, нагрузки позволяют ликвидировать или сильно затормозить
развитие таких старческих болезней, как саркопения и остеопения. (Саркопения
— возрастное дегенеративное изменение скелетной мускулатуры, приводящее к
потере мышечной массы. Остеопения — состояние, при котором снижается плотность
костной ткани.)
Ну, и какой же вывод сделали израильские ученые из своего исследования? Они
решили... придумать таблетку, которая запускала бы «механизмы активации
мышечных стволовых клеток». О, эта наивная вера в одну таблетку, которая сможет
остановить старение!.. Но пока такой таблетки ни еврейские ученые, ни
замечательный Скулачев на рынок не выбросили, придется нам махать руками и ногами
самим — в рассуждении, на сколько же лет это поможет нам омолодиться. А
действительно, на сколько?
Как отмечает вышеупомянутый Агаджанян, «с точки зрения работы сердца, мышц
и скелета физические упражнения могут «омолодить» 70-летнего человека на 40
лет». Если кому-то это покажется невероятным, напомню о пациентах Жерлыгина,
у которых в 70 лет неожиданно восстанавливается потенция, утраченная многие
годы тому назад. А Ковина вообще сулит до 150 лет жизни. У нее целая
философия:
— Я веду экспериментальные группы. Денег не беру, мне интереснее
результаты. Советую людям, как правильно эксплуатировать свое тело, чтобы оно
подольше продержалось. Для этого снимаем полную панель биохимии крови, смотрим
нарушения. Я даже советую сделать спектрограмму волос, потому что дефицит
каких-то элементов в организме можно раньше отловить в волосах, чем в крови,
ведь организм сначала восполняет дефицит из тех мест, где он не страшен — из
волос, ногтей. Потом уже этот дефицит проявляется в крови. А потом начинаются
болезни.
— «Цинка нет — диабет. Хрома нет — диабет», — я отчего-то вспомнил слова
Жерлыгина.
— Не только диабет. Без цинка и иммунитет проседает, и потенция падает. У
меня комбинированная терапия — спорт, режим питания, вплоть до расчета норм
воды... Знаете, через меня прошло много панелей крови. И у 90 % людей есть те
или иные отклонения. Это предвестники. Людей до сорока лет ничего не
беспокоит. Но у кого-то уже есть гормональный сдвиг, у кого-то железа маловато.
Симптомов еще нет никаких. Но фундамент болезней уже закладывается. А если в
возрасте до сорока у вас есть какие-то отклонения в биохимии, вероятность
того, что вы перепрыгнете планку «70», ничтожна. И если вы хотите дожить до 80
и больше, в сорок лет у вас должна быть идеальная биохимия! . . Но самое
главное — это все должно быть только на желании. Если человек будет сидеть на
любой диете без желания, она ему не поможет. Человек должен все это делать на
подъеме. И ни в коем случае не нервничать. Стрессы вызывают ускоренное
старение . Это кажется до отвращения банальным, но насколько ужасно влияют гормоны
стресса на человека, я имела возможность убедиться своим глазами. Через нас
прошел один молодой человек из Прибалтики. Звали его Альвидас Гуделяускас. В
детстве он упал в прорубь, на фоне просевшего иммунитета получил туберкулез,
его лечили мощными антибиотиками, которые посадили печень. Ему поставили
диагноз «аутоиммунный гепатит», которого мы здесь в Москве не подтвердили,
потому что антител у него не нашли. Мы ему поставили диагноз «циррозоподобное
перерождения печени на фоне лекарственной терапии». Потом у парня возникли
ревматические осложнения. Он перенес несколько курсов преднизолона — в 9 лет,
в 15 лет, и в 21 год. И вот после этого последнего курса он внезапно стал
быстро стареть.
Это не было генетически обусловленной прогерией, которая иначе называется
синдромом Вернера, поскольку с этим синдромом люди не способны иметь детей, а
у Альвидаса к тому времени уже был ребенок. Да и генетическая экспертиза не
подтвердила болезнь Вернера. Поэтому мы поставили ему атипичный синдром
Вернера. Судьба этого Альвидаса печальна. Он мне писал в письмах, что от него
ушла жена, он поменял имя и фамилию, его все время задерживала милиция,
потому что молодое фото в паспорте не соответствовало его постаревшему лицу. А
когда он поменял паспорт и вклеил другое фото, оно уже не соответствовало
паспортному возрасту... Сейчас этот человек куда-то пропал.
Единственное, что могло спровоцировать такое обвальное старение, — курс
преднизолона. Его, кстати, выписывают всем подряд. Кости болят, суставы — его
выписывают. Астма — выписывают. А что такое преднизолон? Это стероидный
гормон, который подавляет иммунитет. Но самое главное, преднизолон — аналог кор-
тизола, гормона стресса. Он дает возможность мобилизовать силы в критической
ситуации, но при частом поступлении разрушает организм... Так что никакой
здоровый образ жизни вам не поможет удлинить жизнь, пока вы не решите проблемы в
семье. Если кортизол каждый день бьет вам по организму, вы ничем это не
перевесите . Не зря говорят, что до правнуков доживают только праведники. Чем
больше у вас в жизни спокойствия, тем больше вероятность прожить дольше.
— Но это же не решение проблемы! Все равно рано или поздно помрешь.
— Все, кто дышит, все стареют и умирают. Наша жизнь — это борьба между
старением и репаративными (восстановительными) процессами. Я не думаю, что
бессмертие возможно. Даже если вы решите все проблемы с телом, что вы будете
делать, если окажется, что существует еще и ментальное старение? Человек ведь
стареет не только телом, но и душой, и это не просто слова. С философской
точки зрения, мы все живем не для того, чтобы просто тупо жить, а для того,
чтобы выполнить какую-то функцию. И мы отвлекаемся на эту функцию — у всех
нас есть дети, которых надо воспитывать; дома, которые надо строить; работа,
которую, надо выполнять — в результате 90 % своего внимания мы направляем на
то, чтобы фиксировать проблемы вокруг нас, а не внутри нас... И рано или поздно
мы упускаем какие-то процессы внутри нас. Вчера не выспался, сегодня
перепугался, завтра перенервничал, а потом, глядишь, ногу сломал... Эта энтропия
неизбежна .
— Когда ученый начинает говорить о философии, это плохой признак. Это
значит, что он сдался. Если мы не можем остановить старение этого носителя,
нужно поменять носитель.
— А вы не думали, что наши дети — это и есть другие носители? Может, на
этом и успокоиться?
Но я успокаиваться не хотел:
— Не будем торговаться. Нам нужно все и сразу!.. Возможно, ваша методика
сработает, как паллиатив, как некое временное решение, с помощью которого
можно будет дождаться реального бессмертия. Вы говорите, что человек в его
сегодняшней версии может прожить 150 лет.
— Как ученый, я могу сказать, что 150 лет — тот предел, которого можно
добиваться. Все зависит от человека. Маме моего босса 110 лет, и она до сих пор
жива. А многие мои знакомые умерли в сорок с небольшим. Ночной образ жизни,
кофе, курение, отсутствие семейной жизни. Природа таких прибирает быстро...
Мужчины в России живут в среднем 57 лет. И для того чтобы увеличить эти 57 до
110 лет жизни, вообще никаких научных открытий не нужно, ничего не нужно,
кроме групп здоровья. Все уже давно известно — нужно только научить. Я смотрю
на людей — и мне их жалко, гробят себя.
— А откуда у вас в голове возникла цифра 150 лет?
— Есть достаточно достоверные сведения о том, что люди, которые существуют
по системе дао, живут примерно столько. Известны имена их правнуков,
праправнуков . Есть документы. Я, разумеется, в Японии и Китае не была, своими
руками эти документы не трогала. Но про них очень много сведений, которым, я
считаю, можно доверять. И потом, если вы почитаете веды...
...Это было последней каплей для меня — слова Ковиной про веды! Вы ведь,
дорогие мои читатели, еще не все знаете! Вы ведь не в курсе, что после
двадцатилетнего перерыва я встретил Мамаева вовсе не около Института химической
физики , нет! Он сначала по телефону пригласил меня в Питер, где должен был
читать лекцию о старении. Угадайте, где? На каком-то ведическом индуистско-
религиозном конгрессе. Я на один день полетел в Санкт-Петербург; послушал
лекцию; скушал какой-то вегетарианский прасад по 40 рублей за пирожок,
продающийся в фойе; купил жене бронзовую статуэтку многорукого Шивы с головой
слона и пригорюнился, услышав от геронтолога Мамаева слова о том, что он
изучает человеческое тело полвека, и все пятьдесят лет не устает удивляться его
сложности, которая настолько велика, что «поневоле приходят мысли о
Создателе»...
Мне слова о Создателе не понравились. Я считаю создателями мира нас. А
науку — инструментом создания мира вокруг нас. И когда ученый (создатель)
заикается о каком-то ином Создателе, когда он рассуждает о ведах, мне это
представляется «политикой опускания рук» или, по крайней мере, намеком на нее...
Впрочем, возможно, я ошибаюсь и зря трачу эмоции. Возможно, мне нужно вновь
собраться, подхватить под мышку читателя и отправиться с ним туда, где
обитают неуспокоенные люди с засученными рукавами и штанами, полными энтузиазма.
Вперед!
Глава 3. Под
крики муэдзина
Помните Тимура Артемьева, скромного миллионера, который грезит о
космических кораблях и победе над старением? Он человек довольно молодой, на момент
написания этой публикации ему нет еще и сорока, и он дитя СССР. В Советском
Союзе было много ужасного, что и погубило сию клоаку. Но существовало в
красной империи и нечто полезное. Оно, это полезное, появилось в качестве
компенсации — как мышечный корсет человека, который гипертрофированным развитием
отдельных мышц компенсирует проблемы в позвоночнике, поддерживая его. Так и
положительные черты СССР компенсировали его общую нежизнеспособность
(экономическую неэффективность), позволив стране протянуть столько, сколько она
протянула. Какие же компенсационные механизмы нарастил СССР?
Тотальную антирелигиозность и сильную науку с хорошим образованием в базе.
Тотальная антирелигиозность сдвигала все общественные настроения и все
общественное внимание со сферы трансцендентного, философского,
экзистенциального в грубую материальную практику, позволяя сконцентрировать силы на
созидании и покорении. Да и в плане социального спокойствия светскость дает сто оч-
ков вперед любой религиозности, а учитывая, что ко времени заката империи ее
штатная религия (коммунизм) уже не работала, общество можно было считать
практически полностью атеистическим.
Большая же наука в СССР, как на фундаменте, базировалась на сильном
школьном образовании с уклоном в точные науки и на многочисленных кружках
авиамоделизма, ракетостроения... Последнему поколению детей, которые еще краешком
застали все это, сейчас уже далеко за тридцать.
Они воистину последние могикане! Теперь таких уже не делают. Дальше пошли
уже совсем другие люди. А эти — последние имперцы.
Так вот, Артемьев — из их когорты. Не скажу, что все в их поколении такие.
Конечно, не все. Но таких там довольно много. Неукрощенные мечты еще бурлят в
их головах сверкающими отсветами, напоминая о Гагарине, ефремовских
звездолетах и Стругацком «Хиусе». Именно поэтому Артемьев финансирует Институт
биологии старения. Это виртуальный институт, которому не нужны стены. Зачем стены,
если всяких разных стен в этом мире понастроена целая уймища? И аппаратура не
нужна, ее тоже в мире много. Институт координирует и спонсирует самые разные
исследования в области биологии старения в России и за рубежом, полагая, что
любое исследование, которое продвигает науку о старении вперед, является
вкладом в общечеловеческую копилку знаний. И я, честно говоря, ему даже
завидую. Потому что, на мой взгляд, финансировать научные исследования — самый
большой кайф (не считая холодного пива в жару).
На одной из координационных тусовок этого института довелось побывать и
мне. «Заседание» проходило в Турции, под Даламаном, потому что там обитает
директор института. Он не турок, боже упаси, он русский, а живет в Даламане,
потому что там тепло и потому что настоящему русскому весь мир — дом. На
веранде его арендованной виллы шли весьма интересные разговоры, выжимку из
которых я приведу здесь, не расписывая, кто именно что говорил, поскольку это
неважно. Важно другое: на планете, где невооруженным глазом наблюдается некое
замедление прогресса, я бы даже сказал отупление масс и снижение их интереса
к науке, живут, тем не менее, молодые люди, которых остро волнуют вопросы
будущего . И которые это будущее организованно обдумывают и, значит,
конструируют . Собственно говоря, во все времена деланием будущего занималось абсолютное
меньшинство, на котором и лежала ответственность за предстоящее, причем порой
весьма отдаленное. Корона финансировала, ученые исследовали, крестьяне
пахали.
Я просто опишу человеческий типаж, который наблюдал под Даламаном на этих
интеллектуальных посиделках. Собирательный, так сказать, образ. Это молодые
длинноволосые люди до сорока лет, с волосами, забранными в пучок, которым
порой на английском выразить мысль проще, чем на русском. Спортивные,
образованные , компьютерные. Которых интересует не только биология.
Мы все сидим на большой веранде. Конструируем будущее. Вокруг декорациями
взмывают зеленые горы, вверху синее небо и крики чаек, чуть ниже веранды
бассейн , на бортике которого сидит в позе йога молодой биолог. Он приподнимается
на руках и в той же позе падает в воду; под водой разворачивает из йоговской
позы, как молекула белка, теряющая четвертичную структуру, и плывет к
противоположному бортику. Все это сценическое пространство фонируют крики муэдзина
с ближайшей мечети, что создает удивительный контраст в настоящем между
прошлым и будущим. И наш напряженный полилог — стальная игла, воткнутая в этот
многокрасочный пирог реальности.
— ...Задача человечества — выйти в космос, осваивать другие планеты. В
ближайшие пятьдесят лет человечество должно освоить ближний космос как среду, а
в ближайшие двести — выйти из Солнечной системы. Это нужно, чтобы
человечество, как вид, выжило. Мы будем конструировать космические корабли! И мы
победим старение! Нет в этом ничего сверхъестественного, это научная задача, ко-
торая должна быть решена. Но, возможно, нам придется пройти ряд промежуточных
этапов. Скажем, этап трансплантологии, когда людям будут просто заменять
негодные органы, чтобы продлить жизнь. Уже сейчас современная трансплантология
стоит на пороге того, чтобы массово печатать органы, как принтером. Принтеру
ведь все равно, чем брызгать и что распылять. Если картриджи зарядить
клеточной культурой и напылять ее слой за слоем на определенной трехмерной матрице
— а такие эксперименты ставились, — получится орган. Другой вариант —
трансгенные животные. Например, специально генетически модифицированные
человеческими генами свиньи, органы которой не будут отторгаться человеком. Свинья по
массогабаритным характеристикам для этого лучший кандидат.
Я кивнул в сторону голосящего минарета:
— Мусульманам это не понравится.
— Это их проблемы. Захотят жить — внесут поправки в Коран. Вот с евреями в
этом смысле проблем не будет: у них все можно, если раввин разрешит. А среди
тыщи раввинов найдется пара десятков, которые разрешат подсадить некошерную
печень...
...Спешу сообщить читателю, что шутки шутками, а работа над трансгенными
свиньями идет уже давно. Еще в 2002 году одна шотландская компания заявила о
рождении пяти трансгенных поросят, органы которых, по их мнению, не должны
отторгаться человеком. Правда, с тех пор про этих поросят ничего не слышно.
В 2004 году о том же самом заявили австралийцы на международной конференции
трансплантологов. Для того чтобы свиные органы не отторгались, нужно удалить
у трансгенных свиней шесть генов и решить проблему со свиными ретровирусами,
которые могут перебраться из свиного органа к человеку и убить его. Пока что
удалось изменить только пять генов, а с вирусами непонятно что делать,
оповестили австралийские генетики.
Есть и такая проблема: средняя продолжительность жизни человека — семьдесят
лет. А свинья живет десять. Не будет ли свиной орган в человеке стариться по
свиному графику?
— Поэтому магистральное направление — выращивание собственных органов из
стволовых клеток. Трахею, аорту, мочевой пузырь уже можно вырастить, а у
животных даже сердце выращивают. Еще несколько лет — максимум десяток, и
технологию выращивания органов из стволовых клеток поставят на поток.
— Но ведь это жутко неудобно — перемонтаж... Менять органы, как запчасти.
— Неудобно. Но умирать-то еще неудобнее. Да, это паллиативный вариант. Но
зато существующий уже сегодня! Когда-то не было анестезии, и человеку били по
башке дубинкой, чтобы он отключился, а потом резали ногу, и лучшим хирургом
считался тот, кто мог отчекрыжить ногу за двадцать секунд. Но оттуда вышла
вся современная медицина. Конечно, лучше резать под наркозом, чем с дубинкой,
но если нет наркоза, лучше резать, чем давать умирать. Лучше менять запчасти
на операционном столе трансплантолога, чем давать умирать.
— Но вы понимаете, что это вызовет коренное переустройство общества,
увеличение числа врачей и клиник на порядки, если трансплантология станет такой же
необходимой, как стоматология. Значит, у каждого из нас будет по десятку
операций.
— Когда-то невозможно было дать каждому по телефону. А сейчас у многих по
два. И почти у каждого из тех, кто перевалил за сорок-пятьдесят лет, за
плечами операция.
— Это факт, — согласился я. — Без ремонта мы бы столько не прожили. У моих
родителей по несколько операций. Медицинская индустрия ремонтирует людей, как
на конвейере. А если считать операцией удаление и ремонт зубов, то операций
этих каждый современный человек имеет множество. Но то, что предлагаете вы,
увеличит масштабы индустрии на порядки! И врачей понадобиться больше, и цехов
по выращиванию донорских органов.
— Я вот был в Индии. Видел местную клинику. Утром приходит врач, снимает
замок, поднимает железную решетку и начинает прием. Там у него операционная,
рентгеновский кабинет. И со всем он справляется один. Забегает в железный
шкаф, делает рентген, в операционной проводит полостные операции. Снаружи все
это выглядит, как сущий курятник. И даже в таких условиях спасают людей. А
таких «курятников» можно построить где угодно и сколько угодно. Равно как и
лабораторий по выращиванию органов.
— Сейчас коммунистоподобные политиканы говорят о том, что людей в будущем
нечем будет занять. Действительно, если при современном уровне сельского
хозяйства 4 % населения умудряются обеспечить всю страну едой, то через какое-
то время 4 % трудящихся в реальном секторе при полной роботизации
производства будут обеспечивать все население вещами. А что делать остальным? Сфера
услуг сможет всех проглотить? Если нет, нужно будет платить иждивенцам пособия
по безработице, выращивая социально опасную прослойку или целый слой
неприкаянных , выброшенных из общества тунеядцев и лоботрясов. И с этой точки зрения
возникновение новой сферы услуг и производства — трансплантационной индустрии
— отчасти поможет в решении проблемы. Появление новых рынков.
— Я добавлю — сейчас человечество стоит перед кризисом, корни которого
лежат в Америке и в крушении ее пенсионной системы. Впрочем, аналогичная
демографическая ситуация — во всех развитых странах, включая Россию. Когда при
Бисмарке придумали пенсии, на одного пенсионера приходилось сто работающих. А
сейчас на двух работающих — один пенсионер. Система выродилась и работать
больше не может. И если в течение десяти лет человечество будет заниматься
всякой ерундой типа борьбы с потеплением, вместо того чтобы вложить деньги в
борьбу со старением — и телесным, и психологическим, — нас ждет катастрофа.
Старикам просто нечем будет платить, и они начнут умирать от голода.
— Это верно. Мы спасемся, если случится чудо, если мир образумится и
вложится в эти исследования, как когда-то вкладывался в космос, как сейчас
вкладывается в термоядерный проект... Правда, то, что он вложится, вызывает большие
сомнения, потому что когда Берлускони сказал Путину о проблеме поиска
бессмертия и о том, что проблему старения надо срочно решать, Путин ничего не
понял и обратил все в шутку. Но даже если случится чудо и человечество
переключится с глупостей типа глобального потепления на решение проблемы
бессмертия, возникнет другая проблема. Мы все видели, как восстала вся Франция и
начала переворачивать и жечь автомобили, когда им подняли пенсионный возраст на
два года. А при отсутствии старения работать придется, считай, вечно! Кто же
согласится на такой ад? Многих только халява пенсии примиряет со старостью.
— А просто нельзя людям озвучивать конечную цель: мы боремся со старением,
чтобы заставить вас работать вечно. Подавать все нужно под флагом заботы о
людях. Иного выхода все равно нет. И пенсию платить скоро уже будет
невозможно, и демографическая ситуация в развитых странах не такова, чтобы позволять
людям не работать. Люди в развитых странах не размножаются. А кто будет
поддерживать очаг цивилизации? Не хотите размножаться? Заставим жить вечно!
...Тут я отвлекусь и снова отошлю читателя к книге «Кризисы в истории
цивилизации» , где упомянутый системный кризис описывается довольно подробно. Вот
только с той поры, когда писалась книга, долговой навес над Америкой вырос
еще больше. Если раньше, по прикидкам американского профессора Лоуренса Кот-
ликоффа, он составлял более 50 триллионов долларов, то сегодня — более 200
триллионов. Сюда входят все бюджетные обязательства, включая расходы на соц-
обеспечение и медпомощь, которые растут лавинообразно — вслед за лавиной
выходящих на пенсию американцев и ростом продолжительности их жизни на пенсии.
Уже с 2016 года правительство США должно будет выплачивать своим гражданам
больше, чем станет собирать в виде налогов. К 2037 году все трастовые фонды
соцобеспечения будут полностью исчерпаны, и денег хватит только на то, чтобы
выплатить каждому пенсионеру пенсию в размере... 76 центов. Так что про голод и
грандиозные социальные катастрофы — это не преувеличение.
Бывший генеральный контролер США. Дэвид Уолкер, занимавший эту должность с
1998 по 2008 год, заявил, что федеральные расходы и долговой навес являются
гораздо большим злом для США, чем терроризм. Поэтому победа над старением
действительно могла бы эту проблему решить или хотя бы облегчить.
— Можем не успеть. Несмотря на все разговоры о близкой победе над
старостью, исследования пока что ставят больше вопросов, чем дают ответов. Даже
если, как обещают некоторые геронтологи, нам удастся сделать мышь, которая
живет вдвое-втрое дольше сородичей, это, во-первых, не решит проблему
бессмертия, во-вторых, не факт, что результаты, полученные на мышах, удастся
перенести на человека. Ведь одни и те же вещества на разные виды животных действуют
по-разному. Скажем, антиоксидант ионол продлевает жизнь мышей, но укорачивает
жизнь дрозофил. Мыши, в отличие от человека, не болеют атеросклерозом, у них
не бывает инфарктов. Да и вообще пока нет ни одного исследования, насколько я
знаю, которое достоверно показало бы возможность продления человеческой жизни
с помощью каких-либо препаратов. Так что до бессмертия многие не доживут.
— На этот случай есть крионика. Она — тот запасной «аэродром подскока» к
бессмертию носителя, который позволит дождаться. И заодно избежать
экономической катастрофы. Основная доля долгового навеса, который грозит погрести под
собой Штаты, — медицинские расходы. Подсчитано, что главными тратами человек
обременяет общество на последнем-предпоследнем году жизни. Допустим, у
человека рак простаты. За шестьсот тысяч долларов ему можно продлить жизнь еще на
месяц-другой. Но дешевле и разумнее его за гораздо меньшую сумму просто
заморозить , а разморозить тогда, когда медицина научится лечить рак. Крионика
стоит на порядок дешевле не только бессмысленного лечения рака, но даже и
приличных похорон. В принципе, все похороны надо было бы заменить крионирова-
нием, а кладбища — криоцентрами.
— Еще одна новая индустрия? Ее один новый спрос? Для экономики это хорошо.
Но...
Я повернул голову в сторону минарета, откуда раздавались заунывные крики
служителя культа, и подумал... Вернее, представил себе, что в Древнем Шумере
или Египте научились замораживать людей. И начали замораживать всех, в
расчете на то, что добрые люди будущего разморозят их, оживят и позволят жить в
новом, дивном мире. Сколько накопилось бы замороженных с тех времен? И что бы
мы тут в постиндустриальном обществе делали с сотнями миллионов древних
гончаров, козопасов и крестьян — диких, фанатичных в своей религиозности,
неграмотных? Чем они тут будут заниматься? У нас нету столько коз и такой
потребности в горшках, чтобы загрузить их работой. К тому же они начнут
стремительно размножаться! . . Мы и со своими-то современными дикарями Третьего мира не
знаем, что делать! . . Конечно, мне могут возразить, что в далеком светлом
будущем нам всем сделают апгрейд, загрузят в мозг все нужные знания и
цивилизованные привычки, чтобы мы не задыхались от возмущения, увидев какой-нибудь
гей-парад генетически модифицированных гермафродитов, которые занимаются
фантастически нетрадиционным сексом прямо перед новостными стереотелекамерами.
Но что-то подобная перспектива представляется мне, во-первых, сомнительной и,
во-вторых, опасной для целостности моей личности, которая и есть совокупность
привычек, реакций и знаний. Если меня в будущем убьют методом полной
переделки личности, почему бы мне тогда не умереть здесь и сейчас традиционным
способом?
Да даже если никто и не будет меня переделывать ментально, если даже всех
размороженных разобьют на исторические группы и поместят в резервации,
соответствующие привычной им эпохе, все равно — мне бы не хотелось жить в
зоопарке, зная, что паровоз прогресса умчался далеко вперед, а мы тут непонятно за-
чем коптим небо. К тому же, если правы люди, утверждающие, что сознание можно
перенести на иной носитель, мы никогда не поймем, живем ли мы в резервации
будущего реально или нас, разморозив, переписали на кристаллы и мы существуем
в виртуальной реальности.
И с какой бы вообще целью разумным существам будущего (не смею называть их
людьми, потому что мы — всего лишь промежуточный этап эволюции) воскрешать и,
тратя ресурсы, содержать миллиарды дикарей из прошлого? Пусть даже и не
миллиарды. Если на заморозку согласятся всего тысячи, это еще хуже! Я бы не
хотел проснуться один в совершенно непонятном мне будущем, без единого родного
человека и без единого знакомого предмета вокруг, в окружении непонятных
существ на колесиках, которые в тыщу раз умнее меня и осторожно пододвигают мне
палкой миску с пищевой протоплазмой.
Пока я предавался этим печальным мыслям, разговор продолжался, постепенно
выруливая в ту сторону, которая и мне, и вам, дорогой читатель, наиболее
интересна, — к психологии бессмертных, нужности бессмертия для вида и, наконец,
к обсуждению феномена сознания.
— ...Цель нашего института — фундаментальные исследования биологии старения.
Программа-максимум — вечная жизнь. Если и когда мы ее достигнем, это
полностью изменит все наше существование и психологию цивилизации. Люди перестанут
хапать. Система ценностей поменяется.
Я не согласился:
— А вот не факт, что она поменяется в лучшую сторону. Поскольку смерть
мотивирует: «Мне уже скоро сорок, а что я успел?» А если впереди вечность... О, я
всегда успею! И можно ничего не делать, пинать балду... Вот у меня есть один
знакомый — доктор Блюм. В пятьдесят лет он женился и начал обратный отсчет
жизни: до шестидесяти осталось девять лет, восемь, семь... Он на этом этапе
родил троих детей, начал быстрее двигать какие-то проекты... Мотивировка: надо
успеть! И потом, бессмертие замедлит науку. Если академик занял место, его
уже не сдвинешь. Он укоренился навсегда, и будет тормозить все революционные
исследования. Ведь в науке новые точки зрения побеждают только после смерти
поколения мастодонтов, выросших на старой парадигме, которая когда-то была
передовой. А молодежь легко подхватывает все новое. Поэтому смерть нужна виду
для обновления. И цивилизации, как видим, тоже.
После этой моей тирады поднялся гвалт. Мне возражали все хором — так им
хотелось жить вечно, этим молодым ребятам. А я — тоже не очень старый, но дико
мудрый — не соглашался:
— Я от лица эволюции высказываю сомнение в том, что цивилизации, то есть
человечеству в целом нужно бессмертие.
— А есть ли у человечества интересы, отличные от интересов отдельного
человека?
— Конечно. Интерес популяции превыше интересов особи!
— А какое нам дело до того, что считает по этому поводу природа или
эволюция?
— Но представьте, что цивилизация перестанет развиваться из-за того, что
особи достигли бессмертия.
— Почему?
— Да по тем причинам, что я уже перечислил! Смена научных парадигм
обеспечивается умиранием старперов и притоком молодых кадров, которым новые
гипотезы уже не кажутся столь еретическими. Которые не обросли социальной коростой
— научными званиями, полученными за старое, и им, соответственно, не нужно
защищать свой уровень жизни, как это нужно делать старикам, которые взросли
до академических высот на когда-то передовых, а ныне устаревших теориях...
Далее — причины психологического порядка: «Мне уже тридцать лет, а что я
сделал?»
— И что начинает делать человек после этой мысли? Становится академиком и
изобретает нечто новое? Если он бездарь, он таким и помрет, а если гений, то
не сможет не изобретать.
— Это верно. Но верно и другое: зачем мне вообще подниматься с пляжа и
дописывать книгу, если я «всегда успею»? И получить образование «всегда успею».
— Для зарабатывания денег. Деньги ведь никто не отменял. Или вы хотите
провести вечность дворником? Но, в конце концов, девять из десяти пусть лежат на
пляже, а те, кому это будет интересно, станут продвигать цивилизацию вперед,
потому что им это интересно — изобретать, писать книги, доказывать теоремы.
Всегда ничтожная доля людей двигала цивилизацию вперед. И делала это не из-за
денег, а из-за интереса. Каменный топор, копьеметалка, лук — все это изобрел
один человек из десятков тысяч. Если человек задумается «мне уже сорок, а я
еще ничего не сделал», это не сделает его изобретателем. Плебеев будут
мотивировать деньги, а умных людей — интерес.
— Молодой человек легко обходится без денег, лежа на пляже. И только
взрослея , начинает пахать, меняя свободу безденежья на комфорт рабочей несвободы.
А бессмертному спешить некуда — он вечно молод и потому всегда успеет и семью
завести, и образование получить. Куда интереснее поиграть в карты на пляже с
ребятами. Карьера никуда не убежит... Разве что поддержание бессмертия будет
требовать денег. Вот это стимул! Да еще какой... Но это и вечное порабощение.
И, кстати, вопрос о пенсиях мы так и не решили. Они будут?
— Зачем пенсия человеку, который может работать?
— Для большинства людей развитого мира пенсия — символ грядущего счастья,
когда силы еще есть, а на постылую работу ходить не надо: деньги платят
задаром ! Можно путешествовать.
— А я, может, и в тридцать лет хочу поездить! Не вопрос, накопил денег —
ушел на несколько лет лежать на пляже. Можете назвать это личным пенсионным
фондом, какая разница?
— Но представьте, что человек бесталанный будет вынужден всю вечность
ишачить на низкооплачиваемой работе и потому не сможет отложить на годовой
«отпуск» . Его удел — вечная пахота. Это же кошмар! Зачем ему такая жизнь и такой
вечный ад? В то время как другие — вечно молодые и талантливые или просто
получившие наследство и живущие на проценты — ни хрена не делают, а целую
вечность наслаждаются жизнью, как в раю. Где справедливость?.. Однако первое,
что приходит в голову, — перенаселение. Не будет ли грозить миру бессмертных
перенаселение? Или в обмен на бессмертие у человека отнимут право заводить
детей?
— Это весьма распространенное заблуждение, что продолжительность жизни
связана с перенаселением. На самом деле, растет население или убывает, связано с
рождаемостью. А сейчас у нас проблема именно с рождаемостью! В этих условиях
бессмертие как раз не помешает. Демографические процессы не связаны с
продолжительностью жизни. Точнее, связаны только в том случае, когда средняя
продолжительность жизни меньше репродуктивного возраста. Тогда, увеличивая ее,
мы увеличиваем репродуктивный период, и наоборот. У нас же репродуктивный
возраст фактически составляет пять лет — с 25 до 30 лет. За это время женщины
рожают по одному ребенку, и на этом все.
— А усталость от жизни бессмертного человека?
— Усталость от жизни — всего лишь проявление старческой депрессии. Не будет
старости — не будет усталости. Молодому жить не надоедает. Он здоров, и ему
все в радость.
— И в каком же возрасте будут жить люди будущего свою тихую вечность?
— В том, какой нравится. А если быть точным, понятие возраста как таковое
отомрет, станет бессмысленным. Потому что оно неразрывно связано со
старостью. Наилучшее функционирование органов — вот и весь возраст. Все идет к то-
му, что человек будет трансформируемым по своему желанию. Побыл мальчиком,
потом стал девочкой, потом дельфином. Вы ведь не думаете, что если технологии
будут развиваться с той же скоростью, что сейчас, люди через тысячу лет
останутся такими же, как сегодня, — будут бриться, болеть, лысеть... Скорее всего,
они просто перейдут на принципиально новый носитель. Но то, что психология
вечных людей изменится, — сто процентов! «После нас хоть потоп» — вот этой
фразы больше не будет.
— Хм. Это аргумент... Значит, вы действительно готовы подарить человечеству
бессмертие?
— Да, готовы! Сделать касту вечно живущих, а остальных оставить в том
дерьме , в котором они живут, — это неправильно. Нужно поднимать всю цивилизацию
сразу.
— Сразу, конечно, не получится. Одеяло нужно поднимать за углы. Невозможно
поднять одеяло цивилизации сразу. Только постепенно. То есть одна часть уже
будет высоко, а другая еще будет лежать на полу. Это как с сотовыми
телефонами . Сначала бессмертие получат самые богатые. Потом все остальные, причем
большинство, видимо, — в кредит. Но вот стоит ли давать бессмертие
мусульманам, у которых по 8-10 детей? И нужно ли оно им, если они надевают пояса ша-
хидов и взрываются?
— Это вопрос не простой...
— Но таких у меня полно! И главный из них — если все-таки проблема старения
носителя окажется настолько системной, что сделать вечное тело не удастся по
каким-то принципиальным соображениям, как принципиально невозможно, например,
построить вечный двигатель, что тогда? Менять носитель сознания?
— Менять носитель. И в этом направлении мы работаем.
После этой фразы один из присутствующих длинноволосых гениев рассказал о
проводимых в его лаборатории экспериментах. Они там у себя учат компьютер
чтению мыслей. На голову человека надевают шлем с шестнадцатью контактами. И
заставляют его представлять какой-нибудь предмет. Например, стол. Показания
кожных потенциалов записываются. Потом о столе напряженно думают другие
испытуемые . Потом данные усредняются. Затем заставляют думать о яблоке, например,
о других простых предметах. Все записывают. Усредняют. И видят, что
усредненные кожные электропотенциалы «стола» и «яблока» несколько отличаются.
Прекрасно. Заводят данные в компьютер. И потом, когда очередной испытуемый
начинает усиленно думать о столе, компьютер угадывает, о чем он думает. Угадывает
не всегда. Компьютер пока научили читать всего несколько простейших мыслей,
точнее, образов, но лиха беда начало! . . Конечно, от этих опытов до
полноценного чтения мыслей — как раком до Китая. Конечно, читать мысли, расшифровывая
электрические напряжения на коже головы, — это все равно, что получать
представление о цирковом шоу, глядя не на арену, а на тени, которые отбрасывают
действующие лица на стенку. Но руководитель лаборатории уверен: через три
десятка лет чтение мыслей будет вещью совершенно обычной.
— Уже сейчас есть первые компьютерные системы, которые управляются мозгом
напрямую. В дальнейшем я вижу практическое слияние искусственного интеллекта
и мозга. Почему я, человек неверующий, не совершаю криминала и не делаю
каких-то неэтичных поступков? Потому что все эти действия всплывут, станут
общедоступными через какие-то 30-40 лет. Не останется никаких личных тайн,
когда будет глобальная нейронная сеть, к которой люди станут подключаться
напрямую. А не подключаться будет невозможно, иначе просто выпадешь из социума.
— Осталось только выяснить, что такое сознание и можно ли его вообще
переписать или запустить гулять в сеть.
— Этот вопрос, на мой взгляд, сводится к вопросу о том, что такое человек —
софт или хард? Для меня человек в первую очередь информационная сущность.
Нельзя же сказать, что я — это мое тело, и если мне подстригли ногти, меня
стало меньше, это глупость. А значит, переписать можно.
— На мой взгляд, индивидуум — это логика над данными. Больше ничего
личность собой не представляет — только данные, которые мы накопили за жизнь, и
та уникальная логика, которая работает над этими данными. Все.
Я щелкнул пальцами:
— Хорошее определение! «Человек — это логика над данными». И, наверное, оно
может многих убедить. Но меня сейчас больше интересует вопрос о соотношении
личности и сознания.
Все на секунду замолчали.
— Согласен, есть такой вопрос, — кивнул один из собеседников, наиболее
поживший и потому умудренный.
— Сознание — скользкий термин, — вздохнул другой.
— Но это же самый интересный вопрос! — воскликнул третий. — Все, что мы
обсуждали до этого, все эти биологические тонкости мне не очень были интересны.
А вот это — интересно!
Я потер переносицу и попробовал прояснить мысль:
— Вот одна собака, вот вторая — у них разные личности, потому что разные
характеры, разная сообразительность. Личность — это отличия между сходными
субъектами. Но сознание... Его определить сложно. Хотя интуитивно мы понимаем,
что сознания больше у шимпанзе, чем у собаки, и еще больше у человека. Если
только не путаем сознание и рассудок. Под рассудком я имею в виду чисто
интеллектуальную деятельность, «вычислительную».
— В данном случае под сознанием вы имеете в виду само-осознание, насколько
я понимаю, когда человек сам себя осознаетв этом мире?
— Наверное. У любого млекопитающего есть свое осознание себя — просто в
силу собственной выделенности из окружающего мира. «Я голодный». «Мне
нравится». «Я пойду». «Я знаю, что там опасно». «Этот мой щенок веселый, а вон тот
грустный». Конечно, это не осознается животными в словах, но это осознается!
А горилл так и вовсе можно научить говорить! До шестисот слов на языке немых,
если мне память не изменяет... Обученные языку обезьяны ведут диалоги между
собой и с экспериментаторами. Значит, разум их достаточно силен. Но ведь разум,
рассудок — еще не сознание! Разум есть логическая способность решать задачи.
Она есть и в компьютере. Но компьютер, насколько мы понимаем, себя не
осознает. Это просто машина. Так можем ли мы сохранить сознание в машине?
— Что мы хотим сохранить на другом носителе: сознание, то есть осознание
себя как личности, или накопленный опыт, набор фактов?
— Есть иерархия, я считаю. Верхний слой — воспоминания. Потом
индивидуальные предпочтения, привычки, динамические стереотипы. Это тоже хотелось бы
сохранить , но это уже не так важно. Для меня лично важнее память.
Это опять-таки сказал самый старый и умудренный, накопивший много
жизненного опыта, который было жалко терять из-за какой-то там смерти.
— Не согласен. Моя память — это не «Я»! Человек может потерять память или
часть памяти. Но остаться собой. Я могу по пьяни не помнить, что творил
вчера, но от этого не перестану быть собой.
— Если человек не ассоциирует себя с человеком, которым был десять лет
назад, значит, это разные люди. Важна именно преемственность информации.
— Погодите, погодите, но если мы пришли к выводу, что в человеке главное
софт, а не хард, то возникает следующий вопрос: в софте что главное — базы
данных или обработка? То есть файлы или логика, которая к ним обращается?
— Я уже говорил: для меня главное — моя память.
Такая постановка вопроса всех возмутила.
— А для меня — логика. Какие бы мне ни дали данные, для меня важна логика,
с помощью которой я буду этими данными, включая воспоминания, оперировать.
— Но ведь логика зависит от тела! И не надо на меня так смотреть! У нас у
всех могут быть одни и те же факты, но трактовать мы их будем по-разному, в
зависимости от того, к какой мировоззренческой модели больше склоняемся. Бо-
говер скажет: тут просто Промысел Божий. Атеист скажет: случайность. Красный
патриот заявит: это доказывает гибельность индивидуализма, потребительства и
капитализма. Человек с менее развитым стадным инстинктом будет более склонен
к либеральной, индивидуалистической модели мира. Это не мы умом подбираем
модели мироздания. Это модели подбирают нас, фигурально выражаясь. Наши
склонности и характер задаются генетикой, то есть телом — тем, как работают железы
внутренней секреции, как устроен мозг1 данного конкретного человека. От этого
потом пляшет и идеология — способ обработки данных, умение замечать факты,
которые ложатся в струю, и не замечать неудобные факты. Ведь мир настолько
многообразен, что под любую точку зрения можно накопать фактуры. Если мы
освободим сознание от влияния животного тела, что от него (сознания) останется,
кроме чистой математической логики, не раскрашенной телесными предпочтениями?
После этой моей тирады все опять заголосили хором, а я вдруг подумал, что в
пылу разговора никто, в том числе и я, не заметил хитрого финта, с помощью
которого сознание легко ускользнуло от рассмотрения, глумливо подставив
вместо себя все что угодно, кроме себя. Я сам обратил на это внимание, только
уже работая над этой публикацией. Смотрите, один человек говорит:
— Для меня важнее воспоминания.
Другой не соглашается:
— А для меня логика над этими данными, способ обработки.
Но для кого для «меня»? Ведь под этим «меня» и спряталось их хитрое «Я»,
подсунув вместо себя воспоминания в одном случае и способ реагирования в
другом . Воспоминания — это не человек. Воспоминания можно изложить буквами на
бумаге. Но бумага не может думать и осознавать себя. Это просто база данных.
С данными человечество научилось работать давным-давно, изобретя
письменность, которая позволяет сохранять накопленную информацию, — с этим как раз
проблем нет. Менее понятен вопрос о том, может ли себя осознавать та самая
«логика над данными», то есть пустая тележка, которая ездит между полками с
папками памяти и в произвольном порядке хватает то одну, то другую папку для
чтения. Но кто читает? Тележка? Неужели мой способ мышления и реагирования —
это и есть «Я»? Человек — это магнитофонная головка? Или весь магнитофон? Или
магнитофон с катушкой, на которой записана память?
Писание мемуаров, которым человечество грешит уже тысячи лет, как раз и
есть неполноценный способ остаться бессмертным — сохранить воспоминания, если
не для себя, так хотя бы для потомков. То есть воспоминания отделить от
«себя» можно. Если человек теряет память в результате амнезии, он все равно
остается собой. Но при этом его начинает мучить вопрос: «Кто я?» Он не помнит
ни имени, ни фамилии, ни города, в котором живет, ни времени, ни прошлого. Но
его «Я» остается. Только очень встревоженное, поскольку потеряна система
социальных координат, без которой «Я» функционировать сложно, и ему как-то
пустовато , ведь человек — животное социальное. Тогда жизнь надо начинать с нуля.
Жалко накопленного, я понимаю.
Тот мой собеседник, который декларировал, что главное в нем все-таки
воспоминания, а не он сам, объяснил свою позицию:
— Почему я не склоняюсь к этой вашей «логике над данными»? Потому что
воспоминания есть воспоминания — какие были, такие и остались. А вот логика
завязана на хард.
...Это он верно сказал. Это как раз то, о чем я только что написал. Бегающая
между полками с папками данных тележка нашего «Я» зависит от «тележных дел
мастера», который ее сделал. То есть от конкретного устройства конкретного
человека, от его нейронной сети, которая задается генетикой и отчасти
формируется воспитанием.
Так что же такое «Я» и можно ли его расположить на эмоционально нейтральном
носителе, не зависящем от нашего переменчивого, болеющего, стареющего,
страдающего тела? Ведь все эти «страдательные» недостатки тела создают сильнейшие
стимулы сознанию, под воздействием которых оно неравнодушно стремится к чему-
либо. Эти стремления и ограничения формируют (воспитывают) сознание,
превращая его в личность. Личность есть сумма недостатков... А к чему может
стремиться искусственный интеллект, получающий питание из розетки и ни в чем не
знающий нужды? Он и не будет личностью. Он будет стандартной вычислительной
машиной, не обремененной теми проблемами, которые делают нас людьми. Эти
соображения я и высказал группе товарищей. На что получил ответ:
— Но внутри огромного искусственного интеллекта можно задать виртуальное
пространство, в котором эмулировать эволюцию или разместить наши
индивидуальные сознания, чтобы они конкурировали между собой за виртуальные ресурсы.
— Зачем? Какой смысл в этой «конкуренции в банке»? За что конкурировать? За
ток, который поступает из розетки? Часто говорят о том, что вся наша
цивилизация уйдет в виртуальную реальность с головой. Но в реальной реальности я
постоянно нуждаюсь в чем-то, что заставляет меня преобразовывать эту
реальность . А внутри виртуальной реальности я словно йог в медитации, — воображаю
себе все, что хочу. Или как Господь, поскольку в виртуальном мире можно
создавать миры просто по желанию. К чему мне стремиться? Если у меня, как у
Бога, есть все, что я пожелаю, ровно через мгновение после возникновения этого
желания, значит, через мгновение я просто не буду больше ничего желать, ибо
все получу. И потому не буду ничего предпринимать. Бог — это тот, кто ничего
не желает, ибо ни в чем не нуждается и, соответственно, ничего не делает. А
тот, кто ничего не делает, никак не проявляет себя. То есть попросту не
существует. Поскольку существовать — значит проявлять себя. Если я всемогущ,
значит , меня просто нет. Я давно уже умер от скуки.
— Ты будешь жить в виртуальной вселенной не как бог, а как персонаж. Просто
потому, что тебе так интересно. Ты играешь в цивилизацию среди равных себе.
— Аватар. Не в смысле кино такое, а в санскритском смысле, как нисхождение
бога в мир в лице человека.
— Да. И потому как всесильный бог ты ограничиваешь сам себя. Потому что
неограниченность неинтересна! Ограниченность формирует, как ты верно заметил. А
безграничность растаскивает до полного растворения и небытия. Ты же не хочешь
небытия?
— Не хочу. Но понимаю, что существовать — значит нуждаться, то есть
страдать. Жить — значит быть ограниченным. Расти и развиваться можно только в
достижении целей, то есть покрывая дефицит чего-либо. А когда все дефициты
покрыты — это конец развития. По сути, смерть... То есть, по-вашему, возможен
вариант, что я бог и сейчас просто играю, ограничив сам себя в виртуальной
реальности?
— Запросто! Это же игра. Ты вошел в игру простым игроком, а тебя взяли и на
кресте распяли.
— Стоп-стоп! — я поднял палец. — Вы не заметили главного. Если этот мир —
плод моего разума, значит, вы — тоже плод моего разума. Вас нет, вы не
существуете . Вы — часть программы в моей игре. А это самый настоящий субъективный
идеализм.
— Есть другая гипотеза. Может быть, стать взрослой для цивилизации означает
отказаться от смерти и уйти в виртуальные миры играть. Там мы будем
вовлеченными в игру персонажами. Отыграл до конца — начал по новой, как это обычно и
бывает, — только с другим персонажем. В этом случае смерть персонажа не
означает смерти игрока. И может быть, мы все — персонажи, и смерти действительно
нет, а есть потусторонняя жизнь и рай — то место, откуда идет игра.
Я хлопнул в ладоши:
— Это же просто религия в новых одеждах. А как же покорение космоса? Или
оно тоже будет игровым? И что будет, если в этой игре «Цивилизация»
эволюционирующие персонажи разовьются настолько, что «перепрограммируют» себя —
перестанут умирать. Вы же к этому стремитесь, господа геронтологи! Игра выйдет
из-под контроля — с точки зрения Игрока. Он так и не вернется из своей игры
обратно в реальное тело. Так что если мы все — персонажи в виртуальной
реальности, может, мы кого-то крепко подставим тем, что не захотим возвращаться?
Но ведь игра-то происходит с полным погружением, иначе неинтересно, интерес
игры стоит в следовании правилам и случаю, а не в жульничестве, поскольку
мошенничество в игре обессмысливает игру как процесс. А это значит, что
персонаж не знает, что он персонаж. И именно поэтому в персонаж жестко вшита
смерть — как программа, чтобы он не вышел из-под контроля и хозяин не остался
в игровом кресле в бессознательном состоянии, будучи не в силах вернуться.
Мне бы, например, не хотелось уйти в игру и остаться в ней навечно
персонажем. Уж лучше быть богом-аватаром! То есть умереть и начать вторую игру,
третью...
Но главный вопрос все равно в другом. Допустим, я — персонаж в компьютере.
И даже неважно, кто меня создал, — я сам создал этот мир-программу, включая
вас, и сделал ограничения для себя ради собственного интереса и теперь играю,
или же мы все — эмулированные самостоятельные персонажи внутри программы, за
каждым из которых стоит игрок. Меня другое интересует. Ведь программа,
реализуемая в компьютере, — всего лишь гульба мелких электрических токов. Но какое
отношение они имеют ко мне? Как может мое сознание, мое «Я» сводиться к этим
токам? Как гульба токов может самоосознавать себя?
— А разве в мозгу не гульба токов? — быстро возразили мне. — Как может
гульба токов по нейронам самоосознавать себя? Однако прекрати эту гульбу — и
каюк самосознанию.
— Э, нет! Я прекрасно понимаю, что гульба токов в моих нейронах — это не я.
Ибо сознание идеально, а гульба токов материальна. Черная краска на белой
бумаге — материальна. А текст как смысл — идеален.
— Верно. Любая информация требует материального носителя. Но она
инвариантна к его свойствам: роман Толстого может быть записан буквами на бумаге, а
может — лазерными импульсами на DVD. Можно записать сознание на мозге, а
можно на другом носителе.
— Я понял, в чем ваша ошибка! — дошло вдруг до меня. — Вы почему-то
думаете , что сознание — это информация. Это не так. По Винеру, информация — это
сигнал, которого ждут. Вне кодировщика и ключа информации нет. Я не умею
разбирать японские иероглифы, и потому для меня они не несут никакой информации.
Я только знаю, что там чего-то написано. А крыса и этого не знает, она
воспринимает книгу как жратву и грызет ее. Для крысы в книге не содержится
никакой информации. Чувствуете, куда я клоню? К тому, что «Я» — это не
информация! «Я» — этот тот, кто «ждет сигнала». Тот, кто читает информацию,
записанную в мозгу. Поэтому я и сомневаюсь в том, что можно будет переписать в
компьютер Меня. Непонятно, что переписывать, во-первых.
А во-вторых, даже если вы перепишете все, что найдете в мозгу, все равно
это буду уже не «Я».
— Возможно, этот вопрос решится сам собой. Путем постепенной эволюции, то
есть конвергенции человека и компьютера. Сейчас уже существуют пионерные
разработки с инвазивным внедрением электродов в мозг. Пока что это первые шаги,
и делается это для инвалидов и парализованных, чтобы они включали свет в
комнате, например, с помощью своего желания, точнее, электромагнитного импульса
мозга, порожденного этим желанием. Но потом этого могут захотеть и здоровые,
чтобы пользоваться своим «умным домом», как телом.
...Опыты такие действительно проводились. В Вашингтонском университете группе
из восьми эпилептиков внедрили в мозг электроды, с помощью которых измеряли
электрическую активность разных отделов во время определенной умственной
работы. Человек сжимает и разжимает кулак, например, или высовывает язык. А
потом он не высовывает язык, а только представляет себе, что он высовывает
язык. При этом активизируется тот же отдел мозга, но уровень
электропотенциала составляет всего четверть от потенциала реального действия. То есть при
воображении мозг не сильно напрягается, вроде как ленится.
Затем данные о записанных потенциалах ученые связали с движением курсора на
экране компьютера. И соединив компьютер с мозгом проводами, попросили
пациентов поуправлять курсором мысленно, воображая те же движения. Всего через
несколько минут тренировок все испытуемые научились легко и непринужденно
гонять курсор по экрану движением мысли, то есть одним своим желанием. Так же
легко и непринужденно, как они управляли собственными руками с помощью одного
только своего хотения. Но когда человек ходит или двигает руками, управляя
таким образом с помощью своего эфемерного сознания «тяжелой» материей тела,
это привычно и неудивительно. А вот когда он с помощью мысли управляет
предметами вне тела, это непривычно и поразительно. Ведь курсор — только пример.
В зависимость от положения курсора на экране можно поставить разные агрегаты.
Прокатный стан. Или башенный кран. Или выключатель света в доме. Стиральную
машину. Самолет. Курсор как посредника можно вообще исключить. Провода,
соединяющие мозг и исполнительное устройство, тоже. Ведь есть уже технология
«блютуз», есть вай-фай. Да и вообще радио люди изобрели сто лет назад!
Любопытный и важный момент: испытуемые вскоре наловчились гонять курсор по
экрану, не воображая себе высовывание языка или сжатие кулака, а просто одним
желанием сдвинуть его. То есть представление о сжатии кулака оказалось тоже
всего лишь посредником, инструментом для обучения, костылем, от которого мозг
потом отказался, как от ненужной промежуточной детали; он стал просто двигать
курсор по экрану. Это как учиться ходить — поначалу тяжело и падаешь, а потом
просто не задумываешься. Хочешь — и идешь, куда хочешь!.. Второй интересный
момент: уровень электропотенциала во время перемещения курсора был таким же,
каким он был во время передачи мозгом команд на реальные действия — поднятие
руки, например. То есть мозг уже не ленился, только воображая движение, а
реально двигал...
— Ну, разве это не здорово, если периферические устройства станут, как
части тела, то есть будут слушаться твоей мысли? Если ты можешь силой мысли
управлять удаленным устройством, как своей собственной конечностью, а при
этом устройство может быть на другом конце земного шара, то это будет
промежуточный шаг между тем, что мы имеем сейчас, и «аплодингом» — полной
«перезакачкой» сознания в сеть, переносом его на другие носители.
— Начать с того, что я, например, поостерегусь делать трепанацию черепа,
чтобы внедрить в мозг электроды. Я лучше рукой выключатель поверну.
— А вот инвалиды и парализованные не опасаются: им терять нечего. Поэтому
первыми в виртуальный мир могут уйти как раз они.
— Это красивая мысль! Дело в том, что сила эволюции — в сохранении
разнообразия. В изменившихся условиях вчерашние аутсайдеры могут занять лидирующие
позиции. Так когда-то мелкие теплокровные, мельтешившие под ногами
динозавров, пережили вчерашних гигантов, которые царили на планете, и оказались на
эволюционном острие. Теперь мы, теплокровные — короли планеты! . . Так что
вполне возможно, именно убогие — тяжкие инвалиды первыми уйдут в виртуальную
реальность, за которой будущее. А мы останемся тут и будем по животному
испражняться. Стыд-то какой!
— А они будут сидеть в ящике и общаться с миром посредством роботов и
датчиков, которые могут быть где угодно, хоть за океаном.
— Но самое первое, что наступит, — это совмещенная реальность. С ней мы
столкнемся уже очень скоро. Что это такое? Мы сейчас вокруг себя имеем
огромное количество разных гаджетов, насыщенных всяческой информацией. Очень
быстро будут развиваться сенсорные сети. Это будет мир, насыщенный датчиками. Не-
инвазивный путь. Пока без вживления электродов. Представьте, что на вас очки
с внешней камерой и внутренней камерой, которая отслеживает движение глаз.
Эти очки в Сети. Ты посмотрел на гору, вызвал движением глаз меню, отыскал
нужную строчку, узнал высоту горы и какая там сейчас температура на вершине.
Захотел — приблизил гору. Очки могут быть связаны с напальчниками и гироскоп-
чиком для удобства управления меню. И это не фантастика, это уже
существующие, разрабатываемые устройства, которые будут выброшены на рынок в обозримом
будущем.
...В этот момент из каминного зала на веранду выехал сторожевой робот, поднял
механическую голову и посмотрел на Тимура Артемьева. Это был явно знак свыше.
Маленький, размером с игрушечный радиоуправлемыи джип, робот, накопивший сил
в своей зарядной станции возле розетки, решил выехать на патрульную поездку
по дому, чтобы осмотреть свое хозяйство — все ли в порядке. Само будущее в
его лице поприветствовало нас и напомнило о своей неотвратимости. Мы уже
шагнули в него. Или оно железной пятой наступает на нас...
Я почесал затылок:
— Зачем тогда бороться со старостью, если всех нас все равно ждет сетевая
жизнь без всякого тела? Как в религиозном раю...
Этого не видно широкой публике, но борьбой со старостью занимается довольно
много людей в мире. Нет, если сравнивать с китайцами, то их, конечно, мизер.
Но ведь и Циолковский был когда-то один. А вон оно как все потом обернулось...
В вопросах бессмертия мы сейчас примерно на уровне циолковщины. Или на уровне
молодого Королева. Еще буквально вчера геронтологов вообще не воспринимали
всерьез. А теперь миллионеры скидываются на мышей, а руководители государств
уже позволяют себе в разговорах друг с другом прямо на камеру высказываться о
необходимости принятия мировой программы по борьбе с природной порчей нашего
носителя. Правда, понимание у коллег находят еще не всегда.
Пока что успешнее работают другие методики продления жизни —
оздоровительного плана. Помните смешной, но удивительно точный вопрос доброго доктора
Блюма, который делает людям очень больно:
— А вы в бессмертие человека потащите с его геморроем в заднице? Не знаете?
Так спросите об этом у Батина...
Я пошел и спросил Батина, мне нетрудно. Михаил Батин — глава фонда «Наука
за продление жизни». Энтузиаст вечной жизни в бессмертном теле. Именно он,
потратив 200 тысяч евро своих личных денег, привез в Россию испанского врача
итальянского происхождения Паоло Макиарини, который вырастил первый в мире
искусственный орган для человека — трахею. «Теперь и в России!»...
Выращивание и трансплантация искусственных органов — та самая промежуточная
ступень на пути к бессмертию, о которой я беседовал в Даламане с другими
энтузиастами бессмертия индивидуального разума. И на эту ступень мы тоже уже
шагнули. Все перспективы, намеченные в Даламане, пока четко осуществляются...
Пересадкой сердец, печеней и почек нас уже не удивишь. Но Паоло Макиарини
не стал пересаживать своей пациентке трахею от трупа. Он сделал немного
иначе. Его пациентка имела проблемы с левым бронхом из-за перенесенного
туберкулеза . В результате левое легкое не могло нормально работать. Обычно в таких
случаях легкое удаляют. Это, я считаю, чересчур — выкидывать нормальный орган
из-за ерунды. Все равно, что выкидывать компьютер из-за поломавшейся копки
включения. Так же считал и Макиарини, работающий в Барселонской клинической
больнице.
Он решил применить к людям методику, прежде обкатанную на свиньях. Взял у
скончавшейся женщины кусок трахеи длиной в 7 сантиметров и отмыл его от всех
клеток, которые могли вызвать реакцию отторжения у реципиентки. Остался
только белковый коллагеновый каркас. Снаружи его покрыли клетками хрящевой ткани
самой пациентки, которые вырастили из ее стволовых клеток, а их взяли из
костного мозга. Внутри каркас покрыли клетками эпителия, взятыми с ее бронхов.
Затем полученную конструкцию поместили в биореактор, чтобы клетки разрослись
и срослись с каркасом. Это заняло четверо суток.
После чего дефектный бронх удалили, а новый поставили. Через десять дней
пациентку выписали. Ее левое легкое работало в полную силу. Никаких
воспалительных процессов, никакого отторжения.
Первая операция была очень дорогой. Ее буквально «собирали», как собирают
опытный термоядерный реактор ИТЭР, — в разных концах мира. В одной клинике
Европы выращивали клеточную культуру, в другой делали коллагеновый каркас, в
третьем месте стоял биореактор. Операция длилась несколько часов, но ее
подготовка заняла недели. Сейчас Макиарини разработал упрощенную схему, и вскоре
подобные операции будут делать «на потоке», как сейчас делают аортокоронарное
шунтирование.
Эти два пути — искусственные органы и роботизация — порой живут в
конвергенции и уже сейчас приводят к самой настоящей киборгизации человека. Так,
например, в Германии разработан искусственный сфинктер. Сделали эту штуку в
Немецком центре аэрокосмических исследований в Вайслинге. Она представляет
собой силиконовую манжету с дистанционным управлением на основе технологии
«блютуз» и имплантируется вокруг уретры или прямой кишки. Манжета заполняется
жидкостью из специального резервуара с помощью миниатюрного насосика. Все это
монтируется в организм пациента. Никаких выводов контактов для подзарядки
аккумулятора — он заряжается раз в неделю бесконтактно, как это происходит в
электрических зубных щетках.
Механизм рассчитан на 10-летний срок службы и 330 миллионов циклов
«открыть-закрыть». На пульте управления всего две кнопки — «вкл» и «выкл».
Главное — не забыть пульт управления дома! Если такое случится, система при
нарастании давления в уретре выше критического сначала будет пищать, подавая
хозяину сигналы о том, что пора опорожнить мочевой пузырь, а потом просто
откроется в аварийном режиме. Что ж, лучше описаться, чем мочевой пузырь
лопнет! . .
Обо всем этом я и хотел поговорить с Батиным. Батина я нашел на Физтехе. И
почему-то ничуть этому не удивился. Он, как выяснилось, отвечает там за
инновации.
Я начал разговор решительно. Сел перед Михаилом на стул. Закинул ногу на
ногу. Наставил палец.
— Вы — фантазер, — сказал я ему. — Сущий фантазер! Люди зарабатывают
деньги, а вы их тратите на пустые мечты. Вы все равно не доживете до бессмертия.
Ваше поведение нерационально.
Батин остался спокоен:
— Занятия, направленные на радикальное продление жизни, я считаю самым
рациональным делом, которым только может заняться человек. Это просто
концентрация здравого смысла.
— А вы доктора Блюма знаете?
— Знаю. Это человек, который ремонтирует людей, — дал весьма точное
определение Батин. — Он помог одному моему знакомому математику, у которого были
очень серьезные проблемы.
— Так вот, доктор Блюм интересуется: вы что, потащите в бессмертие человека
с геморроем в заднице?
— Да! Безусловно. И у нас будет уйма времени, чтобы дождаться, когда наука
сможет ему помочь. Мы потащим в бессмертие слепого, глухого, немого — лишь бы
его вылечить.
— Странно. Неужели вы полагаете, что достичь бессмертия проще, чем
научиться лечить геморрой или рак?
— Ну, геморрой уже сейчас можно вырезать, а насчет рака... Некоторые ученые
придерживаются мнения, что проблема рака сложнее проблемы старения. Зато если
мы остановим или затормозим старение, мы уменьшим статистику рака, поскольку
рак — возрастозависимое заболевание.
— Вы просто какой-то сущий Прометей! Причем вы стараетесь для людей, — я
махнул рукой вокруг, обозначая неопределенное, но явно большое множество, —
которые этого не оценят, которым это даже не нужно. Люди не хотят жить вечно!
Так говорят опросы.
— Людям не свойственно рациональное поведение, — кивнул Михаил. — Людям
свойственно поведение эмоциональное. А эмоциональное отношение к смерти
определяется количеством пропаганды, которое нас окружает.
— Неужели кто-то пропагандирует смерть?
— Конечно! Во-первых, религия предлагает людям смириться с тем, что они
смертны. Кроме того, мысль о смерти настолько страшна и неприятна, что люди
стараются о ней не думать. А многие художественные произведения приукрашивают
смерть, рекламируют ее, говоря, что это хорошо, героически и почетно. Да и
сами похороны обставлены весьма пышно и торжественно — музыка, цветы, гроб...
Есть еще такая штука, как декларативное принятие смерти — воспевание подвига,
воспевание качества жизни как противовеса ее продолжительности. «Лучше я буду
три года пить кровь, чем триста лет питаться падалью...». Для рекламы смерти
вовсе не нужно быть сатанистом и ходить по улицам с плакатами «Давайте все
умрем!». Пиар смерти делается по-другому. Религия трындит, что после смерти
все будет прекрасно — вы попадете в прекрасное место и будете испытывать
сплошные удовольствия.
— С религией все понятно, это зло. Но, во-первых, не все люди религиозны.
Многих от поповских бредней воротит. А вот по поводу искусства не вполне
соглашусь . Оно непрестанно воюет против смерти — герой постоянно преодолевает
смертельные опасности, в конце концов выживает и даже получает самку для
размножения .
Батин не согласился:
— Кино настраивает не на преодоление смерти, а на ее принятие с героическим
лицом: все равно ведь она неизбежна. И, кстати, заметьте, герои, которые
стремятся к бессмертию, всегда отрицательные — Кащей Бессмертный, Вечный жид,
какой-нибудь миллионер, который ради бессмертия идет на разные козни... Из-за
средства Макрополуса совершаются преступления. То есть само желание жить
выступает в литературе как порочное, а вот желание умереть — как нормативное и
социально одобряемое.
«На миру и смерть красна». Смерть за Родину, за Бога восхваляется.
— Ну и в чем вы видите свою задачу? В антипропаганде? В пропаганде того,
как хорошо было бы жить вечно?
— в том, чтобы достучаться до каждого. Чтобы каждый на своем месте работал
на это. Пора! Вы, как писатель, должны написать об этом книгу, где объяснили
бы людям, что это возможно. Если вы программист, вы можете создать базу
данных, которая систематизировала бы вмешательства в проблемы старения — вывела
бы корреляцию событий на молекулярном уровне, которые происходят, когда
человек стареет. Эта база данных позволит нам построить математические модели,
которые помогут бороться со старением. Если вы дворник, вы должны заниматься
самообразованием, чтобы перестать быть дворником. С дворниками у нас все
хорошо, в них нет недостатка. У нас плохо с людьми, которые могут что-то умное
сделать. Не получается с самообразованием? Рассказывайте другим дворникам о
реальности решения проблемы старения. В конце концов, не нужно забывать, что
дворники выбирают правительства.
— Это все иллюзия! Тренды дворникам все равно задает интеллигенция. О чем и
как нынче принято думать, каких парадигм придерживаться, — это все выдумываем
для народа мы. И продаем ему. Народ голосует и совершает революции в качестве
пушечного мяса, но идеи революций всегда рождаются в головах интеллигенции,
дворян, аристократии, интеллектуалов. А не дворников. Дворник может быть
только рядовым пропагандистом в своей конспиративной пятерке... И вообще, все
это напоминает сектантство.
— Напоминает, — согласился Батин. — Потому что любая целеустремленность
напоминает сектантство. Да, это сектантство в том смысле, что это лозунг,
ярлык. Потому как простому человеку проще что-то объяснить лозунгом, поскольку
длинные объяснения в его голову не вмещаются. А лозунг находится в тех
координатах, которые ему понятны.
— Знаете, я вам признаюсь честно. Лично я на самом деле весьма скептически
отношусь к скорой «отмене» старения.
— А каков ваш уровень компетентности в понимании проблем старения организма
на молекулярном, клеточном уровне, — спросил Батин.
— По какой шкале?
— Допустим, по 10-балльной.
— Я скромный человек и скажу — два балла. Ну, три.
— Вашим мнением можно пренебречь. Вы сами можете им пренебречь, — сказал
Батин, махнув рукой.
— Могу. Легко. Но от этого оно никуда не денется. К тому же моих знаний
достаточно, чтобы понять: старение — процесс, настолько вшитый в наше тело,
которое само по себе представляет собой одну огромную программу, настолько
комплексный, что решить сей вопрос будет задачей невероятной сложной. Хотя не
скажу, что неразрешимой. Просто я не разделяю оптимизма энтузиастов от этого
дела. Мы-то уж точно не доживем!
— Знаете, человечество уже сильно продвинулось в этом направлении. Опыты
над модельными животными дают прекрасные результаты, сейчас удалось продлить
срок жизни мух и мышей почти в два раза, червяка нематоды — в десять раз.
Наконец , сейчас мы наблюдаем большие успехи в регенеративной медицине. Вот у
меня на столе лежит обзор, который ставит задачу вырастить печень, и эта
задача будет решена в течение ближайших пяти лет. Это сложная задача —
вырастить печень. Сложнее, чем построить двадцать атомных реакторов. Потому что
как строить реакторы, понятно. А про печень — непонятно. И еще потрясает, что
исследования эти очень скудно финансируются. Человечество больше увлечено
футболом, если судить по его тратам на футбол, чем выращиванием печени. Между
тем польза от искусственной печени во сто крат больше, но люди предпочитают
развлечения! Потому что люди иррациональны и поступают под воздействием
эмоций. Не удивлюсь, если выяснится, что суицидальный центр в мозгу окажется
совсем рядом с центром удовольствия. Если бы люди были рациональны, если бы те
деньги, что они угрохали на войну во второй половине XX века, пустили на
науку, мы бы уже жили по двести лет. В конце концов, человек — всего лишь
молекулярная машина, хотя и крайне сложная. Но трудно представить себе машину,
которую нельзя починить. Природа нас создавала вслепую, а у нас есть разум,
мы ускоряем эволюцию с помощью этого инструмента. И то, что было создано,
может быть понято. И исправлено. Мы уже много понимаем в старении. Но борьба со
старением — не единственный метод продления жизни. Есть еще выращивание
органов и создание искусственных органов. Вообще, по большому счету, нашему
головному мозгу нужна только кровь. Обеспечьте ее подачу, и вы будете
независимы от функционирования многих органов.
Наконец, есть еще такое направление, как моделирование деятельности
головного мозга. Я имею в виду нейроимплантанты, которые берут на себя какие-то
функции мозга, например, взамен утраченных. И отсюда сразу же мы переходим к
идее переноса сознания на другие носители. Да, нейронный ансамбль — чертовски
сложная штука. Но конечная! У него конечное количество связей.
Соответственно , теоретически можно будет создать модель мозга. И его надо создавать.
Сейчас в этом направлении работы идут, мозг сканируют — режут на слои и
сканируют . Это позволит когда-нибудь создать модель мозга со всеми коммутациями.
Сначала будет создана карта всех соединений, по ней построят модель. Ее можно
запустить в компьютер. Сперва, конечно, будут смоделированы мозги более
примитивных существ — нематоды, кошки.
— А как определить, это кошкино сознание поселилось в компьютере или нет?
— По реакциям. Посмотреть, возникают ли характерные для мозга альфа- и
бета-ритмы . Мы можем загружать виртуальную реальность, то есть подавать на этот
«кошкин мозг» входящие сигналы, соответствующие сигналам от органов чувств
настоящей кошки. И смотреть за ее «поведением». Которое отразится в выходных
сигналах. Будет ли у нее виртуальное слюноотделение, когда она «увидит»
«пищу» , пойдет ли сигнал на «ноги» и так далее. То есть, будет ли наша «кошка»
работать, как кошка. Но перед кошкой будет сначала мозг нематоды с его 300
нейронами, потом мозг дрозофилы со ста тысячами... До человека путь неблизкий,
согласен...
— Просто песня!.. А как вы собираетесь перенести мое сознание в компьютер,
ведь мое сознание — это не мой мозг.
Батин секунду помолчал, сощурив глаза.
— Это философский вопрос. Я уверен, что копирование сознания заставит
человечество пересмотреть саму концепцию личности. Если вас усыпят, и вы
проснетесь через полгода, это будете вы?
— Безусловно, — кивнул я, стараясь следить за нитью рассуждений так же
внимательно , как следят за раздачей карт.
— А если вас скопировали, то копия — это вы? — метнул Батин.
— Нет! — я заметил подмену. Карта крапленая! — Я остался на своем месте.
— А я полагаю, что изменение концепции личности в общественном сознании
приведет к пониманию того, что моя копия — это тоже я. Вот ровно я!
— Понимание, быть может, и придет. И вы электорат убедите, что раз различий
нет, значит, копия — это он и есть. Но я вам не поверю. Поскольку остался
тут, в своем кресле. А копия сидит в другом. Я не смотрю на мир одновременно
из двух голов четырьмя глазами.
— О-о! Вот тут вы ошибаетесь. Вы сможете смотреть на мир гораздо большим
количеством глаз!
— Я понял. Вы хотите сказать, что глаза — это всего лишь периферия,
удаленное устройство. Но я имею в виду другое.
Глаза мои действительно могут быть удаленными. В конце концов, мои родные
глаза тоже несколько отдалены от мозга. И я могу смотреть на то, что
происходит на другом конце земного шара, через веб-камеру, установленную в Сиднее.
Это тоже удаленный глаз. Но сознание удаленным быть не может! Оно всегда там,
где «Я». Передаваемую глазом картинку я все равно осознаю внутри мозга!.. Или
вы скоммутируете мое сознание с сознанием моей копии? Чтобы я страданул
раздвоением личности?
— Скоммутировать вообще не проблема, если уж мы можем копировать.
Представьте, что вы заморозились. А потом вас воскресили следующим образом:
разрезали мозг по слоям, отсканировали, скопировали все связи в компьютере и
запустили. Это вы или не вы?
— Не я. Мой мозг уничтожен разрезанием. Нет материальной непрерывности.
— О! Вот вы сейчас для сохранения своего «Я» постулировали необходимость
непрерывности. И полагаете, что никакого проскока вашего сознания в голову
вашей копии не произойдет. А если вас будут перемещать на другой носитель
постепенно, уничтожая старый носитель по мере его очистки? Если для «перескока»
нужно «убийство» оригинала, мы не остановимся и перед убийством! Правда,
сомневаюсь , что это понадобится... А вообще, как я уже сказал, вопрос о сознании
уводит нас в область философии. Об этом вам лучше поговорить Данилой
Медведевым. Он занимается такими вопросами.
— Хм... С Данилой, говорите, Медведевым? . .
Глава 4. История
замороженных
...Я вошел в полумрак ангара. Передо мной, окруженное строительными лесами,
возвышалось здоровенное белое яйцо, или капсула, высотой метра в четыре. Это
и было криохранилище, где хранились тела и мозги клиентов, купивших билет в
будущее.
— Откуда вы взяли эту штуку? — спросил я, подняв голову.
— Сами слепили! — ответила Валерия Прайд.
Действительно, энтузиасты ледяного бессмертия, они же сотрудники криофирмы,
сами состряпали эту капсулу из чего-то, напоминающего стекловату в смеси с
эпоксидной смолой.
— Потом нам ее художники раскрасят аэрографами, разрисуют под космос —
звезды, галактики... Станет красиво, — пообещала Валерия.
Капсула представляет собой резервуар с двойными стенками, в пространство
между которыми засыпан перлит, а между зернами перлита должен быть вакуум. Но
поскольку полной герметичности достичь трудно, воздух постепенно проникает
туда, и работники периодически включают насос, который откачивает воздух из
пространства между стенками. Сверху криокамера закрывается огромной
пенопластовой пробкой, которую поднимают за веревку, перекинутую через блок. Через
это отверстие загружают трупы, упакованные в спальные мешки (сейчас там
четыре тела), и мозги, а также заливают жидкий азот.
Дело в том, что заморозка тела стоит гораздо дороже заморозки мозга, а
поскольку главное в человеке мозг, а не все остальное, многие предпочитают
сэкономить и сохранить только мозг — в надежде на то, что люди будущего
научатся выращивать тела по заказу.
Раньше, до того как была построена криокамера, мозги лежали в большом
сосуде Дьюара, а трупы, обложенные сухим льдом, хранились в гигантском ящике с
толстыми пенопластовыми стенками. И это было не очень хорошо, поскольку
температура сухого льда (замороженная углекислота) всего минус 78 градусов.
Такая температура не обеспечивает полной остановки процессов разложения, она
лишь на порядки замедляет их. А вот жидкий азот, температура которого минус
196, с задачей остановки распада вполне справляется.
Я подошел к хлипкой алюминиевой лестнице, прислоненной к лесам, и полез
вверх. Не то чтобы мне хотелось перед обедом посмотреть на трупы, скорее меня
гнала писательская добросовестность. Рабочий потянул за веревку, и крышка
камеры медленно поднялась вверх. Я вздохнул и заглянул внутрь, но ничего не
увидел: мешал густой азотный туман.
Надо лампу принести, — сказала Валерия, которая залезла на леса вместе со
мной. — Или фонарь.
— Да, действительно, — кивнул я, втайне надеясь, что лампы или фонаря не
найдется.
И их, слава богу, не нашлось. Мысленно перекрестившись, я осторожно
спустился по шаткой лестнице вниз и проследовал из ангара в соседнее здание —
туда, где раньше находились мозги крионированных. В одной из комнат этого
несуразного строения, напоминающего барак, стоял дьюар (огромный термос с широким
горлом) с остатками жидкого азота, каковые остатки при мне вычерпывал
заиндевевшей кастрюлей Данила Медведев — чтобы добро не пропадало. Собственно гово-
ря, с философа Данилы Медведева и начиналось российское крионирование. Он
стоял у самых его истоков. Весной 2006 года именно Данила — мастер криониро-
вания — погружал в сей исторический дьюар мозги первых пациентов. С тех пор
число клиентов криофирмы растет, хотя и крайне медленно.
— И сколько в таком дьюаре может уместиться мозгов? — осторожно спросил я.
— Если в металлических коробках, типа кастрюльки, то штук пятнадцать, а
если плотненько, без коробок, то и тридцать войдет.
Я заглянул внутрь дьюара, но ничего, кроме азотного тумана, опять-таки не
увидел. Хотя, по уверениям Данилы, там на донышке было еще сантиметров
двадцать жидкого азота. Данила черпал жидкость, как я уже сказал, кастрюлей, а
рабочий криоцентра носил ее в криокамеру. Руки обоих были одеты в толстые
рабочие рукавицы — чтобы не обморозить.
Жидкий азот — штука интересная. И опасная. Азот превращается в жидкость при
температуре минус 196 градусов. И если вы посмотрите на эту жидкость в
кастрюле, то увидите, что она самым натуральным образом кипит — у стенок кастрюли
больше пузырьков, в середине пузырьков поменьше, потому что стенки покрытой
инеем кастрюли для жидкого азота слишком горячи, он от стенок нагревается и
яростно кипит.
Ну а если вы опустите в жидкий азот кусочек хлеба, как это сделал я, он
через несколько секунд превратится в кусок обледенелого хлеба и будет легко
ломаться и колоться, словно стеклянный. То же самое можно сделать с лягушкой —
превратить ее в кусок льда и расколоть. И с пальцем, если подержать его там
подольше. Но если окунуть в жидкий азот палец всего лишь на секундочку, ему
ничего не будет. Потому что для азота ваш палец — раскаленный. Вокруг пальца
азот интенсивно вскипает, и между ним и жидкостью образуется паровая подушка,
которая спасает палец от обморожения. Но увлекаться такими опытами не стоит,
есть опасность передержать палец в азоте.
Далее, если вы вдруг вздумаете выпить азоту, вы умрете. И это будет самое
эффектное самоубийство в истории! Дело в том, что при смене фазового
состояния азот сильно расширяется — 1 литр жидкого азота превращается в 700 литров
газа. В этих условиях даже мощная туманная струя холодного азота,
вырывающаяся из глотки, не успеет стравить избыточное давление в стекленеющем желудке.
Вас просто разорвет на куски.
Вот в такой чудесной жидкости и хранят клиентуру криоционисты. Заморозка
целого клиента стоит 30 тысяч долларов, а одного мозга — 10 тысяч. Само
хранение обходится не очень дорого (если исключить большие единовременные
затраты на покупку сосудов Дьюара, построение криокамеры и проч.) — примерно по 50
долларов на клиента в год: столько стоит покупка жидкого азота.
Проблема только в том, что крионирование как процедура никак не определена
в законе. С одной стороны, никто не запрещает трупы замораживать, если
родственники согласны и сам покойный это приветствовал. С другой, замораживать
нужно сразу после смерти, чтобы клиент разложиться не успел. А приходится
ждать, пока откроется морг, потом везти его, если он из провинции, в Москву,
засыпав сухим льдом. Кроме того, в труп, точнее, в его мозг надо закачать
криопротекторы — вещества, защищающие клетки от разрушения при
переохлаждении. Таким веществом является, например, глицерин. Как его туда вкачать? С
помощью перфузии. Перфузия — это прокачка по кровеносной системе. Эта
процедура широко применяется в медицине, для чего существует специальная
аппаратура. Но медицинская аппаратура используется по своему прямому назначению, и
криоционистам ее получить крайне сложно: машин таких мало, и их ждут больные,
а вы тут мертвого зачем-то накачивать собираетесь! Приходится изворачиваться.
Но главная закавыка не в этом. Американцы, которые занимаются крионировани-
ем уже почти тридцать лет, столкнулись с целым рядом необычных юридических
коллизий. Скоро с ними столкнутся и наши юристы. Трансгуманисты и энтузиасты
крионики уже проводят вместе с адвокатским сообществом России совместные
семинары и пресс-конференции, на которых обращают внимание общественности на
эти коллизии. Правда, общественность пока глуха к ним. А зря. Коллизии эти
очень интересны! Кем считать замороженного — живым или мертвым? Если врачи
констатировали смерть, то юридически человек мертв. Если его заморозили еще
живым, то, с одной стороны, это будет убийством (если в стране не разрешена
эвтаназия), с другой стороны, какое же это убийство, если весь расчет — на
воскрешение?..
Далее. Если человек мертв, все его имущество отходит наследникам, но что
будет делать воскрешенный в будущем — нищенствовать? И почему он должен на
время анабиоза свое добро отдавать этим столпившимся у крионического одра
стервятникам?.. Но что делать наследникам? Они так ждали этого наследства, а
теперь папаша хочет их прокинуть, обмануть — ведь неизвестно, удастся ли в
будущем оживить замороженные трупы! Да и захотят ли потомки вообще этим
заниматься? Если наши потомки будут железными киборгами с позитронным мозгом, для
чего им оживлять эти устаревшие конструкции с примитивным мозгом и животным
мировосприятием?..
Поэтому одна из ассоциаций адвокатов России предложила внести в закон
поправку об «информационной смерти», которая будет считаться истинной смертью.
По этой поправке замороженные не будут считаться умершими в связи с тем, что
их «информационная смерть» под вопросом. Как же тогда быть с наследством
полутрупов? Замороженных предложено считать ограниченно дееспособными, а их
наследством будет распоряжаться в интересах замороженного специально
назначенный опекун. Кроме того, необходимо принять закон о безопасности замороженных
и вообще всячески защищать их права. Ибо каждый имеет право на надежду!
Это право, точнее, эту надежду трансгуманисты и защищают, убеждая в спорах
обычных граждан, типа меня, в своей правоте. И на каждое мое возражение у них
есть заранее обдуманный ответ.
— А не дешевле организовать хранилища замороженных в вечной мерзлоте? А
учитывая, что две трети России — это вечная мерзлота, мы и зарубежных
покойников сможем принимать, и за недорого.
— Думали об этом. Там температуры недостаточно низкие. Если охладить тело
до минус тридцати градусов, вода в клетках все равно частично остается в
жидкой фазе, потому что первой замерзает чистая вода, а соль и другие вещества
повышают концентрацию в оставшейся воде, и она не замерзает, так как
температура замерзания соленой воды ниже. И вот в этой жидкой фазе продолжают, хотя
и очень медленно, идти реакции разложения. Поэтому морозить надо до
температур ниже минус шестидесяти. Так что тратиться на азот все равно придется,
хотя и меньше, чем в Средней полосе, но вот завозить азот на севера слишком
дорого.
— Как я понимаю, главная проблема состоит в том, что в замороженных тканях
начинают образовываться кристаллы льда, которые как клинки рассекают все
внутренние структуры клеток, мембраны. Это же чистая физика. Как от нее
спастись?
— Ну, кристаллы льда образуются, в основном, в межклеточном пространстве. А
в самой клетке их мало, поэтому клетки почти не повреждаются. К тому же
существует процедура витрификации — это очень быстрая заморозка, при которой вода
не образует кристаллов, а становится аморфным телом, как стекло. Чистую воду
витрифицировать сложно — нужна слишком высокая скорость охлаждения, а вот
воду с криопротекторами — можно. И сейчас в мире подвергают витрификации
оплодотворенные человеческие клетки. Уже тысячи детей рождены из замороженных
клеток! Уже обратимо витрифицирована почка кролика, ее после разморозки
пересадили обратно кролику. Пока что самый крупный орган, который удалось почти
без вреда заморозить и разморозить, — свиная печень. После заморозки она поч-
ти не потеряла функциональности... И вообще, бояться крионирования не надо:
даже если вас и не разморозят, хуже-то все равно не будет!
— Но вы ведь замораживаете не живых. Вы-то замораживаете уже умерших! Как
оживить размороженного покойника?
— Когда человек умирает из за какой-то мелкой «поломки», 90 % его клеток
живы. Его разморозят, а «поломку» починят.
— Помимо проблемы разморозки, есть еще проблема заморозки. Замораживать
надо быстро, а быстро не получается. Между тем мозг может выдержать без
кислорода только четыре минуты — дальше нейроны начинают гибнуть из-за
кислородного голодания.
— Действительно, реанимационные мероприятия прекращаются через 6-8 минут,
если не удалось восстановить кровообращение. Но это весьма распространенное
заблуждение, которое по непонятной причине разделяется всеми врачами. Бывают
случаи, когда человека реанимируют через десятки минут и даже часов, причем
без заметных изменений в личности. Как правило, это связано с резким
охлаждением — когда человек тонет в холодной воде или замерзает. Известен и хорошо
документирован случай с канадской годовалой девочкой, которая встала ночью из
кроватки, вышла на крыльцо, упала и замерзла. Температура было около минус
тридцати. Нашли ее уже под утро, когда она была совсем «деревянная».
Несколько часов у нее сердце не билось. Ее оживили. Есть случаи и более долгих
замерзаний с последующим оживлением.
В России издавна существовали рукописные травники и лечебники, в которых
описывалось, что нужно делать в разных ситуациях. В том числе и в случае
замерзания. Россия страна холодная, и «оживлять» замерзших тут умели неплохо.
Основная идея состояла в том, что размораживание нужно было начинать с
области грудины, растирая ее водкой. Главное — запустить сердце, кровоток. То есть
начинать надо с центра. А конечности лучше обложить льдом, потому что в тепле
они отогреются раньше, а этого допустить ни в коем случае нельзя. Пока не
запущено сердце, руки-ноги размораживать нельзя: в отсутствие кровоснабжения
начнет развиваться некроз тканей. В результате потом придется ампутировать
конечности, или же человек просто помрет от сепсиса.
А касательно нейронов... Прямые исследования на трупах показали, что в
течение двух часов, если приостановить кровообращение, нейроны вообще не
меняются , потом начинают набухать и только часа через четыре начинают умирать. То
есть нейроны без кровоснабжения при обычной температуре спокойно живут по
четыре часа, а отдельные можно высевать и через сутки. А с охлаждением это
время можно увеличить в десятки раз! Операции на мозге с отключением
кровообращения и охлаждением делают помногу часов. А кровоснабжение врачи отключают,
чтобы операционное поле кровью не заливало. Просто «перекрывают трубы» и
ремонтируют мозг, предварительно его охладив. И мозг запросто выдерживает
кислородное голодание длительностью по восемь часов, например.
...Все эти контраргументы трансгуманисты обычно высказывают в спорах с
нормальными людьми, где бы они нормальных людей ни застали. Вот буквально, где
найдут, там и топчут! Я, например, выслушал все это на совместной пресс-
конференции трансгуманистов, имморталистов и адвокатов, посвященной защите
прав замороженных покойников. (Иммортализм — это система взглядов, основанная
на стремлении максимально отдалить физическую смерть, опираясь на достижения
точных, естественных и технических наук. Научный иммортализм представляет
собой важнейшую составную часть трансгуманизма и русского космизма. — А. Н.)
Наука занимается проблемой замораживания живых организмов давно и
действительно накопила массу интересной фактуры. Опыты с крысами, например, которые
проводились более полувека назад, показали, что мозг, охлажденный вместе с
телом животного почти до точки замерзания, после поднятия температуры тела
возобновлял свою работу как ни в чем не бывало. И даже не «обнулился». А были
такие опасения. Собственно говоря, эти опыты проводились не для того, чтобы
исследовать влияние температуры на организм, а только для того, чтобы
ответить на вопрос, как мозг хранит информацию — динамически или статически.
Поясню . Если вы записали текст на флэшку, он там будет храниться «вечно».
Никакой энергии для поддержания этой информации не нужно — точно так же, как ее
не требуется для поддержания порядка букв в бумажной книге. Это статическое
хранение информации. А вот если вы скинули клемму с автомобильного
аккумулятора , все ранее запомненные радиостанции ваша автомагнитола забудет. Потому
что ей на поддержание памяти нужен хоть и мизерный, но ток. Это —
динамическое хранение информации.
В упомянутом опыте с крысами зверьки не забыли то, чему их предварительно
научили перед охлаждением — прохождению лабиринта. Оклемавшись, они его
успешно прошли. И это вроде бы говорит о том, что память в мозге хранится
статически, то есть она записана в виде каких-то стабильных структур. С другой
стороны, полной заморозки крысам не делали, иначе их невозможно было бы
оживить . Их просто сильно охладили до потери активности мозга, которая
определялась с помощью электроэнцефалограммы. Но ведь окончательной остановки всех
биохимических процессов в мозгу не произошло. Произошло только их резкое
замедление. Даже при температуре жидкого азота реакции не замирают полностью,
а, по данным Нью-Йоркской академии наук, идут, причем, в 10 триллионов раз
быстрее, чем при температуре жидкого гелия. Так что, на мой взгляд, вопрос
«статически или динамически» остался открытым, и исследования мозга в этом
направлении не мешало бы продолжить.
Что же касается изучения собственно заморозки, то она не для всех существ
одинаково фатальна — некоторые примитивные создания ее переносят. Например,
японцы успешно замораживали до минус 180 градусов личинки некоторых
насекомых. Столь глубокая заморозка не прошла для них даром, все размороженные
личинки померли. Но не сразу! Какое-то время после разморозки они еще жили и
даже развивались.
Чуть больших успехов позволяет добиться закачивание в организм перед
заморозкой криопротекторов — этиленгликоля, например, или глицерина. (Кстати,
замечено, что морозостойкие насекомые содержат в своих организмиках повышенное
содержание глицерина.) Ученым после обработки глицерином удалось разморозить
с температуры жидкого азота сердце куриного эмбриона, которое начало биться.
Более или менее удачно размораживали наполовину замороженных хомячков
(половина воды в их теле превращалась в лед) . Удавалось оживлять сильно
охлажденных (но не замороженных) собак. В 2002 году удалось пересадить крысе ранее
замороженный орган — яичники, которые прижились. Но пока до успешного
размораживания крупных организмов целиком еще очень далеко. Поэтому энтузиасты
крионирования выглядят сущими мечтателями. В их основополагающих книгах можно
прочесть пассажи, напоминающие скорее фантастические романы а ля Ефремов,
нежели научно-популярное изложение:
«Хирургические роботы будущего.... работающие по 24 часа в сутки
десятилетиями или даже веками, постепенно восстановят замороженные мозги клетка за
клеткой , а важнейшие участки даже молекула за молекулой».
«...Вполне вероятно, что нас сделают суперменами после оживления... Станет
возможным всесторонне улучшить живущих людей, используя различные биологические
методы, к примеру, регенерацию, дополненную соматическими мутациями,
микрохирургией и психохирургией».
«Наша республика может быть преобразована во взвешенную демократию с
помощью электроники. В каждом доме будет установлена машина для голосования,
способная идентифицировать гражданина по его отпечаткам пальцев, сетчатке глаза
или еще как-то и передавать результаты голосования. Избавившись таким образом
от неудобных механизмов голосования, общество сможет выносить все важные во-
просы на референдум... Межконтинентальные сверхзвуковые способы транспортировки
с достаточно низкими тарифами, доступные для обладателей средних доходов,
позволят каждому проводить праздники и отпуска в горах, лесных заповедниках и
на побережье озер».
«Скучная и неприятная работа либо будет ликвидирована с помощью
автоматизации, либо компенсирована меньшим числом рабочих часов и более высокой
оплатой. Возможно даже, что скоро каждый гражданин будет получать базовый доход
просто за то, что он дышит, хотя для квалифицированных работников будет
доступна работа, обеспечивающая дополнительный доход. Возможно, единственно
обязательной формой труда и главной обязанностью всех граждан будет участие в
политическом процессе».
Конечно! Ведь государством руководить — это вам не «квалифицированно
работать», тут много ума не надо... Вот уж воистину, нет ничего смешнее мечтателей.
Прямо какие-то сказки о коммунизме, ей-богу! Хотя некий червячок сомнения у
Роберта Эттингера — автора процитированной выше книги «Перспективы
бессмертия» — шевелится. Он тоже задумывается, зачем цивилизации будущего так много
дикарей из прошлого: «Что именно мы сможем делать в мире будущего,
предсказать трудно». А дальше начинает прекраснодушничать:
«В течение значительного времени сохранится экономически производительная
работа в форме научных исследований, управления, обучения и различных видов
художественной деятельности. Останется также много видов деятельности,
связанных с человеческими взаимоотношениями, которые, не будучи экономически
производительными, обеспечат чувство нужности и полезности, к примеру,
проявление интереса к проблемам ваших детей или родителей, или участие в
политической деятельности. Некоторые простые удовольствия, вероятно, сохранят свою
привлекательность — упражнения мышц, игры с детьми или правнуками, отдых в
лесу или у озера. Это может показаться скудным. К примеру, многие ли смогут
быть художниками, или писателями, или композиторами, или скульпторами? На
самом деле, возможно, все! Никто не будет глупым — ни по сегодняшним
стандартам, ни по завтрашним, поскольку общество будущего будет однородным. Просто
художников будет больше, а средняя аудитория меньше. Я куплю ваш картину, а
вы купите мою музыку; каждый из нас будет наслаждаться своим творчеством, и
каждый оценит творчество другого».
«В будущем могут появиться лекарства, благоприятно влияющие на социальное
поведение, доброжелательность и преданность».
О, дивный новый мир! . . Процитированная выше книга Роберта Эттингера была
написана аж полвека назад. А воз крионирования и ныне там, хотя автор
искренне верил, что вскоре все научные проблемы, связанные с замораживанием,
разрешатся, и кладбища будут заменены на «спальные корпуса». И даже задавался
вопросом: а где же тогда брать страждущим органы для трансплантации, если
мертвых не будет, а будут одни только замороженные? И сам себе отвечал: «В
сравнительно близком будущем мы сможем использовать для трансплантации органы
низших животных».
Прошло полвека, выросло два поколения. Ни «спальных» тебе корпусов, ни
трансплантации органов от «низших животных». И проблема старения так же или
почти так же далека от разрешения. Да и до перекачки сознания в компьютер все
еще как пешком до Китая. Но кто нам мешает поговорить об этом? Тем паче, что
Данила Медведев уже закончил черпать азот кастрюлей. А значит, самое время
сесть на кухоньке, разогреть замороженную картошку в микроволновке и погонять
рассудительные чаи. (Боже, сколько чаю я выпил с героями этой публикации!
Тонны, тонны!)
— Всю дорогу к вам меня мучил вопрос, Данила, — сохранится ли личность и
можно ли ее переписать? Ведь замораживание — только временная мера, чтобы
сохранить прежний носитель, пока наука не придумает другой.
Данила невозмутимо поставил кружку на стол и рассудительно ответил:
— Это самая частая тема споров в кругах трансгуманистов. Если меня загрузят
в компьютер — я это буду или не я? Многие интуитивно сомневаются, что это
будут они. Просто потому, что люди привыкли: я — это вот тут и нигде больше. Но
вопрос личности не так прост.
Загрузка человека в компьютер приведет к тому, что изменится наше
представления о нашем «Я». Общество привыкнет к тому, что человек загрузился в
компьютер, а пока копия сидела в компьютере, оригинал слетал в Австралию, затем
слился с компьютерной копией; произошел обмен информацией. Это еще он или уже
не он?.. Короче говоря, вскоре найдутся люди, которые скажут: «Мы верим в то,
что моя копия — это я. И при наличии копии не страшно уничтожить оригинал».
Если человек в это верит, его копия тоже будет в это верить. И оригинал будет
верить. И совершенно спокойно скажет: да, копируйте меня, вводите в тело яд,
а я буду жить в теле робота. И как только внешние наблюдатели увидят, что
ничего страшного не произошло и Вася Пупкин со всей его памятью и привычными
реакциями живет в теле робота, они успокоятся. И тоже поверят в это.
— Легко дурить дураков! А умные ни хрена не успокоятся. Я во всяком случае.
Открою вам ужасную тайну: мне совершенно наплевать на мнение общества,
поскольку у меня есть свое мнение — ничуть не хуже. Я-то все равно буду
смотреть на мир изнутри своей головы. Вы можете сделать тыщу моих копий, но я
всегда буду выделять себя из этой толпы чужих мне людей, хоть и похожих на
меня до безумия.
— Сейчас — да, — согласился Медведев. — Но вы должны понимать, что ваше
восприятие — это фикция. Есть препараты, которые после их введения в организм
приводят к тому, что события последних двадцати минут вы помнить уже не
будете .
— Ну и что? Ведь это же «Я» не буду их помнить!
— А вы считаете себя той же сущностью, которая была вчера, год назад,
десять лет назад? Ведь человек меняется со временем.
— Да. Но это происходит незаметно для него самого, потому что он сам для
себя — система отсчета и начало координат. Мои взгляды меняются, но «Я»
остаюсь .
— А это зависит от того, что вы считаете своим «Я». Если человек
оглядывается и видит, что все люди вокруг — его дети, его внуки — себя копируют,
пересылают друг другу через айфоны, потом сливаются вместе и прибегают к нему:
«Дедушка, я сегодня так прикольно побывал в четырнадцати местах, хочешь, тебе
часть информации на мозг скину?»
— Стоп! — тормознул я, решительно поставив кружку на стол. — При чем тут
информация, то бишь чистая память? Этак можно и кино вдвоем посмотреть —
информация одна, но восприятие разное! Индивидуальное сознание — это именно
восприятие информации, а не она сама! Что такое, по-вашему, личность?
— Личность — огромный набор программ реагирования, составляющих нас. Часть
из них можно скинуть другому человеку. Мы привыкли, что в мозгу есть только
один процесс самоосознания. Но в искусственном мозгу может быть много
личностей, между которыми возможен процесс передачи информации. Если у человека
будет возможность менять тела, будет возможность кибернетической загрузки, он
в какой-то момент начнет воспринимать любую внешнюю часть как свою, и часть
внешних мыслительных процессов, которые идут где-то на удаленном устройстве,
«на аутсорсинге», как свои. Почему нет? Мы ведь можем делегировать внешним
устройствам не только какие-то физические действия, но и «механическую часть»
мыслительного процесса. И тогда будем воспринимать как «себя» то удаленное
счетно-решающее устройство, с которым у нас установлена связь. Ну да, у меня
есть некая внешняя личность, которая где-то там работает. В чем проблема?..
Сначала люди привыкнут подключаться к Интернету через компьютерно-мозговой
интерфейс. Потом привыкнут к большему: да, там лежит мой «бэкап», вон там
тоже моя личность, с которой я чуть позже «сконнекчусь»...
— Данила! Я решительно протестую! Мой бэкап, то есть моя аварийная копия
данных, в которую я «сохранился» на всякий случай, — это не «Я». И мой
удаленный интерфейс — это не «Я».
— Но если есть ваши две субличности, считающие себя частью единого целого,
которые могут коннектиться, реально сливаясь в одно целое, то почему не
считать каждую из них — вами?
— Кому считать, Данила?
— Вам.
— А «Я» при этом — где? Где Тот, кто считает?
— Это вопрос договоренности, — напористо возразил Медведев. По быстроте его
ответов я чувствовал, что он часто об этом думал и много говорил. — Если эти
две личности постоянно сообщаются друг с другом, синхронизируются и вообще
были скопированы когда-то с одной и могут в любой момент снова слиться, они
могут считать себя одной личностью. Просто разнесенной. Они могут быть в
разных местах, но потом обменяться воспоминаниями.
— Как могут слиться копии? Я сделал копию CD. Как могут «слиться» копия с
оригиналом?..
— Если между копиями в процессе их жизни накопится некая разность в
информации, они могут синхронизироваться — обменяться информацией.
— Информацией мы с вами можем обменяться и сейчас — невелика хитрость! Но
при этом Я-то останусь внутри себя.
— Нет! Повторю, это вопрос договоренности! Вы можете считать себя
разделенной личностью. Или распределенной.
— Да как же вы не понимаете! — воскликнул я в отчаянии. — Обмениваются эти
личности только независимо полученной информацией, но оценивают ее... Хотя нет,
черт побери, оценивают ее они тоже одинаково, потому что они — копии. Я
понимаю, что после того как я получу от своей копии память о его поездке в
Австралию и поделюсь с ним воспоминаниями о своем полете на Луну, я оценю его
Австралию точно так же, как он, потому что он — моя копия. А он оценит мои
впечатления от полета на Луну, как я — по той же причине. Точнее, всю информацию
я получу уже «оцененной», отфильтрованной его/моей личностью. Но если бы мне
на Луне угрожала смерть от взрыва топливных баков ракеты, мне было бы страшно
умирать — точно так же, как сейчас. То, что моя копия выживет, меня не
утешит.
— А меня утешит, — сказал Медведев. — Потому что у меня иная оценка своей
личности. Я считаю, что она сохранится.
— Она, возможно, и сохранится, — вздохнул я. — Только вы погибнете...
ХОД III. CF1 - С4
Идея состоит в том, что в момент смерти... то сознание, те
воспоминания, то восприятие, которые накопились в наших икрах и бедрах,
в нашей спине и плечах и шее, начинают расширяться и распадаться.
Как бусинки бесконечного разорванного ожерелья, они раскатываются
без связующей силы жизни.
Карлос Кастанеда «Сказки о силе»
И вот, женщина, двенадцать лет страдавшая кровотечением, подойдя
сзади, прикоснулась к краю одежды Его, ибо она говорила сама в
себе: если только прикоснусь к одежде Его, выздоровею. Иисус же,
обратившись и увидев ее, сказал: дерзай, дщерь! Вера твоя спасла
тебя!.. Женщина с того часа стала здорова.
Евангелие от Матфея
Посмотри, Заратустра! Даже народ учится у тебя и приобретает веру
в твое учение; но чтобы совсем уверовал он в тебя, для этого
нужно еще одно — ты должен убедить еще нас, калек!.. Ты можешь
исцелять слепых и заставлять бегать хромых...
Но Заратустра так возразил говорившему: «Когда снимают у
горбатого горб его, у него отнимают и дух его...»
Фридрих Ницше «Так учил Заратустра»
Давно это было. Лет двадцать тому назад. Свела меня тогда жизнь с неким
лицом, как теперь говорят, кавказской национальности. Звали лицо Мирза Омаров.
У него был рак мочевого пузыря. Слово «был» в прошедшем времени означает, что
к моменту нашей встречи рак был уже в прошедшем времени. Иными словами, от
рака Омаров избавился. Медицине подобные случаи самопроизвольного излечения
известны. Они, правда, крайне редки. И никак не объясняются. Потому что наука
работает со статистикой, с большими массивами данных. А единичные случаи не
рассматривает. Это принцип научной методологии. В институте, на самой-самой
первой лабораторной работе по физике нас, собственно говоря, этому и учили:
крайние значения измерений отбрасываются. Работа была вроде бы совершенно
идиотская, с ней мог справиться и ребенок, не то, что студент: мы с помощью
микрометра мерили маленький стальной цилиндрик — высоту и диаметр. А потом
обрабатывали статистику замеров, вычисляли среднеквадратичное отклонение и
так далее...
Одно измерение диаметра, второе, третье... Вверху цилиндрика, в серединке
цилиндрика, внизу цилиндрика. То же и с высотой — с одного края три раза, с
другого, потом в серединке... Цилиндрик один, но каждый раз получались разные
цифры, поскольку прибор точный, а цилиндрик не идеален. К тому же сам прибор
имеет ошибку измерения, которую нужно учитывать. Можно зажать микрометр чуть
сильнее или чуть слабее, сдавив больше или меньше измеряемый цилиндрик, и тем
самым внеся в измеряемый объект погрешность измерительным инструментом. Для
того чтобы эту погрешность снизить, микрометр снабжен так называемой
трещоткой. Поэтому затягиваешь микрометр не со всей дури пальцами, а через
трещотку: она допускает движение измерительной части прибора без сопротивления, но
при появлении малейшего сопротивления начинает со щелчками прокручиваться. По
договоренности затягиваем каждый раз до трех щелчков — для стандартизации
измерений .
Работа выполнялась парой студентов, то есть у каждой пары был один
цилиндрик. Один замерил, второй смотрит. Показания прибора видишь? Согласен с ними?
12,45 мм или 12 46 мм? Мне кажется, риска ближе к «пятерке». А ему кажется,
она ближе к «шестерке». Ну ладно, давай сейчас запишем, как тебе кажется, а в
следующий раз — как мне кажется, о-кей? Таким образом усредним субъективную
ошибку, так сказать «эффект наблюдателя».
Потом, после проведения эксперимента, начинается обсчет результатов. Ищем,
например, средний диаметр цилиндрика в его верхней части. При подсчете
среднего далеко вылетающие точки не учитываем. Ну, например, у нас есть ряд
измерений :
12,45; 12,42; 12,43; 12,43; 42,44; 12,39; 12,41.
Теперь тест для читателя на IQ: какая цифра лишняя? Дураку ясно, что 42,44.
Скорее всего, тот, кто записывал результаты, случайно вместо единички написал
четверку. Или просто записал правильно, но небрежно, и единичка на письме
случайно получилась похожей на четверку. Объяснений может быть множество, но
они нас не интересуют, поскольку принцип ясен: выброс считается ошибкой и не
учитывается при обсчете результатов.
Эта простая физическая лабораторная работа — чудесная модель всей науки, ее
методологии, способов, приемов, принципов. Кому-то эти принципы могут
показаться эстетически ущербными или даже «нечестными», но именно эти принципы
построили вокруг нас то чудесное здание цивилизации, которое мы имеем. Они
сотворили сверхзвуковые самолеты и вывели человечество в космос, дали нам
мобильные телефоны и позволили замахнуться на Вильяма нашего, Шекспира —
мечтать о бессмертии, вместо того чтобы нудно рефлексировать, ковыряя пальцем в
носу: «Быть или не быть?» К свиньям Шекспира с его рефлексией!
Да и можно ли было представить себе иной путь развития цивилизации? Об этом
мы еще поговорим, это крайне интересный вопрос. Но случилось так, как
случилось: мы — дети галактики и рвемся в космос, а не внутрь себя в пустых
рефлексиях о причинах ошибки, невнимательности или сознательного обмана.
А если не было обмана и ошибки?
На примере с цилиндриком все ясно: помстилось. А если случай более сложный?
Практика говорит нам, что все раковые больные с запущенной болезнью помирают.
И вдруг, нарушая это правило, появляется кто-то, кто говорит: а вот у моего
знакомого рак исчез. Варианты реакции:
— Врешь.
— Врет.
— Значит, диагноз был поставлен ошибочно.
Можно еще сказать, что человек — штука очень сложная и в ней, в этой штуке,
возможны какие-то спонтанные реакции выздоровления. Ну, это как в квантовом
мире, где порой происходят маловероятные события, и существует туннельный
эффект. И у нас такое случается — упал с 11-го этажа на бельевые веревки и жив
остался. Бывает. Дичайшее везение.
Но я предлагаю иную трактовку. Ничего странного в излечении рака, вообще
говоря, нет. Если уж организм сам себе сделал рак, то он сам может от него и
избавиться, не так ли? Уберите условия, которые привели к раку, и его не
будет. Беда только в том, что условиями этими является сама жизнь пациента.
Болезнь вплетена в ткань его бытия, как узор в ковер.
Ковер жизни надо переплести, вот в чем сложность. Себя изменить. То есть
попросту уничтожить себя старого. Или тебя уничтожит рак. Но в любом случае
предел прежней схемы функционирования выбран.
Так что миф о неизлечимости рака — методическая иллюзия. Статистический
феномен. Если не переворачивать ведра с водой, сложится иллюзия, что ведро
опорожнить невозможно. Если ремонтировать наручные часы теми инструментами,
которыми ремонтируют башенные, возникнет статистическая закономерность,
говорящая о полной неремонтопригодности наручных часов. Но стоит только изменить
методику...
У Марины Ковиной, которая собирается жить 150 лет, большие и обоснованные
претензии к Фарминдустрии. А вот у ремонтника человеков Блюма к массовой
медицине никаких претензий нет. Она научна и потому прекрасно работает на
больших выборках. Она творит чудеса. Вчера человек помирал без печени, а сегодня
ему подобрали печень из подходящего трупа да и пришили... Вчера он помирал из-
за уничтожения островков Лангерганса (это такие скопления эндокринных клеток
в поджелудочной железе), а сегодня ему вдули синтетический инсулин, и он
живет... Вчера его убивал сифилис, а сегодня два укола — и никаких следов
болезни.
Только вот с исключительными случаями не справляется массовая медицина. И с
исключительными болезнями, отчего и складывается иллюзия их неизлечимости. Но
стоит, повторюсь, отказаться от привычной методики, то есть от методики
научной, стоит только перестать отбрасывать крайние значения, исключения и
кажущиеся ошибки... Звучит страшно, не правда ли? Как можно отказываться от того,
что построило мир вокруг нас — ту искусственную среду-оболочку, внутри
которой мы живем? Это грех!..
Согласен. Грех непростительный. Но давайте попробуем. Нам, атеистам, все
можно!
Почему в некоторых случаях запущенный рак проходит сам собой? Почему вдруг
исчезает опухоль? Наука пожимает плечами. Иного она сделать и не может,
поскольку случаи эти исключительные, редкие, не собранные в статистику, и
потому никто ими не занимается. Они случайны, поэтому неизвестно, где их искать.
Ученый — селекционер, он пахарь, земледелец, перед ним на поле — миллионы
колосков . Он выходит утром на работу и знает, где их найти, — на том же самом
месте. А за случайностью нужно охотиться. Это другой образ жизни — охотника и
собирателя. От этой малопродуктивной жизни человечество отказалось десять
тысяч лет назад.
В общем, единичный замер — это не замер. Повторяемость и воспроизводимость
результата — основа научной методологии. Но вот какая штука... Эта самая
повторяемость , как выясняется, тоже может быть кажимостью! Выбрасывается на рынок
новое, многообещающее лекарство. И первое время показывает отличные
результаты. А потом они становятся все хуже и хуже. Куда девается воспроизводимость?
Или, скажем, во всем мире сердечникам прописывают аспирин, несмотря на то,
что он удваивает опасность поражения слизистой желудка, то есть получения
желудочных заболеваний (гастриты, язвы). Считается, что такой риск оправдан,
поскольку аспирин полезен для сердца. Что ж, пожертвуем желудком ради сердца!
И американцы так делают, и немецкие врачи верят в пользу аспирина, который
снижает риск развития болезней сердца на 25 %.
Терапевты исправно прописывают аспирин сердечникам, которые перенесли
инфаркт или инсульт, поскольку исследования показали: ацетилсалициловая кислота
не только снижает риск инфаркта почти на треть, но и вероятность смертельного
исхода на 15 %. Немецкие исследования, проведенные после изучения историй
болезни 12 тысяч пациентов, подтвердили: у мужчин старше 48 лет и женщин старше
57 лет ежедневный прием аспирина снижает риск развития сердечно-сосудистых.
Результаты исследования были опубликованы в журнале «Heart». Статистика —
великая вещь! Да здравствует доказательная медицина!
А вот на британцев аспирин почему-то таким образом не действует.
Восьмилетнее исследование, проведенное в Англии, в котором приняло участие 1276
человек, показало полное отсутствие связи аспирина с сердечными приступами.
Пациенты, принимавшие аспирин, получили 116 приступов, а те, кто принимал
плацебо, - 117.
И что?
Работает аспирин или нет? Кому верить? Кстати, последний вопрос метит в
корень — причина действия или бездействия многих лекарств лежит в плоскости
веры , о чем мы еще поговорим. Так что кому хотите, тому и верьте. Поверите —
поможет. А хотите, возьмите следующую точку зрения: на немцев и американцев
действует, а на британцев не действует.
Собственно говоря, о том и говорят исследования, проведенные по всем
научным правилам! Видать, генетика у бриттов подгуляла!.. А не нравится такая
точка зрения, можете считать, что в каких-то исследованиях была допущена
ошибка. И если десять исследований говорят о пользе, а одно пользу не
подтверждает , это самое одно можете отбросить как ошибочное. Научная методология
позволяет такие кунштюки — отбрасывать неудобные цифры и факты. И более того
— настоятельно этого требует! А можете порыться в том, кто спонсировал
исследования , — в фармацевтике это играет не последнюю роль, о чем мы говорили в
предыдущих частях.
Я же предлагаю вам на секундочку отказаться от позитивистской, прекрасной,
научной, доказательно-статистической методологии с белоснежными крыльями
двойного слепого исследования и обратиться к исключениям. Не отбрасывая их.
Итак, Мирза Омаров.
Он изобрел свою систему лечения рака. И не только рака. Забегая вперед,
скажу, что я научил этой системе свою жену. И она по омаровской методике
всего за один сеанс убрала у себя мучительную невралгию. Хотела идти к доктору
за вредным обезболивающим, а не пришлось — вечером легла на диван и за
полчаса убрала.
В чем же смысл метода?
Он до смешного прост. Это обычный аутотренинг. Ну, может быть, не совсем
обычный, потому как я не очень представляю, что значит в вашем понимании
«обычный аутотренинг». Возможно, омаровский вы сочтете необычным.
Короче, суть вот в чем. Этот кавказец разработал для себя систему
упражнений по представлению болезни в виде врага, с которым борется организм.
Организм можно представлять себе как рыцаря в белом, а болезнь — как рыцаря в
черном. Или организм в виде войска белых лейкоцитов, а болезнь — в виде
войска черных вирусов или раковых клеток. Причем наши, разумеется, должны
побеждать . Можно представить себе корчевку корней. И представлять себе все это
надо буквально воочию, думать весьма усердно. Вот моя впечатлительная жена
думала усердно — аж до поту. Потому и помогло. Без труда не вынешь рыбку из
пруда. Это вам не кино смотреть! Это вам кино снимать!..
В результате человек так разгоняет иммунную систему, что она справляется с
опухолью. Или другими проблемами.
Вход в эту работу не так прост, как кажется, поэтому система Омарова
предусматривала подготовительные, «настроечные» упражнения, на которые уходило
несколько дней. Давались советы, как преодолевать неизбежно возникающие кризисы
и сопротивление организма (точнее, болезни). В тяжелых случаях заниматься
внутренними битвами нужно было практическими целыми днями с небольшими
перерывами. Хотя, с другой стороны, а что еще делать умирающему? Не на работу же
ходить... Также необходимо было запоминать и записывать сны, поскольку сны есть
та обратная связь, с помощью которой организм, откликаясь на воздействие,
сигнализирует о происходящих внутри него процессах.
Признаюсь честно, идея не нова. Лечение через мозг, то есть, по сути,
лечение чисто информационное, а не химическое, известно давно. Существуют даже
системы, позволяющие нарастить мышцы при помощи почти одной только работы с
представлением: человек лишь представляет себе, что он делает упражнение, и
это приводит к увеличению мышечной массы. Когда-то в Манчестерском
университете спортивным психоаналитиком Д. Смитом был проделан любопытный
эксперимент . После замера мышечной силы у испытуемых он разделил их на три группы.
Первая группа была контрольной, вторая делала упражнения на развитие силы,
третья представляла себе, что делает такие упражнения. С контрольной группой
ничего не произошло, их показатели, как и положено, не изменились. Вторая
группа «качков» за месяц повысила результаты на треть. А третья, где люди
только воображали себе упражнения, — на 16 %.
Думаю, мало старались, паразиты. Мозги надо качать!..
Глава 1.
Мистер Нет
Вся Москва стояла в пробках, и я никак не мог встретиться с профессором: он
передвигался на метро, а я на машине все не успевал за его «туннелированием»
по городу. А поговорить хотелось. Я ведь искал свое «Я». Мне было интересно,
где оно находится. К тому времени мне уже было совершенно ясно, что мое «Я» —
это не информация, а нечто (или некто), читающее информацию. А поскольку
главным «подозреваемым» в укрывании «Я» был мозг, я и отправился к главному
мозговеду всея Руси — профессору Сергею Савельеву, доктору биологических
наук . Он руководит лабораторией в НИИ морфологии человека РАН, о морфологии и
происхождении мозга книги пишет, да и сам обладает весьма крупной головой, в
которой явно помещается нечто большое. Вот пусть и прояснит мне, к чему в
моем мозгу привязан «Я». Пусть найдет Меня во мне!
Поймал я Савельева только к вечеру на улице с символическим названием
«Научный проезд». Добрый знак!.. Разговор обещал быть теплым. Да и личность
профессора к тому располагала. Надо сказать, Савельев — барин. В хорошем смысле
этого слова. Он курит трубку, обладает ухоженной бородкой, приятным баритоном
и любит дорогой коньяк. Все это располагает к неспешной беседе, поэтому начал
я издалека:
— Тут у нас под Москвой, Сергей Вячеславович, чтоб вы знали, людей
замораживают! Если денег много, то целых, а если мало — одни мозги. В расчете на
последующее оживление.
Савельев неспешно раскурил свою трубку, плеснул в правильный бокал «Хенне-
си», отчего аура кабинета, где мы сидели, сразу наполнилась приятными
запахами и душевным умиротворением. Я же, поскольку был за рулем, удовлетворился
уже привычным читателю чаем, а для того чтобы не отставать от испытывающего
двойное удовольствие Савельева, бросил в чашку с темным красным напитком два
колесика желтого лимона и навалил побольше белого сахара. Причем лимонные
колесики хорошенечко размял. Тут главное даже не столько сок лимону пустить,
сколько эфирные масла, содержащиеся в цедре, выдавить; вот на их выдавливание
рекомендую обратить самое пристальное внимание. Только тот, кто правильно
давит лимон в чае, получает от него самое полное удовольствие. Поняли?
Теперь, когда лыжи удовольствия смазаны для долгой беседы, можно к ней и
приступить. Однако расслабиться Савельев мне не дал...
— В девяностые годы, — сказал он, — я работал на одну американскую фирму,
которая занимается крионированием. Так что могу вас подробно
проконсультировать по этому поводу.
— Премного благодарен. Судя по скепсису, который мелькнул в ваших глазах,
вы не очень в это верите.
— Как известно, Кант говорил, что вера может быть только в двух случаях —
если она подтверждается опытом и если она предсказывает результат. Поскольку
ни того, ни другого здесь нет, серьезный разговор о крионике я считаю
бессмысленным . Это «панама» в чистом виде! Чтобы после пяти лет заморозки
получить 50-60 % выживших клеток, нужно взять один слой этих клеток и охлаждать
со скоростью градус в минуту. Если у вас два слоя клеток, количество выживших
клеток уменьшится вдвое. Если четыре слоя, выживут только края клеточного
массива — около 5 %. А если у вас целая голова или человек, то, конечно,
некоторые поверхностные клетки кожи сохранятся. О других клетках и речи нету.
— Криопротекторы надо применять?
— Чтобы закачать криопротекторы, начинать это делать надо с живым
человеком. А поскольку они делают это с мертвым... В общем, не забивайте голову,
бесполезно .
— Сейчас бесполезно. Но наука будущего сможет их оживить!
— Ага, — кивнул Савельев, подняв коньячную рюмку. — Деньги сегодня, а
стулья завтра. Отличная схема. Потребитель не жалуется. В США морозят уже лет
тридцать, и никто из клиентов пока не предъявил претензий. Они тихие и могут
ждать вечность. Очень удобно.
— Что же делать? Просто помирать беспрепятственно?
— Просто помирать. А потом сожрут червяки. Или вы надеетесь, что есть душа,
загробная жизнь? Что вас потом отморозят? Нету ни души, ни загробной жизни,
ни бога. Все превратятся в гумус, эта чудесная перспектива должна греть всех.
А если хотите жить долго, нужно вкладывать деньги в науку, а не в «мазерат-
ти». Иначе вам останется только мечтать о разморозке, и чтобы ваша отрезанная
голова с перерезанным спинным мозгом начала снова думать. Нужно решать герон-
тологическую проблему! Только не с помощью стволовых клеток, которых не
существует .
— В каком смысле не существует? — я подпрыгнул на стуле, забыв о чае.
— Ни в каком. Их нету в природе. Как эмбриолог вам говорю. После второго-
третьего деления, когда зародыш становится четырех-восьмиклеточным,
универсальность клеток уже теряется, и они перестают быть способными превращаться
во что угодно. А то, что сейчас называют стволовыми клетками, — те, которые
выплывают из костного мозга и потом превращаются в лимфациты, эритроциты,
макрофаги, — это просто клетки костного мозга, которые превращаются в клетки
кроветворного ряда. Это было открыто великим русским гистологом Максимовым
сто лет назад. Дальше что? Эти клетки никогда не смогут стать клетками сердца
или печени. А то, что мы сейчас наблюдаем, — попытка сделать бизнес на пустом
месте. Профанация. Большинство исследовательских работ представляют собой
голую фальсификацию. Я вам расскажу, с чего все это началось.
Много лет назад вскрывали женщину, у которой был пересажен костный мозг от
мужчины. И на срезах патологоанатом увидел, что пересаженные клетки
встроились в инфарктный рубец стенки сердца. Он удивился и тут же написал об этом
статью. На западе это принято, они палец порежут — и тут же статью об этом
пишут. Все обрадовались: ага, клетки костного мозга встраиваются в сердце и
превращаются в кардиомиоциты! А через несколько месяцев автор, подробнее
исследовав образцы, написал опровержение: извините, ребята, я использовал очень
толстые срезы, а в момент смерти в кровь выбрасываются недифференцированные
клетки крови, и я принял такую клетку за кардиомиоцит, они наложились. Но
этого уже никто не услышал, потому что дальше потек бизнес, гранты...
Провели огромное количество проверочных работ, которые показали, что если
повредить сердце, туда в огромном количестве приходят клетки кроветворного
ряда. Но они никогда не превращаются в клетки сердца! Они образуют рубцовую
ткань, и на этом все заканчивается. Лечение стволовыми клетками — это типа
холодного термоядерного синтеза. Его сначала открыли и много шумели. А потом
по-тихому закрыли, так как выяснилось, что случилась детская ошибка в
расчетах.
Катрин Верфайл, которой в США в начале девяностых за ее пионерские работы
создали целый институт, имела на своем сайте такую картинку: вот она берет
жировые клетки и из них, накапав туда чего-то, создает все типы ткани — штук
двести новых типов клеток. Ей за такое чудо и создали институт. Но сегодня вы
на сайте этого института тех картинок уже не найдете. Потому что это
оказалось чистой фальсификацией! Как она была сделана? Берете букальные клетки —
клетки слизистой с обратной стороны щеки, помещаете в питательный раствор, и
они превращаются в фибробласты, то есть неспециализированные клетки, а
попросту говоря, в соединительную ткань. Дальше, чтобы доказать, что эти
фибробласты начинают синтезировать что-то полезное, например, хрящ, вы к этим
клеткам, которые едят то, что им дадут, добавляете размолотый хрящ. Они его
нажираются, потом вы клеточную культуру тщательно промываете и с помощью
точнейших молекулярногенетических анализов показываете, что внутри клеток есть
белки хряща. Как будто сами клетки его и выработали! Вот, говорите вы, я
превратил под воздействием внешнего индуктора клетки фибробластов в хрящ! Так же
можно превратить их в клетки «сердца», «мозга». Фибробласты жрут все, что
плавает вокруг них, тем и удобны. Они просто наелись и ничего сами не
синтезировали. Но впечатление такое, что насинтезировали... Так Катрин Верфайл и
получила все двести типов клеток.
Сейчас, повторюсь, ничего этого на сайте Верфайл нет. Остались только
стволовые клетки крови, которые ни во что не могут превратиться, кроме как в
клетки крови. Чистая профанация. И таких проектов много!.. Так называемая
«стволовая» клетка, взятая у вас со щеки и пересаженная вам же под кожу лица
для исправления морщинок, как это делают в Баден-Бадене, приведет к тому, что
под вашей кожей образуется мертвая ткань, потому как фибробласты перед
смертью образуют коллаген. И симпатичная физиономия стареющей красотки
превратится в подобие пятки — смотреть можно, все красиво и гладко, но руками трогать
нельзя: очень твердая! А в дальнейшем старение пойдет быстрее и разрушит ее
«интерфейс» до уровня старой таиландки.
Теперь еще. Считается, что стволовые клетки могут делиться бесконечно.
Бесконечно делящихся клеток в организме нет! С того момента, как сперматозоид
попал в яйцеклетку, включился счетчик делений. И более 50-56 раз клетки
человека уже не поделятся. Эффект Хейфлика это называется. Как только предел
Хейфлика исчерпывается, человек умирает.
...Я побарабанил пальцами по столешнице. Разговор явно уходил куда-то не
туда , в сторону от мозга, но прерывать ниспровергателя мифов мне не хотелось.
Меня самого медом не корми, дай порушить святыни и устоявшиеся мифы. Поэтому,
мысленно махнув рукой, я подбросил поленце реплики в костер критики,
сжигающий все мои прежние построения. Нехай оно все сгорит!
— А вот Оловников утверждает, что он ошибался, и причина смерти вовсе не
исчерпание предела Хейфлика.
— Я сочувствую Оловникову, ему совершенно незаконно не присудили
Нобелевскую премию, а присудили этим американским придуркам. Но это Оловникова не
извиняет. Он великий теоретик, но не знает базовых основ физиологии человека.
Наше сердце может сократиться восемьсот миллионов раз плюс-минус десять
процентов . Не больше. Потому что мышцы вырабатывают свой цитологический ресурс.
— Но мышцы-то можно накачать, развить...
— Чем больше качаешься, тем быстрее помрешь, — отрезал Савельев. — Потому
что количество сокращений конечное. Нагружаешь мышцы — повышаешь матаболизм —
быстрее вырабатываешь ресурс. Спортивный образ жизни — верный путь к смерти.
Это прекрасная позиция государства — развивать спорт: пенсию платить не надо.
Если хотите жить дольше, нужно вести здоровый образ жизни, а именно: поменьше
нагружаться, побольше отдыхать. А нагружаться только в удовольствие — до
момента наступления дискомфорта. Вы не можете остановить процесс старения, но
можете экономно расходовать то, что есть. Потому что никаких стволовых
клеток, которые могут вам все изношенное поменять на новенькое, нет. И все
клетки мозга к моменту рождения ребенка уже поделились, новым взяться неоткуда.
— Если все клетки мозга поделились, почему же он растет вместе с ребенком?
— Он увеличивается в размерах, а не растет. Это «две большие разницы». Под
ростом мы понимаем размножение клеток. А в мозге после рождения никакого
размножения клеток нет. Вся эта мифология о размножении нервных клеток
объясняется просто: безграмотные западные ученые не помнят, что было 20-30 лет
назад. А у нас еще в 1960-е годы занимались кинетикой клеточной пролиферации —
выясняли, сколько делений могут пройти клетки разных органов. Выяснилось, что
новые клетки у грызунов, акул, змей действительно появляются в течение
нескольких месяцев после рождения в отдельных структурах мозга. Но это только
те, которые еще не вышли в дифференцировку. А у человека новых клеток в мозгу
не появляется, они только гибнут. Увеличение же мозга происходит за счет
увеличения самих размеров клеток, увеличения числа отростков и связей во много
тысяч раз. Отростки — аксоны и дендриты — растут, а новых клеток, повторю, не
появляется... Эх, вы, наверное, не по адресу обратились. Вам бы к академику
какому-нибудь пойти! Вам бы там понарассказывали! Они верят и в стволовые
клетки , и в размножение нейронов. Вот поэтому я пью дорогой коньяк, а они — водку
«Гжелка». Потому что настоящие знания стоят настоящих денег. Я, как ученый,
торгую знаниями. И кто хочет получить реальную информацию, тот рано или позд-
но приходит ко мне. А правда стоит дорого, хотя и звучит не очень приятно.
— Вы хотите сказать, что вся надежда, которую уже почти четверть века
питает человечество на эти стволовые клетки, — миф?
— От начала до конца! За двадцать пять лет, что возятся с этими стволовыми
клетками, уже должны были все человечество вылечить... Ерундой занимаются. Та
же штука с геномом. Сколько было шуму: ах, мы расшифровали геном человека!
Помните, с какой помпой говорил об этом Буш-старший? Победа! Прорыв! Победа
над наследственными болезнями!.. Прошло десять лет. И где результаты? Ну,
расшифровали они геном. Правда, не весь, а процентов десять — только те,
которые у человека работают. А девяносто процентов неактивной ДНК так и не
исследовали .
— А зачем? — я пожал плечами. — Там же нет никакой информации, мусор. На
этих кусках просто ничего не записано.
— А в генах вообще ничего не записано, кроме последовательности
аминокислот! И в тех девяноста процентах тоже какая-то последовательность
аминокислот... Думаете, там пустота? Никакой информации? Я приведу один пример, чтобы
вам стало ясно: не все так просто. Берем цыпленка. Вы любите цыпленка?
— Табака.
— Прекрасный вкус!.. Вот, мы берем цыпленка, пока он еще не табака, а в
яйце, в виде зародыша, и под челюстную плакоду (это зачаток клюва у зародыша)
пересаживаем индуктор, то есть живую ткань, взятую от рептилии. И под
действием этого индуктора у нашего цыпленка появляются древние конические зубы —
как у рептилий, предков птиц. Значит, «пустые» участки ДНК вовсе не пусты. В
них просто записана старая информация, которую можно активировать каким-то
индуктором... Так вот, о геноме. Сколько было восторженных слов и победных
реляций после его расшифровки! «Мы сейчас победим все болезни!». И где?
Хотелось бы увидеть хоть одну. Одну-единственную!.. А проект стоил сто миллиардов
долларов. Где же результат великой победы науки? Для меня очевидно, что
человечество с упорством, достойным лучшего применения, вкладывает деньги в
полный идиотизм, который не ведет к пониманию основ жизни.
— Так что, не надо было расшифровывать геном?
— А зачем? Ну, расшифровали. И? Где решение проблемы наследственных
болезней? Геном, повторюсь, это просто последовательность аминокислот!.. Давайте
представим себе, что предел Хейфлика преодолен, и проблема вечной жизни
решена. Представим, что решена также проблема дифференцировки тканей, и мы можем
любую ткань превратить в любой орган. До этого еще далеко, как пешком до
Луны, однако представим себе такое. Но как вы форму-то будете создавать? Ну,
например, такой пустяк, как вырастить человеку новый ноготь, который был
утрачен с помощью соседской собаки? Ноготь, как известно, индуцируется
последней фалангой пальца в результате соответствующей дифференцировки отдельных
клеток, которая произошла еще в утробе матери. Сама фаланга возникает за счет
образования скелетогенной мезенхимы (это зародышевая ткань) в виде пальцевой
закладки. Как она возникает, точно неизвестно. Известно только, что в
формировании кисти руки есть этап избирательной гибели клеток между пальцами,
отчего пальцы и становятся отдельными. А сам палец с рукой образуется из почки
конечности, которая, в свою очередь, индуцируется закладкой нервной системы.
Таким образом, чтобы вырастить и пересадить вам ноготь, нужно сделать вашу
генетическую копию, дорастить до взрослого состояния, убить, отрезать палец и
пересадить вам.
— А в пробирке не удастся? Почему нужно повторять весь путь?
— Потому что в генах записано не все! Дело в том, что никто в мире не
занимается самым главным — механизмами формообразования, без которых все эти
генетические знания и расшифровки генома стоят, как прошлогодний снег. Поэтому,
даже овладев (несуществующими в реальности) «истинными» стволовыми клетками,
способными превращаться во что угодно, вы никогда не сможете вырастить себе
даже кончика носа.
— Но ведь мой организм уже сформирован! То есть он уже обладает формой и
все про нее «знает». И эта форма подскажет стволовым клеткам, во что
превращаться и до какой степени нужно заполнить собой отсутствующий кусок носа,
чтобы он не вырос, как у Буратино.
— А откуда эта ваша стволовая клетка узнает, во что ей превращаться?
Я ответил уклончиво, вспомнив сенсационные исследования Ковиной:
— Вроде бы есть работы, согласно которым удавалось превращать стволовые
клетки в нужную ткань контактным методом.
— Все эти сенсации нужно проверять. А то получится, как с клонированными
животными, — чистая фальшивка. Нет ведь никаких клонированных животных, и
быть не могло.
Я крякнул. И это только подзадорило Савельева:
— Не было никакой овечки Долли! Почему про нее нет ни одной статьи в
бесплатных рецензируемых журналах? Почему нет сравнительных генетических
анализов мамки и дочки? Они собрали несколько сотен миллионов долларов на эти
исследования, а на дешевый анализ денег, что ли, не наскребли? В Англии для
того, чтобы получить вид на жительство, в полицейском участке можно сдать кровь
и сделать генетический анализ за 80 фунтов. А тут из сотен миллионов 80
фунтов пожалели? Честнейшие британские ученые в своем репертуаре. Чистая
фальшивка! Именно поэтому овечку Долли не раздали ученым для сравнения с
материнским генетическим материалом, а сожгли, после того как она умерла. Для чего
концы-то прятать? Это же невинная овечка, а не Адольф Гитлер!
Между прочим, в «Нейчуре» было опровержение про овечку Долли. Ма-а-аленькое
такое. Вскорости, как только начался вал проверочных работ после сенсации. И
там было прямо написано: данные о возможности клонирования не подтвердились.
Поднимите данные о том, кто клонировал овечку Долли. Среди них ведь нет ни
одного биолога! Их же потом пригласили китайцы, чтобы клонировать человека.
Купили много дорогого оборудования — лучше, чем у них было в Англии. Китаянок
для опытов предоставили огромное количество. Но за три года они так и не
смогли никого клонировать, и их с треском коленом под зад выперли из Китая.
Почему об этом хваленая британская пресса не пишет ни слова? Облажались ведь
по полной! Проверку не выдержало ничего, что делалось в этой области! Ребят,
которые клонировали собак и кошек в Индокитае, уже судят за мошенничество. Но
хваленый англосаксонский Интернет об этом молчит!..
— Но ведь, рассуждая логически, в клонировании нет ничего необычного.
Выкидываем ядро из оплодотворенной половой клетки и вставляем туда ядро от другой
клетки — соматической. Она пошла делиться, получился клон. Чего ж тут
сложного?
— Рассуждая логически, это полный маразм! Потому что выдирая из яйцеклетки
ядро, мы ее разрушаем необратимо. Потому что мембрана ядра связана с гладким
и шероховатым эндоплазматическим ретикулом... После громогласных заявлений об
овечке Долли было несколько работ по проверке — ни у кого ничего не
получилось . Напротив, было показано, что клетка разрушается, начинают экспрессиро-
ваться гены, несовместимые с жизнью организма. То есть если даже если
умудриться сделать эту операцию чисто, все равно организм жить не будет... Как
средневековые алхимики и знахари дурили своих повелителей, вымогая у них
деньги, так и сегодняшние «ученые» дурят грантодателей и спонсоров.
Вот у нас сейчас в Сколково аналогичный проект — выращивание кожи. Милые
мои! Да этим занимались еще 25 лет назад. Какая там наука! Там наукой и не
пахнет. Это мракобесие, помноженное на незнание и желание «попилить» деньги!
— Погодите, — замахал я руками. — А вот этот Макиарини из Барселоны,
который выращивает искусственную трахею...
— Что делает Макиарини, объясню в двух словах... Он берет коллагеновый
каркас , который у нас в ЦИТО делают уже лет пятнадцать, сажает на него
фибробласты и вшивает клиенту. Получается точно такой же протез, как из пластика,
только из органических материалов.
— То есть получается просто трубка из соединительной ткани, а не живая
трахея? А как же слизистая оболочка? Он ведь подсаживает на внутреннюю
поверхность трахеи клетки слизистой самого пациента — букальные клетки со щеки.
— Нет ни одной работы, которая доказала бы наличие там эпителиальных
клеток. Он их действительно берет, но они тут же превращаются в фибробласты. Эти
фибробласты в декальцинированной среде прилипают к каркасу. Всё! И этот
протез «впаривается» как настоящая трахея. Хирургическое рукоделие и никаких
эпителиальных клеток. Эпителий ведь нужно кормить — подвести капилляры, лим-
фоидную систему.
Я вздохнул и прошелся по кабинету, размяв ноги и мысли. Подумал. Спросил:
— Вы сказали, что информация о человеке содержится не только в генах. А где
же еще, кроме паспорта?
— Помимо генетических есть негенетические способы передачи информации, —
спокойно сказал Савельев. Я внимательно посмотрел на него. Вроде не шутит.
— Вот посмотрите на свои руки, — велел профессор. — Вы в них не находите
ничего странного?
— Они прекрасны!
— Согласен. Но одна из них правая, а другая левая. А геном у них одинаков.
Я не понял. И потому несогласно потряс головой:
— Ну и что? Значит, в геноме прописано, что они должны быть разными.
Однако Савельев был терпелив:
— Почти сто лет назад проводился такой опыт. Брали кусочек ткани с того
места, где должна вырасти правая рука, и пересаживали на место левой руки. И
наоборот. Результат: конечности все равно вырастали, как положено! То есть
вовсе не генетика клеток дирижирует ростом и формированием органов.
— Так что же определяет и задает рост, если не гены? Запахло мистикой!..
— Бога нет, — отрезал Савельев. — И души тоже! Есть биологические процессы.
И существуют законы эволюции формы, которые не связаны о геномом. Вернее,
связаны опосредованно. Ведь что такое геном?.. Как бы это попроще объяснить?
Молекулярно-генетические процессы — это кирпичи, из которых строятся и
клетки, и организм. Представьте себе, что вы стали суперпрофессионалом по молеку-
лярно-генетическим процессам. Что вы видите перед собой? Кирпич и только
кирпич! Но вы не видите здания. Глядя на кирпич, вы никогда не скажете, какой
была задумка архитектора.
«Знание рассыпается», — почему-то мелькнули у меня в памяти слова Ковиной.
— Если вы специалист по кирпичам, — продолжал Савельев, — вы никогда не
скажете, как связаны эти кирпичи в целое, кто подвел воду, отопление,
электричество . Потому что дом не состоит из кирпичей. Он «состоит» из
архитектуры. Изучая устройство кирпичей, ничего не поймешь о здании в целом. Мы же с
вами все время рассуждаем о зданиях и их эволюции, а базируемся при этом на
изучении кирпича под микроскопом. Но никакой кирпич никакого отношения к
эволюции архитектуры не имеет!
— Значит, в геноме не прописан весь план построения человека?
— С чего вы взяли? Что это за гомункулус такой? Что за преформизм времен
XVII века? Геном — это груда кирпичей. У каждого кирпича есть свое место в
здании. Определяемое планом. Но в геноме никакого плана нет! Формообразование
— это законы межклеточных взаимодействий. Тех самых, о которых никто ничего
не знает, и знать не хочет.
А именно они работают в эмбриональном развитии... Вот вы, конечно, знаете,
что у мозга есть форма — он с бороздами. Или вы думаете, что форма мозга тоже
прописана в геноме? И зачем, по-вашему, нужны эти борозды? Гвозди с помощью
этих борозд человек не вырывает, и для красоты они не служат, потому что
скрыты от глаз.
— Это известно — чтобы увеличить площадь поверхности мозга за счет
сморщивания .
— А зачем ее увеличивать? У дельфина площадь поверхности больше, чем у
человека. И что?
— Он очень умный, — похвалил я дельфина.
— Ой, — Савельев махнул рукой. — Мы умнее... То есть форма есть, а зачем она
нужна, вы толком сказать не можете. Однако за эту форму мы платим высокую
цену: 60 % людей умирают от патологии мозга еще внутриутробно! Это как раз
связано с неудачным формированием борозд и извилин. Женщины об этом даже не
догадываются , воспринимая просто как задержку месячных на пару недель. А это
был выкидыш на ранних сроках. Дело в том, что нервная система закладывается
первой. И если закладка была неудачной, происходит отбраковка. Клетки
бракованного эмбриончика начинают лизироваться, то есть дохнуть, и тухлое мясо
организм матери отторгает после токсикации...
Форма головного мозга человека.
То есть 60 % человечества мрет для того, чтобы правильно сформировался мозг
— его форма. Чем она так важна? А тем, что именно форма мозга распределяет во
времени и пространстве региональную экспрессию генов. То есть генетическая
дифференциация клеток — в какую ткань им превращаться — зависит от механизма
формообразования, а не является его причиной, как представляется вам и
многим. Иными словами, сложная форма органов, в которых она вроде бы не
выполняет никаких функций, на самом деле нужна только для одного — распределения во
времени и пространстве дифференциальной активности генов.
— То есть форма управляет содержанием? — воскликнул я, тут же вспомнив
доктора Блюма, который через форму воздействует на содержание организма.
— Именно так! В эмбриональном развитии эта штука работает на сто процентов.
И никак иначе. Откройте учебник. Там написано, что законы формообразования
связаны с геномом, но точной связи никто не знает. С этого начинаются все
современные учебники генетики... Представьте себе, что все запланировано только
генами, как многие сейчас думают. У вас на ранней стадии развития мозга
возникает некое количество клеток. Они делятся, делятся, делятся и постепенно
образуют нервную систему на ранних стадиях. Представим себе небольшое
количество клеток — пятьдесят тысяч, целый стадион. И дальше у нас, допустим, все
происходит только по законам генетики: каждая клетка знает, что ей делать.
Чтобы из нервной пластинки сформировать нервную трубку, каждая клетка должна
действовать в соответствии с неким общим планом — как солдаты в общем строю.
Иначе строй разрушится! Это значит, что у каждой клетки есть свое четкое
место , и изменить свою функцию клетка не может. У каждого солдата — свой
«планчик» действий. Каждый сверяется с часами и своим планом: так, восемьдесят
пять минут после первого деления, начинаем увеличивать задницу эмбриону,
творя таким образом общую форму.
Я кивнул:
— Это можно себе представить. У каждого солдата — свой планчик действий на
каждую минуту. Но кто им эти планы раздал? И у кого общий план сражения?
— Вот именно!.. Проблема нарисованной мной картины с индивидуальными
планами состоит в том, что если взять острую иголочку и на клеточном «стадионе»
убить несколько клеточек, что произойдет при генетической детерминации, то
есть если все определяется генами?
— Дефекты пойдут какие-нибудь. Потому что клетки размножаются, а если мы
клетку убили, то убили, по сути, все ее поколения! Убив дедушку, мы убивает
тысячи его потомков. Так и целая печень потом может не вырасти. Ведь в
пределе весь человек получается из одной клетки. Если мы ее убьем, не будет всего
человека. А если на каком-то этапе деления уничтожить часть клеток, получится
гнусный урод.
— А вот вам факт: если из упомянутых 50 тысяч клеток уничтожить 60 %,
ничего страшного не случится — клетки размножатся, заполнят места убитых и будут
действовать по планам убитых. А не по своим, которые у них якобы были. Это
как? У 50 тысяч клеток есть 50 тысяч индивидуальных телефонных номеров, по
которым они перезваниваются: «А у тебя там не сдох ли сосед? Не нужно ли тебе
подумать о том, чтобы поменять свои планы? А то ведь если ты поменяешь, и мне
по цепочке вносить коррективы придется». Как клетки узнают о своих планах?..
И, заметьте, геном в этот момент молчит! Он даже не экспрессирован! Он еще не
начал работу, потому что организм еще не сформирован. Все клетки нервной
пластинки, которую мы рассматриваем, генетически однородны, они просто делятся...
Итак, геном молчит. Клетки мы убили острой иголочкой... Они и в норме, кстати,
дохнут! На каждые тысячу делений 5-6 клеток гибнет. Тем не менее, все соседи
погибших знают, что им делать в этом случае — компенсируют потери, меняют
свои планы с учетом вновь открывшихся обстоятельств.
— Наверное, они чувствуют химические сигналы от соседних клеток...
— Так геном не работает! Допустим, даже пришел химический сигнал. А где
ответ на него, если геном не работает? Как клетка узнает о своей позиции и о
том, что ей делать в следующие полчаса?
— Поделитесь секретом, как она узнает?
— Не поделюсь. Ищите грант на исследования и приходите... Разумеется,
информация о синтезе белков и скорости клеточных делений содержится в геноме. Но в
геноме нет никаких представлений о форме, в нем не записана информация о
морфогенезе . Информация о морфогенезе рождается из межклеточных взаимодействий.
Каких именно — отдельный разговор. Но они есть. Кое-какие исследования в этой
области существуют, но их мало, потому что все увлеченно впаривают публике и
грантодателям молекулярные изменения стволовых клеток, клонированных овец и
прочую ерунду.
— Значит, клетки как-то чувствуют свое местоположение относительно других
клеток и в соответствии с этим и действуют. Как именно происходит передача
информации, не очень интересно. Как-то происходит. Детали широкой публике не
важны. Какая-то физическая химия или химическая физика, молекулы бегают...
— Без молекул, конечно, не обходится, потому что ни в какую харе-раму я не
верю, и в бога тоже. Это просто смешно — при моей профессии. А механизм этот
известен, и им даже можно управлять, я проводил такие исследования. Можно,
например, вместо одной головы сделать две.
— Шикарно. А отдельно ноготь вырастить для трансплантации или печень?
— Нет, нельзя. Только в комплекте с телом — в утробе.
...Я заглянул в чашку — чай кончился. Это уже третья чашка, между прочим. Эти
беседы с учеными — такая нагрузка для почек! И сплошное расстройство для
нервной системы. Но придется наливать четвертую, поскольку до главного я так
и не добрался...
— Все это, конечно, интересно, Сергей Вячеславович. Но я приехал сюда с
другим вопросом: меня интересует возможность переноса сознания на другие
носители .
— Чиво-о? Вы не сюда должны были ехать, а на Канатчикову дачу4.
Я расхохотался. Такие ученые мне положительно нравятся. Безжалостен, как
самурай!
— С дачей погодим немного. Я вообще противник дач. Я к вам как к мозговеду...
— Да это маразм, типа нейрокомпьютеров! Люди, которые рассуждают о переносе
сознания, не имеют даже базовых представлений об устройстве мозга!
Я решительно запротестовал:
— Мозг — материальная структура. А значит, ее можно скопировать,
смоделировать . Если у нас есть машина, которая работает на электричестве...
— Это у физиологов мозг работает на электричестве! — Савельев постучал
трубкой о пепельницу, как костяшками пальцев о тупую голову. — Они со времен
Бехтерева не отличаются интеллектом. Электрические сигналы направляются к
мышцам, а содержательная информация передается в мозгу электрохимическим
путем, через синапсы. Слабоумные инженеры пытаются смоделировать на компьютере
с помощью электросигналов и примитивных процессоров работу мозга! Это даже
смешно. Убого и по архитектуре и логике. У мозга есть одно свойство. Каждый
нейрон, у которого связей с соседними клетками от десяти тысяч до миллиона,
каждый день по несколько связей разрушает и выстраивает новые. А это значит,
что для моделирования мозга человека нам нужно создать компьютер, в котором
было бы 150 миллиардов процессоров, а внутрь каждого процессора посадить по
китайцу с паяльником — контакты перепаивать. Программно это сделать нельзя.
— Почему?
— Потому что эти связи материальны! Это же физические провода. Раньше не
было контакта, а теперь протянули.
— Не будем ничего перепаивать! Возьмем сразу проводов с избытком. Какие-то
будем программно включать, какие-то выключать. Виртуально.
— Да, но вот только непонятно, как заранее протянуть все эти провода,
поскольку наш «процессор» строит новые связи совершенно непредсказуемо. И куда
он кинет провод-аксон, мы не знаем. Мышление не физиологично, а морфо-
генетично. То есть не существует системы устоявшихся связей, по которым все
это носится, они образуются каждый раз по-новому. Технически проблема на-
4 Московская психиатрическая больница № 1. Название же «Канатчикова дача» дано по
местности, в которой построена больница — в середине XIX века там располагались
загородные владения купца Канатчикова.
столько сложна, что я не вижу ее решения в обозримом будущем. Лет через
двести , разве что. Мы не доживем. И даже попугай мой не доживет. Когда мне было
около тридцати, я специально завел себе попугая, который живет семьдесят лет.
Чтобы не я расстраивался, а он... В общем, раньше, чем через три попугая, такой
компьютер не будет построен. К тому же есть еще одна проблема: за последние
150 тысяч лет средний вес мозга человека уменьшился на 250 граммов. Мы очень
быстро теряем мозги! При таких условиях я сомневаюсь, что через сто лет кто-
то еще будет думать о нейрокомпьютерах. Идет самая настоящая деградация,
причем с ускоряющимся темпом. Ведь размер мозга четко сцеплен с одаренностью —
75 % талантливых людей имели мозг размером выше среднего. Пока мы
конкурировали с неандертальцами, у нас был очень большой мозг — в среднем 1600
граммов. А сейчас в среднем по планете — 1320. А во Франции, например, 1240.
Через сотню-другую лет будут люди с мозгом весом 1000 граммов — здоровые,
спокойные , они не будут курить, пить, станут вовремя платить налоги и читать
простые журналы с цветными картинками.
— Сразу возникает два вопроса. Первый: почему это происходит?
— А вы посмотрите, кого мы вытесняем из сообщества? Две крайности.
Асоциальных типов — душегубов всяких, насильников и прочих. В тюрьму их! А что мы
делаем с особо умными? То же самое. Их травят с детства. Потому что все
выходящее за пределы нормы, должно быть уничтожено — в этом принцип эволюции. У
нас существует жесточайший внутренний отбор по индивидуальным особенностям.
Поэтому гении, которые выходят за рамки обывательского подхода к жизни,
элиминируются с еще большей интенсивностью, чем отморозки. Поскольку они ярче и
непривычнее агрессивных ублюдков. Эволюция жертвует краями. Ей важна
сплоченная стая, которая может одолеть врага. Посмотрите на школы самой передовой
страны — Америки. Это фабрики усреднения. И результат: Америка уже не
воспроизводит математиков и физиков. Она их закупает. Потому что социальная система
отторгает гениев. И на бензоколонках оказываются самые умные и самые
агрессивные . Системе нужны тупые налогоплательщики. Как только американская машина
заработает у нас и у китайцев, уже некому будет воспроизводить гениев.
— Второй вопрос: как эту мозговую деградацию совместить с тем фактом, что
прогресс все-таки идет — от каменного топора, с которым кроманьонцы бегали за
неандертальцами, до компьютеров и выхода в космос?
— Прогресс идет благодаря большеголовым. Которых остается все меньше и
меньше. Гений с большим мозгом может имитировать социальную нормальность. А
гений с маленьким мозгом не может. Он ведет себя как гений. И ему еще в
шестом классе сломают шею на ледяной горке. И надежды на то, что через сто лет
мы успеем решить проблему перехода на новый носитель, нет.
...Меня ответ Савельева на второй вопрос не устроил. Совсем. Он мне показался
надуманным. Или непродуманным. Поэтому мне пришлось изобретать свою версию
для объяснения этого видимого противоречия. И я от вас эту версию не утаю.
Для начала скажу следующее. Слова профессора о социализированности, которые
он употреблял, говоря об Америке и современном западном мире, я бы дополнил
еще словами о социалистичности, то есть еще большей уравнительности, присущей
современному обществу. Оно эгалитарно. С одной стороны, это хорошо, поскольку
декларирование равных прав дает всем одинаковое разрешение на соревнование.
Не возможности одинаковые, подчеркну, поскольку они не равны изначально —
один умный, другой дурак, один получил наследство, другой нет, — а именно
юридическое равноправие, то есть допуск к соревнованиям для всех. Раньше его
не было. Этот допуск — завоевание великих буржуазных революций... А вот
отрицательная черта эгалитарности — это постоянное стремление
низкоинтеллектуальных, но обширных (и потому электорально весомых) слоев населения превратить
равные возможности в равный результат. Эта социалистачность приводит к
прогрессивным налогам, отниманию у хорошо работающих в пользу работающих плохо и
к общему угасанию экономики, то есть к старению организма цивилизации.
Потенция падает!
Ведь что такое уравниловка? Это социальная энтропия. Которая сама себя
подстегивает и раскручивает. Это ведет к стагнации и усреднению людей. К чему
рваться и стараться, если и так можно неплохо прожить? К чему уродоваться,
если все равно отнимут? Низкая разность экономических потенциалов дает малую
скорость развития. Низкая стимуляция не заставляет стараться. Когда страна
выдает наибольшее количество ученых, технарей, людей, желающих учиться?
Тогда, когда есть стимул учиться! То есть вырваться из деревни. Если видишь, в
каких ужасных условиях живут одни люди и в каких прекрасных другие, и при
этом понимаешь, что можешь прорваться наверх благодаря талантам, упорству и
учебе, — вот тогда система осуществляет сепарацию и возгонку лучших. А коли
«у нас всякий труд почетен», коли «мамы всякие нужны, мамы всякие важны»,
коли официант получает всего лишь чуть-чуть меньше профессора и социально равен
ему, какой смысл рвать задницу?
О том, во что превращает детей сюсюкающее и ничего не запрещающее им
западное образование, и во что превратилось оно само, уже писано-переписано. В те
дни, когда я кропал эти строки, Америка обсуждала статью о воспитании детей в
«Wall Street Journal», написанную американкой китайского происхождения. Она
сравнивает жесткость воспитания китайчат, которых муштруют, как солдатиков, и
пытают скрипкой, фортепиано и школьными предметами, с расхлябанным
воспитанием белых школьников, которых не просто балуют, а выращивают из них нарциссов.
Результат известен: если фирме нужен инженер, математик, финансист или
программист, будет нанят китаец, индус или еврей из России.
Одна из американок русского происхождения в ходе обсуждения написала в
своем блоге следующее: «Западные воспитатели довели принцип вседозволенности до
абсурда. Даже не столько вседозволенности, сколько всего этого сюсюканья о
том, что лузеров не бывает, что каждый хорош по-своему, и вообще IQ — это не
главное, а призы мы будем давать всем — за участие. Не надо говорить ребенку
«нет» и повышать на него голос, а то травма, ути-пуси, на всю жизнь...»
Современное западное «воспитание» с самого детства, как видите, снижает в
детях конкурентный потенциал в сторону всеобщей ценности и всеобщего
равенства — то есть уводит в сторону от тех ценностей, которые и создали «белый
мир». Сейчас эти принципы воспитания перехватили другие. Те же китайцы, у
которых воспитание, как видите, совершенно классическое — Чайковский, Бах,
математика, физика, балет. Что будет, когда и до разбогатевшего Китая доползет
эта расслабляющая зараза, поразившая нынешний Запад, судить не берусь. А это
произойдет! Вернее, уже происходит. Третье поколение китайцев, живущих на
Западе, уже по сути своей — белые, вся китайскость у них — только снаружи, и
они воспитывают своих детей так же хреново.
Видимо, самый высокий стимул у нашего разумного вида был тогда, когда он
боролся с другим разумным видом — неандертальцами. Ставка тогда была самой
высокой — сохранность вида. Пленных не брали. Вырезали всех по видовому
признаку. Самый настоящий геноцид! На который не пожалуешься в международные
правозащитные организации. То время прошло.
Да, потом тоже были войны — уже внутривидовые. Но, видимо, эволюция решила,
что накал упал, раз виду ничего не грозит, и пошла тенденция к «микроцефали-
зации» — уменьшению мозга. Однако если мозг уменьшался, почему развивался
прогресс, требующий умственных усилий? Возможно, за счет роста численности.
Количеством брали! Как работал механизм увеличения числа изобретателей и как
он влиял на ускорение прогресса, я подробно описал в книге «Кризисы в истории
цивилизации». Рост населения — самоподобный нелинейный процесс — всю нашу
историю с избытком компенсировал количеством некоторые качественные ухудшения,
связанные с уменьшением массы серого вещества. Но теперь мы подошли к крити-
ческой точке, когда демографический рост в цивилизованных странах сменился
убылью населения, что грозит резким замедлением прогресса. Из кого будем
гениев набирать, если число людей на планете сократится раз в пять? А если
учесть, что комфортные социальные условия демотивируют население, что
становятся популярными «пустые» профессии художников, певцов и прочих поэтов да
артистов, а количество преобразователей природы падает, потому что осваивать
математику и физику трудно...
Все это неутешительно. Вопрос в том, сможем ли мы как-то проскочить этот
кризис. Сможет ли нас как разумный вид заменить что-то другое? Искусственный
интеллект, например? Но его еще надо создать! А может быть, генная инженерия
позволит нам разогнать наш «бортовой компьютер»? Или произойдет слияние
возможностей человеческого мозга с электронным?..
Впрочем, в данной публикации меня больше интересуют вопросы не цивилизаци-
онные, а шкурные. Например, можно ли перенести мое сознание с мозга на другой
носитель.
— Сознание перенести нельзя. Никак, — отрубил мозговед Савельев.
— Почему? — спросил я и получил самый простой ответ, какой только может
быть:
— Потому что оно индивидуально.
Я внимательно посмотрел на Савельева. Увидев мой вопросительный взгляд,
Савельев ответил на мой незаданный вопрос своим вопросом:
— Вы же понимаете, что сознание материально?
— Конечно, нет! Оно идеально. В этом-то и проблема! Материальное можно
скопировать . Идеальное — копировать нечем. Вот смотрите.
...Я расположил на столе в виде треугольника ложку, кусок сахара и блюдце.
Потом переставил эти три предмета в виде линии. И начал объяснять, что во
втором случае по сравнению с первым материально в системе ничего не
изменилось . Изменилась лишь ее организация, то есть порядок расположения предметов
стал разный. Порядок — это информация. Она всегда сидит на материи. А на чем
же ей еще сидеть? Информация противоположна хаосу. Но информация — это....
Однако, я не успел объяснить профессору тонкий переход от информации, которая
записана у меня в мозгу его материальными структурами, к идеальному
Наблюдателю, который ее читает. Потому что Савельев упрямо перебил:
— Сознание матерально! Потому что построено на передаче сигналов между
нейронами разными электрохимическими способами. Если отключить вашу голову,
передавив сонные артерии, что я могу продемонстрировать довольно легко, через
минуту у вас в голове потемнеет, а через шесть минут ваше сознание исчезнет
навсегда. А если оно идеальное, оно должно сохраниться.
— Естественно, исчезнет, вы же нарушили мою организацию.
— Ничего не нарушил! Организация вашего мозга ничуть не изменилась!
Изменилось только одно — перестали проходить элекрохимические сигналы.
— О! Вы отключили движение в системе. Знаменитый мой пример из книги
«Апгрейд обезьяны». Жизнь, или, если хотите, сознание — это ход часов. Куда
девается ход часов, когда завод пружины заканчивается?
— Ах, теперь у нас, кроме организации, еще и движение появилось! — съязвил
Савельев.
— Разумеется. Часы определенным образом организованы, то есть сделаны, — из
шестеренок и прочих штук. И они работают, то есть двигаются. Нарушили работу
— нет хода. Перекрыли человеку кислород — нарушили работу мозга. Собственно
говоря, я и пришел к вам как к мозговеду, чтобы спросить, с чем в моем мозгу
связана моя личность. Этот вопрос в свое время задала мне некая Валерия
Прайд, замораживающая людей. Она имела в виду, что личность укрывается от
нашего внимания где-то в мозге, а не в ноге, например. Ну ясно же, что «Я» —
это не моя нога.
— Нет, — твердо возразил Савельев. — «Я» — это и моя нога. Иначе и быть не
может. Ведь моя нога имеет представительство в мозге!
— Но ведь нога представлена в мозге, а не наоборот! В мозге все имеет
представительство . Весь мир! Но если у вас отрезать ногу, вы останетесь собой.
— Нет, — не согласился Савельев. — Личность изменится. Вы уже не будете той
же личностью, что были до этого.
Проекция чувствительной сферы в постцентральной
извилине коры головного мозга.
Я начал чувствовать какую-то легкую неуверенность, будто встал на пути
паровоза. Но сходить с путей пока не собирался:
— Как сказал один мой знакомый, человеческое «Я» — это логика над данными,
которая...
— Дурак он! — предупреждающе гуднул паровоз. — Не люблю идиотов от
компьютера ! Наше сознание двойственно. У нас есть биологическая и социальная
логика, построенная на двух системах мозга. Лимбическая и кортикальная. Ночью под
одеялом вы можете принимать решение, как мартышка. Но утром вам надо вставать
и идти на работу. Это детерминируется разными отделами мозга. Эти отделы у
всех разные. Если одна из структур вашего мозга больше моего, мы с вами
никогда не договоримся. Вы — продукт конструкции вашего мозга.
— Это банальщина, — я прикинул, сумею ли остановить этот надвигающийся на
меня паровоз несогласия или все-таки лучше отпрыгнуть. — Хочу вернуться к
искусственному интеллекту, который то ли будет, то ли не будет создан лет через
двести. Вот компьютер «Дип Блю», выигравший в шахматы у чемпиона мира...
— Нет! Критерием интеллекта игра в шахматы не является. Интеллект — это
способность создавать то, чего не было в природе. А шахматы — набор
алгоритмов , не более.
— А возможен ли искусственный интеллект?
— Нет. Сейчас нет.
— Но, учитывая развитие компьютеров, быть может, нарастание компьютерной
мощности приведет к диалектическому перерастанию количества в качество?
— Нет!
Мне даже стало интересно, сколько раз подряд Савельев может произнести
слово «нет».
— Почему?
— Потому что архитектура неправильная. Принципы работы мозга не учитываются
при производстве компьютеров. Математики используют математический аппарат,
неприемлемый в биологии вообще... Да и не нужен этому миру искусственный
интеллект . Мир его не воспримет. Мир воспринимает Анджелину Джоли и Киркорова.
Зачем строить искусственный интеллект, если шесть миллиардов таких же
естественных интеллектов бегают по дешевым распродажам и слушают попсу?
— Люди слушают попсу, потому что они — животные интеллекты. Им нужно тело
ублажать. Вы прямо как профессор Преображенский — зачем делать человека из
собаки, если любая баба может родить его когда угодно?.. Но меня интересует
вопрос не сроков и необходимости, а вопрос принципа — можно или нельзя. Вы
сказали, что у современных компьютеров иная архитектура. Допустим, мы
построим материальную копию мозга, просто на другой элементной базе, там будет
сознание?
— Структура мозга не имеет сейчас ни технических, ни математических
аналогий. Соответственно модель мы построить не можем. Считать умеете? Считайте.
Сто пятьдесят миллиардов нейронов. У каждого несколько десятков тысяч связей.
Связь осуществляется через синапс, а в каждом синапсе десятки химических
переменных .
— Задача сложная. Но меня интересует ее воплощение завтра. Количество
связей огромно, но конечно. Когда-нибудь... Если успеем... Сможет ли мы в
получившийся искусственный мозг переписать мое сознание?
— Нет. Потому что сознания не существует в нематериальном виде, отдельно от
носителя. Я вам об этом уже говорил. Понимаете?
— Я понял, понял. Вы хотите сказать, что если мы чудесным образом копируем
носитель, то получаем другое сознание? Об этом и речь. Представьте, что у нас
есть чудесный аппарат, который делает атомарную копию объекта. Как в одном из
романов Стругацких: закинул один автоматный патрон — получил два. И если
такой штукой мы скопируем мозг, появится ли в копии мозга копия сознания
оригинала?
— Нет. Так можно сделать только статическую копию. А как вы сделаете
динамическую? Мы же с вами уже говорили: сознание функционирует, только пока по
мозгу ходят сигналы. Вы сделаете такую же организацию, такую же морфологию.
Но вам ведь еще нужно будет сделать такое же движение — запустить те же
сигналы. Откуда вы знаете, какой силы сигнал, в какой момент и куда надо
пускать, а также какими именно химическими «буквами» его закодировать, учитывая,
что сигналов триллионы?
Вы не сможете смоделировать работу синапсов даже одной клетки, если их
будет десять тысяч. Не забывайте, что сигнал в синапсе кодируется несколькими
десятками электрохимических переменных, и этот сигнал при прохождении
меняется . А у вас таких клеток сто пятьдесят миллиардов! Практически бесконечное
число переменных! Больше, чем звезд во Вселенной. Были попытки смоделировать
всего двадцать нейронов мозга круглого червя. Провалились!
— Жаль, — я ловко спрыгнул с рельсов, и паровоз с надписью «Савельев» на
борту прошел мимо, обдав меня облаком перегретого научного пара. — А так хо-
телось сохранить свое «Я»!
— Это невозможно сделать, даже будучи живым, — машинист на прощание помахал
мне курительной трубкой. — Наше «Я» — штука динамическая, оно постоянно
меняется. У вас каждый день гибнут нейроны, рвутся синаптические связи,
выстраиваются новые. Вы этого не замечаете.
— Вы хотите сказать, что личность — это иллюзия?
— Конечно! Конечно!
...Это двойное «конечно» эхом прокатилось у меня в голове, отражаясь от
стенок . Я стиснул голову, чтобы не гудела так громко:
— Но меня очень волнует эта моя Иллюзия! Кроме этой Иллюзии у меня ничего
нет. «Я» — это моя Личность.
— Да у вас просто культ личности, батенька! — сатанински засмеялся
Савельев . — Вам надо к Иосифу Виссарионовичу. А вот мне плевать на этот культ.
— Я вас поймал! Вы сказали «мне плевать». А кому «мне»?
— Биологическому объекту вида Homo sapiens. Сильно примитизированному, к
сожалению, но тут уж ничего не поделаешь: наши предки приматы. Мое
безразличие к смерти появилось не на пустом месте. А от понимания того, как это все
устроено.
— Вы философ, я смотрю.
— Философия — это способ объяснить другим, почему ты хреново провел свою
жизнь. Философия — такая же лженаука, как психология. Только одни делают вид,
что лечат, другие — что обобщают знания человечества, сами при этом не зная
ничего. А то, что вам представляется, будто вы не меняетесь каждый день,
каждую секунду, — ваш самообман. Кажимость. Этот самообман, конечно, утешителен,
но к реальности не имеет отношения.
... Вот! Вот мы и подошли к этому слову — «реальность»! Оно хитрое. Оно часто
не произносится — так же, как и слово «Я», — но оно всегда неявно
подразумевается , как и «Я».
А как обстоит дело в действительности?.. Что произошло на самом деле?..
Такими вопросами мы часто задаемся, подразумевая, что есть некая объективная,
отделенная от нас реальность. И с этой вот реальностью нашего мира надо
разобраться. Наверняка это будет проще, чем с мозгом, не так ли? Ведь реальность
— это не сто пятьдесят миллиардов нейронов, помноженные на десять тысяч
связей, десятки «букв» и тысячи «слов» мозгового электрохимического алфавита и
непредсказуемость их связей. Реальность — это вам не эфемерный Наблюдатель.
Это конкретная, грубая Физика. Объективная материя, данная нам в ощущениях...
Тут все будет не так просто. И что разбираться все равно придется с
ощущениями наблюдателя. Физика столкнулась с этим феноменом (феноменом
наблюдателя) позже философии — в начале XX века. Но столкнулась гораздо больнее,
потому что «твердый» мир физики гораздо конкретнее абстрактных и ватных
философствований — он больнее и стукнул. Но о реальности мы поговорим попозже.
А сейчас — для закрепления пройденного, я скажу, что попытки определить
информационную емкость мозга проводились теоретиками неоднократно. Какова же
она? Сколько книг можно туда записать?
Мозг — это устройство по обработке информации, которое сделано природой на
базе того, что у нее было, — живых клеток. Знаменитый физик и врач XIX века
Герман Гельмгольц, имя которого носит НИИ глазных болезней в Москве, как-то
сказал, что Господь — плохой оптик, и он бы создал глаз лучше, чем это сделал
Бог. Оставим на совести Гельмгольца это дерзкое заявление. Девятнадцатый век
славился дерзновенностью. Посмотрим внимательнее на мозг — мог ли кто-нибудь
создать его лучше?
Живые клетки нужно было как-то приспособить для хранения и передачи
информации, и природа это сделала. Ей было не впервой — она уже наловчилась делать
это на уровне генов и пошла дальше, этажом выше. Единицей мозга является ней-
рон — нервная клетка. Она очень специализированная. У этой клетки, как у
видеомагнитофона, есть свой «вход» сигнала и «выход» сигнала. Это разные
каналы. Вход называется дендритом, а выход аксоном. Дендриты коротенькие. А длина
аксона может превышать метр. Аксон оплетен изолятором из миелиновой оболочки.
Контактная площадка между аксоном одного нейрона и дендритом другого
называется синапсом. Всю сложнейшую биохимию, происходящую в клетке, я описывать не
буду, поскольку никто не станет этого читать. Да нам и не важны детали, нам
важен охват, общее понимание.
Дендрит
Концевая ветвь
(терминалы) аксона
Клетка Шванна
Ядро
Миелиновая
оболочка
Нейрон.
Нейрон — станция ретрансляции. На вход нейрона поступает сигнал. Нейрон
возбуждается и сам, в свою очередь, передает сигнал на выход. Как именно
работает вся эта хитрая биоэлектрохимическая машина, как она хранит и
обрабатывает информацию, где в мозгу записан «стол», а где воспоминания о первом
половом акте, никто не знает. Мозг хранит свои тайны. Но примерно оценить
количество хранимых там «столов» можно. Для этого нужно знать общее количество
логических элементов. Количество входов и выходов с одного элемента. Среднее
количество элементов с которыми может связаться один нейрон. Ну и число
уровней воспринимаемых сигналов — «букв» умственного алфавита.
Короче говоря, если обсчитать количество всех возможных конфигураций эле-
_ «» -I гДОООООООООО , „
ментов в мозгу, то это число будет равно 10 ! Больше, чем элементарных
частиц во Вселенной! Информационная же емкость мозга составляет от 300 (если
не учитывать «буквы») до 500 терабайт. Эти прикидки сделал киевский физик и
электронщик Владимир Шумилов, получившийся из тех неугомонных вундеркиндов,
которые в школе выводят из себя учителя физики, поправляя его и указывая на
ошибки, — именно таким Шумилов в школе и был. В своей книге «Принципы
функционирования мозга с точки зрения инженера» он поясняет, что такое 300
терабайт (беря по минимуму):
«Если принять, что на одной бумажной странице размещается 6 килобайт
информации, а 1000 страниц составляют один том (книгу), то емкость мозга человека
(300 терабайт) составляет приблизительно пятьдесят миллионов (50 000 000)
таких тысячестраничных томов! Если мысленно поставить все эти тома, каждый
толщиной порядка 3 см, на полку, то длина этой воображаемой книжной полки
составит 1500 км! Если бы человек прочитывал каждый день по одной такой книге, то
за год он прочитал бы 365 томов, примерно с 10 метров, так что за 100 лет
были бы прочитаны книги примерно с 1 км этой воображаемой книжной полки. Конеч-
но же, человек воспринимает информацию с гораздо большей скоростью, чем 1000
страниц в день».
Как человек, всю жизнь занимающийся архитектурой компьютеров, автор,
разумеется, не мох1 не задаться вопросом и о том, можно ли смоделировать мозг на
другой элементной базе. Его выводы, как и выводы Савельева, оптимизма не
вселяют :
«Мы увидели, что человеческая личность материализована на огромном
количестве связей между нейронами. Можно ли каким-либо образом составить таблицу
этих 5x1О14 связей? Практически такое количество связей невозможно
отсканировать или вычислить каким-либо образом за сколько-нибудь приемлемое время
никакими фантастическими техническими средствами. Для статического случая, то
есть для неизменной конфигурации связей с постоянными характеристиками,
задача определения всех связей между элементами мозга и вычисления их весов по
откликам выходов на комбинации входных сигналов, в принципе, еще может быть
решена, но с неприемлемо большими затратами времени. Однако для живого мозга,
с его динамическими порогами возбуждения для каждого нейрона и быстро
изменяющимися по ходу жизни связями, такое вычисление невозможно в принципе».
Он даже пытается подсчитать необходимые для этого ресурсы:
«Возможно ли моделирование работы нашего человеческого мозга на компьютере?
Принципиальных препятствий, за исключением уверенности в правильности нашей
модели, как будто нет. Но хватит ли вычислительных ресурсов нынешних
компьютеров для моделирования работы человеческого мозга в реальном времени?
Ответ на этот вопрос почти однозначный — нет! Информационная емкость мозга
порядка 1,5x1О14 байт. Так что нашему моделирующему компьютеру понадобится
как минимум память такой же емкости. Мозг представляет собой 15 миллиардов
синхронных логических элементов, каждый из которых имеет быстродействие
порядка 10-100 переключений в секунду. Возможность переключения определяется
сигналами на входах нейрона. А входов у каждого нейрона до 10 000. Причем
входы эти скорее аналоговые (мы пока условно приняли разрешение аналоговых
сигналов в 212 = 4096 уровней, то есть 12 бит) .
Так что для определения того, возбудится нейрон в какой-то момент времени
или нет, нужно провести суммирование сигналов на всех его входах с учетом их
весов — электрических сопротивлений и сравнить полученную сумму с пороговым
значением уровня возбуждения для данного нейрона в данный момент. Порог этот
может меняться с течением времени. Он определяется тем, насколько «отдохнул»,
зарядился данный нейрон, насколько он разрядился, текущей физиологической
(химической) обстановкой на данном участке мозга. Так что нам в процессе
моделирования в реальном времени придется не менее 10 раз в секунду
просматривать и суммировать все 1,5х1014 связей для определения состояния
возбужденности каждого из множества нейронов на следующем шаге.
Для каждой связи нужно иметь не менее 2 8 бит, а именно:
a. 16 бит — адрес нейрона, возбуждающий выход которого связан с данным
входом;
b. 12 бит — функция возраста входа-связи, однозначно связанная с
уменьшающимся со временем весом, проводимостью данной связи, представляемой 12
битами.
При этом нужно учитывать топологию (географию) возможных связей каждого
нейрона. То есть надо учитывать, с какими нейронами может соединяться на
данном отрезке времени рассматриваемый нейрон при своем возбуждении.
Даже если мы сможем на одном процессоре полномасштабно моделировать работу
1000 нейронов со скоростью порядка 100 000 000 арифметических операций в
секунду, что для моделирования в реальном времени всего мозга человека
понадобится 15 000 000 таких процессоров. Пока что такая задача при решении ее «в
лоб» непосильна даже для самых могучих на сегодня компьютеров».
Заметьте, автор допускает возможность на одном кристаллическом процессоре
моделировать работу аж тысячи (!) нейронов. Савельев, знакомый с работой
мозга немного лучше киевского физика, утверждает, что на каждый нейрон
понадобится отдельный процессор, то есть количество процессоров возрастет на три
порядка. Правда, и его оценка может оказаться чересчур оптимистической, если
углубиться в специальную литературу:
«Отдельный нейрон не есть элементарная единица обработки информации. Это
скорее нервный центр. Дело в том, что отдельные участки дендритов и аксонов
нейронов могут вступать в связи с участками мембран других нейронов, образуя
локальные сети. Поэтому единицей обработки информации могут быть отдельные
участки мембран дендритов и аксонов. В этом случае тело нейрона лишь
поддерживает функционирование этих участков мембраны. То, что нейрон может
выступать в качестве сложной информационной машины, вытекает из данных
транссиноптической индукции энзимов. В этом случае входной сигнал «записывается» на
молекуле ДНК в виде специфической экспрессии генов. Такая молекулярная память
пока не нашла прямой реализации в нейрокомпьютерах».
В общем, путь до электронной модели мозга неблизкий. К тому же у меня есть
некоторые сомнения, которыми я с вами хочу поделиться. Вот смотрите...
Представьте себе мозг, это невероятное хитросплетение нервных клеточек,
напоминающих спрута, щупалец у которого тысячи, и они еще и ветвятся... Нейрон —
ретрансляционная станция. Но не простая. Этот спрут не просто передает
полученный сигнал — в этом нет большого смысла, — он его обрабатывает. Может
передать как есть. Может на один пришедший сигнал выдать серию импульсов, и
наоборот , — вместо полученной серии отправить дальше одиночный всплеск. Может
преобразовать сигнал, то есть отправить на выход не совсем то, что пришло на
вход. От чего это зависит?
От свойств разных участков мембраны в момент приема-передачи. А свойства
эти, в свою очередь, зависят от веществ, плавающих во внеклеточном
пространстве (они называются медиаторами), от самого приходящего импульса, от времени
суток. Сигнал может измениться и по мере своего движения по аксону, то есть
аксон — не просто кабель, но сложная часть оборудования.
Но нейроны не думают! Они просто получают электрохимический сигнал, после
чего в них начинают идти сложные биохимические процессы, молекулы носятся,
реагируют, в результате обработанный сигнал ретранслятором нейрона
пересылается дальше...
Нейроны не думают. Ни один. А я думаю. Ими, недумающими. Как это возможно?
Когда стакан воды собирается каплями, я понимаю происходящее, потому что
каждая капля — это чуть-чуть воды. А по чуть-чуть и океан собрать можно! Но
как из ничего собрать что-то? Если нейрон не думает и в нем всего лишь бурлит
суп сложнейших молекулярных реакций, как это происходит в кастрюле на
кухонной плите, из чего же складывается полный «стакан» моих мыслей?
В организме полно разных сложных и простых молекул — всякие там
моносахариды, иммуноглобулины и другие огромные молекулярные коряги, которые
ежесекундно вступают в реакции, синтезируются, разваливаются; для передачи сигнала в
синапсе включаются ионные натриевые и калиевые механизмы, работает ацетилхо-
лин, раскрываются синаптические пузырьки, для обеспечения всего этого
энергией идут процессы окисления в мириадах митохондрий с генерацией аденозинтри-
фосфата, излучаются и поглощаются кванты электромагнитного излучения,
электроны меняют орбиты... Но где в этом молекулярном аду находится «стол», о
котором я думаю?
С возбуждения какого именно из ста пятидесяти миллиардов нейронов
начинается моя мысль о голубом небе? И как оно вообще получается, это самое голубое
небо из каши квантовых мельтешений? А главное, «Я»-то здесь при чем? Ведь «Я»
— это не куча биохимических реакций. «Я» в них даже не разбираюсь. «Я» — не
их сумма. «Я» — нечто большее. И к ним несводимое. «Я» могу о них думать. А
они обо мне — нет.
И еще. Мозг не только в голове. Тоненькие провода аксонов собираются в
пучки и кабельные жгуты, которые сливаются в «реки» и «вытекают» через
позвоночное русло в тело, откуда потом вновь разбегаются на ручьи, дотягивающиеся
кончиками до нужных мест в теле. Не только отдельные нейроны напоминают
спрутов со щупальцами, но и сам мозг напоминает спрута, пустившего нитки нервов в
тело и управляющего им, словно марионеткой.
Мозг1 больше головы...
Глава 2.
Мозг весом
в восемьдесят
килограммов
Я лично и весьма неплохо знаю трех человек, которые попали в Книгу рекордов
Гиннесса за интеллектуальные рекорды. Возможности их мозга далеко превосходят
возможности обычных людей. Так далеко, что вещи, которые они вытворяют,
кажутся удивительными, невозможными, чудесными. Ну, например, сколько
иностранных слов с переводом вы можете запомнить с первого предъявления? Если
запомните пять слов из двадцати, у вас неплохая память!
А вот, например, Самвел Гарибян из 1000 ранее незнакомых ему слов на разных
иностранных языках запомнил 960. Слова были на арабском, урду, кхмерском,
бенгали, дари, немецком, эсперанто и итальянском. Как проходил эксперимент?
Ему называли слово и его перевод на русский. Через две секунды — следующее
слово. Через несколько часов Самвел воспроизвел 960 слов с переводами и
получил регистрационный сертификат о мировом рекорде за номером 55.
Еще раз прошу вас осознать масштаб: 960 слов из 1000! Время запоминания
каждого слова 2 секунды! Это уже такой отрыв от среднечеловеческого, что
возникает ощущение, будто у него там не мозг, а какое-то другое устройство.
С тем же успехом Самвел может запоминать и китайские слова, что не менее
удивительно. Ведь у китайцев, да будет вам известно, слова отличаются не
только по произносимым «буквам» (слово взято в кавычки, потому что букв в
китайском алфавите нет, так как нет самого алфавита), но и по тону. В китайском
языке четыре так называемых тона, которые различаются длительностью,
интенсивностью и мелодикой. То есть одно и то же слово может иметь совершенно
разные значения — в зависимости от того, с какой интонацией оно было
произнесено . Например, слово «ма» может означать и «мама», и «юг», и «стоять», и
«писать» — в зависимости от того, ровным тоном произнесено слово, восходящим,
нисходящим или нисходяще-восходящим. Не зря говорят, что все китайцы обладают
музыкальным слухом, ведь различать мяукающие нюансы им жизненно необходимо
для понимания. Представили сложность восприятия китайского языка для
европейца? Однако Самвел справился и с этим — он запоминает не только сочетания
гласных и согласных в китайских словах, но и оттенки звуков. Сам
воспроизвести не может, но узнает слово и дает его перевод.
Вообще, люди с уникальной памятью встречаются. Наполеон, Юлий Цезарь и
Александр Македонский знали в лицо всех своих солдат (до тридцати тысяч
человек) . Леонард Эйлер помнил шесть первых степеней всех чисел до ста. Советский
академик Чаплыгин мог назвать номер телефона, по которому звонил пять лет
назад случайно всего один раз. А древнеримский философ и поэт Сенека мог
повторить две тысячи никак не связанных между собою слов, услышанных лишь раз.
Наконец, психология знает одного удивительного человека по фамилии Шерешевский.
Работал этот Шерешевский простым репортером в газете, но его уникальные
способности целых тридцать лет изучал советский психолог Александр Лурия. Лурия
был сбит с толку, потому что никак не мог найти пределов памяти испытуемого.
Его память вообще была беспредельной! Он запоминал такие бесконечно длинные
ряды цифр и слов, какие психологу не надоедало в течение нескольких часов
испытуемому диктовать. При этом он не забывал ни одного из этих контрольных
упражнений ни через десять, ни через двадцать, ни через тридцать лет. Он не
забывал вообще ничего и никогда.
Самвел Гарибян отличается от Наполеона и других исторических уникумов тем,
что превратил свою память в профессию. Он разобрался с тем, как функционирует
машина его мозга, и учит налаживать ее других людей. Зарабатывает, кстати,
неплохо. А недавно у него появился еще один проект — продления жизни. Или
торможения старости. Или возврата молодости — называйте, как хотите. В общем,
он знает, как откатить назад биологические часы, и уже сделал это для себя, о
чем мы еще поговорим.
И еще одно роднит Гарибяна с перечисленными историческими персонажами: он
сам едва не стал историческим персонажем. Его парадоксальный мозг однажды
выдал идею, которая могла перевернуть ход истории. И поскольку у меня нет
никаких причин скрывать этот случай, я о нем расскажу.
В 1990 году Самвел познакомился с иракским пресс-атташе. Напомню публике,
имеющей короткую память: аккурат тогда Ирак напал на Кувейт. Событие это
только-только произошло. Еще не было вмешательства США, раздавались только
угрозы и ультиматумы, «Буря в пустыне» пока не началась, иракский атташе в
Москве неуклюже оправдывал вторжение в Кувейт, зондируя политическую
обстановку и реакцию общественности. Увидев, что Самвел настроен довольно
дружески, он пригласил его на фуршет. И там, в узком кругу, спросил, каковы
прогнозы Гарибяна на развитие событий и как Ираку, с его точки зрения, лучше
себя вести.
Самвел ответил:
— Просто так вам это не пройдет. У вас есть примерно месяц, пока с вами
будут цацкаться. Поэтому вам нужно действовать как можно быстрее.
— Что вы имеете в виду? — спросил атташе. — Уйти из Кувейта? Это исключено!
Самвел покачал головой:
— Нет, я не предлагаю вам уйти из Кувейта. Вам надо сделать так, чтобы
Запад капитулировал перед вами. А для этого надо немедленно, сегодня или завтра
продолжить блицкриг — ударить по Саудовской Аравии. А заодно прихватите
Эмираты — Катар и Оман. Захватите и заминируйте все нефтепромыслы Саудовской
Аравии и Кувейта и будьте готовы их синхронно взорвать. А когда американцы со
своим флотом к вам подплывут, объясните им: ребята, мы с вами в стрелялки
играть не будем, мы просто взорвем все нефтепромыслы Ближнего Востока и
отступим... Без нефти Запад жить не в состоянии. Плюс гигантская экологическая
катастрофа от взрыва всех промыслов, которые потом еще много лет потушить не
смогут . Европа, которая сейчас поддержала Америку в ее решимости нанести удар,
при таком раскладе будет просто умолять США не воевать. Им ведь нужна нефть.
У Штатов есть хотя бы свои законсервированные запасы в Техасе и добыча на
Аляске, а у Европы нет почти ничего. Получается, что Европа будет целиком и
полностью зависеть от СССР с его нефтью... При таком раскладе Штаты напасть не
смогут, тем более что им и самим нужна ближневосточная нефть. Придется
договариваться . И значит, Ирак победит. А если Ирак победит, все окружающие
режимы просто сами падут к вашим ногам. Вы станете великим халифатом.
Иракский атташе задумался, прищурил глаза:
— А тебе, армянину какая выгода от того, чтобы мы стали великим халифатом?
— А такая, что вы, хотя и мусульмане, но враги турок. А Турция — враг
России и Армении. Турция — это американский пистолет, приставленный к мягкому
подбрюшью России. А вы станете советским пистолетом, приставленным к мягкому
подбрюшью Турции. Далее. В результате эскалации этого кризиса цены на нефть
резко подскочат, и Советский Союз (который, как выяснится позже, и обрушился
в результате падения цен на нефть), выйдет из кризиса.
С сияющим лицом атташе покинул фуршет и в тот же день срочно вылетел в
Багдад . А через несколько лет Самвел случайно встретил его, и он рассказал, что
проект Гарибяна обсуждался на уровне высшего руководства страны, то есть на
уровне Саддама Хусейна.
— Но на такой проект Саддаму яиц не хватило, — до сих пор сокрушается Гари-
бян. — Был бы на его месте парень покруче, история могла бы повернуться
совсем по-другому.
Согласитесь, проект дерзкий! И если бы он осуществился, мы бы, наверное,
жили в сейчас каком-то другом мире. Но изменить историю Гарибяну тогда не
удалось. Хотя был в жизни Самвела еще один эпизод, когда он, как ему кажется,
повлиял на ход событий, сам того не желая. Снова напомню читателю наше
недавнее прошлое.
Конец восьмидесятых. Империя рушится. Всходят новые политические звезды. Их
много, они возникают целыми плеядами. Какие-то поярче, какие-то послабее.
Среди них нет слесарей и сантехников, все новоявленные политические звезды не
из грязи, а из волостных князей и воевод — партийные и хозяйственные
функционеры средней руки, главные редакторы журналов, заведующие лабораториями... Идет
мощная элитная рокировка. Все социальные потрясения, как вы знаете, делаются
не народом, народ в них только статист, пушечное мясо. Перевороты
осуществляются поссорившимися у опустевшего корыта страны элитами. Прежняя верхушка
сметается, а вчерашние мелкопоместные дворяне с неплохим образованием,
ставшие новыми народными лидерами, занимают освободившиеся места и начинают
рулить , меняя курс.
Звездой первой величины, вне всякого сомнения, являлся Ельцин. Рядом
кружились звезды послабее, были совсем мелкие, были ярко вспыхнувшие и тут же
погасшие. А были и совсем не звезды, их никто, кроме специалистов,
невооруженным глазом не видел. Это были просто тяжелые планеты, гигантские газовые
шары, которым всего чуть-чуть не хватало массы для того, чтобы разгореться.
Одним из таких мелких и невидимых никому космических тел был тогда Путин.
Однако он и стал потом главной звездой. Как? Ельцин искал подходящую фигуру.
Среди звезд, звездочек и звездулек ее не оказалось. Пришлось добавлять массы
темной планете, разжигать.
Отчего же не нашлось подходящей кандидатуры на трон среди фигур более ярких
и известных? Да по разным причинам. Кто-то недотягивал или просто не подходил
по личным характеристикам, кто-то по спектру политического сияния. А кто-то
из подходивших к тому времени просто потух. Или был загашен каким-нибудь
скандалом. Так, например, закатилась звезда Олега Лобова. Его еще с начала
девяностых некоторые прочили в следующие президенты. А что? Мужик он хваткий,
опыт работы большой, в особой любви к красным не замечен. Но вот, поди ж ты,
— скандал с сектой «Аум Сенрикё» навсегда подпортил репутацию Лобова.
Некоторые полагают, что именно связь с главой секты Сёко Асахарои навсегда поломала
карьеру Лобова. Он еще какое-то время по инерции занимал разные
государственные посты, а потом стремительно пропал с политического небосклона.
Напомню, секта эта в 1995 году распылила отравляющий газ в токийском метро,
погибло 12 человек, множество попало в больницу. Руководителей секты
арестовали, а ее главу — Сёко Асахару — приговорили к смертной казни. Кто такой
этот Сёко и в чем заключалось его учение? Полуслепой японец, который когда-то
занимался иглотерапией, затем увлекся йогой, ездил в Гималаи «просветляться»,
после чего основал в Японии секту. Предприятие ждал большой успех — вскоре
его секта понаоткрывала филиалов по всей Японии и во всем мире. Асахара был
лично знаком с Далай-ламой и многими сильными мира сего. Его учение
представляло собой причудливую смесь буддизма с вкраплениями йоги и христианства. А
сам Асахара получал награды правительств Шри-Ланки и Бутана за популяризацию
буддийских текстов... Видать, было что-то в этом полуслепом толстом японце, что
магнитом тянуло к нему людей. При том, что японец оказался жуликоват (даже
привлекался по молодости за мошенничество) и здорово болен на голову.
Сёко Асахара приезжал и в Россию, где выступал по телевидению и радио, а
также пытался прикупить автоматы Калашникова и военные вертолеты Ми-17.
Буддист очень интересовался и другим оружием, в том числе химическим.
Причем интересовался небезуспешно: в токийском метро его приспешники
распылили боевое отравляющее вещество, знакомое всем нам со школьной скамьи, —
зарин.
После этого разразился скандал — в том числе и в России, где пресса тут же
вспомнила здешнего любителя и покровителя Асахары — Лобова, отчего его звезда
начала стремительно закатываться. Почему же Лобов заинтересовался этим
сектантом от буддизма, любопытствовали газеты. С каких пор он стал буддистом?..
А буддистом его сделал Самвел Гарибян. Самвел ведь не просто так
интеллектуальный рекордсмен. Помните, я сказал, что знаком с тремя людьми,
занесенными в Книгу рекордов Гиннесса за интеллектуальные рекорды? Так вот, все они —
деланные. Точнее, самодельные. Они сами разогнали себе мозг, как разгоняют
процессор в компьютере. Только процессор так сильно разогнать нельзя, как
можно разогнать мозг. У каждого были свои методики, но все они одинаковы в
одном — это была телесная разгонка. То есть, чтобы лучше работал мозг, люди
усиленно работали над телом. И капитально поработав с оным, укрепив его,
насытив энергетикой, разогнали сознание до широт необычайных. С этими широтами
мы еще познакомимся, а пока я не могу не озадачить себя и читателя тем
тезисом, который как нечто само собой разумеющееся пробросил в разговоре со мной
Михаил Батин: мозгу не нужно ничего, кроме крови. То есть тело —
необязательно . Голова профессора Доуэля может функционировать отдельно, если подавать
кровь. Но что это будет за сознание, спрашиваю я себя, если тело, как
выясняется, играет не последнюю роль в его функционировании? В здоровом теле —
здоровый дух, однако!
Впрочем, есть и иной вариант объяснения случившегося с моими знакомыми.
Смотрите, все трое умственных рекордсменов — очень здоровые люди. Один из них
— Юрий Горный — в свои семьдесят лет выглядит на пятьдесят, а его внутренние
органы функционируют как часы. О внутренних органах Гарибяна я чуть позже
тоже скажу пару добрых слов. Третий рекордсмен, имя которого не называю, —
бывший качок. Но может быть, все эти мои рекордсмены, качая тело, работали вовсе
не с телом, а с сознанием, а? И уже работа сознания так укрепила тело?
Поясню...
Вспомним принцип доктора Блюма: работаем с внешним, чтобы изменить
внутреннее . Принцип проторения. Внешний привод парализованной ноги постепенно
создает связь с мозгом, и периферия подхватывается головным компьютером —
подключается управление конечностью мозгом. То есть под влиянием движения мозг
пытается наладить управление органом. И налаживает его. Так может быть,
улучшение работы метаболического котла и обновление всех внутренних органов связано
с повышением качества управления? Но и с дополнительным промывом крови, и с
усилением дренажа, конечно, связано тоже, поскольку многие нарушения имеют
транспортную природу. В человеке все взаимообусловлено и взаимосвязано. Одно
невозможно отделить от другого. И отделение головы от туловища ни к чему
хорошему, как правило, не ведет, что было замечено довольно давно и вовсю
использовалось человечеством для процедуры казни.
Для одного из моих знакомых «гениев Гиннесса» способом разгонки сознания
был культуризм, для Юрия Горного — легкая атлетика. А Гарибян разгонял
сознание, используя йогу. Правда, это была не та «бытовая» йога, к которой мы все
привыкли в связи с распространением фитнес-залов, а йога как «образ жизни и
большое системное знание». Откуда оно взялось, мы скоро узнаем, а пока
закончим историю с несостоявшимся президентом России Олегом Лобовым. Его в конце
1980-х в течение полутора лет учил философии йоги Самвел Гарибян, в то время
когда Лобов работал вторым секретарем ЦК Компартии Армении. И Самвел не
просто учил, а числился личным помощником второго секретаря ЦК. Имел влияние.
Однако потом их пути на какое-то время разошлись — империя тогда уже вовсю
шла вразнос, и, чувствуя, что корабль партии тонет, йогический буддист
Гарибян искал новых путей. Он подал Лобову заявление об уходе, и тот, как
показалось Самвелу, даже немного обиделся. Но не сильно, потому как позже, уже
работая в Москве, он Самвела принял по-доброму. И даже сказал:
— Самвел, я тебя сегодня вечером познакомлю с моим японским другом. Он
делает удивительные вещи. Его зовут Сёко Асахара. А пока сходи на его
выступление в «Олимпийский».
Самвел сходил... После чего категорически отсоветовал Лобову иметь дело с
Асахарой, объяснив, что тот — человек опасный. Но Лобов Гарибяну не поверил.
А припомнил тому его уход из своих помощников. И предположил, что вот теперь,
когда место у лобовского «тела» занял новый «духовник», Гарибян заревновал и
хочет вновь пролезть к телу начальника, вытеснив японского конкурента.
Вообще, я вам скажу, «духовник» возле царского тела — страшное дело. Ужасно,
когда первый человек государства несамостоятелен и прислушивается к
нашептываниям идеологических начетчиков, а не рабочих практиков. Но это я так, к
слову...
Короче говоря, не сделай Гарибян Лобова буддистом или послушай Лобов
доброго совета, он или вовсе не заинтересовался бы Асахарой, или дистанцировал
японца подальше от себя. И тогда был шанс, что следующим президентом России
оказался бы именно Лобов, который в качестве секретаря Совбеза курировал
тогда весь силовой сектор страны. А Путин о ту пору не был даже директором ФСБ...
Впрочем, это все голые спекуляции — насчет возможного президентства Лобова, —
поэтому склонять историю России мы больше не будем, а обратимся наконец к
персональной истории Гарибяна. Как он дошел до жизни такой, что мозгом едва
ли не бетонные плиты раскалывает?
Учился Самвел в Ростовском университете на юридическом. Был простым
советским парнем, ничем не приметным. Жил в общежитии. И вот там его однажды
продуло зимней ночью из плохо прикрытого окна. Продуло сильно. Утром он
проснулся насквозь простуженный. Лечился, конечно, но, видать, недолечился. Болезнь,
как бледная змея, затаилась где-то в глубинах организма, пустив корни в
разные системы и органы. Самвел буквально горстями ел прописанные лекарства.
Иммунитет просел настолько, что увеличились лимфатичесие узлы, парень не
вылезал из простуд, совершенно ослаб. Он уже не горел, а тлел, и, в общем,
неизвестно , чем бы это кончилось, если бы не одна случайная встреча.
Жизнь столкнула его с индусом, который учился в том же университете. Только
индус был старше Самвела, поскольку в Советском Союзе получал второе высшее
образование. Из короткой беседы выяснилось, что индус — йог.
— Йога — это ерунда, — доступно объяснил индусу советский студент Самвел.
Индус обиделся:
— Обоснуй!
И Самвел объяснил, что в журнале «Наука и жизнь» он прочел несколько
материалов про хатха-йогу с фотографиями асан. (Между прочим, я — практически
ровесник Самвела, и этот журнал помню! Мои родители «Науку и жизнь» выписывали.
А поскольку СССР был государством информационно бедным, вся страна тогда
читала одно и то же. Тиражи редких журналов были миллионными, а советские люди
— довольно стандартизированными по своим знаниям. Это, с одной стороны,
увеличивало культурное единство, поскольку все знали все кодовые слова из
фильмов, популярных книг и Райкина, с другой — уменьшало интеллектуальное разно-
образие, то есть богатство в мыслях и идеях. Но это я опять отвлекся...) Так
вот, прочитав журнал, Самвел решил заняться йогой. Результат был плачевным:
его здоровье, и без того сходящее на нет, еще больше ухудшилось.
Услышав эту историю, индус засмеялся: «Ты хотел освоить йогу по советскому
журналу? Хорошо, что вообще не помер... Но ты мне нравишься, парень. И я мору
научить тебя йоге. Если тебе это хоть в чем-то поможет, и если потом
захочешь , ты мне заплатишь. А нет, так нет». И стал учить. Он оказался большим
мастером.
— Через месяц я вдруг с удивлением обнаружил, что никакие из прежних моих
проблем со здоровьем меня больше не беспокоят, — рассказывал Самвел. — Я про
них просто забыл. А еще через некоторое время у меня уже было такое состояние
— я будто летал. Ощущение невероятной энергетики — хотелось диких волков
руками рвать. При этом из меня парадоксальным образом ушла вся моя былая
агрессия. Как-то один парень меня оскорбил, бросил мне: «Козел!» В другое время я
бы кинулся в драку, а тут просто сказал: «Я не принимаю твоих оскорблений.
Они мне не нужны. Оставь себе».
Вскоре ситуация в жизни Самвела немного изменилась. Ему сделали операцию на
глазах по исправлению близорукости, и какое-то время он не мог записывать
лекции. Их приходилось запоминать. Это и послужило толчком к развитию памяти.
К тому времени парень уже неплохо кумекал в йоге и направил усилия на
разгонку своего «процессора». Ему необходимо было научиться запоминать все, что
говорил лектор, и запоминать прочно. И он научился. Но далось это нелегко.
Самвел занимался своей йогой по шесть часов в день. Вставал в пять утра,
три часа занимался, потом шел на лекции, а после занятий занимался еще три
часа. Два часа в каждом цикле занимали обычные физические упражнение, и один
час — умственные. А попросту говоря, медитация, или, как это окрестили на
Западе , аутотренинг. Правда, слово «аутотренинг» обесценивает происходившее,
делая его как бы простым и понятным. Хотя медитация — один из самых
загадочных режимов работы мозга... Так Самвел просуществовал пятнадцать лет.
Результатом этой работы и стал мировой рекорд по запоминанию. А также то, что по
специальности, то есть юристом, Самвел работать не захотел. Он начал продавать
память. Правда, для этого нужно было сначала разобраться в себе.
— Раньше мне казалось, что я просто так запоминаю. Потом стал анализировать
и понял, как именно это происходит! В моем мозгу мгновенно рисуется картинка
— смешная, удивительная или грустная, я ее так же мгновенно переживаю, и
пережитая эмоция намертво запечатлевает в памяти произнесенное слово. Просто
происходит все это очень быстро. Чем глубже пережитая человеком эмоция, тем
крепче он запомнит ситуацию. Эмоции — ключ к запоминанию. Эмоциям миллионы
лет, разум же появился несколько сотен тысяч лет назад, это штука более
молодая и потому менее надежная.
Отчего дети так быстро все запоминают? Они ближе к природе, к животности.
Не зря Толстой говорил, что от него до пятилетнего ребенка — один шаг, а от
пятилетнего ребенка до родившегося младенца — пропасть. Человек получает 70-
80 % всей жизненной информации за первые несколько лет жизни. Дети запоминают
лучше взрослых вовсе не потому, что у них мозги «чистые», а во взрослую
голову, забитую всякими сведениями, ничего больше не помещается. Ничего подобного
— помещается. Возможности человеческой памяти огромны — туда можно всю
Ленинскую библиотеку впихнуть! По-моему, фон Нейман еще об этом писал. А дело в
том, что дети воспринимают информацию эмоционально. Информация, закрепленная
эмоцией — положительной или отрицательной, — запечатлевается навеки. А
взрослые менее эмоциональны. Поэтому новую информацию подчас воспринять просто не
в состоянии. Ребенок запоминает через сердце, а взрослые через разум. У
взрослого эмоции притуплены из-за таких явлений цивилизации, как морально-
нравственные запреты — это цепи цивилизованного человека. Человек вынужден
все время держать себя в рамках, поэтому его эмоции забиваются, эмоциональная
сфера постепенно атрофируется. Современного взрослого человека уже ничем
нельзя удивить. Некоторые даже гордятся этим! На мой взгляд, не гордиться тут
нужно, а стыдиться. Это уже не человек, а живой труп.
Я людей растормаживаю, учу быстро рисовать в мозгу необычные, вызывающие
эмоции картинки. Главное в процессе рисования этих мысленных картинок —
отбрасывать привычные стереотипы. Что такое стереотип? Стереотипы, которыми
зарастает наш мозг годам в двадцати, подобны шлаку. Мы знаем, что на стенках
сосудов и кишечника откладываются шлаки в виде известковых отложений,
холестериновых бляшек, каловых камней. Это ухудшает качество жизни, приводит к
преждевременному старению или даже смерти, если вдруг какой-нибудь тромб
отрывается . Это известно. Но мало кто знает, что такие же отложения возникают и
на «стенках» нашего мышления — они называются стереотипами. Стереотипы — это
готовые схемы, полученные из опыта. Устойчивые представления о каких-то
событиях или явлениях. Они позволяют не думать, а давать готовый шаблонный ответ
в стандартной ситуации. Это протезы мыслей. В какой-то степени стереотипы
полезны, поскольку позволяют экономить ресурс, не проводя каждый раз «вывод
формулы», а просто пользоваться ею. Но жизнь динамична, все в мире меняется,
и, в конце концов, твое представление перестает быть адекватным
действительности. В итоге на каком-то этапе устаревшие представления становятся
препятствием для карьерного роста или даже для самой жизни.
— Один философствующий доктор как-то сказал мне, что раком чаще болеют люди
с большим грузом стереотипов, которые вошли в фатальное противоречие с
жизнью, — вставил я.
— Возможно. Я не онколог. Зато я с помощью определенных приемов помогаю
людям избавиться от стереотипов, очищаю их мышление от «шлаков». Один из таких
приемов — абсурдизация смыслового пространства. Существуют препараты для
физического очищения организма от шлаков. А я придумал информационные лекарства
для сжигания мозговых шлаков — парадигм, предрассудков, моральных норм.
Результат — свежее восприятие мира. Через абсурд я возрождаю эмоциональный
аппарат и учу человека полноценно жить. У многих даже здоровье улучшается после
моих умственных упражнений. Потому что мозг «расшевеливается», начинает лучше
работать — в том числе и на тело. Улучшилась регулировка.
— Как же ты это делаешь?
— Как избавиться от застарелой глупости, от протухших истин и обветшавших
ценностей, которые в нас сидят? Лечи подобное подобным! От глупости можно
избавиться другой глупостью. Клин клином. Пример: на моих тренингах я даю людям
такую установку, чтобы они забыли на время, что скрипка — музыкальный
инструмент, самолет — для полета, молоток — для забивания гвоздей. Я заставляю их
думать в других плоскостях. Скрипка — чтоб варить в ней обед, разбить ею чью-
то голову, перевозить в ней контрабанду... Все, кроме музыки. И постепенно-
постепенно, благодаря этому привнесенному, тренируемому абсурду из мозгов
начинает вышибаться тот абсурд, пленниками которого они являются. Начинается
прилив новых мыслей, появляется жизнерадостность.
После таких очищающих мозги упражнений, а также с помощью определенных
мнемонических приемов люди получают возможность одним махом принять огромный
массив информации. Если на первом сеансе обычные люди из пятидесяти
незнакомых иностранных слов запоминают максимум до пяти, то после нескольких сеансов
90 % людей запоминают уже 45-48 слов из полусотни.
Кроме того, я практикую «музыкальный массаж» — пение звуков,
до-ре-ми-фасоль-ля-си — в разных частях нашего тела. До — гудит в голове, ре — в
гортани, ми — в солнечном сплетении, фа — в пупке, ля — в половом центре, си — в
колене, последнее до — в ступнях. Когда бьет последнее до в ступнях,
раскрывается земля и огненная лава через ступни переполняет человека энергией — та-
кое возникает ощущение. Существуют и другие упражнения. Есть специальная
дыхательная гимнастика, помогающая концентрировать внимание, некоторые приемы
из восточных единоборств, жесты, фиксирующие слова в памяти.
... Я видел, как запоминает Самвел. Все именно так и происходит, как он
говорит, — сначала дыхание, внутренняя настройка. Потом, во время диктовки слов,
— неожиданные, резкие, странные движения руками, телом.
— Эти рывки помогают запоминать?
— Да. Перед запоминанием большого количества информации я концентрируюсь,
натягиваю себя, как тетиву. И в момент запоминания резко меняю положение. В
запоминании у меня участвует все тело. По сути, мой мозг весит столько,
сколько вешу я сам, все мое тело. У меня запоминает рука, нога, колено... И еще
я использую для запоминания медитацию. Медитация — это отключение сознания.
Точнее, отключение «жвачки думания», вот этого бесконечного внутреннего
диалога . Думание мешает запоминать, как ни парадоксально! Оно как чугунная
крышка. Моя задача — научить человека не думать. Сорвать ему крышку. Я считаю,
что умение думать — величайший дар, но умение не думать — дар еще больший.
Только прошу не путать умение не думать с неумением думать...
К продаже мозгов Самвел пришел не сразу... В 1985 году он закончил
юридический факультет Ростовского университета и уехал в Ереван. Там у него был
дядя , который занимал высокий пост и обещал хорошо устроить. И устроил в Минюст
Армении на работу с красивым названием «консультант Министерства юстиции».
Фактически же Самвел Целыми днями занимался тем, что подшивал дела.
Неудивительно , что ему это быстро наскучило. И амбициозный молодой человек поехал в
Москву, обратился в газеты, показал журналистам, что умеет делать головой.
Пошли первые публикации о самородке из Армении. Это была бесплатная реклама.
Тиражи газет во времена Большого Совка были умопомрачительными, и Самвелу
пришло 60 тысяч писем. Он сел, быстро написал методические рекомендации по
развитию памяти, распечатал на машинке и стал продавать. Распечатка ему
обходилась в рубль, а продавал он свою методичку по 22 рубля. Процент прибыли
можете подсчитать сами. Но это еще не все! При рассылке Самвел всегда делал
приписку: мол, если у вас есть деловые предложения по организации семинаров в
вашем городе, напишите мне. Люди стали откликаться. И пошел «большой чёс».
Деньги потекли рекой.
А потом начал разрушаться Союз, а вместе с ним и весь тогдашний бизнес.
Армения стала отдельной страной, интеллигенция из-за экономических проблем из
Еревана уехала, и у Самвела просто не стало в родном городе должной
аудитории. Пришлось перебираться на ПМЖ в Москву. Самвел приехал и огляделся
вокруг... Москва — столица некогда великой империи, от которой начали отпадать
омертвевшие окраины, была по-прежнему хороша. Она даже стала краше.
Лихорадочный блеск богатства золотил ее шальные глаза. Тут Самвел сразу стал
собирать большие залы — целые кинотеатры. Поначалу были аншлаги. Однако потом бум
постепенно пошел на спад. Да тут еще обстоятельства так сложились... Одно
выступление сорвалось из-за технической аварии, другое совпало с
террористическим «Норд-Остом», в третий раз позвонили, что в зале бомба, приехала милиция
с собаками, многие испугались и сдали билеты. В обществе резко ухудшилась
морально-психологическая ситуация, пошла охота на ведьм — «лиц кавказской
национальности» . Начались звонки на тему «понаехали тут черные лекции читать».
В общем, Самвел немного обиделся и решил: хватит обучать пролетариат, пора
переходить на элиту.
Он резко поднял расценки, и к нему тут же выстроилась очередь из
влиятельных и известных в стране лиц. Газпром, Норильский никель, председатели
правлений известных банков, авторитетные бандиты, лица из телевизора...
Консультировался у Самвела даже Анатолий Карпов.
Все шло прекрасно. Даже слишком. Потому что когда начался большой бизнес,
не осталось времени на йогу.
— Допустим, клиент говорит: «У меня есть время заниматься только в шесть
утра». А бабки платил такие, что терять их мне было просто нельзя. И
постепенно йога ушла.
Но мы с тобой, дорогой читатель, знаем: если что-то уходит, что-то другое
приходит ему на смену. Ушла йога, пришло старение. Начал расти вес, появились
первые тревожные звоночки изнутри метаболического котла. И однажды сын
сказал: «Слушай, отец, ты стал стариком, обрюзг. Скоро ты не сможешь уже
проводить свои занятия. Тебе надо взяться за себя».
— Я несколько раз пытался восстановить занятия. Но каждый раз срывался. А
ведь моя память, моя энергетика, которая позволяет держать зал, — это все
оттуда, из физического воспитания тела. Я выходил на сцену, и через минуту —
зал мой. Бесполезно изучать приемы ораторского искусства, даже вредно, я
считаю. Для того чтобы держать публику, нужна только внутренняя энергетика тела.
Если внутри тебя есть этот тигр, который рычит, если из глаз прет магнетизм,
никакого ораторского искусства тебе не надо — толпа твоя... Я понимал, что сын
прав, что я теряю форму и живу только на старых запасах здоровья. И эти
запасы нуждаются в пополнении, как опустевший бензобак. Но не мог себя заставить...
В общем, никак не получалось у Самвела взяться за ум. Но потом пришел
другой стимул: богатые клиенты заинтересовались омоложением; Самвел вспомнил,
что когда-то он такой технологией владел, и с июля 2010 года возобновил свои
занятия. Ухудшающееся здоровье для него стимулом не стало, а вот деньги...
Великая исцеляющая сила!
Он взял себя в руки, возобновил занятия и через несколько месяцев
результаты преображения были заметны невооруженным глазом, что для клиентов послужило
лучшей рекламой.
— Я хочу монетизировать эту возможность йоги омолаживать людей. Потому как
понял, что продавая методику улучшения памяти, я могу заработать тысячи
долларов , а продавая молодость — десятки тысяч. Я на себе испытания провел —
результат прекрасный. Смотрю на свои фотографии годичной давности и ужасаюсь. Я
ведь весил больше 110 кг. Дело дошло до того, что соседи милицию вызывали из-
за моего храпа: «Мы понимаем, что человек не виноват, но от него жизни нет!»
Моя жена спала в отдельной комнате. Дети из другой комнаты приходили меня
толкать, потому что я всей квартире спать не давал. Да что квартире! Говорю
же: соседям спать не давал — и сверху, и снизу, и сбоку... Сейчас храп исчез. Я
сказал, что весил 110 кг? Вообще-то, в последний раз перед возобновлением
занятий я взвешивался перед поездкой в Тунис. Но в Тунисе было «все включено».
И я там разожрался неимоверно, еще килограммов на 5-7 поправился наверняка.
«Олл инклюзив» — это кошмар. Потому что жрешь, пока из носу не полезет, — за
все же заплачено! С тех пор я зарекся: куда бы ни поехал на отдых, никаких
«все включено» больше не будет! Мало того, что обжираешься, так еще и
переживаешь: поехал на экскурсию, обедал там за деньги, а оплаченный обед в отеле
пропал!.. Я тебе так скажу: столько есть, сколько мы едим, — это просто
самоубийство !
...Ушел не только вес. Когда в 2010 году Самвел прошел полное обследование
брюшной полости, УЗИ-шмузи и прочее, оказалось, что дела у него внутри
обстояли не очень хорошо. В почках песок, печень увеличена плюс куча мелких
проблем в других местах.
— А теперь я вешу 90 кг и вес продолжает снижаться. Недавно, когда я шел с
сыном, меня приняли за его брата. И понятно, почему: в начале 2011 года я
ходил на повторное обследование внутренних органов. Врач был поражен: «Как вам
удалось сохранить органы в таком девственном состоянии? Не у каждого 20-
летнего они в таком идеальном виде». Никакого песка. Печень приняла
нормальные размеры, потенция резко выросла... Да и как внутренним органам быть плохими
после того, что ты видел?
...Да, я видел. То, что мне показал Самвел, впечатляет, хотя, честно говоря,
и напоминает фильм ужасов. Когда он втягивает живот к спине и начинает
работать поперечной мышцей живота, складывается ощущение, что в его утробе
беснуется Чужой из одноименного фильма, пытаясь вырваться наружу. Внутренние
органы словно кто-то невидимый перемешивает палкой. Причем весьма жестко. После
такого массажа неудивительно, что все внутреннее оборудование мощно
промывается кровью, дренируется, чувствует себя прекрасно и поет песни.
— У меня вновь появилось ощущение полета. Когда я хожу, кажется, будто
касаюсь земли чисто формально, потому что не хожу, а летаю. Невероятная
энергия! Я не думаю, что можно продлить жизнь человека намного дальше генетически
определенного. Но можно фактически дать человеку вторую жизнь внутри первой.
Что я имею в виду... Один человек в 90 лет мучается и умоляет об эвтаназии, а
близкие ждут его смерти, как конца своих мучений. А другой в 90 лет бодр, как
огурец, приносит радость и себе, и окружающим. Увядание обычно начинается
после 40-45 лет. Болезни начинают копиться, как снежный ком, постепенно снижая
качество жизни. Если дать возможность человеку прожить вторую половину жизни
не в режиме доживания, а так же полнокровно, как первую, это и будет, по
сути, вторая жизнь. Можно, начав заниматься в 45 лет, к 60 годам чувствовать
себя лучше, чем в 30. Если ты сейчас займешься йогой, за год свой
биологический счетчик на пять лет назад отмотаешь. Здесь есть только одна опасность:
если твоя жена не будет вместе с тобой заниматься, у вас начнет расти разрыв.
И через несколько лет ты, молодой и активный, вдруг обнаружишь рядом с собой
старуху, и тебе захочется ее поменять. Брак распадется — сто пудов.
Йога — сильная штука. Она приводит в порядок все внутреннее устройство
человека, повышается иммунитет, который находится, грубо говоря, у нас в
животе. Она улучшает работу мозга, который начинает лучше регулировать тело.
Кроме того, что такое старость? Это сухожилия, суставы. Почему старики так
скованно двигаются? Все внутри них деревенеет! Уходит гибкость. Йога дает
гибкость. Главное, когда занимаешься, не насиловать себя. Это вредно. Надо
заниматься в удовольствие.
— Но как заставить себя заниматься в удовольствие? — саркастически заметил
я. — Даже тебе это удалось не сразу.
— Есть такая проблема. Месяц-другой придется себя преодолевать. Потому что
организм, а точнее, его болезни будут сопротивляться. Надо прорвать эту линию
обороны. Зато потом, когда болезни будут расколоты и выметены, йога начнет
приносить удовольствие. Йога может подарить удовольствия, несравнимые с
любыми земными радостями.
Я покачал головой:
— Это пугает.
— Да, во время медитаций у меня когда-то даже были невероятные видения в
виде светлого пятна, входя в которое, я получал кайф, сравнимый, наверное, с
наркотическим. В этом состоянии вырабатываются зндорфины и мелатонин. Эндор-
фины — гормоны удовольствия. Мелатонин — гормон сна и долгой жизни. Сейчас
йога приносит мне такое удовольствие, лишить меня которого — все равно что
убить. Настоящий йог будет свободен даже в тюрьме, потому что он в состоянии
транса может создавать внутри себя целые миры. Он может во время медитации
вообразить себе прогулку по городу, идти по тротуару, заходить в магазины, и
ощущения при этом будут столь же реальными, как от реального мира.
— Самвел! — забил я гвоздь обращения в доску разговора — Йога, конечно,
штука сильная. Это я на своей жене наблюдал. Через несколько месяцев занятий
у нее исчезли все те проблемы и проблемки, которые до того мучили. И я
понимаю твое горячее желание монетизировать свои знания. Но неужели ты думаешь,
что богатые буратинки будут покупать у тебя простую йогу втридорога только
потому, что ты обычный товар, который продается на каждом углу, заворачиваешь
в бумажку омоложения?
— Уже покупают. Потому что мой товар настоящий. Неужели ты думаешь, что все
эти кружки йоги, которые теперь развелись на каждом углу, — это йога? Это
«китайские подделки». Откуда вдруг взялось столько специалистов в таком
сложном деле?
— Курсы какие-нибудь закончили.
— Вот именно! Но это же не маникюр, делать который можно научиться за два
месяца. Все эти курсы и кружки — туфта полная. Я вообще считаю, что их в
подавляющем большинстве запретить надо. Потому что йога крайне опасна, если
даже что-то в мелочи сделать неправильно. И это понятно: любая вещь, которая
чрезвычайно эффективна, — а йога чрезвычайно эффективна! — так же чрезвычайно
и опасна. Это просто обратная сторона медали. Бритва прекрасно бреет, потому
что остра. Но по той же причине ею можно сильно травмироваться. Правильное
применение йоги дает чрезвычайную эффективность на пользу организму.
Неправильное — чрезвычайную эффективность ему во вред.
Сейчас разных псевдоинструкторов развелось как собак нерезаных. Каждый
открытый в подвале мелкий фитнес-центр обязательно повесит объявление, что тут
еще и йога. А инструкторы эти расскажут вам, что они были в Индии и там
получили инициацию от какого-то Махараджи Джай Сингха, который некому неизвестен,
но звучит красиво. Иди проверь! Найди этого Сингха среди миллиарда индусов,
которые хотят заработать. Он сидит на картонке под забором в позе лотоса и за
полтора доллара раздает сертификаты. Настоящих мастеров — раз, два и обчелся.
Я был таким... И сейчас снова становлюсь, я уже на полпути к тому, чтобы стать
прежним мастером, мне осталось не так уж много.
— Ну а чем, собственно говоря, опасны физические упражнения? —
легкомысленно спросил я.
Самвел секунду помедлил, словно думая, отвечать или не отвечать, и начал с
дел телесных и банальных:
— Особенно опасны перевернутые упражнения — стойка на голове, на плечах.
Пока человек не проверит свою сосудистую систему на компьютерном томографе,
ему даже приближаться к таким упражнениям нельзя. А их дают повсеместно.
— Ну и что? — отмахнулся я. — И никто не мрет в массовом масштабе, спешу
заметить.
— Ха! Отвечу вопросом на вопрос: умирают ли люди в Москве и в России от
голода?
— Нет.
— А я сажу «да». Допустим, человек питается плохо — макароны, картошка,
макароны, картошка... Ни фруктов, ни овощей. А потом какой-нибудь вирус подхватил
— тот же грипп — и умер. И все думают, что он умер от гриппа. Пишут:
«Эпидемия гриппа унесла 60 тысяч жизней». Глупости. Это не грипп, это голод.
Оттого , что человек плохо питался, у него просел иммунитет. И фактически причина
его смерти — голод на микроэлементы, витамины. Просто это голодная смерть в
«мягкой обложке»... Так что причина смерти, которая лежит на поверхности, не
всегда правильная. Методическая ошибка. Но речь не только о физической
смерти, но и о духовной. Сколько народу попадает в психушки или получает
психические расстройства после занятия йогическими практиками!
...И вот тут, дорогой читатель, я за примерами далеко ходить не буду.
Казалось бы, что такое йога? Физические упражнения и больше ничего. Обычная
гимнастика. Но эти самые физические упражнения, которые проделывает тело, эта
самая «внешняя» гимнастика так сильно затрагивает внутреннее содержание
личности, так мощно раскачивает психику, что в среде продвинутых йогов даже
ходит поговорка: «Если вы можете не заниматься йогой, не занимайтесь ею».
Есть такое понятие в этой восточной практике — пробуждение кундалини. Что
такое кундалини? Я бы сказал так: нервное возбуждение, которое в момент
измененного состояния сознания (медитативного транса) начинается в районе копчика
и поднимается вверх по нервным кабелям позвоночного столба, захватывая на
своем пути все новые и новые нервные узлы (индусы называют их чакрами), потом
добирается до мозга и разносит башню. Самвел определяет кундалини как
«змеиную энергию, дремлющую в копчике». Запустить волну этого нервного возбуждения
совсем непросто. Ощущения у разных людей в этом состоянии разные. Кому-то
кажется, что, начиная от копчика, по его позвоночнику поднимается теплая или
даже горячая волна. Одни при этом испытывают наслаждение, другие — крайне
мучительные ощущения с последующей депрессией. Сознание при этом «улетает», или
«уносится потоком». Некоторым кажется, что они погружаются в нирвану, другим
— что проваливаются и четят куда-то в бездну. «Змеиной» энергия кундалини
называется потому, что людям, находящимся в этом состоянии, порой почему-то
мерещится образ змеи. А внешний наблюдатель, например, психиатр приемного
отделения, про человека, пробудившего в себе кундалини и доставленного по месту
назначения, скажет что-нибудь вроде «еще один с маниакально-депрессивным
психозом» . (Вот что пишет об этой разновидности острого психоза медицинский
справочник: «Этиология и патогенез недостаточно выяснены. Наиболее
благоприятной почвой для возникновения маниакально-депрессивного психоза является, по
Павлову, повышенная возбудимость нервной системы». Свою нотку оптимизма
добавляет и судебно-медицинский справочник: «Больные маниакально-депрессивным
психозом признаются невменяемыми...»)
Башню, как я уже сказал, этот нервный ураган сносит не по-детски, и обратно
на плечи может уже не поставить. Мой одноклассник Олег Г. , увлекающийся
всякими восточными примочками и астральными полетами, столь успешно пробудил в
себе кундалини, что его в результате увезли в психушку с глубоким
расстройством. Другая моя знакомая на той же почве полетов в виртуальном пространстве
сначала попала в дурку, а потом выпрыгнула с девятого этажа. И это был
последний полет в ее жизни.
От Сёко Асахары Самвела Гарибяна, после того как он понаблюдал за
действиями японца в «Олимпийском», отвратило именно это:
— Когда я увидел, что он там делает, у меня волосы на голове встали дыбом!
В нашей терминологии, Асахара пробуждал в людях кундалини. У меня кундалини
открылась только через 10 лет йоговской практики. Однако большой мастер может
помочь ее открыть даже новичкам. А Асахара был большим мастером, покруче
меня. Но дело в том, что сразу ее открывать опасно. Нельзя делать это с
неподготовленным человеком, который хотя бы пару лет не занимался до этого йогой.
Это наносит чудовищный вред психическому и физическому здоровью людей. Об
этом я Лобову и рассказал: «Этот ваш друг вовсе не друг, а враг. Он делает
страшные и опасные вещи. Подпускать этого человека к людям нельзя. Я бы вам
посоветовал подрезать ему крылья...»
Какие выводы? Вывод первый: кундалини — штука темная. Вывод второй:
неаккуратная работа с сознанием может привести к его поломке. Вывод третий: упорная
работа над телом может изменить сознание — может его разогнать, а может и
попортить .
А наоборот?
Глава 3.
Идеальное
лечение
Я — материалист. Очень строгий! Если где вижу какой непорядок в
миропонимании отдельных граждан, тут же кидаюсь его исправлять. Разлиновываю,
направляю, раскладываю по полочкам, объясняю ему, сукиному сыну. Меня на кривой ко-
зе религии не объедешь! Я со школьной скамьи помню: бытие определяет
сознание! А как иначе?
Каковы условия — таков и организм. Эволюция миллионы лет затачивала жизнь
под условия жизни. Передвигаешься в плотной среде типа воды — будь добр стать
обтекаемым. Хочешь летать? Заимей крылья! Питаешься муравьями? Вот тебе
длинное рыло. Тебе нечего кушать? Это объясняет твою грусть и раздражительность.
Заболел раком? Фон у тебя такой, то есть условия жизни — режим, питание,
дыхание , наследственность. Живя в таких условиях, организм построил себе рак.
Какие условия, такая и жизнь. В этой связи фраза, сказанная когда-то Жерлыги-
ным о том, что у человека, переменившего образ жизни, меняются вкусы и образ
мышления до такой степени, что можно говорить о смене личности, не
представляется слишком сильным преувеличением. О том же говорил и «мозговед»
Савельев. Это логично: изменились условия (в нашем случае — биохимия организма),
изменилась и производимая организмом продукция в виде мыслей. Сожрал
галлюциноген — сознание уплыло.
А если бы было не так, если бы наши мысли не зависели от биохимии тела, то
не работали бы таблетки от депрессии, не правда ли? Впрочем, я знаю и другой
способ избавления от депрессии — движение. Один мой дальний знакомый
избавился от тяжелейшей депрессии, от которой его никак не могли вылечить медикамен-
тозно, просто начав бегать, то есть принудительно и ускоренно стал гонять
кровь и лимфу. И через месяц от депрессии не осталось и следа. Когда что-то
уходит, что-то приходит. Ушла депрессия, пришли эндорфины.
В общем, бытие, товарищи, определяет сознание! А как насчет обратной
формулы — сознание определяет бытие?
Ну, первое, что приходит в голову, — поднять руку. Я подумал и сознанием
повлиял на материю — поднял руку. Второе, что приходит в голову, —
преобразовательная деятельность человека. О том, что человечество стало геологической
силой на планете, писал еще Вернадский. Цивилизация меняет мир. То есть наше
сознание с помощью наших рук (которые тоже движутся сознанием) меняет бытие и
передвигает мегатонны материи. Мы придумываем и строим, проектируем и
воплощаем. Наше идеальное сознание меняет материальный мир.
Про строительство даже говорить не буду, тут все понятно. Возьмем
экономику. Вот ситуация: никаких фундаментальных основ для потрясения рынка
аналитики не наблюдают. Провала быть не должно. Но в среде держателей акций вдруг по
какой-то случайной причине начали расти панические настроения. А настроения
на рынке — фактор столь же, если не более значимый, чем анализ
фундаментальных экономических показателей. Анализ показателей не всем доступен, а эмоцио-
нировать могут все. И вот уже вместо того чтобы покупать, люди кидаются
продавать, обрушивая тем самым рынок.
Цена на акции, которую мы, как исследователи, можем наблюдать в виде кривой
на графике, — штука объективная или субъективная? С одной стороны,
объективная — вот график, и изменить его уже нельзя, в прошлое возврата нет. С другой
стороны, график этот в каждый конкретный момент формируется из миллионов
субъективных, чисто сознательных решений — покупать или продавать. И вот
буря , пронесшаяся в головах акционеров, опрокидывает рынок.
Еще пример. Если все полагают, что в стране X политический режим ненадежен
в силу слабой экономики и потому в ней могут взять верх, например, исламисты,
европейцы покупать там недвижимость на берегу теплого моря не будут. А если
возобладает иная ментальная тенденция — вера в крепость режима и экономики,
покупатель потянется, понесет деньги, которые самым положительным образом
скажутся на экономике страны, разгонят ее строительный сектор и все, что
крутится вокруг него (производство цемента, энергетика, сельское хозяйство,
стекольное и трубное производство, медные провода, химпром с его красками и т.д.
и т.п.), а также сферу обслуживания курортников. Это самым благоприятным об-
разом скажется на развитии страны и убережет ее от социальных катаклизмов. То
есть вера и сознание повлияют на «физику».
То же самое в политике. Я как-то разговаривал с известным галеристом
Маратом Гельманом, который одно время в эту самую политику ввязался — вместе с
Глебом Павловским организовал Фонд эффективной политики, участвовал в
выборных кампаниях. Вот его мнение:
— Выборы — это всегда сюжет. Политолог описывает политическую ситуацию как
пейзаж. И становится пленником этого неподвижного пейзажа, поскольку очень
серьезно относится к действительности — как ученый. Максимум, на что он
способен, это дать некую экстраполяцию, нарисовав худший сценарий развития
ситуации и лучший. Но нам-то надо политическую ситуацию изменить! У нас же
выборная кампания! И здесь нужен совершенно иной тип мышления. Необходимо иное
отношение к реальности. Нужен я. У меня к ситуации всегда был другой подход —
как к пьесе. Когда пьесу читаешь, вначале идет пролог: Франция, XVIII век,
король, королева, описываются герои... Ты это читаешь и понимаешь, что через
два часа половину убьют, половина перетрахается, ружье выстрелит... И та
легкость, с которой я относился к ситуации, то понимание, что она является
предметом для изменений, а не для изучения, и позволяла мне прописывать сценарии
ее изменения, сценарий кампании. То есть я размышлял: а как бы мне хотелось,
чтобы в следующие полгода жила и реагировала страна? И я писал, как. По сути,
нужно было написать пьесу, в которой известные политические герои будут
действовать так, как тебе нужно. Понятно, что кроме меня есть и другие
сценаристы, которые тоже пишут свою реальность, что актеры не всегда
профессиональны, да еще и сцена трясется. Но в целом это именно тот подход, который
позволяет изменять реальность. Другое дело, что к середине кампании все может
поменяться, твой сценарий полетит к черту, и придется писать новый. Но здесь
важен именно такой тип мышления — не политолога, не ученого, а сценариста и
режиссера...
Как видим, не только бытие определяет сознание, но и сознание определяет
бытие. Вопрос только в том, как оно это делает и что такое сознание. И если
сознание определяет бытие в таких циклопических масштабах, может ли оно
изменить его в масштабах более мелких? Ну, например, избавить свой носитель от
рака? Ведь носитель — это как раз та штука, которой сознание манипулирует
непосредственно, одним своим желанием.
Случай с Мирзой Омаровым, который избавился от рака путем могучих
умственных усилий, показывает, что подобное возможно. «Казенная» медицина о таких
чудесах знает и относит подобные исключительные происшествия к «спонтанным
случаям излечения от рака». Австралийские онкологи несколько лет назад
исследовали 2337 пациентов в терминальной стадии рака. Все подобные больные
умирали в течение пяти месяцев. Но в одном проценте случаев пациенты почему-то не
умирали, а были живы и через пять лет после начала наблюдений. Но если рак
может пройти спонтанно, это означает только одно: он может пройти! Иными
словами, эта болезнь не фатальна. Что же изгоняет ее из организма?..
Моя жена Галка иногда вывозит свой детский танцевальный коллектив на
гастроли . И там Галка детей пасет. Работа эта нелегкая, дети — существа нежные,
из тридцати человек кто-нибудь обязательно простудится и заболеет, кто-то
отравится, кто-то порвет танцевальный костюм, а кто-то будет всю дорогу
плакать, скучая по маме. Все дети разные, у каждой «детишки» свои проблемки,
хорошо известные родителю; вот родители и дают перед поездкой Галке наказы, как
правильно пользоваться их любимым чадом. Одна девочка, например, плохо спит,
и родители на ночь дают ей таблетку персена.
И вот, наслушавшись инструкций по правильному использованию, Галка со своей
напарницей Людмилой отбывает в другой город. Вечером укладывают детей спать,
через полчаса Галка идет их проверять:
— Смотрю, одна девочка не спит — глаза, как плошки, моргает, тихо плачет,
хочет к маме. Я с ней поговорила, по голове погладила, одеялом укрыла, глаза
закрыла, ушла. Через полчаса захожу — глаза, как плошки, тихо плачет, хочет к
маме. Поговорила, успокоила, погладила, укрыла, выхожу к Людмиле: «Что же
делать? Ребенок не спит». И тут мы вспомнили: персен! Дали таблетку — и девочка
тут же уснула.
— Ну и зря, — не одобрил я. — Надо было дать плацебо — глюконат кальция или
витамин С. Сработало бы также, уснула бы моментально.
— Почему?
— Потому что у нее уже выработался условный рефлекс: таблетка — сон. И
лучше давать пустышку, нельзя же с детства сажать ребенка на снотворное!
Мы все знаем, что если ввести в организм химическое вещество, оно
подействует . Причем вполне определенно. Потому что человек — огромная колба с
реактивами и идущими между ними реакциями, и если добавить другие реактивы, ход
реакций изменится — что тут непонятного? Потому и действуют таблетки! На этом
основана вся современная медицина: одно вещество добавил — идет одна реакция,
другое — другая. Если мы в колбу со щелочью дольем кислоты, пойдет реакция
нейтрализации, а если вместо кислоты добавим плацебо (например, воду),
никакая реакция нейтрализации не пойдет. Природу не обманешь!
Почему же тогда в огромной колбе под названием «человек» плацебо действует?
Причина только одна — у человека есть сознание. Именно оно — тот загадочный
агент, который может помочь химии лекарства действовать (врачами давно
замечено, что положительный настрой на лечение увеличивает шансы больного), может
подействовать вместо химии (если больному дали пустышку) и даже против химии.
Проводили и такой эксперимент — вместо снотворного больному давали
возбуждающее (кофеин), и он засыпал сном младенца только потому, что бы уверен: ему
вкололи мощное седативное.
Вот схема эксперимента. Две комнаты. В каждой по 10 испытуемых. В первой
комнате девяти людям дают возбуждающее средство (амфетамин), а одному
бедолаге — сильное снотворное. В другой комнате девятерым дают снотворное, а одному
везунчику — возбуждающее. Каков результат? В первой комнате, видя, как
возбуждающе подействовали таблетки на народ, человек, получивший снотворное,
вместо того чтобы уснуть, возбуждается и начинает размахивать руками. А во
второй комнате, видя, что все вокруг клюют носом, человек, получивший амфетамин,
вместо того чтобы размахивать руками, начинает клевать носом и крепко
засыпает .
Еще опыт, проведенный врачом Стюартом Вульфо. Известно, что некоторых
беременных изводит тошнота. Взяв двух таких несчастных, доктор сказал, что у него
есть очень сильное средство, которое блокирует тошноту и рвоту. После чего
ввел им в желудок экстракт рвотного корня. Рвотный корень, как вы уже поняли
из названия, это препарат на основе растительного сырья, который применяется
в случаях, когда нужно быстро очистить желудок. Он вызывает желудочные
спазмы. Однако на этот раз препарат почему-то не вызвал спазмы, а полностью их
прекратил.
Как же так? Разве не материя у нас первична? Почему химию в колбе не
обманешь, а химию в человеке обмануть можно? Ведь у химии-то своего мнения нет,
реакции должны протекать и — по принципу «бытие определяет сознание» —
вызывать соответствующие изменения в мозгу. Вкололи тебе возбуждающее — должен
возбудиться! Вкололи успокаивающее — обязан успокоиться! Это же химия, с ней
не поспоришь! Однако человек работает совсем как-то нелинейно.
Нет, понятно, что порой действие химии преодолеть бывает невозможно. Вряд
ли, если вам скажут, что дают аспирин, а подсунут цианид калия, ваш организм
отреагирует на него как на аспирин. Но где находится та граница, до которой
сознание может работать против химии? Вот бы ее нащупать...
Для этого в доказательной медицине применяют так называемый двойной слепой
эксперимент. В нем не только испытуемые не знают, что им дают — новое
лекарство или плацебо, но и врачи, проводящие эксперимент, этого не знают тоже.
Казалось бы, при чем тут врачи, ведь они же не рассказывают пациентам, чем
тех пичкают? Однако давно было замечено: если врачи знают, что у них в руках
— лекарство или плацебо, — результат испытаний меняется примерно на 20 % по
сравнению с двойным слепым методом, хотя доктора ничего не рассказывают
пациентам. Влияние наблюдателя на мир...
В 1985 году был проведен чрезвычайно любопытный эксперимент с тремя
группами больных, у которых удаляли зубы мудрости. Первая группа получала вместо
обезболивающего плацебо — физиологический раствор. Вторая — налоксон,
средство, усиливающее боль за счет блокировки опиодных рецепторов организма. И
только третья группа получала сильный анальгетик опиатной группы. Изюминка
эксперимента состояла в том, что каждая группа разбивалась на две подгруппы.
Поскольку изучался эффект влияния на больного внутренней убежденности врача,
докторам в первой подгруппе сказали, что они будут вводить один из трех
перечисленных препаратов — пустышку, усилитель боли или реальный анальгетик. Но
какой именно, врач не знал. Врачей во второй подгруппе обманули: им сказали,
что вводить пациенту они будут или плацебо или усилитель боли. А на самом
деле давали и анальгетик.
Всем врачам было запрещено сообщать пациентам о своих знаниях. Они просто
делали укол. Так вот, процент больных, которые испытывали сильную боль, в
первых подгруппах был меньше, чем во вторых, и это отличие никак не было
связано с получаемым лекарством. Различие было только в знании врача, которым
тот с пациентом не делился. Напомню, в первых подгруппах врачи знали, что у
них в руках может оказаться реальный анальгетик. А во вторых подгруппах были
совершенно уверены, что пациенту будет больно.
Вот еще одно любопытное исследование на эту тему. Точнее, не исследование,
а метаисследование, то есть исследование исследований. Изучались 117
исследований лечения язвы желудка, проведенные с 1975 по 1994 год. Понятно, что за
это время менялись препараты. В 1975 году лечили циметидином, потом ему на
смену пришел ранитидин. Выяснилось, что в момент своего появления на рынке
циметидин успешно справлялся с болезнью — он вылечивал примерно 80 % язв. А
потом его эффективность неожиданно упала до 50 %. Почему? Потому что на рынке
появился препарат следующего поколения, и врачи поверили в него.
Врачи обо всем этом знают или по крайне мере слышали. Но и для них порой
мощный эффект от плацебо и внутренней самоуверенности бывает удивительным.
Калифорнийский доктор Д. Собель однажды получил от фармацевтической компании
на пробу новое и очень сильное средство от астмы, которое на тот момент
проходило клинические испытания или только-только их прошло. Он дал препарат
пациенту. Эффект был мгновенным и стойким. Но больше у доктора такого лекарства
не было, и когда тот же пациент пришел во второй раз, врач решил обмануть
его, подсунув плацебо. Эффект был, но менее выраженный. Пациент сказал, что
дышать стало легче, но не так, как в первый раз. «Значит, лекарство
действительно работает!» — удовлетворенно подумал доктор. Каково же было его
удивление, когда он получил из фармацевтической компании письмо, в котором компания
приносила свои извинения — оказалось, они случайно выслали Собелю вместо
лекарства именно плацебо, оставшееся после испытаний.
В чем была разница между первым приемом плацебо и во второй раз, когда
пустышка сработала хуже? В том, что в первом случае оба — и врач, и пациент —
верили, что у них в руках настоящее лекарство. А во втором случае доктор
знал, что врет. И как-то умудрился транслировать это знание пациенту.
Запомните сей факт, и продолжим наши экскурсы...
Если уж сознание врача каким-то образом воздействует на пациента, то чему
удивляться, если на излечение оказывает влияние сознание последнего.
Известно , что акупунктура при болях в спине помогает не больше, чем плацебо.
Акупунктура — это втыкание игл в особые точки, связанные с внутренними органами,
— ну, вы знаете... А что такое плацебо-акупунктура? Это втыкание игл в
неправильные точки! Так вот, слепое исследование показывает, что при лечении болей
в спине нет почти никакой разницы между настоящей акупунктурой и фальшивой:
57 % людей, которым проводили настоящую акупунктуру, и 50 % граждан из
контрольной группы (фальшивая акупунктура) почувствовали облегчение после
сеансов. Но результат разительно изменился, когда эксперимент перестал быть
слепым, и людям сообщили, что они находятся или в контрольной группе, или в
группе настоящего воздействия. Люди, которые знали, что их колют в
«правильные» точки, получили облегчение уже в 68 % случаев. Но самое забавное, что
почувствовали облегчение даже 38 % пациентов из контрольной группы, знавших,
что их обманывают! Откуда же облегчение?
Людей кололи иголками, им было чуть-чуть больно, они потратили время, и,
видимо, организм решил вознаградить себя за эти неудобства. А может быть,
сыграло свою роль то, что люди в течение всего сеанса просто обращали
внимание на болезнь. Иногда этого бывает достаточно. Так, например, опытные врачи
рекомендуют своим пациентам бороться с головными болями — взять дневник и
начать описывать боль: где и как она начинается, как разливается, где
локализуется, на что похожа, пульсирующая или монотонная... В результате часто бывает
так, что человек, сосредоточившийся на анализе своей головной боли, вдруг
обнаруживает... что ее нет.
Вот вам еще несколько любопытных фактов о том, как влияет сознание на
биохимию организма. Испытания нового транквилизатора. Больным дают таблетки, у
них начинает кружиться голова, людей тошнит, появляются зудящие высыпания на
коже, учащается сердцебиение. Это побочные эффекты. Такую реакцию показывают
до 20 % испытуемых. Но что самое интересное, побочки испытывали равным
образом как те, кто ел настоящие транквилизаторы, так и те, кому давали пустышку!
И тех, и других было по 20 %.
Люди знают, что у лекарства должна быть неприятная побочка — и испытывают
ее! Возникает вопрос: может быть, и те, кто испытывает неприятные побочные
эффекты от настоящего лекарства, тоже делают это в результате «собственного
желания»? Вот у меня никогда никаких побочек от лекарств не бывает. Может
быть, потому, что я просто не верю в них? Нет, я честно читаю про побочные
действия на листочке с описанием лекарства, но поскольку знаю, что испытывает
их меньшинство людей, глотаю таблетки спокойно, понимая, что вероятнее всего
окажусь в большинстве. Возможно, срабатывает то, что я не прислушиваюсь к
себе. Потому что если внимательно прислушиваться, ожидая чего-то похожего на
побочку, оно и вылезет. Или покажется, что вылезло. И тогда вы ухватитесь за
этот кончик и через положительную обратную связь, усиливая — ага! вот оно! —
немедленно получите и зуд, и тошноту и все, что захотите.
В этой связи не могу не вспомнить блестящее исследование, проведенное в
Великобритании. Там взяли две группы горничных в отелях: одну контрольную, с
которой ничего не делали, и вторую — экспериментальную. Второй группе
сказали, что, согласно последним научным данным, уборка номеров является
максимально эффективным комплексом упражнений. И долго объясняли, почему именно, —
как положительно влияют наклоны, повороты и т. д. на сердечно-сосудистую
систему и опорно-двигательный аппарат. Через месяц провели замеры у обеих групп.
С контрольной группой ничего не произошло, они как работали, так и продолжали
работать, а вот горничные в основной группе сбросили вес, уменьшив жировые
отложения на боках и бедрах, — как будто ходили в фитнес-центр.
Главное — убедить человека в целебности процедуры! Сделать так, чтобы он в
нее поверил. Для исцеления нужна внутренняя убежденность пациента. Это дости-
гается разными способами. Прямое доказательство с использованием графиков и
таблиц. Магические ритуалы. Гипноз.
Антрополог1 Дэниэл Морман, который провел исследование плацебо, обнаружил,
что четыре таблетки плацебо гораздо эффективнее рубцуют язву желудка, чем
две! И, что интересно, дают больше побочных эффектов у пациента.
А исследование плацебо, проведенное в 1972 году на студентах-психологах,
показало, что розовые таблетки лечат лучше голубых. Кстати, о цвете... Примерно
в те же годы было показано, что валиум (успокоительное) в виде таблеток
зеленого цвета действует лучше, если нужно купировать тревожное состояние. А если
нужно справиться с депрессией, то таблетку имеет смысл сделать желтой.
Вообще, стимулирующие препараты лучше делать ярких, агрессивных цветов —
оранжевыми или красными. Антидепрессанты — голубыми, зелеными и фиолетовыми. А
анальгетикам надо быть белыми.
Плацебо в капсулах лечит лучше, чем в таблетках, а инъекции плацебо
вылечивают эффективнее капсул, потому что все люди понимают: укол — это серьезная
медицинская процедура, это вам не таблетку заглотнуть, тут терпеть
приходится! Кстати, по эффективности плацебо-акупунктура стоит где-то посередине
между таблеткой и инъекцией — примерно на уровне капсулы.
Таблетки в яркой упаковке (и настоящее лекарство, и плацебо) работают
лучше , чем без упаковки или в простой картонной коробочке. Подобное исследование
провели в 1981 году англичане Брантуаит и Купер на 835 пациентах с головными
болями. Одним давали таблетки в красивых упаковках, другим — в серых
невзрачных коробочках. Лучше срабатывали таблетки в яркой упаковке.
Впрочем, за полтораста лет до англичан до этого додумался наш
соотечественник, известный русский врач Матвей Мудров — один из основателей российской
терапевтической школы (кстати, именно он первым в России начал заполнять
истории болезни пациентов). Мудров прославился своими необыкновенными успехами
в излечении самых разных заболеваний. Многие хотели выяснить секрет его
волшебных порошков. И в конце концов выяснили: после смерти доктора оказалось,
что хитрый врач прописывал своим пациентам... толченый мел. Работало не
лекарство . Работал ритуал его подачи. Мудров разделял порошки на «золотые» и
«серебряные» — по цвету бумажки, в которую они были завернуты, и всегда вручал
их пациентам как великую ценность.
Кстати, о ценности... После всего сказанного ни у кого не должно вызывать
удивления, что дорогие лекарства и процедуры лечат лучше дешевых. (Кроме
того , дорогие процедуры люди предпочитают не пропускать.) Забавный опыт на эту
тему провели в свое время американцы из Университета Дюка (Северная
Каролина) . Группу добровольцев из нескольких десятков человек, предварительно
«отъюстировав» на индивидуальную болевую чувствительность, начали бить током —
якобы для того, чтобы испытать новое болеутоляющее. На самом деле людям
давали пустышку. Только одной группе таблетку давали с буклетом, на котором
стояла цена лекарства — 2,5 доллара за одну таблетку, а другой группе — буклет с
ценником в 10 центов. Как вы думаете, какое лекарство лучше снимало боль?..
Среди тех, кому давали «дорогое лекарство», 85 % людей отметили его
превосходные болеутоляющие качества. А среди тех, кому давали дешевую дрянь, только
61 % отметили болеутоляющий эффект.
Человек так устроен: если уж он чем-то пожертвовал, значит, оно должно
работать! По этой причине больному помогает плацебо-операция, то есть действие
хирургов по принципу «разрезали-зашили», не сделав ровным счетом ничего.
Операцию человек пережил, на такую жертву пошел! Еще бы не помогло!.. Опыты с
ложными операциями проводились в 50-е годы прошлого века. Расскажу, как это
было. Иногда при недостаточном кровоснабжении сердца возникают боли в левой
стороне груди и левой руке. Раньше эту болезнь называли «грудная жаба». Так
вот, полвека назад возникла идея лечить эту беду хирургическим путем. От
сердца отходит так называемая маммарная артерия. Она не очень важная, не
стратегическая, и ее решили чуть-чуть ушить, сузив просвет. «Тогда увеличится
поток крови в другие артерии, питающие сердце», — рассуждали хирурги.
И действительно, на некоторое время после операции пациенту становилось
лучше.
Но однажды усомнившиеся в эффективности накатанной стратегии хирурги решили
провести несколько ложных операций — они делали разрез под наркозом и тут же
его зашивали. И что вы думаете? Ложная операция давала точно такой же эффект,
как и настоящая, — боли исчезали!
В середине 1990 годов похожий результат дало исследование, проведенное в
Швеции. Пациенты, которым вшили кардиостимуляторы, но не включили их,
чувствовали себя гораздо лучше, чем до операции. То есть само по себе
хирургическое вмешательство уже сыграло роль плацебо.
Как отмечает английский автор Б. Голдакр, «Исследование высокотехнологичной
ангиопластики с использованием очень внушительно выглядящего лазерного
катетера показало, что имитация лечения почти так же эффективна, как и настоящая
процедура». По поводу этих испытаний проводивший их доктор Алан Джонсон
откровенно писал в журнале «Ланцет»: «Электрические аппараты весьма
привлекательны для пациентов». Людям нравится слово «лазер», огромное оборудование с
сияющими лампами и датчиками, и они охотно излечиваются от одного его вида.
Британский эксперимент 1987 года показывает, что лечит не только плацебо-
лекарство или плацебо-процедура, но и плацебо-диагноз. Экспериментаторы взяли
двести человек с непонятной симптоматикой и неясным диагнозом и в случайном
порядке разбили на две группы. Первой группе объяснили, что медицина
поставить им диагноз не может. А второй уверено поставили какой-то выдуманный
диагноз и сказали, что через некоторое время все пройдет само. В результате в
первой группе улучшение наступило у 39 % больных, а во второй группе — у 64
%.
Мой отец родом из деревни в Тверской губернии. Каждый год он уезжает туда
на лето и живет в своем деревенском доме, ходит по грибы, зверобой собирает.
К нему в гости приезжаю я, моя сестра, другие родственники. И однажды
приехала некая тетя Шура с бородавками на лице. Увидев такой непорядок, отец
сказал, что от бородавок есть давнее народное средство — чистотел. Потому,
собственно говоря, трава чистотел так и называется! А всего-то нужно вырвать
корень , вымыть, разломить и оранжевым соком намазать бородавку. Тетя Шура так и
сделала. Через неделю у нее бородавок не было. До этого я думал, что
бородавки, как и родимые пятна, неизлечимы. И потому не без удивления отметил для
себя эту дивную народную мудрость. Даже запомнил, как выглядит чистотел,
едкий сок которого сжигает бородавки, — у него такие желтые мелкие цветочки.
Мало ли, вдруг в жизни пригодится.
Что такое бородавка? Это вирусное заболевание кожи. Видать, вирусы, не
любят чистотел, подумал я. А через много лет мне попалась статья, в которой
рассказывалось, что неизлечимые бородавки, оказывается, крайне легко
излечиваются с помощью плацебо. То есть внушения. Американский врач Льюис Томас из
Нью-Йорка рассказывал о своем коллеге, который успешно лечит пациентов от
бородавок, намазывая их обычной красной краской. Что при этом происходит?
Никакого активного действующего вещества в его «лекарстве» нет. Но организм
получает сигнал, то есть, попросту говоря, обращает внимание на проблему. Каждый
день внимание мозга привлекается к проблемному месту, когда это проблемное
место трогают мокрой краской. И когда в течение дня человек эту яркую красную
краску видит в зеркале, мозг, точнее, сознание, полагает, что идет лечение. А
уж подсознание это лечение реализует само. Личность же, то есть сознательное
человеческое «Я», в этом участия не принимает. Как оно не принимает участия в
любом другом процессе исцеления. Задача сознания — забросить в котел лекарст-
во. То есть дать материальную команду на начало процесса. И здесь лекарство
может помочь в вылечивании болезни чисто химически, а может не помогать, если
это плацебо, и тогда организм справится сам. Если человек, конечно, верит в
это лекарство. В последнем случаем получается чисто информационное лечение.
Знаете, что мне это напоминает? Те виртуальные таблетки, которые мы видим в
голливудском кино о виртуальной реальности. В фильме «Матрица» главный герой
Нео, чтобы вырваться из виртуального мира, должен съесть красную таблетку.
Поскольку весь его мир виртуален, таблетка тоже виртуальная, а не химическая.
Она — чистый символ.
В фильме «Вспомнить все» герою Шварценеггера доктор тоже предлагает
таблетку. Он убеждает Шварца, что тот спит и все окружающее ему только снится. И
чтобы проснуться, нужно съесть таблетку. «Но если я сплю, вашу таблетку я
тоже вижу во сне», — возражает герой. «Таблетка — всего лишь символ твоей
решимости проснуться», — логично объясняет доктор.
Таблетка — всего лишь символ...
Но действие таблеток-символов и в нашем реальном мире может быть
удивительным. (Вопрос о том, насколько наш мир реален во всех смыслах этого слова,
пока отложим.)
Вот типичный эксперимент: проведено девять двойных слепых исследований. То
есть все четко по правилам доказательной медицины: «слепы» и пациенты, и
кормящие их таблетками врачи, — ни те, ни другие не знают, что дают и принимают.
Результат: в 54 % случаев плацебо действует так же, как реальный анальгетик!
Вы можете возразить: знаем мы эти аптечные анальгетики, хреново они
работают ! Вот если бы там был настоящий наркотик — героин или морфий...
Что ж, мы все привыкли, что наркотики работают четко и надежно. Тяжелая
химия ! Она как танк, от нее не увернешься. В конопле, например, тетраканнабиол.
Вещество такое. Его действие на мозг давно известно — начинается
дезориентация , глюки...
Но вот вам история из жизни. Я — человек законопослушный и нелегальных
наркотиков не употребляю. А легальные употребляю только как кулинарный продукт —
например, сливовицу. Она меня радует вкусом и запахом. Равно как и пиво. Я
слишком ценю ясность мысли, и когда в голове мутится, мне это не нравится. Но
когда я впервые приехал в Амстердам, решил покурить марихуану. Ну, потому что
нельзя приехать в Ленинград и не посетить Эрмитаж, нельзя быть в Париже и не
увидеть творение инженера Эйфеля, нельзя приехать в Амстердам и не сходить на
порношоу и не выкурить косячок.
Я выкурил. Один раз. Второй. Третий. За два дня курения — ничего... Даже
обидно. А вот жена моя съела половинку конопляной печенюшки, и ее стали хуже
слушаться ноги и язык. Типичный седативный эффект. Я догадываюсь, почему на
нее подействовало. Потому что она знала: должно подействовать! И понимаю,
почему на меня не подействовало. Потому что я этого не хотел! Потому что, как
уже написал выше, не люблю неконтролируемых эффектов. Я дал себе установку на
ясность мышления, и тетраканнабиол ничего не смог с предустановленным
сознанием поделать.
И наоборот. На меня прекрасно действует обезболивающий укол у зубного
врача. Ничего не чувствую. Сверлите! А вот на мою жену действует не всегда.
Иногда не действует вовсе. А все потому, что она слишком боится, что не
подействует . Слишком нервничает. И своей нервной энергией пересиливает заморозку.
После чего мучается от боли.
Как же так? Ведь это же химия, ребята! Это же метаболический котел.
Забросил реактив — должно реагировать! Не реагирует. Или реагирует, но человеку по
хрену. Потом мы поймем, почему. Дело тут в той самой реальности физического
мира, о которой мы будет говорить, когда придет время. И о влиянии на эту
реальность сознания. Это — самый важный вопрос данной публикаци, и мы на него
ответим. А сейчас вернемся к наркотикам.
Итак, если тетраканнабиол должен вызывать определенные реакции в мозгу —
просто потому, что так устроено это химическое вещество, — отчего же оно
вызывает упомянутые реакции не у всех людей? Или вызывает, но не с первого
раза, а, допустим, с шестого. А первые пять раз — куда заряд ушел?
Может быть, дело в том, что трава — слишком легкий наркотик и валит только
слабого? Возьмем сильный галлюциноген — ЛСД. Диэтиламидлизергиновой кислоты.
Солидная химическая формула. Башку срывает так, что потом голову долго
приходится искать в кустах. Но вот что произошло с психологом из Гарварда Ричардом
Элпертом. В 1966 году он поехал в Индию с целью проведения экспериментов с
ЛСД среди людей, практикующих йогу и медитации. Кто-то из адептов йоги,
попробовав ЛСД Ричарда, говорил, что медитация дает эффект гораздо круче его
препарата, кто-то пожимал плечами и жаловался на головную боль после приема.
А один йог просто поразил Элперта. Это был худой старичок с веселыми глазами.
Он долго и уважительно слушал ученые рассуждения доктора, удивленно цокал
языком, поражаясь невероятным достижениям западной цивилизации, после чего
сказал: ну, давай свои таблетки, сынок, щас испытаем.
Элперт на глаз прикинул вес старичка, сделал скидку на возраст и решил, что
тому хватит дозы в 50 мкг. Старичок же сделал вид, что обиделся: белому
человеку жалко для бедного индуса таблеток? Дедушка попросил дозу в шесть раз
большую и скушал все таблетки. Потом потребовал у Элперта еще горсточку и
тоже съел. Затем выпросил еще несколько штучек. Проглотил. В результате вместо
50 мкг дедушка принял 915 мкг, сел и стал веселыми глазами смотреть на
Элперта, ожидая, видимо, когда того заглючит от удивления. Элперт и в самом деле
был в глубочайшем шоке от увиденного: таблетки на старичка никак не
действовали! Ричард наблюдал за ним до конца дня, но не заметил никаких признаков
сноса крыши. Доктор был подавлен. Он догадался, что дед издевается над ним —
подъев все запасы Элперта, старик каким-то образом умудрился нейтрализовать
действие галлюциногена, но Ричард никак не мог понять биохимию
происходившего.
Еще историйка. Как раз про тот сильный анальгетик морфий, в действенности
которого никто, надеюсь, не сомневается. В шести двойных слепых экспериментах
плацебо в 56 % случаев показало такую же эффективность при обезболивании, как
морфин. Что вы на это скажете?
Может быть, на мозг действуют не наркотики, а на мозг действует сам мозг?
Человек знает, что марихуана должна вызывать глюки. А она почему-то не
вызывает. Человек глотает горячий горький дым, ему саднит горло, он тратит деньги
— и все впустую. А ведь должно действовать! Говорят, оно схватывает не с
первого раза. Ну что ж, покурим еще... И, глядишь, раза с пятого пошло чувака кол-
басить. Это что, химия наконец-то соизволила прореагировать? Или мозг просто
сделал то, чего ждал от него хозяин? А в дальнейшем конопля будет на него
действовать, не сомневайтесь! Потому что организм уже условил себе рефлекс,
установил «аллергию» — при попадании данного вещества (тетраканнабиол)
включать глюки. То есть вещество в этой парадигме играет роль не собственно
галлюциногена, а химического сигнала, который заставляет организм запускать
нужные реакции для производства видений. Как и в случае с аллергией: попадает
пыльца — начинается ненужная реакция истечения соплей.
Причем порой этот эффект можно вызвать и без химического ключа — чисто
информационно. Вот что произошло в 1962 году при испытании ЛСД доктором X. Лин-
тоном и доктором Р. Лангсом. Эти добрые доктора дали группе испытуемых
(которые знали, что такое ЛСД) плацебо. В течение часа после приема препарата
людей начало нереально глючить. И как! Их колбасило несколько часов, при этом
пациенты совершенно не контролировали себя. Ощущения были классическими для
ЛСД.
Доходит до смешного. В литературе описан случай, когда наркомана, сидевшего
на метилфенидате, снимали с наркотика, подменив метилфенидат плацебо. После
приема плацебо больной испытывал такие же ощущения, что и после приема метил-
фенидата. А это значит, что в его мозгу шли те же реакции, ведь именно
особенности функционирования мозга дают нам те или иные ощущения. Мозг в
точности повторял в себе то, что он вытворял, когда в организм поступал пусковой
сигнал в виде препарата — нейроны пускали по аксонам сигналы в том же режиме,
в каком они делали это, будучи «под кайфом». Вывод: мозг как физиологическая
машина сам делает кайф, ему никакая внешняя химия для растормаживания не
нужна. Он может самостоятельно перейти в «свободный режим» работы, проецируя на
сферу восприятия чудесные картинки ощущений... А смешное в этой истории состоит
в том, что больной потом привык к плацебо!
Вы опять можете возразить: все эти опыты, когда человеку плацебо снимает
боль, говорят только о том, что эта боль была у него только в голове. Ему
только казалось, что болит, а реально ничего не болело. И тут вы неправы.
Потому что боль — это всегда кажимость! Боль — это фикция. В «реальном мире»
боли нет. Боль — категория мира внутреннего, категория идеального. Ведь боль
— это же ощущение! То есть чистой воды субъективность. В реальности есть
только электрохимические сигналы, бегущие по нервной ткани. А боль —
результат их обработки мозгом и интерпретация сознанием.
Доказательством тому служат так называемые фантомные боли. Человеку
ампутировали ногу, а она болит! Ноет и ноет, ноет и ноет, спать не дает. И ничем ее
не обезболишь, эту ногу. Потому что ноги-то нет. Нога представлена у нас в
мозгу. И именно там она болит.
Я хочу, чтобы вы поняли: в мозгу присутствует не сама «физическая боль» как
нечто реальное и материальное. Нет. Сам мозг боли не чувствует. По этой
причине операции на мозге проводятся без обезболивания. Точнее, с поверхностным
обезболиванием тканей, через которые к мозгу можно добраться. А ковыряние
хирурга в мозгу больным совершенно не ощущается. Он при этом может даже
разговаривать с хирургом.
Боли нет. Это призрак. Категория идеального. На том и основано отключение
боли по желанию. Этому можно научиться.
Боль — всегда иллюзия. И если больному кажется, что болит, а потом кажется,
что не болит, значит, так оно и есть. Ведь раньше он от боли страдал. А
теперь перестал. Убедили. С помощью плацебо. Или внушения.
Известны случаи, когда даже полостные операции делались под гипнозом,
гипнотизер просто внушал человеку, что тот не чувствует боли. Скальпель резал,
сигналы по нервам шли, но мозг их игнорировал.
Или другой пример. Человеку под гипнозом говорят, что сейчас ему дадут
понюхать розу. И суют под нос нашатырный спирт. Человек ощущает запах розы,
хотя в нос ему залетают крайне вонючие молекулы... Человеку можно внушить, что в
комнату зашел его знакомый, когда там никого нет. И человек своего знакомого
увидит. Не глазами увидит, а мозгом. Или, точнее, сознанием. То же самое и с
болью. Человеку можно внушить, что ему щекотно или приятно, и он будет
хохотать , когда под ногти ему загоняют иглы.
Еще раз: мозг как орган боли не чувствует. Но он ее «рисует», если нужно
просигнализировать о каких-то неполадках в каком-то органе тела. Кому
просигнализировать ?
Хозяину. Чтобы принял решение, что делать. А кто «хозяин»? «Я». И «Я» в
этом смысле такой же идеальный феномен, присутствующий в мире своих ощущений
и сотканный из них. Ощущений боли, радости, любви, восторга, понимания,
осознания действительности...
Мозг — это проектор, который отображает на сферический экран сознания
цветную картинку мира. Парадокс тут в том, что эта идеальная картинка может вли-
ять на физический проектор! Если человек верит (например, ему внушили это под
гипнозом), что его руки коснулись раскаленным металлом, он будет орать от
боли. Хотя до него всего лишь дотронулись карандашом! А он орет так, как будто
прижгли красным стальным прутком. Ему это всего лишь кажется? Не стоит
волноваться? Но ведь боль и есть кажимость! И эта кажимость — самая настоящая
реальность нашего внутреннего мира. Мира наших восприятий. Другого-то мира у
нашего «Я» нет. Это мы уже поняли, а если не поняли, поймем дальше. А сейчас
я хочу обратить ваше внимание на то, что в месте касания карандашом кожи
сначала возникнет покраснение, потом вздуется волдырь. Ожог второй степени.
Что такое ожог? Повреждение тканей высокой температурой (энергией) и
реакция организма на это поражение. Именно эту реакцию организм
загипнотизированного и воспроизводит, отслаивая верхний слой эпидермиса и вздувая пузырек,
заполненный лимфой.
Можно поставить другой опыт. Загипнотизированного слегка хлопают по руке
свернутым в трубку листом бумаги, внушая, что сильно ударили палкой. Он
кричит от боли. А на руке в месте хлопка через некоторое время образуется
лиловый синяк.
Что такое синяк? Это внутренний кровоподтек. Лопаются мелкие сосудики, из
них в межклеточное пространство выливается кровь и сворачивается.
И вот теперь скажите мне, отчего же сосудики полопались, если удара не
было? И отчего отслоился эпидермис, если не было ожога? Как организм разорвал
себе сосуды и отслоил эпидермис? Думаю, дал приказ соответствующим клеткам на
апоптоз — самоубийство.
Известно, что переваривание разных видов пищи зависит от свойств этой пищи.
Фрукты организм обрабатывает одним способом, мясо другим... Потому что
химический состав еды разный. Но оказывается, организм можно обмануть. Вот что
пишет о влиянии нашего идеального, то есть воображаемого, на наше материальное
Г. А. Гончаров в книге «Суггестия: теория и практика»:
«Особенно примечательны исследования в сомнамбулическом гипнозе с дачей
испытуемому тех или иных несъедобных предметов: мела, ваты, угля, сырого
картофеля, но с внушением, что это хлеб, мясо, фрукты. Испытуемый с большим
удовольствием начинает поедать эти предметы. Любопытно, как показали
лабораторные исследования, проведенные еще в прошлом столетии, что желудочный сок и
слюна выделяются у этих людей, как в количественном, так и в качественном
отношении как на хлеб, мясо и фрукты. Словесный раздражитель, исходящий от
гипнотизера, оказывается сильнее натурального раздражителя внешнего мира... В
другом случае рука испытуемого сомнамбулы была опущена в пустую банку, но с
суггестией, что она помещена в банку со льдом, и человек чувствует нестерпимую
леденящую боль. Вскоре возникало обморожение кончиков пальцев 1-й — 2-й
степени» .
Организм способен и не на такие вещи! Скажем, человеку внушают, что он
выпил литр воды. Через некоторое время у него ускоряется выделение мочи, но что
самое поразительное — моча льется светлая и с низкой плотностью, как будто
человек действительно опился водой. А если загипнотизированному человеку дать
пустой стакан, внушить, что в стакане густой сахарный сироп и заставить
«выпить», у него в крови резко подскочит сахар. Значит ли это, что диабетом
второго типа (содержанием сахара в крови) можно управлять под гипнозом? Стоит об
этом подумать.
Все знают, что если человеку в глаз посветить фонариком, зрачок сузится.
Это безусловный рефлекс, который сознанием не регулируется. То есть вы можете
как угодно сопротивляться, но зрачок все равно сузится. Однако если человеку
внушить, что в комнате потемнело и при этом светить в глаза, его зрачок не
сузится, а расширится! Почему? Ведь человек не может регулировать это
сознательным путем! Это же безусловный рефлекс! Если человеку светить в глаз, он
видит свет — зрачок сужается. А если светить, но при этом человек будет
убежден, что вокруг стремительно темнеет, то есть будет видеть, как вокруг
темнеет, зрачок расширится. Слово «видеть» здесь употреблено в его правильном
значении. Тут ситуация, как с болью: болит не раненая нога, а мозг; и видят не
глаза, а мозг. Глаза просто пропускают свет. А видение — результат обработки
сигнала. Мозг видит, что вокруг темнеет, и к мышцам, управляющим диафрагмой
зрачка, бежит соответствующий сигнал — на расширение.
Идем дальше. Если голодному человеку под гипнозом внушить, что он сытно
поел, количество лейкоцитов в его крови изменится в соответствии с новым
знанием — то есть станет, как у сытого. Таким образом можно менять в человеке
биохимию крови.
После всего сказанного вряд ли у вас вызовет удивление рассказ о
стигматизации. Что такое стигматы, все знают. У фанатичных верующих, которые усердно
вгоняют себя в состояние транса молитвами, вдруг на ладонях возникают
открытые раны, словно от гвоздей, которые вбивали Иисусу, приколачивая его к
кресту. Стигматы считаются божьим чудом, хотя никакого отношения к богу они не
имеют. А имеют отношение только к лабильной психике истеричных фанатиков,
каковая психика уродует их тело. Потому что стигматы возникают в центре ладоней
— там, где обычно изображали гвозди средневековые художники, рисовавшие
распятие Христа. А на самом деле римляне распинали преступников, загоняя гвозди
в запястья, а не в ладони5. Это давно подтверждено и историческими
исследованиями, и анатомическими — испытания, проведенные на трупах, показали, что
труп, прибитый через ладони, срывается: мягкие ткани кисти не могут выдержать
вес тела. Прибивать нужно именно запястья, чтобы основная нагрузка
приходилась не на мягкие мышцы, а на сухожилия и связки в основании кисти. Это я вам
так, на всякий случай рассказываю, вдруг пригодится...
Так вот, о стигматах. Вид их ужасен. И различается только в зависимости от
фантазии «исполнителей». Если верить описаниям всего этого безобразия,
возникает впечатление абсолютной трансформируемости человеческого тела, которое
сознанием изменяется как угодно. В литературе можно найти описание стигматов
в виде дыр на ладонях, через которые можно посмотреть — как в Тарантиновском
фильме «От заката до рассвета»: «Ладони рук и ступни ног, казалось, были
проткнуты в середине гвоздями. Эти следы имели круглую форму на внутренней
стороне ладоней и удлиненную форму на тыльной стороне, а вокруг них — рваная
плоть, как языки пламени, загнутые наружу, как если бы в ладони, в самом
деле , были вколочены гвозди».
Используя исторические данные и личные наблюдения, французский врач XIX
века Антуан Амбер-Гурбе в своей монографии «Гипноз и стигматизация» (1899)
описал около трех сотен случаев истерических стигматов. Причем абсолютное
большинство стигматиков были женщины — существа более эмоциональные и легко
впадающие в истерические припадки. Соотношение мужчин к женщинам было примерно
один к семи. Кроме того, меньшинство описанных случаев (29) относилось к
просвещенному XIX веку. А все остальное принадлежало прежним векам. Отсюда можно
сделать осторожный вывод, что во времена развития науки и промышленной
революции психотип европейца изменился в лучшую сторону.
Считается, что первые сообщения о стигматах относятся к временам Франциска
Ассизского — по преданию, именно у него появились первые стигматы. Во время
особо усердной молитвы оный Франциск изрядно глюканул, и ему привиделись
серафимы с шестью крыльями. Вместо того чтобы пожелать монаху что-нибудь обод-
5 Осуждённому римляне прибивали руки и ноги к концам креста гвоздями или деревянными
кольями, либо фиксировали конечности при помощи верёвок. Если гвозди и забивали в
ладони, то, чтобы казнимый не спрыгнул с креста, пожертвовав при этом своими
ладонями, его запястья привязывали веревками к перекладине.
ряющее, серафимы нанесли ему раны, которые были у Христа на кресте. Очнувшись
после молитвенного транса, Франциск эти раны обнаружил на своем теле в самом
натуральном виде — на ладонях, ступнях и одну в боку, куда ткнул Христа
копьем римский легионер. Случилось это событие в 1224 году.
С тех пор как прорвало — у верующих истерические стигматы буквально вошли в
моду: с частотой примерно раз в два года разносился слух о какой-нибудь
женщине с ранами в ладонях. Вот один из описанных Амбером случаев.
Некая Анна Катерина Эммерих, родившаяся в 1774 году и умершая в 1824-м, с
самого детства мечтала стать монахиней. Это в мою бытность ребенком дети
мечтали стать космонавтами и дернуть бога за бороду, а в те далекие времена
мечты были, как видите, гораздо более примитивными. Когда Анне стукнуло 24 года,
во время молитвенного транса ей помстилось, что перед ней возник сам Иисус и
зачем-то возложил на ее голову терновый венок. Мотивы этого поступка со
стороны Спасителя так и остались неизвестными. Однако после того как транс
прошел , Анна обнаружила, что голова ее болит, а лоб покраснел. На следующий
день, к полному восторгу девушки, на ее лбу появились то ли небольшие
кровоподтеки, то ли царапины.
Потом мечта Анны сбылась — она поступила в отряд космонавтов... простите...
сделалась монашкой. А через десять лет упорной молитвенной практики возникли
первые настоящие стигматы — на внешних сторонах ладоней и на левом боку. Они
реально кровоточили! Но не сильно.
Весть об этом чуде мгновенно разнеслась окрест, и люди пошли к монастырю. Я
б тоже сходил. Времена были уже довольно просвещенные, поэтому власти
отрядили в монастырь целую комиссию — для проверки. В нее входил и медик, который
попробовал раны залечить. Ничего у него не получилось, разумеется, ибо
Господь велик!
Первое предположение, которое сделали образованные люди, — монашка сама
себя гвоздиком расковыривает. За ней установили наблюдение, которое, однако,
никакого мошенничества не выявило: за неделю наблюдений с ранами ничего не
происходило — Анна их не расковыривала, они не заживали, но и не гноились.
Надо отметить, что стигматы, хоть и кровоточат порой, но никогда не гноятся.
И я даже знаю, почему, — потому что в евангелиях ни о каком таком нагноении и
сепсисе речь не шла. А если бы шла, будьте уверены — стигматы гноились бы
так, что вонь стояла бы за километр!..
Впервые гипотезу о нервнопатологической природе стигматов выдвинула
Бельгийская академия наук. Ей в руки попалась некая Луиза Лато. Она родилась в
1850 году и в возрасте 18 лет начала стигматизировать... стигмировать... стиг... в
общем, в Страстную пятницу у нее образовались на ладонях открытые раны.
Причем открывались они потом ежегодно — каждую Страстную пятницу. В один
прекрасный день комиссия Академии наук накануне пятницы забинтовала руки Луизы и
опечатала бинт. Наутро ладони были с ранами. Вот тогда ученому люду и пришла
идея психического сдвига обладателей стигматов.
Некая Тереза Нейман из Германии, жившая в первой половине прошлого века,
имела не просто раны, а, по свидетельству видевших ее, сквозные дыры на
ладонях. Немного покровоточив, они быстро затягивались тонкой пленкой молодой
кожи. Стигматы могут возникнуть у людей нервического склада необязательно на
религиозной почве. Так, например, пролетарский писатель и буревестник
революции Максим Горький был настолько впечатлителен, что, описывая сцену в одном
из своих романов, где герой убивает жену ударом ножа в живот, вскрикнул и
упал в обморок от боли. После того как великан пера очнулся, на его животе
алела короткая красная полоса. История знает похожие случаи близкого
сопереживания, когда при виде своих детей, которых пороли плетью, у матерей,
наблюдавших процедуру порки, на спине возникали красные полосы.
Доктор психологических наук В. Лебедев пишет: «Студентка медицинского учи-
лища впервые присутствовала при вскрытии трупа. Ночью, как рассказала она,
видела во сне, что мертвец душил ее, хватал за руки и хотел утащить. После
пробуждения она увидела кровоподтеки на шее и на руках — точно такие же,
какие остаются от пальцев».
Он также рассказывает о своем коллеге, докторе А. Кольбине, который
наблюдал у ребенка облысение в виде круга на голове. Оно образовалось после
ночного кошмара. Несколько ночей подряд мальчику снился один и тот же сон — к нему
приходил покойный дедушка и таскал за волосы. Через несколько дней волосы на
этом месте вылезли.
Организм может отключить боль, вызвать у себя сыпь, ожог, обморожение,
синяк , красное вздутие. К этому мы уже привыкли. К этому привыкнуть легко.
Труднее свыкнуться с мыслью, что организм может разверзнуть самое себя аж до
мяса, кровить и при этом не заражаться, поддерживая открытую рану в
стерильном состоянии. Однако перед Второй мировой войной гипнотизеру А. Лехнеру
удалось вызвать нечто подобное стигматам у своей пациентки в состоянии глубокого
гипноза. Наблюдались и более интересные, на мой взгляд, случаи, когда под
воздействием глубокого транса у женщин так нарушалось функционирование желез
внутренней секреции, что начинали обильно расти волосы на бедрах и руках.
Если организм вздувает ожоговые пузыри и разрывает сосуды, устраивая
внутреннее кровотечение (гематому), почему бы ему не устроить себе и внешнее
кровотечение с разрывами кожи, если уж он умеет отслаивать просто по желанию
внешние слои эпидермиса? Кстати, последнее он делает не только под
воздействием высокой температуры. Аналогичные водянистые пузырьки образуются и во
время некоторых аллергических реакций — это называется атопический дерматит.
То есть механизм произвольного создания пузырей у организма есть, и, по всей
видимости, он его и включает после внушения об ожоге. Существует и прямо
противоположный феномен — когда огромная температура на кожу совершенно не
действует .
Феномен этот настолько широко известен, его видело столько народу, что
привычность явления напрочь застит его поразительность. Я имею в виду хождение
по углям, которое в Болгарии, например, просто является туристическим
аттракционом. Платишь небольшую сумму, и тебя везут пить болгарское вино и
смотреть , как танцоры в народных костюмах пляшут на углях. Они раскатывают
длинную дорожку из красных тлеющих углей и танцуют на них.
Температура тлеющего древесного угля выше 400 градусов. Вполне достаточно
не только для ожогов с пузырями, но и для обугливания кожи и мяса. Однако
танцоры не обжигаются. Я читал множество самых разных объяснений этого
феномена. Про то, например, что ходилыцики по огню так плотно прижимают стопу к
углям, что кислород, нужный для горения, не поступает к месту контакта, и
потому кожа-де не горит. Это чушь. Древесину и прочую органику можно превратить
в уголь вовсе без кислорода. Так, собственно говоря, и получают древесный
уголь в промышленных масштабах — древесину томят без присутствия кислорода.
Процедура разложения органики температурой без доступа кислорода называется
пиролизом.
Никакого кислорода не нужно, чтобы «испортить» белковые молекулы.
Температура углей (то есть приложенная к коже энергия) так высока, что под ее
воздействием белковые молекулы просто начнут разворачиваться, теряя четвертичную
структуру. То же самое происходит с белком яйца, когда вы его варите, — из
жидкого и прозрачного он становится твердым и белым. На бытовом языке это
называется «белок свернулся». Но фактически все ровно наоборот — белковые
молекулы разворачиваются, теряя четвертичную структуру. При этом все происходит,
как вы понимаете, без всякого доступа кислорода и при температуре всего в 100
градусов. Так что сказки про кислород оставьте для школьников младших
классов.
Наиболее грамотным объяснением феномена «углепроходцев» мне представляется
следующее толкование, которое включает, как физику, так и психомеханику
процесса. Следите за мыслью.
Если сауна построена правильно, вы можете садиться на полку без всякой
опаски — грамотная баня делается так, чтобы шляпки гвоздей ниоткуда не торчали.
Потому что если вы сядете на гвоздь, вы обожжетесь. И будет красное пятно от
ожога. А вот дерево не обжигает вашу задницу, хотя температура дерева и стали
в сауне одинакова и, кстати, не слишком высока — градусов 70-90, в
зависимости от того, погорячее вы любите баню или похолоднее. Вывод: при одинаковой
температуре сталь обжигает, а дерево нет. По этой причине танцующие болгары
тщательно следят, чтобы на раскатанной угольной дорожке не было металлических
предметов — пивных пробок, гвоздей...
В чем тут дело?
Чем материал плотнее, тем он лучше проводит тепло — принимает его и
передает (говорят, что у такого материала высокий коэффициент теплопроводности). У
металла теплопроводность очень высока, а у дерева (угля) низкая. Есть еще
такая штука, как теплоемкость, то есть количество тепла, которое материал может
запасти. У воды, из которой по большей части состоит человек, теплоемкость
очень высока. Так вот эти две величины — теплоемкость и теплопроводность — и
характеризуют тепловое поведение материала.
Когда человек в бане садится на дерево, его тело в месте контакта
нагревается, а дерево, соответственно, охлаждается. Охлаждается очень тонкий слой
дерева, но поскольку дерево плохой проводник тепла, к этому тонкому
охлажденному слою тепло от основного массива дерева поступает медленно. И по мере
поступления оно переходит в тело человека и разносится от места контакта
кровью. То есть кровь успевает разносить это тепло по организму быстрее, чем оно
поступает. А теплоемкость того полуцентнера воды, который представляет собой
человек, огромна. Поэтому он может лежать на деревянных полатях сауны долгие-
долгие минуты, и его кожа за это время так и не успевает прогреться до
температуры сауны. А стоять в сауне, не прикасаясь к дереву, человек может еще
дольше, потому что теплопроводность воздуха меньше, чем дерева.
А вот если под задницей окажется гвоздь... Теплопроводность металла крайне
высока! В месте контакта гвоздь мгновенно отдает температуру телу, из
прогретых глубин гвоздя с огромной скоростью подается тепло к контактному слою,
гвоздь в целом быстро остывает, но поскольку температура среды высока, он
также быстро и нагревается. Получается активный тепловой насос, который
начинает интенсивно качать тепло сауны в одну точку кожи, по площади равную
шляпке гвоздя. А теплопроводность человеческого тела невелика, и даже
принудительный теплоотвод в виде кровотока при такой быстрой подаче тепла не
успевает все отводить.
Ожог!
Тот же механизм работает и в случае хождения по горящим углям. Только там
время допустимого прямого контакта тела с деревом измеряется не минутами, а
секундами, и потому нужно быстро перебирать ногами, снижая общее время
контакта с горяченьким.
Подсчеты, сделанные на основе теории теплопроводности, показывают: за
несколько секунд соприкосновения кожи с раскаленными углями температура кожи
успевает подняться до 72-75 градусов. Горячо, но не смертельно. Это как в
сауне до гвоздя дотронуться. Больно, но если не держать долго, а отдернуть
конечность, будет только краснота. Поэтому на углях и пляшут.
Эксперимент указанные расчеты подтверждает. В свое время немецкий физик
Фридберт Каргер провел эксперимент на острове Фиджи с местными аборигенами,
которые повадились танцевать на нагретых в костре базальтовых камнях. Он
нанес на камни и на подошвы аборигенов термочувствительную краску, которая ме-
няет цвет в зависимости от температуры. Выяснилось, что температура базальта,
на котором плясали дикари, примерно 330 градусов, а кожи ног — 80-83 градуса.
Вероятно, это та температура, кратковременно выдержать которую без ожога
еще можно, но уже сильно больно. Однако боль в состоянии транса люди как раз
отключать могут. То есть транс — вторая необходимая вещь для огнепроходцев
после правильного приготовления угольной дорожки (исключение металла) и
правильного по ней хождения.
Не будет транса — будут ожоги. Собственно говоря, этого никто из тех, кто
умеет ходить по углям, и не скрывает. И сами танцоры, и все те, кто о них
пишет, и инструкторы, обучающие хождению по углям, прямо говорят, что без
определенной настройки ступать на угли нельзя — сожжешь ноги. И если по какой-то
причине этот настрой, эта вера в то, что ничего не случится, пропадает — тут
же случается ожог.
Есть такой довольно известный артист и гипнолог Валерий Авдеев, который
хотел научиться ходить по углям и, в конце концов, успешно прошел по угольной
дорожке, а через некоторое время решил эксперимент повторить, еще раз пошел
по углям — и получил сильные ожоги. Потому что, как он сам считает, не смог
сконцентрироваться. Выпал из состояния транса.
Английский писатель Лоуренс Грин, оставивший потомкам неплохую книгу
«Старая Африка», так писал о важности трансовых состояний для хождения по огню:
«Я видел этот древний ритуал и на севере, и на юге континента — в Каире,
Дурбане и Кейптауне. Говорят, что научиться этому нетрудно, но сам я все же
не отважился бы ступить босой ногой на раскаленные угли.
...Вокруг огненной ямы уже собралась толпа. В этом пламени сгорело шесть тонн
дров. Они были разложены в яме четырнадцати футов длиной и десяти футов
шириной. Этот свирепый жар обжигает вам лицо и глаза, когда вы приближаетесь к
веревочной преграде в тридцати футах от ямы...
Звуки музыки то вздымаются, то затихают, когда огнеходцы окружают яму.
Самый старший из них первым ступает на огненный ковер, сверкающий на ветру.
Остальные без колебаний следуют за ним. Некоторые совершают это путешествие
дважды, один пересекает четырнадцатифутовую яму три раза. Затем через яму
идет женщина с белоснежными волосами...
На церемонии присутствуют шеф дурбанской полиции и два европейских врача.
Они внимательно осматривают ноги сутри. На этот раз все обходится без ожогов
и волдырей... Но не всегда все оканчивается благополучно. Бывает, что некоторые
из этих фанатиков умирают или получают сильные ожоги, тогда как другие
остаются невредимыми...
Как я уже говорил, иногда подобные представления кончались смертью или
очень сильными ожогами. Ряд таких случаев со смертельным исходом зафиксировал
подполковник Р. Г. Эллиот, хирург, изучавший различные виды магии.
За несколько лет до начала Второй мировой войны в дурбанских газетах
появились сообщения о серьезном несчастном случае во время одной из таких
церемоний на Страстной неделе. Молодой индиец из числа «приносящих покаяние», дойдя
до середины двадцатифутовой ямы, наполненной раскаленными углями, зашатался и
упал на четвереньки. До этого уже четверо мужчин благополучно пересекли яму.
Казалось, что никто не может ему помочь. Юноша подполз к краю ямы, ему
протянули руки и вытащили из огня. Он был весь в ожогах. Сначала его положили в
неглубокий ров с водой, вырытый около ямы, а затем доставили в больницу.
Другие огнеходцы заявили журналистам, что этот человек вышел из состояния
транса , поэтому он и упал.
...Люди с плохими нервами, которые имеют глупость так играть с огнем, почти
всегда получают ожоги. Гипноз, религиозный экстаз, полная уверенность — вот
что помогает человеку пройти по углям без всяких колебаний, и это имеет
первостепенное значение».
Возникает резонный вопрос: а почему без транса случаются ожоги, если по
физике процесса и так все отлично прокатывает? Ну да, человек боль не
чувствует, он ее в себе отключил. Но температуру-то он не отключил! Она ему пятки
жжет! . . На этот вопрос я нигде ответа не нашел. Поэтому даю вам свой ответ:
видимо, нагрев кожи до указанных выше величин является пограничным. И,
видимо, в случаях ожогов без обугливания кожи, знакомые всем водянистые пузыри
организм вздувает «по собственному решению», то есть если чувствует горячую
боль — отдает приказ про производство в этом месте пузыря. А если не
чувствует — приказа на вздутие не поступает.
Что же ощущают огнепроходцы? Некое «бодрящее электрическое покалывание» в
ступнях. После которого организм получает встряску, как после хождения голыми
ногами по иглам аппликатора Кузнецова. Будучи в состоянии транса, мозг это не
воспринимает как боль, и потому характерных для ожога команд не выдает.
Причиной, по которой хождение по горяченькому встречается в культуре разных
народов (а оно встречается у народов практически всех континентов), является
тот самый транс.
Транс — штука лечебная, которая «сбрасывает ошибки», накопившиеся в мозгу.
Наш мозг забит проблемами повседневности, отсюда и разного рода телесные,
мышечные зажимы, приводящие к асимметрии, дефицитности локального
кровоснабжения и соответствующим болезням. И транс, как «мягкая перезагрузка», позволяет
сбрасывать накопившиеся ошибки такого рода. Но глубокий транс не только
целителен, а, как всякое мощное средство, и опасен, о чем мы еще поговорим.
Кстати, если танцору, который танцы на углях уже закончил и сидит на
скамеечке, отдыхая и, соответственно, выйдя из транса, незаметно прижечь сигаретой
подошву ноги, он взвизгнет. И получит ожог.
С танцами на углях разобрались. Но как вам это?.. Из новостных сообщений
желтой прессы российская публика однажды узнала, что на Северном Кавказе
родился чудесный мальчик, на коже которого периодически возникают написанные
арабской вязью изречения из Корана:
«...Первая надпись — «Аллах» — появилась на подбородке мальчика по имени Али
почти сразу после рождения. Здесь надо отметить, что ребенок появился на свет
не без проблем со здоровьем, и врачи честно предупредили отца и мать — жить
ему не больше нескольких дней.
Однако прогнозы медиков не оправдались: мальчик жив, а на его коже, на
разных частях тела регулярно появляются надписи на арабском, причем в эти
моменты у него подскакивает температура до 40 градусов, он кричит и плачет.
Надписи держатся примерно по три дня. Есть и свидетели, в частности, председатель
благотворительного фонда имени Сагида Муртузалиева Ахмедпаша Амиралаев. Он
уверяет, что лично видел слово «Алам», в переводе означающее «Вселенная».
Наблюдали таинственное явление и врачи «скорой», которых вызывали родители».
Надо сказать, в истории человечества это не первый случай появления на коже
изображений, образованных локальным покраснением. Вы можете найти информацию
о деревенской французской девочке, которая в 1913 году прославилась на всю
страну тем, что на ее коже возникали изображения разных животных и слов. Или
о француженке позапрошлого века Мари-Жюли, которая столь упорно думала о
цветке, что «в конце концов, очертания этого цветка появились у нее на груди
и оставалось видимым в течение двадцати лет».
Если организм может себе на коже полоску красную нарисовать, отчего ж
цветочек не изобразить? Однако, что касаемо арабских стихов из Корана на коже
младенца, который не только по-арабски не умеет читать, но даже на родном
языке говорить еще не научился, здесь возникают большие сомнения. Недаром про
младенца этого сообщила только желтая пресса. Но даже ей эта история
показалась сомнительной. И газета «Утро» тут же предложила иные версии событий:
«Ребенка, переполошившего самый взрывоопасный регион России, покажут мое-
ковским мусульманам. Как рассказал президент Исламского культурного центра
Абдул-Вахед Ниязов, девятимесячного Али Якубова, на теле которого
таинственным образом возникают изречения пророка Мухаммеда, привезут из Дагестана в
столицу.
Вместе с малышом, разумеется, приедут и его родители. Именно их, кстати,
скептики обвиняют в нанесении религиозных цитат на кожу мальчика...
Медики, разумеется, в чудо не верят. Так, по мнению заведующей научно-
консультативным отделением Института иммунологии ФМБА России Людмилы Лусс,
скорее всего, мистификацию затеяли родители, которые нанесли на кожу ребенка
раздражающие вещества. Это могли быть как перец с солью, так и лекарства,
вызвавшие покраснения и следы в форме арабской вязи.
Кстати, пользоваться какими-либо препаратами родителям, возможно, и не
пришлось, если ребенок страдает уртикарным дермографизмом, который встречается у
5 % населения страны. Это повышенная чувствительность кожи, благодаря ей при
простом нажатии на теле появляются четкие следы, которые держатся некоторое
время. «Нарисовать» таким образом все, что угодно, оставалось делом техники.
И, наконец, у Лусс есть третья версия: «У лиц, имеющих патологию желудочно-
кишечного тракта, если провести палочкой по коже, то через какое-то время на
этом месте появляется рисунок».
...Как вы полагаете, можем ли мы теперь вздохнуть облегченно? Тайна танцующих
на углях раскрыта. Версии по младенчику высказаны неплохие. Вздутие пузырей и
покраснение кожи под гипнозом объяснили самовнушением. Можем ли мы теперь
спать спокойно, будучи уверенными в целостности присущего нам прагматизма,
материализма и прочих прекрасных штук, позволяющих не задумываться о
трансцендентном?
Вздыхая и поеживаясь, вынужден рассказать об опыте американского этнографа
Г. Майкрофта, который одно время путешествовал по Суринаму и был там
свидетелем танца дикарей на углях. Ничего удивительного для нас в этом нет. Но Майк-
рофту удалось увидеть нечто более удивительное.
Добравшись самолетом и автомобилем до маленькой деревушки в джунглях, он
попал на праздник в честь местного божка. Колхозники били в бубны, пели,
потом начали плясать на углях, а затем... У Майкрофта буквально глаза на лоб
полезли, когда один из дикарей «спокойно сунул руку в пламя костра, вынул из
огня раскаленный докрасна мачете и... начал водить его лезвием по своим
обнаженным бедрам. После этого он положил пылающий рубиновым светом мачете на
землю и наступил на него. Невероятно, но этот человек оставался неподвижен,
пока железо не остыло. Потрясенные, мы не могли вымолвить ни слова...»
Известны и многократно описаны случаи, когда аборигены или йоги лизали
языком раскаленный докрасна металл и лили в рот расплавленный свинец и олово.
(Чтобы далеко не ходить, о подобном можно прочесть у того же Лоуренса Грина,
например: «Мальчик добела раскалил на огне металлический прут и поднес его к
лицу марабута. И тот лизнул раскаленный прут».) Это кажется совершенно
невероятным. Но лично мне не менее удивительным представляется трюк, когда
китайский монах ломает копье, упершись горлом в его острый наконечник, а древко
уткнув в какое-либо препятствие. Затем нажимает глоткой на острие, копье
медленно выгибается дугой, вместо того чтобы пронзить горло хулигана, и,
наконец, ломается. Луженая глотка!..
А что касается расплавленного свинца в рот и топтания по раскаленному
металлу, пытливый западный ум и для этого придумал объяснения. В жидкий свинец
(его температура плавления 327 градусов) действительно можно на секунду
опустить руку. Принцип здесь примерно тот же, который позволял мне опускать руку
в жидкий азот, — газовая подушка. Только от азота руку отделяет азотная
подушка, а в случае со свинцом — паровая. Просто перед окунанием руки в свинец
нужно ее намочить.
Надо сказать, европейская наука начала интересоваться подобными феноменами
еще в XIX веке. Помимо идеи о паровой подушке, на секунду защищающей тело от
раскаленного металла, химиками позапрошлого века были разработаны рецепты
изготовления специальных мазей, позволяющих возюкать красной полосой металла по
коже.
Итальянские химики предложили целых три рецепта «волшебной» мази, как
сообщает В. Пономарев в книге «Тайны знаменитых фокусников»:
«В 1829 г. испанец по фамилии Лионетто в Париже, а позднее в Англии, Италии
и Германии представлял... большие доказательства несгораемости. Его опыты
привели в удивление не только обыкновенную публику, но и физиков и химиков — его
нечувствительность к прикосновению горящих предметов казалась необъяснимой.
Он брал раскаленные железные плиты на голову, раскаленным железом трогал себя
за пятки и концы пальцев, пил кипящее масло, погружал руки в растопленный
свинец и потом брал его на язык. Такие точно опыты показывал Ян Хилинский на
ярмарке Святой недели в Лейпциге в 1836 г.
В Неаполе профессор Сементини и другие ученые химики пришли к следующим
открытиям... Если истолченный корень алтея, или просвирника, смешать с чистым
яичным белком, приготовить из него густую мазь и этой мазью намазать ладонь
руки и посыпать толчеными в порошок квасцами, то можно на порядочное время
раскаленные уголья брать в руку безо всякого для руки вреда.
Такую же точно мазь приготавливают из яичного желтка, толченого арабского
гумми и крахмала; если ею намазать руку и дать высохнуть, то можно
раскаленные угли безвредно класть на руку.
Чтобы без вреда расплавленный, кипящий свинец брать в руки, раскаленной
полосой железа водить по языку и обнаженным рукам, употребляют следующее
средство : полфунта мелко истолченных в порошок квасцов мешают с таким количеством
серной кислоты, какого достаточно, а именно шесть лотов. Так как этот раствор
безо всякой примеси стал бы сильно щипать кожу, то его кладут в два фунта
воды. Если этим составом несколько раз помазать кожу или язык, дать высохнуть и
потом присыпать жестким мылом, то можно безвредно руками брать огонь и делать
те чудеса, о которых сказано выше.
Для того чтобы ходить по расплавленному свинцу, употребляют не чистое
олово , но смесь металлов: из одной доли олова, одной свинца и двух висмута.
Такая смесь становится жидкой уже при температуре кипящей воды, а потому жар ее
для кожи легко выносим, особенно при употреблении тех предохраняющих кожу
мазей , о которых мы говорили выше».
Пробовать не советую, хотя и допускаю, что химики позапрошлого века были
правы. Однако правота их чисто теоретическая: исследования показали, что ог-
непроходцы не мажут подошвы никакими веществами. Зато практикуют любые
способы для входа в транс — танцы, бубны, ритмичные раскачивания, жевание листьев
определенных растений и натирание кожи жеваными листьями. По сообщениям того
же Грина, войти в состояние транса помогает и диета: «Индусские огнеходцы из
Наталя могут рассказать вам, что за десять дней до хождения по огню они
переходят на строгую вегетарианскую диету, читают молитвы, принимают ванны и
занимаются специальной гимнастикой... Одна индийская девушка из Питермарицберга
страдала от боли в желудке. Кто-то сказал ей, что она может вылечиться, если
трижды подвергнет свою веру испытанию огнем. Девушка так и поступила. Она
провела неделю в храме, где питалась только фруктами и молоком, и затем
бесстрашно прошла по огненной дорожке, не получив при этом никаких ожогов.
Девушка утверждала потом, что боли у нее у желудке прекратились совершенно».
Думаю, ей помогла не огненная акупунктура, а диета и транс. Транс — великий
целитель. Полагаю, потому, что он полностью отключает критичность и вводит
человека в состояние абсолютной и безосновательной уверенности: все
получится! Рак рассосется, боли не будет, аллергия исчезнет, ожоги не появятся. Кри-
тичность подсказала бы: рак и аллергия неизлечимы, при такой температуре
неминуемо должно идти разрушение белка...
Транс — своего рода плацебо. Он делает то же самое. Только транс обманным
способом делает стену критичности невидимой, а пациента — как бы проходящим
сквозь эту стену. А плацебо совершенно открыто демонтирует критичность,
точнее сдвигает эту стенку за спину больного — «вот тебе таблетка, она помогает
от твоей болезни, потому что это очень сильная химия, а человек — колба с
реактивами» . Помните случай с рационалистом Райтом, который прочитал о чудесном
средстве от рака под названием кребиозен, поверил в него и ненадолго
вылечился, а потом прочел, что средство себя не оправдало, и умер?
Какие философские выводы можно сделать из всего сказанного?..
Ну, то, что бытие определяет сознание, давно и всем известно. На этой
материалистической истине стоит вся наша цивилизация. Известно также, что человек
своим воображением меняет этот мир, эту реальность, совершая в сознании
открытия, которые потом воплощает в материи. Вот только обыденному сознанию
представляется, что второй вектор короче первого. Иными словами человек
знает : всю огромную преобразовательную деятельность, которую он осуществляет на
планете, он ведет не непосредственно сознанием, а с помощью тела как
посредника. Тело — наш главный инструмент. При этом неявно подразумевается, что
тело — естественная и объективная принадлежность реального мира. То есть от нас
оно не очень зависит и является такой же сферой приложения наших стараний,
как и весь прочий мир. Отсюда медицина и фармакология, генная инженерия и
физкультура. Мы воздействуем на тело как на объект реального мира, наблюдая
за его изменениями. И забываем, что оно, наше тело является одновременно и
принадлежностью нашего внутреннего мира. То есть воздействовать на него мы
можем не только «снаружи», но и «изнутри».
И мешает такому благотворному воздействию только плотный предохранитель
неверия в то, что подобное возможно. А ведь оно не только возможно, но и
привычно : мы же поднимаем руку простым усилием мысли! Почему одно воздействие
мыслью на материю тела возможно, а другое (например, излечение от рака)
невозможно? Ведь в обоих случаях мысль имеет дело с одним и тем же объектом,
которым может управлять, — телом.
И вот теперь выясняется, что если капот неверия открыть, в двигателе
организма можно изрядно пошуровать руками. Главное ничего не испортить, что тоже
возможно. Поэтому лучше ремонт доверить специалисту. Такие есть... Выясняется
также, что тот эфемерный мир внутренних образов, который мы называем
сознанием и который проецируется на экран восприятия мозгом-объективом, может влиять
и на этот объектив, и на всю проекционную установку организма в целом.
Вопрос только в том, кто это «Мы». Кто тот «Я», который состоит из цветных
эфемерных образов? И правда ли, что наше «Я» действительно составляет всего
лишь совокупность идеальных ощущений и образов? Может быть, транс — та самая
дорожка, которая позволит нам проникнуть к нашему «Я»?
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
Литпортал
Чаринг-Кросс
1670 г
РТУТЬ
Нил Стивенсон
(окончание)
Сэр РОБЕРТ МОРИ представил рассуждение о кофее,
написанное доктором ГОДДАРОМ по указанию короля;
сочинение было зачитано, и автор пожелал оставить
Обществу один экземпляр.
Мистер БОЙЛЬ упомянул, что, по некоторым
сведениям, чрезмерное употребление кофея вызывает
дрожательный паралич.
Епископ Экстерский поддержал его, сказав, что
тоже наблюдал за кофеем подобное действие, но
полагает , что напиток вызывает названную болезнь, а
также мышечную немочь исключительно в горячем
виде.
Мистер ГРАУНТ подтвердил, что знает двух
джентльменов, больших любителей кофея, весьма немощных.
Доктор УИСТЛЕР предложил выяснить, употребляют ли
эти джентльмены также табак.
История Лондонского королевского общества по раз-
витию знаний о природе. 18 января 1664/51 года.
Страшась мышечной немочи и дрожательного паралича, Даниель избегал
упомянутого напитка до 1670 года, когда впервые попробовал его в кофейне миссис Грин
на перекрёстке Стренда и Чаринг-Кросс. Западнее располагалась церковь Святого
Мартина-на-полях2, с востока — Новая Биржа, уже обросшая целым торговым
кварталом. Севернее лежал Ковент-Гарден, в нескольких сотнях ярдов к юру — по
преданиям и молве — протекала Темза, однако увидеть ее было нельзя: дворцы и
особняки знати образовали сплошную набережную от королевской резиденции
(Уайт-холла) по всему изгибу реки до Флитской канавки, откуда начинались
пристани .
Даниель Уотерхауз поравнялся с кофейней миссис Грин однажды летним утром
1670 года через минуту после Исаака Ньютона. Перед кофейней был расположен
садик с несколькими столами; Даниель вошёл туда и осмотрелся, проверяя линии
видимости.
Исаак проснулся ни свет ни заря, выскользнул из спальни и вышел на улицу,
не позавтракав, что, впрочем, было вполне в его духе. Даниель последовал за
ним через парадную дверь заново отстроенной и значительно расширенной
резиденции Уотерхаузов, мимо Линкольн-Иннз-филд, где несколько модников с утра
пораньше выгуливали собак или о чём-то шушукались, и (по совпадению) мимо
того места на Друри-Лейн, где шесть лет назад двое французов умерли от чумы,
положив начало памятному Чумному году. Оттуда в гибельную теснину летящей
земли и шатких камней, в которую превратилась Сент-Мартин-лейн — ибо Джон
Комсток, граф Эпсомский, в своей новой роли главного смотрителя городской
канализации повелел замостить бывшую коровью тропу и превратить её в улицу —
ось будущего Лондона.
Даниель следовал на некотором отдалении, чтобы Исаак не заметил его,
обернувшись, — впрочем, с Исааком было не угадать, он обладал чутьём дикого
зверя. Сент-Мартин-лейн заполнили тяжело нагруженные телеги с камнями; погонщики
еле-еле справлялись с могучими ломовыми лошадьми. Даниелю приходилось
уворачиваться от телег и перебираться через кучи земли, стараясь в то же время не
упустить Исаака.
Наконец они добрались до Чаринг-Кросс и прилегающего подворья, где в былые
времена останавливались шотландские короли, приезжая на поклон к английским
сюзеренам. Здесь Даниель мог отстать сильнее: серебряные волосы Исаака
отчётливо выделялись в толпе. Если Исаак направлялся в какую-нибудь лавочку,
кофейню, на платную конюшню, на рынок или в один из дворянских домов вдоль
перекрёстка , то за ним можно было, не суетясь, проследить из садика.
Даниель сам не знал, что на него нашло. Своим загадочным уходом Исаак
словно напросился на слежку. Впрочем, он не очень и таился. Исаак привык быть
настолько умнее остальных, что и в малой мере не представлял их реальных
способностей. Если он пускался на хитрость, то придумывал уловки, которые не
обманули бы и пса. Это несколько задевало, но общение с Исааком всегда было не
для тонкокожих.
Они по-прежнему жили в Тринити-колледже, уже не в прежней комнатёнке, а в
домике за Большими воротами. Ставили опыты с линзами и призмами. Исаак дважды
в неделю читал перед пустой аудиторией лекцию на математические темы, столь
заумные, что никто их, кроме него, не понимал. Так что в этом смысле ничего
1 То есть везде был уже 1665 год, за исключением Англии, где новый год по-прежнему
наступал 25 марта
2 Хотя поля застроили, так что к настоящему времени она была скорее церковью Святого
Мартина-на-краю-поля и неуклонно превращалась в церковь Святого Мартина-от-которой-
видно-очень-дорогое-поле-или-два.
не изменилось. Однако в последнее время Исаак явно охладел к оптике
(возможно, потому, что знал теперь о ней всё) и сделался таинственным. Три дня назад
он объявил, что планирует несколько дней провести в Лондоне. Когда Даниель
сказал, что собирается туда же — навестить беднягу Ольденбурга и побывать на
собрании Королевского общества, — Исаак без особого успеха попытался скрыть
раздражение. Впрочем, спасибо, что вообще попытался.
На полдороге к Лондону Даниель (в порядке эксперимента) ужаснулся намерению
Исаака остановиться в гостинице. Об этом не может быть и речи, заявил он, тем
более теперь, когда Релей потратил столько семейных средств на строительство
большого нового дома. Глаза Исаака вылезли из орбит, а лицо приняло
страдальческое выражение. Лишь уверения Даниеля, что дом огромен, в нем полно пустых
комнат, и они, скорее всего, даже видеться не будут, сломили его упрямство.
По этим наблюдениям Даниель выстроил гипотезу, что Исаак совершает с кем-то
грех супротив естества. Впрочем, ей противоречили некоторые факты — например,
Исааку никто и никогда не писал.
Пока Даниель стоял перед кофейней, некий джентльмен1 выехал на Сент-Мартин-
лейн, привстал на стременах и оглядел вялотекущее столпотворение, какое
всегда представлял собой Чаринг-Кросс. Некоторое время он озабоченно озирался,
пока не нашёл того, кого искал. Тут он успокоился, опустился в седло и поехал
навстречу... Исааку Ньютону. Даниель сел за стол перед заведением миссис Грин и
заказал газету и кофей.
Здоровье Карла II Испанского не оставляло надежд, что он доживёт до конца
года. Коменский тоже лежал при смерти. Анна Гайд, супруга герцога Йоркского,
страдала тяжёлым недугом — по общему мнению, сифилисом. Джон Локк написал
конституцию для Каролины, на Украине подавили казацкий бунт Стеньки Разина,
турецкий султан левой рукой отобрал у Венеции Крит, а правой объявил войну
Польше. В Лондоне снижение цен на перец разорило многих торговцев, а по
другую сторону пролива голландская Ост-Индская компания выплачивала
сорокапроцентные дивиденды.
Однако новостями были действия «Кабалы2» и придворных. Поскольку из
придворных один Джон Черчилль был способен совершить нечто значительное —
например, отправиться к Берберийскому побережью и сразиться врукопашную с
языческими корсарами, — много писали о нём. Он вместе с остальным Королевским
флотом взял в блокаду Алжир, пытаясь хоть как-то обуздать берберийских пиратов.
Всадник напоминал придворного, хотя сильно потрёпанного и обносившегося.
Несколько минут назад он едва не задавил Даниеля, когда тот вышел из дома и
опрометчиво остановился посреди дороги, ища глазами Исаака. Выглядел он
бедным бароном из каких-нибудь северных сланцевых краёв, явившимся в Лондон без
денег, но с большими надеждами. На нём были настоящие ботфорты, а не
остроумный намёк на ботфорты, как у светских щеголей, и похожий на сутану плащ со
множеством серебряных пуговиц. Посредственная лошадь под дорогим седлом
выглядела как торговка рыбой в полковничьем мундире. Если Исаак искал метрессу
(или метра, или что там у содомитов соответствует метрессе) , он мог найти и
похуже, а мог — и получше.
Даниель принёс с собой Ценный Предмет — не потому, что собирался им
воспользоваться, а из страха, как бы кто-нибудь из Релеевых слуг не украл его
или не повредил. Предмет этот находился в деревянном ящичке, который Даниель
То есть человек при шпаге.
2 Пять человек, которых Карл II избрал, чтобы управлять Англией. Это были: Джон Ком-
сток, граф Эпсомскнй, лорд-канцлер, Томас Мор Англси, герцог Ганфлитский, канцлер
Казначейства, Нотт Болструд, которого вытащили из Голландии, чтобы назначить
государственным секретарём, сэр Ричард Апторп, банкир, основатель Английской Ост-
Индийской компании, и генерал Хью Льюис, герцог Твидский.
положил на стол. Сейчас он отпер замочки, поднял крышку и отогнул красный
бархат, под которым оказалась трубка длиною примерно в фут, толщины такой,
что в неё можно было бы просунуть кулак, и закрытая с одного конца. Она была
установлена на деревянном шаре размером с большое яблоко, сам же шар
помещался в выемке и свободно поворачивался по любой оси. Например, можно было
поставить прибор на стол и навести трубу куда хочешь, что Даниель и сделал.
Возле открытого конца в боковой стенке имелось отверстие размером в палец, а
за ним, внутри, — зеркальце, развёрнутое к выгнутому посеребрённому
стёклышку, закрывающему основание трубки. Замысел принадлежал Исааку, некоторые
усовершенствования и почти всё практическое исполнение — Даниелю. Поднеся глаз к
отверстию, он увидел расплывчатое цветное пятно; вращая винт со стороны
зеркальца и, соответственно, укорачивая тубус, он превратил пятно в кусок
орнаментального оконного переплёта с выбившейся наружу кружевной занавеской на
противоположной стороне Чаринг-Кросс. Даниель вздрогнул, осознав, что смотрит
на Грейт-корт перед Уайт-холлом, в чьё-то окно. Если он не очень сильно
ошибся, это была резиденция леди Каслмейн, любимой фаворитки английского короля.
Чуть повернув трубу, он увидел край Дворца для приёмов, перед которым
обезглавили Карла I, — божественное право королей упразднили, провозгласили
Республику, объявили свободу предпринимательства, Дрейк был счастлив, а Даниель
с его плеч смотрел, как скатилась королевская голова. В те дни наружные окна
Уайт-холла были заложены кирпичом для защиты от пуль, а языческие
роскошества, например, картины и статуи, запаковали в ящики и продали голландцам.
Однако теперь окна вновь стали окнами, украшения выкупили обратно, и в пределах
видимости не рубили голову ни одному королю.
Короче, не время вспоминать Дрейка. Даниель повернул отражательный телескоп
и отыскал обтрёпанное перо на шляпе наездника — размытое белое колыхание
наподобие заячьего хвостика. Наведя на резкость и ещё чуть-чуть повернув трубу,
он поймал серебристый водопад волос — и вовремя, потому что Исаак уже
поднимался по ступеням дома за Хеймаркетом, в начале Пэлл-Мэлл. Даниель направил
трубу на фасад здания, ожидая увидеть кофейню, таверну или паб, где Исаак
намерен дождаться приятеля-джентльмена. Он ошибся: это был самый обычный дом,
однако в него входили хорошо одетые люди; когда же они выходили, у них (или у
слуг) были в руках свёртки. Даниель решил, что это лавочка, хозяин которой не
хочет привлекать излишнее внимание вывеской, — заведение для этой части
Лондона вполне обычное, но не из тех, какие стал бы посещать Исаак.
Наездник в дом не вошёл. Он проехал мимо лавочки раз, другой, третий,
искоса поглядывая на дверь, — явно озадаченный не менее Даниеля, потом вроде бы
обратился к прохожему. Тут Даниель припомнил, что за всадником бежали двое
пеших слуг. Сейчас один из этих пажей, или кто там они были, бегом припустил
между разносчиками и возами с сеном, пересёк Чаринг-Кросс и пропал из вида на
Стренде.
Всадник спешился, отдал поводья другому пажу и принялся расстегивать
рукава, превращая сутану в плащ. Он стащил длинные гетры, явив взглядам чулки и
панталоны, вышедшие из моды всего полгода назад, после чего свернул в кофейню
напротив загадочной лавки, то есть на южном краю Сент-Джеймс-филдс — одного
из тех самых полей, что совсем недавно окружали церковь Святого Мартина.
Теперь вокруг понастроили домов, и место пахоты заняли сады.
Даниелю ничего не оставалось, кроме как сидеть в кофейне. В качестве
арендной платы за стул он заказал ещё кофе. Первый глоток был такой гадкий, что
Даниеля чуть не перекосило, — вроде тех экзотических отрав, которые любили
варить некоторые члены Королевского общества. Однако через некоторое время он
с изумлением обнаружил, что чашка пуста.
Вся история начала разворачиваться рано утром, когда знать ещё спит, к тому
же было холодно, и стулья в садике покрывала роса. Покуда Даниель сидел и де-
лал вид, будто читает газету, солнце показалось сперва над Йорк-хаусом, потом
над Скотленд-Ярдом, воздух согрелся, и за соседними столиками начали
появляться действующие лица. Они садились и тоже делали вид, будто читают газеты.
У Даниеля даже возникло впечатление, что этих самых персонажей упоминали
братья за семейным столом. Сидя среди них, он чувствовал себя зрителем, который
после спектакля развлекается с актёрами — или, по тем фривольным временам, с
актёрками.
Он довольно долго пытался разглядеть в телескоп верхние окна загадочной
лавочки, за одним из которых вроде бы мелькнул отблеск серебристых волос,
поэтому вначале различал других посетителей лишь по волнам духов, шуршанию
кринолинов, зловещему скрипу корсетов из китового уса, звукам, с которым
джентльмены, не рассчитав расстояния, задевали шпагой ножки стола, и щёлканью
подбитых каблуков.
Духи казались знакомыми, и все шутки Даниель слышал раньше, за обедами в
доме Релея. Релей, достигший к этому времени пятидесяти двух лет, состоял в
дружбе с невероятным количеством зануд, у которых, похоже, не было других
дел, кроме как кочевать из дома в дом наподобие бродяг-мародёров и
обмениваться друг с другом своим занудством. Даниель всякий раз изумлялся, узнав,
что это рыцари, бароны или богатые купцы.
— Ба, кого я вижу! Даниель Уотерхауз! Боже, храни короля!
— Боже, храни короля, — пробормотал Даниель, поднимая глаза на буйную
мешанину одежд и покупных волос, в которой после недолгих поисков опознал лицо
сэра Уинстона Черчилля, члена Королевского общества и отца того самого Джона
Черчилля, который только что отличился под Алжиром.
Наступила минутная неловкость. Черчилль с секундным опозданием вспомнил,
что вышеупомянутый король самолично взорвал Даниелева отца. У Черчилля в
семье было много антироялистов, и он гордился своим дипломатическим тактом.
Останки Дрейка так и не нашли. Даниель смутно помнил (смутно, поскольку в
него тогда же выстрелили из мушкетона), что взрыв бросил отца в общем
направлении Большого Пожара. Вряд ли от него осталось что-нибудь, кроме стойкой
плёнки жирного пепла на белье и на подоконниках подветренного квартала.
Черепки сервиза «МЫ ОБА ПРАХ», найденные в развалинах соседних домов,
подтверждали догадку. Джон Уилкинс, всё ещё оплакивающий утрату книг на всеобщем
языке (они сгорели во время пожара), согласился провести заупокойную службу.
Лишь благодаря его обаянию и миротворческому таланту похороны не переросли в
бунт, и толпа разъяренных пуритан не двинулась в цареубийственном раже на
Уайт-холл.
С тех пор (и ещё потому, что почти все отцовские деньги достались Релею)
Даниель редко видел родных. Вместе с Исааком он занимался оптикой и всякий
раз дивился, что другие Уотерхаузы в его отсутствие не сидят сложа руки.
Восславь -Господа, старший сын Релея, уехавший в Бостон накануне чумы, окончил
Гарвард и женился, поэтому все (и хозяева, и гости) о нем говорили — но
всегда с неким оттенком лукавства, словно напроказившие дети, и украдкой косясь
на Даниеля. Он заключил, что они с Восславь-Господа — последние пережитки
пуританизма в семье, и завсегдатаи кофеен тайно восхищаются тем, как ловко
Релей сплавил одного в Гарвард, другого — в Кембридж, чтобы не путались под
ногами.
По выразительным взглядам, которыми обменивались за столом старшие братья,
их многочисленные домочадцы и пышно разодетые гости, Даниель заключил, что
Уотерхаузы, Хамы и, возможно, кто-то ещё составляют огромный комплот, цель
которого не ясна, но для самих заговорщиков не менее сложна и значительна,
чем, скажем, разгром Священной Римской империи.
Томас Хам теперь звался виконтом Уолбруком. Все его золото расплавилось в
огне, но ни капли не вытекло за пределы укрепленного подвала. Вернувшись че-
рез несколько дней, Хамы обнаружили многотонную золотую плиту — Самый Большой
в Мире Золотой Слиток. Вкладчики не потеряли ни пенни. Другие спешно понесли
своё золото надежнейшему мистеру Хаму. Тот начал ссужать короля средствами на
восстановление Лондона. Отчасти за это, отчасти в компенсацию за то, что
взорвал его тестя, король наградил Хама титулом.
В таком вот контексте Даниель смотрел сейчас на смущённое лицо сэра Уинсто-
на Черчилля. Если бы Черчилль спросил, Даниель, возможно, ответил бы, что у
короля, когда тот взрывал его отца, не было иного выхода. Однако Черчилль не
спрашивал, он строил догадки. Вот почему он бы никогда не стал настоящим
натурфилософом. В Королевском обществе его терпели, поскольку он исправно
платил взносы.
Даниель осознавал, что окружён знатью и все глаза устремлены на него.
Отражательный телескоп стоял на столе, уличающий, как отрубленная голова. Сэр
Уинстон из-за конфуза ещё его не заметил, но заметит, а как давний член
Королевского общества наверняка разгадает назначение прибора. Даже если Даниель
что-нибудь соврёт, ложь вскроется сегодня же вечером, когда он от имени
Исаака будет представлять телескоп на собрании Королевского общества. Хотелось
поскорее спрятать прибор, однако это значило бы только больше заострить на
нём внимание.
И сэр Уинстон был далеко не единственным из его знакомых. По-видимому,
Даниель неосторожно уселся у большой охотничьей тропы: все, кто направлялся из
Уайт-холла или Вестминстера на Новую Биржу за чулками, перчатками, шляпами,
средствами от сифилиса и проч., заглядывали в кофейню миссис Грин — последний
разок проверить, что нынче в моде.
Даниель не двигался и не говорил, как ему показалось, минут десять...
собственно (он взглянул на пустую чашку), с ним приключился паралич! Он выручил
сэра Уинстона из неловкого положения возгласом: «Надо же!» и попыткой
вскочить, которая выразилась в дрожательно-паралитической судороге всего тела.
Даниель вступил в короткую схватку со столом, в результате которой чашки
спрыгнули с блюдец. Все повернулись в его сторону.
— Мистер Уотерхауз, ревностный натурфилософ, ставит на себе опыт по
одурманиванию кофеем! — проворно объявил сэр Уинстон. Послышался громогласный смех
и даже редкие хлопки.
Сэр Уинстон принадлежал к поколению Релея и во время войны сражался на
стороне кавалеров. Он был человек солидный и носил наряд, в его кругу
считавшийся умеренным: чёрный бархатный камзол чуть выше колен, из всех отверстий
которого струйками пара выбивались носовые платки, жёлтый нижний камзол и ещё
бог ведает что под ним; рукава всех этих одеяний заканчивались у локтя пышным
венком кружев, гофреев и проч., ниспадающих на лайковые перчатки. Голову
венчала широкополая шляпа, утыканная чем-то пушистым и белым, очевидно,
надёрганным из седалища птицы, которая большую часть жизни проводит на арктическом
льду. У сэра Уинстона были очень тонкие усики и очень большой белокурый
парик, тщательно завитый и всклокоченный. Черные чулки по моде морщились на
икрах , башмаки на каблуках украшали банты восьми дюймов в размахе. Стыковка
чулок и панталон происходила где-то в районе колен и утопала в лентах,
подвязках и оборках, которые должны были выглядывать из-под края верхнего камзола,
нижнего камзола и примкнувших к ним одежд.
Миссис Черчилль, со своей стороны, проделала какой-то убийственный фокус со
шляпкой. Шляпка была по общим очертаниям пуританская — усечённый конус на
широких плоских полях, оживлённый, однако, цветными лентами, брошками,
эгретками и другой галантереей — короче, пародия на пуританский головной убор и на
пуританизм вообще. Всё от полей шляпки до подола платья начисто превосходило
понимание Даниеля; он мог лишь ошалело таращить глаза, как неграмотный дикарь
на первую страницу иллюстрированной Библии, однако приметил, что мальчик,
держащий шлейф, наряжен лепреконом (сэр Уинстон по королевским делам
частенько бывал в Ирландии).
Туалет, быть может, избыточный для утреннего посещения кофейни, но
Черчилли, вероятно, ждали, что все будут поздравлять их с геройскими подвигами
сына , и нарядились соответственно.
Миссис Черчилль смотрела Даниелю через плечо, на улицу, и тот мог без
стеснения разглядывать её лицо, на которое она наклеила несколько чёрных
бархатных кружочков. Поскольку кожа под ними была выбелена каким-то косметическим
составом, мушки придавали ей сходство с далматином.
— Он здесь, — обратилась миссис Черчилль к тому, на кого смотрела, и тут же
смутилась. — Вы ведь собирались встретиться с братом?
Даниель обернулся и увидел Стерлинга Уотерхауза, сорока лет, с молодой
женой Беатрис и целой свитой особ, которые, судя по всему, только что совершили
набег на Новую Биржу. Стерлинг и Беатрис неприятно удивились, заметив Даниеля
в кофейне; тем не менее, после слов миссис Черчилль им оставалось только
подойти. Они и подошли — с достаточно бодрой миной. Знакомства и прочие
формальности (в частности, все поздравляли Черчиллей с замечательным сыном и
обещали молиться за его благополучное возвращение от берегов Триполи)
затянулись примерно на полчаса. Даниелю хотелось перерезать себе глотку. Стерлинг и
его знакомцы таким образом зарабатывают свой хлеб насущный; он — нет.
Однако он понял нечто такое, что впоследствии может пригодиться в общении с
родными. Поскольку в загадочном комплоте, о котором Даниель в последнее время
начал смутно догадываться, участвовал Релей, затея, вероятно, была как-то
связана с землёй. Причастность дяди Томаса (виконта Уолбрука) Хама наводила
на мысль, что планируется каким-то образом пустить в дело деньги богатых
людей. А поскольку сюда же был замешан и Стерлинг, речь, очевидно, шла о
лавках. После того, как Дрейк в пламени вознесся над Лондоном, Стерлинг отошёл
от отцовского способа ведения дел (контрабанда, разъезды, прямые сделки в
провинции) и стал торговать по-новому: свозить товары в определённое здание и
ждать, пока покупатели сами за ними явятся. Вся схема сложилась у Даниеля в
голове, пока он сидел в кофейне на Чаринг-Кросс и глядел, как придворные,
франты, хлыщи и щеголи выходят из особняков, выросших за последние четыре
года на пепелище или на месте полей. Братья затеяли какой-то проект, связанный
с застройкой на краю города — может быть, на нескольких акрах луговой земли
за резиденцией Уотерхаузов. Они воздвигнут там особняки, в центре разобьют
площадь, по её периметру Стерлинг откроет лавки. Богатые люди переедут в
новые дома, а Уотерхаузы вместе с сообщниками получат контроль над участком
земли, который будет приносить больше дохода, чем тысяча квадратных миль
Ирландии, — по сути, займутся возделыванием богатых людей.
Прекраснее же всего (и тут явно чувствовалась рука Стерлинга): затея не
представляла большой сложности! Не надо было побеждать врагов и преодолевать
сопротивление — только следовать неким неумолимым тенденциям. Всё, что от них
(от Стерлинга) требовалось, — примечать эти тенденции. У него был глаз
намётан на подобные вещи — вот почему его магазины пользовались такой хорошей
репутацией, — и ему оставалось лишь находиться там, где лучше всего примечать
веяния времени. Очевидно, таким местом и была кофейня миссис Грин.
А вот Даниелю, напротив, тут было совсем не место, он только хотел узнать,
что замышляет Исаак. Вокруг звучала оживлённая беседа, однако Даниелю
казалось, что говорят на иностранном языке — впрочем, так оно частенько и было.
Даниель поочерёдно смотрел на телескоп, гадая, можно ли незаметно его
спрятать, на загадочную лавку и джентльмена-наездника, на Стерлинга (тот надел
сегодня алый шёлковый костюм с серебряными пуговицами, а лицо облепил
мушками, хоть и не так густо, как Беатрис) и на сэра Уинстона Черчилля, который
выглядел таким же скучающим, рассеянным и несчастным.
В какой-то момент он перехватил взгляд сэра Уинстона, устремлённый на
телескоп; сэр Уинстон быстро двигал зрачками, соображая, как работает прибор.
Выждав, когда тот повернётся к нему с вопросом на устах, Даниель подмигнул и
чуть заметно мотнул головой. Сэр Уинстон поднял брови в восторге, что теперь
у них с Даниелем есть своя маленькая интрига, — приятный сюрприз, всё равно,
что обнаружить у себя на коленях хорошенькую семнадцатилетнюю девушку. Одна
из молодых приятельниц Беатрис заметила обмен взглядами и пожелала узнать,
зачем нужен цилиндрический предмет.
— Спасибо, что напомнили, — сказал Даниель. — Мне лучше его убрать.
— Но что это? — спросила дама.
— Военно-морской прибор, — произнёс сэр Уинстон, — или его модель. Горе
голландцам, когда изобретение мистера Уотерхауза получит должное признание!
— Как он работает?
— Здесь не место объяснять, — отвечал сэр Уинстон, выразительно озираясь в
поисках голландских шпионов. Остальные тоже завертели головами и тут же
заметили нечто выдающееся — со Стренда на Чаринг-Кросс выступила свита, явно
сопровождающая какое-то значительное лицо. Покуда все пытались понять, кто это
такой, Даниель убрал телескоп и закрыл крышку.
— Граф Апнорский, — шепнули за спиной, и Даниель поднял глаза, дабы узнать,
что сталось с его бывшим однокашником.
Ответ: Луи Англси, граф Апнорский, свободный от монашеских строгостей
Кембриджа и достигший полных двадцати двух лет, мог, наконец, жить и одеваться
по своему вкусу. Впечатление складывалось такое, что во время утреннего
туалета графа (1) одели в сорочку самого лучшего полотна с двадцатифутовыми
рукавами; (2) перехватили эти рукава многочисленными пересекающимися
подвязками; (3) намазали его клеем; (4) вываляли в чане с тысячами чёрных шёлковых
мушек и (5) (поскольку Карл II, несколько лет назад постановивший, чтобы
придворные одевались исключительно в белое и чёрное, так официально и не отменил
прискучивший ему указ) добавили там и тут яркие цветовые пятна, по большей
части в виде лент, завязанных причудливыми бантами — если все ленты
распустить и связать в одну, она бы дотянулась до лавки графского поставщика в
Париже . Ещё на нём был белый шейный платок с выпущенными наружу кружевными
краями. Хорватские наемники из личной гвардии Людовика XIV, Les Cravates,
завели обыкновение завязывать узлом огромные кружевные воротники, чтобы ветер
не бросал их в лицо во время боя или дуэли, и граф Апнорский, как всегда,
впереди всего света, повязал галстух-крават вместо вышедшего из моды (десять
минут казад) воротника. Он носил парик шире плеч; на ботфорты пошло столько
превосходнейшей белой кожи, что их при желании удалось бы дотянуть до паха, и
каждый в обхвате был шире его талии; однако граф, разумеется, загнул
отвороты , а чтобы они не мели по земле, загнул ещё раз, и на коленях образовались
белые кожаные складки с хорошую корзину размером, наполненные кружевной
пеной. Золотые, украшенные каменьями шпоры торчали дюймов на восемь, каблуки
были вишнёво-красные, четырёхдюймовые; для защиты от грязи на них были надеты
свободные кожаные туфли без задника на плоской деревянной подошве, громко
стучащие при ходьбе. Из-за ширины отворотов граф при каждом шаге вынужден был
заносить ногу вбок, да так сильно, что, вероятно, не устоял бы на ногах, если
бы не опирался на инкрустированную, украшенную лентами трость.
Тем не менее, двигался он достаточно быстро, восторженные зрители в кофейне
еле-еле успевали рассмотреть подробности. Даниель застегнул пряжки на ящике с
отражательным телескопом и снова взглянул через площадь на странного
человека, который следил за Исааком.
Однако за столом в кофейне джентльмена не было. Даниель испугался, что
потерял его, — пока снова не взглянул на графа Апнорского и не увидел, что
свита расступилась, пропуская всё того же джентльмена-наездника.
Даниель, не обременённый шпагой, огромными ботфортами и стучащими туфлями
на деревянной подошве, выбежал из кофейни, не попрощавшись. Он двинулся не
прямиком к Апнору, а по широкой дуге, словно направлялся по делу на другую
сторону Чаринг-Кросс.
Приблизившись, он заметил следующее: джентльмен спешился и шагнул к графу,
раздвинув замшелые зубы в самодовольной улыбке.
Как раз когда он склонился в поклоне, Апнор взглянул на одного из
приспешников и кивнул. Тот, нагнувшись, бросил что-то маленькое и бурое на носок
графского ботфорта и тут же указал туда пальцем. Все за исключением графа и
джентльмена-наездника ахнули.
— что такое? — спросил граф.
— Ваш сапог! — вскричал кто-то.
— Не вижу, — сказал граф, — отвороты закрывают. — Опершись на трость, он
выставил ногу и вытянул носок. Теперь весь Чаринг-Кросс, включая самого
графа, отчетливо видел бурый комочек размером с гинею на узком носке ботфорта.
— Вы нагадили мне на сапог! — объявил граф. — Должен ли я вас убить?
Джентльмен совершенно опешил. Он ни на кого не гадил, однако подтвердить
это могли только друзья графа Апнорского. Озираясь, он видел лишь
нарумяненные, обклеенные мушками лица графских прихлебателей.
— Почему вы так говорите, милорд?
— Мне следовало сказать: «Вызвать вас на дуэль»; впрочем, это то же самое,
что убить. До сих пор я убивал всех, с кем дрался, — отчего же вам быть
исключением?
— Почему... почему дуэль, милорд?
— Поскольку я вижу, что извинений от вас не дождёшься. Даже у моей собаки
есть стыд. Но вы! . . Почему вы не можете показать, что раскаиваетесь в своём
поступке?
— В моём поступке...
— Вы нагадили на мой ботфорт!
— Боюсь, милорд, вас ввели в заблуждение.
Возмущённый ропот приближённых.
— Встретимся завтра утром у Тайберна. Возьмите с собой секунданта —
достаточно сильного, чтобы смог потом унести ваше тело.
Наездник, наконец, понял, что оправдываться бесполезно.
— Однако я могу выразить раскаяние, милорд.
— Неужто? Как собака?
— Да, милорд.
— Когда собака гадит в неположенном месте, я тычу её носом в дерьмо. — И
граф поднял заострённый носок почти в самое лицо наезднику.
Даниель был уже футах в двенадцати от джентльмена и отчётливо видел, как
струйка мочи сбегает по его панталонам на мостовую.
— Умоляю, милорд, я сделал, как вы просили. Я проследил за седовласым и
отправил гонца. За что вы так со мной поступаете?
Однако граф Апнорский, не сводя глаз с наездника, поднял ногу ещё на дюйм.
Джентльмен нагнулся, но граф принялся опускать ногу, вынуждая того согнуться
сильнее, потом встать на колени и, наконец, упереться локтями в грязь, чтобы
коснуться лицом графского сапога.
Всё кончилось; джентльмен-наездник, закрыв лицо руками, бросился прочь,
вероятно , чтобы никогда больше не возвращаться в Лондон, чего, надо думать, и
добивался граф.
Сам же Апнор, отправив свиту в паб, зашёл в ту самую лавочку, что Исаак
Ньютон, — Даниель даже не знал, по-прежнему ли его друг там. Пройдя мимо, он
увидел, наконец, в окне вывеску: «МСЬЕ ЛЕФЕВР, АПТЕКАРЬ».
Следующие полчаса Даниель бродил по Чаринг-Кросс, время от времени погляды-
вая на окна мсье Лефевра, пока, наконец, не различил Исаака, беседующего с
Луи Англси, графом Апнорским, который только кивал, кивал и кивал.
Как солнце выжгло свой лик на сетчатке Исаака в Вулсторпе, так этот образ
стоял перед глазами Даниеля всё то время, что он, перекладывая телескоп с
одного плеча на другое, шагал прочь от Чаринг-Кросс в общем направлении Бишопс-
гейта, где ему предстояло присутствовать на собрании. Всю дорогу его
преследовало чувство, которое оп поначалу затруднялся определить, пока не понял,
что это своего рода ревность. Он не знал, что Исааку понадобилось в
доме/лавке/лаборатории/салоне мсье Лефевра, но подозревал алхимию, мужеложство
либо некую их гремучую смесь; а если нет, то заигрывание с тем или другим.
Всё это было решительно не его дело. Даниель не испытывал ни малейшего
влечения ни к одному из этих занятий, а следовательно, не имел никаких оснований
ревновать. И всё же он ревновал. Исаак нашел друзей, с которыми обсуждает то,
что не может сказать Даниелю. Это было больно и оскорбительно, как пощёчина.
Однако у Даниеля тоже были друзья, ион направлялся на встречу с ними. Среди
них встречались ничуть ни меньшие бестии, дураки или алхимики. Может быть,
Исаак просто отплатил ему по заслугам.
Собрание Королевского
общества, колледж Грешема
12 августа, 1670 г
Полуночные собрания сего клуба, куда какого-нибудь выдающегося
антика, к удовольствию общества, приглашают продемонстрировать
силу воздуха посредством герметического горшка, определить
разницу в плотности табачного дыма и дыма мать-и-мачехи либо провести
другие подобные эксперименты, являют собой не менее занятное
смешение человеческих типов, нежели собрание гильдии звонарей; здесь
близорукий толстяк-философ восседает подле громогласного
шлифовальщика линз, там — безмозглый щеголь подле облачённого в
лохмотья математика, напротив — многодумный астроном подле физика,
любителя переливать из пустого в порожнее, ближе — превращатель
металлов подле искателя философского камня, дальше — болтливый ме-
ханикус подле косорукого зодчего, а превыше всех — безбожник-
аптекарь подле сумасброда-клирика; учёные грамотеи вперемежку с
чудаковатыми ремесленниками и хвастливыми врачевателями; иные —
согбенные под бременем лет и неусыпных трудов, иные — не менее
изможденные воздержанием и еженощными размышлениями, назначено ли
им, подобно тощим фараоновым скотам, предупредить мир о грядущем
гладе, иные же вида не менее исступлённого, как если бы неудача
собственных прожектов довела их до умопомрачения. Когда они так
заседают, блажен муж, иже отыщет новую звезду на небосводе,
заметит неверный шаг в поступи дневного светила, измыслит новейшее
объяснение пятнам на лике Луны либо явит собратьям иную
хитроумную тайну, лишит их покоя на следующий месяц и заставит
ворочаться во сне, придумывая, как выправить свой прожект, дабы он
выглядел прямым в очах разума, и устранить заковыристые преграды к
собственной славе и благу общества.
Нед Уорд, «Клуб любознатца»
12 августа, на собрании Общества.
Мистер НИКОЛАУС МЕРКАТОР и мистер ДЖОН ЛОКК приняты в члены Общества.
Зачитаны остальные эксперименты мистера БОЙЛЯ касательно света, к большому
удовлетворению Общества; постановили доклад зарегистрировать, а мистеру ГУКУ
провести подобные опыты на собрании Общества, как только он сможет раздобыть
светящуюся гнилушку либо рыбину.
Мистер КРАУН принёс мёртвого попугая.
Сэр ДЖОН ФИНЧ продемонстрировал асбестовую шляпную ленту.
Доктор ЭНТ привёл рассуждения о том, почему зимою холоднее, чем летом.
Мистер ПАУЭЛЛ предложил Обществу использовать его в любом качестве.
За отсутствием мистера ОЛЬДЕНБУРГА мистер УОТЕРХАУЗ зачитал письмо от
португальского дворянина, который в самых учтивых выражениях поздравлял Общество
с удачными экспериментами по удалению у собак селезёнки без всякого для тех
вреда и любопытствовал, не согласится ли Общество сделать такую же операцию
его супруге, дабы исправить чрезмерную желчность её характера.
Мистеру ЭНТУ пришла мысль составить мемуар касательно устриц.
Мистер ГУК продемонстрировал собственного изобретения прибор, позволяющий
проверить горизонтальность поверхности и состоящий из воздушного пузырька,
заключённого в наполненную водой трубку.
Был задан вопрос о собаке, которой на прошлом собрании удалили кусок кожи;
член Общества, проводивший операцию, сообщил, что она удрала, и получил
предписание к следующему разу представить новую.
Председатель продемонстрировал волосяной комок, извлечённый из коровьего
желудка сэром УИЛЬЯМОМ КЕРТИСОМ.
ГЕРЦОГ ГАНФЛИТСКИЙ показал письмо от г-на ГЮЙГЕНСА из Парижа, в коем
упоминались наблюдения касательно Сатурна, сделанные прошлой весной в Риме неким
КАМПАНИ, а именно, что кольцо отбрасывает на планету тень. ГЮЙГЕНС считает
это подтверждением его гипотезы о наличии кольца у Сатурна.
Перед Обществом предстал некий бродяга, которому не так давно выстрелом в
живот перебило внутренности, посему теперь он испражняется через отрезок
прямой кишки, торчащий из бока, что и было продемонстрировано Обществу.
Мистер ПОУВИ подарил Обществу скелет.
Мистер БОЙЛЬ сообщил, что в Балтии ласточки живут подо льдом.
Доктор ГОДДАР упомянул, что помещения, обшитые дубовыми панелями,
потрескивают по утрам и вечерам.
Мистер УОЛЛЕР заметил, что жабы чаще всего появляются в холодную сырую
погоду.
Мистер ГУК доложил, что, по его наблюдениям, пояс Ориона состоит не из трёх
звёзд, как прежде полагал г-н ГЮЙГЕНС, а из пяти.
Доктор МЕРРЕТ представил записку, в которой сообщил, что в стене монастыря
Блэкфраиарз обнаружены замурованные оловянные сосуды, покрытые непонятными
письменами и содержащие человеческие черепа с мозгами и волосами. Записку
постановили зарегистрировать.
Мистер ГУК поставил эксперимент с целью выяснить, увеличится ли в весе
кусок стали, уравновешенный на точных весах, если коснуться его сильным
магнитом; опыт увеличения в весе не выявил.
Доктор АЛЛЕН доложил о человеке, который недавно утратил некоторую часть
мозга, но по-прежнему жив.
Доктор УИЛКИНС представил Обществу свою книгу, озаглавленную «Сочинение об
истинном алфавите и философском языке».
Мистер ГУК предложил исследовать, есть ли в растениях подобия клапанов, без
которых, он полагает, соки не могли бы подниматься по древесным стволам на
высоту двести, триста и более футов.
Сэр РОБЕРТ САУТУЭЛЛ передал в кунсткамеру череп казнённого в Ирландии
преступника, обросший мхом.
ЕПИСКОП ЧЕСТЕРСКИЙ предложил мистеру ГУКУ проверить, можно ли из
обнаруженных им под микроскопом семян мха вырастить мох на черепе покойника.
Мистер ГУК возразил, что опыт, предлагаемый ЕПИСКОПОМ ЧЕСТЕРСКИМ, будет ме-
нее полезен для достижения нового знания, нежели другие, которые можно было
бы перечислить, когда бы для этого имелось достаточно времени.
За отсутствием мистера ОЛЬДЕНБУРГА мистер УОТЕРХАУЗ зачитал выписку,
присланную мистеру ОЛЬДЕНБУРГУ из Парижа, в которой со всей определённостью
утверждается, что доктор ДЕ ГРААФ отпрепарировал мужские семенники и сохраняет
один в заспиртованном виде. Некоторые из присутствующих врачей поведали, что
подобные попытки делались в Англии много лет назад, но безуспешно, и выразили
сомнения в утверждениях ДЕ ГРААФА.
ГЕРЦОГ ГАНФЛИТСКИЙ аттестовал доктора ДЕ ГРААФА наилучшим образом, сообщив,
что в Париже упомянутый доктор пользовал его сына (ныне ГРАФА АПНОРСКОГО) от
укуса ядовитого паука с самым положительным результатом.
К разговору о тарантулах один из членов Общества сообщил, что люди,
пострадавшие от их укусов, даже полностью излечившись, раз год пускаются в пляс;
другие возразили, что различные пациенты пускаются в пляс под воздействием
различной погоды в зависимости от того, какого рода тарантул их укусил.
ГЕРЦОГ ГАНФЛИТСКИЙ ответил, что паук, укусивший его сына в Париже, вовсе не
был тарантулом, и потому граф не испытывает ни малейшей потребности пускаться
в пляс.
Общество поручило мистеру БОЙЛЮ изготовить переносные барометры и разослать
их в различные части света: не только в удалённые уголки Англии, но и морем в
Ост- и Вест-Индии и другие края, особливо на английские плантации в Виргинии,
Новой Англии, на Бермудах, Ямайке и Барбадосе, а также в Танжер, Москву, на
остров Святой Елены, мыс Доброй Надежды и в Александретту.
Доктору КИНГУ пришла мысль отпрепарировать омара и устрицу.
Мистер ГУК показал плосковыпуклые линзы размером с булавочную головку,
предназначенные служить объективами в микроскопе. Он выразил желание
поместить их в принадлежащий Обществу большой микроскоп.
ГЕРЦОГ ГАНФЛИТСКИЙ продемонстрировал кожу мавра.
Мистер БОЙЛЬ сообщил, что два весьма толковых врача из числа его знакомых
дали женщине, страдающей от заворота кишок, свыше фунта ртути, каковые и
пребывали в её организме несколько дней без какого-либо вреда; по вскрытии тела
в той части кишечника, где образовалась непроходимость кала, обнаружено
гангренозное воспаление, однако ртуть, оставаясь выше, не вызвала даже
обесцвечивания тканей.
Мистеру ГУКУ пришла мысль поставить эксперимент по получению металла
тяжелее золота путем добавления к нему ртути, дабы проверить, будет ли он
проникать в поры золота.
Доктор КЛАРК предложил, чтобы человек, приговорённый к повешению, мог
обращаться к королю с просьбой вернуть его к жизни, и, буде воскрешение
произойдёт , получал бы помилование.
Мистер УОТЕРХАУЗ показал новый телескоп, изобретённый мистером Исааком
Ньютоном, профессором математики Кембриджского университета, и отличающийся от
старых использованием зеркал. ГЕРЦОГ ГАНФЛИТСКИЙ, доктор КРИСТОФЕР РЕН и
мистер ГУК, осмотрев прибор, высказали одобрение и предложили показать телескоп
королю, описание же и чертёж отправить г-ну ГЮЙГЕНСУ в Париж, дабы закрепить
приоритет за мистером Ньютоном.
Поступило предложение вскрыть грудную клетку собаки. Мистер ГУК и мистер
УОТЕРХАУЗ, выполнявшие названный эксперимент ранее, попросили уволить их от
этого зрелища.
Пятой кликой назовём математиков, готовых до хрипоты пререкаться
о квадратуре круга, доколе, упившись допьяна и сорвав глотки, не
начнут пускать тошнотные перпендикуляры в ночную посудину. Другой
кружок будет увлеченно рядить о трансмутации и с горячностью спо-
рить о превращении свинца в золото, покуда серебро из их карманов
не утечёт к хозяину питейного заведения.
Нед Уорд, «Клуб любознатца»
Несколько участников заседания нашли приют в таверне (которая, как на грех,
носила название «Собака») на Брод-стрит возле Лондонской стены. Уилкинс (ныне
епископ Честерский), сэр Уинстон Черчилль и Томас Мор Англси, он же герцог
Ганфлитский, забавлялись ньютоновым телескопом, подглядывая в окна Военно-
морского казначейства, где горели свечи и клерки работали допоздна. Каждые
несколько минут мимо проезжали тачки, нагруженные сундуками из златокузнечных
лавок на Треднидл.
Гук затребовал себе небольшой стол и принялся выравнивать его поверхность с
помощью воздушного пузырька, подкладывая под ножки клочки бумаги. Даниель
глушил горькое пиво и думал, насколько ему сейчас лучше, нежели утром.
— За Ольденбурга! — сказал кто-то, и даже Гук приподнял скособоченную
голову, чтобы выпить за здоровье секретаря.
— Дозволено ли нам узнать, почему король заключил его в Тауэр? — спросил
Даниель.
Гук внезапно увлёкся выравниванием стола, остальные — созерцанием планеты,
встающей над Бишопсгейтом. Даниель понял, что причина, по которой Ольденбург
находится в Тауэре, из тех вещей, которые лондонцам положено просто знать —
впитывать лёгкими вместе с сырым угольным дымом.
Джон Уилкинс взял из ящика на стене курительную трубку и, выразительно
задев Даниеля плечом, шагнул на улицу. Даниель вместе с ним вышел покурить на
воздухе. Стоял тёплый летний вечер. По другую сторону Лондонской стены
сумасшедшие в Бедламе ожесточённо спорили с ангелами, демонами и усопшими
родственниками; по эту из открытых окон Грешем-колледжа доносились ритмичные звуки
пилы: епископы, рыцари, доктора и полковники сообща удаляли рёбра живой
дворняге . Вывеска «Собаки» поскрипывала на ветерке. Глухо звякали монеты в
сундуках, которые грузчики вносили по ступеням казначейства. Сквозь открытое окно
можно было иногда заметить Самюэля Пеписа, который что-то говорил
подчинённым, с тоской поглядывая на «Собаку». Даниель и епископ минуту стояли в
ритуальном молчании — так паписты осеняют себе крестом перед входом в храм.
— Мистер Ольденбург — сердце Королевского общества, — начал епископ
Уилкинс.
— Я бы отдал эту честь вам или, возможно, мистеру Гуку...
— Погодите, я не закончил... я строил метафору. Не забывайте, пожалуйста, что
мне обычно внимают прихожане, исполненные восторга или хотя бы напускающие на
себя восторженный вид... во всяком случае, они сидят тихо, покуда я
разворачиваю метафору.
— Молю меня извинить и преисполняюсь напускного восторга.
— Отлично. Итак! Проделывая ужасные вещи над бродячими псами, мы выяснили,
что сердце вбирает кровь, идущую от органов по венам, таким, как яремная, и
выталкивает её к ним по артериям, как, например, сонная. Помните, что
случилось , когда мистер Гук сшил мастифу яремную вену с сонной артерией? Только не
говорите, что шов разошёлся и всё залило кровью, — это я помню.
— Кровь остановилась и стала сворачиваться внутри жил.
— И мы заключили что?..
— Я позабыл. Что обходить сердце — дурная идея?
— Можно заключить, — подсказал епископ, — что в бездействующем сосуде,
который принимает циркулирующую жидкость, но не выталкивает её, образуется
застой; другими словами, что сердце, выталкивая кровь, гонит её по кругу, к
органам и конечностям, чтобы во благовремении принять обратно. Здравствуйте,
мистер Пепис! — перенося взгляд на другую сторону улицы. — Затеваем войну, а?
— Стишком легко... завершаем эту, милорд. — Из окна.
— И близко ли конец? Ваше усердие — всем нам пример, однако пора бы уж и
закругляться!
— Я предвижу некоторое затишье...
— Итак, Даниель, всякий, изучающий историю Королевского общества, заметит,
что на каждом заседании мистер Ольденбург зачитывает несколько писем от
континентальных учёных, таких, как господин Гюйгенс и в последнее время — доктор
Лейбниц...
— Я этой фамилии не слышал.
— Услышите — он неутомимый корреспондент, протеже Гюйгенса и последователь
пансофизма. В последнее время засыпал нас престранными эпистолами. Вы о нём
не слышали, поскольку Ольденбург передаёт его послания мистеру Гуку, мистеру
Бойлю, мистеру Барроу и другим в надежде, что кто-нибудь сумеет их хотя бы
прочесть, а там, глядишь, и разберётся, чепуха это или нет. Однако я
отклонился в сторону. На каждое прочитанное письмо мистер Ольденбург отправляет
десять — почему так много?
— Потому что, подобно сердцу, он выталкивает обильную корреспонденцию
наружу?
— Совершенно верно. Целые мешки его писем пересекают Ла-Манш — поддерживая
циркуляцию, благодаря которой новые европейские идеи достигают наших
собраний.
— А теперь, чёрт возьми, король запер его в Тауэре! — воскликнул Даниель,
чувствуя, что скатывается на мелодраму — такого рода диалоги были не в его
характере.
— Пуская кровь в обход сердца, — сказал Уилкинс без тени смущения. — Я уже
чувствую, как Королевское общество застаивается. Спасибо, что принесли
телескоп мистера Ньютона. Свежая Кровь! Когда мы увидим его на своем заседании?
— Боюсь, что никогда — покуда члены Общества режут собак.
— Так он слабонервен — ненавидит жесткость?
— По отношению к животным.
— Некоторые члены предлагают брать пациентов из... — Епископ кивнул в сторону
Бедлама.
— К этому Исаак отнёсся бы спокойнее, — признал Даниель.
Вышедшая из таверны служанка воспользовалась наступившим молчанием.
— Мистер Гук просит вашего присутствия.
— Слава Богу, — произнёс Уилкинс. — Я боялся, что вы пришли пожаловаться на
его приставания.
Посетители «Собаки» отступили к стенам в диспозиции, принимаемой обычно во
время кабацких драк, — то есть широким кольцом окружили стол, который (как
показывала трубка с пузырьком) был теперь совершенно горизонтален и к тому же
чист, только посередине лежала капля ртути, другие же, размером с булавочную
головку, созвездием рассыпались вокруг. Мистер Гук смотрел на большую каплю —
идеально правильный купол — в оптический прибор собственного изготовления.
Зажав большим и указательным пальцами ежовую иголку, он подтолкнул невидимо
малую капельку к большой, чтобы они слились, снова всмотрелся, затем
бесшумно, как воришка, попятился от стола и, отойдя на целую сажень, сказал Уилкин-
су:
— Универсальное мерило!
— Что?! Сэр! Вы уверены в своих словах?
— Согласитесь, что горизонтальность — понятие абсолютное, любой вменяемый
человек может получить горизонтальную поверхность.
— Оно есть в философском языке, — ответил епископ Уилкинс, что означало
«да».
Вошёл Пепис, как всегда великолепный, и хотел уже потребовать пива, когда
заметил торжественную церемонию.
— Подобно тому и ртуть одинакова везде — на любой планете.
— Согласен.
— Как и число два.
— Разумеется.
— Здесь я создал плоскую, гладкую, ровную горизонтальную поверхность. На
нее я поместил капельку ртути так, чтобы диаметр капли вдвое превосходил
высоту. Кто угодно где угодно может повторить данную последовательность
действий; результатом всегда будет капелька ртути точно такого же размера.
Соответственно, диаметр капли может служить в философском языке универсальной
единицей длины!
Было слышно, как все думают.
Пепис:
— Тогда вы можете сделать сосуд, содержащий определённое число этих единиц
в длину, высоту и ширину, наполнить её водой и получить эталон веса.
— Совершенно справедливо, мистер Пепис.
— Из длины и веса можно получить стандартный маятник — период его колебаний
дает универсальную меру времени!
— Однако вода образует капли разного размера на разных поверхностях, —
заметил епископ Честерский. — Полагаю, ртуть подвержена такого же рода
изменчивости .
Гук, недовольно:
— Поверхность можно оговорить: медь, стекло.
— Если сила тяжести меняется с высотой, как это повлияет на размер капли? —
спросил Даниель Уотерхауз.
— Проводить измерения на уровне моря, — с легкой досадой отвечал Гук.
— Уровень моря зависит от приливов и отливов, — заметил Пепис.
— А как насчёт других планет? — громогласно вопросил Уилкинс.
— Других планет? Мы с этой ещё не разобрались.
— Как сказал наш соотечественник мистер Ольденбург: «Будьте любезны
запомнить, что мы вопрошаем всю Вселенную, ибо для того созданы!»
Гук, мрачнее тучи, собрал ртуть в склянку и вышел; через минуту мистер
Пепис (глядя через окно в ньютоновский рефлекторный телескоп) увидел, как тот
направляется к Собачьей канавке в обществе потаскухи.
— Впал в очередной приступ меланхолии... мы не увидим его в следующие две
недели и будем вынуждены вынести ему порицание, — проворчал Уилкинс.
Словно это было записано где-то истинным алфавитом, Пепис, Уилкинс и
Уотерхауз знали, что у них есть незавершённое дело — поговорить об Ольденбурге
вдали от посторонних ушей. Весь следующий час в «Собаке» происходил
тройственный обмен выразительными взглядами и движениями бровей. Однако просто так
встать и уйти было невозможно: Черчилль и другие требовали от Даниеля новых
подробностей о мистере Ньютоне и его телескопе. Герцог Ганфлитский загнал Пе-
писа в угол и пытал по поводу финансирования Военно-морского казначейства.
Забрызганные кровью, удручённые члены Королевского общества выползли из
колледжа Грешема и сообщили, что доктора Кинг и Болл заблудились в дебрях
собачьей анатомии, дворняга сдохла, и им нужен Гук — где он? Потом все
обступили епископа Уилкинса и принялись обсуждать: будет ли Комсток снова
баллотироваться на пост председателя? Организует ли Англси выдвижение своей
кандидатуры?
• * *
Однако позже (слишком поздно для Даниеля, который встал сегодня рано,
вместе с Исааком) все трое оказались в карете Пеписа.
— Я вижу, лорд Ганфлит внезапно увлекся гаданием на военно-морской гуще.
— Поскольку флот составляет нашу защиту от голландцев, — осторожно произнёс
Пепис, — и большая его часть сейчас находится под Алжиром, многие вельможи
разделяют любопытство герцога.
Уилкинс изобразил весёлое недоумение.
— Я не слышал, чтобы он спрашивал вас о пушках и фрегатах, лишь о купонах и
переводных векселях.
Пепис некоторое время прочищал горло, с сомнением поглядывая на Даниеля.
— Те, чьё дело — опустошать флотскую казну, должны ответствовать перед
теми, кто её наполняет, — сказал он, наконец.
Даже Даниель, скучный университетский учёный, понял, что под опустошителем
казны разумеется оружейник — Джон Комсток, граф Эпсомский, а под наполнителем
— Томас Мор Англси, герцог Ганфлитский, отец Луи Англси, графа Апнорского.
— Это К и А, — сказал Уилкинс. — А что мыслит о флотских вопросах второй
слог «Кабалы»?
— От Болструда1 неожиданностей ждать не приходится.
— Поговаривают, будто Болструду на руку держать наш флот в Африке — он-де
хочет, чтобы голландцы нас завоевали и всех сделали кальвинистами.
— Учитывая, что V.О.С2 . платит дивиденды по сорок процентов, полагаю, на
Треднидл появилось немало новых кальвинистов.
— И один из них — Апторп?
— Не верьте нелепым слухам. Апторп скорее будет развивать собственную Ост-
Индскую компанию, нежели вкладываться в голландскую.
— Из чего следует, что Апторпу нужен сильный флот для защиты наших
купеческих судов от голландских, столь тяжело нагруженных артиллерией.
— Да.
— А что генерал Льюис?
— Давайте спросим юного учёного, — весело предложил Пепис.
Даниель на несколько мгновений онемел; спутники, видя его смущение, по-
мальчишески прыснули со смеху.
Телескоп словно бы тоже смотрел на него через крышку ящика; бестелесный
орган чувств, принадлежащий Исааку Ньютону, взирал с нечеловеческой
пристальностью . Казалось, Исаак вопрошает: какого черта он, Даниель Уотерхауз,
раскатывает по Лондону в карете Самюэля Пеписа и корчит из себя интригана?
— Э... слабый флот заставляет нас содержать сильную армию, чтобы отразить
голландское вторжение, — вслух предположил Даниель.
— Однако, имея сильный флот, мы могли бы вторгнуться в Голландию! —
возразил Уилкинс. — Новые победы и новая слава для генерала Льюиса, герцога Твид-
ского!
— Победы невозможны без союза с Францией, — произнёс Даниель после
минутного раздумья, — а лорд Твид — слишком хороший пресвитерианин.
— Не этот ли добрый пресвитерианин тайно принял графский титул из рук
короля-изгнанника в Сен-Жермене, когда Кромвель правил страной?
— Он роялист, не более того, — возразил Даниель.
Так что он делает в этой карете — набивает шишки и выставляет себя на
посмешище? Или в поездке есть какой-то смысл? Настоящий ответ ведал лишь Джон
Уилкинс, епископ Честерский, автор «Криптономикона» и «Философского языка»,
который левой рукой зашифровывал, а правой являл истины всем возможным мирам.
Тот Уилкинс, который устроил Даниеля в Тринити-колледж, приютил под крылом у
Нотт Болструд, гавкер и старый приятель Дрейка, ярый протестант и франкофоб;
король назначил его государственным секретарём, поскольку никто в здравом рассудке не
заподозрил бы Болструда в тайной приверженности католичеству.
2 Vereenigde Oostindische Compagnie, то есть Голландская Ост-Индская компания.
Комстока во время чумы, рекомендовал в Королевское общество, а теперь, по
всей видимости, задумал для него что-то ещё. Кто для Уилкинса Даниель —
ученик, подмастерье, перенимающий мудрость мастера? Мысль была возмутительно
гордая, совершенно непуританская, однако другой гипотезы Даниель предложить
не мог.
— Хорошо, значит, это должно иметь некое касательство к письмам мистера
Ольденбурга за границу, — сказал Пепис, когда какая-то перемена в атмосферном
давлении (или в чём ещё) подсказала, что пришло время отбросить притворство и
заговорить серьёзно.
Уилкинс:
— Полагаю, да. К какому именно письму?
— Какая разница? Все письма ГРУБЕНДОЛЮ перехватываются и прочитываются до
того, как он их увидит.
— Мне всегда любопытно, кто их читает, — задумчиво произнёс Уилкинс. — Либо
этот человек невероятно умён, либо пребывает в постоянной растерянности.
— Подобным же образом изучается вся исходящая почта Ольденбурга.
— И в каком-то письме он высказал что-то неосторожное?
— Самый объём его заграничной корреспонденции, вкупе с тем, что он — немец,
служил в Европе дипломатом и дружен с кромвелевским стихотворцем...
— Джоном Мильтоном.
— Да... и, наконец, учитывая, что некоторые при дворе не понимают и десятой
части из написанного им в письмах... люди определённого склада поневоле
испытывают беспокойство.
— Вы хотите сказать, что его бросили в Тауэр из общих соображений?
— В качестве превентивной меры.
— Что?! Значит ли это, что он пробудет там до конца жизни?
— Нет, разумеется, — лишь пока не завершатся некие переговоры весьма
чувствительного свойства.
— Чувствительного свойства, — несколько раз повторил Уилкинс, словно
рассчитывал выжать из этих скупых слов некую дополнительную информацию.
И здесь разговор, бывший для Даниеля просто малопонятным, окончательно
превратился в китайскую грамоту.
— Я и не подозревал, что у него есть столь чувствительное место. Нечего
ухмыляться, мистер Пепис, я совершенно о другом!
— О, всем известно, что его чувства к sa sceur1 весьма нежны. Последнее
время он пишет ей постоянно.
— Она отвечает?
— Минетта поддерживает переписку усерднее иного дипломата.
— И, если я правильно догадываюсь, уведомляет высокого адресата о всех
событиях в жизни сердечного друга?
— Объём её корреспонденции таков, — воскликнул Пепис, — что его величество
сейчас как никогда близок к упомянутому вами лицу. Златые обручи прочнее
стальных.
Уилкинс, с выражением лёгкой брезгливости на лице:
— Хм... В таком случае удачно, что официальные переговоры ведутся через двух
архипротестантов...
— Отсылаю вас к главе десятой вашего опуса от 1641 года.
— Хм... что-то я туго стал соображать... мы говорим сейчас об Ольденбурге?
— Я не имел намерения менять разговор... мы по-прежнему беседуем о договорах.
Карета остановилась, Пепис вылез. Даниель слышал, как затихает на мостовой
тук-тук-тук модных каблуков. Уилкинс смотрел в никуда, пытаясь расшифровать
слова Пеписа.
1 Его сестре (фр.).
Ехать в карете немногим лучше, чем получать ежесекундные удары дубиной. Да-
ниелю захотелось размяться. Он тоже вылез, обернулся и понял, что стоит прямо
перед аллеей, ведущей к Сент-Джеймскому дворцу. Развернувшись на сто
восемьдесят градусов, он увидел резиденцию Комстока — тяжёлую готическую громаду,
встающую из садов и мостовых. Карета Пеписа свернула с Пиккадилли и
остановилась прямо перед двором особняка. Даниель восхитился его расположением. Джон
Комсток мог бы при желании встать в дверях своего дома, выпалить из мушкета
через двор, ворота, вдоль трёхрядной псевдосельской аллеи, через Пэлл-Мэлл,
прямо в парадный вход Сент-Джеймского дворца и, вероятно, подстрелить кого-
нибудь очень пышно одетого. Каменные стены, живые изгороди и чугунные решётки
были расположены так, чтобы отгородиться от Пиккадилли и соседних домов,
создавая впечатление, будто Комсток-хаус и Сент-Джеймский дворец — одно большое
семейное поместье.
Даниель обогнул ворота и стал на Пиккадилли лицом к Сент-Джеймскому дворцу.
Он видел, как туда входит кто-то с тяжёлой сумкой: вероятно, врач пришёл
выпустить Анне Гайд несколько пинт крови из яремной вены. Слева, в направлении
реки, лежало открытое пространство, сейчас — огромный строительный участок,
раскинувшийся примерно на четверть мили, до Чаринг-Кросс. Стояла тёмная ночь,
никто здесь не работал, и чудилось, будто каменные стены растут из земли сами
собой, словно поганки.
Отсюда особняк Комстока виделся в перспективе; на самом деле это был лишь
один из богатых домов на Пиккадилли, обращенных к Сент-Джеймскому дворцу,
словно солдаты на смотре. Беркли-хаус, Берлингтон-хаус и Ганфлит-хаус стояли
в одном ряду, но лишь из Комсток-хауса открывался прямой вид на аллею.
Послышался скрип открываемой двери, негромкие голоса, и Джон Комсток вышел
из дома под руку с Пеписом. Ему исполнилось шестьдесят три, и Даниель
подумал, что он немного опирается на Пеписа при ходьбе — впрочем, возможно, не от
дряхлости, а от старых боевых ран. Даниель подскочил к карете и велел кучеру
надёжно закрепить телескоп на крыше, потом залез внутрь вместе с остальными
тремя. Экипаж развернулся и загрохотал по Пиккадилли в направлении Сент-
Джеймского дворца.
Джон Комсток, граф Эпсомский, председатель Королевского общества и советник
короля во всём, что касается натурфилософии, был облачён в богатый
персидского покроя кафтан, недавно введённый в моду королём и составлявший, вместе с
галстухом-крават, последний придворный фасон. Пепис был одет так же, Уилкинс
— старомодно, Даниель, по обыкновению, в строгое чёрное платье, какое носили
двадцать лет назад странствующие пуританские проповедники. Никто на него не
смотрел.
— Работаете допоздна? — спросил Комсток Пеписа, явно делая какие-то выводы
из его туалета.
— Сегодня много дел по казначейской части.
— Король был весьма озабочен финансовыми вопросами — до недавнего
времени, — сказал Комсток. — Теперь он готов вернуться к своей первой любви —
натурфилософии .
— В таком случае нам есть чем его порадовать — новым телескопом, — вставил
Уилкинс.
Однако телескопы явно не входили в повестку дня графа Эпсомского, и он,
пропустив отступление мимо ушей, продолжал:
— Его величество просил меня завтра вечером собрать в Уайт-холле заседание.
Герцог Ганфлитский, епископ Честерский, сэр Уинстон Черчилль, вы, мистер
Пепис, и я приглашены присутствовать вместе с королём на демонстрации: Енох
Красный покажет нам Phosphorus
Перед самым Сент-Джеймским дворцом экипаж свернул на Пэлл-Мэлл и двинулся в
сторону Чаринг-Кросс.
— Светоносный? Что это? — спросил Пепис.
— Новое элементарное вещество, — сказал Уилкинс. — Все алхимики Европы
только о нём и говорят.
— Из чего он состоит?
— Не из чего! Это и значит элементарный!
— С какой планетой он соотносится? Мне казалось, все планеты расписаны! —
возмутился Пепис.
— Енох объяснит.
— Были ли какие-нибудь движения касательно других вопросов, волнующих
Королевское общество?
— Да! — произнес Комсток. Глядя Уилкинсу в глаза, он едва заметно покосился
на Даниеля. Уилкинс отвечал таким же еле заметным кивком.
— Мистер Уотерхауз, имею удовольствие вручить вам приказ, — сказал Ком-
сток, — от лорда Пенистона1 — вытаскивая устрашающего вида документ с толстой
восковой печатью на шнурке. — Предъявите его страже в Тауэре завтра вечером —
и хотя мы будем в одном конце Лондона наблюдать демонстрацию фосфора, вам
придётся оставаться с мистером Ольденбургом в другом, дабы позаботиться о его
нуждах. Мне известно, что ему нужны новые струны для лютни, перья, чернила,
некоторые книги — и, разумеется, есть огромное количество непрочитанной
почты.
— Непрочитанной ГРУБЕНДОЛЕМ, — сострил Пепис. Комсток повернулся и наградил
его таким взглядом, что Пепису показалось, будто он смотрит прямо в жерло
заряженной пушки. Даниель Уотерхауз и епископ Честерский обменялись быстрыми
взглядами. Теперь они знали, кто читает заграничную корреспонденцию Ольден-
бурга: Комсток.
Граф повернулся и вежливо — но неприятно — улыбнулся Даниелю.
— Вы остановились в доме старшего брата?
— Да, сэр.
— Я распоряжусь, чтобы утром вам принесли пакет.
Карета развернулась на южной границе Чаринг-Кросс и остановилась перед
красивым новым особняком. Даниеля, который явно исчерпал свою нужность, самым
учтивым и ласковым образом попросили перебраться на крышу. Тот выполнил
просьбу и, без особого удивления, увидел, что они остановились перед лавкой
мсье Лефевра, королевского аптекаря, — той самой, где Исаак Ньютон провёл
почти всё сегодняшнее утро и по тщательно организованной случайности
встретился с графом Апнорским.
Дверь открылась. Человек в длинном плаще, чёрный на фоне светлого дверного
проёма, вышел наружу и направился к экипажу. Как только он оказался дальше от
освещенных окон, в темноте, стало видно, что от края его плаща и от кончиков
пальцев исходит странное зеленоватое сияние.
— Моё почтение, мистер Уотерхауз, — сказал он, и, прежде чем Даниель успел
ответить, Енох Красный залез в карету и захлопнул за собой дверцу.
Карета свернула с Чаринг-Кросс и попала на мощёную площадь перед
Уайтхоллом. Они ехали прямиком к воротам Гольбейн-гейт — узкому готическому замку
с четырьмя зубчатыми башенками. Скопление невыразительных фронтонов и печных
труб скрывало открытое пространство слева, сначала Скотленд-Ярд —
неправильную мозаику дровяных складов, шпарней и винокурен с грудами угля и
поленницами дров, а дальше — Большой двор Уайт-холла. Справа — где в детстве Даниеля
был парк с видом на Сент-Джеймский дворец — высилась теперь каменная стена в
То есть Нотта Болструда. По причинам протокольного характера король при назначении
государственным секретарём возвел его в сан пэра и даровал ему титул графа Пенистон-
ского, чтобы Болструд, ультрапуританин, не мог поставить свою подпись, не написав
слово «пенис».
два человеческих роста, совершенно глухая, если не считать бойниц. С кареты
Даниель видел за ней ветки деревьев и крыши деревянных строений, которые
Кромвель возвёл для своей конной гвардии. Новый король, вероятно, памятуя,
что площадь эту некогда заполнил народ, сошедшийся на казнь его отца,
сохранил и стены, и бойницы, и конную гвардию.
Через Большие ворота слева открывался вид на двор и пару высоких зданий в
дальнем его конце, ближе к реке. В ворота по двое, по трое входили и выходили
хорошо и не очень хорошо одетые люди; они шли по общественной дороге, что
вилась между дворцовыми строениями и, в конце концов, выводила к Уайт-холлской
пристани, где лодочники сажали и высаживали пассажиров.
Вид через Большие ворота отчасти закрывал угол Дворца для приёмов —
исполинской белокаменной бонбоньерки. Здание освещали лишь в особо торжественных
случаях, дабы в обычные дни дым факелов и свечей не коптил пышногрудых
богинь , которых намалевал на потолке Рубенс. Сейчас внутри горели один-два
факела, и Даниель на мгновение различил Минерву, подавляющую мятеж. Однако
экипаж был уже в конце площади и замедлился, поскольку въехал в эстетический
тупик настолько кошмарный, что даже лошадям поплохело: псевдоголландские
фронтоны апартаментов леди Каслмейн прямо впереди, приземистые готические арки
Гольбейн-гейт справа, средневековые готические башенки над головой и ренес-
сансный Дворец для приёмов, выстроенный Иниго Джонсом в подражание
итальянцам, по-прежнему слева; а напротив — глухая каменная стена с бойницами,
воплощение пуританского духа в архитектуре.
Ворота Гольбейна вывели бы их на Кинг-стрит, а она — к временному
пристанищу Пеписа в этой части города. Однако кучер круто поворотил упряжку влево, в
узкий неосвещённый проезд, идущий позади Дворца для приемов вниз до самой
реки.
Любой пристойно одетый англичанин мог пройти в Уайт-холле практически где
угодно, даже через внешнюю часть собственно королевских покоев — обычай,
который европейская знать находила вульгарным до сумасбродства. Тем не менее
Даниель никогда не бывал во дворце, считая его Местом, Куда Молодому
Пуританину Заглядывать Не След; он даже не ведал, есть ли здесь выход, и всегда
воображал, что люди вроде Апнора ходят сюда приставать к служанкам и затевать
дуэли.
По правой стороне дворца тянулась Внутренняя галерея. Строго говоря, это
был просто коридор, ведущий в те части Уайт-холла, где король жил, забавлялся
с любовницами и выслушивал советников. Однако, как Лондонский мост со
временем оброс жилыми домами, галантерейными лавками и питейными заведениями, так
и Внутренняя галерея, по-прежнему пустая воздушная труба, оделась древесными
грибами пристроек, по большей части апартаментов, которые король жаловал
очередным фаворитам и фавориткам. Они сливались в темный бастион справа от Да-
ниеля и казались куда больше, чем были на самом деле, — так лягушка, которую
можно засунуть в карман, растягивается чуть не на милю в очах юного
натурфилософа, когда её надо отпрепарировать и разобраться в устройстве внутренних
органов.
Даниеля несколько раз заставали врасплох взрывы смеха из освещенных свечами
окон наверху; смех казался умным и злым. Проулок, наконец, повернул, так что
стал виден его конец. Очевидно, он вёл в маленький мощёный двор, о котором
Даниель знал понаслышке: теоретически король внимал проповедям из окон
различных зал и гостиных, выходящих сюда окнами. Однако, не доехав до святого
места, кучер натянул поводья и остановил лошадей. Даниель огляделся, пытаясь
угадать причину остановки, и увидел лишь каменную лестницу, ведущую в туннель
или склеп под Внутренней галереей.
Пепис, Комсток, епископ Честерский и Енох Красный вылезли из кареты. Внизу,
в туннеле, горел свет и стоял накрытый стол, а на нем бараний окорок, круг
чеширского сыра, блюдо с жаворонками, эль, апельсины. Однако зала была не
пиршественная. Даниель различал отблески печей, поблескивание реторт, склянок
со ртутью и аптекарских весов. Он слышал, что король повелел устроить в
недрах Уайт-холла алхимическую лабораторию, но до сей поры это были лишь слухи.
— Мой кучер отвезёт вас в дом мистера Релея Уотерхауза, — сказал Пепис,
останавливаясь на ступенях. — Прошу, располагайтесь внизу.
— Вы очень любезны, сэр, но здесь недалеко, и прогулка пойдёт мне на
пользу.
— Как вам будет угодно. Кланяйтесь от меня мистеру Ольденбургу.
— С превеликим удовольствием, — отвечал Даниель и еле сдержался, чтоб не
добавить: «А вы от меня — королю!»
Он собрался с духом и пошёл по Двору проповедей, заглядывая в окна
королевских комнат, но стараясь надолго не задерживать взгляд, как будто гуляет
здесь каждый день. Маленький проход под Внутренней галереей вывел его в
уголок сада, вдоль которого параллельно реке тянулась другая галерея. По ней
Даниель мог бы дойти до королевской лужайки для игры в шары и дальше до
Вестминстера. Однако он уже довольно наэкспериментировался на сегодня и потому
пошёл напрямик через сад, к Гольбейн-гейт. Повсюду гуляли и судачили
придворные. Даниель то и дело оборачивался, чтобы полюбоваться на покои короля,
королевы и придворных, встающие над садом в золотистом сиянии множества
восковых свечей.
Будь Даниель и впрямь светским человеком, каким на короткое время попытался
себя вообразить, он разглядывал бы исключительно людей в окнах и на садовых
дорожках, высматривая новую деталь в покрое кафтанов или примечая парочку
значительных лиц, занятых тихой беседой в тёмном уголке. Однако лишь одно
влекло его взор, как Полярная звезда влечёт магнитную стрелку. Он повернулся
спиною к дворцу и посмотрел через сад и лужайку для игры в шары на
Вестминстер.
Здесь, высоко на почерневшем от дождей древке, темнело едва различимое в
лунном свете пятно — голова Оливера Кромвеля. Когда король десять лет назад
возвратился в Англию, он повелел выкопать труп из могилы, куда положили его
Дрейк и другие, отрубить голову, водрузить её на пику и никогда не снимать. С
тех самых пор бывший лорд-протектор беспомощно таращился на притон
безудержного разврата, в который превратился Уайт-холл. И сейчас Кромвель, некогда
качавший младшего Дрейкова сына на коленях, глядел на него с пики.
Даниель запрокинул голову, посмотрел на звёзды и подумал, что с точки
зрения Дрейка, взирающего с небес, всё это — преисподняя, и он, Даниель, — в
самом её центре.
• * *
Пребывание в лондонском Тауэре коренным образом изменило систему
приоритетов Генриха Ольденбурга. Даниель думал, что секретарь Королевского общества
первым делом кинется к мешку с заграничной корреспонденцией, но того
интересовали только новые струны для лютни. Старик так растолстел, что передвигался
с трудом, и Даниель носил ему нужные вещи из разных концов полукруглой
комнаты: лютню, ещё свечи, камертон, ноты, дрова для камина. Ольденбург уложил
лютню на колени, словно напроказившего мальчишку, которого собирался
выпороть , и обвязал несколько жил вокруг грифа в качестве ладов — старые совсем
истёрлись. Последовала получасовая настройка (новые струны постоянно
растягивались) , и наконец Ольденбург получил то, почему стосковался: они с Даниелем,
сидя лицом друг к другу, исполнили двухголосную партию, написанную так, что
порою их голоса сливались в сладостно резонирующий аккорд; изогнутые стены
отражали звук, словно зеркало в ньютоновом телескопе. Через несколько купле-
тов Даниель запомнил свою партию; теперь, исполняя припев, он пел, обращаясь
к стенам, и разглядывал надписи, оставленные узниками прошлых столетий: не
грубые каракули, как на стенах Ньюгейтской тюрьмы, а чинные изречения, как на
надгробиях, по большей части латинские. Встречались астрологические чертежи и
рунические заклинания, начертанные арестантами-колдунами.
Потом немного эля, чтобы остудить голосовые связки, пирог с дичью, бочонок
устриц и апельсины — дар Королевского общества, и наконец Ольденбург
приступил к почте. Он сложил в одну стопку последние вести из парижской «Академии
Монмора», два письма от Гюйгенса и короткий мемуар от Спинозы, в другую —
груду посланий от разного рода сумасшедших, а в третью, самую большую, —
писания Лейбница.
— Этот чертов немец никогда не уймётся! — проворчал Ольденбург (поскольку
он сам был немец и неутомимый корреспондент, слова его следовало расценивать
как шутку) . — Дайте-ка глянуть... Лейбниц предлагает создать Societas
Eruditorum, дабы собрать малолетних бродяг, воспитать из них армию
натурфилософов и прищучить иезуитов... рассуждает о свободе воли и предопределении...
занятно было бы стравить его со Спинозой... спрашивает, знаю ли я о смерти Комен-
ского... готов подхватить гаснущий факел пансофизма1... вот написанный лёгким,
доступным языком мемуар о том, как дурная латынь, на которой общаются
континентальные учёные, ведёт к искажению мысли, а в итоге — к религиозным
расколам, войнам и неправильной философии...
— Напоминает мне Уилкинса.
— Уилкинс! Я подумывал украсить стены собственными надписями на всеобщем
алфавите... но уж очень тоскливо. «Гляньте, мы изобрели новый философский язык,
дабы, когда король бросит нас в тюрьму, покрывать стены более изощрёнными
письменами».
— Может быть, новый язык приведёт к созданию мира, в котором короли не
смогут или не захотят бросать нас в тюрьму...
— Сейчас вы вторите Лейбницу... А, вот новые математические доказательства...
ничего такого, чего бы не доказали англичане... однако у Лейбница
доказательства изящнее... нечто, скромно озаглавленное «Новая физическая гипотеза»... Хорошо,
что я в Тауэре, не то бы мне в жизни этого не прочесть.
Даниель сварил кофе на огне, они выпили по чашечке и покурили виргинского
табаку из глиняных трубок. Пришло время вечерней прогулки. Ольденбург впереди
Даниеля двинулся по огромным каменным ступеням винтовой лестницы.
— Я бы придержал дверь и сказал: «После вас», но, положим, я упаду — тогда
вы окажетесь у основания Широкой Стрелковой башни, раздавленный моей тушей, а
я буду цел и невредим.
— Готов на всё ради блага Королевского общества, — пошутил Даниель.
— Вы для них ценнее, чем я, — сказал Ольденбург.
— Пфу!
— Я скоро исчерпаю свою полезность, у вас же всё ещё впереди. На ваш счёт
имеются обширные планы.
— Я бы не поверил вам до вчерашнего вечера, когда мне позволили услышать
разговор... совершенно для меня непонятный... однако, судя по всему, чрезвычайно
важный.
— Перескажите мне его.
Они вышли на старую куртину, соединяющую Широкую Стрелковую башню с
Соляной, и под руку двинулись по крепостной стене. Слева лежал ров —
искусственная старица Темзы, за ним — оборонительный гласис, казармы и военно-морские
Пансофизм — движение континентальных учёных, заметной фигурой которого был
упомянутый Коменскии; оно оказало влияние на Уилкинса, Ольденбурга и других создателей
Экспериментального философского клуба, а затем и Королевского общества.
склады, затем — луга Уоппинга в излучине реки, тусклые огни Рэтклиффа и Лайм-
хауса, а дальше — тьма, скрывающая, помимо прочего, Европу.
— Действующие лица: Джон Уилкинс, епископ Честерский, и мистер Самюэль Пе-
пис, эсквайр, секретарь адмирала, казначей флота, письмоводитель Военно-
морской коллегии, второй секретарь лорда-хранителя печати, член гильдии
рыбаков, казначей Танжерской комиссии, правая рука лорда Сандвичского,
придворный... я что-нибудь упустил?
— Член Королевского общества.
— Ах да, спасибо.
— и что они говорили?
— Сперва недолго гадали, кто читает вашу переписку...
— Полагаю, Джон Комсток. Он шпионил для короля во времена Междуцарствия,
почему бы ему не шпионить сейчас?
— Звучит правдоподобно. Далее перешли к двусмысленным намёкам на некие
чувствительные сношения. Мистер Пепис сообщил — касательно английского короля, —
что его чувства к sa sceur весьма нежны, и он пишет ей много писем.
— Ну, вам известно, что Минетта во Франции...
— Минетта?
— По-французски «киска». Так король Карл называет свою сестру, Генриетту-
Анну, — пояснил Ольденбург. — Не советую употреблять это прозвище в приличном
обществе, если не хотите переехать сюда ко мне.
— Она ведь замужем за герцогом Орлеанским1?
— Да, и мистер Пепис перешёл на французский, дабы подчеркнуть это
обстоятельство . Пожалуйста, продолжайте.
— Милорд Уилкинс полюбопытствовал, пишет ли она в ответ, и мистер Пепис
сообщил, что Минетта поддерживает переписку усерднее иного дипломата.
Ольденбург поморщился и расстроено покачал головой.
— Топорная работа! Мистер Пепис дал понять, что обмен письмами носит
дипломатический характер. Однако с Уилкинсом нет нужды говорить настолько в лоб...
вероятно, он был утомлён, рассеян...
— Он сидел в присутствии допоздна — много золота доставили в Военно-морское
казначейство под покровом тьмы.
— Знаю. Смотрите! — Ольденбург потянул Даниеля за руку и развернул на
запад, к Внутреннему двору. Они стояли возле Соляной башни — юго-восточного
угла крепости. Прочь от них параллельно реке тянулась южная стена, соединяющая
череду круглых башен. Справа, посередине, одиноко высился старинный донжон —
Белая башня. Несколько низких стен делили внутреннее пространство на
прямоугольники, однако, сверху заметнее всего была западная стена, укреплённая от
атак со стороны беспокойного лондонского Сити. Между этой стеной и более
низкой внешней тянулась узкая, невидимая сверху улочка. Сейчас над ней стояли
клубы дыма и пара. Она звалась Минт-стрит, или улица Монетного двора.
— Непрестанный стук молотов мешает мне спать по ночам; дым от печей
просачивается в амбразуры.
В стенах здесь имелись узкие крестообразные бойницы для стрельбы из луков.
Отчасти благодаря ним Тауэр был такой надежной тюрьмой — особенно для
толстяков .
— Так вот почему короли живут теперь в Уайт-холле — чтобы им не досаждал
дым с Монетного двора? — пошутил Даниель.
На лице Ольденбурга проступило педантичное раздражение.
— Вы не поняли. Монетный двор работает крайне редко — несколько месяцев
оттуда не доносилось ни звука, работники пьянствовали и бездельничали.
— А теперь?
Филипп, герцог Орлеанский, был младшим братом французского короля Людовика XIV.
— Теперь они пьянствуют и трудятся. Несколько дней назад, стоя на этом
самом месте, я видел, как военный трёхмачтовик, осевший под тяжестью груза,
бросил якорь сразу за изгибом реки. Между ним и речными воротами в южной
стене принялись сновать лодки. В то же самое время Монетный двор вдруг ожил и с
тех пор не затихал.
— И золото начало прибывать в Военно-морское казначейство, создавая хлопоты
для мистера Пеписа.
— Давайте вернёмся к разговору, который вам позволили услышать. Как епископ
Честерский отнёсся к довольно неуклюжим откровениям мистера Пеписа?
— Сказал что-то в таком духе: «Так Минетта уведомляет его величество о всех
событиях в жизни сердечного дружка?»
— И кого он при этом разумел?
— Её мужа? . . Понимаю, моя наивность достойна жалости...
— Филипп, герцог Орлеанский, владеет лучшей и самой обширной во Франции
коллекцией дамского белья. Он знает лишь один род любовных утех — когда дюжие
офицеры имеют его в задницу.
— Бедная Минетта!
— Она отлично знала, за кого выходит замуж, — сказал Ольденбург. — И
медовый месяц провела в постели своего деверя, короля Людовика XIV. Его-то
епископ Честерский и назвал сердечным дружком Минетты.
— Благодарю за разъяснения.
— Пожалуйста, продолжайте.
— Пепис заверил Уилкинса, что, учитывая объём корреспонденции, король Карл
сейчас как никогда близок к упомянутому человеку... и привёл аналогию с
золотыми обручами.
— И вы решили, что он имеет в виду брачные узы?
— Даже я понял, что он имел ввиду, — запальчиво отвечал Даниель.
— Епископ, разумеется, тоже. Каким он вам показался в ту минуту?
— Расстроенным. Просил подтвердить, что официальные переговоры ведут «два
архидиссидента».
— Это секрет — впрочем, хорошо известный тем, кто ночами разъезжает по
Лондону в частных экипажах. Переговоры с Францией ведут граф Шефтсбери и старый
приятель короля, участник его беспутств герцог Бекингемскии. Избранные не за
дипломатический опыт, а зато, что даже ваш покойный батюшка не обвинил бы их
в симпатиях к папистам.
Подошёл, совершая обход, лейб-гвардеец.
— Добрый вечер, мистер Ольденбург. Здравствуйте, мистер Уотерхауз.
— Добрый вечер, Джордж. Как подагра?
— Спасибо, сэр, сегодня получше — припарка вроде помогает. Где вы взяли
рецепт?
Джордж назвал пароль другому гвардейцу на Соляной башне, получил ответ,
развернулся и, ещё раз пожелав им доброго вечера, зашагал прочь.
Даниель любовался видами, покуда не убедился, что подслушать их может лишь
гуляющий рядом ворон размером со спаниеля.
В полумиле выше по течению реку делили на рукава и практически
перегораживали рукотворные острова, поддерживающие череду громоздких каменных арок.
Арки соединяло перекрытие, местами деревянное, местами каменное, почти
полностью застроенное домами, которые расползались во все стороны, далеко выступая
над водой, так что от падения их удерживали лишь диагональные балки. Выше и
ниже река текла медленно, но, загнанная между островами, принималась бурлить.
Сами острова и берега Темзы на милю вниз были усеяны обломками лодок, не
совладавших с порогами под Лондонским мостом. Такое случалось примерно раз в
неделю, и тогда на берег выбрасывало трупы и пожитки незадачливых пассажиров.
Некоторые части моста оставались незастроенными, чтобы пожар не перекинулся
через реку. В одном из таких просветов остановилась женщина, намереваясь
закинуть кувшин в бурлящий поток. Даниель не видел её лица, но знал, что на нём
намалёвана грубая маска — защита от сглаза. Мельничные колёса, сооружённые
под одной из арок, громыхали так, что Ольденбургу с Уотерхаузом за милю от
моста приходилось немного повышать голос и ближе наклоняться друг к другу.
Даниель подозревал, что это не случайно — они приближаются к той части
разговора, которую Ольденбург предпочел бы сохранить в тайне от лейб-гвардейцев.
За Лондонским мостом, но гораздо дальше по реке, светился огнями Уайт-холл.
Даниель почти убедил себя, что сегодня он озарён зеленоватым сиянием,
поскольку Енох Красный демонстрирует королю, придворным и самым уважаемым
членам Королевского общества новый элемент под названием «фосфор».
— Дальше Пепис заговорил загадками, которых не смог понять даже Уилкинс, —
продолжил Даниель. — Он сказал: «Отсылаю вас к главе десятой вашего опуса
1641 года».
— К «Криптономикону»?
— Полагаю, да. В главе десятой Уилкинс описывает стеганографию — способ
скрыть сообщение в безобидном с виду письме... — Здесь Даниель остановился,
поскольку Ольденбург изобразил на лице притворно-наивное любопытство. — Думаю,
вам прекрасно это известно. Уилкинс извинился за тупость и спросил, говорит
ли Пепис о вас.
— Хо-хо-хо! — загрохотал Ольденбург, и его хохот канонадой раскатился в
каменных стенах Внутреннего двора. Ворон подлетел ближе и закричал: «Кар! Кар!
Кар!». Ольденбург вытащил из кармана кусок хлеба и протянул ворону. Тот
вприпрыжку подошёл и раскрыл клюв, чтобы взять хлеб из пухлой бледной руки, —
однако Ольденбург отвёл её и сказал отчётливо: «Криптономикон».
Ворон склонил голову набок, открыл клюв и затрещал. Ольденбург вздохнул и
раскрыл ладонь.
— Я учу его говорить, — сказал он, — но это слово для ворона сложновато.
Ворон схватил хлеб из его ладони и запрыгал прочь — вдруг Ольденбург
передумает .
— Растерянность Уилкинса понятна, однако смысл пеписовых слов вполне ясен.
Кое-кто выше по течению... — взмах рукой в сторону Уайт-холла, — считает, что я
шпион и пересылаю континентальным монархам сведения, запрятанные в якобы
философскую переписку. Им невдомёк, что человека могут и впрямь занимать новые
виды угрей или методы квадратуры гиперболы. Однако Пепис говорил о другом —
он неизмеримо умнее. Он объяснял Уилкинсу, что не слишком секретные
переговоры, которые ведут Бекингем и Шефтсбери, подобно внешне безобидному письму,
скрывают по-настоящему секретный договор, который два короля заключают при
посредничестве Минетты.
— Боже правый, — проговорил Даниель и опёрся о стену, чтобы от
головокружения не свалиться в ров.
— Договор, о подробностях которого мы можем лишь догадываться, за
исключением одной: благодаря ему среди ночи появляется золото. — Ольденбург указал
на речные ворота Тауэра. Осторожность не позволила ему произнести старинное
название: Ворота предателей.
— Пепис мимоходом упомянул, что Томас Мор Англси наполняет флотскую казну...
тогда я его не понял.
— Наш герцог Ганфлитский связан с Францией теснее, чем кто-либо думает, —
сказал Ольденбург, но объяснять ничего не стал.
А так как серебро и золото имеют свою ценность от их материала,
то они имеют, во-первых, ту привилегию, что их ценность не может
быть изменена властью одного или нескольких государств, ибо они
являются общим мерилом товаров всех стран. Деньги же, сделанные
из неблагородных металлов, легко могут быть повышены или понижены
в своей стоимости.
Гоббс , «Левиафан»
Чуть позже Ольденбург деликатно выставил его вон, чтобы заняться почтой.
Под вежливо-любопытными взглядами лейб-гвардейцев и полуручных воронов Дани-
ель прошёл по Уотер-лейн на южном краю Тауэра. Он миновал большую
прямоугольную башню во внешней стене и с опозданием сообразил, что, повернув голову
влево, мог бы взглянуть прямо через Ворота предателей. Теперь было поздно, а
возвращаться не хотелось. Может, и к лучшему, что он не стал пялиться на
ворота, — вдруг кто-нибудь за ним следит и догадается, что Ольденбург о них
упомянул.
Неужто он стал думать как придворный?
Справа вставала тяжёлая восьмиугольная громада Колокольной башни. Проходя
мимо, Даниель отважился заглянуть в промежуток между двумя стенами, не более
пятидесяти футов шириной. Половину этого пространства занимали различные
строения Монетного двора. Пылающие горны за окнами бросали тёплые отблески на
высокие стены, выхватывая из тьмы чёрные силуэты угольных телег. Люди с
мушкетами угрюмо смотрели на Даниеля. Рабочие ходили из здания в здание, устало
волоча ноги.
Он прошёл в арку Сторожевой башни, стоящей над Уотер-лейн для защиты от
нападения с суши. Ворон сидел на водосточной трубе и крикнул ему в спину:
«Кромвель!», когда Даниель вступал на подъёмный мост, ведущий через ров, от
Сторожевой башни к Средней. За Средней башней располагалась Львиная, но
королевский зверинец спал, и львиного рыка Даниель не услышал. Здесь он по
очередному подъёмному мосту миновал последнее ответвление рва, оказался в
маленьком дворе, называемом Бастионным, и наконец через последние маленькие
ворота вышел в большой мир, хотя ему предстояло ещё пройти по залитому луной
безлюдному гласису, мимо шныряющих крыс и собачьих свадеб, прежде чем
оказаться среди людей и домов.
Теперь Даниель был в лондонском Сити и чувствовал лёгкую потерю ориентации:
некоторые улицы спрямили после Пожара. Он вытащил из кармана массивное
золотое яйцо — одни из экспериментальных часов Гука, очередная неудачная попытка
решить Задачу Определения Долгот. Стрелки показывали, что демонстрация
фосфора в Уайт-холле пока не закончилась, а вот заглянуть к родственникам ещё
прилично . Даниелю не очень хотелось идти к ним и не слишком верилось, что ему
будут особенно рады, однако он знал, что именно так, такие, как Пепис,
становятся такими, как Пепис. Итак, к Хаму.
Окна горели ярко — на свечи тут явно не скупились; перед крыльцом стоял
экипаж, запряжённый парою лошадей. Даниель с изумлением обнаружил на дверях
кареты собственный семейный герб — замок, перекинутый через реку, как мост.
Дом исходил дымом, словно кузнечный горн; серые клубы над огромными трубами
подсвечивались желтоватыми отблесками огня. Поднимаясь по ступеням, Даниель
различил пение, которое сбилось, но не смолкло, когда он постучал. Это была
очень модная песенка, в которой высмеивались ум, трудолюбие и успехи
голландцев . Дворецкий виконта Уолбрукского1 открыл дверь и распознал в Даниеле
гостя, а не клиента, который врывается среди ночи, размахивая распиской.
Мейфлауэр Хам, урождённая Уотерхауз — светленькая толстушка, которой никто
не дал бы её пятидесяти лет, скорее тридцать, — стиснула Даниеля так, что ему
пришлось встать на цыпочки. Климакс наконец-то положил конец её чрезвычайно
сложным и запутанным отношениям с собственной утробой — легендарной саге
нерегулярных кровотечений, одиннадцатимесячных беременностей, занесённых в ан-
Король пожаловал Томасу Хаму титул виконта Уолбрукского.
налы Королевского общества, пугающих предзнаменований, выкидышей,
душераздирающих периодов бесплодия, перемежаемых полосами такой плодовитости, что дядя
Томас боялся к ней приближаться, опущений, загибов, изгибов и прочих
перегибов, жутких маточных колик, загадочных взаимодействий с Луной и прочими
небесными телами, чудовищного дисбаланса всех четырёх гуморов, известных
врачебной науке, и ещё нескольких, известных только Мейфлауэр, сейсмических
урчаний, слышных в соседних комнатах, рассосавшихся опухолей и — как ни трудно
поверить! — трёх успешных беременностей, завершавшихся четырёхдневными
родами, во время которых прочные кровати ломались, как тростинки, картины
тряслись и падали со стен, а череда викариев, повитух, врачей и родственников без
сил расползалась по домам. Мейфлауэр родилась со счастливой способностью
всегда и везде без смущения рассказывать про своё нутро; нельзя было угадать, в
каком месте разговора или письма она пустится в подробный отчёт, от которого
собеседники покрывались испариной и задумывались о вещах изначальней и проще
эсхатологии: сам Дрейк затыкался про Апокалипсис, когда Мейфлауэр заводила о
своём женском. Дворецкие сбегали, служанки падали без чувств. Лоно Мейфлауэр
правило настроениями Англии, как Луна правит приливами.
— Как... э... здоровье ? — спросил Даниель, внутренне напрягаясь, но она лишь
улыбнулась, извинилась, что дом не до конца отделан (впрочем, модные дома
никогда не бывали отделаны до конца) , и повела его в гостиную, где дядя Томас
развлекал Стерлинга и Беатрис Уотерхаузов, а также сэра Ричарда Апторпа с
супругой. Наряды не настолько давили роскошью, и Даниель не чувствовал себя
таким уж чудовищно неуместным, как вчера в кофейне. Стерлинг приветствовал
его ласково, словно говоря: «Извини, братец, но тогда это были дела».
По-видимому, они что-то отмечали. Упоминалась большая предстоящая работа, и
Даниель предположил, что речь идет о каком-то этапе проекта, связанного с
застройкой. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь спросил, откуда он, чтобы можно было
беспечно ответить: мол, ходил в Тауэр, помахивая приказом государственного
секретаря. Однако никто не спрашивал. Через некоторое время Даниель понял,
что, если бы они и узнали, им было бы, в сущности, всё равно. Дверь,
выходящая на Корнхилл, постоянно скрипела, открываясь, и с грохотом захлопывалась.
Наконец Даниель поймал взгляд дяди Томаса и глазами спросил, что там
происходит . Через несколько минут виконт Уолбрукский встал, будто бы по нужде,
однако, выходя из комнаты, похлопал Даниеля по плечу.
Даниель вышел вслед за ним в тёмный коридор, освещенный лишь алыми
отблесками в дальнем конце. Он ничего не видел за карикатурным силуэтом хозяина,
но слышал, как что-то с шумом пересыпают лопатой — видимо, забрасывают уголь
в печь. Впрочем, иногда слышался ледяной звон падающей на каменный пол
монетки.
В коридоре становилось всё более жарко и душно; наконец они попали в
обложенное кирпичом помещение, где рабочий в исподнем засыпал уголь в раскрытую
дверцу плавильной печи, которую заметно расширили, когда отстраивали дом
после пожара. Другой рабочий ногами раздувал мехи, взбираясь по бесконечной
лестнице . В старые времена печь была как для выпечки пирожков — в самый раз для
ювелира, который изготавливает ложки и серьги. Сейчас она выглядела так,
словно в ней можно переливать пушки, и половина веса здания приходилась на
трубу.
На полу стояли чугунные сундуки, частью пустые, частью наполненные
серебряным монетами. Один из старших приказчиков Хама сидел на полу в луже
собственного пота и вслух отсчитывал монеты на блюде: «Девяносто восемь... девяносто
девять... сто!» — после чего вручил блюдо Чарльзу Хаму (младшему из братьев ;
Томас был старшим), который высыпал монеты на чашку весов, взвесил при помощи
медной гири и ссыпал в плавильный тигель размером с хорошую корзину. Операция
повторялась, покуда тигель не заполнился почти доверху. Тогда раскалённую
дверцу печи распахнули — в комнату вонзились кинжалы голубоватого огня, —
Чарльз Хам надел чёрные рукавицы, поднял с пола огромные клещи, сунул их в
печь, попятился, потянул и вытащил другой тигель; чашу бело-жёлтого, словно
нарцисс, огня. Поворачиваясь с большой осторожностью, он переместил тигель
(Даниель мог бы проследить его движения с закрытыми глазами, по жару) и
наклонил . Ток светящейся жидкости дугой устремился в глиняную форму. Другие
формы стояли по всей комнате — жёлтые, оранжевые, красные, тускло-бурые до
чёрного; однако, когда на них падал свет, они поблескивали серебром. Наполнив
форму до краев, Чарльз Хам поставил её на весы, потом взял клещами тигель с
монетами и сунул его в печь. Всё это время человек на полу не переставал
отсчитывать монеты, осипший голос напевно выкликал числа, монеты звякали —
дзинь-дзинь-дзинь.
Даниель шагнул вперёд, нагнулся, взял монету из сундука и повернул, как
зеркальце в Исааковом телескопе. Он ожидал увидеть тусклый шиллинг с
полустёртым портретом королевы Елизаветы, может быть, старый пиастр или талер из
тех, что иногда попадали к Хамам при обмене. Однако увидел он новёхонький
профиль Карла II, оттиснутый в яркой лужице блестящего серебра, — саму
безупречность. Сияющий профиль напомнил о ночных событиях 1666 года. Даниель
бросил монету в сундук. Потом, не веря своим глазам, запустил туда руку и
вытащил пригоршню. Они были все одинаковые. Гуртики, только что из хитроумной
машины мсье Блондо, едва не резали пальцы; монеты были тёплые, как парное
молоко .
Жар выматывал. Даниель вместе с дядей Томасом вышел в уличную прохладу.
— Они ещё тёплые! — воскликнул он. Дядя Томас кивнул.
— С Монетного двора?
— Да.
— Вы хотите сказать, что деньги, отчеканенные сегодня на Монетном дворе,
той же ночью переливают в слитки на Треднидл-стрит?
Теперь Даниель приметил, что трубы апторповой лавки, через два дома от них,
тоже дымятся, как и в других златокузницах по всей Треднидл.
Дядя Томас ханжески поднял брови.
— И куда они отправляются потом? — спросил Даниель.
— Такое мог спросить только член Королевского общества, — сказал Стерлинг
Уотерхауз, вышедший вслед за ними.
— о чем ты, брат? — спросил Даниель.
Стерлинг медленно шёл к ним. Вместо того чтобы остановиться, он раскинул
руки, обнял Даниеля и поцеловал его в щеку. В дыхании — ни намёка на
спиртное.
— Никто не знает, куда они отправляются, — это не важно. Важно, что они
отправляются — движутся, и движение не останавливается. Это кровь в жилах
коммерции .
— Но вы должны что-то делать с серебром...
— Мы передаём его джентльменам, которые дают нам что-то в обмен, — пояснил
дядя Томас. — Спрашивает ли торговка на Биллинсгейтском рынке, куда
отправляется ее рыба?
— Общеизвестно, что серебро просачивается на Восток и оседает в
сокровищнице Великого Могола либо китайского императора, — сказал Стерлинг. — По дороге
оно может сотни раз перейти из рук в руки. Я ответил на твой вопрос?
— Я уже не верю в то, что увидел, — промолвил Даниель и пошёл назад в дом.
Сквозь тонкие кожаные подошвы чувствовалась каждая неровность булыжной
мостовой, пуританское платье висело жесткими складками, чугунные перила холодили
ладонь. Он был пылинкою в грязной луже и хотел одного: вернуться к огню, жару
и цветному свечению.
Некоторое время он стоял в литейной и глядел, как плавят серебро. Больше
всего ему нравилось, как жидкий металл собирается в носике наклоненного
тигля, потом переливается через край и прочерчивает в воздухе светящуюся дугу.
— Ртуть есть первичный материал всех металлов, ибо все металлы при плавке
превращаются в неё, и она их поглощает, ибо имеет одну с ними природу...
— Кто это сказал? — спросил Стерлинг, приглядывая за переменчивым младшим
братцем.
— Какой-то чёртов алхимик, — отвечал Даниель. — Сегодня я оставил всякую
надежду когда-нибудь уразуметь деньги.
— На самом деле это просто...
— И всё же не так просто, — сказал Даниель. — Они следуют простым правилам,
подчиняются логике, следовательно, натурфилософия должна их охватывать и
объяснять; я, знающий и разумеющий больше, чем почти все остальные члены
Королевского общества, должен был бы их понимать. Но нет... мне этого не постичь.
Если деньги — наука, то ещё более тёмная, чем алхимия. Она отделилась от
натурфилософии тысячелетия назад и с тех пор развивается по собственным
законам.
— Алхимики учат, что рудные жилы в земле суть ветви огромного древа, ствол
которого расположен в центре земли, и металлы поднимаются по ним, словно
сок, — сказал Стерлинг. Отблески огня лежали на его задумчивом лице.
Даниель так устал, что сперва не понял аналогии; а может быть, недооценил
брата. Ему подумалось, что тот просит подсказки, где искать золотые жилы.
Только в карете Стерлинга по пути к Чаринг-Кросс он понял, что хотел сказать
брат: рост денег и коммерции с позиций натурфилософии подобен разрастанию
огромного подземного древа. Его можно подозревать, ощущать, иногда использовать
практически, но никогда — постичь до конца.
* * *
Таверна «Голова короля» была темна, но не закрыта. Войдя, Даниель увидел
там и тут — на стенах и на столах — островки зеленоватого света и услышал,
как знатные люди говорят приглушёнными голосами и время от времени взрываются
озорным смехом. Но вот свечение померкло, и служанки горящими лучинами зажгли
лампы. Теперь Даниель увидел Пеписа, Уилкинса и Комстока, а также герцога
Ганфлитского, сэра Кристофера Рена, сэра Уинстона Черчилля и — за лучшим
столом — графа Апнорского, одетого во что-то вроде трёхмерного персидского
ковра, отороченного мехом и осыпанного бусинками цветного стекла; а может, это
были драгоценные камни.
Апнор рассказывал про фосфор трём сухопарым дамам, обклеенным чёрными
мушками:
— Адептам алхимии известно, что каждый металл создают лучи определённой
планеты, проникающие в глубь Земли. Так, Солнце рождает золото, Луна —
серебро , Меркурий — ртуть, Венера — медь, Марс — железо, Юпитер — олово и Сатурн —
свинец. Открытая господином Роотом новая элементарная субстанция заставляет
предположить, что есть неизвестная науке планета — возможно, зелёного
цвета, — за орбитой Сатурна.
Даниель двинулся в сторону стола, за которым говорили, отрешённо глядя в
пустоту, Черчилль и Рен.
— Он смотрит на восток и расположен довольно далеко на севере, ведь так?
Быть может, король захочет назвать его Новым Эдинбургом?
— Да, чтобы пресвитериане возгордились! — колко произнёс Черчилль.
— Он не так далеко на севере, — подал голос Пепис из-за соседнего стола. —
Бостон лежит севернее на полтора градуса широты.
— Мы не ошибемся, посоветовав ему назвать его в свою честь...
— Чарльстон? Это название уже использовано — опять-таки в Бостоне.
— Тогда в честь его брата? Однако Джемстаун уже есть в Виргинии.
— о чём речь? — спросил Даниель.
— О Новом Амстердаме. Наш монарх получил его в обмен на Суринам, — сказал
Черчилль.
— Говорите, сэр, — ещё могут быть бродяги в Дорсете, которые вас не
слышали ! — захохотал Пепис.
— Король просил Королевское общество подыскать название для города, — очень
тихо продолжал Черчилль.
— М-м-м... его брат ведь вроде как завоевал это место? — спросил Даниель. Он
знал ответ, но не мог указывать таким людям.
— Да, — многозначительно произнёс Пепис. — Это была часть атлантической
кампании Йорка — перво-наперво он отбил у голландцев несколько гвинейских
портов, богатых золотом и рабами, а затем с попутным пассатом отплыл к
следующей добыче — Новому Амстердаму.
Даниель отвесил ему лёгкий поклон и продолжил:
— Если нельзя использовать имя «Джеймс», быть может, воспользоваться
титулом? В конце концов, Йорк — город на севере нашего восточного побережья, но
не так далеко к северу...
— Уже думали, — мрачно отвечал Пепис. — Есть Йорктаун в Виргинии.
— А может, Нью-Йорк? — предложил Даниель.
— Умно... однако, слишком очевидное производное от «Новый Амстердам», —
заметил Черчилль.
— Если мы назовём его Нью-Йорк, то получится, что в честь города Йорка, а
нам надо в честь герцога Йоркского, — ехидно возразил Пепис.
Даниель сказал:
— Вы, разумеется, правы...
— Да полно вам! — Уилкинс хлопнул ладонью по столу, разбрызгивая пиво и
фосфор во все стороны. — Не педантствуйте, мистер Пепис. Все поймут, что это
означает.
— По крайней мере, все, кто достаточно умён, — вставил Рен.
— Э... ясно... вы предлагаете более тонкий подход, — пробормотал сэр Уинстон
Черчилль.
— Давайте занесём его в список, — предложил Уилкинс. — Чем больше мы
придумаем названий с «Джеймс» и «Йорк», тем лучше.
Сэр Уинстон Черчилль одобрительно хмыкнул — а может, он просто прочищал
горло или подзывал служанку.
— Как вам будет угодно... моё дело маленькое, — сказал Даниель. — Я так
понимаю, что демонстрация господина Роота была принята благосклонно?
По какой-то причине все разом покосились на графа Апнорского.
— Она шла успешно, — отвечал Пепис, придвигаясь к Даниелю, — пока мистер
Роот не пригрозил отшлёпать графа. Не смотрите на него, не смотрите на него.
Продолжая спокойно говорить, Пепис взял Даниеля под руку и развернул от Ап-
нора. Очень некстати, потому что Даниель только что различил слова «Исаак
Ньютон» и намеревался подслушать.
Пепис провел Даниеля мимо Уилкинса, который в этот момент добродушно шлёпал
по задику служанку. Трактирщик позвонил в колокольчик, и все задули свет;
теперь в таверне светился лишь обретший новую силу фосфор. Все сказали «Ух
ты!», и Пепис вытащил Даниеля на улицу.
— Вы знаете, что господин Роот получает фосфор из мочи?
— Ходят такие слухи, — отвечал Даниель. — Мистер Ньютон разбирается в
алхимии лучше меня: он сказал, что Енох Красный пытался по старинному рецепту
получить из урины философскую ртуть и случайно наткнулся на фосфор.
— Да, и рассказывает целую историю о том, как нашёл рецепт в Вавилонии. —
Пепис закатил глаза. — Придворные слушали как зачарованные. Так или иначе,
для сегодняшней демонстрации он собрал мочу из Уайт-холла и выпаривал её
бесконечно на барже посреди Темзы. Не стану мучить вас подробностями, довольно
сказать, что, когда он закончил и зрители перестали хлопать, все придворные
как один начали сравнивать лучезарность короля с лучезарностью фосфора...
— Полагаю, это было обязательно...
Уилкинс, грохнув дверью, вышел из таверны, по-видимому, с единственной
целью : посмотреть, как Даниелю будут пересказывать эту историю.
— Граф Апнорский высказался в том духе, что причиной всему некая особая
субстанция — королевский гумор, — пронизывающая тело монарха и выделяемая с
мочой. Когда все придворные согласились и отвосхищались философскими
познаниями графа, Енох Красный сказал: «По правде говоря, большая часть мочи
принадлежала королевским гвардейцам и лошадям».
— Тут граф вскочил! Рука его потянулась к шпаге — разумеется, чтобы
защитить честь короля, — вставил Уилкинс.
— А что его величество? — спросил Даниель.
Уилкинс изобразил руками весы и покачал ими вверх-вниз.
— И тут мистер Пепис перевесил чашу весов. Он рассказал историю времен
Реставрации. В 1660 году он был на корабле с королём и некоторыми приближёнными,
включая графа Апнорского, тогда двенадцати лет. Ещё на борту был любимый
старый пёс короля. Пёс нагадил на палубу. Молодой граф пнул пса и хотел
выбросить за борт, но король остановил его, сказав со смехом: «Видишь, по крайней
мере, в некоторых смыслах короли ничем не отличаются от простых смертных!»
— Он, правда, это сказал?! — вскричал Даниель и тут же почувствовал себя
полным болваном.
— Разумеется, нет, — отвечал Пепис. — Я просто пересказал историю таким
образом, поскольку это казалось мне полезным.
— И помогло?
— Король рассмеялся, — сказал, наконец, Пепис.
— И Енох Красный спросил, не пришлось ли отшлёпать графа, чтобы научить его
почтению к старшим.
— К старшим?
— Пёс был старше графа... слушайте внимательнее! — сурово нахмурился Пепис.
— Мне кажется, это были опрометчивые слова, — пробормотал Даниель.
— Король ответил: «Нет, нет, Апнор всегда был учтивым малым» или что-то в
таком роде, и дуэли не произошло.
— Однако Апнор злопамятен...
— Енох отправлял в ад людей получше Апнора, за него не тревожьтесь.
Займитесь собственными недостатками, молодой человек, — излишней серьёзностью,
например...
— Склонностью к беспокойству, — вставил Пепис.
— Недолжной трезвенностью... Идёмте назад в таверну!
Он проснулся на следующий день в наёмном экипаже по пути в Кембридж — в
замкнутом пространстве вместе с Исааком Ньютоном и его разнообразными
приобретениями: шестью томами «Theatrum Chemicum1», многочисленными ящичками,
набитыми соломой, из которой торчали горлышки реторт и пахло чем-то незнакомым.
Исаак говорил:
— Если будешь ещё блевать, то, пожалуйста, сюда, в миску: я собираю желчь.
Эту просьбу Даниель удовлетворил сразу.
— Думаешь преуспеть в том, что не удалось Еноху Красному?
— о чём ты?
— Хочешь получить философскую ртуть?
Огромный, мутный, невразумительный компендиум алхимических знаний.
— А чем ещё можно заниматься?
— Королевское общество в восторге от твоего телескопа, — сказал Даниель. —
Ольденбург просит тебя о нём написать.
— М-м-м... — рассеянно проговорил Исаак, сравнивая отрывки из трёх книг
сразу. — Не подержишь на минуточку?
Так Даниель стал живой подставкой для книг; впрочем, сейчас он ни на что
лучшее и не годился. Следующий час у него на коленях лежал фолиант четыре
дюйма толщиной, оправленный в золото и серебро и явно изготовленный за
столетия до Гуттенберга. Даниель едва не ляпнул: «Он небось обошёлся тебе в
чёртову уйму денег», но при ближайшем рассмотрении обнаружил вклеенный экслибрис с
гербом Апнора и дарственной надписью:
Мистер Ньютон!
Пусть этот том будет так же драгоценен для Вас, как для меня — воспоминания
о нашей нечаянной встрече.
АПНОР.
На «Минерве», залив
Кейп-Код, Массачусетс
Ноябрь, 1713 г
Как только они выходят из Плимутской бухты в залив Кейп-Код, ван Крюйк
снова становится капитаном и возвращается в свою каюту. Он несколько расстроен,
застав её в беспорядке. Наверное, Даниель и впрямь горький старый атеист с
мозгами набекрень, поскольку при взгляде на перекошенное лицо капитана с
трудом сдерживает смех. «Минерва» — собрание досточек, удерживаемое вместе
гвоздями, нагелями, найтовами и паклей и не тянущее даже на соринку в глазу мира,
скорее на крохотный зародыш из тех, что Гук обнаружил под микроскопом. Она
удерживается на плаву лишь потому, что матросы день-деньской качают помпы, не
переворачивается лишь потому, что очень умные люди постоянно наблюдают за
небом и за морем вокруг. Каждый парус и трос тают с заметной скоростью, словно
снег под солнцем, и матросы должны постоянно тренцевать, клетневать, смолить
и сплеснивать бесконечную паутину пеньковых снастей, чтобы «Минерва» не
рассыпалась посреди океана, как воображает Даниель, с внезапностью взрыва.
Подобно змее, меняющей кожу, она сбрасывает истёртое и сломанное, заменяя новым
из внутренних резервов, — эволюционирует. Единственный способ поддержать эту
постоянную и насущную эволюцию — пополнять припасы в трюме, убывающие столь
же неумолимо, как сочится в щели вода. Единственный способ делать это —
доставлять товары из порта в порт, зарабатывая немного денег в каждом рейсе
бесконечного плавания. Каждый день сталкивает их с ураганами и пиратами. Выйти в
море и увидеть «Минерву» — все равно, что в пустыне обнаружить пирамиду
Хеопса , стоящую вверх тормашками. Она — дитя в корзине, книга в огне. И при том
ван Крюйку хватило духу оснастить свою каюту, словно барскую гостиную,
хрупкими барометрами, часами и оптическими приборами, приличной библиотекой,
инкрустированным кабинетом с фарфоровой посудой, запасом портвейна и бренди. У
него тут зеркала, скажите на милость! Мало того, войдя в каюту и обнаружив
немного битого стекла на полу и ударные кратеры в переборках, он приходит в
такую ярость, что Даниель и без слов Даппы понимает: капитана лучше на время
оставить одного.
— Итак, занавес над представлением опустился. Понимаю, человек в вашем
положении может чувствовать себя ненужной ракушкой, приросшей к корабельному
днищу, помехой морякам, однако на «Минерве» всем найдётся работа, — говорит
Даппа, ведя его на батарейную палубу.
Даниель не слушает, захваченный зрелищем. Все преграды, загромождавшие
палубу, убраны или выброшены за борт в угоду пушкам. Они были принайтовлены па-
раллельно корпусу, но сейчас развернуты на девяносто градусов и нацелены в
орудийные порты. Поскольку корабль идет заливом Кейп-Код, в милях от
ближайшего неприятеля, порты закрыты. Однако матросы, словно рабочие за кулисами,
суетятся с разными замысловатыми орудиями: фитильными пальниками, подъемными
клиньями, правилами и такелажными лопатками. Один держит что-то похожее на
большую лупу, только без стекла: пустое железное кольцо на рукоятке; он сидит
верхом на ящике с ядрами и пропускает их в кольцо, сортируя по размеру.
Другие выстругивают деревянные кругляшки, называемые поддонами, и привязывают их
к ядрам. Однако возле пороховых бочонков люди с железным инструментом не
приветствуются — от железа бывают искры.
Матрос-ирландец разговаривает с плимутским пиратом, захваченным сегодня
утром. Их разделяет пушка, а когда людей разделяет пушка, то и говорят обычно о
ней.
— Это Вострушка Венди, или цаца, как мы иногда для краткости кличем её в
разгар боя, хотя можно называть её «милка» или «зазноба», но ни в коем случае
не Вертихвостка и не Ветреница Венди, как вот они, — суровый взгляд в сторону
расчёта другой пушки, Мистера Фута, — пытаются её обозвать.
— А что, и впрямь ветрена?
— Как всякую барышню, её надо узнать поближе, и тогда в её непостоянстве
становится видна последовательность — своего рода верность. Первое, что ты
должен запомнить про нашу девоньку, что она обычно бьёт выше и левее центра.
И ещё она очень неподатлива, наша целочка Венди, поэтому ядра надо брать
поменьше и вставлять их понежнее...
Кто-то из расчёта Манильского Сюрприза на мгновение приоткрывает орудийный
порт, и в него бьёт солнце. Однако Манильский Сюрприз на левом борту корабля.
— Мы плывём на юг?! — восклицает Даниель.
— Лучший курс при северном ветре, — отвечает Даппа.
— Но там всего в нескольких милях — мыс Кейп-Код! Как же мы выберемся?
— Как вы правильно поняли, чтобы обогнуть полуостров, нам некоторое время
придётся идти в бейдевинд, — соглашается Даппа. — Тут-то флотилия Тича на нас
и нападёт. Однако у его кораблей косое парусное вооружение, и они смогут
держать круче к ветру, чем наша дорогая «Минерва» с её прямыми парусами.
Преимущество на стороне Тича.
— Так не следует ли нам направиться к северу, покуда не поздно?
— Он настигнет нас через несколько минут — весь флот разом. Мы предпочли бы
сражаться с каждым из его кораблей по отдельности. Посему пока на юг. На фор-
дачок под всеми парусами мы идём быстрее. Тич знает, что может упустить нас,
преследуя к югу. Однако знает он и другое: рано или поздно мы должны
повернуть к северу, потому расставит корабли в цепь и будет нас дожидаться.
— Однако разве Тич не будет думать о том же самом и держать свою флотилию
вместе?
— В дисциплинированном флоте, рвущемся к победе, так бы оно и было. Мы же
имеем дело с пиратским флотом, рвущимся к добыче, а по пиратским законам
львиная доля достанется кораблю, взявшему приз.
— А... то есть каждый капитан постарается вырваться вперёд и напасть
независимо .
— Именно так, доктор Уотерхауз.
— Но не безрассудно ли маленькому шлюпу атаковать такой корабль? — Даниель
обводит рукой батарейную палубу: шумную ярмарку, по которой стремительно
циркулируют ядра, поддоны, пороховые бочонки, враки, остроты и обещания.
— Отнюдь, если на корабле недостает команды, а капитан — выживший из ума
трус. Теперь если вы соблаговолите спуститься со мной в трюм... не
беспокойтесь , я зажгу фонарь, как только мы будем достаточно далеко от пороха... вот.
Чистый корабль, вы согласны?
— Простите? Чистый? Да, думаю, для корабля... — говорит доктор Уотерхауз. Он
не поспевает за быстрыми, как ртуть, мыслями Даппы.
— Благодарю вас, сэр. Однако это изъян, когда в бою дело доходит до
мушкетонов. Мушкетоны, как вам, наверное, известно, хороши тем, что из них можно
палить любыми гвоздями, камешками, щепками и другим подручным мусором, —
однако мы на «Минерве» взяли в привычку выметать весь сор за борт несколько раз
на дню. В такие дни, как сегодняшний, мы сожалеем о своей чистоплотности.
— Я знаю о мушкетонах больше, нежели вы можете вообразить. Чего вы от меня
хотите?
— Чуть позже один из наших людей научит вас делать зажигательные снаряды,
но пока мы к этому не готовы, потому я попрошу вас спуститься в трюм и...
Доктор Уотерхауз не верит своим ушам. Он прежде не бывал в трюме и думал
увидеть полную неразбериху, как в хранилище Королевского общества. Но нет:
бочки и тюки расставлены аккуратно и тщательно принайтовлены; на переборке у
трапа висит схема с точными указаниями, что когда и куда помещено. В самом
низу, под словом «льяло», рукой ван Крюйка приписка: «устаревший фаянс —
держать под рукой».
Даппа оторвал двух матросов от дела, которому те предавались последние
полчаса : учёной беседе о приближающемся пиратском шлюпе. Матросы считали это
достойным времяпрепровождением, Даппа — нет. Минуту они сверяются со схемой,
и Даниель с умеренным изумлением осознает, что оба умеют читать и понимают
цифры. Матросы сходятся на том, что старый фаянс должен быть в носовой части
трюма. Это самая красивая часть корабля: многочисленные шпангоуты отходят от
изогнутого вверх киля, образуя перевернутый свод. Чувствуешь себя мухой,
исследующей купол собора. Матросы отодвигают несколько ящиков, не умолкая ни на
минуту — пытаются перещеголять друг друга леденящими кровь байками о
жестокости знаменитых морских разбойников. Потом поднимают люк, ведущий в нижний
отсек трюма, и в мгновение ока вытаскивают два ящика безобразнейшей фаянсовой
посуды. Сами ящики — из отличного виргинского можжевельника, который не гниёт
в сырости. Посуда ничем не переложена, так что часть работы за Даниеля уже
сделана. Он благодарит матросов, те смотрят на него удивлённо и уходят
наверх. Даниель расстилает на палубе старый гамак — два ярда парусины, —
высыпает на него содержимое ящика и принимается орудовать молотком.
Каков оптимальный размер черепков (думает Даниель) для стрельбы из
мушкетона? Когда во время Пожара королевский стражник выстрелил ему в спину, он
получил синяки и порезы, но ни единой раны. Вероятно, чем больше, тем лучше,
что облегчает дело. Легко представить, как острый треугольник ярко
глазурованного фаянса впивается в пирата, рассекая вену или артерию. Однако слишком
большие осколки не влезут в дуло. Даниель решает остановиться на скромном
диаметре в полдюйма и соответственно бьёт тарелки, ссыпая куски нужного
размера в парусиновые мешочки, а более крупные оставляя для дальнейшей
экзекуции. Занятие приятное: через некоторое время он ловит себя на том, что поёт
песенку: те самые куплеты, что исполнял с Ольденбургом в Широкой Стрелковой
башне. Он отбивает ритм молотком, подбирая ноты, с которыми резонирует трюм.
Вокруг сочится в щели между досок вода и, весело журча, бежит в льяло; помпы
откачивают её с мерным чмоканьем и присвистом, словно бьющееся сердце в
систолу и диастолу.
Колледж Грешема,
Бишопсгейт, Лондон
1672 г
Инквизитор-иезуит Риччоли тщился
семьюдесятью семью доводами опровергнуть
учение Коперника... Думаю, это
единственное открытие ответит на них на все и
ещё на семьдесят семь, ежели кто-нибудь
сумеет столько измыслить.
Роберт Гук
Добрую половину двух прошлых месяцев Даниель провёл на крыше Грешем-
колледжа, трудясь над дырой — пробивая её, не чиня. Гук не мог этого делать
из-за усилившихся головокружений; случись очередной приступ на крыше
колледжа , он бы рухнул вниз, словно червивое яблоко с ветки — последний эксперимент
в исследовании загадочной силы тяжести.
Для человека, который, по собственным словам, ненавидит разглядывать острые
предметы под микроскопом, Гук проводил удивительно много времени, оттачивая
колкие доводы против иезуитов. Покуда Даниель проделывал дыру в крыше, Гук на
безопасном уровне расхаживал взад-вперёд по галерее. В паху у него было
закреплено жёсткое седло, от которого отходил прут к снабжённому циферблатом
колесику: собственного изобретения шагомер, позволяющий определить, сколько
он проходит, не уходя никуда. Цель (как объяснял он Даниелю и другим
обескураженным членам Королевского общества) — не попасть из точки А в точку Б, а
вспотеть. Каким-то образом с потом из организма выходит нечто, вызывающее
мигрень, тошноту и головокружения. Время от времени Гук останавливался и,
дабы освежиться, выпивал стакан чистой ртути. В одном из концов галереи он
установил стол, на котором держал перья и модные снадобья из лавки мсье Лефев-
ра. Перья были разные; одними он щекотал себе в горле, чтобы вызвать рвоту,
другие затачивал, обмакивал в чернила и записывал ими показания шагомера, или
изливал желчь на иезуитов, не признающих, что Земля вращается вокруг Солнца,
или строчил филиппики против Ольденбурга, или просто выполнял рутинные
обязанности городского землемера.
Инквизитор-иезуит Риччоли указал, что, будь небо усеяно звёздами,
находящимися на разном расстоянии, и вращайся Земля вокруг Солнца по огромному
эллипсу, звёзды смещались бы одна относительно другой в течение года, как движутся
деревья в глазах идущего по лесу наблюдателя. Однако такой параллакс не
наблюдался, и это доказывало (по крайней мере, для Риччоли), что Земля
неподвижно закреплена в центре Вселенной. Для Гука это доказывало лишь, что не
построены достаточно мощные телескопы и не сделаны достаточно точные замеры.
Чтобы добиться нужного увеличения, он собирался построить телескоп тридцати
двух футов длиной. Дабы свести к нулю преломляющее действие земной атмосферы
(очевидное по тому, что Солнце на восходе и на закате кажется сплюснутым),
телескоп необходимо нацелить точно вверх, а для того — пробурить вертикальную
скважину в крыше Грешем-колледжа. Старинный особняк походил на мазанку,
которую столько чинили, что теперь она вся состоит из перекрывающихся заплат —
сплошная рубцовая ткань. Это придавало работе занимательность — по ходу дела
Даниель узнал уйму всего нужного и ненужного о том, как дома воздвигаются и
почему не разваливаются.
Цель была глядеть вверх на небо и вычислять расстояния до ближайших звезд.
Однако, поскольку Даниель работал днём, он в минуты отдыха смотрел вниз, на
Лондон. С Великого пожара прошло шесть лет, но восстановление только сейчас
развернулось в полную меру.
Раньше колледж Грешема был зажат домами примерно такой же высоты, теперь же
высился одинокой усадьбой среди разорённого поместья — Пожар остановился у
самых его дверей. Когда Даниель стоял на краю крыши и глядел на юг, в сторону
Лондонского моста, всё в поле его зрения несло следы огня или копоти.
Предположим, что город — огромные гуковы часы, и Грешем-колледж — центральная ось,
а Лондонский мост отмечает двенадцать часов. Тогда Бедлам точно позади Дание-
ля на шести часах, Тауэр — на десяти; восточный ветер и гласис спасли его от
пожара. Сектор от Тауэра до Лондонского моста представлял собой лабиринт
старых кривых улочек, над которыми там и тут высились чёрные остовы колоколен —
буквально как вешки землемера. Для Гука, предложившего план рационального
градоустройства, они были досадной помехой — противники требовали
восстанавливать улицы на прежних местах (пусть не такие кривые и узкие), используя
обугленные колокольни в качестве ориентиров. Незаполненный фон между
строительными участками («отрицательное пространство», как сказали бы живописцы)
теперь обозначал новые улицы, лишь немногим шире и прямее старых. Точно в
середине сектора зиял огороженный лунный кратер — место, где начался Пожар и
где Рену с Гуком предстояло воздвигнуть монумент.
Прямо перед Даниелем, в секторе между полуднем и часом дня, лежала старая
златокузнечная слобода, улицы Треднидл и Корнхилл — так близко, что Даниель
слышал нескончаемую горячку покупок и продаж во дворе Биржи, подогреваемую
последними вестями из-за границы; мог заглянуть в окно Томаса Хама, где Мейф-
лауэр (как матрона) взбивала подушки и (как школьница) играла в чехарду с
Уильямом Хамом, своим младшеньким и любименьким.
Треднидл и Корнхилл, сливаясь, образовывали Чипсайд, который Гук
значительно расширил, чем вызвал зубовный скрежет и почти апокалиптические вопли
противников . По счастью, Гук, безразличный к тому, что о нём думают, как никто
умел пропускать такие нападки мимо ушей. Чипсайд шёл так прямо, как Гук сумел
его проложить, к собору Святого Павла, былому и грядущему. Сейчас он
представлял собой россыпь бурых камней, оплавленного кровельного свинца и
человеческих костей из чумных захоронений. Рен по-прежнему работал над чертежами и
моделями нового собора. На улочках, прилегающих к кладбищу, располагались
типографии, в частности, та, где печатали почти все труды Королевского
общества, поэтому прогулки вверх и вниз по Чипсайду вошли у Даниеля в привычку: он
ходил туда забирать экземпляры «Микрографии» и вычитывать гранки уилкинсова
«Всеобщего алфавита».
Чуть дальше за развалинами собора (примерно на двух часах) стоял Брайдуэлл,
бывший королевский дворец, в котором шлюхи, актрисы и побродяжки щипали
паклю, мяли пеньку и занимались другими душеполезными исправительными работами.
Здесь впадала в Темзу река Флит — на самом деле вонючая сточная канава. Из-за
неё-то монархи и покинули Брайдуэлл, уступив его беднякам. Огонь легко
перекинулся через канаву и принялся дальше пожирать город, пока нехватка топлива
и героическая подрывная кампания короля и лорд-мэра не стянули его петлёй.
Куда Даниель ни смотрел, ему неизбежно приходилось отслеживать границу между
сгоревшей и не сгоревшей частями города от реки, через Флит-стрит и до самого
Холборна (на трёх часах). За тем местом, где шесть лет назад взлетел на
воздух его отец, лежал теперь обрамлённый домами и лавками квадрат садов,
фонтанов и статуй. Такие же или похожие возникали вокруг, особенно близ новых
домов на Пиккадилли, таких, как Комсток-хаус. Однако строительство и тот успех,
который оно принесло Стерлингу и Релею, не были для Даниеля новостью, и он
больше глазел на странные новые работы по окраинам города.
Если повернуться и посмотреть на север за остов старой римской стены, можно
было заглянуть прямо в Бедлам, меньше чем в четверти мили от Грешем-колледжа.
Он не сгорел, однако город поручил Гуку снести его и выстроить заново.
Шутили, что Лондон и Бедлам поменялись ролями: на месте снесённого Бедлама
раскинулся безмятежно-покойный сад камней, а Лондон (за исключением нескольких
участков, таких, как площадка под монумент и собор Святого Павла) лихорадочно
строился — телеги с камнем, брёвнами и кирпичом тянулись по улицам сплошным
потоком, и казалось, будто смотришь, как колбасу набивают мясом. Обгоревшие
дома сносили, рыли ямы, мешали раствор, с телег сбрасывали плиты, камни и
кирпичи обтёсывали по размеру, окованные колёса гремели по брусчатке, и всё
сливалось в безумный неумолчный грохот, словно титан жуёт холм.
За Бедламом на севере, северо-востоке и дальше к востоку за Тауэром
располагались несколько артиллерийских стрельбищ и военных лагерей. Последнее
время из-за англо-голландской войны там царило оживление. Не той
англоголландской войны, к которой Исаак прислушивался из Вулсторпского сада шесть
лет назад, — та закончилась в 1667-м. Теперь шла новая и совершенно иная
англо-голландская война, третья за такое же число десятилетий. Англичане
наконец-то смекнули объединиться с французами. Если не принимать во внимание
реальные интересы страны и отбросить всякие соображения морального плана (а
нынешнего короля Англии ни те, ни другие особо не занимали), это и впрямь было
куда разумнее, чем воевать против Франции. Хлынувшее в страну французское
золото склонило Парламент на сторону Людовика XIV и дало средства построить
много новых кораблей. Франция обладала огромной армией и не особо нуждалась в
английской помощи на суше; что Людовик покупал с потрохами, так это
английский флот, его пушки и порох.
Даниель не мог взять в толк, какую цель преследуют земляные работы на
северо-востоке Лондона. За несколько дней у него на глазах ровные плацдармы пошли
морщинами, которые со временем стали насыпями и рвами, постепенно оформляясь
(как если бы он фокусировал подзорную трубу) в чёткие укрепления. Даниель
никогда не видел такого воочию, поскольку в Англии их прежде не возводили, но
по книгам и картинам узнавал валы, бастион, люнеты и равелины. Если это была
подготовка к голландскому вторжению, то крайне плохо продуманная, поскольку
укрепления стояли на отшибе и обороняли лишь пастбище с обескураженными, но
очень хорошо защищенными коровами. Тем не менее, из Арсенала в Тауэре
вытащили пушки, и воловьи упряжки, надсаживая пупок, втянули их на валы. Щёлканье
бичей, фырканье и рёв животных доносились через Собачью канавку, Лондонскую
стену и скат крыши до слуха Даниеля. Тому оставалось лишь смотреть и
дивиться.
Ближе к реке, в пойме за Тауэром, армейская суета уступала место военно-
морской: на верфях пилили светлое дерево из Массачусетса и Шотландии, доски
складывались в изогнутые корпуса, мёртвые ели восставали мачтами. Исполинские
столбы чёрного дыма клубились над кузницами Комстока, где тонны чугуна
переливали на пушки. На горизонте крутились крылья мельниц, вращая зубчатые
передачи машин Комстока, сверлящих запальные отверстия в этих пушках.
Последняя мысль заставила Даниеля вновь поглядеть на Тауэр, с которого он и
начал: центральную загадку, где золото с французских (как знала теперь вся
Англия) судов перечеканивали на гинеи в уплату за пушки, корабли и за услуги
Англии в ее новой роли флотского сателлита Франции.
Однажды днём, как только церковные колокола прозвонили два, Даниель
спустился по лестнице в шахту телескопа. Гук отправился инспектировать какие-то
мостовые, оставив по себе лишь металлический запах рвоты. Даниель перешёл
улицу, ныряя между неучтивыми возами, забрался в карету Самюэля Пеписа и
устроился поудобнее. Прошло несколько минут. Даниель смотрел в окно на идущий
люд. В сотне ярдов отсюда улица бурлила маклерами, обязательства золотых дел
мастеров и акции Ост-Индской компании переходили из рук в руки, но здесь, за
Лондонской стеной, образовалась своего рода тихая заводь. Даниель наблюдал
беспорядочное мельтешение флотских офицеров, диссидентских проповедников,
членов Королевского общества, иностранцев и бродяг. Этот гордиев узел
внезапно разрубила сцена погони: нечёсаный босоногий мальчишка выбежал с Брод-
стрит, преследуемый бейлифом с дубинкой. Заметив проулок между голландской
церковью и Военно-морским казначейством, мальчишка юркнул за угол, помедлил
секунду, оценивая обстановку, и освободился от бремени, подбросив в воздух
светлый кирпич. Тот рассыпался, ветер подхватил его и раздул в облако трепе-
щущих прямоугольников. К тому времени, как Даниель или кто-то ещё снова
взглянули на мальчишку, того уже и след простыл. Бейлиф раскорячился, словно
сидя на невидимом пони, и принялся затаптывать памфлеты ногами, ловить в
охапку, рассовывать по карманам. Несколько стражников подбежали, обменялись с
ним короткими восклицаниями, взглянули на фасад голландской церкви и тоже
принялись собирать листовки.
Самюэлю Пепису предшествовали парик и запах кёльнской воды; сзади семенил
клерк с огромным рулоном бумаг.
— Ловко он придумал, этот мальчишка, — сказал Пепис, влезая в карету и
протягивая Даниелю памфлет.
— Старый трюк, — отвечал Даниель.
На лице Пеписа отразилось приятное изумление.
— Неужто Дрейк отправлял на улицу вас?
— Разумеется... обычный обряд инициации для всех мальчиков Уотерхаузов.
На листке был изображен король Людовик XIV: спустив штаны и отклячив
волосатую задницу, он срал в рот английскому моряку.
— Давайте отвезём Уилкинсу! Ему понравится, — предложил Пепис и заколотил
по крыше кареты. Кучер тронул вожжи. Даниель постарался обмякнуть всем телом,
чтобы не изувечиться, когда карету начнёт бросать на камнях.
— То, о чём мы говорили, при вас?
— Я всегда ношу его с собой, — сказал Пепис, извлекая из кармана
неправильной формы ком размером с теннисный мяч, — как вы — свои потроха.
— Напоминание о собственной смертности?
— Человек, которому удалили камень, знает о ней без напоминаний.
— Тогда зачем?
— В качестве последнего средства оживить беседу. Он помогает разговорить
кого угодно: немца, пуританина, краснокожего... — Пепис протянул Даниелю комок,
тяжёлый, как камень.
— Не могу поверить, что его извлекли из вашего мочевого пузыря!
— Вот видите! Действует безотказно, — отвечал Пепис и больше разговаривать
не стал, а развернул одну из больших бумаг, разделив карету пополам, словно
ширмой. Даниель думал, что это — чертёж корабля, пока солнце не заглянуло в
окно кареты и он не увидел на просвет столбцы цифр. Пепис что-то говорил
клерку, тот записывал. Даниелю оставалось вертеть в руках камень и смотреть
на город, который для седока выглядел совсем иначе, чем для пешехода.
Проезжая мимо кладбища рядом с собором Святого Павла, он увидел содержимое целой
типографии, вытащенное на улицу: несколько приставов и чиновник из ведомства
сэра Роджера Лестрейнджа рылись в кипах несброшюрованных листов и подносили к
зеркалу доски.
Через несколько минут карета остановилась перед домом Уилкинса. Пепис
оставил писаря в экипаже, а сам взлетел по лестнице, потрясая мочевым камнем,
словно странствующий рыцарь — частицей Животворящего Креста.
Он помахал камнем перед лицом Уилкинса; тот только рассмеялся. Впрочем,
даже этот смех был хоть какой-то отрадой, поскольку всё остальное внушало ужас.
Тёмный цвет панталон не мог скрыть того, что Уилкинс мочится кровью, порой —
не добравшись до стульчака. Он разом усох и раздался, если такое возможно;
запах, идущий от него, наводил на мысль, что почки не справляются со своим
делом.
Покуда Пепис убеждал епископа Честерского удалить камень, Даниель оглядел
комнату и расстроился, но не удивился, увидев несколько пузырьков из аптеки
мсье Лефевра. Он понюхал один — «Elixir Proprietalis LeFebure1», то же
снадобье, какое Гук принимал, когда от мигрени ему хотелось наложить на себя руки.
1 «Патентованный эликсир Лефевра» (лат.).
Эликсир этот Лефевр изобрёл, исследуя свойство мака; новое лекарство
пользовалось огромной популярностью при дворе, даже среди тех, кто не страдал от
камней или головной боли. Однако когда у Джона Уилкинса начался приступ
почечной колики, на несколько минут превративший епископа Честерского и
создателя Королевского общества в обезумевшее бессловесное животное, Даниель
подумал , что, может быть, мсье Лефевр не такой уж и мерзавец.
Когда всё закончилось, и Уилкинс снова сделался Уилкинсом, Даниель показал
ему памфлет и упомянул налёт Лестрейнджа на типографию.
— Те же люди занимаются одним и тем же вот уже десять лет, — объявил
Уилкинс.
Из слов «те же люди» Даниель понял, что автор памфлетов — Нотт Болструд и
что именно на него охотится Лестрейндж.
— Вот почему я не могу бросить свои дела и вырезать камень, — сказал
Уилкинс.
* * *
Даниель соорудил на крыше Грешем-колледжа систему блоков, Гук отвлёкся на
день от забот по восстановлению Лондона, и они установили телескоп. Гук
морщился и вскрикивал всякий раз, как инструмент за что-нибудь задевал, словно
это — отросток его собственного глаза.
Даниель же никак не мог полностью сосредоточиться на небесах. Лондон
отвлекал его и теребил — записки, подсунутые под дверь, заговорщицкие взгляды в
кофейнях, странные события на улицах занимали его больше, нежели следовало.
За городом на месте загадочных укреплений тем временем воздвигли помост и
начали сколачивать скамьи.
В один прекрасный день Даниель, а также вся лондонская знать и немалая
часть городских карманников заняли места на этих скамьях или на поле. Выехал
герцог Монмутский в наряде, чьё великолепие опровергало все проповеди, когда-
либо произнесённые кальвинистами; ибо будь эти проповеди верны, ревнивый
Господь поразил бы Монмута на месте. За ним Джон Черчилль, единственный, быть
может, мужчина в Англии, превосходящий Монмута красотой и потому в чуть менее
блистательном туалете. Король Франции не смог присутствовать лично, поскольку
был занят покорением Голландской республики; рослый актёр в горностаевой
мантии выехал вместо него на холм, уселся на трон и приступил к государственным
занятиям: смотреть в подзорную трубу и указывать пышно разодетым любовницам
на происходящее, поднимать скипетр, отправляя войска на приступ, спускаться с
трона и говорить несколько ласковых слов раненым офицерам, которых подносили
к нему на носилках, а в минуты опасности принимать величаво-гордые позы и
мановением руки успокаивать трепетных femmes1 Ещё один актёр исполнял роль
дт Артаньяна. Поскольку все знали, что с ним будет, ему при появлении хлопали
громче всех, к досаде (настоящего) герцога Монмутского.
Так или иначе: пушки с валов «Маастрихта» дали впечатляющий залп,
«голландцы» на укреплениях приняли картинные позы, чем вызвали негодующий гул
зрителей (как эти наглецы смеют обороняться?!), быстро перешедший в патриотический
рёв, когда по сигналу «Людовика XIV» Монмут и Черчилль бросились в атаку на
люнет. После завораживающего звона клинков и обильного пролития бутафорской
крови они установили английский и французский флаги по обе стороны парапета,
пожали руку д'Артаньяну и обменялись разного рода учтивыми жестами с
«королём» на холме.
Грянули рукоплескания. Ничего другого Даниель не слышал, но видел некую
буффонаду прямо перед собой: молодой человек в строгой одежде, заслонявший
1 Женщин (фр.)
ему вид своей пуританской шляпой, внезапно обернулся, раскинул руки, словно
раздавленный жук, уронил голову на белый воротник, вывесил язык и закатил
глаза. Он передразнивал «голландских» защитников крепости, которые теперь
лежали на люнете hors de combat1. Выглядело это неприглядно: у молодого
человека было что-то с лицом, какая-то ужасная кожная болезнь.
За его спиной разворачивались события: мёртвые защитники воскресли и
убежали за укрепления, готовясь к следующему действию. Равным образом и молодой
человек перед Даниелем поднял голову и оказался не мертвым голландцем, а
вполне живым англичанином с постной физиономией. Одет он был не просто в
унылое чёрное платье, а в такое унылое чёрное платье, какое в то время носили
гавкеры. Впрочем (как с опозданием сообразил Даниель), оно очень походило на
платье лжеголландских защитников «Маастрихта». Если задуматься, «голландцы»
эти куда больше напоминали английских диссентеров, чем настоящих голландцев —
те, если верить молве, давно закопали пилигримское платье (так и так
навеянное испанским фасоном) и одевались теперь на общеевропейский манер.
Соответственно, на поле не только представляли осаду Маастрихта, но и разыгрывали
притчу, в которой пышно разодетые красавцы-щеголи побеждали скучных
кальвинистов на улицах Лондона.
Медлительность, с какой это всё доходило до Даниеля, взбесила юного гавке-
ра, у которого была большая круглая голова и могучая челюсть аутентичного
Болструда.
— Гомер?! — вскричал Даниель, когда овации смолкли и сменились требованиями
принести пива. Сын Нотта Болструда бывал в доме Дрейка маленьким мальчиком,
однако, за последние лет десять Даниель его ни разу не видел.
Гомер Болструд вместо ответа посмотрел ему прямо в лицо. На обеих щеках по
бокам носа располагалась старая рана: комплекс красных траншей и кожных
валов , складывающихся в грубые буквы S и L. Их выжгли калёным железом на дворе
перед Олд-Бейли, через несколько минут после того, как суд признал Гомера
подстрекателем и пасквилянтом.
Гомеру Болструду было никак не больше двадцати пяти, тем не менее, круглая
голова вкупе с клеймом придавали ему властный не по годам вид. Он
выразительно кивнул на пространство позади скамей.
Гомер Болструд, сын государственного секретаря Нотта, внук прагавкера
Грегори, вывел Даниеля в становище из палаток и фургонов, доставивших реквизит и
всё остальное. Некоторые палатки предназначались для актёров и актрис. Гомер
провёл Даниеля между двумя такими палатками во встречном потоке «французских
любовниц», возвращающихся от трона «Короля-Солнца». Как в чутких глазах
Исаака надолго запечатлелся солнечный диск, так в сетчатку Даниеля врезались
несколько декольте. Где-то над ними должны были располагаться лица, глаза и
губы, но те единственные, которые Даниель заметил, что-то говорили товарке с
французским акцентом, из чего он заключил (как стало известно задним числом,
несколько простодушно), что актриса — француженка. Однако прежде чем Даниель
окончательно погрузился в мечтательную задумчивость, Гомер Болструд схватил
его за локоть и втащил в соседнюю палатку, где подавали пиво.
Пиво было из Голландии. Человек за столом — тоже. А вот вафли, которые он
ел, были определённо бельгийские.
Даниель сел на указанный стул и, некоторое время смотрел, как голландский
господин жуёт вафлю. Хотя его взгляд был устремлён вперед, перед глазами по-
прежнему стояли декольте и лицо «француженки». Однако постепенно этот образ,
увы, померк и сменился вафлей на тарелке дельфтского фаянса, которую перед
ним поставили. И не грубой пилигримской работы, а превосходнейшего
экспортного качества.
Вышедшие из строя (фр.)
Он чувствовал, что его приглашают разделить трапезу, поэтому отломил
кусочек вафли, положил в рот и стал жевать. Вафля была вкусная. Глаза привыкли к
полумраку, и Даниель различил стопки памфлетов в углу, аккуратно завёрнутые в
старые гранки. Слова на гранках были какие угодно, только не английские, —
памфлеты отпечатали в Амстердаме и доставили сюда на корабле с пивом или,
быть может, с вафлями. Время от времени полог палатки приподнимался, и кто-
нибудь из молчаливых голландцев, не вынимая изо рта трубку, просовывал туда
пачку памфлетов. Иногда это делал Гомер Болструд.
— Чтоо ообщего между бельгийскими ваафлями и вырезами женского плаатья? —
спросил голландский посол, ибо это был не кто иной, как он. Посол салфеткой
промокнул масло с губ. Он был белокурый и пирамидальный, как если бы
потреблял большое количество пива и вафель. — Я видел, каак вы на них глаазели, —
добавил он в качестве оправдания.
— Понятия не имею, сударь!
— Отрицаательное проостранство. — Посол растягивал гласные, как может
делать только голландский тяжеловес. — Слыхаали о тааком? Это из живоописи. Мы
знааем про отрицаательное проостранство, поскольку оочень любим каартины.
— Оно как-то соотносится с отрицательными числами?
— Это проомежуток между чем-либо, — сказал голландец и руками сдвинул
жирные перси, создавая грубое подобие женских грудей. Даниель смотрел в учтивом
недоумении, внутренне содрогаясь. Голландец взял с блюда новую вафлю и поднял
двумя пальцами за уголок, словно тряпку, намоченную чем-то гадким. — Подобным
ообразом и бельгийская ваафля определяется не сообственной изначальной приро-
одой, но раскаалёнными плаастинами, сжимающими её сверху и снизу.
— А, понял: вы говорите про Испанские Нидерланды.
Голландский посол закатил глаза и перебросил вафлю через плечо. Прежде чем
она долетела до земли, толстая собака, удивительно похожая на обезьяну,
подпрыгнула в воздух, схватила её и начала хрустеть — буквально, — ибо звук был
такой, словно сидящий на полу гомункул бормочет: «Хрусть, хрусть, хрусть».
— Зажаатые между Фраанцией и Голлаандской Республикой Испанские Нидерлаанды
быстро поглощаются Людовиком Четырнадцатым Бурбоном. Отлично. Однако когда Le
Roi du Soleil1 достиг Мааастрихта, он коснулся... чего?
— Политического и военного эквивалента раскалённых пластин?
Голландский посол, облизнув палец, тронул отрицательное пространство, но
отдёрнул руку и зашипел. Может, по голландскому счастью, а может, посол так
здорово рассчитал, однако в этот самый миг воздушная волна ударила Даниеля в
живот, палатка сжалась и тут же раздулась вновь. Вафельницы дребезжали и
щёлкали в полутьме, как зубы скелета. Собакообезьяна забилась под стол.
Гомер Болструд поднял полог, и стал виден люнет, разорванный надвое
подземным взрывом большого количества пороха и похожий на разломанный дымящийся
каравай. Воскресшие голландцы скакали наверху, топтали и жгли французские и
английские флаги. Публика вопила.
Гомер опустил полог, и Даниель перевёл взгляд на голландского посла,
который все это время не сводил с него глаз.
— Моожет быть, Фраанция заахватила Маастрихт, хоть и не без поотерь — она
лишилась своего героя дт Артаньяна. Однако воойну выиграем мы.
— Рад слышать о ваших успехах в Голландии... Не думаете ли вы изменить свою
тактику в Лондоне? — громко, чтобы слышал и Гомер, спросил Даниель.
— В кааком смысле?
— Вы знаете, что делает Лестрейндж.
— Я знааю, что Лестрейнджу не удается сделать! — хохотнул голландец.
— Уилкинс хочет превратить Лондон в Амстердам — я не про деревянные башма-
1 Король-Солнце (фр.)
ки.
— Много церквей — ни одной госудаарственной религии.
— Это труд его жизни. В последние годы он забросил натурфилософию, чтобы
направить все усилия к этой цели. Он стремится к благу Англии, однако высокие
англикане и криптокатолики при дворе возражают против всего, что отдаёт
диссидентством . Задача Уилкинса и без того трудна, как же ему преуспеть, если в
глазах общества диссиденты неразрывно связаны с нашими врагами-голландцами?
— Через год — когда сочтут мёртвых и осознают истинную цену войны — задача
Уилкинса станет простой донельзя.
— Через год Уилкинса не будет. Он умрёт от мочекаменной болезни, если не
согласится удалить камень.
— Могу порекомендовать цирюльника, весьма ловко орудующего ножом...
— Он считает, что не вправе потратить несколько месяцев на выздоровление,
когда всё висит на волоске и ставки столь высоки. Он как никогда близок к
успеху, господин посол, и если бы вы отступились...
— Мы отступимся, когда отступятся французы, — сказал посол и махнул рукою
Гомеру. Тот поднял полог. Англо-французские войска, возглавляемые Монмутом,
снова брали люнет. «Дт Артаньян» лежал раненный в бреши. Джон Черчилль, уложив
его голову себе на колени, поил старого мушкетёра из фляжки.
Полог оставался поднятым, и Даниель, наконец, понял, что ему указывают на
дверь. Выходя, он поймал Гомера за локоть и потянул на грязную улицу.
— Брат Гомер, — сказал он, — голландцы обезумели. Их можно понять, тем не
менее наша ситуация не настолько отчаянна.
— Напротив, — отвечал Гомер. — Я бы сказал, что ты в смертельной опасности,
брат Даниель.
В устах другого человека это означало бы физическую опасность, однако,
Даниель довольно варился среди единоверцев Гомера (другими словами, собственных
единоверцев), чтобы понять: Гомер говорит о духовной опасности.
— Надеюсь, не потому, что я недавно заглядывал хорошенькой девушке за
декольте?
Гомеру шутка не понравилась. Более того, ещё не договорив, Даниель понял,
что окончательно стал для Гомера если не погибшим, то быстро погибающим в
грехах. Он решил испробовать другой подход.
— Твой отец — государственный секретарь!
— Так иди и поговори с моим отцом.
— Я о том, что не будет беды — или опасности, если тебе угодно, — в том,
чтобы применить тактику. Кромвель применял тактику, чтобы выигрывать
сражения, это ведь не значит, что ему недоставало веры? Напротив, не использовать
богоданные мозги и бросать все силы в лобовую атаку — грех, ибо сказано: не
искушай Господа Бога твоего!
— У Джона Уилкинса камень, — отчеканил Гомер. — От дьявола это или от Бога,
пусть спорят иезуиты. Так или иначе, он умрёт, если ты и твои коллеги не
придумаете , как обратить камень в жидкость, которая выйдет с мочой. В страхе за
его жизнь ты вообразил, что коли я, Гомер Болструд, перестану распространять
на лондонских улицах возмутительные памфлеты, потянется некая цепочка
последствий, и в итоге Уилкинс ляжет под нож, переживёт операцию, будет жить долго
и счастливо, оставаясь тебе добрым отцом, какого у тебя никогда не было. И ты
говоришь, что голландцы сошли с ума?
Даниель не мог ответить. Слова Гомера припечатали его с теми же силой,
жаром и нестерпимой болью, что клеймо палача — самого Болструда.
— А коли ты воображаешь себя тактиком, подумай о паскудном балагане,
который мы смотрим. — Гомер махнул рукой в сторону люнета.
На парапете Монмут вновь водружал английское и французское знамёна под
оглушительный рёв зрителей, затянувших «Пики на плотинах». «ДтАртаньян» испус-
тил последний вздох. Джон Черчилль на руках снёс его с крепостной стены и
уложил на носилки, где героя тут же осыпали цветами.
— Узри мученика! — глумливо засмеялся Гомер. — Он отдал жизнь за идею и
навсегда останется в сердцах знати! . . Вот тебе и тактика. Мне жаль Уилкинса. Я
не стал бы причинять ему вред, ибо он нам друг. Однако я не в силах отвратить
смерть от его дверей. А когда смерть придёт, он станет мучеником — не столь
романтическим, как д'Артаньян, но за более правое дело. Не обессудь, брат Да-
ниель. — И Гомер пошёл прочь, сдирая обертку с пачки памфлетов.
«ДтАртаньяна» несла перед трибунами процессия живописно растрёпанных
кавалеров, зрители покупали букетики у цветочниц и забрасывали цветами героев
живых и «мёртвых». Лепестки еще ложились на лжемушкетёра, а в воздухе над
трибунами уже закружили подхваченные ветром листки. Даниель поймал один и увидел
карикатуру, на которой несколько французских кавалеров зверски насиловали
голландскую молочницу. На другом мушкетёр в кружевном галстуке, силуэтом на
фоне горящей протестантской церкви, ловил на острие шпаги подброшенного
младенца. На трибунах вокруг Даниеля зрители передавали листовки из рук в руки;
иные даже засовывали их в карманы или за обшлага.
Итак, всё было непросто. И сильно усложнилось десять минут спустя, когда
при обстреле «Маастрихта» на виду у всех взорвалась пушка. Зрители подумали,
что это сценический трюк, пока на них не посыпались окровавленные руки и ноги
бомбардиров, мешаясь с непрекращающимся кружением памфлетов.
Даниель вернулся в Грешем-колледж и всю ночь работал с Гуком. Гук снизу
смотрел на различные звёзды, а Даниель с крыши наблюдал новую, вспыхнувшую на
восточном краю Лондона: чернь с факелами в руках бурлила на Сент-Джеймс-
филдс, время от времени слышались мушкетные выстрелы. Позже он узнал, что
толпа, разъярённая взрывом пушки, напала на дом Комстока.
Сам Джон Комсток заявился в Грешем-колледж на следующее утро. Даниель не с
первой минуты его узнал: так изменили Комстока потрясение, возмущение и даже
стыд. Он потребовал, чтобы Гук и остальные, бросив все дела, изучили обломки
пушки, с которой, по его уверениям, что-то сделали «мои недруги».
Коллегия Святой
и Нераздельной
Троицы, Кембридж
1672 г
Имеются некоторые вещи, которые не могут
быть представляемы на основе фикции.
Гоббс, «Левиафан»
СНОВА В ПОРТАХ
комедия
Действующие лица
Мужчины:
г-н ВАН УНДЕРДЕВАТЕР, голландец, основатель коммерческой империи по
торговле свиными ушами и картофельными глазками.
НЗИНГА, негр-каннибал, бывший король Конго, ныне раб г-на УНДЕРДЕВАТЕРА.
ИОСАФАТ КУНШТЮК, граф ЖУПЕЛ, энтузиаст.
ТОМ БЕГГЛ, бывший солдат, бродяга.
Преподобный ИЕГОВА ТРЯСОГУЗ, пуританский святоша.
ЮДЖИН КУНШТЮК, сын лорда ЖУПЕЛА, капитан пехотного полка.
ФРАНСИС АНДРОФИЛ, граф де ГЛУХОМАНЬ, придворный вертопрах.
ХВАТ и СТЫРЬ, подручные ТОМА БЕГГЛА.
Женщины:
мисс ЛИДИЯ ВАН УНДЕРДЕВАТЕР, дочь и единственная наследница г-на ВАН УНДЕР-
ДЕВАТЕРА, недавно из венецианского пансиона.
Леди ЖУПЕЛ, супруга ИОСАФАТА КУНШТЮКА.
Мисс НОЖКИВРОЗЬ, сообщница ТОМА БЕГГЛА.
Место действия:
ГЛУХОМАНЬ, сельское поместье в Кенте.
Действие I. Сцена I
Каюта на корабле в море. Гремит гром, сверкают молнии. Входит г-н ван Ун-
дердеватер в халате и с фонарём.
ВАН УНД: Боцман!
Входит Нзинга, мокрый, с мешком.
НЗИНГА: Я здесь, господин!
ВАН УНД: Лопни мои глаза! Вы что, искупались в чане со смолой, боцман?
НЗИНГА: Это я, господин, ваш раб, моё королевское величество, милостью
древесного бога, горного бога, речного бога и других богов, которых я не упомню,
король Конго.
ВАН УНД: А что у тебя в мешке?
НЗИНГА: Яйца.
ВАН УНД: Яйца! Чтоб тебе ни дна ни покрышки! Ты забыл уроки цивилизации!
НЗИНГА: Ледяные.
ВАН УНД: Благодарение небесам.
НЗИНГА: Я собрал их с палубы, когда шёл град с куриное яйцо, — вы за это
благодарите небеса?
ВАН УНД: Да, ибо это означает, что у боцмана всё на месте. Боцман!
Входит Лидия, в халате, растрёпанная.
ЛИДИЯ: Папенька, почему вы так громко требуете боцмана?
ВАН УНД: Моя дорогая Лидия, я хочу попросить, чтобы он прекратил этот
ужасный шторм.
ЛИДИЯ: Но, папенька, боцман не может укротить бурю.
НЗИНГА: Я знаю одного гвинейского божка, который заведует погодой и берёт
по-божески — думаю, за несколько бочонков рома он согласится её укротить.
ВАН УНД: Рома!.. Я тебе что, дурной? Если твой божок в трезвом виде
устраивает такую погоду, то что он учинит в пьяном?
НЗИНГА: Можно расплатиться с ним раковинами каури. Если хозяин отрядит моё
величество в ближайшей шлюпке на юг, моё величество с удовольствием выступит
посредником...
ВАН УНД: Вижу, ты ловкий коммерсант. Мне вспомнилось, как я обменял миллион
каннибальских ушей на миллион картофельных глазков и остался в приличном
барыше .
Новый раскат грома.
ВАН УНД: Эй! Боцман!
Входит лорд Жупел.
ЛОРД ЖУПЕЛ: Что тут за крики?
ЛИДИЯ: Лорд Жупел, рада вас видеть.
ВАН УНД: Плата за окончание грозы слишком велика, рынок языческих божеств
слишком далёк...
ЛОРД Ж.: Тогда зачем, сударь, вы зовёте боцмана?
ВАН УНД: Скажу ему, чтобы сохранял стойкость перед лицом опасности.
ЛИДИЯ: Поздно, отец!
ВАН УНД: О чём ты, дитя?
ЛИДИЯ: Услышав тебя, боцман утратил всякую стойкость и бежал в страхе.
ВАН УНД: Откуда ты знаешь?
ЛИДИЯ: Он опрокинул гамак и уронил меня на пол!
ВАН УНД: Лидия, Лидия, я издержал состояние, чтобы отправить тебя в
венецианский пансион, где бы ты научилась быть добродетельной девицей...
ЛИДИЯ: Я старалась, отец, но это так трудно!
ВАН УНД: Так что, мои деньги пошли псу под хвост?
ЛИДИЯ: Ах нет, отец. От нашего учителя танцев, сеньора Дефлорацио, я
научилась чудесным песенкам.
Поёт1.
ВАН УНД: Довольно! Боцман!
Входит леди Жупел.
ЛЕДИ ЖУПЕЛ: Милорд, вы узнали, кто так ужасно шумит?
ЛОРД Ж.: Миледи, вот этот голландец.
ЛЕДИ Ж.: Ну хорошо, а какие меры вы приняли, милорд?
ЛОРД Ж.: Никаких, миледи. Говорят, единственный способ заткнуть глотку
голландцу — его утопить.
ЛЕДИ Ж. : Утопить... но, милорд, вы же не думаете бросить его за борт?
ЛОРД Ж.: Все на корабле только об этом и думают, миледи. Однако в случае с
голландцами задача куда проще, ибо они изначально живут ниже уровня моря.
Надо лишь вернуть море туда, где ему определил быть Господь Бог.
ЛЕДИ Ж.: И как же вы предлагаете это сделать, милорд?
ЛОРД Ж.: Я ставлю эксперименты с новыми машинами, которые заставят мельницы
вращаться в обратную сторону и качать воду вниз...
ЛЕДИ Ж.: Эксперименты! Машины! А я скажу: топить голландцев надо при помощи
французского пороха и английской отваги!
Всё, что говорит актёр, играющий лорда Жупела, тонуло, словно плевки в реке
Амазонке. Ибо истинной сценой этих событий был Невиллс-корт2 весенним
вечером, а на полный список действующих лиц ушло бы много ярдов бумаги и не одна
драхма чернил. Сценарий представлял собой мастерское хитросплетение
университетских и придворных интриг, в которой более или менее остроумные реплики
произносятся по преимуществу шёпотом. Общий эффект был чрезвычайно сложен и
недоступен для молодого Даниеля Уотерхауза. Он прежде гадал, зачем вообще эти
люди ходят в театр, если каждый день в Уайт-холле — сам по себе спектакль,
однако теперь понял истинную причину: истории, разыгрываемые на сцене, —
просты и приходят к определённой развязке в течение часа-двух.
Главным актёром сегодняшнего спектакля был король Карл II Английский,
сидящий на верхнем этаже жалкой библиотеки колледжа. Несколько окон распахнули,
так что получились временные ложи. Королева, Екатерина Браганца,
португальская принцесса, знаменитая своим бесплодием, сидела рядом с королём и, как
всегда, притворялась, будто понимает английский. Почётный гость, герцог Мон-
мутский (сын Карла от Люси Уолтер), сидел по другую руку. Окна, соседние с
королевским, занимали придворные дамы и кавалеры. В одном центральной фигурой
была Луиза де Керуаль, герцогиня Портсмутская, любовница короля. В другом —
Барбара Вилльерс, она же леди Каслмейн, она же герцогиня Кливлендская, бывшая
любовница Джона Черчилля, а ныне любовница короля.
Через окно от короля восседали Англси: Томас Мор Англси, его ничем не при-
Тут многие зрители (в основном кембриджские студенты) встали (если не стояли
раньше) и захлопали. Надо признать, они бы бурно приветствовали практически любую особу
женского пола на территории колледжа, но эту — особенно, поскольку Лидию играла
Элеонора (Нелл) Гвин — любовница короля.
2 Прямоугольная лужайка между зданиями Тринити-колледжа.
мечательный сын Филипп, двадцати семи лет от роду, и Луи, двадцати четырех,
но выглядящий куда моложе. Протокол требовал, чтобы граф Апнорский при
посещении альма-матер облачался в академическую мантию. Хотя он нанял эскадрон
французских портных, чтобы несколько её оживить, она осталась академической
мантией, а в уродливой нахлобучке на его парике узнавалась квадратная
университетская шапочка.
Окно, занимаемое Англси, уравновешивалось окном, в котором сидели Комстоки,
конкретно — представители Серебряной ветви рода: Джон и его сыновья Ричард и
Чарльз, все трое в мантиях и академических шапочках. В отличие от Апнора они
нимало не тяготились своим нарядом, во всяком случае, пока не началась пьеса
и не вышел Иосафат Кунштюк, граф Жупел, одетый в точности как они.
Королевские комедианты на временной сцене, возведённой посреди Невиллс-
корта, вынуждены были продолжать спектакль, хотя никто не мог разобрать ни
слова. Граф Жупел за что-то выговаривал жене: вероятно, за то, что она
поставила французский порох выше английского. На другой планете это сошло бы за
фигуру речи, но здесь сильно смахивало на камешек в огород Джона Комстока.
Тем временем остальные зрители (которые, если им посчастливилось сесть,
сидели на скамейках и стульях под королевскими окнами) попытались затянуть первые
строки «Пик на плотинах», развесёлых куплетов, объяснявших, какая это
отличная мысль — вторгнуться в Голландию. Однако король остановил их движением
руки. Не то чтобы он не разделял их воинственности, просто на сцене Лидия ван
Ундердеватер произносила реплику, которая обещала оказаться смешной, а король
не любил, когда гул интриг заглушает его любовницу.
Все комедианты внезапно попадали на сцену, впрочем, очень живописно и
театрально, в особенности Нелл Гвин, которая распростёрлась на скамье, изящно
откинув руку и явив взорам квадратный ярд безупречных белых подмышек и бюста.
Зрители были сражены наповал. Боцман, до которого столько времени пытались
докричаться, выбежал, наконец, на сцену и объявил, что корабль сел на мель
возле замка Глухомань. Лорд Жупел велел Нзинге принести его сундук, что тот и
выполнил с быстротой, возможной только в театре. Владелец принялся рыться в
сундуке, вытаскивая поочередно старую одежду и странные предметы, как то:
реторты, тигли, черепа и микроскопы. Тем временем Лидия брезгливо приподнимала
некоторые носильные вещи — крестьянские штаны или пастушьи башмаки — и
кривила личико. Наконец лорд Жупел выпрямился, схватил под мышку бочонок с порохом
и нахлобучил на голову выцветшую и пожёванную академическую шапочку.
ЛОРД Ж.: Порох — вот что сдвинет корабль с места!
Тем временем в партере — на скамейках и на траве — слышались недовольные
шепотки; кисточки болтались из стороны в сторону: ученые в академических
шапочках оборачивались друг к другу и спрашивали, кого здесь высмеивают, либо,
склонив головы, молились о заблудших комедиантах, безвестном авторе пьесы и
короле, который не мог сутки пробыть в Кембридже без развлечений.
Совсем иная сцена происходила в окнах-ложах. Герцогиня Портсмутская умирала
со смеху. Её грудь раздувалась, как парус, голова запрокинулась, на белом
оголённом горле тряслись драгоценности. От этого зрелища некоторые учёные в
партере попадали со скамей. Герцогиню поддерживали двое молодых вертопрахов в
завитых, украшенных лентами париках; они хохотали до слёз и утирали глаза
лайковыми перчатками, поскольку платки галантно одолжили герцогине.
Тем временем пороховой магнат Джон Комсток, который всегда противостоял
усилиям герцогини Портсмутской ввести при английском дворе французскую моду,
выдавил кривую улыбку. Король, до сего дня поддерживавший Комстока, улыбался,
Англси веселились от всей души.
Кто-то толкнул Даниеля в бок. Он отвёл взгляд от герцогини, хохотавшей с
риском порвать на себе корсет, и увидел зрелище куда более скромное:
сидевшего рядом Ольденбурга. Тучного немца выпустили из Тауэра так же внезапно, как
туда упекли. Ольденбург посмотрел на дальний конец Невиллс-корта и спросил:
«Он здесь? Или хотя бы она?», имея в виду Исаака Ньютона и статью о
касательных соответственно, потом повернулся и глянул из-под квадратной академической
шапочки на ложу Англси, где Луи Англси, граф Апнорский, несколько умерил своё
веселье и многозначительно подмигнул Ольденбургу.
Даниель был рад предлогу встать и уйти. С самого начала пьесы он пытался
проникнуться действием, но почему-то не проникался. Даниель встал, подобрал
мантию и бочком двинулся вдоль рядов, наступая на ноги различным членам
Королевского общества: сэру Уинстону Черчиллю: «Эк ваш сынок-то под Маастрихтом...
мои поздравления, старина!», Кристоферу Рену: «Кончайте с собором, не тяните
кота за хвост!», сэру Роберту Мори: «Давайте как-нибудь пообедаем и
покалякаем об угрях». По счастью, Роберт Гук отважился не приехать, сославшись на
занятость (он по-прежнему восстанавливал Лондон), и Даниелю не пришлось
наступать на ноги ему. Наконец он вышел на открытое место. Строго говоря, это была
работа для Уилкинса, но епископ Честерский лежал в Лондоне с мочекаменной
болезнью .
Пробираясь за сценой, Даниель оказался среди фургонов, на которых театр
приехал из Лондона. Между ними поставили палатки; верёвки были протянуты в
темноте густо, словно корабельный такелаж, и привязаны к острым колышкам,
вбитым в (доселе безупречный) университетский газон. Различные предметы
одежды, которые могли быть только дамским неглиже (это определённо была одежда,
но Даниель никогда такого не видел, Q.Е.D1. , болтались на верёвках и время от
времени пугали его до полусмерти, мокро хлопая по лицу. Поэтому Даниелю
пришлось проложить сложный курс и медленно ему следовать, чтобы выбраться из
лабиринта. Так что по чистой случайности он набрёл на двух актрис, которые
занимались тем, чем там женщины занимаются, когда, выразительно переглянувшись,
парочками выходят из комнаты. Даниель застал самый конец процесса.
— Куда мне девать старую? — произнёс мелодичный голос с простонародным
выговором .
— Брось в толпу — то-то крику будет, — предложила её подружка-ирландка.
Обе загоготали — их явно не учили хихикать, как светские барышни.
— Они даже не поймут, что это такое, — отвечала девушка с мелодичным
голосом. — Мы — первые женщины в этих стенах.
— Тогда они ничего не поймут, даже если ты бросишь её прямо здесь, —
заметила ирландка.
Её спутница отбросила деревенский акцент и заговорила в точности как
кембриджский школяр из хорошего семейства:
— Ба! Что это лежит посреди моей лужайки для игры в шары? Похоже на...
приманку для лис!
Снова гогот, который прервал мужской голос со стороны фургонов:
— Тесс! Побереги свои шуточки для короля, тебя ждут на сцене!
Девушки подобрали юбки и упорхнули. Даниель увидел их в просвете между
палатками и узнал в той, которую звали Тесс, актрису из «Осады Маастрихта».
Тогда он принял её за француженку, потому что она грассировала и говорила в
нос. Теперь он понял, что на самом деле она — англичанка, способная
изображать разные голоса. Вполне обычное умение для актрисы, но для Даниеля оно
было в новинку. Девушка его заинтриговала.
Даниель вышел из-за палатки, по другую сторону которой (скажем без
обиняков) прятался, и — движимый исключительно любознательностью — шагнул к тому
месту, где сладкоголосая имитаторша Тесс (скажем без обиняков) справляла нуж-
Quod erat demonstrandum — что и требовалось доказать (лат.)
ду.
На крыше, водружённой над сценой, снова зажгли порох, изображая молнию, и
на мгновение перед Даниелем возникло озерцо жёлтого света. На траве, зелёной,
почти как фосфор (стояла весна), валялась свёрнутая тряпица, исходящая паром
от тепла Тесс, алая от её крови.
...Ведь при помощи огня
Коптящих углей может превратить
Алхимик, или думает, что может,
Металл, рождённый шлаковой рудой,
В отменнейшее золото.
Мильтон, «Потерянный рай1»
У короля выдался напряжённый день. А может быть, так наивно предполагал Да-
ниель, и для короля день был совершенно обычный, а выдохлись лишь кембриджцы,
старавшиеся изо всех сил от него не отставать. Кавалькада возникла на южном
краю горизонта в середине утра. В целом (на взгляд Даниеля) это чем-то
напоминало недавнее вторжение Людовика XIV в Голландскую республику: королевская
свита взметала пыль, истребляла овёс и оставляла груды навоза, как любой
полк, однако повозки были сплошь золочёные, всадники — вооружены придворными
рапирами, фельдмаршалы носили юбки, повелевали мужчинами и казнили их
взглядами. Так или иначе, Карлу II в Кембридже сопутствовал больший успех, нежели
Людовику XIV в Нидерландах. Город был сметён, растоптан. Женские груди
повсюду, голозадые придворные падают из окон, запах травы и папоротника заглушён
духами — и не просто парижскими, а индийскими и арабскими. Король вылез из
кареты и прошёл по улицам под приветственные крики учёных, выстроившихся у
своих колледжей по рангам и степеням, как солдаты на смотре. Уходящий
почётный ректор презентовал королю огромную Библию — уверяли, будто можно было
видеть за милю, как его величество сморщил нос и закатил глаза. Позже король
(вместе со сворою умопомешанных спаниелей) отобедал в коллегии Святой и
Нераздельной Троицы под портретом её основателя, Генриха VIII, кисти великого
Гольбейна. Исаак и Даниель как члены совета привыкли обедать за главным
столом, однако сейчас город наводнили персоны куда более важные, так что им
пришлось сдвинуться на середину трапезной; Исаак в алой мантии беседовал о чём-
то с Бойлем и Локком, а Даниеля затёрли в угол вместе с несколькими
викариями, которые вопреки евангельским заповедям явно друг друга не любили. Даниель
пытался сквозь их бубнёж разобрать, что говорят за главным столом. Король
отпустил несколько реплик по поводу Генриха VIII, очевидно — шутливых.
Сперва насчёт старого греховодника и многоженства — настолько топорно, что
даже смешно. Разумеется, всё было очень завуалировано, то есть он не сказал
этого прямо, но смысл был таков: за что меня называют развратником? Я хотя бы
не рублю им головы. Если бы Даниель (или другой учёный на его месте) желал
себе немедленной смерти, он мог бы встать и выкрикнуть: «По крайней мере, он,
в конечном счете, сумел зачать законного наследника!», однако ничего такого
не произошло.
Осушив несколько бокалов, король пустился в рассуждения о том, насколько
великолепен и богат Кембридж, и как примечательно, что Генрих VIII добился
столь блистательных результатов, всего лишь порвав с Папой и разграбив
несколько монастырей. Так, может быть, сокровища пуритан, квакеров, гавкеров и
пресвитериан пойдут однажды на создание ещё более великолепного колледжа!..
Угроза была, само собой, шуточная; король тут же добавил, что речь идёт о
добровольных пожертвованиях. Тем не менее, присутствующие диссентеры озлоби-
1 Перевод Арк. Штейнберга
лись, впрочем (как позже рассудил Даниель), не более, чем были уже озлоблены.
К тому же это был мастерский выпад в сторону католиков. Короче, король пролил
бальзам на души и успокоил страхи высоких англикан (таких, как Джон Комсток).
Королю часто приходилось их успокаивать, поскольку многие подозревали его в
симпатиях (а иные и в принадлежности) к папистам.
Другими словами, Даниель только что увидел маленькую толику обычной
придворной политики, и ничего существенного не произошло. Однако с тех пор, как
Джон Уилкинс утратил способность мочиться, обязанностью Даниеля стало всё
примечать и впоследствии ему докладывать.
Затем все отправились в церковь, где герцога Монмутского (героя,
прославленного учёного и внебрачного королевского сына) назначили почётным ректором
Кембриджа. После чего состоялось представление комедии.
Даниель помедлил под готической аркой и оглядел каменные ступени, ведущие в
Большой двор Тринити-колледжа: пространство, раза в четыре превосходящее Не-
виллс-корт. Странным образом двор напомнил ему Лондонскую биржу, только если
Биржа была светлая, вся в порхающих Меркуриях и золотых кузнечиках Томаса
Грешема и наполнена зычно орущими торговцами, то Большой двор Тринити-
колледжа был воплощением готики, припорошенной голубоватым светом луны, а
редкие обитатели, облачённые в мантии и/или длинные парики, тихо
прогуливались подвое, по трое или секретничали в дверных проёмах. Если биржевики
покупали акции кораблей или компаний и меняли ямайский сахар на испанское
серебро, то эти люди обменивались мелкими заговорами или дворцовыми слухами.
Приезд двора в Кембридж походил на Стаурбриджскую ярмарку — это был случай
провернуть разного рода дела, по большей части тайного свойства. Простая
прогулка через Большой двор к воротам не грозила Даниелю ничем плохим. Как член
совета он имел право идти по траве, большая часть этих людей — нет. Не то чтобы
они строго соблюдали педантичный устав колледжа, но придворный инстинкт
заставлял их держаться тёмных углов. Даниель двинулся по широкому открытому
пространству, чтобы никто не решил, будто он подслушивает. Линия,
прочерченная от арки к воротам, прошла бы через нечто вроде бельведера в центре двора:
восьмиугольное сооружение, окруженное несколькими ступенями, с фонтаном в
форме кубка посередине. Луна косо освещала колонны, придавая им пугающий вид:
трупно-белый камень в потёках крови, бьющей из рассечённых артерий. Даниель
решил было, что это видение папистского толка, и уже хотел оглядеть руки — не
проступили ли стигматы, — но тут уловил запах и вспомнил, что фонтан
наполнили кларетом в честь короля и нового ректора. Затея сомнительной остроты,
однако, о вкусах не спорят...
— Негры не могут размножаться, — произнёс знакомый голос неожиданно близко.
— о чём вы? Они могут размножаться не хуже других, — возразил другой
знакомый голос. — И даже лучше!
— в отсутствие негритянок — не могут.
— Да что вы говорите!
— Помните, плантаторы близоруки и мечтают об одном — скорее выбраться с
Ямайки; каждый день они просыпаются в страхе, что их — или детей — свалила
какая-нибудь туземная лихорадка. Ввозить негритянок стоит почти столько же,
сколько ввозить негров, но женщины не способны добывать столько же сахара,
особенно если рожают.
Даниель узнал наконец голос — говорил сэр Ричард Апторп, второе А в КАБАЛе.
— Так они вовсе не ввозят женщин?
— Именно, сэр. А мужчины, как правило, живут не больше нескольких лет.
— Что ж, это отчасти объясняет тот вой, который в последнее время несётся с
Биржи.
Два человека сидели на ступенях фонтана, лицом к воротам, и Даниель не ви-
дел их, пока не подошёл ближе и не услышал. Он уже собирался изменить курс и
обойти фонтан стороной, когда второй из говоривших (тот, что не Апторп)
встал, обернулся, зачерпнул бокалом из фонтана — и увидел Даниеля, который
стоял перед ним, как пень. Теперь и Даниель узнал этого человека — как было
не узнать его среди темного двора Тринити-коллежда, с руками, обагрёнными
кровью!
— Ба! — воскликнул Джеффрис. — Здесь новая статуя? Пуританский святой? О, я
ошибся, она движется — то, что выглядело столпом добродетели, оказалось Да-
ниелем Уотерхаузом, как всегда, всё примечающим. Сейчас он подглядывал за
нами , однако, не тревожьтесь, сэр Ричард, мистер Уотерхауз видит всё и ничего
не делает — образцовый член Королевского общества.
— Добрый вечер, мистер Уотерхауз, — произнёс Апторп, давая понять, что
находит Джеффриса утомительным и несносным.
— Мистер Джеффрис. Сэр Ричард. Боже, храни короля.
— Боже, храни короля! — повторил Джеффрис, отпивая из мокрого бокала. — Ну-
ка отвечайте без запинки, мистер Уотерхауз, как примерный учёный. Почему
друзья сэра Ричарда на Бирже подняли такой шум?
— Адмирал де Рейтер отплыл в Гвинею и захватил почти все невольничьи порты
герцога Йоркского, — сказал Даниель.
Джеффрис (прикрывая рукой рот, театральным шёпотом):
— Которые герцог Йоркский похитил у голландцев несколько лет назад — но кто
вдаётся в такие мелочи!
— В те годы, когда компания герцога контролировала Гвинею, на Ямайку
доставляли множество рабов, они производили сахар, состояния наживались, и
доходы были устойчивы, покуда новые завозы покрывали убыль рабов. Однако теперь
голландцы перекрыли их поступление. Полагаю, многие клиенты сэра Ричарда на
Бирже явно видят последствия, и на рынке заметно некоторое волнение.
Как жертва неспровоцированного оскорбления действием, озирающаяся в поисках
свидетелей, Джеффрис повернулся к Апторпу — тот поднял бровь и кивнул.
Джеффрис уже несколько лет был лондонским барристером. Даниель полагал, что для
него упомянутые события — всего лишь загадочная причина, по которой
разоряются клиенты.
— Некоторое волнение, — театральным шёпотом повторил Джеффрис. — Пресный
язык, не правда ли? Вообразите плантатора на Ямайке, который смотрит, как
убывает рабочая сила и гибнет урожай... бьётся изо всех сил, силясь
предотвратить разорение, желтую лихорадку, невольничий бунт... вглядывается в горизонт,
молится о кораблях, которые станут его спасением... а вы говорите «некоторое
волнение»?
Хотелось ответить: «Вообразите барристера, который видит, как худеет его
кошель с каждой пропитой монетой, всматривается в Стренд, молится о
состоятельном клиенте», однако Джеффрис был при шпаге и пьян, поэтому Даниель
сказал:
— Если эти плантаторы в церкви и молятся, то они уже спасены. Добрый вечер,
господа.
Он направился к воротам, держась подальше от фонтана, чтобы Джеффрису не
вздумалось пырнуть его шпагой. Сэр Ричард Апторп вежливо аплодировал.
Джеффрис рычал, однако через несколько секунд ему удалось выдавить:
— Вы тот же человек, каким были — или не были — десять лет назад, Даниель
Уотерхауз! Тогда вами правил страх — теперь вы хотите, чтобы он правил
Англией! Благодарение Богу, что вы заперты в этих стенах, и не в силах заразить
Лондон своим отвратительным фарисейством!
И далее в том же духе, покуда Даниель не юркнул под своды Главных ворот
Тринити-колледжа. Они представляли собой декоративную крепость с башенками по
четырем углам — самое место, чтобы укрыться от атаки Джеффриса. Ворота от-
стояли от церкви примерно на бросок камня; брешь в оборонительном периметре
колледжа залепили жилым строением, перед которым со стороны города был разбит
крошечный садик. В разное время тут ютились разные члены совета, а сейчас
проживали Даниель Уотерхауз и Исаак Ньютон. Когда два бакалавра перевезли
сюда свою жалкую мебель, места осталось хоть отбавляй, и на нём разместили
ведущую алхимическую лабораторию мира. Даниель знал, потому что сам помог её
оборудовать — вернее будет сказать, помогал, поскольку она постоянно
достраивалась .
Войдя в дом, Даниель подобрал мантию, чтобы та не вспыхнула, задев
раскалённый купол отражательной печи, в которой жар пламени отражался от свода,
нагревая вещество сверху, потом приподнял подол, чтобы не волочить его по
груде угля, которая, он знал (в помещении было темно), лежала на полу справа.
И заодно по куче конского навоза слева (при горении навоз даёт мягкое влажное
тепло). Он протиснулся между деревянными ящиками, овальными склянками со
ртутью, составленными одна в одну, и попал в соседнюю комнату.
Комната походила на миниатюрный город, выстроенный иноземными зодчими и
охваченный пожаром: каждое «здание» имело особую форму, чтобы определённым
образом втягивать воздух, направлять пламя и отводить дым. Некоторые дымились,
от некоторых поднимался пар или странно пахнущие испарения. Невозможно
описать все запахи; легче сказать, чем здесь не пахло. Слитки золота лежали на
столах, словно масло в бакалейной лавке — среди алхимиков высшего разряда
модно было демонстрировать презрение к золоту, дабы отвести упрёк в корыстных
мотивах. Не для всех операций требовались печи; были ещё столы, обитые
кованой медью. Горящие на них масляные лампы бросали жёлтые отблески на круглые
донышки колб и реторт.
К Даниелю обратились закопчённые лица; на сведённых бровях блестели
капельки пота. Он сразу узнал Роберта Бойля и Джона Локка, членов Королевского
общества. Однако были тут и некоторые господа, имевшие обыкновение заявляться в
неурочное время, прячась под капюшоном — нелепая предосторожность в стране,
где сам король практиковал алхимическое искусство. Глядя на их нетерпеливые
лица в отблесках пламени, Даниель подумал, что лучше б им оставаться под
капюшонами. Увы, это были не халдейские маги, не воинствующие монахи-иезуиты и
не кудесники-друиды — всего лишь мелкие аптекари, скучающие дворяне и
сумасшедшие с физиономиями либо тупыми, либо чересчур дерганными. Один из них
выделялся своей молодостью — Даниель узнал Роджера Комстока из Золотых Комсто-
ков; он учился вместе с Исааком, Даниелем, Апнором, Монмутом, и Джеффрисом.
Исаак поставил его раздувать мехи; Роджер покраснел от натуги, но не
жаловался. Еще был очень маленький и ладный седой старик с хищным орлиным профилем.
Даниель узнал мсье Лефевра, который приобщил к алхимии Джона Комстока, Томаса
Мора Англси и других, включая короля, в сен-жерменском изгнании во времена
Кромвеля.
Однако все они были сателлиты или (как луны Юпитера) спутники сателлитов.
Солнце стояло за конторкой в центре лаборатории, с пером в руке, и спокойно
делало пометки в огромной пожелтелой книге. На нём был прожжённый до дыр
грязный халат, из-под которого, правда, выглядывала алая мантия, а на голове
— что-то вроде кожаного мешка с окошком. На стекле лежал отблеск пламени из
открытой дверцы печи, и вместо глаз навыкате Даниель видел дрожащую завесу
огня. В мешок была вшита трубка — сегменты полого тростника, соединённые
кишками какого-то животного. Исаак перекинул её через плечо; дальше она тянулась
к Роджеру Комстоку, который мехами закачивал в неё свежий воздух. Исаак
обнаружил, что ртуть, попадая в организм, действует на него как кофе или табак,
если не хуже, поэтому пользовался дыхательным аппаратом, когда руки у него
начинали дрожать особенно сильно.
На столе остывал продукт какого-то опыта: тигель тускло светился во тьме,
словно планета Марс. Даниель решил, что сейчас вполне можно вмешаться. Он
вышел на середину комнаты и поднял окровавленную тряпицу.
— Менструальные выделения женщины, — объявил он, — всего лишь пятиминутной
давности!
Несколько мелодраматично. Однако эти люди жили мелодрамой — иначе зачем бы
они прятали лица под колдовскими капюшонами, а знания — за оккультными
знаками? На некоторых, во всяком случае, слова произвели сильное впечатление.
Ньютон повернулся и выразительно глянул на Роджера Комстока; тот, съежившись,
принялся снова качать мехи. Мешок на голове Исаака раздулся и зашипел. Исаак
глянул снова. Кто-то из мелкой сошки подбежал с лабораторным стаканом,
Даниель опустил в него тряпицу. Мсье Лефевр подошёл и принялся отпускать какие-то
спокойные замечания на смеси французского с латынью. Бойль и Локк вежливо
слушали, алхимики рангом пониже образовали внешний круг и мучительно силились
расшифровать слова королевского аптекаря.
Даниель повернулся к Исааку. Тот стянул с головы мокрый мешок и приподнял
седые волосы, чтобы остудить шею. Разумеется, он знал, что тряпица — всего
лишь отвлекающий манёвр, но его это никак не затрагивало.
— Есть ещё время посмотреть второе действие пьесы, — сказал Даниель. — Мы
оставили вам свободные места, хотя оборонять их пришлось практически пиками и
мушкетами.
— Так ты полагаешь, что Господь отправил меня на землю и в Своей
неизреченной мудрости наделил различными дарованиями, дабы я прерывал работу и тратил
часы на мерзкое богопротивное зрелище?
— Разумеется, нет, Исаак, не приписывай мне таких взглядов даже наедине.
Они беседовали в соседней комнате, которая в доме поприличней звалась бы
гостиной, но здесь была мастерской: на полу валялись опилки и стружки с
верстака, хрустели стёкла от неудачно выдутой посуды — стеклодувная лаборатория
располагалась на соседнем столе — и лежали разбросанные инструменты. Исаак
молчал, только выжидательно смотрел на Даниеля.
— Время от времени — примерно раз в день — я уговариваю тебя что-нибудь
съесть, — сказал тот. — Следует ли из этого, будто я думаю, что Господь
отправил тебя на землю с целью набивать брюхо? Однако, чтобы исполнить труд,
ради которого, полагаю, Господь тебя создал, ты должен питаться.
— Ты, правда, считаешь, что смотреть «Снова в портах» равнозначно
употреблению пищи?
— Для работы тебе потребны ресурсы, и еда — только один из них. Стипендия,
мастерская, инструменты, утварь — откуда они у тебя?
— Смотри! — Исаак обвёл рукой царство орудий и печей. При движении край
мантии выглянул из-под халата; заметив это, Исаак другой рукой отвернул
засаленный рукав и продемонстрировал алое одеяние лукасовского профессора
математики. Со стороны кого-то другого такой жест был бы невыносимым и ненужным
бахвальством, однако, Исаак лишь самым простым способом ответил на вопрос
Даниеля .
— Членство в совете... жильё... лаборатория... Лукасовская кафедра — предел твоих
мечтаний. У тебя есть всё потребное для работы — на сегодняшний день. Однако
кто тебе всё это дал, Исаак?
— Промысел.
— Ты хочешь сказать, Божественный Промысел. Но как?
— Тебя интересует, как действует воля Божия в мире? Рад слышать, ибо такова
и моя единственная цель. Ты мешаешь мне ей следовать — идём в соседнюю
комнату и вместе поищем ответ.
— Отвлекшись от тиглей — на несколько часов, — ты лучше поймёшь и полнее
оценишь дарованное тебе Провидением. — Даниелю пришлось напрячь все силы,
чтобы сочинить эту фразу, однако результат был налицо: ему, по крайней мере,
удалось поставить Исаака в тупик.
— Если я просмотрел что-то важное, просвети меня.
— Вспомни конкурс в совет несколько лет назад. Ты усердно исполнял то, ради
чего создал тебя Господь, пренебрегая тем, чего ждал от тебя колледж;
соответственно, перспективы твои были отнюдь не радужными — ведь так?
— Я всегда уповал на...
— На Господа, разумеется. Только не говори, будто ты не тревожился, что
придется уезжать восвояси и до конца дней возделывать землю в Вулсторпе. Были
другие кандидаты. Люди, искавшие милости в высоких сферах и затвердившие всю
ту средневековую дребедень, которую нам положено знать. Помнишь, Исаак, что
сталось с твоими соперниками?
— Один повредился в уме, — отвечал Исаак тоном скучающего ученика. — Другой
в сильном подпитии заснул на улице, простудился и умер. Третий, будучи сильно
нетрезв, упал с лестницы и вынужден был удалиться от дел по причине
полученных увечий. Четвёртый... — Тут Исаак осёкся, что с ним случалось нечасто.
Даниель воспользовался паузой, чтобы подойти ближе и сделать наивно-
заинтересованное лицо.
Исаак отвёл глаза и промолвил:
— Четвёртый тоже в пьяном виде упал с лестницы и вынужден был удалиться от
дел! Однако если ты хочешь сказать, что это крайне невероятное стечение
обстоятельств , то я уже дал тебе мой ответ: Промысел.
— Однако как именно явил себя Промысел? Посредством неведомого действия на
расстоянии? Или земной механикой соударяющихся тел?
— Я тебя не понимаю.
— Считаешь ли ты, что Господь простёр с небес длань и сбросил этих двоих с
лестницы? Или Он отправил на землю кого-то, кто всё это устроил?
— Даниель... не мог же ты...
Даниель рассмеялся.
— Нет, я не сталкивал их с лестницы. Однако, кажется, знаю, кто это сделал.
У тебя есть средства для работы, Исаак, благодаря кое-каким влиятельным
силам. Не исключено, что Промысел действует через них. Однако из этого следует,
что ты должен время от времени оставлять труды и тратить несколько часов на
поддержание дружбы с названными силами.
Покуда Даниель говорил, Исаак расхаживал по комнате со скептическим
выражением на лице. Несколько раз он открывал рот, чтобы возразить. Однако к концу
речи Исаак вроде бы что-то заметил. Даниель подумал, что это какая-то статья
или черновая запись из множества разбросанных на столе. Так или иначе, Исаак
резко изменил решение. Лицо его обмякло, как будто внутри притушили пламень.
Он принялся снимать халат.
— Отлично. Скажи остальным, что мы идём.
Остальные уже выжали тряпицу в реторту и пытались возгонкой получить тот
порождающий дух, который якобы присутствует в женском лоне. Роджер Комсток и
другие прихлебатели пришли в отчаяние, узнав, что профессор Ньютон их
покидает, однако Локк, Бойль и Лефевр и бровью не повели. Ньютон подготовился к
выходу за несколько минут (вот потому-то учёные любили мантии, а щеголи —
ненавидели) . Пять членов Королевского общества — Бойль, Локк, Лефевр, Уотерхауз и
Ньютон — двинулись через Большой двор Тринити-колледжа. Все были в длинных
чёрных мантиях и академических шапочках, за исключением Ньютона, который
возглавлял процессию, словно кардинал, сопровождаемый свитой черноризцев, —
яркое алое пятно на зелёном газоне Тринити.
* * *
— Я этой пьесы не видел, — сказал Локк, — однако присутствовал на одной или
двух, из которых её герои и сюжет...
Ньютон:
— Украдены.
Бойль:
— Переняты.
Лефевр:
— Позаимствованы.
Локк:
— Приспособлены, и могу вам сообщить, что корабль в бурю сел на мель возле
замка, принадлежащего придворному щеголю по имени Персиваль Форс или
Реджинальд Буф.
— Франсис Андрофил, согласно программе, — вставил Даниель.
Исаак обернулся и строго посмотрел на него.
— Ещё лучше, — сказал Локк. — Однако, разумеется, щеголь в Лондоне и
никогда не наезжает в поместье. Поэтому бродяга по имени Роджер Наскок или Джудд
Наггл...
— Том Беггл.
— И его подружка Мадлен Шерамур или...
— Мисс Ножкиврозь в данном случае.
— ...незаконно поселились в замке. Увидев потерпевших крушение, бродяги
переодеваются в хозяйское платье и представляются сэром Франсисом Андрофилом и
его нынешней пассией — к большому изумлению вышедшего на сцену пуританского
святоши...
— Преподобного Иеговы Трясогуза, — сказал Даниель.
— Остальное вы можете видеть сами.
— Почему этот старик весь чёрный? — спросил Бойль, глядя на одного из
актеров.
— Это негр, — объяснил Даниель.
— Кстати, — вставил Локк. — Надо написать брокеру — кажется, пора продавать
акции Гвинейской компании.
— Нет, нет! — воскликнул Бойль. — Я имел в виду чёрный, в смысле
прокопчённый, и из волос у него валит дым.
— В версии, которую я видел, такого не было, — заметил Локк.
— В предыдущей сцене имело место забавное происшествие с участием пороха, —
сообщил Даниель.
— Э... комедия написана недавно?
— После... хм... событий?
— Можно только предполагать, — сказал Даниель.
Поглаживание подбородков и хмыканье со стороны нескольких членов
Королевского общества (за исключением Ньютона), которые, усаживаясь на свои места,
украдкой поглядывали на графа Эпсомского.
ЛИДИЯ: Нам предстоит идти или плыть?
ВАН УНД: Отличная грязь, отличный ураган. Добавить сюда дамбу, туда —
ветряную мельницу, и я смогу присоединить это место к своим владениям в
Нидерландах .
ЛИДИЯ: Но, папенька, оно не ваше.
ВАН УНД: Легко поправимо. Как оно зовётся?
ЛИДИЯ: Душка-боцман сказал, что мы сели на мель неподалёку от замка
Глухомань .
ВАН УНД: Выбрось боцмана из головы — в таком месте наверняка обитают
знатные люди... да вон они! Эгей!
ТОМ БЕГГЛ: Видишь, мисс Ножкиврозь, нас уже приняли за придворных.
Несколько краденых тряпок ничем не хуже титула и родословной.
МИСС НОЖКИВРОЗЬ: Да, Том, верно, покамест мы на расстоянии выстрела. Однако
мало хорошо начать, надо ещё хорошо кончить.
ТОМ (глядя в подзорную трубу): Это я завсегда. Вижу одну подходящую особу.
НОЖКИВРОЗЬ: Эта девица из воспитанных. Она запрезирает тебя, мой ветреный
Том, как только услышит твой голос...
ТОМ: Я могу говорить, что твой лорд.
НОЖКИВРОЗЬ: ...и увидит твои мужицкие манеры.
ТОМ: Разве ты не знаешь, что грубость сейчас в моде?
НОЖКИВРОЗЬ: Ну, уж!
ТОМ: Истинная правда: знатные люди оскорбляют друг друга с утра до вечера и
зовут это остроумием! Потом тычут друг в друга шпагой и зовут это честью!
НОЖКИВРОЗЬ: Ну, коли у них такое остроумие и такая честь, сокровища с
корабля , почитай, у нас в кармане.
ВАН УНД: Эй, сударь! Бросьте нам трос! Мы утопаем в вашем саду!
ТОМ: Вот деревянная башка! Принял болото за сад!
НОЖКИВРОЗЬ: Деревянная башка или деревянный башмак?
ТОМ: Ты хочешь сказать, он голландец? Коли так, я ввожу сбор за карабканье
по веревке.
НОЖКИВРОЗЬ: И что в таком случае о тебе подумает его дочь?
ТОМ: Тоже верно...
Бросает верёвку.
ЛОРД ЖУПЕЛ: Кто этот француз на пристани? Неужто Англия завоёвана? Храни
нас Небеса!
ЛЕДИ Ж. : Никакой он не француз, милорд, а добрый английский джентльмен в
современном наряде — скорее всего граф Глухомань, а его спутница — знатная
куртизанка.
ЛОРД Ж. : Картезианка? (мисс Ножкиврозь) : Мадам, мне сказали, вы картезиан-
ка?
НОЖКИВРОЗЬ: Кто-кто?
ЛОРД Ж.: Поклонница Декарта? Когито эрго сум?
НОЖКИВРОЗЬ: Что верно, то верно, до карт я большая охотница. И до сумм
тоже, особенно до круглых. (Тому): Я правильно говорю?
ТОМ: Отлично сыграно, моя птичка.
ЛЕДИ Ж.: Эта шлюха весьма неучтива.
ЛОРД Ж.: Не будь вульгарной, дорогая, — это просто значит, что она признала
в нас ровню.
С противоположной стороны сцены появляется преподобный Иегова Трясогуз. В
руках у него Библия и лопата.
ТРЯСОГУЗ: Вот доказательство того, что пути Господни неисповедимы. Я ожидаю
увидеть разбитый корабль и тела утопших, нуждающихся в захоронении, — услуга,
которую я за небольшую мзду всегда готов оказать (оптом дешевле), и что вижу?
Придворную сцену! Куда там Сент-Джеймскому парку в солнечное майское утро!
ТОМ: У голландского купца и английского лорда наверняка есть чем
поживиться. Если ты отвлечёшь их в замке, я переговорю с нашими весёлыми дружками —
они украдут шлюпку и похитят сокровища.
НОЖКИВРОЗЬ: А ты тем временем похитишь девственность голландской красотки?
ТОМ: Боюсь, её похитили до меня.
На сцене меняли декорации: теперь они должны были представлять замок
Глухомань . Ольденбург тем временем наклонился к Даниелю и спросил:
— Это он?
— Да, это Исаак Ньютон.
— Отлично. Доволен будет не только Англси. Как вам удалось вытащить его на
свет Божий?
— Сам с трудом понимаю.
— А что статья о касательных?
— Не всё сразу, сэр.
— Зачем такая скрытность!
— За всю жизнь он опубликовал только одну работу.
— О цветах?! Это было два года назад!
— Для вас — два года невыносимого ожидания. Для Исаака два года войны — с
Гуком на одном фланге, с иезуитами на другом.
— Может быть, если бы вы только рассказали ему, как провели последние два
месяца...
Даниель с трудом удержался, чтобы не рассмеяться Ольденбургу в лицо.
На сцене интрига закручивалась в тугую спираль. Мисс Ножкиврозь, которую
играла Тесс, обольщала Юджина Кунштюка, примчавшегося из Лондона на выручку
родителям. Том Беггл по меньшей мере один раз переспал с Лидией ван Ундерде-
ватер. Сэр Франсис Андрофил прибыл инкогнито и теперь домогался Нзинги в
надежде проверить слухи о необычайных достоинствах африканцев.
Исаак Ньютон пощипывал себя за переносицу и выказывал лёгкое отвращение.
Ольденбург поглядывал на Даниеля, а некоторые высокопоставленные особы — на
Ольденбурга.
Начался пятый акт. Скоро пьеса должна была завершиться, и вступал в
действие план, задуманный Ольденбургом: представить Исаака Ньютона королю и
Королевскому обществу в целом. Если статья о касательных не будет прочитана
сегодня, его запомнят лишь как алхимика, который когда-то изобрёл телескоп.
Поэтому Даниель встал и снова пошёл через двор.
Гуляющих там стало меньше, или он больше не обращал на них внимания —
решимость дала ему свободу, впервые за несколько месяцев, поднять голову и
посмотреть на звёзды.
Как выяснилось, Гук, затевая проект с телескопом, рассчитывал не только
посрамить нескольких педантичных иезуитов. Сидя в темной дыре посреди Грешем-
колледжа, он излагал Даниелю зачатки большой теории: во-первых, все небесные
тела притягиваются к другим, находящимся в сфере их влияния, посредством
гравитации; во-вторых, всякое тело, получив толчок, движется по прямой, если
только на него не действует какая-либо сила, и, в-третьих, сила притяжения
возрастает при приближении к центру тела, её порождающего.
Ольденбург не осознавал всех масштабов ньютонова дарования. Не по глупости
— уж глупцом-то Ольденбург не был. Просто Исаак в отличие, скажем, от
Лейбница, наводнившего всю Европу своими письмами, или Гука, дневавшего и
ночевавшего в Королевском обществе, не показывал своих результатов и не общался ни с
кем, кроме полоумных алхимиков. Так что для Ольденбурга Ньютон был
сообразительным, хоть и чудаковатым малым, который однажды написал мемуар о цветах и
на этой почве схлестнулся с Гуком. Если бы Ньютон познакомился с Королевским
обществом, считал Ольденбург, он бы понял, что Гук совершенно забыл про цвета
и переключился на Всемирное Тяготение, которое уж точно не занимает молодого
мистера Ньютона.
Короче, план изначально таил в себе семя грядущих бедствий. Однако могло
пройти ещё много лет, прежде чем большая часть Королевского общества и король
с его страстью к натурфилософии вновь остановятся на ночь в Кембридже, на
расстоянии окрика от кровати, в которой Исаак спит, и стола, за которым он
трудится. Исаака удастся вытащить на свет сегодня или никогда. Если это
приведёт к открытой войне с Гуком, так, значит, тому и быть. Может статься, итог
был предрешён вне зависимости от того, что Даниель собирался сделать в
ближайшие несколько минут.
* * *
Даниель вернулся в своё жильё. Роджер Комсток, которого оставили, как
Золушку, убираться и поддерживать огонь в печах, вероятно, улизнул в питейное
заведение. Все свечи были погашены, комнату озаряли лишь алые отблески печей.
Однако Даниель у себя дома легко ориентировался в темноте. Он взял с комода
свечу, зажёг её от печи и пошёл в комнату, где раньше беседовал с Исааком.
Ища среди бумаг статью о касательных — первый практический плод долгой работы
над флюксиями, — он вспомнил, как что-то на столе смутило Исаака и заставило
его пойти на мучительную пытку комедией. Впрочем, сколько Даниель ни
высматривал, ему попадались только скучные алхимические заметки и рецепты. Многие
были подписаны не «Исаак Ньютон», но «Jeova Sanctus Unus1» — псевдоним,
который Исаак ставил под своими алхимическими трудами.
Так и не разрешив загадку, Даниель приметил статью о касательных на дальнем
конце стола и потянулся, чтобы её взять.
Помещение наполняли странные звуки — шипели и пыхали различные горючие
вещества в печах, потрескивали деревянные стенные панели. Порой до слуха Дание-
ля доносился ещё один звук, но суровый страж, что стоит в воротах сознания и
гонит прочь всё не важное и незначительное, счёл его мышиной возней и не
впустил за порог. Теперь, впрочем, Даниель различил этот звук, поскольку он
стал громче: скорее крыса, чем мышь. Статья о касательных была у Даниеля в
руках, однако, он замер, определяя, где возится крыса, чтобы при свете дня
вернуться и провести расследование. Хрумканье доносилось из-за перегородки,
отделяющей комнату от большой лаборатории, в которой имелось несколько ниш и
альковов, устроенных во время оно бог весть для какой цели: может, чтобы
разместить печную трубу или небольшую буфетную. Даниель хорошо представлял, что
находится за стеной, из-за которой слышался хруст: небольшая ниша в углу
лаборатории, где в бытность ее гостиной, вероятно, располагались слуги. Теперь
там стояли шкафы с алхимическими припасами Исаака и стол с пестиками и
ступками. Некоторые вещества, с которыми работал Исаак, имели склонность быстро
воспламеняться, потому он хранил их в этой конкретной нише, подальше от
печей.
Даниель как можно тише вернулся в лабораторию. Статью о касательных он
положил на стол и взял кочергу, лежащую рядом с печью. С крысами можно бороться
по-разному, но иногда самое действенное — подкрасться и оглоушить. Даниель,
сжимая кочергу, бесшумно прошел между печами. Нишу отделяла от остальной
лаборатории ширма вроде тех, за которыми переодеваются, — деревянная рама с
натянутой на неё тканью (довольно ветхою) . Она должна была защищать от искр и
сквозняков весы и порошки Исаака.
Даниель остановился, потому что хрупанье смолкло, словно крыса почуяла
охотника. Впрочем, оно тут же раздалось вновь, ещё громче, и Даниель, шагнув
вперёд, ногой отшвырнул ширму. Кочергу он занёс над головой, а свечу выставил
перед собой, чтобы ослепить крысу, сидевшую, судя по всему, на столе.
Вместо этого он оказался в замкнутом пространстве с другим человеком. От
изумления Даниель подпрыгнул на несколько дюймов и выронил кочергу; рука со
свечой дёрнулась. Он едва не ткнул ею в лицо человеку, сидевшему за ширмой:
Роджеру Комстоку. Тот в темноте что-то растирал в ступке и при виде свечи не
только перепугался до полусмерти, но и ослеп. В панике он выронил ступку с
серым порошком, который как раз пересыпал в полотняный мешочек. Впрочем,
«выронил» — не то слово, гравитация не дала бы такой скорости; он отшвырнул
ступку вместе с мешочком, и в то же мгновение откинулся назад.
На глазах у Даниеля пламя выросло до размеров бычьей головы и окутало его
руку до локтя. Он выронил свечу. Пламя разлилось по полу, пыхнуло и опало.
Единственный святой Божий (лат.)
Наступила полнейшая тьма — не потому, что пламя совсем погасло (Даниель
слышал его потрескивание), но из-за наполнившего комнату чёрного дыма. Даниель
вдохнул и тут же в этом раскаялся: Роджер возился с порохом.
Роджер вылетел из дома в пять секунд, даром что на четвереньках. Даниель
выбрался за ним и постоял на улице, прочищая лёгкие несколькими глотками
свежего воздуха.
Роджер уже пробежал через сад и выскочил за калитку. Даниель пошёл её
закрывать , но прежде огляделся. Двое привратников под сводами Больших ворот
смотрели на него с умеренным любопытством. Их не удивляло, что из дома лука-
совского профессора математики исходят странные звуки и свет. То, что оттуда
выскочил человек в дымящейся одежде, было если и происшествием, то
незначительным. Разумеется, не закрыть калитку — прискорбное упущение, однако его
Даниель исправил.
Потом, задержав дыхание, он вернулся в лабораторию, ощупью нашёл и
распахнул окна. Огонь охватил упавшую ширму, тем не менее, дальше не
распространился , поскольку Исаак старался ничего горючего в комнате не держать. Даниель
довольно быстро затоптал пламя.
Более изысканной обстановке дым бы, разумеется, повредил, однако здесь и
так всё давно прокоптилось и провоняло гарью.
Порох, собственно, не взорвался (поскольку, по счастью, находился не в
замкнутом объёме), а лишь вспыхнул. Шкафы в нише почернели. Весы упали со
стола и, вероятно, испортились. Ступка, которую Роджер выронил, лежала грудой
толстых осколков; Даниелю вспомнился взрыв пушки при «Осаде Маастрихта» и
другие подобные инциденты, которые, он слышал, произошли за последнее время
на кораблях Королевского флота. Вокруг валялись обугленные клочья — то, что
осталось от мешка, в который Роджер пересыпал порох. Короче, мешок с порохом,
вспыхнув в жилом доме, едва ли мох1 бы причинить меньший ущерб. Угол
лаборатории предстояло убрать и вымыть, но Даниель знал, что эта обязанность так и
так ляжет на Комстока. Если, разумеется, Исаак не прогонит его взашей.
Казалось бы, такой эпизод способен надолго выбить человека из колеи и
смешать его планы. Однако всё произошло так быстро, что Даниель не видел причин
отказываться от намеченной цели. Более того: тягостные проблемы, одолевавшие
его по пути через двор, померкли рядом с приключениями последних нескольких
минут. Руки и в меньшей степени лицо покраснели и горели от ожогов; Даниель
подозревал, что ближайшие несколько недель ему предстоит ходить без бровей.
Не мешало умыться и переодеться, что не составило труда, поскольку он жил на
втором этаже.
Спустившись, Даниель взял статью о касательных, стряхнул с неё чёрный пепел
и направился к дверям. Статья содержала не более десятой доли того, чего
Исаак добился, работая над флюксиями, но это было хоть какое-то свидетельство —
лучше, чем ничего. Членам Королевского общества будет чем помучить мозги в
ближайшие несколько недель. Ночь была ясная, вид — превосходный, загадки
Вселенной распростерлись над Тринити-колледжем. Однако Даниель опустил глаза и
быстро зашагал к конусу влажного света, где дожидались остальные.
Лондонский мост
1673 г
Как только будут получены численные
определения для большей части понятий, род
человеческий обретет орудие нового типа,
орудие, которое увеличит силу ума много
больше, нежели оптические линзы помогают глазу,
орудие, которое будет настолько же превос-
ходить микроскопы и телескопы, насколько
разум превосходит зрение.
Лейбниц, «Философские опыты»
Почти посредине Лондонского моста, чуть ближе к Сити, чем к Саутуорку,
дыркой от выбитого зуба зиял промежуток между зданиями, оставленный для того,
чтобы пожар не мог перекинуться через реку. Если вы плыли по Темзе в лодке и
видели все девятнадцать быков, удерживающих мост, и все двадцать каменных
арок вместе с разводным мостом, вы различали это открытое пространство —
«пятачок» — над самой широкой (тридцать четыре фута) аркой.
Приближаясь к мосту, вы всё яснее осознавали грозящую опасность, и ваш мозг
сосредоточивался на вещах практических, посему вы замечали нечто куда более
важное, а именно: расстояние между островками здесь тоже шире.
Соответственно, течение под этой аркой меньше напоминало грохочущий водопад и больше —
горную реку в паводок. Если лодка еще слушалась руля, вы направляли её в этот
пролёт. Если же вы были пассажиром этой гипотетической лодки и ценили свою
жизнь, то просили лодочника вас высадить, перебирались через нагромождение
более или менее древних свай и склизких камней, поднимались по лестнице,
перебегали через проезжую часть (не забывая уворачиваться от несущихся
экипажей) , спускались по другой лестнице и спешили, прыгая и скользя, на дальний
край островка, где вас дожидались лодочник и лодка, коли им посчастливилось
уцелеть.
Впрочем, это объясняло некоторую особенность части Лондонского моста,
называемой пятачком. Пассажиры, следующие в наёмных лодках на восток или на запад
но Темзе, были в среднем значительнее и богаче пешеходов, идущих по мосту на
север или на юг, а те, что, ценя свою жизнь, здоровье и состояние,
преодолевали его через верх, — ещё богаче и значительнее. Соответственно здания по
обе стороны пятачка были самым лакомым куском для трактирщиков и торговцев
модным товаром.
В то утро Даниель Уотерхауз часа два болтался в окрестностях пятачка,
ожидая определённого человека в определённой лодке. Впрочем, лодка, которую он
ждал, должна была подойти не по течению, а против, со стороны моря.
Он сидел в кофейне и забавлялся, глядя, как потные запыхавшиеся пассажиры
возникают на лестнице, словно спонтанно самозародились в зловонной Темзе. Они
забегали в ближайшую таверну, чтобы пропустить пинту пива для храбрости,
прежде чем пересечь двенадцатифутовую проезжую часть, на которой кого-нибудь
давили несколько раз в неделю. Если им удавалось благополучно её миновать, они
заскакивали в галантерейную лавочку — прикупить какую-нибудь мелочь для
успокоения нервов, или в кофейню — проглотить на бегу чашечку кофею. Остальные
торговцы на Лондонском мосту хирели из-за конкуренции с более модными
магазинами, которые Стерлинг и ему подобные понастроили в других частях города,
однако из-за постоянной угрозы перевернуться вместе с лодкой и утонуть жизнь на
пятачке по-прежнему била ключом.
Особенно оживленно здесь было в те дни, когда корабли из-за Ла-Манша
бросали якорь в лондонской гавани, и пассажиры из Европы прибывали сюда на лодках.
Одна из таких лодок приближалась сейчас к мосту. Даниель допил кофе,
расплатился и вышел. Толпа пешеходов запрудила улицы, создавая помехи гужевому
транспорту. Все разом хотели спуститься на островок, так что образовали
пробку не только на лестнице, но и на проезжей части. Видя, что это по большей
части дельцы, а не бродяги, положившие глаз на его кошелёк, Даниель ввинтился
в толпу и вместе с ней оказался на островке. Сперва он думал, что все эти
хорошо одетые люди встречают каких-то конкретных пассажиров. Однако, когда
лодка приблизилась на расстояние окрика, послышались недружеские приветствия, а
вопросы (на разных языках) о войне.
— Будучи, как и вы, протестантом, хоть и лютеранином, я надеюсь, что Англия
и Голландия скоро замирятся, и войне, о которой вы говорите, придёт конец.
Молодой немец, одетый на французский лад, стоял в лодке, однако при
приближении к бурунам у моста одумался и сел.
— Надежды надеждами, а что вы видели, сударь? — выкрикнул кто-то из
дельцов .
Несколько десятков человек толпились на островке, силясь подобраться как
можно ближе к лодкам и при этом не рухнуть в губительную стремнину. Другие
свесились с моста наподобие горгулий, третьи, в лодках, двигались наперерез,
словно буканьеры в Карибском море. Никого не занимала всякая там лютеранская
дипломатия. Ни один из встречающих даже не знал, кто таков этот молодой
немец, — для них он был просто разговорчивый иностранец. В лодке сидели ещё
несколько пассажиров, но все они не обращали внимания на крики лондонцев. Если
вновь прибывшие и владели информацией, то намеревались донести ее до Биржи,
пересказать серебром и распространить по хтоническим каналам рынка.
— На каком корабле вы прибыли, сударь? — крикнул кто-то.
— На «Святой Екатерине», сударь.
— Откуда вышел ваш корабль, сударь?
— Из Кале.
— Вы беседовали с кем-нибудь из флотских офицеров?
— Немного.
— Слышно ли о взрывах пушек на английских кораблях?
— О, порой такое случается. Это бывает видно со всех кораблей, участвующих
в сражении, поскольку взрывом разносит полкорпуса, и люди взлетают на воздух,
по крайней мере, так мне говорили. Для всех моряков, своих и вражеских, это
служит напоминанием о собственной смертности. Отсюда и разговоры. Однако
полагаю, в нынешнюю войну такое происходит не чаще обычного.
— Были ли то пушки Комстока?
До молодого немца наконец дошло, что он, не успев вступить на английскую
почву, уже наговорил лишнего.
— Сударь! Пушки графа Эпсомского считаются лучшими в мире.
Однако это никому было не интересно. Тема разговора сменилась.
— Откуда вы прибыли в Кале?
— Их Парижа.
— Видели ли вы войска на марше по пути через Францию?
— Несколько полков, усталые, направляющиеся на юг.
Джентльмены некоторое время гудели и вибрировали, усваивая услышанное. Один
протолкался к лестнице, и его тут же окружила орава подпрыгивающих босоногих
мальчишек. Джентльмен что-то быстро написал на бумажке и отдал её мальчишке,
который прыгал выше других. Тот пробился через толпу товарищей, через три
ступеньки взлетел по лестнице, перепрыгнул через телегу, отпихнул торговку
рыбой и припустил по мосту. Отсюда до берега было сто с чем-то ярдов и ещё
примерно шестьсот до Биржи — таким темпом примерно минуты три. Расспросы тем
временем продолжались:
— Видели ли вы военные корабли в Ла-Манше, майн герр? Английские,
французские , голландские ?
— Там был... — Здесь ему не хватило английского. Он беспомощно развёл руками.
— Туман!
— Туман, — повторил немец.
— Вы слышали выстрелы?
— Редкие. Скорее всего, это были сигналы. Шифрованные сведения
распространялись через туман, столь непроницаемый для света и столь прозрачный для
звука... — И тут иностранца понесло. Он принялся вслух размышлять на смеси
французского и латыни, как можно передавать шифрованные данные при помощи взры-
bob. Система основывалась на идеях из уилкинсова «Криптономикона» и
предполагала столь значительный расход пороха, что наверняка пришлась бы по душе
Джону Комстоку. Другими словами, молодой немец отождествил себя (по крайней
мере, для Даниеля Уотерхауза) с доктором Готфридом Вильгельмом Лейбницем.
Наблюдатели утратили интерес и обратили расспросы к другим лодкам.
Лейбниц сошёл на английский берег. За ним следовали два других немца,
постарше, не такие словоохотливые и (предположил Даниель) более значительные.
За ними, в свою очередь, следовал старший слуга, возглавляющий целую колонну
носильщиков с сундуками. Однако свой деревянный ящичек Лейбниц никому не
доверил .
Даниель шагнул вперёд, но какой-то шустрый малый оттёр его плечом, вручил
одному из старших господ запечатанный конверт и быстро зашептал на
нижненемецком .
Даниель раздражённо выпрямился. Так случилось, что при этом взгляд его упал
в сторону Сити и остановился на набережной ниже моста — груде чёрных камней,
оставшихся после Пожара. Этот участок могли бы восстановить годы назад, но не
восстановили, сочтя другие более важными. Несколько человек занимались там
высокоинтеллектуальной работой — провешивали линии и делали зарисовки. Один
из них — удивительно! — оказался Робертом Гуком, которого Даниель тихонько
оставил в Грешем-колледже час назад. Менее удивительно, что Гук (при своей
зоркости) узнал Даниеля на островке посреди реки, где тот встречал явно
заграничную делегацию, а потому помрачнел и нахмурился.
Лейбниц и его спутники что-то обсуждали на верхненемецком. Шустрый малый
взглянул на Даниеля. Это был один из посыльных (и по совместительству —
лазутчиков) голландского посла. Немцы составили некий план, по которому им,
видимо , предстояло разойтись. Даниель шагнул вперёд и представился.
Другие немцы, представляясь в ответ, называли свои фамилии, однако значение
имели их родословные: один доводился племянником архиепископу Майнцскому,
другой был сыном премьер-министра барона фон Бойнебурга. Другими словами,
очень важные люди в Майнце, соответственно довольно значительные в Священной
Римской империи, которая сохраняла относительный нейтралитет во франко-
английско-голландской сваре. Судя по всему, они прибыли в качестве
посредников в мирных переговорах. Лейбниц знал, кто такой Даниель, и спросил:
— Уилкинс ещё жив?
— Да...
— Благодарение Богу.
— Хотя очень болен. Если вы намерены его посетить, я бы посоветовал сделать
это прямо сейчас. Охотно вас провожу, доктор Лейбниц... окажите честь,
позвольте мне понести ящичек.
— Вы очень любезны, — отвечал Лейбниц, — однако я понесу его сам.
— Коли внутри золото или драгоценности, советую держать его крепко.
— Улицы Лондона небезопасны?
— Скажем так: мировые судьи заняты по большей части диссентерами и
голландцами, и наши воришки не преминули этим воспользоваться.
— Содержимое ящичка много ценнее золота, — молвил Лейбниц, вступая на
лестницу , — однако его невозможно украсть.
Он ничуть не походил на монстра.
По словам Ольденбурга, французы из академии Монмора, которая была для
Франции примерно тем же, что Лондонское Королевское общество — для Англии, в
последнее время называли Лейбница латинским словом monstro. И это люди, лично
знавшие Ферма и Декарта!.. Поскольку в таких кругах преувеличения считались
недопустимой вульгарностью, члены Королевского общества ударились в
этимологические изыскания: следует ли понимать, что Лейбниц — урод? Неестественный
гибрид человека с кем-то ещё? Божественное предзнаменование?
— Он живёт в той стороне, не так ли?
— Епископ вынужден был переехать из-за болезни — он в доме своей падчерицы
на Чансери-лейн.
— Тогда нам всё равно в ту сторону, затем налево.
— Вы бывали в Лондоне, доктор Лейбниц?
— Я изучал его по картинам.
— Боюсь, после Пожара они превратились в антикварный курьёз — вроде карт
Атлантиды.
— Всё же рассматривать виды пусть даже и воображаемого города в
определенном смысле полезно, — сказал Лейбниц. — В конкретный момент времени художник
видит город только с одной точки и потому перемещается: пишет сперва с холма
на одной его стороне, затем с башни на другой и с перекрёстка в центре, всё
на одном холсте. Значит, глядя на полотно, мы в некой малой степени
постигаем, как Господь видит Вселенную, ибо Он зрит её со всех точек зрения
одновременно . Населив мир столькими мыслящими созданиями, каждое из которых смотрит
с собственной точки зрения, Он дает нам понять, что значит быть вездесущим.
Даниель решил промолчать, чтобы слова Лейбница повисли в воздухе, как звуки
органа в лютеранской церкви. Тем временем они добрались до северной
оконечности моста, где грохот водяных колёс под каменным сводом шлюза так и так
заглушил бы разговор. Только начав подъём по Фиш-стрит, Даниель спросил:
— Я видел, что вы уже вступили в сношения с голландским послом. Можно ли
заключить, что вы здесь с миссией не чисто натурфилософского свойства?
— Вопрос разумный — в определённой степени, — проворчал Лейбниц. — Мы ведь
ровесники, вы и я? — Он быстро оглядел Даниеля. Глаза у него были как
стеклянные бусинки или как буравчики, в зависимости от того, какого рода монстром
его считать.
— Мне двадцать шесть.
— Мне тоже. Значит, мы оба родились в тысяча шестьсот сорок шестом. В тот
год шведы захватили Прагу и вторглись в Баварию. Инквизиция жгла евреев в
Мексике. Полагаю, подобные ужасы творились и в Англии?
— Кромвель разбил королевскую армию под Ньюарком... король бежал... Джон Ком-
сток был ранен...
— Мы говорим лишь о королях и дворянах. Вообразите страдания простых
крестьян и бродяг, которые не менее драгоценны в очах Господа. А вы спрашиваете,
прибыл я с дипломатическими или с философскими целями, как будто эти два
понятия можно разделить.
— Знаю, вопрос был бестактен и груб, однако моя обязанность — поддерживать
разговор. Вы сказали, что цель всех натурфилософов — восстанавливать мир и
гармонию среди людей. С этим я спорить не могу.
Лейбниц смягчился.
— Наша цель — не дать голландской войне перекинуться на всю Европу. Пусть
вас не оскорбляет моя прямота: архиепископ и барон — члены Королевского
общества, и я тоже. Они алхимики; я — нет, если не считать политики. Они
надеются, что через натурфилософию я смогу войти в сношение с важными людьми, к
которым нелегко было бы подобраться по дипломатическим каналам.
— Десять лет назад я, может быть, оскорбился бы, — сказал Даниель. — Однако
теперь меня уже ничем не удивишь.
— Однако в стремлении увидеть епископа Честерского я руководствуюсь самыми
чистыми из всех возможных мотивов.
— Он это почувствует и обрадуется, — заверил Даниель. — Последние несколько
лет жизни Уилкинс целиком принёс в жертву политике — он пытается разрушить
здание теократии, предупредить её возрождение в случае, если на английский
престол взойдёт папист...
— Или уже взошёл, — вставил Лейбниц.
Лёгкость, с какой Лейбниц предположил, будто Карл II — тайный католик,
подсказала Даниелю, что на Континенте это ни для кого не секрет. Он почувствовал
себя жалким и наивным провинциалом. В каких бы преступлениях и обманах ни
подозревал он короля, ему и в голову не приходило, что тот дерзко лжёт всей
стране о своей вере.
У Даниеля было много времени, чтобы скрыть досаду, пока они шагали через
центр города, превращенный в одну нескончаемую стройку, что, впрочем, не
мешало деловой жизни златокузнечных лавок и Биржи. Булыжники свистели между Да-
ниелем и Лейбницем, словно пушечные ядра, лопаты абордажными саблями
рассекали воздух, тачки с золотом, серебром, кирпичами и глиной сновали, словно
повозки с боеприпасами, по временным настилам из досок и утоптанной грязи.
Быть может, приметив озабоченность на лице Даниеля, Лейбниц сказал:
— Совсем как на рю Вивьен в Париже. Я часто хожу туда читать рукописи в
Biblioteque du Roi1.
— Я слышал, туда отправляют экземпляр каждой отпечатанной во Франции книги.
— Да.
— Однако она основана в год нашего Пожара, так что, полагаю, ещё очень мала
— ведь ей всего несколько лет от роду.
— Эти годы были весьма плодотворны для математики; кроме того, в ней
хранятся некоторые неопубликованные рукописи Декарта и Паскаля.
— Но не классические труды?
— Мне посчастливилось возрастать — или взращивать себя — в отцовской
библиотеке, где все эти труды были.
— Ваш отец имел склонность к математике?
— Трудно сказать. Как путешественник, узнающий город по картинам,
написанным с разных точек, я знаю отца лишь по книгам, которые он читал.
— Теперь я понял ваше сравнение, доктор. Biblioteque du Roi для вас —
ближайшее на сегодняшний день приближение к тому, как Господь видит мир.
— И всё же более обширная библиотека дала бы лучшее приближение.
— При всем уважении, доктор, чем эта улица похожа на рю Вивьен? У нас в
Англии нет подобной библиотеки.
— Biblioteque du Roi — всего лишь здание, дом, который Кольбер приобрёл на
рю Вивьен, вероятно, в качестве вложения в недвижимость, ибо на этой улице
расположены златокузнечные лавки. Каждые десять дней, с десяти утра до
полудня, все парижские торговцы отправляют свои деньги на рю Вивьен для пересчёта.
Я сижу в доме Кольбера, силясь постичь Декарта или работая над
математическими доказательствами, которые поручил мне мой наставник Гюйгенс, и гляжу на
улицу, по которой бредут носильщики, сгибаясь под тяжестью золота и серебра.
Теперь вы начинаете понимать мою загадку?
— Какую?
— Этот ящичек! Я сказал, что лежащее в нем ценнее золота, и всё же его
невозможно украсть. Куда нам сейчас поворачивать?
Они достигли урагана, в котором сталкивались улицы Треднидл, Корнхилл, Пол-
три и Ломбард. Мальчишки-посыльные стремглав неслись через перекрёсток,
словно стрелы из арбалета или (подозревал Даниель) словно прозрачные намёки,
которые ему никак не удавалось взять в толк.
* * *
Добрая сотня лондонских епископов, лордов, проповедников и джентльменов-
философов охотно приютили бы у себя болящего Уилкинса, однако он осел в доме
своей падчерицы на Чансери-лейн, неподалёку от того места, где жил Уотерхауз.
1 Королевская библиотека (фр.).
Вход в дом и улица были запружены толпою придворных — не лощёных царедворцев
высшего уровня, но побитых и потрёпанных, чересчур старых или чересчур
неказистых, короче, тех, на ком по-настоящему держалась государственная машина1.
Они теснились вокруг кареты, украшенной гербом графа Пенистонского. Дом был
старый (пожар остановился в нескольких ярдах от него), крытый соломой,
фахверковый, прямиком из «Кентерберийских рассказов» — самый неподходящий фон
для роскошного экипажа и тонюсеньких рапир.
— Видите, несмотря на чистоту своих мотивов, вы уже увязли в политике, —
сказал Даниель. — Хозяйка этого дома — племянница Кромвеля.
— Кромвеля?!
— Того самого, чья голова смотрит на Вестминстер с пики. Далее, эта
великолепная карета принадлежит Нотту Болструду, графу Пенистонскому, — его отец
основал секту гавкеров, как правило, объединяемую с другими под
уничижительной кличкою «пуритане». Впрочем, гавкеры всегда выделялись своей
радикальностью: например, они считают, что правительство и церковь не должны иметь
между собой ничего общего и что всех рабов в мире надо освободить.
— Однако люди перед входом одеты как придворные! Они хотят взять
пуританский дом штурмом?
— Это клевреты Болструда. Понимаете, граф Пенистонский — государственный
секретарь его величества.
— Я слышал, что король Карл Второй назначил фанатика государственным
секретарём, но затруднялся поверить.
— Подумайте, возможны ли гавкеры в какой-то другой стране? За исключением
Амстердама, конечно.
— Разумеется, нет! — с легким негодованием отвечал Лейбниц. — Их бы давно
истребили.
— Посему, несмотря на своё отношение к королю, Нотт Болструд вынужден
поддерживать свободную и независимую Англию, и когда диссентеры обвиняют короля
в чрезмерной близости к Франции, его величество может просто указать на
Болструда как на живое свидетельство независимой международной политики.
— Но это же фарс! — пробормотал Лейбниц. — Весь Париж знает, что Англия у
Франции в кармане.
— Весь Лондон тоже это знает. Разница в том, что у нас тут три дюжины
театров , а в Париже — только один.
Наконец и ему удалось поставить Лейбница в тупик.
— Не понимаю.
— Я хочу сказать, что мы любим фарсы.
— А почему Болструд навещает племянницу Кромвеля?
— Вероятно, он навещает Уилкинса.
Лейбниц в задумчивости остановился.
— Соблазнительно. Однако невозможно по протоколу. Я не могу войти в этот
дом.
— Конечно, можете — со мной, — объявил Даниель.
— Я должен вернуться и пригласить своих спутников. Мой ранг не позволяет
мне беспокоить государственного секретаря.
— А мне мой — позволяет, — сказал Даниель. — Одно из первых моих
воспоминаний, как он кувалдой крушит церковный орган. Мой приход напомнит ему о
приятном.
Лейбниц в ужасе замер. Даниель почти видел отражённые в его зрачках витражи
и органные трубы уютной лютеранской кирхи.
— Почему он совершил такой вандализм?
— Потому что это была англиканская церковь. Ему едва исполнилось двадцать —
Хороший пример такого придворного — Пепис; однако его здесь не было.
возраст юношеской горячности.
— Ваши родные были последователями Кромвеля?
— Вернее сказать, что Кромвель был последователем моего отца — да упокоит
Господь их души.
Вокруг1 уже сомкнулась толпа придворных, так что Лейбниц не мох1 подчиниться
инстинкту и убежать.
Несколько минут они проталкивались через толпу всё более высокопоставленных
и хорошо одетых людей, затем поднялись по лестнице и оказались в крохотной
комнатёнке с низким сводчатым потолком. Пахло так, словно Уилкинс уже умер,
однако большая его часть была ещё жива; он сидел, опершись на подушки и
примостив на коленях доску с каким-то документом. Нотт Болструд — сорока двух
лет — стоял на коленях рядом с кроватью. Корда Даниель вошёл, он обернулся.
За десять лет в Ньюгейтской тюрьме, среди убийц и безумцев, у него
выработалась привычка смотреть, кто подходит сзади, полезная для государственного
секретаря, как была в своё время полезна для фанатика-разрушителя.
— Брат Даниель!
— Милорд.
— Вы сгодитесь не хуже любого другого и даже лучше многих.
— Для чего, сэр?
— Чтобы засвидетельствовать подпись епископа.
Болструд обмакнул перо в чернила, Даниель вложил его в пухлые пальцы Уил-
кинса. Несколько раз вздохнув, епископ Честерскии принялся водить рукой, и на
бумаге начали возникать закорючки, похожие на подпись Уилкинса, как призрак —
на человека. Короче, хорошо, что в комнате было кому её засвидетельствовать.
Даниель не знал, о чём документ, но по виду предположил, что он предназначен
для короля.
Сразу после этого граф Пенистонский заторопился. Однако прежде чем выйти,
он сказал Даниелю:
— Если у вас есть доля в Гвинейской компании герцога Йоркского, продайте
её, ибо скоро этот папист-работорговец пожнёт бурю. — И тут, может быть,
второй или третий раз в жизни Нотт Болструд улыбнулся.
— Покажите мне её, доктор Лейбниц, — сказал Уилкинс, пропуская все
предварительные формальности. Он не мочился уже три дня и знал, что время
поджимает .
Лейбниц осторожно присел на краешек кровати и открыл ящичек.
Даниель увидел шестерни, валы, ручки. В первый миг он подумал, что это
новая конструкция часов, но циферблата и стрелок не было — только несколько
колесиков с цифрами.
— Разумеется, она во многом восходит к машине мсье Паскаля, — сказал
Лейбниц, — однако может не только складывать и вычитать числа, но и умножать.
— Покажите, как она работает, доктор.
— Должен признаться, она ещё не закончена. — Лейбниц нахмурился, повернул
машинку к свету и резко дунул. Изнутри вылетел таракан, описал дугу и,
коснувшись пола, убежал под кровать. — Это только демонстрационный образец.
Законченная, она будет великолепна.
— Не важно, — сказал Уилкинс. — В ней используются десятичные числа?
— Да, как у Паскаля, хотя двоичные были бы лучше.
— Мне можете не рассказывать, — проговорил Уилкинс и пустился в получасовое
рассуждение, целыми страницами цитируя соответствующие главы «Криптономико-
на».
Наконец Лейбниц деликатно кашлянул.
— Есть и механические причины: трение и проскальзывание всё портят.
— Гук! Гук бы её построил, — сказал Уилкинс. — Однако довольно о машинах.
Давайте поговорим о пансофизме. Добились ли вы успеха в Вене?
— Я несколько раз писал императору, рассказывал ему о Biblioteque du Roi ...
— Надеясь возбудить его зависть?
— Да... увы, в иерархии его пороков безраздельно царит леность. А как ваши
успехи, милорд?
— Сэр Элиас Ашмол создает порядочную библиотеку, однако он разбрасывается и
одержим алхимией. Мне пришлось заняться более фундаментальными вопросами. —
Уилкинс слабым движением руки указал на дверь, через которую только что вышел
Болструд. — Я верю, что двоичные арифметические машины будут очень важны.
Ольденбурх1 тоже преисполнен самого горячего интереса.
— Сочту за честь продолжить ваш труд, сударь.
— У меня нет времени на вежливые слова. Уотерхауз!
— Милорд? — только и смог выдавить Даниель. Дрейк был его родителем,
Уилкинс — повелителем, наставником и духовным отцом.
— Отныне на вас ложится обязанность всё это осуществить.
— Что осуществить, милорд?
Однако Уилкинс то ли умер, то ли заснул.
* * *
Они прошли через тёмную кухоньку и далее через лабиринт подворотен и
проулков, где на них обращали внимание главным образом петухи и собаки.
Преследуемые лаем и кукареканьем мистер Уотерхауз и доктор Лейбниц оказались в
квартале театров и кофеен. Сгодилась бы любая из этих кофеен, однако они были почти
на Квин-стрит, ещё одной улице, которую перестраивал Гук. Даниель ощущал себя
блохой под Великим Микроскопом. Гук, словно хорда, стянул собой чуть ли не
половину космоса: Даниелю казалось, будто он прыгает из укрытия в укрытие,
хоть ему и нечего скрывать. Лейбниц держался бодро и был явно не прочь
прогуляться по городу, поэтому Даниель снова повёл его к реке. Он пытался понять,
что за обязанность возложил на него Уилкинс, и потому плохо развлекал гостя.
Примерно через четверть часа до него дошло, что у Лейбница могут быть
соображения на сей счёт.
— Вы сказали, что хотели бы продолжить труды Уилкинса. Какие именно? Полёт
на Луну или?..
— Философский язык, — произнёс Лейбниц, словно другого ответа и быть не
может.
Он знал, что Даниель участвовал в проекте, и воспринял вопрос как знак, что
тот не очень этим гордится (что было верно). Теперь у Даниеля закралось
подозрение: может быть, философский язык обладает какими-то достоинствами,
которые он по тупости не разглядел?
— Что ещё с ним делать? — спросил Даниель. — Вы хотите предложить какие-то
усовершенствования? Дополнения? Перевести работу на немецкий?.. Вы качаете
головой, доктор, — так что же?
— Я учился на законника. Не пугайтесь так, мистер Уотерхауз, в Германии это
вполне уважаемая профессия. Помните, что у нас нет Королевского общества.
Получив степень доктора юриспруденции, я поступил на службу к архиепископу
Майнцскому, и тот поручил мне привести в порядок законодательство. Это
настоящая Вавилонская башня — смешение римского, германского и местного права.
Я решил, что нет смысла подлатывать его на скорую руку; надо свести всё к
неким основным концепциям и начать с первопринципов.
— Я понимаю, как философский язык поможет разобрать всё до основания, —
проговорил Даниель, — но чтобы отстроить здание заново, вам потребуется нечто
иное...
— Логика, — сказал Лейбниц.
— У высших приматов, составляющих Королевское общество, логика не в чести.
— Потому что они ассоциируют её со схоластами, мучившими их в
университете, — терпеливо произнёс Лейбниц. — Я о другом! Под логикой я разумею
евклидову логику.
— Начать с неких аксиом и объединить их по определённым правилам...
— Да... и выстроить систему законов, столь же доказуемую и непротиворечивую,
как теория конических сечений.
— Однако вы недавно перебрались в Париж, если я не ошибаюсь?
Лейбниц кивнул.
— Часть того же проекта. По очевидным причинам мне следовало
усовершенствоваться в математике, а где это делать, как не в Париже? — Он нахмурился. —
Вообще-то была и другая причина — архиепископ отправил меня с некоторыми
предложениями к Людовику XIV.
— Так вы не в первый раз соединяете натурфилософию с дипломатией?
— И, боюсь, не в последний.
— Что же за предложения вы изложили королю?
— Вообще-то я добрался только до Кольбера. А предложение было такое: чем
воевать с соседями, Франция могла бы предпринять поход на Египет и основать
там империю, грозя туркам с левого фланга — из Африки, — что заставило бы тех
оттянуть войска с правого фланга...
— Христианского мира.
— Да. — Лейбниц вздохнул.
— Мысль... э... дерзкая, — проговорил Даниель, тоже становясь дипломатом.
— К тому времени, как я прибыл в Париж и добился аудиенции у Кольбера,
Людовик уже вторгся в пределы Голландии и Германии.
— А замысел хорош.
— Быть может, его воскресит какой-нибудь грядущий французский монарх, —
пожал плечами Лейбниц. — Для голландцев последствия были ужасны, для меня —
благотворны. Я мог, не отцеживая более дипломатических комаров, отправиться в
дом Кольбера на рю Вивьен, чтобы потягаться с философскими исполинами.
— Я уже отчаялся с ними тягаться, — вздохнул Даниель, — и теперь лишь
плетусь у них в хвосте.
Они прошли весь Стренд и сели в кофейне, выходящей окнами на юг. Даниель
развернул арифметическую машину к свету и осмотрел колесики.
— Простите, доктор, это исключительно для разговора или?..
— Пожалуй, вам стоит вернуться и спросить Уилкинса.
— Упрёк принят.
Они пригубили кофе.
— Епископ Честерский был в определённой степени прав, говоря, что её мог бы
построить Гук, — сказал Даниель. — Несколько лет назад он беззаветно служил
Королевскому обществу и тогда построил бы. Теперь он беззаветно служит
Лондону, и почти все его часы собирают ремесленники, за исключением тех, что
предназначаются королю, герцогу Йоркскому и другим высокопоставленным лицам.
— Если бы я объяснил мистеру Гуку важность этой машины, уверен, он бы за
неё взялся.
— Вы не знаете Гука, — возразил Даниель. — Из-за того, что вы немец и у вас
обширные связи за границей, Гук решит, что вы принадлежите к клике ГРУБЕНДО-
ЛЯ, которая в его воображении столь непомерно велика, что французское
вторжение в Египет — лишь малейшая из её задач.
— ГРУБЕНДОЛЬ? — переспросил Лейбниц и, раньше чем Даниель успел объяснить,
продолжал: — А, ясно, анаграмма фамилии «Ольденбург».
Даниель стиснул зубы, вспомнив, сколько времени потребовалось ему, чтобы
разрешить эту головоломку.
— Гук убеждён, что Ольденбург крадёт его изобретения — пересылает за
границу в шифрованных письмах. Что хуже, он видел, как вы сошли с лодки и получили
письмо от небезызвестного голландца. Он захочет знать, в какие
континентальные интриги вы замешаны.
— Я не скрываю, что мой покровитель — архиепископ Майнцский, —
запротестовал Лейбниц.
— Мне казалось, вы назвали себя лютеранином.
— Я и есть лютеранин. Одна из целей архиепископа — примирить две церкви.
— Здесь бы мы сказали: более чем две, — напомнил Даниель.
— Гук религиозен?
— Если вы спрашиваете: «ходит ли он в церковь», то ответ — нет, — сказал
Даниель. — Однако если вы хотите узнать, верит ли он в Бога, то я бы ответил:
«да»: микроскоп и телескоп — его церковные витражи, анималькули в капле
собственной спермы и тени Сатурнова кольца — небесные видения.
— Так он вроде Спинозы?
— Вы хотите сказать, из тех, для кого Бог — не более чем Природа?
Сомневаюсь .
— Чего хочет Гук?
— Он день и ночь занят проектированием зданий и прокладкой улиц...
— Да, а я занимаюсь реформированием немецкого законодательства, однако это
не то, чего я хочу.
— Мистер Гук строит различные козни против Ольденбурга.
— Но не потому, что хочет?
— Он пишет статьи и читает лекции...
Лейбниц фыркнул.
— Менее десятой части того, что он знает, изложено на бумаге, не так ли?
— Гука плохо понимают, отчасти из-за странностей, отчасти из-за скверного
характера. В мире, где многие отказываются верить в гипотезу Коперника,
некоторые самые передовые идеи Гука, будучи обнародованы, могли бы привести его в
Бедлам.
Лейбниц сощурился.
— Алхимия?
— Мистер Гук презирает алхимию.
— Отлично! — выпалил Лейбниц, позабыв про дипломатию, — и ужасно смутился,
испугавшись, что Даниель сам окажется алхимиком.
Даниель успокоил его, процитировав из Гука:
— «Зачем искать загадки там, где их нет? Уподобляться раввинам-каббалистам,
ищущим энигмы в числах и расположении букв, ничего такого не содержащих, тем
временем как в природных формах... чем более мы увеличиваем предмет, тем
восхитительнейшие тайны раскрываем и тем более постигаем несовершенство
собственных чувств и всемогущество нашего Создателя».
— Итак, Гук верит, что тайны мироздания можно открыть под микроскопом.
— Да. Снежинки, например. Коли каждая не похожа на другую, почему все шесть
лучиков конкретной снежинки одинаковы?
— Если мы полагаем, что лучи растут из центра, значит, в центре есть нечто,
придающее каждому из шести лучей общий организующий принцип — как все дубы и
все липы имеют общую природу и вырастают примерно одинаковой формы.
— Человек, говорящий о некой загадочной природе, подобен схоласту — этакий
Аристотель в камзоле.
— Или в мантии алхимика, — добавил Лейбниц.
— Согласен. Ньютон бы сказал...
— Это который изобрёл телескоп?
— Да. Он бы сказал, что, если поймать снежинку, расплавить и перегнать
воду , можно получить дистиллят — сущность, которая воплощает её природу в
физическом мире и определяет форму.
— Да, это точный дистиллят алхимического мышления — веры в то, что всё не-
понятное нам имеет некую физическую сущность, которую в принципе можно
выделить из грубого вещества.
— Мистер Гук, напротив, убежден, что пути Природы созвучны человеческому
разумению. Как биение мушиных крыл созвучно колебаниям струны и может войти с
ним в резонанс — так и каждый феномен в мире может в принципе быть познан
человеческим разумом.
— И обладая достаточно мощным микроскопом, — добавил Лейбниц, — Гук мог бы,
заглянув внутрь снежинки при её рождении, увидеть, как сцепляются внутренние
части, словно шестерни в творимых Богом часах.
— Именно так, сударь.
— и этого-то он хочет?
— Такова неназванная цель его исследований — в это он должен верить и к
этому стремиться, ибо такова его внутренняя природа.
— Теперь вы говорите как аристотельянец, — пошутил Лейбниц. Он потянулся
через стол и положил руку на ящичек. — Что часы для времени, то эта машина
для мысли.
— Сударь! Вы показали мне, как несколько шестерён складывают и умножают
числа, — превосходно. Но это не значит мыслить!
— Что есть число, мистер Уотерхауз?
Даниель застонал.
— Как вы можете задавать такие вопросы?
— Как можете вы их не задавать? Вы ведь философ?
— Натурфилософ.
— Тогда вы должны согласиться, что в современном мире математика — сердце
натурфилософии. Она подобна загадочной сущности в центре снежинки. Когда мне
было пятнадцать, мистер Уотерхауз, я бродил по Розенталю — это сад на краю
Лейпцига — и определил свой путь к натурфилософии: отбросить старую доктрину
субстанциальных форм и положиться в объяснении мира на механику. Сие
неизбежно привело меня к математике.
— В свои пятнадцать я раздавал пуританские памфлеты на соседней улице и
бегал от городской стражи — но со временем, доктор, когда мы с Ньютоном изучали
Декарта в Кембридже, я пришёл к тому же, что и вы, заключению о ведущей роли
математики.
— Тогда повторю свой вопрос: что есть число? И что значит перемножить два
числа?
— В любом случае не то же, что мыслить.
— Бэкон сказал: «Всё, обладающее заметным различием, по природе своей
способно обозначать мысль». Нельзя отрицать, что числа в этом смысле способны...
— Обозначать мысль, да! Но обозначить мысль не значит мыслить — иначе перья
и печатные прессы сами бы писали стихи.
— Может ли ваш разум манипулировать этой ложкой непосредственно? — Лейбниц
взял серебряную ложечку и положил её на стол между ними.
— Без помощи рук — нет.
— И когда вы думаете о ложке, манипулирует ли ею ваш разум?
— Нет. Когда я о ней думаю, с ложкой ничего не происходит.
— Поскольку наш разум не может манипулировать физическими предметами —
чашкой, блюдцем, ложкой, — он манипулирует их символами, хранящимися в нашем
мозгу.
— Тут я соглашусь.
— Вы сами помогали епископу Честерскому придумать философский язык, который
—ив этом главное его достоинство — приписывает каждой вещи положение в
определённой таблице. Это положение может быть обозначено числом.
— Опять-таки соглашусь. Числа могут обозначать мысль, пусть и своего рода
шифром. Но мысль — совершенно другое дело!
— Почему? Мы складываем, вычитаем и умножаем числа.
— Положим, число «три» обозначает курицу, а число «двенадцать» — кольца
Сатурна. Сколько будет трижды двенадцать?
— Ну, нельзя делать это произвольно, — сказал Лейбниц, — как Евклид не мох1
бы, проведя произвольные окружности и прямые, получить теорему. Должна быть
строгая система правил, по которым производятся действия над числами.
— И вы предлагаете построить для этого машину?
— Pourquoi поп1? При помощи машины истину удастся запечатлеть, как на
бумаге.
— И всё равно это не мысль. Способность мыслить дал человеку Господь.
— И как, по-вашему, Господь её нам даёт?
— Не знаю, сударь!
— Если подвергнуть перегонке человеческий мозг, удастся ли извлечь
таинственную сущность — присутствие Божие на земле?
— Алхимики зовут её философской ртутью.
— Или, если Гук посмотрит на человеческий мозг в микроскоп, увидит ли он
крошечные зубчатые колёса?
Даниель молчал. В голове все смешалось. Зубчатые колёса застопорились,
философская ртуть капала из ушей.
— Вы уже объединились с Гуком против Ньютона касательно снежинок, могу ли я
предположить, что вы придерживаетесь таких же взглядов касательно мозга? — с
преувеличенной вежливостью продолжал Лейбниц.
Даниель некоторое время смотрел через окно в какую-то далёкую точку.
Постепенно его мысль вернулась в кофейню. Он покосился на арифметическую машину.
— В одной из глав «Микрографии» Гук описывает, как мухи вьются над мясом,
бабочки — над цветком, комары — над водой, создавая видимость разумного
поведения. Однако он считает, что пары, исходящие от мяса, цветов и прочего,
включают некий внутренний механизм. Другими словами, он считает, что эти
твари не разумней ловушки, в которой животное, хватая приманку, тянет за нить,
привязанную к мушкету. Дикарь, видя, как ловушка убивает зверя, сочтёт её
разумной . Однако ловушка не разумна, разумен человек, который её придумал. Так
вот если вы, изобретательный доктор Лейбниц, создадите машину, которая будет
якобы мыслить, — будет ли она мыслить на самом деле или только отражать ваш
гений?
— с тем же успехом вы могли бы спросить: мыслим ли мы? Или только отражаем
Божий гений?
— Предположим, я бы задал этот вопрос — что бы вы ответили, доктор?
— Я бы ответил: и то, и другое.
— И то, и другое? Невозможно. Должно быть либо то, либо это.
— Не согласен с вами, мистер Уотерхауз.
— Если мы всего лишь механизмы, работающие по правилам, которые положил
Господь, то все наши действия предопределены, и мы на самом деле не мыслим.
— Однако, мистер Уотерхауз, вас воспитали пуритане, верящие в
предопределение...
— Воспитали, да... — Он не договорил фразу.
— Вы больше не верите в предопределение?
— Оно не созвучно моим наблюдениям, как пристало хорошей гипотезе. —
Даниель вздохнул. — Теперь я вижу, почему Ньютон избрал путь алхимии.
— Когда вы говорите «избрал», вы подразумеваете, что он отринул другой
путь. Значит ли это, что ваш друг Ньютон исследовал идею механически
детерминированного разума и отверг её?
— Если он исследовал её, то лишь в страшных снах.
1 Почему бы нет? (фр.)
Лейбниц поднял брови и некоторое время смотрел на чашки.
— Таков один из двух великих лабиринтов, в которые увлекается человеческая
мысль: свободная воля или предопределённость. Вас учили верить в последнюю.
Вы отвергли её — вероятно, в ходе мучительной душевной борьбы, — и стали
мыслителем. Вы приняли современную, механистическую философию. И теперь эта
самая философия вроде бы ведёт вас назад к предопределенности. Тяжело.
— Однако вы утверждаете, что знаете третий путь, доктор. Расскажите о нём.
— Охотно бы, — промолвил Лейбниц, — но должен сейчас с вами расстаться и
встретиться с моими спутниками. Можем ли мы продолжить беседу в другой раз?
На «Минерве»,
залив Кейп-Код,
Массачусетс
Ноябрь, 1713 г
В бытность свою молодым членом Королевского общества Даниель не раз
препарировал человеческие головы и знает: череп, точно корпус корабля, сплошь
опутан мокрым такелажем — внизу галсы сухожилий и брасы связок крепятся на ко-
фель-планках нижней челюсти и височной кости, вверху, словно парус, растянуто
широкое полотнище соединительной ткани. Покуда Даниель рысцой поднимается из
трюма «Минервы», таща за собою мешок с боеприпасом, он чувствует, как все эти
снасти неумолимо выбираются втугую. Каждая ступенька — щёлканье палов, как
будто невидимые матросы вращают кабестан в его голове. Последний час он
провёл ниже ватерлинии, не в самой уютной части корабля, зато вне опасности от
летящих ядер, — разбивал тарелки молотком и горланил старые песни. Никогда в
жизни он так не отдыхал душой. Однако сейчас он взбирается по трапу в самой
середине корпуса: как раз в такое массивное «яблочко» будут целить пираты, не
уверенные в своей способности навести фальконеты на более мелкую мишень.
Посредине «Минервы», сразу за огромным стволом грот-мачты, начинается
шахта, идущая до самого трюма; два винтовых трапа закручены в противоположные
стороны, чтобы те, кто спускается, не мешали тем, кто поднимается; или чтобы
дряхлые доктора с мешками битой посуды не путались под ногами у юнг, бегущих
из трюма... с чем? Свет тусклый. Вроде бы это полотняные мешочки: тяжёлые
раздутые многогранники с торчащими из углов ржавыми гвоздями. Даниель рад, что
поднимается по другому трапу. Не хотелось бы напороться на такой мешок —
верная смерть от столбняка.
На батарейной палубе происходит какая-то важная операция. Все орудийные
порты закрыты, за исключением одного, приоткрытого на ширину ладони, в правом
борту, то есть недалеко от того места, где появляется с трапа Даниель.
Несколько относительно важных офицеров стоят у этого порта полукругом, как на
крестинах. Сквозь доски сверху доносятся глухие удары. Это может быть
обстрел; а если может быть, значит, он самый и есть. Кто-то выхватывает у Да-
ниеля мешок и тащит к центру батарейной палубы. Матросы с пустыми мушкетонами
набрасываются на него, как шакалы на кость.
Даниеля резко отодвигает локтем человек, тянущий трос, пропущенный через
маленькое отверстие над орудийным портом. В итоге: (1) Даниель падает на
костлявый зад; (2) указанный порт раскрывается, являя квадрат внезапного света.
В нём прорисован такелаж маленького судёнышка: так близко, что кто-нибудь
помоложе мог бы на него перепрыгнуть. Человек — пират — с этого корабля
направляет мушкет в сторону Даниеля, но его настигает яркий сноп старого фаянса с
верхней палубы «Минервы». «Ежи бросай!» — кричит кто-то. Юнги с мешочками
подбегают к орудийному порту и обрушивают лязгающий космос на палубу
пиратского судёнышка. Через минуту та же процедура повторяется у левого борта —
значит там тоже есть пиратский корабль. Орудийные порты снова закрываются,
так что никто не успевает полюбоваться красочным зрелищем: выпущенными по ним
созвездиями крупных свинцовых шариков.
Соотношение вопли/крики заметно возрастает. Даниель (помогая себе встать и
бочком перебираясь в безопасный уголок поближе к грот-мачте, чтобы на досуге
составить список жалоб) предполагает, что вопят босоногие пираты, напарываясь
на ржавые гвозди. Тут он слышит: «Пожар! Горим!» и видит, как через
приоткрытый порт, клубясь в солнечном луче, вползает облако дыма. Какой-то инстинкт
заставляет Даниеля позабыть ушибы вместе с растяжениями — он с проворством
восьмилетнего юнги преодолевает последний отрезок трапа и оказывается в
кружевной тени парусов. Уж лучше мушкетные пули, чем пожар внутри корабля.
Однако горит не «Минерва», а пиратский шлюп. Вдоль половины правого борта
провисают концы. Каждый из них привязан к ржавому абордажному крюку,
закрепленному за фальшборт или за выбленку. Пираты рубят абордажные тросы!
Теперь моряки бросаются к левому борту, где по-прежнему остаётся пиратский
вельбот. «Минерва» кренится влево. Показывается вельбот, и в тот же миг по
нему выпаливают два десятка мушкетов и мушкетонов. Даниель едва успевает
увидеть результат — ужасающий, — как «Минерва» снова кренится вправо и закрывает
вельбот.
Матросы бросают оружие в ящики и лезут по вантам. Ван Крюйк на юте отдает
команды в блестящий медный рупор. Внизу много матросов, которые могли бы
подсобить в работе, но они не показываются. Даниель уже немного разобрался в
тактике пиратской войны и понимает, что ван Крюйк хочет скрыть от Тича
истинный размер команды.
Они больше часа шли с попутным северным ветром (хотя сейчас он, кажется,
стал чуть западнее). Южная оконечность мыса Кейп-Код прямо впереди. Однако
задолго до берега «Минерва» села бы днищем на грубый бурый песок. Поэтому она
поворачивает и берёт курс круто к ветру. Простые слова — например,
«поворачивает», — означают процедуру столь же сложную и разработанную в деталях, как
избрание нового Папы. Рослые крепыши-матросы бегут к брасам и шкотам фока-рея
и кливера; они занимают позиции на баке и на бушприте, но вежливо сторонятся,
пропуская марсовых, которые взбираются по вантам, чтобы развернуть фок и что
там ещё на фок-мачте выше. Это дремучий лес флотских частностей, наблюдать за
ним — всё равно, что смотреть, как пятьдесят врачей режут разом пятьдесят
разных животных. Полвека назад Даниель восхитился бы, увлёкся такой жизнью,
стал капитаном. Однако сейчас, как шкипер, спешащий зарифить или убрать
паруса, пока чересчур свежий ветер не бросил корабль на мель, он старается
пропустить всё, без чего может обойтись, и понять главное: «Минерва» берёт круче
к ветру. В ее кильватерной струе беспомощно дрейфует шлюп, паруса полощутся,
матросы пытаются мокрой парусиной сбить пламя, не наступая при этом на «ежи».
В нескольких милях севернее, на выходе из залива, поджидают ещё четыре
корабля.
Дрожь пробегает по снастям «Минервы»: паруса вступают в новые отношения с
ветром, всё натягивается втугую, как и положено. Она идёт в самый крутой
бейдевинд, курсом норд-ост. Через несколько минут судно снова рядом с пиратским
шлюпом, от которого поднимается уже не столько дым, сколько пар. Пираты
пытаются поднять паруса. Очевидно, фаянсовый бой и ржавые гвозди полностью их
деморализовали ; никто уже толком не понимает, что и когда делать. Движения
шлюпа неубедительны.
Тем удивительней, что ван Крюйк, без всякой надобности, снова даёт команду
к повороту. «Минерва» разворачивается и встаёт на дыбы, тараня шлюп в
середину корпуса, потом вздрагивает, вдавливая килем в воду его обломки. Дюжие
баковые матросы абордажными саблями и топорами срубают с бушприта паутину
чужого такелажа. Ван Крюйк с юта наводит пистоль за борт и, распустившись
внезапной лилией дыма, ускоряет тонущим пиратам дорогу в ад.
Собрание Королевского
общества, Ганфлит-хаус
1673 г
— Вновь заявляю протест, — сказал Роберт Бойль. — Неуважительно
инвентаризовать внутренности нашего основателя, словно носильные вещи, оставленные им
в сундуке.
— Отклоняется, — произнёс Джон Комсток, всё ещё председатель Королевского
общества, пусть и уходящий. — Впрочем, из уважения к нашему исключительно
щедрому хозяину я предоставлю решение ему.
Томас Мор Англси, герцог Ганфлитский, сидел во главе вызывающе нового стола
в пышном барочном стиле. Другие большие шишки вроде Джона Комстока
расположились вокруг стола в соответствии со столь же барочными правилами этикета.
Англси вытащил из кармана часы и поднёс их к свету, льющемуся из огромного, в
пол-акра, оконного стекла, исключительно чистого, бесцветного и недавно
установленного .
— Сумеем ли мы уложиться в пятьдесят секунд? — спросил он.
Общий вздох. Краем глаза Даниель видел, как несколько членов Общества
торопливо прячут часы в выцветшие, затёртые до лоска кармашки. Однако граф Апнор-
ский и — кто бы мог подумать? — Роджер Комсток (сидящий рядом с Даниелем)
полезли в новёхонькие карманы и вытащили новёхонькие часы, причем исхитрились
повернуть их так, чтобы все увидели не две, а три стрелки. Третья двигалась с
заметной скоростью — она отсчитывала секунды!
Многие украдкой покосились на Роберта Гука, Гефеста точных механизмов. Гук
сидел с безучастным видом — вероятно, ему и впрямь было всё равно. Даниель
взглянул на Лейбница; тот держал на коленях ящичек и отрешённо глядел вдаль.
Роджер Комсток тоже это приметил.
— Так немцы выглядят перед тем, как разрыдаться?
Апнор, перехватив взгляд Роджера:
— Или перед тем, как выхватить палаши и врубиться в ряды турок.
— Мы должны быть благодарны за то, что он вообще с нами, — пробормотал
Даниель, заворожённый секундной стрелкой на часах Роджера. — Вчера пришло
известие : в Майнце скончался его покровитель.
— От смущения, надо полагать, — прошипел граф Апнорский.
Врач, явно чувствуя себя не в своей тарелке, выступил на середину комнаты.
Она была большая, и герцог Ганфлитский называл её Гранд-Салон. По-французски
это значит всего лишь большая-пребольшая комната, однако, названная по
заграничному , она казалась чуть больше и даже чуть грандиознее.
Для врача она была чересчур велика и чересчур грандиозна даже в качестве
просто большой-пребольшой комнаты.
— Пятьдесят секунд? — переспросил он.
Последовавшая неловкая сиена заняла куда больше пятидесяти секунд. Члены
Общества пытались втолковать врачу, что такое секунда, а у того прочно засело
в голове, что речь о второй ступени диатонической гаммы.
— Вспомните минуту долготы, — крикнул кто-то из дальнего конца большой-
пребольшой комнаты. — Как зовется ее шестидесятая часть?
— Секунда долготы, — отвечал врач.
— Тогда по аналогии одна шестидесятая часть от минуты времени...
— Секунда... времени, — проговорил врач, и что-то быстро просчитал в уме.
Лицо у него вытянулось.
— Одна триста шестидесятая часа, — подсказал скучающий голос с французским
акцентом.
— Время вышло! — выкрикнул Бойль. — Давайте перейдём к...
— Даем доктору ещё пятьдесят секунд, — объявил Англси.
— Благодарю, милорд. — Врач прочистил горло. — Может быть, джентльмены,
покровительствовавшие изысканиям мистера Гука и теперь располагающие его
остроумным прибором, соблаговолят информировать меня о ходе времени, покуда я
зачитываю результаты посмертного вскрытия епископа Честерского...
— Идёт. Вы уже потратили двадцать секунд, — сказал граф Апнорский.
— Прошу тебя, Луи, давай проявим уважение к нашему покойному основателю и
присутствующему здесь доктору.
— Первому, полагаю, наше уважение уже ни к чему, но ради второго соглашусь.
— Тишина! — потребовал Бойль.
— Большая часть органов епископа Честерского нормальна для человека его
возраста, — сказал врач. — В одной почке я нашёл два маленьких камня. В
мочеточнике — песок.
Он сел с поспешностью пехотинца, только что заметившего белые дымки над
полками неприятельских мушкетов. Комната загудела, словно была стеклянным
пчельником Уилкинса, и врач разворошил её палкой. Однако пчелиная царица
умерла, и пчёлы не могли сойтись во мнении, кого жалить.
— Как я и подозревал: прекращения оттока мочи не было, — объявил, наконец,
Гук. — Только боль от почечного камня. Боль, понудившая епископа Честерского
искать облегчения в опиатах.
Это было всё равно, что выплеснуть стакан воды в лицо мсье Лефевру.
Королевский аптекарь встал.
— Я горжусь тем, что помог епископу Честерскому умерить страдания последних
месяцев, — сказал он.
Снова гул, хотя в другой тональности. Роджер Комсток встал и прочистил
горло.
— Если бы мистер Пепис любезно показал нам свой камень...
Пепис с готовностью вскочил и сунул руку в карман.
Джон Комсток чугунным взглядом усадил обоих на место.
— Любезность излишняя, мистер... э... Комсток, поскольку мы все его видели.
Черёд Даниеля.
— Камень мистера Пеписа огромен, и все же ему удавалось немного мочиться.
Учитывая узость просвета мочевыводящих путей, не может ли маленький камень
закупорить его так же и даже основательней, чем большой?
Уже не гул, но общий одобрительный рокот. Даниель сел, Роджер Комсток
осыпал его комплиментами.
— У меня были камни в почке, — сообщил Англси. — Готов засвидетельствовать,
что это невыносимая пытка.
Джон Комсток:
— Как те, что применяет папская инквизиция?
— Не разберусь, что происходит, — шепнул Даниель соседу.
— Вам стоит разобраться, прежде чем вы что-нибудь ещё скажете, — отвечал
Роджер.
— Сперва Англси и Комсток сообща марают память Уилкинса — и через мгновение
вцепляются друг другу в глотки из-за религии.
— и что это означает, Даниель? — спросил Роджер.
Англси, не поведя бровью:
— Уверен, что выражу мнение всего Королевского общества, если в самых
искренних выражениях поблагодарю мсье Лефевра, облегчившего епископу
Честерскому муки последних месяцев.
— «Elixir Proprietalis LeFebure» пользуется большим успехом при дворе, в
том числе среди юных дам, не страдающих изощрённо-мучительными
заболеваниями , — сказал Комсток. — Некоторые так к нему пристрастились, что завели новую
моду: засыпать и не просыпаться.
Разговор принял характер теннисной партии, в которой игроки перебрасываются
шипящей гранатой. Заскрипели стулья: члены Королевского общества ерзали и
тянули шеи, чтобы не пропустить зрелище.
Мсье Лефевр, не дрогнув, отбил мяч:
— С древних времён известно, что настой мака, даже в малых дозах, ослабляет
здравость суждений днём и вызывает кошмары ночью. Вы не согласны?
Джон Комсток, чувствуя ловушку, промолчал. Однако Гук ответил:
— Это я могу подтвердить.
— Ваша приверженность истине, мистер Гук, пример для всех нас. Разумеется,
в больших дозах лекарство убивает. Первое следствие — ослабление умственных
способностей — способно привести ко второму: смерти от избыточной дозы. Вот
почему «Elixir Proprietalis LeFebure» следует принимать лишь под моим
наблюдением; и вот почему я самолично навещал епископа Честерскохю каждые
несколько дней в течение тех месяцев, что разум его был ослаблен лекарством.
Комстока раздражало упрямство Лефевра. Однако (как с опозданием осознал
Даниель) Комсток преследовал и другую цель — не только замарать Лефевра — и в
этой цели был един с Томасом Мором Англси, своим всегдашним соперником и
врагом . Они переглянулись.
Даниель встал. Роджер схватил его за рукав, но не мог схватить за язык.
— В последние недели я неоднократно навещал епископа Честерского и не
видел, чтобы его умственные способности ослабели! Напротив...
— Дабы кому-нибудь не пришла в голову вздорная мысль, будто мы
несправедливы к покойному, — проговорил Англси, бросая на Даниеля яростный взгляд, —
ответьте , мсье Лефевр: считал ли епископ ослабление умственных способностей
приемлемой платой за то, чтобы провести последние несколько месяцев с
близкими?
— О, он платил её с охотой, — сказал аптекарь.
— Вероятно, потому-то в последнее время он так мало сделал на ниве
натурфилософии , — произнёс Комсток.
— Да, и вот почему стоит оставить без внимания его последние...
— Просчёты?
— Поползновения?
— Опрометчивые вылазки в низменную область политики...
— Его ум ослабел... сердце оставалось, как всегда, чистым... он искал утешения
в прекраснодушных жестах.
Этих отравленных панегириков Даниель не снёс — через мгновение он был уже в
саду Ганфлит-хауса перед белой мраморной нимфой, которую бесконечно тошнило в
прудик струёй чистой воды. Роджер Комсток вышел следом.
Всюду стояли мраморные скамьи, но Даниель не мог сидеть. Его душила ярость.
Даниель не был особенно подвержен этой страсти, однако сейчас понимал, почему
греки считали фурий своего рода быстрокрылыми ангелами с бичами и факелами,
которые вырываются из Эреба и доводят смертных до умоисступления. Роджер,
глядя, как мечется Даниель, легко бы поверил, что того хлещут невидимыми
бичами, а лицо его опалено факелами.
— О, мне бы меч! — вскричал Даниель.
— А вы не думаете, что тут бы вам сразу и конец?
— Знаю, Роджер. Иные сказали бы, что есть вещи похуже смерти. Слава Богу,
здесь не было Джеффриса, и он не видел, как я сбежал словно вор! — Его голос
сорвался, глаза наполнились слезами. Ибо это было самое страшное: в конечном
итоге он ничего не сделал, только выбежал из Гранд-Салона.
— Вы умны, но не знаете, что делать, — сказал Роджер. — Со мной всё
наоборот . Мы друг друга дополняем.
Даниель готов был вспылить, но потом рассудил, что дополнять Роджера Ком-
стока — при его-то изъянах! — большая честь. Он оглядел бывшего однокашника с
ног до головы, возможно, обдумывая, не дать ли тому в рожу. Роджер не столько
носил парик, сколько пребывал в его просторах, и сам парик был великолепен.
Даже будь Даниель человеком иного склада, у него бы не поднялась рука
испортить такое великолепие.
— Вы умаляете себя, Роджер, — очевидно, вы провернули что-то исключительно
умное.
— О, вы приметили мой наряд! Надеюсь, вы не находите его излишне
щегольским.
— Я нахожу его очень дорогим.
— Вы хотите сказать, для Золотого Комстока.
Роджер подошёл ближе. Даниель нарочно говорил неприятные слова, чтобы
Роджер его оставил, но тот воспринимал их как прямоту — знак близкой дружбы.
— Во всяком случае, вы выглядите куда лучше, чем при нашей последней
встрече . — Даниель имел в виду случай в лаборатории, теперь уже давний — и у него,
и у Роджера брови успели отрасти. С тех пор он Роджера не видел: Исаак,
вернувшись и увидев следы взрыва, выставил того не только из лаборатории, но и
вообще из Кембриджа. Таков был конец научной карьеры, которую и без того,
вероятно, следовало пресечь из жалости. Даниель не знал, куда сбежала их
Золушка, но, судя по всему, Роджер сумел неплохо устроиться.
Сейчас он явно не понимал, о чём речь.
— Не припомню... вы видели меня на улице перед отъездом в Амстердам? Тогда я
впрямь выглядел довольно жалко.
Даниель проделал лейбницевский опыт: попытался взглянуть на события той
ночи глазами Роджера.
Роджер работал в темноте: обычная предосторожность, чтобы порох не вспыхнул
от огня. И не большая помеха, поскольку дело было самое простое: растирать
порох в ступке и ссыпать в мешок. По звуку и по ощущению пестика под рукой он
мог определить, что порох истёрт до какой уж там ему нужно кондиции.
Соответственно, он работал вслепую, менее всего желая увидеть свет, то есть искру и
неминуемый взрыв. Поглощённый опасной работой Роджер не знал, что Даниель
вернулся — да и с какой стати тому было возвращаться? Роджер не слышал
рукоплесканий и далёкого гула голосов, означавших бы конец пьесы. Шагов он тоже
не слышал: Даниель, полагая, что подкрадывается к крысе, старался ступать
бесшумно. Плотная ширма заслоняла свечу — куда менее яркую, чем отблески
печей. Внезапно пламя оказалось перед самым лицом Роджера. В других
обстоятельствах он бы смекнул что к чему, однако, стоя с мешком пороха в руках,
предположил худшее — искру, поэтому отбросил мешок и ступку, а сам упал навзничь. В
следующее мгновение грянул взрыв. Роджер не видел и не слышал ничего, пока не
выбежал из дома. У него не было ни малейших оснований подозревать, что
Даниель заходил в лабораторию. С тех пор они не виделись.
Даниель мог сказать Роджеру правду, а мог соврать, что действительно видел
его перед отъездом в Амстердам. Правда представлялась безопасной, ложь могла
завести в ловушку — вдруг Роджер на самом деле его испытывает?
— Я думал, вы знаете, — произнес Даниель. — Я был в лаборатории, когда это
случилось. Зашёл взять Исаакову статью о касательных. Чуть сам на воздух не
взлетел.
Наконец до Роджера дошло; лицо его осветилось как будто молнией. Однако,
будь у Даниеля гуковы часы, он бы засёк лишь несколько секунд до того, как
оно приняло прежнее глуповатое выражение. Так колпачок для тушения свеч
опускается на горящий фитиль; трепетный свет, наполнявший взор, гаснет, остаётся
лишь знакомый скучный блеск старого серебра.
— Мне казалось, что я слышал чьи-то шаги! — воскликнул Роджер. Это была
очевидная ложь, однако она облегчила дальнейший разговор.
Даниелю хотелось спросить, чего ради Роджер возился с порохом, затем решил
подождать, пока тот сам скажет.
— Итак, вы поехали в Амстердам, чтобы оправиться от пережитого волнения.
— Сначала туда.
— Затем в Лондон?
— Затем к Англси. Милейшее семейство. Общение с ними принесло свои
выгоды . — Роджер потянулся было к парику, но не отважился его тронуть.
— Что?! Вы же не поступили к ним на службу?
— Нет, нет! Всё куда лучше. Я располагаю сведениями. В прошлом столетии
некоторые Золотые Комстоки эмигрировали — ладно, ладно, кое-кто сказал бы
сбежали в Голландию. Осели в Амстердаме. Я нанёс им визит. От них я узнал, что
де Рейтер направил свой флот в Гвинею, чтобы захватить невольничьи порты
герцога Йоркского. Поэтому я продал акции Гвинейской компании, покуда они были
ещё в цене. От Англси я узнал, что король Луи намерен вторгнуться в
Голландию, но не может начать кампанию, пока не купит зерно — ни за что не
угадаете , у кого.
— Не может быть!
— Именно так — голландцы продали Франции зерно, необходимое Людовику для
вторжения в Голландию! Так или иначе, на деньги от продажи акций Гвинейской
компании я закупил в Амстердаме изрядное количество зерна до того, как король
Луи взвинтил цены! Вуаля! И теперь у меня гуковы часы, роскошный парик и
участок земли на Уотерхауз-сквер!
— Вы купили... — Даниель уже собирался сказать: «Участок нашей семейной
земли», когда увидел, что через клумбу идет Лейбниц, прижимая к груди мозг-в-
ящике.
— Господин Лейбниц... Королевское общество потрясено вашей арифметической
машиной! — воскликнул Роджер.
— Но не моими математическими доказательствами, — произнёс удручённый
немецкий натурфилософ.
— Напротив, их признали необычайно изящными! — возразил Даниель.
— Мало чести в 1672 году изящно доказать теорему, которую какой-то
шотландец варварски доказал в 1671-м!
— Вы никак не могли этого знать, — заметил Даниель.
— Такое случается сплошь и рядом, — объявил Роджер с видом знатока.
— Господин Гюйгенс должен был знать, когда давал мне эти задачи для
упражнения, — пробурчал Лейбниц.
— И, вероятно, знал, — кивнул Даниель. — Ольденбург пишет ему раз в неделю.
— Всем известно, что ГРУБЕНДОЛЬ продает нас иностранцам! — Роберт Гук
проломился через лавровый куст и направился к мраморной скамье, шатаясь от
очередного приступа головокружения. Даниель стиснул зубы, ожидая драки, но
Лейбниц оставил выпад в сторону Ольденбурга без внимания, как будто Гук просто
испортил воздух.
— Можно выразиться иначе: господин Ольденбург держит господина Гюйгенса в
курсе последних достижений английской науки, — сказал Роджер.
Даниель подхватил:
— Гюйгенс, вероятно, знал от него, что эти теоремы доказаны, и дал их вам,
доктор Лейбниц, чтобы испытать ваши силы!
— Не предвидя, — заключил Роджер, — что превратности войны и дипломатии
приведут вас на британские берега, где вы, ничтоже сумняшеся, представите эти
результаты Королевскому обществу!
— А все Ольденбург — это он крадёт идеи моих часов и переправляет
Гюйгенсу ! — добавил Гук.
— И все же каково моё положение: представить теоремы Королевскому обществу,
только чтобы какой-то джентльмен в килте поднялся с последних рядов и
объявил, что доказал год назад...
— Все серьёзные люди понимают, что вашей вины тут нет.
— Это удар по моей репутации.
— Не страшитесь за свою репутацию. Когда арифметическая машина будет
завершена, вы затмите всех! — объявил Ольденбурх1, катясь по дорожке, как капелька
ртути по желобу.
— Всех на Континенте, возможно, — фыркнул Гук.
— Однако все французы, способные оценить мою мысль, увязли в тщетных
попытках угнаться за мистером Гуком! — сказал Лейбниц. Это была вполне
профессиональная лесть — такие вещи облегчают жизнь и создают репутации при маленьких
европейских дворах.
Ольденбурх1 закатил глаза и тут же резко выпрямился, перебарывая отрыжку.
Гук сказал:
— У меня есть замысел собственной арифметической машины, хотя нет времени,
чтобы его завершить.
— Да, но придумали ли вы, на что её употребить, когда она будет
завершена? — с жаром спросил Лейбниц.
— Рассчитывать логарифмы, полагаю, и заменить палочки Непера.
— Зачем утруждать себя такой скучной материей, как логарифмы?!
— Они — орудие, ничего больше.
— И для чего вы хотите употребить это орудие? — так же пылко спросил
Лейбниц.
— Если бы я верил, что мои слова останутся в этих четырёх стенах, доктор, я
бы ответил на ваш вопрос, да опасаюсь, что они будут переправлены в Париж с
быстротой, пусть и не с грацией легконогого вестника богов. — Глядя прямо в
глаза Ольденбургу.
Лейбниц сник. Ольденбург подошёл и начал его подбадривать — к ещё большему
огорчению Лейбница, понимавшего, что дружба Ольденбурга навсегда опорочит его
в глазах Гука.
Гук вытащил из нагрудного кармана длинный замшевый футляр и раскрыл его на
коленях. Внутри были ровно уложены всевозможные перья и палочки. Гук вытащил
тонкий китовый ус, отложил футляр, раздвинул колени, наклонился вперёд,
вставил китовый ус глубоко в горло, пошерудил им и тут же принялся блевать
желчью. Даниель наблюдал взглядом эмпирика, покуда не убедился, что в рвоте нет
крови или глистов, то бишь оснований для серьёзной тревоги.
Ольденбург что-то говорил Лейбницу на верхненемецком, на котором Даниель не
понимал ни слова — вероятно, потому-то Ольденбург на него и перешёл. Однако
Даниель разобрал несколько фамилий — сперва покойного курфюрста Майнцского,
затем нескольких парижан, таких как Кольбер.
Он обернулся, намереваясь продолжить разговор с Роджером, но тот
посторонился, давая дорогу своему дальнему родичу. Граф Эпсомский надвигался на Да-
ниеля с таким видом, будто не прочь столкнуться с ним лбами.
— Мистер Уотерхауз.
— Милорд.
— Вы любили Джона Уилкинса.
— Почти как отца, милорд.
— И вы хотите, чтобы будущие поколения англичан чтили его имя.
— Молю Бога, чтобы англичанам хватило ума отдать Уилкинсу должное.
— Отвечу вам: эти англичане будут жить в стране с одной государственной
церковью. Если, с Божьей помощью, верх одержу я, это будет англиканская
церковь . Если герцог Ганфлитский — римская. Возможно, чтобы разрешить наш спор,
потребуется гражданская война, или две, или три. Возможно, я убью Ганфлита
или Ганфлит — меня, возможно, моим сыновьям и внукам предстоит сражаться с
его потомками. И все же, несмотря на роковые отличия, мы с ним едины в
убеждении, что не может быть страны без государственной церкви. Неужто вы
вообразили, будто горстка фанатиков в силах победить объединённых ганфлитов и эпсо-
мов всего мира?
— Я не склонен тешить себя фантазиями, милорд.
— Так вы признаёте, что в Англии будет одна государственная церковь?
— Я признаю, что это весьма вероятно.
— И кем будут те, кто противодействовал государственной церкви?
— Не знаю, милорд... чудаковатыми епископами?
— Отнюдь. Они будут еретиками и предателями, мистер Уотерхауз. Превратить
еретика и предателя в чудаковатого епископа — задача не из простых. Такого
рода трансмутация требует тайной работы множества алхимиков; недоставало
лишь, чтобы ученик чародея, забредя ненароком, принялся всё ронять.
— Прошу извинить мою недогадливость, милорд. Я действовал под влиянием
порыва , ибо мне показалось, что на него нападают.
— Нападали не на него, мистер Уотерхауз. Нападали на вас.
Даниель шёл куда глаза глядят и, очнувшись перед Комсток-хаусом, торопливо
свернул на Сент-Джеймские поля, разделённые теперь на аккуратные участки, где
трава пробивалась через строительную грязь. Он сел на дощатую скамью и
внезапно осознал, что Роджер Комсток всю дорогу шёл с ним и (вероятно) говорил
без умолку. Однако тот решительно отказался вводить свои панталоны в
соприкосновение с занозистой скамьей, усыпанной хлебными крошками, табачным пеплом
из трубок и крысиным дерьмом.
— О чём говорили Лейбниц и Ольденбург? Входит ли немецкий в число ваших
многочисленных познаний, Даниель?
— Думаю, они говорили о том, что Лейбниц лишился патрона и ему хорошо бы
найти нового — по возможности, в Париже.
— О, трудно такому человеку пробиться без покровителя!
— Да.
— Мне показалось, Джон Комсток на вас зол.
— Очень.
— Его сын командует одним из наших боевых кораблей. Он нервничает,
раздражён — не в себе.
— Напротив, я убеждён, что видел настоящего Джона Комстока. Можно смело
сказать, что моей карьере в Королевском обществе конец — покуда он остаётся
председателем.
— Знающие люди говорят, что на следующих выборах председателем станет
герцог Ганфлитский.
— Ничуть не лучше. В ненависти ко мне Ганфлит и Эпсом единодушны.
— Сдаётся, и вам не помешал бы покровитель. Кто-то, кто бы вам
сочувствовал.
— И кто же мне сочувствует?
— Я.
Мгновение спустя Даниель осознал, что это не просто смешно. Оба некоторое
время сидели молча.
Что-то вроде праздничного шествия двигалось в сторону Чаринг-Кросс под
барабанный бой и то ли дурное пение, то ли мелодичные выкрики. Даниель с
Роджером встали и пошли к Пэлл-Мэлл — взглянуть, что творится.
— Вы делаете мне какое-то предложение? — спросил, наконец, Даниель.
— За этот год я кое-что заработал, и всё же я далеко не Эпсом и не Ганфлит!
Я вложил почти все свободные средства в участок, купленный у ваших братьев.
— Который?
— Большой, сразу за углом от дома, что выстроил себе мистер Релей
Уотерхауз... Кстати, что вы о нём думаете?
— о доме? Ну... он очень большой.
— Хотите его затмить?
— О чём вы?
— Я хочу возвести дом ещё больше. Однако я плохо учил математику в Тринити-
колледже, не то, что вы, Даниель. Я прошу вас спроектировать дом и руководить
строительством.
— Но я не архитектор!
— Гук тоже не был архитектором, пока не взялся строить Бедлам и другие
важные здания. Ручаюсь, вы поставите дом не хуже него и уж точно лучше того
остолопа , которого подрядил ваш брат.
Они вышли на Пэлл-Мэлл, уставленную красавцами-особняками. Даниель уже
рассматривал окна и очертания крыш, приглядывая идеи. Однако Роджер смотрел на
шествие: несколько сотен более или менее типичных лондонцев, но с необычно
высокой долей диссидентских и даже англиканских проповедников. Они несли
чучело на длинном шесте: соломенного человека в длинном церковном облачении,
непотребно ярком и украшенном, с тиарой на голове и епископским жезлом в
руке . Папа. Даниель с Роджером отступили к краю дороги и сто тридцать четыре
секунды (по часам Роджера) смотрели, как толпа течёт мимо и выплескивается в
Сент-Джеймский парк. Выбрав место, одинаково хорошо видное из Уайт-холла и
Сент-Джеймского дворца, участники процессии воткнули шест в землю.
Со стороны конногвардейских казарм к ним уже двигались солдаты: несколько
верховых, но по большей части пехотинцы, выведенные так быстро, что не успели
даже построиться в правильные шеренги. Они были в чудных, иноземного вида
мундирах и островерхих шапках, смутно напоминающих польские1. Даниель сперва
принял их за драгун, потом различил ядра с ручками — гранаты! — свисающие с
ремней и вздрагивающие при каждом шаге.
Участники шествия также это приметили. Быстро посовещавшись, они факелами
подожгли край папского одеяния и брызнули в стороны, словно осколки гранаты.
К тому времени, как подоспели гренадеры, участники шествия уже растворились в
городской толпе. Солдатам осталось только свалить горящее чучело и затоптать
его ногами — следя, разумеется, чтобы пламя не коснулось гранат.
— Умно просчитано, — был вердикт Роджера. — Это королевские гвардейцы —
новый полк герцога Йоркского. Да, ими командует Джон Черчилль, но не
обольщайтесь , на самом деле они — люди Йорка.
— Что значит «умно просчитано»? Вы говорите так, словно смакуете хороший
портвейн.
— Ну, можно было сжечь чучело где угодно, так ведь? Однако решили жечь
именно здесь. Почему? Опаснее места не сыскать — рядом гренадеры. Ответ
очевиден . Герцогу Йоркскому намекают: если он не откажется от папистских
замашек , следующим сожгут его чучело... если не его лично.
— Даже я понял тогда в Кембридже, что теперь в фаворе Ганфлит и младшие
Англси, — сказал Даниель. — Эпсома же высмеивают в пьесах, и толпа осаждает
его дом.
— Ничего удивительного, если вспомнить слухи.
— Какие слухи? — Даниель едва не добавил: «Мне нет дела до глупых слухов»,
однако любопытство взяло верх над желанием покрасоваться.
— Что причины наших военных неуспехов — в дурных пушках и порохе.
До сих пор Даниель не слышал, чтобы кто-нибудь вслух жаловался на ход
войны. Самая мысль, что Англия и Франция вместе не могут разбить горстку
голландцев, представлялась полнейшей нелепицей. Однако сейчас он задним числом
вспомнил, что давненько не было победных реляций. Немудрено, что чернь ищет
козла отпущения.
Король Людовик XIV нарядил своих гвардейцев в хорватов; Карлу II логично было
нарядить своих поляками — народ этот жил в вечной войне с турками и по сию пору
славится неукротимой отвагой.
— Пушка, которая взорвалась при «Осаде Маастрихта», — спросил Даниель, —
была ли она дурного качества? Или всё подстроили враги Эпсома?
— Враги у него есть, — только и отвечал Роджер.
— Это я вижу, — сказал Даниель, — как и то, что герцог Ганфлитский — один
из них. Вижу, что он вместе с герцогом Йоркским и другими папистами забирает
всё больше власти. Не могу взять в толк другого: почему два недруга, Эпсом и
Ганфлит, несколько минут назад в один голос чернили память Джона Уилкинса?
— Эпсом и Ганфлит — как два капитана, спорящие за власть на корабле. Каждый
зовёт другого бунтовщиком, — объяснил Роджер. — В этом сравнении корабль —
страна, в которой господствует одна церковь — англиканская или католическая,
в зависимости от того, кто из них возьмёт верх. Есть и третья партия — в
кубрике, опасные головорезы, плохо вооружённые и неорганизованные. Что хуже
всего, у них сейчас нет определённого вожака. Когда диссиденты, как их называют,
кричат: «Долой Папу!», это музыка для англикан, чья церковь построена на
ненависти ко всему римскому. Когда они кричат: «Долой принудительное
единоверие ! Да здравствует свобода совести!», это бальзам на душу католиков, которые
не могут открыто исповедовать свою веру. Вот почему в разное время то одна,
то другая партия считает диссидентов своими союзниками. Однако когда
диссиденты хотят упразднить государственную церковь и превратить всю Англию в один
большой Амстердам, вождям обеих партий кажется, что обезумевшие диссентеры
подносят зажженный фитиль к пороховой бочке, чтобы взорвать весь корабль.
Тогда они объединяются, дабы их раздавить.
— Вы хотите сказать, что наследие Уилкинса, декларация религиозной
терпимости, для них — пороховая бочка?
— Запал, ведущий к пороховой бочке. Они должны его затоптать.
— И заодно растоптать меня.
— Потому что вы, не сочтите за обиду, подставили себя самым неумным
образом.
— А что мне было делать, когда они на него нападали?
— Прикусить язык и выжидать, — сказал Роджер. — Всё может перемениться в
секунду. Вспомните, что мы сейчас видели! Диссентеры жгут чучело Папы,
угрожая папистам! Если бы вы, Даниель, шли во главе шествия, Эпсом числил бы вас
своим союзником в борьбе с Англси.
— Этого мне как раз и недоставало — герцога Ганфлитского в качестве личного
врага!
— Тогда болтайте о свободе совести! В этом превосходство вашей позиции,
Даниель , если только вы захотите раскрыть глаза. Лавируя так тонко, чтобы в
любой момент можно было с легкостью откреститься от прошлого манёвра, вы будете
иметь на своей стороне то Эпсома, то Ганфлита.
— Попахивает малодушным вилянием, — заметил Даниель, вызывая в памяти
таблицы философского языка.
Не опровергая его слов, Роджер сказал:
— Это способ добиться того, о чём мечтал Дрейк.
— Как?! Если вся власть у Англси и Серебряных Комстоков!
— Очень скоро вы убедитесь, что глубоко заблуждаетесь.
— Н-да? Есть ещё сила, о которой мне ничего не известно?
— Да, — отвечал Роджер. — Ею полны подвалы вашего дяди Томаса.
— Золото ему не принадлежит. Это сумма его обязательств.
— Вот именно! Вы попали в самую точку! Здесь ваша надежда. — Роджер сделал
шаг, чтобы идти. — Надеюсь, вы обдумаете мое предложение. Сэр.
— Считайте, что уже обдумываю. Сэр.
— Даже если в вашей жизни нет времени на дома, может быть, я выпрошу у вас
несколько часов для моего театра...
— Театра?!
— Я прикупил долю в «Королевских комедиантах»; мы поставили «Любовь в
ванной» и «Похотливого врача». Время от времени нам нужна помощь в устройстве
громов и молний, явлении демонов, посещении ангелов, отсечении голов, смены
пола, повешениях, родах и проч.
— Ну, не знаю, что скажут мои родные, если я займусь такими вещами, Роджер.
— Пфу! Гляньте, чем они сами заняты! Теперь, когда Апокалипсис не случился,
вам придётся искать новое приложение своим многочисленным дарованиям.
— По крайней мере, я могу следить, чтобы вы не взорвали себя на куски.
— От вас ничего не скроется, Даниель. Да, вы правильно угадали. Той ночью в
лаборатории я готовил порох для театральных эффектов. Если истереть его
потоньше , он горит быстрее — ярче вспышка, больше впечатление.
— Я заметил, — кивнул Даниель.
От этих слов Роджер рассмеялся, и от его смеха у Даниеля потеплело на
сердце — таким образом они вошли в своего рода спираль.
— У меня встреча с доктором Лейбницем в кофейне неподалёку от театрального
квартала. Почему бы нам не пройтись вместе?
— Возможно, вам попадался мой недавний труд — «О Боговоплощении».
— Ольденбург упоминал его, но, признаюсь, мне не хватило духу прочесть.
— В последней беседе мы коснулись того, как трудно примирить
механистическую философию со свободной волей. Эта проблема во многом созвучна
теологическому вопросу о воплощении.
— В обоих случаях духовная субстанция пронизывает тело, по сути,
механическое , — согласился Даниель. Щеголи и театралы, косясь на них, садились за
столики подальше, так что в людной кофейне вокруг Лейбница с Даниелем
образовалось вдоволь свободного места.
— Загадка Троицы — в таинственном единстве божественной и человеческой
природ Христа. Равным образом, споря о том, думает ли механизм — скажем, муха,
летящая на запах мяса, ловушка либо арифметическая машина — или только
демонстрирует гений своего творца, мы спрашиваем: наделены ли эти машины
бестелесным принципом или, вульгарно говоря, духом, который, подобно Богу и ангелам,
обладает свободной волей.
— И вновь мне слышатся отзвуки схоластики.
— Мистер Уотерхауз, вы делаете общую ошибку! Вы считаете, что может быть
либо Аристотель, либо Декарт, что две эти философии несовместимы. Напротив!
Мы можем принять современное механистическое объяснение в физике и сохранить
аристотелеву концепцию самодостаточности.
— Извините мой скепсис...
— Проявлять скепсис — ваша обязанность, мистер Уотерхауз, тут нечего
извинять . Объяснять, как согласуются эти учения, было бы долго, скажу одно: я
сумел их примирить, допустив, что всякое тело содержит бестелесный принцип,
который я отождествляю с cogitatio .
— Мыслью.
— Да!
— И где же она помещается? Картезианцы считают, что в шишковидной железе.
— Бестелесный принцип не имеет местоположения в столь вульгарном смысле,
однако, его организующее действие проявляется в теле, и мы можем узнать о его
существовании по этому проявлению. В чём разница между человеком, который
только что умер, и тем, что умрёт через несколько секунд, отмеренных часами
мистера Гука?
— Христианин должен ответить: один обладает душой, другой — нет.
— Превосходный ответ! Нужно лишь перевести его на новый философский язык.
— Вы бы перевели его, доктор, сказав, что живое тело пронизано организующим
принципом, который есть зримый признак того, что механические тела, по край-
ней мере, до поры, до времени, едины с нематериальным принципом, именуемым
Мыслью.
— Верно. Помните наш разговор о символах? Вы признали, что ваш разум не
может манипулировать ложкою непосредственно и манипулирует её символом внутри
себя. Бог1 может манипулировать ложкою непосредственно — мы зовём это чудом.
Однако тварные разумы не могут — им нужен пассивный элемент, посредством
которого действовать.
— Тело.
— Да.
— Однако вы сказали, что cogitatio и вычисление — одно и то же. В
философском языке им бы соответствовало одно слово.
— Я пришёл к выводу, что они суть одно.
— Тем не менее, ваша машина производит вычисления. Потому вынужден
спросить : в какой момент она наполняется бестелесным принципом Мысли? Вы сказали,
что cogitatio пронизывает тело и каким-то образом преобразует его в
механическую систему, способную к действию. Пока соглашусь. В случае арифметической
системы вы заходите с другого конца: создаете механическую систему в надежде,
что она воспримет в себя дух свыше, как Пресвятая Дева. Когда происходит
Благовещение? Когда вы вставляете последнее колесико? Когда поворачиваете ручку?
— Вы мыслите чересчур буквально, — отвечал Лейбниц.
— Однако вы сами сказали, что не видите противоречия между учениями о
разуме как о механическом устройстве и о свободной воле. В таком случае должен
наступить миг, когда ваша арифметическая машина будет уже не набором
шестерён, но телом, в котором воплощен некий ангельский дух.
— Противопоставление ложное! — возразил Лейбниц. — Бестелесный принцип сам
по себе не даёт нам свободы воли. Если мы признаём — а мы должны
признавать, — что Бог вездесущ и знает будущее, то Ему ведомы наши поступки до
того, как мы их совершим — даже если мы ангелы, — и нельзя сказать, что мы
обладаем свободной волей.
— Этому меня с детства учили в церкви. Так что перспективы вашей философии
безрадостны, доктор, — свободная воля не согласуется ни с богословием, ни с
натурфилософией.
— Так вы говорите, мистер Уотерхауз, и, тем не менее, вы согласны с
мистером Гуком, что есть загадочное созвучие между Природой и работой
человеческого мозга. Откуда оно берётся?
— Не имею ни малейшего представления, доктор. Разве что правы алхимики: вся
материя — и Природа, и наш мозг — пропитана одной философской ртутью.
— И гипотеза эта нам обоим не по душе.
— В чём состоит ваша гипотеза, доктор?
— Подобно двум лучикам снежинки, Материя и Разум растут из общего центра, и
хотя они растут независимо и несвязанно, развиваясь сообразно собственным
правилам, тем не менее, вырастают в полной гармонии и обладают одинаковой
формой.
— Это всё метафизика, — только и смог ответить Даниель. — Что есть общий
центр? Бог?
— Бог изначально устроил так, чтобы Разум мог постигать Материю. Однако Он
делает это не постоянным вмешательством в работу Разума и развитие Вселенной...
скорее Он с самого начала создал гармоничной природу Разума и Натуры.
— Итак, я обладаю полной свободой действий... но Бог заранее знает, что я
сделаю, поскольку в моей природе действовать в гармонии с миром, и Бог —
соучастник этой гармонии?
— Да.
— Странно, что у нас произошёл этот разговор, доктор, поскольку в последние
несколько дней, впервые в жизни, я увидел, что передо мной открываются раз-
личные возможности, которыми я могу воспользоваться, коли захочу.
— Вы говорите так, словно нашли себе покровителя.
При упоминании Роджера в качестве покровителя у Даниеля дёрнулся кадык.
Однако он не мог отрицать догадливости Лейбница.
— Может статься.
— Рад за вас. Смерть моего покровителя оставила мне очень мало
возможностей.
— Наверняка в Париже есть знатные люди, которые вас ценят.
— Вообще-то я подумываю отправиться в Лейден к Спинозе.
— Голландия скоро падёт... худшего места вам не сыскать.
— В Голландской республике хватит кораблей, чтобы перевезти двести тысяч
человек из Европы, вокруг мыса Доброй Надежды, к самым дальним островам Азии,
до которых Франция не дотянется.
— Мне это представляется чистейшей фантазией.
— Поверьте. Голландцы уже составляют планы. Вспомните, они создали половину
своей страны трудом собственных рук! То, что сделано в Европе, можно
повторить в Азии. Если Соединённые провинции окажутся под пятой Людовика, я хочу
быть там, взойти на корабль, отправиться в Азию и вместе со всеми строить
новую республику, подобную Новой Атлантиде, которую описал Фрэнсис Бэкон.
— Возможно, для вас, сударь, такие приключения — вещь статочная. Для меня —
не более чем романтическая выдумка, — сказал Даниель. — До сегодня я всегда
делал что должен, и это вполне согласовывалось с предопределением, в которое
меня научили верить. Теперь, возможно, у меня есть выбор, и выбор
практический.
— Что бы ни вызывало поступки, результат их бесповоротен, — заявил доктор.
Даниель вышел из кофейни и до конца дня бродил по Лондону. Он двигался, как
комета, описывая длинные петли, тяготеющие, тем не менее, к нескольким
неподвижным полюсам: Грешем-колледжу, Уотерхауз-скверу, голове Кромвеля и
развалинам собора Святого Павла.
Гук — больше него как натурфилософ, но Гук занят восстановлением города и
полуневменяем из-за воображаемых козней врагов. Ньютон — ещё более велик, но
увяз в алхимии и толкованиях к Апокалипсису. Даниель надеялся, что сумеет
проскользнуть меж двух исполинов и сделать себе имя. И тут явился третий
исполин. Подобно двум другим, сейчас он отвлечён смертью патрона и мечтами о
свободной азиатской республике. Однако он не будет отвлекаться вечно.
Смешно до слёз. Господь вложил в него желание стать великим натурфилософом
— и отправил в мир вместе с Ньютоном, Гуком и Лейбницем.
У Даниеля было образование, чтобы стать пастором, и связи, чтобы получить
место проповедника в Англии или в Массачусетсе. Он мог бы вступить на этот
путь легко, как войти в кофейню.
Однако ноги вновь и вновь выносили его к развалинам собора — трупу посреди
весёлой пирушки, — и не только потому, что они находились в центре.
На «Минерве»,
залив Кейп-Код,
Массачусетс
Ноябрь, 1713 г
Вот эти-то частицы, что огнём
Насыщены подспудным, нам достать
Потребно из глубоких, мрачных недр,
Забить потуже в длинные стволы,
Округлые и полые, поджечь
С отверстия другого, и тогда,
От малой искры, вещество частиц,
Мгновенно вспыхнув и загрохотав,
Расширится и, развивая мощь
Огромную, метнёт издалека
Снаряды, полные такого зла,
Что, всё сметая на своем пути,
Повергнут недругов и разорвут
На клочья.
Мильтон, «Потерянный рай1»
Во время короткой передышки между стычками Даниёль сидит у себя в каюте и
напряжён до предела. Это не холодная собранность человека, вовлечённого в
убийство других людей (бой идёт с утра, так что чего уж теперь), а
сосредоточенность игрока, поставившего на кон свою жизнь. Вернее, чью жизнь поставил
на кон капитан, у которого — мягко выражаясь — богатый и сложный внутренний
мир. Разумеется, всходя на корабль, вы вверяете свою жизнь капитану, но...
Кто-то смеётся на юте. Неуместное веселье расходится с мрачным настроением
Даниеля и потому злит. Смех презрительный и несколько злорадный, но вполне
искренний. Даниель уже ищет, чем бы стукнуть в палубу над головой, потом
осознаёт, что смеётся ван Крюйк и что развеселила капитана некая техническая
подробность, которая по-голландски зовётся «зог».
Грохот на верхней палубе2, и «Минерва» вновь превращается в совершенно иное
судно; она сильнее кренится, боковая качка заметно усиливается. Даниель
догадывается, что переместил и какой-то груз. Он встает, выходит на шканцы и
убеждается , что так и есть: здесь стоят короткие пузатые каронады, по сути —
многотонные мушкетоны с малой дальностью и низкой точностью стрельбы. Однако
с широкими жерлами, в которые канониры забивают всевозможные железяки: ядра,
соединённые попарно цепями, гвозди, гроздья крупной картечи, уложенные в
деревянные поддоны и закреплённые знаменитыми морскими узлами. Заряженные
каронады подкатывают к фальшборту, что меняет момент инерции корабля и объясняет
изменение периода качки...
— Подсчитываете шансы на успех, доктор Уотерхауз? — спрашивает Даппа,
сбегая с юта.
— Что значит «зог», Даппа, и почему это так смешно?
Даппа делает серьёзное лицо, как будто ничего смешного тут нет, и указывает
через полмили открытого моря на шхуну под чёрным флагом с белыми песочными
часами. Шхуна с наветренной скулы3 и движется параллельным курсом, но с явным
намерением скоро сблизиться и взять «Минерву» на абордаж.
— Видите, как медленно она движется. Мы их обгоняем, хотя ещё не поставили
грот.
— Да, я собирался спросить — почему мы его не поставили? Это самый большой
парус на корабле, а мы пытаемся идти быстро, разве не так?
— Грот традиционно ставят и поворачивают артиллеристы. Не поставив грот, мы
заставим Тича поверить, что нам не хватает людей и на паруса, и на пушки.
— Не стоит ли раскрыть карты ради того, чтобы обогнать шхуну?
— Мы обгоним её в любом случае.
— Но пираты хотят, чтобы мы с ними поравнялись, и потому, наверное,
спустили плавучий якорь или что там ещё — отсюда уменьшение скорости.
— Им незачем спускать плавучий якорь — шхуну тормозит «зог».
1 Перевод Арк. Штейнберга.
2 Которая, не забывайте, следующий «этаж» под ютом — так что Даниель оставляет
всякую надежду отдохнуть.
3 То есть впереди них и сбоку, там, откуда дует ветер, — примерно на десяти часах.
— Вот опять! Что означает сие слово?
— Ее кильватер, взгляните на её кильватер! — Даппа с досадой машет рукой.
— Да, сейчас, когда мы... э... пугающе близко, я вижу, что её кильватерная
струя могла бы опрокинуть вельбот.
— Чёртовы пираты взяли на борт такое число пушек, что шхуна осела, и у неё
огромный отвратительный «зог».
— Вы хотите меня этим успокоить?
— Это ответ на ваш вопрос.
— Так «зог» по-голландски «кильватер»?
Полиглот Даппа утвердительно улыбается. Половина зубов у него свои, белые,
половина — золотые.
— Да, и это куда более удачное слово, поскольку происходит от глагола «зёй-
ген», то есть «сосать».
— Не понимаю.
— Любой моряк вам скажет, что кильватер засасывает корабельную корму: чем
больше кильватер, тем сильнее он засасывает и тем меньше скорость. Эта шхуна
сосёт, доктор Уотерхауз.
Капитан ван Крюйк что-то сердито кричит. Даппа взбегает на ют, дабы
завершить дело, которому помешал Уотерхауз. Даниель поднимается за ним, проходит
на корму, огибает шпиль и спускается по узкому трапу в кормовую часть
орудийной палубы. Отсюда он входит в каюту, из которой обычно брал замеры
температуры, и начинает опасный путь к нависающим над водой окнам. Сухопутному
наблюдателю каюта показалась бы приятно просторной; на взгляд Даниеля в ней
решительно не хватает, за что держаться. То есть, когда корабль кренится,
Даниель пролетает большее расстояние и развивает большую скорость, прежде чем на
что-нибудь наткнётся и сумеет её погасить. Однако, в конечном счете он
добирается до окон и смотрит на «Минервин» зог. Тот, несомненно, присутствует, но
в сравнении со шхуной «Минерва» практически не тормозится кильватерной
струей. Бернулли следовало бы провести здесь день-два...
С подветренной стороны их нагоняет пиратский кеч, и Даниель почти уверен,
что у того с кильватерной струей всё в порядке. Явственно виден плавучий
якорь. «Минерва» идёт в самый крутой бейдевинд: она может идти полнее, но не
может идти круче, Поскольку кеч с подветренной стороны, «Минерва», увалив-
шись, немедленно подставит себя под мушкетный огонь и абордажные крючья,
наверняка приготовленные на палубах. Однако кеч, с его косым парусным
вооружением, легко может привестись к ветру. Так что даже если «Минерва» будет
сохранять прежний курс, кеч запросто зайдет ей наперерез и тем облегчит задачу
медлительной шхуне.
Это вполне объясняет вторую причину, по которой Даниель убрался в каюту:
дальше от сражения он мог бы укрыться, только выпрыгнув за борт. Однако и
здесь он не находит желанного успокоения, поскольку видит ещё два пиратских
корабля, нагоняющих их сзади; оба больше, чем предыдущие.
Взрыв, затем второй, затем сразу несколько; очевидно, что-то
преднамеренное, потому что Даниель ещё жив, и «Минерва» на плаву. Он распахивает дверь
на орудийную палубу; там темно и тихо: все канониры у пушек левого борта, и
ни одна из них не стреляла. Очевидно, палили каронады верхней палубы.
Даниель оборачивается и видит, что кеч остался позади, с подветренной
раковины1. Впрочем, в нём уже трудно узнать кеч: это корпус, покрытый грудой
провисшего такелажа и ломаной древесины. Одна из пушек окутывается дымом, и что-
то ужасное несётся прямо на Даниеля, увеличиваясь в размерах. Он начинает
падать, скорее от головокружения, чем с какой-то сознательной мыслью. Стена
картечи достигает окон, стёкла вылетают разом. Лишь несколько осколков попа-
1 Примерно на пяти часах, если стоять лицом к носу судна.
дают в лицо и ни одного — в глаза; везение, труднообъяснимое с точки зрения
натурфилософии.
Дверь снова распахивается, то ли от силы выстрела, то ли от того, что Дани-
ель на неё упал, так что теперь он лежит головою на батарейной палубе.
Внезапно плотно сжатые веки обдает светом и теплом. Может, это ангельский хор, а
может, легионы огненных демонов, но он в такое не верит. Или на «Минерве»
взорвался пороховой погреб, однако это сопровождалось бы громким звуком, а он
слышит лишь скрип выкатываемых орудийных станков. Ноздрей касается освежающий
морской бриз. Даниель отваживается рискнуть и открыть глаза.
Все орудийные порты левого борта распахнуты, все пушки выдвинуты.
Артиллеристы тянут тали, наводя орудия на цель, другие правилами поднимают казённые
части пушек и подставляют под них клинья: короче, идут лихорадочные
приготовления, как к бракосочетанию короля. Держа в руках зажжённые пальники,
артиллеристы выбирают нужный момент, а Даниель... бедный Даниель не догадывается
зажать уши руками. Он слышит один или два выстрела, после чего глохнет. Одна за
другой четырёхтонные махины пушек отскакивают назад легко, как воланы.
Он почти убеждён, что умер.
Вокруг другие мертвецы.
Они лежат на верхней палубе.
Двое матросов сидят на трупе Даниеля, третий мучает его мёртвую плоть
иглой. Пришивает оторванные части тела, штопает живот, чтобы не вывалились
кишки. Так вот что чувствовали бродячие псы в лапах Королевского общества!
Даниель лежит на спине, поэтому видит в основном небо, хотя, если повернуть
голову — немалый подвиг для покойника! — он может разглядеть ван Крюйка на
юте. Тот кричит в рупор, направленный почти прямо за борт.
— Что он кричит? — спрашивает Даниель.
— Мои извинения, доктор; я не видел, что вы очнулись, — произносит высокая
смутная тень голосом Даппы, подходя и заслоняя Даниелю солнце. — Он ведёт
переговоры с пиратами, которые подошли в шлюпке с флагмана Тича под белым
флагом.
— Что им нужно? — спрашивает Даниель.
— Им нужны вы, доктор.
— Не понимаю.
— Вы слишком напряжённо думаете. Тут нечего понимать, всё исключительно
просто, — говорит Даппа. — Они подошли на вёслах и сказали: «Отдайте нам
доктора Уотерхауза, и разойдёмся с миром».
Теоретически доктор Уотерхауз должен надолго утратить дар речи, однако он
обретает голос довольно скоро. Ощущение прочной шёлковой нити, протягиваемой
через свежие дыры в мясе, исключает серьёзные размышления. «Разумеется, так
вы и сделаете», — всё, что он может выдавить.
— Любой другой капитан так и поступил бы — но тот, кто отправлял вас на
этом корабле, вероятно, знал отношение капитана ван Крюйка к пиратам.
Смотрите ! — Даппа отступает в сторону, открывая Даниелю зрелище, за которое
удавились бы зеваки на Варфоломеевской ярмарке: по вантам карабкается человек с
рукой-молотом. То есть на конце его руки не кулак и даже не крюк, а самый
настоящий молоток. Ван Крюйк взбирается на самый верх бизань-мачты, туда, где
плещутся флаги: голландский, а под ним второй, с изображением эгиды.
Утвердившись на вантах — вплетя в них свое тело, — он по одному вынимает изо рта
гвозди и приколачивает флаги к мачте.
Все матросы, которые не сидят на Даниеле, в мгновение ока взлетают по
вантам и разворачивают неимоверное количество парусов. Даниель с одобрением
отмечает , что грот наконец-то поставлен — с шарадой покончено. Тем временем
«Минерва» чудесным образом растёт ввысь: асимптотическая прогрессия убывающих
трапеций распускается на стеньгах всё более высокого порядка.
— Великолепный жест со стороны капитана — особенно после того, как он
потопил половину Тичева флота, — говорит Даниель.
— Верно, доктор, — но не лучшую половину, — отвечает Даппа.
Сити
1673 г
Пятое учение, ведущее к распаду
государства, заключается в положении, что
каждый человек обладает абсолютным
правом собственности на своё имущество,
исключающим право суверена.
Гоббс, «Левиафан»
Даниель, разумеется, сам никогда не играл на сцене, но когда смотрел пьесы
в театре Роджера Комстока (особенно по пятому или шестому разу), то неизменно
удивлялся: как эти мужчины (и женщины!) на подмостках в сотый раз повторяют
ту же самую реплику и при этом пытаются вести себя так, будто на них не
таращится из зала добрая сотня зрителей. Всё выглядело каким-то деланным, пустым
и фальшивым; всем хотелось лишь поскорей завершить спектакль и заняться чем-
то другим. Таков был Лондон во время Третьей Голландской войны в ожидании
известия, что Голландия завоёвана.
Пока суд да дело, горожане довольствовались менее значительными известиями,
которые время от времени просачивались из-за моря. Весь Лондон передавал и с
большой помпой обсуждал слухи, как актёры на сцене рассказывают о якобы
наблюдаемых событиях.
Странно — а может, и не очень, — но единственным утешением для лондонцев
стало посещение театров, где можно было сидеть в темноте и смотреть, как
актёры на сцене представляют их собственное поведение. Пьеса «Снова в портах»
после кембриджского дебюта шла с огромным успехом. Когда два театра сгорели
от пиротехнических просчётов, её стали давать у Роджера Комстока. Даниель
должен был обеспечивать молнии, громы и взрывы лорда Кунштюка таким образом,
чтобы не пострадала собственность Роджера. Он изобрёл новую громовую машину,
в которой пушечное ядро скатывалось по архимедову винту в деревянной бочке, и
злоупотребил своей вхожестью в ведущую алхимическую лабораторию мира, дабы
составить новую формулу пороха, которая давала большую вспышку и меньшую
детонацию. Пиротехнические эффекты занимали всего несколько минут в начале
спектакля. Остальное время Даниель сидел за сценой и смотрел на Тэсс. Та
всякий раз ослепляла его, как вспыхнувшая перед лицом пригоршня пороха; сердце
принималось стучать, словно пушечное ядро, катящееся по бесконечному полому
винту. Король Карл часто приходил послушать, как его Нелли исполняет свои
куплеты, и Даниель утешался — или по крайней мере забавлялся, — что они с
королём скрашивают томительное ожидание одним способом: пялясь на хорошеньких
девушек.
Мелкие новости, приходившие в ожидании большой, поначалу принимали разные
формы, однако в последнее время это всё чаше были извещения о смерти. Не как
во времена Чумы; однако, несколько раз Даниелю приходилось выбирать между
двумя похоронами, идущими в один час. Первым скончался Уилкинс. Другие
последовали за ним, как будто епископ Честерский ввёл новую моду.
Ричард Комсток, старший сын Джона и прототип отважного, хоть и глуповатого
Юджина Кунштюка в «Портах», был на корабле, который в числе других попал под
пушки де Рейтера в Саутуолдском сражении. Вместе с тысячами других англичан
он упокоился на морском дне. Выжившие участники боя ковыляли по Лондону на
окровавленных культях или просили подаяния на улицах. Даниель очень удивился,
получив приглашение на заупокойную службу. Не от Джона, а от Чарльза,
четвёртого, ныне единственного его сына (ещё двое умерли в детстве от оспы). После
окончания Чумы тот поступил в Кембридж, где Даниель был у него наставником.
Чарльз обещал вырасти в толкового натурфилософа, однако теперь он остался
единственным отпрыском великого рода и уже не мог быть никем иным, разве что
род перестанет быть великим или сам он перестанет быть его частью.
Джон Комсток встал посреди церкви и сказал:
— Голландцы превосходят нас во всём, кроме зависти.
В один прекрасный день король Карл закрыл Казначейство, то есть признал
государство несостоятельным: это значило, что корона отказывается выплачивать
не только долги, но и проценты по ним. Через неделю скончался Даниелев дядя
Томас Хам, виконт Уолбрук. Сердце его разорвалось от горя, или он сам наложил
на себя руки, знала только тётя Мейфлауэр, да это и ничего, и сущности, не
меняло. Итогом стала самая театральная сцена из всех, что Даниель видел за
последний год в Лондоне (исключая, возможно, «Осаду Маастрихта»): открытие
Крипты.
Государственные чиновники опечатали подвал Томаса Хама сразу после смерти
владельца; вокруг поставили мушкетёров, чтобы так вкладчики, которые в
последние несколько недель образовали плотную, никогда не расходящуюся толпу
перед входом в дом — как другие держали памфлеты с обличением французских
зверств в Голландии, так эти сжимали обязательства золотых дел мастера на имя
Томаса Хама, — не ворвались и не потребовали свои блюда, подсвечники и гинеи.
Начались юридические манёвры; они продолжались дни напролёт, бросая странную
тень на погребение дяди Томаса. Владелец подвала лежал в могиле, его
ближайших помощников нигде не могли сыскать; по слухам, их видели в Дюнкерке, где
они пытались сплющенными золотыми кубками и супницами оплатить дорогу в
Бразилию. Однако то были слухи. Факты находились в знаменитом своей надёжностью
подвале братьев Хамов на Треднидл-стрит.
Его, наконец, распечатал эскадрон лордов и судей в сопровождении
мушкетёров. Понятыми выступали Релей, Стерлинг и Даниель Уотерхаузы, а также сэр
Ричард Апторп и другие государственные мужи. Прошло три дня с тех пор, как
король умыл руки от государственных долгов и сэр Томас Хам принял крестную муку
от Казначейства. Это обстоятельство не преминул отметить Стерлинг Уотерхауз,
как всегда, внимательный к мелочам. Стоя среди знатных и важных особ перед
домом своего шурина, он шепнул Даниелю: «Как знать, не найдём ли мы камень
отвален и гроб пуст?»
Даниель возмутился было двойному кощунству, потом вспомнил, что сам
практически переселился в театр и каждый вечер пялится на некую актёрку — ему ли
упрекать Стерлинга за шутку?
Это оказалась не шутка. Подвал был пуст.
Вернее — не пуст. Сейчас он был полон онемевшими людьми, которые стояли на
римском мозаичном полу, не в силах двинуться с места.
РЕЛЕЙ: Я знал, что дела плохи. Но, Господи, здесь нет даже картофелины!
СТЕРЛИНГ: Своего рода анти-чудо.
ЛОРД ВЕРХОВНЫЙ КАЗНАЧЕЙ: Скажите мушкетёрам, пусть позовут ещё мушкетёров.
Некоторое время они стояли, почти не шевелясь. Разговоры вспыхивали и тут
же гасли, как порох на мокрых полках. Единственным исключением, как ни
странно, были Уотерхаузы. Катастрофа прибавила им разговорчивости.
РЕЛЕЙ: Наш последний покупатель сказал, что ты решил заделаться
архитектором , Даниель.
СТЕРЛИНГ: Мы думали, ты будешь учёным.
ДАНИЕЛЬ: Все другие учёные этим занимаются. Недавно Гук рассчитал, наконец,
конструкцию арки.
РЕЛЕЙ: Ты хочешь сказать, что все существующие арки построены по наитию?
СЭР РИЧАРД АПТОРП: Арки — и финансовые учреждения.
ДАНИЕЛЬ: Кристофер Рен перепроектирует все арки в соборе Святого Павла
теперь , когда Гук ему объяснил.
СТЕРЛИНГ: Славно! Может, новый не будет таким кособоким и убогим, как
прежний.
РЕЛЕЙ: К слову, Даниель, ты не хочешь показать нам свои планы?
ДАНИЕЛЬ: Планы?
РЕЛЕЙ: Если мне простят беглое отступление, я бы хотел взглянуть на твои
планы.
Это был плохой каламбур и скрытый намёк со стороны Релея, старшего в семье
(он достиг пятидесяти пяти лет и казался Даниелю молодым Релеем в наряде
богача и старческом гриме), что пора уносить ноги. Так братья и поступили; сэр
Ричард Апторп последовал их примеру. Они поднялись на второй этаж, в ту самую
спальню, куда Даниель в своё время смотрел с крыши Грешем-колледжа. Камень
уже влетел в окно и несуразным украшением лежал на ковре среди стеклянных
многоугольников. Другие стучали о стены; Даниель распахнул окна, чтобы
уберечь стёкла. Все влезли на кровать посреди комнаты и стали смотреть на
летящие камни.
СТЕРЛИНГ: Кстати о гинеях либо отсутствии оных: скверно получилось с
Гвинейской компанией, а?
АПТОРП: Пф! Она вроде театральных пшиков вашего брата. Я свои акции продал
давным-давно.
СТЕРЛИНГ: А ты, Релей?
РЕЛЕЙ: Я — её кредитор.
АПТОРП: Получите восемь шиллингов за фунт.
РЕЛЕЙ: Досадно, слов нет, но всё больше, чем получат вкладчики Томаса Хама.
ДАНИЕЛЬ: Бедняжка Мейфлауэр!
РЕЛЕЙ: Она с маленьким Уильямом переезжает ко мне, так что тебе придётся
искать другое пристанище, Даниель.
СТЕРЛИНГ: Какой дурак скупает долговые обязательства Гвинейской компании?
АПТОРП: Джеймс, герцог Йоркский.
СТЕРЛИНГ: Вот я и спрашиваю, какой бесстрашный герой и так далее...
ДАНИЕЛЬ: Бред! Это же его собственные долги!
АПТОРП: Это долги Гвинейской компании. Герцог закрывает Гвинейскую компанию
и создает новую Королевскую Африканскую компанию. Он будет её управляющим и
единственным пайщиком.
РЕЛЕЙ: Мало ему потопить наш флот и поработить нас Папе — он её хочет
продать в рабство всех негров.
СТЕРЛИНГ: Брат, ты говоришь подозрительно похоже на Дрейка.
РЕЛЕЙ: Возможно, на меня действует близость вооружённой толпы.
АПТОРП: Герцог Йоркский уходит из Адмиралтейства.
РЕЛЕЙ: Потому что от Адмиралтейства ничего не осталось.
АПТОРП: Женится на хорошенькой католичке1 и улаживает свои африканские
дела.
СТЕРЛИНГ: Сэр Ричард, наверное, вы опять знаете обо всём раньше всех, не то
возмущённая толпа уже вышла бы на улицы.
РЕЛЕЙ: Она и вышла, малоумок, и, если у меня не видение в духе Дрейка,
поджигает сейчас этот самый дом.
СТЕРЛИНГ: Я хочу сказать, возмущение было бы направлено против герцога, а
1 Мария д!Эсте, дочь герцога Альфонса IV Моденского, ибо Анну Гайд лебёдкой опустили
в двуспальную могилу два года назад.
не против нашего покойного шурина.
ДАНИЕЛЬ: Третьего дня я своими глазами видел возмущение против герцога,
однако, оно касалось его религиозных, а не военных, политических либо
коммерческих изъянов.
СТЕРЛИНГ: Ты пропустил «интеллектуальных» и «моральных».
ДАНИЕЛЬ: Я стараюсь быть кратким — у нас маловато той субстанции,
присутствующей в свежем воздухе, которую огонь отнимает у живых существ.
РЕЛЕЙ: Герцог Йоркский!.. Какой придворный лизоблюд удумал назвать Нью-Йорк
в его честь?! Вполне приличный город.
ДАНИЕЛЬ: Если мне позволительно сменить тему, то причина, по которой я
привёл вас в эту комнату, заключается в оной лестнице, каковая не только
исправно служила для игр Уильяму Хаму, но и ведёт на крышу, где не столь жарко и
дымно.
СТЕРЛИНГ: Даниель, что бы ни говорили, ума тебе не занимать.
[Следует ирони-комическая интерлюдия: братья Уотерхаузы нестройными и
хриплыми (от дыма) голосами исполняют пуританский гимн о лестнице Иакова.]
СЦЕНА: Крыши Треднидл-стрит. Снизу доносятся крики, звон стекла, мушкетные
выстрелы. Братья и сэр Ричард собираются возле исполинской печной трубы, из
которой сейчас валит дым горящих мебели и стен.
СЭР РИЧАРД АПТОРП: Сколь отрадно, Даниель, взирать на спрямлённый и
расширенный Чипсайд, сознавая, что на месте сем будет заново воздвигнут собор — по
математическим принципам, так, что, может быть, простоит хоть малость.
СТЕРЛИНГ: Сэр Ричард, ваши слова пугающе напоминают речь проповедника,
который, начав с простого житейского наблюдения, перекидывает от него длинное и
притянутое за уши сравнение.
АПТОРП: Или, если угодно, арку — оттуда сюда.
РЕЛЕЙ: Так вы хотите воздвигнуть своего рода исполинскую триумфальную арку?
Вы не думаете, что прежде нужен хоть какой-то триумф?
АПТОРП: Это лишь сравнение. То, что Кристофер Рен намерен заложить в
строительство собора, я собираюсь заложить в основание банка. И как Рен использует
принципы Гука, дабы собор вышел устойчивым, так и я воспользуюсь современным
методом в создании банка, который — при всём уважении к светлой памяти и
заслугам вашего покойного шурина — не станет поджигать озверелая толпа.
РЕЛЕЙ: Наш шурин разорился, потому что король одолжил все его деньги —
вероятно , под дулом мушкета, — а потом отказался их возвращать. Какие
математические принципы позволят вам это предотвратить?
АПТОРП: Те же, с помощью которых вы и ваши единомышленники сохраняете свою
веру: я не позволю королю вмешиваться в мои дела.
РЕЛЕЙ: Королям не нравится, когда им такое говорят.
АПТОРП: Я видел короля только вчера, и, поверьте, банкротство нравится ему
ещё меньше. Я родился в тот самый год, когда король прибрал к рукам золото и
серебро, которые Дрейк и другие торговцы поместили на хранение в Тауэр.
Помните?
РЕЛЕЙ: Да, то был чёрный год, он сделал бунтовщиками многих разорившихся
торговцев.
АПТОРП: В итоге возникли дело вашего шурина и практика златокузнечных
обязательств — никто больше не доверял Тауэру.
СТЕРЛИНГ: А после нынешнего дня никто больше не будет доверять золотых дел
мастерам и их никчёмным распискам.
АПТОРП: Верно. И как пустой гроб на Пасху во исполнение времён привёл к
Воскресению...
ДАНИЕЛЬ: Я зажимаю уши. Когда заговорите как христиане, махните рукой.
Весть, что Голландия выиграла войну, распространилась по Лондону невидимо,
как чума. В мгновение ока она настигла каждого. Однажды утром Даниель
проснулся в Бедламе, зная, что Вильгельм Оранский открыл шлюзы и затопил
полреспублики , чтобы спасти Амстердам. Однако он не мог вспомнить, когда и от кого
это услышал.
Они с братьями покинули Треднидл, перебираясь с крыши на крышу. Апторпа
оставили на крыше его собственной златокузнечной лавки, которая покуда избежала
банкротства, однако и перед ней бушевала вооружённая толпа — и перед
следующей , и дальше по улице. Как с опозданием поняли братья, они не только не
выбрались из смуты, но, напротив, угодили в самую её гущу. Разумнее всего было
повернуть назад, но теперь навстречу им по крышам двигался взвод квакеров с
фитильными ружьями, и у каждого в руках дымился зажжённый трут. Со стороны
Грешем-колледжа по крышам Брод-стрит пробирался такой же армейский взвод;
было ясно, что скоро квакеры и солдаты начнут перестрелку над головами других
квакеров, гавкеров, трясунов, пресвитериан, евреев, гугенотов, диггеров и
прочих индепендентов на улице.
Пришлось спускаться на улицу в мечущую камни толпу. Однако, оказавшись
внизу, Даниель понял, что это не юные смутьяны славных Дрейковых дней, а пузатые
торговцы, пришедшие узнать, где их деньги. Ответ был: там, куда деваются
деньги во время финансового обвала. Даниель постоянно наступал на парики.
Иногда сразу сотня людей поворачивалась и бросалась бежать от внезапной
пальбы, и тогда все парики падали разом, как на военных учениях. На некоторых
париках были шматки мозга, и от них на башмаках оставались перламутровые
разводы.
Братья пробились на Брод-стрит, подальше от Биржи, где, судя по всему, и
начались беспорядки. Псевдопольские гренадеры выстроились перед зданием
бывшей Гвинейской, будущей Королевской Африканской компании. Уотерхаузы
перебежали по дальней стороне улицы, оглядываясь, не летят ли им в спины роковые
металлические шары. Попытались укрыться в Грешем-колледже, однако туда после
Пожара переехали многие государственные учреждения, поэтому колледж был
закрыт и охранялся почти также, как Королевская Африканская компания.
Продолжая двигаться на север, они добрались до Бедлама, где и спрятались
между штабелями обтёсанных плит. На следующее утро Стерлинг и Релей ушли, а
Даниель остался — опустошённый, не чувствующий никакого желания возвращаться
в город. Время от времени он слышал, как колокол на соседней церкви звонит по
кому-то, погибшему в беспорядках.
О его местопребывании прознали; начали приходить посыльные, по несколько
раз вдень, с приглашениями на новые похороны. Там его обычно просили встать и
сказать несколько слов (не о покойном — по большей части это были люди
малознакомые) , но о религиозной терпимости вообще. Другими словами, его просили
механически воспроизвести то, что сказал бы Уилкинс. Даниелю это было легко —
легче, чем придумывать собственные слова. Из уважения к памяти отца он
упоминал и Дрейка, что представлялось медленной и непрямой формой самоубийства;
впрочем, после разговора с Джоном Комстоком Даниель не видел особого смысла
цепляться за жизнь. Его странно умиротворял вид прихожан в белом и чёрном.
(Иногда ярким пятном присутствовал Роджер Комсток в сопровождении придворно-
го-двух, сочувствующих или, по крайней мере, интересующихся.) Часто церковь
не вмещала всех, кто хотел проводить усопшего; люди стояли во дворе или на
улице, заглядывали в открытые двери и окна. Даниелю вспоминалось, как во
время его учёбы в Кембридже Апнор убил пуританина. Тогда он проделал пять миль,
чтобы попасть на службу, и чудесным образом встретил отца и братьев. Их
разговор стал для него трудною, но поддержкой. Сейчас его слова звучали
неожиданно страстно — как две инертные субстанции, смешанные в алхимической
ступке, дают взрывчатый состав, так и воспоминания о Дрейке и Уилкинсе,
соединяясь, наполняли его огнем.
Однако Даниель к этому не стремился, поэтому начал избегать похорон и все
время проводил в тихом каменном саду Бедлама.
Гук тоже переселился сюда, ибо в Грешем-колледже не стало прохода от
придворных интриганов. Бедлам был далек от завершения — каменщики даже не
приступали к флигелям. Однако центральную часть уже закончили, и наверху
располагалась круглая башня с окнами по всем сторонам, где Гук любил уединяться:
здесь было хорошее освещение, и никто не мешал работе. Что до Даниеля, он
оставался внизу и выходил в город только для встреч с Лейбницем.
• * *
Доктор Вильгельм Готфрид Лейбниц взял кофейник и в третий раз наклонил над
чашкой. Из кофейника в третий раз ничего не вылилось — он был пуст последние
полчаса. Лейбниц тихонько вздохнул и нехотя встал.
— Прошу меня извинить, сегодня я отправляюсь в долгий путь. Сперва через
Ла-Манш, затем из Кале в Париж по дорогам, на которых хозяйничают сейчас
французские полки — разбитые, голодные и озверелые.
Даниель настоял на том, чтобы расплатиться за обоих, и вместе с доктором
вышел на улицу. Они двинулись к гостинице, в которой остановился Лейбниц,
неподалёку от Биржи. На немощёных улицах по-прежнему валялись булыжники и
обгоревшие головни.
— Лондон не блещет божественной гармонией, — сказал Даниель. — Мне стыдно,
что я англичанин.
— Если бы вы вместе с Францией завоевали Голландию, у вас было бы больше
оснований для стыда, — отвечал Лейбниц.
— Тогда, добравшись с Божьей помощью до Парижа, вы сможете сказать, что
ваша миссия увенчалась успехом: войны нет.
— Моя миссия провалилась, — молвил Лейбниц. — Я не смог предотвратить
войну.
— В день приезда вы сказали, доктор, что ваши философские занятия не более
чем ширма для дипломатии. Однако я подозреваю, что всё наоборот.
— Мои философские занятия тоже закончились провалом, — пожал плечами
Лейбниц.
— Вы снискали себе приверженца...
— Да. Ольденбурх1 одолевает меня просьбами закончить арифметическую машину...
— В таком случае двух приверженцев, доктор.
Лейбниц даже остановился и взглянул на Даниеля — не шутит ли тот.
— Весьма польщён, сударь, но я предпочёл бы считать вас другом, а не
приверженцем .
— В таком случае это я весьма польщён.
Они взялись за руки и некоторое время шли в молчании.
— Париж! — воскликнул Лейбниц, как если бы лишь одна эта мысль могла
поддержать его в следующие несколько дней. — Вернувшись в Biblioteque du Roi , я
обращу все свои усилия к математике.
— Вы не хотите заканчивать арифметическую машину?
Впервые Даниель увидел на лице доктора раздражение.
— Я — философ, а не часовых дел мастер. Философские проблемы, связанные с
арифметической машиной, решены. Из этого лабиринта я выбрался.
— Кстати, доктор, в день приезда вы упомянули, что вопрос свободной воли
либо предопределения — один из двух лабиринтов, в который увлекается мысль.
Каков второй?
— Состав континуума, или: что есть пространство? Евклид утверждает, что
всякое расстояние можно разделить пополам, затем ещё пополам и так до
бесконечности . Легко сказать, трудно представить.
— Думаю, труднее для метафизика, чем для математика, — заметил Даниель. —
Как во многих других областях, современная математика даёт нам средства
оперировать как бесконечно большим, так и бесконечно малым.
— Что ж, может, я и впрямь в слишком большой степени метафизик, —
согласился Лейбниц. — Понимаю, вы говорите о методе бесконечных последовательностей и
рядов.
— Именно так, доктор. Но, как всегда, вы себя умаляете. Вы
продемонстрировали Королевскому обществу, что знаете об этих последовательностях больше
кого-либо из живущих.
— Увы, они не разрешают моих затруднений, лишь заставляют задуматься о
глубине нашего непонимания. Например...
Лейбниц шагнул к свисающему с карниза на углу здания фонарю. Проект
освещения лондонского Сити застопорился из-за нехватки средств, однако, в этой
неспокойной части города, где (по мнению сэра Роджера Лестрейнджа) в любом
тёмном углу могли прятаться непокорные диссиденты, расходы на ворвань для
фонарей сочли оправданными.
Лейбниц взял палку из груды мусора, которая еще недавно была златокузнечной
лавкой, и, встав в круг желтовато-бурого света, нацарапал в грязи несколько
первых членов последовательности:
я 1 1 1 1 1 1 1 1 1 ^
4 1 3 5 7 9 11 13 15 17
— Сумма этих членов стремится к «пи». Так что у нас есть способ
приблизиться к значению «пи» — тянуться к нему, но никогда его не достичь... подобно тому
и человеческий мозг, устремляясь к Божественной Сущности, получает
несовершенное знание, но не способен взглянуть Богу в лицо.
— Бесконечные ряды не только служат метафорой непознаваемости — они могут и
прояснять! Мой друг Исаак Ньютон творит с ними чудеса. Он научился описывать
бесконечными рядами любую кривую.
Даниель забрал у Лейбница палку и нарисовал на земле кривую.
— Это отнюдь не отвращает его от познания, напротив, укрепляет в понимании,
давая способ определить касательную в каждой точке.
Он прочертил прямую, касающуюся кривой.
По улице прогрохотала черная карета. Четвёрка лошадей, подстегиваемая
кучером, опасливо шарахнулась от груды развалин. Даниель и Лейбниц отступили в
арку, чтобы её пропустить, колёса расплескали лужу и превратили леибницевы
гиероглифы вместе с Даниелевыми загогулинами в систему каналов, быстро
смывающих нарисованное.
— Проживёт ли дольше хоть что-либо из наших начинаний? — горько произнёс
Даниель. Лейбниц коротко рассмеялся и на протяжении следующих нескольких
ярдов не проронил ни слова.
— Я думал, Ньютон занимается одной алхимией, — сказал он, наконец.
— Время от времени Ольденбургу, Комстоку или мне удаётся растормошить его
на математическую статью.
— Наверное, меня тоже следует тормошить, — произнес Лейбниц.
— Это сможет делать Гюйгенс, когда вы вернётесь.
Лейбниц резко тряхнул плечами, как будто хотел сбросить с них Гюйгенса.
— До сих пор он был мне хорошим наставником, но сумел дать лишь задачи, уже
разрешённые англичанами, а следовательно, знает математику не лучше меня.
— Ольденбург тоже вас подталкивает, хотя и к иному.
— Я постараюсь найти в Париже кого-нибудь, кто построит арифметическую
машину ради Ольденбурга, — вздохнул Лейбниц. — Это достойный проект, но там ос-
талась работа для механика.
Они вошли в свет от следующего фонаря. Даниель воспользовался случаем
заглянуть спутнику в лицо и оценить его настроение. Лейбниц выглядел куда
решительнее, чем под прошлым фонарём.
— Ребячество — ждать, что старшие направят мою мысль, — сказал доктор. —
Никто не велел мне думать о свободной воле и предопределенности. Я сам
вступил в этот лабиринт, и заплутал, и вынужден был отыскать выход.
— Вас ждёт второй лабиринт, — напомнил Даниель.
— Да... время углубиться в него. Отныне это моя единственная цель. В
следующий раз, когда вы увидите меня, Даниель, я буду первым математиком мира.
В устах любого другого европейского законоведа эти слова прозвучали бы
нелепым бахвальством; однако, их произнёс монстр.
Я дал волю своим страстям.
Джон Беньян, «Путешествие пилигрима»
Однажды утром Даниель проснулся от приглушённого взрыва и решил, что за
городом испытывают новую пушку. Он уже собирался заснуть, когда вновь раздалось
«бух!», словно точка в конце книги.
Утренний свет наполнял башню Бедлама и медленно пробирался по балкам,
крепям и лесам вниз, туда, где спал на соломенном тюфяке Даниель. Наверху кто-то
двигался, не наобум, как вор или мыши, но проворно и точно, как птицы и
Роберт Гук.
Даниель встал и, не надевая парик, чтобы прохладный ветер обдувал коротко
остриженную голову, полез к свету по лесам и верёвочным лестницам. Просветы
между досками над головой розовели прямыми линиями, тугими и параллельными,
словно клавесинные струны. Он протиснулся в люк, вспугнув пару ласточек, и
оказался под куполом башни, в полукруглом помещении вместе с Робертом Гуком.
Воздух искрился пылинками. Гук разложил на полу большие чёрные крылья и
воздушный винт. Перед окном он установил стекло, аккуратно расчерченное чёрной
декартовой сеткой, на которое наносил параболы — траектории пушечных ядер.
Гук любил наблюдать, как летит ядро, и восковым карандашом рисовать его
траекторию .
— Отвесь мне пять гран пороха, — попросил Гук, не отрывая глаз от
разрежающей машины: снабжённого поршнем цилиндра, одного из тех, при помощи которых
они с Бойлем исследовали расширение газов.
Даниель подошёл к установленным на столе точным весам. Рядом на полу стоял
бочонок с гербом Серебряных Комстоков. Затычка прилегала неплотно и была
усеяна зёрнами чёрного пороха. Рядом лежал цилиндрический холщовый мешочек
диаметром с кулак, набитый, как мучной куль. Когда-то он был зашит, но Гук
разрезал неровные стежки. Заглянув под выцветшую ткань, Даниель тоже увидел
порох.
— Взять из бочонка или из мешка? — спросил Даниель.
— Мне дороги мои глаза и машина, так что из бочонка.
— Почему вы так сказали? — Даниель снял затычку и увидел, что бочонок почти
полон. Взяв медную ложку, которую Гук оставил рядом с весами (медь не даёт
искр), он зачерпнул порох и начал сыпать на золотую чашку. Однако взгляд его
постоянно устремлялся на мешочек; отчасти потому, что Гук, мало чего
страшившийся, счёл его опасным. И ещё потому, что он казался смутно знакомым, хотя
Даниель и не мог вспомнить, где его видел.
— Разотрите между пальцами, — посоветовал Гук. — Не бойтесь, не взорвётся.
Даниель взял из мешка щепоть пороха. Ответ не заставил себя ждать: порох в
мешочке был тоньше, чем в бочонке. И тут же Даниель вспомнил, где такой
видел : в ту ночь в лаборатории. Роджер Комсток растирал порох и ссыпал в очень
похожий мешочек.
— Откуда это? Из театра?
Гук опешил , что с ним случалось нечасто.
— Почему вы задали такой странный вопрос? Как вам пришло в голову столь
дикое предположение, скажите на милость?
— Тонкий порох используют в театре. — Даниель кивнул на мешочек, потому что
руки у него были заняты. Отвесив пять гран пороха, он ссыпал их в бумажный
кулёк и отнёс Гуку. — Такой горит много быстрее грубого. — В подтверждение
своих слов Даниель потряс кульком; звук получился, словно встряхивали песок.
Гук забрал порох и высыпал в цилиндр разрежающей машины. Некоторые из машин
были стеклянные, но эта представляла собой тяжёлую медную трубку размером с
чайницу, то есть, по сути, миниатюрную мортиру. Поршень входил в неё, как
ядро.
— Знаю, — отвечал Гук, — потому и не хочу всыпать пять гран такого пороха в
свою разрежающую машину. Пять гран комстоковского пороха горят медленно и
ровно, выталкивая поршень, как мне нужно. То же количество пороха из мешочка
сгорит в один миг, взорвав мой аппарат и меня.
— Вот почему я предположил, что он из театра, — сказал Даниель. — Такой
порох не годится для разрежающей машины, но на сцене даёт эффектную вспышку.
— Этот мешочек, — сказал Гук, — доставлен с военного корабля. На некоторых
кораблях порох по старинке сыплют в пушку из бочонка, как мушкетер заправляет
своё оружие из рожка. Однако в пылу боя наши артиллеристы нередко просыпают
порох на палубу или неверно отмеряют его количество. А держать открытый порох
рядом с пушкой значит накликать беду. Сейчас появился новый метод. До боя,
когда есть возможность работать сосредоточенно, порох тщательно отмеряют и
ссыпают в мешки, называемые картузами, которые затем старательно зашивают.
Картузы хранятся в пороховом погребе, и во время боя их подносят к пушкам по
одному.
— Ясно, — сказал Даниель. — И канониру надо лишь разрезать мешок и всыпать
порох в дуло.
Далеко не в первый раз Гука раздосадовала непонятливость Даниеля.
— Зачем возиться с ножом, если огонь сам вскроет мешок?
— Простите?
— Диаметр мешка равен диаметру дула. Зачем его вскрывать? Нет, весь мешок,
как есть зашитый, забивают в дуло.
— И канонир даже не видит, что в нём?
Гук кивнул.
— Канониры имеют дело лишь с порохом для затравки, который насыпается в
запальное отверстие и передаёт огонь мешку.
— Значит, канониры полагаются на тех, кто зашивает мешки, — вверяют им свою
жизнь, — сказал Даниель. — Если положить в картуз не того пороха... — Он, не
договорив, вернулся к мешку и запустил пальцы внутрь. Разница между этим
порохом и комстоковским была как между мукой и песком.
— Вы говорите в точности как Джон Комсток, когда тот вручал мне бочонок и
картуз.
— Он принёс их лично?
Гук кивнул.
— Сказал, что никому больше не доверяет.
Видимо, на лице Даниеля отразился ужас, потому что Гук поднял руку.
— Я прекрасно понимаю его состояние. Некоторые из нас, Даниель, подвержены
меланхолии и во время ее приступов терзаются страхами, будто окружающие
строят против них козни. Это опасное чувство. У меня время от времени возникают
такие подозрения касательно Ольденбурга и других. Ваш друг Исаак Ньютон тоже
к ним предрасположен. Из всех живущих, полагаю, Джон Комсток менее всего
одержим подозрительностью. Однако когда он пришёл сюда с бочонком, то был
целиком в её власти, и это огорчило меня более всех последних событий.
— Милорд считает, что его недруги подложили в пороховые погреба военных
кораблей картузы с мелким порохом. Такой картуз, плотно зашитый, будет
неотличим от остальных, но заправленный в пушку и подожжённый...
— Разорвёт ствол и убьёт всех вокруг, — закончил Гук. — Что спишут на
дурную пушку или на дурной порох. Поскольку милорд поставляет и то, и другое,
вина в любом случае ляжет на него.
— Откуда взялся картуз? — спросил Даниель.
— Милорд сказал, что получил его от своего сына Ричарда, который обнаружил
картуз в пороховом погребе собственного корабля накануне отплытия к Саутуол-
ду.
— Где Ричарда убило голландским бортовым залпом, — сказал Даниель. — И
милорд попросил, чтобы вы осмотрели картуз и составили мнение, испорчен ли он
некими заговорщиками.
— Именно так.
— и что вы сказали?
— Никто ещё меня не спросил.
— Даже Комсток?
— Даже он.
— Зачем было лично нести сюда картуз, чтобы потом ни о чём не спросить?
— Могу лишь предположить, — отвечал Гук, — что милорд пришёл к выводу о
бессмысленности расследования.
— Какая странная мысль!
— Отнюдь, — возразил Гук. — Предположим, я засвидетельствую, что порох в
картузе мелкий. Что это даст? Англси — ибо не сомневайтесь, за этим стоит
он, — объявит, что Комсток подменил порох, дабы оправдаться за неисправные
пушки. Сын Комстока — единственный, кто мог подтвердить подлинность мешка, —
мёртв. Не исключено, что были и другие, но — спасибо адмиралу де Рейтеру —
они теперь на морском дне. Мы проиграли войну, и надо найти виновного — не
короля и не герцога Йоркского. Комсток уже понял, что виновным назначат его.
В башне становилось светлее с каждой минутой. Гук вставил в цилиндр шатун и
соединил его с кривошипом, потом через крошечное запальное отверстие поджёг
порох. Бабах! Поршень подскочил так быстро, что Даниель не успел даже
отшатнуться. Шестерни завертелись, закручивая пружину, свернутую в спираль
диаметром с тарелку. Собачка остановила храповик, чтобы она не раскручивалась. Гук
совместил шестерни так, чтобы огромная часовая пружина посредством ремня
передавала движение ведущему валу странного спиралевидного предмета, очень
лёгкого, изготовленного из пергаментной бумаги, натянутой на каркас из лозы.
Наподобие архимедова винта. Пружина начала медленно раскручиваться, быстро и
ровно вращая винт. Стоя рядом с ним, Даниель ощущал вполне заметный ветер.
Это продолжалось больше минуты — Гук засёк время по своим новейшим часам.
— Если подобрать форму и закладывать порох через равные промежутки времени,
эта машина сможет оторвать себя от земли, — сказал Гук.
— Добавлять порох будет непросто, — заметил Даниель.
— Я пользуюсь порохом потому лишь, что он у меня есть, — отвечал Гук. —
Теперь, когда председателем Королевского общества избран Англси, я думаю
испробовать горючие газы.
— Даже если к тому времени я переберусь в Массачусетс, — сказал Даниель, —
я непременно вернусь взглянуть, как вы полетите по воздуху, мистер Гук.
Неподалеку начал бить колокол. Даниелю подумалось, что для похорон вроде
рановато. Однако через несколько минут к первому колоколу присоединился
второй. Затем третий. Они трезвонили не умолкая, словно праздновали некое
радостное событие. Англиканские церкви не разделяли общего ликования; звонили
только у голландцев, евреев и диссидентов.
• * *
Чуть позже к воротам Бедлама подъехал Роджер Комсток в карете, запряженной
четвернёй. Герб прежнего владельца был сбит и заменен гербом Золотых Комсто-
ков.
— Даниель, окажите милость сопровождать меня в Уайт-холл, — сказал
Роджер . — Король ждёт вас на подписание.
— Подписание чего? — Даниель мог предположить несколько вариантов; самыми
вероятными представлялись смертный приговор ему за подстрекательство либо
Роджеру за саботаж в пользу Голландской республики.
— Как чего?! Декларации! Разве вы не слышали? Свобода вероисповедания для
диссентеров всех мастей — почти. Как и мечтал Уилкинс.
— Весть добрая, соглашусь, — но зачем его величеству я?
— После Болструда вы у нас самый видный диссидент.
— Неправда!
— Не важно, — бодро отвечал Роджер. — Так считает король, и так будет с
сегодняшнего дня.
— Почему он так считает? — спросил Даниель, уже почти зная ответ.
— Потому что я так говорю всем и каждому.
— Мне не в чем было бы пойти в бордель, не то, что в Уайт-холл.
— Разница невелика, — рассеянно заметил Роджер.
— Вы не понимаете! В моём парике вывели птенцов ласточки, — отнекивался
Даниель .
Однако Роджер щёлкнул пальцами, и тут же из кареты выскочил слуга с кучей
свёртков. Через приоткрытую дверцу Даниель различил и женские наряды — на
женщинах. Их было две. Сверху донеслись взрыв и приглушённая брань Гука.
— Не беспокойтесь, ничего щегольского, — сказал Роджер. — Всё прилично для
ведущего диссидента.
— Относится ли сказанное к дамам? — спросил Даниель, входя вместе с
Роджером и слугой в Бедлам.
— Они — не дамы, — ответил Роджер. — Окажите Лондону милость, снимите это
тряпьё. Мой лакей сожжёт его в печке.
— Рубашка ещё вполне крепкая, — возмутился Даниель. — Впрочем, согласен,
носить её больше нельзя. Однако она сгодилась бы на пороховой картуз для
королевского флота.
— В них больше нет нужды, — заметил Роджер, — война ведь кончилась.
— Напротив, я бы сказал, что придётся шить много новых картузов, поскольку
столько старых оказались дефектными.
— Что ж, для политического простачка вы неплохо осведомлены. Кто внушил вам
подобные мысли? Очевидно, сторонники Комстока.
— Вероятно, сторонники Англси уверяют, будто порох был превосходен, а пушки
Комстока — с изъяном.
— Это знает весь высший свет.
— Свет-то, может, и знает, но нам с вами и кое-кому ещё известно, что были
изготовлены картузы с тонко истёртым порохом.
По совпадению или нет, к этому моменту разговора Даниель разделся догола;
на нём было исподнее, но Роджер бросил ему новое и отвёл взгляд.
— Даниель! Я не могу смотреть на вас в таком виде и не желаю слышать ваших
ядовитых намёков. Я поворачиваюсь спиной и буду некоторое время говорить.
Обернувшись, я хотел бы увидеть нового человека, одетого и осведомленного.
— Что ж, полагаю, у меня нет особого выбора.
— Ни малейшего. Итак, Даниель. Вы видели, как я толку порох и ссыпаю его в
мешок, — тут отпираться бессмысленно. Без сомнения, вы подумали обо мне
худшее, как думаете со времён нашей общей учёбы в Кембридже. А как человек в
моём положении может подкинуть картуз в пороховой погреб военного корабля?
Ясно, что никак. Это сделал кто-то другой. Обладающий влиянием и связями, о
каких мне нечего и мечтать.
— Герцог Ган...
— Молчите! Молчите! И в молчании поразмышляйте о сходстве между пушкой и
ртом. Профан видит пушку и полагает, что это безотказное орудие против
недругов . Однако старый канонир знает, что пушка, когда говорит, порою взрывается.
Особенно если её заряжают в спешке. Когда это происходит, Даниель, враг
остаётся невредим. Быть может, он ощущает лёгкое колебание воздуха, не способное
даже взъерошить его парик. А вот ретивый канонир и все его товарищи —
разорваны на куски. Задумайтесь об этом, Даниель, и хоть раз в жизни проявите
чуточку осмотрительности. Не важно, как на самом деле зовут джентльмена, по
чьей вине взорвалась пушка. Важно другое: я понятия не имел, что делаю.
Откуда мне разбираться в военной артиллерии? В Королевском обществе я свёл
знакомство с некими джентльменами. Им стало известно, что я помогаю Исааку
Ньютону в алхимической лаборатории. Один из них попросил меня оказать им услугу.
Ничего сложного. Очень тонко истереть порох и сложить в полотняный мешочек.
Это, как вы помните, я исполнил. За год я изготовил полдюжины картузов. Один
взорвался на месте благодаря вам. Из остальных, как я теперь понимаю, один
подложили артиллеристам при «Осаде Маастрихта», и в результате пушка
взорвалась на глазах у всего Лондона. Четыре попали на военные корабли. Один из них
Ричард Комсток обнаружил и переслал отцу. Один взорвался во время боя с
голландцами. Оставшиеся два лежат на морском дне. Касательно моей вины: я до
последнего времени не подозревал, зачем упомянутый джентльмен обратился ко мне
со столь странной просьбой. Заполняя мешочки, я не знал, что они послужат
убийству.
Даниель, продевая руки и ноги в новую одежду, верил каждому слову. Он давно
потерял счёт моральным изъянам Роджера. Роджер, подозревал Даниель, нарушил
все заповеди и совершил все смертные грехи, какие только сумел, и активно
искал способы добрать упущенное. Вся история не имела ни малейшего отношения к
порочности Роджера. Кто-то подстроил смерть несчастных канониров, чтобы
бросить тень на репутацию графа Эпсомского, — ничего гнуснее Даниель вообразить
не мог. За этим мог стоять Томас Мор Англси или кто-то из его сыновей, ибо,
как верно указал Роджер, самому ему такое было бы не под силу. Оставался один
вопрос: понимал ли Роджер, для чего нужен порох. Англси ему, разумеется, не
сказал, а карьера Роджера в Тринити не давала основания ждать от него
гениальных прозрений.
Убежденность, что Роджер невиновен, сняла с плеч Даниеля бремя, о котором
он до сей минуты даже не подозревал. Облегчение было такое, что включился
пуританский самоанализ. Столь приятное чувство могло быть дьявольской уловкой.
Быть может, он притворяется, будто верит Роджеру, ради собственного
спокойствия.
— Как вы можете встречаться с этими людьми, если знаете, какие мерзости они
творят?
— Собирался задать вам тот же вопрос.
— Простите?
— Вы встречаетесь с ними, Даниель, на каждом собрании Королевского
общества.
— Я же не знал, что они — убийцы!
— Напротив, Даниель, вы знали это с той самой ночи в Кембридже, когда Луи
Англси убил вашего единоверца.
Человек другого склада произнёс бы эти слова с мстительным торжеством.
Дрейк изрёк бы их с горечью или гневом. У Роджера они прозвучали остротой.
Даниель даже хохотнул, прежде чем одумался и помрачнел.
Условия сделки прояснялись. Почему Даниель отказывается ненавидеть Роджера?
Не потому, что слеп к его недостаткам, — он видел моральную трусость Роджера,
словно Гук, смотрящий в микроскоп. И не из христианского всепрощения. Он
отказывался ненавидеть Роджера, потому что Роджер видел моральную трусость Да-
ниеля, видел все эти годы — и не проникся к нему ненавистью. Всё честно. Они
— братья.
Однако моральные терзания по поводу Роджера померкли через полчаса, когда
Даниель, в парике, галстуке, камзоле и при часах, которые Роджер каким-то
образом выцыганил у Гука, вышел из Бедлама и сел в карету. Ибо одна из женщин
была Тесс Чартер. Сердце глухо стукнуло в груди. Бух.
Отсмеявшись вместе с подружкой выражению Даниелева лица, Тесс подалась
вперёд и взяла его за руку. Она была умопомрачительно и пугающе живая — более
живая, чем он. Тесс взглянула ему в лицо и сказала с французским акцентом:
— Право, Даниель, это такая замечательная роль — играть любовницу
джентльмена столь чистого, столь духовного, что он не способен мыслить о тебе
плотски! — Потом на простонародном лондонском наречии: — Однако я больше люблю
играть перевоплощения — это и отделяет меня от Нелл Гвин.
— Интересно, что отделяет от Нелл Гвин короля? — спросила её товарка.
— Десять дюймов бараньей кишки с узлом на конце, если король себе не
враг! — засмеялась Тесс. Бух.
И далее в том же духе. Даниель повернулся к Роджеру, сидевшему рядом с ним.
— Сэр! С чего вы взяли, будто я хочу притвориться, что у меня есть
любовница?
— Кто говорит о притворстве? — отвечал Роджер и, когда Даниель не
рассмеялся, сказал, подобравшись: — Пфу! Явиться в Уайт-холл без любовницы — всё
равно , что прийти на дуэль без шпаги. Право, Даниель, никто не воспримет вас
всерьёз! Решат, будто вы что-то скрываете.
— А он и скрывает — хотя и не очень успешно, — сказала Тесс, указывая
глазами на выпуклость в Даниелевых штанах.
— Мне понравилось, как вы сыграли в «Голландской потаскухе», — робко
произнёс Даниель.
Всю дорогу вдоль Лондонской стены и дальше на запад за любой попыткой Да-
ниеля завести серьёзный разговор следовала придворная острота — часто
настолько фривольная, что Даниель не понимал её, как Тесс не поняла бы его
выступление перед Королевским обществом, — затем взрыв женского смеха и
необъяснимый переход на другую тему.
Как раз когда Даниелю казалось, что он завязал осмысленную беседу, карета
въехала на Варфоломеевскую ярмарку. За окном отплясывали джигу медведи и
ковыляли на ходулях гермафродиты. Набожные мужчины и благовоспитанные дамы
отвели бы взгляд, однако, Тесс и её приятельница (тоже актриса и, судя по
всему, настоящая, не показная любовница Роджера) были не из таких. Десять минут
спустя, когда карета въехала на Холборн, они всё ещё обсуждали увиденное.
Даниель решил взять пример с Роджера, который не пытался беседовать с дамами, а
смотрел на них и лыбился, словно деревенский дурачок.
Они остановились на углу Уотерхауз-сквер, чтобы ритуально восхититься
земельным приобретением Роджера и съязвить по поводу дома, который построил
себе Релей. Вердикт был таков: эту исполинскую кучу архитектор Релея наложил в
приступе несварения желудка. Сходным образом дамы отозвались о наряде вдовой
Меифлауэр Хам, которая как раз выходила из дома, чтобы тоже отправиться в
Уайт-холл.
Затем мимо многочисленных полей, церквей и скверов, носящих имя святого
Эгидия, и по Пиккадилли до Комсток-хауса, где Роджер велел кучеру остановить-
ся и несколько минут любовался тем, как Серебряные Комстоки выезжают из
особняка, в котором их предки жили с войны Алой и Белой розы. Исполинские
живописные холсты с охотничьими сценами и морскими баталиями стояли прислонённые
к чугунной ограде. Рядом примостились картины поменьше, в основном портреты,
лишённые золочёных рам, которые ушли с торгов. Казалось, будто целая толпа
Серебряных Комстоков, по большей части в старинных дублетах и брыжах, уныло
смотрит через ограду. «Да, за решётку их следовало отправить лет сто назад!»
— сказал Роджер и рассмеялся собственной шутке так громко, что Джон Комсток,
наблюдавший, как из дома выносят батальное полотно размером с грот линейного
корабля, обернулся в его сторону.
Даниель смотрел на картины не отрываясь. Отчасти потому, что вид графа Эп-
сомского внушал ему грусть, отчасти потому, что слишком много времени провёл
с Лейбницем, а тот часто говорил о таких картинах в связи с Божественным
разумением. На одном холсте, словно бы с одной точки зрения, живописец
изобразил различные стычки, прорывы, кавалерийские атаки и гибель нескольких
главных участников, которые на самом деле происходили в разное время и в разных
местах. И это была не единственная вольность в обращении с пространством и
временем: подведение подкопа под бастион, взрыв и последующий штурм художник
тоже нарисовал так, словно они происходили одновременно. Эти сцены
располагались рядом, подобно заспиртованным личинкам в собрании Королевского общества,
пребывая в одном времени, но так, что, скользя по ним взглядом, можно было
представить себе весь ход событий. Батальное полотно, разумеется, было не
одно, а в окружении других картин, вынесенных из дома ранее; его восприятие
дополнялось другими сценами, которые Комстоки видели на своём веку и сочли
достойным запечатления. Сейчас все они перемешались по скорбному поводу. Однако
видеть падение Серебряных Комстоков в обрамлении стольких моментов их истории
было не так страшно, чем если бы оно происходило само по себе, одинокое во
времени и пространстве.
Граф Эпсомский повернул голову и взглянул через Пиккадилли на своего
Золотого родича, однако чувств никаких не выказал. Даниель вжался в спинку
сиденья, надеясь, что его скроет мрак. Джон Комсток показался ему почти
умиротворённым. Поди плохо жить в Эпсоме, каждый день охотиться на лис и ловить рыбу?
Так сказал себе Даниель — однако позже скорбное, осунувшееся лицо графа
вставало перед его глазами в самые неподходящие минуты.
— Не глупите, Даниель, из-за того, что вы увидели его лицо, — сказал
Роджер . — Этот человек вел кавалерийские атаки против парламентских пехотинцев.
Видите эту кошмарную мазню: двоюродный дед Комстока вместе с друзьями
преследует лису? Замените лису голодным йоменом, безоружным и одиноким, и вы
поймёте, что делал Джон Комсток во время Гражданской войны.
— Знаю, — отвечал Даниель. — И всё же он и его семья мне милее герцога Ган-
флитского с его семейством.
— Джона Комстока надо было убрать и войну проиграть, прежде чем случилось
бы всё остальное, — сказал Роджер. — Что до Англси и его отродья, я люблю их
не больше вашего. Не беспокойтесь из-за них. Радуйтесь своему торжеству и
своей любовнице. Англси предоставьте мне.
Затем в Уайт-холл, где различные Болструды, Уотерхаузы и другие смотрели,
как король подписывает декларацию религиозной терпимости. Составленный Уил-
кинсом, этот документ давал свободу вероисповедания всем. Версия, которую
сейчас подписывал король, была сильно урезана: она исключала крайних
еретиков, таких, как ариан, не признающих Троицу. Тем не менее, это был достойный
повод поднять в память Джона Уилкинса несколько кружек в нескольких тавернах
на Друри-Лейн. Якобы любовница Даниеля сопровождала его на всех этапах
эпохального загула, который завершился в театре у Роджера, в одном из помещений
за сценой, где по чистой случайности оказалась кровать.
— Кто здесь изготавливает колбасы? — удивился Даниель. Тесс зашлась от
хохота. Девушка как раз стягивала с него штаны.
— А у тебя очень даже хорошенькая колбаска, — выговорила она, наконец.
— Я бы сказал, что это твоя работа, — возразил Даниель и (поскольку искомая
часть тела была теперь на виду) добавил: — Хотя я не вижу в нём ничего
хорошенького .
— Оба раза мимо! — Тесс протянула руку и схватила предмет их разговора.
Даниель ойкнул. Тесс потянула. Даниель вскрикнул и шагнул к ней.
— Ах, так он всё-таки растёт из тебя. Значит, ты сам за него в ответе, и
нечего валить всё на бедных девушек. Что до хорошенького... — Она ослабила
хватку и, держа Даниелево хозяйство на ладони, всмотрелась внимательнее. — Ты
просто не видел гадких, так ведь?
— Меня учили считать, что все они гадкие.
— Может, и так — это всё метафизика, верно? Но поверь, одни гаже других.
Вот почему мы держим здесь кишки для колбас.
Затем она проделала нечто поразительное с десятью дюймами завязанной на
конце бараньей кишки. Не то чтобы Даниелю нужны были десять дюймов, однако
Тесс не поскупилась на кишку, может быть, желая сделать ему комплимент.
— Значит ли это, что соития на самом деле не происходит? — с надеждой
спросил Даниель. — Раз я с тобой не соприкасаюсь? — На самом деле он с ней
соприкасался, и не в одном месте, а она — с ним. Однако в самом главном месте он
соприкасался только с бараньей кишкой.
— Твои братья по вере часто задают такой вопрос, — сказала Тесс. — Так же
часто, как разговаривают во время этого дела.
— А ты что отвечаешь?
— Отвечаю: не соприкасаемся и не любимся, если тебе так спокойнее. Хотя,
когда всё будет позади, тебе придется объяснить своему Творцу, зачем ты
сношался с дохлым бараном.
— Ты меня смешишь! — воскликнул Даниель. — Больно ведь!
— Чего тут смешного? Я говорю правду. Тоже мне скажешь — больно!
Даниель понял, что она права. Слово «больно» совсем не передавало его
ощущений .
Когда ближе к следующему полудню он проснулся на той же самой кровати, Тесс
рядом не было. Она оставила записку. (Кто бы подумал, что она грамотная?
Впрочем, ей же приходится читать роли.)
Даниель!
Попозже снова займёмся изготовлением колбас. Мне надо играть. Да, ты,
верно, запамятовал, что я — актриса.
Вчера я работала: изображала твою любовницу. Роль была трудная, потому что
скучная. Однако теперь это факт, не фарс, и мне больше не придется
актёрствовать , что куда легче. И поскольку я больше не играю твою любовницу в
профессиональном качестве, твой друг Роджер Комсток больше не будет выплачивать мне
вознаграждение. А раз я теперь на самом деле твоя любовница, уместны были бы
маленькие подарочки. Прости мою прямоту. Джентльмены знают, как принято,
пуритане нуждаются в руководстве.
Р.S. Тебе потребуются наставления в актёрском ремесле. Охотно помогу.
Даниель некоторое время ходил по комнате, сперва собирая одежду, затем
пытаясь надеть её в правильной последовательности. Справившись, он пробрался
между декорациями и реквизитом на подмостки. Театр был пуст, только несколько
актёров дремали на скамьях. Даниель обрёл своё место: он — лицедей, хотя
никогда не будет играть на сцене и должен придумывать реплики экспромтом.
Он ясно видел будущую роль: видный диссидент, по совпадению известный
учёный, член Королевского общества. До последнего времени Даниель не счёл бы её
трудной, поскольку она была очень близка к жизни. Однако все его иллюзии
касательно собственной праведности умерли с Дрейком и сгорели с Тесс. Он
воображал себя натурфилософом, но понял, что бессилен тягаться с Исааком, Гуком и
Лейбницем. Что до роли, которую сочинил для него Роджер Комсток, она
представлялась весьма заманчивой. Что ж, может, ему, как и Тесс, будет даже
лучше .
Так думал Даниель в то утро 1673 рода. Однако последствия были настолько же
недоступны его уму, как дифференциальное исчисление — уму Мейфлауэр Хам. Он
не мог предвидеть, что карьера актёра на лондонской сцене продлится двадцать
пять лет, а если бы и предвидел, никогда не предположил бы, что сорок лет
спустя его вызовут на бис.
На «Минерве»,
залив Кейп-Код,
Массачусетс
Ноябрь, 1713 г
Чёрная борода охотится за ним! Даниель провёл день в страхе до того, как
это узнал; теперь самое время оцепенеть от ужаса. Однако он спокоен. Отчасти
потому, что врач больше его не штопает — всё перемена к лучшему. Отчасти
потому, что во время операции он потерял немного крови и выпил немного рома.
Впрочем, это механическое объяснение. Что бы ни говорил Даниель Терпи-
Смиренно перед отъездом из Бостона о свободной воле и всём прочем, не хочется
верить, что его поступками управляет баланс телесных гуморов. Нет, Даниель в
хорошем расположении духа (во всяком случае, после часа или двух отдыха),
поскольку картина начала обретать смысл. Пусть даже смутный. Боль пугает его,
смерть — не особенно (он никогда не рассчитывал дожить до таких лет!), но вот
хаос и чувство, что мир не подчиняется разумным законам, приводят его в
состояние животного ужаса собаки, которую режут живьём, а она не понимает
зачем. Закатившееся глаза связанных, заключённых в намордники псов всегда были
для него мерилом страха.
— Уже вышли прогуляться, доктор?
Даппа, очевидно, узнал его по звуку шагов и стуку палки — последние полчаса
он не отрываясь смотрит в подзорную трубу.
— Что столь примечательного в той шхуне, мистер Даппа? Помимо того, что на
ней полно убийц.
— Мы с капитаном поспорили. Я говорю, что это фламандка, лёгкая и
увальчивая . Ван Крюйк видит в её оснастке свидетельства обратного.
— «Легкая» означает малую осадку, то есть она прыгает на волнах, как
пробка, — что, полагаю, полезно для фламандцев и пиратов равно, ибо тем и другим
приходится входить в мелкие бухточки.
— Пока все ваши замечания справедливы.
— В таком случае «увальчивая», вероятно, означает, что из-за малости киля
ветер смешает её вбок, когда она идёт в бейдевинд — как сейчас.
— И как мы, доктор.
— «Минерва», полагаю, имеет тот же недостаток...
Такой поклёп заставляет Даппу оторвать от глаза подзорную трубу.
— С чего вы взяли?
— Все амстердамские корабли по необходимости имеют плоское днище, разве
нет? Чтобы войти в Эйсселмер...
— «Минерва» построена на малабарском побережье.
— Мистер Даппа!
— Я не насмехаюсь над вами, доктор. Истинная правда. Я при этом
присутствовал.
— Но как...
— Сейчас неподходящее время, чтобы излагать всю повесть, — замечает Дап-
па. — Довольно сказать, что она не увальчива. Её кажущийся курс очень близок
к истинному.
— И вы хотите знать, относится ли то же самое к шхуне, — говорит Даниель. —
С весьма похожей задачей сталкивается астроном, желающий установить истинную
траекторию кометы, в то время как Земля под ним мчит по орбите и вертится
вкруг своей оси.
— Теперь мой черед спросить, не насмехаетесь ли вы надо мной, доктор.
— Вода подобна небесному эфиру; то и другое — жидкая среда, в которой
движутся тела. Кейп-Код подобен далёкой неподвижной звезде. Взяв азимут на
церковный шпиль в Провинстауне, на гору южнее и на торчащую из воды мачту вон
того затонувшего судёнышка, а затем, проведя некоторые тригонометрические
вычисления, мы можем определить нашу позицию и, соединяя одну точку с другой,
прочертить траекторию. Шхуна в таком случае подобна комете, что движется в
эфире; измеряя угол, который она составляет с нами, с церковным шпилем и так
далее, мы можем определить её истинный курс, сопоставить с кажущимся и легко
понять, увальчива она или нет.
— Сколько это займёт?
— Если вы сделаете замеры и дадите мне спокойно провести вычисление, я дам
ответ примерно через полчаса.
— Тогда приступим немедленно, — сказал Даппа.
Прокладывая курс на старой карте в кают-компании, Даниель понимает, почему
вопрос так важен. Чтобы выйти из залива Кейп-Код, они должны обогнуть самую
северную точку полуострова — мыс Рейс. Он от них к северо-востоку. Ветер
последние несколько часов — норд-вест-тень-норд, «Минерва» может идти шесть
румбов к ветру1, то есть еле-еле держит северо-восточный курс. Короче, не
будь пиратов, она в течение часа обогнула бы мыс Рейс.
Однако два пиратских корабля идут параллельным курсом, примерно как раньше
шхуна и кеч. С наветренной стороны (то есть примерно к северо-западу от
«Минервы») — большой шлюп, флагман Тича, имеющий в этих обстоятельствах полную
свободу движений. Это ходкий, манёвренный, хорошо вооружённый корабль,
способный держать четыре румба к ветру; он далеко к северу и не рискует сесть на
мель возле мыса Рейс. Шхуна — с подветренной стороны между ними и мысом. Она
тоже может держать четыре румба к ветру, то есть способна перехватить
«Минерву» и взять её на абордаж раньше, чем та выйдет в открытый океан. Если всё
так, «Минерве» стоит повернуться к ветру кормой, разделаться со шхуной, затем
привестись к ветру (желательно не налетев до того на мель) и атаковать шлюп.
Однако если Даппа прав и шхуна увальчива, всё иначе, чем представляется.
Ветер будет сносить её вбок, прочь от «Минервы» и ближе к мысу; чтобы не
сесть на мель, ей придется сменить курс и прекратить погоню. Коли так,
«Минерве» лучше и дальше идти в бейдевинд, выжидая, пока шлюп Тича сделает
первый шаг.
Это всё вопрос арифметики — той самой арифметики, над которой, вероятно,
корпит сейчас в Гринвичской обсерватории королевский астроном Флемстид,
силясь доказать, что сэр Исаак неверно рассчитал орбиту Луны. Только здесь
«Минерва» — Земля, шхуна — Луна, а неподвижный Бостон, без сомнения, центр
Вселенной. Даниель проводит исключительно приятные полчаса, переводя аккуратные
замеры Даппы в синусы, косинусы, конические сечения и производные. Приятные,
потому что упорядоченность изгоняет страх. И ещё потому, что он в увлечении
1 В картушке компаса — тридцать два румба.
забывает про тянущие, пульсирующие швы.
— Даппа прав. Шхуну сносит под ветер; скоро она либо повернет, либо сядет
на мель, — объявляет он ван Крюйку на юте.
Ван Крюйк раз, другой, третий пыхтит трубочкой, кивает и что-то бормочет
по-голландски. Боцманы и вестовые разносят его волю по палубам корабля.
«Минерва» забывает про шхуну и направляет все силы на предстоящий бой со шлюпом.
Ещё через полчаса увальчивая шхуна доставляет им повод повеселиться: она и
впрямь садится на мель у самого окончания Трескового мыса. Позор, разумеется,
но не то чтоб совсем неслыханный. Английские пираты в Массачусетсе всего
несколько дней и не обязаны знать назубок все местные мели. Шкипер решил, что
безопаснее сесть на мель и после с неё сняться, чем выйти из боя и отвечать
перед Тичем.
Ван Крюйк немедленно приказывает взять курс вест-тень-зюйд, как если бы
решил возвращаться в Бостон. Он намерен зайти Тичу в корму и дать по шлюпу
продольный бортовой залп. Однако Тич успевает сменить галс, уйти из-под пушек
«Минервы», повернуть к югу, пройти мимо севшей на мель шхуны и забрать с неё
несколько десятков матросов, которые пригодятся в абордажном бою. Через
несколько минут он уже нагоняет «Минерву» с кормы.
Состязания в лавировке продолжаются около часа. Тич хочет подойти к
«Минерве» на расстояние мушкетного выстрела, не угодив под её пушки; ван Крюйк —
дать один, хорошо просчитанный бортовой залп. Происходит вялая перестрелка.
Тич проделывает в борту «Минервы» дыру, которую быстро латают; шквал
железного лома с юта «Минервы» сносит один из парусов шлюпа, который тут же заменяют
новым. Тоскливое однообразие и необходимость отойти подальше от берега,
покуда ещё светло, берут верх над ненавистью ван Крюйка к пиратам. Даппа
напоминает, что до Атлантического океана всего миля-две. Он убеждает ван Крюйка,
что лучший способ унизить пирата — оставить его с носом. Обогнать пирата,
уверяет он, более сладкая месть, нежели одолеть его в бою.
Ван Крюйк приказывает лечь на другой галс и взять курс на Англию. Канониры
вынуждены, как древний Цинциннат1, в самый момент торжества перейти к мирным
трудам: в данном случае — поднять все паруса, какие «Минерва» может нести.
Усталые, закопчённые матросы вылезают на свет и, едва хлебнув по глотку воды,
принимаются выстреливать лисель-спирты. Лиселя разворачиваются и наполняются
ветром. Словно альбатрос, что долго летел сквозь нагромождение скал и
наконец, взмыв, увидел пред собой безбрежный простор, «Минерва» расправляет
крылья и устремляется в полёт. Корпус обращается в точку, влекомую исполинской
туманностью парусов.
Видно, как Тич мечется по шлюпу, из головы у него буквально валит дым. Он
размахивает абордажной саблей и орёт на команду, однако все знают, что «Месть
королевы Анны» не готова сейчас пересечь Атлантический океан.
«Минерва» несётся по синей воде с силой, которую Даниель ощущает ступнями.
Она рассекает зыбь, как утром сокрушила пиратский кеч; покуда солнце садится
над Америкой, «Минерва» с попутным ветром устремляется к Старому Свету.
[Это первая часть первого тома «Барочного цикла». Остальные две части
(«Король бродяг» и «Одалиска») , также как и остальные два тома («Смешенье» и
«Система мира») в журнале не будут размешены, по крайней мере, в обозримое
время.]
1 Луций Квинкций Цинциннат (лат. Lucius Quinctius Cincinnatus, ок. 519 до н. з. —
ок. 439 до н. з.) — древнеримский патриций, консул 460 года до н. з., римский
диктатор 458 и 439 годов до н. з. Римский Сенат упросил Цинцинната занять пост диктатора
для спасения города (458 г.). По прошествии четырнадцати дней правления он вновь
вернулся к занятиям сельским трудом.
Разное
БИОЛОГИЧЕСКИ АКТИВНЫЕ РАСТЕНИЯ
Гармала (Могильник, Собачье зелье) Peganum L. Надземная часть
Гармала, или Могильник (лат. Peganum) — олихютипный род цветковых растений
семейства Селитрянковые (Nitrariaceae).
В ряде источников данный род помещали в семейство Гармаловые (Peganaceae)
(сейчас название Peganaceae входит в синонимику семейства Селитрянковые) или
в семейство Парнолистниковые (Zygophyllaceae).
Представители рода произрастают в Центральной Америке и Евразии.
Род насчитывает около четырёх видов, далее описан один из них - Гармала
обыкновенная. Произрастает как сорное растение в полузасушливых степях
Восточной Европы и Центральной Азии. Ядовитое растение1.
Ботаническое
описание
Многолетнее травянистое растение высотой около 50 см с мощным многоглавым
корнем до 2—3 м длины, вертикально уходящим в почву к водоносным слоям. Стеб-
Существует легенда, что часть войска Александра Македонского погибло, когда
переночевало на поле ядовитой травы возле поселка Адрасман (Согдийская область,
Республики Таджикистан). Одно из названий травы - Адраспан.
ли высотой 30—80 см, разветвлённые, голые, зелёные.
Листья очерёдные, короткочерешковые, сидячие, глубоко трёх-, пятираздель-
ные, с линейными острыми долями.
Цветки жёлтые или белые, крупные, на цветоножках одиночные или до трёх на
концах ветвей. Чашечка, остающаяся при плодах, почти до основания пятираз-
дельная, доли её линейные, заострённые, цельные или слегка надрезанные.
Венчик из пяти эллиптических лепестков, длиной 1,5—2 см. Тычинок 15.
Плод — шаровидная, несколько приплюснутая коробочка, диаметром 6—10 мм,
трёхгнёздная, с перегородками. Семена коричневые или буровато-серые,
клиновидные, трёхгранные, длиной 3—4 мм, с бугорчатой поверхностью.
Цветение в мае — июле, семена созревают в июле — августе. Имеет сильный
специфический запах.
Химический
состав
В качестве лекарственного сырья используется трава гармалы (лат. НегЬа
Pegani harmalae).
Содержит значительное количество алкалоидов, производные хиназолина и
индола. Из суммы алкалоидов сначала выделены в чистом виде гармалин, гармин (ба-
нистерин), гармалол и L-пеганин (вазицин), а в последние годы — пегамин, пе-
ганол, дезоксипеганин, пеганидин (в траве) и др. Установлено, что из
алкалоидов, содержащихся в семенах, 50—95 % приходится на гармалин, что в корнях
преобладает гармин (67—74 % от общего количества) , а в траве основную массу
составляет пеганин (до 78 % от общего количества алкалоидов). Выявлено также,
что в молодых корнях вдвое больше алкалоидов, чем в старых, причём
преобладает гармин. По мере развития надземной части растения уменьшается и количество
алкалоидов, и доля пеганина в нём, а количество гармина увеличивается.
Качественный состав алкалоидов сильно зависит от места произрастания растения.
Помимо алкалоидов, из семян растения выделены красное красящее вещество и
высыхающее жирное масло. В траве содержится белок (24 %) , жирное масло (4 %) и
экстрактивные вещества (31 %).
Использование
Сырьё используют для получения препарата дезоксипеганина гидрохлорида,
обладающего антихолинэстеразным действием. Препарат применяют при поражениях
периферической нервной системы. В азиатской медицине применяют семена как
антиспастическое , снотворное, противорвотное и противоглистное средство.
Использовалось в качестве абортирующего средства на Среднем Востоке и в
Северной Африке. Для этих же целей используют в Западной Европе. Растение находит
применение и в гомеопатии. Семена используют также в шаманских практиках
арабских кочевников.
В Йемене гармала используется для лечения депрессии. Гармалин, один из
алкалоидов гармалы обыкновенной, является стимулятором ЦНС и обратимым
ингибитором моноаминоксидазы типа А.
В медицине алкалоид гармин применяется при лечении заболеваний
экстрапирамидной системы и последствий эпидемического энцефалита, при паркинсонизме и
дрожательном параличе. Под влиянием гармина произвольные движения становятся
более быстрыми и свободными. В эксперименте гармин оказывает возбуждающее
действие на центральную нервную систему, особенно на двигательные центры коры
мозга, поднимает артериальное давление, учащает дыхание, расслабляет
мускулатуру кишечника, матки, сердца и скелетную, расширяет периферические сосуды. В
больших дозах гармин вызывает судороги. Гармалин токсичнее гармина в 2 раза.
Пеганин действует подобно гармину и обладает меньшей токсичностью.
Препараты - гармин соляно-кислый (раствор, таблетки, пилюли), применяется
при паркинсонизме, дрожательном параличе; пеганин хлористо-водородный - при
миопатии и миастении; как слабительное.
Гармала - известный краситель, который благодаря алкалоиду гармололу дает
ярко-красную окраску (в Турции ею красили фески - национальный головной убор,
поэтому она и получила название "турецкая краска").
Гельземиум
Gel semium L.
Все части
Гельземий (лат. Gelsemium) — род растений семейства Гельземиевые включающий
в себя 3 вида кустарников:
• Gelsemium elegans распространён в Индии, Индонезии, Лаосе, Малайзии,
Северный Мьянме, Северном Таиланде, Вьетнаме и китайских провинциях Фуц-
зянь, Гуандун, Гуанси, Гуйчжоу, Хунань, Цзянси, Юньнань и Чжэцзян.
Произрастает в низкорослых лесах и чащах на высотах от 200 до 2000 м над
уровнем моря. Высокотоксичен.
• Gelsemium rankinii распространён на Юго-востоке США.
• Gelsemium sempervirens — Гельземий вечнозелёный распространён на юго-
востоке США; от Вирджинии до Техаса, а также в Мексике и в Гватемале,
где произрастает по морским побережьям и берегам рек.
Далее о Гельземий вечнозелёном, поскольку он может оказаться в качестве
декоративного растения и в других частях света.
Ботаническое
описание
Это вьющийся кустарник высотой до 6 м с тонкими извилистыми ветвями. Листья
супртивные цельнокрайние ланцетные кожистые тёмно-зелёные, сверху блестящие.
Цветки супротивные крупные с приятным ароматом. Чашечка цветка короткая
пятилистная. Венчик правильный колокольчатый пятилопастной, бледно-жёлтого цвета.
Плод — красновато-коричневая коробочка с многочисленными семенами. Семена
коричневые плоские с крупным тонким крылом. Корневище цилиндрическое изогнутое,
местами вздутое с длинными тонкими корнями и горизонтальными подземными
побегами.
Химический
состав
Корневище содержит алкалоиды, главный из них — гельсемин, обладающий стрих-
ниноподобным действием. Также там содержится смола.
Использование
Настойка корневища применяется в качестве заменителя настойки семян
чилибухи.
Гиднокарпус (Чаульмугра) Hydnocarpus Gaertn. Семена
Гиднокарпус (лат. Hydnocarpus) — род растений семейства Ахариевые,
произрастающих в тропической Азии (Индокитай, Малайзия, Индонезия, Филиппины),
тропической Африке и тропической Америке.
Ботаническое
описание
Вечнозелёные двудомные деревья с очерёдными, кожистыми, овальными,
заострёнными к верхушке листьями, 18—25 см длиной.
Цветки оранжево-жёлтые, собраны в полузонтики в пазухах листьев. У мужских
цветков много тычинок, у женских — завязь верхняя, одногнёздная.
Плоды шаровидные, оранжевые, 6—8 см диаметром, с толстой мягкой кожурой. В
мякоти содержится 8—12 семян.
Химический
состав
В состав эфирного масла входят хаульмугровая [d-13-(2-циклопентенил)-
тридекановая] и пальмитиновая кислоты.
Также могут обнаруживаться гиднокарповая кислота, горликовая кислота, ха-
ульмугрол, в незначительных количествах — фитостерол.
Использование
Масло, получаемое из семян некоторых видов гиднокарпуса, используется в
восточной медицине как специфическое средство против кислотоустойчивых
бактерий, в том числе возбудителей проказы (Mycobacterium leprae), при псориазе,
слоновой болезни, кожных заболеваниях. Масло сильно раздражает слизистые
оболочки, поэтому используют смесь натриевых солей кислот масла, называемых ам-
пролом, и этиловые эфиры этих же кислот, называемые мугролом и хальместролом.
Семена и масло задерживают рост микобактерий туберкулёза.
Гидрастис (Желтокорень, Золотая печать)
Hydrastis L.
Все части
Желтокорень, или гидрастис (лат. Hydrastis) — род двудольных цветковых
растений, включённый в монотипное подсемейство Гидрастисовые семейства Лютиковые
(Ranunculaceae). Включает один вид — Желтокорень канадский.
Желтокорень широко распространён в восточной части Северной Америки.
Северная граница ареала — Онтарио, южная — Джорджия. Заходит на запад в Айову,
Миннесоту, Миссури, Арканзас и Миссисипи. Из-за неограниченного сбора
корневищ этого растения его охранный статус вызывает опасения — растение стало
редким во многих штатах США.
Ботаническое
описание
Желтокорень канадский — многолетнее травянистое растение с простым прямым
стеблем, не превышающим 50 см в высоту. Имеется три сходных листа — один
прикорневой, обычно быстро исчезающий, и два стеблевых. Листовая пластинка в
очертании округло-сердцевидная, пальчато-рассечённая на 3—9 долей, с
единожды- или дважды-зубчатым краем.
Цветок одиночный, на конце стебля, обоеполый, до 1,8 см в диаметре. Чашечка
белого или зеленоватого цвета, разделена на три продолговато-яйцевидных
чашелистика. Венчик отсутствует. Тычинки многочисленные (в количестве до 75),
белые, заметные, до 8 мм длиной.
Плоды — собранные в соплодие 10—15x8—20 мм ягоды красного цвета, каждая из
которых 5—8 х1г5—5 мм. Семена чёрные, гладкие, блестящие, продолговатые.
Химический
состав
Лекарственное сырье из гидрастиса канадского содержит физиологически
активные алкалоиды - берберин (придающий желтую окраску), гидрастин, а также
танин, инозитол, горечи, эфирные масла.
Использование
Индейцы Северной Америки использовали корни гидрастиса для лечения самых
разнообразных болезней — рака, лихорадки, пневонии, туберкулёза, диспепсии,
коклюша, болезней сердца, печени, уха, глаза. Корень растения обладает
наркотическим действием, его настойка использовалась как тонизирующее средство.
Также корень используется в качестве жёлтого текстильного красителя.
Гирчевник ехольский
Conioselinum jeholense M. Pimem
Все части
Гирчовник ехольский (Лигустикум жэхэский) - Conioselinum jeholense (Nakai
et Kitag.) M. Pimen. Семейство Сельдереевые (Зонтичные) - Apiaceae
(Umbelliferae).
Многолетнее травянистое растение.
Встречается на востоке и северо-востоке Китая.
Растет на высоте 1250-2500 м над уровнем моря, в болотистой местности и в
лесах на склонах гор. Предпочитает влажные затененные места.
Ботаническое
описание
Стебли 30-80 см высотой. Корневище довольно короткое; корень
конусообразный, ветвистый, темно-коричневый. Стебель прямостоячий, цилиндрический,
полый, с продольными полосками, фиолетовый. Листья черешковые; длина черешка
прикорневых листьев достигает 19 см; листовые пластинки широкояйцевидные, 10-
20 см длиной, 8-16 см шириной, дважды- или триждыперистые; нижняя пара
листочков с длинными черешками (2-5 см) , листовые пластинки конечных листочков
2-3 см длиной, 1-2 см шириной, по краю слегка рассечены в трех-пяти местах,
края зубчатые, на некоторых жилках имеются грубые волоски. На верхней части
стебля листья мелкие. Соцветие — сложный прямостоячий зонтик, сидящий на
верхушке или сбоку стебля, 3-7 см длиной. Листочки основного прицветника в числе
2, линейные, около 1 см длиной. Зонтик 2-3 см длиной, состоит из 8-16 лучей,
в каждом зонтичке 15-20 цветков; зубцы чашечки не развиты, лепестки белые,
обратнояйцевидной формы. Основание столбика вздутое, полукруглое, столбик
длинный, во время созревания плодов изгибается книзу. Плоды — овальные
вислоплодники, 3-4 мм длиной, 2-2,5 мм шириной, с выступающими ребрами, боковые
ребра узкие, в форме крыльев.
Химический
состав
Содержит эфирное масло (0,85%), неокнидилид (25,57%), лимонен (14,44%),
книдилид (10,78%), 4-терпинеол (8%), а также О-ацетил-4-терпинеол,
пальмитиновую и феруловую кислоты, ос-цедрен, р-селинен, 4-метил-2,3-дигидрофуран,
гептаналь, ос -пинен, АЗ-карен, сабинен, р-оцимин, терпинолен, изопентилизова-
лерат, 4'-метоксиацетофенон, ос-элемен, у~каДинен г миристицин, октадекадиен-
9,11-овую кислоту и др. По другим источникам плоды содержат камфен, мирцен,
фелландрены, п-цимол, р-терпинен, камфору, бифенил, лавандулол, ос-терпинеол,
миртенол, вербеной, нерол, нераль, гераниол, гераниаль, борнилацетат, карвак-
рол, ос-копаен, р-кариофиллен, аромадендрен, ос-гумулен, ос-куркумен, y~
мууролен, р-кадинен, изомиристицин, элемицин, лигустилид, сахарозу, диметил-
терефталат, сенкьюнолиды A, G, Н, I и р-ситостерин. По требованию Фармакопеи
КНР (2000) содержание феруловой кислоты (CioHi004) в корнях и корневищах лигу-
стикума жэхэского не должно быть менее 0,05%.
Использование
При болях в верхней части головы во время простуды, а также при
ревматических болях в суставах (при артралгии).
Глауциум (Мачек) Glaucium L. Надземная часть
Мачок или Глауциум (лат. Glaucium) — род одно-, дву-, реже многолетних
травянистых растений семейства Маковые (Papaveraceae).
Характерный представитель - вид Глауциум рогатый, или Мачок рогатый (лат,
Glaucium corniculatum). Далее о нем.
Ботаническое
описание
Однолетнее, реже двулетнее травянистое растение.
Стебель высотой 10—30 см, ветвистый.
Прикорневые листья немногочисленные, черешковые, перисторассечённые;
стеблевые — сидячие.
Цветки крупные, одиночные, с 4 ярко-красными лепестками. Цветёт в апреле-
июне .
Плод — коробочка, длиной до 25 см.
Всё растение сизого цвета, опушенное.
JW.,
"ЛГ
^
в t
YS//// r-'r-
^^" 1\
*„.-.,,,<,.,<,.„ <>w.
L A шШшШж
t\k Л\1
8oicr ^ornmoljn.
Химический
состав
Трава (Herba Glaucii corniculatae) содержит около 0,5% алкалоидов (бербе-
рин, коптизин, коридин, изокоридин, а-аллокриптопин, протопин, сангвинарин,
хелеритрин, 1-хелидонин).
Использование
Трава оказывает успокаивающее и мочегонное действие. Есть упоминания о ее
использовании при лечении диабета и неврастении. В народной медицине листья,
цветки и сок, смешанные с мукой и медом, используются для обработки гнойных
ран, а семена — в качестве слабительного средства.
Гледичия обыкновенная Gleditsia triacanthos L. Все части
Гледичия трёхколючковая, или Гледичия обыкновенная (лат. Gleditsia
triacanthos) — вид деревьев из рода Гледичия (Gleditsia) семейства Бобовые
(Fabaceae).
Родиной является центральная часть восточной половины Северной Америки, от
запада Нью-Йорка и Пенсильвании до южной Миннесоты (43° северной широты) и
восточного Канзаса на юг до северо-восточного Техаса и северной Джорджии.
Растёт в лесах.
В посадках на Украине в молодом возрасте подвергается нападению зайцев, но
почти не страдает от насекомых и поражается только акациевой ложнощитовкой. В
степных посадках на Украине поражается многими грибами. Поражение нектрией
вызывает усыхание ветвей и молодых стволиков у гледичии. В местах повреждений
стволов у комля деревья заражаются дубовой дедалией. В старых гледичиевых
насаждениях напенную гниль вызывает серно-жёлтый трутовик. Ряд грибов поражает
гледичию в местах ожогов коры. Однако случаю грибных заболеваний у гледичии
встречаются редко.
Укол иголками вызывает продолжительное и болезненное воспаление
повреждённого участка кожи.
Ботаническое
описание
Мощное дерево высотой до 20—40 м, с красивой, ажурной, раскидистой, широко
цилиндрической, закруглённой наверху кроной. Ствол диаметром до 75 см, тёмно-
бурый, с морщинистой, позднее растрескивающейся корой. Доживает до 300 лет.
Корневая система мощная, сильно разветвлённая. Кроме глубинных корней,
гледичия имеет мощные поверхностные корни, далеко расходящиеся в стороны. Почки
очередные, очень мелкие, красно-бурые, блестящие. Листовой рубец с тремя
следами сосудо-волокнистых пучков и почти охватывает почку. Побеги коленчатые,
под почками утолщённые, красно-бурые, гладкие, блестящие, с красноватыми
продольными чечевичками, изредка имеют трёхраздельные колючки. Ветви слегка
плоские, серые или буро-зелёные, с колючками, расположенными над почками.
Колючки длинные, простые или трижды-разветвлённые, красновато-коричневые,
глянцевые, острые, сплюснутые по крайней мере у основания, до 20—30 см длиной, по
другим данным до 6—10(15). Побеги и ветви очень ломкие. Сердцевина
зазубренная.
Листья очередные, почти сидячие, длиной 14—20 см и более, парноперистые с
8—15(17) парами листочков или дважды-парноперистые с 8—14 парами ветвей на
главном желобчатом и опушённом листовом стержне, на укороченных побегах,
собраны пучками. Листочки в первом случае длиной 4,5—5 см, по другим данным до
3,5 см, по третьим — до 3(4) см; во втором — мельче, до 2 см, по другим
данным 0,8—1,5 см; тёмно-зелёные, блестящие, эллипсоидные или ланцетные, к
верхушке суженные, по краям цельнокраиние или неясно городчатые, снизу по жилкам
слегка опушённые. Распускаются в апреле.
Цветки невзрачные, зеленоватые, опушённые, душистые, в густых пазушных
узкоцилиндрических кистях длиной до 8 см, по другим данным 5—7 см длиной,
однополые , изредка двуполые. Иногда на одном дереве имеются только цветки одного
пола. Чашечка с 3—5 узкими лопастями; венчик с 3—5 более крупными свободными,
почти одинаковыми лепестками. Чашелистики и лепестки опушённые. Тычинки в
числе 6—10, свободные. Тычиночные нити опушённые; пыльники зелёные. Пестик с
верхней, слегка изогнутой, сидячей, мохнатой завязью, коротким столбиком и
широким грибовидным рыльцем. Цветёт в мае — июле.
Плоды — удлинённо-ланцетовидные, кожистые бобы, повислые, обычно изогнутые
и несколько спирально скрученные, длиной до 20—40(50) см и шириной 3 см,
плоские, красновато-коричневые, блестящие, с сочной, сладкой мякотью, многосе-
мянные.
Семена удлинённо-эллиптические, линзовидные, сплюснутые, коричневые или
желтоватые, с тусклым блеском, длиной (10)12—15 мм и 7 мм толщиной, с очень
твёрдой кожурой, сидят в гнёздах среди мякоти плода. Плодоносит в октябре —
ноябре. Плоды остаются на дереве до середины зимы. Вес 1000 семян 238—263 г,
по другим данным — 150—205 г. Всхожесть семян 80—95%. Перед посевом их
необходимо ошпаривать кипятком для размягчения оболочки.
Семядоли толстые, эллиптические, сидячие, длиной 25 мм. Первые листочки
парно-перистосложные, из 7—10 пар листочков.
При рубке образует обильную пневую поросль.
Плод.
Химический
состав
Молодые листья содержат до 1% алкалоида триакантина, 100—400 мг% витамина
С.
В состав цветков входит энантовый эфир, обуславливающий их запах. В цветках
также содержится 0,3% алкалоидов.
В остальных органах содержание алкалоидов незначительно. В листьях и плодах
содержится аскорбиновая кислота в пределах от 100 до 400 мг%.
В бобах найдены гликозид эпикатехин, сапонины, флавоновые соединения — ак-
раммерин, олмелин, фустин, физетин. Створки бобов содержат 2,6% антрагликози-
дов, 3,1% дубильных веществ и следы витамина К. В мясистых стенках бобов
содержится до 29% сахара и 278 мг% витамина С. В семенах — углевод манногалак-
тан, дающий при гидролизе галактозу и манозу; слизь из порошка эндоспермы,
составляющую 25—39% веса семян.
Использование
В медицине используется входящий в состав листьев алкалоид триакантин.
Триакантин обладает спазмолитическим действием на органы с гладкой
мускулатурой , расширяет сосуды, снижает артериальное давление, стимулирует дыхание. Он
применяется также при лечении заболеваний системы пищеварения (спастические
колиты, язвенная болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки), а также в
период обострения хронического холецистита. Период, когда в листьях содержится
триакантин, очень непродолжителен. Сбор листьев производят ранней весной, в
период их распускания.
Антрагликозиды, содержащиеся в околоплодниках гледичии, обладают
слабительным действием.
В больших дозах триакантин ядовит. Наиболее ядовитыми у этого растения
являются молодые листья, в меньшей степени — старые листья и цветки, ещё в
меньшей — кора и семена.
Гомфокарпус (Харг) Gomphocarpus L. Все части
Гомфокарпус (лат. Gomphocarpus) — род кустарников и полукустарников,
входящий в семейство Кутровые (Аросупасеае).
Большинство видов рода распространены в тропической Африке, некоторые
известны из Азии.
Типовой вид рода - Гомфокарпус кустарниковый (Gomphocarpus fruticosus).
Далее о нем.
Ботаническое
описание
Полукустарник высотой 40—60 см с супротивными ланцетными листьями длиной 7—
10 см. Цветки на длинных цветоножках, собраны в зонтиковидные соцветия. Плод
— двулистовка, семена многочисленные, длиной до 6 мм и шириной 1 мм. Цветет в
июне — июле, семена созревают в сентябре — октябре.
Химический
состав
Семена содержат: сердечные гликозиды гофрузид С29Н42О9 (0,06 %) , при
гидролизе расщепляющийся на сахар d-аллометилозу СбН1205 и коротоксигенин С23Н32О5;
фругозид С29Н44О9, расщепляющийся на сахар d-аллометилозу и короглауцигенин
С23Н34О5. В листьях найдены гликозиды гомфозид С29Н44О8, афрозид В С29Н42О9, гом-
фокарпин и др.
Использование
Экстракты из этого растения обладают кардиотоническими свойствами. Оно в 2
раза активнее строфантина. Особенно отчетливо кардиотоническое действие гом-
фокарпина проявилось у собак после экспериментального утомления «работой» или
угнетения хинином.
Полученный из листьев гликозид гомфотин по биологической активности близок
к строфантину, но при приеме внутрь не разрушается и хорошо всасывается из
желудочно-кишечного тракта. Гомфотин оказывает кумулятивное действие.
Максимальный уровень накопления гомфотина и траве гомфокарпуса и его наиболее
высокая биологическая активность наблюдаются осенью, в конце сентября — начале
октября. Поэтому уборку надземной массы целесообразно проводить в фазе
массового формирования плодов.
Из всех гликозидов гомфокарпа в медицине используется лишь гомфотин. Он
назначается больным с острой и хронической недостаточностью кровообращения.
Горицвет (Адонис) Adinis L. Надземная часть
Адонис (лат. Adonis) — род растений семейства Лютиковые (Ranunculaceae),
включающий в себя около 30 видов одно- и многолетних трав, распространённых в
Европе и нежарких регионах Азии. Адонис предпочитает прохладный климат с
тёплым летом и хорошо растёт в защищенном, солнечном месте.
Некоторые авторы выделяют многолетние виды адониса в самостоятельный род —
Желтоцвет (Chrysocyathus).
Характерный представитель рода - Адонис весенний, или Горицвет весенний,
или Черногорка, или Стародубка (лат. Adonis vernalis). Далее о нем.
В России широко распространён в степных и лесостепных областях. Растёт в
разнотравных степях, по окраинам разреженных берёзовых лесов и степных
дубрав, по сухим открытым степным склонам, по кустарникам, опушкам, балкам,
особенно на чернозёмных почвах.
Ботаническое
описание
Многолетнее травянистое растение.
Корневище вертикальное, короткое, с шнуровидными буровато-чёрными корнями.
Стебли округлые, гладкие, почти голые, прямостоячие или отклонённые,
простые или слабо ветвящиеся, густо олиственные с прижатыми ветвями, в начале
цветения 5—20 см высоты, по отцветании удлиняющиеся до 30—40 см.
Листья в очертании широкояйцевидные, пальчато-раздельные. Прикорневые и
нижние стебельные листья в виде чешуи буроватого цвета, прочие стебельные
листья сидячие, доли их узко-линейные, цельнокрайние, 1—2 см длины и 0,5—1 мм
ширины. Листовая пластинка нижних листьев 6—8 см ширины.
Цветки одиночные на верхушке стебля и ветвей, крупные, 40—60 (80) мм в
диаметре, светло-жёлтые. Чашелистиков пять — восемь, широкояйцевидных, в верхней
части притуплённых, зеленоватых, коротко- и тонкоопушённых, 12—20 мм длины.
Лепестки в числе 10—20, продолговатые, обратно-яйцевидные, мелкозазубренные,
25—34 мм длины. Тычинки и пестики многочисленные, расположенные спирально на
конусовидном цветоложе. Цветёт одновременно с появлением листьев в апреле —
мае; в северных районах цветение продолжается до середины июня.
Плоды — шаровидно-обратнояйцевидные морщинистые многоорешки, около 20 мм
длины, состоящие из 30—40 орешков. Орешки обратно-яйцевидные, 4—5 мм длины,
морщинистые, опушённые, столбики их отогнуты вниз, крючковатые. Вес 1000
«семян» (орешков) 7—12 г[6]. Плоды созревают в июне — июле.
Все части растения ядовиты.
Химический
состав
Трава содержит 0,07—0,15 % гликозидов сердечной группы (цимарин, адониток-
син), адонивернит, сапонины, фитостерин. Кроме того, из травы выделены
сапонины и спирт адонит.
В семенах и корнях содержатся сердечные гликозиды; в корнях найден кумарин
вернадин.
Использование
Адонис весенний разрешён к медицинскому применению и перспективен для
использования в качестве лекарственных средств. Лекарственным сырьём является
срезанная выше коричневых чешуи на высоте 5—10 см от поверхности почвы в
период с конца цветения до осыпания плодов надземная часть дикорастущего
адониса весеннего, высушенная при температуре 50—60 °С или в тени на воздухе,—
Herba Adonidis vernalis. Сушка под прямым действием солнечных лучей не
рекомендуется из-за возможного снижения биологической активности травы.
Действующими началами являются кардиотонические гликозиды из группы карде-
нолидов: производные строфантидина, адонитоксигенина, адонитоксола и строфа-
догенина. Главные из них — цимарин, К-строфантин-р, адонитоксин, К-
строфантозид. Из сырья получают кардиотонические препараты: настой, сухой
экстракт, адонизид (в ампулах), адонис-бром (драже) и другие, кроме того,
адонис входит в состав ряда комплексных сердечных средств. Применяют горицвет
весенний как средство, регулирующее сердечную деятельность, а также как обще-
седативное и мочегонное средство. Основными показаниями к применению
препаратов горицвета весеннего являются хроническая недостаточность сердечной
деятельности и невроз сердца. Кроме того, в сочетании с бромом они назначаются
при повышенной нервной возбудимости, бессоннице и эпилепсии. Препараты
адониса усиливают и урежают сердечные сокращения, увеличивают ударный и минутный
объём сердца и устраняют явления застоя у больных; в большей степени, чем
другие гликозиды, успокаивают центральную нервную систему. Имеются указания о
положительном действии при экспериментальном артрите. Кумулятивные свойства
препаратов адониса выражены слабо, благодаря чему они широко применяются в
медицинской практике. По силе и длительности действия на сердце они уступают
наперстянке и строфанту. Под влиянием препарата адониса у больных наблюдаются
типичные для сердечных средств изменения электрокардиограммы, наиболее
характерными из которых являются: депрессия линии ST, снижение зубца Т и переход
его из положительного в отрицательный, укорочение интервала QRST. Появление
указанных изменений зависит от дозировки и длительности применения адониса.
Адонис эффективен при судорогах наркоманов, вызванных кокаином.
Предварительное введение настоя или настойки адониса предотвращает смертельные
исходы. Эти препараты предупреждают также наступление камфорных судорог и
судорог, вызванных пикротоксином.
Помощь при отравлении препаратами адониса: промывание желудка водой с
добавлением карболена, покой, постельный режим, вдыхание кислорода, соляное
слабительное. Рвотные противопоказаны.
Адонис весенний выращивается и как декоративное растение. Медонос.
Горошек посевной
Vicia sativa
Все части
Горошек посевной, или Вика посевная (лат. Vicia sativa) — вид травянистых
растений рода Горошек (Vicia) семейства Бобовые (Fabaceae).
Естественная область распространения включает Европу, Кавказ, Среднюю и
Малую Азию.
Ботаническое
описание
Однолетнее или двулетнее, травянистое растение, 20—80 см высотой. Стебель
восходящий или прямостоячий, простой или разветвлённый, гранистый, голый или
опушённый. Листья парноперистосложные, оканчиваются ветвистыми усиками;
прилистники полустреловидные; листочки продолговатые, широко-эллиптические или
продолговато-обратнояйцевидные, в числе 3—8 пар.
Цветки пазушные, одиночные или парные, почти сидячие, 20—26 мм длиной;
чашечка трубчатая, с ланцетно-шиловидными зубцами; венчик розово-лиловый. Плоды
— слабо сплюснутые или почти цилиндрические, рассеянно опушенные или голые,
светло-бурые бобы, до 6 см длиной. Семена шаровидные, разной окраски,
бархатисто-матовые, по 4—10 в бобе, 3—5 мм в диаметре.
Цветение в мае—июле, плодоношение с июня.
Химический
состав
В 1922 г. S. Golip высказал гипотезу о том, что в растениях, которые в
отличие от животных не имеют поджелудочной железы, уровень сахара регулируется
другими веществами типа гуанидина, креатина, аргинина. Эти вещества были
названы гликокининами. Предполагается, что гликокинины обладают инсулиноподоб-
пой активностью и, тем не менее, снижают уровень сахара в крови. Возможно,
что к гликокининам относятся также серусодержащие пептиды.
Среди растительных гипогликемизирующие средств, обладающих анаболическим
эффектом, есть и Горошек посевной, и вероятно, Горошек узколистный (Vicia
angustifolia L.) также как другие горошки (не путать с горохом). Включение на
этой основе Горошка посевного в список запрещенных к использованию в качестве
добавок, весьма сомнительно, но другой причины не найдено.
Использование
Является ценным кормовым растением.
Горчица полевая
Sinapis arvensis L.
Все части
Горчица полевая (лат. Sinapis arvensis) — вид однолетних травянистых
растений рода Горчица (Sinapis) семейства Капустные (Brassicaceae).
Распространение и местообитание - Европа, Северная Африка, Малая и Средняя
Азия, Иран, Афганистан, практически вся Северная Америка[5], европейская
часть бывшего СССР (кроме северных областей), Кавказ, Западная и Восточная
Сибирь, Дальний Восток.
Ботаническое
описание
Однолетник, стебель 10-100 см высотой, прямостоячий, угловатый, ветвистый,
покрыт горизонтально-отстоящими жёсткими простыми волосками, в пазухах ветвей
часто красновато-фиолетовые пятна.
Листья на черешках, которые у нижних до 2-4,5 см длиной, у верхних — 2-5 мм
длиной, или они почти сидячие; все цельные, яйцевидные или продолговато-
яйцевидные, тупые или коротко заострённые, неровно островато-зубчатые, 2-9 см
длиной, 15-55 мм шириной; нижние листья черешковые, перисто-надрезанные, по
краю неравномерно-зубчатые с округлой тупой верхней долей; верхние — сидячие,
удлинённо-овальные, с заострённой верхушкой.
Соцветие — удлинённая кисть, кисти вначале укороченные (2-3 см длиной),
щитковидные, затем удлиняющиеся до 15-30 см.
Цветки актиноморфные, четырёхчленные. Цветоножки 3-5 мм длиной, при плодах
толстые, такой же длины. Чашелистики 4-7 мм длиной, линейные, сильно
отклонённые; лепестки расположены крестообразно, жёлтые, широко-обратнояйцевидные,
9-13 мм длиной, 3,5-5 мм шириной, сужены в ноготок, который вдвое короче
пластинки, вдвое превышают чашелистики.
Плод — стручок, почти прижатый или косо вверх стоящий, цилиндрический,
негусто покрытый короткими жёсткими волосками либо голый, 3-7 см длиной (с
носиком) , 2,5-3,5 мм шириной, состоит из двух члеников: нижний — удлинённо-
цилиндрический, вскрывающийся, многосемянный (до 20 семян), верхний — вытянут
в конический четырёхгранный невскрывающийся, обычно односемянный носик 8-17
мм длиной, отделяющийся от нижнего членика клиновидным валиком. Стручок
деревянистый, голый, соломенно-жёлтый, на коротких и толстых, косо вверх
направленных плодоножках. Семена шаровидные, тёмно-коричневые или почти чёрные,
около 2 мм в диаметре.
Цветёт в мае-июне, плодоносит в июле-августе. Максимальная плодовитость —
до 20 000 семян. Минимальная температура прорастания семян 2-4°С, оптимальная
14-20°С. Свежие семена прорастают плохо из-за наличия у них периода покоя.
Семена прорастают с глубины не более 5-6 см, сохраняют всхожесть в почве до
10 лет. Семена сохраняют всхожесть после прохождения через пищеварительный
тракт животных.
Химический
состав
Семена содержат (16,5—3 8,5 %) жирного масла и приблизительно (0,2—1 %)
эфирного (горчичного) масла, синальбин (около 2,5 %) , белки, минеральные
вещества (до 10 %), фермент мирозин. В состав масла входят гликозид синальбин,
слизь, кислоты (эруковая, олеиновая, линолевая, пальмитиновая, арахиновая,
линоленовая). Масло представляет собой жидкость тёмно-жёлтого цвета с
приятным запахом и характерным своеобразным горьковатым вкусом. Токсикологическое
значение: Случаи заболевания и падежа лошадей от отравления горчицей описаны
в Донецкой и Днепропетровской областях (1935). Анализ сена из хозяйств, где
наблюдались заболевания, указал на очень высокое содержание полевой горчицы
(от 24 до 70%). Токсичность корма проверили экспериментально; лошадь,
получившая такое сено, пала при тех же клинических признаках, какие наблюдались у
естественно заболевших и павших лошадей (А. А. Ковалев, 1937). Клиническая
картина: У больных лошадей наблюдаются угнетенное состояние, повышение
температуры тела (до 39—39,5°), колики, понос, усиленное и ускоренное дыхание,
судорожный кашель при сильном беспокойстве, ускоренный, слабый пульс при
стучащем толчке сердца, судорожные подергивания мышц, расширение зрачков,
истечение пенистой жидкости из носа.
Использование
Горчица полевая, она же Горчица дикая является близким родственником
Горчицы белой (Sinapis alba), нашедшей применение в кулинарии. Некоторые растения
в процессе эволюции выработали химические средства против поедания их
животными, но появился человек и стал использовать эти растения как приправы (или
наркотики).
Горчица полевая - злостный сорняк яровых посевов (особенно зерновых)
черноземной полосы степной и лесостепной зон. Является важнейшим альтернативным
растением-хозяином возбудителя килы крестоцветных — Plasmodiophora brassica,
а также резерватором многих вредителей культурных крестоцветных растений
(тли, капустная муха). Защитные мероприятия: правильный севооборот,
правильная подготовка навоза, тщательный контроль чистоты посевного материала.
Грудника (Сида) Cida L. Все части
Сида (лат. Sida) — род растений семейства Мальвовые, включающий в себя, по
различным оценкам, от 125 до 150 видов трав и полукустарников,
распространённых повсеместно в тропических и субтропических областях планеты. Некоторые
виды также могут произрастать в умеренных широтах.
Вид Sida cordifolia содежит эфедрин и используется в качестве
лекарственного средства, поэтому далее о нем.
Sida cordifolia - кустарник семейства Мальвовые от 0.75 до 1.5 метров в
высоту.
Ботаническое
описание
Обладает мощным стеблем и развитой корневой системой. Листья светло-
зеленые, овальные или удлиненные с зазубренными краями. Цветы - желтые,
расположены в пазухах, на коротких стеблях. Цветет во время сезона дождей
(февраль-апрель) . Плод - темно-коричневая капсула, которая состоит из 6-10
сегментов и распадается, корда созревает. Семена клиновидной формы темно-
коричневые, с двумя жесткими шипами.
Химический
состав
Составляющие включают 0,8% до 1,2% алкалоида эфедрина, фитостерины, нитрат
калия.
Использование
Природный тоник, адаптоген и антиоксидант, афродизиак, анальгетик,
анаболик, кардиотоник, психостимулятор, лечит заболевания нервной системы,
укрепляет иммунитет и выносливость, применяется при общей ослабленности организма
и в восстановительных процессах, укрепляет и питает мышцы и мускулы,
способствует похудению, антисептик, лечит кожные заболевания, ревматизм,
туберкулез, астму, очищает кровь, останавливает кровотечения и заживляет раны,
подтягивает и тонизирует кожу и мышцы.
Гуперция селяго Huperzia selago Все части
Баранец обыкновенный, или Плаун-баранец (лат. Huperzia selago) — вид
травянистого растения рода Баранец (Huperzia) семейства Плауновые (Lycopodiaceae).
Голарктический, таёжный вид. Распространён почти по всему земному шару[3].
В России распространён от Новой Земли до Кавказа включительно. Встречается
также на Алтае, в Красноярском крае, на юге Иркутской области, на севере
Якутии, на Камчатке, в Приамурье, на Курильских островах и на Чукотке.
Типичные места произрастания вида связаны с тёмнохвойными лесами на кислых
оподзоленных почвах. Растёт также в еловых лесах и во влажных смешанных и бе-
рёзово-разнотравных сообществах, реже в сосновых лесах и ольшаниках по днищам
лесных оврагов, окраинам болот, часто вместе с плауном годичным.
Занесён в Красную книгу Республики Мордовия, Ханты-Мансийского автономного
округа, Тюменской области, Смоленской области, Ярославской области, Рязанской
области.
Ботаническое
описание
Вечнозелёный ползучий травянистый споровый многолетник высотой 6—30 см со
слаборазвитой корневой системой.
Стебли восходящие или прямостоячие, ветвящиеся дихотомически, укореняющиеся
в основании и образующие аккуратные, почти округлые, рыхлые дерновинки. По
этим признакам плаун баранец хорошо отличается от других плаунов. Возраст
дернин может превышать 100 лет; годовой прирост колеблется от 1 до 4 см.
Листья (филлоиды) тёмно-зелёные, ланцетные или линейно-ланцетные, острые,
кожистые, жёсткие, густо спирально расположенные, более или менее прижатые к
оси побега.
Спороносные колоски (стробилы) не образуются. Спорангии находятся в пазухах
спорофиллов, которые по форме, размеру и цвету ничем не отличаются от
вегетативных листьев. Спорофиллы образуют спороносные зоны в верхней, а нередко и в
средней части побегов. Иногда на их месте формируются утолщённые выводковые
почки.
В Средней России споры созревают в июле — августе
Химический
состав
Трава баранца обыкновенного содержит 0,13—1,02 % алкалоидов (ликоподии,
никотин , клаватин, клаватотоксин, псевдоселагин, селагин, селагонин, серрати-
дин, хуперазин А и др. . Для всех плаунов характерно наличие более десятка
тритерпеноидов серратанового типа.
Использование
Растение применяется в медицине, иногда используется как инсектицид; прежде
из него получали жёлтую краску для окраски шерсти. Длинные стебли плаунов
также использовали для украшения помещений, а в некоторых местностях на
кладбищах иногда можно встретить венки из плаунов. Такое использование привело к
редкости этих в общем-то довольно распространённых в хвойных лесах растений.
В качестве лекарственного сырья используется трава баранца обыкновенного —
лат. Herba Huperziae selaginis. Траву собирают в августе — сентябре, после
окончания спороношения, срезая зелёные и желтеющие части побегов, не
выдёргивая их из почвы и не повреждая при этом корневой системы. Сушат в сушилках
при температуре 50 °С или в хорошо проветриваемых помещениях, разложив сырьё
тонким слоем на ткани.
При случайном употреблении отвара баранца в виде чая наблюдается
потливость , диарея, судороги, головокружение, нарушение речи, обусловленное
обратимым ингибированием ацетилхолинэстеразы мозга хуперазином А. Подобными
токсическими проявлениями обладают селагин, ликоподии и клаватин. Согласно
результатам экспериментальных исследований, селагин обладает курареподобным,
рвотным, миопическим действием.
В народной медицине надземные части баранца обыкновенного применяют внутрь
при туберкулёзе лёгких, неврозах, глаукоме, в качестве противосудорожного
средства, при нарушении обмена веществ, как слабительное, диуретическое,
противовоспалительное при цистите, как нормализующие регулы, антигельмитное,
противоопухолевое; наружно — при кожных заболеваниях, конъюнктивите,
алопеции. На российском Дальнем Востоке — при бесплодии.
В традиционной китайской медицине экстракты близкого вида — баранца
пильчатого Hupersia serrata, содержащего существенно больше хуперазина А, чем дру-
гие плауны, употребляются для лечения опухолей, лихорадки и заболеваний
крови.
Рандомизированное клиническое исследование показало эффективность
субхронического применения 30—50 мкг хуперазина А при лечении миастении и старческих
нарушений памяти. В настоящее время препараты хуперазина А, обладающие
выраженной неиропротекторнои активностью, рассматриваются как потенциальные
средства для лечения болезни Альцгеймера.
Приём отвара баранца вызывает выраженную интоксикацию: общее тягостное
состояние, сильную повторную (до 5—8 раз) рвоту, слюноотделение, потливость,
фибрилляцию мышц тела, понижение артериального давления, аритмию и брадипноэ,
которые усиливаются при приёме алкоголя и курении табака. Сочетание
употребления отвара баранца с алкоголем приводит к выработке условно-рефлекторного
отвращения к алкоголю. До недавнего времени отвар баранца широко
использовался в наркологических стационарах при проведении условно-рефлекторной терапии.
Предпринимаются попытки создать на основе этого растения лекарственное
средство для лечения алкоголизма.
Как и все плауны, баранец ядовит.
Лечение возможно только в стационарных условиях под наблюдением
специалиста!