Author: Анчабадзе Ю.Д.
Tags: этнография жизнь народа обычаи образ жизни фольклор этнос этникос этническая история
Year: 2012
Text
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ ЭТНОЛОГИИ И АНТРОПОЛОГИИ
им. Н.Н. МИКЛУХО-МАКЛАЯ
АКАДЕМИЯ НАУК АБХАЗИИ
АБХАЗСКИЙ
ИНСТИТУТ ГУМАНИТАРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ
им. Д.И. ГУЛИА
Серия
«НАРОДЫ И КУЛЬТУРЫ»
Основана в 1992 году
Ответственные редакторы серии:
В.А.ТИШКОВ,
С.В.ЧЕШКО
МОСКВА
НАУКА
2012
Ответственные редакторы:
Ю.Д.АНЧАБАДЗЕ, Ю.Г.АРГУН
Издание второе, исправленное
МОСКВА
НАУКА
2012
УДК 39
ББК 63.5
А18
Ответственный секретарь серии "Народы и культуры1
Л.И. МИССОНОВА
Рецензенты:
доктор исторических наук В.Г. АРДЗИНБА,
доктор исторических наук Л.Б. ЗАСЕДАТЕЛЕВА
Абхазы / отв. ред. Ю.Д. Анчабадзе, Ю.Г. Аргун ; Ин-т этнологии и антропологии
им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН ; Абхазский ин-т гуманитарных исследований
им. Д.И. Гулиа АН А. - 2-е изд., исправленное. - М.: Наука, 2012. - 547 с. - (Народы
и культуры). - 13ВЫ 978-5-02-038018-9 (в пер.).
В монографии отражены важнейшие этапы этнической истории абхазов, формирования этноса и
этнополнтических изменений в регионе на рубеже Х1Х-ХХ вв. Показано развитие главных отраслей
хозяйственной деятельности - земледелия, субтропического плодоводства, скотоводства, ремесла;
проанализирована современная социально-профессиональная структура абхазского населения; описана
материальная и духовная культура - пища, жилище, одежда, утварь, религиозные верования, фольклор,
народное искусство. Соционормативная сфера представлена анализом семейного и общественного быта, форм
социальной организации и социальных институтов.
Для этнологов, историков, культурологов и широкого круга читателей.
15ВЫ 978-5-02-038018-9 © Институт этнологии и антропологии
им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН, Абхазский институт
гуманитарных исследований им. Д.И. Гулиа АНА, 2007,
2012
© Коллектив авторов, 2007
© Коллектив авторов, 2012, с исправлениями
© ФГУК "Российский этнографический музей*',
иллюстрации, 2007, 2012
© Российская академия наук и издательство
"Наука", серия "Народы и культуры"
(разработка, оформление), 1992
(год основания), 2007, 2012
© Редакционно-издательское оформление.
Издательство "Наука", 2007, 2012
ПРЕДИСЛОВИЕ
Абхазы - один из древнейших народов Кавказа, За прошедшие века он
прошел сложный и насыщенный событиями путь исторического развития,
сумев сохранить и приумножить богатое наследие материальной и духовной
культуры, в которой органично соединяются общекавказские цивилизационные
черты и собственная культурная специфика. Сложными и драматичными
процессами отличалась и политическая история абхазов, в исследовании которой еще
немало спорного и дискуссионного. Особым напряжением отличались последние
десятилетия. Тяжело пережив распад СССР, пройдя через трагический этап военной
конфронтации, испытывая трудности послевоенного обустройства, Абхазия находится
ныне на ответственном этапе своего развития. Именно сегодня закладываются те
формы социально-культурной и этнополитической динамики, которые определят
историческое существование Абхазии в начавшемся столетии. Главное при этом,
чтобы были сохранены условия и возможности для свободного и естественного
развития всего многонационального населения Абхазии и абхазского народа, культура
которого вносит свой уникальный и неповторимый вклад в этнокультурное
разнообразие человечества.
В коллективной монографии изложены важнейшие этапы этнической истории,
начиная с древнейших этногенетических процессов, приведших к формированию
абхазского этноса, и кончая сложными этнодемографическими, социокультурными
и этнополитическими изменениями в регионе рубежа XX и нынешнего столетий.
Освещено развитие главных отраслей хозяйственной деятельности - земледелия,
скотоводства, ремесла, дается анализ исторической динамики и современной
социально-профессиональной структуры абхазского населения. В монографии
подробно описана материальная культура абхазов. Соционормативная сфера представлена
описанием и анализом семейного и общественного быта, форм социальной
организации и социальных институтов, в том числе их функционирования в современной
действительности. Значительное внимание уделено богатой духовной культуре
абхазского народа. Специальная глава посвящена абхазам, проживающим за
пределами республики.
Важно, что создатели книги старались избежать каких-либо политизированных
или конъюнктурных оценок: цель заключалась в аккумулировании и
беспристрастном изложении имеющихся на сегодня научных знаний. Наука должна стремиться к
объективности, препятствовать возбуждению и распространению лженаучных
этнических стереотипов, лжеисторических мифов.
Монография подготовлена коллективом авторов. Прежде всего, сотрудниками
Абхазского института гуманитарных исследований (АбИГИ) им. Д.И. Гулиа:
[Л.Х. Акаба], |Г.А. Амичба|, Ю.Г. Аргун, |А.Х. Аргун], Т.А. Ачугба, О.Х. Бгажба,
В.Л. Бигуаа, Р.С. Дбар, С.А. Дбар, С.Л. Зухба, П.К. Квициниа, А.Э. Куправа, С.З. Ла-
коба, О.В. Маан, Е.М. Малиа, СМ. Начкебия, В.М. Пачулия, СМ. Саканиа, Ш.Х. Сала-
кая, Г.В. Смыр, Г.Г. Тарджман-ипа (Копешавидзе), А.Ш. Хашба, |И.М. Хашба
М.М. Хашба, А.Д. Хеция, Р.К. Чанба, В.А. Чирикба. Отрадно отметить, что,
несмотря на трудности и потери последних лет (в том числе гибель во время воен-
5
ных действий 1992-1993 гг. фондов Абхазского государственного архива, личных
архивов многих исследователей), преодолевая психологические сложности,
абхазским коллегам удалось сохранить научный капитал в области истории и этнологии,
свидетельством чему служит настоящая книга. В авторской работе над томом
принял участие ведущий научный сотрудник Института мировой экономики и
международных отношений РАН А.Б. Крылов. Заключительная глава написана
сотрудниками Института этнологии и антропологии РАН А.Н. Ямсковым, Н.А.
Дубовой, Н.И. Григулсвич, Л.Т. Соловьевой, которые в течение 2003-2006 гг. вели
полевые исследования в Абхазии. Подготовка рукописи данного тома к изданию,
экспедиционная и исследовательская работы осуществлены при финансовой поддержке
РГНФ (проекты № 05-01-01167а, № 05-01-01069а).
В соответствии с издательскими принципами серии "Народы и культуры" том
богато иллюстрирован. Основная часть иллюстративного материала была
представлена нашими абхазскими коллегами. В то же время считаем необходимым
отметить вклад с.н.с. ИЭА РАН Л.Т. Соловьевой, предоставившей свои снимки,
сделанные во время ее полевых исследований в районах Абхазии в 2004-2006 гг.
Часть иллюстративного материала была выявлена Л.И. Миссоновой в
Российском этнографическом музее (РЭМ), который является обладателем уникального
вещевого собрания и фотоматериалов по культуре абхазов. Основу собрания
составляют результаты экспедиций Этнографического отдела Русского музея
императора Александра III начала XX в. Это экспедиции А.А. Миллера и А.К. Сержпутов-
ского. Указанные поступления впоследствии дополнялись, в частности в 1972 г.,
материалами абхазского этнографа Е.М. Малиа. В музее также находятся предметы,
собранные в 1925-1927 гг. известным кавказоведом Е.М. Шиллингом и переданные
из московского Музея народоведения (Музея народов СССР) в 1948 г. В вещевом
собрании по культуре абхазов представлены предметы охоты, домашняя утварь,
отдельные промыслы, отражен быт земледельца, пастуха, винодела, весьма
ограниченно - одежда, особое место по своей значимости занимают предметы,
относящиеся к культу предков и культу кузницы. Значительную часть собрания РЭМ по
истории и культуре абхазов составляют уникальные фотографии. Самыми ранними
являются снимки замечательного фотографа Д.И. Ермакова, сделанные в конце
XIX в. во время экспедиций по Кавказу. Всего в собрании РЭМ насчитывается
около 400 фотографий по культуре абхазов, достаточно ярко отражающих их
самобытность и национальный колорит.
Выражаем особую благодарность руководству и сотрудникам музея за помощь
в подготовке иллюстраций к тому "Абхазы". Плодотворное сотрудничество ИЭА
РАН с РЭМ в рамках проекта "Народы и культуры" стало уже доброй и устойчивой
традицией.
Опубликованные в томе исторические карты выявлены в фондах РГВИА зав.
отделом этого архива Л.И. Цвижба. Остальной картографический материал
разработан и подготовлен с.н.с. ИЭА РАН В.В. Степановым.
Правильность написания абхазской терминологии проверена в.н.с. Института
мировой литературы РАН, доктором филологических наук С.А. Бигуаа.
Со стороны ИЭА РАН в подготовке монографии участвовали Ю.Д. Анчабадзе,
Л.И. Миссонова, Д.Д. Доржиева, Н.В. Павлова, Е.А. Юрина.
После монографии "Народы Дагестана" (М., 2004) "Абхазы" являются вторым
изданием серии "Народы и культуры", посвященным народам Кавказа. Мы
намерены продолжить издание трудов о народах региона. В настоящее время идут работы
по написанию тома "Чеченцы", завершается подготовка к другим томам
"кавказской" серии.
В.А. Тшиков, СВ. Четко
ВВЕДЕНИЕ
Абхазы - один из народов Кавказа - региона, который с давних эпох
отличался этническим и культурным многообразием. В сложной и яркой
мозаике его народов, языков и культур, абхазы, обладая, как и любой
другой кавказский этнос, самобытным и неповторимым опытом
этнокультурного развития, на протяжении веков вносил свой вклад в формирование
уникальных черт цивилизационного единства, исторически сложившегося на этом
пространстве евразийского мира.
Важнейшим фактором, определившим пути исторического развития
абхазского этноса, является его автохтонное происхождение. В исторически
обозримое время абхазы проживали на своей нынешней территории, где в
ландшафтной и природно-экологической зоне, расположенной между узкой кромкой
Черноморского побережья и высокогорьем западных отрогов Главного
Кавказского хребта, происходило становление и развитие местных форм этнической
культуры.
Высокие хребты с севера и водная преграда с юга в известные периоды
истории способствовали относительной обособленности Абхазии, оттесняя ее на
периферию политической жизни региона. Это же обстоятельство
неоднократно уберегало страну от разрушительных войн и конфликтов, которые в разные
годы сотрясали земли по обе стороны Большого Кавказа.
Одновременно этническая территория абхазов оказалась уникальным локу-
сом в историко-культурном отношении. Задолго до эллинов береговая полоса
Понта Эвксинского - Кара Дениза - Черного моря всегда была ретранслятором
разнообразных культурных импульсов, распространявшихся как в широтном,
так и в меридиональном направлениях. Эта территория оказалась центром,
соединившим Закавказье с Северо-Западным Кавказом. Контакты между
регионами осуществлялись через сеть известных еще с глубокой древности
перевальных троп и дорог, а также по равнинно-береговому коридору, который вел из
Абхазии в земли западно-адыгских субэтносов, а оттуда в предкавказские
степи, являвшиеся южным преддверием Восточной Европы.
Столь уникальное географическое положение определило еще одну
важную черту этнокультурной истории абхазов. Небольшой по численности народ,
он часто играл весьма заметную роль, а порой находился в эпицентре
исторических процессов, протекавших на достаточно большой территории, культурные
и политические границы которой определялись особенностями взаимодействий
и взаимовлияний нескольких крупных историко-этнографических провинций -
северокавказской, закавказской, переднеазиатской, восточноевропейской.
Этническая территория абхазов находится в Закавказье, однако
исторически они сильно тяготеют к северокавказскому миру. Соответствующие
контакты имели многовековые традиции и охватывали самые разнообразные сферы
социально-культурного быта - от политических и торгово-экономических до
родственно-семейных и куначеских. Эти контакты не всегда были одинаково
7
интенсивны. В разные периоды они то ослабевали, а порой даже исчезали из
бытовой практики, а то под воздействием новых обстоятельств
восстанавливались, становясь важным фактором социальной и духовной жизни Абхазии
(что наблюдается, например, в настоящее время).
В то же время проживание на южных склонах Кавказского хребта
обусловило и другое направление политических и культурно-исторических ориентации
Абхазии, сделавших ее важнейшим субъектом исторического процесса в
Закавказье. Находясь на периферии его территории, Абхазия, тем не менее,
неизменно находилась под влиянием древнейших переднеазиатских центров
цивилизации, вовлекавших области Южного Кавказа в сложные процессы раннего
генезиса региональных форм материальной и духовной культуры. Возникновение
древнегреческих черноморских колоний стало следующим важным этапом
политической и культурной истории региона. Результаты взаимодействия древнего
населения Абхазии с античным миром не нужно преувеличивать, однако полное
отрицание или же умаление значения этих контактов в развитии аборигенной
культуры также будет искажением исторической действительности. В
позднейшую эпоху Абхазское царство выступило инициатором и проводником
широкого объединительного процесса, захватившего территорию соседней Западной
Грузии, а затем восточно-грузинские земли и другие области Закавказья. В
конце концов, это привело к созданию крупнейшей региональной державы,
которая и в дальнейшую эпоху существования оказалась неотделимой от своего
исторического абхазского ядра.
Последующие века средневековой истории Кавказа стали временем
окончательного сложения традиционных форм абхазской культуры. Однако оно
протекало в достаточно сложных условиях, связанных, с одной стороны, с
политической нестабильностью, в которой пребывал Западный Кавказ в условиях
децентрализации и междоусобий, а с другой, - с тотальным доминированием в
регионе Турции, более продолжительное влияние которой могло коренным
образом изменить дальнейшую историческую и культурную судьбу Абхазии и ее
народа.
В 1810 г. Абхазское княжество вступило под политическое
покровительство Российской империи, а в 1864 г. оно окончательно было инкорпорировано в
административную систему государства. Отныне Абхазия развивалась в русле
русской и шире - европейской цивилизационной традиции, которая
сформировала многие стороны современной абхазской культуры.
Однако аккумулированные внешние импульсы и влияния, объем которых
закономерно имел тенденцию к постепенному расширению, тем не менее, мало
затрагивал глубинные основы этнокультурного опыта, в рамках которого
воспроизводились хозяйственная, жизнеобеспечивающая, соционормативная и
гуманитарная сферы бытовой традиции. Исследовательские материалы, в том
числе представленные и проанализированные в настоящем издании, показывают,
что стремительные, порой драматичные изменения политической и
социокультурной среды, не раз имевшие место в истории Абхазии, не сопровождались,
как это часто бывает, скачкообразной трансформацией основных элементов
бытовой культуры, поколенным разрывом в преемственности традиционных
институтов, возникновением новой системы ментальных стереотипов и т.д.
Катастрофа второй половины XIX в., связанная с махаджирством -
вынужденным массовым переселением абхазов в Турцию, что было, кстати, одной из
форм протеста народных масс против коренной ломки традиционного быта,
последовавшей после вхождения Абхазии в состав России - привела к
невосполнимым демографическим потерям, этнической депопуляции ряда коренных абхаз-
8
ских земель, изменению - интернационализации - этнокультурного окружения,
в котором отныне проживали абхазы. Однако в сохранившихся островках
абхазского мира этническая традиция продолжала свое полнокровное
функционирование.
Интеллектуальная абхазская элита начала XX в., получившая
русско-европейское образование, искренне приверженная идеям просвещения родного
народа "на пути к сознательности" (как называлась одна из публицистических
статей того времени), тем не менее, не мыслила этот путь вне связи с этническими
корнями культуры. Советские модернизационные реформы прошлого
столетия, пожалуй, сильнее всего поколебали быт абхазской деревни, однако их
воздействие оказалось ограниченным известными пределами, которые
попытались сокрушить в конце 1930-х - начале 1950-х годов, когда власти начали
репрессивную политику подавления абхазской национальной культуры,
сопровождавшуюся насильственной грузинизацией абхазского населения. Она,
оказавшись относительно кратковременной, не достигла поставленных целей, хотя
осталась, наряду с махаджирством, одной их травмирующих констант
исторической памяти абхазов. В дальнейшем административные попытки воздействия на
облик бытовой культуры абхазов принимали формы пропагандистско-идеоло-
гических компаний борьбы против "вредных обычаев", "устаревших традиций",
"пережитков прошлого", не совместимых с "социалистическим образом жизни"
и т.п., не достигавших, впрочем, ни малейшего успеха.
Многочисленными кросс-культурными исследованиями достаточно хорошо
показаны закономерности эволюции этнокультурных комплексов,
заключающиеся в частности в опережающем исчезновении (в том или ином объеме) эт-
носпецифических черт из материально-жизнеобеспечивающих компонентов
этнической культуры при их сохранении (опять-таки в том или ином объеме) в
духовной сфере этнического бытия. Как показывают материалы настоящего
исследования, развитие бытовой культуры абхазов протекало по той же схеме.
Материальная культура претерпела инновационные изменения, особенно в
1950-1970-х годах, когда зримо трансформировалась предметно-вещная среда
абхазского быта (жилище, одежда и т.д.). Что касается духовной сферы,
особенно ментально-психологические константы этнического сознания, то они
проявили значительную степень ригидности и консерватизма.
Для внешнего наблюдателя это особенно заметно при соприкосновении с
церемониальными нормами этикетного поведения абхазов, спецификой
межличностных и межгрупповых взаимоотношений, особенностями социальных
связей в рамках абхазского социума. Удивительно, что этнографические
дескрипции XIX в., будучи экстраполированы на некоторые реалии современного
общественного быта абхазов, не выглядят анахронично.
Для стороннего, но доброжелательного наблюдателя симбиоз
модернизированных и традиционалистских черт придает абхазскому быту налет некоей
экзотичности, вневременной сущности, сохранившей и воплотившей
гармоничные и толерантные основания "золотого века" человечества. Для специалиста
же эти факты фокусируются в интереснейший объект для научного изучения.
Соединение обоих - романтического и профессионального подходов к
абхазской этнографической действительности - нашло отражение в полушутливом
предложении, прозвучавшем из уст одного известного русского этнографа,
предложившего создать в Абхазии, наподобие природно-экологических
заказников, этнографический заповедник, чтобы, с одной стороны, оберечь
абхазскую среду от разрушающего урбанизационного воздействия, а с другой,
обеспечить поколениям этнографов заманчивый объект для полевых исследований.
9
Впрочем, Абхазия вряд ли нуждается в заповедной изоляции от
окружающего мира, а вот серьезные, глубокие, объективные исследования истории и
культуры ее народа, действительно, могут принести немалую пользу.
Наибольшую полемику всегда вызывал вопрос об этногенезе абхазов, в
трактовке которого сталкиваются две взаимоисключающие позиции.
Приверженцы одной (их, кстати, большинство) отстаивают тезис об автохтонности
абхазов; последователи другой настаивают на их пришлом, некоренном
происхождении. Многими исследователями приведены убедительные доказательства
исторической самостоятельности этнической культуры абхазов, в то же время
в литературе можно встретить утверждения об отсутствии у них этнической
индивидуальности, на основании чего их вообще отказывались признавать
самостоятельным народом, объявляя территориальной частью одного из соседних
этносов. В описаниях религиозных верований абхазов порой можно запутаться:
одни исследователи делают акцент на их христианской составляющей, другие
утверждают, что абхазы были полностью исламизированы, третьи описывают
лишь пантеон языческих богов, которым поклонялись абхазы, четвертые
оперируют формулой об их "троеверии". Повышенное внимание всегда уделялось
феномену абхазского долгожительства. Однако в объяснении его причин также
нет единогласия. В этой связи анализируется то система питания долгожителей,
то образ их жизни, то особенности этнопсихологии, якобы продлевающей
абхазам годы, и др. Впрочем, ряд исследователей отрицает физиологическое
долгожительство абхазов, но в то же время говорит об их "социальном
долгожительстве", рассматривая его как еще один удивительный феномен абхазской
этнической культуры.
Завершающая том библиография по существу является наиболее
представительным компендиумом по проблемам абхазоведения. Естественно, что при
ее составлении преимущественное внимание было уделено таким
исследовательским направлениям, как этнография, история, фольклор. Учитывались
также публикации и по другим отраслям знаний в случае, если они являлись
источником цитирования или несли прямую или косвенную информации по
проблемам, рассматриваемым в главах монографии.
Библиография охватывает все хронологическое пространство абхазоведче-
ских исследований, начиная от первых публикаций середины и второй
половины XIX в. и кончая работами, увидевшими свет в самое последнее время.
Библиография дает представление об основных исследовательских центрах, в
которых проводились или проводятся абхазоведческие исследования, а это -
Москва, Петербург (Ленинград), Тбилиси, Майкоп, Лейден и др. Особое внимание
уделено публикациям наших абхазских коллег и, прежде всего, вышедшим в
последнее десятилетие. Это особенно важно, учитывая, что разрушившаяся
система книгообмена не позволяет оперативно комплектовать региональными
изданиями фондохранилища даже крупнейших библиотек страны.
Список литературы дает определенное представление и об истории
накопления и расширения научных знаний в области этнографического изучения
абхазов. Соответствующие историографические традиции были заложены
первым абхазским этнографом СТ. Званба (1805-1855). Офицер русской армии, он
хорошо знал быт и культуру родного народа и, обладая несомненным
литературным и исследовательским даром, выступил в 1840-х годах с серией статей,
насыщенных ценнейшей фактологией и этнографической информацией
(Званба, 1955, 1982). Последующее историографическое наследие, к сожалению, не
столь велико и обширно как, например, в других региональных разделах
кавказоведения, хотя его эвристический потенциал значителен и неоспорим.
10
При этом в историографическом абхазоведении хочется выделить работы,
концептуальные задачи которых коррелируют с задачами, поставленными в
настоящей монографии. В частности, первую попытку дать монографическое
описание этнической культуры абхазов предпринял Н.Ф. Дубровин, который в
первом томе своего фундаментального труда об истории Кавказской войны дал
этнографические дескрипции народов региона, в том числе абхазов (Дубровин,
1871). В целом попытка оказалась неудачной. Несамостоятельность,
компилятивность этой работы были очевидны уже современникам, один из которых
выступил с критическим разбором дубровинского сочинения (Абхазцы, 1872).
Следующая попытка была предпринята СП. Басария, который в 1923 г.
опубликовал свою работу "Абхазия в географическом, этнографическом и
экономическом отношении" (Басария, 1923). Основанная на уровне знаний и
источниковедческой обеспеченности того времени, она сыграла важную роль в
систематизации знаний и стала важным этапом в развитии научного абхазоведения.
Однако подлинно этапным событием явилось монографическое описание
абхазской бытовой культуры, предпринятое в середине XX в. Ш.Д. Инал-ипа
(Инал-ипа, 1960, 1965). В его монографии "Абхазы" обобщен имевшийся к
тому времени исследовательский материал, рассмотрены и описаны основные
элементы абхазской народной культуры, высказан ряд суждений, по сей день
имеющих актуальное познавательное значение. Эта работа вошла в золотой
фонд классики этнографического кавказоведения.
В то же время прошедшие десятилетия со дня выхода труда Ш.Д. Инал-ипа
в свет внесли понятные изменения в реальную картину живого бытования
абхазской этнической культуры, ознаменовались рядом трансформационных и
инновационных процессов, которые нуждались в новом описании и
осмыслении. Это стало побудительным мотивом для подготовки нового проекта
обобщающего исследования по этнографии абхазов, который в начале 1990-х годов
был задуман сотрудниками Абхазского института языка, литературы и истории
(ныне Абхазский институт гуманитарных исследований). Работа тогда же и
началась: были сформулированы концептуальные задачи исследования,
подготовлен план-проспект, образован авторский коллектив. Однако трагические
события, связанные с военными действиями в Абхазии в 1992-1993 гг., расстроили
намечавшиеся планы. Социально-экономические трудности в послевоенной
Абхазии также не способствовали осуществлению задуманного.
Нынешнее издание можно рассматривать как своеобразное завершение
этого нереализованного проекта. В то же время монография выходит в рамках
научно-издательской серии ИЭА РАН "Народы и культуры", и, помимо
исследовательских задач, авторский коллектив видел перед собой и другую важную
задачу - представить широкому кругу читателей монографический "портрет"
одного из этносов, входящих в содружество народов и государств Евразии,
объединенных нашей общей историей и судьбой.
ГЛАВА I
ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯ
ПРИРОДНО-ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ
ЭТНОКУЛЬТУРНОГО РАЗВИТИЯ
В условиях длительного взаимодействия этноса с окружающей природной
средой определенного географического региона, очевидно, формируются
характерные черты сообщества, которые находят выражение во многих
сторонах его материальной и духовной культуры, и наиболее отчетливо
проявляются в способах ведения хозяйства. С этой точки зрения обзор природного
комплекса Абхазии в пределах современных границ страны может
представлять интерес для понимания некоторых аспектов этнокультурного процесса.
. Абхазия представляет собой типично горную страну, расположенную в
северо-западном Закавказье. Северо-западная и северная граница Республики
Абхазия проходит по р. Псоу, а затем по гребню Главного водораздельного
хребта Большого Кавказа. В этой части она граничит с субъектами Российской
Федерации - Краснодарским краем, Республикой Адыгея и Карачаево-Черкесской
Республикой. На востоке граница проходит по Сакянскому хребту, южным
отрогам Кодорского (Панаюского) хребта и нижнему течению р. Ингур. Здесь
Республика Абхазия граничит с Республикой Грузия и с ее субэтническими
провинциями - Сванетией и Мегрелией, а на юге омывается водами Черного моря.
Средняя протяженность территории Абхазии с северо-запада на юго-восток
170 км, с юга на север 66 км. Она лежит между 43°35г и 42°27' северной
широты и 40° и 42°08' восточной долготы. Общая площадь страны равна 8665 тыс.
кв. км. Почти всю ее территорию занимают высокие, сильно расчлененные
горные цепи. Общее поднятие территории идет в направлении с юго-запада на
северо-восток. Горная область опоясана холмистыми предгорьями, которые
переходят в низменную приморскую равнину на востоке страны, или прямо
обрываются к берегу моря, на западе.
Главный хребет Большого Кавказа на северо-западной границе Абхазии, у
истоков р. Ауадхара, поднимается до высоты 2500 м над у.м., на восточной
границе страны высота хребтов составляет уже 3500-4000 м. Наивысшей точкой
является гора Домбай-Ульген - 4048 м над у.м.
Следует особо подчеркнуть, что все 14 перевалов через Главный хребет в
пределах Абхазии лежат на высотах от 2300 до 3000 м над у.м., в связи с чем
большинство из них труднодоступны и большую часть года закрыты для
сообщения. Это перевалы Адзапш - 2497 м, Санчара - 2589 м, Магана - 2265 м,
12
Наур - 2839 м, Птыш - 2995 м, Нахар - 2885 м и др. В прошлые века весьма
оживленные коммуникации осуществлялись через Клухорский перевал (2782 м),
лежащий на Военно-Сухумской дороге, а также через Марухский перевал
(2747 м). Перевалы представляют собой тропы, по которым может пройти
пешеход или вьючная лошадь.
У подножия южного склона Большого Кавказа лежат глубокие
продольные долины, в которых протекают реки. Среди них наиболее значительными
являются Ауадхара, Бавю, Баул, исток р. Бзыбь и Чхалта, а также верхнее
течение р. Кодор и нижнее течение р. Сакен.
На крайнем востоке Абхазии полосу продольных долин замыкает Сакян-
ский хребет - высокий эрозионный отрог Большого Кавказа, являющийся
водоразделом между реками бассейна Кодор и Ингур. Высшей точкой хребта
является вершина горы Хуарихра (3710 м).
На востоке Абхазии от вершины Ходжал (3309 м) до р. Кодор, параллельно
Главному хребту, поднимается Кодорский или Панаюский хребет, сложенный
плотными туфо-порфиритовыми породами. Его острые гребни и скалистые
пики по крутизне и высоте сравнимы с Главным хребтом Большого Кавказа.
На северо-востоке страны параллельно Главному хребту проходит Чхал-
тинский хребет или Жургь, который на западе продолжается в Чедымский
хребет (вершина Химса - 3150 м). Пилообразные гребни этих хребтов в глубоких
карах древних оледенений несут небольшие современные ледники.
К югу от этой слабо вогнутой на север дуги хребтов рельеф
характеризуется чередованием меридиональных эрозионно-денудационных хребтов и
глубоких речных ущелий.
Большую часть территории северо-запада занимают два обширных
известняковых массива - Гагрский хребет с вершиной Арбаика (Арабика) - 2656 м и
Бзыбский хребет (вершина Напра - 2684 м). Эти массивы сложены мощными
толщами известняков, смятых в пологие складки и отличающихся активными
карстовыми процессами. Здесь находятся глубочайшие карстовые пещеры
планеты - Крубера (Воронья), разведанная глубина которой составляет 2158 м,
пещеры Сарма - 1543 м, Понтюхина - 1480 м на Гагрском хребте и пещерная
система Снежная-меженного - 1750 м на Бзыбском хребте, а также грандиозная
по объему (1,5 млн куб. м) Ново-Афонская пещера.
Реки Юпшара и Бзыбь разрезают известковые массивы Гагрского и Бзыб-
ского хребтов, образуя глубокие каньоны и ущелья.
В восточной части Абхазии полоса развития известняков наиболее узкая, и
все известняковые хребты отделяются отчетливым уступом от пояса
холмистых предгорий, которые понижаются на юг к морскому побережью и
переходят в плоскую приморскую равнину. На северо-западе она появляется только
отдельными участками в устьях рек, а к востоку от Сухума расширяется в
обширную сплошную полосу, достигающую в Самурзаканской низменности до
30 км шириной.
Таким образом, орографически территорию Абхазии можно разделить на
четыре продольные зоны: а) зона Главного хребта Большого Кавказа; б) зона
боковых скалистых хребтов с глубокими продольными и поперечными
долинами рек; в) зона холмистых предгорий; г) зона приморской аллювиальной
низменности, состоящая из отдельных участков - Цандрипшского, Бзыбского, Гу-
даутского, Сухумского, Абжуйского и Самурзаканского.
Представленные описания характеризуют Абхазию как территорию,
обладающую сравнительно высокой степенью географической изоляции. Так, одной
из интересных ее особенностей является то, что, несмотря на незначительные
13
Панорама г. Новый Афон
Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
размеры страны, все реки от устья до истоков вместе с водосборными бассейнами,
за исключением двух пограничных, расположены на собственной территории.
Ключом к пониманию многих сторон хозяйственной деятельности в
различные исторические периоды и становления культурных традиций абхазов служат
климатические особенности страны. В некоторых случаях решающее значение
климата проявляется весьма отчетливо. Это, в первую очередь, относится к
характеру строительства жилища, устройству коммуникаций и особенностям
возделывания сельскохозяйственных культур, ведения хозяйства и
природопользования.
Абхазия характеризуется резко выраженной вертикальной
дифференциацией климатических зон и исключительным разнообразием климатических
условий. На протяжении всего полусотни километров от берега Черного моря до
Главного хребта Большого Кавказа можно проследить все климатические зоны
от влажных субтропиков до вечных снегов и ледников.
Территория Абхазии расположена на границе двух климатических поясов
земного шара - субтропического и умеренного. По количеству прямой
солнечной радиации в теплое время года Абхазия приближается к японским
субтропикам, а в холодное - к субтропикам средиземноморских стран Европы. Зима в
Абхазии самая теплая на всей территории Кавказа. Средняя температура
января в районе г. Гагра составляет +7 °С, а в окрестностях Нового Афона еще
выше-+7,1 °С.
Столица Абхазии - г. Сухум расположен в 80 км южнее г. Гагра и здесь
средняя температура января равна +6 °С Далее на юг средне январские темпе-
14
ратуры падают - так, в г. Очамчыра и Гал она равна +4,1 °С, что объясняется
меньшей защищенностью горными хребтами южных приморских низменностей
от вторжения холодных воздушных масс. Интересно отметить, что, начиная с
250 м над у.м., с повышением местности на 100 м средние температуры падают -
в среднем на 0,6 °С. Таким образом, средняя температура января на Главном
Кавказском хребте может достигать - 20 °С. Под умеряющим влиянием
Черного моря период наступления максимальных температур запаздывает по
сравнению с местностями, находящимися в условиях континентального климата, на
целый месяц и бывает в августе. Средняя температура августа на побережье
равна +23 °С. Самую высокую среднюю температуру самого жаркого месяца
имеет курорт Гагра - +24,5 °С.
Годовое количество осадков и их географическое распределение по
территории Абхазии зависит от близости моря, направления господствующих
воздушных масс и характера рельефа. Среднегодовое количество осадков
составляет в среднем - 1550 мм. При этом количество осадков на побережье
увеличивается с севера на юг, но особенно хорошо выражено повышение осадков в связи с
высотой. Так, к примеру, Сухум (35 м над у.м.) получает 1390 мм осадков,
Цабал (426 м над у.м.) - 1788 мм. Еще выше в верховьях р. Кодор количество
осадков превышает 2000 мм за год, а в отдельных районах высокогорья,
вероятно, эта величина может составлять 4000 мм в год и выше.
Средняя относительная влажность в Сухуме равна 72%. Число часов
солнечного сияния в столице республики составляет 2238 час. в год. Максимум
приходится на лето - 812 час. и минимум на зиму - 317 час.
Сухумский Ботанический сад
Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
15
В рамках рассматриваемого подхода немаловажный интерес представляет
гидрография Абхазии. Именно этот фактор оказывал решающую роль на
характер расселения этноса по территории страны и его коммуникаций.
Современный характер расселения, сформировавшийся во второй половине XX в.,
связанный со строительством ирригационных сооружений, транспортных
коммуникаций и населенных пунктов в приморской полосе, сильно отличается от
более раннего расселения. В прошлые века значительная часть приморских
низменностей не была доступной для освоения вследствие заболоченности
обширных низменностей, повышенной влажности воздуха и распространения
малярии. Последнее обстоятельство, вероятно, привело к формированию на
побережье сравнительно резистентных к этому заболеванию популяций
абхазского населения, о чем могут свидетельствовать неудачные попытки
колонизации края после Кавказской войны населением, не адаптированным к
местным условиям.
В прошлые века крупные реки рассекали страну, серьезно осложняя
коммуникации внутри страны в период таяния снегов и паводков. С одной стороны,
высокий уровень осадков отразился на характере дорожной сети, более
предназначенной для гужевого транспорта, нежели для колесных повозок. С другой
стороны, несмотря на отсутствие удобных и защищенных бухт на побережье,
успешно развивалось каботажное плавание и строительство особого типа
абхазских судов, позволявших также заходить в устья полноводных рек страны.
Для перемещений также весьма активно использовалась лишенная
растительности и сравнительно сухая береговая полоса и дюны берегового вала.
Общая протяженность береговой линии составляет около 240 км в
восточной части Черного моря.
В районе Гагра на протяжении около двух десятков километров отроги
Гагрского известнякового массива подходят к самому берегу моря и с высоты
почти 2000 м падают к нему крутыми склонами, образуя грандиозный Гагрский
карниз. Южнее от Гагра хребты постепенно отходят от берега, уступая место
холмистым предгорьям, переходящим, в свою очередь, в плоскую Бзыбскую
низменность с мысом Пицунда, восточнее которого расположены конгломера-
товые Мюссерские холмы (Мысра), достигающие высоты до 200 м. Это одно из
живописнейших мест Черноморского побережья Абхазии. Здесь громадный
конгломератовый блок срезан морем и образует отвесный скалистый берег с
узким песчаным пляжем.
К югу от Сухума берега Абхазии низки и в значительной степени
прямолинейны. На дне Черного моря отчетливо выделяются три зоны:
континентальный шельф, простирающийся до глубин 200 м, континентальный склон,
располагающийся между 200 и 2000 м, и дно котловины, занимающее глубины от 2000
до 2243 м. Близ берегов Абхазии ширина континентального шельфа сильно
варьирует. У Гагрского карниза она не превышает 1 км, но напротив Гудаута
достигает 35 км. Средняя прозрачность воды у Сухума составляет около 5 м.
Наибольшая прозрачность вод Черного моря у берегов Абхазии бывает во
время осенних штилей и достигает 27 м. Среднегодовая температура воды у
Сухума составляет +17 °С. В наиболее жаркое время года, в августе, температура
поверхностной воды у побережья может достигать +27-28 °С, а в самый холодный
месяц года, в январе, - +6-8 °С. Соленость поверхностной воды колеблется от
17,5%о (зимой) до 18,2%о (летом). С глубиной она возрастает и в придонных
слоях составляет 22,5%о.
По своим гидрофизическим и гидрохимическим свойствам Черное море
резко выделяется среди всех других морских водоемов планеты. Причем, основным
16
Сухумский дендрарий
Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
моментом является резкое различие в плотности воды верхнего слоя в
100-150 м - кислородный слой и глубже расположенной водной массы -
сероводородный слой. Водная толща Черного моря глубже 150-200 м заражена
сероводородом и лишена жизни, за исключением анаэробных бактерий.
Обильная осадками территория Абхазии имеет весьма густую
поверхностную гидрографическую сеть, которая представлена горными ледниками,
реками, озерами, болотами, источниками минеральных и термальных вод.
Общая площадь 131 ледника горной Абхазии составляет около 77 кв. км,
что составляет 4% оледенения всего Большого Кавказа. В большинстве своем
это небольшие ледники, немногим превышающие в длину 2 км. Они питают в
основном систему двух рек - Кодор и Бзыбь.
Наиболее крупной рекой Абхазии является р. Бзыбь, которая берет свое
начало на южном склоне Главного хребта на высоте 2300 м и имеет
протяженность от истока до устья 112 км. В ее истоках лежат 10 ледников. В среднем
17
течении р. Бзыбь зарывается в глубокое и узкое туфопорфиритовое ущелье,
местами шириной не более Ъ-4 м. Она выходит на приморскую низменность,
прорезая скалистые отроги Бзыбского и Мамзышхского хребтов, и впадает в
море, следуя вдоль края Мюссерских холмов. Среднегодовой ее сток
составляет 96 куб. м/сек.
Вторая крупная река Абхазии - Кодор, которая образуется от слияния
р. Саакян и Гвандра. Длина ее составляет 105 км (вместе с Саакяном). Свое
начало'она берет на высоте 3200 м, собирая воду от ледников и снежников
Главного хребта Большого Кавказа и Сакянского хребта. В среднем течении р.
Кодор протекает в отложениях известняков, и ее долина сужается порой до
десятков метров. Берега образуют над рекой отвесные Богатские скалы,
поднимающиеся на высоту 600-700 м над у.м. Бассейн р. Кодор по площади превосходит
все реки Абхазии - он составляет 2051 кв. км, а среднегодовой сток - около
144 куб. м/сек.
Между бассейнами р. Бзыбь и Кодор лежат бассейны р. Келасур, Гумиста,
Аапста и Хыпста. Восточнее, на* Панаюском хребте, берет начало еще одна
крупная река Абхазии - Галидзга (Аалзга).
Суммарный годовой сток всех рек Абхазии составляет около 13 куб. км и до
настоящего времени практически весь представлен экологически чистой водой.
В Абхазии зарегистрировано свыше 150 источников с различной степенью
минерализации воды. Среди них наиболее известными являются
гидрокарбонатные источники в долине р. Ауадхара, сульфатные и хлористые Звандрипш-
ские источники, серные источники в долине р. Басла и Ткуарчалские серные
источники.
Особое место занимают гигантские ключи - воклюзы, представляющие
собой выходы карстовых гидрологических систем. Типичным из них является
исток р. Мчишта (Черная). Здесь вырывается на поверхность подземная река,
берущая начало на карстовом плато Бзыбского хребта.
Из обрыва Гагрского карниза вырывается воклюз, который дает начало
самой короткой реке Абхазии - Репроа. От истока до впадения в море длина ее
составляет меньше 20 м при ширине до 35 м. Красивейшим мощным воклюзом
является Голубое озеро в долине р. Бзыбь.
На территории Абхазии в углублениях сложного горного рельефа лежат
многочисленные озера - свыше 130. В высокогорной части распространены
каровые и моренно-подпрудовые озера. В зоне сложных тектонических
нарушений есть глубокие озера - грабены и озера, образованные огромными горными
обвалами, запрудившими горные реки. В полосе распространения известняков -
карстовые озера с характерной округлой или воронкообразной формой. В
прибрежной зоне Черного моря встречаются мелководные озера-старицы,
образованные разливами русел рек, подпертые береговыми дюнами.
Крупнейшим и живописнейшим озером в Абхазии является оз. Рица.
Оно расположено на высоте 950 м над у.м. в долине р. Лашпса в глубокой
горной впадине. С севера его ограничивает высокий скалистый хребет Ацитук с
вершинами Ацитук (2542 м) и Агепста (3263 м), с востока и юга отроги хребта
Рыхуа, на юго-западе грандиозный обрыв горы Пшегишха (2222 м).
Наибольшая длина оз. Рица 2490 м, при максимальной глубине 116 м.
Почвенно-растительный покров Абхазии отличается необычайным
богатством и разнообразием растительных группировок, чрезвычайной пестротой и
мозаичностью почв.
В связи с сильной расчлененностью поверхности, большим разнообразием
литологического состава горных пород и климата, активностью геоморфологи-
18
ческих процессов, богатством растительности и разной степенью хозяйственной
освоенности, Абхазия весьма разнообразна в отношении почв. На ее
территории выделяются следующие почвенные зоны: а) низинная зона с
преобладанием болотных, аллювиальных и подзолистых почв; б) зона желтоземных и
красноземных почв холмистых предгорий; в) зона горно-лесных почв; г) зона
горнолуговых почв.
В предгорьях и в сред негорной зонах развиты эрозионные процессы, но они
в значительной степени сдерживаются лесной растительностью, ведь
лесистость территории Абхазии превышает 60%. Смыв грунта с водосборов не
превышает 400-600 т на кв. км. Низменные равнины подвержены заболачиванию.
На дренированных предгорных территориях, начиная с плиоцена, в
поверхностных породах протекают процессы ферралитизации, в результате чего
образуются вторичные глинные минералы, окислы железа и алюминия. На основных
и средних породах сформировались красноземы, на менее богатых кислых
породах - желтоземы. На молодых рыхлых отложениях формируются бедные
гумусом кислые ненасыщенные подзолисто-желтоземные почвы, на
переувлажненных террасах - подзолисто-желтоземные-глеевые.
Характер почвообразования сближает эти ландшафты с типичными
влажными субтропиками, но сравнительно холодная зима, в частности в предгорной
зоне, не позволяет произрастать здесь влажным вечнозеленым лесам.
Флора Абхазии включает свыше 2 тыс. видов растений, из которых 149
видов представлены древесными и кустарниковыми формами, остальные
травянистыми. Около 400 видов - эндемики Кавказа, а свыше 100 видов встречаются на
планете только в Абхазии. Некоторые эндемичные виды занимают столь
ограниченный ареал, что площадь его измеряется несколькими сотнями или даже
десятками кв. м, как, например, у колокольчика парадоксального (Сатрапи1а
рагадоха) из ущелья р. Бзыбь, водосбора гегского (Аяш1е§1а §е§1са) и аннеи
(Аппаеа ЫегасюИез), произрастающих на влажной и сухой стенах грандиозного
Гегского водопада.
Именно наличие значительного числа растительных эндемиков определяет
Абхазию как один из крупнейших рефугиумов на Евро-Азиатском континенте,
в котором с третичного периода сохранились многие реликтовые формы.
Последнее в свою очередь подтверждает значительную степень экологической
обособленности и географической изоляции данной территории, а также обращает
на себя внимание и с точки зрения формирования специфичных условий
этнокультурного процесса.
В почвенно-растительном покрове Абхазии выделяют пять
вертикальных зон.
Первая зона - это низменная полоса, ограниченная высотой от 0 до 30 м
над у.м. В узкой приморской полосе незадернованные пески покрыты
травянистой растительностью из молочая кожистого (ЕирЬогЫа рагаНаз), синеголовника
приморского (Епп§шт тагШтит), павоя круглолистого (СаН§(е§1а зоИапеНа),
морской горчицы (СакПее тагШта), панкрация морского (Рапсга1шт тагШтит)
и др. На песчаных грядах встречаются заросли реликтового тростниковидного
злака арундо (Ашпдо йопах).
На древних дюнах, куда не доходят волны моря, формируются
слабоподзолистые и подзолистые почвы, а в устьях рек - аллювиальные почвы, на
которых формируются кустарниковые заросли из ежевики (КиЪиз апаШНсиз),
держидерева (РаНигиз зрша), иглицы понтийской (Кизсиз ропНса) и барбариса (ВегЬепз
опетаНз). Кустарниковые заросли переходят в лиственный приморский лес из
грабинника (Сагршиз опетаНз), ильма (Штиз ГоНасеа), хмелеграба (Оз1гуа
19
сагртоГоНа), густо оплетенных лианами: сассапарилью (8тПах ехсе1за),
ломоносом (СЛетайз У1(а1Ьа) и обвойником (Репр1оса §гаеса).
На богатых известью аллювиальных отложениях мыса Пицунда и Мюссеры
(Мысра) сохранились участки средиземноморской растительности,
представленные светлохвойными лесами пицунской сосны (Ртиз риЬуиза), в подлеске
которой' преобладают средиземноморские ксерофитные виды. Здесь обычны
иглица понтийская (Кизсиз ропПса), ладанник (СхзШз 1аипсиз), а в травяном
покрове развивается псаролея (Рзого1еа ЫШгшпоза) и редчайшее растение,
паразитирующее на корнях ладанника - подладанник красный (Суйпиз гиЬга), пожалуй,
самый северный представитель семейства раффлезиевых.
- Растительный покров приморских низменностей представлен ольховыми
лесами из ольхи бородатой (А1пиз ЬагЬа^а) с вкраплениями на дренированных
речных долинах лапины (Р1егосагуа р1егосагра) и инжира (Исиз сапса). На
высоких хорошо дренируемых местах ольховые леса сменяются
широколиственными дубово-грабовыми и грабово-буковыми. Подлесок этих лесов сформирован
из густых вечнозеленых зарослей рододендрона (Койойепдгоп ропйсшп) и азалии
(К. теит).
В понижениях рельефа, особенно в юго-восточной части Абхазии,
формируются комплексы водно-болотной растительности с зарослями реликтового
водяного ореха (Тгара со1сЫса) и эндемика гибискуса (ННмзсиз роппсиз), рамфи-
карпа (КЬатрЫсагра теё\уес1еш), как это имеет место на оз. Бебесыр.
Вторая зона - это низовые и предгорные леса, расположенные на высоте от
30 до 650 м над у.м. Этот пояс наиболее богат видами и разнообразен по
растительным группировкам. Почвы этой зоны представлены сочетанием
желтоземов и красноземов с подзолистыми и перегнойно-карбонатными почвами.
В южной Абхазии более представлены сочетания красноземов с подзолистыми
почвами, в центральной и северной части ее - желтоземов с подзолистыми и
перегнойно-карбонатными почвами.
Основными эдификаторами лесов этой зоны являются дуб (С^иегсиз 1Ьепса),
каштан (Саз1апеа заиу), граб (Сагртиз саисаз1сиза), бук (Ра§из опеп(аНз) с
примесью различных кленов и липы (ТШа саисазхса). В широколиственных лесах
встречается реликтовое хвойное дерево тисе ягодный (Тахиз ЬассаШ), а на
холмах Мысра другой реликт - красное земляничное дерево (АгЬиШз апйгасЬпе).
В подлеске обычны вечнозеленые реликты третичной флоры: рододендрон
понтийский (Шюскх1епс1гоп роппсит), древовидный вереск (Епса агЬогеа),
лавровишня (Ьаигосегазиз оШстаНз), остролист (Пех ацшГоНшп) и иглица (Кизсиз
ЬурорЬуИит). Обильно развиты мхи и лишайники.
Этот пояс наиболее освоен хозяйственной деятельностью и испытывает
сильный антропогенный пресс. Исторически именно здесь были сосредоточены
основные постоянные поселения в противоположность современному
расселению. Исключение составляли немногие узкие участки невысоких береговых
дюн вдоль побережья моря, о чем свидетельствуют исторические памятники -
древние храмы и крепости.
Третья зона - это зона лесов, простирающаяся от высот 650 до 2200 м
над у.м. Она характеризуется большой контрастностью сильно расчлененного
рельефа - глубокие ущелья сменяются высокими горными хребтами со склонами
различной крутизны и экспозиции, покрытыми густым лесом, часто
сменяющимися грандиозными скальными обрывами и осыпями. Несмотря на то, что эта
зона самая большая по площади, она наименее населенная. Здесь практически
отсутствуют постоянные поселения, за исключением сезонных стоянок
пастухов и охотников, а в последние десятилетия - баз рекреационного назначения и
20
очевидно, что подобная картина была характерна и в отдаленные исторические
времена.
В более прохладном и влажном климате этой полосы господствуют два
основных эдификатора растительного сообщества - это восточный бук (Ра^из оп-
етаНз) и кавказская пихта (АЫез погйтапшапа). Следует отметить, что бук и
пихта в Абхазии достигают максимальных размеров известных во всем ареале
распространения роров Ра^из и АЫез. В местечке Мрамба в ущелье р. Кодор
зафиксирована высота пихты Нордмана до 85 м, а для бука восточного диаметр
ствола 2 м на уровне груди не является редкостью.
В этой зоне на известняках Гагрского хребта сосредоточено ядро
реликтовой флоры Абхазии. Среди них необычайный по красоте колокольчик
(Сатрапи1а ппгаЫНз), а также астра абхазская (Аз*ег аЬсЬаз1сиз), лапчатка
(Ро1епШ1а сатШае) и диаскорея фюзсогеа саисаз1са).
Четвертая зона - зона субальпийского криволесья, кустарников и высоко-
травья, лежащая на высотах от 2200 до 2400 м. Эта переходная зона занимает
сравнительно узкую полосу. Здесь развиты темноцветные дерновые и дерново-
подзолистые почвы. Древесная растительность угнетена глубоким снежным
покровом, в зимнее время его толщина может достигать 8-10 м.
Основными видами, формирующими ассоциацию криволесий Абхазии,
являются бук (Ра§из опетаНз) с лавровишней (Ьаигосегазиз оШсшаПз) и
рододендрон (КЬодо<1еп(1гоп саисазюа), а также парковые ассоциации березы (Веш1а Нпч-
поу1) и горного клена (Асег 1гаШуеиеп).
Для субальпийского высокотравья Абхазии характерен высокий рост трав
(до 2,5 м), характеризующихся грубыми стеблями и широкими листьями
(20-60 см в поперечнике), отсутствием злаков, образующих дерновину.
К представителям этого пояса относятся борщевики (Негас1еиш уШозшп,
Н. риЬезсепз, Н. ропНсит), дудник (Ап§еНса (а^апае), цефалария (СерЫапа
§1§ап1еа), девясил (1пи1а та{>шПса), колокольчик (Сотрапи1а 1аспЯога),
валериана (Уа1епапа со1сЫса) и др.
Пятая зона - зона альпийских лугов расположена на высотах от 2200 до
2800 м над у.м. Горно-луговые почвы этого пояса маломощны и сильно скеле-
тированы постоянной промывкой атмосферными осадками.
Господствующее положение на альпийских лугах Абхазии занимают
растительные ассоциации с овсяницей (РезШса зирта, Р. гиргесЬШ), кобрезией
(СоЬгезха тасго1ер1з), горечавкой (Оепйапа ругепаюа), ясменником (АзрепНа
аЬсЬазюа) и др.
Выше 2700 м в растительном покрове преобладают скально-щебнистые и
осыпные растительные комплексы, включающие камнеломку (Зах^Ггаба со1сЫ-
са), астрагал (Аз1га§а1из 1е\У1еп), фиалку (Ую1а ЪШога), лютик (Капипси1из аЬсЬа-
зюиз), живокость (Ое1рЫшит саисазюит) и прижимающиеся к земле можже-
вельники (1ип1рсшз ру§таеа, I. дергезза).
Животный мир Абхазии также представляет интерес. Фауна Черного моря
в основном сходна с фауной Средиземного моря, но значительно беднее видами.
Так, общее число видов животных в Черном море насчитывает свыше 1500, что
составляет около 25% от средиземноморской фауны. Здесь обитает около 160
видов рыб. Меньшее фаунистическое разнообразие Черного моря обусловлено
низкой соленостью и наличием сероводорода на его глубинах, а также
значительным зимним охлаждением.
Наиболее характерными видами черноморской ихтиофауны у берегов
Абхазии являются белуга (Низо Ьизо), колхидский подвид черноморско-азовского
осетра (Аарепсег §и!с1епз1асШ со1сЫпиз), севрюга (А. з1е11аШз), черноморский ло-
21
сось (5а1то 1пШа 1аЬгах), анчоус (Еп§гаиНз еп§гас1сЬо1из ропйсиз), барабуля
(МиИиз ЪагЬашз), ставрида (ТгасЬигиз теёкеггапеиз ропНсиз), черноморская
сельдь (А1оза кезз1еп ропНса), камбала (Р1а11сЬ*уз Яезиз 1изсиз), акула катран
(5яиа1и$ асапНаз), пять видов кефалей (Ми§П), скаты и др.
Следует отметить, что значительная часть стада черноморского лосося
формируется в реках Абхазии, благодаря их чистоте. Из рыб именно лосось и
ручьевая форель являлись традиционно наиболее распространенным объектом
добычи и потребления.
Здесь также весьма обычны три вида дельфинов, которые представлены
дельфином белобочкой (Ое1рЫпиз де1рЫпиз роШюиз), азовским дельфином
(РЬосаепа рЬосаепа) и афалиной (Тигзюрз Шгзю).
На фоне общего богатства и разнообразия животного мира всего Кавказа
обращает на себя внимание заметная бедность видами наземных животных и
ихтиофауны внутренних водоемов всего западного Закавказья, в которое входит
и Абхазия. Здесь хотя и есть эндемичные виды, но нет ни одного рода
позвоночных животных, который не был бы характерен для Средиземноморского региона.
Обычно здесь представлены те же самые виды или их подвиды, свидетельствуя
о генетической общности фауны этих территорий.
Наиболее выраженным эндемизмом фауны характеризуется альпийская
зона Абхазии. Здесь сосредоточена основная часть эндемиков Кавказа -
кавказский тур (Сагра саисазюа), кавказская снежная полевка (Мюгошз шуаНз),
прометеева мышь (РготеЛеотуз зсЬарозсЬтком), кавказский тетерев (Ьугишз т1о-
соз1е\У1ес21) и улар (Те1га§а11из саисаз1сиз).
Через территорию Абхазии пролегает один из крупных миграционных
путей птиц на Евро-Азиатском континенте. Здесь зарегистрировано 294 вида
птиц, среди которых есть редкие и исчезающие: орел-беркут, ягнятник, черный
гриф, сокол-сапсан, розовый пеликан, лебеди, большая белая цапля и др.
Хищники представлены кавказским бурым медведем, волком, шакалом,
лисой, рысью, лесным котом, лесной и каменной куницами, барсуком, выдрой,
кавказским подвидом европейской норки и лаской.
Многочисленные пещеры Абхазии служат убежищем значительному числу
летучих мышей. Список видов насчитывает, по меньшей мере, 21 вид
рукокрылых. Особую часть пещерной фауны составляют эндемичные формы троглоби-
онтов из числа беспозвоночных животных. Для наиболее древних пещер
свойственен свой уникальный состав фауны. Так, только в Ново-Афонской пещере
обитают пещерная креветка троглокарис (Тго§1осапз зсЬтк11н &уеО и пещерная
жужелица жанейлюс (1апеПи§ §1опозиз).
Копытные представлены, помимо кавказского тура, европейским
благородным оленем, косулей и серной. Весьма обычен дикий кабан. До 1920-х годов в
Абхазии обитал кавказский зубр, а еще в середине XIX в. в реках встречался
речной бобр.
Из представителей герпетофауны и амфибий следует выделить эндемичных
для Кавказа гадюк - кавказскую (У1рега кагпако\\ч) и Динника (V. сИппИа), а
также эскулапова полоза (Е1арЬе 1оп§1831та), средиземноморскую черепаху (ТезШсЬ
§гаеса) и серую жабу (ВиГо ЬиГо уеггисоз1351та). Последняя представляет подвид
серой жабы, отличающийся самыми крупными размерами в пределах всего
ареала обитания этого вида[.
В горных реках Абхазии наиболее распространенной рыбой является
ручьевая форель (5а1то тта), представляющая собой пресноводную жилую форму
черноморского лосося. В заболоченных озерах на приморских низменностях
весьма обычен сазан и карась, а в реках восточной части встречается сом.
22
Из сравнительно разнообразной фауны насекомых следует упомянуть два
реликтовых вида: крупного хищного жука - кавказскую жужелицу (СагаЬиз саи-
саз1сиз) и брамею Ледерера (Вгатеа 1ейегеп), встречавшуюся до недавнего
времени в приморских лесах юго-восточной части Абхазии.
Современные особо охраняемые природные территории Абхазии
представлены двумя заповедниками и одним национальным парком (Пицунда-Мюссер-
ский государственный заповедник, Псху-Гумистинский государственный
заповедник и Рицинский реликтовый национальный парк). Общая площадь всех
охраняемых природных территорий составляет не менее 10% территории страны.
Следует обратить внимание на особую сторону традиционной культуры
абхазов - хорошо развитые природоохранные традиции, определявшие характер
основных форм природопользования (землепользования, водопользования,
лесопользования, охоты и др.). Наличие природоохранных традиций в культуре,
очевидно, может свидетельствовать о длительной и эффективной адаптации
этноса к условиям страны и установлении в историческом прошлом устойчивых
форм взаимодействия с природной средой.
АБХАЗСКИЙ ЯЗЫК
ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯ
Абхазский язык (абх.: ацсуа бызшэа) вместе с абазинским языком
составляют абхазскую подгруппу абхазо-адыгской группы северокавказской семьи
языков. Другими языками этой группы являются ближайшие родственные между
собой адыгейский и кабардинский языки, а также недавно (в 1992 г.) вымерший
убыхский язык.
Схема эволюции общеабхазо-адыгского праязыка
Составитель В.А. Чирикба
Не исключено, что древним языком абхазо-адыгской группы являлся и
вымерший хаттский язык, на котором говорило аборигенное население древней Малой
Азии на рубеже Ш-П тыс. до н.э. Другой ветвью северокавказской семьи являются
нахско-дагестанские языки (чеченский, ингушский, аварский, лезгинский,
табасаранский, лакский и др.). Северокавказские языки не обнаруживают родственных
связей с языками другой коренной кавказской языковой семьи - картвельской.
По переписи 1989 г. число абхазов в бывшем СССР составляло 105308 чел.,
из них 93,5% назвали абхазский язык родным. Большая часть абхазов
проживает в Республике Абхазия (Апсны).
23
Значительное количество носителей абхазского языка живут также за
пределами Абхазии. Несколько тысяч абхазов проживает в Аджарии (в основном в
районе Батуми), куда они попали в XIX в. в результате массового переселения
(мухаджирства), вызванного Кавказской войной. Кроме того, они живут в
Турции (возможно, около 200 тыс. чел., по иным оценкам - до 500 тыс. чел.) и в
ряде стран Ближнего Востока (в Сирии, Иордании и др.). Небольшие колонии
абхазов, представленные преимущественно выходцами из Турции и стран
Ближнего Востока, имеются в Западной Европе (в Германии, Голландии,
Бельгии, Швейцарии, Великобритании и др.) и в США.
На территории Абхазии абхазский язык имеет статус государственного.
Он является языком преподавания в начальной школе (все предметы на
абхазском языке вплоть до четвертого класса), в средней (уроки родного языка и
литературы) и в высшей школе (ряд факультетов в Абхазском госуниверситете).
На абхазском языке издаются газеты, журналы, художественная,
публицистическая и научная литература, вещает радио и телевидение, работают театры.
Большая часть абхазов двуязычна. Преобладает абхазско-русское
двуязычие: 78,8% абхазов свободно владеют русским в качестве второго языка, а часть
южных абхазов - также мегрельским. Число говорящих на грузинском языке в
целом невелико. Аджарские абхазы, помимо родного и русского языков,
владеют грузинским, а старшее поколение также и турецким. Для абхазов,
проживающих в Турции, типично абхазско-турецкое, а для живущих в арабских
странах - абхазско-арабское двуязычие.
ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ АБХАЗСКОГО ЯЗЫКА
Начало изучению абхазского языка было положено небольшой работой
немецкого ориенталиста Г. Розена (Козеп, 1846). Однако первое подлинно научное
и обстоятельное описание абхазского языка принадлежит выдающемуся
российскому исследователю-кавказоведу, генералу П.К. Услару, создавшему первую
грамматику абхазского языка (литографическое издание появилось в 1862 г.,
типографская версия - в 1887 г.). Эта работа вошла в золотой фонд кавказоведения
и сейчас она не утратила своей научной значимости. А. Шифнер опубликовал в
1863 г. осуществленное им немецкое переложение этой работы, сделав ее
доступной европейскому читателю. В дальнейшем абхазский язык являлся предметом
изучения таких исследователей, как П. Чарая, Д. Гулиа, А. Хашба, В. Кукба,
Б. Джанашиа, X. Бгажба, Б. Шинкуба, К. Шакрыл, М. Циколия, Т. Халбад,
В. Конджария, Т. Шакрыл, В. Бганба (в Абхазии), Н. Марр, А. Дирр, А. Генко,
Н. Яковлев, А. Шагиров, А. Абдоков, И. Гецадзе, С. Старостин, М. Кумахов
(в России), Г. Шмидт (в Финляндии), Г. Деетерс, К. Боуда (в Германии), Ж. Дюме-
зиль (во Франции) К. Ломтатидзе (в Грузии), В. Люкассен (в Нидерландах).
Основные центры по изучению абхазского языка - Абхазский институт
гуманитарных исследований им. Д.И. Гулиа и Абхазский госуниверситет
(Республика Абхазия, г. Сухум), где работают абхазоведы-лингвисты В. Амичба,
С. Амичба, Ш. Аристава, Н. Аршба, Р. Гублия, Б. Джонуа, О. Дзидзария, В. Кас-
ландзия, В. Кварчия, Э. Килба, Л. Саманба, Л. Хагба, А. Хеция, Л. Чкадуа,
Е. Шакрыл и другие ученые. Изучается абхазский язык также в России
(3. Габуния, В. Дыбо) и в Грузии (Т. Гванцеладзе). На Западе исследованием
абхазского языка занимаются Дж. Хьюитт, 3. Хиба (Великобритания),
А. Спрайт, В. Чирикба (Нидерланды), Ж. Шарашидзе (Франция), Л. Триго,
Д. Кэтман, Б. Вокс (США) и др.
24
ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ СВЕДЕНИЯ
I. ФОНЕТИКА
Абхазский язык принадлежит к числу так называемых консонантных.
Его фонемный состав характеризуется исключительно сложной системой
согласных (67 фонем в бзыпском) и минимально развернутой системой вокализма
(2 гласные фонемы}: '
Консонантизм литературного языка насчитывает 58 согласных фонем
(табл. 1), которые делятся на два больших класса - шумные и сонорные (вместе
с полугласными). Шумные смычные и аффрикаты обычно представлены
коррелятивной триадой в составе звонкого, глухого придыхательного и глоттализо-
ванного, классифицируются по месту (губные, зубные, велярные, увулярные,
фарингальные) и по способу артикуляции (звонкие, глухие придыхательные,
глоттализованные). Фонеморазличительными признаками являются также
огубление (лабиализация) и смягчение (палатализация). Система спирантов
двоичная (звонкий - глухой) и включает губно-зубной, зубной, увулярный и фарин-
Таблица 1
Согласные литературного абхазского языка
Лабиальные
Зубные
Альвеолярные
Палатальные
Латеральные
Велярные
Увулярные
Фарингалы
Ларингалы
губно-губные
зубно-губные
простые
огубленные
простые
огубленные
смягченные
простые
огубленные
простые
простые
огубленные
смягченные
простые
огубленные
смягченные
простые
огубленные
Смычные
зв.
гл.
глот.
б о п
Д Т т
дэ тэ тэ
г к к
гэ кэ кэ
гь кь кь
к
Кэ
Кь
(э)
Аффрикаты
зв.
гл.
глот.
3 Ц И
Зэ цэ дэ
и ь ^
ць ч ч
Спиранты
зв.
гл.
в ф
3 с
ж ш
жэ шэ
жь шь
л
г х
гэ хэ
гь хь
(аа) х
хэ
Сонорные
м
нр
Полугласные
У
и
25
гальный ряды. Из фонемно значимых корреляций в классе спирантов
релевантны также противопоставления по огубленности и по смягченное™. В отдельный
класс согласных выделяются сонорные и полугласные. Их специфика
заключается в том, что они не вступают ни в какие коррелятивные отношения
(за исключением м, чьим огубленным корелятом является (а).
В алфавите знак э передает признак огубленности, а ь - признак смягченно-
сти. Диакритика под буквой обозначает признак придыхательное™ (ц,щ,щэ,к^
к,ь, к>э)\ кроме того, та же диакритика служит для различения звонкого
спиранта я от звонкого смычного г; а в буквах ^ и ц - для передачи глоттализованно-
сти; буквы ц, щ, к, ц также обозначают глоттализованные фонемы.
Фонемный состав диалектов богаче. Так, в бзыбеком диалекте сохраняются
специфические свистяще-шипящие сибилянты: пары спирантов з'-с', з&-с&,
аффрикаты з'-ц'-ц', з' з'э-ц'э-ц'э9 неогубленные члены которых в абжуйском
диалекте совпали со свистящими, а огубленные - с шипящими сибилянтами.
В абжуйском и садзеком диалектах имеется глоттализованный спирант ф1,
представленный лишь в одном слове (а-ф1а "тонкий"). На периферии фонемной
системы находится глоттальная смычка ъ, которая присутствует в ряде
междометий и звукоподражательных слов (ср.: минимальные пары ъах "нет" -хах "наш
князь", ъаи-ъаи "нет" - ааи-ааи "да").
Система вокализма насчитывает лишь две основные гласные фонемы: а, ы.
Своеобразно положение гласного звука, обозначаемого в орфографии
диграфом аа. Исторически он восходит к звонкому эмфатизованному фарингалу г/.
Хотя фонемный статус этого звука вызывает споры, ряд соображений
позволяет считать, что аа является не долгим гласным и не сочетанием двух гласных
(последние в абхазском недопустимы), а фонетической реализацией фарингала
г/, сохранившегося в исконном звучании в абазинском языке.
Этот звук также присутствует и в ряде заимствований (ср.: а-каамещ
"светопреставление" < тур. кеуатег, а-маалыкь "ангел" < тур. те\тк\ а-цааимбар "пророк" <
тур. реуатЬег; а-лумаащ "лимонад" < рус. лимонад, а-маа/н "рубль" < груз. тапаЫ).
Помимо гласных а, ы, имеются и другие гласные звуки: о, е, и, у, которые в
исконном абхазском лексиконе не имеют статуса фонем и появляются в
результате взаимодействия гласных а, ы с теми или иными согласными (в основном
с полугласными //, у, в). Звук о появляется в сочетании ау или в трифтонге ауа,
реже при контакте с лабиализованными согласными. Звук е возникает на месте
сочетаний ай > ей, йа > йе, ва > ее, а® > ев, реже из сочетаний а со смягченными
согласными. Звук и появляется из сочетаний йы, ый, либо из ы в сочетании со
смягченным согласным. Наконец, звук у появляется из дифтонгов уы, ыу, либо
из ы в сочетании с огубленными согласными. Дифтонги в абхазском
представляют собой бифонемные сочетания.
В абхазском возможны довольно значительные комплексы согласных (ср.:
четырехконсонантные комплексы в словах типа а-цещхэа "туча", а-мшцэгьа
"дурная погода"), однако более распространенными являются двух- и трехкон-
сонантные сочетания (а-мра "солнце", а-цхщы "чесоточный"). Внутри
морфемы число компонентов комплекса обычно не превышает трех. Исторически
появление их зачастую обусловлено выпадением гласных в безударном слоге.
Ударение разноместное и способно служить средством смыслоразличения:
а-ла "глаз" - а-ла "собака", ача "перепелка" - а-нй "хлеб", й-пара "прыгать" - а-
пара "деньги" - а-цара "вязать".
Среди явлений морфонологического порядка отмечается озвончение
классно-личных префиксов в позиции перед начальным звонким согласным
переходного глагола.
26
И. МОРФОЛОГИЯ
Абхазский язык принадлежит к числу агглютинативных: словоформа
состоит из цепочки морфем, каждая из которых, как правило, наделена лишь
одним значением (моносемантична). Морфемы разделяются на корневые и
аффиксальные. Количество морфем в словоформе может быть довольно
значительным (ср.: глагольную форму и-аа-с-з-еи-лы-м-к-аа-ит "я никак не смог этого
понять", содержащую 10 морфем: корень к(ы) "держать, хватать" и 9
аффиксальных морфем). Преобладают односложные глагольные корни открытого типа
структуры СУ. Двух- и трехсложные корни в исконном материале более редки
и в целом более характерны для именных основ (исключение составляют
глаголы ономатопоэтического происхождения). Помимо самостоятельных корневых
морфем имеются и так называемые связанные глагольные корни,
употребляющиеся лишь в сочетании с теми или иными превербами и послелогами.
Аффиксальные морфемы могут занимать как предкорневую (префиксы), так и
посткорневую (суффиксы) позиции. Из 20 значимых морфемных позиций в
глагольной словоформе перед корнем возможно наличие 13 аффиксальных
элементов (в том числе и превербов), тогда как на посткорневую позицию
приходится лишь 6 возможных аффиксов.
Части речи абхазского языка: глагол, существительное, прилагательное,
наречие, числительное, местоимение, послелоги, союзы, частицы, междометия,
дескриптивы.
Глагол занимает центральное место в морфологической системе и
отличается богатством видовременных форм. Основными чертами, характеризующими
глагол, являются противопоставление форм динамичности и статичности,
переходности и непереходности, финитности и инфинитности, наличие
классно-личного спряжения, сложной системы времен и наклонений (в числе последних наличие
таких категорий, как союзность, каузативность, потенциалис, версия и др.).
Статические глаголы выражают состояние (с-гылоуп - я стою, с-иоуп - я
лежу). Они лишены целого ряда словоизменительных категорий, присущих
динамическим глаголам. Характерно, что для образования статического глагола
может быть использована основа любого имени (а-хэыцы "ребенок" - д-хэыч-
уп "он ребенок есть"; ъ-цш$а "красивый" - ды-цш^оуп "она красивая есть"). Сам
статический глагол, в свою очередь, может быть преобразован в динамический
с помощью ряда аффиксов: стат. и-шкэакэауп - "то белое есть", дин. и-
шкэакдахоит - "то становится белым"; стат. и-кьасуп - "то короткое есть", дин.
и-сы-р-кьа&уеит - "то я коротким делаю//укорачиваю". Динамические глаголы
выражают действие или процесс и обладают всей полнотой видовременных
форм, присущих абхазскому глаголу. Характерно, что основа ряда глаголов
может включаться как в парадигму статических, так и динамических глаголов (ср.:
с-гылоуп "я стою" - с-гылоит "я встаю"; с-тэоуп "я сижу" - с-тэоит "я
сажусь").
Одной из фундаментальных категорий в системе глагола является
оппозиция по признаку переходности-непереходности. Переходными могут быть
только динамические глаголы, а непереходными - статические и часть
динамических. Основным морфологическим выражением различия между этими двумя
классами глаголов является расположение классно-личных показателей.
Другим средством различения переходных и непереходных глаголов является
озвончение классно-личных префиксов в позиции перед начальным звонким
согласным корня переходного глагола (ср.: и-з[<*с]-боит - "то я вижу"), тогда как
этого не происходит в непереходном глаголе (ср.: с-гылоит - "я встаю").
27
Выделяется группа так называемых лабильных глаголов, основа которых, в
зависимости от отсутствия или наличия прямого объекта, может становиться
либо непереходной, либо переходной: с-захуеит "я шью//занимаюсь шитьем" -
и-з-захуеит "то я шью"; с-цоит "я вяжу//занимаюсь вязанием" - и-с-цоит "то я
вяжу". Своеобразно положение инверсивных глаголов, спрягаемых по типу
переходных, но по сути являющихся непереходными. Одним из признаков,
которые отличают их от переходных глаголов, является отсутствие озвончения
классно-личного показателя перед звонким согласным корня (ср.: переходный
глагол и-з-гоит "то я беру" и инверсивный и-с-гэацхоит "то мне нравится").
Другое отличие инверсивных глаголов от переходных заключается в том, что
при наличии преверба показатель субъекта при спряжении не вклинивается
между превербом и корнем (ср.: и-с-гэ-а-цхоит "то мне нравится" - букв.: "то мне
сердце греет", преверб гэ- "сердце"), но в переходном глаголе а-гэ-а-щара
"замечать" с тем же превербом картина уже иная - и-гэ-а-с-щоит "то я замечаю".
Существенной чертой абхазского глагола является противопоставление
финитных (выражающих законченность, замкнутость предложения) и инфинит-
ных (незаконченность, незамкнутость предложения) форм глагола (ср.: и-з-бо-
ит "то я вижу" - и-з-баз "тот, кого я видел"; и-з-гашт "то я возьму" - и-з-гаша
"то, что я возьму").
Спряжение глагола является классно-личным и реализуется посредством
включения в словоформу тех или иных классно-личных префиксов. В форме
спрягаемого глагола отражается не только лицо и число, но и класс актантов:
человека (женщина или мужчина) - нечеловека, которые различаются в форме
2-го и 3-го лица ед. числа переходных и непереходных глаголов. Во 2-м лице ед.
числа показатель класса мужчины формально совпадает с показателем класса
нечеловека (ср.: у-ца "ты (мужчина, животное) иди" при б-ца "ты (женщина)
иди"). Глагол имеет восемь времен: одно настоящее, пять прошедших и два
будущих. Временная парадигма динамических глаголов богаче соответствующей
парадигмы глаголов статических. Внутри указанных парадигм проводится
различие финитных и инфинитных форм.
Настоящее время нередко употребляется и в функции будущего
(определенного), а его показателем является суффикс -уа, который в сочетании с
конечным гласным корня реализуется в виде -о- (с-ца-уа-ит > сцоит "я иду").
Будущее I и II обладают ярко выраженными модальными оттенками
вероятности, либо долженствования: с-ца-шт "я, по-видимому//скорее всего, пойду",
и-ка-у-ца-ша "то, что ты сделаешь//тебе надлежит или предстоит сделать".
Система наклонений довольно сложная: изъявительное, отрицательное,
повелительное, побудительное, возможности или потенциалис {д-з-а-пхъом
"то она не может читать"), версии (и-у-зы-ка-с-цошп "то для тебя (муж.) я
сделаю" - объектная версия, и-л-цэы-зыит "то она потеряла" - субъектная
версия), желательное (с-ца-нда(з) "хотя бы я пошел!"), ирреалис (ды-у-ба-з-шэа
"как будто ты (муж.) его//ее увидел"), условное, сослагательное,
условно-целевое (и-з-га-рц(ы) "для того, чтобы мне взять"), совместности (д-иы-ц-цоит
"он(а) с ним идет"), каузатив (и-л-дахуеит "то она шьет" - и-л-сы-р-захуеит "то
ее я заставляю/Дюбуждаю шить"), непроизвольности (и'С-амха-^эеит "то я
невольно сказал"), возвратности (с-ъы-с-цэахошп "я прячусь" - букв.: "я себя
прячу"), взаимности (и-еи-кэшэеит "они встретились друг с другом", х> -аиц-цап
"пойдем вместе", х-аиба-дырт "мы друг с другом познакомились").
Среди отглагольных образований выделяются причастия, деепричастия и
масдар, которые по форме являются инфинитными. Причастия могут быть
28
субъектными и объектными и образуются с помощью относительных
префиксов з-, и-. Префикс з- служит для передачи лица субъекта или косвенного
объекта в причастиях, образованных от переходных глаголов {избо < и-з-ба-уа "тот,
кто это видит", ызылщо < и-зы-л-ща-уа "тот, кому она то дает"), а в
причастиях, образованных от непереходных глаголов - для передачи лица косвенного
объекта {д-зы-\эо "тот, у кого он(а) просит"). Префикс и- в причастиях,
образованных от переходных глаголов, выражает прямой объект (ирбо < и-р-ба-уа
"видимый ими"), а в причастиях от непереходных глаголов - субъект (ицо < и-
ца-уа "идущий").
Деепричастия образуются либо чистой основой глагола (и-сы-ма "то я
имея"), либо с помощью суффиксов -уа (> -о), -ныу -(м-)кэа (с-ца-уа "я идя", с-
гыла-ны "я встав", с-ры-м-ба-$а-кэа "меня они не видя", сы-ка-мкэа "меня не
будучи"). Как и глаголу, деепричастию присущи категории лица, числа, класса.
Масдар совмещает признаки глагола и имени и оформляется суффиксом -
ра, если глагол динамический (а-ца-ра "идти", а-пхъа-ра "читать"), либо -заа-ра,
если глагол статический (а-Ы-заара "быть, существовать", а-ма-заара "иметь"),
в частности, если он образован от имени или преверба (а-уавы-заара "быть
человеком", а-ща-заара "быть внутри"). Глагольные признаки масдара:
категории каузатива, версии, взаимности, непроизвольности и др.; именные черты:
возможность образования неопределенной формы (а-дырра "знать/знание" -
дырра-к "какое-то знание"), наличие категории числа (а-пхьара
"читать/чтение" - а-цхъара-кэа "чтения"), притяжательности (с-цара "мой уход").
Существительное обладает грамматическими категориями числа, класса,
притяжательности, определенности-неопределенности, инструменталиса.
Система падежного склонения отсутствует. Семантически все существительные
разделены на классы человека (и внутри его - класс женщин и класс мужчин) и
нечеловека, что отражается морфологически в ряде указанных выше
категорий. Имеется несколько показателей множественного числа, из которых -цэа и
-(р-)аа закреплены за классом человека (аба-цэа "отцы", аб-раа "родители
невестки", апсу-аа "абхазы"), суффикс -кэа оформляет в основном референты
относящиеся к классу нечеловека (ацла-цэа "деревья", ала-^эа "собаки"),
а также некоторые референты относящиеся к классу человека (а$эса-цэа
"женщины"). Непродуктивный ныне суффикс -ар(а) образует (коллективное) мн.
число некоторых существительных обоих классов (ас-ар(а) "ягнята", арц-ар
"юноши"). Возможны и сочетания различных суффиксов множественности:
укэын-цэа-цэа-к "какие-то ребята", ац-ар-%эа "птицы", а также использование
формы ед. числа существительных для выражения мн. числа.
Определенно-родовой артикль а- может оформлять существительные как в
родовой (общей) форме (а-уавы "человек (вообще)", хы-мш "три дня"), так и в
определенной форме (уиа-уавы "этот (определенный) человек", а-хы-мш
"(на) третий день"). Неопределенность выражается артиклем -к (уавы-к "некий
человек", мыш-кы "некий/один день"). Существительное может также быть
представлено и в безартиклевой форме (уа<аы "человек", жэлары "народ").
Притяжательность выражается посредством классно-личных префиксов:
сы-шзкэы "моя книга", у-ёы "твой (муж.) конь". Для передачи инструментально-
сти используется суффикс -ла (лаба-ла "палкой"), а для значения обстоятельст-
венности - -с (аихабы-с "в качестве старшего").
Прилагательные подразделяются на качественные и относительные.
Первые обычно стоят в постпозиции к определяемому (например, аус ду - "большое
дело"). Сравнительная степень образуется с помощью слов еиха "более",
29
ацкьыс "чем": еща идууп "больше", ацкъыс ещьуп "лучше (чего-л.)".
Суффиксом превосходной степени является -за11-ца\ а-ду-з$а "огромный".
Относительные прилагательные степеней сравнения не образуют, а по отношению к суще
ствительному они занимают препозицию. Аффиксом, образующим
относительные прилагательные, является атрибутивный суффикс -тэ(ы)//-тэи (например,
аюсатэы "железный", ацыхэтэантэи "последний"). Препозитивную позицию
занимают также существительные в функции определения: амшын $ы "морская
вода" (амшын "море").
Наречия делятся на определительные и обстоятельственные.
Определительные наречия, в свою очередь, подразделяются на качественные (бзиа
"хорошо", цкьа "чисто"), количества и степени (зын^а "совсем", акыр "много") и
качественно-обстоятельственные (иаразнак "сразу", щынч "спокойно").
Обстоятельственные наречия делятся на наречия времени, места, цели и образа
действия.
Числительным присуще классное согласование. Маркером класса
нечеловека в количественных числительных выступает суффикс -ба: в-ба "два", х-щ
"три" (<х-ба\ цшъ-ба "четыре", хэ-ба "пять", ф-ба "шесть", быжъ-ба "семь", аа-
ба "восемь", жэ-ба "девять", жэа-ба "десять". Суффиксом, маркирующим
принадлежность числительного к классу человека, является -0ы(-к): х-оы(-к)
"три (чел.)", цшь-вы(-к). "четыре (чел.)". Числительным "один" для
класса человека является ары, а для класса нечеловека - акы; "два" для класса
человека имеет форму аы-цьа. От "одиннадцати" до "двадцати" числительные
образуются посредством сочетания корневых морфем: жэа-ва (нечел.) //
жда-ва-вы (чел.) "двенадцать", жэа-ха (нечел.) // жэа-ха-аы (чел.) "тринадцать",
жэо-хэ (нечел.) // жэо-хэ-вы (чел.) "пятнадцать". В составе некоторых
числительных имеется соединительный союз и: жэа-и-за "одиннадцать" (букв.: "де-
сять-и-один"), жэы-и-цшъ "четырнадцать" ("десять-и-четыре"), зе-и-жэ
"девятнадцать" (начальное з- получено по диссимиляции из исходной формы *жэа-и-
жэ - букв.: "десять-и-девять"). "Двадцать" имеет структуру "дважды-десять"
(о-а-жэа). Начиная с "сорока" счет идет по двадцатиричной системе: оы-н-важэа
"сорок" ("дважды двадцать"). "Сто" для класса нечеловека имеет форму шэ-кы,
а для класса человека - шэ-фы(-к). Помимо количественных, имеются также
порядковые, собирательные, приблизительные, дробные, кратные,
разделительные и распределительные числительные.
Местоимения бывают личные, притяжательные, указательные,
вопросительные, определительные, неопределенные, которые согласуются по классу:
личные местоимения уара "ты (муж.)", уара "ты (нечел.)", бара "ты (жен.)", иа-
ра "он (муж.)", пара "он (нечел.)", лара "она (жен.)". Местоимения 1-го лица ед.
и мн. числа, а также 2-го и 3-го лица мн. числа лишены классного согласования:
сара "я", %ара "мы", шэара "вы", дара "они". Пережитками категории
инклюзива-эксклюзива некоторыми учеными считается наличие таких пар, как хдра -
карт "мы", шэара - шэарщ "вы", хотя ныне данная категория в абхазском
языке, по-видимому, отсутствует.
Служебными словами являются послелоги (аналогичные по функции
русским предлогам): направительные, локативные, достигательные,
инструментальные. Среди союзов следует упомянуть соединительные союзы -и, -гьы,
противительный союз аха "но", разделительные ма, мамзар, акэьшзар "а не то,
либо". Частицы придают различные смысловые оттенки словам или фразам:
утвердительность, подтвердительность (иехэеит-еи "ведь я уже то сказал"),
отрицательность, усилительность, темпоральность, побудительность, сожаление.
30
Междометия выражают различные эмоции и чувства (унан, $аи, а$а$аи, абаап-
сы, ных, ааит). Выделяется и довольно обширная группа дескриптивов, то есть
лексем с пониженной или нулевой степенью грамматической категориализа-
ции; они занимают промежуточное положение между знаменательными
словами и междометиями. По своей природе дескриптивы представляют собой либо
звукоподражания, либо звукосимволические слова. Они могут выступать как в
своей чистой форме, так и в аффиксальном оформлении (а-дыжэ -
изображение звука удара). Дескриптивы легко включаются в парадигмы тех или иных
частей речи, обретая тем самым категориальный статус знаменательного слова -
наречия, глагола, прилагательного, существительного.
III. СЛОВООБРАЗОВАНИЕ
Структура глагола представлена следующими моделями: простая основа,
сложение основ, преверб + основа + расширитель корня, основа + расширитель
корня. Простая основа чаще всего представлена одной фонемой или двухфо-
немным сочетанием (к "ловить, держать", шь "убивать", ба "видеть", га "брать,
нести"), хотя встречаются и более сложные образования. Сложение основ
(за исключением редупликации) не очень распространено, основными
моделями здесь являются: именная основа + глагольная основа (а-щэа-рх-ра "косить" -
букв.: "сено косить"), глагольная основа + глагольная основа (а-не-и-аа-и-ра
"прогуливаться" - букв.: "туда идти - сюда идти"). Редупликация, напротив,
используется довольно широко (а-калышь-малышь-ра "небрежно брести").
Гораздо более распространено образование глаголов с помощью превербов
(модель "преверб + основа глагола"), передающих пространственные параметры
действия (вверх - вниз, туда - сюда, наверху, внутри и т.д.), например, гыла
"стоять, встать": а-д-гыла-ра "становиться рядом", а-ва-гыла-ра "становиться
сбоку", а-ца-гыла-ра "становиться под", а-цэ-гыла-ра "становиться на что-л.",
а-ха-гы-ла-ра "становиться над чем-либо". Ряд глаголов без превербов не
употребляется (ср.: глагольный корень ла "идти, входить": а-ла-ла-ра "входить в
массу [в воду, в лес]", а-ща-ла-ра "входить внутрь", а-ца-ла-ра "входить под",
а-вна-ла-ра "входить в дом"). Из двух глагольных расширителей -аа- и -ла-
первый выражает направление "сюда" (а-щ-цр-аа-ра "вылетать снизу [сюда]"),
а второй - направление "туда" (а-ла-га-ла-ра "вносить в среду чего-либо").
Эти суффиксы способны изменять и семантику исходного глагола. Одним из
средств глагольного словообразования является инверсия - любое имя легко
включается в глагольную парадигму: а-хаца "мужчина", д-хацо-уп "он
мужчина (есть)", а-хаца-ха-ра "становиться мужчиной", а-хаца-заа-ра "быть
мужчиной". Помимо редупликации основы одним из средств глагольного
словообразования является геминация (удвоение) корневого согласного (например,
а^ркэара "рвать" - ацыжэжэара "рвать на мелкие кусочки").
Словообразование существительных включает две основные модели - ос-
новосложение и суффиксацию. В основосложении выделяются следующие
типы: сочетание двух основ существительных (а-мца-бз "пламя" - букв.: "огонь-
язык"); основа существительного + основа прилагательного {а-Ш-гра "пегая
лошадь"); основа существительного + основа глагола (а-цла-р-кэыкэ "дятел" -
ацла "дерево" и а-кэкэ-ра "рвать в клочки"); сочетание двух основ
существительных с помощью соединительного элемента -и- (а-че-и-цьыка "хлеб-и-
соль"), с помощью притяжательного аффикса {а-пе-и-ца "внук" - букв.: "сын-
его-сын"). Встречаются и более сложные образования. Среди
словообразовательных суффиксов наиболее продуктивными являются: -га с инструменталь-
31
ным значением (арцага "учебник", ср.: арца-ра "учить"); -вы со значением
деятеля (аусу-вы "рабочий", ср.: аусу-ра "работать"); -ра для обозначения
абстрактных имен (ацшза-ра "красота"); -мща со значением результата
действия (алага-мща "начало", ср.: алага-ра "начинать"); -ща с локативным
значением (авна-ща "жилище, помещение"); -рща в значении помещения или
вместилища {а-ча$ы-рща "хлебопекарня" - а-ча "хлеб", а-ура "печь").
Способами образования прилагательных также являются основосложение и
аффиксация. В качестве примеров основосложения можно привести такие
прилагательные, как агэы-мбыл "бездушный" (букв.: "сердце-не-жечь"), ахы-ш
"белокурый" ("голова белая"), абаа-цсы "негодный" ("гнилая душа"), агэ-кы
"обаятельный" ("сердце-держащий"). Наиболее продуктивным суффиксом,
образующим относительные прилагательные, является - тэ(ы)//-тэи: ашьха
"гора" - ашъха-тэи "горный", ацсабара "природа" - д#сабд/?а-та"природный".
Другими аффиксами прилагательных являются: -цэа в значении оттенка
какого-либо цвета (ацэы-1мдшь "красноватый" - акапшь "красный"), -за в значении
усиления признака {ааигэа-$а "ближайший"), -да в значении отсутствия,
лишенности (а-0ны-да=гэара-да "бездомный"), -оы в значении деятеля ацэаъдавы _
"пахарь"), -хэ в значении наделенности каким-либо качеством (арыща-хэ
"жалкий"), -га в значении носителя какого-либо качества (агдыццоа-га
"надоедливый") и др. Нередко встречается аналитическое образование прилагательных
по моделям: имя + причастие змоу "имеющий" (аинтерес змоу "интересный"),
имя + злоу "имеющий, содержащий в себе" (амч злоу "могущественный"),
наречие + икоу "сущий" {ааигэа икоу "близкий"). Прилагательные могут быть
образованы также посредством редупликации основы (ага$а-ма$а "наивный", при
ага$а "дурак", с меной г > м)> либо путем инверсии из существительных (а?}суа
"абхаз" - ацсуа жэлар "абхазский народ").
Сходно образуются и наречия. Среди типов основосложения преобладает
редупликация: лассы-лассы "часто", хаз-хазы "врозь", хара-бгьара "вразброс".
Примеры нередупликативного основосложения немногочисленны: иахьа-н-
тэа-ра-к "весь (сегодняшний) день". С помощью суффиксов -$а (со значением
усиления качества или степени), -ны, -ла (с инструм. знач.), -да (обозначает
отсутствие какого-либо признака), ~(м)кэа, -уа, -шэа (в знач. "подобно"), -ха
образуются такие наречия, как на$а-за "навсегда", иманшэала-ны "удачно", ма$а-ла
"тайно", гэщакы-да "бесцельно", еымщ-кэа "молча", икэеицеи-уа "блестя",
инъщэырс-шэа "вскользь", -аапса-ха "устало". Очень распространено
образование наречий от звукоподражательных и звукосимволических дескриптивов с
помощью суффикса -%эа9 представляющего собой архаичную форму деепричастия
глагола ах,эара "говорить", то есть "говоря, мол" (афыр-^эа "быстро,
мгновенно"). Этот суффикс может образовывать наречия и от некоторых
недескриптивных слов (например, цас-х>эа "нарочно").
IV. СИНТАКСИС
В абхазском языке имеются две структурные разновидности предложения -
номинативная и эргативная, противопоставление которых выражается
морфологически, посредством аранжировки субъектно-объектных показателей. При
наличии в предложении сказуемого, выраженного переходным глаголом,
классно-личные префиксы, служащие, наряду с порядком слов, главным средством
выражения синтаксических отношений, располагаются в следующем порядке:
О (прямой объект)-КО (косвенный объект)-С (субъект)-Г (глагол) (сара лара
32
ды-з-бошп - букв.: "я ее ее-я-вижу"; сара и-лфзы-ка-с-цоит - букв.: "я то-для
нее-я-делаю"). В номинативной конструкции, где сказуемое выражено
непереходным глаголом, порядок расположения субъектно-объектных аффиксов
будет иной: С-КО-(КО)-Г: сара пара с-и-ацэажэошп (букв.: "я с ним я-с-ним-о
том-говорю"). Обычным порядком слов в предложении является С-О-Г:
ацкэын ацла (и)ибоит "мальчик дерево видит", хотя возможно и иное
построение фразы. ^
Среди типов предложений выделяются простые предложения,
сложносочиненные предложения (сыла сыхьуешп, убри акьштэ сзапхьом сара "у меня
болят глаза, поэтому я не могу читать"), сложноподчиненные предложения с ин-
финитными обстоятельственными конструкциями (ари ангэалща... зын$а арга-
ма ацэыуара далагешп "когда она то заметила, то совсем открыто начала
плакать", инфинитно-обстоятельственный оборот (и-)ан-гэа-л-ща "то когда она
заметила"). Употребляются также разнообразные типы словосочетаний.
V. ЛЕКСИКА
Лексический состав характеризуется преобладанием исконной лексики,
обслуживающей разнообразные потребности современного общества. Создано
значительное число неологизмов, которые нередко представляют собой кальки
с соответствующих русских терминов. Реже наблюдается использование
диалектной или архаической лексики.
С генетической точки зрения можно выделить слова, имеющие
материальные соответствия в других языках абхазо-адыгской группы, и исконные
лексемы, не обнаруживающие соответствий в родственных языках.
Помимо исконной лексики абхазский язык принял немало заимствований, в
основном из турецкого и картвельских (грузинского и мегрельского) языков.
Большая часть последних вошла в активный слой лексики не ранее середины
XIX в.: в речи турецких абхазов мегрельских и грузинских заимствований
намного меньше. Это свидетельствует о том, что большинство их проникло в
абхазский в течение последних 80 лет, то есть после переселения большого числа
мегрелов и грузин в Абхазию после махаджирства (выселения абхазов в
Турцию) и особенно в советский период. Абжуйский диалект имеет наибольшее
число мегрелизмов; в некоторых частях Очамчырского (исторически - Абжуй-
ского) и особенно Галского (исторически - Самурзаканского) районов
наблюдается и абхазо-мегрельское двуязычие. Абхазский язык, в свою очередь,
оказал определенное влияние на мегрельский словарь, а также на его
морфологию и даже на синтаксис. Незначительный слой старых грузинизмов восходит
ко времени средневекового объединенного Абхазо-Грузинского Царства. Часть
их (вместе с некоторыми мегрельскими словами) обнаруживается в тапантском
диалекте абазинского языка, что означает, что они могут восходить к
общеабхазскому периоду; количество праабхазских картвелизмов не превышает 30.
С начала XX в. довольно много грузинизмов попало в абхазский через
письменный язык. Процесс проникновения картвельской лексики практически
прекратился с середины 1950-х годов.
Турецкие словарные заимствования начали проникать в абхазскую речь с
XVI в., их фонетическая адаптация происходила вплоть до начала XX в. Как
среди картвелизмов, так и турцизмов немало слов арабского и персидского
происхождения. Среди старых заимствований выделяются также пласты лексики
адыгского и староосетинского (аланского) происхождения. Наибольшее их
число - из русского языка как дореволюционной поры (асщаршын "старшина, ста-
2. Абхазы
33
роста", ащцелка "поселок"), так и советского периода, включая большой
объем интернациональной лексики (акосмос "космос", атеатр "театр", абрыгада
"бригада" и т.д.).
Еще в дореволюционный и, особенно, в советский периоды, была создана
масса неологизмов, часто согласно соответствующим моделям русского языка
(ср.: акэгылара "речь, выступление", скроенное по ассоциации с русским
"выступление"). В других случаях новые слова создавались без ориентации на
другие языки (ср.: афьшца "электричество", составленное из афы "молния" и амца
"огонь", а-наплакы "предприятие", составленное из а-напы "рука",
инструментального суффикса -ла и глагольного корня кы- "держать в руке" и т.д.). В
течение последних десятилетий XX в., особенно со времени достижения
фактической независимости Абхазии в 1993 г., наблюдается интенсификация усилий по
"очистке" литературного языка от явно заимствованных лексем. Предпочтение
в создании новых слов отдается архаичным, либо диалектным словам,
например, амшацымза "апрель" (доел.: "месяц пасхи") или старым заимствованиям,
хорошо адаптированным и воспринимаемым как исконные (например, адэкъан
"магазин", из турецкого сШккап, заменившее более позднее пришедшее из
русского амагазин). Некоторые существующие слова получают дополнительное
значение, например, ащацэыра "вакуум", помимо основного значения "пустота".
Много, наконец, совершенно новых образований, типа атоылауаа "гражданин"
(атэыла "страна", ауаа "человек"), амзар "календарь" (амза "месяц", плюс
именной суффикс -/?) и др.
Состав традиционной топонимии Абхазии довольно однороден с точки
зрения ее языковой принадлежности и находит объяснение на материале либо
абхазского, либо родственных адыгских языков. Это относится к названиям
населенных пунктов, например, Гагра из более старой формы Такыра - "держащее
побережье" (этимология В. Кварчиа), Азяыбжьа - "Междуречье", Хзас^а -
"Хоста" (букв.: "Лукоморье"). Выделяется ареал топонимов с формантом-
ръщшьу имеющих отчетливую концентрацию на северо-западе Абхазии,
особенно в зоне распространения садзекого диалекта (Гэылрыцшь, Жэанд-
рыцшь, Гагрьщшь). Из других топо-формантов частотны -ща с локативным
значением (Гэдаута, Бзыцта), -ра (Гагра, Ачандара), -рхэа (букв.: "их холм" -
Блабырхэа, Чаабалырхэа) и др. К абхазскому языку (или шире - к абхазо-
адыгским) принадлежат и основные гидронимы исторической Абхазии
(Гэымста, Псоу, Бзыц, Хыцста). Среди иноязычных топонимов можно
упомянуть такие, как Пицунда, Кьалашэыр (оба греческие), Чхэартал
(мегрельское), Соуксу (турецкое).
Довольно богата абхазская антропонимия, в составе которой немало имен
исконного происхождения: Ахра (муж.) "скала", Амра (жен.) "солнце", Наала
(жен.) "ладная", Хьыбла (жен.) "златоглазая", Хьдыс (жен.) "золотая птичка",
ШьханыКэа (муж.) "ходок по горам", Сасрыкэа - по имени
популярного персонажа нартского эпоса и др. Среди имен иноязычного
происхождения имеются грузинские (Мзия, Навела, Циала), большая часть последних, в
свою очередь, восходит к иноязычным - к арабскому, персидскому или
тюркскому источникам (например, Жэраб//3ураб, Гиви, Тенгьыз). Распространены и
так называемые мусульманские имена, проникшие к абхазам от турок или
адыгов (Темыр, Фатма, Шабатыкэа; последнее имя из адыгских языков).
Некоторые имена адыгского происхождения (Псабыда, Шьмаф, Ханашэ) ныне
воспринимаются как архаичные. Весьма распространены и русские имена.
34
РАННИЕ АБХАЗСКИЕ ГЛОССЫ
Наиболее древней письменной фиксацией абхазского языка, возможно,
является слово "Аки" или "Аку" в греческой надписи на золотых монетах
колхидской чеканки (Ш-Н вв. до н.э.), отождествляемое Д. Капанадзе с абхазским ой-
конимом Акэа "Сухум". Более гипотетично сравнение греческого и римского
арШ-, грузинского арШ- (древнегрузинские источники упоминают арШ-еЫ -
"землю апшилов") и армянского арШ- "апшил" (древнеабхазское племя) с
названием воинственного народа абешла в северо-восточной Малой Азии,
известного из ассирийских хроник XII в. до н.э.
Классические греческие и римские авторы зафиксировали такие абхазские
этнонимы как апсилы, абаски, мисимиане, саниги и др. Этноним апсил содержит
тот же элемент апс, что и абхазское самоназвание аце-уа (-уа - "этнический"
суффикс, абх.: люди) (СЫпкЬа, 1991. Р. 13-18).
Греческий этноним АЬа^-019 АЪа$к-о1, который является источником
грузинского архаг-1 (с метатезой обязанной, вероятно, мегрельскому посредству) и,
в конечном счете, русского абхаз (из грузинского), по всей видимости, основано
на староабхазской форме множественного числа абаз-г1а "абазы" (ед.ч. абаза,
ср.: адыг. - абазё "абазин", тур. - аЪага "абхаз, абазин"), к которому был
добавлен греческий суффикс -о/. Древнерусское обезъ "абхаз", так же как
адыгские и турецкие формы, отражает форму единственного числа того же
термина.
Византийские источники упоминают такие абхазские топонимы как Циби-
лсЩибилон (совр. Цабал), Тцахара (ср.: совр. гидроним (А-)з$ара - букв.:
"мелководье" - см. Кварчиа, 2006. С. 80), личные имена Туана (ср.: абхазскую
фамилию Тэан-ба - см. Инал-ипа, 1976. С. 234, 267), Хадос (возможно,
отражение староабхазского хъада "лидер"). Древний письменный источник -
"Армянская география" Ашхарацуйц (VII в. н.э.) упоминает топоним Писинун в
Абхазии. Этот этноним арменовед В. Бутба отождествляет с современным абхазским
Лцсны "Абхазия" {Бутба, 2001. С. 78).
В средневековых грузинских хрониках упоминается слово Лаша, используемое
как прозвище Георгия, сына знаменитой грузинской царицы Тамар (XII в. н.э.),
и переводимое, как объяснено летописцем, с языка "апсаров" (то есть
абхазов) как "светоч". Лаша действительно основывается на абх. а-лаша "свет"
(К1арго1Н, 1814. 8. 180). В то время как апс-ар содержит тот же корень, что и
абхазское самоназвание аце-уа, а также архаичный суффикс множественного
числа -ар.
Карта, составленная генуэзцем П. Весконти (1318), передает название
современного г. Гагра как Какага, которое упоминается и позже, в 1494 г., в форме
Каккап на карте Фредуче. Эти формы отражают первоначальное звучание
топонима, *га-кы-ра, убедительно объясненное В.Е. Кварчия как
"держащее/удерживающее побережье" (Кварчия, 1985. С. 26).
Доминиканский монах Джованни да Лукка, посетивший в 1637 г. Абхазию,
упоминал, что местного правителя звали Пузо, которое П.К. Услар (1887.
С. 155) соотнес с абхазским словом ацыза "вождь, лидер". Более пространные
записи абхазского языкового материала появились лишь в XVII в. в "Книге
Путешествий" (8еуаИа(пате) знаменитого турецкого путешественника Эвлия
Чслеби, который зафиксировал приблизительно 40 слов и фраз на "языке
странных и удивительных абазов" (/ш?.7ы ас\:Ь и $ап:Ь-1 АЬа:га). Анализ
абхазского лингвистического материала, весьма точно переданного Челеби
арабскими буквами (как известно, его мать была абхазкой, и он мог слышать язык
*>*
35
Схема абхазо-абазинского диалектного членения
Составитель В.А. Чирикба
дома), показывает, что он отражает лексику садзекого диалекта (СЫпкЬа, 1996.
Р. 67-68).
Приблизительно 40 абхазских слов опубликовано в книге, изданной на
армянском языке в 1819 г. армянским путешественником Минаем Медичи {Меликсет-
Беков, 1950). Маленький список абхазских слов в книге 1841 г., написанной
английским путешественником Джеймсом Станиславом Беллом, по всей вероятности так
же, как и записи Челеби, представляет образчик садзекого диалекта, демонстрируя
такие садзекие черты, как удвоение согласных, полногласие и некоторые
специфические лексемы (СЫпкЪа, 1996. Р. 68). Краткий список абхазских слов дается в
приложении к первому тому книги Гамба (СатЬа, 1820-1824).
Приблизительно между 1830 и 1840 г. российский офицер В. Романов составил небольшой
русско-абхазский словарь (содержащий примерно 2 тыс. слов и 4 страницы коротких
фраз). Эта рукопись была недавно обнаружена французским филологом Берна-
ром Утье в Публичной Библиотеке в Тбилиси. Более обширные списки слов,
изданные Палласом (1786-1789), Эллисом (1788), Гюльденштедтом (1791) и Клапро-
том (1814), отражают тапантский и ащхарский диалекты.
АБХАЗСКИЕ ДИАЛЕКТЫ
До 1864 г., то есть до начала массового выселения абхазов в Турцию,
Абхазия делилась на три диалектные зоны - садзекую, бзыпекую и абжуйскую, хотя
не исключено, что и речь этнотерриториальной группы ахныпеоу также
представляет собой отдельный диалект. Ныне в Абхазии существуют два диалекта -
бзыпекий и абжуйский.
Садзский диалект был распространен на западе исторической Абхазии, от
р. Бзыбь до р. Хосты с вкраплениями и далее на северо-запад, к долине р. Со-
чипста (район совр. Сочи). В садзеком выделяется два говора - халцые и цвыд-
жи. Носители первого говора населяли села Хамыщ (Хоста), Арыд-кыта (совр.
Адлер), Хыщха, Цандрыпщ, Гячрыпщ, Багрыпщ, Мкялрыпщ (в верховьях
р. Псоу), Гагра и др. Носители говора цвыджи проживали на р. Кудепста, по
р. Мацеста селилась садзекая община чуау а выше садзов - горные абхазские
этнотерриториальные группы ахчыпеоу или ахныпсы (в верховьях р. Мдзымта),
аибга (в верховьях р. Псоу) и нужгуна (на р. Цвижепсы, притоке Мдзымты).
К ахчыпеоу были близки и обитатели высокогорного с. Псху. Все эти группы
36
абхазов в середине XIX в. были выселены царской администрацией в
Османскую Империю, что привело к исчезновению с территории Абхазии как садз-
ского диалекта, так и наречия ахчыпсы. В настоящее время носители халцые-
ского говора садзекого диалекта и наречия ахчыпсы проживают на севере
центральной части Турции вокруг г. Адапазары и Хендек, а носители говора
цныджи - на северо-западе Турции близ г. Биледжик. Часть батумских абхазов
также являются по происхождению садзами.
Вторая, бзыпекая (по названию р. Бзыбь) диалектная зона простирается от
г. Гагра до г. Сухум. Бзыпский диалект членится на три говора - лыхненский (по
названию с. Лыхны), калдахуарский (по названию с. Калдахуара) и аацынский
(по названию с. Аацы), различия между которыми крайне незначительны и
носят в основном фонетический характер. В Турции носители бзыпекого
диалекта составляют большую часть абхазской диаспоры, они проживают в селах,
расположенных между Стамбулом и Анкарой (особенно вблизи г. Дюздже и
Адапазары), а также вблизи причерноморских городов Самсун и Синоп.
Абжуйская диалектная зона простирается на восток от Сухума - вплоть до
г. Гал. Абжуйский диалект делится на три говора: атарский (по названию с. Ата-
ра), чхуарталский (по названию с. Чхуартал) и джгярдинский (по названию
с. Джгярда), различия между которыми несущественны. В Турции носителей аб-
жуйского диалекта немного, проживают они на севере, в основном близ г.
Хендек. Не исключено, что цабалское наречие, носители которого проживают на
западе Турции в провинциях Бурса, Биледжик, Эскишехир и Кютахья,
представляет собой архаичную форму абжуйского диалекта. До поголовного
выселения в Турцию цабалцы проживали в верховьях р. Кодор в районе Дал-Цабал.
Помимо названных диалектных зон имеются и переходные говоры жителей
с. Эшыра и Багмаран близ Сухума, которые обнаруживают черты, характерные
как для бзыпекого, так и для абжуйского диалектов. При этом эшерский говор
более тяготеет к бзыпекому диалекту, а багмаранский - к абжуйскому. В целом
же оба эти говора в какой-то степени отражают особенности гумского (абжяк-
нппского или сухумского) переходного говора, на котором пока еще говорят в
Турции (в частности, в с. Гума на севере Турции близ г. Дюздже).
Абхазские диалекты очень близки между собой. Фонетически и
морфологически наиболее отличным из них является садзекий диалект, а фонетически
наиболее архаичным - бзыпский.
В истории абхазского языка могут быть выделены следующие
исторические стадии: 1) общеабхазский период; 2) отделение тапантского диалекта от
общеабхазского языка; 3) отделение диалекта ащхаруа от южноабхазского; 4)
разделение южноабхазского на юго-восточные (бзыпский, абжуйский,
ахчыпсы) и юго-западный (садзекий) диалекты.
Ащхарский диалект в целом может считаться переходным между тапант-
ским и южноабхазскими диалектами, а ахчыпсы - переходным между садзеким
и бзыпеким.
ПИСЬМЕННОСТЬ
У нас не имеется данных, которые бы указывали, что до середины XIX в.
абхазы обладали какой-либо письменной традицией на родном языке. В качестве
косвенного намека на, по крайней мере, теоретическую возможность
существования некоторой грамотности на абхазском языке в древние времена может
быть упоминание абасгов (абхазов) в "Жизни Константина" (IX в.) среди тех на-
37
родов (армян, иберов [грузин], готов и др.), которые имеют алфавит и
христианское богослужение на родном языке (КоНаШг, 1968. 8. 31). Ссылка на абхазов
как имеющих христианское богослужение на родном языке содержится и в
книге баварского автора XV в. Иоханна Шильтбергера (ТЬе Вопс1а§е апй Тгауе18...,
1879. Р. 78). Русское "Сказание о Вавилоне" (рубеж Х1У-ХУ в.) упоминает
надписи, сделанные на трех языках: греческом, абхазском (обезском) и русском,
но не вполне ясно, подразумевал ли автор собственно абхазов, либо грузин,
так как до XVI в. термины без, обез ("абхаз") использовались в русском языке
для обозначения как абхазов, так и грузин (Сказание о Вавилоне..., 1999.
С. 50-55, 520).
Первая книга на абхазском языке, "Абхазский букварь" (Ацсшэа Анбан),
вышла в свет в 1865 г. под наблюдением русского ориенталиста генерала
И.А. Бартоломея на основе кириллической транскрипции, используемой в
абхазской грамматике П.К. Услара. Второй абхазский букварь был издан в
1892 г. педагогом Сухумской Горской школы К.Д. Мачавариани и его
учеником, впоследствии народным поэтом Абхазии Д.И. Гулиа. В изданном
анонимно в 1906 г. букваре частично использовался материал Мачавариани и Гулиа.
Несколько позднее алфавит Мачавариани и Гулиа был усовершенствован
педагогом и общественным деятелем А.М. Чочуа и использовался в абхазских
школах в 1909-1926 гг. В 1926 г. академик Н.Я. Марр предложил свой
собственный, так называемый "аналитический алфавит", основанный на латинских
буквах, который, после горячих дебатов, был принят в Абхазии. Но спустя
лишь два года, в 1928 г., он был заменен вновь созданным "унифицированным"
латинским алфавитом, разработанным другим великим русским
кавказоведом, Н.Ф. Яковлевым. В 1938 г. абхазский алфавит, в русле проводившейся в
тот период в Абхазии политики грузинизации, был переведен на грузинскую
графику. В 1945-1946 гг. абхазские школы были ликвидированы, языком
обучения стал грузинский, неизвестный большинству абхазов. После смерти
И.В. Сталина в 1953 г. абхазские школы были вновь открыты и в 1954 г.
вернулись к алфавиту А.М. Чочуа, которым, с некоторыми модификациями,
пользуются и поныне. Частая и порой неоправданная смена алфавитов не
могла не сказаться отрицательно на функционировании и развитии
литературного языка.
Из зарубежных опытов создания абхазской письменности можно упомянуть
абхазскую азбуку, разработанную на основе латинской графики просветителем
Мустафой Бутба (АЪИр, 1919) и опубликованную в Стамбуле, за семь лет до
латинизированного алфавита Марра и за девять лет до введения алфавита на
латинской графической основе в Турции. Однако какого-либо широкого
практического применения в условиях Турции эта азбука не имела.
Порядок букв абхазского алфавита следующий: а, б, в, г, гь, гэ, г, гь, гэ, д, дэ,
е, ж, жь, жэ, з, 5,$э, и, к, кь, кэ, н, ць, цэ, % 1сь, 1сэ, л, м, п, о, п, п, р, с, т, тэ, т,
ЩЭ, уу ф, Ху ХЬу ХЭ, %у \Э, I/, ЦЭ, Цу ЦЭ, Ч, Ц, Ь, \>у Ш, ШЬ, ШЭ, Ы, Ц, ЦЬ, О, ь, Э.
Хотя в основу абхазского алфавита положен фонологический принцип
(один знак или их сочетание - одна фонема), он не всегда выдерживается. Нет
строгой последовательности в передаче таких дополнительных признаков как
глоттализация, не оправдано отсутствие специального знака для палатального
сонанта й, имеющегося в некоторых более ранних версиях абхазского
алфавита. Частичная реформа письменности 1996 г. устранила один из главных
недостатков алфавита А.М. Чочуа, унифицировав передачу огубленности
посредством знака а, вместо употребляемых ранее для этой цели двух различных
знаков (э, у).
38
Наиболее ранними литературными памятниками, изданными после букваря
И.А. Бартоломея, являются переводы христианских религиозных текстов -
41 Краткой священной истории" (1866), "Божественной литургии Иоанна
Златоуста" (1907), Требника (1907), Служебника (1907), Евангелия (1912) и др., а
также сборник поэтических произведений Д. Гулиа (1912) и драма С. Чанба
"Амхаджир" (1920). К 1919 г. относится выход первой абхазской газеты "Ацс-
ны" ("Абхазия").
Диалектной базой литературного абхазского языка является его южный,
абжуйский диалект, более простой в фонетическом отношении (59 согласных
фонем) по сравнению с бзыбским (67 согласных); литературный язык содержит
58 согласных, так как в него не включена редкая фонема ф1, встречающаяся в
абжуйском диалекте. Развитие литературного абхазского языка насчитывает
(по А.Н. Генко) три этапа: 1856-1866 гг. - время создания "Абхазского букваря"
И.А. Бартоломея и перевода "Краткой священной истории"; 1892-1921 гг. -
выход первых книг Д.И. Гулиа, учебников А.М. Чочуа, абхазской газеты "Аосны",
драмы С.Я. Чанба "Амхаджир"; с 1921 г. но современный период - публикации
произведений Д.И. Гулиа, С.Я. Чанба, И.А. Когониа, Б.В. Шинкуба, И.Г. Папа-
скири, М.Л. Хашба, Д.В. Дарсалиа и др.
В.Х. Конджария придерживается иной периодизации литературного
абхазского языка, выделяя два периода: до- и послереволюционный. Выдающуюся
роль в становлении и развитии литературного языка сыграло творчество
классика абхазской литературы Д.И. Гулиа (1874-1960), заложившего основы
многих жанров современной литературы. Молодая абхазская литература питалась
мотивами нартских сказаний, историко-героических и мифологических
преданий, песен, сказок, народных баллад, басен, анекдотов. За более чем вековой
период своего развития абхазский язык выработал более или менее
нормированную орфографическую систему, богатую терминологию, различные
функциональные стили.
АНТРОПОЛОГИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
Систематическое антропологическое изучение абхазов берет свое начало с
1879 г., когда в трудах "Антропологической выставки" вышла работа А.П.
Богданова (1882). В ней, наряду с другими материалами, дается сравнительное
описание 23 абхазских черепов из могильников XIX в. Приведенные им материалы
Пыли обработаны и тщательно анализированы на достаточно высоком научном
уровне, однако, в связи с отсутствием палеоантропологических материалов
других эпох, выводы и положения данной работы, вопросы этногенеза и расовой
характеристики абхазов не могли быть решены. Черепа, обработанные А.П.
Богдановым, были доставлены в Москву В.И. Чернявским в 1878 г. из Абхазии и
ипервые подробно были описаны А.А. Тихомировым (1882) и повторно самим
А.Г1. Богдановым (1882). Эти же черепа измерялись и изучались на современном
уровне методики М.Г. Абдушелишвили (1964) и В.П. Алексеевым (1974).
Данная серия черепов сейчас хранится среди коллекции Института и Музея
антропологии МГУ № 3825-3904, 5106, 5149 (Алексеева и д/?., 1986). Другие
какие-либо серии черепов из Абхазии в антропологическом изучении абхазов до
сих пор не рассматривались.
С 1886 г. берет свое начало изучение живого населения Кавказа, в том
числе и абхазов. Среди остальных групп Кавказа Е. Шантр описывает четырех
абхазцев (СкаМге, 1886). В последующем публикует обширные материалы по
39
Абхаз-долгожитсль Хусин Османович Смыр
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Аацы. Фото Ю.Г. Аргуна, 1980-е годы
абхазам И.И. Пантюхов (1890; 1893), который работал медицинским
инспектором при Кавказском Военном округе и имел возможность проводить свои
наблюдения над призывниками разных национальностей Кавказа. К сожалению,
эти материалы не отличаются методической полнотой, в основном приводятся
данные о длине тела, окружности грудной клетки, пигментации и некоторых
размеров головы и лица. И.И. Пантюхов свои наблюдения резюмировал в
работе, в которой были допущены ошибки {Пантюхов, 1990).
С начала XX в. накопление материалов по абхазам и их антропологическое
изучение прекращается вплоть до 1950-х годов. В общеизвестных работах
В.В. Бунака (1946) и Г.Ф. Дебеца (1948) были проанализированы основные
материалы по всем группам Кавказа, в том числе и по абхазам, и разработана
расовая систематика и классификация антропологических типов.
В 1956 г. А.Н. Натишвили и М.Г. Абдушелишвили публикуют материалы,
собранные экспедицией грузинских антропологов в 1954 г. в Абхазии, которые
в дальнейшем легли в обоснование тезиса о существовании у западногрузинских
групп и абхазов общего антропологического статуса. В частности М.Г.
Абдушелишвили в своей известной работе отнес абхазов вместе с мегрелами, аджарцами
и другими западногрузинскими группами к колхскому антропологическому типу, а
северо-кавказские народы - адыгейцев, черкесов, абазинов, кабардинцев - к
40
понтийскому (Абдушелшивили, 1964). Антропологическое родство абхазов с
западными грузинами декларировал также Г.К. Джанберидзе (1963).
Он отстаивал свою концепцию, согласно которой этногенез абхазов
представляет собой простой переход одной из западногрузинских групп на адыгскую
речь. В целом, среди антропологов, в особенности грузинских, долгое время
господствовала точка зрения, в соответствии с которой абхазов по своим расово-
морфологическим ^особенностям относили к колхскому локальному расовому
варианту переднеазиатской подрасы (куда включены такие западногрузинские
группы, как мегрелы, гурийцы, имеретины).
Последующими антропологическими и генетическими исследованиями
(Алексеев, 1974; Хить, 1983; Воронов, 1974) эта точка зрения была серьезно
поколеблена. Большое значение в утверждении новых взглядов на расовую
характеристику абхазов имели результаты осуществленного в 1978-1983 гг.
иод общим руководством Института этнографии АН масштабного
международного российско-американского проекта по изучению феномена абхазского
долгожительства. В рамках проекта достаточно глубоко по обширной
программе были изучены антропологические и медико-биологические
характеристики абхазов (Феномен долгожительства, 1982; Абхазское
долгожительство, 1987). Антропологический раздел был разработан сотрудниками
Института этнографии АН, специалистами НИИ и Музея антропологии МГУ.
Они изучали расово-морфологические и морфофизиологические признаки
абхазов, морфологические особенности зубной системы, степень
минерализации и окостенения скелета, распределение групп крови по системе АВО,
определяли возраст половой зрелости и особенности соматического развития
детей и подростков.
Абхаз-долгожитель в седле
Абхазская АССР, Гудаутский район. Фото Ю.Г. Аргуна, 1970-е годы
41
Абхазские долгожители
Абхазская АССР» Гудаутский район. Фото Ю.Г. Аргуна, 1980-е годы
Сейчас, после обширных исследований 1980-х годов представляется считать
более верным включать абхазов вместе с адыгами в адыгский тип балкано-кав-
казской малой расы, в которой они представляют локальный
антропологический расовый вариант. Его формирование по свидетельству
сравнительно-морфологических и палеоантропологических материалов, происходило примерно в
том же районе, который и сейчас занимают абхазы, то есть совпадающем с
территорией современной Республики Абхазии.
В целом, морфологическая характеристика обобщенного облика
современного абхазского населения показывает, что это сравнительно крупноголовое
население, по тотальным размерам головы уступающее на территории Кавказа
лишь горным группам центрального Кавказа. Антропологическая
характеристика современного мужского абхазского населения по описательным
признакам дала следующую картину: обволошенность тела близка к средней, рост
бороды чуть выше среднего, цвет кожи - светлый (№ 3,7-9 по шкале Лушана),
розовый оттенок кожи (обычный для северных групп европеоидной расы)
встречается в 11,2%. Среди абхазов преобладает смешанный цвет глаз (№ 5-8 по
шкале Бунака), процент светлых глаз доходит до 15, чуть меньше, чем темных.
Преобладает у абхазов широко-волнистая форма волос, встречается
достаточно много прямых и узко-волнистых волос. Складка верхнего века, как правило,
развита слабо. Эпикантуса нет, надбровье развито средне или слабо.
Таким образом, по описательным признакам, имеющим важное расодиагно-
стическое значение, абхазское население не выделяется из общей массы
западно-кавказского населения, является довольно типичным представителем балка-
но-кавказской малой расы и занимает по классификации Я.Я. Рогинского
промежуточное положение между классическими северными и основными
европеоидами (Рогинский, Левин, 1978).
42
Бабушка с внуком
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Хуап. Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
Изучение межгрупповой изменчивости морфологических признаков
показывает довольно высокую степень антропологической однородности абхазов,
проживающих в Абхазии. Такие признаки, как цвет кожи и глаз, цвет и форма
волос, не показывают выраженной тенденции к направленной изменчивости,
позволяющей выделить какие-либо локальные варианты (табл. 2). По
некоторым измерительным признакам головы имеется тенденция к выделению у абхазов
двух локальных вариантов: 1) более крупноголового с относительно и
абсолютно более широким лицом (с. Джгиарда, Атара, Ачандара, Отхара, Калдахуара);
2) менее крупноголового с относительно и абсолютно более высоким лицом
(с. Пакуаш, Члоу, Аацы).
Первый из этих вариантов приближается к кавкасионскому локальному
антропологическому варианту, второй - к колхскому по классификации М.Г. Аб-
душелишвили (1964). В целом же отличие этих двух вариантов невелико
(Абхазское долгожительство, 1987).
43
Таблица 2
Некоторые измерительные и описательные морфологические признаки
абхазов мужчин
Признаки ^^^
^^^ Села
Пакуаш
Члоу
Джгиарда
Атара
Аацы
Ачандара
Отхара
Калдахуара
Продольный
диаметр
головы
188,92
188,96
190,46
190,42
188,78
190,68
189,92
190,14
Поперечный
диаметр
головы
159,15
158,60
160,35
159,96
158,91
160,97
161,92
160,14
Скуловой
диаметр
144,20
144,35
144,95
145,63
143,95
145,20
146,00
145,07
Морфологическая высота
лица
128,60
129,75
129,15
130,13
126,58
127,80
128,55
127,15
Цвет кожи
в % (№ 3)
8,3
11,0
7,1
8,0
10,0
17,0
12,8
14,7
Признаки ^^
^у^ Села
Пакуаш
Члоу
Джгиарда
Атара
Аацы
Ачандара
Отхара
Калдахуара
Форма волос (в %)
Прямые
30,6
30,8
21,4
40,7
27,4
44,8
29,7
23,4
Широковолнистые
34,2
37,6
43,7
27,9
46,2
36,8
32,9
39,3
Мелковолнистые
25,2
31,5
34,9
29,1
26,4
18,4
37,4
37,3
Цвет глаз
Светлые
(в%)
13,6
13,5
12,9
15,4
8,3
13,3
15,3
12,1
Темные
<в%)
26,4
14,0
19,4
17,6
25,0
28,5
22,5
30,6
Средний
балл
1,13
1.00
1,06
1,2
1,17
1,15
1,07
1,09
При комплексном изучении групп населения с повышенным процентом
долгожителей в ходе антропологических исследований, проведенных в Абхазии в
1978-1982 гг., выполнялись исследования по морфологии тела согласно
методике, принятой в НИИ антропологии МГУ.
В целом размеры тела у абхазов характеризуются как средние или
несколько выше средних по межгрупповому масштабу для сельского европеоидного
населения (табл. 3).
Таблица 3
Морфологическая характеристика абхазов
по тотальным размерным признакам тела
Признаки тела
Длина тела, см
Вес тела, кг
Средние данные
168,8
70,0
Признаки тела
Обхват груди, см
Количество жира
(в % к массе тела)
Средние данные
92,2
14,8
44
Абсолютные и относительные размеры скелета характеризуют его как
массивный. Широтные размеры скелета большие: ширина плеч - 39,9 см; ширина
таза - 29,7 см; ширина мыщелков конечностей: плеча - 70,2 мм, предплечья -
59,1 мм, голени - 72,9 мм, бедра - 97,8 мм; диаметр грудной клетки:
поперечный - 28,6 см, продольный — 21,8 см. Скелет грудной клетки хорошо развит в
поперечном и продольном направлении.
Среди абхазов отсутствуют люди с плоской формой грудной клетки. Для
них характерная цилиндрическая форма составляет около 42% населения.
Величины обхватов плеча, предплечья, бедра и голени относительно
велики (27,9; 27,3; 52,2; 35,4 см соответственно), что является показателем
хорошего развития мускулатуры. Процент лиц со значительно развитой мускулатурой
доходит до 40.
Абхазы характеризуются слабым развитием жирового компонента тела.
Слабо развит подкожный жир, особенно на конечностях. Толщина жировой
складки на плече, предплечье, бедре и голени варьируют от 4,5 до 8,3 мм.
Содержание жира по отношению к весу тела составляет около 15%, лишь 4%
всего населения составляют лица с повышенным и обильным жироотложением.
Соматический статус телосложения абхазов выявляет основные
морфологические особенности абхазов: незначительное количество астеноидных
вариантов; преобладание количества мускульных типов и переходных - грудно-мус-
кульных и мускульно-грудных типов телосложения (табл. 4).
Анализ изменчивости типов телосложения абхазов показывает, что по
соматическим особенностям и характеру внутригрупповой изменчивости они
обладают значительным полиморфизмом, что говорит о многообразии
встречаемых здесь конституциональных вариантов. Среди них наиболее часты типы
телосложения, имеющие гармоничное сочетание тканевых компонентов и
оптимальное весоростовое соотношение.
Динамика численности различных типов телосложения в связи с возрастом
различна. У мужчин значительно сокращается, особенно после 40 лет, доля
мускульного типа, уменьшается количество грудно-мускульных и мускульно-груд-
ных вариантов, постепенно возрастает доля мускульно-брюшных и брюшно-
мускульных типов, и весьма незначительно увеличивается количество лиц
брюшного типа телосложения (всего на 9%, от 20 до 60 лет). При увеличении
Таблица 4
Распределение типов телосложения у абхазов в территориальном аспекте
Тип телосложения
Территориальная
ФУ п па
Восточные
районы Абхазии
Западные районы
Абхазии
Прибрежная зона
Предгорная зона
Абхазия в целом
деленный
9,5
4,8
7,2
7,5
7,3
Грудной
9,1
10,5
8,2
11,0
9,7
Грудно-
мускуль-
ный
17,0
15,8
14,6
18,1
16,4
Мус-
кульно-
фудной
11,9
10,2
9,5
12,4
ИЛ
Мускульный
37,0
39,1
41,9
34,5
38,0
Мускул ьно-
брюш-
ной
5,3
9,1
7,7
6,6
3,1
Брюш-
но-мус-
кульный
7,9
5,1
6,6
6,6
6,6
Брюш
ной
2,3
5,4
4,2
3,3
37
45
Таблица 5
Возрастная динамика типов телосложения у мужчин и женщин абхазов (в %)
Мужчины ^^^~~^'^
^^^^^^ Тип телосложения
Грудной
Грудно-мускул ьн ы й
Мускул ьно-груд ной
Мускульный
Мускульно-брюшной
Брюшно-мускул ьн ы й
Брюшной
Неопределенный
20-29 лет
8,9
20,1
13,4
51,8
1,9
2,6
0,6
0,6
30-39 лет
9,0
11,4
13,5
45,7
5,2
5,2
2,4
7,6
4(М9 лет
8,4
14,6
7,7
33,0
9,6
9,6
6,7
10,3
50-59 лет
12,4
12,4
5,3
20,1
9,5
10,1
9,5
20,7
Женщины ^—-"
^ Тип телосложения
Астенический
Стснопластический
Мезопластический
Субатлетический
Атлетический
Пикнический
Эвропластический
Неопределенный
20-29 лет
12,3
53,8
5,7
3,8
-
21,7
1,9
0,9
30-39 лет
7,4
38,3
10,6
5,3
-
22,5
8,5
7,4
40-49 лет
6,9
26,3
12,6
5,1
-
30,3
10,9
7,4
50-59 лет
8,8
23,1
11,0
4,3
-
31,9
14,3
6,6
хронологического возраста увеличивается процент неопределенных типов. У
женщин-абхазок наибольшей возрастной изменчивости подвержены стенонластички,
однако и в группе 50-59-летних их число еще достаточно велико (табл. 5).
Антропологические исследования хода прорезывания постоянных зубов и
описание морфологических особенностей зубной системы в расовом аспекте
проведены в конце 1970 - начале 1980-х годов в с. Бзыбь Гагрского района (Ко-
ниеву 1979) и в селах Гудаутского и Очамчырского районов (Аксянова, 1982).
Установлено наличие большой локальной вариабельности одонтологических
признаков в пределах расселения абхазов в Абхазии и их принадлежность к
одонтологическому массиву западного варианта южного грацильного типа.
Типологически характеристика отдельных групп изменяется от выраженного
комплекса восточного варианта южного грацильного типа (население
Гудаутского района) до комбинации черт западного варианта того же
одонтологического типа (население Очамчырского района).
Исследования процесса роста и развития абхазских детей и подростков
показали, что для них характерно замедление процессов роста и полового
созревания. Наиболее поздние сроки полового созревания характерны для
подростков сельской группы, наименее связанных с городом. У подростков г. Сухум
были обнаружены наиболее ранние сроки полового созревания по сравнению с их
сельскими сверстниками.
46
Абхаз-долгожитель Михаил Аргун Абхаз Авдсниа Ашуба
Республика Абхазия, г. Ткуарчал. Республика Абхазия, Очамчырский район,
Фото В. Кецба, 1980-е годы с. Джгерда. Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
Абхазка
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Хуап. Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
47
Абхазка
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Хуап. Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
Оценка минерализации костной ткани на различных участках компакты, а
также суммарный показатель минерализации костей и темпов старения скелета
позволили установить, что накопление итогового числа изменений в пожилом
возрасте у абхазов, как правило, замедлено. Общее замедление темпа старения
корректируется с понижением темпа костного созревания у детей и подростков.
Установлено, что это свойство онтогенеза характерно в целом для всего
абхазского этноса {Павловский, 1982).
ЭТНОДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
И ГЕОГРАФИЯ РАССЕЛЕНИЯ
В первой, половине XIX в. в пределах исторической Абхазии (от р. Ингур до
р. Хоста) выделялись две части - Большая или Внутренняя Абхазия, Малая или
Внешняя Абхазия. Большая Абхазия занимала пространство между р. Ингур и
Бзыбь, на нее распространялась власть владетельных князей Абхазии Чачба-
Шервашидзе. Эта территория подразделялась на несколько регионов, жители
которых отличались между собой более или менее заметными
этнографическими особенностями. Так, земли между р. Ингур и Охурей населяли самурзакан-
цы, между р. Охурей и Кодор - абжуйцы, гумцы жили между р. Кодор и Гуми-
ста, бзыбцы - в междуречье Гумисты и Бзыба. За пределами прибрежной
Большой Абхазии выделялись слабо зависимые от владетельной власти горные
территориальные общины - цебельдинцы и дальцы, которые жили по среднему
и верхнему течению р. Кодор; пехувцы жили в верховьях р. Бзыбь (Инал-ипа,
1965. С. 364-365).
48
Малая Абхазия простиралась от р. Бзыбь до р. Хоста (Хамыш). В начале
XIX в. власть владетельных князей Абхазии сюда не распространялась. В
Малой Абхазии обитала этнографическая группа абхазов - садзы, известные
также под этнонимами джики или же джигеты. "Жители Абхазии (то есть Большой
Абхазии. - Ред.) и Джигетии сами себя называют апсуа, а свою общую страну -
Апсне", констатировал немецкий ученый Ф. Боденштедт, посетивший эти края
в середине XIX в. (Боденштедт, 2002. С. 127).
Садзы делились на множества мелких территориальных общин. Это
обстоятельство подметил Ф.Ф. Торнау, побывавший среди садзов в 1830-х годах.
"Здесь обществ столько же, - писал он, - сколько селений" (Дзидзария, 1974.
С. 105). Так, многочисленная община Цан (Цандрипш) располагалась в ущельях
р. Жоэквара и Хашупсе. В главном ее населенном пункте Саучи, в ущелье
Хашупсе, жили князья Цанба, откуда и произошло название общины.
Севернее находилась община Ашхоадза. Многочисленная община Течь
(от княжеской фамилии Гечба) с аулом Кидыохи занимала территорию от
р. Псоу до р. Мзымта. На Аредлерском (Адлерском) мысе обитала крупная
община Ард, управлявшаяся князьями Арыдба (Ардба). В долине Лиеш были
расположены садзские аулы: Кирека, Абаза, Банчерипш, Учуга, Хишхорипш,
Кота и Джанхота. Севернее них находилась община Цвиджа. Община Хамыш
была расположена в устье р. Хоста.
К садзам относились также абхазские общины горных регионов
северо-западной Абхазии. В частности, ахчипсаа обитали в верховьях р. Мзымта, айбгаа -
в верховьях р. Псоу, чужгунаа - на р. Чужипсе (Чвежипсе) и др. (Званба;
Дзидзария, 1982. С. 5-15; Инал-ипа, 1965. С. 360-368; 1995). У горных общин Малой
Абхазии, как и в Псху, Дале и Цабале господствующее положение занимала
известная абхазская княжеская фамилия Марщан (Званба, 1955. С. 8).
Данные о численном составе населения Абхазии в начале XIX в. крайне
противоречивы. По сведениям С. Броневского, абхазов в этот период
насчитывалось свыше 300 тыс. чел. (Броневский, 1823. С. 61). По данным анонимного
автора статьи "Статистический взгляд на Абхазию к началу 30-х годов XIX века",
в Абхазии между р. Ингур и Гагрипш проживало 63 тыс. чел. (Тифлисский
вестник. 1831. № 24-29). Примерно в этот же период (1835) Ф.Ф. Торнау
зафиксировал почти 100 тыс. чел. (Дзидзария, 1974. С. 110-111). По информации Н.П.
Игнатьева (1852), население Абхазского княжества составило 98 тыс. чел., а по
данным С.А. Хрулева (1855) - 108 тыс. чел. (Цвижба, 2001. С. 70-71).
Такие же противоречивые сведения приводятся о народонаселении Малой
Абхазии. В частности, по Ф.Ф. Торнау, мужское население садзов составляло
около 12 тыс. чел., то есть примерно 24 тыс. чел. обоего пола, по данным же
Е. Ковалевского, численный состав садзов до их выселения в Османскую
империю (1864) достиг 15 тыс. чел.
Важнейшим и трагичным событием в этнодемографической истории
абхазов является махаджирство - массовое выселение абхазов с исторической
родины, которое не было единовременным актом, а в его истории выделяется
несколько этапов. Первая волна пришлась на самое начало XIX в. Сразу же после
присоединения Абхазии к России, родину покинуло 5 тыс. чел. (Дзидзария, 1982.
С. 51). Переселение абхазов в Турцию происходило и в дальнейшем, при этом
массовый характер оно принимало в 1830-1831 гг., в 1840 г., в период Крымской
войны 1853-1856 гг., в 1864 г. Последний этап связан с упразднением
Абхазского княжества и окончательным включением его территории в состав
Российской империи. По имеющимся сведениям за период 1858-1864 гг. из Абхазии
выселилось около 20 тыс. чел. (Дзидзария, 1982. С. 369).
49
Следующий этап махаджирства падает на период, последовавший за
подавлением Лыхненского восстания 1866 г. Так, если в 1865 г. абхазское население
в рамках Сухумского военного отдела составляло 79,2 тыс. чел., то по
сведениям Кавказского горского управления в ноябре 1867 г. в крае было 64,9 тыс. чел.
(Дзидзария, 1982. С. 89, 288). В последующие годы наблюдался процесс
возрастания населения, в частности, на 1 января 1875 г. его численность составила
73,5 тыс. чел. (Лежава, 1989. С. 8).
Однако впереди была новая крупная волна махаджирства, которая падает
на период русско-турецкой войны 1877-1878 гг.
Убыль населения в какой-то степени компенсировалась реэмиграцией ма-
хаджиров. Так, источниками зафиксировано, что на 1 января 1881 г. на родину
вернулось 13,3 тыс. абхазов. Тем не менее, в начале 1883 г. население Абхазии
равнялось всего 64,2 тыс. чел. (Дзидзария, 1982. С. 384,396), при этом
собственно абхазов оставалось еще меньше: по подсчетам специалистов было не более
53,2 тыс. чел. Щвижба, 2001. С. 131-136). Возвратившись на родину, репатриан-
ты-махаджиры стремились попасть на прежние места проживания. Но, как
правило, они получали отказы. Бывшие изгнанники были вынуждены заселяться в
худшие места, где приходилось начинать все с начала.
Махаджирство резко изменило географию расселения абхазов. Были
демографически опустошены Северо-западная и Центральная Абхазия (совр.
Адлерский, Гагрский, Сухумский и Гулрыпшский районы). В этих регионах края
полностью исчезли этнографические группы и территориальные общины - сад-
заа, псхуаа, гумаа, цабалаа, далаа и др. Лишь в небольшом количестве, в виде
отдельных этнических анклавов, остались бзыбаа, абжуаа и самырзаканаа. По
оценке известного ученого-филолога и публициста П. Чарая, вследствие
махаджирства "абхазская нация настолько уменьшилась, что сегодня она не
составляет и четверти того, что было когда-то" (Иверия, 1888. № 165).
Последующий период этнодемографической истории Абхазии
характеризуется заселением опустевших земель абхазов колонистами из разных губерний
Российской империи и из-за рубежа. Уже в начале 1880-х годов здесь
образовались компактные иноэтничные поселения. По официальным данным 1886 г. из
68,8 тыс. постоянного населения Абхазии собственно абхазы составляли
59,0 тыс. (то есть 85,5%), мегрелы - 3,5 (5,1%), грузины - 0,5 (0,7%), русские -
1,0 (1,4%), армяне - 1,3 (1,9%), греки - 2,0 (3,0%), другие национальности, среди
которых были эстонцы, болгары и др. - 1,5 тыс. (2,1%) (Свод статистических
данных..., 1893). В конце XIX в. горную часть Абхазии заселили сваны,
образовав здесь так называемую Абхазскую Сванетию.
Демографическая ситуация в конце XIX - первой половине XX в. для
абхазов продолжала оставаться крайне неблагоприятной. Перепись 1897 г. показала
отсутствие демографического роста абхазского населения, численность
которого оказалась даже меньше (58,7 тыс. чел.), чем в 1886 г. Демографические
результаты последующих трех десятилетий были еще более плачевными:
перепись 1926 г. зафиксировала дальнейшее падение численности абхазов (55,9 тыс.
чел.). Крайне незначительный прирост, который отмечен последней
предвоенной переписью населения СССР 1939 г. (56,2 тыс. чел.) вряд ли может
свидетельствовать о существенных изменениях в демографическом развитии
абхазов.
Анализируя причины подобного типа воспроизводства абхазского
населения следует учитывать не только естественные показатели рождаемости и
смертности, но и сложные, порой драматичные процессы, которые
происходили в Самурзакане (совр. Галский район). Здесь убыль этнических абхазов была
50
Долгожительница Хьфаф Ласуриа
Фото В. Панова. Начало 1960-х годов. Из архива Д.К. Чачхалиа
Абхазский долгожитель
Фото В. Панова. Начало 1960-х годов. Из архива Д.К. Чачхалиа
51
связана, с одной стороны, с естественной ассимиляцией части абхазского
населения мегрелами, а с другой - с политической ситуацией. Так, известен факт,
когда в 1919 г. по воле господствовавших в тот период в Абхазии грузинских
меньшевиков около 30,0 тыс. абхазов - жителей Самурзакана, говоривших как
на абхазском, так и на мегрельском языках, были записаны грузинами.
На фоне отмеченных показателей демографического развития абхазов
стремительную динамику обнаруживают цифры, фиксирующие их долю в
составе населения края. К 1897 г. они уже составляли лишь немногим более
половины его жителей (55,3%), в 1926 г. - чуть больше трети (26,4%), а к 1939 г.
составляли всего 18%. Причина заключалась в интенсивном миграционном
потоке, направлявшемся в Абхазию. Особенно значительным было увеличение
абсолютной и относительной доли грузин, а также русских в составе населения
республики.
22 июня 1941 г. началась Великая Отечественная война. Абхазы вместе со
всем советским народом поднялись на борьбу с фашизмом. В рядах Советской
Армии и Военно-Морского флота служило 55,5 тыс. воинов из Абхазии. С
полей сражения не вернулось 17,5 тыс. чел., из них 6 тыс. абхазов (Тария, 2000.
С. 8; История Абхазии, 1986. С. 197). Последствия войны крайне негативно
отразились на демографическом развитии абхазов. Мобилизация мужчин в армию
привела к нарушению семейных связей, снижению рождаемости, диспропорции
полов, что закономерно сказалось на естественном росте населения Абхазии.
Тем не менее последующие десятилетия были достаточно благоприятные
по демографическим показателям. Численность абхазов увеличивается с
61,2 тыс. чел. в 1959 г. до 77,3 тыс. чел. в 1970 г., а удельный вес в составе
населения республики, который в 1879-1959 гг. постоянно снижался, поднялся с
15,1% до 15,9%.
К 1979 г. среднегодовая наличная численность населения по республике
составляла 505,9 тыс. чел., к 1980 г. (оценка на 1 января) - 507,9 тыс.; 1981 г. -
511,2 тыс.; 1982 г. - 514,9 тыс.; 1983 г. - 518,7 тыс. чел. По данным переписи
1979 г. численность абхазов достигает 83,1 тыс. чел. (17,1%); среднегодовая
численность - 83,5 тыс. чел. Городское население в составе республики составляло
13,8%, сельское - 20%.
С 1980-х годов Абхазия вступила в полосу сокращения рождаемости.
Причинами являются изменение уровня социально-экономического и культурного
развития; усиление процессов урбанизации, более широкое вовлечение женщин
в общественное производство. Рождаемость меняется следующим образом:
1979 г. - 1339 чел. (или 1,6%), 1980 г. - 1459 чел., 1982 г. - 1562 чел., 1983 г. -
1587 чел., 1984 г. - 1604 чел. (табл. 6).
Дальнейшее изменение численности абхазского населения отражено в
данных переписи 1989 г., где их число достигло до 93,3 тыс. чел., то есть возросло с
1979 г. на 10,2 тыс. чел. (12,2%). В целом по Грузинской ССР численность
абхазов составила 95,9 тыс. чел. Ареалами преимущественного расселения абхазов
продолжали оставаться три административные единицы - г. Сухум, Гудаутский
и Очамчырский районы.
При этом из всех административно территориальных единиц республики
лишь в Гудаутском районе абхазы составляли более половины общего
количества населения региона. В частности, по данным Всесоюзной переписи
населения 1989 г. из 57,5 тыс. жителей района абхазов было 30,5 тыс. чел., то есть
53,1%. Что касается других районов республики, то удельный вес абхазов
составлял: в г. Сухум - 12,5%, Гулрыпшском районе - 2,4%, Очамчырском районе -
36,7%, г. Ткаурчал - 42,3%, Галском районе - 0,8%, в Гагрской зоне - 3,1%.
52
Таблица 6
Динамика национального состава населения Абхазии
по данным переписи с 1886 по 1989 г. (в тыс. чел.)
Народы
Всего
Абхазы ,
Грузины
из них собств.:
Грузины
Мегрелы
Сваны
Русские
Армяне
Греки
Другие
1886
.68,8
59,0
4,0
0,5
3,5
0,0
1,0
1,3
2,0
1,5
%
100
85,8
5,8
0,7
5,1
0,0
1,4
1,9
3,0
2,1
1897
106
58,7
25,8
1,9
23,8
0,1
6,0
6,5
5,4
3,9
%
100
55,3
24,1
1,7
22,4
0,01
5,7
6,1
5,1
3,7
1926
212
55,9
67,5
9,9
41,0
6,6
20,5
30,0
27,1
11,0
%
100
26,4
31,8
9,4
19,3
3,1
9,6
14,2
12,8
5,2
1939
311,9
56,2
92,0
-
-
-
60,2
49,7
34,6
19,2
%
100
18,0
29,5
-
-
-
19,2
15,9
11,1
6,3
Народы
Всего
Абхазы
Грузины
из них собств.:
Грузины
Мегрелы
Сваны
Русские
Армяне
Греки
Другие
1959
404,7
61,2
158,2
-
-
-
86,7
64,4
9,1
25,0
%
100
15,1
39,1
-
-
-
21,4
15,9
2,3
6,2
1970
487,0
77,3
199,6
-
-
-
92,9
74,9
13,1
29,2
%
100
15,9
41,0
-
-
-
19,0
15,4
2,7
6,0
1979
486,1
83,1
213,3
-
-
-
79,7
73,3
13,3
23,5
%
100
17,1
43,9
-
-
-
16,4
15,1
2,8
4,8
1989
525,1
93,3
239,9
-
-
-
74,9
76,5
14,7
25,8
%
100
17,8
45,7
-
-
-
14,3
14,6
2,7
4,9
Что касается грузинского населения, то в двух районах оно превышало 50%.
В Галском районе составляло 93,7%, Гулрыпшском - 52,8%. Кроме того, еще в
двух районах численность грузин превысила 40% рубеж. В Очамчырском
районе они составляли 46,2%, Сухумском - 44,3%, г. Сухум - 41,5%. В Гагрской
зоне удельный вес грузинского населения (28%) немного отставал от армянского
(29,7%).
Важным показателем демографических процессов является изменение
соотношения городского и сельского населения. Еще в конце XIX в. абхазы были
преимущественно сельскими жителями. В таких населенных пунктах, как
Сухум, Гудаута и др., число горожан - этнических абхазов - минимально.
Изменение ситуации показала уже перепись 1926 г. На этот период в городах
проживало уже 6,4% коренных жителей от общего числа населения в республике.
В 1939 г. эти показатели возросли до 8,6% (7,672 тыс. чел.). В 1959-1970 гг.
наблюдается дальнейший рост урбанизированного абхазского населения с 10,2 до
11,4% (Сухум, Ткуарчал, Гагра, Гудаута, Очамчыра) (табл. 7).
Однако этот рост весьма незначителен. Причина в том, что специфика
сельскохозяйственного производства Абхазии, в частности преимущественное
распространение трудоемких и экономически более выгодных субтропических и
технических культур (чай, табак, цитрусовые, эфирномасличные и др.),
сдерживала миграцию сельского населения, особенно коренного, в город, его отток в
промышленность, транспорт, строительство.
53
Таблица 7
Динамика численности абхазов по городам и районам Абхазии (тыс. чел.)
Районы, города
1
г. Сухум
Гагрский район
Гудаутский район
Сухумский район
Гулрыпшский район
Очамчырский район
Ткуарчалский район (г. Ткуарчал
1926-1989 гг.)
Галский район
Всего:
Годы
1926
(уезды до
1930 г.)
0,6
1,2
17,8
1,5
21,8
13,0
55,9
939
2,4
1,9
19,4
2,0
28,0
0,7
1,8
56,2
1959
3,6
2,3
23,5
1,9
23,8
5,7
0,4
61,2
1970
7,4
4,1
28,4
1,4
0,6
27,0
7,9
0,5
77,3
1979
10,8
5,4
27,7
1,7
0,8
28,0
8,0
0,6
83,0
1989
14,9
7,1
30,5
2,0
1,3
27,7
9,2
0,6
93,3
2003
24,6
10,2
27,5
2,9
4,9
18,8
5,6
0,1
94,6
Источники: Народное хозяйство Абхазской АССР: Стат. сб. Тбилиси, 1967. С. 24-25; Народное
хозяйство Абхазской АССР: Стат. сб. Тбилиси, 1973. С. 28-34,45-48; Народное хозяйство Абхазской
АССР в 1975 г.: Стат. сб. Сухуми, 1976. С. 10; Народное хозяйство Абхазской АССР в 1976 г.: Стат.
сб. Сухуми, 1977. С. 10-16; Итоги Всесоюзной переписи населения 1979 г. по Грузинской ССР.
Тбилиси, 1980. Т. I. С. 118-122, 130-131; Распределение населения по полу, возрасту, национальности,
языку, образованию, состоянию в браке и источнику средств существования по данным Всесоюзной
переписи населения 1979 г. по Абхазской АССР. Тбилиси, 1980. Т. I. Табл. 9. С. 29; Население ГССР
по данным Всесоюзной переписи населения 1979. Тбилиси, 1980. С. 13, 15-16; Итоги Всесоюзной
переписи населения 1979 г. по Абхазской АССР. Сухуми, 1982. С. 43, 154; Лежава, 1989. С. 16-21;
Абхазия в цифрах. Сухум, 2006. С. 17-18.
Важно указать на изменения социально-профессиональной структуры
абхазского населения. Качественная динамика здесь также наблюдается с 1920-х
годов. Создание первых промышленных предприятий для социалистической
индустрии потребовало рабочей силы, а также квалифицированных кадров
специалистов. Ряды рабочего класса в Абхазии первоначально формировались
преимущественно за счет переселенцев и неабхазских групп населения. Однако со
временем абхазы начали осваивать нетрадиционные для их хозяйственного
уклада профессии, постепенно вливаясь в интернациональные ряды рабочего
класса республики. Так, если в 1926 г. в составе рабочего класса абхазы
составляли всего 2,6%, то в 1939 г. их было 3,8%, в 1959 г. - 6,5%, в 1970 г. - 10,5%.
В 1979 г. абхазы-рабочие составили 13,5%, что лишь не намного уступало доле
их в этнодемографической структуре республики тех лет.
Существенное влияние на происходящие демографические процессы имели
политические и социально-экономические факторы, обострившиеся к началу
1990-х годов. Война 1992-1993 гг. привела к резким скачкообразным
демографическим изменениям. Это выразилось в сокращении численности населения
республики вследствие миграции части жителей за ее пределы.
Однако самым трагичным последствием войны стали прямые
демографические потери в результате гибели людей во время военных действий (погибло
около 2 тыс. молодых абхазов преимущественно репродуктивного возраста), что,
учитывая малочисленность этноса, нанесло серьезный удар по его генофонду.
Кроме того, в последнее десятилетие отмечается снижение рождаемости и
масштабов естественного прироста. Среди причин этого следует отметить ис-
54
черпание репродуктивных планов поколений, рожденных на рубеже 1960-1970-х
годов, которые уже не были ориентированы на многодетность, а также
сознательное откладывание рождения детей и браков из-за нестабильных
политических и социально-экономических условий. Рост смертности и снижение
продолжительности жизни связаны также с неразвитостью инфраструктуры
здравоохранения, частыми несчастными случаями (автокатастрофы, суицид и т.д.).
Показатели смертности особенно выросли среди отдельных возрастных групп,
в частности, детей в возрасте до одного года и мужского трудоспособного
населения.
Тем не менее, среди абхазов рождаемость (11,7%) выше, чем у других
этносов, проживающих в республике. Благодаря этому доля молодых возрастных
групп у абхазов больше, это в свою очередь определяет несколько меньшую
смертность (2,9%) среди них. В результате естественный прирост абхазского
населения немного выше, что приводит к постепенному увеличению доли абхазов
в республике. Так, по данным учета населения 2003 г., они составляли 44,1%,
армяне - 21,0%, грузины - 19,0%, др. национальности - 15,9% от общей
численности населения республики.
Другой особенностью, характеризующей современные демографические
процессы в республике, является быстрый и далеко зашедший со второй
половины 1990-х годов процесс урбанизации абхазов. Доля лиц молодежи и
среднего возраста в сельской местности снизилась, а в городском абхазском населении
их пропорция возросла. Наряду с переездом в город, также активизировался
отток жителей из горных и предгорных абхазских сел в приморские селения и
поселки (например, из с. Арасадзых в с. Уарча, Дранда, пгт. Агудзера), где ранее
абхазов было очень мало. Сельские абхазы, реально или формально
переехавшие в города, оставляют за собой свои сельские дома и приусадебные участки.
В миграции сельского населения наблюдается локальная система расселения, то
есть миграция происходит в города внутри республики. Миграция в город мало
влияет на этнокультурный облик современных абхазов, так как мигранты
переносят большинство культурных и бытовых особенностей сельского образа
жизни в город. Города Абхазии не являются особо отдаленными от сельской
периферии, и частота посещения ими своих сел остается всегда высокой. Тем самым
говорить о полной урбанизации абхазов как недавно переселившихся, так и
коренных горожан не приходится. Городские абхазы тесно связаны со своими
родовыми селами.
В 1990-х годах произошли изменения в системе расселения абхазов. Они
выражаются в разреженности плотности населения в селах традиционных мест
прежнего обитания абхазов. В последние годы отмечается компактное
заселение абхазов в некоторых селах среди иноэтничного, например, армянского и
эстонского населения.
Исходя из характеристики тенденции воспроизводства и миграции абхазов,
сложившихся к настоящему времени и их возможного изменения в будущем,
можно сделать прогноз: относительно низкий естественный прирост абхазов и
миграционный отток их из села в город приведет к медленному темпу роста
числа абхазов и ускорению темпов старения абхазского населения в селе.
Пока сложно судить о тенденциях дальнейшего развития демографических
процессов, которые будут происходить в Абхазии. Для этого необходимы
дополнительные исследования и новый полевой материал. Особенно трудно дать
прогноз естественного прироста населения. На процессы рождаемости и
смертности, из которых и складывается этот показатель, прямо влияет множество
факторов, как социально-экономических и культурных, так и биологических.
55
Здесь необходимо упомянуть и ряд специфических традиционно устоявшихся
особенностей демографического поведения, сложившегося у абхазов. Среди
таковых следующие: нередко позднее вступление в брак, категорически
осуждаемый общественным мнением факт рождения внебрачных детей, высокая доля
лиц, вообще не вступивших в брак (как женщин, так и мужчин), относительно
пассивное демографическое поведение женщин-абхазок после развода или
смерти супруга (повторный брак, особенно в последнем случае также не
одобряется обществом). При нынешнем социально-экономическом положении
семьи вряд ли будут стремиться к многодетности. Анализ демографических
пирамид показывает тенденцию, согласно которой с течением времени в брак будет
вступать все меньшее число людей. Вместе с тем в последующие возрастные
категории будет переходить, с одной стороны, большое число пенсионеров,
а с другой, также меньшее число следующих за ними лиц трудоспособного
возраста.
Резюмируя вышеизложенное, судить о том, будет ли население Абхазии
развиваться стабильно или резко убывать, пока затруднительно. Однако
традиционная абхазская система жизнеобеспечения отличается сложным
механизмом обеспечения своей функциональной устойчивости не только путем
создания комфортных условий жизни (жилье, одежда, пища), но и способами
преодоления различных стрессовых ситуаций (обряды, стереотипы поведения).
Представляется, что именно эти механизмы, направленные на сохранение единства и
целостности этноса, помогут существенно уменьшить потери при перестройках
и катаклизмах нынешних десятилетий.
ГЛАВА II
ЭТНИЧЕСКАЯ
И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ
РАННИЕ ЭТАПЫ
ЭТНИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ
В существующих взглядах на этногенез абхазов можно выделить три
подхода: один акцентирует их автохтонное происхождение; другой основан на
представлении о том, что предки абхазов некогда мигрировали на ныне
занимаемую территорию; третий допускает, что в этногенетическом процессе
имело место взаимодействие двух вышеназванных факторов.
Об автохтонности абхазского народа писали в свое время А.В. Фадеев
{Фадеев, 1934), Л.И. Лавров и др. Причем последний выдвинул
"киммерийскую" гипотезу происхождения абхазо-адыгских племен, по которой их
предки входили в доскифское время (УШ-УИ вв. до н.э.) в киммерийский союз
племен (ахеи, зихи, гениохи и др.) и занимали территорию Северо-Западного
Кавказа (Лавров, 1954. С. 198-199). Позднее "киммерийскую" гипотезу
поддержали Н.Л. Членова и С.Х. Хотко (Членова, 1984; Хотко, 2001. С. 11-20).
Вместе с тем, выступая против преувеличения миграционного фактора, авто-
хтонисты сами порой допускали его недооценку в этногенетических
процессах. В 1970-1980-х годах концепция автохтонности развивалась в работах
Ш.Д. Инал-ипа (Инал-ипа, 1976). В соответствии с его взглядами весь абхазо-
адыгский этнокультурный массив, по крайней мере в III тыс. до н.э.,
сплошной полосой занимал почти все восточное побережье Черного моря, оставив
свое языковое наследие в виде субстрата в местных языках. С этой точки
зрения он трактовал, например, наличие абхазского субстрата в мегрело-
чанском языке.
Миграционная концепция происхождения абхазов имеет несколько
разновидностей. Одна из них - это так называемая эфиопско-египетская гипотеза, по
которой древние колхи и вместе с ними предки абхазов якобы переселились на
Кавказ из северо-восточной Африки (Гулиау 1925). Другая миграционная
гипотеза выводит абхазов из Северного Кавказа: одни это увязывают с античной
эпохой, другие - с поздним средневековьем (Ингороква, 1954). Эта точка зрения
не соответствует современным данным археологических и письменных
источников, и была подвергнута справедливой критике (Анчабадзе, 1956; Бгажба,
1956; Ломтатидзе, 1956). Третья миграционная гипотеза происхождения
абхазов выводит их предков из Малой Азии и непосредственно примыкающих к ней
районов юго-западного Кавказа (Марр, 1938).
57
Существует также гипотеза, согласно которой абхазо-адыгские племена в
далеком прошлом пришли из Малой Азии в Западное Закавказье, оттуда
переселились на Северный Кавказ и лишь в первых веках нашей эры вернулись в
Западное Закавказье, заняв территорию современной Абхазии (Джавахишвили,
1939; Меликишвили, 1959). Данная миграционная гипотеза в нынешних
условиях выглядит противоречиво. Ни в письменных, ни в вещественных источниках
подобные переселения, и тем более вторичное заселение древними абхазами
своей Территории, не зафиксированы.
Согласно "автохтонно-миграционной" концепции З.В. Анчабадзе, которая
базируется на археологических выводах Л.Н. Соловьева, ядро абхазского
этноса сформировалось на территории Абхазии примерно в III тыс. до н.э.
(Анчабадзе, 1964. С. 119-130; Соловьев, 1959. С. 161-163; 1960. С. 94). Это произошло в
результате взаимодействия местного автохтонного кавказского субстрата
(население, жившее здесь с эпохи каменного века) и пришлого, мигрировавшего
сюда малоазийского суперстрата (малоазийские кашки и апешла), давшего свой
язык, но воспринявшего местную материальную культуру субстрата, то есть
кавказского населения. Между тем с точки зрения исторической лингвистики
получается, что субстрат и суперстрат до их этнокультурного взаимодействия
говорили на одном и том же праабхазо-адыго-хаттском языке. В результате
чего дальнейшее взаимодействие (победа языка суперстрата) алогично, ибо оно
являлось внутренней этноареальной миграцией (Инал-ипа, 1976. С. 47). Кроме
того, и археологическая культура была однородной - протоколхидской. К
"автохтонно-миграционной" концепции можно отнести и взгляды К.С. Шакрыл,
которые представляют собой своеобразное сочетание в преувеличенном виде
этих двух подходов к проблеме этногенеза абхазо-адыгов (Шакрыл, 1965).
В работе языковеда Б.Г. Джонуа постулируется наличие раннего индоарий-
ского субстрата в Абхазии, но этот тезис недостаточно обосновывается
археологическими и лингвистическими материалами на фоне существующей острой
дискуссии между археологами и языковедами вокруг прародины
индоевропейцев в циркумпонтийской провинции (Джонуа, 2002).
Такова пестрая и довольно противоречивая палитра взглядов на этногене-
тическое происхождение абхазского народа. Вместе с тем, если применить
комплексный метод исследования, то можно на современном уровне в
определенной степени разобраться в данной сложной проблеме.
Приморская полоса Западного Закавказья, куда входит и территория
Абхазии, экологически была наиболее благоприятной для расселения древнейшего
человека. Ярким подтверждением этому является эталонная среднеашельская
стоянка Яштух (около г. Сухум), которая функционировала в течение всей
ашельско-мустьерской эпохи (Замятнин, 1937; 1961). Собственно говоря,
именно отсюда первые люди проникают в Прикубанье, поэтому не удивительно, что
в Северо-Западном и Западном Закавказье мустьерского времени
прослеживается генетическое родство с предшествующей эпохой (Коробков, 1967).
Так, например, в пещере Апианча и в Холодном гроте (Цебельдинская долина)
наблюдаются слои финального палеолита и начального мезолита (Церетели,
Клопотковская, Куренкова, 1982).
Для характеристики древнейшего этногенетического процесса в регионе не
менее важно и то, что культурная преемственность обнаруживается с
последующей археологической эпохой. В частности, на основе мустьерских культур в
Западном Закавказье складывается единая позднепалеолитическая культура,
которая хорошо прослеживается на территории Абхазии. Прослеживаемое в
позднепалеолитической культуре Западного Закавказья значительное единство
58
является отражением определенной этнокультурной и языковой общности
древнейшего населения региона.
Неолит Западного Закавказья складывался на базе местной
мезолитической культуры. Так, например, в той же пещере Апианча и Холодном Гроте
залегали ранние слои неолита {Соловьев, 1961). Аналогичный материал
обнаружен и на Нижнешиловском поселении близ Адлера {Соловьев, 1967). Однако
эталонным является долговременное (до самого конца каменного века)
поселение Кистрик близ Гудаута {Лукин, 1950).
Кистрик - это самое крупное неолитическое поселение на Кавказе (6 га).
Основой хозяйственной деятельности его жителей был рыбный промысел.
В устье р. Кистрик заходил на нерест лосось. Здесь также занимались
земледелием, охотой, шитьем одежды; изготовлением керамической посуды, каменных
шлифованных топоров, пращевых шаров, зернотерок, мотыжек, кремневых
наконечников стрел и дротиков, лодок, на которых можно было плавать вдоль
берега моря. Жили они в деревянных домах с вымощенным галькой полом и
оградой.
В эпоху неолита происходят важнейшие процессы, во многом определившие
этногенетическую судьбу абхазского народа. В частности, происходит распад
сложившейся в регионе древнейшей языковой общности. Языковой
дифференциации сопутствовали процессы этнокультурного обособления региональных
массивов местного аборигенного населения. Уже в эпоху раннего металла это
своеобразие заметно на территории прибрежной части Абхазии. Так, в
Ш-П тыс. до н.э. здесь появились поселения с нехарактерными для других
регионов Кавказа тяпкообразными мотыгами "сочи-адлерского" и дисковидными
"сухумского" типов {Бжания, 1966), продолжавшие функционировать чуть ли
не до раннего железного века.
Следующий этап этнокультурной истории населения древней Абхазии
представлен местными протоколхидской очамчырской и мегалитической (дольмены
и кромлехи) культурами (III тыс. - середина II тыс. до н.э.), которые
соприкасались по линии Эшера-Цебельда. Для этого времени характерны уже развитые
Дольмен. Рубеж Ш-И тыс. до н.э.
Республика Абхазия, Сухумский район, с. Азанта. Фото В. Левинтаса, 1978 г.
59
Дольмен. Рубеж Ш-Н тыс. до н.э.
Абхазский государственный музей. Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
формы керамического производства (круглодонная посуда часто с лощеной
поверхностью, петлевидные ручки и т.д.), плужное земледелие, отгонное
скотоводство, зарождение цветной металлургии, составлявшие отрасли
производящего хозяйства.
Характерным культурным достижением той эпохи были мегалитические
сооружения, которые в большом количестве сосредоточены в районах
Абхазии. Это, прежде всего, дольмены - монументальные погребальные
сооружения, обычно состоящие из пяти огромных плит, поставленных вертикально и
перекрытых массивной горизонтальной плитой. Передняя вертикальная имела
отверстие, которое закрывалось каменной пробкой. Дольмены широко
распространены в Азии, Африке и Европе. На территории Абхазии их число доходит
до 80. Сама идея дольменотворчества скорее всего передавалась морским путем
по принципу "эстафеты" из средиземноморского бассейна (Марковин, 1974,
1978, 1997). Однако существует и иная маловероятная гипотеза о ее восточно-
закавказских истоках ЩвинариЯу 1990). Строительство дольменов требовало
большого труда, и вряд ли было под силу одной относительно малочисленной
семье, скорее всего дольмены возводились силами всех членов родовой
общины. Другим памятником мегалитической культуры в Абхазии являются
кромлехи - круги из вертикально поставленных камней, наибольший диаметр которых
составляет 11 м. Дольмены порой ограждались кромлехом. Но в с. Эшера
дольмены и кромлехи возведены отдельно друг от друга.
Словом, археологические культуры Западного Закавказья в эпохи камня и
раннего металла свидетельствуют о преемственности и об отсутствии сколько-
нибудь заметных инвазий с юга или с севера.
Весомый аргумент в подтверждение автохтонности абхазского народа
представляют этнографические данные. В частности, обряд "воздушных"
захоронений. Археологические и письменные источники, свидетельствующие о
существовании этого обряда, охватывают значительный по хронологической
протяженности период, начиная с III тыс. до н.э. и кончая новым временем. В XVII в.
60
его описали знаменитые путешественники по Западному Кавказу - итальянец
Дж. Лука и турок Э. Челеби, а также грузинский историк XVIII в. Вахушти
Багратиони, в середине XIX в. - первый абхазский этнограф С. Званба.
Суть "воздушных" захоронений заключалась в следующем - покойников
(только мужского пола) заворачивали в невыдубленные бычьи шкуры и
вешали на деревьях в священной роще. На этих же деревьях развешивалось все
оружие, которое покойниками употреблялось на войне. Тела висели на деревьях до
тех пор, пока от них не оставались черепа и кости, после чего их как бы
"вторично" хоронили в дольменах, оссуариях (больших сосудах, поставленных на
горло) и пещерах. В более позднее время в ХУИ-ХУШ вв. вместо бычьих шкур
употреблялись выдолбленные из ствола дерева колоды, напоминавшие гробы.
Функциональная преемственность обряда воздушных захоронений на
территории Западного Кавказа вполне может свидетельствовать и о генетической
преемственности населения, проживавшего здесь на протяжении указанного
хронологического периода.
Говоря о происхождении абхазского народа, важно помнить, что с момента
заселения Западного Закавказья человеком здесь традиционно в силу
соответствующих эколого-географических условий преобладали южные влияния со
стороны Малой Азии. Кроме того, в немалой степени эти южные влияния
были обусловлены этнолингвистической общностью древнейшего населения
Восточного Причерноморья, так как в древности все Восточное
Причерноморье было заселено праабхазо-адыгскими племенами. В частности в
современной науке установлено наличие древнейшего праабхазо-адыгского субстрата по
всему Западному Закавказью и его языковое родство с хаттским, носители
которого в III - начале II тыс. до н.э. обитали в древней Анатолии.
Древнейшие этнонимы абхазо-адыгского круга специалисты усматривают в
документах ассирийского царя Тиглатпаласара I (XII в. до н.э.). В них трижды
упоминаются "апешла", а также - каски (кашки), во Н-1 тыс. до н.э. населявшие
северо-восточные районы Малой Азии (Дьяконов, 1951. С. 272-273, 278-279).
Обычно апешла сопоставляют с апсилами (апшилами). Так в источниках
античного и средневекового времени именуют одну из территориальных групп
абхазов, а этноним каски (кашки) рассматривают в качестве варианта этнонима, под
которым у соседних народов были известны адыги (визант.: "касахи"; древне-
рус: "касоги"; древнегруз.: "кашаги"; араб.: "кашаки"). Каски в языковом
отношении обычно связываются с хаттами, занимавшими в конце III - начале II тыс.
до н.э. обширные территории Малой Азии. Поэтому единая праязыковая
общность должна была существовать не позднее III тыс. до н.э. Одно из последних
упоминаний в источниках о касках относится к концу VIII в. до н.э., когда они
подверглись опустошительному набегу ассирийского царя Саргона II
(722-705 гг. до н.э.).
Важнейший этап этнической истории региона связан с событиями около
XIX в. до н.э. В этот период в Западное Закавказье вторглись пракартвельские
(прагрузинские) племена, начавшие движение из первоначальных мест своего
обитания в северо-восточных областях Малой Азии. В результате некогда
единый территориальный и этнокультурный массив апешла-каски-хатты был
рассечен на две части - одна осталась на склонах Западного Кавказа (предки апси-
лов-касогов), вторая была вытеснена из равнинной части будущей Колхиды на
юг, в районы Малой Азии.
Тогда же, по всей видимости, и произошло перемещение по побережью
через восточнопричерноморский коридор (меото-колхидская дорога) и через
перевалы прямых предков адыгов на северные склоны Западного Кавказа.
61
Предки зихов-убыхов при этом заняли нишу между Гагрским хребтом и Туапсе,
связанную с соседними территориями труднодоступными тропами. Праабхаз-
ские же племена как первичная часть общности продолжали обитать в
Колхиде, где их и застали античные источники в лице гениохов, кораксов, апсилов,
абасгов, санигов и позднее мисимиан.
Следующий исторический документированный этап истории местного
населения падает на период УШ-УИ вв. до н.э. В этот период в Западном
Закавказье отмечается "демографический взрыв", характеризующийся резким
увеличением числа населенных пунктов. Развивается хозяйство: керамическое
производство, металлургия, ткачество, соляной промысел и т.д. (Габелия, 1984. С. 10).
Прирост, скорее всего, происходил за счет внутренних ресурсов в условиях
влияния и все возраставших контактов с Урарту и эллинскими малоазийскими
образованиями (Лидия), греческими колониями южного Причерноморья и т.д.
В Западнозакавказском регионе распространяется новая археологическая
культура, известная под названием "колхидо-кобанская металлургическая
провинция", материальные памятники которой свидетельствуют о значительном
хозяйственном и культурном прогрессе, достигнутом древними предками абхазо-
адыгских племен.
Характерные особенности колхидо-кобанской металлургической
провинции связаны с расцветом бронзовой индустрии и началом железной. Наиболее
специфические предметы - бронзовые боевые и парадные топорики, с нанесенной
стальным резцом гравировкой, разнообразные кинжалы, дуговидные фибулы-
застежки, крупные головные булавки, пластинчатые пояса. Другие
хозяйственные отрасли связаны с земледельческо-скотоводческими занятиями. В раскопах
встречаются в значительном количестве бронзовые мотыги и функционально
близкие к ним бронзовые сечки, культовые скульптурные изображения домашних
животных. Для создателей колхидо-кобанской металлургической провинции был
характерен обряд первичного (воздушного) захоронения и другие обряды.
На этнокультурную историю древнего населения Абхазии значительное
влияние оказывал географический фактор. Заселенная абхазами территория
всегда служила своеобразным мостом между Северным Кавказом и
побережьем Черного моря. Второе направление связей определяло море, вдоль берегов
которого шли корабли в сторону Крыма и Малой Азии. Море было
"проводником" культурного влияния Греции, Рима, Византии, с которыми древние предки
абхазов были в теснейшем контакте. Немаловажную роль играло и то, что
занятое абхазами пространство было открыто воздействиям с юго-востока,
откуда вела подгорная "Абхазская дорога" от Кутаиси до Анакопии (совр. Новый
Афон). По этой дороге передвигались как потоки товаров, так и полчища
завоевателей, среди которых были персы, арабы и др.
Так в VII—VI вв. до н.э. через территорию Абхазии проходили в Переднюю
Азию скифы, часть из которых осела и смешалась с местным древнеабхазским
населением (Трапш, 1970). В то время в древней Абхазии, как по всей Евразии
было сильное скифское культурное влияние (мода на вооружение, скифский
"звериный стиль" и т.д.). Между тем местная культурная традиция сохранила
своеобразие. Важно отметить, что при производстве скифских акинаков,
откованных в Абхазии местными мастерами, применялась дифференцированная
термообработка (мягкая, твердая, с отпуском), в то время как данный
технологический прием стойко отсутствует в собственно скифских памятниках.
Важнейший этап этнокультурной истории региона связан с начавшейся в
VI в. до н.э. греческой колонизацией Черноморского побережья Кавказа.
С этого времени местное население оказалось в фокусе интересов античной
62
цивилизации, стимулировав создание древнейших письменных источников о
регионе, сделав его местом действия одного из самых популярных мифов об
аргонавтах, приплывших в поисках волшебного золотого руна в страну колхов -
Колхиду. Следует обратить внимание на имя одного из персонажей мифа - Ап-
сирта, сына колхидского царя Айэта. Это древнеабхазский антропоним,
сопоставимый с самоназванием абхазов ацсуа. Древние толкователи к этому антропониму
возводили и название важной гавани Апсар, располагавшейся близ
современного г. Батуми.
В первой половине VI в. до н.э. на территории Абхазии были основаны
эллинские города-колонии Диоскуриада (на месте совр. Сухума), Гиенос (на месте
совр. Очамчыра) и др. Это способствовало превращению данного региона в
органическую, хотя и периферийную часть античного культурного мира. Греческим
историкам мы обязаны первыми письменными сведениями о местном населении
VI-! вв. до н.э., которое эллины называли гениохами.
Надгробная стела из некрополя Диоскурии. Мрамор, рельеф
Абхазский государственный музей. Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
63
В эпоху эллинизма (1У-И вв. до н.э.) произошло как бы взаимное
интегрирование, и население Диоскуриады стало смешанным (греко-местным). Среди
импортной продукции того времени можно выделить "местную" продукцию
греков-колонистов (например, отсутствие закалки на железных ножах из Гие-
носа и топорах-секирках из Эшерского городища). Вместе с тем и чисто
местная рродукция (например, керамика) порой приобретала античные (импортные)
формы. Таким образом, происходило стирание грани между традицией и
новацией {Воронов, 1980).
Уклад городской жизни и связанную с ней государственность на
территорию Абхазии привнесли греки, вскоре связавшие окрестные общины гениохов
в единую систему экономических связей. На данную проблему проливает
определенный свет Эшерская надпись 1У-Ш вв. до н.э. на безупречном греческом
языке, в которой говорится о какой-то победе жителей Эшерского городища
над неприятелем (Шамба, 2000. С. 310). Важно также отметить, что греческая
письменность использовалась в Абхазии до конца X в. н.э.
В начале нашей эры гениохийский союз распался на более мелкие древне-
абхазские территориальные образования. На Абхазском Причерноморье
сложилась новая этнополитическая ситуация, которую зафиксировали римские
авторы того времени. Так, впервые Плиний Секунд (до 79 г. н.э.) упоминает сани-
гов и апсилов, Флавий Арриан (в 137 г.) наряду с ними - абасгов, выделившихся
из среды санигов. Каждое из этих раннеклассовых государственных
образований имело собственных "царей" (скорее всего племенных вождей), назначаемых
римскими императорами. На востоке Апсилия граничила с лазами (мегрелами).
По мере продвижения последних на северо-запад границы менялись. В первых
веках нашей эры граница между апсилами и лазами проходила примерно в
районе р. Риони, а уже в VI в. по р. Ингур.
СРЕДНЕВЕКОВЫЙ ПЕРИОД
(У1-ХУШ вв.)
В начале раннего средневековья география расселения основных этнотер-
риториальных групп абхазов выглядела следующим образом. Апсилы населяли
центральную и южную территорию современной Абхазии - от района Ингур-
ского ущелья (на юге) до р. Гумисты (на севере), от Черного моря до Цебельды.
В предгорьях между р. Кодор и Ингур, Главным Кавказским хребтом была
расположена этнополитическая область мисимиан, по-видимому, отделившихся в
свое время от апсилов. Абазги обитали между р. Гумиста (на юге) и р. Бзыбь
(на севере), восточные же пределы Абазгии доходили до Главного Кавказского
хребта.
К северо-западу от абазгов, на территории нынешнего Гагрско-Адлерского
региона, жили саниги - предки средневековой абхазской народности, известной
как садзы.
Археологический материал, обнаруженный в различных пунктах
исторической Абхазии, подтверждает, что материальная культура отдельных абхазских
народностей переходного периода от античности к средневековью
характеризуется относительной однотипностью. Определяющими условиями
формирования общих черт хозяйственно-бытовой культуры апсилов, абазгов, мисимиан и
санигов являлось их этногенетическое палеоединство и тесные межзональные и
межрегиональные экономические связи, которые в первых веках раннего
средневековья становятся все более тесными. Этническое состояние и процесс этни-
64
ческой консолидации раннефеодальных абхазских народностей определялись, в
первую очередь, социально-экономическими отношениями, внутренней
хозяйственно-общественной структурой.
Этнополитическое положение Абхазии в раннем средневековье было
сложным. В регионе безраздельно доминировала Византия, по велению которой
Абхазия находилась в номинальной зависимости от Лазики.
В VI в. предки абхазов были вовлечены в длительную и кровопролитную
войну, которая шла на территории Колхиды между Византийской империей и
Сасанидским Ираном. Абхазские народности, лавируя между воюющими
сторонами, преследовали цель - изгнать тех и других завоевателей из своей земли.
В 550 г. абазги восстали против византийского насилия. Император
Юстиниан (527-565 гг.) противопоставил им многочисленные, хорошо вооруженные
сухопутные и морские силы, которые ценой больших усилий и жертв выиграли
Трахейское сражение 550 г. и жестоко расправились с абазгами.
В конце 550 г. апсилы уничтожили персидские военные отряды,
занимавшие некоторое время Кодорское ущелье и Цебельдинскую крепость. Эта
победа дала возможность освободиться от лазов и византийцев. Однако в сложных
политических условиях апсилам не удалось добиться полной независимости.
Под угрозами византийских высокопоставленных чиновников, они были
вынуждены пойти на переговоры. Византийцам "многими дружескими речами и
обещаниями удалось привлечь их на свою сторону" (Прокопый, 1950. С. 403).
В 554-555 гг. против византийских завоевателей боролись горцы-мисими-
ане. Весьма немногочисленные, они долго и стойко сражались, нанося
сильные удары византийским силам, особенно при сражении за крепость Дзахара
(совр. Адзгара). В то же время сами мисимиане понесли большие потери.
Однако впоследствии империя была вынуждена позволить мисимианам, по
словам Агафия, "жить в своей стране как им угодно, по обычаям предков,
возобновить прежний образ жизни" (Агафий Схоластик, 1936. С. 174). Данное
признание византийского историка следует понять в том смысле, что империи все
же не удалось установить в крае полное политическое господство. В то же
время абхазские народности и лазы продолжались оставаться под
византийским протекторатом.
После завершения ирано-византийской войны в Колхиде наблюдается
процесс постепенного усиления Абазгии. Ей удалось покончить с зависимостью от
Лазики (совр. Западная Грузия). На рубеже У1-УП в. Абазгия выступает уже
как самостоятельная политическая единица под протекторатом Византийской
империи. Через некоторое время к ней присоединяется Апсилия. Еще до
начала VIII в. она фигурирует в источниках как внутренне самостоятельное
владение с собственным правителем. Однако в дальнейшем термины "Апсилия" и
"апсилы" постепенно исчезают из источников, что было следствием се
политического слияния с Абазгией.
Таким образом, в начале VIII в. в результате политического объединения
Абазгии и Апсилии образовалось раннефеодальное Абхазское княжество.
В дальнейшем к нему присоединяются Мисиминия и Санигия. Границы
княжества проходили по Ингуру (на юго-востоке) и Никопсии (на северо-западе).
Соответственно с этим расширяются и значения терминов "Абазгия" и "абазги" в
иностранных письменных источниках. Если в VI в. термином "Абазгия"
обозначалась только этнополитическая область абазгов от Гумисты до Бзыби, а
этнонимом "абазги" - население этой территории, то после образования
Абхазского княжества рассматриваемые этногеографические термины используются в
качестве названий страны от Ингура до Никопсии и ее населения.
3. Абхазы
65
Политическому объединению сопутствовал процесс этнической
консолидации предков абхазского народа, опиравшийся на социально-экономическое и
культурно-идеологическое развитие абазгов, апсилов, санигов и мисимиан.
Этот процесс завершился в первой половине VIII в. в пределах единого
раннефеодального Абхазского княжества.
В основу общего языка консолидировавшихся абхазских народностей легли
апсидьский и абазгский диалекты. Общим эндоэтнонимом абхазского народа
явилось "ацсуа" (абхаз) и "ацсуаа" (абхазы), то есть "народ страны Ацсны".
Важные процессы протекали и в идеологической сфере. В частности, уже в
последние века позднеантичной эпохи на Колхидском побережье Черного моря
началось широкое распространение христианства. На территории исторической
Абхазии сохранилось значительное количество памятников истинно
христианской жизни и обрядности, первые из которых относятся к рубежу античности и
средневековья. В указанную эпоху были возведены Драндский храм, Цанд-
рипшская базилика, церкви в Алахадзы, Пицунде и др. Пицунда, со своей
епископской кафедрой, становится основным раннехристианским очагом в
Абхазии.
В 30-50-х годах VI в. в Абхазии христианство было признано в качестве
официальной религии. В VII в. оформилась Абхазская епархия во главе с Се-
вастополисским архиепископом, в которую входили христианские
организации остальных абхазских областей. Абхазская епархия являлась органической
частью Константинопольского патриаршего престола. Ряд памятников этого
периода, наряду с сообщениями письменных источников, свидетельствует о
торжестве здесь христианской идеологии. Внутри культовых сооружений
применялась мраморная отделка, использовалась мозаика, фрески, привозная
серебряная утварь, изготовлялись каменные иконы и т.д. По византийским
образцам развивалось прикладное и монументальное искусство. Церковная
жизнь как одна из форм реального бытия феодального общества, со своей
стороны, способствовала стабильности и развитию данного
общественно-экономического строя.
Вместе с тем христианство содействовало более тесному этническому
объединению абхазских народностей в один народ, его экономическому и
культурному сближению с Византийской империей. Христианство постепенно, весьма
своеобразно и оригинально сплелось с дохристианскими абхазскими
языческими, семейно-патронимическими и родоплеменными обрядами, верованиями и
представлениями, культовыми ритуалами. Сосуществование пережитков
язычества с христианством, то есть языческо-христианский синкретизм, является
отличительной особенностью религиозного мировоззрения абхазов, как в
первоначальный период, так и в последующие времена.
В период этнической консолидации абхазских народностей христианская
идеология явилась, в известной степени, связующим звеном между народом и
его духовно-культурным достоянием, силой, серьезно влияющей как на
культурную, так и на социально-экономическую и политическую жизнь общества.
Однако внешнеполитическое положение абхазского княжества не было
безоблачным. В то время грозную силу представляли арабы, с которыми
пришлось столкнуться и молодому княжеству абхазов. Арабы, в первую очередь их
провинциальные эмиры, после окончательного завоевания Восточного
Закавказья начали вторгаться в Колхиду, то есть Лазику и Абхазию.
В 737-738 гг. арабский полководец Мурван-ибн Мухаммед (Мурван Глухой),
преследуя картлийских правителей - братьев Мира и Арчила, в 737 г. вторгся в
Абхазское княжество. Правитель Абхазии Леон I, при поддержке сил скрывав-
66
шихся в Анакопии (совр. Новый Афон) картлийских правителей, сразился с
арабским многотысячным воинством. По сообщению грузинского летописца
Джуаншера, в Анакопийском сражении абхазы одержали победу. Мурван
Глухой с остатками своих войск покинули Абхазию и всю Колхиду (Сообщения...,
1986. С. 28-29).
После одержанной над арабами победы Леон I получил от византийского
императора наследственную власть в Абхазии. Все вышеизложенное
свидетельствует о том, что уже в 30-х годах VIII в. раннефеодальное Абхазское
княжество, в пределах которого окончательно и стабильно сложился единый абхазский
народ, представляло собой одно из могущественных государственных
образований в Кавказском регионе, которое проводило весьма активную внешнюю
политику. Так, Абхазское княжество еще в начале VIII в. через династические
браки устанавливает межгосударственные отношения с Хазарией. Последняя, в
свою очередь, нуждалась в союзе и поддержке абхазов, контролировавших
перевальные пути, шедшие через Главный Кавказский хребет на север.
Таким образом, в первых веках раннего средневековья сложились все
этносоциальные, хозяйственно-экономические, этнополитические и культурно-
идеологические предпосылки для образования Абхазского царства, игравшего
важную роль в межкавказских и международных делах в VШ-X вв.
Анонимное грузинское историческое сочинение XI в. "Летопись Картли"
сохранило сведения следующего содержания: правитель абхазов Леон II, племянник
Леона I, воспользовавшись ослаблением византийцев ("греков"), отделился от них.
Он был внуком (сыном дочери) хазарского царя и, использовав силы хазар,
завладел Абхазией и Эгриси (то есть Лазикой) вплоть до Сурамского (Лихского)
хребта и назвал себя царем абхазов (Сообщения..., 1986. С. 33).
Образование Абхазского царства имело место, вероятно, в 70-х годах
VIII в. - в годы императорства в Византии Льва Хазара (775-780 гг.),
двоюродного брата (по матери) Леона II.
Наиболее устойчивыми границами Абхазского царства считаются: р. Не-
чепсухо (Никопсия) - на севере; Сурамский хребет - на юго-востоке; Главный
Кавказский хребет - на северо-востоке; р. Чорох (Апсара) - на юге; Черное
море - на западе. Таким образом, Абхазское государство было расположено на
территории бывшего Абхазского княжества, включая земли садзов, убыхов и
некоторых этнических подразделений адыгов, Лазики (Имерети, Мегрелия,
Гурия, Сванети, Рача-Лечхуми, Аджария). Исходя из этого, видно, что
население царства состояло из абхазов, картвельских народностей, а также некоторых
территориальных групп адыгов.
При Леоне II столицей нового государства был объявлен Кутаиси; а древняя
Анакопия - бывший центр Абхазского княжества - сохранила место второго
стольного города.
Леон же принял титул "царь абхазов", который и в дальнейшем используют
письменные источники при титуловании верховных властителей Абхазии
VШ-X вв. К нему восходит, как видно, засвидетельствованный в абхазском
фольклоре многовариантный, двухкомпонентный термин апеха (ацс$а)у то есть
"владыка абхазов", "царь (народа) ацеуаа".
В период существования Абхазского царства термины "Абхазия" и
"абхазы", "Абазгия" и "абазги" имели, наряду с собственно абхазским содержанием,
и собирательное значение, то есть обозначали они все Абхазское царство и его
полиэтническое население.
Наиболее выдающимися абхазскими царями являются такие политические
фигуры, как Леон II (ок. 753-798 гг.), Константин III (893-929 гг.), Георгий II
.**
67
(929-957 гг.), Леон III (957-967 гг.), Дмитрий III (967-975 гг.). Они вели
успешную внешнюю политику, боролись за укрепление государства, расширение его
границ, распространив сферу влияния Абхазского царства на восточно-
закавказские области Картли и Кахети.
Абхазские цари вели активную строительную деятельность. На всей
территории, царства в 1Х-Х вв. было построено много памятников архитектуры.
В собственно Абхазии в тот период расширили и реставрировали столичную
Анакопийскую крепость. В Анакопии же возвели Храм во имя Симона Канани-
та. В Бзыбской Абхазии были воздвигнуты Анухвский и Лыхненский храмы,
храмовые комплексы в Мсыгхуа и Ачуана. В Абжуйском регионе - Моквский,
Илорский, Ведийский храмы. На одной из возвышенностей близ Сухума
появился замковый комплекс, известный как Замок Баграта. Крепости-башни
появились в ущельях Бзыби и Кодора. Основными городами и крупными
поселениями Абхазского царства являлись: Анакопия (совр. Новый Афон), Цхум (Сухум),
Питиунт (Пицунда), Кутаиси, Родополис (Вардцихе), Цихе-Годжи и др. Через
них государство поддерживало разносторонние связи с Византией, Арменией,
Хазарией, Аланией, адыгами, Арабским Халифатом, Крымом, Киевской Русью,
Северным Причерноморьем.
В течение всего периода своего существования Абхазское царство в
культурно-религиозном отношении было ориентировано на Византийскую
империю. Абхазская церковь являлась частью Константинопольского патриаршего
престола. Это подтверждается в том числе исторической антропонимией
абхазов. Абсолютное количественное преобладание и интенсивное бытование
греко-византийских личных имен в династии абхазских царей, конечно же, может
быть объяснено христианским вероисповеданием их носителей,
интенсивностью греко-абхазских языковых встреч, культурной ориентацией страны на
Византию.
В эпоху раннего средневековья на территории собственно Абхазии
основным языком государственного делопроизводства, письменности и церковного
богослужения являлся греческий язык. Основная масса собственно абхазов
говорила и совершала богослужение на родном абхазском языке. В картвельских
провинциях Абхазского царства в официальном обиходе использовался, наряду
с греческим, грузинский язык.
В эпоху Абхазского царства собственно Абхазия представляла собой
густонаселенную территорию этого государства. Уже тогда часть избыточного
населения начала переселяться на Северный Кавказ, в Восточное Закавказье,
в Византийскую империю.
После присоединения Эгриси (Западное Закавказье) к Абхазскому
княжеству, особенно после перенесения столицы из Анакопии в Кутаиси, в
центральные области переселились многие представители абхазского дворянства со
своими крестьянами и вооруженными отрядами. Переселившаяся часть абхазского
населения со временем, естественно, растворилась в западно-картвельской
этнической среде.
В 1Х-Х вв. этнополитическая экспансия абхазов в восточном направлении
продолжалась. Абхазское царство активно участвовало в дипломатической
борьбе, а также в войнах, которые велись за обладание восточно-картвельскими
землями. Его соперниками в данном случае выступали сами многочисленные
картвельские раннефеодальные государственные образования, а также такой
серьезный соперник, как Армянское царство Багратидов. В том же регионе
были сфокусированы политические интересы арабов, византийцев, алан. Тем не
менее в течение длительного периода восточно-закавказские области Картли, а
68
также временами - Кахети н Эрети, находились в сфере политического влияния
Абхазского царства.
В конце 70-х годов X в. произошло политическое ослабление Абхазии. Она
уступила первенство южно-картвельскому княжеству Тао-Кларджети.
Последний абхазский царь Феодосии Слепой (975-978 гг.) был свергнут с престола в
978 г. Новым царем провозгласили представителя тао-кларджетской ветви
картвельской царской династии Баграта III Багратиони, под властью которого
уже с 975 г. находилась, помимо Тао-Кларджети, и Картли.
Впрочем, Баграт III имел легитимные основания занять абхазский престол.
По материнской линии он происходил из династии абхазских царей, то есть был
внуком (сыном дочери) Георгия II (929-957 гг.).
На рубеже Х-Х1 вв. в результате присоединения раннефеодальных
картвельских княжеств к Абхазскому царству образовалось новое государство
- «Царство абхазов и картлийцев». Историческая преемственность с Абхазским
царством подчеркивалась титулом царей - «царь абхазов и картлийцев».
Весьма показательно также, что в XII в. сын грузинской царицы Тамар и
осетинского царевича Давида Сослана - Георгий (царь Георгий IV в
1207-1222 гг.) носил абхазское эпитетное имя Лаша, которое можно перевести
как "светоч", "просветитель вселенной". Этот антропоним относится к
историческим и ныне бытующим мужским престижно-благозвучным именам абхазов,
содержащим в себе прозрачно положительный смысл, комплиментарно
характеризующий денотата (носителя) по внешним физическим признакам,
подразумевая также его внутренние лично-качественные превосходства.
Абхазский этнический элемент играл важную роль во всех сферах
общественно-политической жизни в «царстве абхазов и картлийцев». Так, во
второй половине XI в. Грузия подверглась опустошительным нашествиям турок-
сельджуков. Абхазия, находившаяся в то время в более благоприятных
условиях, активно участвовала в антисельджукской борьбе. Абхазские
воинские подразделения участвовали в Дидгорском сражении 1021 г., в Баси-
анском сражении 1205 г., в войне против гянджийского атабека при царе Геор-
гии-Лаша (1207-1222 гг.), в антимонгольских выступлениях грузин в 1247 и
1259 г. и т.д.
В Х1-ХШ вв. этногеографические термины "Абазгия", "абазги" - в
византийских источниках, "Апхазети" и "апхазни" - в грузинских письменных
памятниках, "Обезъ" и "обезы" - в древнерусских летописях, использовались в
трех значениях: - собственно Абхазии и абхазского народа; - Абхазии
и Западной Грузии вместе и их абхазского и картвельского населения; - всего
"Царства абхазов и картлийцев" и его абхазского и грузинского населения
вместе.
Как известно, эти названия первоначально обозначали собственно абхазов
с абазинами вместе. Вместе с тем, абхазов и на Руси, и на Востоке часто
смешивали с грузинами, ибо Абхазия и Грузия в Х1-ХШ вв. составляли одно
государство. Поэтому и "Обезь" русских летописей часто имел также собирательное
значение, обозначая Абхазию и Грузию вместе (Инал-ипа, 1976. С. 416).
Собственно Абхазия входила в это государство в виде трех
административных единиц - Ведийской, Цхумской и Североабхазской областей (воеводств).
В XII в. Цхумское и Североабхазское (бывшая область абазгов) воеводства
объединили в Цхумское воеводство. Его правителями стали представители
абхазского феодального рода Чачба (груз, форма этой фамилии - Шарвашидзе, в
русской огласовке - Шервашидзе). Чачба-Шервашидзе впоследствии
возглавлял позднесредневековое Абхазское княжество.
69
В начале XIII в. произошло событие, которое крайне неблагоприятно
сказалось на этнополитическом развитии абхазов. Абхазия лишилась юго-восточной
части своей территории - Ведийское воеводство было присоединено к Одиш-
скому (Мегрельскому) княжеству.
В остальном этническая территория расселения абхазов в рассматриваемое
время бхватывала Абжуйский и Бзыбский регионы современной Абхазии, а
также нынешние Туапсинский и Лазаревский районы Краснодарского края.
В приморской зоне Сочи-Гагрского сектора проживали саниги-садзы,
являвшиеся составной частью абхазского народа, говорившие на асазицсуа (диалект абх.
яз). Часть абхазского населения Туапсинско-Адлсрского региона позднее
переселилась на Северный Кавказ; оставшаяся часть с течением времени была
ассимилирована адыгами (на севере) и убыхами (на юге).
В эпоху средневековья продолжалось развитие абхазской этнической
культуры, в том числе языка, который обладал важными социальными функциями.
Так, немецкий автор Х1У-ХУ вв. И. Шильтбергер, перечисляя народы,
исповедующие греческую (православную) веру, указывает и языки, на которых
проводилось в то время богослужение. Он упоминает, в частности, и абхазский язык
(Инал-ипа, 1976. С. 396).
В 1259 г., после подавления антимонгольского выступления грузинского
царя Давида Нарина, «царство абхазов и картлийцев» фактически разделилось на
две части - Восточную и Западную. С того времени вплоть до конца XV в. шел
процесс политического распада царства. С середины XIII в. в Западном
Закавказье образовалось Имеретинское царство, в которое некоторое время
входило и Цхумское воеводство.
В условиях политической раздробленности отношения между
Имеретинским царством и Мегрельским, Сванетским и Абхазским княжествами
периодически резко обострялись. Правители Абхазии добивались полной
независимости, однако на этом пути им еще предстояли серьезные испытания и неудачи.
В Х1У-ХУ вв. в Западном Закавказье существовало крупное
государственное образование - Сабедиано, в состав которого была включена также
юго-восточная часть Абхазии. Правители Сабедиано носили титул Дадиани-Бедиани,
одна из их резиденций находилась в с. Бедиа.
В период существования княжества Сабедиано происходил процесс
частичной деэтнизации (омегрсливания) абхазского населения юго-восточной
Абхазии. Демографическую ситуацию в эти столетия осложняли также
миграционные процессы с юга на северные склоны Кавказского хребта через
Белореченский, Санчарский, Марухский и Клухорский перевалы. Они охватили с рубежа
ХИ1-Х1У в. вплоть до XVIII в. часть населения всех регионов исторической
Абхазии. В более позднее время переселенцы образовали абазинский народ (аба-
за), имеющий с абхазами общее происхождение и общую прародину.
В Х1У-ХУ вв. на побережье Абхазии располагались генуэзские торговые
фактории. Они были основаны в Гагре (Какари), Алахадзы (Санта-София),
Пицунде (Пецонда), Гудауте (Каво-ди-Буксо), Анакопии (Никоффа), Сухуме
(Севастополис), Тамыше (Таманса), у устья р. Ингур (Санта-Анджело). Все они
подчинялись г. Каффе (Феодосия) на Крымском полуострове, где находилась
резиденция главного консула Генуи.
Итальянские колонии активно торговали с местным населением,
способствовали оживлению торговли, строительного дела, ремесленного производства.
С другой стороны генуэзцы поощряли работорговлю, которая наносила
непоправимый ущерб абхазскому населению, народному хозяйству. Итальянские
миссионеры активно занимались распространением в регионе католичества,
70
хотя подобная деятельность не дала никаких ощутимых результатов. В 1475 г.
Каффу захватили турки, которые затем и вовсе ликвидировали генуэзскую
колониальную систему Причерноморья.
В конце XV в. бывшее царство окончательно распалось на три царства и
пять княжеств. В Западном Закавказье самой крупной политической единицей
являлось Имеретинское царство, от которого номинально были зависимы
остальные княжества, занятые постоянными междоусобными войнами. Особенно
губительными для простого народа оказались предельно натянутые отношения
и длительные войны между Абхазией и Мегрелией, которые продолжались и в
позднее средневековье.
В культурном развитии Абхазии Х1-ХУ вв. значительных достижений не
наблюдается. По общекультурному значению, количеству, качеству и масштабам
построенных архитектурных памятников эта эпоха намного уступает раннему
средневековью. Вместе с тем в зрелое средневековье было завершено
строительство таких памятников, как каменный арочный мост на р. Басла близ Сухума
(Х-Х1 вв.), крепость на Горе Баграта в Сухуме (Х-Х1У вв.). Из других
памятников можно отметить фресковые надписи Х-ХШ вв., алтарную преграду из
Анухвской церкви, предметы искусства малой пластики. Традиция
производства и применения керамических сосудов (пифосы, пифосообразные кувшины и
т.д.) продолжалась и в эпоху зрелого феодализма. Мозаичное дело, которое в
позднеантичной и раннесредневековой Абхазии прошло длительный путь
своего развития, в рассматриваемое время выносится и за пределы страны.
Так, древнерусские летописи сохранили сведения о том, что в XI в. мастера
мозаичного искусства из Абхазии привозили в Киев смальту для мозаики.
Строители из Абхазии участвовали также в сооружении Киевского храма Святой
Софии (1037) и Черниговского Спасо-Преображенского собора (1026-1036)
(Патерик..., 1911. С. 8).
После образования «царства абхазов и картлийцев» Абхазская церковь
была выведена из непосредственного подчинения Константинопольского
патриаршества и подчинена главе кафедрального собора в Мцхете. С этого времени
влияние греко-византийской церковной организации падает, господствующее
положение в Абхазии заняли иерархи грузинской церкви. В Х1-ХШ вв. в
высших кругах духовенства и феодальной знати в качестве официального языка
делопроизводства и церковного богослужения используется грузинский язык;
наряду с ним применялся традиционный для Абхазии греческий. Широкие
народные массы, не владевшие ими, говорили на родном абхазском языке,
совершали и богослужение на нем.
В позднесредневековой Абхазии сложилось крайне неустойчивое
политическое положение. Это было вызвано феодальной раздробленностью, внутренними
междоусобицами, смутами, постоянно враждебными отношениями с соседней
Мегрелией. Крайне негативные последствия для этносоциального и
культурного развития имела продолжавшаяся практика работорговли, которая отрывала
от национального организма лучшую, наиболее способную и здоровую часть
населения. Абхазы, наряду с черкесами, занимали одно из первых мест среди
рабов, вывозимых с Кавказа. Хозяйственно-культурное состояние страны носило
застойный характер без прогрессивного движения.
Естественному росту численности населения препятствовал
продолжавшийся отток части абхазов на Северный Кавказ, эмиграция даже в Османскую
империю. Эвлия Челеби пишет, что только в Стамбульском квартале Топхане
проживает много абхазов, которые посылают своих детей на родину, чтобы те
воспитывались по обычаям своего народа. Юношами они возвращались в
Стамбул и, случалось, достигали высоких постов (Эвлия Челеби, 1983. С. 302-312).
71
В ХУ1-ХУП вв., как и прежде, южная часть исторической юго-восточной
Абхазии (значительная часть Абжуйского региона) находилась под властью
владетелей Мегрельского (Одишского) княжества. Население равнинной зоны
названного региона подвергалось мегрелизации.
В первой половине XVII в. при Леване II Дадиани (1611-1657 гг.) Одишское
(Мегрельское) княжество достигло экономического и политического
могущества. Первоначально Леван II был в союзе с абхазскими властителями Чачба-
Шервашидзе, при помощи которых ему удалось одержать победу в войне с
Имеретинским царством. Однако в 1628 г. он со своими войсками напал на Абхазию
и разорил ее. Отношения между двумя княжествами оставались обостренными.
После смерти Левана II началось ослабление княжества. Уже во второй
половине XVII в. абхазские владетели, воспользовавшись создавшейся в Мегрелии
ситуацией, перешли в наступление. В 70-х годах XVII в. они осуществили ряд
успешных военных рейдов на те земли, которые были отторгнуты от Абхазии
еще в ХШ-Х^ вв. Уже в 80-х годах XVII в. к Абхазии окончательно
присоединили исконно абхазские земли между р. Ингур и Кодор. После этого процесс де-
этнизации абхазского населения был приостановлен.
Таким образом, в последней четверти XVII в. окончательно сложилось
позднесредневековое Абхазское феодальное княжество между р. Ингур и Сочи-
Адлерским сектором. Далее к северо-западу до Туапсе были расположены
владения независимых абхазских "беев" (Анчабадзе, 1976. С. 68-69).
На рубеже ХУП-ХУШ вв. сыновья владетеля Зегнака - Ростом, Джикеш и
Квап - поделили княжество на три части. Северо-западная часть Абхазии
досталась старшему из братьев - Ростому, унаследовавшему от отца титул
владетеля всей Абхазии. Средний из братьев - Джикеш стал удельным владетелем
земли, расположенной между Кодором и Галидзгой, названной затем Абжуаа
("народ срединной области"). Квапу досталась область от Галидзги до Ингура,
названная позднее Самурзакано. В XVIII в. выделилось маленькое княжество
Гума, расположенное между Гумистой и Кодором {Анчабадзе, 1976. С. 67-71).
Внутри каждой из этих областей имелись самодовлеющие феодальные имения-
сеньории. Фактической независимостью обладали также высокогорные
полуфеодальные общины Дал, Цабал, Псху и др.
В общественно-политической жизни позднесредневековой Абхазии во
многом определяющую роль играло турецкое присутствие и его вмешательство во
внутреннюю жизнь княжества. Турки-османы после захвата Трапезунда
(1461 г.) и Крымского побережья Черного моря (1464 г.) активно начали
вмешиваться в закавказские дела. С середины XVI в. (1555 г.) Абхазия и все Западное
Закавказье оказались под сферой влияния Султанской Турции.
В ряде прибрежных пунктов они основали свои опорные базы, в Сухумской
крепости разместили военный гарнизон (1578 г.), у устья р. Ингур - в Анаклии -
возвели крепость (1723 г.), затем обновили и укрепили Сухумскую крепость
(1724 г.).
После установления турецкого владычества началось широкомасштабное
распространение мусульманства суннитского направления и притеснение
христианства. Правящая верхушка и значительная часть абхазского населения были
обращены в мусульманство. В антропонимической системе позднесредневеко-
вых абхазов господствующее положение заняли восточно-мусульманские
имена, заимствованные через турецкое посредство.
Однако, несмотря на усиленное давление мусульманства, церковная жизнь
среди абхазов все же не прекращалась, традиционные центры православного
христианства функционировали. Хотя с середины XVI в. резиденцию Абхазско-
72
го католикосата переносят из Пицунды в Гелати (близ Кутаиси), все же
Пицунда по традиции и в последующие времена играла роль важного религиозного
центра в регионе.
Конечным результатом противоборства двух религиозных конфессий и
языческих верований абхазов явился своеобразный языческо-христианско-му-
сульманский синкретизм.
Турки довели до невиданных масштабов практику работорговли. Широкие
слои населения активно сопротивлялись всему этому. Антитурецкие
выступления абхазов происходили в 1725, 1733, 1771 г., но они не имели успеха.
АБХАЗИЯ В XIX-НАЧАЛЕ XX в.
В 80-х годах XVIII в. к власти стремительно пришел абхазский
владетельный князь Келешбей Чачба-Шервашидзе. В течение трех десятилетий он
проводил самостоятельную политику, успешно лавируя между интересами
Турции и России. Князь отличался умом, хитростью, решительностью и его
имя было широко известно за пределами Кавказа. Высокого роста, с резкими
чертами лица и огненными волосами, он заметно выделялся среди
окружающих и приковывал внимание современников - военных, дипломатов,
путешественников.
Келешбей быстро подчинил себе феодальную знать Абхазии, опираясь на
мелкое дворянство и крестьян-анхавы, из которых была создана постоянная
стража в 500 ратников. В случае же военной угрозы Келешбей выставлял
хорошо вооруженное 25-тысячное войско с артиллерией, конницей и даже флотом.
До 600 военных галер владетеля постоянно крейсировали вдоль
Черноморского побережья от Батума до Анапы, причем комендантами крепостей Поти и Ба-
тум были его племянники-однофамильцы.
На первом этапе своей деятельности Келешбей пользовался
военно-политической поддержкой Турции, под протекторатом которой находилась Абхазия.
Однако Келешбей помнил, как расправились турецкие власти с его семьей.
Его отец, владетель Манча (Манучар) Чачба вместе с братьями Ширзаном и Зу-
рабом были высланы султаном в середине XVIII в. в Турцию. Впоследствии
только Зурабу удалось вернуться в Абхазию и стать владетелем. Келешбей
вынашивал сокровенную мечту о полной свободе и независимости Абхазского
государства.
Во время пребывания в ссылке князей Чачба, в Абхазии усилились эшер-
ские князья Дзяпш-ипа, которые заняли окрестности Сухума. Не имея
возможности бороться с этой фамилией, Зураб старался сохранить с ней дружественные
отношения и даже женил на княжне Дзяпш-ипа своего племянника Келешбея.
Заручившись поддержкой этой влиятельной фамилии, Зураб в 1771 г. поднял
против турок народное восстание и изгнал их из Сухума. Однако, в результате
предательства одного из Чачба, турки скоро вернули Сухумскую крепость, а
затем, устранив Зураба, признали владетелем Абхазии Келешбея.
Келешбей внимательно следил за утверждением России в Восточной
Грузии, где в 1801 г. было упразднено Картлийско-Кахетинское царство. Владетель
надеялся, что военное присутствие царизма в Закавказье - временное явление.
В связи с этим, в 1803 г. он сделал первый формальный шаг к сближению с
Россией, намереваясь с ее помощью избавиться от протектората Турции, что и
случилось после неудачного похода турецкого флота (3 военных корабля и 8
гребных судов) к берегам Абхазии 25 июля 1806 г. Келешбей успел подготовиться и
73
выставил у Сухумской крепости многотысячную абхазо-адыгскую армию. Флот
развернулся и ушел (АКАК, 1869. Т. 3. С. 192-193, 519-520).
Владетель Абхазии неоднократно вторгался в пределы Мегрелии и
Имеретин, а его войска доходили до Кутаиси. На левом берегу, в устье Ингура он
закрепил за собой крепость Анаклию. В 1802 г. Келешбей выставил 20-тысячное
войско с 3 пушками против владетеля Мегрелии Григория Дадиани и взял в
аманаты (заложники) его сына - наследника Левана. Положение Григория
Дадиани, бессильного сдержать натиск царя Имеретии Соломона II, с одной
стороны, и абхазского владетеля Келешбея - с другой, вынудило его первым в
Западной Грузии прибегнуть к военной помощи России и вступить под ее
покровительство в декабре 1803 г.
С этого момента Мегрелия оказывается на острие российской политики в
крае. Однако слабовольный Григорий Дадиани не годился на эту роль, а
царские власти и военное командование все большее внимание обращают на его
энергичную и властолюбивую жену Нину (Дубровин, 1886. Т. IV. С. 201).
24 октября 1804 г. Григорий Дадиани неожиданно умирает. По
сохранившемуся свидетельству очевидца - католического священника Николая, владетель
Мегрелии был отравлен жареной курицей, заправленной ядом, а когда
почувствовал себя плохо, ему принесли пилюли, наполненные опиумом. Патер Николай
сообщает, что все это было сделано княгиней Ниной, овдовевшей в 27 лет
(АКАК, 1868. Т. И. С. 481-482, 491, 534-536).
Тогда же резко осложнились отношения между Россией и Абхазией, так как
сын отравленного владетеля Мегрелии находился в руках Келешбея. Царские
власти потребовали немедленной выдачи Левана Дадиани и на дерзкий отказ
Келешбея ответили военной акцией. В марте 1805 г. русские войска отбили у
него крепость Анаклию. В результате долгих переговоров абхазский владетель
вернул 2 апреля 1805 г. заложника Левана, ставшего формальным владетелем,
в то время как действительной правительницей Мегрелии вплоть до
совершеннолетия Левана была его мать Нина Дадиани. В ответ абхазский владетель
вновь получил крепость Анаклию в устье Ингура. В этот же период Келешбей
пытается наладить внешнеполитические связи с наполеоновской Францией.
В разразившейся русско-турецкой войне 1806-1812 гг. Россия попыталась
использовать Келешбея в своих интересах. Один из влиятельных чиновников в
Санкт-Петербурге в июне 1806 г. писал: "Нужно удостовериться, сколь
чистосердечна преданность Келеш-бека к России" (АКАК, 1869. Т. III. С. 190).
В 1807 г. 60-летнему владетелю Абхазии русские власти предложили отбить
у турок крепость Поти, но он уклонился от каких-либо военных действий.
По всей вероятности, российские власти на Кавказе, подстрекаемые
правительницей Мегрелии Ниной Дадиани, решили устранить строптивого Келешбея
и, воспользовавшись перемирием с Турцией, поставить во главе Абхазского
княжества другого сына владетеля Сефербея, который не обладал правом
наследования, но являлся зятем Дадиани. Основным же претендентом на
абхазский престол был старший сын Келешбея (от первой жены Дзяпш-ипа), по имени
Асланбей, которого решили опорочить. В этих целях Сефербей при поддержке
Нины Дадиани и активном участии русской военной администрации организуют
заговор против Келешбея, в результате которого он погибает в Сухумской
крепости 2 мая 1808 г. (Дзидзария, 1940. С. 16).
Сразу после этого убийства меняется тон представителей русской
администрации в отношении деятельности Келешбея. Если около года назад владетель
обвинялся в протурецкой ориентации, то уже 20 мая 1808 г. министру
иностранных дел России графу Н.П. Румянцеву сообщается о "смерти преданного России
74
Абхазского владельца Келеш-бея..." (АКАК, 1869. Т. III. С. 199-200). С этого
времени создается миф о якобы преданности Келешбея Чачба российскому
трону.
В официальных российских документах того времени вся вина за убийство
Келешбея перекладывается на Асланбея, который именуется "отцеубийцей".
В то же время попытки самого Асланбея прояснить ситуацию не принимались
во внимание русским командованием. Так, представители царской
администрации на Кавказе сообщают об Асланбее: "В каковом злодеянии он и виновным
себя ни под каким предлогом не сознает, отзываясь заговором противу
Келешбея посторонних..;' (АКАК, 1869. Т. III. С. 205).
Вероятно представителям царской администрации была хорошо известна
подоплека событий. В их задачу, по-видимому, входило устранение
самостоятельного Келешбея и возведение на престол Сефербея. Однако этот план
осуществился лишь наполовину. К великому удивлению организаторов заговора
выяснилось, что Сефербей не пользуется авторитетом в абхазском обществе, а
все симпатии народа оказались на стороне "отцеубийцы" Асланбея, ставшего
владетелем Абхазии. Такой поворот в событиях никак не устраивал царские
власти, а особенно Нину Дадиани. Так, 8 июня 1808 г. она сообщает
императору Александру I о том, что к ней в Зугдиди явился "зять наш Сефер-бей" (был
женат на Тамаре Дадиани, сестре Григория), который дал в ее доме присягу на
верность России и просил помощи и содействия российских войск в борьбе с
новым владетелем Асланбеем (АКАК, 1869. Т. III. С. 201). Правительница Мегре-
лии пишет, что в случае признания Сефербея и принятия Абхазии в подданство
России, пределы империи расширятся до Крыма, ибо "число Абхазцев немалое"
(Там же. С. 203-204). Нина Дадиани преследовала и свои цели, хорошо понимая
стратегическое и торговое значение Абхазии.
В начале августа 1808 г. на Сухум двинулись объединенные силы
правительницы Мегрелии и ее двух зятьев Манучара (из Самурзакана) и Сефербея Чачба.
Но на помощь Асланбею в Сухум успел прийти на трех судах с войском его
двоюродный брат, комендант крепости Поти Кучукбей Чачба (племянник
Келешбея), а по суше прибыли около 300 черкесов. Военная операция успехом не
увенчалась (АКАК, 1869. Т. III. С. 207-208). Крепость Сухум так и не была
взята, а Сефербей вновь вернулся в Мегрелию.
В результате авторитет Асланбея еще больше возрос. Он пользовался
огромной поддержкой народа, высших слоев абхазского общества и
многочисленного потомства Келешбея (брат Гасанбей, например), чего в силу менталитета
абхазов никак не могло быть, в случае, если бы Асланбей на самом деле убил
своего отца. Кроме того, Асланбей, женатый на садзекой (джигетской) княжне
Геч (Гечба), пользовался большим почетом в западно-абхазском обществе Сад-
зен, а также среди убыхов и адыгов.
Таким образом, официальная точка зрения российских властей,
пытавшихся опорочить Асланбея, обвинив его в "отцеубийстве", осталась лишь на
бумаге и не отвернула народ от законного владетеля.
Необходимо особо отметить, что в историографии, на протяжении
последних почти двух веков, господствовала только тема "отцеубийства", которая,
вероятно, была сфабрикована в сугубо политических целях российской военной
администрацией в 1808-1810 гг.
В то же время Нину Дадиани, действительно отравившую своего мужа,
царские власти всячески поддерживали и оберегали только потому, что она
служила интересам России. Более того, с помощью Нины они активно
распространяли слухи об Асланбее, якобы убившем отца.
75
Но политика дискредитации не имела успеха. Асланбей имел безусловный
авторитет в стране и потому, что Сефербей, находившийся большей частью в
Мегрелии под защитой русских штыков, постоянно "просил о даче ему войска
для взятия крепости Сухума, так как он остается почти совершенно
обессиленным и даже изгнанным". А российские военные просили прислать
Черноморскую флотилию "для занятия Сухума, где усиливается отцеубийца Арслан"
(АКАК, 1870. Т. IV. С. 419-420).
В атмосфере полной утери какой-либо власти и появляются известные
"просительные пункты" Сефербея (по крещении Георгий) от 12 августа 1808 г.
к императору Александру I о принятии Абхазии в подданство России,
составленные на грузинском языке в Мегрелии под диктовку Нины Дадиани (ПСЗ, 1830.
С. 74, № 41289). В порыве откровения Сефербей сообщает царю, что все
обращения о принятии Абхазии в Россию писал священник "Иоанн Иоселиани,
который искренним сердцем советовал мне предать себя в подданство
Императорскому престолу" (АКАК, 1869. Т. III. С. 209).
На основе именно этих "просительных пунктов" Александр I признал в
своей грамоте от 17 февраля 1810 г. Георгия (Сефербея) "наследственным князем
абхазского владения под верховным покровительством, державою и защитою
Российской империи" (Материалы..., 1913. С. 5-7; Внешняя политика..., 1967.
С. 372-373). Однако необходимо обратить внимание на очень важное
обстоятельство. На момент появления этой грамоты и даже значительно позднее
Сефербей безвыездно жил в русской Мегрелии, не имея никакого влияния на
Абхазию, которой уже около двух лет управлял законный ее владетель Асланбей.
Сам же Сефербей через мегрельского священника И. Иоселиани
неоднократно обращался в Петербург, нетерпеливо ожидая как "Высочайшей
грамоты, так и десанта войск из Крыма для покорения Сухум-Кале" (АКАК, 1870.
Т. IV. С. 238).
Но произошло непредвиденное. В июне 1810 г. в Кутаисе Сефербею в
присутствии Мегрельской правительницы Нины объявили о присылке грамоты и
других высочайших знаков отличия с тем, "чтобы он немедленно отправился в
Абхазию для принятия оных с должною церемонией". Однако Сефербей
наотрез отказался, объясняя, что "весьма для него опасно принять оные в
теперешнее время, когда соперник брат его владеет Сухумом, и следовательно почти
всею Абхазиею и что он, услышав об утверждении его владельцем, будучи сам
утвержден от Порты, непременно нападет на него с Турецкими войсками,
разорит и выгонит из Абхазии". Совершенно обессиленный Сефербей просил
отложить церемонию "до того времени, когда пойдут под Сухум Российские войска
и тогда при покорении под власть его народа может он принять знаки
Всемилостивейшего к нему благоволения" (АКАК, 1870. Т. IV. С. 420).
Представители царской администрации на Кавказе "никак не ожидали"
такого поворота событий. Они не предполагали, что новый законный владетель
всей Абхазии "был столь бессилен в земле, предоставленной теперь его
управлению, что даже опасается принять Высочайшую утвердительную грамоту и
другие знаки отличия и не смеет ехать в собственный дом в Абхазии, боясь
брата своего...". Более того, Сефербей просил помочь ему русскими войсками, "без
коих он не смеет даже из Мегрелии выехать в свое владение". Русская военная
администрация оказалась в трудном положении, но отказаться от
покровительства Сефербею уже не могла, так как грамота Александром I была уже
подписана (Там же. С. 421-422).
Таким образом, судьба Асланбея и крепости Сухум-Кале была предрешена.
По русскому военному плану штурм Сухума намечался морским десантом и су-
76
хопутным броском со стороны Мегрелии. К этому времени Россия уже
захватила у турок крепость Поти. Оставалось взять Сухум, который турки называли
Старым Стамбулом, чтобы господствовать на восточном берегу Черного моря.
Подготовка к военной операции началась еще в марте 1810, когда началось
крейсирование русских судов между Анапой и Сухумом. 10 июня из
Севастополя в Сухум направилась эскадра в составе: 60-пушечного корабля "Варахиил",
двух фрегатов "Воин" и "Назарет", одного авиза "Константин" и двух
канонерских лодок, с батальоном 4-го морского полка в 640 человек. 8 июля 1810 г.
эскадра прибыла на Сухумский рейд, из крепости по ней немедленно был открыт
огонь из пушек и ружей. На следующий день эскадра подошла ближе и в 3 часа
дня открыла шквальный огонь своей артиллерией по крепости. К вечеру почти
вся крепостная артиллерия была разбита, а городские строения разрушены.
Стоявшие в бухте 7 турецких судов были потоплены. Утром 10 июля на берег
был высажен батальон морской пехоты. Однако выяснилось, что десант не
имел штурмовых лестниц. В результате двухчасовой бомбардировки с суши и с
кораблей ворота рухнули и русские войска заняли крепость. Со стороны р. Ко-
дор в город вступила рота Белевского полка. В ее составе находился Сефербей,
который наконец-то завладел Сухумом. Асланбей вынужден был скрыться у
своих родственников в абхазском обществе Садзен (АКАК, 1870. Т. IV.
С. 422^24).
В том же году до 5 тыс. абхазов выселилось в Турцию. Это была первая в
XIX в. волна переселения.
Военный захват Сухум-Кале - это лишь первый шаг завоевательной
российской имперской политики в Абхазии. Для закрепления своих позиций
России понадобилась еще полувековая война с абхазским народом. Борьба
между Сефербеем и Асланбеем была прежде всего борьбой двух влияний:
русского и турецкого, а взятие Сухум-Кале являлось победой не Сефербея
над Асланбеем, а победой России над Турцией в борьбе за Абхазию (Кудряв-
цев, 1922. С. 158).
Сефербей, поддерживаемый русскими штыками, так и не стал уважаем в
народе, хотя и переехал на жительство в Сухумскую крепость - единственное
место в Абхазии, где он мог чувствовать себя в безопасности. Сюда же осенью
1810 г. под охраной более 100 русских солдат и офицеров была доставлена
хранившаяся в крепости Поти грамота Александра I и другие знаки отличия.
Сефербей принял их в Сухуме "при собрании" и дал "публично перед народом
присягу на вечную верность" императору России, утвердив ее "своей подписью
и печатью" (АКАК, 1870. Т. IV. С. 425).
Однако военные власти России прекрасно осознавали, что Сефербей слаб,
а "партия его еще не слишком сильна противу его соперника" Асланбея, люди
которого в декабре 1810 г. контролировали даже окрестности Сухума,
несмотря на присутствие 1 тыс. русских солдат. В документе от марта 1811 г.
говорится, что Сефербей имел "самую малую партию", а правительница Нина Дадиани
опасалась нападения на Мегрелию со стороны "абхазцев и горцев, большею ча-
стию приверженных к Арслан-бею" (Там же. С. 256-357).
После взятия Сухума реальная власть оказалась в руках русского военного
командования, которое контролировало действия Сефербея. Оно было весьма
нелестного мнения о новом владетеле, отмечая, что "дела Абхазии мало имеют
порядка". Сефербей был в страхе и ничего не мог предпринять против людей
Асланбея. Абхазцы же, как отмечалось в одном документе, до "такой степени
смелы, что подъезжают к крепости вооруженные... и стреляют в солдат, так что
опасно отойти от оной шагов на 100" (Там же. С. 426).
77
Вся Абхазия была охвачена волнениями народа. Российское военное
командование на Кавказе было крайне раздражено тем, что Сефербей не
предпринимает "деятельных, мер против партии отцеубийцы... Арслан-бея, которая
возрастая мало помалу, может взять над вами перевес". Сефербея призывали
"прочно утвердить власть свою над Абхазским народом" и напоминали о том,
что "Вы силою оружия и покровительством (императора. - Ред.) утверждены
законным владельцем, восстановлены во всех ваших правах и поддерживаетесь
победоносны ми Российскими войсками..." (Там же. С. 428).
К концу войны турки потеряли все свои опорные пункты на Черноморском
побережье Кавказа (Анапу, Суджук-Кале, Сухум-Кале, Анаклию, Поти).
Международная обстановка диктовала необходимость скорейшего заключения мира
с Турцией. Готовясь к нашествию на Россию, на Висле развертывалась
полумиллионная армия Наполеона.
В мае 1812 г. был заключен Бухарестский мир, по которому Россия
приобрела все побережье Абхазии и Мегрелии. Тем самым надежно обеспечивалось
присоединение к России Западной Грузии (Мегрелия, Имеретия, Гурия) и
Абхазии и укреплялась безопасность Крыма. Окончание войны с Турцией позволило
ускорить завершение войны с Персией (1804-1813 гг.). Россия решила и
главную стратегическую задачу: обеспечив мир на своих южных границах, она
лишила Наполеона турецкого союзника.
При владетеле Сефербее Чачба (1810-1821 гг.) центральная власть в
Абхазии совершенно ослабла. С прежней яростью вспыхнули междоусобицы.
Наделенный всеми правами владетельской власти, Сефербей был формальным
правителем Абхазии и не мог существенным образом влиять на политическую
обстановку внутри страны. По-прежнему независимыми оставались вольные
общества горной Абхазии - Псху, Аибга, Дал, Цабал и др., которые "отказались
быть покорными" России и владетелю.
Действительным владетелем Абхазии народ считал Асланбея. Время от
времени он появлялся здесь и поднимал восстания. Особенно значительным
было выступление в июле 1813 г., которое удалось подавить лишь силами
русского батальона с двумя орудиями, действия которого были поддержаны
прибывшим ополчением владетеля Мегрелии Левана Дадиани (АКАК, 1870. Т. V.
С. 499-500). Только таким образом Сефербей сохранил власть. Охраняемый
русскими солдатами он жил либо в Сухумской крепости, либо в Мегрелии,
правители которой поддерживали его в борьбе с Асланбеем.
7 февраля 1821 г. владетель Сефербей скончался. В Абхазии вновь
вспыхнули "беспокойства и возмущения". Многие абхазские князья хотели видеть
владетелем Асланбея или его брата Гассанбея. Однако по совету владетеля
Мегрелии Левана Дадиани русские власти объявили "правительницей Абхазии"
вдову Сефербея - княгиню Тамару Дадиани (тетка Левана). Чтобы обезопасить
Тамару, Гассанбей Чачба был арестован и выслан в Сибирь, где он находился до
1828 г. Абхазы взбунтовались и отказались признать Тамару правительницей
Абхазии.
Летом 1821 г. Асланбей вновь вернулся на родину. При поддержке своих
родственников садзов, убыхов и псхувцев он поднял восстание, "овладел всею
Абхазиею", обложил Сухумскую крепость (АКАК, 1874. Т. VI, ч. 1. С. 665).
Однако подоспевшие русские войска разгромили восставших, опустошили и
сожгли села около Сухума. Вместе с русскими войсками в Абхазию прибыл новый
владетель Дмитрий (Омарбей), сын Сефербея. Находившийся с детства в
заложниках в Петербурге, Дмитрий забыл родной язык, обычаи и пользовался еще
меньшим авторитетом, чем его отец Сефербей. Для охраны Дмитрия в Лыхны
78
были оставлены две роты Мингрельского полка. {Горчаков, 1862. С. 14-15).
Опасаясь приверженцев Асланбея, Дмитрий около года прожил в Лыхны как
пленник, где и умер 16 октября 1822 г., по версии его матери Тамары Дадиани,
он был отравлен человеком Асланбея - Урусом Лакоба (Лаквари) (АКАК,
1874. Т. VI, ч. 1. С. 663-665). По свидетельству же русских офицеров, с
которыми Дмитрий постоянно общался, молодой владетель в течение последних трех
месяцев болел, страдал лихорадкой и умер от малярии.
Вскоре после'смерти Дмитрия император 14 февраля 1823 г. пожаловал его
брату Михаилу (Хамудбею) титул владетеля Абхазии (правил до 1864 г.). Власть
несовершеннолетнего Михаила оказалась очень слабой. В 1824 г. под
руководством Асланбея вновь вспыхнуло восстание, которое охватило всю Абхазию.
Более 12 тысяч абхазов заблокировали русские гарнизоны в Сухумской
крепости и Лыхненском укреплении. Пытаясь навести порядок, войска гарнизона
сухумской крепости в мае 1824 г. предприняли ночное нападение на одно из
абхазских сел и сожгли его. Возмущенные такой жестокостью, абхазы разгромили
отряд. Восстание вспыхнуло с новой силой. Из Анапы на турецком корабле
опять прибыл Асланбей. В течение полутора месяцев русские солдаты
обороняли Лыхненское укрепление, в котором находился владетель Михаил.
Положение очень тревожило А.П. Ермолова. В июле 1824 г. в Абхазию были двинуты
крупные военные силы - 2 тыс. русских солдат и 1300 всадников мегрельского
ополчения. С моря своей артиллерией их поддерживал фрегат "Спешный".
Карательной экспедицией командовал П.Д. Горчаков, который подавил в августе
выступление, потеряв при этом около 800 солдат и офицеров (РБС, 1911. Т. 23.
С. 100). Асланбей вновь был вынужден эмигрировать в Турцию.
С усилением военного присутствия России усиливалась и власть владетеля
Михаила. С 1830 г. возводятся побережные военные укрепления - Гагра,
Пицунда, Бамбора, Мрамба (у Цебельды), Сухум, военные посты Дранда, Кутол,
Илор. В 1830-1860-х годах в Цебельде, Дале, Псху, Аибге проводятся
неоднократные карательные экспедиции против непокорных абхазских горцев,
принимавших активное участие в Русско-Кавказской войне и поддержавших
движение Шамиля.
Пристальное внимание к Абхазии усилилось после Крымской войны
(1853-1856 гг.) и покорения Восточного Кавказа, которое завершилось в
августе 1859 г. пленением Шамиля в дагестанском ауле Гуниб. Конец Шамиля
крайне осложнил положение горцев Северо-Западного Кавказа. Они оказались
зажатыми русскими войсками со стороны Черноморского побережья и гор.
Несмотря на окружение, адыги, убыхи и западноабхазские общества садзов еще в
течение 5 лет продолжали неравную борьбу с имперской Россией. Горцы
рассчитывали на активную военно-политическую поддержку Англии, Франции,
Турции. Однако правительства этих стран уже не возлагали никаких надежд на
Кавказ.
В июне 1861 г. по инициативе убыхов недалеко от Сочи был создан
меджлис (парламент) "Великое и свободное заседание". Убыхи, шапсуги, абадзехи,
ахчипсу, аибга, прибрежные садзы стремились объединить горские общества в
"один огромный вал". Специальная депутация меджлиса, возглавляемая
Измаилом Баракай-ипа Дзиаш, посетила ряд европейских государств.
Деятельное участие в освободительной борьбе на Западном Кавказе
принимали польские революционеры, которые намечали одновременно поднять абха-
зо-черкесское и польское восстания против Российской империи. Одержим этой
идеей был полковник Т. Лапинский (1827-1886 гг.). В конце 1862 г. он прибыл в
Лондон во главе абхазо-адыгской депутации и был принят премьер-министром
79
Англии лордом Пальмерстоном. С краткой речью перед ним выступил Т. Ла-
пинский. "Абхазцы представляют собою, в настоящую минуту, единственное
племя, - говорил он, - которое продолжает оказывать на Кавказе
могущественное сопротивление России. Но и оно изнемогло под тяжестью неравной борьбы
и продержится в таких условиях много-много еще три года, а потом пойдет
неизбежно по следам других племен кавказских: двинется в Турцию. Европе
необходимо, в видах ослабления северного колосса и занятия чем-нибудь его армий
на юге, когда с противоположной стороны заносится также серьезный удар, -
поддержать доблестных абхазцев, упредить их бегство из родного гнезда и тем
спасти, может быть, всех тамошних горцев. Кому, как не Англии, первой
морской державе мира, принадлежит в этом случае великодушная и стратегическая
инициатива".
Пальмерстон отказал в какой-либо помощи: "Вы очень верно смотрите,
полковник, на Кавказ: действительно, там племя за племенем уступало
энергичному напору России. Все наши послы и консулы на Востоке доносили мне об
этом в течение целых сорока лет. Что за мудрость, если абхазцы делают теперь
то же самое!" (История Абхазии, 1993. С. 176-179).
Депутация отплыла от берегов Англии ни с чем. Т. Лапинский предвидел
скорое упразднение Абхазского княжества. К этому времени уже были
ликвидированы Мегрельское и Сванетское княжества, а еще раньше Имеретинское
царство и Гурийское княжество.
В мае 1864 г. Россия завершила Кавказскую войну победным парадом своих
войск на Красной Поляне, в верховьях р. Мзымты. Последнее сопротивление
царским войскам на Кавказе оказали западно-абхазское общество горских сад-
зов, непокорные общины Псху (верховья р. Бзыбь) и Аибга (между р. Псоу и
Бзыбь, выше верховья р. Хашупсе).
В подавлении последних очагов сопротивления на Кавказе принимали
участив и грузинские ополчения, которые вместе с русскими войсками отмечали
победу на Красной Поляне 21 мая 1864 г.
Буквально через месяц после завершения войны, в июне 1864 г., Россия
упразднила автономное Абхазское княжество. Абхазия была переименована в
Сухумский военный отдел (с 1883 г. Сухумский округ) Российской империи.
Наместник на Кавказе Михаил Романов представил план колонизации
восточного берега Черного моря. Александр II одобрил представленный план
заселения казаками территории от устья Кубани до Ингура.
Убыхи и абхазские горные общества оказались в тяжелейшем положении.
Царские власти потребовали от них покинуть родные места. Почти полностью
выселились в Турцию убыхи (до 45 тыс. человек) и садзы (20 тыс. человек).
Только общество Псху покинуло в 1864 г. до 5 тыс. человек.
Столь долгое существование автономии Абхазского княжества
объяснялось тем, что владетель Михаил имел в последние годы большое влияние на
горцев Северо-Западного Кавказа. Так, он всячески поощрял борьбу с
царскими войсками, ввел обязательный для всех в Абхазии продовольственный налог
в помощь убыхам. В начале своего правления владетель был настроен пророс-
сийски, но с 1850-х годов стал склоняться на сторону Турции.
Последний владетель Михаил был арестован в ноябре 1864 г. и выслан
русскими властями в Воронеж, где и скончался в апреле 1866 г. По одной из версий
он был отравлен. Через несколько месяцев после его кончины в России, в
Абхазии вспыхнуло восстание. Оно началось 26 июля 1866 г. на семитысячном
народном сходе в с. Лыхны. В этот день возмутившиеся абхазы убили нескольких
чиновников сухумской военной администрации, прибывших на место событий, а
80
также четырех офицеров и 54 казаков. Восстание стремительно
распространилось от с. Калдахвара до Дала и Сухума. В нем приняли участие до 20 тыс. человек.
Основной причиной возмущения явилась подготовка к проведению здесь
крестьянской реформы. Участник этих событий сын последнего владетеля
Михаила князь Георгий писал по этому поводу: "Объявление манифеста народу на
почве крепостной зависимости, не существовавшей в этом народе,
следовательно, не применимой к нему, явилось всецело непростительной ошибкой со
стороны чинов администрации... Народ никак не мог понять, от кого и от чего его
освобождают" (Шервашидзе, 1910).
Главная ошибка администрации заключалась в том, что она не желала
замечать местных особенностей этой небольшой страны, внутренняя жизнь
которой, в отличие от России, Грузии и соседней Мегрелии, была лишена
крепостнических отношений. На сходе в с. Лыхны представители царской власти в
Молсбств1с по случаю освобождения зависимых сословш в Абхазии и Самурзакани. Чтение
Воззвания Его Императорского Высочества Главнокомандующего Кавказскою Аркнею к
Абхазцамъ и Самурзаканцамъ по случаю освобождения зависимых сословш. 19 февраля
1871 г.
РЭМ №6467-1
81
Князь Г.М. Чачба-Шервашидзе, сын последнего
владетельного князя Абхазии. 1870-е годы
Из личного архива Е.М. Мална
очень грубой форме объявили, что народ освобождается от своих господ за
определенный выкуп. Крестьяне-анхавы, считавшие себя свободными,
возмутились, а князья и дворяне оскорбились, что они, оказывается, "владеют" не
свободными людьми, а "рабами", с которыми зачастую были связаны
молочным родством.
Весть об этом движении взбудоражила весь Кавказ, особенно кабардинцев,
которые заявили властям, что "сами сделаются абхазцами", то есть возмутятся
(История Абхазии, 1993. С. 184).
В самый разгар восстания 29 июля 1866 г. повстанцы провозгласили
20-летнего Георгия Чачба владетелем Абхазии, однако попытка реставрации
княжества не увенчалась успехом. Восстание было подавлено военной силой, а князь
Георгий был выслан в войска Оренбургского военного округа.
После восстания на Абхазию обрушилась волна репрессий. Часть
руководителей движения была казнена, многие видные абхазы, в том числе и 100-летние
старцы, высланы в Центральную Россию и в Сибирь. Но самое трагическое
последствие - вынужденное переселение абхазов в Турцию, известное в народе под
названием "махаджирство". С апреля по июнь 1867 г. махаджирами стали
почти 20 тыс. человек. Абхазское население полностью покинуло Дальское
82
ущелье и Цебельду. Имперской России нужна была Абхазия без
абхазов-бунтовщиков, а Турции - воинственный народ.
Усиление национально-колониального гнета привело в 1877 г. к новому
возмущению в Абхазии. Как известно, оно вспыхнуло не только здесь, но и на
Северном Кавказе. Эти движения оказались тесно связанными с событиями
русско-турецкой войны 1877-1878 гг. В мае 1877 г. турецкая эскадра подвергла
бомбардировке Сухум, а затем высадила десант, который состоял в основном из
абхазских махаджиров. Однако в августе русские войска отбили город.
Выступление абхазского населения на стороне Турции повлекло за собой
более сильные, чем в 1866 г., политические репрессии. За участие в этом
восстании почти все абхазское население было объявлено "виновным*' (это "клеймо"
было официально снято с абхазского народа лишь в 1907 г.). Абхазам, за
исключением некоторых представителей высших сословий, запрещалось селиться
по побережью, проживать в Сухуме, Гудауте и Очамчыре. Предлагалось также
даже "сгруппировать" население, нарушив хуторской характер расселения
абхазов.
Активная высылка повстанцев во внутренние губернии Российской империи
происходила в 1877-1880 гг. Репрессивная колониальная политика привела к
новой мощной волне насильственного переселения абхазов в Турцию. До 50 тыс.
человек вынуждены были в 1877 г. покинуть родину. Почти полностью
обезлюдела центральная Абхазия от р. Кодор до р. Псырцха. Нетронутой оказалась
лишь территория Самурзакана, так как ее прочно защищали русские войска.
До трагических событий 1877 г. Абхазия состояла почти исключительно из
коренного абхазского населения. В считанные годы она превратилась в
пестрый в этническом отношении край.
С 1864 г., после упразднения Абхазского княжества и введения прямого
русского управления, здесь основали свои села греки, болгары, армяне, русские,
эстонцы, немцы и др., но более всего грузины (в основном мегрелы). В
результате масса безземельных крестьян Западной Грузии обосновалась в
центральной Абхазии, в опустевших с. Мерхеул (1879 г.), Беслетка (1881 г.), Акапа
(1882 г.), Келасур, Пшап (1883 г.) и др.
Грузинская миграция на территорию Абхазии активно поддерживалась на
страницах грузинских периодических изданий. В конце 1860-х - начале 1870-х
годов появляются статьи, в которых видные представители интеллигенции
Грузии призывают свой народ осваивать опустевшие в результате махаджир-
ства абхазские земли. В этих публикациях откровенно говорится, что только
грузины, в частности мегрелы, на правах соседнего абхазам народа должны
колонизовать Абхазию. В 1873 г. Г. Церетели призывал грузин занимать все
побережье Черного моря до Крыма, к которому "словно пиявки присосались
чужеродцы: греки, татары, евреи и другие" (История Абхазии, 1991.
С. 212-213).
Таким образом, в послевоенный период этнодемографическая ситуация в
Абхазии резко изменилась. Об этом красноречиво говорят статистические
данные посемейной переписи 1886 г. Тогда в Абхазии (Сухумском округе)
насчитывалось около 69 тыс. человек. Из них абхазы составляли 58,963 тыс. человек
(более 85%), мегрелы, лазы и грузины - 4,166 тыс. человек (около 6%), греки -
2,149 тыс., армяне - 1,049 тыс., русские - 971 человек и т.д.
В этот же период грузинское духовенство развернуло бурную деятельность,
где коренному абхазскому населению навязывались непонятное грузинское
богослужение и грузинский язык, а многие абхазские фамилии мегрельскими
священниками записывались на грузинский лад.
83
Абхазы. Конец XIX в.
Фото Д.И. Ермакова. РЭМ № 213-2
Между тем с конца XIX в. царское правительство в отношении абхазов
стало проводить новую политику. Политика "кнута", столь характерная для периода
1810-1880 гг., сменилась политикой "пряника". Власти пришли к заключению,
что вместо планируемой в Абхазии русской колонизации произошло массовое
грузинское заселение, представители которого быстро прибирали к рукам
экономические рычаги в крае. Переселенцы владели землей на правах
арендаторов в основном около Сухума и в Самурзаканском участке, быстро заселяли
места вблизи дорог, различные приморские пункты, связанные с оживленной
торговлей.
В целях "охранения Сухумского округа" проводники официальной
политики незадолго до революции 1905 г. ужесточили меры "против наплыва в него
мингрельцев", которые "порабощают край в экономическом отношении".
Вдохновители колониальной доктрины, встречая в лице
переселенцев-грузин барьер на пути распространения своего влияния в Абхазии, выработали для
них "особые правила": ограничили возможности проживания в Сухуме, Гудауте,
Очамчыре и усложнили процедуру приобретения земельной собственности.
Но ограничительные административно-полицейские меры не принесли
ожидаемых результатов.
С одной стороны, в конце 1890-х годов - начале XX в. поток переселенцев из
Западной Грузии не прекращался. С другой, вводимые администрацией
ограничительные меры вызывали крайнее раздражение переселенцев Западной
Грузии. Они и явились основной движущей силой революционных событий 1905 г.
в Абхазии. Именно в тех районах, где был наиболее значительный процент
мегрельского и грузинского населения, "революционное движение" проявилось
наиболее остро.
84
Революционные события осложнили и без того непростые
взаимоотношения между абхазами и мегрелами. Абхазский крестьянин, который жил в кругу
патриархальных традиций, не воспринимал марксизм - идеологию рабочего
класса и социал-демократические идеи. В отличие от других народов, склонных
к товарно-денежным отношениям, абхазы не занимались торговлей, отхожими
промыслами или поденной наемной работой, считая эти занятия "позорными".
Они все еще сохраняли многие черты, присущие психологии народа-воина.
Абхазское крестьянство события русской революции 1905 г. в Абхазии
воспринимало как "грузинскую" революцию и с недоверием относилось к тем, кто
недавно занял земли их собратьев - махаджиров, а теперь выступал перед ними
в роли революционных агитаторов.
Недоверие и напряжение, сложившиеся в абхазо-грузинских отношениях в
1905-1907 гг., всеми силами пыталась использовать в своих интересах царская
администрация на Кавказе, разжигавшая межнациональную рознь в духе
политики "разделяй и властвуй".
В целом, абхазы в революционных событиях 1905 г. участия не принимали.
27 апреля 1907 г. Николай II подписал воззвание о снятии "виновности" с
абхазского народа, в котором отмечалась его лояльность к правительству в ходе
революции и особо подчеркивалось, что в "смутное время 1905 г. абхазцы с
честью вышли из испытания" (История Абхазии, 1993. С. 224-227).
Немалую опасность укреплению русского присутствия имперская Россия
усматривала в бурной деятельности грузинской церкви, пытавшейся
распространить свое влияние на абхазское население. В связи с этим, решением Синода, в
1892 г. была основана Комиссия по переводу богослужебных книг на абхазский
язык. Активное участие в ее работе принимала группа абхазских священников
и учителей.
В 1907 г. прошли торжественные богослужения на абхазском языке в
древних Лыхненском и Моквском соборах. Дело в том, что русское правительство
пыталось под прикрытием церковной реформы провести административную.
Суть ее заключалась в том, что границы Сухумской епархии (включали в себя
всю территорию Сухумского округа, Черноморской губернии, г. Анапу и часть
Зугдидского уезда) были гораздо шире границ Сухумского округа, а по составу
населения в епархии значительно преобладали русские. В связи с такой
ситуацией, в 1901 г. епископ Сухумский представил в Петербургский Синод проект
выделения его епархии из Грузинского экзархата. Однако русско-японская
война (1904-1905 гг.) и разразившаяся революция помешали осуществлению этого,
уже решенного вопроса. Проект выделения епархии в самостоятельную ставился
неоднократно в 1907-1908 гг. и 1912-1915 гг. Очевидно, что такая
самостоятельность епархии обособила бы и Сухумский округ, оградив его от грузинского
влияния. Первый шаг в этих целях был сделан принцем А.П. Ольденбургским,
который отстроил в Гагре прекрасную климатическую станцию (1901-1903 гг.).
Его стараниями в 1904 г. Гагра и ее окрестности были выделены из состава
Сухумского округа и присоединены (от р. Бзыбь) к Черноморской губернии.
Позднее, в феврале 1914 г., перед наместником кавказским был поднят вопрос о
преобразовании Сухумского округа в самостоятельную губернию. Первая мировая
война вновь помешала осуществить эту реформу.
Не удивительно, что вслед за Февральской революцией в России, в Сухуме
в мае 1917 г. на съезде духовенства и выборных мирян абхазского
православного населения был решен вопрос об автокефалии Абхазской церкви. Съезд
обратился к Синоду и российскому Временному правительству, однако
провозглашенная автокефалия Абхазской церкви не получила дальнейшего оформления.
85
После распада Российской империи Абхазия вошла в Союз объединенных
горцев Кавказа (основан в мае 1917 г.), а в октябре 1917 г. - в Юго-Восточный
Союз казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов Степей (ЮВС). На
съезде Абхазского народа в Сухуме 8 ноября 1917 г. создается
представительный орган власти - Абхазский народный совет (АНС). Позднее в 1917-1921 гг.
в Абхазии функционировали три различавшихся как своим составом, так и
политическими ориентациями, совершенно разных АНС. Первый
просуществовал с 8 ноября 1917 г. по апрель 1918 г.; второй - с мая-июня по 10 октября
1918 г.; третий - с 18 марта 1919 г. по март 1921 г.
На первом съезде АНС 8 ноября 1917 г. были приняты важнейшие
документы о самоопределении Абхазии: Декларация Съезда абхазского народа и
Конституция АНС. В "Декларации" говорилось: "В переживаемое тревожное
время, когда многое разрушается до основания и многое создается заново, когда
радикально меняются условия и обстановка жизни всей России, и, следовательно,
Абхазии - каждый народ должен чутко следить за тем, чтобы его права и
интересы не пострадали от покушений и не были бы забыты при переустройстве
России на новых началах. Абхазский народ уверен в том, что его братья -
горцы Северного Кавказа и Дагестана - поддержат его в тех случаях, когда он
будет защищать свои права. Одной из следующих важных задач Абхазского
Народного Совета является работа по самоопределению абхазского народа"
(ЦГАА. Ф. И-39. Д. 6. Л. 9).
Спустя десять дней, 19 ноября 1917 г., представитель АНС, чеченец А. Ше-
рипов, выступая в Тифлисе на открытии Национального Совета Грузии,
говорил: "Я счастлив, что на мою долю выпала высокая честь передать вам горячий
привет от имени Абхазского Народного Совета. Абхазский народ, входящий в
Союз объединенных горцев, поздравляет прекрасную Грузию с первыми
шагами по пути к национальному самоопределению... Абхазцы, вошедшие в союз со
своими северными братьями - уверены поэтому и в том, что в скором будущем
они встретятся с благородным грузинским народом в общем союзе всех народов
Кавказа. И в этом будущем союзе абхазский народ мыслит себя как
равноправный член союза Объединенных Горцев" (РГВИА. Ф. 1300. Оп. 1. Д. 130.
Л. 135об.).
Вскоре по приглашению Национального совета Грузии делегация первого
АНС прибыла в Тифлис. На совещании 9 февраля 1918 г. абхазская делегация
заявила о стремлении к политической независимости Абхазии, "имея с Грузией лишь
добрососедские отношения, как с равным соседом". В тот же день между АНС и
НСГ было заключено Соглашение, в котором признавалась "единая нераздельная
Абхазия в пределах от р. Ингур до р. Мзымта" (ЦГАА. Ф. И-39. Д. 6. Л. 22-23).
11 мая 1918 г. была провозглашена Северо-Кавказская республика
("Горская республика"), просуществовавшая около года. В этот день была
восстановлена и абхазская государственность, упраздненная в июне 1864 г. В ее состав
вошли: Дагестан, Чечено-Ингушетия, Осетия, Карачаево-Балкария, Абхазия,
Кабарда, Адыгея.
Через 15 дней после этого события, по требованию Турции и Германии,
распалась Закавказская демократическая федеративная республика. 26 мая 1918 г.
образовалась Демократическая республика Грузия. На момент провозглашения
Акта о независимости Грузии и его подписания, Абхазия находилась вне
пределов ее территории и была в составе Северо-Кавказской республики ("Горской
республики").
Воспользовавшись двусмысленностью так называемого договора между
Грузией и Абхазией от 8 июня 1918 г., на подписание которого делегация Абха-
86
зии не имела тогда полномочий от АНС, грузинские войска уже во второй
половине июня 1918 г. оккупировали Абхазию. Захваченная территория была
объявлена генерал-губернаторством. АНС Абхазии выступил с резким
протестом против подобных действий Грузии, а абхазский народ поднялся на борьбу с
оккупантами. В ответ грузинское правительство дважды (август и октябрь
1918 г.) разгоняло АНС, а депутаты абхазского парламента были арестованы и
заключены в Метехский замок (Тифлис).
Документы Горской республики убедительно свидетельствуют, что
Абхазия продолжала оставаться частью Северокавказского государства, которое не
признавало притязаний Грузии на Абхазию. В июле-августе 1918 г. горское
правительство (Т. Чермоев, Г. Баммат) неоднократно заявляло протест Грузии
и Германии в связи с вторжением грузинских войск в Абхазию - "составную
часть федеративной Республики Союза горцев Кавказа" и требовало
"немедленно вывести из Абхазии грузинские войска, чиновников и эмиссаров" (Союз
объединенных горцев..., 1994. С. 132-135).
После разгона второго АНС наступил период (октябрь 1918 г. - март
1919 г.) неприкрытой оккупации Абхазии, а управление страной
осуществлялось чиновниками, присланными из Тифлиса, - "чрезвычайным комиссаром"
В. Чхиквишвили и "политическим представителем" И. Рамишвили. Даже
министр внутренних дел Грузии признал тогда, что в Абхазии действует "только
правительственный меч". В условиях откровенной оккупации и военных
комендатур Грузия приступила к выборам третьего АНС на "демократических
началах". Эти выборы были настолько лицемерными, "всеобщими и равными", что
уже накануне были внесены поправки. Одна из них гласила: депутатами АНС
могут быть избраны подданные Грузии, не проживающие в Абхазии. Только
накануне "выборов", бывшие абхазские депутаты, по требованию английского
командования, были выпущены из Метехской тюрьмы (Лакоба, 2004).
Заседания третьего АНС (позднее: Народный совет Абхазии - НСА)
проходили в Сухуме 18-20 марта 1919 г. Подавляющее число депутатов выражало
интересы правительства Грузии. Был принят так называемый "Акт об автономии
Абхазии", оставшийся на бумаге.
Тогда же, 18 марта 1919 г., от группы абхазских депутатов - "независимцев"
с яркой речью выступил писатель и общественный деятель С. Чанба. "Грузинские
социалисты, - говорил он, - когда они жили в России, шли по пути
интернационализма, но, вернувшись к себе, в Грузию, решили создать свое государство...
Государство, как известно, не может существовать без территории и людских
ресурсов. Поэтому грузины стараются расширить границы своей страны. И
маленькая Абхазия для этого лакомый кусок... Мы не против самоопределения
грузин и их республики, больше того, мы это приветствуем. А вместе с тем мы
также уважаем себя. Какие бы сладкозвучные слова они не произносили, сквозь
них просвечивает замысел - держать Абхазию на прицеле" (Ацснм, 1919.
5 апреля).
В течение двух лет третий АНС представил в Тифлис три разных проекта
Конституции Абхазии, но ни один из них так и не был принят. В сентябре 1919 г.
и в ноябре 1920 г. возмутившиеся депутаты даже этого послушного АНС
направили резкие заявления правительству Грузии. Законодательные права АНС
были полностью ущемлены Учредительным собранием Грузии, что грубо
нарушало 2-й пункт Акта об автономии от 20 марта 1919 г.
Только в дни падения правительства Грузии Учредительное собрание
21 февраля 1921 г. приняло Конституцию Грузии со статьями об "автономии"
Абхазии.
87
Однако это решение не имело никакого значения, так и не вступив в силу.
Кроме того, оно противоречило Акту от 20 марта 1919 г., признанному тогда и
Учредительным собранием. А еще весной 1920 г. абхазский народ
бойкотировал выборы в Учредительное собрание Грузии, которое тем самым было
лишено юридических оснований на оформление так называемой автономии Абхазии.
Помимо того, статья 107 Конституции Грузии носила расплывчатый характер и
трудно понять о какой автономии (политической или культурной) шла речь.
К тому же "положение об автономном управлении", упомянутое в статье 108,
вообще не было выработано.
Агрессивная политика правительства Грузии вызвала крайнее
недовольство абхазского, армянского, русского, греческого, значительной части
грузинского населения Абхазии. Это облегчило установление советской власти в крае
4 марта 1921 г. Утверждение новой власти, совпавшей по времени с "новой
экономической политикой" (НЭП), воспринималось народами Абхазии как
избавление от репрессий и вмешательства Грузинской Республики.
СОВЕТСКАЯ АБХАЗИЯ В 1921 - НАЧАЛЕ 1991 г.
/
В конце февраля 1921 г. абхазские повстанческие отряды Караз в
сопровождении полка IX Красной Армии выступили против регулярных войск
меньшевистского правительства Грузии по линии границы по р. Псоу. Тесня с боями
грузинские войска, каразовцы и красноармейцы опирались на поддержку и
сочувствие местного населения, воспринимавшего их как освободителей от
диктатуры властей Грузии.
4 марта грузинские войска были выбиты из Сухума, а 10 марта последний
грузинский солдат покинул абхазскую землю. Вся власть отныне
сосредоточилась в руках Революционного комитета (Ревкома) Абхазии во главе с Е.А. Эш-
ба (1893-1939).
28 марта 1921 г. в Батуме состоялось совещание Кавказского бюро ЦК РКП (б).
Оно одобрило позицию нового абхазского руководства по вопросу о
будущем государственном устройстве и статусе Абхазии. На основании этого
31 марта Ревком Абхазии принял Декларацию об образовании
Социалистической Советской Республики Абхазия (ССР Абхазия). Некоторое время спустя,
Ревком Грузии выразил согласие с этим решением, обнародовав Декларацию
"О независимости Социалистической Советской Республики Абхазии".
Между тем очень скоро началась кампания по ликвидации
самостоятельности. В высших партийных кругах под нажимом и диктовку И.В. Сталина стала
внедряться установка на то, чтобы "партийную работу вести в направлении
объединения Абхазии и Грузии в форме автономной республики, входящей в
состав ССР Грузии". Абхазия оказалась в безвыходном положении, ее
руководители стали искать наиболее приемлемые в данной ситуации решения.
16 декабря 1921 г. между ССР Абхазии и ССР Грузии был подписан
Союзный договор, по которому они вступали в "военный, политический и
финансово-экономический союз". Впрочем, к деталям и фактической разработке статей
договора так и не приступили, что давало абхазскому руководству большие
возможности для самостоятельной деятельности.
Состоявшийся 12-17 февраля 1922 г. I съезд Советов Абхазии сформировал
новые органы государственной власти: Центральный исполнительный комитет
(ЦИК), первым председателем которого стал Е.А. Эшба (1893-1939), и Совет
Народных комиссаров (СНК), который возглавил Н.А. Лакоба (1893-1936).
88
Энергичный, деятельный и умный политик Н.А. Лакоба вскоре выдвинулся в
качестве единоличного руководителя республики (с 1930 г. он стал
председателем ЦИК Абхазии). После бурных дебатов I съезд Советов Абхазии был
вынужден одобрить Союзный договор с Грузией, однако в дальнейшем Н.А. Лакоба
удавалось по мере возможности сохранять самостоятельность Абхазии в рамках
взаимоотношений с Грузией.
Так, Абхазия приняла ряд конституционных актов, имевших большое
значение в укреплении и расширении суверенитета ССР Абхазии. В 1924-1925 гг.
были разработаны/и утверждены Флаг и Герб Республики Абхазии, Положение о
ЦИК и СНК, народных комиссариатах, о судопроизводстве и другие
законодательные акты конституционного характера. Тогда же были введены в действие
кодексы ССР Абхазии: уголовный, гражданский, уголовно-процессуальный,
земельный, лесной.
Состоявшийся в конце марта - начале апреля 1925 г. III съезд Советов
Абхазии утвердил и ввел в действие Конституцию ССР Абхазии. В ней, как и в
Конституции Грузии (февраль 1922 г.), получил свое закрепление факт
объединения этих республик на основе Союзного договора 1921 г.
В первые годы советской власти партийные и советские органы Абхазии
стали проводить масштабные мероприятия по подъему социально-культурного
и хозяйственно-экономического уровня жизни абхазского населения и других
этнических групп республики. Успешно велась ликвидация неграмотности,
внедрялось массовое школьное образование, целенаправленно готовились кадры
специалистов нужных профессий, в том числе путем направления талантливой
молодежи на учебу в ВУЗы России, в Тифлис. Менялась структура народного
хозяйства, в частности, за счет внедрения новых субтропических культур,
создания отраслей фабрично-заводского производства. Успешно претворялась
программа по превращению благодатного края во "всесоюзную здравницу".
Значительное внимание уделялось развитию национальной культуры
абхазского народа, становлению ее профессиональных форм - литературы, театра,
музыки, живописи, хореографии (Ку права, 1968, 1977, 1981; Прицкер, 1987; Гумба,
1990).
Однако впереди Абхазию и ее народ ждали тяжелейшие испытания.
В феврале 1931 г. статус Абхазии как ССР, находящейся в договорных
отношениях с Грузинской ССР, был снижен до уровня автономной республики
(АССР) и она была введена в состав Грузинской ССР. Этот, естественно,
заранее решенный высшим советским руководством вопрос "обсуждался" и был
"одобрен" 11 февраля 1931 г. на VI съезде Советов Абхазии. 19 февраля 1931 г.
Всегрузинский Съезд Советов принял резолюцию "О вхождении
Социалистической Советской республики Абхазия в Социалистическую Советскую
Республику Грузия как Автономной республики". Реакцией на это решение стал
массовый сход протеста абхазского народа 18-28 февраля 1931 г. в с. Дурипш,
который собрал более 20 тыс. человек. Сход выразил недоверие Советской власти и
правительству. Однако вопрос был решен. Акт инкорпорации Абхазии в
Грузию знаменовал собой начало целой серии мероприятий, направленных на
фактическое сворачивание автономии Абхазии и попытку насильственной
ассимиляции абхазов.
27 декабря 1936 г. 43-летний лидер Абхазии председатель Центрального
Исполнительного Комитета (ЦИК) Республики Н.А. Лакоба был отравлен в
тбилисской квартире Л.П. Берия и скончался утром следующего дня. Официальной
версией смерти стал сердечный приступ, хотя сомнений в его насильственном
характере нет.
89
Поляна в с. Лыхны - историческое место всенародных сходов абхазов
Республика Абхазия, Гудаутский район. Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
Н.А. Лакоба был захоронен в Сухумс со всеми советскими почестями.
Неординарный лидер, выходец из народа, простой и доступный, он пользовался
огромной популярностью в Абхазии. При нем Абхазия не спешила с
организацией колхозов, чем абхазский лидер заслужил критику И.В. Сталина,
крестьянство не знало ужасов раскулачивания, которое свирепствовало в соседних
республиках, а старые абхазские аристократы спокойно доживали свой век, без
боязни быть арестованными и сосланными в Сибирь. На его похороны пришли
тысячи граждан, было много телеграмм от советских и зарубежных
коммунистов. Знаменательно, что Л.П. Берия на похороны не приехал. Несколько
месяцев спустя, в начале 1937 г., в прессе прошла сенсационная новость, что в
Абхазии раскрыт антиправительственный заговор, ставящий целью "убийство
великого Вождя мирового пролетариата И.В. Сталина и лидера грузинских
коммунистов Л.П. Берия". Во главе заговора, как сообщалось, был "обер-бан-
дит Лакоба". Лакоба был посмертно объявлен "врагом народа", и его могила
была уничтожена. В Абхазии началась вакханалия террора.
Сталинские чистки и кровавые репрессии, охватившие весь Советский
Союз, были не менее свирепы в самой Грузии, на родине Сталина, где тысячи
невинных людей были арестованы по сфабрикованным обвинениям, подвергнуты
пыткам и казнены, либо сосланы в концлагеря. Тем не менее, в Абхазии эти
чистки носили дополнительный этнический оттенок, так как объектами
репрессий стали в основном этнические абхазы, хотя на тот период они уже не
составляли и 20% населения своей республики. Почти сразу же после "разоблачения"
Н.А. Лакоба почти все абхазское правительство, ближайшие родственники и со-
90
ратники бывшего лидера республики были обвинены в "заговоре" против
И.В. Сталина и Л.П. Берия и расстреляны как "враги народа". В период между
июлем 1937 г. и октябрем 1938 г. в Абхазии было арестовано 2,186 тыс.
человек, из которых 794 также были расстреляны как "враги народа". В период
между 1937-1941 гг. было казнено около 3 тыс. человек (Сагария, 1995. С. 10).
Жертвами репрессий были представители самых разных социальных слоев, в
том числе виднейшие деятели абхазской культуры: писатель С. Чанба,
историки С. Ащхацава; С. Басария, лингвисты А. Хашба и В. Кукба. И это лишь
несколько имен из длинного мартиролога абхазских потерь. Под страхом ареста
были вынуждены бежать из Абхазии видный музыковед, этнический венгр, но
много сделавший для развития абхазской музыкальной культуры К. Ковач,
лингвист К. Шакрыл. Стали сгущаться тучи и над народным поэтом Абхазии и
ученым Д. Гулиа, но, к счастью, он избежал прямой расправы.
Одной из важнейших задач, которую партийно-советское руководство
Грузии поставило перед новыми властями Абхазии, набранными, в основном из
присланных из Тбилиси чиновников, являлась активизация мероприятий по
переселению на абхазские земли жителей внутренних районов Грузии.
Соответствующий опыт уже имелся. Меньшевистское правительство Грузии прилагало
немало усилий для колонизации Абхазии этническими грузинами, выделяя на
это значительные суммы. Благодаря этим усилиям, уже в 1920-х годах
грузинские поселения появились в Гагре, Гумисте (около Сухума), а также в горных
с. Псху и Цабал.
Однако настоящего и истинно массового размаха переселенческая
политика достигла в советский период. В недрах Народного Комиссариата сельского
хозяйства Абхазии 25 июня 1938 г. был организован специальный
переселенческий отдел (Абхазпереселенстрой). Он должен был осуществлять координацию
мер по переселению в Абхазию. 20 октября 1939 г. правительство Грузии
приняло план по переселению в Абхазию в 1940 г. 700 крестьянских семей из
Грузии. В 1940 г. Плановая комиссия Абхазии рапортовала правительству, что
тысячи грузинских крестьянских семей были переселены из Грузии в Абхазию,
составив там 11 колхозов (в общей сложности 1650 семей). 20 марта того же
года правительство Грузии одобрило план по переселению в Абхазию в
1941-1942 гг. 4800 грузинских крестьянских семей. 25 апреля 1940 г. Народный
Комиссариат Грузии принял новое постановление, в соответствии с которым в
1940-1944 гг. еще 5404 семей должны были быть переселены из Грузии в
Абхазию. 29 апреля 1942 г. грузинское правительство одобрило план по переселению
в Абхазию дополнительно еще 5276 грузинских семей.
Эти мероприятия, которые радикально и необратимым образом изменяли
демографическую ситуацию в Абхазии, вызывали растущую тревогу и
недовольство коренного населения, которое стало все более неуютно себя чувствовать
в массе вновь прибывающих колонистов. Однако любые проявления
недовольства пресекались на корню. К концу 1940-х годов от абхазской политической и
даже культурной автономии мало что оставалось, кроме имени.
В такой обстановке Абхазия встретила начало Великой Отечественной
войны. 55,5 тыс. мужчин и женщин Абхазии всех национальностей сражались на
фронтах. Не вернулись к родным очагам 17,436 тыс. человек. 22 воина Абхазии
получили звания "Героя Советского Союза", из них четверо абхазов - В.К. Ха-
разия, Я.Б. Кокоскерия, Р.М. Барциц, В.А. Габлиа. Немецкие войска, которые
рвались к нефтяным скважинам Баку, оккупировали Западный Кавказ и стояли
у границ Абхазии, заняв все перевалы, а также высокогорное с. Псху.
Однако овладеть Абхазией они так и не смогли, благодаря усилиям частей 46-й
91
армии, стоявшей в Абхазии (под командованием генерала К. Леселидзе), а
также местных истребительных батальонов.
Послевоенные годы ознаменовались новым витком жестокой политики,
направленной на подавление абхазской национальной культуры и образования.
Еще ё мае 1937 г. абхазский латинический алфавит был заменен на новый - на
основе грузинских букв. Это стало этапом на пути уничтожения системы
обучения на абхазском языке.
Постановление Бюро Абхазского Обкома от 13 марта 1945 г. гласило:
"1. С целью улучшения качества учебно-воспитательной работы в школах
Абхазской АССР, подготовки квалифицированных кадров из числа абхазов и идя
навстречу пожеланиям широких масс абхазской интеллигенции, самих учащихся и
их родителей, отменить существующую систему обучения в абхазских школах. 2.
Учитывая наличие общего алфавита и лексическое сходство грузинского и
абхазского языков, а также знание значительной частью абхазского населения
грузинского языка, общность материальной и духовной культуры родственных
грузинского и абхазского народов, перевести обучение в абхазских школах с
1945-1946 учебного года на грузинский язык" (Шария, 1994. С. 11).
Таким образом, абхазский язык был устранен из системы школьного
образования в Абхазии. Абхазские школы были закрыты, и единственным языком
обучения для абхазских детей стал грузинский язык, которого они в своем
подавляющем большинстве не знали. Помимо абхазских, были закрыты также
армянские и греческие школы. В Гагре, Гудауте, Очамчыре и Гале были
организованы грузинские педагогические училища, и многие учителя из Западной
Грузии вместе с их семьями были "приглашены" переехать в Абхазию и учить
абхазов грузинскому языку. Были прекращены радиопередачи на абхазском
языке, а сам абхазский язык был объявлен диалектом грузинского языка. Вслед
за специальным указом Совета Министров Абхазии, принятым в июле 1946 г.,
были сняты все вывески на абхазском языке. В 1940-х годах из официального
употребления исчезает даже само выражение "абхазский народ".
В марте 1947 г. при Президиуме Верховного Совета Абхазии была
создана специальная "Комиссия по транскрипции названий населенных пунктов".
В 1948-1952 гг. более чем 150 исконных абхазских названий мест были
заменены на новые грузинские (Сагария, 1995. С. 12). Следует отметить, что волна
переименований началась задолго до этого, в частности, в августе 1936 г. имя
столицы Абхазии - Сухум - было изменено на грузинский лад - Сухуми.
В 1949 г. Л.П. Берия организовал депортацию из Абхазии в Сибирь и
Казахстан абхазских греков (в общей сложности 6121 человек), турков, лазов и
немцев (Лежава, 1988. С. 24). Их дома были отданы вновь прибывшим грузинским
колонистам. Известно, что в 1941-1942 гг., а затем вновь в 1949-1951 гг.
имелись планы по депортации из Абхазии в Сибирь и всего абхазского населения.
Не вполне ясно, почему И.В. Сталин так и не дал окончательного одобрения на
депортацию абхазов. По-видимому, учитывая условия военного времени, а
затем послевоенную разруху в СССР, было решено, что выделение средств на
депортацию и обустройство на новом месте около 60 тыс. абхазов было бы
слишком накладно, и практичнее было бы просто ассимилировать их на месте. В то
же время абхазы, в целом, достаточно доброжелательно принимали грузинских
колонистов и помогали им обустраиваться на новом месте. Нужно также
отметить, что перемещение населения из Грузии в Абхазию было лишь частично
добровольным, многие грузинские семьи не желали расставаться со своими
родными очагами и переселяться в незнакомую им Абхазию. Однако их желания
никто не спрашивал, и были предусмотрены специальные меры, для того чтобы
92
воспрепятствовать возвращению переселенцев в родные места в Грузии.
Прямым итогом целенаправленной переселенческой политики Тбилиси в Абхазии
стало дальнейшее снижение удельного веса коренного абхазского населения,
которое таким образом было превращено в меньшинство на собственной земле.
Проводилась дискриминационная кадровая политика. Ведущие посты в
партийных и правительственных органах Абхазии занимались, за редкими
исключениями, этническими грузинами. В 1952 г. из 288 партийных и советских
чиновников в Абхазии только 34 были этническими абхазами, 7 русскими и 3
армянами. Все остальные были этнические грузины, в основном прибывшие из других
районов Грузии (История Абхазии, 1993. С. 361,367). Как пишет по этому
поводу Д. Слайдер: "...изменяющийся этнический состав населения Абхазии
отражался на составе коммунистической партии Абхазии, поскольку многие из
новых переселенцев были членами партии... Процентный состав абхазских членов
партии продолжал стабильно снижаться с 1938 г. до конца 1950-х годов,
достигнув самого низкого уровня 13,3% в 1950 г. Грузины, с другой стороны, были
всегда избыточно представлены в абхазской партийной организации, достигая с
1950 г. более чем 50%" ($1Шегу 1985. Р. 52-53). Помимо этого, абхазы
дискриминировались при продвижении на любые социально значимые позиции, многие
из них подвергались гонениям и преследованиям, о чем свидетельствуют
преданные ныне гласности документы местных органов госбезопасности (Абхазия:
документы свидетельствуют..., 1991; Абхазский архив, 2002).
Однако даже в те годы находились смельчаки, которые решались на
сопротивление. Рискуя жизнью, абхазские ученые - Г.А. Дзидзария, К.С. Шакрыл и
Б.В. Шинкуба - обратились в 1947 г. с письмом в ЦК КПСС, протестуя против
репрессий, направленных против абхазской культуры и языка, а также против
политики колонизации Абхазии и смены исконной топонимики. XX областная
партийная конференция (сентябрь 1948 г.) осудила авторов письма как
"буржуазных националистов". В выступлениях утверждалось, что "абхазы это
грузинское племя (как, например, мегрелы, сваны) и на протяжении всей истории они
всегда были неотъемлемой частью грузинского народа", и что "язык абхазов,
подобно языку других грузинских племен - мегрелов, лазов, сванов является
ближайшим родственным языком грузинскому языку".
Мрачный и кровавый период сталинизма вошел в абхазские учебники
истории и остался в исторической памяти народа как вторая попытка - после
массовых этнических чисток и депортаций, проводимых в XIX в. в Абхазии
Российской империей - геноцида абхазского народа. Тяжесть наследия сталинизма в
Абхазии признавали и некоторые грузинские лидеры. Так, характеризуя этот
период, первый секретарь Коммунистической партии Грузии Э.А. Шеварднадзе
в своей речи на XI пленуме центрального комитета республиканской партии
(27 июня 1978 г.) сказал: "Надо прямо сказать, что в прошлом, в известный вам
период, по отношению к абхазскому народу проводилась политика, которую
можно характеризовать практически как шовинистическая, давайте будем
называть вещи своими именами... Такие акции, как закрытие школ на родном
языке, притеснение национальных институтов, практика абсолютного недоверия в
кадровой политике и другие, о чем вам хорошо известно, так просто не
предаются забвению" (Лежава, 1999. С. 24).
Действительно, без осознания той тяжелейшей травмы, которую оставил в
исторической памяти абхазского народа период сталинизма и бериевщины,
трудно понять природу последующих абхазо-грузинских трений и конфликтов.
В ходе десталинизации страны многочисленные письма, поступавшие из
Абхазии, вынудили руководство СССР и грузинской коммунистической партии
93
устранить некоторые из наиболее кричащих попраний культурных и
политических прав абхазов. В резолюции Президиума ЦК КПСС "Об ошибках и
недостатках в работе Центрального Комитета Коммунистической партии Грузии",
принятой в июле 1956 г., говорилось: "В Абхазии, Южной Осетии искусственно
создавалась неприязнь между грузинами, абхазами, армянами, осетинами,
проводилась умышленная политика ликвидации национальной культуры местного
абхазского, армянского и осетинского населения, осуществлялась их
насильственная ассимиляция".
В 1954 г. абхазам было позволено вернуться к алфавиту, основанному на
кириллице. В 1954-1955 гг. были вновь открыты абхазские и армянские школы, и
преподаватели абхазского и армянского языков, которые были уволены в
1945 г., смогли возобновить свою работу. В Сухумском педагогическом
институте был создан факультет абхазского языка и литературы. В мае 1955 г.
Президиум Верховного Совета Грузии принял резолюцию о восстановлении
некоторых исконных абхазских топонимов. Были изменения и в "кадровой"
политике. Если после 1938 г. пост первого секретаря Абхазского Обкома партии
всегда занимали этнические грузины, то в послесталинский период этот пост уже
занимали этнические абхазы, а грузинам отводился пост второго секретаря.
Хрущевская оттепель, которая сменила мрачный период сталинизма,
принесла новые надежды на улучшение жизни. Жесткий идеологический контроль
коммунистической партии над писателями и другими работниками творческой
сферы был несколько ослаблен. К этому времени относится становление новой
абхазской интеллигенции, которой уже не нужно было опасаться за свою
жизнь, высказывая свои идеи и печатая свои произведения. Одновременно с
этим происходит и процесс становления новой абхазской идентичности, на базе
переосмысления и переживания недавней трагедии попыток насильственной
ассимиляции и реальной угрозы депортации всего народа.
1970-1980-е годы характеризовались, как и во всей Грузии, несомненным
расцветом национальной культуры во всех ее проявлениях - в науке,
литературе, театре, искусстве. Неусыпный и временами жесткий идеологический
контроль сохранялся. Тем не менее, именно это время "застоя" оказалось наиболее
плодотворным для многих национальных культур народов Советского Союза, а
также для формирования национальных идентичностей.
Несмотря на резкую критику абхазами национальной политики Тбилиси,
внутри Абхазии между абхазами и грузинами, а также представителями других
этнических общин, царили вполне доброжелательные отношения, не
наблюдалось случаев межэтнических столкновений. Количество межэтнических браков
между абхазами и грузинами (в основном мегрелами) превышало количество
браков между абхазами и другими этническими группами.
Абхазы находили эти меры по улучшению ситуации в республике
половинчатыми и обвиняли грузинское руководство в продолжении политики грузини-
зации Абхазии. Главными причинами их недовольства была практика
отчуждения абхазов от принятия решений в их республике и отсутствие механизмов,
которые позволяли бы им оказывать влияние на политические, экономические,
демографические, культурные, образовательные и другие процессы в Абхазии.
Власти Абхазии не могли самостоятельно решать ни одного серьезного
вопроса, касающегося экономических, социальных или культурных проблем внутри
Абхазии. Так и не были восстановлены все исконные абхазские топонимы.
В Абхазии все еще не было университета и телевизионных программ на
абхазском языке. Возражения вызывала и кадровая политика, когда на руководящие
посты в Абхазии назначались присланные из Грузии чиновники, в ущерб мест-
94
ным абхазским, армянским и русским и тем же грузинским кадрам. Одним из
наиболее больных вопросов продолжала оставаться непрекращающаяся
иммиграция в Абхазию, в основном из Грузии, значительно ослабляющая позицию
коренного населения. Для всех был очевиден контраст между "остаточным"
финансированием республики и ее внушительными доходами от туризма и
продукции субтропического сельского хозяйства.
Все это вызвало острое народное недовольство, которое несколько раз
выливалось в массовые акции протеста и демонстрации в 1957, 1965 и 1967 гг.
Однако наиболее сильные волнения в Абхазии имели место в 1977-1978 гг.
10 декабря 1977 г. 130 представителей абхазской интеллигенции направили
письмо в ЦК КПСС, Президиум Верховного Совета СССР и в Совет Министров
СССР, протестуя против "продолжения бериевской политики в Абхазии". 18
марта 1978 г. собрание Абхазского Обкома осудило это письмо как
"аполитичное, клеветническое", "извращающее как суть, так и смысл курса ЦК
Компартии Грузии по отношению к Абхазской АССР". Многие из тех, кто подписал
письмо, были исключены из компартии и уволены с работы.
Эти события совпали с публичным обсуждением текста новой Конституции
Абхазской АССР. В ходе обсуждения в марте-апреле 1978 г. имели место
массовые народные сходы в селах (один из митингов в с. Лыхны собрал 12 тыс.
человек) и забастовки на предприятиях. Демонстранты выражали поддержку
авторам письма, посланного в Москву, как выражающего волю и чаяния
абхазского народа. Основными политическими требованиями демонстрантов были
включение в текст Конституции Абхазской АССР положения о праве Абхазии
на свободный выход из Грузинской ССР и возможность присоединения Абхазии
к Российской Федерации.
Союзным руководством было решено, что дело приняло слишком
серьезный оборот, чтобы его просто проигнорировать. В качестве одной из мер
рассматривался вопрос о введении в Абхазию частей Советской армии, но затем
было решено отказаться от применения силы. В Абхазию выехала
высокопоставленная делегация из Москвы, возглавляемая секретарем ЦК И.В.
Капитоновым. Обращаясь 22 мая 1978 г. к 20-тысячной демонстрации абхазов на
площади Ленина в Сухуме, И.В. Капитонов заявил, что отделение в той или иной
форме Абхазии от Грузии является нецелесообразным. В то же время,
возглавляемая им комиссия признала, что некоторые из абхазских требований,
включая отношение к абхазскому языку и культуре, кадровую политику в Абхазии,
изменение абхазской топонимики и критику неоднозначных исторических
публикаций, "имеют определенную основу".
25 апреля 1978 г. ЦК Компартии Грузии признал в своей резолюции
ошибки в отношении абхазского народа и осудил "ошибочные" действия Абхазского
Обкома. За этим последовало постановление ЦК КПСС и Совета Министров
СССР от 1 июня 1978 г. "О дальнейшем развитии экономики и культуры
Абхазской АССР". Сходное постановление было принято ЦК Компартии Грузии.
Среди мер, направленных на преодоление кризиса в Абхазии, следует
отметить экономическую помощь республике в размере 500 млн рублей. Кроме
того, Сухумский педагогический институт был преобразован в Абхазский
государственный университет, а в ноябре 1978 г. впервые начались трансляции
телепередач на абхазском языке. Авторы письма в Москву были восстановлены в
своих должностях и в членстве в компартии. Эти и другие меры помогли
снизить напряженность в обществе и избежать развития ситуации в сторону
большей конфронтации. В то же самое время, все это послужило причиной
растущего недовольства среди грузинского населения Абхазии, которое считало, что
95
принятые меры явились чрезмерными уступками абхазскому национализму, и
усматривали в этом ущемление своих прав или даже дискриминацию грузин в
Абхазии.
Новая Конституция Абхазской АССР была принята 6 июня 1978 г. на
чрезвычайной сессии Верховного Совета Абхазии в здании Абхазского Обкома
партии, которое было окружено вооруженными войсками и милицией. Несмотря
на требования абхазов, устроивших многотысячный митинг перед зданием
Обкома, статья, гарантирующая право Абхазии на выход из состава Грузии, так
и не была включена в текст новой конституции автономной республики.
Провозглашенная новым советским лидером М.С. Горбачевым политика
перестройки советской системы и гласности всколыхнула весь
многонациональный Советский Союз и вдохнула новые надежды на решение долгие годы
остававшихся под строгим табу проблем. На первый план все больше выдвигался
так называемый "национальный вопрос", который предыдущие советские
лидеры поспешили назвать "в основном решенным". Выразителями новых сил и
настроений в обществах стали "народные фронты", возглавленные национально
ориентированными кругами интеллигенции. Это "неформальные" и подлинно
демократические образования,Несмотря на их зачастую радикальный характер,
были зачатками новых партий и движений, тогда как переживающая
острейший кризис доверия коммунистическая партия медленно, но неуклонно
оттеснялась на обочину революционного процесса трансформации гигантского
многонационального государства.
Не осталась в стороне от этих процессов и Абхазия. 13 декабря 1988 г. был
созван учредительный съезд Народного Форума Абхазии "Аидгылара"
("Единение"), который сплотил под свои знамена различные абхазские неформальные
группы и организации. Его первым председателем стал известный абхазский
писатель А. Гогуа. В том же 1988 г. шестьдесят видных представителей
абхазской интеллигенции написали письмо в адрес Президиума XIX всесоюзной
партийной конференции, которое получило известность как "Абхазское письмо".
Приложение к письму содержало обзор истории грузино-абхазских
взаимоотношений, а также факты многочисленных искривлений и перекосов в
национальной политике в Абхазии, которые, согласно авторам письма, ставили абхазский
народ в ущемленное положение по сравнению с этническими грузинами, что
угрожало утратой абхазами своей национальной культуры и идентичности.
В письме декларировалось, что акт инкорпорации Абхазии в Грузию в 1931 г.
являлся грубым нарушением прав абхазского народа. Советское руководство
призывалось пересмотреть решение от 1931 г. и вернуть Абхазии статус
Советской Социалистической Республики, какой она имела в 1921-1931 гг.
Политические требования абхазского движения на этом этапе, таким
образом, существенно отличались от требований, высказанных в 1978 г.
Политическое будущее Абхазии виделось не в присоединении к РСФСР, а в
восстановлении первоначального статуса Абхазии как самостоятельной советской
республики.
По инициативе Народного Форума "Аидгылара" 18 марта 1989 г. в с. Лых-
ны был организован сход абхазского народа, собравший 37 тыс. человек. На
сходе присутствовали и высшие партийные и советские руководители
Абхазии - этнические абхазы. Кроме того, в сходе приняли участие около 5 тыс.
неабхазских жителей республики - армян, греков, русских и грузин. В ходе
обсуждения "Предложений по политическому статусу Абхазской
Республики" было подтверждено требование вернуть Абхазии статус союзной
республики.
96
Реакция на эти.события в Грузии была предсказуемо резко негативной.
Принятый в с. Лыхны документ был назван "безответственным
антиконституционным актом". Первый секретарь Абхазского Обкома партии Б. Адлейба,
который подписал "Лыхненскую Декларацию", был уволен со своего поста.
Между тем, события в Абхазии вызвали бурную реакцию и в Тбилиси, где члены
радикального общества имени И. Чавчавадзе начали 4 апреля 1989 г.
голодовку, одним из требований которой была ликвидация всех автономных
образований в Грузии.
9 апреля 1989 г. в Тбилиси продолжались демонстрации под антиабхазскими
лозунгами. Требовали наказать абхазов и ликвидировать их автономию.
Влиятельная Национально-демократическая партия Грузии вначале оставалась
нейтральной и предостерегала народ об опасности межэтнических
столкновений и кровопролития, что могло привести к "новому Карабаху". Но затем,
решив использовать мобилизованность масс, она резко поменяла свою тактику.
Вместе с другими антикоммунистическими организациями ей удалось перевести
антиабхазские лозунги в более широкий политический контекст, который
включал требования независимости Грузии от Советского Союза. Массы
демонстрантов заполнили улицы Тбилиси, скандируя антисоветские лозунги и
требуя предоставление независимости Грузии. Лидеры грузинской компартии в
панике попросили советские войска навести порядок. В результате
примененного насилия погиб 21 человек, в основном женщины. Эти трагические события
радикализировали грузинское национальное движение, которое стало открыто
требовать выхода Грузии из состава СССР.
Совершенно деморализованное событиями 9 апреля, руководство
грузинской компартии стремительно теряло власть в республике, все более уступая
растущим требованиям радикалов. Следуя этой линии поведения, ЦК
Компартии Грузии объявил 26 мая днем восстановления грузинской государственности,
а 26 февраля - днем аннексии Грузии Советской Россией. Годовщина дня
независимости 26 мая была широко и с энтузиазмом отпразднована по всей Грузии.
Однако эти празднования в Абхазии вызвали возмущение у абхазов, для
которых память о Грузинской Демократической республике ассоциировалась с
оккупацией ею Абхазии в 1919-1921 гг.
Весь 1989 г. прошел под знаком грузино-абхазского противостояния.
Существенным фактором, вызывающим значительное напряжение в обществе, стал
раскол Абхазского университета по этническому признаку. Грузинская часть
университетских преподавателей заявила о своем нежелании работать со
своими негрузинскими коллегами. Официальный Тбилиси поддержал эти
требования и издал постановление о создании в Сухуми филиала Тбилисского
государственного университета им. И. Чавчавадзе.
Это решение вызвало ответные абхазские митинги и акции протеста.
Протест у абхазов вызывало также "тенденциозное и оскорбительное" освещение
истории и культуры абхазов в грузинской прессе, которая уже формировала
устойчивый образ абхазов как "врагов" Грузии. На абхазских митингах
раздавались призывы переподчинснию Абхазского Обкома партии напрямую ЦК
КПСС, к выходу Абхазии из состава Грузинской ССР и восстановлению
самостоятельной советской республики. Ряд абхазских коммунистов заявили о своем
выходе из рядов компартии Грузии. Таким образом, дебаты вокруг
университета вышли далеко за рамки чисто культурных и образовательных вопросов и
превратились в главную политическую проблему на уровне всей Абхазии.
Эскалация напряженности вокруг университета 15 июля вылилась в прямые
абхазо-грузинские столкновения. В Сухуме в столкновениях приняли участие
4. Абхазы
97
около 800 человек. В ночь на 16 июля настоящий бой произошел на мосту
через р. Галидзга на восточной окраине Очамчыра, когда около 500 абхазов из
Очамчыры и Ткварчала, вооруженные охотничьими ружьями и взрывчаткой,
предотвратили поход в Абхазию несколько тысяч вооруженных грузин из Гала
и Западной Грузии с целью "наказать" абхазов. Блокада моста и перестрелки
продолжались всю ночь, а к 2 часам дня 16 июля прибывшие из России
вооруженные десантники разблокировали ситуацию вокруг моста.
Прибывшие затем в Абхазию части спецназа в количестве 5 тыс. человек
быстро взяли ситуацию под свой контроль, разоружив наиболее активных
участников событий и восстановив общественный порядок. В результате
столкновений 15-16 июля 1989 г., согласно официальным данным, погибло 17 человек,
из них 11 грузин, 5 абхазов и 1 грек. Ранения различной тяжести получили 4448
человек.
Урок июльских событий показал абхазам всю их уязвимость перед лицом
неплохо организованных и вооруженных военизированных групп, которые
обладали к тому же поддержкой ср стороны грузинского правительства. Многие
абхазские лидеры понимали, что в одиночку абхазам будет нелегко отстаивать
свои права. Малочисленность абхазов, о которой им очень часто напоминали,
заставляла их искать союзников на Северном Кавказе. С другой стороны,
неформальные лидеры национальных движений Северного Кавказа относились с
симпатией к национальному движению абхазов, проводя параллели с их
собственной борьбой за национальные права против федерального центра.
Вскоре после событий июля 1989 г. родилась идея создания ассоциации
кавказских народов, которая была создана на учредительном съезде "Ассамблеи
горских народов Кавказа" (АГНК), состоявшемся в Сухуми 25-26 августа
1989 г.
В состав АГНК вошли 16 северокавказских народов, включая Абхазию.
Заявленной целью организации были урегулирование межнациональных
конфликтов, защита прав репрессированных народов, установление экономических и
культурных связей между народами Северного Кавказа и кампания за
повышение прав автономных республик. Как полагалось, АГНК могло представлять
противовес Грузии, в случае если она захотела бы решить проблему Абхазии
силой.
Напряженная ситуация в Абхазии была, например, темой Третьей сессии
АГНК, проходившей 4 ноября 1989 г. в Нальчике. Присутствующей на съезде
делегации Народного Фронта Грузии было заявлено, что "абхазский народ не
одинок в своей борьбе за независимость и, при необходимости, ему будет
оказана всесторонняя помощь". В знак протеста грузинская делегация покинула
сессию.
Сложившиеся в этот период отношения, а также договоренности, которые
были установлены между неформальными лидерами и активистами в Абхазии
и в республиках Северного Кавказа, сыграли важную роль в оказании
значительной военной и гуманитарной помощи Абхазии со стороны АГНК в первые
же дни разразившейся спустя три года войны.
В августе 1989 г. грузинское правительство приняло "Государственную
программу грузинского языка", согласно которой становились обязательными как
изучение грузинского языка в школах, так и сдача вступительных экзаменов по
грузинскому языку для поступающих в высшие учебные заведения Грузии.
Закон вызвал резкую критику в Абхазии. Проблема состояла в том, что в
Абхазии лишь незначительное число людей из числа негрузин, преимущественно
старшего возраста, владело грузинским языком. Это означало, что только
98
молодежь грузинской национальности, знающая грузинский язык, могла бы
поступить в высшие учебные заведения в Грузии, тогда как негрузины (абхазы,
осетины, армяне, русские, греки и др.) оставались бы за бортом, либо были бы
вынуждены продолжать свое образование за пределами Грузии. Принятие этого
закона еще более убедило малочисленные народы республики в нежелании
руководства Грузии считаться с их интересами.
Борясь с осетинским и абхазским сепаратизмом, в то же самое время Грузия
готовилась к отделению от Советского Союза. В ноябре 1989 г. Верховный
Совет Грузии декларировал суверенитет Советской Грузии и верховенство ее
законов над законами СССР. Грузинский парламент 17-18 ноября официально
осудил нарушение российско-грузинского договора от 7 мая 1920 г. и
оккупацию Грузии в феврале 1921 г. Советской Россией.
Количество политических партий в Грузии неуклонно росло, достигнув к
началу 1990 г. около сотни. Лидеры большинства этих партий преследовали
сепаратистские цели, готовя грузинское общество к выходу из СССР. Главным
препятствием на этом пути им виделся союзный центр, который старался
сохранить единство страны, а также этнические меньшинства, имевшие
территориальные автономии. Национальные движения меньшинств рассматривались ими
в основном как играющие на руку центростремительным силам.
Грузинские "неформальные" политики не выказывали особенного
интереса к диалогу с негрузинскими национальными движениями в Грузии. Такое
равнодушное, а часто враждебное, либо высокомерное отношение к этим движениям,
препятствовало вовлечению негрузинских политических сил в движение за
независимость республики, усиливало поляризацию грузинского и абхазского
национальных движений.
Параллельно с растущим влиянием "неформальных" партий в Грузии, в
Абхазии росло влияние Народного Форума Абхазии "Аидгылара", который
укреплял свои позиции среди абхазской и негрузинской части населения Абхазии.
На втором чрезвычайном съезде, который состоялся 3 февраля 1990 г. и на
котором присутствовали представители абазинского, ногайского, кабардинского,
чеченского и ингушского народов, новым председателем "Аидгылара" был
избран С. Шамба. Съезд одобрил резолюцию, которая квалифицировала
политику Советской Грузии по массовому переселению грузин в Абхазию, закрытию
абхазских и других негрузинских школ, физическому уничтожению абхазской
интеллигенции и изменению абхазской топонимики на грузинскую, как
направленную на ассимиляцию абхазского народа и как "геноцид". Резолюция также
квалифицировала преобразование Абхазской ССР в автономную республику в
1931 г. как акт "политической агрессии".
Связи абхазского национального движения с аналогичными движениями
Северного Кавказа, особенно в рамках АГНК, продолжали укрепляться.
Одновременно расширялось культурное взаимодействие Абхазии с
российскими республиками Северного Кавказа: проводились музыкальные и театральные
фестивали, художественные выставки, проходили гастроли творческих
коллективов; активно практиковался обмен студентами между Абхазским и ссверокав-
казскими университетами.
В конце мая 1990 г., по инициативе правительства Абхазии, в Сухуми
состоялся 30-тысячный митинг населения Абхазии, представителей народов
Северного Кавказа и абхазско-северокавказской диаспоры, который был посвящен
памяти жертв депортаций царской Россией народов Северного Кавказа в XIX в.
В центре Сухуми был торжественно заложен камень на месте будущего
мемориала в память о дне окончания Кавказской войны (31 мая 1864 г.), когда были
4*
99
покорены горные абхазские общества ахчыпсы и аибга, чья территория была
последним на Кавказе очагом военного сопротивления имперской России.
Эти культурные манифестации и обмены между Абхазией и республиками
Северного Кавказа были встречены с огромным энтузиазмом их населением,
которое с удивлением заново открывало для себя давно забытое родство и
общее культурное наследие. Эти связи и контакты имели также важный
психологический эффект ввиду новых угроз, которые представляли для малочисленных
народов политические процессы последних лет существования Советского
Союза.
В то же время эти контакты воспринимались со все возрастающим
подозрением и тревогой лидерами грузинского населения Абхазии, которые понимали,
что динамично формировавшийся абхазо-северокавказский альянс угрожал
серьезной эрозией грузинского влияния и интересам Грузии в Абхазии. Этот
фактор стимулировал их все возрастающую зависимость от поддержки со
стороны Тбилиси и уменьшал их желание к нахождению компромисса с абхазами
без посредничества Тбилиси, который в свою очередь воспринимался абхазами
как "внешняя сила". Таким образом, и внутри Абхазии две крупнейшие
общины, абхазская и грузинская, стремительно двигались в противоположные друг
от друга направления, что повышало уровень их взаимного недоверия и
готовило почву для трансформации латентного конфликта ситуации "холодной
войны" в полномасштабный военный конфликт.
Атмосферу между грузинами и абхазами существенно отравляли грузинская
пресса и телевидение, свободно распространявшие наиболее фантастические и
не имеющие никакой научной основы версии о "пришлости" абхазов в Абхазию.
Эти теории нередко высказывались видными грузинскими учеными и
академиками, которым, естественно, легко верил неискушенный в науке простой народ.
Абхазы объявлялись поздними пришельцами с Северного Кавказа,
варварскими адыгскими племенами апсуйцев (от ацсуаа - самоназвания абхазов), которые
поселились на исконных грузинских землях и навязали свой "адыгский" язык и
культуру исконному грузинскому населению, которое и являлось на самом деле
"истинными абхазами". Абхазская национальная идентичность и культура
объявлялись искусственными созданиями русских и советских "империалистов" с
единственной целью использовать абхазов в качестве слепого орудия против
стремления Грузии к независимости. Из всего этого следовало, что абхазы, как
"пришлый народ", не могли ни претендовать на свою землю, ни отстаивать свои
национальные права.
Квалификация всех этнических меньшинств как "гостей" на грузинской
земле, как терпимое, но нежелательное население, как пятая колонна,
специально насажденная коварной империей, которая царила в грузинских средствах
массовой информации, значительно отравляла отношения между грузинами и
этническими меньшинствами и вызывала отчуждение от национального движения
Грузии даже самых умеренных лидеров негрузинских политических движений.
В то же время деятели грузинского национального движения не скупились и на
не менее яростную анти-московскую и анти-русскую риторику. Все это
заставляло советское руководство смотреть более благосклонно на движения
малочисленных народов, усматривая в них возможный противовес сепаратизму
союзных республик.
Под давлением "неформальных" лидеров, которые пользовались широкой
поддержкой и доверием населения, движение Грузии к независимости от
Советского Союза приняло характер государственной политики. Верховный Совет
Грузии 9 марта 1990 г. принял постановление "О гарантиях защиты государст-
100
венного суверенитета Грузии", которым признал незаконным и
недействительным договор от 15 декабря 1922 г. о создании Закавказской Советской
Федеративной Социалистической Республики. Резолюция содержала предложение
"начать переговоры по восстановлению независимого грузинского государства,
так как договор о создании Союза Советских Социалистических Республик от
30 декабря 1922 г. был недействительным в отношении к Грузии". Верховный
Совет Грузии признал факт нарушения российско-грузинского договора от
7 мая 1920 г., назвал аннексию Грузии Советской Россией "международным
преступлением", объявил незаконным и недействительным договор 1921 г. между
Грузией и Российской Федерацией. Верховный Совет Грузии 20 июня 1990 г.
принял постановление "О создании легальных механизмов восстановления
государственной независимости Грузии", согласно которому ни один советский
закон не был действителен в Грузии, если он не соответствовал ее интересам.
В противоположность большинству грузин, которые реагировали на эти
акты с энтузиазмом, реакция абхазов была весьма сдержанной. Абхазы опасались,
что в случае, если Грузия выйдет из состава СССР, они будут оставлены один на
один с численно намного их превосходящей и радикально настроенной
грузинской общиной. Абхазское руководство выражало свою озабоченность тем
фактом, что, стремясь к достижению независимости Грузии, грузинское
руководство пыталось решить судьбу Абхазии фактически без участия абхазов. Полное
молчание грузинских властей по поводу будущей судьбы автономий в том
случае, если Грузия станет независимой, воспринималось в Абхазии как плохое
предзнаменование и подтверждало худшие опасения абхазов.
В отчаянной попытке предотвратить распад Советского Союза,
правительство М.С. Горбачева попыталось противопоставить стремлению некоторых
республик к выходу из СССР повышение прав советских автономий. Впервые
их стали называть "субъектами федерации", что существенно повышало их
статус в рамках советской административно-политической иерархии. 26 апреля
1990 г. Верховный Совет СССР принял закон "О разграничении полномочий
между Союзом ССР и субъектами федерации". В нем говорилось следующее
"Автономные республики - советские социалистические государства, которые
являются субъектами федерации, входят в союзные республики на основе
свободного самоопределения народов, обладают всей государственной властью на
их территориях кроме тех полномочий, которые они делегируют Союзу ССР и
Союзным республикам". Закон, принятый 3 апреля 1990 г. "О процедуре
урегулирования вопросов, связанных с выходом союзных республик из состава СССР",
оговаривал, что должны быть учтены права и интересы всех народов,
населяющих союзные республики. Это означало, что в случае выхода союзной
республики из состава СССР, население автономных республик имело право
самостоятельно решать, выходить ли вместе с этой республикой или оставаться в составе
СССР. Бывшие автономные республики (АССР) теперь назывались советскими
властями "ССР", то есть так же, как и союзные республики. Однако
20 июня 1990 г. Верховный Совет Грузии принял решение о приостановлении
итого закона как "не отвечающего интересам Грузии". С тех пор абхазские
власти стали официально называть Абхазию "ССР", а Тбилиси - по-прежнему
"АССР".
Оказавшись в состоянии правового вакуума после аннулирования
парламентом Грузии 9 марта и 20 июня 1990 г. советских правовых актов, в том числе и
регулирующих отношения между Абхазией и Грузией, и столкнувшись с
упорным нежеланием Тбилиси обсуждать вопросы форм дальнейших
взаимоотношений между Абхазией и Грузией, Верховный Совет Абхазии 25 августа 1990 г.
101
принял декларацию "О государственном суверенитете Абхазской ССР*' и две
резолюции - "О правовых гарантиях защиты государственности Абхазии" и
"Концепция Абхазской ССР в условиях самоуправления, самофинансирования и
перехода к регулируемой рыночной экономике". Грузинская часть абхазского
парламента бойкотировала эту сессию. Однако конституционным
большинством и резолюции, и декларации были приняты.
Декларация, которая практически представляла собой основу новой
конституции Абхазии и новых договорных отношений между Грузией и Абхазией,
декларировала государственный суверенитет Абхазской ССР. В резолюции
"О правовых гарантиях защиты государственности Абхазии", в частности,
говорилось, что поскольку Верховный Совет Грузии в своих резолюциях от 18
ноября 1989 г., 9 марта и 20 июня 1990 г. объявил все государственные структуры,
которые существовали в Грузии с февраля 1921 г., не имеющими юридической
силы, логическим следствием этого было то, что все договорные отношения,
заключенные между Грузией и Абхазией, должны теперь также рассматриваться
как "незаконные". Поэтому акт инкорпорации Абхазии в состав Грузинской
ССР лишался всякой правовой о0новы. Единственной законной формой
государственности Абхазии была ССР Абхазия, провозглашенная 31 марта 1921 г.
В резолюции выражалась готовность начать переговоры с грузинским
правительством по вопросу государственно-правовых отношений между Абхазией и
Грузией.
Тбилиси расценил приятие этих документов как попытку отделения
Абхазии от Грузии. Принятое на следующий день, 26 августа 1990 г., постановление
Президиума Верховного Совета Грузии объявило документы, принятые
абхазским парламентом, "недействительными и не имеющими юридической силы".
Тем временем власть в Грузии переходила из рук старой коммунистической
номенклатуры к радикальным националистам. На парламентских выборах
28 октября 1990 г. решительную победу одержала возглавляемая 3. Гамсахур-
дия коалиция "Круглый стол - Свободная Грузия". Абхазы и южные осетины
бойкотировали выборы в грузинский парламент. Это объяснялось тем, что
согласно закону, принятому Верховным Советом Грузии в августе 1990 г., участие
в выборах могли принимать только общегрузинские политические движения и
партии, тогда как осетинские и абхазские народные движения "Адамон Ныхас"
и "Аидгылара" рассматривались лишь как "региональные" организации и
потому не имели права выставлять своих кандидатов. Это явное нежелание Тбилиси
включить политические партии малых народов в общегосударственные
политические процессы и механизмы принятия решений еще более отчуждало
последних от всего того, что происходило в политической жизни Грузии.
14 ноября 1990 г. на первой сессии нового Верховного Совета Грузии его
председателем был избран 3. Гамсахурдия. Смена власти происходила и в
Абхазии. Верховный Совет Абхазии 4 декабря 1990 г. избрал своим председателем
В.Г. Ардзинба. За него проголосовали все фракции абхазского парламента,
включая и грузинскую, так как эта кандидатура не вызвала особых возражений
и у нового грузинского руководства. В.Г. Ардзинба рассматривался им как
новичок в политике и, что было немаловажно, он никак не был связан с
ненавидимой старой коммунистической элитой.
Последний период существования Советского Союза ознаменовался
всенародным обсуждением предложенного М.С. Горбачевым проекта "Договора
Союза Суверенных Республик", который декларировал, что "Каждая республика -
участник договора - является суверенным государством". Пытаясь создать
препоны на пути стремлению ряда союзных республик на отделение от СССР,
102
М.С. Горбачев рассматривал автономные республики, недовольные своим
подчиненным статусом, в качестве естественных союзников. В ходе "Новоогарев-
ского процесса" (переговоров руководства СССР и лидеров союзных и
автономных республик о реформировании СССР, состоявшихся в предместье Москвы
Ново-Огарево), союзный центр сделал существенные уступки автономным
республикам, согласившись на повышение их статуса фактически до уровня
союзных республик. В случае, если Грузия вышла бы из СССР, Абхазия надеялась
остаться в новом реформированном государстве в качестве полноценной союзной
республики, что навсегда избавило бы ее от угрозы грузинского национализма
и усилило бы ее связи с естественными союзниками - народами Северного
Кавказа.
Всесоюзный референдум 17 марта 1991 г. о будущем Советского Союза был
проведен в Абхазии в довольно напряженной обстановке, пресса сообщала о
случаях столкновений между грузинской и абхазской молодежью. Большая
часть грузинского населения Абхазии бойкотировала референдум. Несмотря на
это, в референдуме приняло участие 52,3% всего взрослого населения, из
которых 98,6% высказались за сохранение реформированного Советского Союза.
В Южной Осетии 99% осетин также высказалось за сохранение обновленного
Союза. Грузинское правительство 22 марта 1991 г. объявило результаты
референдума в Грузии недействительными.
8 противовес всесоюзному референдуму, 31 марта 1991 г. в Грузии был
организован альтернативный референдум по восстановлению государственной
независимости Грузии. Референдум поддержало подавляющее большинство
этнических грузин (почти 90% участвующих). Хотя руководство Абхазии и не
выступало с призывом бойкотировать этот референдум, негрузинское население
Абхазии в основном проигнорировало его.
9 апреля 1991 г. Грузия официально приняла Акт о восстановлении своей
независимости и о выходе из СССР. Эти шаги были проигнорированы
советским руководством и не привели к международному признанию Грузии. 26 мая
1991 г., в 74-ю годовщину первого провозглашения независимости Грузии, на
общегрузинских выборах президентом Грузии был избран 3. Гамсахурдия,
который получил 86,5% голосов электората. Его начальные шаги в отношении
Абхазии были достаточно осторожными. Однако дни его президентства были
уже сочтены.
Нерешительная реакция 3. Гамсахурдия во время августовского путча в
Москве послужила причиной его непримиримого раскола с бывшими
соратниками, которые обвинили его в сговоре с путчистами. Грузия стремительно
двигалась к гражданской войне.
В то же время в Абхазии шли переговоры по структуре и этническому
составу нового парламента республики. Абхазская сторона предложила
двухпалатный парламент, в котором одна палата была бы избрана по
пропорциональному принципу, а вторая палата представляла бы основные этнические общины
Абхазии. Однако грузинские депутаты отвергли эту модель, опасаясь
возможности наложения вето второй палатой на решения первой палаты, если они
окажутся неприемлемыми для абхазов или других депутатов-негрузин. Кроме того,
правительство 3. Гамсахурдия опасалось, что такая двухпалатная структура могла
бы создать прецедент и для самой Грузии, с ее значительным армянским,
русским, азербайджанским и греческим населением {Жидков, 1996. С. 112). Вместо
этого Тбилиси предложил однопалатный 65-местный парламент, в котором
места были бы распределены в соответствии с этническими квотами: 28 мест для
этнических абхазов, 26 для грузин, а оставшиеся 11 мест были бы распределены
103
между остальными этническими группами (русскими, армянами, греками).
Эти 11 голосов были крайне важны в том случае, если две крупнейшие
этнические фракции не смогли бы прийти к консенсусу. Тем не менее, если бы даже
абхазской фракции удалось обеспечить поддержку 11 депутатов, она бы
получила лишь простое большинство, но не две трети голосов, тогда как для
принятия определенного рода решений было необходимо наличие
квалифицированного большинства в 75%.
После некоторых дебатов абхазская сторона приняла грузинскую формулу,
которая, таким образом, стала основой для выборов в новый парламент
Абхазии. Выборы проводились в два этапа, 22-29 сентября и в декабре 1991 г.
Спикером нового парламента был избран В.Г. Ардзинба.
Конец 1991 г. был и концом короткого правления первого президента
Грузии 3. Гамсахурдия. С середины августа 1991 г. оппозиция его режиму
нарастала, а в конце декабря начался путч против "ненавистного диктатора". Впрочем,
путчисты одержали победу только после военной поддержки, оказанной со
стороны частей расквартированных в Тбилиси войск Закавказского Военного
Округа, в частности, частей спецназа Печорской дивизии (Жидков, 1996. С. 142).
2 января было объявлено о смещении Гамсахурдия со своего поста, а к вечеру
того же дня власть в Грузии перешла к Военному Совету.
Военный Совет приостановил действие конституции Грузии, распустил
парламент и декларировал временное возвращение к конституции Грузинской
Демократической республики 1921 г. Понимая, что Грузии необходимо улучшить
ее не очень привлекательный международный имидж и добиться
международного признания, победившие путчисты пригласили в Грузию бывшего первого
секретаря ЦК КП Грузии (1971-1985), а впоследствии министра иностранных
дел СССР (1985-1991) Э.А. Шеварднадзе, который прибыл в Тбилиси 7 марта
1992 г. Вечером 10 марта Военный Совет и Консультативный Совет были
распущены, вручив власть вновь сформированному Государственному Совету
Грузии. Его возглавил Э.А. Шеварднадзе, который с 7 апреля стал официально
именоваться Главой Государства.
Возвращение Э.А. Шеварднадзе было встречено в Абхазии с определенным
облегчением и надеждой. Обладавший большим опытом управления
государством, он пользовался и в России, и на Западе имиджем "демократического"
политика и мало походил на пышущего примитивным национализмом 3.
Гамсахурдия. Проблема была в том, что когда Э.А. Шеварднадзе вернулся в Грузию, опора
его прежней власти, грузинская коммунистическая номенклатура, была
смещена и деморализована во время правления националистов. Перед Э.А.
Шеварднадзе встала тяжелая дилемма - либо продолжать и далее эксплуатировать свой
"демократический" имидж, и попытаться найти нелегкий консенсус как со
сторонниками Гамсахурдия, так и с этническими меньшинствами, что могло бы
ослабить его и без того шаткие позиции. Либо продолжать националистическую
и бескомпромиссную политику 3. Гамсахурдия, что обеспечивало бы ему
поддержку как обладавших реальной силой и приведших его к власти
полукриминальных сил, так и широких масс населения, требовавших улучшения жизни и
искоренения сепаратизма железной рукой. Поскольку националистическая
карта на тот период была просто беспроигрышной, Э.А. Шеварднадзе, возможно,
не без колебаний, избрал имидж "патриотического" лидера, опираясь на
который он мог бы постепенно формировать опору своей власти.
Распад Советского Союза и гражданская война в Грузии стимулировали
решимость руководства Абхазии предпринять дальнейшие шаги по защите
суверенитета республики. Президиум Верховного Совета Абхазии 25 января 1992 г.
104
принял резолюцию "О действии законов и других юридических актов на
территории Республики Абхазия в связи с прекращением существования Союза
ССР". Этот и другие законы, принятые парламентом Абхазии, встревожили
Тбилиси, который терял контроль над наиболее важными сферами
экономической и политической жизни в Абхазии.
В то же вррмя сторонники изгнанного 3. Гамсахурдия ("звиадисты") на
исторической родине его предков - в Мегрелии начали партизанскую войну
против диктатуры Э.А. Шеварднадзе. Их деятельность парализовала
железнодорожное сообщение через Мегрелию и Западную Грузию. Одна из баз звиади-
стов находилась в населенном преимущественно мегрелами Гальском районе
Абхазии и, частично, в грузинских анклавах в Очамчырском, Сухумском и Гагр-
ском районах. Сторонники 3. Гамсахурдия из числа грузинских депутатов
абхазского парламента пытались заручиться поддержкой своих абхазских коллег в
оппозиции режиму Э.А. Шеварднадзе, но те подчеркивали свой строгий
нейтралитет в связи с внутригрузинским конфликтом.
Установив контроль над неофициальной столицей Мегрелии Зугдиди и над
остальной частью Мегрелии, грузинские правительственные войска 4 февраля
1992 г. вошли в Абхазию, чтобы расправиться там с местными звиадистами.
Абхазские власти согласились не препятствовать продвижению грузинских частей
по территории Абхазии при условии их краткосрочного там пребывания. Утром
6 февраля грузинские войска вошли в Сухум и проследовали в Гагру. На р. Псоу
они вместе с представителями грузинского духовенства освятили воду
пограничной с Россией реки и поцеловали землю "на границе Грузии". Этот ритуал был
показан по телевидению и вызвал недовольство абхазов.
Однако вскоре грузинские военнослужащие занялись мародерством.
Эти действия вызвали бурную реакцию населения, и все фракции парламента
Абхазии, включая грузинскую, потребовали немедленного вывода грузинских
войск. Уходя, они оставили большое количество вооружения гагрскому и
сухумскому военизированным формированиям из числа местных жителей - грузин.
К концу марта 1992 г. вся Мегрелия была вновь охвачена восстанием звиа-
дистов. Получив от российских войск подкрепление в виде танков и амуниции,
1 апреля войска Госсовета Грузии вошли в Мегрелию. Быстро рассеяв плохо
вооруженные мегрельские силы, к 3 апреля они приблизились к границе с
Абхазией на р. Ингур. На этот раз абхазы были полны решимости не пускать в
Абхазию грузинские войска.
Напряжение на абхазо-грузинской границе росло, имели место перестрелки
и гибель людей. Одновременно, все более ухудшались отношения между
грузинской и остальной фракциями парламента Абхазии. После 5 мая 1992 г.
грузинские депутаты начали бойкотировать сессии парламента, который с тех пор
уже никогда не собрался в полном составе.
15 мая 1992 г. страны СНГ подписали в Ташкенте Договор о коллективной
безопасности, который разделил между ними имущество бывшей советской
армии. Грузия тоже получила свою часть этого имущества. Это обстоятельство
можно рассматривать как поворотный пункт в политике Тбилиси в отношении
Абхазии. Обладание большим количеством современного оружия создавало
качественно иную ситуацию для Грузии, так как впервые предоставило в ее
распоряжение мощные военные средства, которые могли быть эффективно
использованы как против оппонентов нового режима, так и против
"сепаратистов" в Абхазии.
Соглашение о перемирии в Южной Осетии в июне 1992 г., достигнутое при
посредничестве России, вселило новые надежды, что конфликта между Грузией
105
и
о
^
Оч
«—»
X
л
=г
5
Я
СО
&
ВНЫХ
X
Й
^
5
7.
с*
«5
СО
К
5
бхаз
<
и
V©
^я?
<ч
со"
спано
н
и
са
«
л
тел
я
&
О
о
втор-
<
и Абхазией можно избежать. В стремлении преодолеть конституционный
вакуум, сложившийся между Абхазией и Грузией, 13 июня в абхазской прессе был
опубликован подготовленный абхазским юристом Т.М. Шамба проект
документа под названием "Договор о принципах взаимоотношений между Республикой
Абхазия и Республикой Грузия" (предложения к проекту). Проект
предусматривал установление федеративных отношений между Абхазией и Грузией в
рамках одного государства. Никакой реакции на этот проект из Тбилиси не
последовало. '
Упорное нежелание правительства Э.А. Шеварднадзе обсуждать
юридический статус Абхазии не помешал абхазскому руководству предпринять
дальнейшие шаги в этом направлении. Следуя примеру Грузии, которая вернулась к
конституции 1921 г., 23 июля 1992 г. абхазский парламент отменил конституцию
Абхазии 1978 г. и временно принял конституцию Абхазии 1925 г., согласно
которой Абхазия и Грузия были объединены на основе Договора о Союзе. Это
решение было принято простым большинством голосов (35 депутатов из 65).
Грузинская часть парламента бойкотировала дебаты. Парламент изменил явно
ставшее анахронизмом советское название Абхазии - "Советская
Социалистическая Республика Абхазия" - на "Республика Абхазия". Были утверждены
новые государственные символы - флаг и герб.
Пойдя на такой шаг, абхазское руководство, тем не менее, обратилось к
Грузии с предложением начать переговоры о распределении полномочий
между Сухумом и Тбилиси. Выступивший в тот же день по местному телевидению
председатель парламента В. Ардзинба объяснил необходимость временного
принятия конституции 1925 г. и подчеркнул, что это не означает выхода
Абхазии из Грузии. Он сказал, что абхазское правительство предлагает Тбилиси
начать переговоры о конституционном оформлении отношений между Грузией и
Абхазией.
Несмотря на такие разъяснения, 25 июля члены Госсовета Грузии объявили
принятые парламентом Абхазии документы не имеющими юридической силы.
На фоне этих непростых событий новый импульс был дан связям абхазов с
родственными адыгским и абазинским народами, а также с абхазской
диаспорой. В Сухуме 18 июля 1992 г. состоялся Всемирный фестиваль абхазо-адыгских
народов. Представители абхазской и адыгской диаспор из Турции, Сирии,
Иордании, США, Германии, Израиля и других стран прибыли в Абхазию для
демонстрации своего единства и национального возрождения. Фестиваль, который
завершился 23 июля, в день принятия абхазским парламентом конституции
Абхазии 1925 г., сыграл важную роль в консолидации абхазов и адыгов, а также их
диаспор, накануне войны с Грузией.
31 июля 1992 г. Грузия была принята в члены ООН. Этот акт означал
международное признание внешних границ Грузии с включением Абхазии и Южной
Осетии в состав грузинского государства, без какого-либо референдума среди
их населения и без предварительных переговоров с политическими
структурами бывших автономий. На момент принятия в ООН Грузия так и не смогла
окончательно завершить конфликт в Южной Осетии, находилась в опасной
конфронтации с Абхазией, государственную ткань разрывал тлеющий очаг
гражданской войны в одном из регионов страны - в Мегрелии.
Однако руки были развязаны. 10 августа 1992 г. состоялось роковое как для
истории Абхазии, так и для Грузии заседание грузинского руководства, которое
предпочло военное решение сложнейшей проблемы Абхазии. Ввод войск
неуклюже пытались объяснить "необходимостью борьбы с терроризмом охраны
железных дорог".
107
Э.А. Шеварднадзе все же дал себя убедить ястребам в своей администрации
и принял фатальное решение, которое ознаменовало развязывание
полномасштабного военного конфликта в Абхазии.
АБХАЗИЯ НА РУБЕЖЕ ХХ-ХХ1 в.
Ранним утром 14 августа 1992 г. грузинские войска вторглись на
территорию Абхазии. В наступлении участвовало до 2 тыс. солдат и офицеров, 58
единиц бронетехники, большое количество артиллерии. Движение сухопутных
войск поддерживалось военно-воздушными и военно-морскими силами
вооруженных сил Грузии.
Пройдя Гальский и Очамчырский районы, грузинские войска к 12 часам дня
были остановлены на восточных подступах к центру г. Сухум в районе
Красного моста, где занимали оборону бойцы Отдельного полка внутренних войск
(ОПВВ). В ходе завязавшегося боя головной грузинский танк был подбит,
движение войск заблокировано. Над Сухумом стали кружить грузинские боевые
вертолеты, нанося ракетно-бомбовые удары по позициям ОПВВ, а также,
чтобы посеять в городе панику, по мирному населению.
Тем временем к Красному мосту стали стекаться мирные жители, готовые
встать в ряды бойцов, из Нового Афона и близлежащих сел начали
подъезжать ополченцы. В тот же день 14 августа Президиум Верховного Совета
Абхазии объявил о мобилизации граждан в возрасте от 16 до 40 лет.
Председатель Верховного Совета Республики Абхазия В.Г. Ардзинба выступил по
абхазскому телевидению с призывом организовать отпор войскам Госсовета
Грузии. Учитывая сложившуюся ситуацию, Верховный Совет Абхазии, его
председатель - В.Г. Ардзинба, правительство республики были вынуждены
переместиться в г. Гудаута, который стал временной столицей Абхазии на
период войны.
15 августа ознаменовалось новым витком военного противостояния. В этот
день грузинский десант высадился в районе Цандрипша (Гантиади) и захватил
стратегический участок побережья республики, примыкавший к
российско-абхазской границе по р. Псоу. Абхазия оказалась в кольце военной блокады.
В результате переговоров с грузинской стороной была достигнута
договоренность о демилитаризации. Грузинские войска должны были быть выведены
из Сухума и Гагры, абхазским ополченцам также надлежало покинуть эти
города. Однако перемирие было недолгим. 18 августа грузинские войска,
воспользовавшись отсутствием абхазских формирований в городе, заняли Сухум и
Гагру. Начались повальные грабежи магазинов, складов, частных домов и
квартир лиц негрузинской национальности, убийства и издевательства над мирными
гражданами. Негрузинские жители Сухума и Гагры в панике бежали из города,
поток беженцев хлынул также из сельских местностей, оказавшихся под
контролем грузинских войск.
Бойцы ОПВВ и ополченцы, вышедшие накануне из Сухума, перекрыли на
р. Гумиста дальнейшее движение грузинских войск в сторону Нового Афона,
одновременно было перекрыто движение грузинских войск из Гагра в сторону
Гудауты. На сухумском и гагрском направлениях началось строительство
оборонительных рубежей. 18 августа 1992 г. Президиум Верховного Совета РА
создал Государственный комитет обороны (ГКО) под руководством В.Г.
Ардзинба. В руках ГКО сосредотачивалась вся полнота власти по обороне республики.
Командующим Вооруженными силами Абхазии назначается полковник В. Ка-
108
калия, а начальником штаба - полковник С. Сосналиев, прибывший в Абхазию
добровольцем из Кабардино-Балкарии на второй день войны, командующим
Гумистимским оборонительным рубежом стал М. Хварцкия.
В начале сентября возникла надежда, что удастся избежать дальнейшей
эскалации трагических событий. 3 сентября 1992 г. в Москве было подписано
трехстороннее соглашение между Россией, Грузией и Абхазией о прекращении огня и
разъединении сил. Однако грузинская сторона не только не выполняла свои
обязательства, но и намеревалась захватить остальную не подконтрольную ей часть
Абхазии. Неоднократные обращения абхазского руководства к грузинской
стороне с требованием соблюдать пункты соглашения о прекращении огня не дали
никаких результатов. Становилось также очевидным, что грузинское руководство
вынашивает планы удушения Абхазии путем стягивания кольца военной блокады.
В сложившейся ситуации было решено нанести удар по гагрской
группировке войск противника. Последняя имела под ружьем свыше 4 тыс. человек при
поддержке 40 единиц бронетехники, десятков артиллерийских орудий, минометов
и военной авиации. Гагрская наступательная операция под кодовым названием
"Буря" началась 1 октября 1992 г. в 14 часов 30 минут. Все батальоны, отряды
и группы, занимавшие позиции на Гагрском фронте, снялись со своих мест и
перешли в атаку. Непосредственно операцией руководил командующий фронтом
СП. Дбар. В наступательной операции наряду с абхазскими формированиями
приняли активное участие добровольческие формирования из Северного
Кавказа и дальнего зарубежья (Турция, Сирия): адыгейцы, кабардинцы, черкесы,
абазины, чеченцы, осетины, казаки.
К вечеру того же дня бойцы Вооруженных Сил Абхазии после тяжелых
боев вышли к городской черте и укрепились на позициях. Утром 2 октября
наступление продолжилось и к вечеру основные силы гагрской группировки
грузинских войск были разгромлены.
С потерей Гагры Тбилиси мириться не хотел. 5 октября, получив морем
дополнительные подкрепления в живой силе, грузинские войска атаковали
абхазские позиции. Однако развить первоначальный успех противнику не удалось, а
вскоре под ударами перешедших в наступление основных сил Гагрского
фронта противник бежал. Одна часть грузинских войск, побросав табельное оружие,
пересекла российско-абхазскую границу, другая - скрылась в ближайших лесах.
Вся техника противника, за исключением авиационной, оказалась в руках
бойцов Вооруженных Сил Абхазии. На рассвете 6 октября абхазские части вышли
к р. Псоу, отделяющей территорию Абхазии от РФ. Военная блокада, в которой
находилась Абхазия, была разорвана.
Потерпев поражение под Гагрой, противник резко усилил Сухумскую
военную группировку. Впереди ожидались жестокие бои. В целях создания
боеспособной регулярной армии 11 октября 1992 г. были созданы Министерство
обороны и Генеральный штаб Вооруженных Сил Абхазии. Министром обороны
был назначен полковник В. Аршба, начальником Генерального штаба - С.
Сосналиев. В системе Министерства впоследствии были созданы Тыл
Вооруженных Сил, Управление по вооружению и технике, другие необходимые управления,
отделы и службы, институт политических комиссаров. 8 января 1993 г.
Президиум Верховного Совета принял постановление о назначении В.Г. Ардзинба
Главнокомандующим Вооруженными силами Абхазии.
Наряду с формированием высших органов военного управления шел
процесс становления частей и подразделений, а также создание новых видов и
родов войск: военно-воздушных и военно-морских сил, войск ПВО,
артиллерийских, бронетанковых и инженерно-саперных войск республики Абхазия.
109
С первых дней войны весьма сложная ситуация сложилась в Восточной
Абхазии, в частности в Очамчырском районе и в г. Ткуарчал. Эти регионы
оказались оторванными от основных частей Абхазии, где дислоцировалось
политическое и военное руководство республики. Стихийно созданные вооруженные
формирования в Восточной Абхазии не дали превосходящим грузинским силам
захватить шахтерский г. Ткуарчал и близлежащие к нему села. С учреждением
Министерства обороны и в Восточной части Абхазии начался процесс
перерастания партизанского движения в организованную вооруженную силу. В конце
октября было принято решение создать в составе Восточного фронта полки и
отдельные батальоны.
Между тем военная ситуация на Восточном фронте оставалась
критической. Чтобы перехватить инициативу, 26 октября началась операция по
освобождению г. Очамчыра. Хотя она не удалась, но ввергла противника в сильное
замешательство, посеяла панику в его рядах. Успех пришел месяц спустя.
29-30 ноября войска Восточного фронта освободили от грузинских войск с. Ко-
чара, тем самым была выровнена линия фронта.
В то же время на Гумистинск^м (Западном) фронте абхазские войска
потерпели ряд неудач в ответственных наступательных операциях. Так, неудачно
закончилась наступательная операция, предпринятая 3-4 ноября 1992 г. Не
увенчалась успехом январская (1993 г.) операция по освобождению Сухума. В марте
абхазские части Гумистинского фронта вновь предприняли попытку освободить
столицу республики. Однако после упорных боев на западных окраинах Сухума,
штурмовым подразделениям пришлось отступить с большими потерями. Хотя
эти военные операции были неудачными, однако они содействовали
приобретению личным и командным составом опыта ведения боевых действий. Части и
подразделения абхазской армии, прошедшие закалку в вышеназванных
операциях, в дальнейшем действовали весьма успешно.
В начале июля 1993 г. на Восточном фронте началась масштабная
наступательная операция с высадкой в тылу врага у с. Тамыш морского десанта. Десант
и части Восточного фронта взяли под контроль стратегическую трассу Очам-
чыра-Сухум, лишив противника возможности перебрасывать войска на главном
направлении. В течение недели абхазские части контролировали трассу,
сдерживая натиск восьми мотострелковых батальонов противника, одной
механизированной танковой бригады и артиллерийского дивизиона. Тем временем на Гу-
мистинском фронте абхазские части форсировали Гумисту. В лобовую атаковав
противника, они захватили ряд стратегических высот, буквально "нависли" над
Сухумом. Наступление было поддержано на Восточном фронте, где абхазские
части, оттеснив противника, лишили его возможности наносить прицельный
огонь по населенным пунктам на подступах к г. Ткуарчалу и ликвидировали
важнейший плацдарм для возможного грузинского наступления на город.
Однако дальнейшее наступление абхазской армии на фронтах было
приостановлено. По настоянию российской стороны 27 июля 1993 г. в Сочи было
подписано соглашение, предусматривавшее прекращение огня, вывод грузинских
войск из Абхазии, возвращение легитимного абхазского руководства во главе с
В.Г. Ардзинба в Сухум. Но время шло и становилось очевидным, что грузинская
сторона не желает выполнять ни одного из пунктов соглашения, а передышку
использует лишь для дальнейшего наращивания сил. Было решено опередить
противника.
Последняя наступательная операция войны началась в ночь с 15 на 16
сентября 1993 г. на Восточном фронте. В первые же дни наступления были
освобождены с. Адзюбжа, Ахалдаба, Ануаарху, Аракич, Лабра, Тамыш. К 19 сентября
110
под контроль была взята трасса от Цхенцкара до р. Кодор. На Гумистинском
фронте операция началась в 13 часов 16 сентября. Войска наступали по двум
направлениям. Часть войск продвигалась к Сухуму с запада и северо-запада. Вторая
группировка спускалась к Сухуму с горных высот, окружавших столицу Абхазии с
севера и северо-востока. В результате, обе группировки взяли город в кольцо.
Переломным в ходе сентябрьской наступательной операции стал день 20 сентября.
Абхазские войска Гумистинского фронта вклинились в черту города.
В то же время на Восточном фронте сложилась критическая ситуация.
Противник подтягивал новые резервы, чтобы разблокировать трассу Сухум-Очам-
чыра. Не добившись цели, грузинские войска предприняли наступление по
берегу моря через с. Кындыг (Киндги). Но войска Восточного фронта стояли
насмерть, несмотря на многократное превосходство противника в технике и
живой силе. Бои продолжались непрерывно днем и ночью. Создалась очень
тяжелая ситуация со снабжением. Летчики ВВС Абхазии, рискуя жизнью,
доставляли боеприпасы и продовольствие с "Большой земли".
Тем временем, 27 сентября абхазские войска с трех сторон ворвались с
боями в центр Сухума и овладели расположенным на главной площади города
комплексом зданий Совета Министров, водрузив на нем флаг Абхазии. 12-тысячная
Сухумская группировка противника была разбита. 29 сентября войска
Гумистинского фронта, преследуя отступающего противника по трассе Сухум-Очам-
чыра, вышли к р. Кодор. Здесь, у Кодорского моста, состоялась долгожданная
встреча войск Гумистинского и Восточного фронтов.
30 сентября 1993 г. бойцы абхазской армии, освободив Очамчыру, Гал и
другие населенные пункты, вышли к р. Ингур на границу с Грузией и водрузили
у моста абхазский флаг. Грузинские войска были вытеснены с территории
Абхазии, а военные действия - завершены.
Музей боевой славы 1992-1993 гг.
Республика Абхазия, г. Новый Афон. Фото Ю.Г. Аргуна, 2003 г.
111
Экспозиция Музея боевой славы 1992-1993 гг.
Республика Абхазия, г. Новый Афон. Фото Ю.Г. Аргуна, 2003 г.
Война нанесла Абхазии невосполнимый ущерб - тысячи убитых, раненых,
инвалидов и сирот; десятки разграбленных и уничтоженных населенных
пунктов. К примеру, во время войны по республике полностью сгорело и разрушено
17200 домов и квартир, капитального восстановления требовали еще
8500 домов и квартир. Ряд абхазских сел (Тамыш, Киндыг, Лашкиндар и др.)
практически были стерты с лица земли. Война нанесла большой урон
социальной инфраструктуре республики - были разрушены или приведены в негодность
мосты, дороги, многочисленные промышленные и хозяйственные объекты,
осквернены, ограблены и уничтожены десятки образовательных, научных и
культурных учреждений. По предварительным подсчетам специальной
правительственной комиссии Абхазии установлено, что общий материальный ущерб,
нанесенный республике войной, составляет 11,3 млрд долларов.
К числу невосполнимых и наиболее трагичных потерь относится гибель
двух важнейших очагов национальной культуры абхазского народа. 22 октября
1992 г. в центре Сухума по распоряжению грузинского военного командования
были одновременно сожжены Центральный государственный архив Абхазии,
где хранились бесценные для абхазской истории и культуры фонды
документальных материалов, и единственный в мире научно-исследовательский центр
абхазоведения - Абхазский институт языка, литературы и истории им. Д.И.
Гулиа. В сгоревшем здании института в груду пепла были превращены
уникальные архивные документы, этнографические и археологические коллекции,
рукописи, книги.
Еще одной ужасающей приметой военного времени стали вопиющие
нарушения прав человека. Массовые убийства, бессудные расстрелы, сожжение
живьем мирных жителей, изнасилования, интернирования с последующим
бесследным исчезновением людей, неслыханные по жестокости пытки, грабежи
112
стали обычным и повседневным явлением (Белая книга Абхазии, 1993; Аргуну
1998). Агрессивный национализм и ксенофобия, унижение этнического и
государственного достоинства людей достигли невероятных масштабов.
Вообще во время войны жестокий и непоправимый урон был нанесен не
только абхазам, но и всему многонациональному населению республики.
В 1992-1993 гг. тысячи армян, греков, русских, украинцев, евреев, эстонцев,
татар, турок были вынуждены либо бежать из объятой войной Абхазии, либо
были насильственно выдворены из республики, порой лишь за проявление
сочувствия или солидарности с абхазами. Имели место факты выдавливания целых
этнических общин. Так, Абхазия лишилась практически всего еврейского
населения, которое при финансовой и организационной поддержке государства
Израиль было вывезено из республики. Только в один день, 15 августа 1993 г.,
из Сухумского морского порта было выдворено в Грецию более 1200 греков -
жителей Сухума и окрестных сел. Как правило, выезжавших граждан
грузинские военные власти выписывали с места жительства, взяв с них письменные
обязательства в том, что они больше не возвратятся в Абхазию.
Освободившиеся жилища передавались чужим людям, часто военнослужащим грузинской
армии, которых таким образом поощряли к натурализации на территории
Абхазии.
В настоящее время прокуратурой Республики Абхазия по фактам массовых
преступлений, совершенных грузинскими военными властями, возбуждено
более пяти тысяч уголовных дел.
Грузино-абхазские переговоры по урегулированию конфликта начались в
декабре 1993 г., однако, несмотря на все усилия, взаимоприемлемых решений
пока не найдено. До полного решения проблемы гарантом невозобновления
широкомасштабных военных действий и продолжения переговорного процесса
являются миротворческие силы Российской Федерации, которые были введены в
зону конфликта на основании "Соглашения о прекращении огня и
разъединения противоборствующих сил", подписанного 14 мая 1994 г. Мониторинг по
соблюдению достигнутых соглашений осуществляет Миссия военных
наблюдателей ООН.
Сразу же по прекращении боевых действий Абхазия приступила к
выполнению первоочередных программ послевоенного обустройства республики.
Прежде всего, удалось справиться с криминальным разгулом, являвшимся
тягчайшим и непосредственным следствием войны. Несмотря на экономическую
блокаду, которую правительство РФ ввело по отношению к Абхазии,
правительство республики занялось восстановлением разрушенной экономики и
социальной сферы; важной задачей была поддержка малоимущих слоев населения,
среди которого было немало русскоязычных граждан Абхазии.
Все достигнутые результаты и перспективы государственного
строительства закреплены в Конституции Республики Абхазия, принятой 26 ноября 1994 г.,
провозгласившей страну суверенным, демократическим, правовым
государством.
По Конституции, государственная власть в Республике Абхазия
осуществляется на основе ее разделения на законодательную, исполнительную и
судебную. Главой государства и исполнительной власти является Президент,
избираемый сроком на 5 лет. Первым Президентом, в первый раз Верховным Советом
Абхазии в 1994 г. и в 1999 г. всенародным голосованием был избран В.Г.
Ардзинба. В структуру исполнительной власти входят премьер-министр, его
заместители, министры, председатели государственных комитетов, главы
администраций городов и районов и др.
113
Высшим законодательным органом государственной власти Республики
Абхазия является однопалатное Народное собрание. Оно состоит из 35-ти
депутатов, избираемых по одномандатным избирательным округам на основе
прямого избирательного права. Депутаты избираются из числа граждан Республики
Абхазия, достигших 25-ти лет и обладающих избирательным правом. Депутаты
работают на постоянной основе и не могут находиться на государственной
службе, заниматься другой оплачиваемой деятельностью, кроме
преподавательской, научнбй и творческой.
Важной составной частью национальной политики государства является
участие представителей разных народов, проживающих в Абхазии, в работе
законодательной ветви власти республики. В настоящее время, в результате
выборов, состоявшихся 2 марта 2002 г., в Народное собрание избраны - 25
абхазов, 3 русских, 3 армянина, 3 грузина, 1 кабардинец.
Среди наиболее влиятельных партий и общественно-политических
движений выделяются партии "Ацсны" ("Абхазия"), Коммунистическая партия Абхазии,
Народная партия Абхазии, общественно-политическое движение "Аитаира"
("Возрождение"), Союз ветеранов войны 1992-1993 гг. "Амцахара". Успешно
функционируют общественные и общественно-благотворительные
организации русских, казаков, армян, греков, адыгов, осетин, эстонцев, евреев, татар,
немцев, поляков и др. этнических групп населения Абхазии.
. В республике развивается сеть неправительственных организаций. В
настоящее время функционирует более 20 организаций различного направления,
большинство из которых эффективно работает по проектам социальной,
медицинской и психологической реабилитации жертв войны, помощи уязвимым
слоям населения, исследования и мониторинга межэтнических конфликтов, в
частности абхазо-грузинского, состояния в области прав человека, развития
образования, гражданского общества, средств массовой информации.
Важнейшим юридическим и политическим событием стал всенародный
референдум об отношении граждан Абхазии к действующей Конституции,
состоявшийся 3 октября 1999 г. Одобрили действующую Конституцию Республики
Абхазия 97,7% проголосовавших. Результаты всенародного голосования легли
в основу принятого 12 октября 1999 г. "Акта о государственной независимости
Республики Абхазия".
В нынешних условиях постоянным дестабилизирующим фактором является
непрекращающаяся диверсионно-террористическая деятельность на
территории Абхазии грузинских вооруженных формирований. Грузия также не
оставляет попыток силового решения конфликта. Одна из таких попыток имела
место в мае 1998 г., что значительно осложнило ситуацию в регионе. Другая
попытка установить контроль над Абхазией была предпринята в октябре 2001 г.,
когда в Абхазию из Панкисского ущелья (Восточная Грузия) были
переброшены международные террористические отряды, имевшие целью совместно с
дислоцированными в Западной Грузии грузинскими вооруженными
формированиями спровоцировать полномасштабную войну. Руководство Грузии не скрывает
желания замены миротворческих сил России на войска НАТО, чтобы решить
проблему Абхазии по балканскому сценарию.
В таких условиях народ Абхазии гарантом невозобновления новой войны в
регионе считает Россию и ее миротворческие силы. Учитывая родственные
связи с народами Северного Кавказа, исторические, экономические и культурные
контакты со всей Россией, Народное Собрание Республики Абхазия обратилось
к Федеральному Собранию РФ с просьбой установить ассоциированные
отношения между Абхазией и Российской Федерацией.
ГЛАВА III
ХОЗЯЙСТВО
Главными исторически сложившимися занятиями абхазов были земледелие
и скотоводство. Они развивались не только в прибрежной и предгорно-
холмистой полосе, но и в высокогорных районах. Богатый народный опыт
складывался на протяжении многих веков.
Абхазы умело сочетали различные отрасли и системы земледелия, освоили
и ввели в хозяйственный оборот многие виды и сорта окультуренной флоры,
выработали оригинальную систему агротехнических методов и приемов.
Наряду со специфическим оригинальным характером земледелия абхазов, в нем
наблюдаются многие черты, свойственные земледельцам Кавказа. Особенно
близки земледельческие культуры абхазов и адыгов, интенсивные связи
которых уходят в глубокую древность.
Столь же богатыми являются традиции скотоводческого хозяйства.
Оно было оптимально приспособлено к природно-климатическим и
экологическим условиям предгорной и высокогорно-альпийской зон, обеспечено
большим запасом пастбищных земель и кормовых ресурсов, обладало издавна
освоенными скотопрогонными маршрутами, налаженной организацией труда и
быта пастухов.
Третьей древней отраслью хозяйства абхазов было ремесло. Возникшее из
потребностей домашнего производства, оно удовлетворяло прежде всего
бытовые и утилитарные нужды семьи. Наиболее развитыми видами ремесла были
металлообработка, гончарство, ткачество, плетение и др., отличавшиеся
разнообразием видов и ассортимента изделий, которые в высших проявлениях
профессионального и художественного мастерства своих создателей становились
яркими образцами народного декоративно-прикладного искусства.
ПОЛЕВОДСТВО
Благоприятные естественно-географические условия Абхазии
способствовали возникновению здесь раннего земледелия, традиции которого в
последующем в регионе не прекращались. Об этом свидетельствует как все
расширяющийся объем археологического материала, так и данные письменных
источников, которые содержат, хотя и фрагментарные, но существенные указания на
116
род хозяйственных занятий древнего населения Абхазии. Например, Страбон,
описывая гениохов, сообщает, что они жили в лесах, "обрабатывая скудную
почву" {Латышев, 1893. С. 131). Письменные источники более позднего
периода также указывают на занятие абхазов земледелием.
Важнейшим злаковым растением, возделываемым в Абхазии с древнейших
времен, было просо. О древности культуры проса в Абхазии говорят найденные
при раскопке грота Хупынипшахва (близ Сухума) несколько десятков
обугленных мелких зерен, принадлежащих к "какому-то дикому виду проса". Образцы
проса, найденные в верхнем культурном слое, исследователи относят к концу
мезолита, когда появляется и делает первые шаги земледельческая культура
{Соловьев, 1961. С. 194). Материалы неолитической эпохи также подтверждают
традицию возделывания проса на Черноморском побережье Западного
Кавказа. На юго-восточной границе Абхазии, в Диха-Гудзубе в верхних
неолитических слоях были обнаружены хорошей сохранности многочисленные орудия
земледелия и зерна проса {Хоштария, 1944. С. 214).
Просо оставалось главной злаковой культурой населения, вплоть до 1840-х
годов, несмотря на тенденцию увеличения площадей под кукурузой. И только с
1860-1870-х годов просо, долго конкурируя с кукурузой, уступило ей. Однако и
Кукурузник
Республика Абхазия, Очамчырский район, с. Джгерда.
Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
117
Водяная мельница
Республика Абхазия» Гудаутский район, с. Хуап. Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
в этот период в ряде мест Абхазии имелись большие посевы, особенно в с. Арю-
та, Эбырныха, Ачандара, Тасраква, Пицунда и др. По сообщениям старожилов
с. Дурипш, в их общине и в начале XX в. каждый хозяин высеивал у себя просо.
Во дворах стояли на высоких столбах два амбара, один - побольше - для
хранения кукурузы, другой - для проса. Выращивали два вида просовидных растений:
ахэы$ (чумиза) и ашыр$. В фольклоре упоминаются оба эти вида. Однако
ашырз сеяли меньше из-за трудоемкости его обработки и меньшего урожая по
сравнению с высокоурожайной чумизой.
Процесс выращивания проса был трудоемким. Почву до посева
неоднократно обрабатывали пахотным орудием и мотыгой, чтобы уничтожить траву.
Сеяли в начале мая вручную, вразброс. Семена помещали во вместительную
посуду из тыквовидной технической культуры с твердой корой, вычищенную
изнутри - амць. Она прикреплялась ремнями из козьей шкуры или льняной
веревкой к левому плечу. Пахарь брал небольшую горсть семян и сеял, размахивая
полувытянутой рукой и регулируя подачу семян большим и указательным пальцами.
118
Пололи два-три раза. Первую прополку проводили в основном наиболее
опытные, взрослые женщины, они же прореживали загущенные места. Пололи
мотыгой с узкой рабочей частью - ахэы$ рашэага, то есть "мотыга для проса",
называли ее и апсуа ёага - "абхазская мотыга".
Урожай созревал в конце августа. Готовясь к уборке, подготавливали жгуты
из листьев и стеблей проса для связывания снопов, причем для большей
эластичности жгуты держали день-два на солнце. Сначала отбирали просо с
большими метелками на семена будущего года, затем приступали к сплошной
уборке. Одни срезали метелки и связывали в снопы, другие убирали и складывали
снопы в кучу, третьи уносили домой в корзинах или отвозили на арбе.
Оставшиеся стебли убирали серпами, просушивали и подвешивали на деревья, а зимой по
частям брали и кормили животных.
Для просушки проса на солнечной стороне двора строили ашахра. На
вбитых кольях перекидывали жерди, на них же седлообразно вешали связки
снопов. Применяли также большие плетеные щиты, прислоненные к вбитым
большим кольям с перекладиной. В плетенку втыкали снопы таким образом, чтобы
верхние ряды защищали нижние от дождя. После просушки - через 8-10 дней
снопы снимали с ашахра и клали в специальный амбар на длинных сваях - ацауыч,
обмазанный с двух сторон для защиты зерен от птиц. Накануне молотьбы
хозяин брал снопы из амбара и клал в корзину с ручками - акуаш, висевшую
высоко над очагом, для окончательного просушивания. Из нее брали нужное
количество снопов и обмолачивали в молотилке - алахрара, представлявшей
собой толстое бревно, высотой до 80-90 см, ровно срубленное с двух сторон.
Хозяйственные постройки
Республика Абхазия, Гудаутский район» с. Лыхны. Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
119
В верхнем конце выдалбливали объемистую выемку глубиной до 30 см, затем
выжигали и скребли. Уложенные в эту выемку снопы били деревянным длинным
стержнем с округлым вислым концом - аклакут. Обмолоченное зерно хранили в
больших глиняных сосудах ахапшъа, или деревянных кадках ацшъыръа, а также в
плетеных корзинах, обмазанных с внутренней стороны глиной.
•Наряду с просом, древнейшей злаковой культурой, культивировавшейся в
Абхазии, являлась пшеница, окостеневшие зерна которой найдены в
неолитических слоях Диха-Гудзубы. Пшеницу сеяли в основном в предгорно-холмистой
полосе и низменностях, хотя посевные участки имелись и на нагорных равнинах,
где ее возделывали вместе с ячменем и овсом. Последние имели в
высокогорьях большее распространение. Пшеницу сеяли еще в первой четверти XX в.
Хорошие ее урожаи получали на мягких почвах Пицунды, в с. Калдахуара, Тасра-
ква, Аацы, особенно на нагорных равнинах Цебельды. Процесс уборки и
обмолот был таким же, как и у проса.
Наблюдается особое почитание пшеницы у абхазов. Исследователи
допускают, что род мягкой пшеницы под названием ача некогда являлся главным
хлебным продуктом у абхазов. "О значении пшеницы в жизни древних
абхазов, - пишет Ш.Д. Инал-ипа, - говорят показания языка, этнографии,
фольклора. Целый ряд коренных слов и выражений, имеющих отношение к пище и
земледелию, образованы при помощи термина ача - хлеб, в том числе и
выражение "хлеб-соль" - ачеи-цьыка" {Инал-ипа, 1965. С. 236).
В Абхазии были хорошо известны ячмень и овес. Посевы этих злаков
имели большое распространение в основном в высокогорье, где их культивировали
наряду с пшеницей.
Участок под посевами кукурузы
Республика Абхазия» Очамчырский район, с. Джгсрда. Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
120
Привоз урожая кукурузы
Абхазская АССР, Гудаутский район, с. Абгархук. Фото Ю.Г. Аргуна, 1970-с годы
С XVII в. в Абхазии начала распространяться кукуруза. В то время как
злаки, издревле культивировавшиеся в Абхазии, именуются по всей стране
одинаково, кукуруза имеет два совершенно самостоятельных названия. В
юго-восточной Абхазии она известна как апш9 а в северо-западной - ацьыкэреи.
Возможно, это указывает на неодновременное появление этой культуры в обеих частях
страны.
Кукуруза вошла легко и сравнительно быстро в полеводство Западной
Грузии и Абхазии благодаря тому, что она в основном заменила просо, а приемы
возделывания обоих растений близки (Декапрелевич, 1960. С. 372\ Ускорению
проникновения кукурузы способствовал также и большой спрос на нее со
стороны турецких хлеботорговцев, которые охотнее всего ее покупали и хорошо
за нее платили. В конце XVIII - начале XIX в. кукуруза наряду с просом заняла
ведущее место в сельском хозяйстве Абхазии. С 1880-х годов, в связи с
внутренним и внешним спросом, кукурузоводство приобрело товарный характер. Уже в
начале XX в. из Абхазии вывозили миллионы пудов кукурузы.
Абхазские крестьяне возделывали нескольких сортов кукурузы: алгажэ,
алащачача, амШг, авсщаа ицъкэреи (карликовая) и др. Зерно кукурузы, как и
других злаков, мололи женщины на вращающих ручных мельницах, имевшихся,
как правило, в каждой семье. В XIX в., хотя и редко, пользовались и водяными
мельницами, позже их количество увеличилось.
Одновременно с кукурузой появилась и фасоль. В XIX в. существовало
несколько сортов этой культуры: ашъапкьа%> амаргэыз, ахакэыд, сщак,?ыд и др.
Вьющуюся фасоль подсеивали к кукурузе, подпорками для нее служили также
специальные колья с обрубленными ветками.
Одними из древних растений, разводимых в Абхазии, были лен и конопля.
О выращивании льна населением восточного побережья Черного моря сообщал
121
еще Геродот. При господстве натурального хозяйства льняные и конопляные
изделия имели широкое применение. Из их волокон изготовляли одежду,
длинные веревки для сбора винограда и другие необходимые предметы
хозяйственного быта.
С начала 1870-х годов лен и конопля в основном были заменены хлопком,
который в Абхазии был введен бывшим английским консулом в Сухуме
Диксоном. Его выращивали вплоть до 1940-х годов для личного пользования.
Абхазы культивировали и табак. Здесь хорошо получались
высококачественные сорта "Самсун", "Дюбек" и др. Особенно отличалось с. Ешара
своими знаменитыми табаками, слава которых шла далеко за пределы
Абхазии.
В конце XIX - начале XX в. табаководство стало важнейшей отраслью
сельского хозяйства Абхазии, на долю которого приходилось свыше 60% всего
закавказского табачного производства (Табаководство в Закавказье..., 1904).
Табак был предметом широкого вывоза на российский рынок. Из северо-западной
Абхазии вывозилось ежегодно более полумиллиона пудов сушеного
высококачественного табачного листа. Начиная с 1930-х годов Абхазия стала
важнейшим табаководческим районом Советского Союза. Высококачественные
абхазские желтые табаки пользовались славой. Это ценное сырье использовалось на
Кукурузник
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Лыхны. Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
122
Кукурузник
Республика Абхазия, Очамчырский район, с. Джгерда. Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
табачных фабриках СССР для дополнения выпускаемой продукции, шло оно и
на экспорт.
В последние годы в результате мобилизации потенциальных возможностей
населения, постепенного налаживания экономических связей с Северным
Кавказом, югом России и другими российскими регионами, наметился подъем
всего народного хозяйства республики.
Для традиционного хозяйства абхазов была характерна залежно-перелож-
ная система земледелия. После периода обработки земли ее оставляли на
"отдых" под залежь или перелог, чтобы почва вновь естественным путем
восстановила свое плодородие. В зависимости от степени истощения почвы,
участок оставался под залежью 3-5-10, иногда и больше лет, после чего к нему
возвращались, предварительно расчистив и подготовив к севу.
В связи со своеобразием экспозиций склонов, в предгорно-холмистой
полосе обрабатываемая почва раньше истощалась по сравнению с почвой речных
долин и приморской низменности, питавшейся постоянными наносами рек,
дождевыми потоками ила и продуктами разложившихся горно-каменных пород.
Поэтому периоды залежи в низменности были более короткими. По существу
это была переложная система с короткими периодами. В частности, Н.В. Фон-
Дервиз сообщал, что ему известна местность по р. Кодор, где запашка
производилась беспрерывно более ста лет и за весь этот долгий период земля
пользовалась "отдыхом" не более одного года через каждые 10-15 лет (Фон-Дервиз,
1994). В этом смысле представляет интерес и следующий факт: старожилы
нос. Чааркыт с. Кутол Очамчырского района хорошо помнят, что при истоще-
123
нии холмистых земель их оставляли для выпаса скота и переходили к землям
низменности. Затем через определенное время снова возвращались на
холмистую полосу.
В конце XIX в. удельный вес залежно-переложных земель снизился в
связи с тем, что после отмены крепостного права 1870 г. и земельной реформы
за крестьянами были закреплены конкретные участки. Это обстоятельство
ограничивало возможность крестьян оставлять часть отведенных им земель
под залежь или перелог. Сокращению земель под залежь содействовал и рост
товарности сельского хозяйства, способствовавший развитию экстенсивного
земледелия, истощению отдельных земельных участков, особенно занятых
под табак.
Со второй половины XIX в. получила распространение простая
плодосменная система земледелия. Это было вызвано усложнением структуры сельского
хозяйства. Обычно чередовалось сеяние проса с кукурузой, зерновых культур с
техническими.
Для поднятия плодородия почвы абхазы применяли органические
удобрения. Благодаря наличию немалого количества мелкого рогатого скота,
существовал и такой способ внесения органических удобрений в почву: с
наступлением весны, когда мелкий рогатый скот уже можно было держать на открытом
воздухе, на пашнях специально ограждали щитами, плетенными из прутьев и
жердей, участки, куда на ночь загоняли скот. Пребывание скота в таких
загородах удобряло почву. Величина площади, огораживаемой щитами, зависела от
количества скота у хозяина и предполагаемого к засеву поля. Считалось, что
пребывание скота в огороженном месте в течение трех ночей обеспечивало
Хозяйственная постройка для хранения кукурузы
Абхазская АССР, Очамчырский район, с. Члоу. Фото Ю.Г. Аргуна, 1981 г.
124
Размол кукурузы. 1912 г.
Абхазы. Кутаисская губ., Сухумский округ, Кодорский участок, с. Адзюбжа.
РЭМ № 3932-6
хороший урожай на три года, а пяти - на пять лет. Хозяин, часто передвигая
щиты с места на место, тем самым удобрял все новые и новые места.
Землю для разведения злаковых растений особенно не выбирали,
считалось, что везде, где она не истощена, зерно могло родиться. Поэтому
низменности и речные долины были предоставлены в основном злаковым растениям.
Особенно тщательного выбора требовал виноград. Наиболее подходящей для
него считали мягкую сухую землю с примесью песчаного гравия,
расположенную на склонах холмов, обращенных на юг. На глинистой почве также
разводили виноград, но вино из него не ценилось. Для технических культур - льна и
конопли - выбирали сырые земли. Самой лучшей почвой считали вновь
расчищенный участок из-под леса - аужэра. На таких участках получали обильный
урожай, они, по мнению абхазов, не подвергались засухе, частые дожди также
не уменьшали урожая. При расчистке таких земель иногда пользовались таким
приемом, как окольцовка деревьев (Хатисов, 1867. С. 25). В этом смысле пред-
125
ставляст определенный интерес топонимическое название Алцэьщсара -
поселок в с. Хуап Гудаутского района, что буквально означает "снятие коры с
ольхи", по-видимому, указывающее вообще на практику снятия коры с больших
деревьев.
Особенно трудоемкой была обработка покрытой дерном почвы
приморской низменности. В этом случае огораживался небольшой участок земли,
который скоро обрастал мелколесьем и папоротником; дерн в тени быстро
погибал, земля разрыхлялась. После расчистки участка его распашка значительно
облегчалась (Бжаниа, 1973. С. 151).
По этнографическим материалам, мягкие почвы распахивали только один
раз и приурочивали к этому посев. Глинистые же пахали дважды, посев
производили при второй распашке.
РУЧНЫЕ ОРУДИЯ ТРУДА
Главными орудиями труда, применявшимися в Абхазии с древнейших
времен, были топор - сноса (айха) и аигэышэ (цалда). Они были необходимы не
только в земледелии, с их помощью также строили жилища, изготавливали
предметы быта. Топор в Абхазии и до распространения железа имел широкое
хозяйственное значение. Очевидно, исключительная роль топора в бронзовую
эпоху, а может быть, и раньше, являлась причиной использования его названия
и для самого железа, поскольку топор и железо в абхазском языке называются
одним и тем же словом - аьоса. По функциональному назначению различалось
два вида топоров - большой (аихаду) и малый (аихахэыуы, аикэа$а). Оба вида
имели одинаковую форму - круглую проушину, выемку в лопасти со стороны
топорища. А.А. Миллер считал, что "настоящий абхазский топор совершенно
тождествен со старыми черкесскими топорами" {Миллер, 1910. С. 79). Встреча-
Аигэышэ - род топора; употреблялся для расчистки дороги в густых
зарослях леса
Абхазы. Кутаисская губ., Сухумский округ. Из коллекции А.А. Миллера,
1907 г. РЭМ №1247-62
126
лись также топоры с молоточковидным оформлением обуха и с выемкой.
Большими топорами рубили деревья, строили дома. Малые использовались при
расчистке участков из-под леса и кустарников, на плотницкой работе. Отмечено их
применение для добывания меда диких пчел. Встретив дупло, охотник
топориком прорубал в нем широкое отверстие и доставал оттуда мед (Аджинджал,
1969. С. 230).
Не меньшую роль, чем топор, в хозяйстве абхазов играла цалда -
инструмент с клювоврдным концом лезвия. А.А. Миллер называл ее "специальным
лесным топором" и считал переходной формой между черкесским топором и
мегрельской цалдой. Размеры и формы цалд соответствовали их
функциональному назначению. Цалды поменьше, отличавшиеся легкостью и более
изогнутой формой клюва, применялись при расчистке участка из-под леса, подрезке
колючих зарослей, лиан, подготовке хвороста для оград, а также при
прореживании винограда и загущенной кроны дерева. При выполнении двух последних
видов работы цалда снабжалась длинной деревянной рукояткой. Более
массивными цалдами пользовались при рубке деревьев небольшого диаметра,
поскольку во многих случаях орудовать топором было труднее.
Во время расчистки участков из-под леса употреблялись также деревянные
вилы из жердей с двумя или тремя развилинами на конце. За неимением
подходящих разветвлений нередко раскалывали верхний конец жерди, раздвигали на
полметра, вставляли отесанную с двух сторон палку и скрепляли планкой.
Применялись также крючки - ацэа%э и грабли - ах,эх,эага.
Для подготовки почвы к пахоте - очистки поля от бурьяна и бодылей -
употреблялись обоюдоострые втульчатые "косы" (мы называем их косами
условно) с короткими рабочими частями - 15-20 см. Эти "косы" по своей форме,
некоторые и по массивности, напоминают цалды, однако, служили
исключительно для расчистки полян и лесных участков от зарослей (Бжания, 1973. С. 144).
Подобный тип втульчатых "кос", доставленный А.А. Миллером из Абхазии в
1907 г., хранится в РЭМ в Петербурге (инв. № 1247-61). В коллекционной описи
данная коса названа ацкьага (ацкьяга). Согласно легенде предмета, это орудие
применялось для кошения папоротника и сорных трав, им работали, держа
двумя руками, размахивая в обе стороны.
Бытовали также "косы" с вертикальной насадкой на длинное древко,
служившие орудием рубки ветоши для корма скота в зимнее время. Для косьбы
сена пользовались втульчатыми косами, а также всаженными выступом в рукоять
и укрепленными железным или роговым кольцом - аёбыга. Последние,
очевидно, являются переходной формой между втульчатыми и русскими косами.
11апример, в имениях Д. Шервашидзе, где в середине XIX в. ежегодно
заготавливалось до 10 тыс. пудов сена, кроме старинных абхазских кос, по-видимому,
употреблялись и русские косы.
С древнейших времен население Абхазии пользовалось для жатвы
злаковых культур серпами амагана. На территории региона известны бронзовые и
средневековые серпы. Рабочая часть ранних серпов - прямая, поздних - более
изогнутой формы. Они укреплялись к древку роговым или железным кольцом.
Абхазский серп из примитивного орудия с зубчатокремневыми вкладышами
постепенно преобразовался в удобный железный серп с короткой деревянной
ручкой, напоминающий современный фабричный.
Среди земледельческих орудий важное место занимала мотыга - аЫга.
По археологическим материалам известны бронзовые и железные мотыги.
Наряду с железными долгое время в употреблении были и деревянные мотыги,
изготовлявшиеся из твердых пород, прежде всего из самшита (Инал-ипа, 1965. С. 239).
127
Они были различной формы. Более массивные с узкими рабочими частями
применялись для первичной обработки почв, недоступных пахотным орудиям,
более широкими пололи кукурузу. Для обработки густо засевавшегося проса и в
огороде пользовались узкими легкими мотыгами треугольной формы. На
лесных участках, где было обилие корней вырубленных деревьев, применялись
мотыги-кирки с неширокими лезвиями, более прочные, чем прополочные. В этих
случаях нередко одно из лезвий было продольным, коротким и заостренным,
оно предназначалось для рубки корневищ в процессе разрыхления почвы
длинной второй стороной. При посеве применялись деревянные бороны, сплетенные
из жердей и прутьев, или простые вязанки из колючего хвороста, которые не
только измельчали комья, но и прикрывали разбросанные зерна землей.
ПАХОТНЫЕ ОРУДИЯ
Археологических находок древних пахотных орудий на территории
Абхазии нет. Это, по-видимому, объясняется прежде всего свойством почв, в
которых деревянные предметы не могут долго сохраняться. Наиболее древним
свидетельством пашенного земледелия в Абхазии является лемех, найденный в
1954 г. во время раскопок на горе Гуадиху, близ Сухума. Культурный слой, в
котором был обнаружен лемех, относится к 1У-Ш вв. до н.э. М.М. Трапш дает
следующее его описание: "Он (лемех. - Ред.) сделан из толстого железа, и состоит
из нижней плоской рабочей части формы с заостренным краем и верхней,
имеющей открытую разрезную втулку, которая надевалась на деревянный
стержень. Среди находок в Западном Закавказье, относящихся к эпохе раннего
железа, плужных лемехов или сошников неизвестно" (Трапш, 1969. С. 132).
Это орудие относится к наиболее ранним втульчатым лемехам, способным
только чертить, а не взрыхлять землю. Данный лемех не имеет никаких
признаков наличия плечиков-крыльев, он относительно узкий. Надо полагать, что
такие типы лемехов были характерны в данной географической зоне и для более
раннего периода.
Более поздние традиционные абхазские лемехи имеют ярко выраженные
выступающие плечики и более широкие лопасти, имеющие конусообразную
форму с острым закругленным концом и загнутыми по бокам короткими
краями, образующими овальное отверстие для надевания его на конец подошвы.
Они были различных размеров. Лемехами меньших размеров (длина их в
среднем 18-20 см) пахали на волах; более массивными, длина которых достигала до
30 см - на буйволах. Легкие лемехи обычно делались из одного куска железа,
тяжелые сваривались из двух половинок и усиливались наваркой продольной
полосы и обваркой лезвия, железной или стальной полосой (Бгажба,
1977. С. 44).
В конце XIX в. появляются асимметрические лемехи, вызванные ростом
товарности сельского хозяйства и необходимостью расширения площадей под
пахоту. В середине левого края таких лемехов имелись отверстия, куда
вставлялся железный штырь, верхний конец которого укреплялся к грядилю. На него
накладывали и укрепляли отвальную доску, позволявшую переворачивать
вспаханный пласт. Запашка производилась вкруговую. Поэтому применение их
было целесообразно только на ровных полях низменностей и речных долин, где
главным образом и было сосредоточено выращивание кукурузы.
Определенный интерес представляет уникальный лемех из горного с. Псху,
найденный в 1937 г. Посредине этого лемеха, по его оси, имеется нарост желез-
128
ной пластинки, высотой 4-5 см, передняя часть которой сходит на нет. Нарост
позволял взрыхлять и частично переворачивать вспаханный пласт земли.
Наличие такого лемеха в Псху, то есть высокогорной Абхазии, указывает на
развитость земледелия в этом регионе. Этнографический материал дает
противоречивые сведения о бытовании таких лемехов в других местах Абхазии.
Традиционным пахотным орудием абхазов, как и у многих народов Кавказа,
был легкий тип рала - ацэмащэа. Сведения об абхазских пахотных орудиях
имеются у многих авторов Х1Х-ХХ вв. Однако наиболее полное их описание дано
у А.В. Пахомова и А.А. Миллера. "Употребляемый здесь плуг, - писал А.В. Па-
хомов, - похож на плуг мингрельский. Это просто плоско отесанная кривулина,
коротким своим концом вставленная в треугольную подошву... для большего
удобства управления орудием в задней стороне приделывается стойка с
рукояткой, нижним концом укрепляемая в подошве, а другим, верхним, привязываемая
лыком или виноградной лозой, или укрепляемая деревянной перекладиной к
углу или дуге, образуемых концами кривулины. На длинном конце, играющем
роль дышла, делаются внизу зарубки, которыми дышло прикрепляется с
помощью веревки к ярму" {Пахомов, 1868. С. 37-38).
В кратком описании пахотных орудий, которое дал А.А. Миллер, первое
орудие конструктивно тождественно орудиям, приводимым А.В. Пахомовым, а
второе является их разновидностью. "Простейшей сохой, - писал А.А.
Миллер, - служит бревно, слегка отесанное, с суком, на который надевается
железный сошник. Сверху приделывается ручка" {Миллер, 1910. С. 74). Таким
образом, судя по строению конструкций, было две разновидности традиционных
пахотных орудий. У первой из них рабочая часть и грядиль составляли одно
целое, вторая - составная, с изогнутым грядилем, вставленным в полоз. Г.С.
Читая на основании материалов А.В. Пахомова и А.А. Миллера, положив в
основу классификации способы крепления рукояти к грядилю, пришел к
заключению, что в Абхазии бытовали три вида пахотных орудий. У первого вида орудия
ручка приделана сверху к дышлу (следует отметить, что это пахотное орудие
имеет резак). Второе - орудие с ручкой-стойкой, нижним концом
прикрепленной к подошве, а верхним - привязанной к дышлу лыком или виноградной
лозой. У третьего вида - ручка-стойка верхним концом крепится к кривой части
дышла при помощи специальной перекладины. По мнению Г.С. Читая, первые
две разновидности являются общими для мегрело-абхазской этнической среды,
третья - "известна пока что только у абхазов" {Читая, 1941. С. 293-294).
Здесь мы должны дать несколько пояснений. Две первые разновидности, о
которых говорит Г.С. Читая, не только были общими для "мегрело-абхазской
этнической среды", они широко бытовали и у многих других народов Кавказа.
"Ареал их распространения этнографическими данными весьма обширен"
(Краснов, 1957. С. 135). Следует также отметить, что резаком-череслом
снабжались как орудия, у которых "ручка приделана сверху к дышлу", так и грядилыю-
иолозные. Кроме того, кривогрядильные рала не всегда имели резак, в предгор-
мо-холмистой полосе ими большей частью пахали и без него, однако в
низменностях, на целинных землях, где дерн усложнял пахоту, резак был необходим.
Вообще, наличие резца-чересла, как и отвала, является свидетельством
усовершенствования пахотного орудия - оно уже тяготеет к плугу.
Опровергая мнение А.В. Пахомова о возможности занесения в Абхазию
пахотного орудия с перекладиной генуэзцами из Калабрии, Г.С. Читая пишет, что
псе абхазские орудия принадлежат к одному основному типу, который
характеризуется изогнутым дышлом, всаженным в подошву, и делает вывод, что этот
тип имеет широкое распространение по всему Кавказу, является древним специ-
V ЛПхазы
129
фическим орудием в Грузии и у других горских народов, типологически восходя
к древнейшему шумерскому орудию пахоты (Читая, 1941. С. 294). Из
приведенного ясно, что все пахотные орудия Абхазии, в том числе характерные тем, что
их рабочая часть и грядиль составляют одно целое, Г.С. Читая относит к
орудиям с "изогнутым дышлом, всаженным в подошву", то есть полозным, считая
последние основным типом. Ю.А. Краснов грядильные (из одного куска дерева) и
полозные (составные из полоза и грядиля) выделяет в самостоятельные
семейства и считает "тесно связанные между собой и параллельно
распространившиеся грядильные и полозные рала разновидностями пахотных орудий, возникшими
самостоятельно" (Краснов, 1957. С. 30, 138).
По классификации Ю.А. Краснова абхазские традиционные пахотные
орудия примыкают к прямо- и кривогрядильным ралам, относящимся к семействам
грядильных и полозных, возникшим в областях Восточного Средиземноморья,
первоначально имевшим наибольшее распространение в Средиземноморье.
Остов-скелет традиционных абхазских пахотных орудий не претерпел
каких-либо изменений за долгий период их использования. Однако их отдельные
детали постоянно совершенствовались: способы крепления рукоятей к
грядилю, формы полоза с целью улучшения качества пахоты; снабжались орудия че-
реслами-резцами; чего в то время не "употребляли в Кутаисской губернии".
Применялись деревянные лемехи для распашки мягких почв, которые
рассматривались как "исключительное изобретение и принадлежность одной Абхазии"
(Хатисов, 1867. С. 5). Позже эти традиционные орудия были превращены в
плуги, путем приспособления к ним отвала, резца и одностороннего лемеха, не
меняя общей конструкции. Все это, несомненно, говорит о глубоких эмпирических
знаниях народа функциональных особенностей пахотных орудий, творческом
отношении в их изготовлении. О большой практике говорит и приручение
волов для пахоты. После проведения первой борозды хорошо прирученный вол
без ведомого, понукаемый специальными словами пахаря, выполнял в процессе
пахоты все необходимые действия.
Пахотное орудие укреплялось к ярму при помощи вицы, веревки или
арагцын. Последний изготавливали таким образом: вокруг шеи зарезанного
быка или буйвола кольцеобразно снимали шкуру шириной 6-8 см и тщательно
обрабатывали.
ВИНОГРАДАРСТВО
Виноградарство - а^ахэаа^ра - одно из традиционных и наиболее любимых
занятий абхазских земледельцев. История его развития протекала здесь в
неразрывной связи с историей самого народа.
Вообще Абхазия признана одним из очагов возникновения виноградной
лозы - а$ахэа. По палеоботаническим данным, дикие сорта винограда, дававшие
мелкие плоды, - абна$ахэа - распространились на территории Абхазии задолго
до появления на ней человека (Колаковскый, 1958; Рухадзе, Соловьев, 1964).
Для этого имелись вполне благоприятные естественно-географические и
климатические условия. Главный Кавказский хребет защищает Абхазию зимой от
северных воздушных масс, а летом - от горячих иссушительных ветров со стороны
Средней Азии. Другим и очень важным фактором, обуславливающим мягкий
субтропический климат, является Черное море. Весной и летом его поверхностные
слои нагреваются солнечными лучами, а в осенне-зимний период вода, выделяя
тепловую энергию, согревает прилегающую к побережью территорию.
130
Виноградная лоза
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Лыхны. Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
Народные предания связывают появление винограда в Абхазии с героями
Нартского эпоса, отнявшими виноградную лозу у великанов. В соответствии с
научными данными начало культивирования винограда на абхазской земле ученые
относят к бронзовому веку (Инал-ипа, 1965. С. 246). В этой связи большой
этнологический интерес представляет найденная в центральной Абхазии бронзовая
статуэтка, изображающая мужчину с рогом - апащхь {Лукин, 1941. С. 64). Возможно,
что она имеет связь с известной традицией абхазов: в почете пить вино из рога. Пи-
фосообразные кувшины для хранения вина - ахрпшъа - датируются I тыс. до н.э.
За всю многовековую историю Абхазии виноградарство, по различным
причинам, развивалось неравномерно. Но даже в период турецкого господства
на Черноморском побережье Кавказа оно не прервалось (Вахушти, 1941. С. 71;
Проневскийу 1823. С. 326).
К XIX в. эта отрасль хозяйства достигла расцвета, занимая значительное место
и структуре производственной деятельности местного населения. С. Пушкарев
писал, что Абхазия представляла собой "сплошной виноградный сад" (Пушкарев,
1852). Проехав всю Абхазию Ф.Ф. Торнау также видел здесь "сплошные
виноградные насаждения" (Торнау, 1864). Опустевшие земли, доставшиеся колонистам
мосле махаджирства, сплошь и рядом были покрытыми виноградными садами -
(щоща (Манавариани, 1888. С. 134-140; Алъбов, 1892. С. 82-84; Баллас,
1896. С 127).
В середине XIX в. виноградникам был нанесен значительный ущерб
грибковыми заболеваниями - милдью, сидиумом, оидиумом, несколько позже и
филлоксерой. Тем не менее, были сохранены десятки сортов абхазского винограда.
V
131
Абхаз с рогом для вина
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Лыхны. Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
Это черные - ацысыжь, акачыч, ах,эы%эыжь, аекыкыжь, апапыжь; розовые -
амлахэ, ажьапшь; белые - ажъшхрата, ащыркэажь, татлыжь, ауасырхэа,
хэаналыжь, цаналыжъ и др. (Бжания, 1973. С. 182-208; Инал-ипа, 1965.
С. 245-259; Чанба, 1968. С. 29-40; Чамагуа, 1968. С. 120-140).
Каждый сорт винограда имел свое функциональное назначение. Некоторые
сорта были исключительно столовыми, другие - винными, третьи служили для
окраски, аромата, крепости и вкуса вин (Чапба, 1968. С. 34; Чамагуау 1968.
С. 120-140).
Отдельные сорта винограда были ввезены в Абхазию в различные
исторические эпохи, на что указывают и их названия: аг^быжь - азербайджанский, ащ-
ыркэажь - турецкий и т.д. С таким же успехом виноградная лоза вывозилась и
из Абхазии. Так, например, известные в Западной Грузии сорта винограда - ам-
лаху, гудатаури, абхазури и т.п. являются абхазскими.
Абхазские крестьяне умело разбирались и разбираются в аграрных
правилах, связанных с уходом за виноградниками. Также умело определяют и
годность почвы под тот или иной сорт винограда, зональность и другие
особенности естественных условий его выращивания.
132
Наилучшими длягзакладки виноградника считаются холмистые склоны,
обращенные на юг, называемые аиера. При этом обращается особое внимание на
характер рельефа самого участка и прилегающей территории, а также на
флору. Если на участке растут каштан и дуб, то он признается подходящим - почва
добротная и сухая - абарра. Присутствие же влаголюбивых деревьев делает
местность для возделывания винограда негодной и называется арынра. Потому
большинство виноградных насаждений находятся в разных частях усадьбы: во
дворе, на пашне, в саду и т.д. (Бжания, 1973. С. 187).
Урожайностью и качеством винограда отличаются виноградники на
холмистых предгорьях с известковыми почвами, которыми богата главным образом
Бзыбская часть Абхазии (Инал-ипа, Чанба, Смыр, 1986. С. 31). Поэтому,
учитывая почвенные особенности, еще в 1869 г. здесь были рекомендованы
французские сорта винограда: белый рислинг, черный пено и синий бургундский.
Однако внедрение этих сортов в практику, к сожалению, не произошло.
Практиковалось несколько видов посадки высокоствольной лозы. Прежде
всего, высаживали молодые саженцы - ольху, шелковицу или дикую хурму.
Через год их вырубали на корню, чтобы из молодого побега впоследствии
выросло дерево с гладким стволом и сильными ветвями. На второй-третий год, когда
дерево становилось достаточно окрепшим, способным служить в качестве
естественной подпорки, к нему подсаживали виноградную лозу.
Поскольку виноград, как и все многолетние культуры, нуждается в
глубокой предпосадочной обработке почвы, его рассаживают вегетативным путем -
черенками - ацашэыркра, отводками - ахырриаара, прививками - аихах&ра.
При этом в большей степени воспроизводятся ботанические признаки,
агробиологические свойства и увологические качества. Особенно широко применяется
размножение винограда черенками. Черенки укореняются, и выросшие из них
саженцы сохраняют признаки материнского растения. Размножение отводками
применяется при ремонте старых насаждений. Размножение прививкой
является своего рода черенкованием, только в данном случае побеги развиваются из
глазков привоя, а подвой развивает корневую систему (Чамагуау 1968.
С. 169-170).
Виноградарями практикуется и "омолаживание" лозы - ах^ара. Для этого
старые лозы вырубаются до основания, а вырастающие побеги, ч&ще всего по
дна, отводятся и закапываются. После того, как молодая лоза укореняется, ее
отделяют от старой, а последнюю уничтожают. На третий год молодая лоза
начинает давать урожай.
Дальнейший уход за высокоствольным виноградом заключается, главным
образом, в периодическом очищении подпорных деревьев от глушащих их
колючих растений и рубке чрезмерно выросших ветвей, по которым вьются
отростки лозы - ацлеилырхра. Сами лозы подвергают прочистке от суишяков,
удаляют холостые ветки, местами и подрезают - а^ахэаеилыхра, окапывают и
подкармливают перепревшими органическими удобрениями - арцоыра
арщоит.
Очистка лоз и их подпорных деревьев производится, как и прежде,
исключительно при помощи "маленькой цалдъГ - аигэышохлыу.
В Абхазии, главным образом в городах, распространено так называемое
формирование высокоствольной лозы беседкой - амчындыр. Считается, что
правильно сформированная лоза на беседке обеспечивает равномерное
озеленение и дает высокий урожай винограда хорошего качества.
В первые годы все внимание хозяина направляется на создание основного
скелета лозы на беседке так, чтобы правильно заложить плодовые плети, на
133
которых в свою очередь будут заложены плодовые звенья. Причем
закладывается несколько ярусов, в зависимости от высоты беседки. Таким образом, из
года в год ярусом закладываются рукава. Окончательная формировка кустов на
беседке завершается на пятый год (Чамагуа, 1968. С. 181).
В настоящее время в Абхазии среди высокоствольных виноградных сортов
преобладающее место занимает "Изабелла" - ах>ардан> появившаяся здесь во
второй половине XIX в. Она, как почти не страдающая оидиумом, в основном
вытеснила местные эндемичные сорта. Однако и этот сорт винограда имеет
свои слабые стороны: он боится различных природных явлений.
С середины XX в. во многих сельскохозяйственных районах Абхазии
широко культивируется низкоствольный сорт белого винограда "Цоликаури".
Его закладывают по шпалерной системе. Густота зависит от плодородия почвы
и рельефа участка. На плодородных низменностях, где кусты развивают
большую надземную и корневую систему, увеличивают площадь питания. На
крутых склонах - густоту посадки увеличивают. В условиях Абхазии посадку
саженцев производят как осенью, так и весною. За два-три дня перед посадкой
саженцы вымачивают в воде. Сажают.их в ямки, предварительно насыпав в нее
ведро перепревшего навоза, срезав тккже корни саженцев на верхних узлах.
На двух узлах, расположенных выше пятки саженца, корни на полдюйма -
нацэащыпбжак - укорачивают, а корни, выросшие на корневой пятке, - на
одну длань и больше - напсыргэыцак ащбаара. Затем в яму посыпают землю,
перемешанную с навозом, холмиком, утрамбовывают и, если влажность почвы
недостаточна, поливают водой.
Саженцы сажают таким образом, чтобы место прививки оказалось выше
уровня почвы. Правильный уход за молодыми растениями обеспечивает
хороший рост кустов, ускоренное вступление в пору плодоношения. Особенно важен
уход в первые годы посадки. Поэтому виноградари разрыхляют холмики,
которые прикрывают саженцы, после каждого дождя чистят от сорняков.
После того, как появившиеся побеги окрепнут, холмики полностью
раскрывают. В течение лета несколько раз удаляют поверхностные корни. На второй
год молодые кусты винограда весной подрезают, у каждого из них
устанавливают кол, к которому подвязывают молодые побеги, в начале третьего года - и
шпалеру. Затем виноградари проводят обрезку и формирование виноградного
куста так, чтобы винограду было легко регулировать силу побегов и
плодоношение (Чамагуа, 1968. С. 72-74).
Наиболее напряженным моментом работы для виноградарей является сбор
урожая - ажъщаара. Поскольку основные абхазские сорта винограда созревали
поздно, сбор в прошлом начинался поздней осенью. Отсюда и название ноября -
жыцаарамза - "месяц снятия винограда". Превалирующий ныне сорт черного
винограда созревает раньше и собирается обычно в течение октября. Осень в
Абхазии сопряжена с частыми дождями. И для того, чтобы виноград стал
достаточно витаминозным и сладким, его собирают, как правило, после
нескольких солнечных дней.
Сбор винограда считался и считается исключительно мужским делом -
ахацаус и сборщик именуется специальным термином - ажъщаав.
В прошлом в богатых виноградом хозяйствах практиковалась
взаимопомощь - ауаах,э или же на определенных условиях нанимались сборщики - кьы-
рала, обычно мегрелы и сваны, в бытовой жизни которых существовал
институт отходничества. В настоящее время таких хозяйств нет, так как отнятые у
крестьян в годы советской власти земли остаются национализированными и их
возвращение потомкам бывших хозяев не представляется реальным.
134
Пресс для выдавливания
виноградного сока. 1912 г.
Абхазы. Кутаисская губ., Сухумский
округ, с. Калдахвари. РЭМ № 3341-10
Деревянная давильня для винограда
Республика Абхазия, Очамчырский
район, с. Джгерда. Фото Л.Т.
Соловьевой, 2005 г.
135
Виноград собирают в амцэышэ - конусообразную плетенку, которую
сборщик спускает по длинной веревке. Ее подхватывают и пересыпают
содержимое в акалащ алщэышэцгав. Обычно это делают подростки. Хороший
ажьтаав может собрать пять-шесть акалащ - специальных корзин для
переноса винограда - в день, то есть столько, сколько дает обычно одно полносборное
дерево - порядка десяти пудов и больше.
Если виноградник расположен поблизости, то виноград доставляется
взрослыми мужчинами в акалащ на плечах. Если виноградник находится в отдалении,
то в больших корытообразных плетушках - акэыца, приспособленных для
перевозок на прицепе или арбе. Собранный урожай доставляется в
специальную постройку - авцара, в которой хранится весь винодельческий инвентарь:
дубовые бочки - ауалыр, остродонные кувшины, зарытые в землю - ахдцшъа,
различные кувшины для переноса вина - апх>ал, аиры$, воронки - аматра,
черпаки - акэапеи и пр.
Виноград давят в горизонтально лежащей на колодах выдолбленной
древесине липы - аекэа. Все большее распространение получает и чан - огромный
сосуд в форме бокала из дубовых клепок, стянутых обручами.
В прошлом виноград давили ногами, естественно, тщательно помыв их.
В настоящее время почти в каждой афцара имеется механический станок, при
помощи которого давят виноград. /
Если это черный виноград - ажьеицдацэа, то на второй день мезгу
размешивают лопатообразной месилкой - ажьхэага, а на третий день вино
вычерпывают и разливают в емкости. Белый виноград - ажыикэакэа в давильне держат
несколько дольше, чтобы придать вкусу больше терпкости, а виду - янтарный
цвет (Бжания, 1973. С. 203).
Бродильный чан
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Хуап. Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
136
Бродильная бочка
Республика Абхазия, Очамчырский район, с. Джгерда. Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
Вина хранятся в бочках или кувшинах, о которых речь шла выше. При этом
некоторые виноделы, как и в старые времена, в кувшин опускают вишневую
или черешневую кору, обладающую, как считается, дубильными веществами.
11о мере вычерпывания вина на дно кувшина опускают отрезки того же дерева
для подъема содержимого до уровня отверстия сосуда. Это способствует
сохранению вкусовых качеств и крепости вина.
Во избежание скисания вина и превращения его в уксусный штих, к нему
добавляют разогретое хорошее вино из расчета один к десяти (Бжапия, 1973.
С. 204).
Вообще, за исключением перебродившего осенью вина из отдельных
сортов винограда, весной винная гуща поднимается, поэтому ее заранее
переливают в чистые сосуды. Правда, переливание предохраняет вино от помутнения, но
ослабляет его, в связи с чем многие виноделы обходятся простым проведением
крестообразных черт в гуще осадка, образовывающегося на дне сосуда, при
помощи заостренной палочки.
Многообразная и многоаспектная технология виноделия нашла отражение
и богатой терминологии, связанной с данным процессом. Так, настаивание
выдавленного виноградного сусла на выжимке - ажъагъ называется аицар1\хьара>
брожение вина с мезгой - аибафара, а соковыделение из нее - аилыцра. Вино,
которое вычерпывают сразу после давления, называется аоыз, напротив,
настенное несколько дней и выжатое прессом - арыххага, поэтому обладающее
и большей терпкостью - авыцъбара или аваша. Процесс брожения вообще
обозначается термином тара (букв.: "кипение"). Вино, не подвергшееся
брожению, к тому же, склоняющееся к окислению - это аоыцца, ачахьа с уксусным
штрихом - абжьеи и др.
137
Сосуд для вина. Керамика Сосуд для вина. Металл
Республика Абхазия, Очамчырский район, Республика Абхазия, Очамчырский район,
с. Джгерда. Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г. с. Джгерда. Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
Всего в абхазской лексике винодельческого хозяйства насчитывается
свыше двухсот терминов. Наибольший интерес представляет само название вина -
аоы (букв.: "мешаное"). Оно соответствует, с одной стороны, конечному
итогу вышеописанного процесса перемешивания мезги, а с другой -
напоминает известный обычай народов античного мира, с которыми предки абхазов
находились в тесных политических, экономических и культурных контактах,
разбавлять вино водой перед употреблением.
В старину из винограда абхазы изготавливали не только вино, но и ряд
безалкогольных напитков типа ажьыр$ы - настой черного винограда в воде,
который делали в своеобразном керамическом кувшинчике - ачапанхапшъа. Из
белого винограда готовили напиток ахмарцыз, считающийся полезным при
желудочных и катаральных заболеваниях.
В прошлом после окончания всех операций по изготовлению вина абхазы
выбрасывали выжимку, так как им не было известно винокурение. Только
начиная со второй половины XIX в., научившись этому делу от русских
переселенцев, ее стали использовать. Несколько позже сырьем для перегонки служили
также груши, яблоки, инжир, алыча и другие фрукты. Однако водка у абхазов
является второстепенным алкогольным напитком. В почете только вино.
Следует отметить, что виноделие, как и виноградарство, является в
основном делом увлеченных земледельцев. Изготовленные ими в домашних условиях
вина не уступают промышленным. Абхазские крестьянские вина пользовались
большой популярностью еще в XIX в. Они особенно покупались русскими
солдатами, матросами и служащими царской администрации края, а также
сбывались и далеко за пределами страны, в частности, в Керчи, Анапе, Редут-Кале
и других портовых городах России. Спрос на абхазские вина диктовался,
138
безусловно, их высоким качеством. Куда бы они ни экспортировались, везде
успешно конкурировали с лучшими крымскими, молдавскими и французскими
винами (Пушкарев, 1852; Бжания, 1973).
В советские времена абхазские вина промышленного производства: "Букет
Абхазии", "Апсны", "Лыхны", "Псоу", "Анакопия" и "Ачандара" пользовались
широкой известностью по всему Союзу и за рубежом.
В 1990-х го^ах фирма "Абхазские вина и воды" построила современный
завод, усовершенствовала технологию по изготовлению вин, отвечающую
мировым стандартам, увеличила срок хранения вина, улучшила товарный вид и
дизайн продукции.
На международных выставках-конкурсах абхазские вина сегодня получают
золотые и серебряные медали. Сама фирма принята в Международную
ассоциацию виноградарей и виноделов СНГ и стран Восточной Европы.
Фирма "Абхазские вина и воды" обогатила выпускаемый ассортимент
новыми винами: "Амра", "Радеда", "Диоскурия", "Пицунда", "Эшера",
"Апостольский Афон". При этом она делает основную ставку на частную сырьевую базу;
Бродильные бочки; на стене - амц эышэ (корзины для сбора
винограда)
Республика Абхазия, Очамчырский район, с. Джгерда.
Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
139
Чистка сосудов для вина и наполнение их вином. 1912 г.
Абхазы. Кутаисская губ., Сухумский округ, Кодорский участок,
с. Адзюбжа. РЭМ № 3932-12
закупает виноград не только у соответствующих общественных хозяйств, но и у
крестьян, берет сотни гектаров под собственные виноградники, возрождает
традиционные абхазские сорта винограда.
САДОВОДСТВО И ОГОРОДНИЧЕСТВО
Традиции плодоводства - ашэыраа^ара и огородничества - аущращыхкацара
в хозяйственной жизни абхазов уходят в глубокую древность. В специальной
литературе Абхазия иногда даже обозначается как "родина европейского
садоводства" {Вавилов, 1987. С. 261). Садоводство и овощеводство, как и
виноградарство, представляли собой неотъемлемую часть земледельческих занятий.
Плодовыми садами были богаты не только прибрежные и предгорные
районы Абхазии, но и ее горные ущелья (Брун, 1875; Броневский, 1823. С. 327;
Торту, 1864. С. 62; Пахомов, 1868. С. 51).
Эти хозяйственные отрасли имеют широкое распространение и в наши дни,
но абхазы и в прошлом не просто пользовались дарами природы: они издавна
140
были знакомы с таким важным приемом в области плодоводства, как искусство
прививки - аихахрра, без которого немыслимо культурное садоводство.
Совершенствуясь, эти знания передавались из поколения в поколение. Ими владело
почти все взрослое мужское население.
Поскольку в окружающих садах и даже в лесу произрастало и произрастает
большое количество диких плодовых растений, абхазы не готовили питомников
дичков. Они сажали близ дома дикие саженцы и прививали на них культурные
сорта. В конце^имы с культурных деревьев отрезаются черенки и
закапываются в землю или песок. В пору сокодвижения, в основном в марте, черенки
откапывают, отрубают на два-три глазка и отесанным концом вставляют в
расщелину дичка, затем обвязывают накрепко корой молодого побега шелковицы, а
место прививки обмазывают пластичной красной глиной, поверх которой
прикладывают мох, и опять перевязывают корой шелковицы. Глина мешает
проникновению влаги, а мох защищает от чрезмерного нагревания. Обычно к
дичку прививают два черенка, но если подвой позволяет, прививают и больше
{Чанба, 1968. С. 41-42).
Одним из способов увеличения урожайности садов абхазы считали
прореживание загущенной кроны и удаление сушняков. Для восстановления
плодоношения старых садов, у которых наблюдалось прекращение роста веток и усыха-
ние ветвей и сучьев, широко практиковали их омолаживание путем сильного
укорачивания веток, отчего дерево вновь приобретало силу и начинало
плодоносить (Там же).
Почти все фруктовые деревья отличались многосортностыо.
Этнографический материал свидетельствует о наличии в Абхазии множества сортов яблонь -
ацоа и груш - а%а. Среди яблонь особенно выделялись ацэахщакацшь,
ацхынцоа, ацэавежь, абымбацэа, ацбацэа, ашьацарцэа, азынцоа. Последний
сорт называют еще "железным", а среди проживающих здесь представителей
других народов оно больше известно как "абхазское яблоко".
Из многочисленных сортов груш наиболее распространенными являлись
а\аш, акэъщехр, алух^а, ахэы^хр, алагэаюер. Плоды большинства абхазских
сортов груш, впрочем, как и диких, при зрелости имеют светлую или
желтовато-зеленую окраску и белую или беловато-желтую грубоватую мякоть. Встречаются и
такие сорта, которые представляют собой нечто среднее между культурным и
диким растением, как, например, амгэырч^ылхд и авадхр. По всем данным, они
иыведены из диких форм груш путем неоднократной прививки (Там же).
Из семечковых пород в садах абхазов произрастает также айва - абиа.
Широкое распространение имеет инжир - алахр> главным образом - ацыела^а,
илахдш, ащыркэлахд, ацеуалахр, апатырцьанлахд. Разводили его обычно
черенками, которые сгибали в дугу и зарывали в землю обоими концами,
предварительно заткнув их щепочками, чтобы во внутрь не попали черви. Когда
ростки, пущенные черенками, поднимались вершка на два, все засыпали землей,
оставляя сверху только молодой побег, который затем пересаживали или оста-
нляли на месте.
Шелковица - амжэа, как и инжир, встречалась в прошлом повсюду - дикая -
амжэасса и полукультурная - амжэеихащ с белыми и черными ягодами. Ягоды
иолукультурного сорта шелковицы крупнее и слаще. За последнее время
шелковицы, занимающие довольно много полезной площади, стали уступать место
экономически более выгодным субтропическим растениям.
Косточковые породы плодовых растений в Абхазии представлены
черешней - аца, лавровишней - ашьшха, сливой - абхра, алычой - ахраса и персика-
141
Урожай орехов ^
Республика Абхазия, Очамчырский район, с. Джгсрда.
Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
ми - атома. Еще в XIX в. здесь насчитывалось до пяти разновидностей
черешни (Чернявский, 1877. С. 83). Ее разводили в основном путем прививки садовых
сортов к диким. Своими размерами и вкусом отличалась также и вишня,
встречающаяся и сегодня преимущественно с коричневыми и черными плодами.
Одними из древнейших плодовых деревьев являются слива и алыча. В зависимости
от их разновидностей, плоды могут быть белыми, черными, красными,
желтыми, зелеными. Они различны и по форме. Абхазские сады богаты персиками.
И в далекие времена здесь росло множество разновидностей: мелкие - атамас-
са, крупные - агэыргэылтама с мякотью белой, желтой и розовой, с
отделяющейся и не отделяющейся от мякоти косточкой и т.д. (Пахомов, 1868. С. 54).
Орех (ара) и фундук (араса) издавна представляли собой "необходимую
принадлежность каждого сельского ландшафта" Абхазии (Альбов, 1892. С. 84).
Они встречались здесь в несметном количестве, как в садах, так и в лесных
массивах (Пахомов, 1868. С. 56). Различаются несколько сортов грецкого ореха:
аракэада - сорт с твердой скорлупой, арамёыг - ранний сорт, амаргэыз - сорт с
тонкой скорлупой и полным ядром. Абхазы бережно относились к
выращиванию грецкого ореха, так как он, как весьма полезный продукт питания, занимал
и занимает почетное место в национальной кухне.
Фундук встречается главным образом в трех видах: арасакэаз - крупный,
абкэылраса - продолговатый и арасасса - мелкий, скороспелка (Чанба, 1986.
С. 44-45). В связи с вовлечением крестьян в орбиту рыночных отношений, в
настоящее время наметилось резкое расширение площадей под насаждения фун-
142
дука. Из экономических соображений они стали уделять больше внимания и
хурме, встречающейся также в нескольких разновидностях, а также мушмуле,
барбарису, гранату и другим "ходовым" плодовым деревьям.
Современный абхазский сад не мыслится без цитрусовых насаждений -
мандаринов, апельсинов и лимонов, плоды которых в значительных количествах
вывозятся за пределы Абхазии, преимущественно в Россию. Все большее
распространение получает также грейпфрут.
По сравнению с цитрусовой культурой, появившейся в Абхазии в XIX в.,
новшеством для абхазских садов являются фейхоа - дерево из семейства
миртовых кустарников, и актинидия, больше известная как киви.
Наглядностью разделения половозрастного труда, характерного для
хозяйственного быта абхазов, является огород - аущра - "монопольное" владение
старшей женщины в семье. В усадьбе абхазского крестьянина, как и в старину,
огород занимает примерно одну десятую часть и располагается, обычно, рядом
с животноводческими постройками, чтобы облегчить труд женщин, связанный
с процессом его удобрения - ауацащара. Ограждают огород забором так, чтобы
домашние птицы не могли проникнуть внутрь.
В огороде выращивают, прежде всего, традиционные одно-двухлетние
корнеплодовые, травянистые растения: кориандр - ахэысхэа, петрушка -
амакьындол, укроп - акама, чеснок - ацьыиц лук - ацъымшьыу перец - апыр-
пылу кольраби - ахэыл и т.д. Сажают также огурцы - анаша, помидоры - апа-
тырцьан, получившие распространение, по-видимому, в результате
контактов с русскими переселенцами во второй половине XIX в. (Пахомов, 1868.
С. 44). С русскими связана и традиция выращивания абхазами картофеля -
акартош, занимающего в современной абхазской кухне не последнее место.
Если площадь земли позволяет, то в огороде могут быть и бахчевые
культуры, главным образом, дыни - ашьынка и арбуз - акарпыжэ, ахабырзакь,
тыква - акаб9 ахапара.
Наиболее необходимой культурой среди корнеплодов считается чеснок,
служащий приправой почти ко всем острым блюдам. Издревле он является
обязательным компонентом при изготовлении знаменитого "абхазского масла" -
аджики - ацьыка. К тому же, по убеждению народа, чеснок - лекарство от семи
болезней - ацыш быжъхьаак ирыхэшэуп.
Прежде, чем приступить к возделыванию корнеплодов и других съедобных
растений в огороде, огородники очищают огород от всевозможных сорняков.
11о их на месте не сжигают. Считается, что земля, по которой прошел огонь,
теряет большое количество питательных веществ (Хватыш, 1978. С. 13).
Глубокую обработку почвы абхазские крестьянки производят весной или,
реже, осенью. Копают исключительно в солнечную погоду. При повышенной
влажности копание почвы приводит к образованию глыб и комков, а также к
произрастанию сорняков. Корнеплоды дают здесь хороший урожай только на
рыхлых почвах. Разрыхляют почву мотыгой и граблями.
После окончательной обработки почвы, огород разбивают на грядки,
чтобы растущие в них растения не глушили друг друга, и в необходимый момент
излишняя вода могла течь по канавкам.
Абхазские огородники придают большое значение выбору срока посева,
сказывающегося, по их убеждению, не только на урожайности, но и на пищевой
ценности корнеплодов. В весенний период наиболее оптимальным временем
считается февраль-апрель, а в осенний - с начала сентября до середины
октября. И, как правило, семена так называемых подземных корнеплодов сеют в
полнолуние, а семена надземных - в новолуние. Посевы семян, как огородных, так
143
и бахчевых, производят сами огородники, не прибегая к рассаде. Семена
выбирают из имеющегося материала (Чанба, 1968. С. 48-49).
Предпосевная подготовка семян заключается, главным образом, в
калибровке. Калибруют путем просеивания через сито с ячейками подходящих
размеров. За два-три дня до начала сева семена рассыпают на полу и равномерно
сманивают водой в несколько приемов, несколько раз перемешивают и покрывают
шерстяной тряпочкой. После появления отдельных ростков просушивают до
сыпучести и высеивают во влажной земле, но исключительно в теплый, ясный
день, до наступления жары. Саженцы, наоборот, сажают перед заходом солнца.
Здесь, в условиях влажного субтропического климата, до появления всходов
на поверхности почвы образовывается довольно плотная корка, которая
увеличивает испарение воды из почвы, ухудшает поступление воздуха к
произрастающим семенам и препятствует выходу на поверхность нежных ростков
растений (Хватышу 1978). Поэтому надлежащий уход за овощными корнеплодами -
рыхление почвенной корки до всходов - абхазские огородники организовывают
сразу же после посева. Одновременно это является основным средством
уничтожения возможных сорняков. В течение периода вегетации растения
подвергаются рыхлению еще два-три ра$а. В начале роста растений обязательными
операциями но уходу за ними считаются также своевременное поливание водой и
подкормка органическими удобрениями.,
В качестве удобряющего материала служит навоз, главным образом,
коровий и козий, но исключительно после перепревания, а также и птичий помет,
перемешанный с золой из домашнего очага. Для этого в течение года навоз
собирают в кучу и сверху сыплют землю, чтобы содержать его во влажности, беречь
от промывающих дождей и чтобы не улетучивался в воздух содержащийся в
нем азот.
Как результат всего этого, огородничество у абхазов характеризуется в
целом интенсивным использованием земли в течение круглого года,
достигающимся путем применения повторных посевов и посадки различных культур, в
основном в условиях открытого грунта.
Характерной особенностью абхазских огородов была, и остается по сей
день, "поразительная чистота и опрятность" (Подгурский, 1909. С. 125; Чанба,
1977. С. 49).
СКОТОВОДСТВО
На протяжении всего исторического времени скотоводство являлось одним
из главных хозяйственных занятий абхазов. Об этом свидетельствуют
выявленные археологическими раскопками многочисленные костные останки
домашних животных и их изображения, разного времени письменные источники.
Скотоводство сохранило свое ведущее хозяйственное значение и во второй
половине XIX в. Внимательный наблюдатель местного быта отмечал, что
"скотоводство в крае имеет сильные задатки к широкому развитию, благодаря
отчасти способствующим ему положениям местностей (горних лугов и пастбищ),
отчасти с издавна вкоренившейся в населении склонности к этому занятию..."
{Старожилу 1887. С. 381-382). Действительно, в представлении абхазца "жизнь
без домашнего скота немыслима; можно еще кое-как обходиться без хлеба, но
без скота нельзя" (Джанашвили, 1894. С. 15). Основное место в поголовье занимал
мелкий рогатый скот, а овцеводство и козоводство составляли
преимущественные скотоводческие занятия абхазов. Соотношение овцеводства и козоводства,
144
Козлятник
Абхазская АССР, Гальский район, с. Гумуриши. Фото Ю.Г. Аргуна, 1984 г.
а также пород внутри каждого вида, по свидетельству авторов XIX в. и опытных
скотоводов-долгожителей, нередко менялось. Однако в стадах всегда
преобладали две породы коз и овец: абхазские долинные и высокогорные.
У абхазской долинной породы коз: короткая шерсть и борода, они "далеко
не так худы, как коровы, и дают относительно, гораздо больше молока" (Пахо-
мову 1868. С. 80).
У коз высокогорной абхазской породы борода и шерсть несколько длиннее.
Встречалась и встречается привозная северокавказская порода коз, которые
сравнительно крупнее. В отношении экстерьера в стадах были представлены
белые, черные и разноцветные животные. Однако с конца XIX в. у некоторых
хозяев начинают преобладать козы белой масти (Смыр, 1986. С. 267).
Абхазы разводили овец также двух местных пород - высокогорной и
долинной. Последняя - более крупная с курдюком, толстым и коротким хвостом.
Горная порода - немного мельче, с курдюком, толстым, сравнительно длинным
хвостом. Встречалась и карачаевская (северокавказская) порода овец - амацхь.
Этих бескурдючных с длинным хвостом овец абхазы чаще покупали осенью во
время их пригона с Северного Кавказа (Фон-Дервиз, 1906. С. 41). Карачаевская,
северокавказская порода считалась и считается самой выносливой.
Вместе с тем, абхазы предпочитали свои курдючные породы овец, так как у
них "мясо хорошего качества", "мясо курдючных баранов, несравненно вкуснее,
сочнее и нежнее баранов без курдюков, мясо которых отзывается козлятиной"
(Дюбуа де Монперэ, 1937. С. 213; Пахомов, 1868. С. 81). Кроме того, "шерсть
обеих (абхазских. - Ред.) пород, довольно грубая, идет на приготовление сукна, бурок
и набивки сидельных подушек. В продажу, сырым продуктом, ее пускают мало,
потому что едва хватает для местного потребления. Стригут их обыкновенно два
раза в год и в две стрижки получают средним числом до одного ока (три фунта)
шерсти, что представляет ценность от пятидесяти до шестидесяти копеек. Шкуры
овец и ягнят в довольно большом количестве вывозят в Россию" (Там же).
145
Баран с "галстуком"
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Хуап. Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
На дойке
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Лыхны. Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
146
В современной Абхазии, как и в XIX в., все эти породы овец "не кормят и не
одевают своих хозяев", но играют очень важную культовую роль. Абхазы
продолжают считать овцу "райским", "любимым богом" животным. Овцу считают
обязательным резать на поминках и акурбане (Пахомов, 1868. С. 81).
Говоря о породах крупного рогатого скота, Дюбуа де Монперэ писал, что у
абхазов "быки и коровы довольно хорошей породы, хотя и малорослы" (Дюбуа
де Монперэ, 1937. С. 123). По свидетельству и других авторов, на территории
Абхазии до недавнего времени были распространены почти только малорослые
абхазские породы.
Стремясь улучшить поголовье, абхазы "через Клухорский и другие
перевалы часто ездили в Карачай и другие районы Северного Кавказа для покупки
лучших пород скота, например "больших ногайских быков" (Ладарня, 1891.
С. 109). Особи этой коровы с короткими ногами, но с большим и сильным
корпусом начали бытовать в Абхазии с начала XX в. В абхазских хозяйствах
разводят также буйволов. Это сравнительно новые животные в крас. Наряду с
быками, их использовали в качестве тягловой силы (Инал-ипа, 1986. С. 113).
Верующие абхазы, как православные, так и мусульмане, продолжают считать
буйволов священными, "ноевскими" животными.
Абхазская порода свиней очень мало отличается от диких, так как
домашние свиньи нередко спариваются с дикими, кабанами (Инал-ипа, Чанба, Смыр,
1986. С. 273). Они "холоду... не боятся, а громадное количество в лесах
каштанов, дубовых желудей, буковых орешков, диких груш и яблок и разных кореньев
совершенно обеспечивает их продовольствие" (Пахомов, 1868. С. 80). Эта порода
свиней преобладала почти до конца 1950-х годов. Теперь выращивают крупные,
пригодные для размножения и откорма мясные породы. Абхазские породы
свиней встречаются только в высокогорных и предгорных селах, в основном в
православно-абхазских семьях.
Естественно, что значительную роль в традиционном абхазском быту
играла лошадь. По свидетельству Ш.Д. Инал-ипа, "лошадей абхазы имеют в
небольшом количестве, они употребляют их только в поездках" (Инал-ипа, 1986.
С. 112). В аналогичной роли выступали и мулы. Ф. Торнау отметил, что
"особенно незаменимым и для поездок по отвесным скалам были мулы, имевшие
большое распространение в старой Абхазии" (Торнау, 1864. С. 53). В
современной Абхазии мулы оказались на грани исчезновения.
С давних времен абхазы держали в своих хозяйствах собак. Как
свидетельствует абхазский фольклор, собаки были уже у нартов. После гибели рода
мартов их собаки одичали и стали волками.
По разновидностям служения и по назначению различались собаки:
домашние, охотничьи, пастушьи, волкодавы, псы-медвежатники и др.
Абхазские скотоводы назвали собак "глаза и уши пастухов". У каждого
пастуха было по две, а то и до двадцати собак, одна из которых шла обычно
впереди стада, другая - позади. Об их роли и значении в жизни и работе пастухов и
вообще абхазских крестьян свидетельствуют, что кормили собак мамалыгой,
мясным отваром, сывороткой, смешанной с молоком, которую разливали по
утрам и вечерам в объемистые деревянные желоба. Убийство собаки, как и
лошади, резко осуждалось.
Преобладание того или другого вида скота в стаде и состояние
животноводства в целом зависело от местных географических условий, особенно
вертикальной зональности, уровня развития земледелия. В этом отношении
указывалось, что "в низменности оно (животноводство. - Ред.) редко играет роль само-
147
Хозяйственные постройки
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Хуап. Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
стоятельного хозяйства и большей частью является только подспорьем
земледелию, в горных же-и пригородных местностях оно развито сильно
и почти все благосостояние населения зиждется на нем (Старожил, 1887.
С. 381-382).
В низинах, вдоль морского берега и в речных долинах, содержали большей
частью крупный рогатый скот - коров, буйволов, а также коней. В горных
селах, предгорьях и горных ущельях р. Гумиста, Кодор, Амткел, Чхалта и Сакен
разводили коз и овец, меньше коров, из-за зимних холодов и глубокого снега
совсем не держали буйволов.
Крайне негативное воздействие на развитие скотоводства в Абхазии
оказало махаджирство. Если в 1868 г., даже без Цебельды, Самурзакана и
значительной части территории современной зоны г. Гагры, в Абхазии насчитывалось
155 235 голов, то после самого массового выселения абхазов в Турцию в 1878 г.
количество скота резко сократилось.
Общую численность скота, его распространение и удельный вес по
основным видам во второй половине XIX в. можно представить по данным
"Кавказского календаря на 1870 год" (Тифлис, 1869. С. 414-415) и составленным по ним
нижеприведенным таблицам.
Из приведенных официальных данных 1868 г. видно, что скотоводство в
Абхазии было развито слабо, как в общем, так и по видам.
Сложное положение в скотоводческом хозяйстве абхазов сохранялось и в
первые годы Советской власти. Молодой Советской республике не сразу
удалось обеспечить мясомолочным и рабочим скотом большое количество
бедняцких хозяйств. Хотя сравнительное повышение удельного веса поголовья
становится заметным процессом уже в начале 1920-х годов. Так, поголовье крупного
148
рогатого скота (включая и буйволов), по сравнению с 1917 г., в 1927 г. возросло
во всех уездах на 6789 голов, волов и буйволов - на 5026, ослов - на 6, лошадей
в рабочем возрасте - на 531, всего лошадей - на 195 голов. За счет повышения
поголовья молочного, тяглового, вьючного и ездового скота, а также в связи с
развитием земледелия, уменьшалось количество поголовья коз и овец на
13 450 голов, свиней - на 50507, мулов - на 42 голов (Смыр, 1986. С. 207-211).
Положительные тенденции в росте поголовья скота стали более заметны лишь
после 1927 к
В послевоенное время, в связи со специализацией совхозов и колхозов,
произошли заметные изменения в численности поголовья скота, в
пропорциональности его распространения по видам, удельному весу по районам (Инал~ипа,
Чанба, Смыр, 1986. С 213).
С начала 1970-х годов во всех категориях хозяйств Абхазии
наблюдается тенденция, с одной стороны, к сокращению поголовья скота, с другой,
к повышению его продуктивности за счет улучшения кормления и
породности.
Таблица 1
Распространение поголовья скота по видам
в Пицундском и Очамчырском округах Сухумского отдела в 1868 г. (голом)
Округа
Пицундский
Очамчырский
Итогов обоих округах
лошади
1987
3998
5985
буйволы
3585
3944
7529
быки и
коровы
16 385
33 160
49 545
бараны
и козы
32 545
47 590
80 135
свиньи
-
12041
12041
и того
54 502
100 733
155235
Таблица 2
Распространение поголовья скота по видам
в Пицундском и Очамчырском округах в 1868 г. (в %)
Округа
Пицундский
Очамчырский
Итогов обоих округах
лошади
3,7
4
3,9
буйволы
6,6
3,9
4,9
быки и
коровы
30,66
32,9
31,8
бараны
и козы
59,1
47,3
51,6
свиньи
-
11,9
7,8
итого
ИХ)
100
100
Таблица 3
Распространение поголовья скота по видам на душу населения
в Пицундском и Очамчырском округах в 1868 г.
Округа
Пицундский
Очамчырский
Итогов обоих округах
Население
29 085
37 383
66 468
Лошадей
14,6
9,4
11,1
На сколько человек одно поголовье
буйволов
8,1
9,5
8,8
быков
1,8
1,1
1,9
баранов
0,9
0,8
0,8
свиней
3,1
5,5
149
Вместе с тем нельзя не отметить ряд факторов, которые пагубно
повлияли на состояние традиционного скотоводства. Прежде всего это
административные установки, налагавшие жесткие ограничения на поголовье по всем
видам домашних >хивотных в домохозяйстве (например, разрешалось содержать
не брлее трех голов крупного рогатого скота, одной лошади и т.д.). Тяжелым
бременем ложились ежегодные разовые денежные и мясомолочные налоги
за каждое разрешенное поголовье (превышения наказывались вплоть до
безвозмездной конфискации) и т.д. Большой урон нанесли спускаемые "сверху'*
директивы о продаже государству нерентабельных пород животных и
лошадей, о запрещении выделения земельных участков для строительства
крестьянских домов и содержания скота на курортной зоне (3 км от берегов
Черного моря в сторону гор) и др.
Не менее пагубно повлияло на скотоводство и вообще на экономическую
жизнь абхазов изъятие из хозяйственного оборота значительного по масштабам
Абхазии массива земель, переданных в спецзоны госдач И.В. Сталина, высших
партийных и государственных ведомств СССР и Грузинской ССР.
Скотоводческое хозяйство абхазов было сильно потеснено в конце 1930-х - начале 1950-х
годов после поэтапного отчуждения других свободных территорий,
предоставленных под землеустройство переселенцев из Грузии.
Значительный урон абхазскому скотоводству нанесли последствия военных
действий на территории Абхазии в 1992-1993 гг. За короткое время во много
раз сократилось поголовье всех видов домашних животных. Некоторые из них
исчезли или оказались на грани исчезновения (например, мулы). Распались и
были разворованы совхозно-колхозные фермы, традиционные и современные
кооперативные формы объединения скотоводов и т.д.
В достаточно сложном положении животноводство находится и в настоящее
время. Так как "за весь послевоенный период (с конца 1993 г. - Ред.)
государством практически не выделялись средства на развитие животноводства и
производство кормов: на приобретение племенного молодняка, закупку семян
кормовых культур и других материально-технических ресурсов".
В системе ведения скотоводства абхазов можем выделить - отгонно-паст-
бищную, выгонно-лесную, стойлово-выгонную, стойлово-выгонно-пастбищ-
ную системы. Они состоят из соответствующих форм и подформ, которые
были связаны с местными локальными факторами и складывались в зависимости
от естественно-экологических условий и исторического развития скотоводства
у абхазов.
Самых терпеливых, спокойных но натуре, выносливых и опытных двух
(а иногда и одного) пастухов назначали для охраны овец, которых в Абхазии
пасли отдельно от коз (в редких случаях с сухокозами). Один считался старшим,
то есть "пастухом носа", другой младшим - "пастухом хвоста".
ОХОТА
Охота {ашэарыцара - от ашэара - пугаться, искать, ацара - идти, уйти) -
одно из древнейших хозяйственных занятий абхазов. Этнографические
материалы свидетельствуют, что объектами охоты являлись многие представители
местной фауны. Так, абхазы охотились на диких травоядных зверей - ашэарахкэа
реишэарыцара (ашэарах - парнокопытная дичь). К травоядным диким
животным (ашэарахкэа), известным абхазам, и на которых они издревле охотились с
целью получения мяса, шкур, рогов, шерсти относятся: косуля (ашьабста), серна
150
Пастушеский балаган на горных пастбищах
Абхазская АССР. Фото Ю.Г. Аргуна» 1966 г.
(ацслахэ - самка, акэасаб - самец), кавказский тур (абгаб - самец, абгацьма -
самка), олень (абнацэ - самец, бык; абынЫ - самка, ланка), зубр (адумбеи),
дикая свинья (абынкэа). Дичью является также заяц (ажъа). Объектами охоты
были также хищные звери - агыгшэыгкэа реишэарыцара (агыгшэыг - хищник,
хищный зверь), в частности, лиса (абгахэыч>ы), серебристая лиса (ашэуабга,
редка), гиена (абгы$у вымерла), шакал (абгалац), волк (абгаду, акм>щьма)ч рысь
{абгацгэы, ацыщэ^эа), дикий кот (абнацгэы), леопард (абжьас, алышькьышпыр -
исчез), медведь (амшэ), барсук (аашьышъ), выдра (ауслы, в последнее время не
встречается), куница (ацыг) и разновидность куницы, называемая абгарцыг
(букв.: лисья куница).
Абхазы охотились также на пернатых - ацыешэара, с вариантом
ацеаатэшэара (ацые - птичка; ацеаатэ - птица, пернатый). Сюда же относится
ястребиная охота - хьшьла ашэарыцара (ахьшь - ястреб, сокол).
Охота занимала значительное место в духовной культуре, в религиозной
мифологии. Соответствующая тематика широко и разнообразно представлена
в абхазском фольклоре о Нартах, в устно-поэтическом и песенном творчестве,
в памятниках народного изобразительного искусства.
Своеобразным явлением абхазского охотничьего быта являлся тайный
язык, который зародился в среде абхазских охотников и пастухов (пастухи, как
известно, занимались и охотой) и получил название абна бызшэа ("язык леса*',
"лесной язык", "язык вне дома").
Назначение "лесного языка" объясняют так: "По их (абхазов. - Ред.)
представлениям звери, особенно мясо которых съедобно, могут понимать
человеческую речь, поэтому во время охоты охотники переставали говорить на обычном
абхазском языке. Они придумали свой специальный "лесной язык" (абна
бызшэа), в котором звери, предметы и некоторые действия называются
словами, употребляемыми лишь во время охоты. Эти словесные "табу" (запреты)
связаны с верой в магическую силу слов, основаны на отождествлении слова и
151
предмета (обозначающего и обозначаемого). Считалось, что тот, кто владеет
"лесным языком" якобы обретает власть над лесными обитателями" (Бгажба,
1988. С. 65).
«"Лесной" язык имел целью не дать зверям возможности узнать о
присутствии и намерениях охотников. Ввести в заблуждение и притупить их чуткую
бдительность, чтобы они не замечали приближения опасности, не убегали, легко
было на них охотиться», - пишет Ш.Д. Инал-ипа (1965. С. 191).
Интересно, что использование лесного языка было обязательным для лиц,
промышлявших в ущельях, где, как известно, много лесов. Охотникам же
открытых альпийских лугов и голого высокогорья его употребление не
предписывалось.
Готовясь к охоте, группа охотников, обычно двое, иногда и более, за семь-
десять дней до отправления в путь, договаривались о месте предстоящей охоты
и назначали место сбора. В течение этого времени шла подготовительная
работа. Приводили в порядок одежду, обычно серых тонов {амащэа хэакэа), чтобы
резко не выделяться из окружающей среды; удобную обувь - чувяки из бычьей
или буйволиной шкуры {ажэцэеимаакэа)^ шерстяные носки (аласха кылцадкэа),
ноговицы (аимскэа, амесщ), широкополый войлочный головной убор {ауапцэа
хылпа, анархь хылца). Брали с собой скатанную бурку (ауапа) или козью
шкуру с шерстью (ацьмацэа кэахъна). За спиной охотника висел походный мешок
(ахъащра), в котором лежали предметы первой необходимости: деревянная
кружка (ахмачыр, акэмачеи), шило (0505), кожаные ремешки (аача), дорожная
провизия (амоаныфа), поваренная соль (ацьыкахыш), аджика (ацьыка) и пр.
В комплект оружия (абуъар) входили: ружье {ашэакъ), кремневка (ацсуа
шэакь, ашъанца шэакь) - в более ранние периоды, боеприпасы (ахыи-ахэшэи,
ацьапханы), а до появления казнозарядных ружей - тряпочки для
заворачивания пуль (ахкэырша, ахцаца), а позднее - заряженные патроны (апатронацэа,
ацъазцэакэа), уложенные в патронташ (аканщаруаз).
На поясном ремне висел "абхазский нож" (апсуа $эызба)> жирница (акьапа-
тра), наполненная жиром из костного мозга ножки косули (ашьахэар),
бараньего курдюка (акьапа) или куриного жира {апазана). В отдельном футляре лежали
трут (ацэьшса), кресало (аихымца) с кремнем (ашьанца), оселок (амакъацсыс);
иногда он бывал просверлен и висел отдельно на ремешке. На случай
заболевания с собой брали снадобья {ахэшэ еицаца, ащалоу ахэшэ).
Наряду с поясным ремнем охотник носил специально выделанный
охотничий кожаный ремешок с железным кольцом (абгаза, агар$ган) для ношения
убитой дичи, которым опоясывался на уровне талии. Перед выходом из дома он
брал с собой посох (алабашьа) со стальным или роговым наконечником у
основания (ауыр, атэыоа иалху апса). Некоторые предпочитали посох без
наконечника, объясняя это тем, что при ударе о камень он не производит ненужный на
охоте шум.
До появления огнестрельного оружия абхазы пользовались такими
средствами охоты, как ацэх>ар (праща), ахыци ахэымпали (лук и стрела), апса (копье),
ацэы, абцоы, абцы (дротик), ацъгьери (с вариантами - акэада^ь, атра%)\
самострел, арбалет, алабакэа (палица, дубина), алабызацо (жердина). Последняя
служила для доставки охотничьих грузов, которая и сейчас используется в
полной мере (Хеция, 2004. С. 524-560).
На охоту отправлялись с воскресенья на понедельник (бзыбцы), с
понедельника на вторник (абжуйцы) или со среды на четверг. У охотников Бзыбской
Абхазии вторник считался запретным днем - на охоту не выходили, а посвящали
152
его молению ВлаДыке ущелий {Апсща ианхэу) или Владыке гор (Ари иш&ищу,
Ашьха ианхэу). По поводу вторника у охотников существовала поговорка:
"Авашаены афыцъмацэкьа ахэыц алнаршэом" (букв.: "Даже волк не уронит
волосинку во вторник").
Молился старший цруппы в первой половине дня без головного убора и
ремня, в белой нательной рубашке с расстегнутыми пуговицами, обратившись
лицом на восток, стоя босыми ногами на двух свежеотколотых буковых плашках
(ашэтэ кэазмакькэа) под каждой. Они приносились в день моления специально
для этой цели. Он выпрашивал у Владыки удачу на охоте, а присутствующие
после окончания моления произносили "Амин". Перед началом молитвы
участники умывали лицо и руки. После завершения моления день посвящали
подготовке к выходу на охоту. Началом следующего дня абхазы считают заход солнца
(амра ащашэамща) и наступление сумерек (аилашэшэымща, аилабьщымща).
Следует отметить и то, что членам семьи, где была беременная женщина,
запрещалось выходить на охоту, дабы не навлечь беду на будущего потомка.
Женатому мужчине предписывалось воздерживаться от интимной близости с женой
за 7—10 дней до отправления на охоту.
Предводителем группы всегда был старший по возрасту. Его называли, ома-
саба (с. Калдахуара, Блабырхуа, Бармышь), среднего по возрасту ацэымш
(букв.: "счастливый бык"), а младших в группе -агэачкэа. По прибытии на
стоянку (балаган, пещера, большая пихта или ель) устраивали привал - занимались
обустройством жилья.
На охоту отправлялись тайно, незаметно от домашних и соседей, глубокой
ночью (цхагоазы) или рано утром (ашацкыразы). В момент выхода из стоянки
каждый по старшинству наконечником своего посоха проводил по углям
горящего костра (алабашъа алща и иёкэыршьуеит). В пути впереди \\\сп старший
группы с интервалом в 10-20 м, осторожно, размеренными шагами,
оглядываясь по сторонам, стараясь мало разговаривать, при этом, с момента входа в
ущелье, группа общалась между собой только на "лесном языке" (Она бы.шиала
аицэажэара иалагон).
Обнаруживший объект охоты, указывал на него кивком головы снизу
вверх. Пальцем запрещено показывать дичь. Старались не смотреть
пристально на дичь. По понятиям традиционных охотников, звери чувствуют взгляд
человека. Старший группы показывал рукой знак, чтобы сели и приготовились к
стрельбе. Согласно этикетным нормам младший предлагал выстрелить самому
старшему, последний в свою очередь предлагал среднему. В конце концов,
первый выстрел производил старший. Если зверь только ранен, то стрелял
следующий по возрасту. Если и его постигла неудача, то стрелял младший. 11ри
удачном исходе, все подходили к туше, проверяли места попадания пуль,
устанавливали, кто первым ранил.
При групповой охоте действует обычай, называемый "кто первым
выпустил кровь" (раухьа ашъа алызхыз), суть которого заключается в том, что
трофей принадлежит тому, кто первым ранил, если даже рана находится на
кончике уха или нанесена царапина, но лишь выпущена кровь. Ему принадлежит
голова с рогами и плечом (ахахэда), а также шкура. Она называется ахысша
(букв.: доля стрельбы). Остальное мясо делится между другими участниками
поровну. Предварительно исполнив охотничью песню Ажэеицшьаа, первый
попавший в дичь охотник перерезает горло дичи, но не отделяет голову от
туловища, выпускает кровь и, подождав определенное время, решает свежевать на
месте или нести ее на стоянку. Это зависит от размеров добычи.
153
Если в момент свежевания убитого зверя рядом окажется случайный
свидетель, то он обязан помочь охотнику в разделке туши. За эту помощь от
охотника он получает левую переднюю ногу вместе с лопаткой и называется она
ахщыгэла® ихэы (букв.: доля случайного свидетеля). Эта часть неизменна
независимо от количества свидетелей.
Традиционным видом промысла абхазов в недавнем прошлом была охота
ни пушного зверя - абназара, абнашэара (букв.: охота в лесу, абна — лес;
ацсщашэара - охота в ущелье; апсща - ущелье; ацыгшэара, ацыгхара -
ацыг - куница," ахдра - ставить ловушки). Пушными зверями, известными
абхазам, были: куница (ацыг), выдра (ацслы), бобр речной (а^ымшэ),
лесной кот (абнацгэы), рысь (сщыщэ^эа, аб§ацгэы\ барс или леопард
(абжьас, алышькьынтыр), лиса (абгахэычы, адэыбга), серебристая лиса
(ашэуабга) и др.
Меха из Абхазии были хорошего качества, высоко ценились на внешнем
рынке, пользовались большим спросом, имели постоянных покупателей.
Об этом сообщают многие путешественники, купцы, разновременно
посещавшие Абхазию, а также русские чиновники и естествоиспытатели прошлых
столетий.
Охотились и на пернатых, в Частности им была известна ястребиная охота -
хыиъла ашэарыцара, ахыиьшэарг; ахьшь (букв.: ястреб, сокол). Прирученным
ястребом абхазы в прошлом охотились на перепела (ача), коростеля (алщъагь),
дрозда (ардэына), голубя (ахэыхэ), горлицу (акэараса), вальдшнепа (ацаблыкь),
фазана (абнакэты). Промышляли этим способом также и водоплавающую
птицу - гуся (акыз), утку (акэата), и даже зайца (ажьа). В настоящее время данный
вид охоты ограничивается только перепелом в силу антропогенного
воздействия на природу и вследствие этого сокращения охотничьих угодий и фауны
Абхазии.
В процессе длительного общения с ловчими птицами абхазы создали
цельную систему правил по ловле, дрессировке и уходу за ними. Анализ собранного
нами полевого языкового, этнологического материалов показывает, что по
традиционной народной классификации, знатокам, занятым ловлей ястребов,
известны около 50 их разновидностей, из них более 30 в той или иной мере
пригодны для охоты. Вид устанавливается в основном по окрасу: ашкэакэа цкъа
(чисто белый), аоежь цкъа (чисто желтый), аицэацэа цкъа (чисто черный), ащиь
цкъа (чисто рыжий), архъынацштэала (цвета дрозда-дерябы) и т.д. Их
различают также по другим характерным признакам: абжьавашьа (неопределенного
цвета), акъацыш (белое подхвостье), ахъшьблы (паленого цвета ястреб),
акэтрыхыиь (куриный ястреб), а^эы^эрыхьшь (голубиный ястреб), ала%эахъ-
шьы (вороновый ястреб), алахэа (ворон) с вариантом арапхъшъы {арап - букв.:
негр), аха\дхъшъы (каменный ястреб), адэыхъшъ (полевой ястреб), ашъхахыиьы
(сокол-сапсан; букв.: горный ястреб) с вариантом ашьауардын, а также не
пригодные для охоты: акъа, акьарыхыиь, акъаран, ахъшьран, акэтыбла,
амылмыц, аёрыхыиъ и пр.
Для отлова и вынашивания ястреба используется большое количество
инструментов различного назначения: ахыиъкаща (сеть для ловли ястребов
треугольной формы), акьала (шалаш), ахъшълаба или аскьынць (насест для
ястреба), ахъшъцщэа (колоколец, бубенчик), аблаща$га (наглазник), ашьапща$га
(путлище), аиадыкь (должик), аищырха (букв.: подперсье), а также живые
существа: акар(а)шы (жулан), служащий в качестве приманки при ловле
ястреба; арцу (кузнечик) - для ловли жулана и его последующего кормления.
154
Традиционно на отлов ястребов уходили тайно глубокой ночью после
празднования дня Успения (28 августа) на заранее подготовленное место. Для этой
цели строили шалаш специальной конструкции на земле или же на вершине
дерева сооружали площадку из жердей и на ней ставили шалаш в местах пролета
ястребов. Поймать ястреба в день Успения считалось большой удачей.
Дрессируют его в течение 5-7 дней. Птиц, не поддавшихся обучению или с
обнаружившимися дефектами, отпускают на волю. После окончания сезона охоты,
которая длится до середины ноября, ловчую птицу также отпускают,
предварительно накормивши благословив ее.
Соколиная охота, использовавшаяся некогда только для удовлетворения
практических потребностей, в наше время превратилась в национальный вид
спорта и рассматривается как зрелищное мероприятие.
БОРТНИЧЕСТВО
Девственные леса предгорной и горной зон Абхазии изобиловали пчелами
(пчела - ашъха, лесная дикая пчела - абнашъха), что предопределило развитие
здесь бортничества.
Любопытен абхазский термин, обозначающий ту сферу хозяйственной
деятельности - ашъхашэара (букв.: искать пчелу) с вариантом ашьхашшшра (букв.:
находить пчелу).
Способы отыскания пчел в разное время года были различными. Зимой их
находили по желтому помету на снегу, летом подстерегали у ручья, куда пчелы
обычно прилетают на "водопой". Охотники говорят: "пчела, выпив воду,
делает три витка над водой и летит прямо в дупло". По рассказам знатоков, пчелы
селились в дуплах таких деревьев, как бук (ашэ), липа (ащэа), каштан (ахыО, дуб
(я(«>), клен (ачамха), пихта (ауса), сосна (амза), сосна Коха (ацеамза), ольха (ал)
с летком, ориентированным на восход солнца (амрацэырцрахь аЦьшииш
рханы). Пчелы выбирают дупло только крепкого, здорового дерева, не
имеющего дефектов и изъянов у основания.
Найденное дупло с пчелами отмечали особой меткой или зарубкой («/{,щ«,
адырга), иногда дерево просто обвязывали гибким прутом или лозой (а^арцои).
В качестве знака подвешивали также длинный деревянный крюк у дупла. 11икто
другой не дотрагивался до него, так как среди бортников действовало право пер-
вонашедшего. Нарушивший это правило, считался вором и осуждался обществом.
Примечательно, что абхазы не занимались бортничеством в грабовом лесу.
Ибо, по поверью граб - дерево священное, божественное, и пчела из дупла
этого дерева, принадлежит богу, поэтому даже случайное, непроизвольное ее
обнаружение карается Всевышним. Бортник должен был криком оповещать
компаньонов о своей случайной находке и немедленно, не оглядываясь, убежать с
того места. Имеется словесная формула текста оповещения, а также
специальный термин хъацышьха (букв.: "грабовая пчела").
Дикая пчела селится также в труднодоступных расщелинах скал, которая
обозначается термином абгышьха (букв.: хребтовая пчела), ахрашьха (букв.:
скальная пчела). По территории горной и предгорной Абхазии известно немало
мест обитания "скальных" пчел: Анан лтэара - скала около восьмой шахты
вблизи г. Ткуарчал; Мрамба, Ахата (Ахаща), Алтшаара (Алраара), Лахваршы-
ра (Лахэаршыра), Ахацха (А%ац%а), Дурмыщ (Дурмышь) - хребты,
расположенные в бассейне р. Бзыбь; Бгапща (Бгацшьа) - в с. Ачандара; скала над истоком
р. Мчищ (М%ышь) (Черная речка); в возвышенности с. Блабырхуа - в Гудаут-
155
Пасека
Абхазская АССР, Гудаутский район, с. Куланырхуа. Фото Ю.Г. Аргуна, 1970-е годы
ском районе; Ажв рымюа (Ажэ рымоа) - в с. Арасадзыхь Очамчырского
района; Ашьха рыбахэ в пос. Бзыбь Гагрского района и пр.
К ранее обнаруженным местам обитания пчел отправлялись в середине
августа, когда мед считался уже зрелым, и пчелы запечатывали соты.
Отправлялись тайно, во избежание дурного глаза, по двое-трое, обычно глубокой ночью
или же перед рассветом. Наиболее благоприятным временем считалась ночь с
воскресенья на понедельник, со среды на четверг (в Бзыбской Абхазии) или же
с понедельника на вторник (в Абжуйской Абхазии). С собой брали топорик
для добычи меда (аикэага), "абхазский нож" (ацсуа хэызба), который висел на
поясном ремне, бурдюк (ахаща), сухой гриб-трутовик, паразитирующий на дубе
(ацэыцъ, абыб), для отпугивания пчел дымом. За спиной бортника висел
походный мешок (ахъащра), в руке он держал посох (алабашьа). Для взятия
"скального" меда имелась специально сплетенная корзина.
С момента выхода на охоту, охотники начинали общаться между собой на
"лесном языке". Вот некоторые образцы терминов и словосочетаний
связанные с пчелами: пчела (вообще) - ашьазэа; пчеломатка - ашьа$эа масаба;
рабочая пчела - ашъазэа гга%; пчела укусила меня - ашьа^эа сзымшхешп; мед -
ахааба; охота за медом - ахаабашэара; взятие меда - ашъа$эа ащыцьгэаара;
воск - атжд и т.д.
Нашедший дупло с пчелой пел охотничью "Песню об Ажвейпщаа"
(Ажэеипшьаа рашэа ихэон), которая одновременно являлась и сигналом
оповещения о находке. Мед могли достать, срубив дерево или же соорудив на уровне
дупла площадку из жердей, которые для устойчивости связывались прутьями.
После изъятия меда пчелы обычно погибали. Однако многие бортники, вскрыв
дупло, забирали часть взятка, оставляя для пчел достаточно меда на зиму.
Затем, плотно закрыв раскрытое дупло щепой, перевязывали его лозой, чтобы
прийти за медом на следующий год. Добыча делилась между охотниками
поровну независимо от вклада каждого из них.
156
Среди охотников и пастухов были известны бортники-смельчаки, которые,
рискуя жизнью, добирались до скального меда. Усадив смельчака в
специальную плетеную корзину, напарники на веревке спускали его по отвесной скале до
нужной глубины. Бортник имел при себе деревянный черпак на длинной ручке,
которым он доставал мед из расщелины. Бывали случаи, когда охотник
срывался со скалы и разбивался.
Покровительницей пчел в абхазской мифологии являлась богиня Анана
Гэында. После первой удачной "охоты" на пчел старший в семье или пастушеской
стоянки (если в горах) благословлял молодого бортника, обращаясь к богине:
"Анана, Золотая княгиня! Прошу тебя, чтобы каждый выход этого парня на
охоту был удачным! Не обманывай его и не предлагай ему того, чего ты еще не
съедала и не испивала!" (Анана Хъа&сэажэ! Сбыхэошп, сбыклыхшоуп, абри
агэач дахьынщыцуазаалакъ цыхъашэа бзиа ищ! Ибымфац. ибымжшц дадбым-
галан, дадбымжъаланГ). После окончания молитвы, присутствующие
произносили "Амин!"
Пожелавший завести пчел человек, предварительно замазав леток глиной и
обрубив с обеих сторон дупло, привозил его поздно осенью в одну из пятниц
вечером и устанавливал на место будущей пасеки. Дупло этой пчелосемьи
не вскрывалось для сбора меда, а предназначалось только для роения и
размножения.
Был известен также способ пересадки пчелосемьи в деревянную колоду
после добычи меда из дупла дерева. Это делалось следующим образом: после
изъятия меда, к стволу на уровне раскрытого дупла, устанавливали горизонтально
колоду с закрепленными внутри нее сотами с медом. Лишенные припасов, ичс-
Пасска
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Калдахуара. Фото Л.Т. Соловьевой, 2(Ю6 г.
157
Пасека; пчелиные ульи лежат на земле в горизонтальном положении. 1912 г.
Абхазы. Кутаисская губ., Сухумский округ, с. Калдахвара. РЭМ № 3341-7
лы переходили из раскрытого дупла в колоду. Через определенное время в
пятницу вечером с наступлением темноты колоду доставляли домой и
устанавливали ее на постоянное место. По поверью абхазов в пятницу вечером все
войско пчелосемьи собирается в свой улей.
Традиции бортничества во многом сложились в прошлом, но пчеловодство
остается весьма распространенным хозяйственным занятием абхазов. Многие
семьи имеют пасеки, как на приусадебных участках, так и на специальных
"медоносных" местах, зачастую весьма отдаленных от дома. Стимулом,
поддерживающим занятия пчеловодством, является значительное место, которое мед
занимает в системе питания, а также в народной медицине.
РЕМЕСЛА
Ремеслом предки абхазов занимались издревле. Основными его видами
являлись: гончарное дело, металлургия и металлообработка как цветная, так и
черная. Особо следует также отметить ткачество, плетение, резьбу по дереву,
кости и т.д.
Одним из самых древних видов ремесел было гончарное дело. Керамика
появилась на территории Абхазии в эпоху неолита (VI тыс. до н.э.). Сосуды
вначале формовались (лепились) вручную (ленточная техника). В эпоху бронзы
(III тыс. до н.э.) появился ручной гончарный круг, который в УШ-Х вв. н.э. был
заменен на ножной. Более технологичный он позволил многократно увеличить
объем готовой продукции. Однако археологическим материалом зафиксирова-
158
но долгое сосуществование в производственной практике обоих видов
гончарного круга (Бгажба,Л9П\ Логинов, 1987; История Абхазии, 1991). Серии
сосудов уже имели индивидуальные клейма гончаров, которые работали по заказу
потребителя. В древности сосуды после формовки обжигались прямо на костре
("костровый обжиг"), а позднее в специальной печи (абх.: шциыра). Остатки
этих печей находят во многих местах Абхазии. Причем в ряде случаев
археологический материал свидетельствует о существовании, особенно в древнейший
период, относительно крупных центров по производству керамических изделий
(Замок Баграта, Очамчыра и др.). Глина использовалась местная как обычная,
так и белая (каолин), которая шла на ангоб. Глина эта третичного возраста и
запасы ее в нагорной части Абхазии огромны. В Абхазии различается местная и
привозная керамика. О местном развитии гончарного ремесла свидетельствует
часто встречающийся в археологических материалах керамический брак, а
также "рачки", следы от трех ножек, которые прослеживаются на многих сосудах.
Местная керамика по способу употребления делится на следующие группы:
тарная керамика (пифосы, амфоры, тарные кувшины с овальными ручками,
корчаги и т.д.), кухонная керамика (горшки, миски, солонки и т.д.), столовая
(красноглиняные кувшины с чашечковидным венчиком, миски, чаши, полипная
керамика), строительная (черепица, кирпич). В раннеантичное и иозднеантич-
ное время появилось особенно много импортной керамики. Это прежде всего
греческая чернофигурная посуда (амфоры панафинейского круга), килики,
кратеры, канфары, ойнахои, рыбные блюда, мегарские чаши, краснолаковые
римские тарелки, лощеные аланские кувшины, миски с Северного Кавказа и т.д.
(Шамба, 2000; Воронову 1980). Между тем характерная особенность развития
местной керамики заключается в том, что она не знает резких смен типов и
дает пример последовательного развития, принимающего извне лишь отдельные
детали и технические приемы. Что касается формы и функциональности
предметов, то они сохранили преемственность вплоть до нового времени.
Автор конца XIX в. Ф.К. Эшибая отмечает, что застал в Абхазии гончаров,
которые изготовляли различного вида горшки (акдцъал), кувшины для вина и
воды (я/щм), тарелки и миски {асандакэр) и др. {Эшибая, 1891. С. 263).
Мастера-керамисты пользовались гончарным станком и печами (ащныра) для обжига
изделий. Клали печи из камня и кирпича, земли и песка, устанавливали их иод
навесом. Гончарным производством занимались главным образом в с. Лыхны,
Ачандара, Лдзаа, Аацы, Адзюбжа, Атара, Члоу и др.
Примечателен такой факт, свидетельствующий о массовом употреблении
керамических изделий в XIX в., ко времени ликвидации Абхазского владетель-
ства в Лыхненской резиденции владетеля было зарыто до двухсот 25-всдерных
глиняных кувшинов (ахапшьа). Множество керамических изделий было
обнаружено археологами и на территории дворца. В семье лыхненского крестьянина
А. Пилия до недавнего времени находился в употреблении 50-всдерный кувшин
(Дзидзария, 1956. С. 63). Такого размера кувшины использовались для хранения
вина (их плотно закрывали и зарывали в землю по горлышко. - Ред.) и зерна.
О развитии в прошлом керамического производства у Абхазов
свидетельствует и устное народное творчество. Например, в нартском эпосе упоминается
кувшин - авазымакьаЩу вместимость 600 ведер. Народные поговорки же
гласят: "А^ацшьакацао иахьи-уахыу амаа аитоит" ("Гончар приделывает
к кувшину ручку, где пожелает"), или "Аадцшьа зыца кыл-цэоу оыла
иузыртэуам" ("Дырявый кувшин не заполнишь вином"), или "Цазмам адоал
$ыла иузыртэуам" ("Кувшин без дна водой не заполнишь") и т.д.
159
В Абхазии в XX в., особенно после установления советской власти, начали
изготавливать, а нередко и завозить, деревянные бочки для вина, железные
ведра для воды, стеклянную посуду и другую хозяйственную утварь. В связи с этим
керамическое производство резко сократилось. Возрождаться оно начало лишь
в 1970-1980-х годах. В этот период керамистов стали готовить в Сухумском
художественном училище. Сегодня в Бзыбской Абхазии широко известен
народный мастер-керамист Р. Пандария из г. Новый Афон, изделия которого
пользуются большим спросом. Ранее он занимался изготовлением скульптуры из
дерева, камня и глины. В результате многолетних поисков и экспериментов по
обработке и использованию глины он полностью перешел на производство
керамических сосудов. При этом он применяет опыт своих предшественников,
используя образцы античного и средневекового времени. В своем производстве он
использует ножной гончарный круг и электрическую печь. Высушенные
предварительно керамические изделия обжигаются в печи в течение 7-8 часов при
температуре 900-1000°. В ассортименте изделий представлены: кувшины для
вина (аирыз\ стаканы, кружки, вазы, Декоративные подсвечники, горки для
кислого молока, светильники, подносы, скульптура. Продукция этого мастера
используется в национальных ресторанах - апацха. В середине 1990-х годов
Р. Пандария организовал для школьников студию в г. Гудаута. В настоящее
время в Абхазии успешно работают художники-керамисты с академическим
образованием: В. Тарба, Г. Гемуа, И. Чичба, Л. Хурхумал и др. Под руководством
Л. Хурхумал в художественном промкомбинате ООО "Сухум-кале" налажен
выпуск большого ассортимента керамических изделий - горшков, подсвечников,
кофеварок, бытовой посуды и т.п.
Древнейшие хозяйственные занятия абхазов связаны с металлургией и
металлообработкой. Вначале в Абхазии зародилась цветная металлургия (метал-
Народный мастер-керамист Р. Пандария в своей мастерской
Республика Абхазия, г. Новый Афон. Фото А. Агумаа, 2004 г.
160
Выносная торговля традиционными изделиями
Республика Абхазия, Гудаутский район. Фото А. Агумаа, 2005 г.
лургия меди и бронзы). Башкапсарские медные рудники в верховье р. Бзыбь -
одни из древнейших на Кавказе - функционировали с III тыс. до н.э. до VIII в. до
н.э. Здесь выявлено 13 объектов, среди которых выработки открытого типа,
вертикальные шахты и горизонтальные многоярусные штольни с боковыми
камерами. Руду добывали огневым способом, откалывали каменными молотками.
Бронзовые вещи обычно изготавливались с помощью литейных форм. Литье в
одностороннюю форму - самый ранний прием металлургии. Для изготовления
объемных предметов делались формы, состоящие на двух половинок. 11 с
которые украшения изготавливались по восковой модели. Литейные формы
топоров и других изделий найдены в различных пунктах Абхазии (Мачара, Тамыш,
Кистрик, Тагилон), что говорит о местном происхождении самих вещей. 11е
редки находки тиглей и льячек, с помощью которых расплавленный металл
разливался по формам. Медь выплавлялась в специальных печах (медеплавильная
печь на Сухумской горе) при температуре не менее 1000°, которая
достигалась во время горения древесного угля с помощью дутья как естественного
(ветер в ущелье - более древний способ), так и искусственного (при помощи
мехов - более совершенный способ). Своего расцвета бронзовая металлургия
и металлообработка в Абхазии достигла в период бытования здесь, как и на
всем Западном и Центральном Кавказе, кодхидо-кобанской
металлургической провинции. Особо выделяется абхазский локальный вариант утой
культурной общности.
Черная металлургия и металлообработка Абхазии, безусловно, возникла на
базе цветной. Этому имелись все предпосылки: рудная база, древесный уголь,
сыродутные печи. Но главной здесь была рудная база железа: гематит,
магнетит и лимонит. Геологи выделяют Абхазскую рудную область. Появление
сыродутного способа (а абхазы им пользовались до конца XIX в.) получения
железа и навыков его обработки произошло не без внешних импульсов. В частности
6. Абхазы
161
воздействий из малоазийских центров металлургии и металлообработки. Тем
более, что одним из путей проникновения железной индустрии из Малой Азии
(родина железа) в Европу был западно-закавказский или
восточно-причерноморский (меото-колхидская дорога), который проходил через Абхазию. Желез-
* ный век в Абхазии начался в УН-У1 вв. до н.э., хотя первые изделия из этого
металла появились здесь в VIII в. до н.э. Для сравнения в Египте железный век
начался примерно в это же время, а в Китае даже в V в. до н.э. Местная черная
металлургия и металлообработка развивалась на стыке скифской и античной
культур. Причем при этом была сохранена традиционная технология
дифференцированной термообработки (закалка с отпуском, мягкая и твердая закалки,
нормализация). Скифские изделия и изделия греческих поселенцев откованы в
основном из железа и незакаленной стали. Абхазский термин а$рыжэра (доел.:
"напоить водой") обозначает закалку и восходит,.видимо, к началу железного
века в Абхазии (Бгажба, 1982). Сама закалка на первых порах являлась лишь
частью магических традиционных действий, которые часто сопровождали
работу местных кузнецов, и именно поэтому, она, вероятно, не была воспринята в
чужеродной среде скифов и греков-колонистов.
В античную эпоху здесь были знакомы с дамасской сталью (технология
сварочного Дамаска). Из десяти мечей, произвольно исследованных с помощью
металлографического анализа, пять оказалось дамасскими (50%). Это самые
ранние ПНУ вв. н.э. мечи из сварочного Дамаска, выявленные на территории
бывшего Советского Союза. Основа клинка этих мечей имела четыре вида узора:
линейный, угловой, двойной угловой и в виде розы. На нее наваривались резко
закаленные стальные лезвия.
В средние века в Абхазии традиционно широко продолжало применяться
насталивание (цементация) как частичная, так и полная, реже наварка
стального лезвия на железную^ основу - новация. В период Абхазского царства
(УШ-Х вв.) кузнецы дифференцировались на универсалов, ножовщиков,
топорников, оружейников, инструментальщиков, слесарей, ювелиров. В
Абхазии существовал "институт ученичества" кузнечному ремеслу. Считается, что
ни у одного из народов Кавказа не наблюдалось такого почитания кузни,
кузнечного дела и кузнецов. Здесь и поныне сохранились сакральные кузницы,
где происходят ритуалы, связанные с богом-кузнецом Шьашэы (Ардзинба,
1988).
Из добытой на месте руды кузнецы изготавливали различные предметы
хозяйственного назначения: топоры (ешха), цалды (аигэшэ), молотки (ажьахэа),
наковальни (ацеангери), щипцы (арыщэа), тесла желобчатые (агэымжьацэ),
скобели или струги (ахэьшеаг, арыцкьага\ долота (ацэымка), ножовки (анапхьархь),
ножницы (амыркатыл), ножницы для стрижки овец (ацеард), напильники
(а%лыб), мотыги (аёага), серпы (амагана), косы (аёбыга, ачалаа), лемехи
(ацэешеа), заступы (ажыга)у кирки (ацыркант), отвертки (ахнырхэыга), ножи
(ахэызба), обручи для бочек (аулырма1са), надочажные цепи (архнышьна,
ахнышьыр), вертела (шампуры) для шашлыков (ажьыхцэ), тамги (адамы^а),
инструменты для кровопускания (адасга), подковы для лошадей (аёенмаа), гвозди
{ацоымг\ шила (а^аз) и др.
Наиболее опытные кузнецы держали несколько работников, чаще -
учеников (амацаццэа), выполнявших почти все физически тяжелые операции.
Обучение, которое продолжалось 2-3 года, ученики оплачивали деньгами или натурой
(скотом). После окончания учебы, учитель награждал своего ученика самыми
необходимыми инструментами (наковальней, молотком, щипцами). Лыхнен-
162
Подковы для ишака
Абхазы. Кутаисская губ., Сухумский округ. Из коллекции А.А. Миллера, 1907 г.
РЭМЛ"« 1247-54а,Ь
ский кузнец К. Дзария, деятельность которого относится к первой половине
XIX в., держал до 12 учеников (Дзидзария, 1958. С. 61).
В XIX в. одной из наиболее развитых отраслей ремесленного производства
в Абхазии продолжало оставаться кузнечное дело. Есть немало
документальных свидетельств, что абхазские мастера делали отличную сталь, выковывали
стволы кремневых ружей, сабли, ножи, кинжалы и др.
Авторы XIX в. отмечали, что "...ружья, кинжалы и сабли делаются во
многих местах из железа... Абхазцы отлично выделывают и приготавливают из
оного особенной доброты сталь. Есть мастеровые, которые искусно чернят
серебро и золото для украшения ружий". Кузнечное ремесло, требующее уже
некоторых специальных технических знаний, у абхазов представлено особыми
мастерами этого дела. При этом в каждом селении имеется по два, но три
кузнеца, которые из доставленного куска железа выделывают все необходимое
(Джанашвили, 1894. С. 15).
Огнестрельное оружие появилось в Абхазии лишь в XVIII в. Однако, уже в
XIX в. местное оружейное производство достигло определенных успехов.
Имена лучших оружейников того времени надолго сохранились в народной памяти.
Одним из них был житель с. Члоу X. Джапуа. По преданию, изготовленное им
ружье "выбивало птичий глаз". Оружейник из с. Ткуарчал Ш. Аршба изобрел
пятизарядное ружье. Мастерство он перенял у своего учителя из. С. Члоу
К. Цвижба {Дзидзария, 1958. С. 59).
Из свинцовой руды абхазы получали чистый свинец для литья пуль и
картечи. Свинец добывался в 13 местах. Одно из месторождений в ущелье р. Гумиста
называлось Ахыдхра (букв.: Пуледобыча).
Во многих местах Абхазии имеются выходы кремня. Однако не всякий
кремний пригоден для изготовления кремневых ружей. Лишь из нескольких
месторождений добывался кремний, пригодный для этих и других целей. С давних
времен известны выходы кремния в с. Анхуа, пос. Бжьылиа, Ащанцапштыра
6*
163
{Ашъанцацвыра - букв.: место добычи кремня), с. Калдахуара, в долине
р. Адзырпхара (Гудаутский район), с. Отап, местечке Ашьанцара (Очамчыр-
ский район) и др. Из этих мест мастера привозили кремний, делали заготовки
для ружей. Качественный кусок кремния можно было использовать для 5-6 и
более выстрелов {Аргун, 1985. С. 56-58).
Абхазы также изготавливали порох, используя сухой козий или овечий
помет {ацьмауац, ауасауац), серу (атывша\ цветы портулака {ацаршъыл) и
древесный уголь из орешника {араса рацэа). Каждый из этих компонентов
толкли в специальной каменной (гранитной) ступе с четырьмя ушками {ахэышэ
Аыгя), затем долго сушили на солнце или у огня. Затем в равных долях
засыпали в ступу и герметически закрывали. Крепость пороха зависела от того, как
долго эту смесь держали в ступе: если три месяца - получался слабый, четыре -
средний, пять - сильный порох. В целях проверки его качества устраивали
специальную стрельбу по мишени. Для пороха высшего сорта дальность
поражения составляла 700-800 м.
После окончания Кавказской войны, упразднения владетельной власти и
введения российских законов в крае, а также в связи с конкуренцией со ввозным
заводским оружием и одновременным запрещением изготовления
огнестрельного оружия на Кавказе, оружейный промысел и изготовление пороха в
Абхазии пришли в полный упадок. Исключение составило лишь производство
холодного оружия: шашек, кинжалов, ножей и др. необходимых принадлежностей
кавказского костюма и быта.
Посетивший Абхазию в начале XX в. А.А. Миллер отмечал наличие здесь с
давних пор не только кузнецов, но и слесарей. "Кузнецы делают всю железную
утварь абхазца, а слесари - оружие: шашки, кинжалы, пистолеты, ружья"
{Миллер, 1910. С. 78-79). Коллекция изделий из металла и других материалов,
собранная в 1900-е годы в Абхазии А.А. Миллером, хранится в РЭМ в Санкт-
Петербурге.
За годы советской власти и в последнее время значение кузнечного
ремесла несколько снизилось. В настоящее время кузнецы занимаются ремонтными
и восстановительными работами. Ремонтируют поломки сельскохозяйственной
техники - тракторов, грузовых и чаеуборочных машин, плугов, борон и др.
На ранних этапах развития кузнечного ремесла кузница представляла собою
круглую постройку, сплетенную из прутьев рододендрона или азалии с покрытой
папортником или соломой конусообразной крышей, по типу близкую к
традиционному жилищу абхазов {акэацэ). Четырехугольные плетеные помещения для
кузни стали появляться только в XIX в. Позднее стены стали возводить из досок
или бревен {акдеихаса). В настоящее время помещения для кузни в общественном
хозяйстве строят из кирпича или шлакоблоков с дву- или четырехскатной крышей
из шифера. Кузнецы широко используют современные технические средства:
электричество для освещения, электровентилятор заменил кожаные меха для
поддувал, сварочный аппарат. Вместо древесного используется каменный уголь.
Определенных успехов в обработке цветных металлов достигли абхазские
златокузнецы {ахыщэа) - золотых и серебряных дел мастера. Они изготавливали
украшения-наборы для тонких мужских ремней, седел, застежек. Отделывали
серебром и золотом рукояти и ножны кинжалов, шашек, ложа и дула кремневых
ружей, пистолетов, пороховницы, газыри для черкесок, рога для вина {апащхъ) и т.д.
Обработкой и использованием кожи в наши дни в Абхазии занимаются
немногие. Изготавливаются лишь некоторые традиционные кожаные изделия:
национальные мужские и женские пояса, кошельки, сумки, плети, уздечки, нож-
164
Женщины, очищающие хлопок. 1912 г.
Абхазы. Кутаисская губ., Сухумский округ, Кодорский участок,
с. Адзюбжа. РЭМ № 3932-9
ны, кожаные части седла и др.. Современные скорняки выделывают кожу из
буйволиных, коровьих, козьих, телячьих и лисьих шкур.
Одной из важнейших и в то же время древнейших отраслей домашнего
ремесла абхазов является ткачество. О широком использовании тканых изделий
на территории Абхазии с древнейших времен свидетельствует обнаруженная во
многих местах на побережье так называемая "текстильная керамика*', то есть
керамика с отпечатками как льняных, так и шерстяных тканей.
В конце XVIII в. Я. Рейнеггс отмечал, что абхазские женщины прекрасные
пряхи. Их страна доставляет ежегодно большое количество
хлопчатобумажной ткани в Смирну и Салоники. С. Броневский в начале XIX в. в числе
вывозимых из Абхазии товаров, "составляющих народную промышленность",
помимо древесины, воска и меда, различных шкур, называет бурки и толстое
165
сукно местного изготовления, домотканое льняное полотно (Броневский, 1823.
С. 84).
Ткачество, а также валяние шерсти и производство войлока, у абхазов
считалось исключительно женским делом. Сырьевой базой для ткацкого ремесла
служили: продукция животноводства - овечья шерсть; земледелия - лен,
конопля, хлопок; шелководства. Местный ткацкий станок назывался асарщы, на нем
абхазские мастерицы ткали настенные ковры, паласы, настенники, полотенца,
орнаментированные геометрическим орнаментом: ткани для постельного
белья, мужской и женской одежды. Окрашивали изделия как растительными
(кора дуба, ольхи, ореха), так и минеральными (акырдуаг) красками. Женщины
особо почитали божество Ерыш - покровителя ткацкого ремесла. Яркое
отражение это ремесло получило в фольклоре абхазов. Так, мать Нартов Сатаней-
Гуаша - могучая труженица, прежде всего, выступает как великая мастерица
ткацкого дела.
Абхазские женщины слыли не только отличными пряхами и ткачихами, но
и кружевницами и портнихами. Из кожи,' а то и прямо из овечей шкуры, они
шили матрацы и седельные подушки (ацэыш), теребили коноплю. Из волокна
конопли вили веревки и шпагаты дляу оснастки морских судов и рыболовства.
Е.М. Шиллинг, посетивший Абхазию в 1926 г., отмечал обилие и разнообразие
рукоделия в абхазском доме. Он с восторгом писал, что "абхазские женщины
большие мастерицы". В их домах можно видеть полотенца, завесы, подзоры,
покрывала, ковры. Все это "дело рук самой хозяйки или ее дочери" (Шиллинг,
1926. С. 72, 76). Особенно славились настенники из хлопчатобумажной или
льняной ткани, длиной до 10-12 м, которые покрывали почти три стены
гостевой комнаты. Такие настенники не имеют аналогов в среде других кавказских
народов. Столь же самобытными были и четырехполосные полотенца,
которые использовались в свадебных обрядах.
Тканис ковров
Абхазы. Кутаисская губ., Сухумский округ, с. Адзюбжа. РЭМ № 3341-13
166
Часть экспозиции этнографической выставки
Абхазская АССР, г. Сухуми. Фото Е.М Малия, 1976 г.
Выдающихся мастериц народ прославлял. О них говорили: "Ее руки злато
рассыпают" (Лнапы ахьы ацеоит), или "Срисовывает пролетающую птицу на
лету" (Ацысмоас асахьа тылхоит). у абхазских мастериц имелся специальный
деревянный "портфель" (адапа), в котором хранили бумажные чертежи,
выкройки и прочие предметы рукоделия. Его лицевую сторону украшали каким-
либо резным орнаментом (чаще всего солярными знаками, служившими
оберегами). Богато украшенные адапа обычно дарили невестам-мастерицам.
В хозяйственном быту абхазов можно выделить два вида плетения: один,
основанный на текстильной переработке сырья, второй - связанный с обработкой
древесины, растений и льна. Первым видом занимались женщины, вторым -
мужчины. Абхазки достигли особого искусства в умении плести круглые шнуры
(ункур) и плоские галуны из простых, либо золотых и серебряных нитей, и
умении изготовлять из круглого шнура плетеные пуговицы для черкески и
бешмета, кисти для бурки и т.д. Шнуром или тесьмой украшали края одежды, либо
прикрывали швы на головных уборах, обуви и одежде. Было известно абхазам
и циновочное плетение, а также плетение небольших сумок из кукурузного
обертка (апарч).
Плетение, связанное с обработкой древесины, растений, лиан, занимает и в
наши дни довольно значительное место в быту абхазов. Плетеными были:
древнейшие типы домов (акэацэ)\ хозяйственные постройки - кухня (амацурща,
т)ацха)> курятник (акотцара), кукурузник (аца), козлятники (ацьмшцра)
и др.; предметы хозяйственного назначения - конусовидные корзины для ловли
речной рыбы (адарч), корзины без ручек для переноски урожая (акалащ),
конусообразные корзины с ручками для сбора винограда (сшцэышэ\ малые корзины
с ручкой (акацкэырХ сумка с ручкой из коры черешни для сбора черешни
(ашэыра) и др.
167
Кукурузник. 1912 г.
Абхазы. Кутаисская губ., Сухумский округ, с. Адзюбжа. РЭМ № 3341-14
Строительное плетение заключалось не только в умении прочно и точно
возвести из прутьев рододендрона или азалии постройку, но и в искусстве
переплетения гибких прутьев, получении узоров. Классические плетни огораживали
дворы (таща) и усадьбы абхазов. Основной строительный материал для плетения -
кустарник рододендрон - имеет такое уникальное свойство, как долговечность.
До сих пор в некоторых абхазских селах встречаются плетеные хозяйственные
постройки кухни (амацурща), выстроенные в середине XIX в.
В настоящее время происходит превращение искусства плетения в
профессию. Почти в каждом абхазском селе проживают мастера, занимающиеся
возведением плетеных строений, спрос на которые постоянно
увеличивается. Особенно популярны плетеные хозяйственные помещения - апацха,
которые возводятся на приусадебных участках, а также специфические
"абхазские рестораны", также называемые апацха, - в стиле традиционного
"плетеного" домостроительства. Наиболее известные мастера приглашаются за
пределы Абхазии, например, в Черкесск, Ростов-на-Дону, Москву и другие
168
Лдарч - плетенка;для лова рыбы
в реке
Абхазская АССР, Гудаутский район,
с. Хуап. Фото Ю.Г. Аргуна, 1970-е годы
Ресторан "Апацха", построенный
в традиционном стиле
Республика Абхазия, г. Новый Афон.
Фото А. Агумаа, 2000 г.
города для строительства абхазских ресторанов-я#яф:я. Интересно, что и
газетах стали появляться объявления с предложением услуг по строительству
апацха, при этом нередко из материала самого мастера.
Современные абхазские мастера широко практикуют обработку дерева.
Изготавливают двери, окна - все деревянные части современного дома.
Деревом обшивают жилые помещения. Делают бочки, чаны, кадушки для вина,
самшитовые ложки, кружки (ачакэа, ахмачыр), лопаты-мешалки для мамалыги
(ам%ац\ мешалки для размельчения вареной фасоли (акэдршьшьыга) и др.
Некоторые мастерят арбу - кузов, колеса. Своеобразной
выставкой-демонстрацией произведений народных умельцев являются ежегодно проводимые
всенародные праздники "Лыхнашта" и "Абжуеизара". Лучшим материалом для
изготовления дверей и оконных рам считается каштан, для полов - сосна и пихта,
кузова арбы - карагач, чанов и бочек - дуб и шелковица и т.д.
В последние годы в магазинчиках на автотрассах и на рынках в Абхазии
продастся деревянная домашняя утварь, изготовленная местными мастерами.
169
Хозяйственная утварь
Республика Абхазия, г. Новый Афон. Частный этнографический музей.
Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
В первой половине XIX в. в Абхазии еще сохранялась такая важная отрасль
домашнего производства как строительство мелких судов (ашхэа).
Абхазы-аборигены северо-восточного побережья Черного моря издавна славились как
мореплаватели. Об этом свидетельствуют письменные источники, морская
лексика в абхазском языке, гидронимика и топонимика страны. Легкие лодки-одно-
древки абхазы выдалбливали из стволов деревьев. Д. Бакрадзе отмечал, что в
долинах рек Абхазии "действуют туземные каюки, которые, имея древнейшую
конструкцию и будучи сделанными из выдолбленного дерева, искусно и смело
управляются туземными гребцами..." (Бакрадзе, 1860). Заметим, что Абхазия
славилась "корабельным лесом", являвшимся предметом вывоза.
В регионе было развито также строительство мостов (ац\а) через горные
реки. Ф. Торнау в своих сообщениях о населении верховья р. Мзымта пишет,
что он переехал через указанную реку по висячему мосту, "устроенному с
большим искусством из жердей, досок и виноградной лозы, связанных веревками".
Подобных мостов он насчитал здесь около пяти для пешеходов, и два для
лошадей (Торнау, 1864. С. 225). Такой мост был и в верховьях р. Кодор, в местечке
Багада. Обычно при строительстве указанных мостов через реку
перекидывались бревна, которые соединялись между собой, а поверх во всю длину моста
покрывались плетенкой. Если мост использовался для перегона скота, его
поверхность засыпали землей. К мосту пристраивали перила (амаакыра).
С середины XIX в. большое распространение в Абхазии получает
изготовлении драни, являвшейся практически основным кровельным материалом в это
время. Она заготавливалась на месте из дуба или ели специальным
инструментом (асащыр). Перевозили ее на специально обученных лошадях. Основными
инструментами для обработки дерева служили: топор (акха), тесло желобчатое
(агэымжьацэ), долото (акыга), рубанок (ашьалашъын), пила (ахьархь), бурав
(апырпынта) и др.
170
Обработка и использование камня на территории Абхазии известны с
древнейших времен. Об этом свидетельствуют многочисленные исследованные
памятники археологии на территории региона.
В средневековье камень широко использовался в строительстве крепостей,
укреплений, дворцов, храмов, мостов, стен и надгробий, а также пастушеских
сооружений в горах (ацангэара), в предгорных селах в сооружении оград для
мелкого рогатого скота {аха^эгэара), для изготовления жерновов для ручных и
водяных мельниц, ступ для пороха и т.п. Речной камнень-булыжник
использовался для строительства колодцев (ацеиць), галька-для обустройства родников
(а$ыхъ чаца).
В настоящее время булыжником обрамляют могилы, причем используется
определенное количество камней - 60 штук, уложенных в три ряда. 11скоторые
народные лекари по традиции использовали в качестве скальпеля заостренный
кремень.
Народные мастера по обработке камня и сейчас изготавливают жернова
для мельниц, точильные камни для металлических орудий. В своей работе они
опираются на практический опыт своих предшественников, хорошо знают
свойство камня.
МОРЕХОДСТВО
Абхазы не мыслят окружающий мир без двух географических факторов -
морской и горной стихии. Море и горы даже терминологически образуют в
абхазском языке неразделимый единый комплекс геи-шьхеи "всюду, везде" (букв.:
"и берег, и гора", ср. также ага бгьыци ашъха бгьыци - "прибрежный листок и
горный листок", в том смысле, что даже такие удаленные друг от друга
листики могут когда-нибудь встретиться) (Инал-ипа, 1971. С. 377). Вместе с тем,
море абхазы всегда представляли себе на западе от места обитания. В то время как
о восходе солнца они говорят "солнце встало" амра гылт или "солнце взошло
из-за гор" амра ашъха иаавцит понятие захода солнца передается у них словами
"солнце вошло в воду (море)" амра дзаалеит, или "солнце закатилось (во что-
то)" иташуешп амра (Дзидзария, 1989. С. 8).
По мнению некоторых исследователей, в племенных названиях древнейших
этнических групп Черноморского побережья - апсилы, адзыхи (зиги//зихи) и
другие - наличествуют абхазо-адыгские корни цсы, 5, (вода, река). Элемент
псы иногда усматривают даже в самоназвании абхазов (апсуаа), толкуемое в
этом случае как "люди страны вод", "приморские (прибрежные) жители"
(Инал-ипа, 1971. С. 377).
У абхазов знания по морскому делу накапливались веками. Так, по
археологическим данным, в Абхазии уже в неолитическом слое селище Кистрик,
встречаются клинья, каменные долота, употреблявшиеся, очевидно, для выделки
примитивных лодок. В энеолитическом слое обнаруживаются сети и грузила из
гальки. В эпоху бронзы - тяжелые грузила, использовавшиеся в целях
морского рыболовства (Соловьеву 1959. С. 136-137). Также в ходе раскопок в
Абхазском Причерноморье выявлена парусина, которую изготовляли для нужд
флота (Куфтин, 1950. С. 291). Важную информацию о типах судов, их парусном
вооружении, якорях дают рисунки-граффити, процарапанные на обломках
античных строений, фрагментах сосудов и т.д.
Самое существенное значение моря для истории края заключалось в
развитии в этом регионе мореплавания. Черное море служило ареной политических
171
и экономических сношений со времен античности, а может быть и с более
ранних эпох. Абхазы принимали активное участие в этой черноморской
кооперации. Так, гениохи (этноним жителей Причерноморья, - они же - абсилы, абас-
, ги, абаски), упоминаемые многими мореплавателями и путешественниками, явг
лялись весьма опытными в мореходстве, были возчиками по Черному морю
(Фадеев, 1934. С. вв\Латышев, 1947. С. 213-214, 263). Абхазы включались в
региональные торговые отношения, вывозя в основном лес, мед, воск. Это
относится в первую очередь ко времени существования на Кавказе
могущественного Абхазского царства, то есть к концу VIII в., когда активизировались внешние
связи Абхазии. К периоду ХШ-Х1У вв. Абхазия вела оживленную торговлю с
средиземноморскими странами (Дзидзария, 1959. С. 89). Позднее, турки,
завоевав Константинополь, нанесли смертельный удар торговле средиземноморских
народов с народами Кавказа. Порой участие абхазов в черноморских делах
принимало своеобразные формы. Еще в "Географии" Страбона читаем: "...ахеи, зи-
хи и гениохи... живут морским разбоем в море, и на своих камарах, нападая то
на грузовые судна, то на какую-нибудь местность или даже город, они
господствуют на море. Случается, им содействуют и владетели Боспора, представляя
им стоянки, покупку провианта и продажу награбленного" (Там же. С. 86).
Пиратский промысел особенно усилился с XV в. Об этом имеется немало
свидетельств в источниках и литературе, которые рисуют абхазов на Черном море
грозными пиратами. Они нередко нападали на корабли, города, вторгались в
чужие пределы. В материалах по истории Абхазии читаем: "Абхазцы славились
своими набегами и морскими разбоями даже в такой стране, какой являлся
Кавказ, и Малой Азии в ХУН-ХУШ вв. Топот коней лихих абхазских джигитов
приводил в страх и трепет жителей всех соседних стран, а их мелкие суда иногда
бороздили и воды Босфора, и смелость их набегов знало все Черноморское
побережье" (Кудрявцев, 1922. С 18).
Другой ученый О. Бююука пишет: "Пиратство у абхазов было развито
вплоть до последнего времени". Даже во времена правления Феррух Али паши
и приобщения их (абхазов) к исламу, пиратство оставалось основным в их
коммерческих отношениях. Итак, во время правления Махмуда II, чтобы защитить
торговые суда Оттоманской империи от абхазских пиратов и по рекомендации
Хасана паши, губернатором Трапезунда принимались меры.
До сегодняшнего дня в современном абхазском языке встречаются
отдельные лексемы, а также пословицы, указывающие на пиратство (Дзидзария, 1989.
С. 37). Занимаясь пиратством, абхазы включились в распространенную в регионе
торговлю пленниками.
Можно выделить два основных абхазских типа кораблей, обусловленных их
конструкцией и назначением: 1 тип - торгово-военно-пиратские суда средних
размеров (наподобие средних эллинистических кораблей), 2 тип - речные, а
иногда морские суда - однодревки разных размеров (большеразмерные
пиратские однодревки и маленькие однодревки для переезда через реки) (Дзидзария,
1989. С. 6).
При рассмотрении мореходства нельзя обойти и такой существенный факт,
как то, что Абхазия славилась своим корабельным лесом. У известного
римского историка Плиния имеются указания на то, что из Абхазии в Грецию, Индию
и другие страны вывозился корабельный лес (Там же. С. 24). Сами древнеабхаз-
ские кораблестроители применяли различные породы древесины. В основном
это были длинноствольные хвойные деревья, в первую очередь, сосна, пихта,
кедр, пиния, можжевельник, дуб, шедшие на постройку торговых и военных
судов. Корабельные части, которые необходимо было изгибать, делали из шел-
172
ковицы, ясеня, вяза "и платана, на корабельную обшивку шел бук. Мачты
изготовляли из пихты (Латышев9 1947. С. 216; Дзидзария, 1959. С. 140; Дзидзария,
1989. С. 5).
Море для Абхазии всегда имело огромное хозяйственное значение. Так,
население выпаривало соль из морской воды. Обнаружен ряд промысловых
поселений, остатки которых дают ясное представление о способе выпаривания соли,
который в почти не изменившейся древней форме применялся еще в XIX в.
(Дзидзария, 1959. С. 86). Память о соляном промысле сохранилась и к абхазском
фольклоре. До сих пор бытует загадка: "Рожденное водой, воспитанное
солнцем, увидев свою мать - умирает" (соль).
Одновременно в абхазском языке вырабатывалась и соответствующая
терминология для обозначения средств передвижения и их частей, слова, связанные
исключительно с действием людей на море и движением кораблей и т.д.
Ныне, таких слов, далеко не в полном своем объеме (учитывая, что абхазы
уже около 200 лет не занимаются мореплаванием. - Ред.), сохранилось до
300 лексических единиц. К этому пласту относятся, например, такие наиболее
известные абхазам названия: корабль - агба> канат - агбашаха, весло - аж.ува,
причалить - агбагылара, долго пребывать на море - аххалара, выходить в
плавание - а$хылара, пропасть в плавании - аусы^лара, залив - а^ыбжьахи, морской
разбой - азырхэра, море - амшын, пристань - акыдгыларща, мачта - амазгмц,
парус - ацра, косой парус - сщрахэа, парусное судно - ацрагба, палуба - ацршицэ-
рау якорь - ацырсаЛу волна - ацэгэырпа, лодка - ашхэа, пираты - ашхмр, руль -
ацскы, трюм - ацсры, рейд - агбатэара> место причала корабля - (цбагылара,
верфь - агбакацарща, мель - а^ыцара, маяк - акра, качка - агызЫзра и т.д.
В речи абхазов находим сведения о естественных и искусственных
ориентирах, которые помогали в прошлом определять курс корабля или его
местонахождение (Дзидзария, 1989. С. 81, 84-87 об.). Сохранился в абхазском языке ряд
примет, которые оказывали существенное влияние на выход в море. Именно с
практикой навигации есть основания увязать наличие в абхазском языке более
60 названий звезд и до 40 названий морских рыб.
Заслуживают внимания также абхазские географические названия стран,
находящихся за морем по отношению к занимаемой абхазами территории:
Урымтэыла - Рим, Византия; Ауриатэыла - Израиль; Бырзешпэыла - Греция;
Мысра - Египет; Шам - Сирия и т.д. Абхазские лексемы, связанные с морем,
при этимологии показывают, что подавляющая часть слов представлена
исконными словами.
Некоторые лексемы, связанные с мореходством, объединяют абхазский
язык с другими абхазо-адыгскими языками: абх. ага, адыг. ныджэЦныджы%
убых. та - берег, пойма реки; абх. агба, абаз. дзыгба, убых. гба - корабль,
судно; абх. алтын, убых. та - "море", абх. а$ысра, адыг. иэсын, убых. дзеа -
плавать и т.д. Имеется немного и заимствованной лексики, но в ряде случаев они
употребляются в абхазском и параллельно с собственными лексемами.
Мотив моря находит свое отражение в мифологической традиции абхазов.
Среди морских божеств наибольшей известностью у современных абхазов
пользуются Етных, Агных, Хаит и т.д. Имеются в абхазском языке лексемы ам-
шынпаи "служитель культа моря". Связь абхазов с морем прослеживается в
тематике и языке героического эпоса нартов. Нарты тесно связаны с морем,
борются с морскими чудовищами, побеждая их. Белая кожа Сатаней Гуаща была
такой ослепительно яркой, что отражение блеска ее на море и от моря на горы
часто сбивало корабли с верного курса (Приключения Нарта Сасрыквы и его
девяноста девяти братьев, 1962. С. 15-16).
173
Старинные якоря
Республика Абхазия, г. Сухум. Абхазский государственный музей. Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
В абхазском фольклорном наследии сохранились малоизученные до сих пор
бытовые песни гребцов и мореходов (Гожба, 1988. С. 3; Бжаниа> 1973. С. 296).
Абхазские пословицы и поговорки,- связанные с морем богаты и разнообразны.
Их зафиксировано более 100,(Дзидзария, 1989. С. 74-78). Отметим прежде
всего здесь некоторые из них: "В чьей лодке сидишь, того и песню пой", "Плата за
человека не уместится в корабле" (в смысле, человек бесценный), "Была бы
лодка, в которой я плыву, больше всех других" (то есть иметь большую лодку,
значит быть сильным, обладать властью), "Он (для меня), что корабль" (в
смысле человек в семье, являющийся опорой, силой) и т.д. Мотив моря встречается
в проклятиях и заговорах.
Мореходство древнеабхазских племен подтверждается и абхазской
топонимикой. На территории междуречья Дгамыш-Тамыш зафиксированы
следующие названия: Акра - Маяк, Ашхэацэырща - Место тесания судов, Ашхэащьщ -
Место прикола судов, Ашхэащаныэарща - Канал и т.д. (Инал-ипа, 1971.
С. 194-195).
Выявлены следующие морские топонимы: Анышьхцарща - Место
пускания лодок в Пицунде, Ашхэамырбарща - Место скрывания лодок в бассейне
р. Мчыш у с. Мгудзырхуа (Дзидзаркя, 1959. С. 80). А также такие топонимы как
Ашыцэа - Гавань в Пицунде, Ашхэащаларща - Канал и др. (Мархолиа, 1987.
С. 5). Нами зафиксирован также ряд морских топонимов в бассейне р. Хыпста,
Аапста, Дзырта, у оз. Инкит и т.д.
Глубокая внутренняя дифференциация абхазской морской лексики
составляет языковое свидетельство разностороннего использования моря носителями
абхазского языка в прошлом.
174
СРЕДСТВА СООБЩЕНИЯ
И ПЕРЕДВИЖЕНИЯ
Абхазия издревле была покрыта сетью грунтовых дорог, пешеходных и
вьючных троп, о чем ярко свидетельствует лексика абхазского языка: амоа II
амвапа // амваду - дорога, проезжая дорога; амоа - путешествие; амвахэасща //
ахэасща - тропинка; амакамва - узкая дорога на отвесных местах (букв.:
ременная тропа); хэадака - дорога поверху от тебя; амаабжара - полпути; амоадара -
бездорожье; амарда // амардамва - дорога по крутому склону; амвасихаларща -
перекресток; амва&цара - направлять; амоаныфа - провизия (дорожная); амв
апгара - проводить; амвасвы - прохожий; амоахкьара - сбиться с дороги; <гкьа-
лара - заблудиться; амвахгара - позвать к себе домой; амвахыцри - свернуть в
сторону; амФахыцырща - место, где можно временно остановиться; мышпы-
1сэа - день пешеходного пути; анаскьагаф - проводник и т.д.
Дорога, соединившая Сухум с другими районами Абхазии, а также с
причерноморскими племенами шла в основном вдоль берега моря. Ш.Д. Ииал-ипа
пишет: "В сторону Гагра шли две дороги: одна проходила... вдоль берега, затем
поворачивала влево и через Пицундский мыс следовала до Гагры; вторая,
проходила только для пеших и конных, пролегала через с. Эшера, Акуа, Аацы, Лых-
ны, Звандрипш, а затем вновь выходила на береговую дорогу" (Итм-шш. 1965.
С. 275).
Перевальные дороги связывали Абхазию с Северным Кавказом, с которым
она постоянно поддерживала тесные контакты самого разнообразного характера.
Важное значение для развития политических и этнокультурных связей в
регионе имела Клухорская перевальная дорога. Как полагает Ю.М. Воронов,
регулярные передвижения людей по ней начались еще в каменном веке. В эпоху
бронзы по обе стороны перевала складывалась однородная материальная
культура, указывающая на связи с далекими предками абхазо-адыгов. Уже в
У1-1У вв. до н.э. через Клухорский и соседние перевалы древнегреческие купцы
устремились на Северный Кавказ. В римскую эпоху, когда вдоль этого нуги
располагались наиболее цветущие поселения древнеабхазского племени аисилов,
значение Клухорского перевала усилилось. В VI в., когда здесь пролегло
ответвление Великого шелкового пути, соединявшего Византию и Китай, дорога
через Клухор называлась Дарианской. В эпоху Абхазского царства через этот
перевал распространялось христианство (Воронову 1994. С. 3-4).
В раннефеодальную эпоху (У1-УИ вв.) и позднее абхазы имели весьма
оживленные взаимоотношения с восточными соседями - аланами и другими
народами через Клухорский, Марухский и другие перевальные пути. Один из
караванных путей через Клухорский перевал изображен на карте, составленной в
1367 г. венецианцем Ф. Пиццигани. Также в некоторых документах сохранился
и такой термин "дорога в Абазу" (Инал-ыпа, 1965. С. 275).
Одним из главных путей сообщения с Северным Кавказом являлась и
Военно-Сухумская дорога, проходившая по линии Сухум - р. Мачара - с. Мархьаул,
Цабал, Дал - вдоль р. Кодор - Клухорский перевал, к бассейну р. Кубань. Была
и старая Абхазская или Псхувская тропа через Главный Кавказский хребет,
соединявшая центральную Абхазию с Северным Кавказом. Некогда
существовала дорога и вдоль Великой Абхазской стены (Инал-ыпа, 1965. С. 275).
Несмотря на густую растительность и в те далекие времена в Абхазии,
каждый абхазский дом, каждое абхазское село имело соответственно дорогу -
175
амва, амваду, которая соединялась тропинками - амоахэаста или проселочными
дорогами - агэарбжьара. Когда тропы вступали в лес, путники
руководствовались зарубками и значками на деревьях.
Первые попытки шоссейного строительства восходят к середине XIX в.
Для дорожного строительства формировались отряды местного населения.
Крестьяне подвозили на арбах лесоматериал, необходимый для строительства мос-
• тов (Дзидзария, 1988. С. 155). В 1853 г. была открыта почтовая дорога от Суху-
ма до Редут-Кале, протяженностью 110 верст, соединявшая Сухум с другими
городами Закавказья (Там же. С. 150). С начала XX в. после строительства
Черноморской шоссейной дороги в Абхазии появляются и первые автомобили.
Вопрос о строительстве колесной дороги через перевал для связи Сухума с
Северным Кавказом ставился еще в начале XIX в. владетелями Абхазии, а в
1868 г., параллельно с проектами колесной дороги, родился и проект
проведения Транскавказской железной дороги. Но, к сожалению, тифлисские
чиновники эти проекты отправляли под сукно. Не смогли вписать Клухорскую дорогу в
планы пятилеток и административные структуры советской эпохи.
Абхазы с древнейших времен пользовались различными мостами для
сухопутного сообщения. Это были временные пешеходные мосты - однодеревки,
однодоски с односторонними перилами (сциса, ацхццэры, акдыи&а, агэыцхд),
также висячие мосты из досок, жердей, лиан и веревок, которые
перебрасывали через большие реки в узких и отвесных местах. Подобные мосты были
сооружены через р. Бзыбь, Мзымта, Кодор и др. Абхазы также строили
через речушки мощенные булыжником мосты, следы которых
обнаруживаются до наших дней. Самый знаменитый из них средневековый одноарочный
каменный мост через р. Баслата близ Сухума. В абхазском языке
сохранилась и соответствующая терминология (ср.: ахах>эц%а // ахацха - каменный
мост, ей же соответствует по семантике и другая лексема анышэцхд -
глиняный мост).
Абхазы были известныкак неутомимые пешеходы, они делали порой по
несколько км, а иногда до 80 и 100 км в день. Древнеабхазская мера дальних
расстояний - мышньскэа (день пешеходного пути) равнялась около 50 км.
Пешеходов звали ашьакауаа, а гонцов вестей - алабкьао, глашатай - ахэхэао.
В Абхазии с древнейших времен весьма широко была распространена
верховая езда. Верхом ездили от князя до крестьянина. Всякий более или менее
состоятельный абхаз старался иметь лошадь с седлом (если женщина - с женским
седлом). Она должна была быть у них наготове в любое время дня и ночи.
Самые бедные ездили на кобылицах - аЫн и мулах - агэыжь. Ослы - аёаЪакэа
были незаменимы для перевозки тяжестей в горах, но ездить на них считалось
позором.
Гужевой транспорт подразделялся на волоковый и колесный.
Волоковые средства передвижения в свою очередь разделялись на
волокуши и полозовые. Волокуша - одна из исходных, первичных форм сухопутного
транспорта. Пользование волокушами объясняется не столько отсталостью
крестьянской техники, сколько природными условиями, бездорожьем, простотой
устройства их и дешевизной. Самым простым приспособлением для перевозки
тяжестей волоком являлось дерево с ветками - акиар. Груз - сено, хворост,
самшитовый лес клали на ветки дерева. Для перевозки сохи (ацэмащэа) абхазы
применяли короткую волокушу из досок.
Полозовые средства - это один из древнейших видов транспорта абхазов.
Они делились на зимние и горные, например, сани (сщъанах) являлись зимним
видом транспорта.
176
Колесный транспорт в старину был представлен абхазской двухколесной
арбой (шзсуа уардын). Колеса изготавливались из цельных или двух кусков
дерева. Такую арбу запрягали парой волов, реже буйволов. Существование в
абхазском языке разветвленной терминологии, относящейся к "колесной
повозке" и ее отдельным частям, говорит о производстве колесных повозок у древних
абхазов. С конца XIX в. со строительством шоссейной дороги появляются
запряженные лошадьми многоместные кареты - дилижансы (аШуардын),
линейки, которые поддерживали регулярное сообщение между прибрежными
пунктами. Первые автомобили, как уже отмечалось, появляются в начале XX в.
В середине XX в. сооружается Черноморская железная дорога.
ГЛАВА IV
МАТЕРИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА
ПИЩА И ДОМАШНЯЯ УТВАРЬ,
ЗАСТОЛЬНЫЙ ЭТИКЕТ
I
С этнографической точки зрения, пища - показатель национального
своеобразия каждого народа. Известно, что из всех элементов бытовой
культуры, которые несут этническую нагрузку, наиболее устойчивой и даже
консервативной является пища.
Традиционная пища абхазов, сохранившая самобытные черты до наших
дней, складывалась в процессе многовековой истории народа. Она
свидетельствует об устоявшихся пищевых вкусах, привычках, типах блюд, порядке их
употребления, организации и ритуале трапез, застольном этикете и других аспектах
культуры питания, иллюстрирующих внутреннюю сторону повседневного быта
ее создателей.
ХАРАКТЕРИСТИКА ИСХОДНЫХ
ПИЩЕВЫХ ПРОДУКТОВ
Экологическая среда Абхазии во многом обусловила тип традиционного
хозяйства и связанную с ней модель питания.
Абхазы, являясь автохтонным населением Северо-Западного Кавказа, с
древних времен занимались оседлым земледелием в симбиозе со скотоводством.
Каждая из этих отраслей давала абхазам разнообразные пищевые продукты:
полеводство - просо двух видов: чумизу - ахэы$ и богар - ашыр$> пшеницу - ача-
млага и кукурузу - ауьыкэреи; огородничество - лук, чеснок, фасоль, красный
перец, кольраби (вид репной капусты), лук-порей, топинамбур, огурцы, редька,
тыква, бахчевые, традиционные пряные травы (кориандр, чабер, базилик, тмин,
укроп, мята, голубой пажитник и пр.); садоводство - яблоки, груши, айву,
персики, черешню, инжир, гранат, лавровишню и пр.; виноградарство - различные
столовые и винные сорта; орехоплодные - грецкий орех и фундук; и, наконец,
скотоводство - мясо и молочные продукты; домашнее птицеводство - кур,
индеек, гусей, уток, яйца и пр.; пчеловодство - мед, воск и прополис.
В конце XIX - начале XX в. в пищевой рацион абхазов стали проникать
ранее неизвестные овощные культуры, такие как картофель, капуста, столовая
свекла, болгарский перец, баклажаны, томаты, морковь и др., которые впослед-
178
ствии внесли в систему питания абхазов существенные коррективы. Из других
нововведенных культур следует назвать субтропические культуры (мандарины,
лимоны и апельсины), которые в XX в. получили в Абхазии широкое
распространение (Инал-ипа, Чанба, Смыр, 1986. С. 46). С 1950-х годов стали также
культивировать такие заморские культуры, как мушмулу японскую, хурму,
фейхоа, киви и др.
В культуре питания абхазов немаловажную роль играли пищевые продукты
присваивающей отрасли хозяйства: собирательского промысла (различные
съедобные дикие травы, павой, черемша, портулак, плоды диких растений, каштан,
лещина и пр.), охоты, рыболовства и бортничества. Основным поставщиком
этих полноценных пищевых продуктов являлась богатая флора и фауна
Абхазии, которая щедро одаривала жителей различными сырьевыми ресурсами.
Следует отметить, что абхазы с древних времен эмпирически выработали
опыт по использованию продуктов присваивающей отрасли. При этом они
четко определяли не только пищевую ценность диких трав и плодов, но и их
целебные свойства, ибо многие из них помогали людям избавиться от различных
недугов. Например, ранней весной, когда остро ощущается недостаток витаминов,
абхазы свой рацион пополняли блюдами из таких диких съедобных трав, как
крапива, щирица, огородный осот, дикий кориандр, павой, портулак, черемша.
Особое место занимал каштан - весьма питательный и полезный пищевой
продукт, из которого готовили различные блюда (Бгажба, 1964). Кроме того,
абхазы, до созревания плодов культурных растений, свой рацион пополняли дикими
плодами, такими как мелкий инжир, алыча, хурма, барбарис и пр. (Инал-ипа,
Чанба, Смыр, 1986).
В системе традиционного питания важное место занимали продукты охоты,
ибо охота на диких зверей и пернатую дичь, прежде всего, давала мясо - особо
престижный продукт питания. В лесных массивах предгорной зоны абхазы в
основном охотились на пернатую дичь, зайцев и кабанов; в высокогорьях ходили
на серну, косулю, дикую козу, тура и пр. (Инал-ипа, 1965. С. 87).
Природные условия сыграли немаловажную роль и в выработке
традиционных привычек. Так, климатические условия Абхазии, в особенности высокая
температура, которая здесь держится почти 6-7 месяцев в году, несомненно,
вызвала естественное тяготение не к горячим, а к умеренно теплым кушаньям и
прохладным напиткам, не к тяжелым жирным мясным блюдам, а к легкой
растительной и молочной пище, не к приторно сладким мучным блюдам, а к
острым и пряным, в результате чего в рационе питания абхазов стали преобладать
острые растительные блюда, приправы, соусы, соленья, грецкий орех, пряные
травы и пр., которые не только улучшают вкусовые и ароматические качества
пищи, но и придают абхазской кухне национальное своеобразие. На эту
характерную особенность еще в 1930-х годах обратил внимание Е.М. Шиллинг.
Он указывал, что "Пища абхазов сравнительно с пищей северокавказских
народов, носит несколько иной характер. Там больше мяса, а также изобилует
масло и другие продукты, здесь (у абхазов. - Ред.) преобладают орехи, фрукты,
ягоды, вино и молочные продукты, а кушанья, обильно уснащенные перцем,
отличаются необыкновенной остротой" (Шиллинг, 1926. С. 75).
Уместно отметить также, что при большом разнообразии пищевых
продуктов питание абхазов несколько ограничено по ассортиментной структуре. Как
отмечает Ю.Г. Григоров, хотя в нем насчитывается всего 30-40 наименований, но,
тем не менее, оно достаточно разнообразно, так как включает продукты всех
основных шести групп, в том числе богатые белками яйца, мясо, рыбопродукты,
молочные продукты, жиры, овощи, фрукты и пр. (Григоров и др., 1987. С. 167).
179
При этом своеобразие пищи абхазов заключается в том, что входящие в нее
продукты обладают высокой биологической активностью. Это, прежде всего,
разнообразные растительные продукты: просо (в прошлом), пшеница,
кукуруза, овощи, фасоль, павой, грецкий орех, фрукты, виноград, дикорастущие
травы, тыква, мед и пр. Их питательная ценность велика, так как они содержат
много необходимых человеку элементов: витамины, белки, углеводы,
минеральные вещества, крахмал, фитонциды, эфирные масла, жиры,
микроэлементы и пр., которые не только повышают резервы функционирования органов и
систем, но и регулируют многие процессы в организме человека (Копешавидзе,
1986. С. 99).
РАСТИТЕЛЬНАЯ ПИЩА
Традиционная пища абхазов с давних времен состояла из полноценных
растительных, молочных и мясных продуктов.
Однако растительная пища в иерархической ступени питания абхазов
занимала и занимает одно из главных мест. Она представлена широким
ассортиментом мучных и острых растительных блюд, которые сопутствуют большинству
молочных и мясных кушаний. Отсутствие за столом блюд из традиционных
растительных компонентов делает трапезу не полной и не торжественной.
МУЧНЫЕ БЛЮДА
Основу суточного рациона абхазов издавна составляют злаковые культуры
и основанные на них блюда.
Мучные блюда, по своему составу и по технологии их приготовления, в
абхазской кухне делятся на три группы.
К первой группе, как известно, относятся мучные изделия, которые по
принципу их приготовления укладываются в определенный ряд, отражающий
историю становления не только зернового хозяйства у абхазов, но и историю
формирования абхазской кухни. Это использование обжаренного (молотого)
зерна проса (в прошлом) и кукурузы (позднее). Просо тщательно промывали
холодной водой, затем сушили на солнце и обжаривали в чугунном котле до
кремового цвета. Затем зерно подвергали механической обработке. Полученная
таким способом мука или толокно называлась ашылаччы (букв.: обжаренная
мука).
Толокно считалось сытным и весьма питательным продуктом, поэтому в
системе питания абхазов блюда из него занимали одно из важных мест. Прежде
всего, оно являлось основным компонентом детского питания, в частности из
толокна, молока и меда готовили весьма питательную кашу - ацшэтрыкь {Ко-
пешавидзе, 1985. С. 6). Также в детском питании широко использовалась зати-
руха из толокна и кислого молока, которой обычно кормили детей в возрасте
8-10 месяцев. В настоящее время абхазы используют манную крупу, а также
различные молочные смеси.
Кроме того, в прошлом толокно являлось одним из главных компонентов
суточного рациона пастухов, уходивших на длительное время со своим стадом
на альпийские луга и, как правило, бравших с собой бурдюк, наполненный
толокном. Его тщательно размешивали либо с кислым, либо с горячим молоком,
и эту затируху обычно пастухи ели по утрам. Кроме того, излюбленным их
кушаньем являлись мучные изделия в виде небольших шариков, приготовленные
из толокна и меда - ацхаршэы.
180
Толокняные блюда широко использовались в календарных и поминальных
обрядах. После сбора хлебных злаков из толокна на воде специально готовили
жидкую кашу - а^ьшра^ы (Аджинджал, 1969. С. 411), которую ели не только
члены семьи, но и их гости. По обычаю, члены семьи усопшего в течение 9 дней
соблюдали пост, а на девятый день после похорон абхазы для поминального
стола готовили блюдо из толокна и меда, известное под названием амажэа, и,
отведав вначале его, вкушали затем и скоромную пищу. В настоящее время
толокняные блюда совершенно исчезли из рациона питания абхазов.
Ко второй группе обработки зерновых продуктов относятся мучные блюда,
приготовленные путем варки. Это, прежде всего, различные каши и
кашеобразные блюда из круп, супы из цельного зерна или круп, галушки, лапша
домашнего приготовления и пр.
С древнейших времен самой распространенной возделываемой злаковой
культурой в хозяйстве абхазов являлось просо. Приготовленная из просяной
муки, круто сваренная каша - ахэызбысгца, имевшая универсальный характер
(повседневный, праздничный и ритуальный), издавна составляла основу суточного
рациона абхазов и долгое время оставалась престижным мучным кушаньем
абхазов.
В первой половине XIX в. кукуруза составила серьезную конкуренцию
просу, как в хозяйственном балансе, так и в системе питания.
Многие авторы середины XIX в. констатировали, что пища абхазов
состояла из просяной или кукурузной каши вместо хлеба, приготовляемая самым
простым образом (Торнау, 1864. С. 53), а по сведениям французского
путешественника Дюбуа де Монпере кукуруза, просо и род бобов составляли главную
основу пищи абхазов {Дюбуа де Монперэ, 1937. С. 123).
В конце XIX в. кукуруза окончательно вытеснила просо и соответственно
традиционные мучные блюда из него совершенно исчезли из этнографического
быта абхазов. С этого времени одно из ведущих мест в системе питания заняли
блюда из кукурузы, в частности, круто сваренная густая каша из кукурузной
сечки и муки мелкого помола. Известная под названием ахыргбыеща или абы-
еща (мамалыга), она заняла доминирующее место в суточном рационе абхазов
и вообще в абхазской кухне. Абысща готовилась и готовится обычно в
чугунном котле. Раньше он подвешивался над очагом, а в современном
урбанизированном быту котел ставится, конечно же, на газовую или электрическую плиту.
В него наливают чистую воду, насыпают две-три пригоршни кукурузной крупы,
очищенной и промытой от отрубей. Эту массу время от времени помешивают
специальной деревянной лопаточкой - амхдбыеща и варят до тех пор, пока
крупа окончательно не разварится и не превратится в жидкую кашицу. Затем в
кипящую воду постепенно подсыпают кукурузную муку, предварительно
просеянную через мелкое сито и размешивают до получения крутой каши
(Аджинджал, 1969. С. 410).
Наряду с наиболее распространенной мамалыгой, абхазы с давних времен
готовили ряд других кашеобразных мучных блюд. К таковым относится аш-
ларкунта, которую готовили в прошлом из просяной, ныне - из кукурузной
муки. На подсоленной кипящей воде варят мамалыгу средней консистенции. Затем
ее выкладывают в глубокую деревянную миску и, обильно залив ореховым
маслом - араты, тщательно размешивают деревянной ложкой. Эта каша издавна
считалась лакомым кушаньем не только детей, но и взрослых.
К древним мучным изделиям следует отнести и кашеобразное блюдо - аи-
лацьу готовившееся в прошлом из проса и выдержанного сыра. В
настоящее время его делают из кукурузной муки мелкого помола, которую всыпают в
181
Приготовление
абысты
Республика Абхазия,
г. Сухум.
Фото Л.Т. Соловьевой,
2006 г.
Приготовление
абысты
Республика Абхазия,
Очамчырский район,
с. Джгерда.
Фото Л.Т. Соловьевой,
2005 г.
182
Приготовление аилауь
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Хуап.
Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
подсоленную кипящую воду и варят негустую мамалыгу; накрыв котелок
крышкой, томят на огне до готовности. Затем в готовую мамалыгу добавляют
тонко нарезанные куски выдержанного кисломолочного сыра - аймака и
размешивают до тех пор, пока сыр вместе с мамалыгой не превратятся п
однородную массу. Аилаць готовят как для гостевого, так и для праздничного стола.
Как правило, его подают в горячем виде и едят с кислым молоком - ахарцэы и
медом - ацха.
Следует отметить, что кислое молоко в сочетании с медом у абхазов
издавна считалось престижным пищевым продуктом, который как обязательное
кушанье, по обычаю, подают к концу любой трапезы.
В традиционной кухне особое место занимает мучное блюдо - ачамыцэа.
Вначале в подсоленное кипящее молоко добавляют размельченный сыр и варят
некоторое время. Затем всыпают кукурузную муку мелкого помола и
постоянно размешивают деревянной лопаткой - амкабыеща, пока масса окончательно
не загустеет. После этого накрывают крышкой и томят на огне до готовности.
В готовую мамалыгу добавляют тонко нарезанные куски выдержанного сыра и
перемешивают до тех пор, пока сыр полностью не расплавится. Как только на
поверхности мамалыги начинает проступать жир, кушанье считается готовым к
183
употреблению и подается на стол при соблюдении определенных правил. К
гостевому или праздничному столу - горячим, а на поминальный стол - в холодном
виде, как обязательное ритуальное блюдо, к концу трапезы. При этом его
нарезают на длинные куски и подают вместе с кислым молоком и медом.
Древним ритуальным кашеобразным мучным блюдом абхазов являлось
ацэырцэма или цхала хушала. Его готовили так: в кипящей слегка подсоленной
воде некоторое время варили мед и растопленный курдючный жир, а затем
всыпали пшенную или кукурузную муку мелкого помола и заваривали густую кашу
(Аджинджал, 1969. С. 410). По обычаю, эту сладкую мучную кашу готовили
исключительно для поминального стола. Теперь это ритуальное блюдо
совершенно забыто абхазами.
Для поминального стола раньше готовили также молочную кашу из риса -
апрынуькашъ. Как обязательное блюдо, ее подавали в конце трапезы и ели с
кислым молоком и медом. В настоящее время она стала обыденным блюдом,
однако ее по-прежнему готовят и для поминального стола. Кроме того, готовят
также сладкий плов из риса, изюма и масла.
В пище абхазов с давних времен широкое место занимают мучные изделия
из вареного теста. Наиболее древним блюдом этого вида следует считать
галушки - ахампал. Из крутого пресного пшенного или кукурузного теста
делались небольшие круглые лепешки, зачастую с начинкой из сыра, и варились в
слегка подсоленной воде. К столу их подавали в горячем виде. Кроме того,
накануне масленицы из такого же пресного теста готовили ритуальные галушки
конусообразной формы - ахуажэ, которые в настоящее время абхазы готовят
только изредка.
Древним мучным изделием была лапша домашнего приготовления - ашьаха-
риа. Пресное тесто для нее замешивали на пшеничной муке в подсоленной воде
с добавлением яичных желтков. Готовое мягкое тесто вначале раскатывали
тонкими коржами, затем разделывали на узкие длинные полосы, которые, в
свою очередь, нарезали на маленькие кусочки и, слегка обваляв в пшеничной
муке, длительное время сушили на солнце. Лапша являлась непременным
компонентом поминального супа из баранины - ажъкэакэа. В настоящее время
абхазы используют покупную лапшу или же вермишель.
Очень распространены и вареники с сыром - ачахдлыжэ. Тесто для них
замешивается из пшеничной муки и яичных желтков на подсоленной воде. Его
вначале нарезают на небольшие кусочки, затем раскатывают скалкой на
круглые лепешки диаметром 8-10 см и, начинив размельченным сыром и пряной
травой (чабером), крепко защипывают края, придавая вареникам форму
полумесяца. Варят в слегка подсоленной воде.
В системе питания абхазов значение вареников велико. Прежде всего, они
входят в повседневный рацион абхазов и, кроме того, издавна являются
престижным кушаньем не только гостевого и праздничного стола, но и
обязательным блюдом для поминального стола. Кроме того в прошлом, в большую
засуху, когда наступали длительные знойные дни, женщины и дети с песнопением
отправлялись к реке, где самая старшая женщина - апхэыецкьа (то есть
физиологически чистая), держа в руке большую миску с ритуальными варениками,
обращалась с молитвой к владычице вод - Зызлан, прося ниспослать
обильный дождь во имя спасения урожая. После молитвы апкэыецкъа брала три
вареника и, чтобы умилостивить владычицу, бросала их в воду, приговаривая
следующие слова: "Зызлан, $ах>кэажэ, бху бысщеит, былпха-бгэьщха %ащ".
Затем участники моления, расположившись на берегу реки, съедали всю
ритуальную пищу.
184
К третьей группе зерновых продуктов относятся традиционные изделия из
печеного теста. При этом подбор пищевых продуктов, технология
приготовления теста (пресное и сдобное), статус престижности того или иного блюда,
способы выпечки и пр. - все это свидетельствует о давних традициях
приготовления мучных изделий из печеного теста у абхазов. Наиболее архаичными
следует считать мучные блюда из пресного теста; сравнительно позже появилось
кислое тесто/ Что касается сдобного теста, приготовленного с помощью
ферментационного средства, то этот способ обработки зерновых продуктов
относится к более позднему времени: абхазы приобщились к этой традиции к концу
XIX в.
В суточном рационе одно из главных мест издавна занимал чурек, причем в
различных вариациях, с начинкой или без нее. В обычные дни тесто для чурека
делается пресное, густой консистенции и, как правило, замешивается из
пшенной или кукурузной муки на подсоленной воде. Специфичность абхазскому
чуреку придает замешивание теста на сыворотке и оставление его на мочь в
теплом месте. При том оно выдерживается в тепле до тех пор, пока в нем не
появятся особый привкус и сладость. Такой чурек обычно выпекают н сковороде, в
форме большой толстой лепешки.
Чурек в зависимости от различных компонентов имел соответствующее
название. Так, подслащенный медом, он у абхазов называется ацхамгым, а с
начинкой из грецкого ореха - арыцмгъал. Анашэмгъал - это чурек,
приготовленный из пшенной с примесью пшеничной муки и начиненный выдержанным
сыром. В старину его готовили для свадебной обрядности. При вводе невесты
в брачное помещение - амбара - через нее обычно перебрасывали этот чурек,
и молодые люди, поймав его на лету, тут же разламывали на куски и
угощали всех.
К древним мучным блюдам следует отнести колобки - акэакмр. Тесто для
них в прошлом замешивалось на теплой подсоленной воде из пшенной или же
кукурузной муки с примесью пшеничной. После этого, его, хорошо размешав,
оставляли для расстойки в тепле на несколько часов, а затем раскатывали на
круглые лепешки и обычно начиняли размельченным сыром. Выпекались
также обрядовые колобки. Способ приготовления, разделка теста, начинка - все
это проделывалось в той же последовательности. Однако, в отличие от
повседневных, обрядовые колобки по форме - конусообразные. Кроме того,
начинку из размельченного сыра непременно сдабривают чабером.
Следует отметить, что и в наши дни четко сохраняется традиция
приготовления ритуальных колобков в честь покровителя кузнечного ремесла -
Шьашэы. Так, на Новый год, обычно 13 января по старому стилю, абхазы
совершают обряд моления, известный под названием Ажьырныхм. Ко дню
моления, как правило, режут бычка или барана, а также по одному петуху на
каждого члена семьи мужского пола. А женщины, по обычаю, для моления пекут
ритуальные колобки (акэакэар). Еще в 30-х годах XX в. Е.М. Шиллинг но
этому поводу писал следующее: "На Новый год женщины готовят особые
конусообразные печенья из кукурузной и пшеничной муки с сыром по числу членов
семьи" {Шиллинг, 1931. С. 61).
Одно из главных мест в культуре питания абхазов издавна занимал хлеб и
хлебные изделия из пшеничной муки. Так в суточном рационе в прошлом
достаточно широко были распространены пресные лепешки из пшеничной муки
(ачамгьал), заменявшие хлеб. Тесто для них готовили так: вначале из пшенной
муки и на подсоленной теплой воде замешивали жидкое тесто, затем
укутывали его и ставили на несколько часов в теплое место. Как только оно станови-
185
лось сладким на вкус, досыпали просеянную пшеничную муку и вновь
замешивали, а затем опять ставили в теплое место для расстойки.
Готовое тесто вначале необходимо было обмять, затем, распластав руками,
его перекладывали на разогретую сковороду, которую сверху накрывали
второй сковородой, и, засыпав угольками с небольшим количеством золы, выпека-
• ли до готовности.
В основном для поминального стола готовят пирожки с сыром (ачацъ),
которые делают из пшеничной муки, кислого молока и яичных желтков. Мягкое
тесто средней консистенции ставят в теплое место для расстойки, затем
раскатывают скалкой тонким пластом, после чего нарезают на небольшие круглые
лепешки (диаметром 8-10 см) и, разложив на каждую из них размельченный
кисломолочный сыр, тщательно защипывают края, и обжаривают в кипящем
растительном масле (азет), в прошлом - в бараньем жире. К поминальной трапезе
их подают в горячем виде.
В абхазской кухне с давних времен одно из главных мест занимал и
занимает традиционный пирог с сыром (ачашэ). Тесто готовят так: в глубокую миску
насыпают просеянную пшеничную муку и, сделав в ней небольшую воронку,
вливают кислое молоко, добавляют взбитые яичные желтки и поваренную
соль, замешивая мягкое тесто средней консистенции. Как правило, его
укутывают и ставят на 4-5 час. в теплое место для расстойки. Готовое тесто обминают,
разделяют на равные части, распластывают руками и после этого раскатывают
скалкой на два округлых коржа. Затем на один из коржей равномерно
раскладывают толстым слоем начинку из размельченного кисломолочного сыра,
сдобренного чабером и, накрыв второй лепешкой, тщательно защипывают края.
Поверхность пирога смазывают яичным желтком и выпекают в разогретой
сковороде.
Следует отметить, что традиционный пирог с сыром, приуроченный к
календарным праздникам, к семейным торжествам или же к другим обрядам
жизненного цикла, издавна считался праздничным и ритуальным блюдом абхазов.
Так, например, к церемонии ввода новобрачной в "большой дом", где
происходило приобщение к роду мужа, готовилась ритуальная еда, в том числе пекли
ритуальный пирог с сыром.
Приготовленную ритуальную пищу расставляли на традиционном столике
(аишэа). По традиции, ее первой должна была отведать новобрачная, в том
числе и кусок ритуального пирога.
В с. Лыхны нами зафиксирована традиция приготовления пасхального
мучного блюда (мшацычамгъал), которое по своей форме, способу выпечки и
качеству теста совершенно отличалось от общеизвестного православного кулича.
Прежде всего, для замешивания пасхального теста абхазы в прошлом
использовали опару, в состав которой непременно входили сушеные семена
хмеля, что, кстати, не характерно для абхазской кухни. Тесто для мшапычамгъал
замешивали в такой последовательности: вначале сухие семена хмеля
тщательно растирали, заливали теплым молоком и, добавив пшеничную муку с
примесью пшенной, замешивали жидкое тесто, укутывали его и ставили в теплое
место. Как только опара поднималась, в нее добавляли яичные желтки, мед, два
стакана теплого молока, соль и остальную пшеничную муку. Тесто длительное
время размешивали снизу вверх, затем укутывали и на несколько часов ставили
в теплое место для расстойки. Как только оно подходило, его необходимо было
тщательно вымесить, затем обмять и положить в разогретый чугунный котел с
плоским дном. Перед выпечкой стенки котла непременно слегка смазывали
подсоленным ореховым маслом (арашы). На обрядовый мшапычамгьал непре-
186
менно накладывали крест из того же теста. В центре креста, надавив большим
пальцем, делали .'небольшое углубление, куда вставляли освященную свечу.
После этого тесто накрывали крышкой и, посыпав угольками с небольшим
количеством золы, выпекали до готовности и после остывания перекладывали в
деревянное блюдо, раскладывая вокруг крашеные яйца.
В конце XIX в. православные абхазы больше стали тяготеть к покупным
пасхальным куличам, приобретая их в лавках или магазинах. В первой половине
XX в. абхазы'от русских научились печь из сладкого сдобного теста куличи
цилиндрической формы, известные под названием апаска. Что касается
традиционного пасхального мучного блюда -мшапычамгьал, то с появлением новых
пасхальных куличей, его статус постепенно стал падать, и впоследствии, оно
совершенно исчезло из традиционной кухни абхазов.
Из других сладких мучных блюд, заимствованных из восточной кухни,
следует назвать пирог - абаклауа (баклава), прослоенный размельченным грецким
орехом. Тесто для баклавы готовили следующим образом: в деревянную миску
обычно насыпали пшеничную муку и, сделав в ней углубление, вливали туда
теплую подсоленную воду, яичные желтки и топленое масло в разогретом виде;
замешивали тесто густой консистенции, которое выкладывали на стол и
нарезали порциями, слегка обваляв пшеничной мукой. Затем раскатывали скалкой
на очень тонкие коржи и перекладывали в большую сковороду,
предварительно смазанную топленым маслом. Пирог состоял из 15-20 тонких коржей,
каждый второй из которых посыпался размельченным грецким орехом.
Исключение составляют три первых и два последних коржа, которые, как правило,
смазывали лишь топленым маслом. Перед выпечкой ее сверху смазывали яичным
желтком и нарезали на куски в виде ромба. Еще горячую баклаву заливали
сиропом из меда или (позднее) сахара и, чтобы все слои пирога хорошо
пропиталась, его укутывали и оставляли на некоторое время.
По сложившейся традиции, абхазы-мусульмане баклаву готовят в основном
для мусульманских праздников, а также для различных семейных торжеств.
Из других заимствованных мучных блюд следует упомянуть халву - ахая у а -
кашеобразное сладкое мучное блюдо, обязательное для поминального стола.
В казане на медленном огне нагревали топленое или сливочное масло,
добавляли пшеничную муку, непрерывно размешивая традиционной лопаточкой - амха-
бысщау обжаривали ее до образования кремового цвета. Завершающий момент в
приготовлении - это соединение обжаренной муки с горячим сиропом - ашьар-
бещ - из меда или позднее - сахара. При этом во избежание комков, кипящий
сироп вливали небольшими порциями и получившуюся кашеобразную массу
длительное время размешивали, пока окончательно не загустеет.
Готовую халву выкладывают в большое блюдо, затем ее разравнивают и
после остывания нарезают на куски в виде ромба. К поминальному столу, как
обязательное ритуальное блюдо, подают в холодном виде и едят с кислым
молоком.
Уместно сказать и о способах выпечки мучных изделий. Как известно, до
революции у абхазов не было специальных печей для выпечки хлебных
изделий. В повседневном быту чурек выпекали в глиняной или каменной сковороде -
аплакь^ либо в чугунной сковороде - адырган. Зачастую использовали
чугунный котел - ачуан. Однако ритуальные хлеба, по традиции полагалось
выпекать на новом специально выложенном очаге - ахушщаара. Кроме того, в
быту абхазов появилась ранее неизвестная печь - афрына> специально
предназначенная для выпечки куличей и других сладких мучных блюд из сдобного
теста. К еще более позднему времени относится появление плиты, отапливаемой
187
дровами, а позднее - газовых и электрических плит с духовками. Это привело не
только к обновлению кухонной утвари и предметов повседневного обихода, но
и к появлению новых способов приготовления пищи, способов хранения, к
появлению новых мучных, мясных и овощных блюд, напитков (в том числе горячих
и прохладительных), соков, компотов и пр.
ОСТРЫЕ РАСТИТЕЛЬНЫЕ БЛЮДА
В системе традиционного питания абхазов с древних времен одно из важных
мест занимали разнообразные острые растительные блюда из фасоли, овощей,
павоя, каштана, дикорастущих трав и пр. Весьма характерны для нее также
различные приправы, соусы, соленья, пряные травы, придающие кухне свою
специфику.
Особо широким ассортиментом отличаются блюда из фасоли, которые
издавна занимали важное место в повседневном рационе абхазов.
Одно из таких блюд - акэыдршыиьы - готовят следующим образом:
перебранную и промытую фасоль заливают холодной водой и доводят до кипения.
Затем, слив первый отвар, снова заливают фасоль холодной водой и варят до
готовности, постоянно добавляй воду небольшими порциями. При этом в
процессе варки вместе с фасолью разваривают мелко нарезанный лук и лук-порей,
сельдерей, чеснок и веточку базилика. Сваренную фасоль мнут традиционной
мялкой - акэыдршыиьыга, до тех пор, пока она не превратится в полужидкое
блюдо. Затем ее приправляют острой традиционной приправой - ацьыка
(аджика), мелко нарезанной зеленью (в основном это кориандр) и, вновь поставив на
слабый огонь, доводят до готовности. К столу подают в горячем виде.
Другое острое блюдо из фасоли - акэыдеилыршэшэа - было холодного
приготовления. Разваренную фасоль откидывают на дуршлаг и дают стечь.
Чтобы она не остыла, ее обычно укутывают. В деревянную миску кладут
толченный грецкий орех, приправляют аджикой, мелко нарезанным луком и
зеленью, добавляют гранатовый сок и соль. Все это тщательно разминают до
образования однородной массы, которую соединяют с теплой фасолью, и очень
осторожно перемешивают, чтобы не размять зерна фасоли. Готовое блюдо
выкладывают на тарелку, поливают ореховым маслом, украшают кольцами лука,
посыпают зернами граната.
Важно отметить, что акэыдеилыршэшэа можно подавать и к
повседневному, и к гостевому столу. Однако абхазы, причисляя его к постным
растительным блюдам, готовят акэыдеилыршэшэа в основном для похоронно-поминаль-
ной трапезы.
Весной и летом суточный рацион пополняется острым блюдом из зеленых
стручков фасоли, известным под названием акалиачащ или акэыд-харкалеи. Из
швов стручковой фасоли удаляют грубые волокна, затем сами стручки ломают,
моют и, залив холодной водой, варят до готовности. Сваренную фасоль
остужают, откинув на дуршлаг, и приправляют толченым грецким орехом, аджикой,
мелко нарезанным луком, пряной зеленью (главным образом, кориандром),
добавляют соль и гранатовый сок. Всю массу тщательно размешивают руками до
получения однородной смеси. Готовое блюдо перекладывают на тарелку,
поливают ореховым маслом, украшают кольцами лука и зернами граната. Акалыа-
чащ готовят как для повседневного, так гостевого и поминального стола.
Ассортимент овощных супов в абхазской кухне невелик. В прошлом из
фасоли готовили постный суп - акэыдрца: перебранную и промытую фасоль
заливали холодной водой, доводили до кипения, первый отвар сливали и снова залив
188
котел холодной водой, варили на умеренном огне. В процессе варки добавляли
лук-порей, веточки петрушки и сельдерея, заправляли мелко нарезанным луком
и зеленью (кориандр), аджикой, чесноком. Этот суп готовили в основном в
зимний период, а православные абхазы часто ели его во время поста.
Из фасоли и баранины готовили суп - акэыдеиханы. Куски баранины, в
основном из шейной и реберной частей, разрубали, тщательно промывали и,
положив в котел,-заливали холодной водой, всыпали перебранную и промытую
фасоль и варили до готовности. Во время варки добавляли 2-3 корня петрушки
и лук-порей. Затем из бульона доставали куски вареной баранины, а саму
фасоль тщательно мяли традиционной мялкой, приправляли аджикой, мелко
нарезанной зеленью, добавляли несколько кусочков сушеной пастилы из алычи.
В заправленную фасоль вновь клали куски вареной баранины, и на умеренном
огне суп доводили до готовности. В прошлом акэыдеихдны готовили для
поминального стола, подавая его в начале трапезы.
В системе питания абхазов издавна немаловажное значение имеют острые
растительные блюда из овощей, дикорастущих растений, в частости напоя,
каштана и пр. Их состав и пропорция изменяются в зависимости от времени
года. Так, ранней весной пищевой рацион пополняется блюдами из навоя и
дикорастущих растений; летом пища состоит из разнообразных овощных блюд;
осенью и зимой очень часто употребляют каштаны и т.д.
Из вышеназванных растительных продуктов абхазы готовили и готовят
пастообразные острые салаты - ачапа. Особенностью национальном кухни можно
назвать то, что любые острые блюда из овощей, павоя и других дикорастущих
трав сдабривают традиционной острой приправой - ацъыка (аджика) и
толченым грецким орехом - акачпеи, а также ореховым маслом - арашм, которое не
только улучшает вкусовые качества любого кушанья, но и является весьма
полезным и питательным пищевым продуктом. Причем пастообразные салаты
дополнительно не сдабривают ни чесноком, ни пряными травами, ни солью, ибо
эти компоненты непременно входят в состав аджики и толченного грецкого
ореха.
Ранней весной из павоя готовят пастообразное острое блюдо - абырч^маи-
чауа. Его перебранные и промытые молодые побеги заливают холодной водой
и варят до готовности, затем откидывают на дуршлаг и дают стечь. Павой
тщательно отжимают и, положив в глубокую миску, приправляют аджикой и
толченым грецким орехом, затем длительное время разминают руками, до
получения однообразной массы. Готовое блюдо перекладывают на тарелку и, как
правило, поливают ореховым маслом. К нему обычно подают острый соус из
алычи и зелень - лук, чеснок, черемшу (в прошлом). Прежде чем вкусить это
острое кушанье, в народе бытовало такое выражение: "Уцэа-уц<юуп, щ<т-
щэоутИ' (то есть - ты в своем обличье, а мы - в своем).
В системе питания абхазов одно из важных мест занимают острые
пастообразные блюда из крапивы, щирицы, дикого кориандра, огородного осота и пр.
Ранней весной, зная целебные свойства крапивы, очень часто готовят острое
блюдо - ахэацчаца. Перебранные и промытые листья молодой крапивы
заливают холодной водой и варят в течение 10-15 мин. При этом для вытяжки горечи в
кипящую воду непременно добавляют соль. Сваренную крапиву откидывают на
дуршлаг, дают стечь, в теплом виде отжимают и, положив в миску, сдабривают
толченым грецким орехом и аджикой, затем долго разминают руками, пока не
образуется густая однородная масса. Готовое блюдо поливают ореховым маслом и
посыпают мелко нарезанной зеленью кориандра. Существовало поверье, что если
человек трижды съест ахэацчаца, то можно избавится от многих недугов.
189
Абхазы изредка продолжают готовить острые блюда из дикорастущих
растений. Однако, в настоящее время, основой для приготовления острых
пастообразных салатов стали новые овощные культуры, такие как капуста, столовая
свекла, баклажаны, болгарский перец и др. В абхазской кухне с давних времен
престижным считается острое блюдо из каштана - ахьачаца. Его готовят так:
очистив от скорлупы, каштаны промывают, заливают холодной водой и варят
до готовности. Затем откидывают на дуршлаг, дают стечь, перекладывают в
миску и в теплом виде приправляют толченым грецким орехом и аджикой,
после разминают руками до образования однородной густой массы. Перед подачей
на стол ахъачапа непременно поливают ореховым маслом и украшают зернами
граната.
Абхазская кухня немыслима и без острых соусов - асы$бал, без которых не
обходится любое блюдо из мяса, рыбы, дичи и пр. По составу и способу их
приготовления можно выделить две группы. К первой относятся кислые плодово-
ягодные соусы из алычи, барбариса, томатов, граната и пр.; ко второй -
специфические соусы из толченого грецкого ореха, кислого (квашеного) молока,
зеленого (незрелого) винограда и др. .
Самым распространенным является соус из алычи - аб^эаса сыфал. Его
готовят следующим образом: перебранные и промытые плоды алычи заливают
холодной водой и варят в течение 10-12 мин. Слив отвар, алычу
перекладывают в сито и разминают руками, отделяя массу от косточек. В процеженную
алычу вначале добавляют кипяченную холодную воду и, тщательно размешивая
соус, доводят до желаемой густоты. Абх.эаса сы$бал приправляют аджикой,
толченым чесноком, мелко нарезанной зеленью кориандра, укропа и мяты.
Среди множества плодово-ягодных соусов в абхазской кухне особое место
занимает острый соус из барбариса - акацахэр сыфал. Мелкие плоды
барбариса промывают, залив холодной водой, варят не более 10 мин. Во время варки
добавляют 2-3 листика болотной мяты, которая предотвращает процесс
брожения. Разваренный барбарис снимают с огня, сливают отвар, затем добавляют
кипяченую холодную воду и, тщательно размешав, протирают через сито.
Процеженный соус сдабривают специальной аджикой, в состав которой входят
перец, соль, толченый кориандр и укроп. Чеснок и зеленые пряные травы не
кладут, ибо они могут вызвать брожение. Соус из барбариса пурпурного цвета, с
весьма пикантным вкусом. У абхазов он издавна считается престижным, и
зачастую его готовят для праздничного или свадебного стола.
Из других соусов следует упомянуть острый соус из томатов - апалшдор
сы$бал. Зрелые плоды томатов промывают, затем, слегка помяв, варят на
слабом огне в течение 20-30 мин. Во время варки непременно добавляют чеснок и
несколько листьев болотной мяты, а также несколько веточек базилика. Как
только масса загустеет, кастрюлю с содержимым снимают с огня и, слегка
остудив, процеживают через сито, сдабривают аджикой и сухими пряными
травами и, тщательно размешав, вновь ставят на слабый огонь. Варят до готовности,
непрерывно размешивая деревянной ложкой.
В абхазской пище всегда широко использовался гранат. Его зернами
обычно украшают различные острые блюда, а сок идет в качестве приправы. Кроме
того, из него делают пикантный острый соус - амацмьщь сы^бал. Обычно
выжатый сок из зрелых плодов граната сдабривают лишь аджикой и подают
исключительно к вареному мясу.
Из специфических соусов следует назвать традиционный острый соус - ара-
шых сыфал. Толченый грецкий орех и чеснок кладут в глубокую миску,
приправив аджикой и смесью сухих пряных трав (толченые семена кориандра, сель-
190
дерея, цветки бессмертника). Массу тщательно размешивают, затем
разбавляют либо нежирным куриным бульоном, либо теплой кипяченой водой и,
непрерывно размешивая деревянной ложкой, доводят до готовности, приправив затем
соком граната и ореховым маслом. Арашых сы$бал обычно подают к вареной
курятине.
Весной абхазы из плодов зеленого винограда часто готовят острый соус -
акухь сыфал ^ промытые плоды винограда заливают холодной водой и варят не
более 10 мин., затем откидывают на сито, дают стечь и тщательно разминают
руками. В процеженную густую массу доливают кипяченую холодную воду,
доводят соус до желаемой густоты, после чего приправляют толченым грецким
орехом, аджикой и смесью пряных трав. Готовый соус непременно поливают
ореховым маслом и подают к курятине.
В летний период абхазы очень часто употребляют острый соус из кислого
(квашеного) молока - ахарцэы сы$бал. Приготовление несложное: в соусник
наливают кислое молоко, сдабривают аджикой и мелко нарезанной зеленью
кориандра и мяты. Его едят с мамалыгой и молочными кушаньями, вареными
яйцами, свежими овощами и пр.
К мясным и острым растительным блюдам подают овощи в свежем и
соленом виде. Весной и летом абхазы в суточном рационе употребляют зеленый
лук, чеснок, черемшу (в прошлом), огурцы, помидоры, болгарский иерец
и пр. Осенью и зимой из свежих овощей более всего употребляют редьку и
лук-порей.
Особое место в традиционной кухне занимают соленья - арцоы,
приготовленные из кольраби, огурцов, топинамбура, капусты, зеленых томатов,
болгарского перца, редьки и пр. В настоящее время суточный рацион пополняется
консервированными овощами, однако по-прежнему предпочтение отдается острым
традиционным соленьям.
В абхазской кухне с давних времен особое место занимают пряности и
острые приправы. Как известно, они являются единственным инструментом
регуляции вкуса любого блюда. Пряные травы (свежие и сушеные) - кориандр,
базилик, чабер, мята, укроп и пр., придают любым кушаньям не только
специфический аромат, но и делают пищу еще вкуснее.
Особо следует сказать об аджике - острой и жгучей пастообразной
приправе, в состав которой входят горький перец (четвертая часть всей массы), чеснок,
пряности, соль и, зачастую, грецкий орех. Дело в том, что соль в суточном
рационе абхазов всегда занимала скромное место, и ее недостаток
компенсировался главным образом аджикой.
Известно несколько видов аджики. Так, блюда из фасоли обычно
сдабривают аджикой, в состав которой входят перец, чеснок, зеленый сельдерей, а
также сухие пряности (семена кориандра, базилика и чабера). А для арашых сы$-
бал специально готовят аджику из перца, чеснока, пряных трав (семян
кориандра, сельдерея, голубого пажитника, бессмертника) и соли. Кроме того,
молочные кушанья (в том числе соусы, сыры и пр.) часто приправляются специальной
аджикой - ахэсхэа цъыка (то есть зеленая аджика), приготовленной из зеленого
кориандра и мяты, а также небольшого количества перца и соли. Наконец, к
вареному или жареному мясу подают аджику, в состав которой входят перец,
чеснок, грецкий орех, зеленый кориандр и мята.
В системе традиционного питания абхазов аджика имеет широкое
применение. Прежде всего, ею сдабривают мясные, молочные, острые растительные
блюда, соусы и пр. Кроме того, аджику едят с вареным мясом, сыром, свежими
овощами, вареной тыквой и даже с дынями.
191
Нельзя не сказать и о способах приготовления аджики. Среди кухонной
утвари абхазов особое место занимает ахакьа (Копешавидзе, 1989. С. 127) -
специальный камень размером 1 х 1 м, с углублением в центре, на котором
растирают ингредиенты для аджики. Основным орудием при этом является небольшой
продолговатой формы камень (12-15 см) - апхныгах который выполняет роль
'песта.
МОЛОЧНАЯ ПИЩА
Абхазы, у которых скотоводство является столь же древним занятием, как
и земледелие, издавна высоко ценят и почитают молоко и молочные продукты.
В системе питания присутствуют разные виды молока. Почитаемым за
вкусовые качества и жирность (около 7% жира) является буйволиное молоко.
Коровье молоко и продукты из него уступают буйволиному по шкале
престижности.
Особое место занимает козье молоко, которое помимо использования в
повседневном рационе, находило* широкое применение в народной медицине.
Овечье молоко абхазы не пьют вообще, только пастухи на альпийских пастбищах
из него готовят сыр, известный под названием ахмасиа (Бжания, 1973. С. 100).
По сложившейся традиции, молоко употребляют только в кипяченом,
особенно в кислом (квашеном) виде. Кислое (квашеное) молоко - ахарцэы -
занимает одно из важных мест в системе питания абхазов. Еще в начале XX в.
А. Миллер писал, что оно является национальным абхазским блюдом.
Абхазами давно было замечено, что кислое молоко очень полезно для здоровья и
теперь оно считается священным. Его едят длинными ложками из пальмового
дерева или рога {Миллер, 1910. С. 78).
Кислое молоко готовят из коровьего, буйволиного и козьего молока.
При этом наиболее вкусным и полезным считается буйволиное кислое молоко -
акамбашьхарцды, которое превосходит коровье - ахарцэы и, в значительной
степени, козье - ацъмахарцэы.
Процесс заквашивания происходит так: обычно в глиняный горшок или
эмалированную кастрюлю наливают кипяченое горячее молоко и оставляют на
некоторое время для остывания. Затем в него помещают особый
кисломолочный грибок - ахааца - и тщательно размешивают, накрывают емкость
крышкой и укутывают, оставляя на несколько часов в тепле, после чего ставят уже в
прохладное место.
Уместно сказать о способах получения закваски. Так, например, среди
пастухов на альпийских пастбищах существовала несколько необычная традиция
получения закваски. Обычно, когда она заканчивалась, небольшое количество
парного молока наливали в деревянный подойник и, бросив туда пулю,
накрывали и ставили в тепле на 5-6 дней. За то время в результате химической
реакции молоко постепенно начинало густеть. Чтобы проверить зрелость закваски,
обычно в середине ставили деревянную палочку. Если она стояла без смещения,
то закваска считалась готовой к употреблению.
В системе питания абхазов кислое молоко продолжает оставаться основным
молочным продуктом, считаясь, особенно в сочетании с медом, едва ли не
национальным кушаньем. Ни один вид трапезы издавна не обходится без этого угощения.
Кислое молоко, разведенное холодной водой - а$ыршла или ахарцоы$0а,
является прекрасным напитком, утоляющим жажду в жару. В суточном рацио-
192
Молодой сыр
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Лыхны.
Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
не часто употребляют острый соус из кислого молока - ахарцоы сыфал. Кроме
того, его используют в качестве разрыхлителя в приготовлении многих
традиционных мучных блюд. В прошлом из кислого молока (обычно смешивали
буйволиное и коровье) взбивали сливочное масло - ахэша. А из кислых сливок -
ахчдщ, в результате длительного кипячения, получали топленое масло -
ахэшаршэы.
Кислое молоко находит применение в практике народной медицины. Выло
известно, в частности, что продукты кисломолочного брожения позволяют
восстановить микрофлору кишечника. При расстройствах желудка обычно дают
кислое буйволиное молоко и мед, а при запоре - козье. Среди абхазских
долгожителей и поныне бытует пословица: "Хочешь долго жить - пей побольше
кислого молока".
Парное молоко употребляют в исключительных случаях. Например, в
народной медицине широко используется козье. Обычно на ночь в деревянном
подойнике оставляют небольшое количество молока. Утром туда бросают
раскаленный камень и надаивают парное козье молоко. В результате смешивания
ночного и парного молока, а также нагрева, на поверхности образуется пени-
7. Абхазы
193
Сычуг для заквашивания молока
Республика Абхазия, Очамчырский район, с. Джгерда.
Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
стая масса - самая целебная часть этого своеобразного продукта, который
абхазы называют аххьал или ахшрца. Его ежедневно принимают больные
(легочные, истощенные дети после перенесенной болезни и пр.).
Одно из главных мест в системе питания абхазов издавна занимают сыры -
ашЭу ассортимент которых довольно широк. Распространены исключительно
сыры рассольного типа, приготовляемые в основном кувшинным и отчасти
бурдючным способом.
Процесс изготовления абхазского сыра весьма сложен и длителен. Он
состоит из двух этапов. Первоначально делают сычужный сыр - ашэа^а (основа
всех рассольных и бурдючных сыров), для чего в котел наливают процеженное
молоко, затем вводят сычужный фермент - ацар$ы (на 10 л молока добавляют
100 г крепкого сычужного фермента). Тщательно размешав молоко, емкость
накрывают крышкой и ставят в теплое место. Через 25-30 мин. молочные
белки начинают оседать, и молоко постепенно створаживается. Затем котел с
содержимым ставят на огонь и доводят до определенной температуры. Густую
сырную массу начинают дробить руками. Как только сыворотка отделяется от
сырной массы, последнюю медленными движениями рук собирают в большой
комок, постоянно его уплотняя, и, наконец, придав ему округлую форму, достают
194
из сыворотки, кладут в миску, оставляя на 2-3 час, после этого перекладывают
в специальную плетеную корзину - ахэрщы.
Следующий этап - это процесс созревания и выдержка сычужного сыра.
Обычно, в летний период, его выдерживают в тепле 1-2 дня, в зимний - 2-3
дня. За это время в сыре появляется достаточное количество молочной
кислоты - первый признак его созревания. Выдержанный таким образом
сычужный сьф' абхазы называют ашэа$а, а сам процесс созревания -
ашэцэырцера.
Сычужный сыр имеет широкое применение в суточном рационе.
Излюбленным кушаньем абхазов является ашэхы - размельченный выдержанный
сычужный сыр, сдобренный аджикой, толченым грецким орехом и мятой. Едят
его с горячей мамалыгой.
Сычужный сыр используется в абхазской кухне в качестве начинки к
различным мучным блюдам. Кроме того, его определенное время выдерживают
в рассоле, а затем коптят. Такой сыр у абхазов известен под названием
шцазыла.
Способы приготовления традиционного рассольного сыра таковы:
выдержанный сычужный сыр нарезают длинными кусками, заливают крутым
кипятком, накрывают емкость крышкой и оставляют на некоторое время. Под
воздействием высокой температуры, сыр начинает плавиться, его несколько раз
размешивают и, слив воду, вновь длительное время размешивают однородную
тягучую массу до получения плотного, слоистого и эластичного сырного теста.
Сформовав головку сыра в виде низкого цилиндра (диаметр 30-35 см, толщина
3-4 см, масса до 1-2 кг и более), его кладут в глубокую миску и, слегка
распрямив, посыпают солью. Через 2-3 дня сыр перекладывают в деревянную кадку с
рассолом или глиняный кувшин.
Копчение сыра
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Куланырхуа. Фото Л.Т. Соловьевой, 2(Х)6 г.
195
Продажа свежего и копченого сыра на рынке
Республика Абхазия, г. Гудаута. Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
Вкус свежеприготовленного рассольного сыра - молочнокислый и его
абхазы называют ашэхацэаза, а выдержанный в рассоле - остросоленый, называют
ашэеилаца.
Следует отметить, чтоЪ суточном рационе рассольный сыр - ашэеилаца -
употребляют в свежем виде, однако копченый сыр - ашэрва - у них считается
престижным молочным кушаньем. Кроме того, обычно к масленице, в честь
покровителя крупного рогатого скота - Жэабран, специально готовят
ритуальный копченый сыр - ацкьашэ, то есть священный (Джанашия, 1960. С. 24).
Из других традиционных сыров следует назвать ашэчашэ или ашэчдпан -
весьма оригинальный и пикантный, острый и пряный на вкус, с начинкой из
сычужного сыра. Его готовят для гостевого стола, и к нему подается специальный
острый соус из кислого молока.
Способы приготовления сырного теста для ашэчашэ были такие же, как для
рассольного сыра - ашэеилаца. Вначале для него специально готовят начинку
из размельченного выдержанного сычужного сыра, приправленного аджикой
и толченой мятой. Затем сырное тесто раскатывают тонким слоем, равномерно
раскладывают начинку, а края собирают таким образом, что они в виде пучков
сходятся в середине сыра; их скручивают, кончики затем срезают. Слегка
расплющив, сыр перекладывают в глубокую миску и заливают острым соусом из
кислого молока - ахарцэы сыфал, также приправленным аджикой и мелко
нарезанной зеленью кориандра и мяты. Перед подачей к столу ашэчашэ, как
правило, нарезают длинными кусками и едят с горячей мамалыгой, макая в острый
соус из кислого молока.
На альпийских пастбищах пастухи впрок заготавливают своеобразные
сырки в виде бублика, известные под названием ашэчар$эы. При этом выдержан-
196
ный сычужный сыр обрабатывают в такой же последовательности, что и для
ашэеилаца (сулу^уни). В процессе приготовления сырков принимают участие
два человека. Вначале сырное тесто начинают растягивать, причем, не обрывая
его, доводят до определенной длины, затем нарезают на палочки (30-35 см) и на
несколько часов погружают в подсоленную сыворотку. После этого сырные
палочки достают из сыворотки и, положив на дуршлаг, дают стечь. Затем один из
сыроделов держит в руке шесть сырных палочек, а второй заплетает их в виде
косичек - ахцэпара. Впоследствии, несколько сплетенных косичек скручивают
вместе, придавая форму окружности или бублика с дыркой. Готовые сырки
нанизывают на фундучную палку и вешают над очагом для копчения. Копченые
сырки перекладывают в бурдюк и хранят в сухом месте.
Из всех молочных продуктов более всего питательным является
бурдючный сыр - ачавыр или ашщыгра. Этот традиционный вид сыра абхазы готовят
осенью, обычно после возвращения стад с летних пастбищ. Как известно,
осенью надои молока значительно сокращаются, но зато молоко делается
более насыщенным, жирным и густым.
Ачскдыр готовят так: в бурдюк в равных долях наливают парное коровье и
буйволиное, а также кислое молоко. В полученную смесь добавляют
размельченный выдержанный сычужный сыр и соль. Затем бурдюк плотно
закручивают и, подвесив над очагом, несколько раз взбалтывают. Главный момент в
приготовлении - это ежедневное доливание парного и кислого молока, а также
добавление сычужного сыра. Процесс продолжается до тех пор, пока бурдюк не
наполнят. На созревание бурдючного сыра обычно уходит не менее I месяца.
От теплового воздействия, а также от смешивания различных молочных
продуктов масса начинает уплотняться и густеть. Как только на поверхности
бурдюка начинает проступать жидкость - это первый признак готовности. Лчшдыр -
это пастообразный сыр очень густой консистенции, на вкус он кисло-сладкий.
Перед употреблением приправляется аджикой и мелко нарезанной зеленью
кориандра. Едят его с горячей мамалыгой. Кисломолочная жидкость, которая
образуется в результате брожения, является излюбленным напитком как детей,
так и взрослых.
В суточном рационе абхазов очень часто употребляют ахауа - творожную
массу. После приготовления сычужного сыра, оставшуюся сыворотку
подвергают вторичной переработке, в частности, длительной варке, в результате чего на
дне котла начинает оседать белая зернистая творожистая масса. Затем котел
снимают с огня и дают остыть. После этого сыворотку переливают в
специальный полотняный мешочек - аргцмак - и подвешивают высоко, чтобы она
окончательно вытекла. Творожистую массу густой консистенции, затем
перекладывают либо в глиняный горшок, либо в эмалированную кастрюлю и, слегка
посолив, хранят в прохладном месте. Ахача непременно приправляют аджикой
и мятой и едят только с горячей мамалыгой.
МЯСНЫЕ БЛЮДА
Не менее важным и даже главным компонентом системы питания абхазов
является мясо и мясные продукты. Мясо входит не только в суточный рацион,
но оно издревле имеет значимое функциональное назначение. Ни одни
жизненно важные события (свадебные и родильные обряды, гостевые, праздничные и
поминальные столы, календарные обряды, различные жертвоприношения и
пр.) не обходились и не обходятся без мяса и мясных блюд.
197
Приготовление мяса для свадебного застолья
Абхазская АССР, Гудаутский район. Фото Г.Г. Конешавидзе-Тарджман-ипа, 1970-е годы
Среди видов мяса домашних животных больше всего ценится козлятина,
затем - говядина; баранина используется в основном в ритуальных целях. В
системе питания присутствует и мясо домашних птиц (кур, индеек, цыплят, каплунов
и пр.). Мясо уток и гусей абхазы употребляют редко.
В прошлом особо почитаемым было мясо диких животных и пернатой дичи.
В настоящее время продукты охоты в системе питания имеют сугубо
вспомогательное значение.
По представлениям абхазов, одни виды мяса считаются полезными - ихдла-
луп (козлятина, говядина, мясо домашних птиц и пр.), другие - тяжелыми - ыхд-
рамуп (свинина, баранина).
Животные также делятся на "чистых" и "нечистых". К первым относится
большинство домашних животных, а также дикие животные и пернатая дичь.
Ко вторым причисляются свиньи и даже домашняя птица. Так, у абхазов с
давних времен существовала традиция очищения домашней птицы. Обычно перед
забоем ее держали в курятнике 2-3 дня, кормили только зерном, а каплунов еще
и грецкими орехами.
Скот для забоя отбирают осенью после возвращения с пастбищ; тогда же
абхазы заготавливали мясо впрок. С давних времен выработались
определенные правила по закланию животного. Прежде всего, особое внимание
уделялось чистоте места, где это происходило; кроме того, там обязательно должно
было быть дерево, так как крупный рогатый скот разделывают на земле, а
мелкий рогатый скот, по традиции, лишь в подвешенном виде. Важное значение
всегда придавалось ножу, с помощью которого закалывают животное. Почти
во всех абхазских семьях, как правило, имеются большие ножи - ахэызбацкьа,
специально предназначенные для заклания животного (в том числе
жертвенного). Свеженаточенный нож сначала подвергают предварительной обработке, в
198
частности им обстругивают фундучную палку, затем лезвие очищают чесноком,
и только после этого им можно пользоваться.
При заклании животных соблюдается ряд правил. Так, чтобы мясо было
хорошего вкуса и красного цвета, животное желательно заколоть в момент
выдоха, когда оно своим дыханием из легких выталкивает воздух. В противном
случае, мясо может быть безвкусным, а по цвету - малопривлекательным.
Освежеванную тушу животного не разрубают, а разрезают ножом по суставам на
отдельные частр: грудинка - агэыищы, лопатка - ажэоашоакъа, подвздошная
кость - агэычам, филе - ауащэажьыхэща, ребро - авара ахышра, берцовая
кость - апымацэ и пр. Самыми почетными частями мяса считаются грудинка,
лопатка и подвздошная кость.
Мясо употребляют в вареном, жареном, тушеном, а также в копченом виде.
В системе питания абхазов традиционным мясным кушаньем являются
отдельные куски вареного мяса (говядины, козлятины, баранины и пр.), а также мясо
домашних птиц. Деликатесом считается вареное в молоке мясо козленка или
ягненка.
Среди способов приготовления мясной пищи, кроме обычной парки,
широко распространен способ обжаривания мяса на вертеле - ажьыхцэа. 11адо
полагать, в более отдаленные времена в абхазской кухне было стремление к
приготовлению мясных блюд из целого, крупного куска, а в идеале - из туши
животного, жареного на вертеле. Эту характерную особенность отмечали
многие авторы. Так, в 1870-х годах А.Н. Введенский сообщал: "У более
зажиточных абхазов приготовляется жареная на вертеле баранина, или же подается
большой кусок сваренной в соленой воде говядины" (Введенский. 1872. С. 264).
Давние традиции по-прежнему сохраняются в быту. И в наши дни готовят
жареные на вертеле отдельные куски мяса, либо целые туши козлят или ягнят,
начиненные мелко нарезанным ливером, размельченным сычужным сыром,
аджикой и чабером.
Особое место издавна занимает копченое мясо - ажьцаа, ибо оно
считается престижным кушаньем. Существовало два способа копчения: отдельными
кусками или же целиком. Овец и коз коптили тушами, не разрезая, а сделав
надрезы вдоль позвоночника, солили и для лучшего просаливания на 2-3 дня
оставляли в прохладном месте. После чего ее подвешивали над очагом и коптили до
тех пор, пока на поверхности не начнет проступать жир. Говядину коптили
отдельными кусками.
Кроме того, коптили и языки крупного рогатого скота. Вначале их
тщательно промывали холодной водой, затем погружали в кипяток и после
соответствующей обработки вдоль языка делали несколько надрезов, затем, посолив,
оставляли на 2-3 дня в прохладном месте. После чего вешали над очагом и
коптили. Обычно к столу их подавали в жареном виде и ели с острым кислым
соусом и зеленью.
Особо почитаемым считалось копченое мясо диких животных и пернатой
дичи (серны, косули, горного кавказского козла, вепря, фазана, перепела и пр.),
которое, как правило, жарили на вертеле.
Следует отметить, что абхазам с давних времен был известен и другой
способ обжаривания мяса - в сковороде. Таким старинным мясным блюдом
является акоаццъы, когда мякоть говядины нарезали очень мелкими кусками и,
добавив взбитое яйцо, кизил без косточек, перец и соль, тщательно
размешивали. Готовый фарш равномерно раскладывали на сальник или говяжий
внутренний жир и сворачивали в виде трубки. Обжаривали в сковороде в кипящем
жире.
199
В абхазской кухне практиковалось также тушение мяса. Акэырма -
тушеная в собственном соку баранина - готовилась таким образом: обработанную
баранину и курдючное сало нарезали мелкими кусками, поместив в разогретый
медный котел, тушили под крышкой длительное время, периодически
размешивая лопаткой; приправляли аджикой, толченым чесноком с солью и чабером,
1 тщательно размешав, накрывали крышкой и тушили на слабом огне до
готовности, затем сразу же перекладывали в глиняный горшок или эмалированную
кастрюлю и, залив доверху этим же жиром, хранили в прохладном месте. К
столу тушеное мясо подают только в горячем виде.
Широкое распространение имели и блюда из субпродуктов. В пищу
употребляли, главным образом, желудок крупного рогатого скота, печень, сердце
и язык.
Таким традиционным мясным кушаньем является амгуачапа: желудок
очищали, тщательно промывали в холодной проточной воде, после опускали в
кипящую воду на 10 минут. Как только от стенки желудка начинала отходить
пленка, его доставали из котла и, остудив, соскабливали пленку с ворсом, затем
еще раз промывали в теплой воде. Подготовленные желудок, печень и сердце
заливали холодной водой и вгфили до готовности. Разваренные субпродукты
доставали из бульона, остужали, нарезали на мелкие кусочки и, положив в
кипящий говяжий жир, тушили длительное время, периодически размешивая
лопаткой. Перед снятием с огня амгуанаца приправляли аджикой, толченым
чесноком с солью и чабером, затем тушили до готовности под крышкой. Как
правило, это блюдо готовят как для свадебного, так и для поминального стола и
подают только в горячем виде.
Абхазы из субпродуктов готовили также - ащубар, своеобразные колбаски
из бараньего желудка и курдючного сала. Бараний желудок обрабатывали по
вышеописанному способу, тщательно промывали в нескольких водах и нарезали на
небольшие куски в форме квадратика. Одновременно из мелко нарезанного
курдючного сала и толченого чеснока с солью готовили фарш и, хорошо
размешав, оставляли для просаливания на 2-3 час. в прохладном месте. Затем его
раскладывали на ранее подготовленные квадратики, сворачивали в трубки и,
обернув тонкой кишкой, также оставляли для просаливания на 2-3 дня в прохладном
месте. Эти своеобразные колбаски затем нанизывали на деревянный вертел и
долго коптили над очагом, пока на поверхности не проступал жир - первый признак
готовности. Ащубар, как и другие традиционные копчености, перед подачей к
столу жарили на вертеле. К нему подавали острый соус из алычи, томатов и пр.
В прошлом из субпродуктов готовили и ливерную колбасу - агэыгэышь
(букв.: агэы - сердце, агэацэа - печень, ашьа - кровь). Ее готовили в основном
абхазские пастухи во время пребывания на альпийских пастбищах.
Обработанную и промытую печень, сердце и курдючное сало нарезали очень мелкими
кусками, приправляли только солью и хорошо размешивали. По желанию
добавляли немного крови. Этим фаршем начиняли подготовленную и промытую
толстую кишку и, связав концы, нанизав на деревянный вертел, коптили над огнем.
Завершая характеристику мясной пищи, отметим, что в абхазской кухне
одно из главных мест издревле занимали традиционные блюда из мяса домашних
птиц. Жареная или вареная птица является обязательным мясным кушаньем не
только повседневного рациона: ни одно жизненно важное событие не
обходится без этого мяса. Деликатесом считаются цыплята, жареные на вертеле. Важно
отметить, что абхазы большие любители и искусные мастера жарки цыпленка
на вертеле над горячими углями очага, при этом для равномерного
обжаривания мяса вертел постоянно поворачивают.
200
Варка мяса и мамалыги для
свадебного застолья
Республика Абхазия, г. Сухум.
Фото В.Л. Бигуаа, 2003 г.
Копчение мяса
Республика Абхазия,
Очамчырский район, с. Джгерда.
Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
201
В начале 1890-х годов П.С. Уварова писала: "Нам был подан местный ужин,
состоящий из вареной и жареной баранины, сыра, жареных цыплят с соусом
из орехов на уксусе, кислое молоко с медом, с придачей неизбежного гоми
(абысща. - Ред.) и местного вина" (Уварова, 1891. С. 156).
На вертеле жарили не только цыплят, но и кур, индеек, копченое мясо
индейки и пр. Существовало два способа обжаривания: в одних случаях
обработанную тушку курицы заливали холодной водой и варили до полуготовности,
периодически снимая навар. Затем курицу доставали из бульона и, смазав
аджикой и ореховым маслом, приступали к обжариванию на вертеле. Смазывание
курицы ореховым маслом, как правило, придает особую специфичность и аро-
матность мясу и, кроме того, оно приобретает привлекательный вид.
По второму способу обычно обработанную тушку курицы или индейки
вначале обильно солили и для просаливания оставляли на 2-3 час. в прохладном
месте. Затем ее начиняли толченым с солью чесноком и кориандром, после чего
надевали на вертел и, привязав к нему, начинали жарить над раскаленными
углями, постоянно поливая ореховым маслом. Курицу разделывали на отдельные
порции, затем украшали репчатым луком, нарезанным кольцами, и подавали к
ней острые кислые соусы.
Любая трапеза у абхазов не обходится без традиционного мясного блюда
акутыжьчат - вареной курятины. Обработанную тушку курицы заливают
холодной водой и варят до готовности. Затем ее достают из бульона и ставят на
холод, после чего разделывают в теплом виде и приправляют аджикой,
толченым чесноком с солью, зеленым кориандром и ореховым маслом. Для
равномерного просаливания миску с мясом встряхивают несколько раз, после чего
мясо накрывают миской и укутав, оставляют на некоторое время для
просаливания. К акутыжъчапа, как правило, подают острый соус из толченого
грецкого ореха - арашых сы$бал^
С давних времен были выработаны определенные навыки по разделке
тушки курицы. Абхазская женщина должна была разделать ее искусно и красиво,
ибо каждая ее часть имела определенное назначение. По сложившейся
традиции, распределение мяса между сотрапезниками происходило по
половозрастному принципу, и она должна была знать, кому и какая часть курицы принадлежит
за обеденным столом. Самые почетные куски мяса, прежде всего,
предназначались самому старшему в семье или почетному гостю, если даже он был гораздо
моложе старшего. Мало того, никто из членов семьи не имел права
претендовать на долю старшего или старшей. А что касается младших членов семьи, то
абхазский застольный этикет приучал их с детских лет к этому непреклонному
порядку, и они за своим обеденным отдельным столиком получали свою долю в
соответствии с возрастом.
В абхазской кухне традиционным мясным блюдом является
акэтыеицаршы или акзтыеицачащ - курятина в остром ореховом соусе.
Это горячее блюдо готовится таким образом: обработанную и промытую
тушку курицы вначале разделывают на отдельные порции, затем кладут в
раскаленный котел, добавив топленое масло и теплую воду, и тушат под крышкой,
постоянно размешивая деревянной лопаткой. Одновременно с этим готовят
острый соус из толченого грецкого ореха, толченого чеснока с солью, аджики и
сухих пряных трав (толченые семена кориандра, голубого пажитника, сельдерея и
цветков бессмертника и др.). Как только мясо протушится, его заливают этим
соусом и тщательно размешивают, накрывают крышкой и томят на слабом
огне до готовности. Перед снятием с огня добавляют ореховое масло и
гранатовый сок.
202
Особо почитаемым блюдом является копченая индейка. Обычно копчению
подвергают хорошо откормленную жирную индейку. Тушку промывают
холодной водой, разрезают вдоль по грудке, обильно посолив солью, для
равномерного просаливания оставляют на 2-3 дня в прохладном месте. Затем коптят над
очагом до тех пор, пока на ней не начинает проступать жир. Копченую
индейку, как и другие традиционные копчености, жарят на вертеле и над
раскаленными углями. ^С ней подают только острые кислые соусы. Жареная на вертеле
копченая индейка, считается весьма престижным кушаньем, ею угощают
почетных гостей.
Мясо играло важную роль в ритуальных трапезах. В этнографической
действительности абхазов издавна были известны так называемые большие и
малые жертвоприношения. При больших жертвоприношениях обязательно
закалывали холощеного козла. Вареное мясо жертвенного животного поедалось на
месте моления. Как отмечал Н.С. Джанашия, остатки жертвенного мяса нельзя
было брать домой, ибо можно было навлечь на себя гнев Всевышнего
{Джанашия, 1960. С. 69).
Малые жертвоприношения в основном были связаны со свадебными и
родильными обрядами. Например, при вводе новобрачной в "большой дом" н
жертву приносили курицу, при родильных обрядах - молодую курочку, которую на
третий день специально резали для роженицы. Вначале старшая женщина
благословляла роженицу и новорожденного. Затем брала курочку и трижды
обносила вокруг голов матери и младенца. После соответствующей обработки из
нее готовили ритуальный суп Акдтынурба, который ела только роженица,
другие члены семьи не имели права даже пригубить его. Кроме того, при
различных заболеваниях (мигрени, кровотечении из носа, недержании мочи и пр.)
совершались малые жертвоприношения, известные под названием агыр$ны\м
или агырзатэ. В день моления из пшенной муки пекли четыре
ритуальных хлебца - акэакэар, в жертву приносили черную курочку, которая еще не
несла яиц.
В системе питания присутствуют и яйца. Из них и размельченного
сычужного сыра абхазы готовят различные блюда: яичницу -акэтагъцьы, которую едят
с горячей мамалыгой, а^эырчача - яичницу с сычужным сыром и толченым
орехом, акэта^ънапа - вареные яйца, приправленные аджикой и толченым
грецким орехом.
РЫБНЫЕ БЛЮДА
Благоприятные природные условия Абхазии: с одной стороны - Черное
море, а с другой - большая сеть водных артерий (в том числе большие и малые
реки, озера и пр.), где, как известно, водилось большое множество речных и
морских рыб, способствовали тому, что древние насельники края активно
занимались рыболовством. Об этом свидетельствует богатейший археологический
материал. Так, среди инвентаря мезолитической стоянки Хуныниишахва
Л.Н. Соловьевым были найдены уникальные костяные гарпуны, а среди
предметов неолитической стоянки Кистрик обнаружены грузила весом 3-4 кг
{Соловьев, 1961. С. 192; Инал-ипа, 1965. С. 202).
Однако в письменных источниках нового времени встречаются весьма
разноречивые данные о рыбном промысле у абхазов. Если судить по сообщениям
А. Ламберти (середина XVII в.), то "абхазы рыбу не ели, хотя могли ловить в
реках и море" {Ламберты, 1913. С. 19).
203
Сравнительно позже, в 1880-х годах, указывалось, что "Абхазы
рыболовством вообще не занимаются" (Леонид, 1887. С. 6). Но этим данным противоречат
сообщения Ф.Ф. Торнау, который в 1840-х годах писал следующее:
"Прибрежные абхазцы занимались еще и рыбной ловлей. Устья горных речек, впадающих
в море, изобилуют лососиною, которая составляет весьма лакомую пищу и по
здешнему обычаю жарится на вертеле" (Торнау, 1864. С. 61). Это
подтверждает и В.В. Немирович-Данченко писавший, что абхазы рыбу жарили
следующим способом: "Протыкали рыбу тонкой палкой, затем палку ставили в землю
и начинали жарить, постоянно повертывая ее. Рыба приготовлялась в
собственном соку, причем мясо оказывалось необыкновенно нежным" (Немирович-
Данченко, 1897. С. 219). Эти противоречия свидетельствуют, что рыбный
компонент, по крайней мере, в новое время занимал достаточно скромное место в
системе питания абхазов. Такое же положение наблюдается и сегодня. Тем не
менее, в народной памяти и в наши дни четко сохраняются традиционные
названия рыб как морских, так и речных. У абхазов с давних времен было
выработано определенное избирательное отношение к рыбе и рыбным продуктам.
Так, например, наиболее престижными считались такие породы как форель, ба-
рабуля, лосось, сом, лобан, /камбала, осетр, белуга и пр., так как они обладали
высокими вкусовыми качествами.
Однако в пищу не употреблялась такая рыба как игла, ибо она
ассоциировалась со змеей. Кроме того, не признавались крабы, устрицы, омары, хамса и
др., а из рыбных продуктов - икра, уха и пр.
Следует отметить, что рыба имела применение не только в суточном
рационе, но и в других ситуациях жизни. Так, например, у православных абхазов она,
наряду с растительными блюдами, считалась непременным компонентом
постного стола. Кроме того, в доме усопшего (за исключением беременных женщин,
кормящих матерей и малолетних детей) в знак глубокого траура в течение
9 дней из рациона исключали скоромную пищу. Еда состояла главным образом
из жареной рыбы, острых растительных блюд из фасоли, диких трав,
приправленных грецким орехом, а также различных солений и овощей.
НАПИТКИ
В системе питания абхазов с древних времен присутствуют разнообразные
напитки - арыжэтэ, без которых не обходится ни одна трапеза.
Самым древним традиционным алкогольным напитком является вино из
винограда - а0ы. Из винограда также делали безалкогольный напиток - ажьыр$ы,
который готовили следующим образом: поздней осенью ягоды зрелого
винограда перебирали и промывали в нескольких водах, затем насыпали в глиняный
кувшин и, залив холодной водой, накрывали его крышкой, а для герметичности
обмазывали глиной и настаивали долгое время, чуть ли не до наступления лета.
В результате длительной выдержки получался приятный напиток слегка
шипучий и с кислинкой на вкус.
Таким же способом приготавливали прохладительный напиток из
лавровишни - ашылихазы. В настоящее время этого не делают, так как ему на
смену пришли консервированные соки из винограда, компоты из различных
плодов и пр.
Древним традиционным безалкогольным напитком абхазов является ац-
ха$ва, приготовленный путем разбавления меда холодной водой. Интересно,
что в первый день после родов роженице непременно давали именно его. Зача-
204
стую мед в сотах также заливали холодной водой и оставляли в прохладном
месте. Затем жидкость процеживали и сливали в глиняный кувшинчик - аирыз.
Этот медовый напиток был известен под названием сщэа^ы (букв.: сщэа - воск и
а-$ы - вода).
В системе традиционного питания с давних времен широкое
распространение имеет прохладительный напиток - ахарцэызаа или а$ыриши получаемый
путем разбавления кислого молока холодной водой.
Следуетотметить немаловажный фактор внешнего влияния на культуру
питания абхазов. При этом соотношение и значение традиционных пищевых
продуктов в тот или иной исторический отрезок времени могли меняться. Это
происходило вследствие изменения профиля хозяйства (появление новых злаков,
овощей, плодовых и субтропических культур и пр.), социально-экономических
условий, процессов урбанизации (в том числе влияния города на сельский быт,
связи между селом и городским рынком и т.д.), межэтнических контактов.
Эти и другие факторы, безусловно, внесли соответствующие коррективы и
систему питания абхазов, которая с конца XIX в. претерпела значительные изменения.
Прежде всего, пищевой рацион пополнился такими ранее неизвестными или
малоизвестными покупными продуктами, как хлеб (заводской выпечки) и
хлебобулочные изделия, крупо-макаронные изделия, кондитерские, пшеничная
мука высшего сорта, сахар, рис, чай, растительное масло, кофе. Вместе с тем
расширился и ассортимент потребляемых овощных, мясных и мучных блюд за счет
заимствований из экзокухни (как супы, борщ, солянка, гуляш, котлеты, блины
с мясом и т.д.). Кроме того, в рацион питания абхазов вошли новые мучные
блюда из сдобного теста: куличи, пироги, пирожки с начинкой из повидла,
сыра, а также песочные пироги, бисквитные торты, слоеная выпечка и другие
сладкие мучные блюда.
Нововведением в кулинарном искусстве следует считать использование
ферментационных средств для приготовления не только заимствованных блюд,
но и многих традиционных мучных блюд.
Особое место в питании абхазов занимают напитки (горячие напитки, кофе,
соки, компоты). Если в конце XIX в. горячие напитки (чай с сахаром или кофе)
были доступны только состоятельным людям, то в настоящее время они
употребляются всеми.
Следует отметить, что с появлением новых продуктов, блюд и напитков, в
абхазской кухне появились новые приемы их обработки и хранения.
Консервированные овощи, фрукты, компоты, соки, а также различные варенья, джемы,
повидла - все это вошло в рацион питания.
Если говорить о соотношении исходных и новых приобретенных пищевых
продуктов в системе питания, то следует отметить, что традиционные
растительные и мясомолочные продукты и основанные на них блюда по-прежнему
занимают доминирующее место.
Что касается новых пищевых продуктов, заимствованных блюд и напитков,
то они, безусловно, внесли разнообразие в национальную кухню абхазов.
ЗАСТОЛЬНЫЙ ЭТИКЕТ
В прошлом абхазы обычно принимали пищу за низким столом - аишм,
прямоугольной или же круглой формы - аишэахьча, к которому приставляли с
одной стороны маленькие скамеечки для сиденья одного человека - акэардэ, а с
другой длинную скамью - арым$.
205
Церемония омовения рук перед праздничной трапезой
Республика Абхазия, Очамчырский район/с. Тамышь. Фото 1990-х годов
Старейшины за столом
Абхазская АССР, Очамчырский район, с. Кутол. Фото Ю.Г. Аргуна, 1975 г.
206
Церемония омовения рук перед трапезой
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Хуап.
Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
Глава семьи ел отдельно за маленьким круглым столом, а остальные
мужчины - члены семьи - сидели за длинным столом, который располагался
несколько дальше. Трапезу начинал глава семьи. Обычай не позволял младшим
сесть за стол и приступить к еде раньше, чем старший. Женщины с детьми
обычно ели за отдельным столом. Обычай отдельной трапезы мужчин и
женщин был характерен для многих народов Кавказа.
Пищу, за исключением жидких блюд, ели руками. У абхазов с давних
времен существовала традиция пользования отдельной посудой, и каждый член
семьи ел из своей тарелки или миски, или же пил из своего стакана или кубка.
В конце трапезы, как правило, подавали кислое молоко с медом.
В повседневном быту скатерти не использовались. Однако во время приема
гостей абхазы обеденные столы накрывали домотканой скатертью - ак<}ыршэ.
Еще в 70-х годах XIX в. В.Н. Введенский об убранстве гостевого стола сообщал
следующее: "При парадных обедах, стол или правильнее скамейки,
покрывались полотенцем или куском коленкора (плетеная скатерть. - Ред.); а яства
расставлялись на различных тарелках..." (Введенский, 1872. С. 265). К сказанному
следует добавить, что на колени каждого гостя, как правило, расстилали
домотканные полотенца - ашъамхкэыршэ, выполнявшие роль салфеток.
207
Крюки для развешивания
кухонной посуды
Республика Абхазия, Очам-
чырский район, с. Джгерда.
Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
Крюки для развешивания
посуды
Республика Абхазия, Гудаут-
ский район, с. Хуап.
Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
208
КУХОННАЯ УТВАРЬ И ПОСУДА
В прошлом поЪседневные, пиршественные или поминальные столы абхазы
сервировали традиционной посудой. Теперь такое убранство уступило место
современной сервировке, хотя зачастую, особенно за праздничным столом,
используют некоторые предметы из старинной утвари, которая была
разнообразна.
Для обработки пищевых продуктов, приготовления, хранения, приема пищи
у абхазов цЗдавна использовалась деревянная, чугунная, медная, керамическая,
каменная, кожаная утварь и посуда, немало было предметов, изготовленных
из рога.
В прошлом самой распространенной и универсальной являлась деревянная
утварь: большие деревянные округленные миски - асаара, предназначенные для
замешивания теста, просеивания муки и пр., а также круглые миски средних и
малых размеров - агэыблаа и акаламцъам.
Кроме того, в ходу были различные емкости, предназначенные для жидких
и сыпучих продуктов. Подойник для молока у абхазов назывался апыга% ведро
для воды - апшьырха, кадка для хранения муки - ашылащра, кадка для
хранения рассольного сыра - ашэщра, кадка для хранения меда - ауаца, кадка для
кислого молока - абЪыл9 кружка с ручкой для питья воды - ачакм% деревянный
кубок для вина - авыжэга, глубокая ложка-половник - ачамс%>ылщ столовая
ложка - ащац9. К услугам хозяйки были деревянная лопатка для
приготовления мамалыги - ам^абыеща, а для размешивания готовой мамалыги - амысщх.пи,
мялка для фасоли - акэыдыршьшьыг, разделочная доска - ачарь), сито для
просеивания муки - алыхэща, цедилка для процеживания молока - ихриуиа,
плетеная корзина для хранения пищевых продуктов - ахэырщы и пр. Многие
Деревянная утварь
Республика Абхазия, г. Сухум. Экспозиция Абхазского государственного музея.
Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
209
Ачамскэыл - деревянная ложка
для вынимания кусков вареного
мяса из котла
Абхазы. Кутаисская губ.. Сухумский
округ. Из коллекции А.А. Миллера,
1907 г. РЭМ № 1247-92
Акэапеи - черпак из тыквы с
деревянной ручкой для воды и вина
Абхазы. Кутаисская губ., Сухумский
округ. Из коллекции А.А. Миллера,
1907 г. РЭМ № 1247-89
Ажьхы - вилка деревянная
(насажены два рога) для вынимания
мяса из котла
Абхазы. Кутаисская губ., Сухумский
округ, с. Калдахвара. Из коллекции
А.К. Ссржпутовского, 1912 г.
РЭМ № 2948-20
предметы деревянной утвари абхазские мастера-деревообработчики искусно
инкрустировали.
Универсальной кухонной утварью издавна являются чугунные котлы
средних и малых размеров - ачуан, причем наиболее "ходовым" является котел для
приготовления мамалыги - ахърыу$ычуан. На многолюдных свадьбах,
поминках и жертвоприношениях использовали большие чугунные котлы емкостью
20-25 ведер. В этих случаях приготовление пищи и ее распределение по традиции
210
Аныга - ведерко для дойки
Абхазы. Кутаисская губ., Сухумский округ, с. Кал-
дахвара. Из коллекции А.К. Сержпутовского,
1912 г. РЭМ №2948-1
входило в обязанности мужчины.
В чугунном котле с плоским дном
выпекали домашний хлеб (в том числе и
ритуальный); в чугунной сковороде -
аплакъ - в основном жарили мясо.
В традиционном быту широкое
распространение имела железная
вилка с двумя зубцами для доставания
мяса - ажьхы, а также железный
вертел - ажььацэ. Существует также
комплект ножей - а$эызба, имеющих
разное назначение. Так, большой
кухонный нож использовался только для
приготовления пищи, обработки
пищевых продуктов и пр. Для заклания
животного (в том числе и ритуального) существовал специальный нож - ахлыз-
бацкьа (букв.: ахэызба - нож, ацкъа - "чистый" или священный). За трапезным
столом подавали небольшие острые ножи с инкрустированным черенком из рога.
В прошлом в абхазской кухне широкое применение имела медная луженая
утварь, приобретаемая в основном на ярмарках или в лавках. И большом
медном луженом котле - абватэ цэаб (емкостью 2-3 ведра) абхазы готовили
традиционную патоку - абакьмаз - из вываренного виноградного сусла и
тыквы, а в небольшом луженом казане - молочный суп, рисовую молочную
кашу и другие жидкие блюда.
Для выпечки домашнего хлеба или обжаривания мяса использовали также
медную сковороду с крышкой - адырган. Воду кипятили в медном кувшине -
агэыгэыМу а для ритуала омовения рук перед трапезой пользовались кумгаиом -
акэымган и медным небольшим тазиком - алагьан.
В начале XX в., наряду с чугунной и медной утварью, стали пользоваться
оцинкованными ведрами, корытами, чайниками, а некоторые зажиточные
семьи приобретали самовары. Кроме того, в быт абхазов постепенно входили
тарелки из фаянса - ачанах, стеклянные стаканы - ацща, стопы - афырцыт
и пр. Эти и другие предметы быта обычно завозили русские купцы в основном
с юга России.
Особое место в абхазской кухне издавна занимает керамическая утварь.
С давних времен для хранения вина использовали глиняный кувшин - ахацшьа.
В больших глиняных горшках - адыргьла - хранили рассольные сыры, острые
соусы, соления. В глиняном горшке заквашивали традиционный молочный
продукт -ахарцэы (кислое молоко). Для варки фасоли существовал глиняный
горшок с крышкой - акэцъал. Воду носили в глиняном кувшине с одной ручкой -
я/дал, а для разлива вина виночерпий пользовался небольшим кувшинчиком -
аирыз. Жидкие блюда наливали в глиняные миски - асандыкэыр, в ходу были
также большие глиняные блюда -асаан. Для выпечки домашнего хлеба
использовали глиняную сковороду с крышкой - аплакь.
Достаточно широко была распространена традиционная утварь из камня.
Издавна из тесаного камня изготавливают специальный камень для растирания
211
Амкэыба - кувшин из тыквы Ахра^а - пастушеская чашка
Абхазы. Кутаисская губ., Сухумский округ. Из Абхазы. Кутаисская губ., Сухумский округ. Из
коллекции А.А. Миллера, 1907 г. РЭМ № 1247-86 коллекции А.А. Миллера, 1907 г. РЭМ № 1247-84
перца, грецкого ореха и пр. - ахакъа. Изредка пользовались каменной ступой -
акэыгэЫу а также каменной сковородой для выпечки хлебных изделий.
Набор кухонной утвари из кожи и рога невелик, однако, в быту они имеют
широкое применение. Так, из обработанной козьей кожи абхазы изготавливали
бурдюк - ахаща, используемый для приготовления бурдючного сыра. Кроме
того, пастухи на альпийских пастбищах в бурдюке заквашивали кислое молоко,
хранили толокно, муку, копченые сыры. Из козьей шкуры абхазские мастера
искусно делали походные складные кожаные сосуды для воды - ахма%ыр.
Из обработанного рога - традиционные ложки с длинной ручкой - амсамхацэ,
очень изящные по форме. Они подавались к кислому молоку, которым
завершалась трапеза. Издавна украшением пиршественного стола являлся красиво
инкрустированный турий рог для вина.
ОДЕЖДА
Народная одежда, вместе с украшениями представляет собой богатый
источник, характеризующий творчество народа, его искусство, вкусы,
эстетические предпочтения, обнаруживает тесную связь с народными традициями
и бытом.
Глухой ворот, длинные рукава, туго перехваченный поясом стан, - таков в
идеале костюм абхазов последних полутора столетий. Эта форма костюма
санкционировалась обществом и передавалась по традиции. Она была дорога и
близка каждому и представляла предмет особой национальной гордости. Всякое
непристойное замечание по поводу своего костюма воспринимали как личное
оскорбление. Отрезание полы черкески было равносильно мести и снятию
212
позора. В то же время абхазы проявляли бесконечную щедрость и готовы
были тут же отдать свой лучший костюм тому, кто проявлял какое-либо желание
и давал знать, что тот или иной элемент или целое платье ему пришлось
по вкусу.
Формирование основных компонентов одежды абхазов восходит к глубокой
древности. Вплоть до настоящего времени здесь сохранились такие элементы
одежды, как ^войлочный плащ-бурка, туникообразная рубаха, ноговицы,
войлочные конусообразные шапки и др., восходящие к первоэлементам одежды.
По своему составу и форме абхазский народный костюм был тождественен
одежде многих кавказских народов. Близкие нам параллели он обнаруживает на
материале, генетически родственных абхазам, адыгских народов: черкесов,
адыгейцев, кабардинцев. Это этнорегиональное тождество форм одежды было
отмечено многими учеными и путешественниками. В XVIII в. Гюльдснштсдт
отмечал: "Одеваются они (абхазы. - Ред.) так же, как и черкесы, но кафтаны у них
короче" (Географическое и статистическое описание..., 1809. С. 145).
Однотипность одеяния и вооружения абхазов и черкесов констатировал в XVIII и.
грузинский историк Вахушти Багратиони (Вахушти, 1941. С. 29-30, 235). В нерпой
половине XIX в. на сходство костюма абхазов и адыгов указывал также
Ф.Ф. Торнау (1864. С. 61). Сравнительный анализ основных комплексов
традиционной одежды абхазов и адыгов, исходя из покроя, украшений и связанной
с ними терминологии, позволяет подтвердить тезис о местном происхождении
основных элементов мужского и женского костюма у этих народов (Малши
1982. С. 107).
Сырьем для изготовления одежды служили лен, шерсть, шелк-сырец и
позже - хлопок. Материалом для одежды, обуви, головных уборов - шкуры
домашних и диких животных, войлок, домотканое сукно и льняное полотно, в
более позднее время - различного рода привозные фабричные ткани. Они
рано стали проникать в быт местного населения Абхазии. Иноземные товары
известны здесь с раннеантичного периода (У1-1У вв. до н.э.). Широкого
развития в это время достигает и внешняя торговля. Абхазия, как и вся Колхида,
поддерживала экономические связи с Грецией, Малой Азией, со странами
Востока: Персией, Сирией, Египтом (Анчабадзе, 1976. С. 179). Греческие
мореплаватели доставляли к побережью Черного моря товары и вывозили
отсюда прославленное "сардоническое" льняное полотно, которое ценилось
наряду с египетским. Интенсивное развитие торговли относится к периоду
турецкого господства в Абхазии (ХУ1-ХУШ вв.). Турецкие купцы доставляли в
Абхазию арабские, греческие, славянские и другие товары. Однако развитие
торговли и засилье иноземных товаров способствовало упадку местных
ремесел. В 1868 г. А. Пахомов с негодованием отмечал: "Лен, составлявший для
местного населения прежде предмет первой необходимости, был совершенно
вытеснен громадным наплывом турецкой бязи и гнилых ситцев и
совершенно заслонил собой прежние полотна" {Пахомов, 1868. С. 49). Имела место и
внутренняя торговля, которая выражалась в обмене товаров в торгово-ремес-
ленных пунктах. Во второй половине XIX в. обмен товаров производился в
прибрежных селах повсеместно, причем, мерилом ценности служило нередко
"полотно кусками". Обмену, среди прочих предметов хозяйства, подлежали
изделия рук абхазских женщин - сукно, полотно. "Сухум производил
впечатление торгового города. Тянутся одна за другой лавки с башлыками,
кавказскими поясами, мастерские по изготовлению чувяков для простого народа,
мерочные продажи чая, пуговиц и пр.", - писал автор конца XIX в. (Васюков,
1903. С. 179).
213
Абхазы. 1870-е годы Абхаз. 1870-е годы
Фото Д.И. Ермакова. Фото Д.И. Ермакова.
Из личного архива Е.М. Малия Из личного архива Е.М. Малия
Несмотря на это, основным источником получения материала для одежды
вплоть до 1920-1930-х годов оставалось домашнее производство.
Подготовка, обработка, выделка сырья для тканых изделий, предметов
домашнего обихода и одежды были делом рук самой абхазки. Искусство
ткачества восходит здесь к древнейшему периоду, о чем говорят многочисленные
археологические, фольклорные и этнографические данные.
Абхазская женщина славилась не только как искусная рукодельница, пряха,
кружевница и ткачиха, она обладала мастерством обработки и выделки шкур
для сафьяна, из которых сама же шила изящную мужскую и женскую обувь.
В обязанность ее входила подготовка и выделка войлока для повседневных и
парадных бурок, шапок и чехлов для ружей, обработка сырья и выделка полотна
из сукна и шелка.
Более того, абхазка "обшивала буквально с ног до головы всю семью" и
могла на глаз, без мерки, отлично подогнать по талии черкеску или бешмет.
Искусству шитья и плетения, так же как и искусству тканья и вышивки абхазская девочка
начинала учиться у своих родителей с 7-10-летнего возраста. В числе прочих
достоинств девушки высоко ценилось искусство шить черкеску, бешмет, "абхазские"
штаны, платье и др. Прославленные мастерицы кроили и шили как для дома, так
и для близких, соседей, родственников. Они выполняли свою работу безвозмездно.
Размер одежды, обуви, головных уборов определяли по фигуре и росту.
214
МУЖСКАЯ ОДЕЖДА
В комплекс традиционной мужской одежды середины XIX - начала XX в.
входили рубаха, штаны, бешмет, черкеска, сшитые из домотканого полотна или
сукна, в зависимости от времени года. Зимой он дополнялся буркой либо
войлочной курткой.
Традиционными элементами одежды были рубаха - ахарц и штаны - аикэа
из тонкого льняного полотна домашней выделки. Для периода XVII - начала
XIX в. иллюстративным материалом фиксируются рубахи длиною ниже колена
с длинными рукавами и неглубоким вырезом под горло.
Штаны традиционного покроя известны под названием абхазских - ацеуа
еикэа. Они сшивались из двух, согнутых вдвое полотнищ ткани (домотканое
полотно либо сукно). Если позволяла ширина материала, ширинка выкраивалась
вместе со штанинами, которые в нижней части сужались и заканчивались
штрипками. Они держались на внутренних поясах-учкурах - ахоымцьар - из
шелковых самодельных нитей, которые продергивались сквозь надшитый к
суконным штанам матерчатый пояс; их концы стягивались, завязывались и прятались
внутрь за пояс. В плетении учкуров, как и в узорной отделке их концом* абхазки
слыли большими мастерицами. Учкуры были необходимой принадлежностью
Абхазец
Закавказье. РЭМ № 6437-14
215
приданого невесты, ими она одаривала на свадьбе родню мужа. По бокам
штаны имели внутренние карманы и украшались у богатых с боков золотым или
серебряным галуном. Нашими материалами зафиксированы также штаны без
клиньев, с двумя клиньями треугольной формы, пришитыми сзади, и с
четырьмя клиньями с двух сторон.
Рубаху и штаны надевали прямо на тело, однако, функционально они
играли роль верхней одежды, которую носили дома, в будничной обстановке. В то
же время, сшитые из окрашенного с помощью естественных красителей
полотна, рубаха и штаны могли быть выходной одеждой, как среди крестьян, так и
среди представителей высшего сословия. В этом случае, одевавшаяся поверх
штанов, рубаха подпоясывалась тонким ремнем; кроме того, представители
привилегированного сословия весьма придирчиво относились к цвету
рубахи, предпочитая либо в красную и белую полосы, либо окрашенную в
красный цвет.
Со временем традиционная рубаха претерпела ряд изменений. Уже в конце
XIX в. начали носить укороченные, до колена, рубахи с накладными карманами
на груди. Были рубахи без ворота, либо с воротничком-стойкой и, более
поздний тип, - с отложным воротником. Рукав также менялся - сначала прямой,
закладываемый у запястья в складку, далее рукав с обшлагами различной
ширины. Последняя форма рубахи известна в кавказоведческой литературе под
названием "кавказской".
Поверх штанов натягивали.суконные либо сафьяновые ноговицы, плотно
охватывавшие икры ног. Пастухи пользовались зимой и в горах войлочными
ноговицами.
С 1920-1930-х годов стали носить штаны типа полугалифе, слегка
расширенные в боках. Они вместе с "кавказской" рубахой соответствовали стилю
традиционной одежды абхазов, поэтому имели здесь широкое распространение и
популярность вплоть до конца прошлого столетия. Но кое-где этот комплекс
одежды встречается и в настоящее время, в основном у представителей
старшего поколения.
Верхней одеждой начала XX в. была черкеска - акэымжэы. Она
относится к типу распашной одежды, и ее особенностью является цельная спинка,
зауженная по линии талии, цельные полы, также подрезные с боков. С боков
черкески от талии пришивались по два клина. Спинка, передние полы и
клинья от талии к низу делались расклешенными. В XIX - начале XX в.
праздничную черкеску шили с клинообразным вырезом на груди и без
ворота. Ниже груди до талии ее полы сходились впритык и застегивались на
ряд плетеных из круглой тесьмы пуговиц и таких же петель - ахапа.
Это была праздничная одежда всех слоев абхазского общества. Однако
черкеска дворян отличалась от крестьянской богатством украшений,
качеством материала и длиной: у крестьян - по колено, у дворян - до середины
голени.
Отличительной особенностью черкески ХУШ-ХХ вв. являются
нашивные карманы с мелкими отделениями для трубочек - газырницы, в которых
сохранялись заряды пороха. Трубочки снабжены с одной стороны белыми, с
другой - черными головками, у богатых - серебряными. В зависимости от
обстановки и обстоятельств, трубочки поворачивали белыми либо черными
головками вверх. Праздничные черкески дворян обшивались по краям, с боков
по швам и вокруг газырниц плоским галуном (серебряным либо
позолоченным). Черкеска крестьян обвивалась круглой тесьмой в тон материала.
Возможные цвета - белый, черный, коричневый, бежевый соответствующий
216
Типы мужской одежды. 1930-е годы
Абхазская АССР, Гудаутский район. Из личного архива Е.М. Малиа
Типы мужской одежды. 1930-е годы
Абхазская АССР, Гудаутский район. Из личного архива Е.М. Малиа
естественному цвету шерсти. Зимние черкески шили из домотканого
сукна, летние - из домотканого полотна, а также из различных фабричных
тканей.
В качестве праздничного костюма черкеску носили как в сельской
местности, так и среди горожан вплоть до 1990-х годов, главным образом, в среде
217
Абхаз. 1870-е годы
Фото Д.И. Ермакова.
Из личного архива Е.М. Малия
старшего поколения. В настоящее
время этот комплекс в быту
встречается редко. В различных вариациях
его используют ансамбли и
коллективы художественной
самодеятельности.
До 1930-х годов в крестьянской
среде в качестве повседневной
одежды были распространены
короткие черкески - акэымжэ кьа&,
длиной до середины бедра. Их
изготовляли из сукна домашней выделки
либо полотна, с подкладкой до
талии. Черкеска имела закрытый
ворот и воротничок-стойку; на груди
могли быть накладные карманы.
Полы такой черкески заходили на
3 см одна на другую и застегивались
на два ряда плетеных пуговиц
так, что нижний ряд застежек был спрятан под верхней полой. Крестьяне
акэымжэ кьа& носили зимой дома, надевали ее на работу, на пастбище,
в горы.
Важным элементом мужской одежды был бешмет - акаба. Кроем он был
схож с короткой черкеской: плотно прилегал к стану до талии и затягивался
на такие же, как и у черкески, мелкие плетеные пуговицы. Длинные, прямые
рукава закладывались у запястья в складку и застегивались тремя плетеными
пуговицами. Ворот, края переднего разреза, нашивные карманы, края
рукавов обшивались черной, либо в тон цвета бешмета тесьмой. Бешмет
совмещал в себе функцию нательной и верхней одежды. Его, как правило,
надевали под черкеску, но могли надеть и без нее, оставаясь в бешмете дома, на
работе. Бешмет также использовали в качестве элемента праздничного
костюма. В таком случае поверх него надевали пояс. Лучшим считался бешмет
красного цвета, но использовали также ткани желтого, коричневого, синего
и других цветов. Некоторые предпочитали бешметы, сшитые из ткани в
полоску.
В зимний период верхняя одежда дополнялась буркой - войлочным плащом,
известным многим народам Кавказа. Плечевая одежда, скрепляемая
нагрудными пряжками, бытовала у аборигенного населения уже в глубокой древности.
Об этом свидетельствуют крючковидные пряжки со спиралями по бокам и
бронзовые фибулы, являвшиеся предметами местного производства,
встречающиеся в памятниках археологии Абхазии вплоть до рубежа 1И-1У в. н.э. (Трапш,
1971. С. 189). Позднейшие письменные источники и иллюстративные
материалы хорошо документируют традицию ношения бурки у народов
абхазо-адыгской группы и в средневековый период.
Абхазская бурка - ауапа - середины XIX - начала XX в. подразделялась на
два вида. Короткие бурки колоколообразной формы, длиною выше колена, имели
218
ранее более широкое распространение. Их валяли на снаряде, разложив шерсть
в форме полукруга^Когда войлок был готов, его сворачивали вдоль полукруга
в четыре раза и вырезали посередине горловину.
Второй вид бурки - это трапециеобразная бурка с узкими прямыми
неширокими плечами, расклешенная в полах, - является эквивалентом современной
кавказской бурки. В настоящее время бурка местного варианта встречается
редко.
Бурка всецело была приспособлена для наездничества, являясь
непременным походным снаряжением горца-кавказца. Не прилегая плотно к телу,
сдвинутая на левое плечо, бурка давала возможность скрыть оружие и свободно
стрелять. При внезапных нападениях наездники использовали ее в качестве
щита. Бурка являлась надежной защитой во время дождя, а во время зноя -
защитой от солнца. При надобности ее сворачивали и привязывали позади седла; во
время отдыха - расстилали на землю вместо подстилки. Если путника
заставала ночь в дороге; то бурка служила ему постелью, ложась на нее, свободной
полой он накрывался сверху. В прошлом, в исключительных случаях, раскинутая
на земле бурка служила ареной во время смертельной схватки, в ближнем бою,
двух сражавшихся кинжалами соперников. Наконец, в старину бурке
отводилась особая роль. Ее использовали в свадебном цикле в начале XIX в. в
качестве занавеса, за которым устраивалось первое свидание жениха и невесты (Звап-
6а9 1982. С. 30).
В XIX в. крестьяне в качестве накидки для спины во время ненастья
использовали целые овечьи, либо козьи шкуры - акэахьча. Имели место также шубы
из меха - ахамы, - главным образом из овчины, которые в конце XIX - начале
XX в. встречались как одежда пожилых, а также как одежда пастухов и
охотников. Охотничьи шубы шились из шкур диких животных. Они могли быть
двубортные и распашные однобортные, нагольные, либо крытые. По крою -
Типы мужской одежды
Фото Ю.Г. Аргуна, 1970-е годы
219
Типы мужской одежды.
Фото Ю.Г. Аргуна, 1970-е годы
прямые, либо приталенные, с
боковыми, как у черкески,
клиньями и косыми
вставками на груди. Шуба имела
воротник из овчины и длинные
узкие рукава. Она была как
мужской, так и женской
одеждой.
Наряду с шубами,
охотники и пастухи носили
войлочную шитую одежду - агэаба-
накъ. В Бзыбской Абхазии она
называлась аныба. Увалива-
ние шерсти для нее, как и для
бурки, производилось на
циновке из просяных стеблей.
После уваливания, сложив
войлок вдвое, кроили ворот.
Агэабанакъ была туникооб-
разной с цельнокроеными
рукавами, без ворота. Передние
полы, заходя одна за другую,
застегивались на ряд плетеных из кожаной тесьмы крупных пуговиц. Под нее
надевали короткую, суженную в талии куртку с длинными рукавами. Зимой
поверх агэабанакъ пастухи ладевали бурку. В таком виде никакой мороз был не
страшен, и путник спокойно мог при любой погоде переночевать под открытым
небом.
Пояс - амака - неотъемлемая часть мужского костюма. Им подпоясывали
как распашную, так и глухую одежду. Пояс надевали поверх черкески,
бешмета, либо рубахи, смотря по обстоятельствам. Специально распоясывались лишь
при отправлении некоторых религиозных обрядов, во время принесения клятвы
и на похоронах, когда подходили к гробу во время церемониального
оплакивания покойного. В обыденной обстановке ходить без пояса можно было лишь во
время проведения летних полевых работ.
Изготавливали их из коровьей кожи, пропуская ее через кожемялку, и
окрашивали в черный цвет с помощью естественных красителей. Сами пояса
дифференцировались в соответствии с назначением на праздничные и бытовые.
Дома носили пояса шириной в 2-3 см с пряжкой, без украшений. Праздничный
"абхазский ремень" - апсуа мака - был тонким и узким (шириной в 1,5 см).
Он состоял из пряжки с неподвижным стержнем, сквозь который пропускали
противоположный конец с серебряным наконечником. Украшали его
многочисленными серебряными узорными бляшками и подвесками, которые
изготавливались на месте мастерами золотых и серебряных дел, либо
покупались у северокавказских мастеров, а также у соседних мегрелов
в Зугдйди.
По многочисленным свидетельствам, иллюстрациям и этнографическим
данным можно судить о том, что многие подвески пояса имели в конце XIX в. и
220
Дед и внук в национальной одежде на народном празднике Лыхнашта
Абхазская АССР, Гудаутский район, с. Лыхны. Фото Е.М. Малия, 1984 г.
ранее практическое назначение. С правой стороны привешивалась железная,
позже серебряная коробочка для хранения курдючного жира для смазки
оружия - акъапатра. С левой стороны пояса носилась кожаная сумочка - ахщра -
с металлическим украшением в центре, в ней носили пули и порох, а ранее -
стрелы.
Следует отметить, что поясные пряжки, а в отдельных случаях и целые
металлические пояса, повсеместно распространены в памятниках археологии
Абхазии, начиная с эпохи поздней бронзы. Это свидетельствует о древности
традиции ношения этого элемента мужской одежды.
Пояс как элемент костюма был тесно связан с социально-возрастным
статусом индивида. Так, мальчики и юноши носили кожаный, либо тканый
полотняный пояс в 2-3 см шириной. Впервые тонкий пояс с декоративными подвесками
надевался мужчиной в возрасте 20-25 лет. Переход в разряд престарелых
(90-100 лет) знаменовался снятием этого пояса и заменой его простым, более
широким (в 2-3 пальца шириной), к которому прикрепляли лишь один
"абхазский" нож в деревянных ножнах, обтянутых кожей.
Традиционная мужская одежда абхазов, как и многих других народов
Кавказа, не мыслилась без соответствующего снаряжения холодным,
либо огнестрельным оружием. Это были: кинжал в ножнах, который
неизменно висит наискось впереди; пистолет сзади за поясом, либо сбоку в
кобуре; сабля у богатых, либо нож в ножнах у бедных. Характеризуя
костюм представителей знати, М. Джанашвили писал: "Пистолет, кинжал,
шашка, нож и целый арсенал оружия, постоянно украшают любого абхазца.
Для него нет высшего удовольствия, когда он, вооруженный с головы до
ног, накинув на себя бурку, едет со сверстниками и подпевает веселую
песенку. Без лошади и оружия абхазцу и жизнь не в жизнь" (Джанашвили,
1894. С. 14).
221
На народном празднике Лыхнашта
Абхазская АССР, Гудаутскнй район,
с. Лыхны. Фото Е.М. Малия, 1987 г.
Типы мужской и женской одежды.
1930-е годы
Абхазская АССР. Гудаутский район.
Из личного архива Е.М. Малиа
222
ЖЕНСКАЯ ОДЕЖДА
Абхазская женская одежда конца XIX - начала XX в. характеризовалась
разнообразием используемого материала и своеобразием украшений.
Различалась будничная, праздничная и ритуальная одежда. Она дифференцировалась в
соответствии с возрастом и семейным положением женщины. В это время
женский костюм представлял собой довольно сложное переплетение древних и
поздних вид<5в одежды. Основные его части, выработанные веками,
сохранялись в среде крестьян вплоть до 1920-1930-х годов.
Составляющими компонентами женского костюма XVIII - начала XX в.
были различного рода рубахи, платья, кафтанчики, безрукавки и длинные до
щиколоток штаны. Головными уборами - разной формы косынки, шали, в
прошлом - шапочки, на ногах - постолы, сафьяновые чувяки, либо сапожки,
позже - туфли на каблучке.
Материалом для традиционного костюма служили изделия домашнего
производства из льна, шерсти, позже - хлопка и шелка. Домотканое полотно, а также
сукно широко использовалось здесь вплоть до 1920-х годов. Сукно,
подвергалось тщательной обработке, при этом смешивали шерстяную основу с
шелковым или льняным утком. Женское платье, а также юбки изготавливали из ткани,
основа которой была из льняных либо хлопчатобумажных нитей, а уток - из
шелка.
В целом льняное полотно широко использовалось как для верхней одежды,
так и для белья. Наряду с домоткаными изделиями применялись и фабричные
ткани, приобретаемые в местных лавках или районных центрах.
Многофункциональным элементом одежды была рубаха. Будучи
нательной, она в то же время являлась и верхней одеждой, так как в ней вполне
допустимо было выйти за пределы дома и усадьбы, особенно, если сверху был надет
другой традиционный элемент одежды - кафтанчик-безрукавка (поэтому в
литературе утвердился специальный термин - рубаха-платье).
Возможные цвета - белый, красный, оранжевый, использовались также
ткани в полоску, либо в мелкий цветочек.
Имели место нательные рубахи туникообразного кроя с цельным рукавом,
длиной до середины голени и небольшим выемом ворота.
Рубаха-платье шилось с высоким стоячим воротником, небольшим прямым
разрезом ворота, скрепленным пуговкой, и втачными прямыми рукавами,
собранными у запястья в сборку на обшлажок. Рукав праздничной рубахи мог быть
узким по локоть, с пришитой к нему широкой оборкой, колоколообразно
ниспадавшей на кисть руки.
Поясная нательная одежда абхазки в конце XIX - начале XX в. была
представлена длинными до щиколотки штанами двух типов. Первый тип - это
традиционного покроя, схожие с мужскими, штаны; они прямые, слегка
суженные книзу, со штрипками. Второй тип имел покрой шаровар, шился из двух
цельных кусков ткани, присборивавшихся в поясе и у щиколотки ноги
собиравшихся на обшлажок. Последние в Бзыбской Абхазии назывались аса$
еикэа по названию одной из абхазских территориальных групп - садзов. В Аб-
жуйской Абхазии женские шаровары называли акэырых сикм. Цвет шаровар
имел символическую нагрузку: белые надевала девушка, красные - женщина,
синие - вдова. К середине XX в. штаны укоротились до колен, их носили
заправляя в чулки.
Верхняя плечевая одежда абхазок - платья - в конце XIX - начале XX в.
была представлена несколькими типами.
223
Абхазки из Сухума. 1870-с годы
Фото Д.И. Ермакова. РЭМ. № 213-32
Первый тип по крою был схож с черкеской, имел спереди вертикальный
разрез от ворота до подола, цельные передние и заднюю, суженные к середине
полы. В бока вставлялись клинья. Праздничные платья этого типа имели
втачные, узкие до локтя рукава, ниже локтя они были незашитыми, широкими,
трапециевидной формы. Платье одевалось поверх рубахи с узкими, либо колоколо-
образными рукавами. Впереди довольно широко распахнутого разреза платья,
был виден подол и ворот рубахи, а из-под разрезного широкого рукава - узкий
или широкий, колоколообразный рукав рубахи. Платье шилось из легких, либо
тяжелых домотканых, либо привозных тканей. Материалом было домотканое
льняное полотно, шелк, позже - ситец; зимой носили суконные платья. При
тканье сукна для платья шерстяную нить основы ткали с шелковым утком, либо
хлопчатую основу с шелковым утком. Возможные цвета - белый, коричневый,
оранжевый, красный, серый, желтый, черный. Наряду с однотонными тканями
для распашного платья употреблялись клетчатые ткани. Клетка была черной,
желтой или коричневой с белой.
Распашные отрезные в талии платья были представлены несколькими
видами, в зависимости от формы ворота и рукавов.
Праздничное платье шили с плотно прилегающим лифом и неглубоким
овальным либо клинообразным вырезом на груди. Разрез лифа от груди до
224
талии застегивался рядом металлических, обычно серебряных, либо
позолоченных застежек. Низ платья очень просторный, шитый из 3-4 цельных полотнищ,
закладывался в талии во встречные мелкие складки, либо сшивался из широких
трапециевидной формы клиньев. От талии вниз платье ниспадало широкими
фалдами. Рукав втачной, длинный до колена, расширенный книзу, с разрезом от
локтя и округлыми или прямоугольными концами. Края рукавов, ворот и подол
платья обвивались золотым или серебряным галуном, либо кружевами.
Существовал другой вариант рукава - суженный по локоть, он, как и рукав рубахи,
расширялся за счет присборенной у локтя длинной оборки. Аналогичный коло-
колообразный рукав имел место в быту у кабардинцев, абазин и черкесов.
Другим видом было отрезное в талии нераспашное платье с глухим воротом и
воротничком-стойкой. Такого типа платье носили как повседневный костюм
девушки и молодые женщины. Материалом для него служило полотно, ситец,
сатин. Впереди платье имело разрез до талии, скрепленный плетеными пуговками и
такими же петельками. Зажиточные крестьянки и дворянки скрепляли разрез
платья серебряными, либо позолоченными застежками - ачапрегз.
Рукав прямой, закладываемый, как и у бешмета, в складку, либо суженный
с небольшим разрезом у запястья, скреплялся плетеными пуговками. Позже
разрез платья на груди и рукава скрепляли обшитыми в тон платья пуговками.
Низ шился из 3-4 цельных полотнищ, закладываемых в мелкие, либо встречные
складки. Некоторые шили платье из 6-8 узких вверху и расширенных книзу
клиньев. По своей форме такие платья были схожи с бешметом. Не случайно
анонимный автор второй половины XIX в., описывая костюм абхазки, отмечал,
что они были одеты в ситцевый, а у богатых - в шелковый бешмет.
Наряду с указанными выше видами верхней одежды абхазки, имели место и
составные платья, сочетающие одновременно несколько элементов комплекса. Это
были платья с нагрудными вставками - ацкщаршэ, агэышщтцла. В них одевались
абхазки в 1920-1930-х годах. Платья были с глубоким, овальной формы вырезом на
груди с пришитой к нему нагрудной вставкой, которая была с вырезом под горло,
либо со стоячим воротником. У крестьянок нагрудные вставки были другого
цвета, чем платье. Некоторые украшали их мелкими застроченными складочками.
Платье с нагрудными вставками надевали, главным образом, девушки, но могли
носить и молодые женщины. Подобные платья имели широкие аналогии у
родственных народов Северного Кавказа: кабардинцев, адыгейцев, черкесов и др.
Традиционный кафтанчик - албаада - вид женской наплечной одежды.
Он был двух видов, различающихся по крою и по способу ношения.
Первый тип кафтанчика - акьа(\ - аналогичный по крою мужскому
бешмету, одевался поверх платья. Он плотно облегал грудь до талии, а ниже был
слегка расклешен; в боках был отрезным с двумя вставками-клиньями от талии.
Воротник, в зависимости от платья, был высоким стоячим, либо выкраивался
иод шею. Передний разрез до талии скреплялся рядом плетеных пуговиц. Рукав
длинный прямой или суженный также скреплялся плетеными пуговками.
Самыми распространенными являлись кафтанчики с цельными полами, но имели
место и отрезные в талии кафтанчики без боковых вставок.
Материалом для женского кафтанчика служило домотканое сукно либо
бархат. Шерсть для кафтанчика подвергалась тщательной обработке. Передний
разрез, края рукавов и подол украшали серебряным или золотым галуном -
аххьа. Цвет был черным, серым, коричневым; реже использовали клетчатые
сукна. Кафтанчик имел подкладку из бумажной ткани. Для зимы некоторые
утепляли его ватой или шерстью. Длина изменялась в зависимости от времени.
Во второй половине XIX в. их шили до колена, реже - ниже колена.
8. Абхазы
225
В начале XX в. одевали кафтанчики до середины бедер, а в 1920-1930-е годы
длина их была немного ниже талии. В Галском районе, по этнографическим
данным, вплоть до 1920-х годов продолжали носить длинные до колена акьаё,
которые надевали поверх платья. Длинный кафтанчик имеет широкие аналогии у
родственных адыгских народов, по способу же надевания он был близок к адыгейцам.
Способ ношения длинного кафтанчика под платье абхазкам неизвестен.
Второй тип - это короткий кафтанчик - албаада къа% - также, как и
длинный кафтанчик, плотно охватывал грудь, но шился длиною немного ниже
талии. Он был с прямым разрезом впереди, скрепленным пуговицами, одевался
под распашное платье поверх рубахи. Кафтанчик имел длинные, суженные к
кисти втачные рукава, воротничок-стойку, либо шился с вырезом под горло.
В качестве верхней одежды в конце XIX - начале XX в. одевали
безрукавку - азаращаршэ, аилакь, которая шилась, как и кафтанчик, .с заходящими на
спинку передними полами и цельной спинкой с небольшим овальным вырезом
на груди, впереди застегивалась на целый ряд пуговиц.
Вплоть до середины XX столетия пожилые абхазки носили лифы,
представлявшие собою прямоугольный кусок ткани с застёжкой на пуговицы посередине
груди. Им предшествовали лифы-корсажи из сафьяна, которые надевались
девочками в период половой зрелости и не снимались ими вплоть до замужества.
ОБУВЬ
Обувь - аимаа - отличалась многообразием форм, материалов и покроя, а
также функциями.
В XIX - начале XX в. повсеместное распространение в быту абхазской
деревни имела кожаная обувь на мягкой, либо твердой подошве. Она была
представлена несколькими типами, различавшимися как по крою, так и по
материалу. Имела место обувь: 1) из сыромяти или сафьяна из цельного куска
кожи; 2) кожаная обувь с пришитой твердой подошвой; 3) составная обувь.
В обработке и выделке сырья для обуви в равной степени использовался как
женский, так и мужской труд. Если выделка и шитье обуви из сыромяти была
Обязанностью мужчин, то выделка и шитье обуви из сафьяна была в руках
женщины. Для изготовления обуви употребляли шкуры как крупного, так и
мелкого рогатого скота.
Сыромять, как и сафьян, шли на изготовление как мужской, так и женской
обуви. Существенной разницы в их крое не было, за исключением некоторых
незначительных деталей.
Постолы - ажщэеимаа - имели повсеместное распространение среди
абхазских крестьян вплоть до 1920-1930-х годов. Это была домашняя обувь, а также
ее носили пастухи и охотники. Зимой их надевали поверх шерстяных вязаных,
либо сшитых из сукна носок. Постолы как женская обувь уже со второй
половины XIX столетия стала вытесняться сафьяновой обувью, а также туфлями
кустарного производства.
Выходной обувью как мужчин, так и женщин служили чувяки из сафьяна -
ацэышеимаа. Шили их из кожи как неокрашенной, так и окрашенной - в черный,
коричневый, красный, желтый цвета. Верх сафьяновых чувяк был цельным,
шов проходил от носка посередине подошвы и вдоль пятки. Их шили
шелковыми навощенными нитями. Пошивом занимались дома в каждой крестьянской
семье. Обувь из сафьяна сохранялась вплоть до 1930-х годов. С проникновением
фабричной обуви, обувь домашней выделки быстро стала исчезать из быта.
В настоящее время сафьяновая обувь, как и обувь из сыромяти, осталась лишь
на памяти представителей старшего поколения.
226
В 1920 - 1930-х годах широкое распространение в абхазской деревне
получила кожаная обувь на твердой подошве, изготовленная из покупных кож
кустарями-башмачниками - ачабыр еимаа // аналандар еимаа.
К исконному типу мужской и женской обуви относились сафьяновые
сапожки - амагэ, которые в XIX в. были достоянием зажиточных слоев населения.
Шили их без подкладки для голенища, на тонкой подошве, высотой до или
выше колена. Женские амагэ рано исчезли из быта, но, по традиции, кустарного
пошива туфли на каблучках по-прежнему назывались амагэ. Под этим
названием и сегодня понимают грубой кожи сапоги на твердой подошве. 11а основе
абхазского языка амагэ этимологизируется как "серединная обувь".
С середины XX столетия сапоги из мягкой кожи стали называться амищки.
Сложность покроя сафьяновых сапожек предполагает их эволюцию из обуви
более простого покроя. Таковой могла быть составная обувь, имевшая место в
быту вплоть до начала XX в. Составляющими компонентами этой обуви наряду
с кожаными постолами, либо сафьяновыми чувяками были носки ноговицы и
наколенники.
Ноговицы - аимсы - специфический элемент мужского костюма. Они
шились из прямоугольного куска сафьяна, либо сукна со швом посередине голени.
Шов прикрывался круглой тесьмой, либо галуном. Ноговицы надевались поверх
узких штанов, плотно охватывая икры ноги, а под коленями стягивались
кожаными ремешками. При этом под ноговицы надевались суконные шитые носки -
амесщ. Пастухи и охотники поверх ноговиц надевали еще и наколенники - аии>-
амхщарпа. Такая обувь была приспособлена к горным условиям местности,
бездорожью и т.п.
Наряду с постолами, чувяками, сапожками, в XIX - начале XX в. женщины
носили обувь на деревянной подошве, которая являлась как повседневной, гак и
выходной. Она была двух видов: первый представлял собой обувь с небольшим
каблучком и верхом из твердой кожи типа шлепанцев - акармыгэ.
Второй вид традиционной обуви - акап-'коп представлял собой тин ходуль на
деревянной подошве "стоящей" на двух расширенных книзу дощечках-иод-
ставках и верхом из полосы кожи, украшенной вышивкой или аппликацией.
Для представительниц высшего сословия ходули изготавливались с особенно
изящной отделкой и богатыми украшениями, в частности, широко был
распространен способ инкрустации деревянной части обуви костью и
перламутром.
Ходули носили на босую ногу, поверх чулок, носков, даже поверх
сафьяновых чувяков. Несмотря на кажущееся неудобство этой обуви, абхазки свободно
в ней танцевали. В прошлом невесты надевали их на свадьбу. Аналогичные
ходули у адыгейцев и кабардинцев также были ритуальной обувью.
Кроме того, дома женщины высшего сословия носили сафьяновые
шлепанцы без задников на подошве из твердой кожи - апапыч. На пятке они были с
ватной прокладкой, верх расшивался разноцветными нитками и галунами.
В начале XX в. женской домашней обувью была - ачарыкэ еимаа - вязаная
обувь с глубоким выемом впереди. Ее вязали крючком из специально
заготовленных толстых хлопчатобумажных нитей, либо шнура. К чувякам
пришивалась сафьяновая подошва. Ачарыкэ еимаа была не только домашней, но и
ритуальной. Ее изготавливали специально накануне пасхи.
Зимой и в холод, помимо простых чулок, надевали шерстяные носки,
которые вязали сами из заготовленных предварительно ниток.
Традиционная обувь уже в середине XX в. полностью исчезла из быта, ее
заменила обувь кустарного и фабричного пошива.
к*
227
ГОЛОВНЫЕ УБОРЫ
Головные уборы, способы их ношения, прически и украшения подчиняются
слагавшимся веками традициям формирования народного костюма. Головные
уборы остаются наиболее консервативной частью одежды абхазов.
Этнографический и изобразительный материалы дают возможность
представить разнообразие форм мужских головных уборов абхазов ХУН-ХХ вв.
Особенно обильны материалы по мужским шапкам второй половины и конца
XIX в., которые дифференцируются на основании формы кроя и материала.
Материалом для изготовления головных уборов в XIX - начале XX в.
служили шкуры домашних животных (овца, коза), а также войлок и сукно. Все
необходимые операции, связанные с выделкой и обработкой шкур, валянием
войлока, тканьем и валяньем сукна, а также дальнейшим процессом изготовления
шапок, выполнялись женщинами. Шерсть использовалась высокого качества;
ее вырабатывали на основе тщательного ухода за овцами, а также
соответствующего отбора и обработки подшерстка. Выбирали естественные цвета -
белый, коричневый, черный, серый. Шапки мальчиков окрашивали в красный
цвет. Для каждой шапки шерсть валяли отдельно, разложив ровным слоем в
форме круга на циновку. Готовый круг натягивали на болванку, круглую или
конусообразную, смотря по тому, какую хотели получить шапку, и затягивали
шнурами, которые позже заменяли галунами, плетеной тесьмой, либо тонкими
полосками кожи. Последними обшивали шапку накрест, а также по краям, а
иногда только края. Для более раннего времени этот прием был неизвестен.
Имели место и войлочные шапки, сшитые из двух, либо четырех клиньев.
Во всех типах традиционных головных уборов неизменной остается
островерхая форма, которая была характерна и для абхазов, и для адыгов. Традиция
эта достаточно давняя. Войлочные либо парчовые остроконечные шапки с
макушкой шишака и с лунницей на стержне "обычны в памятниках Северного
Кавказа позднего средневековья", они встречаются почти во всех курганных
группах Прикубанья и в Пятигорском районе. На одном из фрагментов
керамического сосуда периода средневековья, найденного В.И. Сизовым вблизи замка
Баграта в Сухуме, имеется изображение двух колпаков, один из которых
остроконечной формы, а другой - овальной (Сизов, 1889. С. 26). Островерхие
высокие шапки, тождественные по форме шапкам из Белореченских
курганов (Х1У-ХУ1 вв.), запечатлены в фотографиях абхазов 1870-х годов
Д.И. Ермакова.
Интересно, что высокие шапки назывались "шапками Нартов" - нарщаа
рхылат - и не иначе, как своими - абхазскими. Характерно, что они были
приспособлены к обычаю абхазов и адыгов отращивать клок длинных волос на
макушке головы - ахыцэкэыкэын.
Традиционным и исконным является такой головной убор, как башлык -
ахщырпа- Дюбуа де Монперэ, сравнивая башлык с фригийским колпаком,
отмечал: "фригийский колпак (имеется в виду башлык), с его капюшоном, более или
менее длинными концами, как его изображают на памятниках и древних вазах
Пантикапеи, сохранился, главным образом, среди убыхов, садзов и абхазов"
(Дюбуа де Мопперэ, 1937. С. 46).
Башлык шьется из цельного полотнища ткани (сукно, полотно),
сложенного вдвое и выкроенного в форме конусообразного капюшона и двух длинных
(до 1 м) овально закругленных концов. Капюшон накрест и края башлыка
украшают плетеной тесьмой, тонкой полоской кожи либо золотым или серебряным
галуном. Верх капюшона венчала сплетенная из тесьмы прекрасной выделки
228
кисть. Башлыки представителей высшего сословия отличались богатством
украшения, а также качеством материала. Крестьяне использовали домотканые,
реже покупные ткани. Абхазам вплоть до конца XX в. было известно
множество способов ношения башлыка. На сельских сходах, торжествах и свадьбах его
надевают, искусно обернув вокруг головы; на похоронах - он распущен и
накинут на голову со свисающими спереди лопастями; путники, особенно в жару,
носили его, перекинув че^ез левое плечо, а зимой им повязывались как платком,
скрестив концы под подбородком и закинув за спину. Для быстрой ходьбы в
горах башлык использовался вместо пояса. В таких случаях его плотно
обвязывали вокруг талии. Наконец, во время сбора фруктов, орехов башлык еще
недавно заменял сумку - концы лопастей связывали в тугой узел, а в
образовавшийся круг продевали голову, так что капюшон висел снизу. Абхазы и поныне
употребляют выражение "виноград в один башлык", что говорит об использовании
его в качестве меры объема.
Бесконечное варьирование функций и способов ношения башлыка у
абхазов было с удивительной точностью подмечено французом Маргелем, который
в 1903 г. писал, что в условиях быстро меняющейся капризной атмосферы
башлык служит шапкой, "тюрбаном, дождевым зонтом, зонтом от солнца» шарфом
и пелериной, смотря по обстоятельствам; свойство этого капюшона с
бесконечной искусностью свертываться и развертываться делает его радостной
находкой для художника" (Мартель, 1903. С. 99). Башлык был известен народам
Северного Кавказа - адыгам, осетинам и др., а в Западной Грузии его носили
аджарцы и мегрелы. Здесь он встречался как праздничный, так и будничный
головной убор. Специфика головного убора с высоким остроконечным
капюшоном и длинными лопастями была приспособлена к условиям местности,
климату и быту. Связь башлыка с островерхими колпаками у абхазов и адыгов не
вызывает сомнения. Отметим, что такая форма головного убора как башлык,
отличная от тюрбана и чалмы, не имеет аналогии за пределами Кавказа. 11али-
чие специального местного названия для башлыка у абхазов и адыгов,
этимологизируемый как "головной", подтверждают мысль о его исконности.
В 1920-1930-х годах появились овальной формы войлочные шапки с
небольшими полями - ауапцэа хылапа, а также получили распространение шапки
из мягкого войлока с широкими полями северокавказского типа. Имели место
и плетеные шапки - анархь - из соломы и полой травы - апкыз.
Головной убор абхазки во второй половине XIX - начале XX в. состоял из
разнообразных по форме и величине вязаных, либо домотканых платков.
Различались платки треугольной, эллипсообразной и квадратной формы.
Материалом для их изготовления служили шелковые, шерстяные, а также
хлопчатобумажные нити.
Одинарный, треугольной формы, большой платок - акасы - был основным
видом головного убора абхазки. Им пользовались повсеместно молодые и
пожилые женщины. Цвета - черный, кремовый, белый. Надевался платок так,
что, накинув на голову, концы его скрещивали под подбородком и закидывали
назад, либо один конец свисал спереди, а другой закидывался за плечо.
Пожилые женщины повязывают также треугольные косыночки: два длинных конца,
скрестив сзади, завязывают на темени узлом. Выходя из дома, поверх надевали
шарф или большой четырехугольный платок. Каждая абхазка обязана была
иметь платки, без них она не появлялась вне дома.
Другим видом головного убора до начала XX в. был шарф - акасы, который
накидывался на голову либо завязывался на затылке. Шарф надевали также
поверх треугольной косынки. Различие наблюдалось и в способе ношения шар-
229
фов. Девушки, как правило, набрасывали шарф на голову, концы при этом
свободно свисали впереди. Иногда края накинутого на голову платка заводили за
уши, а концы спускали на грудь.
В настоящее время дома пользуются косынками из разных тканей. До
недавнего времени замужние молодые женщины надевали на голову небольшие
шелковые, Либо шифоновые пестрые платки квадратной формы, которые,
свернув по диагонали, завязывали на затылке под волосами.
Материал по женским шапочкам весьма ограничен, лишь отрывочные
данные сохранились в литературных источниках. И. Шильтбергер,
путешествовавший по Европе, Азии и Кавказу в средневековье, писал: "... есть страна с
главным городом Сухум. Страна эта имеет нездоровый климат, почему и женщины,
и мужчины носят там четырехугольные плоские шапочки" {Шильтбергер, 1867.
С. 45). Для периода ХУШ-Х1Х вв. фиксируются невысокие войлочные
островерхие шапочки, расшитые золотом и серебром. Рыжов, автор второй
половины XIX в., описывая виденный им костюм абхазки, отмечал: "особенно
нравится мне головной убор абхазки - прекокетливая шапочка, обшитая золотом и
придающая их физиономии нечто весьма живописное" {Рыжов, 1860. С. 6).
Головные уборы, как и весь костюм абхазок, были подтверждены быстро
меняющейся моде. Уже 1920-1930-х годах девушки надевали шапки типа
берета. В настоящее время, в большинстве случаев, и зимой, и летом ходят с
непокрытой головой. Лишь в среде старшего и среднего поколения продолжают
стойко сохраняться различные виды платков и косынок.
В соответствии с головными платками была и женская прическа. У девушек и
молодых женщин вплоть до середины 1950-х годов были косы, ниспадающие
нередко до пят. Их носили обязательно сзади, на спине, заплетая в две, четыре,
реже - восемь косиц. Дома и, особенно во время работы, косы закручивали вокруг
головы. Концы длинных кос при работе, а также во время верховой езды
закладывали за пояс. Пожилые женщины носили и носят только одну косу, которую
дома закручивают на затылке в пучок. В конце XIX в. имела место прическа с
локонами на висках, концы которых закладывались за плотно повязанную вокруг
головы косынку. Прототипом этой прически были головные уборы с височными
подвесками, имевшими широкие аналоги в памятниках археологии Абхазии.
УКРАШЕНИЯ
Украшения одежды абхазов были обусловлены многовековыми
традициями, сложившимися на протяжении истории народа, во всяком случае, многие
позднейшие этнографически фиксируемые элементы декорировки одежды
имеют многочисленные параллели в памятниках археологии Абхазии (Мадия,
1985. С. 32-36). Немалую роль сыграли и взаимосвязи с родственными и
сопредельными народами Кавказа. Украшения выступали в едином ансамбле с
особенностями материала, покроя, гаммы цветов и способами ношения костюма;
они служили выражением эстетических воззрений и художественного вкуса
народа. Костюмы представителей высшего сословия отличались не только
качеством материала, но и богатством украшений.
Среди множества приемов украшения одежды абхазы отдавали
предпочтение съемным украшениям, которые изготавливались из бронзы, серебра,
золота, кости, рога, дерева и др. В мужском костюме высоко ценились серебряные
либо костяные украшения поясов, портупей, ремней; холодное и огнестрельное
оружие, инкрустированное костью, рогом, либо серебром и позолотой. Жен-
230
скии костюм также характеризовался различного рода съемными
украшениями: поясами, браслетами, серьгами, кольцами.
По способу ношения можно выделить нагрудные, поясные, шейные
украшения, к которым относятся бусы от самых простых, изготовленных, например,
из самшита, и до дорогих янтарных. Абхазы носили кольца - медные, роговые,
серебряные, золотые, изготовлявшиеся мастерами-ремесленниками. Имели
место перстни со щитками, восходящие к перстням-печатям.
Среди зажиточных слоев были распространены женские пояса разных
видов, главным образом, работы северокавказских мастеров, типа широкой
ленты, с насажанными на расстоянии друг от друга фигурными бляхами и
застежкой спереди, а также пояса с серебряной пряжкой, закрывавшей всю талию
спереди, с характерными конусообразными выступами, украшенные чернью
и т.д.
Одним из основных украшений женского костюма были разных форм
застежки из серебра или бронзы - ачапраз. Они выполняли как декоративную, так и
утилитарную функцию, и нашивались на передний разрез праздничного платья либо
кафтанчика. В конце XIX - начале XX в. ачацраг стали нашивать на матерчатые
нагрудники - агэышщащла, которые были видны в глубокий разрез платья на
груди. Количество застежек зависело от возраста и состоятельности носителя.
К платьям девочек пришивались две-три пары, грудь же девушек украшали от 12
до 20 пар. Каждая из них снабжена была головкой и петлей для застегивании и
имела сквозные отверстия для прикрепления к материи. Форма их весьма
разнообразна: кинжальчикообразные, гроздевидные, листочкообразные и т.д. И фондах
Абхазского государственного музея в Сухуме сохранились бронзовые застежки с
изображением птиц. Имели место застежки с шумящими листочкообразными
подвесками, которые типологически близки шумящим подвескам адыгов, а в Грузии -
сванов.
Женские пояса. XIX в.
Абхазский государственный музей. Фото Е.М. Малия, 1970-е годы
231
Женские пояса. XIX в.
Абхазский государственный музей. Фото Е.М. Малня, 1970-е годы
В костюме крестьянок анапраз заменялись целым рядом перламутровых
либо дутых металлических пуговиц. Что касается вышивки как приема
декорирования одежды, то она играла незначительную роль.
Преемственность форм одежды абхазов и сохранность ее вплоть до начала
XX в. столетия объяснялась рядом причин, в том числе натуральным
хозяйством дореформенного периода и повсеместным наличием сырья, необходимого
для изготовления обуви, головных уборов и одежды.
Между тем развитие капиталистических отношений, рост прослойки
национальной интеллигенции, проникновение в быт фабричных тканей и готовых
изделий способствовало процессу вытеснения национального костюма
европейским. Прежде всего, новации коснулись костюма представителей знати, в
особенности женского платья. В среде крестьянок появились платья с нагрудными
вставками из другого материала, вытянутоовальной формы. Эти платья, надо
думать, заменили комплекс с распашным платьем. Подтверждением служат
своеобразного покроя юбки с цельным прямоугольным передком и 5-6 либо
8 клиньями - аицарса. Имевшие место в быту в середине XX в. такого кроя
юбки фиксируются и на платьях с глухим воротом.
В настоящее время в пору глубоких изменений, связанных с коренными
преобразованиями в области материальной и духовной культуры, произошел
решительный переход к формам костюма общегородского типа. Влиянию
городского костюма подверглась одежда почти всех возрастов. И лишь в среде
старшего поколения, реже - среднего, сохранился, в значительном
видоизменении народный костюм. Все реже можно встретить человека, который
одевается и дома, и на праздник в национальный костюм. В среде мужчин
среднего поколения предпочтение, как и прежде, отдается коротким одеждам и
пиджакам с рубахами.
232
Современный костюм абхазки сельской местности мало чем отличается от
городского. Наиболее устойчивыми элементами женского костюма остаются
головные уборы в виде различных форм шалей, платков, косынок, которые
характеризуются соответствующими традиционными способами их ношения.
Сейчас характерно сохранение форм национальной мужской одежды в
качестве праздничного костюма. В нем пожилые абхазы появляются на
различных народных торжествах, конноспортивных состязаниях, свадьбах. Широкое
распространение национальный костюм получил также в кружках
художественной самодеятельности и в ансамблях.
Давно вошли в быт готовая одежда, обувь и головные уборы, покупаемые в
магазинах. Одежду, особенно для пожилых женщин и детей, шьют дома.
Причем, в сельской местности сохраняется обычай шить безвозмездно близким,
соседям и родственникам. Эта обязанность возлагается особенно на молодых
женщин. Если вплоть до недавнего времени молодые замужние женщины
покрывали голову шифоновыми или капроновыми косыночками, то в настоящее время
они нередко ходят с непокрытой головой. Изменилась прическа - многие
девушки, следуя городской моде, коротко стригут волосы. Исчезли всякого рода
амулеты и талисманы, связанные с определенными обрядами и использовавшиеся
в качестве украшения одежды. Процесс сближения костюма сельского
населения с городской одеждой фактически завершился.
ЖИЛИЩЕ
Жилище, как составная часть жизнеобеспечивающей системы,
универсально. Вместе с тем оно является одной из наиболее "наглядных" сторон
материального быта народа, хотя находится в постоянном движении, нередко вбирая в
Современное жилище
Республика Абхазия, Очамчырский район, с. Джгерда. Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
233
Современный дом
Республика Абхазия» Гудаутский район, с. Лыхны. Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
Современный дом
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Хуап. Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
себя явления инновационного порядка. Развитие абхазских традиционных
жилищ подчинено этой же закономерности.
234
;ч ТИПЫ ПОСЕЛЕНИЙ
Основными факторами, определяющими изменения или трансформацию
жилых построек абхазов, впрочем, как и любого другого народа, являются их
социально-экономические и экологические условия жизни, а характер
поселения определяется своеобразием рельефа места их обитания.
В холмисто-предгорных и, тем более, в горных районах Абхазии
превалирует разбросанный'или усадебный тип поселения. Абхазские селения, как
правило, тянутся десятки километров, занимая значительную площадь. 11а этой
территории, обычно по берегам речек и взгорьям, беспорядочно разбросаны дома
жителей, что является самой характерной чертой местных сел. По существу
абхазское село - это система хуторов и отдельных усадеб, стоящих нередко
совершенно изолировано посреди своих участков и полевых угодий. С. Ьроневский
писал, что абхазы "в больших деревнях не живут, но рассеяны по горам и
косогорам малыми усадьбами по два и по три двора" (Броневский, 1823. С. 325).
Анонимный автор журнала "Домашняя беседа" также отмечал, что "абхазец
выбирает жилье по душе, мало думая о необходимости скучиваться" (Абхазы и
Пицунда, 1877. С. 929). К.Ф. Ган вообще отказывался называть абхазские селения
"деревнями" в обычном смысле этого слова (Ган, 1902. С. 38).
Смежные селения фактически сливались, границей между ними служили
реки, холмы, проселочные дороги и другие метки. На проселочные тропинки
обычно выходили заборы, ограждавшие усадьбы, виноградники, огороды,
пахотные поля, сенокосы и т.д. "Трудно заметить, где живет абхаз" - говорили
абхазы сами о себе. И, действительно, их жилища совершенно исчезали в зелени
лесов и садов (Инал-ипа, 1965. С. 296-297; Аджинджал, 1969. С. 18-19).
В то же время в приморской полосе абхазские поселения были более
упорядоченными, основным их ориентиром являлись дороги - ам&аду. С развитием
современной коммуникационной системы они приобрели здесь уличную
планировку.
УСАДЬБА
Для строительства жилого дома годилось не всякое удобное, подходящее на
первый взгляд место. Поэтому перед тем, как приступить к строительству
довольно долго искали "счастливый" участок земли - адгьылымш, ащыцымш.
Способов для его определения было много. Иногда, на приглянувшемся месте,
где предполагалось строительство, клали массивный камень и поливали его
сывороткой - ахаз. Если через пару дней под ним оказывались черные муравьи, то
земля на данном участке считалась благополучной. Существовал и другой
способ: ночью приходили на предполагаемое место жительства и начинали
оглядываться взад-вперед, по сторонам. Если появлялось нечто вроде света,
исходящего от некоего невидимого огонька, то можно было начинать строительство
своего жилища. Счастливый участок "выявлялся" также при помощи куриных яиц:
с разбитыми верхушками скорлуп их клали на ночь в углах будущего дома.
Если яйца и утром оставались полными, то это означало, что место выбрано
удачно, и здесь можно было жить в полном здравии и благополучии (Гулия, 1925.
С. 175; Чурсин, 1956. С. 7; Аджинджал, 1969. С. 40).
Несколько забегая вперед, отметим, что по окончании строительства дома
хозяин устраивал Владычице земли - Адгьыл ахылацшхэы - моление, которое
ныне трансформировалось в пышное новоселье.
235
Тип традиционной ограды
Абхазская АССР, Очамчырский район, с. Отап. Фото Ю.Г. Аргуна, 1979 г.
Перелаз между соседскими домохозяйствами
Фото Ю.Г. Аргуна, 1970-е годы
Важнейшим элементом абхазской усадьбы является двор, на
местоположение которого обращали и сейчас обращают внимание - ведь в его глубине
воздвигалось жилище.
Абхазский традиционный двор представляет собой обширную,
огороженную от других частей усадьбы, площадку. Ограды бывали разные: частоколы,
обрешеточные и пр., а в горных селах - и каменные из булыжника. Нередко
встречалась также живая цитрусовая изгородь. В настоящее время двор обносят
преимущественно металлической сеткой, растягивающейся между железными
или железобетонными столбами. Ворота - агэашэ - делали из дубовых,
каштановых и пр. жердей, а в настоящее время ставят, в основном, металлические.
236
Часть усадьбы с традиционной поляной перед домом
Республика Абхазия, Очамчырский район, с. Джгерда. Фото Л.Т. Соловьевой, 2(И)5 г.
Часть усадьбы с традиционной поляной перед домом
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Хуап. Фото Л.Т. Соловьевой, 2(Ю6 г.
237
Во дворе красуется большое тенистое дерево, обычно лавровишня, граб,
грецкий орех, под которым хозяева проводят значительную часть свободного
времени в жаркие, солнечные дни. Просторный двор идеальной чистоты покрыт
искусно остриженной зеленой травкой. Важная его функция состоит в том, что во
время радостных (свадьба) и горестных (похороны, поминки) событий в семье в
нем, как правило, происходят соответствующие ритуализированные действия с
участием многочисленных гостей, которые сопровождались, нередко
сопровождаются и сегодня, джигитовкой - аёырхэмарра.
Остальная, большая часть усадьбы тоже имела ряд внутренних отделений:
скотный двор - арахэгэарау огород - аущра, пашня - амхырща, сад - ашэырщра>
виноградник - а$ахэащра, пасека - ашъхымзащра. Если площадь позволяла, то
усадьба могла иметь еще и специально огороженный участок - ахкаара, где
паслись телята. Расположения всех отделений зависели от рельефа самой усадьбы.
Сообщение между ними осуществлялось при помощи калиток или перелазов -
ахцыеща.
СТРОИТЕЛЬНЫЙ МАТЕРИАЛ
В силу обилия разнообразных лесов в стране, основным строительным
материалом служили деревья. Наибольшей популярностью и почетом
пользовался каштан. Он легко обрабатывается, обладает красивой фактурой, его
древесина отличается наибольшей плотностью. Часто использовался дуб, из
которого, как и из каштана, изготавливались основные элементы остова или каркаса
здания. Дуб боится сырости меньше, чем каштан, поэтому исключительно из
его древесины делали сваи - ашъака - и бревна-лежаки - ауасхыр. В тех
районах, где трудно доставались эти материалы, употреблялись и другие более или
менее твердые породы: шелковица, акация, карагач и т.д. При рубке леса
особое внимание обращали на зрелость дерева, который определялся не только его
толщиной, но и расстоянием между сердцевиной и корой.
Крестьяне хорошо знали, что строительный материал, заготовленный в
период питания растительных организмов, легко поддается червоточине.
Поэтому лучшим временем рубки считался осенне-зимний период. Этот порядок
соблюдался особенно по отношению к рододендрону, которым оплетали стены
отдельных жилищ.
СТРОИТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВО
Строительное искусство абхазов представлено и каменным зодчеством -
абаа, абааргылара. Древние сторожевые башни - ацщабааш, могущественные
замки и крепости - абааш, христианские культовые сооружения - а$ьырсиан
ныхабаа, встречающиеся чуть ли не в каждом селении Абхазии, сделаны из
камня. Каменные дома - аха$этэ оны - имелись у многих представителей
привилегированного сословия, но они служили больше в качестве защиты, чем жилья
(Торнау, 1864. С. 23-24).
Плотничий, промысел - ауасщара - у абхазов возник очень рано. Особое
развитие он получил после проникновения в Абхазию элементов
капиталистического способа производства. Тогда появляются и наемные мастера - акъырау-
асща - выходцы из других областей горного Кавказа, где, в силу различных
причин, существовало отходничество. Спрос на услуги отходников был велик, так
238
Часть усадьбы с хозяйственным помещением
Республика Абхазия» Гудаутский район, с. Хуап. Фото Л.Т. Соловьевой. 2006 г.
Современная апацха
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Дурипш. Фото А. Агумаа, 2003 г.
239
как их труд являлся относительно дешевым. Тем не менее, традиции
плотничества в Абхазии существовали практически в каждом селении.
Набор строительных орудий простого крестьянина-плотника - ауасща -
был минимален по своему составу. Самыми необходимыми были абхазский
топор - апсуаьиса и цалда - аигэышэ, бытующие у абхазов с начала железного
века (Хотелашвили, 1974. С. 38-42). В зависимости от их функционального
назначения, топоры встречались разные. Большой топор - аихаду, при помощи
которого вырубали и раскалывали на части толстые и твердые древесины;
маленький топор - ауасщеиха, служивший для обтесывания бревен, жердей и
досок; аикэага, - предназначавшийся для выполнения мелких работ. С
появлением русских переселенцев появляется и так называемый русский топор - аурсеи-
ха, который получил распространение особенно в Бзыбской Абхазии.
Цалды встречались также двух типов - с круглым и четырехгранным
обухом.
С этими орудиями крестьяне уходили в лес для заготовки строительного
материала. При помощи топора производили валку и первичную обработку
дерева, а цалдой - рубку лианы, хвороста и пр. '
При постройке дома особо проявлял с/ебя обычай взаимопомощи - аицхы-
раара, ауаа\э. Родственники и односельчане сами предлагали свои услуги и
оказывали всяческую помощь, к которой прибегали даже проживающие
поблизости от места рубки леса; в частности, они считали себя обязанными угощать
заготовителей - амащэахэп'кацда.
Лес доставляли на арбе, запряженной парой волов или буйволов. В
холмистых же предгорьях его тащили и волоком - цъалла.
Бревна укладывали недалеко от места строительства дома. Они лежали там
до достижения определенной степени просушки, после чего подвергались
необходимой отделке. Некоторые всю эту работу производили на месте, чтобы
облегчить перевозку. ~~
ТИПЫ ПОСТРОЕК
Абхазские традиционные жилища весьма различны. До конца XIX - начала
XX в. господствующими были два вида строений: плетеные и дощатые. Кроме
того, по форме они также делились на две группы: круглые - авнхаргьежьаа,
прямоугольные - авньщшьыркца. Формой определяется и разнообразие их
конструкций, позволяющее дифференцировать все жилища на ряд типов. Наиболее
архаичной разновидностью являются круглые в плане, плетеные сооружения
типа акьала. Для их строительства достаточно было иметь длинные колья -
ацэван, прутья - ауын> папоротник - арас - или солому - ачаз. В землю по
кругу вбивались колья, верхние концы которых связывались дикой лозой -
алмышэзахэа - или дубовой вицей - азарцеи. Пространство между кольями
заплеталось орешником - арасачын - или рододендроном - ахэажэ, абжьынц -
до самого верха, за исключением передней части, в которую вставлялась
плетеная дверь - ашэ. Таким образом, ацьала приобретало своеобразную
форму чума или типи. В качестве жилища оно встречалось еще в первой половине
XX в., но только в горной зоне, у пастухов.
Другим типом плетеного жилища круглого в плане является акэацэ. В
старину жилища именно такого типа были наиболее распространены в Абхазии.
Они встречались всюду, но более всего в горных и предгорных районах
Бзыбской, Гумистинской, Абжуйской Абхазии, Самурзакани и Цебельды.
240
Традиционное жилища акэащъа. Постройка 1914 г.
Абхазская АССР, Гудаутскнй район, с. Куланурхуа. Фото Ю.Г. Аргуна, 1970-е годы
Традиционное жилище акэасцьа. Первая половина XX в.
Абхазская АССР, Гудаутскнй район, с. Хуап. Фото Ю.Г. Аргуна, 1970-е годы
241
Ацэацэ возводили следующим образом. Во дворе, на ровном месте (если
такого не было, то площадь специально выравнивали) кругообразно на
расстоянии около 0,18 м друг от друга вбивались в землю заостренные топором колья-
жерди из орешника или дуба. Забивали их руками, слегка раскачивая и поливая
землю водой (высота кольев или жердей доходила до 2-3 м). Затем жерди
сплетали хворбстом из рододендрона, азалии, орешника, дикой виноградной лозы.
Плетень делался из ровных прутьев, возможно более плотно пригнанных друг к
другу; все сучки при этом обрубались. Хорошие мастера весьма искусно
изготовляли узорчатый плетень (Аджинджал, 1969. С. 44-45).
Конусообразную крышу образовывали стропила (абж.: аха%эц9а%э, бзып.:
амаркац), очищенные от коры при помощи скобеля - ахэымсаг - или - ахьшсаг,
и державшиеся своими крюками - ацэа^э - за высокий столб, вбиваемый
посредине помещения, потому и называвшийся "средней подпоркой" - агэашь.
Многие применяли стропила вилообразной формы - ешм&апа, которые могли
опираться на край стены, благодаря чему необходимость в "средней подпорке"
отпала.
Стены акэщэ укреплялись рядом дубовых стблбов - адырвала, плотно
приставленных к ним снаружи. Название данного жилища происходит от формы
крыши, напоминающей конус: акэ - покрытие, цэ - показатель чрезмерной
высоты.
Разновидностью акэацэ является амбара. Это плетеное, с конусообразной
крышей, круглое в плане помещение, по своему внешнему виду сходное с
акэацэ, но гораздо меньших размеров. Ащара была примечательным явлением
старого абхазского быта - она являлась жилищем для новобрачных, в которое
водворялись молодожены после свадьбы. В этом брачном домике они
проводили первые месяцы, а иногда и целый год, своей семейной жизни. К началу XX в.
акэацэ и амхара стали стремительно исчезать. Новые техники домостроения, а
главное, новационные изменения быТЬвых традиций погасили потребность в
этих сооружениях. К середине прошлого века по всей территории Абхазии
этнографами было зафиксировано лишь несколько десятков сооружений
такого типа. Утратив свои прежние бытовые функции, они служили в качестве
подсобных хозяйственных помещений.
Как было сказано выше, вторым видом плетеных жилищ являлись
прямоугольные в плане сооружения. Они также были разнотипными. Среди этой
группы наибольшей примитивностью отличалось абыцащ^ыу для строительства
которого достаточно было иметь топор и одну из разновидностей цалды. В
названии этого жилища отражается способ его возведения: абыца - прут, ащ$ы -
стена. Вторая часть термина, по-видимому, восходит к так называемому
"ветровому заслону", известному этнологии, как укрытие, сделанное впервые
человеческими руками вообще. И что более интересно, "ащ^ы" применяется сегодня
как синоним понятий "дом", "двор", "хозяйство" и "семья".
Для поднятия четырех стен абыцащ$ы - длинные круглые колья вбивались
в землю на расстоянии одной пяди - шьхэащьщк - друг от друга уже в форме
четырехугольника. Пространство между ними оплеталось прутьями из
рододендрона, азалии или орешника до самого верха. Стены сверху опирались на
бревна - акъараца, укладываемые на вилы столбов - ашьсгка, которые ставились в
местах угловых соединений венцов - акэакъща, акэындыхэ.
У передней и задней стен в землю закреплялось еще по два столба, чтобы
верхние концы их перекрещивались выше стен жилища, поэтому они и
получили название "ножницы" - амаркатыл. Место их скрещивания скреплялось
врубкой в полдерева - ащап'кора. На скрещенные концы ножниц клали конковый
242
Современный дом и часть усадьбы
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Лыхны. Фото А. Агумаа. 20()3 г.
Традиционное жилище - акэасцъа. Первая половина XX в.
Абхазская АССР, Гудаутский район, с. Отхара. Фото Ю.Г. Аргуна, 1970-е годы
243
брус - акэыркъа, за который держались крючкообразные стропила. На
стропила привязывались поперечно лежащие на них обрешетки (абж.: алартка, бзып.:
амарщакь), после чего дом покрывался тем же материалом. Передняя часть
крыши несколько выступала вперед, образуя небольшой навес - абарца, в
качестве потолка которого служил плетеный настил (абж.: аналт, бзып.: абыцакъа).
"Ножницы", как и агэашь круглой плетенки, вследствие своей практической
нецелесообразности утратили свою жизнеспособность. Уже в конце XIX в. они
нигде не фиксировались. Этнологи знают о них только по рассказам старожилов.
Дальнейшие приемы возведения крестьянского жилища связаны с
применением разного рода долота (абж.: акыга, бзып.: ацэьи(ка), которое осуществило
крупнейший переворот в развитии деревянного строительства. В частности,
благодаря ему стропила стали обходиться без виц, их скрепляли так, что конец
одного стропила вбивался в отверстие другого. Строители производили путем
долбления соединение бревен - сшхартэара, скрещивание пазов - аихасара и др. работы.
Рубка в хряпку, как способ скрещивания пазов, применяли при
строительстве всех типов четырехугольного жилища, в частнрсти, при скреплении лежаков
и брусьев-обвязок - ахарца. Посередине пазов проделывали отверстия, куда
вбивали шип - ацэы - и подпорки - абакэ. Тем самым соединение приобретало
необходимую прочность.
Усовершенствование абыцащ$ы привело к' строительству другого типа
четырехугольного плетеного жилища - амасарщ^ы или апацха, которое со второй
половины XIX в. получает широчайшее распространение и становится
основным видом жилища абхазов.
Решетки апщха устанавливались на плоских тесаных бревнах, связанных
между собой по углам врубкой и положенных в форме правильного
прямоугольника. Являясь основанием, эти лежаки подкреплялись в свою очередь
камнями, предохранявшими стену от гниения. Внутренние поверхности лежаков и
обвязочных брусьев подвергались долблению отверстий, в которые входили
концы решеток, заплетаемых ровными прутьями из рододендрона, азалии или
орешника. Стены снабжали подвязочными брусьями (абж.: агэларшэ; бзып.:
агзыцахра\ через сквозные отверстия которых пропускали решетки так, чтобы
до обвязочного бруса оставалось с топорище - аихахэышэара.
Адсщха имела уже более широкий навес, подпиравшийся обычно двумя или
четырьмя столбами - абакэ. Дверей у нее было две - одна против другой.
Причем, передняя называлась "верхней" - хыхътэи ашэ> а задняя - "нижней" -
цакатэи ашэ. Двери всех предыдущих типов жилищ были, как правило,
плетеными. А дверь ащцхи представляла собой уже четыре, пригнанных друг к
другу ребрами, доски, которые были укреплены двумя поперечными планками,
одним раскосом. Петли изготавливались в кузне. С внутренней стороны дверь
закрывалась металлическим крючком - азырза, а снаружи - вращающимся
деревянным затвором - аяыкэ.
Высота стен плетеных жилищ, независимо от их формы и типа, была
немногим более человеческого роста, и, поскольку они были плетеными, то
легко пропускали внутрь помещения воздух и свет. Тем не менее, обычно в
фасадной стене оставляли небольшой проем в виде прямоугольника, то есть "дверь
для головы" - ахышэ. Правда Ф. Торнау считал, что он служил скорее для
наблюдения за тем, что происходит во дворе, чем для освещения {Торнау\ 1864.
С. 114). Ночью и в холодное время проем закрывался ставней.
Многие, особенно жители горных селений, утепляли свои жилища,
обмазывая стены глиной. Для придания прочности смешивали ее с размельченной со-
244
ломой или с сеном, а затем производили побелку. Белила изготовляли из
известковых масс - ахдш, которые доставляли из скалистых ущелий горных рек.
Все плетеные жилища, в том числе ацацха, покрывались многолетними
травами, главным образом из семейства осоковых, папоротником, соломой.
Заготовка кровельного материала осуществлялась осенью, когда растение
обсыхало. Собирали его в пучки, которые ставили верхушками вверх, на определенном
расстоянии друг от дру^а'. Перед употреблением их вымачивали водой.
Самым распространенным способом покрытия крыши являлось покрытие
не вязаной осокой. При этом материал подавали на крышу в пучках - а&ахмра,
но потом эти пучки развязывали и расстилали снизу вверх. Таким образом,
каждый ряд несколько закрывал предыдущий. Ряды пригоняли тонкими жердями,
которые привязывали к обрешеткам пропущенными через кровлю вицами.
По форме крыши были четырехскатными.
Как правило, за исключением апацха, все плетеные жилища представляли
собой однокамерные постройки, а апацха могла иметь два, иногда и три
помещения - в%ык, ма х&ык. Наибольшее из них располагалось обычно справа от
входа. В этой большой комнате у очага семья готовила и принимала пищу,
обсуждала свои повседневные проблемы. В ней спали старшие члены семьи.
В ряде случаев она служила еще и в качестве гостиной. Младшие члены семьи
спали обычно в меньших комнатах.
В традиционных жилищах пол был земляной, тщательно выровненный и
утрамбованный, хозяйки стремились содержать его в идеальной чистоте. Однако
в маленьких помещениях пол делали из досок. Тесаные доски настилались на
внутренних бревнах в перпендикулярном направлении по отношению к ним.
В местах прохождения швов - ахеи^апсарща - концы досок подгонялись
прямым теслом (абж.: ацакъа, бзыб.: ащьапар). Такой, несколько приподнятый,
деревянный пол назывался ахъцэра.
В центре помещения, несколько ближе к "нижней" двери располагался
открытый очаг - ахэышщаара. Очаг в жилищах круглой формы представлял
собой своеобразный полукруг; в апацха он был четырехугольным. Головная часть
очага укреплялась тесаным камнем - ахчныза, на который клали утолщенные
концы поленьев для костра.
Вообще каждый хозяин старался устроить свой очаг как можно лучше. Здесь
непрерывно горел огонь - символ непрерывности жизни. Перед сном хозяин
прятал пылающие угольки в золе - и^ещэон (доел.: "завязывал"), чтобы утром
зажечь огонь ими же. Делал он так не только потому, что добывание огня было
сопряжено с определенными трудностями. По поверью, огонь - явление
необычайное, сверхъестественное, он обладает магической силой, способствующей
удачному продолжению рода с присущими ему традициями. Даже при разделе
семьи, отделившаяся брачная пара брала с собой в новый дом горящую головешку
из отцовского очага (Лджинджал, 1969. С. 61, 98). Сам термин "ахэышщаара", по-
видимому, очень древний и этимологизируется как "место горения дров" (ахэы -
дерево, ашы - горячее, т - локативный суффикс, ра - масдарная форма глагола).
Над очагом свешивалась надочажная цепь - архышьна, игравшая роль
домашней святыни, деревянные раздвижки - ацда%эеи<;арца, подсвечник -
ацэашьщаргыларща и другие всевозможные крючки - ацэа\э.
У очага ставились различной длины скамейки - акэардэ, арым$. К боковым
стенам прикреплялись деревянные нары - ацэарщагэы, над которыми висели
шерстяные покрывала - акыдыршэыла. На нарах лежали постельные
принадлежности. В помещении могли быть и всевозможные сундуки - ашэандъекэра.
245
шкатулки - ачьщьмацьа, в которых хранились ценные вещи семьи. Несколько
выше к стене прибивались полки - акъцэра, в которых помещались предметы
кухонной утвари - ак^ыврамащэа. У одной из стен стояла плоская каменная
зернотерка *- ахдкъа, на которой хозяйка готовила аджику. На стене за
специальные крючки держались также узкий стол удлиненной формы с
относительно низкими ножками - аишэа, а также седла, оружие, бурки (Аджинджал, 1969.
С. 62-65; Инал-ипа, 1965. С. 303-307; Акаба, 1955. С. 65).
У одной семьи могли быть две жилые постройки типа ацацха, причем
каждая из них имела свое назначение. Одна, часто имевшая сзади пристройку для
хранения утвари (абж.: аеапара, бзып.: асура), служила для самой семьи; в ней
протекала вся "кухонная" работа - амацурща (букв.: "место обслуживания").
Другая предназначалась для приема гостей - асасааирща - "место, куда заходит
гость" (Инал-ипа, 1965. С. 311-312).
Третий и последний тип четырехугольного плетеного жилища - аганвны -
"удлиненный в бок дом". Он также имел несколыф комнат, однако, в отличие
от апацха, они не имели сообщения между/собой, поэтому, чтобы попасть в
одну из них, нужно было сначала выйти наружу. Двери всех комнат выходили под
длинный на всю ширину жилища неширокий (1-2 м) фасадный навес.
"Удлиненный в бок дом", как говорит само название, вытянутый в ширину
или в бок четырехугольный дом. Его можно было'строить какой угодно
ширины, в зависимости от материального положения хозяина, а также от
количества семейств. Обычно длина такого жилища в 3-4 раза превышала его ширину
(Аджинджал, 1969. С. 69).
Раньше в таком доме проживало совместно несколько родственных семей.
В большой, обычно боковой, комнате, где располагался очаг, семья проводила
свою повседневную жизнь, а ночью расходилась брачными парами. Молодые,
несемейные домочадцы, оставались в "большом" помещении вместе с родителями.
Как было сказано выше, другим видом жилища в Абхазии были
бревенчатые дома. Традиция их строительства уходит своими корнями в раннеантичный
период. Об этом свидетельствуют археологические данные, а также
письменные источники, сообщающие об отдельных элементах быта и культуры
населения Древней Колхиды (Латышев, 1904. С. 42-43). В XIX в. бревенчатые дома
продолжали возводиться. Одной из их разновидностей является ауьаргоалоны.
Первоначально стены этого жилища делались из круглых бревен, которые
тщательно очищали скобелем от коры. Бревна скреплялись по углам вполдере-
ва. Для плотного прилегания их продольные ребра отесывали с таким расчетом,
чтобы верхнее бревно несколько закрывало своим ребром верхнюю сторону
нижележащего.
Исключительным удобством отличались жилища с ровными, гладкими
стенами внутри, для чего при помощи топора (аихаду), кувалды (аура) и клиньев
(асал) бревна раскалывали на две части, затем их аккуратно отесывали.
Из круглых бревен строили также и ряд хозяйственных построек, но при
этом пользовались более простым способом соединения бревен - в чашу
(ищыргъежъааны). К тому же в данном случае вырубали только нижнюю
сторону бревна, то есть на каждое нижнее закладывался паз верхнего - ащафар-
сща. Это предохраняло выемку от атмосферных осадков.
Во всем остальном как по форме, так и по функциональному назначению,
бревенчатое жилище не отличалось от амасарщ$ы или ацацха.
Следующим видом традиционного абхазского жилища было дощатое. Одна
из его разновидностей представлена агэыпцы. Начиная строительство, доски -
агэы - отесывали топором, так называемым ауастеиха. При этом плотники
246
Традиционное жилище. Начало XX в.
Абхазская АССР, Гальский район, с. Гумуриши. Фото Ю.Г. Аргуна, 1970-е годы
Традиционное жилище акэащъа. Первая половина XX в.
Абхазская АССР, Гудаутский район, с. Абгархук. Фото Ю.Г. Аргуна, 1970-е годы
247
применяли алар или сщархэ - шерстяной шнур, который после вымачивания
красильной жидкостью - ацардуаг - протягивали по бревну и тем самым
наносили на него линию, по которой производили обтесывание. Что касается самой
краски, то она представляла жидкую массу из угольного порошка,
замешанного на воде.
Доведение плотничьих инструментов до относительного совершенства, в
частности, появления долевой пилы - агэхыгахэархъ, дало возможность
строителям применять рубку стен из пиленных досок - агхы.
В новое время абхазские плотники пользовались уже и мастеровыми
продольными пилами - ахьщхэархь - и ножовкой - ацыпхэархъ. Выемку делали
теперь путем вырезания доски или бруса. При выпиливании углов с остатком в
конце, снаружи оставляли не меньше, чем на ширину доски, во избежание
откалывания остатка. Для достижения прочного прилегания досок друг к другу в
поверхности нижнего ребра каждой доски вынимался продольный паз, в который
входило заостренное ребро другой нижерасположенной доски. Кроме того, в
ребрах этих же досок на одинаковом расстоянии сверлили дыры, в которые
вбивали деревянные гвозди или шпильки - акылацэ, аходыцэ, служившие для
укрепления стены.
Первоначально, агэыщ^ы имело не более одной-двух комнат. В то же время
была возможность расширять жилище вширь или длину. Если появлялась
необходимость в новом помещении, длина которого больше максимальной длины
доски, пользовались проращиванием элементов - аьщшьра - с помощью
специальных стоек, называвшихся также абакэ, с шипами на концах и двусторонними
продольными пазами, куда вгонялись торцы досок. В то же время они являлись
непосредственной опорой лежавшего над ними обвязочного бруса.
Последний и наиболее усовершенствованный тип дощатого дома,
получивший широкое распространение со второй половины XIX в., называется - акэаскъа.
Жилой дом. 1930-е годы
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Калдахуара. Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
248
Тип круглого жилища - а%эацэ. 1930-е годы
Абхазская АССР, Гудаутский, район, с. Хуап.
Фото Ю.Г. Аргуна, 1970-е годы
По своему происхождению термин этот связан с тюркским "кунак" - гость,
проникшим в абхазский язык через посредство русского - "кунацкая". Этот
дощатый дом, постепенно совершенствуясь, со временем превратился в более
обширный, удобный многокамерный дом. Он строился целиком из досок, с иолом
и потолком и устанавливался на деревянных (из твердых пород) или каменных
столбах-стойках, высотой до 1 м и выше.
Доски для стен были исключительно каштановые; половые изготовлялись
преимущественно из древесины дуба. Употребление пихтовых досок началось
сравнительно недавно и связано со значительным сокращением
вышеназванных пород деревьев. Перед употреблением лицевую сторону доски строгали
рубанком (абж.: ашъалашьын, бзып.: аандсаг) и тщательно выравнивали при
помощи фуганка - ахэъишцар. А потолочные доски - ащусш &кои - подвергали и
фальцовке - а&пыхра, или аивыхра.
Для утепления жилища наиболее зажиточные хозяева производили обивку
внешней стороны стен тонкими фальцованными досками. Основным видом
ошалевки был поперечный, то есть обивка ошалсвочных досок поперек
стеновых. С начала XX столетия распространяется и елочная ошалевка. Этот способ
применялся главным образом при обивке фасадной стены.
249
Материалом кровли служила дрань (абж.: акауар, бзып.: акэыргьап), кое-где
и черепица - акыц. Дрань изготовлялась из каштана, дуба, пихты и бука, но
предпочитали все же каштановую.
Прежде, чем валить дерево, изготовители вырубали из него небольшую
щепку - аныфара анырхуан. Если она рассекалась легко, то валили дерево и
распиливали его на куски. Затем каждый кусок (абж.: асин, бзып.: амара)
подвергался расчленению на несколько поленьев (абж.: акалра, бзып.: арыззара),
служивших уже непосредственно для приготовления дранок. Расчленение
полена на дранки производили при помощи специального инструмента - асащыр - и
деревянной колотушки (абж.: ащамскэагэ, бзып.: ахэасага) путем ударения
последним по первому, которое своим лезвием прикладывалось к верхнему концу
поставленного на бревно полена.
Полена, которые плохо раскалывались, обогревали на огне, для чего вокруг
костра вбивали четыре вилообразных кола, верхние концы которых соединяли
жердями и укладывали на них полена. Тем самым они оказывались над костром.
Для предотвращения возможной кривизны в процессе просушки, дранки
клали в виде пятирядной клетки, по десять'на каждую укладку. Это также
способствовало облегчению ведения Лета. /
Крышу покрывали в один или, чаще, й два слоя. Укладывали по обрешетке
в ряды, также снизу вверх по линейке. Первоначально драни укрепляли на
каждом скате дубовой рейкой - абаска, положенной вдоль ската. Она прибивалась
обычно в трех местах специальными четырехгранными гвоздями местной
ковки - абаскацэымаъ. Особое достоинство этих гвоздей заключалось в
наличии широкой шляпки, благодаря чему дождь не мог по нему протекать.
Впоследствии вместо таких гвоздей стали применять тонкую проволоку,
накручиваемую на драночные гвозди - аКауарцэымыъ которыми приколачивали
каждую дрань. Ребра, то есть линии пересечения скатов крыши покрывали
желобами - аехэа, для изготовления которых бревна раскалывали, затем
каждую половину отесывали топором, а на сторонах раскола делали продольное
углубление при помощи желобчатого тесла (абж.: аголшьацэ, бзып.:
амахэщыпссага) (Аджинджал, 1969. С. 79-80).
Степень наклона скатов зависела главным образом от частоты
осадков. Обычно крутые крыши больше были характерны для жилищ жителей
предгорных и горных мест, где осадков выпадает гораздо больше, чем в
приморской зоне.
Как говорилось выше, до появления жилищ с основанием, дверные стойки,
как и другие стеновые колья, вбивались прямо в землю, о чем говорит и их
название - ашэваз, которое переводится как "то, чем обставляется дверь". С
применением ауасхыр в качестве основания жилища и ацъарста как верхних
обвязочных элементов, дверные стойки, подобно подпорным столбам, начали
скреплять между ними. Таким же способом укрепляли порог - ашэхымс - и верш-
няк - ашэхынцъ. В дощатых домах внешние стороны стоек подвергались
продольному выдалбливанию, в котором скреплялись стеновые доски, а
внутренняя же сторона, за исключением верхней части, расположенной над вершняком,
представляет колоду для крепления в ней дверных пролетов - авналарща.
В таких домах делались в основном двустворчатые двери со вставленными
филенками - ашэкэа ааЩ'ахауа.
Роль обвязок оконных проемов выполняли те же стойки. И окна в них,
особенно в свайных домах, делались большие и светлые. Это створчатые рамы с
двумя распахивающимися половинами и фрамугой. Как правило, подобные
250
Традиционное жилище. 1930-е годы
Абхазская АССР» Гудаутский район, с. Бармышь. Фото Ю.Г. Аргуна, 1970-с годы
Амацурща с плетеными стенами (конец XIX в.); крыша из шифера (1970 г.)
Абхазская АССР, Очамчырский район, с. Члоу. Фото Ю.Г. Аргуна, 1970-с годы
251
окна устраивались с заметным расширением обоих откосов проема для
лучшего освещения помещения. Кроме того, широкое распространение имели резные
наличники - адьщсала, которые накладывались на оконный или дверной проем.
Важнейшим органическим элементом акэасцьа был балкон - абарца.
Просторный, тянущийся на всю фасадную длину дома, он служил важным звеном,
связующим жилище с окружающей природой, прежде всего, двором.
Абарца опиралась на четыре или шесть и более колонн, в зависимости от
размера самого здания. Колонны соединялись перилами - абаркьыл - и
ажурными тимпанами - ахарць.
Поручни или парапеты - акаламхарпа - прикреплялись ниже средней части
колонн путем вставления шипов первых в выдолбленные отверстия последних.
Нижняя поверхность парапетов подвергалась продольной выемке, куда
вгонялись верхние концы дощатых балясин - акалам, укрепленных снизу двумя
рейками, прибитыми параллельно к половым доскам вдоль ауасхыр. Тимпаны
укреплялись при помощи капители - амацэаз - и реек, прибитых к боковым
поверхностям колонны между первыми и обвязочным брусом.
Творческая фантазия плотников сполна проявлялась в художественном
оформлении балконов, перил, баляоин и карнизов, которые украшались
искусной пропильной резьбой преимущественно геометрического характера. В
целом каждый хозяин стремился оформить и лестницу, и балкон так, чтобы они
служили как бы символом радушия и приветливости.
К входной дверце абарца, расположенной обычно в среднем пролете ее
перил, плотно примыкает лестница, простейший тип которой состоит из одного
марша. Для домов же, стоящих на высоких столбах, больше характерна
лестница с двумя маршами, между которыми устраивалась площадка. Лестница
снабжалась перилами, оформленными точно так же, как и абарца.
В Бзыбской Абхазии встречалась и такая акэащъа, к навесу которой
пристраивалось крыльцо с двускатной крышей и фронтоном, удачно
вписывающееся в общий вид абарца.
В акэаскьа было несколько помещений. Первая, большая комната, часто
называвшаяся по-русски залом, служила в качестве гостиной - асасааирща.
Хозяева практически ею не пользовались, так как в любое время дня и ночи она
должна была быть готовой для приема гостей. Это была парадная, красиво
убранная комната. Вдоль стен стояли кровати с льняными подзорами и аккуратно
сложенными постельными принадлежностями; могли быть здесь и другие
предметы первой необходимости. В центре помещения находился стол, окруженный
стульями. Стены украшались белыми льняными или хлопчатобумажными
орнаментированными тканями, полотенцами, занавесями и другими рукодельными
изделиями хозяйки и ее дочерей. Развешивались также большие домотканые
ковры, выходная одежда мужчин и их вооружение (Аджинджал, 1969. С. 81).
Уже к XX столетию залы стали обставляться гарнитурами фабричного
производства.
Непременной принадлежностью акэаскьа был восточный камин - ауацъак -
с широкой открытой топкой - а$ы. Наиболее старинные типы камина
строились из известнякового камня, легко поддающегося обтесыванию. Кирпичный
камин распространился несколько позже - в начале XX в. Устраивался он
обычно в месте соединения зала с другими комнатами так, чтобы в каждой из них
была топка. Поскольку камин являлся важным элементом во внутреннем
убранстве помещения, лицевая сторона передней укладки, расположенная над топкой,
украшалась резьбой.
252
Жилой дом и хозяйственное помещение - амацурща
Абхазская АССР, Гудаутский район, с. Дурипш. Фото Ю.Г. Аргуна, 1970-е годы
Жилой дом и хозяйственное помещение - амацурща
Республика Абхазия, Очамчырский район, с. Джгерда. Фото Л.Т. Соловьевой, 2(Х)5 г.
Как говорилось выше, залом асасааирща хозяева практически не
пользовались. Повседневная жизнь семьи протекала в других, сравнительно небольших
комнатах - акэаскьау где домочадцы собирались по вечерам, женщины и
девушки занимались рукоделием; здесь же укладывались спать.
На территории абхазской усадьбы было еще одно помещение, которое
целиком служило хозяйственным нуждам семьи - это кухня - амацурща.
253
Современное убранство дома
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Дурипиг. Фото А. Агумаа, 2003 г.
Она располагалась в нескольких метрах от "большого дома" на заднем дворе
или на одной линии с первым (но не спереди). Пол здесь был земляным,
потолок отсутствовал, посередине стоял очаг, где постоянно поддерживался огонь,
над очагом висела надочажная цепь. Домик иногда снабжали дымоходом, но
чаще обходились без него, и дым расходился по всему помещению, вследствие
чего постройка становилась внутри черной, и прокопченные стены приобретали
темно-красную окраску, словно были покрыты лаком.
В амацурща прежде всего готовили пищу, поэтому здесь находилась
разнообразная хозяйственная утварь: котлы, тазы, кувшины, миски и пр.; хранились
некоторые из хозяйственных и продовольственных припасов. В обыденной
обстановке амацурща служила местом, где семья трапезничала. Здесь же
женщины проводили большую часть дня, выполняя многочисленные
хозяйственные работы (Инал-ипа, 1965. С. 312-313; Аджинджал, 1969. С. 83).
Амацурща и акэащьа соединялись крытым переходом - а^апшьра. Когда
в амацурща прибывали гости, пища и питье из амацурща немедленно
доставлялись к пиршественному столу.
Со временем пространство между сваями, на которых стоял дощатый дом,
стали заделывать досками, устраивая там тем самым ряд помещений для
хозяйственных нужд. Одновременно появляются также каменные кладки для
перегородки этих камер. В результате получилось здание в два этажа - атеихачыла,
от которого берет свое начало современный абхазский дом.
Сегодня это, как правило, двухэтажное шлакоблочное или кирпичное
сооружение. Оно удалено от входных ворот в глубину двора, который, по
стойко сохраняющейся традиции, представляет собой чистую зеленую поляну
с живописно стоящим одиноким деревом. На второй этаж ведет широкая
лестница, которая сделана из заливного шлака. Заливными бывают и ее
254
Амацурща -
хозяйственное помещение
Республика Абхазия, Очам-
чырский район, с. Джгерда.
Фото Л.Т. Соловьевой,
2005 г.
Кухня
Республика Абхазия,
Очамчырский район,
с. Джгерда.
Фото Л.Т. Соловьевой,
2005 г.
255
Жилой дом - акэаскьа и хозяйственное помещение - амацурща. Первая половина XX в.
Абхазская АССР, Гудаутский район, с. Бармышь.Фото Ю.Г. Аргуна, 1970-е годы
Двухэтажный дом. 1960-е годы
Абхазская АССР, Гудаутский район, с. Лыхны. Фото Ю.Г. Аргуна, 1970-е годы
256
перила и балясины, хотя в последнее время их начали делать также из
металла.
Традиционное внимание уделяется фасадному балкону, который, как и
прежде, часто украшают пропильной резьбой, особенно его балясины, на
которые опираются перила. Некоторые хозяева предпочитают превращать
балконы своих домов в закрытые, веранды с открытыми крылечками у входа
остекляют. По сравнительно новой традиции балконы порой устраивают уже не
на всю ширину дома, а ограничиваются выходом на него из двух или даже
одной комнаты.
Два этажа современного абхазского дома имеют свою специфику. Нижний
этаж связан с повседневной жизнью семьи. Здесь расположена хозяйственная
часть жилища, в частности, кухня с плитой, и домашняя столовая, в которой
происходят семейные трапезы, а также спальные помещения для пожилых
членов семьи, так как здесь теплее, благодаря наличию кухни и камина. В нижнем
этаже размещены подсобные хозяйственные помещения (винный погреб,
продуктовый склад, хранилище для утвари и т.д.).
Зал верхнего этажа является парадным помещением дома. Пол здесь
паркетный, застлан коврами, висит хрустальная люстра, мебельный гарнитур,
телевизор. Именно сюда приглашают гостей; им предназначены и другие
комнаты верхнего этажа, за исключением одной-двух, служащих в качестве
спального помещения для молодых домочадцев.
Интерьер кухни-апацхи. 1960-е годы
Абхазская АССР. Гудаутский район
9. Абхазы
257
Внутреннее убранство современной кухнн-апацхи
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Дурипш. Фото А. Агумаа, 2003 г.
Современный дом. Вторая половина XX в. (справа).
Традиционная акэаскьа. Первая половина XIX в. (слева)
Абхазская АССР, Гудаутский район, с. Абгархук. Фото Ю.Г. Аргуна, 1970-е годы
258
Таким образом, нижний этаж сегодня выполняет функции амацурща, а
верхний - функции асасааирща.
Общая площадь современного абхазского дома в несколько раз превышает
потребности средней семьи. Это связано как с максимально развитым до сих
пор обычаем гостеприимства, требующим обязательного наличия в доме
"гостевой" половины, так и заботой о детях. Конечно же, не исключен и элемент
престижности.
В последнее время все больше проявляется тенденция возвращения к
традиционному принципу абхазского домостроительства, в котором жилая и
хозяйственная зона были разведены. Так, рядом с капитальным домом начали вновь
строить атцха. Возрождая старую традицию, ее возводят обязательно
плетеной с открытым очагом, над которым, как и в старину, коптят сыр и мясо.
В состав жилых построек вернулся и аганвпы, правда, без традиционных
перегородок. Во время свадебных и поминальных торжеств в его просторном
помещении накрывают стол для присутствующих, а в быту он используется в
хозяйственных целях (Бигуаа, 2000. С. 112).
Крыши современных домов покрываются шифером или обычным
железным листом. Кровлей для ацаг&а служит, как и прежде, дрань пли черепица.
Являясь одним из основных элементов жизнеобеспечивающей системы,
жилище воспринимается как часть национального духа, как этнический знак, как
материальное выражение устоявшихся особенностей и специфики абхазского
быта.
КУЛЬТОВОЕ ЗОДЧЕСТВО
СРЕДНЕВЕКОВОЙ АБХАЗИИ
История материально-духовной культуры Абхазии представляет собой
нетронутый пласт, изучение которого приоткрыло бы завесу тайны разных эпох,
существующих в науке по отношению к Северо-Западному Кавказу.
Небольшая по территории Абхазия богата многочисленными памятниками
архитектуры, среди которых особое место принадлежит образцам
христианского художественного зодчества. Проникновение христианских идей в Абхазию
началось уже в первые века нашей эры, а к VI в. эта идеология имела в
регионе уже достаточно глубокие корни. Как и везде, христианство несло с собой
мощные культурные импульсы, отразившиеся, в частности, в новых формах
культовой архитектуры.
Архитектурные каноны раннехристианских памятников Абхазии
сложились под влиянием византийских образцов. Метрополия диктовала свое видение
не только в области политики и экономики, но и, безусловно, в культовом
строительстве. Ярким примером этого являются храмы Пицундского городища, где
были открыты многочисленные архитектурные сооружения разных эпох - от
римских до византийских включительно, выявлены многочисленные церкви
раннего этапа становления христианской религии. Эти находки подтвердили
существование в западной Абхазии религиозного христианского центра, который
был известен в эту эпоху. В частности, внутри крепостной стены на одном и том
же месте выявлены четыре церкви 1У-У1 вв. в форме базилики, сменявшие друг
друга на протяжении двухсот лет. Из выявленных, наиболее древней является
церковь, которая в свое время была уничтожена пожаром. В научной
литературе она известна как пицундская церковь № 1. К настоящему времени она
сохранилась лишь на уровне фундамента, и не всегда четко читается план. Тем не
9*
259
менее, очевидно, что он был простым и архаичным - длина 26,2 м, ширина
11,3 м; на западе отсутствует нартекс. Не вполне ясно решение внутреннего
пространства: была ли церковь зальной однонефной или трехнефной (Хрушко-
ва, 1985. С. 61). Абсида ее близка к полукругу, но с малой глубиной. Найденные
фрагмейты керамических и стеклянных сосудов, дают возможность датировать
церковь № 1 началом IV в. Она является самой древней не только в комплексе
Пицундского городища, но и на всем Кавказе.
Характерно, что церковь имела достаточно внушительные размеры для
периферии Римской империи, поэтому почти все исследователи, занимавшиеся
изучением Пицундского городища, считают, что она могла быть кафедральным
храмом епископа Стратофила - участника I Никейского Вселенского собора.
Как и многие раннехристианские памятники, церковь № 1, как было
сказано, прекратила свое существование из-за пожара, причины которого не ясны.
Впоследствии на том же самом месте была возведена внушительных размеров
церковь известная в специальной литературе под № 2. Это трехнефная
базилика, с нартексом и крещальней на западной стороне и многогранной апсидой - на
восточной. Апсида ассиметрична, он^ пятигранная и снаружи, и внутри. Это,
равно как и разная ширина боковых нефов, придает храму некоторое
своеобразие. Церковь № 2 интересна еще и тем, что в ней на полу обнаружена мозаика,
выложенная из местных пород камня разных цветов. Мозаичная вымостка
зафиксирована и за пределами нартекса к западу, что, видимо, свидетельствует о
наличии атриума.
В церкви была найдена мозаичная надпись, чтение которой остается
дискуссионным. Т.С. Каухчишвили и И.Н. Цицишвили в письме читают имя Орели,
тогда как В.А. Леквинадзе - "Орентий", а Л. Г. Хрушкова предлагает иную
трактовку - "Авлос" - Аврелий. Разночтения связаны с плохой сохранностью и
повреждением надписей (Мацулевич, 1956; Леквинадзе, 1968; Шервашидзе, 1988;
Цицишвили, 1983; Хрушкова, 2002).
Вопрос о времени сооружения церкви № 2 в принципе остается открытым.
Существует мнение, что храм сооружен в IV в. и другое мнение, что храм
построен в V в. Для окончательного вывода, возможно, на сегодня не достаточно
материала, и, тем не менее, мы склонны считать, что строительство церкви
может относиться к первой половине IV в., а мозаики к концу IV - началу V в.
После разрушения церкви № 2 на прежнем месте возвели церковь № 3.
Впервые в архитектуре храмов Абхазии появляется вполне совершенное для
периферии империи базиликальное сооружение, которое можно отнести по
форме и конструкции, по четкости планировки, распределению внутреннего
пространства, симметричности, расположению дверных проемов и колонн
квадратной формы в сечении к столичной школе архитектуры. Размеры этого храма
еще более внушительны, чем у предыдущей церкви № 2. Длина ее - 28,4 м,
ширина - 14,6 м. Сохранились стены на высоту около 1,5 м. В плане она имеет
вытянутую прямоугольную форму, с востока абсида выделена пятигранной
формой снаружи и полукруглой внутри. С запада в храме № 3 имеется поперечный
неф-нартекс. Внутреннее пространство разделено пятью парами колонн на три
продольных нефа. Главные входы' в храм расположены с севера, юга и запада,
на восточной части южного нефа имеется еще один дверной проем. Западный
вход ведет в нартекс, а из нартекса три дверных проема ведут в каждый неф.
Центральный неф шире боковых почти в 2,5 раза и длиннее за счет апсидного
полукружья. Строительным материалом служил, прежде всего, пористый
конгломерат, а также плоские кирпичи византийского образца (плинфа) разных
размеров.
260
Прямых аналогов церкви № 3 в римско-византийской архитектуре нет, но
близкими по типу можно считать два известных константинопольских
памятника: базилику Иоанна Студия V в. и базилику Халкопратийскую.
Из всех раннехристианских базилик Абхазии церковь № 3 ближе всех
находится к так называемым базиликам эллинистического типа, и поэтому,
возможно, что строительство этого храма совпало с периодом, когда влияние Византии
становилось все боле^значительным. Исходя из этого датировку церкви можно
отнести к середине второй половины V в.
Четвертая церковь была однонефной с трехгранной апсидой и широким
нартексом. Размеры храма - 17,45 м в длину, в ширину 11,6 м. В отличие от
предыдущих церквей, здесь сильно выступающие две пары пилястров продольных
стен делят основной неф условно на два поперечных нефа или помещения, а
третий пилястр примыкает к западной стене, возможно, играя
декоративно-конструктивную роль. В принципе он повторяет форму восточных пристенных или
приапсидных пилястр. Возможно, между ними были перекинуты иодпружные
арки для усиления крепости свода церкви.
Подобные храмы в форме базилики часто встречаются в восточных
провинциях Византийской империи в пределах 1У-У вв. Появление трехгранной
апсиды в Абхазии - это, прежде всего, влияние столичной константинопольской
школы архитектуры, где предпочитали именно эту форму (Хрушкоаа, 2002.
С. 91). Версия датировки, предложенная Л.Г. Хрушковой - середина VI и. -
считается наиболее правомерной.
Прокопий Кесарийский в своем труде "О постройках" сообщает: "Великий
император заново все перестроил, окружил Себастопилис такими стенами и
укреплениями, что город стал неприступным, украсил его улицами и другими
постройками. Таким образом, и по красоте, и по величине он сделал Себастоиолис
одним из самых замечательных городов" {Прокопий Кесарийский, 1996. (\ 249).
Религиозный центр перемещается в центральную Абхазию - в Себас тоиолис,
но и Пицунда не была заброшена, четвертый храм и другие церкви, которые
найдены, говорят о том, что после некоторого упадка Пицундское городище как
религиозный центр получает второе дыхание. Об этом свидетельствуют и
археологические культурные слои, относящиеся к У1-УИ вв.
Интересным и уникальным храмом является церковь, раскопанная в
1950-1960-е годы, вне стен крепости, на юго-западе от городища. Это
единственная в Абхазии церковь с двумя нефами и апсидами. Размеры храма: в длину -
28,5 м, в ширину- 14,5 м. Он состоит из двух совершенно одинаковой формы
нефов, которые разделены массивным прямоугольным в сечении столбом. Для
укрепления тонких стен по сторонам центрального, разделяющего нефы
столба, применены мощные пристенные пилястры. Такие же пилястры
присутствуют в западной и восточной сторонах храма. Для усиления свода храма эти
пилястры перекрывались арками. В строительстве применялись тесанные каменные
квадры и плоский кирпич. Двойные церкви распространены очень широко, в
мире их насчитывается более 100. Наиболее древние встречаются в Малой
Азии. В районе Адриатики они известны с VI в. и рассматриваются как
византийское воздействие (Хрушково, 2002. С. 94-95). VI в. - это период
наибольшего влияния Константинополя на Абхазию, одним из следствий которого и было
возведение в Пицунде вышеописанной церкви.
Другим памятником раннехристианского строительства в Абхазии является
комплекс храмовых сооружений в с. Алахадзы, расположенном на
возвышенности Ахашных, в 4-х км к юго-востоку от Гагры. Археологические работы
1970-1971 гг. выявили здесь ряд храмов - разновременных, но возведенных на
261
одном и том же месте. Наиболее ранним из них является храм, общие размеры
которого составляли 50 х 28 м. Его внутреннее пространство было разделено на
три нефа пятью парами столбов прямоугольной формы в сечении. Столбы
очень близко поставлены друг от друга и перекрывались арками. Центральный
неф шире, боковых почти в два раза. Центральная апсида снаружи пятигранная,
внутри полукруглая. Боковые апсиды и снаружи, и внутри полукруглые, но при
этом снаружи они имеют небольшие заплечики. Оконные проемы не
сохранились. Широкий нартекс в западной оконечности храма разделен на три части. От
нартекса внутрь храма ведут три дверных проема. В строительстве применялись
плоские кирпичи разных размеров. Кирпичная кладка рядами применялась
лишь на лицевых сторонах. Простенки были заполнены забутовкой из
крупнозернистого известкового раствора с дробленой керамикой. Толщина слоя
раствора нерегулярная; встречаются швы в 4-4,5 и даже в 3 и 7 см.
Разрушения в древности и перестройка этого храма не дает возможности
более или менее точно его датировать. Наличие архаичного плана, который
похож на кипрские храмы в форме базилики, позволяет датировать его первой
половиной VI в., то есть еще доюстиановской эпохой.
Храм, возведенный в Алахадзы на месте первоначального, значительно
отличается от него. В частности, изменились его размеры. Сохраняя длину без
нартекса, строители использовали лишь центральный неф первой церкви.
Промежутки колонн заложили. Центральный неф храма столбами разделили на три
нефа. В результате они оказались очень узкими, боковые - чуть более 2 м,
центральный - 3,5 м. Все три нефа имели одну апсиду на востоке, пятигранную
снаружи и полуциркульную внутри. Вдоль апсидной стены располагался
двухступенчатый синтрон с выделением тронной части в центре. Три дверных проема вели
внутрь храма с севера, юга и запада. Вдоль северной, южной и западной стен
храма имелись скамейки. Для кладки стен использовали тесанные плитняки,
похожие на кирпич, и керамические ящики разных размеров, что для Абхазии было
редким явлением, а в других областях христианского мира, по имеющимся
данным, совсем не встречается. Применение разных материалов привело к тому, что
внутренние стены здания штукатурились и расписывались белой известью под
квадры, в других случаях квадры были начерчены по сырой штукатурке. Второй
храм в Алахадзы датируется У1Н-1Х в. (Агрба. 1972. № 3. С. 149-160).
На территории Абхазии имеется еще много храмов в форме базилики ран-
несредневековой эпохи. Ярким образцом сооружений этого типа и периода
является Цандрипшский храм (VI в.), находящийся в 17 км к северо-западу от
Гагры. Храм трехнефный с тремя выступающими апсидами, нартексом и
притвором на западе. Его длина - 27,5 м, ширина - 16,6 м. Центральная апсида
пятигранная снаружи и полукруглая внутри, с тремя алтарными окнами; боковые
апсиды снаружи и внутри полукруглые и имеют по одному алтарному окну. В
северной апсиде в алтарном полукружье расположена крещальня. Четыре пары
столбов квадратной формы в сечении делят внутреннее пространство храма на
три нефа. Боковые нефы более узкие, чем центральный (Хрушкова. 2002.
С. 137-184). Внутри Цандрипшского храма открыто 15 гробниц, некоторые из
которых одновременны строительству храма. Иногда захоронения
сопровождал инвентарь в виде стеклянных сосудов (Там же. С. 162). Из других
интересных находок следует упомянуть большое количество амфор, заполнявших свод
бемы и крыши.
Храм поражал современников богатством декора. В его убранстве был
широко использован византийский мрамор, что является исключительным
случаем для Закавказья (Леквинадзе, 1973; Хрушкова, 1985).
262
На территории Абхазии сохранились и другие базилики раннехристианской
эпохи. Это баптистерий в Зиганисе - Гудаа. В Гюэносе (на месте современного
Очамчыра) проведены археологические исследования церкви V - начала VI в.
Она однонефная с полуциркульной апсидой, боковыми помещениями и нартек-
сом. Церкви Цебельдинской крепости разновременные и датируются
от У-У1 до XIII в.
Церковь в крепости Шапкы, относится к несторианским церквям (VI в.)
(Бгажба, 1985. С. 463-46^). Она имеет редкую для Абхазии алтарную часть
прямоугольной формы. В Абхазии имеется еще один храм с прямоугольной
апсидой и алтарем -это крепостная церковь в с. Река {Транш, 1975. С. 195-198).
Время возведения ее не установлено.
Зальная церковь в с. Мрамба также является одним из раннехристианских
памятников Абхазии. Она небольшая по размерам, с пятигранной апсидой и
подковообразная внутри. При раскопках были найдены каменные плиты с
изображением крестов: равноконечного, заключенного в круг, и равноконечного,
на рукавах которого дано изображение многолепестоковой розетки, но
сторонам - солярные круги и изображения птиц, клюющих виноград. Формы плана
храма и найденные в нем резные каменные плиты дают возможность
датировать его VI-VII вв.
Скорее всего, к вышеперечисленным зальным церквям можно отнести
храм, найденный во время раскопок в Сухумской крепости в 2001-2002 гг.
Он имеет пятигранную апсиду с полукружием внутри и синтроном. Ныли
некрыты гробницы внутри храма. Подъемный материал дает возможность
датировать его VI в.
Среди храмов в форме базилики в Абхазии встречаются памятники очень
интересные по форме и конструкции, распределению внутреннего
пространства, отсутствию и наличию развитой формы алтаря и т.д. К этому виду
относятся так называемые трехцерковные или трехчастные храмы - церкви в Гагрс,
Абаата, Амбара и Къячский храм. Разные исследователи датируют их временем
от VI до XI в. Однако, верхние датировки вызывают сомнение, потому, что к
этому времени во всем христианском мире уже воздвигали купольные храмы.
Там же, где еще строили базиликальные церкви, пропорции центрального нефа
менялись, уменьшаясь или приближаясь к квадратной форме. Архитектурно-
конструктивные особенности перечисленных выше храмов, особенно в Амбара
и Абаата, не выходят за рамки VII в.
В Абхазии имеется ряд купольных храмов. Многие из них до конца не
изучены, но по уже имеющимся материалам некоторые из них можно отнести к
V в. Среди них единственный в Абхазии и на всем Кавказе октогональный храм,
найденный во время раскопок на Сухумской крепости в 1989 г. (Хрушктни 1991.
С. 8-15). С юга, севера и запада к основному объему храма пристроены притворы,
увеличивая и без того немалый объем сооружения, придавая ему крестовидную
форму. Храм сложной конструкции. Его купол опирался на восемь колонн
сложной профилировки. В центре октогона подкупольного пространства имеется
небольшое сооружение, похожее на маленькую церковь с граненной снаружи и
полукруглой внутри апсидой, называемой экседра. Ее размеры: восток-запад -
6,25 м, север-юг - 6,55 м. По времени возведения она одновременна храму. Кроме
того, в храме во время раскопок была найдена погребальная стела с греческой
надписью, в которой говорится о том, что здесь похоронен солдат-легионер Орест.
Сравнительный анализ существующего октогонального тина церквей-мар-
тириев позволил датировать этот памятник рубежом V в. Найденные к
настоящему времени археологические материалы не противоречат этой датировке.
263
Одним из архитектурных памятников, дошедшим без существенных
изменений до наших дней, является храм второй половины VI в., расположенный в
с. Дранда. Это единственное в Абхазии культовое сооружение раннесредневе-
ковой эпохи, полностью возведенное из кирпича. Его внутренний интерьер
сохранился прекрасно, лишь западная сторона была обновлена в более позднюю
эпоху, чем объясняется наличие редких каменных прослоек в западной стене
нартекса.
Драндский храм в плане выглядит как крестово-купольный, над средокре-
стием - большой широкий купол с тремя граненными, внутри полукруглыми,
апсидами. Центральная апсида пятигранная, с тремя алтарными окнами;
боковые, снаружи трехгранные, имеют по одному алтарному окну. С запада в храме
имеется на всю его ширину узкий по размерам нартекс. В юго-восточном его
углу - крещальня в виде креста. Северный, южный и западный рукава креста
завершаются прямоугольной формой. Восточный рукав несколько удлинен и
завершается полукруглой апсидой. На месте подкупольного квадрата в Дранд-
ском храме располагается широкий круг, больше похожий на ротонду.
Он образуется за счет среза углов с/гены рукавов креста, на который опирается
барабан купола и подкупольное пространство расширяется почти в два раза.
Между рукавами креста в восточной части храма расположены два
прямоугольных помещения с полукруглыми апсидами - пастофории, сообщающиеся с
основным объемом храма дверными проемами.
Барабан купола граненый, пронизан шестнадцатью широкими арочными
оконными проемами. Он низкий и снаружи выглядит массивным, грузным,
тяжелым. Однако внутри храма эта тяжесть и грузность исчезает, так как
широкие окна на барабане и апсиде хорошо освещают его внутреннее пространство.
Ровные ряды чистой кирпичной кладки стен придают строению стройность и
легкость. Восточные и западные^лежрукавные помещения перекрыты глухими
куполами. Если быть точнее, то для помещений пастофории применены "вспа-
рушенные купола", а на западных - типичные глухие. В принципе эти купола
снаружи ничем не выделены, но они интересны тем, что в Абхазии подобные
формы не встречаются. Они являются большой редкостью и в архитектуре
христианского Кавказа вообще. Кажется даже и в константинопольской
архитектуре они тоже не известны. Видимо, это уникальное явление в культовой
архитектуре христианского мира.
Тем не менее, не вызывает сомнений, что Драндский храм принадлежит к
византийской, более того, к столичной, константинопольской, школе
архитектуры (Хотелашвили, Якобсон, 1984. С 192-206).
Во-первых, провинция вряд ли могла диктовать центру свои традиции в
культовой архитектуре. Во-вторых, применение в строительстве храма
исключительно кирпичного материала, причем кирпича византийского образца, тоже
говорит о столичной школе архитектуры. Ровные без изъяна стены храма,
кладка кирпича, наличие нартекса и купели, граненые апсиды, три алтарных окна,
развитая форма пастофории - все это неотъемлемые черты столичной школы.
Все остальные купольные храмы Абхазии, несмотря на пристальное
внимание ученых еще с XIX в., все еще остаются малоизученными, если не сказать
неизученными. В письменных источниках о храмах Абхазии ни один из них не
упоминается, кроме Моквской церкви.
Весьма интересным памятником является - Пицундский храм № 7. Он
раскопан, но, к сожалению, плохо сохранился. Версия его датировки
приблизительна (Агрба, 1972. С. 9). В плане храм - крестовидной формы, с тремя
граненными апсидами, западный рукав креста удлинен. Ширина его 17,5 м, дли-
264
Драндский храм-мортирий. Середина VI в.
Республика Абхазия, Гулриншский район, пос. Дранда. Фото В. Попова, 2СХК) г.
на оси запад-восток, безусловно, превышает ширину, но размеры установить
не удалось. Храмы такой же формы в Абхазии больше не обнаружены,
поэтому, скорее всего она могла возникнуть под влиянием извне. Для Пицунд-
ского храма № 7 характерно мельчание формы и поиски новых купольных
конструкций, которые больше связаны с VII в. Этим столетием его,
вероятно, и можно датировать.
К крестово-купольным сооружениям относится и Бзыбский храм (VIII в.).
Основной его объем - это квадрат, с восточной стороны он выделен тремя
гранеными апсидами. Центральная апсида - пятигранная с тремя алтарными окнами,
боковые - трехгранные, с одним алтарным окном. Внутренний объем
разделен на девять пространственных отрезков с четырьмя парами столбов, на
которые опирается барабан купола. Четыре столба в центре храма дают
равноконечный крест греческого образца, на средокрестье возвышается купол.
Переход подкупольного квадрата к кругу производится пандативной системой.
Снаружи барабан и купол имеют восьмигранную форму. Восточный рукав храма
подчеркнуто удлинен за счет вимы и апсидного полукружия. Снаружи ко всем
трем дверным проемам пристроены притворы: с севера, юга и запада.
Притворы и основной объем храма одновременны. Дверные и оконные проемы имеют
декоративное оформление в виде рельефно выступающего крученого жгута и
концентрических кругов. На южной стороне фасада, на одном верхнем окне, в
арочном навершии сохранилась каменная плита с изображением трех
рельефных крестов. Они расположены горкой, центральный крест выше, боковые
ниже и на одной линии. В оконных проемах рукавов креста на фасадах Бзыбско-
го храма расположено центральное окно в центре, под сводом, два других - по
сторонам, но ниже и оба на одной линии. Такая особенность расположения
тройных окон на стенах рукавов креста на севере, юге и западе сохраняется
почти во всех купольных храмах Абхазии.
265
Успенский храм в резиденции царей и правителей Абхазии. IX в.
Республика Абхазия» Гудаутский район, с. Лыхны. Фото Д. Чачхалиа, 2000 г.
К следующему типу храмов, относятся Анакопийская церковь, церковь
Симона Кананита, церковь Ахашных в с, Алахадзы и церковь Богородицы в
с. Лыхны. Все названные храмы однотипны, возведены в одну эпоху и
являются крестбво-купольными; в них ийеется нартекс, что делает их удлиненными.
Единственное, чем отличается Анакопийская церковь - это наличие
многогранной апсиды центрального нефа. Лучше всех сохранился Лыхненский храм
(третья четверть IX в.) - крестово-купольный, с тремя выступающими
апсидами полукруглой формы, нартексом на западе и притворами с трех сторон -
севера, запада, юга. Центральная апсида имеет три алтарных окна, боковые - по
одному. Дверные проемы расположены там, где притворы. Внутреннее
пространство разделено на нефы четырьмя столбами в центре. Купол опирается на
четыре свободно стоящих столба. Столбы создают под куполом квадратную
форму пространства. К подкупольному квадрату примыкают четыре рукава
креста одинакового размера, к восточному рукаву креста - вима и апсидное
полукружие, и этим создается впечатление удлиненности главной оси храма запад-
восток. Переход подкупольного квадрата к кругу барабана производится панда-
тивной системой. Барабан купола снаружи имеет восемь граней и прорезан
восемью оконными проемами, с внутренней стороны от оконных оснований к
центру купола сходятся восемь плоских рельефно выступающих ребер, что
конструктивно сближает его с византийскими куполами. На торцевой стене рукавов
креста имеется по три оконных проема, расположенных "горкой", как в Бзыб-
ской церкви. Рукава креста, межрукавное пространство и нартекс с хорами
перекрыты сводом. Само здание опирается на многоступенчатый цоколь.
Лыхненский храм можно рассматривать как сооружение, в котором
завершен поиск и решение архитектурных форм крестово-купольных церковных
зданий, как яркий образец того же развития церковной архитектуры Абхазии,
которая наметилась на рубеже УН-УШ вв.
266
К середине X в., когда Дбхазское царство достигло пика своего могущества,
царь Леон III именно в этот период возводит кафедральный собор в Моквах, в
котором отразились все лучшие достижения крсстово-купольного церковного
зодчества средневековой Абхазии. Уровень развития инженерной мысли и
технических возможностей позволили мастерам-архитекторам создать
уникальный и единственный в своем роде во всем православном мире пятинефный кре-
стово-купольный храм, который без изменений и перестройки сохранялся до
конца XVIII в., когда/война с Турцией и Мегрелией привела к его опустошению
и разорению. В 1860 г. он был обновлен: заново настлан пол; притворы сняты;
дверной проем на южной стороне заложен; наружные апсидные выступы
обновлены; фасад облицован плитами из песчаника; с запада пристроили портик и
т.д. Но самое главное внутреннее пространство Моквского храма сохранилось в
принципе в первозданном виде, об этом говорят имеющиеся местами следы
фресок конца XI в.
Моквский храм - крестово-купольный, пятинефный, с тремя апсидами на
сегодня, а по плану начала XIX в. - пятиапсидный. В нем было три притвора: с
севера, запада, юга, с тремя входами в церковь, узким нартексом и хорами на
втором этаже с юго-запада и севера. Внутреннее пространство разделено на
нефы столбами крестовой формы в сечении. Основной объем храма в плане
представляет форму равноконечного креста. Над средокрестьем возвышается купол
на барабане, опирающимся на четыре свободно стоящих столба крестовой
формы в плане. Центральный неф, восточный и западный рукава креста удлинены,
подчеркивая тем самым главную ось храма. Центральный неф шире и выше
боковых, боковые вторые и третьи нефы выше и шире последующих.
Центральный и поперечный нефы составляющие в плане рукава креста, перекрыты
сводом и двускатной крышей, все остальные нефы - односкатные. На торцевых
частях рукава креста имеется по три оконных проема, которые расположены
Моквский кафедральный собор. Усыпальница царей и правителей Абхазии. X в.
Республика Абхазия, Очамчырский район, с. Моква. Фото В. Попова, 2000 г.
267
Бедиийский собор. Х-ХШ вв.
Абхазская АССР» Очамчырский район. Фото В. Левинтаса, 1970-е годы
"горкой", что характерно и для других храмов Абхазии. Восточная сторона
рукава также имеет три алтарных окна, расположенных на одной линии.
В Моквском храме был сделан шаг к усложненности, величавости и
монументальности, отразивших в архитектурно-художественных формах возросшую
мощь Абхазского государства.
Поиск новых путей в культовой архитектуре Абхазии привел к созданию
Ведийского храма (X в.), значительно отличавшегося от остальных купольных
сооружений отсутствием выступающих апсид, тройных оконных проемов на
рукавах креста, а также нартекса. Оконные и дверные проемы были обрамлены
орнаментом. Впечатление особенно усиливалось вытянутым куполом барабана,
высота которого была гораздо больше, чем его диаметр, тем самым храм ком-
268
Пицундский кафедральный собор. Престольный храм Патриархов-Катали косом
Абхазских. Середина VI в. Реконструкция IX в.
Республика Абхазия, Гагрский район, пос. Пицунда. Фото В. Попова, 2000 г.
позиционно как бы устремлялся вверх, но на сегодняшний день купол и барабан
отсутствуют. Изменились и его пропорции: ширина сузилась, увеличился угол
двускатной крыши и т.д. Барабан купола опирался на два западных столба и дне
приапсидные стены. Снаружи в храм, возведенный с помощью крупных
каменных квадров и забутовки, вели три входные двери: с севера, запада п юга.
В 1970 г. здесь проводились разведочно-археологические работы, которые
выявили в восточной части храма наличие следов полукруглых апсид более
раннего периода.
Самый величественный храм не только Абхазии, но и всего Западного
Кавказа - это Пицундский кафедральный собор. Его наружные размеры без притворов
(на сегодня они отсутствуют, но их наличие доказано) весьма внушительны:
главная ось запад-восток - 43,3 м, север-юг - 22,7 м, высота -31м. Убедительной и
аргументированной датировки возведения храма на сегодняшний день нет.
Храм крестово-купольный, с нартексом и тремя выступающими
полукруглыми снаружи и внутри апсидами. Над средокрестьем возвышается
цилиндрической формы снаружи и внутри барабан с полусферическим византийского
типа куполом. Переход подкупольного квадрата к кругу основания барабана
производится сложной формой пандатива, имеющего в нижнем своем основании
ложковидный декор.
В 1920-е годы А.С. Башкиров писал: "Эти редкие отличия кладок
различных частей здания также могут свидетельствовать о перестройке храма, при
том капитальной" (Башкиров, 1926. С. 33-37). Подобную мысль высказал
Л.М. Меликсет-Беков: "...Пицундский храм был перестроен в древнее время,
мы полагаем, что вероятным временем может быть УИ-УШ вв.'* (Меликсет-
Беков, 1916. С. 59-73). Эту идею также поддерживал В.Л. Якобсон: "Тот
древний не существует, но определенная форма сохранилась" (Якобсон, 1972. С. 44).
269
В храме визуально можно заметить как минимум три строительных
периода. Стены его от фундамента возведены исключительно с помощью каменных
блоков небольших размеров. Чуть выше метра кладка становится смешанной,
приобретая римско-византийские черты, ряды из камня перемежаются
кирпичными. Чем выше стены храма, тем увеличивается количество кирпичных рядов,
а в районе сводов каменных рядов уже не наблюдается. Барабан храма, купол и
колонны внутри возведены исключительно кирпичной кладкой. Купол храма
опирается на две западные и две приабсидные стены, как и в Ведийском храме.
Но широкое применение кирпичных рядов, завершение верхнего участка стен
храма только кирпичной кладкой говорит о IX в.
Пицундский храм занимает достойное место в общей цепи развития
архитектурных форм, возникавших в Абхазии под мощным воздействием византийской
культуры. После X в. на современной территории Абхазии, кроме
восстановительных работ, более значительных купольных храмов не строили. Тем не
менее, рассмотренные памятники уже позволяют выделить местную, абхазскую
школу византийской архитектуры.
ГЛАВА V
СЕМЬЯ
И СЕМЕЙНЫЙ БЫТ
По мнению абхазов, брак, создание семьи - это событие чрезвычайной
важности, момент перелома жизни, всегда ассоциирующимся с понятием
"счастье" - анасъщ. Великий Д. Гулиа писал: "Если у тебя хорошая
жена, то зачем тебе ходить на веселые предприятия, веселье в твоем доме, а если
у тебя плохая жена, не ходи на печальные события - печаль в твоем доме".
В прошлом для абхазов было характерно довольно позднее вступление в
брак. Мужчина создавал семью только тогда, когда "приобретал некоторую
славу и известность, ибо и сама девушка не выходила за человека, ничем себя не
прославившего" (Чурсин, 1956 С. 159). На самом деле за формой данного
явления скрывалось подлинное содержание - серьезность проблемы, к которой
следовало подходить только с глубоким чувством ответственности.
Еще в конце XIX в. обычный брачный возраст мужчин варьировал между 25
и 35 годами. Преобладающее же число мужчин вступило в брак в возрасте
30 лет, средний брачный возраст женщин был 18 лет, хотя нередко встречались
невесты, достигшие 25-летнего возраста.
В 1920-1930-х годах наблюдалось некоторое снижение преобладающего
брачного возраста мужчин, равного 28 годам, и повышение брачного возраста
женщин до 20, что в целом объясняется известными изменениями в социально-
экономической жизни народа, вызвавшими в свою очередь сегментацию
неразделенных семей на нуклеарные.
Тенденция снижения брачного возраста имела место особенно в годы
Великой Отечественной войны, "призывавшие" молодежь к быстрому взрослению,
и сохранилась вплоть до конца восстановительного периода. Затем, в связи со
значительным улучшением благосостояния народа, в частности с расширением
сети образования, повлекшим за собой возрастание социальной активности
женщин, вновь наступило относительное повышение брачного возраста
вообще, и женщин, в частности. Уже в 1970-х годах средний брачный возраст
женщин повысился до 25 лет, а мужчин - до 31 года (Бигуаа, 1983. С. 56-59).
В настоящее время брачный возраст у абхазов опять начал склоняться к
снижению. Этому способствует, видимо, осознанность невосполнимых потерь
людских ресурсов во время боевых действий в Абхазии 1992-1993 гг.,
приведших к нежелательным демографическим последствиям.
271
В абхазской бытовой действительности выбрать себе невесту было нелегко.
Сложности возникали, прежде всего, в связи с наличием жестких экзогамных
запретов, которых абхазы и сейчас строго придерживаются. Экзогамия
распространяется на всех без исключения лиц, носителей родового имени, то есть
фамилии - ажэла (доел.: "семя", "происхождение") отца, матери и даже обеих
бабушек. Считается, что все, кто носит одно родовое имя, независимо от их места
жительства и даже этнической принадлежности, происходят от одного предка и,
следовательно, являются кровными родственниками. Явления кросскузенного
или ортокузенного брака в абхазском быту неизвестны и сама мысль о
супружеской связи кузенов в даже самой отдаленной степени родства для абхазского
сознания дика и неприемлема.
Брачные ограничения исключали из брачного круга и лиц, связанных
искусственным, в частности молочным, родством. Брак между людьми,
вскормленными когда-то грудью одной женщины, если даже они принадлежали к
различным фамилиям считается недопустимым, и в настоящее время такой брак не
получает одобрения со стороны общественного мнения (Бигуаа, 1983. С. 59-61).
По некоторым сведениям у абхазов некогда бытовал институт левирата и
сорората (Дубровин, 1871. С. 59), однако, нын'е эти формы брака исчезли.
Нарушитель экзогамных запретов являлс^ кровосмесителем - амахагьа. Уличенный
в кровосмешении в любом его проявлении/подлежал наказанию, наиболее
типичной формой которого являлось и является изгнание из рода. Амахагьа
лишался всех социальных прав, с ним прекращалось всякое общение. Принцип
"родового остракизма" проявлялся даже в случае смерти умершего
преступника; амахагьа запрещалось погребать на родовом или семейном кладбище.
Его хоронили в отдельном, заброшенном месте без оплакивания, к тому же не
традиционными для абхазов способами - головой не на запад, а на юг или на
север, либо лицом вниз (Аргун и др., 1987. С. 69).
Традиционные представления чрезвычайно сильны и сегодня, поэтому,
вступая в брак, стороны тщательнсг изучают родственные связи будущего
брачного партнера. Вольная или невольная "ошибка" не простится, и общественное
осуждение неизбежно скажется на социальном статусе незадачливой пары.
Завершая разговор о брачных ограничениях у абхазов, отметим, что ранее
запрещался брак по мотивам сословного неравенства, естественно,
вышестоящей стороной; дистанция соблюдалась и среди крестьянства, состоявшего из
ряда социальных ниш. Ограничений браков по мотивам религиозной
принадлежности абхазы почти не знали. Смешанные христианско-мусульманские семьи
были вполне обыденным явлением.
СЕМЬЯ: СТРУКТУРА
И ВНУТРЕННЯЯ ОРГАНИЗАЦИЯ
Исторические данные - литературные, историко-статистические, а также
добытые методом этнографических реконструкций, свидетельствуют, что еще
сравнительно недавно у абхазов наиболее распространенной формой
организации семейно-родственных коллективов была большесемейная. При низком
уровне производительных сил существование большого семейного коллектива
было реальной необходимостью, ибо экстенсивно-отгонная форма
скотоводства, являвшегося в то время в горной Абхазии ведущей отраслью сельского
хозяйства, требовала значительного количества рабочих рук. В этом отношении
большая семья имела ряд социальных преимуществ. Объединяя под началом
272
отца несколько семейных и неженатых сыновей, большой родственный
коллектив представлял мощную трудовую единицу; при необходимости мог
эффективно защитить свои интересы и т.д.
Разложение классической формы большой семьи у абхазов началось еще в
период проникновения в страну элементов капиталистических отношений. Но в
своем пережиточном состоянии она сохранилась вплоть до коллективизации
сельского хозяйства. Свидетельством бытования большой семьи в недалеком
прошлом является наличие у абхазов особых родственных объединений, так
называемых патронимии - абипара образовавшихся в результате сегментации
больших семей. Чаще всего семьи одной такой патронимии живут но соседству,
иногда даже в одном большом общем дворе, сохраняя при лом некоторое
хозяйственное и идеологическое единство. Последнее выражается и частности в
коллективной памяти об общем предке - главе неразделенной большой семьи,
разделение которой дало начало позднейшей патронимии.
Основная форма современной абхазской семьи ащаацм - это малая,
встречающаяся в трех типах, среди которых наиболее многочисленна пуклеарная.
За ней следуют семьи, состоящие из супружеской пары с детьми и родителей
супруга или одного из них. Обычно такие семьи формируются по миноратной
традиции. Нарушение может быть только тогда, когда младший сын. получив
редкую профессию, находит себе применение в городе и там создает
неолокальную семью. Семьи, в которые, помимо восходящих родственников входят еще
родственники супруга по боковой линии, больше характерны для горной зоны
республики и представляют собой редкое явление. Эти сложные, "реликтовые"
по своему составу семьи, обозначающиеся в этнологической литературе как
"неразделенные", абхазами именуются ащаацэаду - большая семья.
Группа мужчин, женщин и детей. 1912 г.
Абхазы. Кутаисская губ., Сухумский округ, с. Адзюбжа. РЭМ № 3341-2
273
Родители с детьми
Республика Абхазия, Очамчырский район, с. Джгерда. Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
В равнинной и, тем более, приморской зоне, население которой занималось
преимущественно земледелием, превалировала малая семья. Как показывает
полевой этнологический материал, фактор зональности в той или иной степени
не теряет до сих пор своего значения.
Одним из важных компонентов структуры семьи является ее поколенный
состав, в значительной мере обусловливающий и внутрисемейные отношения.
Везде и всюду доминируют двупоколенные семьи, вторую строчку занимают
трехпоколенные. За ними следуют семьи из одного поколения, а четырехпоко-
ленные встречаются исключительно редко. Если рассматривать их в плане
физико-географического положения места жительства, то двупоколенные семьи
находятся в примерном равновесии - около 55-60% во всех зонах проживания
абхазов. Зато в горных селах, где по-прежнему поощряется совместное
проживание родителей хотя бы с одним из сыновей, доля трехпоколенных семей
ощутима - 20-22%, против, немногим более 10% в приморской полосе. Напротив, в
горных селах однопоколенных семей значительно меньше, чем в равнинных.
Молодежь пригородных селений позволяет себе жить и работать в городах, а в
более далеких сельских местностях не представляется возможным оставлять
родителей без постоянного присмотра.
Старшее поколение трехпоколенных семей представлено исключительно
родителями мужа. Семьи, в которых живут теща или тесть, почти не
встречаются, так как вся ответственность за нуждающихся в помощи стариков лежит по
традиции на сыновьях, а в случае отсутствия последних - на ближайших
родственниках по боковой линии.
274
Абхазский брак патрилокален. К уксорилокальному поселению прибегают
только в специфических случаях, когда зять, например, является выходцем из
других регионов (Бигуаа, 1983. С. 32-41).
Как известно, размер семьи находится в прямой зависимости от детности.
В абхазской сельской семье численность детей так же, как и общая численность
семьи, находится в зависимости от места жительства, в определенной степени и
от социального фактора. Многодетные семьи встречаются теперь только в
горных селах. Обычно э^о семьи неквалифицированного рабочего труда.
ВНУТРИСЕМЕЙНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
Главой семьи - аонаща аихдбы, по традиции является мужчина - отец, дед.
От него в значительной мере зависит ее благополучие.
В былые времена глава семьи был если не полновластным соПетпсшшком,
то полномочным распорядителем общесемейного имущества. От него зависел
раздел семьи, и при выделе он получал половину. Власть его над детьми почти
не ограничивалась. О его престиже можно судить по несохранившемуси ныне
ритуалу: после смерти главы семьи дом стягивали веревкой, "чтобы не рухнул"
(Смирнова, 1987. С. 277). В случае же отделения сына, родители и другие его
ближайшие родственники оказывают ему всестороннюю помощь, новее не
беря во внимание никаких традиционных установок.
Семейный быт и сейчас строится под известным началом главы семьи:
распределение хозяйственных работ между сыновьями, вопросы купли и продажи
и т.д. В случае же возникновения возможных разногласий между домочадцами,
старший мужчина становится непререкаемым регулятором.
В обязанности главы семьи, впрочем, и других взрослых мужчин, входят,
главным образом то, что абхазы называют адэахьтэи аус - "внешние дела", то
есть строительство и ремонт жилых и хозяйственных построек,
земледельческое и скотоводческое хозяйство, орудия производства, средства передвижения
и т.д. Глава семьи выполняет также основные коммуникативные функции с
"внешним миром" - ауаарахъ днеиуеит. Он представляет свою семью на
всякого рода общественных мероприятиях, имеет дело с властями, выступает истцом
или ответчиком в судах и т.д. (Там же).
Между тем, при обсуждении важнейших семейных вопросов глава семьи
советуется с взрослыми домочадцами, прежде всего с сыновьями и "женщиной-
хозяйкой" - авныг&эыс. Окончательное решение принимается им с учетом
мнения своих "подопечных".
Вообще пожилым людям принадлежит основная идеологическая роль.
Они прежде всего хранители обычного права, которым отчасти до сих пор
регулируется юридическая и нравственная жизнь абхазов, носители
поведенческих норм - алеишэа, в частности правил этикета - ахымеацгашьа, выступают
как религиозные лидеры - аныхацаавы. При всех календарных обрядах
(христианских, мусульманских, языческих) старики исполняют жреческие
функции, совершают жертвоприношения, молясь о благополучии семьи.
Старейший, являясь религиозным покровителем не только собственной
семьи, но и всех семей, относящихся к его патронимии и даже фамилии, обычно
называется почтительными словами: %хыбаа, щэашьхэкоы (букв.: "наш череп",
"носитель, владетель нашего света"). Он считается как бы посредником между
Богом и сородичами. А при непосредственном обращении к нему сыновья, внуки и
внучки пользуются обычными терминами родства: саб - мой отец, сабду - мой
275
Абхазка с детьми
Республика Абхазия, Гудаутский район,
с. Хуап. Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
Абхазские дети
Республика Абхазия, Очамчырский
район, с. Джгерда. Фото Л.Т.
Соловьевой, 2005 г.
276
большой отец, или соответствующими эквивалентами - дад> даду и баба,
бабаду.
В двупоколенных семьях, в которых живет супружеская пара с детьми,
главой считается также муж, независимо от его экономического положения.
Фактически же семейными делами руководит тот, на котором в значительной
степени держится бюджет семьи. Таков принцип распределения ролей и в однопо-
коленных семьях.
Женщина може^т быть главой семьи, если у нее нет мужа, а дети не
достигли еще совершеннолетия. Вдова может числиться главой семьи и при женатом
сыне.
Женщина называется главой и уксорилокальной семьи. Но это отнюдь не
означает, что зять-примак - ахатэа не пользуется правами хозяина. Просто
"консервирование" фамилии осиротевшей женщины в похозяйствепиой книге
администрации способствует большему сохранению памяти об ее отце у
односельчан, с которыми всю свою жизнь он делил хлеб-соль.
В семейной жизни современных абхазов весьма значительна роль "хозяйки
дома*'.
В трехпоколенных полных семьях она как старшая ведает всеми делами по
дому: заготовкой и распределением продуктов, выращиванием овощей,
бобовых, бахчевых культур, разведением домашней птицы и массой других "легких"
занятий, за исключением прядения и тканья, временем преданных забвению.
Пели же молодые женщины заняты общественным трудом, то по силе своей
возможности она заменяет их и в поддержании чистоты и порядка в доме, в
приготовлении пищи для семьи. Однако самым обыкновенным и почетным занятием
пожилых абхазок считается воспитание внуков и внучек.
С вовлечением женщины в общественное производство возросла и ее роль
в общесемейном бюджете. Работая наравне с мужчиной во всех без исключения
областях производственной жизни, женщина зарабатывает обычно не меньше
мужчины, порою и больше. К тому же на изменение положения женщины в
семье определенное влияние оказывает авторитет, которым она пользуется в
обществе. Не меньшее влияние оказали, в свою очередь, на характер внешних
взаимоотношений супругов также политические и юридические права,
представленные женщине законом. Даже такой, на первый взгляд, кажущийся мелочью,
но накладывающий отпечаток на характер тех или иных отношений между
членами семьи, факт, что семейная касса находится в руках старейшей женщины-
матери; она же в основном занимается расходованием этих средств, разумеется,
согласованно с мужем и другими работающими домочадцами. Дом и хозяйство
юридически оформлены на старшего мужчину, то есть на главу семьи. Однако,
без ведома жены, по существу, он не решает ни одного серьезного вопроса, ибо
экономическое равноправие супругов не допускает единоличного решения
важных семейных проблем.
Обычаи горцев выработали строгие нормы своеобразного рыцарского
поведения мужчин в женском обществе, не потерявшие своего былого значения и
в наше время. Особенно священна мать. Оскорбление матери считается одним
из тягчайших преступлений.
Развод представляет у абхазов, как и прежде, редчайшее явление.
Сдерживающими факторами являются, прежде всего, дети, а также родня жены,
поддерживающая с ней тесные связи, и при необходимости серьезнейшим образом
защищающая ее интересы. Мужчина может развестись с женой в основном по
причине супружеской неверности. Уличив жену в измене, муж в тот же час,
обычно ничего ей не говоря, под каким-либо предлогом предлагает немедленно
277
Семья за трапезой
Республика Абхазия» Очамчырский район, с. Джгерда. Фото Л.Т. Соловьевой. 2005 г.
ехать вместе с ним к ее родным. Приведя ее к ним, оскорбленный муж говорит:
"Примите вашу покойницу" и тотчас же покидает навсегда их пределы. В
старину за нарушение супружеской верности муж имел право убить и жену, и
соблазнителя. Родственники убитых, как правило, не мстили. Но если, скажем, он убил
только жену, то родня ее могла ему ответить той же суровостью. Так
поступали в подобных случаях и родственники соблазнителя.
При расторжении брака по вине женщины дети остаются с отцом, но если в
этом повинен отец - с матерью. Раньше она переселялась вместе с детьми в дом
своих родителей, взяв приданое и все, что было нажито ею за время совместной
жизни. В настоящее время из дома уходит муж, обычно не доводя до суда
имущественные споры, как говорится, "по-мужски" - хацацас. В любом случае
проявляется характерная особенность семейного быта абхазов - отец по
большей части сам обеспечивает своих детей.
Причиной расторжения брака могло служить также и бесплодие женщины,
но только в том случае, если она препятствовала появлению "подсаженной",
второй жены - авартэа. Встречаются случаи развода на почве бесплодия и в
настоящее время, но мужчина ни в коей мере не вступает в новый брак, пока не
рассчитается с первым.
Традиционный семейный быт был проникнут патриархальным духом.
Особенно это сказывалось на положении невестки. Она раньше всех вставала и
позже всех ложилась спать - весь день была занята по дому. Вечером невестка
должна была всех своих домочадцев накормить, убрать со стола и лишь потом
закусить незаметно где-нибудь в углу. Но и после этого считалось неудобным
сразу удалиться в свое брачное помещение, поэтому она еще некоторое время
задерживалась в "большом доме". А в момент выхода из него старалась быть
278
обращенной лицом к старшим. В той или иной степени эти формы
прислуживания старшим родственникам мужа и знаки внимания к ним соблюдаются и
современными абхазскими невестками, главным образом в сельских семьях.
Патриархальные нормы действовали и во взаимоотношениях между
другими домочадцами. Так, младший брат относился к старшему с особым
почтением. Вступление в какой-либо спор со старшим братом не допускалось. Такими
же были отношения и между сестрами, в еще большей мере - между братьями
и сестрами. Но несколько слабее было выражено повиновение брата старшей
сестре, что объяснялось, видимо, самим положением женщины. Старшинство
соблюдалось и в очередности вступления в брак: младший брат не должен был
жениться раньше старшего, младшая сестра выходить замуж раньше старшей.
Другой патриархальной основой внутрисемейных отношений был комплекс
обычаев избегания. Они накладывали ограничения на общение между
супругами, между родителями и детьми, между невесткой и старшими родственниками
мужа. Ограничения были обязательны также между зятем и старшими
родственниками его жены, но они, естественно, для внутрисемейных отношений не
имели существенного значения.
Избегание между супругами было тем строже, чем моложе были они сами.
Оно проявлялось почти во всех случаях жизни. Считалось неприличным,
предосудительным молодым супругам находиться наедине в одном помещении днем,
беседовать, есть за одним столом, появляться вдвоем там, где находились
старшие, независимо от родственных отношений с ними, заботиться друг о друге на
виду у всех, называть друг друга по имени. Они могли обращаться друг к другу,
и то, как бы украдкой, только на ты: уара - обращение к мужчине; вара -
обращение к женщине. Когда муж и жена говорили друг о друге, имена заменяли
местоимениями третьего лица иара, лара - он, она или словосочетаниями: "тот,
кто дома", "та, кто дома". Даже супруги преклонного возраста избегали
называть друг друга по имени, когда же им приходилось вести разговор друг о друге,
пользовались своеобразными заменителями, вроде "хозяин", "хозяйка", "моя
старуха", "мой старик". Только пожилая женщина, мать семейства, могла
позволить себе и при старших родственниках разговаривать с мужем, появляться с
ним вне дома {Смирнова, 1955. С. 120).
Другой круг обычаев избегания связан с ограничениями на общение
невестки со старшими родственниками мужа, особенно с его родителями, с которыми
она не должна была разговаривать - амцэажэара и называть их по имени -
ахъ$шъара. В трехпоколенных семьях и сегодня в деревне невестка не 'только не
обращается к родителям мужа по имени, но довольно долгое время соблюдает
запрет на разговор с ними, особенно со свекром. По обычаю она должна стоять
и молчать в присутствии свекра "из уважения к нему" и оказывать ему и другие
всевозможные почести. Слабее выражается избегание по отношению к
свекрови, с которой невестка чаще связана ведением внутрисемейного хозяйства.
Ограничены отношения невестки также и с любыми другими старшими
родственниками мужа, включая в первую очередь старшего деверя - ближайшего
помощника и наиболее вероятного преемника главы семейства.
Избегание между родителями и детьми в большей степени касалось отца,
нежели матери. Приличия требовали, чтобы при посторонних, а тем более в
присутствии старших, отец не брал ребенка на руки, не играл с ним, не говорил
о нем и вообще не проявлял отцовских чувств. Проявление "непристойной
слабости" мужчинам не прощалось. Только с истечением времени отношение
отцов к детям становилось менее отчужденным, но продолжало отличаться
показной сдержанностью. Что касается матери, то, особенно в малых семьях, необхо-
279
димость повседневного ухода за ребенком исключала возможность сколько-
нибудь выраженного и длительного избегания. Только в больших семьях
мать некоторое время делала вид, что не имеет к ребенку никакого
отношения, но вскоре, после особых просьб со стороны старших женщин,
переставала стесняться их присутствия. Все же в дальнейшем матери полагалось
воздерживаться от явных проявлений своих чувств, и воспитанием ребенка
занималась не столько она, сколько свекровь и другие женщины дома.
Строже соблюдалось избегание между матерью и ребенком в общественных
местах, вплоть до того, что ей, как и отцу, не полагалось оплакивать сына или
дочь.
Столь строгие, "бессердечные" мужчины, отчасти, и женщины по
отношению к своим собственным детям, чрезвычайно ласковы с внуками и внучками, и
поэтому обычно о них и шутят: "Старики дружат с внуками потому, что равны
им по уму".
Обычаи избегания в современном семейном быту подвергаются
перестройке и трансформации. Запрет на вербальное общение с родителями мужа
снимается по настоянию последних часто сразу же,после свадьбы, однако
сдержанность и скромность в общении со свекром и свекровью, подчеркнутые знаки
внимания по отношению к ним не утрачивают своего значения. Реликтом норм
избегания остается лишь табуация имен свойственников. Невестка обращается
к свекрови и свекру после снятия запрета на общение не по имени, а так же, как
и ее муж: нан - мать, дад, баба - отец. Ранее имели большее распространение
такие формы обращения невестки к родителям мужа, как "наш владетель" или
"наш князь" - х>ах>, "наша владетельница" или "наша княжна" - хахкэажэ. Они
сохраняются ныне лишь в наиболее отдаленных горных районах республики,
особенно в ее Бзыбском регионе.
Всем остальным старшим родственникам мужа, иногда и ближайшим
почетным соседям, невестка в знак "уважения" дает новые, обязательные только для
нее, подходящие им по "рангу" и по возможности красивые имена, выбранные
по ее собственному усмотрению (Инал-ипа, 1984. С. 95). В свою очередь, с
момента вхождения молодой в дом родителей мужа, она получает от своих новых
родственников новое имя, также по "вкусу" последних, изысканное, вместе с
тем легкое на язык, которое невестка отныне носит всю свою жизнь,
расставаясь с ним только в случае развода.
Дружеское и заботливое отношение супругов друг к другу стало теперь
само собой разумеющимся явлением в абхазской семье, особенно в нуклеарной.
В таких семьях уходит в прошлое и избегание почти во всех его проявлениях.
В молодых семьях, как правило, муж и жена свободно, без какого-либо стеснения
помогают друг другу и в полевых, и в домашних делах. Нередко можно увидеть
молодого отца, который ухаживает за маленькими детьми, хотя по
сохраняющимся среди абхазов представлениям, отец должен придерживаться некоторой
традиционной строгости по отношению к детям в целях воспитания их в духе
семейного согласия и мира. Супруги называют друг друга по имени; старый
запрет может действовать только тогда, когда в доме присутствуют
представители старшего поколения, особенно если они являются ревностными
сторонниками обычаев старины.
Практически полностью изжил себя патриархальный институт
старшинства, который пронизывал взаимоотношения старших и младших членов семьи.
Младшие братья и сестры теперь более свободно обращаются к старшим. Их
внешние взаимоотношения не имеют ничего общего с прежними
половозрастными гранями.
280
Заботливое отношение ко всем родственникам, столь характерное для
абхазов, не только не ослабевает, но приобретает новые черты. Особое внимание
уделяется тем, кто живет за пределами "большого дома", прежде всего
горожанам, учащимся молодым людям. В свою очередь, последние в свободное время
приезжают к родным и помогают буквально во всех делах в хозяйстве.
Степень соблюдения обычаев зависит еще и от природы социальной
принадлежности семьи. Как правило, они имеют меньше силы в тех семьях, где
старшее поколение^принадлежит к интеллигенции.
Вывод очевиден: благодаря социальным, экономическим и культурным
преобразованиям, происшедшим в республике, сформировалась качественно новая
абхазская семья, во взаимоотношениях членов которой лучшие национальные
черты не только сохраняются, но и получают дальнейшее развитие.
ОБРЯДЫ ЖИЗНЕННОГО ЦИКЛА
СВАДЕБНАЯ ОБРЯДНОСТЬ
В абхазской этнологической действительности известны три формы
заключения брака: аргама - гласная, макала - тайная и амцарсра - насильственная, то
есть брак путем похищения девушки (Бигуаа, 1983. С. 59-66).
Любая форма заключения брака начиналась со смотрин - апыыехмра.
Они происходили обычно по инициативе одного из родственников, друзей
сторон. Местом смотрин мог быть дом инициатора или любое общественное
предприятие. Бывало, что инициатива исходила от самого молодого человека,
услышавшего о достоинствах девушки как бы между прочим - иныцыо-аицьндпы.
При этом юноша мог себе позволить посмотреть девушку прямо в ее отцовском
доме, явившись туда под каким-нибудь предлогом. Затем через кого-нибудь,
занимавшего нейтральное положение, он давал знать о своем намерении
жениться. Посредник -абжьаказаа, акьагьариа, способствовал достижению взаимного
согласия сторон. В случае успешного исхода порученного дела, он щедро
вознаграждался женихом (Инал-ипа, 1965. С. 450). Однако девушке считалось
неприличным дать согласие с первого раза, если даже молодой человек казался для
нее самым подходящим.
Получив, наконец, положительный ответ от приглянувшейся девуЩки,
молодой человек через друга или дальнего родственника, обязательно чуть
старшего по возрасту, сообщал своим родителям об этом, поскольку
непосредственное обращение молодых к старшим по такому поводу обычаем не допускалось.
В свою очередь отец молодого человека проводил свое собственное
"расследование" родословия девушки. Стороны должны были быть равны но
социальному и материальному положению, и находиться вне экзогамного круга.
В случае получения удовлетворяющих сведений, происходило сватовство -
апхэыехэара. В один из счастливых по народному поверью дней, каковым
считается главным образом суббота, вечером, после захода солнца, чтобы злые
духи не повредили делу, отец молодого человека в сопровождении небольшой
группы уважаемых родственников и односельчан отправлялся к отцу девушки с
просьбой дать согласие на замужество дочери.
В переговорах родителей молодые люди, изъявившие желание соединить свои
судьбы, не принимали участия. Они находились в одной из задних комнат и ни в
коем случае не наедине, а в окружении сверстников (Инал-шш, 1954. С. 76-100).
Если сватовство заканчивалось успешно, то молодые люди обменивались
символическими подарками - обручальными кольцами и некоторыми другими
281
вещами, входившими в понятие анапеимдахьа (букв.: цена рукопожатия). Пир,
обязательно следовавший за церемониалом, продолжался до следующего дня.
В случае же получения отрицательного ответа, что, но крайне редко бывало,
гости уходили, не отведав угощения хозяина. Отказ воспринимался как
оскорбление не Только личности посетителя, но и всего его рода без исключения.
Перед отъездом жених или, реже, кто-нибудь из его дружков, оставлял
невесте газыр. Обычай этот, известный под названием ахкаршэра - бросание
пули, служил выражением нерушимости состоявшего соглашения.
С этого момента обручившиеся молодые люди именовались женихом и
невестой. Вплоть до свадьбы в доме жениха, девушка оставалась "сидеть
нареченной" - дкэаны дтэан.
Через неделю-две после сватовства жених посылал в семью невесты
подарки: отцу и матери живность, как правило, лошадь и корову, как бы в знак
благодарности за их благословение, остальным домочадцам - вещи меньшей
значимости.
Весь набор этих подарков, известный под названием ачма, по своей форме
приближается к понятию "калым", но кблым как таковой абхазам неизвестен.
Напротив, расходы, связанные с обеспечением невесты приданым, не только не
уступали ачме, но значительно превышали ее. В частности, приданое -
аихрацага - состояло из предметов первой необходимости для
жизнеобеспечения новой семьи, начиная с надочажной цепи и медных котлов, кончая
постельными принадлежностями и домашними животными.
Сватовство в своем классическом состоянии не дошло до наших дней, оно
сохранилось лишь в значительно упрощенном виде.
Приданое дается и в настоящее время, но в виде денег, а анма оставила лишь
едва заметные следы в подношениях, делаемых зятем в день приглашения его в
отцовский дом жены через определенное время после свадьбы.
Иногда невеста оставалась в отцовском доме довольно долго. Жених мог
посещать ее, но при этом интимные связи исключались. Более того, все это время
и невеста, и жених старались не попадаться на глаза старшим родственникам,
соблюдали обычай избегания, почти не известный современной молодежи. Для
смягчения ограничения отношений, в пятнадцатый день после сватовства
устраивался "вывод из брачного помещения" - ам^аращыгара, сопровождавшийся
небольшим пиром, который устраивался "мужчиной - другом" невесты -
ахацафыза и дружкой жениха - амахэоыза, соответственно. Вывод невесты
могла взять на себя также и подружка невесты - ащацскаыза. С этого момента
с молодых "снимался стыд" - апхашьахьа рхырхуан, и они могли вести себя на
людях чуть более свободно.
С исчезновением обычая избегания исчез и обычай вывода молодых из
брачного помещения, но имитация действий и связанное с ним застолье
сохранились, как повод повеселиться еще раз, но устраивают их уже через пару
недель после свадьбы.
Разновидностью гласного брака является так называемый "люлечный
брак" - агара^аЪара. Инициаторами обручения малолетних детей выступали
обычно их отцы, между которыми поддерживалась многолетняя дружба, с
целью увенчать свои отношения родственными узами. При этом, в знак
договоренности, отец мальчика на ручке люльки делал памятные нарезы. Бывали и
такие случаи, когда подобными способами сватал люлечного дитя довольно
взрослый мужчина и брал ее в жены после достижения ею совершеннолетия.
И в том, и в другом случае в изголовье люльки девочки клалась опять-таки пуля,
символизировавшая требование нерушимости договора и напоминавшая, что
282
отказ одной из сторон или, как говорят абхазы, а^аархэра - перемена лица, не
прощался (Инал-ипау 1954. С. 60-61; 1965. С. 449).
Как отмечалось выше, при заключении брака большое значение придавали
и придают до сих пор авторитету свойственников. Родственная группа, прежде
всего, родители препятствуют браку, если семья претендента не пользуется
достаточным уважением. Нередко в этом случае родители категорически
отказывают дочери поддержать ее решение выйти замуж за своего избранника. В
подобной ситуации молодые люди прибегают к браку путем тайного ухода
невесты. Согласно предварительной договоренности, в условленное время и место
жених со своими дружками тайком приезжает к невесте и увозит ее. Пе
сопровождает кто-либо из дальних родственниц или подружек, которой ома доверила
свой секрет.
Редко, но встречается имитация тайного ухода невесты. Они
осуществляются по тайному взаимному согласию сторон, когда родители невесты но той или
иной причине вынуждены сократить свадебные издержки, при этом и жених
выигрывает время, которое необходимо для подготовки свадьбы. Однако и в
данном случае водворение невесты в дом жениха не обходится без определенного
пира, так называемой "малой свадьбы" - ачарахэыч.
Последняя форма заключения брака связана с насильственными
действиями - похищением, умыканием невесты. К нему прибегали, если стороны не
пришли к соглашению относительно брака (Патеипа, 1978. СИ; Г>игуаа% 1983.
С. 64-65), или если юноша и не рассчитывал получить согласие родителей
девушки. Молодой человек один или, чаще, с товарищами совершал нападение на
девушку, и силой увозил ее.
Неудачное похищение могло на всю жизнь помешать молодому
человеку создать семью, так как не всякая девушка согласилась бы выйти за
отверженного. Еще более тяжким позором ложилось на молодого человека и всю
его родню, если похищенную девушку ее родственники силой возвращали
назад. Поэтому похищенную опасно было сразу привозить к себе домой, по
при этом действовать нужно было решительно и быстро - отвезти далеко, в
дом какого-нибудь влиятельного лица. Похититель обращался к нему со
словами: "Сыхьзгьы сыхьмызггьы унапы иануп" (букв.: моя слава и мой позор в
твоих руках). Хозяин и его родичи обычно брали под свою опеку и
покровительство доверившегося им гостя и прилагали все усилия для успокоения
родственников невесты. Чтобы "потушить дело" - аус дырцэаразы,
требовалось, в первую очередь, получить согласие девушки на данный брак - аса-
лдыркэон. Затем шли на мирные переговоры с ее родственниками, которые,
как правило, в конце концов, бывали, вынуждены смириться с
произошедшим.
Собственно говоря, похищенная, побыв с похитителем хоть одни сутки, и
даже меньше, не возвращалась к родителям домой. Покорившись судьбе и
традиции, она, как бы не хотела жить с нелюбимым человеком, сообщала
прибывшим за ней родственникам: "Сахьцсыз сьгёсоуп" (букв.: где умерла, там и
нахожусь). Она знала, что редкий жених согласился бы жениться на такой
"опозоренной" (Инал-ипа, 1954. С. 48; 1965. С. 450-451).
Похищенная находилась в "промежуточном" доме до свадьбы. В день же
свадьбы в доме жениха выдача невесты из данного дома проходит в
торжественной обстановке. Похищение девушек происходит и в наши дни. От прошлого
оно отличается, можно сказать, лишь средством передвижения. Скоростной
автомобиль позволяет действовать намного быстрее и эффективнее, чем
бывалому джигиту в черной бурке и на резвом коне.
283
Завершающим моментом предсвадебного цикла является "определение
срока свадьбы" - а%%эараццэарау которое дошло до наших дней почти в
неизменном виде. На это "совещание" приглашаются близкие родственники, как по
отцовской линии, так и по материнской, друзья, а также соседи. Все они
принимают самое непосредственное участие в трудоемкой работе по организации
свадьбы. Это обязательно потому, что ни одна семья не в состоянии справиться
только своими силами с проведением свадебного торжества, сплошь и рядом
отличающегося своими размерами и масштабами. Обычно на ней бывает
несколько сот человек, нередко и свыше тысячи.
Перед тем как сесть за торжественный стол, отец или, чаще, старейший
представитель рода предает огласке причину и цель сбора и просит мнения
каждого присутствующего о сроке свадьбы, ибо "хозяин торжества побеспокоил
именно тех, на которых он опирается во всех случаях жизни, и надеется, что на
сей раз тоже не оставят его в одиночке". Это всегда встречает горячую
поддержку всех присутствующих, которые искренне заявляют в ответных
выступлениях о своей готовности сделать все от них,'зависящее. Затем высказывают
свои соображения относительно срока свадьбы. Выбирают такой день, когда
никто из родственников или сельчан не играет свадьбы или не отмечает
поминок, особое значение придают при этом погоде, от которой в известной мере
зависит красота свадьбы. Поэтому все прислушиваются к мнению старожилов -
мудрых и опытных знатоков климатических народных примет.
На торжестве определения свадебного срока называют также и состав
обслуживающего персонала - амацуцэа, в который входят, как правило,
только односельчане; выбирают распорядителей - аилыргацэа, на которых
возлагается управление всеми делами для своевременной и достойной подготовки
свадебного стола. Сам хозяин в день свадьбы конкретно ничем не занят, лишь
время от времени осуществляет общее наблюдение за ходом предприятия.
Срок свадьбы пересмотреть не может никто, даже родители невесты.
Он переносится только в том случае, если в семье или в роду одной из сторон
случилось несчастье. После определения дня свадьбы, на этом же торжестве
называют двух-трех старших товарищей жениха, которые должны довести до
сведения родителей невесты о назначении данного срока, визит которых не
обходится, в свою очередь, также без соответствующего застолья.
Прежде для выполнения данной миссии к родителям отправлялся сам отец
жениха в сопровождении почетных людей, также из числа родственников и
приятелей. При этом с собой брал богатые подарки для всех членов семьи и других
родственников невесты. В свою очередь, и последние делали соответствующие
подарки жениху и его родителям, а также приехавшим гостям (Патеипа, 1978. С. 12).
Торжество, посвященное определению срока свадьбы, устраивают и при
заключении брака посредством тайного увода или похищения невесты. Однако,
естественно, отпадают возможные предварительные переговоры с родителями
невесты, так как в этом случае свадебный пир в доме ее отца не устраивается.
За родителями невесты остается только приготовление приданого, которое они
присылают ей в день свадьбы.
В старину, за несколько дней до свадьбы по селам рассылались гонцы - ача-
рахэацэа, которые сообщали о приглашении на свадьбу. Часто жених сам
оповещал людей, объезжая дворы вместе с товарищем. Точнее, во двор заезжал его
товарищ, а сам он оставался за воротами с несколько опущенной головой -
считалось неудобным молодожену смотреть прямо в глаза старшим.
Сейчас за неделю-две до свадьбы хозяева рассылают пригласительные
билеты. Независимо от общего списка приглашаемых гостей, жених приглашает
284
Приготовление
абысты на свадебное
застолье
Абхазская АССР,
Гудаутский район.
Фото Г.Г. Копешавидзе-,
Тарджман-ипа,
1970-е годы
Раскладка абысты по
тарелкам во время
свадебного застолья
Абхазская АССР,
Гудаутский район.
Фото Г.Г. Копешавидзе-
Тарджман-ипа,
1970-е годы
285
своих товарищей и друзей по работе или учебе. Невеста также может
пригласить на свадьбу людей из своего круга. Все это, конечно, новые элементы
свадебной обрядности.
Прямо или косвенно к свадьбе начинают готовиться со дня сватания, а при
взятии уевесты тайно или путем похищения - со времени свершения факта.
Но непосредственно к подготовке торжества приступают после назначения
срока свадьбы. Много забот особенно у родителей жениха, так как свадьба,
устраиваемая ими, собирает в несколько раз больше гостей, чем в доме отца
невесты.
Как правило, за два-три дня до свадьбы все, задействованные в
обустройстве свадебного пира, собираются в доме хозяина. Избранный во время
определения свадебного срока обслуживающий персонал образует соответствующие
группы, одна из которых занимается заготовкой дров - ам^аагацэа, другая -
постройкой свадебного навеса - ашъацакацацэа и т.д. В отличие от сельских
жителей, горожанам не приходится строить свадебный навес, они пользуются
обширными залами Домов обрядовых услуг. В этот же день формируются и
другие рабочие группы, которые должны будут варить мамалыгу - абысщауцэа>
мясо - акэаиркэцэа, разливать вино - скаынахщда и т.п. Точно также создаются
группы и среди женской половины персонала, на которых лежит обязанность
приготовления и раздача курятины, всевозможных подлив, салатов, пирогов,
лакомств и прочих блюд, а также сервировка стола и множество других дел,
связанных с эстетическим оформлением навеса. Причем каждая группа имеет
своего "старшего" - аьцдбы.
Следует отметить, что вся физическая помощь, оказываемая соседями,
носит безвозмездный характер, но если в доме любого из них будет иметь место
аналогичный случай, то и данный хозяин окажет ему посильную поддержку.
После завершения собрания хозяин обычно закалывает для "помощников"
бычка и устраивает достойную пирушку.
Свадебная обрядность представляет собой один из наиболее сложных и
довольно устойчивых комплексов семейной обрядности у абхазов, все
взаимосвязанные и взаимообусловленные части которой развиваются в строгой
последовательности. Абхазское название свадьбы - ачара (букв.: "пир").
Наибольшее количество свадеб приходилось на осень, когда крестьяне
заканчивали полевые работы. Свадебным днем традиционно считалась и
считается суббота. Еще совсем недавно свадьбу устраивали ночью, поэтому гости
начинали собираться вечером. После захода солнца, под покровом темноты, из дома
жениха, где уже шла оживленная подготовка к свадебному пиру, бесшумно
выезжала со двора свита для привода невесты - агцацаагацэа. Она формировалась
женихом исключительно из молодых родственников, родственниц, а также
друзей и насчитывала в среднем полусотню конников. Предводителем свиты -
ащацаагацэа рещдбы, бывал уважаемый односельчанин, назначавшийся
обычно отцом жениха. Принцип старшинства соблюдался и среди женщин
входивших в состав свиты. Если брак заключался открыто и не вызывал никаких
беспокойств, то жених не сопровождал свиту.
Современная абхазская свадьба играется днем, чаще во второй его
половине. Свадебный кортеж насчитывает гораздо меньше людей и едет за невестой
только на легковых машинах. В путь поезжане отправляются с таким расчетом,
чтобы успеть зарегистрировать брак и вернуться с невестой в дом жениха к
началу пира.
Прибывших радушно встречают у ворот родительского дома невесты.
Главу свиты, других почетных мужчин и женщин препровождают в гостиную ком-
286
Прибытие невесты
Республика Абхазия, г. Сухум. Фото В. Бигуаа, 2003 г.
нату - асасааирща, где уже находятся столь же почетные уважаемые гости со
стороны невесты. Там же обычно устраивается и угощение.
По сравнению со свадебным пиром в доме жениха, пир в доме семьи
невесты скромен не только по своим размерам, но и по характеру его проведении.
Здесь хозяева воздерживаются от чрезмерного веселья. Несколько
стеснительной и неестественно печальной должна выглядеть и невеста - "не легко ведь
расставаться с ближайшими людьми и родным домом". Она располагается и
отдельной комнате вместе со своей "подругой", в окружении сверстниц. Молодые
члены свиты вместе с ее женской половиной могут зайти к невесте, выразив
восхищение ее красотой и пригожестью.
Наступает время отъезда, однако хозяева всеми мерами заставляют
гостей - членов свиты подольше задержаться за столом. Даже у ворот они
преграждают путь столом, за которым гостей заставляют осушить по
объемистому рогу вина, мешая тем самым вовремя отправиться в дорогу - "таков
порядок в хлебосольном доме". В прошлом попытки задержать поезжан
принимали еще более изощренные формы. Молодые односельчане невесты вскачь
гонялись за ними, срывали с головы кого-нибудь папаху или башлык,
отнимали бурку и т.д. (Джанашиа, 1960. С. 98). Они считали своим долгом свалить на
землю хотя бы по одному разу каждого из свиты. Побежденных заставляли
танцевать без музыки, под свист и хохот победителей, и только затем
разрешали сесть на лошадь. Считалось большим стыдом, если при этом кто-нибудь
сердился, даже тогда, когда во время борьбы его неловко роняли на землю
(Патеипа, 1978. С. 13).
Как и прежде, невесту выводят из родительского дома провожатые. В руки
свиты она переходит только за пределами родного селения. Придерживаясь
традиции, молодая вместе с сопровождающей ее подружкой и
мужчиной-товарищем следует посередине группы; впереди, как обычно, - старшие, а
хвостовую часть кортежа составляет молодежь. На пути следования члены свиты поч-
287
ти непрерывно поют "Песню привода невесты" - ащсщаагарашэа, радеда; те,
кто с оружием - стреляют.
По мере приближения к дому жениха, вперед мчатся несколько молодых
гонцов для того, чтобы сообщить хозяевам свадьбы о благополучном
возвращении свиты. Благодарные хозяева одаривают красивым полотенцем того, кто
первым заехал во двор дома. А раньше, когда свита ездила на лошадях,
всадники по лестнице взбирались наверх и заезжали прямо в помещение новобрачных.
Привод невесты является самым радостным и, возможно, самым шумным
моментом свадебного торжества: молодежь поет героические песни,
устраивает огненный перепляс, а наиболее горячие - и оглушающую ружейную пальбу.
Мать жениха три раза обходит вокруг невесты, на лестнице дома обсыпает ее
конфетами и серебряными монетами, которые с боем подхватываются
подростками. Порог дома невеста переступает под звон скрещивающихся над ее головой
кинжалов. Магический смысл данного обряда, который был связан с
необходимостью защитить молодоженов от злых духов, давно забыт, но само ритуальное
действие стойко удерживается в современной свадебной обрядности абхазов.
Давно забыта и другая примечательная особенность традиционной
абхазской обрядности. Еще в XIX в., сразу же по прибытии свадебной процессии
невесту водворяли не в дом, а в амбара - специальный брачный домик, который
для этого случая обязательно возводился на территории усадьбы. Он
представлял собой плетеное строение с конусообразной крышей и по своему виду
напоминал тип традиционного жилища - акэщэ, но гораздо меньших размеров.
Здесь молодая вместе со своей подружкой/которая должна находиться вместе с
ней до конца свадьбы проводила первое время пребывания в доме мужа. Ныне
функцию амбара приняла на себя наиболее светлая комната дома.
Между тем важное действо разворачивается на территории усадьбы.
Хозяин вместе со своими уважаемыми односельчанами, встретив гостей -
сопроводителей невесты и, поприветствовав их, приглашает в дом. Но сначала гости
останавливаются у специально приготовленного стола, где ими выставляется
напоказ приданое невесты. Старший гость - асас еихабы демонстративно раздает
свадебные подарки, которые делает невеста членам семьи и другим
родственникам жениха, высказывая при этом добрые пожелания каждому из них. Однако
за последнее время ритуализированная форма одаривания стала уступать
церемониальному предъявлению списка подарков с указанием каждого адресата.
К "молчаливому" методу переходит и ответное отдаривание женихом почти
всех гостей, "доставивших" невесту, осуществляющееся обычно после
окончания основного свадебного застолья.
В это же время в комнате проводятся смотрины невесты - муацабара,
сопровождающиеся денежными подношениями - (Ц'ыхтьщса (букв.: "цена
открытия лица"). Наиболее близкие родственники и друзья делают ценные подарки -
золотые, бриллиантовые кольца, цепочки и прочие украшения. По обычаю
каждого входящего молодая должна встречать стоя.
Специальной свадебной одежды у абхазов не было. Обычно это было
длинное до пят и широкое книзу платье с высоким воротником и длинными
рукавами, так называемое ацсуацкы\ большой шелковый платок на голове - ахирцъкасы,
которым невеста чуть ли не целиком закрывала себя, а на ногах - изящные
сафьяновые чувяки (Инал-ипа, 1954. С. 106). В настоящее время облик
абхазской невесты полностью европеизировался: на ней обычно белый свадебный
наряд с фатой.
Однако уже пора садиться за пиршественный стол. Распорядители
приглашают всех присутствующих, прежде всего сопроводителей невесты - главных
288
гостей хозяина, на омовение рук. Гости поочередно подходят к двум молодым
девушкам: у одной в руках кувшин с водой, у другой - чистейшее, белоснежное
полотенце. Но эту предварительную и весьма деликатную церемонию
сопровождают довольно длительные препирательства. По убедительной просьбе гостей
первым церемонию омовения рук совершает старейший представитель хозяина.
За ним, уже по настоянию хозяев, следует "старший" группы сопроводителей
невесты - ащацавызцоа рещабы, хотя и он в свою очередь упорно предлагает
пройти сперва кому-нибудь из более старших по возрасту людей. Далее идут
остальные гости строго по возрастной иерархии вперемежку с почетными
представителями хозяина.
Рассаживание за столами происходит в том же порядке. Гостей со стороны
невесты усаживают на самом почетном месте, каковым считается середина
левой стороны свадебного навеса относительно входа. Затем, по предложению
старейшего представителя хозяина, присутствующие "прилагают руки к споим
долям" -рхэы рнапы адыркуеит, то есть приступают к трапезе. Через
определенный промежуток времени распорядитель призывает всех сидящих за столом
и обслуживающий персонал к вниманию и, когда воцаряется тишина,
предоставляет слово хозяину или старейшему члену рода последнего, которому молодые
мужчины из обслуживающей группы вручают бокал вина и шампур с сердцем и
печенью жертвенного бычка. Тот произносит молитву за здравие новобрачных:
"Бог - создатель наш! Прошу тебя, обрати внимание на соединившихся сегодня
молодых людей. Дай им здоровья, радости, размножения - пятерых сыновей и
троих дочерей! Дай им возможности и времени на достойное воспитание и
определение своих потомков!". "Аминь!" - отвечают все. Осушив бокал и закусив
ломтиком того же сердца и печени жертвенного животного, он разрезает их на
мелкие куски и раздает наиболее почетным гостям, которые должны съесть,
также произнося сначала обычную ритуально-магическую формулу: "Лнцоа
улцха рыгумырхан!" (букв.: "Бог, не обделяй их теплом своих очей!"). И в
дальнейшем гости закусывают курятиной, индейкой в остром ореховом соусе,
пирогами, различными сластями, другими "холодными" блюдами, выпивают по
одной, по две рюмки водки за встречу, за знакомство и т.д. Все это прелюдия,
которая длится до тех пор, пока не будут поданы горячая мамалыга, вареное
мясо и вино - основа традиционной трапезы у абхазов.
В прошлом раздача мяса осуществлялась с учетом социального статуса гостей.
Мясо ни в коем случае не подавали, как теперь, на общих тарелках. Иго
разносили в большой плетеной корзине, которую держали с обеих сторон двое
молодых мужчин, а третий, постарше и более опытный, хорошо знавший все части
тела животного, доставал соответствующий кусок и церемониально клал перед
гостем "лицом к нему" - пара иахь ивы рханы. Каждый должен был получить
порцию "по достоинству" - дасу ихэщоу: старший - полголовы (ахыожа),
главный гость - лопатку (ажэвашэакьа) или бедро (апылгды) и т.д.
Столь же важный элемент трапезы связан с подачей вина к столу,
традиционно считавшегося божественным напитком. Поднимая первый бокал, каждый,
кто сидит за торжественным столом, обязан вновь произнести
ритуально-символическое словосочетание, естественно, с соблюдением принципа возрастной
иерархии: "Анцэа улцха *ат!" (букв.: "Бог, дай тепло своих очей!").
Затем наступает долгожданный момент - переход к основной части
застолья, которое должно проходить под руководством тамады. Тот же старейший с
бокалом вина в руке вновь встает и произносит речь за здравие избираемого
руководителя стола. Им бывает наиболее уважаемый односельчанин,
обладающий красноречием и немалой выносливостью в отношении приема вина,
10. Абхазы
289
Свадебное застолье
Республика Абхазия, г. Сухум. Фото В. Бигуаа, 2003 г.
Кандидатура тамады обсуждается, конечно, заранее и, как правило, его
предупреждают об этом. Поэтому попытка самоотвода при "выборах" не принимается
обычно во внимание. Все пьют за тамаду, а он благодарит всех "за доверие*', и не
без деланной скромности, говорот о том, что следовало бы остановить свой выбор
на другом, более подходящем кандидате, который мог бы лучше "обслужить"
столь дорогих гостей. Назначив своих помощников, он берет "бразды правления"
в свои руки, и, строго соблюдая иерархию ценностей, переходит к тостам.
Высшей ценностью после Бога для абхазов является народ, поэтому тамада
поднимает бокал сначала именно за него, второй - в честь погибших героев в
боях за освобождение родины в 1992-1993 гг. Это нововведение стало ныне
обязательным тостом на торжественных застольях, в том числе, свадебных. Пока
тамада говорит эти священные для абхазского народа тосты, все слушают его
стоя, чтят память погибших минутой молчания.
Третий тост посвящается новобрачным. Именно в этот момент перед
гостями появляются новобрачные. Это нарушение традиционных устоев. Дело в том,
что на традиционной абхазской свадьбе ни жених, ни невеста не появлялись.
Молодая постоянно находилась в брачном домике - амбара; жених же слонялся
вокруг и около навеса с пирующими, но ни в коем случае не входил внутрь,
демонстрируя, что он, якобы, не имеет ни малейшего касательства к
происходящему (Смирнова, 1976). Со временем обычай свадебного скрывания
врачующихся потерял свою актуальность, поэтому сейчас становится нормой
приглашать новобрачных под свадебный навес в момент, когда тамада поднимает за
них бокал. Их сопровождают друзья и молодежь с музыкой и зажигательными
абхазскими танцами.
Вообще на абхазском свадебном торжестве большое место занимают
народные песни и танцы, по которым молодежь устраивает настоящие состязания.
Обойдя все ряды, чтобы каждый участник торжества смог взглянуть на них,
молодые вновь удаляются. На городской же свадьбе сразу после "обхода" жени-
290
ха и невесту вместе со своими провожатыми приглашают за специально
накрытый для них стол, расположенный отдельно на самом видном месте. Однако они
продолжают стоять за столом, пока тамада не предложит им сесть.
Между тем, застольный церемониал продолжается. Тамада провозглашает
тосты за родителей и других старших членов рода жениха и невесты, за
руководителя группы провожатых и других гостей по старшинству. Завершающим
является тост за обслуживающий персонал, благодаря которому свадебное
торжество прошло на уровне. Кто бы ни говорил тост, говорящий должен сказать
тому, за кого поднимает, "нужное слово". Само слово, не лишенное, правда, и
некоторых стандартных элементов, представляет собой настоящую
импровизированную речь. В нее оратор вкладывает максимум добрых пожеланий
здоровья и успехов тому, о котором говорит. Красноречиво и эмоционально
излагая положительные качества, он тщательно обходит возможные
отрицательные черты его характера, дабы не задеть чувство собственного
достоинства. Поэтому за абхазским столом, как правило, не создаются конфликтные
ситуации.
Вообще язык тостов - важная и характерная черта абхазского застолья.
Любой тост исключает повторение предыдущей речи, кроме разве ее начала и
конца - окаменевшего зачина. Интонационные, стилистические и другие
особенности тоста зависят, естественно, от индивидуальных качеств говорящего.
Особым богатством лексического состава отличаются обычно тосты мудрых
стариков, в которых широко используются устоявшиеся словосочетания,
пословицы, поговорки, перемежающиеся с воспоминаниями, уместными в данной
конкретной ситуации, если только они не грозят слишком утомить слушателей.
Особенно лаконичной должна быть речь молодых людей.
Главная обязанность тамады, как и всех вообще хозяев, заключается в том,
чтобы оказать гостям необходимые знаки внимания и почести - пату
рыцэцара предусмотренные обычаем, в том числе обильно и разнообразно
накормить. Однако, несмотря на изобилие всевозможных блюд и напитков,
которыми ломится абхазский свадебный стол, переесть считается неприличным
и уж совсем позорным - перепить - таково требование элементарных правил
поведения.
Важно знать еще одну из норм застольного этикета абхазов: каждый
очередной тост тамады присутствующими выслушивается стоя. Встают также
каждый раз, когда слово предоставляется уважаемому гостю, старейшине,
видному по социальному статусу лицу. Постоянные вставания со стороны могут
показаться ненужной и утомительной обязанностью, но эта черта абхазского
застольного церемониала соблюдается неукоснительно.
Стол всегда делится на две половины: "головную" - ахы и "хвостовую" -
ацыхэа, первую из которых занимают старшие по возрасту, а вторую - все
остальные по нисходящей линии. Младшие должны вести себя по отношению к
старшим уважительно, не повышая голос, тихо и мирно. Им следует уходить
из-за стола пораньше старших в том же порядке, в каком заходили, то есть с
хвостовой стороны стола, а не наоборот, чтобы случайно не задеть кого-нибудь.
Женщины тоже сидят как бы отдельно, но чаще вместе со своими родственниками или
друзьями. Впрочем, строгая половозрастная градация в последнее время
забывается. Вставая из-за стола, гости, выражают хозяевам свои добрые пожелания:
"Пусть множится ваша хлеб-соль!"- шэнеицъика аз%алааит\ В свою очередь и
хозяева на это отвечают: "Пусть да пойдет вам впрок!" -халалс иш<юуааит\
Формы деликатного обращения с людьми у абхазов многочисленны,
сложны и строги. Застолье является как раз тем местом, где они находят свое кон-
ю*
291
Амяара - жилище новобрачных.
1912 г.
Абхазы. Кутаисская губ., Сухумский округ,
с. Адзюбжа. РЭМ № 3341-25
центрированное выражение.
В целом абхазское свадебное
застолье - это своего рода
спектакль, основные компоненты
которого предусмотрены
традицией; это бессценарная постановка,
содержание которой не только
торжество жизни и многоликость
зрелища, но и самоутверждение
человеческой личности (Инал-
шга, 1984. С. 123-135).
Свадебная церемония
завершается после отъезда гостей.
Но благодарный хозяин не
отпустит своих соседей, достойно
организовавших торжественное
застолье, "холодными" - ихьшэ-
ашэау* иоуышьщуам. При
помощи уже близких родственников,
он на следующий день закалывает им бычка, накрывает стол и устраивает
новую трапезу, по своей форме не уступающую первой, с соответствующим
весельем. Она длится обычно до поздней ночи, порою и до следующего дня.
Послесвадебный цикл в традиционном быту также отличался сложностью и
разнообразием обрядовых действий. Так довольно длительное время после
свадьбы молодожены не показывались вместе старшим родственникам,
особенно родителям - "стеснялись". Молодая продолжала ютиться в брачном домике
амхара, где по ночам, тайком, прячась от глаз домочадцев, ее посещал
новоиспеченный муж. Для снятия данного ограничения, в пятнадцатый день после
свадьбы устраивался обряд ащаца аанду ахъ лоагара - "ввода невесты в
большой дом", в котором жили родители жениха вместе с несемейными детьми.
Невесту с провожатыми и группой молодых людей выводили из брачного
домика и, оглашая округу исполнением обрядовой песни привода невесты,
подводили к порогу дома, где ее встречали родители молодого супруга. Сняв с
головы платок и повернувшись лицом к дому, свекровь просила покровителя
очага - Ажьа^ара - благословения и милости его для нового члена семьи.
Считалось, что очаг не "принимает" чужаков на постоянное место
жительства, пока он не приобщится к нему со всеми почестями. Поэтому, войдя в
дом, свекровь обводила невестку вокруг очага, над которым висела "могучая"
надочажная цепь - архышьна - символ и объект культа семьи. В жертву
приносились пирог, испеченный самой невесткой, и курица, сердце и печень
которой должна была съесть только невестка. Вокруг головы невестки свекровь
обносила свечу и зажигала ее. Мужчины в данном обряде не принимали
участия.
К обряду "ввода в большой дом" могли приурочить и "ввод" молодого
супруга в родительский дом. Расходы, связанные с этим пиром, брали на себя
дружки молодой пары.
292
Амбара - жилище новобрачных.
Конец XIX в.
Республика Абхазия, Гудаутский район,
с. Хуап. Фото Ю.Г. Аргуна, 1984 г.
Если же в доме чувствовалась
нехватка рабочих рук, то срок
"ввода" невестки и ее мужа, тем
более приобщение первой к
семейному очагу, сокращался до
минимума. Иногда все
организовывали сразу после окончания
свадебного пира или же на
следующий день. В свою очередь и
молодожены делали
соответствующие подарки своим дружкам -
устроителям торжества, после
чего обе стороны считали друг
друга близким и родственниками.
Следующим важным послес-
вадебным обрядом было моление
духу воды, не совершив который,
молодая невестка не могла
ходить к роднику. Поэтому после
ввода в большой дом устраивалось обрядовое шествие к роднику. Свекровь
готовила лепешки - акэакэар, брала яйцо и, стоя на коленях вместе со сноси
невесткой, умоляла "царицу вод" - Захдсэажэ, чтобы она разрешила молодому
члену семьи брать воду. Затем, обведя яйцо три раза вокруг головы невестки,
бросала его в сток родника, после чего женщины, не оглядываясь,
возвращались домой. С этого времени невестке разрешалось ходить за водой.
Все эти обряды имеют место в быту абхазов и сегодня, но кое-где, главным
образом в прибрежной части страны, редуцируются, либо вовсе забываются.
Так, сильно упростился, хотя и сохранил свою функциональную'значимость
обычай приобщения невестки к отдельно проживающим родственникам и
соседям мужа. По традиции она не имела права самовольно посетить их. Первый
визит наносился только по специальному приглашению, принимая характер обри-
дово-ритуального действия. В частности, приглашающая семья устраивала
специальное угощение, делала молодой невестке подарки. В свою очередь и
невестка одаривала различными вещами почти всех членов данной семьи.
Не разрешается до сих пор вольное посещение родителей жены и молодому
зятю. Зять может явиться в дом тестя только по приглашению. Этот визит
всегда сопряжен с торжественным застольем, которое мало чем отличается от
свадьбы. Как и в последнем случае, заранее определяется срок празднества,
выбирают людей для разрешения тех или иных вопросов, связанных с
организацией стола, и т.д.
Первый визит зятя также сопровождается очередным ритуальным дарооб-
меном. Характерно, что в это время зять в той или иной степени еще
соблюдает обычай избегания, в частности, разговаривает вполголоса, пьет меньше
других, не курит в присутствии старших родственников жены, не поет, не танцует.
С целью сокращения расходов, многие предпочитают приглашать зятя в день
свадьбы сына, естественно, если она предстоит в не очень далеком будущем.
293
Подобное торжество устраивается также и зятем в честь приобщения
родственников жены к своим родственникам, после чего взаимные посещения
свойственников не имеют никаких преград.
ПОХОРОННАЯ ОБРЯДНОСТЬ
Похоронно-поминальные обряды и связанные с ним обычаи занимают
особое место в обрядности жизненного цикла абхазов. В них содержится много
архаических поверий и обрядов, которые уходят своими корнями в глубокую
древность.
Похоронно-поминальные обряды очень консервативны. Они отражают
медленно изменявшиеся представления о смерти и взаимоотношениях живых и
мертвых. Кроме того, соблюдение установившихся ритуальных действий
издавна считалось важным для судеб душ в загробном мире, следовательно, было
моральной обязанностью родственников умершего. Проведение похоронно-поми-
нальной обрядности с соблюдением ^травил было последним долгом живых по
отношению к умершему. Выполнение ее/контролировалось общественным
мнением, а также убеждением, что душа покойника может наказать
родственников, если что-то будет сделано не так. '
Душа человека, по поверию абхазов, представляет собой газообразное
вещество мутно-зеленого цвета, находящееся в гортани человека. Она состоит из
двух частей: из хорошей (букв.: сладостной части) - апсы ахаара, и плохой -
апсы ацэгъара. Первая часть, легко ранимая и также легко покидающая тело,
видимо не является источником жизни. "Сладость души" отходит от тела в
следующих случаях: при сновидениях, блуждая вдали от места своего обычного
пребывания; при острой боли и обмороках (ненадолго оставляет тело); при
глубоком горе, когда жизнь человеку становится не в радость. Вторая часть души
всегда остается в теле при жизни и покидает его только при смерти. Душа по
представлению абхазов и есть основа живого человека, а тело лишь ее инструмент.
Покидая тело при смерти, душа не удаляется далеко от своего тела. Отсюда и
своеобразные обряды вылавливание души утопленника, "сопровождение" ее во
всех случаях, когда смерть застигла человека вдали от дома.
Но даже если смерть наступила дома, душа не отдаляется от тела в течение
сорока дней. Именно тогда происходит полное расторжение души и тела.
Однако и после она не отдаляется далеко от дома. Лишь после годовщины смерти,
душа свободна. Она направляется в ад или рай, в соответствии с земною жизнью
человека. Душу можно увидеть только в тот миг, когда она покидает тело
умирающего человека. Душа же, покинувшая тело, невидима для большинства
людей, сама же она видит всех.
В вопросе о вредоносности души умершего по отношению к живым нет
единого мнения. Одни считают, что души завидуют живым, но не в состоянии
нанести им какой-либо вред. Более того, они помогают живым. Если в случае какой-
либо опасности человек окажется вблизи фамильного кладбища, то души
умерших могут помочь ему. Они также предупреждают человека и о предстоящих
ему несчастьях, посылая вещие сны. Кто правильно истолкует сон, может
уберечься. Другие информанты убеждены, что души, особенно неудовлетворенные
тем, как их поминают или же сохранившие прижизненные обиды, могут наслать
порчу, болезни, спровоцировать несчастный случай.
Потусторонний мир, по представлению абхазов, находится под землей и
делится на рай и ад. Рай представляется в виде зеленой лужайки. Здесь мужчины
294
сидят отдельно от женщин, как и положено в традиционном застолье. Дети
ангелами летают над ними. Чистилище заменяет мост, по которому души умерших
должны попасть в загробный мир. Грешные люди не в состоянии пройти по
нему и падают в ад. Здесь, в аду, который представляется в виде глубокого и
темного провала, их мучают до тех пор, пока их души не будет выкуплены
живыми. По другим представлениям, зловредная кошка мажет мост жиром,
чтобы души умерших, поскользнувшись, падали в ад, а добрая собака
слизывает этот жир.
Судьба каждого человека предопределена со дня его рождения и записана у
него на челе. Видеть эту запись люди не могут. В то же время человеческая
воля может ускользнуть от рока. Так, по поверьям абхазов, трое архангелов,
чаще всего под видом голубей, устроившись где-нибудь на дереве, человеческим
голосом обсуждают дальнейшую судьбу человека, уготовив ему три
смертельных испытания. Если человеку удастся их избежать, он будет долго жить. По в
любом случае ему не дано знать дня своей смерти.
Наряду с тем, что у человека написано на челе, возможно, что его судьбу
могут решить не только в день его рождения, но и значительно позже.
Хотя человеку не дано знать свою судьбу, однако считается, что
существуют отдельные знаки - предвестники смерти, которые известны людям. 'Гак, вой
собаки чаще всего предвещает смерть ее хозяина; при появлении во дворе дома
удода, следует ожидать смерти кого-нибудь из домочадцев; част
кукарекающий, повернувшийся к человеку петух - предвестник несчаегья; слишком
долгое ношение траура вызывает новые потери в среде близких; обновление
старых могил приводит к новой смерти; заранее вырытая могила говорит о смерти
родных; увидеть человека во сне в компании ранее умерших - верный признак
скорой смерти его близкого родственника; если открыть новое кладбище,
скорая смерть не заставит себя ждать; если вечером или ночью во дворе слышен
негромкий свист, следует ожидать смерти кого-нибудь из этого двора. Опасно
во сне увидеть радующимся человека, который уже умер, - последует смерть
близкого ему человека.
К знакам, предвестникам смерти относится и такая широко
распространенная примета, - если человек задумался, и у него зачесалось в районе надбровья
или крыльев носа, то значит, кто-то умер и следует ожидать горевсепшков.
Причем, у одних эта примета "работает" на правой стороне лица, а на левой она
предвещает радостное известие, у других наоборот.
В основе современного похоронно-поминального обряда абхазов лежит,
видимо, христианский ритуал, но содержащий в себе многочисленные элементы,
сохранившиеся от дохристианских верований.
У ложа умирающего человека всегда находятся близкие, которые не
оставляют его ни на одну минуту. Смерть человека в одиночестве означает, что у
пего нет близких, которые могли бы в его последние минуты находиться рядом с
ним. При агонии, когда человек начинает часто дышать, абхазы говорят, что
умирающий таким образом собирает свою душу - апсы аизгара, чтобы она
смогла покинуть тело.
Как только человек испустил дух, стараются сразу же придать телу
надлежащий вид. Складывают руки на груди (у христиан) или вдоль тела (у
мусульман), закрывают глаза. В это время запрещается плакать, так как можно
испугать душу человека. Как только умерший приведен в надлежащий вид, одна или
группа женщин, близкие родственники, выйдя во двор, или с балкона
оповещают округу о смерти, трижды испуская горестный вопль "ууы-ууьГ; после
небольшой паузы тот же троекратный вопль повторяется, и так несколько раз.
295
Вопль постепенно переходит в плач и причитания. Все, это услышавшие,
спешат к дому умершего. Соседи и близкие помогают подготовить помещение, где
будет лежать покойник. Умершего одевают и укладывают, обычно на кушетку,
так, чтобы голова его находилась по левую сторону от входной двери, и чтоб за
кушеткой оставалось достаточно места для плакальщиц.
Вышеуказанный вопль присутствует и в том случае, если женщине
(например, дочери или сестре) сообщили о смерти отца или брата вдали от места, где
он умер. В подобном случае, все также спешат в дом, где раздался крик, но уже,
чтобы выразить свое сочувствие. И, если женщина немедленно отправляется к
месту, где находится покойный (а именно так бывает чаще всего), вместе с ней
едут и несколько близких друзей или соседей.
С момента смерти стараются как можно быстрее сообщить о случившемся
близким родным, где бы они не находились. Их стараются не только известить,
но по возможности привезти сразу, для чего в настоящее время посылается
специальная машина. Когда собираются самые близкие, они приглашают в какое-
нибудь помещение нескольких представителей старшего поколения и соседей
для обсуждения вопроса о дне похорон. При этом учитываются следующие
обстоятельства: понедельник - не похороннци день, нежелательной является и
среда, а в Абжуйской Абхазии и пятница. Также следят, чтобы день похорон не
совпал с семейным запретным днем - амшшьара. Желательно, чтобы в
выбранный день не было других похорон в среде родственников и соседей.
Назначив день похорон, решают вопросы, связанные с посылкой горевест-
ников - ашэещь^эавцза; на листе бумаги записывают, кого следует известить,
идя от близких к дальним родственникам и знакомым. При этом учитывают
компактно проживающих вместе, чтобы облегчить работу горевестникам,
которых выбирают тут же. Эту печальную миссию не может исполнять женщина,
а также юноша моложе двадцати л^т. Он должен хорошо знать местность, куда
ему предстоит отправиться, чтобы без помех сориентироваться на территории
разбросанных и протяженных абхазских сел; желательно также и личное
знакомство с местными жителями. Это необходимо, прежде всего, потому, что го-
ревестник не сразу является к дому близкого родственника, кому нужно
сообщить печальную весть. Сначала он старается найти уважаемого человека из
среды соседей, и сообщая ему о случившемся, просит пройти с ним к месту,
куда он направляется.
Горевестник, если он на коне, то держит камчу в левой руке, а не в правой,
как это обычно принято. Раньше его узнавали и потому, что он не имел при
себе оружия. Войдя в дом, где он должен сообщить печальную весть, горевестник
не здоровался. А так как прибывающий первым был обязан поздороваться, то
поэтому в нем и признавали горевестника. Расходы на его поездки берет на
себя посылающий, то есть хозяин дома. После возвращения он дает отчет
хозяину, о том кому сообщил, а кого не застал дома и кому перепоручил там, на
месте, сообщить о случившемся. Сообщение о смерти по телефону считается
неэтичным. Но в случае, если адресат находиться вдали от Абхазии, телефонное
или телеграфное сообщение является нормой.
К соседям горевестников не направляют. Как было сказано, едва услышав
горестный вопль женщин, соседи тотчас направляются в дом, где произошло
несчастье, и находятся там постоянно, принимая активное участие в организации
похоронно-поминальных церемоний.
Выразить свое сочувствие семье покойного и остальной родне считают
своим долгом не только родственники и близкие друзья, товарищи, но и знакомые,
а также соседи родственников и даже родственники соседей.
296
В советское время функцию своеобразных горевестников приняли на себя
печатные СМИ, так как последние страницы газет Абхазии отдавались под
некрологи. В них шло сначала длинное перечисление родственников, которые
"сообщают о смерти такого-то". Затем указывалось время и место похорон.
После Отечественной войны в Абхазии (1992-1993) данная практика перешла к
республиканскому телевидению. Правда, длинные, занимавшие много
эфирного времени, перечни'родственников здесь быстро отпали.
В абхазской народной традиции принято очень эмоционально выражать
свои горестные чувства. Поэтому к сообщениям о смерти близкого человека
адресата "готовят" исподволь, постепенно. Так, если близкой родственницей
умершего является женщина, то горестную весть стараются сначала сообщить
ее мужу, старшему сыну, другим взрослым мужчинам, которые в свою очередь
должны подготовить женщину к этому известию. Как правило, сразу о
случившемся не говорят. Сначала могут сказать, что родственник серьезно заболел и
находится в тяжелом состоянии, а потому необходимо срочно выехать, чтобы
застать его в живых. Могут сказать о серьезной болезни или несчастном случае,
происшедшим с другим родственником, не столь близким, и уже при подъезде к
дому умершего сообщить о случившимся на самом деле.
Сроки похорон в разных частях Абхазии не одинаковы: стремя тем, чтобы
срок не перевалил за три дня - в Бзыбской Абхазии; в Абжуйской же, обычно
похороны проводят на четвертый или пятый день.
На похоронах собираются все, однако, по возможности, стараются посетить
семью умершего и в один из предшествующих дней.
За день до похорон происходит омовение покойного. Поздно вечером, когда
расходятся люди, у гроба остаются только близкие родственники. Омовение
совершают не более трех человек. В зависимости от пола покойника омовение
производили родственники того же пола: свекровь обмывали невестка, дочь,
сестра и т.д. Отца - сын, брат, двоюродный брат. Одним из обмывалыциков
могла быть и пожилая женщина из соседей. Нередко обмывальщицей была
повивальная бабка. Обмывать покойника считается богоугодным делом. Считается,
что трех покойников обмоешь - все грехи будут отпущены, сорок покойников
обмоешь - сам безгрешным станешь.
Перед началом в помещении остаются только те, кто будет заниматься
омовением. Предварительно греют воду, берут еще неиспользованное полотенце
или простыню и мыло. Надевают заранее подготовленные родными фартуки и
белые рукавицы из холста. Вынув покойного из гроба, кладут его на несколько
сколоченных между собой досок, раздевают и приступают к омовению.
Обязанности между тремя обмывальщиками строго распределены. Один
непосредственно занят омовением; второй поливает ему; третий отвечает за подготовку
вещей, в которые облачают покойного. Здесь строго следят за соблюдением
некоторых запретов. Нельзя, чтобы двое одновременно расстегивали пуговицы на
одежде покойного. Запрещается также одному и тому же лицу одновременно
лить воду и купать покойного. Завершив омовение, покойнику расчесывают
волосы новой расческой (ранее практиковалось расчесывание щепкой от гроба).
Одевают покойного во все новое. В этот же вечер готовят и вещи, которые
кладут в гроб покойному. По существующему поверью, покойник мог
использовать в загробном мире только те вещи, которые он износил на этом свете.
Отдельно в гроб мужчины кладут завернутые во что-нибудь бритвенные
принадлежности и ножницы, предварительно отломив у них острые кончики.
Разбивают также стекла очков и зеркальце. Во всех этих действиях лежит одна
идея. Человек, умирая, переселяется в иной мир, для этого необходимо его пе-
297
рерождение через разрушение. Соответственно и вещи, которые должны были
уйти с ним в иной мир, должны были подвергнуться разрушению.
В качестве оберегов от змей в гроб кладут веточки "добрых" деревьев
(лещина, черешня, яблоня), щепотку серы.
Фартуки, рукавицы и полотенце, используемые для обмывания,
уничтожаются. Расческу и мыло кладут в гроб. Доски, на которых было произведено
омовение, рекомендуется использовать в качестве мостика на ручейке ближайшей
территории. По поверью, чем больше пройдет по нему людей, тем лучше будет
покойнику житься на том свете. Данное поверье перекликается с
представлением абхазов о чистилище, как об узком мостике.
Обмывальщиков, не являющихся членами семьи, семья покойного
одаривает новыми вещами. Это чаще всего рубашки, платки, полотенца. Могут быть
подарены и новые вещи покойного. Последнее считается благом для
покойного. Изношенные вещи, которые раньше принадлежали покойному, также
станут его собственностью на том свете.
В предпоследний день или в ут;ро, во дворе устанавливается небольшое
односкатное строение (5 х 4 х 3 м), с навесом, куда будет вынесен гроб с
покойным. Постройка украшается зеленью и коврами. В передней части, посередине,
стоит тахта, на которую устанавливается гроб с покойным. За тахтой,
несколько рядов стульев. Их занимают женщины - близкие родственницы, которые
рассаживаются за гробом в соответствии со своим родственным, социальным и
возрастным статусом. Чем выше статус женщины, тем ближе она
располагается к гробу.
Столь значимая в обрядах ранговая структура "левый - центр - правый" или
же "в начале - в середине - в конце" довольно наглядно прослеживается во всей
похоронной обрядности абхазов^ Первой по значимости здесь является правая
сторона. Место справа во главе"гроба принадлежит матери, мачехе и другим
старшим женщинам, как-то: тетки, теща и пр. Далее по значимости идет левая
сторона. В ногах у покойного находятся жена, старшие дочери, сестра, старшая
невестка и другие, более молодые родственницы. За ними становятся все
женщины, пришедшие на оплакивание покойного. За гробом (середина) находятся
младшие дочери, невестки. Здесь же могут располагаться и младшие сестры
покойного, сверстницы его дочерей и невесток. Меньшая значимость последней
группы обуславливается, как самим возрастом, так и недостаточной
подготовленностью к выполнению обрядовых функций.
За первым рядом из самых близких родственников располагаются еще два,
три, а то и четыре ряда, сидящих у гроба женщин отдаленной степени родства.
Число этих рядов находится в зависимости от возможности самого помещения.
Отдельную группу слева образуют несколько женщин - акэшацэа (букв.:
обходящие), которые совершают обрядовое обхождение вокруг лиц,
пришедших оплакать покойного. Данное обхождение сохранилось только у абжуйских
абхазов.
Мужская половина близких родственников - ацьабацэа (букв.: скорбящие)
находится снаружи, неподалеку от гроба, но они также как и женщины,
расположены соответственно своему статусу.
Внутри данного полукруга в 10-15 м от гроба устанавливается стол. Сюда,
мужчины, идущие оплакивать покойного, кладут свои головные уборы, камчу и
оружие. Считается, что дух умершего боится оружия. Если умерший был
наездником, здесь же стоит его конь под черной попоной.
Рядом со столом находятся распорядители похорон - мужчина и женщина.
Данные лица назначаются членами семьи обычно из числа соседей, знающих
298
Схема организации оплакивания в день похорон
/ - гроб с телом покойного; 2 - мать, теща и другие старшие женщины; .< ~ жена,
старшие невестки и др.; 4 - младшие дочери, племянницы и др.; 5 - женщины-
акэшацэа, совершающие ритуальное обхождение; 6 - конь покойного; 7 - младший
сын покойного; 8 - аиьабацоа - родственники мужчины; 9 -
распорядшель-мужчина; 10 - стол, куда кладут головные уборы, оружие и пр.; 11 - распорядш ел ыниН1-
женщина; 12 - родовые старейшины; 13 - старший сын покойного; 14 - женщины,
пришедшие на похороны; 15 - мужчины, пришедшие на похороны
хорошо обычаи и обряды. Женщина-распорядительница находится в
подчинении у распорядителя-мужчины. Распорядителю раньше приставлялась двое-
трое помощников, в обязанности которых входило провожать вновь
прибывших мужчин к гробу, придерживая их двумя руками за талию. Затем их вели к
группе ацьабацэа, для выражения соболезнования родным. Далее их вновь
подводили к столу, где им подавали их вещи. Подобное сопровождение
применялось вплоть до 1970-х годов. Теперь же этот обряд отмирает и встречается
редко. Его применяют изредка только к отдельным плакальщикам преклонного
возраста.
Сейчас, прибывшие на оплакивание мужчины, оставив, как было сказано,
на специальном столике головные уборы и др., входят под навес и
приближаются к гробу. Немного постояв (молча или сказав несколько сочувственных фраз,
или же более эмоционально выразив свое состояние - в этом случае
допускается плач), они направляются к ацъабацэа. Выразив им свое сочувствие, мужчины
переходят во двор, дожидаясь там выноса тела.
Вошедшая женщина обязательно поплачет над гробом, но сразу не
покидает помещения, а выразив свое сочувствие близким и сказав несколько теплых
слов о покойном, отходит в сторону или за гроб, в зависимости от свободных
мест. Побыв здесь некоторое время и поплакав вместе с находящимися
постоянно плакальщицами и вновь прибывающими, она покидает помещение,
выражает сочувствие мужской половине родственников, и присоединяется к общей
299
массе людей находящихся во дворе. В ненастную погоду основная масса людей
находится в жилых или хозяйственных постройках, в том числе и в специально
для этой цели поставленных временных навесах.
Плакальщицы, постоянно находящиеся в помещении, где стоит гроб,
встречают каждого входящего стоя с плачем, криками и причитаниями. Раньше, при
этом царапали себе щеки и лоб ногтями, до крови, поэтому к самым близким,
наиболее сильно истязающим себя родственницам, приставляются по две
женщины, в обязанность которых входит, в буквальном смысле, держать своих
подопечных за руки и по возможности не давать им истязать себя. Сейчас
подобные самоистязания хотя и встречаются, но уже реже.
Ввиду продолжительности оплакивания покойного (в течение нескольких
дней, с утра до вечера), плакальщицы попеременно сменяют друг друга, при
этом оставаясь на месте. По существующему обычаю, они обязаны плакать и
причитать вместе с каждым вновь входящим в помещение и более того, даже
разжалобить его так, чтоб он выплакался. Для отого используются чаще всего
следующие приемы: если оплакать покойного вбшел близкий человек, то в нить
причитания вплетаются рассказы о каких-либб их общих делах или интересах,
об их хороших взаимоотношениях или о той,высокой оценке, которую
покойный когда-то, якобы, высказывал о нем; если же оплакать покойного зашел не
близкий или же вовсе незнакомый человек, то в причитаниях женщин
говорится об общих и в то же время близких кажд9му человеку болях потерь,
сиротства и пр.
Плакальщицы, расположенные в ногах покойного, в Абжуйском регионе
выполняют еще и другую обрядовую функцию. Они обходят оплакивающего
или группу оплакивающих три раза по кругу с теми же криками, плачем и
причитаниями. У всех близких родственниц распущены волосы, у мужчин
отсутствуют пояса и расстегнуты пуговицы на рубашках. Все это символизировало
отпущение, непротивление переходу души умершего в иной мир. Проявление
непротивления не ограничивается только днем похорон. Так, мужчины не имели
право бриться и стричься до тризны. Женщины - близкие родственницы
покойного оставляли распущенными волосы, также до тризны. Траурное одеяние не
подшивалось и со временем, распушившись, висело бахромой.
Характерной чертой похоронной обрядности абхазов является табуация
внешних, демонстративных проявлений горестных чувств, которая ситуационно
распространяется на определенные категории лиц. Так, жена не должна
плакать над умершим мужем, и муж, в свою очередь, не оплакивает жену. По
крайней мере, сам процесс не может происходить прилюдно. Мать и отец не
должны оплакивать своих детей. Все эти факты являются частью обычая избегания,
широко распространенного у абхазов.
По традиционным представлениям, запреты на оплакивание
распространяются также на погибших от молнии, утопленников, разбившихся при падении со
скалы или с дерева, ранее - на умерших от оспы. В этих случаях источником
смерти выступают неземные силы: Афы - божество грома и молнии; Зызлан-
Захкэажэ - покровительница вод; Аиаргь - божество охоты и гор; Ахьи
Зос^ан - божество оспы. Боязнь, что открытое эмоциональное выражение горя
будет воспринято всесильными как несогласие с их действиями, принуждает
родственников погибшего не только скрывать свои чувства, но и ублажать
богов, ставить им угощение, петь специальные песни-гимны и даже плясать в их
честь и прославление.
Не оплакивают также умерших младенцев. При смерти младенца
считается, что господь забрал то, что ему принадлежало. Младенец не признавался
300
еще как единица общества, и поэтому люди не имели право претендовать на
него.
Существовал запрет и на оплакивание изгоев. Это был, как правило,
предатель или кровосмеситель. Собственно, в глазах общества эти люди, еще при
жизни считались мертвецами. Их называли ацеы аищапс - мертвец и еще раз
мертвец, то есть дважды мертвец. Общество изгоняло их из своей среды. Только факт
отсутствия смертного приговора в обычно-правовой практике абхазов, позволял
им существовать. Поэтому их смерть как бы доводила до логического конца
процесс их социального умерщвления. Изгоя без оплакивания несут на место
захоронения, подальше от кладбища. Труп без какого-либо инвентаря опускается в
могилу лицом вниз и засыпается землей. Никаких надмогильных сооружений
здесь не устанавливается и поминовений, в том числе и тризны, не проводят.
При приближении времени погребения, ближе к закату (похороны должны
завершится до заката солнца), распорядитель организует прощание с умершим.
Все близкие родственники еще раз оплакивают покойного. Затем гроб
поднимают близкие родственники и выносят к центру двора, где устанавливают на
небольшом возвышении. Распорядитель, сказав несколько вводных слов,
передает слово одному из старших. Последний, сняв головной убор и подойдя к гробу,
кратко описывает жизненный путь умершего, далее обычно говорится о
тяжести утраты для близких, пожелания рая умершему, где его ждут ранее умершие
его родственники и близкие. Затем могут выступить еще несколько человек с
аналогичными речами. Завершает данное прощание кто-нибудь из близких
родственников, представителей старшего поколения, который благодарит всех за
помощь в организации похорон.
После прощания гроб с телом покойного поднимают близкие родственники.
Прежде чем вынести со двора, гроб трижды опускают и поднимают, каждый
раз, понемногу продвигаясь вперед. Это еще один элемент предохранительной
магии, защищающий домочадцев от возвращения души умершего.
После выноса гроба со двора распорядитель переворачивает стол, стоявший
в центре двора и руководит разборкой временного строения, под которым
стоял гроб. Лишь после этого считается, что он сложил с себя полномочия.
Обычно фамильные кладбища выбираются недалеко от жилища, на
возвышенном месте, где подъем грунтовых вод незначителен. После выбора места на
фамильном кладбище, в котором принимают участие близкие родственники
покойного, рытье могильной ямы поручается молодым людям, обычно соседям.
Выбранные могильщики приступают к рытью могилы в день похорон.
Абхазы очень заботливо относятся к могилам. "Часто приходится
проезжать мимо тщательно огороженных могил: к покойникам абхазы относятся с
чрезвычайным благоговением. Могилы мертвых сравнительно лучше
устроены, нежели жилища живых" - писал Г.И. Радде (Предварительный отчет...,
1873. Кн. VIII. С. 19).
Наряду с обычной прямоугольной ямой, в Х1Х-ХХ вв. имели
распространение и другие формы устройства могил. Для абхазов-мусульман вырывалась
прямоугольная яма, глубиной 120 см, затем в одной из сторон, подкопав, делали
нишу, куда клали труп, завернутый в саван, или же помещали гроб без крышки.
Нишу закрывали наискосок поставленными досками так, чтобы при засыпании
могильной ямы землей, труп оставался закрытым. Подобная могильная яма
известна под названием амаша. В настоящее время, как у христиан, так и у
мусульман практикуется захоронение в закрытом гробу.
Другой тип могильной ямы - склеп - строили состоятельные люди.
Прямоугольная могильная яма обкладывалась камнем или кирпичом на известковом
301
Кладбище
Республика Абхазия, Очамчырский район» с. Джгерда. Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
Фамильное захоронение
Республика Абхазия, Очамчырский район, с. Джгерда. Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
растворе с арочным перекрытием или же закрывалась большой каменной
плитой. Данный тип могил называется ацардама. Вот как описывает одно из
подобных сооружений С Смоленский в 1875 г. "Мое внимание привлек
мавзолей на могиле Батал-бея. Горцы обыкновенно делают надгробные
памятники из простого камня, огораживая могилу деревянным срубом; над обоими
302
концами могилы они ставят деревянные доски, на которых вывешиваются
листы бумаги, обделанные4 в рамки, исписанные по арабски, а над могилою
устраивается досчатый навес; некоторые ограду делают и каменную, хотя
такая честь делается останкам лиц княжеских, или вообще богатых
фамилий. Стены ограды наместника Батал-бея выведены красиво и
правильно с двумя входами от севера и запада. На могиле положен
продолговатый мраморный пьедестал в аршин вышины, такой же ширины и аршина в
два с половиной длийы. На концах его поставлены две плиты с полукруглым
верхом. Хотя все это сделано из мрамора не совсем высокого достоинства,
но как пьедестал, так и плиты испещрены крупными золотыми надписями
на арабском языке, с изображением полумесяца" {Смоленский, 1875.
№ 11. С. 6).
Своеобразным поминальным обычаем абхазов является устройство
аншьан. На тахте раскладываются носильные вещи умершего, имитирующие
лежащее тело, а также фотографии покойного. Аншьан сохраняется до сорока дней,
иногда до года. Родственники или знакомые, которые по тем или иным
причинам отсутствовали на похоронах, подходя к аншьан, начинают причитать как
перед настоящим телом покойного и оплакивать умершего.
Послепохоронный период включает в себя тризну и другие поминальные
обряды, которые проводятся на третий, девятый, пятнадцатый дни, на
сороковины (для христиан), 52 день (для мусульман), в годовщину. Кроме того, у
христиан поминальным днем считается 28 августа - День успения
Богородицы. В Абжуйской Абхазии отмечают также вторую и третью годовщину
смерти.
Поминальный аншьан
Республика Абхазия, Очамчырский район, с. Джгерда. Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
303
ОБРЯДЫ ДЕТСКОГО ЦИКЛА
Забота о будущем потомстве традиционно начиналась у абхазов с момента
вступления в брак, поэтому в свадебный цикл органически вплетались
многочисленные обряды, направленные на деторождение.
Выдавая'девушку замуж, родственники и соседи поднимали тост за здоровье
и благополучие ее в новой семье, желали ей родить пятерых сыновей и трех
дочерей. Пожелание такого количества детей является традиционным.
Благосостояние семьи в прошлые периоды во многом зависело от ее численности, а
детская смертность была высокой из-за отсутствия медицинской помощи. Поэтому
пожелание иметь многочисленное потомство было самым лучшим пожеланием
для новобрачных. Многодетные семьи и сегодня находятся в большом почете у
абхазов. Наибольшим уважением пользовались и пользуются те семьи, в
которых было много сыновей. На сына смотрели как на продолжателя рода, опору
отцовского дома, главного защитника семьи и ее имущества. Поэтому рождение
мальчика встречается с радостью, по традиции ознаменуется многочисленными
выстрелами из ружей. К рождению девочки относится более сдержанно.
Уже с момента появления новобрачной в доме супруга, вопрос, будут ли у
невестки дети, волновал всех окружающих ее родственников. По истечении
некоторого времени свекровь начинает проявлять.повышенный интерес к
здоровью невестки, то есть обращать внимание на то, не начинает ли молодая
предпочитать всем остальные блюдам кислые и соленые, так как изменение вкуса,
выражавшееся в тяге к вышеперечисленным Длюдам, являлось, по народным
приметам, первым признаком беременности.
В прошлом абхазки старательно пытались скрыть беременность от старших
по возрасту, особенно от свекра, свекрови, старших братьев мужа. О появлении
первых признаков своего нового состояния молодая сообщала свекрови через
младших членов семьи или через одну^из невесток-ровесниц. Традиционный
этикет требовал, чтобы состояние женщины в период беременности всячески
скрывалось как самой беременной, так и окружавшими ее близкими людьми.
Это требование распространялось и на речевое поведение заинтересованных
лиц, которые не должны были употреблять слова, адекватно отражавшие
состояние беременной. Употребление иносказательных слов как бы оберегало
беременную от грубых выражений, заостряющих внимание на ее состоянии,
которого она в силу сложившихся традиций очень стеснялась. Кроме того,
табуация слов, обозначающих беременность женщины, несомненно, является
магическим приемом охраны здоровья будущей матери, связана с боязнью
сглаза, привлечения внимания к женщине злых духов.
Изменения в физиологическом состоянии женщины, связанные с
появлением видимых признаков беременности, отражались также и на ее одежде:
беременная должна носить широкую одежду, обеспечивающую удобство и свободу
в движениях, поверх платья надевать свободно повязанный фартук. С другой
стороны, это также был один из способов скрыть от окружающих видимые
признаки своего состояния. К беременным женщинам абхазы относятся с большим
уважением, вниманием, заботой: стараются не отказывать в ее просьбах, во
всем помогают, стараются оберегать от излишних физических и душевных
потрясений, что может вредно отразиться на ее здоровье.
Период беременности характеризовался выполнением и соблюдением
особых запретов и правил, регламентировавших поведение женщины и якобы
обеспечивающих благополучный исход родов, а также предопределяющих
физическую и умственную полноценность будущего ребенка, его характер и судьбу.
304
С появлением видимых признаков беременности поведение женщины начинало
регламентироваться множеством ограничений. Она должна была вести себя
скрытно, реже бывать на виду у свекра, старших деверей. В последние месяцы
беременности она не навещала своих родителей, не появлялась в общественных
местах. Такое поведение беременной было продиктовано не только строго
установленными запретами, но и рассматривалось как проявление скромности,
застенчивости, уважения к старшим, то есть тех черт характера, которые
прививались абхазским девойкам с самого детства.
Большую опасность для беременной представлял сглаз. Для его
предотвращения существовало несколько заклинаний. В качестве примера приведем одно
из них: "За порогом, как переступишь, семь клубков шерстяных валяются.
Покуда переступишь туда, переступишь сюда. Распутывая, распутывая, покуда
их не сосчитаю. Пусть не беспокоят тебя злые духи. Чффу, чффу, чффу. Выдох
мой целебен".
Кроме того, чтобы избежать сглаза, перед тем как отправиться на чьи-либо
похороны, беременную натирали чесноком. Перед самым выносом тела ее
уводили, при этом она ни в коем случае не должна была оглядываться. Верили, что
женщину, видевшую лицо покойника, ожидают трудные роды, а родившийся
ребенок будет бледным. Беременную не полагалось оставлять на ночь одну в
пустом доме, так как согласно существовавшим представлениям, злые духи могли
напугать ее, что могло привести к преждевременным родам. Поэтому в
отсутствие мужа и других членов семьи к беременной на ночь приглашали соседку
или девочку-подростка. Беременной запрещалось откликаться на зов, выходить
из дома на лай собаки, особенно в ночное время, так как это тоже якобы могло
вызвать испуг. Ей во избежание несчастья нельзя было смотреть на кровь,
считалось, что выросший ребенок будет "кровожадным".
Наряду с этим в течение всего периода беременности женщина должна
была следовать многочисленным предписаниям магического характера. Так, при
первом шевелении плода нужно было обязательно посмотреть на что-либо
красивое, например, на цветущее дерево, на красивую гору, на прекрасного в
духовном и физическом отношении человека. Взгляд на цветущее дерево или
красивую гору мог способствовать тому, что жизнь у будущего ребенка будет
красивой и цветущей. Чтобы в будущем хозяйстве ребенка был большой приплод
скота, беременной предлагалось смотреть на стадо, пасущееся на лугу. Если
шевеление плода происходило в помещении, то беременная должна была
посмотреть на белую стену: считалось, что тогда жизнь у ребенка будет протекать без
затруднений и счастливо. В наши дни вышеописанные поверья известны
обычно лишь лицам старшего поколения. Молодые же женщины обнаруживают
слабое знакомство с этими поверьями.
В ряде запретов явственно прослеживаются следы предохранительной
магии. В частности, беременной запрещалось проходить между двумя надо-
чажными цепями, ходить на кладбище, выходить со двора после захода
солнца, садиться на камень, пустое корыто или пустой сундук, раздувать огонь и
т.д. Также запрещалось накидывать на шею нитку во время вязания или же
шитья. Считалось, что в этом случае ребенок может запутаться в пуповине
матери.
Во время беременности женщины в определенной степени табуировалось и
поведение ее мужа. Так, не только беременной, но и ее мужу запрещалось
убивать змею или какое-нибудь животное. По народному поверью считалось, что
если они нарушат этот запрет, то ребенок родится со шрамом или какой-либо
другой меткой.
305
В этот период женщине категорически запрещалось потрошить курицу,
индейку и любую другую домашнюю птицу. Объяснялось это следующим
образом: у женщины, нарушившей подобный запрет, обязательно родится ребенок
со шрамом, так как во время потрошения она могла случайно повредить
желчный пузырь птицы, а затем дотронуться грязной рукой до своего тела. Это, по
поверью, вело к тому, что у будущего ребенка на аналогичном участке тела
появится родимое пятно. Перед тем, как ощипать курицу, ее обычно ошпаривали
горячей водой, и при дальнейшей обработке птицы беременная должна была
следить за тем, чтобы капли воды не попали на ее лицо. В противном случае
будущий ребенок мог родиться с пигментными пятнами на лице.
У абхазов считалось также, что в период беременности жены муж не
должен ходить на охоту. Однако этот запрет в конце XIX в. соблюдался уже редко.
Но все-таки, если муж ходил на охоту, то дома не называли его по имени и
делали вид, что не знают, где он был. Успех охоты, согласно охотничьим
поверьям абхазов, зависит не только от поведения самого охотника, но и от поведения
и состояния здоровья оставшихся дома членов семьи охотника. Кроме того,
"будущий отец не имел права входить в число сопрИсяжников, давать клятву на
священном месте, ибо считалось, что даже 'случайно произнесенная клятва
может вызвать преждевременные роды (Смирнова. $55. С 133).
Существовал также ряд примет, связанных с Животными, в частности, с
коровой и лошадью. Верили, что если беременная покормит лошадь рушенной
кукурузой или же солью из своего передника, то роды начнутся вовремя и
пройдут нормально. Поэтому при затягивавшихся родах женщине советовали
пользоваться этим приемом для ускорения родов. Считалось, что если корова
оближет беременную женщину во время доения, то у будущего ребенка волосы
будут "как бы прилизанными".
Последние месяцы беременности также сопряжены с рядом особых запретов,
нарушение которых могло привести к преждевременным родам. Так, например,
при выполнении таких работ, как развешивание белья, сбор урожая,
запрещалось становиться на носки, напрягаться, поднимать руки вверх. По тем же
соображениям не рекомендовалось садиться на корточки.
Большое значение придается питанию беременной женщины. Характер
питания определялся различными пищевыми запретами, которые
распространялись на целый ряд продуктов. Так, считается, что нельзя употреблять кислое
молоко, козлятину, мясо домашних животных, раненных волком, мясо зайца,
рыбу, мед, орехи, плоды дикой груши, алкогольные напитки - это
отрицательно повлияет на умственное и физическое развитие будущего ребенка. Кроме
того, если женщина в период беременности ела много кислого молока, то ребенок
будет слишком бледным; если употребляла мясо козленка, то во время сна
глаза у ребенка будут приоткрытыми; если ела ножки козленка, то ноги ребенка
будут поскрипывать в коленках; если съела мясо животного, раненного волком,
то будущий ребенок, став взрослым, будет сильно храпеть во сне. Женщине,
случайно съевшей такое мясо, давали выпить стакан воды, пропущенной через
высушенную гортань волка. Обычно охотник, убивший волка, всегда оставлял
гортань убитого хищника для этой цели, ее высушивали и хранили. Беременной
женщине запрещалось есть и зайчатину: верили, что нарушение этого запрета
приведет к тому, что у ребенка будут "заячьи" крупные и выпуклые глаза.
Рыбные блюда нельзя было есть, так как считали, что после рождения это приведет
к появлению у ребенка под волосами налета в виде перхоти. Рыбу не ели еще и
потому, чтобы пальцы ног будущего ребенка не были разъединены, как хвост
рыбы. Если беременная ела орехи, то верили, что на лице родившегося ребен-
306
ка появятся веснушки. Запрещалось есть вареный куриный желудок, так как у
ребенка, когда он вырастет, вЬ время танцев будут синеть губы. Не
рекомендовали употреблять слишком горячие блюда, в этом случае, считалось, что у
родившегося ребенка будет слабый волосяной покров на голове.
Ряд запретов был вполне рациональным. Так, например, беременной
женщине категорически запрещалось пить спиртные напитки, так как это будет
мешать умственному развитию ребенка и его зрению. Рекомендовалось также
меньше употреблять мясных блюд, но зато есть фрукты, овощи, молочные
продукты.
С приближением родов, как правило, устраивали разгрузочные дни. В
целом же в период беременности женщина не должна была есть много, чтобы не
поправиться, вместе с тем старались, доставить беременной любую пищу,
которую она пожелает, считая, что это желание исходит от ребенка, и не
удовлетворить его большой грех.
Вообще у абхазов не было принято отказывать беременной в ее просьбах.
Если она просила какую-нибудь вещь у родственников или у соседей, то ей
обязательно дарили, так как считали, что отказавшийся все равно лишится этой
вещи, и, кроме того, в его доме появятся крысы.
Если в начале беременности трудовой режим женщины изменялся
незначительно и во многом зависел от отношения к ней и от конкретной ситуации в
семье, то во второй половине беременности некоторые виды домашних работ,
особенно тяжелые, считались абсолютно запретными. Она исполняла лишь
разные мелкие работы по дому, но перед самыми родами и от этого
освобождалась. Будущей матери не рекомендовалось много спать. Считалось, что чем
больше беременная будет двигаться, чаще бывать на свежем воздухе, тем легче
пройдут роды. Подобные традиционные предписания, как и некоторые
пищевые запреты, были, конечно, вполне разумны и полезны, они отражали
многовековой рациональный опыт абхазского народа.
У абхазов существовали разные способы угадывания пола будущего
ребенка. Считалось, что если первое шевеление плода происходит с левой стороны,
то родится непременно девочка, а если с правой - мальчик. "Мальчик лежит в
правом боку, девочка в левом". Пол определяли и по форме живота: он
опускается книзу, значит, родится девочка, а если поднимается кверху - мальчик.
Женщина, у которой должна была родиться девочка - "худеет", "дурнеет", у нее
редеют волосы, брови, часто болят зубы, на лице появляются пигментные пятна.
Женщина, беременная мальчиком - хорошеет и полнеет.
Определяли пол будущего ребенка еще и так: неожиданно беременную
просили показать руки. Если она протягивала руки ладонями вниз - родится
девочка ("руки тогда напоминали крылья, а девочка считалась гостем в доме,
человеком временным, через некоторое время она выпорхнет, как птичка, и улетит в
другой дом"). Если же беременная показывала руки ладонями вверх и сжимала при
этом руки в кулак, то непременно родится мальчик. Если женщина садилась на стул
с раздвинутыми ногами, то родится девочка, в противном случае - мальчик.
Пол ребенка пытались угадать и по снам. Если беременной снилось, что она
вяжет, вышивает, видит во сне иголку с ниткой, косынку, платье, куклу, бусы,
то родится девочка. Появление в сновидениях белого голубя, черкески,
пистолета, пули, змеи, означало, что родится мальчик. Если золовка беременной
женщины видела во сне, что у нее сильно выросли волосы, то считалось, что у
невестки родится мальчик. Или же если она, собирая и закалывая волосы, забывала у
затылка собрать хотя бы одну прядь волос, то и в этом случае считалось, что у
ее невестки родится мальчик.
307
Существовали и другие способы гадания. Так, например, брали пузырь
животного и нагревали его на огне, если жидкость при этом резко брызгала -
родится мальчик; девочка же, считалось, родится в том случае, если жидкость
медленно капала.
Роды происходили в доме мужа. По мнению некоторых исследователей, в
прошлом у абхазов, как и у многих народов Кавказа, существовал обычай
возвращения роженицы в дом своих родителей для деторождения, обычай,
восходящий к матрилокальному поселению. Этот обычай, очевидно, давно исчез у
абхазов. На время родов все взрослые мужчины семьи и прежде всего муж
покидали дом и возвращались только после рождения ребенка. Это является одним
из проявлений обычаев избегания, ставившим своей целью подчеркнуть
непричастность мужа к рождению ребенка, так же как и к самой роженице.
На кровати роды проходили редко. Обычно женщина рожала, сидя на
скамеечке, держась за два конца перекинутой через потолочную балку веревки.
Земляной пол обычно устилали соломой. Кроме того; когда наступал момент
родов, строго придерживались обычая, по которому любой человек, вошедший
во двор, не должен был выходить оттуда, пока женифна не родит ребенка.
Считалось, если он покинет двор раньше, то роДы затянутся.
Роженице чаще всего помогала повивальная С&бка, а также замужняя
золовка или же соседка. Обычно свекровь и женщины старшего возраста при
родах не присутствовали. При появлении первых схваток повитуха проверяла
положение ребенка в животе, сажала роженицу на скамейку, и, смазав руки
мылом, массировала ей живот. Позади роженицы садилась одна из
присутствовавших женщин, держа ее за талию. Как только начинались роды, для того, чтобы
ускорить и обеспечить их благополучный исход, повитуха давала залоги
божествам и духам: Адэныка - вне дома находящимся; Ажьахара - божеству
плодородия и размножения и Адгьыл-чча (у бзыбских абхазов), Адгьыл-дадуцал
(у абжуйских абхазов) - Владычице Земли? Для Адэныка в качестве залога
брали медный котел или сковороду, которые с молитвой повитуха три раза
обносила вокруг головы роженицы и прятала где-нибудь в чистом месте.
По воззрению абхазов, роды, как опасный период жизни роженицы и
ребенка, были связаны с наиболее активной деятельностью злых духов,
стремившихся погубить как ребенка, так и его мать. Для защиты роженицы и ребенка от
злых духов абхазы, прежде всего, прибегали к помощи различных
металлических предметов, что было связано с сакральным отношением к металлу и
соответственно к изделиям из него. Так, в случае трудных родов слева от роженицы
клали на земляной пол ножницы, веретено или прялку, а справа - аигэышэ (ай-
гуш - топор для рубки кустарника и очистки деревьев от ветвей), ножик и
шило. Повитуха, встав около роженицы, обращалась к ребенку: "Если ты мальчик,
иди направо - к топору и айгушу, ножику и шилу, а если ты девочка, иди
налево - к ножницам и веретену". Иногда в этих случаях к спине роженицы
прикладывали лезвие шашки.
Большое значение придавалось очистительной силе огня. Во время родов в
доме зажигали огонь, причем, огонь поддерживали до утра. Если роды
проходили в темное время суток, то дополнительно зажигали светильник или лампу,
которая гасилась только с наступлением дня. Если роды проходили зимой, то
старались в доме поддержать тепло, а иногда ставили около роженицы котел с
кипящей водой и паром окуривали ее. Считалось, что это также облегчало
родовые боли и способствовало ускорению родов.
По народным воззрениям родам иногда мешает "сила земли", и для
умилостивления этой "силы" повивальная бабка сыпала вокруг роженицы пшено и
308
пшеницу. Когда наступал момент родов, двери дома закрывали: считалось, что
если роженица увидит скотину и та уйдет в поле, то до возвращения скотины
женщина не сможет разрешиться.
Эффектным средством родовспоможения считалась и сброшенная змеей
шкура. Ее клали на горящие угли, а затем подносили к роженице, окуривали ее
этим дымом. Очевидно, в этом обряде имеет место отголосок культа змеи,
который был распространен у многих народов мира.
Ответственным моментом во время родов было и выделение последа. В тех
случаях, когда выход последа задерживался, совершали различные действия,
которые должны были ускорить желаемый процесс. Роженице давали нюхать
табак и разрезанный красный перец, чтобы она чихала; клали ей в рот косу,
чтобы вызвать рвоту заставляли дуть в бутыль. Определенную роль в этом
случае играла и повитуха. Она, смазав руки мылом, начинала массировать живот и
стягивать роженице талию, иногда обрезанный конец пуповины повитуха
привязывала к колену роженицы, чтобы послед не вернулся на место. С последом
были связаны и различные поверья, в частности о симпатической связи,
которая существует между ребенком и последом, а также между ним и отпавшей
пуповиной.
По представлениям абхазов, послед может приостанавливать дальнейшее
деторождение. Его обычно закапывали недалеко от дома, в том месте, где не
ходили люди, причем доверяли сделать это только самой благожелательной
женщине. Если же женщина закопает послед со злыми намерениями, а перед
этим еще и обожжет его концы, то у роженицы больше не будет детей.
В то же время женщина не желавшая больше иметь детей, могла
прибегнуть к различным действиям, например, старалась дольше кормить ребенка
грудью, считая, что пока кормит, не забеременеет. Предохраняющим средством
считался настой из корня орхидеи (огсЫз) по абхазски - нан-лнапы. Корень этот
имел вид кисти руки. Считалось, что женщина, приняв один палец коренья,
лишается способности к деторождению на один год, принявшая два - на два и т.д.
Настой из всего корня делал ее бесплодной на всю жизнь. Прибегали еще к
следующему приему: соскоблив с копыта осла немного рогового слоя и растерев
его в порошок, настаивали на особой воде, которую приносила женщина,
готовившая это лекарство. Встав рано утром, женщина шла к роднику, вымыв руки
и лицо, набирала кувшин и, не оглядываясь назад, быстро возвращалась домой.
Желательно было, чтобы на всем пути ее никто не встретил и не окликнул, а
если такое случалось, она не должна была отвечать на зов. Растертый порошок
настаивали несколько дней, иногда до недели, на воде, называвшейся аусьалщш
(букв.: не оглядываясь принесенная вода). Настой ставили в темное место или
закутывали в черную материю и давали пить женщине. В качестве
противозачаточного средства съедали большое количество сырого растертого лука;
иногда пили раствор медного купороса, за неправильную дозировку которого
многие женщины платили своей жизнью.
Сразу же после появления ребенка на свет повитуха, слегка обмыв
новорожденного водой, пеленала и укладывала его рядом с матерью. Затем она сама
купалась и стирала свои вещи.
Занятие повитухи считалось почетным и доходным делом. В каждом
абхазском селе имелись свои повитухи. Именно они оказывали главную помощь
роженицам при родах, так как считалось, что они являются знатоками заговоров
и различных магических приемов. По традиции, в течение трех дней повитуха
должна была следить за роженицей и ребенком. Она купала его, а в некоторых
случаях и роженицу, впервые после родов, впервые укладывала ребенка в
309
колыбель. Если повитуха жила далеко от роженицы, то бывали случаи, когда
она оставалась у нее и до недели, в зависимости от того, какие были роды,
легкие или тяжелые. Обычно все эти дни она готовила еду роженице. После
удачных родов повитуху одаривали за труды, в зависимости от состояния семьи,
отрезом на платье, полотенцем, мылом, в некоторых случаях и деньгами. Если
материей одаривали не всегда, то полотенце и мыло вручалось ей обязательно.
В противном случае, по представлениям абхазов, после смерти обеих, на том
свете повитуха не даст покоя роженице, преследуя за то, что она не дала ей
возможности вымыть руки.
По народному поверью считалось, что в ночь, когда рождается ребенок,
решается и его судьба. Мифические вершители судеб новорожденного ашацэа -
"предрешатели", которые в первую же ночь являлись в дом, где находился
младенец, нередко представлялись в образе трех мужчин. Считалось, что двое из
них предрекали ребенку скорую смерть, болезни и другие несчастья, но во
многих случаях побеждало мнение третьего, который дарует ребенку здоровье,
жизнь, устанавливает ее продолжительность, определяет профессию, время
вступления в брак и т.д. Поэтому мать, которая хЬтела узнать судьбу своего
ребенка, должна была не спать первую ночь после'рождения. Так и бывало. Мать
и повитуха первые ночи обычно бодрствовали у колыбели.
Во многих легендах подчеркивается, что дальнейшая жизнь и благополучие
новорожденного во многом зависели от изобилия стола, за который садились
предсказатели (стол якобы накрывался сам). Если стол был хорошо накрыт,
изобиловал едой, то в будущем ребенок ни в чем не нуждался бы, а если же стол
был накрыт бедно, то соответственно этому, дальнейшая жизнь ребенка
протекала бы в нужде и лишениях.
Колыбель. 1912 г.
Абхазы. Кутаисская губ., Сухумский округ, с. Калдахвари. РЭМ № 3341-48
310
Послеродовой период считался особо опасным для роженицы и ребенка,
ибо в это время, по традиционным воззрениям абхазов, влияние злых духов
было особо значительным. Такое представление объясняется тем, что раньше в
Абхазии заболевание рожениц и смертность новорожденных детей были
особенно велики вследствие отсутствия медицинской помощи. Поэтому
послеродовой период был заполнен многочисленными обрядами, призванными
обеспечить благополучие новорожденному и его матери.
- В народе говорили, что роженица настолько голодна после родов, что если
даже ей дашь старую обувь, она съест ее не задумываясь. Поэтому, как только
повитуха укладывала роженицу в постель, она начинала готовить ей еду.
При этом считалась полезной легкая питательная пища: горячий отвар фасоли,
молоко, молочная каша, курятина. Ни в коем случае не разрешали пить
холодную воду, считалось, что от этого молодая мать может лишиться молока,
простудиться. Запрещалось есть острую и соленую пищу, особенно лук и чеснок,
считалось, что запах переходит на молоко матери, отчего ребенок не стал бы
его есть.
Обычно измученная родами роженица быстро засыпала. Старались одну ее
не оставлять. Около нее неотлучно находилась повитуха, которая
одновременно следила и за ребенком. Самыми опасными днями в послеродовой период
женщины и ее ребенка считали третий и седьмой день после родов. В эти дни
особенно тщательно следили за ними, прибегая к различным магическим
приемам. Так, новорожденному мальчику под подушку клали пулю или кинжал с
целью отогнать злых духов, а также обеспечить будущий успех в военных делах и
охотничьих предприятиях; девочке под голову клали деньги и отрез на платье.
Роженице запрещалось после захода солнца выходить из дома, не взяв с
собой оберега от злых духов. Таким оберегом чаще всего служил нож или какой-
нибудь металлический предмет. После возвращения она подходила к очагу и
поправляла горящие поленья. Считалось, что этим действием она очищает себя и
отгоняет злых духов, преследовавших ее. В то же время и в послеродовой
период магические приемы охраны здоровья молодой матери сочетались с
рациональными правилами. Так, роженицу после родов освобождали от всех тяжелых
работ: она не ходила за водой, не работала на огороде, не молола на ручной
мельнице и т.д. Если роды проходили нормально, роженица оставалась в
постели после родов не менее трех-четырех дней.
В течение четырех-пяти недель роженица считалось "нечистой". В связи с
этим в первые дни недели ей не разрешали подходить к очагу и готовить пищу,
доить коров и т.д. Через две-три недели эти послеродовые запреты немного
смягчались. Интересно, что не только роженица, но и повитуха считалась "нечистой"
после того, как она приняла роды. Для того чтобы "очистить" себя, повитуха,
сразу после родов купалась и стирала свои вещи. Однако и после этого, она в течение
нескольких дней (до недели) после принятия родов не готовила пищу.
В первые дни после родов к роженице и ребенку старались допускать как
можно меньше людей, чтобы их не сглазили. Когда роженица впервые
вставала с постели, совершался обряд агылара, что значит "подниматься", "вставать".
Обычно его проводили в четверг. В нем принимали участие только женщины:
близкие родственницы, соседки и их дети, приглашенные свекровью. Гости
приносили свежий сыр для начинки пирогов, пшеничную муку, битую птицу.
Хозяева резали козу, готовили абыеща (мамалыгу) акэакэар (отварные лепешки,
начиненные сыром), анашэ - традиционный пирог с сыром.
Обрядовой трапезе предшествовало моление, которое проводила пожилая
женщина, непременно "чистая", т.е. неспособная к деторождению, и хорошо
311
знавшая молитвы. Молельщица брала пустую тарелку и три раза обводила ею
вокруг роженицы и ребенка, затем тарелку уносили, а молельщица брала один
из акэакэар и просила божество Ажьаадра быть милостивым к роженице и
ребенку: "Чтобы с этого дня все болезни прошли мимо вас, чтобы ребенок рос
здоровым". Есть обрядовую пищу имели право только женщины и дети.
Считалось, что мужчина, съевший пищу, приготовленную для этого обряда, лишался
мужской силы. По окончании обряда молельщице дарили деньги и материю на
платье.
После родов женщина не имела права ходить за водой, пока не был
совершен обряд принесения жертвы водяной деве Зызлан. Обычно этот обряд
проводился по четвергам. Роженицу выводила к воде старушка-молельщица.
Собирались женщины, резали белого петуха и курицу. Роженица шла к
источнику воды с кувшином, взяв с собой вареную курицу и яйцо. Молельщица брала
сырое яйцо и, обводя им вокруг головы матери, бросала его в воду, произнося
при этом: "Чтобы с этого дня владычица во^'Зызлан стала покровительницей
роженицы". I
К настоящему времени традиционная родильная обрядность значительно
сократилась (главным образом за счет исчезновения различных магических
обрядов) и во многом трансформировалась. Наиболее стабильными оказались
обычаи и обряды предродового периода, по народным воззрениям
способствующие умственному и физическому развитию ребенка, благополучному исходу
родов, хотя и здесь, несомненно, произошла существенная трансформация.
Следует отметить стойкость бытования представлений о необходимости
соблюдения пищевых запретов. Поверья же о действиях, якобы оказывающих влияние
на здоровье и внешность ребенка, сохранились в значительно меньшей степени.
Мало соблюдаются ныне запреты^ которые прежде налагались на поведение
мужа во время беременности жены. Значительно трансформировались
послеродовые обычаи и обряды. Так, сроки проведения некоторых молений,
сопровождавшихся жертвоприношениями Адэныка, Адгьыл чча, устраивавшиеся
раньше в разное время, проводятся теперь в один день. Если раньше есть
обрядовую пищу имели право только женщины и дети, то в настоящее время в еде
принимают участие и мужчины.
Часть абхазов из лиц старшего возраста еще следуют обычаям и обрядам,
имеющим своей целью, по традиционным воззрениям, предохранить ребенка и
предметы, связанные с ним, от злых духов.
ОБЫЧАИ И ОБРЯДЫ,
СВЯЗАННЫЕ С УХОДОМ ЗА РЕБЕНКОМ
Обрядовая сторона первых лет жизни абхазского ребенка представляет
собой ряд обычаев и обрядов, которые выражали традиционные приемы ухода за
новорожденными и богатый опыт абхазского народа в области воспитания
детей.
По представлениям абхазов, первые годы жизни, особенно до года, ребенок
легко подвержен влиянию "нечистых сил", "злых духов" и различных болезней.
В силу этого осуществлялось строгое соблюдение обычаев и обрядов,
связанных с первыми годами жизни детей. По народным верованиям, исполнение этих
обрядов гарантировало здоровье и благополучие матери и новорожденного, а
также счастье ребенка на всем протяжении его жизни, успеха в выбранной им
профессии, благополучие в семейной жизни и т.д.
312
Традиционная абхазская люлька
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Дурипш. Фото А. Агумаа, 2003 г.
Традиционная люлька. 1940-е годы
Республика Абхазия. Гудаутский краеведческий музей. Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
Для обрядности детского цикла абхазов было характерно наличие
пережитков архаических явлений социального порядка и религиозных представлений.
К такого рода обрядам относится первое укладывание новорожденного в
колыбель, сопровождавшееся различными магическими действиями, которые
должны были способствовать здоровью и быстрому росту ребенка. Большое
внимание уделялось человеку, который впервые должен был уложить ребенка в
313
колыбель. Особо важно было, чтобы в этой роли выступала здоровая и
многодетная женщина, поскольку, как предполагалось, эти качества должны были
перейти и к ребенку. Однако в некоторых случаях в обряде укладывания
ребенка принимал участие подросток (чаще девочка 8-10 лет), символизирующий и
как бы передающий ребенку магическую силу чистоты и целомудрия.
Новорожденного, как правило, укладывали в^люльку на третий или седьмой
день после рождения. Лучшими днями для укладывания считались вторник,
четверг и суббота, тогда как понедельник относили к особо неблагоприятным
дням, ибо этот день якобы мешал росту ребенка. Перед тем как уложить его в
люльку, произносили разнообразные пожелания: "Чтобы ты светился, как
солнце, налился, как луна" или же "Чтобы ты вырос и окреп быстрее, чтобы у
тебя был сладкий и спокойный сон". Абхазская колыбель - агара представляла
собой маленькую деревянную кроватку с низкими бортами и с ножками,
упиравшимися в полукруглые дощечки, что обеспечивало ее раскачивание при
малейшем прикосновении. У изголовья и в ногах устраивали две дуги с
тоненькими планками, на них были нанизаны, свободно передвигающиеся кольца,
которые при раскачивании издавали ритмичны^ звуки и также, как колыбельные
песни, успокаивали и усыпляли ребенка. Дуги были соединены продольной
круглой или точеной перекладиной, которая служила опорой матери при
кормлении ребенка (когда она кормила его, не вынимая из колыбели, к чему
приходилось прибегать очень часто из-за большой занятости женщины, особенно во
время полевых работ). Взявшись за перекладину колыбели, ее легко можно
было переносить с одного места на другое; на перекладину вешали полог и
различные игрушки, для того, чтобы ребенок развлекался во время бодрствования,
а также и обереги от "сглаза". Низ колыбели делали из досок или же тонких
прутьев. По бокам кроватки прикрепляли четыре широкие тесьмы. Две тесьмы
стягивались на груди ребенка, две - на бедрах. Иногда тесьму заменяли два
широких свивальника на шелковой или ситцевой основе. Одним концом
свивальники прикреплялись на толстую палку, укрепленную на правой стороне
колыбели. Встречались и колыбели, укрепленные с двух сторон палками. Эти палки
служили для того, чтобы удержать ребенка в горизонтальном положении.
Основными постельными принадлежностями абхазской агара были тюфяк,
одеяло - чаще стеганое, подушечка для ног, пеленка для ног и груди и одна
большая пеленка, которой накрывали все тело ребенка, лента для завязывания
рук и ног, причем лента для ног была намного шире ленты для рук, палки для
укрепления свивальников, расположенные по бокам колыбели. Тюфяк обычно
набивали вываренными и тщательно высушенными на солнце листьями
самшита; так как он не сбирался комками; поверхность всегда была ровной, и его
легко можно было высушить. Тюфяк старались чаще выносить и проветривать.
Зимой, для утепления ребенка, поверх тюфяка клали небольшой по
толщине матрас, набитый шерстью или же ватой. На матрас клали вырезанную
клеенку (она появилась уже в начале XX в.), а поверх нее - кусок материи такой же
формы. Для отвода мочи применялась бамбуковая палочка, которая проходила
через тюфяк и простынку, имевшие соответствующие вырезы, и опускалась в
грушевидную посудину, вырезанную из бутылочной тыквы - акэапеи,
закрепленную снизу в специальном отверстии на дне колыбели. Бамбуковые
трубочки для отвода мочи имели различную форму, в зависимости от пола ребенка.
Чтобы трубка не натирала тельце, края вырезанного в ней отверстия
покрывали воском. Колыбель опоясывали красивой материей со сборками. Летом на нее
накидывали полог из легкой ткани, чтобы защитить ребенка от света и
насекомых, а зимой - более теплое одеяло.
314
Желательно было, чтобы впервые ребенка укачала "счастливая" женщина,
то есть такая, у которой было многочисленное потомство и все ее дети были
здоровы. Новорожденного старались не приучать к постоянному укачиванию и
как только он засыпал, раскачивание прекращали. Агара раскачивали на чем-
либо мягком, например, на куске овечьей или козьей шкуры или на коврике,
чтобы ребенок был спокойным.
При уходе за ребенком считалось необходимым соблюдение целого ряда
запретов. Так, категорически запрещалось раскачивать пустую колыбель,
поскольку считалось, что вследствие этого ребенок будет неспокойным.
Ребенка нельзя было выносить из помещения ночью. Не разрешалось также,
чтобы колыбель с уложенным в нее ребенком поднимали или переносили с
одного места на другое сразу двое людей (это ассоциировалось с выносом
покойника); поэтому поднимали ее только в одиночку. Запрещалось
укладывать ребенка в агару, где до него рос ребенок, болевший золотухой, а также
в колыбель, в которой умер новорожденный. Ребенок лежал в агара 1-1,5
года, а иногда и дольше. Первые месяцы он почти постоянно проводил в
колыбели, лежа на спине в одном и том же неподвижном положении. Ребенка
вынимали из нее всего два-три раза в день, а ночью, случалось, и совсем не
вынимали.
С агара абхазы обращались осторожно и бережно. Запрещалось
выбрасывать ее, сжигать или заменять какие-либо части. Если она была "счастливой",
то есть дети в ней росли здоровыми, ее передавали по наследству из поколения
в поколение; если же она больше не имела применения, то ее ставили в одном
из углов дома, накрыв какой-либо материей.
Первые годы жизни ребенка сопровождались рядом магических действий.
До появления первых зубов нельзя было расчесывать волосы ребенку. В этом
случае считалось, что пользование расческой приведет к тому, что зубы
вырастут редкими, отдаленными друг от друга, подобно зубьям расчески.
С внешней формой зубов абхазы связывали характеристику ребенка,
состояние его здоровья в будущем. Мелкие и ровные зубы считались признаком
будущей красоты, а большие - признаком здоровья. Если у ребенка долго не
появлялись зубы, это не вызывало огорчений, поскольку бытовало мнение, что
в этом случае зубы будут прочными, крепкими и не подверженными
заболеваниям.
Особое внимание уделялось подбору имени. Ребенка не называли именем
отцовских и материнских предков, так как у абхазов бытует обычай,
запрещающий жене обращаться по имени к мужу и его старшим родственникам. Поэтому,
учитывая это обстоятельство, каждый член семьи, сосед, ближайший
родственник предлагал желаемое имя, но принималось то, которое получало одобрение
большинства и особенно нравилось старшим в семье, причем согласия матери
на это не требовалось. Право решающего голоса обычно принадлежало главе
семьи, чаще не отцу, а деду. Получить право наречь младенца именем означало
удостоиться высокой чести. Тот, кто нарекал ребенка, обязательно дарил ему
что-нибудь. Иногда новорожденному давали имя почетного гостя, зашедшего
первым после рождения ребенка. Также правом выбора имени младенца
пользовался и гость, находившийся в доме в день наречения ребенка.
Наречение имени происходило в торжественной обстановке, с угощением.
Если данный обряд совпадал с днем укладывания ребенка в колыбель, а чаще
всего это было именно так, то имя, которое заранее семейный совет намечал
дать ребенку, первым называла женщина, укладывавшая новорожденного в
колыбель.
315
Дед с внуком
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Калдахуара.
Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
Многие из обрядов детского цикла первого года жизни представляли собой
обряды магического очищения, обеспечения дальнейшего благополучия и
охраны здоровья детей. Обряды магического очищения у абхазов очень
разнообразны и они почти всегда являются составной частью более крупных ритуалов.
К таким обрядам относится и первое ритуальное купание младенца. Первый раз
его купали сразу же после рождения или через два-три дня после этого. По
традиции впервые ребенка обязана была купать повитуха или же свекровь роженицы.
С купанием был связан целый ряд запретов. Так, ребенка нельзя было
купать в тот день недели, когда он родился, а также по понедельникам; считалось,
что выкупанный в этот день ребенок плохо растет. Не купали и в запретный
день семьи - амшшьара, когда все члены данной семьи должны были соблюдать
запрет на выполнение целого ряда работ. Новорожденного нельзя было также
купать, если в соседнем доме находился покойник. Считалось, что во время
купания дух покойника может повредить здоровью ребенка. Купание
разрешалось только в том случае, если между домами протекала речка. Считалось, что
купать лучше до захода солнца. Если случалось, что его купали вечером или же
ночью, то воду не выливали, дожидаясь утра. Утром ее выливали на
специально отведенное место, обычно где-нибудь около дома, где не ходили люди.
316
Ребенка купали в теплой воде, хотя иногда использовали и холодную воду,
особенно летом, для того, чтобы "ребенок вырос крепким и никогда не болел".
Основными элементами для очищения ребенка от злых духов во время первого
купания считались: кусочек угля, серебряные и золотые монеты (для того,
чтобы "ребенок был богатым"), какой-нибудь железный предмет (гвоздь, магнит),
соль, в некоторых случаях зола или же глина.
Строго следили за ^ем, чтобы вода не попала в пупок и уши ребенка,
поэтому при купании его клали животом вниз на ладонь руки, крепко придерживая
ладонью пупок, а воду лили сверху. Перед началом купания и по его окончании
обязательно произносили пожелание: "Чтобы ты рос крепким и здоровым!".
Вытирали ребенка мягким полотенцем или же старой мягкой пеленкой. Места
наибольшего потовыделения (складки тела, подмышки и т.д.) особо тщательно
обсушивали и посыпали трухой от сгнивших досок. Такая труха в большом
количестве появлялась в сгнивших ольховых досках, ее собирали и хранили
специально в качестве детской присыпки.
Церемония первого прикладывания новорожденного к груди называлась
"открытием рта и смачиванием горла младенца". Этот обряд должна была
выполнить мать ребенка. Однако считалось, что сразу после рождения кормить
новорожденного материнским молоком вредно, поскольку оно должно было
"очиститься". К тому же бывали случаи, что у матери молоко появлялось не
сразу. Поэтому чаще всего кормить ребенка в первый раз приглашали соседку,
у которой был грудной ребенок. С тех пор семьи этих женщин становились
родственными, ибо молочному родству у абхазов придавалось очень большое
значение. Мать сама начинала кормить ребенка уже на второй-третий день после
родов. Считалось, что грудное молоко "очистится", если мать выцедит его
несколько раз в день. По обычаю, мать при первом кормлении прикладывала
ребенка к левой груди, поскольку верили, что в этом случае ребенок будет
особенно привязан к матери. Чтобы у нее было больше молока, роженица
старалась есть горячие блюда, особенно молочные (для нее готовили различные
каши), пить больше жидкости.
Бытовали многочисленные поверья, связанные с кормлением ребенка. Так,
чтобы не пропало молоко, перед родами женщина старалась садиться подле
кормящих матерей, отличающихся обилием молока. Само это качество -*•
обилие грудного молока у женщины - считалось у абхазов прирожденным и даже
наследственным. Если у женщины было много молока, то полагали, что у ее
дочери не будет недостатка в молоке. Однако, была уверенность, что молоко
может пропасть от сглаза или же испортиться от "перегревания", то есть от
тяжелой физической работы, долгой дороги или же от переохлаждения, то есть от
простуды. Чтобы кормящей матери не повредил "дурной глаз", грудного
ребенка следовало кормить в доме, тайком от чужих людей. Над женщиной, якобы
подвергшейся сглазу, читали заговоры. Если они не помогали, и у кормящей
матери поднималась температура, начинался мастит, то прибегали к различным
массажам и выцеживанию молока. Выцеживать его полагалось в чистую
посуду, а выливать на определенное "чистое место", на землю.
Соблюдение строгого режима кормления грудью не было обязательным.
Обычно кормили, когда ребенок бывал голодным или же неспокоен, сильно
плакал. В народе по этому поводу существовала пословица: "Когда плачет
ребенок, ему дают грудь (чтобы успокоить)". Абхазки кормили грудью до
1,5-2 лет, но бывали случаи более продолжительного кормления. Срок зависел
еще и от того, как скоро наступала следующая беременность. Считалось, что с
наступлением беременности молоко матери становилось вредным для ребенка
317
и не шло ему на пользу, а находившийся в утробе ребенок в этом случае мог
умереть от голода. Поэтому после первого шевеления плода первенца
отнимали от груди.
У абхазов до рождения ребенка не принято было готовить для него одежду.
В большинстве крестьянских семей специальной материи для детской одежды и
пеленок не предусматривалось. Чаще всего для этой цели использовали ткань
старых вещей, куски домотканой материи, выкроенные из поношенного белья,
платки матери, полотенца, рубашки, отличавшиеся большой мягкостью. У
абхазов не было принято одевать новорожденного во что-либо новое.
В первое время ребенка укладывали в колыбель голым. Первую рубашку
надевали когда ему исполнялось 1-2 месяца. Эта рубашка называлась
амышдхарц что значит "медвежья рубашка". Ее шили из тонкой материи, не
очень длинной, прямого покроя, с разрезом спереди;' от рубашки взрослых она
отличалась цельнокроеными рукавами. Рубашку шили из старой сорочки отца,
веря в то, что ребенок станет счастливым и больше будет привязан к отцу.
Если ребенок родился зимой, то ему шили одежду^стеганную на вате. С первой
рубашкой ребенка был связан ряд примет и запретов. Хорошим признаком
было, если эту рубашку шила девочка-подросток, стЧэя у порога открытых дверей
дома. Верили, что это поможет быстрому росту ребенка. Запрещалось
подшивать подол рубашки. Считалось, что если это сделать, то у женщины больше не
будет детей, и в то же время может помешать росту ребенка. Нельзя было шить
рубашку черными нитками или из черного материала, желательно было, чтобы
она была белого, голубого или розового цвета. Кроме того, при шитье нужно
было следить за тем, чтобы нитка не запуталась, если такое происходило, то
считалось, что ребенок долго не начнет ходить, и при ходьбе ноги у него будут
заплетаться. Нельзя было шить первую рубашку на швейной машинке. Это
якобы мешало ребенку при ходьбе, и он не начал бы быстро ходить. Фактически
рубашка была единственной одеждой ребенка до двух лет.
Одежда детей 4-5 лет в основных чертах копировала одежду взрослых.
В ней были особенно заметны и социальные различия.
Таковы в основных чертах традиционные приемы ухода за малолетними
детьми у абхазов, характерные для конца XIX - первых десятилетий XX в.
Наличие или отсутствие детей в значительной мере определяло в прошлом
у абхазов отношение к женщине, как в семье, так и в обществе. Бесплодие
женщины воспринимается как большое несчастье не только для мужа, но и для всей
его семьи и родственников. Семья, не имеющая детей, вызывает всеобщее
сочувствие.
Способность к деторождению абхазы связывали с воздействием на
организм женщины сверхъестественных сил. Только от них зависело, будут ли у
женщины дети, или она останется бесплодной. Абхазы причину бесплодия
видели в основном в женщине. Если жена оставалась бездетной, то, прожив
несколько лет в доме мужа, она безропотно возвращалась в родительский дом,
и это по обычаю не должно было вызывать неудовольствия ни у нее, ни у ее
родственников. Такие действия объяснялись тем, что оставлять семью без
наследника являлось большим грехом, поэтому бездетная женщина должна
была уйти сама, или же ее должны были забрать ее родственники, тем более,
что по традиционным представлениям абхазов бездетная женщина ничем не
была связана с семьей мужа. Довольно часты случаи, когда после смерти
бездетной женщины ее хоронят на фамильном кладбище ее родителей, а не
мужа.
318 .
Напротив, невестка, родившая детей, особенно сыновей, пользовалась в
семье мужа особым уважением. Она становилась полноправным членом семьи и
рода мужа и в случае смерти супруга имела право остаться в его доме,
воспитывая своих детей. Более того, вдова с детьми пользовалась особым уважением,
окружающие помогали ей„как только могли. Если же она покидала детей и
уходила в родительский дом/или же выходила замуж, то это осуждалось.
В прошлом абхазы прибегали к молениям и различным магическим
действиям для того, чтобы избавить женщину от бесплодия и обеспечить молодых
многочисленным потомством. Уже через два-три месяца после свадьбы
невестка начинала просить богиню Анана-Шацза (Анана-Шацуа - "мать творящая")
даровать ей детей. В жертву приносился бычок или два каплуна, четыре
хлебца, продолговатый хлебец и свеча (Смирнова, 1955. С. 132).
Если причиной бесплодия считали болезнь, то женщина обращалась к
помощи знахарок и повитух. Так, повитухи часто делали бездетным женщинам
массаж, ставили на живот банки, советовали женщинам всегда держать поясницу в
тепле, завязывать ее платком из чистой шерсти, давали им пить настои из
различных лекарственных растений.
Если народные способы лечения бесплодия не помогали, то бездетные
женщины прибегали к молениям. Одним из таких молений было моление в кузне,
которое происходило в случаях, если у родителей бездетной или в семье ее
мужа имелись кузни. Вначале женщина в сопровождении близких родственников
мужа отправлялась к своим родителям, взяв с собой все необходимое для
проведения моления, кроме воды и дров. Специально для моления в дом родителей
бесплодной родственники мужа доставляли жертвенное животное (козла,
непременно белого).
Моление обычно проводили в понедельник или в пятницу. Молиться же мог
отец женщины, старший брат или почетный старейшина рода, то есть мужчина,
имевший ту же фамилию, которую она носила до замужества. Моление должно
было произойти до захода солнца. Жертвенное животное резал сам молельщик
в кузне, произнеся при этом: "Великая Кузня, дай ей теплоту своих очей, дай ей
теплоту своего сердца и многочисленное потомство". Когда мясо жертвенного
животного было готово, молельщик выбирал голову, сердце и печень, и,
нанизав их на трезубец из лещины, становился лицом к востоку; рядом по правую
руку молельщика на колени становилась женщина. Держа в левой руке
нанизанные части жертвенного животного, а в правой - стакан вина, молельщик
вторично произносил слова моления. Затем, он брал по кусочку от головы,
сердца и печени жертвенного животного, кусочек начиненного сыром
обрядового хлебца, и, обсыпав их щепоткой соли и облив вином, произносил: "Пока
этими кусочками обильно не накормлю всех Ачба и Чачба, пусть обойдут тебя
всякие болезни" (Ачба и Чачба - наиболее знатные княжеские роды в
Абхазии. - Ред.), Затем молельщик брал свечу и, зажигая ее, произносил следующую
ритуальную формулу: "Как запах этой свечи нравится людям, так же, чтобы и
ты нравилась и любили тебя люди". Стоящие вокруг участники моления
отвечали: "Пусть то же самое с тобой произнесет и бог".
Затем все садились за накрытый стол, и начиналась трапеза. Первый тост
все произносили в честь бездетной женщины, желая, чтобы вскоре она стала
матерью, чтобы моление ей в этом помогло. Затем женщина одаривала
присутствующих подарками: подарок молельщику, состоял из серебряной монеты,
полотенца и отреза материи. Для каждого из членов родительской семьи
предназначались серебряные монеты. Особо следили за тем, чтобы собираясь домой
по завершении моления, женщина не забыла ничего из предметов или посуды,
319
в которой она принесла продукты для проведения моления. Если это
происходило, то считалось, что моление не имело никакой силы.
Спустя некоторое время, в одну из пятниц или в понедельник, моление
проводилось уже в кузне семьи мужа женщины. Все необходимое для проведения
моления, в том числе жертвенное животное доставляли родители женщины.
В данном случае, молельщиком выступал свекор или почетный старик из той
же фамилии, что и муж бездетной женщины. Моление проходило аналогично
молению в доме родителей женщины. К молению в кузне прибегали и тогда,
когда у женщины часто бывали выкидыши.
Очень часто бездетные абхазки обращались к помощи божества
размножения рода человеческого - Ажьа^ара. В этом обряде принимали участие одни
женщины. Моление в честь Ажьа^ара происходило и в родительском доме, и в
доме мужа бездетной. В одну из пятниц женщина вместе со свекровью
отправлялась в дом своих родителей. Собирались женщины, резали жертвенную
курицу, готовили обильную обрядовую пищу. Моление производила мать бездетной
женщины. Молельщица обращалась к Ажьаадра, прося не оставить дочь
бесплодной, даровать ей детей. Затем такое же моление происходило и у
семейного очага бездетной женщины в доме мужа. На этЪм молении обязательно
присутствовала мать женщины. /
Часто бездетные абхазки обращались к муллам, и различным гадальщицам,
считая, что они помогут стать им плодовитыми. Бесплодные женщины носили
при себе различные обереги и выписанные из Корана муллами молитвы,
которые должны были отпугнуть от женщин тех "злых духов", по вине которых они
не могли стать матерями.
Существовало убеждение, что если бездетная воспитает чужого ребенка, то
в скором времени у нее родится собственный. В основном, брали на воспитание
мальчиков, как правило, из родственной семьи, в частности, из той же фамилии,
что и муж бездетной. Ребенка брали сразу после рождения или по прошествии
двух-трех месяцев, но не больше. Если его брали на воспитание сразу после
родов, то старались забрать и кусок пуповины. Придя домой с новорожденным,
женщина брала этот кусок пуповины и, смешав с глиной, вмазывала в стену
дома. Это делалось для того, чтобы ребенок любил этот дом, как свой
собственный, и был особо привязан к нему.
Анализ материалов показывает, что у абхазов во второй половине XIX -
начале XX в. существовал сложный и своеобразный комплекс обычаев и обрядов,
связанных с рождением и воспитанием детей. Это вполне закономерное явление
для традиционного общества, где ключевым моментам человеческого бытия
всегда сопутствуют сложные и разветвленные обрядовые комплексы. В
частности, детский цикл абхазов представлял собой отработанную вековой традицией
систему, которая ритуализировала и сакрализировала важнейшие этапы жизни
индивида - его рождение и первые ступени социализации.
Характерной чертой данного обрядового комплекса у абхазов является
значительная архаика, пронизывавшая соответствующие обрядово-ритуаль-
ные действия. Ожидание беременности, дородовой период, роды, первые
годы жизни ребенка - все это сопровождалось и сопровождается
многочисленными иррациональными приемами, которые призваны обеспечить
материнство и благополучие новорожденного. Идеологическим обоснованием
этой стороны абхазского быта являются функционировавшие в местной
этнической среде религиозные и социальные воззрения, которые делали
данные действия единственно возможными, "разумными" и адекватными
ситуации.
320
Озеро Рица
Фото Р. Дбар, 2003 г.
Юпшарский каньон
Фото В. Маландзия, 2003 г.
Абхаз
Республика Абхазия, Гудаутский
район, с. Хуап.
Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
Современный дом и часть
усадьбы с традиционной
виноградной беседкой
Республика Абхазия, Гудаутский
район, с. Дурнпш. Фото А. Агумаа, 2003 г.
Панорама с. Куланурхуа
Республика Абхазия» Гудаутский
район. Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
Современная апщха\ на переднем
плане - урожай кукурузы
Республика Абхазия, Гудаутский
район, с. Лыхны.
Фото А. Агумаа, 2003 г.
Храм Абаата. VI в.
Республика Абхазия, г. Гагра. Фото Д. Чачхалиа, 2000 г^
Цандрипшский храм. VI в.
Республика Абхазия, Гагрский район, с. Цандрнпш. Фото В. Попова, 2000 г.
Храм в с. Бедиа. X в.
Республика Абхазия, Очамчырский район. Фото Ю. Аргуна
Древние кельи скального
монастыря
Республика Абхазия,
Гудаутский район, с. Отхара.
Фото Д. Чачхалиа, 2000 г.
Деревянные ложки для кислого молока
Абхазская АССР, Кодорский уезд. Из коллекции Е. Шиллинга, 1927 г. РЭМ № 8761-6292,6289, 6294
Ковш из тыквы с деревянной ручкой
Абхазская АССР, Кодорский уезд, сел. Квитаули. Из коллекции Е. Шиллинга, 1927 г. РЭМ N° 8761-6282
Анаква - сосуд для питья вина и молока. 1914 г.
Кутаисская губ., Сухумский округ. РЭМ № 4920-1
Ачапраз - серебряные застежки от женского костюма
Кутаисская губ., Сухумский округ. Из коллекции А.А. Миллера, 1907 г. РЭМ № 1247-29 аЬ
Кремневое ружье
Кутаисская губ., Сухумский округ. Из коллекции А.А. Миллера, 1907 г. РЭМ № 1247-45
Кремневый пистолет со стальным стволом
Кутаисская губ., Сухумский округ. Из коллекции А.А. Миллера, 1907 г. РЭМ № 1247-46
Военный круг. Костюм абхазов. ХУШ-Х1Х вв.
Худ. Б. Джоиуа, 1990 г.
Абхазцы
Акварель кн. Г.Г. Гагарина, 1840 г.
Мужская одежда и вооружение абхазов
Худ. Б. Джопуа, 1990 г.
Мужская одежда и вооружение абхазов
Худ. Б. Джопуа, 1990 г.
Мужская одежда и вооружение абхазов
Худ. Б. Джопуа, 1990 г.
Женское распашное праздничное
платье. ХУШ-Х1Х вв.
Абхазия. Автор реконструкции костюма
Э. Ареалия. Фото Б. Джопуа и В. Попова,
2006 г.
Женский повседневный костюм.
Х1Х-ХХ вв.
Абхазия. Автор реконструкции костюма
Э. Арсалия. Фото Б. Джопуа и В. Попова,
2006 г.
Женский костюм для верховой езды -
амазанакь. Конец XVIII - начало XX в.
Абхазия. Автор реконструкции костюма
Э. Арсалия. Фото Б. Джопуа и В. Попова,
2006 г.
Традиционный костюм девушки.
Вторая половина XIX в.
Абхазия. Автор реконструкции костюма
Э. Арсалия. Фото Б. Джопуа и В. Попова,
2006 г.
Женский праздничный костюм и
традиционное четырехконечное
полотенце. XIX в.
Абхазия. Автор реконструкции костюма
Э. Арсалия. Фото Б. Джопуа и В. Попова,
2006 г.
Полотенца
Республика Абхазия, г. Сухум. Экспозиция Абхазского государственного музея. Фото Л.Т. Соловьевой,
2006 г.
Ковер
Республика Абхазия, г. Гудаута. Экспозиция краеведческого музея.
Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
Ковер
Республика Абхазия, г. Сухум. Экспозиция Абхазского государственного музея.
Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
Ковер
Республика Абхазия, г. Гудаута. Экспозиция краеведческого музея.
Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
Ребенок в традиционной люльке
Республика Абхазия, Очамчырский район, с. Джгерда.
Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
Отмечая религиозную подоснову рассматриваемой обрядности, нельзя не
указать, что многие действия в ней основывались на рациональных
представлениях. Очень часто, например, абхазы использовали богатый опыт народной
медицины, что выражалось в применении фитотерапевтических средств,
установлении оптимального режима питания, труда и отдыха для беременной и т.д.
Обычаи и обряды детского цикла нельзя рассматривать только как
автономный самодовлеющий комплекс. Они имеют широкие связи с рядом других
сторон семейного быта. Так, начало детского цикла означало существенное
изменение в этикетных взаимоотношениях членов семьи, что было связано с
новой ролью невестки как матери. Многочисленные обряды детского цикла
вообще способствовали повышению ее статуса в семье, так как часто главным
действующим лицом всех обрядов и ритуалов была именно молодая мать и ее
ребенок. Начало детского цикла ставило данную семью и весь ее бытовой
уклад в совершенно особый настрой праздничности, либо, наоборот,
тягостного ожидания, в зависимости от того, насколько благополучно протекала
беременность, роды и первые годы жизни ребенка.
Обычаи и обряды детского цикла были не только элементами семейной
обрядности. В ряде случаев они принимали широкое общественное значение и в
этом случае функционировали как составная часть общинной жизни. Участие
общинников в обрядовых действиях детского цикла, в увеселениях,
устраивавшихся данной семьей по случаю рождения ребенка, было одним из каналов вну-
триобщинной интеграции, проявлением сплоченности и спаянности общины
как социальной единицы.
Народная система воспитания была в общем разумной и целесообразной.
В формах, методах и системе воспитания подрастающего поколения
выражались этнические чувства и психология народа, его бытовые устои. В традициях
воспитания закреплялись нормы и принципы взаимоотношения людей,
обусловливалось их общественное поведение. Народная система воспитания была
направлена на формирование у подрастающего поколения необходимых в жизни
качеств и способностей, она сочетала в себе традиции трудового, физического,
умственного, нравственного и эстетического воспитания.
ГЛАВА VI
ОБЩЕСТВЕННЫЙ БЫТ
ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ
СОЦИАЛЬНОГО СТРОЯ
В соответствии с современными научными данными, первобытнообщинные
отношения господствовали на территории исторической Колхиды с
древнейших времен и до У1-1У вв. до н.э. В дальнейшем, уже в 1-П вв. н.э. на
территории современной Абхазии возникают такие политические образования,
как "царства" или "княжества" апсилов, абазгов, санигов и др., которые,
вероятно, являлись все же союзами племен, находившихся на стадии "военной
демократии", хотя и с сильными зачатками государственности. В тот период местное
население непосредственно соприкасалось с развитыми античными
государствами. Это содействовало социально-экономическому и политическому
развитию Абхазии, важным этапом которого стало образование Абхазского царства
в конце VIII в. (Анчабадзе, 1964. С. 202-207; Инал-ипа, 1965. С. 385).
В то же время эволюция политического и экономического строя Абхазии
осложнялась тем, что в течение всего средневековья и вплоть до XIX в. здесь
сохранялись многочисленные и устойчивые остатки и пережитки патриархально-
родовых отношений. Исследователи единодушны в том, что общественный
строй горских народов Кавказа отличался особым своеобразием. Как отмечал
М.О. Косвен, он характеризовался «иногда довольно высокими формами
политического устройства, довольно развитыми формами примитивного
народоправства, с их особой "вольностью" и вместе с тем весьма устойчивыми
общественным порядком... наряду с крайней отсталостью материальной и
хозяйственной культуры» {Косвен, 1951. С. 17).
Первая попытка общей характеристики социального устройства народов
Кавказа, в том числе и абхазов, была сделана С. Броневским. В основном, он
различал две формы общественного строя горцев: феодальную и
демократическую, которые, однако, на Кавказе нередко существовали, по его же словам, в
"смешении" между собой. Следовательно, говоря об элементах демократизма в
феодальном строе горцев Кавказа, С. Броневский отмечал наличие
первобытнообщинного уклада в горском феодальном обществе. Эта характеристика в
различных вариантах получила широкое распространение в последующей
кавказоведческой литературе (Там же. С. 7-9).
П.Д. Краевич, являясь сторонником теории о роде как
универсально-исторической начальной общественной форме, многие особенности социального
322
устройства Абхазии XIX в. также объяснял наличием остатков общинного
строя в крае. При этом, как и другие представители буржуазно-дворянской
историографии он был склонен к идеализации отношений между абхазскими
помещиками и крестьянами, чуть ли не сводя их к простым отношениям
"покровителей" и "покровительствуемым", доказывая, что земля в Абхазии была
всегда достоянием общества (Дзидзария, 1958. С. 145, 183, 210; Инал-ипа, 1965.
С. 386). С учетом этого преувеличения роли исчезавших дофеодальных
пережитков, по мнению Ш.Д. Инал-ипа, в его сочинении содержится по тому
времени более верная характеристика общественно-политического быта предрефор-
менной абхазской общины {Инал-ипа, 1965. С. 387).
Таким образом, Абхазия до середины XIX в. была страной с довольно
типичными отношениями так называемого "горского феодализма", в которые
крепко вжились элементы родоплеменного строя, а сочетание
кровнородственных и феодальных отношений и связанных с ними обычаев и институтов
определяло в течение многих веков своеобразие общественного быта горских
народов Кавказа.
Основным структурным элементом общественной организации абхазского
общества XIX в. являлась сельская (соседская) община - акыща. Этот термин
полисемантичен, в зависимости от контекста он обозначает либо село, либо
общину и это неудивительно, так как их территориальные и социальные границы
полностью совпадали. При этом абхазская община характеризовалась тесным
переплетением в ней территориальных, социальных, экономических и
родственных связей, объединявших всех ее членов в единое целое, которое
некоторые исследователи обозначали даже словом "союз".
Так в "Краткой записке о сословно-поземельных отношениях в Абхазии и
Самурзакани" говорится, что основанием их общественного устройства
"служили многие союзы, на которые делилась вся страна, родственные в отношении
племенном и составлявшие долгое время одно политическое целое, под
управлением владетелей из двух линии фамилии Шервашидзе" (Дзидзария, 1958.
С. 142). Члены союза (общины) представляли собой тесно сплоченный
коллектив, напоминая своего рода военный лагерь. При слабости владетельной
власти, население Абхазии стремилось к обеспечению своих прав и к ограждению
себя от внутренней и внешней опасности посредством соединения в союзы или
общины. Каждый союз жил своей особой внутренней жизнью, на основании
издавна установившихся взаимных отношений между членами общины (Очерк
устройства..., 1870. С. 4).
Абхазская община характеризовалась рядом своеобразных черт. Так, в крае
не было общинной собственности на пахотные земли, которые находились в
посемейной или подворной собственности абхазов. "Каждый поселянин, - писал по
хгому поводу Н.В. Фон-Дервиз, - имеет свои участки усадебной или пахотной
земли, которые закреплены за ним межеванием... Ввиду этого землепользование
следует считать подворно-участковым, так как... земли, отведенные в подворное
владение, в переделы не поступают" (Фон-Дервиз, 1906. С. 30). Общими же для
всех и открытыми для совместного пользования были только пастбища и леса.
Другим цементирующим фактором служило то обстоятельство, что
абхазская община объединяла все слои населения - низшие и высшие сословия.
Представители последних, постоянно проживая на территории общины, оказывались
включенными во все виды социальных связей, структурировавших
общественную жизнь - акыща, хотя и занимали в иерархической структуре социума более
высокую ступень, которая обусловливалась их княжеским - ащауад, или
дворянским - аамеща - статусом.
м*
323
Следующим фактором было аталычсство - аа$ара, ахашатэра - обычай, по
которому дети дворян и князей с грудного возраста отдавались на воспитание в
крестьянские семьи. Вскормленные грудным молоком кормилицы-крестьянки,
воспитанные ее мужем-воспитателем - аталыком, молодые княжичи
становились молочными сыновьями и братьями для семей своих воспитателей, с
которыми в будущем они, как и их родители, поддерживали самые близкие и теплые,
фактически родственные отношения. Их крепость и нерушимость
обуславливалась высокой ценностью и значимостью, которой обладало молочное родство в
традиционной ментальности абхазов. Институт аталычества был также весьма
действенным механизмом смягчения сословных противоречий в абхазской
общине (История Абхазии, 1991. С. 163).
Следует подчеркнуть, что, наличие внешней угрозы (набеги соседних
народов, пленопродавство, неприязненные отношения между общинами и
привилегированными фамилиями, воровство скота й пр.) еще сильнее связывало
высшие сословия с низшими внутри общины^ Эта постоянно
существующая внешняя опасность оказывала благоприятное влияние на улучшение
внутренних отношений в общинном союзе и -способствовала "наибольшему
утверждению ненарушимости прав каждого со стороны членов общины
вообще и привилегированной фамилии в особенности" (История Абхазии, 1991.
С. 166).
Наконец, важным элементом существования была взаимная межобщинная
и межсословная помощь - акыща, и поддержка. Это способствовало атмосфере
благополучия и создавало необходимый минимум материального достатка для
каждого члена общины. Среди абхазов не было ни одного нищего, а институт
нищенства как таковой не существовал'вообще. Это говорит об относительной
социальной эффективности их традиционного общественного устройства
(Там же. С. 165-166).
В то же время самостоятельность и автономность общин была не
беспредельной. В ряде случаев между акыща существовали некие взаимные
договоренности, которые накладывали определенные ограничения на свободную
реализацию социальных нужд конкретных общин. Так, известен следующий
исторический факт. 18 июня 1866 г. в с. Калдахуара по требованию администрации
собрались жители ряда сел Бзыбской Абхазии (Калдахуара, Блабырхуа, Бар-
мышь, Папцва, Шлара) в связи с подготовкой крестьянской реформы. На
требования прибывших на сход русских чиновников дать сведения о сословно-позе-
мельных отношениях, крестьяне заявили, что они не могут отвечать на их
вопросы отдельно от других общин Бзыбского округа, так как "имеют исстари
данный обет и присягу ни на какие важные вопросы не давать ответов одной
общине отдельно от других" (Инал-шга, 1965. С. 409-410).
Очевидно, что подобные ограничения самостоятельности общин -
учитывать интересы своих соседей - в целом гармонизировали межобщинные
отношения, элиминируя возможные причины конфликтных ситуаций.
Важнейшую роль в структурировании социальных связей в традиционном
абхазском обществе играли родственные отношения и связанные с ними
общественные институты. Некоторые авторы даже приписывают родственному
фактору доминирующую роль в динамике социального процесса. Так И.И. Авер-
киев (1870-е годы), придерживавшийся родовой теории, констатировал наличие
в Абхазии родового уклада, выдвинул положение о том, что "основание
политического строя жизни абхазского племени составлял союз родовой, фамильный"
(Косвен, 1955. С. 17). Фактически он отождествлял понятия родовой и
сельской/территориальной общины.
324
Основания для подобного Схмешения были. С одной стороны, автор не мог
не увидеть замкнутого характера жизни абхазской акыта (союза). С другой, он
обратил внимание на то, что большинство жителей общины связаны друг с
другом реальными кровно-родственными отношениями и, очевидно, что с
углублением исторической хронологии, родственная гомогенность общины возрастала.
Недаром А. Ламберти, автор XVII в., уверенно говорит о фамильно-родовом
характере абхазских поселений {Ламберти, 1913. С. 212). Не менее категоричен
Л.М. Серебряков, автор середины XIX в., который подчеркивал, что
фамильные союзы составляют основание общественного устройства "абхазского
племени" (Инал-ипа, 1965. С. 409).
Едва ли не самые ранние более или менее конкретные сведения об
абхазских родоплеменных подразделениях мы находим у турецкого путешественника
XVII в. Эвлия Челеби. Описывая Абхазию, он поименно называет несколько
абхазских родов, в первую очередь владетельский род Чач (Чачба), а также Арт
(Аредба), Гечь (Гечба) и др. (Эвлия Челеби, 1896-1897. С. 102-105). Описания
Эвлия Чслсби, несомненно, фиксируют те общественно-родственные
структуры, которые хорошо изучены на этнографических материалах XIX в. и
обозначаются в специальной литературе, как фамильные или фамильно-родовые
союзы. Абхазы же называют их ажэла (букв.: семя, род).
Ажэла - фамильный союз - наиболее широко очерчиваемая родственная
группа. В нее входят все без исключения носители данного родового
имени-фамилии. Все его члены считались связанными кровным родством, поэтому
брачные отношения внутри круга категорически запрещались. Для него было
характерно известное территориальное единство. Как правило, большинство
однофамильцев компактно проживало в одном селении, поэтому по родовому имени
индивида, можно было почти безошибочно узнать, не только из какой части
Абхазии он происходит, но даже из какого он села.
Каждый род имел свою родовую святыню - кузню или священную рощу, где
в определенное время регулярно совершались жертвоприношения и фамильно-
родовые моления. Члены ажэла были связаны обычаем взаимопомощи. В
случае нужды любой родич мог рассчитывать на действенную материальную или
моральную поддержку со стороны однофамильцев, в том числе и на
вооруженную защиту своих интересов, ибо члены ажэла обязаны были мстить за обиду и
ущерб, нанесенные сородичу. Ф.Ф. Торнау, касаясь кровной мести, говорил, что
мстить обязаны были самые дальние родственники убитого, что сила и
значение рода зависели от числа кровомстителей, которых он может выставить
{Торнау, 1864. С. 55). Д. Бакрадзе также свидетельствовал, что в ссоре одной
фамилии с другой все однофамильцы берутся за оружие, отложив взаимную вражду
и предварительно присягнувши (Бакрадзе, 1860). Л.М. Серебряков писал, что
многочисленная цебельдинская княжеская фамилия Марщан образует общий
союз, налагающий на каждого ее представителя обязанность взаимной защиты
и мести в столкновениях с другими фамилиями, хотя внутри себя она в свою
очередь подразделяется на более мелкие, нередко противостоящие друг другу
частные родовые союзы. Те же начала патриархального устройства фамильных
союзов он отмечал не только в привилегированной, но и в народной среде (Инал-
ипа, 1965. С. 409).
Выражением значения фамильно-родового единства является целый ряд
обычно-правовых формул, закрепившихся в народной памяти. 'Ты
представитель какого рода?" (абхаз.: "Узыжэлада?"), - вот вопрос, который в старину
интересовал людей в первую очередь. Ибо одна только принадлежность к тому
или иному роду накладывала на человека определенные обязательства и в то же
325
Семейное моление
Абхазская АССР, Гудаутский район, с. Куланырхуа. Фото Ю.Г. Аргуна, 1960-е годы
Семейное моление
Абхазская АССР, Очамчырский район, с. Тхина. Фото Ю.Г. Аргуна, 1984 г.
326
время обеспечивала ему известную гарантию безопасности. Самым сильным
проклятием было: "Чтобы сгинул твой род!" (абхаз.: "Ужэла нцэеит; уцшь
нтоеит!") (Инал-ипа, 1965. С. 410).
Фамильный союз особо знатных и влиятельных родов составляли не только
члены одного родственного коллектива, родичи в узком смысле слова, ведущие
свое происхождение от общего предка, но и те семейства и лица инородного
происхождения, которые по той или иной причине примкнули к этому союзу,
отдались под его покровительство и защиту. Зачастую для одиноких и
малочисленных фамилий и тех, кто оторвался от своей родственной группы, иного пути
выживания и не было.
Несмотря на то, что общественно-политическое устройство Абхазии, как и
других народов северо-западного Кавказа, характеризовалось, как было
отмечено выше, наличием значительных пережитков патриархальных отношений,
тормозивших развитие процесса феодализации, для традиционного абхазского
общества была характерна глубокая социальная стратификация с четко
выделившимися классовыми полюсами.
Феодальная знать Абхазии первой половины XIX в. была представлена
сословием князей - ащауад - и дворян - аамсща. По сведениям, собранным
Сухумской сословно-поземельной комиссией, к 1869 г., высшее сословие составляло
до 4 тыс. чел. (Очерк устройства..., 1870. С. 6; История Абхазии, 1991. С. 165).
На самой высшей ступени сословной лестницы стояли представители
княжеской фамилии Чачба, из которой происходил и сам владетель (в исторической
литературе более известна грузинская форма этой фамилии - Шервашидзе).
Кроме того, княжеским званием обладали Ачба (Анчабадзе), Эмхаа (Эмухва-
ри), Марщан (Маршания), Дзапш-ипа, Инал-ипа, Чаабалырхуа, Гечба, Чхотуа,
Цанба. Самыми влиятельными дворянскими фамилиями считались Маан (Мар-
гания), Лакрба, Мканба, Званба и Акыртаа (Акиртава), а также Блабба, Барас,
Цышвба, Эшба и др. Существовали также категории незначительных дворян,
называвшиеся "короткими" - аамсща къа%, "садовыми" или "лесными"
дворянами - акэаца аамсща. Промежуточное положение между дворянством, и
высшим слоем крестьянства занимали ашънакэума - телохранители владетеля и
других наиболее крупных феодалов (История Абхазии, 1991. С. 165).
Все нити управления страной формально сосредоточивались в руках
владетельного князя - ах>. Он также номинально считался верховным собственником
всех земель княжества. По свидетельству Ф.Ф. Торнау, по зову владетеля
князья и дворяне были обязаны собираться для защиты края и его самого. Они
обязаны были также почитать его подарком, когда он посещает их дома (Дзидза-
рия, 1958. С. 146). В целом авторитет и влияние владетеля не приходится
отрицать, о чем, в частности свидетельствует абхазская поговорка: "Пусть меня
накажет бог, лишь бы владетель покровительствовал надо мной" ("Анцэа
сишэиргьы, а* дысхылацшуандаз"). В то же время его власть не была
абсолютной. Она распространялась главным образом на так называемую Большую
Абхазию (Бзыбь, Центральная Абхазия, Абжуа и Самурзакан). Отдельные князья
находились лишь в номинальной зависимости от Шеваршидзе. Горные
абхазские общества - Дал, Цабал (Цебельда), Псху, Аибга, Ахчипсы и вообще вся
так называемая Малая Абхазия, где всегда сохранялись традиции
самоуправления, вообще не признавали владетеля.
По существу в своих действиях владетель находился "в зависимости от
сильных князей и дворян, которых ему весьма трудно заставить себе повиноваться".
11аказать кого-либо из них за непослушание он мог не иначе, как с помощью тех
327
же князей и дворян, но получить их согласие на это стоило больших трудов и
издержек. Тем не менее, если кто-либо из князей и сильных дворян пытался
возвыситься над владетелем, возникали серьезные столкновения. Так, в середине
XIX в. князь Нарчоу Инал-ипа выказал неповиновение Михаилу Шервашидзе.
Последний наказал его с помощью влиятельных дворян Маан (Маргания).
Однако, когда'авторитетнейший их представитель Кац Маан (Хыбр-ипа Маан Кац,
как обычно называли его в народе, то есть Кац, потомок Хыбра), высказал
неудовольствие владетелем, то потерпел сильное крушение. Владетель же вновь
начал поддерживать фамилию Инал-ипа. По словам А.Н. Введенского: "...у
владетеля слишком много средств для того, чтобы способствовать возвышению
одной и падению другой из привилегированных фамилий" (Дзидзария, 1958.
С. 150).
Тем не менее, Шервашидзе так и не удалось подорвать политическое
влияние и экономическую мощь княжеско-дворянских родов Абхазии. Основу их
господства составляла феодальная собственность на землю, в соединении с
политическими правами в отношении к покровительствуемому населению.
Почти каждой сельской общине покррвительствовали и фактически
руководили ею представители проживавшей в ней княжеской фамилии. В пределах
своих общин и уделов феодалы стремились быть'верховными распорядителями
земель, причем общинные владения также находились в зависимости от них.
Обязанности "покровителя" - ахылацш&ы -по отношению к населению
общины но описанию Сухумской сословно-поземельной комиссии,
заключались: "... 1) В ограждении безопасности общины от набегов соседствснных
народов, что в особенности, относилось до общин, обитавших поблизости
границ..., а также в преследовании неприятеля, с целью возвратить награбленное
им...; 2) В ограждении занимаемого общиной пространства, в видах
пользования лесами и другими угодьями, не состоявшими в чьем-либо частном
владении, - главным образом для устройства зимних приютов для скота и для
пастьбы его, а также для занятия под новые поселения и пашни; 3) В доставлении
удовлетворения по делам кровосмешения...; 4) В содействии к отысканию
украденного..." {Дзидзария, 1958. С. 179; Очерк устройства..., 1870. С. 11).
Феодальные кланы стремились укрепить свои позиции путем заключения с
другими общинами, народами политических, родственных, брачных, аталыче-
ских и т.п. союзов. Например, владетельный князь Абхазии Михаил
Шервашидзе по обычаю аталычества был воспитанником убыхов, поэтому пользовался в
их среде влиянием совершенно исключительным. Пользуясь этим
обстоятельством, владетель часто использовал убыхов как военную силу, если было
необходимо расправиться с княжеской оппозицией внутри Абхазии (Анчабадзе,
1984. С. 154).
Более 90% всего населения Абхазии составляло крестьянство.
Значительный удельный вес среди них (2/3 всего населения края) составляло высшее
крестьянское сословие свободных общинников - анхавы (букв.:
"хозяйствующий человек"). Их численность, согласно данным Сухумской
сословно-поземельной комиссии, равнялась около 47 тыс. чел. Это, несомненно, древний
термин, обозначающий земледельца-крестьянина вообще. Как и полагал автор
"Кратких заметок о сословиях и взаимных отношениях жителей Бзыпского
округа Абхазии" А.П. Черепов, данное наименование "всего ближе можно
выразить словом земледелец" (Дзидзария, 1958. С. 182). С. Смоленский название
рассматриваемой категории крестьянства переводил как "поселянин" (Смолен-
ский, 1874. С. 403). Впоследствии термин "аихавы" закрепляется за одной,
а именно высшей категорией крестьянства, не теряя в то же время и общее
328
значение, выражающее понятие вообще крестьян, которое сохраняется и в
настоящее время.
За анхавы следовали более низкие категории крестьянства; среди
которых - среднее - амацуразцэу (букв.: "на ком лежит работа", то есть обязанный
работой, прислуживанием, службой). Их количество за 1869 г. составляло всего
1300 чел. За амацуразкёу следовали - ахэувы (букв.: "приготавливающий
пищу") слуга или, как передают его буквальное содержание некоторые русские
источники, - "работник", "повар", "кашевар". Они были известны и под
наименованием агыруа (букв.: "мегрел"). В последнем наименовании нашло
отражение то историческое обстоятельство, что пополнение этой категории абхазского
крестьянства происходило во многом за счет выходцев из Мегрелии
(Введенский, 1872. С. 16). Численность ахэуфы к моменту крестьянской реформы в
Абхазии составляла около 8 тыс. чел.
Наконец, самую низшую ступень в сословной иерархии занимали домашние
рабы - ахашэала (букв.: "прибыль", "то, что досталось", "излишек", "лишний").
Их число накануне крестьянской реформы в Абхазии, по данным Сухумской со-
словно-поземельной комиссии составляло 1300 чел. Как правило, это были
люди, взятые в плен на Северном Кавказе и в Западной Грузии в результате
военных набегов. Однако через 2-3 года рабу разрешалось жениться, и владелец,
будь то феодал или крестьянин, наделял его землей, предметами хозяйства, и он
переходил в условно зависимую низшую категорию крестьянства - ахэувы или
агыруа (История Абхазии, 1991. С. 166; Дзидзария, 1958. С. 285).
Особую прослойку абхазского общества составляли вольноотпущенники, так
называемые азаты. Это были лица, уволенные из различных крестьянских
сословий, и не отбывавшие вообще никаких повинностей. Данная категория
становилась жрецами, наставниками детей феодалов. В 1869 г. их насчитывалось в
Абхазии 2200 чел. (Очерк устройства, 1870. С. 7; История Абхазии, 1991. С. 165).
Ажьира - культовая кузня
Абхазская АССР, Гудаутский район, с. Хуап. Фото Ю.Г. Аргуна, 1980-с годы
329
Ажьира - культовая кузня Лцсангери и ажьах^эа - наковальня и моло-
Абхазская АССР, Гудаутский район, с. Хуап. ток к ней, служащие для принесения присяги
Фото Ю.Г. Аргуна, 1984 г. Кутаисская губ.. Сухумский округ, с. Адзюбжа.
Из коллекции А.К. Ссржпутовского, 1912 г.
РЭМ № 2948-69, 2948-70
В XIX в. и ранее основными установлениями, по которым решались все
внутренние дела в социуме, были нормы обычного права - адаты. Раздоры между
фамилиями или разными их отраслями разбирались судом посредников.
Рассмотрев по адату дело о вражде между двумя фамилиями, определяли величину
штрафа, который виновная сторона должна уплатить за кровь, насилие,
убытки, тяжелую обиду и пр., причиненные потерпевшим. Штраф требовался не от
частных лиц, а с фамилии в целом, которая и доплачивала то, чего недоставало
у виновного. При этом плату складывали на всю ответственную часть фамилии,
то есть между однофамильцами, но в неравных долях, сообразно со степенью
родственной близости иждивенцев по отношению к виновному. Таким образом,
все члены каждой фамилии были связаны между собою родом взаимного
поручительства за сохранение общественного спокойствия (Инал-ипа, 1965. С. 411).
При рассмотрении судебных дел основной формой доказательства
виновности или невиновности служило "соприсяжничество". Заподозренный в
преступлении приносил присягу у священной кузни в своей невиновности (Джанашиа,
1960. С. 73-74), а вместе с ним - его соприсяжники; они принадлежали только к
тому сословию, к какому принадлежали тяжущие. Если те отказывались стать
соприсяжниками, то это служило основанием для обвинения заподозренного.
Перед народным судом обязан был предстать каждый. И "никакие сословные
преимущества, и никакие родственные отношения не могли служить
препятствием в подобных случаях" (Несколько слов о применении народных обычаев,
1871. С. 31; Мачавариани, 1913. С. 315). Иногда прибегали к суду по шариату,
330
особенно это практиковалось в тех случаях, когда дело касалось кровной мести.
В Абхазии, по адату, "цена крови" представителей высшего и низшего сословия
представляла весьма существенную разницу, но перед судом шариата все были
равны (Гожба, 1998. С. 52-53).
НАРОДНЫЕ СХОДЫ
И ОРАТОРСКОЕ ИСКУССТВО
Важнейшее место в общественном быту абхазов занимали народные сходы
(собрания), которые по древней традиции именовались ажэлар реизара
("собрания родов").
Институт народных собраний в жизни абхазского общества имеет глубокие
исторические корни. Пережив целые эпохи, он сохранил свое общественное
значение до нового времени, правда, в значительной мере уступив место
институтам государственной власти.
Материалы абхазских народных собраний XIX - начала XX в., дошедшие до
нас, дают представление об их месте в жизни общества. В зависимости от
обсуждаемых вопросов собрания бывали общинные (сельские), региональные
(окружные, участковые) и всенародные (всеабхазские). Население заранее
оповещалось о сроке и повестке дня собрания, которое созывалось владетелем,
князьями-феодалами, а после вхождения Абхазии в состав России - местной
администрацией. Нередко инициатором проведения выступало само крестьянство.
В каждом регионе существовали свои центры общественно-политической
жизни. Так, абжуйцы проводили собрания в с. Мыку (Моква), гумцы - в с. Дран-
да, самурзаканцы - в с. Агу-Бедиа, бзыбцы собирались в с. Лыхны. Здесь, в
Спортивные соревнования на народном празднике Лыхнашта
Абхазская АССР, Гудаутскнй район, с. Лыхны. Фото Ю.Г. Аргуна, 1979 г.
331
Старейшина с посохом алабашьа
Республика Абхазия, Очамчырский район, с. Джгерда. Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
Лыхны, на обширной поляне перед дворцом владетеля созывались и
общеабхазские сходы, на которые прибывали авторитетные представители из всех
регионов края. На Лыхненской поляне (Лыхнашта) неоднократно принимались
решения, которые коренным образом влияли на течение последующей истории
Абхазии.
Примечательно, что народные собрания созывались в местах
расположения древних христианских храмов. Это не случайно. Как известно, эти храмы
зачастую возводились на руинах языческих святилищ, где люди поколениями
совершали моления и жертвоприношения богам. Очевидно, народ издревле
собирался в этих местах и для решения насущных вопросов. Собираясь
на совет в сакральных локусах своей этнической территории, люди тем
самым отмечали нравственную сторону, предъявляемую к самому народному
сходу.
Народные собрания проводились в соответствии с традиционно
установленными нормами. Собирались на всем известном месте. Обычно это была
красивая, ровная, чистая поляна, расположенная вблизи какого-либо социально
значимого сельского объекта (церковь, дом местного князя, позднее - здание
сельсовета). Прибывшие на сход располагались не в вольном беспорядке, а в
соответствии со своим фамильно-родовым,' возрастным и личностным статусом.
В той же очередности и выступали. Оратор выходил на середину круга и
произносил речь, опираясь при этом на посох - алабашьа. В наиболее эмоциональный
момент речи оратор мог с силой швырнуть его на землю, подчеркнув тем самым
важность и весомость приводимых им аргументов.
332
Впрочем, основным моментом убеждения была все же яркая и
выразительная речь самого оратора.
Многие авторы XIX и начала XX в. писали об исключительном месте
публичной речи в общественной жизни абхазов. Развитию этого вида искусства
содействовали условия общественной жизни, включая традиционные народные
собрания, народное судопроизводство и пр. Демократические традиции
абхазских народных сходов создавали благоприятные условия для проявления
дарования оратора. В процессе диалога, споров в поисках истины приводились
аргументы и контраргументы, рождались мысли, идеи, проявлялось мастерство
ораторов.
На народных собраниях выступали люди, умудренные житейским опытом,
хорошо знавшие быт, культуру, психологию и характер своего народа, его
чаяния и интересы. В народе такого человека почтительно называли аизара
ускаы (букв.: "человек собрания'*). Чтобы получить такое признание надо было
выделиться своим внутренним миром и внешним обликом, поведением и
тактом, порядком в своем собственном доме и налаженным хозяйством. Слово
именно такой личности имело высокую силу и авторитет.
Хороший оратор говорил о конкретных, реальных делах, фактах, событиях
просто, без прикрас. В то же время он обогащал и оживлял свою речь,
используя разнообразные эпитеты, метафоры, сравнения, народные изречения,
поговорки, притчи. Успешное выступление обеспечивалось соблюдением громкости
голоса, паузы, использованием описательных и подчеркивающих жестов,
контактом со слушателями, смысловым ударением и изменением интонации.
Имело значение, как одевался оратор. Без черкески редко кто выступал.
Опрятной внешности уделялось особое внимание. Непременным атрибутом
являлись престижные посохи - алабашьа, выполнявшие важные знаковые функции.
Оратор свою речь делил на части. Обычно выступление начиналось с
почтительного приветствия: "Ажэлар шзхацкы!" (доел.: "Народ, вместо вас!"), что
означало готовность отдать свою жизнь за народ. Затем добавлял: "Абзиара
шэыкэзааит!" (доел.: "Желаю благоденствия вам!"). В самом начале этим
многозначительным и вежливым обращением подчеркивалось народовластие, что
народ является решающей силой. Речь оратора завершалась словами: "Абзиара
шэзыкалааит!" ("Да пребудет с вами добро!"), добавляя: "ажэа шэасыршьит!"
("истомил вас многословием"). Такое обращение к аудитории не было простой
ритуальной данью. В этих словах выражалась сила и авторитет народа,
призванного решать все общественные дела (Куправа, 1998. С. 36).
Из всех видов публичных речей в древней и средневековой Абхазии
политическое красноречие было наиболее тесно связано с политической жизнью и
социальным строем страны. На протяжении многих столетий верховным органом
в государстве - по крайней мере, номинально, если не по существу - было
народное собрание, к которому политический деятель обращался
непосредственно. Чтобы привлечь внимание народа, оратор должен был представить свои
идеи наиболее привлекательным образом. Форма и содержание речи, искусство
выступающего, его политическое красноречие, мастерство художественного
слова играли решающую роль.
Особым жанром выделяются торжественные речи, которые произносились
на больших народных собраниях, посвященных крупным политическим и
культурным событиям. На такие торжества люди приезжали из далеких сел, как
правило, верхом, одетые в праздничную национальную одежду. Общему духу
собрания соответствовали и торжественные речи, высокохудожественная
форма которых отвечала больше эстетическим потребностям.
333
На народном празднике Лыхнашта
Абхазская АССР, Гудаутский район, с. Лыхны. Фото КХГ. Аргуна, 1980-е годы
Мастерицы на народном празднике Лыхнашта
Абхазская АССР, Гудаутский район, с. Лыхны. Фото Ю.Г. Аргуна, 1980-е годы
334
Особенно распространенным жанром были судебные речи старейшин,
которые произносились на народных собраниях, где справлялось правосудие.
Старейшины у абхазов пользовались непререкаемым авторитетом, основанным на
глубоком знании и образцовом соблюдении ими принципов традиционного
этикета, адата, обычно-правовых норм, обязательных для всех. Обладая
ораторским искусством, они сцлой слова решали порой, казалось, почти
неразрешимые дела. Народ ценил* словесность и мудрость, законность и справедливость.
Все слушали с интересом судебные речи, делом которых было обвинить или
оправдать.
Речь оратора выслушивалась с затаенным дыханием, его нельзя было
прерывать. В абхазском предании рассказывается, как один народный трибун,
увлекшись своей речью, нечаянно пронзил посохом с железным наконечником
ногу рядом стоящего. Тот, несмотря на невыносимую боль, терпеливо ждал
окончания речи оратора, не выдавая своего страдания ни единым звуком.
К.Д. Мачавариани, превосходно знавший традиционную абхазскую
культуру, отмечал: "Речь оратора Абхазии убедительна, увлекательна и до того
обаятельна, что порой и убеленные сединой старики заслушиваются ею. Кто в
совершенстве владеет абхазским языком, тот пользуется сильным орудием,
чтобы проникнуть во все изгибы души, во все уголки сердца. Народный гласный
суд, к которому допускаются жители обоего пола, создает среди абхазов
ораторов выдающихся... Послушайте речь старика-абхазца, окруженного
многочисленным со всех сторон собравшимся миром, решающего семейные,
общественные, сословные и другие дела по обычаю страны. Слушая даже обыкновенного
оратора или доморощенного поэта, не знаете, чему удивляться, логической ли
его последовательности или счастливому скреплению разнообразных по силе
слов и выражений. Бесконечная речь его, основанная на законах здравого
смысла, несется неудержимо. В бесконечных сравнениях, фигуральных образах и
чудных аккордах слышатся глубокая истина, практически годная житейская
мудрость, завещанная предками и проверенная опытом собственной жизни"
(Мачавариани, 1913. С. 42).
Народные собрания являлись трибуной, где народ выражал свою позицию,
свое отношение к происходившим в стране событиям, обсуждал
животрепещущие вопросы, предлагал свои решения. Владетель, князья, а после вхождения
Абхазии в состав России, и царские чиновники не могли не считаться с этим
народным институтом власти. В нужные моменты сами официальные власти
обращались к авторитету народовластия, чтобы заручиться поддержкой при
проведении тех или иных мероприятий.
На общинных сходах обсуждались многие вопросы, волновавшие сельских
жителей: нормы землепользования и землеустройства, использование лесных
общинных угодий, строительство дорог и благоустройство местности, то есть
насущные дела, связанные с хозяйственной, социальной, бытовой жизнью и др.
Региональные собрания обсуждали наиболее важные вопросы,
затрагивающие интересы жителей всех общин данной части Абхазии. Например, в
1840-1850-х годах в с. Мыку (Моква) представители абжуйских общин Гуп,
Члоу, Ткварчал и других предгорных сел и представители дальских князей Мар-
щан неоднократно обсуждали спорный вопрос о праве пользования горными
пастбищами. От имени вышеуказанных общин, члоуские князья Ачба
предъявили дальским Марщан требование вернуть пастбища общинам. Этот вопрос
долго не мог найти взаимоприемлемого решения (Бжания, 1973. С. 29).
В XIX в. общество особенно волновали вопросы борьбы с работорговлей,
противоречия между сторонниками русской и турецкой ориентации, отношение
335
к русско-турецким войнам, к походам и экспедициям против абхазских горных
обществ, участие в кавказской войне. После упразднения Абхазского
княжества (1864) наиболее острыми проблемами становятся земельная реформа и ма-
хаджирство, связанные с ними вопросы бурно обсуждались на всех народных
сходах.
В 1866 г. на многочисленных общинных собраниях крестьянство выразило
свое категорическое несогласие с предлагаемыми условиями проведения в крае
земельной реформы. На сходе 15 июля в с. Пицунда, выслушав речь
высокопоставленного представителя местной администрации А. Черепова, крестьяне
возмутились, рассматривая "освобождение" за выкуп, как величайшее для себя
бедствие, отказались давать интересующие властей сведения. Тревожная
обстановка сложилась по всей Абхазии.
26 июля 1866 г. по инициативе крестьян в с. Лыхны состоялся
семитысячный сход жителей Бзыбской Абхазии. На знаменитой поляне участники
расположились по сословиям. На сход прибыл начальник Сухумского военного
отдела полковник В. Коньяр, которого окружали переводчики, чиновники и группа
абхазских князей. Навстречу полковнику и его/свите выступили выборные
депутаты в количестве 8 человек, которые должны были огласить от имени
народа требования. Крестьянин Осман Шамба из с. ршер произнес речь, которую
переводили, сменяя друг друга, трое переводчиков. Оратор заявил, что народ
разочаровался в новом управлении. Царские тюрьмы появились во многих
местах Абхазии, крестьяне без суда содержались в них. Характеризуя деятельность
самого В. Коньяра, он заявил: "Со вступлением вашим в управление Абхазией,
вы давите и притесняете нас. Вы подвергаете нас тяжким наказаниям за
малейшие проступки..." Оратор, излагая свои положения, обращался к сходу с
вопросом: "Так ли я передал ваши мысли?..^Народ постоянно выражал криками
одобрение и согласие (Дзидзария, 1960. СГ31-32). В своей ответной речи В. Коньяр
отверг одну за другой все просьбы населения, выступив с угрозами применить
силу: "Вам будет плохо, но тогда не пеняйте на меня" (Там же. С. 56). Этот сход,
на котором остро столкнулись насущные интересы народа с колониальным
режимом царизма, перерос в восстание, известное в истории как восстание 1866 г.
в Абхазии.
В бурное, трагически сложное для абхазского народа время второй
половины XIX в., народные собрания проводились в крайне неблагоприятных
условиях. Насущнейшие проблемы тех годов были связаны с массовыми
депортациями населения в Турцию, особенно в 1860-1870-х годах. Но даже при таких
тяжелых обстоятельствах народные собрания показали свою жизнеспособность.
Передовые представители народа, умудренные опытом, понимавшие всю
пагубность переселения людей в чужую страну, непосредственно обращались к
народу. Так было, например, 30 апреля 1877 г. в с. Лыхны, где собрались
представители окрестных сел, обеспокоенные высадкой на побережье турецкого десанта,
среди которого находились влиятельные в округе абхазские дворяне,
призывавшие к выселению. Дурипшский дворянин Хусейн Лакрба выступил на сходе с
призывом оказать сопротивление врагу: "Она (Абхазия. - Ред.) погибнет
безвозвратно, если начальник округа не вытребует из Сухума сюда к нам
побольше войск. Абхазцы готовы спрятать свои семейства в горы и стать в ряды
русских, чтобы соединенными силами идти против неприятеля... Я настоятельно
прошу довести мое заявление кому следует" (Дзидзария, 1975. С. 326).
Архивные материалы свидетельствуют, что в начале XX в. сельские сходы
все чаще стали обсуждать вопросы культурной жизни, в частности,
строительства и открытия церковно-приходских и других школ, внедрения в сельское хо-
336
зяйство новых сельскохозяйственных культур и. т.д. 7 ноября 1907 г. в храме
с. Мыку (Моква) было совершено первое торжественное богослужение на
абхазском языке. В тот день здесь состоялось абжьуаа реизара (собрание абжуй-
цев), которое приняло характер всеобщего праздника, сопровождавшегося
скачками и джигитовкой, песнями и танцами. В 1913 г. в с. Мыку (Моква)
собрание абжуйцев обсудило вопросы о состоянии существующих школ и
необходимости создания новых и о преподавание в школах абхазского языка.
Представители всех общин Кодорского участка выразили готовность крестьянства
принять участие в школьном строительстве, призвали улучшить преподавание
абхазского языка в школах. В решении собрания, в частности, говорилось:
"Мы хорошо сознаем пользу учения, мы знаем, что только образование может
вывести нас из настоящего тупика... Нам нужны в селах такие школы, которые
бы давали пригодное к жизни образование... Школы должны так воспитывать
детей, чтобы они не гнушались теми занятиями, которыми занимаются их
отцы - земледелием, садоводством, скотоводством... Желательно иметь школу
иного типа, с более обширной программой, с образованными учителями*' (Куп-
раза, 1998. С. 58).
Народные собрания особенно активно проходили в переломные периоды
истории народа. После февральской революции 1917 г. на гудаутском
участковом собрании, состоявшемся в апреле в присутствии более 3 тыс. крестьян,
обсуждался вопрос о местных органах власти, где крестьянские ораторы дали
отпор представителям привилегированных сословий. В органы участковой власти
были избраны кандидаты, выдвинутые народом, Н. Лакоба и Д. Кобахия. Тогда
же самурзаканский участковый сход избрал комиссаром кандидата от крестьян
Е. Эшба, кодорский участковый сход - народного учителя А. Логуа. Так
крестьянские сходы продемонстрировали свой авторитет и влияние.
В первые годы советской власти сельские сходы также сохранили свое
значительное влияние. Об этом орготдел ЦИК Абхазии в 1928 г. писал: "Сход
продолжительное время доминировал над сельсоветом... Сход большей частью
решал все вопросы. Сход съедал сельсовет." (Куправа, 1977. С. 271). Учитывая
данное обстоятельство, органы государственного управления стремились
активно использовать эту форму народной демократии в интересах упрочения
Советской власти. На сельских и уездных сходах выступали руководители
республики, местных органов власти. Они разъясняли крестьянству задачи
советской власти, злободневные текущие вопросы. Об одном таком дне, проведенном в
Гудаутском уезде в мае 1921 г., сообщалось в прессе: "Многолюдные сходы
крестьян прошли в селах Баклановка и Черная речка, а также в Гудауте. На этих
сходах выступал председатель Ревкома Абхазии т. Эшба. Речь его носила
форму деловой беседы чисто практического характера по вопросом текущего
советского строительств" (Куправа, 1998. С. 68).
На сходах решающую роль продолжали играть влиятельные пожилые
крестьяне. Пользуясь в селе особым уважением, как люди богатого жизненного
опыта и хранители народной мудрости, они своим авторитетом воздействовали
на решения сельского схода. Учитывая это, влиятельные крестьяне выбирались
в сельские и уездные советы, в ЦИК Абхазии, в ЦИК СССР и таким путем
включались в советскую работу.
В ряде случаев крестьянство противостояло власти. Памятным событием в
истории Абхазии является многолюдный народных сход, проходивший в с. Ду-
рипш с 18 по 26 февраля 1931 г. В нем участвовали представители всех общин
Бзыбской Абхазии. Сход проходил организованно, по установленному
традиционному порядку. Люди располагались по общинам, крестьяне заранее знали
337
свои места. В передних рядах сидели пожилые люди, те, кто моложе, стояли
позади, отдельное место занимала женская группа. Каждая община имела своего
выборного, который наблюдал за порядком. Строго запрещалось приходить на
сход с оружием или в нетрезвом состоянии. Коммунисты и комсомольцы,
желавшие участвовать в сходе, должны были на время оставить свои билеты.
Сход проходил на большой поляне перед зданием сельсовета. Главным
оратором был Сит Эбжноу. Речь его была построена по пунктам крестьянских
требований. Обозревая обширную аудиторию, оратор после изложения каждого
положения своей речи обращался к народу: "Не так ли вы говорите?". Каждый
раз участники собрания хором отвечали: "Убасоуп дад, убасоуп!" (доел.:
"Так есть, дад, так есть!") и "Ушаиуа уааила, ушаиуа бзиоуп!" (доел.: "Иди так
как идешь, хорошо идешь!"). Так проходила апробация речи, которую оратор
должен был произнести на следующий день в присутствии руководителей
Абхазии. I
26 февраля 1931 г., в последний день Дурипшского схода, собралось до
4 тыс. чел., в том числе около 300 женщин. На сходе присутствовали
председатель ЦИК Абхазии Н. Лакоба, члены правительства республики, а также
первый секретарь ЦК КП(б) Грузии С. Мамулия и председатель ГПУ Закавказской
федерации и Грузинской ССР Л. Берия. Сход проходил под руководством его
организаторов. Первым выступил Сит Эбжноу, он^изложил основные
требования крестьян, которые сводились к следующему: мы против деления крестьян
на кулаков, середняков и бедняков, когда боролись за власть, нас так не делили.
Коллективизация для нас губительна, колхозы уничтожают традиционный
уклад и обычаи нашей народности. Контрактация сельскохозяйственных культур
абсолютно неприемлема для крестьян. Мы категорически против скотозагото-
вок. Отбирают скот, нас же самих заставляют гнать его в город и там
встречают с музыкой, но на нас же возлагают фураж. Комсомольцы представлены
сами себе, они безобразничают, делая все, что угодно. Печально, что женщины в
ночное время ходят в школу ликбеза, бросая своих грудных детей. За
непосещение занятий надо уплатить штраф и т.д. Оратор просил правительство избавить
крестьянство от всех этих мероприятий. Другие выступавшие, среди которых
было 6 женщин, развили и конкретизировали эти требования. На сходе дважды
выступил Н. Лакоба. Он заверил, что поедет в Москву для урегулирования
поставленных вопросов. Острый конфликт властям тогда удалось погасить.
Однако многие участники схода через несколько лет стали жертвами репрессий
конца 1930-х годов.
В дальнейшем традиция проведения народных сходов не заглохла.
Частично она поддерживалась властями, и многие такого рода сходы стали заметными
событиями общественной и культурной жизни республики.
Так, на Лыхнаште в 1960 г. было проведено всеабхазское народное
собрание, посвященное 100-летию Абхазского восстания. Выступления ораторов,
творческих коллективов, скачки, народные игры придали собранию характер
торжественного всенародного праздника. В 1991 г. в с. Мыку (Моква)
состоялось многотысячное народное собрание - Абжуаа реизара. Народные ораторы
говорили об актуальных проблемах национального развития, общественной и
культурной жизни республики. Впечатляющей была художественно-творческая
часть, народные песни и танцы, конноспортивные состязания, народные игры,
выступления маститых и молодых поэтов. Собрание вылилось в общенародный
праздник.
В то же время в 1950-1980-х годах проводятся несанкционированные
сельские, районные и всеабхазские народные сходы, вызванные возмущением насе-
338
ления ущемления их социальных и национальных интересов. Эти выступления
в условиях советского строя были из ряда вон выходящими. В новейшей
истории Абхазии можно указать на два важнейших события этого рода. В мае
1978 г. на центральной площади г. Сухум состоялось всеабхазское
несанкционированное народное собрание, где присутствовало около 25 тыс. чел. В собрании
приняли участие секретарь ЦК КПСС И.В. Капитонов и первый секретарь ЦК
КП Грузии Э.А. Шеварднадзе. Обсуждались острые вопросы национальных
отношений и государственного развития Абхазии. Участники народного движения
требовали мирного урегулирования поставленных вопросов.
Грандиозным по масштабу и значимости становится всеабхазское народное
собрание 18 марта 1989 г. на знаменитой Лыхненской поляне, где собралось
более 30 тыс. представителей народа. Было заявлено о необходимости
пересмотра статуса государственной системы.
Народные собрания не изжили себя и продолжают играть в абхазском
обществе немаловажную роль.
ЭТИКЕТНО-ПОВЕДЕНЧЕСКИЕ НОРМЫ
АПСУАРА
Понятие и лексема апсуара (апсуара) зародились в народе еще в далеком
прошлом. В письменных источниках это слово впервые было использовано в
1920 г. основоположником художественной абхазской литературы Д.И. Гулиа.
Сегодня в абхазском обществе люди, рассуждая о нравственных ценностях, об
основах традиционной культуры, о лучших качествах человеческой личности
широко пользуются словом апсуара. В этом отношении весьма примечательно
народное благопожелание: "Чтобы ты был всегда вместе с апсуара" ("Ацсуара
уагымзааит"). В это изречение говорящий вкладывает желание видеть в
человеке олицетворение апсуара, то есть те черты, которые в народном сознании
неразрывно связаны с представлениями об идеальной личности - это честь и
совесть, человеколюбие, благородство и галантность, мужество, гостеприимство,
уважение к старшим, выдержанность, скромность, терпение и другие лучшие
человеческие качества.
Понятие апсуара трудно поддается описанию, определению, анализу. Оно не
имеет лексического аналога в русском языке, а его буквальное значение - "абхаз-
ство" - весьма условное, образное. С 1960-х годов абхазские ученые делают
попытки трактовки понятия апсуара и его системы, предложив до десятка
определений. Одни толкуют его в широком смысле, включая в это понятие всю бытовую
культуру абхазов в ее материальных и духовных компонентах, в том числе язык,
верования и т.д. Большинство же авторов рассматривают ацеуара в узком смысле,
прежде всего, как совокупность самобытных абхазских традиций и обычаев,
охватывающих соционормативную и гуманитарную сферы этнической культуры.
В имеющихся определениях отмечен ряд существенных моментов. Прежде
всего, апсуара рассматривается как категория историческая, возникшая в ходе
формирования абхазского этноса. Апсуара развивалась на абхазской почве, на
основе внутренних законов эволюции традиционной культуры. На протяжении
длительного исторического процесса обогащалась знаниями и ценностями и
оформлялась в систему обычаев и представлений о принципах духовного,
нравственного и эстетического бытия социума и индивида, становясь исписанным
сводом духовных ценностей традиционной культуры абхазов, законов и норм
поведения человека в социально-природной среде.
339
Подчеркивается неразрывная связь апсуара со средой обитания народа.
Жизнь абхазов всегда была связана с горами и морем. Контрастный
географический ландшафт, образованный сочетанием горного, равнинного и
морского пейзажей обогатил диапазон восприятия, как микромира, так и
макромира; обусловил накопление богатого и разнообразного опыта хозяйственно-
культурного'и эстетического освоения этнического пространства. Эта
своеобразная среда обитания и есть "эйкос" - дом, где жил и формировался
народ - его язык, характер, этнопсихология, система ценностей национальной
культуры.
Большинство исследователей неизменно акцентирует внимание на
нравственной, духовной сущности апсуара, выделяя его морально-этический комплекс
в качестве структурной оси самого явления. Ацсуара трактуется также и как
своеобразный этноинтегрирующий фактор, как морально-нравственная основа
объединения людей, сплочения их в самостоятельный этнос. В этой же
интерпретации рассматривается и этническое своеобразие апсуара, которое лежит в
основе традиционной абхазской культуры как части общекавказской и мировой
цивилизации.
В апсуара можно выделить следующие структурно-образующие
подсистемы: а) основополагающие мировоззренческие идеи, представления, понятия, в
семантике которых описывается и упорядочивается историческое и социальное
пространство бытия, что находит выражение в религиозно-мифологических
воззрениях, принципах народной философии, эстетики, народной педагогики и
т.д.; б) традиционные институты, канонизирующие в обществе процессы
социальной коммуникации и взаимодействия, такие как гостеприимство,
взаимопомощь, родство, старшинство и др.; в) традиционный народный этикет, в рамках
которого происходит поведенческая репрезентация индивида как личности и
как члена общественной группы - родственной, классовой, возрастной,
профессиональной, тендерной и т.д.
Каждая подсистема апсуара, в свою очередь, состоит из нескольких
подсистем, охватывающих ситуационное многообразие реальной социальной
действительности, в пределах которой может действовать индивид. Естественно, что
все подсистемы неразрывно связаны между собой и отделить одну от другой,
не исказив при этом этнографической сущности явления, практически
невозможно.
Важнейшую роль в структуре апсуара играют его категориальные
принципы - определенные этические концепты, формирующие идеальные установки
социального поведения. Едва ли не важнейшей из них является категория
аламыс или анамыс (в пер.: совесть). Для абхаза это понятие имеет вполне
конкретное этническое содержание, что выражается в определении "апсуа иламыс"
(в пер.: "совесть абхаза")- Известное народное изречение: "Ацсуа ицсырта иламыс
ауп" (в пер.: "Смерть абхаза в его же аламысе") понимается не как буквальная
смерть, а как несовместимый с абхазской совестью поступок, когда "человек
умирает живым"; позорная, аморальная смерть страшнее физической. В народе
говорят: "семи мулам не поднять аламыс абхаза", "нет ничего без цены, кроме
аламыса", "аламыс человека спасает", "аламыс дает крепкое терпение" и т.д.
Соответственно в абхазской среде любой поступок или действие человека
оценивается исключительно с точки зрения их соответствия категории "аламыс".
Поведение "не по совести", какими бы рациональными соображениями, либо
юридической легитимацией оно не оправдывалось, влечет за собой падение
престижа человека в глазах окружающих.
340
Другой категорией апсуара является ауафра - человечность, которая также
сопрягается с этническим определением "ацеуа уаврсГ (абхазская
человечность). Она ставит человека в центр системы ацеуара, что находит воплощение
в нравственной сфере взаимоотношений людей, в общественном быту абхазов.
Фразеологизм "ауавы дуавуп" ("человек есть человек*') отражает
высочайшую статусную позицию, которую, в понимании традиционного абхаза,
занимает человеческая личность/Уважительное, достойное, такое же, как к самому
себе отношение к любому человеку входит в обязательные нормы абхазского
этикета.
Другими категориями апсуара являются апсуа аамещашэара (букв.:
"абхазское княжеское", понимание как рыцарство, благородство, галантность), апсуа
еихацгылара (взаимоснисходительность) и т.п. (Читашева, 1995. С. 15). Важное
значение имели запретительные категории, как, например, категория "пхашьа-
роуп" - стыдно, связанная со страхом нарушить поведенческие нормы,
приличествующие социально-статусной или тендерной позиции индивида. Детей обычно с
малолетства приучали к тому, что такое стыдно, какие поступки нежелательны,
не позволительны во взаимоотношениях с другими - в семье, среди сверстников,
старших и т.д. Следующая запретительная категория "цасым" - "не обычай" -
включает в себя десятки подсистем традиционных запретов как светского
("не положено", "нельзя"), так и религиозного ("грех") характера.
Разветвленные правила традиционного этикета вступают в действие уже
при первом же контакте двух лиц, которые, естественно, должны обменяться
приветствиями. При этом само понятие "обменяться приветствиями" абхазы
выражают словами: "изъясняться по-абхазски", "поговорить по-абхазски" -
апешэсибьи&ара. Приветствие при встрече человека элементарная обязанность
каждого. Традиционными формами являются: "Доброе утро!" ("Шьыжьбзиа!"),
"Добрый день!" ("Мшыбзиа!"), "Добрый вечер!" ("Хэлыбзиа!"). Отвечают
словами: "Добро тебе видеть!" ("Бзиа убеит!"), "Добро пожаловать!" ("Бзиала уаа-
беит!"). Первым приветствует подошедший, мужчина - женщину, старший -
младшего, всадник - пешего, при этом тот, кто сидит на коне, должен
приветствовать на стременах (никого нельзя приветствовать в сидячем положении).
Рукопожатие не обязательно. Принято взаимно осведомляться о здоровье и делах
собеседника и его домашних (Инал-ипа, 1978. С. 81).
У абхазов разные формы приветствия при разных видах деятельности.
Работающему в поле говорят: "Добро тебе делать!" ("Бзиа ууит!"), собирающему
виноград на дереве - "Чтобы ты благополучно спустился с Нара!" ("Нар улбаа-
ит!") (Нар - древнейшее божество небесной высоты и отчасти высоких
деревьев с виноградной лозой), идущему на охоту - "Тебя ждет дичь, смерть которой
настала!" ("Зыцсра аахьоу узьщшуп!"), пастуху - "Добро да посеется твое!"
("Убзах>эит!"), перегоняющему скот на альпийские пастбища - "Добро погнал
ты в горы!" ("Бзиа хоуцалт!"), аробщику - "С урожаем!" ("Аура укэуп!"),
попутчику, которого догнали, - "Добро тебя ждет!" (букв.: скот тебя ждет!) - ("Рахз
узьщшуп!") и т.д. (Инал-ипа, 1978. С. 81-82).
Абхазы соседа называют словом агэыла. Оно образовано из абхазского
слова агэы - сердце - и воспринимается в смысле расположения к человеку
сердцем, по любви. Согласно апсуара сосед ближе кровного брата, находящегося
вдали. Абхазы говорят: "Агэыла-дгэуп, аешьа дшьоуп" (Сосед как сердце,
брат - как кровь).
Сосед всегда рядом, делит твои радости (торжественные события в семье) и
горести (похороны и т.д.), которые по абхазскому обычаю проводятся с привле-
341
Старейшины на народном празднике
Республика Абхазия, Очамчырский район. Фото Д. Цвижба, 1991 г.
чением широкого круга людей - односельчан, знакомых, товарищей,
родственников. Абхазские поговорки гласят: "Агэыла думамзар, уара азэы уигэылахаро-
уп" ("Если у тебя нет соседа, ты должен стать соседом кого-то"), "Агэыла изы
ацэкьа зыргылаз иара дакит" ("Тот, кто установил для соседа силок (капкан),
сам попался"). Абхаз, по традиции, проявляет сердечную заботу к новому
соседу, который поселился возле него, помогая ему обустроиться, встать на ноги.
Соседи призываются жить по-соседски. Когда, по человеческому
несовершенству, сосед допускал ошибки и на этой основе возникали проблемы, то они
решались по обычному праву абхазов, на основе нравственных норм апсуара.
Законы, нормы и правила апсуара передавались из поколения в
поколение путем воспитания и обучения. Этому учили с раннего детства в семье, где
родители являлись наставниками и примером для детей. И сам уклад жизни
абхазской общины культивировал и укреплял моральные основы и нормы
поведения, обязательные для всех, как в семье, так и в обществе.
Старейшины рода, общины, люди умудренные опытом жизни являлись
олицетворением ацсуарау лучшими ее проводниками, служили живым примером для
окружающих.
Народная педагогика, являющаяся подсистемой апсуара, выработала пути и
средства, навыки и приемы всестороннего воспитания подрастающего
поколения в духе апсуара.
Абхазские народные изречения об ответственности старшего в воспитании
потомства говорят: "Увидев плоды, можно сказать, с какого дерева они
сорваны", "Медведь искусал того, кто его воспитал" и т.д. Народная мудрость гласит:
воспитание одного человека стоит одного человека - "Азэы иаазара, азэы
дацеоуп". Ошибки, допущенные при воспитании, становятся для человека
камнем преткновения в жизни, а нередко приводят к печальным результатам - к
моральной и физической смерти человека.
342
Важное значение придавалось выработке у детей отрицательного
отношения к безнравственным поступкам. Родители внушали им: "не позорь своих
родителей", "не запятнай чести и имени отца и матери". В народной педагогике
очень важную роль играли такие, уже упоминавшиеся категории как - цасым -
"не обычай" и гэнщароуп - "грех". Детей с малолетства приучали, что такое
стыдно, какие поступки нежелательны, не позволительны во
взаимоотношениях с другими - в семье, среде сверстников, старших и т.д.
Трудовое воспитание начиналось очень рано, тесно увязывалось с
прививанием нравственных норм, таких как трудолюбие, коллективизм в труде,
взаимопомощь и т.д.
Важнейшей задачей физического воспитания юношей у абхазов являлась
выработка морально-волевых качеств: мужества, решительности, стойкости,
отваги, удальства, самообладания. Физические упражнения, спортивные игры и
состязания, бытовавшие в народе, по своему характеру были тесно связаны с
историческими условиями жизни, требующими от членов общества постоянной
готовности к трудовым и боевым действиям. О смелых, отважных мужах народ
слагал песни, а трусливых клеймил позором. В народе говорят: "Героя, не
семья, народ больше знает", "Герой умирает однажды, а трус - много раз" и т.д.
В абхазской народной педагогике важное место занимают вопросы
обучения и воспитания детей. В народе говорят: "Мир солнцем светится, человек -
знанием", "Знание гость, ум - хозяин", "Учение раскрывает человеку то, что не
знает, показывает то, что не видел, дает то, что не имел" и т.д.
В системе установлений, которые делают "человека человеком",
выделяется абхазский этикет, разработанный во многом до мельчайших подробностей,
представляющий собой разветвленное собрание канонов, правил поведения
человека среди людей.
В культуре общения и этикета особенно многочисленны и строги правила,
вытекающие из почитания старшего по возрасту. Почитание старших -
древнейший обычай. В этикете здесь все предусмотрено - от лексики и жестикуляции
говорящего до большой сдержанности и предупредительности. В абхазском
этикете строго соблюдается порядок прохождения по старшинству, как в
домашних условиях, так и в общественных местах. Например, не пересекают
дорогу старшему, ему следовало поддержать стремя, когда он спешивался или
садился на лошадь (Инал-ипа, 1978. С. 83).
За пожилыми ухаживали все члены семьи, и каждый знал свои обязанности.
Женщины посвящали этому больше времени, они заботились об их здоровье,
одежде, питании, отдыхе. Внуки и правнуки были склонны проявлять больше
внимания к своим дорогим старцам и старицам. Общение между ними было
взаимно полезным. Старшим оно приносило радость и морально-психологическое
удовлетворение, а дети, юноши и девушки от них получали знания, узнавали
многое из их жизненного опыта, часто слушали истории на нравственные темы.
У абхазов вплоть до наших дней сохранилась наставническая роль пожилых в
семейном воспитании детей.
Старшины рода активно участвовали в решении внутриродовых вопросов.
По инициативе старейшин общины созывались народные собрания для
регулирования общественных отношений. Почтенные лица, хорошо разбиравшиеся в
обычно-правовых нормах, выбирались для разбора судебных и тяжебных дел
(Инал-ипа, 1965. С. 401). И в современной, постсоветской Абхазии,
функционируют советы старейшин: сельские, районные и Совет старейшин Республики
Абхазия. Старейшины участвуют в урегулировании многих спорных и
конфликтных вопросов.
343
У абхазов, как у других народов Кавказа, есть обычаи ахацгылара
(почитание вставанием). Это традиционно установившееся правило общественного
поведения и теперь является привычным образом действия для каждого. Когда
в помещение заходит посторонний человек, встают все члены семьи, и взрослые
и дети. Вошедшему вежливо предлагают присесть, указывают место в
зависимости от возраста и пола. Почитание вставанием соблюдается и в
общественных местах, когда люди собираются по торжественному, траурному или
другому поводу. Где бы то ни было, в помещении или под открытым небом, если
человек подошел к группе людей, на его приветствие все отвечают вставанием.
Всякий уважающий себя человек считает обязанным привстать даже при
появлении неприятного ему лица, недруга. Человек, появление которого почтили
вставанием, просит всех не утруждать себя, сесть на свои места, а сам постоит
еще немного, пока старшие не сядут (Инал-ипа, 1978. р. 82).
Внутри семьи этикет почитания стоя предусматривает обязательства
соблюдения иерархии старшинства. Сын и дочь, давнр ставшие сами родителями,
не имели права садиться в присутствии отца. Допускалось это лишь при
исключительных обстоятельствах. Абхазы говорят: "уугэарагьы ацеуара атахыуп"
("Сидеть тоже надо уметь"), то есть "чтобы знать; как надо уметь сидеть, надо
знать ещеуара" (Там же. С. 83). О ч<
Хорошим тоном считается умение при необходимости тактично умолчать
или найти нужную форму для вежливого отказа от предложения. Жаждущий,
например, когда ему предлагают попить, сразу" не берет в руки поданный ему
стакан воды, сначала*он осведомится у присутствующих, не желает ли
кто-нибудь утолить жажду, и только после отрицательного ответа, выпивает воду,
скромно отвернувшись. А если кто-либо из старших или сверстников, которым
он только что предлагал стакан воды, из^вежливости, тогда умолчал, а потом
попросил напиться после него, он деликатно приносит извинения за свою
невольную оплошность. Почтительное обхождение с людьми, всевозможные
знаки уважения проявляются в самых разнообразных формах.
Абхазы говорят между собой на "ты", причем в это обращение
вкладывается весьма уважительное отношение к личности. В абхазском этикете общения
имеется масса сопровождающих формул почтительного обращения,
возвышающих собеседника, демонстрирующих покорность: "Ухацкы" ("Вместо тебя"),
"Уххь згеит" ("Твои болячки на меня"), "Уацхьа сыцеааит" ("Чтоб я умер
раньше тебя"). Следует избегать назидательного тона. Неэтично говорить: "Ты
знаешь!", в таких случаях принято поправляться: "Ты знаешь это лучше меня!",
"Что я могу сказать из того, что ты не знаешь?" и т.д. В ходе беседы, если в речь
вкралось какое-нибудь неприличное выражение, сразу же последует извинение,
принятое для такого случая: "Упату схы икэуп" ("Твоя честь на моей голове").
А если позади тебя оказался старший человек или женщина, пусть даже
помоложе, ты деликатно обращаешься к нему или к ней словами: "Сатамзааит,
сышьтахь уаиархан стэоуп" ("Простите, что сижу спиной к тебе"). В том случае,
когда вдруг собеседник случайно прервал говорящего, а это грубое нарушение
этики, он моментально воспользуется искупающей вину фразой: "Уажэа хьыла
ицыекоит" ("Твою речь золотом я режу"), в которую вкладывается максимум
уважения к человеку, к его живому слову. Подобных примеров такта в
абхазском этикете общения трудно перечислить. Всей своей совокупностью они
ярко выражают уровень культуры, его морально-нравственные устои и эстетику
поведения человека (Инал-ипа, 1978. С. 85).
Гостеприимство - традиционный институт общения абхазов, состоит из
нескольких церемониальных этапов, при этом каждый из них делится, в свою оче-
344
редь, на многочисленные этикетные действия. В приеме гостя
основополагающими принципами являются уважение старшего, младшего, особое почитание
женщины, внимательное отношение к положению родства по крови, по
свойству. Застольный этикет включает множество коммуникативных действий:
приглашение, омовение рук, вхождение в дом, рассаживание, организация
застольного общения (выбор тймады, содержание, последовательность и количество
тостов), принятие пищи и спиртных напитков, невербальное поведение,
обслуживание сидящих за столом, контакты между коммуникантами, дарообмен,
продолжительность застолья и его завершающий этап. Как правило, все
содержание традиции застолья было проникнуто принципами апсуара, - желанием
оказать гостям все положенные знаки внимания и почести, предусмотренные
обычаем. И, чтобы гостеприимство прошло в традиционных нормах, хозяин
всегда выделяет распорядителя - тамаду, которым бывает обычно один из
уважаемых и красноречивых соседей. Руководитель застолья, может также
заранее подбираться из близких родственников, знающих тонкости порядка
традиционного абхазского стола, многочисленные формы деликатного обхождения с
людьми.
В настоящее время проблемы ещеуара глубоко волнуют абхазскую
общественность. Современное его состояние, соотношение традиционных и новых
черт, актуализация и приспособляемость к меняющимся социальным условиям,
эти и другие вопросы являются ныне предметом оживленных и эмоциональных
дискуссий.
Об апсуара с ностальгией, с сильным желанием возродить утерянные
нравственные ценности пишут ученые, писатели, деятели культуры. Ставится
вопрос о создании кодекса апсуара - подлинного ее сводного текста. Некоторые
считают нужным ввести в общеобразовательной школе программу
преподавание курса основ апсуара.
ТРАДИЦИОННАЯ КАЛЕНДАРНАЯ ОБРЯДНОСТЬ
И СОВРЕМЕННЫЕ НАРОДНЫЕ ПРАЗДНИКИ
Современная традиционная обрядность и праздничный годичный цикл
формировались на протяжении всей этнокультурной истории абхазского народа.
Ныне это достаточно сложное конгломератное единство различных смысловых
объектов и обрядово-ритуальных действий. В них достаточно легко
прослеживаются разновременные хронологические пласты - от дохристианской
языческой древности до современных периодов, охватывающих самые последние
десятилетия нашего времени. Они сложились под воздействием различных
социокультурных оснований - от специфики традиционных религиозных воззрений
до реальных исторических событий, которые определили канву абхазской
истории, благодаря чему остались в коллективной памяти народа, запечатленной
также и в датах праздничного календаря. Наконец, элементы и составные
части последнего обладают различной социокультурной семантикой, которая
базируется как на общечеловеческих ценностях, так и на этноспецифическом
опыте восприятия социально-исторической действительности.
Традиционный годовой праздничный цикл у абхазов открывается в январе.
Более чем тысячелетнее господство христианской идеологии в Абхазии не
могло не сказаться на народных праздниках и календарной обрядности абхазов.
Одним из отражений христианского наследия является Кьырса - Рождество
Христово, отмечаемое с 6 на 7 января, в основном в Абжуйской Абхазии.
345
В празднике сильно влияние заупокойного культа. В этот день душам усопших
"ставится стол", зажигается свеча, совершается жертвоприношение с
обязательным закланием козла.
Кроме того, в некоторых семьях на 1^ьырса обязаны были принести рано
утром в жертву Агоыны^за - специально выпеченные из кукурузной муки
лепешки - акдакэар. Молящийся просил, чтобы Агэыны?ра "дал им тепло очей
своих и сердца".
Некоторые семьи отправляли обряд Шарцы-ны^эа - "Утреннее моление".
В ночь под Рождество все рано укладывались спать, в полночь же поднимались
и совершали обрядовое моление, причем резали столько цыплят, сколько душ в
семье, или же вместо цыплят можно было принести в жертву козленка; пекли
акэакэар. По окончании моления все приготовленное должно было быть
съедено, объедки непременно сжигались - оставлять было ничего нельзя. Затем все
снова укладывались спать до утренней зари - она должна была застать
семейство спящим (Джанаиша, 1960. С. 52). „?
Эти обряды в наши дни практически не соблюдаются, однако Рождество
Христово воспринимается как всеобщий праздник, 'поэтому в этот день каждая
семья "ставит стол". ' '
С 13 на 14 января повсеместно отмечается День сотворения мира и
обновления, праздник, который абжуйские абхазы называют Ажьырны^эа, а бзыб-
ские - Хьачхэама; фактически - это Новый год по старому стилю. В этот
праздничный вечер в "большой дом" - родовое гнездо - съезжаются и приходят уже
семейные братья, сестры, племянники и т.д., чтобы вместе всем родом
встретить Новый год. В тех семьях, где имеются культовые кузни, основные
ритуальные действия проводятся именно там. Накануне праздника, вечером перед
закатом солнца молельщик, он же, как правило, и глава семейства ведет
жертвенное животное (козла) за рога к кузне, за ним шествуют все его родственники.
Войдя в кузню и обнажив головы, все становятся вокруг наковальни.
Молельщик произносит молитву в честь Божества кузни и кузнечного ремесла Шашвы
(Шьашэы); прося "ниспослать (дать) им тепло очей своих" ("Шьашэы, улыцха
хат!")- После этого все возвращаются в дом, режут жертвенного козла, а на
каждого представителя мужского пола режут еще и по петуху.
Следует заметить, что в некоторых семьях молельщик до моления
определяет долю жертвенного петуха для каждого из присутствующих мужчин. Чтобы
не перепутать, для самого старшего мужчины на заостренной фундуковой
палочке делают один надрез и нанизывают на нее сердце и печень петуха,
предназначенного для старейшины. Таким образом, если в семье, например, семь
братьев, то соответственно для самого младшего на палочке делается семь
надрезов. После моления эти палочки остаются в кузне.
Затем все вновь направляются в родовую кузню, где молельщик берет в
левую руку палку с нанизанными на ней бедром, сердцем и печенью жертвенного
.животного, а также ломоть хлебца - акэакэар, в правую - стакан вина и снова
произносит молитву. Мужчины зажигают каждый свою восковую (не
картофельную) свечу, становятся вокруг наковальни и продолжают стоять до
полного сгорания свечей. В некоторых семьях по фамильной традиции зажигают семь
свечей, и, соединив их концами, прикрепляют к наковальне. Затем молельщик
отпивает полстакана вина, отламывает по кусочку от хлебца, мяса птицы и
козлятины и, обмакнув их в вине, оставленном в стакане, кладет в определенном
месте. При этом произносит: "Да будете все вы живы, здоровы и не упадет с
вашей головы ни один волосок, пока не соберу всех Ачбавых и Чачбавых и не
накормлю их этими кусками" (Инал-Ипа, 1965. С. 535).
346
Присутствующие пьют по'стакану вина, слегка закусывают, а затем
возвращаются домой, садятся за стол, едят, пьют, веселятся, поздравляют друг друга
произносят: "Сааныбзиала" ("Да встретиться нам в здравии и благополучии в
следующем году").
Невестки, как представительницы других родов, в церемонии не участвуют
и не посещают культовую кузню. Они произносят молитву у порога дома.
Семьи, у которых нет родовой кузни, режут на каждого мужчину по петуху, а
молятся в доме - в столовой, где обычно обедают. Зажженные свечи мужчины
прикрепляют к притолоке двери.
Ранним утром следующего дня, один из членов семьи, у которого
"счастливая нога", выходит во двор и, нарвав ветки плюща (у бзыбцев) или фундука
(у абжуйцев), развешивает их у входа в дом, в апацху, амбар и другие строения как
символы благополучия на целый год. Соседи посещают друг друга -
поздравляют с наступившим Новым годом. Время проводят в застольях, тосты за
благополучие считаются обязательными. Празднество Ажьырны^эа/Хьачхэама
раньше продолжалось несколько дней.
Следующим по времени традиционным календарным праздником
является Мшацы, который по времени совпадал с христианской Пасхой. В его
обрядности, действительно, немало пасхальных ритуалов. В то же время сами
абхазы имели весьма смутное понятие о Пасхе, а сакральная формула "Христос
Воскресе" им и вовсе не была известна. Вдобавок Мшацы с одинаковым
энтузиазмом праздновали как абхазы-христиане, так и абхазы-мусульмане.
Возможно, это свидетельство того, что его истоки восходят к древнейшим
пластам традиционной весенней обрядности, рудименты которой
впоследствии, с распространением в Абхазии христианства, стали приурочиваться к
пасхальным датам.
Ограждение зарытого ритуального винного кувшина на усадьбе
Республика Абхазия, Очамчырский район, с. Джгерда. Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
347
Обычно к Мшацы семья тщательно готовится: наводится порядок во дворе и
подворье, в доме все до тряпочки стирается, гладится, чистится. Накануне красят
яйца, готовят сладости, режут кур, петухов, а кто - и козленка. Все собираются за
стол, глава семьи первым поднимает стакан вина, поздравляя с праздником.
В некоторых семьях в честь Бога Анцва (Анцэа) в погребе, в зарытом в землю
особом кувшине - ахапшьа, хранится отменное вино прошлогоднего урожая. Его
нельзя открывать до праздника. Рано утром глава семьи с домочадцами мужского
пола у "жертвенного" кувшина закалывает козленка и просит "великого Бога
милостиво принять смиренно приносимую ему жертву, как их тому научили отцы и
деды" ('%абацэа, хабдуцэа ишахдырцаз еицш"), "Не карать нас за наши ошибки и
погрешения" ("Гэнахэа ^амазар, иа^зымдыруа ыказар, ^атоумцан") и т.д.
Затем варится мясо жертвенного козленка, пекутся жертвенные пироги из
пшеничной муки. Все это приносится и ставится рядом с заветным кувшином.
Перед коленопреклоненными домочадцами глава семьи благоговейно
открывает кувшин. Держа в левой руке нанизанные на фундучную палочку сердце и
печень жертвенного козленка, он молится Анцэа, чтобы тот даровал ему и его
семье долгую и счастливую жизнь и т.д. Зачерпнув'из кувшина стаканом вино,
молельщик совершает возлияние на жертвенные сердце и печень, на пироги,
которые затем три раза обносит над головами молящихся, произнося при этом: "Дай
нам теплоту твоих очей и твоего сердца! Избавь нас от всяких недугов и
болезней!" ("Улцха-Угэыцха хат, заа-хьаа халоумцан!"). После очередного
ритуального возлияния вина все встают, три раза 'поворачиваются на месте справа
налево и кладут на горящие угли по кусочку ладана. Несколько минут все
смиренно стоят, пока великий Бог не примет их жертвы, а затем, при строгом
соблюдении старшинства, всем присутствующим раздается по кусочку от
жертвенного сердца, печени, пирога и по стакану вина (Джанаиша, 1960. С. 37).
В день Пасхи соседи посещают друг друга, принося обязательный
ритуальный дар - крашеные яйца. Хозяйка дома также раздает каждому пришедшему
по яйцу. Дети тут же начинают состязание с пасхальными яйцами - аисара>
разыгрывать победителя, чье яйцо крепче, кто больше побил яиц.
До 1920-1930-х годов, в первое воскресенье после Мшацы, проводился
праздник А^эса Рымшац, то есть "Женская Пасха" или же "Пасха для женщин".
В этот день устраивались общесельские игрища и развлечения. С утра люди
шли на общественную площадь - широкую поляну, предназначенную для
проведения торжеств, где начинались всевозможные игры, различные
соревнования, среди которых центральное место занимала игра в аимцакъача, скачки и
состязания конников. На знаменитой Лыхненской поляне игроки в аимцакъача
делились на две команды: ладеи-вадеи, то есть на "нижних и верхних". Обычно
в празднествах, проводившихся в с. Лыхны, принимали участие представители
молодежи соседних сел. Аналогичные состязания проводились и в других
регионах Абхазии.
С наступлением летних жарких дней, когда погода склонялась к засухе,
мужчины, от мала до велика, собирались в назначенный день и проводили Ацу-
ных>дара - общественное моление по вызыванию дождя (ацу - село, аны^эа -
моление, праздник). Всевышний, согласно поверью, чем-то недоволен, поэтому
насылает на людей засуху, и умилостивить его, то есть искупить свою вину,
можно только жертвоприношением.
Из среды общины избирают двух-трех человек, которые за определенное
вознаграждение покупают на общинные деньги жертвенное животное, обычно
быков, а также вино - другие напитки не употребляются. В назначенный день -
348
обязательно в воскресенье - все это доставляют в определенное место на
берегу реки или у родника. Туда же отвозится и остальная провизия: мамалыга,
анашэ (пирог с сыром), анахэажэ (вареные лепешки из пшеничной муки,
начиненные сыром) и т.п.
На моление народ в праздничных нарядах собирается с утра. До
приготовления мяса и начала церемонии молитвы молодежь веселится: танцует, поет,
шутит; другие состязаются в борьбе и т.д. Здесь же находятся и женщины, но
они не должны участвовать в молитве и есть мясо жертвенных животных,
поэтому после молитвы они расходятся.
На заклании жертвенное животное укладывают головой к востоку. В кровь
жертвы обмакивают горящую головешку, поскольку считается, что от этого
мясо становится вкуснее. Когда мясо сварилось и все остальное угощение
готово, старик-молельщик берет в левую руку фундуковую палочку, на которой
нанизаны печень и сердце животного, а в правую - стакан вина и приступает к
молитве. Присутствующие смиренно опускаются на колени лицом к востоку.
Старик-молельщик просит Всевышнего отпустить селянам грехи,
смилостивиться над ними, дать им дождь: "Ниспошли нам (на нас) тепло Твоих глаз и
любовь Твоего сердца! Пошли нам дождь и тем дай нам возможность служить
тебе верно!" Все присутствующие произносят "Амин!".
Количество жертвенных животных зависело от численности общины.
По свидетельству Н.С. Джанашиа, еще в конце XIX в. на каждое жертвенное
животное, назначался свой молельщик, и таким образом последовательно
могли молиться несколько молельщиков. Затем в честь Аиаргь, почитаемого
Божества героизма, отваги и охоты исполнялся посвященный ему ритуальный
гимн - Аиаргь-ашэа.
После этого все располагаются на лужайке и принимаются за еду,
разложенную на фундуковых ветках с листьями. Больным и тем, кто по какой-либо
причине не смог лично принять участие, посылают их доли мяса на дом.
Общинная Ацуных>эара не редкость и в наши дни.
Ежегодно в августе, в основном, абхазы-христиане празднуют Нанвда, так в
Абхазии называется День Успения Богоматери. В этот день "чистая"
женщина - старшая в семье готовит пирог с сыром - анашэ, варит петуха и веде!* всю
семью в огород. Здесь перед цветущим огуречным растением все становятся на
колени, а старшая женщина, принося жертву Нан (Богоматери), обращается к
ней: "Великая Нан (Нан-ду)! Принося тебе предками установленную жертву,
смиренно просим тебя быть милостивой к нашему семейству: размножь его, как
звезды небесные!" и т.д. Все участники молитвы произносят "Амин"
(Джанашиа, 1960. С. 50). В традиционном религиозном пантеоне абхазов Нан (Анан) -
это Богиня размножения человеческого рода. Можно предположить, что
первоначальные истоки праздника Нан^эа имели дохристианские корни и лишь
впоследствии он, получив соответствующее переосмысление, совпал по
времени проведения с великим праздником христианства.
Сегодня в день Нан^эа все христианские семьи абхазов "ставят стол", то
есть устраивается угощение душам предков. На стол, помимо обычных
традиционных блюд, кладут обязательно дары нового урожая: вареную кукурузу,
арбузы, дыни, персики, яблоки, виноград, инжир. В этот день из городов в родные
села, где традиционно шире отмечается этот праздник, приезжают близкие
родственники, с ними могут быть друзья, сослуживцы и т.д.
После окончания грузино-абхазской войны в Абхазии официально
возрожден мусульманский праздник Курбан-Байрам - праздник жертвоприношения.
Среди абхазов есть приверженцы ислама, поэтому легализация праздника стала
349
Подготовка к празднованию курбана
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Хуап. Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
Подготовка к празднованию курбана
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Хуап. Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
350
закономерным шагом в удовлетворении духовных запросов этой части
абхазских граждан. Кроме того, Многие соотечественники из ближневосточных
стран, в частности из Турции, приехавшие на историческую родину
добровольцами во время грузино-абхазской войны 1992-1993 гг., после ее окончания
остались жить в Абхазии, пополнив тем самым ее мусульманскую общину.
Ближневосточная диаспора накануне Курбан-Байрама собирает средства и
посылает в Абхазию, чтобы репатрианты и их единоверцы могли
отпраздновать этот праздник.
К выбору жертвенного животного мусульмане подходят особо тщательно:
оно должно быть упитанным, здоровым и ни в коем случае не быть увечным.
Существует поверье, что принесенные в жертву животные будут помощниками
при переходе человека в загробный мир. По уже сложившейся традиции, мясо
закланного животного распределяют в лицей-интернат, где обучаются дети,
осиротевшие в результате грузино-абхазской войны, в детские сады, семьям
репатриантов и т.д. В этот день мусульмане посещают мечеть, навещают родных
и друзей, а также посещают могилы недавно умерших родственников.
Обязательным элементом праздника является богатое застолье.
Курбан-Байрам во многих мусульманских странах празднуется четыре дня.
В Абхазии он объявлен праздничным нерабочим днем, но официально
празднуется лишь один день.
В праздничном календаре абхазов стойко удерживаются праздники,
вошедшие в народную традицию в годы советской власти. Празднование
Международного женского дня 8 марта в Абхазии не имеет отличительных
особенностей. На предприятиях, в учреждениях, учебных заведениях женщин
поздравляют, им преподносят цветы, сувениры, подарки. В семьях мужчины
поздравляют женщин, дети - своих бабушек, мам, сестер; учащиеся - своих
учительниц. Руководство республики накануне приглашает
представительниц коллективов и поздравляет их с праздником. Эти мероприятия широко
освещаются в СМИ.
Проведение Дня Победы 9 мая имеет свои особенности. В этот день в
городах и районных центрах ветераны Великой Отечественной войны выходят в
парадной форме, с наградами, они возлагают цветы у памятников защитникам
Отечества. Здесь же проводятся митинги, концерты, гулянья. В с. Ачандара и
Абгархук в честь Дня Победы ежегодно проводятся конноспортивные
соревнования, скачки, в которых участвуют и команды других сел района. На этих
соревнованиях разыгрываются призы имени Героев Советского Союза, Героев
Отечественной войны Абхазии 1992-1993 гг., кавалеров орденов и других
наград, выдающихся спортсменов. Некоторые призы устанавливают члены семьи
погибшего героя или же однофамильцы, родственники. Победителям
вручаются призы. Праздник завершается торжественным застольем с участием
ветеранов Великой Отечественной войны, непосредственных участников
соревнований и гостей.
Памятным днем годового праздничного календаря в Абхазии является
также 31 мая. Постановлением Народного Собрания Республики Абхазия этот
день объявлен Днем памяти жертв кавказской войны и насильственного
выселения горских народов Кавказа. По сложившейся традиции 31 мая коллективы
многих учреждений и предприятий, представители общественных организаций
возлагают цветы у мемориального камня на набережной столицы Абхазии, у
самого моря, на правом берегу р. Баслы, откуда увозили на чужбину
изгнанников. После траурного митинга с причала пускают в море венки с зажженными
свечами.
351
Праздник курбан. Моление старшей женщины
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Хуап. Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
14 августа 1992 г. началась грузино-абхазская война, ныне этот день
объявлен Днем памяти защитников Отечества. Люди возлагают венки к памятникам
защитников Отечества и цветы на могилы погибших родственников, друзей и
сослуживцев.
30 сентября 1993 г. грузино-абхазская война завершилась, и эта дата ныне
празднуется как День независимости Республики Абхазия. Коллективы Службы
безопасности РА, предприятий, учреждений, учебных заведений, подразделения
Министерства Обороны, МВД организованно приходят к памятникам
погибшим с венками и цветами. Здесь же проводятся митинги. Участники боев
посещают места, где проходили сражения, делятся воспоминаниями. В юбилейные
даты Дня Независимости в столице РА - Сухуме, на центральной площади
проводится военный парад. На такие торжества приглашаются делегации из
республик Северного Кавказа, городов Юга России, поскольку добровольцы из этих
регионов РФ сражались в рядах абхазских вооруженных сил. День Независимости
Республики Абхазия торжественно отмечается в каждой абхазской семье.
26 ноября 1994 г. Верховным Советом Республики была принята
Конституция. 5 января 1995 г. Президент Республики В.Г. Ардзинба подписал закон,
согласно которому 26 ноября было объявлено Днем Конституции Республики
Абхазия.
352
Конец декабря проходит в.хлопотах по случаю наступающего новогоднего
праздника. Празднование Нового года в многонациональной Абхазии давно
приняло интернациональный характер, он проводится как в городах, так и в
селах. Накануне в детских учреждениях, учебных заведениях, а также на
центральных площадях городов устанавливают и украшают елки, вокруг которых
водят хороводы, устраивают карнавалы. В домах, особенно там, где имеются
дети, также привилась традиция ставить елки. От имени Деда Мороза и
Снегурочки старшие дарят детям подарки, сувениры. В новогоднюю ночь глава
государства по телевидению обращается к народу Абхазии с поздравлениями. Местное
телевидение передает специально подготовленную новогоднюю программу.
Не менее популярны у телезрителей и праздничные программы российского
телевидения. Собравшись за праздничным столом, домочадцы в полночь
поздравляют друг друга. По давней традиции, с наступлением Нового года мужчины
выходят во двор и несколько раз стреляют в воздух - считается, что эти
выстрелы отпугивают злых духов.
Важно указать на принятое в Абхазии законодательное регулирование
праздничного календаря.
В соответствии с Законом Республики Абхазия, праздничными, нерабочими
днями на территории республики являются: 1-2 января - Новый год; 7 января -
Рождество Христово; 14 января - Ажьырны^эа (День сотворения мира,
обновления); 8 марта - Международный женский день; 9 мая - День Победы; 30
сентября - День Независимости Республики Абхазия; 26 ноября - День Конституции
Республики Абхазия. Кроме того, праздничным нерабочим днем является Кур-
бан-Байрам, конкретная дата праздника объявляется населению ежегодно не
позднее чем за три месяца, поскольку этот праздник переходящий. Памятными
рабочими днями являются 31 мая - День памяти жертв Кавказской войны и
Празднование курбана; на первом плане - алабашьа старейшины
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Хуап. Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
12. Абхазы
353
насильственного переселения горских народов Кавказа; 14 августа - День
памяти защитников Отечества.
Народная праздничная культура абхазов постоянно развивается. Так, за
последние 20 лет поистине всенародными праздниками стали "Лыхнашта" и "Аб-
жуеизара". Первый проводится в культурном и историческом центре Бзыбской
Абхазии с. Лыхны, а второй - в аналогичном центре Абжуйской Абхазии -
с. Моква.
На Лыхненской поляне, по традиции, еще во времена владетельской власти,
проводились сходы - народные собрания, на которых решались важнейшие
вопросы для страны и народа. По завершении официальной части схода здесь же
устраивались соревнования, конноспортивные игрища. При советской власти на
Лыхненской поляне ежегодно проводились конноспортивные игры и скачки, в
частности, первенство Гудаутского района по конному спорту. Однако уже с
середины 1970-х годов эти соревнования стали принимать негативный характер.
Богатые колхозы с. Дурипша и Лыхны начали закупать породистых лошадей в
Ростове и других городах юга России и испол14овать их в состязаниях. Дошло
до того, что вместе со скаковыми лошадьми чистокровной породы стали
завозить "на прокат" и наездников-жокеев. Подобные явления стали возмущать
команды других сел, где растили лошадей местных пород и сами готовили
конников. Имели место случаи, когда во время соревнований, прямо на поляне, в
присутствии тысяч зрителей, стороны вступали в открытые конфликты. Среди
абхазской общественности эти факты вызвали, с одной стороны, единодушное
осуждение, а с другой - тревогу за дальнейшую судьбу народной традиции.
В этих условиях абхазский этнолог Ю.Г. Аргун выступил со специальными
разработками, воплотившимися в осндванный на народных традициях сценарий
праздника "Лыхнашта", который проводится в наши дни.
Во время праздника можно увидеть традиционные игры, пляски,
сатирические сцены, услышать абхазские песни, звучание национальных музыкальных
инструментов, выступление ораторов, поэтов, принять участие в спортивных
состязаниях, посмотреть на увлекательные конноспортивные игры,
познакомиться с произведениями народного прикладного искусства, с работами
умельцев, приобрести памятные сувениры и, наконец, попробовать абхазские
традиционные кушанья, продегустировать вино и т.д.
Для каждого села Гудаутского района выделен участок, на котором за
оградой строится временная плетеная апацха - павильон. Здесь готовится абхазская
еда, организуется выставка народных умельцев, на которой представлены
изделия из дерева, кожи, железа, керамики и т.д.; народные мастера демонстрируют
свои таланты. В апацхе-павильоне выставлены также дары нового урожая
фруктов и овощей. На "Лыхнашта" обязательно устраиваются спортивные народные
игры - бросание камня, взбирание на столб, конная игра с мячом - Шла ампыласра,
аимцакъачара, наездники демонстрируют искусство верховой езды - командная
игра - а&ыб$аказара9 джигитовку - а%ырхэмарра> скачки на различные дистанции и т.д.
Первый раз по новому сценарию праздник Лыхнашта был проведен осенью
1983 г. и получил широкий резонанс, как в республике, так и за ее пределами.
Его посещают с удовольствием не только местные жители, но и
многочисленные отдыхающие, а также гости из республик Северного Кавказа,
представители абхазской зарубежной диаспоры.
После успешного проведения праздника по новому сценарию и всеобщего
его одобрения, возникла идея возрождения народного праздника в с. Мыку
(Моква) Очамчырского района, где по традиции проводили народные собрания
354
абжуйские абхазы. Для решения этой задачи ученые-этнологи Ю. Аргун и
А. Шинкуба выехали на место. Первое, что обнаружилось: поляна, где
проводились собрания абжуйцев, была застроена многоэтажными жилыми домами для
рабочих, зданиями сельского совета, хозяйственными постройками и т.д. Кроме
того, здесь расположилось новое сельское кладбище. Словом, использовать это
место для праздничных гуляний уже было невозможно. Осмотрев близлежащие
колхозные земли, этнологи остановились на участке у слияния р. Моква и Два-
ба, у подножия холма, где красуется средневековый Моквский храм. Холм этот
в дальнейшем послужил своеобразным амфитеатром для многочисленных
зрителей, а на самом холме был сооружен павильон - выставка для сел района.
Идея была поддержана руководством района. В первую очередь приступили к
расчистке поля и приведению его в порядок, затем был составлен сценарий
проведения праздника, который обсудили и одобрили специалисты. Так возродился
по новому сценарию народный праздник Абжуеизара, который состоялся в
начале июня 1991 г. С тех пор он проводится ежегодно, за исключением периода,
когда территория восточной (Абжуйской) части Абхазии находилась под
контролем грузинских войск во время войны 1992-1993 гг. Ныне праздник
пользуется большой популярностью, о чем красноречиво свидетельствует участие в нем
многих тысяч зрителей.
Современные народные праздники абхазов наглядно проявляют свою
специфику, и вместе с другими элементами культуры народа являются одним из его
"этнических символов", сохраняют и содержат в себе значительную
информацию, полезную в разрешении проблем, связанных с этногенезом этнической
истории народа.
Праздники как часть духовного наследия народа на многовековом пути
своего бытования и развития аккумулировали в себе народные идеалы добра,
красоты, возвышенного, положительную информацию о природе, человеке, их
взаимосвязи. В них народ выступал и выступает как художник, творец
материальных и духовных ценностей. Неотъемлемой чертой народного праздника являются
элементы театральности, участвуя в нем, человек приобщается к народному
творчеству: песням, танцам, играм и т.п. И что весьма важно, выполняя
коммуникативные функции, праздники издревле служат фактором сплочения,
объединения людей, начиная с сельской общины и заканчивая более широкими
регионами. Характерная черта современного праздника - обилие зрелищно-
развлекательных, игровых компонентов, возникших вследствие
трансформации, переосмысления магических ритуалов, первоначальный смысл которых с
течением времени забывался. Многие действия, имевшие в прошлом
магическое содержание, сегодня выполняют игровые, увеселительные функции.
12*
ГЛАВА VII
РЕЛИГИОЗНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ
ТРАДИЦИОННЫЕ
РЕЛИГИОЗНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ
Традиционная религия абхазов представляет.:со&ой систему
политеистических верований, имеющих многослойный характер, с весьма
многочисленным пантеоном божеств и объектов сакрального почитания, включенных
в сценарии разветвленных культовых практик.
Функция верховного божества принадлежит Анцэа. Он творец природы и
людей (часто к его имени присоединяется эпитет "нас породивший"),
повелитель и вседержатель мироздания. Обладает всеми совершенствами:
всемогуществом, всеведением, абсолютной благостью, безграничностью,
неизменяемостью и т.п. Анцэа пребывает в небе (часто наделяется эпитетом "вверху
находящийся"). Когда он спускается с неба, гремит гром, когда поднимается, -
сверкает молния. Гром и молния - его карающая сила. С одной стороны,
существует представление об Анцэа как о божестве, лишенном каких-либо конкретных
внешних черт; с другой, стороны, его представляют либо молодым красивым
мужчиной, либо седым старцем.
Один из могущественных божеств пантеона - бог грома и молнии Афы.
Пребывая на небе, он посылает оттуда огненные стрелы, которые поражают
людей, животных, деревья. Никто и ничто не сможет уберечься от гнева Афы.
Н.С. Джанашиа, хорошо знавший быт абхазов, писал: "Великое несчастье для
абхаза, если на него или на его дом (или скот) упал громовой удар: значит, он
разгневал бога, дух которого отошел от него, а потому дьявол искал в нем
убежище. Значит, он - великий грешник перед Богом, а потому нужно искупить
свои грехи умилостивительными жертвоприношениями. Сначала, глава семьи в
присутствии тут же коленопреклоненно стоящих всех членов семьи дает обет
Богу, что он в точности выполнит все указания знахарки (знахарками у абхазов
называют не только женщин, занимающихся лечением больных, но и
прорицательниц) и принесет обычную искупительную жертву, и при этом просит
послать свою милость. Этот обет дается там, где произошел удар" (Джанашиа,
1960. С. 67).
В то же время удар молнии воспринимался как знак сакрального внимания.
Пораженное место, равно как и все предметы, оказавшиеся в данном локусе,
представлялись освященными посещением бога. Ни к чему нельзя было прика-
356
саться без специальных ритуальных песнопений в честь Афы, до этого все
считалось неприкосновенным.
Существовала разветвленная система обрядов, разработанная в
зависимости от того, кто поражен молнией - человек или скотина, ранены они или
убиты. Эти обряды до недавнего времени сохраняли крайне архаический
характер. Древнейший из них исполнялся в случае поражения молнией скотины
и заключался в том, что все собравшиеся сообща из ветвей дерева сооружали
помост - ашэамкьащ (1-1,5 м) и поднимали на него животное. Разделившись
на два хора, они исполняли ритуальные песнопения, сопровождая их
обрядовым танцем вокруг этого помоста. Потом все расходились по домам, а
скотина оставалась на месте до тех пор, пока не истлевали ее кости (Званба,
1955. С. 33).
В случаях, когда молнией поражало человека, даже если он остался жив, то
на месте удара устраивался помост (высотой 1-1,5 м), который обязательно
нужно было возвести из ветвей орехового дерева: грецкого или фундучного.
Пострадавшего поднимали с земли и укладывали на него. Тем временем
совершали жертвоприношение. Жертвенным животным должен был быть
непременно белошерстный козел. Вокруг помоста устраивался "хоровод", опять-таки
сопровождаемый ритуальными песнопениями. Все участники обряда одевались
во все белое. После окончания церемонии пострадавшего снимали с помоста и
переносили домой (Чурсин, 1956. С. 57).
В случае же, если молния поражала человека насмерть, то в старину
его также помещали на сразу же возводимый помост, сопровождая все
действия исполнением ритуальных песен в честь Афы (Афрашэа). После этого
убитого, не переодевая, несли хоронить в том, в чем он был одет, когда ударила
молния.
Через неделю близкие родственники собирались у могилы для того, чтобы
совершить жертвоприношение в честь бога Афы. Характерная черта его
культа заключалась в том, что категорически запрещались малейшие проявления
горя, переживаний, печали. Напротив, во всех церемониальных действиях
нарочито подчеркивалось радостное самоощущение участников, их преклонение
перед явлением грозного божества, смирение и полное приятие его воли,
следствием которой могла быть, в том числе и гибель близкого человека. День
недели, в который произошел удар молнии, отныне становился амшшьара -
запретным для всех членов семьи и близких родственников. В эти дни
запрещались какая-либо работа, проведение семейных обрядовых действий (свадьбы,
похороны и т.д.).
С молнией, кроме Афы, у абхазов было связано также представление о
боге Аиаргь. В глубинйых пластах мифологии абхазов эти два образа порой
выступают в функциональном единстве, хотя не вызывает сомнений большая
древность образа Афы. В то же время Аиаргь был связан с охотничьим
культом, в котором занимал важное место, хотя и здесь главную функциональную
роль он делил с другим божеством, в частности, с Ажэеицшьаа.
В традиционном пантеоне абхазов божеством охоты, покровителем диких
животных является Ажэеицшьаа. Форма этого теонима позволяет
предположить, что первоначально он обозначал не одно, а целый сонм божеств.
Окончание -аа в абхазском языке является показателем множественности. И,
действительно, во многих легендах и поверьях, например, в нартских сказаниях,
Ажэеицшьаа является обозначением божественного родового сообщества,
состоящего в дуально-брачных отношениях с родовым сообществом Аиаргь.
357
Дочери рода Ажэеицшьаа называются невестками рода Аиаргь, а дочери рода
последних - невестками рода Ажэеицшьаа. В последующем образ
индивидуализировался и в позднейших представлениях Ажэеицшьаа выступает в образе
главы божественного семейства, состоящего из жены, нескольких
дочерей-красавиц (чаще всего упоминаются три дочери), сына Иуана и слуги.
Семейство Ажэеицшьаа пребывает на земле, как правило, - в глухом лесу
или на вершине неприступной отвесной скалы, где пасутся принадлежащие
Ажэеицшьаа несметные стада диких животных - олени, серны, туры, лани,
косули и др. Вечно юные дочери Ажэеицшьаа доят оленей. Они иногда вступают
в любовные связи с охотниками, лишая их тем самым права женитьбы. Без
милости Аиаргь и Ажэеицшьаа ни один человек не может убить зверя, причем
они допускают убиение только тех зверей, которых уже съели сами и вновь
оживили.
Божества эти, и только они, заранее предопределяют количество дичи,
которое охотник может убить за свою жизнь. Поэтому охотники старались
задобрить их. Главным способом умилостивления было жертвоприношение,
которое впервые было описано СТ. Званба. "Приготовляясь к охоте, - пишет он, -
партия охотников одной деревни или околотка деЛает складчину и, купив
одного козла или барана, выбирает место в лесу для жертвоприношения. Каждый из
охотников бросает ладан на уголья и просит лесного бога, чтобы он уделил ему
из своих стад то, чего охотник желает*' {Званба, 1955. С. 42-73).
Наблюдения Н.С. Патейпа, относящиеся уже к началу XX в.,
зафиксировали некоторое изменение ритуала, который уже допустимо было проводить
дома. Н.С. Патейпа сообщает, что прежде, чем отправиться на промысел
охотники собирались в доме одного из них, в семье которого имелся старик, который
должен был играть роль руководителя обряда. Для проведения обряда нужно
было принести жертву холощеного козла. Когда все, что нужно, было готово,
старик брал в левую руку, заостреннуюТ1алочку из фундукового дерева с
нанизанным на ней куском печени, а в правую руку стакан вина. Охотники
становились в ряд с ружьями в руках. Старик, обращаясь к Ажэеицшьаа, просил его об
удаче, после чего выпивал вино и съедал по кусочку печени, сердца и пирога.
Все это проделывал каждый охотник. Вслед за этим все присутствующие
садились за стол и принимались за еду {Патейпа, 1978. С. 31-32).
Некоторые охотники перед промыслом совершали бескровную жертву.
Во время полевой экспедиции об этом нам рассказывали известные охотники.
По их рассказу, из дома они выходили ночью, чтобы не видели домашние, а
также, чтобы избежать встречных в пути и направлялись в сторону оз. Рица. Через
три дня, достигнув пещеры, расположенной у р. Юпшары, делали привал, где
совершали обряд моления богу охоты. Здесь они готовили известные в абхазской
кухне начиненные сыром вареники особой конусообразной формы,
предназначавшиеся для жертвенных целей, и поэтому во время моления их называли не
своим именем {ахампал), а говорили ацкьа, то есть "чистые", "священные".
Вдобавок, выходя из дома на промысел, охотники брали продукты для вареников
втайне от женщин. Число вареников должно было быть 10 или 15. Когда все
было готово, присутствующие выстраивались, обнажив головы, перед пещерой
лицом к восходу солнца, и вожак группы произносил молитву, обращенную к
Ажэеицшьаа {Акаба, 1979. С. 37-38).
Приведенный материал и некоторые другие данные дают основание для
предположения о том, что пещеры в промысловом культе абхазов занимали
важное место. Так, например, в Абжуйской Абхазии существует пещера,
называемая "Моление Ажвейпшьаа" {Ажэеипшьны^эара), где действительно
358
собирались охотники для совершения обряда жертвоприношения перед
промыслом.
Таким образом, и в дошедших до нашего времени верованиях, охотники
перед промыслом обращались с молитвой к Ажэеицшьаа, в которой они просили
его об удаче. Помимо этого, в обрядовой сфере охотничьего культа
значительное место занимало исполнение ритуальных гимнов-песнопений, обращенных к
божеству. Так, известна песня "Дад Иуана", которую пели охотники, придя в лес
перед охотой во время молитвы, обращенной к Ажэеицшьаа. В ней они
просили, "если будет маленький зверь, то пошли на нас не меньше 30 штук, если же
пошлешь оленя, то, чтобы он был не меньше, как шестнадцати-роговый".
Некоторые действия во время охоты у абхазов также сопровождались
пением специальных песен. Так, например, "Песня Ажвеипшьаа" (Ажэеицшьаа
рашэа) поется охотниками каждый раз, когда падает убитая дичь (Патейпа,
1978. С. 32). В других записанных вариантах, охотники, убив и освежевав зверя,
совершали следующий обряд: изжаренные сердце, печень и почки нанизывали
на заостренную палочку и произносили благодарственную молитву в честь
Ажэеицшьаа. Затем несли тушу убитого зверя с пением песни в честь
Ажэеицшьаа, направляясь к месту стоянки. Исполнение песни сопровождалось
стрельбой. Выстрелов было столько, сколько было убитой дичи.
В репертуаре абхазских охотников есть гимны и в честь другого
охотничьего божества - Аиаргь. В Абжуйской Абхазии эту песнь пели охотники при
возвращении домой, оповещая домашних об удачной охоте. Начинал петь старший
охотник, другие ему подпевали. Услышав первые звуки, домашние спешили
навстречу, чтобы помочь донести добычу до дому.
Пение песен на охоте у абхазов, помимо ритуальных функций, имело и
вполне практическое - сигнальное назначение. Это хорошо видно как из
вышеприведенного описания, так и из материалов, записанных известным
музыковедом К. Ковачем, изучавшим музыкальное творчество абхазов в конце 1920-х годов.
В селах Моква и Джгерда им были записаны два варианта песни Аиаргь. К.
Ковач пишет, что у абжуйских абхазов "...моменты охоты дополняются еще
следующей подробностью: когда убивают зверя, охотники становятся на высокой
скале и звонко поют песню с той целью, чтобы в балагане услышали и пришли
бы помогать нести убитого зверя" (Ковач, 1930. С. 33).
Кроме пения песен во время охоты в более отдаленные времена абхазам
было известно и исполнение плясок, в которых они подражали животным.
Известны, например, медвежьи пляски, исполнявшиеся после удачной охоты.
Пляшущиеся делились на группы. Участники одной группы были одеты в
шкуры животных, участники другой группы - в костюмы охотников. Как отмечал
Ковач, "Пляски отображают весь процесс удачной охоты и сопровождались
пением присутствующих под аккомпанемент трещоток и хлопаньем в ладоши".
Автор в примечании отмечает, что "медвежьи пляски в настоящее время
(то есть в 1920-х годах. - Ред.), потеряв свое религиозное значение, входят в
репертуар народных ансамблей" (Кован, 1929. С. 63).
Охоту абхазы считали сакральным занятием, и потому обычаем
предписывалось соблюдение многочисленных запретов. Некоторые из них в
пережиточном виде сохранялись до недавнего времени. Мы отметим лишь некоторые. Так,
перед промыслом охотник не должен был умываться и бриться; воздерживался
от охоты в определенные дни недели; старался не попадаться на глаза
представительницам женской половины семьи и все приготовления к охоте делал
втайне от них (Акаба, 1979. С. 40-41). Находясь в горах, охотники не допускали
между собой споров, обмана, они должны были находиться в полном согласии.
359
Строжайше запрещалось убивать зверей белой масти, так как считалось,
что они из личного стада Ажэеицшьаа. В Бзыбской Абхазии до недавнего
времени были широко распространены легенды о знаменитом охотнике Кубаре
Брандзе, жившем несколько поколений тому назад в с. Лдзаа. Он убил белого
кабана и понес за это жестокое наказание. Вскоре после этого проступка умер
сам охотник, а через некоторое время вымер и весь его род (Там же. С. 28-29).
А.М. Дирр, собирая в 1911 г. в с. Багмаран материал по охотничьим
верованиям абхазов, обратил внимание на специальную терминологию,
употребляющуюся в лесу во время охоты. Он записал тогда 10 терминов, которые были
позже опубликованы в его работе о божествах охоты у народов Кавказа {Дирр,
1915. С. 3-4). Позднее Д.И. Гулиа, Г.Ф. Чурсиным, Х.С. Бгажба и др. были
записаны многочисленные запретные слова, которые позволили говорить о
существовании у абхазов особого охотничьего языка. От обычного разговорного он
отличается, главным образом, в своей именной части. Запрещалось называть
предметы своими именами, так как считалось, что это мешает удачной охоте.
Для обозначения каждого табуированного предмета или явления, с которыми
охотники часто встречаются, употреблялись особые слова-заменители. Эти
соответствия представляют собой во многих случаях лапидарное описание
специфических качеств соответствующих предметов или ^ереносное выражение
их основного назначения, а также сравнения и звукоподражания {Инал-ипа,
1965. С. 19).
Например, слово амза (луна) на охотничьем языке звучит как алашырбаг и
переводится как "показывающая свет". Слово "дерево", которое в абхазском
звучит как рцла и "дрова" заменялись в охотничьем языке на Абылтэы (букв.:
то, что подлежит сожжению). Говоря о собаке - ала, надо было называть ее
ама$а - тайная секретная; серна на охотничьем языке - агада (букв.:
безрогая) и т.д.
Среди словесных табу большое значение имел запрет на произношение
имен членов охотничьей группы. Если нужно было кого-нибудь из них позвать,
то свистели или стреляли. Старшего в охотничьей группе между собой
иносказательно называли ацэымш (счастливый бык). В разнообразных охотничьих
приветствиях, которыми обменивались охотники при встрече, также не
упоминаются некоторые слова, их заменяли описательными выражениями. Так,
например, в приветствии, с которым охотники обращались друг к другу с
пожеланием добыть дичь, слово "дичь" заменялось выражением "чья смерть пришла",
а в целом приветствие звучит так: "Чья смерть пришла, тебя да ожидают"
(Зьщсра аахъоу узьщшуп). В ответ другой охотник отвечает: "Пусть ожидают
нас обоих" (Еыцахзыпшуп) (Шакрыл, 1971. С. 102).
Помимо Ажэеицшьаа и Аиаргь, хорошо сохранились у абхазов
представления и о женском образе божества охоты, составляющие самый древний слой
охотничьих верований. Имя этого образа - Анана-Гэында. Во многих легендах,
как абжуйцев, так и бзыбцев Анана-Гзында выступает в качестве главного
охотничьего божества. Однако в дошедших до нашего времени верованиях, ее
имя связывается больше с пчеловодством (само имя Анана-Гэында означает
"мать пчелиного роя"). Моление в ее честь совершалось весной, во время
начала роения пчел, и летом, перед сбором меда {Чурсин, 1956. С. 93).
Значительную группу традиционного пантеона составляли весьма
почитаемые божества, покровительствовавшие хозяйственным занятиям абхазов. Аитар
является божеством плодородия, одновременно - он бог-покровитель
домашнего скота, оберегающий его от диких зверей, способствующий
увеличению и умножению стад. К Аитар обращали свои молитвы пастухи, приносили
360
ему в жертву холощеных козлов или баранов, клятва его именем считалась
нерушимой.
В мифологическом сознании абхазов Аихар был семядольным.
"Семядольный Аитар" - это было обычным молитвенным обращением к божеству.
Его долями были божества более низкого ранга, но "ведавшие" весьма
важными отраслями скотоводческого хозяйства. Так, Цьабран - женское божество
мелкого рогатого скота. Согласно ранним мифологическим представлениям
она являлась прародительницей коз. Молением Цьабран (в первый четверг
марта) начинался цикл весенних обрядов в честь Аитар. Другой долей последнего
была прародительница коров Жэабран, ставшая божеством крупного рогатого
скота. В первую субботу марта происходило моление в ее честь, что также
являлось составной частью цикла весенних обрядов, посвященных Аитар.
Доля могучего Аитар - АЬышьашьана покровительствовала лошадям.
Если же абхазу нужна была верная собака, то нужно было обратиться с
соответствующей молитвенной просьбой к их божеству - Алышькьынтыр.
Могущество всесильного Аитар распространялось далеко за пределы
скотоводческого хозяйства. Согласно мифологическим представлениям, его
долями были также солнце (амра) и луна (амза). Наконец, седьмой долей было
божество Анаца-нага (Мать проса). В первоначальном своем облике это было
божество урожая, ведавшее всеми произведениями земли. Однако в позднейшие
времена образ этого божества несколько потускнел и был вытеснен на
периферию религиозно-мифологического сознания.
Из земледельческих божеств выделяется богиня плодородия Цаца -
покровительница засеянных полей и всей растительности. Ее представляли дородной,
коренастой женщиной низкого роста и плотного телосложения. Верили, что
она часто расхаживает по кукурузным полям, повторяя: "Ракыи, гдыкыи
Ажьира - культовая кузня
Республика Абхазия, Гудаутский район, с. Хуап. Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
361
Ажьира - культовая кузня
Республика Абхазия, Очамчырский район, с. Джгсрда.
Фото Л.Т. Соловьевой, 2005 г.
ху-мацэ" ("В локоть, пядень и пять пальцев"). В тех же местах, где ей не делали
жертвоприношений, она, наоборот, обходя поля, говорила: "Нацэкьыс!
Нацэкьыс!" ("С пальчик! с пальчик!"). Полагали, что если она произнесла одно
из этих выражений, то и урожай получится обязательно в соответствующую
меру.
Жертвоприношение Цаца состояло в следующем. После сбора урожая из
каждого рода хлеба и плодов приготовляли пищу и ставили ее на стол. Старший в
семействе с обнаженной головой благодарил Цаца за хороший урожай. Если же
урожай был скуден, то просил, чтобы она возместила им недостаток в будущем
году.
Божество земли олицетворялось также в женском образе Адгьыл-дадуцал
(Владычица земли). Во время сбора лекарственных трав женщины, зарывая в
землю щепотку соли, шептали: "Адгьыл-дадуцал" ("Мы тебе дали твою долю").
Водной стихией ведала Матерь и владычица вод Зызлан-за^куажэ. Ее
абхазы представляли обитающей в неприступном чистом озере, роднике и в глубине
пещеры. Считалось, она управляет обворожительными красавицами с
голубыми глазами и с длинными распущенными волосами. Ноги их ступнями
обращены назад, а пятками вперед, вследствие чего при борьбе их невозможно пова-
362
лить назад. По ночам они выходят на землю, заманивают к себе мужчин и
требуют от них любви, обещая за это все земные блага. В случае несогласия
мужчина должен вступить в борьбу, и если она повалит его, то он обязан жить с нею
10 лет. При этом человек на несколько дней пропадает, и если показывается
среди людей, то уже полусумасшедшим. Если же во время борьбы с головы
водяной красавицы удастся вырвать хотя бы волос, то она оказывается
обезвреженной и даже поступает к победителю в услужение. Того же, кто пренебрег
любовью водной девы, ожидает смерть. Зызлан обладала способностью
"портить". Причем вернуть к нормальной жизни мужчину, на которого Владычица
наслала порчу, могла только "чистая" женщина путем умилостивления
коварной владычицы водной стихии (Инал-ипа, 1965. С. 524).
Могущественным богом был Шьашэы, связанный с кузнечным ремеслом и
особым культом сакральной кузни - ажьира. Раньше во многих абхазских семьях
кто-нибудь из мужчин уже с самого детства "прикреплялся" к кузне и его
посвящали служению богу Шьашэы. Если знахари посоветовали или родители сами
пожелали, чтобы сын стал кузнецом, то они приносили новорожденного в кузницу,
клали его на уголья, сложенные в углу, а затем забирали обратно домой. Такое
посвящение детей мужского пола богу Шьашэы лишало их права учиться или
заниматься какой-либо другой деятельностью. Этим обрядом в известном смысле
решалась вся дальнейшая судьба ребенка. По достижении определенного
возраста он должен был пройти соответствующую практику у мастеров, сделаться
кузнецом, что давало ему право проводить моление в кузне во время празднования
Ажьырных>эа1Хьачхэама. Местопребывание - кузня {ажьира) - окружалась
сакральным пиететом. При этом она представляла собой не настоящую рабочую
кузницу, а ее имитацию. Зачастую это был небольшой навес, где были собраны
миниатюрные наковальня, клещи и молоточек, которые вместе называются
"тремя руками" (х-напык). Именно здесь происходили моления в честь Шьашэы.
В жертву божеству приносили козла, петухов, кур и пр. Если желали
особенно угодить, то резали белого козла с большой бородой и рогами. Прежде
чем зарезать козла, перед закатом солнца, когда "бог у себя дома", молельщик
брал животное за рога и шел со своим семейством в кузню. Все члены семьи
становились вокруг наковальни с обнаженными головами, молельщик
произносил молитву в честь Шьашэы, прося его "даровать теплоту своих очей"
(Шьашэы улыпха %ащ). После этого резали и свежевали козла, а затем с тушей
возвращались во двор, разделывали мясо на куски и варили. Резали также
петухов, кур. Причем петухов резали столько, сколько было мужчин в семье, а кур
по количеству женщин. По окончании церемонии рога жертвенного животного
молельщик оставлял в кузне.
Один из персонажей абхазского пантеона - Ажьахара (букв.: "увеличение
[наращивание] плоти"). Ажьа^ара считался божеством плодородия,
размножения. Местом его пребывания был домашний очаг, поэтому часто Ажьа^ара
воспринимается и как его божество. При этом в культовой практике абхазов ярко
проявляется обожествление самого очага как такового. Не случайно он был
местом проведения ритуальных действий, связанных с наиболее значительными
событиями семейной и общественной жизни. Например, у очага совершался ряд
церемониальных действий, связанных со свадебным обрядом. В прошлом после
окончания свадебного пира, почти на рассвете, вокруг очага исполнялся
хороводный танец Атларчопа. Участники церемонии танцевали, взявшись за руки,
что называется аибаркыра> то есть взаимодержание. Считается, что исполнение
хоровода вокруг очага в предрассветный час отгоняет злых духов от очага, так
как именно это время суток является самым опасным.
363
После свадьбы новобрачную подводили к очагу и трижды обводили вокруг
него. Лишь после этого ритуала молодая могла приступить к своим
хозяйственным обязанностям в доме мужа (Аджинджал, 1957. С. 100). В честь божества
очага совершались также знахарские обряды, особенно при заболеваниях детей
и женщин.
Очаг почитался у абхазов не только как единое целое, но и каждая его
часть - изголовье (ахы - голова) и особенно, очажная цепь - ахнышьыр. У
очага, держась за цепь, проклинали провинившихся и клялись в невиновности те,
кто желал снять с себя подозрение, произнося при этом: "Да получу я
проклятие этой (цепи)".
Цепь надевалась на шею членов семьи, пострадавших от молнии, во время
специального искупительного обряда устраиваемого в честь бога молнии Афы
(Акаба, 1988. С. 155). '.?
С очагом, в прошлом, у абхазов было связано своеобразное сценическое
представление, именовавшееся "Самакэа", которое'устраивалось, как
заключительная часть годовых поминок. Впервые оно бьЬю описано Г.Ф. Чурсиным,
правда, без упоминания, что действия разворачиваются вокруг очага. Согласно
его описанию, "один из участников представления изображает умершего,
лежащего на тахте, другие сидят около него и вспоминают его деяния. Вдруг входит
человек с водой и обрызгивает участников представления. Все
моментально разбегаются, "покойник" тоже вскакивает с постели и убегает (Чурсин,
1956. С. 198).
В материалах Е.М. Малия содержится четкое обозначение места действия.
Вот как она описывает это представление: "Из числа собравшихся
родственников и соседей, удобно разместившихся вокруг очага выделялись три лица. Один
представлял умершего Самакуа, который завернувшись в войлочный кафтан
или бурку, ложился у очага. Другой, переодетый в женское платье, садился у его
изголовья, представляя мать умершего. Сгорбившись от тяжести белого
башлыка, набитого пряным, появлялся "отец" Самакуа. При виде последнего "мать"
начинала причитать. В тон ей вторил отец и начинал тянуть Самакуа, делать
вид, что бьет его по фаллу, обнюхивать и т.д. И, наконец, быстрым движением
хватал из очага горсть золы и разбрасывал, делая вид, что бросает горящие
угли. Тут, потягиваясь, вставал Самакуа" (Малия, 1972. С. 140-141).
Известно, что очаг у многих народов мира был связан с фаллическим
культом. Фаллический характер большинства вариантов самакуа делает понятным,
почему это представление происходило именно здесь.
Очаг, как место, где горел непрерывный огонь, символизировал
непрерывность рода, благополучие и единство его членов. О важности сохранения
непрерывного огня в древности свидетельствует сохранившаяся у абхазов формула
проклятия: "Да потухнет твоя доля огня!" (Акаба, 1988. С. 155).
Одну из наиболее устойчивых форм древнейших верований у абхазов
представлял культ деревьев, элементы которого сохранились вплоть до настоящего
времени. Первые письменные свидетельства об этом принадлежат Проко-
пию Кесарийскому (VI в.), который писал о населении Абхазии: "Эти варвары
еще в мое время почитали рощи и деревья. По своей варварской простоте они
полагали, что деревья являются богами" (Прокопий Кесарийский, 1950. С. 38).
О культовом отношении абхазов к некоторым деревьям свидетельствовали
и авторы более позднего времени. Так, например, русский автор 1820-х годов
С. Броневский сообщал об уважительном отношении абхазов к старым дубам и
отмечал, что "всякое колено имеет у себя такой дуб на примете", "перед
начинанием какого-либо важного дела, как-то перед походом против неприятеля,
364
они становятся хороводом вокруг священного дерева, втыкают в него саблю и
другие вещи и отправляют обряды, за коими следует пир" (Броневский, 1823.
С. 322-323).
О почитании деревьев у абхазов писали и многие другие авторы Х1Х-ХХ вв.,
В частности Г.Ф. Чурсин во время своих двух поездок по Абхазии в 1920-х годах
собрал немало интересных фактов о культе деревьев (Чурсин, 1956). В 1960-
1970-х годах в исследованиях Ш.Д. Инал-ииа этот культ характеризуется, "как
один из древнейших и наиболее существенных моментов религиозной жизни
Абхазии, дошедших в известной мере до нашего времени" (Инал-ипа, 1965.
С. 536-540).
Характерно, что христианские храмы в Абхазии возводились, как правило,
в местах прежних языческих святилищ в священных рощах. Даже в Х-Х1 вв.,
когда христианство в крае утвердилось окончательно, традиция возведения
храмов вблизи местных языческих святилищ все еще сохранялась. Так, например,
известный храм в Илори (XI в.), был построен на месте пользовавшегося
всеобщим почитанием языческого святилища, располагавшегося в девственном
дубовом лесу.
Эта особенность расположения христианских храмов была подмечена
католическим монахом И. Цампи, посетившим Абхазию в XVII в. Он писал:
"Приходские церкви обсажены несколькими толстыми и высокими деревьями... Корни
этих деревьев посвящаются иконам, вследствие чего их не рубят, так как никто
не осмеливается к ним прикоснуться из опасения навлечь на себя гнев иконы"
(Кация, 1963, С. 19,54).
У абхазов до сего времени сохраняются воспоминания, когда все моления и
общественные собрания происходили в священных рощах или под отдельными
почитаемыми деревьями. Народные собрания абжуйцев до недавнего времени
проводились под огромным ореховым деревом в с. Моква. Бзыбские абхазы для
решения своих дел собирались в священной липовой роще, недалеко от
христианского храма (Миллер, 1910. С. 63).
Важно отметить, что сакральным почитанием окружались лишь
определенные породы деревьев. Так, наиболее почитаемым деревом у абхазов был дуб
(аць). Многие авторы, писавшие об Абхазии, обращали внимание на тот факт,
что большинство языческих святилищ представляло собой дубовые рощи или
единичное дерево этой породы, отличавшееся большими размерами,
долголетием или еще какими-либо особыми признаками. Например, в с. Бармышь
(Гудаутский район) еще в 1960-х годах помнили о вековом дубе, растущем
вблизи храма. Назывался он Бармышским (Бармышь аць) и под ним устраивались
народные собрания.
Священная дубовая роща имелась иве. Блабырхуа (Гудаутский район).
Когда в конце 1920-х годов село посетил Г.Ф. Чурсин, в стволах некоторых
деревьев этой рощи торчали воткнутые железные стрелы, которые являлись
"жертвенными приношениями прежних почитателей священной рощи" (Чурсин,
1956. С. 51).
Под дубом совершалось большинство родовых и фамильных молений.
Священные дубовые рощи или отдельные деревья этой породы были в прошлом и
местом принесения очистительной присяги. Среди многих абхазов и в наше
время удерживается вера в неизбежность наказания за дачу ложной присяги перед
этим деревом.
Истоки сакрального почитания дуба многообразны. Дубовые леса в
Абхазии чрезвычайно распространены, к тому же они всегда были главным местом
охотничьего промысла, который сам по себе воспринимался абхазами как свя-
365
щеннодействие. Наряду с этим значительную роль в сакрализации этого дерева
послужило то, что растущие на нем желуди, осыпавшиеся на землю, служили
источником питания, как для человека, так и для диких зверей, на которых он
охотился. У абхазов даже не в столь отдаленные времена в голодные годы
употребляли й пищу желуди. В этом отношении весьма характерна пословица:
"Цьиф, асаыжэ" ("Ешь желуди, пей вино"). Отметим также, что понятие
"желудь" в абхазском языке обозначается двумя лексемами, в частности ацьрыц
(букв.: зуб дуба) и акакал. При этом последнее еще имеет значение "закуска",
что подтверждает былое значение желудя в питании древних абхазов.
Абхазам также хорошо были известны целебные свойства коры и листьев
дуба. Эти ингредиенты входили в разнообразный арсенал лечебных средств
народной медицины. О том, что дуб широко использовался в знахарстве,
свидетельствует его частое упоминание в заговорах от дурного глаза (Гулия, 1939.
С. 132). Наконец, исключительное значение дуба в повседневной бытовой
практике, а также отмеченная распространенность дубовых лесов на территории
Абхазии, обусловили наличие большого числа топонимов, в основе которых
лежит данное наименование. ' ;
Одним из главных источников обожествления дубового дерева, несомненно,
было его свойство привлекать к себе молнию,:а все, что было связано с ней, а
точнее - с великим богом молнии Афы, у абхазов было сакральным. Тем не
менее, в определенной ситуации побеждали вполне практические соображения.
Так, абхазы срубали любое дерево этой породы, если оно росло вблизи
усадьбы. Вполне понятно, что они это делали для того, чтобы обезопасить себя от
громового удара.
В этом отношении дубу абхазы противопоставляют грабовое дерево.
По представлениям народа, сохраняющимся и до настоящего времени, молния
никогда не ударяет в это дерево. Руководствуясь этим убеждением, абхазы не
выкорчевывали граб, если он рос вблизи жилья, и наоборот, если граба не
было поблизости от усадьбы, его специально выращивали. Даже на засеваемом
поле, где вырубались все деревья, он оставался в полной неприкосновенности.
Граб не вырубался также на участке, предназначавшемся для посадки
фруктовых деревьев. Часто на грабовые деревья пускалась виноградная лоза
{Введенский, 1872. С. 5).
Вера в граб, обладающий силой отвратить молнию, была настолько велика,
что по представлениям абхазов, достаточно было сделать какую-то дома часть
из граба, чтобы обезопасить его и его обитателей. СТ. Званба отмечал:
"Во всех абхазских строениях непременно должна быть какая-нибудь часть из
граба, хотя бы и не было надобности непременно в грабовом лесе" (Званба,
1955. С. 69). Если же при возведении жилого дома по каким-либо причинам не
была учтена эта традиционная черта строительной техники, то при начале
грозы кто-нибудь из членов семьи шел к растущему поблизости грабовому дереву,
отрезал от него ветвь и нес ее в дом, будучи в полной уверенности, что молния
после этого не ударит. Когда гроза застигала человека в пути, то он старался
встать под грабовое дерево, держа в руках ветку этого дерева. В крайнем
случае, если он спешил, то продолжал свой путь, взяв с собой ветку граба.
С грабовым деревом были связаны некоторые запреты. Один из них
заключался в том, что ни в коем случае нельзя было стрелять в мишень, сделанную из
граба. Объясняют это так: "Раз молния не ударяет в граб, то и человек не
должен стрелять в него".
Грабовые рощи наряду с дубовыми были у абхазов излюбленными местами
для проведения фамильных и общинных молений, в частности, о дожде. Так, на-
366
пример, жители с. Абгархук еще до недавнего времени ежегодно собирались в
грабовой роще, расположенной на самой высокой точке местности для
совершения традиционного обряда. В обычное время подниматься на это место было
строжайше запрещено под страхом наказания - рассечения на две части.
Среди деревьев, считавшихся у абхазов священными, имеются и другие
породы. Отметим лишь некоторые из них: бук (ашэ), вяз (араш)> ольха (ал), сосна
(амза), пихта (ацса) и др. -
Большим почитанием пользовалось ореховое дерево. Особенной
магической силой наделялся мелкий орех - араса. Во всех обрядах жертвоприношения,
при которых убивали животное, жертвенные части - сердце и печень
нанизываются обязательно на фундуковую палочку, после чего произносятся
молитвенные слова, адресованные божеству. Во многих обрядах у абхазов имело место
ритуальное употребление ножа, сделанного из фундука, которым фиктивно
разрезалось обрядовое кушанье, вслед за чем его разрезали настоящим ножом.
Фундуковой палочкой также замешивали тесто для выпекания ритуальных
хлебов (Шиллинг, 1931. С. 66-67). Она была необходимым атрибутом в обрядах
проклинания. Проклинающий, держа эту палочку в правой руке, произносил
свое проклятие в адрес обидчика. После чего бросал палочку и быстро покидал
место, где происходило ритуальное действие.
Фундуковые палочки играли важную роль в исполнении, вероятно, одного
из самых архаических обрядов, связанных с добыванием священного огня. Так,
по сведениям Н.С. Джанашиа, при появлении мора среди домашних животных
абхазы тушили в своих жилищах все огни и добывали новый огонь посредством
трения двух сухих палочек из фундука. От добытого таким образом
священного огня зажигались большие костры, между которыми проводили всех
домашних животных, проходили также и люди. Каждый участник обряда брал по
головешке от священного огня и приносил домой, где разводил "новый" огонь
(Джанашиа, 1960. С. 32)
СОВРЕМЕННАЯ РЕЛИГИОЗНАЯ СИТУАЦИЯ
После распада СССР Абхазия превратилась в зону острого
межэтнического противостояния. Грузино-абхазская война 1992-1993 гг., поражение
грузинской армии и превращение Абхазии в одно из непризнанных государств
современного мира самым непосредственным образом сказалось на сложившейся
здесь религиозной ситуации.
Одной из главных причин, препятствующих реальному, а не формальному
упрочению позиций православия в Абхазии, является неопределенный статус
современной Абхазской церкви. Грузинская церковь, в чьем "каноническом
ведении" формально продолжает оставаться вся территория Абхазии, и до войны
была не популярна у негрузинского населения. Среди ее прихожан
подавляющее большинство составляли этнические грузины.
На рубеже 1980-1990-х годов грузинская церковь активно выступала за
отделение Грузии от СССР. После распада Советского Союза она поддержала
избранный тбилисскими властями курс на силовое подавление меньшинств и
обеспечение территориальной целостности получившей независимость Грузии
военным путем. Грузинская церковь активно поддержала проведение военной
операции в Абхазии: в церквях служились молебны за победу грузинского оружия,
се представители принимали участие в массовых митингах, вели пропаганду
против "абхазских сепаратистов" и т.п. Поэтому после окончания войны осенью
367
Ново-Афонский Симоно-Кананитский монастырь. 1900 г.
Республика Абхазия, г. Новый Афон. Фото В. Попова, 2000 г.
1993 г. грузинское духовенство было вынуждено вместе со своей армией бежать
с территории Абхазии.
После распада СССР Русская православная церковь, несмотря на большое
количество проживающих в Абхазии русских, продолжает рассматривать ее
как территорию, подведомственную исключительно Грузинской церкви.
Изоляция местного населения от Русской православной церкви и крайняя
малочисленность оставшегося в стране православного духовенства препятствуют
возрождению православия в постсоветской Абхазии.
Нечто подобное происходит и с исламом, некогда игравшим весьма важную
роль в политической жизни Абхазии (ХУИ-ХУШ вв.). Позиции ислама были
подорваны массовым отъездом наиболее исламизированной части абхазов в
Турцию в XIX в. и длительным нахождением Абхазии в составе Российской
империи, а затем - СССР. В настоящее время мусульманские страны подчеркнуто
дистанцируются от непризнанной республики и не проявляют желания вновь
способствовать распространению здесь учения пророка.
Считающие себя мусульманами абхазы не почитают пророка Мохаммеда, в
своем подавляющем большинстве не имеют ни малейшего представления о
Коране и не проявляют никакой заинтересованности в его изучении. У них не
существует никаких ограничений в еде и питье: они употребляют водку и вино,
свинину и прочие запретные для истинных правоверных блюда. Обряд
обрезания не только не проводится, но и воспринимается как нечто неестественное и
совершенно постыдное.
В реальности в современной Абхазии подлинными мусульманами можно
считать лишь потомков абхазских махаджиров, возвратившихся на свою
историческую родину из различных стран Ближнего и Среднего Востока.
Но они составляют совсем незначительную часть местного населения и пока
368
Интерьер собора Симоно-Кананитского монастыря
Республика Абхазия, г. Новый Афон. Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
Интерьер Сухумского кафедрального собора
Республика Абхазия. Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
не оказывают сколько-нибудь заметного влияния в масштабах всего
абхазского этноса.
Неопределенный политический статус Абхазии благоприятствует
деятельности различных религиозных сект и течений. Активную проповедь ведут
баптисты, адвентисты седьмого дня и свидетели Иеговы, пользующиеся
значительной финансовой поддержкой от своих единоверцев из западных стран.
Сохраненная абхазами приверженность собственной традиционной религии
объясняет почти полное отсутствие в их среде мировоззренческих разногласий
и бытовых различий между людьми, формально относящими себя по
религиозной принадлежности к христианам и мусульманам (некоторые отличия между
ними имеются в основном в похоронной обрядности).
Начиная с 1930-х годов, господствующим стало утверждение, что
традиционная религия абхазов исчезла совершенно, либо продолжает существовать в
отдельных, разрозненных пережиточных элементах, которые под влиянием
атеизма в самом скором времени исчезнут. Подобной точки зрения
придерживались и некоторые зарубежные авторы. Например, П. Гарб в середине 1980-х
годов утверждала: "в настоящее время большинство абхазов предпочитают
атеизм, что, по их мнению, более разумно, чем старые предрассудки" (Гарб, 1986.
С. 24). Это было далеко не так. Традиционные религиозные представления и
соответствующие культовые практики продолжали прочно удерживаться в
абхазском быту. Хотя очевидно, что и мировоззренческие, и практические
составляющие религиозного сознания подверглись определенным изменениям и
трансформациям.
370
Среди божеств традиционного пантеона первенствующее место ныне
принадлежит, безусловно, Анцэа, который является Богом-Творцом,
первоисточником всего сущего и создателем всего мира. Этого единого верховного Бога
почитают последователи всех мировых религий, но только каждый по-своему.
Анцэа бесконечно множественен в своих проявлениях. По его воле существуют
атаимбарцэа (ед. число - апааимбар). Это - ангелы, высшие существа, слуги и
представители Бога на Земле, которые докладывают Анцэа обо всем
происходящем. Каждый из апааимбар занят своим делом: они наблюдают за домом,
очагом, скотом, горами и морем. Одновременно атаимбарцэа - ангелы-хранители,
обеспечивающие защиту и благоденствие отдельных ажэла (фамилий) и абипа-
ра (родов), поселковых общин, селений, всего абхазского народа, Абхазии.
В литературе слово апааимбар часто переводится как "пророк".
Действительно, скорее всего, оно происходит от слова пайгамбар - в переводе с фарси
"несущий послание" (от Аллаха) - то есть от одного из имен пророка Мохамме-
да. Здесь мы имеем наглядный пример заимствования традиционной религией
чуждого ей термина при полной утрате этим термином своего первоначального
значения. Ныне слово апааимбар переводится абхазскими жрецами
исключительно как "ангел". Другое значение этого слова - "старший человек",
пользующийся авторитетом у "младших" родственников и знакомых.
Людей же создают и определяют их судьбу ашацэа - создатели и боги
судьбы (доел.: "те, кто раздают, делят"). Когда человек рождается, они делят, какое
кому счастье, кто сколько лет проживет, и к дому новорожденного прилетают
в виде голубей. Они могут прилетать к отдыхающему у дороги путнику,
которого предупреждают об изменении его судьбы и т.п. Ашацэа, как и апааимбарцэау
обо всем докладывают Богу. Абхазы убеждены, что их земля была некогда
избрана самим Богом. До сих пор повсеместно распространена легенда о том, что
когда Бог раздавал разным народам землю, прародитель абхазов опоздал к
назначенному времени, объяснив свое опоздание тем, что не мог отлучиться из
дома, так как принимал гостя. В награду абхазу за проявленное уважение к гостю
Бог отдал ему кусочек земли, который присмотрел для себя. Представление о
том, что абхазы получили свою страну от самого Бога-Творца, впитывается ими
с молоком матери.
Подобная милость и богоизбранность Абхазии и абхазов объясняется не
только гостеприимством их прародителей, но и тем, что в древности они
отличались от других народов своим поведением и нравственностью: их женщины и
девушки "волосы не резали", не носили коротких юбок и т.п. Увидев это, "Бог
отдал Абхазию абхазам, хотя это была его земля. Бог всегда с нами, хотя мы его
и не видим".
Как подчеркивают современные религиозные авторитеты, все события
мировой истории определяются Богом. Именно он наказывает народы когда
"обижен на них за дурное поведение" и отсюда проистекают все беды народов.
Так что, в постигающих мир бедах виноваты не правители, а те люди, за грехи
которых народы наказываются Богом.
В своей повседневной жизни абхазы продолжают сохранять устойчивый
календарный цикл обрядности. Поэтому традиционная религия присутствует в
жизни людей постоянно и с самого раннего детства. Во время семейного
моления 13 января на праздник Ажъырныкэа1Хъачхэамау на родовых и фамильных
сходах, старейшина-молельщик обращается к Богу с просьбой отвести беды,
болезни и прочие напасти от всех своих родственников, о том, чтобы род
продолжался, размножался и благоденствовал. После того, как каждый из членов
семьи по очереди повторит эту молитву, отведает по кусочку печени и сердца
371
Моление ацуны&ара
Республика Абхазия, г. Сухум. Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
жертвенного животного и выпьет стакан священного "чистого" (без сахара)
вина, начинается общее застолье.
Весной и в начале лета проводятся ацуньц.эара - моления о благоденствии
и урожае. Это моление может проводиться в двух основных вариантах. В
первом случае оно является фамильным, в нем принимают участие исключительно
однофамильцы, причем многочисленные сородичи съезжаются в свое родное
село со всей Абхазии. Иногда в церемонии принимают участие и приглашенные
в качестве гостей мужчины из других проживающих в селе фамилий.
Во втором варианте ацуныхэара проводится поселком с участием всех
живущих по соседству фамилий, в нем наряду с мужчинами принимают участие
женщины и дети, вместе с ритуальными блюдами на стол подаются выпечка,
сладости, фрукты и т.п. Иногда в поселковом ацуныкэара участвуют только
мужчины из числа всех проживающих там фамилий. Однако подобная
практика становится все более редкой. Довольно часто люди принимают участие и в
фамильных, и в поселковых ацуных^эара.
Женщины и дети стали допускаться на поселковые ацуны^эара
относительно недавно. В конце XIX в., вопреки существовавшему прежде порядку, они
начали присутствовать на этой церемонии. Однако в то время женщинам и
детям не разрешалось участвовать в ритуальном застолье, они уходили сразу
после моления (Джанаиша, 1960. С. 65). В советское время, когда многие
действовавшие до этого запреты были смягчены или отменены вовсе, женщины и дети
стали все чаще принимать участие не только в самом молении, но и в
ритуальном пиршестве (но они до сих пор сидят за отдельными столами).
Традиционное моление абхазов обязательно включает в себя общее
ритуальное застолье, как бы приобщающее их к Богу. Оно состоит из нескольких
особых "чистых" ритуальных блюд: вареное мясо, абыста (мамалыга), соль,
372
аджика (иногда ее не подают) и "чистое" (приготовленное без сахара) вино.
В настоящее время после совершения жертвоприношения чаще всего пища
готовится тут же, рядом с местом моления.
В современной этнорелигиозной практике огромную роль играют
традиционные святилища - аныха, которые оберегают и защищают Абхазию.
На сегодняшний день на' территории исторической Абхазии известно около
50 святилищ - аныха. К настоящему времени возобновлена деятельность пяти
из них. В Бзыбской Абхазии - это Дыдрыщиъ-ныха, Л$аа-ныхаг Лых-ныха,
в Абжуйской - Лашкендар-ныха и Елыр-ныха. Шестое святилище Инал-кэыба
находится в горной долине Псху, населенной ныне русскими. Кстати, местные
русские называют Инал-кэыба "святой горой", считают, что там запрещено
охотиться и еще помнят о том, как абхазы приходили в это место и совершали
там жертвоприношения. Причем, по воспоминаниям старожилов, абхазы
приносили в жертву одного барана, а второго отпускали на волю.
По поводу имени и расположения седьмого святилища единого мнения не
существует. Некоторые указывают, что таковым является Бытхэа - древнее
святилище убыхов. Другие считают, что седьмым святилищем является Цсхэы-
ныха (однако большинство считает, что Инал-кэыба и Цсхэы-ныха это одно и
то же). Гораздо реже в качестве седьмого святилища называют Аыаргъ-Лапыр-
ныха, Ген-ныха и некоторые другие. Эти разногласия можно объяснить тем, что
в разное время в состав бжъныха могли включаться различные абхазские
святилища. При этом сохранение их общего сакрального числа семь было
совершенно обязательным.
Святилище Дыдрыпшъ-ныха оставалось единственным из семи главных
абхазских святилищ, которое продолжало функционировать непрерывно в
течение всего советского периода. Ныне из входящих в число бжъныха
действующими святилищами являются Дыдрыпшъ-ныха, Л$аа-нъ1ха и Лых-ныха, Лашкен-
дар-ныха и Елыр-ныха. Семь главных святилищ являются "братьями" и
"сестрами". С общением родственных аныха между собой связываются различные
явления в атмосфере (полеты по небу огненных шаров и т.п.). Считается, что
при помощи атмосферных явлений анъиса могут показывать людям свое
отношение к происходящему. По рассказу жреца святилища Дыдрыпшъ-ныха, в
начале грузино-абхазской войны "от горы Дыдрыпш исходили лучи, указывавшие
в сторону занятой грузинами Гагры". После того, как Гагра была освобождена,
"лучи стали показывать в направлении Сухума", который продолжал
удерживаться грузинскими войсками.
Главные святилища покровительствуют всем более мелким - аныхщуща,
но не общаются с ними. Аныхэарща - это не святилище, где регулярно
проводятся моления, а просто "чистое место для моления" (аныхэарща - букв.:
"алтарь" - См.: Инал-ипа, 1965. С. 530). Они имеются почти в каждом селе.
Это фамильные и поселковые места молений, а также семейные
(символические кузни, обладающие сакральными функциями).
Существенное различие между аныха и аныхэарща состоит в том, что
культовые действия в главных святилищах могут осуществляться только
анъ1хацаавы (букв.: сыновья святилища, жрецы) При этом жрецами семи
главных абхазских святилищ могут служить только представители определенных
абхазских жреческих фамилий: Гочуа (Л$аа-ныха), Харчлаа (Лашкендар-ныха),
Чичба (Дыдрыпшъ-ныха), Шакрыл (Лых-ныха) и Шинкуба (Елыр-ныха).
Жрецами некоторых почитаемых, но не входящих в число бжъныха святилищ, также
могут быть представители только определенных фамилий. Например, жрецом
святилища Аиаргъ-Лапыр-ныха является самый старший по возрасту мужчина в
373
фамилии Цымцба (в этой фамилии считается, что он как бы автоматически
обладает всеми необходимыми для этой должности моральными качествами, по
словам нынешнего жреца: "среди цымцбовцев нет недостойных"). Это не
случайное замечание, так как абхазские жрецы обязательно должны
соответствовать характеристике человека "кристальной" чистоты.
В случае принятия на себя жреческих обязанностей без достаточных на то
оснований, божественные силы могут наказать самозванца. Так, первоначально
жрецом возобновленного святилища Лашкендар стал один из представителей
не жреческой фамилии, но вскоре он был вынужден осознать опрометчивость
своего шага, и сложил свои полномочия.
Что касается аны^эарща, то моления здесь проводятся не жрецом, а
простым молельщиком из числа местных жителей, который может исполнять свои
функции пожизненно, но они не закреплены за определенными фамилиями.
К тому же, для назначения молельщиком совсем не) обязательно быть
"кристально чистым" человеком, что является непременным качеством для
абхазского жреца. В то же время, в случае, если обращение к Богу принесло свои
плоды, аныхэарща может получить широкую известность.
Важную роль в традиционной религии абхазов играет принцип внутренней
и внешней "чистоты", который постоянно присутствует во время
традиционного абхазского моления: люди должны приходить чистыми и празднично одетыми,
перед его началом жрец или молельщик умывает лицо и руки, иногда полощет
рот. За ним то же делают все присутствующие* В жертву может быть
принесено только "чистое" животное, которое должно быть без изъянов, упитанное,
здоровое, холощеное (либо молодое и не случавшееся). Чаще всего это молодой
бычок, реже - козел, в некоторых случаях - баран, петух и т.п. Жертвенное
животное должно быть мужского пола, потому, что Бог и Дыдрьщшь - мужчины.
Допускается, что в качестве жертвы может быть принесено животное
женского пола, но при этом обязательно "чистое", то есть не случавшееся (например,
коза), хотя подобное практикуется редко.
Скорее всего, в прежние времена абхазские жрецы совершали моления в
белой одежде. По воспоминаниям жрецов святилищ Дыдрьщшь и Л$аа, именно
так поступали их предшественники. В настоящее время жрец может быть в
одежде любого цвета, однако она должна быть непременно чистой и тщательно
отутюженной. Во время моления жрец непременно расстегивает ворот своей
рубахи и снимает пояс.
Жрецы не могут назначать оплаты за свою деятельность, так как это
считается грехом и несовместимо с их ролью посредников в общении людей с Богом.
Однако, вполне допустимо, если люди по собственному желанию подносят
жрецу деньги или другие подарки в знак своей благодарности.
Как было сказано, основная задача всех семи святилищ - это защита
Абхазии от внешних врагов. Ежегодно в каком-либо из главных святилищ
проводится благодарственное моление за заступничество и поддержку в
грузино-абхазской войне. Кроме того, аныха выполняют важную функцию в регулировании
социальных отношений внутри абхазского этноса. В прошлом при помощи
святилища решались конфликты между отдельными людьми, родами и
фамилиями, а также между представителями разных слоев феодального общества.
В настоящее время аныха остаются местом очистительной присяги для
людей, подозреваемых в совершении преступления. К их помощи могут
обратиться пострадавшие с просьбой покарать обидчиков, либо, если те неизвестны,
указать на виновных. Опираясь на авторитет святилища, обвиняемые могут не
только доказать собственную невиновность, но и спасти свой род от кровной
374
мести. Например, в случае, если совершивший убийство утверждает, что его
действия были непреднамеренными, и все произошло случайно. Родственники
же погибшего настаивают на том, что убийца действовал преднамеренно и его
род должен понести наказание. В этой ситуации, чтобы выяснить истину и
избежать кровной мести конфликтующие могут обратиться к жрецу. В святилище
подозреваемый, сопровождаемый поручителями из числа друзей и
родственников, вслед за жрецом произносит клятву: "Я убил его случайно, если же я
сказал неправду и убил его преднамеренно, пусть я не уйду отсюда". Как правило,
это убеждает пострадавшую семью в том, что убийство было неумышленным и
позволяет урегулировать конфликт без дальнейшего пролития крови.
Считается, что кара аныха может принимать самые разные формы в
зависимости от обстоятельств дела. Виновный и его род могут быть наказаны через
десять и даже через сто лет. Так у преступника есть время одуматься, прийти и
сознаться в своей вине. Если же он продолжает упорствовать и не желает
раскаиваться, то в результате всевозможных бед и напастей, посылаемых
сверхъестественными силами, может погибнуть не только он сам, но и вся его семья и
даже весь род.
Принцип коллективной ответственности рода за своего члена до сих пор
продолжает оставаться одной из характерных черт традиционного абхазского
права. Этот же принцип подтверждается в тексте приносимой в святилище
клятвы. Подозреваемый в преступлении сначала заявляет о своей невиновности, а
потом должен сказать следующую фразу: "если я виновен, пусть погибну я и
моя семья".
Данная в святилище клятва считается священной, ее не позволяется
нарушать ни при каких обстоятельствах. Это считается величайшим грехом, кара за
который падает на весь род клятвопреступника. У абхазов распространено
убеждение, что после принесения ложной клятвы человек может либо погибнуть
на месте, либо кара обрушится на его близких. При этом первоначально она
может пасть на самых достойных и чистых родственников преступника. Таким
образом, если человек так и не признает своей вины, то он становится причиной
гибели всей своей семьи, рода и фамилии, и лишь затем умирает сам. У абхазов
довольно много подобного рода историй и преданий. Одно из них было
записано Л.Х. Акаба и говорит о том, что божественные силы наказали Кубара Бран-
дза за его грех тем, что вымерла вся его семья и род. Но сам он "дожил до
глубокой старости и до того одряхлел, что уже все окружающие желали его
смерти и даже он сам мечтал об этом" {Акаба, 1979. С. 29).
Таким образом, моральные страдания от сознания того, что он является
причиной несчастий и гибели своих близких рассматриваются как более тяжкое
наказание для человека, чем его собственная физическая смерть. Поэтому не
случайно, что до сих пор у абхазов бытует следующее проклятие: "чтобы ты жил и все
видел ...", то есть был живым свидетелем гибели своих родных и близких.
Искренняя вера местных крестьян в могущество аныха, в сочетании со
свойственной абхазам ответственностью за судьбы родственников, в большинстве
случаев являются достаточной гарантией истинности приносимой присяги.
Решиться на ложную клятву, судя по всему, могут лишь немногие. Страх перед
могуществом, всеведением и всевидением Бога, апааьшбарцэа и традиционных
аныха приводит к тому, что нередко люди, действительно совершившие те
преступления, в которых их обвиняют, боятся приносить очистительную клятву в
святилище и, чтобы избежать этого, признают свою вину. Именно поэтому
аныха довольно часто становятся единственным средством предотвращения
кровной мести, либо ее прекращения.
375
Сейчас к помощи сверхъестественных сил аныха довольно часто прибегают
работники милиции, прокуратуры и суда. В тех случаях, когда
правоохранительные органы не в состоянии доказать вину подозреваемого, его посылают в
святилище для принесения очистительной присяги. Если он поклянется там в
своей невиновности, и то же сделают люди из числа друзей и родственников, это
считается достаточным основанием для того, чтобы снять обвинения.
Естественно, что хотя в этом плане не существует никаких ограничений по
национальному признаку, такая мера применяется только в отношении абхазов, верящих
в могущество аныха, и не распространяется на представителей других народов.
Довольно редко в абхазских святилищах совершаются проклятия.
Считается, что если произнести его без достаточных оснований, то гнев Бога может
обратиться на самого проклинающего, его семью и род, так что большинство
абхазов предпочитают не искушать судьбы. К тому ж6$ узнавшие о намеченном
проклятии преступники, зачастую стремятся его избежать. Они признаются в
содеянном и возмещают потерпевшим понесенный теми ущерб.
Согласно традиционной религии абхазов, искренность в общении с
высшими силами является совершенно обязательной. Ча<5то к жрецам приходят за
помощью люди, которые просят отмолить свой грех, не называя его и не
рассказывая об обстоятельствах дела, либо не хотят признавать своей вины и
утверждают, что не знают ее ни за собой, ни за своими предками. В этом случае жрец
не может провести очистительного моления с целью снять наложенное
проклятие и наказание высших сил: "не зная сути проблемы нельзя подниматься к
святилищу. Даже если грех совершили предки, надо покаяться и отмолить
конкретный грех".
Учитывая это, люди, стремящиеся снять наказание со своего рода, но
избежать при этом нежелательной для себя огласки, иногда идут на хитрость.
Они могут попросить жреца отмолить не тот грех, за который несут наказание,
а какой-то другой, незначительный, либо совершенный в давние времена их
предками. Другим способом избежать огласки является принесение
искупительной жертвы у сухого или старого дерева (это должен быть дуб), либо в своем
фамильном святилище, кузне - ажьира и т.п. - там, где "сказанных слов не
услышат чужие уши". Однако подобные хитрости в общении людей с высшими
силами приводят к тому, что искупительная жертва может остаться
безрезультатной.
Таким образом, искреннее раскаяние людей в содеянных ими самими (либо
их предками) неблаговидных поступках, является обязательным условием
очистительного моления. В противном случае оно окажется бесполезным, так как
не приведет к очищению от греха и снятию проклятия. В реальности картина
оказывается не столь однозначной: во время церемонии жрец обычно просит о
прощении всех без исключения грехов пришедшей фамилии. Однако тут нет
противоречия: ведь жрец - только посредник в общении людей с Богом и апаа-
имбарцэа, он излагает просьбу обратившихся к нему людей, решение же об их
прощении принимается не им самим, а теми силами, к которым он обращается.
В настоящее время проводимые в святилищах ритуалы значительно
упростились. Повсеместно распространенной стала практика, когда люди проводят
моления не в самом святилище, а в более удобно расположенных местах.
Так, согласно описаниям XIX в., моления проводились на вершине г. Дыдрыпш,
затем они были перенесены к ее подножию. К настоящему времени церемония
у подножия горы также стала проводиться редко, в большинстве случаев
моления проводятся на участке жреца рядом с его домом. Ежегодное моление в
святилище Лзаа теперь проводится в окрестном лесу, а не на территории самого
376
святилища, где людям теперь негде укрыться от летней жары. Появились
случаи объединения разных по своему содержанию молений и т.д.
Собеседники объясняли упрощение церемонии и перенос проведения
молений с территории святилищ в другие места многими причинами. Когда-то людей
застал ливень, и они были вынуждены принести жертву на полпути к
святилищу. Когда-то по дороге/Ъ гору умерла беременная женщина, либо из-за
начавшихся преждевременных родов погиб ее ребенок и т.п. Хотя обращение к
высшим силам с рядового места моления (аныхэарща) является допустимым и не
воспринимается, как нарушение обряда, многие собеседники указывали, что все
же предпочтительнее проводить церемонию на территории самой аныха, так
как там она будет иметь большую силу.
Тем не менее, традиционные социальные институты и религия абхазов
находятся в неразрывном единстве и определяют собой содержание
абхазской национальной идентичности. В современных условиях традиционная
религия играет в обществе важнейшую стабилизирующую роль. В проводимых
в течение календарного года молениях и общем ритуальном застолье абхазы
начинают принимать участие с раннего возраста, что способствует как
сохранению влияния традиционной религии, так и укреплению фамильно-родовых
структур.
Хотя власти Абхазии не предпринимают каких-либо мер по популяризации,
а тем более по насаждению традиционной абхазской религии, они стремятся
использовать в своих целях особенности религиозного сознания людей.
Представители нынешнего государственного руководства Абхазии регулярно
принимают участие в ежегодных благодарственных молениях за заступничество и
поддержку в грузино-абхазской войне, проводимых в различных святилищах.
Абхазские лидеры явно стремятся не выделять какое-либо из традиционных
святилищ и подчеркивают своим присутствием на проводимых церемониях
уважительное отношение к каждому из них. Однако, как показывает практика,
святилище Дыдрьщшь занимает особое положение. Например, на церемонии
инаугурации президента Абхазии В.Г. Ардзинба, состоявшейся 6 декабря
1999 г., присутствовал только жрец святилища Дыдрьщшь, который был
официально представлен собравшимся в качестве верховного жреца Абхазии. ч-
Церемония инаугурации наглядно свидетельствовала и о том, что
традиционная религия абхазов занимает ныне особое положение в жизни общества.
Обычно представители властей присутствуют на службах и праздниках всех
религиозных общин, и тем самым демонстрируется закрепленное в конституции
Абхазии равноправие всех имеющихся в постсоветской Абхазии конфессий.
Однако именно традиционная религия рассматривается нынешними властями
как наиболее древняя и исконная: на церемонии инаугурации жрецу святилища
Дыдрьщшь первым было предоставлено слово для того, чтобы призвать Божье
благословение вступающему в должность президенту. Лишь после него то же
сделали главы православной церкви и мусульманской общины Абхазии.
В законодательстве Абхазии последовательно проводится принцип
веротерпимости. В 1994 г. была принята новая конституция, в которой
гарантируется равенство всех граждан, независимо от их отношения к религии (статья 12),
свобода совести и вероисповедания (статья 14). Одновременно в статье 18
содержится запрет на "создание и деятельность общественных объединений, партий
и движений, цели и действие которых - насильственное изменение
конституционного строя, подрыв безопасности государства, создание вооруженных
формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни"
(Конституция Республики Абхазия, 1994. С. 5-6).
377
Подчеркнутая веротерпимость абхазских властей благоприятствует
распространению религий самого разного толка. Подобный курс, в сочетании с
особенностями духовного состояния изолированного от внешнего мира и
пережившего военные потрясения общества, создает благоприятные условия для
усиления религиозности проживающего в Абхазии многонационального населения, в
том числе абхазов. К тому же, несмотря на многие десятилетия
господствовавшего государственного атеизма, большинство абхазов сохранило уважительное
отношение к традиционным святилищам и жрецам.
Конечно, нельзя исключить, что часть абхазов воспринимает моления в
святилищах не как культовую церемонию, а как традицию, идущую от предков,
как народный праздник и достойный повод для застолья. Однако в любом
случае абхазы, принимая участие в традиционных молениях, не скрывают своей
приверженности вере предков.
В настоящее время в среде абхазов происходит активное возрождение
традиционной религии, значение которой в жизни общества в последние годы
неуклонно возрастает. В то же время, создавшейся благоприятной ситуацией
воспользовались разнообразные секты, успешно укрепляющие свои позиции в
непризнанном мировым сообществом государстве. Православие и ислам также
имели все возможности для упрочения своих позиций в постсоветской Абхазии.
Однако их возрождение не состоялось во многом из-за того, что позиция по
отношению к непризнанной республике Русской православной церкви и
исламских духовных лидеров базировалась на политических расчетах. В угоду этим
расчетам они предпочли забыть о реальных людях, в том числе и о своих,
имеющихся или потенциальных, прихожанах.
Здесь важно подчеркнуть, что традиционная религия абхазов уже
достаточно давно является объектом исследовательского интереса. В XIX - начале XX в.
господствовало мнение, что, несмотря на испытанное абхазами влияние
христианства и ислама, все они (за немногими исключениями) поклоняются
многочисленным языческим божествам и совершают соответствующие обряды. Однако
уже в начале 1920-х годов некоторые из абхазских мыслителей отказывались
считать религию абхазов языческой.
Видный абхазский просветитель и общественный деятель СП. Басария
писал: "...если послушать отчеты духовенства, описания разных бытописателей,
то абхазы не то христиане, не то мусульмане, не то язычники, а в общем, все они
находили у абхазов полный индифферентизм к религии. Каждый сознательный
абхаз может утверждать, что у его народа действительно создался полный
индифферентизм, равнодушие к тем учениям и обрядам, к которым их призывали
"православные" священники и "правоверные" муллы. Но абхазы не язычники,
они исповедуют правильную веру, вовсе не чуждую ни истинному учению
Христа, ни нравственной стороне учения Магомета, ни учению Будды и других
великих основателей религии.
Абхазы верят в единого Бога. Указания многих бытописателей (...) на
бесчисленное количество богов, в которых якобы веруют абхазы - полнейший
абсурд. Как у абхазов, так и у русских, итальянцев, французов и других народов, в
древней мифологии есть упоминания о домовых, русалках, разных духах лесов,
гор и т.д. и т.п. Но это не дает повода утверждать, что русские или швейцарцы
верят в бога лесов, в богиню вод и прочее...".
В религиозных верованиях абхазов насчитали такое множество богов,
что в одной книжке Н. Джанашиа "Абхазский культ и быт" богов разных
наименований кажется больше, чем всех абхазов. Это вызвало такую
нелепость, как "бога занозы", желудочных заболеваний (коклюша), как моление
378
духу хлопка, шелковичных червей, духу льна, и прочее, и прочее" (Басария,
1967. С. 57).
Высказанное СП. Басария убеждение в единобожии абхазов (не говоря уже
о его положении о "правильной вере" абхазов), настолько противоречило
утвердившимся представлениям, что оно не стало предметом научного
обсуждения. Г.Ф. Чурсин, к примеру, посчитал всю написанную СП. Басария главу о
религии "несостоятельной" (Чурсин, 1956. С. 259). В итоге в абхазоведении
продолжало царить представление о религии абхазов как о языческой, то есть
имеющей бесчисленное множество различных богов.
О необоснованности применения термина язычество по отношению к
религии абхазов после СП. Басария вновь указывали некоторые из ученых. В 1974 г.
Ш.Д. Инал-ипа, например, предложил рассматривать эту религию как
"национальный" абхазский монотеизм, который, однако "не порвал еще с системой
многобожия" (Инал-ипа, 1978. С. 169). Недавно к выводу о том, что
традиционная религия абхазов не является политеистической пришли Л.Л. Регельсон и
И.И. Хварцкия, по мнению которых "народная религия абхазов представляет
собой хорошо сохранившийся реликт добиблейского монотеизма" (Регельсон,
Хварцкия, 1974. С. 4).
Современные абхазы крайне негативно воспринимают попытки
рассматривать традиционную религию абхазов как языческую. Во время опросов
подавляющее большинство отказывается признавать себя язычниками. Так, в ходе
проведенного в 1997 г. анкетирования 852 абхазов, лишь 2% из них назвало
себя язычниками и около 7% затруднилось определить свою религиозную
принадлежность. Большинство же опрошенных предпочло назвать себя
христианами и мусульманами, хотя и не являются в действительности таковыми. Весьма
примечательно, что 1,2% из опрошенных абхазов указало, что исповедуют
"абхазскую веру", подразумевая под этим именно традиционную религию своих
предков (Крылов, 2001).
В реальности абхазские "христиане", и абхазские "мусульмане" исповедуют
одну религию - традиционную религию своих предков, которая представляет
собой автохтонную религию, которая сложилась у абхазов в процессе их
исторического развития без формообразующего воздействия мировых религий.
Сохраненные абхазами религиозные представления и ритуалы
свидетельствуют, что в данном случае мы имеем дело с монотеистической религией,
центральной идеей которой является существование единого Бога-Творца - Анцэа.
Он является первоисточником всего сущего и бесконечно множественен в
своих проявлениях. Традиционная религия абхазов отвечает определению теизма,
в котором мир есть осуществление божественного промысла, а абсолютно
бесконечный Бог стоит над миром и человеком. А также определению "строгого
монотеизма", где Бог является единственным источником и добра, и зла (к
которому, по мнению многих исследователей нельзя отнести даже христианство и
ислам). Она представляет собой систему религиозных взглядов, канонов и
ритуалов, которая сформировалась у этого народа в процессе длительного
исторического развития. Несмотря на значительное количество имеющихся в ней
локальных особенностей и разновидностей, это - единая религия, в которой
сохраняются устойчивые основополагающие представления и ритуальная
практика. Степень влияния на эту религию со стороны иудаизма, христианства и
ислама является весьма незначительной и таким образом ее нельзя отнести к
синкретическим религиям.
Полученные в ходе полевых исследований данные о традиционной религии
абхазов подтверждают мнение тех религиоведов (Ф. Джевонс, Р. Смит и др.),
379
которые трактовали обряд жертвоприношения как форму общения членов
определенной группы людей с божеством. На это прямо указывают используемые
во время многих абхазских молений выражения, а некоторые из них даже
состоят из двух частей, где содержание первой части заключается во встрече своего
божества-пЬкровителя и совместной с ним трапезе, а вторая - в его проводах.
В то же время, традиционная религия абхазов не дает никакого подтверждения
точке зрения тех ученых (Дж. Фрезер и др.), которые считают вкушение
жертвенного мяса неким "богоядением", как бы поеданием людьми собственного
божества (по аналогии с христианским причащением).
В традиционной религии абхазов не имеется особого, живущего за счет
своей ритуальной практики сословия профессиональных священнослужителей.
Выделение из крестьянской среды абхазских жреческих фамилий происходило,
скорее всего, как следствие роста авторитета и влияния тех или иных родовых
святынь, приобретавших со временем общенациональный характер. Отсутствие
в абхазской традиционной религии профессионального, составляющего в
обществе отдельное сословие жречества, способствовало сохранению древних
представлений и обрядовой практики. В отличие от других религий, она не была
подвержена огосударствлению и бюрократизации, ересям и расколам, не
испытала на себе определяющего влияния со стороны многих поколений богословов
и толкователей божественной истины, которые в определенной степени
затруднили (вольно или невольно) непосредственное общение простого человека с
Богом. Поэтому, по своей атмосфере и глубине религиозного чувства, моления
нынешних абхазских крестьян в гораздо большей степени соответствуют
начальным этапам развития человечества, чем современному миру (этим, а также
общими корнями, объясняется их сходство с некоторыми клинописными
текстами древних малоазийских молений, псалмами Ветхого Завета и т.п.).
Сохраненные в традиционной религии абхазов представления и религиозная
практика не являются продуктом какой-то определенной исторической эпохи.
В них как бы в спрессованном виде присутствуют все пройденные этим народом
стадии развития, начиная с доисторических времен и вплоть до наших дней.
Сходные с абхазами монотеистические представления бытовали в прошлом,
а иногда сохраняются до сих пор, у некоторых других народов Кавказа.
Имеющиеся описания позволяют сделать вывод о большой схожести ритуалов и
религиозных представлений в традиционной религии разных народов Кавказа.
Наиболее наглядно проявляется эта схожесть у абхазов и осетин. Сходство
религиозных представлений и ритуальной практики у многих горских народов
позволяет предположить, что в древности на Кавказе могла существовать некая
восходящая к малоазийской религиозной основе форма конфессиональной
общности, общей религии, которую исповедали далекие предки разных народов
региона.
Абхазы, в течение тысячелетий сохранявшие приверженность
религиозным представлениям своих далеких предков, под давлением политических
обстоятельств были вынуждены объявлять себя христианами, мусульманами и
атеистами. Действительно, в политическом плане Абхазия входила с VI в. н.э.
в христианский мир, в ХУП-ХУШ вв. - в мир ислама, а в течение советского
периода была составной частью СССР с его господствовавшим атеизмом.
Однако у абхазов не было двоеверия: вне политики в народной массе
продолжала господствовать традиционная религия, и именно этот народный, а не
официальный, государственный характер данной религии получил
отражение в употребляемом некоторыми авторами термине "народная религия
абхазов".
380
В Абхазии христианство, ислам (и атеизм) играли в первую очередь роль не
религии, а официальной государственной идеологии. Именно на политическую
роль мировых религий на Кавказе указывал в 1833 г. Ф. Дюбуа де Монперэ,
подчеркивавший, что завоеватели всегда стремились использовать
христианство и ислам для утверждения своих позиций на Западном Кавказе, что привело
местное население "к глубокому равнодушию как к той, так и к другой религии
и полному возврату к древним суевериям" (Дюбуа де Монперэ, 1937. С. 53).
Официальное принятие христианства или ислама свидетельствовало не о
переходе абхазов в новую веру, а о признании княжеским домом своего вассального
положения по отношению к другим державам (Византия, Османская империя,
Россия и т.п.) и о лояльном отношении к этим державам местного населения.
В отличие от христианства, ислама и атеизма, традиционная религия
абхазов в обозримом историческом прошлом не имела официального
государственного статуса. Это, как и отсутствие в ней профессиональных
священнослужителей, способствовало сохранению наиболее архаичных форм и представлений.
Ныне имеющее место превращение этой народной религии в официально
признанную религию знаменует собой качественно новый этап в ее развитии.
Этот этап может привести к значительным изменениям в сфере религиозных
представлений и в обрядности. В то же время возможна тенденция к
унификации традиционной религии абхазов, которая может проявиться в силу ее
нынешнего государственного статуса. Это несет в себе реальную опасность
нивелировки большого числа локальных культовых вариантов, в которых до сих
пор продолжает сохраняться бесценное наследие абхазского народа, а
возможно и далекого исторического прошлого человечества.
ГЛАВА VIII
ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА
И НАРОДНЫЕ ЗНАНИЯ
НАРОДНОЕ
ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВО
Истоки искусства на территории Абхазии своими корнями уходят в
каменный век - самым ранним памятником художественного творчества
древнейшего населения края является простейший линейный орнамент на
многочисленных каменных и костяных изделиях этой эпохи. К ранним этапам
развития художественной традиции относится также наскальная графика в гроте
Агца и хронологически более поздние графические изображения на Гуарап-
ском камне.
В эпоху бронзы развитие орнаментального искусства продолжалось:
керамическую посуду украшали разнообразным нарезным и штамповым
орнаментом, кинжалы, топоры, булавки декорировались рядами насечек в "елочку".
В переходный период от бронзового века к железному, доминирующим
становится гравированный орнамент, наносившийся на поверхность бронзовых
изделий с помощью стального закаленного резца. В композиции древние мастера
включали как традиционный раннеземледельческий орнамент (волна, свастика,
солярный круг, сетка, меандр и др.), так и изображения различных животных
(собака, лошадь, олень, змея, рыба, птица, и т.п.).
Об искусстве мелкой пластики следует сказать особо. От эпохи бронзы до
нас дошла найденная в с. Отхара уникальная женская скульптура праматери
изготовленная из известняка.
К замечательным памятникам местного искусства следует отнести также
находки из с. Бомбора: ритон - рог для вина, украшенный скульптурной головкой
козла и орнаментированный изображением змеи, птицы, "собако-лошади" и др.
элементами. Заслуживают также особого внимания бронзовые фигурки винопий-
цы и женщины-матери и культовые эгретки - пряжки с изображением воинов,
лошадей и собак со специфическими чертами стилизации и натурализма. Отличается
разнообразием сюжетов и набор произведений мелкой пластики из Джантуха.
Помимо собственных произведений в быту местных гениохийских племен большое
значение приобретают импортные вещи: медный щит с изображением орла
(могильник Красный маяк), панафинейская амфора из Эшер с многосюжетной чер-
нофигурной росписью (люди, лошади и др.), серебряная чаша с изображением
процессий птиц (Ахул-Абаа) и многие другие изделия, характеризующие связи с
греческим, малоазийским, иранским и скифским культурными мирами.
382
Культуру Абхазии позднеантичного и ранневизантийского времени ярко
представляют находки из Цебельды. Большой самобытностью и эстетической
привлекательностью отличается керамическая столовая и тарная посуда апси-
лов. Ее орнамент характеризуется разнообразием сюжетов и
"раннеземледельческих" символов (растения и животные, "ромбы с крючками" и свастики,
пятиконечные звезды и рельефные пояски, символические изображения солнца и
воды). Излюбленные объекты изображения в мелкой пластике - головы
баранов и козлов. Следует отметить также сосуды-скульптуры оленя и быка,
являющиеся, вероятно, культовыми изделиями.
В условиях интенсивных и разнообразных контактов местного населения с
Римом, а позднее с Византией, в абхазский быт проникали привозные вещи.
Из наиболее ярких археологических находок этого ряда следует отметить:
золотую пластину (амулет) с греко-еврейской магической надписью, медальон с
греческой надписью и изображением Медузы Горгоны, поясные пряжки со
скульптурными язычками и гравированными или инкрустированными
разноцветным стеклом щитками. Особняком споят "апсилийские" броши и заколки
для волос из золота, серебра и сердолика. На отдельных сердоликовых геммах
(инталиях) присутствуют изображения древних божеств (Фортуна, Ника),
лошадей и деревьев и т.д. Уникальна пастовая миниатюрная бусина
александрийского производства, украшенная шахматным многоцветным мозаичным рисунком
и четырьмя изображениями одинаковых женских лиц. При многократном
увеличении хорошо виды волосы, зрачки, брови, губы, родинка на шее,
вырисованные разноцветные стеклом. В местном быту была популярна и стеклянная
посуда: кубки, чаши, стаканы, рюмки, рога, амфоры, орнаментированные синими
напаями, крестами, растительными поясками и т.п.
В эпоху Юстиниана широко проникали в местную среду элементы
столичного ювелирного искусства: серебряный медальон с изображением женского
лица, цветка и льва; броши в виде павлинов; ложечки для растирания румян;
раннехристианские золотые и серебряные нательные кресты (VI в.);
бронзовые, серебряные и золотые крестовидные застежки-фибулы, украшенные
сердоликом; позолоченные поясные пряжки, щитки которых инкрустированы
разноцветным стеклом.
В эпоху феодализма (Х1-ХУ вв. н.э.) в быту распространяется расписная
поливная монохромная и полихромная керамика. Она изготавливалась как на
месте, так и в Византии, Крыму, Закавказье, Ближнем Востоке и отличалась мно-
госюжетностью: растительный, геометрический орнаменты сочетались с
животными, птицами и людьми, сценами охоты. Особое место занимают золотая
напрестольная чаша (XI в.) из Ведийского храма, украшенная изображениями
святых в соответствующей декоративной обстановке; бронзовая икона из
с. Лыхны с изображением Святого Гавриила; серебряная икона с изображением
Богоматери из с. Хуап; Пицундская икона Божьей матери в золотом окладе,
украшенном драгоценными камнями и т.д. Ярким памятником книжного
искусства является Моквское Евангелие 1300 г. с великолепными миниатюрами. Среди
ювелирных изделий этого времени следует отметить золотые и серебряные
серьги из Цебельдинских храмов, булавки с птицевидными головками из Ахул-
Лбаа (ХШ-ХУ вв.).
Искусство ХУП-ХУШ вв. пока изучено слабо. В этот период
распространяются каменные резные мусульманские надгробья, турецкая расписная керамика
синего цвета, богато орнаментированные курительные глиняные трубки.
Гораздо лучше известны материалы XIX - начала XX вв., и это знание
позволяет говорить о народном изобразительном искусстве абхазов как о богатом
383
и полноценном источнике для изучения истории абхазского народа, для
выявления его мировоззрения, особенностей стадиального развития. Известно, что
своеобразие искусства каждого народа определяется
социально-экономическими условиями его труда и быта, особенностями природных условий, в которых
он живет и трудится, наличием сырьевой базы для развития того или иного
промысла. Многочисленные предметы домашнего быта, украшенные самобытным
орнаментом и использовавшиеся вплоть до недавнего времени, служат
доказательством развитых художественных традиций. При этом длительному
бытованию изделий народного искусства в быту абхазов способствовало сохранение
натурального хозяйства. Почти все вещи, необходимые в домашнем хозяйстве,
изготавливались здесь в каждой крестьянской семье.
Из-под рук народных умельцев выходили прекрасные художественные
бытовые изделия, служившие также и декоративным украшением жилища. Детей
в каждой крестьянской семье к миру народного искусства начинали приобщать
с достаточно раннего возраста. Девочек с 7-8 лет обучали рукоделию, а
мальчиков - технике обработки дерева, рога, кости, металла. Родители бережно и с
большой любовью передавали детям свои навыки, полученные в свою очередь
от своих родителей.
Ткачество является древним и исконным занятием абхазов. Материальным
подтверждением этого служат глиняные и каменные пряслица, повсеместно
встречающиеся в неолитических слоях. Археологический материал позволяет
реконструировать дальнейшие этапы развития этой отрасли ремесленного
производства. Так, глиняные сосуды с отпечатками тканей на их поверхности (так
называемая текстильная керамика) свидетельствуют о богатом ассортименте
тканей из шерсти и льняной пряжи "от грубого рядна до самого тонкого
льняного полотна", производимого в Абхазии в Х-У вв. до н.э. Таким образом,
ткацкое производство в Абхазии достигло высокого совершенства и перешагнуло
рамки домашнего промысла задолго до появления на этой территории греков
(Соловьев, 1960. С 266-279, 285).
Среди различного рода изделий домотканого производства, имевших место
в быту вплоть до второй половины XX в., выделялись шерстяные паласы - ау-
арцал. Ими застилались тахты и пол, кроме того, на похоронах такие паласы
расстилались перед умершим. В интерьере абхазского жилища обязательно
присутствовали льняные и хлопчатобумажные настенники - акыдыршэыла,
завесы - ахарха. Особо ярко народное мастерство проявлялась в изготовлении
домотканых (лен, хлопок) полотенец, которые играли большую роль в быту
местного населения. Они различались по своему функциональному назначению,
например, полотенца для рук - ампахыиьы (размер в среднем - 1,0 х 0,38 либо
1,20 х 0,35) и "наколенные" полотенца - ашъамхкэыршэ (размер 2,20 х 0,38,
0,40; 2,0 х 0,40). Последние расстилались на колени женщинам, сидевшим за
свадебным столом. Оба вида полотенец входили в обязательном порядке в
приданое невесты. Они изготавливались ею дома в большом количестве:
"наколенных" полотенец несколько десятков, для рук - до 80, 100 и более штук. Это
было необходимо, так как по обычаю полотенца дарились в конце свадьбы
прибывшим гостям. Они служили также призами на скачках, которые традиционно
проводились во время свадеб. В Абхазии скачки проводились также и во время
"больших" поминок. И в этом случае победителям вручали тщательно
сотканные и искусно декорированные полотенца.
Среди традиционных видов полотенец выделяются четырехконцовые
свадебные полотенца - пшьхы, ашъамхкэршэ еим&апа, тканные из
скрещенных накрест нитей основы. В растянутом виде такое полотнище имело форму
384
Настенник - акыдыршэыла. 1930-е годы
Абхазский государственный музей. Фото Е.М. Малиа, 1970-е годы
Настенник - акыдыршэыла, 1930-е годы
Фото Е.М. Малиа, 1970-е годы
13. Абхазы
385
равноконечного креста, каждый конец которого доходил от 1,5 до 2 м. Такое
полотенце никому не отдавалось и не дарилось. Привезя его вместе с
приданным в дом мужа, женщины его тщательно хранили и лелеяли.
Между тем, Е.М. Шиллинг, побывавший в Абхазии в 1920-х годах, не мог не
восхищаться белыми льняными и хлопчатобумажными орнаментированными
тканями, полотенцами и завесами, а также легкими яркими коврами, которыми
были увешаны все стены дома снизу доверху {Шиллинг, 1926. С. 72). В
настоящее время изделия домотканого производства сохраняются в фондах
Абхазского государственного музея (г. Сухум) и Государственном этнографическом
музее в Санкт-Петербурге. В современном быту традиционные домотканые
изделия встречаются все реже.
Художественное своеобразие тканым изделиям абхазов придавал самобытный
орнамент. Он включал в свой состав не только унаследованные от прошлых
веков мотивы и типы, но и такие формы, которые*отложились в нем в
результате взаимовлияния и взаимопроникновения культур родственных и
сопредельных народов Кавказа. Узоры тканых изделий абхазов исключительно
многообразны. Они состоят из различного сочетания/геометрических, зооморфных,
растительных и солярных мотивов.
Широко распространенный геометрический узор наносился затканьем
основы, аппликацией, вышивкой. Зафиксированные в быту в первой половине XX в.
большие хлопчатобумажные настенники - акыдыршэыла на$а не имеют по
материалу аналогов среди других народов Кавказа. Они сшивались из
хлопчатобумажных ррнаментированных полотнищ, которые ткались на узконавойном
ткацком станке (0,36-0,38 х 10,0-12,0 м) и сшивались для настенника в
несколько рядов. Орнаментальные мотивы узора на них необычайно разнообразны.
По мере сшивания полотнищ они складывались в ритмичные вертикальные
симметричные ряды. Поверх акыдыршэыла от потолка свисала ахарха -
домотканая завеса с бахромою из переплетенных нитей и кистями на конце. Узор ее,
в отличие от настенника, состоял из ритмичных рядов стилизованного
растительного, зооморфного (олень, собака), орнитоморфного (павлин) орнамента.
Концы "наколенных" полотенец украшались затканьем основы
геометрическим, животным, либо растительным узором и завершались бахромой.
Концы четырехконцового свадебного полотенца декорировались традиционным
орнаментом, в том числе мотивом "древа" жизни.
Шерстяные паласы сшивались, как и настенники, из орнаментированных
полотнищ. Орнамент на них наносился затканьем основы, цветными нитями
утка. Основная цветовая гамма состояла из сочетания черного, коричневого,
белого, кирпичного цветов. Для придания ниткам различных оттенков их
окрашивали естественными красителями (коры дуба, ольхи, граната, а также
различных трав и растений).
По соотношению центрального поля и бордюра шерстяные паласы и
хлопчатобумажные настенники классифицируются на: 1) настенники и паласы вне
обрамления; 2) настенники и паласы с двух, либо трехсторонним обрамлением;
3) настенники и паласы с центральной фигурой и четырехсторонним
обрамлением. г
Орнамент первого и второго типов состоял из какого-либо
геометрического мотива: треугольник, ромб, квадрат, которые располагались на поверхности
паласа либо симметрично, либо композиции "сетка". Сшивая 4-5 полотнищ для
паласа, мастерица, следуя традиции, располагала орнамент по вертикальным
линиям. Узор на таких настенниках обрывался по краям механически.
Симметричность композиции прослеживается также в орнаментике шерстяных паласов
386
Завеса - ахарха
Абхазская АССР, Гудаутский район, с. Отхара. Фото Е.М. Малиа, 1963 г.
с "петельным переплетением" основы. Узор на таких паласах наносился
способом вытягивания поперечной нити утка через каждые две нити основы.
Вытягивание петель на 1-1,5 см производилось при этом не по всей основе, а в
местах предполагаемого узора, который состоял из треугольников, окрашенных в
коричневый, оранжевый цвета с использованием шерсти естественного белого
и черного цветов.
Среди паласов, имеющих в основе композиции ромбы, различаются
следующие варианты: а) узор, состоящий из ромбов небольшого размера,
покрывающих всю поверхность паласа, вне обрамления; б) крупные фигуры ромбов
(4-5 фигур) расположенные по центру в ряд в трехмерном обрамлении; в)
ромбы в центре композиции с усеченными углами.
Небезынтересно, что многие геометрические мотивы ассоциируются со
следом животных. Так, описанный мотив цепи ромбов назывался мастерами не
иначе, как "след лошади", другой мотив - многоугольники, ассоциировался со
"следом собаки" и т.д. Имели место паласы с узором квадратов, расположенных
в шахматном порядке.
Среди многообразия мотивов геометрического узора на тканых изделиях
(паласы, настенники) выделяется сложная фигура, в основе которой лежит так
называемый "мальтийский крест" - ромб с расположенными вокруг по углам
равносторонними треугольниками, обращенными углами к центральной
фигуре. В орнаментике шерстяных паласов он имеет несколько вариантов.
Наряду с геометрическим орнаментом, в произведениях народного
искусства широкое распространение получили зоо- и орнитоморфные, и в меньшей
степени, растительные орнаментальные мотивы. Наибольшее распространение
они получили в изделиях домотканого производства: паласах, подзорах
простыней, завесах, настенниках, полотенцах.
В орнаменте паласов, подзорах простыней, завес встречаются как
изображения единичных животных, так и животных или птиц в геральдической, либо
13*
387
Мастерица с вытканными полотенцами
Абхазская АССР, Гудаутский район, с. Отхара.
Фото Е.М. Малиа, 1961 г.
ритмично-рядовой композиции. Животные (олень, лошадь, собака и др.), либо
птицы (удод, павлин, голубь и др.) переданы в профиль, в статичной позе
стоящими друг за другом. Как правило, в центре композиции животные либо птицы
переданы в один, реже - в два ряда.
Для абхазского художественного стиля характерно изображение животного
на свободном от побочных мотивов фоне. При этом на белом фоне тканей изо
льна и хлопка эффектно выделяются крупные красные и черные или красные
и синие пятна узора, выполненного в технике вышивки или аппликации, либо
затканья основы.
Другой фундаментальной схемой передачи зооморфного мотива в тканых
изделиях, как уже отмечалось, является устойчивое использование
симметричных композиций: На настенниках, паласах, простынях различные животные
(лошадь, олень, собака и др.) либо птицы (голубь, павлин, удод и др.)
передаются в простейших формах совместимо-равной, либо зеркальной симметрии.
В первом случае животные или птицы предстоят в процессии. Они стоят друг за
другом, реже - движутся друг за другом. Во втором случае - противостоят друг
другу, а между ними помещается доминанта - "древо", куст, ветка, реже
облако и др.
388
Один из широко распространенных мотивов в произведениях народного
искусства абхазов - "древо жизни", изображения которого встречаются в
узорочье тканых изделий. Разнообразие изобразительных форм этого мотива дают
нам основание для выделения следующих типов: 1) "древо" в горизонтально-
трехчастных композициях с животными антиподами по бокам (олень, собака,
лошадь) либо птицами (павлин, удод и др.); 2) "древо" в строчном его
расположении, основанном на вертикальной ярусности растительных мотивов; 3)
"древо" в виде ствола с вверх либо вниз направленными ветвями.
Если истоки возникновения первого и второго типов уходят к памятникам
Древнего Востока, то третий тип ограничивается регионом Северо-западного
Кавказа.
"Древо" в горизонтально-трехчастных композициях на небольшого размера
хлопчатобумажных настенниках - акыдыршэыла (размером 2,5 х 1,5 м)
передано в троичном его членении верхней (ветки), средней (ствол с плодами и
цветами) и нижней (корни) частей. Для каждой части вертикали свойственны особые
породы зверей и птиц.
Крону "древа" венчают пара либо две пары порхающих или сидящих
птичек. Справа и слева от кроны - солярные знаки в виде стилизованных косых
крестов. По обе стороны от ствола у его основания стоят либо сидят
привязанные к нему "цепями" олени. Около корней "древа" расположены сильно
стилизованные пресмыкающиеся, на некоторых настенниках ствол "древа"
завершается двумя кругами вписанных один в другой, либо треугольной
подставкой. На подзорах простыней и концах полотенец "древо" заменяется
кустом либо равноконечным крестом с раздвоенными концами, по сторонам
вместо оленей - собаки, лошади, либо павлины, удоды и другие
стилизованные птицы.
Концы четырехконцового полотенца. 1930-е годы
Абхазский государственный музей. Фото Е.М. Малиа, 1970-е годы
389
Паласы
Республика Абхазия, г. Гудаута. Экспозиция краеведческого музея.
Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
Второй тип "древа" имеет место на больших настенниках - акыдыршэыла
на^а, выполненных техникой затканья основы. Эта схема "древа" включает
вертикальные ряды трилистников с двухъярусным расположением ветвей
либо ромбов, со свисающими от них в стороны и вниз "остроконечными
плодами".
Третий тип представлен в аппликациях тканью по ткани, а также в
вышивках и в пропильной резьбе по дереву. В качестве символа эта форма "древа"
фиксируется в памятниках Апсилии 1-УП вв. н.э. - на ручках керамических сосудов
(Воронов, 1980. № 1).
Сравнение художественно-композиционных особенностей народного
узора абхазов XIX - начала XX в. с памятниками эпохи кобанской и
колхидской бронзы (П-1 тыс. до н.э.) наглядно показало преемственность многих
мотивов.
Одной из отраслей народного искусства абхазов является плетение.
Большое разнообразие способов плетения, хорошее знание свойств материала, дают
основание говорить о богатом эмпирическом знании в этой области народного
искусства. Искусство плетения в Абхазии восходит к памятникам энеолита и
бронзы. Отпечатки циновочного плетения имеют место на днищах керамических
390
Полотенца
Республика Абхазия, г. Сухум. Экспозиция Абхазского государственного музея.
Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
Полотенца
Республика Абхазия, г. Сухум. Экспозиция Абхазского государственного музея.
Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
391
сосудов. Отливки шнуров, аналогичные шнурам, известным по
этнографическим материалам, встречаются здесь на памятниках эпохи бронзы.
Можно выделить два способа плетения: плетение, основанное на
текстильной переработке сырья и плетение, связанное с обработкой древесины
растений. ,
Первый вид был связан с женским трудом, второй - с мужским. Особого
искусства достигли абхазки в умении плести на пальцах круглые шнуры и плоские
галуны из простых, либо золотых или серебряных нитей. Из круглого шнура
мастерицы плели пуговицы для черкески и бешмета, кисти для башлыка и т.д.;
им же украшали края одежды, либо прикрывали швы на головных уборах,
обуви и одежде. Известно было абхазам и циновочное плетение.
Второй вид плетения, связанный с обработкой древесины растений и лиан,
занимал довольно значительное место в домашнем хозяйстве абхазов.
Плетеными были некоторые типы домов - апацха (хозяйственные постройки),
предметы хозяйственного назначения и т.д. Строительное плетение
демонстрировало образцы большого художественного достоинства, которое выражалось не
только в умении прочно и точно подогнать друг к;другу гибкие прутья
рододендрона, но и в особых способах их соединения, чт<Удавало возможность получить
желаемый узор - "косица", "витый шнур" и др. :[г <
Широкое развитие в Абхазии имела резьба по дереву. Орнамент деревянной
резьбы отличался богатством и многообразием форм. Абхазским мастерам
было известно множество приемов резьбы: графическая, рельефная, ажурная,
объемная, резьба выжиганием, резьба с инкрустацией и др.
Обильно украшались резьбой деревянные лари - хранилища
принадлежностей женского рукоделия - ахсаалащра. Вся лицевая поверхность ларя
покрывалась орнаментом, который состоял из различных комбинаций солярных
знаков (розеток и крестов), обрамленных геометрическими мотивами. Такой ларь
невеста получала от своих родителей и никогда с ним не расставалась. В резном
орнаменте перил, подзоров и веранд абхазского дощатого жилища - акэаскьа
широко использовались солярные знаки - символы небесных светил (луна,
солнце).
Своеобразным видом скульптурного искусства является объемная резьба.
Стилизованное изображение животных (баран, козел и др.) и птиц имело
место в резном орнаменте перил и подбалок деревянного жилища; в навершиях
посохов, деревянных лопаточек для варки мамалыги, самшитовых ложек, на
ручках деревянных кружек и т.п. Скульптурные навершия на предметах
быта имеют широкие аналогии в памятниках археологии. Некоторые виды
украшений, такие как канонические бронзовые бляхи со скульптурками
животных на концах конуса, представляют локальную специфику абхазской
бронзы.
В XIX - начале XX в. широко была распространена пропильная резьба.
Специфичные для Абхазии деревянные жилые дома (акэаскьа), сохраняющиеся
кое-где в быту и поныне, характеризовались исключительным по своей
художественной выразительности и разнообразию мотивов резным пропильным
орнаментом.
Основным украшением таких домов были балконы, расположенные по всей
длине фасада. Фигурные перила балконов выполнялись с большим
мастерством. Обильно украшались и подзоры карнизов. Несмотря на то, что пропильная
резьба является более поздним и сложным техническим приемом
деревообработки, новая технология узорочья не стала препятствием для использования в
ней древних традиционных мотивов орнамента. Исконные геометрические,
392
Традиционная резьба по дереву. 1930-е годы
Абхазская АССР, Гудаутский раин, с. Хуап. Фото Ю.Г. Аргуна, 1984 г.
солярные и зооморфные мотивы в различных симметричных композициях
подчинены здесь, выработанным веками схемам.
В деревянных резных изделиях широко применялась инкрустация
из рога, кости, реже из перламутра. Эти же материалы использовались
для изготовления отдельных предметов быта - роговых ложек, костяных
ножей и т.д.
Инкрустация имела место в украшениях женских седел - абахэыр, в
отделке мужских и женских поясов, ритуальной обуви на высоких деревянных
подставках - акац-Ып, прикладов кремневых ружей, пистолетов и др.
Орнамент, выложенный роговыми и костяными пластинами, был
геометрическим. Пластины, вырезанные в форме треугольников, ромбов, квадратов и
т.д. вставлялись в выдолбленные заблаговременно гнезда и прибивались
мелкими гвоздями. Декоративный эффект достигался при этом попеременным
чередованием белых и серых пластинок.
Использование кремневого и костяного инвентаря в Абхазии
засвидетельствовано археологическими материалами пещерной стоянки первобытного
человека конца эпохи верхнего палеолита. Здесь найдены гарпуны из кости с
геометрическими орнаментом {Соловьев, 1961. С. 191-192). В эпоху неолита и
ранней бронзы клык дикого кабана в целом или распиленном виде имел
ритуальное значение. Пластинки из клыка кабана использовались в качестве
украшения одежды: во время раскопок их находят у шеи и у пояса.
Исследование народного художественного творчества абхазов показало,
что узоры ковров, паласов, настенников и т.д. не являлись чем-то отвлеченным,
вызванным чисто эстетическими побуждениями. Они передают совершенно
конкретные вещи и явления, связанные с укладом общественной жизни и
мировоззрением народа. В народном узоре абхазов, как в гранях большого алмаза,
393
Ковер. Первая половина XX в.
Абхазский государственный музей. Фото Е.М. Малиа. 1970-е годы
Ковер. 1960-е годы
Республика Абхазия, г. Гудаута. Экспозиция краеведческого музея.
Фото Л.Т. Соловьевой, 2006 г.
394
нашли свое отражение народные воззрения абхазов, идущие из глубины веков.
Со временем семантика, которая вкладывалась в узоры, ослабевала, древнее
содержание переосмысливалось, и они стали восприниматься как декоративное
украшение.
НАРОДНОЕ ПОЭТИЧЕСКОЕ ТВОРЧЕСТВО
Фактически до возникновения письменности у абхазов (абхазская
письменность возникла в 1862 г. на основе русского алфавита) фольклорные
произведения в определенной степени выполняли функцию художественной литературы.
Фольклор был единственным средством, с помощью которого абхазский народ
в течение тысячелетий выражал свои мечты, чаяния и надежды на счастливое
будущее. Здесь народ проявил свое понимание возвышенного и низменного,
прекрасного и безобразного.
Памятники устного поэтического творчества представляют не только
словесную художественную ценность. В них со свойственной фольклору
спецификой получила отражение сложная и многовековая история народа.
К сожалению, до второй половины XIX в. собиранием, публикацией и
научным изучением абхазского фольклора никто не занимался. Да и после этого
долгое время эти исследования проводили не специалисты, а
любители-энтузиасты и представители смежных с фольклористикой отраслей науки -
этнографы, языковеды, историки. Мы не отвергаем ценность и значимость записей,
сделанных в те времена. Но, говоря строже, за редким исключением, все
записи, произведенные до появления магнитофонов и диктофонов, требуют
критического подхода.
Собирание и публикация отдельных памятников абхазского фольклора
вплоть до первых десятилетий XX в. носили спорадический характер. В
большинстве случаев не соблюдались необходимые для науки условия по записи
фольклорных произведений. Зачастую они публиковались не на языке
оригинала, а в переводе на русский и грузинский языки. Нередко это было не точное
воспроизведение текстов и не их фонетическая запись, а произвольное
изложение содержания.
Наиболее интенсивно памятники абхазского фольклора начали собирать и
издавать с 1920-х годов. Как и во многих других областях, так и в этом деле
пагубное влияние оказали репрессии значительной части абхазской научной и
творческой интеллигенции во второй половине 1930-х годов. Однако в
1920-1950-х годах было издано несколько сборников песен и сказок. В этот же
период разными авторами публикуется небольшое количество статей по
отдельным вопросам абхазского фольклора.
Лишь с 1960-х годов появились кадры абхазских ученых-фольклористов,
получивших подготовку в научных центрах Москвы и Тбилиси. С этого времени
начали появляться первые монографии, посвященные жанровому своеобразию
и другим важным проблемам абхазского фольклора. Параллельно издавались и
издаются сборники народной поэзии, сказок, историко-героических сказаний
эпохи феодализма, пословиц и поговорок. Важным событием стало введение в
научный оборот сводного текста архаического героического нартского эпоса
абхазов на языке оригинала в Сухуми и в переводе на русский язык в Москве
(Приключения нарта Сасрыквы и его девяноста девяти братьев, 1962). Это
издание послужило поводом для проведения в столице Абхазии в Сухуми в
ноябре 1963 г. Всесоюзной научной конференции, посвященной эпосу "Нарты".
395
Она была созвана по инициативе Института мировой литературы им А.М.
Горького (Москва) и Абхазского института языка, литературы и истории
им. Д.И. Гулиа (Сухуми).
Тем не менее, следует признать, что немало памятников абхазского
фольклора остались незафиксированными и навсегда преданы забвению. В этой
связи нельзя не упомянуть о жесточайшем ударе, который был нанесен абхазской
науке и культуре. В октябре 1992 г. грузинскими войсками было сожжено
здание Абхазского института языка, литературы и истории. Вместе с другими
научными материалами в огне погибло большое количество записанных в разное
время фольклорных текстов, многие из которых уже не могут быть
восстановлены.
При всем этом по настоящее время народ в своей памяти сохранил немало
памятников традиционной духовной культуры. Об этом говорят результаты
проводимых абхазскими фольклористами в последнее время ежегодных
экспедиций в селах Абхазии. '
Сейчас наиболее изученными являются жанры героического эпоса, сказки,
обрядовая и бытовая поэзия, афористические жац^ы, детский фольклор.
В настоящее время коллектив сотрудников отдела фольклора Абхазского
института гуманитарных исследований им. Д.И. .Гулиа Академии наук Абхазии
готовит к изданию на языке оригинала свод абхазского фольклора в
двенадцати томах. Первый том, в который вошли трудовые песни, образцы обрядовой
поэзии, заговоров и бытовой поэзии был издан в Сухуме в 1992 г.
В устном поэтическом творчестве абхазского народа представлены многие
тематические, трудовые песни, обрядовая поэзия, семейно-бытовая поэзия,
мифологические предания и легенды и жанровые разновидности былин,
неисчерпаемое количество пословиц, поговорки, скороговорки, сказки, архаические
героические сказания о нартах, историко-героические песни и повествования,
бытовые и любовные песни, анекдоты, устные рассказы.
Забегая немного вперед, можно сказать, что одной из особенностей
абхазского фольклора в целом является чрезвычайная его архаичность. Многие
сюжеты, образы и мотивы своими корнями восходят к глубокой древности. В этом
можно убедиться даже при беглом и поверхностном обзоре основных
памятников абхазского устного поэтического творчества.
Зафиксированных трудовых песен не очень много. Когда мы говорим о
них, то имеем в виду исключительно те, которые исполнялись при
выполнении определенного вида хозяйственной деятельности. Ни у кого не вызывает
сомнений, что трудовые песни возникли на ранней стадии развития
фольклора. В фольклористике признано, что они изначально носили утилитарную
функцию, как бы способствовали выполнению и облегчению труда, в
процессе которого исполнялись. Сейчас трудно говорить о том, что в прошлом их
было больше или меньше. Однако, примерно до начала XX в., у абхазов
бытовали такие разновидности трудовых песен, как "Песня жерновов", "Песня
пахаря", "Песня аробщика" (Абхазское устное..., 1992. С. 61-62; 64-65). Они
исполнялись непосредственно во время трудового процесса и, как правило,
индивидуально.
Мелодии каждой из этих песен соответствовали ритму и такту
коллективного вида хозяйственных работ, во время занятия которыми они исполнялись.
Например, "Песню жерновов" пели, когда молотили зерно (пшено, пшеницу,
кукурузу) и мололи его ручной мельницей. У абхазов этот вид труда, как правило,
возлагался на женщину. До нас дошли несколько вариантов этой песни.
Основное содержание их заключается в том, что работающая женщина обращается к
396
божеству жерновов по имени Саунау (кстати, божество это выступает в
женской ипостаси) с пожеланиями дать ей побольше муки мелкого помола:
Саунау, Саунау,
Дай (муку) мелкого помола,
Даю тебе (зерно) небольшими чашками,
А возьму (муку) большими мисками
(Там же. С. 61).
Специальные песни исполнялись и при других трудовых процессах: при
валянии бурки, тереблении шерсти, расщеплении льняных стеблей, отбеливании
полотна. Известны также "Песня мотыжения", "Песня моряков" (Там же.
С. 63-66). В исполнении этих песен, как правило, принимали участие несколько
человек.
В обрядовом фольклоре абхазов самое значительное место занимает
охотничья поэзия. Ее развитие, по-видимому, было обусловлено тем, что абхазы
издревле занимались охотой, долгое время она была основой их хозяйственной
деятельности. Занятие охотой всегда было связано с риском, поэтому в
народном сознании она ассоциировалась с проявлением мужества, храбрости,
ловкости, выносливости.
Охотничьи песни и сказания, как правило, стабильно связаны с именем
покровителя леса и дичи по имени Ажэеицшьаа, в могущество которого глубоко
верили. По языческим представлениям абхазов, Ажэеицшьаа (иногда вместе
с Аиаргь) - это чернобородый мужчина, часто он упоминается, как глухой
старец.
Ажэеицшьаа является хозяином леса и дичи. Живет он в глухих лесах, у
него целое семейство. Поддерживает брачно-семейные отношения с
божественным родом Аиаргь. По воззрениям абхазов Ажэеигдпьаа женат на дочери
Аиаргь. Об этом говорят часто встречающиеся в песнях слова: "Айргева дева -
невестка Ажвейпшаа" (Аиаргьаа ртьпрса - Ажэеицшьаа ртаца).
У Ажэеидшьаа есть дочери (иногда три, иногда одна) иногда и сын по
имени Иуана. В народе и поныне бытует множество мифических сказаний о
вступлении его дочерей в любовные связи с охотниками. Без ведома Ажэеидшьаа
или его дочерей никакая дичь охотнику не достается. Этому верили, потому
охотники своими пожертвованиями, соблюдением различных словесных и
поведенческих табу и исполнением песен старались задобрить Ажэеицшьаа и
Аиаргь (Инал-ипа, 1965. С. 517-519; Салакая, 1974. С. 20).
Вплоть до начала XX в. у абхазов был обычай, согласно которому из
каждой тысячи голов мелкого рогатого скота одну сотню отпускали в лес,
предназначив их для задабривания покровителей леса (Инал-ипа9 1965. С. 518).
Основное содержание охотничьих песен - это обращение к божеству леса и
охоты с мольбой и заклинанием сделать охоту удачной.
Божества типологически схожие с абхазским божеством леса и охоты
встречаются в мифологии и устном народном творчестве адыгов (Мезитха), у
грузин-горцев - рачинцев и сванов (Апсат или Дали), у осетин, карачаевцев и
балкарцев (Авсат) и др.
В абхазской обрядовой поэзии заметное место занимает, сохранившаяся в
живом бытовании до наших дней величальная песня о божестве грома и молнии
Лфы, который представляет собой грозное небесное божество без
определенного внешнего обличил. Песню в его честь исполняли, когда удару грома
подвергался человек или какое-нибудь домашнее животное, а также и в некоторых
других случаях (Салакая, 1974. С. 22-23).
397
Определенный интерес представляет песня о покровителе оспы - Золотой
Зосхан (Ахьы Зос^ан), а также песня, исполнявшаяся вместе с обрядом
вызывания дождя при сильной засухе в честь богини дождя Зиуоу (Там же. С. 24-26).
В семецно-бытовой поэзии абхазов выделяются колыбельные песни, песни-
плачи об отдельных героях (Еды Амчба, Хаджарат Киахба, Салуман Бгажба и
др.), а также свадебные песни.
Разнообразны по своим формам и тематике заговоры от сглаза, от укуса
змеи, волка, шакала, собаки, от различных болезней людей и скота (Абхазское
устное..., 1992. С. 95-175).
Несмотря на наличие значительного количества песенных памятников,
доминирующее место в абхазском фольклоре занимает проза. Имеется большой
пласт фольклорных произведений, относящихся к мифологическим преданиям
и легендам. При всем разнообразии их тематики и содержания, можно выделить
наиболее крупные группы: 1) космогонические мифы; 2) антропогонические
мифы, сюда же можно отнести мифическое предание о карпиках-ацанах
(ацан); 3) мифы о возникновении различных животных и птиц, отдельных их
свойств и внешних признаков; 4) топонимические предания, сюда же можно
отнести легенды о провалившихся местностях, а.также легенду о всемирном
потопе, которая пользуется широкой известностью'в среде абхазского народа;
5) этногенетические предания; 6) генеалогические предания; 7) былички.
Многие произведения этой части абхазской устной народной прозы
проявляют немало общего с типологически схожими памятниками из фольклора
многих других народов мира. Вместе с тем в них можно обнаружить и
специфические черты. Так, например, мифическое предание о карликах-ацанах и по
сюжету, и по персонажам является уникальным памятником. Конечно, абхазские
ацаны (ацан) в какой-то степени проявляют сходство с древнегреческими
пигмеями и скандинаво-германскими гномами. Мифические малорослые
племена хорошо известны и в фольклоре адыгов (черкесов) и осетин. Но на Кавказе,
миф о карликовом племени в "наиболее широко и в развернутом виде - как
самостоятельное мифологическое повествование" представлен у абхазов (Инал-
ипа, 1971. С. 145).
Этот миф носит противоречивый характер. По-видимому, это объясняется
тем, что он отразил разные эпохи. Несмотря на то, что имеется множество
вариантов, основной костяк его сюжета однообразен и стабилен. По мифу
низкорослые (ростом не более одной пяди) ацаны были первыми обитателями земли.
Они жили в так называемом "золотом веке". Почти во всех вариантах мифа
постоянно указывается, что в те времена не было ни холода, ни жары, ни ветра, ни
снега, ни дождя. Ацаны ни в чем не нуждались. Никакое горе им было
неведомо, даже старость их не беспокоила - они были долгожителями. В некоторых
вариантах сказано, что самому старшему из них было триста лет. Ацаны вели
привольный и беспечный образ жизни. Несмотря на низкий рост, они обладали
большой физической силой, были ловкими и выносливыми охотниками.
Народное сознание с их именем связывает строительство многочисленных каменных
оград разной формы и размеров (ацангэара - ацанские ограды) в альпийской
зоне абхазских гор, которые в руинном состоянии сохранились по настоящее
время. Ученые не без основания предполагают, что они были построены в
средние века (по-разному датируют) как жилища и ограды для скота (Там же. С. 57).
Происхождение самого мифа предположительно связывается с дольменными
погребальными обрядами, возраст которых исчисляется несколькими тысячами
лет (примерно Ш-П тыс. до н.э.) (Там же. С. 158).
398
Ацаны не признавали над собой никакой силы. К богу проявляли
непочтительное отношение. За это он разгневался на них, по его воле выпал глубокий
ватный снег, который загорелся, и в этом гигантском пожаре все погибли.
Именно трагический конец образует сюжетный костяк мифа, являясь наиболее
постоянным и значимым-эпизодом. Все остальные короткие сведения о них
целиком подчинены этому роковому эпизоду.
Об архаичности этого абхазского мифа говорит и тот факт, что в нем
героизм индивидуума мало что значит, индивид еще не выделен из общества, он
растворен в коллективе, личностное начало приглушено.
Миф об ацанах полистадиален. Наличествующие в нем некоторые мотивы
и признаки (групповой образ жизни, отсутствие частной собственности,
основные занятия охота и скотоводство и др.) делает его не менее древним чем,
скажем, нартский эпос. Другие мотивы (богоборчество, оседлый образ жизни и др.)
говорят об отражении иной, более поздней эпохи.
По своему удельному весу в абхазском фольклоре сказка занимает самое
большое место. В сказочном эпосе наличествуют все жанровые разновидности:
сказки о животных, волшебные и бытовые сказки, а также небылицы.
Сказок о животных сравнительно немного. В выборе персонажей абхазские
сказки о них немногим отличаются от аналогичных сказок других, прежде
всего, кавказских народов. В них, в основном, представлены издревле известные
абхазам звери, птицы и домашние животные.
Из диких животных наиболее популярными являются волк, лиса, медведь,
олень, дикий кабан, заяц, шакал; из домашних - бык, корова, коза, осел, буйвол,
лошадь, свинья; диких птиц - дрозд, голубь, воробей, красногрудка, ласточка,
ворон; домашних птиц - петух, курица.
Широкой популярностью пользуется излюбленный образ лисы и
сюжеты, связанные с ним. Как и в сказках многих других народов, так и в
абхазском фольклоре, лиса представлена хитрой и коварной обманщицей, ловкой и
льстивой.
И в животном эпосе сказка остается верной своему демократическому
характеру, который заключается в том, что физически слабые и добрые животные
при столкновении с более сильными, хищными и агрессивными выходят
победителями.
У абхазов имеются сказки на сюжеты этиологических мифов, в которых
явно просматриваются мифологические корни. Так, они очевидны у сказок
"Гостеприимная зарянка-красногрудка", "Летучая мышь, колючка и зимородок" и
др. (Абхазские сказки, 1965. С. 103-104).
Абхазские материалы подтверждают мысль о том, что в сказках о
животных отражены следы архаических воззрений, когда животные считались
существами равными человеку (антропоморфизм). Животные в них выведены
разумными существами, они наделены человеческими качествами: смелость и
трусость, великодушие и скупость, ум и глупость и пр. В настоящее время,
конечно, сказки о животных у абхазов близки к басням в прозе.
Структура сказок о животных простая, и по объему они небольшие. Их
сюжеты состоят из одного-двух эпизодов. Для этих сказок характерно особое
тяготение к диалогическому повествованию. Диалог - один из ведущих
художественных приемов, через который раскрываются образы. Некоторые сказки
строятся почти целиком на диалоге. Сказочник в таких случаях ограничивается
короткими объяснительными вставками.
В абхазских сказках о животных нет раз и навсегда установленных зачинов
и концовок. Начинаются они просто как житейское описание: "Шел медведь по
399
лесу и увидел кизиловое дерево в цвету"; "Известно, что кошки и мыши живут
не в ладу. Вот, что однажды произошло между ними" (Абхазские сказки, 1965.
С. 86, 91).
В абхазском фольклоре богато представлены волшебные сказки с
разнообразными действующими лицами. Наиболее типичными их них являются
крестьянский сый или дочь, а также младший из трех братьев. Как правило, это
социально обездоленный персонаж, который после преодоления ряда сказочных
препятствий, приобретает счастье и благополучие. Врагами героя выступают
как мифические лица (великаны - адауы, драконы - агэылшьап), так и
социальные - цари, князья, дворяне и др.
При всем многообразии сюжетов, образов, мотивов, абхазские сказки, как и
сказки других народов, имеют традиционно сложившуюся конструкцию. Все
повествование и его отдельные части излагается по определенным схемам.
Для волшебных сказок характерна троекратность действия. Каждое
последующее действие (препятствие) сложнее предыдущего. После преодоления
очередного препятствия, перед героем возникает новое, более трудное. Три -
самое излюбленное число абхазских сказок: у героя два старших брата, он
третий - самый младший; он выполняет три задачи, совершает три поездки,
трижды достает целебное лекарство (для матери, сестры или невесты); по пути
минует трех зверей, которые впоследствии становятся его помощниками, он же
поочередно убивает трех великанов (иногда семь, девять).
Повторение действия нужно, во-первых, для усиления задачи, для
героизации; во-вторых, для запоминания сказки - черта, вытекающая из традиционной
устной природы ее бытования.
Как правило, начальные сведения о герое состоят из мотива его
недооценки. Недооценка героя его сородичами и окружающими людьми мотивируется
разными причинами: или он слишком молод, или они завидуют его личным
качествам (физической силе, находчивости, смелости и т.д.), или же просто
проявляют пренебрежительное отношение из-за его бедности, низкого социального
статуса. Постоянным является и то, что до свершения подвига соотношение сил
героя и его противника явно не в пользу первого. Сила врага
гиперболизируется, сила героя скрыта, не известна, потому недооценивается. Когда герой
вступает в схватку с великаном или драконом, или, когда он заявляет, что может
ответить на сложные вопросы царя, выполнить трудные задачи невесты (царя и
т.д.), доброжелатели советуют ему не рисковать, не идти на верную гибель.
Но герой не страшится, идет навстречу опасности, совершает ряд подвигов.
Этим самым раскрываются его качества (ум, находчивость, смелость и т.д.).
После выполнения задач, преодоления препятствий, обязательно наступает
счастливый день.
Наиболее излюбленным приемом сказочного стиля является
противопоставление персонажей: добрый младший брат (сестра) и завистливые старшие братья
(сестра); трудолюбивая, добрая золовка и ленивые, завистливые невестки и т.д.
Абхазские волшебные сказки имеют характерные для них зачины и
концовки, которые непосредственно не связаны с сюжетом. В зависимости от
настроения сказочника они могут быть произнесены или опущены. Наиболее часто
употребляемыми зачинами являются: "Лакэ, лакэ, сышнеиуаз..." (букв.: Сказка,
сказка, как я шел...); "Лакэ, лакэ, лакэ рщаца, скам рпа жэат рпа.." (букв.:
Сказка, сказка, сказочная невестка, подбрасывающая стулья, двенадцать раз
подбрасывающая); "Лакэ, лакэ, лакэ рщаца жэава %ацшъа деимыр&а^а дыр-
щажъуп" (букв.: Сказка, сказка сказочная невестка распростерлась [развалилась]
в двенадцати кувшинах) и др.
400
В концовках, как правило, в шутливой форме подчеркивается
фантастичность, ирреальность всего рассказанного. Они как бы возвращают сказочника
и слушателей из сказочного мира в реальную жизнь.
При поверхностном и беглом знакомстве с абхазскими бытовыми сказками
может показаться, что в основном они порождены эпохой феодализма (наличие
в них в качестве основных персонажей крестьян, царей, князей, дворян и т.д.),
однако многие из них своими корнями восходят к более древним временам.
Так, например, при внимательном изучении сказки "Плетенка" выясняется, что
ее сюжет полистадиал%сн. Он сводится к тому, что по настоянию жены муж
решил поместить свою мать в большую плетенку и бросить ее в реку. Внук
старухи-матери, узнав о намерении отца, наказывает: "Отец, когда бросишь бабушку
в реку, плетенку принеси обратно домой. Она мне пригодится. Когда ты
состаришься, в ней я и тебя брошу в реку". После этих слов мальчика, отец сознает
свою вину перед матерью и начинает относиться к ней хорошо. Очевидно, что
этот сюжет возник как отрицание некогда бытовавшего обычая обречения
стариков на гибель, и таких примеров немало (Зухба, 1970. С. 141-143).
В абхазском устном народном творчестве ведущими являются произведения
героического характера. Эта тематика по сравнению с лирикой находит свое
воплощение не только в эпических жанрах, но проявляется и в коротких песнях и
разного рода повествованиях, даже в пословицах и поговорках. Все это говорит
о том, что у предков абхазов исстари сильно был развит культ героизма.
Преобладание произведений героического содержания, по сравнению с
лирическими, не случайное явление, а историко-стадиальное. Особая
популярность этой тематики, воспевание культа героизма в абхазском фольклоре
обусловлены воинственным героическим прошлым народа, которому постоянно
приходилось бороться за свою независимость и защищать Родину от
бесчисленных иноземных захватчиков, отстаивать свои национальные интересы и
социальные права (Салакая, 1966. С. 34; Аншба, 1970. С. 15-16).
При всем многообразии и широте тематики героического эпоса, следует
выделить нартский эпос, героическое сказание о богоборце Абраскиле и истори-
ко-героическую словесность (песни и сказания на историческую тематику).
Из всех памятников абхазского фольклора особо выделяются
величественные архаические сказания об эпических богатырях нартах. Они дошли до наших
дней в живом бытовании. Нартский героический эпос не является
исключительной принадлежностью абхазского народа. Он широко распространен в
фольклоре адыгов и осетин. В разной степени нартские сказания известны
карачаевцам, балкарцам, ногайцам, чеченцам, ингушам, сванам, рачинцам и некоторым
народам Дагестана. У горцев Дагестана, у рачинцев и сванов этот эпос имеет
характер заимствования. Нартов знали и убыхи, которые по разным причинам во
второй половине XIX в. были выселены в Турцию (Салакая, 1966. С. 37).
Нартский героический эпос в целом и по своему содержанию, и по
сюжетному составу, и по художественной структуре, и по формам бытования
представляет собой сложнейшее явление. Ученые долго и специально занимающиеся
изучением фольклора кавказских народов, неоднократно отмечали сложность
исследования многих вопросов, связанных с нартским эпосом. Несмотря на то
что усилиями исследователей в этой области многое уже достигнуто,
"нерешенных, открытых вопросов, пленяющих к себе своей загадочной
таинственностью, все еще немало" (Там же. С. 38).
Признано, что нартский эпос один из самых древних памятников мирового
фольклора. Однако в вопросе о времени и условиях его возникновения в среде
ученых до сих пор нет единого мнения (Аншба, 1970. С. 16). Наиболее трудно-
401
разрешимыми и дискуссионными оказались проблемы, связанные с датировкой
и местом возникновения первоначального ядра нартского эпоса, проблема
историзма, а также этимология целого ряда нартских терминов, особенно из серии
ономастики.
Несмотря на то что исследование нартского эпоса в целом имеет
небольшую историю (наиболее интенсивно его начали изучать с середины XX в.), о
нем накоплена большая научная литература, на языке оригиналов и в русском
переводе изданы сводные тексты ряда национальных его версий.
Научное изучение вышеуказанных и других вопросов нартоведения
оказалось затрудненным еще и потому, что все они взаимосвязаны, переплетены.
Самым главным, до сих пор неразрешенным вопросом, является вопрос о том,
в какой этнической среде зародилось так называемое первоначальное ядро
нартского эпоса, и кто его заимствовал, если вообще имеет место
заимствование. Споры по всем другим вопросам сводятся к этому.
Существует несколько концепций по вопросу генезиса нартского эпоса, но
ни одна из них не может быть признана безоговорочно. Фактически все они по-
. строены на уровне гипотезы. Одни ученые доказывают, что нартский эпос
своими корнями восходит к скифо-сарматской эпох? и датируют его УМУ вв. до
н.э. Другие придерживаются того мнения, что цартские сказания являются по
происхождению абхазо-адыгскими, и относят их;к более архаичным эпохам.
В настоящее время все крупные нартоведы признают, что абхазо-адыгские
версии нартского эпоса сохранили наиболее древние черты (отсутствие
социального и имущественного деления общества, богоборческих мотивов, ведущая
роль женщины-матери - мать ста братьев и одной сестры - Сауанеи-Гэашьа), а
также и то, что в эпосе ведущими формами хозяйства являются охота и
скотоводство. Нарты совершают бесконечные длительные походы за добычей и
славой, ведут постоянную борьбу как с грозными мифическими существами
(великаны, драконы и т.д.), так и с иноземными врагами.
На основании этих и других архаических признаков абхазских сказаний
Ш.Х. Салакая, А.А. Аншба и некоторые другие попытались отодвинуть рамки
хронологии нартского эпоса не только за пределы аланской военной
демократии (конец I тыс. до н.э. и начало н.э.) или скифо-сарматских вторжений на
Северный Кавказ (начиная с УП-У1 вв. до н.э.), но даже за пределы кобанской
культуры (конец II - начало I тыс. до н.э.). Речь идет, конечно, не о том, что эпос
целиком сложился и окончательно оформился в такую отдаленную эпоху.
Имеется в виду, что зародыш эпоса восходит к этой эпохе {Салакая, 1966. С. 66).
Абхазская версия нартского эпоса отчетливо отразила, по меньшей мере,
три крупнейшие эпохи. "Причем различные сюжеты сказаний возникли на
различных этапах развития первобытнообщинного строя, каковыми были
матриархат, переходный период от матриархата к патриархату, патриархат, период
разложения первобытнообщинного строя, так называемая эпоха "военной
демократии" (Салакая, 1966. С. 91).
Об отражении различных эпох и о полистадиальности указывает
содержание самого эпоса, образы ряда его персонажей. Так, например, в сказаниях
хронологически последовательно отражены как каменный (неолит), так и
железный века. Одним из ярких тому подтверждений является образ главного героя -
нарта Сасрыква (Сасрыкэа) и сюжеты, связанные с его именем. Он - самый
младший из ста единоутробных братьев и одной сестры по имени Гунда (Гэнда),
родился чудесным образом - выдолблен из камня, который был оплодотворен
нартским пастухом Зартыжвом (Зартыжэ). Сразу после рождения был закален
в стальной расплавленной жидкости кузнецом Айнар-ижьи (Аинар-ижьи).
402
Очевидно, что Сасрыква появился по матрилокальному признаку. В его
рождении и воспитании решающую роль сыграла мать Сатаней-Гуашьа (Сатанеи-
Гэашьа). Роль отца здесь низведена до минимума.
Об отражении в нартском эпосе абхазов различных эпох говорит и
сравнительный анализ образа Сасрыквы с образом не менее могучего героя Цвыцва
(Цэыцэ). Функционально Цвыцв соответствует осетинскому Батрадзу и
адыгскому Батразу, иногда же - Бадыноко.
В отличие от Сасрыквы, в рождении и воспитании Цвыцва роль матери (она
из рода ацанов-карликов, по имени Зылха, иногда безымянна) мизерна. В чреве
матери Цвыцв пробыл не более семи месяцев. Воспитание он получил в
отцовской (патриархальной) семье без матери. Эти и другие черты дают основание
квалифицировать образ Цвыцва как своеобразное отражение патриархальных
отношений и идеологии военной демократии (Там же. С. 54-55).
Несмотря на то что в последнее время несколько спала работа по
интенсивному исследованию нартского эпоса, есть надежда, что и в дальнейшем ученые
приложат усилия для более глубокого его изучения, найдут новые пути и
подходы для освещения нерешенных вопросов. В этом отношении наиболее
перспективным представляется сравнительно-сопоставительное рассмотрение
национальных версий эпоса на всех уровнях - на уровне сюжетов, образов,
мотивов и т.д.
Достоверно выяснено, что у абхазов нартские сказания бытуют в основном
в форме разрозненных прозаических повествований. Но имеются песенные
формы (в народной терминологии - "песни о нартах"), а также прозаические, с
песенными и стихотворными вставками. Повествования о нартах в народе
именуются "рассказами о нартах" (нарщаа ражэабжъ) (Салакая, 1966. С. 98; Аншба,
1970. С. 81-99).
У абхазов нартские песни чаще всего исполняются речитативом, без
сопровождения музыкального инструмента. В них налицо внутренняя ритмика и
определенный размер (Аншба, 1970. С. 89). Есть и песни, которые исполняются в
сопровождении старинного смычкового музыкального инструмента - апхьарца.
Такова, например, уникальная по своему содержанию и форме песня о матери
нартов Сатаней-Гуашьа, в которой воспеваются и поэтизируются не боевые
свершения (как это бывает обычно в других песнях), а ежедневный труд
героини (Там же. С. 81).
В науке еще не установлено, что чему предшествовало - прозаическая
форма эпических сказаний стихотворной или наоборот. Одни считают, что
стихотворная (песенная) форма была изначальной, другие же предполагают, что
повествовательная форма была первичной, третьи придерживаются того
мнения, что обе формы возникли и развивались параллельно. По всей вероятности
правы те, кто предполагает, что "для нартского эпоса смешанная стихотворно-
прозаическая форма представляет собой не результат последующей
трансформации стиха в прозу или прозы в стих, а является исконной, изначальной
естественной формой его бытования" {Салакая, 1976. С. 147).
К архаическим памятникам абхазского фольклора относится героическое
сказание о богоборце Абраскиле (Абрскьил). Исследователями давно замечено,
что основной персонаж этого сказания является двойником древнегреческого
Прометея и принадлежит к плеяде героев прометеева типа. Его обычно
справедливо сравнивают с персонажами, прикованными к горам или заточенными в
пещере за дерзкие деяния против бога в различных кавказских сказаниях.
Сказание об Абраскиле встречается в абхазском фольклоре только в
повествовательной (прозаической) форме. В песенной (стихотворной) или смешан-
403
ной (песенноповествовательной) форме оно не зафиксировано. Сказание дает
сведения лишь об основных событиях из жизни героя. Сообщается, что давным-
давно в Абхазии жила девушка неописуемой красоты. Она была знатного
происхождения. Эта девушка решила никогда не выходить замуж. Но по
прошествии времени забеременела от небесной силы и родила сына, которого нарекли
АбраскиЛом. Только в единичных вариантах говорится о том, что красавица
родила сына от всемогущего демона (злого духа), совратившего невинную деву.
Необычайную красоту и горячую любовь к родине Абраскил унаследовал от
прекрасной матери. "От отца же - демона он получил в дар сверхъестественную
мощь и силу, непримиримую ненависть к людям и гордый, непокорный дух"
(Абхазские сказки и легенды, 1994. С. 15).
Чудеснорожденный Абраскил с раннего детства проявил необыкновенные
качества. "Он рос не по дням, а по часам, в десять лет он выглядел
двадцатилетним юношей и скоро сделался прекраснейшим из молодых людей" (Там же.
С. 8). Абраскил отличался от своих сверстников небывалой физической силой,
не щадил себя в сражениях. Его богатырские силы были направлены на защиту
родной Абхазии. В сказании постоянно подчеркивается, что он самозабвенно и
мужественно боролся против иноземных захватчиков, часто совершавших
набеги на Абхазию и разорявших ее. Ни в одном варианте сказания нет даже и
глухого намека о стремлении героя к личному благополучию. Нигде ни одного
слова не сказано о том, что у него была семья. По сказанию получается, что герой
явился на свет только для того, чтобы искоренить любое зло, очистить родину
от врагов. Только в заботах о родине и родном народе он живет и действует.
Никаких других целей у него нет.
У Абраскила нет постоянного жилища - он всегда в движении. С берега
Черного моря прибывает на вершину самой высокой горы Абхазии - Ерцаху,
оттуда опять возвращается к берегу моря. Морской берег и вершина горы
являются для него местами отдыха и сна, одновременно они служат убежищами,
когда по приказу бога за ним гонятся ангелы. Словом, Абраскил ведет строгий
аскетический образ жизни, он отрешен от жизненных благ.
Средством его передвижения был верный друг, крылатый конь - Араш
(Арашь). Как и во многих других эпических сказаниях и волшебных сказках, так
и здесь конь, в необходимых случаях предупреждает героя о грозящей опасности.
Одним прыжком он переносит своего хозяина с вершины горы на берег Черного
моря. Таким же способом он доставляет героя обратно на вершину самой
высокой горы Абхазии. По некоторым вариантам дополнительным средством его
передвижения служил посох - алабашьа, опираясь на который, он мог прыгать с
берега моря на вершину той же самой горы Ерцаху. Встречаются варианты, в
которых говорится, что, опираясь на свой посох, Абраскил мог прыгать с востока
на запад и с запада на восток (Шинку ба, 1990. С. 284). Нередко этот посох
выручал героя в минуты опасности: "В минуту опасности Абраскил втыкал алабашу в
землю, и, опираясь на него, делал такой прыжок, что исчезал из глаз врагов"
(Абхазские сказки, 1965. С. 12). В некоторых вариантах посох выполняет
функцию боевого оружия. Им Абраскил уничтожал всех, кто утвердительно отвечал
на его неизменный вопрос: "Есть ли бог на свете?" (Салакая, 1966. С. 116).
Абраскил уничтожал не только внешних, но и внутренних врагов,
непримирим был ко всему тому, что мешало благополучию родного народа, вырывал
корни папортника, как мешающие плодородию почвы. Ненавидел он рыжих и
голубоглазых, считая их вредными, обвинял их в том, что "они могут сглазить
людей и животных" (Чурсин, 1956. С. 243). С такой же ненавистью относился он
к людям из родов Кацба и Эшба (в некоторых вариантах - Авидзба и Куадзба
404
или Ашвба и Кацвба). В одних случаях ненависть Абраскила к этим родам
ничем не мотивирована, в других случаях она объясняется тем, что эти роды
некогда предали родину или занимались колдовством.
Абраскил совершил ряд подвигов. Так, например, ему приписывается
заслуга уничтожения вредного для народа великана (адауы), рассечение одним махом
меча огромного камня, лежащего на возвышенности в пос. Андроу (с. Члоу
Очамчырского района)/По преданию, Абраскил хотел поднять этот камень на
вершину горы, но случайно поскользнулся и уронил его. Рассердился герой и
мечом разрубил камень пополам (Пачулия, 1986. С. 20).
Во многих вариантах сказания указывается, что во времена Абраскила в
Абхазии царили тишь и благодать, никто и ничто не мог нарушить мирную и
спокойную жизнь народа. "Ни один враг Абхазии из опасения навлечь на себя
гнев богатыря Абраскила не осмеливается ступить на землю его родины.
Острые кинжалы и сабли врагов Абхазии ржавели в ножнах, ибо не только
обнажить их, но даже и помыслить об этом никто не смел" (Абхазские сказки и
легенды, 1994. С 19; Шинкуба, 1990. С. 271-281).
Уничтожив всех своих врагов, Абраскил возгордился и начал соперничать с
самим богом. За свое чрезмерное высокомерие и непослушание он был наказан
тем, что по приказу бога ангелы его поймали и заточили в глубокую пещеру.
При этом указывается реально существующая карстовая пещера в с. Члоу
Очамчырского района. По сказанию Абраскил обречен на вечные муки: день и
ночь раскачивает железный столб, к которому он привязан цепью, но все его
старания тщетны, ему не дано выбраться на свободу. В году один раз ему
удается расшатать столб настолько, что кажется, вот-вот он вытащит его из земли.
Но в это время прилетает птичка трясогузка и садится на столб. Разгневанный
герой ударом огромного молота хочет убить эту птичку, но она улетает, а от
удара столб еще крепче входит в землю, и так без конца. Попытки сородичей
освободить Абраскила из заточения также не увенчались успехом. Мучения его
напоминают бесплодные труды Сизифа и Тантала.
Ознакомившись с основным содержанием эпического сказания об Абраски-
ле, мы можем с уверенностью сказать, что оно многослойное. В нем
встречаются как очень древние, так и сравнительно поздние мотивы. Самым древним в
нем следует признать мотив непорочного зачатия. Мотивы чудесного рождения
и быстрого роста в контексте сказания об Абраскиле являются рудиментами
древнего матриархального сознания. Они говорят о былом величии и
главенстве женского начала. Конечно, отсутствие отца в сказании неслучайное явление.
По всему видно, что таинственную титаническую силу и волю герой
унаследовал от своей безымянной могучей матери, которая представляется
обладательницей магической силы.
Борьбу с великаном также следует отнести к древнейшим слоям сказания.
Как в нартском эпосе и волшебных сказках, так и здесь великан олицетворяет
стихийные и могучие силы природы. По всему видно, что борьба Абраскила со
всякого рода сорняками (папоротник и др.) связана с какой-то очень важной
эпохой земледелия.
Несмотря на то что указанные и некоторые другие сюжеты своими
корнями восходят к глубокой древности, в эпосе об Абраскиле наиболее значимыми
являются богоборческие мотивы. Они, по-видимому, сравнительно позднего
происхождения. Поэтому следует согласиться с мнением Ш.Х. Салакая,
который на основе детального и всестороннего анализа данного памятника пришел
к заключению: "Сказание об Абраскиле как бы продолжает нартский эпос,
являясь его заключительным этапом" {Салакая, 1966. С. 114).
405
Наряду с нартским эпосом и героическим сказанием об Абраскиле в
абхазском фольклоре имеются памятники более позднего происхождения. Несмотря
на то, что не всегда возможно подыскать конкретных исторических прототипов
фольклорных образов, эти последние можно квалифицировать как
исторические. По своему тематическому, сюжетному и жанровому составу историческая
словесность абхазов проявляет значительное разнообразие. Здесь имеются как
лирические, лиро-эпические, эпические, так и сказания, предания и легенды,
рассказы анекдотического характера и т.д. (Там же. С. 124).
Если нартские сказания и эпос об Абраскиле своими корнями восходят к
мифологии, то историко-героические песни и повествования носят явные черты
своего сравнительно позднего происхождения и претендуют на историчность.
Можно определенно сказать, что эти последние в основном порождены эпохой
феодализма.
В некоторых преданиях получила своеобразное', рудиментарное отражение
ранняя история абхазов. В этом отношении характерно предание об "я/к^д" -
абхазском правителе. По мнению Ш.Д. Инал-ипа термин "апсха" употребляется
как "национальный титул для обозначения высшего лица в Абхазском царстве"
{Инал-ипа, 1963. С. 173).
Образ апсха занимает видное место в абхазском устном народном
творчестве. По сей день в народе бытуют различные варианты предания о нем. По
наблюдениям Ш.Д. Инал-ипа "личных имен апсха предания не сохранили, его
представляют обобщенным образом. Однако, согласно преданиям, был не один
человек с данным титулом, а существовала целая династия апсха, правившая
Абхазией в течение неопределенного периода времени" (Там же. С. 176).
Ш.Д. Инал-ипа предполагал, что появление термина "апсха" могло
произойти в начальный период возникновения Абхазского царства (конец VIII в.), когда
происходил процесс складывания раннефеодальной абхазской народности
(Там же. С. 173). Предания об апсха также рассматриваются в связи с теми
историческими событиями, которые происходили в Абхазии в УП-УШ вв. н.э.
Ш.Д. Инал-ипа отстаивал мнение о том, что предания об апсха "отражают
собой один из важнейших этапов в политической истории и этническом развитии
абхазского народа, - период слияния и консолидации основных абхазских
племен в раннефеодальную абхазскую народность и создания крупного
национального государственного образования - Абхазского царства" (Инал-ипа, 1971.
С. 246). Ш.Х. Салакая также считает, что предания об апсха своеобразно
отразили ту борьбу, которую вели абхазы в античной и раннесредневековой эпохе
против различных иноземных поработителей {Салакая, 1966. С. 126).
Преобладающее большинство историко-героических песен и преданий
абхазов повествуют о сравнительно недавних событиях, в основном об эпохе
позднего феодализма. Наиболее характерными и ведущими темами историко-геро-
ической словесности абхазского народа являются темы борьбы с иноземными
захватчиками за социальную справедливость. Выделяются также печальные
песни-плачи и устные рассказы о махаджирстве - насильственном изгнании
значительной части абхазского народа во второй половине XIX в. на чужбину в
Турцию.
В песнях и сказаниях о борьбе с иноземными захватчиками воспеваются и
прославляются, как правило, герои-одиночки, защитники родного народа,
родного села, края. К числу наиболее популярных и распространенных в абхазском
народе являются циклы песен и сказаний об эпических героях, защитниках
родного народа от иноземных завоевателей: Инапха Кягва, Пшкиач-ипа Манча,
братья Аджыровы, Башныхв Хит, Ашуба Данакай и др.
406
Как правило, в сюжетах, связанных с этими именами, описываются
опустошительные набеги чужестранцев и борьба с ними местных героев. Эти
сказания построены на следующих эпизодах: во время отсутствия героя (он
находится в горах, на альпийских лугах - пасет стадо, или в путешествии, или на
охоте, словом - за пределами родного села) нападают чужестранцы,
опустошают родное село, угоняют скот, берут в плен жителей. Обо всем этом герой
узнает позже, по возвращении домой или через гонца, или же с помощью
вещего сна. Типично, что погоню за грабителями герой, как правило,
совершает в одиночку. В течение полудня он преодолевает путь, пройденный врагами
за трое суток, настигает их и устраивает засаду. Затем следует словесный
поединок между героем и предводителем чужестранцев. Глава грабителей
отвергает предложение героя мирно и по-хорошему освободить угоняемых
людей и скот. Не подчинившихся врагов герой убивает выстрелами из ружья
или в физическом единоборстве. В разных вариантах врагов бывает 300, 100,
90, 60 человек.
Небезынтересно отметить, что в абхазской историко-героической
словесности, как правило, конкретно не указывается национальная принадлежность
врагов. О них говорится как о грабителях (акэылацэа) и чужеземных
завоевателях (апстыр) или же это люди заморские, или чужеземцы с той стороны гор, то
есть с Северного Кавказа.
Часто в историко-героических сказаниях абхазов одним из художественных
приемов служит мотив предварительной недооценки героя. Персонаж, который
в самом начале подвергается недооценке, впоследствии проявляет незаурядные
героические деяния, и этим приобретает славу среди своих соотечественников.
Мотив предварительной недооценки героя создает своеобразный
художественный эффект. Можно сказать, что этот мотив историко-героические песни и
сказания унаследовали от сказок и архаического героического эпоса о нартах, в
которых он также чрезвычайно популярен.
Здесь же необходимо отметить, что образы историко-героической
словесности абхазов разработаны не только в эпических повествованиях, но и в
разнообразных эпических и лиро-эпических песнях. Эпические повествования и
песни об одних и тех же героях взаимодополняют друг друга. Как правило,
повествования являются своеобразными пояснениями коротких песен (Там же.
С. 134-136).
Можно с уверенностью сказать, что фольклорные произведения, о
которых идет речь, порождены временем, когда набеги были характерными, и
культ героизма отдельной личности был прочным. В то же время
необходимо подчеркнуть, что отдельные сюжеты, эпизоды, мотивы и черты героев
восходят к более древним временам. Так, например, как в абхазских
историко-героических сказаниях, так и в аналогичных параллелях (типологически
сходных) в фольклоре других народов нередко встречается сюжет
героического сватовства. Нет сомнения, что он восходит к глубокой древности. Как
в архаическом эпосе о нартах, так и в историко-героических сказаниях,
добыча невесты связана с трудностями (она привозится издалека, путь к ней очень
труден, необходимо завоевать ее в состязании с другими соперниками -
женихами и т.д.).
Герои-одиночки характерны и для группы песен и прозаических рассказов
о социальных противоречиях. Преобладающее большинство этих героев
являются историческими лицами недавнего прошлого, в основном Х1Х-ХХ вв.:
Кудж Капыта, Ашуба Данакай, Кяхба Хаджарат, Айба Хвит, Бгажба Салу-
ман и др.
407
НАРОДНАЯ МУЗЫКА
Истоки абхазской народной музыки восходят к далекому прошлому.
Несмотря на тесные контакты с другими народами в течение длительного времени,
музыкальный фольклор абхазов сохранил и пронес через века свои исконные
черты и особенности, которые определили стиль и яркий характер народного
песенного творчества. Народная музыка и сегодня остается бесценным
достоянием духовной культуры этноса. Являясь неотъемлемой частью жизни
абхазского народа, песня с большим искусством раскрывает его духовную красоту,
психологию, мировоззрение, историю, быт и нравы.
Лучшим образцам музыкального фольклора абхазов присуща глубина
содержания, красота и совершенство мелодии, ясность музыкальной формы.
При этом жанровые и стилистические особенности абхазских народных песен,
богатство их мелодических типов дают возможность проследить эволюцию
музыкального фольклора, начиная от самых примитивных форм до развитых
мелодий. В частности, жанрово-стилистические особенности ряда
произведений, а также их функциональное назначение/свидетельствуют о наличии в
музыкальном фольклоре абхазов развитых* форм песен дохристианского
периода. Действительно, их музыкальный фольклор сохранил немало песен-
реликтов.
Наиболее архаичным жанром являются охотничьи песни. Они возникли как
неотъемлемая часть культовой практики в честь занимавших одно из главных
мест в пантеоне божественных покровителей лесов и охоты Ажвейпшаа
(Ажэеидшьаа) и Айяргь (Аиаргь). В абхазском фольклоре есть немало
посвященных им песен-гимнов, образцы которых сохранили следы древних
мифологических представлений. Накануне охоты, вечером, расположившись в шалаше,
охотники-бзыбцы пели песню божеству Ажэеицшьаа или его сыну Иуана с
просьбой послать им удачную охоту (Салакая, 1974. С. 2). При возвращении
исполнялась специальная благодарственная песня. В Абжуйской Абхазии в этой
ситуации пели песню "Айергь" (Бжания, 1973. С. 134-136). Охотничьи песни
имели также утилитарное назначение - они служили песнями-сигналами,
оповещающими об удачной охоте.
По предположению А.А. Аншба, первоначально их исполняли без слов, а с
течением времени они стали приобретать слова, заимствованные из текста
молений, произносившихся во время жертвоприношений в честь покровителей
охоты (Аншба, 1982. С. 51). Песни пелись исключительно мужчинами,
женщины на это не имели права.
По сюжетно-тематическим и музыкально-стилистическим особенностям к
жанру охотничьих песен примыкает романтичная "Песня скалы",
повествующая о двух братьях-близнецах, одному из которых пришлось всю ночь напролет
играть на а^арпын (абхазской свирели) и петь, чтобы не дать заснуть и упасть в
пропасть застрявшему на скале брату. Гимном природе звучит выразительная,
глубоко эмоциональная, воплощающая в себе тонкую поэтичность, драматизм
и героику мелодия песни "О храбром охотнике Гудисе".
Охотничьи песни обогатили музыкальный фольклор абхазов. Сама
звуковая палитра первозданной красоты природы Абхазии явилась их
интонационным словарем. Для этих песен характерно величие, торжественность звучания.
В песенном творчестве абхазов широко представлен пастушеский
фольклор. Он также относится к архаическим пластам музыкального наследия,
будучи связан с древнейшей отраслью хозяйственной деятельности. Песня и музыка
играли большую роль в быту скотоводов на горных пастбищах. По преданию,
408
именно пастухи были изобретателями ачарпын - абхазской свирели. И сегодня
пастухи уверяют, что под звуки "Песни кормления стада", исполняемой на этом
инструменте, скот лучше ест, а значит и больше дает молока. Мелодиями
ачарпын отвлекали от страданий заболевшего пастуха, считая, что они отгоняют от
него злых духов (Хашба, 1979. С. 106).
Значительный пласт музыкального фольклора представляют песни,
связанные с земледелием. Они строго дифференцированы, то есть каждому процессу
земледельческого труда соответствуют определенные песни. Таковы песни
пахаря, мотыжные песни, сопровождавшие работу в поле. Мотыжные песни
исполнялись поочередно двумя группами. Отсюда и происхождение интересной
манеры музицирования - антифонного пения, одного из источников зарождения
многоголосия в народном музыкальном творчестве. Что же касается песен
пахаря, то они исполнялись индивидуально, ведь их содержание составляло жизнь
пахаря.
Песнопениями сопровождались и религиозные обряды, связанные с
земледелием. Большой торжественностью и пышностью отличался у абхазов обряд
вызывания дождя. Во время засухи проводилось общественное моление - ацу-
ньщэара, обязательным элементом которого было ритуальное пение песни.
В отличие от его строгой торжественности, другое ритуальное действо носило
игровой и развлекательный характер. Молодежь, в праздничных одеждах, в
основном девушки и юноши, устраивали шествие к реке, неся впереди процессии
чучело-куклу - Дзиуоу (Зиуоу). Придя к берегу, они бросали его в воду, иногда
туда же летел зажженный сноп сена. Процессия и все обрядовые действия
сопровождались пением песни, посвященной Дзиуоу.
Разновидностями трудовых песен были существовавшие в прошлом
"Корабельная песня" и "Песня гребцов" (Инал-ипа, 1965. С. 295). Уникальный
образец песни, связанной с мореходством абхазов - "Песню моряков", - впервые
удалось записать в 1982 г. (Хашба, 1983. С. 97-98).
Игрой на апхьарца и пением песни сопровождался у абхазов обряд
вылавливания души утопленника (Хашба, 1983. С. 75-76).
Особое место в музыкальном фольклоре абхазов занимает героическая
тема. Специальными исследованиями отмечено, что "героическая песня богаче
остальных жанров представлена в музыкальном быту абхазов. Показательно,
что особой любовью в народе пользуются именно героические песни" (Шинку-
ба9 1957. С. 102). Тяга народа к героической тематике объясняется его
исторической судьбой, суровым бытом абхазов, их высокими моральными качествами,
определившими характер народа и яркое самобытное музыкальное искусство.
К числу самых древних образцов прочтения героики в музыкальном
фольклоре абхазов относится нартский эпос, который представлен, в основном, в
форме прозаических сказаний, некоторые же его эпизоды имеют стихотворную
форму. При этом отдельные фрагменты сказаний исполняются под
аккомпанемент апхьарца. Мелодии этих фрагментов в народе называют мелодиями
нартов.
Блестящим прочтением в народной музыке эпоса о богоборце - могучем
Абрскиле, несущем счастье людям, является песня о нем.
Следующий этап становления героики в музыкальном фольклоре абхазов
связан с формированием историко-героических песен, появление которых
связано с реальными событиями абхазской истории.
Абхазский народ пережил много бедствий, и чем трагичнее складывалась
его судьба, тем суровее была борьба за свое существование, тем ярче и
красочней памятники его духовной культуры. Бесконечные войны с иноземными за-
409
хватчиками воспитали в абхазах чувство патриотического долга и послужили
рождению в сознании народа образа народного героя - афырхаца - героя из
героев, наделенного лучшими качествами, определяющими национальный
характер народа. О жизни афырхаца - героя из героев рассказывает цикл
песен "О ранении", исполняемых под аккомпанемент апхьарца.
Уаа-рай-ди...
Тот не мужчина,
Кто вздохом иль стоном
Выдаст мученья свои...
(Лакербай, 1961. С. 144).
Песни "О ранении" обычно исполнялись тяжело раненными на поле боя, с
этой же песней на устах нередко уходили из жизни, достойно выполнив
священный долг перед Отечеством. Героические песни воодушевляли воинов на
ратные подвиги. Устное народное творчество сохранило жизнеописания
легендарных народных героев Аджир-ипа Данакая, Инапха Кягуа, Хабр-ипа Каца,
Пшкяч-ипа Манча, Хаджарате Кяхба и др. (Лакербай, 1961. С. 2). Важная
жанровая особенность историко-героических песен абхазов в том, что в них
воспеваются подвиги погибших героев. В этом усматривается их связь с жанром
народного плача, что прослеживается не только в общности тематики, но и в
средствах музыкальной выразительности.
Кроме того, интересно отметить, что в музыкальном фольклоре абхазов
отсутствуют женские песни, за исключением колыбельных и причитаний. Все это
в совокупности и определило место героических песен в музыкальном
фольклоре абхазов, отличающихся средствами выразительности, строгости
мелодического и гармонического языка.
Конкретное историческое событие послужило основой для возникновения
особой группы произведений - жанра исторических песен. В XIX в. в
результате колониальной политики царизма абхазы неоднократно подвергались
вынужденному и насильственному переселению в Турцию, известному под названием
как "махаджирство". Трагические страницы оставили глубокий след в народном
творчестве абхазов и послужили рождению цикла песен под названием махад-
жирских. Настроением глубокого горя и тоски проникнуты эти печальные
повествования, основной сюжетной канвой которых является прощание с отчим
домом и родной землей.
Большой жанровый пласт музыкального фольклора составляют бытовые
песни. Их ярким образцом являются, например, песни, которые исполнялись по
ходу действия свадебного обряда. Традиционная абхазская свадьба
складывалась из целого ряда сцен, многие из которых сопровождались специальными
обрядовыми песнопениями. Так, символическое значение имеет свадебная песня
Оуредада. Периодически ее затягивали поезжане, когда вели невесту в дом
жениха. Она также звучит в кульминационный момент свадьбы, когда невеста
вступает на порог своего нового дома. Устраивалась джигитовка, начиналась
стрельба. Облаченная в белое платье, прикрытая прозрачным шарфом, под
звуки песни Оуредада невеста торжественно входила в дом под скрещенными
клинками кинжалов. На пороге ее встречала мать жениха и давала отведать сладкое.
О происхождении этой песни в народе бытует легенда, один из вариантов
которой гласит: давным-давно, во времена седой старины в Абхазии жила
девушка по имени Дада. О ее красоте слагали песни. Со всех сторон Абхазии
приезжали к ней свататься молодые люди, но никто не мог сломить ее гордого
нрава - на все предложения девушка отвечала отказом, нередко высмеивая в
410
песнях своих претендентов. Лишь юноше по имени Мафа удалось завладеть
сердцем красавицы Дады. Об этом он поведал в песне, которую сейчас поют на
свадебных торжествах. Так появилась на свет Оуредада. В Бзыбской Абхазии
она поется в огласовке Радеда.
Свадебный пир сопровождается пением застольных песен, исполнение
которых выдержано строго выработанными веками канонами застольного
этикета. Среди застольных песен встречаются "Застольные песни с пляской",
состоящие из двух частей, первая из которых - это протяжная, величавая песня-гимн,
вторая же часть быстрее представляет своеобразный голосовой аккомпанемент
для зажигательных танцев, которыми сопровождается свадебное застолье.
Другую группу бытования песен представляют отличающиеся большой
самобытностью траурные песни, среди которых Ауоу. Ее поют в день похорон,
исключительно в тех случаях, когда умирает почетный последний
представитель рода, семьи. Ауоу исполняется двумя группами женщин поочередно, одна
причитает: "Ауоу", - другая ей отвечает, - "Уауауу\ создавая антифонную
перекличку голосов.
В день больших годовых поминок проводились традиционные игры, скачки
и состязания. Во время скачек исполнялась специальная песня-гимн Азар. С этой
песней участники скачек трижды обходили могилу, после чего начинались скачки.
Предкам абхазов были известны исцеляющие свойства музыки. Это знание
было положено в основу бытовавших в прошлом в практике народного
песенного искусства, которые по народным представлениям, были связаны с тем или
иным заболеванием.
Согласно традиционным воззрениям, у каждой болезни имелось особое
божество, гнев которого был причиной недуга. "Болезни, как корь, оспа, падучая
считаются посещением божества", - указывал А.А. Миллер. По совету
вопрошательницы, приглашенной к больному, родственники заболевшего совершали
специальный обряд коротания ночи у постели больного - ачдпшъара, во время
которого его развлекали игрой на апхъарца (старинном национальном
двухструнном смычковом инструменте) и пели {Миллер, 1907. С. 68).
Полагая, что болезнь - это посещение бога, участники а^ацшьара верили,
что своими песнями они не только отвлекают больного от испытываемой им
боли и страданий, но и "задабривают бога", который, услышав их пение, пошлет
исцеление больному (Хашба, 1979. С. 50). Например, при заболевании оспой
исполнялись песни, посвященные божеству Золотому Зосхану (Ахьы Зос^ан).
Иногда в песне славили и его супругу Ханию Белую (Ханиа Шкэакэа).
С врачеванием связаны и "Песни ранения", которые исполнялись у постели
больного при извлечении пули из раны. В данном случае пение играло
"анестезирующую" роль, так как отвлекало больного от болезненной хирургической
процедуры. В народной медицине большая роль отводилась музыке при
лечении ожогов. Песенный фольклор абхазов содержит специально
предназначенную для этого случая "Песню об ожоге". По представлению народа, под эту
песню раны быстрее затягивались.
При инфекционных заболеваниях у детей абхазы пели специальные
колыбельные песни. В частности, музыкальный фольклор сохранил колыбельную, в
которой выражено пожелание смерти ребенку. Нет сомнений в магическом
характере этой песни, игравшей роль заговора и оберега. Мать была уверена, что,
укачивая под эту колыбельную больного ребенка, она борется за его жизнь и
здоровье. При тяжелых родах в комнате роженицы вешали колыбель, качали ее
и в такт с раскачиванием пели колыбельную песню. Песня отвлекала
роженицу, помогая облегчить роды.
411
Народная песня абхазов представляет собой синтез вокальной мелодии с
выразительной речитативностью. Певучая, широко льющаяся кантилена народных
песен естественно переходит в выразительную декламацию. Мелодии народных
песен вобрали в себя богатство вокальных и речитативных интонаций близких
интонации живой человеческой речи, что является одной из главных черт
народного мелоса абхазов. Песня сопровождается лаконичным словесным текстом,
нередко состоящим из одного предложения, создающего эмоциональный настрой
песни, который чередуется с непереводимыми словами и междометиями.
Подробное же содержание песни излагается в устном рассказе певца-сказителя.
Особенностью народного песенного искусства абхазов является
преобладание интервала кварты. Еще В.А. Касторским в 1930-х годах было отмечено, что
в мелодической линии абхазских народных песен доминируют скачки на кварту,
нередко песня начинается квартовым скачком и завершается скачком на
кварту или квартовым кадансом. И, наконец, формула-основа абхазской народной
песни - это нисходящая мелодия от кварты до;тоники лада. Согласно
положению о том, что вокальное искусство подчинено речевой интонации,
естественный каданс разговорной речи имеет нисходящее направление. Доминирующее
значение кварты в музыкальном фольклоре абхазов свидетельствует о том, что
песни Ауоу, Азар, Ажэеицшьаа являются одной из древнейших ступеней
развития музыкального мышления абхазского народа (Хашба, 1991. С. 25).
Вместе с тем скачки на кварту сообщают характерное для абхазских песен
величие и торжественность звучания.
В определении этнической специфики песен одно из главных мест занимает
лад. Ладовая основа абхазских народных песен диатонична. Характерными
ладами абхазских песен является ионийский, миксолидийский, дорийский,
фригийский и эолийский, с преобладанием мужественных - дорийского и фригийского
ладов, что определяет доминирующее значение героических песен в
музыкальном фольклоре абхазов и соответствует характеру народа.
Для абхазских народных песен характерна ладовая переменность (миксоли-
дийский-эолийский, эолийский-дорийский и эолийский-фригийский), а также
полиладовость. Кроме того, гипо-фригийский лад с уменьшенной квинтой,
строящийся на первой ступени, не получивший развития в европейской музыке,
в абхазской народной музыке сохранился с античных времен до настоящего
времени. В древних напевах Ауоу, Азар отмечено наличие следов пентатоики.
В музыкальном фольклоре абхазов нет следов влияния восточных ладов с
увеличенной секундой. Как известно, турки неоднократно вторгались на Кавказ
в качестве завоевателей, оставляя в среде временно побежденных народов
следы своей культуры. В Х1У-ХУ1 вв. в эпоху завоевания Турцией большинства
стран Балканского полуострова, Венгрии, Молдавии, турецкая музыка оказала
влияние и на музыкальную культуру этих стран. Внедрение в северокавказскую
музыку и в музыку стран Балканского полуострова восточных элементов
нарушило развитие их традиционной музыкальной культуры.
Абхазы, несмотря на тесный контакт (в течение нескольких столетий) с
турками не восприняли их музыкальную культуру и тем самым сохранили
самобытность музыкального фольклора и его яркий национальный характер.
Характерные для абхазских народных песен кадансы, являющиеся
носителями этнических особенностей музыкальной культуры, включают следующие
формы кадансов: абхазский каданс и абхазский каданс, условно называемый
"озбак", с его разновидностями, модулирующий квартовый каданс, квартовый
каданс, модулирующий каданс, фригийский каданс, эолийский каданс, простой
каданс, сложный каданс (Хашба, 1991. С. 44).
412
Абхазские песни двух- и трехголосные. Характерным видом многоголосия
абхазских народных песен является бурдонное комплексное и бассо остинатное
многоголосие, с преобладанием в старинных напевах двухголосия бурдонного
типа.
В этих песнях ведущим является верхний голос. Трехголосие получается в
результате расщепления верхнего голоса ведущего основную мелодию
попеременно, или расщепления баса, то есть выделения среднего голоса. В
трехголосных песнях оба верхних голоса поют солисты, хор исполняет басовую партию.
В абхазском народном многоголосии наблюдается удивительная свобода
голосов: каждый голос, расщепляясь на отдельные, исполняет самостоятельную
функцию, живет, дышит, импровизирует, создавая тонкую полифоническую
ткань песни.
Поэтическим восприятием неповторимой красоты многоголосия абхазских
народных песен явились строки Осипа Мандельштама: "Абхазские песни
удивительно передают верховую езду. Вот копытится высота: лезет в гору и под
гору, изворачивается и прямится, бесконечная как дорога, хоровая нота -
камертонное бессловесное длинное а-а-а! И на этом ровном многокопытном звуке,
усевшись в нем, как в седле, плывет себе запевала, выводя озорную или
печально-воинственную мелодию..." (Лакоба, 1981. С. 47).
Жанровые особенности, богатство мелодического и гармонического языка
народного песенного искусства абхазов свидетельствует о том, что абхазский
народ, оберегая свой язык и песню, дух и волю, тем самым сохранил яркую
этническую самобытность и создал исключительный по красоте и силе
эмоционального воздействия музыкальный фольклор.
Большой интерес представляет песенное сопровождение традиционных
танцев. Эти напевы сохранили форму песен дохристианского периода, имевшую
уже двухголосную хоровую полифонию - антифонное звучание хора. Они не
примитивны по форме, а представляют известную стадию развития, что
свидетельствует о древности абхазской хоровой культуры.
Основу национальной хореографии абхазов составляют хороводные танцы.
Самый распространенный из них - это Шаратын (Шьарахын). О его
происхождении в народе говорят следующее: "Внезапно на абхазов напали зихи и садзы,
разорили село и угнали народ в неволю. Среди угнанных была красавица по
имени Шаратын. Братья погнались за похитителями. Долго искали они сестру в
селах врага, но никак не могли напасть на ее след. Наконец, они нашли ее, но не
так легко было вызволить девушку из плена. На просьбу братьев вернуть им
сестру зихи отвечали: "приведите нам другую, мы вернем вам сестру". Что было
делать? И братья вернулись в село. Долго они искали девушку, которая
красотой не уступала бы Шаратын, но никак не могли найти, уж очень хороша
была их сестра. Наконец, нашли девушку, купили ее и отдали зихам. Выкупив
сестру, братья направились в родное село. Приблизившись к дому. Они послали
вперед вестника, который объявил родным, что братья везут Шаратын домой.
В те далекие времена взятого в плен вернуть было невозможно, поэтому
возвращение похищенного и воскрешение умершего считалось равнозначным.
Когда братья привезли Шаратын домой, родные устроили большое пиршество.
Как только братья вошли во двор, присутствующие там люди окружили ее и,
взявшись за руки и образовав хоровод, стали танцевать.
Шаратын исполняется как хороводный танец: группа девушек и юношей,
взявшись за руки, становится в два круга. Хореографический рисунок танца
заключается в ритмичном движении танцоров в разные стороны с характерным
подпрыгиванием. Пляска сопровождается хоровым пением и ударами в ладоши.
413
Другой хороводный танец Аураашьа (Аураашьа) исполнялся на празднике,
посвященном окончанию сбора урожая. В центре хоровода справа и слева от
мужчины две девушки, старающиеся ускользнуть из его рук. Танец широко
распространен в музыкальном быту турецких абхазов.
Самобытностью хореографического языка, четкой координацией жестов,
ярким мелодическим и ритмическим рисунком отличается хороводный танец
Айбаркыра (Аибаркыра). Это героический танец, исполняемый на
полусогнутых пальцах ног. Нарастающая быстрота темпа пляски, подгоняемой ударами в
ладоши, нередко сводится до предельного подъема. В песне, сопровождающей
танец, поется: "Юноши, золотые, чтоб вас добро встречало. Девушки, дорогие,
чтоб вас счастье ожидало" (Абхазская народная поэзия, 1961. С. 22).
В этнографической литературе сохранилось описание Аибаркыра: "Для
танцев составляется большой круг из юношей и девушек. Диаметр этого круга
бывает 60, а иногда и 100 аршин. Около каждого юноши стоит девушка или
молодая замужняя женщина. По знаку запевалы в один миг все берутся за руки, и
начинается бег на месте, потом справа налево и,слева направо. Круговое
движение происходит под такт песенников, поют все без исключения, но и пение это
подчинено дисциплине. Сначала поет часть, которая входит в состав первой
части четверти круга, потом второй и т.д., или же начинает первая половина, а
затем повторяет вторая, не мешая друг другу и не заставляя танцующих
прерывать танцы" (Мачавариани, 1884. С. 65).
Другое описание принадлежит неутомимой путешественнице и
исследователю древностей Кавказа графине П.С. Уваровой. Во время пребывания в
Абхазии ей довелось видеть и слушать известного народного музыканта и сказителя,
незрячего от рождения, Жана Ачба, о певческом мастерстве которого абхазы
слагали легенды. П.С. Уварова пишет: "Луна взошла и осветила окрестность, -
посреди двора разложили костер, вокруг которого расположились успевшие
собраться к князю односельчане, между которыми оказались несколько лиц из
высшего сословия. Слепец, брат князя, пропел несколько героических поэм под
звуки местного трехструнного инструмента, ему вторили все присутствующие.
Тихо, жалобно пел несчастный слепец, почти неслышно ударяя по струнам, но
вот все встрепенулись, поднялись, голос певца раздался и сильнее и бодрее -
раздалась песня о прежних боях, прежней славе, прежних набегах. Ударили в
ладоши, вышли двое и протанцевали лезгинку. Пример оказался заразительным:
танцевали все - и сопровождавшие нас всадники, и гости, вся молодежь, все
старики. Танцевали многие с шашкой в руке и чем-то дерзким, разбойничьим
отзывался танец этих вооруженных чернобровых, чернооких жителей гор"
(Уварова, 1891. С. 155, 156).
Возможно, что П.С. Уварова наблюдала за исполнением широко
распространенного у абхазов массового мужского воинственного танца, в
хореографический рисунок которого включаются солирующие партии. В разгар пляски
один из танцоров стремительно вылетает в центр круга, падает на колени и в
таком положении скользит по инерции некоторое время. Затем он делает стойку
на носках и импровизирует технически сложные фигуры. Вслед за ним
поочередно солируют и остальные участники танца. Причем каждый из них
исполняет более сложные, отличительные от предыдущих танцоров импровизации,
создавая, таким образом, своеобразные состязания.
В начале XX в. юноши обычно танцевали с кинжалами, причем в центр круга
на носках вылетало одновременно несколько танцоров, держа в зубах и в каждой
руке по кинжалу. Танцевали же они между вколотыми в пол пятью, а иногда и
больше кинжалами, проявляя при этом исключительную ловкость и мастерство.
414
Музыкальный фольклор абхазов сохранил традиционные охотничьи
пляски. Таковы, например, "Медвежьи пляски". Пляшущие делятся на две группы;
одна одета в шкуры изображаемого животного, другая - в костюм охотников.
Пляска рисует весь процесс удачной охоты и сопровождается пением под
аккомпанемент трещоток и хлопанья в ладоши.
Наряду с пением в традиционной бытовой практике абхазов магическое,
целебное значение имел и танец. Так, у них бытовали танец и пенис Атларчопа
(Атларчопа), связанные с одноименной болезнью, имевшей
нервно-психическое происхождение и поражавшей обычно молодых девушек. Методом ее
лечения было исполнение специального стремительного по темпу танца, в
котором должна была принять участие и больная. Часто она, не выдержав
напряжения, падала без чувств и в таком состоянии пребывала несколько часов, после
чего болезнь покидала ее.
По характеру движения абхазские танцы делятся на стремительно-быстрые
в резко акцентированном ритме и медленные с мягким, пластичным рисунком.
Основное значение в традиционных абхазских танцах имеет движение ног,
отличающееся технически сложным рисунком. При этом исполнитель имеет
возможность импровизации, показа своего таланта, темперамента и мастерства.
Художественное совершенство, изящество, грация и пластика, выразительная
эмоциональность - основные качества абхазского народного танца.
В прошлом танцевали исключительно в сопровождении мужского хора.
В настоящее время - и под инструментальное сопровождение, в частности под
аккомпанемент гармоники и адаула (адоуыл). Пляски, которые исполняются
под хоровое пение и инструментальный аккомпанемент, присутствующие
сопровождают хлопками в ладоши в ритм плясовых движений.
НАРОДНЫЕ МУЗЫКАЛЬНЫЕ ИНСТРУМЕНТЫ
Народная музыка абхазов преимущественно вокальная. Игра на
музыкальных инструментах является лишь дополнением к ней, но, тем не менее, развита
и инструментальная музыка.
Набор абхазских музыкальный инструментов состоит из ударных, духовых,
струнных и пневматических.
Струнный музыкальный инструментарий представлен смычковыми и
щипковыми инструментами. Старинным двухструнным смычковым инструментом
является апхьарца, которая состоит из деревянного лодкообразного
долбленного корпуса, один конец которого втянут в ножку, другой переходит прямо в
коротенькую и узкую ручку, затем головку с двумя колками, вставленными снизу
вверх на одном уровне. На тыльной стороне корпуса, у перехода в шейку
имеется отверстие, в которое как в футляр опускается смычок по окончании игры,
там же в середине корпуса приклеена сосновая смола, о которую натирают
волосы смычка. Корпус сверху прикрыт деревянной декой, на середине которой
расположено голосниковое отверстие величиной с большой палец, в виде лунки.
По преданию, в голосниковое отверстие бросали ноготки, первый раз
срезанные у детей. Полагали, что в будущем эти дети будут хорошими игроками на
апхьарца.
Струны на апхьарца изготовлялись из конского волоса. Они ущемляются на
концах колков и идут вдоль ручки и корпуса через подставку до кожаного под-
грифа. Последний, обычно в виде ремешков, в свою очередь, продевается в
отверстие в центре ножки, где и задерживается узелком.
415
Ацхьарца - двухструнный
смычковый инструмент
Абхазия. Кутаисская губ.,
Сухумский округ. Из коллекции
А.А. Миллера, 1907 г.
РЭМ№1247-151а,Ь
Игра на агрсьарца
Республика Абхазия,
Гудаутский район,
с. Хуап. Фото Л.Т. Соловьевой,
2006 г.
Струны на ручке перехвачены кожаным ремешком и клином.
Настраиваются они в кварту и квинту. Подставка - деревянная дощечка, через которую
проходят струны, стоит вертикально на верхней деке почти над голосниковыми
отверстием. Она снабжена двумя зарубками, разъединяющими струны.
Подставка ограничивает звучащую часть струны и передает их вибрацию
резонансному корпусу инструмента для усиления извлекаемого звука.
416
Народный музыкальный инструмент -
апхъарца. Середина XX в.
Абхазский государственный музей.
Фото М.М. Хашба, 1970-е годы
Звук из апхъарца извлекается при
помощи примитивного смычка,
напоминающего по форме лук, от одного
конца которого к другому наподобие
тетивы натянуты конские волосы.
Корпус, ручка и головка - из одного
дерева продольного распила, длина
инструмента - 600-800 мм.
В старину апхъарца делали из
горлянки, корня плюща и виноградной
лозы. В позднейшие времена чаще
всего использовали ольху. Для
изготовления годилась также древесина
лиственных пород - инжира, клена,
липы. На верхние деки идет дрань из
тополя, липы, сосны, пихты толщиною
2-3 мм. Чем тоньше дека, тем лучше
звук. Верхнюю деку накладывают на
корпус и склеивают древесным клеем.
Со временем крышку стали скреплять
деревянными шпильками, а позже -
маленькими гвоздиками.
В большинстве случаев
инструмент изготовлял сам исполнитель.
Но нередко апхъарца заказывали у
хороших мастеров.
Спектры тембров звуков и
созвучий инструмента показывают
богатство их составляющих, они обладают
высокой интенсивностью, то есть
громкостью звука. Все это придает тембру
звуков интонационную яркость и
проникновенность (Хашба, 1979. С. 46).
Играют на апхъарца, главным
образом, сидя. Играющий держит
инструмент в вертикальном положении. Это, в основном, аккомпанирующий
инструмент. Играющий на нем подпевает своей игре, а слушатели вторят ему. Под
аккомпанемент апхъарца пелись главным образом историко-героические песни
и сказы. Игрой на этом инструменте сопровождались также песнопения во
время некоторых религиозных обрядов, например ацунъц>эара - общинное
моление о дожде и апещгара - вылавливание души утопленника.
В пении и игре на апхъарца упражняются все абхазы без различия пола, но
в обществе играют исключительно мужчины. Выдающимся исполнителем был
народный певец Жана Ачба. Огромной популярностью в народе пользовались:
Баалоу Шардын, Соуфыдж Шинкуба, Шач Чукбар, Омар Асадзба, Смел Анако-
пия, Татауаз Ашуба, Мачкук Адлеиба, Кастей Аристаа, Лыт Кварчелия.
14. Абхазы
417
Сказительница и исполнитель народных песен
Л.К. Квициния-Кецба
Абхазская АССР, Очамчырский район, с. Джгерда.
Фото М.М. Хашба, 1970-е годы
Из всех групп музыкальных инструментов наиболее многочисленно
представлены в абхазском инструментарии струнно-шипковые. К ним относятся
скаымаа, ахымаа, ачамгур, апандур.
Ааымаа - угловая арфа. Она представляет собой дугу из липового дерева,
нависшую над корпусом. Корпус долбленный, имеет форму полуцилиндра.
Сверху он прикрыт деревянной декой, которая прикреплена к нему посредством
небольших полосок кожи, переходящих с деки на корпус. Вдоль деки по средней
линии проходит деревянная планка, в которой проделано 14 маленьких круглых
отверстий, в которые продеваются завязанные узлом концы струн и
закрепляются деревянными колышками, которые вбиваются в эти отверстия. На дуге
инструмента по левую сторону расположены деревянные колки для
натягивания струн при настройке. Направление их диагональное. Параллельно струнам
по обе их стороны между дугой и корпусом расположены деревянные стержни.
В спектрах звуков представлены составляющие гармоники среднего
регистра характеризующиеся высокой интенсивностью. Тембр звуков -
приглушенный, сила их - небольшая.
418
АФьшаа - арфа (14 - струнный инструмент)
Абхазия. Сухумский округ, Кутаисской губ.
Из коллекции А.А. Миллера, 1907 г. РЭМ № 1247-152
Народный музыкальный инструмент - аоьшаа
Абхазский государственный музей. Фото М.М. Хашба, 1970-е годы
14*
419
Лфьшаа - в основном аккомпанирующий инструмент. Под ее
аккомпанемент исполнялись исторические песни.
К сожалению, в современном абхазском быту не сохранился
представленный в прошлом струнно-щипковый инструмент ахъшаа. Науке он известен
лишь по реконструкции. Реконструированная ахымаа представляет собой
трапециевидную раму. Длина меньшего основания рамы - 530 мм, большего -
915 мм, а высота - 520 мм. Внутри рамы установлен деревянный корпус в виде
плоского ящика. На верхней деке имеются маленькие голосниковые отверстия.
На планке над корпусом и на боковых сторонах рамы вставлены колки, за
которые закрепляются металлические струны. Они отходят по обе стороны
параллельно основаниям по 4 с каждой стороны. На правой стороне - струны
низкого регистра, на левой - высокого. По сохранившимся сведениям,
исполнители во время игры клали инструмент на колени узкой стороной к себе, а
пальцами обеих рук перебирали струны.
В народе бытует легенда о происхождении ахымаа, согласно которой, отец,
убивший случайно сына, натянул конские волосы на корыто, в котором купали
в детстве ребенка. Корыто это с конца, приспособленного для изголовья
ребенка, было расширено. На нем имелось три ручки, почему и назвали этот
музыкальный инструмент ахымаа, что значит в переводе на русский язык "трехру-
чье". Играя на этом инструменте, отец изливал свое горе (Хашба, 1979.
С. 77-78).
Широкое распространение в Абхазии получил четырехструнный щипковый
инструмент чонгури, который абхазы называют анамгэыр. Корпус его
грушевидной формы, усеченный внизу он переходит в длинную узкую ручку, которая
оканчивается головкой в виде завитка. Сверху корпус накрыт деревянной декой
со множеством просверленных маленьких звуковых отверстий. Струны из
конского волоса, с одного конца закреплены на кожаном подгрифе; с другого же -
три продеваются сквозь отверстия на стыке головки с ручкой и наматываются
на деревянные колки, вставленные сбоку (две - с одной стороны, третья - с
противоположной), четвертая - короткая струна - также продевается сквозь
отверстие на ручке, примерно у середины ее наматывается на колок, находящийся
сбоку. На деке под струнами ставится высокая подставка. Строй струн различен
и зависит от лада исполняемого произведения. Струны от первой к короткой
постепенно утончаются.
Играют на ачамгур сидя. Звук извлекается бряцанием. Это -
аккомпанирующий инструмент; играют на нем исключительно женщины.
За последнее время в музыкальный быт абхазов вошел и другой струнно-
щипковый инструмент пандури, называют его абхазы апандур. Это
трехструнный музыкальный инструмент, внешне подобный ачамгур, но с более
широким корпусом, а на ручке имеется несколько ладов. Играют на нем
сидя, а звук извлекается бряцанием. Исполнителями являются главным образом
женщины.
Среди духовых инструментов различаются флейтовые, язычковые, амбу-
шюрные. Из всей группы в настоящее время сохранился как музыкальный
инструмент лишь а^ырпын - род продольной одноствольной флейты, которая
представляет собой полую трубку обратноконического сечения, открытую с
обеих сторон. На нем три, реже шесть игровых отверстий в конце, а на
некоторых экземплярах на противоположной им стороне, почти у головки, имеется
еще по одному четырехугольному отверстию. Общая длина инструмента в
среднем 619 мм. Спектры звуков характеризуются малым количеством гармоник.
Изготовляют а^ырпын из стебля зонтичного растения, обычно из борщевика.
420
Народный музыкальный инструмент - авымаа
Абхазский государственный музей. Фото М.М. Хашба, 1970-е годы
Народный музыкальный инструмент - ааымаа
Абхазский государственный музей. Фото М.М. Хашба, 1970-е годы
421
Народный исполнитель на анарпын
Едрат Багателия
Фото М.М. Хашба, 1970 г.
Это исключительно пастушеский
инструмент. Исполняемые на нем
наигрыши большей частью связаны с
пастушеским бытом при этом под его
аккомпанемент пастухи исполняли
"безумнейшие по темпераментности
абхазские пляски" {Кован, 1930.
С. 27).
Происхождение этого
инструмента абхазы объясняют так: пастухи,
пасущие свои стада на пастбищах,
заросших борщевиком, заметили, что
ветер при вдувании в его
надломленные стйолы издает звуки. Срезав
один из стволов, пастухи стали дуть в
него, извлекая звуки. Просверлив
дырочки и поочередно их закрывая, они
стали играть разные мелодии
{Хашба, 1979. С. 107-108).
По другой версии, изобретение
а^ырпын приписывают одному из
героев нартских сказаний - Кятавану
(Кьатуан). Однажды он находился со стадом в горах. Изнуренному зноем и
погруженному в дремоту, ему послышалось, что кто-то его окликнул: "Эгей, Кя-
таван, что с тобой, нартский брат? // Заснул, головою не вертишь, // Не жди ты,
пока твои овцы съедят, // Все то, чем себя обессмертишь!" Кятаван вскочил и
увидел, что овцы едят некое тростниковое растение, от которого остался один
корень. Он срезал его пастушьим ножом и выдернул из земли, но на корне
остался отпечаток зубов и верхний конец оказался сдавленным. Желая выправить
полый тростник, он дунул в него. "Пленительный голос раздался. Пастух
заиграл, и песня его разлилась по ущелью. С тех пор на свирели играют абхазы"
(Приключения Нарта Сасрыквы..., 1962. С. 40-41).
Из язычковых духовых инструментов абхазы сохранили весьма древний по
своему происхождению абыкъ. Это рожки из корня лапины, мелкого ореха
конической формы длиною 370 мм (бывают и меньше). В головку вкладывается
пищик - одинарный надрезной язычок.
Из стебля тыквы делали ашьамшьыг. Это тоже язычковый инструмент, но
только язычок здесь несколько иной: стенка трубки у головки надрезана в виде
буквы "П". Чтобы язычок не западал, внутри прокладывалась травинка.
Трубка эта полая, длиною 300-350 мм. Верхний конец, то есть головка, открыт, а
нижний закрыт. Внизу на трубке - два игровых отверстия.
В группе духовых инструментов выделяется подвид амбушюрных, в
которых звучание столба воздуха вызывается напряженными, вибрирующими
губами исполнителя, прижатыми к верхнему узкому концу ствола. К такому виду
инструментов относится абхазская труба с раструбом из кованной меди длиною
более 1 м. Называют ее, как и язычковую свирель типа рожка, абыкъ. Сейчас
труба вышла из употребления. По свидетельству старейших сказителей, в
422
прошлом играли на них специальные музыканты-трубачи. Это сигнальный
инструмент. Благодаря его фанфарным звукам, которые разносятся далеко, им
объявляли военные тревоги, собирали общину на сход, созывали людей на
полевые работы, употреблялся он и в религиозных целях (Чурсин, 1956. С. 35).
К ударным относятся те инструменты, из которых звук извлекается ударом
по звучащему телу. Простейшим прототипом ударного инструмента являются
части человеческого тела/способные к отбиванию ритма. Так, абхазы хлопают
в ладоши при сопровождении песен и особенно плясок, последние иногда
сопровождаются ударами рук по ребру корпуса струнных инструментов, а порой
начинают выбивать ритм мелодии на столе и на других подручных предметах.
Часто можно видеть, как вслед за ритмом начинают постукивать о стол рукояткой
ножа или же бьют тремя пальцами по ребру спичечного коробка: держат в
левой руке спичечный коробок, и ногтевой частью пальцев правой руки ударяют
по нему сверху вниз. Удары эти ритмически изменяются в зависимости от
исполняемой мелодии.
Во время танцев в прошлом применялась трещотка - ачыжь. Это ореховая
квадратная рама, насажанная на толстую граненую ручку. Поперек рамы
перпендикулярно ручке проведена дрань, которая с одного конца закреплена
плотно, с другого - свободно, соприкасаясь с ручкой. При раскручивании она,
соскальзывая с граней, издает трескучий звук. Когда же ее смазывают
канифолью, звук приобретает несколько иной тембр.
Танцы сопровождались у абхазов и под аккомпанемент ударного
самозвучащего инструмента аинкъага. Он представляет собой 12 деревянных
скрепленных пластинок размерами 223 х 123 х 45 мм в форме лопаты, одна из которых
оканчивалась узкой округлой ручкой. Скреплялись они между собой шнуром из
сыромятной кожи, который продевался сквозь отверстия, расположенные у
ручки по обе стороны от нее. Между пластинками, чтобы они не прикасались
друг к другу вплотную, прокладывались кожаные прослойки.
При исполнении аинкъага держали за ручку и путем резкого или плавного
движения руки получали удары различной силы и разного ритмического рисунка.
Абхазский народный музыкальный (ударный) инструмент - аинкъага
Абхазский государственный музей. Фото М.М. Хашба, 1970-е годы
423
По верованиям абхазов шум с помощью трещоток производили для
изгнания злых духов.
Кроме самозвучащих инструментов, в группе ударных выделяются
мембранные, звук из которых извлекается путем колебаний натянутой мембраны.
Все они называются адоуыл. У них деревянный гнутый каркас из драни, с
натянутой мембраной из козьей кожи, которую предварительно выдерживали в
воде, а потом сушили на солнце. На деревянном каркасе просверливали отверстия.
Играют на нем разными приемами пальцами и ладонями обеих рук, тем самым
получают различные ритмические рисунки. Такие барабаны широко
используются в различных народных ансамблях Абхазии.
Совместно с адоуыл широко используется у абхазов гармоника "восточная"
для сопровождения танцев.
НАРОДНАЯ МЕДИЦИНА
История народной медицины абхазов уходи;г в глубокое прошлое.
Свидетельством тому в частности являются материалы археологических раскопок,
обнаруженные на территории Абхазии. Например, среди находок (1У-У вв. н.э.)
обнаружен стеклянный бальзамарий - сосуд для хранения бальзама {Транш,
1971. С. 142). В 1990 г. в раскопах на территории Сухумской крепости были
обнаружены маленькие амфориски (диаметр тулова 5 см), относящиеся ко
времени раннего средневековья. По утверждению археологов они служили для
лекарств и благовонных веществ, а найденные бронзовые пинцеты (УШ-У1 вв.
до н.э.), - для удаления из ран или тканей посторонних предметов, а также для
освобождения оперативного поля от волосков и т.д. {Транш, 1969. С. 202).
К медицинскому инструментарию из находок эпохи поздней бронзы и
раннего железа можно отнести часто встречающиеся железные ножи. Помимо
всех прочих назначений ножей, безусловно, и в хирургической практике при
вскрытии нарывов, нанесении надрезов, холощении животных и других
всевозможных операций без них невозможно было обойтись.
Вышеприведенные материалы дают основание утверждать, что опыт
врачевания в Абхазии возник с началом этнического формирования народа, и за
прошедшее время он обогатился различными методами, приемами и
лекарственными средствами.
В народной медицине особое место занимают фитотерапевтические методы
лечения. Лекарственные травы потреблялись и потребляются как в свежем, так
и сушеном виде. Небольшие их пучки развешивали на хорошо проветриваемых
чердаках и верандах, в амбарах, под навесом хозяйственных построек, а на ночь
убирали в сарай для защиты от сырости. Из них делали настои - аицарцхьа
(преимущественно на водке), отвары для питья - арыжэтэ и припарки -
ааларш. Назначались эти снадобья, как для внутреннего, так и наружного
применения - в виде примочек, ванн, мазей - ахъшьтэы, компрессов - арбаа$а.
Количество трав для настоев и отваров определялось горстями -
уапшцэык/уацсцэык, щепотями - ухнацэак ишъщырхуа, пригоршнями -
напсыргзыцак азна. Сосуд для измерения готовых лекарств назывался
арызага/азага.
Лекарственные растения собирались по строго определенным правилам,
которых до сих пор придерживаются современные лекари. Лучшим временем
считалось новолунье. Согласно существующему преданию, именно в это время
просыпается чистая сила, добрый дух. Имело немаловажное значение, в какие
424
дни и в какое время суток происходит сбор тех или иных растений.
Лекари-травники верят, что время и погода влияют на лечебные свойства трав, а потому
строго придерживаются нужных условий, которые считаются наиболее
благоприятными. Травы для сушки собирают в начале цветения, листья - во время
буйного цветения и обязательно в первой половине дня, в солнечную и
безветренную погоду; за спелыми ягодами и плодами идут ранним утром до восхода
солнца. Корни, луковицы и корневища выкапывают осенью, после того, как
увядает ботва - надземная часть растения, или весной, при появлении листьев;
кору с деревьев снимают ранней весной.
Благоприятными днями для выкапывания лекарственных трав считаются
понедельник и четверг. Однако, если один из них совпадет для данной семьи с
запретным днем - амшшьара, то за травами не ходят, а выбирают другой.
Причем у каждой фамилии или рода существуют свои запретные дни. Отправляясь
за травами, держат обет молчания и не оглядываются назад. В лунку, откуда
выкапывают растение, кладут крупицу соли - как бы мзду - ахэшэпса/ахьачачпеа -
за взятое, произнося про себя: "Адгьыл-Аэусэажэ, быхэ бахтеит"
(Царица-Земля, мы возместили стоимость взятого у тебя). Бытовало поверье, что, если не
сделать этого, то бесплатное лечение не будет иметь силы. Отголоски этих
магических представлений звучат в абхазской пословице: "Ахэшэ ахььщырхуа
ацьыкац ьщадыршэуеит" (Где выкапывают лекарство, туда кладут соль).
При сборе лекарственного сырья применялись ножи, лопаты, секаторы, при
том сам сбор должен был производиться очень осторожно, тщательно оберегая
корни, чтобы не повредить растение. Принято считать, что соблюдение этих
правил имело большое значение для качества сырья.
Воду для изготовления лекарств брали из источника и несли домой, не
оглядываясь назад, чтобы не помешала "нечистая сила"; по дороге ни с кем не
разговаривали. Называли ее аусампш (букв.: "безоглядная вода", то есть вода,
принесенная без оглядки).
Лекарственные изделия обычно назывались по наименованию самих
болезней, для лечения которых они предназначались. Например, адоухэшэ -
лекарство от сибирской язвы, авежьрахтиэ - лекарство от желтухи. Сегодня многие
народные целители и сами пациенты называют их просто апсуа хэшэы
(абхазское лекарство), имея в виду, что абхазы традиционно пользуются этими
целебными средствами.
Используя богатый накопленный опыт, абхазские лекари лечили ожоги -
абылра, раны - ахэра, сибирскую язву - адоу, рожу - ащиьра, нарывы - ашэра,
кожные заболевания - ацэачымазара, лишаи - ацехэыещра, у детей паховую
грыжу - аблы, крапивницу - ахэы$хэара, краснуху - ацьамхапар, сыпь -
абшуц, золотуху - апшьрп/апшърьщ, выпадение пупка - ачапапкашэара,
дизентерию - амгэахасра и др. Многие из этих недугов продолжают лечить и
современные врачеватели.
Обращаясь к методам фитотерапевтического лечения, отметим, что из
довольно большой группы лекарственных трав наиболее популярным был
подорожник - ахэырбгъыц, как обладающий многосторонними лечебными
свойствами. Его применяли при лечении гнойных ран - ащэа змоу ахэра,
нарывов - ацьа}ь, чирьев - ацыеха, нагноений - ахщэасаара/ащэасра, карбункулов -
ахэашъха и при некоторых заболеваниях органов пищеварения. Анализ
названия этой травы говорит о практическом его назначении. Первый компонент
названия - ахэра - означает рана, второй - абгьыц - лист, то есть лист, который
прикладывается к ране.
425
Наряду с подорожником в абхазской народной медицине широко
применялась крапива - ахэац, черная бузина - амцарбгьы, череда - амаркычы,
павой лесной - акэыкуу, обвойник греческий - абарбац ахэшэ/абтэыса,
перец водяной - абжьырца, ежевичные корни и листья - амаахыр
адацкэеи, абгъкэеи, цветы акации - а%эыццла/алакациа ашэткэау цицер-
бита понтийская - акатицъар ахэшэ/ахэысырцэа бгъы, папоротник -
ащырас, мята длиннолистная - ашъыхэ/акэалмища, зимовник многоцветный -
ацьакэа, сныть обыкновенная - алыхш/апшаахэшэ, горец мясо-красный - ашь-
хардац, сассапариль высокий - апырчман/абырчман, зверобой - ажьафархь,
цикорий обыкновенный - акьыба ахэшэ и многие другие растения.
Например, весьма эффективным средством для лечения золотухи,
крапивницы, краснухи, сыпи считались зверобой и череда. Теплым отваром из их
молодых побегов обмывали больного. Такая ванна заметно консервировала
воспалительный процесс, снимала раздражение кожи. ;
При лечении дизентерии применялись: 1) настойка из корней лапчатки
прямостоячей (настаивалось в 0,5 л холодной воды 4 истолченных корня этого
растения, и больной принимал по 1 рюмке настойки три раза в день); 2)
высушенные и истолченные в порошок кизиловые косточки просеивали и варили из
него кисель (доза - по столовой ложке до полного выздоровления); 3) черные
ягоды бузины засыпались сахаром, после чего сосуд плотно закрывался и на
некоторое время ставился на солнце, затем отстоявшийся сок давали больному по
1 чайной ложке три раза в день; 4) отвар шиповника с медом.
Для исцеления сибирской язвы - адоу - использовалось растение ашьхардац
(горец мясо-красный). Примерно чайная ложка высушенных и измельченных
корневищ этого растения заливалась стаканом холодной воды, настаивалась в
течение 5-6 часов, затем процеживалась, и больной принимал по 50 г этой
настойки.
Наряду с фитотерапевтическими средствами, в абхазской народной
медицине применялись лекарственные препараты животного происхождения.
К таковым относились, прежде всего, животные жиры: медвежий, барсучий
(в том числе и его мясо), козий, свиной, коровий, курдючный жир, яичное
масло, которое приготавливалось путем поджаривания на сковороде круто
сваренных желтков и др. В лекарственных целях также использовали
дождевых червей, улиток, летучих мышей, скорпионов. Целебные свойства
приписывались сухожилиям ног дикой козы, бычьим рогам, помету животных,
костям, моче, золе и т.д.
В народной медицине абхазов особой популярностью пользовались мед,
прополис, воск. Их вводили в состав многих снадобий. Абхазский этнограф
И.А. Аджинджал писал: "Мед и воск входили в состав основных народных
средств лечения. Мед принимался как средство лечения против многих
болезней. Так, например, и до настоящего времени медом лечат
желудочно-кишечные заболевания" {Аджинджал, 1969. С. 304). Ему нет цены в лечении долго не
заживающих ран или язв.
В практике абхазской народной медицины препараты растительного и
животного происхождения часто применялись в сочетании друг с другом. Так,
бытовало несколько способов лечения у мальчиков паховой грыжи - аблы:
1) настойка из корней папоротника - ацэщырас!ащырас, обязательно
произрастающего на пнях грабов (три корня растения с вечера заливали стаканом
холодной воды, а с утра следующего дня настой давали больным детям по чайной
ложке три раза в день); 2) отвар фенхеля - акама$ы; 3) настой конского щавеля;
4) три личинки червей с диких роз - абнауард (смешивали с грудным молоком и
426
давали выпить ребенку); 5) выпущенную кровь, от срезанного у кошки кончика
уха, смешивали с водой (вода должна порозоветь) и давали ребенку выпить.
При пупочной грыже - ачдпанчы - клали на пупок медный пятак и крепко
перевязывали.
В прошлом потомственные знахари - ацапаншьщыхвы (букв.: ачапан -
пупок, (а)шьщыхоы - поднимающий) лечили выпадение пупка - ачапан
кашэара. Симптомами этого недуга были резкие боли в животе с сильной
пульсацией пупка - ачапанеисра. Если в это время пупок сильно пульсировал, то это
считалось выпадением пупка. Один из методов лечения был таков: знахарь
заставлял больного, зацепившись за что-либо, повисеть и, держа его именно в
этом положении, массировал ему живот (массаж делался по направлению к
пупку и длился до прекращения боли). Затем, взбив несколько яичных желтков и
выложив на простыню, крепко обвязывал область живота. Больной должен
был лежать без движения два-три дня на твердом ложе, затем в течение месяца
находиться в режиме покоя.
Очень опасной считалась болезнь амшэаа$а - остеомиелит, симптомами
которой являются боль суставов рук или ног, сопровождающаяся лихорадкой,
слабостью, головной болью, посинением образовавшегося инфильтрата (опухоли).
При этом опухоль увеличивается и начинает гноиться. Для лечения готовили
смесь, в частности толкли тушку болотной черепахи, а затем в
образовавшуюся массу добавляли желток яйца этой же черепахи. Смесь накладывали на
опухоль и закрепляли повязкой. Когда нарыв прорывался, к ране прикладывали
разрезанную вдоль и посыпанную сахаром лягушку, чтобы воспрепятствовать
распространению инфекции корней нарыва вглубь. Удалив лягушку, на язву
накладывали мазь, приготовленную из листьев мальвы, огородного проскурняка,
яичного белка и перевязывали. Такую процедуру проделывали и при
карбункуле (Шабловский, 1886. С. 53).
Болезнь ногтееду - анацэхыкэырша - лечили следующим образом:
расчистив место у открытого очага, прямо на горячую золу клали яйцо вместе со
скорлупой, три-четыре разрезанных на мелкие кусочки красных, жгучих перца и
щепотку соли. Когда все это изжаривалось, нужно было хорошенько истолочь
и в теплом виде наложить на больное место и перевязать.
Лечение чахотки - арыпха чъшазара1аим%эацэгъа - проводилось
следующим образом: больной принимал внутрь вытопленное нутряное сало барсука с
равным количеством меда - по 2 ст. ложки три раза в день, выпивал козье
молоко с козьим жиром - на стакан молока ст. ложка жира. Для этой же болезни
применялся смешанный, в равных дозах, медвежий жир с медом. Принимали по
2 ст. ложки два-три раза в день.
Для лечения рака - акьыба - очень долго варили очищенные от мяса кости
быка, и после того, как навар остывал и сгущался, давали больному несколько
раз в день.
При простуде - ахъщалалара - и кашле - аимхэа - применяли лекарство
ашьарабащ. Для этого брали несколько измельченных плодов жгучего перца,
истолченный чеснок, заливали водкой и вываривали на легком огне. Не доводя
до кипения, снимали с огня и добавляли 2-3 ст. ложки чистого меда.
Употребляли внутрь по одной столовой ложке три раза в день.
Когда не было лекарств, надежно снижающих кровяное давление - ашь-
акэыгэгэара, или нужно было снять головную боль - ахыхь, применялось
кровопускание - ашьаныхра/ашьацэгьаныхра. С помощью ланцета с топоровид-
ным навершием - адасга - пускали кровь резким ударом по венозному сосуду на
шее, а иногда вскрывали вену на руке или у виска.
427
В качестве универсального лечебного средства при многих заболеваниях
использовали пиявки - ацарбел. Ими снимали головную боль, снижали
давление, жар — ашоура/амцашоура, приливы крови - ашьажэлара, лечили десны -
ахапыцажьы; различные воспаления - ачалра.
Абхазы преуспевали в костоправстве и лечении пулевых ран. Они успешно
врачевали переломы - агщэара/абавгщэара, вывихи - атпара, ушибы -
ахэахэара и др. Переломы костей вправлялись знатоками-костоправами -
абаве1щэыршэавы/аказа. В тех случаях, когда на месте перелома была
опухоль - ачыра, сначала прикладывали припарки, а перелом вправляли после
того, как она спадала. Всю конечность густо смазывали мазью, состоящей из
равных частей деревянного масла и коровьего сала, а место перелома
перевязывалось бинтом, смазанным тестом из пшеничной муки. Сверху накладывалась
еще одна повязка, смоченная в растопленном воске, закреплявшаяся четырьмя
деревянными лубками - ацэакьафа. Если перелом был осложненный, то на
месте раны в повязке делали окошко (отверстие) (Шабловский, 1886. С. 42-43).
На места растяжений и ушибов прикладывали" повязки, смоченные мочой
ребенка (лучшей считалась моча мальчика).
Для исследования огнестрельных ран, извлечения пуль и костных осколков,
знахари пользовались специальным инструментом - ахырпшаага. Согласно
К.И. Шабловскому, длина зонда составляла 18 см, один конец которого имел
шарикообразную форму, а другой завершался двумя небольшими крючками и
щипцами с перекрещивающимися ветвями. Один из концов рукоятки был
слегка загнут внутрь, другой - наружу в виде крючка, чтобы дать больший упор
захватывающей руке. Вначале рана исследовалась шарообразным концом зонда,
и если в ней обнаруживалась пуля или осколки, то зонд поворачивали
крючковатым концом и им извлекали постороннее тело. В том случае, когда это не
удавалось, посторонний предмет удаляли щипцами. Если же тело застревало так
крепко, что его не удавалось вытащить, тогда его оставляли на месте и ждали,
пока оно само не выходило вместе с гноем.
Чтобы извлечь пулю рану расширяли, смазывая мазью, в состав которой
входили прованское и ореховое масло, курдючное и коровье сало, сваренный
вкрутую желток. Все компоненты соединяли в равных долях и вываривали.
Когда рана совершенно очищалась, то на ночь ее присыпали порошком из
высушенных листьев ежевики. Кроме этих способов лечения существовал и другой:
свежая рана покрывалась теплой кожей убитого барана, внутренней стороной к
ране, и наглухо зашивалась. Такую повязку оставляли до пяти дней, затем
снимали, а рану смазывали мазью из бараньего сала (Шабловский, 1886. С. 39-40).
Если рана кровоточила, то ее хорошо промывали и засыпали порошком из
свежей человеческой крови, которую выпаривали на сковороде, превращая в
порошок. Повязку обычно снимали на третий день. Если кровотечение
возобновлялось, то полость раны заполняли сухожилиями из ног дикой козы. После
этого рана быстро заживала (Шабловский, 1886. С. 23).
Если при ранах и ожогах были повреждены сухожилия - адаш, то
использовали дождевых червей - ахэацапшь, которых тщательно промывали в теплой
воде, нарезали мелкими кусочками и ими засыпали места повреждений
сухожилий. Такая процедура проводилась два-три раза на день, до тех пор, пока
сухожилия не переставали впитывать их. Состав вышеприведенного рецепта
свидетельствует, что в лечебные средства входили также ингредиенты минерального
происхождения, в частности, из минералов применяли медный купорос, серу,
квасцы.
428
Для лечения долго не заживающих ран и ожогов делали особую мазь - ама-
лама/амелхам. Народная целительница З.И. Маан-Шакрыл применяла следующий
состав: растопленный внутренний коровий жир, молодой (свежий, первичный)
сыр, вареные яичные желтки, масло грецкого ореха, серу, медный купорос,
чистый, не употребленный воск.
Заметим, что больным особая диета не назначалась, им давали
обыкновенную повседневную пищу. Показательно, что с давних времен сами продукты
питания рассматриваются как включающие в себя целебные компоненты,
поэтому обладающие лечебными свойствами. Не случайно, традиционные абхазские
блюда издавна считаются не только вкусными, но и полезными, то есть лучшим
образом влияющими на организм человека. В пищевом рационе абхазов много
зелени, пряных трав, орехов, орехового масла, лука, чеснока, перца, фруктов,
натуральных соков, в которых содержится множество различных витаминов,
минеральных веществ, способствующих нормализации кровообращения,
пищеварения и т.д.
К средствам психотерапевтического воздействия следует отнести
многочисленные поверья и ритуалы магического характера. Их лечебный эффект
заключался в мобилизации внутренних сил больного. В качестве яркого примера
можно привести ритуалы, выполнявшиеся при заболевании аршышра.
Согласно поверью, эту болезнь бог насылал, главным образом, на представительниц
женского пола за несоблюдение запретных дней. В медицине она известна под
названием "Пляска святого Витта". Симптомами ее были повышение
температуры - ашоура ашыцыцра, судороги - ач/хркэалкра. Первым условием для
избавления от недуга считалось исполнение всех капризов больной. При этом ее
ни в коем случае нельзя было оставлять одну. У ее постели устраивались
бдения, создавалась атмосфера шумного празднества и веселья. Участники бдения
облачались в одежды только светлых тонов, черная траурная одежда считалась
недопустимой, нельзя было находиться и при оружии. Больная интуитивно
чувствовала, если эти табу нарушались, у нее усиливались судороги и начинались
припадки. Если случалось, что в это время по соседству кто-то умирал, обряд
оплакивания не совершался, похороны не затягивались, а родственники
усопшего не носили траур. Чтобы болезнь не повторилась, траур не носили и после
выздоровления больной. Характерная черта нездоровья при аршышра: больная
обычно была очень чутка к иронии и насмешкам в свой адрес.
Во время приступов болезни бдящие исполняли обрядовые песни - Ащлар-
нопа или Анцэарашэа ("Песня богов"), пение сопровождалось пляской. Хоровод
танцующих имитировал судорожные движения больной. Согласно поверью,
состояние ее улучшалось, и она включалась в танец.
Для полного избавления от аршышра устраивалось отмаливание больной.
Совершалось оно вдали от жилья "в чистом месте", обычно на ближайшей лесной
лужайке, под сенью дубового или грабового дерева. В церемонии обряда
обязательно участвовал жрец-молельщик, облеченный доверием держать посвященную
Богу восковую свечу - асагэреи, оплетенную миткалевой лентой. В обряде, кроме
больной и ее прислужницы, принимали участие исключительно мужчины.
Под деревом, на лужайке закалывалось жертвенное животное - годовалый
козленок, разделанная туша которого отваривалась, а затем раскладывалась на
специально сделанном столике - ашэымкъащ. Печень и сердце нанизывались на
перышки фундуковой палочки. На ашэымкъащ рядом с разделанной тушкой
козленка укладывался кусок белой ткани. Больная опускалась на колени перед
столиком и стояла так, пока жрец-молельщик читал молитву, обращенную к
Всемогущему Богу о ниспослании ей исцеления.
429
По окончании молитвы, участники обряда произносили хором "Аминь".
Больная с сопровождающими ее спутниками возвращалась домой, при этом она
не должна была оглянуться назад. Оставшиеся, тут же под деревом,
выкладывали на листья орешника мамалыгу, мясо, акэакэар (хлебные лепешки с сыром
для культовых целей), усаживались на земле и трапезничали. Вина не
полагалось. Остатки пищи раскладывались на ветках дерева.
Иногда этот обряд в Абжуйской Абхазии заменялся молением в Илорском
храме. После заклания жертвенного барана, больную протаскивали через
лук, который, по преданию, принадлежал Святому Георгию. О подвергшихся
такому лечению говорили: ахыцеихац дыцыргеит, то есть "пропустили через
лук". Обряд, обычно, совершался по четвергам. Этот день назывался мшяка:
(букв.: (а)мш - день; фа от глагола (а)п'кара - резать, то есть день, когда режут
жертвенное животное). Однако наиболее благоприятным для совершения
ритуала считалось 23 апреля. Это был день Святого Георгия, в этот же день в Ило-
ри проводился храмовый праздник Иалыр-ныха.
Абхазы верили, что некоторые болезни напускались сверхъестественной
силой. Названия таких болезней заменялись друпши, чаще всего
благозвучными эвфемизмами. Считалось, что это дает возможность говорить об опасных
болезнях без опаски навлечь на себя гнев стоящих за ними высших сил (Саман-
ба> 2000. С. 81). Например, про коклюш говорили - аили&а бзиа (букв.: хороший
кашель); корь - абц,ы - называли анцэа рчымазара - болезнью богов.
Как известно, с давних пор чахотка обрывала немало человеческих жизней,
а само слово звучало как приговор. В народе эту болезнь называли аимхэаду
(букв.: большой кашель). Не менее опасной считалось заразное заболевание
ажэзва - сибирская язва. Из-за страха перед злыми силами эту болезнь
называли адоу/аду. Возможно, в данном случае корень "доу" происходит от "аду" -
большой, великий.
Разветвленный комплекс обрядово-ритуальных действий и магических
воззрений был связан с лечением оспы. Ее называли ацэаращи^а (букв.:
украшающий кожу). Другой эвфемизм для этой грозной болезни - ащэа ищааит - его
(больного) посетили цари (господа). Шрамы от оспы называли а^цэарщып
(букв.: место царей, то есть царское место).
У оспы был божественный покровитель - Золотой Зосхан (Ахьы Зосхан).
Чтобы "задобрить божество", ему приносились многочисленные
жертвоприношения, так как исцеление всецело зависело от воли Ахьы Зосхан. Поэтому
больному оспой запрещалось давать какие-либо лекарства. Зная, что оспа
инфекционное заболевание, к больному никого не подпускали, кроме человека,
перенесшего эту болезнь. В старину у дома заболевшего сооружали помост на
четырех столбах, на который родственники и соседи больного клали
принесенную для него еду. К больному относились ласково, старались выполнять каждое
его пожелание, так как Золотому Зосхану импонировала ласка. В семье на
время болезни запрещалось чрезмерно громко говорить, громыхать чем-либо,
стрелять, ссориться, плакать. Запах пищи, пар раздражали божество оспы,
поэтому в доме, где лежал больной, старались не готовить еду (Дбар, 1989. С. 123).
В доме заболевшего исполнялись песни, посвященные Ахьы Зосхан.
Корь, как и оспу, также нельзя было лечить лекарствами. Применяли, в
основном, магические заговоры и психотерапевтические средства. Интерьер
вокруг больного украшался различными предметами, которые должны были
содействовать быстрейшему выздоровлению. Так, на столике, перед кроватью,
ставили цветы (предпочтение отдавалось красным розам), тарелки или вазы с
фруктами, конфетами, печеньем и другими сладостями. Больного укрывали
430
красным одеялом, красной тканью завешивались окна, чтобы проникающие в
комнату лучи света были красными. Считалось, что красный цвет оказывает
успокаивающее действие, благоприятствует легкому протеканию болезни и
быстрому выздоровлению. Словом, комната должна была выглядеть нарядной и
веселой.
В семье, где находился больной корью, накладывалось табу на все, что
могло вызвать неприятные эмоции: пьянство, сквернословие, какая-либо ссора.
Вечерами у его постели собиралась молодежь и коротала время песнями, танцами,
играми, веселыми остроумными рассказами. Навещавшие больного дарили ему
деньги, подарки.
Родителям заболевшего нельзя было резать птицу, закалывать животных,
то есть запрещалось проливать кровь. Запрещалось также шить, вязать -
считалось, что это может отрицательно повлиять на зрение больного. Нельзя
было сеять, пахать, заниматься огородом и другими земляными работами, что-
либо выносить из дому (например, продавать, давать взаймы и т.п.), "не
положено было выносить даже мусор". В доме не кипятили белье, воду, молоко и т.п.
Не ходили на оплакивание - нельзя было проливать слезы по поводу чьей-либо
смерти. Переболевшего корью можно было купать спустя сорок дней со дня
заболевания. Купали водным настоем корней зимовника многоцветного.
При коклюше - аимхэабзиа - также создавали в доме спокойную
обстановку. Чтобы не осложнять и не провоцировать приступы кашля, ребенка подолгу
держали на воздухе, но при этом удерживали от шумных игр, бега, а также
воздерживались от насильственного кормления. Шею больного повязывали
красной нитью и произносили: Анцэа илцха игэьщха уоуааит (Дай тебе тепло глаз
и сердца Бога). Помимо того давали пить молоко черной ослицы, применяли и
козье молоко с козьим жиром, а ступни смазывали смягченным козьим жиром.
Существовало поверье, что ребенок, заболевший коклюшем весной, когда
распускаются почки, не выздоравливал, пока не опадут листья инжира.
Больного трижды проносили через продольно расколотое молодое ореховое дерево.
Затем расколотые половины соединяли и перевязывали. Если дерево выживет
и пойдет в рост, - больной поправится, а если засохнет - не выздоровеет (Дбар,
1989. С. 125-126). В тяжелых случаях, когда больному корью или коклюшем не
помогали никакие средства, его заставляли трижды проползти под подрытыми
выступающими над землей корнями грецкого ореха. Это прохождение
называлось арадацкылхра - "продевание сквозь щель, образуемую между корнями
грецкого ореха и почвой".
Если болезнь затягивалась или же после улучшения вновь наступало
ухудшение (этот возврат назывался ахьаршэ), тогда совершали обряд обещания
жертвы Богу. Этот зарок - аёащахьа - обычно давала старшая в семье
женщина, которая трижды обносила петуха и кусочки воска вокруг головы больного,
обещая Богу показать сердце и печень этой птицы. По выздоровлении
совершали обещанный обряд: резали жертвенного петуха, пекли лепешки, начиненные
сыром, делали и возжигали ритуальную свечу.
Магические свойства приписывались волосам, ногтям пальцев рук и ног.
Существовало поверье, что душа человека днем находилась под ногтями пальцев
ног, а ночью - под ногтями пальцев рук. Поэтому ногти на ногах стригли ночью,
а ногти рук нельзя было стричь после захода солнца. Считалось, что нарушение
этого правила "вредило" здоровью. Абхазы сжигали или закапывали в землю
состриженные ногти и волосы, опасаясь, что если они попадут в руки нечистой
силы, то беды (болезни) не избежать. Также считалось, что шевеление ветром
раскиданных волос может вызывать головную боль - ахыхь.
431
При лечении ячменя алацэкэаб1ак9ырцыкь прибегали к магическому
действу, а сам заговор принимал форму забавной прибаутки; лечили его
приговаривая: Кэырцыкь, кзыртхыкь! Удухозар аца ашьапы уаТсараха, ухэычхозар уа
уцсы! (Ячмень, ячмень! Если собираешься расти, то вырасти с амбарный столб;
если собираешься оставаться маленьким, там же (сразу) умри (сгинь)!).
При этом к больному глазу прикладывали теплую мамалыгу в чистенькой
тряпочке. После снятия, мамалыгу давали съесть собаке, - считалось, что вместе с
мамалыгой собака съест и ячмень. Иногда одновременно с заговором глаз
слегка массировался, а "лечащая" приговаривала: Агьыч дыскит, агьыч дыскит!
(Поймала вора, поймала вора!) (Хашба, 1989. С. 112).
После удаления у ребенка расшатавшегося молочного зуба Бзыбские
абхазы удаленный зуб с кусочком древесного угля и кристалликом каменной соли
клали на поперечную балку дома (ахэыблы). При этом трижды приговаривали:
Арцу, арцу! Ажэ устоит, а§а сыт! (Кузнечик, кузнечик! Даю тебе старый
(зуб), отдай мне новый!). Абжуйские абхазы в аналогичных случаях, забросив
старый зуб на чердак, говорили: А^эынац, а^эынац! Ажэ устоит, а&а сыт!
(Мышка, мышка! Даю тебе старый, дай мне новый!). Обращает на себя
внимание то, что в обоих случаях не произносится слово зуб, оно табуировалось, для
его обозначения употребляются эвфемизмы: арцу (кузнечик) и ах>эынап
(мышка). Считалось, что после этого обряда зубы у ребенка вырастут
крепкими и здоровыми.
Заслуживает внимания магический обряд удаления бородавок -
аканцыцыра. Бородавки чаще бывают у детей. Особенно к лету ими
покрывается кожа рук и ног. Чтобы избавить ребенка от бородавок, брали нитку и
делали на ней столько узелков, сколько у него бородавок. Затем ее закапывали
в землю, и в ту сторону, где закопали, не разрешали ходить ребенку. Через
неделю бородавки должны были бесследно исчезнуть. Второй способ: ребенку
давали съесть яблоко, а оставшиеся огрызки в ночь на новолуние закапывали в
землю. Как и в первом случае, ему не разрешалось ходить в ту сторону, где
закопаны огрызки. Через несколько дней ожидалось исчезновение бородавок.
Третий способ: разрезав мускульный желудок птицы - ацдынцала$ь, снимали с
него пленку. Затем в нее заворачивали столько крупинок соли, сколько
бородавок было у ребенка, и клали во влажное место. Считалось, что после того, как
растворится соль, бородавки исчезнут.
Существовал магический обряд, который как предполагалось, избавлял
детей от глистов: смешивали одинаковое количество шариков козьего помета и
зубчиков чеснока. И, предварительно измельчив, их превращали в однородную
массу, а затем наносили на спину детей, у которых подозревались глисты.
При этом приговаривали: Рыс урыс, ниа-ниа, рани раби уахь шэыказ, егьырт
арахь шзааи (букв.: рыс бей их (?), испепели, мать и отец оставайтесь там,
остальные сюда идите). Пока наносилась эта "мазь", три-четыре раза произносили
наговор, спину массировали долго, затем с нее все смывали водой. По
утверждениям информаторов, на спине к этому времени показывались головки глистов.
Ритуал завершался тем, что по спине проводили бритвой и срезали головки
глистов. Считалось, что после этой процедуры дети навсегда избавлялись от
глистов. Сама процедура называлась арысра.
Абхазы издревле ревниво оберегали свою семью (особенно детей) от
сглаза - алащи. Считалось, что воздействие заговоров от сглаза и порчи наиболее
эффективнее на восходе солнца. Заговор алапшщэ^эа произносился шепотом,
чтобы сверхъестественное существо, олицетворяющее собой зло, не услышало
432
и не смогло помешать лечению. При этом знахарка брала горсть муки
смешанной с солью, обносила вокруг головы больного, и бросала в огонь. Считалось,
что в огне должен сгореть злой дух - виновник болезни. Если молельщица,
произнося заговор и сдувая сглаз, начинала зевать, и при этом у нее на глазах
выступали слезы, то считалось, что болезнь вызвана дурным глазом.
Существовало довольно много приемов от сглаза и злых духов. В качестве
оберега дети постарше носили на шее, а младенцам вешали на колыбель амулет
алацш шэ'кэы - мешочек, наполненный смесью пороха, чеснока и собачьей
шерсти. Способность отвести дурной глаз и злые силы приписывалась кислице -
соответственно изготавливались амулеты с веточкой этого дерева.
Бытовало мнение, что красный цвет обладает целительными свойствами,
оберегает от сглаза и нечистой силы, потому запястье руки ребенка
перевязывалось красной нитью, а к люльке привешивали красную сумочку, в которую
клали зубец чеснока, кусочек угля и прутик от веника. Под люльку всегда
клали веник и уголек из очага. С веником связано немало народных поверий -
считалось, что он может уберечь ребенка от удара молнии, от нечистой силы и
злых духов, дурного глаза и т.п., то есть от многих напастей.
Для отвода дурного глаза совершали обряд, главным атрибутом которого
были верхушки (листики) молодых побегов фундука. Двадцать таких листиков
(число равное количеству пальцев на руках и ногах) обводились вокруг головы
и посыпались, если ребенок девочка, - на кобылу или корову, если же мальчик,
то - на коня или быка, то есть животное должно было соответствовать полу.
У абхазов почитались отдельные виды деревьев, которым приписывались
целительные свойства, имелись "священные" места, под деревьями которых
проводились моления и жертвоприношения.
Как правило, обряды и ритуалы, назначение которых было врачевание и
исцеление больных, совершались в орешнике (зарослях фундука). Один из таких
обрядов назывался адгъыл-ны%эара - моление земле. Благоприятными для
"моления" считались среда и пятница. В один из этих дней выпекался
внушительной величины чурек с сыром и пожилая (чистая) женщина вместе с больным с
этим чуреком и, в придачу к нему, с двумя гвоздями, самодельной куклой из
красной ткани и тремя грецкими орехами (если нет - можно и фундуковыми
орешками), куском белой ткани длиной в 1,5-2 м, отправлялись к зарослям
мелкого орешника. Здесь на земле, у подножья куста, расстилалась белая ткань, на
нее на колени опускался больной, и чистая женщина читала молитву во здравие
и благополучие больного. Затем молельщица выкапывала тут же под кустом
ямку, укладывала туда куклу, гвоздики, орешки принесенные с собой и
засыпала ямку землей. Закончив церемонию, больной и молельщица съедали часть
чурека, а оставшееся оставляли под кустом. Затем возвращались домой с чувством
исполненного долга и уверенностью, что больной выздоровеет (Акаба, 1984.
С. 30-31).
Многие народные способы лечения передавались изустно от целителя к
целителю. Занимающихся врачеванием людей (ими могли быть лица обоего пола)
абхазы называли ахэшэтдвы - лекарь. Сведения о свойствах растений
приобретались в основном по преемственности: от родителей, родственников или же
от других лекарей. И, тем не менее, лекари искусство врачевания держали в
глубокой тайне, считая, что по мере обнародования секрета изготовления
лекарств, последние теряют свою силу.
Чтобы отвести внимание тяжело больного от сильной боли, облегчить его
страдание и обеспечить успех лечения, ночами близкие люди (соседи, друзья,
родственники) устраивали у его постели бдения - ачапшаьра, где пели, шутили,
433
устраивали танцы, игры. Такая эмоциональная поддержка помогала больному
бороться со своим недугом, в результате чего ему становилось легче, помогала
переносить свои страдания без стонов и сетований, как и подобало достойному
мужчине сообразно абхазскому этикету.
Следует отметить, что у абхазов особое место в психологическом
воздействии на больного занимает музыка, о чем свидетельствует наличие у них
специального вокализа - Ахэрашэа ("Песня ранения"). "Они (песни) исполнялись у
постели больного при вынимании пули из раны. Обычно раненый первый
начинал петь "Песню ранения", которую подхватывали все присутствующие.
Увлекшись пением, больной забывал о своем положении и легче переносил боль. По
народному представлению, под эту песню быстрее затягивались раны" (Хашба,
1983. С. 59). При лечении ожогов, больного также отвлекали от боли музыкой
на ацхъарца.
Надо отметить, что при всей распространенности народной медицины,
лекари, особенно славившиеся своим мастерством, были не столь
многочисленны, чтобы можно было найти их в пределах каждого села. Больные,
которые были в состоянии сами добраться до лекаря, ездили на прием,
получали необходимую помощь, лекарства для дальнейшего лечения и
консультации по их применению. Тех, кто самостоятельно не мог добраться до
лекаря, отвозили к нему. В случае, если была необходимость интенсивного
лечения под постоянным наблюдением, целитель оставлял больного у себя
дома и принимал все меры для его излечения. Больного принимали как
гостя, с большим уважением и почитанием. Особенно это касалось больных с
переломами, ранениями, ожогами и тому подобными тяжелыми случаями.
При этом плата за лечение заблаговременно не оговаривалась. Согласно
нормам абхазского этикета, больной по выздоровлении благодарил по силе
своей возможности.
В целом, хотя традиционная медицина и уступила свое место официальной,
однако, опыт народной медицины не теряет своего значения и сегодня.
Свидетельством тому может явиться лечение раненых и больных во время
Отечественной войны в Абхазии 1992-1993 гг., находившихся в блокаде в г. Ткуарчал,
где о медикаментах можно было только мечтать, и в оккупированных
грузинскими войсками восточной части Абхазии.
Народная медицина применялась и в западной части Абхазии, где имелись
современные средства лечения. По свидетельству информаторов, участников
войны, на передовой применялись такие средства, как табак, дымный порох -
абикоз хэшэыу превращенный в порошок, которым небольшие раны засыпали
сами бойцы. Использовался и подорожник, прикладывавшийся к ранам в
качестве первой помощи.
В условиях госпитального лечения ослабленным раненым для укрепления
силы давали красное вино и медовый напиток. Простуженные получали
горячее молоко (предпочтительнее козье) с козьим жиром, который использовался
и для смазывания груди больного. При простудах вместо аспирина применялся
чай с лимоном, как более эффективное средство.
Ассортимент народных средств, возможно, был и шире, но наиболее
распространенными были приведены выше.
434
ЛИТЕРАТУРА
Абхазская литература принадлежит к категории так называемых
младописьменных (или новописьменных) литератур, которые появились главным
образом в течение последних одного-двух столетий. Реальные возможности и
более или менее благоприятные условия для зарождения и развития
художественной литературы создаются в Абхазии после добровольного присоединения
края к России (1810). Важнейшим событием в культурной истории абхазов
стало создание письменности.
Алфавит стал мощным катализатором духовного и интеллектуального
движения, в лоне которого зародилась национальная словесность.
Ее основоположником явился Д.И. Гулиа (1874-1960 гг.) - центральная
фигура не только в истории литературы, но и всей национальной культуры
абхазского народа. Еще совсем в молодом возрасте, восемнадцатилетним юношей,
(в 1892) совместно со своим школьным учителем К. Мачавариани он издает
новую азбуку, по которой стала обучаться родной грамоте абхазская детвора.
С таких ранних лет Д.И. Гулиа твердо и непоколебимо встал на путь
просвещения родного народа и до самых последних дней своей долгой, плодотворной
жизни ни разу не сворачивал с избранного пути
В 1912 г. вышел в свет сборник Д.И. Гулиа "Стихотворения и частушки".
Это был первенец собственно художественного творчества, положившего
начало абхазской национальной литературе.
Д.И. Гулиа положил начало как поэзии, так и абхазской прозе (рассказ "Под
чужим небом", 1918), был основателем и первым редактором первой абхазской
газеты "Ацсны" ("Абхазия", 1919-1921), организовал первый передвижной,
самодеятельный театр силами учеников Сухумской учительской семинарии, где
он преподавал родной язык и литературу. В эти же годы он приступил и к
научной работе: сбору фольклорного материала, исследованию языка, истории и
этнографии абхазов, хотя публикации его основных научных трудов относятся
уже к советскому периоду.
Вслед за Д.И. Гулиа на литературное поприще вступил и С.Я. Чанба
(1886-1937) - незаурядный талант, драматург, прозаик, поэт, впоследствии не
только знаменитый писатель, но и крупный общественный и государственный
деятель, один из признанных руководителей республики, в печально известном
1937 г. оказавшийся невинной жертвой беззакония и произвола. Начав с
публицистических статей и очерков, С. Чанба выступил на страницах газеты "Ацсны"
с такими значительными публикациями, как первая абхазская романтическая
поэма "Дева гор" и первое оригинальное драматическое произведение "Махад-
жиры", положившими начало абхазской национальной драматургии.
Д. Гулиа и С. Чанба - это две могучие фигуры, два зрелых мастера
художественного слова, являющиеся представителями первого, самого старшего
поколения абхазских писателей. К началу 1920-х годов в литературу вступает плеяда
молодых поэтов, прозаиков, драматургов, главным образом из числа учащихся
Сухумской учительской семинарии, опубликовавших свои первые произведения
на страницах гулиевской "Ацсны". Это - И. Когониа, И. Папаскир, Д. Дарсалия,
М. Лакрба, М. Хашба и др. В советские годы они стали крупными,
признанными деятелями литературы и искусства. Этой генерацией писателей в тот период
были сделаны первые, но твердые решительные шаги, характеризующие
становление и дальнейшее развитие зародившейся молодой литературы.
Советский период истории абхазской литературы охватывает самый
большой отрезок времени: между 1921 г. - годом победы советской власти в Абха-
435
зии, и 1991 г. - годом распада СССР. Это наиболее продолжительный по
времени, но и наиболее богатый фактами и значительными событиями период в
истории абхазской,литературы. Он, не только в одной Абхазии, но и на всем
постсоветском пространстве, выглядит весьма неоднозначным, противоречивым, во
многом загадочным. С одной стороны, совершенно неоспорим и очевиден
небывалый взлет экономической и культурной жизни страны, в том числе Абхазии,
с другой же стороны, не менее ощутимы тяжелые удары, грубо и методично
наносившиеся абхазскому народу с целью искажения, а то и полного
отрицания его исторического прошлого и современного этнического и культурного
облика.
Все это не могло не отразиться на развитии литературы. Правда, на первых
этапах советского периода, вплоть до середины 1950-х годов, в художественных
произведениях преобладает восторженный взгляд на Е[се, что происходит
вокруг, хотя порою отмечаются и некоторые незначительные недочеты и
упущения, сопутствующие новому укладу жизни. Критический взгляд стал все больше
набирать силу с конца 1950-х годов, а в 1980-1990-х/годах становится даже
преобладающим. .
В первое десятилетие советской власти Д.И. Гулиа несколько отошел от
литературно-творческой работы. Он сосредоточился, главным образом, на
научной деятельности и на выполнении актуальных, неотложных задач
государственного культурного строительства: написание и издание монографии
"История Абхазии" (Гулиау 1925), разработка различных отраслевых,
терминологических словарей, издание пособий по делопроизводству на абхазском языке,
поскольку к тому времени он приобрел статус государственного и обслуживал
независимую республику. С. Чанба опубликовал ряд драматических и
прозаических произведений - "Апсны-Ханым", "Случай из прошлого", "Киараз", "Бог
Саваоф", "Песнь страдания" и др.
Самым крупным явлением литературной жизни Абхазии 1920-х годов
стало творчество талантливого, самобытного поэта, классика абхазской
поэзии И.А. Когониа (1904-1928). Несмотря на короткую жизнь, поэт поднял
абхазскую эпическую поэзию на такую высоту, которая до сих пор в
определенном смысле остается недосягаемой. Восемь поэм, вошедшие в сборник
"Старинные сказания", изданный еще при жизни автора, в 1925 г. - "Абатаа
Беслан", "Навей и Мзауч", "Зосхан Ачба и сыновья Жанаа Беслана", "Хмыч-
охотник и ходок" и др., основаны главным образом на историко-героических
и фольклорных сюжетах и мотивах и воспевают идеальных народных
героев.
В 1920-х годах увидели свет сборник рассказов М. Хашба "Алло", пьеса
Д. Дарсалия "В глухой старине" и др.
В эпических жанрах в те годы все еще преобладала
историко-революционная тематика, а в лирике новая современная жизнь изображалась в ярком,
контрастом противопоставлении с безотрадным прошлым (особенно лирика И.
Когониа).
Сплочению творческих сил во многом способствовало создание в 1928 г.
Абхазской ассоциации пролетарских писателей (АбАПП), которая издавала и
свой печатный орган-газету "Ецэацьаа" ("Созвездие"). С 2003 г. новая
Ассоциация писателей Абхазии возобновила это издание.
Новый этап в абхазской литературе советского периода наметился с начала
1930-х годов. Это было связано в значительной степени с изменениями в
социально-экономической жизни республики, и, прежде всего с развернувшейся
кампанией по коллективизации сельского хозяйства.
436
В связи с очередными задачами центральным объектом художественного
изображения становится современная тематика, новые люди и новые
отношения, как в деревне, так и в городе.
Произошли определенные сдвиги и в организационно-творческом плане.
В 1933 г. был создан Союз писателей Абхазии, а также увидели свет
литературно-художественный журнал и литературная газета "Советский писатель
Абхазии". Писательская организация Абхазии объединила наряду с абхазскими
также русских, грузинских, армянских и греческих писателей, проживавших в
Абхазской Республике. Представители Абхазской писательской организации
принимали участие в работе I Съезда писателей СССР в Москве, в 1934 г.
Эти факторы также способствовали активизации творческой жизни в
республике. Особенно же отрадным явлением в литературно-культурной жизни
Абхазии 1930-х годов нужно признать выход на творческую арену целой
плеяды молодых мастеров художественного слова. Это были поэты Л. Квициниа,
Л. Лабахуа, Ш. Цвижба, прозаики В. Агрба, С. Кучберия, драматург М. Кове, а
с середины 1930-х годов-талантливейший поэт и прозаик, впоследствии
народный поэт Абхазии, народный писатель Кабардино-Балкарии и Адыгеи, Герой
Социалистического Труда Б.В. Шинкуба (1917-2004).
К новой, современной тематике и в поэзии, и в прозе обратилось, прежде
всего, именно это молодое поколение писателей. Несмотря на некоторую
схематичность и декларативность, произведения молодых, несомненно, привнесли
свежую струю в творческую жизнь, приковывая внимание к насущным
проблемам новой, изменившейся действительности.
Наряду с гражданской остропублицистической лирикой, появился целый
ряд эпических и лиро-эпических произведений в поэзии. Имеются в виду в
первую очередь поэмы Л. Квициния "Шаризан" и "Даур", Ш. Цвижба "Кинжал" и
"Невестка", Л. Лабахуа "Подкидыш", "Голос Ткуарчала" и др.
Особенностью литературного процесса 1930-х годов следует признать то,
что все три поколения абхазских писателей активизировали свою творческую
деятельность, как бы вступая в поэтическое состязание друг с другом.
К активной творческой жизни вновь возвращается Д. Гулиа. Он создает
проникновенные стихи о созидательном труде, о мире, о защите Родины, о
дружбе народов, лиро-эпическую поэму "Песнь об Абхазии" - о прошлом и
настоящем Абхазии и остроумные сатирические и юмористические стихи.
Определив их жанровую природу как "частушки", автор следовал поэтике этих
произведений русского фольклора. Однако его самое крупное создание этих
лет - это социально-бытовой роман "Камачич" (1933-1940) - о судьбе абхазской
женщины на стыке двух столетий - девятнадцатого и двадцатого.
С. Чанба в 1930-х годах, будучи председателем Союза писателей Абхазии и
членом директората Абхазского научно-исследовательского института
краеведения, наряду с научно-организационной работой плодотворно трудится в
жанре прозы: создает повесть "Сейдык" - на тему коллективизации села, а также
прекрасные бытовые новеллы "Камень с очага дедушки", "О, аллах, аллах!"
и др.
И, наконец, увидел свет и первый социально-психологический роман И. Папа-
скира "Темыр" (1937), в некоторых русских изданиях он выходил под названием
"К долгой жизни", живо, колоритно повествующий о молодых современниках,
об острых проблемах окружающей деревенской жизни.
Успехи абхазской писательской организации, несомненно, были бы еще
более весомыми и внушительными, если бы не тот тяжелый и коварный удар,
который был нанесен ей в середине и второй половине 1930-х годов. Совершенно
437
безвинно были оклеветаны, репрессированы и вскоре казнены С. Чанба, Л. Ла-
бахуа, В. Агрба, был осужден и оторван от творческой жизни почти на двадцать
лет Ш. Цвижба.
Этот урс!н еще более усугубила начавшаяся вскоре Вторая мировая война.
На полях Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. пали смертью храбрых
молодые, но успевшие стать широко известными абхазские писатели: Л. Квици-
ниа, С. Кучберия, М. Гочуа, а также начинающие поэты: К. Хурцлаа, Ш. Тория,
В. Чичериа, В. Капба и др. Видные писатели К. Агумаа, А. Джонуа, Ч. Джонуа,
С. Сануглиа, Ш. Сануглиа храбро сражались с врагом на фронте и многие из них
вернулись с тяжелыми ранениями. От таких неизлечимых ран скончался после
возвращения с фронта талантливый поэт, прозаик и драматург К. Агумаа -
автор многочисленных лирических стихов, остросюжетных новелл, поэмы "Тари-
ал Рашба", повести "Узник" и драмы "Большая земля"* повествующих о
героизме простых людей на войне, о неимоверных трудностях, перенесенных ими, об
их неиссякаемом оптимизме. В золотой фонд абхазской литературы вошло
творчество писателей-фронтовиков: фронтовая лирика и книга воспоминаний
Ч. Джонуа "Огонь тушат огнем", лирика, поэма "Кровь и любовь", повесть
"У партизанского костра" А. Джонуа, воспоминания участника
истребительного батальона на кавказских горах П. Чкадуа и др.
Энергично и призывно зазвучал в те годы голос уже далеко немолодого
народного поэта Д. Гулиа, создавшего цикл стихов об абхазах-воинах - о первом
Герое Советского Союза Владимире Харазия, славных бойцах Пианце Чолокуа,
Саше Назадзе, Киазиме Агрба, летчице Мери Авидзба.
К крупным достижениям военного времени должны быть отнесены
лирические стихи и поэма Б. Шинкуба "Леонид Лунин", стихи и поэма И. Тарба
"Краснодонцы" и др.
Послевоенная абхазская литература (1945-1955) развивалась по тем же
закономерностям, как и все остальные национальные советские литературы.
Ведущей темой литературы того периода становится восстановление
разрушенного войной народного хозяйства и его дальнейшее развитие, а главным
героем - вчерашний фронтовик, совершающий в новых условиях
неимоверный трудовой подвиг. Цель, безусловно, благородная, но способы достижения
уэтой цели зачастую не отвечали художественным задачам. Это был период
безграничного господства так называемой "теории бесконфликтности",
которая утверждала, что в нашем обществе, где полностью победил социализм,
нет значимых социальных конфликтов. Поэтому жизнь в литературе и
искусстве чаще всего изображалась как сплошное изобилие, в приподнятых,
розовых тонах, тогда как на деле она, эта жизнь, была неимоверно тягостной,
часто сопровождаемой голодом, холодом и лишенной элементарных земных
благ.
К сожалению, определенное влияние этой псевдотеории испытали на
себе не только неопытные или молодые авторы, но почти все деятели
литературы Абхазии, в том числе и ведущие писатели, такие как Д. Гулиа (поэма
"Осень в деревне"), И. Папаскир (роман "Путь Химур", переработанная
редакция которого впоследствии была названа "Женской честью"), Б. Шинкуба
(роман в стихах "Мои земляки"), Ч. Джонуа (повесть "Гудиса Шларба"),
А. Ласуриа (повесть "Хаджарат") и др. Нельзя считать случайностью и тот
очевидный факт, что многие из этих произведений впоследствии, уже после
осуждения культа личности Сталина, авторами были подвергнуты
существенной переработке именно в плане усиления в них общественных, социальных
конфликтов.
438
С середины 1950-х годов, как было сказано выше, начинается новый этап в
развитии абхазской литературы советского периода, этап, который
продолжался до начала 1990-х годов, до развала СССР.
Этап этот ознаменовался рядом новых качественных особенностей.
Прежде всего, литература значительно раздвинула свой жанровый и тематический
диапазон, стала глубже и правдивее отображать жизнь как современную, так и
прошлую, историческую. Появляются и утверждаются новые для абхазской
национальной литературы жанровые разновидности и стилевые направления,
такие, как интеллектуально-психологическая и исповедально-лирическая
проза, документально-мемуарная литература, медитативная, философская лирика,
разновидности малых драматических жанров: скетчи, водевили, интермедии
и т.д.
В эти годы были посмертно реабилитированы писатели, ставшие жертвою
необоснованных репрессий 1930-х годов и их творческое наследие вновь
возвращено народу. Это классики абхазской литературы С. Чанба, Л. Лабахуа, М. Ко-
ве. После продолжительного заключения в особых лагерях вернулись на
Родину замечательный поэт и прозаик Ш. Цвижба, талантливый драматург и
новеллист М. Лакрба.
Продолжают активную творческую деятельность писатели старшего и
среднего поколений. В эти годы были опубликованы поэма Д. Гулиа "Мой очаг",
роман И. Папаскира "Женская честь", повести Д. Дарсалиа "Из жизни" и
"Водоворот", М. Хашба "В весенние дни" и "Джмахух сын Оленя", романы Б. Шин-
куба "Последний из ушедших", "Рассеченный камень", его же роман в стихах
"Песнь о скале", романы И. Тарба "Известное имя", "Солнце встает у нас",
поэтические и прозаические произведения А. Джонуа и Ч. Джонуа, П. Чкадуа,
К. Чачхалия и Ш. Пачалиа.
В послевоенные годы волна за волною на творческую арену выступает
несколько поколений мастеров художественного слова.
Отдавая должное представителям старшего поколения, следует
подчеркнуть, что наиболее интересные, свежие, новые явления и процессы в
литературной жизни этого периода были связаны, прежде всего, с именами писателей
послевоенного поколения.
Здесь должны быть названы стихи и поэмы А. Ласуриа, К. Ломиа, Г. Губ-
лиа, романы А. Гогуа "Нимб", "Большой снег" ("Асду"), его повести и рассказы
"Гора красивая", "На повороте", "Вкус воды", "Белый конь", "Глаза Такара",
"Елана", "Безмолвный ягненок", "Дорога длиною в трое суток", роман Ш. Ад-
жинджал "Дьявол с мечом" и его повести "Судьба", "В ночь новолунья",
романы А. Джения "Восьмой цвет радуги", "Анымирах - божество двоих", поэмы
М. Ласуриа "Золотое руно" и "Отчизна", роман Н. Тарба "Морской царь Хаит"
и повесть "Мациса", роман Д. Ахуба "Пристань", комедии Ш. Чкадуа "Кто из
нас глухой?", "Кукла", сатирические комедии Р. Джопуа "Дочь Ажвейпшаа" и
"Переполох в лесу", роман В. Амаршан "Царь абхазов", историческая драма
А. Мукба "Затмение Луны", проза и публицистика Н. Хашиг, Б. Тужба,
А. Аргун, лирическая и эпическая поэзия А. Аджинджал, М. Микая, Н. Квициния,
Б. Гургулиа, П. Бебия, Р. Смыр, Т. Аджба, Т. Чания, С. Таркил, Р. Ласуриа,
3. Кварчиа. Новым явлением в абхазской прозе следует признать книги поэта и
прозаика Ш. Пилиа "На морских волнах" и "Глаз Нептуна", представляющие
собою главным образом дневниковые записи участника кругосветного
путешествия на кораблях дальнего плавания.
За писателями этого поколения следует еще более молодая плеяда, которая
представлена такими поэтами, как Г. Аламиа, Г. Сакания, Г. Квициния, Э. Ажи-
439
ба, И. Хашба, В. Зантария, А. Лагулаа, Б. Барцыц, С. Делба, А. Кварчия,
С. Гындия, прозаиками В. Басария, С. Квициния и др.
Подрастает и совсем молодая поросль поэтов, из которых кое-кто уже
опубликовал свои первые книги.
С начала 1990-х годов в связи с общим для всех бывших советских народов
крупнейшим событием - крушением великой державы, и со специфическим для
абхазского народа трагическим событием - грузино-абхазской войной
1992-1993 гг., в развитии абхазской литературы отчетливо намечается новый
период, который охватывает меньший отрезок времени и меньшее количество
новых имен и литературных фактов, но тем не менее они обнаруживают такие
качественные особенности, которые оправдывают их выделение в отдельный
период.
Правда, после вышеназванных судьбоносных собьЬий прошло пока
слишком мало времени, что совершенно недостаточно ддя адекватного воплощения
в широких эпических полотнах обобщенных высокохудожественных образов.
Несомненно, наступит и такой момент, когда все это будет глубоко обдумано и
достойно отражено. Но и в том, что уже создано, как в малых жанрах (стихи
Б. Шинкуба, Р. Смыр, Г. Гублиа, Н. Квициниа, П. Бебия, К. Герхелия, очерки и
рассказы А. Гогуа, Н. Хашиг, А. Мукба, С. Квициния), так и в более крупных
произведениях (роман Дж. Ахуба "Незабывное", роман М. Микаиа
"Непримиримые", повесть Ш. Аджинджал "Волчья пляска", поэма М. Ласуриа "Отчизна")
явно намечаются эти новые черты.
Острые социальные и особенно межнациональные конфликты, которые
раньше обычно умалчивались, обходились стороной или в лучшем случае
упоминались как бы мимоходом или приглушенно, теперь уже выдвинулись в центр
повествования, о них заговорили открыто, и они зазвучали во весь голос.
Абхазская литературная критика и литературоведение зародились
в 1930-х годах. На первом этапе наиболее видными их представителями были
Х.С. Бгажба и Ш.Д. Инал-ипа. С 1950-х годов в данном жанре активно выступают
одаренные критики и литературоведы: В.Л. Цвинария, С.Л. Зухба, М.Г. Ладария,
А.А, Аншба, Т.К. Гублиа, М.Т. Ласуриа, В.Б. Агрба, Р.Х. Капба, В.Ш. Авидзба,
З.Д. Джапуа, Д.Я. Адлейба, В.А. Когониа, Д.С. Аджинджал, Н.П. Лакоба,
Л.А. Хибба, Р.А. Хашба, Ц.С. Габниа, Л.Д. Чацба, И.И. Квициниа, С.А. Тапагуа,
А.Е. Ашуба и другие, которыми опубликованы не только статьи и очерки, но и
монографические исследования по важнейшим проблемам истории литературы и
современного литературного процесса. Изданы обобщающие коллективные
труды по истории абхазской литературы на абхазском и русском языках,
плодотворно изучаются также и проблемы абхазского народнопоэтического творчества.
Абхазскую литературу своеобразно представляют также писатели,
выходцы из абхазского народа, создающие свои произведения на других языках (чаще
всего на русском). Еще до революции таким писателем был Г. Чачба (Шерва-
шидзе) - сын последнего владетеля Абхазии, писавший на грузинском, русском
и некоторых западноевропейских языках. К русскоязычной абхазской
литературе принадлежат широко известные во всем мире писатели-прозаики Ф.
Искандер и Г. Гулиа, а также Э. Басария, Д. Зантариа, поэт и кинодраматург
Ю. Лакербай, поэт Д. Чачхалиа и др.
Абхазская литература обогащается не только за счет оригинальных
произведений, но и переводами из русской, грузинской и вообще мировой классики.
Переводами занимался прежде всего сам Д. Гулиа, а вслед за ним почти все
абхазские поэты, прозаики и драматурги. Особо должны быть названы имена
таких деятелей, как Б. Шинкуба, Я. Чочуа, М. Хашба, М. Ласуриа, Н. Квициниа,
440
А. Гогуа и многих других, усилиями которых зазвучали на абхазском языке
шедевры А.С. Пушкина, Дж. Байрона, В. Шекспира, Ш. Руставели, М.Ю.
Лермонтова, Н.А. Островского, Л.Н. Толстого, Н.В. Гоголя, М. Горького, Д. Фурманова,
А.А. Фадеева, Г. Лонгфелло, Лопе де Вега, Э. Хемингуэя, А. Церетели, Н.
Бараташвили, А.А. Блока,ДВ. Маяковского, С.А. Есенина, К. Симонова и др.
Следует отметить, что и сама абхазская литература не замыкается в рамках
национальных границ. Лучшие произведения мастеров абхазского
художественного слова широко переводятся на русский язык и многие другие языки
ближнего и дальнего зарубежья. Благодаря переводам на другие языки широкую
известность и признание получили поэзия и проза Д. Гулиа, С. Чанба, И. Кого-
ниа, И. Папаскира, М. Лакрба, Б. Шинкуба, И. Тарба, К. Ломиа, А. Гогуа,
Н. Тарба, Ш. Аджинджал и др.
НАУКА
Наука как определенная система знаний об окружающей действительности
в целом или об отдельных ее отраслях в условиях Абхазии складывается
сравнительно поздно, уже в советские годы. Однако задолго до этого, начиная еще
с 1830-1840-х годов, зарождаются основы, или вернее сказать, зачатки научных
знаний. В этом процессе важную роль сыграла подвижническая деятельность
местных краеведов, любителей-энтузиастов, таких как С. Званба, К. Мачавари-
ани, В. Гарцкия, Н. Джанашиа, П. Чарая, Д. Гулиа, Н. Патейпа, А. Чукбар, А. Чо-
чуа, С. Чанба и др. Они были хорошо известны своей просветительской и
краеведческой деятельностью еще до революции, а некоторые из них (например,
Д. Гулиа, А. Чочуа, С. Чанба) продолжили работу в советские годы, став
крупными учеными, культурными и общественными деятелями.
В истории абхазской науки рубеж Х1Х-ХХ в. был периодом зарождения и
становления, периодом накопления фактологического банка, сбора и
публикаций полевого этнологического, археологического, лингвистического,
фольклорного материала, приобретающего впоследствии характер ценнейшего
первоисточника. С этой точки зрения, наибольший интерес представляют
этнографические этюды С. Званба, фольклорно-этнографические и
лингвистические материалы А. Иоакимова, В. Гарцкия, Н. Джанашиа, К. Мачавариани,
П. Чарая, Д. Гулиа и, конечно же, богатая коллекция фольклорных записей,
произведенных так называемым "Бзыбским комитетом" по поручению и под
непосредственным методическим руководством академика Н.Я. Марра
в 1910-х годах, ныне хранящихся в Санкт-Петербургском отделении Архива
Российской академии наук (частично они были опубликованы лишь в 1960-х
годах молодым тогда фольклористом, ныне академиком АНА С.Л. Зухба).
Значительную роль в научно-просветительском движении в Абхазии
сыграли заезжие именитые ученые и путешественники, влекомые неизменным
интересом к экзотическому краю и к его древнему аборигенному населению. К этой
плеяде деятелей, вписавших свое имя в историю края относятся такие русские
ученые, как П.К. Услар, И.А. Бартоломей, Н.Я. Марр, Н.М. Альбов и др. Все
они активно содействовали становлению абхазоведения как науки не только
непосредственными своими исследованиями, но и неутомимой
научно-организационной деятельностью.
В этом отношении особое место в истории науки и общественной мысли
Абхазии принадлежит славному роду Вороновых, насчитывающему уже
несколько поколений знаменитых ученых и общественных деятелей, начиная от
441
старшего среди них Н.И. Воронова, ученого, общественного деятеля -
сподвижника А. Герцена, Н. Огарева, Н. Чернышевского, организатора издательского
дела на Кавказе ("Сборник сведений о кавказских горцах", "Сборник
статистических сведений о Кавказе", газета "Кавказ" и др.), основавшего имение "Ясоч-
ка" в горном историческом абхазском с. Цабал (Цебельда) еще во второй
половине XIX в. (1874). Традиции отца достойно продолжил его сын Ю.Н. Воронов -
ученый-биолог, отдавший много сил и энергии изучению флоры Абхазии.
А уже в наше время представителем этого славного рода, перенявшим
эстафету от знаменитых предков, выступил их не менее знаменитый праправнук
Ю.Н. Воронов - крупный ученый-археолог, обогативший абхазскую (да не
только абхазскую, но и всю кавказскую) историческую науку рядом
фундаментальных исследований и отдавший свою жизнь непримиримой борьбе за
освобождение родной для него Абхазии.
С установлением советской власти в Абхазии, как и все другие отрасли
экономики и культуры, абхазская наука (и гуманитарная, и естественная) встала на
путь наиболее интенсивного и планомерного развития. Создаются первые
научные организации: Абхазское научное общество (АбНО, 1922) и Академия
абхазского языка и литературы (1925). Последняя - по инициативе академика
Н.Я. Марра. Ее председателями были А.М. Чочуа и Д.И. Гулиа.
Правда, эти первые научные организации не были еще в достаточной
степени обеспечены соответствующими, теоретически подготовленными кадрами.
Они объединяли, главным образом, любителей-энтузиастов, краеведов,
педагогов-практиков, хозяйственных руководителей. Привлекались также
специалисты из других республик и областей.
Развернулась в широких по тем временам масштабах экспедционно-собира-
тельская, научно-исследовательская и издательская деятельность. Изучались не
только проблемы истории и культуры, но не в меньшей степени и состояние
экономики, природных условий, производительных сил, флоры и фауны
Абхазии. Материалы публиковались в "Известиях" и "Трудах" АбНО, а также в
специальных тематических сборниках и в виде монографических исследований.
Таковы, например, труды Д.И. Гулиа "История Абхазии", "Абхазский
общественно-терминологический словарь", "Божество охоты и охотничий язык у
абхазов" и др., опубликованные в 1920-х годах; первые профессиональные нотные
записи абхазских народных песен, включенные в сборники
композитора-этнографа К. Ковача "101 абхазская песня" и "Песни кодорских абхазов" и т.д.
Все это было очень важно и нужно, но деятельность
любителей-энтузиастов не могла подменить собой профессиональную науку. Нехватка
профессиональных кадров особенно остро чувствовалась в области общественных наук.
Необходимо было в спешном порядке воспитать научные кадры с
основательной академической подготовкой. В этом отношении неоценимой оказалась
помощь, оказанная академиком Н.Я. Марром Республике Абхазия. Под его
руководством два молодых, талантливых выпускника Ленинградского института
востоковедения (Арсений Хашба и Виктор Кукба) прошли полный курс
аспирантской подготовки, защитили первыми среди абхазов кандидатские
диссертации в области абхазской филологии и в начале 1930-х годов вернулись в родную
республику.
Еще в 1930 г. Академия абхазского языка и литературы была
преобразована в Научно-исследовательский институт абхазского языка и литературы, а
через год (1931) на базе двух первых абхазских научных учреждений -
Абхазского института языка и литературы и Абхазского научного общества (АбНО) был
создан Абхазский научно-исследовательский институт краеведения (АбНИИК),
442
который развернул исследования материальной и духовной культуры Абхазии.
Постепенно расширяясь и укрепляясь, Абхазский институт языка, литературы
и истории (ныне Абхазский институт гуманитарных исследований им. Д.И.
Гулиа АНА) превратился в подлинный научный центр абхазоведения, хотя и были
тяжелые периоды, когда он переживал острые критические моменты
(особенно в 1937-1953 гг.).
Уже с начала 193(Ях годов, рядом с Д.И. Гулиа, здесь работают первые
абхазские профессиональные ученые А. Хашба и В. Кукба - ученики академика
Н.Я. Марра. В это же время в коллектив института вливаются такие ученые,
как А. Фадеев, А. Олонецкий, И. Аджинджал, И. Антелава, К. Шакрыл,
X. Бгажба, Г. Дзидзария и др. Многие из них впоследствии стали ведущими
специалистами в различных отраслях науки, и их имена широко известны не
только в Республике Абхазия, но и далеко за се пределами.
Несмотря на тяжелые военные и послевоенные годы исследовательская
работа в стенах института никогда не затухала. В эти годы коллектив института
пополнился такими учеными-абхазоведами как Ш. Инал-ипа, 3. Анчабадзе,
Б. Шинкуба, М. Трапш, Л. Акаба, Ц. Бжания, А. Куправа, М. Циколия, В. Па-
чулия, А. Абшилава и др.
Подготовка профессиональных кадров-абхазоведов значительно усилилась,
начиная с 1950-х годов, особенно со второй половины 1950-1960-х годов. Кадры
готовились, главным образом, в Москве, Тбилиси, Ленинграде и других научных
центрах бывшей Страны Советов. Именно воспитанники этих научных центров
составили основной костяк коллективов и Абхазского института, и Сухумского
государственного педагогического института (ныне Абхазский
государственный университет). К ним относятся академики АНА языковеды - Ш. Арстаа
и Л. Чкадуа; литературоведы и фольклористы - С. Зухба, М. Ласуриа, В. Цви-
нария, М. Ладария, 3. Джапуа; историки, этнографы, археологи - В. Ардзинба,
Б. Сагария, Г. Шамба, О. Бгажба.
Многие из названных ученых, к сожалению, уже ушли из жизни, другие
продолжают плодотворно работать в стенах АбИГИ, АГУ, на ответственных
государственных постах в Республике Абхазия и за ее пределами.
Во всех отраслях абхазоведения имеются значительные успехи. Созданы
обобщающие коллективные труды, а также индивидуальные
фундаментальные монографические исследования. Однако далеко не все проблемы еще
исчерпаны.
Картина абхазской науки была бы, несомненно, однобокой, ущербной, если
бы ее ограничили только рамками гуманитарных дисциплин. В Абхазии
успешно развиваются и естественные науки: медико-биологические,
сельскохозяйственные, физико-математические и технические. Основы некоторых из них
были заложены еще в XIX в., как, например, знаменитый Сухумский
ботанический сад (1840), на базе которого впоследствии был создан ныне
функционирующий Институт ботаники АНА.
В советские годы в Республике Абхазия был основан ряд крупных научных
институтов всесоюзного или республиканского значения, такие, как: Институт
экспериментальной патологии и терапии Академии медицинских наук СССР
(на базе Сухумского обезьяньего питомника), Сухумский физико-технический
институт, Институт акустики (ныне Гидрофизический институт), Институт
курортологии, Всесоюзный научно-исследовательский институт чая и субтропических
культур (ВНИИЧиСК), Сухумская опытная станция Всесоюзного института
растениеводства и др. Каждый из этих институтов функционировал как
самостоятельное научное учреждение, подведомственное всесоюзному или респуб-
443
ликанскому отраслевому министерству или головному научному центру в
Москве, Тбилиси, Ленинграде, Краснодаре и т.д. В них работали или продолжают
работать десятки и сотни крупных ученых, таких как Б. Лапин, А. Колаковский,
В. Старцев, М. Максимов, Г. Айба, Р. Швангеридзе, А. Марколия, С. Бебия,
Л. Айба, Ш. Джалагония и др. Широкой известностью и за пределами
республики пользуется имя абхазского математика, ректора Абхазского
госуниверситета, академика АНА А. Гварамия.
Распад великой советской державы и грузино-абхазская война 1992-1993 гг.
резко изменили положение в науке. С одной стороны, долгожданная и желанная
национальная и социальная свобода, а с другой стороны, страшная
экономическая разруха и политическая неопределенность, усугубленные
продолжающейся годами экономической, идеологической, информационной блокадой со
стороны окружающего мира, создают в стране нестабильное, напряженное
социально-экономическое и политическое положение, которое, конечно,
сказывалось отрицательно на всех сферах жизни, в том числе и на науке.
После распада СССР научные учреждения Абхазии, ранее принадлежавшие
всесоюзным или грузинским республиканским министерствам и ведомствам,
оказались разобщенными, разрозненными, представленными самим себе, без
ведомственной крыши над головой. Необходимо было, прежде всего, сохранить
эти коллективы, их богатую исследовательскую материально-техническую
базу и научный потенциал, что нелегко было осуществить в условиях страшной
экономической разрухи и объявленной молодой республике экономической и
политической блокады.
Наиболее оптимальным, если не единственным, выходом из сложившегося
положения было признано создание Академии наук, которая объединила бы
под своей крышей все научные учреждения республики. И буквально через два
месяца с небольшим, после окончания грузино-абхазской войны, 12 декабря
1993 г. Верховный Совет Республики Абхазия принимает Постановление о
создании Академии наук. Однако в тех тяжелых экономических, финансовых
условиях быстро решить этот вопрос не удалось и пришлось несколько отодвинуть
сроки его исполнения. В марте 1997 г. Президент Республики Абхазия издает
Указ "Об образовании Академии наук Республики Абхазия". Был создан
Оргкомитет, который провел необходимую работу по подготовке и
проведению учредительного собрания Академии. Объединенным Ученым советом
разового функционирования с участием членов отраслевых академий наук
Российской Федерации 30 октября 1997 г. был избран первый состав
действительных членов (академиков), членов-корреспондентов и иностранных почетных
членов Академии наук Абхазии. Первым президентом Академии стал
известный ученый языковед Ш.К. Арстаа, вице-президентом - Г.Г. Айба, ботаник
по специальности. После учредительного собрания еще дважды проводились
выборы в Академию наук, которая в настоящее время состоит из 3 отделений:
1) Отделения гуманитарных и социальных наук, 2) Отделения
физико-математических и технических наук и 3) Отделения биологических,
сельскохозяйственных наук и наук о Земле. Академия издает свой ежегодный печатный орган
"Вестник АНА", первый выпуск которого был осуществлен в 2005 г.
В последние годы науке уделяется больше внимания и со стороны
руководства Республики Абхазия. Принят "Закон о науке и научно-технической
политике" (август 2005 г.), учреждена Государственная премия Республики Абхазия
им. Г.А. Дзидзария в области науки. Первыми ее лауреатами стали ведущие
ученые Абхазии: академики республиканской академии Ш.К. Арстаа, Л.П. Чкадуа,
Г.К. Шамба и доктора наук, профессора СМ. Бебия и В.Е. Кварчия.
444
Знаковым событием в научной жизни республики было признано
заключение "Соглашения о научно-техническом сотрудничестве между Российской
академией наук и Академией наук Абхазии" (ноябрь 2005 г.). На базе этого
соглашения значительно расширяется сотрудничество научных учреждений
Академии наук Абхазии с головными научными институтами Российской
Федерации.
ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ ФОРМЫ
АБХАЗСКОГО ИСКУССТВА
ХОРЕОГРАФИЯ И ВОКАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
Истоки профессиональных форм абхазского искусства тесно связаны с
народной фольклорной культурой. Наиболее ярко это проявилось в становлении
профессиональной абхазской хореографии и вокального искусства.
Первые шаги в этом направлении были сделаны к 1930-м годам. Тогда на
базе лучших районных хоровых коллективов в Сухуме был организован
этнографический ансамбль. Им руководил в то время популярный певец и знаток
абхазского народного песенного искусства П. Панцулая. В 1934 г. на
Олимпиаде искусств народов Закавказья абхазский ансамбль под руководством П.
Панцулая был признан лучшим коллективом.
Дальнейшее развитие песенного и хореографического искусства было
связано с появлением дипломированных национальных кадров, получивших
образование в ведущих музыкальных вузах страны, а также с активной
государственной поддержкой этого направления культурного развития.
В 1940 г. на основе Этнографического хора был образован
Государственный ансамбль народной песни и танца Абхазии. Огромный вклад в становление
и развитие этого коллектива, как и в развитие профессиональных форм
абхазского вокального и хореографического искусства, внесли И. Лакрба, А. Чичба,
Р. Гумба, В. Царгуш, X. Ахба, Г. Чахава, Б. Багателиа и др. Репертуар
ансамбля сохранил все жанровое богатство абхазской народной музыки. Артисты
исполняют архаические мелодии, песни героические, пастушеские, поминальные,
бытовые, свадебные, шуточные и др. Важнейшей художественной задачей
коллектива является сохранение древнего колорита абхазской песенной культуры,
ее мощного и широкого мелодического звучания, сладкой певучести
традиционного полифонического пения. Столь же бережно на профессиональную сцену
переносятся памятники хореографического фольклора.
Другое художественное направление в профессиональной абхазской
хореографии связано с ярчайшим именем балетмейстера Э. Бебиа - создателем и
бессменным руководителем государственного ансамбля танца Абхазии "Шара-
тын". Традиции абхазского танцевального фольклора на профессиональной
сцене продолжает и Государственный ансамбль "Кавказ" под руководством
К. Тарба. Ансамбль осваивает также танцевальное наследие народов
Северного Кавказа, танцы которых включены в репертуар коллектива.
Неотъемлемой частью абхазской художественной культуры XX в. является
этнографический ансамбль абхазских долгожителей "Нартаа". Его организатор
и первый руководитель И. Кортуа был незаурядной личностью. Вся его жизнь -
яркий пример подвижнической работы на ниве народного музыкального
искусства. Демобилизовавшись из армии после окончания Великой Отечественной
войны, он создает в 1948 г. ансамбль долгожителей, который был и остается
445
единственным коллективом подобного рода. Его артистами являются люди,
перешагнувшие 80-летний рубеж, которые мастерски поют и танцуют, соединив в
своем искусстве умудренность долгожителя с жизнелюбием, увлеченностью
лихим танцем и звонким пением.
Такой весьма сложный жанр музыкального искусства, как академическое
хоровое пение зародился в 1970 г., когда была организована Государственная
хоровая капелла Абхазии. В программе коллектива, наряду с классическими
произведениями хорового искусства, обработки абхазских народных песен,
современные сочинения абхазских композиторов. Усилиями руководителей капеллы,
прежде всего ее основателя В. Судакова, а также возглавлявших ее в
дальнейшем В. Айба, Т. Аджапуа, Н. Чанба, Н. Аджинджал абхазская народная песня
заняла достойное место в классическом песенном жанре. Искусство капеллы
отличает четкость и слаженность хора, богатство оттенков и тембров, чистое
звучание всех голосов.
Важной страницей абхазской культуры является развитие симфонического
исполнительства. По решению правительства республики Государственный
симфонический оркестр Абхазии был создан 1 апреля 1933 г. Возглавил его
К. Ковач, всецело отдавшийся развитию профессиональной музыки абхазского
народа. При его непосредственном участии в республике были организованы
также оркестр абхазских народных инструментов "Апхьарца" и
Государственный смычковый квартет.
В этих коллективах играли прекрасные музыканты, в том числе
выпускники Абхазского музыкального техникума, преобразованного впоследствии в
Музыкальное училище. Многие из этих исполнителей - вокалисты и
инструменталисты - внесли весомый вклад в развитие профессиональной музыкальной
культуры Абхазии. Среди них были X. Авидзба, Е. Хасаиа, Т. Лолуа, А. Берди-
но, Е. Димитриади, Н. Садовский, А. Давыдова, О. Хочолава, М. Кварчиа,
А. Чакалиди, М. Кове и др. Первой абхазской солисткой, которая выступила с
Государственным симфоническим оркестром Абхазии, была М. Пачалиа.
В 1937 г. Симфонический оркестр был закрыт. Его второе рождение
непосредственно связано с деятельностью замечательного и страстно одержимого
музыканта, народного артиста Абхазии Л. Джергения. Уроженец с. Лыхны, он
учился в Сухумском музыкальном училище, в 1953 г. окончил Тбилисскую
консерваторию по классу скрипки, а в 1970 г. там же аспирантуру по классу опер-
но-хорового дирижирования. В 1965 г. Л. Джергения возглавил вновь созданный
Государственный симфонический оркестр Абхазии. Основой репертуара
оркестра были произведения композиторов Абхазии - симфонии, оратории,
кантаты, поэмы, увертюры и др. В то же время оркестр много работает и над
классическим репертуаром. Своим творчеством Государственный симфонический
оркестр всегда стремился воздействовать на интеллектуальный потенциал
слушателей, приобщая их к романтическому миру образов и чувств, к
возвышенному ощущению жизни.
Важнейшим событием музыкальной жизни Абхазии середины 1970-х годов
стала постановка в концертном исполнении оперы Дж. Верди "Травиата".
Главные партии исполнили Л. Логуа (Виолетта), Б. Амичба (Альфред), Т. Кокоскир
(Жермон). В середине 1980-х годов была дана сценическая жизнь опере Д.
Шведова "Аламыс", основанной на сюжете из абхазской жизни. В этой постановке
участвовали артисты и исполнители Абхазской государственной филармонии,
Государственного симфонического оркестра Абхазии, Государственной
хоровой капеллы, Государственного ансамбля песни и танца Абхазии,
Государственного ансамбля танца "Шаратын".
446
Первые опыты музыкального сочинительства в Абхазии связаны с именем
К. Ковача. В 1930-х годах на основе абхазского народного мелоса он сочинил
несколько музыкальных произведений для исполнения симфоническим
оркестром. Именно они стали первыми, которые были исполнены Государственным
симфоническим оркестром Абхазии. В дальнейшем в республике появилась
плеяда замечательных композиторов, создавших немало популярных в Абхазии
произведений. А. Чичба известен как автор крупных музыкальных форм -
оратория "Герои Кавказа", кантата "Апсны", симфонические поэмы "Абрскил",
"Поэт и народ". Наиболее известные произведения композитора Р. Гумба -
симфонические картины "Абхазская свадьба" и "Радость", музыка к спектаклям
абхазского театра. Постоянно исполняются "Абхазское каприччио" К. Ченгслиа,
"Пою тебя, Абхазия" Т. Аджапуа. Популярны также и произведения таких
местных композиторов, как В. Чкадуа, Л. Чепелянский, П. Петров.
Первыми интерпретаторами произведений композиторов Абхазии всегда
являлись местные исполнители. В этом ряду как Государственный
симфонический оркестр Абхазии, так и солисты Абхазской государственной филармонии -
певцы Л. Логуа, Б. Амичба, А. Авидзба, Т. Кокоскир, Т. Аджапуа, Ю. Нарманиа,
Ж. Бумбуриди, пианистки А. Отырба, Н. Бжаниа и др. Замечательная абхазская
певица А. Гицба является ныне солисткой московского театра "Геликон-опера".
Всемирную славу завоевала обладательница Гран-при Международного
конкурса им П.И. Чайковского X. Герзмаа.
ТЕАТР
Истоки абхазского театра идут из недр богатейшего наследия традиционной
фольклорной культуры. Анализ творческой практики абхазского театрального
искусства дает возможность раскрыть воздействие различных видов абхазского
фольклора на развитие национальной драматургии. Народные героические,
сатирические песни, эпос, сказки становились основой для создания пьес, на
основе которых театром ставились замечательные спектакли.
Немногочисленные абхазские народные театральные коллективы,
руководимые Д. Гулиа в Сухуме и П. Шакрыл в Очамчыре, начинали свои первые
шаги на сцене еще в 1910-х годах. Немалая заслуга в развитии абхазского театра
принадлежит общественному деятелю и педагогу К. Дзидзария - первому
организатору абхазской драмстудии. Особое место в развитии абхазского
театрального искусства занимает русский режиссер В.И. Домогаров и его ученики -
основоположники абхазской национальной режиссуры - А. Агрба, Ш. Пачалиа,
К. Карал-оглы.
Изначальные годы были для Абхазского театра годами поисков. Ставились
спектакли, в которых можно было услышать голоса героев разных эпох,
национальностей и мировоззрений, но среди такого многообразия в театре все же
главенствовала национальная драматургия, ибо зритель всегда стремился
увидеть жизнь своего народа, его прошлое и настоящее. Театр много сделал для
развития абхазской национальной драматургии. В его репертуаре всегда были
произведения Д. Гулиа, С. Чанба, Д. Дарсалиа, М. Кове, М. Лакербай, Г. Гулиа,
В. Агрба, К. Агумаа, Г. Гублиа, А. Мукба, Ш. Аджинджал, А. Аргун, М. Чама-
гуа, В. Касландзиа, Э. Сим-Сим и др. Театр ставит также произведения мировой
драматургии. В разные годы на его сцене шли спектакли по пьесам Шекспира,
Шиллера, Еврипида, Софокла, Гольдони, Мольера, Лопе де Вега, Гарсии Лорки,
Кальдерона, Ибсена, Шоу и др. Театр неизменно обращался к классике русской
447
драматургии. На театральной афише были спектакли по пьесам Грибоедова,
Островского, Горького, Корнейчука, Эрдмана, Шварца и др.
За годы своего существования Абхазский театр накопил большой
творческий опыт, утвердилась своя традиция ставить спектакли как героико-романти-
ческие, так и комедийные. Абхазским актерам старшего и младшего поколений
одинаково подвластны и героические, и комедийные образы. В театре
сформировались гёроико-романтические и сатирико-гротесковые традиции.
Абхазская сцена гордится замечательными актерами старшего поколения,
основоположниками профессионального театра. Это народный артист СССР
Ш. Пачалия, народные и заслуженные артисты Абхазии А. Агрба, Л. Касланд-
зиа, Р. Агрба, Е. Шакербай, А. Аргун-Коношок, М. Зухба, М. Пачалиа, М. Ко-
ве, И. Кокоскериа, С. Кобахиа. В. Дбар, М. Касландзиа. В дальнейшем в
национальный театр пришла плеяда талантливых актеров, среди которых Н. Камкиа,
С. Агумаа, Э. Когониа, Ш. Гицба, Ч. Джениа, В. Маан, А. Таниа, О. Лагвилава,
А. Ермолов, С. Саканиа, Н. Лакоба, 3. Амкуаб-Ермолова и др. Ныне под
знаменем Абхазского театра по достоинству заняли свои места и более молодые
актеры.
С Абхазским театром связана деятельность замечательных режиссеров -
Н. Эшба, Д. Кортава, X. Джопуа, В. Кове; Н. Мукба и др.
/
ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВО
Гордостью абхазского изобразительного искусства является А.К. Чачба.
Живописи он первоначально учился в Москве, потом продолжил учебу в
Париже у знаменитого французского педагога Ф. Кармона. Возвратившись в Россию,
А. Чачба ряд лет работал художником-декоратором в петербургских театрах.
Им были оформлены как оперные спектакли ("Фауст" Ш. Гуно, "Тристан и
Изольда" Р. Вагнера), так и драматические ("Шут Тантрис" Э. Хардга, "Гамлет"
В. Шекспира, "Пресвятая Марта" Т. де Молины).
В начале XX в. А. Чачба переезжает в Париж и его дальнейшая творческая
судьба, к сожалению, протекала на чужбине. Тем не менее он становится одним
из известных оформителей драматических, оперных и балетных спектаклей.
Как сценограф он приянл участие в постановках таких драматических и
балетных спектаклей, как "Женитьба" и "Ревизор" Н.В. Гоголя, "Месяц в деревне"
И.С. Тургенева (Брюссель, 1922), "Веселая смерть" Н. Евреинова (Париж,
1922), "Триумф Нептуна" Г. Барнера (Лондон, 1928), "Ромео и Джульетта"
С. Прокофьева (Париж, 1926).
А. Чачба известен и как мастер портретного жанра. Среди его
великолепных работ "Портрет княгини Екатерины Падалки" (1905), "Незнакомка" (1899),
"Автопортрет" (1905), "Портрет княжны Мери Шервашидзе" (1911), "Портрет
Максимилиана Волошина" (1918), "Портрет абхаза" (1919) и др. А. Чачба был
замечательным искусствоведом. Им написаны статьи и очерки об искусстве,
которые печатались в журналах "Золотое руно", "Мир искусства", "Аполлон" и др.
Событием в культурной жизни Абхазии явилось открытие в 1935 г. в Суху-
ме Художественной школы. Она сыграла большую роль в деле подготовки
профессиональных художников. Уже в 1939 г. они объединились в свой первый
профессиональный Союз художников; в 1940 г. открывается первая большая
выставка художников Абхазии.
Весьма значительно творчество живописца X. Авидзба. Его картины "Сбор
урожая", "Труженики села", "Мирный труд", "Свадьба в абхазской деревне"
448
и др. пронизаны солнечной энергией природы, радостью людского бытия.
Объемна и богата была творческая "палитра С. Габелиа. Особенно близки ему были
сюжеты из исторического прошлого абхазов. Живописные полотна "Сыны
Абхазии", "Праздник труда", "Вестник победы" несут непреходящую силу и
красоту родного народа.
Т. Ампару принадлежит серия уникальных графических работ, среди
которых весьма символичная "Абхазы у глобуса". Статные пожилые абхазы,
окружив глобус, беседуют, конечно же, о смысле жизни, о людских судьбах, о
родной Абхазии, которая представляет собой неотъемлемую часть планеты Земля.
Сочетание черно-белых тонов гармонично высвечивает образы этих мудрых
людей. Художник прекрасно знал родную историю, этнографию, фольклор.
Это он и отразил в своей графической картине "Абхазские сказители". Один из
них сидит и играет на абхазском народном инструменте ацхьарца, другой стоит
в иосохом-алабашьа и слушает исполнителя, лицо его светится благородной
мудростью. Т. Ампар ощущает огромную духовную и интеллектуальную силу
предков и убеждает в этом своим творчеством современников. Такие его
гравюры, как "1941-1945 годы", "Портрет матери", "Вечная память", "Женщины из
Калдахуара", "Мать и сын", "Последний из ушедших" навсегда останутся в
истории абхазского искусства.
Работы В. Гамгиа отличаются яркими колористическими решениями.
Он воспевает абхазский фольклор в возвышенных цветовых сочетаниях,
передавая средствами живописи сказочно-эпическое восприятие абхазской
исторической действительности. Художник первым изобразил абхазского
фольклорного героя Абраскила на панно, украшающем фойе Дома культуры с. Члоу.
Прикованный цепями богоборец посылает людям свет надежды на лучшую
жизнь. Другая известная работа В. Гамгиа - монументальная роспись "Моя
Абхазия" во Дворце культуры с. Мачара. В ней зримо предстают сказочные
фигуры по мотивам абхазских сказок. Другая настенная роспись "Осень в Абхазии" -
фейерверк красок абхазского осеннего изобилия даров природы, национальный
колорит родной земли. В. Гамгиа является автором герба и флага Республики
Абхазия.
Талантливый график 3. Джинджолиа обладает собственной манерой
изображения людских характеров. Она умело схватывает главное в отображаемом
образе. Прекрасна ее линогравюра "Всадники", запечатлевшая людей на конях,
мчащихся навстречу с неизведанным. Творческая палитра 3. Джинджолиа также
отражает тему войны, труда, любви. В ее иллюстрациях для детского журнала
"Амцабз" светится лирическое душевное восприятие жизни.
Способностью "говорить" со зрителем посредством красок о своем видении
жизни обладает В. Цвижба. Неизменно привлекает зрительское внимание его
картина "1941 год", где ярко-обличительно показано бездушие зачинщиков
войны. У художника много картин о мирной, трудовой жизни, которые решены в
яркой, красочной цветовой палитре. В творчестве 3. Мукба значительное
место занимает серия линогравюр 1974 г., посвященная махаджирам - "Песнь ма-
хаджира", "Прощание с родной землей", "Песня об Абхазии", "Воспоминание".
Заветные мысли и переживания Р. Барцыц передает на литографических
листах, в офорте. В серии из шести таких листов ("Очаг", "После октября",
"Надежда", "Ожидание", "Думы о махаджирах", "Юность") центральное место
занимают образы, навеянные войной.
Пейзажной живописи посвятили свое творчество художники 3. Аджба,
О. Зарандиа. Р. Габлиа - первый, кто обратился к образу выдающегося
исторического деятеля, царя Абхазии Леона II. На полотне правитель представлен су-
'/215. Абхазы
449
ровым, с волевым, мужественным лицом. В постоянном поиске собственных
красок для изображения окружающего нас мира график и живописец Л. Бутба,
художники Д. Воуба, А. Шанаа, Н. Логуа, график А. Дзидзариа.
Развивается абхазская скульптура. Зачинателем этого вида национального
искусства была М. Эшба. Ее известнейшие произведения "Рабочий"
(скульптура установлена в Варшаве), образ женщины в мемориальном комплексе
павшим в Великой Отечественной войне в Гудауте, памятник Е. Эшба в Сухуме и
др. несут на себе печать высокого таланта и неординарного художественного
мышления.'Прекрасны работы В. Иванба. Его памятник "Неизвестному
солдату", установленный на набережной в г. Сухуме, всегда привлекает к себе людей.
Фигура солдата, с чуть наклоненной вниз головой, словно он присушивается к
тишине вокруг, возвышается над горящим пламенем "вечного огня". В.
Иванба - автор памятника Д. Гулиа (установлен в Тбилиси). Лучшим произведением
скульптора считается его "Апсырт". Сын мифологического царя Хаита и брат
Медеи, защищавший золотое руно от эллинских аргонавтов, изображен
художником крепким, величавым, с сильными, мускулистыми руками и волевым
взглядом.
Разнообразны скульптурные работы Ю. Чкадуа. Среди них немало
архитектурно-скульптурных комплексов. Самым удачным является "Скорбящая
Бзыбь" - образное решение вечной скорби по погибшим соотечественникам, а
также созданный совместно с В. Лакрба комплекс в Гудауте в память о
погибших пассажирах вертолета, сбитого 14 декабря 1992 г. во время войны в
Абхазии. Скульптор В. Лакрба известен как автор ряда выразительных портретов
своих современников. Большой пластической выразительностью, тонкой
моделировкой отличаются работы Г. Лакоба, В Джениа.
Абхазское декоративно-прикладное искусство невозможно представить без
имени замечательного керамиста, мастера мелкой пластики В. Хурхумал.
Художница везде умеет видеть красоту мира. Соприкасаясь с детской тематикой,
она создает керамические шедевры - "Счастливое детство", "Маленькие
наездники", "Весна", "Отдых" и др. В мелкой же пластике удачно и вдохновенно
работают Р. Акиртава, А. Адлейба. Интересны работы чеканщика П. Амичба,
особенно его произведения на сюжеты Нартского эпоса абхазов.
Говоря о развитии профессионального искусства Абхазии нельзя не сказать
и о других замечательных художниках, которые здесь жили и работали. Лично-
стно и творчески формируя художественную среду, они оказали существенное
влияние на национальную абхазскую культуру, в частности в сферах ее
профессионального искусства.
В ряду этих художников следует назвать В.Д. Бубнову. Вернувшись в
1956 г. из Японии, художница поселилась в Абхазии, на земле которой прожила
долгую и творчески насыщенную жизнь. Многие работы Бубновой навеяны
впечатлениями от соприкосновения с природой Абхазии и знакомства с
ее людьми. Неоценимы ее творческие контакты с молодыми художниками
Абхазии.
Важную роль в художественной жизни Абхазии сыграло творчество таких
художников, как В. Европина, И. Цомая, В. Щеглов, А. Крайнюков, И. Шенге-
лая, О. Брендель, Б. Бобырь, Н. Писарчук и др.
ГЛАВА IX
АБХАЗЫ
ЗА ПРЕДЕЛАМИ РОДИНЫ
Формирование абхазской диаспоры началось еще в средневековый
период. Подавляющее большинство абхазов-абаза домахаджирского периода
попадали в другие страны в результате работорговли. По сообщению
автора XVII в. французского путешественника Ж. Шардена, ежегодно с
побережья Абхазии и соседних стран вывозилось до 12 тыс. рабов. Автор 1820-х годов
С. Броневский полагал, что "число пленников, вывозимых ежегодно из
пристаней черноморских, простиралось прежде от двух до трех тысяч". Основными
портами, откуда вывозились пленники, являлись Анапа, Кодос, Изгаур, Согум-
Кале, Поти, Батум (Броневский, 1923. С. 53, 56). Естественно, на невольничьи
рынки попадала самая здоровая и красивая молодежь. А. Ламберти отмечал,
что абхазские невольники высоко ценятся у турок: женщины из-за редкой
красоты, а мальчики потому, что из этих невольников после обращения их в
исламскую веру и обучения военному искусству выходят очень хорошие гражданские
чиновники и офицеры (Ламберти, 1913. С. 189).
Следует отметить, что проживающие за рубежом абхазы и
близкородственные им абазины, как правило, не различались. Оба народа известны там под
этнонимом абаза, что обусловливает употребление этого этнонима в
дальнейшем изложении.
Так, по сведениям Эвлиа Челеби в XVII в., в Стамбуле, в квартале Топхане,
проживали абхазы - абаза (Эвлиа Челеби, 1983. С. 202). Дядя по матери самого
автора - Мелек Ахмедпаша - по происхождению был абаза. Как сообщает
автор, абаза, жившие в Топхане, посылали своих детей на родину (в Абхазию. -
Ред.), чтобы те воспитывались по обычаю своего народа, затем они
возвращались в Стамбул и случалось, достигали высоких постов (Там же. С. 303). В
первой половине XIX в. в Турции проживало до 30 тыс. абхазов.
Примерно в это же время образовалась абхазская диаспора в странах
Ближнего Востока и Северной Африки. Из среды этой части зарубежных абхазов
вышла целая плеяда видных государственных, военных, а также культурных и
общественных деятелей, ученых.
Абаза составляли значительную часть, "черкесских мамлюков'*,
возглавлявших правительство в Египте и др. странах. Так, из Абхазии происходил
мамлюкский правитель Египта второй половины XVIII в. Алибей аль-Кебир,
1/215*
451
который симпатизировал России, зная свое кавказское происхождение. Он в
1770 г. объявил о своей независимости от турок, провозгласил себя суверенным
государем, приняв титул "султана Египта и обоих морей". Другой мамлюкский
деятель XIX в. Хайраддин ат-Туниси (1825-1890), родом из Бзыбской Абхазии,
10-летним мальчиком был продан на стамбульском невольничьем рынке.
Образование он, получил последовательно в Тунисе, Стамбуле и Париже. Обладая
незаурядными способностями, он основательно изучил военное дело и систему
государственного управления. После завершения учебы возвратился в Тунис и
стал министром военно-морского флота и председателем высшего совета,
автором первой тунисской конституции (1861); в 1873-1877 гг. возглавлял
правительство Туниса. С его именем связано также проведение в Тунисе ряда реформ
в области экономики, просвещения, культуры и т.д. Однако впоследствии из-за
разногласий с реакционной оппозицией провел несколько "мрачных лет", но,
получив приглашение в Стамбул, стал великим визирем, то есть главой
правительства Османской империи. В условиях феодальной реакции, при "кровавом
султане" Абдул-Хамиде II, оказался в немилости и навсегда исчез с
политической арены. Его сочинения о политическом устройстве европейских стран
получили широкое признание (Дзидзария, 1982. С. 494).
Следующий этап формирования абхазской диаспоры приходится на XIX в. и
связан с одной из самых трагических страниц истории Абхазии. Сразу же после
добровольного присоединения Абхазии к Российской империи началось
массовое насильственное и вынужденное переселение абхазов за пределы
исторической родины. В исторической памяти абхазов оно осталось под наименованием
"махаджирство" (араб.: переселенец). "Махаджирскими" годами для Абхазии
стали 1810, 1821, 1824, 1830, 1837, 1840-1841, 1855, 1864, 1867, 1877 (История
Абхазии, (991. С. 206). За этот период, по различным источникам, было
выселено от 400 до 500 тыс. абхазов. В "Энциклопедии Ислама", изданной в Турции
в 1946 г., сообщается, что в 1810-1830 гг. число выселившихся в Турцию абаза
с Кавказа превышает 400 тыс. Печальным итогом Кавказской войны стало
исчезновение с этнической карты Кавказа убыхов, абхазоязычных прибрежных
садзов, горных абхазских обществ ахчипсаа, цвиджаа, хамышаа, аибгаа, псхуаа.
Кавказская война завершилась в мае 1864 г. Буквально спустя месяц
упраздняется Абхазское княжество и вводится "военно-народное управление". Летом
1866 г. в Абхазии вспыхивает антиколониальное восстание, после подавления
которого начинаются репрессии, одной из форм которых стало массовое
выселение абхазов в Турцию. На этот раз, с апреля по июнь 1867 г., выселению
подверглись жители центральной части Абхазии. Так были опустошены Дальское
ущелье и Цебельда. Всего оттуда было выселено около 20 тыс. чел.,
проживавших в 30 селениях. Очередной этап махаджирства пришелся на период
последней русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Узнав о том, что турецкие войска
наступают, русские оставляют Сухум. Турецкий десант, в основном состоявший из
ранее изгнанных абхазов-махаджиров, занял город. Вот как К.Д. Мачавариани
оценивает эти события: "Не отступи отряд (Кравченко. - Ред.), никогда абхазы
не решились бы пристать к турецким десантам и к приехавшим своим
сородичам...". Причем турецкие начальники прибегли к довольно удачной для них
хитрости, высаживая днем десант в Очамчыры или в Сухуме, тот же десант ночью
появлялся в Гудаутах или в другом месте. Казалось, что весь берег от Гагр до
Ингура как бы был полон турецкими войсками. Между тем численность всех
десантников не превышала 3 или 4 тыс. человек (Мачавариани, 1913. С. 299).
Результат этой войны для абхазов оказался такой же плачевный, как и
предыдущей. Все абхазы Гумистинского участка вынуждены были покинуть свои
452
земли. Опустела вся центральная часть страны - от р. Псырдзха до р. Кодор,
ушло большинство населения Бзыбской Абхазии, значительно пострадала
Абжуйская Абхазия. Всего в 1877 г. выселилось свыше 50 тыс. чел.
Итак, в результате махаджирства в 1860-1870-х годах Абхазию покинуло
около 80 тыс. чел., численность же всех махаджиров абхазо-абазинской (точнее
абаза) этнической принадлежности составляла 135 тыс. чел. (из 150 тыс.), а
вместе с убыхами - приблизительно 180 тыс. чел. (Дзидзария, 1982. С. 373).
Таким образом, в результате колониальных войн и покорения горцев
Северо-Западного Кавказа в 1860-1870-х годах совершенно опустели современные
Адлерский, Гагрский, Сухумский и Гулрыпшский районы, населенные
исключительно абхазами. Значительно пострадали Гудаутский и Оамчырский
районы. Оказался нетронутым только Галский (Самурзаканский) район (Дзидза-
рияу 1982. С. 375).
Выселение горцев Северо-Западного Кавказа (абаза-адыгских народов),
это не просто бедственный эпизод в их этнической истории, а глубочайшая
всенародная трагедия, которая привела к резкому сокращению количества абхазов
на их родине, поставила этнос перед угрозой вымирания.
Огромная масса переселенцев, оказавшаяся на чужбине без крова и пищи,
погибала десятками и сотнями, многие из них погибли в пути морем (по суше
абхазов не пускали, чтобы они не забрали с собой часть своего скарба). Турецкие
власти, хоть и поощряли переселение горцев, но такого количества
переселенцев-беженцев не ожидали. Поэтому они потеряли контроль над ситуацией.
Часть переселенцев 1864 и 1867 г. попала на Балканы через порт Констанцу, а
основная масса их все же прибывала в Турцию. После последней
русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Турция потеряла Балканы, в результате чего
черкесские переселенцы, в том числе абхазы, вынуждены были покинуть полуостров.
Фактически им пришлось испытать второе вынужденное переселение за какие-
то 10-15 лет.
Сегодня большая часть абхазов, бесспорно, проживает за пределами
исторической родины, однако мы не располагаем официальной статистикой их
численности, прежде всего в Турции, где находится основная масса абхазской
диаспоры.
По турецким законодательным актам, все население страны представляет
собой единую турецкую нацию. Более того, порой утверждается, что в Турции
нет не турецких этнических групп. Эта идея восходит к периоду образования
Турецкой Республики, когда кемалисты провозгласили политику "единого
государства, единой нации и единой партии", официально признав статус
национального меньшинства лишь за иноконфессиональными общинами: евреями,
армянами и греками. Мусульманские меньшинства, в том числе абаза и адыги, были
отнесены к туркам.
В соответствии с этим официальная турецкая статистика игнорирует
наличие потомков махаджиров-горцев Кавказа, в том числе абхазов - абаза. Правда,
согласно всеобщей переписи населения 1955 г., когда учитывались данные
только по родным языкам, численность абхазов в Турции, считавших родным
языком абхазский, определялась в 1935 г. - 10 099 чел., 1945 - 8602, в 1950 - 17 200,
1955 - 12 748 чел. (Аргун, 1976. С. 20). Однако за последние 30 с лишним лет
официальная турецкая статистика вообще прекратила давать хоть
какую-нибудь информацию о национальных меньшинствах, в том числе о черкесах и
абаза.
Поэтому заслуживают внимания оценочные данные, полученные из разных
источников. Так, в 1920 г. впервые после изгнания основной массы абхазов в
15. Абхазы
453
Турцию, в Абхазии побывал известный представитель абхазской диаспоры
профессор М. Бутба, родом из абхазского с. Цабал. По его утверждению, в
1920-х годах в Турции проживало около 200 тыс. абхазов. Глава абхазского
правительства Ц. Лакоба, посетивший Турцию в начале 1920-х годов, называл
цифру 300-350 тыс. В. Кукба, совершивший специальную поездку в Турцию летом
1927 г. для записей языковых, фольклорных и этнографических материалов
среди абхазов и убыхов, отмечал, что сведения о количестве абхазов в Турции
противоречивы. Одни говорили, что по всей Турции абхазов насчитывается не
менее 300 тыс., другие - 250, 230 и 200 тыс. (Инал-Ипа, 1990. С. 36). Ссылаясь
на турецкие источники, К.Д. Кудрявцев количество турецких абхазов определял
также в 300 тыс. чел. (Кудрявцев, 1922. С. 184).
По определению выдающегося представителя абхазской диаспоры в
Турции, общественного деятеля, поэта, ученого-историка, этнографа, языковеда
О. Бигуаа количество абхазов в Турции в 1960-1970-е годы составляло более
100 тыс. чел. (Дзидзария, 1982. С. 493; Инал-Ипа, 1990. С. 37). Он многократно
посещал села, в которых компактно проживали абхазы, хорошо знал их
культуру и быт. По всей вероятности, в эту цифру он включал только тех абхазов,
которые свободно говорили на родном абхазском; языке, без ассимилированной
части абхазов и близкородственных им абазин. -••
Однако печатные органы Кавказской (черкесской) диаспоры в Турции
публикуют оценочные данные о своей численности. Например, в 1997 г. в журнале
"Нарт" сообщалось, что в Турции проживает 700 тыс. абаза. Мы полагаем, что
в это число входят не только потомки махаджиров XIX в., но и домахаджирские
эмигранты - абаза, а также часть убыхов, ассимилировавшаяся в абхазской
этнокультурной среде.
По совокупности вышеприведенных данных и логических умозаключений,
связанных с количеством депортированных абазов в XIX в. и ранее, а также с
учетом естественного прироста населения, в современной Турции численность абаза
можно определить в пределах от 500 до 700 тыс. чел. Количество же всех абаза и
адыгов (черкесов), проживающих в этой стране колеблется от 3 до 5 млн. чел.
Абхазы сегодня живут почти на всех континентах, в общей сложности,
помимо Турции, более чем в 50 странах мира - в Сирии, Египте, Иордании,
Германии, Голландии, Великобритании, США и др. Однако основная масса
зарубежных абхазов проживает в настоящее время в Турции, главным образом, в
г. Стамбул, Гебзе Измит, Адапазар, Хендек, Дюздче, Болу, Измир, Бурса, Ине-
гель, Биледжик, Ескишехир, Анкара, Иозгат, Токат, Сивас, Кайсери, Адана,
Самсун, Синоп и др., а также более чем в 200 селах и населенных пунктах,
расположенных вблизи от вышеперечисленных городов. При этом все абаза,
живущие в этой стране, не только осознают свое общее этническое происхождение,
но также помнят принадлежность к этнографическим группам по местам
жительства на Кавказе до их выселения в Турцию.
В современной Турции представлены следующие этнографические группы
абаза.
Бзыбаа - количественно самая большая группа. Они в основном живут в
Стамбуле, Измите, Адапазаре, Синопе, а также в близлежащих селах.
Крупными "бзыбскими" селами являются: Кадырикыта (230 дворов), Кайлар (230
дворов из 28 абхазских фамилий), здесь живут главным образом выходцы из сел
Хуап, Джирхуа и Блабырхуа; Бейдыл-Калдахуара (более 200 дворов), Псырдз-
ха, Цхьинара и др.
Гумаа - прежние обитатели современных Сухумского и Гулрыпшского
районов. Ныне живут в г. Дюздче и в шести окрестных селах. Гума - одно из самых
454
Абхазское село Гума
Турция. Фото Ю.Г. Аргуна, 2000 г.
высокогорных сел Турции, здесь живут носители абхазских фамилий Авидзба,
Джугдар (Хварцкия), Трапш, Габлиа, Аргун и др.
Цабалаа - прежние обитатели горных абхазских сел Цабала и Дала и всего
Кодорского ущелья. Сейчас проживают в г. Инегель, Бурса, Биленджик и 24
окрестных селах: Мезит, Османия, Кестанала, Рушьтиа, Алынджа и др. Основные
фамилии цабалаа: Бгаа, Агумаа, Акарач, Амаршан, Акаюба, Аргун, Агрба,
Бырцкил, Бутба, Барчан и др.
Абжуаа проживают в г. Адапазары, Хендек, Дюздче и шести близлежащих
селах, в основном в Соук-су-Джгерда.
Псху-ахчнпсаа - прежние обитатели горной части Абхазии, верховьев рек
Бзыби и Мзымты. В Турции поселились в основном в г. Измите и Адапазары, в
с. Калиак, Бычка, Чакалык, Апсара, Цхинара, Куарацэгьа и др.
Цвиджаа, которые на исторической родине занимали правобережье
р. Мзымты - ущелья р. Цвижипсы (приток Мзымты) в Адлерском районе
Краснодарского края. Сейчас они живут в г. Бурса, Ескишехир, Биледжик и трех
селах: Хасандере, Ельмабахче, Кюнчеиз. Встречающиеся здесь абхазские
фамилии: Абаштараа, Цхьинаа, Агуажба, Амыджба, Пысаа, Псхуаа, Ахба, Гечба,
Благуа, Иакба, Багба, Шыкуба, Латцаа, Бгажэниаа, Барыкуаа, Хухуаа и др.
Садзы - прежние обитатели Черноморского побережья между Гагрой и
Сочи. Ныне В.А. Чирикба называет более 12 садзских сел в Турции, в том числе
Ташбурун, Кузлук, Гобеш, Акбалык, Бычкыдере, Месудие, Хамыш (тур.: Ке-
малие), Чыуаа ркыта ("село рода Чыуа" - тур.: Богазкеи). Население
последнего состоит из обабхазившихся (точнее, осадзившихся) убыхов. В садзких селах
встречаются фамилии: Аиашба, Абыхуба, Арютаа, Агумба, Цабриа, Дохумаа,
Агуасба/ Апсхуаа, Мкялба, Акалцба, Акалгьы, Агечба, Абашныхуа, Ажиба,
Адзадзба, Ашпыхуа, Арыдба, Мысхаджаа, Атрышба, Аикусба и др.
Турецкие абхазы и абазины отчетливо осознают свое теснейшее
генетическое, этническое и языковое родство, то есть свою идентичность.
Представители всех диалектов и говоров абаза могут без особого труда понять друг друга
(Чирикба, 1995. С. 260).
Интересно отметить, что и на чужбине абхазы в основном сохранили
социальный аспект расселения, водворяясь в той или иной местности вслед за
князьями и дворянами. Однако, через некоторое время после переселения, в среде
эмигрантов началось движение, направленное на полную независимость от
своих бывших владельцев. Многие стали покидать села, в которые они поселились
со своими князями и дворянами и организовывать крестьянские общины. Одним
из зачинателей этого движения был С. Бганба. Так ушла часть крестьян от
дворянина М. Албуза из Адапазары, переселилась в район Дюздче. В результате
многие представители высшего сословия вынуждены были переселиться в
города. Переселение сопровождалось предварительной продажей своих земельных
участков. Следует заметить, что в Турции крестьяне изначально страдали от
малоземелья.
До начала арабо-израильской войны 1967 г. 1,5 тыс. абаза компактно
проживали на Голанских высотах в Сирии, в д. Мумсиа, Гассания. Однако после
оккупации Израиля они вынуждены были переселиться в Дамаск. Небольшие их
группы встречаются в Лакатии, Дору и др. В Сирии представлены фамилии:
Агрба, Арютаа, Кукба, Багба, Быджа, Вардан, Гечба, Гуагуа, Куджба, Кушба,
Казан, Лейба, Маан, Маршан, Трам, Чичба, Яган и др. (Инал-ипа, 1990. С. 80-82).
Как и в других арабских странах, где живут абаза, в Сирии многие
представители абхазской диаспоры используют в качестве фамилий, наряду с
традиционным родовым именем, свое общеабхазское этническое название - Абаза.
456
Часть абхазской диаспоры проживает в Египте. Здесь их также объединяет
фамилия Абаза, которую носит более 25 тыс. чел. Все они осознают свое
абхазское происхождение. Например, в 1960-х годах, когда президент Египта Гамаль
Абдель Насер посетил Советский Союз, его сопровождал журналист Ф. Абаза.
Выступая на приеме в Сочи, он заявил: "Я наполовину абхазец, сухумец. Моя
бабушка была абхазка. Дедушка был араб, и поэтому одна моя половина здесь,
другая - там. От имени моей прекрасной абхазской половины я приветствую гостей
во главе с президентом Гамаль Абдель Насером" {Дзидзария, 1982. С. 508).
Следует отметить, ^что не все абхазские этнографические группы сразу
осели в регионах нынешнего расселения, они долго и настойчиво искали места,
напоминающие природу их исторической родины, то есть Абхазии. Так, часть
цабалаа и далаа после изгнания оказались на Балканах, являвшихся тогда еще
территорией Османской империи. Однако после поражения Турции в последней
Русско-турецкой войне 1877-1878 гг. они вынуждены были покинуть эти
пределы. Вместе с турецкими оккупационными войсками в азиатскую часть Турции
переселились и абхазские махаджиры. Сначала их поселили в полупустынной
местности вблизи Стамбула, но поскольку цабальцев это место не
удовлетворило, их переселили на низменную болотистую равнину вблизи Инегеля. Но и
здесь малярия не давала покоя. Цабалаа долго и настойчиво искали более
подходящее место, напоминавшее природу их исторической родины. Наконец они
оказались в высокогорном с. Мсзит, окруженном лесными массивами. Через
такие же трудности прошли гумцы и ахчипсаа. Однако сегодня с. Бычка, в
котором живут ахчипсаа в Турции, напоминает их родное поселение на
исторической родине - окруженное со всех сторон горами Губаадвы, ныне Красная
Поляна, в верховьях р. Мдзымта в Адлерском районе Краснодарского края. Село
Гума, населенное абхазами, также напоминает природу Абхазии, в частности
природу Гумистинского ущелья.
Огромное количество кавказских беженцев-переселенцев турецкие власти
принимали не для сохранения их самобытной культуры на чужбине, а для
быстрой их ассимиляции - вливания в одряхлевшую Османскую империю.
Просвещенная часть абаза-адыгских эмигрантов в Турции, разуверившись в
возможности быстрого возвращения на историческую родину и предчувствуя последствия
грубой турецкой ассимиляции, задумалось о сохранении своего этнического
лица - национальной самобытности. Абазы и адыги созвали даже свой
"парламент" (меджлис). Однако на них обрушились репрессии султана Абдул-Хами-
да II. После Младотурецкой революции 1908 г. османские власти объявили о
равноправии всех подданных империи, в том числе об одинаковых гражданских
правах. У кавказской диаспоры появилась возможность создания своих
национальных культурных центров, издания газет и т.д.
Детищем этих преобразований явилось "Черкесское общество единения и
взаимопомощи", основанное в августе 1908 г. в Стамбуле. Оно имело свои
отделения в различных районах Османской империи, в местах компактного
расселения абаза-адыгов.
Период с 1908 по 1923 г., до провозглашения Турецкой Республики, следует
выделить как время больших успехов в области просветительства и защиты
прав абаза-адыгской диаспоры. Так, в 1914 г. было основано Стамбульское
общество по распространению знаний среди кавказцев; в 1918 г. - Общество
взаимопомощи черкесских женщин; в 1920 г. - Общество возвышения Кавказа и
др. Накануне и в период Первой мировой войны активизировали свою
деятельность Комитет независимости Кавказа и Комитет северокавказских эмигрантов
в Турции, состоявший из двух секций: абхазской и адыгской. Активисты этих
457
движений выезжали в Европу для сообщения мировой общественности о
проблемах кавказских эмигрантов.
Одними из организаторов и активистов общественно-политических
движений были: М. Бутба (1882-1941) - общественный деятель черкесской диаспоры,
составитель абхазского алфавита (1919), преподаватель лицея, директор
черкесской женской школы в Стамбуле; А. Мекер (1847-1941) - общественный и
политический деятель, один из основателей Общества единения и
взаимопомощи, участник переговоров и встреч в Европе от имени Комитета независимости
Кавказа, первый секретарь посольства Турции в советской России, ректор
сельскохозяйственного института в Анкаре; Р. Орбай (Ашхаруа) (1881-1964) -
государственный и политический деятель Турции, возглавлял делегации
Османского правительства на встречах с представителями народов Кавказа (Трабзон, Ба-
тум, 1918), занимал посты военного министра (1918), премьер-министр анкар-
ского правительства (1922), посол Турции в Англии; Шоену Мехмет Феткери
(1880-1931) - общественный деятель черкесской диаспоры, социолог, историк.
Все вышеперечисленные деятели по происхождению - абаза.
Черкесская (абаза-адыгская) диаспора не осталась в стороне от
национально-освободительного движения в Турции (1918у-1923). Это движение раскололо
черкесов. Часть из них поддержала султана Абдул-Хамида II, другая - перешла
на сторону Ататюрка и сыграла значительную роль в освободительной борьбе
турецкого народа. Впоследствии этот раскол отрицательно сказался на судьбе
кавказских эмигрантов, которых позже обвинили в измене. Несмотря на то что
черкесы мужественно боролись за свободу и независимость Турции, а корпус
легендарного героя освободительной борьбы черкеса Этхема составлял
главную ударную силу в партизанском движении против оккупационных войск, их
обвинили в предательстве и пособничестве врагу во время кемалистской
революции. Когда же вспыхнула греко-турецкая война в 1919 г., абаза оказались в
водовороте сложных политических противоречий между сторонниками старого
режима и кемалистами.
После победы революции в Турции часть абхазов, боровшихся на стороне
султана, вынуждена была переселиться в греческую Македонию. После смерти
Ататюрка (1938) часть их вернулась обратно в Турцию. Абхазы, оставшиеся в
Турции, не избежали репрессий со стороны властей.
Вообще после победы кемалистской революции в Турции отношение властей
к кавказским эмигрантам, их общественным движениям и организациям резко
изменилось. Так, в 1923 г. решением турецкого правительства было остановлено
действие всех черкесских обществ, были закрыты национальные школы,
прекратилось издание печатной продукции. Здание Комитета было разрушено, книги и
газеты на абхазском и адыгском языках конфискованы и сожжены. Провозгласив
политику жесткой этнической и политической унитаризации, кемалисты
запретили всякое обращение к национальным традициям, обычаям и языку. Тем не менее
абхазам удалось сохранить этнокультурные особенности своего быта.
ЗАНЯТИЯ И МАТЕРИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА
Основная масса абхазских эмигрантов, поселившись более или менее
компактно в сельских местностях северо-западной и центральной части Турции,
стремилась продолжать традиционный образ жизни, занимаясь в основном
земледелием и скотоводством. Но отчаянное положение изгнанников - отсутствие
нормальной кровли, средств существования, голод - заставили их взяться и за
458
оружие. Часть взрослых мужчин, чтобы спасти себя и свои семьи, пошла
служить в армию, другая часть кавказских махаджиров вынуждено занималась
разбоем, грабежом, нападением на торговые караваны. "Абхазские и черкесские
поселенцы составляют тяжелое бремя для народа не только на дорогах, - писал
в 1880-х годах архимандрит Гарегин, - от них нет спокойствия, но и в самом
городе в домах воровство, грабежи и убийства стали обыкновенным делом"
(Гарегин, 1885. С. 8-10).
Такое положение сохранялось и в начале XX в. Так, в 1925 г. один автор
отмечал, что "отличаясь'предприимчивостью, горцы вообще не покидают и своих
старых привычек: угон скота, воровство лошадей, грабеж при удобном случае
практикуется и поныне. Горцы чрезвычайно храбры, их боятся даже дерзкие
курды" (Аболтин, 1925. С. 121-122).
Вместе с тем многие авторы дают совершенно противоположную
характеристику горцам. Так, полковник английской армии Ч. Уильсон отмечал, что
"абхазы, кабардинцы, абазинцы, шапсуги - красивое племя; они сильнее,
мужественнее, смышленее местных крестьян и способны к образованию. Черкесы
ввели в крае лучшие телеги, стали строить более удобные дома и лучше
возделывать землю; вообще они могли бы сделать много для развития края, если бы
турецкое правительство более позаботилось о них" (Чарльз Уильсон, 1885.
С. 62-63).
Российский консул в Стамбуле в начале XX в. сообщал, что "наиболее
культурный элемент в крае - наши кавказские выходцы, известные под общим
племенем черкесов... Что касается турок, то они, видя во многом превосходство
черкесов, подчас ненавидя их, все-таки уважают и стараются расположить в
свою пользу" (Смирнов, 1904. С. 313, 316). Английский консул Пальгрев
также отмечал, "что усердно распространяемые отзывы о дурном поведении,
Турецкие абхазы
Турция, г. Каилар. Фото Ю.Г. Аргуна, 2003 г.
459
беспокойной праздности и разбойничьих наклонностях черкесских и абхазских
выселенцев по большей части ложны и во всяком случае сильно преувеличены.
Этих переселенцев можно причислить к самой трудолюбивой и порядочной
части всего населения: прибытие их принесло стране много пользы" (Палъгрев,
1882. С. 38,49).
Основным занятием абхазов в Турции в начале XX в. являлось земледелие -
выращивали кукурузу, фасоль, табак, пшеницу, просо на коньяк, овес, сахарную
свеклу. В их хозяйстве были плантации фундука, имеющие большое значение в
семейном бюджете. Занимались они скотоводством - держали коров, лошадей,
мулов, коз, овец; огородничеством, садоводством - в частности, продолжали
традицию культивирования виноградной лозы. Из виноградного сока
приготавливали своеобразное варенье - бекмез.
Сельские жители-абхазы в Турции, сохраняли увлечение коневодством и
конным спортом, устраивая головокружительные скачки и конноспортивные
состязания. Но с течением времени, политика исламизации и ассимиляции,
вынудили абхазов постепенно отказаться от традиционных, "национальных" форм
хозяйствования. /
Сегодня в Турции можно встретить абазов, занятых не только сельским
хозяйством и фермерством, но также в торговле или в сфере обслуживания, на
транспорте, различных предприятиях, содержателей ресторанов. Абхазы
широко представлены на службе в армии и в государственных учреждениях. Среди
них немало известных военачальников, государственных и общественных
деятелей, писателей, ученых, спортсменов, бизнесменов.
В Сирии абхазы в основном занимались земледелием, скотоводством и
торговлей. Однако их традиционные формы хозяйствования и материальной
культуры были разрушены. После захвата во время войны 1967 г.
израильскими войсками Голанских высот, жившие здесь в с. Гассания абхазы вынуждены
были переселиться в Дамаск. У сирийских абхазов престижной считается
служба в армии, главным образом в авиации. Известны имена военных
летчиков абхазов из Сирии: генерала-лейтенанта М. Абаза (Амаршьан), генерала
авиации А. Кукба-Абаза, генерала Р. Цвижба-Абаза, капитана морской
службы С. Кукба-Абаза, полковника У. Марщан-Абаза, полковника танковых
войск Р. Чичба, полковника А. Агрба и др. Среди сирийских абхазов есть
врачи: Ш. Маршан-Абаза, являющийся ныне руководителем Черкесского
культурного центра в Сирии; А. Куджба (Бакир) был известным
кардиохирургом, высшее образование и аспирантскую подготовку получил в Москве, он
герой Сирийской Республики (награду ему вручил президент страны Хафез
Асад); писатель Ф. Арютаа (Джаткьяр), художник и музыкант - Б. Трамаа и
др. (Инал-ипа, 1990. С. 83-84).
Обращаясь к формам материальной культуры, следует заметить, что до
середины XX в. абхазы в Турции в основной массе не строили капитальные дома.
Они считали, что их нахождение в этой стране временное, и вскоре они должны
вернуться на историческую родину.
Обустраивая же свое "временное" жилище абхазы следовали исконной
традиции. И на чужбине возводили жилища с конусообразной крышей и
плетеными стенами, известные под названием аквацв (акэацэ). Но уже с начала XX в.
такие дома становятся редкостью - постройки круглые в плане уступают место
четырехугольным. Четырехугольными в плане становятся и специальные
брачные постройки - амхара (амх>ара). Постепенно турецкие абхазы начинают
строить четырехугольные в плане постройки современного типа с открытыми
верандами - абарца (абарца).
460
Семья абхазов из Турции
Фото Ю.Г. Аргуна, 2003 г.
Среди турецких абхазов, живущих в деревнях, в какой-то степени
сохраняется характерный для абхазских поселений свободный двор перед жилищем и
расположение огорода за оградой двора.
Стойко сохраняются элементы абхазского мужского костюма, такие как
пуговицы, башлык, ремень с серебряными украшениями и др. Однако полный
комплекс традиционной мужской и женской одежды сегодня можно увидеть
лишь на участниках художественной самодеятельности - исполнителях
кавказских танцев.
До сих пор сохраняется традиционная любовь к оружию. Почти все
взрослое мужское население носит пистолеты (Инал-ипа, 1990. С. 52). Многие на
свадьбах устраивают стрельбу в воздух во время исполнения свадебных песен
и танцев. До недавнего времени удерживалась особая привязанность к
верховой езде с соответствующим снаряжением (украшенные уздечки, седла,
плети).
Из всех компонентов материальной культуры у турецких абхазов в быту
сохраняется традиционная пища. Так, главным хлебным продуктом является
мамалыга - абысща, крутая пресная каша из кукурузной муки. Однако подают ее
не как в Абхазии - на тарелках, разложенную порциями деревянной лопаткой
по числу едоков в горячем виде. Содержимое котла опрокидывается в общую
большую тарелку. Затем, когда она остынет, разрезают ее на равные
четырехугольные куски. В этой же тарелке и подают на стол. Каждый берет себе
столько кусков, сколько ему нужно. Мамалыгу едят вместе с фасолью и соленьями,
461
молочными продуктами, курятиной, мясом, аджикой, острой подливкой -
аса^бал, но без спиртного.
Из кукурузной и пшеничной муки готовят лепешки - амгьал; пирог,
начиненный сыром - анашэу пирожки с сыром - ачаць; кукурузные лепешки -
акэакэар; вареники - ачахаржэ; заварную муку с сыром - ахдлыжэа.
С одной стороны, турецкие абхазы обогатили свой рацион питания
адыгскими и турецкими и общеевропейскими блюдами, с другой - традиционные
абхазские кушанья, такие как: сыр "сулугуни" - ашэлагэап, ашэеилаца, квашеное
молоко - ахарцэы, острая паста аджика - ацьыка - восприняты как адыгами,
так и турками. Эти продукты продаются в магазинах, включены в меню
заведений общественного питания.
Таким образом, еще долгие годы абхазские иммигранты продолжали вести
свой национальный образ жизни под чужим небом. Однако с течением времени
у них, как неизбежность, дедовские традиции, несмотря на всю
привлекательность, постепенно начинают слабеть. Экзотический "народ всадников" все
более воспринимает общеевропейские стандарты во мйогих сферах материальной
и духовной культуры (Инал-ипа, 1990. С. 54).
БРАК И СЕМЬЯ
У абхазов в Турции довольно-таки четко сохраняются элементы
традиционной культуры в брачно-семейных отношениях и системе этикетного общения,
особенно во взаимоотношениях между старшими и младшими, мужчинами и
женщинами. Так, например, сохраняются пережитки похищения - умыкания
невесты, чаще с ее согласия, обязательная плата за нее - ачма. Бытует и сегодня
поговорка: "Жену всегда можно найти, была бы возможность заплатить ачму".
Этот пережиток в какой-то степени сдерживает вступление в брак молодых.
В деревнях все еще можно встретить традиционные формы древнего обычая
избегания невесты и жениха старших родственников обеих сторон. К сожалению,
хоть и редко, но встречается и кровная месть.
Обычно, первая встреча и знакомство молодых происходит на свадьбах, в
гостях, на каких-либо торжествах и т.д. Понравившиеся друг другу молодые
могут обменяться комплиментами. В дальнейшем, для налаживания контактов,
прибегают к услугам посредников, которые могут быть как со стороны юноши,
так и девушки. При обоюдном согласии сторон, посредник со стороны жениха
посещает родительский дом девушки и сообщает о намерениях молодых.
Родители, из деликатности, не сразу соглашаются, предлагая дать время для
размышления. Через одну-две недели родители девушки сообщают о своем
согласии или несогласии. Они предлагают представителям рода жениха посетить их
дом для согласования всех вопросов, в том числе и срока свадьбы.
Представительная группа со стороны жениха в обговоренное время
посещает родительский дом невесты, те встречают их достойно: с участием почетных
соседей устраивают угощение. Почтенный представитель рода девушки,
обращаясь к стороне жениха, сообщает, что если молодые понравились друг другу,
их задача помочь им. Старший из гостей в знак согласия родителей девушки на
стол кладет специально привезенную сумму денег в качестве ачмы. Раньше при
посещении родительского дома невесты она состояла из коня, быка, коровы
или же буйвола. Последние 50-60 лет скот в качестве ачмы привозить
перестали. В некоторых абхазских семьях в Турции отказываются от принятия ачмы,
понимая, что это не согласуется с абхазскими обычаями. Когда же начинается
462
спор между сторонами по этому поводу, часть привезенной суммы оставляется
в доме как плата за "материнское молоко" невесты, остальное забирается
обратно. Следует заметить, что ачма фактически калым, то есть "плата за
невесту", что характерно вообще для мусульман.
После такой встречи у родителей, девушка считается "просватанной", и
нарушение этого договора может привести к весьма серьезным последствиям,
вплоть до мести. *
Сваты возвращаются в дом родителей жениха и сообщают о достигнутом
договоре. Затем родители собирают ближайших соседей и родственников,
назначают срок свадьбы, о чем сообщают родителям невесты. Обе семьи
начинают готовиться к торжеству. Раньше специального свадебного платья для
невесты не шили, но в наши дни, это обязательное условие.
Свадебный кортеж на машинах отправляется за невестой во главе с
мужчиной, обладающим ораторским искусством, знанием всех тонкостей абхазских
обычаев. В составе кортежа обязательно должна находиться подруга невесты -
ащацавыза, которая будет сопровождать и обслуживать молодую на
протяжении всего свадебного церемониала. Машину, на которой должны везти невесту,
украшают особо. В доме родителей невесты гостей встречают соседи и
ближайшие родственники. В старину был любопытный обычай. В доме у родителей
невесты соседская молодежь незаметно мазала сажей лица подружек невесты и
сшивала подолы их юбок. Если кто из молодых гостей попросит воду, то
обязательно подавали ему подсоленную. Такого рода "шутками" в прежние времена
абхазская сельская молодежь чинила препятствия быстрому передвижению
свадебного кортежа, увозившего невесту: запирали ворота, перегораживали
клиньями дорогу, молодых наездников сбрасывали с коней и т.д.
Руководитель свадебного кортежа, тактично убеждает хозяев, чтобы те
согласились на выезд в обратный путь с невестой. Наконец, невесту сажают в
специально предназначенную для нее разукрашенную машину. Вместе с нею в эту
машину садятся сопровождающие невесту со стороны ее рода друг жениха -
ахацавыза, и, приехавшая за ней со стороны жениха, ащацавыза.
Подъехав к дому жениха, участники кортежа выходят из машин и под
песню "привода невесты" - Радеда, вводят ее во двор. Невеста и ее подруги
поклоном благодарят за песню и медленно, повернувшись лицом к встречающим,
приближаются к порогу дома. Здесь двое мужчин вытащив пистолеты или
кинжалы, возможно и ножи, скрещивают их высоко над головами и под ними
пропускают новобрачную. При этом один из старших родственников жениха
желает невесте в новом доме благополучия, войти в него с "легкой ноги". Ее заводят
в специально приготовленную комнату - ащацамхара. Здесь в одном из углов
комнаты висит белый занавес, за который заводят невесту, дабы она после
длинной и утомительной дороги смогла отдохнуть, посидеть. Двигать занавес,
то есть открывать и закрывать, может лишь ащацсиаыза.
Следует отметить, что этот обычай вешания занавеса в Абхазии не
сохранился. Между тем первый абхазский ученый-этнограф С. Званба в своей статье
"Поцелуй за занавесом", написанной в середине XIX в., обращает внимание
именно на этот занавес, который абхазы вешали в специальной постройке для
молодых - амбара, причем для невесты, ожидавшей жениха.
Обратимся к небольшому фрагменту из статьи С. Званба 150-летней
давности. Используя суету, жених с дружком встают и в сопровождении одного из
молодых людей со стороны жениха отправляются в амхара, где находится невеста
с подругами. Войдя, жених "садится на подушки (занавес пока не задернут), по
правую сторону жениха устраивается его дружка. Невеста же стоит между своими
463
Старинный свадебный обряд скрывания невесты за занавесом у турецких абхазов
Турция. Фото Ю.Г. Аргуна» 2003 г.
подругами с опущенным на лицо прозрачным покрывалом. Затем дружка
обращается к подругам невесты с вопросом: не пора ли познакомить молодых?
Тогда одна из девушек берет невесту за руки и сажает по левую сторону жениха, а
другая из девушек, дернув за шнурок, опускает занавес. Присутствующие хором
начинают петь свадебную песню. Жених тотчас первым движением руки
отбрасывает с лица невесты покрывало и, обхватив ее стан, склоняет голову девушки на
горой сложенные матрасы и со всею юношеской пылкостью запечатлевает
страстный поцелуй на розовых губах невесты. В этом положении остаются молодые
минуты полторы, потом вдруг, будто оторвавшись от очаровательного
сновидения, они оправляются, и невеста, проворно опустив свое покрывало, встает и,
выйдя из-за занавеса, возвращается на место, вся зардевшись, трепещущая,
словно совершила нечто преступное..." (Званба, 1955. С. 63).
Исследователь научного наследия С. Званба - Г.А. Дзидзария отмечает, что
этнографическая действительность абхазов давно не помнит обычая,
связанного с занавесом. Еще раньше, в 1907 г., А.А. Миллер также отмечал, что
свадебный обряд абхазов, со времени написания С. Званба статьи, сильно изменился,
любопытные черты о которых писал автор, уже исчезли (Миллер, 1910. С. 65).
Между тем, абхазы в Турции, в частности цебельдинцы, продолжают
использовать в свадебных обрядах занавес. Накануне привода невесты в дом
жениха один из углов в специально отведенной комнате, которую, по традиции,
называют ащацамэшра (помещение для невесты), отгораживают белым занавесом.
Сюда водворяется невеста по приезде. С этого момента в амбара собирается
молодежь, которая веселится, развлекается, рассказывая различные анекдоты,
балагурит. Заходят люди и старшего возраста, они поздравляют невесту, не заходя за
занавес, то есть, не видя ее, желают молодоженам счастья, долголетней совместной
жизни, много детей и т.д. Когда же присутствующие в амбара начинают
рассказывать о заслугах и достоинствах родителей и других родственников жениха, восхва-
464
ляя их, невеста со своей стороны благодарит их, проведя тремя пальцами правой
руки (большой, указательный Передний) сверху вниз по середине занавеса. Этот
обычай называется "темена" (тур.: благодарение).
Некоторые шутники, в целях проверки бдительности невесты, начинают
восхвалять и жениха, но в таком случае невеста должна быстро
сориентироваться - прекратить "темена" движением пальцев правой руки по занавесу, в
противном случае она окажется в смешном положении (Аргун, 1999).
По абхазскому обычаю, прибывших гостей из дальних сел, после привода
невесты, соседи забирают к себе домой на ночлег, где их угощают, одаривают
подарками (полотенце, платки и т.д.), режут в их честь скот. Вообще у турецких абхазов
в свадебном обряде застолье у жениха не имеет столь большого значения, как в
Абхазии. Они к столу не подают спиртных напитков и, естественно, не
избирается тамада, не сооружается специальный навес - ашъапа и т.д. За свадебный стол
сажают гостей лишь для того, чтобы те не проголодались и это занимает немного
времени (не более получаса). Все остальное время отводится танцам, песням и
играм, мужчины то и дело стреляют из пистолетов и охотничьих ружей - словом,
веселятся.
Наконец приходит время вывода невесты из амхара. Молодежь начинает
петь свадебную песню, невесту выводят подружки, и все неизменно салютуя из
пистолетов, неспешно направляются к центру двора. Здесь уже собрались
люди; одни (старшие) сидят, другие стоят, образовав полукруг. Невеста с
подружками подходят к полукругу, занимают свободное место, тем самым замыкают
круг. Подружки снимают с невесты косынку, полностью открывая ее лицо.
В центр круга выходит мужчина, обладающий даром красноречия. Он, пожелав
молодоженам счастья, благополучия, начинает перечислять имена
присутствующих и их родственную связь с невестой, сообщая при этом, кем какой
"подарок" преподносится невесте - ахаршэ. Первыми называются имена родителей
жениха, например, они дарят невесте только что отелившуюся корову. Сидящий
тут же "кассир" все это записывает. В качестве подарков могут быть
постельные принадлежности, холодильник, другие электробытовые приборы, и,
естественно, деньги. За все преподнесенные подарки невеста с подружками благодарят
молча, поклоном головы.
После завершения этой церемонии, под пение хороводной песни - Аураа-
шьа, все участники свадебного торжества, и стар и млад, мужчины и женщины,
образуют круг, кладут на плечи друг другу руки и начинают танцевать. Круг
движется слева направо, при этом все поют. В центре круга солисты произносят
шуточные куплеты:
Невестка матери моей, аураашьа.
Красивей всех и всех нежней, аураашьа.
Она пригожа и светла, аураашьа.
Бумага Мсыра так бела, аураашьа.
Взгляд, что всегда горит огнем, аураашьа.
Схож со стамбульским янтарем, аураашьа.
Идет, колышется она, аураашьа...
Ее коса всех кос длинней, аураашьа...
{Аргун, 1999. С. 167).
Хороводный танец завершает свадебное торжество: после его исполнения
гости начинают расходиться. До недавнего времени после исполнения
Аураашьа на свадьбах проводилась игра - ащарчей. Поднявшись на высокий балкон
или дерево, один из родственников или соседей жениха бросал группе конников
приз - шкуру козы. Тот, кто, проявив решительность и смекалку, выхватывал
465
шкуру на полном скаку и преодолевал различные препятствия (завалы,
ограждения, ямы и т.д.), отрывался от соперников и возвращал трофей обратно на
свадьбу, объявлялся победителем, он прославлялся на всю округу. До сих пор
помнят имена лихих наездников, победителей свадебных соревнований: К. Шар-
дына, А. Шануа и А. Есыфа - все трое цебельдинцы. Очевидцы вспоминают:
там, где эти трое участвовали, никто, кроме них не мог завладеть шкурой,
совершая отчаянные вылазки, порою рискуя жизнью, они добывали победу.
В честь победителя, один из соседей жениха, чаще всего тот, у кого гостил
победитель накануне, устраивал пир и обязательно резал бычка.
После свадьбы на ночь задерживался представитель рода невесты -
ахацавыза сопровождавший ее. В его честь накрывали стол в доме жениха.
На следующий день жених сам провожал ахацавыза до определенного места.
Месяца два спустя родители невесты приглашают к себе в дом зятя. Он едет
туда с дарами для родственников невесты в сопровождении дружков - старшего
и младшего, с кем ему удобно свободно общаться. Их встречают с почестями.
Девушки, чтобы проверить бдительность и чувствительность зятя, подают ему
пересоленную или переперченную пищу, специально кладут на его стул острые
предметы и т.д. В прошлом в обычае были и другие игровые действия,
например, у зятя выкрадывали головной убор или же.лошадь и т.д.
Через некоторое время молодая с подарками в.сопровождении подружек
отправляется в родительский дом. Их также принимают с почестями. Дочь с одной
из подружек остаются на некоторое время у родителей, а другие - уезжают
обратно. Дней через десять молодая с подругой, везя с собой подарки,
возвращаются. В последнее время стало допустимым, чтобы зять и дочь вместе
посещали дом ее родителей.
Между тем, предусмотренные обычаем церемониальные взаимопосещения
продолжаются. Зять и его родители приглашают к себе новых родственников -
родителей невесты. Их сопровождают ближайшие родственники. Через
некоторое время родители невесты приглашают к себе зятя, его родителей и
ближайших родственников. После официальных взаимопосещений родителей жениха и
невесты, стороны считаются близкими родственниками, в последующем их
общение не имеет никаких условностей.
Все вышеизложенное характерно для гласного брака - аргама. В традициях
абхазской диаспоры встречается и негласный брак - мазала, когда похищение
невесты происходит с ее согласия, но без согласия родителей и ближайших
родственников, то есть невесту умыкают. Несовпадение с вышеописанным при
негласном браке имеет место лишь на начальном этапе брачных
взаимоотношений молодых. И при негласном браке невесту обязательно сопровождает
представитель ее рода - ахацавыза, он может быть однофамильцем, но не родным
братом, или сыном дяди по матери, но не сам дядя.
При негласном браке, в "похищении" невесты непосредственно участвует
сам жених. Естественно, его сопровождают друзья, родственники, а также одна
из родственниц жениха, которая все время должна находится с невестой,
помогать ей. В этом случае невесту приводят не днем, как при гласном браке, а
ночью, и не в свой дом, и не в свое село. Хозяин дома, в который привезли
невесту, через своего посланника сообщает родителям девушки, что их дочь вышла
замуж, за того-то и где и у кого молодые в данный момент находятся. Весть о
женитьбе сына сообщается также родителям жениха. Они со своей стороны
посылают делегацию для деликатного разговора с представителями рода невесты.
В состав таких делегаций включаются уважаемые в округе люди, умеющие
защитить тех, чьи интересы представляют, обладающие даром говорить.
466
Делегация, как правило, успешно справляется со своей миссией. А там уже
родители жениха назначают срок свадьбы и начинают готовиться к ней.
Вышеприведенные факты свидетельствуют о том, что у зарубежных
абхазов сохраняются элементы традиционной культуры, в том числе, связанные со
свадебным церемониалом, браком и семьей. Однако в последнее время
происходят значительные трансформации. Так, в связи с переселением значительного
числа абхазов из сел в города, свадьбы проводятся в ресторанах, где
традиционные игры и церемонии исключаются. Кроме того, много стало смешанных
браков: абхазские женщины все чаще стали выходить замуж за турков, а
мужчины - жениться на турчанках, что, безусловно, ускоряет процесс этнической
ассимиляции. В этом отношении у турецких абхазов сформировалась поговорка:
"Абхазская мать желает иметь зятя турка, а невестку - абхазку", поскольку
последняя будет жить с ней и соблюдать лучшие традиции предков.
ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА
У основной части зарубежных абхазов сохраняется духовная основа
традиционной культуры - апсуара (абхазство), исторически сложившаяся форма
проявления национального самосознания и самоутверждения абхазов как
этнической индивидуальности. В то же время многие представители старшего
поколения абхазов в Турции и других странах с сожалением отмечают, что в последнее
время традиционная национальная культура постепенно отступает, забывается
родной язык. Этот процесс значительно стал усиливаться в связи с ростом
урбанизации в Турции и других странах, где проживает абхазская диаспора. Пока
абхазы компактно жили в селах, родной язык был необходим - на нем молодежь
общалась со старшими.
В частности, старшие члены семьи, а также дети в возрасте от 3 до 7 лет
говорили исключительно на абхазском. Однако эти же дети с 7 лет начинают
ходить в школу, где обучение ведется на турецком. Родной язык отступает уже на
задний план. Людей пожилого возраста, совершенно не знавших другого языка,
кроме родного абхазского, можно было встретить еще в начале 1990-х годов.
Это в основном старушки-абхазки без образования, занимавшиеся домашним
хозяйством, у которых не было необходимости знания турецкого языка. Так,
например, когда группа из Абхазии посетила абхазскую семью в Турции, сын
сообщил матери, что гости хотят поговорить с ней, она смутилась: "Я же не
знаю турецкого языка, как я с ним буду беседовать?". Когда старушка узнала,
что гости из Абхазии и с ней будут говорить по-абхазски, была приятно
удивлена и с воодушевлением стала отвечать на вопросы.
С переселением в города, абхазы стали работать на транспорте, в
магазинах, на различных предприятиях, в ресторанах (в основном мужчины),
государственных учреждениях; мужчины - служить в армии. Во всех этих сферах
необходимо знание турецкого языка, который постепенно становится языком
общения и в абхазских семьях. Языковая ассимиляция абхазов, как и других народов
Кавказа, в этой стране является также следствием участившихся за последние
годы и межнациональных браков. Процессу ассимиляции способствует вся
общественно-политическая обстановка в Турции, например, многие фамилии и
имена абхазов, как и у других кавказцев, записаны на турецкий лад.
В большей степени сохранился фольклор, в частности, танцевальный.
Во многих абхазских селах Турции молодежь на свадьбах и других торжествах
демонстрирует свое национальное хореографическое искусство. Танцы обычно
467
Государственный ансамбль "Кавказ" в Турции.
Фото 2003 г.
исполняются под гармонь - амырзакан - и удары в такт специальных палочек
по доске. Как уже отмечалось выше, на свадьбах молодежь исполняет
хороводный танец Аураашьа.
Городская молодежь - абаза, начинает организовывать кружки по
разучиванию кавказских народных танцев и мелодий. Они есть в г. Стамбуле, Адапа-
заре, Инегеле, Анкаре и др. Самодеятельные кружки в Стамбуле при абхазском
дернеке носят абхазские названия, например, молодежный - "Ридада", а
детский - "Рирашьа". В детский ансамбль привлекают с 4-5 лет, в молодежный - с
14-15 лет. В каждой группе 50-60 участников, они уже выступали перед
многочисленными зрителями в Стамбуле, в других городах и селах.
Летом 1991 г. впервые за всю историю абхазской диаспоры в Абхазии и на
Северном Кавказе побывал танцевальный ансамбль из г. Адапазары - побратима
г. Сухума. Руководителем танцевального коллектива и постановщиком танцев
народов Кавказа был известный абхазский хореограф К. Тарба, ныне
возглавляющий абхазский танцевальный ансамбль "Кавказ". В составе коллектива из
Адапазары было 70 человек. Выступления его прошли в Сухуме, Лыхны,
Пицунде, Мокве, Ткуарчале, а также в Майкопе, Хабезе и Нальчике и имели
большой резонанс. Через несколько лет, особенно в наши дни, многие
танцевальные коллективы Абхазии с большим вдохновением исполняют чудом
сохранившиеся у абхазской диаспоры народные танцы, утерянные на
исторической родине, в Абхазии.
В первой половине 1970-х годов выпускница Стамбульского университета
М. Папба и известный в Турции спортсмен О. Шамба передали в Абхазский
государственный музей записи абхазских народных песен: "Песня об Аджгирей-
ипа Кучуке", "Песня об Инджи Ханым", "Песня о Каитмас-ипа Халыбее",
"Песня о Геч Рашиде", "Аураашьа", абхазские танцевальные наигрыши, нартские
сказания и др.
468
В духовной культуре зарубежных абхазов весьма прочные позиции занимает
ислам. У зарубежных абхазов почти исчезли следы традиционных (дохристианских
и домусульманских) верований, о них отрывочно помнит лишь незначительная
часть старшего поколения. А между тем, по материалам, собранным О. Бейгуаа в
первой половине XX в., многие еще помнили имена из пантеона абхазских богов.
В то же время следует подчеркнуть, что, несмотря на процессы языковой и
культурной ассимиляции, абхазы диаспоры четко осознают и сохраняют свою
этническую идентичности Это характерно даже для тех представителей
диаспоры, которые потеряли или не знали родную речь.
Следует отметить, что с конца 1940-х годов по мере демократизации
турецкого общества в стране произошли определенные позитивные изменения,
которые в какой-то степени затронули и сферу национальных отношений - была
разрешена деятельность "культурных обществ", национальных клубов - дерне-
ков. Первое кавказское общество было образовано в 1951 г. с центром в
Стамбуле с несколько непонятным названием: "Северо-Кавказское тюркское
общество культуры и взаимопомощи". По всей вероятности, это название является
результатом общей ситуации в Турции, в которой все народы Северного и
Северо-Западного Кавказа были объявлены турками.
Черкесская (абаза-адыгская) диаспора значительно активизировала свою
работу в 1950-1960-е годы. Сначала кавказские эмигрантские организации в
виде дернеков создавались в Стамбуле и Анкаре, лишь впоследствии они стали
появляться во всех местах компактного проживания черкесов. Основная задача этих
клубов - культурно-просветительская деятельность: изучение родного языка,
материалов по истории исторической родины, разучивание кавказских танцев,
знакомство с обычаями и традициями родного народа, этикетом и т.д.
Стали выходить периодические издания кавказских обществ, которые
становились основными источниками межобщинной информации. Среди них
Турецкие абхазы. Члены абхазского культурного общества
Фото Ю.Г. Аргуна, 1990-е годы
469
следует назвать такие органы, как "Журнал северокавказской культуры",
"Правда о Кавказе", "Новый Кавказ" и др. За последние два десятилетия почти
каждый дернек стал выпускать свои бюллетени, в которых публикуются
материалы по региональной истории и культуре кавказской диаспоры, информация
о событиях культурной жизни. Объединение кавказских клубов в Анкаре -
Каф-Дер регулярно выпускает журнал "Нарт", абхазская диаспора в
Стамбуле - журнал "Алашара". Все эти издания выходят на турецком языке.
Важную роль в пропаганде, сохранении и углублении национального
самосознания абхазской диаспоры играют исследования и публикации по
фольклору, языку, истории и этнографии. Среди научно-творческой интеллигенции аба-
за в Турции выделяется поэт и историк Омар Бейгуа (1900-2000). Родители
его - выходцы из с. Абжаква, расположенного в окрестностях Сухума
(Абхазия). Сам он большую часть жизни провел в Стамбуле. По образованию -
инженер лесного хозяйства, разносторонне образованный, вел большую
просветительскую работу среди абхазского населения Турции, Бейгуа интересовался
важнейшими аспектами жизни своего народа - языком, историей, этнографией,
фольклором, демографией. Он составил абхазский алфавит на основе
современных турецких и арабских буквенных знаков. Вел;большую изыскательскую
работу в архивах и библиотеках Стамбула, его заслугой является выявление в
архиве абхазского флага с изображением правой ладони, относящегося к
ХП-ХУ1 вв. н.э. Он с ранних лет занимался сбором фольклорных и
этнографических материалов, им записано более 6 тыс. текстов. Эти материалы ученый
широко использовал в своих трудах.
Первая научная книга О. Бейгуа "Абхазская мифология: древнейшая ли?"
вышла в Стамбуле в 1971 г., монография "Пророк Аублаа и кавказцы"
опубликована в 1975 г. в Стамбуле. Самое крупное исследование ученого -двухтомный
труд "История абхазов с изначальных времен на фоне истории Кавказа и
древнего мира", вышедший в 1986 г., посвящен истории мифологии, этнографии и
языку абхазов. Сборник стихов, созданных на родном абхазском языке, издан в
1990 г. на исторической родине.
С конца XX в. стали появляться биографические исследования, в которых
через жизнь и деятельность отдельных представителей Кавказа удается
восстановить различные этапы истории черкесской диаспоры. К таким
относятся работы: "Черкесская интеллигенция в эмиграции" А. Айдемира (Анкара,
1991); "Литературоведы и писатели кавказской диаспоры" С. Берзега -
автора более 15 книг о горцах Кавказа (Самсун, 1995); "Роль черкесов в
освободительной войне" М. Юнала (Агача) (Анкара, 2000); "Черкесы" X. Кутарба
(Стамбул, 1999). В них освещается политическая и духовная жизнь черкесов,
дается география расселения абхазов в Турции локально - по городам
и селам.
В начале XXI в. вышла книга Ажиба Сафера Сюрен "Родовые тамги
кавказцев" (Стамбул, 2001), в которой представлены тамги не только абаза и
адыгов, но также карачаевцев и балкарцев, частично дагестанцев, азербайджанцев
и мегрелов. Книга иллюстрирована, вызывает большой интерес у диаспоры.
Стали появляться исследования, посвященные отдельным этнографическим
группам абхазов, например книга М. Папба (Туна) "Апсилия - Цабал"
(Стамбул, 2001), посвящена истории и культуре цебельдинцев на их исторической
родине, вопросам их выселения и компактного поселения на территории
современной Турции. Эта книга также вызвала широкий резонанс у читателей
зарубежной диаспоры. Еще раньше Махинур совместно с X. Капба, выпустила
брошюру "Дмитрий Гулиа и возрождение абхазского народа" (Стамбул, 1998).
470
Турецкие абхазы на митинге солидарности с народом Абхазии
Турция. Фото К. Ардзинба, 1992 г.
Турецкие абхазы на митинге солидарности с народом Абхазии
Турция. Фото К. Ардзинба, 1992 г.
471
Турецкие абхазы на митинге солидарности с народом Абхазии
Турция. Фото К. Ардзинба, 1992 г.
Абазинский исследователь Исмеил Иоздемир Иозбай специализируется по
фольклору и^убыхскому языку. Монографии "Мифология и нарты" (1996) и
"Мифология мира и нарты" (1999) поставили его в один ряд с выдающимися
нартоведами Кавказа и мира.
Следует отметить, что грузино-абхазская война 1992-1993 гг.
значительно активизировала деятельность всей абхазской диаспоры, еще больше
подняла ее этническое самосознание, способствовала ее объединению и
консолидации.
В целом же, ассимиляторская политика властей в местах проживания
абхазской диаспоры, недостаточная помощь со стороны исторической родины -
отсутствие гарантированной радиопередачи на родном абхазском языке (в том
числе и уроков родного языка по радио) делают перспективы развития
национального языка и духовной культуры абхазов, проживающих в Турции и других
зарубежных странах не радужными. Меры, предпринимаемые по изучению
абхазского языка, в частности командировки педагогов в страны проживания
диаспоры, пока желаемых результатов не дают.
Без помощи и поддержки исторической родины, диаспора, естественно,
решить проблемы по самосохранению этнической идентичности практически не
может, однако она и сама должна действовать решительней в этом
направлении. Поглощенность людей исключительно материальными заботами
губительно воздействует на общественную мораль и состояние исторического
сознания. Экономические трудности можно преодолеть, гораздо опаснее духовная
деградация, которая может стать необратимой. Другими словами, если народ в
погоне за материальными ценностями утратит историческую память, свое
самосознание, он в конечном итоге погибнет как этнос, превратится в безликое
население, в материал для развития других более жизнеспособных народов, не
утративших самоуважения и "воли к жизни".
472
ПРОБЛЕМЫ РЕПАТРИАЦИИ
Одной из важнейших общенациональных проблем Абхазии является
возвращение потомков абхазских махаджиров на историческую родину.
Как известно, абхазские изгнанники, испытавшие на себе все ужасы
массового выселения на чужбину, предпринимали неоднократные попытки
вернуться на родину, и кое-кому удалось это осуществить. Однако царское
правительство всячески препятствовало репатриации. Фраза императора Александра II:
"О возвращении речи не может быть" - стала руководящей директивой для
местного чиновничества.
В этом отношении ярким примером является эпопея 1200 абхазов,
пытавшихся вернуться на родину. 12 августа 1880 г. под английским флагом в Батум
прибыло из Турции судно "Агиос Петрос" с большой группой абхазских
махаджиров. Судно было перегружено, по вместимости своей оно могло принять
400 человек, а прибыло с 1200 несчастных абхазцев. Судно находилось в море
уже десять дней. Тем не менее махаджирам не разрешили выйти на берег, и
шкиперу судна было предложено немедленно удалиться в турецкие пределы.
В тот же день к начальнику Сухумского отдела поступило приказание
кавказского наместника "принять все меры к тому, чтобы не допустить эмигрантов к
высадке на берег" (Дзидзария, 1982. С. 389).
Губернатор Батума абхазцев на берег не выпустил, хотя сам же
констатировал, что "...состояние пассажиров самое жалкое: два дня они уже не ели, не
было у них воды". 17 августа на судне началась течь, в трюме поднялась вода.
Вот выдержка из письма этих махаджиров: "Мы, жители Сухумского отдела,
православные христиане, сделавшиеся во время минувшей войны жертвами
турецких войск, были ими насильственно забраны семействами в Турцию. Ныне
мы в числе 1200 душ, угнетенные варварским обращением турецкого
правительства, успели, наконец, вырваться из их рук, прибыли на свой счет на
вольном судне 11 августа в Батумскии порт, просили водворить нас на местах
жительства. Здешнее начальство отказалось принять нас, не позволило выйти на
берег, требует возвратиться в Турцию. Осмеливаемся просить
исходатайствовать нам спасение от неминуемой гибели одну тысячу душ христиан, ни в чем не
повинных, особенно детей наших, из коих немалое число ежедневно мрет с
голоду на море в судне, в котором мы все навалены без хлеба и воды. Ожидаем
спасающей нас милости православного русского правительства или
окончательного смертного для нас приговора" (Там же. С. 390).
Были и другие письма, обращения от женщин-матерей, у которых погибали
дети, но в ответ поступали телеграммы о том, что "его высочество не изменил
своего приказания". Все это было "гласом вопиющего в пустыне", ибо
губернатор распорядился абхазов "связать и таким образом отправить в Турцию".
Судно "Агиос Петрос", конвоируемое военной шхуной "Редут-Кале", подошло к
турецкому берегу. Там его встретили ружейными выстрелами, после чего
конвой и пароход возвратились в Батум.
Наконец, шкипер судна, желая избавиться от живого груза, ночью снова
подошел к берегу моря в 20 милях от Батума, выгрузил всех абхазцев между
неприступными скалами, где не было ни воды, ни жизни, ни растительности и
никакой дороги. В результате, после 20-дневного пребывания на судне в Батуме и
его окрестностях умерло 178 человек, бежало 200 мужчин, а остальные 750
человек, большей частью женщины и дети, обессиленные продолжительным
голодом, как бы подготовили себя к такой же печальной развязке. Шкипер судна,
выгрузив абхазцев на необитаемый берег, точнее, заживо похоронив их там,
473
возвратился в Батум и заявил, что выгрузил переселенцев на турецкий берег,
зашел сюда для пополнения провизии. Но известие с портов поступили раньше
судна, и все прояснилось. Шкипер и штурман были арестованы. Лишь 17
сентября 1880 г. оставшиеся в живых абхазы были привезены в Батум (Там же.
С. 392).
Известна другая попытка большой группы абхазов вернуться на родину.
В 1920 г., когда Абхазия была занята войсками Грузии, представители абхазских
изгнанников из Турции обратились к грузинскому меньшевистскому
правительству с посланием, в котором говорилось, что "они желают вернуться на родину,
в Абхазию". Однако это прошение исчезло в Тифлисе (Там же. С. 498).
После установления советской власти, вдохновленная восстановлением
Абхазской государственности, группа абхазских переселенцев греческой Македонии
30 сентября 1925 г. обратилась с письмом к абхазскому руководству, в котором
говорилось: "...Всегда, еще в Турции, все наши взоры, стремления были
обращены к родным аулам Абхазии. Но было не время. Был старый строй, не желавший
нашего возвращения к родным горам. Теперь Абхазия рвободна и живет своей
жизнью, и нас, волею судьбы заброшенных в чужие места абхазцев, более чем
когда-либо тянет к свободным горам, к родным семьям, к братьям абхазцам.
Все мы, абхазы, будучи воодушевлены одной общей идеей и мечтой служить
свободному абхазскому народу, собравшись общим собранием в м. Кайлария 28
сентября 1925 г., единодушно постановили хлопотать и просить Народный
комиссариат ССР Абхазии разрешить нам 700 абхазцам, находящимся в Греции,
возвратиться с семьями в родные аулы свободной Абхазии" (Сагария, 1995. С. 9-10).
Эта просьба абхазов из греческой Македонии сначала была рассмотрена
положительно в соответствующих советских органах, однако проблема оказалось
настолько сложной, что затянулась до 1931 г. и, в конце концов, следы этого
дела затерялись. Так мечта абхазов из Греции вернуться на родину предков не
была осуществлена.
В сталинскую эпоху, особенно после включения Абхазии в состав Грузии на
правах автономии в феврале 1931 г., всякие связи с абхазской диаспорой
прекратились, не говоря уже о вопросе возвращения соотечественников на
историческую родину. Однако письма-обращения и просьбы к советским властям на этот
счет были (Там же. С. 9). Лишь за последние 20-30 лет стали налаживаться
связи абхазской диаспоры с исторической родиной. Появилась возможность
обмениваться письмами, посещать друг друга. В последние годы установлены радио
и телефонная связь, участились поездки творческих коллективов Абхазии,
главным образом, хореографических, а также журналистов, ученых и
писателей в страны компактного проживания абхазской диаспоры. В начале 1990-х
годов удалось организовать в Абхазии общество по культурным связям с
соотечественниками за рубежом. В то же время письма-обращения зарубежных абхазов
в высшие инстанции СССР с просьбой вернуть их на родину и в период
горбачевской перестройки оставались без реагирования.
На протяжении последних 20-30 лет медленно, шаг за шагом ситуация
меняется, мечта горцев Кавказа превращается в реальность. Появились не только
условия для общения с зарубежными соотечественниками, но и возможность
добровольного возвращения на родину предков, согласуясь с Уставом ООН и
Декларацией о правах человека. К сожалению, в условиях политической и
экономической блокады Абхазии это международное право в полной мере
невозможно реализовать.
В разгар грузино-абхазской войны, 7-8 октября 1992 г., в сердце Бзыбской
Абхазии, в историческом с. Лыхны, проведен Первый съезд соотечественников,
474
на котором была учреждена Международная ассоциация абхазо-абазинского
(абаза) народа (МАААН). С 1991 г. плодотворно работает Международная
Черкесская ассоциация (МЧА), одним из ее учредителей является Абхазия.
В Абхазии созданы правовые основы репатриации. В 1997 г. Народное
собрание - Парламент Республики Абхазия принял Постановление "Об акте
депортации абхазов (абаза) в XIX в.". В соответствии с этим документом
признано незыблемым право добровольного и беспрепятственного возвращения
потомков депортированных в XIX в. абхазов (абаза) на историческую родину.
В 1998 г. Парламент Республики Абхазии принял Конституционный закон
"О репатриантах", создан Государственный комитет и фонд по репатриации.
Однако начавшийся процесс возвращения соотечественников на
историческую родину в Абхазии идет тяжело. На него отрицательно влияет прежде
всего нестабильная обстановка во всем кавказском регионе. В Абхазии этому
мешает объявленная политическая и экономическая блокада.
Но репатриации препятствуют и другие неурегулированные вопросы.
Прежде всего, - это культурно-бытовая адаптация, трудоустройство, знание
родного и русского языков.
В целом проблема возвращения соотечественников настолько сложна, что
для ее осуществления требуется не только желание и соответствующие
финансы, специальная программа, но и длительное время, терпение. Причем к
репатриации надо готовить годами не только диаспору, но и граждан на исторической
родине.
ГЛАВА X
ПОСТСОВЕТСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ
В ОБРАЗЕ ЖИЗНИ
И БЫТОВОЙ КУЛЬТУРЕ АБХАЗОВ
ВВЕДЕНИЕ
В истории абхазского народа краткий промежуток времени в полтора
десятилетия, последовавшего за распадом Советского Союза, по масштабу и
драматизму привнесенных им изменений вполне сопоставим с периодом
второй половины XIX в., предопределившим дальнейшую судьбу Абхазии. Как
и тогда, радикально, но только гораздо более быстрыми темпами
трансформировались политические и социально-экономические условия жизни абхазов, их
система расселения и этнодемографический состав жителей Абхазии,
приоритетные направления межэтнических контактов и инокультурных
заимствований в абхазскую культуру, и многое другое. Все это не могло не сказаться на
облике современной абхазской народной культуры, скорости и векторах идущих в
ней изменений.
Постсоветский этап истории Абхазии и абхазов довольно четко
подразделяется на несколько существенно разных периодов. Видимо, его можно разделить
следующим образом:
1991-1993 гг. - распад Советского Союза и абхазо-грузинская война
1992-1993 гг. Это был период эскалации этнического конфликта в Абхазии
между абхазами и грузинами, сопровождавшийся этнической мобилизацией обеих
сторон и одновременной деградацией экономики и полиэтничного социума
Абхазской АССР, что нашло свою кульминацию в войне. Война разрушила
экономическую инфраструктуру республики, привела к гибели многих тысяч и
бегству десятков и сотен тысяч человек, породила своего рода "социальный вакуум",
в котором начали практически с нуля формироваться современные
государственные, общественно-политические и другие социальные структуры мирного
времени на уровне отдельных районов или Абхазии в целом.
Середина - конец 1990-х годов - экономическая разруха и жесткая блокада
со стороны Российской Федерации. В этот период условия жизни подавляющей
части населения Абхазии были крайне тяжелыми в материальном плане, к
тому же люди очень остро переживали потерю близких в недавней войне и
постоянно жили в ожидании возможной новой войны с Грузией. Государственные
структуры Абхазии тогда еще только формировались и практически не могли
либо же были способны лишь в весьма небольшой степени помочь гражданам
материально (через пенсии и пособия, например), в сфере социальных услуг
476
(медицинское обслуживание, образование и т.п.), установления и поддержания
правопорядка.
Начало XXI в. - укрепление государственных и общеабхазских
общественных и политических структур, рост экономики и постепенное свертывание
экономической блокады со стороны России, быстрый рост благосостояния
населения Абхазии, возрождение массового российского туризма как одного из
важнейших структурных элементов экономики республики. Все эти процессы
реально начались где-то в 2001-2003 гг., и с тех пор положение в Республике
Абхазия с каждым годом продолжает зримо меняться в лучшую сторону.
Естественно, собранные нами и приводимые ниже сведения относятся, за
небольшими и специально оговариваемыми исключениями, именно к
последнему из названных выше этапов постсоветского развития Абхазии.
Поэтому по ним никак нельзя судить о том положении, которое имело место в
Абхазии накануне абхазо-грузинской войны 1992-1993 гг. или же сразу
после ее окончания.
Во-вторых, мы работали только в исторически абхазских селах (то есть в
предгорных или горных местностях) и, в добавление к этому, лишь в небольшой
степени можем так же судить о ситуации в городах Абхазии, основываясь на
личных наблюдениях и общении с горожанами. К сожалению, в силу ряда
непредвиденных обстоятельств вообще за рамками наших исследований осталась
та часть абхазского сельского населения, которая после войны 1992-1993 гг.
стала концентрироваться в приморской равнинной полосе вдоль основной
автомобильной трассы и железной дороги, откуда можно легко ездить на работу или
с торговыми целями в Сухум, Гагру, Гудауту и Очамчыру и где, в отличие от
горных районов, гораздо шире спектр выращиваемых сельскохозяйственных
культур. Поэтому из отдаленных и труднодоступных в транспортном отношении сел
некоторые люди переезжали в те лежащие на шоссе селения, которые в
большинстве своем были очень сильно разрушены во время последней войны и из
которых бежала основная масса их прежних жителей, преимущественно грузин
или представителей других неабхазских этнических групп.
ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ
В СОВРЕМЕННОЙ АБХАЗИИ
По официальным данным численность абхазов в Республике Абхазия
составляет 94 597 чел. (Абхазия в цифрах, 2005). Известны и другие оценки
численности населения Абхазии в целом, и абхазов, в частности.
По данным Википедии основная часть абхазов (135 тыс. чел. или 73% от
общего числа) живет в Абхазии, где они составляют 44,1% населения, вторыми по
численности являются армяне (4489 чел. или 21,0%), затем следуют грузины
(40 443 чел. или 19,0%), а далее - русские (23 420 чел. или 11,0%). Если включить
в число грузин мингрелов (3598 чел. или 1,7%), то тогда по численности они
почти сравняются с армянами (44 041 чел. или 20,7%). Общую численность абхазов в
мире Википедия определяет приблизительно в 185 тыс., правда не указывается,
на каких данных эта оценка базируется (Абхазы. Ы1р://ги.тк\ред1а.от%/тк\).
В главе IX данной книги "Абхазы за пределами родины" приводятся
значительно более крупные цифры, характеризующие численность абхазской диаспоры,
которая распространяется на Аджарию, Турцию, Сирию, Иорданию, Ливан,
Египет, Западную Европу и США. В России, по переписи 2002 г., проживает
11 366 абхазов (Народы России, 1994. С. 441; тои№.регер182002.ш/с(/с1ос/па1с-
477
$о$1ау__00.х15), большинство которых поддерживает тесные связи с жителями
республики.
В материалах официальной статистики населения на 2004 г. дается еще ряд
сведений демографического характера по всем жителям Республики Абхазия.
Так, доля сельских жителей составляет 55Л %, а уровень младенческой
смертности снизился с 6,4 промилле в 2002 г. до 3,6 в 2004 г. (Абхазия в цифрах, 2005.
С. 13, 18). Первое место среди причин смерти, как и в большинстве
современных урбанизированных обществ, занимают болезни системы кровообращения,
число умерших от которых с 2002 по 2004 г. увеличилось на 20 чел. и
составило 3,3 промилле (696 чел. и 716 чел. соответственно), а второе -
новообразования. Последние заболевания унесли в 2002 г. жизни 173 чел., а в 2004 г. -
169 чел., что и в том и другом случаях составило 0,8%с. Небольшое понижение,
укладывающееся в статистическую ошибку, было зафиксировано в 2003 г.
(130 чел. или 0,6%о). Третьими среди причин смерти оказались несчастные
случаи, отравления и травмы, которые, хотя и составили всего 0,2%о (50 чел. в
2002 г. и 41 чел. в 2004 г.), но настораживает то/что больше их половины
(26 чел. в 2002 г. и 21 чел. в 2004 г.) составляют убийства и самоубийства.
Конечно, здесь сказывается большое количество орудия и боеприпасов, которое
осталось в республике после завершения боевых действий и нежелание
населения расставаться с таковым по причине напряженности на границах с Грузией.
Важны данные о движении населения (табл. 1) республики. На первый
взгляд, кажется парадоксальной инверсия демографических показателей
городского и сельского населения, то есть более высокая рождаемость у горожан
Абхазии, ведь для территорий с близкими пропорциями городского и сельского
населения правилом обычно являются повышенные показатели рождаемости у
сельского населения по сравнению с городским.
Однако приведенные данные могут отражать сочетание действия двух
факторов, специфических именно для современного положения в республике.
Во-первых, быструю и далеко зашедшую в 1990-е годы урбанизацию абхазов,
благодаря которой в сельской местности резко снизилась доля молодежи и лиц
среднего возраста, а в городском абхазском населении их пропорция, напротив,
столь же сильно возросла. Во-вторых, большое значение имеет вклад в средние
Таблица 1
Динамика показателей рождаемости, смертности и естественного прироста населения
Абхазии в 2002-2004 гг.
(в промилле) (Абхазия в цифрах, 2005. С. 16)
Год
2002 г.
2004 г.
2002 г.
2004 г.
2002 г.
2004 г.
Рождаемость
Смертность
Все население
7,2
8,9
4,9
5,8
Сельское население
2,8
3,3
0,9
1,8
Городское население
4,4
5,6
4,0
4,0
Естественный прирост
2,3
3,1
2,0
1,5
0,3
1,5
478
Таблица 2
Численность населения в обследованных селах Абхазии (тыс. чел.)
Район
Очамчырский район
Гудаутский район
Село
Джгерда
Члоу
Дурипш
Лыхны
Хуап
Калдахуара
Бармыш
Год
1979*
1,1
2,3
2,4
7,2
нд
нд
нд
1990-е годы
1,0 (1990 г.)
2,4 (1990 г.)
2,1 (1990 г.)
н.д.
0,5 (1997 г.)
0,9 (1993 г.)
0,7 (1991 г.)
0,6 (1996 г.)
Начало - середина
2000-х годов
0,9 (2003 г.)
0,8 (2005 г.)
1,5 (2003 г.)
1,6 (2003 г.)
5.4 (2003 г.)
5.5 (2005 г.)
0,5 (2004, 2006 гг.)
0,8 (2003 г.)
0,8 (2006 г.)
0,6? (2006 г.)
Данные на 1979 г. взяты из работы: Большаков, Комарова, 1987. С. 45.
по республике демографические показатели довольно многочисленного и в
большинстве своем сельского грузинского населения Абхазии: после войны оно
оказалось в основном представленным либо не участвовавшими лично в боевых
действиях лицами старшего и пожилого возраста и детьми, либо женщинами,
состоящими в браках с абхазами.
Поскольку любое обобщение в той или иной степени всегда затушевывает
детали, а в отношении демографических процессов, в первую очередь данные
о таковых среди разных народов, бесценные сведения возможно получить лишь
анализируя данные первичного учета населения, то есть постоянно
обновляющиеся похозяйственные книги администраций. В большинстве абхазских сел
первичный учет населения проводился даже во время боевых действий
1992-1993 гг., поэтому в целом, можно обоснованно полагать, что имеющиеся
сведения почти по всем изученным селам близки к реальности и представляют
собой достаточно точные демографические данные о послевоенном населении
Абхазии. Это позволяет более детализированно рассмотреть демографическую
ситуацию в республике на примере отдельных сел. Сведения об их численности
отражены в табл. 2.
Как видно из табл. 2 в большинстве сел резко сократилась общая
численность населения. Во всех селах, кроме Члоу, снижение численности началось
еще в довоенный период. Однако это уменьшение произошло не только за счет
отъезда грузинского населения, в обследованных селах составлявшего ранее
значительное меньшинство. Значительный урон населению нанесли
безвозвратные потери во время военных действий 1992-1993 гг. (табл. 3). В число
погибших включены и те, кто непосредственно участвовал в боях и мирные
жители, например, попавшие под обстрел, находясь в собственном доме.
Большинство погибших - это юноши и молодые мужчины (табл. 4). Как
видно из таблиц, из обследованных нами сел больше всего пострадала
Джгерда, где война унесла около 15% трудоспособных мужчин. Хотя некоторые из
погибших перед войной успели выехать из своего села, но их, естественно,
479
Таблица 3
Численность погибших во время боевых действий в обследованных селах Абхазии
Село
*
с. Джгерда
с. Члоу
с. Дурипш
с. Лыхны
с. Хуап
с. Калдахуара
Оценочные данные.
Общая численность
населения / численность
мужчин 16-60 лет на
1990-е годы
Погибшие
Число
Очамчырский район
978/279
2385/789
422
61
Гудаутский район
1968/648
550071600*
525/170
934/253
62
95
21 'Л
12 )
/
%
4,3/15,1
2,6/7,7
3,2/9,6
1,775,9*
4,0/12,3
1,3/4,7
/' •
Таблица 4 :\
Возрастной состав погибших в войне 1992-1993 гг. в некоторых обследованных селах Абхазии
(доля от числа всех погибших, в %)
Возраст
Меньше
20 лет
21-30 год
31-40 лет
41-50 лет
51 год и
старше
с. Джгерда
и 9,5
40,5
21,4
14,3
14,3
с. Члоу
14,7
37,7
26,2
14,8
6,6
с. Лыхны
7,4
48,4
33,7
9,4
1,1
с. Хуап
14,3
57,1
14,3
4,8
9,5
с. Калдахуара
8,33
50,0
41,7
с. Дурипш
8,1
50,0
29,0
9,7
3,2
похоронили на родовых кладбищах и считают односельчанами. Причем
из 42 погибших лишь 12 были старше 40 лет. Специально обратим внимание
на то, что и в районе этого села, а также около сел Дурипш и Хуап боевые
действия не были столь активны, как в Очамчырском районе, здесь также
многие погибли. Это связано, прежде всего, с бомбежкой населенных
пунктов.
Все же основная причина снижения численности населения в этих селах -
переезд в города Абхазии, прежде всего в Сухум. Следует подчеркнуть, что на
втором месте по притягательности после Сухума находится выезд в Россию.
Многие из жителей сел работают в Сочинском регионе Краснодарского края,
есть и поток миграции в центральные регионы России. Это, прежде всего,
учащиеся вузов и техникумов. Некоторые сведения о выезде из села в города
Абхазии и других регионов приведены ниже в табл. 5.
Приведенные выше сведения, к сожалению, не только весьма условны
(о чем будет подробнее сказано далее), но и полностью затушевывают то
обстоятельство, что основной отток сельского абхазского населения имел место в
середине 1990-х годов, когда в обстановке послевоенной разрухи похозяйственные
480
V Таблица 5
Динамика выезда из абхазских сел в город на постоянное место жительства и на учебу
(конец 1980-х - начало 2000-х гг.)
Село
Лыхны**
Дурипш
Джгерда
Члоу
Период времени
2000-2005 гг.
1986-1990 гг.
2000-2003 гг.
1986-1990 гг.
200О-2005 гг.
1986-1990 гг.
2000-2003 гг.
1986-1990 гг.
Число абхазов, выехавших в города
Абхазии и России
на постоянное
место жительства
5 чел.
83 чел.
8 чел.
77 чел.
11 чел.
62 чел.
84 чел.
224 чел.
на учебу*
****
н.д.
****
н.д.
42 чел.
63 чел.
6 чел.
19 чел.
38 чел.
64 чел.
Общая
численность абхазского
населения на
конец периода, чел.
1861
1844
1613
1968
721
978
1451
2385
Сведения об отъезде на учебу в вузы и средние специальные учебные заведения, а в особенности
о судьбе выпускников или отчисленных студентов, в похозяйственных книгах фиксируются не
полностью, поэтому все приводимые в этой графе данные очень условны.
Выборка состоит из абхазского населения центральных кварталов Аджимчира, Хецкуара и
Алгыт. Всего в с. Лыхны в начале 2005 г. проживало около 5 тыс. абхазов, а на рубеже 1980-х -
1990-х годов - 7,1 тыс.
Только лица работоспособного возраста (17-59 лет).
Из-за специфики ведения похозяйственных книг в этом населенном пункте данные собрать не
представилось возможным.
Таблица 6
Показатели рождаемости, смертности и естественного прироста населения
в абхазских селах
Село
Дурипш
Члоу
Джгерда
Хуап
Калда-
хуара
Бармыш
Год
1992
2002
1997
2002
2002
1997
2005
1993
2003
2005
1991
1996
Численность
населения
1968
1613
2385
1451
868
525
525
803
725
729
643
543
Число
рождений
16
13
15
9
И
11
5
8
10
6
12
3
Показатель
рождаемости, %©
8,13
8,06
6,29
6,20
12,67
20,95
9,52
9,96
13,79
8,23
18,66
5,52
Число
смертей
7
17
9
11
14
9
3
17
10
7
16
12
Показатель
смертности,
%0
3,56
10,54
3,77
7,58
16,13
17,14
5,71
21,17
13,79
9,60
24,88
22,10
Естественный прирост
(убыль)
населения
9
-4
6
-2
-3
2
2
-9
0
-1
-4
-9
481
Рис. 1. Показатели рождаемости, смертности и естественного прироста населения в
обследованных селах Абхазии
Рис. 2. Соотношение детских и старческих возрастов в обследованных селах Абхазии (%)
482
• ч Таблица 7
Некоторые демографические показатели в обследованных селах Абхазии
Села
Год
Доля детей
до 15 лет
(%)
Доля лиц
старше 60
лет (%)
♦
Очамчырский район
с. Члоу
с. Джгерда
1979
1990
2003
1979*
1990
2003
2005
25,0
22,7
13,2
27,1
24,3
18,9
14,5
18,8
18,1
30,5
17,3
20,5
28,8
30,2
Гудаутский район
с. Дурипш
с. Лыхны
с. Хуап
с. Калдахуара
с. Бармыш
1979*
1990
2004
1979*
1990*
2005**
1997
2006
1993
2003
2006
1991
1996
27,6
24,4
15,7
30,0
30,6
17,1
17,1
19,8
22,8
21,5
17,8
23,5
23,2
13,9
15,9
22,2
13,6
12,5
19,0
25,9
25,7
19,4
22,6
24,8
17,7
20,4
Выделены наименьшие и наибольшие значения показателей.
Данные на 1979 г. см.: Большаков, Комарова, 1987. С. 48.
Данные по выборке абхазов (1861 чел. в 2005 г.), составляю
Аджимчира, Хецкуара, Алгыт.
Отношение числа
детей до 15 лет к
лицам старше 60
лет
1,33
1,25
0,43
1,57
1Л9
0,66
0,48
1,99
1,53
0,71
2,2
2,5
0,9
0,66
0,77
1,17
0,95
0,72
1,32
1,14
щих население цент
Доля лиц старше
90 лет (%)
1,70
1,09
0,83
1,30
1,02
0,70
1,64
1,20
0,56
0,31
0,60
0,00
0,48
1,71
1,71
0,37
0,28
0,69
1,87
0,55 •
эальных кварталов
книги не могли вестись аккуратно, поэтому этот всплеск урбанизации в них
практически не отражен.
Во всех селах, кроме Хуапа смертность превышает рождаемость (табл. 6,
рис. 1), то есть имеет место естественная убыль населения. Причем, в Дуринше
и Члоу это проявилось лишь в 2000-е годы, а в Калдахуаре и Бармыше
отмечалось уже в 1990-е годы.
Кроме изменения общей людности населенных пунктов, существенные
изменения произошли и в половозрастной структуре изученных популяций (табл. 7,
рис. 2). В результате резкого падения рождаемости (процент детей до 15 лет
стал ниже, чем даже, например, в среднем по России), а возрастно-половая
пирамида практически во всех изученных абхазских селах приняла почти
веретенообразный вид (рис. 3).
483
-13 -10
-7-4-1 2 5
□ Мужчины ■ Женщины
-12.00 -9,00 -6,00 -3,00 0,00 3,00 6,00 9,00 12,00
О О Мужчины ■ Женщины
3 6
Женщины
.00 -9.00/ -6,00 -3,00 0,00 3,00 6,(Ю 9,00 12.00
О Мужчины ■ Женщины
100.1041
90.941
80 84"
70.74 _
60.641
50.541
40.441
30.341
20.241
10.141
0 41
-
1 д.
-10
□ Мужчины ■ Женщины
-5 0 5
□ Мужчины ■ Женщины
10
00.1041
95.991
80.841
70.74 _
60.641
50.541
40.441
30.341
20^241
10.141
0_41
:
■
-12
Ж
-7-2 3 8
□ Мужчины ■ Женщины
13
-7 -2 3
О Мужчины ■ Женщины
Рис, 3. Половозрастные пирамиды некоторых сел Абхазии
а) с. Лыхны, 1990; б) с. Лыхны, 2005 г.; в) с. Джгерда, 1990 г.; г) с. Джгерда, 2004 г.; д) с. Калдахуара,
1993 г.; е) с. Калдахуара, 2006 г.; ж) с. Хуап, 1997 г., з) с. Хуап, 2006 г.; и) с. Бармыш, 1991 г.; к) с. Члоу,
1940,1950,1979 гг. (по: Большаков, Комарова, 1987. С. 46); л) с. Члоу, 1990 г.; м) с. Члоу 2003 г.; н) с. Ду-
рипш, 1939, 1959, 1980 гг. (по: Большаков, Комарова, 1987. С. 47); о) с. Дурниш, 1990 г.; л) с. Дурипш,
2004 г.
484
Мужчины
Возрастные
группы
Женщины
1940
16 14 12 10 8
2 4 6 8 10 12 14 16
. 1959
14 12 10 8 6
. 100* .
_:«*>-<« г
-==70-74 =
—=60-64 =
= Ч)-М =
====40-44 =
: зо-м г
= 20-24:
-10-14:
.100»-
-•90-<М=,
= ЯО-#4П_
■=70-74=
= 60-64 =
= *>-54 =
= 40-М =
= 30-34 =
= 20-24 =
=10-14=
4 2 °^ 2 4 6 8 10 12 14
Мужчины
Возрастные
группы
Женщины
-12,00 -9,00 -6,00 -3,00 0.00 3.00 6,00 9,00 12,00
М О Мужчины ■ Женщины
-13.00-10.00 -7.00 -4,00 1,00 2,00 5,00 8,00 11,00
О □ Мужчины ■ Женщины
14 12 10 8
10 12 14
110_И43
95.991
80.841
65.691
50.541
35.391
20.24:
5.9:
~
» 1
-12 -9 -6 -3 0 3 6
О Мужчины ■ Женщины
Рис. 3 (окончание)
485
Особенно сильно доля детей сократилась в селе Члоу. В Хуапе, по нашим
данным, этот процесс почти незаметен. Причиной снижения прироста
сельского населения деревенские жители и политики республики обычно считают не
только общее падение уровня рождаемости у абхазов, но и выезд части
молодежи и лиц среднего возраста в города Абхазии или на заработки в Россию. Такой
вывод был сделан, в частности, в работе абхазского демографа Р.П. Шамба
(2003. С. 352-353), которая отметила существенное снижение общей
численности населения, количества и относительной доли детей в 1987-1997 гг. в
преимущественно абхазских по составу населения селах Куланурхва, Хуап и Блабурхва
(Гудаутский район). Как показывают опросы информаторов, важную роль в
слабом росте рождаемости играют и традиционные обряды соблюдения
членами семьи, особенно женами, траура по погибшим в течение длительного
времени. Как видно из табл. 4, подавляющее большинство погибших составляют
молодые мужчины. В соответствии с этими традициям^ их жены и близкие
родственники не могут вступать в новые браки. Поскольку родственные связи
объединяют практически всю Абхазию в целом, эти. запреты приобрели столь
широкий масштаб, что Президент Республики В. Ардзинба вынужден был
обратиться к населению страны с разъяснением /необходимости образования
новых семей, повышения рождаемости.
О тех же процессах свидетельствуют полученные нами данные о составе
семей и числе среди их членов детей школьного и дошкольного возраста (до
17 лет). Несмотря на то что доля больших семей (максимальное отмеченное
число членов одного хозяйства - 12 человек) в селах Абхазии продолжает
оставаться значительной (табл. 8, рис. 4, 5), в большинстве сел более половины
(а в Члоу, например, почти 2/3) хозяйств не имеет детей младшего и школьного
возраста. Обращает на себя внимание и то, что в селах Очамчырского района,
сильнее затронутых войной 1992-1993 гг., таких семей больше, чем в
населенных пунктах Гудаутского, не столь сильно пострадавших. По-видимому,
сказывается и степень связи села с городскими поселениями. Так, самая высокая доля
Таблица 8
Доля хозяйств с разным числом членов и детей дошкольного и школьного возраста
в обследованных селах Абхазии (%)
Села
Год
Хозяйства,
где нет
детей
Хозяйства,
в которых
имеется 1-
2 ребенка
Хозяйства с
4-мя и более
детьми
Хозяйства
одиноких
Хозяйства,
состоящие
из 2-3
членов
Хозяйства,
состоящие
из 5 и
более членов
Очамчырский район
с. Члоу
Г с. Джгер-
да
2003
2003
76,9
61,6
16,0
24,1
2,4
4,5
29,1
21,6
37,9
31,8
22,0
32,6
Гудаутский район
с. Дурипш
с. Лыхны
с. Хуап
с. Калда-
хуара
с. Бармыш
2004
2005
1997
2006
1993
2006
1991
60,6
57,9
48,1
57,5
52,2
58,4
56,6
29,3
30,8
33,6
29,1
32,1
27,8
29,1
3,6
4,6
6,3
5,2
6,7
1,9
5,6
15,5
24,6
16,5
13,4
18,7
24,4
28,1
29,5
27,3
31,0
30,6
29,2
28,7
29,6
39,3
31,3
39,9
40,3
37,8
31,6
27,0
486
Рис. 4. Доля хозяйств с разным числом детей до 17 лет в селах Абхазии (%)
хозяйств с большим числом членов и детей отмечена в Хуапе - удаленном от
основных трасс поселении, там же - и самая низкая доля хозяйств одиноких.
Как видно из других вышеприведенных таблиц, с. Хуап вообще отличается
от других сел относительной стабильностью демографической ситуации: и по
общей численности, и по возрастному составу населения, и по составу семьи.
Наиболее вероятно, что эта стабильность - следствие малой численности
населения, в целом благоприятной экологической ситуации в селе и некоторой его
487
Таблица 9
Количество инвалидов I и II группы среди лиц абхазской национальности
# в возрасте до 60 лет (чел.)
Село
[ Год
Общая численность
абхазского населения
Численность абхазского
населения в возрасте до 60 лет
Инвалиды войны 1992-1993 гг.
Инвалиды с детства
Инвалиды без указания
причины потери здоровья
С. Лыхны
1990
1214
1062
8
28
2005
1072
868
7
7
9
с. Джгер-
да
2005
728
565
с. Члоу
2003
2385
1954
16
н.д.
с. Хуап
2006
525
390
5
н.д.
Выборка в составе всего абхазского населения центральных кварталов Хецкуара и Алгыт.
удаленности от более крупных поселений. Это косвенно подтверждается тем,
что в таком крупном селе как Лыхны, состоящем из многих кварталов,
сравнимых с отдельными абхазскими селами, находящемся вблизи от райцентра и на
большой автотрассе, ситуация совсем другая.
Как уже отмечалось, важным аспектом демографической ситуации в
исследованных абхазских селах являются прямые последствия войны 1992-1993 гг.
Кроме того, в середине - конце 1990-х годов многие молодые мужчины ушли на
службу по контракту в армию Абхазии, и в те годы в Галском районе в стычках
с грузинскими партизанско-диверсионными группами почти ежегодно погибали
по одному, а то и по два человека выходцев из села, ставших
профессиональными военными. Война и продолжавшиеся боевые действия привели к появлению
в селах существенного числа инвалидов (табл. 9).
К данным по инвалидности в 2005 г., даже среди детей и лиц
работоспособного возраста, стоит относиться с осторожностью, так как состояние
медицинских и социальных служб в современной Абхазии оставляет желать лучшего.
Видимо, поэтому лишь изменением правил фиксации инвалидности можно
объяснить то, что в селе Лыхны количество отмеченных в похозяйственных книгах
инвалидов без указания причины потери здоровья столь резко упало в
1990-2005 гг. Однако в отношении цифр по инвалидам войны 1992-1993 гг. и
последующих военных действий можно быть вполне уверенным в их точности, так
как эти люди в современной Абхазии действительно окружены вниманием
властей и односельчан.
Весьма важны сведения по долгожительству среди абхазов. Индекс
долгожительства, вычисляемый как доля лиц старше 90 лет к общей численности
когорты старше 60 лет (на 1000 чел.), является весьма показательным для
характеристики степени демографического благополучия популяции, ее
хорошей адаптированности к окружающей биологической и социальной среде.
Одним из субрегионов Кавказа, где индекс долгожительства более чем
вчетверо превышал средний показатель, характерный для населения СССР в целом,
являлась Абхазия. Характерно, что это превышение достигается за счет
именно абхазов, которые по уровню долголетия намного опережали в те годы
остальные этнические группы, живущие в данном регионе (Большаков,
Комарова, 1987. С. 40-41). В связи с этим, было важно получить данные о распростра-
488
Таблица 10
Индексы долгожительства в обследованных селах (в промилле)
Села
Год
Мужчины
Женщины
Вес население
* Очамчырский район
с. Члоу
с. Джгерда
1979-1980*
1990
2003
1979-1980*
1990
2003
2005
61,9
27,2
11,3
94,6
26,0
0,0
19,8
128,0
77,5
27,2
90,0
65,1
22,9
83,3
101,8
60,3
27,2
91,3
22,9
22,9
54,3
Гудаутский район
с. Дурипш
с. Лыхны
с. Хуап
с. Калдахуара
с. Бармыш
Среднее
значение
1979-1981*
1990
2004
1979-1981*
1990**
2005**
1997
2006
1993
2003
2006
1991
1996
2000-е годы
61,9
8,8
0,0
26,1
0,0
8,0
0,0
0,0
0,0
0,0
0,0
0,0
0,0
4,3
93,6
49,8
22,3
46,7
0,0
34,9
113,9
111,1
30,3
80,9
42,0
157,1
44,8
52,2
49,8
35,0
14,0
40,1
0,0
25,4
66,2
66,7
19,2
12,2
27,6
105,3
27,0
31,8
Данные на 1979-1981 гг. см.: Большаков, Комарова, 1987, с. 44.
** Данные по выборке абхазов (1861 чел. в 2005 г.), составляющих население центральных кварталов
Аджимчира, Хецкуара, Алгыт.
нении этого феномена среди современных жителей Абхазии (табл. 10,
рис. 6).
Как показывают табл. 10 и рис. 6, долгожительская когорта (старше 90 лет)
во всех селах сократилась приблизительно в 2 раза, а в Дурипше к 2004 г. почти
в 4 раза. Соответственно и индекс долгожительства резко упал, тоже
снизившись в 2-3 раза и более. Заметнее всего это выражено в Дурипше. Еще более
показательна динамика индексов долгожительства среди мужчин и женщин
(табл. 10). В Дурипше (на 2004 г.), в Джгерде (на 2003 г.), в Хуапе, Калдахуаре
(на 2006 г.) и в Бармыше (на 1996 г.) вообще не осталось мужчин старше 90 лет,
в то же самое время у женщин с. Бармыш индекс сократился в 3,5 раза, в
с. Дурипш в 4,2 раза, в с. Джгерда к 2003 г. - в 3,9 раза, а в с. Члоу - в 4,7 раза!
В то же время среди женщин с. Хуап за 9 лет он практически не изменился, а в
с. Калдахуара с 1993 до 2003 г. он вырос в 2,7 раза, а потом снизился в 1,9 раз.
Аналогичный вывод сделала и абхазский демограф, изучившая сложившееся к
16. Абхазы
489
Рис. 6. Индекс долгожительства в селах Абхазии (в промилле)
1997 г. положение в селах Куланурхва, Блабурхва и Хуап Гудаутского района:
"Долгожителями абхазских сел (90 лет и больше) являются женщины" (Шамба,
2004. С 353).
Обратим внимание и на тот факт, что средний показатель, вычисленный
для всех изученных сел Абхазии и обусловленный крайне резким снижением
числа мужчин старше 90 лет, оказался относительно низким (31,8%о), но все же
выше, характерного для сельского населения России, по данным переписи
населения 2002 г. (19,2%о). Такой показатель выходит за пределы рубежа 50%о,
отделяющего собственно долгожительские ареалы от прочих (Козлов, Комарова,
1982. С. 33). Но в его рамках остаются абхазские женщины, имеющие
несколько более высокий индекс (52,2%о).
Важно отметить, что индекс долгожительства не является стабильным
показателем. Так, например, во всех селах, за исключением трех
центральных кварталов Лыхны, в конце 1990 г. это соотношение занимает
промежуточное положение между высоким значением, зафиксированным в
1979-1981 гг. и низким на 2003-2005 гг. В тоже время в Лыхны в 1990 г. дол-
гожительской когорты не было зафиксировано вообще. Характерен и второй
пример, представленный в той же табл. 10. По с. Джгерда демографические
данные были получены в 2003 и 2005 гг. И они сильно между собой
различаются, В 2003 г. происходит резкое снижение индекса долгожительства, у
мужчин он вообще равняется 0, тогда как всего через два года он возрос в
среднем до 54,3(!), а у женщин почти сравнялся с таковым, характерным для
1979 г. Представляется, что это связано, прежде всего, с тем, что граница дол-
гожительского возраста (90 лет) достаточно условна. Уже в 2003 г. нами
была зафиксирована высокая доля жителей Джгерды старше 85 лет (3
мужчины, 14 женщин из 757 человек или 0,8% и 3,7% соответственно от
численности каждого пола; в среднем - 2,2%). Также велики доли этих возрастов и
в других сельских группах. Поэтому при сохранении в целом тенденций
рождаемости и смертности на изучаемой территории, можно предполагать
490
некоторое повышение индекса долгожительства в обследованных группах в
ближайшие несколько лет.
Следует, однако, уточнить, что мы сейчас говорим только о статистических,
то есть не верифицированных современных и прежних показателях индекса,
которые в случае проверки истинного возраста номинальных долгожителей в
ряде случаев снижаются. Такгна рубеже 1970-1980-х годов подтверждался возраст
примерно 30-45% номинальных долгожителей-абхазов (Большаков,
Комарова, 1987. С. 51). Для сравнения можно также указать, что номинальный индекс
долгожительства в СССР в 1959 г. составлял 13,9 промилле, а в 1970 г. - 12,9
промилле (Там же. С. 41). В то же время представляется, что у современных
90-летних и более пожилых жителей Абхазии, родившихся в самом начале
XX в., возраст может быть указан более точно, чем у тех, кто подошел к
старшей когорте 20-25 лет назад и, соответственно родился в 1870-1880-е годы,
когда учет населения на этой территории еще только начинал вводиться.
Еще на одно важное обстоятельство должно быть обращено внимание: при
значительном падении доли долгожителей во всех селах вырос процент лиц
старше 60 лет. Увеличение этого показателя, так как он участвует в формуле
расчета индекса долгожительства, тоже является причиной уменьшения
последнего.
Необходимо отметить и еще одну особенность половозрастной структуры
изученных абхазских сел (см. приведенные на рис. 3 демографические
пирамиды). Не исключено, что она имеет не локальное, а общее значение. Как хорошо
известно, демографические показатели выявляют наиболее важные
закономерности при рассмотрении их в динамике. Именно это и происходит, если мы
проанализируем изменения соотношения возрастов в селах Члоу и Дурипше на
протяжении 60 лет (а фактически - за значительно более длительный период, так
как те жители, которым в 1939-1940 гг. исполнилось 100 и более лет,
родились еще в первой половине XIX в).
Кроме уже отмеченного превращения довольно "устойчивой пирамиды"
1939-1940 гг. в "веретено" с сильно суженным основанием в 2003-2004 гг.,
нельзя не заметить, что доли отдельных возрастов периодически "вырываются" из
теоретически плавной линии пирамиды. Это, например, жители с. Члоу (рис. 3
к, л, м)у которым в 1940 г. исполнилось 55-59, а также 25-29 лет; они же; в
1959 г., когда попали уже в возрастной интервал 75-79 лет, а также молодежь,
достигшая 20-29 лет. Когорта 25-29-летних вынесла основной удар Великой
Отечественной войны 1941-1945 гг. и поэтому она не показала всплеска
40-49-летних в 1959 г. В этом же селе в 1979 г. такие пики можно отметить для
75-79-летних (им в 1940 г. было 45-49, а в 1959 - 55-59 лет), для 45-49-летних
(в 1940 г. им было 5-9 лет, а в 1959 - 20-29 лет) и для 10-19-летних. В 1990 г. -
это доли 60-64-летних (в 1940 г. им было 10-14 лет; в 1959 г. - 20-25 лет, а в
1979 г. - 50-54 года) и 20-34-летних (часть из них родилась в конце 1950-х годов;
в 1979 г. им было уже 10-24 года). Даже в 2003 г. велика доля тех, кому
исполнилось 70-74 года. Им в 1940 г. было 10-14 лет; в 1959 г. - 30-34 года, в 1979 г. -
50-54 года, а в 1990 г. - 60-65 лет. Такие пики характерны и для мужской, и для
женской частей популяции. Приблизительно такая же закономерность
отмечается иве. Дурипш, по которому имеются данные для 1939, 1959, 1980, 1990 и
2004 г. (рис. 3 н, о, п). Важно подчеркнуть, что на эту волнообразность
рождаемости (а, по-видимому, именно этим объясняется наличие отмеченных пиков)
определенное влияние оказали, с одной стороны, потери во время абхазского
населения в Великой Отечественной войне, а с другой - в целом относительное
благополучие 1960-1980-х годов.
16*
491
Значительно сильнее на возрастно-половую структуру сельских абхазов
повлияли социально-экономические потрясения 1990-х годов и война
1992-1993 гг. Так, удельный вес младенческой когорты в 2% и менее, как это
было зафиксировано нами, например, в с. Члоу, вряд ли может быть отмечен
где-либо в так называемых развитых странах. Даже если отвлечься от
общемировой тенденции снижения уровня рождаемости, то выравнивание долей 25-
29-летних и 70-летних (а в случае женщин с. Члоу - доля 70-летних на 1,5%
выше таковой 20-25-летних!) при том, что еще в 1990 г. эти соотношения были
близки к характерным для стабильной ситуации, свидетельствует об очень
неблагоприятных тенденциях развития демографической структуры сельской
части абхазского общества. Это и отток молодого населения в города и за
пределы республики, о чем уже выше писалось, и последствия военных действий.
В тоже время, нельзя не предположить, что на такое соотношение старших и
молодых возрастных когорт значительное влияние оказывает отмеченная
цикличность, волнообразность естественного прироста (следовательно, и
численности), безусловно, усугубляемая предыдущими двумя обстоятельствами.
Поэтому, как представляется, полученные нами1' данные еще не являются
свидетельством окончательного исчезновения феномена долгожительства в
современной Абхазии. По-видимому, правильнее бьгло бы трактовать
сложившуюся ситуацию как увеличение смертности представителей самого старшего
поколения в результате стрессовой военной и послевоенной обстановки. Сведения
по обнаружившейся позитивной динамике индекса Группового долгожительства
в Джгерде, Хуапе, Калдахуаре в краткий отрезок времени (2003-2005 гг.), то
есть в период явной стабилизации социально-политической обстановки в
Абхазии и повышения уровня жизни населения, как нам кажется, подтверждают
именно этот вывод.
Таким образом, в результате полевых работ на территории Абхазии,
проведенных в 2003-2005 гг., нами получены конкретные, достаточно достоверные
сведения о ходе демографических процессов в этом государстве. За последние
полтора десятка лет условия жизни, социальная среда во всех регионах
бывшего СССР сильно изменились. Народ Абхазии не миновали и
широкомасштабные военные действия. Все это отразилось на демографических показателях.
Но, как известно, максимальное влияние на состояние населения оказывает
организация ближней социальной среды человека. Между тем, абхазская
традиционная система жизнеобеспечения отличается сложным механизмом
обеспечения своей функциональной устойчивости, не только путем создания
комфортных условий жизни (жилище, одежда, пища), но и способами преодоления
различных стрессовых ситуаций (обряды, стереотипы поведения).
Представляется, что именно эти механизмы, направленные на сохранение единства и
целостности этноса, помогли существенно уменьшить потери при перестройках
последних десятилетий.
Так, в сложившихся условиях безработицы и отсутствия финансовых
средств, абхазы предпочли не массовую временную трудовую миграцию за
пределы Абхазии (как, например, население Молдавии и Украины), а, переехав в
города, сохранили тесную связь с селом, откуда получают значительную
поддержку не только в натуральном (сельхозпродукты), но и в финансовом виде
(от продажи тех же продуктов). Не исключено, что в перспективе эта система
может оправдать себя и в более развитом виде, как это имеет место, например,
в современной Греции. Там большинство греков-горожан основные доходы
получает не в виде заработной платы, а от продажи оливок, оливкового масла,
апельсинов и других продуктов сельского хозяйства с принадлежащих им уго~
492
дий, на которых зачастую они сами практически и не показываются.
Обработку полей и садов, также как и сбор урожая, проводят наемные рабочие из уже
упомянутых Молдавии и Украины.
Сохранившиеся традиции коллективизма и уважения к старшему
поколению сыграли, по-видимому, свою роль в снижении риска смерти родителей,
переживших своих детей, погибших во время боевых действий. Об этом
свидетельствуют полученные нами данные о сохранившейся высокой доле абхазов
старше 60 лет во всех обследованных селах, а также сохранение в ряде случаев
относительно высоких значений индекса популяционного долгожительства и
даже, как это видно на примере ряда сел, тенденция к восстановлению в
последние годы достаточно высоких показателей указанного индекса.
СОЦИАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ
СОВРЕМЕННОГО АБХАЗСКОГО СЕЛА
Судя по демографическим изменениям среди абхазского сельского
населения, ведущим социальным процессом первых 5-10 послевоенных лет, с точки
зрения масштабов его уже реализовавшегося и, главное, потенциального
будущего воздействия на бытовую культуру абхазов, была урбанизация, носившая в
середине - второй половине 1990-х годов поистине взрывной характер. Впервые
в своей истории большинство абхазов стали городскими жителями, хотя и очень
тесно связанными со своими родовыми селениями.
В этом процессе, обусловленном многими факторами, важную роль сыграло
стремление абхазов молодого и среднего возраста осесть непосредственно в тех
центрах социально-экономической жизни, где можно было иногда получить
работу по найму и хоть что-то заработать в очень тяжелый период середины -
конца 1990-х годов. Даже сам факт исчезновения после войны 1992-1993 гг.
бытовавших в поздний советский период строгих ограничений на прописку в городах
и острой конкуренции за получение права на городскую прописку с
представителями грузинской и других основных этнических групп населения Советской
Абхазии тоже стал своеобразным стимулом к послевоенной урбанизации. Кроме
того, многие из абхазов, перебравшихся после войны в такие города и
приморские поселки, как Гагра, Пицунда, Новый Афон, Сухум, Гудаута и т.д., также
вполне обоснованно надеялись, что рано или поздно в республике возродится
массовый российский туризм и тогда городские дома и квартиры снова станут
важным источником доходов в курортный сезон, что в итоге и произошло
менее чем через десятилетие после их переселения.
Этот процесс ускоренной и до какой-то степени даже "искусственной"
урбанизации очень серьезно отразился на абхазском селе, приведя к целому ряду
весьма негативных социально-демографических изменений в сельской
местности. А ведь именно в селе, как известно, наиболее полно и долго сохраняются
элементы традиционной народной культуры и именно сельское население
обычно отличается более высоким, по сравнению с городским, естественным
приростом, обеспечивая тем самым наиболее весомый вклад в воспроизводство
носителей этнической культуры. Но в Абхазии к началу XXI в. сложилась
обратная и потому совершенно уникальная в этом отношении ситуация -
рождаемость в сельской местности в 2004 г. составляла 3,3 промилле, а в городах - 5,6
промилле (Абхазия в цифрах..., 2005. С. 16). Такое положение можно объяснить
только массовым оттоком абхазской молодежи из села и еще тем, что ныне в
составе сельского населения республики относительно большую долю состав-
493
ляют проживающие в Галском районе мегрелы. Но среди последних после
войны 1992-1993 гг. остались в основном не участвовавшие лично в боевых
действиях лица старшего и пожилого возраста или дети.
Урбанизация не просто уменьшила общую численность жителей абхазских
сел, но изменила их возрастной состав и тем самым привела к серьезной
трансформации структуры домохозяйств, так как в города выехали в первую очередь
люди молодого или среднего возраста. Поэтому в селах существенно выросла
доля хозяйств, состоящих только из совместно проживающих либо одиноких
лиц пенсионного возраста (от 60 лет и старше) при параллельном сокращении
доли домохозяйств, в составе которых имеется полная семья. Последнее -
условное понятие, обозначающее семейную пару, в которой каждый из супругов
находится в возрасте от 18 до 59 лет и при этом не имеет инвалидности, то есть
вполне работоспособен в сельском хозяйстве, и у которой непременно есть
хотя бы один ребенок в возрасте до 17 лет включительно (школьник либо
дошкольник). Очевидно, что чем выше пропорция домохозяйств с такого рода
полными семьями в селе, тем лучше демографическая структура сельского населения,
тем выше демографический потенциал и тем лучще дальнейшие перспективы
существования данного села. ;
Значительный интерес представляет анализ динамики состава и среднего
размера абхазских домохозяйств, в частности, на примере обследованных сел
Джгерда и Лыхны (см. табл. И). К этим данным можно лишь добавить, что в
Таблица Л
Изменения в составе и размерах абхазских сельских домохозяйств в 1990-2005 гг.
Типы домохозяйств
Хозяйства
В т.ч. хозяйства,
включающие
полные семьи
В т.ч. хозяйства,
состоящие из двух
человек
В т.ч. хозяйства,
состоящие из
одного человека
Выборка в размере
Хецкуара и Алгыт (
сведения на 1990 г. в:
всего
средний размер (чел.)
всего
доля в селе
средний размер (чел.)
всего
доля в селе
в том числе из двух
пенсионеров
доля в селе хозяйств
из двух пенсионеров
всего
доля в селе
в том числе из одного
пенсионера
доля в селе хозяйств
из одного пенсионера
1072 чел. абхазов, в 2005
из всего примерно 5 тыс. '<
юты по тем же двум кварта
с. Джгерда
1990 г.
253
3,9
97
38%
5,4
39
15%
21
8%
33
13%
23
9%
2005 г.
211
3,5
51
24%
5,7
26
12%
22
10%
51
24%
31
15%
г. составлявших населени
абхазов, проживавших в с.
лам.
с. Лыхны
1990 г.
264
4,6
122
46%
6,4
29
11%
8
3%
20
7,6%
8
3%
2005 г.
257
4,2
89
35%
5,8
29
11%
2
0,8%
51
20%
32
12,5%
г центральных кварталов
Лыхны в начале 2005 г.);
494
Таблица 12
Динамика структуры абхазских домохозяйств в постсоветский период
ч\Показатель
Селение^^
Члоу
Джгерда
Лыхны
(по
выборке, =30%
населения)
Хуап
Калдахуара
Бармыш
Год
1990
2003
1990
2005
1990
2005
1997
2006
1996
2006
1986
1994
Общее количество
абхазских хозяйств
н.д.
, ' 488*
н.д.
211
-
161
131
218
217
196
98
Хозяйства, состоящие
только из лиц 60 лет
и старше
н.д.
н.д.
н.д.
56 хоз. - 27%
6%
14%
25хоз.-16%
19хоз.-15%
30 хоз. - 14%
41 хоз.-19%
10хоз.-5%
29 хоз. - 30%
Хозяйства,
включающие полные семьи с
детьми
210хоз.
81хоз.-17%
97 хоз.
51хоз.-24%
46%
35%
50хоз.-31%
46 хоз. - 35%
76 хоз. - 35%
69 хоз. - 32%
64 хоз. - 33%
18хоз.-18%
* В данном случае включены и несколько неабхазских (преимущественно грузинских, точнее -
мегрельских) либо этнически смешанных абхазо-грузинских хозяйств.
Дурипше в 1990 г. было 170 абхазских хозяйств с полными семьями (средний
размер семьи - 5,8 человека), а в Члоу - 210 хозяйств (4,8 человека), но к 2003 г.
таких осталось всего 81, или только 16% среди всего количества абхазских
домохозяйств в Члоу.
Как видно, в обоих селах снизилось общее количество абхазских
домохозяйств и их средние размеры, а в их составе явно прослеживается падение доли
тех хозяйств, которые включают полные семьи с детьми (на 10-15%) при
одновременном заметном росте удельного веса хозяйств одиноких пенсионеров
(на 6-9%). Динамика абсолютных показателей имеет еще более четко
выраженный и драматичный характер: количество хозяйств одиноких пенсионеров
выросло в масштабах от 1/3 до 4 раз, тогда как количество хозяйств с полными
семьями и детьми упало на 30-50% от их числа в 1990 г.
Собственно говоря, табл. 11 представляет одно из многих доказательств
высказанного ранее тезиса о быстром старении абхазского сельского населения,
что объясняется отъездом молодежи и лиц среднего возраста в сочетании со
значительным падением рождаемости.
Данные по структуре домохозяйств в постсоветский период (см. табл. 12)
свидетельствуют, что буквально в каждом обследованном селе уменьшилось
общее количество домохозяйств с полными семьями, а в Лыхны - их доля в
изученной выборке. Одновременно везде, кроме Хуапа, возросло количество или,
в случае Лыхны, доля хозяйств, состоящих только из пенсионеров, подтверждая
сказанное выше.
При анализе данных таблиц 11, 12, правда, следует иметь в виду, что
приведенные цифры не вполне корректно отражают реальность. Дело в том, что в
целом ряде случаев со стариками в селе периодически, а то и практически
постоянно проживают их молодые родственники, формально зарегистрированные
в городских квартирах или домах (например, если те были разрушены во время
495
Таблица 13
Количество и доля абхазских хозяйств, заброшенных после войны 1992-1993 гг.
Селение
Члоу
Джгерда
Дурипш
Хуап
Калдахуара
Год
2003
2003
2003
2006
2006
Официальное количество
хозяйств в селе (включая
покинутые хозяевами-
абхазами)
498
259
572
147
251
Количество абхазских
хозяйств, оставленных
после 1993 г.
10
11
38
20
9*
Доля покинутых
абхазских хозяйств
в селе
2%
4%
7%
14%
4%
1
* Минимальная оценка, т.к. всего в Калдахуаре было заброшено 16 домохозяйств. Точную долю среди
них абхазских хозяйств установить не удалось. Но в 9 из них у главы семьи была исконно абхазская
фамилия. Впрочем, у многих абхазов фамилии ныне звучат аналогично мегрельским, так что скорее;
всего количество покинутых абхазских хозяйств в Калдахуаре заметно больше, чем 9.
/ 1
войны, а материальных возможностей до конца отремонтировать их пока еще
нет). Более того, и реальная доля полных семей в селах тоже несколько
занижена в силу той же самой причины - нередко один из супругов зарегистрирован в
городе, а другой - в селе, тем самым создавая впечатление распада брачного
союза, который на самом деле сохранился и реально семья проживает совместно,
будь то в городе или же в селении (а часто - чередуя место жительства по
сезонам года, проводя лето с детьми в селе и уезжая с ними в город на период их
обучения в школе). К сожалению, масштабы подобных искажений установить не
удалось.
Вследствие такого положения вещей корректно определить соотношение
городского и сельского населения среди современных абхазов, равно как и их
точную численность в республике, практически невозможно. Причем наиболее
вероятно статистическое завышение общей численности абхазов, так как при
подобных обстоятельствах один и тот же человек может быть учтен дважды -
по месту реального проживания в родовом селе и по месту формальной
регистрации в городе.
Однако эти проблемы статистического учета населения не опровергают
главного вывода - отток жителей из абхазского села после войны 1992-1993 гг.
действительно произошел и был достаточно массовым.
Этот вывод вполне подтверждается также данными о количестве и доли
хозяйств, заброшенных после войны 1992-1993 гг. (см. табл. 13).
Анализируя данные таблицы 13, необходимо учесть, что в нее, естественно,
вообще не вошли сведения о тех грузинских (в подавляющем своем
большинстве мегрельских) хозяйствах, откуда люди бежали во время войны, бросив свои
дома и усадьбы. Но какая-то часть грузин, преимущественно пожилых, осталась
в этих (и многих других) селах и поэтому их хозяйства, как и немногочисленные
хозяйства турок (Джгерда), отдельные хозяйства армян или русских, тоже
включены в соответствующую графу табл. 13. Разумеется, в эту же графу
входит и довольно заметное количество этнически смешанных хозяйств (прежде
всего абхазо-грузинских, а также абхазо-турецких, абхазо-армянских, абхазо-
русских и других).
Порой бывает непросто определить, является ли то или иное хозяйство
"брошенным" или нет. Так, практически всегда городские родственники перио-
496
дически посещают захоронения своих близких в селе и, например, окашивают
тот участок усадьбы, где расположены могилы, а также поправляют изгороди в
этом месте и т.п. Бывают также случаи, когда люди уже не живут в сельском
доме и он действительно заброшен, но тем не менее сама усадьба не является
полностью заброшенной, так как туда периодически приезжают наследники,
останавливаясь по соседству у родственников, и обрабатывают часть земли для
получения и продажи, например, ореха-фундука, или же для выращивания для
себя кукурузы. Таким образом, приводимые в табл. 13 количественные данные
тоже несколько условны, хотя и далеко не в такой степени, как сведения о
составе хозяйств и их населении из таблиц 11, 12.
Итак, в каждом из обследованных нами исторически абхазских селений уже
после войны 1992-1993 гг. были покинуты некоторые хозяйства. При этом
наибольшее их количество было оставлено в Хуапе и Дурипше - видимо, потому
что эти села с полным правом можно назвать горными (что ограничивает набор
выращиваемых в них сельскохозяйственных культур и, в частности, исключает
мандарины) и потому что именно они наиболее плохо связаны в транспортном
отношении с приморскими городами (Гудаутой и Сухумом). Так как крайне
сложно сочетать работу или регулярные приработки в городе с проживанием в
этих селах, то часть их жителей окончательно выехала в более экономически
развитые районы Абхазии, то есть прежде всего в города, но отчасти и в
приморские селения, лежащие на автотрассе и железной дороге.
С другой стороны, расположение основной части кварталов с. Лыхны на
равнине в непосредственной близости от г. Гудаута и основного
республиканского шоссе сильно тормозит отток населения из этого многолюдного села, так
как многие из его жителей работают в Гудауте, приезжая туда на работу
обычным рейсовым автобусом, а из некоторых кварталов-ахабл - приходя пешком.
Именно поэтому, наверное, в центральных кварталах Лыхны нет покинутых
абхазских домохозяйств, но зато зафиксированы случаи переезда из горного Хуа-
па не только в Гудауту (4 человека в 2000-2005 гг.), но и в Лыхны (молодая еще
бездетная супружеская пара в тот же период времени).
Сельские абхазы старшего, среднего и молодого возраста имеют
достаточно близкую точку зрения на ведущие причины оттока молодежи в города, хотя
и оценивают этот феномен весьма по разному - люди старшего возраста скорее
негативно, видя в нем прежде всего реальную угрозу существованию своего
села и сохраняющимся в нем культурным традициям абхазов. Но лица молодого
или среднего возраста, хотя и высказывают обеспокоенность перспективами
своих родных селений, все же в большей степени склонны видеть в этом
процессе урбанизации знак "прогресса" или "культурного развития" абхазов, а также
и символ материального успеха в жизни.
По мнению многих респондентов, главными причинами урбанизации
являются объективная трудность получения достаточно хорошо оплачиваемой
работы в современном абхазском селе и уже сформировавшийся среди молодого
поколения абхазов стереотип престижности жизни в городе. Весомую, но
подчиненную роль все собеседники придавали и проблеме организации досуга
молодежи в селе, особенно если в нем осталось мало молодых людей. Несомненно,
все названные выше три фактора действительно обусловливают
продолжающийся процесс отъезда абхазских юношей и девушек из сел в города, тем более
что ныне мощно проявляется еще и фактор притяжения городов - там у
большинства уже есть близкие родственники, которые готовы помочь в поиске
работы, а на первых порах и с жильем. Большую роль играет также
престижность получения хорошего образования, особенно высшего или среднего специ-
497
ального. Но в процессе учебы молодые люди, живя в городе у родственников,
обычно хорошо осваиваются там, а потом и находят работу, так что
возвращение в родное село сначала как минимум откладывается, а потом и вовсе не
рассматривается как желательная перспектива.
Интересно отметить, что при вполне адекватном понимании причин
урбанизации, что объединяет проживающих в абхазском селе людей старшего и более
молодого возраста, они резко различаются во взглядах на то, почему молодежь
в массе своей не считает работу на сельской усадьбе с целью продажи
сельскохозяйственной продукции желательной для себя перспективой в жизни.
Старики обычно достаточно резко говорят о том, что молодые люди "обленились" и
"брезгуют физическим трудом на земле или со скотом", сравнивая это
положение с поздним советским периодом, когда многие юноши и девушки,
оканчивавшие сельскую школу, считали такой труд для себя вполне приемлемым. Люди
среднего поколения обычно оценивают ситуацию несколько мягче, но тоже
акцентируют внимание именно на чувстве некой отчужденности молодежи от
сельского образа жизни и соответствующих видов труда.
Молодые же сельские жители, в силу ряда семейных причин еще
остающиеся в селе, но в принципе тоже ориентированные нау последующий переезд в
город, обычно указывают, что работа на усадьбе ради продажи не только тяжела
физически, но и в первую очередь не гарантирует,Доходов даже в случае
хорошего урожая или приплода скота. Действительно, нельзя не признать, что
слишком многое ныне зависит от скупщиков (приедут ли они во время), от ценовой
конъюнктуры (при высоком урожае закупочные цены заметно падают и
потому общий доход даже может быть меньше при намного больших трудозатратах,
чем в средний по итогам год), от того, удастся ли собраться нескольким соседям
и родственникам и вместе нанять грузовик для перевозки продукции к
закупщикам на рынок в городе (обычно в Сухуме), и т.п. превходящих и принципиально
не предсказуемых моментов. Поэтому в качестве идеала для очень многих
молодых людей ныне выступает наемный труд, когда за определенные
трудозатраты пунктуально следует заработная плата в заранее согласованных
размерах. В откровенных разговорах молодые люди подчеркивают, что их позиция
ничего общего не имеет с "ленью" или "брезгливостью по отношению к
физическому труду", и что они вполне готовы работать в городе на стройке,
например. Видимо, это уже сформировавшаяся установка, кстати, типичная для
современного общества с урбанистической культурой, и потому оживить абхазское
село может только появление очень крупных агрофирм, способных взять на
себя все коммерческие риски и, подобно советским совхозам, выплачивать
фиксированную зарплату своим работникам, живущим в селе.
Однако в последние годы наблюдался не только ускоренный отток
абхазского населения из наиболее отдаленных горных селений. Одновременно шел и
процесс концентрации жителей отдельных селений в их центральных или
лучше обеспеченных дорогами и транспортным обслуживанием частях. Вообще
для абхазов традиционно было характерно очень разбросанное расселение,
когда на обширной территории, считающейся ныне официально одним селением,
отдельные дома или группы домов родственников перемежаются горными
ручьями и реками, заросшими лесом оврагами, участками полей или плантаций.
Такова, например, широко раскинувшаяся в низкогорьях и на предгорной
равнине Джгерда, соединенная асфальтированной дорогой длинной около
15-20 км с приморской автотрассой. К ней еще в советские годы была
административно присоединена территория лежавшего в соседних горах села Ахуца,
в состав которого, наряду с другими отдельно стоявшими кварталами-ахаблами,
498
входил и Чегем, прославленный его знаменитым уроженцем писателем Фазилем
Искандером. Однако именно в конце 1990-х - начале 2000-х годов квартал ы-ахаб-
лы села Ахуцы, равно как ил окраинные горные части самого с. Джгерда,
отрезанные от его центра и главной сельской дороги реками или оврагами и
ручьями, через которые автомашины должны были проезжать вброд,
окончательно обезлюдели.
О теснейшей связи абхазов, ставших в недавние годы горожанами, со
своими родными селениями и проживающими там родственниками, говорит еще
один феномен, вероятно^ уникальный именно для современной Абхазии.
Видимо, в этой связи можно даже говорить об особом состоянии "полу-урбанизации"
абхазов, при котором грань между городскими и сельскими жителями крайне
размыта и условна, поскольку многие люди, имеющие основное жилье в
городе, большую или очень значительную часть своих трудозатрат вкладывают в
сельское хозяйство на усадьбах близких родственников и получают именно там
соответствующую часть доходов. С другой стороны, как и в других регионах
продолжающейся урбанизации, значительная часть сельских жителей Абхазии
фактически уже большую часть времени проводит в городе и именно там
имеет основную работу и главный либо весомый источник доходов, а сельским
хозяйством на своей усадьбе занимается преимущественно с целью производства
продуктов питания для семьи.
Итак, значительное большинство жителей современной Абхазии, реально и
формально переехавших из села в город, так или иначе оставляет за собой
возможность пользоваться сельским домом и приусадебным участком, причем
некоторые из них продолжают заниматься сельским хозяйством не менее
активно, чем собственно сельские жители. Например, в с. Джгерда Очамчырского
района на начало 2005 г. официально числилось всего 232 хозяйства, или 805
человек, в том числе 752 абхаза. Но среди абхазов еще 37 мужчин и 12 женщин,
или 12% от живущих здесь постоянно лиц трудоспособного возраста (то есть от
405 человек абхазов Джгерды в возрасте от 18 до 59 лет включительно), в
действительности регулярно и очень часто приезжали в это селение и активно,
постоянно занимались сельским хозяйством на приусадебных участках своих
родителей или, реже, дедушек и бабушек, с целью последующей продажи
сельскохозяйственной продукции и получения денежных доходов. Аналогичное явление
зафиксировано иве. Хуап Гудаутского района, где в середине 2006 г.
регулярно работали на приусадебных участках родственников и производили
сельскохозяйственную продукцию в товарных количествах, то есть на продажу, 12
зарегистрированных в городах мужчин-абхазов, что составляет примерно 5% от
числа всего местного взрослого работоспособного населения в возрасте 18-59 лет,
или 9% от численности мужчин данного возраста, прописанных в самом Хуапе.
Необходимо подчеркнуть, что речь в указанных случаях идет не просто о
родственниках сельских жителей, которые периодически приезжают к ним в
село из города и при этом эпизодически помогают по хозяйству. Последних в
Джгерде или Хуапе, как и в любом другом абхазском селении, неизмеримо
больше, ибо практически все городские абхазы очень тесно связаны со своими
родовыми селами и остающимися в них родственниками. Но в данном случае
названные выше люди именно работают в сельском хозяйстве на постоянной
основе и получают от него, таким образом, значительную или даже большую
часть своих личных доходов, хотя при этом официально числятся горожанами,
прописанными в Сухуме, Гудауте или Очамчыре.
С другой стороны, в той же Джгерде среди местных абхазов еЩе 19 мужчин
и 14 женщин (8% от числа лиц в возрасте от 18 до 59 лет) лишь числятся пропи-
499
санными в селе, хотя реально большую часть своего времени проводят в
городе и приусадебным хозяйством серьезно, то есть с целью производства на
продажу излишков сельскохозяйственной продукции, не занимаются. В Хуа-
пе также 12 мужчин и 6 женщин, или около 7% работоспособного населения
этого села, реально живут и работают в городах, а в селе приусадебным
хозяйством с целью получения от него денежных доходов практически не
занимаются.
Наконец, в самые последние годы благодаря бурному развитию
российского туризма и высокому сезонному спросу на рабочие руки в приморской
курортной зоне Абхазии (от Гагры до Сухума) заметная часть жителей, особенно из
наиболее отдаленных горных селений, превратилась во временных трудовых
мигрантов. Так, из вышеупомянутого Хуапа, от которого до Гудауты около
20 км не очень хорошей в своей горной части дороги, которая к тому же в дождь
или в снегопад становится очень тяжелой либо вовсе Непроезжей для легковых
автомобилей, в курортный сезон на заработки в приморскую зону регулярно
выезжают 20 мужчин и 5 женщин, что составляет около 10% работоспособного
населения села. Эти люди весь курортный сезон (иф менее трех месяцев, то есть
в июле-сентябре, а иногда и дольше, то есть с середины июня и до начала октября)
живут и работают вдали от дома, лишь изредка навещая родных. При таком
образе жизни они тоже в большинстве своем не производят в селе
сельскохозяйственную продукцию в значительных размерах на продажу. Сходную картину
можно видеть и в Калдахуаре, где в курортную зону на заработки на весь сезон
выезжают 65 человек, или примерно 8% от всего, а не только
работоспособного, населения этого села. Эти внутриреспубликанские трудовые сезонные
миграции из наиболее отдаленных сел в курортные города и поселки
приобретают все больший размах по мере дальнейшего развития российского туризма и
роста доходов у лиц, занятых в этой сфере экономики Абхазии.
Приведенные выше и проиллюстрированные количественными данными
примеры различных форм урбанизации современных абхазов дают основание
считать, что ныне мы наблюдаем переломный момент в развитии абхазской
народной культуры - из еще недавно преимущественно сельской она
превращается в переходную, сельско-городскую, и роль элементов общемировой
урбанистической культуры, преимущественно в их российских формах, будет в ней
только нарастать.
ЗАНЯТИЯ И ДОХОДЫ
СЕЛЬСКИХ ЖИТЕЛЕЙ
Культурный облик любого народа неразрывно связан с его
социально-профессиональным составом, включая и уровень образования. В современной
Абхазии доходы сельских жителей варьируют очень широко в зависимости от
сферы деятельности и наличия в собственности тракторов или грузовиков, но
не квалификации или уровня образования.
Проведенные в 2003-2005 гг. исследования показали, что во всех
обследованных селах в составе жителей трудоспособного возраста явно преобладают
лица, официально числящиеся "безработными" или "работниками агрофирмы
(кооператива)". Последних иногда по инерции даже именуют и записывают
"колхозниками". Именно "безработные" и работники различных небольших
агрофирм или сельскохозяйственных кооперативов, созданных в большинстве
селений на месте бывших колхозов, оказались в самом худшем положении в пос-
500
ледние годы. Эти работники формально на постоянной основе имеют работу, но
она носит лишь сезонный характер. Данные организации, по сути своей
посреднические, по предварительному заказу крупных скупщиков
сельскохозяйственной продукции силами нанятых односельчан выращивают в небольших
количествах чай, мандарины, табак или кукурузу на тех участках бывших колхозных
или совхозных плантаций-и полей, которые в силу каких-либо причин (чаще
всего - большой удаленности от центральных кварталов сел) еще не заняты
частниками. Рядовые работники получали в них в 2003-2004 гг. по итогам года
всего лишь по 1-2 тыс. руб., чего в современной Абхазии недостаточно даже для
организации полноценного приусадебного хозяйства (для ведения последнего
требуется покупать удобрения и прививки для скота, нанимать транспорт, и
т.д.). Таких людей, считая от общей численности работоспособного населения,
было около 7-10% в селах Дурипш и Лыхны (при доле "безработных" около
60-70%), и примерно 65-70% в Члоу и Джгерде (в этих случаях еще примерно у
6-9% населения не была указана сфера занятости).
Как работники указанных мелких агрофирм, так и собственно безработные
живут только или преимущественно за счет производства и продажи
собственной сельскохозяйственной продукции. Правда, многие из них регулярно либо
эпизодически выезжают на заработки в города Абхазии, а некоторые - и в
Россию, но именно приусадебное хозяйство является основой жизнеобеспечения их
семей.
Напротив, самые большие денежные доходы в селе, если, конечно, не
считать немногочисленных владельцев разного рода торговых точек, ныне обычно
получают водители грузовиков и, особенно, трактористы, работающие в
упомянутых выше сельскохозяйственных предприятиях. Там они зарабатывали в
2003-2004 гг. от 3-5 до 7-9 тыс. руб. в год, но главная статья их доходов -
подработки в собственном или окрестных селах на приусадебных участках.
Например, распашка трактором 1 га земли под посадку кукурузы стоила тогда
1-1,5 тыс. руб., но горючее приобреталось за счет тракториста.
Многие абхазские хозяйства засаживают кукурузой по 20-30 и более соток.
Таким образом трактористы могут получать в общей сложности до 15-25 тыс. руб.
в год за свою работу, а водители грузовиков - немногим меньше. Однако
поскольку с начала 1990-х годов практически все трактора и грузовики
фактически находятся в частной собственности, то и все расходы по их эксплуатации
и ремонту несут теперь сами владельцы. Учитывая, что почти вся эта техника в
основном еще советского производства и потому давно уже выработала свой
ресурс, текущие расходы на поддержание ее в сколько-нибудь работоспособном
состоянии весьма велики и съедают значительную часть доходов владельцев.
Доля трактористов и водителей грузовиков в составе работоспособного
населения села обычно составляет всего около 4-7%, то есть примерно 10-15%
мужской части жителей.
Медсестры и врачи, учителя и бухгалтеры, другие служащие-бюджетники,
часть которых работает в соседних селах или даже в городах, составляют
обычно 7-15% работоспособного сельского населения. Основная их часть,
работающая в сельской местности, получала в 2004 г. обычно по 400-500 руб. в месяц, а
в городах - в 1,5-2 раза больше. Учитывая уровень жизни в современной
сельской Абхазии, они при этом, если нет длительных задержек с выплатой
зарплаты, оказываются не в самом плохом материальном положении, если
сопоставить их доходы с тем, чем располагают составляющие абсолютное большинство
населения неквалифицированные работники сельского хозяйства или
безработные.
501
Кроме того, в большинстве абхазских сельских семей есть пожилые люди, и
российские пенсии становятся очень важным источником доходов для общего
семейного бюджета. Для сравнения, абхазская ежемесячная пенсия по старости
составляла 60 руб. в 2003 г. и 100 руб. в 2004 г., а российская пенсия, которую
выплачивают после оформления российского гражданства - 600-700 руб. в
месяц в 2004 г. й
Сопоставление социально-профессиональной структуры населения
обследованных сел в 1990 г. и в начале 2000-х годов показывает, что за прошедшие
примерно 15 лет в Джгерде, Члоу и Дурипше на треть или даже на половину
снизился удельный вес водителей и механизаторов, и примерно на столько же
выросла относительная доля служащих-бюджетников. Исключением являются
Лыхны, где первый показатель снизился почти в четыре раза, а последний -
тоже понизился без малого в два раза. Но эти особенности
социально-профессионального состава жителей с. Лыхны и его динамики в 1990-е годы
определяются экономико-географическим положением на хорошей автотрассе в
непосредственной близости от г. Гудаута. Поэтому многие жители этого села работают
в Гудауте.
Естественно, "безработные" в большом количестве появились только после
конца советского периода, но в целом пропорция незанятого работоспособного
населения и лиц, работающие ныне в малых агрофирмах и
сельскохозяйственных кооперативах, возросла примерно на 10-15% по сравнению с долей
колхозников в 1990 г.
В большинстве случаев жители села могут продать урожай на месте
перекупщикам, но по явно заниженной цене. Кроме того, в случае урожайного года
остается риск, что в данное село перекупщики могут вообще не заехать или же
они приедут^ слишком поздно, когда часть фруктов, например, может
испортиться. Поэтому большинство сельских жителей предпочитает, объединив
усилия и наняв автотранспорт, перевезти произведенную продукцию на
Центральный рынок в Сухуме либо на рынки в Гудауте или Гагре и уже там продать ее
перекупщикам по цене, почти в полтора-два раза большей, чем дома в своем
селе. Но и там, в городе, цена оптовых закупок у сельских жителей все равно
примерно на треть ниже, чем текущая розничная цена на аналогичный товар на
данном рынке.
Существенно сложнее организовать вывоз сельхозпродукции за пределы
Абхазии, например, в Адлер, но и выигрыш в цене реализации оптовым
российским скупщикам в таком случае увеличивается еще более значительно. Однако
из-за проблем с пересечением российской границы и прежде всего из-за
незаконных поборов и огромных очередей на пунктах пропуска лишь немногие
сельские жители отваживаются самостоятельно везти свою продукцию в район
Сочи, причем если и делают это, то обычно лишь ради реализации большого
урожая мандаринов или ореха-фундука.
К сожалению, существовавшая в поздний советский период вполне
эффективная система закупки и реализации продукции приусадебных хозяйств
оказалась полностью разрушена. Вся реализация теперь происходит только силами
самих производителей, зачастую не располагающих какими-либо
транспортными средствами. Небольшая соседско-родственная кооперация (объединение
усилий родственников, друзей и соседей) в этом направлении только начинает
формироваться.
Но какими бы тяжкими усилиями не давалась продажа продуктов
сельского хозяйства и сколь бы изменчива не была рыночная конъюнктура, это
приносит весьма ощутимые в масштабах абхазской сельской семьи финансовые
502
результаты. Средний семейный доход, например, от продажи урожая орехов
может составить до 30-45 тыс. руб. и более, так как их реализация скупщикам в
неурожайном 2004 г. была возможна по 80 руб. за 1 кг, а в урожайном 2005 г. -
по 35-40 руб. за 1 кг; одна семья может заготовить до 1 тонны орехов.
Мандарины могут принести доход до 15-30 тыс. руб., при продаже по 7-10 руб. за 1 кг
в 2004 г., в зависимости от качества фруктов; семья может вырастить от 5 до 7
и даже более тонн мандаринов на продажу.
Следует, однако, учесть, что приведенные выше расчеты потенциально
возможных доходов семейнбго хозяйства от продажи ореха-фундука или
мандаринов очень условны. Ведь если сельские жители производят на продажу
действительно большое количество товарной продукции, сравнимое с названными
выше по сути максимальными объемами, то они обычно бывают вынуждены
нанимать работников на сбор урожая и оплачивать автотранспорт для его вывоза
к скупщикам на городские рынки. При выращивании мандаринов необходимо
также покупать ядохимикаты для опрыскивания и, желательно, минеральные
удобрения.
Правда, во многих селах Абхазии появились по сути фермерские хозяйства,
в которых обрабатываются значительные площади и где масштабы
производства тех же мандаринов или ореха даже больше, чем названные выше. Но таких
специализированных хозяйств еще очень мало, и речь ниже идет об основной
части сельских абхазских домохозяйств.
Кроме того, в действительности вырастить до 1 тонны орехов или до
5-10 тонн мандаринов за сезон может лишь весьма небольшая часть сельских
семей, имеющих достаточное количество рабочих рук. Вспомним, что ныне
лишь от трети до четверти домохозяйств в селах Джгерда или Лыхны, и всего
около 15% в Члоу, включают в свой состав родителей работоспособного
возраста и детей школьного и дошкольного возраста. Более того, даже среди этих
полных хозяйств только часть имеет в своем составе по несколько способных
эффективно и постоянно трудиться на приусадебном участке взрослых,
относительно нестарых и еще вполне здоровых пенсионеров,
подростков-старшеклассников и еще остающихся в селе юношей и девушек. Даже с учетом того,
что многим сельским семьям активную помощь оказывают их городские
родственники, оказывается, что лишь некоторая (возможно, меньшая) доля
современных домохозяйств способна реально производить указанную продукцию в
сопоставимых с названными выше объемах.
Интересно отметить, что в большинстве абхазских сел в последние годы
начался процесс заметного расширения площадей, занятых орехом-фундуком,
который становится ведущей товарной культурой и оттесняет с этого места
недавнего лидера - мандарины даже в тех равнинных и предгорных местностях, где
последние растут сравнительно хорошо. Это является ярким подтверждением
тех значительных организационных трудностей, которые испытывают в наши
дни сельские жители Абхазии при попытке продать произведенную ими
сельскохозяйственную продукцию. Дело в том, что основное достоинство ореха в
сравнении с мандаринами и другими фруктами - способность легко переносить
длительное хранение, практически не портясь при этом.
Кроме того, орехи меньше страдают от капризов погоды, не боятся
заморозков и могут расти в низкогорной полосе, где вообще нельзя разводить
мандарины из-за климатических условий (как, например, в Дурипше). Мандарины к
тому же часто страдают от заморозков и на равнине. Правда, для орехов тоже
характерны большие колебания урожайности год от года, хотя и по другим
причинам. Орех-фундук также требует существенно меньших затрат труда при вы-
503
ращивании, а плодоносят они до 20-25 лет. Лишь при уборке и подготовке
урожая к продаже орех-фундук оказывается гораздо более трудоемкой культурой,
чем мандарин, но при этом период сбора и чистки орехов может растягиваться
на гораздо больший срок.
Кроме ореха-фундука и мандаринов, играющих ныне безусловно ведущую
роль в обеспечении сельского абхазского населения денежными доходами,
небольшое значение имеет выращивание на продажу хурмы, грецких орехов,
яблок и груш, киви и персиков, а также некоторых огородных культур - горького
перца, помидоров и т.п. Сельские жители также довольно часто продают
кукурузу (около 4-5 руб. за 1 кг) и фасоль (примерно по 15-20 руб. за 1 кг), которые
служат базовыми продуктами питания абхазов. Но лишь некоторые, и то не
часто, продавали вино и чачу (на свадьбы и т.п.), однако с развитием туризма это
направление хозяйства, столь хорошо развитое у абхазов, может стать более
значимым. /
Скотоводство, издавна бывшее одной из важнейших отраслей
крестьянского хозяйства в Абхазии, играет ныне вполне сравнимую с орехом-фундуком и
мандаринами роль в обеспечении сельского населения денежными доходами.
Более того, если в относительно больших товарных количествах орехи и
мандарины реально производят или же потенциально способны производить ныне
лишь сравнительно немногие домохозяйства, то скот и птицу держат
практически все сельские жители, даже совсем пожилые, и большинство из них почти
ежегодно продает часть приплода. Обычно поздней осенью или в самом начале
зимы начинается продажа молодняка домашних животных и птицы, для чего в
села специально приезжают перекупщики. За бычка весом 40-50 кг осенью
2004 г. можно было выручить 2500-3000 руб., за козленка - от 700 до 1000 руб.,
за поросенка весом в 3-5 кг - примерно 200-300 руб. В то время
овца-двухлетка стоила 2-2,5 тыс. рублей, дойная корова - от 6 до 10 тыс. руб. (в зависимости
от удойности), буйволица - 8-10 тыс. руб., лошадь - 4-5 тыс. руб., рабочий
бык - от 10 до 15 тыс. руб.
В современной Абхазии, кстати говоря, рабочий скот (быки и лошади) тоже
весьма востребован, ибо с его помощью лучше всего обрабатывать посевы
кукурузы при культивации (которая должна проводиться дважды за лето), тогда
как использование трактора в этих целях нежелательно, поскольку растения
сильно повреждаются и частично гибнут. В горных же селах, где поля
расположены на склонах, трактора обычно вообще не используют и даже первоначальную
распашку поля под посев кукурузы проводят теперь на быках. Для некоторых
сельских жителей работа на своей лошади или быках на приусадебных участках
соседей стала еще одним дополнительным, хотя в целом и весьма скромным
источником дополнительных доходов.
Наконец, важную роль в обеспечении денежными доходами во многих
сельских семьях играет изготовление и продажа домашнего сыра, прежде всего из
коровьего молока. Правда, в товарных объемах сыр производят и продают
лишь те немногие семьи, в которых держат большое количество дойных коров
(по 5-7 и более) и коз (по 20-30 голов), что возможно только в том случае,
если в домохозяйстве есть достаточное количество рабочих рук и если усадьба
стоит на окраине села, где имеются пастбища, или же если есть возможность
отгонять скот в горы на все лето с наемными пастухами. Однако практически в
каждой сельской абхазской семье есть одна, а в больших семьях - и две дойные
коровы (обычно с довольно низкими удоями, порядка 6-9 литров в день в весенне-
летний период), и производится сыр для собственного потребления. Летом,
когда начинается курортный сезон и резко поднимаются цены на рынках в
504
Сухуме, Гудауте и Гагре, многие пенсионеры периодически отвозят небольшие
партии домашнего сыра на рейсовом автобусе перекупщикам на городских
рынках, что служит неплохим подспорьем семейному бюджету. В августе 2005 г.
закупочные цены на домашний сыр в Сухуме составляли около 50-70 руб. за 1 кг,
в зависимости от качества и вида продукта.
Сравнивая сложившееся ныне положение с доходами от продажи
произведенной на приусадебном участке сельскохозяйственной продукции с тем, что
было в конце советского периода, можно сделать следующие основные выводы.
Во-первых, роль этого вида денежных доходов в семейном бюджете
многократно возросла, причем в первую очередь за счет производства и продажи ореха-
фундука, мандаринов, скота и птицы. Одновременно существенно снизилась
доля денежных доходов, получаемых от продажи других фруктов и овощей, ибо
былая вполне эффективная система их скупки у сельских жителей через
сельскую потребительскую кооперацию оказалась полностью разрушенной.
Важно также отметить, что в современных условиях Абхазии сельские
жители практически потеряли не только возможность получать адекватную
стоимости жизни регулярную заработную плату за работу в сельском хозяйстве, но
и возможность подрабатывать дополнительно, нанимаясь на условиях сдельной
оплаты труда на уборку урожая к крупным производителям
сельскохозяйственной продукции. Только последние, в отличие от некоторых владельцев
приусадебных хозяйств, тоже эпизодически практикующих найм работников в
урожайные годы, могут гарантировать стабильность и высокий уровень такого
рода заработков в многолетней перспективе.
Например, в поздний советский период многие работники бюджетной
сферы, старшеклассники или пенсионеры, равно как и некоторые горожане -
недавние выходцы из села, весьма неплохо зарабатывали, беря в колхозе своего
собственного села подряд на уборку винограда, чая, мандаринов или табака с
определенного участка колхозной плантации. Теперь же агрофирмы либо
сельскохозяйственные кооперативы могут предложить такого рода сезонную
работу лишь очень небольшому количеству сельских жителей и за крайне низкую
оплату, ведь даже их постоянные работники получают за год, как уже
говорилось выше, всего около 1-2 тыс. руб.
Для оценки уровня развития приусадебного хозяйства в сельских абхазских
семьях, включающих обоих родителей работоспособного возраста и детей
школьного и дошкольного возраста, составлена табл. 14, в основу которой
положены материалы из похозяйственных книг обследованных сел.
Сразу же отметим, что в поздний советский период, представленный
данными на конец 1990 г., статистика приусадебного хозяйства велась достаточно
точно в отношении площади земельных участков. Но вот в случае фиксации
поголовья крупного рогатого скота и лошадей сотрудники сельсоветов тогда
обычно закрывали глаза на явное занижение ежегодно предоставляемых жителями
сведений, особенно на недоучет оставленного на следующий год молодняка.
Подобное занижение могло составлять около 25-30% от реального поголовья
домашних животных. Данные же о мелком рогатом скоте и, особенно, свиньях
были очень неточными и в советские годы, а потому их вообще не имеет
смысла анализировать.
В то время сельские жители платили достаточно весомые налоги на
приусадебную землю (из расчета 24 руб. за 0,5 га) и личный скот (8 руб. за корову,
быка, буйвола или лошадь; 4 руб. за теленка; 2,5 руб. за свинью, козу, овцу), да
к тому же весь скот надо еще было обязательно страховать, дополнительно
выплачивая государству сумму, практически равную налогу.
505
Таблица 14
Приусадебное хозяйство абхазских сельских семей
Основные •
характеристики
Количество
полных семей
Количество
крупного рогатого
скота в семьях
в т.ч. дойных
коров и
буйволиц
Среднее
количество голов
крупного
рогатого скота в одном
семейном
хозяйстве
в т.ч. среднее
количество
голов дойных
коров и буйволиц в
одном семейном
хозяйстве
Количество
лошадей в семьях
Количество
(в скобках - доля)
семей с
приусадебными
участками следующих
размеров:
до 0,24 га
0,25-0,49 га
0,50-1,4 га
1,5 га и более
Лыхны (выборка *30%
населения)
1990 г.
122
180
101
1,5
0,8
3
6 (5%)
63
(52%)
43
(35%)
2005 г.
89
154
70
1,7
0,8
-
1 (1%)
34
(38%)
37
(42%)
Дурипш
1990 г.
170
408
174
2,4,
1,0
23
1 (0,6%)
164
(97%)
Джгерда
1990 г.
97
414
176
4,3
/
1,8
45
43
(44%)
47
(48%)
2005 г.
51
н.Д.
н.д.
н.д.
н.д.
н.д.
(2%)
28
(55%)
12
(24%)
Члоу
1990 г.
210
602
318
2,9
1,5
41
4 (2%)
126
(60%)
73
(35%)
Именно поэтому люди стремились приуменьшать сведения о постоянном
поголовье домашних животных в своих хозяйствах. Количество скота
оценивалось по состоянию на начало календарного года, то есть тогда, когда основная
часть полученного прошлой весной приплода была уже в минувшую позднюю
осень забита на мясо либо продана. Затем эта оценка в большинстве случаев
просто воспроизводилась в похозяйственной книге в графах на последующие
кварталы года.
В поздний советский период власти наконец сняли почти все
административные ограничения на развитие приусадебного хозяйства. В это время многие
506
сельские жители стали брать в аренду дополнительные участки земли на
колхозных полях и выращивать там для себя кукурузу или, реже, фасоль, выплачивая
часть полученного урожая в счет арендной платы за землю. Такие
дополнительные к усадьбе участки земли, не облагавшиеся земельным налогом, в
соответствующую статистику похозяйственных книг в советские годы тоже не
включались. (
Для начала - середины текущего десятилетия, к сожалению, сопоставимых
данных собрать не удалось (исключая Лыхны, да и то только с формальной
стороны). В наши дни сведения о поголовье домашнего скота в похозяйственных
книгах или вовсе отсутствуют, или очень условны, ибо указаны лишь
выборочно. Это объясняется только неудовлетворительной организацией учета
поголовья домашних животных, так как ныне никаких налогов или обязательных
страховок за скот или птицу сельские жители не платят и никаких ограничений на
количество скота они не имеют. С другой стороны, в последние годы весьма
точно фиксируются полные размеры приусадебного участка, в состав которого
могут входить как собственно усадьба (земля, примыкающая к дому), так и
участок на бывшем колхозном поле или плантации, занятый данной семьей на
постоянной основе. Последний может быть их фактической частной
собственностью либо же считаться арендуемым на длительный срок. Причина высокой
точности записей о размерах используемых земельных участков заключается в
том, что сейчас сельские жители должны ежегодно выплачивать земельный
налог из расчета 350-360 руб. за 1 га, или 450 руб. за 1 га плодоносящих посадок
фруктовых или ореховых растений (обычно по повышенной ставке облагаются
участки с посадками старше 3 лет, включая крупные виноградники).
Кроме того, в случае отгона крупного и мелкого рогатого скота на
высокогорные летние пастбища (обычно с середины - конца мая до середины - конца
сентября) владельцы животных должны выплачивать особый "экологический
сбор" - налог за использование государственных пастбищ вне сельских земель,
идущий напрямую в соответствующий лесхоз. Его размер - примерно 10 руб. за
голову крупного рогатого скота или лошадь и 5 руб. - за козу или овцу. Но так
как в горы на лето имеет смысл отгонять только сравнительно большое стадо,
то его владельцу обычно приходится выплачивать достаточно большие суммы.
Учитывая сделанные выше уточнения, на основании приведенных
в табл. 14 сведений можно заключить, что в среднем полная семья в конце
советского периода обычно имела 1-2 дойные коровы (реже - буйволицы,
которые составляли до 10-15% дойного крупного рогатого скота, а в Члоу - около
трети). Общее поголовье крупного рогатого скота в домохозяйстве колебалось
от 2 до 3 животных и даже превышало 4 головы в Джгерде. В последнем селе
приусадебное хозяйство явно было развито наиболее сильно, и потому там
каждая вторая полная семья имела также лошадь для обработки посевов
кукурузы, перевозки различных грузов в окрестностях села или же для поездок верхом
на горные летние пастбища и переброски грузов вьюками с пастбищ в село и
обратно. Показательно, что именно в Джгерде еще в советский период почти
половина семей (точнее - 48%) имела большие приусадебные участки площадью в
50 соток и более. Для центральных кварталов села Лыхны, напротив, были
характерны наименьшая обеспеченность крупным рогатым скотом и лошадьми, а
также заметная доля хозяйств (5% семей) с очень маленькими, по меркам
Абхазии, приусадебными участками площадью до 24 соток включительно.
Произошедшие к началу - середине текущего десятилетия изменения в
уровне развития приусадебного хозяйства можно оценить лишь по динамике
средней площади обрабатываемых земельных участков в селах Лыхны и
507
Джгерда. В с. Лыхны резко снизилась доля хозяйств с малыми участками
(до 24 соток) и заметно уменьшилась пропорция домохозяйств со средними по
площади участками (25-49 соток), при соответствующем повышении доли тех,
кто обрабатывает большие участки (0,5-1,4 га), до 42% полных семей. В Джгер-
де, где малых участков не было и в поздний советский период, с 44% до всего 2%
понизилась доля полных семей со средними по размерам участками земли
(25-49 соток), но при этом заметно возросла пропорция хозяйств с крупными
земельными участками (0,5-1,4 га), составивших 55% семей, и появилась
достаточно много (24% от общего количества полных семей) домохозяйств с особо
крупными земельными участками площадью в 1,5 га и более. Кстати, живущие
в Джгерде с начала XX в. турки, среди которых урбанизация по каким-то
причинам развита заметно слабее, отличаются ныне от местных абхазов еще и тем,
что среди них доля хозяйств с особенно крупными земельными участками в
1,5 га и более составляет целых 44% из 9 полных турецких семей и лишь
немногим уступает доле домохозяйств с просто крупными; земельными участками
(0,5-1,4 га), которых в этом селе у турок насчитывается 56%.
Вероятно, в сходном направлении изменилось и поголовье домашнего скота
на личных подворьях, хотя с формальной точки зрения имеющиеся данные по
с. Лыхны свидетельствуют скорее об отсутствии значимой динамики в этой
сфере приусадебного хозяйства, чему вряд ли стоит "верить. Впрочем, последний
пример позволяет также сделать вывод, что обеспеченность домашним скотом
здесь по крайней мере не только не уменьшилась, но даже несколько возросла,
если сравнивать с поздним советским периодом. Поэтому сведения 1990 г. по
Члоу, Джгерде и Дурипшу, увеличенные на практиковавшееся тогда
систематическое занижение поголовья скота на примерно 25-30%, вполне можно считать
минимально возможной оценкой современной обеспеченности домохозяйств в
этих абхазских селах домашними животными.
В современном абхазском селе, как было сказано выше, всем жителям
приходится выплачивать земельный налог, а в случае выращивания значительного
количества кукурузы, являющейся основным продуктом питания и дающей
отходы, идущие на корм для скота, - оплачивать использование трактора или
быков для первоначальной распашки поля. Кукурузные отходы, служащие
основными кормами для домашних животных, - это прежде всего "чала", то есть
сухие стебли с листьями, остающиеся после уборки початков. На корм скоту
также идут сердцевины-кочерыжки от початков, некондиционные или
подпортившиеся от длительного хранения зерно и початки. (Последние образуются
вследствие того, что многие крепкие крестьянские хозяйства в современной
Абхазии запасают до 2-3 тонн кукурузного зерна, которого им может хватить на
весь следующий год даже в том случае, если нового урожая вообще не будет.)
Очень многие платят также односельчанам за культивацию посевов кукурузы
конным плугом дважды за летний сезон и за быстрый сбор урожая фруктов,
идущего на продажу, а также за грузовик для оперативного вывоза этого
урожая на городской рынок к скупщикам.
Однако этим отнюдь не ограничиваются необходимые для ведения
приусадебного хозяйства денежные расходы. Выращивание кукурузы требует
регулярного внесения минеральных удобрений, то есть селитры, без которой
урожай через несколько лет уменьшается более чем в два раза. Замена селитры
навозом практически невозможна, ибо при этом все равно остается
значительная потеря урожайности (до 30-50%), навоз требуют и другие растения, прежде
всего огородные культуры и орех, да и в обычном хозяйстве его все равно не
хватит на удобрение всей требуемой площади посевов кукурузы. Стоимость
508
мешка селитры (50 кг) может доходить до 400 руб., а норма внесения
составляет обычно около 3-5 мешков на один гектар. Кроме того, выращивание
мандаринов требует трехкратного опрыскивания каждого растения ядохимикатами,
что стоит около 30 руб. Желательно также опрыскивать и орех. Поэтому
суммарные затраты крестьянского хозяйства на минеральные удобрения и
ядохимикаты должны составлять весьма значительную сумму, либо же владелец
потеряет очень большую часть урожая.
Если в семье стараются обеспечить хорошее состояние крупного
рогатого скота и, соответственно, высокие удои, то на зиму желательно закупать
комбикорм для дойных коров, который стоит от 4 до 7 руб. за 1 кг, а на одну
корову требуется от 3 до 8 мешков по 50 кг, то есть порядка 1-2 тыс. руб.
При этом основу зимних кормов составляют производимые в самом
хозяйстве сено и чала. Высокими в Абхазии считают удои порядка 9-12 литров в
день, а без подкормки зерном и комбикормом даже летом удои у коровы
абхазской породы могут падать до 2-4 литров молока в день при содержании
в селе и его окрестностях на подножном корму или до 7-8 литров при отгоне
на высокогорные летние пастбища. Содержание буйволицы зимой обходится
еще дороже, чем коровы, но обычно продажа осенью одного взрослого
буйвола позволяет обеспечить кормами трех-четырех других. Кроме того,
весь крупный рогатый скот требуется весной, до выгона на пастбища,
прививать от чумы и сибирской язвы, что обходится примерно в 30-50 руб.
за голову.
Владельцы большого количества домашних животных, отгоняемых на лето
на высокогорные пастбища, не только выплачивают "экологический налог" в
лесхоз, но и нанимают, чаще всего в складчину, пастухов. С последними,
впрочем, обычно рассчитываются натуральной оплатой, то есть половиной
получаемого на пастбищах сыра из коровьего и козьего молока, который идет в
основном на продажу. Кроме того, во время пребывания пастухов в горах их также
полностью обеспечивают основными продуктами питания (кукурузная мука,
сахар и соль, аджика, чача, иногда - немного картошки). В случае удачного
пастбищного сезона, то есть при условии, что потерь скота в горах не было или они
были минимальны, по завершении выпаса и возвращении стада в село пастухам
отдают половину телят и козлят этого года. Каждый пастух ныне находится.на
отдаленных горных пастбищах по две недели, а потом на одну неделю
возвращается отдохнуть в село; на бригаду из трех пастухов обычно приходится стадо
в примерно 100 или немногим более голов, считая крупный и мелкий рогатый
скот.
Последние 10-15 лет породили еще одну неожиданную проблему для
развития приусадебного хозяйства - сильно размножившиеся в горных лесах Абхазии
дикие животные начали причинять заметный ущерб полям и плантациям на
окраинах сел и скоту, особенно на горных пастбищах. Кабаны, а иногда и медведи
портят посевы кукурузы и плантации ореха-фундука, шакалы и лисы уносят
домашнюю птицу, а волки нападают на мелкий и крупный рогатый скот и свиней.
В частности, многие хозяева потеряли некоторых свиней и часть молодняка
крупного рогатого скота, которые по абхазским традициям весь день находятся
на вольном выпасе на улицах и в окрестностях села. Иногда, забредая слишком
далеко, животные не возвращаются на усадьбу вечером, и тогда они часто
становятся добычей волков. Но особенно большой урон волки наносят поголовью
овец на высокогорных летних пастбищах, так что во многих случаях сельские
жители были вынуждены в последние годы вообще отказаться от их разведения
и отгона в горы, несмотря на потребности домохозяйств в шерсти.
509
Итак, к началу XXI в. в абхазском селе сложилась совершенно особая
ситуация - образовался значительный массив доступных для обработки
сельскохозяйственных земель и исчезли либо резко ослабли практически все
административные или фискальные (в первую очередь налоговые) ограничения на развитие
приусадебного хозяйства. Одновременно в среде сельского абхазского
населения широко распространились товарно-денежные отношения в форме
регулярной продажи сельхозпродукции, закупки минеральных удобрений и
ядохимикатов, найма техники и работников. Постепенная фактическая эрозия режима
экономической блокады Абхазии и начавшееся в 2004—2005 гг. удивительно
быстрое и успешное возрождение курортной отрасли экономики создали для
сельских жителей возможность реализовывать продукцию приусадебного
хозяйства в весьма больших объемах, выручая за нее очень значительные,
особенно учитывая нынешний низкий уровень жизни населения в этой непризнанной
республике, денежные средства. /
О темпах и масштабах развития туризма свидетельствуют цифры: уже в
середине августа 2005 г. количество въехавших в республику отдыхающих
оказалось вдвое больше, чем было за весь 2004 г. ("Ч^гемская правда", 23 августа
2005 г.). К началу августа 2005 г. Новоафонскую пещеру посетили примерно
110 тыс. чел., и в это время все действующие пансионаты Абхазии были
полностью заполнены приезжими, а в Гагре находились еще около 35 тыс.
отдыхающих, снимавших жилье у частников ("Нужная", 16 августа 2005 г.). Естественно,
отдыхающие на курортах Абхазии создают высокий и постоянно растущий
спрос на сельскохозяйственные продукты и т.п., что прекрасно понимают и
чему очень рады сельские жители и власти этой республики.
Эти факторы привели к существенному росту производства
сельскохозяйственной продукции на приусадебных участках, заметно увеличивших свои
средние размеры (площади обрабатываемой земли и, видимо, поголовье скота), и к
вовлечению в эту сферу деятельности очень многих, если не большинства,
горожан. В результате складывается впечатление, что сельское население
республики и, по крайней мере, их многочисленные родственники в городах вполне
адекватно обеспечены всеми основными продуктами питания растительного и
животного происхождения. Так что эта важнейшая из составляющих качества
жизни человека находится в современной Абхазии на достаточно высоком
уровне, в отличие от денежных доходов большинства населения или реально
доступных им социальных услуг.
Тем не менее в последние полтора десятилетия процесс урбанизации
абхазов зашел очень далеко и сложившиеся в массовом сознании в тяжелейшие
1990-е годы соответствующие стереотипы не благоприятствуют расцвету
абхазского села. Молодежь в большинстве своем по-прежнему ориентирована на
выезд в города, несмотря на то, что ныне с экономической точки зрения
занятие сельским хозяйством позволяет получать гораздо более значительные
доходы и что вследствие этого большинство горожан вынуждены обрабатывать
приусадебные участки своих сельских родственников на регулярной основе.
Тем не менее процесс старения, а во многих случаях и депопуляции сельского
населения продолжается. Даже еще остающиеся в сельской местности люди
молодого возраста в значительной своей части считают это временным и
вынужденным явлением, рассчитывая в последующем найти постоянную работу и
жилье в городе и переехать туда, и потому не торопятся создавать в своем селе
семью и начинать развивать собственное крестьянское хозяйство.
Вероятно, главной социально-экономической проблемой для современного
абхазского села, наряду со стремлением большинства молодежи в города, явля-
510
ется фактическое отсутствие эффективной системы скупки
сельскохозяйственной продукции. Видимо, пока лишь сезонная продажа скота приобрела
достаточно устоявшиеся и приемлемые для сельских жителей формы. Существенно
ограничивают развитие села в Абхазии также такие еще не решенные до конца
проблемы, как организация вывоза сельскохозяйственной продукции в Россию
и снабжения сельского населения необходимыми ныне для развития сельского
хозяйства материалами по доступным ценам, прежде всего минеральными
удобрениями, ядохимикатами и горючим для сельхозтехники.
НОВАЦИИ В СИСТЕМЕ ПИТАНИЯ
АБХАЗОВ
Анализируя постсоветские трансформации у абхазов, интересно проследить
за стабильностью и новациями в такой важной сфере этнической культуры, как
система питания, особенно в ее повседневной компоненте, в которой, на наш
взгляд, отмечаются существенные изменения.
Почти во всех семьях наши информаторы отмечали, что в последние
10-15 лет гораздо реже варят абысту. Если раньше ее варили ежедневно (а в
некоторых домах и несколько раз в день), то наши полевые материалы
2004-2006 гг. показывают, что во многих семьях, особенно перебравшихся в
города, ее теперь варят один раз в неделю, а то и реже. Непреложным остался
лишь обычай подавать ее гостям. И если в наши дни далеко не всегда в честь
гостя зарежут курочку и тем более поросенка или бычка (это связано, конечно
же, с непростой экономической ситуацией), то гость может не волноваться -
свежесваренная абыста всегда ожидает его. Если на обед была абыста, то на
ужин ее, как правило, уже не подают, или наоборот. Но возможно, что абыста
переходит в разряд скорее гостевых блюд, чем повседневных.
Кукурузу, как правило, измельчают на традиционных мельницах, получая
муку или крупу. Иногда в частных хозяйствах мы видели модернизированные
мельницы, где жернова приводятся в движение не вручную или под действием
падающей воды, а при помощи электрического привода. В Абхазии
произрастают различные виды кукурузы (белая, желтая, красная). Раньше предпочтение
отдавали крупе из красной кукурузы, сейчас наиболее популярна белая.
Полевые материалы показывают, что красная кукуруза постепенно вновь
завоевывает популярность и посевы ее постепенно возобновляются.
Для каждого гостя и члена семьи абыста выкладывается на отдельную
тарелку. Затем в нее погружают кусочки сыра (как правило, по два на порцию).
Раньше, когда не было тарелок в достаточном количестве, порции абысты
раскладывались прямо на чистых деревянных столах. Абхазы едят абысту руками,
ловко окуная при этом в различные соусы. Приехавшие из далека гости, как
правило, не могут с этим справиться и вынуждены пользоваться столовыми
приборами.
Из пшеничной муки пекут сырный пирог ачашэ, чурек, делают вареники,
торты и пирожные для праздничных столов. Особенно трудно с пшеничной
мукой было во время военного конфликта 1992-1993 гг., когда только в Очамчыр-
ском районе более 2000 хозяйств потеряли кров. Наши информаторы
рассказывали нам, что весь скот пришлось забить. Муку удавалось достать только во
время перемирия. Не было соли, сахара.
В повседневном питании абхазов значительное место стали занимать
различные крупы, например, манная. Из нее варят каши, на ее основе пекут пиро-
511
ги с сыром; манку активно используют при приготовлении абысты. Покупную
гречку готовят со сливочным маслом, иногда со свежим молоком. Она
считается очень полезной. Из риса готовят молочные каши с сахаром и солью. Едят их
с хлебом и медом. В начале XX в. макарон не было и абхазы делали домашнюю
лапшу. Сейчас макароны, как правило, покупают. Подсолнечник в Абхазии не
культивируют. Покупное растительное масло появилось в обиходе в 30-40-е
годы XX в. Абхазы предпочитают употреблять в пищу ореховое масло в
сравнительно небольших количествах.
Из бобовых на первом месте по прежнему находится фасоль, которую
абхазы едят раз в день (или чаще). В то же время фасоль иногда варят с картошкой
(картофельная фасоль). Вообще в наше время больше употребляют картошки,
чем раньше.
Некоторые информаторы говорили, что ежедневно употребляют
макароны. Широкое применение находят яйца: их варят, жарят, добавляют в сдобу,
различные салаты, заимствованные, как правило, из русской, городской кухни.
Рафинированный сахар абхазы едят весьма умеренно, некоторые вынуждены
отказаться от него по медицинским показаниям. Мед в основном покупают или
получают в подарок. А между тем, пчеловодство р Абхазии было весьма
распространено, и мед использовался не только как ценный продукт, но и широко
применялся в народной медицине.
В питании абхазов совершенно особую роль играют острые приправы и
приготовленные на их основе соусы. Без них невозможно себе представить как
повседневный, так и праздничный стол абхаза. Самая главная из них, конечно
же, жгучая аджика. Аджику подают к абысте, мясным, крупяным и овощным
блюдам. Ее едят также с сыром, сметаной и даже с фруктами (арбузом и дыней).
Двух-, трехлетним детям уже дают аджику с фасолью, сыром. Абхазы считают
ее очень полезной для здоровья. Для длительного хранения аджику кладут в
трехлитровые банки, заливают подсолнечным маслом, добавляют лавровый
лист (для аромата и чтобы дольше не портилась). Действительно, хранить
аджику можно весьма долго без ущерба для ее качества.
Еще одну весьма часто употребляемую острую приправу приготовляют из
спелой алычи (зеленой, красной, желтой). В течение десяти минут алычу варят,
затем пропускают через сито. На 1 литр алычи добавляют одну чайную ложку
аджики, петрушку, киндзу, соль. Эта приправа, если в нее не добавлять зелень,
хорошо хранится. Подают ее в стаканчиках на свадьбу и другие празднества.
Из дикорастущих трав наиболее часто употребляется крапива. Молодую
крапиву заливают кипятком и отваривают. Мелко режут или проворачивают
через мясорубку только листья. Фундук или грецкий орех пропускают через
мясорубку и добавляют немного кислого молока и крапиву. Получается блюдо
довольно твердой консистенции.
Мясной стол довольно разнообразен. Практически в каждом частном
хозяйстве имеется несколько коров, иногда буйволов, много кур и индюшек. Свиней
больше разводят в Очамчырском районе. В Гудаутском они встречаются
значительно реже. Некоторые абхазские семьи держат по 30-40 голов крупного
рогатого скота. Это приблизительно 150 кг мяса в год на семью из 10 человек.
Для длительного хранения говядину и свинину сильно солят и потом
выдерживают в течение пяти дней в кастрюле с солью. Затем окунают один раз в
кипяченую воду и подвешивают над огнем, чтобы дым прокоптил мясо как
следует. Готовят из такого мяса суп харчо (варят мясо, добавляют лук, чеснок, рис,
красный острый перец), соус (мясо с картошкой), блинчики с мясом (так
называемые "русские"), голубцы.
512
Те абхазы, которые употребляют в пищу свинину, зимой режут свиней,
коптят мясо и, залив жиром, хранят его в бочках. Из такого мяса делают шашлык,
соус. Некоторые абхазы держат овец, так как на 9-ти - (15-ти) дневные
поминки нужно обязательно подавать баранину.
Раньше для жарки употребляли нутряное говяжье сало. Сейчас в основном
готовят на растительном масле. В целом для абхазской кухни больше
характерно вареное, чем жареное мясо. Из гусей и кур делают шашлык, жарят, варят.
Индюк, как правило, идет на аицачапа-сацив в ореховом соусе. Это, в основном,
праздничное блюдо, подается на свадьбах и иных торжественных застольях.
Мясо птицы абхазы больше употребляют в летнее время, а говядину и свинину -
зимой. Козлятина считается у абхазов наиболее почетным мясным продуктом и
используется, главным образом, в вареном виде, для ритуальных трапез.
Молочные продукты на абхазском столе - самые любимые. Их
употребляют в равной мере взрослые, дети и пожилые люди вне зависимости от времени
года. Интересно, что если потребление многих основных видов продуктов
абхазами старших возрастных групп занижено (иногда в разы) по сравнению с
рекомендованными, то молочные продукты и сливочное масло они употребляют в
количестве, дважды превосходящем среднюю норму потребления (Григоров,
Медовар, Козловская, Синеок, Медоводиева, 1982. С. 101). Традиция, когда
скотину доят преимущественно мужчины, по-прежнему сохраняется во многих
абхазских семьях. В день надаивают, как правило, 9-10 литров молока, которое
сквашивают, делают творог, сыр.
Из молочных продуктов в повседневном питании абхазов на первом месте,
безусловно, стоит кислое молоко, которое готовится из кипяченого молока с
добавлением закваски (небольшое количество оставшегося кислого молока).
Кислое молоко любят взрослые, дети и старики. Оно, как известно, наиболее
полно усваивается организмом и весьма благотворно влияет на микрофлору
кишечника. Кроме того, оно прекрасно утоляет жажду. Абхазы предпочитают
пить именно кислое молоко. Цельное молоко в большей степени используется
для приготовления теста, в детском питании (молочные каши), его добавляют в
кофе и т.д.
Для того, чтобы приготовить сливочное масло, кипяченое молоко ставят в
холодильник до вечера. Затем снимают сливки (2-3 раза) и в миксере сбивают
масло. Некоторые сбивают масло вручную в стеклянных банках. Для лучшей
сохранности иногда масло предпочитают солить. В старину в теплое время года
продукты хранили в колодцах. Сметану абхазы любят есть с хлебом и с
аджикой. Если добавить в сметану аджику, получается своеобразный соус, приправа
к различным блюдам.
Буйволиное молоко ценится абхазами как наиболее жирное и питательное.
Свежее буйволиное молоко используется для приготовления сырного пирога.
Его также сквашивают, выделывают прекрасный сыр. Из сыворотки абхазы
делают ахана (аналог русской окрошки): добавляют соль, киндзу, рейхан,
петрушку, репчатый лук. Подают ее с абыстой, хлебом и маслом.
Еще в сравнительно недавнее время, лет двадцать назад, абхазы делали из
молока несколько видов сыров, включая бурдючный (Копешавидзе, 1982.
С. 96). В настоящее время количество сортов сыра сократилось, изменились
способы его обработки для длительного хранения.
Закваску для "свежего" сыра делают следующим образом. Желудок
(сычужная часть) буйвола или коровы сушат и затем коптят над костром. Добавляют
виноградный или яблочный уксус, сыворотку из-под сыра. Некоторые добавляют
горький перец. Все это выдерживается три дня. Затем в процеженное молоко
513
добавляют готовую закваску (на 1 л молока идет 25 г закваски). Хорошо
перемешивают и оставляют на полчаса. Потом ставят на десять минут в печку.
Затем получившуюся массу хорошо перемешивают руками и достают готовый
сыр. Такой сыр, больше похожий на творог, используется в качестве начинки
для ритуальных вареников ахампал, традиционного сырного пирога из
пшеничной муки, некоторых других блюд.
"Свежий" сыр обычно подвергается дальнейшей обработке. Два-три дня он
лежит дома в комнате. Летом достаточно одного дня. Затем в миску наливают
холодную воду и нарезают его туда тонкими полосками. Ставят в печку (или на
газовую плиту) на десять минут. Из получившегося осадка формируют круглый
колобок будущего сыра. В отдельную посуду насыпают соль, сверху кладут сыр
и опять посыпают солью. Через сутки сыр готов. Хранят его или в рассоле
(более традиционный способ), или в холодильнике.
В современной системе питания находят себе место и продукты охоты.
В старину блюда из дичи считались в Абхазии весьма почетными. Охотятся в
Абхазии исключительно мужчины, в основном на кабанов, перепелок, диких
уток, зайцев. Перепелок жарят, коптят и консервируют. В горах водятся
медведи, волки, лисы, количество которых в последние;годы заметно увеличилось.
Местные жители иногда вынуждены вести их отстрел, чтобы предотвратить
потравы посевов и нападения на домашних животных.
До сравнительно недавнего времени абхазы, несмотря на обилие рыбы в
море и горных реках, мало употребляли ее в пищу. Со временем эта ситуация
стала меняться и в настоящее время речная форель, камбала, сазан, барабулька,
морская селедка, лосось и другие виды рыб, если и не используются в пищу
абхазов повседневно, то все-таки присутствуют на столе хотя бы эпизодически.
Рыбу жарят, солят, коптят, сушат (хамсу). Рыба-игла считается абхазами не
вполне съедобной. В городах рыбу абхазы покупают на рынках.
Уже традиционным напитком стал чай. С заброшенных плантаций абхазы
собирают его в мае (в это время он считается самым качественным). Собранные
листья пропускают через мясорубку и хранят в банках. В последние годы стали
пить больше кофе. Это уже скорее городское влияние.
Практически все продукты, за небольшим исключением, производятся
непосредственно в хозяйстве каждой конкретной семьи. К покупным относятся
пшеничная мука, сахар, соль, манная и гречневая крупы, рис, макаронные
изделия, растительное масло (подсолнечное), маргарин, консервы, иногда мед,
халва (так называемая "русская халва"), сгущенное молоко, хлеб, кондитерские
изделия.
В современной системе питания абхазов сохраняются некоторые
ограничения. Так, различия в употреблении свинины в Абхазии не столь ярко выражены
в зависимости от конфессиональной принадлежности того или иного человека.
В Абжуйской Абхазии, например, почти повсеместно разводят свиней, но
некоторые люди не употребляют ее в пищу. Напротив, в с. Дурипш (Бзыбская
Абхазия), вы свиней не увидите, но во многих семьях свинину употребляют. В то
же время в семье Валентины Кварацхелия из Дурипша строго воздерживается от
свинины лишь молодая невестка, которая приняла ислам, живя в
Санкт-Петербурге. Она же очень строго соблюдает пост, даже не пьет в светлое время суток.
Когда в семье кто-то умирает, его близкие родственники (вдова, сын, дочь и
т.д.) до девяти дней соблюдают строгий пост. Если в эти дни им приходится
посещать кого-нибудь с визитами, то в гостях они также не едят мяса.
Иногда абхазы отказываются от той или иной пищи по обету. Так, одна из
жительниц с. Члоу, кроме свинины, не ест также огурцы. Дело в том, что в год,
514
когда умер ее близкий родственник, свежие огурцы еще не поспели, и он не
успел их попробовать. В память о нем эта женщина совершенно отказалась от
огурцов.
Что же касается людей пожилого и преклонного возраста, особых
ограничений в их питании не наблюдается, пожалуй они сохраняют все свои пищевые
предпочтения, а ограничения касаются скорее уменьшения количества
употребляемой пищи и алкогольных напитков.
Обращают на себя внимание сезонные различия в системе питания абхазов.
Некоторые исследователи абхазского долгожительства справедливо отмечали,
что среди абхазов не найти вегетарианцев и что их любимая пища - мясная (Ко-
пешавидзе, 1982. С. 96). Если с первым утверждением мы безусловно согласны,
то второе требует уточнения. Дело в том, что молочно-растительная
направленность традиционного питания абхазов отчетливо сдвинута в сторону
теплого времени года, когда мясо они употребляют только за праздничным или
гостевым столом (исключение составляет мясо птицы). Заготовка мяса на семью
приходится на конец года, когда впереди Новогодние праздники. Под Новый год
обычно режут бычка и коптят мясо. Его хватает на два-три месяца. Когда мясо
заканчивается, переходят на сыр. Таким образом, постоянно абхазы едят мясо
только зимой. Исключения составляют, как мы уже говорили, праздничные
трапезы и прием гостей. В старину каждый абхаз, принимавший гостя, должен
был зарезать в его честь бычка. В наши дни это, как правило, бывает курочка.
В последнее время довольно широко вошли в употребление супы (борщ,
щи, бульоны, уха, свекольные, морковные), салаты (огурцы, помидоры,
капуста), котлеты, жареная картошка, пельмени, вареники (с квашенной капустой, с
картошкой), пироги (в том числе сладкие), запеканки картофельные, сырные,
грибные, гречневая каша как отдельное блюдо (со сгущенным молоком) и в
качестве гарнира к мясным блюдам. Понятно, что эти блюда являются
заимствованными из русской (городской) кухни.
Обычно абхазы не употребляют в пищу растущие поблизости грибы, так
как нет такой традиции и, кроме того, они в них плохо разбираются. В
абхазской культуре (в отличие, например, от русской) грибы не являются
деликатесом. Но те абхазы, которые подолгу жили в России, уже научились и собирать
грибы и правильно их готовить.
Раньше для абхазской традиционной кухни были не характерны такие
блюда, как первое (все виды супов), каши (кроме абысты), жареная картошка,
голубцы, котлеты и др. Другими словами, абхазы предпочитали более
натуральные продукты, чем подвергнутые сложной переработке. Из горячих блюд,
кроме абысты и фасоли, они практически ничего не ели. И те блюда
подавались по абхазской традиции в теплом виде, благо жаркий климат этому
способствовал. Кроме того, такая кухня, в отличие, например, от русской,
подразумевает крайне экономное использование растительного масла.
В последние несколько лет в сельской местности отмечается увеличение
потребления кофе и покупных кондитерских изделий, что ранее было характерно
только для города.
В городах и сельской местности большой популярностью как местного
населения, так и многочисленных туристов пользуются рестораны традиционной
абхазской кухни, построенные в виде традиционных апацха, блюда в которых
готовят на открытом огне.
В качестве выводов можно отметить, что традиционные системы питания,
как часть культуры жизнеобеспечения этноса, в полной мере ощутили на себе
перемены в социально-экономической жизни Абхазии последних лет. Возросло
515
значение в рационе покупных продуктов; снизился процент продуктов,
получаемых непосредственно в том хозяйстве, где они употребляются. Усилилось
влияние на традиционные системы питания городской кухни с набором блюд,
общераспространенных на Кавказе и юге европейской части бывшего СССР.
В настоящее время инфраструктура колхозов и совхозов по большей
части разрушена и люди вынуждены выживать только за счет приусадебного
хозяйства, выращивая на продажу орехи, мандарины, чай, овощи и фрукты.
Таким образом, в Абхазии опять возрастает роль продуктов, производимых в
личном подсобном хозяйстве. И если с точки зрения экономики это скорее
процесс негативный, то с точки зрения влияния на здоровье - скорее
положительный.
Многие жители сельской Абхазии, с которыми нам удалось побеседовать,
говорили о резком падении их уровня жизни после распада СССР. Особенно
тяжелая обстановка, как уже отмечалось выше, сложилась во время грузино-
абхазской войны 1992-1993 гг. Но тем не менее люди, за редким исключением,
не голодали. Отсутствовали, из-за нарушения торговых связей, пшеничная
мука, сахар, соль, подсолнечное масло и некоторые другие продукты.
В последние годы социально-экономическая ситуация в Абхазии
постепенно улучшается. Качество повседневного питания начинает приближаться к
довоенному. Интересно, что комплекс покупных продуктов практически не
претерпел изменений за последние сто лет. Единственный продукт, перешедший из
списка покупных в список производимых - это чай. Его в промышленных
масштабах производили колхозы в советское время. Сейчас это производство
почти сошло на1 нет и перешло в разряд кустарного. Кроме того, в сельской
местности список покупных продуктов пополнил кофе. Сельские абхазы больше
стали покупать сахара и кондитерских изделий, меньше производить и,
соответственно, употреблять в пищу меда.
Мы наблюдали также довольно много заимствований из русской и
городской кухни. Но как и прежде, основу повседневного питания абхазов как в
городе, так и в сельской местности, составляют традиционная абыста с сыром,
молочные и кисломолочные продукты, острые и кислые приправы, фрукты,
овощи, орехи, мед.
Разнообразные натуральные продукты, выращенные в собственном
хозяйстве без применения химикатов и сохраняемые без химических
консервантов, которые лежат в основе традиционного рациона абхазов, безусловно
способствуют здоровью каждого отдельного индивидуума и высокой
продолжительности жизни, все еще отмечаемой среди абхазов. С увеличением доли
заимствованных блюд и способов обработки продуктов, абхазская
традиционная кухня, на наш взгляд, постепенно теряет свои характерные черты, что
не лучшим образом может сказаться на здоровье и, как следствие,
продолжительности жизни пожилых людей. Особенно эти процессы выражены в
городской культуре.
Мы полагаем, что абхазский традиционный пищевой комплекс,
включающий в себя довольно архаичные черты и опирающийся, прежде всего, на
продукты собственного производства, именно благодаря этим характерным чертам
дошел до наших дней в своей основе практически без изменений. В сочетании с
традициями широкого гостеприимства по отношению как своего круга
(родственники, соседи, односельчане), так и совершенно незнакомых или мало
знакомых людей, а также целой системой празднеств, сопровождающихся общими
застольями, традиционная абхазская система питания безусловно
подразумевает нечто гораздо большее, чем просто хлеб насущный.
516
СЕМЬЯ, СОСЕДИ, ОДНОСЕЛЬЧАНЕ
Семья в системе ценностей абхазов продолжает сохранять очень прочные
позиции. Считается, конечно, что молодые люди, достигнув брачного возраста,
обязательно должны стремиться к созданию собственной семьи. Причем
большая ответственность в э^ом плане падает на мужчин, поскольку, в силу
сохранения традиционных представлений, именно им следует выступать инициаторами
заключения брака. Тем не менее, хотя в настоящее время в обществе
значительна доля не вступивших в брак, нельзя сказать, что они находятся вне рамок
семейной жизни: даже живя отдельно (что бывает нечасто), они практически
никогда не теряют связей с родительской семьей, если же родителей уже нет в
живых - то с семьями родных, двоюродных и т.д. братьев и сестер.
В условиях, когда государство и различные социальные службы уделяют
недостаточно внимания защите человека при самых разных обстоятельствах,
помощи детям и старикам, людям, оказавшимся в тяжелой жизненной ситуации,
семья остается важнейшим механизмом выживания, адаптации к сложнейшим
условиям современной абхазской действительности.
Абхазская семья продолжает оставаться той социальной ячейкой, где
наиболее полно и стабильно сохраняется традиционный этикет, особенно в тех
семьях, где живут старшие члены семьи. До настоящего времени сохраняются
обычаи избегания, более строгие в Бзыбской Абхазии (Гудаутский район) и
менее строгие - в Абжуйской Абхазии (Очамчырский район).
Как известно, эти обычаи в значительной своей части имеют отношение
прежде всего к пришедшей в семью невестке. Обычаи избегания нередко
воспринимаются в народе с долей юмора: так, неоднократно приходилось слышать
в Абхазии изложение "бродячего сюжета", распространенного у многих
народов Кавказа, о том, как свекор зарезал быка, чтобы невестка начала с ним
говорить, а вскоре, не выдержав ее разговорчивости, зарезал двух быков, чтобы
она перестала с ним разговаривать. Тем не менее к невестке, которая
соблюдает эти обычаи, относятся очень уважительно, считая, что она тем самым
выказывает свое "почтение" к старшим. Следует отметить, что соблюдение данных
обычаев в значительной степени зависит от возраста свекра и старших
родственников, с которыми живут молодые, от локального своеобразия - степени
сохранности этих обычаев в селе, поселке, в конкретной семье.
В настоящее время невестка со свекровью начинает разговаривать
практически сразу после свадьбы. В отношении свекра в большинстве случаев
разговорный запрет хотя бы какое-то время соблюдается (в Гудаутском районе -
нередко в течение года, а порой и многие годы и десятилетия). Если деверь
старше невестки на два-четыре года - невестка может начать с ним
разговаривать, если тот ее попросит. При этом он должен быть очень настойчивым,
чтобы она с ним заговорила - как говорят информанты, долго "лекцию ей
читает". Сразу соглашаться с предложением деверя считается "неприличным".
Если деверь старше лет на десять - невестка (особенно в селах Гудаутского
района) долго с ним не разговаривает. С золовками, даже теми, что старше
ее по возрасту, невестка, как правило, уже не должна соблюдать разговорный
запрет.
Невестки из Гудаутского района, даже оказавшись в более "либеральной"
Абжуйской Абхазии, тем не менее не отказываются от привычных им
порядков. Для иллюстрации можно привести следующий пример. В с. Члоу
зафиксирован случай, когда в одной семье, где было четверо братьев (с родителями
оставался жить младший сын), две невестки - жены старшего и младшего - были
517
из Абжуйской, а еще две - из Бзыбской Абхазии. Невестка старшего брата уже
13 лет не разговаривала со свекром, младшая невестка была замужем 6 месяцев
и не начала разговаривать ни со свекром, ни со старшими деверями, хотя свекор
уговаривал ее сделать это. Невестки же из абжуйских сел соблюдали этот
обычай в течение краткого срока - от одного до трех лет.
По прошествии определенного периода (обычно по инициативе свекра)
режут быка (или устраивают более скромное угощение), собирают близких
родственников, после чего свекор и невестка начинают разговаривать друг с другом.
Невестка (особенно в селах Гудаутского района), как правило, соблюдает
разговорный запрет и по отношению к старшим соседям - мужчинам своего
квартала, как говорят информанты, "стесняется с ними разговаривать".
Интересно, что свекровь тоже имеет право голоса при решении этого
вопроса. Так, мне встретилась в одной из семей в с. Дурипш ситуация, когда и
свекор и невестка не прочь были начать разговаривать друг с другом (невестка
пришла в эту семью около 20 лет тому назад и в последние годы супруги жили
в России), а свекровь не разрешала им этого. По ее словам, муж был не очень
здоровым человеком, мог вспылить и неосторожном словом обидеть невестку.
Поэтому свекровь считала более разумным соблюдение традиций избегания.
Вообще подобное обоснование данного обычая можно услышать довольно
часто (особенно в Бзыбской Абхазии). Так, по мнению одной из наших
информанток из с. Лыхны, "лучше, если невестка не разговаривает. Когда разговаривают
невестка и свекор - могут поссориться, обидеть друг друга".
В меньшей степени традиции избегания затрагивают отношения мужчины и
родителей его жены, хотя в ряде случаев и между ними некоторое время
соблюдается разговорный запрет.
Необходимо отметить также следующее обстоятельство, не всегда
упоминаемое при изучении данного вопроса, а именно - демонстрация уважительного
отношения происходит не только со стороны младших по отношению к
старшим, но и со стороны старших по отношению к младшим. Так, по словам
информанта из с. Члоу, когда невестка что-то подает старшему деверю (с
которым она не разговаривает), тот в знак уважения обязательно встает. В с.
Лыхны 75-летний мужчина рассказал, что по соседству с ними живут пять-шесть
молодых невесток, которые (как и его собственная невестка) с ним не
разговаривают. Когда они приходят в его дом, он обычно старается уйти куда-нибудь
(в огород, или отдохнуть, полежать) - чтобы не смущать женщин, чтобы они
"спокойно посидели, выпили кофе".
Современная молодежь с удивлением слушает рассказы старших женщин о
том, что еще в 1950-1960-е годы невестка не могла лечь спать раньше старших
членов семьи, а все время застолья она должна была стоять поблизости с
кувшином вина в руках (даже поставить его она не имела права, не говоря уже о
том, чтобы самой присесть), следить за порядком тостов и подливать вино по
мере необходимости. Все это ушло в прошлое.
Такие традиции, как перемена имени невестке, уже практически не
встречаются, хотя об этом хорошо помнят люди старшего поколения (невестке давали
новое имя, если ее собственное совпадало с именем свекрови или другой
старшей родственницы мужа и т.п.). Только в самых "строгих" семьях, или же там,
где имеются старшие родственники весьма почтенного возраста, изредка
соблюдается запрет родителям брать в их присутствии на руки маленьких детей.
Но в целом это лишь "осколки", оставшиеся от некогда незыблемого айсберга -
обширного комплекса обычаев избегания, которые быстро "подтаивают" и
вскоре, видимо, совсем исчезнут.
518
Тем не менее, хотя ритуалйзованная форма отношений "старших" и
"младших" уходит из быта, общественное мнение всецело стоит за то, чтобы
согласие в семье поддерживалось прежде всего за счет подчинения младших
старшим. Конечно, при обязательном учете интересов младших поколений.
Молодежь практически свободна в выборе сферы своей деятельности,
приобретение будущей профессии обычно зависит только от материальных
возможностей семьи. В абхазском'обществе образование считается престижным.
Огромное внимание уделяется тому, чтобы дети получили профессию (в высшем
или в среднем учебном заведении), несмотря на то, что нередко на это уходит
значительная доля доходов семьи.
Разделение труда в семье продолжает отчасти сохранять некоторую
тендерную специфику, но оно не является строго обязательным. Неоднократно
приходилось слышать от мужчин, что в случае необходимости они выполняют и
"женские работы". То же самое можно сказать и о разделении домашних работ
между свекровью и невесткой. Это разделение в каждой семье зависит от
конкретных обстоятельств (работает ли кто-либо из женщин семьи, каково
состояние их здоровья, какое хозяйство в семье и т.п.). В последние годы, когда в
летнее время в Абхазию стали вновь приезжать отдыхающие и всевозможный
сервис на побережье стал возобновляться, многие сельские жители, особенно
молодые и среднего возраста, используют эту возможность заработать. Тогда
остающимся в доме членам семьи (свекрови, свекру и т.п.) приходится
выполнять все необходимые работы по хозяйству, не оглядываясь на прежние
правила и обычаи. Изменяется и отношение абхазов к некоторым видам работ
(например, к работе женщин официантками и т.д.).
И в семье, и в обществе сохраняется традиция уважительного отношения к
старшим, во всяком случае на демонстративном и декларативном уровне.
Особое внимание проявляется в семье к пожилым, больным людям. Невестка (или
незамужняя дочь) следит, чтобы старики были опрятно и красиво одеты,
вовремя и в соответствии с их вкусами покормлены. Мнение старших учитывается во
многих вопросах семейного быта. Так, нередко именно для них хотя бы раз в
день готовят абысту (молодые не все готовы есть ее каждый день), учитывая
их привычки, в мусульманских семьях не готовят блюда из свинины (хотя
молодежь практически вся ест такую пищу) и т.д. \
В последние годы (возможно, тут сыграла свою роль и война, где основная
роль принадлежала молодым людям) молодежь не всегда принимает в расчет
недовольство старшего поколения их поступками. В частности, это
проявляется в том, что представители молодого поколения в традиционно мусульманских
семьях нередко принимают крещение, хотя старшие в семье могут быть против
этого.
Большой проблемой для многих абхазских семей стало в последние годы то
обстоятельство, что многие молодые люди (и девушки, и юноши) очень долго
не вступают в брак. В селах немало неженатых мужчин 30-40 лет. Даже с
учетом того, что для абхазов в целом всегда был характерен высокий брачный
возраст, это вызывает большую обеспокоенность родителей и родственников.
Если девушкам традиция предписывает в этом вопросе быть относительно
пассивными, то юношам и в семье, и на фамильных сходах постоянно приходится
выслушивать настойчивые нарекания старших, призывающих их создать семью.
Один из наших информантов из с. Лыхны рассказал, что он по данной причине
целый год не разговаривал со своим сыном. Затем собрались родственники и
также его "прорабатывали", после чего сын наконец-то "украл" невесту и через
полтора месяца в доме сыграли свадьбу.
519
Возможно, одна из причин такой ситуации - отсутствие в селах
достаточного числа рабочих мест. В силу этого вся молодежь стремится уехать в города
Абхазии и России. Девушки к тому же не всегда охотно выходят замуж в село,
так как повседневный быт там довольно тяжел из-за необходимости
заниматься подсобным хозяйством. Поэтому младшим сыновьям, которые по традиции
должны оставаться в родительском доме и не могут уехать в город, оставив
престарелых родителей одних, бывает нелегко найти себе невест.
Особенности социальной жизни в Абхазии таковы, что семья ни при каких
условиях не может оказаться замкнутой исключительно в своем кругу или в
окружении ближайших родственников. Да и сами понятия "родственники",
"близкие родственники" отличаются здесь своеобразием, даже порой на фоне
соседних, не менее "почитающих родство" кавказских народов. Сплоченность
родственников, несомненно, находится во взаимосвязи ср строгостью экзогамных
запретов, свойственных абхазскому обществу. Представители фамилии матери, а
по большей части и фамилии бабушки (как по материнской, так и по отцовской
линии) - фактически исключаются из круга потенциальных брачных партнеров
и причисляются к кругу близких родственников, "братьев и сестер".
Существует непоколебимое убеждение в том, что брак-'с "родственниками" (даже очень
дальними, с однофамильцами матери, бабушки и т.д.) приведет к рождению
детей с физическими и умственными недостатками. Даже младшее поколение
знает термин ама^агьа ("кровосмеситель", то есть "вступивший в брак с
родственницей") и то, каким наказаниям суждено подвергнуться такому человеку.
Как отметил один из наших информантов в с. Лыхны, "жениться на
однофамильцах - очень грозная вещь. Умная молодежь спрашивает у родственников,
на ком можно и на ком нельзя жениться. Если и бывают такие случаи (то есть
когда намечается недопустимый по нормам обычного права брак), то сразу
родственники бегут, их разъединяют".
Главные моменты, когда реализуются во всей полноте и мощи все
родственные связи семьи - это особо важные для семьи события: свадьба, похороны и
поминки, рождение ребенка. Обычно семья связана наиболее тесными
родственными узами с десятком или даже несколькими десятками фамилий.
Поскольку еще не так давно семьи были относительно многодетны, то брачные
контакты создают широкую сеть свойственников. Представители фамилий, из
которых происходят невестки (или зятья), тоже активно участвуют в жизни данной
семьи. По традиции очень близкими считаются "племянники" по материнской
линии, т.е. родственники из фамилии матери и из фамилии бабушки.
Эти широко разветвленные родственные связи напоминают систему
координат, которая позволяет ориентироваться в социальном пространстве. В
сравнительно небольшой Абхазии человек практически в каждом населенном
пункте может найти или своих однофамильцев, или родственников (или хотя бы
однофамильцев) жены, или однофамильцев бабушки, однофамильцев своих
свойственников - и тем самым он как бы определяет свое место в этой системе
родственных связей, получая в случае необходимости помощь и поддержку.
Один из информантов, пытаясь объяснить специфику абхазского социума, связь
всех со всеми, сказал: "Мы живем как бы по цепочке", то есть каждый человек
живет не сам по себе, а в тесной, неразрывной взаимосвязи с окружающими,
представляя собой звено нескончаемой цепи.
Фамилия, клан продолжает играть важную роль и в жизни каждого
человека, и в жизни семьи и общества. Существование вне этого института для абхаза
практически немыслимо. Изгнание, "исключение" из семьи, из фамилии
воспринимаются как страшное наказание. Абхазские выражения "чтобы ты смс-
520
нил свою фамилию", "чтобы ты вышел из рода" - означают тяжкое проклятие.
По рассказам информантов, бывают случаи, когда подобному остракизму люди
предпочитали самоубийство.
Тому, насколько ценится в абхазском обществе поддержание родственных
отношений, посвящено немало фольклорных произведений. Так, в сказке "Как
два брата разделили богатство" речь идет о том, как старший брат взял себе из
родительского наследства 100 голов скота, оставив младшему 100
родственников. Те, узнав о подобном выборе, посочувствовали младшему, и каждый
привел ему лошадь, корову, козу и т.д. На старшего же родственники обиделись, и
когда у него скот погиб, никто не пришел к нему на помощь.
Единство фамилии поддерживается проведением регулярных сходов,
которые существуют у многих абхазских фамилий. Фамильные сходы, или братские
собрания (то есть общие сходы лиц, принадлежавших к одной фамилии), имеют
давнюю традицию в этнокультурном наследии абхазов (подробнее см.: Маан,
1993. С. 68-76). Например, абхазская фамилия Кварацхелиа (есть и грузинская
фамилия этого же имени, но их на сходы не приглашали) начала собираться с
1943 г., фамилия Кетия - с 1961 г. Абхазы Дочиа (их около 100 семей) начали
устраивать фамильные сборы с начала 2000-х годов. Некоторые из
немногочисленных фамилий сборов не устраивают.
По словам информантов, цель подобных собраний в том, чтобы молодые
люди из одной фамилии лучше знали друг друга, знали о своем родстве,
помогали друг другу. Как правило, на таком сходе сообщают о достижениях
однофамильцев (кто поступил учиться, кто достиг успехов в работе или учебе, кто
женился, кто вышел замуж, у кого родились дети и т.д.), о несчастьях (кто умер,
кто оказался в тюрьме и по какой причине, и т.д.). Представитель от каждой
семьи кратко говорит о том, что произошло у них. Старшие основное внимание
уделяют при этом воспитанию молодых, призывая их "не позорить фамилию".
Фамильный сход также сопровождается традиционным молением, которое
проводит кто-то из старших мужчин. Молитву, как правило, каждый
молельщик произносит по-своему (говорят: "Бог посылает эти слова"), но обязательно ч
желают умножения фамилии, чтобы никто не опозорил свое имя, процветания
всем присутствующим и всей Абхазии.
Сохраняют свои позиции в абхазском обществе такие традиционные
ценности, как родственная и соседская взаимопомощь. Абхазской культуре вообще
свойственно глубокое уважение к соседям, о котором свидетельствует, в
частности, пословица: "Родственники - кровь, а соседи - сердце" (Чеснов, 19896.
С. 142). Интересно, что в абхазском обществе (как у абхазов-мусульман, так и у
абхазов-христиан) практически отсутствует такой институт, как раздача
милостыни нищим*. Вместе с тем в больших размерах и постоянно осуществляется
помощь в кругу родственников и соседей: осиротевшие дети, престарелые и
одинокие люди, как правило, всегда находят поддержку и помощь в своем
ближайшем окружении. Помощь и поддержка сородичам и соседям не всегда
имеет материальное выражение. Нередко, особенно в случае гибели близкого
человека (а в годы войны 1992-1993 гг. погибло много молодых людей),
требуется совсем иное. Так, во время экспедиции мы беседовали с человеком,
потерявшим на войне единственного сына, и он рассказывал, как односельчане, осо-
* Конечно, это связано в первую очередь с тем, что нищих и нищенства в традиционных
кавказских обществах не было. Практически до последнего времени в качестве просящих
милостыню в регионах Кавказа можно было увидеть только представителей "некавказских"
народов.
17. Абхазы
521
бенно ровесники его погибшего сына, помогли ему пережить это горе,
постоянно навещали его, не оставляя одного.
Хотелось бы отметить бережное, очень деликатное отношение и
родственников, и просто соседей к тем, кто оказался в жизни чем-то обделен, кто попал
в тяжелую ситуацию. В абхазских селах нам пришлось наблюдать немало
подобных примеров тактичного внимания к ближним. Характерна также
некоторая снисходительность к определенным "проделкам" молодежи. Например, в
доме одного пожилого человека пропала одна вещь, и он предполагал, что ее
взяли его молодые родственники. Поскольку у него на усадьбе находилась
ритуальная кузня, он мог бы "наказать" их, но не стал этого делать, сказав:
"Зачем? Из-за денег я не стану этого делать. У них станут болеть дети,
близкие - жалко".
Близкие родственники, однофамильцы, соседи, жители одного "поселка"
(бригады) оказывают определенную помощь при строительстве дома, если
надо помочь в срочных хозяйственных делах (например, трудоемкие операции при
обработке кукурузы, уборке урожая), в случае чрезвычайных обстоятельств
(авария, болезнь и т.д.) - помогают и деньгами, и своим трудом. Существенную
помощь оказывают родственники на похоронах и ломинках (не менее 500 руб.,
помощь в приготовлении угощения и т.д.), на свадьбах (близкие приводят быка,
приносят деньги по 500-1000 руб. и т.д.). Близкие соседи помогают семье в
случае проведения свадьбы в течение трех-четырех дней, остальные жители
поселка - обычно только в день свадьбы. В рамках бригады оказывается и
определенная материальная поддержка. Например, в одном из поселков с. Лыхны
установился такой порядок: семьи одного поселка на похороны приносят по
1 литру аджики и 100 руб., на поминки - курицу, на свадьбу - торты.
Большинство абхазских сел состоит из нескольких так называемых
поселков: фактически это как бы кварталы (или участки) селения, но из-за большой
разбросанности абхазских поселений они порой находятся на довольно
значительном расстоянии друг от друга. В советское время каждый такой поселок
составлял обычно колхозную бригаду. Сейчас колхозы существуют по большей
части лишь формально, но прежние названия и деление на "бригады"
сохраняются. Жителей поселка/бригады объединяют многие моменты повседневной и
обрядовой жизни. Именно семьи внутри поселка в первую очередь связаны
отношениями взаимопомощи. Они, наряду с ближайшими соседями и
родственниками, обязательно помогают семье в случае радостных (свадьба) и печальных
(похороны, поминки) событий. Обычно в каждом поселке имеется специально
закупленное соответствующее "оборудование" для проведения многолюдных
мероприятий: столы, стулья, скамейки, брезент для покрытия палаток-навесов,
разнообразная посуда (тарелки, стаканы, ложки, вилки), ведра, котлы для
приготовления мяса и абысты. Все это хранится где-нибудь в сарае, под
присмотром одного из сельчан, и выдается "в аренду" за небольшую плату.
Как правило, жители каждого поселка ежегодно летом устраивают
совместное моление ацуны$эарау которое призвано обеспечить благоприятную
погоду и хороший урожай. В складчину покупают двух- или трехлетнего быка и
вино, готовят различное угощение, проводится соответствующее моление.
Каждый год назначают одну или две семьи, которые отвечают за всю организацию
этого мероприятия (приготовить дрова, найти и купить жертвенное животное и
т.д.). По рассказам информанта, в с. Хуап в одной из бригад ответственные за
моление должны были принести также по 50 л вина, по 8-10 хачапури, по
25-30 кг кукурузной муки и т.д. Особое внимание уделяется фигуре
молельщика: он должен быть "чистым" человеком (чтобы никогда, даже в далекой моло-
522
дости, он не совершал греховных поступков, чтобы семья у него была удачная
и т.д.). Следует отметить, что все информанты говорят о том, что слова
молитвы произвольны, и каждый молельщик просит о самом насущном: о
благополучии всех присутствующих, о том, чтобы не было войны, чтобы все молодые
вовремя женились и выходили замуж, то есть о том, чтобы жизнь шла своим
чередом, как ей полагается,' по возможности благополучно и без отклонений от
нормы. 4
Интересно, что это моление (по своему происхождению связанное с
сельскими поселениями) в последние годы стало проводиться и в городах, что
связано с упоминавшимся выше массовым перемещением туда сельского населения.
Здесь это моление устраивается жителями одной улицы по тем же правилам,
что и в селе: в складчину покупают жертвенное животное, остальное или
покупают, или приносят. Одна или несколько семей отвечают за организацию
основных моментов мероприятия, остальные помогают по мере сил. Нам
пришлось наблюдать подобное мероприятие в Сухуме. Как и полагается, оно
проходило на природе, в красивом месте, под тенью деревьев, где все участники
этого праздника могли отдохнуть, пообщаться, насладиться прохладой. Следует
отметить важную социальную функцию моления: оно объединило всех
живущих на этой улице людей - независимо от их материального положения и
социального статуса, порой весьма сильно отличающихся. Как рассказал
старик-молельщик, через несколько лет после войны жители улицы (в основном
выходцы из разных сел как Гудаутской Абхазии, так и Абжуа) решили возобновить
на новом месте жительства эту традицию, чтобы обратиться к Богу с просьбой
о благополучии и благоденствии.
Традиции гостеприимства глубоко укоренены в быту населения, о чем в
частности говорят следующие абхазские пословицы: "Гость послан Богом",
"То, что спрятал от гостя, достанется черту", "Что ты от души предложишь
гостю, то и встретит тебя на том свете". Любопытно, что один из видов жилых
построек - дощатый одноэтажный дом, служивший, как правило, местом приема
гостей, получил также название асасааирта (букв.: "место прихода гостей").
Наши информанты неоднократно отмечали важность соблюдения и
сохранения этих обычаев. К традициям гостеприимства абхазы приобщаются с
детства, поскольку именно детей привлекают в случае прибытия гостя для
исполнения всяких мелких поручений. Воспоминания о том, с какой ответственностью
старшие родственники относились к этому делу, сохраняются надолго. Так,
одна из наших информанток рассказала о том, что у ее бабушки был специальный
"гостевой" котел для приготовления крутой каши-абысты, который всегда был
чисто, до блеска вычищен и находился "в полной боевой готовности": даже
внезапно появившийся гость не мог застать ее врасплох, она сразу могла ставить
котел на огонь и начинать варить абысту.
От женщин, на которых ложится основная часть забот о гостях, традиция
требует не только приготовить угощение, но и продемонстрировать радушный
прием. Гость не должен понять, что он пришел не вовремя, что хозяйка устала
или чем-то недовольна. В с. Джгерда одна из женщин рассказала нам, какие
советы давала ей мама, когда она готовилась выходить замуж, относительно того,
как следует принимать гостей: "Гостя всегда встречай приветливо, с
веселым лицом. Ведь гость, если он в дом вошел, уже не уйдет, обратно не
повернет. Все равно тебе его обслуживать. А если хмуро на него будешь смотреть -
весь твой труд зря пропадет".
Институт гостеприимства в абхазском обществе выполняет сразу несколько
функций, в силу чего, видимо, и сохраняет свою значимость и актуальность.
17*
523
Следует отметить, что в качестве гостя может оказаться и совсем незнакомый
человек, и приехавший из дальних краев родственник или приятель, и сородич
из ближнего села, и зашедший скоротать свободный вечер сосед. В одном
случае прием гостя позволяет обновить и укрепить связи с дальними
родственниками, в другом,- обрести верного кунака, завязать полезные для семьи деловые
контакты, в третьем - отвлечься от повседневных забот за дружеским столом,
за игрой в нарды и т.п. Это и механизм расширения и укрепления внешних
связей семьи, и способ поддержания престижа и общественного авторитета семьи,
и метод рекреации, и весьма действенный институт социализации, благодаря
которому подрастающее поколение на практике осваивает нормы "абхазского
этикета" ацсуара, общепринятые нравственные нормы поведения аламыс.
Семья у абхазов по-прежнему продолжает играть важную роль в
выполнении разнообразных обрядов и ритуалов, связанных с различными семейными и
календарными событиями и праздниками. Это такие события и даты, как
рождение ребенка, празднование Пасхи (Амшапы), старогб Нового года (моление у
кузни) - Ажьирныхэа, Хьачхэама, Успения Щащэд), Рождества, Курбана (он
устраивается не только в мусульманских семьях) и/т.п. Кратко остановимся на
некоторых из них. /
Многие абхазские семьи (или отдельные патронимии внутри фамилий),
особенно те, у кого в роду были кузнецы, имеют на своих усадьбах ритуальные
кузни (фактически - их уменьшенные копии, макеты), где раз в год - обычно в
ночь с 13 на 14 января - устраивается особое моление {Хьачхэама,
Ажьирныхэа), в котором главная роль принадлежит мужчинам и мальчикам этой
семьи (или патронимии). Считается, что иметь кузню - дело очень выгодное и
полезное для семьи: воры не осмеливаются похитить что бы то ни было из такого
дома, поскольку хозяин может в кузне проклясть предполагаемого вора и Бог
нашлет на него несчастья. О том, насколько эти представления сохраняются,
говорит случай, рассказанный нам в с. Хуап. Осенью в кузню, под навес, сложили
тыквы, и хозяин, естественно, не считал, сколько их там, поэтому, когда
молодые парни унесли оттуда несколько тыкв, он этого даже не заметил. Но в
семьях "похитителей" стали происходить разные неприятности, и они пришли к
хозяину ажиры с повинной, чтобы тот простил их, "снял" с них вину за этот
неблаговидный поступок.
При разделении семьи (или при выделении из семьи женатого сына) можно
разделить и кузню, совершив особый ритуал (в том числе устраивается моление
с принесением в жертву козленка). Нередко в кузне имеется и ритуальный
кувшин с вином, который открывают в день моления. Иногда таких кувшинов
бывает несколько, тогда один могут открыть на старый Новый год, другой - на
Пасху и т.д. В тех семьях, где кузни нет, Хьачхэама проводится в доме. На
каждого члена семьи варят петуха (или несколько петухов на всю семью), готовят
разнообразные блюда. К двери прикрепляют свечу. Первый день праздника
считается "семейным" днем, а на следующий день начинают ходить в гости к
соседям и знакомым.
Большой обрядовый цикл связан у абхазов с периодом беременности и
рождением ребенка (см. также: Дбар, 1985; 1985а. С. 98-105). Некоторые из этих
обрядов сохраняются и до настоящего времени. В частности, это касается
моления в честь новорожденного, которое устраивают в пятницу, дней через 15
после родов. О его проведении заранее сообщают соседям и близким
родственникам, через специального посланника оповещают родителей роженицы. Все
приглашенные приходят в дом с подарками для роженицы и ребенка. Бабушка
ребенка с материнской стороны в этот день может привезти для первенца
524
традиционную колыбель - агара - со всеми необходимыми принадлежностями,
тогда праздник становится более многолюдным. В последнее время вместо
колыбели, по договоренности, могут привезти кроватку, коляску и т.д. При возможности
для этого моления можно резать козу, но обычно люди обходятся курами.
Важным действующим лицом этого обряда является пожилая
женщина-молельщица, которая знает все, что полагается делать в данном случае*.
Вначале молятся божеству Ажъа$ара. Обрядовая пища в данном случае
состоит из круглых хлебцев, начиненных сыром, абысты, курятины, ореховой
подливы, вина, водки. Специально для этого обряда режут курицу и
цыпленка, делают свечу. Молельщица, нанизав вареные сердце, печень и голову
курицы на фундуковую палочку, молится, чтобы мать и ребенок не знали
болезней, чтобы Бог был к ним милостив. Молельщица зажигает свечу, берет
кусочек печени, сердца, хлеба и, облив их вином, кладет на возвышенное место.
Немного приготовленной пищи дают попробовать матери ребенка, затем это
делают и все присутствующие, произнося тост за здоровье женщины
и ребенка.
Для моления духам, находящимся вне дома, усопшим предкам, готовят
абысту, аилаць - абысту с сыром, круглые лепешки с начинкой из сыра,
курятину, ореховую подливу, вино, водку. В качестве жертвы режут белую курицу и
петуха.
Особыми обрядами до настоящего времени сопровождаются и такие
события, как первое обрезание волос ребенку, появление зубов, первый шаг и др.
Ритуальный кувшин - а^ацшьа. Многие абхазские семьи сохраняют
традицию осенью заполнять один из кувшинов "чистым" (то есть без добавления
воды и сахара) вином. Открывают его обычно на Пасху, и это является своего
рода семейным праздником, в котором участвуют и живущие отдельно семейные
сыновья и замужние дочери. Кувшин закапывают недалеко от дома, на дворе,
нередко под деревом. Чтобы животные не повредили его, обычно это место
огораживают невысоким заборчиком.
В день вскрытия кувшина устраивают моление. Поочередно, через год для
этого готовят толстую лепешку с сыром ачамгьал и свечи, а на следующий год -
режут козленка. Молится у кувшина старший в семье мужчина. Перед тем он
умывается, моет руки, потом снимает закрывающую кувшин землю, протирает
верх кувшина, чтобы грязь не попала в вино. Присутствующие пьют вино (кто
сколько может - кто глоток, кто стакан), потом идут в дом, где женщины ждут
их за накрытым столом. Подходить к кувшину и молиться около него имеют
право только мужчины и мальчики. Поэтому, если в семье не остается мужчин,
ритуальные кувшины остаются незаполненными.
Женатый сын, отделяясь от родительской семьи, в новом доме устанавливал
свой молельный кувшин (посвященный той же святыне), проведя соответству-
* Как правило, такая молельщица есть в каждом квартале, или же их несколько в селе.
Поскольку это лицо насущно необходимо в повседневном быту, то, если прежняя молельщица
уже стара, сельчане могут "обязать" подходящую по необходимым параметрам пожилую
женщину перенять все навыки и "обслуживать" односельчан. Молельщицей может стать
женщина ритуально чистая (после завершения менструального цикла), чистоплотная,
доброжелательная, которая при этом имеет возможность надолго отлучаться из дома,
поскольку моление длится практически весь день. Она должна получить специальное
благословение от своей предшественницы. Кроме того, по сообщению информантов, не все могут
выполнять эти обязанности, некоторым при этом "становится плохо" - считается, что Бог не
всех допускает до такого ответственного дела, как проведение моления, зажигание свечей
и т.д.
525
ющие ритуалы. В последние годы не все это делают, поскольку это связано с
постоянными заботами - каждый год кувшин следует заполнять чистым
виноградным соком, устраивать соответствующее моление и т.д. Современный ритм
жизни не всегда позволяет это делать.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Как мы уже отметили во вводной части данной работы, наши заключения и
выводы основаны на довольно ограниченном материале полевых исследований
2003-2006 гг. в нескольких абхазских селениях. Однако подобный
заинтересованный и, смеем надеяться, внимательный взгляд со стороны, в сочетании со
знанием предмета исследований на основании профессиональной работы в
сфере этнографии абхазов еще в поздний советский период, позволяет, как нам
кажется, увидеть основные новации в абхазской культуре и образе жизни. Тем,
кто помнит Советскую Абхазию, в современной Республике Абхазия в глаза
бросаются в первую очередь перемены, как к лучшему, так и к худшему, то есть
все то новое, что возникло в культуре и быту абхазского населения в последние
полтора десятилетия. Думается, что для решения этой частной задачи -
выявления изменений в демографии, образе жизни и бытовой культуре абхазов -
собранная нами информация является вполне адекватной, а приведенные выше
выводы и заключения достаточно обоснованными.
БИБЛИОГРАФИЯ
Абазины: историко-этнографический очерк. Черкесск, 1989.
Абдушелишвили МТ, Антропология древних и современных народов Кавказа // Народы
Кавказа. М., 1954.
Абдушелишвили М.Г. Антропология древнего и современного населения Грузии. Тбилиси,
1964.
Аболгпин В. Национальный состав Турции // НВ. 1925. № 1.
Абхазское устное народное творчество: Трудовые песни, обрядовая поэзия, заговоры,
бытовая поэзия / Сост., подг. к печ., авт. пояснит, ст. и примеч. В.А. Когония; пред. Ш.Х. Са-
лакая. Сухуми, 1992. Т. I. (на абх. яз.)
Абхазия: документы свидетельствуют. 1937-1953 гг. / Сост. Б.Е. Сагария, Т.А. Ачугба,
В.М. Пачулиа. Сухуми, 1991.
Абхазия и абхазы в российской периодике: XIX - начало XX в. / Сост. Р.Х. Агуажба,
Т.А. Ачугба. Сухум, 2006.
Абхазия и абхазы средневековых грузинских повествовательных источников / Перевод с
груз, на рус. яз., пред. и примеч. Г.А. Амичба. Тбилиси, 1988.
Абхазия: хроника необъявленной войны / Сост. Г. Амкуаб, Т. Иларионова. М., 1991. Ч. I; М.,
1993. Ч. П.
Абхазская народная поэзия. М., 1961.
Абхазские письма (1947-1989): Абхазия в советскую эпоху / Отв. ред. и авт. пред. И. Мары-
хуба. Акуа (Сухум); Нальчик, 1994.
Абхазские сказки / Сост., обраб., и пер. с абхаз. Х.С. Бгажба. Сухуми, 1965.
Абхазские сказки и легенды / Сост. И.Х. Хварцкия. М., 1994.
Абхазский архив. XX век / Выяв. док., сост., введ. С.З. Лакоба; пред., введ. к разделам, им. ук.
Ю.Д. Анчабадзе. М., 2002.
Абхазский узел: документы и материалы по этническому конфликту в Абхазии / Сост.
М.Ю. Чумалов. М„ 1985. Вып. 1, 2.
Абхазское долгожительство / Отв. ред. В.И. Козлов. М. 1987.
Абхазцы (Азега). По поводу сочинения г. Дубровина "Очерк Кавказа и народов его
населяющих" / Авт. А.Н. Введенский // ССКГ. 1872. Вып. VI.
Абхазы и Пицунда // Домашняя беседа. СПб., 1877. № 45.
АбшилаваАА. История промышленности Абхазской АССР 1921-1941 гг. Тбилиси, 1969.
Аверкиев И. С северо-восточного прибрежья Черного моря // К. 1866. № 70, 72,74, 76,77, 80.
Авидзба ВДж. Проведение в жизнь крестьянской реформы в Абхазии. Сухуми, 1985.
Агафий Миринейский. О царствовании Юстиниана / Пер., статья и примеч. М.В. Левченко.
М.; Л., 1953.
Агафий Схоластик. О царствовании Юстиниана // Георгика. Тбилиси, 1936. Т. IV.
Агрба З.В. Раскопки раннесредневековой базилики в с. Алахадзы Гагрского района // Мац-
не. 1972. № 3.
Аджинджал ИЛ. Жилища абхазов. Сухуми, 1957.
Аджинджал И.А. Из этнографии Абхазии: Материалы и исследования. Сухуми, 1969.
Адзинба И.Е. Архитектурные памятники Абхазии. Сухуми, 1958.
Адлейба А.К. К истории культурного строительства в Абхазии (1921-1937). Сухуми, 1961.
Адлейба Дж.Я. Устные стилевые основы сказки: Опыт экспериментального исследования на
абхазском материале. Сухуми, 1991.
Адлейба Дж.Я. Поэтико-композиционная и стилевая система сказки в комплексном
освещении: Экспериментальное исследование на абхазском материале. М., 2000.
АйбаЛЯ. Культура киви в Абхазии. Сухум, 2001.
527
Акаба Л.X. Абхазы Очамчирского района // КЭС. М., 1955. Т. 1.
Акаба Л.X. Из мифологии абхазов. Сухуми, 1976.
Акаба Л.X. У истоков религии абхазов. Сухуми, 1979.
Акаба Л.X, Исторические корни архаических ритуалов абхазов. Сухуми, 1984.
Акаба Л.X. К изучению генезиса культа домашнего очага у абхазов / Всесоюзная научная
сессия по итогам этнографических и антропологических исследований 1986-1987 гг.
Сухуми, 1988. ,
АКАК, 1868. Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. Тифлис. Т. И.
АКАК, 1869. Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. Тифлис. Т. III.
АКАК, 1870. Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. Тифлис. Т. IV.
АКАК, 1874. Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. Тифлис. Т. VI, ч. 1.
Аксянова ГА. Морфологические особенности зубной системы абхазов с. Члоу // Феномен
долгожительства. М., 1982.
Алексеев В.П. Происхождение народов Кавказа: Краниологическое исследование. М., 1974.
Алексеева Е.П. О происхождении абазин и расселение их в средние века // Проблемы
этнической истории народов Карачаево-Черкесии. Черкесск, 1980.
Альбов Н. Состояние садоводства в Абхазии. Одесса, 1892.
Алъбов Н.М. Этнографические наблюдения в Абхазии // ЖС. 18^3. Вып. 3.
Альбов Н. Ботанико-географические исследования в Западном Закавказье в 1893 г. //
ЗКОИРГО. 1894. Кн. XVI.
Амичба ГЛ. Новый Афон и его окрестности: Исторический/очерк. Сухуми, 1988.
Амичба ГЛ. Культура и идеология раннесредневековой Абхазии ^-Х вв.). Сухум, 1999.
Амичба ГЛ. Абхазия в эпоху раннего средневековья: (очерки по истории народного
хозяйства и социально-экономических отношений в VI-X вв.)! Сухум, 2002.
Антелава И.Г. Очерки по истории Абхазии XVII-XVIII вв. Сухуми, 1951.
Антелава И.Г,Дзидзария ГЛ., Олонецкий АЛ. Из истории крестьянской реформы в
Абхазии//И А. М.; Л., 1950. Т. V.
Анчабадзе З.В. Вопросы истории Абхазии в книге П. Ингороква "Георгий Мерчуле -
грузинский писатель X века" //ТАИЯЛИ. 1956. Т. XXVII.
Анчабадзе З.В. Из истории средневековой Абхазии (VI-XVII вв.). Сухуми, 1959.
Анчабадзе З.В. История и культура древней Абхазии. М, 1964.
Анчабадзе З.В. Очерки этнической истории абхазского народа. Сухуми, 1976.
Анчабадзе З.В.,Дзидзария ГЛ., Куправа А.Э. История Абхазии: Учебное пособие. Сухуми,
1986.
Анчабадзе ЮД. Традиционные развлечения абхазского крестьянства в конце XIX - начале
ХХв.//СЭ. 1981. №4.
Анчабадзе ЮД. Абаза: К этнокультурной истории народов Северо-Западного Кавказа //
КЭС. 1984. Вып. VII.
Аншба АЛ. Некоторые художественные особенности абхазских нартских сказаний. Сухуми,
1968. (наабх.яз.)
Аншба АЛ. Вопросы поэтики абхазского нартского эпоса. Тбилиси, 1970.
Аншба АЛ. Абхазский фольклор и действительность. Тбилиси, 1982.
Аргун А.Х. Народные танцы абхазов. М., 1999.
Аргун Ю.Г. Культура и быт Абхазов. Сухуми, 1976. (на абх. яз.)
Аргун Ю.Г. Геноцид абхазов. Сухум, 1998.
Аргун Ю.Г., Павленко А.П., Спицына Н.Х. Фамильно-родовая система и брачные ареалы //
Абхазское долгожительство. М., 1987.
Ардзинба ВТ. Некоторые сходные структурные признаки хаттского и абхазо-адыгских языков //
Переднеазиатский сборник: История и филология стран Древнего Востока. М. 1979. Вып. 3.
Ардзинба ВТ. К истории культа железа и кузнечного ремесла (почитание кузницы у абхазов) //
Древний Восток: этнокультурные связи. М., 1988.
Аристова Ш.К. Деепричастие в абхазском языке. Сухуми, 1960.
Аристава Ш.К. Проблема простого предложения в абхазском языке. Тбилиси, 1982.
Аристава Ш.К., ЧкадуаЛ.П. Грамматика абхазского литературного языка: Фонетика,
фонология, словообразование, морфология. Сухум, 2002. (на абх. яз.)
Ачугба ТЛ. О национальном составе Абхазии (вторая половина Х1Х-ХХ в.). Сухум, 1999.
Ачугба ТЛ. О проблемах национального самосознания населения Юго-Восточной Абхазии:
Историко-этнографический очерк. Сухум, 2006.
528
Ашхацава СМ. Пути развития абхазской истории. Сухум, 1925.
А-ъ. Экономическое положение туземного населения Сухумского отдела // ССКГ. Тифлис,
1871. Вып. V.
А-ъ [Введенский А.Н.] Религиозные верования абхазцев // ССКГ. 1871. Вып. V.
Багателия АЯ. К истории религиозной жизни абхазского народа: Государство, религия,
церковь в России и за рубежом / Информационно-аналитический бюллетень. СПб., 1994.
Бакрадзе Д.З. Очерк Мингрелии, Самурзакани и Абхазии // К. 1860. № 48-49.
Баллас М. Сухумский округ (Абхазия и Самурзакань) // Виноделие в России: историко-стати-
стический очерк. СПб., 1896. Ч. II: Западное Закавказье.
Басария С. Абхазия в географическом, этнографическом и экономическом отношении. Су-
хум-Кале, 1923; перепеч. см.: Басария, 1967.
Басария СП. Избранные сочинения / Сост. Г.А. Дзидзария, М.М. Хашба. Сухуми, 1967.
Бахиа СИ. Абхазская "абипара" - патронимия: Грузино-абхазские этнографические
параллели. Тбилиси, 1986.
Башкиров А.С Археологические изыскания в Абхазии летом 1925 г. // ИАНО. 1926. Вып. IV.
Бгажба М.Т. Растительные ресурсы Абхазии и их использование. Сухуми, 1964.
Бгажба О.Х. Очерки по ремеслу средневековой Абхазии (УШ-Х1У вв.). Сухуми, 1977.
Бгажба О.Х. По следам кузнеца Айнара: Из истории кузнечного ремесла древней и
средневековой Абхазии (VIII в. до н.э. - XV в. н.э.). Сухуми, 1982.
Бгажба О.Х. Черная металлургия и металлообработка в древней и средневековой Абхазии
(VIII в. до н.э. - XV в. н.э.). Тбилиси, 1983.
Бгажба О.Х. Исследования в крепости Шапкы // АО 1983 года. М., 1985.
Бгажба О.Х. Абхазия и Великий шелковый путь //ТАГУ. 2003. Т. И.
Бгажба О.Х., Воронов Ю.Н. История изучения археологии Абхазии (до 1975 г.). Тбилиси,
1982.
Бгажба О.Х., Воронов Ю.Н. Материалы по культуре апсилов II в. до н.э. - II в. н.э. // ТАГУ.
1988. Т. VI.
Бгажба О.Х., Воронов Ю.Н. К вопросу об автохтонности апсилов //ТАГУ. 1989. Т. VII.
Бгажба Х.С. Некоторые вопросы этнонимики и топонимики Абхазии // ТАИЯЛИ. 1956.
Т. XXVII.
Бгажба Х.С. Бзыбский диалект абхазского языка (Исследования и тексты). Тбилиси, 1964.
Бгажба Х.С. Из истории письменности в Абхазии. Тбилиси, 1967.
Бгажба Х.С. Труды: Этюды и исследования. Сухуми, 1974. Кн. I.
Бганба В.М. К вопросу о происхождении и этноязыковой принадлежности некоторых
этнонимов древнего Восточного Причерноморья // А. 2000. Т. 1.
Белая книга Абхазии. 1992-1993 гг. / Сост. Ю.Н. Воронов, П.В. Флоренский, Т.А. Шутова.
М., 1993.
Бердзенишвили Н.А. По поводу книги П. Ингоркова "Георгий Мерчуле"// Мнатоби. 1950. № 12.
Бердзенишвили НА. Об Абхазии // ВИГ. 1966. Т. III (на груз. яз.).
Бердзенишвили НА. Замечания об историческом развитии Абхазии // ВИГ. 1990. Т. VIII
(на груз. яз.).
Бердзенишили НА. Вопросы истории Грузии. Тбилиси, 1990. (на груз, яз.)
Беридзе В.В. Некоторые аспекты грузинской купольной архитектуры со второй половины
X в. до конца XIII в. Тбилиси, 1976.
Бжания В.В. Древнейшая культура Абхазии (эпоха энеолита и ранней бронзы). Автореф.
дис.... канд. истор. наук. М, 1966.
Бжания Ц.Н. Из истории хозяйства и культуры абхазов: исследования и материалы. Сухуми,
1973.
Библиографический указатель изданий трудов сотрудников АбИГИ (1925-2000) / Сост.
Е.В. Марганиа, Л.Д. Начкебиа. Сухум, 2001.
Бигвава В Л. Современная сельская семья у абхазов. Тбилиси, 1983.
Бигвава В Л. Образ жизни абхазских долгожителей. Тбилиси, 1988.
Бигуаа В Л. Жизнеобеспечивающая система абхазов: этническая специфика и современная
действительность // СНТ АГУ. 2000. Вып. 6.
Бигуаа В А. Мифы об аргонавтах: Исторические и культурные связи Древней Абхазии и
Греции // История национальных литератур: Перечитывая и переосмысливая. М., 1996. Вып. 2.
Богданов А.П. О черепе из кавказских дольменов и о черепах из кавказских курганов и
могил // ИОЛЕАЭ. 1882. Т. XXXV, вып. 4.
529
Боденштедт Ф. По Большой и Малой Абхазии: О Черкесии / Авт. проекта и ред., пред.,
ком., послесл. Д. Чачхалиа. М., 2002.
Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М, 1823.
Брун Ф. Путешествие турецкого туриста вдоль по восточному берегу Черного моря //
ЗИООИД. Одесса, 1875. Т. IX.
Бунак В.Б. Антропологический состав населения Кавказа // ВГМГ. 1946. Т. XIII-А.
Бутба В.Ф. Племена Западного Кавказа по "Ашхарацуйцу": сравнительный анализ. Сухум,
2001.
Вавилов Н.И. Избранные статьи и выступления. М., 1987.
Васюков С. Край гордой красоты. Кавказское побережье Черного моря. СПб., 1903.
Вахания О,В. Абхазские народные игры. Сухуми, 1959.
Бахания О.В. Очерки по истории физической культуры Абхазии (1921-1960). Сухуми, 1961.
Вахания О.В. Абхазия // Игры народов СССР. М., 1985.
Вахушти. Описание царства Грузинского. Тбилиси, 1941.
Введенский А.Н. Экономическое положение туземного населения Сухумского отдела //
ССКГ. Тифлис, 1872. Вып. VI.
Внешняя политика России XIX века и начала XX века: Документы. М. 1967. Т. V. (Серия 1).
Воробьев Н. О неосновательности притязаний грузин на Сухумский округ (Абхазию). Ростов-
на-Дону, 1919; Перепеч.: Материалы по истории Абхазии. Сухуми, 1990. Вып. 1.
Воронов А.А. Антропологические особенности распространения групп крови в Закавказье //
Антропология и геногеография. М., 1974. /
Воронов Ю.Н. Археологическая карта Абхазии. Сухуми, 1969.
Воронов Ю.Н. Ранненеолитическое поселение у с. ЦебельДа в Абхазии // СА. 1975. № 4.
Воронов Ю.Н. Тайна Цебельдинской долины. М., 1975.
Воронов Ю.Н. Древности Военно-Сухумской дороги. Сухуми, 1977.
Воронов Ю.Н. В мире архитектурных памятников Абхазии. М., 1978.
Воронов Ю.Н. Апсилийский орнамент//АК. 1980. № 1. (на абх. яз.)
Воронов Ю.Н. Диоскуриада - Себастополис - Цхум. М., 1980.
Воронов Ю.Н. Древности Азантской долины. Тбилиси, 1982.
Воронов Ю.Н., Бгажба О.Х. Главная крепость Апсилии. Сухуми, 1986.
Воронов Ю.Н. Древняя Апсилия: Источники, историография, археология. Сухум, 1998.
Воронов Ю.Н. Колхида на рубеже средневековья. Сухум, 1998.
Воронов Ю.Н. Могилы апсилов: итоги исследования некрополя Цибилиума в 1977-1981 гг.
Пущино, 2003.
Габелия А.Н. Поселения колхидской культуры (по материалам Абхазии). Автореф. дис. ...
канд. истор. наук. М., 1984.
Габниа С.С. Ритуально-обрядовые функции абхазских посохов // ПИИЭ. 1982. М., 1986.
Габниа Ц.С. Афористические жанры абхазского фольклора: Жанрово-тематические и
структурно-семантические особенности. Сухуми, 1990.
Гамкрелидзе Т.В. Из истории племенных названий древней Колхиды: К историко-этимологиче-
ским взаимоотношениям этнонимов "апхаз" - "абазг" и "абаза" - "апсуа" // Мацнэ. 1982. № 2.
Гамкрелидзе Т.В. К проблеме историко-этимологического осмысления этнонимии древней
Колхиды: К истории термина "апхаз" - "абазг" // ВЯ. 1991. № 4.
Ган К.Ф. Поездка в Мингрелию, Самурзакань и Абхазию // КВ. 1902. № 4.
Гарб П. Долгожители / Пер. с англ. М., 1986.
Генко А.Н. Абхазско-русский словарь / Ацсуа-аурыстэ жэар / Подг. к печ., пред. и ком.
Т.Х. Халбад. Сухум, 1998.
Географическое и статистическое описание Грузии и Кавказа: из путешествия г-на акад.
И.А. Гильденштедта через Россию и по Кавказским горам в 1770, 1771, 1772 и 1773 гг.
СПб., 1809.
Гожба Р. К изучению обычного права и ораторского искусства у абхазов // Мосты. Сухум, 1998.
Горчаков ПД. Очерк служебной деятельности. СПб., 1862.
Грамматика абхазского языка: фонетика и морфология. Сухуми, 1968.
Григоров Ю.Г.У Медовар Б.Я., Козловская СТ., Синеок ЛЛ.% Недоводиева Е.П. Особенности
питания пожилых людей в Абхазии // Феномен долгожительства: Атрополого-этногра-
фический аспект исследования. М., 1982.
Григоров Ю.Г., Козловская СТ., Медовар Б.Я. Региональные особенности питания и
долголетия // Абхазское долгожительство. М., 1987.
530
ГулияД.И. История Абхазии. Тифлис, 1925. Т. I.
Гулия Д.И. Божества охоты и охотничий язык у абхазов: К этнографии Абхазии. Сухум,
1926.
Гулия Д.И. Сборник абхазских пословиц, загадок, скороговорок, народных примет о погоде,
заговоров и наговоров. Сухуми, 1939.
Гумба А.Р. Из истории развития книгопечатания в Советской Абхазии. 1921-1981. Сухуми,
1990.
Гунба ММ. Новые памятники Цебельдинской культуры. Тбилиси, 1978.
Гунба ММ. Атарские гончарные печи. Тбилиси, 1985.
Гунба ММ. Абхазия в I тысячелетии н.э.: социально-экономические и политические
отношения. Сухуми, 1989.
Гунба ММ. Абхазия во II тысячелетии нашей эры (Х1-ХШ вв.). Сухум, 1999.
Гурко-Кряжин В А. Абхазия. М., 1926.
Дамения И.Х. Россия. Абхазия: Из истории культурных взаимоотношений в XIX - начале
XX в. СПб., 2004.
ДбарД. Из истории Абхазского католикосата. М, 1997.
Дбар С А. Традиционные родильные обычаи и обряды абхазов и их трансформация в
советские годы // СЭ. 1985. № 1.
Дбар С.А. Обычаи и обряды абхазов, связанные с охраной здоровья детей и лечением детских
болезней // ИАИЯЛИ. 1989. Т. XV.
Дбар С.А. Обычаи и обряды детского цикла у абхазов. Сухум, 2000.
Дебец Г.Ф. Палеоантропология СССР. М.; Л., 1948.
ДекапрелевичЛЛ. Из истории культуры кукурузы в СССР// Материалы по истории
сельского хозяйства и крестьянства СССР. М., 1960. Сб. IV.
Джавахишвили И.А. Основные историко-этнологические проблемы истории Грузии,
Кавказа и Ближнего Востока древнейшей эпохи // ВДИ. 1939. № 4.
Джанашвили М. Абхазия и абхазцы: Этнографические очерки // ЗКОИРГО. 1894. Кн. XVI.
Джанашиа Н.С. Статьи по этнографии Абхазии / Сост., пред. Х.С. Бгажба. Сухуми, 1960.
Джанберидзе Г Взаимоотношение абхазов с картвельскими и адыгскими этническими
группами в свете данных антропологии // Труды Института экспериментальной морфологии
АН Грузинской ССР. Тбилиси, 1963. Т. XI.
Джапаридзе ОМ. К этнической истории грузинских племен по данным археологии. Тбилиси,
1976.
Джапуа ЗД. Нартский эпос абхазов: Сюжетно-тематическая и поэтико-стилевая система.
Сухум, 1995.
Джергения СИ. Из истории переселения абхазов в Турцию в 1877-1878 гг. // Проблемы
истории стран Ближнего и Среднего Востока. М., 1979.
Джонуа ВТ. Заимствованная лексика абхазского языка. Сухум, 2002.
Дзидзария ГА. Борьба за Абхазию в первом десятилетии XIX века. Сухуми, 1940.
Дзидзария ГА. Восстание 1866 года в Абхазии. Сухуми, 1955.
Дзидзария ГА. Очерки истории борьбы за Советскую власть в Абхазии. 1917-1918. Сухуми, 1958.
Дзидзария ГА. Народное хозяйство и социальные отношения в Абхазии в XIX в. (До
крестьянской реформы 1870 г.). Сухуми, 1958; переизд. см.: Дзидзария, 1988.
Дзидзария ГЛ. Из истории мореходства Абхазии //ТСГПИ. 1959. Т. XII.
Дзидзария ГА. Присоединение Абхазии к России и его историческое значение. Сухуми, 1960;
переиз. см.: Дзидзария, 1988.
Дзидзария ГА. Очерки истории Абхазии. 1910-1921. Тбилиси, 1963.
Дзидзария ГА. Ф.Ф. Торнау и его кавказские материалы XIX века. М., 1979.
Дзидзария ГЛ. Формирование дореволюционной абхазской интеллигенции. Сухуми, 1979.
Дзидзария ГЛ. Махаджирство и проблемы истории Абхазии XIX столетия. Сухуми, 1975;
Изд. 2-е доп. Сухуми, 1982.
Дзидзария ГЛ. Лыхны: Очерк дореволюционного прошлого села. Сухуми, 1986.
Дзидзария ГЛ. Труды. Сухуми, 1988. Т. I.
Дзидзария О.П. Морская лексика в абхазском языке. Сухуми, 1989.
Дзидзария О.П. Море и абхазы: Историко-лингвистический очерк. Сухум, 2002.
Дирр АМ. Божества охоты и охотничий язык у кавказцев // СМОМПК. 1915. Вып. 44.
Дубова НА., Ямское А.Н. Демографическая ситуация в абхазских долгожительских селениях //
Исследования по прикладной и неотложной этнологии / ИЭА РАН. М., 2006. № 148.
531
Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. СПб., 1871. Т. I: Очерк
Кавказа и народов его населяющих; СПб., 1886. Т. IV: Деятельность князя Цицианова в
Грузии.
Дудко А.П. Из истории педагогического образования в Абхазии. Сухуми, 1961.
Дьяконов ИМ. Ассиро-вавилонские источники по истории Урарту // ВДИ. 1951. № 2.
Дьячков-Тарасов А.Н. Гагры и их окрестности // ЗКОИРГО. 1903. Кн. XXIV, вып. 1; Тифлис,
1903. Отд. изд.
Дюбуа де Монперэ Ф. Путешествие вокруг Кавказа: У черкесов и абхазов, в Колхиде, в
Грузии, в Армении и Крыму / Пер. с фр. Н.А. Данкевич-Пущиной. Сухуми, 1937. Т. 1.
Жордания Ф.Д. Абхазские католикосы: Краткий очерк из истории Абхазской церкви.
Ставрополь, 1893.
Жидков С. Бросок малой империи. Майкоп, 1996.
Жузе П. Грузия в XVII столетии по изображению патриарха Макария. Казань, 1905.
Завадский Ф. Абхазия и Цебельда // К. 1867. № 59-61, 63-64.
Завадский Ф.О. О садоводстве в Абхазии // ЗКОСХ. 1879. М<? 4. •
Замятнин СН. Палеолит Абхазии. Сухуми, 1937. ,'
Замятнин СН. Очерки по палеолиту. М., 1961. /
Званба СТ. Этнографические этюды / Под ред. и с пред. Г.Д. Дзидзария. Сухуми, 1955.
Званба СТ. Абхазские этнографические этюды / Сост., биографо-библиогр. оч., отв. ред.
Г.А. Дзидзария. Сухуми, 1982. {
Зухба СЛ. Абхазская народная сказка. Тбилиси, 1970.
Зухба СЛ. Типология абхазской несказочной прозы. Майкоп,' 1995.
Иващенко ММ. Исследование архаических памятников материальной культуры Абхазии //
ИНИИК. 1935. Вып. 3.
Инал-ипа ШД. Очерки по истории семьи и брака у абхазов. Сухуми, 1954.
Инал-ипа ШД. О содержании термин "апсха" // ТАИЯЛИ. 1963. Т. ХХХШ-ХХХ^.
Инал-ипа ШД. Абхазы: Историко-этнографические очерки. Сухуми, 1960; Изд. 2-е перераб.,
доп. Сухуми, 1965.
Инал-ипа ШД. Абхазы // Народы Кавказа. М., 1962. Т. II. (Народы мира: Этнографические
очерки).
Инал-ипа ШД. Новые данные по истории мореходства в Абхазии (открытие следов древней
судостроительной верфи и судоходного канала на территории с. Тамыш) // Страницы
исторической этнографии абхазов. Сухуми, 1971.
Инал-ипа ШД. Страницы исторической этнографии абхазов. Сухуми, 1971.
Инал-ипа ШД. Традиции и современность: По материалам этнографии абхазов. Сухуми,
1973; Изд. 2-е, доп. и перераб. Сухуми, 1978.
Инал-ипа ШД. Вопросы этнокультурной истории абхазов. Сухуми, 1976.
Инал-ипа ШД. Памятники абхазского фольклора: Нарты. Ацаны / Сб. статей и материалов.
Сухуми, 1977.
Инал-ипа ШД. Дурипш: Историко-этнографический очерк. Сухуми, 1981.
Инал-ипа ШД. Очерки об абхазском этикете. Сухуми, 1984.
Инал-ипа ШД., Чанба Р.К., Смыр Г.В. Земледелие и скотоводство у абхазов: материалы к ис-
торико-этнографическому атласу Грузии. Тбилиси, 1986.
Инал-ипа ШД. Труды: Материалы и исследования по вопросам истории этнографии
абхазского народа. Сухуми, 1988.
Инал-ипа ШД. Об изменении этнической ситуации в Абхазии в XIX - начале XX в. // СЭ.
1990. №1.
Инал-ипа ШД. Садзы: Историко-этнографические очерки. М., 1995.
Инал-ипа ШД. Зарубежные абхазы: историко-этнографические этюды. Сухуми, 1990.
Инал-ипа ШД. Антропонимия абхазов. Майкоп, 2002.
Ингороква П.И. Гиорги Мерчуле - грузинский писатель X в. Тбилиси, 1954. (на груз, яз.)
Ионова С, Татаршао А. Из истории изучения абазинской ономастики // Современные
проблемы кавказского языкознания и фольклористики. Сухум, 2000.
История Абхазии. Сухуми, 1991; Изд. 2-е. Гагра, 1993.
История Абхазской АССР (1917-1937). Сухуми, 1983.
Кавшбая ЛЛ. К вопросу об особенностях брачно-семейных отношений в Абхазии
XVIII-XIX вв. // Российское право в период социальных реформ. Н.-Новгород, 1998.
Вып. 2.
532
Касландзиа В.А. Абхазско-русский фразеологический словарь / Апсуа-аурыс фразеологиатэ
жэар. Сухум, 1995.
Кация А.К. Ил ори. Сухуми, 1963.
Кварчиа В.Е. Ойконимы Абхазии в письменных источниках. Сухуми, 1985.
Кварниа В.Е. Историческая и современная топонимия Абхазии: Историко-этимологическое
исследование. Сухум, 2006.
Квезерели-Копадзе Н.И. Дорожные сооружения древней Абхазии. Сухуми, 1955.
Клинген И.И. Основы хозяйства в Сочинском округе. СПБ., 1867.
Кобычев В.П. Эликсир долголетия // ПИИЭ. 1979. М., 1983.
Кобычев В.П. Особенности хозяйства и хозяйственного быта долгожителей Абхазии (по
материалам селения Джгерда Очамчирского района Абхазской АССР) // ПИИЭ.
1980-1981. М., 1984.
Кобычев В.П., Павленко А.П. Население, жилища и хозяйственные занятия абхазов (на
примере селения Джгерда Очамчирского района) // Российский этнограф: этнологический
альманах. М., 1993. Вып. 9.
Ковач К.В. 101 абхазская народная песня. Сухум, 1929.
Ковач К.В. Песни кодорских абхазцев: Сборник этнографических материалов с нотными
записями. Сухум, 1930.
Когония В Л. Абхазская народная песня: Жанры и их поэтика. Сухум, 1995.
Колаковский А.А. Первое дополнение к Дуобской плиоценовой флоре // ТСБС. 1958.
Т. VII.
Конджария В.М. Из истории развития абхазского литературного языка (дореволюционный
период). Сухуми, 1984.
Конституция Республики Абхазия. Сухум, 1994.
Копешавидзе Г.Г. Традиционное питание абхазов // Феномен долгожительства: Антрополо-
го-этнографический аспект исследования. М., 1982.
Копешавидзе Г.Г. Культура и быт абхазов, проживающих в Аджарии: историко-этнографи-
ческий очерк. Тбилиси, 1985.
Копешавидзе Г.Г. Питание как один из важных факторов абхазского долгожительства //
Механизмы старения и долголетия. Тбилиси, 1986.
Копешавидзе Г.Г. Учет этнических традиций при производстве продуктов питания //
Современные этносоциальные процессы на селе. М., 1986.
Копешавидзе Г.Г. Растительные компоненты в питании абхазов // Среди долгожителей
Абхазии. М., 1987.
Копешавидзе Г.Г. Абхазская кухня. Сухуми, 1989.
Коробков И.И. Итоги пятилетних исследований Яштухского палеолитического
местонахождения//СА. 1967. №4.
Кортуа И.Е. Абхазские народные песни и музыкальные инструменты. Краткий очерк.
Сухуми, 1959.
Кортуа И.Е. Абхазская народная песня. М„ 1965.
Косвен М.О. Проблемы общественного строя народов Кавказа в ранней русской этнографии //
СЭ. 1951. №1.
Косвен М.О. Материалы по истории этнографического изучения Кавказа в русской науке //
КЭС. 1955. Вып. I; 1958. Вып. II; 1962. Вып. III.
Кочиев Р.С. Закавказье и Северный Кавказ // Этническая одонтология СССР. М., 1979.
Краснов Ю.А. Древнейшие упряжные пахотные орудия. М., 1975.
Крылов А.Б. Традиционные институты абхазов: прошлое и современность// Идентичность и
конфликт в постсоветских государствах. М., 1997.
Крылов А.Б. Абхазское святилище Дыдрыпш: прошлое, настоящее и устная традиция // ЭО.
1998. № 6.
Крылов А.Б. Конфессиональный состав населения Абхазии - христиане, мусульмане,
язычники: ни одна из религий не преобладает // Россия и мусульманский мир. М., 1998. № 3.
Крылов А.Б. Религия и традиции абхазов. М., 2001.
Крылов А.Б. Абхазское святилище Аергь-Лапыр-ныха (по материалам полевых
исследований 1999 г.) // Восток: Афро-азиатские сообщества: история и современность. М., 2001.
Крылов А.Б. Семь святилищ абхазов: Народ, который исповедует религию,
сформировавшуюся еще в добиблейские времена // А АС. 2001. № 4.
Кудрявцев К. Сборник материалов по истории Абхазии. Сухум, 1922.
533
Куправа А.Э. Крестьянство Абхазии в годы восстановительного периода. (1921-1925).
Сухуми, 1959.
Куправа А.Э. Из истории культурного строительства в Советской Абхазии. (1921-1922).
Сухуми, 1961.
Куправа А.Э. История кооперации Абхазской АССР. Тбилиси, 1968.
Куправа А.Э. Культурное строительство в абхазской деревне (1921-1929 гг.). Сухуми, 1973.
Куправа А.Э. Абхазская деревня на пути социализма (канун коллективизации 1926-1929 гг.)
Тбилиси, 1977.
Куправа А.Э. Ликвидация неграмотности населения в Абхазской АССР. Сухуми, 1979.
Куправа А.Э. Культура Советской Абхазии за 60 лет. Сухуми, 1981.
Куправа А.Э. Классовая борьба в абхазской деревне (1921-1929 гг.). Сухуми, 1984.
Куправа А.Э. История кооперации Абхазской АССР (1929-1937 гг.). Сухуми, 1988.
Куправа А.Э. Из истории абхазской традиционной культуры (народные сходы). М„ 1998.
Куправа А.Э. Из истории абхазской антропонимии: К вопросу преобразований фамильных
имен. Сочи, 2003. т
Куфтин Б.А. Материалы по археологии Колхиды. Тбилиси, 1949. Т. I; Тбилиси, 1950. Т. II.
Лавров Л.И. Происхождение народов Северо-Западного Кавказа // Материалы по истории
Кабарды. Нальчик, 1954. ;
Лавров Л.И. Дольмены Северо-Западного Кавказа //ТАИЯ/1И 1960. Т. XXXI.
Ладария Н. На заре моей жизни // ИВ. 1891. Т. XVI. Октябрь.
Лакербай М. Абхазские новеллы. Сухуми, 1961.
Лакоба С.З. Весна на траве. Сухуми, 1981.
Лакоба С.З. Боевики Абхазии в революции 1905-1907 годов. Сухуми, 1984.
Лакоба С.З. Абхазия в годы первой российской революции: 1905-1907. Тбилиси, 1985.
Лакоба С.З. "Крылились дни в Сухум-кале..": Историко-культурные очерки. Сухуми, 1988.
Лакоба С.З. Очерки политической истории Абхазии. Сухуми, 1990.
Лакоба С.З. Столетняя война Грузии против Абхазии. Гагра, 1993.
Лакоба С.З. Асланбей: К вопросу о политическом противоборстве в Абхазии в первой трети
XIX столетия. Сухум, 1999.
Лакоба С.З. Абхазия де-факто или Грузия де-юре: О политике России в Абхазии в
постсоветский период. 1991-2000. 5аррого, 2001.
Лакоба С.З. Абхазия после двух империй. ХХ-ХХ1 вв. М., 2004.
Лакоба С.З. Ответ историкам из Тбилиси. Сухум, 2001.
Ламберты Арк. Описание Колхиды // СМОМПК. 1913. Вып. 43.
Латышев В.В. Известия древних писателей, греческих и латинских, о Скифии и Кавказе.
СПб., 1893-1900. Т. I: Греческие писатели. Вып. 1-3; СПб., 1904-1906. Т. II: Латинские
писатели. Вып. 1-2.
Латышев В. Заметки о кавказских надписях // ИИАК. 1904. Вып. 10.
Латышев В.В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе // ВДИ. 1947. № 1,4.
Лежава Г.П. Изменение классово-национальной структуры населения Абхазии (конец
XIX в. - 70-е годы XX в.). Сухуми, 1989.
Лежава Г.П. Между Грузией и Россией: Исторические корни и современные факторы
абхазо-грузинского конфликта (Х1Х-ХХ вв.). М., 1997.
Лежава Г.П. Абхазия: анатомия межнациональной напряженности. М., 1999.
Лейберов И.П. Россия. Кавказ. Абхазия: Исторические статьи и очерки. СПб., 1995.
Леквинадзе В.А. О некоторых сооружениях древнего Питиунта // КСИА. 1968. № 113.
Леквинадзе В А. О древнейшей базилике Питиунта и ее мозаиках // ВДИ. 1970. № 2.
Леквинадзе В.А. Гантиадская базилика // СА. 1973. № 3.
Леквинадзе В.А. О различиях и сходстве между Драндским храмом и храмами "типа Джвари" //
V Республиканская научная конференция по проблемам культуры и искусства Армении.
Ереван: Тез. докл. Ереван, 1982.
Леонид [Кавелин Л.А.]. Абхазия и ее христианские древности. М., 1887.
Леонид [КавелинЛ.А.] Абхазия и в ней Ново-Афонский Симоно-Кананитский монастырь. М., 1885.
Ломоури Н.Ю. Абхазия в античную и раннесредневековую эпохи. Тбилиси, 1997.
Ломтатидзе К.В. О некоторых вопросах этнической принадлежности и размещения абхазов
(по поводу работы П. Ингороква "Георгий Мерчуле") // Мацнэ. 1956. № 12.
Ломтатидзе К.В. Абхазский язык // Языки народов СССР. М., 1967. Т. 4: Иберийско-кавказ-
ские языки.
534
Лукин АЛ. Материалы по археологии Бзыбской Абхазии //ТОПКГЭ. 1941. Т. 1.
Лукин АЛ. Неолитическое селище Кистрик близ Гудаут // СА. 1950. № 12.
Лукин АЛ. Эшерская находка // ТАИЯЛИ. 1956. Т. XXVII.
Маан О.В. Фамильные сходы у абхазов // Полевые исследования / Новая серия. М., 1993. Т. 1,
вып. II.
Маан О.В. Социализация личности в традиционно-бытовой культуре абхазов (вторая
половина XIX - начало XX в.)! Сухум, 2003.
Маан О.В. Абжуа: историко-этнологические очерки Очамчирского района Абхазии. Сухум, 2006.
Малия Е.М. Народное изобразительное искусство абхазов: Ткани и вышивки. Тбилиси, 1970.
Малия Е.М. К вопросу о семантике некоторых изображений на предметах быта у абхазов //
НАНЯЛИ. 1972. Т. 1.
Малия Е.М. Традиционные головные уборы абхазов // НАНЯЛИ. 1979. Т.VIII.
Малия Е.М.у Акаба Л.Х. Одежда и жилище абхазов: материалы для историко-этнографиче-
ского атласа Грузии. Тбилиси, 1982.
Малия Е.М. Льноводство и льняные изделия абхазов // ИАИЯЛИ. 1983. Т. XI.
Малия Е.М. Украшение одежды у абхазов. Сухуми, 1985.
Марковин В.И. Дольменная культура и вопросы раннего этногенеза абхазо-адыгов. Нальчик,
1974.
Марковин В.И. Дольмены Западного Кавказа. М., 1978.
Марковин В.И. Дольменные памятники Прикубанья и Причерноморья. М., 1997.
Марр Н.Я. Абхазоведение и абхазы (к вопросу о происхождении абхазов и этногонии
Восточной Европы) // Восточный сборник. Л., 1926. Т. 1.
Марр Н.Я. Абхазско-русский словарь. Пособие к лекциям и в исследовательской работе. Л., 1926.
Марр Н.Я. О языке и истории абхазов. М; Л., 1938.
Мартель Э. Кавказская Ривьера: Путешествие по югу России и по Абхазии / Сое, авт.
проекта, пред., прил. Д. Чачхалиа. М., 2004.
Материалы и записки по вопросу о владетельских и имущественных правах потомков
светлейшего князя Михаила Шервашидзе, последнего владетеля Абхазии. Верден, 1913.
Материалы по археологии Абхазии / Ред. М.М. Трапш. Тбилиси, 1967.
Материалы по археологии Абхазии / Науч. ред. О. Лордкипанидзе. Тбилиси, 1979.
Мацулевич Л.А. Открытие мозаичного пола в древнем Питиунте // ВДИ. 1956. № 4.
Мачавариани К Д. Некоторые черты из жизни абхазцев: Положение женщины в Абхазии //
СМОМПК. 1884. Вып. 4.
Мачавариани К Д. Семь дней в горах Абхазии: наброски и впечатления. Батум, 1900.
Мачавариани К Д. Абхазские вина // ЗКОСХ. 1888. № 3.
Мачавариани К Д. Очерки и рассказы. Батум, 1909.
Мачавариани К Д. Описательный путеводитель по городу Сухуму и Сухумскому округу: с ис-
торико-этнографическим очерком Абхазии. Сухум, 1913.
Меликишвили ГА, К истории древней Грузии. Тбилиси, 1959.
Меликишвили ГЛ. Наименование города Фазиса и вопрос об этническом составе населения
древней Колхиды // ВДИ. 1966. № 1.
Меликсет-Беков Л.М. Древнейшая Пицунда у Понта Евксинского // ЗИООИД. 1915.
Т. XXXII.
Меликсет-Беков Л.М. Введение в историю государственных образований Юго-Кавказа.
Тифлис, 1924.
Меликсет-Беков Л.М. РопНса Тгап5саиса$1са Е1пшса (по данным Миная Медичи от
1815-1819 гг.)//СЭ. 1950. № 2.
Меписашвили Р. Дранда: памятник архитектуры VIII в.: Доклад на IV Международном
симпозиуме по грузинскому искусству. Тбилиси, 1983. Отд. оттиск.
Миллер А.А. Из поездки по Абхазии в 1907 г. // МЭР. 1910. Т. 1.
Натишвили А.Н., Абдушелишвили М.Г. Материалы антропологической экспедиции 1954 г. //
Тезисы докладов VI научной сессии Института экспериментальной морфологии АН
Грузинской ССР. Тбилиси, 1956.
Немирович-Данченко В.В. Море. Абхазское поморье. М., 1897.
Несколько слов о применении народных обычаев к судопроизводству Абхазии // ССКГ. 1871.
Вып. IV.
Олонецкий А. Очерки по развитию капиталистических отношений в Абхазии (конец XIX -
начало XX в.). Сухум, 1934.
535
Освобождение зависимых сословий в Сухумском отделе (Абхазии и Самурзакани) // ССКГ.
1871. Вып. V.
Отечественная война Абхазии и "грузинские беженцы*': Документы и материалы / Сост.,
автор пред. Т.А. Ачугба. Сухум, 2003. Ч. 1.
Очерк устройства общественно-политического быта Абхазии и Самурзакани // ССКГ. 1870.
Вып. III. '
Очерки истории Абхазской АССР. Сухуми, 1960. Ч. 1.
Павленко А.П. Некоторые особенности брачного круга абхазов (на примере селения Джгер-
да Очамчирского района) // ПИИЭ. 1982. М., 1986.
Павленко А.П., Шинкуба А.Е. К вопросу о возрастной номенклатуре у абхазов // ПИИЭ.
1979. М., 1983.
Павлинов А.М. Дранда // МАК. 1893. Т. III.
Павловский ОМ. Оссеографические показатели в долгожительской популяции абхазов //
В А. 1982. Вып. 69.
Пантюхов И,И. Заметки по антропологии Кавказа: Сванеты-Абхазцы. СПб., 1890.
Пантюхов И.И. Антропологические наблюдения на Кавказе. Тифлис, 1893.
Пантюхов И.И. Расы Кавказа // Кавказский календарь на 1900 год. Тифлис, 1899.
Пасхалов Я. Дудрипш: Святая гора в Абхазии // К. 1974. № 141.
Патеипа Н. Печальная действительность в Абхазии // СЗМ.,1912. № 12.
Патеипа Н.С. Знахари и гадальщицы // СЗМ. 1916. № 9. :
Патеипа Н.С. Избранное: Статьи, рассказы, стихи / сост., авт. пред. и ком. Г.В. Смыр.
Сухуми, 1978. -'
Патерик Киево-Печерского монастыря. СПб., 1911.
Пахомов А.В. Абхазия в сельскохозяйственном отношении // ЗКОСХ. 1868. № 1-2.
Пачулиа В.М. Советы Абхазской АССР в период Великой Отечественной войны
(1941-1945 гг.). Сухуми, 1991.
Пачулиа В.П. В краю золотого руна: Исторические места и памятники Абхазии. М., 1964;
Изд. 2-е, доп. М., 1968.
Пачулиа В.П. Абхазия: Историко-культурный очерк. Сухуми, 1976.
Пачулиа В.П. Падение Анакопии: Легенды Кавказского Причерноморья. М., 1986.
Пачулиа В.П. Древняя, но вечно молодая Абхазия. Сухуми, 1991.
Подгурский П.И. Лыхненские огороды // ЧСХ. 1909. № 5-6.
Полный свод законов Российской империи. СПб., 1830. Т. 40: Приложение.
Предварительный отчет о путешествии д-ра Г. Радде по Кавказу летом 1865 г. // ЗКОИРГО.
1873. Кн. VIII.
Приключения Нарта Сасрыквы и его девяносто девяти братьев: Абхазский народный эпос.
М., 1962.
Приключения Нарта Сасрыквы и его девяносто девяти братьев: Абхазский народный эпос /
Подг. текста Ш.Д. Инал-ипа, К.С. Шакрыла, Б.В. Шинкубы; вступ. ст. Ш.Д. Инал-ипа.
Сухуми, 1988.
Прицкер Л.М. Советская Абхазия в датах: Хронология важнейших политических,
экономических и культурных событий. Сухуми, 1981.
Прицкер Л.М. История курортов Абхазской АССР. Тбилиси, 1987.
Прокопий Кесарийский. Война с готами. М., 1996.
Пушкарев С. О виноградниках и виноделии в Абхазии // ЗКОСХ. 1852. № 3.
Разевиг В.А. В дебрях Абхазии //ТОЗИСПбУ. 1906. Т. I; отд. изд. СПб., 1906.
РегельсонЛЛ., Хварцкия И.И. Земля Адама. Сухум, 1997.
Рехвиашвили Н. Железные сельскохозяйственные орудия труда из Абхазии // ВГМГ. 1957.
Т. Х1Х-А, ХХ1-В.
Рогинский Я.Я..Левин М.Г. Антропология. М., 1978.
РБС, 1911. Русский биографический словарь. СПб. Т. 23.
Русско-абхазский словарь / Под ред. Х.С. Бгажба; сост. Х.С. Бгажба, Б.П. Джанашиа,
Г.З. Шакирбай, Е.П. Шакрыл, К.С. Шакрыл, Б.В. Шинкуба. Сухуми, 1964.
РухадзеЛ.П., Соловьев БЛ. Голоценовая флора погребенных торфяников. Сухуми, 1964.
РчеулишвилиЛД. Купольная архитектура УШ-Х вв. в Абхазии. Тбилиси, 1988.
Рыбинский ГЛ. Сухумский округ: Абхазия в сельскохозяйственном и бытовом отношении.
Тифлис, 1894.
Рыжов Н. Очерки Западного Закавказья // Отечественные записки. СПб., 1860. Т. 130, № 6.
536
Сагария Б.Е. Национально-государственное строительство в Абхазии (1921-1931 гг.).
Сухуми, 1970.
Сагария Б.Е. Образование и укрепление советской национальной государственности
Абхазии. Сухуми, 1981.
Сагария Б.Е. Советское строительство в Абхазии (1929-1937 гг.). Сухуми, 1986.
Сагария Б.Е. О трагических страницах в истории Абхазии. Сухум, 1995.
Салакая Ш.Х. Абхазский народный героический эпос. Тбилиси, 1966.
Салакая Ш.Х. Обрядовый фольклор абхазов // Фольклор и этнография: Обряды и обрядовый
фольклор. М., 1974.
Салакая Ш.Х. Абхазский нартский эпос. Тбилиси, 1976.
Саманба Л.Х. Табу и эвфемизм в абхазском языке // А. 2000. Т. 1.
Сведения византийских писателей о Грузии // Георгика. Тбилиси, 1936. Т. IV.
Свод статистических данных о населении Закавказского края, извлеченных из посемейных
списков 1886 г., Сухумский округ, Кутаисская губерния. Тифлис, 1893.
Северов Н.П. Памятники грузинского зодчества. М., 1947.
Селезнев М. Руководство к познанию Кавказа. СПб., 1847. Кн. I, II; СПб., 1850. Кн. III.
Серена Карла. Путешествие по Абхазии / Пер. с фр. Р. Черниковой. М., 1999.
Сиверцева Т., Сиверцев М. Пожилой человек - гордость общества: [о культе предков в
Абхазии]//ААС. 1993. № 6.
Сизов В. Восточное побережье Черного моря // МАК. 1889. Вып. 2.
Сказание о Вавилоне / Подг. текста, пер. и ком. Н.Ф. Дробленковой // Библиотека
литературы Древней Руси. СПб., 1999. Т. 6.
Смирнова Я.С. Аталычество и усыновление у абхазов в Х1Х-ХХ вв. // СЭ. 1951. № 2.
Смирнова Я.С. Семейный быт и общественное положение абхазской женщины (Х1Х-ХХ вв.) //
КЭС. 1955. Т. I.
Смирнова Я.С. Воспитание ребенка у абхазов // КСИЭ. 1962. Вып. 36.
Смирнова Я.С. Свадьба без новобрачных: к вопросу о генезисе и функциях свадебного
скрывания у народов Северного Кавказа // СЭ. 1976. № 1.
Смирнова Я.С. Роли и статусы старших в абхазской семье (к проблеме геронтофильных
факторов долгожительства) // СЭ. 1982а. № 6.
Смирнова Я.С. Роль старших возрастных групп в абхазской фамильно-патронимической
организации // Феномен долгожительства. М., 19826.
Смирнова Я.С. Усыновление покровителя // СЭ. 1984. № 2.
Смирнова Я.С. Семейное и общественное положение старших возрастных групп // Абхазское
долгожительство. М, 1987.
Смоленский С. Воспоминания кавказца // ВС. 1872. № 9-10.
Смоленский С. Воспоминания кавказца: Экспедиция в Псху // ВС. 1874. № 5-6. ^
Смоленский С. Экспедиция в Дал: Из походного дневника // ВС. 1875. № 11-12.
Смыр Г.В. Ислам в Абхазии и пути преодоления его пережитков в современных условиях.
Тбилиси, 1972.
Смыр Г.В. Современная религиозная ситуация у абхазов // Религия и демократия: На пути к
свободе совести. М., 1993. Вып. И.
Смыр Г.В. Из истории абхазской философии и свободомыслия второй половины XIX -
начала XX века. Карачаевск, 2001.
Современная сельская Абхазия: социально-этнографические и антропологические
исследования / Под общей ред. Н.А. Дубовой, В.И. Козлова, А.Н. Ямскова. М., 2006.
Современное абхазское село: Этнографические очерки. Тбилиси, 1967.
Соловьев Л.Н. Археологические раскопки близ г. Очамчири в Абхазии // СА. 1937. № 4.
Соловьев Л.Н. Новый памятник культурных связей Кавказского Причерноморья в эпоху
неолита и бронзы - стоянки Воронцовской пещеры // ТАИЯЛИ. 1958. Т. XXIX.
Соловьев Л.Н. Погребения дольменной культуры в Абхазии и прилегающей части
Адлерского района // ТАИЯЛИ. 1960. Т. XXXI.
Соловьев Л.Н. Об итогах археологических раскопок в гроте Хупынипшахва в 1960 г. //
ТАИЯЛИ. 1961. Т. XXXII.
Соловьев Л.Н. Неолитические поселения Черноморского побережья Кавказа: Нижне-Ши-
ловское и Кистрик // МАА. 1967.
Соловьева Л.Т. Роль миграционных процессов в этническом развитии Самурзакано //
Межэтнические контакты и развитие национальных культур. М., 1985.
537
Соловьева Л.Т. Языковые процессы в этноконтактной зоне (по материалам юго-восточной
Абхазии) // Проблемы изучения традиций в культуре народов мира. М., 1990. Вып. 1.
Сообщения средневековых грузинских письменных источников об Абхазии / Тексты собрал,
пер. на рус. яз., пред. и ком. Г.А. Амичба. Сухуми, 1986.
Союз объединенных горцев Северного Кавказа и Дагестана (1917-1918). Горская
республика (1918-1920): Документы и материалы. Махачкала, 1994.
Среди долгожителей Абхазии / Отв. ред. Ш.Д. Инал-ипа, В.И. Козлов. Тбилиси, 1988.
Старовойтова Г.В. Этнопсихологические аспекты долгожительства в Абхазии // ПИИЭ.
1980-1981. М., 1984.
Старожил. Население, его происхождение, религия, домашний и общественный быт //
Кавказ. Справочная книга. Тифлис, 1887. Вып. IV.
Табаководство в Закавказье в 1903 г. // К. 1904. № 310.
Табагуа СЛ. Абхазские традиционные обряды и обрядовая поэзия. М., 2001.
Тарба Б.Г. Русский язык в развитии культуры и просвещения абхазов. Сухуми, 1976.
Тарнава М.И. Краткий очерк истории Абхазской церкви. Сухум, 1917.
Тариа АМ. Книга памяти. 1941-1945. Сухум, 2000.
Тимофеев С.Н. Очерк виноградарства и виноделия в Сухумском округе // Сборник сведений
по виноградарству и виноделию на Кавказе. Тифлис, 1896. Вып. IV: Кутаисская
губерния. '
Тихомиров АЛ. К антропологии современных кавказских рас // ИОЛЕАЭ. 1882. Т. XXXV,
ч. 1, вып. 4. /
Торнау Ф.Ф. Воспоминания кавказского офицера. М., 1864. /
Транш ММ. Памятники колхидской и скифской культур в селе Куланурхва Абхазской
АССР. Сухуми, 1962.
Транш ММ. Труды. Сухуми, 1970. Т. 1: Памятники эпохи бронзы и раннего железа в
Абхазии; Сухуми, 1969. Т. 2: Древний Сухуми; Сухуми, 1971. Т. 3: Цебельдинские некрополи;
Сухуми, 1975. Т. 4: Материалы по археологии средневековой Абхазии.
Тхайцухов М.С, .Очерки истории абазин конца VIII-XIX вв. Сухум, 1992.
Уварова П.С. Кавказ (Абхазия, Аджария, Шавшетия, Псховский участок): Путевые заметки.
М, 1891.Ч.И.
Угрелидзе Н. Стеклянные сосуды с раннехристианскими символами из Бичвинтского
городища: Доклад на IV международном симпозиуме по грузинскому искусству. Тбилиси, 1983.
Отд. оттиск.
Услар П.К. Этнография Кавказа: Языкознание. Тифлис, 1887. Т. I: Абхазский язык.
Фадеев А.В. Русский царизм и крестьянская реформа в Абхазии. Сухум, 1932.
Фадеев А.В. Меч и золото на берегах Абхазии: Очерки по истории береговой торговли
XVI-XVШ вв. Сухум, 1933.
Фадеев А.В. Краткий очерк истории Абхазии. Сухум, 1934. Ч. I.
Фадеев А.В. К вопросу о генезисе кобанской культуры в Абхазии // ТАНИИК. 1934. Вып. II.
Феномен долгожительства: Антрополого-этнографический аспект исследования. М., 1982.
Федоров Я.А. О дольменной культуре Западного Кавказа и ее носителях // Вестник
Московского ун-та. Серия 9: История. 1974. № 4.
Фейзба Я.Р., Шамба О.Б. Национальная экономика Абхазии. Сухум, 2000.
Фон Дервиз Н.В. Сухумский округ в сельскохозяйственном и лесном отношениях // ЗКОСХ.
1894. №48-51.
Фон Дервиз Н.В. Сухумский округ: Заметки бывшего лесничего // ЗКОИРГО. 1906.
Кн. XXV, вып. 8; отд. изд.: Тифлис, 1906.
Хагба Л.Р. Названия деревьев в абхазско-адыгских языках // Актуальные вопросы абхазско-
адыгской филологии. Карачаевск, 1997.
Хатисов И.С. Отчет комиссии по исследованию земель между реками Туапсе и Бзыбью //
ЗКОСХ. 1867. №5-6.
Хашба ИМ. Абхазские народные музыкальные инструменты. Сухуми, 1979.
Хашба ММ. Трудовые и обрядовые песни абхазов. Сухуми, 1977.
Хашба ММ. Жанры абхазской народной песни. Сухуми, 1983.
Хашба ММ. Народная музыка абхазов: жанры, стилистика, кросс-культурные параллели.
Сухум, 2007.
Хашба Р.А. Абхазский детский фольклор. Сухуми, 1980.
Хватыш ГА. Выращивание овощных корнеплодов в Абхазии. Сухуми, 1978.
538
Хеция АД. Словарь спортивных терминов (абхазско-русский, русско-абхазский). Сухум,
2002.
Хеция АД. Терминология охотничьего вооружения в абхазском языке // Кавказ: история,
культура, традиции, языки. Сухуми, 2004.
Хить ГЛ. Дерматоглифика народов СССР. М., 1983.
Хотелашвили М.К. Земледельческие орудия Абхазии античного и раннесредневекового
времени // Материалы по археологии и искусству Абхазии. Сухуми, 1974.
Хотелашвили М.К., Якобсон АЛ. Византийский храм в селе Дранда и найденные в нем ран-
несредневековые амфоры // ВВ. 1984. Т. 45.
Хотко С.Х. Очерки истории черкесов. От киммерийцев до Кавказской войны. СПб., 2001.
Хоштария Н. Диха-Гудзуба, древнее поселение Колхидской низменности // САНГ. 1944.
ХрушковаЛ.Г. Скульптура раннесредневековой Абхазии: У-Х века. Тбилиси, 1980.
ХрушковаЛ.Г. О религиозных верованиях апсилов (1У-У11 века) // ИАИЯЛИ. 1983. Вып. 12.
ХрушковаЛ.Г. Цандрипш: Материалы по раннехристианскому строительству в Абхазии.
Сухуми, 1985.
Хрушкова Л.Г. Лыхны: Средневековой дворцовый комплекс в Абхазии. М., 1998.
Хрушкова Л.Г. Новая октогональная церковь в Себастополисе и ее литургическое
устройство // Литургия, архитектура и искусство византийского мира: Труды XVIII
Международного конгресса византинистов. М., 1991.
Хрушкова Л.Г. Раннехристианские памятники Восточного Причерноморья. М., 2002.
Цвижба Л.И. Страницы истории Абхазии: Покорение Дала // Анналы. М„ 1996. Вып. 4; М.,
1997. Вып. 5-6.
Цвижба Л.И. Этнодемографические процессы в Абхазии в XIX веке. Сухум, 2001.
Цвинария И.И. Поселение Гуандра: Новый памятник энеолита и ранней бронзы в Абхазии.
Тбилиси, 1978.
Цвинария И.И. Взаимоотношения культур энеолита и ранней бронзы Западного Кавказа.
Сухуми, 1990.
Цвинария И.И. Новые памятники дольменной культуры Абхазии. Тбилиси, 1990.
Церетели Л Д., Клопотовская Н.Б., Куренкова Е.Н. Многослойный памятник Апианча
(Абхазия) // Четвертичная система Грузии. Тбилиси, 1982.
Циколия М. Абжуйский диалект абхазского языка. Тбилиси, 1969. (на груз, яз.)
Цицишвили И.И. Комплекс церковных сооружений в Пицунде // Великий Питиунт. Тбилиси,
1983. Вып. I.
Цулая Г.В. Следы религиозно-мифологических представлений в абахазском нартском эпосе //
СЭ. 1966. № 5.
Цулая Г.В. Абхазия и абхазы в контексте истории Грузии. М., 1995.
Чамагуа Е.И. Виноград Абхазии. Сухуми, 1968.
Чанба Р.К. Земледелие и земельные отношения в дореволюционной Абхазии (XIX - начало
XX в.). Тбилиси, 1977.
Чанба С.Я. На пути к сознательности: Статьи и заметки 1911-1916 гг. Сухуми, 1982.
Чачхалиа Д. Абхазская православная церковь: Хроника. Прибавления. М., 1997.
Чачхалиа Д.К. Абхазская святыня в старом Сочи. О почитании очажной цепи на Кавказе //
ЭО. 1998. № 1.
Чачхалиа Д.К. Хроника абхазских царей: Статьи, заметки. М., 1999.
Чернявский В. Плоды Абхазии, Джигетии и Мингрелии, дикорастущие и полукультурные //
ВИРОС. 1877. Т. I.
Чеснов Я.В. Нравственные ценности в традиционном абхазском поведении // ПИИЭ.
1980-1981. М., 1984.
Чеснов Я.В. К этнографическому изучению жизнедеятельности человека на примере
традиционной абхазской культуры // СЭ. 1987. № 3.
Чеснов Я.В. Представление о человеческом теле в традиционной абхазской культуре //
Новое в этнографии. М., 1989. Вып. 1.
Чеснов Я.В. Размышление о народной культуре абхазов // СЭ. 1989. № 1.
Чирикба В.А. Расселение абхазов в Турции // Инал-ипа ШД. Садзы: Историко-этнографиче-
ские очерки. М., 1995.
Читашева Р.Г. Апсуара как основа нравственности и нравственного воспитания абхазов.
Гагра, 1995.
Читая ГС. К вопросу о происхождении абхазских пахотных орудий // САНГ. 1941. Т. И, № 3.
Чкадуа Л.П. Система времен и основных модальных образований в абхазско-абазинских
диалектах. Тбилиси, 1970.
539
Чкадуа Л.П. Некоторые вопросы истории Абхазии в контексте лингвистических данных //
Актуальные вопросы абхазо-адыгской филологии. Карачаевск, 1997.
Членова ИЛ. Оленные камни как исторический источник (на примере оленных камней
Северного Кавказа). Новосибирск, 1984.
Чурсин Г.Ф. Материалы по этнографии Абхазии. Сухуми, 1956.
Шабловский К.И. Медикаменты и способы лечения, употребляемые народными врачами
Абхазии и Самурзакани // МСИИКМО. 1886. №41.
Шакырбай Г.З. Абхазские топонимы Большого Сочи. Сухуми, 1978.
Шакрыл К.С. Аффиксация в абхазском языке. Сухуми, 1961.
Шакрыл К.С. К вопросу об этногенезе абхазо-адыгских народов // УЗ АНИИЯЛИ. 1965.
Т. IV.
Шакрыл К.С. Очерки по абхазско-адыгским языкам. Сухуми, 1971.
Шакрыл К.С. Труды: Статьи и очерки по вопросам абхазского языка и фольклора. Сухуми,
1985.
Шакрыл К.С, Конджария В.Х., Чкадуа Л.П. Словарь абхазского языка. Сухуми, 1986, Т. 1;
Сухум, 1996. Т. 2.
Шамба Г.К. Ахаччарху - древний могильник нагорной Абхазии. Сухуми, 1970.
Шамба Г.К. Эшерское городище: Основные результаты археологических раскопок 1968,
1970-1977 гг. Тбилиси, 1980.
Шамба Г.К. Абхазия в I тысячелетии до нашей эры. Сухум, 2000.
Шамба Г.К. Древний Сухум: Поиски, находки, размышления. Сухум, 2005.
Шамба СМ. Монетное обращение на территории Абхазии (V в. до н.э. - XIII в. н.э.).
Тбилиси, 1987.
Шамба СМ. Гюэнос- 1. Тбилиси, 1988.
Шамиладзе В.М. Хозяйственно-культурные и социально-экономические проблемы
скотоводства Грузии: Историко-этнографическое исследование. Тбилиси, 1979.
Шария В. Абхазская трагедия. Сочи, 1994.
Шервашидзе Г.М. Так пишется история // Закавказье. 1910. № 126.
Шерваишдзе Л А. Некоторые средневековые стенные росписи на территории Абхазии.
Тбилиси, 1971.
Шервашидзе Л. А. Пицундская мозаика //Великий Питиунт. Тбилиси, 1988. Вып. III.
Шервашидзе Л А. Средневековая монументальная живопись в Абхазии. Тбилиси, 1980.
Шиллинг ЕМ. В Гудаутской Абхазии (из поездки осенью 1925 г.) // Э. 1926. № 1-2.
Шиллинг ЕМ. Абхазы // Религиозные верования народов СССР. М., 1931. Т. 2.
Шильтбергер И. II Записки Императорского Новороссийского университета. Одесса, 1867.
Т. 1, вып. 1.
Шинкуба А.Е. Абхазская система терминов родства // ИАИЯЛИ. 1989. Т. 15.
Шинкуба Б.В. Об абхазских народных песнях // ТАИЯЛИ. 1957. Т. X.
Шинкуба Б.В. Золотые россыпи: Абхазские устные народные сказания и этнографические
материалы. Сухуми, 1990. (на абх. яз.)
Шмерлинг Р.О. К вопросу датировки росписи храма Бедия // САНГ. 1957. Т. XVIII, № 4.
Эелия Челеби. Книга путешествий: Извлечение из сочинения турецкого путешественника
XVII в. М., 1983. Вып. 3: Земли Закавказья и сопредельных областей Малой Азии и Ирана.
Этническая "революция" в Абхазии: По следам грузинской периодики XIX в. / Сост. и отв.
ред. Т.А. Ачугба. Сухум, 1995.
Этнополитическая ситуация в Грузии и абхазский вопрос (1987 - начало 1992 г.): Очерки.
Документы / Авт.-сост. Г.П. Лсжава. М., 1998.
Эшибая Ф. Сухумский округ. Местечко Очемчиры, селения Илори и Беслахубы //
СМОМПК. 1891. Вып. XI.
Якобсон АЛ. О дате большого храма в Пицунде (Абхазия)// КСИА. 1972. Вып. 132:
Археология Кавказа и Средней Азии.
АЫгр М. Се^ез ЕПЛю Арз#зе1е. 1$ШтреП, 1919.
ТЬе АЪкпаиапз: А ЬапсШоок / Ей. Ьу С. Нами.1Ч.У., 1998.
СНаШге Е. Кеспегспез ап1горо1о§12ие$ <1апз 1е Саисазе. Цоп., 1886. XII. раг.
СЫпкЪа УА. Соттоп ^е$1 Саисаз1ап: ТЬе Кесопзнтлсйоп о? из Рпопо1о§1са1 8уз1ст апё РаЛ$ о{
11з Ьехкоп апс! Могрпо1о§у. Ьек1еп, 1996.
540
СЫпкЬа УЛ. Задг, ап АЬкЬаг сПа1ес1 ш Тигкеу // Ыоп-31аУ1с 1ап§иа&е$. СЫса§о, 1996. Уо1. 8:
Ьт&1ШПс $ШеНез т (Не поп-51аую 1ап§иа§е$ оГ (Ье СоттслтеаКН о( 1пс!ерепс1еп1 $Шез апс!
Ле ВаШс КериЪНсз.
СЫпкЬа УЛ. Оп 1пе Е1уто1о§у оГ 1Ье ЕЖпопут "АЪкпа2"//Тпе Аппиа1 оГ 1Ье 5оае1у Гог 1пе Зшду
оГСаиса$1а. СЫса^о, 1991. № 3.
СЫпкЬа УЛ. АЪкпах // Ьап^иа§ез оГ 1Ье АУогМ. МШпсЬеп, 2003. Ма1епа1з 119.
йее1ег$ О. Бег АЪспаз18Спе ЗргасЬЪаи // КасЬпсп1еп уоп с1ег СезеИзсЬаЛ с!ег МззепзспаЛеп г\х
Сбтп^еп: РЫЫо^сп-ЫзСопзспе Юаззе. Сбивдеп, 1931. Н. 3. 3. 289-303.
ВитёгИ С. Ооситетз апаюПепз $иг 1ез 1ап5иез а 1ез 1гасШюпз с!и Саисазе. Рапз, 1967. V: Ёшс1е5
АЬкЬаг.
Нети В.С. АЬкЬах // Уп§иа Оезспрйуе $Ы|е$. Атз1егс!ат, 1979. 5е. 2.
СатЬа 1-Р. Уоуа^е ёапз 1а Кизз1е-Мепс!юпа1е ее рапчсиНегетет с!апз 1ез Ргоушссз зкиеез аис!е!а
ди Саисазе. Рапз, 1920-1924. Уо1. 3.
К1арго(Н 3. уоп. Ке1зе ш с!еп Каиказиз ипс! пасЬ Сеопреп итегпоттеп 1п <1еп 5аНгеп 1807 ипс! 1808,
етпаНепс! ете уо11з(апсП§е ВезсЬгейипд с!ег Каиказ1зспеп Ьапс!ег ипс! 1пгег Ве\уоЬпег. На11е
ипёВегИп, 1814. В. 2.
КоИаШг А. АЬаз^еп // КеаНехгсоп с!ег ВугатЫзйк. Атз1егс!ат, 1968. Вс1. I, ЬеЛ 2. (КеШе А).
ТЬе Вопс!а§е апс! Тгауе1з оГ 1оНап $сЬ111Ъеп»ег, а па!1Уе оГ Вауапа, т Еигоре, Аз1а, апс! АГпса,
1396-1427. Ьопс!оп, 1879.
81Шег й. Спз13 апс! Кезропз ш Зсте* №1к>паШу РоНсу: ТЬе Сазе оГ АЪкпаг1а // Семга! Аз1ап
Зигуеу. 1985. Уо1. 4, №4.
Козеп С. ОззеНзЬе ЗргасЫепге пеЬз1 етег АЪпапс!1ип§ иЬег с!аз Мт^геНзспе, Зиатзспе ипс!
АЬсЬаз1зсЬе. ВегНп, 1846.
ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
А
АА
ААС
АбАПП
АбИГИ
АбНИИК
АбНО
АГУ
АКАК
АНС
АО
ВА
ВВ
ВГМГ "
ВДИ
ВИГ
ВИРОС
ВНИИЧиСК
ВС
вэк
вя
гмэ
же
ЗКОИРГО
зкосх
зиооид
ЗСФСР
ИА
ИАК
ИАИЯЛИ
ИАНО
ив
иниик
Абхазоведение (Сухум)
Апсны аказара (Искусство Абхазии, Сухуми)
Азия и Африка сегодня (Москва)
Абхазская ассоциация пролетарских писателей
Абхазский институт гуманитарных исследований
(Сухум) '
Абхазский научно-исследовательский институт
краеведения
Абхазское научное общество
Абхазский государственный.'университет
Акты, собранные Кавказской археографической
комиссией (Тифлис)
Абхазский народный совет
Археологические открытия (Москва)
Вопросы антропологии (Москва)
Византийский временник (Москва)
Вестник Государственного музея Грузии
им. ак. С.Н. Джанашиа (Тбилиси)
Вестник древней истории (Москва)
Вопросы истории Грузии (Тбилиси)
Вестник Императорского Российского Общества
Садоводства (СПб.)
Всесоюзный научно-исследовательский институт чая
и субтропических культур (Сухуми)
Военный сборник (СПб.)
Вопросы этнографии Кавказа (Тбилиси)
Вопросы языкознания (Москва)
Государственный музей этнографии народов СССР
(Лениград)
Живая старина (Москва)
Записки Кавказского отдела императорского
Русского географического общества (Тифлис)
Записки Кавказского общества сельского хозяйства
(Тифлис)
Записки Императорского Одесского общества
истории и древностей (Одесса)
Закавказская советская федеративная
социалистическая республика
Исторический архив
Известия Академии наук
Известия Абхазского института языка, литературы и
истории им. Д.И. Гулиа АН Грузинской ССР
(Сухуми)
Известия Абхазского научного общества (Сухум)
Исторический вестник (СПб.)
Известия научно-исследовательского института
краеведения (Сухум)
542
ИОЛЕАЭ - Известия общества любителей естествознания,
антропологии и этнографии (Москва)
ИЭА РАН - Институт этнологии и антропологии
им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН
К - Кавказ (Тифлис)
КВ - Кавказский вестник (Тифлис)
КК - „ Кавказский календарь (Тифлис)
КСИА -4 Краткие сообщения Института археологии (Москва)
КЭС - Кавказский этнографический сборник (Москва)
МАА - Материалы по археологии Абхазии (Тбилиси)
МАААН - Международная ассоциация Абхазо-Абазинского
(абаза) народа
МАК - Материалы по археологии Кавказа (Тифлис)
МАЭ РАН - Музей антропологии и этнографии РАН
МСИИКМО - Медицинский сборник, издаваемый императорским
Кавказским медицинским обществом (Тифлис)
МЧА - Международная черкесская ассоциация
МЭР - Материалы по этнографии России (Москва)
НВ - Новый Восток (Москва)
НСГ - Национальный Совет Грузии
ОВПХК - Общество восстановления православного
христианства на Кавказе
ОКОСХ - Отчет Кавказского общества сельского хозяйства
(Тбилиси)
ПИИЭ - Полевые исследования Института этнографии
(Москва)
РА - Республика Абхазия
РБС - Русский биографический словарь (СПб.)
РГВИА - Российский государственный военно-исторический
архив (Москва)
РЭМ - Российский этнографический музей (Петербург)
СА - Советская археология (Москва)
САНГ - Сообщения Академии наук Грузинской ССР
(Тбилиси)
СЗМ - Сотрудник Закавказской миссии
СМОМПК - Сборник материалов для описания местностей
и племен Кавказа (Тифлис)
СНТ АГУ - Сборник научных трудов Абхазского
государственного университета (Сухум)
ССКГ - Сборник сведений о кавказских горцах (Тифлис)
СЭ - Советская этнография (Москва)
ТАБНИИ - Труды Абхазского научно-исследовательского
института
ТАГУ - Труды Абхазского государственного университета
(Сухуми)
ТАИЯЛИ - Труды Абхазского института языка, литературы и
истории им. Д.И. Гулиа АН Грузинской ССР (Тбилиси)
ТАНИИК - Труды Абхазского научно-исследовательского
института краеведения
ТВ - Тифлисские ведомости (Тифлис)
ТКОСХ - Труды Кавказского общества сельского хозяйства
(Тифлис)
ТОЗИСПбУ - Труды Общества земледелия при императорском
Санкт-Петербургском университете (СПб.)
ТОПКГЭ - Труды отдела первобытной культуры
Государственного Эрмитажа (Ленинград)
ТСБС - Труды Сухумского Ботанического сада (Сухуми)
ТСГПИ - Труды Сухумского государственного педагогического
института им. А.М. Горького (Сухуми)
543
УЗ АНИИЯЛИ
ЦГАА
ЦГИАГ
ЧСХ
Э
ЭО
ЮВС
Ученые записки Адыгейского научно-
исследовательского института языка, литературы и
истории (Майкоп)
Центральный государственный архив Абхазии
(Сухум)
Центральный государственный исторический архив
Грузии (Тбилиси)
Черноморское сельское хозяйство
Этнография (Москва; Ленинград)
Этнографическое обозрение (Москва)
Юго-восточный Союз казачьих войск, горцев Кавказа
и вольных народов степей
абж.
араб.
бзып.
визант.
гл.
глот.
дин.
древнегруз.
древнерус.
ед.
жен.
зв.
знач.
инструм:
мн.
муж.
нечел.
стат.
чел.
абжуйский диалект
арабский
бзыпекий диалект
византийский
глухой
глоттализованный
динамический
древнегрузинский
древнерусский
единственное (число)
женский
звонкий
значение
инструментальный
множественное (число)
класс мужчин
класс нечеловека
статический
класс человека
ОГЛАВЛЕНИЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ (В.А. Тишков. СВ. Чешко) 5
ВВЕДЕНИЕ (ЮД. Анчабадзе) 7
Глава I
ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯ 12
Природно-экологические условия этнокультурного развития (Р.Дбар) 12
Абхазский язык (В. Чирикба) 23
Антропологическая характеристика (П. Квициния) 39
Этнодемографическая характеристика и география расселения (Т. Ачугба, А. Хашба) 48
Глава II
ЭТНИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ 57
Ранние этапы этнической истории (О. Бгажба) 57
Средневековый период (1У-ХУШ вв.) (Г. Амичба) 64
Абхазия в XIX - начале XX в. (С. Лакоба) 73
Советская Абхазия в 1921 -начале 1991 г. (В. Чирикба) 88
Абхазия на рубеже ХХ-ХХ1 в. (В. Пачулиа, Г. Ачугба) 108
Глава III
ХОЗЯЙСТВО 116
Полеводство (Р. Чанба) 116
Виноградарство (В. Бигуаа) 130
Садоводство и огородничество (В. Бигуаа) 140
Скотоводство (Г. Смыр) 144
Охота (Л. Хеция) 149
Бортничество (А. Хеция) 155
Ремесла (О. Бгажба, Ю. Аргун) 158
Мореходство (О. Дзидзария) 171
Средства сообщения и передвижения (О. Дзидзария) 175
Глава IV
МАТЕРИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА 178
Пища и домашняя утварь, застольный этикет (Г. Тарджман-ипа) 178
Одежда {Е. Малиа) 212
545
Жилище (В. Бигуаа) 233
Культовое зодчество средневековой Абхазии (С. Саканиа) 259
Глава V
СЕМЬЯ И СЕМЕЙНЫЙ БЫТ 271
Семья: структура и внутренняя организация (В. Бигуаа) 272
Обряды жизненного цикла (В. Бигуаа) 281
Похоронная обрядность (С. Дбар) 294
Обряды детского цикла (С. Дбар) 304
Обычаи и обряды, связанные с уходом за ребенком (С. Дбар) 312
Глава VI
ОБЩЕСТВЕННЫЙ БЫТ 322
Основные черты социального строя (О. Маан) , 322
Народные сходы и ораторское искусство (Л. Куправа) :.'«! 331
Этикетно-поведенческие нормы ацсуара (А. Куправа) 339
Традиционная календарная обрядность и современные народные праздники (Ю. Аргун).... 345
Глава VII
РЕЛИГИОЗНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ 356
Традиционные религиозные представления (Л. Акаба) 356
Современная религиозная ситуация (А. Крылов) 367
Глава VIII
ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА И НАРОДНЫЕ ЗНАНИЯ 382
Народное изобразительное искусство (Е. Малиа) 382
Народное поэтическое творчество (С. Зухба) 395
Народная музыка (М. Хашба) 408
Народные музыкальные инструменты (И, Хашба) 415
Народная медицина (С. Начкебиа) 424
Литература (Ш. Салакая) 435
Наука {Ш. Салакая) 441
Профессиональные формы абхазского искусства (А. Аргун) 445
Глава IX
АБХАЗЫ ЗА ПРЕДЕЛАМИ РОДИНЫ (А). Аргун) 451
Занятия и материальная культура 458
Браки семья 462
Духовная культура 467
Проблемы репатриации 473
546
Глава X
ПОСТСОВЕТСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ В ОБРАЗЕ ЖИЗНИ И БЫТОВОЙ КУЛЬТУРЕ
АБХАЗОВ 476
Введение (А.Н. Ямское) 476
Демографическая ситуация в современной Абхазии (Н.А. Дубово) 477
Социальная жизнь современного абхазского села (А.Н. Ямское) 493
Занятия и доходы сельских жителей 500
Новации в системе питания абхазов (Н.И. Григулевич) 511
Семья, соседи, односельчане (Л.Т. Соловьева) 517
Заключение (Л.Н. Ямское) 526
БИБЛИОГРАФИЯ 527
ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ 542
Научное издание
АБХАЗЫ
Издание второе,
исправленное
Утверждено к печати
Ученым советом
Института этнологии и антропологии
им. Н.Н. Миклухо-Маклая
Российской академии наук
Зав. редакцией ИЛ. Петрова
Редактор И.В. Клюшкина
Художественный редактор В.Ю. Яковлев
Технический редактор Т.В. Жмелькова
Корректоры Р.В. Молоканова, ЕЛ. Сысоева,
Т.И. Шеповалова
Компьютерная верстка СВ. Ишутина
Подписано к печати 24. 07.2012. Формат 70 х 100У|6
Гарнитура Тайме. Печать офсетная
Усл. печл. 44,9 + 1,3 вкл. Усл.кр.-отт. 51,7. Уч.-изд.л. 59,5
Тираж 1000 экз. Тип. зак. 1146
Издательство "Наука"
117997, Москва, Профсоюзная ул., 90
Е-таП: $есге(@паикагап.ги
игшш.паикагап.ги
ППП "Типография "Наука"
121099, Москва, Шубинский пер., 6
АДРЕСА КНИГОТОРГОВЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ
ТОРГОВОЙ ФИРМЫ "АКАДЕМКНИГА" РАН
Магазины "Книга-почтой"
117192 Москва, Мичуринский проспект, 12 (код 495) 932-78-01
Сайт: \у\у\у.ЬпКА5.ги Е-таП: тГо@1л1КА8.ги
197345 Санкт-Петербург, ул. Петрозаводская, 7 "Б"; (код 812) 235-40-64
ак@акЬоок.ш
Магазины "Академкнига" с указанием букинистических отделов
и "Книга-почтой"
690002 Владивосток, Океанский проспект, 140 ("Книга-почтой");
(код 4232) 45-27-91 аМо1!@таН.ги
620151 Екатеринбург, ул. Мамина-Сибиряка, 137 ("Книга-почтой");
(код 343) 350-10-03 кп1§а@8ку.ш
664033 Иркутск, ул. Лермонтова, 289 ("Книга-почтой"); (код 3952) 42-96-20
акшг@1г1ап.ги
660049 Красноярск, ул. Сурикова, 45; (код 3912) 27-03-90 акас1еткп1§а@Ьк.ги
220012 Минск, просп. Независимости, 72; (код 10375-17) 292-00-52,292-46-52,
292-50-43 \у^\\\ака<1еткт#а.Ъу '
117312 Москва, ул. Вавилова, 55/7; (код 495) 124-55-00
(Бук. отдел (код 495) 125-30-38) /
117192 Москва, Мичуринский проспект, 12; (код 495) 932-74-79
127051 Москва, Цветной бульвар,21,строение 2;(код 495) 621-55-96
(Бук. отдел)
117997 Москва, ул. Профсоюзная, 90; (код 495)334-72-98
105062 Москва, Б. Спасоглинищевский пер., 8 строение 4; (код 495) 624-72-19
(Бук. отдел)
630091 Новосибирск, Красный проспект, 51; (код 383) 221-15-60
акадетктза@пш1.ги
630090 Новосибирск, Морской проспект, 22 ("Книга-почтой");
(код 383) 330-09-22 акатп2@таП.пзк.ги
142290 Пущино Московской обл., МКР "В", 1 ("Книга-почтой");
(код 49677) 3-38-80
191104 Санкт-Петербург, Литейный проспект, 57; (код 812) 272-36-65
199034 Санкт-Петербург, Менделеевская линия, 1; (код 812) 328-38-12
199034 Санкт-Петербург, Васильевский остров, 9-я линия, 16;
(код 812) 323-34-62
634050 Томск, Набережная р. Ушайки, 18;
(код 3822) 51-60-36 акас!еткш2а@таП.1от$кпе1.ги
450059 Уфа, ул. Р. Зорге, 10 ("Книга-почтой"); (код 3472) 23-47-62,
23-47-7411ГаАкас1еткп1§а@та11.ги
450025 Уфа, ул. Коммунистическая, 49; (код 3472) 72-91-85 (Бук. отдел)
Коммерческий отдел, Академкнига, г. Москва
Телефон для оптовых покупателей: (код 499) 143-84-24; 143-89-35
Сайт: \у\у\у.1л*КА8.ш
Е-таИ: тГо@ЬНКА8.ги
Склад, телефон (код 495) 932-74-71
Факс (код 495) 143-89-35
По вопросам приобретения книг
государственные организации
просим обращаться также
в Издательство по адресу:
117997 Москва, ул. Профсоюзная, 90
тел. факс (495) 334-98-59
Е-таИ: ш1з1а1@паикагап.ги
\у\у\у.паикагап.ги
13ВЫ 978-5-02-038018-9
9"785020 "380189