Author: Васильев А.М. Ольдерогге Д.А. Либерман А.А.
Tags: история новейшее время восточная литература новое время история африки история алжира
ISBN: 5-02-017338-Х
Year: 1992
Text
ИСТОРИЯ
АЛЖИРА
в новое
и новейшее
время
;. и с *гг а н и -я-
АЛЖИР
РАБАТ
•2008 а
Лагуат
Кенадза
Абадла
Табельбада
Охане!
Адрар
Эджеле
A L II ’А
Г ри 11II111.1
। осудзрс i.nriiHbir
Тукматин
*—t* Границы
|<к\ ирс । iiviiiii.iv iiryc । .тонненныс:
• Гринины
нлллйи
Столицы
©
государе I»
А »р*> I lop г i.i
Ф .т
I
Морские порты
0
Цен Iры вилайи
Колодцы
IIpO'iiie населенные пункты
О
Железные доpoi и
Отмс।ки
3003
Бе <рг/и.( оные дор<н и
Солончаковые впадины
। Ин-Геззам
О
I lecKii
100
м’ .A/ir
И. Т’ A JI . II. Я
6epa6epP'.?.:6?'’“-“^.....oi>
— е----
Буйра.-^сетиф: J
Сук-Ахрас
Эль-Баяд •
О Брезина'
Бу-Саада О
1 "’У-
Джельфа v
\ 'Берриан
Г'] ТардаяС
Бешар
Форт-Мак-Маган
\ О i
плато
Таде мант
Xq Бу-Бернус
Айн-Салах
Амгидо
,С
ОТаджемут-Бордж
н 1 а
ё. Та хат
3003\ '
гсЛ>/тина..
Ум-э/ГЬ’-Буаги • ’"2
1/ * *
Батна ^Хеншёла' Ч1ебесса
Бискра^ /
^Эль-Узд Ч
Туггурт':.’’..'.^’:-
Хасси-Месауд
.Бир-эл’ь-Атер
Тин-Фуё'
Ин-Аменас
Завия-эль-кахла
Эль-Адёб-Ларашо
р;Тагаваут
плато\
J 4| Ин-'.Ж'.’.’м
Тассилин-А ха'гга р
\ ИллизиО
Форт-Гардель^ ’
О(Заваталлаз) \*
Эфери'о . '
1916
Пн-Аззон
ИСТОРИЯ
СТРАН
АФРИКИ
Серия основана в 1981 году
Редакционная коллегия
Ан. А. Громыко (ответственный редактор) г
А. М. Васильев, А. Б. Давидсон,
Р. Н. Исмагилова,
А. Б. Летнев, Д. А. Ольдерогге,
А. С. Покровский, Л. Н. Прибытковскнй,
Г. Б. Старушенко, В. А. Субботин,
А. Ю. Урнов
ИСТОРИЯ
АЛЖИРА
в новое
и новейшее
время
Москва
Главная редакция восточной литературы
1992
1)Г)К 63.3(6Лл)
1190
Редактор тома
Л. М. ВАСИЛЬЕВ
Редактор издательства
А. А. ЛИБЕРМАН
История Алжира в новое и новейшее время.—
И90 М.: Наука. Главная редакция восточной литерату-
ры, 1992.— 379 с.— (История стран Африки).
ISBN 5-02-017338-Х
Книга, выходящая в серии «История стран Африки», пред-
ставляет собой последовательное изложение новой и новейшей
истории Алжира, начиная с колониального завоевания и кон-
чая 28-летнем независимой АН ДР. По-новому, более крити-
чески оцениваются многие процессы и явления в истории
страны. Показаны объективные и субъективные трудности
исследуемого периода, сложности и противоречия развития.
Наряду с политической историей внимание уделяется анализу
социально-экономических процессов, изучению состояния куль-
туры.
„ 0503000000-078
И----------------138-92
013(02)-92
ISBN 5-02-017338-Х
ББК 63.3 (6 Ал)
© Главная редакция
восточной литературы
издательства «Наука», 1992
ВВЕДЕНИЕ
Алжирская Народная Демократическая Республика
(АНДР) — государство в Северной Африке, одна из стран Маг-
риба (арабского Запада). Территория — 2381,7 тыс. кв. км, из
них около 80% занимает Алжирская Сахара {35, с. 229]; насе-
ление (по оценке 1990 г.) — 23,5 млн. человек, из них — 1,2 млн.
кочевников и около 900 тыс. мухаджиров (эмигрантов), по-
постоянно живущих в Европе, главным образом во Франции, но
также в Бельгии, Швейцарии, ФРГ. Среди жителей страны пре-
обладают арабы (17 млн.). Есть также берберы: кабилы
(2400 тыс. человек), шавийя (820 тыс.), кочевники-туареги
(20 тыс.) и жители оазисов Сахары (250 тыс.), в общей слож-
ности 3490 тыс. чел. {38, с. 461—463}. Проживают в Алжире
также потомки турок и выходцев из других арабских стран.
Почти все алжирцы — мусульмане (99,6%), за исключением не-
скольких тысяч берберов — христиан [46, с. 54]. Христианами
являются и примерно 60 тыс. местных европейцев (30 тыс.
французов, 15 тыс. испанцев, 10 тыс. итальянцев, остальные —
мал1.11н"пц,1, греки в прочие) [38, с. 463].
Сложный состав населения Алжира во многом отражает
своеобразие исторического развития этой страны, многие ве-
ка находившейся в орбите влияния Карфагена, древнего Ри-
ма, Византии, Арабского халифата, Османской империи и Фран-
ции. Это влияние было не только политическим. Оно оставило
свой след в хозяйственной, этнической, культурной специфике
Алжира. Вместе с тем не следует забывать, что основу алжир-
ского народа составляют потомки берберов — древнего авто-
хтонного населения страны. Президент АНДР напомнил об
этом в декабре 1983 г., заявив, что «история Алжира началась...
не со времен колониального завоевания или прихода арабов.
Она насчитывает более двадцати пяти веков с тех пор, как наш
народ вышел на историческую арену и назвал себя „амазиг“,
то есть „свободные люди**» [353, 21.12.1983].
Громадную роль в формировании национальной культуры
Алжира сыграла арабо-исламская цивилизация. Ислам пришел
сюда в VII в. с первыми арабами. Арабизация же местного
населения растянулась на много веков. Причем значительную
роль в ней сыграли мавры-андалусцы, постепенно переселяв-
шиеся под напором Реконкисты с Иберийского полуострова
в XI—XVII вв. в Магриб, где они «довольно легко овладели
5
лидпруlomiiMii позициями в пауке, искусстве, литературе, градо-
строительстве, садоводстве, ремеслах» [140, с. 262]. Впрочем,
известный французский востоковед Роже Ле Турно считал, что
«основными проводниками арабизации страны были сами бер-
беры» [138, с. 169]. Это определялось тем, что арабский язык
был для них одновременно языком религии, литературы (бербе-
ры не имели письменности), пауки, деловой переписки, тор-
говли, управления и т. д. Экономическая заинтересованность,
политические императивы, религиозные соображения и естест-
венная тяга к высокоразвитой для своего времени культуре
обеспечили прогресс арабизации. И все же она шла очень мед-
ленно. Но некоторым данным, к началу французского завоева-
ния берберы в Алжире (включая знавших помимо своего язы-
ка н арабский) составляли около 50% жителей [129, с. 45].
Приведенные сведения помогут читателю представить себе
во всем многообразии неповторимый социально-исторический
и национально-этнический облик Алжира. Историю этой стра-
ны, особенно в новое и новейшее время, не следует восприни-
мать в отрыве от предыдущих этапов развития, которые нало-
жили свою неизгладимую печать на все последующие события.
Именно они определили роль ислама и арабского языка в Ал-
жире, которую колонизаторы тщетно пытались подорвать или
ослабить. Именно эти этапы сформировали традиции, нравы
н обычаи, которые помогли алжирцам не только сохранить
свою национальную самобытность за 132 года колониального
гнета, но и выстоять в трудной борьбе за возрождение независи-
мости. Эта борьба проходила в особо тяжелых условиях и до-
рого обошлась народу Алжира.
Обо всем этом и пойдет речь в предлагаемой вниманию чи-
тателя монографии. Она предусматривает последовательное из-
ложение новой и новейшей истории Алжира, начиная с фран-
цузского колониального завоевания и кончая 28-летием незави-
симой Алжирской Народной Демократической Республики.
Это — первое произведение такого рода в советской историо-
графии. Оно должно обобщить достижения советских исследо-
вателей истории, экономики и культуры Алжира, в известной
мере подвести им итог, а также учесть в максимальной степени
все новейшие зарубежные исследования по Алжиру и уже вы-
шедшую литературу по этой стране. Особое внимание уделено
в этой связи достижениям молодой алжирской и вообще араб-
ской историографии. Не менее тщательно были изучены и ра-
боты историков, социологов, экономистов и культуроведов За-
пада, среди которых французские и американские специалисты
продолжают лидировать.
В монографии дан ряд новых положений или новых оце-
нок тех или иных явлений в истории Алжира, по которым в за-
рубежной литературе продолжается полемика или которые яв-
ляются предметом индивидуальных исследований авторов на-
стоящей монографии. Эти положения или оценки относятся к
6
разным этапам истории Алжира. Высказывание их очень важ-
но, ибо национальная историография Алжира еще находится
в процессе становления. Тем не менее труды Яхьи Буазиза, Ам-
мара Бухуша, Мулая Бельхамиси, Белькасема Саадаллаха и
особенно Махфуда Каддаша уже привлекли внимание совет-
ских алжироведов, рецензировались и цитировались ими [321,
1982, № 4, с. 200—204]. Личные беседы и встречи советских
и алжирских историков также способствовали взаимному зна-
комству и информации [312, 1974, № 4, с. 52—54; 1979, № 11,
с. 29—31]. Некоторые работы алжирских историков могут быть
признаны образцовыми [298]. Это не значит, конечно, что со
всеми их оценками можно согласиться, в частностй с явно узкой
трактовкой алжирского национализма как только «антипода
французского национализма» и «воли к обретению националь-
ной культурной самобытности» [237, с. 882—883].
Авторами настоящей монографии учтены также достижения
историков Алжира из Франции, США, Югославии, Туниса и ря-
да других стран. Многие их работы ранее рецензировались в на-
шей печати [321, 1962, № 3, с. 160—163; 1964, № 5, с. 185—187;
1975, № 4, с. 175—187; 1988, № 6, с. 158—160]. Особенно сле-
дует отметить таких видных французских ученых, как Шарль-
Робер Ажерон, Жак Берк, Шарль-Андре Жюльен, Роже Ле
Турно, американских экспертов Клемента Генри Мура и Уилья-
ма Зартмана. Труды югославских алжироведов Здравко Пе-
чара и Зорана Атанацковича менее известны, но не менее ин-
тересны, ибо, используя ценные первоисточники, впервые осве-
щают ряд «белых пятен» алжирской истории и поднимают
серьезные теоретические проблемы [173; 273]. Из арабских
авторов, бесспорно, выделяется тунисский исследователь Абд
аль-Джалиль Темими [299; 300; 301].
Разумеется, в полной мере учтены и труды советских зна-
токов Алжира. В первую очередь надо принять во внимание ис-
следования М. Ф. Видясовой, А. Г. Вирабова, Н. Н. Дьякова,
Н. А. Иванова, Н. И. Кирея, Г. С. Кондратьева, В. Б. Луцкого,
Г. А. Нерсесова, Ю. В. Потемкина, Г. В. Смирнова, И. К. Смир-
нова, А. М. Траскунювой, П. П. Черкасова, В. Н. Шевелева
и др. Обилие работ советских историков по Алжиру не позво-
лило использовать их все в равной мере.
Монография строится по проблемно-хронологическому прин-
ципу. В разделе первом излагается политическая и социальная
история Алжира с конца XVIII в. до 1871 г. с учетом более
поздних выступлений алжирских племен против колонизаторов.
Основная задача раздела — дать анализ алжирского общества
XIX в. и его ожесточенного сопротивления французскому за-
воеванию. Это сопротивление, представлявшее собой своего рода
феодально-племенной этап освободительной борьбы, в конце
концов потерпело крах, но сама длительность его имела боль-
шое значение для последующих этапов движения за националь-
ное освобождение.
7
Xponojioi нчгскп довольно трудно отделить от первого разде-
ли и юрой, и котором (особенно в гл. 7) пришлось в известной
мерс затронуть историю европейской колонизации в 1831 —
1871 гг. 11о главное внимание здесь уделено экономическому
становлению и политическому могуществу «сеньоров колониза-
ции» (да и основной части европейских поселенцев) до начала
первой мировой войны. Наряду с этим прослежено наметив-
шееся с конца XIX в. переплетение национально-этнических и
социально-классовых процессов в Алжире, перемещение центра
тяжести освободительной борьбы в города, новое качество этой
борьбы.
Раздел третий в основном посвящен анализу влияния первой
мировой войны, Великой Октябрьской социалистической рево-
люции и второй мировой войны на неуклонно нараставший
подъем антиколониального движения в Алжире. При этом спе-
цификой данного движения была в 20—30-е годы не только его
социально-политическая, по и национальная неоднородность,
ибо значительную роль в 1920 г. играли в этом движении ком-
мунисты, но происхождению в основном европейцы. Вместе с
гем корни алжирского антиколониализма уходили в вооружен-
ную борьбу племен в XIX в. и в традиции оформившихся на ру-
беже XIX—XX вв. новых течений — традиционалистов и мла-
доалжнрцсв, на базе которых в 20—30-е годы и возникли глав-
ные политические партии национального движения, действовав-
шие до 1954 г.
Очень важен четвертый раздел, как бы подводящий итог
всем предшествовавшим и во многом объясняющий последую-
щий ход событий в Алжире. Складывание революционной си-
туации в стране стало возможным вследствие слияния множе-
ства внутренних и внешних факторов. Они сочетались с глу-
боко укоренившимися традициями антиколониализма, в том
числе с многолетним и нелегким опытом деятельности нацио-
нальных политических партий, а также патриотического под-
полья, возникшего в ответ на репрессии колонизаторов.
Национально-демократическая революция 1954—1962 гг., по-
рожденная взаимодействием перечисленных выше причин, вы-
лилась прежде всего в народно-освободительную войну, в ко-
торой алжирские патриоты одержали политическую победу. Тем
самым были созданы условия для последующих революционных
преобразований.
Этим преобразованиям посвящены пятый и шестой разделы
монографии. В них речь идет о политических, экономических
и социальных переменах в независимом Алжире, о трудностях
выбора пути развития, о характере идеологической ориентации
и реорганизации государственной власти в Алжире на разных
стадиях общественной эволюции в постколониальный период.
Последнее десятилетие дало особенно много нового материала
по всем этим вопросам. Поэтому авторы монографии ставили
перед собой задачу более детально осветить данную тематику,
8
к тому же явно недостаточно проанализированную в ранее вы-
шедших трудах отечественных и зарубежных исследователей.
Завершается монография главой о специфике и особенно-
стях (в том числе исторических) формирования национальной
культуры Алжира. Вопрос этот недостаточно исследован и яв-
ляется дискуссионным. Его научное освещение с использова-
нием последних трудов советских авторов имеет целью дать
читателю более широкое, обновленное и исторически обосно-
ванное представление об алжирской культуре. Авторский кол-
лектив: Р. Г. Ланда — Введение, разделы 2, 3, 4 и 7; Е. И. Ми-
ронова (руководитель авторского коллектива) —раздел 5, раз-
дел 6, гл. 21 в соавторстве с Е. Л. Симоновым; Е. Л. Симонов —
раздел 6, гл. 18, 19, 20 и 21 в соавторстве с Е. И. Мироновой;
Н. Г. Хмелева — раздел 1, библиография, указатели.
Раздел 1
АЛЖИР В XIX в.
Глава 1
АЛЖИР В ДРЕВНОСТИ,
В СРЕДНИЕ ВЕКА
И НАКАНУНЕ ФРАНЦУЗСКОГО ЗАВОЕВАНИЯ
Территория Алжира была заселена с древнейших времен.
Находки археологов указывают, что уже 2 млн. лет назад,
в эпоху нижнего и среднего палеолита, здесь жили охотники
и собиратели, а в период неолита (IV тыс. до н. э.) население
занималось здесь земледелием, разводило домашних животных.
Возникали укрепленные поселения.
С конца XII в. до н. э. на побережье Алжира появились пер-
вые финикийские колонии на месте современных городов Ан-
наба, Алжир, Скикда, Беджайя, Тенес, Шершель, а также в
восточной части страны — Константина. С VIII в. до н. э. эти
колонии были объединены под властью Карфагена, который до-
стиг своего расцвета в VII—VI вв. до н. э. и вел борьбу за
господство в западном Средиземноморье с греками, а затем
с римлянами. В борьбе против гнета Карфагена во внутренних
областях страны начали складываться крупные союзы местных
племен, из которых в III в. до н. э. образовались два царства
(массилов в западной и центральной и масесилов в восточной ча-
сти страны), объединившихся затем в единое государство Нуми-
дию во главе с Масиниссой, сыном агелида (царя) массилов. Он
выступил против гнета Карфагена и принял участие как союзник
Рима во 2-й Пунической войне (218—201 гг. до н. э.). Поддер-
жанный населением, он захватил все пунические города побе-
режья, а затем Цирту (современная Константина), которая ста-
ла его столицей. Нумидия этого периода была сильным госу-
дарством, где были развиты земледелие, полукочевое ското-
водство, велась оживленная торговля, росли города. Культура
Нумидии объединила местные и пунические традиции.
После падения Карфагена (146 г. до н. э.) римляне нача-
ли наступление на Нумидию. После долгого сопротивления ну-
мидийцы потерпели поражение, при царе Югурте (146 г. дон.э.)
их государство было разделено на несколько мелких. При Юлии
Цезаре эти государства были превращены в римские провинции,
а на землях нумидийцев начали создаваться римские латифун-
Ю
дии. Гнет римской знати и тяжелые налоги вызвали многочислен-
ные восстания (Такфарината—17—24 гг., Фараксена — 253—
262 гг. и др.), которые жестоко подавлялись. Часть населения
ушла в присахарские степи и вернулась к кочеванию.
С середины I в. в Северной Африке началось распростране-
ние христианства. Антиримские выступления этого периода,
приобрели форму борьбы религиозных сект (донатисты и агно-
стики). Они опирались на поддержку беднейших слоев населе-
ния и кочевых племен берберов, делавших набеги из южных
районов. Римлянам с трудом удавалось подавлять эти восста-
ния (Фирма — 373—375 гг., Гильдона — 393—396 гг.).
В 429 г. в Северной Африке высадились вандалы во главе
с королем Гензерихом. Вступив в союз с берберами и дойа-
тистами, вандалы разбили римлян, взяли в 439 г. Карфаген
и сделали его своей столицей. Берберские племена — союзни-
ки вандалов расселились по территории Алжира и образовали
ряд княжеств со своими агелидами. К концу V в. власть ван-
далов ослабла, княжества стали полностью самостоятельными.
При завоевании Северной Африки византийцами в 533 г.
внутренние районы, и горные области сохранили независимость
(государства Джерауа, Ифрен, Маграуа, Джерар).
В середине VII в. Северная Африка была завоевана ара^
бами во главе с Окбой ибн Нафи. Значительная часть берберов,
недовольных правлением византийцев, перешла на его сторону
и приняла ислам. Однако утверждение ислама среди населения
произошло лишь после подавления сопротивления берберского
вождя Косейлы (683—688), разгрома берберо-византийских
войск во главе с царицей области Аурес Дихией бинт Таббит
по прозвищу Кахина и включения Алжира в состав Омейядского
халифата. Пришедшая к власти арабская военная зйать угне-
тала берберов и вновь обращенных мусульман, с которых тре-
бовали налоги как с неверных. Их недовольство отразилось
в хариджитском сектантском движении, выступавшем за урав-
нительные идеалы раннего ислама. Многочисленные восстания
VIII в. завершились созданием хариджитского имамата Росте-
мидов (761—911) со столицей в г. Тахерт (современный Таке-
демт), который стал центром арабской алжирской культуры.
С IX в. восточная область Алжира входила в государство
Аглабидов. Крупное восстание шиитской секты исмаилитов в
X в., основную силу которого составили берберы Малой Ка-
билии, завершилось завоеванием ими территории Туниса и ос-
нованием династии Фатимидов (909—1171), противников Аб-
басидского халифата. Фатимиды разбили войска Ростемидов
в 911 г. и включили всю территорию Алжира в свое государ-
ство. Сопротивление населения вылилось’ в мощное восстание
под руководством хариджитского проповедника Абу Язида в
941—947 гг., которое Фатимиды подавили лишь с помощью
племен санхаджа — оседлых берберов Большой Кабилии. Когда
в 973 г. Фатимиды перенесли свою столицу в Каир., они пере-
П
п./1.|сгь вождю са имиджа Бологгнпу ибн Зири, основав-
шему Д1Н1.Н гию фатнмпдекпх наместников.
В 1011 г средн еапхаджнйскнх правителей произошел рас-
кол. Гунне остался под управлением Зиридов, а Алжир пере-
шел иод власть Хаммадндов (1014—1152), признавших верхов-
ную власть Багдада. Хаммадпдам пришлось вести борьбу с
вторжением кочевых племен берберов-зената и переселивших-
ся в Алжир арабских племен бану хиляль и бану сулейм, а за-
тем с религиозно-обновленческим движением альморавидов.
В середине XI в. альморавиды утвердились в Марокко,вторг-
лись в Алжир, захватив Тлемсен и ряд других городов на за-
паде страны. Хаммадиды должны были принять на службу
кочевые арабские и берберские племена, чтобы отразить на-
шествие. Однако государство ослабло и вскоре было завоевано
альмохадами — сектой, выступившей за обновление и очищение
ислама. При альмохадах (1152—1235) в Алжире началось раз-
витие феодализма и сложились основные средневековые фео-
дальные институты. Вторжение кочевников повело к упадку
земледелия и торговли и ослаблению государства. После его
распада в Алжире пришла к власти местная династия Абдаль-
вадидов. Их государство подвергалось постоянным нападениям
более сильных соседей — тунисских Хафсидов и марокканских
Меринидов. Страна была разорена и фактически распалась на
отдельные княжества, города и территории кочевых племен, не
связанные друг с другом.
В XVI в. в стране, ослабленной постоянными междоусобица-
ми, появились испанцы, основавшие города-крепости Мерс-эль-
Кебир, Оран и другие и установившие контроль над побережь-
ем. Постройка ими крепости у входа в порт Алжира лишила
его жителей возможностей торговли. Пытаясь покончить с за-
висимостью от испанцев, жители г. Алжира обратились за по-
мощью к известному корсару Аруджу, обосновавшемуся в
г. Джиджили и располагавшему значительными силами (бо-
лее 20 кораблей) [249, с. 35]. Арудж разбил испанцев, захватил
власть в городе и начал устанавливать контроль над побережь-
ем и внутренними областями, но был убит в одном из сра-
жений. Чтобы окончательно изгнать испанцев и закрепиться
в стране, его брат Хайреддин Барбаросса (1518—1546) при-
знал верховную власть Османской империи, получив за это
титул бейлербея, финансовую помощь и военные подкрепления.
Опираясь на полученную янычарскую милицию (оджак) и ар-
тиллерию, он завершил объединение страны под своей властью,
перестроил и укрепил порт Алжира, разбил в 1541 г. огромную
экспедицию испанцев во главе с королем Карлом V и освобо-
дил от испанцев большую часть побережья.
В XVI—XVII вв. в странах Северной Африки, как и в боль-
шинстве стран Европы, получило распространение пиратство.
XVII в. был периодом наивысшего его расцвета в Алжире, ко-
торый располагал в это время одним из самых сильных флотов
12
на Средиземном море. Большинство государств платило дею
Алжира ежегодную дань за свободу мореходства для своих
судов. Быстроходность, маневренность, использование новых
приборов и хорошее вооружение позволяли алжирцам не боять-
ся встреч с кораблями других стран и нападать на прибрежные
города, захватывая богатую добычу и многочисленных плен-
ных, за которых они стремились получить выкуп или использо-
вали на работах в латифундиях вблизи города и как гребцов
на галерах. В этот период в Алжире скапливалось до 35 тыс.
пленных [188, с. 49]. Основными соперниками Алжира на Сре-
диземном море были пираты Мальты, где в этот период насчи-
тывалось до 10 тыс. пленных мусульман [188, с. 245]. Среди
пиратов и янычар, поселившихся в Алжире, помимо турок по
происхождению было много «турок по профессии» — принявших
ислам авантюристов греков, славян, итальянцев и т. д. Порт
Алжира, защищенный в XVII—XVIII вв. фортами и пушками,
использовали как базу также многие европейские корсары
[188, с. 247]. Несмотря на пиратство, соседние страны, и в пер-
вую очередь Франция, вели с Алжиром оживленную торговлю.
Торговые отношения не прерывались даже с купцами тех стран,
с которыми Алжир находился в состоянии войны. Для них
лишь повышался налог с товаров с 5 до 20% от стоимости товаров
[188, с. 42—43].
Первоначально пиратско-янычарское государство управля-
лось бейлербеями, затем — присылаемым турецким султаном
пашой, потом — переизбираемыми каждые два месяца военны-
ми предводителями. С 1671 г. власть находилась в руках дея,
избираемого Советом (Диваном), состоявшим из янычарских
начальников (ага) и пиратских капитанов (раисов). В управ-
лении государством ему помогал Малый Диван, состоявший из
пяти министров [305, с. 107]. Присылаемые султаном паши
вскоре потеряли всякое влияние, и последний из них был изг-
нан из страны в 1711 г.
Дей и его министры распоряжались огромными денежными
суммами, состоявшими из платы за утверждение в должностях,
доли в пиратской добыче и доли в прибылях различных пред-
приятий (например, в торговле хлебом). В то же время ал-
жирский дей находился в зависимости от янычар, которые за-
частую смещали и убивали неугодных им деев.
Избранные Диваном деи получали утверждение от Порты
и считались формально вассалами турецкого султана. Однако
на деле они проводили самостоятельную внутреннюю политику
и поддерживали дипломатические отношения с иностранными
государствами. После избрания деи посылали в Турцию по-
дарки— одежду, драгоценности, красивое оружие и лошадей,
получая взамен инвеституру, военное снаряжение (суда, пуш-
ки, порох, селитру и т. д.) и разрешение на вербовку в Турции
янычар для пополнения состава оджака [188, с. 86; 299,
гс. 53—54]. Заинтересованность дея в этих подкреплениях и по-
13
гтуилгпип (‘удов и вооружения и объясняла сохранение фор-
мальных связен с Турцией.
Территория страны делилась на три области (бейлика), уп-
равляемые беями, которые, в свою очередь, состояли из окру-
гов во главе с кандамп, средн которых были и местные фео-
далы (вожди наиболее сильных племен). Однако коренное на-
селение было слабо вовлечено в систему управления. В отно-
шениях с ним янычары ограничивались сбором налогов, имев-
ших традиционную форму — !/ю часть урожая и приплода ско-
та, и практически не вмешивались во внутренние дела племен.
Тяжесть налогов увеличивалась существованием откупной си-
стемы и большими косвенными налогами. Сбор их производил-
ся с помощью специальных племен махзен, которые сами были
за это освобождены от их уплаты. Племена махзен были рас-
селены двумя полосами — по границе прибрежной равнины и по
границе с Сахарой. Несмотря на малочисленность, янычары
умудрялись держать под своим контролем страну, умело ис-
пользуя межплеменные противоречия и зависимость населения
от торговли, установив контроль над рынками и дорогами, ис-
пользуя систему заложников. Однако степень подчинения раз-
личных районов была разной — от регулярно уплачивающих
подати до полузависимых, находящихся в союзе или практиче-
ски номинально признающих власть дея. Реальная власть деев>
распространялась на 7б часть территории современного Алжира.
В начале XIX в. алжирское государство переживало упадок.
Пиратство практически прекратило свое существование, не-
когда могучий флот состоял лишь из нескольких мелких ветхих
судов. Значительно сократилось население г. Алжира и других
городов — резко упало количество пленных, число ремесленни-
ков, янычар. Естественная убыль янычар ранее пополнялась
за счет рекрутов, набираемых в Турции. Однако в начале XIX в.
из-за отсутствия средств рекруты почти не набирались. Числа
их не хватало даже для полноценной обороны столицы [188,
с. 34].
Сокращение доходов от пиратства заставило деев искать
другие источники доходов. Увеличение налогового гнета вызва-
ло в начале XIX в. ряд крупных восстаний, возглавленных ре-
лигиозными братствами. Так, восстание 1803—1813 гг. яныча-
рам удалось подавить лишь с большим трудом.
В начале XIX в. население Алжира составляло около 3 млн.
человек [310, с. 306—307]. Оно состояло в основном из араб-
ских и берберских племен, в значительной мере смешавшихся
между собой, за исключением горных областей, где сохранился
берберский язык (около 30% населения). Основная масса на-
селения говорила по-арабски или была двуязычна. По образу
жизни население делилось на кочевников и оседлых земледель-
цев. Прибрежная равнина Телль, оазисы и горные долины Ка-
билии были заселены оседлыми, возделывавшими зерновые
в прибрежной зоне, финиковую пальму в оазисах и занимав-
14
шимися садоводством и выращиванием оливок в горных долинах.
В степных районах и в Сахаре было распространено кочевое
и полукочевое скотоводство. Степень кочевания зависела от воз-
можностей богарного земледелия. Обычно, закончив весенние
посевы, полукочевые племена перегоняли стада на летние паст-
бища, а осенью возвращались, чтобы снять урожай. Вблизи
оазисов кочевники пасли скот жителей оазиса, получая за это
часть урожая. Иногда часть племени кочевала, в то время
как его другая часть (обычно бедняки, не имевшие достаточно-
го количества скота для кочевой жизни) вела полуоседлый об-
раз жизни или же оставалась постоянно вблизи посевов. Су-
ществовал большой диапазон кочевок по длительности и рас-
стояниям и множество переходных форм между земледелием
и кочевым животноводством.
При средней плотности населения 10 человек на 1 кв. км в
плодородных долинах она составляла 25—30 человек, а в Ка-
билии — до 75 человек на 1 кв. км [265, с. 271} Необходимость
постоянного отходничества у кабилов в связи с нехваткой зе-
мель заставляла их уходить в города или наниматься на сель-
ские работы в качестве издольщиков (они составляли до 20%
хаммасов — издольщиков за Vs часть урожая) и использовалась
правительством дея как один из рычагов для влияния в Каби-
лии. Миграции ускоряли смешение и арабизацию населения.
Лишь 5—6% населения жило в городах, которые представ-
ляли собой административные центры турецких властей, цент-
ры цехового ремесла и торговли. В г. Алжире проживало око-
ло 30 тыс. человек, в Константине —25 тыс. Большая часть го-
родов были базами небольших янычарских гарнизонов, нес-
ших полицейские функции и населенных 1—3 тыс. человек [305,
с. 988].
Население городов делилось на замкнутые корпорации.
Так, в г. Алжире в начале XIX в. жило 4 тыс. турок-янычар
(всего в стране их было 8,7 тыс.) и 2—3 тыс. кулуглу—потом-
ков турок от смешанных браков, не пользовавшихся привилегия-
ми турок [201, с. 11]. Самой крупной группой были мавры (12-
16 тыс.)—потомки андалусцев, изгнанных с Иберийского полу-
острова после завершения Реконкисты. Это была наиболее
образованная группа населения, занимавшаяся ремеслами, тор-
говлей, свободными профессиями. В городе жило 5 тыс. евреев —
торговцев и ремесленников, посредников в торговых отношениях
между всеми этническими группами. Среди пришлого населения
были мзабиты, бискрийцы, лагуатцы, кабилы, негры. Выходцы
из внутренних областей страны составляли не более V2o части
жителей [246, с. 219]. В XVII—XVIII вв. в Алжире проживало
много десятков тысяч христиан пленных, в XIX в. их почти не
было [188, с. 24]. Каждая группа горожан жила своим изолиро-
ванным кварталом, практически не смешиваясь. Общались они
на лингва франка — жаргоне из смеси французских, арабских,
испанских, итальянских и турецких слов.
15
Ремесло в городах в начале XIX в. было в упадке. По срав-
нению с XVII в. число мастерских в стране сократилось в
8 раз '[208, с. 12]. В самом городе Алжире на починке судов
работали европейцы; используемое янычарами оружие было
привозным. Существовали цехи ювелиров, ковроделов, ткачей,,
портных [188, с. 186]. Племена имели своих ремесленников,
обеспечивавших их нужды. Определенных успехов ремесло до-
стигло лишь в Кабилии, где делали огнестрельное и холодное
оружие, было развито ткачество, кузнечное и ювелирное дело.
Собственно алжирского купечества не было. В крупной тор-
говле основную роль играли иностранные компании и еврей-
ские торговые дома. Дей сам участвовал в их торговых делах
как поставщик зерна и покровительствовал им. Старейшие дома
евреев Бакри и Бузнака, например, были настолько богаты, что
оказывали влияние на выборы дея [206, с. 382]. Большое зна-
чение сохраняли внутренние рынки, на которых во время коче-
вок скотоводов в земледельческие районы племена обменивали
излишки своих товаров. Объем внешней торговли был довольно
велик. В начале XIX в. импорт из стран Европы оценивался
в 1,2 млн. фр., из которых на долю Англии приходилось
500 тыс фр., а на долю Франции— 100 тыс. фр. Экспорт шел
в основном в Марсель, Ливорно и Геную — шерсть, кожа, воск,
сухие фрукты — и оценивался в 272 тыс. фр. [275, с. 196—197].
Поддерживалась караванная торговля с соседними мусульман-
скими странами, прежде всего с Марокко и Тунисом. Из Ма-
рокко шли оружие и ткани в обмен на шерсть. Центром торгов-
ли с Марокко был г. Тлемсен, с Тунисом — Константина. Одна-
ко общий торговый баланс Алжира был отрицательным. Так,
в 1822 г. дефицит Алжира составил 1 млн. фр. [201, с. 27].
В начале XIX в. в стране существовало несколько видов зем-
левладения. Верховным собственником всех земель считалось
государство, которое получало ренту от пользователей наделов
в виде налогов. На части земель хозяйство велось непосредст-
венно государством. Такие земли назывались бейлик. Это были
в основном крупные латифундии, обрабатываемые издольщика-
ми. Латифундиями трех беев, аги оджака и самого дея была
занята 7з всех обрабатываемых земель. Значительная часть зе-
мель бейлик сдавалась в аренду (азель) и имела различные
формы обработки — издольщина, натуральные поставки (джеб-
ра), денежная оплата (мтаа), содержание войск бея (азиб)
и др. По происхождению к ним были близки владения круп-
ных феодалов (хауш).
Однако большая часть земель в стране находилась в общин-
ном пользовании скотоводческих племен или землевладельче-
ских общин и называлась ары. Она представляла собой общин-
ные пастбища или неотчуждаемые семейные наделы землевла-
дельцев.
На прибрежной полосе и в долинах рек (наиболее плодород-
ные земли) была широко распространена частная собственность
16
на землю (мульк). Существовало множество форм аренды и
субаренды этих земель как в крупных латифундиях, так и в не-
больших наделах. Значительная часть земель мульк возникла
путем отчуждения феодалами в свою пользу земель бейлик и
распродаж казначейством земель, конфискованных у племен.
Зыбкость прав на такую собственность, не гарантированных
от произвола властей, побуждала многих владельцев обращать
свое имущество в хабус — неотчуждаемое имущество, принад-
лежащее религиозным братствам или благотворительным уч-
реждениям и мечетям. Учреждение хабуса играло большую
роль для мелких земледельцев, позволяя спасти собственность
от отчуждения (например, за долги) или от конфискаций, и
зачастую оговаривалось пожизненным правом пользования для
владельца. К середине XIX в. земли хабус составляли около
половины всей обрабатываемой площади [151, с. 92]. Эти зем-
ли чаще всего сдавались в аренду с выплатой ее в виде на-
туральных повинностей и работ (тувиза).
Обработку крупных латифундий всех видов земель осущест-
вляли обычно издолыцики-хаммасы. Они использовали семе-
на, рабочий скот и инвентарь владельца земли и получали за
это Vs урожая. Если хаммас пользовался жильем хозяина, его
источниками воды или брал ссуду зерном для питания, его до-
ля сокращалась до 1/7—Vs части, на что было трудно прокор-
миться даже в урожайные годы. Доля хаммасов в сельском
населении достигала половины [246, с. 226], что свидетельствует
о распространении малоземелья и безземелья среди крестьян.
Существовали и другие формы издольщины, например исполь-
щина (мгарса) в садоводстве и др.
Основная часть населения, за исключением немногочислен-
ных иудеев и христиан в городах, исповедовала мусульманство.
Однако правящая янычарская верхушка была суннитами хани-
фитского толка, а основная часть жителей — маликитами, бо-
лее строгими в исполнении предписаний ислама. На юге стра-
ны значительной группой были ибадиты (мзабиты), Все эти
группы молились в разных мечетях, подчинялись разным судь-
ям и законоведам, различным полициям. Влияние духовен-
ства было очень велико, усиливаясь ролью духовенства как
руководителей мечетей, распорядителей имущества хабус и ру-
ководителей обучения учащихся. Имущественное положение ду-
ховенства в зависимости от его принадлежности к разным тол-
кам было весьма различно.
Среди населения была широко распространена вера в свя-
тых — марабутов, в их способность непосредственного общения
с богом (барака). Большая часть марабутов возглавляли рели-
гозные братства и жили в завийях, которые представляли од-
новременно духовный центр, школу и странноприимный дом.
Руководители братств (мукаддам) имели огромную власть,
так как входившие в них братья (хваны) давали обет беспре-
кословного подчинения руководителям братства. Братства рас-
2 Зак. 464 1Г
полагали военными силами, землями и имуществом хабус. Влия-
ние марабутов усиливалось правом посредничества в межпле-
менных спорах и конфликтах с властями, наблюдением за по-
рядком на рынках.
Братства различались доктринами. Так, Кадырия пропове-
довала объединительный характер ислама, Деркава — аскетизм
и т. д. Соперничество братств (их насчитывалось 23, из них
5 — крупных) друг с другом за влияние позволяло янычарам
использовать их, чтобы сохранить свою власть в стране. Яныча-
ры освобождали некоторые «сговорчивые» братства от поборов,
поддерживали часть марабутов [209, с. 211; 188, с. 81]. Однако
в целом братства были тесно связаны с племенной массой, от
благосостояния которой зависели их доходы. Поэтому они обыч-
но выступали выразителями интересов племен и возглавляли
их борьбу с янычарскими властями, носившую, как правило, ре-
лигиозную окраску. В конце XVIII — начале XIX в. под руко-
водством марабутов развернулся ряд восстаний. Так, с 1802 по
1813 г. братство Деркава во главе с марабутом Бен Шерифом
возглавило широкое восстание населения. В 1810—1815 гг. ма-
рабуты братств Деркава и Тиджания возглавили восстание в
Большой Кабилии. Вплоть до захвата страны французами в
1830 г. это движение не было окончательно подавлено.
Вместе с тем современники отмечали отсутствие у алжирцев
религиозного фанатизма. Берберы-горцы скорее формально со-
блюдали религиозные предписания. Несколько глубже релиоз-
ное чувство было у сельских жителей-кочевников, но и у них
культ святых в значительной мере заменял формальный ислам.
Лишь в городах среди мавров вера была наиболее ревностна.
Путешественники, побывавшие в Алжире в начале XIX в.,
отмечали высокий процент грамотности населения (выше, чем
во (Франции того времени) и большое число школ при мечетях
в городах, в завийях, в племенах. Там изучались Коран и ком-
ментарии к нему, грамматика, стихосложение, право, математи-
ка, астрономия, история и медицина. В Алжире, Константине,
Тлемсене и Мазуне были университеты.
В начале XIX в. Алжир представлял собой пеструю смесь
различных социальных укладов и множества переходных меж-
ду ними форм. В различных районах большее распростране-
ние получили те или иные уклады. На приморской равнине и
землях вокруг городов преобладали феодальные отношения.
Очень велико здесь было имущественное неравенство: крупные
феодалы в этих районах сосредоточивали до 5 тыс. га земель,
в то время как в среднем на семью приходилось по 5—6 га
[309, т. 1, с. 217, 232; 234, с. 22]. Во внутренних степных райо-
нах преобладали отношения патриархально-общинные, а земли
представляли собой в первую очередь коллективные пастбища
племен. Во главе племени стоял шейх, избираемый общим со-
бранием племени. Однако фактически шейхи избирались всегда
из наиболее богатого и влиятельного рода. Шейх решал вопро-
18
сы войны и мира, командовал военными силами племени, лишь
в наиболее важных случаях советуясь с племенной верхушкой.
Он ведал распределением пастбищных земель и источников
воды, в его руках находились также судебные функции. Шейх
получал плату за сдачу в аренду части земель племени, рас-
поряжался доходами от надзора за рынками и поборами, взи-
маемыми с оседлого населения. Шейхи племен имели личные
дружины, которым выплачивали жалованье и которые зачастую
набирались из выходцев из других областей. Наличие дружины
позволяло им подчинять рядовых соплеменников [87, т. 1,с. 422].
Племенные ополчения использовались шейхами для набегов на
соседние племена, большая часть добычи которых поступала
в распоряжение племенной верхушки. По традиции шейх дол-
жен был оказывать помощь бедным соплеменникам. На деле
бедняк, получивший помощь от шейха, становился обычно вме-
сте с семьей его слугой. Кроме того, шейхи часто раздавали
во временное, пользование часть своего скота за поставки мо-
лока, масла и т. д.
Племя, насчитывавшее от 500 до 40 тыс. человек, включало
помимо шейхской верхушки более бедные и слабые роды, союз-
ников, клиентов, покровительствуемых. Положение самих пле-
мен было очень разным. Уже в средние века между племена-
ми и внутри их существовали отношения господства и подчи-
нения, указывавшие на значительные социальные различия.
Важнейшим различием в положении племен была уплата ими
налогов. Свободные кочевые племена с презрением относились
к податным племенам райя, считая уплату налогов подтвержде-
нием порабощенного положения племени. Уже в средние века
правители принимали к себе на службу отдельные сильные пле-
мена, которые составляли важную часть его армии и рассмат-
ривались как его союзники. За военную службу, поддержание
внутреннего порядка и сбор налогов с податного населения
райя эти племена (махзен) освобождались от уплаты налогов
и получали фискальные и земельные пожалования феодального
характера. Племена махзен постепенно превращались в наслед-
ственную касту воинов, являясь одновременно коллективными
феодалами по отношению к податному населению. Верхушка
податных полукочевых племен находилась в зависимости от
центральных властей и была их представителем в племени.
Племена поставляли людей в войско султана. Разобщенность
племен помогала правителям удерживать над ними власть.
Положение полукочевых податных племен и земледельческо-
го населения не было одинаковым. Кочевые племена несли воен-
ную службу, имели оружие и умели им владеть. Обложение их
налогами также было разным. Наблюдались случаи, когда го-
рода, находившиеся на территории сильного племени, были за-
висимы от них. Наряду с этим были племена, зависимые от го-
родов. Земледельческим племенам кочевники навязывали свое
«покровительство» и требовали за него дань. Но в то же время
2*
19
сильные оседлые племена облагали кочевников данью за про-
ход по их землям для закупки зерна осенью.
Вместе с признаками развивающегося феодализма в племе-
нах сохранились многие формы патриархальных отношений —
совместный перегон скота, взаимопомощь сородичей и т. д.
Шейхская верхушка была заинтересована в их консервации, так
как это давало им возможность эксплуатировать соплеменников
под видом родо-племенной помощи. Шейхи стремились поддер-
живать чувство единства племени, что помогало сглаживать про-
тиворечия, возникавшие на почве имущественного и социального
неравенства. Все современники отмечали, что в стране существо-
вала чрезвычайная сложность подчинения и власти между пле-
менами.
В горных областях внешне полностью господствовала пат-
риархальность— сохранялась большая родственная семья и все
свойственные ей обычаи и институты: кровная месть, племен-
ное покровительство и т. д. Решение всех общеплеменных во-
просов происходило на общем собрании (джемаа) всех чле-
нов племени, на котором избирался шейх (амин), который был
одновременно и военачальником. Джемаа собиралась регуляр-
но и решала вопросы войны и мира, величины местных нало-
гов, необходимость общественных работ. Сохранялась взаимо-
помощь в труде, совместная обработка части земли, доход от
которой предназначался на общие нужды [308, с. 136]. Груп-
па семей избирала тамина, который являлся ее представителем
при амине. Обычно в деревне бывало два клана (софф), кото-
рые боролись за выдвижение своего кандидата на должность
амина.
Однако внутри племени существовало резкое имущественное
неравенство. Так, в области Константины годовой доход боль-
шей части семей не превышал 1 тыс. фр., в то время как
40 семей имели по 4 млн. фр. [229, с. 19—20; 263, с. 147]. Фак-
тически племенем управляли представители одних и тех же
богатых и влиятельных семей *[225, с. 16]. В ряде случаев
власть шейхов приобрела уже наследственный характер. Круп-
ные феодалы имели свои личные дружины, единолично распо-
ряжались обработкой земель, сбором налогов и даже жизнью
своих подданных [311, с. 18].
Определенное тормозящее влияние на уровень социальных
отношений оказывало сохранение в Алжире рабства. Оно име-
ло формы государственного и частного в городах и внутрипле-
менного у кочевников. В период расцвета пиратства в XVII в.
основная масса рабов состояла из захваченных в плен хри-
стиан и составляла до ’Д жителей г. Алжира. Значительная
часть из них перешла в дальнейшем в ислам, так как это да-
вало пленным возможность личного освобождения. В XVIII в.
в г. Алжире было до 30 тыс. (из 117 тыс. жителей) таких «но-
вообращенных» [246, с. 173]. Основная масса рабов состояла
из негров, которых поставляли на юг страны туареги (в Гада-
ло
мес и Тафилалет). Их было больше всего в Константине и на
юге, в Бискре. Рабы использовались как гребцы на галерах,
на работах в порту, как ремесленники, в качестве домашних
слуг, в садах и на латифундиях вблизи городов. Во внутрен-
них районах их почти не было. У крупных феодалов они жили
в качестве домашних слуг и почетной стражи [59, с. 18; 307,
с. 251—256]. В начале XIX в. рабы были скорее престижной
собственностью, чем существенным элементом производственных
отношений.
В начале XIX в. в Алжире существовала множественность
форм социальных связей и производственных отношений с пре-
обладанием феодальных отношений на различных стадиях раз-
вития наряду с сохранением патриархальных отношений и мно-
жества переходных между ними форм. Характерной особен-
ностью Алжира было также то, что классовые и социальные
противоречия были здесь скрыты под традиционными связями
неэкономического характера. Так, борьба податного населения
против эксплуатации племенами махзен носила форму меж-
племенных междоусобиц. Борьба внутри племен против гнета
феодалов выступала в виде борьбы кланов и родов. Отноше-
ния между городом и деревней приобретали форму вражды к
представителям других религиозных и этнических групп. А про-
тиворечия между властями и местным населением имели ха-
рактер различий между ханифитами и маликитами.
Глава 2
ОТНОШЕНИЯ АЛЖИРА И ФРАНЦИИ.
ВОЕННАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ 1830 г.
Алжир издавна был тесно связан торговыми отношениями
с Францией. С XVI в. Франция назначала в Алжир своего кон-
сула и имела на побережье ряд пунктов, где французские куп-
цы покупали кораллы, лошадей, кожи, воск, шерсть и пшени-
цу. Своего расцвета эта торговля достигла в XVIII в., когда
французское Общество африканских концессий получило
(с 1714 г.) право свободно вывозить из Алжира пшеницу. В те-
чение второй половины XVIII в. капитал этой компании вырос
в 4 раза (219, с. 589—590]. Договор о торговле, регулярно во-
зобновлявшийся до начала XIX в., давал французским судам
не только охрану от нападений пиратов, но и предоставлял им
право заходить в гавань Алжира без досмотра.
В конце XVIII — начале XIX в. во Франции происходила
промышленная революция. Однако продукция развивающейся
промышленности не находила достаточного сбыта внутри стра-
ны, которая продолжала оставаться аграрной, а на внешних
21
рынках не выдерживала конкуренции с Англией. Уже в конце'
XVIII — начале XIX в. Франция пережила первые частичные
кризисы, вызванные перепроизводством товаров и отсутствием
рынков сбыта. Борьба за них с главным соперником француз-
ской буржуазии — Англией — была основой внешней политики
Наполеона Бонапарта. Завоевав Италию и выйдя на Балканы,
Наполеон рассчитывал захватить территории вассалов Осман-
ской империи (одним из которых был Алжир), утвердиться на
южном берегу Средиземного моря, оккупировать Мальту, Иони-
ческие острова и создать цепь государств в Албании, Македо-
нии, Эпире и Фессалии под протекторатом Франции. Осущест-
вление этого плана превратило бы Средиземное море во «фран-
цузское озеро» [181, с. 85], позволило бы создать могуществен-
ную колониальную империю и перекрыть пути, связывающие
Англию с ее колониями. Несмотря на крах похода в Египет,
с которого решил начать Наполеон, и бесконечные кровопро-
литные сражения в Европе, он не оставлял мысли об утвер-
ждении на берегах Средиземного моря.
В период Директории (1797—1798) Франция получила из
Алжира в долг через торговые дома Бакри и Бузнака крупные
поставки хлеба для снабжения итальянского и египетского
походов Наполеона. В поставки были вложены и личные день-
ги дея. Долг этот был погашен лишь частично, причем сам дей
не получил своих денег. После высадки Наполеона в Египте
дей долго оттягивал объявление войны Франции, как того тре-
бовал от него султан Селим III, надеясь получить свои день-
ги. Объявив о разрыве отношений с Францией в 1798 г., уже
в 1800 г. он подписал с Францией новый договор.
В 1801 г. алжирские пираты взяли в плен два небольших
неаполитанских брига, на которых перевозилось продовольствие
для французской армии. В ответ французская эскадра начала
блокаду побережья, а Наполеон направил дею Мустафе ульти-
матум с требованием освободить неаполитанцев. «Если вы от-
кажетесь дать мне удовлетворение, я высажу 80 000 человек
на вашем берегу и уничтожу ваше регентство»,— писал ему
Наполеон [296, с. 308]. Французские требования были немед-
ленно удовлетворены: дей не хотел войны и все еще ожидал
от Франции уплаты долга. С другой стороны, военные действия
в Европе не позволили и Франции организовать экспедицию.
В 1805 г. Наполеон дважды писал адмиралу Декре о подго-
товке к захвату Алжира, предполагая, что экспедиционный
корпус может возглавить его брат Жером. Но дей и на этот
раз удовлетворил все требования и ликвидировал предлог для
начала военных действий [72, с. 618]. Поражение французского
флота при Трафальгаре в 1805 г. имело большое влияние
на колониальную политику Франции. Французский флот ока-
зался запертым в портах, Франция начала терять свои коло-
нии. Французские концессии в Алжире были отобраны и пере-
даны англичанам. Однако в беседах с Александром I в Тиль-
22
зите в 1807 г. и в Эрфурте в 1808 г. Наполеон при обсуждении
вопроса о разделе Османской империи твердо причислял Се-
верную Африку к своим будущим владениям [251, т. 2, с. 286—
287]. В начале 1808 г. Наполеон вновь предложил адмиралу
Декре «обдумать экспедицию в Алжир» и для осуществления
ее провести детальную разведку. «Готовьте экспедицию в Ал-
жир как морскую, так и сухопутную,— писал он.— Утверждение
в этой части Африки позволит думать об Англии» (355, с. 309;
181, с. 16]. В Алжир был послан капитан Бутен — опытный
инженер, руководивший инженерной подготовкой многих евро-
пейских военных кампаний. Он представил детальный доклад
о состоянии военных сил, всех фортов и укреплений, удобном
месте и сроках высадки, способах атаки и т. д. Однако пора-
жение в Испании и особенно война и поражение в России по-
требовали от Франции такого напряжения сил, что осуществле-
ние планов захвата побережья Северной Африки пришлось
отложить.
После поражения Наполеона и Реставрации интерес к Ал-
жиру и мечты о его захвате сохранились. Одним из самых удоб-
ных предлогов для вмешательства во внутренние дела Алжира
продолжал оставаться вопрос о борьбе с пиратством. Посколь-
ку алжирский флот состоял лишь из нескольких старых кораб-
лей, борьба с пиратством была удобным способом усилить свои
позиции. Именно поэтому на Венском конгрессе 1815 г. Фран-
ция’ и Англия не смогли договориться о каких-либо совмест-
ных действиях по этому вопросу. Державы предпочитали вы-
ступать поодиночке, заставляя бомбардировками г. Алжира
предоставлять им привилегии.
Чтобы лишить европейские державы повода для вмешатель-
ства, дей воспретил в 1816 г. корсарство и официально отме-
нил рабство христиан. Несмотря на это, пресса Франции про-
должала бурную кампанию против пиратства, которая усили-
лась после экономического кризиса 1825 г., довольно тяжелого
для Франции.
Наиболее тесные связи с Алжиром поддерживали торговые
фирмы г. Марселя: торговая палата Марселя владела ’/ч ак-
ций «Компани руаяль д’Африк». Свертывание торговли с Ле-
вантом и утрата колоний в Америке и Индии толкали марсель-
цев к активизации попыток захвата Алжира. Марсельцы на-
стойчиво подчеркивали стратегическое, значение Алжира, его бо-
гатство, относительную легкость захвата.
В поисках предлога для вооруженного вмешательства Фран-
ция предъявила дею ряд ни на чем не основанных требований
(в том числе признать ее власть над племенами, проживавши-
ми вблизи французской торговой фактории), поддержала в
.1824 г. восставшие против дея племена в Кабилии, а в 1825 г.
начала постройку укрепленной крепости в Ла-Кале в нарушение
существовавшего договора. В ответ дей приказал разрушить
начатые укрепления, предоставил право торговли испанцам и
23.
мальтийцам в районах, где ранее торговали только французы,,
и выдал новую торговую концессию англичанам. Эти конфликты
умышленно раздувались консулом П. Девалем. Обращения дея
с просьбой замены этого консула, который пользовался очень
сомнительной репутацией, намеренно игнорировались француз-
ским министерством иностранных дел. 25 апреля 1827 г. на
приеме иностранных послов Деваль вывел дея из себя оскор-
бительным ответом. Дей ударил его опахалом и запретил по-
являться при дворе, предупредив одновременно остальных пос-
лов, что конфликт имеет чисто личный характер. Первоначаль-
но ни посол Деваль, ни дей не расценивали это событие серьез-
но. Лишь через шесть недель Франция решила использовать
инцидент и передала дею меморандум, содержащий требования
унизительного извинения, которые дей не мог принять.
В июне 1827 г. Королевский совет Франции объявил о нача-
ле военных действий, а французская эскадра приступила к бло-
каде побережья. В октябре алжирский флот из 11 небольших
судов вышел в море для боя с французской эскадрой *. Дей
Хусейн сулил своим морякам богатые награды в случае побе-
ды, но это не могло изменить соотношение сил. Атака ветхих
судов алжирцев была отбита, суда вернулись в порт Алжира
и больше уже не решались выходить в море. Блокада побе-
режья продолжалась, но оказалась дорогостоящим и неэффек-
тивным средством, а прекращение торговли вызвало недоволь-
ство торговых фирм Марселя.
Французские планы захвата Алжира не встречали сопро-
тивления в европейских столицах, за исключением Лондона.
Несмотря на резкие угрозы войны со стороны английской прес-
сы, во Франции понимали, что подавление восстаний в Бом-
бее, Мадрасе и Декане и опасение новых выступлений в Индии
не позволят Англии реально вмешаться в осуществление фран-
цузских планов. Однако, опасаясь осложнений внутри своей
страны в связи с крупными военными расходами, французское
правительство попыталось сначала добиться желаемого чужи-
ми руками. В октябре 1829 г. были начаты переговоры с пра-
вителем Египта Мухаммедом-Али, которому предложили за
10 млн. фр. завоевать все южное побережье Средиземного мо-
ря, оставив себе Ливию и Тунис, а Алжир передать под управ-
ление Франции. Мухаммед-Али надеялся помимо того приобре-
сти во Франции несколько судов, так как почти весь египетский
флот погиб двумя годами ранее во время Наваринской битвы.
Однако под нажимом Англии турецкий султан (вассалом ко-
торого был Мухаммед-Али) запретил ему военные действия.
Одновременно Англия оказала на него непосредственное давле-
ние. Из-за отказа Франции поставить Египту суда переговоры
зашли в тупик и вскоре прервались.
Между тем подготовка общественного мнения во Франции
* Лучшие шесть судов алжирцев в составе турецкого флота погибли в
Наваринской битве.
24
была начата еще с начала года. В парламенте выступали де-
путаты от Марселя, отстаивая выгодность захвата Алжира, при-
зывали «очистить Средиземное море от жестоких пиратов», за-
щитить честь Франции, поруганную деем, описывали будущую
благодарность арабов. 5 февраля 1829 г. перед депутатами вы-
ступил Карл X с заявлением о «необходимости» экспедиции.
Королевское правительство надеялось ослабить недовольство
народных масс военными успехами. Его проекты поддерживали
помещики, лишившиеся во время революции своих земель и
мечтавшие приобрести их в Алжире, и военные, ожидавшие чи-
нов и денег. Однако сильна была и оппозиция планируемой
экспедиции. Промышленная буржуазия Франции была в этот
период еще слаба. Для нее на первый план выступала борьба
с внутренней реакционной политикой королевского правитель-
ства, с господством церкви и законом «о миллиардном вознаг-
раждении» для земельных собственников (что вызвало сниже-
ние государственной ренты с 5 до 3%)- Так как военные успехи
укрепили бы власть короля, промышленная буржуазия в этот
период выступала с резкой критикой экспедиции. Ее влияние
проявилось позднее, когда после июльской революции 1830 г.
она решительно выступила за сохранение и расширение ко-
лонии.
5 марта 1830 г. Палата, несмотря на резкую критику оппо-
зиции и либеральной печати, одобрила проект кампании. Дею
Алжира был направлен ультиматум, требовавший распростра-
нения на Алжир режима капитуляций. Дей отклонил эти тре-
бования, а корабль, их доставивший, был обстрелян береговой
артиллерией, что было немедленно использовано для ускорения
вторжения. Первоначальный срок подготовки экспедиции был
сокращен почти втрое благодаря деятельности марсельских
фирм, взявших на себя оснащение экспедиции. В течение трех
месяцев в Марселе подготовкой экспедиции занимались 4 тыс.
рабочих, 2 тыс. находились на морской службе, 2 тыс.— на ре-
монте судов, 5 тыс. были набраны в матросы [224, с. 43]. За-
купки снаряжения и ремонт судов были выполнены очень быст-
ро: марсельцы боялись упустить момент.
Английское правительство пыталось в последний момент до-
биться от Франции обязательства не создавать в Алжире ко-
лонию, но, обещая посоветоваться о будущем страны, Франция
отказалась закрепить какие-либо обязательства на бумаге. Уг-
роза новых выступлений в Индии и нарастание движения за
реформы внутри страны повели к тому, что Англия лишь смогла
побудить Турцию срочно направить в Алжир своего представи-
теля Тахир-пашу, который должен был сместить дея Хусейна
и пойти на любые уступки Франции, чтобы не допустить ее ут-
верждения в Алжире. Сначала отъезд Тахир-паши был задер-
жан французским посольством в Стамбуле, которое тянуло
с выдачей ему письма к командующему блокадой побережья
о пропуске в Алжир, затем его задержали в Тунисе. И наконец,
25
его корабль был перехвачен у берегов Алжира французской
эскадрой и торжественно препровожден в Тулон «для сообще-
ния французскому правительству о целях своей миссии», в то
время как французская эскадра уже двинулась к Алжиру [299,
с. 41—42).
Экспедиционный корпус состоял из 37,3 тыс. человек, флот—
из 675 кораблей (транспортные суда, военные корабли эскор-
та). Для организации экспедиции были использованы материа-
лы наполеоновского разведчика Бутена. 14 июня 1830 г. флот
подошел к п-ову Сиди-Фарруш и начал высадку десанта. Фран-
цузы, так много писавшие о борьбе с пиратством, осуществля-
ли высадку под руководством корсара из Ниццы Жозефа Ба-
вастро, который хорошо знал побережье и получил за свою по-
мощь права французского гражданства, чин морского офицера
и орден {296, с. 326—327]. Сопротивление нескольких неболь-
ших батарей было легко подавлено, отряды войск дея отбро-
шены.
Дей Хусейн, ожидавший лишь очередной бомбардировки, на-
чал срочно собирать силы, отправив своего зятя Ибрагима за
помощью к беям областей Орана и Константины. Обратился он
за помощью и к соседним Марокко и Тунису, но получил лишь
пожелания успеха. Силы дея (гарнизон г. Алжира, контингенты
Орана и Константины и небольшое число кабильских стрел-
ков, которыми командовал Ибрагим) составляли около 30 тыс.
человек [72, с. 290]. Этими войсками он решил атаковать фран-
цузские войска, ожидавшие разгрузки артиллерии на плато
Стауэли. Утром 19 июня, используя густой туман, отряды бея
Константины Ахмеда атаковали левый фланг французов, за-
нимавший трудную для обороны позицию, смяли первые ряды
французов и даже захватили знамя одного из полков. Однако'
французы ввели в бой резервы, отбросили войска дея и заняли
лагерь Ибрагима. Уже в этих первых боях ярко сказалась раз-
ница в воинской подготовке, дисциплине и особенно вооружении
у французов и алжирцев. Потери янычар составили 3 тыс. че-
ловек, французов — 500 человек [299, с. 44; 62, с. 34). После
сражения значительная часть племенных ополчений вернулась
по домам. Ибрагим с остатками войска пытался атаковать фран-
цузов у Сиди-Халифа, но вновь был разбит. Французы продви-
нулись до высот Бу Зариа, в 5 км от г. Алжира, откуда могли
держать под обстрелом единственное укрепление на пути к го-
роду— форт Императора (Султан-Кале).
Оборона г. Алжира была рассчитана на отражение атаки
со стороны моря. Тут были 12-футовые стены высотой в 30 фу-
тов, наиболее укрепленные форты с артиллерией (до 400 ору-
дий) [335, № 19, 1830, с. 4; 181, с. 255—266]. Со стороны же
суши существовало всего два форта, один из которых был в:
развалинах. По прибытии осадного парка высоты Бу Зариа бы-
ли легко заняты, а 4 июля началась осада форта Императора.
Стены форта были разбиты, орудия быстро подавлены. Защит-
23
пики упорно сопротивлялись и погибли, подорвав пороховой
погреб.
В тот же день дей Хусейн предложил начать переговоры, со-
глашаясь на любую контрибуцию, лишь бы французы вывели
свои войска. Вслед за ним во французский лагерь явились пред-
ставители Дивана, предлагая убить дея и удовлетворить все тре-
бования. Напуганный слухами о предложении Дивана и не рас-
считывая на поддержку населения, которое он боялся воору-
жить, чтобы оно не изгнало его самого, дей хотел лишь сохра-
нить жизнь и имущество. Он принял условия капитуляции
и 5 июля официально сдал город, получив право выехать
с семьей в Неаполь, а затем в Турцию. Те же возможности бы-
ли предоставлены и янычарам. Французы захватили государст-
венную казну (487 млн. фр.), которая одна покрыла затраты
на экспедицию, артиллерию, военные запасы, продовольствие
и т. д. (72, с. 330—331].
Военный успех не изменил внутреннего положения Фран-
ции. Королевское правительство Карла X было свергнуто июль-
ской революцией через три недели после высадки. Две трети
экспедиционного корпуса вернулось во Францию. Перед новым
правительством сразу же встал вопрос о будущем Алжира. Са-
мую активную роль вновь сыграла буржуазия Марселя, требо-
вавшая удержать и расширить новую колонию. Депутаты Мар-
селя выступали в парламенте, торговцы Марселя направляли
в него петиции, обращались за поддержкой к торговым пала-
там других городов, финансировали прессу, представитель Мар-
селя вошел в состав комиссии 1833 г., решавшей судьбу Алжи-
ра. Торговля с Алжиром с 1831 по 1845 г. возросла в 14 раз
и возродила процветание Марселя [224, с. 219]. По требова-
ниям торговой и промышленной буржуазии Франции Алжир
был официально объявлен в 1834 г. ее колонией.
Глава 3
БОРЬБА ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ
В ЗАПАДНЫХ И ЦЕНТРАЛЬНЫХ ОБЛАСТЯХ
Начало сопротивления (1830—1834)
Племена, населявшие Алжир, первоначально расценили
взятие г. Алжира французскими войсками лишь как пораже-
ние турецких властей, с гнетом которых они вели долгую борь-
бу. Сразу же после падения г. Алжира начались выступления
против власти янычар во внутренних районах. Пока французы
находились в г. Алжире, окрестные племена даже готовы были
торговать с ними. Но первая же попытка французов организо-
27
вать поход в глубь страны и занять г. Блиду (23 июля 1830 г.)
была отбита местными племенами. В тот же день посланцы
нескольких племен побережья собрались в Бордж-Тементфу,
чтобы объявить «священную войну» захватчикам, и направили
гонцов к племенам внутренних районов.
2 августа французы взяли десантом с моря г. Бон. Местные
племена организовали против них многочисленные атаки, а за-
тем полностью блокировали город.
В ходе борьбы против захвата страны начали складываться
центры организованного сопротивления. В области Константи-
ны его возглавил бей Ахмед, в области Титтери — бей Бу
Мезраг. Во главе сопротивления Оранской области встал мара-
бут племени хашим, мукаддам братства Кадырия Махиддин,
вокруг завийи которого в предыдущие годы объединялись бор-
цы с гнетом янычар.
В первое время французские войска больше всего беспокои-
ли действия бея Бу Мезрага, организовавшего многочисленные
атаки французских постов вокруг г. Алжира. Поэтому следую-
щий поход шеститысячной французской колонны был направ-
лен к столице бейлика Титтери — г. Медеа. Под Блидой колон-
на была атакована алжирцами и понесла чувствительные потери:
(до 300 человек), однако заняла город, покинутый жителями..
Во время следующего боя, в ущелье Музайя, французам уда-
лось захватить в плен Бу Мезрага и заставить алжирцев отой-
ти. Французы заняли г. Медею и оставили в нем гарнизон.
Но как только основные силы французов вернулись в г. Алжир,
гарнизоны Медеи и Блиды были осаждены племенами.
Так как у французов не было сил, чтобы вести одновремен-
но военные действия во всех трех областях, были начаты пере-
говоры с беем Туниса об уступке ему области Константины на
условиях ежегодной дани в 1 млн. фр., признании верховной
власти Франции и размещении французских гарнизонов в пор-
товых городах. Бей Орана Хасан, осажденный окрестными пле-
менами, сдался французам в январе 1831 г. и был отправлен
в Александрию. Вслед за тем французы подписали соглашение
с тунисским принцем Сиди Ахмедом о передаче под его управ-
ление области Оран на тех же условиях, что и области Кон-
стантины. В феврале колонна французских войск доставила в
Оран Сиди Ахмеда. Но уже через несколько недель восставшее
население изгнало его из города [62, с. 127; 194, с. 45]. Вскоре
французское правительство приняло решение вести покорение
страны своими силами, а подписанные договора не были ут-
верждены, как недостаточно- выгодные для Франции.
В июне 1831 г. сменился командующий французскими вой-
сками, который должен был начать свою деятельность с вы-
ручки гарнизона, осажденного в г. Медеа. Французские войска
были многократно атакованы алжирцами и понесли большие
потери (450 человек) [62, с. 135—136]. Успехи этих атак вдох-
новили алжирцев. Они заняли Буфарик, яростно нападали на
28
французские подразделения на равнине Митиджа вблизи г. Ал-
жира.
Племена Оранской области также перешли к активным дей-
ствиям. Махиддин выступал сторонником объединения разроз-
ненных выступлений племен еще в период правления деев в на-
чале века. Так, он, несмотря на то что был мукаддамом брат-
ства Кадырия, присоединился к восстанию против янычар, воз-
главленному соперничавшим братством Деркава. После подав-
ления восстания он был арестован, но, освободившись, вновь
начал борьбу за объединение сил, заключив союз с братством
Тиджания и наладив связи с племенами разных областей Алжи-
ра и даже Марокко. Завийя Махиддина была в начале века
центром сопротивления всяким иноземным угнетателям [216,
с. 47—49]. Вокруг нее группировались все свободолюбивые
силы вне зависимости от принадлежности к разным братствам.
Задача объединения племен для борьбы с французами ус-
ложнялась тем, что после поражения правительства деев во
внутренних областях усилилась межплеменная борьба. Махид-
дин понимал, что ему не добиться быстрого и прочного объеди-
нения племен. Не было и военачальника, который мог бы воз-
главить общие силы — сам Махиддин был для этого уже слиш-
ком стар. Поэтому он решил обратиться за поддержкой к сул-
тану Марокко Абдаррахману, духовному главе мусульман Маг-
риба, влияние которого в западной и центральной областях бы-
ло очень велико и который в 1802 и 1820 гг. помогал племенам,
восставшим против янычар. В племена области были разосла-
ны воззвания, в которых Махиддин разъяснял необходимость
обращения к султану Марокко, поскольку французским вой-
скам сможет противостоять только дисциплинированная армия,
а не ссорящиеся между собой племена, а также потому, что
султан Марокко «должен знать достаточно хорошо, что внеш-
няя опасность, угрожающая нам, может в конце концов угро-
жать и ему» [193, с. 19]. В Фес было направлено посольство
из влиятельных шейхов, которое просило султана принять
власть над племенами Западного Алжира. Султан не решился
открыто выступить против Франции, но послал в Оран своего
15-летнего племянника Мулая Али с небольшим отрядом. Ему
должен был помогать дядя, каид пограничной области Уджда.
17 ноября 1831 г. он принял присягу части племен области,
а затем разослал агентов по остальным племенам с призы-
вом объединения [210, с. 121]. Однако ошибки в делах управ-
ления и корыстолюбие Мулая Али вызвали разочарование пле-
мен. Султан послал в Алжир еще одного кандидата — прави-
теля Тетуана шерифа Мухаммеда бен аль-Хамри, которого под-
держали племена махзен. Аль-Хамри попытался обосноваться
в г. Тлемсене, но цитадель города все еще занимал турецкий
гарнизон, и взять ее он не смог. Аль-Хамри выехал в Маскару,
где начал собирать в свою пользу налоги, удвоив их ставки по
сравнению с турецким периодом. Это оттолкнуло жителей, ко-
29”
торые вынудили его бежать из города и вернуться в Марокко
[201, с. 44—45; 156, с. 41].
Французские власти отреагировали на появление мароккан-
ских представителей посылкой в Танжер эскадры, которая пе-
редала султану ультиматум с требованием отозвать своего пред-
ставителя под угрозой начала военных действий. В начале 1832 г.
султан отозвал Мулая Али, который вернулся в Марокко, назна-
чив своим преемником Махиддина [210, с. 133J.
Пытаясь подавить сопротивление населения и укрепиться
на захваченной территории, французы стремились запугать его
жестокостью. «Эту страну,— считал командующий генерал Бу-
айе, которого сами французы прозвали „Петр жестокий*',— нуж-
но цивилизовать методами, стоящими вне цивилизации» [249,
с. 128]. Так, в апреле 1832 г. по приказу генерала Ровиго
французский карательный отряд полностью вырезал племя уф-
фия, на территории которого были убиты два сотрудничавших
с французами каида. Возвращаясь из этого «похода», фран-
цузы несли на остриях пик отрубленные головы. Захваченные
трофеи — женские браслеты вместе с отрубленными кистями
рук, серьги с висящими на них мочками ушей и другое были
проданы у городских ворот г. Алжира вместе с отобранным
скотом и продовольствием. Генерал Ровиго выразил «глубокое
удовлетворение проявленными войсками рвением и находчи-
востью» [62, с. 143—144]. После взятия г. Бона было перебито
племя хареза, заподозренное в краже скота [62, с. 149].
В ответ на репрессии все новые отряды алжирцев включа-
лись в борьбу. Необходимость единого руководства становилась
все очевиднее. Махиддин, который приступил к созданию отря-
дов для борьбы с французами, нуждался в обученных воинах
•и военачальнике. Первоначально он обратился к главе племен
махзен (наиболее крупные и подготовленные военные силы
в области) Мустафе беи Исмаилу, предлагая ему возглавить
общие военные силы и иметь равные с ним права. Но неудач-
ные сражения с французами в октябре 1831 г. напугали Му-
стафу, и он отказался [210, с. 134]. В апреле 1832 г. Махиддин
призвал население к «священной войне» и сформировал отря-
ды из ополчений племен, собравшихся близ его завийи на
праздник. Эти отряды перешли к активным действиям, атако-
вали форт Филипп — укрепление к югу от Орана, охранявшее
источники воды, снабжавшие город. В этих боях проявил пора-
зительную смелость и находчивость третий сын Махиддина —
24-летний Абд аль-Кадир. Он появлялся в самых опасных ме-
стах, увлекая за собой других, сумел спасти один из отрядов
алжирцев, отрезанный от основных сил и попавший под силь-
ный огонь из крепости [48, с. 92].
После завершения полевых работ и сбора урожая племена,
продолжавшие блокаду Орана, возобновили боевые действия.
В конце октября — начале ноября 1832 г. были организованы
новые атаки форта Филипп, одна из которых была проведена
30
по плану, разработанному Абд аль-Кадиром. В этом бою ал-
жирцы впервые захватили богатые трофеи без потерь, что
подняло авторитет Абд аль-Кадира не только как отважного
воина, но и как способного военачальника [48, с. 94—95].
В конце ноября 1832 г. на собрании племен близ Маскары
вновь был поставлен вопрос о необходимости единого руковод-
ства. Марабуты братства Кадырия предложили избрать сул-
таном Махиддина. Со своей стороны, последний выдвинул кан-
дидатуру Абд аль-Кадира, отличившегося в недавних боях.
25 ноября племена хашим, гараба, бану меджахер, бану аббас
и бану амер избрали Абд аль-Кадира своим вождем.
Абд аль-Кадир родился в 1808 г. в гетне Вади аль-Хаммам,
близ Маскары. Он получил хорошее мусульманское образова-
ние в завийе отца. В 1826—1828 гг. совершил вместе с отцом
паломничество в Мекку и Медину, побывал в Тунисе, Египте,
Сирии и Ираке, слушал лекции в старейшем университете
Аль-Азхар в Каире. В Египте он знакомился с реформами
и внутренним устройством этого сильнейшего в тот период араб-
ского государства. По возвращении из паломничества он про-
должал образование, изучая греческую философию, историю,
современное состояние европейских стран, литературу и меди-
цину. Любовь к науке сохранялась у него всю жизнь. Он был
отличным наездником, прекрасным военачальником и организа-
тором, проявил себя как поэт и философ.
28 ноября Абд аль-Кадир торжественно вошел с ополчением
в г. Маскару, где обратился к населению с пламенной речью
и принял присягу племен. Специальные эмиссары начали рас-
пространять в племенах воззвание, подчеркивающее необходи-
мость объединения для организации сопротивления захватчи-
кам [48, с. 161 —162].
С первых дней Абд аль-Кадир начал энергичную организа-
цию регулярных воинских частей и их обучение современным
методам боя. В военный совет были отобраны способные и знаю-
щие люди вне зависимости от их происхождения [201, с. 77].
Уже в мае на равнине Эрзебия, близ Маскары, был проведен
первый смотр военных сил.
В то время как алжирцы вели организацию регулярных
воинских частей, французские войска разбили ополчение пле-
мени гараба, взяли г. Арзев, а в конце мая атаковали ополче-
ние родного племени Абд аль-Кадира—хашим. Поэтому сразу
после смотра армия алжирцев подошла к г. Орану и начала ата-
ку французских войск с двух сторон — с левого фланга и со
стороны форта Фигие. Вначале алжирская пехота, для которой
это было первое боевое крещение, дрогнула. Тогда Абд аль-
Кадир спешился и лично повел отряды на штурм. Алжирцы
дважды провели атаки, почти лишив французов способности
сопротивляться, смяв линии стрелков и сломив каре войск.
Только с помощью артиллерии войска генерала Демишеля су-
мели глубокой ночью отойти за городские стены [194, с. 34].
Затем алжирцы устроили засаду, которая уничтожила до роты
французских стрелков и впервые взяла в плен 30 французов.
Храбрость Абд аль-Кадира и умелое руководство атаками высо-
ко подняли его авторитет. К движению присоединились ряд но-
вых племен.
Развертыванию сопротивления в области мешало скрытое
противодействие племен махзен. Формально эти племена при-
соединились к Абд аль-Кадиру, так как хранили свои запасы
зерна в занятой им Маскаре. Но в то же время они готовили
силы, чтобы выступить против него. Узнав об этом, Абд аль-
Кадпр неожиданно появился на территории племени флиттов,
разбил ополчение под командой Сиди аль-Араби, подчинил пле-
мя, а затем двинулся к г. Арзеву и, взяв его, объединил свою
территорию вплоть до гор Уарсенис.
Создаваемая Абд аль-Кадиром армия нуждалась в воору-
жении. Нужно было организовать оружейные мастерские и ар-
сенал, для чего нужна была помощь городских ремесленников.
Абд аль-Кадир решил добиться присоединения городов Тлемсен
и Мостаганем. В июне 1833 г. Тлемсен перешел на его сторо-
ну, по взять цитадель города, все еще занятую турецким гарни-
зоном, он не смог, так как у алжирцев не было осадных ору-
дий. Пока Абд аль-Кадир находился под Тлемсеном, янычар-
ский гарнизон г. Мостаганема, также занимавший цитадель
и отказавшийся сдаться алжирцам, без боя сдался французам.
В то же время трехтысячная французская колонна атаковала
племена дуайр и смала под Ораном и захватила их скот и
семьи. Абд аль-Кадир подоспел к месту сражения в последний
момент, сумел обратить в бегство французскую кавалерию и
окружил пехоту. Положение французской колонны, не имевшей
еды и питья, стало отчаянным, когда алжирцы подожгли во-
круг сухую траву. Генерал Демишель поспешно вывел на по-
мощь весь гарнизон Орана и лишь с большим трудом увел
остатки французской колонны под защиту стен Орана (194,
с. 18—19; 87, т. 1, с. 365—366]. Абд аль-Кадир вновь вернулся
в Мостаганем, но взять крепость не смог, несмотря на подкоп
и подрыв стены.
Французские войска получали продовольствие морем очень
нерегулярно и в недостаточном количестве. Понимая, что от-
сутствие снабжения должно сказаться на боеспособности фран-
цузских войск, Абд аль-Кадир запретил всем племенам вести
какие-либо торговые отношения с французами. Однако не все
они подчинились его приказу. Так, кади г. Арзева, бывший учи-
тель Абд аль-Кадира, продолжал снабжать французов скотом,
фуражом и лошадьми, несмотря на письма Абд аль-Кадира,
объяснявшего необходимость прекращения торговли, и угрозу
наказания. По приказу Абд аль-Кадира г. Арзев был взят
ополчением племени гараба. У кади было найдено письмо, до-
казывавшее, что он продался французам и даже собирался
сражаться против соотечественников. По решению военного со-
32
вета кади был казнен, что заставило остальные племена под-
чиниться приказу.
С ростом и укреплением сил сопротивления блокада горо-
дов становилась все эффективнее. В занятых французами го-
родах начался голод. Французские войска вынуждены были
совершать специальные походы ради добычи скота, зерна или
фуража. Так, в начале декабря французские войска пыталисьза-
хватить скот и продовольствие племен дуайр и смала, но были
разбиты алжирцами, преследовавшими их до стен Орана [194,
с. 48]. Положение французской армии стало настолько затруд-
нительным, что генерал Демишель начал искать повод для пере-
говоров с Абд аль-Кадиром о перемирии. Два его первых пись-
ма остались без ответа, но в феврале 1833 г. Абд аль-Кадир в
ответ иа третье предложение согласился начать переговоры и
назначил своим представителем Милуда бен Араша, который
через посредничество хлебных торговцев Бузнака и Амара по-
лучил предложения Демишеля. Наиболее важными в них были
для французов статьи о прекращении военных действий и сво-
боде торговли. Со своей стороны, алжирцы выдвинули иные
условия: 1. власть Абд аль-Кадира признавалась на всей тер-
ритории области Оран, кроме городов Оран, Мостаганем и Ар-
зев; 2. алжирцы получат право свободно покупать через заня-
тые французами порты нужные им боеприпасы и другие това-
ры; 3. осуществление алжирской внешней торговли будет произ-
водиться под контролем Абд аль-Кадира только через г. Арзев.
В города Мостаганем и Оран будут доставляться лишь товары,
необходимые горожанам; 4. алжирцы, прибывшие на контроли-
руемую французами территорию с согласия своих вождей, ос-
таются неподвластными командующему гарнизоном г. Алжира
[48, с. 155; 92, с. 300—301]. Боясь срыва переговоров, Деми-
шель сразу же поставил свою подпись под этими условиями.
Затем он предложил Милуду беи Арашу подписать французский
текст, который, по его словам, включал статьи обоих текстов,
но на самом деле противоречил статьям, уже подписанным Де-
мишелем (например, в вопросе о торговле) [194, с. 53]. 26 фев-
раля Милуд бен Араш подписал эти условия, считая, что тексты
идентичны, и передал их Абд аль-Кадиру. Таким образом, у
алжирцев оказался арабский текст, подписанный Демишелем,
а у французов — их текст, подписанный Милудом бен Арашем.
Абд аль-Кадир считал наиболее важным пунктом договора
статью о монопольном ведении торговли через г. Арзев, так как
рассчитывал получать от этой торговли средства на закупку ору-
жия для армии. И действительно, за первый после подписания
год он приобрел 1200 ружей, порох, серу, свинец, две гаубицы
и мортиру [201, с. 109]. Французская буржуазия, надеявшаяся
на быстрый захват страны, была крайне недовольна подписа-
нием этого договора.
з Зак. <6*
38
Борьба за сплочение сил
и укрепление алжирского государства
Абд аль-Кадира (1835—1839)
Алжирцы понимали, что заключенное перемирие — лишь пе-
редышка, которую следует использовать для подготовки к не-
избежным будущим боям. Для этого нужно было прежде всего
создать и обучить армию, что, в свою очередь, потребовало за-
мены простого племенного объединения государством, которое
организовало бы сбор средств на ее содержание и вооружение.
Часть денег начала поступать от монополии внешней торговли.
Ее осуществляли только через г. Арзев специальные агенты по
твердым ценам, вдвое превышавшим цены закупок на внутрен-
нем рынке (16 и 36 фр. за 1 кинтал — 44,95 кг) [247, с. 282].
Племенам было запрещено вести самим торговлю с француза-
ми, и агенты Абд аль-Кадира строго наказывали за нарушение
этого запрета конфискацией зерна и скота или переселением
племен в другие, отдаленные районы [87, т. 1, с. 372; 208,.
с. 269]. Содержание и снаряжение армии потребовало органи-
зации сбора налогов с населения и в период перемирия и разъ-
яснения необходимости этой меры. Налог представлял обычную»
десятину с сельскохозяйственных продуктов и скота (autyp и
закят). Налог харадж, собиравшийся ранее с племен райя,,
был отменен, налогообложение для всех племен было уравне-
но. Налоги собирались в равном объеме со всех племен, в том
числе и с тех, которые ранее были освобождены от их уплаты
(махзен).
Феодалы этих племен, получавшие ранее в личную соб-
ственность часть средств от сбора налогов, выступили против
вводимой налоговой реформы, объявив об отказе от их упла-
ты. Неудачное для отряда Абд аль-Кадира сражение с опол-
чением одного из этих племен послужило сигналом для воору-
женного восстания ряда шейхов — Сиди аль-Араби, Каддура:
бен Мокфи, аль-Гомари, Сиди Хамади, Мустафы бен Исмаи-
ла. Абд аль-Кадир, собрав отряды верных племен, разбил си-
лы Сиди аль-Араби и принудил к уплате налогов и штрафа
Каддура бен Мокфи. Затем после тяжелого и упорного боя
нанес поражение племенам дуайр и смала во главе с Муста-
фой бен Исмаилом. Аль-Гомари, пытавшийся поднять племе-
на улад Сиди шейх и объединиться с ними в борьбе против
политики Абд аль-Кадира, был казнен. Заговор феодалов за-
ставил Абд аль-Кадира предпринять шаги к ограничению их
власти. Территория государства была разделена на два хали-
фалыка во главе с халифами (впоследствии число их воз-
росло до восьми с расширением территории государства). Ха-
лифы несли ответственность перед центральным правительст-
вом за порядок на подвластной им территории и поступление-
налогов, имели право смещать шейхов племен и возглавляли:
34
военные силы своего халифалыка. В племена были направле-
ны судьи, которые решали наиболее важные дела.
Основное внимание Абд аль-Кадир отдавал формированию
армии, которая имела не только кавалерию, но и пехоту и бы-
ла обучена современным методам боя. На первом этапе ему
удалось использовать как инструкторов нескольких француз-
ских унтер-офицеров, а также французского представителя в
Маскаре сирийца Абдаллаха д’Асбона. Генерал Демишель
разрешил им это, надеясь использовать заключенный договор
для проникновения и закрепления в центральной области.
Были предприняты энергичные меры для расширения внут-
ренней торговли и установления безопасности дорог. Так, в
апреле 1835 г. племя флиттов было оштрафовано на 150 тыс.
бюжу* (эта сумма равна годовой величине всех поступлений
от налогов) за убийство на территории племени двух офице-
ров алжирской армии. Часть суммы была передана семьям
погибших, остальное поступило в казну. Широкое оповещение
об этой мере сразу пресекло грабежи и убийства [87, т. 1,
с. 453].
К государству начали присоединяться новые племена и го-
рода. Просьбу о присоединении прислали крупнейшие города
соседней с Ораном области Титтери — Медеа и Милиана. Абд
аль-Кадир уведомил нового командующего войсками области
Оран генерала Трезеля, сменившего Демишеля, что алжир-
ские войска собираются перейти р. Шелиф и занять города.
Между тем в долине р. Шелиф началась подготовка ново-
го заговора феодалов во главе с сыновьями умершего в тюрь-
ме в Маскаре шейха Сиди аль-Араби. В апреле 1835 г. к
г. Медее подошел большой отряд бедуинов-кочевников во гла-
ве с Мусой, руководителем братства Деркава. Братство Дер-
кава, к которому принадлежали и сыновья Сиди аль-Араби,
пользовалось большим влиянием в южных областях и горах
Уарсенис. К нему принадлежала и часть родного племени Абд
аль-Кадира, в том числе его дядя, брат Мустафа, двоюродные
братья [208, с. 204]. Братство соперничало с Кадырией, выдви-
нувшей Абд аль-Кадира, и решило примкнуть к заговору. 22 ап-
реля под Медеей произошло сражение, в котором участвовали
кроме ополчения области Оран два батальона регулярной пехо-
ты и четыре орудия, действия которых посеяли панику среди ко-
чевников. Бедуины были разбиты. Горожане Медеи приветство-
вали вступление войск Абд аль-Кадира в город.
Абд аль-Кадир создал два новых халифалыка (Медеа и Ми-
лиана) и послал французскому генерал-губернатору предложе-
ние заключить соглашение, аналогичное договору Демишеля, об
•отношениях с французами в центральной области. Поскольку
французское командование было занято попытками утвердиться
в восточной части страны и не имело сил для военных действий
* 1 бюжу в этот период был равен 1,8 фр. = 10 г серебра.
3*
35
в центральной области, оно нуждалось в мире с Абд аль-Кади-
ром и вынуждено было ограничиться лишь протестом. Однако
успехи алжирского государства тревожили французское коман-
дованйе, которое хотело бы аннулировать существующий дого-
вор. К Абд аль-Кадиру был послан капитан Сент-Ипполит с
предложением заключить договор на новых условиях, которые
сильно ограничивали размеры алжирского государства, требо-
вали эвакуации области Титтери и, отменяя монополию внешней
торговли, отдавали всю внешнюю торговлю (а следовательно,
и снабжение армии) под французский контроль. Алжирцы про-
демонстрировали французскому представителю силу и выучку
алжирской армии, устроив большие маневры и парад армии,
а затем вручили свои условия договора, в котором предлагали
признать реальное положение вещей, с тем чтобы каждая сторо-
на управляла теми территориями, которые они контролируют.
Абд аль-Кадир соглашался на свободную торговлю при усло-
вии, если алжирцы смогут вести закупки военного снаряжения,
и обещал ставить французов в известность, если алжирцы ре-
шат расширить территорию государства.
Между тем французы получили новые подкрепления и пере-
стали нуждаться в договоре. Они запретили алжирцам закупку
оружия и путем подкупа шейхов добились в июне заключения до-
говора с племенами дуайр и смала об их переходе на сторону
французов, несении военно-полицейской службы и снабжении
французских войск в Оране продовольствием [275, с. 154—155; 194г
с. 73]. Затем французские войска, фактически разорвав договор,
начали военные действия, отобрав урожай у крупного племенига-
раба. Французская колонна в 2,5 тыс. человек выступила в рай-
он расположения алжирской армии и 26 июня начала сражение
с ее передовыми частями в лесу Мулай-Исмаил. Не одержав
окончательной победы, алжирцы сумели деморализовать фран-
цузскую колонну и нанести ей значительный урон [156, с. 55;
62, с. 172]. Подход основных сил алжирцев заставил французов
свернуть с дороги на Оран и двинуться к Арзеву вдоль р. Мак-
та, так как прямая дорога была непригодна для артиллерии
и фургонов. Абд аль-Кадир сумел выслать в ущелье Музайя, об-
разуемое рекой, засаду из 1000 всадников, каждый из которых
взял в седло по пехотинцу. Засада устроила завал, который
французы должны были разбирать под огнем алжирской армии,
и задержала их до подхода основных сил, обрушившихся с хол-
мов на французский обоз. Арьергард французов, боясь быть от-
резанным, бросился вперед и смял основные силы. Началась
па’ника, часть обоза и артиллерия увязли в болоте, Иностран-
ный легион обратился в бегство, забрав обозных лошадей и по-
бросав фургоны и раненых. Часть французов утонула при по-
пытке переправиться через стремительную реку. Лишь с насту-
плением ночи остатки французской колонны добрались до Арзе-
ва, потеряв более четверти состава [48, с. 151—153; 87, т. 1,
с. 198]. Вслед за тем алжирские войска очистили от французов
36
всю равнину Митиджу и блокировали гарнизоны Алжира и Ора-
на [194, с. 79].
В июле 1835 г. французские власти арестовали тосканское
судно, привезшее порох и ружья для алжирцев. Заняв островок
Рашгун в устье р. Тафны, они лишили алжирцев возможности
получать снаряжение, закупаемое в Танжере. Абд аль-Кадир
обратился за помощью к Марокко и Тунису. Одновременно он
предпринял попытку использовать англо-французские противо-
речия и направил в сентябре 1835 г. письмо английскому коро-
лю Вильяму IV через консула в Танжере Друммонда Хея с пред-
ложением предоставить англичанам право монопольной торгов-
ли в Алжире в обмен на снабжение оружием через любой ма-
рокканский порт [210, с. 160; 201, с. 121]. Несмотря на интерес,
проявленный консулом, письмо осталось без ответа. В марте
1836 г. Абд аль-Кадир послал письмо американскому консулу
в Танжере Джеймсу Лейбу, предлагая передать во владение
США один из портов на побережье за помощь в борьбе про-
тив французов, но и здесь не получил ответа [203, с. 125). Стало
ясно, что снабжение армии нельзя ставить в зависимость от по-
ступлений из других стран. Абд аль-Кадир начал энергично на-
лаживать и расширять производство оружия в мастерских Ме-
деи, Милианы и Маскары.
Разгром при Макте вызвал бурю негодования во француз-
ской печати, но необходимость отсылки Иностранного легиона
в Испанию и эпидемия холеры не позволили французскому ко-
мандованию сразу же начать военные действия. Новый коман-
дующий — генерал Клозель попытался использовать для борьбы
с Абд аль-Кадиром бывших турецких беев, но доставленные
в Шершель и Медею французскими войсками правители были
изгнаны населением [282, т. 2, с. 67, 107]. В сентябре 1835 г.
французы предложили перешедшему на их сторону вождю пле-
мен дуайр и смала Ибрагим-бею начать военные действия про-
тив Абд аль-Кадира. Ибрагим надеялся нанять на французские
деньги янычар на острове Родос, в Тунисе и Смирне. Рассчиты-
вая на помощь части феодалов, он обратился к населению об-
ластей Орана и Титтери с призывом восстать против Абд аль-
Кадира, но не добился успеха. Не дали результата и попытки
добиться выступления против Абд аль-Кадира племен побере-
жья и внутренних районов, хотя французы старательно разжи-
гали межплеменную рознь. Затем французы попытались обез-
главить движение сопротивления, предлагая крупные суммы за
убийство его лидера [127, с. 29; 62, с. 179], но получили отказ.
В середине ноября 1835 г. прибыли новые подкрепления,
и в конце ноября французы выступили в количестве 11 тыс. че-
ловек с пушками и гаубицами в поход с целью захвата столицы
алжирского государства — г. Маскары. В лесу Мулай-Исмаил,
на переправе через р. Сиг, на дороге к Маскаре у Сиди Эмбаре-
ка прошли сражения. Алжирцы, которые имели количественно
равные с французами силы, сумели в ряде случаев удачно ис-
37
пользовать знание особенностей местности. Но их вооружение
и выучка уступали французским [61, с. 22; 85, с. 45]. Потери бы-
ли приблизительно равные, но алжирцы решили отступить.
Не имея достаточной для обороны Маскары артиллерии, они
оставили город, покинутый жителями — как алжирцами, так и
представителями других национальностей (в том числе еврей-
скими торговцами и ремесленниками). Маскара была полностью
разрушена и сожжена французами, которые не считали ее важ-
ным стратегическим пунктом. Были разрушены мастерские, мо-
нетный двор, уничтожены все хранившиеся в городе военные
припасы, так как французам не на чем было их вывезти.
На следующий же день после ухода французов Абд аль-Ка-
дир вернулся в город, куда сразу стали собираться отряды ал-
жирцев, и через день смог выступить с отрядом в 6 тыс. чело-
век, чтобы преследовать французов.
Так как французская армия нуждалась в отдыхе, генерал
Клозель предложил Абд аль-Кадиру начать мирные переговоры.
Под их прикрытием французы подготовились к походу на
г. Тлемсен, осаду которого все еще вела алжирская армия.
Цитадель города продолжал занимать турецкий гарнизон, кото-
рый 13 января сдал ее подошедшему французскому отряду.
Войдя в город, французы обложили все его население, включая
турок, огромной контрибуцией. Сбор ее был передан на откуп
одному из еврейских торговцев, который начал собирать ее
с разоренного города, применяя угрозы и даже пытки [194,
с. 84—85; 185, с. 78—80]. Это вызвало возмущение населения
и окрестных племен, направивших к Абд аль-Кадиру гонцов
с сообщением о переходе на его сторону.
Для того чтобы прочно утвердиться во внутренней части об-
ласти, французы начали организацию регулярной связи и снаб-
жения г. Тлесмена через остров Рашгун в устье р. Тафны. Фран-
цузский отряд, вышедший в этот поход, был блокирован алжир-
цами в горном проходе. С 26 по 28 января здесь длилась оже-
сточенная битва, в которой алжирцы сражались с беззаветной
храбростью. Лишь с помощью срочно вызванных из Тлемсена
подкреплений французам удалось избежать полного разгрома и
вернуться в Тлемсен (86, с. 74; 87, т. 2, с. 52—53]. В этом сра-
жении помимо регулярной алжирской армии сражалось значи-
тельное число добровольцев из Кабилии и Марокко, в том чис-
ле войска каида г. Уджды Сиди Ларби из пограничной области
Марокко — по сведениям французов, до 3 тыс. марокканцев и
7 тыс. кабилов [63, т. 2, с. 15, 447—449; 171, с. 79].
Французские власти были крайне обеспокоены этой солидар-
ностью и поддержкой. В Марокко был направлен ультиматум,
вынудивший султана Марокко официально признать власть
французов на территории Алжира. Вместе с тем султан ясно
понимал, что борьба Абд аль-Кадира является залогом безопас-
ности и независимости Марокко и продолжал помогать движе-
нию посылкой караванов с военным снаряжением. Так, в начале
38
августа 1836 г. в Алжир прибыл караван с обмундированием
для армии, в середине месяца — с порохом и снарядами, а в кон-
це августа — с продовольствием и селитрой [198, с. 38, 40].
После поражения у Рашгуна французские войска вынуждены
были вернуться в Оран. Гарнизон, оставленный в Тлемсене, был
тотчас осажден, но взять город без осадных орудий алжирцы не
могли. В марте французские войска совершили поход по доли-
не р. Шелиф и посадили в Медее беем своего ставленника. Ха-
лиф Милианы перехватил письмо к нему от генерала Клозеля
и распространил копию с него в племенах. Оно вызвало такое
возмущение в племенах, что многие колебавшиеся решительно
перешли на сторону Абд аль-Кадира. Французский ставленник
был изгнан из Медеи и казнен [87, т. 2, с. 99].
В середине апреля французская армия снова попыталась за-
хватить остров Рашгун и доставить продовольствие в Тлемсен,
но вновь была блокирована алжирцами вплоть до прибытия
в июле новых подкреплений из Франции во главе с генералом
Бюжо. Эти подкрепления двинулись по ущелью р. Иссер, сумели
обойти расположение алжирцев, атаковать их в момент, когда
алжирская армия оказалась разрезанной на две части во время
переправы по разным берегам р. Сикка, и нанести ей пораже-
ние. Алжирцы потеряли 200 человек убитыми, было много ране-
ных, 130 человек впервые было взято в плен (87, т. 2, с. 106; 208,
с. 164].
Однако, несмотря на эту победу, французские гарнизоны в
городах оставались в осаде и голодали. По свидетельству капи-
тана Кавеньяка, французские офицеры в Тлемсене были рады,
если им удавалось купить на обед кошку за 40 фр. [194, с. 89].
После разгрома алжирцев на р. Сикке французы стали го-
товить поход на Констатину. Бей Ахмед, глава сопротивления
в области Константины, предлагал в это время помощь Абд
аль-Кадиру, не ставя вопроса о единстве действий, но Абд аль-
Кадир от нее отказался [216, с. 188]. Абд аль-Кадир знал о
готовившемся походе французов на Константину, но не предло-
жил помощи Ахмеду, рассчитывая, что в случае провала фран-
цузской экспедиции его борьба облегчится, а в случае разгрома
Ахмеда племена его области присоединятся к алжирскому госу-
дарству (как это сделали окраинные племена области, где Абд
аль-Кадир создал свой халифалык).
В ноябре 1836 г. французские войска вышли в поход на Кон-
стантину. Однако штурм города оказался неудачным, и фран-
цузы понесли тяжелое поражение, потеряв большое число сол-
дат во время отступления из-за ранних зимних холодов.
Воспользовавшись провалом похода на Константину, Абд
аль-Кадир организовал поход племен центральной области на
равнину Митиджа. Племя хаджутов блокировало г. Алжир, где
началась паника и голод. Чтобы подготовиться к новым боям,
Абд аль-Кадир согласился снабдить продовольствием гарнизон
г. Тлемсена в обмен на значительные закупки пороха, свинца
89
и других военных материалов у самих французов и возврат
пленных.
11е имея сил для военных операций после поражения под
Константиной, французское командование попыталось расколоть
движение в западной и центральной областях, противопоставив
Абд аль-Кадиру своего ставленника. Они начали переговоры
с наиболее влиятельным халифом Абд аль-Кадира — Сиди Эм-
бареком, а также пытались создать еще одно государство из
племен махзен в долине р. Шелиф. Обе эти попытки не удались
[64, с. 482; 208, с. 154; 6, 1837, д. 169, л. 320].
Для подготовки нового похода на Константину французы
нуждались в мире с Абд аль-Кадиром. Они боялись, что Абд
аль-Кадир и Ахмед сумеют договориться о совместных или одно-
временных действиях [85, с. 334—335, 339]. Поэтому в апреле
1837 г. генерал Бюжо предложил Абд аль-Кадиру начать мир-
ные переговоры. Со своей стороны, Абд аль-Кадир также хотел
мира, наивно полагая, что алжирское государство сможет сохра-
нить свою независимость во внутренних районах страны, в то
время как французские войска останутся на побережье для
«обеспечения удобства торговли» [194, с. 97—98]. Эти надежды
были основаны на том, что Абд аль-Кадир, знакомясь с фран-
цузскими газетами, преувеличивал значение парламентской борь-
бы по вопросу о будущем устройстве Алжира. Выдвинутые пер-
воначально французами условия об ограничении территории ал-
жирского государства были изменены в ходе переговоров. Абд
аль-Кадир также пошел на ряд уступок. 25 мая Абд аль-Кадир
собрал совет шейхов племен, командиров ополчений и марабу-
тов для обсуждения вопроса о заключении мира и получил его
одобрение. 30 мая договор был подписан на берегу р. Тафны,
куда Бюжо стянул свои войска, надеясь, что это повлияет на
ход переговоров и сделает алжирцев уступчивее. По условиям
договора алжирцы формально признали верховную власть Фран-
ции, согласились на свободу торговли, обязались вести свою
внешнюю торговлю через занятые французами порты и не от-
давать побережье Алжира никакой третьей державе. Под властью
Абд аль-Кадира должны были находиться области Орана, Тит-
тери и часть области Алжира. Под властью французов нахо-
дились в Оранской области города Оран, Мостаганем, Мазагран
и Арзев; в Алжирской области — г. Алжир, прибрежная полоса
Сахеля, равнина Митиджа и территория до р. Кадар на восто-
ке, включая г. Блиду. Алжирцы получали право покупать во
Франции военное снаряжение (порох, серу и т. д.) и оружие,
к ним переходили остров Рашгун и г. Тлемсен с цитаделью и
пушками. В свою очередь, алжирцы обещали поставить в Оран
для французской армии 30 тыс. мер зерна, 30 тыс. мер ячменя
и 5 тыс. голов скота в три срока. Производился обмен диплома-
тическими представителями [48, с. 173—174; 72, с. 477—478],
Помимо основного договора существовали и секретные статьи,
заключенные между Абд аль-Кадиром и генералом Бюжо, о по-
40
ставках оружия и боеприпасов (3 тыс. ружей и 1 тыс. кинталов
пороха), переселении племен дуайр и смала (наиболее опасные
противники) и высылке их вождей в Александрию. Текст сек-
ретного договора не сохранился в архивах. Однако воспомина-
ния современников, лично его читавших, переписка Абд аль-Ка-
дира с Бюжо со ссылками на его статьи и деятельность самого
Бюжо подтверждают его существование. Сам Абд аль-Кадир
писал, что пошел на подписание основного договора только ра-
ди его секретного дополнения. Договор Тафни подтверждал
фактическое положение дел, признавая за алжирским государст-
вом две трети территории страны, за исключением нескольких
прибрежных городов и небольшой территории прилегающей к
ним равнины. Отмену монополии внешней торговли должны бы-
ли компенсировать секретные статьи. Несмотря на объявление
свободы торговли, племенам и после подписания договора не
было разрешено самим вести торговлю. Даже в период перего-
воров шейх племени улад Сиди Ганем был казнен за связи
с французами [201, с. 130].
Во Франции договор был встречен очень неодобрительно, од-
нако тотчас ратифицирован французским правительством, так
как все же ограничивал алжирское государство определенной
территорией, то есть приостанавливал его рост и давал Фран-
ции возможность приступить к захвату Восточного Алжира. По-
ка шла подготовка ко второму походу на Константину, францу-
зы начали переговоры с беем Ахмедом о его признании. Ему
обещали при уплате им дани и поставках продовольствия по-
мощь французскими солдатами для начала военных действий
против Абд аль-Кадира (с которым французы только что Под-
писали мирный договор) [64, с. 236—239, 303—309; 283, с. 227].
Затянув время переговорами и дождавшись подкреплений, фран-
цузы выступили 1 октября 1837 г. против Константины и взяли
ее 14 октября, что позволило им приступить к захвату террито-
рии между нею и г. Алжиром. Мир с Абд аль-Кадиром был им
больше не нужен. Сразу же начались обсуждения разночтений
и различных толкований договора Тафны по разграничений тер-
ритории, начались угрозы военных действий [85, с. 375—381].
Надеясь сохранить мир, Абд аль-Кадир послал в Париж
своего министра иностранных дел Милуда бен Араша, но фран-
цузское правительство от деловых переговоров уклонилось. В Ал-
жире генерал Вале предложил ему новый договор по разграни-
чению территории, который предусматривал передачу французам
территории к северу от дороги Алжир — Константина, которая
снабжала их продовольствием. Французы очень нуждались в
провианте, так как халиф Милианы не разрешил им провести
закупки в ответ на задержку поставок алжирцам оружия [194,
с. 161]. Абд аль-Кадир отказался подписать этот договор.
Готовясь к неизбежным будущим боям, Абд аль-Кадир ук-
реплял оборону и проводил реформы, направленные на усиление
центральной власти, боеспособности вооруженных сил и некото-
41
рое облегчение положения рядовых земледельцев и кочевни-
ков— основных борцов за независимость страны. Стоя во главе
государства, Абд ар-Кадир опирался на выборный Высший со-
вещательный совет из шейхов, командиров ополчений и марабу-
тов из 11 человек, который решал вопросы войны, мира, вели-
чины налогов. Его решения осуществлялись Диваном из семи
визирей — министров. Наибольшим влиянием из них пользовал-
ся Мухаммед бен аль-Джейлани, военный министр, в ведении
которого были также монетный двор и чеканка монеты и госу-
дарственные мастерские, производившие оружие и военное сна-
ряжение.
Начатое в 1835 г. проведение реформ было завершено как
раз в это время.
Территория государства была разделена на восемь обла-
стей— халифалыков — во главе с халифами, которые, в свою
очередь, делились на агалыки и каидаты. Из них самыми важ-
ными были три центральных — Тлемсена, Маскары и Милианы,
где находились морские порты, через которые осуществлялась
внешняя торговля. Во главе их стояли наиболее близкие Абд
аль-Кадиру и способные люди — товарищ по учебе в завийе Бу
Хамеди, шурин Бен Тами и Бен Аллал Эмбарек. Халифы были
наделены большой властью, вплоть до права отмены решений
шейхов племен, но сами являлись исполнителями решений пра-
вительства, от которого получали жалованье за службу. В пе-
риод военных действий они возглавляли военные силы своей
области, в мирное — ведали сбором налогов, собиравшихся вес-
ной со скота (закят) и осенью с урожая зерна (ашур) и пред-
ставлявших собой обычную десятину. Часть собранного в виде
налога продовольствия шла на содержание войска, часть про-
давалась французам, а на вырученные деньги закупалось во-
оружение для армии. Непосредственный сбор налогов осущест-
вляли ага, которых контролировал специальный агент — укиль
ас-султан. Традиционными командирами племенных ополчений
были феодальные вожди. Поэтому обращение к ним как к воен-
ным руководителям было естественно. Однако феодалы сохра-
нили свое положение только в тех случаях, если они выступа-
ли за общее дело освобождения, иначе племена выступали без
них или даже против них. Большая часть крупных постов была
занята марабутами, которые были тесно связаны с населением
и назначались по способностям, а не по происхождению. Борьба
с сепаратизмом крупных феодалов и необходимость ограниче-
ния эксплуатации рядовых соплеменников придали реформам
некоторую антифеодальную направленность. «Наступило время
пастухов и марабутов»,— говорили феодалы.
Одновременно получила свое завершение и налоговая рефор-
ма, ликвидировавшая привилегии племен махзен и обложившая
все население равными налогами, что создало предпосылки для
объединения племен. Была ликвидирована откупная система при
сборе налогов и продажа должностей. Все это привело к улуч-
42
шению положения народных масс. Бюджет алжирского государ-
ства составлял лишь четверть бюджета государства деев (хотя
облагаемая территория превышала в четыре раза ту, с которой
собирал налоги дей), что подтверждает облегчение налогового
гнета [54, с. 417]. Определением размера ежегодного налога ве-
дал Высший совет на основании сведений о предполагаемом
урожае, учитывая колебания урожайности и обрабатываемых
площадей [309, т. 1, с. 242; 67, с. 148].
В целях укрепления центральной власти была проведена
также судебная реформа. Суд был изъят из ведения феодалов
и передан специальным судьям, получавшим жалованье от го-
сударства и направленным в каждое племя. Дела, затрагивав-
шие государственные интересы (шпионаж, политические интри-
ги, отношения с французами, мятежи, злоупотребление властью
вождями, отказ от уплаты налогов, жалобы племен и т. д.), ре-
шались только специально назначенными судьями (хукм аль-
махзен). Реформа ослабила власть феодалов и защитила рядо-
вых соплеменников от их произвола.
Главной задачей алжирского государства было создание
боеспособной армии. Она состояла из 8 тыс. пехоты, 1400 чело-
век кавалерии и 500 человек конной гвардии [208, с. 280].
Во время сражений к войскам присоединялись ближайшие пле-
менные ополчения, подчинявшиеся единому командованию.
Ополчения всех племен составляли до 60 тыс. человек, но ни
в одном из сражений общая численность алжирских войск не
превышала 20 тыс. [208, с. 281; 70, с. 137]. Регулярная армия
состояла из 7 пехотных батальонов, делившихся на сотни и па-
латки. Кавалерия состояла из 12 эскадронов, делившихся на по-
лусотни и десятки [48, с. 120—136]. Армия имела свои знамя,
устав, форму. Офицеры носили отличия в виде вышивок на ру-
кавах формы назидательного содержания. Отличившиеся полу-
чали специальные знаки, которые носили на капюшонах бур-
нусов. Армия набиралась из добровольцев и получала жало-
ванье [48, с. 125; 70, с. 141]. Обучение армии Абд аль-Кадир
организовал с помощью инструкторов из Туниса и Триполи, а
также и французских советников, которых сумел использовать
в период перемирия 1837—1838 гг. Пехота помимо изучения
устава имела ежедневные тренировки и полевые занятия два
раза в неделю. В батальонах были врачи, бесплатно лечившие
раненых. Тяжелораненых направляли в госпиталь [156, с. 130;
174, с. 140—141]. Армия была расквартирована по халифалы-
кам: в центральных — по 800—2000 человек пехоты и 200—
500 кавалеристов, в остальных — по 300 пехотинцев и 50 кава-
леристов [208, с. 277—279]. К армии присоединился также боль-
шой отряд из области Константины и отряд, пришедший из
Марокко [208, с. 293; 63, т. 2, с. 460].
Содержание и вооружение армии было главной статьей рас-
ходов государства. Доходы алжирского государства от налогов
составляли 150 тыс. фр., что обеспечивало содержание армии
43
лишь в течение трех месяцев [67, с. 418]. Это делает понятным
как финансовые трудности государства, так и невозможность
увеличения численности регулярной армии.
Много сил уделялось созданию системы обороны. Ее строи-
тельство было начато в 1836 г. и особенно активно шло с 1837
по 1839 г. Она состояла из линии передового дозора, который
осуществляли племена, расселенные вблизи занятых француза-
ми городов, и двух линий городов-крепостей со складами воен-
ных припасов и мастерскими. Многие из них были построены по
планам, разработанным самим Абд аль-Кадиром (Такедемт, Та-
за), или реконструированы. Однако, хотя крепости были хорошо
спланированы, они не имели достаточного количества пушек для
обороны. В этих городах проживала большая часть городского
населения алжирского государства. В случае крупного наступ-
ления французских войск предполагалось разрушить первую ли-
нию городов (Маскара, Тлемсен, Милиана, Медеа), лишив
французов возможности использовать их как военные базы.
Многие мастерские и склады из них были в 1837 г. перебазиро-
ваны в крепости второй линии (Такедемт, Себда, Сайда, Богар,
Бискра).
Армия была вооружена современными английскими и фран-
цузскими ружьями, добытыми в боях или закупленными у са-
мих французов по условиям Тафнского договора, а также аген-
тами Абд аль-Кадира в Марокко, Танжере, даже в Марселе (че-
рез Тунис и Марокко) [201, с. 59—61]. В 1838 г. Абд аль-Кадир
получил в дар от султана Марокко 2 тыс. английских ружей и
оружие из Туниса [208, с. 276, 293]. Часть оружия была произ-
ведена в организованных Абд аль-Кадиром мастерских. За во-
семь лет работы там было изготовлено около 1500 ружей [60,
с. 144]. По указу Абд аль-Кадира все взятое в бою оружие
должно было сдаваться на нужды армии по 20 бюжу за штуку
[194, с. 130]. Плохо обстояло дело с артиллерией. Пушки, до-
ставшиеся от турок, были устаревшими и непригодными к ис-
пользованию, тяжелой артиллерии не было совсем. По свиде-
тельствам очевидцев, алжирцы располагали только 19—20 лег-
кими орудиями [208, с. 277—280].
Чтобы не зависеть от закупок за границей, алжирцы органи-
зовали строительство мастерских, в первую очередь производя-
щих военные материалы. В Милиане была основана литейная
мастерская, руда для которой добывалась вблизи города [208,
с. 290]. В 1837 г. она была перенесена в Тазу. В Тлемсене рабо-
тал пороховой завод с использованием водяного колеса (позд-
нее переведен в Себду). Пороховые мастерские были также
в Маскаре, Милиане и Медее. В Медее была организована боль-
шая ружейная мастерская с хорошим оборудованием, выпускав-
шая до восьми ружей в день. Наибольшее число мастерских бы-
ло сосредоточено в Такедемте, который стал в эти годы столи-
цей государства. Кроме порохового завода здесь была мастер-
ская по производству оружия. В 1838—1839 гг. здесь работали
44
мастера-французы, завербованные во Франции Милудом бен
Арашем {208, с. 289; 156, с. 128—129]. Здесь же ремонтировали
оружие. В Такедемте работали ткацкая мастерская и кожевен-
ный завод [171, с. 171]. Абд аль-Кадир мечтал создать также
мастерские «гражданского» профиля — фабрику по производст-
ву бумаги, ткацкую. В 1838 г. Милуд бен Араш закупил для них
в Париже оборудование [194, с. 125]. Абд аль-Кадир лично сле-
дил за работой всех мастерских. При ставках халифов и в пле-
менах проживали ремесленники, снаряжавшие части армии и
племенные ополчения |208, с. 131].
Работа мастерских вызвала расширение добычи полезных ис-
копаемых в горах Уарсенис (свинец, селитра, сера, соль), близ
Маскары (олово, медь) и под Милианой (железо, медь) [67,
с. 125]. Надеясь сохранить алжирское государство во внутрен-
них областях страны, Абд аль-Кадир хотел промышленного и
технического сотрудничества с Францией. Он даже делал по-
пытки предложить такое сотрудничество французам через дезер-
тира Алкье Казе, работавшего у него в литейной мастерской, и
военного интенданта Массо [70, с. 127—128].
Содержание армии и работы мастерских оплачивались за
счет средств, получаемых от внешней торговли. Первоначально
ее вели только через Арзев, затем в трех центральных халифа-
лыках через Арзев, Шершель и Рашгун, который стал самым
важным пунктом по торговле с Марокко. Здесь было создано
торговое общество из еврейских и английских купцов для экс-
порта шерсти, зерна, кожи, воска, масла и ячменя в обмен на
мануфактуру и другие товары [63, т. 1, с. 25]. Стоимость одного
только масла, вывозимого отсюда в Марокко, оценивалась в
300—400 тыс. фр. [208, с. 88]. Внешняя торговля зерном осу-
ществлялась с помощью еврейского торгового дома Бен Дюра-
на, который специализировался на такой торговле уже три сто-
летия, и контролировалась специальными агентами Абд аль-
Кадира.
Значительно выросла по сравнению е турецким периодом
внутренняя торговля [171, с. 135; 243, с. 280]. Для обеспечения
внутренней торговли в Такедемте был создан монетный двор, че-
канивший мелкую серебряную и медную монету. Доход от че-
канки также шел на нужды армии [247, с. 261; 70, с. 145].
Несмотря на почти непрерывные военные действия, в алжир-
ском государстве большое внимание уделялось образованию.
Выросло число школ при завийях и учеников в них, библиотеки
школ пополнились большим количеством книг и рукописей, ску-
паемых у населения. В Такедемте была открыта публичая биб-
лиотека. Велась подготовка к созданию медицинской школы и
колледжа. Абд аль-Кадир стремился привлекать к себе поэтов
и ученых. Сам Абд аль-Кадир был незаурядным поэтом и свое-
образным философом, настаивавшим на близости всех моно-
теистических религий и возможности братского единства среди
их приверженцев.
45
В государстве проповедовался возврат к чистоте ислама, про-
стоте и строгости нравов. Были запрещены роскошь в одежде,,
вино, азартные игры, редко употреблялся табак [194, с. 147].
Сам Абд аль-Кадир показывал образец скромности и простоты
и требовал того же от близких и сподвижников. В то же время
к представителям других религий проявлялась широкая веро-
терпимость.
Освободительная борьба алжирцев проходила под лозунгами
«священной войны» (джихада). Абд аль-Кадир широко исполь-
зовал объединительные тенденции ислама для ослабления пле<-
менной розни. Однако религиозные лозунги представляли собой
лишь оболочку широкого общенародного движения за независи-
мость. Это отмечали и французы — очевидцы событий: «Нас
атакуют гораздо более как иностранцев и завоевателей, чем как
христиан»,— отмечали они [70, с. 129].
Создание государства Абд аль-Кадира и его внутренние ре-
формы имели огромное значение для освободительного движе-
ния в Алжире как в период его существования, так и позднее.
Оно впервые создало условия для объединения племен, являясь
выражением их патриотизма, духовной общности, объединитель-
ных тенденций ислама. Сам Абд аль-Кадир выступал как объ-
единитель земель и строитель первого алжирского государства.
Многие элементы государственного управления Абд аль-Кадира
оказались настолько удачными, что позднее были приняты фран-
цузскими властями, а в наши дни использованы в АНДР, как
это отмечает Национальная хартия.
При осуществлении внутренних реформ в этот период Абд,
аль-Кадиру пришлось вновь столкнуться с сопротивлением фео-
далов в недавно присоединившихся областях. Феодалы юга об-
ласти Титтери и Сахары образовали союз, требуя прекращения
сбора налогов и ликвидации центрального правительства в мир-
ное время. Конфедерацию возглавил шейх Сахары Муктар.
В июне 1838 г. Абд аль-Кадир разбил силы конфедерации в
трехдневном сражении и взял в плен Муктара [194, с. 111 —112].
Однако завершить объединение страны (за исключением об-
ласти Константины) мешало сопротивление религиозного брат-
ства Тиджании, влияние которого было велико на большей ча-
сти Сахары. Центр братства, оазис Айн Мади, управляемый ма-
рабутом Тиджани, представлял важный стратегический пункт
на путях в Сахару и для связи с Марокко. В июле 1838 г. Абд
аль-Кадир собрал все свои силы и выступил против него в по-
ход. Атака оазиса не дала результата. Пришлось начать его
долгую осаду, потребовавшую напряжения всех сил. Только
17 ноября Тиджани сдался и выехал в Лагуат. К государству
Абд аль-Кадира немедленно присоединилась вся область Туг-
гурт.
46
Последний период
существования государства Абд аль-Кадира
Отношения между алжирцами и французским командовани-
ем продолжали ухудшаться. Французы искали предлог, чтобы
разорвать договор Тафны. В феврале 1839 г. генерал Вале по-
слал к Абд аль-Кадиру своего представителя де Сале, чтобы на-
стоять на изменении условий договора. Однако созванный Абд
аль-Кадиром Большой совет отклонил французские предложе-
ния как явно неприемлемые. Совет решил, что лучше вновь на-
чать военные действия, чем предать племена, обратившиеся за
защитой к Абд аль-Кадиру, согласившись на изменение дого-
вора и сокращение территории алжирского государства [194,
с. 169].
Пытаясь сохранить мир, Абд аль-Кадир обратился с лич-
ными письмами к французскому королю, герцогу Орлеанскому,
Тьеру, маршалу Жерому, к королеве Амелии, снова к королю,
объясняя свою позицию и стремление к миру, просил прямых
переговоров [96, с. 177; 210, с. 192]. Надвигающаяся угроза
военных действий заставила Абд аль-Кадира попытаться дого-
вориться с беем Ахмедом, продолжавшим в горах партизанскую
борьбу. Но Ахмед отказался от союза из-за личной неприязни.
Не имея возможности договориться с Ахмедом, Абд аль-Кадир
попытался привлечь на свою сторону население Кабилии. В об-
ласть Константины было направлено более 200 писем. Часть
окраинных племен присоединилась к государству Абд аль-Ка-
дира [246, с. 267]. В сентябре 1839 г. Абд аль-Кадир сам
выехал в Кабилию, чтобы уговорить кабильские конфедерации
племен, собравшиеся в Бордж-Хамзе, поддержать борьбу опол-
чениями и уплатой налогов. Однако кабилы остались лишь со-
чувствующими наблюдателями.
В октябре французы начали военные действия, решив обес-
печить связь г. Константины не только с побережьем (для чего
был основан г. Филиппвиль, соединенный дорогой с портом Ста-
ра), но и с Алжиром. 15-тысячный отряд вышел из Константи-
ны, вопреки договору прошел через ущелье Бибан, подавил со-
противление племен, присоединившихся к алжирскому государ-
ству, уничтожил их урожай и занял форт Хамзу. 14 ноября Абд
аль-Кадир созвал Большой военный совет, который должен был
решить вопрос о начале военных действий. Алжирцы понимали,
что дальнейшие попытки оттянуть начало войны не дадут им
возможности заметно улучшить подготовку и снаряжение ар-
мии, в то время как французы смогут стянуть силы. Генералу
Вале было послано предупреждение о начале военных действий,
чтобы дать возможность французским колонистам укрыться за
городскими стенами и избежать лишнего кровопролития.
В конце 1839 г. Абд аль-Кадир призвал население к «свя-
щенной войне». Пожертвовав публично на центральной площади
г. Маскары все драгоценности своей семьи, он вызвал широкий
47
сбор средств на нужды вооружения. Затем Абд аль-Кадир пред-
принял попытку получить более действенную поддержку от со-
седних стран. К султану Марокко выехал его брат с письмом,
в котором Абд аль-Кадир рассказывал, что им сделано для ор-
ганизации укрепления государства, и просил принять его под
свое управление (либо полностью отказавшись от власти в поль-
зу султана, либо оставшись его наместником) [210, с. 201; 194,
с. 150]. Опасаясь войны с Францией, Абдаррахман не решился
открыто поддержать Абд аль-Кадира, хотя и обещал ему воен-
ную помощь. В ноябре и декабре 1839 г. из Марокко прибыли
караваны с порохом и ружьями [103, с. 94; 208, с. 276].
Военные действия начали племя хаджутов и кабилы на рав-
нине Митиджа, заставив французов эвакуировать все посты и
подойдя к стенам Алжира. Отряды халифов Медеи и Милианы
пересекли долину Шелифа и были поддержаны племенными
ополчениями. Набранные французами вспомогательные части из
алжирцев почти поголовно дезертировали и перешли на сторону
Абд аль-Кадира с полученным от французов оружием [64, с. 225;
87, т. 2, с. 379]. Население повсеместно поднималось на борь-
бу. В конце 1839 — начале 1840 г. все города Алжирской и
Оранской областей, занятые французами, были блокированы, а
их гарнизоны непрерывно тревожили атаки алжирцев.
Французское командование срочно запросило подкрепления.
Получив его, французы заняли города Шершель и Блиду. Од-
новременно, чтобы расколоть сопротивление, были начаты пере-
говоры с халифами Абд аль-Кадира, которым были обещаны
крупные суммы денег, если они создадут отдельные, зависимые
от Франции государства [208, с. 296]. Продолжалось натрав-
ливание одних племен на другие. Французам удалось перема-
нить на свою сторону некоторых шейхов юга области Констан-
тины во главе с Бен Ганой, которые начали военные действия
против Абд аль-Кадира и разбили одного из его халифов [103,
с. 1079]. Было убито около 500 алжирцев. В доказательство своей
победы Бен Гана прислал генералу Гальбуа 500 пар ушей, отре-
занных у убитых, и получил от французского правительства ор-
ден Почетного легиона и 45 тыс. фр., из которых 20 тыс. пред-
назначались тем, кто отрезал уши [103, с. 107, 121, 132].
В апреле 1840 г. Абд аль-Кадир обратился с письмом к ге-
нералу Вале, предлагая провести генеральное сражение, кото-
рое определило бы судьбу страны. Он соглашался выставить
вдвое меньшее, чем у французов, войско, если ему дадут возмож-
ность закупить военные материалы, и предлагал возглавить ар-
мию в этом сражении, если против него будет сражаться сын
короля — герцог Орлеанский, или поставить во главе армии
своего халифа, если французскую армию поведет в бой генерал
Вале. В случае поражения Абд аль-Кадир соглашался отка-
заться от области Константины и дороги на Алжир [103,
с. 111—113]. Но время рыцарских турниров миновало, предло-
жение осталось без ответа.
48
Острая необходимость снабжения армии заставила Абд аль-
Кадира обратиться в том же месяце за помощью к Англии.
Он предложил передать англичанам порт Тенес за организацию
торговли оружием и другими необходимыми товарами в обмен
на хлеб и скот. Пальмерстон получил эти предложения через
английского консула в Танжере Друммонда Хея и ответил ему,
что не хочет вмешиваться в отношения Абд аль-Кадира с Фран-
цией. Это было большим разочарованием для Абд аль-Кадира,
который рассчитывал, что англо-французское соперничество по-
может ему сохранить независимость алжирского государства.
Тогда в сентябре 1840 г. Абд аль-Кадир решил обратиться
за поддержкой к Турции, предлагая признать вновь верховную
власть султана при условии помощи и сохранения внутренней
автономии [300, с. 178—180].
В конце апреля французские войска начали военные дейст-
вия, выступив в поход на Медею и Милиану. Алжирцы укрепи-
ли подступы к Милиане, разместив в ущелье Музайя несколько
батарей, закрывавших проход, и создали систему укреплений
из нескольких рядов окопов. Отряды алжирцев пытались атака-
ми принудить французскую колонну повернуть в ущелье, где на-
ходились соединения пяти халифов. Однако французы должны
были сначала снять осаду с Шершеля и лишь в мае, получив еще
2 тыс. подкреплений из Орана, двинулись к Медее. Предпо-
лагая, что в ущелье находится засада, они направили две колон-
ны своих войск в обход позиций алжирцев по гребням гор.
12 мая эти колонны начали атаку обоих флангов алжирцев под
покровом тумана, в то время как третья колонна отвлекала вни-
мание алжирцев, продвигаясь по ущелью. Одновременно была
введена в действие артиллерия, подавившая огонь алжирских
пушек. Несмотря на большие потери (до 300 человек), францу-
зы одержали победу. Потери алжирцев были очень велики —
до 1200 убитыми и ранеными (208, с. 291]. Алжирские войска
отступили в лес Мулай-Исмаил, где 16 мая произошло еще одно
сражение, вновь неудачное для алжирцев. Французы заняли Ме-
дею, а затем Милиану, покинутые жителями. Однако на обрат-
ном пути французской колонне вновь пришлось сражаться в ле-
су Мулай-Исмаил, алжирские отряды атаковали французов не-
прерывно — и днем и ночью. Французы понесли большие потери
в людях и потеряли весь обоз. Гарнизоны, оставленные в го-
родах, были сразу же блокированы, в них начались голод и бо-
лезни. Так, в гарнизоне Милианы из 1500 человек через полгода
750 умерло, а 500 находились в госпитале [194, с. 193; 103,
С- 24]. В июле и августе алжирская армия организовала штурм
городов Медеи, Милианы и Шершеля. Французы удержали го-
рода, но понесли большие потери.
С осени 1840 г. французские войска переходят к новой так-
тике — систематическому, планомерному и широкому грабежу
населения. «Раззиа» — набеги на непокоренные племена с целью
захвата продовольствия и заложников следовали один за дру-
4 Зак. 464
49-
гим. Чтобы вернуть захваченные семьи и хотя бы часть про-
довольствия, племена были вынуждены объявлять о подчинении
[103, с. 84, 123, 171, 184]. В результате Абд аль-Кадир не смог
осенью собрать полного налога в халифалыках Медеи и Ми-
лианы и был вынужден, чтобы прокормить армию, ввести чрез-
вычайные налоги в Орании.
31 декабря произошло еще одно крупное сражение с фран-
цузами войск халифов Милианы и Медеи, вновь неудачное для
алжирцев [103, с. 9—14; 85, с. 471].
В феврале 1841 г. генерал-губернатором Алжира стал гене-
рал Бюжо. Абд аль-Кадир, который подписывал с ним договор
Тафны, надеялся, что ему удастся поддерживать с ним мирные
отношения, но эти надежды скоро исчезли. Бюжо добился уве-
личения численности войск до 86 тыс., перевооружения армии
артиллерией и нарезными карабинами Шаспо и Ремингтона,
которые значительно превосходили ружья алжирцев по скоро-
стрельности, дальности боя и точности стрельбы. Имея десяти-
кратный перевес сил, французы перешли к одновременным дей-
ствиям многочисленных колонн, что заставляло алжирцев дро-
бить силы. В апреле французы сняли осаду с Медеи и Милиа-
ны, снабдили их запасами продовольствия и превратили их в
опорные пункты для действий в центральной области. 25 мая
был взят Такедемт — один из наиболее важных пунктов в си-
стеме обороны и столица государства Абд аль-Кадира, покину-
тую и сожженную жителями. В июне была взята Маскара, где
были построены укрепления и организован опорный пункт. За-
тем французы провели целую серию раззиа против ближайших
племен. Генерал Бюжо приказывал войскам: «Остальная часть
вашей кампании должна пройти за сожжением урожаев и хи-
жин» [221, с. 36]. Были взяты и разорены крепости Богар и Таза.
С падением этих крепостей система обороны алжирского го-
сударства была разрушена. Алжирцы окончательно перешли к
тактике партизанской войны. Абд аль-Кадир отдал приказ сво-
им халифам не вступать в открытые бои с французскими вой-
сками, но непрерывно беспокоить их в тылу и на флангах, пере-
резать коммуникации и наносить внезапные короткие удары,
утомляя и терроризируя противника [194, с. 192].
Племена долины р. Шелиф и центральной области, объявив-
шие о своем подчинении, когда французские войска заняли их
территорию, снова возобновили боевые действия, как только
французы отошли. Поэтому основной задачей французских
войск было оттеснить силы Абд аль-Кадира на юг, чтобы от-
резать их от этого района, дававшего ему военные силы и про-
довольствие. В захваченном ими районе французы стремились
привлечь к себе на службу феодалов или поставить у власти
своих ставленников, стараясь насадить «как можно больше недо-
статочно сильных для независимости вождей» (221, с. 224]. Были
начаты переговоры с шейхом племени улад Сиди шейх Мухам-
медом бен Абдаллахом, которого французы пытались поста -
5Э
вить на место Абд аль-Кадира. Но в первом же бою без участия
французских войск весь отряд Мухаммеда бен Абдаллаха пере-
шел на сторону Абд аль-Кадира [68, № 140, с. 122]. Затем
французы начали переговоры с халифами Абд аль-Кадира,
подстрекая их отколоться. В сентябре 1841 г. шли переговоры
с наиболее влиятельным халифом Бен Аллалом Эмбареком, ко-
торый согласился на них по совету Абд аль-Кадира при усло-
вии, что аналогичные переговоры будут проводиться с халифами
Беркани и Бен Салемом и что все трое получат от французов
крупные суммы (по 500 тыс. фр.). Но после зимней кампании
французы почувствовали себя достаточно сильными и прервали
в марте 1842 г. переговоры, предложив халифам безоговорочную
сдачу, выплату ежегодной дани и фактическое участие в боях
против Абд аль-Кадира *[221, с. 84; 282, с. 104—108].
Чтобы подорвать силы сопротивления, в августе 184.1 г.
французы инспирировали издание тунисским советом улемов
при Кайруанском университете религиозного постановления —
фетвы, в которой говорилось: «Когда стало очевидно, что про-
должение войны может принести только нищету, руины и смерть
мусульманам, когда нет больше шансов на победу над невер-
ными, мусульманский народ... может согласиться жить под их
управлением». Через своих агентов французы усиленно распро-
страняли фетву [96, с. 241].
И все же, несмотря на усилия французов, партизанские дей:
ствия алжирцев были настолько успешны, что гарнизоны горо-
дов были в конце 1841 г. повсеместно блокированы и французы
были вынуждены предложить Абд аль-Кадиру вернуть захва-
ченную у него территорию, если он снимет блокаду и прекратит
военные действия. Абд аль-Кадир ответил отказом [164, с. 198].
В ответ французы разгромили родное селение Абд аль-Кадира,
гетну Вади аль-Хаммам, взяли в октябре 1841 г. Сайду, а в на-
чале 1842 г.— Тлемсен и Себду, последние города линии обо-
роны.
Абд аль-Кадир тщетно искал любых возможностей получить
помощь извне. В декабре 1841 г. он поручил полковнику Скот-
ту, находившемуся в его ставке в качестве неофициального
представителя Англии, вернуться в Лондон и передать королеве
Виктории просьбу о посредничестве для заключения мира с
французами и повторное предложение создать английскую ком-
панию для торговли с Алжиром в Тенесе, а также письмо к фран-
цузскому посланнику в Лондоне, содержавшее десять условий
мирного договора. Четыре письма — к султану Турции, великому
визирю, капудан-паше и послу в Париже Рашид-паше — были
переданы послу Порты в Лондоне Мухаммеду Фуаду [300, с. 182,
183]. Французское правительство не откликнулось на условия,
предложенные Абд аль-Кадиром. Англичане также ничего не от-
ветили на предложения Абд аль-Кадира, не желая идти на кон-
фликт с Фрагнцией. Что касается Порты, то по совету Дивана
султан ответил Абд аль-Кадиру, воодушевляя его на борьбу,
4«
51
и написал своему послу в Марокко, чтобы он установил связь
с Абд аль-Кадиром и выявил возможности организации ему по-
мощи из Марокко. Турецкое правительство мечтало о восстанов-
лении Османской империи, но после консультаций с английским
консулом также побоялось сделать что-либо реальное [194, с. 228;
300, с. 184—1861.
Летом 1842 г. французские войска вели непрерывные набе-
ги против племен, поддерживавших Абд ^аль-Кадира, прежде
всего против Уарсениса, где была база основных сил [82, т. 2,
с. 183, 188, 194]. Потеряв скот и заложников, ряд племен вы-
нуждены были сдаться. Новую серию раззиа французские вой-
ска провели осенью [366, 1842, № 6, с. 46; 231, т. 2, с. 369]. Од-
нако, когда в декабре 1842 г. Абд аль-Кадир появился в до-
лине р. Шелиф, племена вновь присоединились к его силам.
Собрав войска областей Орана и Алжира, французы переброси-
ли их в долину Шелифа. Но, подавленное в одном районе, дви-
жение развертывалось в другом. В январе 1843 г. под угрозой
оказался гарнизон Милианы, был осажден Шершель. За не-
сколько недель Абд аль-Кадир сумел свести на нет результаты
действий французских войск [329, 1843, № 1, с. 5].
В марте и апреле 1843 г. шли непрерывные бои на западе,
в районе Тафны и Сикки. Под Маскарой французы разбили ха-
лифов Беи Аллала, Бен Тами и Беркани. Чтобы поддержать ве-
ру племен в успех, Абд аль-Кадир перебросил силы к Милиане,
где его никто не ждал, и нанес сильный удар по позициям
французов во время двухдневного сражения, а затем напал на
посты на равнине Митиджа, создав угрозу г. Алжиру. Отпустив
без всяких условий французских пленных, которые находились
у него и содержание которых было обременительно, Абд аль-
Кадир отступил в Уарсенис, а затем в Сахару, где начал орга-
низацию новых отрядов из племен, присоединившихся к нему.
Весной 1843 г. французские власти вновь пытались обезгла-
вить движение, предлагая Абд аль-Кадиру сложить оружие и
выехать в любой мусульманский город, где он будет получать
от французского правительства крупную пенсию. Абд аль-Кадир
послал к французам халифа Бу Хамеди и уполномочил его на-
чать переговоры о мире. Но на все предложения Бу Хамеди
французы ответили, что они требуют выезда Абд аль-Кадира
из страны и не оставят под его управлением ни пяди алжир-
ской земли: они слишком боялись его авторитета и влияния
[185, с. 185].
Французские войска начали подготовку к крупному наступле-
нию на силы алжирцев постройкой ряда постов и опорных пунк-
тов. Был основан г. Орлеанвиль (ныне — Аль-Аснам), проложе-
на дорога, связавшая его с Тенесом, созданы посты в Тиарете,
Тениет эль-Хаде и Богаре. Абд аль-Кадир отошел на юго-за-
пад. Здесь была создана кочующая ставка — Смала, которая
представляла собой огромный город из 1300 палаток, где жило
до 20 тыс. человек. Здесь делали оружие, хранили запасы, на-
V2
ходилась казна и жили семьи [194, с. 223]. Отсюда отряды Абд
аль-Кадира совершали партизанские походы.
В мае 1843 г. алжирские войска вышли из Смалы, чтобы
атаковать колонну генерала Ламорисьера, охотившегося за
ставкой. В Смале осталось только около 500 человек раненых
и больных воинов. В этот момент другой отряд французов под
командой герцога Орлеанского неожиданно наткнулся на Сма-
лу у ключей Тагуин и атаковал ее. По сходству костюмов ал-
жирцы первоначально приняли французов за нерегулярную кон-
ницу Абд аль-Кадира. Это помогло французам в первые же ми-
нуты уничтожить большую часть воинов и захватить Смалу.
Лишь небольшой части ее жителей (в том числе семье Абд аль-
Кадира) удалось бежать. Французы захватили пленных, деньги,
продовольствие. Ценнейшая библиотека Абд аль-Кадира, где
хранились арабские, греческие и римские рукописи, была сож-
жена вместе со всем тем, что французы не могли или не хотели
унести с собой. Когда Абд аль-Кадир вернулся из неудачной за-
сады, преследовать врага было уже поздно. Алжирцы впервые
видели на глазах Абд аль-Кадира слезы, когда он смотрел на
обгорелые листы уничтоженной «культурной нацией» библиоте-
ки редчайших книг [194, с. 220—225].
В июне 1843 г. силы Абд аль-Кадира были разбиты у Джед-
ды, французские войска заняли Дахру. Все лето колонны фран-
цузских войск преследовали армию Абд аль-Кадира. Сражения
с хорошо вооруженными крупными колоннами французов были
неудачны для алжирцев. 11 ноября под Тлемсеном погиб бли-
жайший сподвижник и наиболее влиятельный халиф Бен Аллал
Эмбарек. В этом бою погибло 400 алжирцев, а 364 было взято
в плен — почти все, что осталось от регулярной армии [210,
с. 217; 194, с. 406]. На Абд аль-Кадира было организовано по-
кушение [185, с. 180]. Силы сопротивления начали таять. Абд
аль-Кадир не смог восстановить Смалу. Была создана неболь-
шая, в 1000 человек, Дейра (круговая стоянка). В феврале
1844 г. она была атакована французской колонной. Воины Абд
аль-Кадира оборонялись на глазах у своих семей, но сумели
обеспечить их отступление в Марокко [59, с. 165].
Абд аль-Кадир рассчитывал на помощь султана Марокко,
который понимал опасность окончательного утверждения вла-
сти французов в соседней стране. Предки Абд аль-Кадира были
выходцами из горной области Риф в Марокко, где Абд аль-Ка-
дир пользовался огромным авторитетом и где его поддерживали
свободные, неподатные племена, которые поставляли ему продо-
вольствие и бойцов. С появлением Абд аль-Кадира в Рифе эти
племена начали требовать от султана начать «священную вой-
ну». Однако султан боялся открыто выступить против Франции.
В то же время он опасался и растущего влияния Абд аль-Кади-
ра в своей стране.
Халифы Абд аль-Кадира продолжали борьбу на юго-западе
Алжира. Французским войскам пришлось дважды брать г. Бис-
53
кру, отбитый в мае алжирцами. Затем был взят Туггурт, оази-
сы Айн Мади и Лагуат.
В мае 1844 г. французские войска перешли марокканскую
границу и заняли город Лалла-Марния, на левом берегу р. Таф-
на, в 12 км от Уджды, где начали строить укрепления. Протесты
каида Уджды, под управлением которого ’находился город, ос-
тались без результата. Султан Марокко вынужден был подве-
сти к границе свои войска, хотя и стремился избегнуть воен-
ных действий и решить вопрос переговорами. Но марокканские
племена сами выступили на защиту своих земель и атаковали
французов. В то же время французский консул в Танжере Нион
предъявил султану ультиматум, требуя роспуска войск на ал-
жиро-марокканской границе и изгнания Абд аль-Кадира, а эс-
кадра принца Жуанвильского подвергла г. Танжер трехчасо-
вой бомбардировке. Французские войска начали продвижение
в глубь Марокко. 14 августа многочисленная, но не имевшая
опыта современной войны марокканская армия под командой
наследника султана встретила французов на р. Исли. Огонь
французской артиллерии расстроил атаку марокканской конни-
цы. Попытка марокканцев повторить атаку не удалась. Абд аль-
Кадир, который находился вблизи места сражения, предлагал
помощь и свой план боя с учетом опыта алжирской армии, но
его план и помощь были отклонены [185, с. 188]. Марокканская
армия попыталась перестроиться на другой стороне реки, но
была смята французами, понесла большие потери и отступила
в беспорядке. Одновременно французская эскадра бомбардиро-
вала Могадор, разрушила его укрепления и высадила десант
на остров, контролирующий вход в гавань, через которую шла
основная внешняя торговля Марокко. Султан вынужден был на-
чать переговоры.
Резкий протест Англии, заявившей, что она не потерпит за-
хвата Марокко, и отсутствие твердого тыла в Алжире побудили
Францию прекратить военные действия и согласиться подписать
10 сентября договор в Танжере, по условиям которого Абд аль-
Кадир должен был быть изгнан из Марокко или интернирован
в одном из городов западного побережья подальше от Алжира.
Между тем в Алжире вновь поднялась мощная волна сопро-
тивления, вызванная французской земельной политикой, цент-
ром которой стали прибрежная часть страны и горы Дахры —
Малая Кабилия. Захват плодородных земель Алжира был глав-
ной целью французов с первых дней высадки. Уже 8 сентября
1830 г. собственностью Франции были объявлены земли бейли-
ка. В 1839 г. были конфискованы земли племен, населявших
Митиджу и Сахель и сражавшихся на стороне Абд аль-Кадира.
В марте 1843 г. был издан декрет о конфискации земель хабус,
составлявших до половины всех земель вблизи городов. 1 ок-
тября 1844 г. был опубликован новый декрет, который объявлял
«не имеющими хозяина» все земли, на владение которыми пле-
мена не смогут предъявить документальных прав. В большин-
54
стве случаев племена таких документов не имели, и француз-
ские власти начали экспроприацию их земель. Только в округе
Алжира из 110 тыс. га обрабатываемых земель 78 тыс. га были
признаны бесхозными [122, с. 366} Этот грабеж вызвал новый
подъем борьбы.
Восстание началось в январе 1845 г. Его возглавил пропо-
ведник Мухаммед бен Абдаллах, по прозвищу Бу Маза, кото-
рый пользовался среди племен Дахры широкой известностью.
Его поддерживало религиозное братство Деркава. В марте
1845 г. восставшие заняли Орлеанвиль, в апреле почти пол-
ностью был уничтожен один из французских отрядов под Тене-
сом (342, 17.05.1845, с. 179—180]. Ободренные этим успехом,
восстали и присоединились к Бу Мазе все племена Дахры [90,
с. 56]. Пришло письмо о поддержке от Абд аль-Кадира, обе-
щали свою помощь в письмах султан Марокко и тунисский бей
[87, т. 3, с. 203—208]. Бу Маза начал создание регулярной ар-
мии из кабильских стрелков и арабских всадников, предполагая,
платить им жалованье. В присоединившиеся племена были на-
правлены его представители, в остальные — письма с призывом
присоединения. В июне к восставшим примкнул Уарсенис. Од-
нако вовлечь в борьбу Большую Кабилию ему не удалось [251,
т. 2, с. 256].
Французское командование срочно выслало в Дахру круп-
ную карательную экспедицию. Подавление этого восстания ста-
ло одной из самых позорных страниц в истории захвата Ал-
жира. Область Дахра расположена в известковых горах, имею-
щих множество пещер. В случае опасности племена вместе с
семьями и скотом обычно укрывались в этих пещерах, многие
из которых считались неприкосновенными, священными убежи-
щами. В июне 1845 г. племя улад риах, преследуемое отрядом
полковника Пелисье, укрылось в одной из таких пещер. Пелисье
приказал развести у входа в пещеру гигантский костер, дымом
которого было умерщвлено все племя со стариками, женщинами
и детьми [62, с. 442; 65, с. 264]. Эта расправа вызвала стыд
и возмущение даже во Франции, но была взята под защиту гене-
ралом Бюжо. «Выкуривайте их как лис»,— писал он полковнику
Пелисье [246, с. 305]. Сент-Арно, Кавеньяк, Шангарнье дейст-
вовали теми же методами.
В течение лета французским войскам удалось нанести Бу
Мазе несколько поражений, и он вынужден был отойти в Уар-
сенис. Но вместо него появлялись все новые и новые предво-
дители — члены братства Деркава, принимавшие его имя (по
преданию, страну должен был освободить человек, носящий
то же имя, что и пророк,— Мухаммед бен Абдаллах). Фран-
цузы сравнивали восстание с гидрой, у которой вместо од-
ной отрубленной вырастают две новых головы. Треть всей ар-
мии Франции находилась в Алжире, где все время происхо-
дили крупные сражения; например, 23 сентября 1845 г. пле-
мена флиттов под руководством Бу Мазы обратили в бегство
55
французскую колонну из 1800 человек [342, 1845, № 137,
с. 81].
Абд аль-Кадир узнал о восстании весной 1845 г. Собрав
довольно значительную армию, он в сентябре перешел в Ал-
жир, чтобы поддержать восстание. В октябре 1845 г. он пол-
ностью уничтожил значительный отряд французских войск у
Джемаа-Газауата [342, 1845, № 137, с. 82]. Эта победа вновь
воодушевила алжирцев. Племена поднялись на борьбу, во
главе которой вновь встал Абд аль-Кадир. 27 сентября под
Тлемсеном, у поста Айн-Темушент, произошло сражение, в ко-
тором алжирцы взяли в плен много фанцузских солдат [48,
с. 294—296]. В октябре Абд аль-Кадир по просьбе Бу Мазы
признал его своим халифом [97, т. 2, с. 25]. В ноябре Абд
аль-Кадир с крупным отрядом в 6 тыс. человек прошел по до-
лине р. Шелиф. Примыкавшим к нему племенам он совето-
вал заявлять о своем подчинении при приближении француз-
ских войск, с тем чтобы сохранить силы и присоединиться
к восстанию, как только французы уйдут с их земель [97, т. 2,
с. 40]. Полковник Кавеньяк доносил генералу Ламорисьеру:
«Абд аль-Кадир — господин над всей горной страной, от гра-
ницы на севере до Тафны внизу. Он там сконцентрировал все
эмигрировавшее население. От Тафны до дуйар и от моря до
горной цепи на юге не осталось жителей. Это огромный успех
Абд аль-Кадира» [198. с. 126].
В конце года из Франции вновь прибыли подкрепления.
Французская армия насчитывала уже 120 тыс. человек, что
позволило организовать 18 крупных подвижных колонн, кото-
рые вели непрерывное преследование сил алжирцев. Страну
продолжали опустошать непрерывные раззиа. С 1830 по 1845 г.
у населения Алжира, по подсчетам французов, было отнято
18 720 тыс. овец, 3604 тыс. голов крупного рогатого скота и
917 тыс. верблюдов [142, т. XI, кн. 6, с. 580]. Местное насе-
ление уничтожалось всеми возможными методами. Продолжа-
лась и политика подкупа феодальной верхушки, которую
французы ставили себе на службу. Каидам и ага французы
выплачивали крупное содержание, а также разрешали при-
сваивать '/ю часть всех собранных податей и 9/ю штрафных де-
нег [129, с. 119]. На захваченных территориях было начато
поголовное разоружение. В течение 1845 г. у алжирцев было
отобрано 13 тыс. ружей, много другого оружия и лошадей [6,
1845, д. 125, л. 25].
И все же, когда в феврале 1846 г. Абд аль-Кадир появился
в Джебель-Амуре, его силы сразу пополнились племенными
ополчениями. Он прошел в горы Джурджуры, пересек р. Иссер
и начал готовиться к походу на Митиджу, что вызвало панику
в г. Алжире [194, с. 247].
В Орании в это время развернулось восстание во главе
с Мухаммедом аль-Фадылем, объявившим себя воскресшим
Христом. Восстание, подавленное в одном месте, тут же вспы-
56
хивало в другом. В Дахре вновь появился Бу Маза, и на-
чались бои с французами. И все же силы алжирцев таяли.
В феврале был разбит отряд халифа Бен Салема, в марте
сдались племена горной области Джебель-Амур и было по-
давлено восстание Мухаммеда аль-Фадыля. Бу Маза был
ранен и отошел в Уарсенис, но в Дахре продолжали сражаться
его сподвижники — Бен аль-Халиль и Каддур бен Нака.
В апреле 1846 г. Абд аль-Кадир вновь собрал в Джурджуре
военный совет для обсуждения вопроса о совместной борьбе
и вновь не смог добиться помощи Кабилии. Объединившись
с Бу Мазой и Бен Салемом, Абд аль-Кадир еще два месяца
продолжал борьбу, но в июле 1846 г. был вынужден опять
отойти в Марокко, так как его войска нуждались в отдыхе.
Абд аль-Кадир обратился к султану с просьбой разрешить
ему остаться в Марокко на полгода. Султан боялся его попу-
лярности и знал, что многие влиятельные шейхи Марокко об-
ращались к Абд аль-Кадиру с предложением возглавить борь-
бу за независимость обеих стран [198, с. 237}, заняв место
султана. Ссылаясь на условия договора с Францией, он потре-
бовал от Абд аль-Кадира покинуть страну и запретил пле-
менам снабжать алжирцев. В течение 1846 г. часть племен,
пришедших вместе с Абд аль-Кадиром из Алжира, просочилась
мелкими партиями через границу назад, на свои земли. Родное
племя Абд аль-Кадира — хашим, племена бану амер, джефра
получили от султана Марокко наделы на р. Себу и перешли
в качестве махзена к нему на службу, осев в Марокко. Дейра
ослабла. По приказу султана несколько племен начали вытес-
нять ставку Абд аль-Кадира из страны.
В конце 1846 г. Абд аль-Кадир в последний раз обратился
с письмом в Тунис, в Константинополь, к паше Триполи, к бею
Ахмеду. Затем снова к султану Марокко, к которому выехал
халиф Бу Хамеди. Но по приезде в Фес тот был арестован и
затем отравлен в тюрьме. Абд аль-Кадиру был послан ответ
с требованием сдачи или ухода из страны.
В феврале. 1847 г. в Алжире сдались последний халиф Бен
Салем и братья Абд аль-Кадира — Сиди Мустафа и Сиди Саид
[48, с. 314—3161. В апреле в руки французов попал Бу Маза
[342, 1845, № 135, с. 52].
В августе 1847 г. Абд аль-Кадир передал испанскому гу-
бернатору в Мелилье письма к французскому консулу в Ма-
лаге, к британскому послу в Мадриде и королеве Изабелле.
Он просил их посредничества в отношениях с Францией, на-
деясь, что сам факт каких-то переговоров, вне зависимости от
их результатов, укрепит его положение в Марокко и даст от-
срочку для снабжения армии. Ему удалось уговорить губер-
натора Мелильи пропустить к нему судно с закупленным у кон-
трабандистов оружием для армии [201, с. 236; 198, с. 16], что
позволило хоть как-то подготовить армию к боям.
В ноябре 1847 г. пятидесятитысячная марокканская армия
57
выступила против Абд аль-Кадира, силы которого состояли из
1200 человек кавалерии и 800 человек пехоты и были к тому
же обременены Дейрой [194, с. 258]. На алжирской терри-
тории их ждала армия Ламорисьера. Алжирцы отошли на се-
вер, к р. Мулуйя, отделяющей Марокко от Алжира, но не
смогли перейти вышедшую из берегов во время паводка реку.
В течение недели, ожидая спада воды в реке, отряд Абд аль-
Кадира отбивал непрерывные атаки марокканцев и нес потери.
Чтобы обеспечить возможность переправы, Абд аль-Кадир на-
чал 11 декабря общую атаку марокканцев. На марокканские
позиции пустили верблюдов, обернутых подожженной травой
альфой. Обезумевшие от боли и ужаса животные смешали си-
лы марокканцев и заставили отступить одну из трех дивизий,,
из которых состояла армия марокканцев. Вторая дивизия бы-
ла разбита атакой алжирцев и уничтожена. Однако общее чис-
ло марокканцев было так велико, что третья дивизия остано-
вила алжирцев. Бой был настолько ожесточенным, что под
командиром алжирской кавалерии Бен Яхьей было убито сем-
надцать лошадей. Под самим Абд аль-Кадиром пало три ло-
шади. Почти 200 воинов было убито, многие были ранены [194,.
с. 261—262]. Пока шло сражение, Дейра переправилась через
реку на территорию Алжира. Но дорогу через ущелье в Сахару
преградили французы. В последний раз был созван военный
совет, чтобы обсудить положение. Воины могли бы пробиться
на юг, спасти свою жизнь и продолжить борьбу в Сахаре.
Но провести с собой Дейру они уже не могли и должны были
в этом случае бросить на произвол судьбы свои семьи. По ре-
шению совета алжирцы сдались французам на условиях, кото-
рые еще ранее предлагались Абд аль-Кадиру: Абд аль-Кадир
и его семья уедет в Акку или Александрию, где французское
правительство будет выплачивать ему пенсию; те сподвижники,
которые того пожелают, могут последовать за ним; остающимся
на родине будут сохранены жизнь и имущество [210, с. 234].
Утром 23 декабря 1847 г. Абд аль-Кадир и 88 его соратни-
ков, которые решили уехать вместе с ним, сдались генералу
Ламорисьеру у Сиди Брахима.
В начале января 1848 г. Абд аль-Кадир с семьей и ближай-
шими соратниками был отправлен в Тулон. Французы не вы-
полнили своих обещаний отвезти Абд аль-Кадира на Восток.
Его и соратников содержали в заключении сначала в По, а за-
тем в Амбуазе в течение пяти лет. Алжирцы очень тяжело
переживали потерю свободы. Многие из них пытались покон-
чить с собой, устроив демонстративный побег средь бела дня
в чужой для них стране, чтобы быть убитыми охраной. Лишь
в 1852 г. Абд аль-Кадир был освобожден и поселен сначала
в Брусе, а затем близ Дамаска, где вел тихую жизнь, зани-
маясь философией и литературой. Его авторитет на всем му-
сульманском Востоке был настолько велик, что многие семьи
и даже племена выезжали из Алжира в Сирию, чтобы посе-
яв
литься рядом с ним. Так, 500 человек во главе с халифом
Бен Салемом прошли все побережье Северной Африки и встре-
чали его приезд в Дамаске, где образовалась многочисленная
колония алжирцев. Умер Абд аль-Кадир в 1883 г.
Глава 4
СОПРОТИВЛЕНИЕ ФРАНЦУЗСКОМУ ЗАВОЕВАНИЮ
В ВОСТОЧНОМ АЛЖИРЕ
Освободительная борьба в области Константины
под руководством бея Ахмеда
С 1827 г. областью Константины управлял бей Ахмед
(1786—1850). Это был смелый и энергичный военачальник, хо-
роший организатор и умелый дипломат, который пользовался
поддержкой населения города как внук прежнего бея и племен
области, так как его мать происходила из семьи крупней-
шего феодала Бен Ганы. Ахмед получил хорошее мусульман-
ское образование, побывал в Мекке, Медине, проездом в Егип-
те. Его назначение беем — единственный случай, когда подоб-
ный пост занимал кулугли. Во время сражения у Стауэли в
1830 г. Ахмед возглавлял наиболее боеспособные части алжир-
ской армии. После разгрома войск дея он вернулся в Констан-
тину, где ему пришлось бороться за власть с соперничавшей
группировкой янычар. Победив ее, Ахмед изгнал или просто
вырезал оставшихся в области янычар (число которых было
невелико, не более 900 человек) (217, с. 347], опираясь на
«великие семьи» крупных феодалов. В течение нескольких лет
ему пришлось вести одновременную борьбу с группировкой
южных племен во главе с Фархатом бен Саидом и притязания-
ми на область бея Туниса.
В 1831 г. французские власти начали переговоры с беем
Туниса о передаче под его управление области Константины
на условиях ежегодной дани в 1 млн. фр., признания верхов-
ной власти Франции и введения гарнизонов в портовые го-
рода. Было подписано предварительное соглашение с братом
бея Сиди Мустафой. В Тунис были направлены инструкторы
для подготовки к походу тунисских войск.
Опасаясь, что тунисцы и французы могут совместными уси-
лиями лишить его власти. Ахмед обратился с письмом в англий-
ский парламент через посла Томаса Рида (с которым был
в дружеских отношениях его тесть Хамдан бен Осман, один
из самых богатых и образованных людей в Алжире, компаньон
и банкир Ахмеда), обещая передать в руки англичан торгов-
лю в городах Боне и Ла Кале за поддержку против тунисско-
59
французских сил [299, с. 90]. Однако договор с Тунисом не
был ратифицирован Луи Филиппом как недостаточно выгодный
для Франции.
Франция была заинтересована в приобретении Восточного
Алжира в не меньшей степени, чем Центрального. Торговые
связи Марселя с Константиной, осуществлявшиеся с XIII в.,
были такими же давними и широкими, как с г. Алжиром. Об-
щая сумма коммерческих сделок накануне высадки французов
оценивалась в 15 млн. фр. Торговля же Марселя с г. Боном
была крупнее, чем с г. Алжиром [299, с. 54; 328, 1843, № 8].
Первые годы после высадки французы не имели сил, чтобы
вести военные действия против Ахмеда. Они сосредоточили
усилия на борьбе с Абд аль-Кадиром, а на востоке ограничились
тем, что захватили с моря города Бон и Бужи, которые сразу
же были блокированы с юга ополчениями местных племен. Бу-
жи, например, с 1833 г. был полностью отрезан от остальной
территории страны [56, с. 31]. Торговля Бона имела большое
значение для области, поэтому отряд алжирцев под командой
помощника Ахмеда, Бен Айсы, попытался освободить город,
но был отбит французскими войсками.
Летом 1832 г. Ахмед получил от гнерала Ровиго предложе-
ние получить утверждение на своем посту за признание вер-
ховной власти Франции, контрибуцию в 3 млн. бюжу и ежегод-
ную дань, равную прежней дани дею Алжира. Собранный Ах-
медом совет знати города и окрестных племен ответил отка-
зом на это предложение, заявив, что захват французами г. Бо-
на лишает город нормальной торовли, в связи с чем они не
располагают деньгами [219, с. 811].
Между тем Ахмед-бей энергично проводил преобразования
области. В созданный им Совет (Диван) вошли феодалы «ве-
ликих семей» области, а также нотабли г. Константины — муф-
тии, судьи, министры. Совет помогал ему в управлении об-
ластью, и без его согласия Ахмед не предпринимал важных ре-
шений. Ближайшим помощником Ахмеда был Бен Айса, вы-
полнявший обязанности первого визиря, казначея и главы ад-
министрации и дивана. В его ведении находилась также че-
канка монеты. Советниками Ахмеда были ага войска (опол-
чения) и ага солдат (наемной регулярной армии). Армии уде-
лялось особое внимание. Она состояла из 2000 солдат, полу-
чавших жалованье. Для их размещения были построены новые
казармы. Солдаты набирались и из арабов, и из кабилов, имели
строгую дисциплину и регулярные тренировки. В г. Константине
были построены фортификационные сооружения и размещены
батареи [299, с. 64, 67—68J.
Значительно была обновлена администрация на местах.
Главным языком в области стал арабский, которым пользо-
вался и сам Ахмед [299, с. 62—63]. Были отменены некора-
нические налоги, введенные турками. Кроме того, Ахмед стре-
мился, чтобы собираемая обычная десятина (ашур) не пре-
60
вышала этого размера. Однако в области было много племен,
которые были освобождены от налогов за несение военной
службы. Официально в области собирались налоги на
4 млн. фр., практически — до 5 млн. фр. [263, с. 97—111], по-
скольку сбор налогов производился старыми методами, с по-
мощью племен махзен, и часть средств шла в их пользу. Не-
уплата или задержка налогов строго наказывалась. После не-
скольких походов против неплательщиков Ахмеду удалось под-
чинить себе большую часть племен области. Для внутреннего
обращения чеканилась монета из золота, серебра и меди [299,
с. 72, 73].
Ахмед-бей провозгласил «священную войну» против фран-
цузов, но не сумел использовать религию для объединения пле-
мен и опереться на влияние религиозных братств. Он пытал-
ся достичь объединения с помощью личных родственных свя-
зей, женившись на дочерях нескольких влиятельных шейхов.
В июне 1833 г. Ахмед обратился к племенам соседней обла-
сти, в районах Блиды и Медеи, с призывом поддержать его
в войне с французами и даже пытался привлечь на свою сто-
рону племена центральной области. Надеялся он также на по-
мощь Турции, вассалом которой он себя признавал и которую
считал сильным государством.
В августе 1833 г. тесть Ахмеда — Хамдан бен Осман выехал
в Париж, чтобы попытаться повлиять на решение судьбы Вос-
точного Алжира дипломатическим путем и надеясь на личные
встречи с представителями французского правительства и по-
мощь послов Англии и Турции в Париже. Одновременно Хам-
дан обратился к турецкому султану с просьбой признать Ахме-
да пашой Константины и тем подтвердить, что Алжир входит
в состав Османской империи. С такой же просьбой к султану
обратились жители области и сам Ахмед. В январе 1834 г. Ах-
мед и жители Константины вновь послали петицию в англий-
ский парламент по совету английского консула Сент-Джона
[299, с. 132—133]. Свиток длиной 3 м содержал 2307 подписей
и 52 племенные печати и описывал убийства и грабежи, со-
вершаемые французами, подтверждал поддержку Ахмеда пле-
менами области и его авторитет и просил помощи англичан
[299, с. 140—141, 227—230]. Однако ответа не последовало.
Демарши Хамдана бен Османа в Париже и Лондоне также
остались безрезультатными.
Первые годы после высадки французов в Алжире Турция
не могла вмешаться в алжирские дела. В 1832—1833 гг. еги-
петский паша Мухаммед Али выступил с походом в Сирию,
разбил турецкие войска и дошел до Анатолии. Порта оказалась
на грани катастрофы и сама нуждалась в поддержке и помо-
щи европейских государств. Только после Ункяр-Искелесийско-
го договора с Россией Турция могла подумать об Алжире.
В 1834 г. Турция впервые назначила в Париж постоянного пос-
ла Мустафу Рашид-па.шу. Ему было поручено выяснить, мож-
61
но ли вернуть хотя бы часть Алжира под власть Порты [299,
с. 143—147]. Получив от австрийского и русского послов в Па-
риже советы о формах дипломатического вмешательства (6,
1834, д. 34, л. 293—296; д. 35, л. 229—230], Рашид-паша вручил
французскому послу официальную ноту о неправомочности ре-
шения судьбы Алжира без согласия его суверена — Турции.
Однако Франция отказалась обсуждать этот вопрос и в конце
1834 г. объявила Алжир своей колонией. Рашид-паша выехал
в Лондон, но и здесь не добился поддержки.
Летом 1836 г. Турция имела реальную возможность помочь
Ахмеду в его борьбе. Ее флот из 22 кораблей с 6 тыс. солдат
на борту находился в Триполи, где подавлял мятеж против
Порты. Бею Ахмеду было передано письмо, где ему обещали
помочь военными припасами и артиллерией, что было для не-
го очень важно. До 1830 г. Ахмед получал ежегодно порох и
другое военное снаряжение от дея Алжира после уплаты ему
установленной дани. После же начала французского завоева-
ния Ахмед испытывал большие трудности в снабжении армии.
Одновременно в Константину был послан специальный эмиссар
Камиль-бей, который настаивал на том, чтобы Ахмед отказал-
ся от переговоров с французами и сохранял верность Порте
[66, с. 82; 299, с. 151].
Французское правительство отреагировало на эти события
очень быстро. Министр иностранных дел Франции предупре-
дил турецкого посла, что, если Порта передаст Ахмеду оружие,
Франция начнет с ней войну. Турция не решилась помочь ал-
жирцам.
После заключения договора Демишеля с Абд аль-Кадиром
французы активизировали действия против Ахмеда. Как обыч-
но, они сначала попытались натравить на него его соперников.
Еще в 1834 г. генерал Вуароль начал переговоры о военных
действиях против Ахмеда с рядом шейхов присахарских пле-
мен [87, т. 1, с. 326; 68, 1884, № 164; 299, с. 115, 133]. Перего-
воры не дали результата, и французы начали подготовку по-
хода против Константины. В то же время они вели тайные
переговоры с частью феодалов в г. Константине о переходе на
сторону французов.
В октябре 1836 г. французские войска вышли из г. Бона,
чтобы захватить Константину. Получив известие о готовящем-
ся походе через разведчика, Ахмед успел организовать обо-
рону города. На стенах было установлено 30 пушек, в цитадели
Касбе собрались контингенты всех племен— 1500 человек пе-
хоты и 5000 всадников [66, с. 92]. При организации обороны
города Ахмед-бей умело использовал особенности рельефа.
Константина расположена на высоком утесе, соединенном с
плато Кудиат-Ати узким перешейком. С трех сторон плато
окружают глубокие, отвесные ущелья, по дну которых проте-
кает р. Руммель. Город был окружен каменной стеной и имел
хорошо укрепленную цитатедль. Поскольку войско, которым рас-
€2
полагал Ахмед, не могло противостоять французам в открытом
бою, он поручил руководство обороной своему помощнику Бен
Айсе, а сам с отрядом кавалерии и ополчением держал фран-
цузские войска в постоянном напряжении атаками с тыла.
Несмотря на надежды французов, ни один житель города
не перешел на их сторону. Начавшиеся дожди и снегопад вы-
звали бурный разлив р. Руммель и не позволили французам
переправиться на плато Кудиат-Ати. Осадную артиллерию
можно было подвезти только со стороны единственного моста
через р. Руммель — Аль-Кантара, построенного еще римляна-
ми, но ее огонь казался неэффективен. Атака французов со
стороны моста Аль-Кантара и Новых ворот (наиболее уязви-
мое место обороны) была отбита. Ночной штурм также не
удался. Французские войска вынуждены были отступить, пре-
следуемые всем населением города. По возвращении француз-
ской армии в Бон все госпитали города были заполнены ране-
ными и больными. Потери французов убитыми и выбывшими
из строя составили 4/б всего состава [62, с. 206; 66, с. 94—95].
Провал первого похода на Константину ясно показал, что
военные действия на востоке страны потребуют не меньше сил,
чем в центре или на западе. Поэтому французское командова-
ние попыталось обезопасить свое положение на западе. Были
предприняты попытки подорвать престиж Абд аль-Кадира или
уменьшить территорию его государства, противопоставив ему
французских ставленников, а после провала этих попыток на-
чалась подготовка нового мирного договора с Абд аль-Ка-
диром.
Понимая, что разобщенность борьбы дает французам воз-
можность действовать против него и Ахмеда поочередно, Абд
аль-Кадир пытался в мае 1837 г. заключить с Ахмедом союз.
Однако этот союз не состоялся. Французы, со своей стороны,
постарались предотвратить возможность такого союза. В июне
1837 г. герцог Орлеанский писал генералу Дамремону, что опа-
сается начала переговоров между Ахмедом и Абд аль-Кадиром
и возможности заключения между ними союза [85, с. 334—335,
339]. Подписав в конце мая договор Тафны с Абд аль-Кади-
ром, французы начали в августе переговоры с Ахмедом. Ахме-
ду был предложен проект договора из 11 пунктов, наиболее
важными из которых были признание верховной власти Фран-
ции, уплата ежегодной дани, выплата крупной военной кон-
трибуции деньгами и продовольствием, непосредственное управ-
ление французами приморской полосой, свобода торговли и обя-
зательство вести закупки оружия только через посредство фран-
цузов [64, с. 278—279]. Одновременно французы предложили
Ахмеду военную поддержку для войны с Абд аль-Кадиром —
одну или две тысячи хорошо подготовленных и вооруженных
солдат, которые составят ядро его войска и займутся обуче-
нием остального состава [64, с. 303]. Ахмед первоначально был
готов на переговоры и принял многие условия. Среди его ок-
6$
ружения также было довольно много сторонников мира. Ахмед
в этот период никак не воспротивился тому, что французы за-
няли Гельму и Дренан [291, с. 173]. Однако переговоры не
были доведены до конца. С одной стороны, французское коман-
дование получило 'новые силы, закончило подготовку к новому
походу на Константину и перестало проявлять к ним интерес, а
с другой стороны, и Ахмед, и его диван ожидали помощи, обе-
щанной турецким султаном.
В августе 1837 г. в Тунис прибыло 4 корабля с войсками,
12 пушками и 150 артиллеристами. Как только сведения об
этом были получены французским командованием, в Тунис
была направлена французская эскадра. Бей Туниса, успевший
уже сгрузить пушки, испугался, что высадка турецких войск
с кораблей спровоцирует французов на военные действия про-
тив него, запретил высадку и заверил французов в отсутствии
враждебных намерений. Бею Ахмеду, которого он боялся и рас-
сматривал как потенциального соперника, он послал письмо,
в котором объяснял, что боится «ввергнуть страну в войну».
Ахмед остался, без помощи [66, с. 100; 291, с. 174).
Чтобы оттянуть время, французы послали в сентябре 1837 г.
Ахмеду новые предложения, явно рассчитанные на провал
переговоров.
Между тем Ахмед укрепил городские стены, приказал сне-
сти дома между плато Кудиат-Ати и городом, чтобы было удоб-
нее его оборонять, установил дополнительные пушки у моста
Аль-Кантара и закупил много пороху, несмотря на то что це-
ны на него поднялись на 300% [66, с. 99]. Обороной города,
как и раньше, руководил Бен Айса. Вызванные письмами Ах-
меда, подошли ополчения племен [299, с. 195]. Армия Ахмеда
состояла из 5 тыс. всадников, 2 тыс. пехотинцев и ополчений
племен — всего более 20 тыс. человек. 1,5 тыс. пехоты и всю
артиллерию Ахмед оставил в Константине для обороны горо-
да, а сам с ополчениями южных племен и кабилов из горной
области Джиджили и Колло начал атаки французской армии.
Однако, рассчитывая на неприступность крепости, Ахмед и Бен
Айса не укрепили подступы к городу со стороны плато Ку-
диат-Ати.
1 октября 1837 г. французский отряд численностью 13 тыс.
человек с 17 осадными орудиями вышел из Бона на Констан-
тину. Подойдя к городу, французы переправили на плато Ку-
диат-Ати две батареи осадных орудий и начали ожесточенную
бомбардировку. На все предложения о сдаче жители города
отвечали гордым отказом. После шестидневного обстрела
французы пробили в городской стене брешь и 14 октября на-
чали штурм города. Население защищалось отчаянно. Каж-
дый дом, каждую улицу приходилось брать с боем. Послед-
ние силы осажденных заперлись в пороховом погребе и взор-
вали его вместе с собой. В результате взрыва погибло много
французов (64, с. 28]. Многие жители, не желая попасть в ру-
>64
ки врагов, кончали жизнь самоубийством, бросаясь в ущелье,
окружающее город. В течение трех дней город грабили как
солдаты, так и офицеры *. Была уничтожена и разграблена
ценнейшая библиотека во дворце бея.
После падения Константины Ахмед предложил создать ко-
чующую ставку и продолжить борьбу, преградив дорогу на Бон.
Но основная часть его контингентов происходила с юга (племе-
на, подчинявшиеся Бен Гане), они не хотели уходить далеко от
своих семей к морю. Ахмед был вынужден подчиниться реше-
нию племен и отошел с ними в горы Ауреса, сделав своим убе-
жищем Ахмар Хадду. Отсюда он вновь обратился за помощью
к Турции с просьбой прислать солдат и пушки, так как иначе
он не сможет продолжать борьбу. «Придите нам на помощь —
наша надежда и наша рука протянуты к вам»,— писал он
[299, с. 272].
В течение 1838 г. французы продолжали переговоры с Ах-
медом об условиях его сдачи, рассчитывая противопоставить
его Абд аль-Кадиру [208, с. 111; 67, № 165, с. 221]. Несколь-
ко последующих лет Ахмед переходил из одного племени в
другое, преследуемый французскими отрядами, сражаясь то с
французами, то с халифами Абд аль-Кадира. В 1846 г. фран-
цузы предложили ему сдаться. После долгих переговоров Ах-
мед сдался 5 июня 1848 г. на условиях сохранности имущества
и переселения на мусульманский Восток. Умер Ахмед в 1850 г.
в г. Алжире, так и не успев уехать.
Борьба против французского завоевания
в Большой Кабилии
Весной 1844 г. французы начали покорение Большой Каби-
лии походом в долину р. Себау. Прежде чем кабилы органи-
зовали отпор, французский отряд перешел р. Иссер и занял
форт Бордж Менайль и г. Деллис. 16 мая ополчение племен
конфедерации Верхнего Себау численностью 10—15 тыс. чело-
век атаковало французский отряд, вывело из строя половину
его состава и заставило отступить. Однако подошедшие под-
крепления помогли французам прорвать центр обороны и раз-
бить горцев. Несмотря на упорное сопротивление кабилов,
французам удалось добиться победы [36, № 5, с. 144—146].
Поражение так сильно подействовало на другие кабильские
племена, что они позволили французам занять всю область
между Несером и Себау.
Начало военных действий против Марокко приостановило
продвижение французов. Воспользовавшись этим, халиф Абд
аль-Кадира, Бен Салем, совершил поход в районы, покорив-
шиеся французам, и добился от племен возобновления военных
* Описание уличных боев, штурма казарм и грабежей, начавшихся после
взятия города, ярко и без прикрас отражено в письмах маршала Сент-Арно,
принимавшего участие в походе [97, т. П, с. 133—135J.
5 3ai. 464
65
действий. После победы над марокканской армией генералу
Бюжо пришлось дать еще несколько сражений в долине р. Се-
бау и вторично покорять ее население.
Несмотря на угрозу французского завоевания, нависшую'
«ад Большой Кабилией, горцы не откликнулись на призыв
Дахры (Малой Кабилии) об одновременных или совместных
действиях, когда к ним обратился Бу Маза, а затем на воен-
ном совете в Джурджуре Абд аль-Кадир.
После нескольких неудачных сражений армия Абд аль-Ка-
дира отступила в Марокко. Бу Маза был взят в плен.
8 мая 1847 г. французы приступили к «полному усмире-
нию» Малой Кабилии: с запада наступление вел восьмитысяч-
ный корпус, с востока, от Бужи,— семитысячный. Французские
войска действовали с крайней жестокостью, применяя метод
«выжженной земли». Селения племен, населявших долину Са-
хеля, были сожжены, запасы продовольствия разграблены.
Разоренные племена вынуждены были покориться.
Но уже через год, в июле 1848 г., под Бужи вспыхнуло
новое восстание. Едва французы успели его подавить, как в мае*
1849 г. в том же районе восстали племена бану слиман, бану
яла и гештула. Специальные карательные экспедиции принуди-
ли эти племена к подчинению [95, № 228; 92, № 175].
Но это подчинение вновь оказалось временным. В феврале
1850 г. восстали племена Восточного Сахеля под руководст-
вом мукаддама братства Рахмания Мулая Брахима. Он дал
крупное сражение французским войскам в мае 1850 г. близ
Трупы, после чего отступил, чтобы объединиться с другими:
племенами [91, № 147, с. 232—234]. Летом 1850 г. к движению
присоединились племена гештула, маатка и флиссы. Во главе
восставших встал проповедник Мухаммед бен Абдаллах Бу
Сейф, по прозвищу Бу Багла/, который ранее сражался в Малой
Кабилии, а затем возглавил ополчение конфедерации Верхне-
го Себау и Зуауа.
Французы расправились с восставшими поодиночке. В сен-
тябре и октябре 1851 г. они обрушились в районе Тизи-Узу на
племя маатка, в ноябре — на флиссов, а затем — на гештула.
В отдельных сражениях восставшие наносили французам чувст-
вительные удары. Так, бой у Азру 5 декабря длился более шести
часов и закончился их победой [91, № 147, с. 237; 36, № 5,
с. 145]. Однако неравенство сил, особенно в вооружении, было
велико. Восстание было подавлено. Племена обложены огром-
ной контрибуцией — в размере 353,5 тыс. фр. '[91, № 153, с. 201].
На их территории были построены форты Бордж Мансур и
Тизи-Узу, ставшие опорными пунктами французов.
В начале 1852 г. Бу Багла вновь выступил против францу-
зов, возглавив племя агемун. Его поддержало братство Рахма-
ния [219, с. 888]. Но в конце января ополчение потерпело не-
удачу. Бу Багла отступил на территорию племени бану иджер.
Тогда французское командование направило против него одно-
66
временно две колонны — из Алжира и Константины. В мае и
июне французы сожгли и разграбили более 300 деревень. Бу
Багла был тяжело ранен. В июле кабилы временно прекра-
тили сопротивление. Но уже осенью 1852-го и зимой 1853 г.
Бу Багла начал готовиться к новым боям, возглавив ополче-
ние бану аббас, а затем бану меликеш [91, № 160]. Продвиже-
ние войск захватчиков в глубь страны немедленно поднимало
на вооруженную борьбу новые племена.
Во время Крымской войны Франция должна была ограни-
чить военные действия в Восточном Алжире. Тем не менее во-
оруженные столкновения не прекращались. 7 апреля 1854 г.
произошел бой с силами Бу Баглы в округе Аль-Джуда, 4 ию-
ня— близ деревни Арериба [91, № 161, с. 303—314]. В декаб-
ре 1854 г. Бу Багла был убит в стычке.
Большую роль в сопротивлении в этом районе сыграли
женщины. Особым влиянием здесь пользовалась марабутка
братства Рахмания (допускавшего в свои ряды женщин), про-
поведница Лалла Фатима. Она организовала сестер (хуанат)
в своей деревне ЕГСумар, которые в бою подавали бойцам
заряженные ружья, ухаживали за ранеными и даже приняли
непосредственное участие в боях, проявляя подлинный героизм.
По призыву Лаллы Фатимы были также созданы отряды му-
сабилей — борцов, поклявшихся не жалеть жизни в «священ-
ной войне» [91, № 162, с. 435].
17 июня 1854 г. произошло сражение за деревню Н’Сумар,
на подступах к которой были возведены земляные укрепления.
Ключевые позиции в обороне заняли три отряда мусабилей,
которыми руководил брат Лаллы Фатимы — Си Тахар. Горцы
умирали, не отступив ни на шаг, считая позором и предатель-
ством даже мысль о возможности отступления. Однако фран-
цузы все же захватили деревню [91, № 162, с. 434—436].
Французским войскам удавалось продвигаться вперед толь-
ко ценой больших потерь. Так, только за четыре дня — с 17 по
20 июня — они потеряли убитыми и ранеными около 500 че-
ловек [91, № 163, с. 23]. Горцы устраивали завалы и засады
на тропах, превращали каждый дом в крепость. В деревнях
возводились баррикады, поджигавшиеся при подходе против-
ника. Стремясь любыми средствами подавить сопротивление,
французские войска широко прибегали к тактике уничтожения
оливковых садов и посевов, обрекая племена на голод.
В 1855 г. в долине р. Себау поднялась новая волна сопро-
тивления. Его возглавил мукаддам братства Рахмания Си Сед-
дик шейх-уль-араб. 30 августа и 16 сентября у Меклы произо-
шли крупные сражения между ополчениями конфедерации пле-
мен Верхнего Себау и французами [94, № 233, с. 212]. В ок-
тябре центр боевых действий переместился на территорию пле-
мен бану яла и зуауа. В декабре французы под угрозой уничто-
жения оливковых садов — основного источника существования
племен — заставили сдаться племя бану меликеш [94, № 235].
67
5*
В начале 1856 г. французские войска обрушились на при-
морскую конфедерацию племен. Французский отряд, имевший
34 орудия, выпустил во время этого похода 12 тыс. снарядов.
Огнем артиллерии французы буквально смели с лица земли
несколько деревень [94, № 236, с. 83]. Покорившимся племе-
нам пришлось уплатить крупные денежные контрибуции.
Успехи французов в ряде случаев объяснялись предатель-
ством части феодалов, поддавшихся обещаниям получить ут-
верждение на своих должностях и денежное содержание. Они
прекращали борьбу и даже выступали против племен, про-
должавших сопротивление. Все лето 1856 г. в Верхнем Себау
происходили стычки такого рода [94, № 237, с. 160; № 241 —
242, с. 181]. Французские отряды, со своей стороны, продолжа-
ли жечь деревни и уничтожать урожаи в этом районе, чтобы
запугать расправами остальные племена [94, № 241—242].
Понимая, что племена не в силах в одиночку противостоять
французам, некоторые вожди предприняли попытки к объеди-
нению. Так, осенью 1856 г. марабут аль-Хадж Амар пытался
объединить племена Центральной Кабилии, но не смог преодо-
леть племенной сепаратизм [36, № 5, с. 164].
В 1857 г. французы сосредоточили в Кабилии 30-тысячную
армию, которая в мае развернула военные действия против кон-
федерации пяти племен Верхнего Себау. Главные ее силы на-
ступали на центральный район Кабилии Джурджуру с двух
сторон — с северо-запада и с юго-востока. Отвлекающую опе-
рацию в тылу проводила кавалерийская дивизия [36, № 5,
с. 164—166]. Первый удар был нанесен по крупному племени
айт иратен. Французы имели перевес не только в вооружении,
но и численно. 24 мая у деревни Ташерирт произошло ожесто-
ченное сражение. Укрепления кабилов были разрушены огнем
артиллерии. После многочасового боя, в котором участвовали
все взрослые жители деревни, включая женщин, французы
прорвали оборону и вышли в тыл соседних деревень. Крово-
пролитная битва продолжалась и здесь. Особенно упорно со-
противлялась деревня аль-Джемаа. Несмотря на интенсивный
огонь артиллерии, обход французским отрядом деревни и угро-
зу окружения, несколько сотен ее защитников предпочли от-
ступлению смерть на ее развалинах. Французам пришлось
брать с боем каждый дом. Отчаянно сражались и защитники
деревни Тамизерт. Горцы подпускали французских солдат по-
чти вплотную и стреляли в них в упор, бросали в них камни
и бревна, дрались с ними врукопашную кинжалами и саблями.
Только когда пожар, охвативший подожженные французами
склады оливкового масла, перекинулся на всю деревню, обо-
ронявшиеся оставили ее развалины. Победа дорого обошлась
французам: за три дня они потеряли 700 человек. 26 мая пле-
мя айт иратен сдалось на условиях, навязанных французами:
выплатило контрибуцию в 600 тыс; фр., согласилось платить
подати и выделило 65 заложников, которые должны были со-
68
держаться в г. Алжире. Поражение айт иратен привело к сда-
че и других племен конфедерации. Их также обложили круп-
ными контрибуциями, выплаченными частью деньгами, а
частью участием в строительстве форта Наполеон и важной
в военном отношении дороги [36, № 6, с. 470—473; 94, № 243,
с. 331—359].
В конце июня французские войска приступили к подчине-
нию последней независимой конфедерации — зуауа, самыми
крупными племенами которой были бану менгилье и бану йен-
ни. Конфедерация занимала северные склоны массива Джурд-
журы, входившие в нее племена занимались в основном ремес-
лом. Не боясь потерять сады и оливковые плантации, что ставило
другие племена перед угрозой голодной смерти, они оказали
еще более яростное и длительное сопротивление, чем племена
конфедерации Верхнего Себау.
Кабилы успели выстроить на горных склонах и тропах, ве-
дущих к деревням, баррикады и укрепления, вели интенсивный
обстрел узких проходов. 24 июня французский отряд захватил
деревню Ишериден, центр обороны бани менгилье, хотя этот
успех обошелся французам в 570 человек [36, № 6, с. 478; 94,
'№ 243, с. 336—337]. По словам французских военных, эти сра-
жения были одними из самых ожесточенных в истории француз-
ской армии, сравнимыми лишь с боями у Малахова кургана
под Севастополем в 1856 г. [57, с. 566].
Бои против племени бану йенни вели одновременно две
французские колонны, которые разгромили и сожгли все де-
ревни племени и заставили его сдаться [36, № 6, с. 483].
В июле начались военные действия против племен бану
итурях, иллуа и иллитеп. Особенно героическое сопротивление
оказали деревни Такле и Тирурда, куда отошли самые отчаян-
ные бойцы ополчений других деревень. Здесь укрылись жен-
щины и дети, которые надеялись спастись в этих труднодо-
ступных местах. Больше отступать было некуда. На глазах
у женщин и детей воины защищались отчаянно [94, № 243,
с. 251]. Но и эти последние деревни пали. Победители обло-
жили конфедерацию огромной контрибуцией — 2136 тыс. фр.
[94, № 243, с. 359]. Имущество руководителей сопротивления
было конфисковано. Сами они были высланы из страны или
интернированы на юге. Племена Кабилии потеряли 500 тыс. га
лучших земель, конфискованных франзускими властями. Гибель
многих борцов и экономическое разорение заглушили на пол-
тора десятилетия веру в возможность победы.
Сопротивление присахарских оазисов
и окраинных юго-западных районов
Племена южных и юго-западных районов и присахарских
оазисов вступили в борьбу позднее племен побережья и степей.
69
Однако часть из них присоединилась к государству Абд аль-
Кадира еще в 1833 г. Присоединению остальных племен юга
к движению препятствовало сопротивление религиозного брат-
ства Тиджания, которое поддержало французов. Лишь после
осады оазиса Айн Мади и сдачи Тиджани сахарские племена
присоединились к Абд аль-Кадиру, став его опорой в послед-
ние годы, когда племена центральных областей вынуждены были
сложить оружие.
Борьба южных племен не прекращалась и после сдачи Абд
аль-Кадира, а его имя продолжало объединять племена на со-
противление. Так было во время восстания на юго-востоке стра-
ны, в оазисе Зааджа, возглавленного Бу Зианом, который ра-
нее служил в армии Абд аль-Кадира. Обосновавшись в Заад-
же, Бу Зиан стал шейхом оазиса и мукаддамом братства Дер-
кава. В 1848 г. французские власти повысили налог на паль-
мы (основной источник существования жителей оазиса) с 25
до 40 сантимов, поставив население перед угрозой разорения.
Оазис отказался повиноваться французам. Во главе восстав-
ших встал Бу Зиан, призвавший население к войне за свободу.
Французы пытались арестовать Бу Зиана, но его освободило
население. Бу Зиан обратился с письмами к соседним оазисам
и племенам [68, 1885, № 174, с. 406]. Его поддержал Си Муса,
также член братства Деркава, который стал его помощником.
Мелкие соседние оазисы откликнулись на письма Бу Зиана
и послали на помощь оазису свои отряды, которые поддержали
восставших. К восставшим присоединился также целый ряд пле-
мен округа Бискры, срочно откочевавших из Телля. Связь с
Константиной была нарушена. Племена заставляли своих шей-
хов отказаться от связей с французами и присоединиться к
борьбе [58, 1851, т. 10, с. 91]. Посланный в июле 1849 г. на
подавление восстания французский отряд был разгромлен.
В октябре к оазису подошел новый крупный отряд француз-
ских войск во главе с командующим области Константины ге-
нералом д’Эрбийоном. Однако оазис, окруженный рвом и гли-
нобитными стенами, взять с ходу не удалось. Французские вой-
ска начали осаду, которая длилась 51 день. Только в конце
ноября французы ворвались в оазис. Восставшие сражались за
каждый дом, каждую пальму, каждый камень. По словам са-
мих французов, битва была «более убийственная, чем при взя-
тии Константины» [236, с. 384; 58, 1851, т. 10, с. 95]«. Во фран-
цузов стреляли с чердаков, балконов, из подворотен, с ними
сражались ятаганами и камнями. Французы устроили ужасаю-
щую резню вопреки обещаниям сохранить жизнь тем, кто не
принимал участия в бою, и перебили все население — женщин,
младенцев, стариков. Бу Зиан был схвачен в своем доме и убит
вместе с матерью, женой, дочерью и сыном-подростком. Голо-
вы Бу Зиана и его сына были выставлены для устрашения
уцелевших вместе с головой Си Мусы, найденного среди уби-
тых [58, 1851, т. 10, с. 98]. Оазис был разрушен, было срублено
70
10 тыс. пальм. Однако и французы потеряли треть отряда —
более 1500 человек [219, с. 866; 236, 384].
Бойня в Заадже произвела страшное впечатление на сосед-
ние оазисы. И все же уже в 1852 г. в оазисе Лагут восстание
вспыхнуло с новой силой. Во главе его встали Мухаммед бен
Абдаллах, которого поддержало братство Сенуссия, чье влия-
ние на юге Алжира было значительным, и высланная на юг
героиня сопротивления в Кабилии Лалла Фатима. Посланным
на усмирение оазиса войскам не удалось подавить его сопро-
тивление. Взять оазис смогла лишь совместная атака восьми
батальонов пехоты с артиллерией и нерегулярной конницы.
Из 4,5 тыс. жителей 2 тыс. было убито. Город был разрушен.
Оставшиеся в живых бежали в оазис Уарглу. Даже через шесть
месяцев после взятия города в нем, по словам очевидцев, все
еще нельзя было жить от запаха трупов, наспех зарытых в зем-
лю [68, 1882, № 156].
Однако Мухаммеду бен Абдаллаху удалось спастись.
В 1854 г. он вновь поднял восстание в оазисе Туггурт, куда
отошел вместе с другими защитниками ранее взятых оазисов.
Французы двинули на оазис четыре колонны войск, которые
в ожесточенном сражении у Мегарина 29 ноября 1854 г. разби-
ли алжирцев и взяли оазис [219, с. 892—894; 68, 1880, № 140,
с. 270].
С 1851 по 1857 г. основным районом сопротивления была
Кабилия. В 1859 г. начались бои на юго-западе, на границе
с Марокко, с племенами бану снассен, кочевавшими в погра-
ничных районах Алжира и Марокко. В августе 1859 г. фран-
цузский отряд, проводивший разведку, перешел границу Марок-
ко и начал продвижение по территории племен. Бану снассен
встали на защиту своих земель, призвали окрестные племена
к сопротивлению и атаковали ряд французских постов. Вызвав
подкрепления, французы в октябре разбили силы племен во
главе с аль-Хадж Мимуном у Айн Тафоральта. На бану снассен
была наложена огромная контрибуцияя — 120 тыс. фр. (219»
с. 904—908; 183, с. 258].
В 1864 г. начались крупные военные действия против 17 пле-
мен улад Сиди шейх, кочевавших на юго-западе страны. Кон-
федерация племен имела большое влияние на межплеменные
отношения на юге Орании, через ее территорию шли торговые
пути в Марокко. Велико было значение религиозного братства
Шейхия, в которое входила конфедерация и центр которого на-
ходился в Аль-Абиоде. Первые столкновения с французами
произошли у племени еще в 1844 г., во время войны с Марок-
ко. По договору 1845 г. восточная ветвь племени улад Сиди
шейх (гараба) была признана подчиняющейся Марокко, а за-
падная (шарага) — французам, что поставило их в трудное по-
ложение. Подавление сопротивления племен все годы сопро-
вождалось захватом скота — основного источника существова-
ния. В начале 1864 г. эта ветвь во главе с Си Слиманом бен
71
Хамзой восстала против французов. В апреле 1864 г. алжир-
цам удалось в ночной атаке разгромить французов под Жери-
вилем. Из французского отряда спаслись лишь три человека,
но сам Си Слиман погиб в этом бою [219, с. 917—918]. Этот
успех вдохновил восставших, к движению присоединилось мно-
го новых бойцов. Руководство военными действиями принял
дядя Слимана — Си Лала, который стал подлинной душой вос-
стания. Он приложил много сил, чтобы добиться поддержки
восстания другими племенами, и прежде всего племенами об-
ласти Джебель-Амур, где было велико влияние братства Шей-
хия, марабутом которого он был [102, 1879, № 138, с. 404].
Во главе движения встал брат убитого Си Слимана — Си Му-
хаммед, призвавший племена к «священной войне» против
французов. К восстанию присоединились племена Джебель-Аму-
ра, восстало племя флиттов в Дахре. Разрастаясь, восстание
охватило все племена юга Оранской области. К нему примкнули
те сподвижники Абд аль-Кадира, которые не уехали с ним в из-
гнание. Вместе с ними выступили и такие известные вожди, как
Насер бен Шохра, принимавший участие в обороне Лагуата и
пытавшийся объединить сахарские племена. Четыре колонны
французских войск вели в апреле и мае 1864 г. непрерывные бои
на юге Орании, в Джебель-Амуре, Дахре и к югу от Тиарета.
Им удалось прервать связь между племенами улад Сиди шейх
и Джебель-Амуром и в мае разбить восставших под Мостага-
немом [219, с. 909]. Однако в августе Си Лала занял Тагуин,
а к движению присоединились Лагуат и область Богара.
В сентябре и октябре 1864 г. французы начали вторую кам-
панию против улад Сиди шейх. 30 сентября произошло крупное
сражение у Аль-Абиода с объединенными силами французов, ко-
торые потеряли в нем 189 человек. Но в следующем сражении
11 октября у Рас-эль-Ма, Си Лала был разбит [216, с. 260].
Вслед за этим французы провели ряд крупных раззиа. В 1864 г.
население потеряло 100 тыс. голов скота, 4000 лошадей, 900 тыс.
овец и продовольствие [288, с. 40]. В результате этого часть
племен вынуждена была сдаться.
В феврале 1865 г. Си Мухаммед погиб в бою. Си Лала про-
должал борьбу, но был вновь разбит в марте 1866 г., а племя
было оттеснено на территорию Марокко. Французам удалось
привлечь на свою сторону феодалов западной ветви племени.
Движение затихло.
В 1869 г. племя под руководством Си Слимана бен Каддура,
двоюродного брата Слимана, вновь перешло границу и начало
борьбу с подчинившейся французам западной ветвью племени.
В 1869-м и начале 1870 г. шли бои, многие из которых, как,
например, бой у Уэд Гир 14—15 апреля 1870 г., отличались
длительностью и упорством и были очень тяжелыми. Только
применение французами артиллерии заставило алжирцев от-
ступить [102, 1883, № 157, с. 45—46].
В 1871 г. улад Сиди шейх вновь поднялись и присоедини-
ла
лись к восстанию в Восточном Алжире, но были разбиты в ап
реле 1871 г. у Аль-Магур и отошли в Марокко.
Глава 5
ВОССТАНИЕ 1871 г.
Десятилетие, предшествовавшее восстанию 1871 г., было
для населения Алжира очень тяжелым. Тактика бесчисленных
карательных экспедиций и систематических грабежей, направ-
ленная на подавление по-прежнему непокорных племен, мас-
совые земельные экспроприации, рост прямых налогов по срав-
нению с турецким периодом на 100% (помимо роста налогов
косвенных) [246, с. 358] подорвали традиционную экономику
Алжира. Все это привело к тому, что засухи в 1866—1869 гг.
вызвали жесточайший голод, во время которого погибло 527 тыс.
человек (246, с. 322]. Сокращение населения по районам коле-
балось от 20 до 45%. Люди ели траву, листья, павших живот-
ных и даже трупы людей [342, 1868, т. 51, с. 18]. Число жи-
телей области Константины уменьшилось на 200 тыс. человек
[263, с. 348—369]. В связи с этим посевы пшеницы в Восточ-
ном Алжире сократились на 32%. Общее поголовье скота из-за
бескормицы сократилось на 38% в районе Сетифа и на 88%
в Бу Арреридже [263, с. 372]. Западная и центральная области
пострадали еще больше.
Разрозненные выступления племен в 60-е годы легко по-
давлялись французами. Положение серьезно изменилось в
1870 г. Поражение Франции в войне с Пруссией и провозгла-
щение Парижской коммуны создали благоприятные условия для
антиколониального восстания. С июля 1870 по март 1871 г.,
значительная часть войск была переброшена во Францию —
сначала для участия в войне с Пруссией, а затем на подавле-
ние Парижской коммуны. Это были наиболее боеспособные ча-
сти французской армии под командой опытных военачальников
(Сент-Арно, Канробер, Пелисье и др.). В Алжире осталось
лишь 45,5 тыс. человек, из которых большая часть несла ох-
рану в городах и только 15,5 тыс. находилось в подвижных
войсках (93, с. 94].
Сообщения из Франции горячо обсуждались всеми слоями
коренного населения в городских кофейнях, на деревенских ба-
зарах, в завийях религиозных братств, на племенных собра-
ниях. Поражение французской армии под Седаном и ее капиту-
ляция вернули алжирцам веру в возможность освобождения.
Племена начали готовиться к возобновлению борьбы за не-
зависимость.
Французские колонисты в Алжире (за исключением кучки
73
крупных банкиров и концессионеров) были недовольны тем,
что не могли непосредственно участвовать в управлении коло-
нией. Они добивались ликвидации власти военных и передачи
им всех рычагов управления. После провозглашения республи-
ки в метрополии французские колонисты в Алжире добились
в октябре 1870 г. введения так называемого «гражданского
управления». Они получили административную и судебную
власть, что отдало местное население в их полное распоряжение.
Одновременно был опубликован декрет о предоставлении граж-
данских прав алжирским евреям (местной торговой и ростовщи-
ческой буржуазии), который еще резче подчеркнул бесправие
коренного населения.
Одним из первых актов нового гражданского управления
(декабрь 1870 г.) стало разъяснение к закону 1863 г. о при-
нудительном разделе общинных земель. Этот закон еще не был
реализован в горных и степных районах и касался 372 племен,
то есть 2/з населения страны. Проведение его в жизнь на по-
бережье и в районах, прилегающих к крупным городам, уже
привело к утрате там алжирцами своих земель, скупаемых или
отбираемых за долги французами. Введение гражданского уп-
равления на практике лишало население гарантий собственно-
сти [77, т. 2, с. 34]. Коренное население опасалось также, что
поражение Франции в войне вызовет рост налогов и новые
конфискации земель для размещения беженцев из Эльзаса и
Лотарингии. Страх потерять последние средства к существова-
нию побуждал племена решительнее готовиться к восстанию.
Росло также недовольство и феодалов, чьи права, первона-
чально за ними сохраненные, урезали гражданские власти.
Алжирские племена начали подготовку восстания уже
осенью 1870 г., когда хороший урожай обеспечил им средства
для закупок оружия и боеприпасов в Тунисе, на Мальте и в
Гибралтаре [277, т. XXII, с. 500; 77, т. 1, с. 679, 684]. В обла-
сти Константины собрания многих племен избирали специаль-
ные комитеты для закупок лошадей, оружия и боеприпасов
[236, с. 481; 277, т. XXII, с. 500). Создавались запасы продо-
вольствия, которые укрывались в горах, готовились ополчения.
Велись тайные переговоры о совместных действиях племен. Ро-
дители забирали детей из школ, большинство которых не от-
крылось из-за отсутствия учеников. В подготовке восстания
активно участвовало братство Рахмания, численность которого
в области Константины и в Кабилии заметно выросла в 60-е го-
ды [292, с. 52; 246, с. 338]. Колониальным властям было извест-
но о готовящемся восстании, но они не имели сил что-либо
предпринять.
Определенное влияние на решение алжирских феодалов
вновь начать борьбу за независимость и присоединиться к пле-
менам оказала надежда на помощь в их борьбе со стороны
Турции. После разгрома Франции Турция предприняла попыт-
ку возродить связь с утраченными частями Османской импе-
74
рии. Визирь султана Али-паша строил планы восстановления
власти турок в Алжире и обещал алжирским племенам дипло-
матическую, финансовую и военную помощь. Но он вскоре умер,
а его преемник не поддержал его планы. Помощь Турции не
поступила, несмотря на неоднократные напоминания шейхов
области.
В октябре 1870 г. вновь восстало племя улад Сиди шейх.
В ноябре в Нефту, пограничный район Туниса, прибыл стар-
ший сын Абд аль-Кадира — Махиддин. Совместно с правителем
оазиса Ларба Насером бен Шохрой, мукаддамом братства Рах-
мания, он начал собирать племена, создавая ополчения и гото-
вясь перейти на территорию Алжира. Огромный авторитет име-
ни Абд аль-Кадира привлек к нему многих бывших сподвиж-
ников эмира и руководителей народного сопротивления в раз-
личных частях страны [287, с. 17; 185, с. 105]. Насер бен Шох-
ра, которого хорошо знали южные племена, разослал в племе-
на письма, где призывал их присоединиться со своими контин-
гентами. Махиддин также обратился к племенам с воззванием
[279, с. 108].
В январе 1871 г. повстанцы перешли границу и осадили
г. Тебессу. Помимо помощи турецкого султана Махиддин рас-
считывал также на союз и поддержку восстания влиятельными
феодалами области Константины, в частности Мухаммедом
Мукрани. Однако его расчеты на близкую помощь оказались
тщетными, а переговоры о союзе не увенчались успехом.
Не поддержал его и Абд аль-Кадир, опубликовавший письмо,
где заявил, что Махиддин выехал в Тунис помимо его воли
и что он требует его возвращения. Организация широкого вы-
ступления племен оказалась сложной, осада затянулась, Ма-
хидди'п, подчиняясь воле отца, вскоре выехал из Алжира и в
дальнейшем заметной роли в восстании не играл.
В январе 1871 г. французские власти попытались отправить
во Францию подразделение спаги, сформированное из алжир-
цев, чтобы использовать их как карательный отряд. Однако
алжирцы отказались грузиться на корабль и дезертировали
вместе с оружием. Одновременно с этим событием в Алжире
стало известно о взятии пруссаками Парижа. Это известие, при-
несенное дезертирами спаги в племена, послужило толчком к
восстанию ряда племен восточной части области Константины.
Вождь племени ханенша Ахмед бен Резки обратился к дру-
гим племенам с призывом: «Франция побеждена, истощена,
не имеет денег, правительства, территории. Париж занят прус-
саками. В Алжире повсюду поднимаются восстания. Настал
единственный, неповторимый момент, чтобы освободиться от
французов» [236, с. 476; 77, т. 1, с. 725—726]. Ополчение пле-
мени ханенша успешно атаковало один из французских отря-
дов. Резки установил связь с Насером бен Шохрой, осаждав-
шим Тебессу, и с рядом других вождей. 22 января в централь-
ной завийе братства Рахмания состоялось собрание мукадда-
75
мов братства и племенных вождей, решившее вопрос о начале
общего восстания.
Французские власти первоначально утвердили многих фео-
далов на их постах, чтобы получить их поддержку. Затем их
права и доходы начали урезать, стремясь превратить их в про-
слойку чиновников-исполнителей, что вызвало их недовольство.
Наибольшим влиянием среди них пользовался Мухаммед Мук-
рани, которому подчинялось около 30 племен. Желая сохранить
свое положение, он перешел в 1838 г. на службу к французам,
но с 1858 г. его права и привилегии постепенно сокращались.
Кроме того, к моменту восстания на имущество Мукрани, ссу-
дившего свои деньги в распоряжение французских властей, ко-
торые не обеспечили их своевременного возврата, был наложен
арест частным банком [71, с. 48—50].
В начале февраля к Бордж-Бу-Аррериджу, основной воен-
ной базе французских войск в округе Меджаны, осажденной
с января окрестными племенами, подошло ополчение Мукрани
численностью 800 человек. 14 марта на совете подвластных
ему племен Мукрани объявил о своем присоединении к вос-
станию. В планы Мукрани входило блокировать занятые фран-
цузскими гарнизонами города и, угрожая широкими военными
действиями, вынудить колониальные власти к уступкам фео-
дальной верхушке, и в первую очередь лично себе. Однако
военный совет племени не одобрил этот план и потребовал от
Мукрани возглавить борьбу за полное изгнание французов, а
в качестве первой акции — организовать штурм Бордж-Бу-Ар-
рериджа [279, с. 152—153; 236, с. 484]. Мукрани подчинился
и возглавил руководство военными действиями, объединив пле-
мена округа Сетифа и создав ополчение численностью 15 тыс.
человек. К восставшим присоединились дезертировавшие с
французской службы спаги под командованием Сегира бен
Ауды.
16 мая Бордж-Бу-Арреридж был взят штурмом ополчением
во главе с Мукрани. Его падение поставило французские войска
этого округа в критическое положение и потребовало срочной
переброски подкреплений [279, с. 155—159].
После взятия Бордж-Бу-Аррериджа Мукрани направил всю
свою энергию на привлечение к борьбе новых сил. Конкрет-
ное руководство боевыми действиями взял на себя его двою-
родный брат Ахмед Мукрани, по прозвищу Бу Мезраг, кото-
рый стал подлинным героем восстания. Руководимое им опол-
чение двинулось от Бордж-Бу-Аррериджа к Омалю, нанесло
французским войскам несколько чувствительных поражений
[342, № 1477, 14.04.1871] и блокировало этот город.
Успехи восставших ускорили вступление в борьбу братства
Рахмания, которому подчинялось около 250 племен. Его воз-
главлял шейх Хаддад, провозгласивший 8 апреля «священную
войну» за независимость. Так как он был слишком стар, чтобы
лично участвовать в боях, своими помощниками он назначил
76
сыновей Азиза и Махмуда, известных борцов за независимость.
Азиз, носивший звание «эмир солдат священной войны», был
опытным военачальником, умевшим вести военные действия
с использованием европейской тактики боя. Махмуд был ранее
помощником Бу Баглы и принимал самое активное участие в
боях предыдущего периода.
Военные силы братства насчитывали 9 тыс. человек и были
разделены на две армии — под командой Азиза и Махмуда
(отряд Азиза — 5 тыс., Махмуда — 4 тыс. человек). В армии
поддерживалась строгая дисциплина и проводилось регулярное
военное обучение под руководством бывших французских воен-
нослужащих [279, с. 228—229]. В каждое присоединившееся
племя Азиз назначал военного предводителя и мукаддама. Ес-
ли племя приходило вместе со своим каидом, он оставался его
военачальником. Если племя приходило без него (а такие слу-
чаи были нередки), Азиз назначал своего командира '[279,
с. 228]. Присутствие мукаддама обеспечивало связь с брат-
ством.
В конце апреля восставшие повсеместно перешли к актив-
ным и решительным действиям. Французскому командованию
пришлось ликвидировать все посты в сельской местности и ук-
рыть войска за стенами крупных городов. Французы не реша-
лись выходить из-за стен крепостей отрядами менее 1—2 тыс.
человек. Все коммуникации области оказались под контролем
восставших [279, с. 231]. «Если такое положение вещей про-
длится еще несколько дней,— писал один из феодалов, пере-
шедших на службу к французам, генералу Лаллеману,— то
придется осуществлять новое завоевание» [279, с. 227].
В ряде случаев члены братства заставляли шейхов своих
племен присоединяться к восстанию, а племенные комитеты сле-
дили, чтобы оставшиеся шейхи исполняли решения племен [227,
т. ХХП, с. 705; 236, с. 476].
Восстание распространилось и на области, непосредственно
прилегающие к г. Алжиру, где его также возглавили мукад-
дамы братства Рахмания. Затем восстала Кабилия. По при-
знанию французского командования, военное положение
в 1871 г. было не менее сложным, чем во время войны с Абд
аль-Кадиром {236, с. 546]. В восстании приняло участие не ме-
нее трети всего населения страны, более 800 тыс. человек. Это
было, бесспорно, самое крупное выступление алжирцев после
подавления движения Абд аль-Кадира.
И все же феодальное руководство восстания не верило в
возможность его окончательной победы без помощи извне. По-
этому 214 знатных алжирцев, включая Мукрани и шейха Хад-
дада, обратились за помощью к турецкому султану и королеве
Англии с просьбой о защите и посылке английской эскадры
[300, с. 253]. Оба эти обращения остались без ответа.
Между тем военное положение в Алжире начало меняться.
Численность французских войск была доведена до 86 тыс. че-
77
ловек, в Алжир направлено 10 тыс. скорострельных ружей
(новейшей системы Ремингтон) и 4 млн. снарядов. Для обслу-
живания артиллерии прибыло 4 тыс. артиллеристов [77, т. U
с. 753; 93, с. 94]. Из среды французских колонистов в помощь
этим силам была создана вооруженная милиция, насчитывав-
шая 14 тыс. человек [77, т. 2, с. 116]. Уже в конце апреля
десять колонн французских войск выступили против восстав-
ших. Две колонны действовали в области Алжира, три — в ок-
руге Меджаны, пять — в области Константины, у г. Батна,.
в верховьях р. Иссер, в районе Тизи-Узу и у г. Сетифа.
Алжирцы повсеместно оказывали колоннам французских
войск упорное сопротивление. Так, 28 апреля произошло оже-
сточенное сражение у Буиры. Восставшие перерезали дорогу иа
Омаля в Дра-эль-Мизан, построили баррикады и выкопали три
ряда окопов. Сражение у Буиры задержало французские вой-
ска и помогло выиграть время для сбора основных сил под
командованием Мукрани [93, с. 236; 279, с. 388]. 5 мая между
силами Мукрани и французской колонной начался бой, кото-
рый длился весь день и затих только ночью. Французов пора-
жало упорство плохо вооруженных алжирцев. Многие из них
бросались на врага с ножами, кирками или просто дубинами,,
надеясь добыть оружие в бою [93, с. 249]. Утром 6 мая фран-
цузская колонна начала подготовку к отступлению. Однако в
одной из случайных мелких стычек Мукрани был убит шаль-
ной пулей. Лишенные руководителя, алжирцы растерялись и по-
несли в начавшемся сражении значительные потери (до 700 и«-
ловек) [93, с. 253—257].
Крупные бои происходили и в других районах. Так, кре-
пость Дра-эль-Мизан была блокирована с 20 апреля. Было
проведено несколько атак, в одной из которых старший сын
шейха Хаддада, Махмуд, сам нес знамя, увлекая за собой ата-
кующих [277, т. LXIII, с. 36]. Отряд французских войск, сфор-
мированный из алжирцев, перешел с оружием на сторону вос-
ставших [117, с. 224].
Активное участие в боях принимали и женщины. Под Ти-
зи-Узу, например, во главе восставших стояла Хадиджа бинт
Бельханун, которая была мукаддамой братства Рахмания [279„
с. 277].
Французские войска широко прибегали к запугиванию пле-
мен угрозой голодной смерти. В деревнях, занимавшихся са-
доводством и выращиванием оливок, солдаты рубили ветви
деревьев, чтобы лишить жителей урожая текущего и следующе-
го года [279, с. 342]. Сжигались деревни и посевы, осущест-
влялись бесчисленные раззиа [279, с. 333, 336]. Захваченный
скот и зерно зачастую просто уничтожались, если солдаты не
могли их съесть, увезти с собой или продать [101, с. 17].
В соответствии с приказом военного министра две трети на-
грабленной в этих «походах» добычи поступало в казну, а од-
ну треть получали отряды, проводившие карательную экспеди-
78
цию. Этот приказ подогревал «рвение» солдат, участвовавших
в раззиа. Еще одним методом подавления сопротивления был
захват женщин и детей, в обмен на жизнь которых племя пре-
кращало борьбу [101, с. 16].
В мае тяжелые бои развернулись за форты г. Бужи, кото-
рый осаждали отряды Азиза, Бу Мезрага и племенные опол-
чения. Попытки французов прорвать блокаду терпели неудачу.
Алжирцы сражались с огромным энтузиазмом. Во время обще-
го штурма города повстанцы шли в бой с музыкой и разверну-
тыми знаменами, яростно теснили французов. Алжирцы почти
овладели городом, когда в дело вступили крепостная артилле-
рия и пушки военных кораблей, стоявших в гавани. Их мас-
сированный огонь помог французам отбить штурм, длившийся
более четырех часов [279, с. 235, 408].
Хотя под Бужи Азиз и Бу Мезраг действовали совместно,
ни один из них не мог заменить Мукрани, чтобы возглавить
движение, объединить силы феодалов и братства Рахмания и
преодолеть разобщенность племен.
В конце мая Азиз выиграл бой у перевала Аль-Асуана, дви-
нулся в Кабилию и сумел добиться присоединения к восстав-
шим горной области Джиджили, где шейхи бежали к фран-
цузам, а их племена влились в ряды восставших [279, с. 426].
В мае и июне шли непрерывные и упорные сражения. 20 мая
кровопролитный бой произошел у Местуа (район Батны). Пов-
станцы загородили дорогу обломками скал, и французы по-
теряли почти 150 человек убитыми и ранеными. Тогда, разы-
скав спрятавшихся женщин и детей, французский отряд сосре-
доточил на них огонь своих пушек, убив 200 человек. И все же
французы не смогли взять позиции горцев, несмотря на пяти-
дневные бои, и впервые официально признали здесь свое пора-
жение [279, с. 472—474; 101, с. 42—43].
Почти полтора месяца каратели не могли сломить сопро-
тивление восставших на западе области, в районе Бордж-Бени-
Мансур. Алжирцы защищали каждый дом, стреляли из-за каж-
дого дерева, неоднократно вступали в рукопашные бои. 13 июня
под фортом Бордж-Бени-Мансур произошло ожесточенное сра-
жение между ополчением Бу Мезрага и французским отрядом,
которое длилось шесть часов. В последнем укреплении — баш-
не— французам пришлось вести бой за каждую комнату. Ее
защитники сражались до последнего человека [279, с. 384].
В июне развернулись бои за г. Форт-Насиональ. Алжирцы
несколько раз начинали подкопы, но французам удалось их
уничтожить. Накануне штурма в город пробрался один из фео-
далов, предупредивший французов о плане и сроках атаки.
Штурм города был поручен мусабилям — добровольцам, по-
клявшимся не жалеть жизни в «священной войне». Их набра-
лось более 2 тыс. (такие добровольцы пользовались везде ог-
ромным уважением, а в случае смерти их семьи обеспечива-
лись племенем всем необходимым). Феодалы были против дви-
79
жения мусабилей, считая, что оно усиливает братство [277,
т. LXXIII, с. 37]. Яростный ночной штурм начался музыкой
и пением и длился до самого рассвета. Однако французы, пре-
дупрежденные предателем, сумели его отбить [93, с. 421; 279,
с. 434—435]. Чтобы отвлечь часть сил осаждающих, француз-
ское командование направило в долину р. Себау еще одну ко-
лонну карателей. Этот маневр отвлек часть сил осаждавших
в свои деревни и позволил французам совместной атакой гар-
низона и двух колонн, направленных ему на помощь, заста-
вить алжирцев снять осаду города 16 июня [342, № 1484,
05.08.1871; 93, с. 415, 426].
Неудача под Форт-Насионалем подорвала у части руково-
дителей веру в успех восстания. Шейх Хаддад и Азиз 2 июля
1871 г. сдались французам.
Однако Бу Мезраг и некоторые другие вожди продолжали
борьбу. В отдельных случаях им удавалось наносить францу-
зам весьма чувствительные удары (например, взятие в авгу-
сте 1871 г. форта Бунига в Кабилии) [279, с. 542]. Но изолиро-
ванность и разновременность их выступлений позволили фран-
цузам концентрировать свои силы и расправляться с племе-
нами поодиночке. Бу Мезраг был оттеснен в Кабилию. 24 июня
произошел бой у деревни Ишериден. Алжирцы подготовились
к обороне этого места, понимая, что этот бой определит исход
борьбы в районе. В 500 м от деревни было построено 14 барри-
кад и 3 ряда окопов длиной 2 км, которые были заняты луч-
шими стрелками, открывшими сильный огонь. Французский
отряд понес огромные потери. И только огонь артиллерии —
14 горных пушек, 4 полевых орудий и 2 гаубиц — проложил им
дорогу и решил исход борьбы [93, с. 431—434].
О роли артиллерии в этот период могут свидетельствовать
цифры. Одна только колонна генерала Лаллемана использо-
вала с мая по июль в боях с Бу Мезрагом 2859 снарядов,
380 картечных бомб и 358287 пуль [279, с. 570].
После сражения 14 июля у перевала Тирурда, также не-
удачного, Бу Мезраг отступил в Сахару, где объединил свои
силы с ополчением сахарских племен, возглавляемых Мухам-
медом бен Туми Бушушей, который выдвинулся еще во вре-
мя восстания племени улад Сиди шейх в 1864 г. Сопротивление
продолжалось. Последние бои в Сахаре отличались особой же-
стокостью. «Приходилось убивать двух, чтобы заставить сдать-
ся третьего»,—писали сами французы [279, с. 640]. Бу Мезраг
был взят в плен только в январе 1872 г., а Бушуша отступил
в сахарские оазисы.
Подавление восстания повсеместно проводилось с чрезвы-
чайной жестокостью. Вооруженные колонисты, расстреливали
население безудержно, когда только могли, стреляли «в каж-
дый белый бурнус», во всех без разбора — в воюющих, в без-
оружных, детей, женщин, стариков (236, с. 492]. Жители вы-
резались только за то, что они — алжирцы, без всякого повода.
80
Французы хотели, чтобы «расправа стала легендой, оберегаю-
щей французов» [277, т. LXXIII, с. 46]. Следует отметить, что
восставшие, наоборот, обычно предупреждали гражданское на-
селение о начале военных действий, чтобы дать ему возмож-
ность укрыться в городах.
Подавив восстание, французские власти выслали наиболее
активных его участников в Новую Каледонию. Было проведено
поголовное разоружение населения и отобрано 88 тыс. ружей
[167, с. 227]. В виде контрибуций и выкупа за земли у насе-
ления взято 64,7 тыс. фр., что составляло до 70% их состоя-
ния [167, с. 228]. Контрибуции, наложенные на племена, соста-
вили по величине 8—12-летнюю сумму налогов. У племен бы-
ло отобрано 574 тыс. га лучших земель [236, с. 434; 93, с. 521].
В области Константины алжирцы лишились 3/4 своей земли
[77, т. 1, с. 794]. Чтобы выкупить хотя бы часть конфискован-
ной земли и выплатить контрибуцию, племенам пришлось
влезть в долги, на погашение которых потребовалось более
20 лет [164, с. 44].
Глава 6
ПОСЛЕДНИЕ АРЬЕРГАРДНЫЕ БОИ
АЛЖИРСКИХ ПЛЕМЕН
После подавления восстания 1871 г. в Восточном Алжире
последние силы повстанцев ушли на юго-восток, в Сахару.
Партизанские бои шли там до 1872 г. Затем в борьбу вновь
вступили присахарские оазисы. В оазисах Уаргла и Туггурт
движение возглавлял Мухаммед бен Туми Бушуша, который
пользовался большим авторитетом и был арбитром во всех спо-
рах от Нефты до Уарглы. Его поддерживали братство Сенус-
сия и мукаддамы Рахмании из области Нефты. Бушуша объ-
единился с Насером бен Шохрой и нанес французам несколько
чувствительных ударов, используя партизанскую тактику. В ян-
варе 1872 г. французы захватили Смалу Бушуши. В том же
месяце наступление французов и неудачный бой у Таменгиди за-
ставили Насера бен Шохру отойти в Тунис [80, с. 66]. Бушуша
продолжал вести партизанские бои в течение всего 1872 г.
В одном из этих боев, в котором пали его последние сторон-
ники, он был ранен, взят в плен и казнен в марте 1874 г.
Оазис Уаргла был взят французами в конце 1872 г. Все его
население было перебито, дома разрушены, пальмы срублены.
Когда десять лет спустя оазис посетил русский журналист
В. Горлов, он отметил, что там живут только пришлые негры
и мулаты, а коренного населения нет совсем [41, № 30,
30.01.1882].
6 Зак. 464 81
И все же племена южных и горных районов продолжали
партизанскую войну, отступив в труднодоступные районы.
Об их тактике говорит прозвище одного из самых известных
вождей этого периода — Амера бен Месауди, прозванного Ко-
мати, т. е. «прячущийся в засаде, чтобы броситься на добы-
чу». Отряд Комати в 3 тыс. человек около года защищал один
из районов лесного горного Ауреса [80, с. 85—87]. В последнем
бою шесть человек полдня сражались с 300 французами, пока
Комати не был убит, а остальные ранены [80, с. 117].
Начиная с 1873 г. французские власти широко осуществля-
ли принудительный раздел общинных земель, что вело к потере
ее разоренными племенами. На первом этапе завоевания стра-
ны земли полупустыни не представляли для французов осо-
бого интереса. Однако возможность использования степной
травы альфа для производства бумаги и перспективы высоких
доходов (компания создана в 1873 г.) повели к активизации
военных действий в южных районах.
В апреле 1876 г. шли бои с племенем бу азуз во главе с
Мухаммедом Яхьей бен Абдаллахом в оазисе Аль-Амри в райо-
не Бискры. После его гибели главой восставших стал Ахмед
бен Айеш. Повстанцы создали военный совет из 20 человек,
имели не только конницу, но и отряд пехотинцев из 200 чело-
век. В помощь им прибыли бойцы из Зибана. Однако соединен-
ными усилиями трех французских отрядов и артиллерии со-
противление племени было подавлено [80, с. 140—144]. Племя
заставили уплатить 150 тыс. фр. контрибуции, что равнялось
8-летнему налогу, наложили секвестр на все недвижимое иму-
щество и поголовно разоружили. Фракции племени были рас-
селены. Жители оазиса Зибан также уплатили большую кон-
трибуцию и вынуждены были участвовать в работах по про-
кладке нужной для армии дороги Батна — Бискра [162, с. 57].
В мае 1879 г. восстали племена горного Ауреса под руко-
водством Мухаммеда Амзиана бен Абдаррахмана, главы завийи
и мукаддама братства Рахмания. В июне французы несколь-
кими колоннами отрезали повстанцам пути отхода в Тунис
и разбили их, захватив в плен 55 человек. На племя была на-
ложена контрибуция, равная 20 годовым налогам, и наложен
секвестр на имущество. Мухаммед Амзиан был приговорен к
смерти. Перед казнью он написал гордое и трогательное пись-
мо, где требовал считать его не убийцей, но защитником сво-
ей земли и чести [80, с. 196—202].
В апреле 1881 г. вновь поднимаются племена улад Сиди
шейх на юго-западе, воспользовавшись тем, что французские
войска были сосредоточены на востоке, где они вторглись
в Тунис. Движение возглавил Мухаммед Бель Арби Бу Амама,
использовавший имя Абд аль-Кадира для объединения племен,
его военную организацию и тактику боевых действий. Бу Ама-
ма происходил из восточной ветви племени улад Сиди шейх.
Он родился в Фигиге в 1840 г. и пользовался влиянием и авто-
32
ритетом как марабут и глава завийи в Могаре. С захватом
страны французами его завийю стали называть «центр недо-
вольных» [288, с. 83]. Бу Амама участвовал в боях под руко-
водством Си Слимана в 1864 г. и в битве у Айн Мади в 1869 г.
Используя знание местности и умелую разведку, отряды Бу
Амамы неоднократно выскальзывали из самого плотного окру-
жения и вновь изматывали французские войска непрерывными
атаками. Эти атаки были весьма эффективны и чувствительны
для французов, которые прилагали немало усилий, чтобы изо-
лировать это движение от северных районов и не дать ему
распространиться [41, № 30, 30.01.1881; № 43, 12.02.1881; 113,
№ 11, 1881, с. 157]. Движение поддержали братства Сенуссия
и Шейхия. 14 мая 1881 г. произошел яростный рукопашный бой
у Джелалы, во время которого вспомогательные французские
войска, набранные из алжирцев, перешли на сторону восстав-
ших. Алжирцы одержали победу, разгромив французский от-
ряд и захватив обоз со снаряжением ’[113, 1881, № 11, с. 161].
Во время следующего сражения алжирцы сумели разбить один
из преследовавших их отрядов и уйти от остальных благодаря
быстрому маневру. В мае — июне Бу Амама совершил рейд на
северо-запад, его силы пополнились выходцами из гор Ксура
и Джебель-Амура. Была взята Френда. Затем, буквально про-
скользнув сквозь расположение французских войск, алжирцы
совершили рейд на Крейдер (район Сайды), чтобы помешать
строительству железной дороги, прокладывавшейся для нужд
армии. В июле Бу Амама совершил еще один рейд. Его вы-
ступление поддержали Си Слиман, глава западной ветви улад
Сиди шейх, и Си Слиман бен Каддур, руководитель боев 1869—
1871 гг. В ответ французы организовали действия шести по-
движных колонн, которые навязали алжирцам неудачное для
них сражение у Рас-эль-Ма и Айн Сафры, разрушили рели-
гиозный центр братства Шейхия Аль-Абиод и вынудили Сли-
мана бен Каддура в феврале 1882 г. отойти в Марокко вместе
с племенем. Бен Каддур сдался там султану Марокко и был
поселен в Мекнесе.
Описывая события этих дней в Алжире в корреспонденциях
в «Московские ведомости», В. Горлов отмечал, что французские
войска планомерно «жгут все деревни, срубают все приносящие
доход деревья, угоняют скот, убивая то, что не могут увести
с собой, и расстреливают всех людей, которые попадаются им
в руки» [41, № 336, 04.12.1881].
Чтобы окончательно закрепиться в районе Сахары, францу-
зы срочно завершили строительство железной дороги от Сай-
ды до Мешерии, по которой можно было в несколько часов
перебросить войска в нужное место. 139 км пути было по-
строено в рекордно короткий срок — за 235 дней. На следую-
щий год были построены новый пост в Джениан Бу Резг и же-
лезная дорога до Айн Сафры. Одновременно проводился плано-
мерный грабеж населения, потерявшего в течение 1881 — 1882 гг.
6*
83>
около 16 тыс. верблюдов, 13,5 тыс. голов крупного рогатого
скота, 250 тыс. овец (62% всего скота) [288, с. 148].
В конце 1882 г. были заняты оазисы Мзаба, откуда пов-
станцы получали снаряжение. Бу Амама вынужден был уйти
на юг Марокко, в оазис Фигиг. Последнее сопротивление пле-
мен было сломлено.
Основной причиной поражения освободительного движения
на его первом этапе, возглавленном феодальными вождями,
была недостаточная сплоченность племен. На протяжении всего
периода борьбы западная и восточная области не сумели объ-
единить свои усилия, что позволило французам вести с ними
борьбу поочередно. Большую часть времени существования го-
сударства Абд аль-Кадира ему приходилось одновременно ве-
сти военные действия против французов и против феодалов-се-
паратистов. Определенное значение могла бы иметь поддержка
государства Абд аль-Кадира горцами Большой Кабилии.
В Алжире, бесспорно, существовала сильная объединитель-
ная тенденция. Каждое из движений пыталось объединить пле-
мена, создать единый совет для управления, армию, начатки
государства. Такие попытки были не только в государстве Абд
аль-Кадира, но и у бея Ахмеда, у Бу Мазы, Азиза Хаддада
и др. Однако социально-экономическое развитие Алжира в
XIX в. не давало еще основы для прочного объединения племен.
Военные неудачи были прямым следствием этого. Племена и
отдельные области не сумели воспользоваться военным опытом
соседей, перенять их тактику, выдвинуть общих вождей, дей-
ствовать по единому плану.
Французские власти достаточно умело использовали все
средства, чтобы ослабить и разобщить сопротивление населе-
ния. Они считали, что, «не нарушая законов морали и между-
народной юриспруденции, мы можем бороться против наших
африканских врагов порохом и железом, а также голодом,
внутренними распрями, войнами между арабами и кабилами,
между племенами побережья и живущими в Сахаре» [155,
с. 50]. Они всячески разжигали межплеменную рознь и сталки-
вали племена. Французские власти сумели привлечь на свою
сторону многих реакционных феодалов, утвердив их на зани-
маемых должностях и выплачивая им пенсию. Подчинявшиеся
им племена в ряде случаев выступали против тех, кто боролся
с французским завоеванием. «Туземцы, оставшиеся верными,
приняли на себя значительную часть борьбы против восста-
ния»,— писал Л. Рэнн о подавлении восстания 1871 г. [279,
с. 647].
Отрицательно сказалось на ходе освободительной борьбы и
соперничество религиозных братств.
Огромное значение имело колоссальное превосходство фран-
цузской армии в обученности и, главное, в вооружении. Почти
все крупные сражения французы выиграли благодаря мощной,
новейшей для того времени артиллерии. Французские нарезные
«4
винтовки Шаспо и Ремингтона по скорострельности, дальнобой-
ности и точности боя далеко превосходили оружие алжирцев.
Во многих боях алжирцам его просто не хватало. Гладко-
ствольные кремневые ружья алжирцев не имели точного боя,
а в сырую погоду или в туман их нельзя было использовать,
так как отсыревал порох, чем и пользовались французы при
выборе времени атаки [279, с. 335]. Большую роль сыграл и
французский флот, обеспечивавший быструю переброску войск
и снаряжения и поддерживавший действия наземных войск ог-
нем корабельной артиллерии. Строительство шоссейных и же-
лезных дорог и системы укреплений, контролировавших дороги
и господствующие высоты, позволило французской армии закре-
питься на захваченной территории.
Наконец, население Алжира просто было обескровлено.
Численность населения Алжира за 50 лет (пока длилось со-
противление) сократилась. Исследуя положение населения жит-
ницы Алжира — долины р. Шелиф, французский ученый
Кс. Яконо подсчитал, что плотность населения в этом районе
с 1830 по 1872 г. снизилась с 27,5 человека до 17 человек на
1 кв. км [309, т. 1, с. 269]. Тысячи селений по всей стране были
сожжены, а их жители физически уничтожены. Все годы про-
исходило бегство населения в Марокко, Тунис и другие мусуль-
манские страны. Секвестры, конфискации земель, военные дей-
ствия и голод заставляли уходить целые племена. В период
завоевания сильно пострадало и население городов, которые
были разрушены, разорены и покинуты жителями. Так, числен-
ность мусульманского 'населения г. Алжира вновь достигла уров-
ня 1830 г. только к 1906 г., г. Константины — к 1911 г., а не-
которые города так и не смогли подняться [246, с. 317]. Резко
сократилась торговля, пришло в упадок ремесло. Традиционная
экономика страны была разрушена. Сельское хозяйство страны
было отброшено к состоянию много ниже уровня 1830 г. Об-
щие потери земель алжирцами составили 52% всех годных к
обработке земель [129, с. 76; 286, с. 86].
Политика французских властей была сознательно направ-
лена на разорение населения системой регулярных грабежей —
раззиа. Отправляя в поход свои войска, главнокомандующий
генерал Бюжо так определял их задачи: «Войну, которую мы
начинаем, мы будем вести не с помощью ружей. Лишив ара-
бов плодов, которые им приносит земля, мы сможем покон-
чить с ними. Итак, выступайте в поход на пшеницу и ячмень»
[155, с. 51]. Участник Парижской коммуны журналист Жаклар
кратко сформулировал в статье, опубликованной в русском
журнале «Дело», принципы французской политики в Алжире:
«Колониальные власти вспоминают об арабе только тогда,
когда его нужно или убить, или лишить имущества» [113,
с. 145].
И все же, несмотря на более чем полувековые военные дей-
ствия, французы вынуждены были признать, что к концу века
85
они все еще не достигли покорности населения. «В Алжире-
только наши ружья и пушки мешают туземному восстанию, та-
кому же ужасному, как средневековая Жакерия» [366, 1896,
январь — февраль, с. 218]. «Непрерывные восстания свидетель-
ствуют о непрочности французской оккупации и призрачности
мира»,— отмечал в своей статье об Алжире Ф. Энгельс [2,
с. 109].
Несмотря на поражение первого феодального этапа борьбы
за независимость, сопротивление алжирцев заложило прочные
основы патриотических традиций, дало алжирскому народу бое-
вой опыт и помогло выработать основы государственного уст-
ройства.
Раздел 2
«ЗОЛОТОЙ ВЕК» КОЛОНИЗАЦИИ
Глава 7
АЛЖИР —КОЛОНИЯ ПЕРЕХОДНОГО ТИПА
После подавления более чем полувекового сопротивления
алжирцев к началу 80-х годов прошлого столетия колониаль-
ная экспансия французского капитала в Алжире развивалась,
не встречая серьезных препятствий. Наступил «золотой век»
колонизации, который продолжался примерно до 1930 г., когда
Франция отпраздновала «триумфальное столетие» своего гос-
подства в Алжире. Европейцы, поселившиеся в стране, стали
играть главную роль в хозяйственной и политической жизни,
называя себя «алжирцами», а настоящих алжирцев — «тузем-
цами». Алжиро-европейцы вели себя как хозяева, особенно в
городах, где, как писал известный русский путешественник
Петр Чихачев, можно было «иногда вообразить, что не фран-
цузы приехали к арабам, а как раз наоборот, арабы приехали
навестить французов» [150, с. 74—75]. Такое положение яви-
лось следствием применявшейся колонизаторами «варварской
системы ведения войны», когда, по словам Ф. Энгельса, «каж-
дый новый губернатор являлся лишь для того, чтобы повторить
жестокости своего предшественника» [2, с. 107].
Целью этих жестокостей было уничтожение всех помех ко-
лонизации и превращение Алжира в переселенческую колонию.
Полностью же эта цель достигнута не была. Поэтому Алжир
и остался своего рода колонией переходного типа, полу-
сырьевой-полупереселенческой, что и определило специфику и
особую сложность его развития в колониальный период.
Начало колонизации
и возникновение европейского меньшинства
Колониальное завоевание сопровождалось политикой зе-
мельного грабежа в целях создания материальной основы для
развития французской колонизации. По законам 1840, 1843—
1844 и 1846 гг. были конфискованы земли бейлик (т. е. собст-
венность бывшей турецкой администрации Алжира), земли ал-
жирцев, «поднявших оружие против Франции», и так называе-
87
мые «бесхозные» земли, то есть те, право владения которыми
(как это часто и было) не фиксировалось в официальных до-
кументах. К 1846 г. у племен было отобрано около 300 тыс. га
[245, с. 41]. По указу 1851 г. было проведено принудительное
ограничение еще сохранившихся земельных угодий племен,
вследствие чего в пользу колонизации было дополнительно от-
торгнуто 200 тыс. га лесов и 60 тыс. га плодородных земель
[129, с. 72].
В 1863 г. сенат Франции объявил алжирские племена «не-
сменяемыми владельцами их земель» [114, с. 69], но одновре-
менно они были разделены на фракции по дуарам (округам),
то есть фактически было подорвано единство племени, дабы
точнее подсчитать его богатства и ресурсы, а также учредить,
«где возможно, частную собственность». Этот принцип должен
был в дальнейшем послужить окончательному подрыву коллек-
тивного землевладения племен. К тому же продолжавшиеся
восстания племен, подвергавшихся за это наказаниям, и заин-
тересованность крупных компаний метрополии в хозяйственном
освоении Алжира практически сводили на нет эффект решения
сената. Земельный грабеж продолжался в форме «уточнения»
и «ограничения» владений племен, спекуляций феодалов и т.п.
Установившийся в 1870 г. режим Третьей республики во Фран-
ции полностью узаконил этот грабеж и даже придал ему более
широкий размах.
После подавления восстания 250 арабских и кабильских
племен в 1871—1872 гг. в пользу завоевателей было экспропри-
ировано 500 тыс. га [129, с. 73]. Согласно закону Варнье
(1873 г.) и дополнившему его закону 1887 г. отменялась неот-
чужденность земель хабус (формально над всем имуществом
хабус еще в 1843 г. был установлен контроль французского
государства). Эти земли, а также коллективные угодья (арш)
принудительно делились на мелкие наделы, передававшиеся
в частное владение и становившиеся объектом купли-продажи.
Под разными предлогами у 318 племен было отобрано свы-
ше 296 тыс. га в 1881 —1900 гг. [246, с. 389]. А к 1889 г.
еще 224 племени принуждены были уступить 957 тыс. га [129,
с. 74].
В результате всех этих мероприятий французских властей
все большее количество земель в Алжире переходило в так на-
зываемый фонд колонизации. В течение 1840—1895 гг. мелким
и средним колонистам было выделено 32 тыс. земельных участ-
ков. Общая площадь их составила 600 тыс. га [334, 1956, № 77,
с. 56]. Огромные массивы земель были захвачены крупными
капиталистическими компаниями: «Женевская компания» в
1853 г. получила 20 тыс. га, компания «Хабра и Макта» в
1861 г.— 25 тыс. га под пробковым дубом, «Алжирское гене-
ральное общество» в 1864 г.— 100 тыс. га леса, прочие ком-
пании и отдельные предприниматели-концессионеры (только за
период 1850—1860 гг.) —50 тыс. га [227, с. 302, 415]. В даль-
88
нейшем общая площадь земель, перешедших в собственность
французских капиталистов и колонистов, возрастала следую-
щим образом [155, с. 79J:
1870 г. 765 тыс. га
1900 г. 1682 тыс. га
1910 г. 1847 тыс. га
1929 г. 2344 тыс. га
1940 г. 2720 тыс. га
По очень грубым и приблизительным подсчетам француз-
ских историков и экономистов, в результате завоевания и ко-
лонизации в собственности коренных жителей Алжира осталось
не более 47,3% всей территории страны. Остальная часть пере-
шла во владение колонистов, крупных концессионеров и фран-
цузского государства. По тем же подсчетам, якобы лишь
500 тыс. га досталось колонистам за счет конфискации и сек-
вестров, а основная часть — около 2 млн. га — за счет земель
бейлик и «свободной продажи» владельцами своих земель [172,
с. 211—212].
Крупная буржуазия Франции проникла во все сферы ал-
жирской экономики. В Алжире начиная с 60—70-х годов XIX в.
основываются филиалы французских банков и промышленных
компаний: в 1863 г. возникают «Колониальное общество земель-
ного кредита» и филиал «Марсельского общества кредита» в
Алжире, в 1865 г.— железорудная компания «Макта» и «Гене-
ральное общество пароходов и морского транспорта». Упоми-
навшееся выше «Алжирское генеральное общество» было тесно
связапо с одним из крупнейших банков метрополии — «Париж-
ском союзом», который предоставлял займы колониальной ад-
министрации Алжира и был одним из главных инспираторов
захвата Францией Туниса в 1881 г. Крупнейшая железоруд-
ная компания «Общество Уэнза», основанная в 1902 г. трестом
Шнейдера и германским трестом Круппа, впоследствии стала
совместным владением монополий Ротшильда, де Нерво, банка
Мирабо и др. Группа Ротшильда захватила также добычу свин-
ца и цинка, средства транспорта: Проникали в Алжир и дру-
гие монополистические группы — Верна, Мале, Вальтера, де
Риво, Эрсана, Оттингера, а также Парижско-Нидерландского
банка (более солидно укоренившегося в Марокко).
В конце XIX в. была выстроена железная дорога Бон—Те-
бесса, обеспечивающая связь побережья с разработками фос-
форитов на востоке страны. С целью вывоза полученной про-
дукции во Францию и на внешние рынки был сооружен порт
в Боне. Всего в стране, по сведениям президента торговой па-
латы колониального Алжира Лорана Скьяффино, за годы
французского господства было сооружено 16 морских портов,
проведено 4462 км железных и 80052 км шоссейных дорог
[352, 14—15.07.1957].
В тесном контакте с капиталистами метрополии поселив-
89
шиеся в Алжире европейские предприниматели добиваются так
называемой «монополии флага» — исключительного права для
французских по юридическому статусу (то есть европейских
«алжирских») пароходных компаний осуществлять перевозки
морем из 'Франции в Алжир и обратно. Дороги, строившиеся
ранее преимущественно в стратегических целях, стали возво-
диться ради прибылей колонистов, предназначавших продукцию
своих хозяйств для продажи на экспорт или на внутреннем
рынке.
Промышленное развитие Алжира (в той мере, в какой оно
осуществлялось) было всецело подчинено интересам монополий
Франции и полностью ими контролировалось. Еще до первой
мировой войны банк «Парижский союз» установил контроль
над аграрной «Алжирской компанией» и рудниками Уэнзы, да-
вавшими 3/< всей железной руды Алжира, а трест «Объедине-
ние шахт» подчинил компанию «Куиф», добывавшую 80% ал-
жирских фосфоритов. Банк «Земельный кредит Франции» кон-
тролировал деятельность банка «Земельный кредит Алжира и
Туниса», а «Индокитайский банк» метрополии основал в Ал-
жире «Промышленный банк Северной Африки». Таким образом*
уже в начале XX в. тресты Франции полностью господствовали
в сельском хозяйстве, промышленности и кредитной системе
Алжира.
Вследствие этого алжирская промышленность никогда не
имела самостоятельного значения и не производила товаров,
способных конкурировать с продукцией трестов метрополии
[147, с. 191]. Она состояла в основном из предприятий горно-
добывающей промышленности (ориентировавшейся на экспорт
во Францию) и небольших филиалов предприятий метрополии
(ориентировавшихся на внутриалжирский рынок).
Но сколь ни значительны были масштабы экономического
освоения и закабаления Алжира крупной французской буржуа-
зией, главным результатом французского завоевания следует
признать переселенческую колонизацию. Наводнившие страну
заморские поселенцы, составив прочную опору колониального
режима, тем самым придали особую весомость и надежность
экономической экспансии французского капитализма в Алжи-
ре. Не менее значительны были последствия их укоренения на
алжирской почве и в политическом, культурно-этническом и
других отношениях.
До французского завоевания Алжира в 1830 г. в стране
почти не было европейцев: в 1730 г. насчитывалось 2 тыс.
человек, в 1788 г.— 500 [246, с. 173]. В основном это были
пленники, захваченные алжирскими корсарами. Однако после
высадки в Алжире французской экспедиционной армии число
европейцев стало быстро увеличиваться. Вначале это были
главным образом следовавшие за армией всякого рода аван-
тюристы и спекулянты, надеявшиеся поживиться за счет грабе-
жа коренного населения страны. Вслед за ними хлынул поток
90
‘Обнищавших горожан или разорившихся крестьян из Франции,
Испании, Италии, с островов Корсика и Мальта. Французская
администрация всячески поощряла иммиграцию европейцев-
нефранцузов в Алжир, тем более что некоторые из них, осо-
бенно испанцы, имели опыт и традиции в освоении страны.
Но и других европейцев колонизаторы стремились завлечь в
Алжир, дабы противопоставить их коренным жителям. В част-
ности, многие немецкие и швейцарские эмигранты, пытавшие-
ся через Францию выехать в Америку, были отправлены в Ал-
жир. Анатоль Франс писал в 1905 г.: «Семьдесят лет мы гра-
били, изгоняли и травили арабов, чтобы заселить Алжир италь-
янцами и испанцами» {213, с. 20].
В результате всех этих последовательных «нашествий» раз-
ноязыкой и разношерстной массы европейцев число их в Ал-
жире возрастало следующими темпами: в 1833 г.— 7,8 тыс. че-
ловек, в 1840 г.— 27 тыс., в 1847 г.— 100 тыс. человек. В число
этих последних входило 47 тыс. французов, 31 тыс. испанцев,
8,5 тыс. итальянцев, 8,6 тыс. немцев и швейцарцев, 8700 маль-
тийцев [252, с. 10]. Среди европейцев были также греки, сла-
вяне, скандинавы, англичане и ирландцы. Все они пользова-
лись в Алжире различными привилегиями в случае оформления
французского гражданства, что и торопились сделать. Именно
этим можно объяснить постепенное «исчезновение» среди евро-
пейцев нефранцузских общин, особенно после 1889 г., когда был
принят закон об автоматическом предоставлении французского
гражданства всем иностранцам, родившимся в Алжире. На са-
мом же деле число «иностранцев» не уменьшалось, а увеличи-
валось. Например, в 1911 г. в области Орана проживало
185 тыс. испанцев, но 92 тыс. из них уже получили гражданство
и официально считались французами. В 1921 г. в области Кон-
стантины проживало 53 тыс. итальянцев, в том числе 27 тыс.—
«французов» и т. п. [232, с. 148—149].
Алжир долгое время считался своего рода «французской
Сибирью», в которую ссылали каторжников и политических за-
ключенных. В 1848—1849 гг. сюда переселили 20 тыс. париж-
ских безработных, из которых часть погибла, часть уехала об-
ратно и лишь половина осела в стране [252, с. 13]. После
1870 г. в Алжир стали прибывать разоренные франко-прусской
войной 1870—1871 гг. французские крестьяне, а также бежен-
цы из захваченных пруссаками Эльзаса и Лотарингии. С 1878 г.
сюда же устремились виноделы из пораженных филоксерой об-
ластей Бордо и Прованса. Именно поэтому число европейцев,
занимавшихся сельским хозяйством, в 1870—1880 гг. возросло
со 100 тыс. до 146 тыс. человек [252, с. 17].
С начала 1900-х годов рост европейского населения в дерев-
нях прекращается, и оно начинает относительно уменьшаться
наряду с увеличением городского европейского населения.
Это подтверждается следующими цифрами [331, 1956—1957,
с. 19]:
91
Год Европейское население в городах Европейское население в деревнях
1886 297 305 167 517
1906 441 499 233 431
1926 591 908 236 672
1936 709 220 230 311
1948 708 670 201 009
Начавшийся процесс концентрации земельной собственности
путем вытеснения и поглощения мелких колонистов крупными
стал одной из причин, обусловившей резкое сокращение евро-
пейской иммиграции в Алжир начиная примерно с 1900-х го-
дов. Этот процесс не создавал объективных условий для при-
тока нового населения. В связи с этим темпы роста европей-
ского населения после 1911 г. меньше темпов, предшествующих
этому рубежу [331, 1956—1957, с. 19]:
Год Численность европейцев Год Численность европейцев
1856 180 330 1911 752043
1866 251 942 1921 791 370
1876 344 749 1931 881 584
1886 464 820 1936 946 013
1896 578 480 1948 922272*
1906 680 263 1954 984 031*
* Цифры за 1948 и 1954 гг. не включают в чис-
ло европейцев коренных жителей Алжира, получив-
ших юридические и политические права французских
граждан.
Среди европейцев с самого начала наблюдалось социально-
политическое размежевание. Тон в их среде до 1870 г. зада-
вали французские аристократы и отставные офицеры. Но после
1870 г. доминировать стали представители буржуазии, при этом
сочетавшие обычно крупное землевладение с торговлей, судо-
владением или промышленным предпринимательством. Среди
этих «сеньоров колонизации» уже в прошлом веке выделялись
оранский магнат Адольф Перрье, владелец газеты «Эко д’Оран»,
славившийся приверженностью к новейшей агротехнике круп-
ный винодел и скотовод Арлее-Дюфур, мальтийский авантю-
рист Шарль Дебонно, ставший за десять лет богатейшим ла-
тифундистом страны (он владел к 1902 г. 1816 га земли!) и
«королем» Буфарика — одного из главных центров колонизации
к югу от г. Алжира. Почти легендарной была история Мише-
ля Пелегри, выходца из бедной испанской семьи, который пре-
вратился из простого поденщика в 1846 г. в богатого владельца
813 га в 1914 г. [166, с. 98—99].
Демократические низы европейского населения, особенно в
городах, выступали против «сеньоров колонизации». Однако
объединявшая их Республиканская ассоциация Алжира разди-
ралась противоречиями и не смогла стать действенной силой —
92
во многом по причине «национального нигилизма» даже своего
левого крыла, отвергавшего требования алжирцев. События
1870—1871 гг., когда европейские радикалы создали Алжир-
скую коммуну, продемонстрировали их слабость и непоследова-
тельность. Военные власти легко ликвидировали коммуну в ап-
реле 1871 г., разогнав созданную европейцами национальную
гвардию и запугав их «арабской угрозой».
Алжирская коммуна потерпела поражение во многом из-за
того, что буржуазная часть европейского населения вполне
удовлетворилась либерализацией режима осенью 1870 г., а
мелкобуржуазная демократия заняла колеблющуюся и поло-
винчатую позицию. Но и с этими колебаниями было покончено,
когда началось в марте 1871 г. восстание Мухаммеда Мукрани.
Создалось парадоксальное положение: в Париже делегация
Алжирской коммуны приняла участие в борьбе против вер-
сальцев, а в Алжире республиканцы, радикалы, даже прудо-
нисты и бланкисты, ранее демонстрировавшие солидарность
с коммунарами Парижа, помогали назначенному из Версаля
генерал-губернатору подавлять освободительное движение ал-
жирцев.
В дальнейшем традиции Алжирской коммуны, просущество-
вавшей около полугода, были весьма слабы среди рабочих-ев-
ропейцев. Даже распространение социалистических идей в их
среде и создание в 1887 г. Алжирской рабочей социалистиче-
ской партии (АРСП) не привели к оживлению этих традиций.
Лидером АРСП долгое время был анархист и антисемит Да-
ниэль Сорэп, который изображал евреев «капиталистическими
угнетателями и грабителями» (за что его резко критиковали
Жорес и другие социалисты Франции, но весьма одобряли
«сеньоры колонизации», а также правокатолические круги, осо-
бенно итало-испанского населения Алжира). Сорэн объективно
смыкался с «сеньорами» в отстаивании автономии Алжира от
метрополии и защите «безопасности колонистов» от «арабской
угрозы» {167, с. 156—157]. Этому способствовали обработка
«сеньорами» рядовых европейцев в шовинистическом духе и
подчеркивание контролировавшейся ими прессой (количество
ее изданий в Алжире возросло с 30 в 1871 г. до 134 в 1895 г.)
«особых прав» европейцев и законности их привилегий [360,
1959, № 458—459, с. 92].
Политико-правовые преимущества европейцев
После февральской революции 1848 г. во Франции Алжир
был официально провозглашен частью национальной террито-
рии Франции, губернатору была оставлена только военная
власть, а населенные европейцами области выделены в три
особых департамента, получившие гражданское самоуправле-
ние и право посылать трех депутатов в парламент Франции.
9&
Колонисты это уравнение в правах с жителями метрополии
сразу использовали как признание своего превосходства над
коренными алжирцами. Их газета писала в апреле 1848 г.:
«Для французов — французский закон, для иностранцев — меж-
дународный, для туземцев — военный» [334, 1956, № 78, с. 50].
Император Наполеон III, не любивший колонистов, среди ко-
торых было много его политических противников, в январе
1852 г. лишил их представительства в парламенте, заменил воен-
ного губернатора «министром Алжира и колоний» и провоз-
гласил Алжир «Арабским королевством», пытаясь противопо-
ставить колонистам алжирских феодалов. Поэтому-то верхушка
колонистов проявляла недовольство монархией Наполеона III,
заявляя, что «империя, „Арабское королевство4* и разрушение
колонизации — одно и то же» [334, 1956, № 78, с. 54]. Именно
в эти годы (60-е годы XIX в.) среди европейской верхушки
Алжира, несмотря на ее тесные деловые связи с капиталисти-
ческой олигархией Франции, возникают сепаратистские тенден-
ции, особенно ярко вспыхнувшие после падения Наполеона III.
Многие европейцы требовали в 1870 г. создания «Колони-
ального собрания алжирских провинций», которое бы фактиче-
ски играло роль парламента. Муниципальный совет г. Алжира,
состоявший только из европейцев, даже предлагал передать
власть в стране Джузеппе Гарибальди. А газета колонистов в
г. Константине 9 февраля 1871 г. выступила за подчинение Ал-
жира королеве Англии ради «невиданного развития колониза-
ции» (129, с. 281]. Режим Третьей республики во Франции
«умиротворил» европейцев, восстановив гражданское самоуп-
равление в Алжире и право европейского населения посылать
депутатов во французский парламент.
22 апреля 1880 г. было проведено деление территории Ал-
жира на «полноправные» и «смешанные» коммуны. Первые бы-
ли населены преимущественно европейцами, вторые — алжир-
цами. Коренное население, проживавшее в «полноправных»
коммунах, имело право избирать не более 2/б общего числа де-
путатов в органах местного самоуправления, т. е. европейцы
при всех условиях, даже если их было меньше, оказывались
в большинстве. При этом алжирцы — члены муниципалитетов
по закону 1884 г. не имели права участвовать в выборах мэра
и его помощников.
Основная масса коренного населения проживала в «смешан-
ных» коммунах, которые единолично управлялись французски-
ми администраторами и никакого самоуправления не имели.
Тогда же был введен (в 1881 г.) так называемый «туземный
кодекс», согласно которому представители французской власти
(от генерал-губернатора до администратора «смешанной» ком-
муны) имели право арестовывать и высылать без суда «подо-
зрительных» алжирцев, заключать их в тюрьму, конфисковать
их имущество, запрещать им передвижение по территории стра-
ны. «Туземный кодекс» обрекал алжирцев на полное политиче-
34
ское бесправие. Им было запрещено создавать свои партии,
даже состоять в организациях, образованных европейцами.
В то же время европейская верхушка в Алжире отвергала
«контроль Парижа» и стремилась к дальнейшему расширению
своих привилегий. 31 декабря 1896 г. под ее нажимом прави-
тельство Франции отменило свой декрет от 26 августа 1881 г.
о слиянии администрации Алжира и Франции. Был создан еще
в 1894 г. Высший совет Алжира из 60 главных чиновников ад-
министрации и представителей европейцев и всего 7 представи-
телей коренного населения. На первых же заседаниях этот
совещательный орган, явно выражая настроения крупных ко-
лонистов, объявил алжирцев «низшей расой, не поддающейся
воспитанию» и годной лишь «служить у колонистов в качестве
батраков, каменщиков, умелых сапожников» [114, с. 78].
В 1898 г. создаются так называемые Финансовые делегации
из трех секций (24 колонистов, 24 европейцев-неколонистов и
21 алжирца, из которых 9 назначались генерал-губернатором).
В качестве делегатов были избраны представители крупнейших
колонистов и европейской буржуазии, а также их ставленники
из среды феодальной верхушки коренного населения. Непред-
ставительный и антидемократический характер Финансовых де-
легаций доказывается следующими цифрами: в выборах деле-
гатов-колонистов участвовало 12 512 человек, в выборах осталь-
ных европейских делегатов — 38 593 человека, а в избрании ал-
жирских делегатов — не более 10 тыс. человек [334, 1956, № 78,
с. 55]. Население же Алжира еще в 1896 г. составили 578 480 ев-
ропейцев и 3 781098 алжирцев [331, 1956—1957, с. 19]. Практи-
чески Финансовые делегации оказались послушным орудием
в руках крупных колонистов, которые помимо голосов своей
секции контролировали также большинство голосов и в других
секциях. Достаточно отметить, что из 72 финансовых делегатов
в 1900—1946 гг. постоянно не менее 50 были земельными соб-
ственниками, то есть колонистами (в том числе представляв-
шими интересы «неколонистов») и послушными им феодалами
[187, с. 109]. Они воспрепятствовали введению в Алжире фран-
цузской налоговой системы (чтобы сохранить давившие корен-
ное население специальные «арабские налоги») и добились в
1900 г. специального бюджета для Алжира. Фактически Финан-
совые делегации, несмотря на их формально консультативный
характер, получили решающее значение при рассмотрении и
утверждении бюджета. Поэтому-то налоги, доходы и расходы
в Алжире с 1900 г. постоянно планировались в интересах евро-
пейской верхушки, особенно крупных колонистов.
Созданием Финансовых делегаций было завершено оформле-
ние своего рода колониального двоевластия, система которого
просуществовала в Алжире без особых изменений свыше полу-
века. Суть этой системы сводилась к тому, чтобы под флагом
французского суверенитета над Алжиром и при внешней лояль-
ности к формальной власти Парижа приспособить колониаль-
ную администрацию и возглавляющего ее губернатора к про-
ведению той политики, которая наилучшим образом отвечала
фактически интересам европейских «сеньоров».
Играя на взаимопереплетении интересов «сеньоров» Алжира
и трестов Франции, алжиро-европейские депутаты Гастон Том-
сен и Эжен Этьенн создали в Париже мощную группу давле-
ния. Особенно значительную роль играл Этьенн, с 1884 г. актив-
но пропагандировавший в парламенте и деловых кругах Пари-
жа «идеалы французского Алжира». Представляя колонистов
как «форпост Европы» в мусульманской среде, Этьенн опирался
на крайних националистов Франции, с помощью которых сумел
стать в 1891 г. вице-министром колоний, а потом государствен-
ным секретарем флота. Являясь автором передовиц во влия-
тельной парижской газете «Тан», он много сделал для срыва
в 1893 г. попыток дать право голоса хотя бы некоторым ал-
жирцам, для смягчения критики в 1896—1897 гг. засилья
«сеньоров» и злоупотреблений колониальных властей в Алжире,
для смещения в 1897 г. неугодного «сеньорам» губернатора
Жюля Камбона, для блокирования «либеральной», по его мне-
нию, в отношении алжирцев политики Шарля Жоннара, быв-
шего в 1901—1903 и в 1903—1911 гг. губернатором Алжира.
В качестве вице-председателя палаты депутатов Франции (с
1902 г.) и министра внутренних дел (с 1905 г.) Этьенн успешно'1
блокировал любые проекты реформ в Алжире, которые выдвига-
лись «арабофилами» во французском парламенте. Именно он
создал в 1904 г. «Комитет по Марокко» и активно участвовал
(вместе с Жоннаром и Юбером Лиотэ, будущим маршалом и
«великим колонизатором» Марокко) в разработке планов аннек-
сии этой страны, в которой экономически были заинтересованы
«сеньоры» Алжира (354, 1975, № 1, с. 39—52J.
Действия своего «лобби» в Париже «сеньоры» подкрепляли
внушительными манифестациями европейцев в Алжире против
того или иного неугодного им губернатора, закона или меро-
приятия, кампаниями в прессе, изданием брошюр против «ара-
бофилии» французских парламентариев, за «автономию» и да-
же «отделение» Алжира от Франции, за сплочение и «полити-
ческую организацию» европейцев, именовавших себя при этом
«алжирским народом» [166, с. 56—59]. С 1871 г. сепаратист-
ские и автономистские поползновения части европейцев (особен-
но испанцев и итальянцев) прикрывались их выступлениями (в
1875—1878, 1881, 1884, 1892—1899 гг.) против предоставления
гражданских прав алжирским евреям. Возглавивший это движе-
ние Массимилиано Милано (Макс-Режи) стал в 1898 г. мэром
,г. Алжира и выступил за отделение от Франции. Вакханалия
погромов и грабежей была прекращена только после вмешатель-
ства французской армии. Однако манифестации и бесчинства
продолжались вплоть до возрождения «туземной опасности»: в
апреле 1901 г. две сотни восставших алжирцев сожгли ряд ферм
колонистов, убили полицейского и пять европейцев, захватили
46
в плен супрефекта округа [197, с. 38}. Только это подейство-
вало отрезвляюще на «сеньоров» и прочих европейцев, вспом-
нивших, что от гнева «туземцев» их может защитить только
фрацузская армия.
Воздействие колонизации на туземное общество
В знаменитом докладе французской парламентской комис-
сии 1847 г. депутат де Токвиль вынужден был признать: «Мы
•сделали мусульманское общество более несчастным, более дез-
организованным, более невежественным и более варварским,
чем оно было до знакомства с нами» [165, с. 20]. Несмотря
на обилие подобных заявлений и разрабатывавшихся в Пари-
же разнообразных проектов «идеального сосуществования» ко-
лонистов с местным населением, реальная политика осущест-
влялась в Алжире военными,— разумеется, в соответствии с
инструкциями из Парижа, но в то же время «применительно
к местным обстоятельствам», то есть исходя прежде всего из
сиюминутных нужд армии, претензий колонистов, произвола
обладавших практически неограниченной властью губернатора
и отдельных генералов, а также домогательств союзных коло-
низаторам феодалов и авантюристов, в том числе некоторых
турецко-янычарских ага, примкнувших к французам вместе со
своими гарнизонами. Часто именно на этих наемников француз-
ские буржуазные историки возлагали всю ответственность за
совершавшиеся в Алжире жестокости. Но это было, по словам
генерала Кавеньяка, «турецкое насилие, применяемое христиа-
нами», ибо сам Кавеньяк считал, что «единственным способом
заполучить ставленников в этой стране является поощрение не-
справедливых притязаний и преступных актов». Он даже сожа-
лел, что у него нет «300—400 турок, отрубающих по 1000—
1200 голов» [246, с. 270].
Жестокие репрессии в ходе завоевания и колонизации обру-
шивались не только на кочевые племена и оседлых сельских
жителей (которые часто физически истреблялись, в лучшем
случае изгонялись в другие районы, лишаясь уничтоженных
карателями жилищ, посевов, имущества), но и на городское
население. К тому же оно вытеснялось, разорялось и преследо-
валось европейскими переселенцами, наводнявшими в первую
очередь города, находившиеся под надежной защитой француз-
ских гарнизонов.
Несмотря на то что первые агенты французов в Алжире
среди местных жителей были по преимуществу турками и хадри
(маврами), именно эти этнические группы явились, в сущности,
первыми жертвами французской оккупации. Их дома, магази-
ны, склады, сады, дворцы и сокровища были конфискованы,
так же как и земельные владения, составившие первоначально
около 60% всего захваченного французами земельного фонда
(284, с. 13]. Усиление анархии и вооруженной борьбы в первые
7 Зак. 464
97
годы завоевания способствовало просто-напросто перманентно-
му грабежу городов и бесчисленным конфискациям земельных,
владений горожан. Только в Оране и Боне таким образом «пе-
решло» в руки французских властей большинство домов ш
146 земельных владений различных размеров [284, с. 43]. И хо-
тя вскоре французские власти, стремившиеся привлечь турок
и мавров на свою сторону в связи с усилением сопротивления
арабо-берберских племен, предприняли шаги по «восстановле-
нию» незаконно конфискованной собственности, было, как
справедливо указывает американский автор Джон Руди, «слиш-
ком очевидно, что колониальная бюрократия не хотела зани-
маться этими восстановлениями» [284, с. 50—51]. Здесь впер-
вые проявился свойственный всей дальнейшей истории коло-
ниального Алжира принцип: «В Париже приказывают, в Ал-
жире отказывают». Из 577 жалоб на незаконную конфискацию
собственности турок и мавров в 1830—1840 гг. было удовлетво-
рено лишь 210 [284, с. 52]. Благосостояние этих групп населе-
ния оказалось значительно подорвано. После падения государ-
ства деев и отъезда большинства янычар турецкий элемент,
численно ничтожный и до 1830 г. утративший кроме военно-по-
литической и экономическую силу, потерял сколько-нибудь серь-
езное значение в стране. Однако, утратив благодаря смешанным
бракам этнические отличия от основной массы мусульман Ал-
жира, оставшиеся в стране турки и кулуглу в большинстве слу-
чаев сохранили привилегированное положение, став первыми
мусульманскими агентами французской администрации или же,,
как считает (не бесспорно) Арслан Хумбараджи, «родоначаль-
никами современной североафриканской буржуазии» {230, с. 17].
Практически они растворились среди алжирцев, и лишь от-
дельные имена (Кара, Айдыр, Бальхауан) указывают на турец-
кое происхождение их носителей.
Французы в ходе завоевания разрушили множество городов
и разорили немало ранее цветущих районов. Только в г. Ал-
жире к 1831 г. они безвозмездно конфисковали в свою пользу
3 тыс. из 5 тыс. домов, разорив тем самым хозяев-мавров, «ока-
завшихся обреченными на нищету». В результате, по призна-
нию современника-француза, «мавры толпами покидали г. Ал-
жир, чтобы бороться с нами» [244, с. 157]. Не могло улучшить-
их отношения к завоевателям и разнузданное поведение коло-
ниальной солдатни, часто предававшейся «неорганизованным»
грабежам и бессмысленным разрушениям в городах, где они
стояли гарнизонами. Генералы-завоеватели, которым первое
время довольно туго приходилось во враждебной и активно со-
противляющейся стране, лишь поощряли самые низменные вы-
ходки своих подчиненных, которые «совершенно открыто вы-
жигали страну и уничтожали противника без каких-либо тирад
о человечности. Все они гордились этим, независимо от того,
были ли они роялистами, республиканцами или бонапартиста-
ми» [155, с. 57].
9S
Таким образом, несмотря на сотрудничество некоторых ту-
рок и мавров с французами, именно по ним были нанесены
первые удары в ходе завоевания и колонизации Алжира. Боль-
шинство представителей этих двух наиболее важных этниче-
ских групп городского населения государства деев (из которых
одна как бы символизировала власть, а другая — богатство)
либо погибли во время десятилетиями не прекращавшихся сра-
жений, набегов, репрессий и погромов, либо эмигрировали, ли-
бо утратили свое прежнее общественное положение вследствие
постоянных миграций, разорения, вынужденной смены места
жительства и профессии. Социальная ликвидация этих двух
высших групп горожан способствовала взрыву всей многовеко-
вой структуры мусульманского города в Алжире.
Прежнее корпоративное деление по религиозно-этническому
признаку практически утратило свое значение в условиях гибе-
ли многих городов и бегства горожан. Слишком многие из
них оказались в роли пришельцев в чужих или вновь выстроен-
ных городах. За исключением евреев (до 1870 г. сохранявших
свой особый статус), все горожане — турки, мавры, арабы, бер-
беры, негры (генауа), мзабиты и др.— оказались в одинаковом
положении «иностранцев в собственной стране», равным обра-
зом бесправных, подозреваемых, угнетенных и преследуемых.
Они стали вместе ютиться в старинных касбах (бывших цита-
делях, обычно сохранявшихся французами в качестве своеоб-
разных полумузеев-полурезерваций) и уцелевших кварталах
полуразрушенных городов, переходивших все более и более на
положение глухих и грязных задворков новых европейских
«центров колонизации». Постепенно именно эти центры стали
называться собственно городом — виль, при котором мусуль-
манскому кварталу — медике*— отводилась роль экзотически
антисанитарного заповедника средневековья. Широкие авеню
и блестящие эспланады виля, его тенистые скверы и нарядные
бульвары, разрастаясь, теснили, душили и ампутировали Ме-
дину, все более сближая между собой, буквально и фигураль-
но, обитателей мусульманского гетто.
Постепенно менялся и состав горожан-алжирцев. Среди них
потомки турок, кулуглу, хадри и прочих традиционных групп
балядийя (горожан эпохи деев) уже не составляли большинства,
хотя бы вследствие резкого уменьшения их численности в пер-
вые десятилетия завоевания. Приток в города нового населе-
ния из сельской местности с конца прошлого века, связанный
с развитием колонизации и распадом племенной структуры, во
многом изменил физиономию алжирской медины. Деревенские
пришельцы сломали традиционные барьеры между городом и
деревней. Все они (охотники-горцы, бывшие хаммасы из разо-
ренных областей или мелкие арендаторы захваченных колони-
* Медина — по-арабски означает «город». В Алжире в отличие от Ма-
рокко и Туниса медину чаще именуют касба, так как обычно касба занимает
всю или почти всю ее территорию.
7*
99
стами земель бейлик, уцелевшие бедуины из разгромленных,,
рассеянных и ограбленных карателями племен) обладали боль-
шей жизнестойкостью и неприхотливостью, прошли суровую
жизненную закалку бедностью и более тяжелые, чем горожа-
не, испытания в ходе буквально искоренявших их завоевания
и колонизации. Им были свойственны поэтому большее, чем у
горожан (которым в целом было что терять), мужество и не-
примиримость к пришельцам-колонизаторам, так как они «боль-
ше горожан сознавали опасность, грозившую им в первую оче-
редь, и их реакция на это выражалась в боевом и воинствен-
ном патриотизме; он вызывался как инстинктом самосохране-
ния, ибо их земли были главным объектом завоевания, так и
духом общинной солидарности, на котором базировались на-
циональные, духовные и моральные представления» [244, с. 70}.
Этот, по словам видного алжирского историка и общественного
деятеля Мустафы Лашрафа, «исключительно сельский оборо-
нительный патриотизм», хлынувший в города вместе со своими
носителями, во многом очистил, обновил и обогатил мораль-
ный климат в городах, явившись либо непосредственным пред-
шественником и основой, либо косвенным стимулом и важным,
сопутствующим фактором различных течений вскоре возникше-
го алжирского национализма.
Взрыв традиционной социальной структуры алжирской де-
ревни (как и алжирского города) был во многом обусловлен
чисто количественными изменениями, исчезновением тысяч се-
лений и деревень, стертых с лица земли завоевателями и по-
следующими «усмирителями» крестьянских бунтов, гибелью не-
скольких сотен тысяч алжирцев в боях с французами и свыше
500 тыс. от голода и эпидемий в 1866—1872 гг., уничтожением:
доголовья скота (за 40 лет войн и репрессий его приходилось
полностью восстанавливать 6—8 раз), сокращением посевных
площадей вследствие нехватки рабочих рук и проводившейся
колонизаторами тактики «выжженной земли» (только при по-
давлении восстания улад Сиди шейх в 1864—1865 гг. посевы
сократились на V4, а в голодный 1867 г.— наполовину). Це-
лые области были оставлены жителями; например, десятки
тысяч арабов (племена хашим, бану амер, улад риах и ба-
ну урнид), покинув равнины Орании, ушли в Марокко.
Многие земли были заброшены ввиду отсутствия безопасности
для земледельцев и какой-либо уверенности в том, что посевы
не будут уничтожены еще до сбора урожая, а урожай (если
его все же удастся собрать) не будет целиком реквизирован.
Бесчисленные секвестры, конфискация и экспроприация земель,
узаконенный грабеж и неприкрытые беззакония, уничтожение
целых племен и сгон с земли уцелевших не меньше, чем сти-
хийные бедствия (неурожаи, засуха, налеты саранчи, голод
и эпидемии), способствовали почти полному параличу сельской
экономики мусульманского Алжира к 60—70-м годам прошлого,
столетия. Этот упадок совершенно не компенсировался подъ-
100
емом европейской колонизации, на долю которой к тому вре-
мени приходилось не более 7% обрабатывавшихся земель и
10% всего урожая по стране. В целом сельское хозяйство, как
и вообще производительные силы Алжира, после завершения
почти 50-летнего завоевания оказалось отброшенным назад,
к состоянию намного ниже уровня 1830 г. Как справедливо
отметил Андрэ Пренан, наступившая вследствие крайнего обед-
нения коренного населения всеобщая нищета «сама по себе
объясняет прекращение сопротивления» [246, с. 318—322].
Вместе с тем прекращение сопротивления было обусловлено
и гигантскими социальными сдвигами внутри «сельского» Ал-
жира за полвека завоевания, возникновением новых общест-
венных укладов и новых направлений классового размежева-
ния и как следствие этого изменением прежних позиций тра-
диционных социальных сил, переживавших сложный процесс
эволюционных и революционных мутаций. Речь идет о воздей-
ствии на алжирское общество как самого французского завое-
вания, так и отпора ему, а также последующей необходимости
приспособления этопо общества к экономическому, политическо-
му и культурному влиянию колонизации.
Все три провинции страны (впоследствии департаменты
Оран, Алжир и Константина), возглавленные французскими ди-
визионными генералами, были составлены из военных окру-
гов, примерно соответствовавших халифалыкам Абд аль-Кади-
ра (в его государстве их было восемь), а те делились на райо-
ны, включавшие один-два бывших агалыка эмира. Халифы, ага
и башага подбирались французами из влиятельных феодальных
семейств и сами назначали каидов племен и шейхов племен-
ных фракций. Вся эта чиновная знать собирала налоги (до
1845 г. только натурой), имея право присваивать ’/го собранно-
го (на деле много больше) и сохраняя все возможности для
феодальной эксплуатации (в частности, отбирая у крестьян
часть урожая и семян, принуждая их к барщине и т. п.). «Об-
ращение к традиционной аристократии,— пишет Ажерон,— по
крайней мере к той, которая хотела нам служить, стало пра-
вилом туземной политики. Но потребовалось еще время, чтобы
внушить нашим беспокойным вассалам, особенно в провинция
Константины и на юге Орании, что они не более чем сменяемые
чиновники» [165, с. 21]. Наследственным феодалам трудно бы-
ло смириться с этим, тем более что некоторые из них (Мукра-
ни, Бен Гана) примкнули к французам именно потому, что от-
стаивали свои вековые привилегии от пытавшегося их ликвиди-
ровать Абд аль-Кадира. Учитывая постоянное напряжение в
стране вследствие сопротивления завоеванию со стороны еще не
покоренных племен и областей, колонизаторы вынуждены были
некоторое время терпеть претензии и своеволие своих союзни-
ков. Для простых алжирцев это означало резкое ухудшение и
без того трудного положения, так как число ага и каидов зна-
чительно выросло по сравнению с турецким периодом, так же
101
как и их мздоимство ввиду меньшей прочности их положения.
Все это вело к росту поборов с населения и превращению кол-
лективных земель арш в объект спекуляции феодалов, жаж-
давших нажиться на ажиотаже колонизации. Налицо были уси-
ление «феодализации общества», его «склероз, экономический
и социальный регресс» [246, с. 325—326].
Роль посредников между французским командованием и
местными феодалами выполняли созданные в 1844 г. «араб-
ские бюро». К 1870 г. их было 49, а управлявших ими офи-
церов — 150. По свидетельству современников, «место началь-
ника арабского бюро, даже самого незначительного,— это от-
личное место, особенно учитывая, что приходится иметь дело
с налогами. Любой младший лейтенант, которого вконец разо-
рили карты, расточительство и прочие дурные привычки, стоит
только ему занять должность в каком-либо из арабских бюро,
быстро покроет свои долги» [155, с. 62]. При каждом бюро
врач, переводчик, ходжа (секретарь), два клерка, tuaytu (поли-
цейский) и некоторое число иррегулярных солдат из алжир-
цев: кавалеристов спахи и пехотинцев мохазни. В соответствии
с инструкциями они все более и более ограничивали полномо-
чия феодальных вассалов колониальной администрации, пре-
вращая их в простых исполнителей, и сосредоточивали в своих
руках всю фактическую власть.
Роль «арабских бюро» была, однако, довольно сложной.
Ущемляя феодалов, они тем не менее стремились сохранить
их как свою привилегированную опору и пресекали стремление
европейских колонистов непосредственно вмешаться в управле-
ние «туземными делами». В связи с этим между европейской
верхушкой и «арабскими бюро» шла постоянная борьба, завер-
шившаяся в конце концов ликвидацией в 1880 г. «арабских
бюро».
Оставив о себе довольно скверную память в связи с адми-
нистративным произволом, «арабские бюро» в то же время
оказали объективно положительное влияние на социально-эко-
номическую жизнь коренного населения. «Было бы трудно от-
рицать,— пишет Ш.-А. Жюльен в предисловии к книге Пьера
Нора,— что офицеры арабских бюро... были лучшими защит-
никами туземцев... Они особенно не любили колонистов и были
расположены делать добро своим подопечным при условии пол-
ного их повиновения» [262, с. 14]. Исходя из так называемой
«цивилизаторской миссии» Франции в Алжире, они стремились
приобщить мусульман к технико-культурным достижениям и
экономической практике метрополии в целях создания наилуч-
ших условий для хозяйственного освоения страны, укрепления
ее связей с Францией и повышения авторитета всего француз-
ского. Ими были предприняты шаги по переходу кочевников
к оседлости, развернута так называемая «туземная колони-
зация» путем строительства новых домов и целых деревень для
оседавших бедуинов или просто селившихся на вновь осваи-
102
ваемых землях. Борьба с болезнями, ознакомление местных
жителей с европейской агротехникой, внедрение новых культур
(хлопчатника, табака, картофеля, винограда), лесозащитные ра-
боты, строительство популярных среди мусульман караван-са-
раев — таковы некоторые позитивные аспекты деятельности
«арабских бюро», способствовавшие хотя бы в некоторой сте-
пени восстановлению и обновлению разрушенной деревенской
экономики, оживлению хозяйственной активности и повыше-
нию культуры сельского производства на завоеванной террито-
рии. Но наряду с ростом урожайности, увеличением сбыта зер-
на, скота и шерсти это привело к повышению активности рос-
товщиков в связи с ростом сумм налогов и необходимостью вы-
плачивать их в денежной форме. К тому же все это не отно-
силось к Кабилии, югу Орании и Константины, которые долго*
не подчинялись завоевателям.
Тем не менее ни «туземная колонизация», ни прочие эконо-
мические и социальные меры «арабских бюро», сколь ни скром-
ны были их масштабы, не прошли бесследно. Фактически речь
шла о зарождении на развалинах старой феодально-племенной
системы новых социально-экономических укладов в алжирской
деревне: мелкотоварного и примитивно-капиталистического. Са-
мо их появление в мусульманском обществе не могло не подей-
ствовать разрушительно на еще господствовавшие феодальные
отношения. Предпринятые в 1859 г. меры особенно облегчили
разрыв связей между феодалами и хаммасами. Воспользовав-
шись этим, многие хаммасы «покинули хозяев и господ, не уп-
латив долгов, и перешли на гражданскую территорию, на ко-
торой они были свободны от уплаты арабских налогов, наняв-
шись на работу к колонистам» [165, с. 30—31]. Так возник
в Алжире мусульманский сельский пролетариат, пополнявший-
ся в дальнейшем кабилами-отходниками, оседавшими бедуи-
нами, пришельцами из разоренных областей, рассеянных или
распавшихся племен. Разрыв племенных связей ускорялся пере-
ходом политических, судебных и налоговых функций от шейхов
племен к французской администрации, передачей в ее распоря-
жение также управления делами культа и образованием и, глав-
ное, «подрывом общинной собственности» на землю, введением
ее купли-продажи (309, т. 1, с. 272—304].
Таким образом, если завоевание ликвидировало алжирскую
государственность, то колонизация разрушила социальную
структуру алжирского общества. И хотя большинство крестьян,
особенно горцев и оседлых земледельцев глубинных, а также
прибрежных районов (из тех, кто не был изгнан колонистами),
сохранили традиционный образ жизни, привычный социальный
быт и верность обычаям (в том числе обычаям повиновения
шейху, каиду, аге и марабуту), они также были затронуты
ветром общественных перемен: многие посылали в города сво-
их детей, которым не было места на урезанной колонизатора-
ми земле отцов, другие сами вынуждены были, чтобы свести
1(0
концы с концами, периодически батрачить у колонистов.
По данным Ксавье Яконо, среди алжирцев «колонизация не
только изменила старые классы, но и создала новые», к числу
которых он относит кроме сельскохозяйственного пролетариата
промышленных рабочих, мелкую буржуазию, крупных земель-
ных собственников (не исчезнувших, а «замененных другими,
более многочисленными, но менее богатыми»), «средние клас-
сы недавней формации» (то есть примерно ’/ю сельского насе-
ления, владельцев не менее 50 га), представлявших собой «бур-
жуазию в широком смысле слова» [309, т. 1, с. 304—315].
Однако формирование этих новых классов происходило уже
несколько позже, после того как алжирская деревня преодо-
лела гигантскую депрессию 1873—1896 гг., когда с наибольшей
остротой сказались последствия массового обезземеливания и
обнищания сельских жителей мусульманского Алжира. К кон-
цу этого трудного для коренных алжирцев периода неуклонно
процветавшая колонизация, набрав силы, стала особенно ин-
тенсивно втягивать мусульман в орбиту своего экономического
воздействия. Лишь после 1903 г. можно говорить о постоян-
ном аграрном пролетариате из коренных алжирцев (до этого
времени колонисты предпочитали импортировать рабочих-ино-
странцев). «Арабское крестьянство,— считает Ажерон,— задав-
ленное вплоть до 1919 г. специальными налогами, лишенное
всякого сельскохозяйственного кредита, жило вне европейских
экономических связей» [165, с. 59]. Отношения между колони-
стами и алжирцами долго, фактически вплоть до конца первой
мировой войны, оставались отношениями воюющих сторон.
Длительное противоборство и враждебное сосуществование
двух обществ на одной земле привело к взаимной консолида-
ции каждого из них. Параллельно процессу этнического спло-
чения европейцев и обгоняя его шло сближение и слияние раз-
личных племен, фракций и этнических групп алжирских му-
сульман. Укрепление языковых и культурных связей алжирцев,
их «арабизация» и «исламизация» стали очевидным фактом.
В частности, «с развитием коммуникаций прогрессировала ара-
бизация кабильских округов» [165, с. 66]. Причина этого как
в разрушении племенного уклада под влиянием колонизации и
в забвении межплеменных распрей перед лицом общего врага,
так и в том, что племенная организация еще до утраты ею эко-
номической основы оказалась неспособной на эффективное во-
енно-политическое сопротивление колонизаторам. Это обстоя-
тельство наряду с факторами экономическими и социальными
создавало новые формы морально-психологической общности
алжирцев, сплоченных теснее, чем когда-либо, совместной
борьбой и общей бедой. Возникновение подобной общности ин-
тересов способствовало, безусловно, выковыванию алжирского
национального самосознания. Общее стремление к единению
ускорило процессы усвоения берберами арабского языка и ра-
нее малоизвестного им шариата как именно того наследия,
104
которое могло всех сплотить. К тому же эти процессы шли
в Алжире до 1830 г. и были лишь ускорены колонизацией.
Одним из факторов, спровоцировавших единение алжирцев
перед лицом колонизаторов, явилась политика «ассимиляции»,
проводившаяся в разное время и с разными целями в отдель-
ные периоды завоевания и колонизации. Начало ей положил
указ французского сената («сенатус-консульт») 14 июля 1865 г.,
постановивший, что «каждый коренной алжирский мусульма-
нин является французом; однако он будет подчиняться му-
сульманским законам. По его просьбе он может получить пра-
ва французского гражданина; в этом случае он будет подпа-
дать под действие гражданских и политических законов Фран-
ции» [155, с. 66]. Однако мало кто из алжирцев соглашался
перестать быть мусульманином, тем более что в дальнейшем,
«когда политика ассимиляции широко восторжествовала во всех
областях с 1870 по 1898 г., не было даже вопроса о том, чтобы
считать мусульман французами» [165, с. 62—63]. Таковыми
признавались оказавшиеся в Алжире уроженцы Европы, Тро-
пической Африки, Антильских островов, Азии, но только не ко-
ренные алжирцы.
Колониальные власти добивались ассимиляции лишь узкого
верхушечного слоя коренного населения страны путем всяче-
ского приобщения его к французской культуре через школу>
прессу, литературу, постоянные контакты и связи с французской
администрацией и европейскими колонистами, службу на низ-
ших должностях в аппарате колониального угнетения.
Однако волна офранцуживания, затронув преимущественно
компрадорскую часть алжирской буржуазии, немногочисленных
чиновников и интеллигенцию, мало коснулась или почти не кос-
нулась социальных слоев, сохранивших традиционный уклад
жизни, нравы, обычаи и верования отцов и дедов. Феодальные
круги, богатое купечество, торгово-ремесленный и трудовой люд
старинных мусульманских кварталов, крестьяне земледельче-
ских районов и кочевники Сахары продолжали сохранять веру,
обычаи, образ жизни, язык и традиции предков.
Несколько по-иному проблему ассимиляции следует рассмат-
ривать в отношении алжирских берберов. Еще в 1847 г. возник-
ла иллюзия об их якобы «почти равной предубежденности про-
тив христиан и арабов». Один из идеологов колонизации цинич-
но советовал: «Франция должна развивать эту инстинктивную
антипатию между арабами и кабилами и поощрить к своей
выгоде борьбу этих двух рас» [365, 1960, т. 233, с. 313—314).
Для разделения арабов и берберов предпринимались самые
различные усилия. Однако в процессе совместной антиколони-
альной борьбы этническая унификация алжирцев даже ускори-
лась. Многие «берберофилы» из числа теоретиков колониза-
ции объясняли это ошибками предшествующей французской
политики в отношении кабилов: навязыванием кабилам шариа-
та вместо бытовавшего у них обычного права, а в качестве
МЙг
представителей власти — ага и каидов из арабских аристокра-
тов-коллаборационистов. «Франция совершила невообразимую
юплошность, арабизировав берберов»,— заявляли некоторые из
«берберофилов» даже в 1877 г., т. е. через шесть лет после
«великого восстания» 1871 —1872 гг., в котором наряду с ара-
бами участвовали почти все кабильские племена [365, 1960,
т. 223, с. 320].
Известный «христианизатор» Северной Африки кардинал
Лявижери писал о возможности «возврата кабилов, образую-
щих 5/б туземного населения, к христианской религии, являю-
щейся религией их отцов». Лявижери именовал Кабилию «аф-
риканским Ливаном, покинутым Европой», и добился от пра-
вительства Гамбетты секретных ассигнований в 50 тыс. фр.
в качестве помощи «его католической и французской пропа-
ганде». Вынужденный в 1885 г. признать неудачу своих по-
пыток, он объяснил это «исламизацией Кабилии французами»
[365, 1960, т. 223, с. 319—320].
Единственное, в чем преуспели колониальные власти в Ка-
билии, так это в развитии сети образования на французском
языке: как отмечалось впоследствии, французские учителя «ста-
ли завоевателями Кабилии». В социальном плане развитие
французского образования способствовало возникновению имен-
но здесь первого слоя интеллигенции, воспитанной на западно-
европейской культуре. Это были прежде всего учителя: одна
лишь школа в городке Таурирт-Мимун в 1883—1906 гг. на-
правила в учительский институт в Бузареа 56 своих выпускни-
ков, а в медресе — 4 выпускников. К 1909 г. в Великой (Джурд-
журской) Кабилии на 420 тыс. жителей 13 051 человек получи-
ли образование во французских школах [129, с. 140]. Это спо-
собствовало подрыву патриархальных традиций и прежних ус-
тоев жизни.
Относительная распространенность французского образова-
ния в Кабилии обусловила и то обстоятельство, что именно
отсюда началась эмиграция во Францию. В 1912 г. во Фран-
ции было 5 тыс. кабилов, в 1914 г.— 15 тыс. В дальнейшем око-
ло !/4 кабилов постоянно находилась на заработках во Фран-
ции [222, с. 7]. Характерно, что остальные берберские области
(Дахра, Уарсенис, Аурес, Мзаб), не привлекавшие внимания
французов, не только не играли роли, подобной роли Кабилии,
но даже отставали в развитии от страны в целом.
Прогресс французского культурного влияния в Кабилии оп-
ределялся в основном интересами колонизации, которая нуж-
далась в неграмотных батраках на равнинах, но хотела также
^привлечь на свою сторону горцев. Алжирский социолог Аб-
дельмалик Сайяд именно этим объяснял диспропорции в рас-
пределении французских школ в разных районах Алжира, ука-
зывая на отличия «между горами, где школ относительно мно-
го, а интересы колонизации слабы, и долинами, где школы по-
чти полностью отсутствуют и, наоборот, интересы колонизации
106
особенно значительны; и в горах — между Кабилией, общество
которой было противопоставлено остальному населению и долго
считалось более подходящим для ассимиляции, и прочими жи-
телями гор» [191, с. 208].
Подводя итоги воздействия колонизации на алжирское об-
щество, следует обратить внимание прежде всего на разруше-
ние ею прежних укладов жизни, традиционных социальных
барьеров и отношений между людьми, но без полной их лик-
видации. Двоякую миссию колонизации в Алжире можно срав-
нить с соответствующей миссией Англии в Индии: «с одной
стороны, уничтожить старое азиатское общество, а с другой
стороны, заложить материальную основу западного общества
в Азии» [1, с. 225].
Несмотря на все ее темные стороны (насилия и преступле-
ния военщины в ходе французского завоевания, грабеж и экс-
проприация природных богатств Алжира, расистские преследо-
вания и жестокая эксплуатация коренного населения), коло-
низация оказала также и объективно положительное воздейст-
вие на общественные отношения в Алжире. В ходе колониза-
ции произошли хозяйственное объединение Алжира, ломка
феодального и феодально-патриархального укладов, внедрение
капиталистических отношений и втягивание населения в сферу
их действия. В свою очередь, это способствовало разрушению
племенных и вообще традиционных обычаев, т. е. возникнове-
нию наряду с единством экономической жизни Алжира един-
ства языка и культуры его коренных жителей.
С приходом европейцев в Алжире стали внедряться дости-
жения европейской науки и техники, медицины и агрономии.
Современные железные и шоссейные дороги строились в стра-
тегических целях и для ускорения сбыта производимой коло-
нистами продукции; усовершенствованные порты сооружа-
лись для обеспечения вывоза сырья во Францию и ввоза то-
варов из метрополии; современные средства связи (телеграф,,
телефон, почта, радио) в первую очередь были предназначены
обеспечить работу колониальной администрации и сообщение
между европейцами во враждебной им стране; новейшая тех-
ника в промышленности, на транспорте и в сельском хозяйстве
вводилась прежде всего ради увеличения прибылей европейских
капиталистов и колонистов Алжира.
Однако все это имело и объективно прогрессивное значе-
ние, так как способствовало развитию и модернизации эконо-
мики страны, обеспечению связи между ее отдельными района-
ми и приобщению коренного населения Алжира к достижениям
технической цивилизации Европы. Благодаря прогрессу агро-
техники и применению новейших методов общая площадь об-
рабатываемых алжирцами земель, несмотря на колониальный
грабеж, возросла за 1830—1930 гг. вдвое [172, с. 215]. В зна-
чительной степени ускорились развитие национального капита-
лизма в Алжире и формирование связанных с ним- классов:
ЮТ
пролетариата, буржуазии и интеллигенции современного типа.
На формирование алжирской интеллигенции особенно благо-
творное влияние оказало то обстоятельство, что по мере пре-
вращения Алжира в «заморскую новую Францию» обществен-
ная, научная и культурная жизнь колонии постепенно интегри-
ровалась в жизнь метрополии. Широко развернувшиеся научные
исследования, а также творческие поиски мастеров искусств,
сопровождавшиеся повышением общего уровня культуры в
стране (развитием подготовки квалифицированных кадров че-
рез расширение специального образования, созданием соответ-
ствующих учреждений и организаций — институтов, лаборато-
рий, научных обществ и коллективов, театров, музеев и т. п.),
во многом способствовали формированию местной творческой
элиты, в том числе из среды коренного населения страны.
В то же время противоречивость воздействия колонизации
оставалась ее главным аспектом. По мнению исследовавшего
этот процесс Пьера Бурдье, «к естественным и неизбежным по-
следствиям соприкосновения двух культур, глубоко различных
в экономической и социальной областях, следует добавить раз-
рушения, вызванные сознательно и методически с целью обес-
печить власть господствующей державы и экономические ин-
тересы ее граждан» [187, с. 106]. Именно эта сторона любого
колониализма, заключающаяся в создании путем военно-бюро-
кратического насилия и внеэкономического принуждения макси-
мально благоприятных условий для последующей эксплуата-
ции, неотделимой буквально от всех форм неравенства (со-
циального, юридического, национального, культурного), лежала
в основе многостороннего и сложного процесса влияния евро-
пейской колонизации на всю традиционную жизнь мусульман-
ского Алжира.
Под воздействием этого процесса менялась не только соци-
альная структура, но и национально-этническая характеристика
коренного населения. Арабы Алжира, составляя этническое
большинство, постепенно поглощали все прочие группы насе-
ления — мавров, турок и кулугли (и ранее говоривших по-араб-
ски), быстро арабизировавшихся в городах и на равнинах ми-
грантов-кабилов и прочих берберов (шавийя Ауреса, жителей
массивов Дахры и Уарсениса, не говоря уже о мзабитах —
проживавших в сахарской области Мзаб сектантах-ибадитах,
берберах по происхождению, но культивировавших в своей сре-
де арабский язык еще с раннего средневековья). Тем самым
арабское население Алжира приобретало характер все более
^сложного, широкого и многоликого культурно-лингвистического
И социально-этнического комплекса. На этой основе формиро-
валась в ходе противодействия экономическому гнету колони-
зации и французской политике ассимиляции арабоязычная ал-
жирская нация с общим языком в форме алжирского диалекта
(междугородской койнэ) арабского языка при сохранении дру-
гих форм лингвистического общения (французского языка —
108
для большинства горожан, берберских диалектов — для соот-
ветствующих регионов), общими традициями антиколониально-
го сопротивления и защиты культурного наследия предков от
угрозы национального обезличивания.
Освободительная борьба как таковая, с ее объединитель-
ными тенденциями и культом воинственных традиций свободо-
любивых племен, романтизацией былой мощи арабо-берберских
государств Магриба, державших в трепете всю средиземномор-
скую Европу, упором на ислам как важнейший фактор соци-
ально-идеологического единения всех алжирских мусульман,
независимо от их этнического происхождения, была основным
руслом формирования алжирского национального самосозна-
ния. Ломка племенных, региональных и прочих традиционных
барьеров между различными областями и группами населения
в результате административно-хозяйственного объединения Ал-
жира (которому во многом колонизация способствовала, пре-
следуя при этом свои собственные цели), убыстрение вследст-
вие этого арабизации берберов объективно содействовали этому
процессу и закрепляли цементирование алжирской нации на
основе антиколониализма. «Безусловно, французский колониа-
лизм,— писал в 1956 г. Жан Дрэш,— выковал алжирское на-
циональное сознание, подобно тому как капитализм создает
своего могильщика — пролетариат» [357, 1956, № 68, с. 9].
Глава 8
ПРОБУЖДЕНИЕ АЛЖИРА
Истоки антиколониализма
Наметившееся с конца XIX в. переплетение социально-клас-
совых и национально-этнических процессов постепенно превра-
щало сформировавшееся в Алжире колониальное общество в
социально-политический пороховой погреб. Центр всей общест-
венной жизни в 80-х годах прошлого столетия переместился
в города, где зрели новые социальные силы — пролетариат,
буржуазия, интеллигенция, средние и промежуточные слои го-
рожан новой формации. Число горожан-алжирцев стало на ру-
беже XIX—XX вв. уравновешивать число горожан-европейцев,
ранее доминировавших: общее количество первых в 1886—
1906 гг. увеличивается на 143 тыс., вторых — на 149 тыс. чело-
век [99, с. 22]. Алжирцы начинают занимать видное место сре-
ди городских профессий, ранее им недоступных, составив в
1901 г. около половины из 42 928 рабочих, занятых на
10 327 промышленных, торговых и прочих предприятиях страны
[220, с. 72]. При этом численность алжирцев-рабочих в первое
109
десятилетие нашего века росла очень быстро: в 1902 г.— 20 тыс.,,
в 1905 г.— 34 тыс., в 1911 г.— 64 тыс. человек [162, с. 848]..
Однако национальный алжирский пролетариат в те годы
лишь зарождался, а его политическая активность еще не име-
ла и не могла иметь самостоятельного классового характера.
Это определялось и его относительной малочисленностью, неор-
ганизованностью, сохранившимися во многих случаях связями
с деревней. Главное обстоятельство, предопределившее не со-
циальную, а национальную направленнось борьбы пролетари-
ев-алжирцев, заключалось в объективной необходимости сопро-
тивления прежде всего колониальному гнету. В этом были
заинтересованы почти все слои алжирского народа, за исклю-
чением небольшой кучки феодалов и коллаборационистов. Для
пролетариев, эксплуатируемых на предприятиях, принадлежа-
щих европейцам, капиталистическая эксплуатация отождест-
влялась с национальным гнетом. Характерно, что даже во вре-
мя демонстраций и забастовок, организованных совместно с ев-
ропейцами (например, в г. Филиппвиль в 1910 г.), алжирские*
рабочие как «символ рабочих требований» поднимали «нацио-
нальное зеленое знамя со звездой» [324, 1910, September, с. 292].
На это обстоятельство обращает внимание современная алжир-
ская историография, в частности Белькасем Саадаллах [157,.
с. 128}. В целом зарождавшееся рабочее движение способство-
вало общей радикализации обстановки, хотя и шло главным
образом в русле французского рабочего движения и скорее
объективно, нежели субъективно, усиливало антиколониальную*
борьбу.
Основной социальной базой алжирского антиколониализма
стали широкие слои алжирцев-горожан, прежде всего ремес-
ленников и мелких торговцев (49 тыс. человек в 1901 г., 60 тыс.
в 1912 г. [339, 1987, с. 12]). Однако они действовали стихий-
но, преимущественно поставляя кадры для уличных шествий
и собраний в мечетях. Им недоставало политической организа-
ции и опыта, действенного руководства и продуманной тактики.
Поэтому нередко их активность проявлялась случайно и беспо-
рядочно, под влиянием временных факторов или внешних
влияний. ч
В 1905 г. насчитывалось всего 4363 алжирских предприни-
мателя, применявших наемный труд, и 16 147 предпринимате-
лей, работавших самостоятельно [162, с. 823, 851]. В большин-
стве своем это были вышедшие из низов торговцы овощами и
фруктами, владельцы маслобоен, мельниц, отелей, табачных
фабрик и мавританских бань. Нередко алжирцы были совла-
дельцами или менеджерами. В 1902 г. только в промышлен-
ности было занято 49 управляющих и 97 мастеров из числа
алжирцев [112, с. 56]. Представителей традиционной знати или
турецко-мавританского купечества средневекового типа среди
мусульман-буржуа осталось очень мало. Нувориши, преиму-
щественно кабилы, неуверенно чувствовали себя в постоянно
ПО
менявшейся и неустойчивой обстановке деградации традицион-
ного образа жизни городской буржуазии, нарушения и даже ис-
чезновения вековых обычаев. Ввиду малых размеров капитала,
отсутствия машин, опыта и технических кадров, незнакомства
с современными методами хозяйствования (в частности, банков-
скому кредиту они обычно предпочитали более «привычного»
ростовщика) эта буржуазия почти не имела возможности под-
визаться в промышленности и поневоле ограничивалась сфе-
рой торговли, услуг и всякого посредничества. Что же касает-
ся производства, то здесь масштабы принадлежавших ей пред-
приятий были незначительны. Даже в 1928 г. она владела
4735 маслобойнями (1500 рабочих), 800 корзиночными (1300ра-
бочих) и 85 бочарными (1 тыс. рабочих) мастерскими [183,
с. 485—487].
Во многих случаях ремесло и предпринимательство оста-
вались тесно слиты: владельцы мастерских были одновременно
гончарами, ткачами, столярами, ювелирами. Они, конечно, и ду-
мать не смели о конкуренции с алжиро-европейской буржуази-
ей, тем более с буржуазией метрополии, занимаясь в основном
мелким накопительством. Ограниченная конкурентоспособность
постоянно заставляла алжирскую буржуазию приспосабливать-
ся и соглашаться на вторые роли. Но часть алжирских пред-
принимателей, связанных с внутренним рынком и сугубо на-
циональной клиентурой, уже в прошлом веке проявляла недо-
вольство колониальным режимом. В еще большей мере это не-
довольство было свойственно нарождавшейся имущей прослой-
ке деревни, часто не имевшей возможности пустить в дело свои
капиталы. К их числу относились ростовщики, дававшие в долг
под 365%, а также спекулянты, скупившие только на востоке
страны у обедневших колонистов 145 584 га земли в период
1880—1909 гг. [51, с. 29, 66]. Эти недовольные сельские богачи
также искали решения своих проблем в городе — у админи-
страции, у служивших ей феодальных бюрократов, но чаще
всего в мечетях, редакциях газет, различных обществах и у ли-
бералов-европейцев.
Практически все слои горожан-алжирцев были настроены
против колониального режима. Постоянный приток в города
разоренных крестьян способствовал еще большей радикализа-
ции освободительных стремлений горожан. Выразителем этих
чувств и настроений всех алжирцев стала национальная ин-
теллигенция, которая фактически родилась как социальная
группа именно на рубеже XIX—XX вв.: ежегодное число ал-
жирцев — выпускников средней школы после 1900 г. возросло
почти вдвое, составляя в среднем 84 человека до 1900 г. и око-
ло 150 человек до 1914 г. Из них лишь ничтожная часть полу-
чила высшее образование (всего 46 человек в 1914 г.) [339,
1987, с. 14]. Колониальные власти до первой мировой войны
насчитывали в Алжире не более 450 мусульманских интелли-
гентов [162, с. 1048]. Но они учитывали лишь тех, кто получил
111
образование на французском языке: 240 учителей (в основном
выпускников открывшегося в 1882 г. педучилища в Бузареа),
25 врачей и 65 фельдшеров с французскими дипломами и т. п.
С учетом же окончивших французскую школу, но нигде не ра-
ботавших количество интеллигентов-алжирцев к 1914 г. достиг-
ло примерно 1 тыс. человек [112, с. 58].
Гораздо более многочисленны были традиционные мусуль-
манские интеллигенты (вернее, грамотеи) — служители исла-
ма (имамы мечетей, хатибы-проповедники, хаззабы — чтецы
Корана), шариатские судьи — кадии, укали (нотариусы), ходжи
(секретари смешанных коммун и «арабских бюро» на террито-
риях Юга, сохранявшихся под военным управлением). К ним
относились также богословы-улемы, арабоязычные писатели
и поэты, преподаватели медресе, талебы (учителя начальных
коранических школ). Учесть их было невозможно, так как
большинство из них получали образование за границей (в му-
сульманских университетах Каира, Туниса и Феса) или в зави-
ях (обителях) марабутских братств. Официально же в Алжи-
ре студентов медресе было мало: в 1901 г.— 32, в 1904 г.— 46,.
в 1907 г.— 66 [129, с. 221]. Многие предметы они изучали на
французском языке. Принадлежность многих из них к «тради-
ционным мусульманам» была сомнительной.
Периодические эмиграции на Восток (особенно показатель-
ные для периода 1854—1911 гг.) и экономические трудности,
особенно тяжелые в 1846—1868 гг., так же как ряд мер коло-
ниальных властей (например, ликвидация ремесленных корпо-
раций в алжирских городах в 1868 г.), в добавление ко всем
ранее упомянутым бедствиям завоевания и колонизации иссу-
шали старую городскую элиту. «Экономические кризисы,— пи-
шет Лашраф,— каждый раз добивали ее, не оставляя никаких
перспектив на то, чтобы выжить» 1[244, с. 178]. В результате
в первые десятилетия нашего века в г. Алжире, например, жи-
ло не более 40 человек, происходивших из семей местных но-
таблей 1830 г., и почти все они находились на грани бедности.
Исключением среди всех городов Алжира явилась Константина,
верхушка которой (в основном алжиро-турецкая военная ари-
стократия и традиционные наследственные правители сопре-
дельных областей) после изгнания французами бея Ахмеда
(кстати, непопулярного среди местных арабов, несмотря на его
последовательно антифранцузскую позицию) вынуждена была
пойти на компромисс с колонизаторами. Связанный с нею мест-
ный торгово-денежный патрициат также смог воспользоваться
благосклонностью завоевателей и избежать хотя бы полного
разорения.
По иронии судьбы именно мусульманская буржуазия Кон-
стантины (1700 чиновников, промышленников, торговцев, муф-
тиев, улемов и муниципальных советников) выступила в 1887 г.
с первой в истории Алжира петицией националистического ха-
рактера, требуя уважения мусульманских законов и учреждений
112
[244, с. 185—186]. И если поводом для этого было усиление
опасности обезличивания и офранцуживания алжирцев по ме-
ре успехов колонизации и роста численности (а также эконо-
мического и культурного влияния) европейцев, то одним из
побудительных стимулов следует считать, несомненно, косвен-
ное влияние «сельского патриотизма» неогорожан недавней
формации.
Вооруженное сопротивление арабских и берберских племен
Алжира колониальному завоеванию, длившееся в общей слож-
ности свыше 50 лет, не было единственной формой антиколо-
ниализма алжирцев. Сменившее его относительное «умиротво-
рение» страны было связано лишь с некоторым разрывом во
времени между завершением «феодального» этапа освободи-
тельной борьбы (то есть борьбы крестьян и бедуинов под ру-
ководством своих вождей и братств марабутов) и еще не на-
чавшимся вследствие незрелости национального капитализма
«буржуазным» этапом этой борьбы. Этот разрыв не был дол-
гим: всего через четыре года после подавления в 1883 г. по-
следнего вооруженного восстания имело место первое значи-
тельное выступление буржуазных националистов (Константи-
ны), потребовавших уважения индивидуальности, нравов, обы-
чаев и религии алжирцев. Таким образом, практически анти-
колониальное движение в стране не прерывалось. Оно пред-
ставляло собой естественную реакцию на экономические, со-
циальные, политические и культурные последствия европейской
колонизации и колониальной эксплуатации.
Это находило свое выражение, в частности, в напряженной
ситуации, постоянно существовавшей в сельских районах, где
колонисты часто оказывались один на один с ограбленными
ими крестьянами, вынужденными батрачить на завоевателей-
иноверцев. Данное противостояние вынуждало колонистов при
всем их сепаратизме выступать за сохранение власти Франции
над Алжиром. Эта власть играла роль необходимой политико-
административной и военно-полицейской крыши их господства
в стране, нужна была не для закрепления их обязанностей по
отношению к метрополии (что официально провозглашалось),
а для закрепления обязанностей метрополии по отношению к
ним (что на деле подразумевалось). А «сеньоры» даже в луч-
шие времена «золотого века» колонизации нуждались во фран-
цузских капиталовложениях, товарах, технике, кадрах и т. п.,
а после 1900 г.— в систематических дотациях «специальному»
бюджету Алжира, дефицит которого всегда покрывался за счет
французского бюджета. Но особенно они нуждались в штыках
французской армии, которые одни лишь служили гарантией их
господства.
Политико-административное устройство Алжира окончатель-
но оформилось к 1902 г. в следующем виде. Генерал-губерна-
тор был одновременно представителем Франции и главой мест-
ной администрации (в большинстве своем состоявшей из ал-
8 Зак. 464 ИЗ.
жиро-европейцев или тесно с ними связанных лиц во главе с
генеральным секретарем губернаторства,— как правило, дове-
ренным лицом «сеньоров»). Гражданская территория страны
делилась на три департамента (Оран, Алжир, Константину),
в каждом из которых европейцы избирали двух депутатов и
одного сенатора, а также — генеральный совет (в него кроме
24 европейцев входило с 1908 г. также 6 алжирцев, избирав-
шихся ограниченным числом подобранных властями лиц, —
всего 5 тыс. чиновников и каидов). Департаменты делились
на «полноправные» коммуны (всего их было 296 в 1902 г.
с 2 млн. жителей на территории 2,5 млн. га) и «смешанные»
коммуны (их было 78 с 3,5 млн. жителей на 18 млн. га) [129,
с. 194]. Кроме того, режим «бюро по туземным вопросам» (пре-
емников «арабских бюро») был сохранен в Сахаре на так на-
зываемых четырех военных территориях Юга (Айн-Сефра, Оа-
зис, Гардайя, Туггурт). Хотя к 1902 г. «умиротворение» Сахары
было в основном завершено, в течение всего первого десятиле-
тия нашего века «великий колонизатор» генерал Лиотэ усмирял
племена в примыкавших к марокканской границе южных об-
ластях Орании. Практически «режим сабли» для большинства
алжирцев сохранялся даже в «полноправных» коммунах, в ко-
торых право участия в выборах «туземных» членов муниципа-
литета (от 2 до 6, но не более 'It общего числа муниципальных
советников) имели по закону 1884 г. только землевладельцы,
фермеры, служащие колониальной администрации или облада-
тели французских наград.
Положение в Северном Алжире, несмотря на относительное
затишье после последних восстаний 1879—1883 гг., тем не ме-
нее не было абсолютно спокойным. О статистике покушений ал-
жирцев на личную безопасность и собственность европейцев
можно судить по следующим данным [162, с. 554]:
1884—1885 гг. 3975 1890—1891 гг. 5327
1885—1886 гг. 2623 1891—1892 гг. 6557
1886—1887 гг. 3961 1892—1893 гг. 7568
1887—1888 гг. 4998 1893—1894 гг. 9397
1888—1889 гг. 5632 1894—1895 гг. 8389
1889—1890 гг. 5014 1895-1896 гг. 5720
Скрывавшиеся от властей «бандиты чести», то есть кровные
мстители, нередко превращались в партизан, настроенных ан-
тифранцузски, и действовали в лесах и горных массивах, иногда
до трех лет. Число наказаний только за нарушение «туземного
кодекса» (штрафов и арестов) непрерывно росло: 18 630 в
1890 г., 24 030 в 1894 г., 23 813 в 1900 г. Только в 1903—1913 гг.
«репрессивные трибуналы» осудили 227 546 алжирцев [162,
с. 559, 689].
Отсутствие покорности коренного населения и развивав-
шееся вследствие этого у колонистов ощущение непрочности
своего господства иногда не только не приуменьшались, но да-
214
же рекламировались агентурой «сеньоров колонизации». В од-
ном из французских журналов в 1908 г. приводились следую-
щие данные о «прогрессе преступлений» в Алжире: 23 329 осу-
жденных алжирцев в 1905—1906 гг., 28 200 — в 1906—1907 гг.
1157, с. 127]. Подобная информация имела целью разжечь ан-
тимусульманские настроения во Франции и возбудить сочувст-
вие к «сеньорам колонизации».
В сложившейся чрезвычайно запутанной на рубеже XIX—
XX в. обстановке алжирский антиколониализм неизбежно дол-
жен был принять на вооружение новые методы и воспользо-
ваться новыми возможностями. Однако буржуазия и интелли-
генция, образовавшие новый авангард антиколониального дви-
жения, опиравшегося главным образом на горожан, оказались
расколоты на традиционалистов и ассимиляционистов. Разли-
чия между ними, доходившие до враждебных столкновений, как
бы воплощали противоречие между духовным наследием и по-
литическими целями алжирской буржуазии. Это противоречие
так никогда и не было преодолено. Тем не менее дальнейшее
усиление ассимиляционистского «модернизма» было следствием
его большей приспособленности к специфическим условиям ал-
жирской ситуации, его большей перспективности и реальной
выгодности для буржуазии. Она рассчитывала, натянув маску
ассимиляции, пробраться в ряды колониальных хозяев.
Но интересы алжирской буржуазии отнюдь не были иден-
тичны интересам этих хозяев. Поэтому вышедшие из ее среды
интеллигенты должны были неизбежно явиться выразителями
настроений «недовольных богачей», которые тем острее чувство-
вали свое бесправие и бессилие, чем больше был разрыв между
их потенциальными возможностями и претворением их в жизнь.
Связанная с недовольными буржуазными, а еще чаще потен-
циально буржуазными кругами, по-европейски образованная
и воспитанная интеллигенция постепенно становится той новой
и относительно динамичной силой, которой выпала историче-
ская задача попытаться мирным путем, не выходя за рамки ас-
симиляционизма и либерального соглашательства, добиться ес-
ли не преобразования, то хотя бы благоприятной для алжирцев
реформистской эволюции колониального строя.
Традиционалисты
Прежде чем ассимиляционистское движение «молодых тюр-
банов», как их называли колониалисты, вышло на политиче-
скую сцену Алжира, некоторый опыт борьбы успели накопить
националисты традиционалистского толка. Большинство городов
вновь стали центрами экономической и культурной активности
алжирцев лишь к началу XX в.: среди горожан в 1886 г. было
319 тыс. европейцев и 268 тыс. алжирцев, в 1906 г.— 468 тыс.
европейцев и 411 тыс. алжирцев [99, с. 22]. Именно в этот пе-
риод и стали действовать в городах патриоты-традиционалисты.
8*
115
Обычно в западной (особенно французской) историографии
не делается никакой разницы между действительно реакцион-
ной частью традиционалистов (феодалами, консервативным ду-
ховенством и религиозными братствами марабутов), занимав-
шей обычно проколониалистскую позицию, и патриотической
фракцией мусульманской интеллигенции и буржуазии, осуждав-
шей ассимиляционистов за отступничество от национальной
культуры, языка, обычаев и традиций. Объективно это осужде-
ние играло роль защиты и стимулирования национального само-
сознания алжирцев. Однако подтолкнул активность традициона-
листов во многом наметившийся в середине XIX в. подъем об-
щеарабского патриотизма, охвативший определенные круги
в арабских провинциях Османской империи. Алжирцам, в том
числе получившим образование в Египте, Сирии или Ливане,
проблемы, волновавшие египтян, сирийцев и ливанцев (в пер-
вую очередь борьбы против османского гнета или британского
засилья) были в чем-то близки. Но многие традиционалисты
Алжира идеализировали Османскую империю и даже ее крова-
вого султана Абдул-Хамида II, ждали помощи от «мусульман
вообще», делать разницу между которыми решительно отказы-
вались. Идеи халифатизма и панисламизма, туркофилии и даже
паносманизма для них еще сохраняли свою ценнность. Их со-
лидарность с другими арабами ощущалась главным образом
в сфере культуры, языка и религии.
В 1881 г. влиятельный лидер буржуазии Контантины Мухам-
мед Бен Бадис требовал для алжирцев представительства в ге-
неральных советах, а еще раньше, в 1871 г., группа интелли-
гентов во главе с Мухаммедом аль-Бадави требовала полных
прав для алжирцев-горожан и организовала антиколониальное
выступление горожан Щершелли. Но это были одиночные вы-
ступления традиционалистов. По-настоящему они впервые про-
явили себя в упоминавшейся выше петиции 1700 представите-
лей Константины в 1887 г. В 1891 г. их патриотизм был про-
демонстрирован в обращении мусульман Тлемсена к прави-
тельству Франции с выражением твердой решимости противо-
стоять ассимиляции, не служить во французской армии (в знак
протеста против «туземного кодекса») и не жить по француз-
ским законам (что мотивировалось их несовместимостью с ре-
лигиозными убеждениями алжирцев [213, с. 143—144]). Еще
более распространенной формой антиколониального протеста
традиционалистов было пассивное неповиновение властям, а
также эмиграция на «земли ислама» (т. е. в Марокко, Тунис,
Сирию и Турцию) в 1875, 1888, 1898 гг. Отдельные патриоты-
традиционалисты поддерживали в 1883—1898 гг. связи с махди-
стами Судана. Под лозунгами традиционалистов проходили вос-
стание Якуба Бну аль-Хаджа в 1901 г. в районе Айн ат-Турки,
партизанское движение в Орании в 1904 г. под руководством
Абу Зияна аль-Галаи.
С 1903 г. был усилен надзор за марабутами и религиозными
116
деятелями вообще. В 1906—1907 гг. выступления против вла-
стей (особенно в Айн-Бассаме, Тлемсене и г. Алжире) имели
характер протеста против притеснения религии, а с 1908 г.—
против навязывания алжирцам службы во французской армии
(«налога на кровь»). Многие улемы-традиционалисты, например
Бен Смайя (официально профессор медресе в г. Алжире), от-
вергали воинскую повинность для алжирцев как «противоре-
чащую их религии». В течение всего 1908 г. уличные манифе-
стации протеста, носившие в основном мирный характер, про-
исходили в самых различных местах Алжира. Еще раньше,
с 1907 г., в кофейнях и на базарах начали распространяться
листовки, «призывавшие к оппозиции и обвинявшие Францию
в нарушении договора 1830 г.» [157, с. 174, 205]. Интересно,
что колонисты также были против введения воинской повинно-
сти для алжирцев. Их конгресс в 1908 г. решил: «Когда арабы
пройдут через казарму, они станут плохими сельскими рабо-
чими» [338, 1964, с. 228]. Многотысячные демонстрации и стыч-
ки с полицией сопровождали стихийное движение сопротивле-
ния алжирцев и в последующие годы, ибо самые широкие кру-
ги общественного мнения алжирских мусульман отлично понима-
ли всю степень заинтересованности Франции в получении ал-
жирского «пушечного мяса» в условиях надвигающейся войны.
Предполагалось, что коренное население Алжира могло бы
дать французской армии от 200 тыс. до 300 тыс. новобранцев
[271, с. 5]. Однако алжирцы не желали быть наемниками. «Му-
сульмане, не скрываясь, говорят о том, что они скорее уедут,
нежели станут солдатами по принуждению»,— доносил префект
Орана [162, с. 1026]. По некоторым данным, только из Тлем-
сена эмигрировало до 1 тыс. молодых людей призывного возра-
ста. Эта, по выражению французской прессы, «моральная эпи-
демия» бегства из «проклятой богом земли» произвела во Фран-
ции большое впечатление [129, с. 215—216], тем более что за
ней последовал исход «десятков тысяч туземцев» департамента
Константины, особенно исконных жителей округа Сетифа [294,
с. 10].
Эта позиция не была выражением религиозной косности или
ортодоксальности, что отмечали и наиболее объективные фран-
цузские историки. «Ислам осознанно или неосознанно стал для
всех,— пишет Ш.-Р. Ажерон,— очагом сопротивления христиа-
нам; поэтому для народного сознания было неприемлемо са-
мое незначительное изменение традиционного статуса» [162,
с. 1026]. Сокрушаясь по поводу того, что алжирцам-де «маго-
метанство мешает ступить на стезю прогресса», ветеран коло-
ниального «умиротворения» Алжира капитан Пассоль подчер-
кивал необходимость «усилить надзор за деятельностью мара-
бутов и религиозных братств» [271, с. 14, 40—42]. Даже реали-
стично мысливший губернатор Жоннар в 1906 г. приказал пре-
фектам закрыть все кофейни и арестовывать посещающих их
алжирцев, заявив о якобы «кипении» в Алжире «волны панис-
117
ламизма», пришедшей из Константинополя и Каира через Бер-
лин [157, с. 134—139].
Надежды народа на освобождение от колониального ига в
условиях, когда самим алжирцам это было еще не под силу,
иногда действительно связывались с ожиданием помощи извне.
Известный алжировед Ж. Депармэ считал, что в 1907 г. не
только «богатые торговцы», но также «чернорабочие и ремес-
ленники» в Алжире были твердо убеждены, что вмешательство
Германии в дела Марокко (в связи с происками Франции) не-
избежно и что, «вырвав эту страну из рук французов, немцы,
объединившись с победоносной армией ислама, придут освобож-
дать Алжир» [129, с. 214]. Эти настроения особенно усилились
после первых инцидентов на границе с Марокко, которые долж-
ны были послужить предлогом для захвата страны Францией,
а также по мере оккупации французами территории Марокко
в 1908—1913 гг. Особенно сильной была реакция в Тлемсене
и Милиане.
Объективно росту влияния традиционалистов способствовал
наметившийся в конце XIX в. подъем национальной культуры
Алжира, проявившийся в расцвете фольклора, поэзии, народной
музыки, живописи. Почти все видные общественные и религиоз-
ные деятели, разделявшие позиции патриотического традицио-
нализма, внесли определенный вклад в развитие гонимой куль-
туры алжирского народа: поэты и журналисты (одновременно
и теологи) Мулуд Бен. Мухуб, Махмуд Кахуль и Абд аль-Кадир
аль-Маджауи, пропагандисты реформации ислама Мухаммед
Бен Зикри и Хамдан Бен Луниси, писатели и публицисты Му-
стафа Ибн аль-Худжа и Абд аль-Халим Бен Смайя (он же —
профессор медресе), Мухаммед Бен Шенеб (известный филолог
и историк, член Арабской академии в Дамаске).
В Александрии в 1903 г. сын Абд аль-Кадира Мухаммед-
паша издал книгу «Картина Алжира в подвигах эмира Абд
аль-Кадира», получившую отклик среди образованных алжир-
цев. Начали публиковаться первые неофициальные труды по ис-
тории Алжира на арабском языке, написанные алжирскими ав-
торами Ибн Аммаром (1903 г.), Ибн Мариамом (1907 г.), Аль-
Вартилани (1908 г.), Аль-Кобрини (1910 г.) на основе использо-
вания различных уцелевших семейных и частных архивов. Ис-
торик Абу аль-Касим аль-Хафнауи, автор двухтомной энцикло-
педии выдающихся деятелей Алжира (1907—1909), писал о же-
лании «изложить потомкам историю их предков» [264, с. 21].
Однако крайняя узость круга арабоязычных читателей Алжира
того периода существенно ограничивала возможности воздейст-
вия всех этих изданий и авторов на настроения алжирских му-
сульман. Тем не менее связи Алжира с культурой арабского
мира благодаря традиционалистам укреплялась: в 1913 г. уни-
верситет Аль-Азхар направил из Каира в страны Магриба,
в том числе и Алжир, 11 млн. экземпляров различных книг и
брошюр [202, с. 180].
118
Оставаясь политически не организованным направлением
общественного мения, традиционалисты вместе с тем внесли
значительный вклад в развитие антиколониальной борьбы. Так,
известный далеко за пределами страны художник Омар Расим,
скрывшись под псевдонимом Ибн Мансур ас-Санхаджи, изда-
вал в 1913—1914 гг. еженедельник «Зу-ль-Факар», который он
собственноручно оформлял. Газета была, по мнению сподвиж-
ника художника Джамаля ад-Дина Сфинджи, «критической»
и «социалистической», но одновременно поддерживала идеи
реформации ислама. Расим писал и оформлял политические
листовки с призывом против политики колониальных властей
и издававшихся ими законов. В 1912 г. он лично их распро-
странял с помощью подростков и молодежи из семей тради-
ционной мусульманской элиты г. Алжира. Старшее поколение
традиционалистов полностью его поддерживало. Многие его
представители давали клятву не брить бороды до изгнания
французов из Алжира и возвращения страны под власть турец-
кого султана, совершали паломничества в Стамбул, как в Мек-
ку, называли своих детей в честь вождей панисламизма Джа-
маля ад-Дина аль-Афгани, Мухаммеда Абдо и др. (186,
с. 64—67].
Часть из них была настроена непримиримо и выступала ли-
бо за открытое восстание, надеясь на помощь «победоносной
армии ислама» из Османской империи, либо за эмиграцию.
Другая часть, трезво оценивая соотношение сил, считала не-
обходимым пассивное, но непрерывное сопротивление с целью
сохранения национальной самобытности. Наконец, третья часть
соглашалась на переговоры с властями, постоянно направляя
им разного рода петиции о «сохранении туземной собственно-
сти» от экспроприации, отмене разорительных для алжирцев
законов, перераспределении налогов, развитии образования на
арабском языке. Сами традиционалисты были в основном вы-
пускниками университетов Туниса и Египта.
Традиционалисты издавали свою прессу и участвовали в
деятельности многочисленных кружков и культурных ассоциа-
ций. Их двухмесячник «Аль-Ихья» (1906—1907) имел 200 под-
писчиков [162, с. 1032]. Издавались также еженедельники «Кау-
каб Ифрикийя» (1907—1914), «Аль-Магриб» (1903—1913),
«Аль-Фарук» (1913—1914), имевшие в основном культурно-про-
светительский характер и пропагандировавшие религиозно-ре-
форматорские идеи основателя панисламизма Джамаль ад-Ди-
па аль-Афгани и великого муфтия Египта Мухаммеда Абдо
(сам Абдо посетил Алжир в 1904 г.). В Сирии, где в 1911 г.
проживало 20 тыс. алжирцев, не терявших связи с родиной, они
издавали ряд газет (например, «Ал-Мухаджир»), в которых
резко осуждали политику Франции в Алжире за «превращение
плжирцев в рабов и нищих», произвольные аресты, вмешатель-
ство в дела мусульманского культа, «уничтожение арабских
п исламских традиций» [162, с. 1029].
Ю
Младоалжирцы
«Колониальное общественное мнение,— пишет Ш.-Р. Аже-
рон,— в своем республиканском рвении не прекращало клей-
мить мусульман-традиционалистов как фанатиков и клерика-
лов, приверженцев религиозных братств, политически неустой-
чивых ввиду своего лицемерия, поборников интеллектуальной
узости. Однако, когда появились младоалжирцы, тон из-
менился и многие не поколебались провозгласить старые тюр-
баны, «которые нам всегда хорошо служили», мудрецами, вер-
ными своей вере, честными и преданными пастырями своего
стада, искренними друзьями Франции. Отныне они казались
не опасными личностями, а «мирными практичными людьми»,
так как заявляли о нежелании натурализоваться в качестве
французов и получить политические права, а также демонстри-
ровали свою оппозицию младоалжирцам» [162, с. 1030]. С этого
времени начались попытки «приручить» марабутов и исламофи-
лов. Одной из мелких уступок традиционалистам явилось пре-
вращение официального еженедельника «Аль-Ахбар» (выходив-
шего с 1839 г.) в билингву, две полосы которого с 1909 г. стали
печататься на арабском языке.
Поколение младоалжирцев появилось на политической сце-
не Алжира примерно с 1900 г. Но первые упоминания о них
относятся к 1892 г., когда Жюль Ферри, прибывший в Алжир
во главе сенатской комиссии по расследованию, с изумлением
выслушал адвоката Ахмеда Будербу, переводчика Зеррука Бен
Брихмата и врача Тайеба Морели (муниципального советника
Константины), требовавших предоставления политических прав
всем алжирцам по примеру «жителей Черкесии», которые «яв-
ляются русскими, сохраняя при этом все свои мусульманские
права и законы» [112, с. 170—171]. Ферри назвал их «партией
молодых» [112, с. 69]. Младоалжирцами (по аналогии с младо-
турками, младоегиптянами и младотунисцами) их стали назы-
вать гораздо позже, ибо в 1895—1900 гг. так называли (в от-
личие от «алжирцев» — европейцев) офранцуженных евреев
[338, 1964, с. 218]. Но уже в 90-е годы собеседники Ферри гром-
ко заявили о себе. «Почему вы отказываете нам,— писал в
1894 г. Т. Морели,— в возможности защищать наши интересы
в выборных советах в самой колонии и посылать к вам в Па-
риж представителей по нашему выбору, знающих наши чаяния,
интересы и нужды?» [259, с. 97]. В момент острой напряжен-
ности в отношениях между французским правительством и
«сеньорами колонизации» подобные вопросы «новой волны» ас-
симиляционистов охотно подхватывались «арабофилами» в мет-
рополии. На это и делали ставку младоалжирцы, представляв-
шие собой, по мнению Б. Саадаллаха, «национальное движение,
преследовавшее цель освобождения страны законными полити-
ческими средствами и использовавшее в большинстве случаев
западные методы» [157, с. 113].
123
С 1900 г. требования предоставить право голоса грамотным
алжирцам, а также торговцам и промышленникам, дать муни-
ципальным советникам-алжирцам возможность участвовать в
выборах мэра и его «туземного» помощника неоднократно по-
вторялись в многочисленных петициях, направлявшихся в пала-
ту депутатов Франции. Лейтмотивом их была просьба к «Рес-
публике, всегда верной своим принципам и поддержке слабого»,
предоставить «необходимые права каждому человеку, а не
только французу» [129, с. 221].
Среди младоалжирцев не было единства: часть их высту-
пала за полную ассимиляцию и больше против предрассудков
мусульман, чем против колониализма, осуждая в первую оче-
редь «фанатизм», «национальную вражду», «оппозицию прогрес-
су и подлинному исламизму», а заодно ношение бурнуса и ог-
ромной чалмы [157, с. 194]; другие упирали на необходимость
предоставления алжирцам более широких прав и возможностей
при сохранении традиционного наследия. Но и те и другие тре-
бовали «прогресса» и развития «современного», т. е. франко-
язычного, образования в Алжире.
Разумеется, подобная позиция не могла быть одобрена тра-
диционалистами. Поощрение ее со стороны «арабофилов»
Франции создавало впечатление колониалистского маневра по
расколу антиколониальных сил. Несомненно, попытки такого
маневра имели место. Но суть разногласий «старых тюрбанов»
с младоалжирцами заключалась не в этом, а в глубоком раз-
личии социально-культурной и политико-идеологической фор-
мации тех и других. Поэтому вряд ли прав Огюстен Бернар,
утверждавший, что традиционалистов и младоалжирцев раз-
деляла «не столько программа, сколько личное соперничество»
[183, с. 386]. Младоалжирцы с самого начала столкнулись с оп-
позицией не только мусульманских националистов, но и му-
сульманских коллаборационистов, т. е. «туземных» чиновников
колониальной службы — башага, ага, каидов, муфтиев, има-
мов мечетей и шариатских судей (кади), оплачивавшихся мест-
ной администрацией. Осуждая их как «феодальный анахро-
низм», мешающий прогрессу, младоалжирцы сразу же ставили
себя в трудное положение, ибо всякая легальная политическая
деятельность (а они хотели и могли действовать только легаль-
но — за это их и называли «асхаб аль-булитик», т. е. «поли-
тиканы») на местах зависела именно от «туземных» прислуж-
ников колонизаторов, которые не только подсказывали властям
«желательные» кандидатуры на посты в администрации, но во
многом определяли состав выборных представителей от ал-
жирцев.
Младоалжирское движение развертывалось очень медленно,
долгое время оставаясь не более чем умонастроением, течением
общественной мысли. В сущности, о нем всерьез заговорили
лишь после 1900 г., когда очередная комиссия парламента
-Франции ознакомилась с пожеланиями «распространить поли-
121
тические права на мусульман с французским образованием»
[338, 1964, с. 219]. Постепенно движение младоалжирцев стало
приобретать организованный характер. Совместно с либерала-
ми-европейцами младоалжирцы основали ряд культурных ассо-
циаций. Первая из них — «Рашидия» («Следующая верным пу-
тем») — была создана в г. Алжире в 1902 г. учителем Сарруи
в целях взаимопомощи выпускников франко-мусульманских,
школ и дальнейшего просвещения алжирцев. К 1908 г. она ока-
зывала материальную помощь восьми школам, организовывала
курсы для взрослых, библиотеки, лекции, кружки. С помощью
ряда примкнувших к ней именитых лиц ассоциация в 1910 г.
создала свои филиалы в других городах. Только в г. Алжире
она насчитывала 251 сторонника, включая известного младоал-
жирского деятеля Бен Брихмата, традиционалистов Бен Смайя,.
аль-Хафнауи и Бен Раххаля [157, с. 162—163]. Входивший в
нее муфтий г. Алжира Бен Зикри заявил, что ислам одобряет
изучение наук и языков [129, с. 224].
Вторым подобным обществом стал «Кружок Салах-Бея», с
1907 г. занимавшийся в Константине литературными, научными,
социальными и экономическими исследованиями. В 1908—
1910 гг. в его рядах было, по разным сведениям, от 700 до
1700 членов (в том числе 500 слушателей специальных курсов
общеобразовательного характера, а также по изучению искусств
и ремесел) {129, с. 224, 286]. Вскоре возникают идентичные ему
«Содружество современных наук» (Хеншела), «Кружок моло-
дых алжирцев» (Тлемсен), «Братство» (Маскара), «Полуме-
сяц» и «Кружок прогресса» (Бон), «Исламское общество» и
«Садыкия» (Константина), «Союз» (Паликао). В ряде случаев
это были просто кооперативы взаимопомощи или кружки про-
светителей, поборников трезвости или женской эмансипации.
Всего в них состояло около 1000—1200 человек, из которых ак-
тивно работало не более 100 энтузиастов [338, 1964, с. 226].
Некоторые из них возникают уже как чисто алжирские ор-
ганизации и постепенно эволюционируют. Например, ассоциа-
ция «Туфикия» («Согласие») в г. Алжире в 1908 г. была объяв-
лена «Обществом благотворительности и научно-литературного
образования», а в 1911 г. реорганизована в политический клуб,
имевший свыше 250 приверженцев [162, с. 1034]. «Туфикия»
являлась наиболее значительной из возникших в то время ал-
жирских ассоциаций, теснее всех связанных с политическими
деятелями младоалжирского движения (ее председателем стал
один из виднейших лидеров этого движения — доктор Белька-
сем Бентами, вице-председателем — этнограф и лингвист Му-
хаммед Суалах). В уставе ассоциации целью ее провозглаша-
лось объединение всех алжирцев, «жаждущих просвещения,
развития научной и общественной мысли» [157, с. 160—161].
Созданные младоалжирцами ассоциации и отделения по
всей стране организовывали занятия и публичные чтения по
вопросам науки, литературы, социологии, экономики, истории,
122
субсидировали школы и библиотеки. Постепенно ассоциации
просветителей превратились на деле в политические организа-
ции и призывали к объединению всех мыслящих алжирцев.
С 1903 г. в стране действовал «Комитет защиты интересов му-
сульман» во главе с адвокатом Амаром Будербой.
Наряду с этими обществами, явившимися как бы первичной
формой организации младоалжирцев (для традиционалистов
такой формой могла быть лишь ближайшая мечеть или завия
марабутского братства), большую роль в идейном оформлении
их течения сыграла пресса. С участием или под руководством
младоалжирцев выпускались газеты (обычно с параллельным
французским и арабским текстом или только по-французски):
«Аль-Мисбах» в Оране в 1904—1905 гг., «Ле Мюсюльман» в
Константине и «Л’Ислам» в Боне и г. Алжире с 1909 г.,
«Л’Этандар алжерьен» в Боне и «Эль-Хакк» в Оране с 1910 г.,
«Рашиди» в Джиджелли с 1911 г., существовавшие до 1914 г.
Особым влиянием пользовалась «Рашиди», вследствие чего мла-
доалжирцев иногда даже именовали «рашидистами» [51, с. 74].
С 1908 г. деятельность младоалжирцев принимает все более
политический характер: в мае в муниципалитет г. Алжира были
избраны их лидеры Бентами и Бен Брихмат, осенью направ-
лена в Париж их делегация во главе с Будербой, изложившая
премьер-министру Ж. Клемансо требования младоалжирцев.
В декабре 1909 г. они созвали в Боне трехтысячный митинг в
поддержку предоставления алжирцам гражданских прав и от-
мены их юридического и налогового неравноправия с францу-
зами. В дальнейшем участились их собрания, демонстрации
протеста, петиции властям, а также пропаганда в прессе.
С 1911 г. усилились и репрессии властей против них. Тем не
менее младоалжирцам удалось добиться освещения в прессе
метрополии своих требований. В июне 1912 г. делегация, со-
стоящая из девяти младоалжирских лидеров во главе с Бен-
тами, вручила премьер-министру Р. Пуанкаре список этих тре-
бований, получивших с тех пор наименование «Младоалжирско-
го манифеста». Его текст подписало 100 активистов движения
[197, с. 63]. Соглашаясь на службу алжирцев во французской
армии (что было темой ожесточенной полемики в 1908—1912 гг.),
младоалжирцы требовали: 1) реформы репрессивного режима
(отмены расистского «туземного кодекса», специальных трибу-
налов и пр.); 2) «справедливого распределения налогов» и
«бюджетных средств»; 3) серьезного и достаточного политиче-
ского представительства «во всех алжирских ассамблеях» и в
парламенте Франции [112, с. 174—175]. Лишь первое требо-
вание было частично удовлетворено в 1914 г. путем отмены не-
которых ограничений прав алжирцев, второе выполнено лишь
в 1918 г., а третье так и не было осуществлено.
Неудача младоалжирцев во многом объяснялась узостью их
социальной базы, которую довольно точно определил современ-
ный французский историк и социолог Ж.-К. Ватэн, долго ра-
123
ботавший в Алжире: «Эта озападнившаяся фракция рекрути-
ровалась из городской буржуазии, затронутой и соблазнившей-
ся образцами европейского общества. Обладатели дипломов —
доктора медицины и права, лиценциаты, бакалавры, ставшие
учителями или переводчиками, или низшие чины администра-
ции, юстиции или просвещения,— они образовали вместе с не-
многими представителями торговой буржуазии, связанной с ко-
лониальным режимом, весьма неоднородную элиту» [306,
с. 169]. Малочисленность офранцуженных интеллигентов к тому
же усугублялась разнобоем их мнений и концепций.
Характеризуя младоалжирцев, известный французский вос-
токовед Вильям Марсэ отмечал, что эта «партия цивилизации
и прогресса» во многом состоит из полуинтеллигентов и наив-
ных карьеристов, жаждущих «сблизиться с победителем». Для
них уже достаточно одеваться по-европейски и, подобно евро-
пейцу, не стесняясь, поглощать алкогольные напитки [162,
с. 1032]. Однако среди них были и другие, например Мхаммед
Бен Раххаль, дважды лиценциат Алжирского университета.
«Он блистал умом, изысканностью, благородством,— писал о
нем А. Фуко,— носил смокинг, как английский лорд, имел в
Париже успех в салонах и будуарах. Но, вернувшись на зем-
лю родины, Бен Раххаль, парижанин из парижан, снова на-
дел белую тунику и шнур из верблюжьей шерсти» [214, с. 203-—
204]. Его патриотизм не ограничивался выбором костюма, как
и у многих других алжирцев, совмещавших, по свидетельству
исламоведа и социолога Али Мерада, французский диплом и
ношение тюрбана, профессию учителя и членство в религиоз-
ном братстве, свободомыслие в чисто французском духе и ак-
куратное посещение мечети [257, с. 48].
Слабость и осторожность алжирской буржуазии, крайняя
малочисленность образованной элиты, не чувствовавшей под-
держки народа, от которого она была отгорожена не только
своим положением и воспитанием, но и предлагавшимся ею ре-
цептом решения проблемы путем отказа от национальной са-
мобытности, предопределили главную особенность тактики мла-
доалжирцев — приспособиться к навязанному колонизаторами
соотношению сил и, приняв его, ассимилироваться, уравняв-
шись тем самым с французами. За это давно выступали либе-
ралы и «арабофилы» во Франции. Но против этого всегда были
как реакционеры метрополии, так и особенно «сеньоры» евро-
пейской колонии в Алжире. Даже такой активный идеолог и
практик колониализма, как Ж. Ферри, осуждал алжиро-евро-
пейцев за их пренебрежение «общими интересами Франции и
колонии», партикуляризм, желание «эксплуатировать туземца
и метрополию» [344, 1964, vol. 5, № 2, с. 232].
Ввиду сложившейся в Алжире к концу XIX в. системы ко-
лониального двоевластия, т. е. фактической власти «сеньоров»
при их внешней лояльности Парижу, шансов на введение равно-
правия алжирцев и французов почти не было. В этих условиях.
124
младоалжирцы старались максимально использовать противо-
речия (в том числе второстепенные или только намечавшиеся)
между метрополией и «сеньорами колонизации». Но такая
тактика, сама по себе способная принести лишь ограниченный
успех, наталкивалась на два сильнейших препятствия — соли-
дарность колониалистских кругов Франции с верхушкой алжи-
ро-европейцев и наличие в антиколониальном движении Алжи-
ра конца XIX — начала XX в. второго, гораздо более мощного
течения — традиционалистов, решительно отвергавших установ-
ки младоалжирцев. Вследствие этого лидеры ассимиляциони-
стов постоянно находились как бы между молотом и нако-
вальней.
Вместе с тем примеров сотрудничества младоалжирцев и
традиционалистов в 1906—1912 гг. не меньше, чем стычек меж-
ду ними. Они активно участвовали в ассоциациях «Рашидия»
и «Кружок Салах-Бея», которые имели наибольшее число при-
верженцев — около 2 тыс. человек, т. е. столько же, сколько все
остальные. Они совместно проводили компании протеста про-
тив захвата Францией Марокко, а Италией — Ливии. Некото-
рые газеты (например, «Эль-Хакк» и «Ле Ту у рьен» в Оране)
пытались совмещать точки зрения и младоалжирцев и тради-
ционалистов, пока окончательно не стали в 1914 г. на позиции
последних. Недаром один из алжиро-европейских идеологов,
Андре Сервье, писал в 1913 г.: «Следует опасаться слияния
этих двух групп — младоалжирцев с их интеллектом, актив-
ностью, знаниями и программами и старых тюрбанов и народа
с их численностью» [199, с. 56]. Однако единство антиколони-
ального движения тогда достигнуто не было. Более того, на-
метившиеся до 1914 г. расхождения между обоими течениями
отражались в дальнейшем в развитии двух фракций: тради-
ционно-националистической и умеренной-легалистской. На всем
протяжении дальнейшей истории колониального Алжира имели
место попытки их объединения. Однако они были плодотворны
только при союзе и доминирующей роли третьего, национал-ре-
волюционного течения, родившегося уже после первой миро-
вой войны.
Традиционалисты были многочисленнее и влиятельнее мла-
доалжирцев, однако более консервативны и менее сведущи в
новейших методах политической борьбы. Их антиколониализм
был более принципиален и близок стихийным настроениям масс.
Младоалжирцы, уступая традиционалистам по численности и
влиятельности, представляли, однако, более современную и гиб-
кую ветвь алжирского антиколониализма на рубеже XIX—
XX вв. Их профранцузский ассимиляционизм был одновремен-
но и прикрытием антиколониального содержания борьбы за
равноправие, и тактическим приемом этой борьбы, вполне оп-
равданным в специфических условиях сложившегося в Алжире
колониального двоевластия. Он облегчал поиски союзников как
во Франции, так и среди прогрессивной части алжиро-европей-
125-
цев (что было важно на первых порах хотя бы для некоторого
расширения возможностей политического самовыражения ал-
жирцев и создания более благоприятных условий для их даль-
нейшей борьбы). Но он же стал в последующие десятилетия
источником профранцузских иллюзий, настроений соглашатель-
ства и легализма. Кроме того, те немногие уступки, которых
добились младоалжирцы, были сделаны властями с явной
целью ослабить традиционалистов и еще больше разжечь их
вражду к младоалжирцам. В целом оба течения — и младоал-
жирцы и традиционалисты,— имея и заслуги и слабости, внес-
ли значительный вклад в развитие алжирского антиколониализ-
ма на рубеже XIX—XX вв. Поэтому они должны рассматри-
ваться не порознь, а во взаимосвязи и взаимодополнении.
Раздел 3
КРИЗИС КОЛОНИАЛЬНОГО РЕЖИМА
Глава 9
НАЧАЛО КРИЗИСА
Колониальный режим в Алжире никогда не был стабилен.
И хотя «сеньоры колонизации» особенно уверенно чувствовали
себя в конце XIX и в первой трети XX в., эти 40—50 лет при-
мечательны подспудно зревшими кризисными явлениями в со-
циально-политическом развитии Алжира. К ним надо отнести
подъем антиколониального движения в городах, появление но-
вых классов, способных бороться против колониальной эксплуа-
тации, перемены в политической жизни, на которые вынужде-
ны были пойти французские власти. Значительный импульс
всем этим сдвигам дала первая мировая война. Еще более важ-
ным, особенно в идеологическом, социополитическом и мораль-
но-психологическом отношении, было воздействие на положение
в Алжире Октябрьской социалистической революции в России.
Влияние первой мировой войны
Алжир оказался вовлеченным в войну с самого ее начала:
уже 4 августа 1914 г., на второй день объявления Германией
войны Франции, немецкий крейсер «Бреслау» выпустил около
60 снарядов по алжирскому порту Бон, а 6 августа во Фран-
ции высадился контингент алжирских стрелков численностью
14 тыс. человек. В последующие дни германские корабли об-
стреляли также Филиппвиль, убив и тяжело ранив до 30 зуа-
вов [47, с. 38—41]. Довольно быстро сказались в Алжире и
прочие тяготы войны, прежде всего экономические. При этом
безденежье, отрыв от производства большинства трудоспособно-
го мужского населения и другие трудности коснулись европей-
цев в такой же мере, как и алжирцев.
Война привела к вывозу продовольствия из Алжира во
Францию, к росту налогов и насильственной мобилизации наи-
более трудоспособной части населения. 155 тыс. европейцев
и 173 тыс. алжирцев было взято в армию. 119 тыс. алжирцев
(из них 89 тыс. принудительно) было направлено во Францию
ввиду нехватки в метрополии необходимой рабочей силы [183,
с. 295]. В ходе войны погибло 22 тыс. европейцев и 25 тыс.
127
алжирцев [246, с. 436], а по другим сведениям, погибло 50 тыс.
алжирцев, 82 тыс. алжирцев было ранено [324, 1919, № 7—8,
с. 221]. Некоторые алжирские авторы считали, что было мо-
билизовано 250 тыс. алжирцев, из которых 80 тыс. человек по-
гибло [49, с. 16]. Мобилизация значительной части самодеятель-
ного населения, сокращение товарооборота с метрополией (вви-
ду переключения французской промышленности на военные
нужды, а гражданского флота на перевозку военных грузов)
способствовали кризису экономики Алжира. Потери в людях
и падение рождаемости (в 1918 г. смертность в Алжире пре-
вышала рождаемость) вызвали резкое уменьшение удельного
веса работоспособной молодежи. Бегство от мобилизации (осо-
бенно в горы) достигло огромных для Алжира масштабов, ох-
ватив не менее 120 тыс. человек [159, с. 10].
С каждым годом войны все острее ощущалась нехватка ос-
новного топлива — каменного угля (месторождение Кенадза
только начало разрабатываться, а импорт угля к 1917 г. со-
кратился на 67% по сравнению с 1913 г.). Пустели рынки, ос-
танавливались железнодорожные составы, забрасывались ранее
обрабатывавшиеся поля (в том числе у многих колонистов)
ввиду нехватки рабочей силы, амортизации инвентаря и отсут-
ствия химических удобрений, ранее импортировавшихся. Стре-
мительному росту цен сопутствовала инфляция (денежная мас-
са в обращении возросла в 1914—1918 гг. почти в 5 раз).
По свидетельству очевидцев, в годы войны «торгаши богатели,
а земледельцы и ремесленники беднели» [55, с. 35]. На фоне
всеобщего обнищания и разорения особенно нестерпимо было
процветание немногих, в первую очередь наиболее крупных ви-
ноделов, выручивших в 1915—1918 гг. от экспорта вина во
Францию 930 млн. фр., а также кучки наиболее ловких ал-
жирских буржуа, воспользовавшихся выгодной конъюнктурой
для спекуляции зерном и шерстью, скупки табачных планта-
ций, основания фабрик по консервированию оливок [162,
с. 1167]. В селах широко распространилось ростовщичество,
разорявшее крестьян и подрывавшее традиционные уклады
жизни в деревне.
Вместе с тем военные усилия Франции обусловили расшире-
ние спроса на сырьевые запасы ее колоний, а также сокраще-
ние вывоза промышленных товаров из Франции в колонии в
связи с переводом экономики на военные рельсы. В Алжире
это имело следствием развитие горнодобывающей промышлен-
ности (расширение добычи железа, фосфоритов) и некоторый
рост обрабатывающей промышленности, на время освободив-
шейся от конкуренции метрополии. Особенно много стало раз-
личных ремонтных мастерских, табачных фабрик и пивоварен-
ных заводов. В целом, однако, в годы войны промышленность
мало прогрессировала. Чуть ли не единственным крупным пред-
приятием, выстроенным за годы войны, был гигантский холо-
дильник для мяса, предназначенного к вывозу во Францию.
=128
Слабый рост промышленности не мог пресечь быстрое уве-
личение безработицы, разраставшейся вследствие наплыва в го-
рода жителей голодающих деревень. Урожаи неуклонно па-
дали. В то же время бедствия войны ускорили процессы, раз-
вивавшиеся ранее: концентрацию земель в руках крупных й
средних колонистов, переселение европейцев в города и про-
дажу многими мелкими колонистами своих земель алжирцам
(особенно в кабильских районах, где у многих семей появились
средства за счет переводов от рабочих на военных заводах
Франции или пособий семьям мобилизованных). Все эти явле-
ния, так же как и начало крупномасштабных миграций алжир-
цев во Францию, где они впервые начали приобщаться к ре-
волюционным идеям, опыту и традициям рабочего движения,
составили основу последующих социально-политических сдвигов
в Алжире. При этом многие процессы носили противоречивый
характер; например, эмигранты-кабилы, трудясь во Франции в
качестве рабочих, в то же время косвенно содействовали ча-
стичному обуржуазиванию оставшихся на родине родственни-
ков, часть которых сумела скопить значительные суммы денег
от поступавших из Франции переводов: 10 млн. фр. в 1914 г.,
12 млн. в 1915 г., 17 млн. в 1916 г., 26 млн. в 1917 г. [254,
с. 259].
В годы войны Франции не пришлось посылать в Алжир сол-
дат для «поддержания порядка». Алжирские марабуты и зна-
чительная часть мусульманского духовенства заняли позицию
лояльной поддержки метрополии. Они не откликнулись на при-
зыв к «джихаду» — «священной войне», провозглашенной в ок-
тябре 1914 г. турецким султаном (номинально халифом, т. е.
религиозным главой всех мусульман-суннитов), и выступали на
стороне Франции против Германии и Турции (единственный во
французской армии подполковник-алжирец Кади и еще восемь
офицеров-алжирцев были направлены в Египет в 1916 г. для
помощи в организации антитурецкого восстания в Хиджазе, а
с 1918 г. участвовали в боях против турок в Аравии). В ряды
французской армии вступили многие представители видных му-
сульманских фамилий. В чине капитана частей спаги (иррегу-
лярной «туземной» кавалерии) сражался внук Абд аль-Кадира
эмир Халид, который ранее (в 1913 г.) вышел в отставку в знак
протеста против дискриминации алжирцев во французской ар-
мии, но с началом войны вернулся на военную службу. Дру-
гие младоалжирцы в большинстве своем также поддерживали
Францию, рассчитывая на уступки со стороны метрополии. Вме-
сте с тем некоторые из них и во время войны «протестовали
против рекрутчины», требовали «натурализации», уравнения в
правах алжирских и французских чиновников, представитель-
ства в парламенте Франции [202, с. 119].
В целом «лояльность туземцев» явилась сюрпризом для ко-
лониальных властей. Младоалжирцы в муниципалитетах и чле-
ны совета общества «Рашидия» заверили губернатора в их
$ Зак. 464 129
«полной приверженности Франции» [162, с. 1176). «Туфикия»
и «Франко-туземный союз» также призвали алжирцев «сра-
жаться на стороне Франции». Лишь небольшая группа тради-
ционалистов возлагала надежды на победу Германии и Осман-
ской империи. Они распространяли панисламистские листовкиг
призывавшие к «священной войне», саботировали военные уси-
лия Франции, агитировали за отказ от военной службы. Но дея-
тельность этой группы традиционалистов постепенно угасла пос-
ле начала антитурецкого восстания в 1916 г. шерифа Мекки
Хусейна, выступившего в союзе с Англией и Францией, под
давлением которых он выслал из Мекки и Медины тысячи эми-
грантов из Магриба. Воззвание Хусейна, в котором он обви-
нял турок в казни профранцузски настроенного эмира Омара
(последнего сына Абд аль-Кадира), а также в «пренебрежении
и враждебности к благородному и благочестивому эмиру Абд.
аль-Кадиру Алжирскому», имело в Алжире определенный от-
голосок. То же самое можно сказать и о заявлении эмира Ха-
лида, еще раньше, в 1915 г., подтвердившего, что все арабы
выступают против турок как своих угнетателей [129, с. 244—246].
Определенное влияние на алжирцев оказывало движение за
изгнание итальянцев в соседней Ливии, проходившее под ру-
ководством военно-религиозного братства сенуситов. Германия
уже в 1914 г. обратилась непосредственно к сенуситам с дема-
гогическим призывом «освободить мусульман от рабства» и вер-
нуть им «честь» [264, с. 27]. Под влиянием сенуситов шейхи
Хоггара Ахмед Султан и Абд ас-Салям объявили Франции
«джихад» в 1915 г. и с февраля 1916 г. начали осаду француз-
ских опорных пунктов в Алжирской Сахаре. Франция была вы-
нуждена направить против них корпус генерала Ляперрина, ус-
мирявшего туарегов вплоть до конца 1917 г.
В 1914 г. в Алжире, в районах Бени Шугран (близ Маска-
ры) и Милианы, произошли вооруженные восстания. Оплотом
повстанцев была завия Сидди Мифтах. Целую неделю они от-
бивались от посланных против них карателей, сжигавших де-
ревни и окрестности Маскары, применявших пушки и броне-
машины. Повстанцев возглавляли шейхи племен, не пожелав-
шие подчиниться приказам о мобилизации. Один из шейхов
заявил: «Можно увеличить налоги и забрать у нас имущество^
но мы не дадим своих детей». В то же время многие крестьяне,,
не ограничиваясь этим, с декабря 1914 г. стали требовать воз-
вращения земель, конфискованных у них после 1871 г. [264,.
с. 25].
В 1914 г. в Ауресе восстало племя улад султан. Эхо восста-
ния докатилось до Уарглы и Туггурта в Сахаре. В 1916 г.
волнения среди крестьян и молодежи, подлежавшей мобилиза-
ции или отправке на военные заводы метрополии, происходили
в Батне и Белезме (Аурес), гд убивали чиновников (например,
супрефекта Батны) и колонистов, даже сожгли их поселок Мак-
Магов, в разгроме которого участвовало 500—700 повстанцев.
.130
При подавлении волнений (окончательно завершенном к нояб-
рю 1917 г.) было убито до 300 человек, осуждено— 1200 чело-
век. Однако всеобщего восстания мусульман Магриба, на ко-
торое уповало германо-турецкое командование, так и не произо-
шло, хотя партизанские налеты с 1915 г. отмечались по всему
востоку страны — от Тебессы до Бужи на севере, а также в
Тенесе на западе, где бунт солдат-алжирцев был поддержан
рабочими (129, с. 247].
Некоторое представление об ущербе, нанесенном колониза-
торам алжирцами в годы войны, дает следующая статистика
«антифранцузских» актов в Алжире в 1916—1918 гг.: покуше-
ния на личную безопасность — 921, покушения на собствен-
ность— 3463, другие враждебные акты — 4992 ’[324, 1919,
№ 7—8, с. 241—242].
В период войны в Алжире резко усилилась прогерманская
и панисламская пропаганда: распространялись легенды о
«Хадж Гийуме» (т. е. кайзере Вильгельме), которого воспевали
как «сражающегося со звездами»; некоторые клерикалы в Кон-
стантине уверяли, что халиф (т. е. турецкий султан) может
сжечь весь мир, стоит ему «лишь поднять знамя пророка» [264,
с. 27]. В страну доставлялись антифранцузские листовки и
•памфлеты, написанные алжирскими эмигрантами в Турции или
военнопленными в Германии. Полной поддержкой кайзера
пользовался образованный в Берлине в январе 1916 г. Комитет
за независимость Алжира и Туниса во главе с тунисскими шей-
хами Салахом аш-Шарифом и Исмаилом ас-Суфайхи. От Ал-
жира в его состав были включены сын Абд аль-Кадира эмир
Али-паша и внук Абд аль-Кадира эмир Саид. Комитет вел
патриотическую агитацию среди пленных алжирских солдат
французской армии, многие из которых потом тайно забрасыва-
лись в Алжир с диверсионными целями или поступали в ту-
рецкую армию [182, с. 8]. В первом воззвании от имени коми-
тета (в 1916 г.) аш-Шариф обвинил страны Антанты в намере-
нии «подчинить другие народы, похитив их самостоятельность
и личную свободу». Вместе с ас-Суфайхи аш-Шариф подробно
описал тяготы жизни алжирцев и тунисцев под властью Фран-
ции: налоговый гнет, юридическое бесправие, земельный гра-
беж, принудительный труд, подавление всех свобод и нацио-
нальной культуры. Предлагалось сорвать «дьявольские планы»
Антанты путем мобилизации «материальных и духовных сил
стран ислама» и «братского союза турецкого государства» с
Германией и Австро-Венгрией. В том же, 1916 г. эмир Али-па-
ша опубликовал в Берлине на арабском языке «Призыв к му-
сульманам, служащим в союзных армиях, встать на защиту
Халифата, спасти ислам и святые города, освободить Алжир,
Тунис и Марокко» [304, с. 5, 7, 21—30].
В этих условиях оживилась деятельность алжирской поли-
тической эмиграции, особенно в Европе. Эмигранты (в основ-
ном традиционалисты) устанавливали связи с младотунисца-
9*
131
ми (в Швейцарии), издававшими в Женеве «Ревю дю Магреб»,
и изгнанниками из Марокко (в Испании), пытавшимися из
Барселоны поднять восстание от имени бывшего султана Му-
лая Хафида. На международных конференциях младотунисцы
выступали в защиту Алжира, обращались от имени алжирско-
го народа к Германии, Австро-Венгрии и Турции за поддерж-
кой.
С целью нейтрализации всей этой деятельности в парла-
менте Франции по инициативе депутата-«мусульманофила»
Альбэна Розэ, давнего друга младоалжирцев, было выдвинуто
к 1917 г. пять проектов расширения прав «туземцев Алжира»
[202, с. 63]. В эту кампанию включились ряд влиятельных се-
наторов й депутатов, образовавших в июне 1916 г. «Североаф-
риканский комитет франко-мусульманского действия». Был вы-
двинут план Ж. Клемансо и Ж. Лейга, которые направили в
ноябре 1915 г. премьер-министру Бриану письмо, указывая на
«лояльность и глубокую привязанность» алжирцев к Франции
и на необходимость в связи с этим осуществления обещанных
реформ, «давно назревших, изучаемых много лет и полностью
подготовленных к настоящему времени». Они предлагали вве-
сти «натурализацию» алжирцев (т. е. дать им права француз-
ских граждан) без их отказа от статуса мусульман, расширить
избирательные права и нормы представительства, в том числе
в Париже, ввести новые гарантии прав алжирцев в органах
самоуправления и их участия в выборах мэров, реформу араб-
ских налогов и обеспечение «туземной» собственности [264,
с. 28]. Однако даже слухи об этих проектах вызвали ярость
«сеньоров колонизации».
Эхо Октября 1917 г.
Алжир относится к числу тех стран, которые в силу гео-
графических, исторических и прочих причин откликнулись на
победу Октябрьской социалистической революции в России не
сразу. Как отмечал впоследствии один из руководителей ал-
жирских коммунистов, «вследствие большой отдаленности, скуд-
ных в то время средств информации и, наконец, строгости ко-
лониального режима, державшего наш народ в состоянии изо-
ляции, было бы преувеличением утверждать, что Октябрьская
революция оказала в Алжире немедленное и прямое влияние.
Правильнее считать, что это влияние проникло в нашу страну
косвенными путями» [39, с. 15]. На фоне мощного вала нацио-
нально-освободительных восстаний, потрясших в 1918—1925 гг.
почти все страны Востока — от Марокко до Индии и Китая,
то, что происходило тогда в Алжире, производило впечатление
относительно слабой реакции на прорыв мировой системы им-
периализма. На деле, однако, все было гораздо сложнее.
Отличиями воздействия октябрьских событий в России на
Алжир были растянутость во времени и постепенное, внешне
,132
почти незаметное нарастание качественного сдвига. При отсутст-
вии бурных вспышек вооруженной борьбы (как, например, в
соседних Ливии и Марокко) послеоктябрьская ситуация в Ал-
жире характеризовалась исключительным разнообразием срав-
нительно мирных форм политического противоборства. Кроме
того, в отличие от положения почти во всех арабских странах,
от Ирака и Сирии до Египта и Ливии, в Алжире после 1917 г.
на первый план выступили не национальные, а социальные про-
тиворечия. Это объяснялось не в последнюю очередь активным
участием в политической борьбе трудящихся европейцев и про-
грессивных кругов европейского населения, влиянием метро-
полии с ее радикализировавшимися после 1917 г. массовыми со-
циальными движениями, а также тем фактом, что пролетарская
революция в России в первую очередь была детонатором со-
циальных взрывов. Поэтому непосредственно воздействие рос-
сийского Октября на Алжир выразилось прежде всего в росте
рабочей и стачечной борьбы, зарождении и укреплении комму-
нистического и боевого революционно-профсоюзного движения.
Активное участие в этом движении приняли передовые рабочие
и интеллигенты алжирского происхождения.
Подлинный подъем антиимпериалистического движения на-
чался в Алжире в 1919—1920 гг. по мере общего сдвига влево
в рядах рабочего движения Франции (с которым был связан
и европейский и арабо-берберский пролетариат Алжира) и пос-
ле возвращения (уже к марту 1918 г.) около 260 тыс. алжирцев
(в том числе 15 тыс. рабочих) из Франции, где большинство
их прониклось революционными настроениями [266, с. 38]. Ве-
сти о событиях в Турции, Египте, Сирии, Ираке, соседних Ту-
нисе и Ливии в 1918—1920 гг. также способствовали политиче-
ской активизации алжирцев. Большое значение имело братание
алжирцев—солдат французских войск, брошенных в 1919 г. про-
тив Советской России и Венгерской советской республики, с
русскими и венгерскими революционерами. Участие алжирцев
в восстании французских моряков в Одессе в апреле 1919 г. бы-
ло одним из первых проявлений влияния революционных собы-
тий в России на представителей народов колоний.
На общее настроение коренного населения определенное
влияние оказывали отголоски повстанческих боев 1915—1917 гг.,
особенно в горах Ауреса, в районах Батны и Белезмы. Особую
популярность приобрел легендарный вожак Бен Зельмат, кото-
рого воспевали в стихах и народных песнях как «льва», кото-
рый «подобно молнии мелькнул по крутым вершинам». Его от-
ряды особенно активно действовали между 1915 и 1921 гг. Это
было не просто результатом сохранения бунтарской инерции,
а признаком более глубокого сдвига в социально-политической
психологии алжирцев, в том числе тех, кому ранее было чуж-
до гражданское самосознание. «После войны,— пишет Ж.-К. Ва-
тэн,— речь шла уже не столько о равенстве, сколько о свободе»
[306, с. 172].
133
Весной 1919 г. вспыхнули первые крестьянские волнения,
принявшие особенно острый характер в богатой зоне колони-
зации— долине р. Шелиф. Сосредоточение здесь значительных
масс горцев, прибывших из пораженных неурожаем соседних
областей, ставшее для них обычным систематическое недоеда-
ние и вспыхнувшая вдобавок эпидемия тифа вызвали социаль-
ный взрыв небывалой силы. Доведенные до отчаяния, бедняки
нападали на фермы европейцев, захватывали их земли, имуще-
ство. Таких нападений в 1919 г. было на 3390 больше, чем
в 1918 г. Все тяжбы и конфликты, как писал очевидец, «стали
разрешаться стрельбой» [133, с. 53]. Усиленные подкрепления
войск и полиции, перебрасываемые в районы наиболее интен-
сивных нападений, через некоторое время восстанавливали «по-
рядок и безопасность». Однако сохранение нетерпимой ситуа-
ции в деревне порождало все новые выступления, в ходе ко-
торых «почти ежедневными» становились «покушения на бе-
зопасность личности и имущества» [274, с. 64]. Число различ-
ных инцидентов и «правонарушений», включая покушения на
жизнь и собственность европейцев, а также беспорядков и сты-
чек с полицией было довольно высоким в 1920 г. (27 422 только
с апреля по октябрь), но затем стало снижаться: 21 136 в апре-
ле—октябре 1921 г., а в январе—апреле 1922 г.— на 2683 слу-
чая меньше, чем за тот же период 1921 г. [297, с. 24].
В городах социальные выступления трудящихся с требова-
нием повысить заработную плату в связи с ростом цен и об-
щим ухудшением условий жизни произошли осенью 1919 г.
Европейская колония была крайне шокирована стачками доке-
ров и моряков, преимущественно европейцев, похоронивших
столь пропагандировавшийся в годы войны миф о «националь-
ном мире». Только в г. Алжире в 1919 г. имели место 53 стачки
с 7836 участниками. Колонисты очень встревожились ввиду
угорзы их прибылям: стачки портовиков подрывали экспорт
продуктов питания в метрополию. Новые стачки докеров и мо-
ряков, вслед за которыми забастовали железнодорожники, ох-
ватили страну весной 1920 г. Кроме рабочих и служащих им
сочувствовали также ремесленники, батраки и прочие отряды
трудящихся. В Оране, Сук-Ахрасе и других местах в забастов-
ках активно участвовали тысячи алжирцев. Именно поэтому
большой отклик в Алжире получили грандиозные майские стач-
ки 1920 г. во Франции: 6250 забастовщиков в г. Алжире, ма-
нифестациии, стычки с полицией [238, с. 34]. На стачечников
обрушилась волна репрессий: аресты, увольнения, судебные пре-
следования. Мэры городов призывали торговцев ничего не про-
давать стачечникам и их семьям.
Особенно власти всполошились в связи с активной поддерж-
кой выступлений европейских трудящихся алжирскими рабо-
чими. Было известно, что некоторые националисты Алжира на-
правили по окончании войны петицию президенту США Виль-
сону с требованием «автономии» страны и «изгнания французов»
134
[133, с. 55]. С окружением Вильсона установил связи эмир Ха-
лид, по демобилизации из французской армии ставший, по мне-
нию современных алжирских историков, «вождем националь-
ного движения» [157, с. 342]. В этом же направлении действо-
вал Алжиро-тунисский комитет в Женеве, направивший в нача-
ле 1919 г. меморандум мирной конференции в Версале, в ко-
тором потребовал «полной независимости» Алжира и Туниса.
Встревоженное ростом антиколониальных настроений и со-
циальной напряженности в Алжире, французское правительство
пошло на некоторые уступки в виде так называемых реформ
1919 г., суть которых заключалась в отмене налоговых разли-
чий между европейцами и алжирцами с одновременным рас-
ширением их представительства в муниципалитетах и предо-
ставлением избирательных прав алжирским землевладельцам,
купцам и чиновникам, военнослужащим, обладателям наград,
дипломов и т. д. Всего число избирателей увеличилось с 15 тыс.
до 103 тыс., а на муниципальных выборах — даже до 421 тыс.
[250, с. 304]. Но они все равно могли избирать лишь */з му-
ниципальных и ‘Д генеральных советников независимо от соот-
ношения голосов в любом округе. Кроме того, избиратели-ал-
жирцы составляли всего ’/12 общего числа коренных жителей и
не имели полных прав французских граждан (в частности, не
выбирали депутатов в парламент Франции). Тех же, кто полу-
чил такие права (обычно ценой полного офранцуживания, от-
каза от своей религии и даже языка), в 1919 г. было всего
1,5 тыс. человек, совершенно «незаметных» среди 180 тыс. из-
бирателей-европейцев [133, с. 57—58]. Неудивительно, что сов-
ременные алжирские историки оценивают законы 1919 г. как
«антидемократические, антинациональные и нереалистические»
[157, с. 315]. Половинчатый характер реформ 1919 г. вызвал
недовольство не только широких масс, но и демократически
настроенных кругов национальной буржуазии и интеллигенции.
Поэтому почти сразу весной 1919 г. начался новый подъем
деятельности антиколониалистов, связанный с именем эмира
Халида, который «доминировал в алжирской политической
жизни между 1919 и 1923 гг. и даже вплоть до 1925 г.» [238,
с. 65].
Хотя с 1913 г. Халид сближался с младоалжирцами, факти-
чески его, по мнению изучившего эту тему Н. Н. Дьякова,
«следует рассматривать как связующее звено между двумя
периодами развития алжирского антиколониализма: периодом
разрозненных выступлений буржуазных ассимиляционистов-
младоалжирцев и мусульманских традиционалистов и начав-
шимся после первой мировой войны периодом подъема рево-
люционно-демократического национализма» [112, с. 156]. От-
стаивая национальную и религиозную самобытность Алжира,
эмир Халид в то же время стремился действовать легально,
в рамках официальных французских учреждений и законов.
Поэтому, как отмечали позже руководители алжирской рево-
135
люции, деятельность Халида «открыла путь другим алжирским
организациям» {13, с. 14]. При этом, как считает Каддаш, «по-
пулярность эмира вышла за пределы Алжира» [237, с. 120].
Наилучшее представление о значении Халида в истории Алжи-
ра дает следующее определение, высказанное еще в 1924 г.:
«Халидист в Алжире означает то же самое, что заглулист в Егип-
те и гандист в Индии, т. е. борец за освобождение народа» [295,
с. 21]. Эта параллель с Саадом Заглулом и Махатмой Ганди
говорит сама за себя.
Вопреки сопротивлению властей Халид избирался в 1919—
1920 гг. в муниципалитеты городов Алжир и Блида, был гене-
ральным советником и членом Финансовых делегаций. В 1921 г.
он возглавил газету «Икдам» («Отвага»), в которой вел систе-
матическую агитацию против властей, разоблачая колониаль-
ный гнет и защищая демократические свободы и права алжир-
цев, в том числе их право на юридическое и политическое ра-
венство с французами. В 1922 г. эмир Халид попытался создать
политическую ассоциацию «Алжирское братство». Программа
действий Халида наиболее полно была изложена в июне
1924 г. в письме премьер-министру Франции, в котором поми-
мо ставших традиционными для алжирцев с конца XIX в. тре-
бований (представительство в парламенте Франции, отмена
«туземного кодекса») излагались новые: применение в Алжире
закона об обязательном обучении, равноправие с французами
при прохождении военной службы, гарантии свободы прессы
и объединений, применение к мусульманскому культу закона об
отделении церкви от государства, распространение на мусуль-
ман французского социального и рабочего законодательств
[241, с. 348]. Большинство этих требований не было выполнено.
Лишь в 1927 г. был отменен «туземный кодекс» и несколько
облегчены условия выезда мусульман на заработки во Фран-
цию. Сам Халид был выслан (из Алжира в 1923 г., из Франции
в 1924 г.) в Египет, а потом в Сирию, где и умер в 1936 г.
Несмотря на неудачу, движение Халида, во многом верху-
шечное (объединявшее преимущественно патриотов из числа
интеллигенции и бывших военных) и не лишенное идейно-орга-
низационной аморфности, оставило заметный след в истории
антиколониальной борьбы в Алжире. В 1922—1925 гг. деятель-
ность Халида и его сторонников поддерживали самым актив-
ным образом коммунисты Франции и Алжира, многие демокра-
ты-антиколониалисты как алжирского, так и европейского про-
исхождения. «Халид — это символ в ваших глазах угнетенного
народа. Халид — это вождь, которому должны верить эксплуа-
тируемые, ограбленные, униженные туземные массы»,— говори-
лось в обращении коммунистов к алжирским избирателям в
1925 г. [241, с. 350—351]. Мужество, бескомпромиссность, стой-
кость и принципиальность Халида вызывали восхищение и лю-
бовь алжирцев (его имя провозглашалось патриотами во время
антиколониальных демонстраций вплоть до конца 20-х годов).
136
Зарождение компартии
В известной мере неудачу Халида предопределила слабость
вообще прогрессивных и демократических сил в Алжире начала
20-х годов. Они, в сущности, ограничивались левым крылом со-
циалистов, усилившимся за годы войны. Группа «Революцион-
ные студенты-социалисты» во главе с К. Ларрибером в уни-
верситете г. Алжира и профессор лицея в г. Оране Ш.-А. Жюль-
ен (будущий всемирно известный исследователь Магриба) с
1919 г. выступали за присоединение к III Интернационалу и за
одобрение 21 условия, выдвинутого Коминтерном в 1920 г.
На съезде соцпартии Франции в Туре в декабре 1920 г. боль-
шинство делегатов от Алжира проголосовало за вступление в
Коминтерн. За ними пошло в Алжире около 400 активистов
[318, 1926, № 5(64), с. 712]. «Но это не означало,— писал впо-
следствии К- Ларрибер,— что эти социалисты уже на следую-
щий день станут коммунистами. Осуществление новой поли-
тики с первых дней натолкнулось на непонимание и противо-
действие» [336, 1968, № 1, с. 95].
Главными при этом оказались разногласия по колониально-
му вопросу. «Победив, мусульмане не поколебались бы... об-
речь на рабство женщин и детей»,— говорилось в 1921 г; в ре-
золюции одной из секций алжирских коммунистов. «В случае
успеха туземного движения последовала бы резня или высылка
всех немусульман»,— утверждала другая секция. А наиболее
влиятельная секция Орана прямо заявила: «Туземцы ввиду не-
достатка образования и воспитания не могут ни понять, ни
усвоить коммунистическое учение, сложное и обращающееся
к самым благородным свойствам человеческой натуры» [167,
с. 188—194]. Худшие предрассудки алжиро-европейской рабо-
чей среды (погубившие в свое время Алжирскую коммуну) цеп-
ко держались в умах первых коммунистов, среди которых ал-
жирцев по происхождению почти не было. Вдобавок немного-
численные секции (они были частью Компартии Франции до
1936 г.) стали быстро терять свои лучшие кадры. Некоторые
секции исключались из партии в полном составе, например
секция Сиди-Бель-Аббеса, заявившая в апреле 1921 г., что ал-
жирцы якобы «не способны к социальной, интеллектуальной
и моральной эволюции», а в 1922 г. выступившая против при-
зыва Комминтерна к самоопределению народов колоний, утвер-
ждая, что «арабы не достигли той степени... развития, которая
может позволить отдельным лицам создать государство, спо-
собное осуществить коммунистические преобразования». Эта
секция ограничивалась «усилением пропаганды синдикализма,
коммунизма и кооперации» в ожидании «победы революции во
Франции» (39, с. 17].
Конечно, все сказанное не умаляет заслуги коммунистов
Алжира, их вклад в борьбу за освобождение страны. Компар-
тия всегда опиралась в Алжире на «самые боеспособные со-
137
циальные слои народа, рабочий класс и бедное крестьянство».
Партия «стояла у истоков развития алжирского профсоюзного
движения, первой сформулировала требование радикальной аг-
рарной реформы» и была «единственной алжирской организаци-
ей, которая пропагандировала и популяризировала благородные
освободительные идеи научного социализма»,— отмечало впо-
следствии руководство АКП [23, с. 2].
Коммунисты Алжира в первые же годы своего политического
существования проявили себя как очень активная и действенная
сила. Только в г. Алжире на частичных выборах в парламент
Франции в октябре 1921 г. кандидат партии собрал 8500 голо-
сов [238, с. 95]. То же самое произошло в 1922 г., когда ком-
партия выдвинула своего кандидата на выборах в Финансовые
делегации [22, с. 3]. Партия организовала протесты учителей
в Боне против визита в Алжир французского президента Милье-
рана, забастовку портовых рабочих Орана против антисовет-
ской политики правительства Пуанкаре, саботаж железнодо-
рожников Константины, имевший для колониальной экономики
«губительные последствия»-![ 157, с. 377].
Активная борьба коммунистов способствовала росту их ав-
торитета, укреплению руководимых ими прогрессивных проф-
союзов Унитарной всеобщей конференции труда (УВКТ), объ-
единившей 6 тыс. из 15 тыс. организованных рабочих страны
к 1926 г. Из них 2—3% составляли алжирцы. Благодаря уси-
лиям УВКТ в Алжире не спадала волна стачечной борьбы: из
23 забастовок в 1924 г. 10 закончились победой трудящихся
(повышением заработной платы или введением 8-часового ра-
бочего дня). Характерно, что в трех стачках, несмотря на за-
прет (в соответствии с «туземным кодексом»), участвовали ал-
жирцы (докеры, горняки, чернорабочие). В марте 1924 г.
8-часовой рабочий день был введен во многих отраслях про-
мышленности, но лишь для рабочих-европейцев [318, 1926,
№ 5(64), с. 712].
Малочисленность коммунистов и наличие у них в 20-е годы
связей главным образом с рабочими-испанцами, итальянцами
и другими представителями меньшинств среди европейцев не
способствовали разнообразию применявшихся ими средств и
методов массовой борьбы. Ввиду ограниченных возможностей
такой борьбы в конкретных условиях Алжира от нее трудно
было ожидать широкого размаха и немедленных значительных
результатов.
* К сожалению, усилия коммунистов во многом сводились на
нет их ошибками в национальной политике. Коминтерну долго
пришлось бороться за исправление линии коммунистов Алжи-
ра (и ФКП в целом) по колониальному вопросу. И хотя с 1922 г.
формально ФКП выступала за независимость Алжира, и в
частности поддерживала эмира Халида, на деле она еще долго
не могла изжить «нигилизм и беззаботность в национальном
вопросе» [7, с. 488]. Это обстоятельство мешало установлению
138
постоянного, а не эпизодического единства действий с наибо-
лее прогрессивной частью националистов. Препятствовали это-
му также и ошибки самого Коминтерна в колониальном вопро-
се, клеймившего не раз «национал-реформистов» колоний в сво-
их решениях.
И тем не менее, как это признает современная алжирская
историография, в частности осуждающий действия Коминтерна
Белькасем Саадаллах, «коммунисты и националисты равным
образом нуждались друг в друге в двадцатые годы» [157,
с. 387]. Революционный национализм алжирских рабочих и
непролетарских трудовых слоев оказался в Алжире моложе на-
учного социализма, но развивался под его влиянием и многим
был ему обязан. Алжирские патриоты именно у коммунистов;
научились искусству подпольной борьбы, строгой дисциплине,
организации массовых стачек и демонстраций (нередко про-
водившихся коммунистами и националистами совместно, не-
смотря на идейные разногласия). Именно благодаря ФКП ал-
жирцы постепенно добивались расширения своих прав, удовлет-
ворения экономических и социальных требований, освобожде-
ния политзаключенных. Под эгидой ФКП в марте 1926 г. ал-
жирскими эмигрантами в Париже была создана рабочая ассо-
циация «Североафриканская звезда» (САЗ); объявившая своей
целью «защиту материальных, духовных и социальных интере-
сов североафриканских мусульман» [139, с. 541]. Ее почетным
председателем стал эмир Халид, но практически возглавил ее
член ЦК ФКП, алжирский инженер Абд аль-Кадир Хадж Али.
В исполком САЗ из десяти человек входило постоянно шесть-
восемь алжирцев. 8 тыс. алжирцев в составе САЗ и 16 человек
из 28 членов ее ЦК были членами ФКП [35, т. I, с. 346].
В 1929 г. САЗ была официально запрещена французскими вла-
стями.
Глава 10
ОСВОБОДИТЕЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ В 30-е ГОДЫ
В июле 1930 г. Франция торжественно отметила 100-летие
завоевания Алжира. Однако этот «триумф колонизации» сов-
пал с первыми проявлениями в стране мирового экономическо-
го кризиса 1929—1933 гг. Свертывание производства и сниже-
ние жизненного уровня населения обострили и без того слож-
ную ситуацию, характеризовавшуюся напряженностью социаль-
но-классовых отношений и их переплетением с национально-
этническими противоречиями. Последние были рождены все
более крепнувшими привилегиями алжиро-европейцев как эко-
номически и политически господствовавшего меньшинства. Это
139
не могло не способствовать все большему обострению много-
образных конфликтов деградировавшего колониального об-
щества.
Социально-экономические сдвиги
Резкий взлет освободительной борьбы алжирского народа
в 30-е годы был обусловлен нетерпимостью дальнейшей кон-
сервации колониальных порядков и присущих им социальных
и политических институтов.
Процесс классовой дифференциации в алжирской деревне,
ежегодно рождавший все новые группы обездоленных пауперов,
способствовал общей радикализации настроений и поведения
большинства алжирцев. Первая мировая война и экономиче-
ские кризисы 1920—1921 и 1930—1933 гг. ускорили разорение
алжирского крестьянства. В то же время шел процесс кон-
центрации земли в руках крупных и средних колонистов-евро-
пейцев: в 1929 г. на каждого колониста земли приходилось
в 4 раза больше, чем на каждого владевшего землей алжирца,
а в 1940 г.— в 7 раз больше. За этот же период число алжир-
цев-землевладельцев уменьшилось на 88 тыс. человек, а общая
площадь их земель — на 650 тыс. га [131, с. 17—18]. Большин-
ство сохранивших землю фактически стали малоземельными
бедняками и не имели возможности прожить, только используя
свои участки. Вследствие этого они вынуждены были временно
наниматься батраками на фермы колонистов, а еще чаще —
идти в хаммасы к феодалам или просто более самостоятельным
односельчанам. Вплоть до 1954 г. хаммасов эксплуатировали
не только крупные и средние, но и мелкие землевладельцы,
иногда имевшие менее 10 га земли. Бедняки составляли (по
крайней мере на 70—80%) вместе с полностью безземельными
батраками и хаммасами единый слой сельских полупролетари-
ев, постоянно охватывавший не менее 2/3 коренного населения
алжирской деревни [131, с. 106].
Одновременно шел процесс развития капитализма в алжир-
ской деревне, приводивший к расслоению ее населения: в 1930 г.
в Алжире насчитывалось 600 тыс. алжирцев, имевших землю,
713 тыс. хаммасов и 467 тыс. батраков [139, с. 538]. Число
хаммасов впоследствии медленно уменьшалось, а батраков рос-
ло (до 820 тыс. в 1936 г.) [331, 1939—1947, с. 26]. Многие круп-
ные и средние алжирские землевладельцы переходили к капита-
листическим методам хозяйства. Несколько окрепли и пози-
ции зажиточных крестьян, а также городских богачей, скупав-
ших землю. В результате образовалась весьма внушительная
(30—40 тыс. человек в 1930—1940 гг.) прослойка националь-
ного агропредпринимательства в Алжире [172, с. 225]. Именно
она вместе с буржуазной интеллигенцией (тоже в основном
вышедшей из ее среды) придала гораздо больше смелости вы-
ступлениям алжирской буржуазии в 30-е годы. Однако ее ак-
140
тивность была ограничена. В 1927 г., например, в 166 аграрных
синдикатах состояло 19 272 европейца и всего 7523 алжирца
[331, 1929, с. 141]. Налицо был слабый уровень организации
и сплоченности алжирской буржуазии.
Городские низы Алжира в 30-е годы все более росли за счет
наплыва в города раскрестьяненных бедняков. Вместе с про-
летариатом и неимущими полупролетарскими слоями они по-
ставляли основной «горючий материал», играя роль массовой
базы антиколониальных выступлений в городах. Формирование
рабочих кадров из бывших крестьян шло медленно. Быстрее
рабочими становились те, кто побывал во Франции в качестве
поденщика, солдата, учащегося. Постепенно алжирская эмигра-
ция в метрополии стала мощным источником формирования
национального промышленного пролетариата, которого до вой-
ны было очень мало. В 1917 г. на промышленных предприятиях
Алжира было занято около 24 тыс. рабочих, в 1924 г.— 160 тыс.,
в 1929 г.— уже 180 тыс. рабочих, из которых 108 тыс. являлись
представителями коренного населения [139, с. 537].
Несмотря на относительную малочисленность, алжирский
пролетариат рос быстрее национальной буржуазии. Он был за-
нят главным образом на предприятиях европейской буржуазии,
в том числе колонистов, основывавших (особенно после окон-
чания войны) предприятия по переработке продуктов сельско-
го хозяйства. Лишь отдельные представители мусульманской
буржуазии рисковали вкладывать капиталы в промышленность
(в основном в табачную и консервную). Основная же часть
этой буржуазии подвизалась в коммерции, посредничестве, рос-
товщичестве, скупке земель обедневших колонистов, спекуля-
циях зерном и шерстью, сфере услуг. Характерно, что, по дан-
ным 1927 г., в девяти синдикатах промышленников Алжира со-
стояло 602 европейца и 4 алжирца, а в 30 торговых синдика-
тах— 1481 европеец и 118 алжирцев [331, 1929, с. 141]. Таким
образом, алжирская городская буржуазия, уступавшая по тем-
пам роста, влиятельности и социальной активности как алжир-
скому пролетариату, так и европейской буржуазии, была сла-
ба и численно и экономически.
В 30-е годы алжирцы стали преобладать и в городах, в сов-
ременных отраслях промышленности, несмотря на некоторое
замедление роста алжирского пролетариата вследствие мирово-
го экономического кризиса 1929—1933 гг. В 1936 г. в стране
насчитывалось уже 243 тыс. алжирцев и 173 тыс. европейцев
среди рабочих и служащих [131, с. 18]. В это время расшири-
лись масштабы эмиграции алжирцев во Францию: в 1930—
1934 гг. выехало в метрополию 105 тыс. алжирцев (а верну-
лось 121 тыс.), в 1935—1939 гг.—145 тыс. (85 тыс.) [359,
1975, № 591, с. 10]. Возвратившиеся на родину обычно по-
полняли ряды пролетариата, средних слоев (интеллигенции,
служащих, студенчества) и мелкой буржуазии современного ти-
па. Среди алжирских эмигрантов во Франции многие испыты-
141
вали на себе влияние французского рабочего движения, поли-
тической и профсоюзной борьбы в условиях развитой капита-
листической страны. Именно в метрополии они знакомились
в большинстве случаев с идеями социализма и коммунизма, с
различными либеральными, радикальными или эгалитаристски-
ми учениями.
Преемники младоалжирцев
Преемницей движения Халида формально стала Федерация
туземных избранников (ФТИ). На деле это было объединение
«старых» младоалжирцев и их последователей, пытавшихся
возродить былой ассимиляционизм. Но их время уже прошло.
Как справедливо указывают Ахмед Кулаксис и Жильбер Менье,
«младоалжирцы — еще не националисты, выбора не сделали,,
но колониальное господство иного рационального выбора им и
не оставляло» [241, с. 54]. Поэтому алжирские буржуазные ин-
теллигенты 20-х годов, субъективно оставаясь сторонниками
ассимиляции, объективно все время двигались в сторону нацио-
нализма, хотя и отрицали это. Выразителями этой позиции и
стали 150 представителей алжирцев в Финансовых делегациях^
генеральных и муниципальных советах. Программу Халида они
дополнили рядом пунктов, касающихся демократизации мест-
ного самоуправления. Вначале ФТИ по тактическим соображе-
ниям встала на позиции полной ассимиляции коренного насе-
ления Алжира с французами, отказа от национальной культуры
и самобытности. Ее руководители Белькасем Бентами, Мухам-
мед Бен Джаллул и другие не раз заявляли, что они — слуги
Франции, говорят и думают по-французски [130, с. 56]. Однако
французские власти, поощряя ассимиляцию алжирцев на сло-
вах, мало что делали для нее, особенно в сфере образования.
В результате даже в 1944 г. из работавших в стране 6226 учи-
телей лишь 509 (8%) были алжирцами, из 1556 врачей — только
82 (5%), из 506 фармацевтов — 35 (6%), из 217 данти-
стов— всего 10 (менее 5%). Из 2 тыс. чиновников колониаль-
ного аппарата только 8 были алжирцами [170, с. 174]. Факти-
чески власти не хотели ни ассимиляции, ни эмансипации ал-
жирцев.
Частично ФТИ опиралась на активизацию в 30-е годы ал-
жирской интеллигенции, объединявшейся в 110 культурных,,
просветительских, спортивных и других ассоциациях в 24 го-
родах страны [184, с. 312]. Важную роль играла и националь-
ная пресса: в 30-е годы издавалось около 60 алжирских газет
и журналов на французском и арабском языках '[146, с. 20].
Большинство их выходило два-четыре года, а тираж не пре-
вышал 1—3 тыс. экземпляров [130, с. 185]. Дольше всех суще-
ствовал журнал «Ля вуа дез юмбль» («Голос обездоленных») —
орган Ассоциации туземных учителей, выходивший в 1922—
1939 гг. под редакцией убежденного ассимиляциониста и члена
142
ФТИ Рабиа Зенати. Имея до 367 корреспондентов (включая
98 постоянных) из учителей, журнал выходил 1—2 раза в ме-
сяц тиражом до 3 тыс. [196, с. 189] и был очень популярен сре-
ди франкоязычной (особенно кабильской) интеллигенции Ал-
жира.
Кроме статей, брошюр, петиций властям, лекций и высту-
плений в различных кружках и обществах лидеры ФТИ
(Ф. Аббас, М. А. Кессус, А. Урабах и др.) нередко прибегали
к «доверительным» беседам с представителями властей, заве-
ряя их в «солидарности с французами Алжира и метрополии».
Но они постоянно подчеркивали: «Ничто не мешает этому, кро-
ме колонизации». Ассимиляцию они рассматривали как «победу
над колонизацией» [130, с. 56]. Часть лидеров ФТИ, потеряв
надежду на диалог с властями, начинала уповать на помощь
со стороны Германии. Уже в августе 1933 г. в ряде городов
Алжира прошли демонстрации под лозунгами: «Да здравствует
Гитлер!», «Долой Францию!». Это повторялось в 1934—1935 гг.
(при этом имя Гитлера часто соседствовало с именем Бен
Джаллула, наиболее известного из лидеров ФТИ).
Начавшиеся с 1932 г. массовые демонстрации и забастовки
трудящихся, походы отчаявшихся крестьян в города перепуга-
ли буржуа из ФТИ не меньше, чем «сеньоров колонизации»
(особенно грозными были совместные демонстрации более
100 тыс. алжирцев и европейских рабочих в мае 1934 г.). В ре-
зультате совместных усилий властей, финансируемых «сеньора-
ми» фашистских лиг и провокаторов, пустивших слух о якобы
«убийстве евреями» Бен Джаллула, 5 августа 1934 г. было уби-
то 27 и ранено 200 человек при разгроме мусульманской бед-
нотой еврейских магазинов в г. Константина. Полиция и вой-
ска вмешались лишь на третий день, когда беспорядки стали
перерастать в выступления против властей и колонистов [130,
с. 49—59].
Репрессии против участников событий в Константине (или
тех, кому это участие было приписано) не смогли, однако, сбить
волну массового недовольства. В 1934—1935 гг. забастовки, ми-
тинги безработных, походы крестьян в города, столкновения
коммунистов и алжирских патриотов с боевиками фашистских
лиг развивались по нарастающей. Все более частыми станови-
лись примеры антиколониального единства трудящихся алжир-
цев и европейцев.
Некоторые группы национальной буржуазии и мусульман-
ской интеллигенции не примкнули, особенно в условиях анти-
колониального подъема 30-х годов, к ФТИ и встали на позиции
патриотизма, отвергая соглашательскую позицию ассимиляцио-
нистов. Таковой явилась основанная в 1931 г. Ассоциация ал-
жирских улемов (мусульманских ученых-богословов). Целями
ассоцации, объединившей в своих рядах известных арабоязыч-
ных писателей, поэтов, публицистов и религиозных деятелей,
'были защита национальной культуры алжирского народа от
143
французских ассимиляторов и распространение просвещения на
арабском языке. Для этого улемы создавали собственные шко-
лы с более высоким и современным уровнем преподавания, не-
жели в схоластических мсидах (начальных коранических шко-
лах). Одновременно они боролись с влиянием марабутских
братств. Официально это делалось во имя «очищения» ислама
от «магии и суеверия», во имя его «обновления». На самом
деле борьба улемов с марабутами отражала борьбу националь-
ной буржуазии, особенно ее патриотически настроенных кру-
гов, против консервативной феодальной аристократии. Прогрес-
сивный характер носила также борьба улемов против офи-
циального духовенства, вопреки традициям ислама назначав-
шегося и оплачивавшегося колониальными властями, и против
вмешательства последних в дела мусульманского культа. В кон-
кретных условиях Алжира улемы пытались применить принципы
мусульманской реформации, давно осуществленные в Египте,
в связи с чем их нередко называли «улемы-реформаторы» (в от-
личие от консерваторов-традиционалистов).
Улемы выдвинули лозунг «Алжир — моя родина, ислам —
моя религия, арабский язык — мой язык» [264, с. 68]. Пропове-
ди, речи, стихи и статьи таких видных ораторов и литераторов,
стоявших во главе ассоциации, как Абд аль-Хамид Бен Бадис
(первый президент ассоциации), Тайеб аль-Окби, Башир аль-
Ибрахими, производили сильное впечатление на патриотическую*
молодежь. Они регулярно выступали на страницах ежемесячни-
ка ассоциации «Аш-Шихаб» (тираж — 2 тыс.), еженедельника
«Аль-Ислах» (3 тыс.) и ежедневной газеты «Аль-Магриб»
(2,5 тыс.) и еще около десяти арабоязычных изданий [158,
с. 111 —115]. Опубликованные лидерами улемов Мбареком аль-
Мили и Тауфиком аль-Мадани книги, воспевавшие героическое
прошлое алжирцев, пробудили в 20—30-х годах национальное
чувство у значительной части ранее политически инертных лю-
дей. Авторитету ассоциации во многом способствовало пребы-
вание в ее рядах «эмира поэтов» Алжира Мухаммеда аль-Ида,
автора национального гимна Муфди Закария, известного жур-
налиста Ламина Ламуди и многих других. Выдвинутая основа-
телем ассоциации Бен Бадисом идея самобытной алжирской
«мусульманской нации», которая «не является Францией, не
может и не хочет ею стать» [170, с. 189], встретила поддержку
всех патриотов Алжира.
В целом антиимпериалистическая и антифеодальная деятель-
ность улемов пользовалась большой поддержкой коренного на-
селения страны. Под их руководством работало до 50 культур-
ных ассоциаций [184, с. 312]. Все попытки противодействовать
им (создание в 1932 г. Общества улемов-суннитов наиболее кон-
сервативными традиционалистами, пропаганда в оплачивавших-
ся властями газетах, использование авторитета мукаддамов —
глав марабутских братств) ни к чему не привели. Встревожен-
ные ростом популярности улемов, власти издали в феврале
144
1933 г. циркуляр Мишеля (секретаря префектуры), запрещавший
улемам выступать в мечетях с проповедями. Это вызвало вол-
нения в ряде городов, демонстрации и стычки с полицией весной
1933 г. В сентябре 1933 г. верующие изгнали из мечети г. Бон
противника улемов, шейха аль-Хафиди, объявив его «врагом
Аллаха», за что 60 человек были арестованы [324, 1933, № 9,
с. 542]. В начале 1934 г. улемы создали комитет защиты му-
сульманских свобод, который провел в мае массовые демонстра-
ции (5 тыс. человек в Тлемсене, 10. тыс. человек в Константине)
с требованием отменить циркуляр Мишеля [130, с. 62].
Оставаясь формально вне политики, улемы-реформаторы на
деле проводили весьма гибкую политику. Они участвовали в
1931 г. в Арабо-исламском конгрессе в Иерусалиме и пользова-
лись поддержкой его председателя муфтия Амина аль-Хусейни.
Постоянны были их связи с Панарабским комитетом в Каире
и лидером египетских реформаторов ислама шейхом Рашидом
Ридой. Они пользовались и содействием главы Сиро-палестино-
магрибского комитета в Женеве друзского эмира Шакиба Ар-
слана (но отклонили инспирированное им приглашение на
«Восточный конгресс» в Рим, ибо осуждали политику Италии
в Ливии). Внутри Алжира они старались не ссориться ни с од-
ной партией. Нередко, например, Бен Бадис и Бен Джаллул
выступали на митингах вместе, хотя улемы и осуждали ФТИ
за ассимиляторство.
Революционный национализм
Ассоциация САЗ («Североафриканская звезда») после ее за-
прещения в 1929 г. продолжала действовать в подполье, сделав
упор на формально непартийную деятельность различных при-
мыкавших к ней профессиональных, студенческих и прочих со-
дружеств. На все больший отход САЗ от руководившей ею
ФКП оказывали воздействие, естественное в нелегальных усло-
виях, ослабление организационных и других связей с ФКП и
ослабление самой ФКП, переживавшей в 1927—1929 гг. нелег-
кое время внутренней борьбы, а также репрессий со стороны
властей. В этих обстоятельствах значительную роль сыграл
Ахмед Мессали Хадж, генеральный секретарь САЗ с 1927 г.
Способный, но малообразованный, волевой, но импульсивный,
незаурядный оратор, склонный к импровизации, этот сын са-
пожника из Тлемсена, будучи выходцем из семьи турецкого
происхождения, жаждал доказать свой алжирский патриотизм.
Хотя он и был до 1930 г. членом ФКП, ему был свойствен, по
мнению Жана-Луи Карлье, лишь «поверхностный... сентимен-
тальный коммунизм, быстро превратившийся в раскольничест-
во» [361, 1972, № 4, с. 946). Среди его политических учителей
преобладали троцкисты (включая одного из лидеров САЗ Си
Джилани), лево,экстремисты, впоследствии ушедшие из ФКП
в соцпартию Франции, а также Жак Дорио, проделавший путь
ю Зак. 464
145
от члена ЦК ФКП, ведавшего колониальными вопросами, до
основателя фашистской «Партии французского народа», сотруд-
ничавшей с Гитлером. Явно от Дорио Мессали позаимствовал
склонность к насильственным методам, демагогии.
Под эгидой Мессали САЗ быстро превратилась в чисто на-
ционалистическую организацию, хотя и сохранила первоначаль-
ные революционный демократизм и радикализм социальных
требований. Она стала издавать газету «Аль-Умма» («Нация»)
с эпиграфом из Корана: «Все мы связаны волей Аллаха и не-
разлучимы» [157, с. 427]. Восстановленная в 1932 г. под име-
нем «Славная североафриканская звезда», САЗ выработала ши-
рокую программу, предусматривавшую предоставление Алжиру
независимости и проведение прогрессивных социально-экономи-
ческих и политических реформ при «уважении мелкой и сред-
ней собственности» [139, с. 541]. Рост ее популярности привел
к увеличению тиража газеты «Аль-Умма» с 12 тыс. в 1932 г.
до 44 тыс. в 1934 г. (130, с. 63]. После обрушившихся на нее
репрессий в октябре 1934 г. организация продолжала свою дея-
тельность под названием «Национальный союз североафрикан-
ских мусульман». К этому времени она уже полностью отдели-
лась от ФКП: политбюро САЗ еще в 1931 г. высказалось про-
тив двойного членства (т. е. и в САЗ и в ФКП, что ранее было
почти правилом) и, как вспоминал потом Мессали, против
«всякого вмешательства в наши внутренние дела» [81, с. 171].
Мессали Хадж, освобожденный в июне 1935 г. по амнистии,
уехал в Швейцарию, где сблизился в Женеве с Шакибом Ар-
сланом, проповедовавшим идеи панарабизма. Он не обращал
внимания на упреки ФКП в том, «что он добивался личного
успеха и дополнительной рекламы», на клеившиеся ему ярлыки
«богача, вульгарного буржуа и авантюриста» [81, с. 174, 196].
Считая Арслана «самым великим лидером арабского мира»,
Мессали не только полностью воспринял от эмира лозунги па-
нарабизма и панисламизма, но и его восхваление марабутов,
«распространяющих слово Аллаха в трудных условиях гор, пу-
стынь и недоступных районов» [81, с. 211, 219]. Естественно,
что, когда Мессали вернулся через год из эмиграции, уроки Ша-
киба Арслана сказались и на его практической деятельности,
и на идеологической ориентации.
Примечательно, что 1934—1936 гг. были временем активного
сотрудничества ФКП и САЗ, организации совместных митингов,
демонстраций и забастовок под общими лозунгами, кампаний
протеста, по освобождению политзаключенных (включая и Мес-
сали). Но, наладив взаимопонимание в социальном и полити-
ческом плане (их программы-минимум были почти идентичны),
они не находили общего языка в национальном вопросе. Через
полвека видный алжирский марксист Анри Аллег так определил
социальную основу САЗ: «Эти сельские пролетарии, покинув-
шие родину жители колонии, учились политическому ремеслу
во Франции и в послевоенном мире, потрясенном русской Ок-
115
тябрьской революцией... Под воздействием их опыта они одно-
временно открывали для себя и национальное и классовое
сознание. Весьма логично, что среди них гораздо быстрее и
сильнее, чем в самом Алжире, проявилось и утвердилось тре-
бование независимости» {170, с. 209]. Ошибка ФКП заключа-
лась в недооценке силы этого требования, в попытке ограничить
самосознание алжирцев исключительно классовыми рамками.
И тем не менее САЗ постоянно испытывала большое влия-
ние ФКП (даже враждуя с ней), многое заимствовала у нее,
а также пользовалась ее поддержкой. В Алжире 1934—1936 гг.
были случаи, когда тысячи алжирцев и европейцев шли в еди-
ной манифестации с пением «Интернационала», но под зеленым
флагом с полумесяцем. Европейцы-коммунисты и мусульмане-
патриоты вместе отбивались от фашистских террористов и от
полиции, вместе отстаивали экономические и социальные тре-
бования, совместно работали в профсоюзах УВКТ. Сама жизнь
толкала коммунистов и революционных националистов к един
ству действий, невзирая на их разногласия.
Эпоха Народного фронта
Народный фронт, возникший в результате сплочения всех
антифашистских сил Франции в 1934—1936 гг., во французских
заморских владениях имел целью прежде всего преградить путь
колониальной реакции (включая ее союзников из лагеря фа
шизма), защитить и расширить демократические свободы. По-
беда Народного фронта привела к власти в Париже совершен-
но новый тип общедемократического движения, давшего воз-
можность использовать буржуазную демократию в интересах
народных масс. В Алжире, как и во Франции, главными бор-
цами за Народный фронт стали коммунисты.
Под влиянием Октябрьской революции рабочее движение в
Алжире усилилось, возникли первые коммунистические органи-
зации. До 1928 г. они состояли в основном из европейцев.
Но впоследствии, после решений VI конгресса Коминтерна, в их
ряды стали вступать алжирцы, главным образом рабочие, бат-
раки, интеллигенты. В 1931 —1936 гг. их численность возросла
со 150 до 5 тыс. человек, причем 750 коммунистов представля-
ли коренное население [170, с. 202; 130, с. 75]. А в 1934 г., когда
коммунисты Алжира впервые выступили как самостоятельная
партия, алжирцев среди них было всего 100 человек [293, с. 70].
Но ими была выработана программа, предусматривавшая пре-
доставление коренному населению демократических свобод, от-
мену «туземного кодекса», введение в стране социального за-
конодательства, роспуск фашистских лиг, прекращение репрес-
сий и налогового грабежа трудящихся [268, с. 227—229]. Про-
грамма-максимум компартии включала требования националь-
ной независимости, прекращения колонизации и эвакуации
французских войск из Алжира, т. е. повторяла решения кон-
10*
147-
ференции ФКП по Алжиру в 1930 г. [332, 1930, №4, с. 368—369].
Деятельность компартии была тесно связана с подъемом ра-
бочего движения в Алжире: в 1936 г. в объединенной ВКТ
(слившейся в 1935 г. с УВКТ) из 80 тыс. человек алжирцы
составляли уже 40% [218, с. 415]. Из вступивших в ВКТ в
1936 г. 25 тыс. новых членов большинство также составляли
алжирцы' [18, с. 13]. Однако основная масса алжирских рабо-
чих (в среднем их было около шести на каждое предприятие)
оставалась неорганизованной. Профсоюзы, руководимые ком-
мунистами, не только защищали интересы трудящихся мусуль-
ман, но и нелегально вовлекали их в свою работу, несмотря
на предписания «туземного кодекса», запрещавшие алжирцам
до 1936 г. быть членами политических партий и профсоюзов.
Мировой экономический кризис, с наибольшей силой по-
трясший экономику Алжира в 1931 —1933 гг., резко ухудшил
положение коренного населения и способствовал обострению
всех социальных и политических противоречий в стране. Резко
сократился экспорт, упали цены на продовольствие, что уда-
рило по алжирским крестьянам. Сокращение посевных площа-
дей и добычи минерального сырья, безработица, разорение де-
ревни вызвали забастовки и крестьянские выступления. Мно-
гие из них проходили в 1932—1935 гг. под руководством АКП.
Особенно большое внимание АКП уделила организации бат-
рацких стачек и агитационной работе среди алжирцев, трудив-
шихся на фермах колонистов. Наметилось также сближение
АКП с другими национальными организациями, усиление ее
участия в антиколониальном движении.
Наряду с этим активизировались, особенно после неудачи
фашистского мятежа во Франции в 1934 г., различного рода
фашистские группировки, пытавшиеся даже совместно с герма-
но-итальянской агентурой распространять свое влияние среди
части мусульман Алжира. С целью подавления освободитель-
ного и рабочего движения в Алжире правительством Франции
был издан в марте 1935 г. так называемый «декрет Ренье»,
грозивший штрафом и тюремным заключением «за провоциро-
вание туземцев французских колоний к беспорядкам и демон-
страциям против французского суверенитета» [264, с. 77].
В авангарде борьбы против наступления реакции в стране
и во главе всех антифашистских демонстраций в 1934—1936 гг.
шли алжирские коммунисты. В июне 1936 г. они вместе с уле-
мами, ФТИ (фактически разделившейся на три департамент-
ских филиала в городах Алжир, Константина и Оран) и дру-
гими национальными организациями образовали Мусульман-
ский конгресс, стоявший на платформе Народного фронта
Франции. Победа Народного фронта на выборах привела к пре-
доставлению алжирцам демократических свобод, в частности
права организовываться и открыто бороться в рядах собствен-
ных политических объединений. Как отмечало впоследствии ру-
ководство ФКП, «благодаря Народному фронту трудящиеся Ал-
148
жира добились признания профсоюзных прав и 40-часовой ра-
бочей недели во многих сферах экономики», оплачиваемых от-
пусков и других социальных прав. «Не упраздняя капиталисти-
ческого угнетения и эксплуатации, все это создавало лучшие
условия для борьбы алжирских трудящихся» [43, т. 1, с. 248].
На сессии Мусульманского конгресса 4—7 июня 1936 г. был
избран исполком, в который вошли Бен Джаллул (председа-
тель), Бен Бадис (вице-председатель), Амар Узган (один из
лидеров коммунистов), представители улемов, ФТИ, социали-
стов, профсоюзов, беспартийных, демократов и др. Всего в нем
участвовало до 5 тыс. делегатов со всех концов страны, вслед-
ствие чего многие алжирцы называли его впоследствии «собра-
нием Генеральных штатов Алжира» [184, с. 322—323]. Сессия
выработала «Хартию требований алжирского народа», в кото-
рой предусматривались: 1. отмена всех чрезвычайных мер;
2. упразднение генерал-губернаторства, Финансовых делегаций
и режима смешанных коммун; 3. сохранение личного статуса
мусульман с возвращением мусульманской общине ее имуще-
ства и учреждений; 4. свобода преподавания арабского языка и
издания арабоязычной прессы; 5. введение всеобщего обязатель-
ного образования; 6. равенство при оплате за равный труд
и при назначении на должности; 7. всеобщая политическая
амнистия. Особо оговаривалось полное уравнение алжирцев
в политических правах с французами, включая их участие в
выборах парламента Франции [130, с. 77].
Однако из всех требований Хартии, выработанной руковод-
ством Мусульманского конгресса, было удовлетворено лишь од-
но — отмена исключительных мер и сохранявшихся еще огра-
ничений формально отмененного «туземного кодекса». Осталь-
ные пункты Хартии, в частности предоставление алжирцам
французского гражданства и представительства в парламенте
Франции, не были приняты. Колониалисты, объединившиеся во-
круг реакционной федерации мэров Алжира, повели, в част-
ности, ожесточенную кампанию в 1936—1938 гг. против законо-
проекта Блюма—Виоллетта, предусматривавшего наделение
политическими правами французов значительной части алжир-
цев. Непоследовательность, колебания и малодушие радикалов
и социалистов, входивших в правительство Народного фронта,
закономерно привели к успеху реакции в алжирском вопросе
(как и в других вопросах).
В связи с расколом Народного фронта во Франции и его
неспособностью удовлетворить чаяния алжирцев, Мусульман-
ский конгресс в 1938 г. распался. Еще в 1936 г. из его состава
фактически вышла САЗ, недовольная «ассимиляторской» пози-
цией конгресса. Ранее Мессали согласился поддержать про-
грамму Мусульманского конгресса, но резко выступил против
присоединения к Франции, высказавшись за «алжирский парла-
мент, избираемый всеобщим голосованием без различия расы
или религии» [130, с. 86}. К осени 1936 г. САЗ уже насчитывала
14»
только в Алжире, где она создала 30 новых секций, 11 тыс.
членов ![235, с. 118]. Резкие нападки Мессали на коммунистов
и на других участников конгресса, его объективное смыкание
с фашистскими группами (особенно с активными в Алжире сто-
ронниками Дорио) повлекли роспуск САЗ правительством На-
родного фронта. На базе САЗ в марте 1937 г. возникла Пар-
тия алжирского народа (ППА). Вскоре Ахмед Мессали и дру-
гие лидеры ППА были арестованы. Однако последовательный
антиколониализм ППА находил широкий отклик у политиче-
ски активной части алжирцев, особенно после окончательного
краха в 1937 г. всех надежд на законопроект Блюма—Виоллет-
та. Лидеры ППА, выступавшие за разрыв с Францией и бро-
шенные за это в тюрьму, собирали все больше и больше го-
лосов на выборах в 1937—1939 гг. Наиболее влиятельны они
стали среди городской мелкой буржуазии, учащейся молодежи
и части рабочих-алжирцев.
Успеху ППА во многом способствовали неудачи Мусульман-
ского конгресса. Его 2-я сессия в июле 1937 г. была уже не
столь впечатляющей, как предыдущая. ППА открыто ставила
под вопрос его «алжирский и мусульманский характер», по-
скольку не получила на него приглашения. Практически вы-
были из него и все филиалы ФТИ после отставки Бен Джаллу-
ла с поста председателя конгресса осенью 1936 г. ввиду его
стычек с коммунистами и разоблачения его связей с фашиста-
ми из «Боевых крестов» (наиболее мощной в Алжире организа-
ции фашистского толка). Фактически начавшаяся во Франции
сдача позиций Народного фронта также не усилила конгресс.
Временно возглавивший конгресс Бен Бадис писал в ноябре
1937 г.: «Правительство еще сохраняет вывеску Народного
фронта, но все места заняты лицами, враждебными его идеа-
лам... Поэтому мы говорим народу, что отныне должны по-
лагаться лишь на самих себя и на бога» [130, с. 90]. После от-
каза Бен Бадиса от руководства конгресс агонизировал.
Дольше всех боролась за сохранение конгресса (как и На-
родного фронта) Алжирская коммунистическая партия (АКП)Г
формально образованная на своем I съезде осенью 1936 г.
Но АКП в 1937—1939 гг. в основном сосредоточила свои силы
на борьбе с фашизмом — Партией французского народа (ППФ)
Ж. Дорио и Французской социальной партией (ПСФ) К. де Ля
Рокка, пользовавшихся широкой поддержкой богатейших
«сеньоров» европейской колонизации и значительной части ев-
ропейской мелкой буржуазии. Коммунисты пресекли попытки
фашистов разжечь национальную рознь в стране, разоблачали
их связи, с режимом Муссолини, претендовавшим на Тунис и
восток Алжира, с режимом Франко, проводившим подрывную
работу среди живших в Алжире испанцев и обманом пытав-
шимся вербовать алжирцев в свои войска. Две тысячи активи-
стов (и алжирцев и европейцев) сражались в 1936—1939 гг.
против франкистов в Испании [269, с. 185]. Но распад Народ-
150
ного фронта во Франции и Мусульманского конгресса в Алжире
сильно осложнил положение АКП. Ее участие в Алжирском
франко-мусульманском объединении (блоке самых разных ор-
ганизаций во главе с М. Бен Джаллулом) в 1938—1939 гг. бы-
ло последней попыткой возродить единство антиколониальных
сил Алжира. В сентябре 1939 г., после начала войны с Герма-
нией, французское правительство запретило АКП и ППА.
Глава 11
> АЛЖИР во второй мировой воине
Вторая мировая война в бассейне Средиземноморья нача-
лась фактически раньше 1939 г., а именно с агрессии держав
«оси» в Испании в 1936 г. Кроме того, владевшая Ливией Ита-
лия предъявила претензии на Египет, Тунис и восток Алжира,
где проживали итальянские колонисты. Особенно оживился
Муссолини после Мюнхена, когда итальянская печать стала
выступать за применение «мюнхенского метода» для разреше-
ния «еще остающихся неразрешенными проблем» [118, с. 654].
Сосретодочив осенью 1938 г. войска на границах Ливии с Ту-
нисом и Алжиром, дуче организовал в самой Италии демон-
страции под лозунгами: «Тунис — наш!», «Корсика — наша!»,
«Джибути — наш!». Он также требовал передачи ему Ниццы,
Савойи и контроля над Суэцким каналом [317, 1939, № 2,
с. 62].
Не отставали от Муссолини Гитлер и Франко, объявившие
себя, как и дуче, «покровителями ислама». В числе задач, по-
ставленных фюрером перед «третьим рейхом», значилась и сле-
дующая: «Осенью 1941 г.— захват Гибралтара (с согласия
Франко или без него), закрытие Средиземноморья с запада, за-
тем создание немецкого бастиона в Северо-Западной Африке,
нацеленного против Америки» [107, с. 28]. С началом граждан-
ской войны в Испании испанская зона Марокко стала главной
опорой Германии в Средиземноморье, а Сеута и Мелилья —
германскими военными базами.
Радиостанции Бари (в Италии) и Тетуана (испанская зона
Марокко) интенсивно вели фашистскую пропаганду на Алжир,
рассчитанную прежде всего на испанцев Орании и итальян-
цев северо-востока страны, а также (на арабском языке) на
коренных алжирцев. Особенно изощрялись франкисты, изобра-
жавшие своих противников «безбожниками» и «врагами Алла-
ха» [319, 1938, № 3, с. 81]. Однако эти усилия оказались тщет-
ными. «Североафриканские мусульмане сплачиваются против
любых домогательств»,— писала в декабре 1938 г. газета «Аль-
Умма», а руководство ППА в ответ на претензии фашистов при-
звало «не отдавать ни пяди земли Северной Африки» [227,
с. 14].
151
Гораздо больших успехов фашисты добились среди алжиро-
европейцев. В частности, ППФ, поддерживавшая связи с Фран-
ко и Муссолини, вела в Алжире яростную антисоветскую и ан-
тикоммунистическую кампанию, организовывала убийства, из-
биения, драки, провокации, пользуясь пособничеством колони-
альных чиновников, «которые поголовно были фашистами» [42,
с. 270]. С помощью некоторых крайне правых из ФТИ и ко-
лонистов фашистам все же «удалось завербовать в свои орга-
низации несколько тысяч мусульман» [42, с. 267]. На съезде
ППФ в Алжире в 1938 г. Дорио выступил за создание «Фронта
средиземноморских стран» в составе Франции, Северной Аф-
рики, фашистской Италии и франкистской Испании, подчеркнув
«антибольшевистскую» направленность этого Фронта [130, с. 94].
Другая фашистская партия — ПСФ — совсем не пользова-
лась у алжирцев кредитом, зато щедро финансировалась
«сеньорами колонизации». Накануне войны она издавала в Ал-
жире две газеты и имела даже свою авиацию (до 30 само-
летов). ПСФ и ППФ были настолько сильны в Алжире среди
европейцев, что реакционеры метрополии, выдвинувшие лозунг
«Лучше Гитлер, чем Народный фронт», всерьез ждали «осво-
бождения из Северной Африки» [130, с. 202]. Это казалось осо-
бенно соблазнительным, так как и «сеньоры колонизации» в
Алжире, и многие правители Франции, особенно поборники сго-
вора в Мюнхене, исповедовали формулу Дорио: «Наши инте-
ресы — на Средиземном море, и это значительно облегчает окон-
чательное примирение с Германией, чья естественная экспан-
сия направлена на восток Европы» [143, с. 371]. Эта иллюзия
дорого обошлась Франции.
Начало войны
Франция была крайне заинтересована в использовании Ал-
жира в военных целях. Людские ресурсы колонии, обилие хоро-
ших гаваней, близость к метрополии, выгодное стратегическое
положение, позволявшее контролировать запад Средиземно-
морья, учитывались генштабом Франции. В 1938 г. в Алжире
дислоцировался 19-й корпус французской армии (55 тыс. чело-
век, 350 самолетов, полк артиллерии, броневики). Здесь же
размещались вспомогательные (в том числе иррегулярные «му-
сульманские») части и «территориальные» войска (род ополче-
ния местных европейцев), а также штаб всех вооруженных сил
Франции в Магрибе, в рядах которых преобладали арабы и
берберы (78 тыс. из 147 тыс. человек) [130, с. 206].
Использование алжирцев и ресурсов Алжира в войне яви-
лось для метрополии «естественным» продолжением колониаль-
ной эксплуатации. Однако вовлеченность Алжира в годы войны
в международные конфликты и противоречия, участие его в со-
бытиях, далеко вышедших за привычные рамки Магриба, Сре-
диземноморья и даже Франции (алжирцы участвовали в боевых
152
действиях в Тропической Африке, Ливии, Тунисе, Италии, Фран-
ции, Германии, Австрии), в огромной мере способствовали рас-
ширению политического кругозора, обогащению социального
опыта, росту чувства национального самосознания и нацио-
нального достоинства алжирцев. Это имело далеко идущие по-
литические результаты, тем более что война уже застала Ал-
жир «в состоянии полного кризиса: колонисты все более ориен-
тировались на фашизм, алжирцы — на радикальный национа-
лизм» [141, с. 80].
Вступление Франции в войну в сентябре 1939 г. означало
для Алжира всеобщую мобилизацию, подчинение экономики
военным нуждам и прекращение легальной деятельности нацио-
нальных партий. Были закрыты газеты и помещения АКП, аре-
стован почти весь состав ее ЦК, Политбюро и руководства на
местах. Некоторые из них погибли (в том числе секретарь ЦК
АКП Каддур Белькаим), другие отреклись (подобно секретарю
ЦК АКП Бен Али Букхорту, вышедшему из партии в январе
1940 г. и впоследствии примкнувшему к националистам). Но ос-
новная масса активистов АКП разделила судьбу своих фран-
цузских товарищей, брошенных в тюрьмы и концлагеря. Не-
скольким членам ЦК удалось уйти в подполье, где они созда-
ли нелегальное Политбюро во главе с Т. Ибаньесом, а после
его ареста в январе 1941 г.— новое руководство во главе с
Ф. Серрано (вскоре погибшим) и П. Кабаллеро.
Репрессии обрушились и на ППА. Обе газеты партии («Аль-
Умма» и франкоязычная «Ле парлеман альжерьен») были за-
крыты еще в августе 1939 г. 4 октября Ахмед Мессали и еще
28 лидеров ППА оказались в тюрьме [130, с. 102, 207]. После
захвата полицией архивов ППА в конце 1939 г. были арестова-
ны тысячи активистов партии, а ее деятельность временно пре-
кратилась. Другие организации фактически самораспустились,
а их лидеры (М. Бен Джаллул, Ф. Аббас и др.) добровольно
вступили во французскую армию. Ассоциация улемов вынуж-
дена была прекратить свою деятельность. Ее пресса была за-
прещена, а лидеры (Бен Бадис, умерший в апреле 1940 г., и
сменивший его Башир аль-Ибрахими) подверглись преследо-
ваниям за отказ сотрудничать с властями. Аресты, «чистки» и
другие репрессии обрушились на профсоюзы, независимые ор-
ганы печати и общественные организации.
В Алжир в июне 1940 г. перебазировались средиземномор-
ская эскадра ВМС Франции и до 800 самолетов из метропо-
лии. Командующий войсками Франции в Магрибе генерал Но-
гес имел в своем распоряжени до 170 тыс. солдат, бронетанко-
вые и десантные части [321, 1985, № 1, с. 64—65]. 19 июня
1940 г. решивший продолжать борьбу генерал Шарль де Голль
обратился из Лондона «к французам Северной Африки, остав-
шейся нетронутой» [290, т. 1, с. 62, 67]. Но Ногес колебался,
тщетно пытаясь убедить капитулянтов в метрополии продол-
жать «борьбу за спасение чести и сохранение Северной Африки
153
за Францией», ибо «нельзя править при всеобщем презрении»
[290, т. 1, с. 40—41]. Тем не менее в конце концов и Ногес,
и «сеньоры колонизации» смирились с капитуляцией Франции.
Режим Виши и патриоты
Большая часть Франции была оккупирована немцами. В не-
оккупированной Франции с центром в г. Виши был установлен
профашистский режим маршала Петена, проводивший угодную-
Гитлеру политику. «Сеньоры» Алжира неукоснительно выпол-
няли приказы из Виши, так как они были, по меткому заме-
чанию Ива-Максима Данана, «гитлеровцами еще до Гитлера»
и стали «еще более вишистами, чем Виши» [200, с. 23, 32].
Основная часть европейцев их поддерживала: по свидетель-
ству Ф. Аббаса, «французы Алжира на 80% примкнули к ре-
жиму Виши и стали лучшими пропагандистами нового поряд-
ка» [50, с. 138]. После поражения Франции в июне 1940 г.
в Алжир были присланы многочисленные немецко-итальянские
«комиссии по наблюдению за выполнением условий перемирия».
По их указке в Германию и Италию вывозились фосфаты, же-
лезная руда, цветные металлы и продовольствие, что создавало
экономические трудности в Алжире и резко ухудшило мате-
риальное положение населения страны. По сравнению с 1938 г.
цены в Алжире выросли: в 1940 г.— на 34%, в 1941 г.— на 57,.
в 1942 г.— на 101, в 1943 г.— на 171% [139, с. 544]. Были вве-
дены ограничения на пользование газом, электричеством и тран-
спортом, жесткое рационирование продуктов питания. Росла
детская смертность, особенно в деревне. В то же время рабо-
лепствовавшие перед нацистами колониальные чиновники — ви-
шисты и крупные европейские колонисты (а также некоторые
алжирские феодалы) — снабжали продовольствием и различ-
ного рода снаряжением германо-итальянский «Африканский
корпус» Роммеля, сражавшийся в Ливии и Египте против ан-
гличан, поставляя овощи и фрукты даже для войск Гитлера
на советско-германском фронте [321, 1985, № 1, с. 65]. Только
в 1941 г. Роммель получил из Алжира 60 тыс. т пшеницы [161,
с. 68].
На внутриполитическом положении Алжира во многом ска-
зывались резкое ослабление Франции после июля 1940 г. и
обострение по этой причине межимпериалистических противоре-
чий из-за Алжира. Здесь сталкивались интересы правитель-
ства Виши и вырывавших у него (целиком или частично) кон-
троль над Алжиром империалистов Германии, Италии, Испа-
нии, а также США и Англии. Все они, особенно фашистские
державы, стремились воспользоваться ослаблением Франции
и вытеснить ее из Алжира. «В 1941 г. Алжир... стал для нем-
цев разменной монетой. Был поднят вопрос о его разделении:
область Константины с Тунисом отошла бы к Италии, Ора-
ния— к Испании, область Алжира оставалась за Францией»
154
[50, с. 138]. Однако этот план не осуществился нз-за грызни меж-
ду фашистскими лидерами: Франко, потребовав от Гитлера за
вступление в войну передачи ему Орании, всего Марокко и
Мавритании, в войну вступить побоялся, и Гитлер его лишил
«премии» как «неблагодарного труса» [270, с. 145]. Муссолини
же, в 1941 г. одновременно разгромленному в Эфиопии, Ливии
и Греции, было не до Алжира.
Тем не менее происки Франко и Муссолини в период гос-
подства Виши над Алжиром продолжались. «Почти официаль-
но существовала иностранная партия в Орании», т. е. фаланги-
сты, выступавшие за присоединение к Испании. Разбитые на
роты и секции, получая субсидии из Мадрида и от богатых
испанцев Орана, они имели свои склады оружия и поддержи-
вали связь с державами «оси», работая на их разведку. В свою
очередь, агентура Муссолини (миссия из 200 человек, включая
60 офицеров, многочисленные учителя, которых после июня
1940 г. стало на 100 человек больше) устраивала «тайные встре-
чи с туземцами» и колонистами-итальянцами, а также интри-
говала в высших кругах местного общества, в основном поль-
зуясь связями с дамами «лучших семей», что вызывало особое
недовольство и даже репрессии властей [270, с. 157—160]. Мус-
солини одно время планировал сделать весь Алжир итальян-
скими провинциями «Нумидия» (на востоке) и «Цезарианская
Мавритания» (на северо-западе), опираясь на итальянское
меньшинство.
29 июля 1941 г. Германия предъявила правительству Виши
тайный ультиматум, требуя передачи военно-морских баз Ал-
жира, Касабланки и Дакара. Еще раньше правительство Виши
по требованию Гитлера приступило к строительству Трансса-
харской железной дороги, которая должна была соединить порт
Оран в Алжире с портом Дакар во Французской Западной Аф-
рике. Эта дорога предназначалась для переброски немецких
войск в Дакар с последующей высадкой на Американском кон-
тиненте, а также для вывоза риса и хлопка из Французской
Западной Африки в Германию. На строительстве дороги ис-
пользовался труд заключенных. Тюрьмы и концлагеря Алжира
в 1940—1942 гг. были переполнены тысячами демократов: ал-
жирских патриотов, французских коммунистов (включая 27 де-
путатов от ФКП), испанских эмигрантов-республиканцев, совет-
ских граждан, интернированных Петеном после 22 июня 1941 г.
С назначением в октябре 1940 г. генеральным делегатом
всей Северной Африки генерала Максимилиана Вейгана, пытав-
шегося совмещать антикоммунизм и антисоветизм с германо-
фобией, положение в Алжире стало более запутанным. Вейган
установил контакты с США и сорвал несколько попыток нем-
цев непосредственно захватить в свои руки порты, аэродромы,
железные дороги и торговый флот Алжира. Одновременно он за-
ключил с США в феврале 1941 г. соглашение о поставках то-
варов в Магриб без права их реэкспорта, т. е. вывоза в Гер-
155
манию и Италию. Наряду с этим Вейган связался и с Англи-
ей: сразу по прибытии в Алжир он сообщил англичанам через
своего эмиссара в Танжере, что «не отдаст немцам империю»
и не будет «могильщиком французской Африки». Черчилль тай-
но переписывался с ним, надеясь на его «военное сотрудниче-
ство в нужный момент», и придавал «жизненно важное» значе-
ние «полному взаимопониманию французских территорий Се-
верной Африки и Великобритании» [270, с. 135—137]. К Вейга-
ну были близки богатый промышленник Лемэгр-Дюбрей и
журналист Ж. Риго, связанные с консулом США Р. Мэрфи,
и один из шефов секретной службы А. Ашьяри, тайный агент
британской разведки. В.ейган пытался ограничить деятельность
германо-итальянских комиссий по перемирию: требовал сокра-
тить их численность, запрещал им контакты с алжирцами, даже
преследовал немецких агентов. Разумеется, он оставался ви-
шистом до мозга костей и фанатиком «порядка — здоровья го-
сударства», выполнявшим распоряжения Петена. Но державам
«оси» не нравились его контакты, помехи их действиям и ло-
зунг «Защищать Северную Африку от кого бы то ни было» [76>
с. 137].
Под давлением немцев Вейган был смещен в ноябре 1941 г.
В качестве губернатора Алжира его сменил Ив Шатель, став-
ленник «Банк де л’Эндошин», лично заинтересованный в торгов-
ле холодильниками с Италией и Испанией. При нем вновь ожи-
вились фашисты из ППФ и других организаций (вроде «На-
ционально-народного объединения» Марселя Деа). Командовав-
ший с июня 1941 г. французскими войсками в Магрибе генерал
Альфонс Жюэн («алжиро-француз» из г. Бон, сын колониаль-
ного жандарма) заявил, что «сражаться под командованием
маршала Роммеля — это честь» [200, с. 16]. Германо-итальян-
ские комиссии вооружили 2 тыс. членов ППФ. Вместе с тем
в Алжире были еще сильнее, чем в зоне Виши во Франции, со-
зданный вишистами «Французский легион ветеранов» и его фи-
лиалы («Друзья легиона», «Кадеты легиона» и др.), в общей
сложности охватившие до 150 тыс. европейцев. Наиболее от-
борные (и отпетые) из них включались в элитную «Службу по-
рядка легиона», занимавшуюся репрессиями, доносами, ареста-
ми и организацией крикливых манифестаций в честь Петена
[200, с. 28—29]. Европейская мелкая буржуазия охотно при-
нимала участие в этих шествиях с портретами Петена и лозун-
гами в его честь. Режим Виши устраивал алжиро-европейцев
больше, чем любой другой.
По свидетельству очевидца, «цветистая» и «живописная»
толпа этих «испано-французов и итало-французов», украсив
себя белыми «Францисками» (петеновской эмблемой в виде
скрещенных топориков), бурно «восторгалась идолом сегод-
няшнего дня», требуя «морального порядка и мистического вож-
дя, неважно какого — де Ля Рокка, Дорио, Петена». Один кон-
дитер даже испек торт с портретом Петена из сахара и шоко-
156
лада [79, с. 7—8]. При этом их пронацистские симпатии хоро-
шо увязывались с корыстными интересами.
Два экспортера вина в Орании получили за поставки гит-
леровскому вермахту десятки миллионов франков, как и два
торговца в г. Алжире, монополизировавшие продажу немецкой
колбасы. Семейство Беллат (известных фашистов и «сеньоров»
Сиди-Бель-Аббеса) продавало в Испанию сотни тысяч баранов
[200, с. 31; 211, с. 52, 66]. Президент «экономического региона»
Алжира (т. е. объединения аграрных торговых и промышлен-
ных палат) Л. Морар в октябре 1941 г. выступил за «контакт
с Германией» и налаживание ее торговли с Алжиром.
«Сеньоры» Алжира, независимо от того, кто возглавлял ап-
парат власти в стране, в течение всего периода Виши откро-
венно наживались на сотрудничестве с державами «оси». В не-
малой степени этим объяснялся и рост прибылей колонистов:
1 832 401 фр. в 1939 г„ 4 617 514 фр. в 1940 г., 10 141 552 фр.
в 1942 г. [130, с. 106]. Вино и зерно, пробка и фосфаты выво-
зились морем в Германию, что обогащало первого судовладель-
ца страны — Л. Скьяффино, который также поставлял необхо-
димую немцам продукцию своих ферм и шахт. В самой Фран-
ции он скупил акции филиала немецкого треста Колен. Не от-
ставали от него и другие «сеньоры» — крупный латифундист
Г. Фор, президент Финансовых делегаций Ш. Бордер, извест-
ные еще до войны Л. Морар и Л. Мийо, богатый винодел
А. Боржо, промышленник Женжамбр, А. де Сериньи (судовла-
делец и газетный магнат), представлявший впоследствии экс-
порт в Германию (через зону Виши) как якобы «перевозки,
рредназначенные для метрополии» [290, т. 1, с. 228]. Причастны
к связям с фашистскими государствами оказались высшие чи-
ны администрации — сам Шатель, генерал Жюэн (акционер
транспортной компании «Лакдар») и некоторые другие. Им
подражали и мусульманские феодалы, например башага Фар-
\хат Белькасем, снабжавший Роммеля продовольствием и сред-
ствами транспорта.
Возглавлявший режим Виши маршал Петен пытался при-
влечь к сотрудничеству реакционную верхушку буржуазно-фео-
дальных кругов коренного населения Алжира и даже ввел че-
тырех ее представителей в созданный им Национальный совет
Французского государства. Различные фашистские организации
пытались с помощью своей крайне немногочисленной мусуль-
манской агентуры внедрить в сознание алжирцев своего рода
культ Петена, представляя сусально-идеализированный образ
«Шибани» (т. е. «Старика» на диалекте алжирских арабов)
в виде хранителя патриархальных обычаев, религиозного благо-
честия, традиционной морали и дисциплины. Но алжирцы, по
признанию самого Петена, проявляли в лучшем случае без-
различие к режиму Виши. Даже ранее прогермански настроен-
ные националисты были разочарованы и политикой Виши, и
особенно тем, что Гитлер разрешил Петену иметь войска, «не-
157
•обходимые для поддержания порядка в колониях» [269, с. 94].
Попытки даже умеренных националистов вступать в кон-
такт с властями Виши ни к чему не привели. Например, Фар-
хат Аббас, в 1938 г. отошедший от ФТИ и создавший свою
партию Алжирский народный союз, по возвращении из армии
осенью 1940 г. тщетно старался привлечь внимание властей
к проблемам алжирцев. В письме Петену 10 апреля 1941 г. он
выдвинул проект реформ, предложив ввести равенство алжир-
ских и французских служащих, обеспечить работой сельский
пролетариат, отделить мусульманский культ от государства,
отменить военный режим на территориях Юга. Он также об-
личал силу «земельного феодализма», угнетавшего крестьян-ал-
жирцев, «не модернизировавшихся и оставшихся восточными»
[248, с. 278—283].
Несмотря на «благожелательный» ответ Петена (через че-
тыре месяца) и также ответы Шателя, все планы Аббаса ос-
тались на бумаге, что способствовало его полному отходу от
провишистских иллюзий. Он не уехал в Лондон к де Голлю и
не стал «диктором Би-Би-Си», по словам его друга Амара На-
руна, только потому, что в 1941 —1942 гг. позиция де Голля в
алжирском вопросе «была та же, что и у Петена» [261, с. 84].
Национальная буржуазия Алжира была слишком слаба для
самостоятельного выступления. Но, внимательно следя за хо-
дом войны, она считала необходимым обеспечить свои интере-
сы, вовремя сменив ориентацию. К этому ее побуждали и оп-
ределенные шаги антигитлеровской коалиции по привлечению
народов колоний на свою сторону, нашедшие отражение, в част-
ности, в Атлантической хартии от 14 августа 1941 г., признавав-
шей право народов на самоопределение. Принципы Хартии в
дальнейшем были взяты на вооружение патриотическим крылом
буржуазии. Но само формирование этого крыла стало во мно-
гом возможным благодаря борьбе подполья. До 1942 г. боль-
шинство политических лидеров алжирской буржуазии, осо-
бенно из бывшего руководства ФТИ, были просто подголосками
вишистов и даже доносчиками полиции. Об их ориентации
можно судить по телеграмме Бен Джаллула Петену в августе
1942 г. с призывом к «разгрому британской армии» ([334, 1957,
№ 83, с. 73]. Пользуясь ситуацией, многие члены ФТИ обога-
щались на черном рынке, на спекулятивных сделках и постав-
ках мяса в Германию, а один из них был вербовщиком 80 тыс.
алжирцев для работ в Германии [178, с. 47].
Вооруженные акции патриотов-подпольщиков в Алжире в
1940—1942 гг. были сравнительно редки и в основном сводились
к отдельным нападениям на офицеров германо-итальянских ко-
миссий, полицейских и чиновников. Наиболее крупным высту-
плением такого рода явился бунт 800 алжирских стрелков в ян-
варе 1941 г., убивших своего капитана и еще девять французов,
после чего их полмесяца вылавливали в лесах [270, с. 164].
Но в целом вооруженная борьба и акты саботажа в Алжире
158
в 1940—1942 гг. только готовились. Организованной, агита-
ционной и морально-политической их подготовкой занимались
ППА и АКП. Однако ППА никак не была связана с движе-
нием Сопротивления и в целом сама переживала в 1940—
1942 гг. период поисков наиболее верной тактики и стратегии.
Немецкие фашисты придавали большое значение своему влия-
нию в Алжире. В целях пропаганды они отпустили на родину
10000 пленных магрибинцев — солдат французской армии [130,
с. 108], вели непрерывное радиовещание на Алжир, субсидиро-
вали в Париже бывшего офицера французской армии алжир-
ца Ахмеда аль-Маади, начавшего издавать газету «Ар-Рашид»
с проповедью идеи отделения Алжира от Франции. Некоторые
члены ППА во Франции сотрудничали в этой газете. Среди ча-
сти далеких от европейской политики простых алжирцев наблю-
далось «восхищение блестящей победой германской армии»
[200, с. 22]. Но, отмечая это, надо также учесть явное преуве-
личение французскими авторами воздействия германо-итальян-
ской пропаганды на ППА. Близость отдельных членов ППА с
организациями Деа и Дорио впоследствии использовалась ко-
лониалистами для очернения всей деятельности ППА и для кле-
веты на национально-освободительное движение алжирского
народа в целом.
Объявив ППА «коммунистической» организацией, власти
Виши подвергли ее репрессиям. Тридцать активистов ППА
было заключено в концлагерь в Дженьен-Бу-Резг. Вождь ППА
Мессали, арестованный 4 ноября 1939 г., был предан суду
военного трибунала Виши в марте 1941 г. На предложение
сотрудничать с правительством Петена он ответил: «В моих
жилах течет арабская кровь, которая восстает против всякого
рабства и угнетения». Трибунал приговорил его к 16 годам
каторжных работ и конфискации имущества с последующим
запрещением проживать в Алжире в течение 20 лет [30, с. 126].
Вместе с ним были осуждены и другие активисты партии — в
общей сложности к 114 годам тюрьмы, 123 годам каторги,
560 годам изгнания из страны и 160 тыс. фр. штрафов [227,
с. 16].
Вслед за этим в апреле 1941 г. во многих городах Алжира
Стены покрылись надписями: «Народ — с Мессали!», «Алжир —
алжирцам!», «ППА победит!», «Да здравствует независимость!»
Новое поколение руководителей, сменившее брошенных в тюрь-
мы ветеранов, способствовало значительному обновлению идео-
логии, методов борьбы и социального состава ППА. Возглавив-
ший подпольное руководство с октября 1942 г. врач Ламин
Дабагин создал нелегальную сеть ячеек ППА по всей стране,
преимущественно из 200 не числившихся в захваченных поли-
цией архивах студентов, лицеистов, а также молодых выпуск-
ников (врачей, юристов, лиц свободных профессий) [130, с. 109,
211—212]. Каждая ячейка состояла из четырех активистов и
руководителя; четыре ячейки подчинялись местному комитету,
159-
четыре местных комитета — секции. В масштабах департамента
секции объединялись в федерацию во главе с оргкомитетом.
Каждый из членов ППА должен был найти двух сочувствую-
щих партии, которые, прежде чем вступить в ППА, проходили
двухлетнее испытание, платили взносы и выполняли все пору-
чения партии. В конце 1940 — начале 1941 г. ППА стала изда-
вать свои газеты — «Саут аль-Ахрар», «Ля Насьон альжерьенн»
и «Л’Аксьон альжерьенн». Руководили их выпуском сам Да-
багин (официально тогда ответственный за информацию и про-
паганду), Хосин Аслах и Мухаммед Талеб (впоследствии члены
Политбюро ППА).
Несмотря на малочисленность ППА, ее потери и трудные
условия борьбы в 1940—1942 гг., этот период имел для истории
партии важное значение. Именно тогда, уже завоевав до войны
опору среди городской мелкой буржуазии, бедноты и рабо-
чих, ППА серьезно расширила свое влияние среди интеллиген-
ции, студенчества и крестьянства. «Плебейская партия», как
гордо называла себя ППА, в эти же годы обрела более высо-
кий уровень организации, стала более зрелой политически и
тактически.
В отличие от ППА, стоявшей в стороне от проблем анти-
фашистской борьбы, АКП главное внимание уделяла именно
им. «Достаточно действенная», даже по мнению буржуазных
историков, АКП была «единственной партией, реально объеди-
нившей на началах равенства французских граждан и фран-
цузских подданных» [200, с. 19]. Поэтому она не отделяла за-
дачи национального освобождения от задач разгрома фашизма.
Коммунисты доказывали, что лишь после разгрома фашистских
армий и свержения режима Виши возможна дальнейшая борь-
ба алжирских трудящихся за свои национальные и политиче-
ские требования. В феврале 1942 г. АКП призвала к единству
всех организаций Сопротивления, подчеркнув: «Необходимо по-
мешать предателям из Виши продолжать использовать нашу
страну для нужд военной машины Гитлера». Позднее, в сен-
тябре 1942 г., партия выступила с призывом к созданию Фрон-
та свободы против фашизма: «Чтобы Алжир не стал нацист-
ской колонией, объединимся по-братски, без различия расового
происхождения или философских взглядов» [205, с. 6].
В Орании АКП объединила в рамках Фронта свободы свои
боевые группы под командованием профсоюзных деятелей Са-
ласа и Сегуры с главной организацией Сопротивления во главе
с некоммунистами Ж- Абулькером и Р. Каркассоном. Об эф-
фективности этого движения свидетельствуют многие, в том
числе ярые враги АКП, сокрушавшиеся в марте 1942 г. по по-
воду фактического возрождения АКП и ее борьбы «против
маршала и его соратников» [205, с. 7]. Вишисты наносили по
АКП самые тяжелые удары. С 9 февраля по 20 марта 1942 г.
в Алжире шел «процесс 61 коммуниста». Шесть обвиняемых
(в том числе скрывшихся от полиции П. Кабаллеро и А. Смаи-
160
ли) вишистские судьи приговорили к смерти. Остальные были
приговорены к различным срокам тюремного заключения или
каторжных работ, в том числе девять человек к пожизненной
каторге. Многие из заключенных в тюрьмах и концлагерях
впоследствии умирали от истощения и нечеловеческих условий
существования. В главной тюрьме страны — Барберус — умер-
ло 15 из 60 узников-коммунистов, в тюрьме Мэзон-Каррэ (при-
города столицы Алжира) ежемесячно умирало по 90 человек
[130, с. ПО; 37, с. 321].
Союзный десант в ноябре 1942 г.
Начавшееся в конце октября 1942 г. наступление англичан
из Египта и откат войск Роммеля в Ливию остро поставили
вопрос о военном значении Магриба. Ввиду этого Англия и
США решили предотвратить использование территории и .ре-
сурсов Магриба в интересах держав «оси» и нанести в этом
регионе упреждающий удар. Готовя захват Магриба, они од-
новременно вошли в контакты как с разными группами Сопро-
тивления в Алжире, так и с правящими кругами Виши. С июня
1942 г. англо-американцы вели переговоры с генералом Жиро,
которого рассчитывали поставить у власти в Магрибе как
«своего человека», чуждого и Виши и Сопротивлению. Анри-
Оноре Жиро, колонист из Алжира, долго служил в Магрибе
и на все смотрел глазами «сеньоров» и колониальной военщи-
ны. Бежав в мае 1942 г. из немецкого плена, от тщетно пы-
тался склонить Петена к переориентации на Англию и США.
Высадка войск США и Англии в Магрибе 8—15 ноября
1942 г. привела к установлению в Марокко и Алжире, а впо-
следствии и в Тунисе фактической власти англо-американского
военного командования. В Алжире боев практически не было
ввиду содействия десанту со стороны французских офицеров
(в городах Бон, Алжир и Шершель), связанных с разведкой
США. Гор. Алжир обороняли 11 тыс. солдат, но заняли его все-
го 2300 американцев, которым помогли 400 подпольщиков из
движения Сопротивления (коммунисты и группа Абулькера),
фактически нейтрализовавшие оборону столицы [200, с. 127].
Взятый ими в плен генерал Жюэн впоследствии уверял, что
союзники быстро добились успеха якобы вследствие его при-
каза войскам Виши вступить с десантом в «эластичный кон-
такт без агрессивности» [76, с. 68]. Серьезные бои четыре дня
шли лишь в Оране и особенно в Марокко. Союзники потеряли
3 тыс. человек убитыми и ранеными, 70 самолетов и много
транспортных судов [40, с. 55—57].
При активной поддержке союзников власть захватил «слу-
чайно» оказавшийся в Алжире адмирал Ф. Дарлан, провозгла-
сивший себя верховным комиссаром Франции в Северной Аф-
рике. Он (в свое время заместитель премьер-министра, мор-
ской министр, министр иностранных и внутренних дел Виши)
П Зак. 464
161
продолжал проводить в Алжире политику Петена, начав с аре-
стов борцов Сопротивления, помогавших высадке союзных
войск. Все вишистские законы оставались в силе, травля ле-
вых элементов даже усилилась. Дарлан издавал указы «от
имени маршала», рассказывал о своих встречах с Гитлером
и выступал против любых связей с движением де Голля. 7 де-
кабря 1942 г. он создал так называемый «Имперский совет»
в составе своего заместителя генерала Бержере (бывшего ми-
нистра Виши), вишистского губернатора Западной Африки
Буассона, генерального резидента в Марокко Ногеса (оказав-
шего наиболее значительное сопротивление союзникам), губер-
натора Алжира Шателя и генерала Жиро, назначенного англо-
американцами главнокомандующим французскими частями,
примкнувшими к союзникам.
Но борьба за власть в Магрибе только еще началась. Про-
тив Дарлана выступили все участники Сопротивления — от
коммунистов до деголлевцев, но также и другие группировки:
ортодоксальные вишисты (за измену Петену), так называемые
вишисты «сопротивленцы» (они были за «честного и чистого
Жиро»), часть армии во главе с Ногесом (продолжавшим тай-
ные контакты с Виши). Оживились и роялисты: граф Анри Па-
рижский, претендент на престол Франции, живший близ Тан-
жера на своей свиноферме, прибыл 9 декабря в г. Алжир, где
выдвинул план реставрации монархии, соглашаясь при этом,
«ограничиться президентскими функциями» [130, с. 213].
Назначение Дарлана вызвало и международные осложне-
ния. Его поддерживали только США. Англия предпочитала вы-
бирать между Жиро и сидевшим в Лондоне де Голлем. У дви-
жения Сопротивления в Алжире и во Франции, как и у широ-
кой общественности стран антигитлеровской коалиции, вклю-
чая СССР, Дарлан вызывал омерзение. Поэтому логично, что
У. Черчилль писал И. В. Сталину 24 ноября 1942 г.: «Не бес-
покойтесь по поводу мошенника Дарлана». Ответ И. В. Ста-
лина 27 ноября 1942 г. был более чем неожиданным: «Что ка-
сается Дарлана, то мне кажется, что американцы умело ис-
пользовали его для облегчения дела оккупации Северной и За-
падной Африки. Военная дипломатия должна уметь использо-
вать для военных целей не только Дарланов, но и черта с его
бабушкой». Позднее, 14 декабря 1942 г., И. В. Сталин писал
Ф. Рузвельту: «Ввиду распространяющихся всякого рода слу-
хов об отношении СССР к вопросу об использовании Дарлана
и ему подобных деятелей считаю нелишним сообщить Вам, что,,
по моему мнению, как и по мнению моих коллег, политика Эй-
зенхауэра в отношении Дарлана, Буассона, Жиро и других со-
вершенно правильна» [10, т. 1, с. 77—78; т. 2, с. 43],
Всеобщее недовольство Дарланом привело к его убийству
24 декабря 1942 г. молодым роялистом, по словам графа Па-
рижского, «верившим в необходимость исчезновения адмирала,
ради спасения отечества» [74, с. 76]. Сменивший его Жиро про-
162
возгласил свою якобы аполитичность. Однако на деле он про-
должал ту же политику, оставив в силе прежние законы Ви-
ши и заявив, что его «единственная цель — победа» [37, с. 352].
Он призвал в армию 233 тыс. арабов Магриба (76, с. 361].
Характерно, что из 259 тыс. боеспособных европейцев Магри-
ба (при их общей численности около 1 млн. человек в 1942—
1943 гг.) было призвано лишь 176 тыс. человек, а остальные
или оставлены в запасе и резерве, или уклонились, но более
всего (30 тыс. человек) сохранено как «необходимый минимум
кадров на частных предприятиях и в гражданской администра-
ции» [270, т. 2, с. 362—363]. Они не спешили на фронт, где
союзники предпочитали бросать на трудные участки недавно
сформированные части из французов-новобранцев; к маю 1943 г.
из 60 тыс. новобранцев 15 тыс. человек уже погибло [74, с. 163].
Утверждая впоследствии, что он «хотел быть полностью спо-
койным, пока мы воевали в Тунисе» [74, с. 116], Жиро тогда
уверял: «Я не хочу разжигать политические страсти, я не сто-
ронник какой-либо левой или правой партии» [323, 06.04.1943].
На самом деле он несравненно больше сил и времени, чем на
войну, тратил на политику, точнее, на отчаянную борьбу с не-
уклонно возраставшим авторитетом движения «Сражающаяся
Франция» во главе с де Голлем. И в этой борьбе он во многом
опирался на «злобу, копившуюся против де Голля с 1940 г.»
алжиро-европейскими реакционерами [73, с. 128].
«Порядок царствовал в Алжире к февралю 1943 г.»,— пи-
•сал Жиро позднее в своих мемуарах. В мае 1943 г. он с удо-
вольствием замечал: «Еще и сегодня в Кабилии у туземцев всю-
ду портреты Петена» [74, с. 117, 163]. Коммунисты подозре-
вали Жиро в далеко идущих планах в связи с заманиванием
им алжирцев в армию. Один из них говорил в 1943 г. советско-
му врачу А. И. Рубакину: «Армия Жиро — вовсе не француз-
ская армия. Она состоит из арабов, которые ненавидят Фран-
цию за то, что она их угнетает и не считает за людей. Они по-
шли в армию не для борьбы за Францию, а потому, что им
нечего есть. Наши генералы нарочно составляют армию из ара-
бов, так как рассчитывают сделать из нее... полицейские си-
лы для подавления французских партизан и коммунистов» [44,
с. 220]. Прямых доказательств этой версии нет, но вполне
возможно, что Жиро, Жюэн и другие генералы, связанные с
«сеньорами» Алжира, были бы не прочь использовать солдат-
алжирцев в своих целях. Всего уроженцы Алжира (140 тыс.
алжирцев и 120 тыс. европейцев) составили около половины
новой французской армии, возникшей после ноября 1942 г. в
Магрибе [334, 1957, № 83, с. 78].
В отличие от Жиро де Голль отвергал все домогательства
США и их попытки поставить его в неравноправное положение.
Жиро пытался доказать свое преимущество численным превос-
ходством подчиненной ему «армии Африки» (430 тыс. человек)
над войсками де Голля (100 тыс. человек) в 1943 г., «нелю-
11*
1в>
бовыо» к де Голлю «военных и гражданских лиц» в Алжире,,
а также «туземцев». Главным же своим разногласием с де
Голлем он признал отклонение последним требования Жиро
«запретить коммунистам воссоздать свою партию», а также
«поспешность» де Голля в реформе колониальной империи, что,
мол, привело к «анархии и дезорганизации» [74, с. 32, 173, 283].
После создания в июне 1943 г. в Алжире Французского ко-
митета национального освобождения (ФКНО) во главе с де
Голлем и Жиро установился своеобразный «дуумвират», при
котором политическая власть осуществлялась де Голлем, а
военная — Жиро. Но трения между «дуумвирами» не прекраща-
лись и в ноябре 1943 г. привели к окончательному устранению’
Жиро.
Манифест алжирского народа
Десант союзников и закипевшая после него борьба за власть
среди французов, так же как и разнообразные меры последова-
тельно сменявшихся режимов, произвели глубокое впечатление
на алжирцев. Даже генерал Жюэн вынужден был признать:
союзный десант 1942 г. «создал впечатление, что покровитель-
ствующая нация, в свою очередь, сама взята под опеку», а раз-
доры между французами привели к тому, что «не из чего было:
восстанавливать наш престиж» [75, с. 45]. Лидеры националь-
ной буржуазии (Ф. Аббас, М. Бен Джаллул, А. Сайях, А. Там-
зали) поспешили воспользоваться обстановкой, направив вла-
стям 20 декабря «Послание мусульманских представителей»..
По данным Жюльена и других французских историков, Жи-
ро отверг «Послание», сказав, что его интересует лишь набор
солдат в армию, а не реформы. Но Аббас и его друзья уже
до этого имели контакты с представителем США в Магрибе
Р. Мэрфи, который, «возможно, внушил им некоторые иллюзии
и во всем этом деле играл активную роль» [250, с. 339]. Од-
нако последние исследования Ажерона сняли подозрения в том,
что представители колониальных или союзных властей играли
решающую роль в составлени текстов Аббаса (в чем его уп-
рекали и АКП, и французские спецслужбы). Тем не менее Аб-
бас сам признавал, что он пытался заручиться поддержкой пре-
зидента США Рузвельта и «показывал» свои тексты Мэрфи
[371, 1984, № 4, с. 24—25].
Соглашаясь участвовать в войне на стороне союзников, ав-
торы «Послания» требовали до этого созыва конференции
представителей алжирцев для выработки их нового «политиче-
ского, экономического и социального статуса». Не получив от-
вета, они сами созвали нечто вроде такого совещания с уча-
стием делегатов от улемов и ППА и выработали в феврале
1943 г. новый документ, озаглавленный «Алжир перед лицом
мирового конфликта. Манифест алжирского народа» [21„
с. 25—43].
. 164
Манифест резко осуждал «колониальный режим, навязан-
ный алжирскому народу и основанный на несправедливостях
и преступлениях». Основная часть Манифеста содержала требо-
вания «ликвидации колонизации», признания «права народов*
на самоопределение», «предоставление Алжиру собственной
конституции, гарантирующей: 1. свободу и полное равенства
всех его жителей, без различия расы и религии; 2. отмену фео-
дальной собственности путем осуществления аграрной реформы:
и права на благосостояние многочисленного сельскохозяйствен-
ного пролетариата; 3. признание арабского языка официальным
наравне с французским; 4. свободу прессы и права объедине-
ний; 5. бесплатное и обязательное обучение для детей обоего
пола; 6. свободу культа для всех жителей и применение ко вся-
кой религии принципа отделения церкви от государства». Важ-
нейшим было требование «немедленного и эффективного уча-
стия алжирских мусульман в управлении их страной», а также
«освобождения всех политзаключенных и интернированных, к:
какой бы партии они ни принадлежали».
Манифест был подписан 56 видными деятелями Алжира [21,.
с. 42—43]. Практически они представляли элиту национально-
го движения со всеми его оттенками — от умеренных «избран-
ников» до убежденных националистов. ППА, участвовавшая в
подготовке Манифеста, не дала подписей своих представителей
по соображениям конспирации, но, по мнению Мухаммеда Хар-
би, «политическая и социальная программа ППА пропитывает
Манифест» [227, с 17]. В целом Манифест явился своего рода
переломным моментом в развитии антиколониального движе-
ния в Алжире, став базой для сплочения самых разных его
сил и течений.
Политические перемены в Алжире (в частности, освобожде-
ние весной 1943 г. тысяч антифашистов из тюрем, отмена ра-
систских законов Виши) вынуждали власти продолжать игру
в обещания и даже просить сторонников Манифеста конкрети-
зировать их требования. В результате 22 подписавших Мани-
фест во главе с Аббасом выработали «Проект реформ», или
«Дополнение к Манифесту», представив его 26 мая 1943 г. [21 „
с. 45—54].
«Проект реформ» предлагал после окончания войны создать
алжирское государство с собственной конституцией, которая
должна была быть выработана Учредительным собранием, из-
бранным всеобщим голосованием всех жителей Алжира. Пред-
лагалось заменить генерал-губернатора алжирским правитель-
ством во главе с верховным комиссаром Франции, учредить
равное представительство французов и алжирцев во всех орга-
нах государственной власти и руководстве общественных орга-
низаций, ввести равноправие алжирцев с французами при про-
хождении военной службы и предоставить алжирским частям
во французской армии флаг с национальными цветами Алжира.
Весьма многочисленны были различные административные».
165
юридические, культурные, социальные и экономические рефор-
мы, которые предлагалось реализовать немедленно.
Таким образом, «Проект реформ» был дальнейшим разви-
тием главной идеи Манифеста — движения Алжира к независи-
мости и национальной самобытности. Он уже поднимал вопрос
•о собственном государстве и правительстве в Алжире, хотя еще
не выступал за разрыв с Францией.
Разгром немецко-фашистских войск под Сталинградом и
корпуса Роммеля в Ливии, завершение в мае 1943 г. изгнания
фашистов из Северной Африки, возобновление деятельности
левых и патриотических партий, усиление нажима обществен-
ного мнения на администрацию, престиж которой падал все
ниже и ниже, рост авторитета «Сражающейся Франции» в
ущерб авторитету Жиро и его окружения — все это решающим
образом влияло на поведение сторонников Манифеста. После
января 1943 г., когда на конференции в Анфе (близ Касаблан-
ки) Рузвельт и Черчилль договорились с Жиро и де Голлем
о слиянии подчиненных им сил, правые в Магрибе вынуждены
были непрерывно отступать. По всей стране шли митинги АКП,
создавались ячейки ППА, распространялся текст Манифеста,
переписываемый от руки, создавались «чисто мусульманские»
кружки и спортивные общества, на содержание которых щедро
жертвовали обычно скупые провинциальные буржуа. Молодежь
вывешивала национальные флаги и лозунги, открыто отмечала
национальные праздники и пела патриотические песни. «Появ-
лялись новые арабские слова, которые раньше можно было
произносить только шепотом и с большой опаской: независи-
мость, свобода, империализм и т. д.» [125, с. 35—37].
В этих условиях комиссия по изучению проблем мусульман
26 июня 1943 г. одобрила «Проект реформ». Но это одобрение
носило чисто формальный характер. Новый губернатор генерал
Жорж Катру (также алжиро-европеец) 23 июня заявил, что
«никогда не допустит независимости Алжира», ибо «единство
Франции и Алжира — догма» [130, с. 115]. Таковы же были
и взгляды де Голля, который не собирался выйти за рамки,
как он заявил в декабре 1943 г. в Константине, «миссии Фран-
ции в трех департаментах французского Алжира», да еще под-
черкнул «упорный труд колонистов, благодаря усилиям кото-
рых стали доступны природные богатства Алжира» [40,
с. 654—655].
Начиная с июня 1943 г. ФКНО провел в Алжире некоторые
демократические преобразования: были репрессированы наибо-
лее скомпрометировавшие себя связями с державами «оси» ви-
шисты, чиновники и предприниматели, включая некоторых вид-
ных «сеньоров колонизации» (А. Боржо, Ш. Бордера, Л. Скьяф-
фино и др.). На решающих постах профашисты были заменены
деголлевцами. Все антифашистские партии были привлечены
к формированию Консультативной ассамблеи Франции — вре-
менного парламента, в который вошли (впервые) и предста-
166
вители алжирских мусульман. Компартия Алжира, возобновив-
шая легальную деятельность, стала издавать с июня 1943 г. га-
зету «Либертэ», тираж которой за полтора года вырос с 60 тыс.
до 121 тыс. экземпляров [235, с. 277]. Временно газета стала
единым органом АКП—ФКП и руководилась совместно Вальде-
ком Рошэ, Флоримоном Бонтом и Франсуа Бийу (от ФКП), а
также Амаром Узганом (с июня 1943 г. генеральным секрета-
рем ЦК АКП). В состав АКП, ослабленной репрессиями и по-
терями руководящих кадров, влилось около 300 активистов
ФКП, освобожденных из тюрем и концлагерей Алжира [130,
с. 216]. Некоторые из них (например, Андрэ Муан) вплоть до
1957 г. играли видную роль в Секретариате ЦК и Политбюро
АКП.
Вместе с Африканской делегацией ФКП (возглавлявшейся
Андрэ Марти) алжирские коммунисты много сделали для мо-
билизации масс на борьбу с германо-итальянским фашизмом.
Многие из них, включая руководителей, добровольно пошли в
армию, погибли в рядах движения Сопротивления во Франции.
В ноябре 1943 г. в Алжире стала функционировать Консульта-
тивная ассамблея Франции. Видную роль в ней играли фран-
цузские коммунисты, вошедшие в апреле 1944 г. в состав
ФКНО, который в июне 1944 г. был преобразован во Временное
правительство Франции. В августе 1944 г. это правительство
переехало из Алжира в Париж.
Для обстановки 1943—1944 г. в Алжире был характерен об-
щий подъем гражданского самосознания и взаимопонимания ле-
вых и демократических сил. Например, в редакции прогрессив-
ной -газеты «Альже репюбликэн», возобновившей в феврале
1943 г. свое издание, сотрудничали левые социалисты Поль
Шмитт и Мишель Рузэ, член ЦК АКП Ахмед Смаили и секре-
тарь комсомола Алжира Анри Аллег, Азиз Кессус, впоследствии
перешедший от социалистов к националистам, и Буалем Халь-
фа (тогда юный активист ППА, впоследствии член Политбюро
АКП). Там же встречались католики, либералы, беспартийные
профессора университетов, а также «несколько испанских рес-
публиканцев», которые считали, что в рядах демократов в Ал-
жире «они продолжают борьбу, прерванную временным пора-
жением в Испании» [240, с. 35].
Однако для коренных алжирцев в стране мало что измени-
лось. Нищета, угнетение, дискриминация по-прежнему остава-
лись их уделом. Для них переход власти от Жиро к де Голлю
означал лишь, что «кепи сменились, но принципы туземной по-
литики остались те же», как писал впоследствии один из луч-
ших знатоков Алжира среди алжиро-европейских демократов —
Альбер-Поль Лантэн [334, 1957, № 83, с. 81]. Но игнорировать
сдвиги, происшедшие в Алжире за годы войны, было уже нель-
зя. Поэтому попытки «сеньоров» и верного им колониального
аппарата цепляться за старое оказались взрывоопасными.
Нарушение традиционных экономических связей Алжира с
167
Францией в 1940—1942 гг. вследствие гитлеровской политики
грабежа Франции, а в 1943—1944 гг. ввиду прекращения кон-
тактов между оккупированной немцами Францией и освобож-
денным от фашистов Алжиром временно обусловило отсутст-
вие притока товаров из Франции и конкуренции промышленно-
сти метрополии. США и Англия, занятые войной, также не за-
нимались проблемами снабжения и экономического развития
Алжира. Это стимулировало в определенной степени рост об-
рабатывающей промышленности, торговли и сферы услуг в Ал-
жире за счет активизации местного предпринимательства.
Но в целом экономическое положение в стране резко ухудши-
лось: вследствие острой нехватки ранее импортировавшихся
товаров продолжался рост цен, мобилизация в армию наибо-
лее трудоспособной части населения и неурожаи 1943—1945 гг.
вызвали общее падение производства, голод и обнищание в де-
ревне, что ускоряло массовое бегство крестьян в города, уве-
личивало безработицу и скученность населения мусульманских
кварталов. Рост удельного веса разоренных пауперов, лишен-
ных всяких средств к существованию, оказывал радикализи-
рующее влияние на настроения алжирцев, резко обостряя их
недовольство колониальным гнетом.
В; 1940—1944 гг. значительно обогатилась алжирская нацио-
нальная буржуазия, расширившая свои позиции в промышлен-
ности и ремеслах, в сельском хозяйстве и торговле. Она лов-
ко использовала возможность сбыта по высоким ценам продо-
вольствия и товаров первой необходимости, наживалась на по-
ставках французской армии и на сделках с англо-американца-
ми. В связи с этим национальная буржуазия стала претендо-
вать на более значительное место в политической жизни стра-
ны. Она решила использовать, с одной стороны, международ-
ную обстановку, в частности общее военно-политическое и эко
комическое ослабление Франции после 1940 г., а с другой сто
роны, радикализацию широких масс алжирского народа, рост
их антиколониальных настроений. В этом ключе надо рассмат-
ривать и «Послание» 1942 г., и Манифест, и «Проект реформ».
ФКНО, однако, отверг все эти требования, репрессировал
«зачинщиков», одновременно постаравшись привлечь на свою
сторону наиболее «умеренных» деятелей. В результате этих ма-
невров правобуржуазные лидеры Бен Джаллул, Тамзали, Лак-
дари и другие капитулировали и вернулись на довоенные пози-
ции профранцузского ассимиляционизма, в награду за это по-
лучив места в Консультативной ассамблее Франции. Впослед-
ствии они вполне были удовлетворены ордонансом ФКНО от
7 марта 1944 г., который предоставил полные права француз-
ских граждан верхам алжирского населения — феодалам, чи-
новникам, предпринимателям, интеллигенции, бывшим офице-
рам (всего 50—60 тыс. человек). Остальные избиратели-алжир
цы (тогда 1600 тыс. человек) получили право избирать 2/s му
ниципальных и генеральных советников [289, с. 428; 235, с. 297].
168
Эта вынужденная уступка властей, по сути дела воспроизводив-
шая проваленный реакцией еще в 1938 г. законопроект Блю-
ма—Виоллетта, в 1944 г. была явно устаревшей полумерой*
не отвечавшей чаяниям большинства алжирцев. Но и большин-
ство европейцев также были против нее.
Либерально-патриотическое крыло национальной буржуазии
во главе с Ф. Аббасом, А. Буменджелем и М. А. Кессусом ос-
талось верно принципам Манифеста. 14 марта 1944 г. Аббас
создал ассоциацию «Друзья Манифеста и свободы», в которую
наряду с его сторонниками вошли также улемы во главе с вер-
нувшимся из ссылки шейхом Б. аль-Ибрахими и находившаяся
с 1939 г. в подполье ППА, за годы войны существенно расши-
рившая свое влияние, особенно среди крестьян. Программа но-
вой ассоциации выступала в защиту принципов Манифеста
1943 г., осуждала «оковы, произвол и расистские догмы колони-
ального режима», а также «насилие и агрессию империалисти-
ческих держав в Африке и Азии, применение силы против сла-
бых народов» [21, с. 61—63]. Она впервые выдвигала идею
свободной федерации автономного Алжира с «обновленной ан-
тиколониалистской и антиимпериалистической Французской рес-
публикой» [50, с. 150]. «Друзей Манифеста» поддержали ши-
рокие слои алжирцев, прежде всего неимущие слои города и
деревни, больше всего страдавшие от колониального гнета и:
обострения экономических и социальных проблем страны в
1943—1945 гг. По разным данным, в ассоциацию вступило от
350 тыс. до 600 тыс. человек. По всей стране было создано
165 секций «Друзей Манифеста» [130, с. 119, 217]. К апрелю
1945 г. их было уже 257 [166, с. 570].
Внутри ассоциации ППА представляла собой наиболее ди-
намичную и организованную фракцию, к тому же опиравшую-
ся преимущественно на молодежь. За партией к тому времени:
шли значительные отряды городских рабочих-алжирцев (одна
время даже объединившихся в особые, отдельные от европей-
цев «мусульманские» профсоюзы), ремесленников, розничных
торговцев, учащихся, поденщиков и безработных. ППА тайно
выпускала газеты на арабском и французском языках, имела
своих людей во многих массовых организациях и культурных
объединениях, создала собственные нелегальные группы бое-
виков, вооруженных оружием, собранным на полях сражений
в Тунисе, купленным у англо-американцев или похищенным
со складов французской армии. Среди алжирцев-солдат также;
были созданы подпольные группы ППА. Объективно ППА про-
водила очень важную работу по подготовке перехода алжир-
ских патриотов к революционным методам борьбы за нацио-
нальное освобождение. Однако молодость и неопытность основ-
ной части подпольного актива партии, ошибки ее руководства
и трудности управления ее разросшимся нелегальным аппара-
том сильно осложняли эту работу и мешали ей. К тому же-
вождь ППА Ахмед Мессали и большинство старых лидеров
16$
партии были оторваны от политической жизни страны, нахо-
дясь на принудительном поселении, в тюрьме или в эмиграции.
При свидании с Аббасом в 1944 г. Мессали заверял его, что
Франция «отдаст лишь то, что у нее отнимут».
Майское восстание 1945 г.
Несмотря на многочисленность сторонников «Друзей Мани-
феста», внутренние разногласия не позволили им направить
действия масс, доведенных до отчаяния голодом, безработицей
и всесилием черного рынка. ППА постепенно захватила внутри
ассоциации господствующие позиции (руководство многих ни-
зовых секций и даже департаментских организаций целиком
состояло из актива ППА), навязывая Ф. Аббасу и его сторон-
никам свою демонстративно антифранцузскую линию. Газета
ППА «Л’Аксьон альжерьенн» писала в сентябре 1944 г.: «Араб-
ский Алжир во французской федерации — нет! В арабской фе-
дерации— да!» [371, 1984, № 4, с. 27]. На съезде ассоциации
в марте 1945 г. речь шла уже не о федерации с Францией,
а о «независимости Алжира и намерении сражаться за нее»,
выдвигались требования освобождения «неоспоримого вождя
алжирского народа» Ахмеда Мессали и предоставления Алжи-
ру «свободы интеграции» (имелась в виду возможность при-
соединения к возникшей в марте 1945 г. Лиге арабских госу-
дарств). В то же время члены ассоциации, не входившие в
ППА (т. е. подавляющее большинство), не готовили никакого
вооруженного выступления вопреки утверждениям властей
впоследствии. Наоборот, Ф. Аббас и его окружение всяческй
старались умерить тон, успокоить все более возраставшее недо-
вольство своих сторонников. В стороне от подготовки восстания
была и основная часть ППА. Такой подготовкой, но исподволь
и без назначения определенного срока выступления занима-
лись боевики ППА. Однако их планы были раскрыты агенту-
рой властей и использованы для нанесения удара по всей ас-
социации и вообще по антиколониальному движению в целом.
С этой целью колонизаторы, заранее подготовившись, стали
всячески провоцировать патриотов на преждевременное высту-
пление, со своей стороны сосредоточивая войска в наиболее «не-
спокойных» местах, обучая и вооружая так называемую
«гражданскую гвардию», т. е. военизированную милицию коло-
нистов и городских служащих-европейцев. С апреля 1945 г. на-
чалась серия арестов почти всех еще оставшихся на свободе ру-
ководителей ППА (около 60 человек) [290, с. 274]. 1 мая
1945 г. были обстреляны полицией демонстрации ППА в ряде
городов. Только в г. Алжире было убито 11 человек, десятки
ранены [240, с. 39].
Несмотря на призывы лидеров ассоциации к спокойствию,
<8 мая 1945 г. началось стихийное, фактически не подготовлен-
ное и не организованное восстание в Восточном Алжире. Непо-
170
средственным поводом к нему послужил провокационный рас-
стрел полицией в городах Сетифе и Гельме демонстрации ал-
жирцев по случаю Дня победы над гитлеровской Германией.
Схватки возмущенных демонстрантов с полицией и отдельные
нападения на европейцев (в том числе террор наемных агентов
властей) привели к вспышке вооруженных столкновений по
всей области Баборской Кабилии. Повстанцы, в основном из
крестьян, жгли фермы колонистов, убивали их владельцев, на-
падали на жандармов, чиновников, встречали огнем из охот-
ничьих ружей или трофейных автоматов появлявшиеся войска.
Восстание охватило около 20 городов и поселков, не считая
горных деревень. В нем участвовало в общей сложности до»
50 тыс. человек, главным образом хаммасов, батраков и ни-
щих горцев. Все они действовали стихийно и неорганизованно,
что облегчило их быстрый разгром. 16—17 мая последние от-
ряды повстанцев (до 6 тыс. человек) вынуждены были прекра-
тить борьбу. Но вплоть до конца мая здесь продолжались на-
падения на отдельных европейцев и изолированные фермы,
поджоги и разрушения [130, с. 122—123}.
Репрессии против повстанцев и мирного населения районов
восстания по жестокости не имели прецедента в истории Алжи-
ра. Авиация и флот бомбили, жгли, разрушали все без раз-
бора. Полиция, сенегальские стрелки, иностранные легионеры,
итальянские военнопленные (срочно вооруженные супрефектом
Гельмы Ашьяри), сколоченная из колонистов «гражданская
гвардия» расстреливали или вырезали население целых дуаров
без различия пола и возраста. Людей сбрасывали в пропасть,
убивали по простому подозрению, подвергали массовому ист-
реблению. Количество жертв этой бойни так и не было точно
установлено, но, несомненно, составило десятки тысяч человек.
Официальные данные властей явно преуменьшали число жертв:
88 убитых и 150 раненых европейцев, 1200 убитых и 1500 ра-
неных алжирцев [235, с. 304]. Они были уже в 1946 г. опро-
вергнуты руководством ФКП, определившей число убитых ал-
жирцев в 30 тыс. человек [333, 1946, № 8, с. 679]. Сторонники
Аббаса позднее называли цифру 12—20 тыс. человек [21, с. 68],
а руководство ППА — 45 тыс. человек [30, с. 105]. Последней
цифры придерживались и секретные службы США [261, с. 107].
Ассоциация «Друзей Манифеста и свободы» была распуще-
на 15 мая. В ходе развернувшихся во всей стране облав было
арестовано 4560 человек, из них 505 — в Орании и 359 — в де-
партаменте Алжир [232, с. 305].
В течение лета 1945 г. военные суды в Алжире вынесли в
общей сложности около 2 тыс. приговоров, в том числе 151 —
к смертной казни (28 человек было казнено) [250, с. 351]. Око-
ло 400 человек было отправлено на каторгу, в тюрьмы — до
300 человек [227, с. 22]. Некоторые из них пробыли в тюрьме
вплоть до 1962 г., т. е. до обретения Алжиром независимости.
В целом национальное движение понесло большой урон.
Г71
Причины восстания в мае 1945 г. прежде всего коренились
в нежелании колониальных властей существенно менять что-
либо в Алжире. Голод и прочие экономические тяготы лишь
приблизили стихийный взрыв народного возмущения, но не ле-
жали в его основе, как и возможные подстрекательства извне,
о которых слишком много писалось во французской прессе.
Разумеется, полностью лишен основания официальный тезис
властей о «гитлеровских провокаторах», которые якобы инспи-
рировали восстание, чтобы сорвать празднование победы над
Германией [240, с. 37]. Глубокие корни восстания — в социаль-
но-политическом прогрессе Алжира за годы войны, в росте мас-
совости, осознанности и решительности патриотического дви-
жения.
Более сложны причины поражения восстания. Помимо оче-
видной его неподготовленности и незрелости (так как боль-
шинство народа еще не прониклось сознанием необходимости
и неизбежности именно вооруженной формы борьбы) очень
важную роль сыграла его несвоевременность. Она лишила вос-
стание поддержки антифашистов-демократов и в Алжире и во
Франции, дала широкие возможности для искажения действи-
тельных намерений повстанцев. Она же была одной из при-
чин ошибочной оценки восстания со стороны АКП и ФКП.
Помимо давних распрей с ППА у АКП возникло в 1944 г.
соперничество с «Друзьями Манифеста», которым АКП пыта-
лась противопоставить «Друзей демократии» — так и не возник-
шее объединение левых демократов. Одновременно АКП, под-
держав ордонанс от 7 марта 1944 г., объективно выступила
поборницей ассимиляции и осудила тех, «кто претендует на
звание националистов и выдвигает лозунг невозможной неза-
висимости». Более того, в сентябре 1944 г. Амар Узган, исходя
из установки АКП на подчинение всех проблем интересам вой-
ны против фашизма, утверждал, что националисты «играют на
руку трестам, сеньорам колонизации и прочим иностранным
ммпериализмам» [371, 1984, № 4, с. 26]. Неудивительно, что в
мае 1945 г. АКП подхватила официальную версию о «чудовищ-
ной провокации и преступных действиях гитлеровских провока-
торов», к тому же высказанную губернатором — социалистом
Шатеньо (ФКП тогда вместе с социалистами входила в прави-
тельство Франции). На страницах органа АКП «Либертэ» 12—
17 мая действия повстанцев (кое-где нападавших на европейцев-
коммунистов) назывались «голодными бунтами», которые спро-
воцировали «высшие чиновники, фашистские сеньоры колони-
зации и наемные гитлеровские провокаторы из ППА и ППФ
ма службе фашистского империализма» [371, 1984, № 4, с. 30].
Эта оценка сложилась под влиянием давних разногласий
<с националистами, роста взаимного недоверия, опасений АКП
и других антифашистов по поводу деятельности бывших виши-
стов и сторонников ППФ, которые в свое время пытались вли*
ять на ППА. Кроме того, в то время АКП и ФКП надежды на
172
освобождение Алжира связывали (кстати, как Ф. Аббас и мно-
гие другие националисты) с дальнейшей демократизацией ос-
вобожденной Франции. Как отмечали позже марксисты Алжи-
ра, «эта недооценка национального фактора была связана с
переоценкой возможностей пролетарской революции во Фран-
ции и вследствие этого с недооценкой собственных освободи-
тельных сил нашего народа» [18, с. 26—27]. По мнению руко-
водства Партии социалистического авангарда (ПСА) Алжира,
в 1945 г. «утверждение АКП о связи колониалистов и руково-
дителей ППА было серьезной ошибкой». Но она «вовсе не ос-
вобождает от политической ответственности за отсутствие или
недостаток бдительности, доказательство чему дали лидеры
ППА и сторонники Манифеста, уязвимые и слабо организован-
ные» [18, с. 25—27).
Речь идет о неспособности лидеров «Друзей Манифеста»
сдержать накалившиеся страсти пошедших за ними масс, а
также о признанном впоследствии самими националистами
«инфантильном характере проявленной инициативы» и «беспо-
рядочности руководства ППА в мае 1945 г.» [227, с. 678]. При-
зывая к восстанию, лидеры ППА на деле его не подготовили.
Составляя его планы, они не позаботились о том, чтобы сохра-
нить их в тайне. Вследствие этого вся информация о планах
ППА содержалась уже в секретном бюллетене префектуры Ал-
жира за март 1945 г. Партия фактически была обезглавлена до
начала выступления масс, которого она хотела, но масштабов
которого не предвидела. Восстание на деле началось до сигна-
ла ППА, который был дан только 20 мая, т. е. уже после по-
давления выступления, но вскоре отменен. Однако об отмене
узнали не все активисты, что дополнительно подставило многих
,из -них под удары карателей. В руки полиции попало немало
оружия, изъятого либо у активистов ППА, либо непосредст-
венно у повстанцев (3 пулемета, 356 винтовок, 1192 пистолета,
12 173 охотничьих ружья) [371, 1984, № 4, с. 38].
Майское восстание 1945 г. явилось тяжелым уроком для пат-
риотов Алжира, многому их научившим. Поэтому, по словам
Ажерона, «неудавшаяяся попытка восстания в 1945 г. послу-
жила исходным пунктом и генеральной репетицией победонос-
ного восстания 1954 г.» [371, 1984, № 4, с. 38].
Раздел 4
НАЦИОНАЛЬНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Глава 12
СКЛАДЫВАНИЕ РЕВОЛЮЦИОННОЙ СИТУАЦИИ
Обманчивое затишье, наступившее в Алжире после жесто-
кого подавления майского восстания 1945 г., породило совер-
шенно неверное представление об этой стране как о якобы
«спокойных» трех департаментах «заморской» Франции. Внеш-
не, казалось, именно так и обстояло дело до 1954 г., особенно
на фоне бурных событий 1946—1953 гг. в Индокитае, на Мада-
гаскаре, в Тунисе и Марокко. Там ожесточенное сопротивление
колонизаторов национально-освободительному движению была
вызвано стремлением Франции удержать «ранг великой дер-
жавы», обладательницы колоний, а также влиянием 2 млн.
французов, живших в колониях и противодействовавших любым
уступкам коренному населению [149, с. 277—278].
В Алжире в скрытом виде существовала та же ситуация.
Переход алжирских патриотов к вооруженной борьбе, прежде-
временно и неудачно сымпровизированной в мае 1945 г., объек-
тивно был неизбежен вследствие нежелания «сеньоров коло-
низации» и французских властей менять что-либо по существу.
К тому же значительная часть подполья ППА (в Кабилии и
Орании, в г. Алжире) избежала репрессий. «Организация проч-
но укоренилась,— писал один из руководителей этой уцелевшей
фракции подполья,— наши активисты были всюду — в армии,,
полиции, жандармерии; даже некоторые каиды нас укрывали
и снабжали информацией. Население нас поддерживало. Мы не
нападали, а лишь оборонялись, выжидая возможности создать
широкое партизанское движение в Алжире и продолжать борь-
бу за освобождение» [237, т. 2, с. 712—713]. Нерешительность,
неподготовленность и отсутствие единства, выявившиеся в мае
1945 г. в руководстве ППА, были в дальнейшем учтены патрио-
тами при подготовке ими ноябрьского выступления 1954 г., по-
ложившего начало алжирской национально-демократической
революции. И поэтому, как писал алжирский историк-марксист
Мухаммед Тегиа, в Алжире «8 мая 1945 г. стало для 1 ноября
1954 г. тем же, чем была Парижская коммуна для Маркса или
русская революция 1905 г. для Ленина и большевиков» [298*
с. 107].
174
Во Франции в последние годы историки-марксисты видят
в алжирских событиях «не столько причину, сколько результат
неустойчивости французской политики», вызванной неспособ-
ностью справиться с послевоенными противоречиями развития
капитализма во Франции. Анри Дузон, в частности, считает, что
после 1945 г. трудности приспособления к «новому миру» не раз
ставили Францию «на грань гражданской войны, для которой
Алжир был лишь эпизодом и поводом» [170, с. 288].
Переходный период 1945—1947 гг.
Продолжая летом и осенью 1945 г. преследования участни-
ков майского восстания, правительство Франции одновременно
приняло ряд мер по подъему сельского хозяйства, развитию ир-
ригации, торговли, ремесел и образования. В августе—сентябре
1945 г. были проведены выборы в муниципальные и генераль-
ные советы, в октябре 1945 г.— в Учредительное собрание
Франции. В главных городах победу одержали антифашисты-
демократы, объединявшие коммунистов, социалистов, радикалов
и прогрессистов. За них голосовали и многие алжирцы, приняв-
шие участие в выборах (в г. Алжире — до 85%). Из 68 мест,
отведенных алжирцам в генеральных советах, левые завоева-
ли 31. Остальные достались «избранникам» — членам бывшей
ФТИ. На выборах в Учредительное собрание 513 тыс. избира-
телей-«граждан» (включая 57 тыс. алжирцев) и 1345 тыс. изби-
рателей-«мусульман» избирали по 13 депутатов (от первых —
3 коммуниста, 2 социалиста, 1 прогрессист, 3 радикала, 2 като-
лика, 2 независимых; от вторых — 2 коммуниста, 2 социалиста
и 9 «избранников») [130, с. 128, 223—224].
Успех АКП при всей его кратковременности был весьма по-
казателен. После мая 1945 г. АКП стала единственной легаль-
ной национальной партией Алжира ввиду роспуска «Друзей
Манифеста», запрета на деятельность улемов и ППА. Авторитет
партии за годы войны значительно вырос, личный состав утро-
ился (11 500 человек в 1945 г„ включая 4213 алжирцев). Газета
«Либертэ» выходила тиражом 123 тыс. экземпляров [32, с. 8—
13]. В муниципалитетах АКП завоевала в 1945 г. 500 мест
(вместо 20 в 1939 г.), в генеральных советах— 12 мест (вместо
J в 1939 г.). Коммунисты, получив на выборах в октябре
1945 г. 220 тыс. голосов (в том числе 135 тыс. алжирцев)
[333, 1946, № 1, с. 77], использовали трибуну Учредительного
собрания для разоблачения «сеньоров колонизации». Они пони-
мали, что в какой-то мере обязаны своим успехом среди ал-
жирцев тайной поддержке скрывавшихся в подполье национа-
листов. Однако для последних это было лишь временной так-
тикой. Они и тогда и потом продолжали обвинять ФКП и АКП
в причастности к репрессиям в мае 1945 г., указывая на то,
что министром авиации в правительстве де Голля был член
ФКП Шарль Тийон. «Министр авиации был абсолютно непри-
175
частей к этим репрессиям,— вспоминал позднее другой министр
от ФКП — Франсуа Бийу.— Мы были информированы о случив-
шемся лишь спустя несколько дней... Алжир входил в компе-
тенцию министерства внутренних дел, а решение об использо-
вании вооруженных сил зависело исключительно от председа-
теля Временного правительства» {36а, с. 154]. Кстати, в 1946 г.
генерал Вейс, командовавший авиацией в Алжире, признал,
что Тийон «никогда не давал такого приказа... ни разу не вме-
шался в руководство операциями и не давал авиации ника-
ких тактических директив». Тем не менее споры об этом про-
должаются до наших дней, но, как правильно отметил венгер-
ский исследователь Ласло Надь, они «носят более политиче-
ский, чем научный, характер» [260, с. 19].
Коммунисты Алжира после мая 1945 г. объективно отстаи-
вали дело всех патриотов, боролись за демократизацию обще-
ственно-политической жизни, за немедленную чистку админи-
страции от вишистов, выступали в защиту экономических и со-
циальных требований масс. Важное значение имела также борь-
ба АКП за освобождение участников майского восстания 1945 г.,
в оценке которого АКП пусть и ошибалась (вместе с тем, как
показывают последние исследования, у АКП и ФКП были ос-
нования подозревать некоторых «псевдонационалистов» в свя-
зях с немцами и профашистских симпатиях) [260, с. 20—21; 363„
1977, № 7—8, с. 25]. АКП способствовала созданию благо-
приятных условий для возрождения позиций антиколониальных
си/j, в том числе соперничавших с АКП националистов. В марте
1946 г. большинство арестованных после мая 1945 г. алжирцев
было амнистировано, а ряд колониальных чиновников, винов-
ных в майских распрях с мирным алжирским населением, от-
странены от должностей. Во многом это был результат усилий
созданных АКП по всей стране народных комитетов борьбы за
амнистию. Движение за их создание охватило около 100 тыс.
алжирцев и европейцев [333, 1946, № 1, с. 75]. В их состав
наряду с членами АКП вошли и оставшиеся на свободе на-
ционалисты. Постепенно возобновили свою деятельность улемы
и сторонники Манифеста. ППА, однако, оставалась в подполье.
Отношения АКП с ППА и сторониками Манифеста после
мая 1945 г. были достаточно сложными и противоречивыми.
АКП и ФКП знали, что в июне — июле 1939 г. шесть делегатов
ППА ездили в Германию и получили обещание помощи ору-
жием. И хотя Амхед Мессали, узнав об этом, исключил их из
партии, ибо «всегда отвергал помощь фашистов и гитлеров-
цев» [237, т. 2, с. 597—598], прогерманская ориентация в рядах
ППА не исчезла, особенно среди ее кадров во Франции.
В 1940 г. лидеры ППА во Франции Амар Хидер и Си Джилани
вступили в сотрудничавший с немецкими оккупантами «Со-
циальный фронт труда» и создали с его помощью «Союз северо-
африканских трудящихся», насчитывавший до 3 тыс. человек
[166, с. 584]. Фактически этот союз явился крышей для функ-
176
ционирования ППА во Франции: его возглавили ЦК из 17 че-
ловек (13 из них — известные активисты САЗ 20—30-х годов)
и Политбюро из пяти человек, издавался бюллетень, печата-
лись тысячи листовок. При этом «немцы помогали движению
в финансовом плане и защищали его от французской полиции»
[237, т. 2, с. 624—625]. После освобождения Франции активи-
сты союза были арестованы (А. Хидер находился в заключе-
нии в 1944—1959 гг.), но утверждали, что они не занимали по-
зиции «за» или «против» оккупантов, считая таковыми и гит-
леровцев и колонизаторов. По этим же соображениям они от-
клонили предложение ФКП об участии в движении Сопротивле-
ния нацизму, что не способствовало улучшению отношений с
ФКП, как и участие 180 алжирцев (сторонников профашиста
аль-Маади) в карательных экспедициях против отрядов фран-
цузских «маки» [237, т. 2, с. 631—632]. Хотя ППА официально
отмежевалась от всей этой деятельности своей прогерманской
фракции, практически все ее члены, оказавшиеся в Алжире,
были «прощены», а некоторые (Мухаммед Талеб, Хадж Шер-
шалли, Махмуд Абдун) даже вошли в 1944 г. в новый ЦК.
К маю 1945 г. многие из этих фактов стали известны. В га-
зете «Либертэ» прямо были названы имена некоторых видных
членов ППА, сотрудничавших с немцами, в частности Си Джи-
лани (260, с. 20]. В этих условиях, конечно, вполне закономерен
был провал попытки комитета ППА в Париже добиться лега-
лизации партии, а также неудача миссии ППА по установле-
нию в июле 1945 г. контактов с ВКТ и руководством левых пар-
тий Франции с целью добиться их поддержки. «Пропасть между
официальными представителями французского рабочего движе-
ния,— писал М. Харби,— и радикальным крылом националисти-
ческого движения расширилась. Но расплачиваться за это при-
шлось алжирским коммунистам» [227, с. 24]. Действительно,
на выборах во второе учредительное собрание Франции в июне
1946 г. АКП получила всего 53 тыс. голосов алжирцев, т. е.
в 2,5 раза меньше, чем осенью 1945 г. При этом количество
бойкотировавших выборы (ввиду неверия в готовность Франции
решить проблему Алжира, а также по призыву ППА) возросло
с 45,5% в 1945 г. до 52% в 1946 г. [130, с. 225]. АКП фактиче-
ски возглавила антиколониальную борьбу, когда другие нацио-
нальные партии, потерпев временное поражение, были не в со-
стоянии это сделать. Однако нерешенность важнейших проблем
страны, прежде всего проблемы политического и национального
освобождения, вообще неразрешимой в рамках колониального
режима, объективно укрепляла позиции националистов. Это не
замедлило сказаться после относительной демократизации по-
литической жизни Алжира весной и летом 1946 г., в частности
в настроениях избирателей-алжирцев, которым националисты
представляли АКП как якобы «полностью европейскую» и «не-
мусульманскую» [130, с. 225].
Деятельность АКП в то же время встречала ожесточенное
12 Зак. 464 177
сопротивление колониальной администрации, которая пыталась
противопоставить компартии «Франко-мусульманский демокра-
тический союз» — новый вариант старой ФТИ во главе с Бен
Джаллулом. На выборах в октябре 1945 г. этот союз получил
308 тыс. голосов и 7 депутатских мест из 13, предоставленных ал-
жирцам. Однако успех Федерации объяснялся не столько ее по-
пулярностью среди коренного населения, сколько открытой под-
держкой ее кандидатов со стороны колониальных властей [130,
с. 131].
Бен Джаллул, защищая формулу властей («Алжир — три
французских департамента»), внес в Учредительное собрание
Франции в феврале 1946 г. законопроект, предусматривавший
предоставление всем алжирцам, «без различия классовой при-
надлежности, возраста и пола», равных с французами прав и
создание в Алжире единой избирательной коллегии. Одновре-
менно предлагалось ввести в Алжире те же методы и структу-
ру управления, что и во Франции [235, с. 309]. Однако этот
проект не встретил поддержки в Учредительном собрании. Бен
Джаллул и его друзья были уже вчерашним днем политической
жизни. Для алжирских патриотов, в том числе для коммуни-
стов, ассимиляция была неприемлемым и давно изжившим себя
способом решения алжирской проблемы.
Потерпев крах, группировка Бен Джаллула уступила место
лидерам ППА и сторонникам Манифеста, вернувшимся к ле-
гальной политической деятельности после амнистии в марте
1946 г. Уже в марте 1946 г. был создан Демократический союз
алжирского манифеста (сокращенно — УДМА) «не как широ-
кое объединение без различия мнений, а как политическая пар-
тия со своими секциями, дисциплиной и доктриной» [227, с. 25].
Программа новой партии была в общих чертах идентична про-
грамме «Друзей Манифеста».
На выборах во второе Учредительное собрание УДМА одер-
жал полную победу во второй коллегии, получив 459 тыс. го-
лосов (71%) и И из 13 депутатских мест [178, с. 65]. Изби-
ратели-алжирцы, оказав доверие сторонникам Манифеста, пре-
доставили им возможность доказать на деле реальность и обо-
снованность их главной программной идеи — «алжирского обнов-
ления», при котором «молодой народ, объединенный с великой
свободной нацией, осуществляет свое демократическое и со-
циальное воспитание, индустриальное и научное вооружение,
интеллектуальное и моральное просвещение». Подчеркивая, что
депутаты УДМА — «федералисты, а не сепаратисты», Ф. Аббас
в ряде интервью после выборов сделал упор на «внутренней
автономии молодых наций» в рамках проектировавшегося Фран-
цузского союза и на осознании алжирцами «своей индивидуаль-
ности», которая будет сопротивляться всем попыткам ее унич-
тожить [130, с. 132]. Близость позиций УДМА и левых партий
Франции в то время стимулировала активность фракции УДМА
в Учредительном собрании.
178
Во многом сходную с проектом УДМА программу действий
отстаивала тогда и АКП. Ее поражение на выборах (партия
провела во второе учредительное собрание лишь двух депута-
тов по первой коллегии) и «триумфальный успех сторонников
Манифеста побудили партию во время заседания своего рас-
ширенного Центрального комитета виюле 1946 г. открыто под-
вергнуть критике свою деятельность, определить более соответ-
ствующую реальностям Алжира национальную линию под ло-
зунгом Алжирской демократической республики со своей кон-
ституцией, своим парламентом и правительством, а также уточ-
нить свою политику единства под лозунгом Алжирского нацио-
нально-демократического фронта за свободу, землю и хлеб»
[18, с. 15].
Решения июльского пленума 1946 г. в определенной мере
способствовали исправлению национальной политики АКП и
служили в дальнейшем основой для совместных выступлений
коммунистов и националистов. Многие молодые активисты
ППА вступили тогда в АКП, среди них журналист Буалем
Хальфа, впоследствии член Политбюро АКП и главный редак-
тор газеты «Альже репюбликэн» [240, с. 50]. Как выяснилось
позже, июль 1946 г. стал подлинным рубежом в .истории АКП.
Наряду с отходом от АКП части европейцев в 1946—1947 гг.
и в начале 50-х годов наблюдался приток алжирцев, составляв-
ших большинство нового пополнения партии (до 72% в 1949 г.).
Всего в 1947—1954 гг. алжирцы составляли около половины из;
12—15 тыс. членов АКП [293, с. 168—169].
Изживание односторонней ориентации на европейцев облег-
чило и контакты партии со всеми антиколониальными силами.
Вместе с тем установлению связей АКП с другими националь-
ными партиями способствовала замена Амара Узгана (имено-
вавшего националистов не иначе как «национал-фашистами»)
на посту генерального секретаря АКП в апреле 1947 г. (на
4-м съезде АКП) ветераном 30-х годов Ларби Бухали. В декаб-
ре 1947 г. Узган был выведен из Политбюро и Секретариата
ЦК АКП за уклонение от всякой работы в партии после
4-го съезда и политические ошибки 1943—1946 гг., «значительно
затруднявшие объединение всех национальных прогрессивных
движений Алжира против колониализма», и особенно за «серию
статей с нападками на некоторые фракции алжирского нацио-
нального движения после расистской провокации в мае 1945 г.»
и «абсолютно неверный анализ политической ситуации в Алжи-
ре после выборов в июне 1946 г.». Нежелание Узгана исправить
эти ошибки и разоблачение фактов его непартийного поведения
в 1939—1940 гг. (вопреки линии АКП он голосовал в муници-
палитете г. Алжира за «выражение солидарности» с правитель-
ством Франции и за субсидии Финляндии, воевавшей тогда с
СССР, что, однако, не спасло его от ареста) привели к его
исключению из АКП в январе 1948 г. [347, 29.01.1948]. Харак-
терно, что израильский автор Эмманюэль Сиван, враждебно
12* 179,
относящийся к АКП, среди ее лидеров лишь Узгана называет
«примечательной фигурой», «дисциплинированным и предан-
ным борцом». Очевидно, это объясняется тем, что Узган не ото-
шел от политики и после 1948 г. искал контактов с национали-
стами. В 1952—1953 гг. он сблизился с улемами и редактировал
их молодежный журнал «Ле жён мюсюльман» [293, с. 160—161].
Дело было, конечно, не в личности Узгана — как показали
дальнейшие события, вовсе уж не такого догматика и сектан-
та. Во многом жесткая непримиримость АКП диктовалась ее
зависимостью от ФКП, подчинявшей решение алжирского во-
проса интересам ФКП. Но устранение Узгана означало недву-
смысленное отмежевание от «наибольшей агрессивности в по-
лемике по отношению к руководителям ППА». [240, с. 41]. Это,
бесспорно, усилило позиции алжирских коммунистов.
АКП, твердо проводя после июля 1946 г. курс на единство
всех антиколониальных сил страны, опиралась в своей работе
на Объединение рабочих профсоюзов Алжира, Демократиче-
ский союз алжирской молодежи и другие массовые обществен-
ные организации. Помимо коммунистов в них входили также
националисты (особенно молодежь из ППА) и беспартийные.
Все это способствовало росту авторитета и влияния АКП, было
одной из форм ее вклада в развитие национально-освободи-
тельного движения. Ле Турно даже считает, что АКП удалось
«распространить в некоторых мусульманских кругах промарк-
систскую идеологию» [250, с. 369]. Недаром даже враги АКП
вынуждены признать, что период 1947—1954 гг. был «взлетом
партии» [293, с. 162].
Но этот взлет оказался возможным лишь после неудачи
УДМА добиться удовлетворения требований алжирцев при со-
хранении связей с Францией (чего, собственно, хотела и АКП).
Как и АКП, депутаты УДМА в Учредительном собрании по-
требовали немедленного признания арабского языка наряду с
французским в качестве официального языка Алжира, введения
свободы мусульманского культа, создания парламентской ко-
миссии по расследованию майских событий 1945 г., возмещения
материального ущерба, нанесенного мусульманам во время ре-
прессий [21, с. 69]. Частично это удалось сделать при поддерж-
ке АКП. 9 августа 1946 г. фракция УДМА представила в Учре-
дительное собрание законопроект о конституции Алжира [21,
с. 73—93].
Ст. 1 законопроекта гласила: «Французская республика
признает полную автономию Алжира. Она признает также Ал-
жирскую республику, алжирское правительство и цвета алжир-
ского флага». Проект объявил Алжир «присоединившимся госу-
дарством» Французского союза, гарантировал гражданам Ал-
жира независимо от их расы и религии основные демократиче-
ские свободы, отделение мусульманского культа от государ-
ства, полную финансовую, административную и судебную авто-
номию, равноправие арабского и французского языков, вводил
180
двойное гражданство: французский гражданин в Алжире счи-
тался алжирским гражданином, а алжирский гражданин во
Франции — французским. Парламент Алжира должен был из-
бираться всеобщим, равным, прямым и тайным голосованием на
основе пропорционального представительства. Парламент и ге-
неральные советники составляли конгресс, который должен был
избирать президента Алжирской республики сроком на шесть
лет. Глава правительства избирался парламентом по предложе-
нию президента. Внешняя политика и оборона оставалась в ве-
дении Франции. Франция и Алжир обменивались генеральны-
ми министрами — делегатами.
Основные положения проекта УДМА были поддержаны
лишь депутатами от АКП, а также фракцией ФКП. Не обсуж-
дая проекта по существу, Учредительное собрание возложило
на правительство определение будущего устройства Алжира.
Неудача УДМА явилась вторым, после майских событий
1945 г., ударом по иллюзиям «лояльного сотрудничества» с
Францией, неизбежно усилившим позиции всех сторонников
франко-алжирского разрыва, прежде всего ППА, но в еще
большей степени настроения пассивности, пессимизма и аполи-
тичности. Это выразилось и в новом спаде активности избира-
телей-алжирцев: если в 1945 г. среди них выборы бойкотировало
640 тыс. человек (47%), а в июне 1946 г.— 700 тыс. человек
(52%), то на выборах в Национальное собрание Франции
в ноябре 1946 г.— 800 тыс. человек (65%) [130, с. 227].
Некоторую роль в стимулировании антиколониализма ал-
жирцев сыграло возобновление деятельности Ассоциации уле-
мов после освобождения весной 1946 г. шейха Б. аль-Ибра-
хими. В 9-м съезде ассоциации участвовало 120 делегатов
местных отделений, представители улемов Туниса, Египта и
Сирии. В резолюции съезда повторялись все прежние требова-
ния улемов, в том числе имевшие политическое значение: не-
вмешательство властей в дела мусульманского культа, изъятие
из их рук управления хабусами, возобновление деятельности
закрытых после мая 1945 г. свыше ста школ улемов, освобож-
дение всех арестованных по политическим и религиозным мо-
тивам (130, с. 135, 227]. В 1947 г. улемы уже располагали
90 школами с 20 тыс. учащихся, открыли Институт Бен Бади-
са в Константине на 700 студентов (будущих учителей в шко-
лах улемов, а также теологов, служителей культа, арабоязыч-
ных литераторов и публицистов) [166, с. 582].
Политически близкие к УДМА (который они поддержали на
выборах в июне 1946 г.), улемы идейно во многом смыкались
с ППА. Но они сохраняли нейтралитет в полемике УДМА—ППА
и обычно выступали за широкое единение всех антиколониали-
стов и «забвение прошлого», т. е. прекращение споров и све-
дения старых счетов. За это их упрекали, особенно ППА, в «не-
желании нести ответственность». Уже тогда у ППА стали про-
являться тенденции к монополизации руководства антиколони-
181
альной борьбой, порождавшиеся как непрерывным ростом попу-
лярности и влиятельности партии после 1943 г., так и авто-
ритарными замашками склонного к деспотическому самовла-
стию Мессали, которого в сентябре 1946 г. листовки ППА име-
новали не иначе как «национальным вождем» [130, с. 136].
Вместе с тем в партии постоянно отсутствовало единство мне-
ний, кипели раздоры и разногласия, во многом мешавшие ее
успешной деятельности.
13 октября 1946 г. Мессали, обосновавшись в Бузареа (в
окрестностях г. Алжира), потребовал немедленного проведения
в Алжире плебисцита по вопросу о будущей судьбе страны.
23 октября он решил выставить на выборах в Национальное со-
брание Франции кандидатуры на все 15 мест, предоставленных
алжирцам, в составе списка «Движения за торжество демокра-
тических свобод» (сокращенно — МТЛД). Кандидаты МТЛД,
опираясь на ст. 75 новой конституции Франции, выступали за
ликвидацию колониального режима (путем плебисцита), эва-
куацию французских войск и возвращение алжирцам земель,
конфискованных в период французской колонизации. Выдвига-
лись также требования улемов: «возрождения арабской куль-
туры в медресе», т. е. возобновления деятельности закрытых
школ, и «мусульманской религии в мечетях», т. е. восстановле-
ния мечетей, превращенных после французской оккупации в хри-
стианские церкви. Ликвидация списков МТЛД властями в Ора-
нии и в округе Сетифа вызвала бойкот выборов со стороны 90 тыс.
избирателей-алжирцев в этих округах. Тем не менее МТЛД
получило 153 тыс. голосов ажирцев из 464 тыс. и пять мест
в Национальном собрании [130, с. 136].
Но участие в выборах отнюдь не стало началом нового эта-
па легальной борьбы партии. С ноября 1946 г. партия ведет
как бы двойную жизнь: в форме подпольной ППА и легального
МТЛД. Состоявшийся в феврале 1947 г. ее тайный съезд лишь
узаконил это положение. 55 делегатов заслушали два докла-
да: о ходе выборов (X. Лахваля и Ш. Мустафаи) и о подго-
товке вооруженной борьбы (X. Айт Ахмеда). Лишь престиж
Мессали спас ЦК ППА от осуждения съездом за создание
.«легального движения без консультации с кадрами партии» (со-
ответствующая резолюция была отклонена 29 голосами про-
тив 24). Съезд решил сохранить ППА в подполье, но в то же
время подтвердил и образование МТЛД. Избранный ЦК из
15 человек руководил обеими частями партии. Для подготовки
вооруженной борьбы была создана «специальная организация»
(ОС) во главе с М. Белуиздадом и X. Айт Ахмедом (после
смерти первого и отстранения второго в 1949 г. ОС возглавил
Ахмед Бен Белла). В дальнейшем постоянно существовали тре-
ния между МТЛД, ППА и ОС, которые были одновременно как
бы и ветвями триединой организации, и разными организация-
ми со своими особыми структурами, кадрами и руководством.
Официально же с ноября 1946 г. существовало лишь МТЛД,
182
возникшее путем реорганизации вышедших из подполья кад-
ров ППА.
Фактически МТЛД было лишь легальным фасадом сохра-
нившейся в подполье ППА. Февральский съезд 1947 г. недву-
смысленно указывал, что «выборы являются тактическим сред-
ством, позволяющим зондировать общественное мнение», но
вовсе «не самоцелью» [179, с. 75]. Многие лидеры совмещали
официальное положение в одной партии и нелегальное в дру-
гой. Вследствие непрерывных разногласий в руководстве тактика
четным председателем» МТЛД (формально ее председателем
с сентября 1947 г. стал депутат Ахмед Мазхана, секретарями —
Мухаммед Хидер и Хосин Лахваль). В этой «двуединой» (а с
1947 г.— триединой) партии непрерывно кипела борьба между
«легалистами», делавшими ставку на рост влияния МТЛД, «за-
конные средства», парламентский путь к независимости и т. п.,
с одной стороны, и «активистами», выступавшими за револю-
ционные методы борьбы в подполье и подчинение всех усилий
делу тщательной подготовки вооруженного восстания,— с дру-
гой вследствие непрерывных разногласий в руководстве тактика
МТЛД не всегда была последовательной. Создание в апреле
1947 г. Амаром Имашем (бывшим генсеком САЗ) конкурирую-
щей с МТЛД «Партии алжирского единства» также осложняло
положение, тем более, что Имаш и поддерживающий его Си
Джилани принялись разоблачать в листовках культ Мессали
как «нового идола» [166, с. 588]. Но Мессали сумел дискреди-
тировать своих соперников (как бывших пронацистов). Вместе
с тем он несколько ослабил и позиции своего главного конку-
рента — Ламина Дабагина (фактически возглавлявшего пар-
тию в отсутствие Мессали). Дабагин был вынужден оправды-
ваться в конце 1946 г. перед дисциплинарным советом МТЛД
по поводу майских событий 1945 г. и своего «авантюристическо-
го лозунга восстания» [175, с. 73].
В 1947 г. в Алжире и во Франции развернулись дискуссии
о статуте Алжира. Под давлением блока французских моно-
полий и европейских «сеньоров» Алжира парламент Франции
отверг все проекты алжирских партий и утвердил в сентябре
1947 г. статут Алжира, который фактически сохранял в стране
колониальный режим. По-прежнему хозяином страны оставался
французский генерал-губернатор, а действовавшие в Алжире
законы определялись французским парламентом. В созданное,
согласно статуту, Алжирское собрание только половина деле-
гатов (60 из 120) избиралась коренными алжирцами. Функции
собрания в основном ограничивались рассмотрением финан-
совых и второстепенных административно-юридических вопро-
сов [139, с. 548—549].
Утверждение статута явилось новым ударом по иллюзиям
многих алжирцев, надеявшихся решить проблему националь-
ного самоопределения Алжира при сохранении связей с Фран-
цией. На муниципальных выборах в октябре 1947 г. 60% голо-
183
сов и большинство мест, отведенных алжирцам, завоевало
МТЛД [159, с. 36]. Партия была представлена теперь в 120 му-
ниципалитетах, полностью контролируя алжирцев-советников во
всех крупных городах [130, с. 142]. Это свидетельствовало о
поддержке политически активной частью народа идеи отделе-
ния Алжира от Франции.
Наступление реакции
Напуганные успехом националистов, колонизаторы перешли
в открытое наступление. Результаты выборов в Алжирское со-
брание, проводившихся в апреле 1948 г., были грубо фальси-
фицированы: большинство делегатов-алжирцев были назначены
властями. И, как признавалось всеми, в условиях свободы вы-
боров они «не получили бы и 1% голосов» [50, с. 182]. Избран-
ными оказались всего девять представителей МТЛД, восемь —
УДМА и один представитель АКП [26, с. 42]. Власти открыто
помогали тем, кто «должен был представлять мусульман — сто-
ронников эволюции в союзе с Францией», а генерал-губернатор
М.-Э. Нежлен («проконсул-социалист», по определению Ф. Аб-
баса) потом признал вмешательство своих чиновников в ход
выборов с целью «оказать Франции хорошую услугу» [84,
с. 64—65].
«Выборы» сопровождались массовыми арестами (в том чис-
ле 398 активистов МТЛД, включая 35 из 59 кандидатов пар-
тии на выборах), избиениями, подлогами, подкупами и убийст-
вами [227, с. 34]. В стычках с полицией, жандармами, солда-
тами Иностранного легиона и «милицией» колонистов было
убито 11 и ранено 40 алжирцев [30, с. 98]. Вооруженные агенты
властей воровали или подменяли урны, заранее наполняя их
«нужными» бюллетенями, заставляя «голосовать» умерших или
отсутствовавших, всячески запугивая и шантажируя избирате-
лей-алжирцев [27, с. 12—13]. Колониальная администрация
впоследствии признала, что при условии свободы выборов в ап-
реле 1948 г. МТЛД могло получить 47—49 мест из 60, пред-
назначенных алжирцам [26, с. 42]. Ее идеолог Поль-Эмиль Ви-
ар открыто одобрял давление властей, якобы «освобождавшее
мусульман от страха перед мессалистами» [367, 1948, № 578,
с. 124—125]. Общее мнение колониальных кругов метрополии
и Алжира сводилось к тому, что «надо было выбирать между
фальсификацией выборов в пользу ППА или администрации»
[227, с. 34]. Само выражение «выборы по-алжирски» с тех
пор превратилось в нарицательное.
В последующие 1948—1954 гг. все демократические свободы,
формально гарантированные алжирцам статутом 1947 г., систе-
матически нарушались, результаты выборов жульнически под-
тасовывались. Алжирцы подвергались дискриминации при прие-
ме на работу и при оплате за равный с европейцами труд.
К алжирским патриотам применяли ст. 80 французского уго-
184
ловного кодекса, предусматривавшую заключение в тюрьму на
десять лет «за покушение на целостность французской терри-
тории», каковым объявляли всякую пропаганду в пользу не-
зависимости Алжира. Применялись и другие методы насилия:
увольнение с работы, штрафы, экономические санкции. К 1952 г.
в тюрьмы было брошено до 30 тыс. алжирцев [139, с. 549}.
Против патриотически настроенных крестьян проводились кара-
тельные экспедиции. Колонизаторы вмешивались в дела мусуль-
манского культа, душили национальную культуру алжирского
народа.
Попытки наиболее лояльно настроенных лидеров УДМА ус-
тановить контакт с колониальными чиновниками были безус-
пешны, ибо те, по свидетельству Ф. Аббаса, «презирали и стра-
шились нищего и оборванного араба, порожденного их тупой
ослепленностью» (50, с. 193]. Часто встречаясь с Нежленом,
Аббас верно охарактеризовал его политику как «сплетение де-
магогических обещаний и колониалистского патернализма»
(84, с. 93]. По свидетельству самого Нежлена, многие европей-
цы говорили ему об алжирцах: «Они все—лодыри, лгуны, во-
ры». В то же время основная масса европейцев («мелкие коло-
нисты, рабочие и служащие в городах, чиновники») преиму-
щественно следовала за «сеньорами колонизации», будучи уве-
рена «в своем превосходстве над мусульманским плебсом» (84,
с. 75, 97]. Этим объясняется и частичный отход европейцев от
АКП; например, на выборах в июне 1951 г. за нее голосовало
32 тыс. европейцев в г. Алжире, а в январе 1952 г.— всего
17 тыс. [130, с. 150].
Национально-политический гнет усугублялся ростом со-
циально-экономических противоречий. На 9 млн. жителей Ал-
жира приходилось около 1,5 млн. частично и полностью без-
работных. Около 400 тыс. алжирцев было вынуждено в поис-
ках работы эмигрировать во Францию. Продолжалось разоре-
ние крестьянства: число алжирцев, имевших землю, в 1948—
1954 гг. уменьшилось с 538 тыс. до 498 тыс. человек, число из-
дольщиков — со 133 тыс. до 60 тыс. человек. Среди сохранив-
ших землю подавляющее большинство составляли бедняки: в
среднем годовой доход алжирского крестьянина на душу насе-
ления (около 21 тыс. фр.) был почти в 12 раз ниже дохода жи-
теля Франции (240 тыс. фр.). Сельские пролетарии и полупро-
летарии составляли около 2/з самодеятельного населения ал-
жирской деревни. В то же время росли доходы европейских
колонистов и увеличивалась концентрация земель в их руках.
В 1954 г. на каждого колониста в среднем приходилось по
124 га, на каждого алжирца — по 12 га (свыше 90% алжир-
цев имело не более 4—5 га). Жизненный уровень алжирцев
постепенно снижался, что находило наиболее яркое выражение
в падении производства и потребления продуктов питания на
душу населения. Средний рацион алжирца в 1948 г. составлял,
по данным ООН, менее двух третей прожиточного минимума,
189
50% детей алжирцев умирали в возрасте до пяти лет. Лишь
6% населения алжирских деревень пользовалось медицинской
помощью. В 1954 г. 2400 тыс. алжирских детей не посещало
школу [34, с. 64].
Все это вызывало активный протест алжирцев и передовой
части европейцев. В авангарде борьбы против гнета колониза-
торов шел рабочий класс Алжира, насчитывавший около
400 тыс. человек (на 3/4— коренных алжирцев). В 1951 г. в стра-
не бастовало 200 тыс. человек, в 1952 г.— 265 тыс., в 1953 г.—
270 тыс. человек [139, с. 550]. Возглавляемые коммунистами
профсоюзы активно защищали интересы коренного населения,
создавали комитеты безработных, направляли героическую
борьбу алжирских докеров, отказавшихся в июне 1949 г. гру-
зить военно-стратегические материалы для колониальной войны
Франции во Вьетнаме. Борьбу за демократические свободы
АКП объединяла с защитой повседневных требований трудя-
щихся.
От колониального гнета страдали также непролетарские
классы алжирского населения, прежде всего 120 тыс. город-
ских ремесленников и мелких торговцев, постоянно находив-
шихся на грани разорения. Ненамного лучшим было и положе-
ние средней национальной буржуазии (11 тыс. семей, владев-
ших 7 тыс. торговых и промышленных предприятий). Она на-
нимала рабочих в 11 раз меньше европейской буржуазии и до-
ходов получала в среднем в 20 раз меньше [139, с. 550]. Разу-
меется, алжирская буржуазия и средние городские слои стре-
мились изменить это положение.
Национальные партии Алжира после 1948 г. оказались прак-
тически бессильны. Особенно остро переживали это УДМА и
улемы. В частности, Ф. Аббас говорил о «драме партии», ко-
торая стремится к «революции путем закона», но обречена на
застой в условиях произвола властей [130, с. 164]. Улемы не-
однократно призывали национальные партии к объединению,,
но в основном интересовались вопросами религии и культуры,
отстаивали приоритет арабского языка вопреки попыткам вла-
стей подчеркнуть берберский характер Алжира. «Берберизм,—
писал примкнувший к улемам А. Узган,— это реакционная док-
трина империалистического раскола» [166, с. 581].
МТЛД пыталось бороться с Францией, делая ставку на ее
англосаксонских конкурентов. Мессали еще в апреле 1945 г.
рассчитывал на их помощь, в дальнейшем бомбардируя запад-
ные столицы своими посланиями. Иногда он обращался к ним
при посредничестве Лиги арабских государев или созданного
в Каире в январе 1948 г. Комитета освобождения Арабского
Магриба. В обращении к президенту США Трумэну в апреле
1948 г. даже содержалась попытка убедить американцев в том,
что поддержка ими французского колониализма их не только
дискредитирует, но и «играет на руку коммунизму, агитирующе-
му ныне в Алжире под руководством франко-русских вождей
186
в пользу русской экспансии в этом стратегическом регионе ми-
ра» [227, с. 35]. Однако позднее Мессали был разочарован тем,
что «Даллес и Эйзенхауэр предоставили свободу французскому
империализму», и призвал алжирцев «прежде всего рассчиты-
вать на самих себя» [130, с. 237].
17 июня 1951 г. колониальная администрация провела оче-
редную инсценировку «выборов» депутатов от Алжира в На-
циональное собрание Франции. Патриотические партии заклей-
мили эту фальсификацию и образовали в конце июля 1951 г.
Алжирский фронт защиты и уважения свободы. 5 августа 1951 г.
700 делегатов от АКП, МТЛД и Ассоциации улемов, а также
прогрессивных профсоюзов, независимых газет и других орга-
низаций провозгласили целями Фронта: аннулирование фаль-
сифицированных результатов выборов 17 июня 1951 г.; обеспе-
чение свободы волеизъявления мусульманских избирателей; га-
рантию основных демократических свобод; прекращение всех
форм репрессий и вмешательства французской администрации
в дела мусульманского культа. Л. Бухали от имени АКП зая-
вил учредительному съезду Фронта: «Нельзя по-настоящему го-
ворить о свободе, мире и благосостоянии нашей страны, пока
она не достигнет полной национальной независимости» [240,
с. 160—161]. За месяц до этого ЦК АКП фактически согласил-
ся с позицией МТЛД, выступив за «выборы суверенного На-
ционального собрания, которое даст стране конституцию, пар-
ламент и правительство в рамках Алжирской демократической
республики» [175, с. 95].
Были созданы постоянный секретариат Алжирского фронта
и его комитеты на местах, проведен ряд совместных митингов
и демонстраций (в первомайских демонстрациях 1952 г. при-
няло участие около 100 тыс. человек) [139, с. 550—551]. Сотни
и тысячи алжирцев по всей стране ставили свои подписи под
требованием Фронта, направляли властям петиции и резолю-
ции протеста, добиваясь освобождения политзаключенных, пре-
кращения репрессий и судебных преследований. Вице-президент
Ассоциации улемов шейх Тебесси целью Фронта провозгласил
«свободный Алжир, где каждый бы пользовался плодами и бо-
гатствами страны и где не было бы различий в зависимости
от расы и веры», как и «широкой пропасти, отделяющей Ахмеда
от Мориса или Фатиму от Марии» [130, с. 158—159].
Но идеологические и тактические разногласия между участ-
никами Алжирского фронта, а также маневры так называемых
«либералов» (группы европейских неоколониалистов во главе
с крупными капиталистами Жоржем Блашеттом и Алэном де
Сериньи) привели к тому, что в мае 1952 г. ряды Фронта по-
кинули сторонники УДМА, а в ноябре 1952 г.— приверженцы
МТЛД. Тем не менее деятельность Алжирского фронта оказала
влияние на дальнейшее развитие антиколониального движения.
Она способствовала росту политического опыта и активности
масс, вовлечению их в освободительную борьбу.
187
Кризис легального антиколониализма
Единственной партией, боровшейся за возрождение единого
антиколониального фронта, была АКП. Выборы всех степеней,
митинги, демонстрации, забастовки — все использовалось пар-
тией для возобновления союза с националистами, для выработ-
ки единой программы национального освобождения. АКП вос-
питывала и закаляла не только лучшую часть рабочего класса
и сторонников научного социализма. В рядах руководимых ею
прогрессивных профсоюзов набирались опыта и политических
знаний многие активисты МТЛД и УДМА, работавшие среди
алжирских рабочих и служащих. Ту же роль играла АКП в
массовых организациях молодежи, женщин, борцов за мир, сре-
ди батраков и бедных крестьян ряда сельских районов. Борьба
коммунистов против распространившихся среди части нацио-
налистов после 1952 г. настроений «аполитизма» и «выжида-
ния» объективно имела огромное значение для сохранения бое-
вого характера освободительного движения в 1952—1954 гг.
При всей враждебности националистов к АКП они в той
или иной мере испытали на себе ее влияние, что, в частности,
выразилось в признании руководством УДМА в апреле 1949 г.
своей приверженности марксизму и его методам социального
анализа [114, с. 136]. УДМА также высоко оценивал советский
опыт решения национального вопроса, считая его «наиболее ре-
шительным в истории и наиболее богатым для изучения» [21,
с. 119]. Влияние АКП на МТЛД (подобно влиянию ФКП на
САЗ в 20—30-е годы) способствовало социальному радикализму
и революционно-демократической ориентации этой самой круп-
ной партии националистов, на 2-м съезде которой в апреле
1953 г. были выдвинуты требования аграрной реформы, нацио-
нализации «крупных средств производства», свободы профсою-
зов, «справедливого распределения» национального дохода.
Впервые партия на этом съезде выступила за единство всех
антиколониалистов, за союз с прогрессивными силами Франции
и признание европейцев «составной частью алжирского наро-
да». Тогда же руководство партии высказалось за «свободный
Алжир, где не будут править одни капиталисты, но где весь
народ будет благоденствовать» [16, с. 29—30].
Однако наряду с позитивным вкладом АКП в развитие
и усиление антиколониальной борьбы главной ее слабостью
оставалась национальная политика, постоянно отстававшая от
требований момента. Во многом объяснялось это склонностью
старых кадров представлять АКП, по словам секретаря ЦК
Башира Хаджа Али, как «партию исключительно социальных
требований, не интересующуюся борьбой за независимость» [347,
28.02.1952]. Частично определялась подобная позиция и нацио-
нальным составом партии, преобладанием в ней (в том числе
в руководстве) европейцев, которых еще в 1947 г. было 25 из
48 членов ЦК АКП и лишь в 1949 г.— 24 (из 54) [130, с. 226]..
188
При этом следует учесть, что среди европейцев, особенно
трудящихся, в 20—30-е годы существовала сильная тяга к об-
щеалжирскому культурно-этническому единству. Некоторые
группы европейцев (мальтийцы, евреи) знали с детства ал-
жирский арабский диалект, а многие колонисты в сельской
местности «говорили на языке мусульман» '.[233, с. 381]. В Ора-
не и г. Алжире нередки были смешанные браки между алжир-
цами и испанцами, а на западе страны среди алжирцев весьма
был распространен испанский язык, так же как французский
был широко распространен в Кабилии, где почти каждая семья
имела постоянно одного или нескольких своих представителей
среди алжирских эмигрантов во Франции (в 1957 г. кабилы со-
ставили около половины из 400 тыс. эмигрантов) [155, с. 113].
Длительное существование на алжирской земле полиэтниче-
ского и многоязычного общества порождало формулы, подоб-
ные высказанной, в 1935 г. алжиро-европейским писателем Габ-
риэлем Одизио: «Алжир — это наша заморская территория, на
которой нам удалось „создать" Францию... из пестрого населе-
ния, состоящего из лангедокцев, провансальцев, каталонцев,
корсиканцев, андалузцев, неаполитанцев, мальтийцев, арабов
и берберов... „алжирского" населения, т. е. синтеза прибреж-
ных рас, скрепленных французской культурой» [222, с. 29—30].
Эта схема вовсе не казалась иллюзорной в 30-е годы и поддер-
живалась большинством прогрессивной алжирской интеллиген-
ции. Именно она и ей подобные послужили основой для теории
«формирующейся единой алжирской нации».
Эта теория базировалась на высказывании генерального сек-
ретаря ФКП Мориса Тореза в январе 1939 г. на 15-тысячном
митинге в Алжире: «Существует исторически складывающаяся
алжирская нация, эволюцию которой могут облегчить усилия
Французской республики. Разве нет среди вас потомков древ-
них уже цивилизованных нумидийских племен, земли которых
служили житницей античного Рима, потомков берберов, дав-
ших католической церкви святого Августина, епископа Гиппо-
на, так же как схизматика Доната; потомков карфагенян, рим-
лян, всех тех, кто в течение веков способствовал расцвету циви-
лизации, о которой и сейчас еще свидетельствует столько па-
мятников... Здесь есть также сыны арабов, пришедших под зна-
менем Пророка, сыны турок, обращенных в ислам и пришедших
впоследствии в качестве новых завоевателей, евреи, веками жи-
вущие на этой земле. Все они смешались на вашей алжирской
земле. К ним присоединились греки, мальтийцы, испанцы,
итальянцы и французы... Существует единая алжирская нация,
также складывающаяся на основе смешения двух десятков рас»
[100, с. 183—184]. Эта теория в конкретных условиях 30-х и
даже 40-х годов играла объективно положительную роль в по-
литической жизни страны, так как «открывала... оригинальный
путь к решению проблемы европейского меньшинства» [19,
с. 16] и блокировала в известной мере воздействие на европей-
189*
цев колониалистской идеологии. АКП взяла ее на вооружение
^еще и потому, что сама идея самобытной алжирской нации
была шагом вперед в развитии национального самосознания ал-
жирцев и наносила удар как по колониалистскому тезису «Ал-
жир — это Франция» (официальная пропаганда которого осо-
бенно усилилась после 1930 г.), так и по профранцузским иллю-
зиям ассимиляционистов из «умеренного» большинства алжир-
ской буржуазии и интеллигенции. Однако в конце 40-х и нача-
ле 50-х годов, когда совершенно четко обозначились социаль-
ные, экономические и политические привилегии европейского
меньшинства как достаточно консолидировавшейся в общест-
венном и культурно-этническом плане группы населения, утра-
тившей свою прежнюю пестроту, когда европейцы стали обна-
руживать в массе проколониалистские тенденции и все охотнее
воспринимали взгляды «сеньоров колонизации», теория «единой
формирующейся нации» стала явно несостоятельной. Ее ис-
кусственность выявлялась с каждым новым отказом колони-
альных властей удовлетворить справедливые требования ал-
жирцев, с каждым новым столкновением сторонников и против-
ников колониального режима.
Националисты всегда считали ее «опасной и в принципе не-
верной концепцией» [285, с. 133]. Позднее, в разгар освободи-
тельной войны в Алжире, в феврале 1957 г., Морис Торез ска-
зал на пленуме ЦК ФКП: «Теперь, в соответствии с историей
и развивающейся жизнью, мы изменили нашу формулу и спра-
ведливо говорим об алжирской нации, реальность которой, ба-
зирующаяся на слиянии элементов различного происхождения,
трагически подтверждается жертвами, принесенными многими
алжирцами европейского происхождения наряду с алжирцами-
мусульманами в борьбе за национальное освобождение» [333,
1957, № 3, с. 449]. Подчиненность позиции АКП линии ФКП
в данном вопросе особенно дорого обошлась партии. Только
в опубликованном от имени ЦК АКП в июне 1958 г. «Исследо-
вании об алжирской нации» впервые говорилось о принадлеж-
ности к алжирской нации лишь «коренных алжирцев», указыва-
лось на невозможность «слияния или смешения двух главных
этнических элементов в колониальных условиях» и критико-
валась прежняя «догматическая интерпретация» высказывания
М. Тореза, сводившаяся к тому, что якобы «нация не могла
сформироваться до слияния всех этнических элементов, вклю-
чая европейцев» (19, с. 18—23]. Однако эта констатация, не-
сомненно, запоздала. В результате АКП поплатилась за это
утратой с трудом обретенного ранее влияния среди алжирских
трудящихся.
Более того, если бы националистам не удалось представить
АКП как якобы «неалжирскую» партию, можно было бы ожи-
дать значительного роста ее авторитета среди всех слоев ко-
ренного населения. К 1949 г. в рядах АКП алжирцев было
больше, чем в УДМА (б—7 тыс. человек), а с падением влия-
190
ния партии Аббаса АКП стала по значению «второй политиче-
ской силой мусульманского общества» [293, с. 169]. Цвет ал-
жирской интеллигенции с конца 40-х годов либо состоял в АКП,
либо сочувствовал ей. То же самое относится к национальным
профсоюзным кадрам, вплоть до конца 60-х годов рекрутиро-
вавшимся из воспитанного АКП актива ВКТ.
Современные алжирские историки признают АКП «нацио-
нальным движением», но считают ее слабостью «требование ас-
симиляции», а также «набор сторонников и среди французов,
и среди алжирцев» [160, с. 227]. Первая слабость была АКП
изжита еще в 30-е годы, вторая — вообще не была слабостью.
Но большим недостатком было повторение даже в 1952 г. тези-
са о «формирующейся алжирской нации, богатой вкладом всех
своих сынов при различии их происхождения и счастливом со-
четании западной и восточной цивилизации» [130, с. 241]. Впо-
следствии марксисты Алжира признали, что, «подчиняя на де-
ле формирование этой нации ее слиянию с европейской общи-
ной... этот утопический взгляд приводил в конце концов к от-
рицанию алжирской нации» [18, с. 24]. Ввиду этого АКП не
смогла завоевать на свою сторону большинство алжирцев даже
в период упадка активности других национальных партий, раз-
брода и замешательства в их рядах.
Кризис, охвативший националистические партии после
1952 г., был труднопреодолим ввиду несоответствия их тактики
и методов требованиям и условиям новой обстановки. Кризис
прежде поразил УДМА ввиду четко выявившейся невозможно-
сти в конкретных условиях колониального режима проповедо-
вавшейся Аббасом тактики лояльного «франко-мусульманского
сотрудничества». Постоянный отлив молодежи из УДМА посте-
пенно низвел его до уровня почти второстепенной организации:
в начале 50-х годов численность состава партии сократилась
с 7 тыс. до 3 тыс. человек [250, с. 372]. «Легальные и прогрес-
сивные пути,— писал Аббас,— были перекрыты. Энтузиазм и ил-
люзии молодежи испарялись при столкновении с тяжелой дей-
ствительностью» [50, с. 189]. Улемы, более цепко сохранявшие
свое влияние, традиционное среди религиозных горожан и ара-
боязычной интеллигенции, все же теряли его вследствие запре-
щения преподавать арабский язык и произносить проповеди
политического содержания, ликвидации некоторых их школ и
кружков, объявленных «центрами недовольства», арестов и вы-
сылок местных активистов, конфискации прессы и литературы.
В связи с этим лидер улемов шейх Башир аль-Ибрахими даже
вынужден был эмигрировать на Ближний Восток. Ослабление
ассоциации сказалось и в постепенном переходе части создан-
ных ею арабских школ (примерно 50 из 117 начальных и
53 средних) под влияние ППА—МТЛД [195, с. 76].
Но в целом улемы сохраняли свои позиции. В 1952 г. в их
школах обучалось 40 тыс., а в 1954 г.— 50 тыс. человек. К тому
времени в стране насчитывалось уже более 50 тыс. человек,
19£
•окончивших контролировавшиеся улемами школы [158, с. 364].
В школах, кружках, обществах и культурных ассоциациях, ру-
ководившихся улемами, изучением арабского литературного
языка, истории Алжира и ислама занималось в общей слож-
ности около 200 тыс. человек [130, с. 242]. Но улемы не могли
выступать в роли вождей антиколониального движения. Они, по
мнению Ле Турно, «колебались между компартией, УДМА и
МТЛД, полностью не удовлетворяя ни тех, ни других» [250,
с. 370]. Практически к 1954 г. получилось так, что АКП по-
ставляла антиколониальному движению кадры, закаленные в
социальной борьбе, УДМА — вышедшую из буржуазии и сред-
них слоев интеллектуальную элиту, а улемы — идеологов и но-
сителей арабо-мусульманской культуры. Но ни одна из этих
партий не могла претендовать на роль гегемона.
Главной национальной партией Алжира в это время было
МТЛД, массовую базу которого составляли широкие слои тру-
дящихся, а также неимущие пауперы города и деревни, особен-
но безработная молодежь. Рост социальной базы МТЛД и по-
литической зрелости рядовых активистов побуждал руководство
партии (после 1947 г. в нем стали преобладать выходцы и»
интеллигенции и служащих) обновить программу и тактик/
партии. Съезд МТЛД в апреле 1953 г. высказался за выработ-
ку социально-экономической программы, за отказ от шовини-
стических перегибов и сектантства, за единство действий всех
национальных партий. Саботируя выполнение решений съезда-,
председатель партии Ахмед Мессали (с мая 1952 г. находив-
шийся в ссылке во Франции) цеплялся за устаревшие методы
борьбы. Постепенно его разногласия (политические и личные)
с большинством ЦК МТЛД привели к расколу партии в июле
1954 г. на «мессалистов» и «централистов» (сторонников ЦК
партии). «Мессалисты», отвергавшие необходимость обоснован-
ной программы, считали, что «достаточно борьбы за независи-
мость», и исповедовали культ «единственного национального
вождя» — Мессали [130, с. 169]. Они играли объективно реак-
ционную роль, так как спекулировали на культурной отсталости
и религиозных предрассудках неграмотной сельской бедноты и
городских низов, чем тормозили дальнейшее развитие полити-
ческого сознания масс. «Централисты», стоявшие на платформе
съезда 1953 г., были более современны и «европеизированы».
Однако они слишком часто отступали на позиции реформизма,
«аполитизма» и «выжидания», сотрудничества с европейскими
«либералами». Объяснялось это обуржуазиванием верхушки
«централистов»: их лидер Абд ар-Рахман Киуан совмещал
функции секретаря МТЛД и директора крупной торговой ком-
пании «Аль-Амаль», объединявшей самых богатых алжирских
коммерсантов. С ним были тесно связаны и другие видные
«централисты», в большинстве своем выходцы из буржуазных
семей или же ставшие дельцами.
Выход из кризиса был найден в объединении наиболее ак-
192
тивных борцов за независимость Алжира вокруг боевиков пар-
тии МТЛД. Их организация (ОС) возникла еще в 1947 г. и в
апреле 1950 г. была подвергнута репрессиям колонизаторов, но
сумела, несмотря на решение руководства МТЛД ликвидиро-
вать ОС, сохранить свои основные кадры. Подпольщики-боеви-
ки не примкнули ни к «мессалистам», ибо не прощали Мессали
роспуска ОС (363 члена которой было арестовано (227, с. 41])
и отречения от нелегальной ППА, ни к «централистам», боль-
шинство которых было повинно в том же. Они фактически об-
разовали третью фракцию после раскола партии. В марте
1954 г. был создан Революционный комитет единства и дейст-
вия (РКЕД), который пытался примирить обе фракции, но, по-
терпев неудачу, самораспустился в июле 1954 г. Однако среди
участников РКЕД были многие руководители боевиков (М. Бен
Булаид, Р. Битат, М. Будиаф, М. Дидуш), сумевшие за корот-
кий срок реорганизовать старые кадры подполья, установить
связь с партизанскими отрядами патриотической молодежи в
горных районах.
Эти отряды, в основном состоявшие из бежавших из заклю-
чения или же скрывавшихся от полиции, возникли в Кабилии
еще весной 1947 г., а в Ауресе — осенью 1951 г. Малочислен-
ные и подолгу не подававшие признаков жизни, они тем не
менее были неуловимы, искали контактов с подпольем МТЛД
и нередко наносили удары колонизаторам и их прислужникам.
С начала 1954 г. они активизировались, число их возросло, как
и количество созданных ими тайных складов оружия. С ле-
та 1954 г. они стали образовывать единую сеть с городским под-
польем бывшего МТЛД и теми его секциями, которые не прим-
кнули ни к одной фракции. Эту сеть возглавил избранный на
совещании 22 делегатов подполья в начале июня 1954 г. в
квартале Кло Саламбье (г. Алжир) Революционный совет в со-
ставе пяти человек (в августе 1954 г. в него был введен также
глава 2200 партизан Кабилии Белькасем Крим) {130, с. 171).
Члены совета разделили территорию Алжира на пять вилай
(военных округов или областей). Мустафа Бен Булаид стал
командиром вилайи № 1 (Аурес), Мурад Дидуш — вилайи № 2
(север Константины), Белькасем Крим — вилайи № 3 (Каби-
лия), Рабах Битат — вилайи № 4 (область г. Алжира), Ларби
Бен Мхиди — вилайи № 5 (Орания). Мухаммед Будиаф ведал
координацией и связью с заграницей. 10 октября 1954 г. Рево-
люционный совет, окончательно приняв решение о переходе к
вооруженной борьбе, решил объединить все контролируемые им
силы во Фронт национального освобождения (ФНО), а все во-
оруженные отряды ФНО — в Армию национального освобожде-
ния (АНО).
Готовя вооруженное выступление, совет связался также с
лидерами зарубежной эмиграции алжирцев (так называемой
«внешней делегацией» МТЛД) в составе руководивших под-
польем до 1954 г. X. Айт Ахмеда, А. Бен Беллы и М. Хидера.
13 Зак. 464
193
На -них, также вошедших в состав совета, была возложена за-
дача вооружения и снабжения АНО извне, представительство
ФНО на международной арене, мобилизация алжирцев в Ев-
ропе и на Арабском Востоке, финансирование вооруженной
борьбы и агитация за нее.
Глава 13
НАРОДНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ ВОЙНА
Канун революции
Антиколониальное движение в Алжире всегда было связано
с борьбой всех народов Азии и Африки за освобождение и с
общей эволюцией международной обстановки. Внутренняя борь-
ба в Алжире не была изолирована от событий в арабском ми-
ре (палестинской войны 1948—1949 гг., обретения независимо-
сти Ливией в 1951 г., июльской революции 1952 г. в Египте)
и освободительного движения в соседних странах, где патрио-
ты перешли (в январе 1952 г. в Тунисе и в августе 1953 г.
в Марокко) к вооруженной борьбе. Безуспешная война Фран-
ции в Индокитае в 1946—1954 гг., в которой участвовало не-
мало алжирских солдат в составе французского экспедиционно-
го корпуса, также заставляла думать о действенности антиколо-
ниального сопротивления.
Поражение французской армии во Вьетнаме в мае 1954 г.
и последующее согласие Франции на уход из стран Индоки-
тая, вынужденное предоставление ею в июле 1954 г. внутрен-
ней автономии Тунису, начало вывода английских войск из
Египта осенью 1954 г., поднявшее авторитет Гамал Абдель На-
сера как лидера антиимпериалистической борьбы всех арабов,
усиление вооруженной борьбы патриотов Марокко в небывалой
степени стимулировали боевой дух алжирских патриотов, не-
желавших более терпеть колониальное иго. К тому же к осе-
ни 1954 г. Лига арабских государств (ЛАГ) официально под-
твердила свою поддержку борьбы за независимость Алжира,,
как и других стран Магриба, а во Франции кабинет Мендес-
Франса не оправдал возлагавшихся на него надежд и усту-
пил нажиму ультраколониалистов. Оставалось лишь, по словам
Ф. Аббаса, «решение с помощью пулеметов» (128, с. 46].
В сущности, подготовкой подобного решения и занималась
«внешняя делегация» МТЛД, обосновавшаяся в Каире. Егип-
тяне стремились к созданию единого командования всеми си-
лами патриотов Магриба. В 1954 г. вопрос о взаимопомощи
стал особенно актуальным, так как в Тунисе повстанцы прак-
тически добились своего, но оружие сдавать не спешили. В свою
очередь, у алжирских подпольщиков были (например, в Ауре-
194
со) специальные лица, ведавшие «связями с тунисскими братья-
ми» [88, с. 16]. По утверждению Ле Турно, партизаны Туниса
«время от времени снабжались на алжирской территории» [250,
с. 379]. Алжирские подпольщики во многом обладали опытом
патриотов Туниса и Марокко вследствие участия в некоторых
операциях на территории соседних стран или совместной под-
готовки в военных лагерях Египта и Ливии.
Ноябрьское восстание 1954 г.
По сигналу ФИО в ночь на 1 ноября 1954 г. в 30 пунктах
страны произошло свыше 100 нападений и актов саботажа.
Было убито семь французов, захвачено несколько комиссариа-
тов полиции, ранены офицер и два полицейских, разрушены
некоторые здания администрации, атакованы военные казармы,
предприятия, склады [132, с. 39]. Так началось долгожданное
вооруженное восстание алжирского народа против француз-
ского господства, которое положило начало освободительной
национально-демократической революции. Повстанцы устано-
вили контроль над рядом районов в горных массивах Ауреса
и Кабилии, совершали нападения на учреждения колониальной
администрации, французских солдат и полицейских. Население
единодушно поддержало патриотов. К концу ноября 1954 г.
АНО в горах насчитывала до 3 тыс. человек {276, с. 93]. В те-
чение последующих месяцев многие алжирцы, особенно бедные
крестьяне горных районов и патриотически настроенная моло-
дежь городов, вступили' в ряды АНО. К концу 1955 г. в ее ря-
дах сражалось до 15—20 тыс. бойцов [98, с. 224].
1 ноября 1954 г. четко отделило политическую жизнь ал-
жирцев старого, предреволюционного Алжира от таковой Ал-
жира нового, революционного. Прибывшие в Каир лидеры
«централистов» X. Лахваль и М. Язид, тщетно пытавшиеся
накануне 1 ноября добиться отсрочки восстания, кончили тем,
что примкнули к нему, считая, что единому фронту стран Маг-
риба «Франция должна будет уступить» [212, с. 116]. Это яви-
лось первым сигналом будущего слияния под эгидой ФНО прак-
тически всех антиколониальных сил страны.
В первые же дни революции среди населения был распро-
странен манифест ФНО, в котором формулировалась основная
цель повстанцев: «Достижение национальной независимости,
т. е., во-первых, создание алжирского правительства, во-вто-
рых, уважение всех основных свобод, без различия расы и ре-
лигии». ФНО призывал алжирцев «мобилизовать все здоровые
силы на ликвидацию колониального режима», требовал от пра-
вительства Франции признания алжирской нации и отказа от
всех законов или действий, «делающих Алжир французской
землей вопреки истории, географии, языку, нравам и обычаям
алжирского народа». Все спорные проблемы ФНО предлагал
13*
195
решить путем переговоров «на основе равенства и взаимного1
уважения» [45, с. 87—88].
Слишком общие формулировки манифеста объяснялись
вполне очевидным стремлением привлечь к ФНО как можно
больше сторонников. Более коротким и ясным был текст при-
зыва АНО, распространенный тоже 1 ноября 1954 г. [88,
с. 28—29]:
«Алжирский народ! Подумай о своем унизительном положе-
нии колониально угнетенного. При колониальном режиме спра-
ведливость, демократия и равенство всего лишь фальшь и об-
ман. Ко всем бедам надо добавить также крах паруий, кото-
рые тебя будто бы защищают. Мы призываем тебя плечом к
плечу с нашими братьями на востоке и на западе вернуть себе
свободу ценой собственной крови. Действуй на стороне сил
освобождения, которым ты должен предоставить помощь, со-
действие и укрытие. Неучастие в борьбе — преступление. Со-
противление ей — предательство.
Бог — с борцами за правое дело, и никакая сила не может
отныне их остановить, кроме смерти со славой или националь-
ного освобождения. Да здравствует Армия освобождения!
Да здравствует независимый Алжир!»
Французские власти немедленно приняли меры к подавле-
нию восстания. В Алжир были переброшены крупные соеди-
нения французской армии, оснащенные тяжелым вооружением,
и батальоны военных парашютистов, авиационные и танковые
части. Колонисты вновь стали создавать свои отряды воору-
женной милиции, действовавшие совместно с полицией, жан-
дармерией и отрядами наемников-мусульман. Жестоко расправ-
ляясь с мирным населением, они разрушали деревни и осу-
ществляли массовые депортации жителей, стремясь изолировать
их от повстанцев. 5 ноября 1954 г. была запрещена деятель-
ность обеих фракций МТЛД. Лидеры и активисты фракций
подверглись арестам. Всего в ноябре — декабре 1954 г. было
арестовано и подвергнуто допросу «с пристрастием» около
3 тыс. алжирцев [139, с. 552].
Потери повстанцев в первые месяцы 1955 г. также были
значительны, тем более что они тогда еще были плохо воору-
жены и не имели опыта борьбы с современной армией. Особен-
но чувствительны для АНО были утраты командиров: в янва-
ре 1955 г. погиб командир вилайи № 2 Мурад Дидуш, один из
самых видных и самоотверженных организаторов восстания;
в феврале французы перехватили возвращавшегося из Ливии
(куда он ездил за оружием) командира вилайи № 1 Мустафу
Бен Булаида; в марте 1955 г. был арестован в г. Алжире ко-
мандир вилайи № 4 Рабах Битат (с 1977 г.— председатель На-
ционального народного собрания Алжира), которого за сме-
лость и дерзость даже враги прозвали «Фантомасом столицы».
Все эти потери способствовали некоторому спаду повстанче-
ской борьбы в апреле —мае 1955 г. почти всюду в Алжире, за
1S6.
исключением Кабилии, где ФНО значительно укрепил свое
влияние, изолировал и частично истребил коллаборационистов,
а также стал налаживать контакты с лидерами национальных
партий. Большую роль в выработке этой тактики и распростра-
нении влияния Кабилии (вилайи № 3) на другие районы сыграл
Аббан Рамдан, активист ППА с 1945 г., арестованный по делу
ОС в 1950 г. и сразу после освобождения с 1955 г. примкнув-
ший к ФНО. Быстро выдвинувшись в руководстве вилайи № 3,
он стал одним из наиболее ярких и талантливых вождей ал-
жирской революции.
Наряду с усилением военно-полицейских репрессий весной
1955 г. французские власти прибегали к политическим маневрам.
Реакционный политик Жак Сустель, назначенный в январе
1955 г. генерал-губернатором Алжира, выдвинул 1 июня того
же года план «интеграции» Алжира, т. е. слияния его с Фран-
цией. Этот план предусматривал ряд экономических и социаль-
ных мероприятий, а также второстепенные административные
реформы с целью «умиротворить» алжирцев. Большинство этих
мер было намечено еще в статуте 1947 г., но не осуществлено
из-за сопротивления ультраколониалистов. После начала воору-
женного восстания подобные вынужденные и незначительные
уступки были явным паллиативом и уже не могли изменить
положения. Не дал результата и маневр с освобождением при-
мерно 2 тыс. политзаключенных, в том числе большинства ра-
нее арестованных активистов МТЛД, и попыткой противопо-
ставить их ФНО [199, с. 76]. Почти все они примкнули к ФНО,
а фракция «централистов» самораспустилась в ноябре 1955 г.
и влилась в ряды ФНО почти в полном составе.
20 августа 1955 г. повстанческое движение охватило до
40 городов и селений на северо-востоке страны [190, с. 70].
Патриоты во главе с ветераном ОС Юсефом Зигутом в резуль-
тате внезапного удара нанесли карателям и застигнутым врас-
плох колонистам большие потери. Было убито 71 француз
(в том числе многие колонисты на разгромленных повстанцами
фермах) и 62 алжирца-коллаборациониста [132, с. 51]. Ответ-
ный удар карателей был исключительно жестоким: до конца
августа по всей территории северо-востока страны было убито,
по данным ФНО, до 12 тыс. алжирцев. Несмотря на тяжелые
потери, повстанцы своей цели достигли: август 1955 г., по мне-
нию французского исследователя Ива Курьера, привел к «чет-
кому и откровенному разрыву», ибо «страх объял европейцев»
и «впервые вся страна стала жить в атмосфере войны» [199,
с. 211—214].
Юсеф Зигут (до вступления в ОС простой кузнец) обогатил
тактику партизанской войны методом привлечения «мусабилей»
(попутчиков, т. е. вспомогательных бойцов, в отличие от му-
джахидов — регулярных бойцов АНО). Мусабилями обычно
были добровольцы — крестьяне, после завершения какой-либо
операции партизан обычно возвращавшиеся к мирному труду.
197
В результате, если на севере Константины в мае — июле 1955 г.
действовало не более 300—500 партизан, то в августе сопротив-
ление колонизаторам приняло уже массовый характер [128,
с. 58]. К ноябрю 1955 г. в этом регионе было сожжено 67 из
90 имевшихся здесь ферм колонистов. Организованная в от-
вет на это «охота за мятежниками» при участии вооруженных
отрядов колонистов вылилась в истребление мирного населе-
ния целых деревень, что выдавалось в колониалистской прессе
за «антитеррористическую операцию» [131, с. 184—185].
С осени 1955 г. ФНО установил контроль над многими
районами Алжира. В сентябре резко активизировались пов-
станцы на западе страны, где они объявили 1 октября 1955 г.,
что «вся Орания присоединяется к своим борющимся братьям»
[114, с. 237]. По призыву ФНО даже правобуржуазные делега-
ты Алжирского собрания во главе с Бен Джаллулом и като*-
ликом-кабилом Ульд Аудиа, ранее послушно следовавшие ука-
заниям французских властей, отказались от участия в работе
собрания и создали совместно с делегатами от УДМА так на-
зываемую «группу 61», в которую вошли также некоторые му-
сульманские депутаты и сенаторы от Алжира. В принятой
26 сентября 1955 г. резолюции «группа 61» осудила план «ин-
теграции» и высказалась за «алжирскую национальную идею»
[114, с. 235—236]. Это свидетельствовало об отказе даже наи-
более консервативных кругов национальной буржуазии от ас-
симиляторских профранцузских позиций. Многие муниципаль-
ные советники и чиновники-алжирцы стали подавать в от-
ставку в знак протеста против политики колонизаторов. В ян-
варе 1956 г. Ассоциация улемов заклеймила французский им-
периализм и потребовала от правительства Франции начать
переговоры с повстанцами, а Ф. Аббас от имени УДМА заявил
о поддержке ФНО. Ранее он открыто заявил Сустелю: «Все
храбрые люди взялись за оружие. Трусы же разговаривают
с административными властями» [114, с. 241].
В результате поражения сторонников старой колониальной
политики на выборах в Национальное собрание Франции 2 ян-
варя 1956 г. к власти пришло правительство социалиста Ги
Молле. В его декларации признавалась «алжирская индиви-
дуальность» и содержалось обещание в соответствии с предвы-
борными лозунгами французских социалистов решить будущее
Алжира путем переговоров. Однако под нажимом ультраколо-
ниалистов, 6 февраля 1956 г. организовавших 20-тысячную ма-
нифестацию против приехавшего в Алжир премьера, Ги Молле,
освистанный, забросанный камнями и гнилыми помидорами,
отступил. В речи по радио он объявил, что «Франция будет
сражаться за то, чтобы остаться в Алжире, и она здесь оста-
нется» [128, с. 63—64]. После этого он назначил мипистром-ре-
зидентом в Алжире колониалистски настроенного правого со-
циалиста Робера Лакоста, одновременно потребовав капиту-
ляции ФНО.
198
Лакост продолжал курс на военное подавление восстания,
пытаясь также привлечь алжирцев на свою сторону декретами
об обязательном повышении доли издольщиков-алжирцев при
распределении урожая, о повышении зарплаты и т. д. Но эти
меры ничего не дали. Численность французской армии в Ал-
жире была доведена до 350 тыс. человек. Повсюду были созда-
ны «специализированные административные секции» (САС) во
главе с офицерами разведслужбы, которые вели антиповстанче-
скую пропаганду, сколачивали из верных мусульман «отряды
самообороны», распределяли жилье и продукты, ведали образо-
ванием и медицинской помощью [128, с. 67—68].
В апреле 1956 г. УДМА и Ассоциация улемов официально
примкнули к ФНО, а их лидеры (Фархат Аббас и Тауфик аль-
Мадани) вошли в руководство ФНО (еще раньше в него вошли
бывшие «централисты» Бен Юсеф Бен Хедда, Саад Дахлаб,
М. Язид и др.). Вне рамок национального единства остались
лишь «мессалисты», объявившие ФНО «оплотом буржуазии»
и «кабильского расизма» [132, с. 61]. Вступив в 1955 г. в оже-
сточенную политическую и вооруженную борьбу с ФНО, они
пользовались тайной поддержкой колонизаторов. В результате
к 1958 г. они утратили почти все позиции внутри Алжира. По-
давляющее большинство патриотов сплотилось вокруг ФНО.
«Мессалисты», однако, еще сохраняли вплоть до 1961 г. неко-
торое влияние среди алжирцев во Франции.
В течение всей войны 1954—1962 гг. ФНО именовал «мес-
салистов» не иначе как «сбродом мошенников, шпионов и пре-
дателей» [132, с. 62]. Маниакальная страсть Мессали быть лю-
бой ценой «отцом нации» привела его к политическому банкрот-
ству.
За последние годы во французской историографии и мемуа-
рах деятелей эмиграции заметна тенденция к пересмотру ранее
негативной оценки Ахмеда Мессали Хаджа и его политики. Ха-
рактерно, что бывший первый президент Алжира Ахмед Бен
Белла, с 1954 г. активно боровшийся с Мессали и «мессалиста-
ми», считавший его «по бороду погрузившимся в болото инерт-
ности» [258, с. 94], в 1982 г. написал предисловие к мемуарам
Мессали, где заявил, что именно Мессали алжирцы обязаны
«фантастическим пламенем ноября 1954 г.», а также «национа-
лизмом, не отошедшим от Бога, как на Западе, а выросшим из
наших верований и оплодотворенным нашей верой в Аллаха»
[81, с. 14]. Ш.-А. Жюльен в послесловии к тем же мемуарам
называет Мессали «отцом алжирского национализма» и пишет
о его «способности выразить глубокие чаяния алжирского на-
рода словом, пером и действием», а Ш,-Р. Ажерон хоть и опро-
вергает некоторые обвинения Мессали в адрес ФКП, но все же
в целом берет его под защиту в споре с ФКП [81, с. 290—296].
Дальше всех пошел М. Харби, порвавший с ФНО, в котором
он занимал заметное положение в 1954—1965 гг. Он счел, что
ФНО хотел «разрушить образ Мессали как сторонника воору-
199
женной борьбы и вождя глубоко укоренившейся в народе ор-
ганизации», для чего прибегал к «персональной клевете, воен-
ным действиям и фальсификации истории». По мнению Харби,
Мессали «в борьбе с исключительностью ФНО стал побежден-
ным сторонником политического плюрализма» (81, с. 307, 313].
Однако Харби признает: «Политическая ошибка Мессали,
рожденная непримиримостью ФНО, позволила французским
властям разъединить национальные силы и сфабриковать фаль-
шивую альтернативу вооруженной революции» [81, с. 311]. Как
не вспомнить слова Сустеля в ноябре 1955 г.: «Мессали — моя
последняя карта» [114, с. 297]. Не умаляя действительных за-
слуг Мессали как основателя ППА и МТЛД, все же следует
согласиться с мнением руководства АКП, охарактеризовавше-
го мессализм в 1960 г. как «открытую контрреволюционную,
антинациональную позицию, соглашательство с колониалиста-
ми» [5, с. 38].
АКП, вначале недооценив значение перехода к вооруженной
борьбе и возможности ее развития, тем не менее правильно оп-
ределила ее причины. Коммунисты, работавшие в зонах наи-
большей активности повстанцев (в том числе члены ЦК АКП
М. Герруф и М. Лабан), уже с ноября 1954 г. установили
с ними контакты и оказали им всевозможную поддержку. АКП
организовала по всей стране массовое движение солидарности
с повстанцами, сбор оружия, медикаментов и денежных средств
для них, а в городах — даже снабжение подполья ФНО бое-
припасами. После пленума ЦК АКП в июне 1955 г. коммуни-
сты взяли курс на активное участие в вооруженной борьбе,
создав свою военную организацию «Борцы за освобождение»
во главе с А. Герруджем (в девяти городах) и отряды «крас-
ных маки» в долине Шелифа (на западе Алжира). В связи
с этим в сентябре 1955 г. деятельность АКП была запрещена
колониальными властями. В подполье АКП продолжала не-
легально издавать газету «Либертэ», позднее наладила выпуск
журналов «Реалитэ альжерьенн э марксисм» и «Аль-Джазаир
аль-Муджахида», вела работу среди французских солдат, убеж-
дая их не воевать против алжирцев. В мае—июне 1956 г. по
соглашению между АКП и ФНО созданные коммунистами пар-
тизанские отряды влились в ряды АНО. Сохранив свою идеоло-
гическую и организационную независимость, АКП объединила
свои политические и военные усилия с усилиями ФНО.
Из 8 членов ЦК партии, вступивших в АНО, 4 (Талеб Буали,
Тахар Гомри, Ланд Ламрани, Мухаммед Герруф) погибли в
боях, 21 из 40 членов ЦК АКП, включая 8 из 12 членов По-
литбюро, прошли через колониалистские застенки, тюрьмы и
концлагеря [5, с. 38, 33; 33, с. 58—197]. А казненные колони-
заторами коммунисты-европейцы Анри Майо и Фернан Ивтон
были признаны наряду с многими павшими в боях выдающи-
мися алжирскими патриотами национальными героями алжир-
ской революции.
200
Присоединение АКП к революции проходило далеко неглад-
ко. Коммунисты впоследствии признавали, что неосведомлен-
ность о подлинном характере и целях ФНО рождала в их сре-
де «интенсивные споры, частично связанные с самим составом
партии, на одну треть состоявшей из европейцев, преимущест-
венно горожан». Их колебания были вызваны также «резким
обострением борьбы и ее формами» [170, с. 111 —112]. Приме-
нявшиеся националистами жестокие методы расправы с евро-
пейцами (в том числе с коммунистами, пытавшимися вступить
в отряды АНО) всячески расписывались и преувеличивались
колониалистской пропагандой, что объективно лишало ФНО
поддержки значительной части общественного мнения во Фран-
ции и в Алжире. Именно поэтому АКП «считала своим долгом
удерживать бойцов от самочинных выступлений, способных по-
вредить народному делу» [3, с. 27].
Принимая помощь АКП (деньгами, продовольствием, одеж-
дой, медикаментами, оружием, похищенным с армейских скла-
дов), ФНО старался не афишировать ее и вообще скрывал
свои контакты с АКП, отрицал наличие соглашения 1956 г. с
ней, говорил даже о ее якобы «отсутствии» в борьбе, хотя из-
вестно, что только в районе Тлемсена на западе страны в боях
приняло участие большинство из примерно 1 тыс. крестьян —
членов АКП [298, с. 276]. Вызывалось это не только давним
недоверием националистов к АКП и антикоммунизмом многих
руководителей ФНО, но также их опасениями, что в США,
Западной Европе или арабских странах ФНО могут счесть «на-
ходящимся под влиянием коммунистов» [298, с. 293]. Далеко
не всем руководителям ФНО хватало политической искушенно-
сти и достоинства Ф. Аббаса, давшего умелый ответ на анти-
коммунистический шантаж: «Всем известно, что мы не ком-
мунисты, ио мы предпочли бы быть свободными алжирскими
коммунистами, чем оставаться под иностранным господством»
[3, с. 29].
Несмотря на постоянные претензии ФНО к АКП, ограниче-
ния и даже дискриминацию коммунистов в рядах АНО, партия,
по словам Б. Хаджа Али, стремилась не допустить «раскола
перед лицом общего врага» и считала себя «неотъемлемой
частью ФНО» [322, 1965, № 1, с. 58, 60]. Вместе с тем АКП
продолжала «вести борьбу против консерватизма, сектантства и
догматизма, которые в прошлом нанесли ей наибольший ущерб»
[5, с. 33].
Суммамский съезд
В 1956 г. численность АНО достигла 60 тыс. бойцов [131,
с. 199]. Ее активность распространилась уже на 2/3 территории
страны. Количество «инцидентов» (т. е. боевых операций, ак-
201
тов саботажа, отдельных покушений) возросло с 998 в ноябре
1955 г. до 2624 в марте 1956 г. и 2837 в июле 1956 г. [124,
с. 53]. В связи с ростом численности АНО и расширением мас-
штабов ее операций выявилась необходимость большей коорди-
нации действий различных вилай, а внутри вилай — зон и от-
рядов. Резко возросшая мощь французской армии также требо-
вала увеличения подвижности, маневренности и организованно-
сти повстанцев. В августе 1956 г. в долине Суммам (в области
Кабилии) состоялся съезд повстанческих командиров и руково-
дителей ФНО. На съезде были определены организация и си-
стема командования АНО, принята политическая платформа
(остававшаяся основным идеологическим документом ФНО до
1962 г.) и уточнены его цели.
Съезд избрал руководящий орган — «Национальный совет
алжирской революции» (НСАР) в составе 34 человек (в авгу-
сте 1957 г. состав НСАР был расширен до 54 человек, а со-
став его исполкома — до 14 человек). При совете был учреж-
ден Координационно-исполнительный комитет (КИК) из пяти
руководителей: «национального политического комиссара» Аб-
бана Рамдана (главного организатора Суммамского съезда),
командиров вилай Юсефа Зигута (№ 2), Белькасема Крима
(№ 3), Ларби Бен Мхиди (№ 5) и профсоюзного лидера Ай-
сата Идира. Фактически Идира, арестованного еще в мае
1956 г., и Зигута, вскоре — в сентябре — погибшего, заменили
привлеченные Аббаном Рамданом лидеры «централистов» —
Бен Юсеф Бен Хедда (бывший генсек МТЛД) и Саад Дахлаб.
Целями ФНО провозглашались создание в Алжире незави-
симой «демократической и социальной» республики, проведение
аграрной реформы, мобилизация всех сил народа в рамках при-
мыкающих к ФНО массовых организаций рабочих, студентов,
торговцев, ремесленников. ФНО признавал необходимым вы-
нести алжирскую проблему на обсуждение мирового общест-
венного мнения и создать федерацию стран Северной Африки.
Программа предусматривала гарантию экономических и куль-
турных интересов европейцев Алжира, возможность создания
между Францией и Алжиром новых отношений на основе ра-
венства и взаимного уважения [34, с. 69—70]. ФНО высказы-
вался за переговоры с правительством Франции на основе при-
знания права Алжира на независимость.
В Суммамской платформе ФНО заявил, что «будет рас-
считывать в своей борьбе на все антиколониальные силы, даже
если они не находятся под его контролем», счел ошибкой «ва-
лить в одну кучу всех алжирцев европейского происхождения»,
выступив за «подлинное равенство между всеми гражданами
одной родины без всякой дискриминации» [353, 1957, пшпёго
special, с. 14—15, 26—30]. Аграрная реформа тесно увязывалась
с борьбой за независимость, именуясь «патриотическим реше-
нием проблемы нищеты в деревне», профсоюзы (в феврале
1956 г. был создан профцентр ФНО — Всеобщий союз алжир-
202
ских трудящихся — ВСАТ) ориентировались на «наиболее
эксплуатируемые слои рабочих и батраков», на вовлечение в
забастовочное движение и борьбу «за социальную справедли-
вость» всех трудящихся, без различия происхождения [353,
1957, пшпёго special, с. 22—24].
Несмотря на многие прогрессивные положения Суммамскрй
платформы, ей были присущи и антикоммунистические выпады.-
Подвергнув уничтожающей критике мессализм, авторы про-
граммы столь же яростно обрушились на АКП, обвиняя ее ру-
ководство в отрыве от народа, неспособности «правильно ана-
лизировать революционную ситуацию» и отрицании револю-
ционности крестьянства, подчиненности ФКП и «вере в невоз-
можность национального освобождения Алжира до победы про-
летарской революции во Франции». Авторы платформы даже
считали, что «АКП исчезла как серьезная организация ввиду
преобладания в ее рядах европейских элементов, перед лицом
вооруженного сопротивления проявивших всю противоречивость
своих искусственных представлений об алжирской нации» [353,
1957, numero special, с. 16].
Антикоммунизм Суммамской платформы был в определен-
ной степени отголоском еще старых идеологических споров на-
ционалистов с коммунистами, а также установки ФНО на лик-
видацию и поглощение вообще всех национальных партий в
Алжире. Кроме того, именно с лета 1956 г. т. е. с началом
массового ухода к партизанам в горы молодых горожан и сту-
дентов, лидеры ФНО стали особенно опасаться влияния АКП.
«Вас боятся даже тогда, когда вас мало»,— сказал Аббан Рам-
дан руководителям подпольной АКП Б. Хаджу Али и С. Хад-
жересу. А внешние лидеры ФНО (М. Хидер) еще в феврале
1956 г. дали директиву «нападать на всякую попытку проник-
новения коммунистических доктрин» [170, с. 194].
Были и другие, более субъективные причины. Одним из ав-
торов платформы был Амар Узган, который по заданию Аббана
к июню 1956 г., по его словам, «расширил до 40 страниц свою
ранее записанную на 10 страницах схему идейно-политических
целей восстания» [273, с. 758—759]. И ему, и Аббану, и, по
некоторым данным, третьему автору платформы Бен Хедде
(старший брат которого был членом ЦК АКП) были свойствен-
ны получившие отражение в тексте и знакомство с марксиз-
мом, и нелюбовь к АКП.
Негативные черты Суммамского съезда наряду с позитив-
ными отмечали потом и ведущие деятели ФНО. Например, Бен
Белла в 1963—1964 гг. говорил, что съезд дал революции «бю-
рократический и бумагомарающий аппарат, постепенно отры-
вавшийся от реальности борьбы», и ввел в руководство «поли-
тических деятелей, всегда выступавших против перехода к во-
оруженной борьбе и без колебаний публично осуждавших наши
действия после 1 ноября» [258, с. 113]. Позднее президент
АНДР X. Бумедьен прямо указал на то же самое: «Негатив-
203
ный аспект съезда в Суммаме — это вхождение в руководство
ФНО бывших лидеров улемов, „централистов" или нотаблей
УДМА, по которым 1 ноября прозвонил колокол. Надо было
бы дать революции созреть, что облегчило бы выдвижение новых
кадров из рядовых бойцов. Это позволило бы избежать мно-
гих кризисов» [215, с. 66].
В целом, несмотря на отмеченные недостатки, съезд в Сум-
маме, как отмечалось позднее в документах ФНО, «дал ФНО—
АНО структуры, платформу и руководство» [13, с. 29]. Возник-
шая после него по всей стране подпольная сеть политико-адми-
нистративной организации (ПАО) аппарата ФНО стала, по
мнению французских генералов, «подлинной нервной системой
восстания» [132, с. 77]. Борьба вступила в новую фазу.
Структуру ПАО образовывали комитеты ФНО различного
уровня (вилайи, зоны, районы, сектора) во главе с политкомис-
сарами, а в основании всей структуры находились созданные
ПАО органы управления в дуарах (или фракциях племен там,
где они сохранились) — «комитеты трех» (председатель, его
политический и административный помощники) и «народные
собрания» из пяти человек: председателя — члена «комитета
трех», уполномоченных по финансам (по сбору налога в поль-
зу ФНО и распределению средств), по общественной собствен-
ности (в основном по имуществу ФНО и АНО), по здравоох-
ранению и по культуре (включая суд и просвещение). Кроме
того, в распоряжении «комитета трех» были также лица, ве-
давшие снабжением, вопросами безопасности и полиции. В го-
родах комитеты ФНО, разветвленные более детально (на уров-
не секторов, подсекторов, районов и подрайонов), опирались
на группы (обычно из руководителя, сборщика налогов, ответ-
ственных за связь и пропаганду), а те — на ячейки из трех-
четырех человек. Почти при каждой группе находилось подраз-
деление боевиков-фидаев, командир которого был «эквивалент
сельскому политическому помощнику в комитете трех». Ука-
зывая на это, американские авторы особенно подчеркивали, что
во всех сферах иерархии ФНО—АНО политический помощник
(или заместитель командира) имел обязанности, «напоминаю-
щие таковые большевистского комиссара» [228, с. 111 —127].
Практически задачей ПАО была подмена французской ад-
министрации на всех уровнях, что во многом облегчалось не-
хваткой чиновников на местах. Пользуясь этим «администра-
тивным вакуумом», ПАО заполняла его своими людьми или же
подчиняла себе низших служащих-алжирцев. Даже там, где
было много европейцев и колониальный аппарат был силен,
ПАО действовала в качестве его неуловимого двойника. Кое-где
крестьяне при поддержке АНО приступали к разделу земель
феодалов. Тысячи алжирцев, особенно из числа молодежи, всту-
пали в ряды муджахидов АНО, а самые широкие слои насе-
ления стали принимать активное участие в действиях вспомо-
гательных бойцов мусабилей. Система взаимодействия муджа-
204
хидов и мусабилей позволяла успешно вести партизанскую вой-
ну. Несмотря на огромное превосходство колонизаторов в жи-
вой силе и технике (против алжирского народа в 1957—1961 гг.
сражалось свыше 800 тыс. солдат при поддержке танков, авиа-
ции, включая специально поставленные из США вертолеты, ар-
тиллерии и военно-морского флота), АНО успешно наращивала
свою военную мощь. С конца 1957 г. она уже располагала
собственной артиллерией, противотанковыми средствами (базу-
ками и минами), радиослужбой, позволяющей поддерживать
связь между вилайями, а также с зарубежными базами.
В 1958—1959 гг. АНО насчитывала, по данным ФНО, около
60 тыс. муджахидов и 70 тыс. мусабилей [139, с. 555].
Вместе с тем военные действия причиняли стране и народу
огромный ущерб: сотни и тысячи селений буквально стирались
с лица земли во время бомбардировок авиацией, артобстрелов
и карательных экспедиций, десятки и сотни тысяч людей гибли,
бежали в соседние Тунис и Марокко, оставались без всяких
средств к существованию, оказывались в тюрьмах, застенках
и концлагерях. К концу войны погибло около 1,5 млн. алжир-
цев и было разрушено дотла более 9 тыс. деревень [104, с. 19].
Лучшие сыны народа жизнью заплатили за свободу родины.
На ход событий в Алжире оказывала влияние и эволюция
международной обстановки. В частности, руководство револю-
цией было ослаблено арестом 22 октября 1956 г. (вследствие
перехвата французами марокканского самолета) почти всей
«внешней делегации» ФНО в составе А. Бен Беллы, X. Айт Ах-
меда, М. Будиафа, М. Хидера и М. Лашрафа. Через несколько
дней после этого последовала тройственная англо-франко-из-
раильская агрессия против Египта. Она была в основном вы-
звана стремлением Великобритании, Франции и Израиля сокру-
шить прогрессивный режим президента Насера и отомстить
ему за национализацию Суэцкого канала, основными владель-
цами которого были французы и англичане. Но для Франции
удар по Египту означал также попытку лишить поддержки
Египта алжирских патриотов, которые получали оттуда до
1 тыс. единиц оружия ежемесячно в 1954 г. и до 8 тыс. в 1956 г.
[132, с. 232]. Не могло не взволновать французов (еще больше
англичан и американцев) заявление Бен Беллы в Каире в февра-
ле 1956 г.: «Мы готовы к тому, чтобы принять оружие от со-
ветского блока» [132, с. 81]. Все это дало стимул широкому
распространению в правящих кругах Франции понимания вой-
ны в Алжире как якобы «агрессивной акции панарабизма под
египетским руководством» [170, с. 38]. Однако агрессия про-
тив Египта не достигла ни одной из своих целей. К тому же
«судьба Алжира не решалась в Суэце» [170, с. 268]. Тем не
менее Египет после 1956 г., будучи занят ликвидацией послед-
ствий агрессии, не мог оказывать повстанцам помощь в преж-
нем объеме, что не могло не сказаться на ходе войны в Ал-
жире.
205
Взрыв колониального общества
К осени 1956 г. в основном завершилось перерастание преи-
мущественно сельского повстанчества в общенациональную
«войну народа и для народа». Практически все классы и слои
алжирского населения были вовлечены в эту войну. Всенарод-
ная поддержка ФНО стала общепризнанным фактором. Тем
не менее военное превосходство Франции и непримиримость
«сеньоров» в Алжире и ультраколониалистов метрополии под-
держивали у европейцев Алжира иллюзию военной победы.
Тяжелым поражением для повстанцев был разгром карате-
лями наиболее многочисленной, активной и хорошо вооружен-
ной из подпольных организаций ФНО — «автономной зоны
г. Алжира» во главе с Я. Саади и А. Амаром. Боевики «авто-
номной зоны» вели с войсками и полицией в июне 1956 — ок-
тябре 1957 г. неравную «битву за столицу», в ходе которой поч-
ти все погибли (включая члена КИК Л. Бен Мхиди и лидера
«зоны» Али Амара) или попали в плен, что временно ослабило
позиции ФНО. Вместе с фидаями ФНО в столице мужественно
боролись алжирские коммунисты, хотя Я. Саади и утверждал,
что АКП якобы «не оказывает ему никакой помощи». Однако
в ноябре 1956 — январе 1957 г. в столице было арестовано
140 членов АКП [170, с. 485]. Практически это были почти все
подпольщики партии, помогавшие ФНО [190, с. 107].
К концу 1956 г. в чисто военном плане ФНО достиг много-
го. Количество военных акций (засад, стычек с войсками и по-
лицией, а также покушений на видных колониалистов и их
пособников, взрывов бомб, порчи линий связи и других актов
саботажа) достигло наивысшей за все время войны цифры —
3900 в месяц (с последующим ее снижением до менее чем 1200
в месяц в 1958 г.), хотя, собственно, АНО в Алжире продолжа-
ла усиливаться до 1958 г. [228, с. 160]. Реорганизация АНО
после Суммама, усиление ее связей с народом благодаря эф-
фективности ПАО самым благотворным образом сказались на
ее боевых успехах. В 1956—1958 гг. она распространяла свою
деятельность на новые районы, продолжая базироваться в ос-
новном на горно-лесные районы Ауреса, Кабилии, Дахры иУар-
сениса. С ноября 1957 г. АНО уже располагала легкой артил-
лерией, зенитными и противотанковыми пушками. Потери фран-
цузской армии в Алжире в 1956—1957 гг. составляли 780 уби-
тых и раненых ежемесячно [132, с. 94].
Причиной роста боевой мощи АНО в ходе тяжелой и нерав-
ной борьбы был сам алжирский народ, не желавший жить по-
старому, с чисто крестьянским упорством и стойкостью исполь-
зовавший все средства и возможности, все, даже самые малей-
шие шансы для продолжения борьбы. И тогда на первый план
вышел самый антигуманный аспект «умиротворения любой це-
ной» — война против гражданского населения, фактическое его
истребление под предлогом «освобождения от террора мятеж-
206
инков». Ради этого опустошались целые области, население ко-
торых насильственно сгонялось в «центры перегруппировки»
(фактически концлагеря), районы наибольшей активности АНО
с помощью напалма и артиллерии превращались в «зону выж-
женной земли», селения разрушались до основания. «Эта полити-
ка уничтожения,— писал впоследствии Б. Хадж Али,— стоила
Алжиру миллиона убитых и двух миллионов интернированных
в лагерях, не говоря уже о таких жертвах этой войны, как ка-
леки, вдовы и сироты. 400 тыс. человек было заключено в по-
литические лагеря, 300 тыс. алжирцев нашли себе убежище
в Тунисе и Марокко, а 700 тыс. крестьян укрылось в городах.
Такая война глубоко потрясла страну в общечеловеческом пла-
не» (322, 1965, № 1, с. 55].
К тому же 200 тыс. алжирцев служило во французской ар-
мии (по мобилизации, хотя были и «добровольцы»), а 300 тыс.
было в партизанах. К 1963 г. главным наследием войны счита-
лись значительные перемещения сельского населения: из 7 млн.
человек 2,5 миллиона потеряли свои традиционные занятия
и связи. Впоследствии число лиц, оторванных от прежних за-
нятий и местожительства (вместе с ушедшими в города), опре-
делялось не менее чем в 3 млн. (132, с. 94]. Ко всем бедствиям
надо добавить резкое увеличение количества тех, кто оказал-
ся вне привычных рамок патриархальной семьи вследствие
смерти, ареста, мобилизации во французскую армию или ухода
в партизаны (а также эмиграции или нелегального образа жиз-
ни) главы семьи или мужчин, способных его заменить. Только
после войны в Алжире осталось 500 тыс. вдов и 350 тыс. сирот
(9, с. 52].
Революционные сдвиги в жизни Алжира, сопровождаясь тя-
желыми страданиями и личными драмами, произвели в то же
время расковывающее воздействие на быт и психологию просто-
го народа, вырвав его из сферы традиционных представлений,
освободив от подчинения косным обычаям и архаическим пере-
житкам. Жизнь многих крестьян стала определяться не реше-
ниями глав семей, верхушки рода или села, а личной инициа-
тивой, смелостью и предприимчивостью, умением найти свое
место в общенародной борьбе. В то же время испытания вой-
ны, выросшие до масштабов национальной трагедии, сплачива-
ли всех алжирцев воедино, способствовали переплавке регио-
нальной или общинной солидарности в солидарность всей на-
ции. Отсюда — небывалый рост гражданского самосознания,
раскрепощение женщины, самостоятельность молодежи, ставшей
авангардом народа.
Косвенно, иногда самым парадоксальным образом, росту
гражданского самосознания и политической культуры масс спо-
собствовали неоколониалистские меры французских властей.
Они заключались в попытке сбить волну народного недоволь-
ства и внести разложение в ряды повстанцев путем экономи-
ческих, социальных и административно-юридических реформ.
2Э7
Робер Лакост фактически продолжал начатую Жаком Сустелем
политику подслащивания «умиротворения» мелкими подачка-
ми и перестройкой структур управления. В сентябре 1957 г. был
выработан «общий закон» об Алжире, целью которого стало
«убить алжирский национализм, поощрив провинциальный или
этнический партикуляризм» [164, с. 105]. Суть его сводилась к
раздроблению Алжира на пять «территорий» (в числе кото-
рых— Кабилия). Это было результатом муссировавшихся
с июля 1956 г. в Париже проектов «алжирской федерации, со-
стоящей из различных этнических общин, сосуществующих в
этой стране: европейцев, кабилов, мзабитов, берберов Ауреса,
арабов» [250, с. 412].
Еще раньше Лакост создал вместо 3 департаментов 14, де-
лившихся на 71 округ. Округа объединяли 1438 новых коммун,
большинство из которых полностью или частично должны были
управляться офицерами САС. Тем самым достигалась необхо-
димая децентрализация и гибкость управления, большая са-
мостоятельность «умиротворителей» из САС. Кроме того, созда-
вались посты для множества новых префектов и супрефектов.
Таким путем предполагалось хотя бы часть алжирской интел-
лигенции подкупить чиновничьими постами.
Все эти реформы были не более чем паллиативом, так как
совершенно не принимали во внимание национальные чувства
алжирцев и либо оставались на бумаге, либо саботировались на
местах колонистами. Но уже самим фактом своего появления
на свет, а потом и своей довольно скоро выявившейся неэффек-
тивностью они будоражили сознание алжирцев, подрывали
убежденность наиболее «умеренных» из них в незыблемости ко-
лониального режима.
Все большее значение приобретали невоенные формы борь-
бы, особенно психологической. Созданная французской воен-
ной разведкой специальная служба так называемого «психоло-
гического действия», применяя методы провокаций и дезинфор-
мации, обмана и запугивания, используя шпионов и предателей,
не без успеха вела то, что она гордо именовала «контрреволю-
ционной войной». Для подготовки соответствующих кадров ис-
пользовались знатоки «революционной техники» ФНО, которые
усердно штудировали сочинения Троцкого, Тухачевского и Фрун-
зе, изучали опыт войн в Китае и Вьетнаме, в том числе вос-
поминания французов, побывавших в плену у вьетнамцев. Но и
они вынуждены были признать, что ФНО удалось «превратить
пассивное сообщество в активное, наблюдателей — в участни-
ков, нейтралов — в сторонников, а затем в фанатиков» ‘[239,
с. 117].
Секрет эффективности ФНО заключался в его опоре на си-
стему ПАО и структуру ячеек (по шесть человек), групп (по
три ячейки) и секций (по пять групп). Некоторое сходство со
структурой АНО (отделение из 11 человек, взвод — из 35, и ро-
та из ПО человек) вряд ли было «случайным» [228, с. 112,
208
121 —122]. В сущности, каждый активист ФНО должен был7
быть готов в любую минуту стать муджахидом, мусабилем или
фндаем, а сверх того, еще разведчиком и агитатором.
Психологическая война, широко развернутая колонизатора-
ми с применением новейшей техники (радио, телевидения, прес-
сы, листовок, неплохо налаженного выпуска фальшивых номе-
ров газет и журналов ФНО, ловкой подделки его печатей и
документов, фабрикации провокационных обращений и «дирек-
тив», якобы исходивших от ФНО), несмотря на определенные
успехи в 1957—1958 гг., в целом не дала эффекта. Невоенные
средства борьбы широко применялись ФНО с первых же дней
восстания. Забастовки рабочих, служащих и торговцев в 1955—
1957 гг., уход в отставку алжирцев — членов различных выбор-
ных учреждений (а также алжирских офицеров французской
армии), бегство алжирских футболистов из клубов Франции,
бойкот табака и вина, саботаж на линиях связи, стачка студен-
тов и школьников в 1956 г.— все эти меры, несмотря на оши-
бочные порой методы и случавшиеся промахи в их осуществле-
нии, создали совершенно нетерпимый для колонизаторов
моральный климат в стране. Пропасть между европейцами и ал-
жирцами выросла до угрожающих размеров. В сочетании с ра-
дикальными сдвигами в положении большинства алжирцев, то-
тальным применением всех средств массовой борьбы, крупно-
масштабными миграциями населения это означало, по сути де-
ла, разрыв старых социальных связей. Определяемый этим
взрыв старого колониального общества стал причиной и отправ-
ной точкой всех последующих процессов алжирской революции.
Контрреволюция «ультра»
Всеобщая поддержка населения, успехи АНО в сельских
районах и финансовая мощь (сбор налогов по Алжиру в 1956—
1957 гг. обеспечивал приток в казну ФНО ежегодно 12 млрд, фр.,
а помощь арабских стран — еще 8 млрд, фр.) [132, с. 103] не-
сколько вскружили голову молодым лидерам революции. Они
решили, что методы партизанской борьбы, оправдавшие себя
в деревне, пригодны и в городах. Это пренебрежение город-
ской спецификой, революционное нетерпение и жажда военного
разгрома намного превосходящих АНО сил французской ар-
мии привели к временному поражению ФНО в городах. Под-
польщики-фидаи, развязавшие антиколониальный массовый тер-
рор, были либо перебиты в перестрелках, либо погибли в за-
стенках (ибо почти всех их после ареста подвергали чудовищ-
ным пыткам с целью выявления всей их сети), либо вынужде-
ны были уйти в горы.
Только за 10 месяцев «битвы за столицу» было допрошено
«с пристрастием» 80 тыс. человек (7 тыс. из них «исчезли»),
арестовано 24 тыс., «взято под наблюдение» 30 тыс. [ПО, с. 172].
Примерно то же произошло в Оране, Боне, Константине и дру-
14 Зак. 464
209?
гих городах. Там каратели, особенно зверствовавшие колони-
альные парашютисты («пара»), представлявшие собой элитные
части с опытом Вьетнама и Суэца, смогли опереться на помощь
европейцев и наиболее связанных с властями групп алжирцев
(буржуазии, чиновников, полицейских). Потерпев поражение,
ФНО вынужден был практически на время свернуть в городах
свою деятельность. Это обстоятельство облегчило праворади-
кальные выступления ультраколониалистов («ультра»), с фев-
раля 1956 г. все активнее выходивших на авансцену полити-
ческой жизни и во Франции, и среди европейцев Алжира.
Контрреволюция «ультра» в Алжире довершила развал ста-
рого колониального общества, нарушив дореволюционное равно-
весие системы колониального двоевластия. Она в своеобраз-
ной форме как бы доказала, что не только низы колониального
общества не хотели, но и верхи его не могли больше жить по-
старому. В результате европейские «ультра» выступили против
Франции во имя того, чтобы «остаться французами». Социаль-
но-экономическая подоплека этого парадокса была заключена
в тесной связи всего комплекса интересов большинства евро-
пейцев с сохранением колониального режима, в то время как
для буржуазии метрополии (особенно для крупных монополий,
наиболее прибыльно использовавших достижения науки и тех-
ники) сохранялись неплохие (а также открывались новые) пер-
спективы и при отмене или серьезном пересмотре колониаль-
ного статуса Алжира. Однако не сразу и не вся буржуазия
Франции пришла к осознанию подобных «нетрадиционных» воз-
можностей. К тому же колониальным шовинизмом были зара-
жены не только широкие слои мелкой буржуазии, но и часть
рабочего класса Франции.
Помимо чисто экономической заинтересованности в колониях
рост подобных настроений среди французов объяснялся еще не
изгладившимися воспоминаниями о национальной катастрофе
1940 г. и немецкой оккупации, после которых распад колони-
альной империи Франции воспринимался как новый удар по
престижу нации и как национальное унижение. Ожесточенная
борьба в метрополии за тот или иной вариант решения алжир-
ской проблемы продолжалась поэтому в течение всей войны
1954—1962 гг. В зависимости от того, кто в этой борьбе одер-
живал верх, выступления «ультра» в Алжире были успешны
или безрезультатны.
Экономические и финансовые затруднения, вызванные вой-
ной в Алжире, и неспособность последних кабинетов Четвер-
той республики решить алжирскую проблему обострили ситуа-
цию в метрополии. Война заставила Францию держать огром-
ную армию в 1200 тыс. человек, вызвав нехватку рабочей силы
и резкий рост военных расходов (на 30% только в 1956 г.).
Закупки военных материалов увеличили на 20% дефицит внеш-
неторгового баланса страны. Возросли и расходы колониальной
администрации в Алжире, что привело к росту налогового бре-
210
моим: каждый день войны в Алжире стоил Франции в 1957 г..
2 млрд, старых франков [132, с. 112]. Компромиссные варианты
решения алжирской проблемы (федерация с Францией, ограни-
ченная автономия, «интеграция» с расширением политических
прав алжирцев) по мере продолжения войны становились все
более химеричны. Все это вызывало недовольство народа, рас-
терянность «умеренных» либералов и нарастающую ярость
«ультра».
Шовинизм во Франции всячески разжигался «сеньорами»
Алжира, их деловыми партнерами, родственниками и агентами.
Кроме того, в самом Алжире «ультра» были всегда хорошо
организованны. Лакост вынужден был даже распустить ряд ас-
социаций «ультра» ввиду их открытой враждебности Парижу.
Тогда некоторые из них («Организация волонтеров Француз-
ского Союза», «Организация сопротивления французского Ал-
жира» и др.) ушли в подполье и занялись террором как против
алжирцев, так и против европейцев (в целях провоцирования
ненависти европейцев к алжирцам, которым «ультра» приписы-
вали свои преступления). Похороны погибших европейцев пре-
вращались, как правило, в антимусульманские демонстрации.
Волыпинство европейцев, охваченных страхом и неуверенностью
в будущем, либо участвовали в эксцессах «ультра», либо молча
их одобряли. ЦК АКП отмечал в июле 1958 г.: «Фашизм нахо-
дит благоприятную почву и ударные отряды среди некоторых
слоев этого населения: мелкой буржуазии (торговцев, ремес-
ленников, ветеранов, мелких пенсионеров, домохозяек, мелких
служащих и чиновников, лиц без квалификации и т. п.), верх-
них слоев рабочего класса и люмпен-пролетариата (особенно в
Орании), студентов (сыновей колонистов и крупных буржуа)»
[19, с. 20].
Их желание не допустить независимости Алжира в какой-
либо форме усиливалось помимо всего прочего расчетами на
получение прибылей от использования крупных месторождений
нефти и газа, открытых в Алжирской Сахаре в 1955—1956 гг.
Привлечение к эксплуатации недр Сахары американского, за-
падногерманского, бельгийского, британского, канадского и
итальянского капитала (особенно с 1958 г.) обеспечивало под-
держку международного империализма в алжирском вопросе.
Фактически алжирским патриотам приходилось бороться с кол-
лективным колониализмом капиталистических держав Запада.
Однако отношения Франции с США и Англией были непро-
стыми, особенно в Магрибе. В частности, росту национализма
во французской армии и среди мелкобуржуазных кругов как ев-
ропейцев Алжира, так и французов метрополии во многом спо-
собствовало обострение франко-американских противоречий из-
за попыток США «взять под контроль» алжирских повстанцев.
Последней акцией США по вмешательству в отношения Фран-
ции со странами Магриба в связи с алжирским вопросом, пере-
полнившей чашу терпения «ультра», явилась англо-американ-
14*
211
ская миссия «добрых услуг» в Тунисе в марте 1958 г., озна-
чавшая, по словам Сустеля, «ликвидацию французских позиций
в Северной Африке» [119, с. 405].
В результате острого политического кризиса в апреле—мае
1958 г., вызванного затянувшимся формированием нового каби-
нета и колебаниями в выборе дальнейшего курса алжирской
политики, все более нагнетавшаяся напряженность ситуации в
Алжире привела к взрыву — мятежу «ультра» 13 мая 1958 г.
Он начался манифестацией и всеобщей забастовкой европей-
цев. Уличные шествия 13 мая 1958 г. завершились штурмом
здания министерства по делам Алжира, после захвата которого
в нем утвердился самозваный «Комитет общественного спасе-
ния» (КОС) из лидеров «ультра» и реакционной военщины во
главе с генералом-«пара» Ж. Массю. В последующие дни гу-
стая сеть подобных комитетов покрыла весь Алжир. Возглавил
их «Комитет общественного спасения Алжира и Сахары»
(КОСАС) в составе восьми офицеров, четырех высших бюро-
кратов, двух землевладельцев, двух торговцев, а также ряда
крупных акционеров и руководителей ассоциаций «ультра».
В окончательном варианте он включал 72 члена, в том числе
15 генералов и офицеров, а также 16 алжирских буржуа и чи-
новников во главе с известным коллаборационистом Шерифом
Сид Кара [132, с. 114—115].
Среди организаторов заговора 13 мая выделялись алжиро-
европейские «сеньоры» во главе с А. де Сериньи, усмирявшие
алжирцев каратели во главе с генералом Массю и реакционеры
метрополии, предводительствуемые прибывшим из Франции в
Алжир и фактически возглавившим КОСАС Ж. Сустелем. Все
они и слышать не хотели о каких-либо переговорах с ФНО, ко-
торые тайно велись в 1956—1957 гг. и за которые все настой-
чивее выступали прогрессивные и либерально-буржуазные силы
Франции. Во Франции мятеж 13 мая привел к установлению
режима Пятой республики, основанной на власти генерала
Шарля де Голля. «Ультра» с самого начала старались оказы-
вать давление на правительство де Голля и на окружение гене-
рала, пытаясь навязать ему свою концепцию «национального
спасения» путем войны до победного конца.
Одновременно «ультра» удалось ввести в заблуждение оп-
ределенную часть алжирцев-горожан (пользуясь временным
спадом накала борьбы ФНО в городах), запугать другую их
часть, посеять сомнения у третьей. На этом они смогли нажить
некоторый политический капитал и в Алжире и во Франции.
16 мая 1958 г. в Касбе (г. Алжир) «пара» согнали население
к бывшему помещению УДМА, где был оглашен состав... КОС
Касбы, никем не избиравшийся и включавший в себя имена
различных приспешников властей, а также четырех европей-
цев, шести военнослужащих-французов, трех «ассимилирован-
ных» алжирцев с европейскими именами. После этого была ор-
ганизована профранцузская манифестация, возглавленная ве-
212
теранами французской военной службы и лицами, имевшими
французские награды. На Форуме, центральной площади сто-
лицы (ныне — Эспланада Африки), перед 14—15 тыс. алжирцев
и массой европейцев выступили генералы Массю и Жуо (евро-
пеец из Орана), а также предатель Моханд Саид Мадани, вос-
клицавший: «Алжир был и остается французским!» [290, с. 288].
Митинг завершился «экстазом на Форуме», т. е. «братскими»
объятиями алжирцев с европейцами в центре города.
Начиная с 16 мая «ультра» с помощью службы «психологи-
ческого действия», офицеров САС и САУ (вариант САС в горо-
дах), «пара» и предателей всех мастей (алжирцев-солдат ир-
регулярных формирований «харки», шпионов и «синих», т. е.
перебежчиков из АНО) все масштабнее осуществляли эту сен-
сационную фальсификацию — так называемое «франко-мусуль-
манское братание», в ходе которого часть алжирцев-горожан
приняла участие в совместных с европейцами манифестациях
под лозунгами: «Алжир — французский!», «Мы остаемся фран-
цузами!». Ж. Сустель неустанно колесил по Алжиру, всюду —
в Оране, Константине, Буфарике, Тизи-Узу и других городах —
восстанавливая свои старые контакты и добиваясь «одобрения
сотнями тысяч мусульман» тезиса о «французском Алжире»
[290, с. 293].
В довершение картины «алжирского чуда» (как называл
всю эту операцию де Сериньи) были инсценированы манифеста-
ции мусульманок за «эмансипацию женщин», которые сбрасы-
вали покрывала и сжигали их на площадях главных городов.
Позднее было признано, что эта попытка (с помощью продаж-
ных девиц или особо зависимых от властей женщин, получав-
ших пособия или пенсии) «ускорить эволюцию мусульманки»
окончилась полным провалом. Многие алжирки, ранее не но-
сившие покрывала, стали его носить в знак протеста против
демагогии колонизаторов и оскорбления ими обычаев ислама.
Но заранее подготовленные акции «ультра» по изоляции
ФНО в городах частично удались. Виноват в этом был КИК,
чье пренебрежение политической работой среди горожан объ-
ективно создало благоприятные условия для чудовищного ма-
невра «ультра» в виде «братания», немыслимого в 1954—1957 гг.
Только после тяжелых поражений, осознав невозможность ве-
сти борьбу в городах по «сельскому трафарету», КИК пришел
к выводу о необходимости сменить тактику. Но в конце 1957—
начале 1958 г. он явно недооценивал значение происходивших
событий.
Объяснялось это кризисом, охватившим руководство ФНО.
Перебравшись в Тунис, КИК раздирался разногласиями. Боль-
шинство его членов, особенно после его расширения до 14 че-
ловек в августе 1957 г. на сессии НСАР в Каире, основные на-
дежды стало возлагать на дипломатию и невоенные средства
борьбы. Но Аббан Рамдан не хотел с этим мириться и настаи-
вал на возвращении в Алжир, повторяя, что «пребывание за
213
границей легко может отрезать руководителя от реальностей
борьбы и лишить его здорового взгляда на вещи» [78, с. 155].
В конце концов это кончилось его гибелью в результате междо-
усобицы. Те, кто убил его (в декабре 1957 г.), долго скрывали
это и официально даже объявили о его смерти якобы на «поле
брани» в мае 1958 г., но впоследствии (в 1970 г.) вынуждены
были признать факт убийства, оправдывая его обвинениями Аб-
бана в «сектантстве», «фракционной деятельности» и претен-
зиях на «всевластие» [12, с. 178—179]. Гибель Аббана, этого
«Робеспьера» алжирской революции, явилась для ФНО тяже-
лой потерей и во многом источником последующих кризисов
зарубежного руководства ФНО.
Глава 14
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПОБЕДА
Алжир и Пятая республика
Приход во Франции к власти 1 июня 1958 г. генерала де
Голля оживил голлистские иллюзии, давно вынашивавшиеся
частью элиты ФНО. Некоторые из лидеров ФНО, сделав став-
ку на политическое решение, считали, что «ни один политиче-
ский деятель Четвертой республики не имел никогда достаточ-
но авторитета, чтобы решиться на урегулирование алжирской
проблемы», в то время как де Голль «смог бы приблизить ре-
шение» ([78, с. 145]. Сам генерал в своих мемуарах настаивает
на том, что он считал неизбежным «представление Алжиру пра-
ва на самоопределение» [73, с. 44]. Эта точка зрения поддер-
живается многими историками, в том числе советскими
(Н. Н. Молчановым, Ю. И. Рубинским, В. И. Седых, П. П. Чер-
касовым) [119, с. 427; 149, с. 113]. Однако реальные шаги ге-
нерала после его прихода к власти говорят о другом.
Осуждая своих предшественников за «потерю» Индокитая,
Туниса и Марокко, де Голль пришел к власти вряд ли для
того, чтобы «терять» Алжир. Он сам признавал, что был вос-
питан в духе преклонения перед знаменитыми колонизаторами
типа Бюжо и Лиотэ и что ликвидация их наследия означала
бы для него «свернуть наши знамена» [73, с. 42]. Величие
Франции для него было неотделимо от этого наследия. Поэто-
му, получив власть, генерал не только под нажимом армии,
«ультра» и «алжирского лобби» во Франции пытался найти ре-
шение алжирской проблемы в духе традиционного колониализ-
ма. Слишком многое — происхождение, воспитание, политиче-
ская биография, классовые связи, социальное окружение, ореол
«спасителя нации», профессиональная солидарность военной
214
среды, личные привязанности (среди верхушки армии в Алжи-
ре было немало сторонников де Голля 1940 г.) —толкало его
к тому, чтобы «сохранить» Алжир. Вдобавок боевой дух фран-
цузской армии в Алжире, основательно уставшей от войны, с
приходом де Голля к власти заметно возрос, а сплоченность ар-
мии вокруг самого имени генерала и готовность выполнить его
приказы не шли ни в какое сравнение с отношением армии
к его предшественникам.
Конечно, далеко не все зависело только от де Голля. Ис-
торик-марксист Жак Фрейр считает, что события 13 мая 1958 г.
и последующий приход к власти де Голля были решены
500 членами Национального совета французских предпринима-
телей, как раз 13 мая обсуждавшими экономическое положение
Франции {170, с. 30—38]. Однако от де Голля зависело очень
многое. Прав Жак Дюкло, считающий, что летом 1958 г. гене-
рал «еще не очень хорошо представлял себе, что нужно делать^
с войной в Алжире, а многие его предшественники «испытыва
ли, судя по всему, некоторое злорадство, видя, как генерал при
нимается за дело, ответственность за которое они взвалили на
него, поскольку сами с этой ответственностью не справились»
|43, т. 2, с. 263].
Несомненно, де Голль не собирался в 1958 г. соглашаться
па любую форму самостоятельности Алжира. Более того, он,
по словам его сына Филиппа де Голля, верил в то, что у «ин-
теграции» (т. е. полного слияния Алжира с Францией) есть все
же «небольшой шанс», и пытался его реализовать [290, с. 331].
Его действия в том году (да и в последующие годы) говорят
именно о желании добиться капитуляции ФНО без оговорок,
затем — с небольшими оговорками. На первых же порах он
старался скорее дополнить военное «умиротворение» пропаган-
дистскими усилиями по деморализации ФНО.
Во время поездки по Алжиру 4—6 июня 1958 г. генерал
сказал: «С сегодняшнего дня Франция считает, что во всем
Алжире есть лишь одна категория жителей — полноправные
французы с одинаковыми правами и обязанностями» [119,
с. 427]. Практически это было кредо «интеграции». Он заявил
также, что Алжир — «французская земля отныне и навсегда»,
воздал хвалу армии и вызвал восторг «ультра» знаменитой
фразой: «Я вас понял!» [132, с. 120]. Это вовсе не соответст-
вует его последующему утверждению, что он будто бы «исклю-
чил из области возможного всякую идею ассимиляции мусуль-
ман с французским народом» [73, с. 49].
Руководство ФНО в Тунисе тогда заявило: «Де Голль про-
сто повторяет политику предшествующих французских прави-
тельств» [110, с. 213]. Но это была явная недооценка усиленно-
го внимания де Голля к Алжиру. Его усилия породили опре-
деленный «возврат к сотрудничеству» алжирцев с колониальны-
ми властями: они стали принимать назначения в администра-
цию и созданные ею «специальные делегации» (откуда ранее
21 у
уходили в отставку и где их почти не было около двух лет),
шли в «харки» и «специнструкторы» (которых ранее презира-
ли). Среди буржуазии и зажиточных слоев, а особенно среди
алжирцев-чиновников, ветеранов военной службы, интеллиген-
тов и солдат возвращенных в Алжир алжирских подразделений
(ранее выведенных отсюда ввиду ненадежности) росли про-
деголлевские настроения.
ФНО в этот период не мог противопоставить тонко проду-
манному курсу де Голля какой-либо адекватной политики как
в силу меньшей политической искушенности его тогдашних ли-
деров, так и ввиду не завершившегося к этому времени кризиса
его руководства. Осознав лишь одно — случившееся может
представить смертельную угрозу революции, КИК поспешил
передать по радио Каира 8—9 июля 1958 г. приказ о наступле-
нии. За неделю после этого АНО провела 104 атаки в районах
Константины, Ауреса, Дахры и Орании [110, с. 214]. С августа
наметилось также некоторое оживление деятельности фидаев
в городах.
Летом 1958 г. АНО насчитывала, по французским данным,
46 тыс. бойцов, в том числе 20 тыс. муджахидов, имевших около
44 тыс. единиц оружия, включая 850 единиц тяжелого воору-
жения [124, с. 107]. С июля 1958 г. французская армия повела
всеобщее наступление на позиции АНО, широко применяя все
средства новейшей техники, особенно вертолеты, и внезапные
удары десантов «пара». Наиболее ожесточенные бои происхо-
дили в Ауресе и Кабилии (где была широко разрекламирована
операция по уничтожению вилайи № 3 во главе с «алжирским
Чапаевым» — полковником Амирушем). Несмотря на огромный
урон, нанесенный АНО, многочисленные разрушения и разоре-
ние целых районов, усилия «умиротворителей» не достигли це-
ли: к концу 1958 г. АНО продолжала борьбу, удерживая около
13 освобожденных зон, из которых наиболее значительные на-
ходились в Ауресе, Кабилии, южнее г. Алжира и близ Тлем-
сена (132, с. 121—122]. Яростное сопротивление АНО в тече-
ние примерно года ослабило шоковое воздействие праворади-
кальной контрреволюции «ультра» на ход событий в Алжире
приблизительно к концу 1958 г. (когда уже речи не было о ка-
ком-либо «братании»).
Осенью 1958 г. де Голль, добившийся благоприятных для
него результатов референдума и выборов в Алжире (под кон-
тролем французской армии), предложил алжирцам «мир храб-
рых» (на деле капитуляцию) и провозгласил в г. Константине
пятилетний план, предусматривавший уравнение зарплаты и
пенсий алжирцев и французов, обеспечение жильем 1 млн. ал-
жирцев, обеспечение работой 400 тыс. безработных, строитель-
ство дорог и предприятий, широкое привлечение алжирцев на
службу в администрацию и укомплектование ими на 10% гос-
аппарата самой Франции. План этот был выполнен лишь ча-
стично, а в ряде позиций (в сфере действительного равнопра-
216
вия алжирцев и французов, решения проблемы безработицы)
и не мог быть выполнен. Его истинной целью было достичь
политического «решения по-деголлевски» и добиться от повстан-
цев, как сказал сам генерал, «вернуться к своим семьям и сво-
ей работе» [132, с. 124—126].
Этой же цели были подчинены и предпринятые де Голлем
поиски «третьей силы» между Францией и ФНО: было осво-
бождено 7 тыс. политзаключенных, Ахмед Мессали, получив
свободу политической деятельности во Франции, выступил за
создание «Франко-алжирского сообщества» и заявил, что «готов
встретиться с братьями из Каира» (куда перебрался из Туни-
са КИК, опасавшийся еще находившихся в Тунисе француз-
ских войск). К августу 1959 г. 108 алжирцев занимали различ-
ные посты во Франции (включая одного министра, двух чле-
нов Государственного совета, двух дипломатов), а 4625 — слу-
жили во французской администрации в самом Алжире. Тогда
же около 200 алжирцев стали офицерами, а 800 — унтер-офи-
церами французской армии [132, с. 127—129]. Де Голль явно
хотел «расширить, если не создать новый социальный слой, с
которым можно заключить компромиссы» [357, 1958, № 84,
с. 15]. Из чиновников, буржуазии, офицеров, феодалов и «рас-
каявшихся» экс-националистов были подобраны и все 47 депу-
татов-мусульман от Алжира в ноябре 1958 г., 11558 муници-
пальных советников, «избранных» алжирцами в апреле 1959 г.,
22 сенатора в мае 1959 г., 298 генеральных советников в мае
1960 г. [132, с. 134—136].
Второе дыхание революции
Тотальная политическая, социально-экономическая (путем
различных «реформ», бюджетных затрат, прямого подкупа и на-
значений в аппарат) и морально-психологическая борьба де
Голля с ФНО сопровождалась невиданным по масштабам воен-
ным наступлением. Границы Алжира с Марокко и Тунисом бы-
ли надежно блокированы линиями укреплений с электрифици-
рованной колючей проволокой, минными полями, артиллерией,
авиацией и с мобильными танковыми подразделениями. Против
АНО действовали начиная с 1958 г. кроме регулярных частей
французской армии до 80 тыс. жандармов и полицейских, а
также 158 тыс. «харки» (солдат спецформирований из алжир-
цев) [119, с. 428]. Преимущество партизан во внезапности
и неуловимости во многом сводилось на нет наличием у кара-
телей 1310 самолетов и 500 вертолетов, 5660 орудий и 1150 тан-
ков [124, с. 121]. В результате потери АНО резко возросли:
с 77 тыс. человек в ноябре 1954 — сентябре 1958 г. до 68 тыс.
только за октябрь 1958 — ноябрь 1959 г. [128, с. 112].
В условиях блокады границ французской армией и ее по-
давляющего превосходства, а также все возраставшей изоля-
ции партизан внутри Алжира от баз и лагерей в Тунисе и Ма-
217
рокко АНО оказалась разделенной на «внутреннюю» и «внеш-
нюю», созданную из частей, вынужденных под давлением фран-
цузов отступить из Алжира и пополнявших свои ряды за счет
алжирских эмигрантов и беженцев в арабских странах и во
Франции. Контакты между «внешней» и «внутренней» АНО с
лета 1958 г. стали практически ничтожны, приток оружия и под-
креплений в Алжире почти прекратился. Наблюдалось посте-
пенное ослабление «внутренней» АНО: с мая 1958 — по июль
1960 г. ее личный состав сократился с 40 тыс. до 22 тыс. бой-
цов, количество «кятиб» (батальонов)—со 121 до 50, винто-
вок и автоматов — с 17 тыс. до 8300, пулеметов, минометов
и базук — с 870 до 470 (356, 05.09.1960].
Наоборот, «внешняя» АНО, участвуя во все более редких
атаках на границах, систематически росла и укреплялась.
С 1958 г. ей доставалось все закупавшееся ФНО вооружение,
включая артиллерию и бронеавтомобили. Она лучше снабжа-
лась и одевалась, основную часть времени уделяя обучению но-
вобранцев, освоению военной техники и воспитанию квалифи-
цированных армейских кадров. С декабря 1958 г. начали функ-
ционировать школы кадров АНО (по 200—300 курсантов с бое-
вым стажем не менее двух лет), готовившие офицеров и сер-
жантов — подрывников, артиллеристов, пулеметчиков, позд-
нее — летчиков и даже моряков. Во «внешней» АНО начало
складываться профессиональное офицерство, преимущественно
получившее подготовку в арабских и социалистических странах.
£е численность осенью 1958 г. составляла 9200 бойцов в Туни-
се и 2 тыс. бойцов в Марокко, а к лету 1962 г.— 25 тыс. в Ту-
нисе и 10 тыс. в Марокко. За это же время численность «внут-
ренней» АНО уменьшилась до 12—16 тыс. бойцов [132, с. 146—
147]. По данным М. Тегиа, изучившего архивы некоторых ви-
лай, численность «внутренней» АНО была выше — до 30—
35 тыс. бойцов [298, с. 450—451].
Изнемогая в неравной борьбе, «внутренняя» АНО в то же
время очень страдала от не изжитых кое-где болезней парти-
занщины — анархии, местничества, личных амбиций и междо-
усобицы командиров. Возник «вилайизм», выражавшийся в не-
дисциплинированности, некомпетентности, анархии партизанских
вожаков, превращавших вилайи в своего рода «удельные кня-
жества». После 1957 г. в шести вилайях (вилайя № 6 была
создана осенью 1957 г. в Алжирской Сахаре) сменились 32 ко-
мандира, из которых 7 погибли в боях, 2 — в междоусобицах,
4 — вследствие репрессий руководства ФНО [132, с. 147—148,
245]. Как отмечалось впоследствии в Национальной хартии
АНДР, «революция, несмотря на свое прогрессивное призна-
ние, не устраняет слабости — стремление к консерватизму, бур-
жуазные соблазны, пережитки феодализма, эгоистические на-
клонности» [8, с. 22]. Поэтому часть бойцов «внутренней» АНО,
особенно из среднего и руководящего звена, поддалась «ви-
лайизму», во многом объяснявшемуся крепкими корнями регио-
218
налистских, земляческих, патриархально-общинных, родо-пле-
менных и феодальных связей и взглядов.
По ряду причин «внешняя» АНО была свободна от слабо-
стей «внутренней» АНО. В ней были в основном изжиты болез-
ни партизанщины, были намного выше, чем во «внутренней»
АНО, дисциплина и организованность, о местничестве или ка-
ком-либо подобии «вилайизма» не было и речи. Во многом это
было заслугой очень сплоченной и динамичной «группы Удж-
ды» во главе с X. Бумедьеном, сложившейся внутри командова-
ния «внешней» АНО. «Мы стремились,— говорил позже Бумедь-
ен,— оберегать бойцов от культа личностей, от вилайизма, от
племенных и эмоциональных пристрастий. Мы стремились под-
нять обсуждение до уровня идей, а не второстепенных личных
склок» [215, с. 88].
Четкость организации «внешней» АНО намного возросла
после того, как ее возглавил в 1960 г. Бумедьен (начальник
разведки вилайи № 5 с февраля 1955 г., заместитель командира
вилайи с августа 1956 г., командир вилайи с сентября 1957 г.,
координатор вилай № 4—6 с апреля 1958 г.). Он много сделал
и по пресечению «вилайизма», ибо формально АНО была еди-
ной и «внутренние» командиры должны были подчиняться ее
генштабу, во главе которого и встал Бумедьен. Разветвленная
структура филиалов и учреждений генштаба во многом спо-
собствовала политизации армии. В ставке генштаба в Гар-
димау (Тунис) висел лозунг «Независимость — лишь этап.
Цель — революция!» [215, с. 87]. Бумедьен и его соратники фак-
тически образовали наиболее радикальное крыло ФНО.
Перестав быть значительным военным фактором, «внутрен-
няя» АНО, продолжая мужественное сопротивление, оставалась
символом несгибаемости и неискоренимости революции. Еще бо-
лее серьезным таким фактором становилась «внешняя» АНО.
В сочетании с продолжавшимися процессами дезинтеграции ко-
лониального общества и распада старых социальных связей в
ходе войны политизация АНО хоронила надежды «ультра» по-
вернуть вспять ход истории.
Конференции лидеров ФНО и правящих партий Туниса и
Марокко в мае — июле 1958 г. в Танжере (Марокко) и г. Ту-
нисе приняли решение об усилении помощи стран Магриба на-
роду Алжира. На базе рекомендаций этих конференций 19 сен-
тября 1958 г. было создано Временное правительство Алжир-
ской республики (ВПАР) во главе с Ф. Аббасом. Его основу
составили члены КИК и находившиеся в плену лидеры ФНО
(Бен Белла стал вице-премьером ВПАР). НСАР стал играть
роль временного парламента Алжира, контролирующего дея-
тельность ВПАР. В 1958—1960 гг. ВПАР было официально
признано правительствами более чем 30 афро-азиатских и со-
циалистических стран, в том числе правительством СССР (де-
факто в октябре 1960 г., де-юре в марте 1962 г.). Из социали-
стических стран, в первую очередь из Советского Союза, регу-
219
лярно оказывалась материальная помощь алжирским беженцам
в Тунисе и Марокко (медикаментами, продовольствием, одеж-
дой и т. д.), а также поступало современное вооружение для
АНО. Страны социализма принимали на лечение раненых ал-
жирских бойцов, предоставляли стипендии студентам-алжир-
цам, готовили квалифицированные кадры для АНО и будущего
независимого Алжира.
Выявившаяся бесперспективность попыток военного подавле-
ния алжирской революции, крепнувшее во Франции движение
за мир в Алжире и связанные с алжирской войной осложнения
на международной арене (а также стремление де Голля нала-
дить отношения Франции с арабским миром) заставили прези-
дента Франции признать право алжирцев на самоопределение
19 сентября 1959 г. Тогда европейцы-«ультра» в Алжире, не же-
лавшие смириться с этим, организовали в январе 1960 г. мятеж
против власти де Голля («неделю баррикад»), но потерпели
крах. Подавив мятеж, де Голль выдвинул формулу «алжирско-
го Алжира, тесно связанного с Францией», подразумевая под
этим предоставление Алжиру внутренней автономии при сохра-
нении за Францией полного контроля над его внешними сноше-
ниями, экономикой, финансами и обороной.
К концу 1960 г. выявилась вся несостоятельность «плана
Константины», ни одно из основных обещаний которого не бы-
ло выполнено. Это определило выветривание голлистских ил-
люзий даже у зажиточных алжирцев. Фактический раскол бло-
ка колонизаторов вследствие конфликта де Голля и «ультра»
привел к тому, что службы армии, полиции и даже «психоло-
ги» САУ не были едины. Настроения горожан менялись также
под воздействием потока беженцев из сожженных сел, продол-
жения сопротивления АНО и наметившегося поворота руководи-
телей ФНО на местах к организации массовой политической ра-
боты в городах.
В этом большую помощь ФНО оказала АКП. Секретарь ее
ЦК Б. Хадж Али писал, что «каждая листовка, каждое устное
указание, любая инициатива активистов партии имели целью
усилить и расширить работу по политической мобилизации, бо-
роться против ее недооценки, против выжидания, подготавли-
вать действия, какими бы малозначащими они ни были... Пат-
риоты-националисты сами распространяли наши печатные ма-
териалы и устную пропаганду, инстинктивно чувствуя их полез-
ность и эффективность в деле мобилизации масс». Опыт АКП
был учтен городскими организациями ФНО, пополнившимися в
1959—1960 гг. за счет переброски в города многих активистов
и постоянного притока в ряды ФНО патриотически настроенной
молодежи. Антиколониальный террор (более целенаправленный
и лучше организованный, чем в 1956—1957 гг.) продолжался,
но главное внимание в городах ФНО стал уделять политиче-
ским действиям масс.
Визит де Голля 9—13 декабря 1960 г. был отмечен выступ-
220
лениями «ультра», которые, однако, были буквально захлест-
нуты контрманифестациями алжирцев. И если вначале они шли
под лозунгом «Алжир — алжирский!» (слова де Голля), то
уже 10—11 декабря во всех крупных городах Алжира состоя-
лись массовые демонстрации, выкрикивавшие: «Да здравствует
ВПАР! ФНО — к власти!» Демонстранты несли национальные
бело-зеленые флаги, писали на стенах патриотические лозунги,
воздвигали баррикады. Шествия сопровождались забастовками
алжирских рабочих, служащих и торговцев, столкновениями
с французскими войсками. По данным властей, за 10—12 де-
кабря было убито 90 и ранено 1500 алжирцев. К 15 декабря
до 3 тыс. алжирцев было арестовано [132, с. 165]. Тем не менее
демонстрации продолжались до 16 декабря.
Декабрьские события 1960 г. вынудили французское коман-
дование стянуть значительную часть войск (с танками и верто-
летами) в города Алжира, что в некоторой мере облегчило по-
ложение «внутренней» АНО и позволило ей кое-где расширить
зоны своих действий. Исключительно важное значение имели
декабрьские демонстрации и в международном плане, они не-
опровержимо доказали, что ФНО и ВПАР пользуются поддерж-
кой большинства алжирского народа, и способствовали одобре-
нию Генеральной Ассамблеей ООН резолюции в поддержку
права Алжира на самоопределение и независимость, обязывав-
шей ООН обеспечить осуществление этого права на основе тер-
риториальной целостности страны (что было особенно важно
ввиду притязаний Франции на Алжирскую Сахару). За резо-
люцию голосовали 47 государств (в том числе все страны со-
циализма, представленные тогда в ООН), против — 20 (вклю-
чая государства НАТО), воздержались — 28.
После декабря 1960 г. политические демонстрации и заба-
стовки стали наиболее распространенной формой борьбы ФНО
в городах. Таковы были в январе—мае 1961 г. шествия с на-
циональными флагами и лозунгами, сопровождавшиеся стычка-
ми с полицией и войсками, демонстрации молодежи в городах
Оран, Бон, Константина, Джиджелли и многих других. Они
часто происходили стихийно в связи с той или иной мерой фран-
цузских властей. Например, в ответ на угрозу де Голля произ-
вести раздел Алжира почти во всех городах страны 1 и 5 июля
1961 г. были проведены по призыву ВПАР забастовки и много-
численные демонстрации под лозунгом «Никакого раздела! Вся
власть — ВПАР!». При этом полицией было убито 80 и ранено
266 алжирцев [132, с. 166]. Но это не останавливало демон-
странтов. Революция обрела второе дыхание.
ВПАР вплоть до конца 1961 г. стремилось использовать
подъем патриотического движения в городах, чтобы укрепить
свой авторитет и создать себе наиболее выгодные позиции для
переговоров с правительством Франции. На протяжении 1960 г.
были предприняты шаги по сближению с социалистическими
странами. Еще в мае 1960 г. делегация ВПАР во главе с
22Е
Б. Кримом (тогда министром иностранных дел ВПАР) посетила
с визитами дружбы КНР, КНДР и ДРВ. В сентябре — октябре
1960 г. Ф. Аббас лично возглавил делегацию ВПАР, побывав-
шую в Москве и Пекине, а Б. Крим — другую делегацию, кото-
рая была принята 2 октября 1960 г. в Нью-Йорке Н. С. Хруще-
вым, возглавлявшим делегацию СССР на XV сессии Генераль-
ной Ассамблеи ООН. 7 октября 1960 г. СССР де-факто при-
знал ВПАР. Большим успехом ВПАР было участие Ф. Аббаса
в Касабланкской конференции в январе 1961 г. совместно
с главами государств Марокко, Египта, Гвинеи, Ганы, Мали.
Конференция, полностью поддержав ВПАР и осудив помощь
Франции со стороны НАТО, призвала все независимые страны
Африки прекратить всякое содействие Франции в алжирской
войне, признать ВПАР и одобрить «вступление африканских и
иных добровольцев» в ряды АНО. Участники конференции пря-
мо предупредили Францию о том, что они будут вынуждены
пересмотреть свои отношения с ней в случае продолжения вой-
ны в Алжире, и высказались против навязывания алжирцам
какого-либо диктата по вопросу о будущем государственном уст-
ройстве, против любых планов раздела Алжира. В марте 1961 г.
ВПАР представляло Алжир на Конференции народов 35 стран
Африки в Каире. Еще большим успехом для ВПАР было уча-
стие его делегации в Белградской конференции неприсоединив-
шихся стран в сентябре 1961 г., где глава ВПАР выступал
на равных правах с главами государств и правительств Индии,
Индонезии, Туниса и других стран.
Поняв, что боевой дух алжирцев не сломлен, правящие кру-
ги Франции были вынуждены отступить. В марте 1961 г. они
объявили о начале переговоров с ВПАР. Однако открытие пе-
реговоров всячески затягивалось французской стороной. 22—
.25 апреля 1961 г. реакционные генералы Шалль, Салан, Жуо
и Зеллер организовали военно-фашистский путч среди некото-
рых частей французской армии в Алжире. Путч был быстро
подавлен благодаря единодушному выступлению народа Фран-
ции. Французское правительство начало все же в мае 1961 г.
переговоры, которые дважды (в июне и в августе 1961 г.) пре-
рывались ввиду стремления французской стороны навязать
алжирцам неприемлемые условия соглашения (например, от-
торжение Сахары, сохранение привилегий европейцев, разору-
жение АНО). Однако всеобщие забастовки алжирских рабо-
чих, служащих и торговцев, массовые патриотические демон-
страции, непрекращающиеся бои и стычки карателей с партиза-
нами, мощный подъем движения за мир в Алжире среди фран-
цузских трудящихся, открытое осуждение алжирской политики
Франции на сессиях Генеральной Ассамблеи ООН в 1960 г.,
решительная поддержка алжирского народа Советским Союзом
и другими социалистическими странами, как и большинством
независимых государств Азии и Африки,— все это побуждало
правительство де Голля изыскивать пути к мирному исходу за-
222
тянувшегося конфликта. Этому пыталась тщетно помешать фа-
шистская «Секретная вооруженная организация» (ОАС), раз-
вернувшая с марта—апреля 1961 г. террор в Алжире и во Фран-
ции. Ее возглавляли лидеры апрельского путча — генералы Са-
лан и Жуо (Шалль и Зеллер сдались властям).
В ОАС влились наиболее ожесточившиеся «ультра», а также
множество дезертиров из французской армии (особенно ино-
странных легионеров, «пара», офицеров-«психологов» и контр-
разведчиков). Жуо, Годар, а также лидеры путчей 1958 и
1960 гг. Лагайярд и Мартель стали заместителями Салана —
«генерального комиссара» ОАС. Ему подчинилось 20 тыс. «ак-
тивистов» под эгидой 400 главарей групп и 24 руководителя
«провинций» (включая зарубежные центры ОАС в Мадриде,
Барселоне, Риме и Гамбурге). К концу 1961 г. только в Алжи-
ре было 110 групп, 88 «партизанских» отрядов, 60 складов ору-
жия и 119 тайных явок ОАС. Заодно с ОАС были предатели-
алжирцы: 800 «харки» башаги Саида Буалама (крупного фео-
дала на западе страны) и 800 «синих» бывшего капитана АНО
«Си Шерифа», якобы ставшего «французским полковником»
[ПО, с. 267—269].
Пользуясь скрытой, а иногда и явной поддержкой в массе
симпатизировавших им алжиро-европейцев, боевики ОАС сде-
лали все возможное для того, чтобы запугать алжирцев и жи-
телей метрополии, подчинить себе аппарат колониальной ад-
министрации, сорвать политическое урегулирование алжирского
конфликта.
Эвиан и Триполи
Франко-алжирские переговоры длились около года. Несмот-
ря на взаимную неуступчивость, они способствовали уточнению
позиций сторон и фактически означали признание ФНО. С июля
1961 г. бои постепенно начали затихать по всему Алжиру. Обе
стороны, упорствуя в официальных декларациях, продолжали
тайные контакты (в Бейруте и Риме в конце 1961 г.), в резуль-
тате которых состоялась секретная встреча полномочных де-
легаций в местечке Русс (Франция) 12—19 февраля 1962 г.
Встреча наметила основные пункты возможного соглашения.
Срочно созванный на специальную сессию НСАР 22—27 февра-
ля ратифицировал этот проект. 7 марта переговоры возобнови-
лись во французском курортном городке Эвиане. В делегацию
ВПАР (как и в Руссе) входили Крим (глава) и еще три члена
ВПАР (Дахлаб, Язид, Бен Тоббаль), а также пять членов
НСАР. Делегацию Франции из восьми человек (включая четы-
рех министров) возглавлял (как и на всех переговорах до это-
го) министр по делам Алжира Луи Жокс. После 12-дневных
дискуссий окончательный текст соглашений был утвержден
18 марта 1962 г. От имени ВПАР его подписал Б. Крим, от
имени Франции — Л. Жокс.
223
Эвианские соглашения при всех их минусах и недостатках
фактически означали признание Францией независимости Ал-
жира и определяли юридические возможности ее обретения
(путем проведения в стране референдума). Они гарантировали
суверенитет и единство территории будущего независимого Ал-
жира, на что Франция долго не соглашалась. В то же время
они были плодом компромисса, содержали некоторые уступки
правящим кругам Франции в экономической и военной обла-
стях: Франция сохраняла на несколько лет свои войска и базы
в Алжире, нефтегазовые концессии в Сахаре, обязалась оказы-
вать культурную, финансовую и техническую помощь. Эти ус-
тупки оставляли возможность для политического давления
Франции в будущем на независимый Алжир. Характерно, что
глава ВПАР Бен Хедда (сменивший Аббаса в августе 1961 г.)
настаивал на соответствии соглашений «неоднократно провоз-
глашенным принципам революции», а де Голль делал упор на
«многочисленных связях» и «особом влечении» между Алжиром
и Францией, получивших подтверждение в Эвиане [132, с. 252].
Отрицательные стороны соглашений были неизбежны, ибо
без уступок со стороны алжирцев правящие круги Франции не
дали бы согласия на политическую независимость Алжира. Все
дело было в том, как применять эти соглашения на практике.
«Мы не были против Эвианских соглашений,— уточнял Бумедь-
ен позднее.— Но мы были озабочены подбором лиц, призван-
ных их применять. ВПАР вкладывало в них неоколониалист-
ский смысл» [215, с. 102]. Крим потом ссылался на предвари-
тельное одобрение текста соглашений Бен Беллой и другими
лидерами — «узниками». Однако Бен Белла потом говорил:
«Ни для кого не было секретом, что я был с самого начала
против Эвианских соглашений, находя их слишком жесткими.
Тем не менее я согласился на их подписание, когда они были
улучшены по нашему предложению» (258, с. 128].
Борьба вокруг Эвианских соглашений — не что иное, как
продолжение и углубление предшествующей борьбы в руковод-
стве ФНО, как очередной этап размежевания НСАР. Кроме ген-
штаба АНО, считавшего себя обойденным, против соглашений
выступили также некоторые министры и бывшие члены ВПАР.
На позиции НСАР, как, впрочем, и правительства Франции,
несомненно, сказалась резкая активизация деятельности ОАС
в конце 1961 — начале 1962 г. Помимо «фестивалей взрывов»
в метрополии, где оасовцы в основном подбрасывали взрывчат-
ку и пластиковые бомбы в дома и автомобили видных полити-
ческих деятелей, журналистов, профсоюзных активистов и про-
сто известных сторонников прекращения алжирской войны, ОАС
организовала подлинно массовый террор в Алжире. Система-
тически совершались убийства присланных из Франции офи-
церов, чиновников, судей и комиссаров полиции, что должно
было продемонстрировать бессилие власти де Голля в колонии.
Развернутая оасовцами «охота на арабов» преследовала цель
224
запугать коренное население и заставить его покинуть насе-
ленную европейцами прибрежную зону. Манифестации «ультра»
с избиениями и линчеваниями алжирцев на улицах, поджогами
и разграблением мусульманских лавок вскоре сменились хлад-
нокровными расстрелами алжирцев, осмеливавшихся появлять-
ся в европейских кварталах, обстрелом арабских районов из
пулеметов и минометов. «Эскалация насилия» ОАС в 1962 г.
сопровождалась установлением ею жесткого контроля над ев-
ропейским населением, регулярными поборами с него, грабежом
банков (только в Банке Алжира оасовцы похитили
2225 млн. фр.). В январе 1962 г. ОАС убила 555 и ранила
990 человек [149, с. 232—239].
Все это побуждало и ВПАР и де Голля спешить с решени-
ем алжирского вопроса. Один из критиков Эвианских соглаше-
ний на деле признал их обоснованность, сказав: «В Алжире
сейчас три власти, явно неравные по силе,— деголлевская, ФНО
и ОАС. Мир вернется, только если две из них объединятся для
устранения третьей» [204, с. 275]. Характерно, что НСАР, пони-
мая всю необходимость ратификации соглашений, почти едино-
душно утвердил их проект (против него голосовали лишь Бу-
медьен и три его помощника). Это доказывает (наряду с про-
чими фактами) несостоятельность еще бытующего в литературе
представления Николы Генчева об Эвиане как якобы «сделке
между французским колониализмом и алжирской буржуазией»
[НО, с. 277]. Пожалуй, более прав Здравко Печар, считавший
Эвиан «исторической необходимостью» (273, с. 552]. Во всяком
случае, Эвиан явился важным этапом на пути Алжира к за-
вершению войны и обретению свободы.
В соответствии с Эвианскими соглашениями АНО сохранила
свои части в контролировавшихся ею к 18 марта 1962 г. райо-
нах. Большая часть территории страны осталась под контролем
французской армии. Но и здесь ФНО стал постепенно перехо-
дить на легальное положение, открыто расширяя деятельность
ПАО по всей стране. В некоторых городах (Алжир, Оран, Си-
ди-Бель-Аббес) этому мешал разгул террора ОАС, надеявшей-
ся сорвать выполнение соглашений, спровоцировав взаимную
резню, что. должно было, по мысли главарей ОАС, вызвать во-
зобновление войны. Только в марте — мае 1962 г. оасовцы убили
свыше 3 тыс. алжирцев [132, с. 185].
В марте 1962 г. был образован Временный исполнительный
орган (ВИО). В его состав кроме председателя Абд ар-Рах-
мана Фареса (тайного посредника между ФНО и де Голлем
в 1958—1961 гг.) вошли также три европейца и восемь алжир-
цев (пять — от ФНО). ВИО создал «местные силы порядка»
из алжирцев под командой французских офицеров. Эти силы
в значительной степени состояли из «харки», которые тем са-
мым спасались от мести ФНО или высылки. На деле власть
ВИО была фиктивной, сводясь к посредничеству между ВПАР
и верховным комиссаром Франции (им был назначен Кристиан
15 3«к. 4М
225
Фуше), который и осуществлял власть в основной части Алжи-
ра, опираясь на армию и теоретически колониальную админи-
страцию (на деле большинство ее кадров выполняло приказы
ОАС). В зонах контроля АНО полновластные главы вилай, по
выражению Н. Генчева, «установили единый режим политиче-
ского „феодализма*4, основанный на личных, местных и группо-
вых интересах» [ПО, с. 286]. К тому же в целях противостоя-
ния угрозе со стороны «местных сил порядка» и ОАС вилайи
привлекали в свои ряды многих перебежчиков из тех же «мест-
ных сил», а также прочие сомнительные и ненадежные элемен-
ты. Опьяненные легко доставшейся властью и престижем, эти
«борцы 19 марта» (т. е. дня прекращения боев) провоцировали
возмущение народа произвольными поборами, арестами и про-
чим разбоем. Особую ярость населения вызывали заключавшие-
ся ими насильственные браки. Эти эксцессы, как и самовластие
командиров вилай, сопровождались своего рода «субвилайиз-
мом», т. е. фактической анархией отдельных зон и отрядов, са-
мочинно перекрывавших пути сообщения, вводивших свои «на-
логи» и т. п. Практически ФНО не мог в подобном хаосе прово-
дить единую политику. Зыбкость и ненадежность ситуации, по-
стоянная конкуренция властей (Франции, ВПАР, ВИО, ОАС
и вилай) тормозили выполнение соглашений и нормализацию*
обстановки. Ввиду этого ВПАР и ВИО стали прилагать все
силы для сотрудничества с де Голлем в целях обуздания ОАС.
Задолго до Эвиана ОАС фактически установила свое господ-
ство в зонах наибольшей концентрации европейцев, регулярно
заставляла европейских рабочих и служащих бастовать, прово-
дила «пиратские» передачи по каналам радио и телевидения
Алжира, высылала на улицы свои вооруженные патрули, захва-
тывала банки, склады, редакции и типографии газет, практиче-
ски беспрепятственно издавала свои листовки, брошюры, инфор-
мационные бюллетени и даже ежемесячные журналы. В сущ-
ности, с конца 1961 г. ввиду прекращения боев и свертывания
манифестаций алжирцев, терроризированных оасовцами, армия:
де Голля оказалась в парадоксальном положении, имея фор-
мального противника — ФНО, но преграждая путь к захвату
полной власти противнику фактическому — ОАС.
В разгар переговоров в Эвиане ОАС объявила 13 марта о
создании в Алжире «временной центральной власти» во главе
с Саланом. После 18 марта, отдав приказ о «всеобщем наступ-
лении», Салан непосредственно столкнул европейцев с француз-
ской армией. Только в г. Алжире 26 марта было убито 15 сол-
дат и 70 европейцев, ранено 17 солдат и 200 европейцев [132,
с. 186—187]. Однако это лишь изолировало ОАС от верхушки
армии, которая впервые «всерьез» сочла ОАС противником. Мно-
гие лидеры, ранее скрывавшиеся благодаря сообщничеству
военных кругов, были вскоре арестованы (в марте 1962 г.—Жуо,
в апреле — Салан).
Разрыв между ОАС и армией, окончательно лишив «ультра»-
226
всех надежд на «возрождение французского Алжира» (особенно
после референдума 8 апреля 1962 г. во Франции, одобрившего
алжирскую политику де Голля), ускорил и бегство европейцев
из Алжира, начавшееся еще осенью 1961 г. ОАС, ранее этому
бегству препятствовавшая, теперь стала его поощрять, одно-
временно начав проводить в Алжире тактику «выжженной зем-
ли» и максимальных разрушений, взрывая и поджигая промыш-
ленные предприятия, административные учреждения, школы,
больницы. В течение нескольких месяцев Алжир покинуло свы-
ше 820 тыс. европейцев, в подавляющем большинстве выехав-
ших во Францию. Лишь 5 тыс. испанцев (всего 2—3% их об-
щей численности) направились в Испанию, а 10 тыс. евреев
('/12 их часть) —в Израиль. В стране осталось всего 170 тыс.
европейцев {132, с. 187]. Так вопреки ожиданиям и ВПАР и
де Голля фактически была ликвидирована проблема «француз-
ской общины» и ее возможной роли в независимом Алжире.
Для широких масс алжирского народа революция не кон-
чилась завоеванием политической независимости. Они жаждали
ее продолжения и надеялись на сохранение динамизма и ради-
кализма ФНО. Именно поэтому среди них быстро распростра-
нился слух о том, что в Эвиане ВПАР продало идеалы рево-
люции, запутавшись в неоколониалистских сетях де Голля. От-
ражением этих настроений и явилось после освобождения ми-
нистров-«узников» 19 марта 1962 г. оформление нового левого
крыла ФНО во главе с Бен Беллой. Основной его силой стала
опора на «внешнюю» АНО. Моральный авторитет бывших «уз-
ников» был очень высок. К тому же Бен Белле удалось лучше,
чем другим министрам-«узникам», уловить основные особенно-
сти возникшей после Эвиана ситуации и определить задачи но-
вого этапа революции.
«Наша революция,— говорил Бен Белла,—будет развиваться,
пока не достигнет своих целей. Первейшая из них — аграрная
реформа. Существует миллион алжирских семей, не имеющих
ни пяди земли, и АНО на 80% состоит из крестьян. Алжирская
революция должна будет держать винтовку в левой руке и
плуг — в правой» [352, 20.04.1962]. Отмежевываясь от стремле-
ния ВПАР все приспособить к «тому, что говорила о развитии
алжирской революции деголлевская Франция», он ориентиро-
вался на прогрессивные арабские страны, особенно на Египет
[267, с. 44]. Делая упор на «специфику» алжирского социализ-
ма, Бен Белла признавал значение опыта социалистических
стран, особенно Кубы и Югославии (позднее он говорил, что
для него «Кастро — брат, Насер — учитель, но Тито — обра-
зец» [370, 20.09.1963]). В апреле 1962 г. он подчеркивал:
«Мы внимательно следим за великим экспериментом, который
СССР осуществляет со времени своей революции. Мы можем
извлечь из него полезные уроки, которые следует учесть при
преобразовании Алжира». Тогда же он признал: «Усиление со-
щиалистического лагеря, изменив соотношение сил на между-
15* 227
народной арене, создало благоприятные условия для успеха на-
шей революции» [353, 11.04.1962].
Подобные заявления перекликались с выступлениями лиде-
ров ВСАТ против капитализма и эксплуатации, за национализа-
цию средств производства и трудовую демократию, с чаяния-
ми бедного крестьянства, широко представленного в АНО, с ре-
волюционно-демократическими и стихийно-социалистическими
настроениями, доминировавшими тогда в Алжире. Как отмеча-
ла в 1976 г. Национальная хартия АНДР, в 1962 г. «муджахиды
и активисты расценивали идею создания буржуазного государ-
ства как сугубо контрреволюционную, усматривая тесную диа-
лектическую связь между народным характером освободитель-
ной борьбы против колониализма и социалистическим характе-
ром нового общества, которое предстояло построить» [8, с. 24].
Социалистические идеи, появившиеся в документах ФНО
сразу после Суммама, с особой силой возродились в 1961 г.
Большое влияние на их распространение имели взгляды Франца
Фанона, одного из ведущих идеологов ФНО и вообще револю-
ционной демократии Африки. Элита ФНО в 1962 г. в той или
иной мере разделяла взгляды Фанона. Но многие упрекали его
в незнании ислама и алжирского крестьянства. Неудивительно,
что, когда встал вопрос о превращении ФНО в политическую
партию и выработке им новой программы, идеологические спо-
ры должны были усилиться. Однако на сессии НСАР 25 мая —
6 июня 1962 г. в г. Триполи (впоследствии она была признана
вторым, после Суммама, официальным съездом ФНО) идеоло-
гическое обновление ФНО возражений не вызвало. Во многом
это заслуга комиссии во главе с Бен Беллой, разработавшей
достаточно полный проект программы, отражавшей взгляды
всех течений ФНО (в состав комиссии входили также видные
политические деятели М. Язид, М. Бен Яхья, Р. Малек, круп-
нейшие впоследствии историки и публицисты М. Лашраф и
М. Харби). Текст программы, единодушно одобренный членами
НСАР, долго оставался в тайне и был впервые опубликован
в полном виде в сентябре 1962 г. [327, 02—03.09.1962].
Триполийская программа была значительным шагом вперед
по сравнению с Суммамом. Она ставила задачи «народной де-
мократической революции», которая понималась как «созна-
тельное созидание на основе социалистических принципов и на-
родовластия», подчеркивая, что «алжирский народ не только
достиг цели национальной независимости, которую ФНО вы-
двинул 1 ноября 1954 г., но и пошел дальше по пути экономи-
ческой и социальной революции». В то же время она остро кри-
тиковала «политические недостатки ФНО и антиреволюционные
уклоны», проявившиеся в патернализме, авторитарности и «фео-
дальном духе», различные формы которого могут воспринять
«даже народные революции, если им не хватает идеологической
бдительности. Так же как существует земельный феодализм,
имеется и феодализм политический... возможный благодаря от-
228
сутствию всякого демократического воспитания активистов и
граждан».
Основной причиной всех недостатков назывался отрыв от
масс: «Установление за границей высшей инстанции ФНО в
конце третьего года борьбы, хотя и отвечало некоторым тре-
бованиям момента, тем не менее вызвало отрыв от националь-
ной действительности... ВПАР, отождествившее себя при своем
возникновении с руководством ФНО, тем самым одновременно
способствовало ослаблению значения государства и партии.
Слияние государственных учреждений и инстанций ФНО пре-
вратило последний в административный аппарат».
Основными классами, составляющими базу революции, назы-
вались крестьяне, пролетариат и полупролетариат, а также
«то, что можно называть мелкой буржуазией». «Малозначи-
тельный буржуазный класс» рассматривался как участвующий
в движении лишь «эпизодически» и часто «по соображениям
оппортунизма». По мнению авторов, задачи революции не мог
решить какой-либо один класс, а должен решать весь народ,
т. е. «крестьянство, трудящиеся вообще, молодежь и револю-
ционные интеллигенты». Именно из них, указывалось в про-
грамме, должен «формироваться сознательный авангард».
Особое внимание программа обращала на опасность из-
вращения целей революции: «Опыт некоторых стран, недавно
ставших независимыми, учит, что привилегированный социаль-
ный слой может захватить власть исключительно в своих инте-
ресах. Сделав это, он лишает народ плодов его борьбы и от-
даляется от него, сближаясь с империализмом». Упомянув о
«недавнем происхождении» и «слабости» алжирской буржуазии,,
которые «ограничивают ее способность... защищать страну от
империалистических поползновений», авторы программы про-
должали: «Буржуазия является носительницей оппортунистиче-
ской идеологии, характерные черты которой составляют пора-
женчество, демагогия, панические настроения, беспринципность
и отсутствие революционных убеждений, т. е. все то, что про-
кладывает путь неоколониализму. Бдительность требует немед-
ленной борьбы с этой опасностью и предотвращения путем со-
ответствующих мер расширения экономической базы буржуа-
зии, связанной с неоколониальным капитализмом». Подобные
взгляды выражали радикальную позицию левого крыла ФНО.
В целом Триполийская программа была более конкретной,
чем Суммамская, и в большей мере учитывала интересы тру-
дящихся масс, решительнее выступала против феодализма и по-
следовательнее излагала принципы демократических преобра-
зований. Оценка ею социальной базы освободительного движе-
ния, критика в адрес буржуазии и ее методов хозяйствования,
поддержка экономического планирования, характер предлагав-
шейся аграрной реформы, наконец, сама терминология свиде-
тельствовали о возросшем после Суммама влиянии на ФНО
социалистических идей. В связи с этим интересно отметить от-
2»
сутствие антикоммунистических выпадов в тексте программы
(в Суммаме им был посвящен целый раздел).
После обсуждения программы рассматривался вопрос о ре-
организации ФНО в политическую партию. Генштаб еще в ав-
густе 1961 г. предлагал создать Политбюро ФНО для контроля
над ВПАР, координации и реорганизации военно-политической
структуры ФНО. На сессии в Триполи было наконец решено
создать Политбюро и поручить ему превратить ФНО в партию.
Однако этот вопрос явился динамитом, взорвавшим формальное
единство ФНО. НСАР раскололся и официально не принял ни-
какого решения, хотя фактически, как стало известно позже,
сессия избрала состав Политбюро, не угодный ВПАР, и под-
вергла ВПАР жестокой критике. Однако обе стороны не хотели
обнародовать свои разногласия за несколько недель до рефе-
рендума о независимости перед лицом мощной французской
армии, преграждавшей им путь на родину, а также опасаясь
сыграть на руку еще сильной тогда ОАС.
17 июня 1962 г. ВИО заключил соглашение с ОАС (при
одобрении ВПАР) на условиях объявления амнистии оасовцам
и пополнения «местных сил порядка» европейцами. Часть ОАС
(в Оране) не признала соглашения и продолжала террор до
26 июня. Но на остальной территории страны соглашение по-
зволило беспрепятственно провести подготовку к референдуму.
1 июля 1962 г. 99% алжирских избирателей, включая евро-
пейцев, проголосовали за независимость страны [132, с. 195].
В тот же день подразделения АНО, приветствуемые народом,
вступили во многие города. 3 июля независимость Алжира бы-
ла официально признана Францией и провозглашена главой
ВИО. Прибывшее немедленно из Туниса ВПАР (за исключени-
ем Бен Беллы и Хидера — ключевых фигур избранного в Три-
поли Политбюро ФНО) решило считать днем независимости
5 июля (ровно за 132 года до этого, 5 июля 1830 г., французы
заняли г. Алжир). Однако празднование независимости, обре-
тенной ценой тяжелых потерь, не снизило накала политической
борьбы. Начался новый этап в истории Алжира, ознаменовав-
шийся возрождением национального государства.
Раздел 5
ВОЗРОЖДЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА
Глава 15
ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА В 1962—1965 гг.
Период 1962—1965 гг. был одним из наиболее трудных и
ответственных периодов в истории независимого Алжира. За-
воевание государственного суверенитета выдвинуло на первый
план социальные и экономические вопросы, вокруг которых раз-
горелась ожесточенная политическая борьба.
Пока шла война, руководство ФНО могло выдвигать в це-
лях сплочения нации такие общедемократические лозунги, как
ликвидация колониального гнета, выборность высших органов
власти, повышение жизненного уровня населения и др. Разра-
боткой своей социально-экономической программы ФНО занял-
ся накануне провозглашения независимости. Как уже говори-
лось, проект такой программы обсуждался в июне 1962 г. на
сессии Национального совета алжирской революции в г. Три-
поли и получил отражение в Триполийской хартии, которая офи-
циально провозгласила социалистическую ориентацию Алжира
и поставила вопрос о необходимости проведения глубоких со-
циально-экономических реформ в стране [28, с. 28].
В Триполи среди делегатов Фронта национального освобож-
дения, представлявших разные слои населения, возникли серь-
езные разногласия относительно будущего Алжира.
Политбюро ФНО, поддерживающие его 1, 5, 6 вилайи, вся
«внешняя» АНО и ее генштаб во главе с X. Бумедьеном, вете-
раны подполья 1954—1957 гг., освобожденные из тюрем после
подписания Эвианских соглашений, выступали за быстрейшую
реализацию Триполийской программы, т. е. радикальное про-
должение алжирской революции. Большинство членов ВПАР,
а также поддерживающие его 2, 3, 4 вилайи, федерации ФНО
во Франции и Тунисе, аппарат ВИО и подчиненные ему «мест-
ные силы порядка», не отвергая провозглашенной ориентации,
выступили за постепенное решение вставших перед страной
проблем. Они были противниками поспешной ломки сложивших-
ся структур, отказа от сотрудничества с бывшими алжирскими
и французскими служащими колониальной администрации,
стремились к максимальному учету интересов Франции и ос-
тавшихся в Алжире европейцев. Занятой ими позиции вполне
соответствовали Эвианские соглашения, которые признавали
231
конец колониальной войны, но сохраняли вместе с тем силь-
ную экономическую зависимость Алжира от Франции.
Политическая борьба внутри ФНО осложнялась тем, что
противники развития алжирской революции тщательно маски-
ровали классовую сущность разногласий, боясь потери влияния
в массах. Именно это обстоятельство заставило их поддер-
жать Триполийскую программу. Открыто выступить против со-
циалистических преобразований не решались даже самые пра-
вые оппозиционеры. Ситуация усугублялась борьбой за власть
между лидерами алжирской революции.
Осенью 1962 г. политический кризис грозил перерасти в
гражданскую войну, так как идеологические разногласия в ру-
ководстве усугублялись разногласиями между военными и поли-
тиками, между бывшими партизанами и теми, кто находился
в составе частей АНО на территории Марокко и Туниса, меж-
ду модернистами и традиционалистами в отношении к нацио-
нальной культуре и религии, между этатистами и сторонниками
сильного партийного руководства, между технократами и де-
мократами в вопросах развития экономики [327, 24.11.1964].
Исход борьбы между течениями в руководстве ФНО был
решен в результате активного вмешательства армии во главе
с X. Бумедьеном. То обстоятельство, что национально-освобо-
дительная армия на 80% состояла из безземельных и малозе-
мельных феллахов, сыграло свою роль при решении вопроса
о выборе пути развития Алжира, не дав революции соскольз-
нуть на путь компромиссов.
На исход борьбы в руководстве повлияла и позиция широ-
ких масс. Хотя ФНО в период войны 1954—1962 гг. объединил
все социальные классы и прослойки, основную массу его членов
составляли крестьяне и рабочие, что способствовало углублению
революционного процесса. Борьба большинства крестьян, бат-
раков и рабочих тесно смыкалась с борьбой за освобождение
экономическое, которое связывалось с изгнанием из страны ино-
странных предпринимателей, экспроприацией собственности
крупной местной буржуазии и справедливым распределением
национального богатства. Таким образом, антиколониальная
революция в Алжире уже на раннем ^тапе несла в себе заряд
революции социальной. Вот почему в период кризиса народ
поддержал платформу революционного крыла ФНО, который
возглавил А. Бен Белла.
Послевоенное становление Алжира проходило в крайне
сложных условиях. Экономика страны, приспособленная к нуж-
дам французских монополий, не отвечала национальным ин-
тересам. Но и она была разрушена опустошительной колониаль-
ной войной. Трудности усиливались саботажем европейского
населения, отъезд которого из Алжира приобрел массовый ха-
рактер. Летом 1962 г. 90% промышленных предприятий без-
действовало, не работал транспорт, резко сократилась торговля.
Страна пребывала в состоянии острого финансового кризиса.
232
Из трех миллионов трудоспособного населения более двух —
не имели работы [358, 17.04.1964]. Перед руководством Алжира
встал вопрос, как быстрее и эффективнее поднять экономику,
какие социальные задачи решать в первую очередь.
Наиболее радикальное социально-экономическое преобразо-
вание этого периода — самоуправление — родилось по инициа-
тиве широких народных масс. Возникновение самоуправляемых
предприятий стало возможным в результате массового бегства
колонистов и появления в связи с этим огромных массивов бес-
хозных плодородных земель. Значительная часть крестьян и
батраков, ранее занятая в хозяйствах колонистов, решила не
прерывать производственного процесса на брошенных фермах
и спасла тем самым от надвигающегося голода страну в один
из самых тяжелых периодов ее истории — в период послевоен-
ной экономической разрухи и острого политического кризиса.
В брошенных хозяйствах создавались комитеты управления
производством. В начальный период становления системы само-
управления действия рабочих и крестьян не были еще организо-
ванными и имели стихийный характер. Алжирское правительст-
во, стремившееся вывести страну из экономического хаоса, но в
то же время связанное Эвианскими соглашениями, запрещавши-
ми национализацию имущества французских граждан, приняло
осенью 1962 г. половинчатое решение по поводу стихийно воз-
никшего самоуправления. Декреты 1962 г. предоставили трудя-
щимся право управления брошенными хозяйствами, не решив,
однако, вопроса о собственности на землю. В то же время, за-
претив декретом от 23 октября 1962 г. покупку, продажу или
сдачу в аренду бесхозного имущества, правительство тем самым
воспрепятствовало расширению экономической базы привилеги-
рованного слоя, представители которого в противном случае
могли бы обогатиться за счет французской собственности.
Новый этап в развитии самоуправляемого сектора начался
с принятия мартовских декретов 1963 г., которые не только)
поддерживали инициативу трудящихся масс, но и положили
конец всяким надеждам на возможную реприватизацию бывшей
собственности колонистов.
Декрет от 18 марта 1963 г. объявил все оставленные фермы
бесхозным имуществом и окончательно передал их под управле-
ние трудящихся без права обжалования этого акта бывшими
владельцами. Одновременно эти предприятия переходили под
административную защиту государства. Позднее, в декрете от
8 июня 1964 г., было указано, что государство является един-
ственным владельцем основных фондов самоуправляемых пред-
приятий.
Декрет от 22 марта определил статус самоуправляемых
предприятий, организацию и методы управления ими, а декрет
от 28 марта — порядок распределения доходов. Так контроль
трудящихся йад отдельными предприятиями развился в доста-
точно широкую систему самоуправления.
2331
Мартовские декреты, несмотря на их определенное несовер-
шенство, легализовали возникшие комитеты управления, пре-
вратили процесс захвата ферм из стихийного движения в ре-
волюционную акцию алжирского руководства. В этом их боль-
шая историческая роль.
Следующим этапом в формировании самоуправляемого сек-
тора явились октябрьские декреты 1963 г. о национализации
ферм еще оставшихся в Алжире колонистов. Декретом от 1 ок-
тября была окончательно ликвидирована иностранная частная
собственность на землю, а система самоуправления распростра-
нена на все бывшие хозяйства европейцев.
В социальном плане самоуправление не только обеспечило
занятость 200 тыс. сельскохозяйственных рабочих, но и при-
общило их к управлению производством, став для них свое-
образной школой хозяйствования. В экономическом плане оно
помогло алжирскому правительству справиться с послевоенной
хозяйственной анархией, сохранив производство в наиболее
развитом секторе сельского хозяйства.
В первые годы своего существования самоуправляемый сек-
тор насчитывал 2,3 тыс. хозяйств, занимающих площадь
2,6 млн. га. В нем трудилось 135 тыс. постоянных и 100 тыс.
сезонных рабочих, он решил проблему существования для од-
ной восьмой части сельского населения страны.
В силу объективных причин самоуправление в промышлен-
ности не могло принять такие же широкие масштабы, как в
сельском хозяйстве. Трудности, с которыми пришлось столкнуть-
ся при восстановлении и пуске в эксплуатацию промышленных
предприятий, были гораздо сложнее, чем в деревне. Более по-
ловины из них представляли собой небольшие фабрики и ма-
стерские полукустарного типа. Их владельцы перед бегством
в Европу демонтировали и вывезли значительную часть обору-
дования, а остальное нередко приводили в негодность. Отсутст-
вовали сырье и инженерно-технический персонал, в прошлом
состоящий почти исключительно из европейцев. В 1965 г. в са-
моуправляемом секторе промышленности насчитывалось
450 предприятий, на которых было занято немногим более 12%
всех промышленных рабочих [327, 24.11.1964].
Наряду с предприятиями, переданными под управление тру-
дящихся, в алжирской промышленности в этот период начал
складываться государственный сектор. Основа его была зало-
жена в результате перехода в руки национального правитель-
ства собственности колониальной администрации. Позднее, в
1963 и 1964 гг., государственный сектор расширился за счет на-
ционализации некоторых иностранных компаний. К 1965 г. на
государственный и самоуправляемый секторы приходилось око-
ло 36% общего числа промышленных рабочих и 22% выпуска
промышленной продукции.
К бесспорному активу деятельности правительства Бен Бел-
лы следует отнести не только вывод страны из экономического
234
паралича, но и создание первых национальных институтов вла-
сти, приведение в действие государственного аппарата. Послед-
няя задача была намного сложнее, чем в других странах Маг-
риба, и не только потому, что она осуществлялась в условиях
послевоенной разрухи. Дело в том, что в Тунисе и Марокко
в колониальную эпоху сохранялись национальные государствен-
ные институты, хотя каждое тунисское и марокканское ведом-
ство возглавлялось французскими чиновниками. Вследствие это-
го тунисцы и марокканцы приобрели опыт управления страной..
Кроме того, национально-освободительное движение в этих
странах нашло серьезную поддержку среди чиновников государ-
ственного аппарата, вплоть до высших эшелонов власти. Поэто-
му к моменту завоевания этими странами независимости их го-
сударственный аппарат уже располагал определенными адми-
нистративными кадрами, хотя и неполноценными, так как они
готовились в условиях колонизации.
По-иному обстояло дело в Алжире, где французские чинов-
ники занимали не только высшие административные посты, но
и значительную часть второстепенных должностей в государст-
венном аппарате страны. После завоевания независимости ал-
жиризация государственного аппарата значительно активизиро-
валась. К середине 60-х годов численность алжирских чинов-
ников в 1,7 раза превышала количество французских служащих
(193, с. 74].
Становление национального государственного аппарата про-
ходило параллельно со становлением органов государственной
власти. Осенью 1962 г. прошли выборы в Национальное уч-
редительное собрание страны. 26 сентября Национальное со-
брание провозгласило Алжир народной демократической рес-
публикой. Было сформировано первое правительство независи-
мого Алжира.
В 1963 г. была принята первая конституция, выдвинувшая
в качестве основных принципов дальнейшего развития страны
повышение жизненного уровня, развитие образования и нацио-
нальной культуры. Основной закон определял права и обязан-
ности граждан, вводил демократическую систему всеобщих пря-
мых выборов.
Конституция провозгласила ФНО единственной легальной
партией страны и определила ее место в политической системе
Алжира.
Более четкую и развернутую идеологическую платформу
ФНО по сравнению с положениями, содержащимися в Трипо-
лийской хартии, должен был определить партийный съезд.
На съезде предполагалось также рассмотреть организацион-
ную структуру ФНО.
Вопрос о необходимости созыва такого съезда ставился еще
осенью 1962 г., но борьба политических сил в руководстве стра-
ны отодвинула его созыв на полтора года. Открытие съезда со-
стоялось только 16 апреля 1964 г. В его работе приняло уча-
235
стие 1800 делегатов, представивших местные организации ФНО,
органы государственной власти, массовые организации и др.
Съезд принял новую программу, вошедшую в историю страны
под названием «Алжирская хартия».
Авторы этого документа попытались дать анализ уже про-
веденных в стране социально-экономических преобразований и
наметили программу на будущее в соответствии с провозгла-
шенной ориентацией на социализм.
Разработка идеологической платформы алжирского руковод-
ства происходила с учетом уже действующей в стране систе-
мы самоуправления. Алжирские идеологи стали рассматри-
вать ее как «основную форму перерастания народной револю-
ции в революцию социалистическую» [13, с. 41].
Родившаяся по инициативе трудящихся, система самоуправ-
ления предполагала постоянное развитие демократических свя-
зей государства с массами. Составители Хартии полагали, что
развитие народной инициативы должно привести к созданию
общества, базирующегося на социалистических принципах, а
именно на справедливом распределении богатства, равных воз-
можностях для культурного развития, передаче власти в руки
непосредственных производителей.
В процессе строительства нового общества важнейшая роль
отводилась государству и партии. Партия ФНО определялась
как «орудие построения и защиты социализма». Она должна
была превратиться в «авангардную партию, имеющую тесную
связь с массами, черпающую силу в этом союзе, вдохновляемую
требованиями социалистической революции».
Съезд избрал руководящие органы партии — Центральный
комитет в составе 80 членов и 23 кандидатов в члены ЦК ФНО
и Политбюро в составе 17 человек. Генеральным секретарем
был избран А. Бен Белла.
После провозглашения государственного суверенитета рево-
люционно настроенные алжирские лидеры изменили свою по-
зицию по вопросу о едином общенародном фронте. В тезисах
III съезда ФНО говорилось, что объединение разных социальных
слоев, которое было необходимо в период вооруженной борьбы
с колонизаторами, становится невозможным в новой обстановке
и формула национального единства должна быть пересмотрена
«в соответствии с целями и перспективами социалистической ре-
волюции» [327, 09.04.1964].
Авторы Алжирской хартии выдвинули идею необходимости
(союза рабочего класса с беднейшим крестьянством и демо-
кратически настроенной интеллигенцией как «социальной ба-
зы революционной власти» и указали на необходимость обо-
стрения классовой борьбы по мере углубления социально-эко-
номических преобразований в стране [13, с. 41].
Алжирская хартия призывала к дифференцированному под-
ходу к национальной буржуазии. Главным врагом революции
была объявлена крупная сельская и торговая буржуазия. В то
236
же время документ предусматривал «политику нейтрализации
в отношении городской мелкой буржуазии и среднего кресть-
янства» путем принятия ряда мер, направленных на сдержи-
вание потенциально буржуазного развития этих социальных
групп [353, 14.01.1967].
Не вставая на позиции атеизма, авторы программы тем не
менее считали необходимым очистить ислам от всех «наслое-
ний и суеверий». Вся логика Алжирской хартии в этом вопро-
се исходила из того, что социализм в Алжире не должен оп-
ределяться арабо-исламскими традициями, напротив, ислам и
культура должны соответствовать главному — социалистической
ориентации развития.
Признавая разнообразные формы строительства гармонично-
го, справедливого общества, алжирские теоретики подчеркивали
в то же время, что сущность социализма как общественного
строя, уничтожающего эксплуатацию человека человеком, ос-
тается неизменной и что «только научная теория, примененная
к конкретным условиям страны, позволит избежать ошибок»
[13, с. 42].
На подход алжирских руководителей к проблеме построения
нового, справедливого общества в стране определенное влияни-
ние оказали члены АКП, принявшие участие в подготовке Ал-
жирской хартии.
Намеченный на съезде политический курс страны предпола-
гал в ближайшее время чистку в партии, государственном ап-
парате, которая должна была затронуть интересы определен-
ных социальных групп (сельскую торговую, бюрократическую
буржуазию, коллаборационистов). Эти силы не замедлили от-
реагировать на принятые решения путем организации различ-
ного рода антиправительственных выступлений и мятежей.
Острая политическая борьба разгорелась вокруг принятых
на съезде документов и внутри руководства ФНО. Хотя поли-
тический кризис, возникший летом 1962 г. в результате борьбы
между революционным и соглашательским течением, закончил-
ся победой революционного крыла .ФНО, классовая борьба в
Алжире не прекратилась. Уже в 1962—1963 гг. против офи-
циальной политики партии стали выступать представители
оформившейся правой оппозиции, которую возглавил бывший
в то время генеральным секретарем Политбюро ФНО М. Хидер.
Хидер в свое время помог Бен Белле прийти к власти, но,
заняв с лета 1962 г. пост генерального секретаря ФНО, он по-
степенно стал его конкурентом. Опираясь на партийный аппа-
рат, Хидер стремился превратить ФНО в массовую организа-
цию, доступную представителям всех социальных слоев. Под
нажимом Хидера 30 ноября 1962 г. была запрещена деятель-
ность Алжирской коммунистической партии, нейтрализованы
общественные организации.
Расхождения с Бен Беллой по вопросу о крестьянском и ра-
бочем самоуправлении заставили Хидера (сторонника автори-
237
тарно-бюрократических методов правления) уйти с поста гене-
рального секретаря ФНО (1963 г.). X. Бумедьен, бывший в то
время министром обороны Алжира, также способствовал от-
странению Хидера, который был противником политизации ар-
мии и стремился помешать ему в развитии этого процесса.
Но даже после ухода с поста генерального секретаря Хидер
еще длительное время продолжал оказывать влияние на пар-
тийный и государственный аппарат. Кроме того, под его кон-
тролем находились значительные денежные фонды ФНО, хра-
нившиеся в швейцарских банках.
Другой популярный лидер алжирского националистического
буржуазного движения — Ф. Аббас также резко разошелся с
Бен Беллой по многим социально-политическим вопросам. Аб-
бас, став в сентябре 1962 г. председателем Национального
учредительного собрания, первого парламента независимого
Алжира, стремился поставить под его контроль правительство
как исполнителя воли депутатов. Бен Белла, напротив, считал,
что собрание должно лишь «выражать» политику, разработан-
ную ФНО, и помогать правительству в решении неотложных
задач.
Ф. Аббас выступил также против мартовских декретов 1963 г.
и рабочего самоуправления, новой конституции АНДР. Выра-
жая свое несогласие с политикой правительства, он подал в от-
ставку с поста председателя Национального собрания.
Не менеее сложной была борьба с «левой» оппозицией. На-
ходясь под влиянием европейских троцкистов, ее представители
критиковали все действия правительства, обвиняли его в «бур-
жуазном перерождении» и «союзе с международным капита-
лом». Они даже создавали нелегальные группировки из экстре-
мистских и правоанархистских элементов. О продолжавшейся
борьбе свидетельствуют также существовавшая в стране вплоть
до 1965 г. кабильская оппозиция, мятеж Шаабани (коман-
дующего военным округом в Сахаре). Еще летом 1962 г. против
Бен Беллы выступили М. Будиаф и Б. Крим. Первый, высту-
пая с ультралевых позиций, обвинил режим Бен Беллы в реак-
ционном и буржуазном характере. Он был арестован, но в
1963 г. бежал из тюрьмы и затем перебрался во Францию. Там
вместе с Б. Кримом развернул активную деятельность среди
алжирских эмигрантов, живущих во Франции, особенно каби-
лов. И Крим и Будиаф (сами кабилы) использовали настрое-
ния берберского меньшинства, сыгравшего большую роль в на-
ционально-освободительном движении Алжира и считавшего
себя обойденным после провозглашения независимости.
Мятеж в Кабилии длился до конца 1964 г. Наиболее влия-
тельным лидером кабильской оппозиции был X. Айт Ахмед.
Сначала он был одним из лидеров парламентской оппозиции,
но затем предпринял открытое выступление против Бен Беллы,
которого обвинил в стремлении создать «псевдосоциалистиче-
ское общество». В 1963 г. он создал партию «Фронт социал и-
238
чтических сил» и организовал мятеж в Кабилии. В 1965 г. Айт
Ахмед был арестован и приговорен к смертной казни, но затем
помилован Бен Беллой.
С годами борьба политических сил приняла более сложные
формы, так как противники намеченного курса, боясь потерять
свое влияние в массах, стали тщательно маскировать классовую
сущность разногласий. Зная о личном соперничестве и борь-
бе за власть между А. Бен Беллой и X. Бумедьеном, они
приложили немало сил, чтобы способствовать смещению
Бен Беллы.
Подрывные действия политических противников Бен Беллы
в значительной степени облегчались наличием недостатков и
просчетов в его социально-экономической политике. Проводя
многочисленные преобразования, правительство Бен Беллы не
имело в то же время четкого плана экономического развития
страны на ближайший период и не занималось разработкой та-
кого плана, хотя соответствующие учреждения формально бы-
ли созданы. Оно нередко действовало на ощупь, прибегая к рис-
кованным и несвоевременным экспериментам. Некоторые его
меры имели случайный характер, применялись без учета реаль-
ных возможностей страны, создавая, таким образом, новые
проблемы и давая контрреволюционным элементам пищу для
активной антиправительственной пропаганды.
Алжирская хартия, несмотря на всю радикальность постав-
ленных в ней задач, также была оторвана от реальной со-
циально-экономической обстановки в стране. Осуществление на-
меченных программой целей требовало опоры руководства Ал-
жира на организованную политическую силу, в то время как
ФНО с 1962 г. страдал от бесконечных реорганизаций и чи-
сток. Сначала со всех постов были удалены сторонники ВПАР,
потом вышли из ФНО приверженцы Будиафа, затем начались
преследования сообщников Айт Ахмеда, Ф. Аббаса и М. Хиде-
ра. Партия существовала лишь формально, представляя собой
аморфную организацию. Алжирская действительность не позво-
ляла перестроить ФНО в авангардную партию в короткие сро-
ки, как это предусматривала Алжирская хартия. Единственной
организованной политической силой оставалась в стране ар-
мия во главе с X. Бумедьеном, которая сама претендовала на
роль авангарда ФНО. X. Бумедьен и его соратники все более
критически стали относиться к содержанию и методам поли-
тики А. Бен Беллы, усматривая в ней «конъюнктурный и рек-
ламный социализм». Немаловажную роль играло стремление
X. Бумедьена к власти. Бен Белла нужен был армии как по-
пулярный лидер революционного крыла ФНО. К 1965 г. интерес
к этому союзу был исчерпан с обеих сторон. Бен Белла, полу-
чивший власть и устранивший своих противников с помощью
армии, стал тяготиться зависимостью от своих союзников и стре-
мился ограничить их влияние на политическую жизнь страны.
В этом противостоянии победила армия. 19 июня 1965 г. в ре-
239
зультате государственного переворота власть в Алжире пере-
шла в руки Революционного совета, который возглавил X. Бу-
медьен.
Глава 16
ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ
ОБЩЕСТВЕННЫХ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ
ПОД РУКОВОДСТВОМ РЕВОЛЮЦИОННОГО СОВЕТА
После прихода к власти X. Бумедьена начался второй этап
в общественном развитии Алжира. Политическая борьба, раз-
решившаяся сменой руководства страны, вспыхнула с новой
силой. Некоторые политические деятели, надеясь, что новый
глава правительства будет проводить более умеренную поли-
тику, открыто выступили против многих, уже осуществленных
реформ, а также мероприятий, намеченных Алжирской хартией.
Удовлетворение этих требований практически означало отказ
от провозглашенной Алжиром политической ориентации.
Центром борьбы в новых условиях стал Революционный со-
вет—высший орган государственной и политической власти,
заменивший собой после переворота 1965 г. все национальные
институты власти, созданные при президенте Бен Белле. В него
вошли представители разных социальных слоев, образовавших
группировки, между которыми происходили постоянные трения,
нередко переходящие в открытые конфликты. Наиболее острые
разногласия возникали при обсуждении вопросов о методах и
темпах экономического развития и социальных преобразований.
Самой влиятельной в Революционном совете с самого нача-
ла была группа «Уджда». Она представляла умеренное нацио-
налистическое течение, куда вошли тогдашние министр ино-
странных дел А. Бутефлика, министр внутренних дел А. Медег-
ри, министр без портфеля Б. Шериф, ответственный за аппарат
партии А. Каид и ряд других политических деятелей-оппозицио-
неров, способствовавших смещению Бен Беллы. Группа опира-
лась на бюрократическую верхушку, сторонников государств
венного капитализма и технократов. По многим вопросам она
нашла поддержку и у средней торгово-промышленной бур-
жуазии.
Не отвергая лозунга построения социализма, члены груп-
пы «Уджда» считали, что это дело далекого будущего. На дан-
ном историческом этапе, по их мнению, Алжир должен был
отказаться от целого ряда преобразований прогрессивного ха-
рактера, в частности широкой национализации, аграрной ре-
формы, принципа самоуправления и вообще всякого участия
трудящихся в контроле над экономической и финансовой дея-
тельностью правительства. Свою позицию они оправдывали
ссылкой на то, что Алжир ни в экономическом, ни в социаль-
240
ном плане еще не подготовлен для подобных реформ. В то
же время члены группы высказывались за предоставление льгот
частному национальному сектору, чтобы активизировать его
участие в строительстве алжирской экономики. В 1966 г. под
давлением «удждистов» был разработан и принят кодекс капи-
таловложений, предоставивший различные льготы и гарантии
как иностранным, так и национальным вкладчикам. Именно в
нарождающейся промышленной буржуазии это течение видело
социальную опору режима.
В области внешнеэкономических связей члены группы вы-
ступали за тесное сотрудничество с западными державами, но
в то же время не отвергали выгодные экономические связи с
социалистическими странами.
Группе «Уджда» противостояла «Восточная группа», объеди-
нившая представителей левого крыла алжирского руководства,
которые боролись за дальнейшее претворение в жизнь програм-
мы социально-экономических преобразований, намеченной Ал-
жирской хартией. Они выступали за немедленную радикальную
аграрную реформу, дальнейшую национализацию в промыш-
ленности и сельском хозяйстве, расширение и укрепление са-
моуправляемого сектора. Представители этого течения требо-
вали дальнейшей демократизации органов управления и массо-
вых организаций.
Последовательными защитниками этой программы были тог-
дашний министр труда и социальных дел А. Зердани, министр
сельского хозяйства А. Яхья, начальник генштаба Т. Збири.
Ее поддерживали также часть верхушки и среднего команд-
ного состава армии (преимущественно бывшие партизаны), а
также значительная часть руководства Всеобщего союза алжир-
ских трудящихся. Социльную опору «Восточной группы» состав-
ляли рабочие самоуправляемых предприятий, беднейшее кресть-
янство, мелкие чиновники и студенты.
Классовый характер разногласий, возникших в среде госу-
дарственных и партийных деятелей Алжира, становился оче-
видным всякий раз, когда на повестку дня вставал вопрос о
проведении социально-экономических мер, ущемляющих инте-
ресы определенных социальных групп.
X. Бумедьен был вынужден длительное время лавировать
между политическими группировками, чтобы обеспечить ста-
бильность режима и чтобы сохранить равновесие не только в
Революционном совете, но также в армии, продолжающей ос-
таваться единственной организованной политической силой в
стране. Централистская позиция X. Бумедьена объясняет не-
последовательность и даже противоречивость многих официаль-
ных заявлений и акций возглавляемого им Революционного со-
вета во второй половине 60-х годов.
В декабре 1967 г. политический кризис в стране достиг куль-
минационной точки. Полковник Т. Збири предпринял неудач-
ную попытку государственного переворота. После этого соба-
16 Зак. 464
841;
тия расстановка сил в правительстве и генеральном штабе ар-
мии существенно изменилась. Были сняты со своих постов ми-
нистры А. Зердани и Али Яхья — главные политические против-
ники группы «Уджда». Брошены в тюрьмы или бежали за
границу ветераны партизанского движения, сторонники Т. Зби-
ри. В результате репрессий, обрушившихся на участников мя-
тежа, значительно укрепились позиции группы «Уджда».
Ее деятельность активизировалась. Представитель группы
А. Каид, один из наиболее реакционно настроенных лидеров,
был назначен ответственным за реорганизацию и аппарат ФНО,
т. е. получил возможность осуществлять контроль над внутри-
партийной жизнью и деятельностью всех других общественных
организаций.
В 1969 г. А. Каид провел реорганизацию профсоюзов. Свои
действия он объяснил необходимостью привести деятельность
ВСАТ в соответствие с генеральной линией ФНО. В действи-
тельности же реорганизация свелась к передаче руководящих
постов ВСАТ единомышленникам группы «Уджда», что лишало
левое крыло алжирского руководства существенной опоры.
В то же время Национальный союз алжирских студентов
(НСАС) вплоть до 1971 г. оставался единственной в стране
организацией, представлявшей определенную оппозицию режи-
му. Несмотря на принимаемые меры, забастовки учащихся ох-
ватили почти все крупные города Алжира. К чисто экономиче-
ским требованиям студентов об увеличении стипендий, удешев-
лении питания в столовых прибавились требования политиче-
ские— о демократизации университетов, освобождении полит-
заключенных и др. В январе 1971 г. правительство издало
указ о роспуске НСАС.
В результате нейтрализации профсоюзов и студенческих ор-
ганизаций соотношение политических сил в Алжире сложилось
не в пользу революционно-демократического крыла ФНО. По-
ложение усугублялось позицией алжирских коммунистов, отор-
вавшихся на том этапе от активной борьбы за проведение глу-
боких демократических преобразований. Эта ситуация сложи-
лась в результате того, что сразу же после переворота 1965 г.
алжирские коммунисты заняли бескомпромиссную позицию по
отношению к новому режиму, что не только способствовало
смещению деятелей партии с занимаемых постов, но и вызвало
массовые аресты ее членов. Лишь со временем, убедившись,
что после переворота общий политический курс, взятый преж-
ним президентом, сохраняет свою революционную направлен-
ность, коммунисты начали выступать в поддержку многих про-
грессивных мероприятий нового правительства. Однако реак-
ционные группировки уже успели спровоцировать в стране вол-
ну антикоммунизма.
Таким образом, к концу 60-х годов, после нейтрализации
или устранения левых и ультралевых элементов из централь-
ных и местных органов власти, а также общественных орга-
212
низаций, завершился второй этап в развитии независимого Ал-
жира с его острой политической борьбой в верхах, противоре-
чивым влиянием на правительственную политику как умерен-
ных, так и революционных тенденций, определенным экономи-
ческим застоем. Начался третий этап, когда официальная по-
литическая и социально-экономическая программа приобрела
большую четкость и определенность. Она явилась также отра-
жением сложной эволюции, которую претерпели политические
взгляды самого X. Бумедьена. Они начали формироваться еще
в ходе национально-освободительной войны, на них оказала
влияние и длительная внутриполитическая борьба за выбор пу-
ти развития Алжира, развернувшаяся в стране уже после за-
воевания независимости. Как и многие другие лидеры револю-
ционного движения в афро-азиатских странах, X. Бумедьен смог
перейти от радикального национализма к осознанию неосущест-
вимости задач национального возрождения каким-либо путем,
кроме пути глубоких революционных преобразований общества.
Основные положения социально-экономической стратегии
Революционного совета были сформулированы X. Бумедьеном
в его выступлениях уже в 1967 г. Позднее они были конкретизи-
рованы в планах экономического и социального развития Алжи-
ра, а также зафиксированы в Национальной хартии 1976 г.
Ключевым звеном выработанной под руководством X. Бу-
медьна стратегии развития стала индустриализация. Индустриа-
лизация, или, как ее характеризуют официальные документы,
«индустриальная революция», была призвана обеспечить Алжи-
ру равноправное положение в мировом хозяйстве, привести к
резкому увеличению производительности общественного труда
и повышению жизненного уровня народа. На ее основе предпо-
лагалось преодолеть унаследованные от прошлого отраслевые
и территориальные диспропорции в развитии производительных
сил, модернизировать сельское хозяйство, обеспечить полную
занятость трудоспособного населения и в конечном итоге пре-
одолеть общую технико-экономическую отсталость страны.
В соответствии с алжирской моделью индустриализации с
самого начала предпочтение было отдано национальной про-
мышленности, которая, по мнению алжирских плановиков,
должна была стимулировать в дальнейшем развитие других
отраслей, в том числе и сельского хозяйства.
В качестве необходимой предпосылки осуществления об-
ширных планов индустриализации руководство Алжира считало
установление государственного контроля над жизненно важны-
ми отраслями и сферами экономики. Поэтому с конца 60-х го-
дов политика вытеснения иностранного капитала из важнейших
отраслей экономики страны приобрела целенаправленный ха-
рактер и осуществлялась параллельно с укреплением и расши-
рением государственного сектора.
Национализация нефтяной промышленности и рост мировых
цен на жидкое топливо в 1973—1974 гг. значительно расшири-
16* 24&
ли финансовые возможности государства и резко повысили
способность Алжира к реальному накоплению.
Инвестиционная активность государства привела к созданию
основ современной индустрии в Алжире: черной металлургии,
машиностроения, электротехники, нефтехимии, строительных
материалов. Прогресса достигли легкая, пищевая, деревообра-
батывающая и другие отрасли промышленности (подробнее см.
разд. 6).
Возникновение в промышленности значительного государст-
венного сектора поставило проблему совершенствования хозяйст-
венного механизма и управления входящими в него предприя-
тиями, в том числе и с целью создать препятствия для пре-
вращения высшего звена хозяйственных руководителей в замк-
нутую элиту. Под непосредственным руководством X. Бумедье-
на был разработан и введен новый управленческий режим на
государственных предприятиях, получивший название «социали-
стического управления». Оно предполагало сочетание методов
централизованного руководства экономикой с широкой инициа-
тивой коллективов трудящихся по контролю за деятельностью
администрации и совершенствованию механизма управления
производством. На практике это привело к созданию на пред-
приятиях госсектора ассамблей трудящихся, в состав которых
входило от 7 до 25 человек, избранных всем персоналом учреж-
дения. Закон наделял ассамблеи довольно широкими полно-
мочиями. Они имели право вносить рекомендации по делам
производства, решать кадровые вопросы на равных правах
с дирекцией, руководить культурно-массовой работой и др.
Новый управленческий режим явился своего рода компро-
миссом между экономическими и социально-политическими
требованиями общественного развития, открыв перед трудящи-
мися более широкие возможности для защиты своих интересов
перед лицом административной верхушки и сдерживая, таким
образом, развитие тенденций к бюрократизации управленческо-
го аппарата.
Реальные масштабы «социалистического управления» ока-
зались далеки от их официальной трактовки. Во-первых, оно
затронуло далеко не весь государственный сектор. Его распро-
странению мешали острые противоречия, которые возникли
между рабочими и служащими, с одной стороны, и админи-
стративно-хозяйственными кадрами — с другой. Конфликтные
ситуации происходили в ходе выборов ассамблей и особенно при
уточнении их прав и обязанностей. В результате этой борьбы
функции ассамблей оказались значительно урезанными, а их
деятельность свелась на практике к «выражению мнений» по
основным производственным вопросам, т. е. приобрела фор-
мальный характер.
49X1
Аграрные преобразования
Одним из основных направлений внутренней политики Рево-
люционного совета в 70-е годы стали преобразования в ал-
жирской деревне. В период острой политической борьбы, раз-
вернувшейся во второй половине 60-х годов вокруг системы
самоуправления, X. Бумедьен выступил в ее защиту и закрепил
этот принцип хозяйствования на фермах бывших колонистов.
Однако национализация земель колонистов и передача их
комитетам крестьянского самоуправления не решили аграрной
проблемы. Самоуправляемый сектор дал средства к существо-
ванию лишь Vs части сельского населения, причем она оказа-
лась в привилегированном положении по сравнению с основной
массой крестьян частного сектора.
К началу 70-х годов на долю частного сектора приходилось
5 млн. га, что составляло около 70% всех обрабатываемых
земель [53]. Примерно 20 тыс. земельных собственников вело
интенсивное хозяйство с использованием новейших агротехниче-
ских методов. Рядом с ними существовал традиционный сектор,
насчитывавший более 6 млн. человек, на долю которых при-
ходилось 4 млн. га обрабатываемых земель. Подавляющее боль-
шинство крестьянских семей страдало от малоземелья и вело
полунатуральное хозяйство, которое не обеспечивало им прожи-
точного минимума.
Необходимость перестройки системы землевладения и земле-
пользования диктовалась не только отсталостью отрасли, но и
в не меньшей степени необходимостью изменить образ жизни
алжирского крестьянства, которое принимало активное участие
в национально-освободительной войне.
В апреле 1970 г. руководство Алжира опубликовало Хартию
аграрной революции, направленную на искоренение остатков
феодальных отношений, ограничение собственности владельцев,
ведущих экстенсивное хозяйство, и ликвидацию всех форм аб-
сентеизма (т. е. изъятие земельной собственности у лиц, жи-
вущих в городе и имеющих другие источники доходов). Мини-
мальный размер оставляемого участка должен был определять-
ся с учетом климатической зоны, плодородия почв, количества
членов семьи и др. Чтобы не дробить большие земельные
участки, допускалось создание семейных кооперативов. За изъ-
ятие земли государство обязывалось выплатить компенсацию.
Средние и мелкие земельные наделы, обрабатываемые владель-
цами и членами их семей, а также другие средства производ-
ства оставались неприкосновенными.
8 ноября 1971 г. был подписан закон об аграрной револю-
ции, положивший начало преобразованиям в частном секторе
сельского хозяйства.
Реформа претворялась в жизнь в три этапа в течение три-
надцати лет (1971—1983). В общей сложности к концу 1980 г.
в национальный фонд поступило 1,4 млн. га обрабатываемых
245
земель и 1,1 млн. га, занятых под финиковыми пальмами.
98% этого фонда было распределено безвозмездно среди
100,4 тыс. безземельных и малоземельных крестьян [359, 1986,
№ 903, с. 18}. Остальные земли для введения их в сельско-
хозяйственный оборот потребовали больших капиталовложений
и остались в национальном фонде. Распределенные земли вме-
сте с самоуправляемыми хозяйствами составили 45% всех об-
рабатываемых площадей и образовали так называемый обще-
ственный сектор в алжирской деревне.
Наделение крестьян землей связывалось по закону об аг-
рарной революции с кооперированием сельского хозяйства.
В ст. 112 закона указывалось, что предоставление земли из на-
ционального фонда аграрной революции в виде индивидуаль-
ных наделов допускается только в том случае, когда отсутст-
вуют «экономические и социальные условия для успешной ор-
ганизации кооперативов» [31, с. 65—66].
В 70-е годы объединение в кооперативы приобрело массо-
вый характер. В процесс кооперирования вовлекались мало-
земельные крестьяне, хаммесы, сезонные сельскохозяйственные
рабочие, т. е. те социальные слои, которые в первую очередь
получили землю. К концу 1980 г. в стране насчитывалось около
6 тыс. кооперативов, объединивших свыше 95% крестьян, по-
лучивших землю [359, 1981, № 903, с. 18]. Из них 4,9 тыс.
составляли производственные кооперативы, объединившие
62,4 тыс. крестьян [176, с. 43]. В кооперативном строительстве
Алжира наметилась тенденция к созданию высших форм коо-
перации, т. е. производственных кооперативов, обобществляю-
щих и труд и средства производства. Помимо кооперативов та-
кого типа создавались «докооперативные объединения» — груп-
пы крестьянской взаимопомощи и товарищества по освоению
малопродуктивных площадей.
В 1975 г., когда в сельском хозяйстве страны уже сущест-
вовал значительный кооперативный сектор, была создана еди-
ная для него и самоуправляемых хозяйств снабженческо-сбы-
товая система. В коммунах сбытом и материально-техническим
снабжением хозяйств стали заниматься так называемые уни-
версальные сельскохозяйственные кооперативы обслуживания.
Они предоставляли кредиты производственным кооперативам,
снабжали их техникой, удобрениями, семенами и т. д. В об-
щей сложности через сбытовые кооперативы проходило свыше
50% товарной сельскохозяйственной продукции, поступавшей
на внутренний рынок. Государство сохранило монополию толь-
ко на закупку и сбыт зерна и зернобобовых, а также на экспорт
продуктов сельского хозяйства, которые осуществляли специа-
лизированные объединения.
В целом проведение двух этапов аграрной реформы привело
к существенным сдвигам в социально-экономической структуре
алжирской деревни. Сократилась доля крупного частного земле-
владения за счет ограничения собственности 5,7 тыс. крупных
246
»емлевладельцев. Были национализированы земли 17 тыс. аб-
сентеистов [176, с. 35].
Однако меры по перераспределению земли хотя и способ-
ствовали увеличению занятости в алжирской деревне, но не
решили полностью эту проблему, ибо число безземельных
крестьян перед реформой, по разным источникам, составляло
от 500 тыс. до 1 млн. человек [359, 1978, № 739, с. 15]. Поэто-
му в стране предусматривались работы по освоению малопри-
годных для земледелия площадей общественного пользования,
создание птицеводческих хозяйств, развитие садоводства и т. п.
Становление новых общественных форм хозяйствования на-
талкивалось как на трудности объективного, так и субъективно-
го характера. Экономические позиции кооперативов были не-
устойчивы из-за слабой материально-технической базы, нехват-
ки квалифицированных кадров и опыта хозяйствования. В ряде
районов местные власти, игнорируя возможности и задачи коо-
перативного строительства в 70-е годы, забегали вперед, что
осложняло деятельность созданных объединений, вело к разо-
чарованию крестьян, а в некоторых случаях и к их выходу из
кооперативов. В период массовой организации кооперативов
производственные объединения создавались в Алжире относи-
тельно легко главным образом потому, что, «только вступив
в кооператив, 'бедняк мог получить землю. Между тем всякое
игнорирование достигнутого уровня крестьянского сознания ис-
пользовалось к своей выгоде хитроумной реакционной пропа-
гандой» [322, 1976, № 10, с. 81]. Ведущие такую пропаганду
представители сельской буржуазии находили поддержку у
крупных коммерсантов, а также у некоторой части бюрокра-
тии, тем более что даже на завершающем этапе третьей фазы
аграрной революции многие крупные землевладельцы сохранили
свои наделы с помощью разного рода уловок (фиктивный раз-
дел земли между родственниками, подкуп местных властей
и т. д.).
В 70-е годы значительно возросла прослойка фермерских
хозяйств. Развитию этой тенденции способствовали как креди-
ты государства, так и хозяйственные мероприятия (ирригацион-
ное строительство, техническое оснащение хозяйств и др.),
проводимые правительством с целью подъема производства в
частном секторе. Этому процессу благоприятствовали также на-
личие в стране большого количества рабочих рук и расшире-
ние емкости внутреннего рынка. Отмеченная тенденция не на-
ходилась в противоречии с основными положениями закона об
аграрной реформе, который был нацелен не на ликвидацию
частной собственности на землю, а, как отмечалось выше, на
экспроприацию земель собственников-абсентеистов, а также на
ликвидацию крупных экстенсивных хозяйств с целью создания
вместо них высокопродуктивных современных сельскохозяйст-
венных предприятий. Максимальные размеры участков законом
были установлены весьма условно, крупным землевладельцам
247
было разрешено распределить имеющиеся у них излишки пло-
щадей среди родственников, т. е. создавать семейные коопера-
тивы. Современные хозяйства фермерского типа национализа-
ция не затронула. В условиях острой продовольственной про-
блемы и нерентабельности многих предприятий общественного
сектора алжирское руководство не ставило целью ущемление
интересов хозяйств этого типа, так как они на 80% обеспечи-
вали внутренний рынок продуктами питания.
Сопротивление национальной буржуазии, нехватка мате-
риально-технических средств, а также отсталость сельского хо-
зяйства создали препятствия и для проведения мероприятий по
ограничению крупной частной собственности на поголовье ско-
та, что должно было составить содержание третьего этапа аг-
рарной реформы. Ограничение крупной частной собственности
на поголовье скота в отличие от земельной должно было
осуществляться не путем национализации, а путем обязательной
продажи государству всех излишков скота. Выкупленный скот
предполагалось безвозмездно распределять среди пастухов и
мелких собственников, которые были обязаны при этом всту-
пать в скотоводческие кооперативы. В целом закон был на-
целен на ликвидацию господствующих в сфере традиционного
животноводства феодальных и полуфеодальных отношений, коо-
перирование скотоводов и их переход на оседлый образ жизни.
Эта модернизация пастбищного животноводства в степных райо-
нах страны позволила бы решить проблему создания коллек-
тивных пастбищ, снабдить кооперативы необходимыми средст-
вами производства, улучшить ветеринарное обслуживание и,
таким образом, изменить условия жизни и труда нескольких
десятков тысяч семей скотоводов. Была разработана программа
строительства в степных районах объектов сельскохозяйствен-
ной инфраструктуры, жилых поселков и промышленных пред-
приятий по переработке продуктов животноводства. Она вошла
составной частью в пятилетний план социального и эконо-
мического развития Алжира на 1980—1984 гг. В плановый пе-
риод предполагалось создать 400 призводственных скотоводче-
ских кооперативов (до этого времени было создано всего 15 по-
добных объединений) [29, с. 354]. Однако эти меры, направлен-
ные на перестройку производственных отношений в сфере тради-
ционного животноводства, так и остались не реализованными
из-за трудностей, которые излагались выше и на которые на-
талкивалось становление общественных форм хозяйствования в
сфере земледелия.
Обострение продовольственного положения способствовало
тому, что уже в 1980 г. в стране началась дискуссия о пути
развития сельского хозяйства, и в частности о месте и роли
общественного сектора в аграрном строе алжирской деревни.
Многие алжирские экономисты высказали мнение о необходи-
мости свертывания общественных форм хозяйствования из-за
их невысокой эффективности и о создании условий для раз-
248
вития частного предпринимательства в сельском хозяйстве.
Пришедший к власти в феврале 1979 г. новый президент Ал-
жира Ш. Бенджедид поддержал на этом этапе сторонников со-
хранения самоуправляемых и кооперативных хозяйств и поста-
вил вопрос о принятии мер, направленных на их оздоровление.
В 1980 г. в сельском хозяйстве страны начались преобразо-
вания, направленные на повышение экономического эффекта
деятельности самоуправляемого сектора и кооперативных хо-
зяйств. Прежде всего эти преобразования коснулись системы
сбыта. Хотя теоретически организация сбыта, созданная в 1975 г.,
была приспособлена к нуждам общественного сектора, однако
на практике выявились существенные недостатки. Из-за бюро-
кратизации соответствующих служб, а также из-за нехватки у
кооперативов необходимых материально-технических средств
продукция общественного сектора доставлялась потребителям
с большим опозданием и потерями. По тем же причинам коопе-
ративы не всегда могли обеспечить себе выгодный сбыт про-
дуктов на внутреннем рынке и часто были вынуждены про-
давать их по бросовым ценам.
С 1980 г. общественному сектору было предоставлено пра-
во сбывать свою продукцию на внутреннем рынке, минуя уни-
версальные кооперативы обслуживания (государство по-преж-
нему сохраняло монополию лишь на продажу зерна и зерно-
бобовых). Новая система способствовала росту доходов само-
управляемых и кооперативных хозяйств, которые начали про-
давать свою продукцию по рыночным ценам, значительно пре-
вышавшим закупочные. Улучшилось распределение, и ускори-
лась доставка продуктов общественного сектора к потребителю.
В то же время нельзя не отметить, что отказ от услуг сбытовых
кооперативов создал благоприятные условия для быстрого обо-
гащения перекупщиков-оптовиков.
Одновременно началась структурная перестройка общест-
венного сектора в целях повышения его рентабельности, так
как 70% самоуправляемых и кооперативных хозяйств были де-
фицитными и требовали большой государственной дотации
[359, 07—10.10.1983, с. 29]. Прежде всего реорганизация затро-
нула самоуправляемые хозяйства и была нацелена на созда-
ние на их базе небольших, легко управляемых и полностью
хозрасчетных сельскохозяйственных предприятий. В 1975 г. на
одно хозяйство приходилось около 1 тыс. га земли [369, 1976,
№ 19]. В условиях Алжира затруднено эффективное управле-
ние большими по размеру предприятиями, планирование их
производства, финансовый контроль. Были случаи, когда часть
площадей самоуправляемого сектора использовалась в личных
целях, расхищались средства производства.
Самоуправляемым предприятиям была предоставлена пол-
ная автономия в организации производства, его финансирова-
нии, сбыте продукции. Значительно упростился механизм уп-
равления самоуправляемыми хозяйствами, так как были уп-
249
разднены должности директоров, которые назначались мини-
стерством и подменяли собой выборные органы коллектива тру-
дящихся. В 1983 г. началось укрупнение мелких кооперативов,
созданных в ходе аграрной реформы, и их объединение с само-
управляемыми хозяйствами в единый сектор, который к концу
года насчитывал 3,4 тыс. производственных единиц.
Тенденция к сближению самоуправляемого и кооперативного
секторов обозначилась еще в середине 70-х годов, когда была
создана для них единая снабженческо-сбытовая система. Уси-
ление хозяйственной автономии самоуправляемых предприятий
способствовало развитию этой тенденции, сглаживая различия
в их правовом статусе. Земля и другие средства производства
в обоих типах хозяйств оставались собственностью государства,,
переданной на неограниченный срок коллективам трудящихся.
Разница состояла в том, что в самоуправляемых хозяйствах на-
ряду с выборными органами в управлении участвовал директор.
С отменой института директоров это различие отпало. Обе фор-
мы общественного производства представляли собой государст-
венные хозяйства с выборными органами управления.
Много внимания в ходе реорганизации общественного сек-
тора уделялось улучшению условий жизни сельскохозяйствен-
ных рабочих и крестьян. Крестьяне, вступающие в кооперати-
вы, получали пособие, кооперативы в первую очередь обеспечи-
вались государственными кредитами, сортовыми семенами, удо-
брениями, сельскохозяйственной техникой. Была создана сеть
учебных заведений для подготовки квалифицированных кадров,
способных обслуживать отрасль. Для кооперированных кресть-
ян и рабочих самоуправляемого сектора с середины 70-х годов
начали строиться новые жилые поселки со всеми современными
удобствами и объектами культурного назначения. К середине
90-х годов было намечено построить свыше тысячи таких де-
ревень.
Создание единого общественного сектора облегчило государ-
ству регулирование сельскохозяйственного производства, позво-
лило повысить эффективность его аграрной политики, дало воз-
можность распространить социальное законодательство на всех
трудящихся.
Реорганизация общественного сектора сопровождалась со-
вершенствованием системы его обслуживания. Были сформиро-
ваны кооперативы специализированных услуг и снабжения.
(КАССАП) и созданы так называемые секторы сельскохозяйст-
венного развития (СДА), в состав которых входят станции ма-
териально-технического обслуживания.
С целью упорядочения процесса кредитования в агросфере
был создан Банк сельскохозяйственного развития (БАДР), че-
рез который государство осуществляет финансирование обоих
секторов. В 1971 —1979 гг. общественный сектор получил 97%
всех финансовых средств, направляемых государством в сель-
ское хозяйство.
230
Несмотря на радикальность отдельных преобразований, аг-
рарная реформа не смогла в условиях Алжира достичь всех
поставленных целей. Практика показала, что на современном
папе экономического развития страны трудно решить одновре-
менно две различные, но одинаково важные задачи: уничто-
жить крупное землевладение, наделив землей всех нуждающих-
ся крестьян, и вывести сельскохозяйственное производство из
застойного состояния. О сложности задачи свидетельствует
опыт общественного сектора, который по разным причинам ока-
зался не в состоянии наладить рентабельное производство.
Дальнейшая реорганизация, особенно современного частного
сектора, обеспечивающего сельскохозяйственной продукцией
внутренний рынок, неизбежно усугубила бы продовольственную
проблему и без того очень острую в Алжире. Кризисное поло-
жение в сельском хозяйстве обусловило тот факт, что в после-
дующие годы экономические мотивы во все большей степени на-
чали превалировать над социальными аспектами аграрных пре-
образований.
Социальная политика
Важной составной частью всего политического курса Рево-
люционного совета Алжира стали социальные преобразования.
Они были призваны воздействовать на такие ключевые сферы
общественного развития, как материальные и духовные условия
жизни населения. От эффективности социальной политики в не-
малой степени зависела стабильность режима X. Бумедьена.
В 70-е годы страна выделяла на социальные нужды свыше 20%
своих плановых инвестиций (24,7% в 1970—1973 гг., 22,3% в
1974—1977 гг.) [24, с. 85; 25, с. 89]. По этому показателю Ал-
жир занял одно из первых мест на Африканском континенте.
Провозгласив основной целью развития Алжира построение
в будущем общества социального равенства, алжирское руко-
водство осуществило ряд мер, направленных на установление
в стране более справедливых общественных отношений.
В рамках декларированной социальной программы осущест-
влялось регулирование трудовых отношений. С целью поднятия
уровня жизни алжирских трудящихся большое внимание уде-
лялось упорядочению заработной платы. Гарантированный ми-
нимум месячной оплаты труда был поднят в 1977 г. с 500 до
600 дин., а в 1978 г. установлен в 800 дин. (353, 11.06.1980].
Повышение заработной платы затронуло рабочих и служащих
всех сфер деятельности, но в то же время носило дифференци-
рованный характер — ставилось в зависимость от вида труда и
размера получаемого дохода. В дальнейшем в связи с ростом
цен и развитием инфляционных процессов были подняты мини-
мальные уровни заработной платы до 1000, 1300 и 1600 дин.
для разных категорий государственных служащих.
В 70-е годы руководство Алжира наряду с повышением за-
251
работной платы осуществило ряд мер в области прямого нало-
гообложения. В 1972 г. были освобождены от прямых нало-
гов лица, чей месячный доход не превышал 300 дин. Эта мера
коснулась малоземельных крестьян, низкооплачиваемых рабо-
чих и служащих, кустарей, мелких торговцев. Она распростра-
нилась в общей сложности на 1,2 млн. налогоплательщиков.
В 1975 г. необлагаемый минимум заработной платы был ус-
тановлен в 500 дин. В том же году были ликвидированы все
сельскохозяйственные налоги [350, 1975, № 1528, с. 582].
Одновременно повышались ставки косвенного налогообложе-
ния на товары не первой необходимости: легковые автомаши-
ны, бензин высшего качества, алкогольные напитки и другие
изделия и предметы роскоши.
Несмотря на широкий круг преобразований в интересах ма-
лообеспеченных слоев населения, разрыв в доходах различных
социальных групп оставался огромным. По официальным рас-
четам алжирских экономистов, приведенным в первом четырех-
летием плане социального и экономического развития на 1970—
1973 гг., к началу 70-х годов 68% населения получало лишь
36% национального дохода, тогда как 14% населения — 40%
[24, с. 140—141]. К концу десятилетия разрыв в доходах раз-
личных социальных групп увеличился. По данным алжирских
исследователей, в 1979 г. на долю 2,8% алжирцев приходилось
43,9% всех денежных доходов населения. В 80-е годы проис-
ходило дальнейшее имущественное расслоение алжирского об-
щества, которому способствовали новые тенденции в социально-
экономической политике алжирского руководства, и прежде все-
го активизация частного предпринимательства.
В программе социальных преобразований, разработанной
алжирским руководством во главе с X. Бумедьеном, важное ме-
сто отводилось борьбе с безработицей. Решение этой пробле-
мы руководство Алжира видело в создании новых рабочих мест
за счет ускоренного развития промышленности, большого раз-
маха строительства и общественных работ, расширения систе-
мы образования, позволяющего привлечь молодежь для учебы
в высшие и средние учебные заведения. Определенные надежды
возлагались на проведение аграрной реформы, социальные ас-
пекты которой были нацелены на сокращение огромного коли-
чества незанятых рук в алжирской деревне.
Несмотря на проведение в жизнь комплекса мероприятий,
проблема занятости не потеряла своей остроты к началу
80-х годов. В 1967—1980 гг. создавалось в среднем 100 тыс. но-
вых рабочих мест в год, что меньше среднего годового прироста
трудоспособного населения, который составлял в период дей-
ствия трехлетнего плана (1967—1969) 96 тыс. человек, в 1970—
1973 гг.— 108 тыс., в 1974—1977 гг.— 127 тыс. человек [359,
04—10.05.1984, с. 17]. Поэтому размах безработицы даже при
общих весьма высоких темпах увеличения занятости оставался
значительным. По официальным данным, в начале 80-х годов
252
17% трудоспособного мужского населения не имело работы.
Если к ним прибавить 500 млн. крестьян не полностью занятых
в сельском хозяйстве, то масштабы безработицы оставались су-
щественными.
Особенно был высоким процент безработных в столице и ее
окрестностях, горных и пустынных районах. Армия безработ-
ных пополнялась за счет молодежи и сельских жителей из райо-
нов, прилегающих к городам.
Высокий уровень безработицы способствовал эмиграции
алжирской рабочей силы во Францию, несмотря на то что быв-
шая метрополия начала проводить в 1974 г. политику ее огра-
ничения. Часть алжирцев эмигрировала нелегально. На рубеже
80-х годов на французской территории проживало свыше
800 тыс. алжирцев. По сравнению с 1962 г. их число удвои-
лось [359, 04—10.05.1984, с. 16]. Положение рабочих-иммигран-
тов осложнялось ростом безработицы в стране пребывания.
На рубеже 80-х годов из общего количества безработных во
Франции 32% приходилось на алжирцев.
Ориентация на первоочередное развитие промышленности,
потребовавшая огромных капиталовложений, отрицательно ска-
залась на создании новых рабочих мест в сфере сельского хо-
зяйства. Были замедлены темпы технико-экономических преоб-
разований, с которыми связывался рост потребностей в рабо-
чих руках. Как уже отмечалось, в ходе аграрной революции
земельные наделы получило немногим более 100 тыс. крестьян.
С точки зрения занятости сельского населения перераспределе-
ние земельной собственности улучшило положение в алжирской
деревне, но не решило проблемы полностью.
С целью увеличения занятости Революционный совет наме-
чал широкое привлечение крестьян к созданию сельскохозяйст-
венной инфраструктуры, а также проведению таких трудоем-
ких работ, как борьба с эрозией почвы, лесонасаждение, созда-
ние мелких и средних оросительных систем и др. Однако эти
мероприятия осуществлялись крайне медленно из-за нехватки
финансовых средств и трудностей организационного характера.
Высокие темпы индустриализации и роста городского насе-
ления остро поставили проблему жилья. Уже в 1966 г. в стра-
не не хватало 600 тыс. квартир, а к 1978 г. это число достигло
1,5 млн. Тем не менее темпы жилищного строительства значи-
тельно отставали от темпов роста населения, особенно город-
ского. В 1967—1977 гг. в среднем создавалось по 23 тыс. квар-
тир в год, а численность населения возросла за это время на
5,2 млн. человек [359, 1984, № 1037, с. 12]. Следует отметить,
что за счет государственных средств в этот период было по-
строено всего 70 тыс. городских квартир. При таких темпах
строительства средняя жилая площадь, приходящаяся на од-
ного жителя, снижалась, а жилищная проблема становилась
еще острее, чем в середине 60-х годов.
Указанные выше проблемы осложнялись демографической
253:
проблемой, сложившейся в Алжире. По своему демографическо-
му развитию АНДР является одной из самых динамичных стран
в мире. В 1956—1970 гг. прирост населения поднялся с 2,33 до
3,37% и сохраняется до настоящего времени на уровне 3,23%.
Алжир ищет пути решения демографической проблемы, из-
бегая при этом принятия жестких мер, противоречащих му-
сульманским традициям. Одной из таких мер стало привлече-
ние женщин к труду на производстве. Однако значительный
процент безработных мужчин затруднил рост занятости среди
женщин. По данным переписи 1977 г., в Алжире только 6%
женщин трудилось полный рабочий день. К 1980 г. этот показа-
тель поднялся до 9%: свыше 60% женщин было неграмотно,
а большинство тех, кто имел дипломы, не работали из-за обя-
занностей по дому и в семье. Чтобы решить эту проблему, ру-
ководство страны во главе с X. Бумедьеном начало строитель-
ство детских садов, яслей, велась борьба с неграмотностью сре-
ди замужних женщин и взрослого населения в целом.
Подводя итог рассмотрению социальной политики алжир-
ского руководства во второй половине 60-х и в 70-х годах, сле-
дует отметить, что она активизировалась по мере роста эконо-
мических возможностей государства. Многие осуществленные
социальные преобразования имели прогрессивную направлен-
ность. Это проявилось в регулировании трудовых отношений, в
мерах по упорядочению заработной платы, социальном страхо-
вании и пенсионном обеспечении. Алжир добился больших ус-
пехов в создании национальной системы образования, ее демо-
кратизации, ликвидации неграмотности. Органичной частью об-
щей программы социального развития стало введение с 1974 г.
бесплатного медицинского обслуживания и создание условий
для становления всех звеньев здравоохранения.
Правительство осуществило в интересах малообеспеченных
слоев населения ряд мер в области прямого налогообложения.
Они были дополнены поддержанием твердых цен на основные
продукты питания. Однако эффект этой политики снижался ро-
стом цен на всю остальную массу потребительских товаров, ко-
торый порождался как внутренними, так и внешними инфля-
ционными процессами. В 70-е годы средний доход на душу на-
селения увеличился незначительно. Среднегодовой рост душево-
го потребления с учетом доли национального дохода, используе-
мого на накопление, в этот период составлял 3,5—4%. Но и этот
прирост потребления обеспечивался за счет роста занятости и
не оказал существенного влияния на уровень доходов основной
массы населения. Руководство страны не смогло сократить раз-
рыв в доходах различных социальных групп.
В целом социальная политика алжирского правительства
была не всегда последовательной и органичной, так как она оп-
ределялась на разных этапах развития Алжира не только эко-
номическими возможностями государства, но и расстановкой
политических сил в руководстве страны.
.234
Государственное строительство
Выработанная под руководством Революционного совета
стратегия социально-экономического развития могла быть реа-
лизована лишь при наличии государственного механизма, обес-
печивающего максимальную концентрацию сил и средств на
основных направлениях революционных преобразований.
X. Бумедьен неоднократно заявлял о том, что начинать со-
здание политической системы нужно с сильного и хорошо ор-
ганизованного государства. При этом он был противником сле-
пого копирования иностранных образцов государственного уст-
ройства, хотя, как показывает алжирская действительность, Ал-
жир использовал положительно осмысленный опыт ряда стран,
в частности Советского Союза и демократических государств.
Руководство Алжира, начав укрепление государственного ап-
парата, одновременно стремилось привлечь представителей ши-
роких слоев народа к управлению страной. Это условие стало
учитываться при моделировании новых государственных струк-
тур.
Государственное строительство в Алжире началось с форми-
рования и налаживания механизма административного управле-
ния. Первым этапом в этом процессе стала реорганизация базо-
вых ячеек государственного управления — коммун. Принятая
в 1966 г. Хартия коммун провозгласила курс на децентрализа-
цию управления страной. Коммуна определялась не только как
базовая территориальная ячейка, но и как политическая, эко-
номическая и культурная единица. К депутатам, избираемым
в верховный орган коммуны — Народное собрание, Хартия
предъявляла определенные социально-политические требования.
Кандидаты должны были выдвигаться из числа лиц, живущих
исключительно за счет своего труда, и обладать профессиональ-
ной компетентностью.
Создаваемые коммунальные органы и их народные собрания
наделялись широкими полномочиями в области экономического
и культурного развития вверенной им территории. Коммуне
предоставлялось право ставить перед правительством вопрос о
необходимости строительства промышленных, сельскохозяйст-
венных, транспортных и туристических объектов. В ведение
коммуны, кроме того, отдавались все местные дела, такие, как
.развитие школьного строительства, гражданское строительство
и др. Был поставлен вопрос об упорядочении системы финан-
сирования, которая передавала бы в руки коммуны собственные
финансовые средства. В Хартии отмечалось, что реорганизация
местных органов власти является началом более широких ре-
форм на уровне всего государства.
В 1969 г. была принята Хартия вилай (департаментов).
В ней подчеркивалось, что «департаменты должны быть пол-
ностью обновлены и включены в число национальных инсти-
255
тутов, ибо они являются связующим звеном между коммуналь-
ными и национальными органами власти» [15, с. 375].
«Децентрализация, демократизация, деконцентрация в рам-
ках нашего единого социалистического государства,— указывает
Хартия вилай,— таковы основные принципы, на которых осно-
вывается организация вилай, порывающая с колониальным
прошлым и становящаяся таким институтом, который может за-
нять достойное место в нашей революции» [15, с. 382]. Таким
образом, в политической системе Алжира появились новые ад-
министративные выборные органы — народные собрания ком-
мун и вилай, которые избираются путем всеобщих, прямых вы-
боров сроком на пять лет.
С целью более рационального и дифференцированного под-
хода к делам местного управления было проведено новое ад-
министративное деление, и вместо 15 бывших французских де-
партаментов в стране была создана 31 вилайя, которые, в свою
очередь, делились на 160 дуар.
Перестройка органов местного самоуправления на уровне
коммун и вилай была важным шагом на пути создания новой
государственно-административной системы, задачей которой, с
одной стороны, была демократизация местного управления, а
с другой — укрепление нового складывающегося государствен-
ного аппарата. В политическом отношении переустройство ад-
министративной организации также имело большое значение,
так как ставило целью «обеспечить активное участие предста-
вителей народа в управлении и удовлетворении местных нужд».
В компетенцию народных собраний вилай входили участие в
разработке национальных планов, подготовка местных про-
грамм социально-экономического развития, контроль за нахо-
дящимися на их территории государственными предприятиями
и службами, руководство культурно-просветительными меро-
приятиями и т. д.
Созданная система местных органов власти должна была
способствовать не только организации и активизации работы
в коммунах и вилайях, но и расширению их социальной базы.
Как отмечалось выше, эти институты были призваны стать свя-
зующим звеном между местной и центральной властью.
Проведение завершающего этапа в государственном строи-
тельстве— выборы президента республики и Национального со-
брания— затянулось до 1977 г. На пути становления государ-
ственных структур возникали *не только объективные трудности,
но и возрастало сопротивление внутренней и внешней реакции,
пытавшейся саботировать проводимые прогрессивные мероприя-
тия. Кроме того, Революционный совет считал необходимым,
чтобы уже созданные органы власти приобрели опыт самостоя-
тельной работы. X. Бумедьен, выступая в 1970 г. по случаю
16-й годовщины алжирской революции, сказал: «Некоторые не
понимают важности и долгосрочного эффекта этих мер, кото-
рые кажутся им слишком простыми, чтобы уделять им особое
:256
внимание. Но я решительно заявляю: не существует маловаж-
ных задач, речь идет о принципиальной реформе, которая бес-
поворотно направит нашу страну по заранее избранному пути.
Мы не будем судить о целесообразности народных собраний в
настоящий момент, т. е. по первым их результатам. Мы должны
судить о них по их будущим результатам, точно так же как
мы не можем делать какие бы то ни было выводы о работе
вилай, ограничиваясь только лишь их сегодняшней деятель-
ностью. Необходимо, чтобы в наших выводах учитывались ши-
рокие задачи и прерогативы, доверенные им, и предоставленная
им свобода принятия решений, инициативы, нововведений. Дру-
гими словами, и здесь тоже мы должны строить свои заклю-
чения с учетом будущих результатов, когда будет до конца
доведен опыт и когда все граждане осознают смысл и значе-
ние этой политики. Мы должны ждать того дня, когда нацио-
нальные кадры смогут различать дух и букву закона, когда ли-
ца, ответственные за различные звенья, осознают широту вве-
ренной им власти и компетенции» [353, 01.02.11.1970].
Завершению государственного строительства предшествова-
ло принятие в ноябре 1976 г. новой конституции страны, кото-
рая провозгласила государство в качестве «главного орудия
перестройки экономики и совокупности всех общественных от-
ношений» [4, с. 43]. «Государство преобразует общественные от-
ношения, заботится об удовлетворении материальных и мораль-
ных нужд алжирских граждан,— было записано в конститу-
ции. Его задачей является также освобождение человека от
всякого рода эксплуатации, обеспечение ему права на труд и
образование.
Руководство исполнительной функцией было возложено на
президента республики, который в соответствии с конституцией
должен был олицетворять единство политического руководства
партии и государства, т. е. генеральный секретарь партии ФНО
являлся единственным кандидатом на пост президента респуб-
лики и выдвигался на этот пост съездом партии. Таким обра-
зом, конституция предусматривала сосредоточение большой вла-
сти в руках президента страны.
В конституции законодательно закреплялась однопартийная
система и роль партии ФНО как «авангардной и организующей
силы народа... вождя социалистической революции и руководя-
щей силы общества» [4, с. 43].
В 1977 г. прошли выборы в Национальное народное собра-
ние (ННС) —высший законодательный орган, состоялось избра-
ние X. Бумедьена президентом республики. Первая сессия вер-
ховного органа Алжира была созвана в марте того же года.
На ней депутаты избрали бюро, председателей и членов пра-
вительственных комиссий. Председателем ННС был избран
Рабах Битат, один из старейших политических деятелей Ал-
жира.
С избранием Национального народного собрания заверши-
17 з»к. <64 257
лось формирование системы представительных органов госу-
дарственной власти. Формально конституция предоставила им
большие полномочия, особенно местным властям, и закрепила
принцип широкого представительства в этих органах трудя-
щихся. Однако не все декларированные принципы достаточно
полно и последовательно претворялись в жизнь. Как уже отме-
чалось, коммунальный кодекс и кодекс вилай наделили народ-
ные собрания этих административных единиц широкой компе-
тенцией в различных сферах государственной деятельности.
На практике же деятельность народных собраний была по-
ставлена под контроль назначаемых государством органов уп-
равления во главе с вали в областях и начальником дайр в
районах. Наделение этих органов широкими полномочиями в
отношении народных собраний явилось определенным отступле-
нием от принципа демократизации управления, провозглашенно-
го хартиями этих административных единиц и конституцией
страны.
Несмотря на подобные негативные явления, сопровождавшие
процесс государственного строительства, создание новых госу-
дарственных структур дало алжирскому руководству в руки
рычаги, которые были необходимы для решения многих про-
блем общественного развития.
Партийное строительство в Алжире растянулось еще на
более длительный срок, чем создание новых государственно-
административных структур. После июньских событий 1965 г.
программа и устав ФНО, принятые в 1964 г. съездом партии,
прекратили свое действие. Революционный совет, выполнявший
функции высшего политического органа страны, стал одновре-
менно и высшей партийной инстанцией. И хотя вопросы реор-
ганизации и укрепления ФНО не снимались с повестки дня дея-
тельности Революционного совета, его организационное станов-
ление приобрело формальный характер. В 60-е и в первой по-
ловине 70-х годов партийное строительство не выходило за рам-
ки создания низших и средних инстанций партии. Положение
и роль партии не соответствовали требованиям политического
развития Алжира. Алжирский еженедельник «Революсьон аф-
рикэн» писал по этому поводу: «Небольшой партийный аппа-
рат занимается больше делами административными, нежели по-
литическими» [359, 1986, № 1142, с. 17].
Активизации партийного строительства мешали многие при-
чины. Прежде всего укреплению партии препятствовало актив-
ное сопротивление со стороны консервативно-реформистских,,
буржуазно-бюрократических и феодальных элементов, видев-
ших опасность в усилении партии и не желавших мириться с
тем, что затрагиваются их интересы. Противники усиления ро-
ли и влияния партии в общественной жизни страны были и в
самой партии, и в государственном аппарате. Стремясь укре-
пить его компетентными кадрами, Революционный совет иногда^
придавал деловым качествам лиц, назначаемых на ответствен-
258
ные посты, больше значения, чем их политическим убежде-
ниям. Немалая часть административно-бюрократической элиты
по своему положению и взглядам все более смыкалась с на-
циональной буржуазией и относилась отрицательно к проводи-
мой правительством страны политике социального развития. Эти
силы были, в частности, противниками оживления политиче-
ской активности масс, повышения роли общественных органи-
заций в решении вопросов государственного и хозяйственного
строительства, хотя и не отвергали открыто избранную стра-
ной ориентацию. Они тормозили принятие закона об аграрной
реформе и оказывали давление на руководство страны с целью
создания условий для развития современного капиталистическо-
го сектора в сельском хозяйстве и других сферах экономики.
Замедление процесса партийного строительства было связа-
но и с позицией самого председателя Революционного совета.
Приход к власти путем военного переворота означал, что опо-
рой режима стала армия, контроль над которой держал в сво-
их руках лично X. Бумедьен. Лишь в 70-х годах, когда прово-
димая им социально-экономическая политика получила под-
держку широких слоев населения, возникла благоприятная об-
становка для укрепления партии. В то же время после приня-
тия таких документов, как Хартия аграрной революции, Хартия
социалистического управления предприятиями (1971 г.), в ко-
торых впервые провозглашались преобразования в интересах
народных масс как в самом алжирском обществе, так и внутри
партии ФНО начало происходить размежевание социальных
сил. Поляризация политических сил требовала не только ор-
ганизационного, но и идеологического укрепления партийно-по-
литической базы.
Национальная хартия 1976 г.
Еще в 1974 г. X. Бумедьен поставил вопрос о разработке
четкой программы, которая наметила бы пути строительства
в Алжире нового общества. Такой программой стала Нацио-
нальная хартия, одобренная алжирским народом 27 июня 1976г.
в ходе проведенного в стране референдума. Она представляет
собой первый программный документ после событий 19 июня
1965 г., в котором изложена достаточно стройная концепция
развития национально-демократической революции в Алжире.
Эта концепция базируется на объективном анализе обстанов-
ки в стране, учитывает национальные особенности Алжира, уро-
вень его развития, социальные структуры, а главное, она была
разработана с учетом духа времени.
Сам по себе факт появления такого документа послужил
мощным политическим и психологическим стимулом. Широкое
обсуждение программы, разъяснение записанных в ней поло-
жений позволили широким массам судить о том значительном
.пути, который проделала страна со времени завоевания поли-
17*
259
тической независимости, а главное, более отчетливо представить
себе перспективы развития.
Аргументация и логика программного документа свидетель-
ствуют о значительном качественном сдвиге в идеологии алжир-
ского руководства в 70-е годы, внутри которого происходило
сложное идейное противоборство между революционно-демо-
кратическим и консервативно-реформистским течениями по во-
просу о путях практического осуществления строительства но-
вого общества. Содержание Национальной хартии свидетель-
ствовало о победе на этом этапе революционно-демократических
сил. На программу оказали в известной мере воздействие идеи
научного социализма. «Социализм в Алжире,— подчеркивают
алжирские теоретики,— выражает глубокие чаяния трудящегося
народа и обогащается за счет вклада в него мирового социа-
листического опыта. Применение его к проблемам нашего об-
щества и нашего развития происходит на научной основе и
ведет народ к прогрессу» [8, с. 23].
Национальная хартия ставила целью построить общество,
свободное от эксплуатации человека человеком, общество, прин-
ципом которого станет «От каждого по способностям, каждо-
му по труду» [8, с. 32].
Движущими силами алжирской революции провозглашались
трудящиеся физического и умственного труда, работающие по
найму, а также «крестьяне, солдаты, молодежь и революционно-
патриотические элементы» [8, с. 35].
«Направляющим, руководящим и вдохновляющим органом
революции» была названа партия, которая должна стать „пар-
тией авангарда", то есть объединить людей, сознательно стремя-
щихся к единым действиям». «Трудящиеся и крестьяне должны
занимать господствующее положение внутри ФНО,— записано
в документе.— Такое положение объясняется не только тем, что
они составляют подавляющее большинство населения. Оно
прежде всего соответствует роли, которую они должны играть,
и месту, которое они должны занять в социалистическом обще-
стве» [8, с. 46].
В программе особо подчеркивалось, что представители зажи-
точных слоев населения не могут занимать ответственные по-
сты в партийном и государственном руководстве. «Нельзя быть
владельцем предприятия или его совладельцем,— записано в до-
дументе,— и занимать ответственный пост в партии или государ-
ственном аппарате, то есть быть в авангарде трудящихся и кре-
стьян и способствовать успеху социалистической революции.
Именно в этом заключается противоречие, которое нужно без-
оговорочно устранить, если мы хотим избежать риска опасных
отклонений, способных выхолостить из нашего революционного
движения его идеологическое содержание» [8, с. 48].
В Хартии подробно излагался подход к узловым проблемам
социально-экономического развития страны, таким, как эконо-
мическая роль государства, задача планирования, индустриа-
230
лизация, аграрная реформа и др. «Социальное содержание
социалистического государства,— разъясняет программа,— ос-
новывается на коллективной собственности, являющейся
базой развития социалистической системы» [8, с. 53]. В этой
связи алжирские теоретики считали, что уже на том этапе
развития государство должно держать в своих руках все важ-
нейшие средства производства и рычаги управления народным
хозяйством: землю, природные и энергетические ресурсы, ин-
фраструктуру, банки, внешнюю торговлю, а также средства свя-
зи и пропаганды. Наряду с укреплением государственного секто-
ра алжирское руководство считало возможным использовать в
интересах экономического строительства национальные частные
инвестиции, допустить деятельность средних и мелких пред-
принимателей. Что же касается крупного частного капитала, то
«капиталистическое предпринимательство,— говорилось в Хар-
тии,— не является для страны, в которой оно практикуется, ис-
точником обогащения, напротив, оно ее обедняет, ведет к исто-
щению экономики. Простая логика, не говоря уже о требова-
ниях, вытекающих из социалистического выбора, предусматри-
вает, чтобы капиталистическое предпринимательство было ис-
ключено из системы (национальной экономики» [8, с. 133].
Наряду с проведением ускоренной индустриализации и аг-
рарной реформы, именуемых в документе революциями, боль-
шое значение придавалось укреплению уже возникших общест-
венных форм хозяйствования в деревне и распространению «со-
циалистического управления» на предприятиях госсектора, т. е.
участию трудящихся в контроле над производством, активиза-
ции массовых общественных организаций и т. п.
Новая конституция, вступившая в силу 23 ноября 1976 г.,
законодательно закрепила развитие Алжира по намеченному
пути. «Необратимым выбором народа, четко сформулированным
в Национальной хартии, является социализм — единственный
путь, способный обеспечить национальную независимость»,—
подчеркивалось в ст. 10 основного закона [20, с. 14].
В целом содержание Национальной хартии и принятой кон-
ституции, отразившей основные положения нового программно-
го и идеологического документа, свидетельствовало об измене-
нии в расстановке политических сил в пользу революционных
демократов Алжира.
Вместе с тем в идеологии алжирского руководства с конца
60-х годов на передний план стал все более и более выдвигаться
тезис о своеобразном подходе к построению социалистического
общества в стране с учетом «алжирской действительности и на-
циональных особенностей». В Национальной хартии подчерки-
валось, что социализм в молодых независимых государствах
осуществляется в иных условиях, чем в промышленно разви-
тых странах, где существует многочисленный рабочий класс,
который подвергается эксплуатации только со стороны своей
собственной буржуазии. В странах «третьего мира» сама борь-
261j
ба за национальную независимость тесно связана с идеями со-
циализма, идеями построения социалистического общества.
«С того момента, как какая-либо страна начинает борьбу за
подлинную независимость, принимает решение ликвидировать
частную собственность на средства производства, а также экс-
плуатацию человека человеком, она вступает на социалисти-
ческий путь» [8, с. 36]. В этом, по мнению алжирских идеоло-
гов, заключается новизна положения, отражающая ситуацию в
странах «третьего Мира», в том числе в Алжире.
В Национальной хартии одно из основных мест занимало
утверждение о том, что «социализм в Алжире порожден не ма-
териалистической абстракцией и не связан с какой бы то ни
было догматической концепцией». Его построение отождествля-
ется с расцветом мусульманских ценностей, которые являются
основополагающей составной частью самобытности алжирского
народа.
Идеологи ФНО выдвинули собственный тезис о рабочем
классе в развивающихся странах вообще и его роли и месте в
алжирской революции в частности. По их мнению, на совре-
менном этапе развития рабочий класс Алжира не может быть
ведущей политической силой, так как он малочислен и слаб.
Сегодняшний пролетариат развивающихся стран, по их утвер-
ждению, существенно отличается от пролетариата европейских
стран. Во-первых, он является «продуктом колониального или
неоколониального капитала», а не национального и, во-вторых,
занимает незначительное место в экономике, его классовое со-
знание еще не созрело и, кроме того, по мнению авторов доку-
мента, он не всегда является самым угнетенным социальным
слоем. Следовательно, на современном этапе пролетариат не мо-
жет возглавить в Алжире строительство социалистического об-
щества. «В развивающихся странах силы, борющиеся за со-
циализм, не всегда возглавляются пролетариатом,— говорилось
в Национальной хартии,— а авангардом, состоящим из револю-
ционных патриотов, среди которых все большее влияние при-
обретают представители трудящихся» [8, с. 37].
Отрицая руководящую идеологическую и политическую роль
пролетариата на современном этапе развития, составители На-
циональной хартии не считали, что это явление сохранится и в
будущем. Они утверждали, что «строительство социализма, сли-
ваясь с формированием нации, индустриализацией и модерни-
зацией, обеспечивает рост пролетариата», роль и ответствен-
ность которого будут постепенно возрастать. В настоящее вре-
мя, говорили идеологи ФНО, революционный процесс в Алжи-
ре развивается благодаря усилиям трудящихся масс, крестьян-
ства, солдат, молодежи и революционно-патриотических эле-
ментов, выполняющих на современном этапе развития руково-
дящую функцию [8, с. 48].
Оценка революционных потенций различных социально-поли-
тических сил алжирского общества подвела идеологов ФНО к
262
еще одной фундаментальной проблеме современности, а именно
к проблеме классов и классовой борьбы. Одной из главных до-
минант в идеологии «алжирского пути к социализму» стала
тенденция к сохранению национального единства и отрицание
классовой борьбы в алжирском обществе на современном этапе.
Авторы программы подчеркивали в то же время неизбеж-
ность борьбы между революционными силами, верящими в бу-
дущее народа, и некоторыми контрреволюционными группами,
«думающими лишь о своих интересах». Не исключалась также
возможность возникновения противоречий между общественным
и частным секторами, между силами, стремящимися к углуб-
лению социально-экономических преобразований, и их про-
тивниками.
Оценивая идейно-политическую платформу алжирского ру-
ководства во главе с X. Бумедьеном, следует отметить, что в
ряде принципиальных вопросов ее положения расходились с
программными положениями авангардных партий трудящихся,
не говоря уже о марксистско-ленинских партиях рабочего клас-
са. Прежде всего это связано с принижением политической ро-
ли рабочего класса. Пролетариат в Алжире существует, причем
темпы индустриализации ведут к значительному росту его ря-
дов. Это обстоятельство создает объективные условия для уве-
личения его веса в обществе, в том числе в политической жизни.
Идеологи ФНО признавали опасность для социалистической
ориентации, идущую со стороны новой буржуазии, но в то же
время это не мешало им стоять на позициях социальной «гар-
монии и мира».
Авторы Национальной хартии 1976 г., как и революционные
демократы ряда других развивающихся стран, придавали боль-
шое значение местной специфике и пытались увязать намечен-
ные и проводимые социально-экономические преобразования с
национальными особенностями и традициями алжирского на-
рода. Декларирование необходимости построения социалистиче-
ского общества вытекало не из научного анализа развития об-
щественно-экономических формаций, а из неприятия револю-
ционными демократами капиталистического пути развития, ко-
торый отождествлялся в их сознании с колониализмом. Ликви-
дация эксплуатации человека человеком мыслилась не как ис-
торическая необходимость, открывающая путь для ускоренного
развития производительных сил, а как осуществление идеалов
ислама. При этом подчеркивалось отсутствие связи алжирской
концепции социализма с марксизмом, с одной стороны, ее на-
циональный характер — с другой.
Идеология алжирского руководства была не целостной и
глубоко разработанной философской концепцией, а в сущно-
сти, политической идеологией, по своей структуре неоднород-
ной. Она представляла собой сочетание идей, почерпнутых из
различных учений — как научных, так и популистских, рели-
гиозных. Но масштабы и характер борьбы за национальное ос-
233
вобождение, значительные социально-экономические преобразо-
вания в интересах широких слоев населения — все это поста-
вило Алжир периода пребывания у власти Хуари Бумедьена в
ряд стран, осуществляющих глубокие реформы национально-
демократического характера. -
Глава 17
СОЦИАЛЬНАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭВОЛЮЦИЯ
В 80-е ГОДЫ
Партийное строительство
Обнародование и широкое обсуждение идеологической плат-
формы правящей революционной демократии Алжира, прошед-
шие во второй половине 70-х годов, ускорили процесс реорга-
низации партии ФНО и создали предпосылки для превраще-
ния ее в политическую организацию, способную взять на себя
руководство общественными процессами.
В конце 70-х годов проводилась большая работа по пере-
стройке партийных органов. Реорганизации подверглись как
центральный аппарат, так и национальные комиссариаты (об-
ластные организации) партии. В ходе широкой кампании по
пересмотру личных дел членов ФНО ставилась задача избавле-
ния от «чуждых партии элементов» и привлечения в партийные
органы твердых сторонников провозглашенного пути разви-
тия. Эти меры означали осуществление на практике курса на
ограничение политического влияния эксплуататорских классов
и бюрократической буржуазии. Смерть не позволила X. Бу-
медьену довести до конца начатое становление революционной
партии.
Борьба за власть, развернувшаяся между руководителями
армии, администрации и партии в период болезни X. Бумедье-
на и 45-дневного траура, объявленного после его смерти, еще
раз продемонстрировала политическую роль армии. Именно ар-
мия, которая все время держала под контролем бюрократиче-
скую верхушку и аппарат ФНО, решила исход борьбы, выдви-
нув кандидатуру полковника Шадли Бенджедида, представляв-
шего старые военные кадры, которых объединяли связи, сло-
жившиеся еще в период освободительной войны. Иными слова-
ми, армия вновь выступила из-за кулис как истинный носи-
тель власти, сделав президентом человека из своей среды и ос-
лабив, таким образом, позиции его соперников, в том числе
М. С. Яхьяуи, возглавлявшего аппарат ФНО в последние годы
жизни X. Бумедьена.
В соответствии с действовавшей конституцией генеральный
секретарь ФНО рассматривался в качестве единственного пре-
264
тендента на пост главы государства. Это положение явилось
главным мотивом созыва в январе 1979 г. чрезвычайного съезда
партии, который стал для ФНО учредительным съездом.
На нем был принят новый устав партии, избраны ее руко-
водящие органы — Центральный комитет и Политбюро во главе
с генеральным секретарем III. Бенджедидом. С избранием но-
вого руководства партии прекратил свою деятельность Револю-
ционный совет. Принятый устав подтвердил положение консти-
туции об однопартийной системе и главенствующей роли пар-
тии в политической жизни страны. «Фронт национального ос-
вобождения — авангардная партия,— говорилось в уставе.—
Он является организацией всех сознательных элементов, вы-
ступающих за осуществление единой задачи и единых действий,
высшая цель которых состоит в торжестве социализма» [359,
1980, № 855, с. 28]. Девиз партии — «Революция свершается
народом и для'народа».
Согласно уставу члены ФНО должны были отбираться преж-
де всего из среды трудящихся, крестьян, молодежи, солдат и ре-
волюционно-патриотических элементов. Социальная основа пар-
тии, следовательно, оставалась достаточно широкой и форми-
ровалась вне выраженного классового подхода. Членом партии
мог стать любой алжирец или алжирка, достигшие 21 года, раз-
деляющие цели и задачи партии, признающие программу и ус-
тав, живущие исключительно за счет своего труда и не обла-
дающие «эксплуататорской частной собственностью».
Важным моментом явилось провозглашение уставом демо-
кратического централизма в качестве основного принципа пар-
тийной жизни. Он предполагает выборность руководящих орга-
нов ФНО снизу доверху (до съезда только низовые организа-
ции партии — ячейки и касмы — имели выборные руководящие
органы), право избирать и быть избранным, отчетность ответст-
венных работников перед избравшими их членами партии, сво-
боду высказывания мнений на собрании и обязательность вы-
полнения принятых решений, право на критику, необходимость
самокритики и др. Как известно, по этому принципу строятся
авангардные партии, и он призван содействовать повышению
политической активности масс. Устав ФНО ввел также терри-
ториально-производственный принцип партийного строительства.
Создание базовых партийных ячеек на предприятиях было на-
целено на усиление влияния ФНО в среде трудящихся масс.
Создание новой организационной структуры партии стало од-
ним из основных направлений партийной работы после съезда.
Прошли выборы в районных, областных и первичных партий-
ных организациях, началась кампания по подготовке создания
партийных ячеек на предприятиях. Но вскоре выяснилось, что
в некоторых звеньях партийного аппарата (особенно на уров-
не исполнительных органов ЦК ФНО) имеют место несогла-
сованность и дублирование в работе.
Выявилось наличие разногласий внутри самой партии и на
265
уровне Политбюро. Ш. Бенджедид потребовал от ЦК предо-
ставления генеральному секретарю более широких полномочий,
в том числе права самому назначать на ответственные посты
новых лиц. Для введения в устав партии соответствующих по-
правок на III пленуме ФНО в мае 1980 г. была создана спе-
циальная комиссия. В 1980 г. был реорганизован ЦК, создан
Постоянный секретариат ЦК ФНО. При ЦК была организо-
вана дисциплинарная комиссия, подчиненная непосредственно
генеральному секретарю. Изменения в уставе партии были ут-
верждены на внеочередном съезде партии в июне 1980 г. В но-
вом варианте устава значительно расширялись права и полно-
мочия генерального секретаря ЦК ФНО, изменилась числен-
ность членов Политбюро. Основной принцип проведенной реор-
ганизации сводился к более четкому разграничению идейно-по-
литических и организаторских функций партии.
Партийное строительство активизировалось после назначения
в 1980 г. М. Ш. Мессадии на вновь утвержденный пост пред-
седателя Постоянного секретариата ЦК ФНО и введения его
на V пленуме в Политбюро партии. Обладая организаторскими
способностями и знанием реального положения дел в ФНО,
М. Ш. Мессадия стал вторым лицом в партии и провел боль-
шую работу по ее реорганизации и усилению влияния ФНО
во всех сферах общественной жизни Алжира.
Прежде всего руководство страны стремилось установить
контроль партии над растущим государственным аппаратом.
За членами партии все чаще закреплялись ключевые посты в
органах управления и государственной власти. Ст. 128 устава
ФНО гласила: «В выборные народные собрания рекомендуются
активные члены партии, имеющие опыт партийной работы, не-
обходимый им для выполнения своих функций в выборных со-
браниях». В основном законе закреплено положение о том, что
«ключевые посты в государственных органах замещаются чле-
нами партии» [4, с. 44]. Кандидатуры лиц, выдвигаемых для
избрания в депутаты на всех уровнях — от собраний коммун
до Национального собрания, обсуждались на партийных собра-
ниях и местных организациях, а окончательные списки утвер-
ждались высшими партийными инстанциями. Значительно уве-
личилось число депутатов — членов партии в Национальном
собрании. Из 281 депутата Национального собрания, избранно-
го в 1982 г., 55 человек были партийными работниками, 142 —
служащие, преподаватели, рядовые члены партии [350, 1982,
№ 1895, с. 829].
Шагом к установлению контроля ФНО над деятельностью
государственных чиновников стало создание так называемых
«координационных комитетов». Задачами этих органов, воз-
главляемых секретарями мухафаз ФНО (областная партийная
организация), являлись участие в разработке программ со-
циально-экономического развития на региональном уровне и
контроль за их выполнением.
266
Хотя укрепление партийных организаций на местах не при-
вело к созданию разветвленной и влиятельной партийной струк-
туры в стране, тем не менее сам факт учреждения координа-
ционных комитетов явился важным этапом в попытке распро-
странить контроль ФНО на государственный аппарат. Важно
отметить, что в составе Центрального комитета ФНО, избран-
ного на V съезде в январе 1984 г., не было ни одного вали
(губернатора), т. е. представителя высшей администрации на
местах, что усилило позиции секретарей мухафаз, каждый из
которых вошел в ЦК.
Руководство страны придавало большое значение расшире-
нию и укреплению влияния ФНО в массовых общественных ор-
ганизациях. Этот процесс протекал в различных формах. Одна
из них — создание в массовых общественных организациях, и
в первую очередь в их руководстве, партийной прослойки.
На внеочередном съезде в 1980 г. в устав партии была введе-
на специальная статья 120, обсуждение которой в алжирской
прессе вызвало бурную дискуссию. В соответствии с этой
статьей с 1 января 1981 г. все ответственные посты в массовых
организациях, в том числе и в профсоюзах, могли занимать
только члены партии ФНО.
Кроме того, руководство ФНО приняло ряд мер, направ-
ленных на установление более жесткого контроля за деятель-
ностью профсоюзов и молодежных организаций. В 1982 г. на
VI съезде Всеобщего союза алжирских трудящихся (ВСАТ)
и II съезде Национального союза алжирской молодежи (НСАМ)
из их руководящих органов были выведены наиболее активные
члены этих организаций, и прежде всего те из них, которые
подозревались в принадлежности к Партии социалистического
авангарда. Эта кампания по «оздоровлению» профсоюзов и дру-
гих массовых организаций, проводимая под лозунгом «единства
мысли и действия», затронула также среднее и низшее звено
ВСАТ и НСАМ. Мотивировалась она необходимостью поло-
жить конец «различным политическим течениям» в рамках мас-
совых организаций и «попыткам превратить их в независимые
центры идеологического влияния». В своей речи на V съезде
партии Ш. Бенджедид открыто заявил, что общественные ор-
ганизации «стали объектом различных недвусмысленных ма-
невров, направленных на то, чтобы нарушить их естественные
связи с партией, отделиться от нее и превратиться во вторую
партию — соперницу ФНО в идеологическом и организацион-
ном отношении» [359, 1982, № 947, с. 17]. Генеральный секре-
тарь ФНО подчеркнул решимость алжирского руководства по-
ложить конец подобному положеникГвещей.
В результате этих мер представительство ФНО в массовых
организациях к середине 80-х годов значительно возросло. Чис-
ло членов партии во Всеобщем союзе алжирских трудящихся
возросло на 10,44%; 90% делегатов IV съезда профсоюзов были
членами партии. В Национальном союзе алжирских крестьян
267
партийная прослойка увеличилась на 3,31%, в молодежной ор-
ганизации (НСАМ) — на 11,82, в женской (ИСАК)—на 16%
[175, с. 76].
Стремление партийного и государственного руководства уп-
рочить свое влияние в общественных организациях создало не-
мало проблем, особенно во взаимоотношениях с ведущим проф-
объединением — Всеобщим союзом алжирских трудящихся.
Позиция профсоюзов часто раздваивалась между «необходи-
мостью поддерживать официальную правительственную поли-
тику и одновременно сохранять доверие трудящихся, защищая
их требования». Политика ФНО в отношении общественных ор-
ганизаций привела к тому, что последние подорвали свое влия-
ние в массах, особенно в среде алжирской молодежи. В итоге
были ослаблены связи партии с массами, что отчетливо про-
явилось в период массовых волнений в октябре 1988 г.
В целом период 80-х годов в политическом развитии алжир-
ского общества и особенно в партийном строительстве был от-
мечен большой активностью. Партийный аппарат регулярно
функционировал как в центре, так и на местах. На заседаниях
Политбюро обсуждались важнейшие вопросы государственной
политики и принимались по ним решения. Наиболее важные
проблемы выносились на высшие партийные форумы — съезды
партии. Если IV съезд ФНО состоялся лишь через 15 лет после
III съезда (1964 г.), то в период с 1979 по 1988 г. прошли три
очередных и два внеочередных съезда ФНО.
По мере укрепления роли партии влияние армии в алжир-
ском обществе начало относительно ослабевать. Прежде всего
этому способствовало отсутствие какой бы то ни было серьез-
ной внешней угрозы. В отличие от многих арабских стран Ал-
жир не подвергался ни экспансии, ни военному давлению со сто-
роны других государств.
В последние годы личный состав вооруженных сил имел тен-
денцию к сокращению, армия отвлекалась на трудовой фронт.
В то же время усиливался процесс «профессионализации» офи-
церства, т. е. получила распространение практика службы в ар-
мии специалистов со средним образованием по контракту.
С другой стороны, многие молодые люди, получившие среднее
или высшее военное образование, переходили на «мирные»
профессии.
Несмотря на определенные тенденции к усилению роли
Фронта национального освобождения, в 80-е годы ему не уда-
лось преодолеть организационные изъяны и известную слабость
своих идейных позиций.
Национальная хартия 1986 г.
В 1985 г. партийно-политическое руководство Алжира при-
няло решение о необходимости внесения некоторых поправок в
основной партийный идеологический документ — Национальную
268
хартию с целью ее «обогащения» и «приведения ее положений
в соответствие с новыми задачами и потребностями страны».
Для проведения этой работы была создана специальная комис-
сия во главе с руководителем Постоянного секретариата ФНО
М. Ш. Мессадией. В ее состав вошли члены Политбюро, члены
Постоянного секретариата ФНО, Совета министров, Нацио-
нального собрания, представители армии, общественных и мас-
совых организаций. Обсуждение документа на партийных и
профсоюзных собраниях шло по нескольким направлениям.
Участники обсуждений поднимали такие острые вопросы, как
ислам и социализм, роль и место ФНО в политической жизни
страны, в области идеологической ориентации масс и развития
культуры, борьба с бюрократией, определение принципов дея-
тельности частного сектора и т. д.
Всего по стране прошло около 20 тыс. собраний, в которых
приняли участие представители разных социальных слоев [359,
1985, № 1122, с. 21]. В январе 1986 г., после проведенного ре-
ферендума, в силу вступила новая редакция Национальной хар’-
тии. Новый политический документ подтвердил необратимость
избранного пути развития и оставил неизменными основные
цели алжирской революции, как они были изложены в На-
циональной хартии 1976 г. Однако сама интерпретация социа-
листического выбора развития, его идеологическое обоснование
несколько изменились. В концептуальном плане усилилась роль
ислама и национализма, пронизавших всю структуру новой
редакции Хартии и фактически составивших базовый элемент
общественно-политической доктрины алжирского руководства
[359, 1986, numero special, с. 43].
Ранее представители прогрессивных сил Алжира часто об-
ращались к религии, чтобы донести до сознания широких масс
социально-политические цели алжирской революции. Они ши-
роко использовали заповеди ислама для борьбы с коррупцией,
утверждали, что «деградация нравов» под влиянием империали-
стического Запада чужда мусульманским традициям и идеа-
лам. В конституционном праве исламские принципы прояви-
лись в закреплении ислама в качестве государственной рели-
гии в конституции АНДР и Национальной хартии 1976 г.
В 1986 г. было введено положение о непременной принадлежно-
сти главы государства к мусульманской религии.
В Хартии 1986 г. ислам выступает как универсальная идея,
как символ единства алжирской нации, мощный культурный и
духовный источник, позволяющий мусульманским странам ос-
мыслить общественно-политические процессы и решать пробле-
мы экономического развития.
Усиление роли религии, и до того являвшейся важным со-
ставляющим компонентом идеологической концепции алжир
ских правящих кругов, объясняется стремлением составителей
новой редакции выправить слишком «левый уклон» в идеоло-
гической платформе Национальной хартии 1976 г.
269
Немаловажную роль в усилении исламского фактора сыгра-
ло стремление алжирского руководства оградить себя от напа-
док со стороны мусульманской оппозиции.
В новой редакции Хартии еще более поднималась роль пар-
тии на данном этапе развития. Основополагающим принципом
политической организации общества оставалась однопартийная
система. ФНО определялся как авангардная партия, основной
руководящий и идеологический орган. В вопросе о социальном
составе партии по-прежнему отсутствовал классовый подход,
что еще раз продемонстрировало разнородность социальной ба-
зы революционной демократии.
Перед партией в качестве одной из важнейших задач ста-
вилась задача идейно-политического воспитания масс, особен-
но молодежи. Для того чтобы привить ей «уважение к своей
истории, духовным и культурным ценностям алжирского наро-
да», в Хартии впервые выдвигалось требование «усилить пре-
подавание религиозных дисциплин, которые должны занять ос-
новное место в учебных программах». За этим требованием
скрывалось стремление, с одной стороны, воспитать молодежь
в духе соблюдения национальных традиций, уважения к «вели-
кому прошлому арабских народов», с другой — «уберечь» мо-
лодое поколение от всякого рода «чуждых» взглядов.
В вопросе о взаимоотношениях партии и государства На-
циональная хартия 1986 г. исходила из принципа, провозгла-
шенного в первом варианте этого документа: «Руководство
страны является воплощением единства политического руковод-
ства партии и государства. В рамках этого единства руковод-
ство партии определяет общее направление политики государ-
ства» {359, 1986, numero special, с. 43]. «Социальное содер-
жание государства,— отмечает Национальная хартия 1986 г.,—
основывается на коллективной собственности на средства про-
изводства... Государство следит за тем, чтобы плоды экономи-
ческого развития не были монополизированы какой-либо при-
вилегированной категорией, и гарантирует каждому гражда-
нину право на получение вознаграждения по труду» [359, 1986,
numero special, с. 43].
Будучи одним из главных структурных компонентов поли-
тической системы, алжирское государство определяется как
«народное» и «демократическое», но не социалистическое, как
это было раньше. В то же время новая программа подчерки-
вает, что государство основывается на участии народных масс
в управлении через систему выборных органов — народных
собраний.
Взаимоотношения партии ФНО и алжирского государства
в соответствии с положениями Национальной хартии 1986 г.
должны базироваться на принципах четкого разграничения их
функций. Оставляя за партией общее политическое и организа-
ционное руководство страной, документ подчеркивает, что «го-
сударственные органы претворяют в жизнь политику партии.
2F0
Эти их функции не должны подменяться либо смешиваться с
деятельностью партийных органов» [359, 1986, numero special,
с. 42].
В новой редакции Хартии изменилась оценка роли и места
общественных организаций в политической системе Алжира.
Прежде всего это коснулось Всеобщего союза алжирских тру-
дящихся. Национальная хартия 1976 г. высоко оценивала роль
ВСАТ в общественно-политической жизни страны, отдавая
должное как политико-идеологическому аспекту в деятельности
профсоюзной организации, так и работе ВСАТ по защите ин-
тересов трудящихся масс. Пытаясь объединить эти тенденции,
алжирские идеологи подчеркивали, что профсоюзы в Алжире
являются не орудием борьбы, а неотъемлемой частью власти
и нового государства, защищающего интересы трудящихся масс
[8, с. 61].
В Национальной хартии 1986 г. политическая роль и значе-
ние идейно-политического аспекта в работе профсоюзов были
заменены более технократическим подходом и основные зада-
чи ВСАТ определены как «создание всех необходимых условий
для осознания трудящимися их ответственности в деле моби-
лизации всех производительных сил для преумножения нацио-
нальных богатств и укрепления материальной базы социали-
стической экономики» [359, 1986, numero special, с. 47], а за-
щита прав трудящихся для ВСАТ признана необходимой лишь
по отношению к трудящимся, занятым в частном секторе.
Изменения произошли не только в идеологической концеп-
ции «алжирского пути к социализму», но и в подходе к реше-
нию ряда конкретных проблем, в частности связанных с ролью
в стране частного капитала. Так, оставляя главенствующую
роль в социально-экономическом развитии страны за общест-
венным сектором (называемым «социалистическим»), алжир-
ские идеологи обосновывают право на существование частного
предпринимательства. При этом определения «эксплуататор-
кой» и «неэксплуататорской» частной собственности звучат в
новом документе еще более расплывчато, чем в Национальной
хартии 1976 г. Практически любая частная собственность по-
лучила право на жизнь. При этом алжирские идеологи подчер-
кивают необходимость «существования неэксплуататорской соб-
ственности еще длительный исторический период» [359, 1986,
numero special, с. 47].
В Хартии отмечалось, что развитие частного национального
сектора должно осуществляться под контролем государства в
рамках общенационального плана и в соответствии с его целя-
ми. По мнению алжирского руководства, планирование долж-
но заставить частных предпринимателей отказаться от «пара-
зитической деятельности» и «зависимости от иностранного ка-
питала».
Национальная хартия 1986 г. официально включила частный
сектор в союз классовых сил, которые призваны построить в
271
Алжире новое общество без эксплуатации человека человеком.
Поэтому в новом документе фактически отсутствует деление на
эксплуататорскую и неэксплуататорскую частную собственность
и закреплен курс на долгосрочное сотрудничество с частным
сектором и его развитие.
Самые серьезные изменения коснулись социальных аспектов
аграрной политики. В новой редакции ничего не говорится
об «аграрной революции». Алжирское руководство считает ее
завершенной и не предусматривает в обозримом будущем ни
перераспределения земель в пользу беднейшего крестьянства,,
ни широкого кооперирования в алжирской деревне. Отмечая не-
обходимость укрепления общественных форм хозяйствования в
агросфере, Хартия указывает на возможность развития коопе-
рации только на добровольной основе, без всякого давления со
стороны государства. В то же время подчеркивалась необходи-
мость развития производительных сил в частном секторе сель-
ского хозяйства.
С 1987 г. так называемый «социалистический сектор» сель-
ского хозяйства начал расформировываться. Принадлежавшие
ему земли и сельскохозяйственная техника были поделены и
сданы в аренду небольшим коллективам кооператоров и кресть-
янским семьям частного сектора. К середине 1988 г. было рас-
формировано 98% общественного сектора и на его основе об-
разовано 18,8 тыс. кооперативных аграрных хозяйств и 1,6 тыс..
единоличных частных хозяйств [353, 20.09.1988]. Реприватизация
общественного сектора в сочетании с распродажей земель в
частную собственность в степных и полупустынных районах от-
разилась на социальной структуре алжирской деревни, где
впервые после независимости стала возрастать категория еди-
ноличных хозяйств. Укрепилась прослойка аграрной и торговой
буржуазии в деревне, поскольку кредиты и современная сель-
скохозяйственная техника доступны именно этой социальной ка-
тегории.
В промышленности документ делает больший акцент на
строительстве мелких и средних предприятий, в том числе и в-
частном секторе. По мнению алжирских экономистов, это долж-
но способствовать, с одной стороны, экономии финансовых
средств, а с другой — решению острой проблемы занятости.
Подводя итог, следует подчеркнуть, что в 80-е годы форми-
рование идейно-политической платформы алжирского руковод-
ства происходило под воздействием и при непосредственном
участии представителей более умеренного крыла революцион-
ной демократии по сравнению с ближайшим окружением по-
койного президента Хуари Бумедьена во второй половине
70-х годов. Это привело к усилению в идеологической концеп-
ции националистических и религиозных аспектов, утверждению*
тезиса о своеобразном подходе к построению социалистического
общества в стране с учетом «алжирской действительности и
арабо-мусульманских особенностей».
2Й
Что касается проблем социально-экономического развития
Алжира, то прагматизм в подходе к их решению в новой ре-
дакции Хартии значительно усилился. Об этом свидетельствует
новая позиция алжирского руководства в отношении частного
предпринимательства, перераспределения земель и коопериро-
вания в алжирской деревне. Экономические императивы оттесни-
ли решение ряда важных социальных задач, ранее провозгла-
шенных как первостепенные.
Октябрьский социально-экономический кризис
Со второй половины 80-х годов в общественной жизни Ал-
жира стали нарастать кризисные явления, приведшие в октябре
1988 г. к массовым беспорядкам (участниками которых была
главным образом молодежь) и актам насилия, повлекшим за
собой значительные человеческие жертвы.
Октябрьский кризис был вызван комплексом причин различ-
ного характера: экономических, социальных и политических.
Он назревал длительное время. Его симптомы проявились в
студенческих и молодежных волнениях, в забастовочном дви-
жении (главным образом на предприятиях государственного
сектора).
Во второй половине 80-х годов произошло значительное
ухудшение финансово-экономического положения Алжира, свя-
занное в большой степени с падением цен на нефть на миро-
вом рынке и снижением курса доллара (нефтегазовая промыш-
ленность обеспечивала до 97% экспортных поступлений и до
48% доходной части государственного бюджета). К 1988 г. вы-
ручка от экспорта жидкого топлива сократилась в 3,5 раза по
сравнению с 1985 г.
Хроническое отставание сельского хозяйства привело к сни-
жению самообеспеченности страны продуктами питания с 93%
в 1963 г. до 35% в 1987 г. Алжир импортировал около 60%
потребляемого зерна и более 40% других видов продовольствия.
Эти обстоятельства в сочетании с низкой экономической эф-
фективностью предприятий государственного сектора стали
главными причинами обострения внешней задолженности. Вы-
платы по долговым обязательствам в середине 80-х годов пре-
высили 50% текущих валютных поступлений страны.
Главные меры по оздоровлению экономики руководство
страны видело в проведении реформы, связанной с предоставле-
нием государственным предприятиям с января 1987 г. экономи-
ческой самостоятельности, а также либерализацией и создани-
ем в стране более благоприятного для иностранного капитала
инвестиционного климата.
Уже в начале 80-х годов стали создаваться условия для
активизации частного предпринимательства. Руководство Ал-
жира стало рассматривать частный национальный сектор как
неотъемлемую и весьма важную составную часть алжирской
18 Зак. 464
273:
экономики. Об этом свидетельствуют такие меры, как уже упо-
минавшаяся выше передача значительной части земель обще-
ственного сектора в частную собственность, распродажа госу-
дарственных земель в степной и полупустынной зонах, снятие
запрета на сделки по купле и продаже земли в частном сек-
торе, разрешение государственным предприятиям в сельском хо-
зяйстве реализовать свою продукцию с помощью частников, сня-
тие ограничений на частную и оптовую торговлю, предоставле-
ние права частным лицам на приобретение квартир из госу-
дарственного жилого фонда. Ряд положений инвестиционного
законодательства, в том числе исключение статьи о национали-
зации, открыли перспективу свободного развития частного сек-
тора во всех областях, не являющихся монополией государства.
В новых условиях частный сектор может рассчитывать и на
значительную поддержку со стороны государства, особенно ес-
ли его деятельность не идет вразрез с плановыми установками
и способствует росту инвестиций в производственной сфере.
Существенно облегчено было налогообложение частных
предпринимателей. Так, максимальная ставка специального на-
лога на доход, взимаемого с чистой прибыли, сокращена с 80
до 50%, а облагаемая сумма доходов увеличена со 180 тыс. до
330 тыс. дин. В соответствии с законом о частных капиталовло-
жениях в экономику частные производители освобождаются от
ряда других прямых и косвенных налогов. Широкие массы рас-
ценивают эти меры как уступку национальной буржуазии, хотя
в большинстве случаев они продиктованы экономическими им-
перативами.
Уже к середине 80-х годов промышленный частный сектор в
Алжире насчитывал, по разным источникам, от 10 тыс. до
15 тыс. предприятий с 40% трудящихся несельскохозяйствен-
ного сектора. В сельском хозяйстве 700 тыс. крестьян владело
4,8 млн. га, или 64% обрабатываемых площадей [359, 1985,
№ 1123, с. 24—25]. Президент Алжира Ш. Бенджедид неодно-
кратно подчеркивал, в том числе выступая перед депутатами
Национального собрания в ноябре 1984 г. по случаю 30-й го-
довщины Ноябрьской революции, что настало время освобо-
диться от некоторых предрассудков и неверной практики.
Национальный частный сектор не должен видеть в государстве
лишь «репрессивный орган», а государство, в свою очередь, не
должно считать частный сектор своим «врагом» '[359, 1984,
№ 1030, с. 7].
В последнее десятилетие алжирская буржуазия выросла не
только количественно, но и качественно. Кроме существовавшей
ранее средней и мелкой буржуазии появились представители,
имеющие «миллионные состояния» [359, 1981, № 884, с. 13].
Ряд известных алжирских общественных и политических дея-
телей не без основания полагают, что национальная буржуазия
едва ли будет довольствоваться ролью только экономического
партнера. Она укрепляет и расширяет свои связи с администра-
.274
тивной и технократической буржуазией, обосновавшейся в го-
сударственном аппарате, национальных обществах и админи-
стративных учреждениях.
Арабский социолог С. Лаашер отмечал, что в Алжире, с од-
ной стороны, существует «классовый фронт», объединяющий на
базе антиимпериализма представителей различных социальных
категорий, а с другой — происходит столкновение интересов
различных классов и групп алжирского общества, что порож-
дает конфликтные ситуации и противоречия, так как интере-
сы национальной буржуазии, даже контролируемой государст-
вом, противоположны интересам рабочего класса. Крестьяне
испытывают притеснения со стороны торговцев, некоторые из
них ранее были крупными земельными собственниками. «Внутри
„правящего блока“,— утверждает С. Лаашер,— на базе кон-
фликтных и противоречивых объединений сосуществуют различ-
ные классы, фракции и социальные слои» [242, с. 112—113].
Проводимые реформы не получили необходимой поддержки
«снизу». Общественное сознание связывало их с возрастанием
имущественного неравенства, снижением жизненного уровня, по-
терей многих социальных льгот, которыми пользовалось населе-
ние еще в начале 80-х годов, с ростом цен и инфляцией. Эти
настроения подогревались определенными слоями бюрократи-
ческого аппарата, интересы которых начавшаяся реформа непо-
средственно затрагивала.
Еще в 70-е годы начал увеличиваться разрыв между срав-
нительно быстрыми темпами экономического роста и отсутст-
вием ощутимого социального прогресса в стране. Начиная с
1986 г. темпы роста экономики начали отставать от прироста
населения, и государство вынуждено было проводить полити-
ку строжайшей экономии, что в первую очередь ударило по
наименее обеспеченным слоям населения. Только в строитель-
стве из-за свертывания инвестиционных программ в 1985 г.
количество рабочих мест сократилось на 80 тыс. Программа
жилищного строительства не выполнялась. Рост цен на продо-
вольствие и предметы первой необходимости не компенсировал-
ся повышением заработной платы. Резко ухудшилось снабже-
ние населения [353, 24.11.1988].
Национальная буржуазия не имела прямого отношения к ок-
тябрьским событиям. Вместе с тем активизация частного пред-
принимательства, особенно в сфере торговли, способствовала
росту цен и созданию искусственного дефицита. Заметно уве-
личился разрыв в доходах различных социальных групп, что
также вызывало нарастание социальной напряженности.
Положение усугублялось масштабами существующей в стра-
не безработицы и неполной занятости. Несмотря на весьма вы-
сокие показатели прироста рабочих мест в Алжире, их число
все еще отстает от темпов прироста трудоспособного населе-
ния. В конце 80-х годов безработные, по разным источникам,
составляли от 17 до 22% трудоспособного населения, что ис-
18*
275
числилось в 1200 тыс. человек без учета неработающих женщин
![353, 24.11.1988]. При этом надо иметь в виду, что в Алжире
безработные не получают никакого пособия. Особенно высок
процент безработицы среди молодежи, и он имеет явную тен-
денцию к росту. По расчетам некоторых алжирских экономи-
стов, в 1989—1990 гг. на рынок труда выйдет еще 300 тыс. мо-
лодых людей.
Обстановку в стране накалило также сообщение о проведе-
нии очередного этапа экономической реформы, который должен
был повлечь за собой новую волну увольнений трудящихся на
государственных предприятиях. Социальная напряженность соз-
дала кризисную ситуацию, когда на улицы вышла молодежь,
более других страдающая от нерешенности социальных проблем.
Массовые волнения в столице и других городах сопровождались
политическими требованиями; в частности, выдвигались требо-
вания расширения демократических свобод, улучшения условий
жизни и др. Для наведения порядка правительство прибегло к по-
мощи армии. Число человеческих жертв превысило 500 человек
[340, 12.10.1988]. Материальный ущерб оценивается в
1,6 млрд. дин.
Для оздоровления социальной и экономической ситуации в
стране наряду с политическими мерами, о которых пойдет речь
ниже, был создан новый кабинет министров во главе с Касди
Мербахом *. 19 ноября 1988 г. новый кабинет принял чрезвы-
чайную программу развития Алжира. В социальном плане она
содержит ряд конкретных мер, свидетельствующих о повышен-
ном внимании к нуждам трудящихся, особенно наименее обес-
печенным слоям населения. Уже в 1989 г. было предусмотре-
но создать 90 тыс. рабочих мест, в том числе 25 тыс. для мо-
лодежи [353, 25—26.11.1988]. Намечено построить 90 тыс. квар-
тир и односемейных домов, из них 70 тыс. квартир — за счет
государственных капиталовложений [353, 25—26.11.1988]. С ян-
варя 1989 г. началось повышение на 15—20% заработной платы
низкооплачиваемым категориям трудящихся. В целях поддер-
жания покупательной способности населения было принято реше-
ние о стабилизации цен на ряд продовольственных товаров и
предметов первой необходимости.
Что касается экономического подъема страны, то, как и в
предшествующие годы, ставка делается на хозяйственную само-
стоятельность государственных предприятий, на сочетание пла-
новых и рыночных инструментов управления экономикой (под-
робно см. разд. 6).
Чрезвычайная программа свидетельствует о стремлении ал-
жирского руководства сочетать структурную перестройку эко-
номики с глубокими социальными преобразованиями. Конечно,
нельзя ожидать, что социально-экономическое положение Алжи-
ра изменится к лучшему в ближайшие год-два. Радикальные
* В сентябре 1989 г. на этом посту его заменил Мулуд Хамруш.
276
изменения могут, по-видимому, произойти не ранее, чем в сере-
дине 90-х годов.
Октябрьские события 1988 г. привели также к изменениям
в политической системе страны. Первым шагом в этом направ-
лении стало внесение поправок в конституцию и их обсуждение
на всенародном референдуме. Внесение поправок обозначало
тенденцию к демократизации политической системы, которая
лроявилась, в частности, в разделении функций законодатель-
ной и исполнительной власти, значительном усилении роли пар-
ламента в принятии законодательных решений и контроле за
деятельностью правительства. Более четко разграничены функ-
ции между президентом и премьер-министром, усиливается под-
отчетность правительства ННС. В целом же алжирские полити-
ческие институты сохранили прежние функции. Тенденция к де-
мократизации прослеживается и в проведении референдумов
с целью всенародного обсуждения важнейших политических ре-
шений перед их официальным утверждением.
Октябрьские события ускорили созыв VI съезда ФНО, кото-
рый состоялся в ноябре 1988 г. На съезде развернулась дис-
куссия по вопросам структуры партии, ее места и роли в поли-
тической системе страны. Съезд отметил, что в последние годы
увлечение партийного аппарата административной деятельно-
стью привело к снижению его активности в политической ра-
боте, подорвав, таким образом, авторитет партии и ее влияние
в алжирском обществе.
Был поставлен вопрос о развитии партийной демократии пу-
тем расширения социальной базы ФНО и его отказа от «мо-
нопольной власти». «Фронт национального освобождения не
может быть политической организацией одного класса, социаль-
ной группы или профессионального объединения,— записано в
политической резолюции VI съезда ФНО.— Он — сила, защи-
щающая интересы всего народа на основе принципов Нацио-
нальной хартии, а также с учетом различных течений в обще-
стве, принимающих эти принципы» [353, 30.11.1988].
Для реализации намеченных целей съезд принял решение о
трансформации партии во Фронт политических сил, который
должен был строиться на более широкой социальной основе,
или, как было записано в резолюции, объединить в своих рядах
«все здоровые силы нации».
По решению съезда президент республики стал именоваться
председателем нового ФНО, т. е. он по-прежнему олицетворял
единство политического руководства Фронта и государства.
Вместе с тем сохранялся и пост генерального секретаря, кан-
дидатура которого выдвигалась председателем ФНО, т. е. гла-
вой государства. Это свидетельствует о предоставлении пред-
седателю ФНО широких полномочий, в том числе и права вы-
бора генерального секретаря. По предложению Ш. Бенджедида
первым генеральным секретарем Фронта был избран А. Мехри.
Новый ЦК состоял из 155 членов, в том числе 86 человек во-
277
шли из состава прежнего Центрального комитета. Политбюро4
было ликвидировано.
Строительство Фронта предполагалось не по территориаль-
но-производственному принципу, как это было раньше, а по
территориальному. Сохранялась выборность руководящих ор-
ганов снизу доверху.
Важной политической мерой алжирского руководства после*
октябрьского мятежа стало изъятие из устава ст. 120, что со-
здало предпосылки для достижения подлинной независимости
от ФНО профсоюзов и других общественных организаций и ак-
тивизации их деятельности. Политическая ситуация, сложив-
шаяся в стране после октябрьских событий, показывает, что
в противоборстве двух крупнейших политических сил, состав-
лявших опору алжирского руководства во главе с Ш. Бендже-
дидом,— партии и армии — последняя вышла победительницей.
Партия утратила свой вес и структуру, а роль армии как опо-
ры режима значительно возросла. Алжирский историк М. Харби
писал по этому поводу, что «если каждое государство» имеет
свою армию, то в Алжире армия имеет свое государство» [352,
08.10.1988].
Высказавшись за плюрализм мнений в рамках ФНО, съезд
на этом этапе отказался от многопартийности, которая, по мне-
нию большинства делегатов, таит в себе угрозу национальному
единству. Однако несколько месяцев спустя, в июле 1989 г.г
был подписан закон о введении многопартийной системы.
Этот процесс начался еще раньше, после принятия в фев-
рале новой конституции. К концу 1990 г. в Алжире было заре-
гистрировано свыше 30 политических партий. Наиболее влия-
тельной и многочисленной является движение религиозных фун-
даменталистов — Исламский фронт спасения (ИФС), возглав-
ляемый А. Мадони. Борьба политических сил и в известной
мере падение авторитета ФНО создали благоприятную пита-
тельную среду для ИФС. Фундаменталисты по сравнению с дру-
гими политическими организациями располагают более значи-
тельными финансовыми средствами, поступающими в своем
большинстве из-за рубежа. В качестве пропагандистских цент-
ров они широко используют мечети. Исламский фронт спасения
выступает за возврат к «исламским ценностям», широкое вве-
дение шариата, против проникновения всякого рода «чуждых
идеологий, образа жизни и обычаев».
В 70-е годы исламские силы, и прежде всего «братья-мусуль-
мане», не сумели приобрести такого массового влияния в Ал-
жире, как в некоторых других арабских странах, например в
соседнем Тунисе или Египте. Активизация исламских фунда-
менталистов началась на рубеже 80-х годов. Мусульманские
фундаменталисты представляют собой самый правый фланг оп-
позиции существующему режиму. В настоящее время это реаль-
ная сила, способная идейно и политически влиять на ход со-
бытий, что проявилось во время выступлений в октябре 1988 г.,
278
когда ряд лозунгов имел отчетливо религиозную окраску, и
особенно в период муниципальных выборов в июне 1990 г. Ис-
ламский фронт спасения получил свыше 55% голосов избира-
телей, что позволяет ему на ближайшие пять лет держать под
контролем деятельность муниципального совета г. Алжира, а
также местных органов власти в 32 из 48 вилайях страны, от-
теснив ФНО на второй план [353, 22.06.1990].
Введение многопартийной системы явилось толчком к ак-
тивизации сторонников Бен Беллы, вернувшегося в сентябре
1990 г. из длительной эмиграции в Алжир и возглавившего
партию «Движение за демократию в Алжире» (ДДА). Ее оп-
ределенная сила заключается в том, что симпатии к бывшему
президенту сохранились в некоторых политических и партийных
кругах. Однако отсутствие четкой программы и организации
вряд ли позволит ей в ближайшее время стать серьезной само-
стоятельной политической силой.
На внутриполитическую обстановку в стране оказывает оп-
ределенное влияние Партия социалистического авангарда, объ-
единяющая алжирских коммунистов. Коммунисты, несмотря на
свою немногочисленность и имевшие место в прошлом у пар-
тии сектантские ошибки, сумели в условиях нелегального поло-
жения сохранить свое влияние в обществе, включая массовые
организации, определенные круги ФНО и даже часть госаппара-
та. До настоящего времени коммунисты занимали позицию кон-
структивной критики в отношении правящего режима, не при-
зывая к борьбе с существующим строем, но разоблачая и кри-
тикуя позиции правых элементов внутри его. Партия социали-
стического авангарда поддерживала и стремилась развивать ре-
волюционно-демократические возможности существующего ре-
жима, считая, что реальной альтернативой ему на нынешнем
этапе может быть только поворот вправо.
После введения в стране многопартийной системы Партия
социалистического авангарда, как и ряд других алжирских пар-
тий, вышла из подполья. В сложной политической обстановке,
которую сейчас переживает Алжир, ПСА стоит на позиции со-
здания широкой демократической коалиции, способной прегра-
дить путь «силам мрака в лице мусульманских фундаментали-
стов». Руководство ПСА осуждает демократические партии Ал-
жира за их отказ от диалога с ФНО, который они обвиняют
в «монополизации власти», что, по мнению алжирских комму-
нистов, играет на руку консерваторам и может затормозить
процесс демократизации общественной жизни, начавшийся в
стране в 1989 г.
Рост политической активности оппозиционных сил подвел
руководство Алжира к убеждению о необходимости восстанов-
ления прежней структуры ФНО. По мнению Шадли Бенджеди,
только опытная партия типа ФНО, есе еще сохраняю-
щая «заряд революционности», могла бы в дальнейшем на-
правлять деятельность других политических организаций, воз-
279
пикающих в стране, препятствовать их противоборству, если
оно не будет носить «принципиальный характер».
28 ноября 1989 г. был созван чрезвычайный съезд ФНО,,
принявший поправки к уставу, главная из которых — отмена
принципа демократического централизма. На состоявшемся
24—25 декабря пленуме ФНО генеральным секретарем вновь
избран А. Мехри. Наряду с лидерами, пришедшими в руковод-
ство ФНО после октябрьских событий 1988 г., в состав Полит-
бюро и Центрального комитета вошли также политические дея-
тели из окружения покойного президента X. Бумедьена, в том
числе бывшие министры А. Бутефлика и Б. Абдессалам, а также
бывший координатор ФНО М. Яхьяуи, М. Ш. Мессадия и
К. Мербах. Их кандидатуры были поддержаны рядовыми члена-
ми партии.
После поражения ФНО на муниципальных выборах его ру-
ководство обратило внимание на необходимость обновления
всех эшелонов партийной власти, особенно первичных органи-
заций. Речь шла о выдвижении популярных у населения лиде-
ров, которые могли бы принести ФНО победу на парламентских
выборах.
Выборы в ННС должны были состояться 27 июня 1991 г..
Однако Исламский фронт спасения, играя на недовольстве
малоимущих слоев затяжным экономическим кризисом, развер-
нул в мае широкую кампанию за установление в стране ислам-
ской республики, закончилась эта борьба кровавыми столкно-
вениями с полицией. 5 июня Ш. Бенджедид ввел в Алжире
чрезвычайное положение. Было арестовано около 2,5 тыс. ис-
ламских активистов, в том числе А. Мадани и его «правая рука»
А. Бельхадж.
Выборы состоялись 26 декабря и прошли на многопартийной
основе. За 430 мест боролись более 5,5 тыс. кандидатов от 57 пар-
тий. ИФС получил 187 мест (ФНО— 16). Исламистам не хвати-
ло всего 29 мест для получения большинства в парламенте. По
прогнозам, во втором туре голосования, который был намечен
на 16 января, они могли бы упрочить свои позиции.
Возможный приход к власти исламских фундаменталистов
спровоцировал тысячные демонстрации под лозунгами «Спасем
алжирскую демократию», но одновременно и вооруженные
столкновения. Как и в октябре 1988 г., для наведения порядка
в стране и «поддержания безопасности» выступила на полити-
ческую сцену армия.
Угроза гражданской войны заставила Шадли Бенджедида
заявить о своей отставке. До избрания нового президента (де-
кабрь 1993 г.) вся полнота власти перешла к Верховному госу-
дарственному комитету (ВГК), состоящему из пяти человек.
Его возглавил известный политический деятель Алжира времен
национально-освободительной борьбы Мохаммед Будиаф, про-
ведший в эмиграции около 30 лет. ВГК распустил парламент и
отменил второй тур выборов.
Раздел 6
ЭТАПЫ ЭКОНОМИЧЕСКОГО, СТРОИТЕЛЬСТВА
Глава 18
НЕЗАВИСИМЫЙ АЛЖИР И ФРАНЦИЯ
История алжиро-французских экономических отношений пос-
ле политического самоопределения Алжира предстает как ис-
тория борьбы молодой республики за ослабление унаследован-
ной от прошлого зависимости от бывшей метрополии. После
132 лет колонизации Алжир получил отсталую социально-эконо-
мическую структуру, острые хозяйственные диспропорции, край-
нюю ограниченность материальных, финансовых и квалифици-
рованных трудовых ресурсов, исключительно тесную привязан-
ность национального хозяйства к французской экономике. Ал-
жирское государство оказалось перед необходимостью пере-
стройки колониального механизма воспроизводства в соответ-
ствии с нуждами независимого развития. Однако для решения
этой задачи потребовался целый исторический период борьбы
Алжира за отрыв своей экономики от рынка бывшей метропо-
лии и переориентацию механизма ее внешних воспроизводст-
венных связей.
Как и подавляющее большинство освободившихся стран,
Алжир приступил к перестройке своих экономических связей
с бывшей метрополией в чрезвычайно тяжелых условиях. Эви-
анские соглашения, подписанные 18 марта 1962 г., закрепили
договоренность о прекращении военных действий и зафикси-
ровали условия самоопределения Алжира. Эти соглашения ста-
ли важной победой алжирского народа. Они положили конец
колониальному господству Франции и юридически закрепили
территориальную целостность страны.
Вместе с тем Эвианские соглашения в известном смысле бы-
ли компромиссом, отражавшим соотношение сил и отвечавшим
заинтересованности алжирской стороны в поэтапной перестрой-
ке экономических отношений с Францией. Со своей стороны,
французские правящие круги пошли на предоставление незави-
симости Алжиру, надеясь экономическими и политическими
средствами увековечить положение, при котором алжирская
экономика была лишь придатком французской, а алжирский
рынок — местом сбыта французских товаров и приложения ка-
281
питалов метрополии, сулившим гарантированно высокую норму
прибыли.
Однако подписание Эвианских соглашений было для Фран-
ции не столько уступкой, сколько вынужденным шагом: алжир-
ский народ силой оружия вырвал свое право на самоопреде-
ление. В то же время и Алжиру пришлось согласиться с рядом
положений — либо несовместимых с суверенитетом страны, либо
служивших сохранению экономических и политических привиле-
гий Франции в новом Алжире. В частности, Алжир не мог сра-
зу обеспечить национальный суверенитет над собственными при-
родными ресурсами (нефтью и газом). Кроме того, Франция до-
билась гарантий прав французских граждан в Алжире, в
валютно-финансовой области навязала Алжиру обязательство
соблюдать принципы зоны франка, получила привилегии для
действующих в Алжире французских фирм, создала условия
для сохранения и упрочения в стране французского культурного
и технологического влияния через предоставление технической
помощи, содействие в подготовке кадров и командирование спе-
циалистов для алжирской системы образования.
Эвианские соглашения определили исходные позиции сторон
к моменту образования независимого алжирского государства.
Французский империализм и в новых условиях надеялся нео-
колониалистскими методами продолжить старую политику экс-
плуатации и диктата. Расчеты эти строились с учетом объ-
ективно сложившихся экономических условий в стране. Прово-
димая Францией в отношении Алжира в колониальный период
политика экономической интеграции привела к созданию еди-
ного франко-алжирского воспроизводственного комплекса, в рам-
ках которого Алжиру была отведена роль отсталой окраины,
специализировавшейся на производстве для нужд метрополии
сельскохозяйственной продукции и сырьевых товаров. Исходя
из этой специализации, определенное развитие в стране полу-
чили лишь экспортный сектор сельского хозяйства, добываю-
щая промышленность и транспорт. В частности, в транспорт-
ном хозяйстве особое внимание уделялось железным дорогам,
которые строились колониальными властями преимущественно-
в военно-политических целях и для обеспечения вывоза мине-
рального сырья и предназначавшейся на экспорт продукции
сельского хозяйства. Развитие экономики носило анклавный ха-
рактер, определяющий наличие крупного по масштабам Алжи-
ра современного капиталистического сектора, который сущест-
вовал наряду с традиционным и практически не оказывал влия-
ния на общее экономическое развитие страны. Его прямые и
обратные, производственные связи в результате целенаправлен-
ной деятельности колониальных властей развивались в направ-
лении, по выражению авторов «плана Константины», «полного
симбиоза с экономикой Франции» [180, с. 10J. Другими слова-
ми, современный сектор Алжира в большей степени был привя-
зан к экономике Франции, нежели к национальному хозяйству,.
282
и, что самое главное, был представлен в основном экспортными
сырьевыми отраслями, которые, как известно, дают несравненно
меньший эффект по сравнению с промышленностью, ориентиро-
ванной на внутренний рынок.
К моменту политического самоопределения Алжир мог быть
отнесен к наиболее развитым странам Африки, но его экономи-
ка фактически была частью внутреннего рынка метрополии, что
обусловливало ее структурную уязвимость и невозможность нор-
мального функционирования в отрыве от французской экономи-
ки, что и показало развитие событий непосредственно после
подписания Эвианских соглашений и провозглашения независи-
мости. Завоевание политической независимости было условием
необходимым, но недостаточным для быстрого развития произ-
водительных сил страны. На пути социально-экономического
прогресса Алжира была устранена главная преграда — коло-
ниализм, означавший неприкрытое господство Франции, но по-
рожденные этим господством экономические интересы, а также
снабженческо-сбытовые и производственно-территориальные
связи продолжали существовать, определяя на более или менее
длительный период хозяйственную специализацию страны, ее
участие в международном разделении труда и экономическую
зависимость от бывшей метрополии.
Положение усугублялось огромными человеческими потеря-
ми и материальными разрушениями, с которыми страна вышла
из продолжавшейся более семи лет национально-освободи-
тельной войны. По подсчетам французских экономистов, стране
требовалось не менее десяти лет только для ликвидации по-
следствий войны и разрухи.
Деколонизация протекала в самой тяжелой и болезненной
форме. Многие из факторов, определявших ситуацию в стране
накануне подписания Эвианских соглашений, к концу 1962 г.
утратили свое значение. В частности, соглашения исходили из
предположения, что европейские переселенцы в послевоенный пе-
риод станут полноправными гражданами Алжира и примут
участие в восстановлении его разрушенного народного хозяй-
ства. Однако кампания террора и насилий, развязанная в стра-
не ОАС и другими крайне правыми организациями, и неуверен-
ность в своем будущем привели к массовому бегству из Алжира
европейского населения, численность которого сократилась с
более чем 900 тыс. в 1916 г. до 500 тыс. к середине и 150 тыс. к
концу 1962 г. За счет отъезда европейцев, которые составляли
основную массу высококвалифицированных кадровых рабочих
и специалистов, резко снизились качественные характеристики
наличных трудовых ресурсов. За границу бежали предприни-
матели, почти в полном составе страну покинули специалисты
в области организации производства. Остановились сот-
ни предприятий, нарушились и без того слабые произ-
водственно-территориальные связи. Во всех отраслях современ-
ного сектора экономики (кроме нефтегазовой) начался затяж-
283
ной спад производства (только в 1962 г. объем производства по
сравнению с предыдущим годом сократился более чем на 30%),
сопровождаемый резким снижением капитальных вложений.
Эмиграция европейских колонистов породила огромные эко-
номические трудности, наложила отпечаток на все последующее
независимое развитие страны, но вместе с тем она автоматиче-
ски разрешила острейшую социальную проблему, чреватую в
специфических условиях Алжира самыми серьезными внутри-
и внешнеполитическими осложнениями, а именно проблему
особых привилегий европейской части населения Алжира, на ко-
торых настаивала Франция в Эвианских соглашениях и про-
тив которых выступали широкие круги алжирского населения.
Руководство ФНО особое значение придавало мерам по ос-
лаблению валютно-финансовой зависимости Алжира от бывшеР
метрополии. Учреждение 13 декабря 1962 г. Центрального бан
ка Алжира, ставшего эмиссионным институтом страны, введе-
ние национальной валюты, выход из зоны франка и формиро-
вание собственных валютных резервов были первыми шагами
Алжира на этом пути, а введение в октябре 1963 г. контроля за
обменом валют зоны франка, таможенного тарифа, учитываю-
щего интересы национальной экономики, и контроля над экс-
портом и импортом ряда товаров практически означало в зна-
чительной степени утрату Францией возможности проведения
единой с Алжиром валютной и торговой политики, в которой
она, несомненно, должна была играть решающую роль.
Единственной отраслью экономики, которой не коснулся
спад производства, была нефтегазовая промышленность, пре-
вратившаяся в соответствии с Эвианскими соглашениями в
вотчину французских ТНК, которые пользовались прямой дип-
ломатической и политической поддержкой французского госу-
дарства. Алжирское правительство своей первоочередной зада-
чей считало распространение национального суверенитета на
все природные ресурсы страны, и в первую очередь на нефть
и газ. Был предпринят ряд шагов, направленных на укрепление
позиций Алжира в предстоящей схватке с французскими нефтя-
ными монополиями. В частности, государство выкупило
40% акций французской нефтяной компании «С. Н. Репаль».
Учитывая заинтересованность Франции в энергетических ресур-
сах, Алжир предложил пересмотреть условия эксплуатации
французскими компаниями нефтяных и газовых месторождений
Алжирской Сахары, увязав этот вопрос с финансовым участием
Франции в индустриализации Алжира. Нельзя не отметить, что
после провозглашения независимости и до начала переговоров,
в октябре 1963 г. алжирским государством не было выдано
ни одной концессии иностранным фирмам на разведку и разра-
ботку полезных ископаемых в Алжирской Сахаре. В результате
переговоров, длившихся более полутора лет, 29 июля 1965 г.
было подписано соглашение, которое распадается на две части:
одна — регулирующая «новые двусторонние отношения в разви-
234
тин промышленного потенциала Алжира, другая — вносящая
коррективы в статус французских нефтяных компаний на тер-
ритории Алжира и определяющая более благоприятные для Ал-
жира условия эксплуатации его энергетических ресурсов.
Соглашением предусматривалось самое широкое двусторон-
нее сотрудничество на всех этапах создания промышленных
предприятий, в подготовке квалифицированных кадров и сбыте
на французском рынке продукции построенных при француз-
ском участии предприятий. Финансовое содействие Франции
промышленному развитию Алжира на последующие пять лет,
начиная с 1965 г., устанавливалось в размере 400 млн. фр.
в год, из которых 40 млн. фр.— безвозмездная помощь,
200 млн. фр — в форме кредита поставщика на условиях фран-
цузской компании страхования внешней торговли (КОФАСЕ)
и 160 млн. фр,— государственный кредит сроком на 20 лет из
расчета 3% годовых [228, с. 95—96].
Для практической реализации соглашения в части, касаю-
щейся индустриализации Алжира, на паритетных началах была
создана Организация промышленного сотрудничества.
В соглашении 1965 г. Франции удалось в значительной мере
отстоять свои основные экономические интересы, и об этом
свидетельствует факт сохранения режима концессий. Согла-
шение подтвердило полученные концессии и, более того, пре-
дусматривало возможность выдачи новых. Наиболее значитель-
ной уступкой французского капитала Алжиру было согласова-
ние целого ряда мер, направленных на значительный рост
поступлений от добычи нефти. Результаты их реализации не
замедлили сказаться: доходы от нефти только за один год
увеличились с 490 млн. дин. (1964 г.) до 1 млрд. дин. (1965 г.),
что дало возможность увеличить капитальные вложения в про-
мышленность [228, с. 93].
Реализация положений соглашения, касающихся разведки
и добычи нефти, была возложена сторонами на паритетную
Кооперативную ассоциацию (АСКООП), в концессию которой
было передано 40 участков площадью 180 тыс. кв. км. Алжир-
ская и французская стороны в ассоциации были представлены
соответственно компаниями «Сонатрак» и «Сопефал». Алжир-
ская компания стала полноправным членом ассоциации, осу-
ществлявшим функции оператора в разведке и добыче нефти.
Французскому члену ассоциации вменялось в обязанность по-
мещать в Алжире всю выручку от продажи сырой нефти, за
исключением прибыли после вычета налогов и страховых от-
числений [11, с. 92].
Соглашение от 29 июля 1965 г. с полным основанием было
названо «первым этапом на пути последовательного восстанов-
ления суверенного права страны-производителя распоряжаться
своими природными богатствами» [330, 1970, с. 58]. Алжиру
удалось добиться повышения расчетной цены на нефть и уве-
личить ставки обложения доходов нефтяных компаний, однако
235>
•вплоть до 1971 г. начисление налогов на прибыли нефтяных
компаний производилось не на базе мировых цен на нефть, а
исходя из фиксированных договорных цен, что значительно сни-
жало долю алжирского государства в прибылях нефтяных мо-
нополий и одновременно сокращало финансовые возможности
Алжира для реализации планов социально-экономического раз-
вития [145, с. 74]. Более того, в период действия соглашения
стало очевидно, что французская сторона стремилась соблюдать
^только те договоренности, которые отвечали ее интересам, и в
то же время проявляла пассивность при выполнении условий
соглашения, отражавших экономические интересы Алжира.
В области развития промышленности сторонам удалось догово-
риться лишь о совместном строительстве завода по сжижению
природного газа в г. Скикде, а в сфере эксплуатации энерге-
тических ресурсов итоги деятельности АСКООП были столь не-
значительны, что это давало основание характеризовать
АСКООП как «прикрытие и в определенной степени алиби, за
которым французские компании могли беспрепятственно про-
должать свою хищническую деятельность» [253, с. 132].
В этот период Алжир разрабатывает свой первый четырех-
летний план развития национальной экономики (1970—1973),
отличающийся весьма высокой нормой капитальных вложений.
Первоочередной задачей становится мобилизация накоплений
для финансирования программы экономического роста страны.
Учитывая это и опираясь на соответствующие положения согла-
шения 1965 г., алжирское правительство в конце 1969 г. обрати-
лось к Франции с требованием о повышении цены на нефть и
изменении режима налогообложения французских нефтяных
компаний. В немалой степени данный шаг алжирской стороны
был обусловлен и тем обстоятельством, что в 1968 г. француз-
ская компания «Эльф-Эрап» подписала соглашение с Ливией,
а в 1969 г.— с Ираном на условиях значительно более благо-
приятных для страны — экспортера нефти, нежели соглашение
1965 г. [189, с. 79].
Переговоры проходили с перерывами с 24 ноября 1969 по
13 июня 1970 г., однако сторонам не удалось прийти к согла-
шению из-за откровенно обструкционистской позиции, занятой
представителями Франции. 20 июля 1970 г. Алжир объявил об
одностороннем повышении справочной цены на нефть с 2,08 до
2,85'долл, за 1 баррель. После этого 19 августа 1970 г. пере-
говоры возобновились. Алжирские требования сводились к до-
ведению алжирского участия во всех французских нефтяных
компаниях на территории Алжира до 51% и к полной национа-
лизации месторождений природного газа и всего находящегося
на территории страны трубопроводного транспорта. Перего-
воры вновь зашли в тупик. 24 февраля 1971 г. президент Ал-
жира X. Бумедьен объявил о решении Алжира законодательно
закрепить свои справедливые требования на переговорах. Ком-
пенсация национализируемых активов была установлена Алжи-
•286
ром в размере 100 млн. долл., тогда как французские компании
потребовали около 300 млн. долл., исходя из порядка подсчета,
учитывающего величину открытых ими на концессионных пло-
щадях запасов нефти. В ответ на принципиальную позицию,
занятую в этом вопросе алжирским правительством, компании
«Эльф-Эрап» и КФП вывезли со своих промыслов в Алжире
весь технический персонал и прекратили добычу. Правитель-
ство Франции отказалось быть посредником между Алжиром
и французскими нефтяными компаниями. После 72 дней бойко-
та КФП (30 июня 1971 г.) и после 210 дней бойкота «Эльф-
Эрап» (15 декабря 1971 г.) вынуждены были подписать с «Со-
натрак» соглашения об урегулировании взаимных претензий,
что позволило значительно усилить «Сонатрак», доля которой
в алжирской добыче нефти после передачи ей акций француз-
ских нефтяных компаний стала составлять 77% (223, с. 82—83].
Национализации активов французских нефтяных компаний,
действовавших ina территории Алжира, предшествовало общее
ухудшение двусторонних межгосударственных отношений. Это
ухудшение было вызвано прежде всего попытками использова-
ния Францией экономической зависимости Алжира для оказа-
ния на него политического давления. Широко известным при-
мером подобных попыток является резкое ограничение во вто-
рой половине 60-х годов французских закупок алжирского ви-
на (с 11 млн. гл в 1962 г. до 2,5 млн. гл в 1968 г.), что вызвало
кризис перепроизводства и нанесло значительный ущерб эко-
номике Алжира. Непосредственным поводом к началу «винной
войны» послужила национализация собственности земель фран-
цузских колонистов в 1963 г. В создавшемся положении Алжир
вынужден был искать новые рынки сбыта, но так и не смог
компенсировать потерю французского рынка, в связи с чем зна-
чительную часть виноградников пришлось подвергнуть выкорче-
выванию. Возникшая ситуация алжирской стороне представ-
лялась тем более несправедливой, что специализация Алжира
на производстве вина была делом рук колониальных властей.
Производимое вино традиционно почти полностью вывозилось
в метрополию, поскольку внутреннего рынка в Алжире, как в
мусульманской стране, для него практически не существовало.
Одновременно усилились межгосударственные трения по во-
просу об алжирской трудовой эмиграции во Франции. В пер-
вые годы независимости возможность беспрепятственного выез-
да во Францию в поисках работы была одним из факторов,
снижающих остроту проблемы безработицы в Алжире. Однако
в дальнейшем алжирская эмиграция стала постепенно приобре-
тать характер «утечки» квалифицированных кадров. По дан-
ным французского исследователя Ж. Розанваллона, в 1965—
1966 гг. на работу во Францию выехало более трети (35,6%)
всех квалифицированных рабочих, подготовленных в Алжире
в профтехучилищах для взрослых. Всего же за этот период
французская экономика получила в два раза больше алжирских
287
квалифицированных рабочих (более 8 тыс.), чем их было под-
готовлено в системе профессионально-технического образова-
ния Франции (4,4 тыс. алжирских рабочих) [280, с. 339, 350].
Национализацией активов французских нефтяных компаний
завершился период алжиро-французских отношений, который
можно назвать периодом преодоления инерции старых отноше-
ний «колония — метрополия». События 1971 г. фактически озна-
чали отказ Алжира от системы двусторонних отношений, освя-
щенной Эвианскими соглашениями. Но реакция Франции на на-
ционализацию активов французских нефтяных монополий пока-
зала, что ее правящие круги еще не были готовы к отмене Эви-
анских соглашений де-юре, поэтому 70-е годы можно назвать
периодом инерции старого колониального мышления француз-
ских правящих кругов, никак не желавших отказаться от сте-
реотипа представления об Алжире как о заповедной зоне для
французского капитала. Несмотря на ряд острых двусторонних
конфликтов, 60-е годы в целом характеризовались стремлением
Франции, официально признавшей отношения с Алжиром «при-
вилегированными», всеми возможными средствами удержать
Алжир в орбите своего влияния. Использование Францией эко-
номических санкций как средства достижения политических це-
лей было скорее исключением, чем правилом, рецидивом им-
перских амбиций и было направлено на то, чтобы вернуть
Алжир в русло, определенное Эвианскими соглашениями.
После победы Алжира в «битве за нефть» стала очевидной
бесперспективность такой политики, однако во Франции к этому
моменту под влиянием нефтяного лобби возобладало стремле-
ние «наказать» Алжир, «преподать ему урок» даже ценой утра-
ты тех позиций, которые еще можно было сохранить при прове-
дении иного курса. При этом нельзя не отметить то решающее
обстоятельство, что к этому времени Франция в основном за-
кончила переориентацию источников своего снабжения нефтью
на страны Ближнего Востока. Правящие круги Франции в этих
условиях пошли на свертывание двусторонних экономических
отношений на государственном уровне. В этот период были под-
писаны только два межправительственных соглашения (1971 и
1980 гг.), уточняющие статус алжирских эмигрантов во
Франции.
Следует подчеркнуть, что характерной особенностью долго-
срочных тенденций экономической политики Франции является
прямая поддержка государством внешнеэкономической экспан-
сии французского капитала. В отношениях с Алжиром в 70-е го-
ды французское государство практически отказалось от прямой
поддержки на алжирском рынке своих частных фирм, сократи-
ла финансовую «помощь» Алжиру, но на полный разрыв с ним
правящие круги Франции пойти не могли, поскольку это про-
тиворечило бы коренным интересам французского капитала.
Французские экономические санкции, несомненно, нанесли
Алжиру ущерб с точки зрения его краткосрочных экономиче-
288
ских интересов, но в то же время новая ситуация способство-
вала ускорению экономического освобождения Алжира, по-
скольку она дала ему возможность более последовательно про-
водить в жизнь принцип диверсификации внешних экономиче-
ских связей. В ответ на действия Франции усилился радика-
лизм внешнеполитического курса Алжира, так как определен-
ная часть алжирской революционной демократии освободилась
от свойственных ей ранее иллюзий относительно «особого» ха-
рактера алжиро-французских отношений. На смену этим иллю-
зиям пришла трезвая оценка места и роли Франции во внеш-
них экономических связях страны.
В соответствии с соглашением 1971 г. ежегодный контин-
гент алжирской эмиграции на два последующих года был
уменьшен с 35 тыс. человек, предусмотренных предыдущим со-
глашением 1968 г., до 25 тыс. человек. Новое соглашение в
1973 г. в связи с общим ухудшением двусторонних отношений
подписано не было, и, более того, принимая во внимание дис-
криминацию алжирских эмигрантов, относящихся во Франции
к наиболее эксплуатируемым слоям населения, правительство
Алжира приняло 19 августа 1973 г. постановление о прекраще-
нии выдачи разрешений алжирцам на выезд во Францию для
поисков работы до тех пор, «пока выходцам из Алжира не бу-
дут гарантированы французскими властями условия безопас-
ности и достоинства» [330, 1973, с. 1065]. Французское прави-
тельство, со своей стороны, годом позже запретило выезд
с целью получения работы всем иностранцам, кроме граждан
стран — членов ЕЭС.
Запрещение эмиграции во Францию было первым шагом
новой политики алжирского правительства в области занятости,
предусматривающей ликвидацию безработицы и создание оп-
тимальных условий для возвращения в страну квалифицирован-
ных рабочих-эмигрантов, которым уже на 1974 г. на алжир-
ских предприятиях было зарезервировано определенное число
рабочих мест. Необходимые предпосылки для такого поворота
в алжирской эмиграционной политике возникли после нацио-
нализации природных ресурсов страны и повышения в 1973 г.
цен на алжирскую нефть, что давало возможность в перспек-
тиве решить финансовый аспект проблемы накопления и сни-
зить зависимость страны от валютных переводов алжирцев, ра-
ботающих за рубежом.
Следующее соглашение было подписано в сентябре 1980 г.
Оно определило комплекс мер, которые должны были побудить
алжирских рабочих-эмигрантов к возвращению в Алжир. В со-
ответствии с положениями соглашения каждый выезжающий в
Алжир получал право на бесплатное обучение во французских
центрах профессионально-технической подготовки и подъемное
пособие в размере четырех среднемесячных ставок заработной
платы, а ремесленники и торговцы — исключительное право на
получение льготных кредитов на «обзаведение» в Алжире. Кро-
19 Зак. 464
28»
ме того, французское правительство обязалось построить и обо-
рудовать силами и средствами своих организаций десять проф-
техцентров на территории Алжира, для чего на 1981 —1983 гг..
в виде дара было предоставлено 750 млн. фр. Алжирские вла-
сти приняли на себя обязательство обеспечить возвращающих-
ся алжирских граждан необходимым жильем, а французское
правительство предоставило кредиты на строительство в Алжи-
ре жилья по контрактам с французскими фирмами [350, 1981,
№ 1824, 1825].
В 1971 —1978 гг. фактически произошло свертывание меж-
государственных алжиро-французских отношений. Однако по-
вышение цен на алжирскую нефть и начало реализации гран-
диозной по масштабам Алжира программы индустриализации
резко повысили притягательность алжирского рынка для фран-
цузских фирм. К этому моменту особая заинтересованность
Алжира именно во французском содействии в основном сохра-
нилась, поскольку традиционные экономические, социально-пси-
хологические, культурно-языковые и прочие узы, связывающие
Алжир и Францию, были еще сильны. В 1974—1975 гг. фран-
цузской стороной делались попытки восстановить межгосудар-
ственные отношения. Однако этому помешали политические раз-
ногласия, устранить которые не удалось и во время визита
президента Франции в Алжир в апреле 1975 г.
В этот период двусторонние экономические связи строились
в основном на рыночных принципах, что в условиях значитель-
ного повышения платежеспособности Алжира привело к акти-
визации в Алжире французского частного капитала. Этому в
значительной степени способствовала позиция официального
Алжира, который стремился всемерно использовать в националь-
ных интересах фактор конкуренции в системе своих внешних
экономических связей. В соответствии с этим курсом отношения:
с французскими фирмами нередко использовались для сниже-
ния зависимости Алжира от частного капитала США, ФРГ и:
Италии, экономические связи с которыми в 70-е годы развива-
лись особенно бурно. Так, учреждение в 1971 г. алжирской
«Сонатрак» и французской «Газосеан», смешанной компании
«Алосеан» для поставок алжирского газа в США, несомненно,
преследовало в числе прочих и цель использовать француз-
ский опыт конкурентной борьбы для обеспечения выгодных
для Алжира условий торговли.
С 1972 г. Алжир начал поставлять во Францию природный
газ, а уже в 1974 г. заключил на выгодных для себя усло-
виях новые контракты с французскими нефтяными компания-
ми. Однако следует отметить, что если в предыдущий период,
характеризуемый приоритетом межгосударственных отношений,
Франция, стремясь создать видимость равноправия, пусть не*
полностью, но все же вынуждена была принимать во внимание
национальные интересы Алжира, то в 70-е годы с французской
стороны в качестве субъекта экономических отношений высту-
290
пало не государство, а частнокапиталистические фирмы, для
которых единственным движущим мотивом деятельности слу-
жила прибыль. При этом французские фирмы имели целый
ряд преимуществ перед фирмами других стран: они луч-
ше знали алжирский рынок, опирались на поддержку местно-
го чиновничества и крепкие связи с местной буржуазией, на
общность языка и культурных традиций, на высокий престиж
в Алжире французской технологии, товаров и услуг. Измене-
ния, происшедшие в алжиро-французских отношениях, прежде
всего отразились на двусторонней торговле. В предыдущий пе-
риод торговлю с Францией Алжир, как правило, ежегодно сво-
дил с небольшим положительным сальдо. Для 70-х годов был
характерен хронический дефицит торгового баланса с Фран-
цией. Это было связано с сокращением алжирского экспорта
во Францию при одновременном увеличении в Алжир француз-
ских поставок, главным образом необходимых для индустриа-
лизации инвестиционных товаров. С 1970 г. практически пре-
кратились французские закупки алжирского вина, которые в
{60-е годы в среднем составляли около 7 млн. гл в год (или
50—70% его производства). После 1970 г. эти закупки обычно
не достигали 1 млн. гл (исключением был неурожайный для
французских виноделов 1973 год, когда Франция закупила око-
ло 3 млн. гл алжирского вина). Резко сократился и экспорт
во Францию алжирской нефти: он упал с 26 млн. т в 1970 г.
до 7 млн. т в 1971 г., затем несколько увеличился и стабили-
зировался на уровне 10 млн. т в год. Одновременно весьма
быстро увеличивались алжирский импорт машин и оборудова-
ния, а также закупки за рубежом продовольственных и сырье-
вых товаров.
Дефицит торгового баланса Алжира был в 70-е годы одним
из основных вопросов алжиро-французских отношений, так как
алжирское правительство справедливо считало его выражением
торговой зависимости Алжира от Франции. В торговле с Фран-
цией Алжир из моноэкспортера сельскохозяйственной продук-
ции в колониальные времена (в 1960 г. она составляла 64% ал-
жирского экспорта) и в первые годы независимости превратил-
ся в моноэкспортера углеводородного сырья (в 1975 г. сырая
нефть и газ составляли 92,7% алжирского экспорта во Фран-
цию). В то же время импорт Алжира из Франции в отличие
от экспорта был весьма диверсифицированным. Это отражало
возрастание зависимости экономического строительства Алжи-
ра от закупок во Франции современных машин и оборудова-
ния и соответствующих технологических процессов. В 1960 г.
закупки машинотехнических изделий во Франции составляли
24,7%, а в 1975 г. их доля в алжирском импорте из Франции
увеличилась до 65,7%. Среди прочих поставляемых из Франции
товаров росла доля товаров с более высокой степенью перера-
•ботки. Так, если в первые годы независимости Франция постав-
ляла Алжиру зерновые в необработанном виде, то начиная с
19*
29t
конца 60-х годов она поставляет на алжирский рынок главный
образом муку и изделия из нее.
За годы независимости конфигурация двусторонней торгов-
ли практически не изменилась. Как и в 1960 г., она характе-
ризовалась значительным отрицательным сальдо торгового ба-
ланса и моноэкспортной направленностью со стороны Алжира
при чрезвычайно высокой степени товарной диверсификации им-
порта из Франции. Сохранившаяся взаимозависимость двух
экономик, учитывая огромные различия в их масштабах, отли-
чалась резко выраженной и увеличивающейся в пользу Фран-
ции асимметрией. В 1975 г. поставки в Алжир составляли всего
1,4% французского экспорта, что представляло 32% всего ал-
жирского импорта, а алжирский экспорт во Францию, равный
50% всего алжирского экспорта, соответствовал всего 3% фран-
цузского импорта. Поэтому, справедливо считая сложившееся
положение в двусторонней торговле свидетельством чрезвычай-
ной уязвимости алжирской экономики перед лицом бывшей
метрополии, алжирское правительство неоднократно пыталось
добиться от французской стороны конкретных действий, на-
правленных на обеспечение сбалансированности взаимной тор-
говли. Например, в 1975 г., когда фирмы США сократили за-
купки алжирской нефти, оно предложило Франции оплатить
импорт ряда французских товаров нефтью. Но французская
сторона отказалась от такой сделки, заявив, что ее заключение
является компетенцией французских нефтяных компаний.
В ответ на нежелание французского правительства сотруд-
ничать в решении проблемы несбалансированности двусторон-
ней торговли алжирские власти в 1975 г. стали проводить ли-
нию на ограничение предоставления контрактов оснащения
французским фирмам, а в начале 1978 г. приняли решение о
приостановке импорта из Франции. Однако ожидаемых резуль-
татов эти меры уже не могли дать, поскольку к этому времени
французским фирмам удалось значительно усилить свои по-
зиции в алжирской экономике.
После прихода к власти во Франции в мае 1981 г. прави-
тельства левых сил, сразу же заявившего о своей привержен-
ности политике перестройки международных экономических от-
ношений между развитыми капиталистическими и развиваю-
щимися странами, двусторонние экономические связи на меж-
государственном уровне постепенно активизировались. Уже
18 сентября 1981 г. в Алжире было подписано обменное пись-
мо об условиях возвращения в Алжир алжирских эмигрантов
и членов их семей, а 1 октября того же года в Париже — алжи-
ро-французская конвенция о социальном страховании.
Наиболее важным вопросом алжиро-французских отношений
К этому моменту, несомненно, был вопрос о ценах на алжир-
ский газ. Франция была вторым после США потребителем ал-
жирского газа, и вопрос о цене на него выступал в двусторон-
них отношениях как вопрос об эквивалентном обмене. Алжиро-
232
французские переговоры о повышении уровня цен на экспор-
тируемый газ были начаты в конце 1979 г. и продолжались
более двух лет. Позиция Алжира на переговорах с Францией
усилилась после подписания им 8 апреля 1981 г. контракта с
бельгийской государственной компанией «Днстрнгаз», которая
согласилась с требованием алжирской стороны о пересмотре
цены на закупку 5 млрд. куб. м газа в год. Первоначальная
базовая цена 1,3 долл, за 1 млн. БТЕ* была увеличена по ус-
ловиям этого контракта до 4,8 долл, и привязана к цене лег-
ких сортов сырой нефти, которые импортирует Бельгия и экс-
портируют страны — производители сжиженного природного га-
за [349, 1982, № 288, с. 2—3].
Принципиальная договоренность об урегулировании вопро-
са о цене на газ, поставляемый из Алжира во Францию, была
достигнута во время визита в АНДР 30 ноября — 1 декабря
1981 г. президента Франции Ф. Миттерана, а контракт, опреде-
ливший цену на уровне 5,2 долл, за 1 млн. БТЕ, подписан в
Париже 3 февраля 1982 г. Цена была определена с привязкой
к ценам на сырую нефть («корзина» из восьми сортов сырой
нефти). Алжиру удалось повысить цену на свой природный
газ примерно на 35% и тем самым увеличить свои экспортные
поступления на 1 млрд. фр. в год плюс 2 млрд, фр., которые
Франция обязалась выплатить единовременно за ранее постав-
ленный газ [352, 04.01.1983].
Победа Алжира в «битве за газ» показала, что развиваю-
щиеся страны в условиях благоприятной конъюнктуры имеют
шансы, хотя бы временно, играя на межимпериалистических
противоречиях, добиваться более высокой цены на принадлежа-
щие им сырьевые товары и тем самым присваивать более зна-
чительную часть ренты со своих природных богатств. Со сво-
ей стороны, французские монополии пошли на подписание газо-
вого контракта в надежде, что это даст им возможность более
широкого проникновения на алжирский рынок. Вместе с тем
заключение контракта продемонстрировало известную гибкость
подхода Франции в отношениях с Алжиром и ее готовность
к решению отдельных вопросов двусторонних отношений в духе
программы нового международного экономического порядка.
Это был шаг, свидетельствующий о признании не на словах,
а на деле правомерности требования освободившихся госу-
дарств о более справедливом в мировом масштабе распределе-
нии рентных доходов от принадлежащих им сырьевых ресурсов.
Подписание газового контракта на выгодных для Алжира
условиях открыло интенсивную фазу начавшегося экономиче-
ского и политического сближения между двумя странами. Важ-
нейшим документом, юридически закрепившим новые принципы
торгово-экономических отношений сторон и определившим ос-
новные направления развития двусторонних хозяйственных свя-
* БТЕ — британская тепловая единица (1 БТЕ=0,252 ккал.)
293:
зей, стал алжиро-французский протокол об экономическом со-
трудничестве, подписанный в Алжире 21 июня 1982 г.
Стороны определили приоритетные направления экономиче-
ского сотрудничества: 1. жилищное строительство, обществен-
ные работы, промышленность строительных материалов; 2. вод-
ное хозяйство и мелиорация; 3. строительство и эксплуатация
железных дорог, междугородного и городского рельсового тран-
спорта; 4. авиационный транспорт; 5. производство средств про-
изводства, включая металлургию, металлообработку, машино-
строение, электротехническую, электронную и химическую про-
мышленность; 6. информатика; 7. связь; 8. новые источники
энергии (создание, производство и эксплуатация солнечных
энергетических установок); 9. ядерная энергетика; 10. сельское
хозяйство и пищевая промышленность; 11. рыбное хозяйство
[325, 1984, № 309, с. 45].
Решение вопроса о цене на закупаемый в Алжире природ-
ный газ, подписание протокола о сотрудничестве и особенно
отраслевых соглашений предоставили французским фирмам
значительно более широкие возможности проникновения на
алжирский рынок. Уже в 1982 г. стоимость контрактов, под-
писанных французскими фирмами с Алжиром, составляла
15,2 млрд. фр. (против примерно 4 млрд, в 1980 и 1981 гг.).
Наибольшее число крупных контрактов было заключено фран-
цузскими фирмами в Алжире в 1983 г. (насумму25,1 млрд. фр.).
Во второй половине 80-х годов объем ежегодно подписывае-
мых контрактов значительно сократился (в среднем до 1 —
2 млрд, фр.) в связи со стремлением Алжира диверсифициро-
вать внешние источники поставок и услуг во избежание опас-
ного усиления экономической зависимости от Франции. Объек-
тивно этому способствовало и серьезное ухудшение валютно-
финансового положения Алжира в 1986 г. в результате паде-
ния цен мирового рынка на нефть, которое не только резко
сократило валютную выручку Алжира, но и свело на нет уве-
личение цены, заплаченной Францией за алжирский газ. Одно-
временно произошло снижение покупательной способности ал-
жирского рынка, свертывание или перенесение на будущее ряда
. крупных инвестиционных программ. Соответственно понизился
и интерес французского капитала к Алжиру.
Однако взаимная заинтересованность в развитии экономиче-
ских и других отношений сохранилась как у Алжира, так и у
Франции, что может привести к дальнейшему расширению и уг-
лублению этих отношений при благоприятных изменениях внут-
рихозяйственной конъюнктуры в Алжире и экономической си-
туации вокруг него. Об этом свидетельствуют такие факты, как
подписание 23 апреля 1987 г. правительствами двух стран со-
глашения о разблокировании авуаров французских граждан, вы-
ехавших из Алжира после провозглашения независимости, и об
установлении льготного режима переводов во Францию валют-
ных средств, принадлежащих работающим в Алжире француз-
294
ским гражданам. Одновременно было подписано соглашение
о предоставлении Алжиру французской финансовой помощи
в размере 4 млрд. фр. [325, 1987, № 369, с. 10]. В 1987—1988 гг.
французские фирмы заметно активизировались в нефтегазовой
промышленности Алжира, в сельском и водном хозяйстве, не-
сколько контрактов было подписано на создание объектов об-
рабатывающей промышленности.
Глава 19
поиски путей
ЭКОНОМИЧЕСКОГО ОСВОБОЖДЕНИЯ
И ПРЕОДОЛЕНИЯ ОТСТАЛОСТИ
Победа Алжира в войне за национальное освобождение вы-
двинула на первый план задачу осуществления глубоких со-
циально-экономических преобразований, главными целями кото-
рых алжирские революционные демократы провозгласили пре-
одоление экономической отсталости и ликвидацию зависимости
от внешних сил. Новый для Алжира этап борьбы за экономи-
ческое освобождение алжирский экономист А. Аккаш метко на-
звал «второй войной за независимость, столь же, если не более
трудной, чем первая» [169, с. 138].
В первые послевоенные годы усилия молодой республики
были направлены на восстановление дезорганизованного и час-
тично разрушенного хозяйства, создание государственного ап-
парата и системы административно-хозяйственного управления,
разработку модели народнохозяйственного комплекса, отвечаю-
щей требованиям стратегии независимого развития Алжира, ос-
новные положения которой были сформулированы в программ-
ных документах этого периода.
Принятая накануне независимости Триполийская программа
(июнь 1962 г.) была первым документом алжирской револю-
ционной демократии, в котором была предложена конкретная
схема экономического развития страны после получения неза-
висимости. Авторы документа исходили из того, что в условиях
Алжира основой экономики должен стать единый хозяйствен-
ный комплекс, объединяющий сельское хозяйство и промыш-
ленность. Ведущая роль в этом комплексе отводится сельскому
хозяйству, поэтому в качестве основного средства для «запуска»
механизма экономического роста выдвигается аграрная рефор-
ма. Среди других приоритетов в решении вставших перед ос-
вобождающимся Алжиром экономических задач программа на-
зывает развитие социально-экономической инфраструктуры, на-
ционализацию кредита и внешней торговли, национализацию
природных и энергетических ресурсов. На первом этапе инду-
295
стриализации предполагается создание промышленной базы для
обеспечения аграрного сектора необходимой техникой, мате-
риалами и переработки сельскохозяйственного сырья. Долго-
срочные перспективы развития Триполийская программа связы-
вает с созданием базовых отраслей промышленности за счет
накоплений, полученных в результате развития сельского хо-
зяйства. Реализация предложенной в программе стратегии раз-
вития возлагается на государство, которое должно в этой свя-
зи принять на себя предпринимательские функции, то есть со-
здать в экономике сильный государственный сектор, а также
придать планомерный характер процессу управления хозяйст-
венной жизнью страны, поскольку, как подчеркивается в про-
грамме, «только планирование обеспечит накопление капитала,
необходимое для рентабельной индустриализации в течение от-
носительно короткого времени, централизацию наиболее важ-
ных решений о капиталовложениях, ликвидацию расточитель-
ства и непроизводительных расходов, связанных с конкуренци-
ей между предприятиями» [28, с. 47].
Предложенная авторами Триполийской программы схема
развития не была реализована. Уже в первые месяцы после за-
воевания политической независимости руководители молодой
республики были поставлены перед необходимостью срочного
решения большого числа неотложных задач экономического, со-
циального и политического характера, одной из которых была
судьба оставленных европейцами промышленных предприятий и
сельскохозяйственных ферм. Временное правительство Алжира,
опасаясь обвинений в нарушении Эвианских соглашений и, как
следствие, возможных антиалжирских акций со стороны Фран-
ции, не могло пойти на национализацию имущества бежавших из
страны колонистов. Оно было вынуждено занять выжидательную
позицию в отношении развернувшегося в стране движения за со-
здание самоуправляемых хозяйств. В ходе этого движения ал-
жирские трудящиеся стихийно начали создавать комитеты само-
управления и возобновлять работу на промышленных предприя-
тиях и сельскохозяйственных фермах. Самоуправление как
принцип организации экономической жизни получил признание
со стороны алжирского государства в специальных указах и
декретах от 1962 и 1963 гг.
Однако появление самоуправляемого сектора не оказало су-
щественного влияния на экономическое положение страны.
Оно продолжало оставаться чрезвычайно тяжелым. Наблюда-
лось падение сельскохозяйственного и промышленного произ-
водства (по известным причинам исключение составляло лишь
нефтегазовое хозяйство). Угрожающие размеры приняла утеч-
ка капиталов за границу (в 1966 г. она составила более 10%
ВВП Алжира). Согласно переписи 1965 г., безработица, по да-
леко не полным данным, охватывала более 30% самодеятель-
ного населения страны (при этом не учитывалась женская без-
работица и безработица среди лиц, ищущих работу впервые;
296
не принимались во внимание и скрытые формы безработицы)
[177, с. 22].
Создавшаяся ситуация потребовала внесения значительных
коррективов в экономическую политику алжирского правитель-
ства, осмысления наметившихся новых тенденций развития,
уточнения отдельных программных положений. Это было сдела-
но в апреле 1964 г. на I съезде ФНО, принявшем Алжирскую
хартию. Экономическое содержание этого документа определя-
ется признанием ведущей роли промышленности в экономиче-
ском развитии страны. Однако в Хартии еще не ставится во-
прос о структурной перестройке алжирской экономики, о пере-
ходе к модернизации и техническому перевооружению производ-
ственного аппарата ;на основе создания соответствующих отрас-
лей тяжелой промышленности. Речь шла лишь о формировании
необходимых предпосылок для этого. В качестве ближайшей
задачи выдвигалось создание импортзамещающих и трудоемких
отраслей промышленности, которые в наибольшей степени со-
действовали бы решению таких социальных проблем, как лик-
видация безработицы и удовлетворение потребностей населения
в предметах потребления. Это, однако, не должно было поме-
шать государству заложить основы тяжелой промышленности
путем создания крупных государственных предприятий (нацио-
нальных компаний по типу «Сонатрак») с соблюдением крите-
риев рентабельности, предполагающих индустриальное разви-
тие Алжира в рамках международного разделения труда с ори-
ентацией не только на алжирский, но и на внешние рынки.
Индустриализация, по мнению авторов Хартии, должна стиму-
лировать развитие сельского хозяйства, создав для него необ-
ходимую материальную базу и новый рынок сбыта [13, с. 69].
Частному национальному сектору Хартией отводилась вспомо-
гательная роль. Предполагалось, что его значение и влияние
будут уменьшаться по мере «превращения социалистического
сектора в двигатель политической и экономической жизни стра-
ны», а в более отдаленной перспективе его ждет полное обоб-
ществление [13, с. 54, 66]. Иностранную помощь Хартия рас-
сматривала в качестве «простого дополнения к национальным
усилиям» [13, с. 67]. Деятельность иностранного частного ка-
питала в соответствии с этим документом должна ограничивать-
ся «зонами, находящимися за пределами жизненно важных для
национальной экономики секторов», и допускаться только для
«капитальных вложений, превышающих возможности нацио-
нального накопления» [13, с. 70].
Начальным импульсом для процесса ускорения социально-
экономического развития Алжира должно послужить открытие
крупных строек. Одновременно Хартия предусматривала ус-
тановление национального контроля над природными ресур-
сами, национализацию внешней торговли и кредитно-банковской
системы, а также развитие социально-экономической инфра-
структуры. Основным принципом экономической политики, как
297
и в Триполийской программе, провозглашалось планирование,
хотя при этом отмечалось, что условия перехода к плановой
стратегии развития в стране еще предстоит создать [13, с. 100].
Практически ни одно из крупных экономических мероприя-
тий, намеченных правительством А. Бен Беллы, не было пре-
творено в жизнь. Эта участь постигла прежде всего такие про-
граммные установки, как введение национального контроля над
внешней торговлей, банками и транспортом, над природными
и энергетическими ресурсами, разработка и осуществление мер
по защите местного производства от иностранной конкуренции
[330, 1965, с. 20]. В 1962—1965 гг. борьба против иностранно-
го засилья в сфере экономики в значительной мере носила
пассивный характер. Национализация применялась лишь в от-
ношении земель и предприятий бежавших из страны европей-
цев, отношения с Францией регулировались неравноправными
Эвианскими соглашениями, закрепившими ряд экономических
привилегий Франции в независимом Алжире. В нефтегазовой
промышленности продолжало действовать колониальное зако-
нодательство, узаконившее право иностранных монополий сво-
бодно распоряжаться природными богатствами страны. В об-
рабатывающей промышленности в 1963 г. был введен закон об
инвестициях, представляющий собой окончившуюся неудачей
попытку в условиях тяжелой общехозяйственной конъюнктуры
привлечь в страну иностранный капитал, предоставив ему ряд
особых льгот и гарантий, включая юридические гарантии от на-
ционализации.
Весьма незначительными в 1962—1966 гг. были достижения
Алжира в сфере экономического строительства. Из крупных
объектов, начатых еще в рамках «плана Константины», были
введены в эксплуатацию нефтеперерабатывающий завод в Ал-
жире и установка по сжижению природного газа в Арзеве.
Кроме того, продолжалось строительство металлургического
комбината в Эль-Хаджаре. В 1964 г. для строительства и экс-
плуатации этого крупнейшего в Африке объекта было создано
Национальное общество черной металлургии (СНС). В легкой
промышленности в соответствии с установкой на преимущест-
венное развитие производства средств потребления было начато
строительство пяти предприятий текстильной, шести — коже-
венно-обувной и трех — пищевой промышленности.
Правительству X. Бумедьена в сфере экономики пришлось
начать фактически с решения задач, поставленных, но не вы-
полненных предыдущим правительством. Главной из этих задач
было установление национального контроля над природными
ресурсами Алжира и постепенное вытеснение из ключевых сфер
экономики иностранного предпринимательского капитала. Наи-
более радикальным средством утверждения национального су-
веренитета над природными богатствами и экономической дея-
тельностью является национализация, которая была включена
в арсенал средств борьбы за экономическое освобождение уже
298
в первых программных документах алжирской революционной
демократии.
Национализация кредита и внешней торговли, природных и
энергетических ресурсов предусматривалась еще Триполийской
программой (1962 г.). При этом, однако, подчеркивалось, что
задача национализации природных ресурсов носит долгосрочный
характер. Поэтому для подготовки к ее решению предполага-
лось особое внимание уделить вопросам воспитания квалифи-
цированных кадров, способных заменить иностранных специа-
листов на всех этапах освоения природных богатств. В Алжир-
ской хартии (1964 г.) национализация природных ресурсов
вновь характеризовалась как долгосрочная задача, но поли-
тика алжирского государства в этой области определялась уже
оолее четко и конкретно. В частности, было выдвинуто и обо-
сновано принципиальное положение об использовании этих ре-
сурсов исключительно для потребностей развития национальной
экономики.
В Национальной хартии (1976 г.) национализация тракту-
ется как «освободительный акт большого политического значе-
ния», как «необходимое условие и итог деколонизации экономи-
ки». По мнению авторов Хартии, «возвращение национальных
богатств, земель, промышленных предприятий и оставленного
европейцами имущества явилось первостепенным фактором,
обусловившим экономическое освобождение и, как следствие,
упрочение независимости» [8, с. 40, 148].
Новая редакция Национальной хартии (1986 г.), подводя
итоги алжирскому опыту национализации, считает ее одним из
важнейших элементов принятой Алжиром стратегии развития,
«наполнившим конкретным содержанием понятие экономиче-
ского освобождения» [14, с. 26—27].
Алжир относится к числу африканских стран, в которых на-
ционализация имела выраженную антиимпериалистическую на-
правленность, была тесно увязана с прогрессивными социаль-
ными преобразованиями, проводилась с наибольшим размахом
и носила наступательный, активный характер. Главным объек-
том национализации была собственность иностранных компа-
ний как основного звена внутри частнокапиталистического ук-
лада. Для Алжира типична не единовременная и полная на-
ционализация, а национализация как сравнительно длительный
процесс, хотя государство в Алжире во всех национализируе-
мых отраслях, кроме нефтяной, проводило огосударствление в
форме полного и единовременного выкупа иностранной собст-
венности, размер которого в каждом отдельном случае опреде-
лялся строго индивидуально с учетом интересов Алжира на ос-
нове компромисса сторон. Это объясняется свойственным ал-
жирским руководителям пониманием необходимости всесторон-
него учета внутренней и внешней обстановки, а также тща-
тельной подготовки к каждому акту национализации, включая
осуществление таких важных мероприятий, как подготовка
2$9
кадров, расширение внутреннего и поиски новых внешних рын-
ков, мобилизация общественного мнения в поддержку целей и
мотивов национализации.
В период 1962—1965 гг. национализация носила «вынуж-
денный» характер и распространялась на земли и предприятия,
брошенные европейцами после провозглашения независимости.
В частности, в промышленности были национализированы пред-
приятия по производству и сбыту табачных изделий и спичек
(ноябрь 1963 г.), оставленные французскими поселенцами
предприятия мукомольной промышленности, торговые предприя-
тия, отели, кинотеатры, жилые дома (апрель—май 1964 г.),
сталелитейная компания «Оран стал компани» (апрель 1965 г.),
три оптовые фармацевтические фирмы, 69 железорудных, свин-
цовых, цинковых и медных рудников (май 1965 г.).
Начиная с 1966 г. национализация превращается в дейст-
венное орудие экономической политики государства, обраще-
ние к которому стало более целенаправленным и систематиче-
ским. 6 мая 1966 г. были национализированы иностранные
страховые компании и все предприятия горнодобывающей про-
мышленности, находившиеся во владении девяти иностранных
фирм, включая смешанную алжиро-французскую «Компанию
Уэнзы», 40% капитала которой принадлежало алжирскому го-
сударству. Единственное исключение составляла лишь смешан-
ная компания по эксплуатации месторождения фосфоритов
«Джебель-Онк», доля государства в которой была 80% и за
которой был сохранен статус смешанного общества. Для управ-
ления национализированными предприятиями была создана го-
сударственная горнопромышленная компания «Сонарем» [345,
1966, № 36].
8 мая 1966 г. в своем выступлении по вопросу о национа-
лизации горнодобывающей промышленности председатель Ре-
волюционного совета АНДР X. Бумедьен назвал ее «важным
шагом на пути экономического освобождения страны», поло-
жившим конец недопустимой для Алжира ситуации, когда «бо-
гатства недр, являющиеся базовым элементом всякого разви-
тия, спустя четыре года после завоевания независимости про-
должают оставаться под контролем иностранных монополий,
которые по своему усмотрению определяют объемы производства
и цены» {330, 1967, с. 627—628].
Французское правительство признало право Алжира на на-
ционализацию, но потребовало «надлежащей компенсации» для
национализированных фирм. Реакция последних была значи-
тельно более непримиримой. «Пострадавшие» прибегли к таким
мерам, как немедленный отзыв технического персонала и орга-
низация бойкота закупок алжирской руды. Действенную по-
мощь Алжиру в этой трудной ситуации оказали социалистиче-
ские страны, и в первую очередь Советский Союз, который на-
правил в Алжир инженеров и техников, обеспечивших беспере-
бойную работу национализированных предприятий [153, с. 82].
300
В мае—августе 1968 г. было национализировано 56 пред-
приятий обрабатывающей промышленности, принадлежавших
45 французским фирмам, общим оборотом 480 млн. дин. и чис-
ленностью работающих 7,2 тыс. человек. Эти предприятия спе-
циализировались на производстве строительных материалов, ме-
таллоконструкций, запасных частей и комплектующих изделий,
удобрений, бумаги, изделий металлообработки и машинострое-
ния. Среди национализированных — предприятия французских
фирм «Каблаф», «Нейрпик» и ЛТТ — производство металлокон-
струкций, электромонтажных изделий и кабельной продукции;
«Карно», «Альтерак» и «Этернит» — производство строительных
материалов; «Симан Лафарж», на долю которой приходилось
около 90% всего производимого в Алжире цемента; «Сапке» и
«Унилевер» — изделий химической промышленности. В 1971 г.
была национализирована французская компания по производ-
ству целлюлозы и бумаги, а также алжирский филиал обув-
ной компании «Бата», в апреле 1974 г.— семь иностранных
предприятий по производству взрывчатых веществ. В ноябре
1974 г. в собственность государства перешли 22 иностранные
компании (20 французских и 2 бельгийские) в черной металлур-
гии, машиностроении, химической и текстильной промышлен-
ности.
Процесс национализации в обрабатывающей промышленно-
сти Алжира завершился в январе 1978 г., когда была нацио-
нализирована собственность пяти последних частных иностран-
ных фирм, принадлежавших французскому капиталу [349, 1981,
№ 219, с. 5].
Национализация иностранных предприятий обрабатывающей
и горнодобывающей промышленности ослабила позиции ино-
странного капитала в Алжире, однако главный удар по эконо-
мическим интересам бывшей метрополии и иностранного капи-
тала в целом был нанесен мерами независимого Алжира по
установлению национального контроля над главным богатством
страны — нефтью и природным газом. Сохранение иностранного
господства над этими ресурсами подрывало основы независи-
мого развития страны, которое было немыслимо без глубоких
социально-экономических преобразований, предполагавших со-
здание современной многоотраслевой экономики за счет мак-
симального использования средств, полученных главным обра-
зом от реализации добываемых в Алжире нефти и газа.
Первым успехом Алжира в его борьбе с иностранным гос-
подством в этой жизненно важной отрасли экономики было
подписание 29 июля 1965 г. соглашения с Францией, опреде-
лившего более благоприятные для Алжира условия эксплуата-
ции месторождений нефти и газа французскими нефтяными мо-
нополиями. Алжирское правительство, используя в качестве
прецедента условия соглашения с Францией, сделало попытку
распространить его положения, касающиеся норм налогообло-
жения, амортизационных отчислений и перевода прибылей за
301
границу, на другие нефтяные компании. Однако это требова-
ние встретило сопротивление с их стороны. Стремясь поставить
в тяжелое положение алжирскую государственную компанию
«Сонатрак», они стали систематически применять на внут-
реннем алжирском рынке практику демпинговых цен. На-
ционализация за компенсацию и передача «Сонатраку»
(1967 — май 1968 г.) находящейся до этого в руках иностран-
ного капитала части алжирской сети сбыта и распределения
нефтепродуктов положили конец этим подрывным акциям. Ука-
занная мера была применена в отношении компаний «Бритиш
петролеум», «Эссо стандард», «Мобил ойл», «Шелл», а также
18 французских и 2 английских «компаний-аутсайдеров».
На следующем этапе — в 1968—1970 гг.—алжирское пра-
вительство также за компенсацию национализировало все аме-
риканские нефтяные компании, кроме «Гетти» и «Эль-Пасо», а
также алжирские филиалы англо-голландской «Шелл», запад-
ногерманской «Софрапел» и итальянской «Амиф» [253,
с. 144—146].
Придавая большое значение проведению скоординированной
с другими нефтедобывающими странами политики в отноше-
нии иностранных нефтяных монополий, Алжир в июле 1969 г.
вступил в организацию стран — экспортеров нефти (ОПЕК).
В октябре 1968 г. было подписано соглашение между Алжи-
ром и компанией «Гетти» (США), которым предусматривалось
создание ассоциации последней с «Сонатрак» при совместном:
владении концессией. Впервые в практике отношений развиваю-
щихся стран с нефтяными монополиями капитал ассоциации
был распределен в соотношении: 51% — алжирской и 49% —
американской компании. Последняя брала на себя финансиро-
вание разведочных работ, а «Сонатрак» становилась их руко-
водителем и исполнителем. Норма налогообложения устанавли-
валась в размере 55% прибыли плюс отчисления в размере
12,5% стоимости добытой нефти [303, с. 223]. Именно это со-
глашение послужило правовой моделью взаимоотношений Ал-
жира с иностранным капиталом в нефтяной промышленности
после частичной национализации в 1971 г. активов французских
компаний КФП и «Эльф-Эрап».
После успешной национализации добывающей, обрабатываю-
щей и нефтегазовой промышленности, создания национальной
кредитно-банковской системы, полностью заменившей иностран-
ные банки к середине 1972 г., вытеснения иностранного капита-
ла из сферы страхования на основании закона от 27 мая 1966 г.
о государственной монополии на страховые операции и введе-
ния государственной монополии внешней торговли (закон
№ 78-02 от 11 февраля 1978 г.) алжирское государство в основ-
ном установило контроль над природными ресурсами и эконо-
мическим потенциалом страны, вытеснило иностранный капи-
тал из традиционных сфер его господства. Решение этой за-
дачи было необходимым, но недостаточным условием для эко-
302
комического освобождения страны, которое провозглашалось
в качестве одной из основных целей социально-экономической
стратегии правительства X. Бумедьена.
Новое руководство Алжира сразу же после прихода к вла-
сти приступило к разработке фактически новой стратегии раз-
вития, в основу которой была положена программа ускоренной
индустриализации. Положения Триполийской программы и Ал-
жирской хартии в силу прежде всего значительного ухудшения
к 1965 г. социально-экономической ситуации в стране, а также
их нечеткости и противоречивости в определении приоритетов,
организационных форм и методов, движущих сил развития не
могли служить в качестве перспективной стратегии развития.
Первым документом, определившим контуры долгосрочной
социально-экономической политики алжирского правительства
(на период 1966—1980 гг.), стал закон о финансах на 1966 г
К основным задачам развития этот документ относит макси-
мизацию темпов экономического роста, решение проблемы за-
нятости и обеспечение экономической независимости. Инду-
стриализация рассматривается в качестве главного средства
упрочения независимости и ускорения темпов экономического
роста. В процессе индустриализации в стране должны быть со-
зданы базовые отрасли промышленности (черная металлургия
и нефтехимия), а на их основе построены предприятия тяже-
лого машиностроения и импортзамещающие производства
средств потребления для обеспечения населения одеждой и про-
довольственными товарами. Алжир пошел по пути создания
промышленного производства с высоким органическим строени-
ем капитала, поставил задачу ускоренного формирования сба-
лансированного народнохозяйственного комплекса с развитой
внутри- и межотраслевой интеграцией. Однако индустриализа-
цию страны предстояло проводить в условиях ограниченности
ресурсов (капитала, техники, квалифицированных кадров, ино-
странной валюты), и это предопределило следующие основные
приоритеты экономического развития Алжира: промышленно-
сти над сельским хозяйством, накопления над потреблением при
преимущественном развитии базовых отраслей промышленности
(первого подразделения), выбор передовой наукоемкой и капи-
талоемкой технологии. Однако выбор в пользу капиталоемкой
и соответственно трудосберегающей технологии был несовме-
стим с курсом на ликвидацию безработицы, по крайней мере
на период создания и начала эксплуатации соответствующих
отраслей промышленности.
Указанные положения были уточнены и конкретизированы
в документе «Плановые перспективы и стратегия развития»,
разработанном в феврале 1967 г. генеральной дирекцией пла-
нирования АНДР [177, с. 30]. Именно в этом документе была
поставлена задача вывести Алжир к 1980 г. на уровень средне-
развитых государств Европы. Темпы роста производства в пе-
риод до 1980 г. должны были составить 7% в год, в том числе
3)3
в промышленности—10% (в нефтегазовой промышленности —
7%, в машиностроении — 7, в прочих отраслях обрабатывающей
промышленности—13%). Уже к 1970 г. страна должна была
в значительной степени обеспечить свои потребности в чугуне,
цементе, минеральных удобрениях и топливно-энергетических
ресурсах, а также приступить к созданию мощностей по произ-
водству грузовых автомашин, тракторов и других сельскохозяй-
ственных машин, металлообрабатывающих станков. Повысить
жизненный уровень трудящихся и ликвидировать безработицу
намечалось преимущественно на основе планового развития об-
щественного, прежде всего государственного, сектора эконо-
мики.
Экономическое освобождение Алжира в соответствии с но-
вой стратегией развития ассоциировалось с созданием в эко-
номике сильного государственного сектора. Основой его орга-
низационной структуры должны были стать крупные государ-
ственные предприятия — национальные компании, обладающие
оперативно-хозяйственной самостоятельностью и администра-
тивно подчиненные отраслевым министерствам. Это, в свою оче-
редь, предопределило особенности алжирской системы планиро-
вания, которая в значительной степени имела черты отраслевого
программирования, поскольку на практике ведомственные барь-
еры оказались труднопреодолимым препятствием для перелива
инвестиций из одной отрасли в другую. Впоследствии это стало
одной из причин возникновения серьезных диспропорций в раз-
витии алжирской экономики, перекосов в территориальном раз-
мещении производительных сил, отхода от принципов народно-
хозяйственного планирования.
Материальной базой социально-экономических преобразова-
ний, основным источником накоплений, прежде всего в ино-
странной валюте, необходимых для реализации намеченной про-
граммы индустриализации, должна была стать нефтегазовая
промышленность. При этом основная роль отводилась ресурсам
нефти, достоверные запасы которой, по расчетам специалистов,
были достаточны для промышленной эксплуатации в течение
не более 25—30 лет. Именно этот срок был взят в качестве
ориентира для выведения страны на уровень хозяйственной са-
мостоятельности.
Начало проведению Алжиром политики ускоренной инду-
стриализации было положено в 1967 г., когда страна присту-
пила к выполнению трехлетнего плана, являющегося частью
принятых в 1966 г. семилетних перспектив развития АНДР на
1967—1973 гг. В качестве главных задач на этот период наме-
чалось значительно увеличить число рабочих мест в промыш-
ленном строительстве, развернуть создание базовых отраслей
экономики, ускорить подъем хозяйства отсталых районов. Не-
обходимые средства для выполнения намеченной программы
Алжир ожидал получить за счет роста доходов от нефти и осу-
ществления мер по мобилизации внутренних накоплений путем
304
внесения соответствующих коррективов в налоговую политику,
дефицитного финансирования и использования внешней эконо-
мической помощи.
Наиболее полное выражение избранная алжирским руковод-
ством общая стратегия экономического развития страны полу-
чила в Национальной хартии 1976 г. В своей экономической
программе авторы Хартии исходят из того, что «концепция раз-
вития неотделима от концепции экономического освобождения»,
в основе которого «лежат прежде всего возвращение народу
природных богатств, общественная собственность на крупные
средства производства, сбалансированная внешняя торговля,
финансовая независимость государства, создание национального
рынка, а также овладение современной техникой и технологи-
ей» [8, с. 134]. К основным экономическим направлениям стра-
тегии Хартия относит аграрную и индустриальную революции
и сбалансированное региональное развитие.
Главным средством упрочения независимости авторам до-
кумента представляется «индустриальная революция», которая
должна обеспечить создание новых и более полное использо-
вание имеющихся источников накопления, ускорить структур-
ную перестройку экономики, включая сельское хозяйство, спо-
собствовать развитию внутри- и межотраслевых интеграцион-
ных связей, а также преодолению научно-технической отстало-
сти страны. В сфере промышленности для достижения указан-
ных целей Хартия провозгласила курс на проведение «полити-
ки всесторонней и интенсивной индустриализации», основу ко-
торой составляет создание тяжелой промышленности, опреде-
ляющей «успех стратегии развития страны». Вместе с тем Хар-
тия ставит задачу развивать промышленность по добыче и пере-
работке сырья в качестве важнейшего внутреннего источника
накоплений для создания базовых отраслей, а также «использо-
вать все возможности для создания легкой промышленности» в
целях максимального удовлетворения потребностей и повыше-
ния занятости населения.
В Национальной хартии 1976 г. намечены также пути раз-
вития в рамках предложенной стратегии других отраслей эко-
номики — сельского хозяйства, строительства, производствен-
ной и социальной инфраструктуры, сферы обслуживания. В до-
кументе обосновывается положение об усилении экономической
роли государства, являющегося, по мнению его авторов, един-
ственной альтернативой частной инициативе, обращение к ко-
торой не в состоянии обеспечить ускоренное и сбалансирован-
ное социально-экономическое развитие страны и тем более не
может гарантировать экономическую независимость Алжира.
Частная инициатива, как местная, так и иностранная, могла
стать только дополнительным фактором развития, да и то при
условии, что деятельность частного капитала будет уклады-
ваться в рамки, определенные для него алжирским государ-
ством.
20 Зак. 464 305.
План на 1967—1969 гг. официально не публиковался, носил
индикативный характер и рассматривался алжирскими эконо-
мистами как «предварительный» план. Он предусматривал уве-
личение производства стратегических видов продукции (нефть,
газ, чугун, сталь, прокат), развитие металлообрабатывающей
промышленности и машиностроения, рост производства основ-
ных товаров народного потребления, налаживание производств
по переработке минеральных ресурсов на базе месторождений
свинцово-цинковых и марганцевых руд, фосфоритов, пирита,
барита и др. Однако включенные в план объекты не были
согласованы между собой и в значительной степени не обеспе-
чены материально-техническими ресурсами, что предопределило
серьезные трудности, возникшие в процессе его реализации.
Объем реализованных за годы трехлетнего плана государ-
ственных капиталовложений составил 9,7 млрд, дин., или 87%
плана. Норма накоплений за этот период увеличилась с 19%
в 1967 г. до 32% в 1969 г., достигнув рекордного уровня 1959—
1960 гг.
В целом среднегодовой прирост ВВП за 1967—1969 гг. со-
ставил в постоянных ценах более 7%, а соответствующие тем-
пы роста промышленного производства — 10% (при росте на-
селения более 3% в год). Доля промышленности в ВВП воз-
росла с 19% в 1954 г. до 37% в 1969 г. Положительно оцени-
вая общие итоги выполнения программ трехлетнего плана,
нельзя не отметить недостаточное внимание к развитию сель-
ского хозяйства, доля которого в ВВП Алжира упала с 24%
в 1954 г. до 15% в 1969 г., что в условиях быстрого роста чис-
ленности населения привело к снижению самообеспеченности
страны продовольственными товарами. Не были также выпол-
нены плановые задания по созданию новых рабочих мест, по
жилищному строительству и увеличению производства товаров
массового потребления.
В первом четырехлетием плане (1970—1973) упор был сде-
лан на развитие нефтегазовой и металлургической промышлен-
ности, электроэнергетики, нефтехимии и машиностроения.
На развитие промышленности было направлено 12,4 млрд, дин.,
или 44,7% капиталовложений. Было запланировано строитель-
ство 150 промышленных объектов и производство 34 видов но-
вой промышленной продукции, включая минеральные удобре-
ния, тракторы, электродвигатели, сельскохозяйственные маши-
ны. На первом месте по объему выделенных капиталовложе-
ний стояла нефтегазовая промышленность (36%), затем другие
отрасли тяжелой промышленности, прежде всего черная метал-
лургия и машиностроение (30%). Легкой промышленности при-
надлежало третье место в общей сумме промышленных инве-
стиций (15%). Перед ней была поставлена задача значительно
повысить степень самообеспеченности страны товарами широ-
кого потребления.
На нужды сельского хозяйства было выделено 4,1 млрд, дин.»
505
или 15% всех запланированных инвестиций. Эти средства пред-
полагалось направить на освоение новых земель и повышение
урожайности основных культур за счет укрепления технической
базы сельского хозяйства, в частности путем его механизации
и химизации. Особое внимание в плане уделялось повышению
продуктивности животноводства на основе укрепления его кор-
мовой базы и селекции улучшенных пород скота.
На жилищное строительство, подготовку кадров, социально-
культурные мероприятия и создание объектов социальной ин-
фраструктуры было выделено 5,3 млрд, дин., или 19,3% всех
инвестиций, что было очень важно в связи с недовыполнением
трехлетнего плана по освоению средств, отпущенных на разви-
тие социальной сферы (из выделенных 1959 млн. дин. было ос-
воено 1436 млн. дин., или 73% плана) [24, с. 84—85].
Программа инвестиций по плану 1970—1973 гг. была пере-
выполнена более чем на 30%: вместо запланированных
27,7 млрд. дин. было фактически освоено 37 млрд. дин. Это
стало возможным благодаря значительному увеличению посту-
плений от экспорта продукции перешедшей под национальный
контроль нефтегазовой промышленности.
Вместе с тем прирост капиталовложений в текущих ценах
отражал усиление инфляционных процессов в Алжире, резкое
удорожание стоимости строительства объектов производствен-
ного и инфраструктурного назначения по заключенным с зару-
бежными фирмами контрактам.
В рассматриваемый плановый период в строй действующих
в Алжире были введены такие важные для национальной эко-
номики предприятия, как комплекс по производству аммиачных
и азотных удобрений (1970 г.), химический комбинат по произ-
водству аммиака, азотной кислоты и мочевины (1971 г.) и неф-
теперерабатывающий завод (1973 г.) в Арзеве, завод фосфат-
ных удобрений (1972 г.) в Аннабе, сталеплавильный цех, цех
горячего проката (1972 г.) и цех холодного проката (1973 г.)
на металлургическом заводе в Эль-Хаджаре, завод по сжиже-
нию природного газа (1972 г.) в Скикде, завод по производству
ртути (1972 г.) в Исмаиле, машиностроительный завод по про-
изводству гусеничных, колесных тракторов и двигателей (1973 г.)
в Константине. Установленные мощности тепловых электростан-
ций возросли с 230 тыс. кВт в 1969 г. до 1070 тыс. кВт в 1973 г.,
что позволило увеличить производство электроэнергии за те же
годы с 1,5 до 2,5 млрд. кВт-ч. Кроме того, было построено зна-
чительное число предприятий промышленности строительных
материалов, текстильной, кожевенно-обувной и пищевкусовой
промышленности.
Среднегодовой прирост ВВП за 1970—1973 гг. сохранился
на уровне предыдущего планового периода — 7% в постоянных
ценах, при этом темпы роста обрабатывающей промышленности
составили более 9%. Заметно выросла в указанный период и
норма накоплений: средневзвешенный показатель доли капита-
20*
30?
ловложений в ВВП составил 36,9% против 28,2% в 1967—
1969 гг. [137, с. 101].
В сельском хозяйстве, несмотря на освоение выделенных
капиталовложений практически на уровне планового задания
(освоено 4350 млн. дин. вместо 4140 млн. дин. по плану), пре-
дусмотренные планом среднегодовые темпы роста в 3% не бы-
ли достигнуты. Проведенные в этот период мероприятия в силу
целого комплекса причин, главными из которых были много-
укладность и технико-экономическая отсталость сельского хо-
зяйства, не позволили выполнить задание по темпам роста сель-
скохозяйственного производства, которые на протяжении всего
периода 1967—1973 гг. не превышали в среднем 1% в год. Это
привело к снижению до 9,2% доли сельского хозяйства в ВВП
Алжира и дальнейшему ухудшению самообеспеченности Ал-
жира продовольствием. Не удалось добиться усиления инте-
грационных связей сельского хозяйства с промышленностью.
Было совершенно очевидно, что усиление несбалансированности
роста промышленности и сельского хозяйства, сохранение от-
сталости аграрной сферы, обеспечивавшей существование около
60% населения страны, ограничивало и без того узкий внутрен-
ний рынок Алжира, сдерживало рост других отраслей и стави-
ло под угрозу выполнение всей программы экономического раз-
вития страны. Успешное выполнение планов индустриализации
было неразрывно связано с проведением аграрных преобразо-
ваний и обеспечением прогресса в сельском хозяйстве.
Новый план 1974—1977 гг., как и предшествующие, исходил
из необходимости «создания производственного аппарата на ос-
нове подлинной индустриализации страны и увеличения сельско-
хозяйственного производства в соответствии с потребностями де-
мографического роста» [25, с. 12].
Благодаря значительному повышению в 1973—1974 гг. ми-
ровых цен на нефть вторым четырехлетним планом (1974—
1977) намечалось освоить огромные по масштабам страны ка-
питаловложения— 110,2 млрд, дин., что более чем втрое пре-
вышало объем капиталовложений, освоенных в предыдущий
плановый период. На развитие промышленности планом было
ассигновано 48 млрд, дин., или 43,5% инвестиций, при этом на
строительство новых объектов предполагалось израсходовать
71% этих средств. Приоритетными отраслями по размерам на-
правляемых средств, как и в предыдущий период, остались неф-
тегазовая промышленность, машиностроение и электротехника,
черная металлургия, промышленность строительных материа-
лов. Наряду с созданием крупных объектов производственно-
го назначения планом намечалось строительство большого чис-
ла мелких и средних предприятий в целях повышения инте-
грации экономики и увеличения занятости населения.
16,6 млрд, дин., или 15,1% всех государственных капитало-
вложений, направлялось на развитие сельского хозяйства и ме-
лиоративное строительство. Среднегодовые темпы прироста
ЗЭ8
сельскохозяйственной продукции устанавливались на уровне
4,3%. Их предполагалось обеспечить за счет развертывания
широкомасштабного гидромелиоративного строительства, осу-
ществления крупных агротехнических мероприятий, химизации
и механизации сельского хозяйства.
На социальные нужды вторым четырехлетним планом было
ассигновано 24,6 млрд, дин., или 22,3% всех инвестиций [25,
с. 89]. В центре внимания составителей плана находилось ре-
шение таких социальных проблем, как борьба с безработицей,
жилищное строительство, развитие образования и подготовка
кадров, здравоохранение. Так, в соответствии с плановыми на-
метками число рабочих мест за четыре года должно было воз-
расти на 543 тыс. [25, с. 68—69].
Среднегодовые темпы прироста ВВП были запланированы на
уровне 11,2% при росте обрабатывающей промышленности
18,6% в год, других отраслей промышленности (без нефтегазо-
вой) — 14,3%, строительства и общественных работ — 20, сель-
ского хозяйства, как уже отмечалось,— 4,3%.
Программа капиталовложений на 1974—1977 гг. в стоимост-
ном выражении оказалась перевыполненной почти на 10%:
вместо запланированных J 10,2 млрд. дин. фактически было ос-
воено 120,8 млрд. дин. При этом наблюдалась еще более вы-
раженная по сравнению с предыдущим плановым периодом не-
равномерность в распределении капиталовложений. В промыш-
ленности вместо выделенных по плану 48 млрд. дин. (43,5%
запланированных инвестиций) было освоено 74,2 млрд. дин.
(61,4% всех капиталовложений) [177, с. 48—49].
Как и в предыдущий период, недоиспользование средств
было характерно для отраслей второго подразделения, произ-
водящих предметы потребления и продовольственные товары,
где было освоено 5 млрд. дин. вместо 5,7 млрд, по плану. Все-
го за годы второй четырехлетки было построено более 200 объ-
ектов производственного назначения, в том числе несколько
газо-, нефте- и продуктопроводов. тепловые электростанции,
завод по сжижению природного газа в Арзеве, ряд объектов
второй очереди металлургического завода в Эль-Хаджаре, за-
вод по производству сельскохозяйственных машин в Сиди-
Белль-Аббесе, несколько предприятий по производству строи-
тельных и дорожных машин (стреловые самоходные краны и
гидравлические экскаваторы), станкостроительный завод в
Константине, завод по производству отливок и запорной арма-
туры в Берруагиа, несколько предприятий по производству
строительных металлоконструкций, завод по производству ме-
тизов и санитарно-технического оборудования в районе Сетифа,
завод по производству радио- и телеаппаратуры в г. Блиде, за-
вод бытовых электроприборов в г. Тизи-Узу, несколько цемент-
ных и кирпичных заводов и других предприятий промышлен-
ности строительных материалов, значительное число предприя-
тий легкой и пищевкусовой промышленности.
309
Однако большинство из построенных предприятий не уда-
лось вывести на проектную мощность, что привело к сущест-
венному недовыполнению плана по приросту промышленной
продукции в натуральном выражении. Недовыполненными ока-
зались плановые задания по производству нефти и конденсата,,
сжиженного природного газа, стали, химических удобрений,
тракторов, цемента, кирпича и других важнейших видов про-
дукции. Использование производственных мощностей в 1977 г.
в отраслях первого подразделения колебалось от 5 до 95%,
составляя в среднем не более 60%, а в легкой промышленно-
сти — от 45 до 86%, составляя в среднем 76,2% [117, с. 62—63].
В сельском хозяйстве из выделенных по плану 12 млрд. дин.
было освоено менее половины — 5,8 млрд, дин., а в ирригацион-
ном строительстве из 4,6 млрд. дин. к концу 1978 г. было ос-
воено 3,1 млрд. иен. Однако к этому времени из-за нехватки
необходимого оборудования и квалифицированных специалистов,
из предусмотренных четырехлетним планом 110 тыс. га оро-
шаемых земель в сельскохозяйственный оборот было введена
всего лишь 59 тыс. га [302, с. 84—85]. Вместе с тем около
30 тыс. га поливных земель на этот период было потеряно для
сельского хозяйства из-за плохого ухода за гидротехническими
сооружениями и отвода земельных участков под промышлен-
ное строительство [115, с. 186—187]. Ограниченный объем ин-
вестиций, освоенный в сельском хозяйстве Алжира в эти годы,
распределялся весьма неравномерно. Подавляющая часть всех
средств (до 95%) направлялась в самоуправляемый и коопера-
тивный секторы. Их использование там, как правило, было
малоэффективно: на формирование активных элементов основ-
ных фондов (закупка техники, скота, гидромелиоративные ра-
боты) уходило не более 30% полученных сумм.
Среднегодовые темпы прироста сельскохозяйственного про-
изводства в эти годы составили 2,3%, что в значительной мере
связано с неурожаем 1977 г., когда в результате сильной засухи
сбор зерновых составил около половины от уровня предыдуще-
го года. Среднегодовой сбор зерновых составил 18,9 млн. ц
против 24 млн. ц по плану, что привело к увеличению закупок
зерновых за рубежом с 7,8 млн. ц в год в период 1970—1973 гг.
до 17,3 млн. ц в годы второй четырехлетки [52, с. 93].
Систематизированные официальные данные о выполнении за-
даний второго четырехлетнего плана по развитию социальной
сферы не публиковались. Тем не менее содержащаяся в иссле-
дованиях алжирских и зарубежных экономистов информация
позволяет сделать некоторые оценки. Во-первых, выделенные
планом ассигнования на образование и подготовку кадров были
освоены на 60% (5948 млн. дин. из 9947 млн. дин.) [180, с. 46].
Во-вторых, капиталовложения в объекты здравоохранения были
реализованы лишь на 27% (512 млн. из 1905 млн. дин.) [177,
с. 55]. В-третьих, программа строительства жилья на 1970—
1977 гг. в стоимостном выражении была выполнена лишь на
310
41%, в том числе квартир городского типа — на 44,6% и жилья
в сельской местности — на 35,6%, а всего за этот период в го-
родах было сдано 50 334 квартиры (26% плана) и в сельской
местности —88 221 квартира и односемейных домов (42% пла-
на) [177, с. 56—57]. Несомненных успехов Алжир добился в
сфере повышения занятости населения. В промышленности было
создано 451,4 тыс. рабочих мест (против 458 тыс. по плану)
и в сельском хозяйстве — 50 тыс. постоянных рабочих мест
(против 85 тыс. по плану) [255, с. 102—103].
Темпы роста ВВП за годы второй четырехлетки составили
6,6%, при этом наибольший вклад в развитие экономики внес-
ла обрабатывающая промышленность (выпуск ее продукции
за четыре года увеличился в текущих ценах почти в 3 раза,
а темпы прироста в неизменных ценах составили более 8,5%).
Следует подчеркнуть, что рост экономики достигался главным
образом за счет экстенсивных составляющих общественного про-
изводства. Норма народнохозяйственного накопления (в теку-
щих ценах, в % от ВВП) в 1974—1977 гг. возросла до 47,8%.
За годы трех первых плановых периодов Алжир добился ус-
пехов в осуществлении широкой программы прогрессивных со-
циально-экономических преобразований, в том числе в прове-
дении политики форсированной индустриализации, развитии
образования, здравоохранения, культурного строительства. Од-
нако основные цели, поставленные на этот период в националь-
ной стратегии развития, не были достигнуты, многие инвести-
ционные программы оказались недовыполненными. Возникли
серьезные расхождения между избранной стратегией развития
и ее реализацией на практике, что привело к нарушениям про-
цесса воспроизводства, значительным отраслевым диспропор-
циям, падению эффективности производства, повышению ресур-
соемкое™ национального дохода и замедлению реализации про-
грамм социального развития. Все это вынудило алжирское ру-
ководство глубоко проанализировать возникшие трудности и не-
решенные проблемы и внести коррективы в проводимую им эко-
номическую политику. В этой связи было принято решение по
возможности завершить в течение 1978—1979 гг. инвестицион-
ные программы предыдущих плановых периодов, используя это
время для анализа ситуации и выработки новой модели эконо-
мического роста.
Глава 20
НОВАЯ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА
К концу 70-х годов, еще при жизни X. Бумедьена, стала про-
бивать себе путь идея о необходимости смены приоритетов в
осуществляемой стратегии социально-экономического развития
ЗН
страны с учетом накопленного опыта хозяйственного строитель-
ства. В этот период усилилась общая несбалансированность эко-
номики Алжира, резко возрос объем незавершенного строитель-
ства, заметно снизилась эффективность капитальных вложений,
в целом повысилась капиталоемкость экономического роста.
В связи с высокими темпами прироста населения и застойными
явлениями в сельском хозяйстве обострилась продовольствен-
ная проблема. Создалось положение, характеризуемое несоот-
ветствием между темпами экономического роста и социальным
положением трудящихся, отставанием социальной сферы от эко-
номической.
С учетом этих факторов была принята новая концепция
развития, основные положения которой сформулированы
в документах внеочередного съезда партии ФНО (июнь 1980 г.),
утвердившего директивы плана развития народного хозяйства
страны на 1980—1984 гг.
На съезде была проанализирована ситуация, сложившаяся
в стране к началу 80-х годов, отмечены такие негативные тен-
денции, как возникновение и быстрое усиление диспропорций
между промышленностью и сельским хозяйством, экономиче-
ской и социальной сферой, внешними и внутренними фактора-
ми развития. В качестве основных причин возникших трудностей
и недостатков на съезде были названы непоследовательность
в реализации принятой стратегии развития, слабое использо-
вание внутренних ресурсов и возможностей, чрезмерная центра-
лизация функций управления экономикой и социальным раз-
витием [255, с. 202].
Учитывая, что состояние человеческого фактора непосред-
ственно влияет на экономическое развитие, было принято ре-
шение о перераспределении капиталовложений в пользу сель-
ского и водного хозяйства, жилищного строительства, здраво-
охранения и образования, а также производства товаров ши-
рокого потребления. Программу социально-экономического
развития АНДР на 80-е годы с полным основанием можно на-
звать «программой решения социальных проблем», поскольку
к первоочередным задачам развития она относит удовлетворе-
ние социальных потребностей населения, ликвидацию безрабо-
тицы, дальнейшее расширение и совершенствование системы об-
разования и подготовки кадров, интенсификацию сельского хо-
зяйства, более полное использование национальных ресурсов и
кадрового потенциала. В политике индустриального развития
также усилилась социальная направленность. Отрасли второго
подразделения были отнесены к числу приоритетных. С наращи-
вания мощностей акцент был перенесен на повышение эффек-
тивности и рентабельности действующих предприятий. Была по-
ставлена задача сформировать единый народнохозяйственный
комплекс с развитыми внутриотраслевыми и межотраслевыми
связями. Особое внимание предполагалось уделить вопросам
специализации и кооперирования производства и в этой связи
312
развитию малых и средних предприятий. Эти предприятия
должны были решить проблему производства потребительских
товаров для удовлетворения нужд населения и стать связую-
щим звеном между созданными ранее крупными предприятия-
ми, которые превратились в своеобразные промышленные ан-
клавы и сами по себе были не в состоянии стимулировать по-
вышение эффективности экономики. Кроме того, путем разви-
тия мелкой и средней промышленности намечалось реализовать
возможности накопления для дальнейшего использования в це-
лях индустриализации, а также повысить занятость населения.
В целях совершенствования управления существующим произ-
водственным аппаратом было намечено провести разукрупнение
национальных компаний и перемещение значительной их ча-
сти на периферию, что должно было способствовать улучшению
территориального размещения производительных сил. Одновре-
менно была поставлена задача более широкого использования
в интересах развития экономики возможностей частного капи-
тала. При этом поощрение его производительной деятельности
должно было сочетаться с ограничением его спекулятивных
тенденций и стремлением переломить его склонность к теза-
врации. Активизация национального частного предприниматель-
ства как дополнительного средства в экономическом развитии
страны при сохранении и упрочении господствующего положе-
ния государственного сектора должна была стать частью общей
линии развития с «опорой на собственные силы», согласно ко-
торой особое внимание обращалось на решение задачи макси-
мального использования национальных ресурсов при постепен-
ном снижении доли иностранной помощи. Такой подход был
связан с осознанием той опасности, которую таит для эконо-
мической независимости Алжира чрезмерная ориентация его
внешних связей на ведущие империалистические державы. Доля
развитых капиталистических стран во внешнеторговом оборо-
те Алжира составляла к началу 80-х годов немногим более 90%.
Продолжала оставаться высокой и доля иностранного капитала
в инвестиционном процессе. Серьезную опасность для эконо-
мической самостоятельности Алжира представляла и его мно-
госторонняя технологическая привязанность к мировому капи-
талистическому рынку. Для ее преодоления была поставлена
Задача в короткие сроки создать собственный научно-техниче-
ский и технологический потенциал.
Пятилетний план на 1980—1984 гг. стал первым этапом реа-
лизации новой концепции развития. Его отличительной особен-
ностью является изменение подхода к распределению выделен-
ных капиталовложений по отраслям экономики. Из общей сум-
мы инвестиций (400,6 млрд, дин.) на развитие промышленно-
сти было выделено 38,6% (против 56,1% в 1978—1979 гг.).
По сравнению с 1978—1979 гг. в относительном выражении воз-
росли ассигнования на жилищное строительство (15% против
9%), на образование и подготовку кадров (10,5% против 6,6%),
313
на социальную инфраструктуру и здравоохранение (4,1% про-
тив 2%), на сельское и водное хозяйство (11,7% против 7%)
[272, с. 10].
В промышленном строительстве основные усилия предпола-
галось направить на завершение программ предыдущих плано-
вых периодов (для этого было выделено 79,5 млрд, дин., или
37,5% промышленных инвестиций) с целью снижения объемов
незавершенного строительства, а также на создание малых и
средних предприятий обрабатывающей промышленности, в том
числе местного значения, для укрепления интеграционных свя-
зей в экономике. Сложившаяся ситуация потребовала отка-
заться от ряда дорогостоящих проектов. В частности, Алжиру
пришлось отложить на неопределенное время строительство
третьего завода по сжижению природного газа в Арзеве и неф-
теперерабатывающего завода в г. Бежайе [272, с. 13]. Серьез-
ные изменения претерпел подход Алжира к вопросу о заимст-
вовании зарубежной техники и технологии. Если в предыдущее
десятилетие Алжир придерживался в своей политике индустриа-
лизации курса на использование преимущественно наиболее
передовой технологии, что привело к усилению диспропорций в
экономике и длительному недоиспользованию трудовых ресур-
сов, то в 80-е годы в своей научно-технической политике он стал
исходить из своего рода «технологического плюрализма», со-
гласно которому предполагалось, что наряду с передовой тех-
нологией в отраслях, определяющих развитие экономики, долж-
на применяться и «промежуточная» технология, если только она
способна помочь решению социально-экономических проблем:
страны.
В сельском и водном хозяйстве было намечено освоить ка-
питаловложения на сумму 30 млрд. дин. К числу приоритетных
планов были отнесены мероприятия по повышению эффективно-
сти существующих гидротехнических сооружений, мелиоратив-
ному строительству, прежде всего малых плотин, освоению но-
вых земель, повышению урожайности зерновых, увеличению
продуктивности животноводства. Производство зерновых к
1984 г. было намечено довести до 29,7 млн. ц, а орошаемые
площади увеличить не менее чем на 50 тыс. га '[29, с. 327].
Итоги первого пятилетнего плана социально-экономического
развития Алжира на 1980—1984 гг. показали, что в целом
в эти годы алжирская экономика развивалась успешно. Вало-
вая внутренняя продукция в текущих ценах выросла со
113,2 млрд, в 1979 г. до 225,4 млрд. дин. в 1984 г. Среднего-
довые темпы экономического роста в рассматриваемый период
составили в неизменных ценах 5,8% (без учета нефтегазовой
промышленности). Особенно быстрыми темпами развивались,
обрабатывающая промышленность (9,5% в год) и строительство.
(8,6% в год). Высокие темпы роста нефтегазовой промышлен-
ности в текущих ценах (28,6%) были достигнуты главным об-
разом за счет значительного увеличения цен на алжирский газ
314
и в меньшей степени на нефть и продукты ее переработки. Ал-
жиру удалось несколько снизить объем незавершенного строи-
тельства путем концентрации усилий на наиболее важных для
народного хозяйства объектах, однако план капитальных вло-
жений был выполнен лишь на 75%. В рассматриваемый пе-
риод были введены в эксплуатацию завод по сжижению при-
родного газа в г. Арзеве мощностью 4 млн. т, пять новых маги-
стральных газопроводов общей протяженностью 2568 км, мощ-
ности по производству нитрата аммония, несколько предприя-
тий по производству и переработке пластмасс, новые мощности
по изготовлению чугунного и стального литья, бесшовных
стальных труб, упаковочных материалов, стреловых самоход-
ных кранов, одноковшовых гидравлических экскаваторов, авто-
погрузчиков, пневматических шин, значительное число пред-
приятий промышленности строительных материалов. Электро-
энергетика Алжира пополнилась тепловой электростанцией в
Мерс-эль-Хаджадже, газотурбинной электростанцией в г. Мей-
ле и рядом дизель-электрических установок в южных районах
страны, что позволило увеличить установленные мощности с
1835 мВт в 1980 г. до 3186 мВт в 1984 г.
Однако в процессе выполнения первого пятилетнего плана
Алжиру не удалось достичь целей, определяющих содержание
провозглашенной экономической политики, ее ориентацию на
преимущественное развитие социальной сферы. В сельском хо-
зяйстве темпы роста составили в среднем лишь 1,2% в год, т. е.
более чем втрое ниже запланированного уровня. Это было свя-
зано с неблагоприятными погодно-климатическими условиями,
недостаточным обеспечением сельского хозяйства современной
техникой, удобрениями и гербицидами, а также с тем, что выде-
ленные планом капиталовложения были освоены всего на 60%
[52, с. 61]. Среднегодовое производство зерновых в рассмат-
риваемый период составило 19,6 млн. ц вместо 30 млн. ц по
плану, а их урожайность понизилась с 6,2 ц с 1 га в 1974—
1978 гг. до 6 ц с 1 га в 1979—1983 гг., среднегодовой импорт
зерна в этот период увеличился с 17,3 млн. до 26 млн. ц [52,
с. 93]. За годы первой пятилетки Алжир не только не продви-
нулся в решении задачи продовольственного самообеспечения,
но и вынужден был увеличить закупки продовольствия за ру-
бежом. На V съезде партии ФНО, состоявшемся в декабре
1983 г., положение в сельском хозяйстве было охарактеризова-
но как крайне тревожное. На съезде были отмечены сокраще-
ние обрабатываемых и особенно орошаемых площадей, нехват-
ка сельскохозяйственной техники, неэффективность существую-
щих организационных структур, слабость системы обслужива-
ния техники, недостаточное внимание к нуждам крестьян-едино-
личников. Серьезное обострение продовольственной проблемы
предопределило в значительной степени отход алжирского ру-
ководства в аграрной политике от принципов, провозглашенных
в программных документах аграрной реформы. Именно с этим
315
связано появление в августе 1983 г. закона, разрешающего част-
ным лицам фактически за бесценок приобретать у государства
земли в степных и полупустынных районах. При этом предель-
ных размеров продаваемых участков земли не было установ-
лено и, что особенно важно отметить, государственные органи-
зации и кооперативы не получили преимущественного права на
их приобретение. Одновременно в печати и в выступлениях ал-
жирских руководителей появились заявления о завершении аг-
рарной реформы, подтверждаемые принятыми в том же,
1983 г. законодательными актами о начале выплаты компенса-
ции за национализированные в ходе аграрной реформы земель-
ные участки. Кроме того, в 1980—1983 гг. была осуществлена
реорганизация самоуправляемых и кооперативных хозяйств, в
соответствии с которой более половины кооперативных земель
было передано в частную собственность. В целях обеспечения ро-
ста сельскохозяйственного производства в 1983 г. алжирским
государством были осуществлены первые мероприятия, направ-
ленные на постепенную отмену контроля над ценами на основ-
ные продовольственные товары (мука, хлеб, растительное мас-
ло, яйца и др.) и снижение бюджетных ассигнований на их
поддержание на доступном уровне для малоимущих слоев на-
селения. После этого цены на указанные продукты питания
выросли за год в среднем на 12%.
Программа жилищного строительства, предусмотренная пла-
ном на 1980—1984 гг., была значительно недовыполнена.
Из 300 тыс. квартир городского типа по плану фактически было
сдано в эксплуатацию 175 тыс., а из 150 тыс. одноквартирных
домов в сельской местности — лишь 107 тыс. В частном сек-
торе вместо запланированных 250 тыс. квартир было введено
125 тыс. [17, с. 48]. Лишь к концу 1984 г. темпы ввода жилья в
эксплуатацию достигли уровня плановых заданий, но продолжа-
ли отставать от темпов роста трудоспособного населения. Насе-
ление Алжира за пятилетие выросло на 3,2 млн. человек (52,
с. 61]. Жилищная проблема стала еще более острой, посколь-
ку не удалось переломить тенденцию к снижению показателя
жилплощади, приходящейся на одного жителя.
Определенных успехов в рассматриваемый период Алжиру
удалось добиться в области повышения занятости населения,
хотя плановые наметки и в этой сфере не были достигнуты.
За пятилетие в стране появилось 710 тыс. новых рабочих мест
(против 1175 тыс. по плану), при этом большинство из них
(86%) было создано в государственном секторе. Благодаря пе-
реориентации части промышленных капиталовложений на менее
капиталоемкие отрасли второго подразделения, повышению де-
ловой активности в строительстве и общественных работах, а
также продолжающемуся увеличению численности персонала в
аппарате управления уровень занятости ежегодно увеличивался
на 4,2% [52, с. 61; 29, с. 85]. Уровень безработицы в стране
понижался медленно и на начало 1985 г., по официальным
316
данным, превышал 15% численности трудоспособного населения
(703 тыс. полностью и частично безработных) [52, с. 80].
Наиболее внушительных успехов Алжир за годы независи-
мости добился в таких сферах социально-экономического разви-
тия, как народное образование, подготовка кадров и охрана
здоровья. Так, число детей в возрасте от 6 до 13 лет, посещаю-
щих школу, возросло с 12% в 1962 г. до более чем 80% в го-
ды первого пятилетнего плана. В целом численность учащихся
начальной и средней школы за пятилетие увеличилась на
809 тыс., или на 20%, а число учителей — со 122 тыс. до
171 тыс. С 1980 г. в Алжире введено обязательное 9-летнее
школьное образование. В первые годы обучения в школе упор
делается на преподавание общеобразовательных, а в послед-
ние годы обучения — технических и естественных дисциплин
[17, с. 35].
В Алжире в системе подготовки кадров всех уровней от ко-
лониального прошлого была унаследована и до начала 80-х го-
дов фактически сохранялась гуманитарная ориентация. В годы
первого пятилетнего плана в Алжире принимались меры для
изменения сложившегося в системе высшего образования и под-
готовки кадров соотношения в пользу остро необходимых для
страны профессий. В этот период было введено 180 центров
профессионально-технического обучения на 55 тыс. мест, что
позволило довести численность выпускаемых ежегодно квали-
фицированных рабочих различных профессий до 155 тыс. чело-
век [17, с. 37]. Благодаря этому доля квалифицированной ра-
бочей силы в общей численности занятых в народном хозяй-
стве Алжира увеличилась с 34% в 1980 г. до 42% в 1984 г.
[52, с. 61].
Научно-техническая направленность постепенно усиливается
и в алжирской системе высшего образования. К середине
80-х годов технической и естественнонаучной подготовкой было
охвачено более 70% алжирских студентов против 10% в 1982 г.
[111, с. 75]. Однако, несмотря на значительные успехи в об-
ласти развития высшего образования — число студентов вырос-
ло с 2700 в 1962 г. до 108 тыс. в 1985 г., Алжиру не удалось
решить проблему обеспечения хозяйственного строительства ин-
женерными кадрами. По оценкам алжирского экономиста
Х.-М. Теммара, дефицит инженерных кадров в промышленности
Алжира в 1985 г. составлял 8250 человек, и при относительном
снижении этого дефицита алжирская промышленность еще в те-
чение длительного времени будет страдать от нехватки кадров
с высшим образованием [302, с. 196—198].
Определенных успехов Алжиру удалось добиться в создании
национального кадрового научного потенциала. В 1975 г. в стра-
не насчитывалось лишь 240 научных работников, а с учетом
инженеров и техников, занятых в науке, численность научно-
технических работников в Алжире составляла 340 человек, или
2 человека на 100 тыс. населения. К 1983 г. численность науч-
317
ных работников возросла до 1205, и с учетом 850 инженеров
и техников, занятых в науке, на 100 тыс, населения уже прихо-
дилось 10 научно-технических работников. Вместе с тем, как
отмечалось в феврале 1982 г. на I национальном семинаре по
научным исследованиям, структура кадрового научного потен-
циала еще не отвечает требованиям современного этапа разви-
тия Алжира, хотя наибольшее число научных работников (145)
в 1975—1983 гг. было подготовлено в области технических наук
[326, 1984, № 956, с. 11]. Именно в годы первого пятилетнего
плана в Алжире в основном сложился механизм государствен-
ного управления научными исследованиями и разработками.
В 1982 г. в связи с переориентацией научных исследований на
решение прикладных задач был упразднен существовавший с
1973 г. Национальный совет научных исследований (который
объединял 21 научно-исследовательский центр), и координация
всей научно-исследовательской деятельности в стране была по-
ручена вновь созданному Комиссариату по делам научных ис-
следований, подчиненному непосредственно премьер-министру
республики. Его создание завершило процесс централизации уп-
равления научными исследованиями [281, с. 45].
Впечатляющих успехов за годы первого пятилетнего плана
Алжир добился в области здравоохранения. В этот период бы-
ло построено 27 больниц на 4850 койко-мест, 130 поликлиник,
276 центров охраны здоровья и 30 родильных домов. 1,6 млрд,
дин. было израсходовано на оснащение объектов здравоохране-
ния необходимым оборудованием. 30 мая 1984 г. алжирское
правительство приняло план действий по дальнейшему разви-
тию здравоохранения, предусматривающий приведение сущест-
вующей инфраструктуры в соответствие с демографической и
эпидемиологической ситуацией в стране, более полную увязку
программ охраны здоровья населения с планами экономическо-
го развития, разработку и осуществление программ профилак-
тики здоровья, снижению детской смертности и другие мспо-
приятия [52, с. 294].
За годы первой пятилетки государством был осуществлен
целый комплекс крупных мер по повышению уровня жизни ал-
жирских трудящихся. В частности, был значительно поднят га-
рантированный минимум месячной оплаты труда государствен-
ных служащих, неоднократно повышалась заработная плата ра-
бочим и среднему техническому персоналу в сфере материаль-
ного производства, дважды увеличивался необлагаемый мини-
мум заработной платы, достигнув 1100 дин. в 1985 г. Доходы
населения росли в среднем на 7% в год, тогда как рост цен
за пять лет, по официальным данным, в среднем составил всего
8,3% [52, с. 61].
В рассматриваемый период Алжиру удалось значительно
усилить свой промышленный потенциал, улучшить территори-
альное размещение производительных сил, укрепить внутриот-
раслевые и межотраслевые хозяйственные связи, повысить жиз-
318
ненный уровень населения, продвинуться в решении других по-
ставленных первым пятилетним планом задач. Однако при под-
ведении итогов выполнения плана на 14-м пленуме ЦК партии
ФНО (апрель 1985 г.) снова были подвергнуты критике недо-
статочное внимание к сельскому хозяйству, низкая эффектив-
ность использования производственных мощностей в промыш-
ленности, чрезмерное обращение к дорогостоящей иностранной
финансовой и технической помощи, слабое использование воз-
можностей национального частного сектора.
В новом пятилетием плане на 1985—1989 гг., директивы по
которому были приняты 12-м пленумом ЦК партии ФНО в мае
1984 г., предусмотрено продолжить усилия, направленные на
решение таких проблем, как «удовлетворение насущных потреб-
ностей быстро растущего населения, поддержание устойчивых
темпов роста производства капиталовложений, а также защи-
та экономической независимости и самостоятельности в приня-
тии хозяйственных решений» (17, с. 7]. Капиталовложения в
социально-экономическое развитие Алжира на этот период бы-
ли запланированы в размере 550 млрд. дин. (против
400 млрд. дин. в первой пятилетке), в том числе 30 млрд. дин.
на завершение инвестиционных программ первой пятилетки.
Темпы роста экономики в целом предусматривались на уровне
6,6%, нефтегазовой промышленности — 4, сельского хозяйст-
ва — 4,5, добывающей промышленности — 6,6, обрабатывающей
промышленности и строительства — 9, сферы услуг — 7,2% [17,
с. 131].
В распределении капиталовложений по отраслям экономики
по сравнению с предыдущим пятилетним планом очевидна тен-
денция к дальнейшему снижению доли ассигнований на разви-
тие промышленности (31,7% всех инвестиций против 38,6% по
плану 1980—1984 гг.) при сохранении на прежнем уровне за-
трат на социальную инфраструктуру (27,2%) и их увеличении
на развитие сельского и водного хозяйства (14,4% против
11,7%) [17, с. 135]. В соответствии с плановыми заданиями в
1985—1989 гг. в стране намечалось создать 906 тыс. новых ра-
бочих мест, в том числе около 220 тыс. для трудоспособного
женского населения, что рассматривалось составителями плана
в качестве одной из мер по решению демографической пробле-
мы в стране [17, с. 15]. Для повышения занятости сельского
населения предусматривалось активизировать освоение ограни-
ченно пригодных для земледелия площадей в степных, горных
и полупустынных районах Алжира, а также шире привлекать
полностью и частично безработных сельских жителей к борьбе
с опустыниванием и эрозией почвы, к строительству малых гид-
ротехнических сооружений и оросительных систем и др.
Неконтролируемый рост городов и высокие темпы индустриа-
лизации выдвинули в число первоочередных задач ускорение
темпов жилищного строительства, увеличение объемов ввода
жилья в эксплуатацию. На нужды жилищного строительства
319
пятилетним планом было выделено 86,5 млрд. дин. (против
60 млрд. дин. в предыдущий плановый период), или 15,7% всех
капиталовложений, при этом до конца 1989 г. намечалось сдать
в эксплуатацию 298 тыс. квартир городского типа и 244 тыс.
жилищ в сельской местности. Кроме того, в целях активизации
участия в жилищном строительстве национального частного ка-
питала предполагалось упростить процедуру выдачи разреше-
ний на индивидуальное строительство и отвода земельных
участков, а также значительно увеличить производство строи-
тельных материалов.
На развитие системы просвещения, образования, подготов-
ки кадров и охрану здоровья вторым пятилетним планом вы-
делено 55 млрд. дин. (против 49,2 млрд. дин. в 1980—1984 гг.).
Численность студентов в высших учебных заведениях Алжира за
годы второй пятилетки должна увеличиться со 108 тыс. до
160 тыс. За это время будет выпущено 77 тыс. специалистов
высшей квалификации. И хотя дефицит кадров с высшим об-
разованием еще сохранится (к концу планового периода в про-
мышленности и строительстве, согласно оценкам плана, он со-
ставит 22 тыс. специалистов), основные трудности в этой обла-
сти к этому времени будут преодолены, и Алжир в основном
обеспечит свою кадровую самостоятельность.
Создание научно-технического потенциала, отвечающего тре-
бованиям НТР, рассматривается руководством Алжира в каче-
стве главного средства обеспечения экономической самостоя-
тельности страны. Именно поэтому планом на 1985—1989 гг.
предусмотрено создать 63 новых научно-исследовательских ин-
ститута, из которых 32 будут заниматься исследованиями и
разработками в области техники и технологии. При этом к чис-
лу приоритетных отнесены научные исследования, так или ина-
че связанные с решением социальных проблем и обусловлен-
ные потребностями реализации «первоочередных национальных
программ» (увеличение производства продовольствия, освоение
аридных зон, использование новых видов энергии и др.), а так-
же прикладные исследования и разработки {17, с. 41].
Основополагающие принципы новой стратегии экономическо-
го развития Алжира на 80-е и 90-е годы получили свое зако-
нодательное подтверждение в новой редакции Национальной
хартии, в поддержку которой высказалось подавляющее боль-
шинство алжирских граждан, принявших участие во всенарод-
ном референдуме по этому документу в январе 1986 г. Про-
граммной целью развития алжирского общества Хартия, вслед
за первой редакцией 1976 г., провозгласила построение социа-
лизма, который призван решить такие «фундаментальные» за-
дачи, как укрепление «независимости, ликвидация эксплуатации
и социальной несправедливости, воспитание нового чело-
века и свободное развитие личности». Социальную ориентацию
общей стратегии экономического развития страны подтверждает
выдвинутое Хартией программное требование «приоритетного
320
удовлетворения основных потребностей народных масс» и «обес-
печения каждому гражданину уровня жизни, отвечающего выс-
шим стандартам» (359, 1986, пшпёго special, с. 24].
Пути и средства достижения поставленных целей, согласно
новой редакции Национальной хартии, сводятся к всемерному
развитию производительных сил, и прежде всего главной произ-
водительной силы общества — человека. Именно поэтому среди
основных направлений строительства нового общества Хартия
особо выделяет дальнейшее развитие системы просвещения, обра-
зования и подготовки кадров, включая научные. Важное место
занимает в Хартии и изложение принципов экономической поли-
тики. Аграрному сектору, согласно духу документа, должны быть
возвращены утраченные в ходе развития позиции в экономике
Алжира. Краеугольным камнем экономической политики должно
стать «превращение развития сельского хозяйства в инструмент
обеспечения продовольственной независимости страны и сред-
ство приведения в действие механизма накопления современной
технологии» [359, 1986, пшпёго special, с. 24]. Весомый вклад
в ускоренное развитие сельского хозяйства, как указывается
в документе, может и должен внести национальный частный
сектор при условии его включения в общегосударственную си-
стему управления и планирования. В области индустриального
развития, которое должно «привести к глубоким преобразова-
ниям в экономических структурах страны», новая редакция На-
циональной хартии особый акцент делает на усилении интегра-
ции экономики путем преимущественного развития мелкой и
средней промышленности, совершенствовании отраслевой струк-
туры и территориального размещения промышленности, а так-
же на вопросах технического прогресса. В документе особо
подчеркивается, что «в соответствии с велением времени страна
должна двигаться по пути технического прогресса, исходя из
собственных человеческих ресурсов и своего промышленного и
научного потенциала». И далее предлагается «использовать все
средства, чтобы создать благоприятные условия для освоения
технологии, а затем создания и развития собственного научно-
технического и технологического потенциала» [359, 1986, питёго
»рёс!а1, с. 29].
Вопросам стратегии экономического развития посвящен тре-
тий раздел Национальной хартии, в котором изложены общие
принципы организации национальной экономики и задачи раз-
вития в аграрной и индустриальной сферах. Ведущее место в
системе приоритетов в организации экономики Хартия отводит
обеспечению планомерности развития. Государственное плано-
вое регулирование, как оно трактуется в этом документе, долж-
но распространяться на все формы хозяйственной деятельности
в стране. В целях повышения рентабельности производственных
предприятий и сокращения аппарата управления Хартия ориен-
тировала на продолжение политики «децентрализации», т. е.
разукрупнения национальных компаний и организаций, хотя к
21 3«к. 464
321
моменту принятия этого программного документа на базе при-
мерно 90 государственных компаний и организаций уже было<
создано 378 производственных и сбытовых предприятий [52,
с. 70]. Однако под «децентрализацией» в Хартии подразумева-
ется не только разукрупнение и перемещение на периферию
части производственного аппарата, но и наделение местных вла-
стей и в целом низших звеньев системы управления широкими
правами и полномочиями в социально-экономической сфере.
В частности, местным органам власти было предоставлено пра-
во разрабатывать планы социально-экономического развития и
обустройства своей территории. В число важнейших принципов
организации национальной экономики Хартия включила и пре-
доставление государственным предприятиям в рамках государ-
ственного плана экономической самостоятельности. Кроме того,
предполагалось в тесной увязке с планами социального и эко-
номического развития страны шире использовать методы кос-
венного регулирования экономики на основе таких инструмен-
тов, как налоговая, кредитная и ценовая политика, таможен-
ные тарифы и импортные лицензии, валютное регулирование и1
некоторые другие.
Национальная хартия подтвердила принятый алжирским ру-
ководством еще на VI пленуме ЦК ФНО (22—24 декабря
1981 г.) курс на более широкое использование финансово-эко-
номических и материально-технических возможностей нацио-
нального частного сектора в интересах развития экономики..
Однако Хартия предостерегала, что «частная собственность
допустима в тех пределах, когда она не наносит никакого ущер-
ба трудящимся массам и не является тормозом для движения
общества к социализму» [359, 1986, numero special, с. 9].
Приоритетной сферой приложения частных капиталов, со-
гласно действующему законодательству и положениям Нацио-
нальной хартии, должна была стать производственная деятель-
ность, прежде всего создание и эксплуатация мелких и средних
промышленных предприятий, способствующих увеличению за-
нятости и закреплению трудовых ресурсов в труднодоступных,
отдаленных и отсталых районах, участие в решении таких про-
блем, как удовлетворение внутреннего спроса на товары пер-
вой необходимости, организация ремонта и обслуживания ус-
тановленного оборудования и эксплуатируемой техники, разви-
тие сферы обслуживания. Хартия исходит из того, что мате-
риальной основой строительства нового общества остается го-
сударственный сектор экономики, однако сохранение и развитие
частного сектора не противоречит социально-политической ори-
ентации страны. Более того, использование частного сектора в
качестве дополнительного фактора экономического роста не яв-
ляется, согласно Хартии, временной мерой, определяемой конъ-
юнктурой момента, а носит характер идеологического выбора,,
«требует активных политических действий, чтобы превратить
его в союзника революции» [359, 1986, питёго spdcial, с. 9]_
322
На основе нового подхода алжирского государства к вопросу
о национальном частном секторе в первой половине 80-х годов
в Алжире наметилась тенденция к либерализации экономики,
значительно улучшился инвестиционный климат для националь-
ного предпринимательства. С момента вступления в силу но-
вого закона об инвестициях (1983 г.) по июнь 1986 г. Нацио-
нальной и местными комиссиями по инвестициям было утвер-
ждено 2835 проектов создания частных предприятий с капи-
таловложениями в общей сумме 9,3 млрд. дин. [52, с. 77].
Задания 1985 г., первого года второго пятилетнего плана, бы-
ли в основном выполнены. Больших успехов Алжиру удалось
добиться в повышении продуктивности сельского хозяйства.
Первые результаты дали разработанные и осуществлявшиеся
с 1984 г. специальные программы по увеличению производства
основных продовольственных культур. В ходе кампании 1984—
1985 гг. были получены рекордные урожаи зерновых (свыше
3 млн. т), бобовых и овощей. Этому способствовали благо-
приятные погодно-климатические условия, а также решение пра-
вительства об улучшении условий кредитов сельским тружени-
кам, реорганизация сбытовой сети сельскохозяйственной продук-
ции, предоставление земледельцам свободы в выборе выращи-
ваемых культур и в сбыте своей продукции. Объем промышлен-
ного производства в 1985 г. вырос на 9%, продукции строитель-
ства и общественных работ — на 5%. Было создано 150 тыс. но-
вых рабочих мест, в эксплуатацию было сдано 90 тыс. новых
квартир, 5 крупных плотин, 23 больницы и 68 поликлиник. Чис-
ло студентов в высших учебных заведениях Алжира увеличи-
лось до 140 тыс. [52, с. 66].
Однако успех, достигнутый в 1985 г., в последующие годы
развить ,не удалось. Начиная с 1986 г. произошло значительное
ухудшение финансово-экономического положения в Алжире.
В значительной мере это было связано с падением цен мирово-
го рынка на нефть и снижением курса доллара. Нефтегазовая
промышленность Алжира до падения цен на нефть обеспечива-
ла до 97% экспортных поступлений и до 48% доходной части
государственного бюджета. В 1986 г. выручка от экспорта про-
дукции этой отрасли упала более чем вдвое — с 12,7 млрд, до
5,8 млрд. долл. По данным ЭКА ООН, условия торговли для
Алжира в 1986 г. в связи с преобладанием нефти и газа в экс-
порте страны ухудшились не менее чем на 40%. Другими важ-
ными факторами ухудшения экономической ситуации в Алжи-
ре следует считать низкую экономическую эффективность соз-
данного за годы независимости значительного производственно-
го аппарата в промышленности и отставание сельского хозяй-
ства. Стоимость алжирских закупок продовольствия за рубе-
жом в 1986—1988 гг. в среднем составляла 9 млрд. дин. в год,
а в целом дефицит сельского хозяйства в 1988 г., как заявил
президент АНДР Ш. Бенджедид в своем докладе на VI съезде
партии ФНО (ноябрь 1988 г.), составил 15 млрд. дин. По при-
21*
32»
веденным на съезде данным, дефицит промышленных предприя-
тий государственного сектора экономики только в 1984—1987 гг.
составил ПО млрд. дин. [353, 30.11.1988]. Значительная часть
этого дефицита была покрыта дотациями из государственного
бюджета, в том числе в форме безвозвратной финансовой помо-
щи, что тяжелым бременем легло на экономику страны. Од-
новременно крайне обострилась проблема внешней задолжен-
ности. Общий иностранный долг Алжира за последние 15 лет
вырос в 10 раз — с 2,5 млрд. долл, в 1973 г. до 25 млрд. долл,
в 1988 г., а выплаты Алжира по долговым обязательствам за
тот же период — с 15 до 55% текущих валютных поступлений
страны.
Учитывая серьезное ухудшение валютно-финансового поло-
жения страны, алжирское правительство приняло в 1986 г. про-
грамму стабилизации экономики, рассчитанную на три года,,
до конца второго пятилетнего плана развития АНДР. Эта про-
грамма, в частности, предусматривает сокращение до мини-
мально возможного уровня затрат на импорт и значительное
увеличение ненефтяного экспорта. Важнейшей из мер по оздо-
ровлению экономики было предоставление государственным
предприятиям с 1 января 1987 г. права перехода на режим эко-
номической самостоятельности (в рамках государственного пла-
на, который был, однако, ограничен крупными программами^
имеющими общенациональное значение). На начало 1989 г., как
отмечалось на I национальной конференции промышленных
предприятий, этим правом воспользовалось 70 государственных
предприятий, а остальные 310 предприятий должны были пе-
рейти на новые условия работы до июня 1989 г. [359, 27—
28.01.1989]. На завершающем этапе реформы предприятия
должны получить практически такую же свободу действий и
принятия решений, какой обладают предприятия частного сек-
тора. Единственным критерием оценки деятельности предприя-
тий объявлена их экономическая эффективность. Нерентабель-
ные предприятия, убыточные в течение трех лет подряд будут
объявляться банкротами и закрываться. К концу предусмотрен-
ного программой трехлетнего периода из деловой практики
должно быть исключено бюджетное дотирование производст-
венной деятельности предприятий. В целях обеспечения реаль-
ной самостоятельности предприятий предусмотрено их фактиче-
ское выведение из-под опеки министерств и ведомств. Особые
нарекания со стороны предприятий вызывали многочисленные
факты необоснованного вмешательства в их текущую деятель-
ность со стороны министерства планирования. Чтобы положить
конец этой практике, в ноябре 1987 г. министерство планиро-
вания было распущено, что стало символом отказа от строго
централизованного контроля над экономикой.
Начиная с 1986 г. темпы роста экономики стали отставать
от прироста населения, и государство вынуждено было перей-
ти к политике строжайшей экономии, что в первую очередь
324
ударило по наименее обеспеченным слоям населения. Постав-
ленные цели не были достигнуты, за обещаниями «сильной со-
циальной политики» не последовали реальные достижения. Толь-
ко в строительстве из-за свертывания инвестиционных программ
в 1985—1987 гг. количество рабочих мест сократилось на
80 тыс. Программа жилищного строительства регулярно не вы-
полнялась. Рост цен на продовольствие и предметы первой не-
обходимости не компенсировался повышением заработной пла-
ты. Резко ухудшилось снабжение населения. Социальная на-
пряженность вылилась в октябрьский (1988 г.) кризис, когда
на улицы вышла молодежь, более всего пострадавшая от нере-
шенности социальных проблем.
Чтобы снять социальную напряженность, 19 ноября 1988 г.
была принята чрезвычайная экономическая программа, содер-
жавшая ряд конкретных мер, свидетельствующих о повышен-
ном внимании к повседневным нуждам трудящихся, особенно
наименее обеспеченных слоев населения. Уже в 1989 г. было
предусмотрено создать 90 тыс. рабочих мест, в том числе 25 тыс.
для молодежи (по оценкам, в стране на конец 1988 г. насчи-
тывалось около 1,2 млн. безработных). Намечалось построить
90 тыс. квартир и односемейных домов, в том числе 70 тыс. за
счет государственных капиталовложений. С января 1989 г. на
15—20% была повышена заработная плата низкооплачивае-
мых категорий трудящихся. В целях поддержания покупатель-
ной способности населения в 1989 г. были заморожены цены на
основные продовольственные товары и предметы первой необ-
ходимости (хлеб, сахар, рис, овощи, масло растительное, сти-
ральные порошки, мыло и др.) [353, 19.01.1985, с. 5].
Однако выполнить эту программу правительству Касди Мер-
баха практически не удалось. При проведении своего курса
правительство, по мнению алжирских и зарубежных средств
массовой информации, действовало с излишней осторожностью.
События чаще всего опережали принимаемые им меры по обеспе-
чению экономического подъема страны. Уже к середине 1989 г.
социально-экономическая ситуация в Алжире снова обостри-
лась. Стало очевидным, что линия правительства на постепен-
ные преобразования может привести только к дезорганизации
экономики, к усилению ее разбалансированности.
Назначение 10 сентября 1989 г. на пост премьер-министра
Мулуда Хамруша ознаменовало поворот Алжира к радикаль-
ной экономической реформе, направленной на либерализацию
экономики и общее повышение ее эффективности путем стиму-
лирования деловой активности в стране. В качестве инструмен-
тов экономической политики предполагалось использовать ме-
тоды экономического регулирования, юридические льготы и га-
рантии при отказе от директивного планирования и жесткого
контроля за импортными операциями. Центральным эвеном в
программе нового правительства Алжира следует, по-видимо-
му, считать приватизацию в сельском хозяйстве и предостав-
385
ление полъой хозяйственной самостоятельности государственным
предприятиям. На подготовительном к рынку этапе стабилиза-
ции экономики в Алжире будет проведена реорганизация нало-
говой системы, предполагающая упрощение действующей систе-
мы прямых налогов путем введения подоходного налога с еди-
ной ставкой обложения и превращение косвенного налогообло-
жения в основу фискальной системы страны. Кроме того, в кон-
це 1990 — начале 1991 г. ожидается перестройка банковской
системы с последующей либерализацией процентных ставок по
банковским кредитам и постепенной отменой контроля над це-
нами и государственных субсидий на их поддержание. Одна-
ко замена государственных субсидий повышением заработной
платы трудящихся начнется, по оценкам, не ранее 1993 г., по-
скольку потребуется время на создание необходимых для этого
условий (насыщение рынка товарами и обеспечение конкурен-
ции между их производителями). Бюджетом страны на поддер-
жание цен на продовольствие и товары первой необходимости
на 1991 г. зарезервированы 13 млрд, дин., а на 1992—
17 млрд. дин.
Программа кабинета Мулуда Хамруша свидетельствует о
’твердой решимости алжирского правительства провести глубо-
кую структурную перестройку экономики. Учитывая, что вы-
воды от структурных реформ обычно проявляются с опреде-
ленным временным лагом, следует ожидать в ближайшие годы
‘сохранения экономических и социальных трудностей в стране.
Однако некоторое улучшение валютно-финансового положения
в Алжире во второй половине 1990 г. в связи с повышением цен
мирового рынка <на нефть в результате кризиса в районе Пер-
сидского залива позволяет надеяться, что эти трудности будут
достаточно успешно преодолены.
Глава 21
ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЙ КУРС
И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ СВЯЗИ
Внешняя политика
Основные направления внешней политики Алжира определя-
лись уже в 60-е и первой половине 70-х годов. В общих чертах
они были сформулированы еще в Триполийской программе.
В ней говорилось, что Алжир в своей внешней политике дол-
жен руководствоваться принципами «последовательной борьбы
против колониализма и империализма, поддерживать освободи-
тельные движения и борьбу за мир, стремиться к объединению
стран Магриба, арабского мира и Африки» [28, с. 29].
326
После завоевания политической независимости он неизмен-
но проводит последовательный антиколониалистский внешнепо-
литический курс, основанный на принципах позитивного ней-
тралитета, неприсоединения к блокам, поддержки национально-
освободительных движений, стремится строить свои отношения
со всеми странами на основе полного и реального равнопра-
вия, уважения суверенитета и невмешательства во внутренние
дела других государств. Алжир является принципиальным про-
тивником сионизма и расизма, осуждает апартеид, не признал
военный режим Пиночета в Чили, установленный после паде-
ния правительства С. Альенде в сентябре 1973 г. АНДР вы-
ступает за объявление Африки и Ближнего Востока безъядер-
ными зонами, за превращение в зоны мира районов Средизем-
ного и Красного морей, Персидского залива и Индийского
океана.
Алжир активно участвует в деятельности целого ряда авто-
ритетных международных организаций. С 1962 г. он является
членом Организации Объединенных Наций и Организации аф-
риканского единства, в которых его представители выступают
за ликвидацию колониальных и расистских режимов, за оказа-
ние практической помощи народам и странам, борющимся за
национальное освобождение. Как одна из стран арабского ми-
ра, Алжир является членом Лиги арабских государств, участ-
вует в работе Организации «Исламская конференция», играет
важную роль в организации стран — экспортеров нефти
(ОПЕК). Представители Алжира были соавторами многих ре-
золюций, одобренных ООН, в том числе резолюций: осуждаю-
щей политику сионизма, о приглашении ООП участвовать в
усилиях по достижению мира на Ближнем Востоке, по кипр-
скому вопросу, об осуществлении декларации об укреплении
международной безопасности, о нарушении прав человека ре-
жимом Пиночета в Чили, а также всех наиболее важных ре-
золюций по вопросам борьбы против колониализма, расизма и
апартеида [152, с. 81].
Позиции Алжира по наиболее важным международным про-
блемам совпадали или были близки к советским. Алжир практи-
чески поддерживал все инициативы Советского Союза в этой
области, в том числе и при обсуждении в ООН. Прежде всего
это относится к вопросам войны и мира, укрепления между-
народной безопасности, снижения уровня ядерного противо-
стояния, разоружения, политического урегулирования регио-
нальных конфликтов, установления нового международного эко-
номического порядка.
Алжир выступает за укрепление мира и международной
безопасности, за превращение Средиземного моря в «озеро ми-
ра и сотрудничества» путем ликвидации там иностранных баз,
вывода военных флотов несредиземноморских стран и установ-
ления равноправного сотрудничества между всеми государст-
вами региона.
В то же время алжирское руководство считает, что поли-
тика разрядки между Востоком и Западом, направленная на
достижение международной безопасности, принесет реальную
пользу лишь развитым государствам, а не «третьему миру»,
так как может быть использована западными державами для
усиления политического и экономического нажима на разви-
вающиеся страны.
Основными принципами своей политики на межарабской
арене алжирское руководство провозгласило достижение араб-
ского единства и прекращение внутриарабских распрей, выра-
ботку единой стратегии, поддержку и укрепление роли Лиги
арабских стран.
Позиция Алжира по Ближнему Востоку базируется на не-
обходимости достижения прочного и справедливого мира, уре-
гулирования на основе вывода израильских войск со всех ок-
купированных в 1967 г. арабских территорий и обеспечения за-
конных прав арабского народа Палестины, в том числе права
на создание на палестинских землях под руководством Органи-
зации освобождения Палестины независимого палестинского го-
сударства. Ключевой проблемой ближневосточного конфликта
алжирцы считают палестинскую проблему. Официальная пози-
ция Алжира по этому вопросу сводится к поддержке общеараб-
ского плана ближневосточного урегулирования, принятого на
встрече в верхах в сентябре 1982 г. в г. Фесе. В качестве пер-
вого шага на этом пути алжирское руководство считает необхо-
димым созыв под эгидой ООН международной конференции
по Ближнему Востоку с участием в ней ООП в качестве равно-
правной стороны.
В целом руководство Алжира старается не занимать жест-
ких позиций по внутриарабским проблемам, а в некоторых слу-
чаях берет на себя роль посредника. Так, в связи с расколом
в ООП, который произошел в 1984 г., оно прямо не поддержало
ни одну из противоборствующих сторон и пыталось их прими-
рить. Выступая за скорейшее прекращение ирано-иракской вой-
ны, Алжир неоднократно предпринимал попытки выступить по-
средником между конфликтующими сторонами.
Алжирское руководство призывало к поискам мирного раз-
решения конфликта в Персидском заливе на путях переговоров,
необходимым условием которых должен был стать вывод ирак-
ских войск с оккупированной территории Кувейта.
Алжир, играя одну из ведущих ролей на Африканском кон-
тиненте, стремился к укреплению и повышению эффективности
Организации африканского единства. Он рассматривает эту
организацию как важный инструмент борьбы за окончательную
деколонизацию Африки, достижение ее экономической незави-
симости. С этой организацией алжирское руководство связыва-
ет также справедливое решение западносахарской проблемы.
АНДР поддерживает резолюции ООН и ОАЕ по Западной
Сахаре, считая, что единственная возможность мирного урегу-
•28
лирования конфликта состоит в проведении референдума среди
местных жителей с последующими прямыми переговорами меж-
ду Марокко и Фронтом ПОЛИСАРИО.
Алжир является одним из признанных лидеров Движения
неприсоединения. В 1973 г. столица АНДР была местом прове-
дения IV конференции глав государств и правительств иепри-
соединившихся стран. На конференции был сформирован новый
постоянный орган движения — Координационный комитет во
главе с представителем Алжира. Алжирское руководство ока-
зало большое влияние на характер разработанных проектов
и решений, стремилось придать им антиимпериалистическую
и антиколониальную направленность. Идея о выработке про-
граммы перестройки международных экономических отношений
и установлении нового международного экономического поряд-
ка (НМЭП) была впервые сформулирована главой алжирского
руководства X. Бумедьеном именно на этой конференции.
По инициативе Алжира в 1974 г. на VI специальной сессии
ООН были приняты Декларация и Программа действий по ус-
тановлению НМЭП.
В своем выступлении на сессии X. Бумедьен призвал к объ-
единению усилий развивающихся стран в борьбе против между-
народных монополий, установлению контроля над своими при-
родными ресурсами путем их национализации, налаживанию
взаимовыгодного сотрудничества между освободившимися стра-
нами; Алжир считает, что развитые страны должны увеличить
помощь развивающимся государствам, особенно наиболее бед-
ным из них. Акцент был сделан на установлении контроля раз-
вивающихся государств над ценами па сырьевые товары путем,
в частности, широкого применения практики создания специали-
зированных групп государств — производителей сырья, установ-
лении соответствия между ценами на сырьевые товары, экспор-
тируемые развивающимися странами, и импортируемые ими
промышленные товары, участии развивающихся стран в реше-
нии международных валютных проблем.
В настоящее время алжирцы в подходе к этой проблеме
исходят из согласованной платформы «группы 77», настаивая
на скорейшем проведении в рамках ООН переговоров по наи-
более важным экономическим вопросам.
В середине 70-х годов внешняя политика Алжира, как и
другие аспекты политического курса страны, нашла отраже-
ние в Национальной хартии 1976 г. В специальном разделе,
посвященном внешней политике, говорилось о ее перспективах,
которые в широком плане определялись как стремление к «ук-
реплению солидарности между прогрессивными силами третьего
мира, демократическими силами западных стран и всеми со-
циалистическими силами мира» [8, с. 130].
На рубеже 80-х годов произошла определенная смена при-
оритетов в ряде аспектов внешней политики страны, которую
можно охарактеризовать как поворот к большему политнческо-
329
му прагматизму. Это проявило себя, во-первых, в том, что ал-
жирское руководство стало уделять гораздо больше внимания
«субрегиональным процессам в районе Магриба, одновременно
несколько снизив интерес к общеарабским и африканским во-
просам и проблемам «третьего мира» в целом. Во-вторых, праг-
матическая тенденция проявляется и в стремлении проводить
«более сбалансированную» политику в отношениях с Востоком
и Западом, за которым фактически проявился некоторый крен
в сторону Западной Европы и США. Эти тенденции, а также
стремление к рассмотрению внешней политики главным обра-
зом сквозь призму внутренних проблем усилились после ок-
тябрьских событий 1988 г.
Во второй половине 80-х годов центральное место во внеш-
ней политике АНДР заняла проблема создания Великого араб-
ского Магриба. Инициатива создания союза государств Маг-
риба опиралась прежде всего на экономическую необходимость,
которая заставляет страны региона объединить свои усилия для
ускорения развития и защиты экономических интересов перед
лицом интеграции стран — членов ЕЭС. Выдвижению на пер-
вое место в ряду приоритетов магрибских проблем способст-
вовали не только внутренние факторы, но и процессы, проис-
ходящие в последние годы в магрибском субрегионе в целом.
Здесь в политике практически всех стран наметился крен от
конфронтации во взаимоотношениях с соседями к взаимному со-
трудничеству. Магрибские страны, ослабив свои региональные
амбиции, претензии на руководящую роль в субрегионе, резко
повысили интерес к внутрирегиональному сотрудничеству. Это
позволило продвинуть вперед процессы субрегиональной коопе-
рации и интеграции.
Эти тенденции наряду с общим потеплением международно-
го климата создают благоприятную почву для разблокирования
западносахарского конфликта. Продолжая поддерживать борь-
бу эападносахарского народа за самоопределение, алжирское
руководство в то же время в последние два года предприняло
усилия для снижения остроты алжиро-марокканских противоре-
чий вокруг Западной Сахары, для разрешения конфликта между
Марокко и Фронтом ПОЛИСАРИО политическими средствами.
Последние события показали, что и марокканские власти про-
являют все большую готовность к такого рода урегулирова-
нию. Проведение прямых контактов между королем Марокко
и руководством ПОЛИСАРИО, согласие Марокко на проведе-
ние в Западной Сахаре референдума под эгидой ООН и приня-
тие королем некоторых условий, выдвигавшихся Фронтом, от-
крывают реальную возможность ускорить решение западноса-
харской проблемы. С урегулированием этого вопроса, по мне-
нию алжирской стороны, были бы сняты последние препятствия
на пути магрибской интеграции, процесс которой она хотела
(бы форсировать и строить на более прочной основе.
Интеграционный процесс в североафриканском регионе раз-
330
вивается под лозунгом создания Великого арабского Магриба.
Идея Великого Магриба имеет давние исторические корни, не-
однократно предпринимались попытки ее претворения в жизнь
в виде создания союзов магрибинских государств в различных
комбинациях. С середины 1988 г. в развитии этого: процесса
начался новый этап, лидирующую роль в котором взял на себя
Алжир. В мае 1988 г. были восстановлены дипломатические от-
ношения между Алжиром и Марокко, прерванные 12 лет назад.
В июне 1988 г. по инициативе Ш. Бенджедида впервые состоя-
лась встреча глав пяти магрибинских государств — АНДР, Ма-
рокко, Туниса, Ливии и Мавритании. Участники встречи .одобри-
ли идею создания Великого арабского Магриба как единого
политико-экономического объединения. Для решения практиче-
ских вопросов была создана смешанная пятисторонняя комис-
сия. Комиссия на первом своем заседании решила отдать при-
оритет экономической интеграции по примеру европейского
«Общего рынка». Экономическое сотрудничество стран, Магриба
уже вступило в стадию практического осуществления: дейст-
вуют совместные промышленные предприятия, создан Совет
экономических палат стран Магриба, рассмотрен вопрос о сво-
боде передвижения граждан пяти стран в рамках Магриба. Оп-
ределены наиболее крупные проекты совместного, строитель-
ства промышленных предприятий, в том числе в нефтегазовой
промышленности. В целом магрибские государства имеют зна-
чительный потенциал для развития экономического, сотрудни-
чества. . ; .
С большими трудностями сталкивается интеграционный про-
цесс в политической области, что обусловлено как различием
.социально-политических систем стран Магриба, так и несовпа-
дением их политических интересов и целей. Все это тормозит
решение проблемы строительства Великого арабского Магриба
в виде политико-экономического союза.
Что касается общеарабской арены, Алжир, несмотря на от-
носительно меньшее место в его политике, уделяемое ближне-
восточным делам по сравнению с проблемами Магриба, продол-
жает проводить активную политическую линию, базирующуюся
на принципах панарабизма, развития отношений со всеми араб-
скими странами и народами. В подходах к ближневосточному
урегулированию позиция Алжира практически остается неиз-
менной.
Оставаясь одной из пяти арабских стран, играющих наибо-
лее важную роль в арабском мире, Алжир последовательно
и решительно поддерживает борьбу палестинского народа за
свои права. Это стало важным фактором в сохранении и укреп-
лении его международного престижа.
Так, в июне 1988 г. в Алжире была созвана чрезвычайная
конференция глав арабских государств, на которой главное вни-
мание было уделено солидарности и поддержке палестинского
восстания на оккупированных территориях;, решения = этой сес-
•ЗЗЕ
сии способствовали укреплению авторитета руководства Алжи-
ра как в общемагрибском процессе, так и внутри страны. В но-
ябре 1988 г. в Алжире состоялась чрезвычайная сессия Нацио-
нального совета Палестины, принявшая историческое решение
о провозглашении палестинского государства. Алжир первым
признал это государство.
Реальным инструментом всеобъемлющего решения ближне-
восточного конфликта, как и прежде, алжирское руководство
считает быстрейший созыв под эгидой ООН международной
конференции по Ближнему Востоку с участием в ней стран —
постоянных членов Совета Безопасности ООН и заинтересован-
ных сторон конфликта, в том числе ООП в качестве единствен-
ного законного представителя палестинского народа.
Продолжая играть видную роль в деятельности Организации
африканского единства и Движения неприсоединения, Алжир
активно выступает против расизма и апартеида. Он приветст-
вовал соглашение Анголы, Кубы и ЮАР по разблокированию
конфликта на юге Африки и выполнение резолюции ООН о де-
колонизации Намибии. Он твердо стоит на позициях установле-
ния нового экономического порядка в отношениях между Се-
вером и Югом. Следует отметить, однако, что меры, предпри-
нятые алжирскими властями против исламских фундаментали-
стов, создали серьезные осложнения в отношениях с рядом му-
сульманских государств.
В целом основные параметры внешнеполитического курса
Алжира являются стабильными и имеют долгосрочную пер-
спективу.
Экономические связи
Во внешнеторговых и экономических связях Алжира в тече-
ние длительного времени после завоевания независимости почти
монопольное положение занимала Франция. Стремясь ослабить
внешнеэкономическую зависимость от Франции, алжирское ру-
ководство стало проводить курс -на диверсификацию торгово-эко-
номических отношений, которая рассматривалась как важный
принцип развития Алжира в рамках мирового капиталистиче-
ского хозяйства и как средство использования межимпериалисти-
ческой конкуренции в целях обеспечения более выгодных для
Алжира условий экономического сотрудничества.
За годы независимости Алжира в географическом распреде-
лении его внешней торговли произошли существенные измене-
ния. Алжир сегодня имеет торговые отношения более чем с
восьмьюдесятью странами на всех континентах. Однако основ-
ные товаропотоки приходятся на торговлю Алжира с ведущими
капиталистическими странами (Франция, ФРГ, Италия, США
и Япония), доля которых составляет немногим менее 80% ал-
жирского товарооборота.
Диверсификация алжирской внешней торговли осуществля-
332
лась главным образом за счет снижения доли Франции во
внешнеторговом обороте страны при увеличении доли других
стран — членов ЕЭС. Важным инструментом диверсификации
торгово-экономических связей Алжира и эффективным средст-
вом защиты национального рынка стали появившиеся в 1963 г.
национальные таможенные тарифы. По каждой группе това-
ров тарифы предусматривали три ставки: наиболее льготная —
для французских товаров, несколько выше — для товаров, им-
портируемых из других стран ЕЭС и стран, которые предоста-
вили Алжиру режим наибольшего благоприятствования, и са-
мая высокая, в три раза превышающая тариф для стран — чле-
нов ЕЭС,— для товаров, поставляемых прочими странами [345,
1963, № 80, с. 1080—1081].
Исходя из необходимости совершенствовать средства защи-
ты национального рынка, в феврале 1968 г. были обнародованы
новые таможенные тарифы, положившие конец «особо привиле-
гированным» торговым отношениям Алжира с Францией. Этими
тарифами было введено деление внешнеторговых партнеров на
две категории: льготный тариф распространялся на товары
стран — членов ЕЭС, включая Францию, и стран, с которыми
Алжир заключил межправительственные торговые соглашения,
а обычный — на товары прочих стран [345, 1968, № 11, с. НО].
В 1972 г. Алжир принял меры, направленные на более по-
следовательное соблюдение принципа диверсификации внешне-
экономических партнеров. Одним из таких шагов стало введе-
ние новых таможенных тарифов. Были установлены единые,
несколько пониженные по сравнению с тарифом 1968 г. ставки
для товаров стран, предоставивших Алжиру режим наибольше-
го благоприятствования, специальные еще более низкие ставки,
которые в виде исключения могли применяться к товарам стра-
ны или группы стран в ответ на их льготы, придающие особый
характер торговым отношениям с этой страной или группой
стран (например, торговля со странами Магриба). Таким об-
разом, де-юре были отменены все особые привилегии, которыми
пользовались Франция и страны «Общего рынка», хотя ставки
нового, «нормального» тарифа были идентичны ставке старого,
преференциального тарифа.
В соответствии с действующими в настоящее время тамо-
женными тарифами все товары широкого потребления разделе-
ны на предметы первой необходимости, второстепенные потре-
бительские товары и предметы роскоши. На второстепенные по-
требительские товары и предметы роскоши, перечень которых
периодически пересматривается, введены запретительные пош-
лины (на конечный продукт — до 200% объявленной стоимо-
сти). Другой особенностью этих тарифов является установление
относительно низких ставок пошлин на промежуточные товары
и более высоких — на конечные продукты, что способствует им-
портзамещению за счет организации в стране производства со-
ответствующих конечных продуктов.
333
Внешняя торговля и другие внешние экономические связи
являются исключительной сферой деятельности государства.
Центральное место в алжирской системе правового регулирова-
ния внешних торгово-экономических связей принадлежит зако-
ну 1978 г. о государственной монополии внешней торговли.
В соответствии с законом любые сделки с зарубежными орга-
низациями и предприятиями могут заключать только государст-
во или уполномоченные государством юридические лица. Моно-
полия внешней торговли дает возможность алжирскому госу-
дарству выявить и сосредоточить в своих руках ограниченные
экспортные ресурсы, а также использовать полученные от экс-
порта доходы для удовлетворения приоритетных с точки зре-
ния социально-экономического развития импортных потребно-
стей. Объем и структура внешнеторгового оборота планируются
с учетом потребностей эксплуатации действующих производст-
венных мощностей, завершения строительства плановых объек-
тов и удовлетворения социально-экономических нужд населения.
В 1984—1988 гг. в механизм функционирования государст-
венной монополии внешней торговли был внесен ряд серьез-
ных изменений, направленных прежде всего на более полное
использование растущих экономических возможностей нацио-
нального частного сектора. В целях стимулирования экспорта
были сняты некоторые ограничения на внешнеэкономическую
деятельность частных предпринимателей. Последним стали вы-
даваться, по предоставлении соответствующих обоснований, ли-
цензии на экспорт производимой ими продукции и разрешения на
импорт товаров, необходимых для удовлетворения их собствен-
ных производственных потребностей. В 1988 г. был принят но-
вый закон об осуществлении государственной монополии внеш-
ней торговли, предусматривающий повышение роли и ответ-
ственности предприятий, государственных и частных, в осу-
ществлении внешнеэкономической деятельности. Закон допуска-
ет такую организационную форму, как объединение производи-
телей для осуществления экспортно-импортных операций. Кро-
ме того, законом предусматривается создание государственных
управлений внешней торговли, сфера деятельности которых бу-
дет ограничена главным образом импортом «стратегических»
товаров (продовольствия, медикаментов и др.).
Диверсификация импортных и в целом торговых связей Ал-
жира шла в основном по линии развития торговли с государст-
вами — членами ОЭСР. Однако до настоящего времени боль-
шая часть алжирского импорта приходится на страны «Обще-
го рынка», хотя их доля упала, как и доля Франции, но не
так значительно, как последняя (с 84% в 1963 г. до 60,5% в
1985 г., а доля Франции — с более чем 80% в 1963 г. до
23,5% в 1984 г.). Это связано с увеличением удельного веса
других стран — членов ЕЭС в алжирском импорте. Чрезвычай-
но высокую активность в 70-х годах проявляли ФРГ и Италия^
занявшие соответственно второе и третье места среди постав-
334
щи ков Алжира. Из других стран Западной Европы наибольше-
го проникновения на алжирский рынок добилась Испания.
Капиталистические страны Европы в своей торговой экспан-
сии в Алжире испытывают конкуренцию со стороны североаме-
риканских (особенно фирм США) и японских экспортеров.
Следуя линии освободившихся государств на развитие так
называемых отношений Юг — Юг, Алжир стремился к укреп-
лению своих экономических связей с другими освободившимися
государствами, особо выделяя среди них арабские (прежде все-
го страны Магриба) и страны Тропической Африки. Попытка
диверсификации алжирского импорта в направлении развиваю-
щихся стран ожидаемых результатов не дала. В 70—80-е годы их
доля составляла немногим более 7%. Ведущее место в постав-
ках Алжиру из стран этой группы занимают государства Ла-
тинской Америки. Доля же стран Тропической Африки и араб-
ских государств незначительна.
Избранная Алжиром модель экономического развития пред-
определила высокий уровень потребностей в импорте капиталь-
ных товаров. Доля машин, оборудования и полуфабрикатов
промышленного назначения в импорте АНДР составляла от
30% в первые годы независимости до 65% во второй половине
80-х годов. Алжир в проведении избранной им политики инду-
стриализации в наибольшей степени зависит от стран ЕЭС, ко-
торые поставляют до 75% закупаемых Алжиром средств произ-
водства и более 65% импорта сырья и полуфабрикатов про-
мышленного назначения.
Растет зависимость страны от внешних поставщиков продо-
вольствия. Самообеспеченность Алжира продуктами питания за
годы независимости упала с 93% в 1963 г. до 35—40% в
80-е годы. Стоимость закупок продовольствия за рубежом с
1970 г. возросла в 20 раз. По официальным данным, Алжир
закупает за рубежом 65% необходимого ему зерна и муки, 85%
зернобобовых, 75% яиц, а также значительное количество мяса,
сахара, картофеля. Крупнейшими поставщиками продовольствия
Алжиру являются США, Франция, ФРГ, Канада, Италия [325,
1986, № 2121, с. 1777].
Закупая основную часть инвестиционных товаров и продо-
вольствия в наиболее развитых капиталистических странах,
Алжир вынужден строить свою экспортную политику с учетом
необходимости обеспечения сбалансированности своего импор-
та. К концу 80-х годов Алжиру удалось добиться превышения
экспортной выручки над импортными затратами. Увеличение
экспорта было связано главным образом с ростом цен на нефть
и ее производные, а с 1981 г.— и на алжирский природный газ.
Диверсификация алжирского экспорта также развивалась в
сторону снижения удельного веса Франции. Падение доли Фран-
ции сопровождалось повышением удельного веса двух других
наиболее значительных западноевропейских партнеров Алжи-
ра — ФРГ и Италии. Так, ФРГ в период 1974—1978 гг. в связи
335
с кризисом в алжиро-французских отношениях занимала место
первого в Западной Европе и второго в мире торгового клиен-
та Алжира. А главным торговым партнером Алжира в 70-е го-
ды становятся США. Начав практически с нуля в 1963 г., США
закупили в 1974 г .23,4%, в 1979 г.— 50,4 и в 1980 г.— 49,2%
всей экспортной продукции Алжира. В 80-е годы удельный вес
США в алжирском экспорте в связи с сокращением закупок
углеводородов стал падать: 1981 г.— 32,9%, 1983 г.— 23,4%.
В конце 1983 г. произошло ухудшение алжиро-американских
экономических отношений в связи с приостановкой в односто-
роннем порядке контракта на закупки сжиженного газа амери-
канской фирмой «Панхэндл истерн». Доля Японии в алжирском
экспорте невелика (2,65% в 1988 г.), но имеет тенденцию к по-
степенному увеличению. Из других капиталистических стран до-
статочно прочные позиции занимает Испания. Ее удельный вес
в алжирском экспорте в 80-е годы составлял в среднем 4%.
Серьезные изменения за годы независимости претерпела
товарная структура алжирского экспорта. Если в 60-е годы
Алжир экспортировал преимущественно продукцию сельского
хозяйства, то в 70-е годы он превратился в моноэкспортера уг-
леводородного сырья и нефтепродуктов. В 1980 г. их удельный
вес в алжирском экспорте превысил 98%. Алжирское руковод-
ство, сознавая, что создавшееся положение ставит под угрозу
будущее развитие страны, выдвинуло задачу диверсификации
экспортных ресурсов. До середины 80-х годов диверсификация
осуществлялась главным образом за счет «облагораживания»
экспорта углеводородного сырья путем увеличения в нем доли
природного и попутного газа и продуктов переработки нефти.
К концу 80-х годов доля сырой нефти в алжирском экспорте
составляла не более 10%, а доля природного газа возросла до
60%. Одновременно Алжир принимает меры для увеличения
экспорта ненефтяных товаров, прежде всего продукции черной
металлургии, машиностроения и сельского хозяйства. В 1988 г.
доля этих товаров в алжирском экспорте увеличилась до 5,3%
[353, 26.02.1989].
Стремясь к увеличению своего экспортного потенциала, Ал-
жир широко пользуется внешними источниками финансирова-
ния капитальных вложений. Однако обращение Алжира во все
возрастающих масштабах к международному кредиту, несом-
ненно, вступило в противоречие с провозглашенной им линией
на «независимость от внешнего финансирования». Для сниже-
ния финансовой зависимости Алжир стремился максимально
расширить географию кредиторов. В настоящее время в списках
кредиторов Алжира числится более 30 стран. На страны — чле-
ны Европейского сообщества, США и Японию приходится 75%
кредитов, полученных Алжиром.
В кредитной политике Алжира в 80-е годы произошли серь-
езные изменения. В предыдущее десятилетие Алжир имел воз-
можность основную массу заемных средств направлять на фи-
336
нансирование строительства потенциально высокорентабельных
предприятий с экспортной ориентацией. Однако ожидания быст-
рого возврата вложенных средств в иностранной валюте не оп-
равдались. Это было связано с такими факторами, как «про-
едание» заемных средств внутри нефтегазовой отрасли, общая
низкая эффективность промышленности и отставание сельского
хозяйства. Это вело к тому, что заемные средства в значи-
тельной своей части не дополняли, а замещали собственные,
что характерно, например, для сферы обеспечения населения
продовольствием и промышленными товарами широкого потреб-
ления. В 80-е годы, кроме того, потеряли свое прежнее значе-
ние для экономики страны валютные переводы алжирских граж-
дан, проживающих за границей (около 1 млн. человек). Эми-
грация приобрела «семейный» характер, и средства, которые
раньше переводились в Алжир, стали оставаться в семье. Одно-
временно происходило резкое ухудшение условий займов и кре-
дитов, предоставляемых Алжиру иностранными банками на
коммерческих условиях. Быстро росли расходы Алжира по об-
служиванию внешнего долга (в 1987 г. они составили
5321 млн. долл., или 51,5% экспорта товаров и услуг) [350г
1988, № 2203, с. 227]. Поэтому основная масса заемных средств
в 80-е годы шла не на нужды экономического строительства,,
а на выплату основного долга и процентов по нему. Чистый
отток ресурсов в погашение внешней задолженности в 80-е го-
ды составил около 8 млрд. долл.
В связи с ухудшением своего валютно-финансового положе-
ния во второй половине 80-х годов Алжир поставил задачу более
последовательно проводить линию на ограничение обращения
к иностранному предпринимательскому капиталу. Однако сла-
бость собственного научно-технического потенциала, недостаточ-
ное развитие производства инвестиционных товаров, несоот-
ветствие национальной строительной базы масштабам хозяй-
ственного строительства вынудили Алжир довольно широко
привлекать иностранные фирмы к реализации второго пятилет-
него плана на 1985—1989 гг.
Французские фирмы продолжали сохранять прочные пози-
ции на алжирском рынке, несмотря на серьезные двусторонние-
разногласия по вопросу о ценах на поставляемый во Францию
алжирский природный газ. В немалой степени этому способст-
вовало то обстоятельство, что и в годы «охлаждения» двусто-
ронних отношений французское государство продолжало оказы-
вать Алжиру значительную по размерам финансовую помощь.
Так, только в 1985 г. эта помощь составила более 330 млн. фр.
Французские фирмы в этот период осуществляли строительство'
жилья, железных дорог, взлетно-посадочных полос аэродромов,
в нефтегазовой промышленности — сооружение установок реку-
перации попутных газов на месторождении нефти в районе Уэд
Нумер, строительство насосных станций, поставку и монтаж
нефтегазового оборудования и др. В марте 1989 г. президент
22 Зак- 464
Франции Ф. Миттеран с официальным дружественным визитом
посетил Алжир. Во время его встречи с Ш. Бенджедидом среди
других вопросов обсуждались перспективы развития экономи-
ческого и технического сотрудничества двух стран '[353,
09.03.1989; 10.03.1989]. В частности, предполагается участие
французских фирм в проектировании и строительстве газопро-
вода Алжир — Марокко — Испания, а также проведение сов-
местных научных исследований и разработок. Одним из на-
правлений научно-технического сотрудничества может стать ис-
пользование алжирского природного газа в качестве топлива
в двигателях автомобилей.
Определенных успехов на алжирском рынке добились италь-
янские фирмы, активизировавшие свою деятельность после под-
писания в апреле 1983 г. соглашения о закупках Италией
12,5 млрд. куб. м алжирского природного газа в год, поставка
которого с 1984 г. осуществляется по транссредиземноморскому
газопроводу. В 1985 г. более 40 итальянских фирм работало
в Алжире или вело переговоры с алжирскими предприятиями
и организациями по контрактам, общая сумма которых состав-
ляла свыше 2 млрд. долл. [343, 1985, № 383, с. 528].
Итальянские фирмы приняли на себя обязательства за годы
второго пятилетнего плана Алжира (1985—1989) выполнить ра-
боты по строительству и реконструкции автодорожной инфра-
структуры, а также сооружению трех плотин. В июне 1987 г.
был подписан протокол соглашения с фирмой «Фиат», которым
предусмотрено создание совместного предприятия по строитель-
ству и эксплуатации сборочного производства на 30 тыс. легко-
вых автомашин в год. Первый алжирский легковой автомо-
биль должен быть выпущен, по сообщениям алжирской печати,
в 1993 г. [353, 19.02.1990, с. 1—2].
О заинтересованности Италии в развитии взаимовыгодного
сотрудничества с Алжиром свидетельствуют участившиеся во
второй половине 80-х годов визиты в Алжир членов правитель-
ства Италии, делегаций государственного холдинга «ИРИ», на
долю предприятий которого приходится свыше 20% оборота
итальянской промышленности, объединения итальянских пред-
принимателей «Конфиндустри». В декабре 1988 г., во время
визита в Алжир итальянского министра иностранных дел
Дж. Андреотти, было подписано соглашение об экономическом
и техническом сотрудничестве двух стран. В феврале 1990 г.
была достигнута договоренность об участии итальянских госу-
дарственных объединений «ИРИ», «ЭНИ» и фирмы «Фиат» в
реализации в Алжире примерно 10 крупных проектов в таких
областях, как нефтехимическая промышленность, агропромыш-
ленный комплекс и инфраструктурное строительство [353,
20.02.1990]. В сотрудничестве предусматривается широкое ис-
пользование относительно новых форм экономического взаимо-
действия двух стран: промышленной кооперации и совместных
предприятий.
аза
Во второй половине 80-х годов на алжирском рынке активи-
зировались фирмы ФРГ. В предыдущий период они в значи-
тельной степени утратили свои позиции в Алжире. Во многом
это было связано с банкротством западногерманских строитель-
ных фирм «Брехмер» и «БУМ», получивших в 1976 г. 18 кон-
трактов общей стоимостью 2,5 млрд. дин. и не выполнивших
обязательств по ним [359, 1979, № 826, с. 21]. Во второй поло-
вине 80-х годов в целях повышения конкурентоспособности
своих фирм на местном рынке правительство ФРГ увеличило
объемы предоставляемых Алжиру льготных государственных
кредитов. Западногерманские фирмы получили возможность
участвовать в строительстве плотин, поставках и монтаже обо-
рудования для тепловых электростанций. В мае 1988 г. фирма
«Клёкнер-Гумбольдт-Дойц» выиграла торги па восстановление
и техническое перевооружение тракторного завода в г. Уэд-Ха-
милин, серьезно пострадавшего от пожара в ноябре 1987 г.
По условиям подписанного соглашения предполагается соз-
дание совместного предприятия по изготовлению и сбыту трак-
торов на внешних рынках, прежде всего в Западной Европе
[351, 1988, vol. 32, № 21, с. 3].
После урегулирования алжиро-американских разногласий
по вопросу о закупках сжиженного природного газа и возоб-
новления его поставок в США американским фирмам удалось
укрепить свои позиции на алжирском рынке. Этому в немалой
степени способствовало то обстоятельство, что банки США
имеют самый значительный объем операций в Алжире (более
3 млрд, долл.) среди частных банков. Экономическое и техниче-
ское сотрудничество с США успешно развивается в таких от-
раслях, как химическая промышленность, электроэнергетика и
сельское хозяйство (борьба с опустыниванием, освоение степ-
ных и засушливых районов, разведение финиковых пальм и др.).
Выполняется соглашение о сотрудничестве в сфере воздушных
перевозок, заключенное американской фирмой «Боинг» и на-
циональной авиакомпанией «Эр Альжери». В 1987 г. американ-
ская компания «Камминз энджинз» выиграла международные
торги на строительство завода по производству дизельных дви-
гателей [351, 1988, v. 32, № 10, с. 7].
Значительных успехов за последние годы добились в Алжи-
ре фирмы Швеции и Австрии. Их высокая конкурентоспособ-
ность определяется стремлением максимально учитывать в сво-
ей деятельности требования алжирских партнеров, особенно в
сфере передачи современной технологии и использования воз-
можностей местных строительных организаций и промышленных
предприятий.
Высокую активность на алжирском рынке проявляют также
фирмы Испании, Канады, Бельгии, Великобритании. К новым
явлениям во внешнеэкономических связях Алжира следует от-
нести заключение контракта с южнокорейской строительной
-компанией «Даэву корп» (Алжир, как известно, не поддержи-
22*
вает дипломатических отношений с Южной Кореей). Контракт
предусматривает строительство в окрестностях г. Алжира гости-
ничного комплекса международного класса на 386 номеров.
Стоимость строительства оценивается в 60 млн. долл. Эксплуа-
тация комплекса будет осуществляться совместным предприяти-
ем с участием американской фирмы «Хилтон интернэшнл» [350,
1988, № 2208, с. 553].
Проводимая Алжиром во второй половине 80-х годов внеш-
неэкономическая политика характеризовалась усилением праг-
матического подхода к формированию внешних хозяйственных
связей страны. Это поставило ее в зависимость от относитель-
но небольшого числа капиталистических стран, являющихся ос-
новными покупателями алжирских экспортных товаров и по-
ставщиками современной технологии и соответствующих машин-
но-технических изделий, а также продовольствия и промыш-
ленных товаров широкого потребления. Руководство Алжира
стремилось ослабить эту зависимость путем укрепления торгово-
экономических и научно-технических связей с другими разви-
вающимися странами, прежде всего арабскими и африкански-
ми, а также с социалистическими государствами, включая СССР.
Наиболее значительными партнерами Алжира в сфере про-
мышленного сотрудничества из числа развивающихся стран яв-
ляются Индия и Бразилия. Сотрудничество с Индией успешно
развивается в таких отраслях, как строительство железных до-
рог, предприятий химической и нефтехимической промышлен-
ности, в сельском и водном хозяйстве. В 1988 г. Индия предо-
ставила Алжиру льготный кредит в сумме 100 млн. долл, для
финансирования объектов сотрудничества [351, 1988, vol. 32,
№ 14, с. 4]. Бразильские фирмы участвуют в реализации ал-
жирских программ строительства плотин и железных дорог.
Крупным событием в политической жизни Алжира стало
парафирование 17 февраля 1989 г. в г. Марракеше (Марокко)
договора о создании Союза арабского Магриба -[353, 19.02.1989,
с. 11]. Этот договор оформил создание новой региональной по-
литико-экономической организации, в которую кроме Алжира
вошли Мавритания, Марокко, Тунис и Ливия. Подписание до-
говора фактически открывает путь к созданию экономического
сообщества стран Северной Африки. В результате независимого
развития стран Магриба и диверсификации их внешнеэкономи-
ческих связей, которые раньше были ориентированы на быв-
шие метрополии, в последнее десятилетие появились определен-
ные основы для взаимодополняемости их экономик как в сфере
промышленного развития, так и в области сельского хозяйства.
Так, в сфере промышленности в регионе существует определен-
ная база для развития автомобильной промышленности с вы-
сокой степенью региональной интеграции, хорошие перспекти-
вы для регионального сотрудничества в производстве широкой
гаммы продукции химической и нефтехимической промышлен-
ности, строительных материалов, различных видов машинно-
340
технических изделий, предназначенных для использования в аг-
ропромышленном комплексе и др. Учитывая достигнутый за
годы независимости уровень развития, Алжир сможет играть
заметную роль в экономической интеграции стран Магриба.
Серьезность намерения реализовать идею Великого Магриба
была продемонстрирована и на второй встрече глав госу-
дарств-членов Союза, состоявшейся 21—23 января 1990 г. в
Тунисе. В период между двумя встречами были созданы основ-
ные организационные структуры Союза, сделаны первые шаги
на пути создания предпосылок для обеспечения свободы пере-
движения людей, товаров и капиталов в пределах Союза араб-
ского Магриба.
Для Алжира создание Союза будет иметь следствием быст-
рый рост торгово-экономических отношений с другими странами
региона, а возможно, и увеличение экспорта в эти страны своих
товаров и услуг. В этой связи следует отметить, что в настоя-
щее время Алжир располагает значительным потенциалом для
увеличения экспорта промышленных услуг. За исключением
наиболее передовых современных технологий в еще не полу-
чивших развитие отраслях, Алжиру уже нет необходимости об-
ращаться к иностранным специалистам и проектным бюро.
Во многих отраслях имеются проектные и строительные орга-
низации, которые успешно конкурируют с иностранными фир-
мами и предлагают свои услуги третьим странам. Примером ус-
пешной работы алжирских организаций за рубежом являются
осуществленные ими капитальный ремонт и модернизация неф-
теперерабатывающего завода «Нуадхибу» в Мавритании.
Экономические отношения Алжира со странами Магриба уже
сейчас находятся на подъеме. Так, после заключения с Туни-
сом в марте 1983 г. Соглашения о братстве и согласии сторо-
нами создано более 20 смешанных обществ. В пограничной
зоне осуществляются многочисленные совместные проекты в
сфере сельского и водного хозяйства, электрификации сельских
районов. В 1985 г. создана совместная торговая палата. Ди-
намично развиваются и алжиро-ливийские экономические и тех-
нические связи. Согласно действующим соглашениям, Алжир
построит в Ливии заводы по сборке радио- и телеаппаратуры,
предприятия по производству легковых автомобилей, дизель-
ных двигателей и коробок перемены передач [350, 1988,
№ 2213, с. 841]. После создания Союза арабского Магриба
благоприятные перспективы открываются для сотрудничества
с Марокко, прежде всего в области сельского хозяйства.
К числу приоритетных Алжир относит экономические связи
с другими странами Африки, особенно имеющими с ним общие
границы (Нигер, Мали, Сенегал). Разнообразные торгово-эко-
номические отношения связывают Алжир с Конго, Анголой, Ка-
меруном и некоторыми другими странами Африки.
Важное значение для Алжира имеют торгово-экономические
отношения со странами Восточной Европы, которые призваны
341
помочь в решении стоящих перед Алжиром социально-эконо-
мических задач, объективно способствуют росту его производи-
тельных сил.
При техническом содействии этих стран в Алжире было
введено в эксплуатацию более 300 промышленных, сельско-
хозяйственных и других объектов. Строится или планируется
построить еще 70 объектов. При участии стран Восточной Ев-
ропы в Алжире проводятся геологоразведочные работы на
нефть, газ, другие полезные ископаемые. При содействии бол-
гарских и чехословацких внешнеторговых организаций по-
строены две ТЭС мощностью 250 и 274 тыс. кВт. В районе
г. Берруагиа на основе соглашения между ГДР и ЧССР, с од-
ной стороны, и алжирскими организациями — с другой, было
сооружено предприятие по производству промышленной арма-
туры, чугунного и стального литья и насосного оборудования.
Быстрыми темпами развивается алжиро-чехословацкое сотруд-
ничество: в 1987 г. подписано соглашение о строительстве за-
вода керамической плитки в г. Будуау, 6 заводов по произ-
водству плитки из терракоты, а также о создании совместного
предприятия по строительству 3 малых цементных заводов в
г. Эль-Гома, Эль-Абиуд Сиди Шейх и Бешар. В мае 1988 г.
подписано соглашение о строительстве предприятия по сборке
легких самолетов по чехословацкой лицензии. Организации
Венгрии участвуют в строительстве цементных заводов, жилья,
предприятий пищевой и перерабатывающей промышленности.
В проектировании и строительстве жилых домов принимали
участие также организации Польши и Румынии. Венгрия и
ГДР оказывали помощь Алжиру в строительстве и реконструк-
ции профессионально-технических училищ и центров по подго-
товке квалифицированных кадров.
27 декабря 1988 г. исполнилось 25 лет со дня подписания
первого советско-алжирского соглашения об экономическом
и техническом сотрудничестве. За это время советскими орга-
низациями выполнены и выполняются обязательства примерно
по 170 объектам и видам работ, охватывающих практически все
области экономики. Самым крупным объектом советско-ал-,
жирского сотрудничества в 70-е годы и в начале 80-х годов был
металлургический комплекс в г. Эль-Хаджаре, где с помощью
СССР введены в эксплуатацию сталеплавильный и проволоч-
ный цеха, две коксовые батареи, доменная печь и конвертер-
ный цех. В настоящее время завод в Эль-Хаджаре выпускает
весь объем производимого в стране чугуна и кокса, значитель-
ную часть стали и проката черных металлов. Производственные
мощности завода рассчитаны на выплавку 1,8 млн. т стали,
1,4 млн. т чугуна, производство 1,2 млн. т кокса и 540 тыс. т
проката. Во второй половине 80-х годов осуществлялось сотруд-
ничество в расширении и модернизации метзавода. В его со-
ставе советские организации оказывали содействие в сооруже-
нии блока цехов по производству запасных частей, узлов и де-
342
талей, необходимых для поддержания объектов комплекса в
работоспособном состоянии.
Содействие СССР способствовало успешному становлению
и развитию ведущих отраслей национальной экономики АНДР—
нефтегазовой и нефтехимической промышленности. Особенно
значителен вклад советских организаций в подготовку квали-
фицированных кадров: с их помощью в г. Бумердес создан и
успешно работает Национальный институт нефти, газа и химии.
Значительное развитие получило сотрудничество двух стран
в освоении природных ресурсов. При содействии СССР в стра-
не создана национальная геологическая служба, разведаны
крупные месторождения ртути, свинца, цинка, железной руды,
вольфрама, олова и других твердых полезных ископаемых, по-
служивших сырьевой базой для создания соответствующих от-
раслей добывающей и обрабатывающей промышленности. При
содействии советских организаций на базе открытых месторож-
дений в Алжире построен и успешно эксплуатируется горно-ме-
таллургический комбинат «Исмаил» мощностью 300 т метал-
лической ртути в год. В районе г. Эль-Абед введена в строй
свинцово-цинковая обогатительная фабрика, рассчитанная на
переработку 680 тыс. т руды в год. При техническом содейст-
вии СССР в г. Оран был построен, успешно эксплуатировался,
а затем реконструирован цех оконного стекла.
Развивается сотрудничество двух стран в области электро-
энергии: в г. Аннаба была построена ТЭС мощностью 55 мВт,
а в 1984 г. сторонами подписан контракт на строительство в
г. Жижель ТЭС мощностью 639 мВт. Пуск первого блока ТЭС
Жижель намечен на 1990 г.
В области сельского и водного хозяйства в Алжире при
содействии СССР построены 6 малых ирригационных плотин,
разработаны проекты на сооружение 21 малой и 5 крупных
ирригационных плотин. Широким фронтом ведутся работы по
разведочно-эксплуатационному бурению на воду. Разрабаты-
ваются региональные схемы использования водных ресурсов,
которые позволят реализовать комплексный подход к исполь-
зованию ограниченных ресурсов воды в стране.
Самым крупным объектом советско-алжирского сотрудниче-
ства в первой половине 80-х годов был 653-километровый газо-
провод Альрар-Хасси Мессауд.
Значительный вклад советских организаций и в таких стра-
тегических для Алжира сферах, как высшее образование, под-
готовка кадров, просвещение, здравоохранение, планирование.
За годы сотрудничества при содействии СССР в Алжире созда-
но 4 высших учебных заведения (помимо Национального ин-
ститута нефти, газа и химии специалистов с высшим образова-
нием готовят Национальный ^институт легкой промышленности
в г. Бумердесе, Гидромелиоративный институт в г. Блида, Гор-
но-металлургический институт в г. Аннаба), а также 3 технику-
ма и более 30 профтехцентров. В вузах и техникумах одновре-
343
менно обучаются 12 тыс. студентов. В профтехцентрах за годы
сотрудничества получили рабочие профессии около 48 тыс. ал-
жирцев. Тысячи квалифицированных специалистов были подго-
товлены на объектах сотрудничества непосредственно на рабо-
чих местах.
Советские специалисты принимают участие в разработке ге-
неральной схемы экономического районирования Алжира, реа-
лизация которой сделает более обоснованной подготовку алжир-
скими плановыми органами перспективных планов, предусмат-
ривающих пропорциональное развитие экономики и рациональ-
ное использование трудовых и материальных ресурсов.
Сотрудничество с Советским Союзом всегда имело важное
значение для Алжира, однако его масштабы в 80-е годы нельзя
признать соответствующими экономическим потенциалам и по-
требностям сторон. Перспективы развития двухсторонних торго-
во-экономических отношений в 90-е годы в значительной мере
будут зависеть от успеха проводимых в обеих странах ради-
кальных экономических реформ.
Раздел 7
НАЦИОНАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА АЛЖИРА
Глава 22
НАЦИОНАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА:
СПЕЦИФИКА И КОНЦЕПЦИИ РАЗВИТИЯ
Плюралистический характер национальной культуры совре-
менного Алжира отчасти передает формула основателя Ассо-
циации улемов, «отца алжирского возрождения» шейха Абд
аль-Хамида Бен Бадиса: «Алжирский народ — арабский по
языку, берберский по происхождению, мусульманский по рели-
гии» [106, с. 9]. Но в действительности все гораздо сложнее,
так как часть алжирцев еще говорит по-берберски, а среди
предков современных арабоязычных жителей страны, кроме бер-
беров, есть также арабы, турки, африканцы, европейцы, анда-
лусцы (сами представляющие собой сплав практически всех на-
родов Средиземноморья и прилегающих регионов Евразии).
К этому необходимо добавить своеобразие исторического пути
развития Алжира, культура которого складывалась в течение
многих веков.
Этапы формирования
Территория Алжира была заселена с незапамятных вре-
мен — около 2 млн. лет назад. Есть данные о наличии в стране
кочевого скотоводства в пустынных районах, земледелия в го-
рах и долинах, укрепленных селений еще в IV тысячелетии
до н. э. [35, с. 232]. На культуру местных жителей рано стали
влиять контакты с этрусками, сардами и прочими древнеита-
лийскими племенами, а также «народами моря», среди которых
были эгейские (протогреческие) племена. Контакты рождали не
только войны, но и торговлю, взаимодействие и взаимовлияние
в области культуры. Финикийские мореплаватели, появившиеся
на севере Африки в XII в. до н. э., столкнулись здесь с племе-
нами, у которых уже существовали города, были развиты раб-
ство и работорговля. Финикийцы почти тысячу лет (до падения
Карфагена во II в. до н. э.) находились в тесном контакте с
древними берберами и многое им передали — от одежды до
техники земледелия. Нынешние гандура (рубашка), бурнус и
345
феска, распространенные в Алжире, восходят к тунике, плащу
и шапочке жителя Карфагена. От карфагенян заимствованы и
миогие пищевые запреты, например отказ от употребления сви-
нины. В эпоху Карфагена началось разведение оливок и вино-
града, до сих пор широко распространенное в Алжире. Берберы
заимствовали из пунического (карфагенского) языка отдельные
слова, в том числе слово «гарет» («быть цивилизованным, по-
добным горожанину») [105, с. 7].
Попав во II в. до н. э. под власть Рима, берберы почти не-
прерывно восставали против него и отвергали все римское.
Тем не менее латинские заимствования (как и пунические) ос-
тавили след в языке берберов, в топонимике, а также — в ар-
хитектуре. До сих пор во многих городах Алжира сохранились
фрагменты древнеримских зданий, а кое-где (Джемила, Тим-
гад, Типаза) руины древнеримских городов представляют со-
бой своего рода гигантские музеи под открытым небом. Неред-
ко можно видеть и сейчас римские колонны в старинных ме-
четях Алжира, где они, по словам Т. П. Каптеревой, смотрятся,
«словно запечатленные в камне зримые символы ушедших ху-
дожественных эпох» [120, с. 57]. Но эти эпохи (римская, а за-
тем — мало чем отличавшаяся от нее и весьма кратковременная
византийская) уходили не очень быстро, оказывая влияние на
последующих мастеров.
Приход арабов в VII в. н. э. стал решающим поворотом на
историческом пути Алжира, в том числе в истории алжирской
культуры. Бедуины Аравии и Сирии, близкие по укладу жизни
и социальному быту берберам-кочевникам, смешивались с ними.
В то же время в городах арабский язык постепенно вытеснял
пунический (к IX в. н. э.) и латынь (к XI в.). В этом процессе
важную роль играло распространение ислама. Арабский язык,
как язык Корана и шариата, усваивался горожанами достаточ-
но быстро. Местные мусульмане, сохраняя некоторые элемен-
ты материальной и духовной жизни латинско-пунической эпохи,,
активно приобщались к привнесенным с Востока достижениям
арабо-исламской культуры. В частности, в Тахерте (столице
государства Ростемидов, существовавшего на западе Алжира,
в VIII—X вв.), где основу населения составляли берберы-харид-
житы (последователи одного из трех, наряду с суннизмом и ши-
измом, направлений раннего ислама), крепостные постройки,
бассейны, керамические узоры во многом напоминали архитек-
туру и художественные традиции Арабского Востока, в основном
Дамаска и Багдада [120, с. 47].
Долгое время преобладали сирийская традиция, затем ирак-
ская, воздействовавшая на Алжир через более близкий Египет.
Художественные вкусы в значительной мере определялись Каи-
ром, который стал в X—XI вв. крупнейшим культурным цент-
ром всего мира ислама. Это сказывалось и на архитектуре, об-
разцы которой сохранились до наших дней, и на различных ви-
дах художественных ремесел (изготовлении тканей, ковров,.
346
•одежды, посуды, ювелирных украшений), и на обычаях и цере-
мониях, в которых нередко восточные традиции сочетались с
древнеримскими и африканскими [120, с. 82—83]. Вместе с тем
«исключительную стойкость иракского влияния» исследователи
обнаружили в архитектуре и искусстве Седраты и Мзаба —
двух центров берберов-хариджитов, изгнанных из Тахерта и вы-
нужденных поселиться в Сахаре [120, с. 87].
Наряду с различными направлениями влияния арабо-ислам-
ской цивилизации (степень воздействия которых определялась
обычно уровнем арабизации того или иного региона или пле-
мени) большое значение имели также сохранявшаяся само-
•бытная культура берберов и привносившаяся в Алжир ориги-
нальная арабо-андалусская (мавританская) культура. До на-
ших дней дошли строгий геометрический узор, лаконичная де-
коративность тканей и кожаных изделий, изощренность укра-
шений из серебра и драгоценных камней, башенные формы ук-
репленных общественных хранилищ, характерные для искусства
и архитектуры берберов, на протяжении веков сохранявших в
горных районах свои язык и обычаи, нравы и уклад жизни.
Вместе с тем в городах (а кое-где и в сельской местности) по-
степенно росло андалусское влияние по мере успехов Рекон-
кисты на Иберийском полуострове и переселения мавров (раз-
ными волнами в XI—XVII вв.) на южный берег Средиземно-
морья.
Проблема общности культурных традиций Магриба и арабо-
мавританской Андалусии изучена еще недостаточно. Тем не ме-
нее установлено, что арабизация аль-Андалуса (т. е. мусуль-
манской части Иберийского полуострова) осуществлялась ара-
бами и берберами из Северной Африки, что среди арабов аль-
Андалуса впоследствии преобладали сирийцы и что совместная
деятельность арабов, берберов и более ранних жителей аль-
Андалуса, их смешение и взаимодействие способствовали воз-
никновению здесь «одной из наиболее блестящих синкретиче-
ских культур Средиземноморья и вообще средневековья» [140,
с. 258]. Как благодаря пристрастиям североафриканских пра-
вителей, владения которых охватывали и Алжир и аль-Андалус,
так и в результате того, что андалусцы образовали на всем
западе арабского мира наиболее значительную часть культур-
ной и политической элиты, андалусское влияние в Алжире ста-
ло господствующим с XI в. во всех сферах культуры. Поэтому
андалусцы вплоть до XVIII в. лидировали в Алжире в науке,
.искусстве, литературе, градостроительстве, садоводстве. Само
понятие «хадри» («горожанин», «культурный человек») еще и
в XIX в. отождествлялось в Алжире с мавром андалусского
происхождения [140, с. 264].
Последний пласт мусульманских влияний на культуру Ал-
жира в средние века и новое время связан с приходом турок
и долгим (1520—1830) пребыванием Алжира в составе Осман-
ской империи. При этом в Алжире турецкое влияние было зна-
347
чительным лишь в прибрежных городах, в которых размеща-
лись янычары, их военачальники, корсарские капитаны (раисы).
Турецкое влияние сказалось более всего в новых типах воору-
жения и одежды (которой янычары и члены их семей отли-
чались и от арабов, и от берберов), а также в производимых
для правившей турецко-янычарской верхушки предметах при-
кладного искусства, в некоторых обычаях (питье кофе, курении
табака).
В целом влияние турок (среди которых большинство состав-
ляли обычно «турки по профессии», т. е. обращенные в ислам
пленные европейцы) было довольно поверхностным и пестрым,
особенно в плане быта, так как они жили обычно обособленно
от прочего населения. Наибольший след турецкий период оста-
вил в архитектуре, обогатив ее полусферическим куполом ме-
четей, заостренным навершием минаретов, многоцветной майо-
ликовой облицовкой в традициях «родосской керамики», зане-
сенными в Алжир османскими архитекторами, как правило,
греческого или славянского происхождения. Но в целом по-
стройки турецкого периода эклектичны, ибо часто их творцами
были пленные или приглашенные христиане (обычно италь-
янцы), старавшиеся сочетать местные материалы и традиции
со своими собственными приемами, опытом и эстетическими
представлениями.
Сплочению воедино всех этнических компонентов алжирской
нации (потомков арабов, берберов, турок, андалусских мавров
и некоторых других) во многом способствовали почти полтора
века борьбы против французского господства и европейской
колонизации. За это время ускорилось не только социально-
экономическое и политическое развитие страны, но и выработ-
ка общности психического склада алжирцев, духовных, идеоло-
гических и прочих основ антиколониализма. Параллельно выко-
вывалась и общность нацио-нальной культуры, освобождавшейся
от племенных барьеров, обособленности отдаленных районов,
диалектальной и культурно-бытовой замкнутости отдельных
групп. Эта культура сама становилась оружием в антиколо-
ниальной борьбе, способствуя формированию национального и
гражданского самосознания.
Вместе с тем на формирование алжирской культуры в XIX—
XX вв. значительное влияние оказывала культура Франции:
в самом Алжире более века проживало, общаясь с алжирцами,
привилегированное французское меньшинство, а сотни тысяч
алжирцев, особенно в XX в., нередко постоянно находились во
Франции в качестве солдат, учащихся, трудовых мигрантов.
В связи с этим вплоть до начала 60-х годов большинство гра-
мотных среди алжирцев (400 тыс. из 600 тыс. человек) состав-
ляли выпускники французских школ [106, с. 9].
В 1962 г. большинство алжирцев-горожан говорило по-фран-
цузски, а франкоязычная литература занимала ведущие пози-
ции в национальной литературе Алжира. Однако, по свиде-
348
тельству одного из французских профессоров, «мусульмане, вы-
шедшие из наших школ, автоматически становятся нашими худ-
шими врагами» [133, с. 222]. Поэтому расчеты колонизаторов
создать из алжирцев элиту «цивилизованных арабских францу-
зов, преданных Франции» [146, с. 13], не оправдались. «Фран-
цузский язык оказался средством приобщения молодой алжир-
ской интеллигенции к прогрессивным социальным идеям, овла-
дения комплексом проблем современного общества» [144, с. 19]
как до начала революции в 1954 г., так и во время освободи-
тельной войны 1954—1962 гг. На нем издавалась основная часть
и легальных и подпольных патриотических изданий. Вместе с
тем арабский литературный язык постепенно возрождался как
письменный язык благодаря деятельности многочисленных куль-
турных обществ и кружков, но особенно — Ассоциации алжир-
ских улемов во главе с Бен Бадисом.
Улемы-реформаторы внесли огромный личный вклад в ста-
новление национальной арабоязычной литературы. Все их ли-
деры — А. Бен Бадис, Т. аль-Окби, М. Б. аль-Ибрахими,
А. Т. аль-Мадани и другие были поэтами и публицистами, сочи-
няли касыды, новеллы, драмы. Основоположником современной
алжирской поэзии на арабском языке был член Ассоциации
улемов Мухаммед аль-Ид (1905—1955), совместивший любовь
к классическим канонам и традиционным жанрам арабской поэ-
зии с приверженностью к патриотической и остросоциальной
тематике. Другой член Ассоциации, Муфди Закария, был ав-
тором «Гимна алжирской революции» (1936) и национального
гимна «Клянемся» (1955). С улемами были связаны также поэт
М. ас-Саид аз-Захири и особенно шейх Ахмед Рида Хоху
(1911 — 1956), основавший жанр рассказа в арабоязычной ли-
тературе Алжира. Он — автор трех сборников рассказов, вы-
шедших в 1953—1955 гг., и первого в Алжире арабоязычного ро-
мана «Девушка из Мекки» (1947).
Традиции этих литераторов продолжают и развивают круп-
нейшие современные арабоязычные писатели Алжира Абд аль-
Хамид Бенхедуга (род. в 1925 г.) и Тахир Ваттар (род. в
1936 г.). Получив соответствующее образование (институт Бен-
Бадиса в Константине, мусульманский университет Зитуна в
Тунисе), они хорошо изучили творчество своих предшественни-
ков, некоторые из которых послужили даже прототипами для
персонажей их произведений. Вместе с тем они по-своему вы-
разили свое отношение к процессам в алжирском обществе пос-
ле независимости: для Бёндехуги более характерны мотивы оди-
ночества и трагической обреченности человека, для Ваттара —
социальный оптимизм при всем драматизме жизни, изображае-
мом иногда усложненно и символически.
Практика культурного строительства
После завоевания независимости в 1962 г. возрождению на-
циональной культуры в Алжире стали придавать особое зна-
349<
чение. В Триполийской программе правящей партии Фронт на-
ционального освобождения (ФНО) в 1962 г. подчеркивалось,
что алжирская культура будет «национальной, революционной
и научной», воплощающей «живую связь между идеологией на-
родно-демократической революции и... задачами строительства
страны».
Известный деятель культуры Ахмед Талеб аль-Ибрахими
даже указывал на связь преобразований в области культуры
«с борьбой за построение социалистического общества» [106,
с. 8].
Высказывалось множество и других точек зрения, кипели
дискуссии, в ходе которых многое из старого наследия отверга-
лось или превозносилось. Наконец, была разработана связан-
ная с конкретными условиями духовной деколонизации Алжира
концепция культурной революции. «Образование и культура —
указывалось в Национальной хартии АНДР 1976 г.— призваны
сыграть особо важную роль как в развитии национальной са-
мобытности и подлинного коллективизма, так и в строительстве
общества, в котором каждый гражданин не будет оторван от
родной почвы или стоять в стороне от прогресса. Имея в виду
достижение всех этих целей, культурная революция поможет
расцвету национального сознания в полном соответствии с про-
грессивной культурой современной эпохи. Речь идет о том, что-
бы таким образом утвердить одновременно нашу привержен-
ность к собственному культурному наследию и нашу веру в
способность алжирского народа к адаптации и все более сме-
лому восприятию современного мира» [8, с. 76].
В связи с этим в Алжире большое внимание уделяется изу-
чению прошлого алжирской культуры, ее разнообразных исто-
ков, публикации документов и мемуаров видных деятелей и ро-
доначальников современной национальной культуры Алжира,
критическому переосмыслению и строгой переоценке всего напи-
санного об Алжире за его пределами, особенно во Франции,
творческому восприятию традиционных культурных ценностей
,и ознакомлению с ними ширящегося круга читающих по-араб-
ски. Синтез традиционного и современного, понимание культу-
ры как «связи с прошлым и порыва в будущее» [136, с. 106] —
таков исходный пункт почти всех культурологических концеп-
ций ведущих алжирских идеологов.
После 1962 г. Алжир добился больших успехов в деле про-
свещения и подготовки собственных кадров, постоянно нара-
щивая ассигнования на эти цели в госбюджете. Число учащих-
ся в 1962—1982 гг. возросло в начальной школе с 750 тыс. до
4260 тыс. человек, в средней школе — со 120 тыс. (1960 г.) до
284 тыс. человек, в высшей школе — с 7 тыс. (1960 г.) до
100 тыс. человек [35, с. 240; 126, с. 25]. К 1987 г. в Алжире
насчитывалось уже около 200 тыс. студентов [316, 1987, № 5,
с. 13]. Если в 1962 г. в стране были 1 университет и 2 инсти-
тута, то в 1983 г. уже в 21 городе АНДР функционировали выс-
350
шие учебные заведения, в том числе 4 университета и 8 универ-
ситетских центров [154, с. 57]. За последние годы вступили в
строй также Технологический университет имени Хуари Бу-
медьена в Баб аз-Зуаре (в 15 км от столицы) и такой же уни-
верситет в Оране (Оран-2).
Помимо общих для всех афро-азиатских стран трудностей
становления национальной школы (нехватки средств, помеще-
ний, пособий, медленных темпов психологической перестройки
старых педагогических кадров и их крайней малочисленности),
система образования в Алжире особенно страдает от домини-
рования преподавателей-иностранцев и от невозможности ре-
шить немедленно проблему языка обучения. По данным 1973 г.,
63% педагогов средней и неполной средней школы были ино-
странцами (главным образом французами). Тем не менее в
начальной и частично в средней (для '/з учеников) школе пре-
подавание велось полностью на арабском языке, увеличивалось
число лицеев и колледжей с полной арабизацией преподавания,
возросла в 2,5 раза (с 1963 по 1973 г.) численность учителей-
арабистов начальной школы [34, с. 227—228].
Национальная самобытность и роль ислама
К 1978 г. Алжиру удалось почти полностью (на 98,7%) уком-
плектовать своими гражданами учительский состав начальной
школы (85 тыс. педагогов). В средней школе к тому времени из
33 700 преподавателей оставалось не более 5300 французов. Од-
нако в вузах их доля была еще высока — до 47% из 6 тыс.
профессоров, доцентов и ассистентов в 1979 г. Вместе с тем
в системе среднего и высшего образования в Алжире к тому
времени работало около 8 тыс. преподавателей из различных
арабских стран, особенно из Египта, Сирии, Туниса. Все они ве-
ли преподавание на арабском языке. Среди профессоров-алжир-
цев арабистов в вузах было мало. Более значительно было их
количество (6373 человек) в средних учебных заведениях.
В это число не входят преподаватели религиозных училищ
и центров. В коранических школах при мечетях до недавнего
времени этим занимались служители культа, в исламских ин-
ститутах— относительно немногочисленные выпускники зару-
бежных мусульманских университетов Египта, Туниса и Марок-
ко. В 1984 г. в пригороде столицы открылся исламский уни-
верситет имени эмира Абд аль-Кадира, а при университете Кон-
стантины — специальный факультет исламских наук. В стране
действует свыше 20 исламских институтов. Тем самым Алжир
как бы ликвидировал свое отставание от соседних стран в под-
готовке богословов, законоведов, служителей культа. Уже в се-
редине 70-х годов число обучавшихся в системе религиозного
образования (от коранической школы до факультета теологии)
составляло 41 тыс. человек [106, с. II]. Только в столичном
35»
университете в начале 80-х годов ислам изучали 356 студентов
[134, с. 34].
Ислам в Алжире уже свыше полутора веков считается глав-
ным оплотом национальной самобытности. Велика его роль в
колониальный период в качестве идейного стимулятора осво-
бодительной борьбы против завоевателей-христиан и объедини-
теля разных племен, этнических и социальных групп перед ли-
цом общего противника. Велика роль ислама и как фактора
приобщения алжирцев к традициям арабо-исламской цивилиза-
ции, к ее славе и престижу, к сознанию принадлежности уже
в наши дни к сотням миллионов арабов от Атлантики до Индий-
ского океана и поистине необъятному мусульманскому миру
от Западной Африки и Южной Европы до Индонезии и Филип-
пин. Отсюда — поощрение государством (ислам в Алжире — го-
сударственная религия) пропаганды ислама, непрерывные пос-
ле 1965 г. кампании за «возврат к истокам» и «уважение ве-
ковых ценностей».
Конкуренция примерно 15 еще сохранившихся братств ма-
рабутов и около 200 контролируемых ими завий (обителей),
еще в 50-е годы группировавших вокруг себя примерно 400 тыс.
человек 1[109, с. 97], заставила государство еще в 60—70-х годах
позаботиться о максимальной интеграции ислама в официаль-
ную идеологию, используя при этом в основном логику, прин-
ципы и теоретическое наследие улемов-реформаторов. Типич-
ными при этом были следующие тезисы: «Нужно вернуть мече-
ти ее коренную, основную функцию, заключающуюся в рас-
пространении культуры и науки» (министр по делам религий
Мулуд Касем, 1970 г.); «Если мечеть используется для защиты
несправедливости, эксплуатации и рабства, то она будет не ме-
четью ислама, а мечетью, разрушающей ислам» (президент
Хуари Бумедьен, 1974 г.) [109, с. 100, 102].
В тесной связи с вниманием к исламу стоит и внимание
к арабскому литературному языку и арабской культуре, зна-
токами которой являются, в сущности, все религиозные дея-
тели ислама в Алжире. Ввиду этого чисто культурные и линг-
вистические вопросы приобретают идеологический и политиче-
ский характер.
Арабизация системы образования в Алжире сдерживается
поэтому не только отсутствием достаточного числа подготов-
ленных арабистов в среде профессорско-преподавательского со-
става, нехваткой соответствующих пособий или разработанной
научной терминологии на арабском языке. Занимающаяся про-
блемами арабизации Академия арабского языка имени 19 ию-
ня возникла только в 1975 г. Господствовавший в стране до на-
чала 80-х годов подход к решению всех проблем с позиций на-
ционал-прагматизма также играл определенную роль: наличие
большого числа учившихся во Франции (а также в Канаде, Бель-
гии и других странах распространения французского языка), их
абсолютное преобладание среди хозяйственных и технических
352
кадров, заинтересованность Алжира в быстрейшем освоении
достижений НТР и вообще мировой культуры побуждали ал-
жирцев не отказываться от французского, а всемерно его ис-
пользовать и как один из распространенных языков междуна-
родного общения, и как средство быстрейшей информации и
контактов в сферах экономики, политики, науки, культуры и
техники.
Данное обстоятельство чрезвычайно осложняло позицию
АНДР в вопросах арабизации культуры. «Речь не идет о том,
чтобы отвергнуть французский язык, который Алжир считает
окном в мир»,— заявил в 1970 г. Ахмед Талеб аль-Ибрахими
(сын Башира аль-Ибрахими), тогда министр культуры и инфор-
мации. Руководство АНДР подчеркивало в 1975 г., что «араби-
зация не ставит целью лишить средств к существованию це-
лую категорию граждан, т. е. получивших образование на фран-
цузском языке» [126, с. 34, 39]. Главный упор делался не столь-
ко на арабизацию прежде всего, сколько на алжиризацню кад-
ров, т.е. повсеместную замену иностранных советников, экспер-
тов и специалистов алжирцами, получившими как арабоязычное,
так и франкоязычное (ныне, как правило, двуязычное) обра-
зование.
Причиной этого был достаточно взвешенный подход лидеров
страны к вопросу о языке. Хотя официальным признан араб-
ский литературный язык, на нем не говорит большинство на-
селения. В 1970 г., например, 6 млн. неграмотных алжирцев
говорили на арабских (80%) или берберских (20%) диалектах,
а среди грамотных 712 тыс. человек говорили (и писали) толь-
ко по-французски, 466 тыс. человек — только по-арабски,
841 тыс.—и по-арабски и по-французски [108, с. 114—115]. Это
обстоятельство учитывалось властями АНДР, уделявшими тем
не менее арабизации образования преимущественное внимание.
«Нашу самобытность,— указывалось в Национальной хартии
1976 г.,— невозможно отделить от национального языка, кото-
рый служит ее выражению. Всеобщее использование арабского
языка и овладение им как деятельным, творческим инструмен-
том — одна из первостепенных задач алжирского общества как
в плане утверждения его культуры, так и социалистической
идеологии» [8, с. 77].
Взрыв исламского экстремизма в Алжире (как и в других
арабских странах) в начале 80-х годов заставил официаль-
ных идеологов Алжира еще больше сделать упор на обоснова-
ние курса правительства ссылками на Коран и шариат, на не-
обходимость осуществления, как подчеркнул президент Алжи-
ра в 1982 г., «провозглашенной исламом социальной справед-
ливости» [134, с. 33]. Занятия в учебных заведениях стали на-
чинаться с обязательной всеобщей молитвы. Исламский куль-
турный центр в столице стал еженедельно проводить лекции,
семинары, иногда международные конференции по исламской
тематике, философии, социологии, истории и экономике.
23 Зак. 464
353
Традиция и современность
Разумеется, исламской тематикой не исчерпывается идео-
логическая и культурная ситуация в современном Алжире. Се-
годняшний день Алжира —это сгусток опыта минувших веков
и требований современности. Язычество здесь не только живо-
писные руины античных храмов. Оно живо и сегодня в почита-
нии святых мест, вере в божественную благодать («барака»)
и чудотворные способности марабутов, в магию и амулеты, что
является достоянием не только фольклора и поэтизируется со-
временными писателями (например, Мулудом Маммери), худож-
никами и музыкантами. Алжирцам ныне одинаково близки
фольклор арабов и берберов, художественные произведения и
приемы тех и других, сознание своей принадлежности к исла-
му и гордость достижениями арабо-исламской цивилизации.
Традиционен интерес алжирцев ко всему, что связано с арабо-
мавританской Андалусией. В архитектуре, художественных ре-
меслах, поэзии, музыке и эстетике алжирцев и сегодня наличе-
ствует андалусский компонент. Он же весьма плодотворен и в
песенном творчестве алжирцев. Андалусские традиции бережно
хранятся в андалусских семьях, в свое время компактно осев-
ших в Тлемсене и портах прибрежной полосы, включая г. Ал-
жир. В зодчестве, музыке, элементах традиционного костюма,
отдельных словах и именах собственных можно проследить со-
хранившиеся до наших дней в Алжире турецкие или африкан-
ские традиции.
Все это так или иначе находит свое выражение в современ-
ной культуре алжирского народа, придает ей неповторимое
своеобразие. В то же время продолжающийся процесс арабиза-
ции берберов указывает на незавершенность этногенеза алжир-
цев, на сохранение в их среде тех или иных этнолингвистиче-
ских различий, изживаемых по-разному в разных регионах и со-
циальных слоях. Этот момент также придает специфический ха-
рактер формированию национального облика алжирской куль-
туры.
Наконец, продолжающиеся экономические, политические, со-
циальные, культурные и иные контакты с Францией (где жи-
вут алжирские эмигранты) и, еще шире, со всей Западной Ев-
ропой (ибо алжирцы ныне работают или учатся практически
во всех странах ЕЭС) не могут не оказывать постоянное воз-
действие на быт, потребности, обиходно-разговорный язык, нра-
вы и привычки алжирцев. А это в той или иной форме находит
свое выражение и в процессе постоянного развития и обога-
щения алжирской национальной культуры.
Всемирную известность получила алжирская национальная
литература на французском языке. Она была связана с алжи-
ро-европейской литературой так называемой Североафрикан-
ской школы 30—50-х годов (А. Камю, Э. Роблес, Г. Одизио,
Ж. Пелегри), которая была своеобразным «алжирским» ответ-
354
влением французской литературы. В наибольшей степени ее
влияние испытали кабильские писатели. По и остальных это
коснулось. Произведения всех этих литераторов широко извест-
ны, переводились на многие языки, в том числе на русский.
Наиболее значительным из них следует признать Катеба Ясина
(1929—1989), поэта, прозаика и драматурга, писавшего по-
французски и по-арабски. Его пьесы ставились во многих теат-
рах мира. Но как романисты во Франции были также известны
Мулуд Фераун, прославившийся своей публицистикой («Дни Ка-
билии», «Письма друзьям»); Малек Хаддад — тонкий лирик,
давший обобщенный художественный образ алжирской интел-
лигенции; Мухаммед Диб (род. в 1920 г.) — наиболее плодови-
тый из франкоязычных писателей Алжира, создавший за по-
следние сорок с лишним лет множество романов, рассказов,
поэм и пьес. Мулуд Маммери наиболее ярко воплотил в своем
творчестве традиции кабильского фольклора и воссоздал эпоху
национально-освободительной войны.
Среди молодого поколения франкоязычных писателей и поэ-
тов Алжира — М. Ашур, Дж. Амрани, Л. Флиси, А. Креа и др.
Наиболее известен из них Рашид Буджедра (род. в 1941 г.),
крупнейший современный романист, пишущий по-французски и
по-арабски, а также поэт, публицист, этнограф и искусствовед.
Его творчеству присущи в высшей степени критическое восприя-
тие действительности, острый психологизм и сложность литера-
турной формы.
За годы независимости Алжира пережили подлинный взлет
практически все виды и формы культурного созидания: наука,
образование, художественные ремесла и изобразительное ис-
кусство, литература и поэзия (причем не только на арабском
литературном и французском языках, но и на арабских и бер-
берских диалектах, а также на «андалуси», специфическом язы-
ке стихов и романов в андалусском стиле), музыка и хореогра-
фия, театр и кинематография. Произведения многих алжирских
мастеров культуры получили всемирную известность, демон-
стрировались за рубежом, отмечались международными пре-
миями. Алжир неоднократно был местом созыва международ-
ных фестивалей искусств, выставок, научных и артистических
форумов. Это говорит о том, что, завоевав свободу, алжирский
народ стал активным участником мирового сообщества и меж-
дународного обмена интеллектуальными, моральными и эстети-
ческими ценностями.
23*
БИБЛИОГРАФИЯ
Работы основоположников марксизма.
Официальные издания и документы,
архивные материалы
1. Маркс К- Будущие результаты британского владычества в Индии.—
Маркс К- и Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 9.
2. Энгельс Ф. Алжир.— Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. 2й е изд. Т. 14.
3. Алжирская коммунистическая партия в войне за национальную незави-
симость. М., 1-961.
4. Алжирская Народная Демократическая Республика. Конституция и за-
конодательные акты. М., 1983.
5. Алжирский народ победит (брошюра АКП). М., 1961,
6. Архив внешней политики России. Фонд Канцелярия. Д830—1892 гг.
7. Коммунистический Интернационал в документах. Решения, тезисы и воз-
звания Конгрессов Коминтерна и пленумов ИККИ. 1919—1932. М., 1979.
8. Национальная Хартия Алжирской Народной Демократической Респуб-
лики. .1976. М., 1979.
9. Нерушимая дружба и братство. М., 1964.
10. Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США
и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной
войны 1941—1945 гг. Т. 1—2. М., 1957.
И. Accord entre la RADP et la Republique Frangaise concernant le r6glemenf
de question touchant les hydrocarbures et le d^veloppement industriel de
FAlgerie. Alger, 1966.
12. Les archives de la Revolution algerienne. Sous la direction le M. Harbi.
P., 1981.
13. La Charte d’Alger. Alger, 1964.
14. La Charte Nationale de la Republique Algerienne Democratique et Popu-
late. Alger, 1986.
15. Charte de la wilaya.— Journal officiel de la Republique Algerienne De-
mocratique et Populate. 1969, № 14.
16. Deuxieme Congres national du mouvement pour le triomphe des libertes
democratiques. Alger, 1953.
17. Deuxieme Plan quinquinal 1985—1989. Rapport general. Alger, 1985.
18. Essai sur 1’histoire du mouvement ouvrier algerien de 1920 a 1954.
[Б. m., 6. r.J.
19. Essai sur la nation algerienne.— Realite algerienne et marxisme. Alger,
1958.
20. Front de Liberation national. Constitution. 1976. Alger, 1976.
21. Du Manifeste a la Republique Algerienne. Alger, 1948.
22. Le Parti. Alger, 1947.
23. Le Parti Communiste Algerien a 25 ans. Alger, 1961.
24. Plan quadriennal 1970—1973. Rapport general. Alger, 1970.
25. II Plan quadriennal 1974—1977. Rapport general. Alger, 1974.
26. Le probleme algerien. Le mouvement national algerien. Alger, 1951.
27. Le probleme algerien. Violation de la liberte de vote. Alger, 1951.
28. Projet de programme pour la realisation de la revolution democratique
populaire. Alger, 1962.
29. Rapport general du plan quinquennal 1980—1984. Alger, 1980.
376
30. R6alit6s algfcriennes. Alger, 1953.
31. Revolution agraire. Charte et ordonnance. Alger, 1971. \
32. La vie du parti. Alger, 1945, mars.
Мемуары, дневники, переписка, отчеты,
публикации источников, справочники
33. Аллее А. Бойцы в плену. М., 1962.
34. Алжир (справочник). М., 1977.
35. Африка. Энциклопедический справочник. Т. I. М., 1986.
36. Беренс А. М. Кабилия в 1857 г.—Военный сборник. СПб., 1858.
36а. Бийу Ф. Когда мы были министрами. М., 1974.
37. Бонт Ф. Дорога чести. М., 1949.
38. Брук С. И. Население мира (этнографический справочник). М., 1986.
39. Бухали Л. Октябрьская социалистическая революция и национальное
движение в Алжире. М., 1957.
40. де Голль Ш. Военные мемуары. Т. 2. М., 1960.
41L Горлов В. Из Алжирии — Московские ведомости. 1881, № 30, 43, 336.
42. Гренье Ф. Из жизни французского коммуниста. М., 1977.
43. Дюкло Ж. Мемуары. Т. 1—2. М., 1974.
44. Рубакин А. В водовороте событий. М., 1960.
45. Уболди Р. Запрещенный репортаж. М., 1959.
46. Шпажников Г. А. Религии стран мира. М., 1981.
47. Эррио Э. Из прошлого. М., 1958.
48. Ибн Абд-аль-Кадир Мухаммед. Тухфат аз-заир фи-ль-маасир аль-амир
Абд аль-Кадир уа акбар аль-Джазаир. Александрия, 1903 (на араб. яз.).
49. Abbas F. De la colonie vers la province. Le jeune algfcrien. P., 1931.
50. Abbas F. La nuit coloniale. P., 1962.
51. A jam M. Probldmes algeriens (impressions de voyage). P., 1913.
52. Algerie. Guide economique et social. Alger, 1987.
53. L’Algerie en quelques chiffres. Alger, 1973.
54. Baudicour L. de. La guerre et le gouvernement de L’Algerie. P., 1853.
55. Bennabi M. Memoires d’un temoin du siecle. Alger, 1965.
56. Berbrugger A. Les epoques militaires de la Grande Kabilie. P., 1857.
57. Bibesco N. La soci^te kabyle avant et depuis la conquete de la Kabylie.—
Revue de deux mondes. P., 1865, t. 84.
58. Bocher Ch., capitaine. Le siege de Zaatcha. Souvenirs de la campagne de
Ziban.— Revue de deux mondes. P., 1851, t. 10, avr.
59. Bugeaud T.-R. Par Гёрёе et par la charrue. P., 1848.
60. [Bugeaud]. Expose de 1’etat actuel de la society arabe du gouvernement
et de legislation qui la regit. Alger, 1844.
61. Castellane P. de. Campagnes d’Afrique 1835—1848. P., 1858.
62. Cristian P. L’Afrique fran^aise. P., 1846.
63. Clauzel B. Correspondence du marechai Clauzel. T. 1—2. P., 1848.
64. [Damremont]. Correspondance de general Damremont. P., 11929.
65. Duguing M. F. La guerre de montagne en Kabylie.— Revue de deux mon-
des. P., 1851, t. 10, avr.
66. Emerit M. Les memoires d’Ahmed-bey, dernier bey de Constantine.—Re-
vue africaine. Alger, 1949, t. 93.
67. Emerit M. Toustain du Manoir au pays d’Abd-el-Kader.— Revue africaine.
Alger, 1955, t. 99, tr. 1—2.
68. Feraud Ch. Notes historique sur la province de Constantine —Revue afri-
caine. Alger, 1879—1885, № 133—174.
69. Fillias. Histoire de la conquete et de la colonisation de FAlg^rie. P., 1860.
70. Fournier P. L’etat d’Abd-el-Kader et sa puissanse en 1841 d’apres le rap-
port du sous-intendant militaire Massot.— Revue d’histoire moderne et con-
temporaine. P., 1967, t. XIV, avr.—juin.
71. Gaid Mouloud. Les Beni-Yala et les v6rit6s historiques sur 1’insurrection
de Mokrani en 18711. Alger, [б. r.].
72. Galibert L. L’Algerie ancienne et moderne. P., 1857.
73. de Gaulle Ch. Memoires d’Gspoir. Le renouveau. P., 1970.
74. Giraud, gfcnfral. Un seul but, la victoire. Alger 1941—>1944. P., 1949.
357
75. Juin A. Le Maghreb en feu. P., 1957.
76. Juin A. Memoires, Alger—Tunis—Rome. P., 1959.
77. La Sicotiere de, Algerie. T. 1—2. P., 1875.
78. Lebjaoui M. Verites sur la.revolution algerienne. P., 1970.
79. Lentin A.-P. L’Algerie des colonels. Journal d’un temoin. P., 1959.
80. Margon de. Insurrection dans la province de Constantine de 1870 a 1880
P., 1883.
8 К Les Memoires de Messali Hadj. 1898—1938. P., 1982.
82. Mont Rond P. Histoire de la conquete de 1’Algerie de 1830 £ 1847. T. 1—2.
P., 1847.
83. Montagnac F. Lettres d’un soldat P., 1885.
84. Naegelen M.-E. Mission en Algerie. P., 1962.
85. d'Orleans F:-Ph. Recits de campagne. P., 1890.
86. Oudinot. Abd-el-Kader et 1’Algerie en 1893.— Le spectateur militaire. 1839,
vol. XXVII, avr.— sept.
87. Pellissier de Reynaud E. Annales algeriens. T. 1—3, P„ 1854.
88. Recits du feu. Temoignages sur la guerre de liberation nationale. Alger,
1977.
89. Renaudot. Alger. P., 1830.
90. Richard Ch. Etude sur 1’insurrection de Dhara. Alger, 1846.
91. Robin N. Histoire du cherif Bou Bar’la —Revue africaine. Alger, 1881 —
1884, № 145—165.
92. Robin N. Expedition du general Blangini en Kabylie en 1849.— Revue af-
ricaine. Alger, 1885, № 175.
93. Robin N. L’insurrection de la Grande Kabylie en 1871. P., 1901.
94. Robin N. Notes et documentation concernant l’insurrection de 1856—1857
de la Grande Kabylie.— Revue africaine. Alger, 1899—1900, № 231—243.
95. Robin N. Soumission des Beni-Yala et operation du colonel Conrobert en
juillet 1849.— Revue africaine. Alger, 1898, № 228—230.
96. Rochas L. Dix ans a travers 1’islam. P., 1904.
97. Saint-Arnaud A.-I. Lettres du marechai de Saint-Arnaud. T. 1—2. P., 1855.
98. Soustelle J. Aim6e et souffrante Algerie. P., 1956.
99. Tableaux de I’economie algerienne. Alger, 1960.
100. Thorez M. Oeuvres. T. 16. P., 1951.
101. Treille A. L’expedition de Kabylie Orientate et du Hodna. Constantine,
1876.
102. Trumelet C. Notes pour servir a 1’histoire de l’insurrection dans le sud de
la provence d’Alger de 1864 a 1869.— Revue africaines. Alger, 1879—1883,
№ 138—158.
103. Valee S.-Ch. Correspondance du marechai Valee. P„ 1854.
Исследования и литература
104. Аргентов В. А. Алжир на новом пути. М., 1982.
105. Аргентов В. А. Старина и новь Магриба. М., 1985.
106, Африка: культура и общественное развитие. М., 1984.
107. Безыменский Л. А. Разгаданные загадки третьего рейха. М., 1984.
108. Волянский В. Ф., Траску нова А. М. Алжир: от национального освобож-
дения к социальному. М., 1976.
109. Вопросы научного атеизма. Вып. 31. М., 1983.
ПО. Генчев И. Алжирската национална революция. София, 1967.
111. Добродеев Д. Б. Образование в стратегии развития стран Северной Аф-
рики. М., 1988.
112. Дьяков Н. Н. Младоалжирцы и антиколониальная борьба в Алжире на
рубеже XIX—XX вв. М., 1985.
ИЗ. [Жаклар Ш.-В.] Ж. Алжирские дела (туземцы и поселенцы).—Дело.
СПб., 1881, № 111.
114. Жансон К. и Ф. Алжир вне закона. М., 1957.
115. Зудина Л. П. Аграрные преобразования и развитие сельского хозяйст-
ва в странах Магриба. М., 1988.
116. Иванов И. А. Свободные и податные племена Северной Африки в
XIX в —Арабские страны. История. М., 1963.
358
117. История XIX века под редакцией Лависса и Рамбо. Т. 8. М., 1938.
1118. История дипломатии. Т. III. М.— Л., 1945.
119. История Франции. Т. 3. М., 1973.
120. Каптерева Т. 77. Искусство стран Магриба. Средние века. Новое время.
М., 1988.
121. Ковалевский М. Общинное землевладение. Причины, ход и последствия
его разложения. Т. 1. М., 1879.
122. Колониус Д. Современный аграрный вопрос в Алжире.— Аграрный во-
прос на Востоке. М., 1933.
123. Комар В. И. Идейно-политическое развитие ФНО в Алжире (1954—
1984). М., 1985.
124. Кондратьев Г. С. Армия алжирской революции. М., 1079.
125. Культура современного Алжира. М., 1961.
126. Куприн А. И. Франция и страны Магриба. М., 1980.
127. Куропаткин А. Н. Алжирия. СПб., 1877.
128. Ланда Р. Г. Алжир сбрасывает оковы. М., 1961.
129. Ланда Р. Г. Борьба алжирского народа против европейской колониза-
ции. М., 1976.
130. Ланда Р. Г. Кризис колониального режима в Алжире. 1931—1954. М.,
1980.
131. Ланда Р. Г. Национально-освободительное движение в Алжире. М., 1962.
132. Ланда Р. Г. История алжирской революции. 1954—1962 гг. М., 1983.
133. Ланда Р. Г. Подъем антиколониального движения в Алжире в 1918—
1931 гг. М., 1977.
134. Ланда Р. Г. Страны Магриба: общество и традиции. М., 1988.
135. Луцкий В. Б. Новая история арабских стран. М.» 1966.
136. Максименко В. И. Интеллигенция в странах Магриба. М., 1980.
137. Мельянцев В. А. Экономический рост стран Магриба. М., 1984.
138. Мусульманский мир. М., 1981.
139. Новейшая история арабских стран. М., 1968.
140. Проблемы арабской культуры. Памяти И. Ю. Крачковского. М., 1987.
141. Рава Э. Северная Африка на пути к независимости. М., 1960.
142. Реклю Э. Алжирия.— Земля и люди. СПб., 1899, т. XI, кн. 6.
143. Рубинский 10. И. Тревожные годы Франции. М., 1973.
144. Современные литераторы Африки. М., 1973.
145. Стоклицкий С. Л. Роль государства в мобилизации внутренних накоп-
лений в странах Магриба. М., 1975.
146. Траскунова А. М. Печать алжирской революции. М., 1979.
147. Франция и тресты. М., 1955.
148. Хмелева Н. Г. Вооруженная борьба алжирского народа за независи-
мость в XIX веке. М., 1986.
149. Черкасов 77. 77. Распад колониальной империи Франции. М., 1*985.
150. Чихачев 77. Испания. Алжир. Тунис. М., 1975.
151. Шарль Р. Мусульманское право. М., 1959.
152. Шведов А. А. Независимая Африка: внешнеполитические проблемы, дип-
ломатическая борьба. М., 1983.
153. Шведов А. А., Иодцероб А. Б. Советско-алжирские отношения. М., 1936.
154. Шевелев В. 77. Алжир: история, культура. Ростов н/Д, 1986.
155. Эгрето М. Алжирская нация существует. М., 1958.
156. Бу Азиз Яхья. Батл аль-кифах аль-амир Абд аль-Кадир аль-Джазаири.
Тунис, 1958 (на араб, яз.),
157. Саадаллах Белькасем. Аль-харрака аль-ватания аль-джазаирийя. Бей-
рут, 1969 (на араб. яз.).
158. Турки Рабах. Аш-шайх Абд аль-Хамид Бен Бадис, фальсафатаху ва
джухидуху фи-т-тарбия ва-т-таалим. Аль-Джазаир, 1969 (на -араб. яз.).
159. Аль-Фаси Алляль. Аль-харакят аль-истиклялийя фи-ль-Магриб аль-ара-
бий. Танжер, 1950 (на араб. яз.).
160. Шарит Абдаллах, Аль-Мили Мухаммед. Аль-Джазаир фи миръат ат-
таарих. Константина, 1965 (на араб. яз.).
161. Aboulker М. Alger et ses complots. P., 1945.
162. Ageron Ch.-R. Les algeriens musulmans et la France (1871—1919). P.,
1968.
350
163. Ageron Ch.-R. L’emigration des musulmans algdriens et 1’exode de Tlem-
cen (1830—1900).— Annales. Economies. Socidte. Civilisation. P., 1967, №5,
sept.—oct.
164—1 65. Ageron Ch.-R. Histoire de I’Algerie contemporaine (1830—1973). P.,
1968.
166. Ageron Ch.-R. Histoire de I’Algerie contemporaine. De 1’insurrection de
1871 au declenchement de la guerre de liberation [1954]. T. II. P., 1979.
167. Ageron Ch.-R. Politiques coloniales au Maghreb. P., 1972.
168. d’Aire M. Abd-el-Kader. Amiens, 1990.
169. Akkache A. Capitaux etrangers et liberation dconomique: experience alge-
rien. P., 197b.
170. Alleg H., Bonis J. de, Douzon H. J. et al. La guerre d’Algerie. T. к P.,
1981.
171. Andrieux M. Le pere Bugeaud. P., 1951.
172. Aron R., Lavagne F., Fillier J., Carnier-Riset J. Les origines de la guerre
d’Algerie. P., 1962.
173. Atanackovic Z. Savremena shvatanja о politiCkim sistemima nedovoljna
razvijenih zemalja. Beograd, 1971.
174. Azan P. L’emir Abd-el-Kader. P., 1926.
175, Balta P., Rulleau C. L’Algerie des algeriens: vingt ans aprds. P.. 1983.
176. Belhimer A. Involution agraire, le Point. Alger, 1980.
177. Benachenhou A. L’exp^rience algerienne de planification et de developpe-
ment 1962—1982. Alger, [б. r.].
178. Benazet H. L’Afrique fran^aise en danger. P., 1947.
179. Bendiab A. Taleb. Chronologie des faits et mouvements sociaux et politi-
ques en Algerie. 1830—1954. Alger, 1983.
180. Benissad M. E. Economic de developpement de I’Algerie. P., 1982.
181. Berjaud L. Boutin, agent secret de Napoleon I et precurseur de 1’Algerie
franQaise. P., 1950.
182. Bernard A. L’Afrique du Nord pendant la guerre. P., 1927.
183. Bernard A. L’Algerie. P., 1929.
184. Berque J. Le Maghreb entre deux guerres. P., 1969.
185. Blunt W. The Desert Hawk. L., 1947.
186. Bouayed M. Histoire par la bande. Alger, 1974.
187. Bourdieu P. Sociologie de I’Algerie. P., 1963.
188. Boyer P. La vie quotidienne a Alger a la veille de 1’intervention fran^aise.
P., 1963.
189. Brandel I. Les rapports franco-algeriens depuis 1962. P., 1981.
190. Bromberger S. Les rebelles algeriens. P., 1958.
191. Castel R., Passeron J.-C. Education, developpement et democratic. P., 1967.
192. Cataluccio F. Formazione de la nazione algerina. Milano, 1961.
193. Chaliand G., Minces J. L’Algerie independante. P., 1972.
194. Churchill Ch. H. The Life of Abd-el-Kader. L., 1913.
195. Clark M. Algeria in Turmoil. N. Y., 1959.
196. Colonna F. Instituteurs algeriens: 1883—1939. Alger, 1975.
197. Confer V. France and Algeria. The Problem of Civil and Political Reform
1870—1920. Siracuse, 1966.
198. Coss6 Brissac Ph. de. Les rapports de la France et du Maroc pendant la
conquete de I’Algerie (1830—1847). P., 1931.
199. Courriere Y. Le temps de leopards. P., 1969.
200. Danan Y.-M. La vie politique a Alger de 1940 a 1944. P., 1963.
201. Danziger R. Abd-el-Qadir and the Algerians. N. Y.—L., 1977.
202. Depont O. L’Algdrie du Centenaire. P., 1928.
203. Djender M. Introduction a 1’histoire de I’Algerie. Alger, 1966.
204. Duchemin J. Histoire du FLN. P., 1962.
205. Duclos J. La France et I’Algerie. P., 1955.
206. Eisenbeth. Les juifs en Algerie et en Tunisie a 1’epoque turque (1516—
1830).—Revue africaine. Alg., 1952, t. XCVI, tr. 3—4.
207. Emerit M. L’abolution de 1’eslavage.—La revolution de 1848 en Algfcrie.
P., 1949.
208. Emerit M. L’Algerie a 1’epoque d’Abd-el-Kader. P., 1951.
360
209. Emerit M L’etat intellectual et moral en I’Algtrie en 1830 — Revue d’his-
toire moderne et contemporaine. P., 1954, t. 1, sept
210. d’Estailler-Chanteraine Ph. Abd-el-Kader. P., 1947.
211. Esquer G. Histoire de 1’Algerie. P., 1960.
212. Faucher J.-A. L’Algerie rebelle. P., 1957.
213. Favrod Ch.-H. La revolution algerienne. P., 1959.
214. Foucault A. L’Algerie fille de France. P., 1935.
215. Francos A., Sereni J. P. Un algerien nomme Boumedidnc. P., 1976.
216. Gaff ar el P. L’Algerie. P., 1883.
217. Gallissot R. Abd-el-Kader et la nationalite algerienne.—Revue historique.
P., 1965, vol. 233.
2Г8. Gallissot R., Badia G. Marxisme et L’Algerie. P., 1976.
219. Garrot H. Histoire generale de 1’Algerie. P., 1910.
220. Gautier E. F. Evolution de 1’Algerie de 1830 a 1930. Alger, 1930.
221. Germain R. La politique indigene de Bugeaud. P., 1955.
222. Gordon D. The passing of French Algeria. L., 1966.
223. Grimaud N. La politique exterieure de I’Alg^rie (1962—1978). P., 1984.
224. Guiral P. Marseille et Г Algerie (1830—1841). Aix-en-Provence, 1956.
225. Hanotaux A. et Lelourneaux A. La Kabilie et les continues kabyles. P., 1893.
226. Hanotaux G. et Martineau A. Histoire des colonies fran^aice et de 1’expan-
tion de la France dans le monde. T. 6. Р.» 1929—1933.
227. Harbi M. Aux origines du FLN: le populisinc revolutionnaire en Algerie.
P., 1975.
228. Heggoy A. A. Insurgency and Conterinsurgency in Algeria. Blooming-
ton.—L., 1972.
229. Hugonnet F. Fran^ais et arabes en Alg6rie. P., 1860.
230. Humbaraci A. Algeria: a Revolution that failed. L., 1966.
231. d’ldeville H. Le marechai Bugeaud d’apres sa correspondance intime et
des documents inedits (1784—1849). T. 2. P., 1882.
232. Initiation A 1’Algerie. P., 1957.
233. Introduction a 1’Afrique du Nord contemporaine. P., 1975.
234. Isnard H. La reorganisation de la proprtete rurale dans le Mitidja. Alger,
[б. г].
235. Julien Ch.-A. L’Afrique du Nord en marche. P., 1952.
236. Julien Ch.-A. Histoire de L’Algerie contemporaine. P., 1964.
237. Raddache M. Histoire du nationalisme algerien. T. 1—2. Alger, 1980.
238. Kaddache M. La vie politique a Alger de 1919 a 1939. Alger, 1970.
239. Kelly Y. A. The Lost Soldiers. Cambridge (Mass.), 1965.
240. Khalfa B., Alleg H., Benzine A. La grande aventure d’Alger republicain.
P., 1987.
241. Koulakssis Ahmed, Meynier Gilbert. L’Emir Khaled. Premier Za’im? Iden-
tite algerienne et colonialisme fran^ais. P., 1987.
242. Laacher S. Algerie: realites sociales et pouvoir. P., 1985.
243. Lachraf M. Le patriotisme rural en Algerie.— Esprit. P., 1955, № 3.
244. Lachraf M. L’Algerie: nation et societe. P., 1965.
245. Lacoste У. L’Afrique du Nord. Chambery (Savoine). 1957.
246. Lacoste Y., Houschi A., Prenant A. L’Algerie: passe et present. P., 196.0.
247. Lacrois A. de. Histoire prive et politique d*Abd-el-Kader. P., 1845.
248. Lacouture J. Cinq hommes et la France. P., 1961.
249. Laffont P. Histoire de la France en Algerie. P., 1980.
250. Le Tourneau R. Evolution politique de 1’Afrique du Nord musulmane,
1920—1961. P., 1962.
251. Leynadier C. et Clauzel B. Histoire de 1’Algerie. T. 1—2. P., 1896.
252. Llamo R. C. Euralgerie ou de la naissance d’un peuple original. Alger,
1956.
253. Mahiot R. Le p^trole algdrien. Alger, 1974.
254. Martin C. Histoire de 1’Algerie fran^aise. P., 1962.
255. Mebtoul A. Evolution des structures de 1’economie algerienne 1967—1980.
T. 2. Alger, 1'981.
256. Meggl# A. Terres fran^aises. Algerie. P., 1931.
361
257. Merad A. Le reformisme musulman en Algerie de 1925 a 1940. Paris—
La Haye, 1967.
258. Merle R. Ahmed Ben Bella. P„ 1965.
259. Morsly T- Contribution a la question indigene en Algerie. Constantine,
260. Nagy J. Laszlo. Insurrection dans le Constantinois.— Kolonlenyomat. Sze-
ged, 1984.
261. Naroun A. Ferhat Abbas ou les chemins de la souverenite. P., 1961.
262. Nora P. Les Fran^ais d’Algerie. P., 1961.
263. Nouschi A. EnquSte sur le niveau de vie des population rurales constan-
tinoises de la conqu4te jusqu’en 1919. P., 1961.
264. Nouschi A. La naissance du nationalisme alg6rien. P., 1962.
265. Nouschi A. Notes sur les migration en Algerie dans la premiere moitie
du XIX siecle.— Actes du premier Congres d’etudes des cultures mediterran-
n£enes d’influence arabo-berbere. Alger, 1973.
266. Ohneck W. Die franzdsische Algerienpolitik von 1919—1939. Kdln—Opla-
den, 1967.
267. Oplu&til V. Zakruty alzirske revoluce. Praha, 1966.
268. d’Orient N. et Loew M. La question algerienne. P., 1936.
269. Ouzegane A. Le Meilleur Combat. P., 1962.
270. Paillat C. L’echiquier d’Alger. T. 1—jt. P., 1966.
271. Passols. L’Algerie et 1’assimilation des indigenes musulmans. P., 1903.
272. Pauwels J.-P. Reflexions sur les nouvelles orientations economiques et ener-
g£tiques du Plan Quinquinnal (1980—1984) et sur 1’organisation de Гёсо-
nomie algerienne. Alger, 1983.
273. Pecar Z. Aliir do nezavisnosti. Beograd, 1967.
274. Peyrouton M. Histoire general du Maghreb. P., 1966.
275. Pichon J. Abd-el-Kader. P„ 1899.
276. Quandt W. Revolution and Political Leadership: Algeria, 1954—1968. Cam-
bridge (Mass.), 1969.
277. Rambaud A. (/insurrection algerienne de 1871.— Le nouvelle revue. P.,
1981, t. LXXH—LXXIII.
278. Rey-Goldzeiguer A. Une source d’information sur l’Alg6rie turque. Les tra-
vaux du Senatus Consulte de 1863.— Actes du Premier Congres d’histoire
et de la civilisation du Maghreb. Tunis, 1979, t. 2i, serie histoire, № 1.
279. Rinn L. Histoire de 1’insurrection de 1871 en Algerie. Alger, 1891.
280. Rosanvallon J. Les aspects economique de 1’emigration algerienne Gre-
noble, 1974.
281. Rousillon A., Clerk-Girard C. Structures et enjeux de la recherche scien-
tifique arabe.— Maghreb—Machrek — Monde arabe. P., 1984, № 105.
282. Rousset C. La conquete de FAlgfcrie (1841—1857). T. 1—2. P., 1889.
283. Rousset P. L’Algerie de 1830 & 1840. P., 1887.
284. Ruedy J. Land policy in colonial Algeria. Los Angeles, 1967.
285. Sahli М.-Ch. Decoloniser 1’histoire. Р.» 1965.
286. Sari Djilali. Le depossession des fellahs (1830—1962). Alger, 1975.
287. Sari Djilali. L’insurrection de 1871. Alger, 1972.
288. Sari Djilali. L’insurrection de 1881—1882. Alger, 1981.
289. Sarrasin P.-E. La crise algerienne. P., 1949.
290. Strigny A. de. Echos d’Alger. T. 1—2. P., 1972, 1974.
291. Serres J. La politique turque en Afrique du Nord. Alger, 1925.
292. Simian M. Les confr6ries islamiques en Algerie. Alger, 1910.
293. Sivan E. Communisme et nationalisme en Alg£rie. P„ 1976.
294. Spielmann V. Critique et comentaires de 1’entente et de la cooperation des-
races. Alger, 1923.
295. Spielmann V. L’emir Khaled. Son action politique et sociale en Algfcrie
de 1920 & 1923. Un aspect de la question indigene. Alger, 1938.
296. Spillmann G., general. Napolfcon et 1’islam. P., 1969.
297. Steeg T. La Paix Fran^aise en Afrique du Nord. P., 1926.
298. Teguia M. L’Algerie en guerre. Alger, [1981].
299 Temimi Abdeljelil. Le beylik de Constantine et hadj Ahmed Bey (1830—
1837). Tunis, 1978.
362
300. Temimi Abdeljelil. Recherches et documents d’histoire maghrebine (1816—
1871). Tunis, 1971.
301. Temimi Abdeljelil. Sommaire des registres arabes et turcs d’Alger. Tunis,
1983. :
302. Temmar H. M. Strategic de developpement independant. Alger, 1983.
303. Terki N. Les society etrangeres en Alg6rie. Alger, 1976.
304. Tunisien und Algerien. Ein Protest gegen franzosische Gewaltherrschaft.
B., 1916.
305. Vatin, J.-C. L’Algerie en 1830.— Revue algerienne des sciences juridiqiie,
£conomique et politique. Alger, 1970, dec., vol. VII, № 4.
306. Vatin J.-C. L’Algerie politique: histoire et societe. P., 1974.
307. Villot. Moeurs, coutumes et institution des indigenes de L7Algerie. Alger,
1888.
308. Wysner G. The Kabyle People. N. Y., 1945.
309. Yacono X. La colonisation des plaines du Ch^liff. T. 1—2. Alger, 1955.
310. Yacono X. Peut-on evaluer la population de L’Algerie vers 1830.— Revue
africaine. Alger, 1954, tr. 3—4, № 440—441.
311. Zurcher M. La pacification et Torganisation de Kabylie orientale de 1.838
a 1870. P., 1948.
Периодические издания
312. Азия и Африка сегодня. М.
313. Бюллетень иностранной коммерческой информации. М.
314. Военный сборник. СПб.
315. Дело. СПб.
316. За рубежом. М.
317. Коммунистический Интернационал. М.
318. Красный Интернационал профсоюзов. М.
319. Мировое хозяйство и мировая политика. М.
320. Московские ведомости. М.
321. Народы Азии и Африки. М.
322. Проблемы мира и социализма. Прага.
323. Аль-Ахрам. Каир.
324. L’Afrique fran^aise. Р.
325. Afrique industrie. Р.
326. Algerie-actualite. Alger.
327. Alger republicain. Alger.
328. Annales de i’Afrique du Nord. P.
329. Annales de 1’Institute d’Afrique. P.
330. Annuaire de I’Afrique du Nord. P.
331. Annuaire statistique de I’Algerie. Alg.
332. Cahiers du Bolsh£visme. P.
333. Cahiers du communisme. P.
334. Cahiers internationaux. P.
335. Colburn’s united service magazine. L.
336. Democratic nouveUe. P.
337 Esprit. P.
338. Etudes maghrdbines. P.
339. Etudes mediterraneenes. Szeged.
340. L’Humanite. P.
341. Institute des belles-lettres arabes. Tunis.
342. L’HIustration. P.
343. Industries et travaux d’outre-mer. P.
344. Journal of African History. Cambridge.
345. Journal officiel de la Republique Algerienne Democratique et Populaire.
Alger.
346. Kolonlenyomat. Szeged.
347. Liberte. Alger.
348. Maghreb—Machrek. P.
349. Maghreb selection. P.
350. Marches tropica ux et mediterraneens. P.
363
351. Middle East Economical Digest. L.
352. Le Monde. P.
353. El-Moudjahid. Alger.
354. The Muslim World. Hartfort.
355. Le nouvelle revue. P.
356. Paris jour. P.
357. La Pensee. P.
358. Le peuple. Alger.
359. Revolution africaine. Alger.
360. Revue africaine. Alger.
361. Revue algdrienne des sciences juridique, dconomiques et politiques. Alger.
362. Revue de deux mondes. P.
363. Revue d’histoire maghrdbine. Tunis.
364. Revue d’histoire moderne et contemporaine. P.
365. Revue historique. P.
366. Revue de Paris. P.
367. Revue politique et parlamentaire. P.
368. Le spectateur militaire. P.
369. Statistique agricole. Alger.
370. Time. Chicago.
371. Vingtieme siecle. P.
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
Аббас Фархат 143, 153, 154, 158, 164,
165, 169—171, 173, 178, 184-186,
191, 194, 198, 199, 201, 219, 222,
224, 238, 239
Аббасиды 11
Абд аль-Кадир 30—60, 62, 63, 65, 66,
70, 75, 77, 82, 84, 101, 130, 351
Абдельвадиды 12
Абдаррахман, султан Марокко 29, 48
Абд ас-Салям 130
Абдассалям Б. 280
Абдо Мухаммед 119
Абдул-Хамид II 116
Абдун Махмуд 177
Абулькер Ж- 160, 161
Абу-Язид 11
Августин, святой 189
Аглабиды 11
Ажерон Шарль-Робер 7, 101, 104,
117, 120, 164, 173, 199
Айт Ахмед X. 182, 193, 205, 238, 239
Аккаш А. 295
Аллег Анри 146, 167
Александр I 22
Али-паша 75
Али-паша, сын Абд аль-Кадира 131
Альенде С. 327
Амелия 47
Амар 33
Амар Али 206
Амзиан, Мухаммед бен Абдаррахман
82
Амируш 216
Амрани Дж. 355
Андреотти Дж. 338
Арлее-Дюфур 92
Арслан Шакиб 145, 146
Ару дж 12
дАсбон Абдаллах 35
Аслах Хосин 160
Атанацкович Зоран 7
Аудиа Ульд 198
а ль Афгани Джалиль ад-Дин 119
Ахмед, бей Константины 26, 39—41,
47, 57, 59—65, 84, 112
Ахмед Султан 130
Ашур М. 355
Ашьяри А. 156, 171
Бавастро Жозеф 26
аль-Бадави Мухаммед 116
Бакри 16, 22
Барбаросса Хайреддин 12
Беллат 157
Белуиздад М. 182
Белькаим Каддур 153
Бслькасем Фархат 157
Бельхамиси Мулай 7
Бен Абдаллах Мухаммед 50, 51, 71
Бен Абдаллах Мухаммед Яхья 82
Бен Айеш Ахмед 82
Бен Айса Ахмед 60, 62, 64
Бен Аллал Эмбарек 40, 42, 51—53
Бен Арраш Милуд 33, 41, 45
Бен Ауда Сегир 76
Бен Бадис Абд аль-Хамид 144, 145,
149, 150, 153, 345, 359
Бен Бадис Мухаммед 116, 181
Бен Белла Ахмед 182, 193, 199, 203,
205, 219, 224, 227, 228, 230, 232,
236, 237—240, 279, 298
Бен Булаид Мустафа 193, 196
Бен Брихмат Зеррук 120, 122, 123
Бен Гайа 48, 59, 65, 101
Бен Джалул Мухаммед 142, 143,
145, 149—151, 153, 158, 164, 169,
177, 198
Бен аль-Джейлани Мухаммед 42
Бенджедид Шадли 249, 264—266,
274, 277, 278, 323, 331, 338
Бен Дюран 45
Бен Зельмат 133
Бен Зикри Мухаммед 118, 122
Бен Исмаил Мустафа 30, 34
Бен Луниси Хамдан 118
Бен Мокфи Каддур 34
Беи Мухуб Мулуд 118
Бен Мхиди Ларби 193, 202, 206
Бен Нака Каддур 57
Бен Осман Хамдан 59, 61
Бен Раххаль Мхаммед 122, 124
Бен Резки Ахмед 75
Бен Саид Ферхат 59
Бен Салем 51, 57, 59, 65
Бен Смайя Абд аль-Халим 117, 118,
122
Бен Тами 42, 52
Бентами Белькасем 122, 123, 142
365
Бен Тоббаль 223
Бен аль-Хамри Мухаммед 29
Бен аль-Халиль 57
Бен Хедда Бен Юсеф 199, 202, 203,
224
Бенхедуга Абд аль-Хамид 349
Бен Шенеб Мухаммед 118
Бен Шериф 18
Бен Шохра Насер 72, 75, 81
Бен Яхья 58
Бен Яхья М. 228
Бержере 162
Берк Жак 7
аль-Беркани 51, 52
Бернар Огюстэн 121
Бинт Бельханун Хадиджа 78
Бийу Франсуа 167, 176
Битат Рабах 193, 196, 257
Бланшетт Жорж 187
Блюм 149, 150, 169
Бну аль-Хадж Якуб 116
Бологгин ибн Зири 12
Бонт Ф. 167
Бордер Ш. 157, 166
Боржо А. 157, 166
Бриан 132
Буазиз Яхья 7
Буайе Пьер 30
Буали 200
Буалам Саид 223
Бу Амама, Мухаммед Бель-Араби
82—84
Буассон 162
Бу Багла, Мухаммед бен Абдаллах
Бу Сейф 66, 67, 77
Будерба Амар 122, 123
Будерба Ахмед 120
Буджедра Рашид 355
Будиаф Мухаммед 193, 205, 238, 239
Бу Зиан 70
Бузнак 16, 22, 33
Букхорт Бен Али 153
Бу Маза, Мухаммед бен Абдаллах
55—57, 66, 84
Бу Мезраг, Ахмед Мукрани 76, 79,
80
Бу Мезраг, бей Титтери 28
Бумедьен Хуари 203, 219, 224, 225,
231, 232, 238—241, 243—245, 251—
257, 259, 263, 264, 272, 280, 286,
298, 300, 303, 311, 329, 352
Бурдье Пьер 108
Бутен 23, 26
Бутефлика А. 240, 280
Бухали Ларби 179, 187
Бу Хамеди 42, 52, 57
Бухуш Аммар 7
Бушуша, Мухаммед бен Туми 80, 81
Бюжо 40, 41, 50, 55, 66, 214
Вале 41, 47, 48
Вальтер 89
366
Варнье 88
аль-Вартилани 118
Ваттар Тахир 349
Ваттэн Ж--К. 123, 133
Вейган Максимиллиан 155, 156
Вейс 176
Верн 89
Виар Поль-Эмиль 184
Видясова М. Ф. 7
Виктория 51
Вильгельм 131
Вильсон 134, 135
Вильям IV 37
Виолетт 149, 150, 169
Вирабов А. Г. 7
Вуароль 62
аль-Галаи Абу Зиан 116
Гальбуа 48
Гамбетта 106
Гарибальди Джузеппе 94
Ганди Махатма 136
Гензерих 11
Гениев Никола 225, 226
Геррудж А. 200
Герруф Мухаммед 200
Гильдон 11
Гиппон 189
Гитлер 143, 146, 151, 152, 154, 155г
157, 160, 162
Годар 223
де Голль Филипп 215
де Голль Шарль 153, 158, 162—164^
166, 167, 175, 212, 214—217, 220—
222, 224—227
аль-Гомари 34
Гомри Тахар 200
Горлов В. 81, 83
Дабагин Ламин 159, 160, 183
Даллес 187
Дамремон 63
Данан Ив-Максим 154
Дарлан Франсуа 161, 162
Дахлаб Саад 199, 202, 223
Деа Марсель 156, 159
Дебонно Шарль 92
Деваль П. 24
Декре 22, 23
Демишель 31—33, 35, 62
Депармэ Ж- 118
Деркава 18, 29, 35, 55, 70
Деркави Муса 35
Диб Мухаммед 355
Дидуш Мурад 193, 196
Донат 189
Дорио Жак 145, 146, 150, 152, 156z
159
Дрэш Жан 109
Дузон Анри 175
Дьяков Н. Н. 7, 135
Дюкло Жак 215
Жаклар Ш.-В. 85
Женжамбр 157
Жером Бонапарт 22
Жером, маршал 47
Жиро Анри Оноре 161—164, 166, 167
Жокс Луи 223
Жоннар Шарль 96, 117
Жорес 93
Жуанвильский принц 54
Жуо 213, 222, 223, 226
Жюльен Ш.-А. 7, 102, 137, 164, 199
Жюэн Альфонс 156, 157, 161, 163,
164
Заглул Саад 136
Закария Муфди 144, 349
Зартман Уильям 7
Збири Тахар 241
Зеллер 222, 223
Зенати Рабис 143
Зердани А. 241, 242
Зигут Юсеф 197, 202
Зириды 12
Ибаньес Т. 153
Ибн Аммар 118
Ибн Мариам 118
Ибн аль-Худжа Мустафа 118
Ибрагим 26
Ибрагим-бей 37
аль-Ибрахими Ахмед Талеб 350, 353
аль-Ибрахими Башир 144, 153, 169,
181, 191, 349, 353
Иванов Н. А. 7
Ивтон Фернан 200
аль-Ид Мухаммед 144, 349
Идир Айсат 202
Изабелла 57
Имаш Амар 183
Кабаллеро П. 153, 160
Кавеньяк 39, 55, 56, 97
Кади 129
Калдаш Махфуд 7, 136
Кадырия 18, 29, 31, 35
Казе Алкье 45
Каид А. 240, 242
Камбон Жюль 96
Камиль-бей 62
Камю А. 354
Канробер 73
Каптерева Т. П. 346
Карл V 12
Карл X 25, 27
Карлье Жан Луи 145
Каркассон Р. 160
Касем Мулуд 352
Кастро Ф. 227
Катру Жорж 166
Кахина, Дихия бинт Таббит 11
Кахуль Махмуд 118
Кессус М. А. 143, 167, 169
Кирей Н. И. 7
Киуан Абд ар-Рахман 192
Клемансо Ж- 123, 132
Клозель 37, 38
аль-Кобрини 118
Колен 157
Комати, Амер бен Месса уди 82
Кондратьев Г. С. 7
Косейла 11
Креа А. 355
Крим Белькасем 193, 202, 222—224,
238
Крупп 89
Кулаксис Ахмед 142
Курьер Ив 197
Лаашер С. 275
Лабан М. 200
Лагайярд 223
Лакдари 168
Лакост Робер 198, 208, 211
Лалла Фатима Н’Сумар 67, 71
Лаллеман 77, 80
Ламорисьер 53, 56, 58
Ламрани Лайд 200
Ламуди Ламин 144
Ланда Р. Г. 9
Лантэн Альбер-Поль 167
Ларрибер К. 137
Лахваль Хосин 182, 183, 195
Лашраф Мустафа 100, 112, 205, 228
Лейб Джеймс 37
Лейг Ж. 132
Лемэгр-Дюбрей 156
Ленин В. И. 174
Ле Турно Роже 7, 180, 192, 195
Лиотэ Юбер 96, 114, 214
Луи Филипп 60
Луцкий В. Б. 7
Лявижери 106
Ляперрин 130
де Ля Рокк К. 150, 156
аль-Маади Ахмед 159, 177
аль-Мадани А, Т. 144, 199, 349
Ala дани Моханд Саид 213
Мадони А. 278
аль-Маджауи Абд аль-Кадир 118
Мазхана Ахмед 183
Малек Р. 228
Мале 89
Мам мери Мулуд 354, 355
Маркс К. 174
Марсэ Вильям 124
Марти Андрэ 167
Мартель 223
Масинисса 10
Массо 45
Махиддин 29—31
Махиддин, сын Абд аль-Кадира 75,
Массю Ж. 212, 213
367
Медегри А. 240
Мендес-Франс 194
Менье Жильбер 142
Мерад Али 124
Мербах Касди 276, 280, 325
Мер и ниды 12
Мессадия М. Ш. 266, 269, 280
Мессали Хадж Ахмед 145, 146, 149,
150, 153, 159, 169, 170, 176, 182,
183, 186, 187, 192, 199, 200, 217
Мехри А. 277, 280
Мийо Анри 157, 200
Милане Массимилиано (Макс-Режи)
96
аль-Мили Мбарек 144
Ми л вера н 138
Мирабо 89
Миронова Е. И. 9
Миттеран Ф. 293, 338
Мишель 145
Молле Ги 198
Молчанов Н. Н. 214
Морар Л. 157
Морели Тайеб 120
Муан Андрэ 167
Мукрани Мухаммед 75—78, 93, 101
Муктар 46
Мулай Али 29, 30
Мулай Брахим 66
Мулай Хафиз 132
Мур Климент Генри 7
Муссолини 150—152, 154
Мустафа дей 22
Мустафа, брат Абд аль-Кадира 35
Мустафаи Ш. 182
Мухаммед-паша, сын Абд аль-Кади-
ра 118
Мухаммед-Али 24, 61
Мэрфи Р. 156, 164
Надь Ласло 176
Наполеон Бонапарт 22, 23
Наполеон III 94
Нарун Амар 158
Насер Гамаль Абдель 194, 205, 227
Нежлен М. Э. 184, 185
де Нерво 89
Нерсесов Г. А. 7
Нион 54
Ногес 153, 154, 162
Нора Пьер 102
Одизио Габриэль 189, 354
Окба ибн Нафи 11
аль-Окби Тайеб 144, 349
Омар эмир, сын Абд аль-Кадира 130
Омеяды 11
Орлеанский герцог 47, 48, 53, 63
Оттингэр 89
Пальмерстон 49
Парижский, граф Анри 162
Пассоль 117
Пелегри Мишель 92, 354
Пелисье 55, 73
Перрье Адольф 92
Петен 154—159, 161 —163
Печар Здравко 7, 22S
Пиночет 327
Потемкин Ю. В. 7
Пренан Андрэ 101
Пуанкаре Р. 123, 138
Рамдан Аббан 197, 202, 203, 213, 214
Расим Омар (Ибн Мансур ас-Сан-
хаджи) 119
Рахмания 66, 67, 74—79, 81, 82
Рашид-паша Мустафа 51, 61, 62
Ремингтон 50
Ренье 148
де Риво 89
Риго Ж- 156
Рид Томас 59
Рида Рашид 145
Робеспьер 214
Роблес Э. 354
Ровиго 30, 60
Розанваллон Ж. 287
Розэ Альбэн 132
Роммель 154, 156, 157, 161, 16t
Ростом иды 11, 346
Ротшильд 89
Рошэ Вальдек 167
Рубакин А. И. 163
Рубинский Ю. И. 214
Руди Джон 98
Рузвельт 162, 164, 166
Рузэ Мишель 167
Рэнн Л. 84
Саадаллах Белькасем 7, НО, 120,,
139
Саади Я. 206
ас-Саид аз-Захри М. 349
Саид эмир, внук Абд аль-Кадира 131
Сайяд Абдельмалик 106
Сайях А. 164
Саламбье Кло 193
Салан 222, 223, 226
Салас 160
де Сале 47
Сарруи 122
Сегура 160
Седых В. И. 214
Селим III 22
Сент-Арно 55, 65, 73
Сент-Джон 61
Сент-Ипполит 36
Сенуссия 71, 81, 83
Сервье Андрэ 125
де Сериньи Алэн 157, 187, 212, 213-
Серрано Ф. 153
Сиван Эммануэль 179
368
Сид Кара Шериф 212
Си Джилани 145, 176, 177, 183
Сиди Ахмед 28
Сиди аль-Араби 32, 34, 35
Сиди Ларби 38
Сиди Мустафа, брат Абд аль-Кадира
57, 59
Сиди Саид, брат Абд аль-Кадира 57
Сиди Хамади 34
Си Лала 72
Симонов Е. Л. 9
Си Мусса 70
Си Мухаммед 72
Си Седдик шейх-уль-араб 67
Си Слиман беи Каддур 72, 83
Си Слиман бен Хамза 71, 72, 83
Си Тахар 67
Скотт 51
Скьяффино Лоран 89, 157, 166
Смаили А. 160, 167
Смирнов Г. В. 7
Смирнов И. К- 7
Сорэн Даниэль 93
Сталин И. В. 162
Суалах Мухаммед 122
Сустель Жак 197, 198, 200, 208, 212,
213
ас-Суфайхи Исмаил 131
Сфинджи Джамиль ад-Дин 119
Такфарината 11
Талеб Мухаммед 160, 177, 200
Тамзали А. 164, 168
Тахир-паша 25
Тебесси 187
Тегиа Мухаммед 174, 218
Темими Абд аль-Джалиль 7
Теммар Х.-М. 317
Тиджани 46, 70
Тиджания 18, 29, 46, 70
Тийон Шарль 175, 176
Тито 227
де Токвиль 97
Томсон Гастон 96
Торез Морис 189, 190
Траскунова А. М. 7
Трезель 35
Троцкий 208
Трумэн 186
Тухачевский 208
Тьер 47
Узган Амар 149, 167, 172, 179, 180,
186, 203
Урбах А. 143
аль-Фадыль Мухаммед 56, 57
Фанон Франц 228
Фараксен 11
Фарес Абд ар-Рахман 225
Фатимиды 11
Ферун Мулуд 355
Ферри Жюль 120, 124
Фирм 11
Флиси А. 355
Фор Грасьен 157
Франко 150—152, 154
Франс Анатоль 91
Фрейр Жак 215
Фрунзе 208
Фуад Мухаммед 51
Фуко 124
Фуше Кристиан 226
Хадад Малек 355
Хаддад Азиз 77, 79, 80, 84
Хаддад Махмуд 77, 78
Хаддад шейх 76, 77, 80
аль-Хадж Амар 68
Хадж Али Абд аль-Кадир 139
Хадж Али Башир 188, 201, 202, 207,
220
Хаджерес С. 203
аль-Хадж Мимун 71
Халид эмир, внук Абд аль-Кадира
129, 130, 134—138, 142
Хальфа Буалем 167, 169
Хаммадиды 12
Хамруш Мулуд 276, 280, 325, 326
Харби Мухаммед 165, 177, 199, 200,
228, 278
Хасан бей Орана 28
аль-Хафиди 145
аль-Хафнауи Абд аль-Касим 118, 122
Хафсиды 12
Хей Друмонд 37, 49
Хидер Амар 176, 177, 183, 193
Хидер Мухаммед 203, 205, 230, 237—
239
Хмелева Н. Г. 9
Хоху Ахмед Рида 349
Хрущев Н. С. 222
Хумбараджи Арслан 98
Хусейн дей 25, 26, 27
Хусейн, шериф Мекки 130
аль-Хусейни Амин 145
Чапаев 216
Черкасов П. П. 7, 214
Черчилль У. 156, 162, 166
Чихачев П. 87
Шаабани 238
Шалль 222, 223
Шангарнье 55
аш-Шариф Салах 131
Шаспо 50
Шатель Ив 156—158, 162
Шатеньо 172
Шейхия 71, 72, 83
Шевелев В. Н. 7
Шериф Б. 240
Шершалли Хадж 177
24 Зак. 464
369
Шмитт Поль 167
Шнейдер 89
Эйзенхауэр 162, 187
Энгельс Ф. 86, 87
д’Эрбийон 70
Эрсан 89
Этьен Эжен 96
Югурта 10
Язид М. 195, 199, 223, 228
Яконо Кс. 85, 104
Ясин Катаб 355
Яхья Али 241, 242
Яхьяуи Мохаммед Салах 264, 280
УКАЗАТЕЛЬ. ГЕОГРАФИЧЕСКИХ И ЭТНИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ
Эль-Абед 343
Аль-Абиод 71, 72
Аль-Абиод Сиди шейх 83, 342
Австрия 131, 132, 153, 339
агемун 66
Азия 105, 107, 169, 194, 222
Азру 66
Аль-Азхар 31, 118
Айн-Бассам 117
Айн Мади 46, 54, 70, 83
Айн Сефра 83
Айн Тафоральт 71
Айн Темушент 56
Айн ат-Турки 116
айт-иратен 68, 69
Акка 58
Албания 22
Александрия 28, 41, 58, 118
Алжир, г. и обл. 10, 12, 13, 15, 16,
18, 20, 27—30, 33, 37, 39—41, 48,
52, 56, 60, 69, 77, 85, 92, 94, 96,
98, 112, 114, 117, 119, 122, 123,
134, 136—138, 156, 161, 162, 170,
174, 175, 179, 182, 189, 193, 196,
206, 212, 216, 225, 230, 278, 279,
340, 354
Аль-Амри 82
Аль-Аснам (Орлеанвиль) 52
Аль-Асуан 79
Аль-Джемаа 68
Аль-Джуда 67
Аль-Магур 72, 73
Альрар 343
Амбуаз 58
Америка 335
Анатолия 61
Англия 16, 22—25, 49, 51, 54, 61, 77,
94, 107, 156, 161, 162, 168, 211
Ангола 332, 341
Андалузия 347, 354
андалусцы 15
Аннаба 10, 307, 343
Антильские острова 105
Анфа 166
Арабский халифат 5
Аравия 129, 346
Арериба 67
Арзев 31—33, 36, 40, 45, 298, 307,
309, 314, 315
Атлантика 352
Аурес 11, 65, 82, 106, 108, 130, 133,
193—195, 206, 208, 216
Ахмар Хадда 65
Африка 105, 151, 153, 155, 169, 194,
222, 251, 298, 326, 327, 335, 352
Африка Северная 5, 11, 12, 23, 59,
106, 151, 152, 155, 156, 161, 162,
166, 202, 211, 340
Баб аз-Зуар 351
Багдад 12, 346
Балканы 22
бану аббас 31, 67
бану амер 31, 57, 67, 100
бану иджер 66
бану итурах 69
бану йенни 69
бану меджахер 31
бану меликеш 67
бану менгилье 69
байу слиман 66
бану снассен 71
бану сулейм 12
бану урнид 100
бану хиляль 12
бану яла 67
Бари 151
Барселона 132, 223
Батна 78, 79, 82, 130, 133
Бежайя (Бужи) 314
Бейрут 223
Белград 222
Белезма 130, 133
Берруагия 309, 342
Бельгия 5, 339, 352
Бени Шугран 130
берберы 5, 11, 12, 18
Берлин 118, 131
Бешар 342
Бибан 47
Бискра 21, 44, 53, 70, 82
Блида 28, 40, 48, 61, 136, 309, 343
Ближний Восток 327, 328, 332
Богар 44, 50, 52, 72
Бомбей 24
Бон 28, 30, 59, 60, 62—65, 89, 98, 122,
123, 127, 156, 161, 209, 221
Бордж Бу-Арреридж 73, 76
24*
37 L
Бордж Мансур 66, 79
Бордж Менайль 65
Бордж Тементфу 28
Бордж Хамза 47
Бордо 91
Бразилия 340
Бруса 58
бу азуз 82
Будуау 342
Бу Зареа 26, 106, 182
Бужи (Бежайя) 10, 60, 66, 79, 131
Будермес 343
Буира 78
Бунига 80
Буфарик 28, 92, 213
Вади аль-Хаммам 31, 51
вандалы 11
Великобритания 156, 205, 339
Венгрия 133, 342
Версаль 134
Византия 5
византийцы 11
Виши 154—161, 165
Вьетнам 186, 194, 208, 210
гараба 31, 32
Гадамес 20
Гамбург 21, 223
Гана 222
Гардайя 114
Гардимау 219
Гвинея 222
Гельма 64, 171
Генуя 16
Германия 118, 127, 129—132, 143, 151,
153—158, 171, 176
гештула 66
ГДР 342
Гибралтар 74, 151
Эль-Гома 342
Греция 10, 155
Дакар 155
Дамаск 58, 59, 118, 346
Дахра (М. Кабилия) 53—55, 57, 72,
106, 108, 206, 216
Декан 24
Деллис 65
Джебель-Амур 56, 57, 72, 83
Джедда 53
Джелала 83
Джемаа-Газауат 56
Джемила 346
Джениан-Бу-Резг 83, 159
Джерар 11
Джерауа 11
джефра 57
Джибути 151
.Джиджелли (Жижель) 12, 64, 79,
123, 221
372
Джурджура (Б. Кабилия) 56, 57, 68,
69
Дра-эль-Мизан 78
Дренан 64
дуайр 33, 34, 56
Европа 5, 12, 16, 22, 105—109, 131,
152, 194, 303, 339, 341, 342, 352,
354
Египет 22, 24, 31, 59, 116, 129, 133,
136, 151, 154, 161, 181, 194, 195,
205, 222, 227, 278, 346, 351
Женева 132, 134, 145, 146
Жеривиль 72
Жижель (Джиджелли) 343
Зааджа 70, 71
зената 12
Зибан 82
Зитун 349
зуауа 66, 67, 69
Иберийский п-ов 5, 15, 347
Иерусалим 145
Израиль 205, 227
иллитен 69
иллуа 69
Императора форт 26
Индия 23—25, 107, 132, 136, 340
Индийский океан 327, 352
Индокитай 174, 194, 214
Индонезия 352
Ионические о-ва 22
Ирак 31, 133
Иран 286
Исли, р. 54
Исмаил 307
Испания 23, 37, 91, 132, 151, 154—
156, 167, 227, 335, ‘336, 338, 339
Иссер, р. 39, 56, 65, 78
Италия 22, 91, 125, 145, 151—154,
156, 332, 334 , 335, 338
Ифрен 11
Ишериден 69, 80
Кабилия Большая 11, 14—16, 18, 23,
38, 47, 55, 57, 65, 66, 68, 71, 74, 77,
79, 80, 84, 102, 106, 107, 163, 174,
193, 195, 197, 202, 206, 208, 216,
238 239
Кабилия Малая 11, 54, 55, 66, 171
кабилы 5, 15, 38, 48, 65, 69
Кадар, р. 40
Каир 11, 31, 112, 118, 145, 186, 194,
195, 205, 213, 216, 217, 222, 346
Кайруан 51
Каледония Новая 81
Камерун 341 t
Канада 335, 339, 352
Карфаген 5, 10, 11, 345, 346
Касабланка 155, 166, 222
Кенадза 128
Китай 132, 208
Колло 64
Конго 341
Константина г. и обл. 10, 15, 16, 18,
20, 21, 26, 28, 39—41, 43, 47, 59—
65, 70, 72, 74, 75, 81, 85, 94, 101,
102, 112—116, 122, 143, 145, 154,
166, 209, 213, 216, 220, 221, 282,
307, 309, 349, 351
Константинополь 57, 118
Корея Южная 340
Корсика 91, 151
Красное море 327
Крейдер 83
Ксур 83
Куба 227, 332
Кувейт 328
Кудиат-Ати 62—64
Лагуат 46, 54, 71, 72
Ла-Каль 23, 59
Лалла-Марния 54
Ларба 75
Левант 23
Ливан 106, 116
Ливия 125, 130, 133, 145, 151, 153,
154, 161, 166, 194—196, 286, 331,
340, 341
Ливорно 16
Лондон 24, 51, 61, 62, 153, 158, 162
Лотарингия 74, 91
маатка 66
Мавритания 154, 155, 331, 340, 341
мавры 5, 15, 18
Маграуа 11
Магриб 5, 29, 109, 118, 130, 131, 137,
152, 153, 155, 156, 161—163, 166,
186, 194, 195, 211, 326, 330, 331.
333, 335, 340, 341, 347
Мадагаскар 174
Мадрас 24
Мадрид 57, 155, 223
Мазагран 40
Мазуна 18
Македония 22
Мак-Магон 130
Макта, р. 36, 37
Малага 57
Малахов курган 69
Мали 222, 341
Мальта 13, 22, 74, 91
Марокко 12, 16, 26, 29, 30, 37, 38.
43-448, 52—54, 57, 58, 65, 71, 72,
83, 85, 96, 116, 118, 125, 132, 133,
151, 155, 161, 174, 194, 195, 205,
207, 214, 217—220, 222, 232, 235,
325, 329—331, 338, 340, 341, 351
Марракеш 340
Марсель 16, 23, 25, 27, 44, 60
Маскара 29, 31, 32, 35, 37, 38, 42,
44, 45, 47, 50, 52, 122, 130
масесилы 10
массилы 10
Мегарин 70
Медеа 28, 35, 37, 39, 44, 48—50, 61,
Меджана 76, 78
Медина 31, 59, 130
Мекка 31, 59, 119, 130
Мекла 67
Мекнес 83
Мелилья 57, 151
Мерс-эль-Кебир 12
Мерс-эль-Хаджаджа 315
Месту а 79
Мешерия 83
Мзаб 84, 106, 108, 347
Милиана 35, 37, 39, 41, 42, 44, 45,
48—50, 52, 118, 130
Митиджа 29, 37, 39, 40, 52, 54, 56
Могар 83
Могадор 54, 83
Москва 222
Мостаганем 32, 33, 40, 72
Мейла 315
Музайя ущелье 28, 36, 49
Мулай-Исмаил 36, 37, 49
Мулуйя, р. 58
Мюнхен 151, 152
Наварин 24
Намибия 332
Наполеон, форт 69
Насиональ, форт 79, 80
Нефта 81
Неаполь 27
Нигер 341
Ницца 26, 151
Н’Сумар 67
Нумидия 10, 155
нумидийцы 10
Нью-Йорк 222
Одесса 133
Омаль 78
Оран г. и обл. 12, 26, 28—37, 40, 49,
50, 52, 91, 98, 101, 102, 114, 123,
134, 137, 138, 154, 155, 161, 174,
189, 209, 213, 216, 221, 225, 230,
343, 351
Орлеанвиль (Аль-Аснам) 52, 55
Османская империя 5, 12, 22, 23, 52,
61, 74, 116, 119, 130, 347
Палестина 328, 332
Париж 41, 45, 61, 62, 75, 93, 96, 98,
123, 124, 132, 139, 147, 159, 167,
211, 292, 293
Пекин 222
Персидский залив 326, 327, 328
По 58
Поликао 122
373
Польша 342
Прованс 91
Пруссия 73
Рас-эль-Ма 72, 83
Рашгун, о-в 37—40, 45
Рим 5, 10, 11, 145, 189, 223
Риф 53
Россия 23, 61, 132, 133
Руммель, р. 62, 63
Румыния 342
Русс 223
Савойя 151
Сайда 44, 51, 83
санхаджа 11, 12
Сахара 5, 14, 15, 46, 52, 58, 80, 81,
83, 105, 114, 130, 211, 212, 218,
221, 222, 224, 238, 284, 328, 330,
347
Сахель 40, 54, 66
Себау, р. 65—69, 80
Себда 44, 51
Себу, р. 57
Севастополь 69
Седан 73
Седрата 347
Сенегал 341
Сетиф 72, 76, 78, 117, 170, 182, 309
Сеута 151
Сиг, р. 37
Сиди-Бель-Аббес 137, 225, 309
Сиди-Брахим 58
Сиди Мифтах 130
Сиди-Фарруш 26
Сиди-Халиф 26
Сиди-Эмбарек 37
Сикка, р. 38, 52
Сирия 31, 58, 61, 116, 119, 133, 136,
181, 346, 351
Скикда 10, 286, 307
смала 33, 34
Советский Союз, СССР 176, 2d9, 222,
255, 300, 327, 343, 344
Средиземное море 10, 13, 22, 25, 151,
152, 153, 327, 347
Сталинград 166
Стамбул 25, 119
Стауэли 26, 59
Стора 47
Судан 116
Сук-Ахрас 134
Суммам 202, 206, 228—230
США 7, 37, 134, 154, 161—164, 168,
186, 187, 211, 290, 292, 302, 330,
332, 335, 336, 339
Суэц 151, 205, 210
Тагуин 53, 72
Таза 44, 50
Такедемт 11, 44, 45, 50
Такле 69
Таменгиди 81
Тамизерт 68
Танжер 30, 37, 44, 49, 54, 156, 162.
219
Таурирт-Мимун 106
Тафилалет 21
Тафна, р. 37, 38, 40, 41, 52, 54, 56,
63
Тахерт 11, 346, 347
Ташерирт 68
Тебесса 75, 89, 131
Телль 14, 70
Тенес 10, 49, 51, 52, 55, 131
Тениет-эль-Хад 52
Тетуан 29, 151
Тиарет 52, 72
Тизи-Узу 66, 78, 213, 309
Тильзит 22
Тнмгад 346
Типаза 346
Тирурда 69, 80
Титтери 28, 35—37, 40, 46
Тлемсен 12, 16, 18, 29, 32, 38—40,.
42, 44, 51, 53, 56, 116—118, 122,
145, 201, 216, 354
Трафальгар 22
Триполи 43, 57, 62, 223, 228—232,
235, 295, 296, 299, 303, 350
Трупа 66
туареги 5, 20
Туггурт 46, 54, 71, 81, 114, 130
Тулон 26, 58
Тунра 137
Тунис 7, 11, 12, 16, 25, 26, 28, 31,
'37, 43, 44, 57, 59, 60, 64, 74, 75,.
82, < 85, 89, 112, 116, 125, 131, 133,
134, 151, 153, 154, 161, 163, 169,
174, 181, 194, 195, 205, 207, 212—
220, 232, 235, 278, 331, 340, 341„
349, 351
Турция 13, 14, 25, 27, 49, 51, 61, 62,
65, 74, 75, 116, 129, 131 — 133
Уаргла 71, 81, 130
Уарсенис 32, 35, 45, 52, 55, 57, 106».
108, 206
Уджда 38, 54, 219, 240, 241, 242
улад риах 55, 100
улад Сиди Ганем 41
улад Сиди шейх 34, 50, 71, 82, 8.3Г
100
улад султан 130
уффия 30
Уэд Гир 72
Уэд Нумер 337
Уэд-Хамилин 339
Уэнза 90
Фес 29, 57, 112, 328
Фессалия 22
Фигиг 82, 84
Фигие, форт 31
374
Филипп, форт 30
Филипвиль ПО, 127
Филиппины 352
финикийцы 10, 345
Финляндия 179
флиссы 66
флитты 31, 35, 72
Франция 5, 7, 13, 16, 18, 21—29, 40,
41, 45, 48, 49, 53—55, 57, 60, 62,
66, 73, 75, 89, 90, 93, 95, 96, 102,
105—107, 113, 117, 118, 120, 124,
125, 127—133, 136, 144, 145, 147—
154, 156, 157, 161—163, 166—170,
173—189, 194, 197, 202, 205, 210—
224, 227, 230—232, 252, 281—296,
301, 332—335, 337—350, 352, 354,
355
ФРГ 5, 332, 334, 335, 339
Френда 83
Эль-Хаджар 298, 307, 309, 342
хаджуты 39, 48
ханенша 75
хареза 30
Хасси-Меса уд 343
хашим 31, 57, 100
Хеншела 122
Хиджаз 129
Хоггар 130
Цирта 10
Чили 327
ЧССР 342
шавийя 5, 108
Швейцария 131, 146
Швеция 339
Шелиф, р. 35, 39, 40, 50, 52, 56, 85,
134, 200
Шершель 10, 37, 45, 48, 49, 52, 116,
161
Эвиан 223—227, 231, 233, 282—284,
288, 296
Эльзас 74, 91
Эпир 22
Эрзебия 31
Эрфурт 23
Эфиопия 155
ЮАР 332
Югославия 7, 227
Япония 332, 336
SUMMARY
A History of Algeria in Modern Time has come out in the series A His-
tory of African Nations published by the Institute for African Studies, Russian
Academy of Sciences.
The study is ordered along subject-and-chronology lines. Section One con-
cerns Algeria’s political and social history up to 1871; it further has the ma-
terials on later risings by local tribes against the colonizers up to the 1881-
1883 revolt led by Bou Amama; it is generally an examination of 19th-century
Algerian society and its half-a-century resistance to the French conquest.
Section Two is on Algeria’s economic and political evolution up to World
War I, underscoring intertwining national-ethnic and socio-class processes
gnawing at that colonial society.
Section Three follows the impact of World War I, Russian socialist revo-
lution and World War II on the anti-colonial drive in Algeria, tracing the lat-
ter’s roots to the tribal armed affrays of the L9th century and the traditionalist
and Young Algerian movements, shaped at the turn of the century and giving
rise in the 1920s and 30s to the formation of principal political parties lasting
until 1954.
Section Four recapitulates the earlier ones to picture the factors leading
to a revolutionary situation in the country.
The national-democratic revolution of 1954-1962 erupted in a successful
popular war of liberation. What helped in win through were its fighter’s forti-
tude, ompetent use of military and non-military methods, participation of broad
popular masses, alongside the whole thing fast gaining an Internationa di-
mension.
Sections Five and Six tackle sweeping changes in independent Algeria.
The former looks at the political, ideological, and social shifts, the period of
post-revolutionary struggle between 1962 and 1965, and the policies of the
1965-1977 Revolutionary Council under H. Boumedienne. The country’s so-
cio-political advancement over the 80s is described in particular detail. Section
Six is largely on the nation’s major economic development stages, foreign poli-
cy goals, including foreign trade.
The closing section minutely deals with national culture milestones.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение ................................................... 5
РАЗДЕЛ 1. АЛЖИР В XIX в.................................. Ю
Глава 1. Алжир в древности, в средние века и накануне француз-
ского завоевания ................................... .... 10
Глава 2. Отношения Алжира и Франции. Военная экспедиция
1830 г..................................................... 21
Глава 3. Борьба за независимость в западных и центральных об-
ластях .................................................... 27
Начало сопротивления (1830—1834) .................. 27
Борьба за сплочение сил и укрепление алжирского госу-
дарства Абд аль-Кадира (1835—1839) ‘.............. 34
Последний период существования государства Абд аль-
Кадира ............................................ 47
Глава 4. Сопротивление французскому завоеванию в Восточном
Алжире..................................................... 59
Освободительная борьба в области Константины под ру-
ководством бея Ахмеда.............................. 59
Борьба против французского завоевания в Большой
Кабилии............................................ 65
Сопротивление присахарских оазисов и окраинных юго-
западных районов................................... 69
Глава 5. Восстание 1871 г.................................. 73
Глава 6. Последние арьергардные бои алжирских племен ... 81
РАЗДЕЛ 2. «ЗОЛОТОЙ ВЕК» КОЛОНИЗАЦИИ........................ 87
Глава 7, Алжир — колония переходного типа .... ... 87
Начало колонизации и возникновение европейского
меньшинства........................................ 87
Политико-правовые преимущества европейцев .... 93
Воздействие колонизации на туземное общество . 97
Глава 8. Пробуждение Алжира 109
Истоки антиколониализма ........................ 109
Традиционалисты................................... 115
Младоалжирцы...................................... 120
РАЗДЕЛ 3. КРИЗИС КОЛОНИАЛЬНОГО РЕЖИМА .... 127
Глава 9. Начало кризиса................................... 127
Влияние первой мировой войны..................... 127
Это Октября 1917 г.................................132
Зарождение компартии.............................. 137
377
Глава 10. Освободительное движение в 30-е годы . . 139
Социально-экономические сдвиги........................140
Преемники младоалжирцев.............................. 142
Революционный национализм.............................145
Эпоха Народного фронта............................... 147
Глава 11. Алжир во второй мировой войне...................... 151
Начало войны......................................... 152
Режим Виши и патриоты............................... 154
Союзный десант в ноябре 1942 г....................... 151
Манифест алжирского народа........................... 164
Майское восстание 1945 г............................. 170
РАЗДЕЛ 4. НАЦИОНАЛЬНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ РЕВО-
ЛЮЦИЯ ............................................... 174
Глава 12. Складывание революционной ситуации................. 174
Переходный период 1945—1947 гг....................... 175
Наступление реакции ................................. 184
Кризис легального антиколониализма................... 188
Глава 13. Народно-освободительная война 194
Канун революции...................................... 194
Ноябрьское восстание 1954 г.......................... 195
Суммамский съезд......................................201
Взрыв колониального общества..........................206
Контрреволюция «ультра».............................. 209
Глава 14. Политическая победа................................ 214
Алжир и Пятая республика .............................214
Второе дыхание революции............................. 217
Эвиан и Триполи...................................... 223
РАЗДЕЛ 5. ВОЗРОЖДЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОГО ГОСУДАР-
СТВА ................................................ 231
Глава 15. Политическая борьба в 1962—1965 гг..................231
Глава 16. Основные направления общественных преобразований
под руководством Революционного совета 240
Аграрные преобразования............................. 245-
Социальная политика ................................. 251
Государственное строительство ....................... 255
Национальная хартия 1976 г............................259
Глава 17. Социальная и политическая эволюция в 80-е годы 264
Партийное строительство...............................264
Национальная хартия 1986 г............................268
Октябрьский социально-экономический кризис .... 273
РАЗДЕЛ 6. ЭТАПЫ ЭКОНОМИЧЕСКОГО СТРОИТЕЛЬСТВА 281
Глава 18. Независимый Алжир и Франция.........................281
Глава 19. Поиски путей экономического освобождения и преодоле-
ния отсталости........................................... 295
Глава 20. Новая социально-экономическая политика.........311
Глава 21. Внешнеполитический курс и экономические связи . . . 326
Внешняя политика......................................326
Экономические связи..............................332
378
РАЗДЕЛ 7. НАЦИОНАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА АЛЖИРА .... 345
Глава 22. Национальная культура: специфика и концепции раз-
вития .......................................... -. . . . 345
Этапы формирования................................345
Практика культурного строительства................349
Национальная самобытность и роль ислама...........351
Традиции и современность..........................354
Библиография............................................. 356
Указатель имен............................................365
Указатель географических и этнических названий 371
Summary ..................................................376
Научное издание
ИСТОРИЯ АЛЖИРА
в новое и новейшее время
Утверждено к печати
Институтом Африки РАН
Заведующий редакцией Г. С. Киселев
Редактор А. А. Либерман
Младший редактор Г. С. Горюнова
Художник Э. Л. Эрман
Художественный редактор Б. Л. Резников
Технический редактор Т. С. Жарикова
Корректоры М. С. Ефимова,
Г. П. Каткова
ИБ № 16905
Сдано в набор 30.09.91. Подписано к пе-
чати 21.05.92. Формат 60Х90’/1в. Бумага
типографская № 2. Гарнитура литератур-
ная. Печать высокая. Усл. п. л. 24,0. Усл.
кр.-отт. 24,0. Уч.-изд. л. 26,7. Тираж
500 экз. Изд. № 7198. Зак. № 404. «С» —I
Издательство «Наука»
Главная редакция восточной литературы
103051. Москва К-51. Цветной бульвар. 21
3-я типография издательства «Наука»
107143. Москва Б* 143. Открытое шоссе. 28
ГЛАВНОЙ РЕДАКЦИЕЙ ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
ИЗДАТЕЛЬСТВА «НАУКА»
ГОТОВИТСЯ К ИЗДАНИЮ КНИГА
История Судана в новое и новейшее время.— 20 л.
Описание политической, социально-экономической и культур-
ной истории Судана за более чем двухвековой период. Исследу-
ются перемежающиеся три периода независимости и два коло-
ниальных периода — «турецко»-египетский и англо-египетского
кондоминиума. Отдельные главы посвящены истории Судана в
XIX в., в годы до первой мировой войны, во время мировых войн
и между ними, в послевоенный период и в эпоху после завоева-
ния независимости.
Заказы на книгу принимаются всеми магазинами книготоргов и
«Академкниги», а также по адресу: 117393, Москва, ул. Акаде-
мика Пилюгина, дом 14, корп. 2, магазин № 3 («Книга — поч-
той») «Академкниги».
K.imi'iiiii.iii \i 1 |c<|»l 1- и и Ф 1’ 1 \ 1 Н.1Ч p\ 1 ' |>l H 11)< If 111 1 I ><
1 ' I|IH Г1 Illi 1 ,1 1 CD li.ipiii i.i
/Isr.ir *11.1 *1 |K 1 . FJ 1 liipii I i.i
Л\е in.fil p\ .1 .i 1 loii.ipriiii.iM
( *lllllll)i)H Id p. ' I II, 1 h
1 111 11 h• III. 1 M p\ 1 no 1 pCIH'.l
( Л piiMHlI.IH |' и I" ip
Wipi. i и и ch ,i и p\ l.i 1.IllII.1 Л1' III, Kt >11.1 »l
i :ij и и !K( >1 XtM'/IHCTHO