Леа Кукauh
НЕСКОЛЬКО школьных
у?»
Раздумья о воспитании
ЛЕНИЗДАТ
1989

74.213.8
К89
Редактор JI. П. Бугрова
v 0301070000—002 .
•К '——гтг 4
89
М171 (03)—89
ISBN 5-289-00244-8
© Лениздат,

Эрозия грамотности

СКОЛЬКО ЧЕЛОВЕКУ КНИГ НАДО*
®ообще-то говоря, на этот вопрос в свое время ис¬
черпывающе ответил Александр Блок: «Интеллигентно¬
му человеку достаточно библиотеки в сто книг, но.
(совершенно великолепное «но»!—Л. К.) эти сто книг
нужно отбирать всю жизнь...»
Человечество прожило жизнь большую и бурную. И
всей своей историей, всем опытом своим так или иначе
отобрало эти «сто книг». Это — паша классика, неистре¬
бимый золотой фонд всемирной культуры, основа и
фундамент человеческой души.
Нет ничего удивительного в том, что люди примерно
одного возраста, опыта и духовной зрелости отберут по¬
хожие библиотеки. Почти уверен, что в эти — условно
говоря — сто книг попадут «Одиссея» и «Слово о полку
Игореве», «Робинзон Крузо» и «Приключения Гулливе¬
ра», сказки Андерсена и братьев Гримм, «Песня о Гайа-
вате» и «Тиль Уленшпигель», «Дон Кихот» и «Евгений
Онегин», «Остров сокровищ» и «Всадник без головы»...
Впрочем, — не угодно ли продолжить?
Кстати, как много вы читаете? Не считая, разумеет¬
ся, газет и необходимой каждому профессионалу специ¬
альной литературы. Книгу в неделю? В месяц? По ро¬
ману в год?
За свою, к сожалению, не слишком длинную личную
жизнь читающий индивидуум может прочесть, согласно
нехитрым расчетам, всего что-то между тремя и деся¬
тью тысячами книг... Маленькая, почти незаметная кап¬
ля из необозримого книжного моря... И конечно, весьма
досадно, когда читатель выуживает книги из этого са¬
мого печатного моря наудачу. Чего греха таить — есть
множество книг, которые можно не читать. Но есть как
раз те самые сто книг, которые человек не может не
прочесть! Если хочет, конечно, быть человеком и стро-
4

ить свою личность на добром и надежном фунда
Нас справедливо называют самой читающей нацией
в мире. Валовые книжные тиражи наших издательств
поражают своей грандиозностью. Но ведь нужно еще,
чтобы книга нашла своего читателя. Итак, чего же лю¬
ди не читают?
Несколько житейских примеров.
В большом детском универмаге я выбирал своему
трехлетнему сыну игрушку попроще. Я долго с сомнени¬
ем рассматривал электрифицированные и с дистанци¬
онным управлением разнообразные механизмы, играть
в которые можно только после окончания специальных
курсов по электротехнике. И вдруг мой взгляд с радо¬
стью остановился на знакомом и любимом с детства не¬
лепом существе о двух головах.
— Девушка, — попросил я продавщицу, лихо оруду¬
ющую клеммами и переключателями, — дайте мне, по¬
жалуйста, этого Тяни-Толкая!
— Кого, кого? — Ее снисходительная улыбка ясно
показала, что она приняла мою просьбу за изобретен¬
ную мной самим шутку. — Этого двухголового жирафа,
что ли?
Я остолбенел. Я непростительно долго задержался у
прилавка. Наша беседа то и дело прерывалась ревом и
грохотом хитроумных моделей. И все-таки кое-что мне
удалось выяснить у этой миловидной двадцатидвухлет¬
ней продавщицы, одетой, как кинозвезда, при седовато¬
лиловом парике и заграничных «платформах». Удалось
выяснить, что не читала она «Доктора Айболита»! Она
вообще не подозревала о существовании сказок дедуш¬
ки Корнея! Эти книжки не стояли на ее детской полке
над кроватью. Ну а ее ребенок? А что ребенок? Дочка в
садике. Государство, стало быть, обязано ее воспиты-
вать и ей читать. А у меня, извините, план. Товарообо¬
рот. Так что мне, гражданин, некогда...
5

Ну вот, грустно подумал я, а если воспитателям в
детском саду тоже будет некогда? И выпадет такой
нужный кирпичик из фундамента детской души, как
уже выпал из души этой модной мамы...
Единичный случай, скажете вы?
Некоторое время назад меня пригласили выступить
в городском клубе юных книголюбов. Предвкушая ин¬
тересный разговор и споры о книгах, я приехал в один
из наших Дворцов культуры. Первая половина встречи
с читателями-старшеклассниками оказалась, так ска¬
зать, парадно-теоретической. На меня сразу пахнуло
казенщиной и заданностью. Рослые акселераты и аксе¬
лератки^ скучными голосами под недреманным оком
учителей произносили заученные фразы о том, что всем
хорошим в себе я обязан книгам и — конечно!—как на¬
до любить книгу — источник знаний, и так далее, из тех
откровений, которые нужны и необходимы с первых ша¬
гов, с первых книжек, а никак не в годы окончания
школы!
Дискуссий и споров о прочитанном на том форуме
явно не предусматривалось...
Чтобы хоть сколько-нибудь расшевелить аудиторию,
я задал юным книголюбам два нехитрых вопроса. При¬
нимая во внимание, что в зале было не менее тысячи че¬
ловек, мои вопросы можно рассматривать и как социо¬
логическое экспресс-исследование. Вопрос первый:
— Поднимите руки те из вас, кто в свое время смот¬
рел фильм «Ромео и Джульетта».
Чтобы оценить скрытую каверзность этого вопроса,
надо учесть, что упомянутый фильм вышел на экраны
тогда, когда к нынешним старшеклассникам в полной
мере ’относился запретный гриф кинопроката: «Детям
до шестнадцати лет...»
Поглядывая с задором и вызовом на педагогов и
друг на друга, улыбаясь и хохоча, подняли руки все.
Все! Как видите, запрет не сработал... Да в самом-то

деле, почему не посмотреть на любовь своих ровесни-
ков?!
Мой второй вопрос вызвал замешательство:
_ А теперь так же честно ответьте мне. кто из вас
читал «Ромео и Джульетту»?	пп,мяттм. ти.
В полной и не лишенной известного ДРа“а™3
шине в зале поднялось... шесть рук. Так-то вот, юные
книголюбы! ос потом я ие раз задавал и в других мо¬
лодежных аудиториях. С грустью^приходится признать,
что большинству молодых людей фамилия Штирлиц
знакома гораздо лучше, нежели фамилия Шекспир..,
Итак, еще один кирпичик выпал из фундамента че¬
ловеческой личности. Конечно, дом можно построить и
на скособоченном фундаменте. Кривое здание ущербной
души...
А теперь самое время перейти к сложным взаимоот¬
ношениям этой самой души и темпов нашего жилищно-.
го строительства.
В каждом ли новом доме есть Книга — Книга с
большой буквы?
Сейчас в большом спросе типовая обстановка типо¬
вых квартир, и в тот или иной набор мебели зачастую
входят книжные шкафы или так называемые «стенки».
И вот ^наступает момент, когда счастливый облада¬
тель новой квартиры просверлил потребное количество
дырок, натер пол, сел наконец в кресло и огляделся...
Теперь многое будет зависеть от того, что в этом но¬
вом доме появилось раньше — книги или вышеупомяну¬
тая «стенка».
Если на новую жилплощадь квартиросъемщик пере¬
вез и старые, любимые, читаные-перечитаные книги, тог-
B3rjLHA с Удовольствием скользит по знакомым
корешкам. Все в порядке, душа дома на месте.

Но если новое полированное книгохранилище зияет
первозданной пустотой, владелец его ощущает какое-то
странное беспокойство. Этакую неловкость, что ли Из¬
вестную ущемленность, если хотите. Из этого состояния
есть только один выход. И тут... Начинается немедлен¬
ная охота за книжным дефицитом! Да, да, он далеко не
дурак, этот сегодняшний книжный приобретатель.
Иметь «модную», ходовую книгу— заметьте, иметь*,
а не прочитать! — для него вопрос социального пре¬
стижа.
Для заполнения интеллектуальных брешей годится
все: от только что объявленной подписки па все равно
кого до случайных томов Брокгауза и Ефрона. Так или
иначе, приобретательская энергия берет свое. И через
довольно малый промежуток времени владелец еще раз
обводит довольным взором свою однокомнатную пещер¬
ку с баром и телевизором, репродукциями Модильяни
и... книгами! Все как у людей!
На этом интеллектуальный зуд кончается. Мир куль¬
туры уютен, округл и конечен. И книги становятся не¬
отъемлемой частью этого уютного мирка, обстановки.
Интерьера!
Случайный набор книг — не библиотека! — приобре¬
тенный в результате сиюминутного взрывного потреби¬
тельского энтузиазма, не имеет ничего общего с подлин¬
ным читательским спросом. Владелец такого набора,
ошибочно относящий себя к роду человека разумного,
самым постыдным образом «окукливается» в своей
ячейке. Этот насекомоведческий термин «окукливание»
для меня включает не только законченный процесс фи¬
зической изоляции, но и известную долю духовного от¬
чуждения.
В культуру человеческого общения, между прочим,
входит и умение обмениваться книгами.
Современный человек по подсчетам социологов под¬
держивает более или менее регулярные отношения с
8

„вучя-тремя сотнями человек. Цифра, конечно, He«“Cj
Я еще в двадцатые-тридцатые годы нашего века!
'А теперь честно ответьте себе: какому количеству ва¬
ших друзей и знакомых вы даете книги из вашей до¬
машней библиотеки? Пяти-шести проверенным людям?
А как часто вы в кругу своих друзей или домочадце
читаете вслух или обсуждаете интересную новинку?
Что, нет времени? А сколько часов — в том же кругу.
вы проводите у телевизора?
Мои читательские вкусы и пристрастия формирова¬
лись в скудные времена школьного послевоенного дет¬
ства. И грандиозные тиражи нынешних изданий нам не
снились, и лишних денег на покупку книги зачастую не
было, и приобретение желаемой книги всегда было за¬
метным семейным событием. Тем не менее мы читали
много, жадно и быстро. В классе мы даже намечали,
кому какую книгу купить, потому что купленная книга
быстро становилась достоянием всех: мы читали по кру¬
гу. И «зажилить», «заначить», «замотать», то есть, вы¬
ражаясь современным интеллигентным языком, «зачи¬
тать», книгу в то время было немыслимым, непредстави¬
мым поступком.
Книга для нас стоила много выше самого высокого
сегодняшнего чернорыночного номинала: она была ча¬
стью нашей юношеской жизни. Разве можно украсть
кусок жизни?!
Между прочим, и до сих пор часть моих любимых
книг, ^часть моей библиотеки стоит... на полках моих
друзей. Да, я не являюсь их формальным владельцем
но все равно я их имею: я их прочел...
И привычка брать и давать книги сохранилась Вот
я заглядываю в свой нехитрый «домашний формуляр»
Исторический «бестселлер» Валентина Пикуля «Слово и
дело» за год прочли одиннадцать человек. Почти по
семьдесят печатных листов в месяц на читателя! Не так
уж плохо... Я не говорю об общественны! библиотеках"
9

но если книга каждого владельца «обернется» хотя бы
таким образом, учтите, что стотысячный тираж поевоа
тится самым легким путем, без затрат бумажных pecvo
сов в пол утор а миллионный!	^
...А вот в наши дни, в пору читательского бума и ост¬
рого, всевозрастающего спроса на книгу, появились по¬
разительные типы книголюбов!
Жнл^ в одном небольшом городке добрый человек
сельский учитель. И собрал он за свою жизнь хорошую,
любовно корешок к корешку—прилаженную библио¬
теку классиков земли русской. И, выйдя на пенсию, от¬
крыл свою библиотеку, дом своей души, для желающих
читать. Приходи, мол, сосед дорогой, бери книгу и поль¬
зуйся!
И ходили, и брали, и читали, и благодарили, даже —
в газетах писали... Отмечали щедрую душу доброго
человека.
Но... Много ли, мало времени прошло, не вернулся
как-то на полку однотомник Сергея Есенина. Напомнил
учитель-библнотекг.рь доброхотный о забывчивости свое¬
му читателю А тот... возмутился!
— Раз он книги даром дает —значит, они ему не
больно-то и нужны!—с удивительной логикой совре¬
менного мещанина заключил он. — И с какой стати я
ему этот однотомник отдавать буду? Я об Есенине дав¬
но мечтал! — нападал он и на пришедших его стыдить. —
А этот... да он еще себе достанет!
Вот такой случай. И этак спокойно и рационально
рассудил молодой сосед доброго человека, между про¬
чим человек с высшим образованием, инженер, а не вор-
рецидивист, укравший нечто и подлежащий суду. Нет,
нет совсем не вор, а некто, считающий сеоя... читате¬
лем’ Субъект, мечтавший (обратите внимание на чело-
векоподобную терминологию!) - именно мечтавший! -
иметь Есенина... И во имя мечты — крадущий.!
Удивительный парадокс!

* nnvr и я скажу,
Пословица *^ка^и “евности дойдя до ’наших дней,
кто ты», из глубокой древност
не утратила своего смысла.	Так.т0	оио	так
Мы говорим: книги - наш ДР:У д скажу> кт0 тЫ?
но... Скажи мне, что ты читае“ >	и	однозначно!
Нет, не так-то это в "/“« fr“0”Kaa мода, как на
И на чтение возникла всепогл щ	джинсы или
чемоданчики фасона «дипломат», как на д
Sr=?'=S
Это напоминает стихийное бедствие, обв ,
лавину грязевой сель всевозрастающего читательского
спроса’на что-нибудь, вчера еще никому не ведомое.
Надо стало быть, во что бы то ни стало достать это
«неведомое», но престижное!
Скажи мне, что из книг ты достал, и я скажу, кто
ты...
Не случайно ведь на полном серьезе рассказывают
об одном пробивном младшем научном сотруднике, до¬
ставшем два (два!) экземпляра книги стихов Владими¬
ра Высоцкого «Нерв». Так этого оперативного сотрудни¬
ка тут же сделали начальником отдела. Думаю, что на«
чальство усмотрело в его способностях не только
страсть к книгам, но и ряд других скрытых достоинств..,
Скажи мне, что ты достал...
Читают целыми институтами, производственными
объединениями, проектными организациями и микро¬
районами! Читают одно и то же!
скогоТупяТатрж’ии иовый вид удовлетворения читатель-
копию) опепативпыГ1*10 КНИГ« ^ИЛИ жУРнал> или ксеро-
тивнТГшРаГо лич^ИГЮбЫ дают П0читать неопеРа-
-Vae'TSo “Я ™ -"-ХУсГу^ущ
п

Но не только читают одно и то же, чтобы не отстать
от духовной моды. Ведь и судят о прочитанном одними
и теми же затвержденными, окаменевшими в своей не¬
зыблемости мыслительными стереотипами!
Страшновато это: одинаковые джинсы, одинаковые
кроссовки, одинаковые лайковые пиджачки—и одина¬
ковые суждения!
Попробуйте-ка в этой атмосфере духовного ширпот¬
реба, интеллектуального штампования, конвейерного
чтения, всеобщей, так сказать, уравниловки признаться,
к примеру, что ты не любитель Кафки или (в свое вре¬
мя!) Хемингуэю предпочитаешь Чехова!
Тебя морально побьют камнями, и уж во всяком слу¬
чае ты приобретешь устойчивую репутацию ретро¬
града...
Мода на «интеллект», на то, чтобы если не быть, так
хоть казаться умным, не так безобидна, как кажется.
Она приводит к искажению, если хотите, нашего
социального фона. «Все жалуются на свою память, но
никто еще не жаловался на свой ум...» — обронил как-то
Ларошфуко.
А как вам понравится — нет, к сожалению, не анек¬
дот, а печально известный социологический факт?
В одной из специально подготовленных — «с подво¬
хом»— анкет, распространенных среди массового чита¬
теля, было в числе прочих указано название никогда не
выходившего журнала. И что же? Желающих прослыть
«читателями» оказалось довольно много... Обнаружи¬
лось, что этот несуществующий журнал —по числу «чи¬
тателей»! — превосходит многие, реально существую¬
щие.	л
Невольно вспоминаются наивные юные книголюбы,
всего-навсего честно признавшиеся в том, что не читали
Шекспира...
12

В отличие от многих литераторов и журналистов,
приводящих как наглядное благо картины чтения в
общественных местах и в транспорте, я не люблю чита-
ющих в метро или электричке.
В самом деле—читают, но что?! Студенты, торо¬
пясь, глотают учебники, женщины просматривают вы¬
кройки в журнале «Работница», мужчины изучают
спортивные новости, многие в транспорте убивают вре¬
мя слежением за нехитрым детективным сюжетом.
Разве можно представить себе серьезного Читателя
в толчее городского автобуса? Можно ли читать «Не¬
знакомку» Блока в сутолоке пригородного поезда? Нет
уж, увольте меня от подобных книголюбов!
Кстати, вот две невеселые цифры: спрос на произве¬
дения отечественной классики в библиотеках составля¬
ет... пять процентов.
А на втором Всероссийском съезде добровольного
Общества любителей книги выяснилось, что, по данным
опроса, двенадцать процентов наших молодых (до 25 лет)
рабочих после окончания средней школы не читают
ничего, кроме газет...
Я очень люблю читать объявления об обмене книг.
Вот где воочию можно наблюдать кипение страстей и
пристрастий, вот где проявляются вкус и безвкусица,
все градации и оттенки, все разнообразие нашего порою
теоретического Читателя!
Но как-то мне встретилось нижеследующее объявле¬
ние:
«Меняю однокомнатную квартиру + книги на двух¬
комнатную (по договоренности)...»
Метраж... Адрес... Телефон... Так сказать, простран¬
ственные координаты. Ну а душевные ориентиры чело¬
века, давшего подобное объявление?!
Книги — наши друзья?!
И мне видится целый ряд возможных объявлений-
«Меняю... сервант + собаку...»
13

«Меняю... финскую стенку плюс несколько xonrm,
друзей. В приличном состоянии...»	и1юших
На что меняем? А, по договоренности!
Не правда ли, потрясающие перспективы?!
И наконец, еще на одно явление я хотел бы обоатитк
внимание.	^	ь
В наш век научно обоснованных ГОСТов, планового
решения народнохозяйственных проблем и массового
типового строительства существует, на мой взгляд, одно
парадоксальное противоречие. В проекте наших’типо-
вых школ с единой — типовой! — программой и типо¬
вым помещением для школьной библиотеки не хватает
одного типового параметра. Речь идет о типовой школь¬
ной библиотеке. Да, да, именно о типовой!
Конечно, разговор не о старых школьных зданиях с
устойчивыми традициями и сложившимся библиотеч¬
ным фондом. Там дела обстоят более или менее благо¬
получно.
Но не кажется ли вам странным, что, въезжая в но¬
вое здание в новом микрорайоне города, школа получа¬
ет полностью укомплектованный набор мебели, обору¬
дование разнообразных кабинетов и спортинвентарь и
не получает библиотеки, в достаточном количестве необ¬
ходимой номенклатуры книг, в первую очередь потрео-
ном для полного обеспечения школьной программы.
Я опросил десятка полтора библиотекарей тех школ,
которые существуют три-четыре года. Выясняется уди¬
вительная картина. Формирование школьных библиоте
происходит по случайным признакам. Заявки через и
лиотечный коллектор не удовлетворяются на девяно
процентов!	ц	й
Представьте себе на минуту этакий с0 е$яГ>
образ нормальной средней школы на 1200 140U Р |
где существуют: «Одиссея» —в единственном экзе. ^
ре, «Робинзон Крузо» — в единственном, а «ПРИ ер.
нищего», «Преступления и наказания», «Красного
14

„ОГО» нет совсем! Есть школы, гдеН®ч"^йЗРГекль-
о Тиле Уленшпигеле, не читали Лр_	юа и Пан.
Йг%лГнТвоГмоТ,ГпрИоб°ираться
по Гоголю и Толстому старшекласснику, заведомо их
^Человеческий зародыш во времена своего ВНУТРИУТ"
ровного развития в сжатые сроки проходит все стадии
эволюционного процесса. Освобождаясь от темной
скрюченности моллюска, минуя жаберные щели земно¬
водных, не ограничиваясь наличием только спинного
мозга, будущий человек жадно формирует главное свое
богатство — головной мозг. И уже на белом свете мы
лишний раз убеждаемся — на чужих и собственных
ошибках, — что нельзя перескакивать через законы пси¬
хологического развития без потерь для себя.
Нет смысла впервые прочитывать «Трех мушкете¬
ров» двадцать лет спустя... после окончания пятого
класса. Да, нет смысла — даже в обмен на старательно
собранную макулатуру.
С другой стороны, «Как поссорились Иван Иванович
с Иваном Никифоровичем» ничуть не зачеркивает «Как
закалялась сталь», и «Молодая гвардия» не противопо¬
ставляется «Оливеру Твисту». И по-прежнему я убеж¬
ден, что без прочтения «Овода» вряд ли возможны бу¬
дущие, завтрашние Павки Корчагины.
п *се эти книг? Должны быть, в самую первую оче-
фоидеВв“оОЛ1Ь2ОИНтыгпОТеКе' ПРИ СВ°еМ огРаниче|)ном
фонде в 1U--U—15 тысяч книг школьная библиотека
шеские	В	W“eM	ваРианте	Районные	юно-
библиотека должна «ГТста^т' рольная
ячейкой читательской культупкт / ж сновнои> первой
чальном фундаментальном уровне. рмацней на на‘
13

В библиотеке обязательно должны быть, говоря vc
ловно, те «сто книг», которые наши с вами дети не мо'-
гут не прочесть!
Лучше меньше, да лучше!
Обидно, если подрастающее поколение превратится
в телепоколение, знакомое с книгами только по экрани¬
зациям.	'
Хочу поделиться по этому поводу своими личными,
далеко не веселыми наблюдениями...
В комнате моего сына много книг, часть нашей с ним
«общей» библиотеки:	русская	классика,	современные
советские и зарубежные авторы, фантастика. Жюль
Верн и^Конан Дойл, Дюма и Джек Лондон, Хемингуэй
и Бредбери, а кроме них — больше полусотни кассет со
всевозможными записями.
Так вот, никогда я не видел, чтобы все кассеты были
на месте, они все время ходят по рукам. Обмен, переза¬
писи, короче говоря—культурный круговорот. Седьмой
класс, восьмой, девятый... Но пи разу за все эти годы
ни один из знакомых сына, приходящих к нему в гости,
не попросил почитать ни одной книги! Подумайте толь¬
ко — ни разу!
И в их оживленных беседах обсуждаются не книги —
обсуждаются сравнительные достоинства музыкаль¬
ных групп и популярных рок-ансамблей. Они не умеют
вести разговор о литературе. Он сменялся у них с мало¬
летства... слушанием «Модерн токинг», что по печально¬
му совпадению, по невеселому историческому каламбу¬
ру как раз и значит «Современный разговор», так ска¬
зать— толковище по интересам...
Неужели это значит, что мы с вами взрастили поко¬
ление нечитающих детей? Видимо, в школе мы отпугну¬
ли их и от Гоголя, и от Пушкина, и от Достоевского: их
ведь не читают... их только «проходят». Проходят, что¬
бы сдать — и тут же забыть!
Крайне тревожное обстоятельство! Для многих, весь¬
16

ма многих молодых людей уже сейчас видеотека дис¬
котека заменили библиотеку.
Кстати сказать, это явление — общепланетное, йот
только один весьма характерный пример из моего об¬
ширного архива по книжному делу:
«В 1985 году американцы взяли напрокат в общей
сложности 1 200 000000 видеокассет.
Количество книг, выданных читателям публичных
библиотек страны, составило в том же году 1 19700U ООО
экземпляров...»
Любопытная статистика, не правда ли? Как видите
видеокассет спрашивают больше!
Конечно, в исторической перспективе Книга как ис¬
точник информации неизбежно сменит свою форму, точ¬
но так же, как она сменила глиняные таблички, камен¬
ные скрижали, пергамент, папирус... В будущую школу
придут не только компьютеры, но и библиотеки на мик¬
рокристаллах и мало ли еще что...
Но пока еще этот дисплейно-компьютерный бум не
коснулся нас с вами в полной мере, Книга должна быть
оборачиваемым общественным фондом.
Кстати, у меня имеется конструктивное предложе¬
ние по формированию будущего библиотечного школь¬
ного фонда.
Уверен, что все видели нелепую, иногда смешную,
а по сути глубоко антипедагогическую сцену: утром в
школу влачится школьник-маломерка с портфелем в од¬
ной руке и мешком с обувью в другой, а сзади бабушка
или мама тащат сетку, сумку или картонную коробку с
макулатурой...
А в сущности-то — кто же собирает макулатуру?
Школьники или мы — взрослые — делаем это за них? И
зачем? Что греха таить, теперь сами взрослые вступают
в ожесточенную конкуренцию со школьниками, жадно
обменивая макулатуру на «дефицитную» литературу*
Почему же наши школы не имеют никакого материаль-
17

ного поощрения за свою постоянную работу no rfi
бумажного сырья? Взрослые имеют, а дети — нет?1 SPy
же и неразумно, и несправедливо.	^То
Нехитрый домашний подсчет; за учебный год м -
второклассник (или четвероклассник) перетаскивал °И
школу по тридцать и более килограммов. Любой взрос9
лый за такое количество мог бы получить по полтора
Дюма!	^
Почему бы вообще не изменить практику сбора ма¬
кулатуры в государственном масштабе и передоверить
все получение литературы по талонам за сданную маку¬
латуру нашим школьникам? Они видели бы реальные
результаты своего труда, вносили бы книги в общую
школьную «копилку», а мы — взрослые — не вырывали
бы у них из-под носа потребный нам самим бумажный
хлам...
И в школах постепенно появились бы и нужные, и
дефицитные теперь книги. Ведь от книг, которые в пер¬
вую очередь будут находиться в наших школьных биб¬
лиотеках, зависит душевное здоровье наших детей. На¬
ше с вами Будущее. А это — самая высокая цена за
Книгу.
Так сколько же человеку книг нужно?!
РЫЦАРИ «ДЖИНСОВОЙ КУЛЬТУРЫ»
~ А| Чего тут дУмать^0^Кв*я культура!
(Из разговора)
Я оказался очевидцем любопытного и поучительно
зрелища: на БАМе продавали дубленки...	наших
Это событие могло бы потрясти городских
18

М модниц ДЛЯ которых дубленная в замор-
М0Д"И^аиах оиш по каким-то неведомым причинам
сделалась своеобразием символа успеха, олицетворени-
еМ так°вотЖэтиевещ™сЙе^	общественного
.-a малейшего священного трепета из кузо-
вГгрузовика были свалены кучей прямо на пол 0ТКР“'
того дощатого киоска, в котором обычно торговали ово-
ЩаИз кабины грузовика вылезла девушка с полосатой
наволочкой в руках —для денег! —и началась бойкая
торговля. Дубленки вертели в руках, примеряли, снова
кидали на пол...	„	л
— Коля! Дай сотню до получки — далеко домой ое-
жать! — кричал кто-то из покупателей проходившему
мимо приятелю.
— А что дают? — интересовался тот.
А ЧТО даюгг — Ш11	ivi.
Да дубленки! — добродушно информировал по-
щий. — Мадо бы еще Марии тулупчик прихватить.
^ак считаешь?
...Город Северобайкальск еще собирался быть горо-
ом. А пока — в первомайский праздник — почти все
го взрослое население поместилось перед трибуной на
еболыпой площади. Я видел молодых шоферов в «фир-
[енных» джинсовых костюмах, девушек-строителей в
амшевых куртках и высоких «мушкетерских» сапож-
ах. Ярко и нарядно были одеты дети БАМа —«бам-
:ата».
А дубленки...
rn?«m,ve?aJW на сиде,|ьях оранжевых «магирусов» —
аботу’ легко°иВ^°В’ их’1адевали плотники, выходя на
ооту. легко и тепло. Желтые, коричневые чепньте —
е ли ко лепи ы^^тпе н р ft п л е 4 а х» и ЛЮДИ относились к ним с
1и больше ни меньшеРеЖеПИеМ’ КаК К рабочей спецовке.
А вспомнил я об этом эпизоде вот
19

Мне хочется обратиться к нашим уваж	<
телям и спросить их: папы и мамы, а такж 'М ЧИта-
бабушки, как вы относитесь к проблем Аедущки в
А знаете ли вы, что в некоторых наших ! ДЖиис°в?!
ленинградских школах в начале восьмидесяСК°ВСКиХи
XX века, в стране, где все люди равны наши П* Г°Дов
ти (а равно и внуки!) отчетливо делились на тпи " Де'
На три сорта —в зависимости от типа' штанопТа?
рые носят наши с вами потомки... Об этом с обй К°-Т°'
горечью неоднократно говорили мне и сами старшек? *
сники, и их наиболее зоркие и пользующиеся доверием
педагоги, и — ясное дело — наиболее чуткие родители
Итак, первый, высший, или «люксовый», сорт —это
те счастливчики или, «везунчики», которые таскали
джинсы с наклейками «Ли», «Лыоис», «Ранглер» — под-
линные американские, «штатские» — из Штатов —
джинсы.
(и кстати говоря, поскольку обладание подобными
джинсами имело высокую престижность в глазах окру¬
жающих, а в магазинах они не продавались, на «черном
рынке» их цепа приблизилась к 200 рублям!)
Второй сорт школьников—это те, кто носил порточ¬
ки, сшитые по лицензиям где-нибудь па Мальте или в
Финляндии. И цена им, соответственно, была определе¬
на в 50—60 карбованцев.
И наконец, имелся низший, так сказать, третий сор
человеческого материала. Это те неудачники, к0Т0Ра
довольствовались индийскими, польскими или ол
скими, а то, не дай бог, и вовсе фабрики «Пролет
или швейного объединения «Салют»...	не.
Эти последние купить-то было просто, да но
престижно!	оьшар^
Разумеется, можно было рассматривать те ^авНЬ1й
и проповедников «джинсовой культуры» как иГру,
анекдот, смотреть на это как на невинную Де теНден-,
если бы тут не отразилась некоторая тревожп
20

нисколько лет назад обратила на нее родительское
ииР Агния Барто В одном из своих писательских
внимание Агния Ь р .	девочке-пятиклассниае,
Вко^УаПГвГвсеуслГшаниеазаявилДа своим одноклассни-
нам что будет дружить только с теми из них, «у
поколение,-.ер».» -
шего образа жизни, нашего воспитания, нашей литерату
ры и нашей пропаганды. Поговорим же о наших с вам
упущениях в этом деликатном деле, о нашем, если мож¬
но так выразиться, браке в нашей с вами работе, иными
словами — о современном мещанстве.
Великая Октябрьская революция, осененная^ могу¬
чим ленинским интеллектом, была и революцией духа.
В числе ее огромных и теперь — в исторической перс¬
пективе семи десятков лет — уже никем не оспаривае¬
мых достижений было высвобождение гигантской по¬
тенциальной духовной энергии народов нашей страны,
задавленных самодержавием — единовластием царей в
полковничьих мундирах и с кругозором ротных коман¬
диров...
Народу был открыт путь к сокровищам человеческих
знаний и культуры. Материальных благ в те трудные
времена было явно недостаточно, но духовные ценности,
щедро пущенные в оборот молодым правительством
буквально ошеломляли. Народы —целые народы» — по-
тянулись в библиотеки и музеи. За небывало короткий
рок каких-нибудь два десятка лет! — было создано
обраТв°СГпвиеВмойИСКУССТВО С иепРивычиым кругом тем,’
зыГГархит кппе~НоТвеяааТРе " кинем^ографИ„, в му-
разумеющееся ппнна^! литература, как само собой
водиикП поопагянп! На СебЯ Тру*ные Фуихнии про-
проявилась ее пппт,^ ТЭ Н0ВЬ1Х иДей. Сразу отчетливо
роль в идеологической борьбе, ее публи¬
21

цистичность, ее общественный нерв
для всех нас —стремление увеличить л^6СТествеВДое
ского счастья.	АиЛ1° человец».
Но ведь одновременно нужно было научить
неграмотную Россию читать! И эта задач/л В Маесе
йена в небывало короткий исторический сп™"т ВЬ,П№
нашей стране не только всеобщее -об^ят01еперь в
среднее образование. Прибавьте сюда валив и "
дение-практически любая информацияVдоставке?,?''
дом! И в наши дни, когда любому члену общества ш/'
симальпо облегчен путь к пользованию знаниями ког?
каждый молодой и психически нормальный индивид'
имеет реальную —закрепленную в Конституции!-воз¬
можность получения образования на любых степенях,
человек, не воспитанный духовно, должен рассматри*]
ваться как явление антиобщественное! Потому что эле-,
ментарной грамотности, даже профессиональной обра- \
зовапности уже недостаточно.	!;
Духовное невежество на любом посту — потенциаль- :j
пая угроза обществу!	i
Ибо в реальной жизни (в отличие от «поправимого», |
«временного» невежества) из-за незнания, необразован-,
ности, неосведомленности духовное невежество стано* ^
вится неким принципом, оно воинственно, наступательно.
И особенно противно, а зачастую и страши0» к .
оно прикрывается профессиональной натасканное
то и дипломом высшей школы...	приве.'
В качестве иллюстрации к сказанному я угора3до
сти случай из моей писательской практики, у зн0С0р<
более серьезный, чем школьная джинсов
тица», и, я бы сказал, достаточно типическ■	•	ь	в	боль-
Несколько лет назад мне довелось в лище, Не
шом специализированном стРоитеЛЬ11иЯС Не в это** у
буду называть его точный адрес —* се пшей и
ло. В зале собралось человек двести тИ.восемиаД
Они были хорошо одеты, эти шестнадда
22

прйятя- почти все на «платформах», у многих
тилетиие ребята.ь	и>	разумеется, безусловные
Джинсы С независимым и равнодушным видом в нача-
готг.рй пгтпечи они щелкали семечки...
ле V них были любопытные представления об искусстве
LinarvoeV этих ребят. Так, они были убеждены,
что Аркадий ’ Райкин — это такой остроумный человек
°м по себе, что Хазаиов действительно учится в кули¬
нарном техникуме, а большинство писателей - это те,
кто давным-давно умерли...
  И зачем только новые книги пишут. спрашива¬
ли 0(Ш __ Все равно ведь прочесть не успеешь!
Особенно поразило аудиторию мое сообщение, что я
пишу песни. Оказалось, что мы давно знакомы, ^но они
об этом и не подозревали! И то, что я — живой автор
песен, которые они поют, — стою среди них, пробило
плотину равнодушия. Мои взаимоотношения с радио и
эстрадой, с известными певцами убедили их, что я (по
их представлению, разумеется) «человек знаменитый».
Начались вопросы «за жизнь».
Особенно усердствовала группа ребят, явно «люксо-
вых», первосортных, в тех самых дефицитных «штат¬
ских» порточках. У них был и свой патлатый лидер с
крестиком на груди (тоже мода!).
Ну и сколько вы загребаете вашими песнями?
-.ели отрешиться от вульгарной формы этого вопро-
са то в самой его сути — сколько вы зарабатываете? —
в няте'1ТЫ’Д'110Г0 или зазоРн°го я не вижу. Любой труд
раздраженнГД П°ЧеТеН’ И В Рабочих аудиториях я без
— А мя, объяеняю нашУ гонорарную практику.
А машина у вас есть?
Да, есть, — коротко ответил я.
Cnnfirnf4a? ^ какая У вас квартира?
ная кварТр^явнТн’еГ У М6НЯ CKP™”a* двухкомнат.
23

— А цветничок?
Признаюсь, я подумал, что это продолжение воьп
tz о даче, и полушутливо сказал, что жена, в обш^
возится с цветами, но мы ими не торгуем. Оказывается1*
речь шла о цветном телевизоре! Я ответил и на этот во
прос. Но патлатый лидер не унимался:
— А стереомагнитофон у вас есть?
(Сейчас, я уверен, он спросил бы: «А видеомагнито¬
фон?»)
Тогда я понял, в чем дело! До меня дошло, что они
вполне серьезно—по западному образцу! — измеряли
степень моей «известности» теми материальными блага¬
ми, которые я должен, по их мнению, иметь, последова¬
тельно перебирая ступеньки этой обязательной лестни¬
цы материального благополучия!
Мне очень хотелось вывести из равновесия этого
парня, и поэтому—каюсь! — я применил, как говорят
боксеры, «удар ниже пояса». Сделав несколько презри¬
тельную мину, я ответил:
— А зачем мне «стерео»? У меня — «Ухер»...
Бедный лидер! Он намертво взял блесну и почти ма¬
шинально спросил:
— А что такое «Ухер»?
И тут я его добил:
— Ну, о чем же нам разговаривать, если ты не в
курсе, что это западногерманский магнитофон, стоит на
наши деньги полторы-две тысячи рублей...
И вот на этом месте он неожиданно... покраснел! По¬
нимаете, он покраснел, как я об этом прекрасно дое¬
дался, от собственного невежества перед лицом своей
группки: из их представлений выпало одно весьма за
.четное материальное звено.
Оценивая наш моральный поединок и результат
по?Я>’ 'т? сих П0Р не могу сказать, выиграл ли я эт
)НД. Конечно, за одну встречу, хотя бы и весь
24

полемическую, невозможно переломить потребитель-
скую философию «джинсоносцев».
S "бы "представить, что в наше время жил
Александр Сергеевич Пушкин, наверное он „мел бы
«Волгу»... Он любил быструю езду! Но вот совсем н
лавно в Ленинграде жила великая поэтесса Анна Анд
АхматовГ. Она „е имела даже пл°,онькогс, <<Мо-
сквича». Так что же, по-вашему, выходит, она была у
же меня?!
А на прощание я прочел им стихи;
Не то чтоб я смотрел на вещи хмуро,
Но я хотел бы вас предупредить,
Что все-таки «джинсовая культура»
Вам общую не сможет заменить!
Очень бы хотелось, чтобы моя ирония дошла до них
если не сейчас, то хотя бы через несколько лет!
К чему я рассказал этот вопиющий эпизод? Как че¬
ловек, я был потрясен их душевной неграмотностью,
убожеством представления о ценностях подлинных и
мнимых, их наивным фетишизмом. Но, как отец сына-
школышка, как литератор, как коммунист, я увидел за
этим случаем «живой брак» в работе нашего воспита¬
ния, нашего искусства, нашей пропаганды.
Видимо, происходит переориентация нашего молодо¬
го поколения в сторону делячества, прагматизма.
Роль материального стимулирования не может отри¬
цать пи один экономически здравомыслящий человек. И
я в том числе. Но в целом ряде случаев наше конкрет¬
ное воспитание строится так, что, утверждая незыбле¬
мость материального, мы в нашей работе порой утрачи¬
ваем высокие духовные ориентиры.
мещанство в наши дни отнюдь не исчерпывается
риентированием на вещи, как таковые. Его проявления
25

щиГ^ослРед™РмаЗНее И Вредиее П0 сво™ Д^еко иду.
™я, ВОС
менимо Гн°еВ0РИЛИ: «Подобное - подобны™. Но это пГ
п™ Т0ЛЬК0 к нриниипу лечения. Подобное—а
ДРбмоГжеЛМыМи;,;ГЧНЫЙ примеР-и воспитывает по-
жествп	имеем-только в нашем городе!-мно¬
жество прекрасных примеров наставничества среди ра¬
бочей молодежи. К сожалению, еще далеко не везде.
Позвольте привести два конкретных рядовых житей¬
ских примера.
Случай первый.
( Со своим пятилетним сыном я гулял в лесу под
'Ленинградом, в районе Карельского перешейка. Вдруг
послышалась бодрая хоровая песенка «С голубого
ручейка начинается река...», и на поляну вышел жиз¬
нерадостный отряд детсадовцев старшей группы, завт¬
рашних школьников. Во главе этой поющей на весь лес
оравы двигались две симпатичные на первый взгляд
воспитательницы, при всех признаках городской циви¬
лизации: в дымчатых очках, на «платформах» (в лесу-
то!) и в модно затертых джинсах.
И в руках у всех — у всех! —были вырванные с кор¬
нями кустики черники—даровые букеты с не очень
крупными черными ягодами. Я не стерпел, подошел к
воспитательницам — слово-то какое! и тихо спросил
их, знают ли они, что в наших северных лесах скромный
кустик черники растет до первых ягод тридцать
рок^лет?! может быть! с детской недоверчивостью ах-
НуЛ1Тваам.то Гкое дело?-ве слишком вежливо ос-
ведомилась вторая.-Вы что, из ObXUo.	л
Экологическую неинформированно	способеН
ки-воспитательницы легко исправить, То ,
£6

удивляться, воскликнуть «Не может быть!*, еще не
-То6 воинственное
некий	непоправимые	беды. Будущее челове-
Т™ пока еще марширующее с кустиками черники в
чество, и^\^уж^1Юе знаниями об охране окружаю-
Череды, рискует завтра или послезавтра захлебнуть-
СЯ Мь^ГолжныХрешатьаХэ;У глобальную прочему как
государственными актами, как средствами искусства,
так и прямым воздействием на детей и взрослых. Итак
сначала воспитывать. Обучение ребенка пониманию
взаимосвязанности природных процессов должно ста¬
виться уже в начальной школе. Да, да! глубоко
убежден, что экология должна стать азбучной наукой!
Надо учить наших детей не только тому, что Чело¬
век— венец и хозяин природы. Надо учить их скромно¬
сти и признавать, что Человек — часть природы, со все¬
ми вытекающими из этого факта последствиями.
Природа предлагает нам свой набор стихийных бед¬
ствий; землетрясения и тайфуны, наводнения и снежные
лавины. Человек — добавляет: вырубку лесов, истоще¬
ние недр, отравление рек и озер, уничтожение животно¬
го ^мира. И если человек пока не может управлять сти¬
хийными силами, то он должен по крайней мере на¬
учиться контролировать разрушительную силу своих
ЙаОСтоо^Т'г'ДгпА°ьбаВОК ,мощными механизмами.
На уроках географии необходимо подчеркивать чтг>
пустыня Сахара не просто малопривлекательная час^ь
земного ландшафта. Надо эмоционально подвести пе
этого великого^есчаного оке?646™0* "аМЯТИ На мест*
леса. И пусть попозже будущие л“сооубИыВеЧН°3еЛеНЫе
ходцы, отправляясь на великое стпойк^г^" пеРв°пР°-
него Востока, вспомнят об этом.	Сибири	и	Даль-
27

А теперь — второй случай.
Мужчина в голубой майке, поигрывая \ivckуттяллт
лихо рубил молодую сосенку на берегу озепа и nLr
сывал сучья в костер, разведенный 'совсем clL"
катом: «Рубка леса и разведение костров в курортной
зоне строго воспрещаются!»	УР^Ртнои
«Может, неграмотный?» —с легкой долей внутренней
неуверенности подумал я и, сраженный реальной угро¬
зой будущего лесного пожара, направился к мужчине.
В ответ на довольно корректное замечание я услы¬
шал такую грязную брань, от которой, как мне показа¬
лось, замутились прозрачные воды заповедного озера...
Я отступил: силы были слишком неравны. За него
были нахальство, винные пары, топор в руке и неколе¬
бимое убеждение в собственной безнаказанности.
За ним возвышалась подруга жизни, своей решимо¬
стью напоминающая всесокрушающий бульдозер. За
его спиной стоял сын, одипнадцатилетний мальчишка,
явно восхищенный «героизмом» своего отца.
Пожалуй, именно этот восхищенный взгляд ребенка,
вступающего в мир, уже оскверненный пиратскими дей¬
ствиями его прямого предка, и определил мои дальней¬
шие меры воздействия.
Минут через сорок восхищение мальчишки последо¬
вательно сменилось страхом, а затем и полным разоча¬
рованием в своем пещерном родителе, который корчился,
как береста на огне, и заискивал перед представителем
Закона, в полной форме возникшим перед ним!
Откровенно говоря, мне чуточку повезло. Где живет
лесник, я не знал. «Зеленых патрулей» поблизости в
будний день не оказалось. И я прихватил с собой зна¬
комого инспектора ГАИ, чей пост был пеподалекУ’
уговорил молодого лейтенанта не слишком П0ДЧ^Р
вать свои профессиональные °бязашюсти,„а	^
на явное нарушение мер противопожарной безопасно
сти...
28

г,	hp	могли	оштрафовать	порубщя-
„тада.п^г.гин.да
добили У£Р°а°и "?™ с какой подхалимской готовно-
£ыПрс^илсяон заливатьТзатаптывать свой костер!
И главное — мальчишка уже не смотрел на своего
отца с ®°^°рсг°ужбе| куда „опадет в конце концов акт,
произойдет —я не исключаю — именно такой разговор
с вышестоящим руководителем, этаким благодушным
мещанином:
  Чего это тут понаписано? Хе-хе! Подумаешь,
дерево свалил! На рыбалке, говоришь? Ну, на наш с то¬
бой век деревьев хватит! Иди, Иван Иваныч, работай
спокойненько. Не дергайся.
Итак — одно напрасно погубленное дерево плюс одна
искалеченная мальчишеская душа. Может, действитель¬
но— .мелочь? Но давайте прикинем чисто арифметиче¬
ски: попробуйте только представить себе воскресную
армию отдыхающих и так называемых «самодеятель¬
ных» туристов, в чью руку с такой легкостью вскакивает
топор! И это только материальная сторона дела. Ну а
моральная?
Мещанин в голубой майке, запаливший костер в ку¬
рортной зоне, охраняемой государством, на глазах своего
сына нарушил не только статью 67 Основного Закона-,
богатства^ оп , обязаны беРечь природу, охранять ее
СССГ> обячян £!"левал и "а статью 61: «Гражданин
собственность». Пренебрег*оТГ"статТеТ^Тб0^10
«J'a™ ™амиТпрРаева, ДРУ™Х	3™’
зеро видной*’ суп р у ги -Тар^шТ Лтью бГ^ажд^
29

ное дело.
Да, человек имеет право па образование. Но мы —
пока что! — никак не наказываем людей за грамматиче¬
ские ошибки, исковерканную до неузнаваемости родную
речь или полное незнание Овидия или Монтеня...
Но обязанность предполагает ответственность! Не¬
выполнение обязанностей — это преступление, именно
преступление, и должно влечь за собой то, что мы назы¬
ваем мерами воздействия или пресечения. Какими долж¬
ны быть эти меры — юридическими, экономическими
или воспитательными, — решать не мне, литератору. Но
мне ясно, что мы с вами должны решать это вместе, ибо
это — паше общее дело. Выражаясь проще, за преступ¬
лением должно следовать и наказание, расплата как
в переносном, так и в прямом смысле эюго слова из
Эти случ;
вспоминал н
и Дальнего
вал неоднократно.
30

иеня очень ?олнуют пр^яе	Р	водителей на
экологическом неграмотно	„еобозримои	таи-
£Т,Г;Гт«».«.»х»«“РИ
В наш высокотехническни век пора оы у ^ —
Гтя быГтоТ^целлюлозн^умажной промышленно-
С”Северная, в частности забайкальская, тайга, несмот-
ря на свою кажущуюся суровость, привычно бытующую
в литературных образцах, на поверку оказывается комп¬
лексом, очень тонко организованным и в силу этого
легко ранимым. Если биомасса тропических лесов само¬
возобновляется буквально на глазах, если джунгли о
поистине сказочной быстротой затягивают след челове¬
ческой цивилизации, то каждая просека, прорубленная
сквозь тайгу, еще и через 60—80 лет прослеживается
именно как незатянувшаяся рана.
Выясняется, что слово «хозяин» молодыми людьми
строителями и первопроходцами, воспринимается не-
™тарТ^амотС„оЭК°ЛОГИЧеСКОЙ Т°ЧКИ 3ре"ИЯ-
ут^0а7ЧтТйгТ1Те„РГ •Хм ИСтопоТеРНаЦИ°НаЛЫ>> ЛИХ0
вдоль полотна	/а^рали, и
тельных площадок будущих гооолпк L	строи-
СЯ иногда П00берегамарГкИ“Хо1а7ерИал0в Располагают-
“е|*ной канализации И 0Тхп^Г ев’ сточные воды вре-
гг» — •	«	«а
31

Неоправданно вырубается лес и в зонах лесных п
селков. Некоторые их площади, лишенные естественной
покрова, уже сейчас напоминают маленькие пыльные
пустыни, этакие Сахары в миниатюре.
...Встреча в одном из рабочих общежитий БАМа за¬
кончилась красиво: после моего выступления ребята —
дорожники, плотники, шоферы — поднесли большие бу¬
кеты знаменитого прибайкальского багульника, сиявше¬
го нежными лиловыми цветами.
Принимая букеты из крепких мужских рук, я, греш¬
ным делом, припомнил кустики черники в тоненьких
детских ручках и подумал: а знают ли об этом здешние
славные парни? Знают ли они, что мох — тот самый
мох, который они целыми гектарами сдирают на коно¬
патку домов, — толщины в ладонь достигает лет за сто?!
Кроме обучения молодежи профессиональным навы¬
кам, им совершенно необходим курс специальных зна¬
ний по экологии и охране окружающей среды—то есть
то, чего им недодали в школе и ГГГУ. Итак, сначала —
воспитание и просвещение! Ну а потом—и какие-то
экономические санкции за варварское отношение к при¬
роде, вплоть до прямого штрафа бульдозеристу или
строителю—из его больших сибирских заработков! —
за каждое напрасно погубленное дерево. За каждое!
Конечно, к сожалению, многое зависит не от них, а
от проектировщиков и плановых организаций, от людей,
не выполняющих свои конституционные обязанности
И подымается над искалеченной тайгой или лунны*
ми^ландшафтами Кузбасса призрак гражданина в голу*
бой майке, только теперь вооруженного не топором,
мощной современной техникой!
Безраздумно грабить Природу в конечном счете^ о
начает обкрадывать не только себя, но и своих детей
внуков. Нерационально!	н0
Это, к примеру, как плевать в Байкал... ^зВ^н0.
ведь, что Байкал — плюс к его неповторимому жиВ
32

, M„nv—является огромным «запасным» резервуаром
весной питьевой воды, нехватка которой за последнее
воемя вдруг стала столь резко ощущаться на нашей
планете. И негоже, негоже нам с вами — по старой до¬
брой русской пословице — плевать в этот колодец. Как
известно, пригодится водицы напиться...
Нужно бить и бить тревогу во все колокола сейчас,
сегодня, ибо завтра, а тем более послезавтра может
быть уже поздно.
И "Природе неумелым хозяйствованием невежд мо¬
жет быть нанесен такой непоправимый ущерб, по срав¬
нению с которым покажется мелочью катастрофа на ме¬
сте падения Тунгусского метеорита...
И еще я лишний раз понял: как блоху нельзя убить
кулаком, так г мещанина нельзя воспитать проповедью.
Да, его можно — и должно! — стегнуть рублем, но
убить его—в исторической перспективе — можно толь¬
ко смехом.
Утверждая советский образ жизни на положитель¬
ных примерах, необходимо одновременно бороться с не¬
советским образом жизни. Роль такого чистильщика,
общественного санитара всегд? играла сатира, воспи¬
танная на именах Кольцова,'Булгакова, Ильфа и Пет¬
рова, Зощенко. Я совсем не против остроумия наших
многочисленных юмористов-пародистов-фельетонистов,
по, на мой взгляд, сатира всегда соотносится с мише-
|ью. ем крупнее поражаемая цель — тем значительнее
сатирический талант.
VlbI так внУтРонне устойчиво привыкли поня-
витк„ оПСТВа относить к прошлому? Отлично поста-
перечитят^!6 г°РЬКОВСКЙХ «Мещан», хорошо на диване
«ли «Кпопя» мТРОВСКОГ° «Мещан,ша Дворянстве»
современно,/меХетвуТ ^ П0Ста8ЛЯет кадР“
^ Лев Куклин
33

Старый солдат, раненный под Невской п *
горечью рассказывал мне, как у своего „П1Я У Р°ВКСЙ'°
повить ребят, которые ставили что-ГСкоГ^0"3'
мал, что они играют в деньги оказа-тсЛ.? ду"
Он постоял и было уже отошел, но т^т к его н^ГпГ
катилось нечто большое, круглое и блестящее. °А"
/I отчетливо до боли в грути— представил
как седой ветеран нагнулся с трудом и шднял то что
служило «битком». Это была высокая, святая солдат?
ская награда — медаль «За отвагу» —с аккуратно от¬
пиленным ушком! Дедовская медаль... Но в семье этого
подростка, который играл ею, до такой награды, види¬
мо, уже никому не было никакого дела...
Вполне допускаю, что такой мальчишка мог быть
сыном того самого гражданина в голубой майке!
Почему? Потому что мещанину, как правило, пле¬
вать на все, за исключением самого себя. Ему плевать
на наши исторические традиции и на наше героическое
прошлое в той же степени, что и на наше будущее. Он
не заглядывает в него дальше собственного носа, пото^
му что ему важно только собственное завтра. А по-
»ром — хоть трава не расти, в буквальном экологиче¬
ском!— смысле этого слова...
Мещанин — это‘существо без корней, без привязан¬
ностей без любви, без "традиций. Для него лишены
гг:а^:лГгГГи:аг;дякаке =ги=
я писал:
а иногда сомненьем озабочен,
в каждом доме властелин,
И ПОТ порою звание «рабочин»
Не "Ри«Р“ва" су™’ свое. боте заискивать
перед звмием,Забывая о конкретной сути!
34

_ _ _vr я М0Г оы i‘aJUU‘L'’ v
в боевом сатирическо^ р ^ииградцев, на_ мои
;Sjg-,ci
рое нашествие марсиан» -	т подзагол0вки: «фон¬
да, все три наззаи'^4ж"ются-то они с явлениями
тастические», но сражаются
"Р^““релЛ Ганина осталась как-то не оцененной
редкой для него силон сарказма ана.пимН*с
ный образ, если можно так выразиться, современного
«мещанина во узо-ряис! ве», воинствующего невежи, оо-
ладающего властью и стоящего на пути развития науч¬
ного прогресса.
Это та же магистральная тема писателя — взаимо¬
отношения, взаимовлияния науки и общества,— только
на этот раз выраженная необычными средствами.
«Второе нашествие маренам»—это едкая сатира на
общество сытого благополучия, вращающееся — в пря-
ITrZnf ЭТ°Г0 слова по к рут собственного желут-
ка! Гиперболизированная модель жуюшет
мещанства служит грозным м *>к>тего мирового
не в жвачке счастье!	предостережением	людям:
Го же самое волнует писятрилл ~
из вышеназванных. Ился зачожеиа в П0следней книге
хищники! Не случайно ‘ киы в названии: вещи —
%»“  «“«- »•
■Лававяй ;г™“- »•“» ™»
»VB5ar«ra7r«r?
ном этих вещей. Ua> horAa -мовек является хозяи!
35

1..A
тельной раздумчивостью продолжал:
Мне скрывать нечего. Во всяком случае, не за ту¬
маном, как в песне поется... Я четвертый десяток разме¬
нял, не мальчик. Нет, нет! Я материального стимула не
отрицаю, попятное дело — ребятам и приодеться хочет¬
ся, и на «жигуля» денег скопить. А что тут плохого, ес¬
ли работают хорошо? А я сам-то и в Ленинграде редко
когда меньше трех сотен чистыми домой приносил. А
сюда потянуло — во-первых, посмотреть на «стройку ве¬
ка», руки приложить к делу, ну и, во-вторых, перед са¬
мим собой вопрос поставить: чего ты в жизни стоишь?
В своей поэме «Магистраль», написанной после по¬
ездки на трассу БАМа, я уделил плотнику Осадченко це¬
лую главу «Портрет крупным планом», которая закан¬
чивается такими строчками:
Я копался в его биографии,
вникал в бытовые подробности...
— Ну а храм ты бы мог построить?
Только честно скажи^—
И он мне ответил с улыбкой^
и без всякой там ложной скромности:
— Конечно, если потребуется,
могу построить Кижи!
нео
КрЗ\.и *	-— - it
36

Социалистический, СьГстиль поведения. Нель-
СТИЛь мышления, стильработ^,	ВЫсокообоРУД£
зя	работать>	вместо того
чтобы учить и\Уз енсИэт*йИмЬыслью мне вспоминается из-
Имскно в свялв	оех	строителях.
вестная древняя притча о трех J	жий	каменщика,
«Что ты делаешь?» —спросил у
несшею на леса тяжелый^Руз’ _ таскаю проклятые
«Что, что!—огрызнулся тот,— 1аскаю у
КаН«А!>что делаешь ты?»-спросил прохожий второго
каменщика.
«Я зарабатываю деньги, чтоб прокормить свою се¬
мью»,— ответил второй.
«Ну а что делаешь ты?»—спросил путник третьего.
. «Разве ты не видишь? Я строю город!»—гордо отве¬
тил третий строитель.
Безусловно, именно третий и заслуживает в полной
мере названия «строитель», ибо он обладает, как мы бы
сейчас выразились, интеллектуальным кругозором, ис¬
торической перспективой. Я лично убежден, что 'нор¬
мальный и образованный человек на своем месте-—
при условии что ему никто не мешает,— не может оа-
ченкЫ ПЛ0Х°' Ж6‘ КЗК Н6 М0Жет этого плотник Осад-
мью— заслуштаетПвсяческогоИТта ~ КОрмить свою се-
случае понимания и сочувствия JЖения и в любом
Ратуры как высшего орудия^’ 1°ягВ5е'таки лите-
вать максимальному расшипен™	~ способство-
*»««
37

Безвозвратно ушло время пропаганды лобовой
молинейной.	"wooboh,	пря.
Знакомство с уровнем мировых стандартов убежлз
ет нас воочию что в этом мире, который противостой
нам, умеют работать. И в этом мире существуют как
объективная данность немецкие станки и французская
парфюмерия, американские, автомашины и японский
транзисторы.	е
Но в этом же мире есть и полная растерянность по*
коления перед асфальтовым катком материального про*
гресса. W надо, чтобы со страниц нашей прессы до ушей
нашей молодежи доходили отчаянные вопли тех, кто
кричит: «Все есть — а жить нечем!»
Представляя в глазах молодого поколения наше
собственное будущее только как сумму материальных
благ, как длинный ряд кнопок автоматизированных же¬
ланий, мы зачастую попадаем впросак, а если сказать
пожестче, то и в идеологический тупик. Ложно понима¬
емая цель ничем не лучше полного отсутствия цели.
Что же касается вещей, оказывается, и в нашем
обществе можно иметь и машину, и дачу, и даже само¬
лет в личном распоряжении, как у академика Королева,
к примеру,— и оставаться при этом скромным челове¬
ком. Да, да! Скромным, если рассматривать эти веще¬
ственные блага не как соображения престижа, а как не¬
обходимые инструменты для собственной работы —на
наше общее благо!
Мещанство, в каком виде его ни возьмешь, в конеч¬
ном счете всегда омерзительно. На одном его конце —
безразличие и опустошенность, выражающиеся в пол¬
ном наплевательстве на все и вся, в том числе и на^нор¬
мы общественной морали. Здесь—бракодельство,
ст'он.,?;»™™0 ~“С
ничество мошенничество, наконец, культ вещ ,
ющей личность, и культ личности, рассматриваемой как
38

полное наплевательство
ib! И здесь мы опять **м^щества, на нас с вами,
if задачи иашего "f ll ''Tr„.,llllu,;,, река»» и
1!ГГреГ.ГГ«ЯрГи призрак граждан-». .
Голубой майке...
Поэтически зи.-з-Р». <**-«* «ешист». и обще.
ства, Василий Федоров сказал.
Сердца, не занятые нами,
Немедля занимает враг!
И далее:
Сердца—да это же высоты,
Которых отдавать нельзя!
Выражаясь более заземленно, но так же символиче¬
ски, следует сказать, что в дома или в общежития к мо¬
лодому поколению, ориентированному только на джин¬
сы как образ культуры, хорошая книга должна прийти
раньше, чем туда явится милиция...
По роль книги, роль литературы в обласДи пропаган¬
ды советского образа жизни в наш технически оснащен¬
ный век нельзя рассматривать изолированно, в отрыве
от смежных искусств. В двадцатые — тридцатые годы,
как известно, не существовало такого понятия, как теле¬
мания. Не существовало термина «телепоколеиие». Да¬
леко не всюду доходили даже радиоволны! И уж сов-
легтIi'bп4"дTrгрП*1 *163Ж3ЛИ В «глУби,,кУ» эстрадные кол¬
лективы. А все ли знают, что в пашей воистину обшил-
нон стране за год дается около ста тысяч эстоа^ны,
-»■"'«»- ФоСсХоТ:
«ш».. и	ХьГ™“ но ело
леко не классических исполнениях™	~	В	Да
поставим с тиражами наших классйГов!.'Д°ВаТельно- со
39

И телевидение, как оно ни
покровительственное крыло отде чьной™I Забиться "од
Должно рассматриваться как техник УЗЫ’ все'таЩ
пая разновидность литературы ‘ А здесь Ртазвитая М°Щ-
многомиллионные! "	'	тиражи — уЖе
Вызывает беспокойство, что наш* телевидение м
кейно-Лутб^п' Приобре'ает некий развлекательный хок-
шкотьник ппЬ1Ю детеК1Ш,,,ыи уклон. Современный
школьник, по подсчетам телеесциологов, проводит пе¬
ред экраном четыре-пять и более часов в день —столь-
ко же, если не больше, чем в школе!
Мещанин потреоителъ. Определенный слой мещан
потребляет и искусство. Применительно к последнему
он считает, что обнаженная скульптура и стриптиз, о
котором он знает только понаслышке, это одно и то же.
Любой сатирический фельетон он внутренне принимает
на свой собственный счет, а обижается—от имени
Советской власти!
И конечно же, любое полотно, непонятное лично ему,
классифицирует как «абстракционизм», со всеми выте¬
кающими из такого определения оргвыводами...
Именно поэтому меня тревожит, выражаясь опера-
тивным военным языком, некоторая несогласованность
наших действий. Как никогда в духовной истории на¬
шего общества, пропаганда стала понятием комплекс-
НЫКроме литературы и театра с особой реальностью
вкусы нашей молодежи Ф°Р""РУю^^уГю7н.-
Разве мы не можем пРед'’ВВиепоостительно, когда при
шему кино и телевидению?^	героев
попустительстве дурного вкуса •^	р0.
занимают кинокумиры или импортные,
щенные вопящие телеидолы.
В джинсах или без оных...
40

'v Мещанство духовное, технически современно осна¬
щенное, с тем большим успехом порождает мещанство.
А «цветничок»— то есть цветной телевизор — он не
виноват. Ибо очень точно по этому поводу сказал зна¬
ток душ Антон Макаренко: «Мещанство — это благосо¬
стояние без культуры».
Посткриптум к статье
«Рыцари „джинсовой культуры »
После опубликования "азванюй статьи ^ жур-
нале ifS.* Встречались и печатные, с обильным ци-
тиропаниемГкак, например, в журнале «М<модая гвар¬
дия», но главным образом это были письма от
лей.
Тоже разные. Большинство, в общем, разделяло
мою позицию, но попадались и такие, которые считали,
что я стреляю из пушки по воробьям, я вижу проблему
там, где ее вообще нет («Подумаешь—природа! На
наш век хватит»).
Но в числе нескольких сотен писем, пришедших в ре¬
дакцию журнала и на мой домашний адрес, выделялось
одно письмо, которое я сейчас и процитирую, ничего не
исправляя в оригинале.
«Товарищ писатель!
С большим интересом прочитала вашу полимиче-
пер£в=алЦГу^нГУТеТлг™ье)СТВУ °ШИб0К’
работаю’^наЛ”Ро®вТт°стве°Д?;поГЧИЛа ШК0ЛУ И сей^с
н?сть ко всему иностранному я я*0 особУю престрас-
сфере грамзаписи и конечно олеж»^? И М0Дн°му в
телем нескольких дисков Бобя п Являюсь облада-
джиисов.	АИСК0В Дилана и присловутых
41

„.,-тки и почти со всем была согласна, кро-
а^нЛнкации джинсов. Я бы разделила их на две
уе клаи‘ф к первон пренадлежаг францусские стира.
категории- n обладатель подленый везунчик я все-
гТа завидовала "подруге имеющей Дикси шор. Ну и ко
«опой категории американские в виде «Леви страус»
Рчнпев и прочие. Вьетнамские, сингапурские, Гонконг-
-кце'индийские ни в счет. У меня всегда вызывают «ус-
ыешку» типы в этой «паршивке» и еще идущие по ули¬
цам с задранным верх носом.
Тема о джинсах которую вы затронули злободневна
и естествена. Пока джинсы довольно популярны в на¬
шей стране, но уже изживают себя. Страсть до них гас¬
нет с каждым днем. Если бы мне придложили на выбор
джинсы или платье госдепартамента США. Лично я вы¬
брала бы последнее.
(От автора: «платье госдепартамента» так и оста¬
лось для меня загадочным. Сведущие люди объяснили,
что, видимо, имелось в виду платье пресловутого «мили-
тари стейл», а может, и покроя «сафари»—с бледным
подобием кавказских газырей над кармашками... Так
сказать, модель воинственного патронташа для город¬
ской молодежи! Но, понятно, дело совсем не в этом...)
Сейчас это самый шик и достать его довольно труд¬
но. Поэтому я шикую в потертых джинсах фирмы ««Па¬
рен».
Наверно я немного разоткровенничала, но думаю,
что мое письмо поможет вам в дальнейшем анализе
проблем нашей моды. Наталья М.»
мп Ня°Жален»1ю' письмо без обратного адреса,— види-
гятрю талья снисходительно поучив «товарища пи-
вступят!. В некотоРЬ1Х вопросах, не сочла возможным
но " можнп° я™010 В диалог по проблемам моды. Конеч-
бесхитпостнкгЫЛ° ПР0СТ0 Улыбнуться над этим внешн
успокоиться наконец0^ ^ пРинимать ег0 в0 внимани ’
42

Но мне видятся в высказываниях семнадцатилетнего
«практика» вопиющие, удручающие провалы в нашем
воспитании подрастающего поколения. Я уж не говорю
об элементарной безграмотности, ибо малограмотность
и общая культура взаимосвязаны. Поэтому пафос и
смысл моей статьи остаются злободневными.
Быстротекущая наша жизнь меняет моду чуть ли не
ежесезонно. Только за то время, что лежащая перед ва¬
ми книга шла к читателю — составлялась, редактировав
лась, печаталась,— джинсы на некоторое время смени¬
лись «вельветками», затем, казалось бы, прочное место
заняли «бананы» со всеми их модификациями... Не го¬
воря уже о покрое штанов, неимоверно расплодились
«молнии» на одеждах, а карманы сорвались со своих
привычных мест, расползлись по всему телу и начали
возникать то под коленями, то даже на спине... Некото¬
рые молодые люди стали покрывать себя боевыми за¬
клепками, словно старинные броненосцы.
И вдруг — снова мировой всплеск «джинсовой куль¬
туры^, та же синяя ткань, но в новом обличье—«стоун
вош»! В переводе с английского это означает нечто вро¬
де «каменной стирки», а в нашем выразительном рос¬
сийском просторечии —«варенка»... Видели? Заметили?
Надели? Тогда — что же дальше?!
Приходят новые штаны, новая музыка, новая аппа¬
ратура... Приходят—и устаревают. Так повторим же
еще раз разящую формулировку Макаренко!
ЭРОЗИЯ ГРАМОТНОСТИ
В отделе верхней одежды одного из крупных ленин¬
градских универмагов висело рукописное объявление}
«Поступили в продажу импортные полуверы по цене.З
У меня, видимо, сработала редакторско-литератор*
ская автоматика.

Девушка... вежливо, как возможно более веж
ливо подозвал я симпатичную молодую продавщицу
оформленную внешне по всем требованиям современной
торговой моды.— У вас в объявлении ошибка...
— Где же это, интересно? — лениво и одновременно
презрительно процедила она, давая тем самым понять
мне всю неуместность моего непрошеного вмешатель¬
ства.
Я постарался терпеливо объяснить, что «полувер»
это не от «половины» и не от «полуклиники», а от анг¬
лийских слов «пулл овер», что означает...
— Больно все грамотные стали! — прервав мои фи¬
лологические изыскания, фыркнула моя собеседница.
Таким образом, последнее слово осталось не за исти¬
ной, а за ней. Я отошел, пожав плечами. В самом-то де¬
ле— что, мне больше всех нужно? У нее небось нача¬
льство есть. На всякий чих не наздравствуешься...
Естественная человеческая попытка помочь испра¬
вить публичную ошибку, оплошность, неудобство была
воспринята этой юной особью в штыки, как личный вы¬
пад против нее, как попытка унизить ее достоинство!
Ей, видимо, невдомек, что по отношению к языку
нельзя быть «очень грамотным». Здесь существует толь¬
ко две градации: «грамотный» и «негрэ?лотный» или,
если хотите, «малограмотный».
Одно из самых замечательных социальных достиже¬
ний нашего общества — это введение всеобщего обяза¬
тельного среднего обучения. Обязательного! Это значит,
между прочим, что любой — заметьте, люоой! граж¬
данин Советского Союза обязан быть грамотным.
Q vRpnpM. что и та молоденькая продавщица навер
ное ей нашей
ствила это npai
стях: стать гра?
[b(J LjJUyiV!	^	Prrrp
мотным гражданином своей страны, ьш
44

великий Карамзин обронил знаменитую фразу: «Быть
неграмотным — невежливо...»
Надо сказать, в те времена эта фраза не имела тако¬
го деликатного смысла и звучала более определенно.
«Быть не-веждой».
Словно бы отец Истории русской, не подозревая о
нашем будущем общем обязательном среднем образо¬
вании, предупреждал нас о возможном педагогическом
браке' в деле скоропалительного обучения...
Неграмотность — это проявление неуважения не
только к родному языку, но и к людям, с которыми ты
посредством этого языка общаешься, в конечном сче-
те — неуважение к обществу. К нам с вами.
Разумеется, отношение к ошибкам может — и дол¬
жно! — быть дифференцированным.
Слово «ашипка» может нас умилять, ежели оно на¬
писано вашим пятилетним сыном или внуком, но такое
же точно написание этого самого словца должно нас
возмущать, если оно принадлежит пятикласснику.
Следует различать, таким образом, детей, еще не
умеющих писать, от взрослых, уже не умеющих. И по¬
следнее— непростительно!
Я очень люблю детскую читательскую почту. Почти
двадцать лет занимаясь детской литературой, я могу
проследить некую динамику в этой почте. Разумеется,
по вполне понятным причинам почта после теле- или ра¬
диовыступлений количественно не идет ни в какое срав-
пение с почтой после выхода той или иной книжки,
сравните только «тиражи» теле- и радиовещания с ти-
ражами книги...
Вместе с работниками редакций я всегда с интере-
№м раз6ираю ребячьи письма. Непосредственность, лю-
опьтство к поднятой проблеме, свежий и порой совер-
ше по неожиданный взгляд-все это неизменно раду-
при 1осиГпаКмеи" ”ногоиветной почте- Но эта же почта
осит „ам и серьезные огорчения. Падает уровень
45

„ школьников. Не более десяти двенадца.
грамотности шк отвечают элементарным нормам
м nHS гоамматики. Крайне невысокий процент!
шкв" v меня перед глазами конверт с таким адресом!
wm-оад тИлИвнденпе...» Сделать ошиоку в напи-
мнни родного города, да не просто города, а города,
носящего великое имя, знакомое и дорогое мам с рож-
яеиия! Это ли не кощунство?!
Мы сначала думали — описка, но нет: в обратном
адресе упрямо повторяется это вызывающе-неграмотное
начертание: «ЛенЕнград, Гражданский проспект, ...ой
Юл И». Пять ошибок только на конверте! А ведь эта
Юля —как следует из вопиюще-неграмотного письма —
шестиклассница! Как же она, хочу спросить, при такой
грамотности сумела добраться до шестого класса?!
Наиболее огорчительные, тревожно-неграмотные
письма я—вместе с ответом — возвращаю адресатам,
аккуратно подчеркнув все их ошибки красным учитель¬
ским фломастером. Поступать так научил меня в свое
время мой дед —сельский учитель...
В самом-то деле, какова первоочередная цель нашей
школы? Научить маленького человека прежде всего чи¬
тать и писать. Но вот я читаю сочинения десятиклассни¬
ков. От 14 до 27 грамматических ошибок делают юные
граждане на одном тетрадном развороте! Некоторые
учителя откровенно признаются; рядом с красными чер¬
нилами они ставят и бутылочку с синими... Непонятно?
Иными словами, они иногда — в целях повышения отче¬
тных процентов успеваемости! — исправляют ошибки не
красными, а синими чернилами, «выручая» таким обра-
мотньгии? ^чеников’ кот°рых они не научили быть гра-
«Быть неграмотным— невежливо»!
Дале™ SfAa ли гРам°тен сам современный учитель?
гда! пРазДный вопрос,., Оказывается, нет, не все-
46

В издательстве «Наука» в 1982 году вышел в свет
удивительный «Русский семантический словарь». Не
верьте каждому его слову! Поступите по мудрому
принципу Козьмы Пруткова: «Если на клетке слона
увидишь надпись «буйвол»— не верь глазам своим»...
Здесь, в словаре, напечатано черным по белому:
«извЕнение», «каменЬщик», «нечУСтвительный», «при¬
данное»... Такой вот это неправЕльный словарь! Ду¬
маете, последнее словцо — это авторская шутка? Нет,
именно так оно напечатано в этом поразительном
словаре!
Не сомневаюсь, что составляли этот словарь бывшие
шестиклассники, привыкшие безнаказанно писать «тИ-
лИвидение» в школе, а теперь успешно претворяющие
свои грамматические принципы в уважаемом издатель¬
стве «Наука»...
Парадоксально — молодые люди, заканчивающие
среднюю школу, чувствуют себя неуверенно в родном
языке! Больше всего отсевов среди абитуриентов проис¬
ходит после письменного экзамена по русскому языку:
барьер сочинения оказывается труднопреодолимым! Не
потому ли так круто снижается конкурс в высшие учеб¬
ные заведения?
Совсем недавно «Правда» писала — перед самым
началом учебного года:
«И в этом году дало себя знать тревожное явление!
заметно падает число заявлений, поданных на одно ме¬
сто в технических вузах. За последнее десятилетие кон¬
курсы на дневные факультеты по высшей школе снизи¬
лись на двадцать процентов...»
Статья относилась к московским вузам, но явление
это весьма характерно и для вузов ленинградских.
Вот к чему приводит — в конечном счете—наличие
на учительском столе одновременно красных и синих
чернил! Вот к чему приводит процентомания в средней
школе!
47

беда современной школы состоит в
М"е Уников’на уроках русского языка и литерату.
Т0М ««гтавпяют задалбливать готовые правила оценки,
ры заставля мяения. Им не прививают (или не
Геют привить!) чувство Слова в широком смыс-
;!_ни в эмоциональном ключе, при чтении и разборе
классики, ни в ключе рациональном, при изучении кон¬
струкции слова и его связей.
В полутора десятках школ я провел нехитрый опыт.
Никто из девяти-десятиклассников, опрошенных мною,
не смог выделить общий смысл, корень в словесном ря¬
ду: архей — архив — археология — матриархат — пат¬
риархат — монарх — анархия.
Оказывается, школьники, в обязательном порядке
изучающие иностранные языки, плохо улавливают
смысловые значения стандартных латинизированных
научных терминов! Так, они не смогли расшифровать
такие нехитрые пары терминов: монография — графоло¬
гия, экономия —экология, демократия — демография,
астрология — философия...
Нет, не случайно в старых гимназиях изучение латы¬
ни являлось фундаментом при усвоении языковых норм!
Не сказал бы тогда международный комментатор с
экрана Всесоюзного телевидения: «...другой альтернати¬
вы нет...»	'
0 бы знал, к примеру, что «альтер эго»—это зна-
я>>* а его самодельная конструкция в пере-
звучит довольно нелепо: «другой другости нет»...
сельски*0 Л/И МЫ смеялись над печатными табличками в
«Пвейгтто только ли в сельских!) магазинах —
тсям из топгпо1101^ пРпх°Днло же в голову грамо¬
тного челгт(^ЫХ УпРавлений, что это значит для грамо*
человека «ценник цен»!

Современный размыв общей грамотности идет, я бы
сказал, по двум направлениям — неграмотность пишу¬
щих и неграмотность говорящих. Но неграмотность
письменная по своим масштабам не идет ни в какое
сравнение с неграмотностью устной, бытовой, ведом¬
ственной. Происходит это не потому, что пишущих и во-
обще-то меньше числом. У печатного слова все-таки
есть редактура — хотя бы на профессиональном уровне,
так или иначе противодействующая проникновению без¬
грамотных опусов на страницы литературных, научных
и специальных журналов и изданий.
А вот слово устное... Оно, как известно, не воробей:
вылетело — не поймаешь... Именно слово живое, устное,
непосредственное, сошедшее, так сказать, с телеэкрана
или прозвучавшее по радио,— ведь у него-то почти
мгновенное, многомиллионное тиражирование не идет
ни в какое сравнение с тиражами литературными!
Устная речь, как ничто другое, сразу и безошибочно
свидетельствует об уровне культуры говорящего. Имен¬
но оно-то, это слово, сказанное людьми по разным пово¬
дам—с трибун всесоюзных совещаний, в «живых»
беседах и интервью,— неся порой любопытную и све¬
жую деловую информацию, одновременно наносит зача¬
стую и заметный вред слушающим, приучая их к мысли,
что^так можно, размывает культурный слой почвы рус¬
ской грамматики, подобно ветровой эрозии.
Именно это явление я и назвал бы «эрозией грамот¬
ности»...
Помню, как меня поразил случай на митинге в честь
славного юбилея одного древнего русского города На
этом митинге присутствовал и гражданин Недоучка
Он, этот руководящий Недоучка, не смог произнести
простейшую фразу, построенную по законам российской
ТИЯ Г^оИгорад1ТЯ’ В АеНЬ восьмисотпятидесятиле-
49

п я,0еь он не научился в школе склонять числи-
«чьные1 Но он высокомерно отмахнулся от законов
по ного' языка И произнес фразу, удивительную по
гвоей конструкции: «Разрешите мне... дорогие товара-
ш„ сегодня в день восемьсот пятьдесят лет нашего го-
Происхождение этой фразы, ее, так сказать, диалек¬
тика совершенно понятны: гражданин Недоучка не вы*
полнил своей обязанности перед обществом—не смог
овладеть нормальными школьными правилами. Но это,
к сожалению, никак не помешало его служебной карье¬
ре. И вот, взобравшись на районную (а может, и обла¬
стную) руководящую ступеньку в сфере культуры, он,
естественно, насаждает и свою собственную руководя¬
щую грамматику.
А это небезопасно, дорогие товарищи! Небезопасно
потому, что услужливые радио и телевидение, давно ра¬
ботающие в межобластных масштабах, повторяют и
узаконивают ошибки гражданина Недоучки, его ле¬
ность и способствуют распространению пренебрежения
родным языком.
Неумение склонять числительные становится настоя¬
щим бедствием!
Вот несколько примеров, выуженных мною наудачу,
без специального отбора, из немалого количества рече¬
ний, выступлений, бесед и комментариев, из обширного,
не слишком-то чистого потока нынешней массовой рас¬
хожей словесности.
^Видный экономист сообщает: «...капитальных вложе¬
нии в размере триста пятьдесят семь миллионов руб*
леи », «...в течение шестьдесят лет...»
* еждународный комментатор не уступает ему*
довести ассигнования на военные нужды Д°
«1р.гт1И семьдесят миллиардов долларов...», «...в двадцать
теста ^итатов ожиДаются массовые демонстрации пР0'
50

Сотрудник центрального издательства также споты*
кается: «...в количестве четыреста девяносто названий...»
Вторит ему директор машиностроительного комбината»
«...в количестве более триста рабочих...»
Наконец, дрессировщица мило делится своими про¬
изводственными секретами: «...мы должны их репетиро¬
вать с месяцев шесть!»
Я, откровенно говоря, так и не понял, имеется ли в
виду длительность репетиционного периода или возраст
питомцев, с которого целесообразно начинать их дрес¬
сировать...
Не прибавляют уважения к выступающим и их бед¬
ные словосочетания, которые образуются по неоднокра¬
тно осмеянному еще в младших классах принципу»
«масло масляное».
«Сокращаются рыболовные уловы...»— сетует капи-
тап-пасгавник флотилии.
«Целесообразные цели» ставит перед учениками ма¬
стер ПТУ.
«Вычисление чисел» предлагает на телеэкране веду¬
щий урок математики.
«Определила для себя определенный коридор» в
своем творчестве известная актриса (и очень хорошая,
между прочим!).
Рекорд поставила руководящий работник комму*
нального хозяйства. Мило улыбаясь, она сообщила»
«Наши гостиницы готовы гостеприимно принять иност¬
ранных гостей...»
«Что следует брать в следующий период?»— вопро¬
шает по радио руководящий работник народного обра¬
зования.
А следует взять только одно — уважение к русскому
языку и последовательное привитие этого уважения
своим ученикам!
Иначе опять вылезет на трибуну гражданин Недоуч¬
51

ка и скажет: «На данном историческом этапе периода
времени...»
И будет вторить ему уважаемый председатель кол¬
хоза, Герой Социалистического Труда. Заимствуя
«деловой» стиль у гражданина Недоучки, на простой
вопрос телекорреспондента: «Ну а как у вас обстоит де¬
ло с кормами?»—он витиевато ответит: «По этому во¬
просу я назову несколько моментов...»
Молодой футболист, которого пригласили в извест¬
ный столичный клуб, со скромной гордостью принарод¬
но сообщает: «Мне дали честь играть...»
Мы то и дело — по радио и телевидению — «одержи¬
ваем большие успехи», «уделяем исключительно боль¬
шое внимание», «возбуждаем общественные инициати¬
вы», «обращаем на себя авторитет», «подрабатываем
вопрос относительно повышения надоев согласии нали¬
чию решений», «свидетельствуем убого-малое наличие
ассортимента», «уделяем исключительное внимание на
возросшие требования», «делимся о новых произведени¬
ях и творческих планах»...
Кстати, о новых произведениях. На многолюдном ве¬
чере, организованном районным обществом книголюбов,
ведущая — тоже, видимо, книголюб! — радостным то¬
ном" сообщает: «У нас выступают известные поэты, писа¬
тели, драматурги и романсисты...»
Нет уж, увольте от таких «книголюбов»!
Но —^ >*вы! — и на писателей бывает проруха! На
праздничной телевизионной передаче—на многомилли¬
онную зрительскую аудиторию! — известный поэт с па¬
фосом утверждал: «Все понимали об этом...»
Директор Дворца культуры доверительно информи¬
рует: «Мы более чаще "стали проводить массовые куль¬
турные мероприятия для учащихся ПТУ...»
А может быть, как раз подобного уровня мероприя¬
тия следует проводить «менее реже»?!
Мы уже невольно привыкли к чудовищному обраше
52

нию с предлогами, мы спокойно воспринимаем сообще¬
ние синоптиков, что «на юге ожидаются плохие пого¬
ды»...
Но мне крайне интересно, откуда взялись — в объяв¬
лении по радио —«школьные формы для девочек в та¬
ком-то универмаге». Не путают ли наши торговые гра¬
мотеи это выражение с известным из классики: «У этой
дамы были пышные формы»?!
Отсюда ведь рукой подать и до «полувера» и замор¬
ского неудобопроизносимого грейпфрута, который с лег¬
кой руки торгующих руководителей превращается — я
сам видел неоднократно! — в наконец коротко и ясно
расшифрованный «гриб-фрукт»!
Кстати, как вас обслуживают? На крыльях некото¬
рых наших таксомоторов с двух сторон красуется крас¬
ный флажок и текст: «Водитель отличного обслужива¬
ния». А ведь если вдуматься, то здесь нечем гордиться:
с точки зрения языковой правильности это название по¬
просту смешно!
Существует водитель—чего? — такси или автобуса,
может быть водитель—чего? — такого-то таксопарка,
но водитель... обслуживания!
А ведь можно сказать — и написать!—и проще, и,
главное, грамотней: «Отличный водитель» или даже
«Образцовый водитель»...
По радио, в ответ на жалобу клиента, было сделано
такое сообщение: «Закройщику такому-то... ателье но¬
мер такой-то... указано на более внимательное обслужи¬
вание заказчиков». Так порицают или хвалят этого са¬
мого закройщика?!
Нет, по выражению из известной пародии Александ¬
ра Иванова, «образованность все хочут показать»!
Воистину так: «быть неграмотным — невежливо»!
Меня не покидает опасение, что через какие-нибудь
щ°J Двести лет, вскормленные газетными словарными
а лопами и задавленные телевизионными стандарти-
53

ный’витаминов, красок, запахов-и радости!
В математике дело обстоит проще. Там ошибка н?
имеет долговременных последствии, ее, так сказать, по*
рочная роль проявляется сразу. Если кто-то ошибся р
расчетах по недомыслию или головотяпству — покосит*
ся дом, рухнет пролет моста, не долетит до дели ра*
кета...
Грамматические же ошибки, такие, в обил ем, безо*
бидные на первый взгляд, накапливаясь и узакониваясь
постепенно и незаметно, тайно, подобно раковой опухо¬
ли, разрушают здоровый организм родного языка, ме¬
шают общению людей друг с другом. В конечном сче¬
те — подвергают эрозии не просто грамотность, но на¬
саждают наплевательство и неуважение к нашему вели¬
кому родному русскому языку— языку Пушкина, Тол¬
стого, Ленина...
...Темным морозным утром я сел в такси, сказал шо¬
феру, что едем в аэропорт, и, учитывая долгую дорогу,
приготовился подремать.
ппнтлпСИСТ как*то суверенно тронулся о места, потом
Р Р/М03ЙЛ’ зажег свет в кабине и ошеломил меня во-
ФОРМУЯА УСПЕХА
Старик, ты что, не узнаешь?
нал друга своей
54

десять — двенадцать, как это часто случается в боль¬
ших городах: так, поговоришь по телефону — и вроде
бы повидаешься... Обманчивое чувство заочного обще¬
ния! Но в данном случае я точно знал, что после окон¬
чания престижного в то время Электротехнического ин¬
ститута он работал в НИИ, потом защитил кандидат¬
скую. Когда мы виделись с ним в последний раз, он ра¬
ботал заведующим лабораторией, в семье был полный
порядок.
— Слушай... —Я назвал его по имени, и у меня вы¬
рвалось невольное недоумение: — Что случилось? У те¬
бя же было все в ажуре! Ты же сделал такую быструю
карьеру!
Сп закурил, покачал головой в ответ на мое баналь¬
ное замечание и включил скорость.
— Знаешь, надоела липовая жизнь в липовом НИИ.
Полная бесперспектуха... Нервотрепка, бумагомарание,
а живой работы — ну от силы десять процентов... Изви¬
ни за высокий стиль—не чувствую творческой отдачи.
А здесь — смену отработал, напарнику сдал — и ника¬
кой ответственности! И потом... Здесь же я в два раза
больше получаю, чем старший научный сотрудник. И в
семье, между прочим, покой... А машину, ты знаешь, я
всегда любил... Можешь поверить,— усмехнулся он,—
хорошо работаю, на Доске почета все время красуюсь...
Мой давний друг казался довольным своей жизнью,
да и не стал бы в той ситуации меня обманывать!
Он, стало быть, ощущал чувство своего неуспеха
именно как разрыв между затрачиваемым им трудом и
эквивалентом его признания. В научно-исследователь¬
ском институте его талант инженера (а он был очень
способным человеком, за это я ручаюсь!) не смог рас¬
крыться полностью. По каким причинам — судить, ко¬
нечно, трудно, но результат налицо: друг моей юности
не смог реализовать свои способности, значит, не смог
отдать максимум того, на что он был способен.
55

■ьлнвшясь, так сказать, успеха «внешнего», не был
4 .-I им удовлетворен и разрешил эту проблему
Конечно, н работа таксиста достойна всяче-
^г Л-в'.'кечия. cnopv нет, но в данном-то случае речь
« ет вовсе об этом. Пожалуй, именно этот незатей-
"~«ый родовой житейский случай послужил первым
тЛчхом к моим дальнейшим раздумьям о природе ус-
веха в современной жизни, в результате чего и появи-
данная статья. Попязмышляем же вместе!
Провожая своего сына-третьеклассника в школу, мы
с женой каждое утро говорим:
— Желаем успехов!
Иногда, благословляя друзей на охоту или рыбалку,
уы высказываем это же пожелание в суеверной, зако¬
дированной давним обычаем форме:
— Ни пуха ни пера!
Или:
— Ни чешуи ни рыбы!
Традиционное пожелание «успехов в труде и счастья
в личной жизни» стало в наше время официальной, по¬
чти государственной формулой. Кстати, эту формулу
можно и несколько видоизменить, суть ее от этого не
изменится; «счастья в труде и успехов в личной жиз-
Нй> — просто пожелание будет носить несколько шут¬
ливый застольный характер...
Да, да, дорогие товарищи! Не будем кривить душой:
успехов хочется всем, всем без исключения! Но вот ка¬
кой пеной платить за этот успех? Это уже совсем иное
Понятие «успех» настолько широко, всеохватно и,
мелх.ду прочим, противоречиво, что никакие дискуссии и
nr«c-ufau™ Тему’ я Убежден, не смогут исчерпать это
-ит гг— ав^рное, дело в том, что понятие «успех» вхо-
^ 13ВНОИ частью в понятие о счастье, а ведь каж-
56

дый человек таков в конечном счете, каково его пред¬
ставление о счастье, сложившееся в результате воспита¬
ния и жизненных обстоятельств. Поразмышлять на эту
тему необыкновенно интересно и важно! Важно и свое¬
временно, ибо в последнее время достаточно остро ощу¬
щаются— особенно у молодого поколения! — любопыт¬
ные переакцентировки именно в понятиях о счастье и ус¬
пехе.
Попробуйте представить себе такой лозунг: «Трудо¬
вых успехов — любой ценой!» Не получается?
А сколько же раз я слышал исторгаемый не просто
из отверстых уст, а, казалось, из самых сокровенных
глубин души такой лозунг: «Материального успеха —
любг«й пеной!» Между прочим, любой—это значит, что
зачасту v.j и весьма неблаговидной...
А ведь понятие «успех» отнюдь не равнозначно по¬
нятию «счастье». Многие, особенно молодые люди, всту¬
пающие в самостоятельную жизнь, не понимают этой
кажущейся алогичности. «Как же так?!—рассуждают
эти молодые люди в азарте и горячке приобретений, в
погоне за ощущаемыми, четко измеряемыми в рублях
благами.— Достигну—и сразу же начну быть счастли¬
вым! Ух! Всем покажу, какой я счастливый! Ужо вот
докажу всем...»
Увы! Не происходит ничего подобного!
Чаще всего мы в жизни забываем, что в смысловом
значении слова «успех» заложен глубокий смысл: «спе¬
шить», «успевать». Обязательно — успеть чего-то до¬
стичь в жизни! Как-то проявить себя... Ну а все ли из
нас успевают? А всем ли это дано, наконец?!
Пожалуй, лучше всего эту ситуацию охарактеризо¬
вал академик Лев Ландау в своем шутливом высказы¬
вании в кулуарах одного научного симпозиума: «В
принципе любой человек может стать академиком.
Только одному для этого требуется тридцать, а друго¬
му — триста лет...»
57

,« «*ртся ЧТО наиболее ясно у нас сформулиро.
„'Гтношение к тому, что в обществе называется «за-
„„„о отноше_ т мы ГОворим: «трудовые успе.
Жирият», «выдающиеся успехи наших ученых»,
«тспешная операция», «успешное внедрение изобрете-
яияпозволило...», «успешная защита диссертации», «ус
пешная игра наших спортсменов показала...», «успеш¬
ная работа коллектива»...
Мы умеем радоваться чужому успеху и восхищаться
им! И когда поклонники и болельщики, пациенты и со¬
служивцы с цветами в руках поздравляют с заслужен¬
ным успехом, у всех, за исключением, разумеется, пато¬
логических завистников, радостно блестят глаза. И в
нашем отношении к человеку, достигшему заслуженно¬
го, с нашей точки зрения, успеха, мы обычно легко при¬
нимаем и связанные с этим успехом моральные и мате¬
риальные блага и выгоды: авторитет инженера, извест¬
ность врача, знаменитость футболиста или музыканта,
славу ученого и актера и — кстати говоря! — их высо¬
кие заработки или гонорары...
Надеюсь —и убежден в этом! — что никого не раз¬
дражает, когда известный и любимый народный артист
на собственной «Волге» едет на собственную дачу? Не
раздражает? А почему? Да просто потому, что имеется
наиболее естественное — эквивалентное — соотноше¬
ние между успехом талантливого работника, реализо¬
ванным в данном случае в сфере искусства, и его мате¬
риальными символами! И обладание, владение этими
внешними, престижными, прежде всего бросающимися
в глаза атрибутами, во-первых, законно, во-вторых, эко¬
номически целесообразно (к этому мы еще вернемся ни¬
же)^ а в третьих, и это уже моральная сторона вопро-
гп ^овеРшенно не исключает абсолютно бескорыстно-
вячинпа^п* *аРактеРа- Можно ведь и престижную, на¬
носить	овечью	шкуру,	именуемую	дубленкой,
носить, как брезентовую спецовку.
58

К тому же не следует забывать, что люди гениаль¬
ные, талантливые, да просто одаренные в конце концов,
приносят своими деяниями во всех сферах своей де¬
ятельности ощутимую экономическую пользу обществу,
И представляется совершенно справедливым, когда
благодарное общество возвращает им определенную
часть дохода в виде материальных благ.
Но довольно часто и почему-то именно со словом
«успех» в нашей жизни связываются не слишком-то
приятные определения: «дешевый успех», «дутый успех»
и даже «противоестественный успех». Не знаю, как при¬
нимают такой сорт успехов сами его виновники (или об¬
ладатели?). Может быть, и у них развивается внутрен¬
нее чувство стыда, неловкости, комплекс неполноценно¬
сти? Не все же — про себя, во всяком случае!—счита¬
ют, что успеха надо достигать любой ценой? Но в этом
случае — случае «незаслуженного успеха» — интереснее
всего именно осуждающая реакция окружающих. И ес¬
ли эта реакция действительно осуждающая, тогда все в
порядке!
По этому поводу мне вспоминается меткое замеча¬
ние Александра Твардовского, брошенное им одному,
тогда довольно молодому, литератору. Понаблюдав не¬
которое время, как тот куражится за ресторанным
столиком, Твардовский мрачно буркнул-
— Не по таланту пьешь!
Провести четкую грань в своем сознании и сознании
общественном между успехом справедливым и успехом
несправедливым, так сказать, «уворованным» — вот в
чем, мне кажется, суть и смысл нашего сегодняшнего
разговора!
В конечном счете успех — это шкала совпадений
между затрачиваемым трудом и мерой его обществен¬
ной оценки. А мера признания включает в себя непре¬
менное моральное одобрение вкупе с заслуженными —
заработанными! — материальными благами.
59

Незаслуженный успеГ-это искривление отношений
омических оборачивающееся невосполнимыми мо-
^кными потерями. Именно в желании «уворовать» ус.
Их мы встречаем дутые авторитеты, потуги на псевдо-
мченость приписки и показуху на производстве, подси¬
живание’ и боязнь здоровой критики в коллективе — все
то что является раковыми клетками в функционирова-
нии нормального общественного организма.
К заслуженному успеху ведет всего один путь, про¬
стой, прямой и понятный,—труд, работа. Пути же к не¬
заслуженному успеху извилисты, весьма многолики,
изобретательны и своеобразны, а порою и неожиданно
темны. Одни пытаются достичь успеха за счет овладе¬
ния самыми современными вещами любыми методами,
а другие...
Другие, как это ни странно и ни смешно звучит в
наш высокотехнический, сугубонаучный, космический и
атеистический век, пользуются «испытанными» сред¬
ствами — наивной верой в чудо!
Вот, к примеру, что я обнаружил в своем почтовом
ящике, укрепленном на стене современного крупноблоч¬
ного девятиэтажного дома, в 1987 году от, так сказать,
рождения Христова. Для удобства я цитирую это по¬
слание, написанное неустойчивым юношеским почерком,
в сокращенном изложении, но для большей наглядно¬
сти сохраняю всю пунктуацию и грамматику в непри¬
косновенном виде:
«Светое письмо. Двадцетелетний юноша увидел на
берегу господа бога он был в белой ризе господь ска¬
зал: передавайте это письмо из рук в руки. Вы получите
счастье Письмо это должно обойти вес мир. Одна семья
олучила письмо и написала деветь таких писем и через
них было большое счастье. Счастье явилось
ВититТИМ ПЙСЬМ0М и я дарю ево тибе...»
е, как просто: напишите «деветь» писем — и
60

вас ждет большое счастье! Какое? Да любое — по ва¬
шему, видимо, выбору... Но нет, большинство современ¬
ных молодых людей не полагаются на слепой, хотя бы и
святой, случай...
У одного модного молодого мужчины лет этак два¬
дцати шести — двадцати восьми, который в силу каких-
то необъяснимых обстоятельств отнесся ко мне весьма
и весьма доверительно, я видел совершенно потрясаю¬
щую, я бы сказал, «суперсовременную» записную книж¬
ку. Как водится у всех нормальных людей, она тоже
была построена по алфавитному принципу. Но как!
Например, на букву «О» там стояли не фамилии, а,
так сказать, общие, типовые обозначения: «Обувь» и
«Овощные»... А далее — разнообразные телефоны, ад¬
реса и фамилии тех, кто так или иначе связан с дефици¬
тными витаминами и импортной продукцией... Кстати,
на букву <31» вообше-то довольно скромно стояло «Про¬
давцы», па букву «С»—«Сауны», с координатами таких
«престижных» в наше время владельцев сухого пара, на
букву «К» — «Комиссионные» и «Книжные», на бук¬
ву «Р»— деловитое «Ресторанщики»... Здесь были свале¬
ны в кучу работники, так сказать, на ниве общественного
питания—метрдотели, официанты, повара, буфетчицы...
На буквы «М» и «15», естественно, не стояли «Музеи»
или «Библиотеки»... На букву «М» перечислялись... Как
вы думаете—кто? Правильно! Мясники. А на букву
«Б», извините меня за столь пикантную подробность,
выстроились женские фамилии... Так сказать просто
«Бабы», без определенных специальностей...
— Ну, я смотрю—«нужняка» у тебя навалом! —
польстил я этому деловому человеку и поинтересовал¬
ся:— А ты-то сам... на какую же букву проходишь?
— Я-то?—с подлинным пониманием собственного
значения усмехнулся «деловар» (прошу не путать с ку-
перовскими индейцами! Этим словечком на современ¬
ном жаргоне обозначают тех, кто «варит дело»!).— Я —
61

первая буква алфавита... Нет, серьезно: «Автозапча¬
сти»... Король дефицита!
14 он — уверяю вас! — был не просто счастлив своим
положением, он был даже горд от сознания жизненного
успеха, выпавшего на его долю...
Откровенно говоря, меня тревожит, что именно та¬
кая, «перевернутая» формула успеха стала восприни¬
маться определенной частью молодого поколения как
единственно правильная!
Привлекательна ли профессия мойщика автомашин?
Необходима — может быть: пока еще не всюду ввели
автоматику. Престижна? Вряд ли, ответите вы. А вот
это с чьей точки зрения смотреть!
Некоторое время назад, в силу естественной дорож¬
ной необходимости, я провел почти целый день ка не¬
большой станции техобслуживания, где еще не обзаве¬
лись механической мойкой, и с любопытством наблюдал
за «работой» парня лет двадцати двух в резиновом
фартуке и резиновых сапогах с резиновым же шлангом
в руках.
Никогда бы не подумал, что обычная струя воды,
вырывающаяся из обычного шланга, может быть по-
истине золотоносной жилой! Принцип «одна автомаши¬
на— один рубль в руки» соблюдался здесь свято! За
час парень обслуживал — не в слишком изматывающем
его самого темпе — с десяток автомашин...
Несложно подсчитать, что попадает ему в карман
резинового фартука за восьмичасовой рабочий день!
Для этого нехитрого арифметического действия не надо
высшего образования и академического интеллекта! А
ведь красная, так сказать, официальная цена его работе
выражается совсем иной цифрой! Можно ли признать
разумным жизненный «экономический» успех этого пар¬
ня, зарабатывающего (на нас с вами!) в три-четыре ра¬
за больше доктора наук, профессора, завкафедрой ин¬
ститута? И вообще, можно ли назвать это успехом?!
62

С точки зрения некоторых молодых людей —и мож¬
но, и должно, и, к сожалению, этих некоторых не такое
уж малое количество!
Убежден, что происходит это от того, что мы в опре¬
деленных сферах нашего быта утратили уважение к
деньгам как к плате за соответствующий труд. Тем са¬
мым мы нарушаем великий принцип социализма: «От
каждого — по способностям, каждому — по труду». Все
начинается именно с этого: экономические уродства
оборачиваются невосполнимыми моральными убыт¬
ками.
«Легкие» деньги разъедают неустойчивые души, по¬
добно сильной кислоте. И человек, привычно выискива¬
ющий всюду легкую деньгу, в погоне за дешевым мате¬
риальным успехом не замечает собственной коррозии,
собственного прогнивания. И тогда сквозь изъеденную,
расползающуюся ткань души, сквозь зияющие дыры в
ее корпусе вытекают последние капли гордости, совести,
доброты, человечности.
Вот один житейский пример.
Как-то в щедрую на заносы зиму в Ленинграде за
один только декабрь навалило пятимесячную снежную
норму. Проблема очистки дорог, подъездных путей,
транспортных площадок встала весьма остро.
Возле нашего гаражного кооператива, занесенного
снегом по самые металлические крыши, бульдозерист
разравнивал трассу для высоковольтной опоры. У него
явно затягивался вынужденный «перекур», и председа¬
тель кооператива попросил его— мол, все равно проста¬
иваешь! — прочистить дорогу в двух проездах между
гаражами.
— Лады!—легко согласился тот.— По два целкаша
с гаража пойдет?
На нашем участке находится триста пятьдесят гара*
жей...
Председатель, отставной кавторанг, участник Огече-
63

ственной войны, побледнел и отшатнулся от вымогать
ля:_ Ты что? —У него даже горло перехватило от та¬
кого безоблачного нахальства.—Совесть-то совсем по-,
сеял^ Семьсот рублей за час работы?!
Откровенно говоря, опешили и рабочие-монтажники,
тянувшие высоковольтную линию.
— Ты дай мне машину,— предложил один из них,—
Я по-божески сделаю...
— Еще чего! Машина казенная! — осклабился тот
бульдозерист, «хозяин».
Он, изо всех сил постаравшийся остаться неизвест¬
ным, видимо, успешно овладел техникой... выжимания
средств личного обогащения из государственных меха¬
низмов!
Не прямое воровство, а именно приворовызание у го¬
сударства стало весьма распространенным явлением и
рассматривается в ряде случаев как некое естественное
добавление к заработку. Работница кондитерской фаб¬
рики уносит домой — подумаешь, мелочь!—коробку
конфет, обувщица — пару обуви, слесарь—дефицитные
запчасти...
Слово «вор» на Руси во все времена имело одно пре¬
зрительное значение. Всегда воровство было позорным
для самого совершившего этот поступок и горем и сты¬
дом для семьи. Но и здесь — в сфере моральных оце¬
нок происходят весьма любопытные сдвиги.
Однажды мне довелось присутствовать при разборе
весьма занимательного уголовного дела. Подсудимым
был модно стриженный, весьма симпатичный на первый
взгляд двадцатитрехлетний слесарь, за два года совер¬
шивший полтора десятка квартирных краж. Видимо, в
силу его первой специальности замки уступали ему лег¬
ко.^. то был, если можно так выразиться, весьма лени-
выи вор. все свои кражи он совершил на одном и том
проспекте, в непосредственной близости от своего
64

собственного дома. Проживал он в двухкомнатной
квартире с отцом и матерью, а также с молодой женой
и двумя сыновьями трех и пяти лет.
При разбирательстве дела мать плакала, вытирая
слезы концом головного платка, но всех сидящих в зале
потрясло более всего не материнское горе, а такая вы¬
яснившаяся подробность: вся семья, за исключением, ра¬
зумеется, малолетних сыновей, знала, на какие «сред¬
ства» в дом приходят «товары повышенного спроса»!
Молоденькая жена вора-слесаря, оформленная как
положено — в вельветовые порточки и кожаный пиджа¬
чок, с бриллиантовыми сережками в розовых ушках,
выступавшая в качестве свидетельницы, старательно и
искренне выгораживала своего «кормильца»:
— О семье заботился... У нас же дети. Хотелось
жить не хуже других... И потом — он же не все брал.
Только лишнее...
Среди обворованных переквалифицировавшимся
слесарем оказались медсестра и художник, инженеры и
двое рабочих. Не думаю, что для них унесенные «колле¬
гой» деньги были лишними... Но как вам нравится эта
самодельная, доморощенная философия новомодной
экспроприации?!
Не знаю, оценил ли беспробудный пьяница отец пре¬
лесть французского коньяка, среди «лишних» вещей
прихваченного сынком из чужого холодильника, но на¬
верняка сыновья радовались коллекционным моделям
машинок, принесенным заботливым отцом из другого
дома. С них— пока! — спрос невелик.
Но как могла молодая женщина носить напоказ
«подаренную» мужем золотую цепочку, заведомо зная,
что она украдена?! И на что в конечном счете рассчиты¬
вала эта почти счастливая семейная пара, стремясь
жить «не хуже, чем другие»?!
Не хочу сказать, что описанный мною случай типич¬
ный, но он очень характерен для людей с неустойчивым
® Лев Куклин

моральным фундаментом, стремящихся к материально¬
му успеху любыми путями.
А ведь все начинается с разлагающего, дарового
рубля— «канарейчика», легко впорхнувшего кому-то в
карман резинового фартука...
Социологов тревожит достаточно широко наметив¬
шееся явление — заметно падает престижность высшего
образования: в технические вузы катастрофически сни¬
жается конкурс.
Неудивительно, что повышается тяга к «ручным»
профессиям: ювелира, краснодеревщика, скорняка, за¬
кройщика. Правда, хороший, дельный ремесленник, ма¬
стер всегда высоко ценился на Руси! Я сейчас не гово¬
рю о стремлении в торговлю или в мореходку, где рабо¬
та связана с загранпоходами. Это разговор особый. Но
совершенно неожиданно стали остро дефицитными и
престижными (хочу специально оговориться:	выраже¬
ние «престижно» здесь, разумеется, понимается непре¬
менно как «выгодно»!) «профессии» ночного сторожа,
оператора парокотельных установок (раньше мы сказа¬
ли бы: кочегара), кузовщика, приемщика посуды или
грузчика на продовольственных базах...
Причем привлекательность двух первых совсем иная,
нежели у двух последних! Ночной сторож сутки дежу¬
рит, двое суток свободен, зарплата, как у инженера, от¬
работал — и сам себе король на сорок восемь часов! А?
Хорошо? Особенно — для современного молодого сиба¬
рита... Ну а кузовщик, учитывая далеко не безупречную
работу в государственной сфере, методично будет изы¬
мать ваши деньги, благополучно минующие государ¬
ственную кассу... Но кузовщик, этот неистребимый «дя¬
дя Вася», хоть работает! А ведь грузчик — лицо поче¬
му-то не самой образцовой трезвости — заведомо наме¬
ревается брать то, что ему не принадлежит...
66

Такого ли успеха вы лично ищете?!
Настоящий, бесспорный успех, на мой взгляд, всегда
связан — в какой бы области деятельности он ни прихо¬
дил! — С чувством внутреннего достоинства. Да в конце-
то концов честно прожить жизнь — это тоже успех, и
немалый! Не каждый человек, как мы знаем, перед
смертью может признаться себе и своим близким, что
умирает с чистой совестью...
Существует ли «чистый» успех? Честно говоря, не
знаю...
В связи с этим мне вспоминается древний обычай,
приписываемый японским художникам. При достиже¬
нии известности и признания уважающий себя японский
мастер менял свое имя—и добивался нового успеха,
начиная, как мы бы сейчас сказали, «с нуля», в новой
манере, заново преодолевая все препятствия и непони¬
мание, свойственное отношению к новому таланту. А за¬
тем исчезал и этот талантливый художник, если он
становился признанным мастером... Й так — при усло¬
вии творческого и физического долголетия—три-четыре
раза за жизнь!
В этом полулегендарном факте скрыта весьма совре¬
менная мысль: подлинный творец не ищет успеха легко¬
го, привычного, нельзя идти всю жизнь по накатанной
дороге, нельзя эксплуатировать собственный успех и
стричь всю жизнь купоны с достигнутого!
Кстати, нечто похожее — уже на памяти нашего по¬
коления— происходило с художником, который жил в
Англии, а продавал свои работы на континенте. Впер¬
вые он выставил в Париже пять своих ландшафтов
(пейзажей) в 1921 году под псевдонимом Чарлз Морен.
Четыре картины из пяти были куплены за вполне при¬
личную для дебютанта цену. И долгое время полотна
Чарлза Морена пользовались нешумным, но постоян¬
ным успехом. И только его французский посредник
знал, кто долгие годы скрывался за этой скромной ху-
67

яожнической фамилией: художником этим был... небе¬
зызвестный сэр Уинстон Леонард Спенсер Черчилль...
Да да1 Вот именно — тот самый! Об этом можно
прочесть в книге В. Г. Трухановского «Уинстон Чер¬
чилль. Политическая биография».
Думается, что любому понятно: Черчилль, как неглу¬
пый и творческий человек (а его литературное наслед¬
ство составляет более двух десятков томов), не хотел
эксплуатировать свое весьма известное и влиятельное в
политике имя и прикрывать этим именем свои живопис¬
ные работы. Он хотел, чтобы его оценили как художни¬
ка, а не как балующегося живописью премьер-минист¬
ра, снисходительно посмеиваясь при этом и пожимая
плечами... Весьма примечательный факт для любителей
легкого успеха!
Мое долгое общение с людьми самых неожиданных
склонностей и общественных положений позволяет мне,
как литератору, сделать один общий вывод: люди но от¬
ношению к успеху, к счастью, делятся па две неравные
части.
Для первой—и таких людей, к сожалению, пока
большинство — успех является категорией внешней:
быть «не хуже» других, иметь то, что имеют другие.
Для них самым важным является оценка «достигнуто¬
го» ими в реальном, материальном измерении. Иными
словами—все, что можно пощупать, потрогать, предъя¬
вить к обозрению, пустить пыль в глаза. Им нужна, да¬
же необходима оценка их «успеха» со стороны.
Но, между прочим, если основой счастья считать вот
эти материальные символы — мебель, бытовые приборы,
дача, машина и т. д.,— то эти надсадные крысиные гон¬
ки в перспективе будущего технического прогресса бес¬
конечны и ненасытимы. Представим себе, что в третьем
тысячелетии прогресс зайдет так далеко, что каждая
6S

семья будет обеспечена — при желании! —не только
личным наземным средством передвижения, но и лич¬
ной ракетой для планетарных надобностей... Так ведь и
тогда найдутся мелкие завистники, которые будут сето¬
вать на то, что у соседа ракета, видите ли, необычного
цвета, и будут искать какую-нибудь нестандартную на¬
садку на реактивные дюзы...
Такова неистребимая сущность мещанина!
Его личный успех всегда будет находиться снаружи
и определяться наклейкой, нашлепкой, «фирмой», пото¬
му что ему важнее не быть, а казаться...
Вторая же часть — и именно эта часть человечества
лично мне неизменно симпатична и привлекательна —
стремится к успеху «внутреннему», то есть к удовлетво¬
рению каких-то сугубо личных целей, способностей и
пристрастий. Это напоминает мне спортивный термин
«личный рекорд». Пусть ты — в своем стремлении к аб¬
солютному рекорду — и не достиг мировых отметок, но
сам процесс тренировок, ощущение мускульной игры
доставляет тебе подлинную, ни с чем не сравнимую ра¬
дость.
И если ты приложил к достижению этого «личного
рекорда»—в любой сфере деятельности — все силы,
«выложился» на пределе твоих возможностей, то и это
чувство дает нам полное моральное удовлетворение,
вполне сравнимое с гордостью мирового чемпиона: я то¬
же сделал все, что мог, и пусть другой сделает лучше...
Как-то Леонид Жуховицкий свою полемическую ста¬
тью назвал: «Зачем Дон-Кихоту «мерседес»?», словно
видя в этих символах некий непреодолимый рубеж, про¬
тивоборство духовного и материального. Но давайте же
попробуем разобраться в этом поспокойнее.
Великий Ньютон, основоположник небесной механи¬
ки, спеша на заседания Лондонского Королевского на¬
учного общества, коего он был президентом, отправлял¬
ся туда всего-навсего в карете; академик Королев в це¬
69

лях той же экономии времени пользовался персональ¬
ным самолетом. Так что же из этого следует?!
Подлинное бессребреничество, на мой взгляд, за¬
ключается вовсе не в отказе от обладания необходимы¬
ми вещами, как таковыми, а в отношении к ним. Ньюто¬
на и академика Королева внутренне роднит то, что они
относились и к карете, и к самолету именно как к необ¬
ходимому для работы транспортному средству — на
уровне технического развития современного им обще¬
ства. И не более того.
Мне — и как человеку, и как писателю — всегда бы¬
ли крайне подозрительны и внутренне не слишком сим¬
патичны фигуры абстрактных праведников и бессребре¬
ников. Видимо, формула: «Если ты академик, то у тебя
«мерседес» (или — «Волга»)» — и экономически, и мо¬
рально справедлива. А вот попытка эту формулу пере¬
вернуть, поставить с ног на голову: «Если у меня «мер¬
седес», то я — академик» — и логически, и жизненно
никакой критики не выдерживает. Если у тебя «мерсе¬
дес», а ты всего лишь заведующий овощной палаткой
или пивным ларьком, то ты есть всего-навсего ворюга!
Природа подлинного успеха измеряется не децибела¬
ми аплодисментов, ошеломительными конструкциями
модельеров на эстраде и количеством цветов. Да, за та¬
лант общество платит, и не только бескорыстным при¬
знанием, но и материальными благами. Но это плата
не только за твой успех.
Спросим молодых людей: как они относятся к Васи¬
лию Шукшину или Владимиру Высоцкому? Они, бес¬
спорно, сейчас, как никто, общенародно популярны. Но
можно ли сказать, что их путь состоял из одних только
успехов? Они заплатили за свой видимый успех неви¬
димой ежедневной титанической работой, неспетыми
песнями, несыгранными ролями, неосуществленными за¬
мыслами. В конечном счете своими так рано оборвав¬
шимися жизнями...
70 „

Да, жизнь с перегрузкой, с желанием успеть— ус¬
петь спеть, успеть сказать, успеть сделать!—часто ока¬
зывается короткой... А что касается внешних «престиж¬
ных» примет, то вот какое совпадение, на которое так
щедра реальная жизнь: у Владимира Высоцкого был
именно «мерседес»— модель спортивного типа, коричне¬
вого цвета...
Мне бы хотелось еще кроме понятий «успех заслу¬
женный» и «успех незаслуженный» ввести в оборот — да
простится мне не слишком удачный каламбур! — поня¬
тие «незаслуженный неуспех». Да, да — бывает в жизни
и такое! И именно для подтверждения этого я в качест¬
ве примера привел в самом начале нашего разговора
небольшой конкретный случай — судьбу моего приятеля,
теперешнего таксиста.
«Незаслуженный неуспех»—это досадный брак, от¬
сев одаренных людей, могущий быть в любой отрасли.
Непризнанный новаторский метод, «непробитое»
изобретение, сулящее большой экономический эффект,
непринятый проект, ненапечатанная рукопись, не став¬
шая талантливой книгой... Да, может быть, у авторов не
хватило личной энергии, зубастости в отстаивании сво¬
их прав, помешало, наконец, неблагоприятное стечение
обстоятельств. Все может быть!
Но, на мой взгляд, это та область человеческих отно¬
шений, в которую необходимо пристально вглядываться
всем нам, не только литераторам или журналистам, ибо
именно там таится огромный и зачастую, к сожалению,
не целиком используемый духовный потенциал, творче¬
ский резерв нашего общественного богатства.
Выявить этот потенциал, поставить на службу чело¬
вечеству по никем не отмененному принципу «от каждо¬
го— по способностям», восстановить нарушенную где-
то справедливость — наше с вами общее дело!
71

Так кто же против «заслуженного», чистого успеха?
Пожалуйста, подымите руки! Кто за? Абсолютное боль-
шинство. Кто воздержался? Всего несколько человек...
Желаю вам успеть! Желаю вам успеха!
РОКОВЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА
Трудная дорога к Баху
...Сороковые роковые,
Свинцовые, пороховые...
Воина гуляет по России,
А мы такие молодые!
Эти знаменитые строки поэта Давида Самойлова
имеют отношение к биографии, к судьбе военного поко¬
ления.
Сменились обстоятельства, сместились смысловые
акценты и ударения. Для их внуков восьмидесятые мир¬
ные годы XX века — годы «роковые». Имеется в виду не
русское слово «рок» в смысле «судьба», нет. И не про¬
сто очередной музыкальный стиль.
Имеется в виду некое причастие к определенно¬
му способу публичного существования — стиль поведе¬
ния, вплоть до словаря и манеры одеваться, тип мыш¬
ления. Новый образ жизни, а стало быть — новая
судьба!
Восьмидесятые —«роковые»...
Как ни странно, именно музыка оказалась самым
потребительским видом искусства, явно опередив в этом
живопись и литературу. Видимо, произошло это потому,
что в наш технически развитый век, в эпоху магнитных
пленок, видеозаписи и электронных синтезаторов слу¬
шание, вернее, воспроизводство музыки не требует ни¬
каких личных усилий! Не требуется знания нот, умения
петь или играть хоть на каком-нибудь инструменте,
72

нет — только способность отличить кнопку «пуск» от
кнопки «стоп»...
Так называемая «молодежная рок-культура» —это
явление в первую очередь социальное, а не музыкаль¬
ное. Рок-музыка со всеми ее современными разновидно¬
стями—всего лишь своеобразный пароль для допуска
в особую социальную общность.
Появились ведь не только неизбежные рок-кумиры
(идолы для массового поклонения были всегда и всю¬
ду), появилась некая общепринятая рок-обрядовость,
сама музыка при которой служит всего лишь неким по¬
стоянным орнаментированным фоном жизни.
Раньше интеллигентные люди могли сказать: «Иду
на выставку... в библиотеку... на концерт...» Впечатле¬
ния сменяли друг друга, но не были постоянно суще-
ст в у ю щи м и р а з д р а ж нте л я м и.
Теперь же в молодежной жизни музыка (или те зву¬
ковые колебания эфира, которые они считают и называ¬
ют музыкой) заполняет весь или почти весь их досуг.
Несложными социологическими опросами выясняет¬
ся, к примеру, что 75—80 процентов учащихся Г1ТУ,
кроме слушания записей дома, в дискотеках и дискоба¬
рах, не занимаются больше ничем. Ничем! Ни спортом,
ни посещением музеев и художественных выставок, не
ходят в театры, не читают книг...
Оговорюсь: они изучают спецлитературу — для де¬
ла, они просматривают худлитературу—для сдачи эк¬
заменов, их затаскивают в театры насильно, их загоня¬
ют в музеи с профсоюзными бесплатными экскурсия¬
ми... Но добровольно они этого делать не хотят! Не при¬
учены, не испытывают внутренней потребности.
В то же время массовость их собственных ритуаль¬
ных действий — все эти многотысячные аудитории, ка¬
чающиеся или хлопающие ладонями в такт, площади,
заполненные танцующими в едином ритме толпами
юных, все эти демонстрации рок-фанов в металлических
73

браслетах н заклепках —все это производит на непод-
готовленных взрослых ошеломляющее впечатление.
Рок-фаны не принимают ничего нашего, взрослого.
Нет, они не призывают сжечь Рафаэля или сбросить
Пушкина с парохода современности, как это призывали
сделать их ровесники в начале двадцатых годов. Нет.
Они молчаливо дают нам понять и по поводу так назы¬
ваемой классической музыки, так же как и классиче¬
ской живописи и классической литературы: это —ваши
проблемы...
И совсем не потому, что они, эти дергунчики, так уж
бесповоротно погрязли в своем брейке.
И совсем не потому, что их музыка — это музыка
преимущественно для нижних конечностей.
И не потому, совсем не потому, что среди них есть
множество инфантильных личностей, чей умишко уме¬
щается на ногте большого пальца левой ноги... Вернее —
не только потому. А прежде всего потому, что они — в
целом! — не верят нам с вами, нашему поколению.
Мы-то с вами снисходительно считали, что те, «их¬
ние» хиппи — это протест, реакция на ложь буржуазно¬
го общества. И были, в общем, правы.
Но мы не ожидали, что появятся наши доморощен¬
ные хиппующие молодые — все эти юноши и девушки
из «системы», члены разных команд, панки, серки —
разве у них не реакция недоверия? И разве мы мало
лгали самим себе и нашим детям в определенный исто¬
рический период? К сожалению, тут правы они...
Оглядываясь назад — хотя бы в пределах предше¬
ствующего, мирного поколения,— можно сделать неве¬
селый вывод, что в застойный период не было стрежне¬
вых течений ни в литературе, ни в живописи, ни в музы¬
ке. Они, наши «...надцатилетние», наши «тинэйджеры»,
прекрасно уловили нашу несостоятельность! И, прини¬
мая от нас в наследство последствия массированной
лжи, парализованной волюнтаризмом экономики, скуч-
74

ное до зевоты словесное морализаторство школьных пе¬
дагогов, формалистику и сухостой в общественной рабо¬
те, они вправе предъявлять нам претензии!
Они скептически относятся к нашим моральным кри¬
териям: уж если целые республики во главе с партийны¬
ми и советскими руководителями высших рангов утра¬
тили нравственную девственность —как мы, отдельные
слабые личности, можем на них повлиять примерами
нашего искусства?! Искусство — оно ведь существует не
в вакууме, оно должно было бы объективно отражать
реальность. Но — не отражало...
Все эти проблемы я испытал непосредственно, как
говорится, на собственной шкуре, в общении с собствен¬
ным сыном. Я неоднократно пытался пробиться к его
слуху, надежно защищенному наушниками «плейера».
Все мои наивные попытки зазвать его в филармонию
или — хотя бы!—на вечера классического (уже старо¬
модного!) джаза наталкивались на вежливое, но стой¬
кое сопротивление:
— Спасибо, не хочу... Мне это неинтересно.
«Ну вот...— горько думал я про себя.— Почти трид¬
цать лет ты так или иначе практически связан с музы¬
кой, со звучащим, поющимся Словом — и на тебе! Да¬
же на собственного сына повлиять не можешь. А еще
член правления Музыкального общества. Смешно!»
Наконец мне пришла в голову конструктивная и сме¬
лая мысль.
w— Сынок...— осторожно сказал я.— Сделаем с то¬
бой один музыкальный эксперимент.
При модном словечке «эксперимент» мой акселерат
оживился.
— Сходим со мной на органный концерт старика
Ваха...
- Я назвал его на русский лад: Иван Севастьянович.
75
пи п	,инч	;

Пусть это не шокирует музыковедов. Сын улыбнулся,
по пожал плечами:
— Зачем?
— Послушаем необычный инструмент. Постарайся
отнестись к органу как к новому для тебя типу совре¬
менного синтезатора...
Неожиданная точка зрения на проблему ему понра¬
вилась. И мы отправились в капеллу. И два с лишним
часа пронеслись незаметно в мире естественных звуков
великой музыки — простых и торжественных, как ше¬
лест деревьев, свист ветра в ночных полях, шум дождя
по крышам, плач ребенка, грохот морского прибоя...
Я слушал музыку человеческой души и искоса по¬
глядывал на своего потомка. Он тоже вслушивался, и
что-то нет-нет, да и проскальзывало в его скептическом
взгляде.
— Ну как? — спросил я, когда мы после концерта
медленно шли пешком через Дворцовую площадь,
— В этом что-то есть...— сдержанно и словно бы не¬
хотя, но стараясь быть по-честному объективным, при¬
знался мой сын.— И знаешь, меня очень удивило, что в
зале не одни старики...
— Что же...— ухмыльнулся я.— И у Баха были свои
фаны...
Через некоторое время, перебирая его пластинки, я
неожиданно увидел среди них Моцарта, затем —«Ор¬
ганную мессу» и «Хорошо темперированный клавир»
Иоганна Себастьяна...
Того самого, что для орган-синтезатора...
Ответ на записку из зала
На одном из своих недавних поэтических вечеров я
получил записку, написанную старательным, аккурат¬
ным, еще не вполне устоявшимся почерком: «Не кажет¬
76

ся ли Вам, что время чистой поэзии уходит? Все попу¬
лярнее становятся симбиозы типа поэзия + проза («Фу¬
ку!», например) или поэзия + музыка (самодеятельная
песня, барды, рок-поэзия)».
Я немного подумал и ответил на эту записку мудры¬
ми и ироничными стихами Давида Самойлова: «В этот
час...» Но для полноты дальнейшего разговора эти не¬
длинные стихи с огромным скрытым смыслом я должен
привести целиком:
В этот час гений садится писать стихи.
В этот час сто талантов садятся писать стихи.
В этот час тыща профессионалов садятся писать стихи.
В этот час сто тыщ графоманов садятся писать стихи.
В этот час миллион одиноких девиц садятся писать стихи.
В этот час десять миллионов влюбленных юнцов
садятся писать стихи.
В результате этого грандиозного мероприятия
Рождается одно стихотворение.
Или гений, зачеркнув написанное, отправляется в гости...
Кстати говоря, иногда этими стихами я начинаю
свои нерегулярные занятия с «семинаристами»—моло¬
дыми стихотворцами, только-только вступающими на
свою, как красиво говарпвалось веком ранее, литератур¬
ную стезю: чтоб не слишком задавались... И откровенно
признаюсь — мне было приятно, что в тот самый вечер
большинство слушателей в зале аплодировало и смея¬
лось. Следовательно, дошло.
Это, в сущности, и был бы ответ на поставленный во¬
прос.
Но неполный...
В самом деле, поэзия трансформируется, видоизме¬
няется. Какие-то ее привычные, веками употреблявшие¬
ся, изящные и требующие известного мастерства фор¬
мы: сонеты, триолеты, октавы, терцины — остаются в
77

прошлом. На смену приходят новые. Это естественно и
110,1я6'сам°' как человек, давно и профессионально ра-
ботаюший в песенном жанре, прекрасно понимаю, что
при агрессивности, напористости «роковой» манеры ис¬
полнения звуковая, звучащая —да еще так громко, на
пределе слухового порога! — часть преобладает над ча¬
стью знаковой, словесной, смысловой, то есть над поэти¬
ческим наполнением.
Музыка в современном роке нуждается — и соответ¬
ственно их отбирает!—в текстах иного смыслового ря¬
да. Приобретает значение даже одна строка («Лети,
малиновка, лети!»), если из нее делается смысловой
ключ. Тому есть множество примеров, главным образом
англоязычных, а также и наших собственных, доморо¬
щенных. Кстати, именно поэтому в роке так же легко
можно спеть и любой бред, и полную белиберду, и за¬
конченный абсурд, и беспомощную самоделку, и оглуп¬
ляющую абсолютную бессмыслицу—как на русском,
так и на английском языках!
Публика-то главным образом молодая, как говорит¬
ся, еще необстрелянная, оглушенная количеством де¬
цибел, извлекаемых из импортной аппаратуры, и ос¬
лепленная световыми эффектами,— все проглотит!
Она и заглатывает этот крючок, часто с пустой на¬
живкой...
На концертах рок-музыки — при всех существующих
«видовых» ее разграничениях — есть одна общая осо¬
бенность: там нет времени подумать над смыслом со¬
держания. А если подумать?
Начнем с музыкально-разговорной детской азбу¬
ки. \шествует на английском языке такая, популярная
не менее, чем наш русский «Чижик-пыжик», простая и
песенка «Десять маленьких индейцев». Ее
скиy ;fK0 запомнить, с нее начинаются занятия в дет-
школьных группах. Вот ее бесхитростный пол-
78	г

ный текст (для удобства прибегаю к русской транс¬
крипции):
Ван литтл, ту литтл,
Фри литтл индианс...
Фор литтл, файв литтл,
Сикс литтл индианс...
Сэвен литтл, ейт, найн,
Тэн литтл индианс!
И все! Надеюсь, перевод не нужен?! Повторять
можно и два, и три раза — сколько потребуется, до бес¬
конечности! Овладевая этой песенкой, детишки одновре¬
менно учатся считать до десяти и, вероятно, весело и
ритмично хлопают в ладошки и танцуют нечто вроде
своего малышового «брейка»... Запомнили образчик?
А вот другой пример — более взрослый, из недавне¬
го (такого недавно шумевшего!) репертуара «Бони М»:
Детка, давай станцуем «бамп»,
Детка, давай станцуем «бамп»,
Детка!
давай станцуем!!
«бамп»!!!
«А что дальше?»— естественно было бы задать та¬
кой вопрос. А дальше — всё. Всё, ежели говорить о со¬
держании этого шедевра, который по звучанию длится
целых шесть с лишним минут! Куда до этого текста
«Десяти маленьким индейцам»! У этого же ансамбля
есть и «Песня-календарь», сделанная именно по рецепту
«маленьких индейцев», в которой под разухабистую,
тщательно сконструированную музыку Френка Фариана
этак простенько, но со вкусом перечисляются по поряд¬
ку все месяцы года. Но ведь это-то поется уже не в дет¬
ском саду...
Или вот исчерпывающее содержание песенки «Ти¬
гренок» известной дискогруппы из ФРГ «Сильвер кон-
веншн»:
Тигренок, я становлюсь сумасшедшей,
Тигренок, ну почему ты такой вялый?
79

Тоже хватает на несколько минут... Текст (правда
прореженный имитацией тигриного рева) повторяется
СеМВота3номер английской группы «Смоки», только он
называется «Танцуем буш»:
Если тебе плохо, встряхнись,
Давай со всеми вместо в кружок,
Давай, давай, танцуем все,
Мхзыка — она наша,
пользуйся ею,
Длвзй! Давай!! Давай!!!
Мы будем танцевать буги сегодня вечером!
Американский квартет с ироническим названием
«Мамае энд Папас» призывает так же немногословно:
Танцуй и кричи! Встряхнись хорошенько!
Квартет «АББА» совсем недавно уверял:
Рану твоей души исцелит только рок-энд-ролл!
Возможно...
Но простите, причем тогда тут вообще песня, текст,
смысл?! Это ведь совсем другой жанр...
Впрочем, и наши родные авторы не отстают, как го¬
ворится, от «уровня мировых стандартов». Вот образчик
полкой беспомощности — или безграмотности — в мане¬
ре панк-рока:
Кружится пестрый хоровод,
Красотка в нем и идиот,
И так из года в год
Кружится в трансе хоровод.
И надо смотреть в оба,
Чтоб кто-то тебя не слопал...
Выше я процитировал своеобразный гимн, визитную
карточку группы «Зоопарк» (или «Зоосад»? А может,
«Звероящер»?)
Когда группа «Цветы» во главе с достаточно
профессиональным Стасом Наминым десять раз подряд
80

заклинает: «Скажи мне «да»!» —мне изо всех сил хочет¬
ся заорать: «Нет!»
Но эти повторения «Цветов» — всего только цветочки
по-сравнению с таким, например, текстом: *
Поверь в мечту, поверь в мечту, -
Поверь в мечту скорей!
Поверь в мечту, поверь в мечту
И в доброту людей!
Поверь в мечту, поверь в мечту,
Поверь когда-нибудь!
Поверь в мечту, поверь в мечту,
Поверь в мечту — ив путь!
Посчитайте — одиннадцать раз (!) повторенное за¬
клинание превращает эту попевку в старорежимный
деревенский «топотун» на одном месте. Я уж не говорю
о смысловом несоответствии второй строки по отноше¬
нию к шестой. Призыв «поверь в мечту скорей», что са¬
мо по себе достаточно глупо, сменяется ленивым «по¬
верь... когда-нибудь...» Впрочем, до логики ли здесь,
при таком явно шаманском наговоре?
А ведь это изделие Юрия Антонова совсем недавно
занимало одно из первых мест в параде популярности!
Ты не только меня обижаешь,
Ты сейчас обижаешь любовь!
Запомнил я эти строки, до сих пор не зная, кому они
принадлежат, только потому, что их повторили по эфи¬
ру... двенадцать раз! Да за это надо просто-напросто
штрафовать, как за засорение окружающей нас воз¬
душной среды!
Так как же насчет умирания чистой поэзии? А вы
можете представить себе, чтобы, исполняя Пушкина, к
примеру, десять раз повторили строчку: «Я помню чуд¬
ное мгновенье»? Или чтобы Сергей Есенин дюжину раз
спрашивал: «Ты жива еще, моя старушка? Жив и я,
привет тебе, привет»?
То-то и оно...

Дома у меня подрастал собственный «тинэйджер»,
образцовый и ярый любитель «рока» во всем его много¬
образии. Я вместе с ним, учитывая весьма высокую сте¬
пень звукопроницаемости современных квартир, неволь¬
но прошел «роковые» университеты, последовательно
принимая и отвергая самые новомодные ансамбли,
группы, дуэты, а также одиночных дискачей, рок-идо¬
лов, панк-кумиров и прочая и прочая, им же несть чис¬
ла...
Однажды до меня снизошли и милостиво позвали —
возникла нужда в какой-то справке. В комнате сына си¬
дело человек пять-шесть представителей «молодежной
рок-культуры»... Завязался разговор.
— Да вся эта современная поэзия, стишки—фуф¬
ло!— с вызовом глядя на меня, выпалил пятнадцатиле¬
тний дылдак, ростом под потолок и с юношескими пры¬
щиками возле носа.— Я вот Гумилева уважаю!
— Вот как? — преувеличенно удивился я. — Мо¬
жешь что-нибудь прочесть наизусть?
— Не-е-е...—засмущался он. — Наизусть не могу...
— Жаль... А вот я — могу! — безжалостно врезал я
ему и прочитал несколько стихов этак позабористее, по-
африканистее, пор-р-романтичнее, и — конечно! — «Ка¬
питанов».
Мальчишки — наши обычные мальчишки, перекорм¬
ленные витаминами и оглупленные препарированной
безвкусной школьной литературной жвачкой, — маль¬
чишки притихли...
— Да это еще что! — беспечно сказал я. — Вот мне
достали... по большому секрету два новых текста Бори¬
са Гребенщикова... «Аквариум» сейчас репетирует. Ко¬
нец света! Хотите, прочту?
Бедные мальчишки! Они не подозревали о возмож¬
ности подобного розыгрыша! Глядя в первые попавшие¬
ся под руку машинописные листочки, я прочел им на¬
изусть два текста... виноват, два стихотворения Жака
82

Превера: «В манеже лжи по кругу бежит красная ло¬
шадь улыбки твоей» и не знаменитое «Как нарисовать
птицу», а — ближе к ним — «Ленивый ученик»:
Под громкий вопль вундеркиндов
Кусками разноцветного мела
На черной доске несчастья
Он рисует лицо счастья..,
— Ну как? —спросил я.
— Полный отпад!—оценили они. — А записи нет?
— Почему же нет? Есть... запись! — И я с удоволь¬
ствием показал им сборник стихов, стоящий тут же, на
книжной полке сына...
Наши ближайшие потомки наивно путают рок-по¬
эзию с поэзией образной, метафорической, нехрестома¬
тийной. И часто покупаются на всевозможные «псевдо»,
на разнообразные подделки и недоделки.
А тут...
— Может, вам самим написать музыку к этим... рок-
текстам?— всерьез предложил я.— Инструментарием
вы владеете вполне... да Макаревич и Гребенщиков лоп¬
нут от зависти!
— А что? Крутые тексты! — оживился мой от¬
прыск. — Может лихо получиться!
...Ответил ли я на записку из зала?
Давайте прекратим брюзжать!
Помню, я как-то с любопытством следил за очеред¬
ной передачей «Музыкальный ринг». Кстати, мне до сих
пор непонятно, почему элементарный концерт с ответа¬
ми на вопросы и последующими комментариями у орга¬
низаторов этой передачи вызывает ассоциации спортив¬
ного поединка?!
83

в тот раз попался очень въедливый и дотошный те¬
леоператор. Он фиксировал— вперемежку— лицо не.
молодого исполнителя популярных песенок и лица его
слушателей — молодые и очень молоденькие, тупые и
неглупые, равнодушные и заинтересованные. Среди
очень заинтересованных попалась одна восторженная и
симпатичная девчушка, по виду — школьница-старше¬
классница, к которой камера то и дело возвращалась. В
самом деле, это был подлинный подарок исполнителю:
она переживала за каждый его аккорд, она знала на¬
изусть весь его репертуар! Она шевелила губами, слов¬
но бы суфлируя своему любимцу, она была—в бук¬
вальном смысле этого слова — готова выпрыгнуть из
собственного платья, чтобы помочь своему — далеко не
первоклассному!—кумиру найти правильный, остроум¬
ный, достойный ответ...
Короче говоря, она на него публично почти моли¬
лась!
Вот именно — молилась...
II ее легко понять: со своим небогатым жизненным и
духовным опытом она еще не имела в жизни образцов
для подражания или обожания. В школе ее уже успели
отвратить от литературы, впрочем, как и многих до нее:
типы, образы, положительные герои... Да ну их! Нет,
школа не сумела дать ей высоких образцов.
И ее ленивый, неразвитый упражнениями и сравне¬
ниями мозг стремился к экономии мыслительных уси¬
лий—она нашла образец, сделала кумира из первого
попавшегося! Почти свой, простой, понятный, доходчи¬
вый' И она бы так сумела...
Ей ведь не пришло бы в голову шептать наизусть
или суфлировать Образцовой, Ковалевой или Несте¬
ренко?!
«Пусть это ерунда,— говорят молодые,— но зато —
это наша собственная ерунда!»
Давайте, ребята! И мы так сможем, ежели поднату¬
84

жимся! Так появляются музыкальные лидеры двора,
микрорайона, района. Лидеры, лидерочки, лидерята..’.
Групповые идолы, пророки поп-рока...
Ну и дайте им свободу самовыражения! Только —
отберите авторские. Это будет прекрасным экономиче¬
ским регулятором! Пророки должны быть бескорыстны¬
ми, таковы уж библейские заповеди...
Мне, честно говоря, нравится агрессивность совре¬
менного рока — агрессивность не в смысле воинственно¬
сти или призывов к прямым погромам музыкально ина¬
комыслящих, а в смысле наступательности, требователь¬
ности, напористости. В сущности-то, молодежи, занима¬
ющейся музыкой непрофессионально, любительски, не¬
важен конечный результат, неважны высокие достиже¬
ния— те, что были до них, факт Искусства; нет, им ва¬
жен всемогущий акт, сиюминутное действие, выплеск
эмоций, им важен Его Величество Процесс! Важно и
всеобъемлющее личное участие (групповое соучастие) в
происходящем!
Массированная волна музыкальной молодежной
культуры — это первая волна из близкого Будущего.
Стоило только прожить почти двум человеческим поко¬
лениям без войны, в относительном достатке и сытости,
как это сразу выплеснулось в массовую потребность
(возросшую! духовную! ибо бытие определяет созна¬
ние!) самораскрытия, самовыражения, самоутвержде¬
ния.
Эго — естественный процесс, предсказанный маркси¬
стской диалектикой: использование возрастающей пло¬
щади свободного времени для развития личности...
На нашей планете одновременно существуют в про¬
странстве русский хоровод где-нибудь в Мезенском
районе, ритуальные танцы охотников-масаев в Афри¬
ке— и Королевский Лондонский балет...
85

Сегодняшние вокально-инструментальные ансамбли,
рок-группы всех рангов и оттенков — это всего-навсего
своеобразные трансформации недавних хороводов. Да,
да! Ну, много ли в хороводах танцоров-профессионалов,
способных прокрутить тридцать три фуэте?! Но вот при¬
ходит Моисеев — и вводит стихию народного танца в
границы сцены, выявляя безграничные возможности ис¬
кусства.
Так и в молодежной музыке; пастуший рожок, бала¬
лайка, тальянка... Позднее — саксофон, электрогитара,
синтезатор... какая, в сущности, разница? Просто со
временем начнется новый отсчет по новым меркам, на
новом витке исторической спирали. Как вполне серьезно
высказался однажды Корней Иванович Чуковский от¬
носительно возникновения новых законов, ежели парод
будет склонять: «пальту, пальте, пальтом»—мы будем
вынуждены подчиниться...
Почему сейчас так короток век любых кумиров —
спортивных, эстрадных, кинематографических «звезд»?
Потому что имеется достаточно большой «запас» перво¬
сортного матери ала, быстро заменяющий и оттесняю¬
щий отработавших свое. Многотысячные хоры в При¬
балтике, к примеру, говорят не только о количестве, но
и о вытекающем из него качественном переходе!
Близится эра массового общенародного искусства,
где не будет границы между профессионализмом и лю¬
бительством.
И не будем забывать: рок-музыка не исчерпывает
понятия сегодняшней народной культуры. Ее не следует
рассматривать в отрыве от других способов молодежно¬
го любительского самовыражения. Есть еще самодея¬
тельные художники, представители «агрессивных» сти¬
лей в живописи—поп-арта и авангардизма. Появились
импульсы и к становлению студенческих, молодежных
86

театров, студий нового активного типа. Есть и огромное
количество пишущих, ищущих себя в литературных за¬
нятиях — вспомните: «В этот час десять миллионов
влюбленных юнцов садятся писать стихи...»
Так почему же не рассматривать проблему комплек¬
сно: всем нужны подмостки, эстрада, концертные залы,
выставочные павильоны, и не только импортная звуко¬
аппаратура, но и внимание нашей печати...
Мне представляется необходимым, что нам, взрос¬
лым и думающим людям, надо перестать впадать в
крайности: с одной стороны, не трястись от нервного
шока при виде металлических заклепок и браслетов с
шипами, не шарахаться при встречах с разноцветными
патлами и, с другой стороны, не приходить в неописуе¬
мый восторг от всего, что делает молодежь, безогово¬
рочно признавать все, боясь прослыть отсталыми и ста¬
ромодными.
Давайте наконец прекратим брюзжать и, оставляя
за собой свободу действий, попробуем найти каждому
явлению подобающее ему место на шкале соответ¬
ствий.
Я пытался показать в процессе своих размышлений,
что ни рок-музыка, ни рок-поэзия, ни они вместе взятые
в руках молодых любителей не могут считаться полно¬
ценными явлениями культуры.
Несколько недвусмысленных выводов.
Не бывает «молодежной культуры», так же как не
бывает и «культуры пенсионеров», ибо культура — по¬
нятие целостное, комплексное и вневозрастное.
«Молодежная культура» не заслуживает своего тер¬
мина, ибо она, как правило, делается людьми совсем не
молодежного возраста, а взрослыми дядями, которые
прекрасно сознают, что они делают и чего хотят.
Не может быть «молодежной культуры» без опоры
87
•тж

на культуру предшествующую, взрослую, — равную воз¬
расту всего человечества.
Ведь — смешно сказать! — даже инструменты, кото¬
рыми пользуются молодые, все эти хитроумные дорогие
электронные игрушки, созданы взрослыми руками на
самых современных предприятиях, а уж на гитаре,
правда тогда не электрифицированной и называвшейся
несколько по-другому, играл еще прекрасный древний
бог Феб — Аполлон, недаром называвшийся и Кифаре-
до м — Гитаристом...
Наконец, подлинная культура бескорыстна, а не на¬
правлена на максимальное выжимание рок-идолами
звонкой монеты в любом виде конвертируемой валюты
от своих поклонников, презираемой ими «ребятни», на
каком бы языке та ни говорила.
Представляют ли себе американские подростки,
«штатские пэтэушники», вся эта молодежная поросль
городских окраин, как создаются умными взрослыми
принципом направленных воздействий их молодежные
кумиры?
Вспомним только, какие соединенные усилия разви¬
той медицины и изощренной пропаганды создали — ни
белого ни черного, ни мужчину ни женщину — «рок-поп-
панк-идола» Майкла Джексона, по которому сходят с
ума Америка и некоторая часть современного мира...
«Побольше сахара в музыке — и они мои», — ухмы¬
ляясь, говорит, к примеру, Джон Бонджови, один из са¬
мых «свежих» лидеров рока, стремительно взлетевших
на вершину успеха, и его пластинка расходится тира¬
жом в 7 миллионов экземпляров. И «ребятня» оплачи¬
вает миллионы долларов своими захватанными центами...
Культура изысканного изъятия денег под фонограм¬
му и светоэффекты — это еще не культура!
Молодые не могут, а если бы могли — еще не умеют
создать свою «молодежную культуру», ибо для того,
чтобы что-то, хоть самую малость, добавить в культур¬

ную копилку человеческого опыта, надо быть хоть
сколько-нибудь знакомым с этим самым опытом...
Малограмотные — как в музыкальном, так и в по¬
этическом смысле — юноши и девушки не могут являть¬
ся производителями культуры!
Уметь извлечь из электрогитары три или пять гро¬
могласных аккордов при неразвитом музыкальном слу¬
хе— это не значит быть композитором;
кажущееся легким овладение навязчивым навыком
укладывать, упаковывать случайный набор первых по¬
павшихся слов в тот или иной примитивный ритмиче¬
ский каркас — не значит быть поэтом;
проявление агрессии, навязывание своих кумиров и
отрицание — вплоть до физических расправ!—других
рок-идолов есть признаки массового оглупления, фаши¬
зации, а не массовой культуры.
Можете ли вы реально представить себе, к примеру,
драку между слушателями филармонии, пришедшими
на Сибелиуса, и посетителями капеллы, только что вни¬
мавшими романсам Глинки?!
Сторонников Скрябина или Вагнера невозможно на¬
уськать, натравить на любителей Генделя или Бартока
с палками и велосипедными цепями, а ценителям Рах¬
манинова или Стравинского не придет в голову требо¬
вать уничтожения или запрещения Гершвина и Дюка
Эллингтона...
Подлинная культура—это сосуществование, содру¬
жество и взаимное обогащение всех стилей, манер, рас
и национальных особенностей, всех — без исключения!
Молодежная мода—да, и сто раз—да, и сколько
угодно! Но не следует смешивать и подменять понятия
«молодежная мода» и «молодежная культура». Второго
понятия просто-напросто не существует!
Единственный вид профилактических прививок от
безвкусицы и малокультурья — это учить наших детей,
как говорится, с младых ногтей, учить некоему культур¬
89

ному триединству. 13укве, Цифре и Ноте. Терпеливо и
без раздражения учить! Для того, чтобы нам ненароком
не погибнуть под' роком — да простится мне этот неча¬
янный каламбур...
И не бояться давать им полную свободу самовыра¬
жения!
Свободу их занятиям — и свободу нашей критике,
свободу нашей «взрослой» классике—и свободу «их»
возражениям...
Другого выхода я не вижу.
НЕСКОЛЬКО ШКОЛЬНЫХ «ПОЧЕМУ!»
Нечто вроде вступления
Мы, взрослые, привыкли шикарно повторять: театр
начинается с вешалки... Ну а школа?!
За пять — десять минут до звонка в тесный закуток
типовой современной школы врываются наши с вами
дети. Впрочем, врываются не все, а те, кто посильнее.
Летят на пол пальтишки и курточки, кто-то, сидя прямо
на холодном полу, пытается переодеть уличные сапоги...
А у фанерной перегородки шатаются стенки, па
одежде трещат крючки и только что пришитые бабуш¬
ками петельки, с мясом отрываются пуговицы...
Пинаются ногами ранцы и шапки—некогда тут раз¬
бираться, где чье, теснота, свалка, вечная куча мала...
На один хлипкий гвоздик ухитряются поместить по че-
тыре-пять одежек (многие, разумеется, уже без засте¬
жек), а тут еще мешочек со «сменкой» — обязательной
сменной обувью, то, се...
Не уверяйте меня, что в условиях, подобных только
что описанным, можно воспитать у ребят привычку к
аккуратности, привить им любовь к элементарному по¬
рядку, если они два раза в день проходят через весь
90

угот оскорбительный — и заложенный дядями в проек¬
те! — раздевалочный срам!
Мне довелось побывать во многих странах на нашей
планете. Везде и всюду я интересовался вопросами об¬
разования, постановкой школьного обучения. Я разго¬
варивал с ребятами и их родителями, вместе работаю¬
щими на полях народной школы на Кубе, и с профессо¬
рами стариннейшего Оксфорда. Я был в школах наших
северных соседей — Финляндии и Швеции и в современ¬
ном школьном «комбинате» в Шартре, осененном все¬
мирно известным собором двенадцатого века...
Так что я имею возможность сопоставлять и сравни¬
вать.
Экономистов и политиков, социологов и писателей во
всем мире интересует так называемый «японский фено¬
мен», когда за какие-то два десятка лет Япония превра¬
тилась в ведущую капиталистическую державу. Мы го¬
ворим о прославленной японской аккуратности, о потря¬
сающей воображение японской точности. Откуда же
она взялась?
В самом начале восьмидесятых годов я посетил Япо¬
нию. В числе множества впечатлений вспоминается од¬
на японская мелочь, но какая же характерная мелочь!
-.Утром по токийской улице впереди меня брел япон¬
ский школьник, пожалуй, ровесник тогдашнему моему
первоклашке Антону. Симпатичный, чистенький, он —
что греха таить!—тоже не слишком торопился, загре¬
бая по тротуару носками своих ярких кроссовок. На его
спине ерзал ранец, обычный, школьный, я бы сказал,
подчеркнуто европейский ранец, а вот сбоку, снаружи
этого ранца был укреплен крохотный крючочек, на кото¬
ром висел... мешочек со школьным завтраком!
Вспомните, дорогие читатели, они же — по совмести¬
тельству — мамы и папы, а равно дедушки и бабушки,—
91

вспомните, сколько раз наши с вами отпрыски пачка¬
ли тетради пирожками с вареньем, замасливали опрят¬
ные учебники щедро намазанными бутербродами! А
здесь_-Как просто, и как остроумно, и как внимательно
по отношению к маленькому человечку и к школьным
порядкам...
Многие, я уверен, отмахнутся с известным пренебре¬
жением: подумаешь, крючочек на ранце! Мы вон Саяно-
Шушенскую ГЭС построили, крупнейшую в мире, БАМ
протянули, грандиозные масштабы, а тут какой-то крю¬
чочек?! Что тебе, писатель, и писать больше не о чем?
Что ж... Насчет наших размахов, наших масштабов
я не спорю. Но... Как же все-таки насчет прославленной
японской аккуратности? Как видите, она — в государ¬
ственном масштабе!—начинается с маленького крючоч¬
ка для завтрака на школьном ранце...
Почему наши дети так плохо воспитаны?
Хочу, чтобы меня поняли в данном случае точно и
однозначно: я не имею в виду обычное подростковое ху¬
лиганство, неоправданную, или безмотивную, жесто¬
кость, приводящую к преступлениям, подростковый са¬
дизм... Нет, я поведу речь о простой житейской воспи¬
танности.
Моему сыну звонят полтора-два десятка разнооб¬
разных голосов: у него обширные и не только школьные
знакомства. Но только один из них — один! — начинает
телефонный разговор естественной фразой: «Здрав¬
ствуйте, Лев Валерианович!» Остальные бурчат тороп¬
ливо и по делу: «Антон дома?», «Можно Антона к теле¬
фону?»
Долгое время все эти «здравствуйте!», «спасибо» и
«пожалуйста» считались как бы второстепенными (был
бы, мол, человек хороший...), этакими старорежимными
интеллигентскими штучками. Что же развилось в ре-
92

зультате? В моду вошло обычное бытовое хамство.,
Люди, побывавшие за рубежом и не лишенные на¬
блюдательности, неоднократно отмечали, как невыгодно
отличаются наши туристические группы именно своим
стилем поведения, зажатостью, отсутствием естествен¬
ных внешних манер, абсолютным неумением вести себя
за столом.
В самом деле, три или четыре фужера, рюмки, две
ложки, две вилки, два ножа, не считая десертного... А
это ведь обычная сервировка нормального европейского
ресторана средней руки! Поневоле растеряешься: где
же нашему туристу, недавнему школьнику, научиться
умению красиво и непринужденно есть? В школьной
столовой?!
Я часто бывал гостем одного очень большого и бога¬
того пионерского лагеря под Ленинградом, выступал
там, вызывал на разговор ребят и воспитателей—с
разной степенью откровенности, обедал с ними в лагер¬
ной столовой.
Вот вполне обычная картина: нацепив на вилку ку¬
сок котлеты, упитанный и хорошо одетый подросток
превращает этот столовый инструмент в катапульту, и
кусок котлеты, истекая жиром, летит через головы обе¬
дающих и шлепается на дальний стол...
Но и другие тоже — весело швыряются едой: конфе¬
тами, огрызками яблок, кусками хлеба...
Ножей, как известно, в школьных и лагерных столо¬
вых не полагается: а вдруг наши детишки порежутся?
Едят, помогая себе руками, в лучшем случае—нацепив
кусок мяса на вилку и обкусывая его вокруг... Потом
той же вилкой лезут за черносливом в компот. А то и
руками. Руки, заляпанные соусом и компотом, облизы¬
вают, вытирают о себя или... друг о друга. Сморкаются
двумя пальцами, сплевывают косточки на пол, а уж но¬
совые платки... В лучшем случае имеются у двух из де¬
сяти...
93

Вспоминаю поразивший меня случай: все вышеопи¬
санное мною, весь этот обеденный срам, весь этот ша¬
баш разнузданности и вседозволенности, наблюдала
впервые приехавшая в тот лагерь группа польских
UI кольннков.
Они. потрясенные, то и дело посматривали на своего
воспитателя. Наконец одна девочка, не выдержав, брез¬
гливо передернула плечами и произнесла только одно
слово: «Днкуеы!»
По ее интонации можно было догадаться о значении
этого слова с общеславянским корнем, но на всякий
случай, для полной педагогической ясности, я переведу
то. что сказала польская девочка в адрес наших е вами
детей.
Она сказала: «Дикари!»
А ведь польские ребята не были выпускниками Ито¬
на или Гарварда, нет, это были дети из обычных рабо¬
чих семей гданьских корабелов...
.Меня очень тревожит, почему мы великое дело Вос¬
питания дробим на целый ряд, так сказать, отдельных
тем: физическое воспитание отделяем от экологическо¬
го, а трудозое — от эстетического.
Ах, сколько копий и быстрых литераторских перьев
поломано было вокруг этой проблемы — эстетическое
шлтпитание! Сделаем шаг в сторону от этой дискуссии.
Пэговорнм... о луже. Что такое лужа на асфальте? А
ведь она просто-напросто элементарный брак в работе
дорожных строителей! На современных автострадах
ФРГ и Японии, Англии и Швеции нет луж. К этому при¬
выкаешь быстро: это ведь и есть естественное качество
работы, высокая квалификация, проявление подлинной
промышленной эстетики.
Несколько лет назад — до перестройки — руководи¬
тели крупного города пригласили меня на местную до¬
94

стопримечательность — шарикоподшипниковый завод.
Увидите, мол, настоящее современное производство, вы*
сочайший класс точности, чистоту и порядок. И что же?
Перед украшенной всяческими лозунгами проходи ш
этого завода разливалась гигантская, необозримая лу¬
жа. Для полного сходства с печально знаменитой мир¬
городской лужей в ней не хватало только нежащейся
на солнце свиньи...
Я не пошел на завод. Меня не могли убедить мест¬
ные товарищи, что это завод высокой точности и куль¬
туры. Не может такого быть!
А у нас?
Каждую весну и каждую осень мы, жители новых
районов наших городов, обуваем наших школьников в
резиновые сапоги. А ведь наши первоклашки или солид¬
ные пятиклассники отправляются отнюдь не на рыбалку
и не на осенние засидки с ружьем. Нет, они пробирают¬
ся в свои школы по горам строительного мусора, они
штурмуют вросшие в землю с незапамятных времен бе¬
тонные блоки, они опасливо пробиваются по шатким га¬
тям через наполненные жидкой грязью раздолбанные
колеи, осторожно — с риском для жизни! — обходят не-
засыпанные ямы и болотистые водоемы, оставленные
строителями, в которых уже завелись лягушки...
Благоустройство пришкольных территорий, особенно
в новых городских районах,— чаще всего фикция.
Почему же резиновые сапоги—неотъемлемая при¬
надлежность современной школьной формы? Почему с
этим мирятся городские строительные власти и наша
общественность? Привыкли? Не замечаем? Устали от
напоминаний, которые, по сути, бесполезны?
Так не уверяйте меня, что в подобных школах, куда
ведут вышеописанные дороги, можно привить ребятам
эстетическое чутье, чувство красоты, гордость русским
пейзажем... Полотна Левитана и Васильева, Куинджи и
Юопа останутся для них на уровне восприятия раскра-
95

шейных новогодних открыток, ибо в реальной жизни мы
сами зримо учим их другому: неряшливости, бесхозяй¬
ственности, в конечном счете — наплевательству на род¬
ную землю, а значит, наплевательству на все и вся...
Кстати говоря, задумываемся ли мы над тем, что
так называемое «эстетическое воспитание» может при¬
носить отчетливый экономический эффект?
Поясню: любой выпускник японской школы — в силу
сложившейся специфики — может не только писать
иероглифы, но и нарисовать несложный пейзаж или на¬
тюрморт. Выяснилось, что японские школьники различа¬
ют до 400 оттенков цвета!
Не потому ли японские краски так праздничны н чи¬
сты, а работающие в любой отрасли промышленного
производства — от текстильной до автомобильной —
оперируют яркими цветовыми гаммами?
И не потому ли, что в школе наших детей не учат ри¬
совать или учат плохо, формально, наши ткани так ту¬
склы, наши игрушки так невыразительны, а наша поли¬
графия постоянно проигрывает на международных вы¬
ставках?
Профессиональный вкус—тоже дело воспитания!
Почему большинство наших педагогов
так нетерпимы?
В современной школе слишком много запретитель¬
ных окриков: «Не сметь!», «Прекратить!», «Немедленно
принести!», «Примите меры!», «Делайте то, что вам при¬
казано!»
А ведь вся эта... не подыщу другого слова, казар¬
менная требовательность не имеет ничего общего с ра¬
зумным демократическим воспитанием.
Все-таки школа — не армейская казарма. Да, в ар-
96

мии, которая держится на взаимоподчинении и дисцип¬
лине, существует принцип: «Не умеешь — научим, не за¬
хочешь— заставим!» Если первая часть этой железной
формулы может относиться и к школе, то вторая ее
часть никак школе не подходит...
В мои школьные — скудные военные и послевоенные
годы — никому из педагогов не пришло бы в голову
требовать несуразного, к примеру: «Всем писать восемь¬
десят шестым номером!» (Была тогда такая распрост¬
ранен пая модель перышка...) Писали чем угодно и на
чем угодно — и ничего, вырастали грамотными людьми...
А сейчас... На физкультуре:
— Только белые гетры!
Да почему?! Где вы видели профессионального спорт¬
смена на тренировке, в поту и работе, в белых гетрах?!
В одной школе категорически требуют:
— Всем писать шариковыми ручками!
А в другой школе требуют прямо противоположного:
— Только перьевыми, потому что шариковые пор¬
тят почерк!
Да почему не сказать просто:
— Дорогие ребята! Пишите, чем вам удобнее! Хоть
на портативной пишущей машинке, если она у вас есть...
К чему все эти досадные мелкие регламентации?
«Не бегать!», «Не шуметь!», «Не гулять!» — эти при¬
зывы никак не укрепляют того, что можно было бы на¬
звать внешней дисциплиной.
Вспоминаю посещение одной из типовых шведских
школ в рабочем пригороде Стокгольма.
Мы пришли во время урока, и нас, извинившись, по¬
просили подождать.
Наконец прозвенел звонок—и вся школа словно бы
взорвалась детскими воплями, смехом и торопливым то¬
потом молодого табунка, вырвавшегося на свободу...
— А вот и завуч! — улыбнулся сопровождавший нас
муниципальный сотрудник.
4 Лев Куклин	^
ИЯ—Я	I	■ III ИИ IЦЩЦЦ. wJii'

Я остолбенел от удивления: навстречу нам по кори¬
дору, набитому визжащими детьми, вприпрыжку при¬
ближался молодой длинноволосый парень, лет этак
двадцати пяти — двадцати шести, в джинсах и расстег¬
нутой на груди клетчатой рубахе. В разрезе ворота бол¬
тался какой-то яркий талисман на цепочке, а на плечах
парня, вцепившись в его шевелюру одной рукой, подго¬
няя другой и повизгивая от удовольствия при каждом
прыжке, сидел веснушчатый молодой швед первокла-
шечного облика...
Доскакав до нас, лошадь и всадник остановились.
Завуч скинул своего ученика-седока, дал ему шутливый
шлепок по мягкому месту, и тот, улыбаясь во весь рот,
вылетел со всеми своими веснушками на школьный
двор.
Отдышавшись и все так же приветливо улыбаясь,
заведующий учебным процессом вступил в разговор.
Он оказался дельным, знающим и остроумным собе¬
седником.
А его учительский авторитет... Как часто нам мешает
в деле реального, а не формального воспитания ложно
формулируемое понятие педагогического авторитета!
Видимо, в той школе не существует вечного болезненно¬
го опасения: как бы его не уронить. Авторитет шведско¬
го завуча держится на каких-то других принципах, мо¬
жет быть, на отношении, подобном отношению старшего
брата к своим младшим в большой и дружной семье...
Я не утерпел и попросил перевести примерно следу¬
ющее:
— Завидую вашему ученику... (Он вопросительно
поднял рыжеватые брови.) Всю жизнь я мечтал прока¬
титься верхом на своем директоре!
Молодой воспитатель засмеялся...
Можете вы представить подобную сцену в нашей
школе, с ее формализмом и чопорностью?
Не можете? А почему?
98

На моей памяти в нашей школе неоднократно запре¬
щались на школьных вечерах то медленное танго, то
быстрый фокстрот. Предавались шельмованию то черес¬
чур узкие, то чрезмерно широкие брюки. Предлагались
немедленные решительные меры относительно длины
мальчишеских волос и состоянию девичьих причесок...
Все было — и все осталось: осталась запретительная пе¬
дагогика!
На одной из последних школьных дискотек мой сын
танцевал ставший почти уже классическим пресловутый
рок (а может быть, брейк-данс...). Кстати, вы могли бы
четко сформулировать, чем в принципе отличаются фи¬
гуры брейка от фигур украинского гопака или русской
присядки?!
Но... последовал немедленный окрик очередной
«блюстительницы нравов». А на следующий день мне
позвонил официальный сухой голос и, разумеется, не
представившись, возмущенно прошипел: «От танцев ва¬
шего сына и до наркотиков недалеко! Немедленно при¬
мите меры!»
А почему бы нашим воспитателям не сказать весело
и дружно:
— Дорогие ребята! Пишите, чем привычней! Носите
то, что вам нравится! Танцуйте так, как вам хочется!
Уверен, что от этого наш взрослый—и школьный, и
родительский — авторитет только станет крепче...
Почему курят школьные учителя,
точнее — учительницы/
Странное дело: статистика во всем мире показывает,
что все больше увеличивается процент логически мысля¬
щих мужчин, некурящих или сознательно бросивших
курить, и одновременно с этим процессом прямо-таки
катастрофически увеличивается количество курящих
женщин! Сигарета во рту — непременно иномарка! —
99

становится неким социальным престижем! Курят дирек¬
трисы школ, начальницы пионерских лагерей, детские
врачи...
А ведь курение женщины вовсе не ее личное дело!
Мужчины-врачи могут весьма убедительно изложить
претензии к курящим женщинам, рожающим ущербных
детей и тем самым подрывающим здоровый генный
фонд человечества...
Но — в школе?!
Нелепо же пропагандировать пятикласснику, застиг¬
нутому в школьной уборной с папиросой, вред от куре¬
ния, дыша на него никотином, не пряча от него полную
окурков пепельницу, нелепо убеждать его бросить ку¬
рить, когда из учительской вырываются клубы табачно¬
го дыма!
И опять напрашивается «японский» пример. Перена¬
селенная Япония в самом близком будущем, к концу
нашего века,— и я готов поверить в это!—надеется
стать нацией некурящих. Наряду с серьезной антита-
бачной пропагандой, крупными штрафами за курение в
неположенных местах и вагонами для некурящих (за¬
бытый в нашей стране прекрасный обычай!) крупней¬
шая в стране фирма «Мицубиси» перешла к реальным
поступкам; она выплачивает надбавку к зарплате до 10
процентов... некурящим инженерам!
Почему бы нам—для начала! — не поступать на¬
оборот: снимать часть заработной платы с преподавате¬
лей, своими собственными действиями отравляющих на¬
ших с вами детей?!
Курящим педагогам— не место в школе!
Почему наши дети врут?
Необходимо признаться со всей откровенностью: как
ни парадоксально это звучит, но лгать наших детей по¬
стоянно учат... в школе!
100

Да, разумеется, добрых намерений и лицемерных
проповедей там хватает. Лжет наша школа в реальных
своих соприкосновениях с жизнью.
Мне запомнилось письмо читательницы О. Мережко
в «Литературную газету» несколько лет назад:
«...Школьники перестали бояться двоек. «Все равно
переведут»,— говорят они. И как это может быть, чтобы
в огромной стране было 97 с лишним процентов успева¬
ющих учеников? Теперь поставлена новая задача: поло¬
вина из них должна успевать без троек. Мне это кажет¬
ся нереальным делом. Сама задача порождает припи¬
ски к цифрам, что губительно для нравственного воспи¬
тания школьников».
Сказано точно и недвусмысленно. Вот вам и ответ на
наше очередное «почему?»— первые уроки вранья наши
дети получают в школе.
Постоянное неправедное жонглирование оценками
первых жизненных поступков — вот в чем изначаль¬
ный корень школьной лжи.
В самом деле, как увязать с реальными оценка¬
ми факта знаний так называемые «дисциплинарные»
двойки: забыл тетрадку по математике — двойка по
алгебре, уронил на пол ручку —двойка по русско¬
му языку...
«Дисциплинарные» двойки, давно и справедливо
осужденные педагогической теорией, тем не менее уди¬
вительно живучи в «женской» школе. А ведь они не что
иное, как признание собственной воспитательской бес¬
помощности...
Постоянной разновидностью школьной лжи является
также умолчание, замазывание и прямое сокрытие не¬
ких нежелательных фактов — во имя внешней благо¬
пристойности.
А ведь дети — они прежде нашего узнают правду о
самих себе! И ждут от нас помощи в понимании, в
оценке этих фактов...
101

А мы всем строем нашей показушной, внешне благо¬
получной школьной жизни всячески стараемся (или —
до совсем недавнего времени— всемерно старались!)
увильнуть от негативных явлений, боясь взглянуть
неприятным фактам в глаза.
Поэтому, например, долго скрываемая от всех прав¬
да об употреблении нашими детьми наркотиков произ¬
вела на несведущую часть родителей такое шоковое
воздействие.
Да, хирургический скальпель гласности смело и без¬
жалостно резанул по болезненному нарыву, созревшему
на теле нашего общества. Мы еще ослеплены болью,
гневом и жалостью. Свежая рана кровоточит, а мы са¬
ми еще не знаем способов лечения. Нет рецепта и у ме¬
ня. Это — тема большого и серьезного разговора, от¬
дельной статьи, к которым я пока еще не готов.
Но ясно одно: гласность влечет за собою целый «па¬
кет» нравственных проблем, от которых раньше мы от¬
махивались. Я прямо спросил нескольких завучей и ди¬
ректрис школ в нашем городе: знают ли они, сколько в
их школе ребят, регулярно выпивающих? Сколько при¬
нимающих наркотики? Много ли девочек старших клас¬
сов вступают, мягко говоря, в беспорядочные половые
связи?
Что поднималось! Мне не давали кончить мои вопро¬
сы' Меня с негодованием прерывали: «Что вы?! Да как
вы можете?! В нашей школе подобного нет и быть не
может!» Короче говоря, начиналась яростная защита не
столько чистоты педагогического мундира, сколько пя-
Teti на нем... А я-то ведь точно знал, что именно в этих
школах далеко не все так безоблачно, как мне стара¬
лись внушить...
«Не верим! Нет! Не может быть!»—это ведь реак¬
ция страуса от педагогики, прячущего, как известно, от
страха голову в песок...
Косметическое припудривание и самый умелый ма¬
102

кияж статистического сглаживания не излечат нас от
раковой опухоли нашего тревожного неблагополучия.
Вместо точного диагноза и, соответственно, мер ско¬
рой помощи процесс скрывается, загоняется внутрь,
происходит постоянное отравление школьного организма.
Получается, что учителя лгут во имя собственного
спокойствия, инспектора ГУНО — во имя собственного
благополучия, и так далее—тянется цепочка лжи и по¬
казухи до самого верха...
Почему наша дета воруют?
Вот я поставил этот невеселый вопрос — и рука у
меня не дрогнула.
А ведь еще три — пять лет назад, в некий застойный
период состояния нашего общества, сама постановка та¬
кого вопроса вызвала бы бурю негодования прежде
всего со стороны работников просвещения всех рангов и
на всех уровнях.
Последовательная демократизация нашего обще¬
ства, свежий ветер гласности продувает наши затхлые
уголки, затянутые паутиной умолчаний, и школьные де¬
ла в том числе.
Почему же воруют наши дети?
Прежде всего потому, что воруют взрослые. Дети в
этом смысле — зеркало нашего общественного состоя¬
ния.
Как ни жутковато это звучит для меня, писателя,
тем не менее должен сказать, что в определенных слоях
нашего общества незаметно изменились понятия о чест¬
ности. «Не пойман — не вор» и само-то по себе всегда
служило достаточно слабым моральным оправданием.
Теперь этот лозунг вызывающе переиначен: «И вор, и
не пойман!» Честь ему и хвала! Умеет жить! Умеет
жить—значит, и другим в пример! То есть честный, не¬
ворующий человек представал каким-то ущербным, чуть
103

ли не дурачком, юродивым, над которым следует поте¬
шаться.
дети _ этот чуткий общественный барометр — тонко
улавливали сложившиеся странные отношения, напря¬
женность состояния и сами на своем жаргоне именова¬
ли честного человека презрительным словечком «чес¬
нок»...	1
Словно бы сквозь зубы сплевывали!
Напомню по этому поводу старый, но весьма харак¬
терный анекдот на школьную тему.
Учительница (скорее всего, классный воспитатель)
спрашивает своих подопечных о том, кем работают их
родители.
«Ну, говори ты, Павлик!»
«Мой отец — «деловой»: автослесарь на станции тех¬
обслуживания».
(В классе слышится завистливое цоканье языком...)
«А у тебя, Алла?»
«Папа — бармен, а мама — продавщица в „Юбилей-
ном“».
(По классу проносится общий восхищенный вздох.)
«А ты что молчишь, Костя?»
На глазах мальчика— слезы...
«Ну, не стесняйся, говори».
«У меня... у меня...— запинается мальчишка и опу¬
скает голову,— и мама, и папа — инжене-е-е-ры...»
(Класс дружно смеется.)
«Зачем вы смеетесь? — одергивает их учительница.—
У него в семье и так несчастье...»
К сожалению, это не такая уж шутка. Изменился
социальный престиж целого ряда профессий. Вперед
вырвались именно те, которые поближе к дефициту и
распределению благ, к возможностям «достать» и «ур¬
вать»...

Ну а что же именно воруют наши дети?
Я, например, не слыхивал, чтобы школьник украл
бутерброд, будучи голодным, или школьные форменные
брюки... Нет, нет!
Воруются предметы «престижного» ряда: кассеты
(напомню, что цена чистой кассеты 9—11 рублей, а с
модной записью — 20—25!), портативные магнитофоны
и приемнички, велосипеды, мопеды, «фирменные» курт¬
ки, джинсы и шапочки, кроссовки (родители знают,
сколько стоят кроссовки, даже не «адидасовские», на
черном рынке!), косметика, иногда — пластинки, почти
никогда — книги...
Но чаще всего — деньги... Из портфелей, из «дипло¬
матов», из карманов курток в раздевалке, из пиджаков
и брюк, регулярно обшариваемых в спортзалах...
Где же истоки этого повального бесчестья?!
А вот простой житейский пример. Рабочий после ра¬
боты в подшефном совхозе привез домой ведро карто¬
шки. Сын спросил: «Откуда картошка?»—«Да с поля,—
ответил отец.— Там же много...»
А неделю спустя увидел в руках у своего третьеклас¬
сника новенький глобус. «Откуда?»— полюбопытство¬
вал отец. «А мы делали уборку в школьной кладовой,—
простодушно признался сын,— вот я и взял. Там глобу¬
сов много...»
Вот и аукнулось отцу ведро даровой картошки!
Но в довершение всего, как это ни печально и ко¬
щунственно ни звучит, первые уроки воровства препода¬
ет своим воспитанникам... сама школа!
Например: почему арифметика школьного буфета
зачастую отличается от той же нехитрой арифметики
«сложить — вычесть», которую ученики проходят в этом
же школьном здании, только этажом выше?!
Маленький робкий человечек, зажимая в мокром от
волнения кулачке мелочь, протягивает свои монетки бу¬
фетчице за дежурную булочку или пирожок с мясом.
105

плипно он уже знает, сколько стоит батон, молоко и
«оооженое и с удивлением и потрясением замечает, что
полученная им сдача отличается от той, на которую он
рассчитывал...
Не знаю, есть ли позорнее, есть ли бесстыднее пре¬
ступление, чем мелкий обман, обсчет маленького граж¬
данина, еще никак не могущего поверить, что взрослые
могут обманывать его сознательно!
Разумеется, я не стану утверждать, что такие случаи
наблюдаются повсеместно и во всех школах без исклю¬
чения. Но явление это, к сожалению, достаточно рас¬
пространено, чтобы его не замечать...
Буфетчицы, работники школьных столовых — это не
просто прибыльная профессия и простое и бесконтроль¬
ное процветание на вольной ниве общественного пита¬
ния. Нет, в школе они — разновидность воспитателей,
и с них должен быть особый спрос!
Почему же это не везде является правилом? Поче-1
му?!
А вот и еще «житейский» школьный пример — со
сбором металлолома. Где его взять школьнику? В усло¬
виях малогабаритных городских квартир найти весомые
излишки цветных и прочих металлов, когда даже элект¬
ропроводка стала скрытой,— дело, в сущности, напрас¬
ное и явно бесперспективное.
Но тем не менее существует план по его сбору... И
вот — победа! Один работающий в крупном городском
автохозяйстве папа, этакий отец-молодец с широкой на¬
турой и богатырским размахом, лихо подогнал к школе
целый самосвал с металлоломом. Обрадованная неожи¬
данным подарком школа схватилась за груз, еле удер*
жавшись от того, чтобы не открутить заодно и кузов...
Конечно, план по сбору металлолома был с блеском
перевыполнен!
что этот «щедрый» на дармовщинку отеЦ
воеи педагогической малопонятливости не догады-
106

вается, что он прежде всего—нанес непоправимый
вред своему наследнику, сразу же приучая того к пока¬
зухе, к выполнению своей работы за счет чужого дяди,
к прямому обману, наконец.
Но почему же школа публично не отказалась от кра¬
деного, по сути, металлолома? Почему?!
Школа — это модель общества в миниатюре, при¬
чем — независимо от методик преподавания — модель не
застывшая, а динамичная, быстро изменяющаяся... Так
почему наши дети воруют? Вопрос этот стоит в том же
ряду острых и тревожных вопросов, на которые мы пре¬
жде всего должны ответить себе!
Почему не прекращается феминизация
нашей школы?
В нашей школе по-прежнему продолжает пахнуть
духами и косметикой, в ней по-прежнему не слышно
мужского духа... Почему?
Мировая практика воспитания подрастающих поко¬
лений показывает, что выдающимися педагогами всегда
являлись мужчины... Песталоцци и Корчак, Ушинский и
Макаренко, Сухомлинский и Шаталов... Уникальный
«педагогический эксперимент»—Царскосельский лицей
первого выпуска, известный ныне как пушкинский,—то¬
же был осуществлен не женщинами...
За семьдесят лет Советской власти, за семьдесят лет
свободных педагогических поисков, ошибок и перестро¬
ек педагогическая наука не выдвинула ни одного круп¬
ного женского имени! Случайно ли это?
Думается, что нет. В силу своей биологической пред¬
расположенности, известного охранительного консерва¬
тизма психики женщина — носительница традиций, в
том числе семейных и воспитательных. Она с трудом
воспринимает новые, революционные идеи в любой об¬
ласти...

Да, женщина-мать заслуживает всяческого уваже¬
ния и государственной поддержки! Но то, что женщина
достаточно хорошо справляется со своими обязанностя¬
ми в дошкольных учреждениях, типа ясель и детских
садов, не значит, что она должна быть абсолютной мо-
нополисткой в вопросах воспитания общества в целом!
Это чревато непоправимыми психическими сдвигами в
обозримом будущем...
В моей послевоенной школе, в конце сороковых го¬
дов, кроме директора-фронтовика, преподававшего ис¬
торию, были мужчины в заметном числе: преподаватель
математики, физик, военрук и физкультурник. И немец¬
кий язык тоже преподавал мужчина, бывший военный
переводчик, бравший собственноручно «языка» в армей¬
ской разведке и, так сказать, «собственноязычно» его
допрашивавший... Должен признать — мы учили немец¬
кий охотно!
Бесценный жизненный опыт, который, как эстафет¬
ную палочку, бывалые мужчины, естественные воспита¬
тели, передавали мужчинам юным, вступавшим в
жизнь, делал свое великое дело! А ведь среди нас было
много безотцовщины, у многих отцы погибли на фронте,
бесследно сгинули в лагерях... Многие из нас хлебнули
и бродяжничества (о, это не было модным «хипповым»
шатанием по дорогам!), и подлинной, не киношной бла¬
тной жизни... Мужчины-педагоги заменяли нам отцов и
выпрямляли души собственным примером.
И сейчас ребятам из так называемых деликатно
«неполных» семей, зачастую при живых отцах, беспут¬
ных или запьянцовских, не принимающих участия в де¬
ле семейного воспитания, прямо-таки необходимо отцов¬
ское участие мужчины-воспитателя, твердая рука, логи¬
ка воспитания собственным примером, как в армии:
«Делай, как я!»
108

Много ли подобных возможностей в нашей школе?
Печальная статистика свидетельствует: в школах
Ленинграда и области (а ведь это —целая европейская
страна по населению!) остается меньше 10 процентов
преподавателей мужчин. Вдумаемся в эту удручающую
цифру: меньше 10 процентов! Это значит, что 90 процен¬
тов преподавателей в школе — женщины!
Остро стоят в нашей школе и вопросы, так сказать,
воспроизводства будущих общественных и иных руково¬
дящих кадров. Кто избирается (или назначается) жеп-
щинами-воспитателями во все звенья школьного управ¬
ления: советы отряда, дружины, комсомольской органи¬
за ци и?
В любой общеобразовательной школе список ак¬
тива— по преимуществу девочки. Оно и понятно: девоч¬
ки более исполнительны, дисциплинированны... С дру¬
гой же стороны — они и более гибки, скорее приспосаб¬
ливаются к обкатанным приемам, к внешним обстоя¬
тельствам, к форме, а не к сути отношений... Девочки
более скрытны и лицемерны. Именно среди них чаще
всего формируется ущербная и порочная прослойка
«любимчиков».
Опасная тенденция! И очень мешающая развитию
навыков демократии с малолетства.
Народная мудрость гласит; «Не бойся встречника, а
стерегись потаковщика!» Иными словами, не бойся
спорщика, противника, а опасайся соглашателя.
Убежден, что эта пословица придумана не женщи¬
нами...
Л меж тем воспроизводство, восполнение мужских
педагогических кадров, несмотря на значительно воз¬
росшую зарплату школьных работников, в ближайшем
будущем не предвидится: в Педагогический институт
имени Герцена, кузницу педагогических кадров, извест¬
ную по всей нашей стране, юноши не идут.
Почему?
109

Нмюестижно! А вот в ПТУ-64 конкурс тех же юно¬
шей составляет 10-12 человек на место... Догадались?
Правильно — специальность повара на судах загранпла-
ваиия сделалась предпочтительней.
Почему наши школы выпускают
одинаковые человеческие типоразмеры?
В самом деле, почему? Школы — по общепринятым
методикам —в конце конвейерного обучения выбрасы¬
вают словно бы стандартизованные винтики и гаечки
(в том числе зачастую и бракованные!), но только одно¬
го размера...
А ведь в начале третьего тысячелетия нашей эры,
совершенно очевидно, появятся новые конструкции и не¬
ведомые нам машины общественного устройства, для
которых эти «винтики и гаечки» будут явно устаревши¬
ми...
Как же школа—в целом—учитывает потребность в
нестандартных деталях? Иными словами — что делать
нам с талантливыми детьми?
Нам резонно ответят: у нас существует целая сеть
музыкальных, художественных, специализированных
языковых школ... У нас есть система подготовки олим¬
пийского резерва из юных спортсменов (где, кстати ска¬
зать, многие нынешние и будущие чемпионы не аттесто¬
ваны по целому ряду общеобразовательных предме¬
тов!).
Сверен, что школе — в старших ее классах, с 8-го по
10-й, необходима сознательная, организованная спе¬
циализация по четырем ведущим областям знаний: 1)
инженерно-техническая, с навыками рационализатор¬
ства и изобретательства, с курсом организации произ¬
водства, 2) физико-математическая, 3) химико-биологи¬
ческая, с углубленным изучением взаимоотношений че'
века и окружающей среды, специализированным кур’
110

сом экологии и навыков практической медицины, 4) гу¬
манитарная, литературно-журналистская, с курсами
юриспруденции и обществоведения.
Следует дать старшеклассникам возможность выбо¬
ра углубленных занятий, самосовершенствования в из¬
бранных или предпочитаемых ими областях знаний
сверх традиционных, существующих ныне школьных
программ.
Оценивать обучение в нынешней школе следует не
по сегодняшним, а по завтрашним и послезавтрашним
критериям!
Кстати, этим мы реально приблизим главный
принцип социализма «от каждого — по способностям» к
исторически обусловленным условиям нашей жизни.
Право на всеобщее образование—это именно п р а-
в о каждого человека свободно выбирать себе способ
обучения. И вовсе не следует любого (подчеркиваю —
любого!) во что бы то ни стало за уши тащить к десяти¬
летнему или среднетехническому образованию.
Такое положение унижает педагога, который волей-
неволей из учителя, наставника превращается в надзи¬
рателя, более озабоченного не тем, чтобы передать свои
знания лентяю, не желающему учиться, а тем, чтобы
тот лентяй благополучно отбыл положенный ему срок
обучения...
Воспитание личности неотделимо от сознания необ¬
ходимости и в самовоспитании. Это—азбучная истина
подлинной, а не показушной педагогики!
Следует пересмотреть устаревшее понятие единой
школы как обязательной системы с одинаковыми требо¬
ваниями для всех. Необходимо введение нового поня¬
тия школы, доступной для всех и развивающей раз¬
личные способности, заложенные в человеке.
Только дифференциация школы по вышеупомянутым
мною направлениям способна решить эти назревшие, в
обозримом будущем перспективные проблемы!
111

И еще одно условие: в школах, дифференцирован¬
ных (хотя бы на первых порах приблизительно) по ин¬
тересам, следует отменить текущие отметки — вообще
отменить!
Следует только всемерно поощрять самостоятельные
виды деятельности: сочинения с использованием специ¬
альной литературы, доклады и рефераты на выбранные
учениками темы, диспуты и научные сообщения, лабора¬
торные работы, конструкции и действующие модели и т. п.
Кстати говоря, в японских школах отменены отметки
в нашем понимании. Весь класс, пройдя какую-либо те¬
му, получает общую оценку. В смысле воспитания кол¬
лективизма над этим стоит поразмышлять!
Навсегда запомнился такой достаточно яркий при¬
мер из моей школьной жизни.
В моем классе был ученик. Назовем его Владимир К.
Помню его табеля за 8—10-й классы: по всем пред¬
метам там почти всегда стояли одни тройки, редко-ред¬
ко, как изюмины в батоне, украшенные случайными чет¬
верочками... И только по немецкому языку у него посто¬
янно сияли тдердые, неизменные из года в год пятерки!
Наш преподаватель, бывший военный переводчик, о
котором я уже упоминал, восхищался и гордился своим
учеником: оба они читали Гёте и Шиллера в подлинни¬
ке Им было о чем поговорить! Володя наизусть декла¬
мировал нам стихи Гейне...
С моей точки зрения, это был увлеченный, заинтере¬
сованный и целенаправленный человек. Сейчас Влади¬
мир К. крупный, известный дипломат. Ему в самом
естественном смысле пригодились любовь к иностранно¬
му языку и знание его.
Но... это было почти сорок лет назад. Теперь же я
подумал вот о каком печальном факте: ведь в наши-то
ни олодю К. с его троечками по всем предметам! —
112

несмотря на блестящее, совершенное знание одного,
пусть и любимого, предмета, просто не перевели бы в
девятый класс, а швырнули бы документы и направили,
скажем, в мебельное ПТУ... Согласно районной разна¬
рядке...
Обидно и досадно, но в этой весьма распространен¬
ной житейской ситуации выигрывает равнодушный ко
всему середнячок, равно не заинтересованный во всех
предметах, но в силу исполнительности и усидчивости
вытягивающий школьную программу на четверки.
Отсев—почти принудительный — ребят с резко вы¬
раженными интересами дает старшеклассникам нагляд¬
ный урок социальной несправедливости.
Так что же делать нам с явно талантливыми, способ¬
ными ребятами? Ведь, как шутливо говаривал Козьма
Прутков, «специалист подобен флюсу...». Почему же си¬
стема нашего «единообразного» образования не предус¬
матривает подобные случаи? А ведь выход из такого
положения есть! И он давно назрел: официальная диф¬
ференциация старших классов нашей школы по «интере¬
сам».
В этом скрыт, я уверен, огромный духовный потенци¬
ал нашего общества!
Не надо забывать и еще одно обстоятельство, во¬
шедшее в нашу жизнь после XXVII съезда партии, по¬
следствия которого в недалеком будущем ощутимо ска¬
жутся на нашей высшей школе.
Я имею в виду разрешенную индивидуальную трудо¬
вую деятельность, а также некоторые прочие разновид¬
ности приложения способностей и трудовой активности:
кооперативные предприятия и семейный подряд на селе.
Думаю, что они неизбежно повлекут за собой—учиты¬
вая открывающиеся возможности более высокого зара¬
ботка — некоторое и весьма заметное изменение спроса
на высшее образование...
113

Это серьезная проблема, к которой мы почти не го¬
товы.
И без того уже престиж высшего образования в ря¬
де профессий резко упал за последние годы. Уже сей¬
час в ряде вузов Ленинграда и Москвы имеет место
снижение, а то и полное отсутствие конкурсов по веду¬
щим специальностям.
И над этой проблемой необходимо думать уже се¬
годня!
Надо смелее менять некоторые отжившие и заско¬
рузлые формы в сфере нашего образования. Была бы
логичной отмена и вступительных экзаменов в вузы.
Свободный набор на первый курс избавит нас и от
массовых стрессов, и от «конкурсов родителей» и, нако¬
нец, гарантирует от развитой системы взяточничества
при поступлении в вузы...
Вместо запутанной системы конкурсных экзаменов
следует предусмотреть только одно условие: после пер¬
вого-второго курса излишек набранных при свободном
поступлении так же свободно отчисляется за недобросо¬
вестность в учебе, за профнепригодность и т.д. Основа¬
нием для такого отсева служит коллективное мнение
преподавателей учебного заведения. А чтобы компенси¬
ровать повышенную загрузку преподавателей, за экза¬
мены на первом-втором курсах, я считаю, следует вве¬
сти определенную плату.
Но уже сейчас, на мой взгляд, чтобы по-настоящему
укрепить авторитет настоящего школьного педагога,
оценивающего уровень знаний своих учеников объектив¬
но, необходимо ввести два документа об окончании де¬
сятилетки.
Аттестат о среднем образовании пусть по-прежнему
выдается ученикам, успешно закончившим школу.
Второй официальный документ следует назвать, ска¬
жем, «удостоверением» или «свидетельством» о прослу*
шивании курса средней школы. И в нем следует про*
114

ставлять — без всякой оглядки на «процентоманию»! —
действительные оценки выпускника по всем предметам,
в том числе и двойки.
Что заслужил—то и получил! И без всякой показухи...
Почему школьники
ищут авторитеты на стороне?
Из нашей школы исчез, ушел, испарился Лидер.
Ранее — еще даже в самые первые послевоенные го¬
ды— главной школьной фигурой, осуществляющей За¬
кон и Справедливость, был Директор.
Теперь, к сожалению, школьного директора (а им в
абсолютном большинстве случаев является женщина) не
за что уважать и не из-за чего бояться: от него ничего
не зависит, он ничего не может решить, даже исклю¬
чить из школы нерадивого ученика. Любой малограмот¬
ный чиновник ГУНО значит больше директора. У школь¬
ного руководства не остается ни малейшего авторитета
среди школьников начиная где-то с пятых классов, не
говоря уже о старшеклассниках. Это положение дел для
всех достаточно очевидно.
Так стоит ли удивляться тому, что наши дети ищут —
и находят! — лидеров на стороне, чаще всего — в своем
же микрорайоне. Но следствие здесь гораздо страшнее.
Я хочу коснуться одного больного вопроса — организа¬
ций по уголовной схеме, в которые вовлекаются школь¬
ники, например, в Казани, Чебоксарах и других горо¬
дах. Все поголовно!
Когда слабеют общественно-правовые институты,
опускает руки комсомол — возникают на пути ребят все
эти «паханы», «короли», «бугры», даже «фюреры», ибо
не надо забывать, что и у нас некоторые пытаются при¬
мерить повязку со свастикой и вместо «Привет!» выкри¬
кивать «Хайль!». Из наших подворотен тянет блатным
запашком. Почему же пользуются такой неотразимой
115

поитягательностью малые вожди и разные «крутые ре¬
бята» хотя бы среди дворовых команд — «моталок», как
их называют? Это все —тоска по лидеру, по авторитету!
Объяснить и понять подобные молодежные органи¬
зации можно: это —реакция недовольства и самозащиты
на организованные торговые, правоохранительные или
даже советские руководящие мафии, которые в недав¬
ние времена охватывали целые республики!
Но если мы не хотим, чтобы наших детей облагали
постоянными денежными поборами, вовлекали их в пре¬
ступные действия, насиловали наших дочерей за «не¬
подчинение» и забивали ногами неугодных, неподдаю-
щихся, надо что-то срочно делать, ибо скоро такая сеть
может охватить всю страну.
Выход я вижу только в одном — в самоуправлении
школы. Надо отдать школу детям! Они достаточно ра¬
зумны, чтобы решить эту проблему.
Только в этом случае точки приложения всех сил —
детей, школы, семьи и комсомола, а значит, и общества
в целом! — наконец совпадут!
Почему, наконец, наша школа выпускает
малограмотных людей?
Причин, к сожалению, здесь много: тут и «проценто¬
мания», и показуха, и боязнь оказаться в отстающих
(«Подводите коллектив!»), и недостаточная грамот¬
ность... самих учителей. Замкнутый круг!
Я сам неоднократно слышал — особенно от учителей
младших классов — употребления типа «транвай», «ту-
баретха», «ложить» и «виногред»...
Чему могут научить подобные, с позволения сказать,
«кадры» своих малолетних питомцев?!
Но самое главное, на мой взгляд, состоит в том, чго
школа не работает на «конечный результат».
Для чего раньше — в совсем недавние исторические
116

времена — дети шли в школу? Ответ до удивительного
примитивный: чтобы научиться читать и писать. Осталь¬
ное зависело уже от них самих! От их энергии, настой¬
чивости, прилежания.
Но сама по себе грамотность, пусть и в самых ее на¬
чатках, уже давала некие преимущества (вдобавок к
моральным, разумеется!) —более высокое обществен¬
ное положение, более значительный заработок и тому
подобные реальные блага.
Теперь же, в эру всеобщей грамотности... осторожно
скажем так: недостаточно грамотный человек, делаю¬
щий и в разговоре и на письме массу ошибок, тем не
менее может оказаться руководителем на важном госу¬
дарственном посту.
Досадный исторический парадокс: «специалист»—
еще не означает нормального грамотного человека в
общепринятом смысле этого слова!
Малограмотный заместитель министра?! И такое, к
сожалению, еще пока не редкость, не исключение: были
бы у него референты грамотные... Все напишут!
И исторически, и философски неверно считать школу
социальным учреждением, не производящим матери¬
альных ценностей.
Только на поверхностный взгляд это кажется вер¬
ным: школа не производит реальных, ощутимых ве¬
щей— хлеба, турбин, одежды...
Но будущий брак во всех сферах нашего производ¬
ства—увы!—в значительной мере связан с изначаль¬
ным школьным браком—в производстве человеческих
личностей!
Человек, неграмотно пишущий элементарные дик¬
танты, будет неизбежно делать ошибки и в компьютер¬
ном программировании;
J17

человек, недопонявший второго закона термодинами¬
ки, не сможет правильно эксплуатировать механизмы;
человек, не научившийся сочувствовать Катюше
Масловой или —ближе к нашим дням — распутинским
старухам, не сможет без ущерба для ранимых душ ру¬
ководить рабочим коллективом;
человек, не постигший красоту тютчевских строк
«Люблю грозу в начале мая...», не дрогнув, будет сбра¬
сывать сточные воды химкомбината в прозрачные воды
любого отечественного озера;
человек, не постигший глубины чеховского или зо-
щенковского юмора, сатирической живучести гоголев¬
ских или салтыков-щедринских персонажей, не научив¬
шийся соотносить их с природой современного чиновни¬
чества, на любом государственном посту неминуемо
совершит непоправимые ошибки...
Примеров тому, к сожалению, предостаточно.
Школа—это главный регулятор человеческого фак¬
тора!
Теперь-то мы поняли, что именно он — этот челове¬
ческий фактор — основной рычаг в управлении эконо¬
микой, а не самая совершенная технология и заманчиво
светящиеся экраны дисплеев, кажущиеся кое-кому все¬
могущими.
Да ничего подобного!
Никакая компьютерная грамотность не сможет за¬
менить обычную!
Так почему?..
Впрочем, достаточно! Уверен, что у каждого читате¬
ля найдется свой перечень вопросов и претензий, кото¬
рые он может предъявить современной школе.
Так давайте подумаем все вместе над будущим на¬
ших детей и внуков — над общим нашим Будущим.
Попробуем всем миром, как говаривалось в старину»
всем возросшим демократическим пониманием разре¬
шить эти многочисленные школьные «почему?».
118

Взрослым о детях

НИКТОШКА
Нашему Антошке два с половиной года. Немало! Но
буквы «Ш» он еще не выговаривает. Когда взрослые
спрашивали: «Сколько тебе лет?»— у него вместо «два
года и шесть месяцев» выходило «два года и есть меся¬
цев»... Взрослые дяди и тети, конечно, посмеивались и
поддразнивали:
— А еще что у тебя есть?
Поэтому теперь Антошка хитрит. И отвечает по-раз¬
ному. То «два года и пять месяцев», «два года и семь
месяцев». Не совсем правда, зато четко и звонко!
Как-то мама стала его учить выговаривать эту са¬
мую трудную букву — «Ш».
— Ну-ка, Антошка, скажи: «шайба»!
— Айба...
— Антошка, скажи: «шарик».
— Арик...
— Антошка, скажи: «шурупчик».
Антошка исподлобья взглянул на маму, засмеялся и
вдруг выпалил радостно:
— Гвоздик!
Вот какой хитрец!
А в один прекрасный день вдруг как-то сразу, ни с
того ни с сего, наш мальчишка заупрямился. Словно ре¬
шил про себя — вот проснусь, встану с постели и все бу¬
ду делать наоборот. И пошло:
— Антошка, давай делать зарядку!
— Не хочу.
— Антошка, пошли умываться!
— Не буду.
— Антон, идем гулять!
— Не пойду...
120

' Надуется, как мышь на крупу, заберется под кро¬
вать или под стол на кухне и сидит.
И на вопросы отвечать перестал. Вернее, отвечает,
но опять по-своему, по-упрямски.
— Как тебя зовут?
— Никак!
— А сколько тебе лет?
— Нисколько!
— А живешь ты где?
— Нигде!
Ну просто никакого с ним сладу не стало! И вдруг
меня осенило! Дай-ка, думаю, я тебя перехитрю...
Отказался он как-то утром от завтрака. Мы с мамой
ничего ему не сказали, уговаривать не стали, отверну¬
лись, словно ничего и не случилось. Сами сидим, едим
сосиски с зеленым горошком—самая Антошкина люби¬
мая еда! Да еще пьем чай с молоком и бубликами. А
бублики-то с маком!
Слышим — крадется Антон на кухню. Остановился в
дверях, молчит, только дышит тяжело — сопит. Но ха¬
рактер выдерживает. Тогда я спрашиваю, словно это и
не сын мой, а совсем посторонний человек на кухню за¬
шел:
— Мальчик, а ты кто?
— Никто!
А, оказывается, ты мальчик Никто? Значит —
Никтошка? Ну, Никтошка, не садись не кушать незавт-
рак!
Антошка открыл рот от неожиданности и оторопел.
А мама сразу подхватила, очень так серьезно, совсем
без улыбки:
^от этому Никтошке нечашка и неложка, несо-
нестул!И негоРошек* И пусть он не сядет на этот

Антошка-Никтошка посмотрел на нас обоих и, ниче¬
го не говоря, двинулся к столу, словно заводная игрущ.
ка. Попробуй скажи тут что-нибудь, если все слова с
«не хочу» и «не буду» уже сказаны!
Так он и не съел весь незавтрак и не попросил недо-
бавкн. А потом мы с ним не надели некурточку и не по¬
шли на непрогулку...
А назавтра он с охотой и удовольствием не сделал
незарядку, а послезавтра это странное упрямство уже
кончилось.
Но иногда мы с мамой этого «Никтошку» вспомина¬
ем и улыбаемся: уж очень он нам помог!
ДОБРОЕ УТРО!
В это утро Антошку разбудила не мама, а солнце.
Оно протянуло в окно веранды теплый желтый луч и
погладило Антошку по щеке. Он удивился, обрадовался
и проснулся.
Мама и папа еще спали, и Антошке некому было
сказать: «С добрым утром!»
Он надел сандалики и тихонечко спустился по скри¬
пучим ступенькам крыльца.
На краю большой деревянной бочки сидела серо-зе¬
леная блестящая лягушка, мелко-мелко дрожала белым
горлышком и таращила на Антошку круглые глупые
глаза.
— Здравствуйте, лягушка!—сказал ей Антошка.
Но лягушка ничего не успела ответить. Она перепу¬
галась и сразу шлепнулась в воду.
— Утонула...— пожалел ее Антошка и вздохнул.
На забор взлетел ярко раскрашенный петух и захло¬
пал крыльями.
Здравствуйте, петушок! — вежливо сказал ему
Антошка.
122

— Кукареку! — радостно заорал петух во все
горло.
И это было понятно.
У калитки паслась привязанная к колышку коза.
— Здравствуйте, коза! — поздоровался с ней Ан¬
тошка.
Коза подумала, дожевала травинку, проблеяла: «Бе-
е-е!» —и насыпала на тропинку черных орешков.
Это тоже было понятно.
Навстречу Антошке брела черная в белых пятнах ко¬
рова, задумчиво наклонив голову с острыми закручен¬
ными рогами. Но Антошка каждый день пил ее молоко
и нисколько не испугался.
— Здравствуйте, корова Марта! — сказал он и на
всякий случай уступил ей дорогу.
Корова взмахнула хвостом, отгоняя муху, и гулко
прогудела в ответ: «М-м-му-у!»
И это тоже было понятно.
Антошка пошел дальше через луг. Сандалики его
сразу потемнели от росы. Трусики тоже намокли в вы¬
сокой траве. Вдруг он остановился: на большом белом
цветке, похожем на зонтик, раскачивался и шевелился
кто-то черный и мохнатый. Это был шмель, но Антошка
этого не знал.
— Здравствуйте... Ой, а вы кто?
«Совершенно незнакомый зверь...— подумал Антош¬
ка. Интересно, как его зовут?»—и осторожно потро¬
гал шмеля соломинкой.
«З-з-з-з!!! — вдруг зажужжал шмель грубым тол¬
стым голосом и растопырил крылышки. — З-з-з-з!!!»
Это было странно и непонятно. Антошка кинулся бе¬
жать, с воплем размазывая по щекам слезы.
о	что	ТЬ1> глупышка! — успокоила его мать. —
'то был просто очень вежливый шмель. Он тоже хотел
(23

гь'я'ять тебе- «3-з-здравствуй!»— но от холодной росы
ОН 3 З^амерз и у него это не сразу получилось...
И все сразу стало понятно!
УЛИТКИНО ТАКСИ
По утрам Антошка обычно становился шофером.
Вот и сегодня прежде всего он открутил тугой водо¬
проводный кран, подставил под струю свою леечку и
уже из нее залил полный бак бензина как папа. По¬
том он старательно потарахтел языком:	«Тр-р!	Тр-р!
Тр.р»» — завел свой любимый синий грузовичок с отло¬
манной дверцей и вывел его из гаража за веревочку.
Гараж помещался под садовой скамейкой.
Дел сегодня было много: нужно было привезти све¬
жего песку в песочницу, набрать сухих сосновых шишек-
растопырок бабушке для самовара и доставить зеле¬
ную лодочку-моторочку к бочке за сараем. Но грузови¬
чок был занят: в углу кузова пристроился кто-то, весь
мокрый, и показывал крохотные рожки...
Антошка схватил синий грузовичок и побежал к ма¬
ме.
— Мама, посмотри! — запыхавшись, закричал он.—
В моем грузовичке кто-то уже сидит!
— Очень хорошо,— посмотрев, сказала мама.—Это
твой настоящий, живой пассажир! Это—улитка. Сегод¬
ня она торопится в гости, на день рождения к своим
внучатам-улитчатам. Видишь — она несет им в подарок
кусочек вкусного лопуха?
— А где живут внучата-улитчата?—засмеялся Ан¬
тошка.
— А вон там, в дальнем углу сада, в малиннике. Ты
туда мигом добежишь, а для улитки туда добраться —
очень-очень далеко. Целое путешествие! Она же ползет
медленно. Вот она и решила заползти в твой грузови-
124

чок. Она подумала, что это такси. И что шофер быстро
довезет ее до места.
Антон взял синий грузовичок за веревочку и повез
улитку по тропинке к малиновым кустам. Там он осто¬
рожно вынул ее и посадил на зазубренный листик ря¬
дом с большущей созревшей малининой. Наклонив го¬
лову, он прислушался, но улитка, должно быть, сказала
«спасибо» так тихо, что он не расслышал.
Но он все равно не обиделся: ведь он был большой,
а улитка — такая маленькая!
А папа взял кисточку и белой масляной краской
нарисовал на бортах грузовичка шашечки-квадратики.
И с тех пор Антошкин синий грузовичок все стали назы¬
вать «улиткино такси».
САМАЯ ДЛИННАЯ ФАМИЛИЯ
Пошли мы как-то втроем за волнушками — мама,
Антон и я. День хороший выдался. Утром только-только
дождик грибной просыпался—тихий, прозрачный, ла¬
сковый. Сосны стоят с мокрыми стволами, блестит каж¬
дый ствол, будто вымытый. Лиловые свечи кипрея —
его еще иван-чаем зовут—по сторонам дороги от лег¬
кого ветерка качаются, и на нас запах наносит, густой,
медовый. А по низу больших кипрейных стеблей цветы
уже отцвели, и из них пушок вылез, издали — ну слов¬
но бы дымятся стебли, догорают...
Солнечные лучи лес наискосок простреливают. В
каждом паутинном гамачке пляшут дождевые шарики,
вспыхивают на солнце разноцветными огоньками.
Антошка идет, глаза широко раскрыл, ко всему при¬
глядывается.
^апа> посмотри! — кричит.— На каждой травин¬
ке своя собственная дождинка висит! У всех по-
125

Вышли мы на волнушечное место, я его еще летом
ппнметнл. Сухое болото, ельничек молодой, кустарник.
Волнушки собирать очень интересно. Они грибы друж¬
ные. Одну волнушку — какая побольше—заметишь,
т>г не спеши, в траве да в палых листьях и других ищи.
Непременно целую семейку отыщешь. А самые малень-
кие — с ноготок! Свежие такие, розовые и крепкие,
словно фарфоровые блюдечки. И в каждом блюдечке —
дождевая вода в углублении скопилась:	где	—с ка¬
пельку, где —с наперсток, а где и с ложечку...
Набрали мы волнушек полные корзинки с верхом,
да еще с добавками: я — в кепку, мама — в косынку, а
Антошка — в прозрачный мешочек из-под завтрака.
И тем, довольные. Корзинки руки оттягивают, а нам ве¬
село!
Идем обратно заброшенной лесной дорогой. В те¬
лежных колеях, поросших травой, маслята попадаются.
Но мы на них даже и не смотрим! Шагаем себе: я— с
корзиной, мама — с корзинкой, а Антошка — с корзи¬
ночкой. А возле села Горохова — и впрямь гороховое
воле! Правда, не один горох там растет, а всего понем¬
ножку: овес, кукуруза молоденькая, подсолнух, а во¬
круг них горошек свои усики и завивает. Пощипали мы,
конечно, зеленого сладкого горошку и дальше отправи¬
лись. Тут нам поскотина-перелаз попалась. Поскотина —
это такой забор из жердей, чтобы коровы да овцы на
воле не забредали. Вот я перелез, свою корзину перета¬
щил, потом маме помог, а Антошка на верхнюю жер¬
дину ногу закинул, засмеялся про себя и вдруг спра¬
шивает:
А как вы думаете, дорогие товарищи, какая Фа
милия на свете самая длинная?
Антон и раньше нас всякими неожиданными вопро^
сами ошарашивал, поэтому мы с мамой ничуть не УД11
вились, а честно ответили:
Может быть, Семенов-Тян-Шанский?
126

— Или граф Суворов-Рымникский?
А наш сын сидит себе на заборе, на верхней жерди¬
не раскачивается.
— Это все ерунда! — кричит.— Мелочь! Вот я знаю
фамилию так фамилию! Чемпионская по длине фами^
лия!
— Это какая же?—поинтересовалась мама.
— А вот:- Через-забор-ногу-задерищенский! — заво¬
пил Антон.— Пока напишешь, наверно, даже рука уста¬
нет! Сосчитай-ка, сколько букв?
— Да-а-а...— сказал я.— Ничего себе фамилия!
Двадцать семь букв! Прямо змея какая-то. Целый удав
или питон, а не фамилия!
Ну, посмеялись мы и дальше пошли. Хорошая доро¬
га, удобная. И надо же было так случиться, что возле
самого Горохова встретилось нам одно место глинистое.
И разлилась посередине дороги большущая желтая лу¬
жа. Я эту лужу справа обхожу, мама—слева огибает,
а Антошка решил в своих красных сапогах прямо вброд
пройти. Но поскользнулся на глине, да как шлепнется
прямо в лужу! Брызги чуть не до неба, корзинка — в
сторону, и волнушки поплыли.
Ничего смешного, конечно. А мы все равно с мамой
никак удержаться не можем. Сидит наш сын в лу¬
же, одновременно и грибы поймать пытается, и встать
хочет. А мы хохочем, чуть ли не до слез зали¬
ваемся!
Выудили, конечно, Антошку из лужи. Волнушки кое-
как собрали, воду из сапожек вылили, штаны выжали.
Сидим, сохнем. Антон молчит, словно воды из лужи в
рот набрал.
Потом мама говорит:
—• Да... Это прямо-таки выдающееся событие!
Я тоже молчу, на Антошку поглядываю. Вечно эта
мама чего-нибудь придумает!
Надо бы это событие как-то отметить... Звание
127

тебе присвоить. Добавление к фамилии... Вот как князь
Потемкнн-Т аврический...
Мы, конечно, опять молчим. Я — за компанию. Муж¬
чины мы или кто?
— Ты теперь у нас не просто Антон,— не унимается
мама,—а заслуженный. Ты теперь—Антон-брякнув-
шийся-в-лужу-возле-села-Г орохова.
Тут мы не выдержали и прыснули. Вот это получи¬
лась фамилия так фамилия! Написали мы ее прутиком
на песке, сосчитали буквы — ого-го!—тридцать девять
букв насчитали!
Хотите — проверьте, хотите—так поверьте!
БАБУШКИНЫ ПОГОВОРКИ
Вообще-то Антошка — богатый человек: у него две
бабушки — Батоня и Бабаня.
Батоня — это бабушка Антонина Васильевна, ба¬
бушка Тоня, или сокращенно — Батоня. Так ее Антошка
называл, когда был совсем маленький. Так за ней это
имя и осталось. Батоня — бабушка крупная, ходит
большими шагами, носит очки и покуривает. Говорит
она очень громким командирским голосом, и Антошка
ее даже немного побаивается.
А бабушка Аня — Бабаня, это Анна Тимофеевна, ма¬
мина мама, у которой мы на даче живем. Она невысо¬
кая, кругленькая и по дому не ходит, а колобком ката¬
ется.
— Ты, Бабаня, бабушка совсем как из сказки!—за¬
явил как-то Антошка.
А бабушка Аня посмотрела на него своими голубы-
мн-голуоыми, ясными молодыми глазами и тихо рассме¬
ялась.
Оказалось, что Бабаня не из сказки, а совсем-совсем
из жизни...
128

Приехал я как-то раз из города на дачу огорченный
и расстроенный. Все у меня не ладилось! Ну просто
сплошные незадачи: и работа не клеилась, и премию
мне не дали, и начальник меня вызвал и сделал выго¬
вор, и в интересную командировку послали не меня, а
другого сотрудника...
Вечером за ужином я все свои огорчения и выло¬
жил. Мама повздыхала-повздыхала, а бабушка Анна
Тимофеевна махнула рукой и говорит:
— Ну вот, на бедного Макара все шишки валятся!
— Бабаня,— засмеялся Антошка.— Ты что-то все
перепутала! Ну разве нашего папу Макаром зовут? И
потом — какие такие шишки? На папу ни одна шишка
не упала?
— Ничего, ничего,— проворчала бабушка, проворно
работая спинами и довязывая внуку варежки.— На те¬
бя посыплются, так еще и не то запоешь. Вспомянешь
бабушку!
Бабушкин дом окнами на дорогу стоял, а сразу за
огородами сзади сосновый лес начинался. Чистый лес,
звонкий, пахучий. И на соснах, конечно, шишки росли —
видимо-невидимо! Тут и молоденькие были, тугие та¬
кие, зеленые, и созревшие, старые уже, с оттопыренны¬
ми чешуйками.
Такие шишки в сильный ветер сами падают. И ими
очень хорошо самовар бабушкин греть.
Так Антон нарочно под соснами ходил и голову
вверх задирал — не свалится ли на него какая-нибудь
шишка. Но ни одна на него не упала. Вообще-то пада-
Ли 77 то на М°М то на тропинку, а на него — ну ни одна!
Но зато чуть позже—так уж случилось — Бабане
не повезло. С самого утра! Во-первых, клубок с шер¬
стью на варежки котенок куда-то укатил, и никто его
отыскать не смог. Потом она из погреба молоко несла, о
5 Лев Куклин	129

половичок споткнулась — молоко разлила и кринку раз¬
била.
А когда вечером в духовке ее знаменитые пирожки
подгорели—с грибами, с яйцом и с луком,— тут она на
стул у стены села, платком лоб вытерла...
тьфу! — говорит. — Уж пойдет казне на про¬
пасть—так и нищие берут!
— Бабушка! Почему «на пропасть»? — спросил Ди¬
тон.— И что это значит—«казна»?
— А то значит,—сердито ответила Бабаня,— что у
меня, у старой дуры, руки дырявые, как решето, и все
из них валится!
Антошка внимательно посмотрел на бабушкины ру¬
ки—темные, то ли загорелые, то ли закопченные, жи¬
листые и сухие, крепкие, но совсем не дырявые.
Вздохнул: непонятные они люди, эти взрослые! И
на всякий случай отошел в сторонку...
Но бабушка не зря говаривала внуку: мол, вспом¬
нишь бабушку! Она как в воду глядела! И верно —
вдруг посыпалось на Антошку, да не шишки, а похуже.
Сразу, как говорят, семь несчастий свалилось. Сначала
на березу полез, с сучка сорвался и коленку ободрал.
Потом в сарае на грабли наткнулся, большущий синяк
под глазом посадил. Днем с ребятами в городки играл,
и одна рюха так отскочила, что Антошку по голове
стукнула и приличную шишку набила...
А когда он с качелей упал и нос до крови разбил,
тут бабушка его прямо за руку схватила и молча ута¬
щила в дом.
Лицом вверх на лавке устроила, мокрую тряпку на
переносицу положила — кровь быстро унялась.
А Антошка — молодец, не плакал, морщился только
от боли и бабушку утешал:
— Баб, а баб! Правда, теперь на бедного Аптона
все шишки повалились?

Ну вот, думаю, теперь-то он понял, что значит~
шишки валятся!
А бабушка над Антоном хлопочет: к синяку пятак
приложила, ссадины йодом залила, на коленку подо¬
рожник привязала.
Потом внука по голове погладила и сказала другое,
совсем неожиданное:
— Эк ведь! Бедному-то Ванюшке все ветер встречу!
МАЛЕНЬКИЕ ЖЕНЩИНЫ
В жизни шестилетнего Антона произошло выдающе¬
еся событие. Подумать только—Наташа Соколова,
уже перооклассиица, пригласила его на свой день рож¬
дения!
Сколько волнений пережила наша семья за эту не¬
делю! CavuM главным вопросом было: что подарить
Наташе?
— Марки? Не собирает... Модель автомобильчика?
Она же девчонка...— мучительно размышлял Антон
вслух, делая пас невольными свидетелями своих пере¬
живании. Наконец, исчерпав свои возможности, он об¬
ратился к нам за помощью.
— Ну, Антошка...— посоветовала мама.— Ты же
знаешь правило нашей семьи: всегда дари то, что бы ты
хотел, чтобы подарили тебе самому...
— Понял! — обрадовался сын.
— Ты знаешь, Наташка! — захлебываясь от радо¬
сти, кричал он в трубку накануне выходного дня, когда
было намечено торжество.— У меня для тебя такой
подарок есть! Такой... Только это — секрет! Самый-са-
мый дорогой подарок...
131

Шея и уши были безропотно вымыты в трех водях
еще с \тра и вытерты до красноты, туфли с небывалым
старанием отполированы прямо-таки до солдатского
блеска, и \тже несколько раз я отгонял Антона от зерка¬
ла, перед которым он с неслыханной тщательностью пы¬
тался зачесать набок свою короткую дошколятскую че¬
лочку...
И' бот Антошка, весь розовый от предвкушений, на¬
жимает круглую пуговку звонка.
Наташа сама вылетает открывать и впивается глаза¬
ми в пакет, перевязанный ленточкой, который держит
Антон.
— Поздравляю тебя с днем рождения...— непривыч¬
но хриплым голосом говорит он.
Наташа протягивает руку. Антон тянет ей навстречу
свою, но Наташа хватает пакет, торопливо разрывает
обертку и пытается оценить содержимое. Это—книга
«Приключения Гулливера» в яркой лакированной супер¬
обложке.
— Ты знаешь, я долго думал, что тебе подарить...—
доверительно сообщает Антон.— Это моя самая люби¬
мая книга. Самая дорогая... Возьми.
Наташа цепко берет книгу в руки и жадно загляды¬
вает на заднюю сторону обложки...
— Э-э-э...— разочарованно тянет она.— Всего-то...
Всего-то один рубель сорок копеек... А ты говоришь —
дорогая...
И, утратив всякий интерес к подарку, пытается тем
не менее играть роль гостеприимной хозяйки:
— Ну, проходи...
Вероятно, мой сын воспринял эту сцепу совсем по-
иному, нежели я, взрослый. Дети есть дети. И конечно,
в шумной компании своих сверстников Антон забыл о
случае в прихожей. Тем более что среди гостей оказа*
лась Таня...
132

Я тоже обратил внимание на эту девочку, по меня,
как стреляного воробья, привлекло, разумеется, не ее
взрослое, фирменное вельветовое платыше с вызызаю-
ше броской наклейкой на кармашке, а крупные лука¬
винки-веснушки, играющие в прятки на ее щеках и
вздернутом носишке.
— Продай веснушку! — страшным шепотом предло¬
жил я, когда нас познакомили.
Мальчишки и девчонки вокруг с готовностью рассме¬
ялись, но обладательница рыжих конопаток гордо
в.тряхнула бантами и круто отвернулась от меня, слов¬
но от надоевшего памятника... Видимо, она знала своим
россыпям подлинную цену!
Антошка еще никогда в своей коротенькой, как во¬
робьиный хвост, мальчишеской жизни не видел такого
великолепия.
— Можно потрогать? — с любопытством спросил он.
— Вот еще! — как от мухи, отмахнулась от него Та¬
нечка.
— А поцеловать? — деловито настаивал он.
Таня нэ секунду задумалась, потом пальцем обвела
на своей щечке маленький кружок и снисходительно
подставила Антону:
— Вот сюда!
Антон прикоснулся губами к ее налитой, на вита ми-
непной щеке и с удивлением первооткрывателя сообщил
результат:
— Гладенькие...
Конечно, рядом с Таней за столом он очутился дале¬
ко не случайно, выдержав естественную в подобных
случаях конкуренцию со стороны других претендентов...
Зато потом Aejtoh вовсю ухаживал за своей соседкой,
выбирая для нее конфеты из вазочки, протягивая ее
стакан и следя, чтобы его до краев наливали пепси-ко¬
133

лой, и даже отдал ей половину торта от своей
доли...
Я с удивлением следил за его невесть откуда взяв¬
шейся галантностью и с интересом прислушивался к то¬
му. что он говорил Танечке —с откровенностью, свой¬
ственной возрасту, и, по выражению радистов, откры¬
тым текстом:
— Ты мне очень нравишься... И веснушки у тебя
красивые, весенние, и банты... И глаза у тебя очень ве¬
селенькие, голубые... И колготки у нас с тобой одинако¬
вые — белые...
Тут Танечка взглянула на его коленки и полупрезри¬
тельно бросила:
— А вот и нет! И совсем не одинаковые! У тебя —
простые, а у меня — безразмерные!
И подумалось мне: а сколько же еще таких Танечек
встретится ему в его взрослой жизни?!
АНТОШКА И КРАСКИ
Подарили Антошке в день рождения замечательные
краски. Целую коробку! Каждая краска в гнездышке
лежит, в пластмассовом маленьком корытце и заклеена
бумажной полоской. А на полоске написано, как каж¬
дая краска называется, чтоб не перепутать. И еще ко¬
рытце побольше, с двумя отделениями — чтоб в них во¬
ду наливать. И макать кисточку.
— Ну вот,— сказали Антошке.— Рисуй этими кра¬
сками что хочешь.
Антон перво-наперво все бумажные полоски ото¬
драл. Чего, мол, мне читать, как какая краска назы¬
вается! Я и так вижу, где черная, а где красная. И буду
рисовать что хочу!
134

Нарисовал он для начала фиолетового цыпленка.
— Ишь ты, чего придумал! — засмеялась бабуш¬
ка,—У баклажанов ножки не растут!
Потом Антон нарисовал черной краской черное солн¬
це.
— Узнаю,— сказала мама.— Это—портрет сково¬
родки!
Нарисовал Антон краской красное море.
— Ясно,— пригляделся папа.— Борщ со свеклой!
Нарисовал Антон на коричневом лугу зеленую коро-
ВУ-
— Фу!—рассердилась сестра Даша.— Какая про¬
тивная лягушка!
Голубой краской нарисовал Антон большое голубое
дерево — пальму.
— Ага,— догадался дедушка, взглянув сквозь оч¬
ки.— Это фонтан в городском саду!
И наконец, нарисовал Антон синей краской пшенич¬
ное поле.
— Посмотри, как красиво!—сказал он знакомой
девочке Ксюше.
— Очень красиво!—похвалила та.— Только я знаю,
чего здесь не хватает! Ты забыл нарисовать в море зо¬
лотых рыбок!
— Эго не море, а поле,— хмуро объяснил Ксюше
Антон.
— Такое поле не бывает.
•— Нет, бывает!
— Нет, не бывает!
— Нет, бывает. Как нарисовал—так и бывает!
— Так не так, а ты сам—дурак!—выпалила Ксю¬
ша, показала Антошке язык и убежала.
— Папа, разве я дурак? — насупившись, спросил
Антон у отца.
— Почему же вдруг дурак? — удивился папа.— Ты
У нас умный, только у тебя краски немножко места пе-
135

ропмалн. Эго краски виноваты, что тебя люди не пои».
\ а ют.
— А разно нельзя рисовать что хочешь?—спросил
Аптон.
— Нет,— сказал пана.— Небо должно быть голу¬
бым. трава — зеленей, а песок—желтым. И увидишь —
асе тогда будет в порядке!
— Не хочу в порядке! — сказал Антон.— Так очень
скучно —все взрослые деревья зеленые! Хочу розовую
траву. И голубую лошадь! И зеленую кошку! В красных
пятниш ка х треугольннчка м н!
— Таких tie бывает...— растерянно сказал папа.
— А почему tie бывает? Это же так красиво...
Папа задумался. И думал очень долго. А потом и
<'ам спросил:
— А в самом деле— почему?!
Па следующее утро Антон проснулся раньше всех и
нарисовал на большом листе белой бумаги болтаную
картину. И прикнопил ее кнопками на стену в большой
комнате.
— Вот теперь хорошо! — похвалили все.— Очень по¬
хоже! Теперь правильно!
— Правильно-то правильно...— вздохнул Аптон.—
Только — ну и еку-у-учно!
НЕОБЫКНОВЕННАЯ КЛЯКСА
Над кроватью у Антона висела очень красивая кар¬
тинка в самодельной рамке. На картине были нарисова¬
ны цветущий розовый куст на берегу синего озера, вда¬
ли подымались снежные горные вершины, а над ними—
спокойное и чистое-чистое, словно хорошо вымытое, го¬
лубее небо.
«Когда Еырасту большим — непременно сюда по¬
136

еду,—всякий раз мечтал Антон, глядя на свею любимую
картину.—Найду это место и куст роз, буду стоять и
смотреть на горное озеро, на снежные вершины и на чи¬
стое прозрачное небо...»
И вдруг на этой самой картине, прямо на чистом го¬
лубом небе, откуда ни возьмись появилась совершенно
неожиданная клякса. Честно говоря, клякса для Антона
не была новостью или такой уж редкостью. В его перво-
клашечной тетрадке для письма—пожалуйста!—они
появлялись частенько. Но то же в тетрадке! А тут...
«Довольно-таки странно...— размышлял Антон, вни¬
мательно разглядывая кляксу.— Ясно, это не чернила:
на стенке я не пишу. Высоко... И не от варенья: на стен¬
ке я не ем... И не от акварельных красок: эта картина
уже один раз нарисована. Очень странно... Совершенно
непонятная клякса!»
Антон встал на кровать, снял со стены картинку и
вынул ее из рамки, которую они смастерили вместе с
папой из тонких реечек. Сначала Антошка пошел посо¬
ветоваться с мамой: не знает ли она, откуда могла воз¬
никнуть на картине эта загадочная клякса?
— Неряха! — коротко сказала мама, даже не взгля¬
нув как следует.— Такую красоту взял и испортил!
— Да это же воздушный шар! Вот здорово! —вос¬
хитился папа и посмотрел уже не на картинку, а на
своего сына.— Ай да молодец! Сам придумал?
Антон осторожно вынул у папы из рук картину. По¬
том ушел в свою комнату и, прищурившись, долго смот¬
рел на кляксу и небо. Оказалось — действительно, если
долго всматриваться, клякса и вправду становилась по¬
хожей на воздушный шар, плывущий в чистом голубом
небе над горами со снежными вершинами... Шар был не
совсем круглый, а продолговатый, вроде восклицатель¬
ного знака, а внизу, где у восклицательного знака дол¬
137

жна быть точка, у шара была корзина для пассажиром.
Антон знал, что такая корзина называется гондолой...
Он вздохнул и пошел на кухню к бабушке, откуда
вкусно и понятно пахло оладьями и печеными яблока-
ми.
— Вот!—сказал он.— Видала? Воздушный шар!
— Ага...— согласилась бабушка и поковыряла кляк¬
су ногтем.— На клей не похоже. Наверное, от масляно¬
го лака... Сейчас мы ее!
И бабушка быстро-быстро, ловко, как все, что она
обычно делала, расстелила картину вместе со всеми го¬
рами и розовым кустом на кухонном столе, накрыла ее
мягкой чистой тряпочкой и — раз-раз! — провела по ней
горячим утюгом.
Когда она приподняла тряпочку, кляксы, похожей
на воздушный шар, как не бывало! Она исчезла, словно
по волшебству. Снова на картине было чистое прозрач¬
ное небо...
— Ну вот...— спокойно сказала бабушка.— Я же го¬
ворила: самая обыкновенная клякса!
— Как ты не понимаешь! — рассердился Аптон.—
Это же... Это же была совершенно необыкновенная
клякса! Воздушный шар! А ты его — утюгом! И теперь
он улетел... Навсегда.
— Ну, не беда! — сказала бабушка.— Улетел—и
прилетит. Возьми лучше яблоко.
Но Антон отказался от аппетитно пахнущего печено¬
го яблока. Он сел за свой рабочий столик, вытянул
ящик и достал коробку с акварельными красками. Он
выбрал свою любимую мягкую кисточку, словно бы сде¬
ланную из крошечного беличьего хвостика, и аккуратно
нарисовал на том месте, где недавно была клякса, воз¬
душный шар. Теперь он снова был хорошо виден на чи¬
стом неое над снежными горными вершинами.
— Улетел и прилетит... Улетел — и прилетит...—
бормотал Антон, делая свою работу.
138

' Потом он повесил картину на место и долго смотрел
на нее.
— Молодец, — еще раз сказал папа, заглянув в ком¬
нату, чтобы пожелать сыну спокойной ночи.— Очень вы¬
разительная деталь! Вот что значит — сила вообра¬
жения!
Но Аптон, засыпая, про себя твердо знал, что ника¬
кая это .не деталь и не сила воображения, а все сделала
неизвестно откуда взявшаяся клякса.
Видимо, клякса и в самом деле была необыкновен¬
ная!
ВОВКА —СКУЧНЫЙ ЧЕЛОЗЕК
Как-то привел Антон к нам домой своего старшего
товарища. Они во дворе подружились. Ну, подружи¬
лись— это, пожалуй, не совсем точно сказано: они и по-
знакомились-то всего три дня назад. У того старенький
расхлябанный велосипед сломался, и Антон его выру¬
чил— из моего набора инструментов гаечный ключ при¬
нес. Ну, тот свой двухколесный транспорт починил и
уехал с ветерком. И с ключом вместе. И вот сегодня они
снова встретились.
— Папа,— говорит Антон.— Это мальчик Вова. Я
тебе про него рассказывал. Можно, я ему кокосовый
орех покажу? И еще — он никогда моржового клыка не
видел!
А этот Вова стоит, в сторонку смотрит, будто его
разговор вовсе и не касается. Даже «здравствуйте!»
мне не сказал.
— А, привет, товарищ Вовка! — Это я к нему обра¬
щаюсь.— Что же это ты у меня гаечный ключ «двенад¬
цать на четырнадцать» замотал? Мы тебя, можно ска¬
зать,^ беде выручили, а ты смылся? Мне, брат, этот га¬
ечный ключ самому нужен!
139

— Ладно, сейчас принесу — хмуро буркнул Вовка и
загрохотал вниз по лестнице. Даже лифта не стал до¬
жидаться.
— Ну вот тебе и раз...— сказал я сыну и только ру¬
ками развел.—По-моему, твой гость снова испарился...
Но Вовка вернулся, красный и запыхавшийся,—
опять без лифта на восьмой этаж взлетел,— и протянул
мне гаечный ключ:
— Вот, берите! Он у меня в сумке был! И вовсе я
его не замотал. Я думал,— кивнул Вовка на Антона,—
он мне его насовсем дал...
— Думал, думал...—сердито сказал я.— Индюк то¬
же думал...
— Мне из-за тебя влетело! — виновато признался
Антон. — Знаешь, этот ключ «двенадцать на четырнад¬
цать» как раз для гаек крепления контактов аккумуля¬
тора нужен... От машины...
— А нужен—так нечего давать!—отрезал Вовка.
И тут же деловито поинтересовался: — Ну а где твой
кокосовый орех помещается?
— Ну, замнем для первого знакомства,—прервал
их я.— Пошли!
И я открыл дверь в свою рабочую комнату, пропу¬
ская мальчишек вперед. Антон, я знал, уже приготовил¬
ся к привычной роли экскурсовода: он часто приглашал
своих друзей и знакомых к нам домой, и мы вместе по¬
казывали ребятам разные диковинки.
Но на этот раз все пошло совсем по-другому. Вовка
по-хозяйски вошел в комнату и огляделся.
— Э-э-э! — разочарованно и совсем неожиданно для
нас протянул он.— Какая же это комната? Эго вовсе
библиотека!
Мы с Антошкой непонимающе переглянулись: вот,
мол, это выдал!
А зачем вам столько книг? — подозрительно при¬
глядываясь ко мне, спросил Вовка.
140

„	— То есть как зачем? — поперхнулся я, не зная что
ответить.— Читать, конечно!
— Вы же школу давным-давно кончили! — засмеял¬
ся он.— Вам же чтение на дом не задают!
— Я сам себе задаю! —сказал я.
— Мам же интересно!—подхватил Антон.
— Fly да, интересно...— не поверил своим ушам этот
непонятный человек Вовка.— Вот я школу кончу — ни
за что читать не буду! Телевизор — это вещь! Это ин¬
тересно! Про Штирлица! Или про крокодила Гену!
— Погоди, погоди, ты в котором классе?
— В третьем,— солидно ответил Вовка.
— И ' то же, никаких книжек, кроме учебников, не
читаешь?
Он покосился на забитые книгами полки и молча по¬
качал головой.
— И доже сказок? — вытаращил глаза Антон.
— А чего мне сказки? — пожал плечами Вовка.—
Одно вранье! Я однажды, знаете, целый день просил-
просил: по щучьему велению, по моему хотению дай мне
сто кило мороженого! Фигос под нос!
— Да зачем тебе столько?! Ты же за целую жизнь
столько fie съешь!
— Ну и что? Положил бы в холодильник и ел каж¬
дый день понемногу. По полнило или по килограмму!
— И не поделился бы пи с кем?—ахнул Аптон.
— Вот еще... На гостей не напасешься...— взрослым
тоном проворчал Вовка.
Кокосовый орех он осторожно взвесил в руках и за¬
глянул внутрь.
Эх, пустой...
■ Что же ты хочешь? Это скорлупа. А кокосовое
молоко мы выпили. Собрали гостей и каждому дали по¬
пробовать!
141

Но Вовка уже двинулся к письменному столу, На
краю которого стояла радужная красавица раковина с
причудливым гребнем. Вовка дотронулся до ее розового
блестящего бока.
— А это вы где достали? — спросил он.
— В Карибском море, вот где! — с гордостью сооб¬
щил за меня Антон.— Знаешь, около острова Куба? Па¬
па там работал. Нырял, нырял — и достал!
— А это что? — показал Вовка на длинные пестрые
колючки.
— Это иглы дикобраза,—объяснил Аптон.— Он та¬
кой, вроде большого ежа.
— А где вы их достали?
— Да мне дикобраз их сам дал! — засмеялся я.—
Еще и уколол вдобавок, когда я к нему в нору полез!
Но Вовка не засмеялся.
— А это что? — постукал он согнутым пальцем по
небольшой витрине с минералами.— Хрусталь?
— Нет, это гранат, полудрагоценный камень. Краси¬
вый?
— Дорогой, наверно...— вздохнул Вовка.— А его где
достали?
— Да не доставал я! В горах добыл, в экспедиции.
В Казахстане!
— А это где?
— А эту маску в Африке. В Гане.
— А это?
Это перо орла-кондора, из Южной Америки. Мон
друг привез мне в подарок.
— А этого оленя где купили?
А этого оленя я сам сделал!—уже начиная ску¬
чать от его вопросов, ответил я.— В лесу сосновый ко¬
рень нашел — и сделал!
— А вот это вы где достали?
Это моржовый клык и есть! — вступил в свою
роль экскурсовода Антошка.— Видишь, какая здесь

тонкая работа? Называется — резьба по кости Это
пе на Чукотке подарили.	* и иа*
— Просто так подарили? —недоверчиво уставился
на меня Вовка.
— Конечно, чудак человек!
А на страусиное большущее яйцо, на пластину кито¬
вого уса, на зуб крокодила Вовка внимания не обратил.
Ему, видно, это было неинтересно.
— Да...— наконец обвел он глазами комнату, будто
что-то подсчитывая в уме. — Много вам приличных ве¬
щиц надарили... Если бы все это да продать...—мечта¬
тельно ПРОТЯНУЛ OF}.
— Зачем же продавать? — вскипел Антон.— Подар¬
ки не продаются! Это же память!
— А разве тебе никогда ничего не дарили? — спро¬
сил я.— I(росто так?
— Дарили...— скучно протянул Вовка.— В день
рождения... Ну, ботинки там... Штаны... Форму школь¬
ную...
— Это же не подарок! — подскочил Антон.—Прав¬
да, папа? Это называется необходимое рабочее обору-
дова... Мет, рабочее обмундирование!
— Ну еще... конфеты. В коробке. А я их слопал за¬
раз, и у меня потом живот здорово болел!
— Как у Робина Бобина?— весело пошутил Антон.
— Какого еще Робина Бобина?
— Барабека... Дразнилка такая есть.
Но Fie читал Вовка про обжору Робина Бобина!
А теперь мама обещала новый велосипед пода¬
рить. «Орленок» называется,— торопливо сообщил Вов¬
ка и добавил, тяжело вздохнув: — Если я буду хорошо
Учиться.
~ Какой же это подарок?—теперь удивился я. ■
то обычное деловое соглашение. Ты — мне, я тебе!
ты что, учишься только из-за велосипеда?
Конечно,— сказал Вовка.— Что я, дурак, что ли,
143

учиться даром? Ист уж, пусть велосипед дарлт! Или
джинсы американские. С заклепками!
— Му а если не велосипед и не джинсы, вообще
можно не учиться? —с любопытством спросил Ап*
тон, который с нетерпением ждал, когда же он пой¬
дет в школу. —Если не учиться вообще —что бы ты
делал?
— В мойщицы пошел! — быстро, как о давно решен¬
ном деле, ответил Вовка.—Там география и история
разве нужны? И арифметика — только на сложение!
— Почему же именно в мойщицы? — оюроиел я.
— А вот я с папой наши «Жигули» мыл па станции
техобслуживания — так я там видел: мойщице все по
рублю дают! И папа дал тоже. Значит, сколько она в
день рублей наполучает? Ого-го сколько! Папа ска¬
зал—даровая работенка! Хлебная!
— Бесперспективная работа!
— Чего-чего работа? — не понял Вовка и па всякий
пожарный случай насупился.
— Ну, это значит — ненадежная работа, без буду¬
щего. Ты подумай: завтра-послезавтра на в».е\ станциях
автоматические мойки поставят...
— Ага, ага!—вмешался Антон.— Мы с папой чита¬
ли и даже на выставке одну такую видели! В бокс
въехал, монетку опустил, как в телефон, кнопку нажал —
чик! Щетки заработали — пять минут, и блестит твоя
машина, как новенькая. И рубль давать никому не на¬
до. Спасибо — пожалуйста!
— Вот и кончатся твои заработки... И твоя арифме¬
тика,— добавил я,— па одно сложение без вычитания.-
Вовка растерянно шмыгнул носом. Видимо, блестя¬
щее его будущее, о котором он так мечтал, несколько
потускнело после нашего сообщения.
Ладно, чего там...— нерешительно пробормотал
он.—Еще чего-нибудь придумаю... Чтобы без арифме¬
тики!
144

А когда Вовка наконец ушел, позабыв, конечно, ска¬
зать «до свидания!», мы с Антоном сели рядышком на
диван и долго сидели молча.
— Ну, что скажешь? — посмотрел я на сына.—По-
моему, очень скучный человек этот Вовка!
—"Да, папа... Я понимаю...—согласился Антон.
Потом мы еще некоторое время сидели и думали —
каждый о своем.
— Папа,— вдруг сказал Антошка.— А давай сами
подарим что-нибудь этому скучному человеку Вовке!
Понимаешь, ему будет приятно!
— Только не гаечный ключ «двенадцать па четыр¬
надцать»,— вскипел я.— На вас инструментов не напа¬
сешься!
— Даьай сделаем модель индийского катамарана?
— Вот еще! Такому скупердяю!
— Ему же никто никогда ничего не дарил настояще¬
го...— задумчиво протянул Антон. — Просто так, а не за
деньги... Давай?
И уже час спустя, когда мы на кухне выстругивали
дощечки для лодки, он спросил:
— А потом, может быть, и он кому-нибудь что-ни¬
будь подарит. Как ты думаешь?
— П>, когда-то это еще будет? — ответил я.— И ку¬
да это ты зас\ пул баночку с клеем?
ОБЕЗЬЯНИЙ ЯЗЫК
Пришел в один прекрасный день Антон ко мне эта-
кнй деловой, ч> точку озабоченный и поделился свежей
новостью:
Знаешь, папа, а меня мальчишки во дворе ру¬
гаться учили!
Ну и как, научили?—с некоторой долей тревож-
ного любопытства поинтересовался я.
145

  £ еще Не все хорошо запомнил,— серьезно объяс¬
нил Антон и, старательно выговаривая новенькие поня¬
тия, повторил, какие именно слова подцепил он от своих
добровольных воспитателей. Ну, знаете, слова из тех,
что пишутся нетвердым детским почерком на любом за¬
боре. было бы только несколько досок рядом...
Я*, не моргнув глазом, внимательно выслушал сына.
— А знаешь что, Антошка,— вздохнув как можно
более тяжело, начал я,— а ведь тебя мальчишки обезь¬
яньему языку учили...
Антон вытаращил глаза так, что они сделались у не¬
го почти квадратными, и подавился вопросом, который
уже почти сорвался с его оттопыренной нижней губы.
— Да, да! И ты на меня свои глаза, пожалуйста, не
таращи! Хоть ты в школе еще и не учишься, но ты же
образованный человек и знаешь как-никак, чго человек
произошел от обезьяны?
— Я слышал...— тихим голосом признался Антон.—
Он произошел так, понемножку... Только этого даже
наша бабушка уже не помнит!
— Ну, потому что это произошло очень-преочень
давно, когда на Земле не было ни городов, ни автомо¬
билей «Жигули» и по древним лесам совершенно сво¬
бодно разгуливали мамонты. Представляешь себе кар¬
тинку? Но древние, люди и тогда были ничего себе, ум¬
ные, они не захотели жить на деревьях, как другие
волосатые обезьяны, спустились вниз и построили себе
первые дома из веток. И придумали огонь, чтоб было на
чем варить манную кашу... И тогда их ленивые товари¬
щи, первобытные обезьяны, видимо, сильно обиделись
на новенького человека и стали его всячески поносить и
Еыкрикивать разные слова, тарабарщину, которая на
человеческом языке вообще ничего не значит. И теперь
вот, знаешь, иногда случается, что вдруг внутри челове¬
ка заговорит его обезьянье происхождение. Тогда он и
начинает кривляться и орать те самые слова, которые
146

ты мне тут только что показывал... Я точно не знаю, мо¬
жет ли у человека от одного такого раза снова вырасти
хвост, но любой человек может незаметно для себя сно¬
ва превратиться в обезьяну! Ты вот в зоопарке был? Ну
и как думаешь — красиво?
Антон ушел от меня тихий и потрясенный.
Не знаю, что он сказал во дворе своим друзьям-то-
варищам, но потом я стал как-то замечать, что извест¬
ных надписей на стенах нашего дома стало гораздо
меньше. А те, которые уже были, старательно замазаны
мелом или химическим карандашом...
ПОЛЬЗА ГРАМОТНОСТИ
Долгих пять дней мы с женой находились в отъезде.
За Антоном присматривала специально для того при¬
бывшая бабушка, семейная палочка-выручалочка. Но в
конце срока Антон, как говорится, сорвался с зарубки и
натворил всяких дел. Рассерженная бабушка молча
взяла его за ухо, поставила в маленькой комнате в
угол, сказала: «Гулять не пойдешь!» — и захлопнула
дверь.
Постояла, прислушалась. Рева не было. Грохота оп¬
рокидываемых стульев — тоже. И сабельных ударов
деревянной палкой по дивану... Она взяла вязанье и
удалилась на кухню приглядеть за обедом.
Через некоторое время, когда борщ уже закипел,
она, мягко ступая, снова подошла к дверям, за которы¬
ми ее единственный внук состоял под домашним аре¬
стом.
В щель под дверью высовывался косо вырванный из
тетрадки листочек в клеточку. Бабушка с любопытством
иытянула послание и развернула его. Очков не понадо-
илось, — на листке крупными шатающимися буквами
ь*ло выведено: «Бабка — дура!» — и поставлен не один,
147

а столько восклицательных знаков вокруг, сколько уме¬
стилось на остальном чистом прост ранет ье бумаги.
Можно сказать, весь лист был в восклицательных
знаках!!!
Бабушка, будучи женщиной еще достаточно моло¬
дой и полной сил, хотела было открыть дверь и не сов¬
сем педагогично с сегодняшней точки зрения—староре¬
жимным способом — наподдавать строптивому внуку
как следует по соответственному месту, самой природой
предназначенному именно для подобных конфликтных
ситуаций.
Но передумала...
Она аккуратно вырвала листочек из блокнота, куда
вносила семейные расходы, и написала энергичным чет¬
ким почерком: «Тогда кто же ты сам?» — и, примяв пра¬
вила игры, украсила листок знаками, которые из всех
своих грамматических сил вопрошали неразумного
мальчишку по поводу его поступка.
Потом она подписалась: «Твоя бабушка»--и зазуб¬
ринками вперед подсунула листок под дверь. Его мгно¬
венно утянули. «Словно мышь в норку»,— улыбнулась
бабушка.
Минут десять за дверыо царило сосредоточенное
молчание. Бабушка даже несколько забеспокоилась: ти¬
шина— не лучшее свидетельство порядка в доме, когда
в нем находится живой шестилетний мальчишка, но тут
наружу снова высунулся белый уголочек. Бабушка при¬
села на корточки. На оборотной стороне ее листка было
написано гордое и самонадеянное определение: «Я
чилавек!!!!!!!!»
Бабушка неторопливо отыскала красный фломастер,
методично зачеркнула ошибки, исправила запальчивое
определение согласно законам русского правописания и
жестко приписала: «Пока еще нет !!!!!»
Ответ не заставил себя долго ждать. На новом лист¬
ке, хранящем следы многочисленных сгибов — не то от
148

конструируемого кораблика, не то от не запущенного R
форточку голубя, стояло только одно слово: «По¬
чем У ? ? ? ? ?'’''
Вопросительные^ знаки на этот раз придавали слову
новый философский оттенок, совсем не похожий на те
обычные бесчисленные «почему?» и «зачем?», которыми
изводит своих родителей любой нормальный ребенок.
«Потому, что ты никого не любишь», — стараясь пи¬
сать крупнее и разборчивее, начертала на листке седач
женщина. И подписалась осторожно; ««Любящая тебя
бабушка». 15ез всяких знаков...
Новый листок выскочил не сразу. Это был большоГг
лист плотной шершавой бумаги, хранящийся в папке
для акварельных рисунков. Разноцветными фломасте¬
рами были старательно выписаны на нем крупные бук¬
вы все с тем же потрясающим воображение количе¬
ством восклицательных знаков. Но на этот раз они тор¬
жествующе гласили: «Ура!!!!! Я тебя люблю!!!!! Я Чело¬
век!!!!!»
Последнее слово было написано безукоризненно
правильно—и нечаянно или нарочно, но с большой
буквы...
МАННАЯ КАША
Голодный военный год. Шестилетний Алеша и его
мама живут в маленьком заснеженном городке над ве¬
ликой рекой. Отец на фронте, и от него уже давно пег
писем...
Алеша, вернувшись из детского сада, в одежде и
шерстяных носках сразу же залезает под пестрое ло¬
скутное одеяло: в комнате холодно.
Отогревшись, он высовывает кончик носа:
— Мам, а мам! А нам в саду сегодня манную кашу
Давали!

И через несколько секунд добавляет задумчиво:
— С маслом...
— Ну и хорошо, Алешенька... —усталым тоном про¬
износит мать. — Спи, сынок...
— Только мало... — вздыхает Алеша. — Чуть-чуть на
блюдечке...
— Все же каша,—рассудительно замечает мать.—
Много ли нам надо?
— И масла — ка-а-а-пельку... — тянет Алеша.
— Спи... — успокаивает его мать.
После некоторого молчания снова слышится Алеш¬
кин голос:
— Мама, а ты умеешь варить манную кашу?
— Умею... — горько усмехается женщина. — Было
бы нз чего...
— А после войны сваришь мне манную кашу?
— Обязательно сварю, сынок. Спи!
— С маслом? — недоверчиво спрашивает Алеша.
— Ну конечно с маслом. Полную ложку по¬
ложу!
— Хо-ро-шо бы... — раздельно, взрослым баском
произносит Алеша. — Полную тарелку сваришь?
— Полнехонькую тарелку...
— Нет, лучше — кастрюлю. С краями.,. Сваришь?
— Сварю, сварю, сынок.
— Нет... Уж лучше—ведро! Сваришь ведро? — с
легким опасением от несбыточности подобной мечты
спрашивает мальчик.
— Хорошо, хорошо, сынок... — утешает мать. — Бу¬
дет тебе целое ведро каши!
Алеша почти засыпает...
В колеблющемся свете коптилки молодая женщина
что-то шьет. Или плачет, беззвучно плачет, прикусив
губы?
Вдруг Алеша испуганно вскидывается и спрашивает
тревожно:
150

.— Мама! А ты сама любишь манную кашуэ тл
уточняет: —С маслом?	у-	п
— Люблю, сынок... — отвечает мать.
— Тогда лучше ты свари два ведра! Ладно?
ЛАМПА
На веранде горит старинная керосиновая лампа: в
дачном поселке послевоенной поры постоянные перебои
со светом.
А сама лампа—прелесть; большой резервуар про¬
зрачного зеленого стекла, в котором видно, как десяти¬
линейный фитиль купается в желтом керосине.
У лампы веселый и практичный зеленый абажур
вроде зонтика, большое зубчатое колесико для подкру¬
чивания фитиля и бронзовая чашка, в которую помеща¬
ется резервуар лампы. На трех бронзовых, тускло позо¬
лоченных цепях вся эта ошеломительная конструкция
прикреплена к потолку.
Но сейчас лампа прикручена и дает только самую
малость уютного, немного колеблющегося от легкого ве¬
терка света.
Ночные бабочки тыкаются в абажур, падают с ти¬
хим шелестом па клеенку, которой покрыт круглый
стол.
Мама, папа и тетя Маша сидят тихо, словно стара¬
ясь даже не дышать лишний раз, специально прикрутив
фитиль и почти не разговаривая, чтобы Петька скорей
заснул: они, молодые, хотят сходить в гости к знако¬
мым.
Принесли потрясающие пластинки... — заговорщи¬
ческим шепотом сообщает тетя Маша, закадычная под-
РУга Петькиной мамы. — «Брызги шампанского», «Рио-
ИТУ», «Друг, с которым много пройдено дорог...». Ой,
Умереть можно!..
151

И она, поскольку ближе всех сидит к Петькиной
кроватке, шепотом просит пятнлетнего мучителя:
— Ну сделай одолжение — спи, пожалуйста...
Напряженную тишину прерывает сонный Петькин
голос:
— Хочу пи-пи...
Мама терпеливо подносит ему горшок.
Следующая просьба возникает, видимо, по контра¬
сту с уже сделанным.
— Хочу пить! —заявляет Петька.
Тетя ААаша протягивает ему кружку с компотом и,
придерживая рукой его сонную, тяжелую и теплую го¬
лову с мокрыми завитками на затылке, помогает на¬
питься.
— Ну, кажется, заснул... — торжествующе	шепчет
папа и на цыпочках трогается с веранды.
— Пошли?
Тетя Маша и мама осторожно подымаются, прислу¬
шиваются.
В маленьких промежутках между тиканьем маятни¬
ка на часах слышно ровное дыхание мальчика.
— Фу...— не то вздыхает, не то пытается задуть
лампу иод потолком папа.
И вдруг раздается ясный п звонкий голос:
— Покажите мне лампу...
— Что?!—от неожиданности чуть не подпрыгивает
и взрывается папа. — Лампу?! А луну с неба ты не хо¬
чешь пощупать?! Где мой ремень? — хватается он за
последний педагогический аргумент.
Петька испуганно натягивает одеяло на голову и
стихает. Потом тетя Маша слышит недоумевающий его
шепот:
— Дураки какие... Подумаешь, чего я попросил та¬
кого особенного?

Тетя Маша, не выдержав, прыскает, а потом смеется
в полный голос.
— Ты что, рехнулась? — обеспокоенно спрашивает
подруга, Петькина мама.
— Да так, ничего... — отвечает тетя Маша и вытира¬
ет слезы па глазах. — Вы идите, а я позже приду...
И про себя добавляет: «Вот покажу Петьке лампу и
приду...»
ЖЕНЬКИНА РОГАТКА
Женька-дачник убил из рогатки белку. Просто так
убил — из озорства и бахвальства.
И белка какая-то странная попалась: ей бы убежать
после первсло Женькипого выстрела, а она только ниже
спустилась и зацокала. Цокает, цокает, а в лапках
шишку сосновую вертит. Быстро-быстро, так что шелуха
летит, слою,о стружка от маленького токарного ста¬
ночка.
А Женька упорный оказался. Наверно, раз десять из
своей дальнобойной рогатки в белку пулял, пока цель
не поразил.
Рыжий комочек упал вниз не сразу, а будто нехотя,
цепляясь за сучья хвостом, и почти беззвучно ударился
о землю. Кот Ерошка с драным ухом прыгнул к нему,
понюхал—да как фыркнет и с перепугу взвился по со¬
сновому стволу чуть ли не до самого верху.
Вокруг мертвой белки в кружок собрались ребята и
молча смотрели на то, что совсем недавно было живым,
веселым зверьком. Никто, даже сам Женька, не решал¬
ся взять тельце в руки.
Вдруг на плечо Женьке опустилась чья-то тяжелая
•ладонь.
— Ну
и что же ты, горе-охотник, собираешься
елать со своей добычей? — спросил незнакомый муж-
Ч И и 'i	*
] 53

— А чего? Шкурку сниму... — попытался беззаботно
ответить Женька,' но что-то у пего не получилось.
— Шкурка у белки летом, сам видишь, непригодная.
Белку бьют поздней осенью, когда она настоящую шуб¬
ку к зиме надевает. Да и то не здесь, а в тайге. Тогда
нз охоты всем польза. А тут — тут ты только лес гу¬
бишь...
— А лес при чем?—обиделся Женька.— Вон какой
лес стоит — сосны чуть не до неба! А вы — лес... Поду¬
маешь, одна белка.
— Вот-вот... — вздохнул незнакомый мужчина. — Ты
одну, да другой одну, да третий... Смертельная, ребята,
арифметика получается! Из-за таких вот, как ваш стре¬
лок— и белок кет, и лес умирает.
И, видя по лицам ребят, что они не понимают, доба¬
вил:
— Вспомните, как в хорошей дружной семье живут:
тут вам н старики — дед с бабкой, и отец с матерью, и
молодняк подрастает — дети и внуки. И в лесу—как в
семье. Если лес живой, в нем деревья разного возраста
одновременно к солнцу тянутся — и старые деревья, и
средние, самые спелые, в самой поре, и крохотные со¬
сенки к ногам родителей жмутся. А здесь, в вашем ле¬
су ... Ну-ка, посмотрите повнимательней!
— Ой, и верно! — всплеснула руками одна девочка с
туго заплетенной косичкой, так что она торчала вверх,
словно накрахмаленная. — Тут под соснами только тра¬
ва да малинник. И ни одного детенышка, ни одной со¬
сенки!
— А белки—первые лесу помощницы. Видели, как
они шишки лущат? А зернышки на землю роняют — са¬
ми того не зная, засеивают лес семенами. Белок нет — и
леса нет. Так-то...
И пошел, немного прихрамывая и опираясь на сучко¬
ватую палку. И всем стало как-то грустно, нехорошо и
неуютно в этом солнечном, прогретом лесу.
154

fi. Ну ладно, ребята! Подумаешь!—сказал Женк
ка._^ Наговорил вам этот старпер с три короба вы ^
уши развесили. Пошли лучше в волейбол постучим!
— Мы-то пойдем,— вдруг зло сказал мальчишка в
синих джинсах. Мы-то пойдем, а ты катись от нас
подальше, пока я тебе как следует по шее не накосты¬
лял! Ты... Ты просто как фашист!
И все ребята убежали не оглядываясь. Женька
остался один. А посередине зеленой полянки в ярком
солнечном луче лежал маленький рыжий комочек.
И не шевелился.
ПЛЕВОК
— Ольга Алексеевна, а Барышев опять в Вартаняна
плюнул!
— Как... плюнул?!
— Слюной...— честно ответила Юля Котова, очень
чистенькая и аккуратная девочка.
— Нет... харкнул!—уточнили дотошные мальчиш¬
ки.— Насасывал-насасывал, а потом — плюнул. Прямо
на рубашку.
— Сначала обезьяной назвал...
— И не обезьяной, и не обезьяной вовсе! — затара¬
торила Наташка Елисеева. — Он сказал:	образина...
— Ну, хватит! — рассвирепела добрая Ольга Алек¬
сеевна, воспитательница младшего отряда. — Пусть это
и непедагогично...— начала она вслух загадочную фра¬
зу, но тут же оборвала ее звонкой командой:— По¬
строиться всем!
Вопя и отталкивая друг друга, чтобы скорей занять
в°е законное место, младший отряд выстраивался на
155

песчаной плошадке перед своим корпусом. Шутка ска¬
зать— внеочередное построение! Что-то случилось!
Когда все стихло и слышался только шум ветра в со¬
сновых кронах над головами малышей, Ольга Алексеев¬
на сказала:
— Вартанян и Барышев, выйдите из строя!
Белобрысый Вовка Барышев с оттопыренными уша¬
ми и неторопливый Ашот Вартанян с блестящими, как
маслины, глазами, опасливо косясь на воспитательницу,
стали друг напротив друга.
— Ближе! — скомандовала Ольга Алексеевна и
подтолкнула Вартаняна почти вплотную к Барышеву: —
А теперь — плюй!
Вартанян опешил.
— Куда? В него?! — Он кивнул на притихшего Воз¬
ку.— Прямо перед строем?!
— Именно—перед строем!—отчеканила Ольга
Алексеевна. — Он же в тебя плюет?
— Плюет... — вздохнул Ашот, и его обычно веселый,
теплый медовый голос вдруг стал тусклым, даже горь¬
ким.— И еще как! Не один раз... Прямо как верблюд
плюет!
— Почему же ты не дашь сдачи?! — громко удиви¬
лась Ольга Алексеевна. — Сколько можно терпеть? Ты
же умеешь драться?
— В драке — могу... — расцвел и честно признался
Ашот, сжав свой крепкий кулачок и посмотрев на него
многозначительно.
Барышев насторожился.
Его и без того тощий живот, с которого резинка си¬
них тренировочных штанов все время соскальзывала,
еще больше подобрался в ожидании непредвиденной
опасности. Он шмыгнул сразу отсыревшим носом...
Вартанян, склонив черноволосую голову набок, с ин¬
тересом разглядывал голый живот Барышева.
— И когда дразнят... — добавил Ашот.
156

- _ А как тебя Барышев дразнит?
__ Толстый-жирный, поезд пассажнрный...
— Какой же ты жирный?! — счастливо рассмеялась
Ольга Алексеевна. — Если пол котлеты съедаешь за три
дня?
— Не люблю котлеты! — буркнул Ашот.— Почему
это в лагере всегда одни котлеты?!
— И еше с подливкой! — поддакнула из строя Юль¬
ка Котова.
— Кошкина, не вмешивайся! — понесся угрожаю¬
щий шепоток слева и справа.
— Не отвлекайся, — сказала Ольга Алексеевна Вар¬
таняну.— Давай лучше плюй! Сумей постоять за себя!
— Нет... — посмотрел на нее снизу вверх своими
маслинами Ашотнк.— Я не буду в него плевать...
— Почему?
— Не могу... — ответил Ашот и зажмурился.
Строй зашумел, заволновался, качнулся.
Барышев пригнулся, готовый в любой момент дать
стрекача.
Ашот открыл глаза. В них плавало солнце.
— На землю—могу... Если платка нет. В урну —
могу...
— Допустим...— согласилась Ольга Алексеевна.—■
Тогда, может быть, за тебя кто-нибудь плюнет? Выбери
подходящую кандидатуру... Как ты считаешь, кто мо¬
жет плюнуть?
Строй оживился. Ашот повел глазами вдоль строя и
прикинул:
~~~ Гусев может...
Это мы запросто! — откликнулся тот.
Р Козырев может... Соловьев...— перечислял Ашот.—-
^°рин Миша. Катя Жарикова — ого-го как может!
Сех Ма«пьчишек переплюнет!	—
Т1у, так кому же ты доверяешь из своих друзей.^
Нь серьезно, изо всех сил скрывая улыбку, спроси
157

ла Ольга Алексеевна. - Пусть они выйдут и плюнут. За
Te6!lCHe^a—'решительно отказался Ашот, —Раз я не
могу _ значит, и за меня не могут.
  д почему — ты можешь объяснить.
- Я должен подумать... - насупился Ашот.
  Хорошо! Даю тебе время подумать. разрешила
Ольга Алексеевна. — До вечерней линейки.
До ужина бузотера Барышева не было видно и
слышно! Вероятно, он забился в кружок мягкой игруш¬
ки и на всякий случай сидел там тихо, как мышь...
Ашотика же видели здесь и там на территории лаге¬
ря, окруженного любопытствующими друзьями. Время
от времени девчонки спрашивали его:
— Ну, подумал? Скажи... ну скажи, Ашотик, пожа-
лу-у-уйста...
Но Ашот крепился. Даже мольбы Юли Котовой,
смотревшей на него с обожанием, не тронули его.
ВЕЛОСИПЕД
О велосипед был великолепен!
чивый родственник шмкапной СЛ0ВН0 мале«ький за нос-
ражал жаркое солнпемашины, он слепяще от-
трубчатыми частями „ И своими никелированными
разбрызгивал вокруг себя°бьГГ ДВ“Я СЛ0?"° б“
уу1 сеоя быстрых солнечных зайчиков.
J5o

Мало того, что в положенных местах-„а заднем „
реднем крыле - у него были укреплены крупные о™!
Патели; привлекательные яркие кружочки упрятав
между спицами, крутились еще и на каждом колесе с
тугими красными шинами.	t	L
Весь его невыносимо заграничный облик вызыгат
конечно, восторг и восхищение местных мальчишек, упои¬
тельно цокавших языками и провожавших машину бы¬
стрыми завистливыми взглядами.
Да, велосипед мог поразить любое воображение!
Вдобавок это было не просто двухколесное приспо¬
собление для передвижения. Нет, велосипед, несмотря
на свой вызывающе яркий вид, исправно работал и
безотказной вьючной скотинкой, подобно старорежим¬
ному ишачку: в намертво закрепленной перед рулем
глубокой корзинке он исправно возил всяческую снедь
и потребные пляжные принадлежности.
Встречи с этим... не хочется говорить —транспорт¬
ным средством, с этим почти одушевленным существом
вот уже в четвертый раз происходили у меня примерно
в одно и то же время у начала довольно крутой камени¬
стой тропы, сбегающей к морю.
Сзади великолепного велосипеда на обычном^и весь¬
ма потрепанном «Орленке» катился симпатичный маль¬
чишка лет девяти-десяти, а впереди с монументальной
непроницаемостью доморощенного Будды восседала его
мама.
Лица молодой женщины я никак не мог разглядеть,
ерху ее лоб замысловатыми воланами прикрывали п
ли Гигантс*ой шляпы, остальное пространство заС'
моЛе^1НЫе °чки-этакая игривая современная У'
м°Днои Женщины.
ясь "а Неловко сходила с велосипеда, нескол^° П^н0
СКЛаДках длинной струящейся юбки, и о Р
|v^

как горная козочка па копытцах, начинала неуклюже
семенить по каменистой осыпи тропы на своих «плат-
формах».
Мальчишка застывал наверху...
П всякий раз повторялась одна и та же сцена.
— Слезай... — не оборачиваясь, начинала твердить
мать. — Слезай сейчас же! Дальше мы идем пешком.
— Ну, мамочка... Можно— я съеду? — просительно
тянул мальчишка, дочерна загорелый и с лупящимся
носом, на котором фонариком посвечивала нежная ро¬
зовая кожица, как на молодой картофелине.—Ма¬
мочка...
II он добавлял неоспоримый технический аргумент:
— У меня же тормоза хорошие...
— Слезай с велосипеда... — ровным голосом невоз¬
мутимой классной руководительницы продолжала мать,
глядя не на сына, а вниз, чтобы не подвернуть ногу на
своих колодках. — Это опасная, крутая гропа. Дальше
ты должен идти пешком...
Я понимал, как мальчишке хотелось съехать! Но он,
видимо, очень любил свою мать и был весьма дисципли¬
нированным сыном. Он мучительно сопел, снедаемый
тайным желанием нарушить этот запрет и испытать се¬
бя на спуске, который казался ему головокружитель¬
ным цирковым аттракционом. Он горестно вздыхал, с
силон втягивая воздух, от чего его ребрышки сильнее
обрисовывались над трусиками, а после... Ом начинал
спускаться следом за молодой женщиной, придерживая
свой велосипедик одной рукой за раму. Мелкие камешки,
поднимая сухую белую пыль, струйками сыпались из-
под его основательно раздолбанных кроссовок.
Меня, откровенно говоря, удивило, что в море о'1
резвился свободно, как дельфиненок, без лишнего при*
смотра со стороны своей мамы.
16о

""“5ч?Г
_ А ТЫ прилично плаваешь...-сказал я ему копа
мы оба отдыхали у дальнего ограничительного б™
— Мама разрешила заниматься плаванием, — дове¬
рительно сообщил он. — В бассейне...
_ Хорошо, что не фигурным катанием... —мрачно
буркнул я.
Мальчишка хохотнул, отпустил руки и на мгновение
скрылся с головой.
— Было дело? — догадался я.
— Она пыталась... я устроил сидячую забастовку! —
засиял мальчишка.
Он начинал мне нравиться все больше и больше.
— У тебя что, нет отца? — осторожно спросил я.
Он отвел глаза и сразу повзрослел.
— Они с мамой разошлись... — тусклым голосом
прошептал мальчик.
— Слушай... У меня есть идея... Давай сегодня по¬
сле обеда, так... часов в пять. Совершенно случайно...
встретимся па тропе. С велосипедом. Я тебя подстра¬
хую... Понимаешь? Совершенно случайно...
— Случайно? — Он посмотрел на меня с лукавым
любопытством, и в его глазах загорелись бесовские
озорные огоньки. — Ну конечно, только совершенно
случайно!
— Ну, давай... —сказал я, когда ““яв”рВ0Г0 раза,
назначенное время. — Только сип ’ й ПЯткой и ста¬
не слишком разгоняйся. Притор»	колене.	Понял,
райся не прямой ногой, сгибая	По-настояшему
Я встал на тропе в единственном скальнЫЙ вь1.
опасном месте — где над тропой	случае чего,
ступ,—чтобы перехватить мальчишку
Махмуд ему рукой - и он РшуЛСЯ Вовало ожидать, ока-
Первый спуск, как того и с. Д мальчишка не
зался неудачным. На крутом в* р	161
б- „
Лев Куклин

удержался и с разгона вломился в заросли ежевики.
Го, что он сначала с перепугу принял за кровь, пропа¬
хав на спине некоторое расстояние в кустарнике, оказа¬
лось просто раздавленным спелым ягодным соком...
— Ничего... В море отмоешь... — утешил его я, помо¬
гая выбраться на тропу, и полувопросительно доба¬
вил:— Давай снова?
Он кивнул, поцарапанный его лоб отчаянно задрал¬
ся вверх, и мы начали карабкаться туда, куда он наце¬
лился,—к повторному старту.
На втором спуске велосипед попал в коварный, за¬
полненный гравием желобчатый выем, колеса буксану-
ли, и мальчишка довольно грамотно вылетел из седла
через голову. Замазав слюнями ссадины на локтях и
коленях, он снова упрямо полез вверх.
При новом лихом спуске — с ветерком, с воплем —
«Орленок», словно вздыбленный всадником мустанг, за¬
тормозил на узкой полоске галечного пляжа...
Славный мальчишка был немножко, самую малость,
напуган, но горд и счастлив неописуемо.
Мы отмыли в море, как могли, наши боевые шрамы,
выстирали запыленную одежду и долго болтали, лежа
на нагретых солнцем плоских камешках.
Домой по тропе, которая уже не казалась такой кру¬
той и опасной, мы подымались вместе. Одной рукой я
придерживал на плече его заслуженного «Орленка», а
другой — обнимал его узкие, но крепкие плечики.
А потом он улыбнулся и взял меня за руку своей
твердой ладошкой.
И мы пошли дальше, держась за руки.
Как мужчина с мужчиной...
НОСОВОЙ ПЛАТОК
Однажды юный принц пришел к своему отцу—ко¬
ролю...
162

Впрочем, стоп! Ну зачем я буду ппи-пто*
эт0 сказка и что все это было давдыЕ-Д^?* ,то
подобного!	•	ничего
В паши дни сын пришел к отцу и сказал-
__ Отец! Я люблю одновременно трех деют..»,
__ И всех трех одинаково сильно? - не стол '
спросил, сколько точно оценил создавшуюся ситуацию
отец-
— Да, и я не знаю, что делать...
— Ничего, это в жизни случается...—так жеспокой-
ло ответил отец.
— Но я хотел бы жениться! — вспылил сын. —Как
же мне выбрать ту, которая любит меня по-настояще¬
му?!
— Нет ничего проще, сынок.— И тут мудрый отец (в
сказках, как и иногда в реальной жизни, все отцы муд¬
рые) впервые оторвался от газеты и из-под очков вни¬
мательно посмотрел на своего акселерированного потом¬
ка.—Предложи каждой из твоих девушек, которых ты
любишь, выстирать твой носовой платок...
— Так просто?! —не поверил сын.
— Я-то знаю, какой ты неряха, —загадочно ответил
отец.
— Пожалуйста, выстирай мой носовой платок! —
при повой встрече попросил сын первую девушку.
— Что ты, милый! — не отрывая взгляда от какой-то
ученой книги, ответила та. — У меня совсем другие ду¬
ховные запросы и на подобные бытовые мелочи совер¬
шенно нет времени!
~~~ Будь добра, выстирай мой носовой платок! по¬
просил сын вторую девушку.
Да стоит ли возиться с такой ерундой, в
Засмеялась вторая. — Пойдем и купим тебе целую кучу
163

носовых платков! И заодно мне французские духи!
Ведь ты меня любишь?
— Послушай, ты не могла бы выстирать мой носовой
платок? — осторожно спросил сын третью девушку.
— Ну конечно! Давай! — сразу же согласилась она
и добавила: — Ой, и какой же он у тебя грязный!
И вы понимаете, поскольку носовой платок должен
был как следует высохнуть, она оставила юношу ноче¬
вать.
Она завела будильник на половину восьмого, чтобы
не опоздать на работу, встала немного пораньше, вы¬
гладила платок, приготовила завтрак и сказала юноше:
— Вставай!
А он поцеловал ее и сказал:
— Спасибо!
И сама Любовь взмахнула над ними своим кружев¬
ным белоснежным платком...
...Казалось бы, все ясно?
Как бы не так! Ах, если бы дети всегда во всем слу¬
шались своих мудрых и опытных родителей!
Сын женился на первой девушке, но всю свою
жизнь думал о третьей—той самой, которая выстирала
ему носовой платок...

НЕОБХОДИМОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ
■ ■одобную книгу в принципе мог бы написать любой
ребенок... если бы он умел писать.
К сожалению, мамы и папы, занятые своими взрос¬
лыми неотложными делами, молчаливо передоверяют
эту возможность и право воспитательницам яслей и
детских садов... Те, в свою очередь, из-за нехватки вре¬
мени просто не в силах в общем гуле расслышать голос
каждого автора в отдельности!
А мир, который мы можем увидеть широко раскры¬
тыми глазами наших детей, в каждом отдельном случае
уникален и неповторим.
Большой русский писатель, великий детский сказоч¬
ник и педагог Корней Иванович Чуковский называл «ге¬
ниальным» возраст любого человека от двух до пяти
лет. Его знаменитую книгу «От двух до пяти» писали и
дополняли несколько поколений детей именно в этом
возрасте.
Я хочу предложить вашему вниманию записи из
своего родительского дневника: в силу моей литератор¬
ской профессии я много времени провожу дома. Так вот
и получилась наша с Антошкой книга «От двух до пя¬
ти»...
Сюжет ее бесхитростен: это — сама Жизнь в самом
прямом и высоком смысле слова.
ГОД ТРЕТИЙ...
Я сижу на веранде и занимаюсь, с точки зрения Ан¬
тона, очень интересным делом: вожу карандашом п
бумаге.
— Папа! Дай ка’анадаш! Антоша хочет папе пам
гать!
166

А что ты хочешь помогать?
_	Писать	букву	«А»	и	букву	«Оч	.	^
Очередная встреча с <<б>^вк°" "	ки,,улся ко мне:
вой дорожке. Антон с воплем восторга ыш> лен
  Папа, смот’и: буква «Ж» ползает.
Что такое для современного городского ребенка по-
пятня «еаозй» или «хлев»?
Идем к молочнице за молоком. Она загоняет корову.
— Ко’овка пошла в га’а ж?
А сегодня забежал в незнакомый двор и застыл, по¬
раженный новым открытием:
— Смот’и, папа, маленький га’аж для сооаки!
Сегодня жаркий день, и я надел белую рубашку-се¬
точку. Антошка увидел, ковырнул пальцем и сказал:
— У папы \ба(шк)з как кусочек сы’а, в ды’очках...
Принесли ему новую игрушку — «Лупоход», точь-
в-точь бабушкина клуоочпица или мисочка с крышкой.
Антошка потрогал восемь нелепых колесиков и вежливо
проговорил:
— Па’авозик...
А вообще-то в свои два года он картавит выборочно:
так, четко произносит «гром» и «крабы»!
Я накрыл машину чехлом. Антошка страшно удивил¬
ся, приподнял брезент:
ecT,~lvana’ ма(ш)ш,а спит! Под одеялом! У Антоши
есть коватка, а у ма(ш)ины нет!
Слышу торжествующий крик сына-
Т0Ша х^ТГГГолесоГ ПаПа> АаЙ ГаеЧМ КЛЮЧ’ А"-
167

Пришлось достать ключ «22-24», гайка оказалась
большой! —и весь вечер после этого он пытался лри-
ьрутигь гайку к самым разноооразным предметам, да¬
же к собственному пупку...
На нашем дачном участке сегодня были гости — два
дятла в красных штанах и белка, которая неторопливо
расчесывала свой отменный хвост.
Антон немедленно сделал глубокомысленное
обобщение:
— У ко’овки хвостик, и у собаки, и у кисы, и у бел¬
ки! А у папы нет хвостика, и у мамы нет, и у Антоши то¬
же нет...
Последние слова он произнес с явным сожалением!
— Папа, можно пот’огать часики?
— Можно...
— А можно часики сломать?
— Зачем?!
— Хочу смот’еть!
— Антоше очень н’авится эта ко’обочка! Она к’асная,
как мотоцикл «Ява»! Как помидо’ка!
Вечером мама включила транзистор. Взревел джаз.
— Музыка ругается! — заявил Антон. Потом при¬
слушался к соло тромбона: — У, какая ко’овка!
Гусята—это гусины дети, а цыплята—это тети¬
ны дети?
■ ♦
Вопрос быстро приобрел характер эпидемия:
— Как зовут кису?
Мурка, Васька, Матильда и т. д.
168

  Как зовут машину?
.— «Волга», «Победа», «Москвич» «Татгс
— Как зовут дерево?	’	ра>>-
— Береза, сосна, яблоня, ольха...
Но попробуйте ответить:
— Как зовут гагу? Как зовут камень? Как зовут
стол?	у
Сегодняшний вопрос:
— Как зовут велосипед?
— Этот велосипед зовут «Орленок».
— Нет! Так зовут птицу!
Через день:
— Папа, а как тебя опять зовут?
— Меня опять зовут папа Лева, —серьезно отве¬
тил я...
Вот что значит персонификация!
Задрав голову вверх, Антошка долго смотрит на лег¬
кие белые облака, которые кудрявятся высоко-высоко
на голубом небе.
— Папа: Что это там кипит?
Рассадил колено и приковылял ко мне:
— Папа, почини ногу!
*— Сейчас починим... Зальем йодом...
— Нет, — быстро спохватился сын, — лучше молоточ¬
ком,..
Сегодня па даче холодно, и Антон попросил:
Папа, зажги гречку!
Ясное и экономное слово: «гречка» — печка, которая
гРеет! Точно так же* «игруша» — это груша, с которой
можно играть, «мягодки» —это мятые ягодки, «умец» —
ЭТо умный и умелец...
169

Сегодня на прогулке встретили стадо как раз тогда,
когда хозяйка начала доить. Антошка зачарованно —■
впервые в жизни! — смотрел, как тугие струйки молока
ударяли по гулкому дну ведра.
— Смот’и! — не выдержав, закричал он. — Ко’овка
писает молоком!
— Маленькие звезды зажигают ма-аленьким выклю¬
чателем, а луну — большим-большим выключателем!
На перекрестке регулировщик поднял черно-белую
палочку.
— Папа, а зачем у дяди г’адусник?!
Мама показывает Антону на пианино: как «ходит
медведь»—на басах, как прыгает заяц (быстрые звон¬
кие аккорды), как поет синичка, как журчит ручей...
— А это называется «клавиши».
— Нет, тетиклавиши!—уточнил Антошка, вспомнив
знакомую тетю Клаву.
Антошка подцепил большую клюквину с «хвости¬
ком».
— Какой большой хвостик!—сказал он. — Как у те¬
лефона!
В магазине увидел, как кассирша выбивает чеки, и
обрадованно завопил:
— Тетя ’аботает на машинке, как папа!
— А как это зовут?
— Это, Антоша, бульдозер!
— Нет, папа! Бульдозер—это такая собака!
170
штяив

в моем кабинете Антошку поразила
лица.
— Это дядя-мотоциклист?— спросил он,
Сегодня взвешивал Антошку на напольных весах.
— Ого! сказал я. Ты весишь почти пятнадцать
килограммов!
— Мама! — радостно поделился сын с мамой, когда
та вернулась с работы. — Я вешу половинучетвертого!
И еще о перепутанных мерах.
— Ты очень вырос! — И ставлю сына к косяку две¬
ри, на котором отмечается его рост.
— Папа! — закричал Антон.-—Я вы’ос на два кило-
г’амма?!
Антошка играет с нелепым произведением современ¬
ной конструкторской мысли — желтым пластмассовым
паровозом, невыразительным в деталях и похожим на
полено. Паровозик, когда его сдавливают, пищит.
— А что это паровозик делает?
— Это он г’устит... Гудит и г’устит, потому что у па-
овозика мамы нет, и папы нет, и бабушки нет. Hhkoio
Мама подслушала, как Антон играет и приговари
вает-
*\и1да Антошка оуде!
Просто зависть берет к такому воображени .
171

Вертит в рукзх новый ярко-зеленый мячик.
— Какой мячик! Просто чудо!
Я подталкиваю его к сравнению:
— Зелененький, как яблочко!
— А мячики, что ли, ’астут на яблоне? — недовер¬
чиво спрашивает он.
Вечером я застал дома «музыкальный час». Мама
разыгрывала что-то не слишком веселое. Антошка слу-
шал-слушал и вдруг изрек такую фразу:
— Мама, ты иг’аешь, где темно! Поиг’ай, пожалуй¬
ста, где светло.
Антошку поразили золотые зубы у одной пожилой
дамы:
— Бабушка! А почему у тебя такие зубы желтые?
Что ли, ты их не чистишь?
День—жаркий, почти безоблачный. Но вот солнце
зашло за тучку.
— Солнышко пе’его’ело, — заявил Антон, который
неоднократно видел, как перегорают лампочки. — Шел
дядя, нажал на кнопочку — чик! — солнышко и пе’е-
го’ело!
— Хочу, чтобы у меня было два папы! — задумчиво
произнес вдруг сын.
— Это почему же?— ревниво спросил я.
— Чтобы один ’аботал, а д’угой иг’ал с Антошкой и
читал ему книжки. Без оче’еди!
Сорвал две метелочки подорожника, показывает
мне:
— Как будто мышиные хвостики!
172

___ А разве бывают зеленые мыши*
— Ну, если бы мышки были зечёнм»
как мышиные хвостики!--упрямо сказал ’авно>
ГОД ЧЕТВЕРТЫЙ...
Мама дала Антошке большой абрикос Он
тельно осмотрел его со всех сторон, прежде чем естк^
рассмеялся:	‘	сиь>	й
— Мама, а почему у него маленькая попка?!
— Мама, а как фамилия нашей улицы?
На кусте крыжовника увидел необыкновенно круп¬
ные ягоды. Сорвал и удивился:
— Какая небритая ягода!
• За вечерним чтением спрашивает маму:
— А «Мой до дыр» только мой? Это не твой Додыр?
И не папин? И не всех Додыр? А еще чей Додыр?
Читал ему «Сказку о золотой рыбке». Он вниматель¬
но разглядел рисунки, выяснил, что такое «новая изба»
и что «резные тесовые вороты» служат для въезда во
Двор, после чего дополнил Пушкина с позиций совре¬
менного ребенка:
— Жил старик со своею старухой, и был у них ста-а-
Р-ый «Запорожец»...
■ Папа, а кто наливает в корову молоко?!
Ходили с Антоном по лесу, он собирал ^РУ^КУ’
Т0РУЮ совершенно отчетливо называет «грусн
17J

— Антошка, разве она грустит?!
— Нет, когда ее собирают, она не грустит! Она
только в лесу грустит, когда одна останется...
— Папа, пойдем в противный магазин!
— Чем же он противный?
— Там лыжи продают. И санки. И гантели.
И мы пошли в спортивный магазин покупать лыжи.
— Какая красивая собака! Черная-черпая, как будто
ночь!
Вечером гуляем втроем и считаем звезды.
— Смотри, Антошка, — говорит мама.— Как будто
ковшик. Видишь?
Антошка вглядывается в четкий рисунок Большой
Медведицы.
— Нет, мама!—не соглашается он. — Эго тачка с
ручкой!
Слышу, как Антон «объясняет» маме:
— Есть фотоаппарат, а есть фотапка...
— Что?!
НУ, фотапка... Это такой ма-а-ленький... Детеныш
фотоаппарата!
белей?^амочка» а тьг мне сыграешь танец голеньких ле-
Антон ™и™ер£ов“нно Т уГОрелый?
— А что знаадт «угорелой»?аВЛИВаеТСЯ'
J74 Т° К°ГДа ^егают взад-вперед без всякого толку*

А, это когда дяди по телевизору за шайбой бега-
К'	А
Навстречу нам, тяжело переваливаясь с боку на в
пыхтя, движется необъятных размеров женщина мй
отступаем в сторону, и Антон произносит:-	'
— Какая надутая тетка!
— Почему надутая?
_ Ну, надувная! Как воздушный шарик... Надува¬
ли, надували — и надули!
Взрослая — тринадцатилетняя! — девочка	спраши¬
вает Антона:
— А кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
— Дядей!
— Папа, можно — я включу вертилятор?
•
Сегодня Антошка ласкался к маме и ошеломил ее.
— Мамочка, — признался он,—я тебя очень люблю!
Ты — мой спидометр...
— Папа, а ты умеешь ходить на ушах?
~ф~
Какой завтра праздник?
— Завтра, Антошка, мамин день. Женский празд¬
ник, понимаешь?
—~ Да, понятно-понятно: джинский праздник..*
Наконец-то Антон задал вопрос, которого я ж^а
чисто теоретически. Нижеследующая алогичность,
н^и меня не устраивала в детстве:
А почему белку зовут «белка»? Сна ж
а Рыженькая..
17S

— Ну да. Ее лучше бы назвать «рыжка», правда? Л
медведя — ом же бурый! — «бурка».
— А белого медведя—«белыш».
— Но уже есть заяц — «беляк».
— А серый заяц? «Серка»? —И тут Антон сказал
очень задумчиво: — Интересно бы встретить тех людей
и спросить, почему они назвали белку «белкой». Эго же
неправильно!
Сегодня Антон выдал сногсшибательное сравнение:
— У меня колготки красные, как ленивый пожар!
— Мама! Брови — это усы над глазами?
Слово «заплатка» для Антошки равнозначно «мо¬
нетке»:
— Папа, а ты взял заплатку на автобус?
Конечно, Антошка знает историю про Мастера-лома-
стера. Сегодня приходит с маленькой сумкой, где брен¬
чат «инструменты», и заявляет:
— Я не только Мастер-ломастер. Я — Мастер-почи-
нястер!
Сегодня сын сообщил мне по секрету:
— Знаешь, папа, я теперь только коршунов боюсь!
— А почему именно коршунов?—недоверчиво спро¬
сил папа.
— Ну, они такие... коршунистые... — объяснил Ан¬
тон.— И нападают на зайцев и цыплят. А знаешь, у
меня есть такая желтая футболка? И я боюсь, что кор¬
шуны примут меня за цыпленка...
176

_ Мамочка, дай, пожалуйста, твой няпа*
Это, конечно же, наперсток...	““альник!
Нашел сорочье перышко-большое, длинное, черНо.
белое:
__ Папа, посмотри! Это перышко называется «Снег
и ночь»!
ГОД ПЯШ&*
Напевает — и довольно верно — песню «Я спросил у
ясеня...». Видимо, я машинально, как это часто случает*
ся с людьми, лишенными слуха, стал подпевать ему.
Вдруг Антошка вскакивает, подбегает ко мне и за¬
крывает мой рот ладошкой:
— Папа, все! Ты больше петь не будешь! Я тебя вы¬
ключил...
— Внимание! — объявляет Антон голосом диктора.—
Говорит Ленинград. Точное время: двадцать один час и
сорок лебединых крылышек...
Сегодня я самолично услышал нижеследующие стихи:
Мы не очень любим спать,
Любим мы маршировать!
А чуточку дальше из словесной неразберихи выско¬
чил такой образ:
Мотоциклом обгоняем
Мы горячих кошек визг!
В Русском музее Антошка радостно закричал
Сь гулкий парадный вестибюль:

— Папа, смотри, у этого мальчика все так, как у
меня!
Потом последовал вывод, который был логичен и не¬
избежен, н я обрадовался, так как втайне его ждал.
— Папа, а это мальчик, который окаменел, когда иа
него посмотрела Медуза Горгона, да?
— Конечно, Антошка, это такой окаменевший живой
у ялъчи к...
Миф о Персее в адаптированном переложении Кор¬
нея Чуковского — любимое чтение Антона. Отсюда и
ЕЫВОД.
— Мама, а люди умирают, только когда старенькие?
— Да, сынок...
— И ты умрешь, когда будешь очень-очень старень¬
кая?
— И я...
— Тогда и я тоже буду очень стареньким дедушкой,
и мы вместе умрем, в один день!
— Мама, посмотри, какая у персика кудрявая ко¬
сточка!
— Правда, фары автомобиля — это его глаза, а ра¬
диатор — как будто нос?
Сегодня Антон спросил меня, растопыривая ла¬
дош XVI
— А ты знаешь, как устроены пальцы?!
— Ну, не совсем... Так, приблизительно... — не сов¬
сем чистосердечно промямлил я, ожидая продолжения.
— Так вот... В пальцах есть косточки, потом немного
мяса, а потом—тоненькие рельсы для крови! Кровь
красная (это он знает точно, потому что и резался, и
178

ность!
Нарисовал чудище, в котором я ничего не мог по
—■ Ну как же ты не понимаешь?! —возмутился
сын.— Это такой клоун: видишь—кривые ноги, на но¬
гах растут руки, а на голове вместо волос телевизионные
антенны!
Строит из кубиков какие-то увлекательные конструк¬
ции и ставит на них оловянных солдатиков.
— А это кто? — спрашиваю я.
— Это — лодыри, — невозмутимо отвечает сын.
— Почему же лодыри?
— Ну как ты не понимаешь? Это — моряки лодок,
значит—лодыри...
— Правда, удочка — это рыбный подъемный кран?
Сегодня Антошка начал рассказывать мне сказку
так:
Это было давным-давно, когда все памятники
еЩе были живыми...
Вечером раздевается, аккуратно раскладывает вещи
спрашивает:
Правда, я прекрасный разложенец?
нять.
Сег°Д«я мы проезжали мимо двух
ДЫМИВШИХ труб пригородной ТЭ
5VX высоченных, отча-
ТЭЦ- Антон, конечно,
179

обратил внимание на огромные клубы дыма, вырывав¬
шегося из жерл этих коптящих сооружений.
Смотрите! — закричал он.— Это большой завод
который делает тучи! Такой специальный тучный завод!
Позвонил мне приятель, и я ему сказал:
— Привет, Гена!
Антошка, который листал книжку в моей комнате
насторожился и стал дергать меня за руку:
— Папа! Дай мне трубку!,
— Зачем?! — удивился я.
— Я хочу поговорить с Чебурашкой!
Это он подумал, что я разговариваю с крокодилом
Геной!
Играет с игрушечным клоуном, превращенным в зло¬
го колдуна, и приговаривает по рецепту русских сказок:
— «Вот так! — сказал богатырь. — На одну ладонь
положу, потом другой прихлопну—только мокрое ме¬
сто останется!»
И, немного подумав, добавил для окончательного
устрашения:
— А потом и оно совсем высохнет...
— Папа, а правда, пистолет лучше меча? — спраши¬
вает меня Антон и делает любопытный вывод: — Вот ес¬
ли бы у Персея был пистолет, ему бы совсем легко было
убить Медузу Горгону!
Даю Антошке яблоко и счищаю с него кожуру*
— Папа, зачем ты чистишь?
— А видишь, на яблоке какие-то пятнышки? 1ак,
всякий случай.
— Это же яблочинные веснушки!

_ Ты знаешь, почему мыши такие Ма
потому, чтобы мышки помещались в кпЛеНЬкие> это
^	,	ОШк*ном рте1
Антон с мамой вошли в дом, где был стаоый
лый лифт.	аРЬ1и>	облез-
— Мама, смотри, какой лифт заповедный!
На прогулке спрашивает:
_ А почему снежники без крыльев и без пропел».
ра летят по небу?	F
Нынче яркий солнечный день, и в коридор через от¬
крытую дверь кухни проникают солнечные лучи. Я слы¬
шу, что в прихожей то и дело хлопает дверь. Выхожу:
— Антон, что это ты делаешь?!
— Папочка, а это я валенком ловлю пылинки и вы¬
брасываю их па лестницу...
— Папа, дай мне желтый шарик вот этой оскорби¬
тельной кислоты!
Эго он так сам прочел на коробочке слово «аскорби¬
новая»...
Сегодня Антошка самостоятельно —от начала до
конца —прочел рассказ Льва Толстого из «Аз уки».
«Саша был трус...» Антошке сегодня 4 года и 7 м
— Папа, а тебе хорошо, что я не трус?
В нашей парадной вот уже десят^нЙГодня Антон
пфт. Топаем на восьмой этаж пешк ‘ кинокамеру.
Р^брал па детали детскую немецкую
Зачем? —со вздохом спросил я.	^

— Ну как ты не понимаешь? Я хочу сделать из нее
мотор для лифта. Лифтовый мотор!
Понятно...— потрясенный мощью изобрета¬
ли, пробормотал я.
— Ага...
телъской мысли
— Папа, ты только посмотри, какие здесь досамо-
небные сосны!
Вечером, перед сном, Антон «философствует»:
— Вода нужна, чтобы мыть руки... Печка нужна,
чтобы ее топить дровами. Деревья нужны, чтобы рас¬
ти... А какую полезность делает лампочка? Лампочка
делает светлость!
♦
— Папа, а джинн из сказки «Аладдин и волшебная
лампа» Маймун Шамхураша — он большой?
— Очень большой!
— Ага... Я понимаю — как телевизорная башня, да?
Несколько Антошкиных определений:
— Повар — это кухонный принц.
— Пир — это очень шумное кушанье.
— Корона — бескозырка для короля. Только очень
неудобно, когда солнышко...
— Солнышко по небу ходит, но ничего не ест, а
только пьет дождик из туч.
— У меня стручок великанский. У него горошины
как дом, а сам стручок такой большой, как жизнь.
...И ПЯТЬ ЛЕТ С ХВОСТИКОМ...
Антон играет со своей «гоночной» — педальной
шиной: открывает капот, постукивает маленьким гаеч
ным ключом по двигателю, и вдруг я замечаю, что о
воткнул сбоку две спички.
182

__ А это что? — спрашиваю.
Это — спички зажигания!-спокойно ответам
PblH*
Ну а В самом-то деле, если есть в папиной машине
свеЧи зажигания, то почему бы не быть спичкам зажи.
гания?!
— Папа, а почему у дедушек борода растет, а у ба¬
бушек—нет?
— Ну, Антошка, я думаю, этого никто как следует
не знает...
— А настоящий знач? И его зналки, и все другие
зналчата?
— Мамочка, — допытывается провинившийся Антон,
просительно заглядывая в глаза матери, —ну как, еще
не начали колоться ореховые скорлупки прощения?
— Папа, а зачем у человека на голове волосы рас¬
тут?
— Для красоты...
Тогда почему не цветы?!
Мама,— осторожно спрашивает Антон после неко
торого раздумья над подозрительно одинаковыми ман-
Даринами, - а мандаринки на заводе делают или они
«ми растут?
м°жётЕиЛИ пеРвобытиые люди пР°и“буд^произойдет?
т> из моего котенка тоже кто-ниоуд
a	r-.’TuvpT его малень¬
кими тТОн Кащляет по ночам, и мама п У ое слово-
ШаРиками, Он часто слышал эт Р	^

Недавно Антошка смотрел смешной кукольный спек¬
такль «Медвезайцы». Теперь он с охотой конструирует
слова, удачно и не очень.
Сегодня мы с мамой над чем-то хохотали на кухне.
Сын примчался, посмотрел, ткнул в нашу сторону паль¬
цем и выпалил:
— Вы... смехомама и смехопапа!
— Антошка, что ты здесь нарисовал?
— Это —одинокая книжка с грустными глазами...
— А почему одинокая? Почему грустная?
— Из нее разбежались все буквы и начали воевать
друг с другом. Вот она и погрустнела!
— Папа! Мне очень не хочется, чтобы ты и мама бы¬
ли старенькими! Я вырасту, научусь быть ученым и при¬
думаю таблетки. Ну, такие специальные: одну дам тебе,
другую—маме. Вы съедите и всегда будете молодыми!
А еще мне очень хочется так придумать, чтобы Ле¬
нин оживел. И еще—Мальчиш-Кибальчиш... У Мальчи-
ша ведь нет ни мамы, ни папы. Он мог бы у нас жить и
быть моим братом...
Хочу, чтобы мои любимые люди—ну вы, Бабаня и
Батоня, Дениска, Максимка, Сережа — никогда не уми¬
рали! Хотите?
И мы с мамой, конечно, дружно сказали:
— Очень хотим...
Рассматривает картинки в книге:
— А вот это — первобытные люди, да?
— Нет, эти люди жили уже позже.
— А... Второбытные и третьебытные?
184

КАК АНТОШКА СТНХН ад*,,
я прислушался. За дверью моей комнаты kttw
ж ело топтался и сосредоточенно сопел. Вообще-т0W
ну строго-настрого было запрещено входить ко мч
когда я работаю. Он не стучал и не царапался в двевь
но я догадался, что у сына назрела необходимость в не’
медленном мужском разговоре.
— Входи! — крикнул я. — Не заперто!
Антошка постоял на пороге, потом подобрался к
книжным полкам и поковырял пальцем немного отстав¬
шие на месте склейки обои. Я терпеливо ждал. Наконец
сын собрался с духом и выпалил, по-видимому, долго
мучивший его вопрос:
— Папа, ты у меня кто?
— Каи — кто? Человек... Твой отец. Родитель. Пони¬
маешь? Проток...
— Нет, не это. Ну... По специальности кто?
Я замялся. Как тут объяснить сыну, что я пишу и
печатаю книжки для детей и для взрослых? Что с перво¬
классника возьмешь?
— Вот сейчас, папа... ты что делаешь?
— Думаю... — ответил я.
— А когда же ты работаешь?!
Я оторопел и немножко обалдело всмотрелся в свое¬
го собственного сына. Нет, лицо у него было совершенно
серьезное.
— Понимаешь ли... Это и есть моя работа поду¬
мать и про чего-нибудь написать...
— Да это я, папа, понимаю! Только это каждый ду-
Рак может—подумать и что-нибудь написать... Но все-
таки— когда ты работаешь?
Тут я совсем растерялся.
Ну вот, например, у Павлика папа~а0^д
он пожары тушит, если есть. У Кости отец ка	па_
а 3авод ездит, на большом станке работает.
KS5

па — инженер-конструктор, он всякие машины конструК-
тирует...
  Вот-вот! — ухватился я за спасительную ниточ¬
ку—Конструирует машины — значит, изобретает, зна¬
чит, придумывает! Олин папа тоже думает, и ему за это
деньги платят! За работу!
Антон начал переваривать эту новую для него
мысль.
— А ты... —несколько нерешительно наконец спро¬
сил он, — когда пишешь, все из своей головы выдумыва¬
ешь или готовое списываешь?
— Исключительно из головы! — обрадовался я.—
Думаю, думаю и чего-нибудь придумаю! Что в голову
придет!
— Ия так могу? — подозрительно спросил сын.
— Конечно! Ты же сам сказал — это любой дурак
может! Сиди и придумывай. Была бы голова...
Антон ушел и до позднего вечера меня не беспокоил.
Но за ужином мы встретились лицом к лицу, и я его не¬
медленно спросил:
— Ну как? Придумал что-нибудь?
— Нет еще! — беззаботно ответил сын. — Совершен¬
но не было времени! Сначала мама послала за батоном
по тринадцать, потом ребята из девятого дома вызвали
нас на ответный матч. Опять полный разгром!
— Ага! — с полным пониманием заметил я и стал
ждать развития дальнейших событий.
На следующий день он вошел ко мне, когда я ка
раз не сидел и не думал, а наоборот — быстро-быстр
печатал на своей пишущей машинке.
— Знаешь, папа, — виновато и чуточку грустно пр
знался Антон, — я думал, думал — и ничего не придума
Ничего не пришло в голову!	е.
— Это зависит от головы! — немного злорадно за
тил я.
Сын завистливо, как всегда, оглядел мою заме
185

тельную машинку с красивым заграничным именем «Ко¬
либри», сияющую своими хромированными частями у
меня на столе.
  Папа, — огорошил меня сын снова,— а почему
твоя машинка называется «пишущая»? Она что— сама
пишет?!
— Конечно, нет! — обиделся я. — Только то, что я
придумаю. У меня почерк неразборчивый, вот я на ней
и стучу.
— Значит, ты не писатель, а стучатель! И тебе твоя
машинка все равно помогает!
— Значит,' так... — несколько сухо согласился я.—■
А не хочешь ли попробовать постучать?
Антошка затаил дыхание: это была его давняя и по¬
ка что несбыточная мечта — поработать на папиной ма¬
шинке!
Он уселся на мое колено — иначе не доставал до за¬
ветных круглых кнопочек с буквами — и стал, высунув
язык, медленно тыкать одним пальцем в клавиши ма¬
шинки. Я проявил железную выдержку и ждал, что по¬
лучится. Потом вытащили мы из машинки лист бумаги,
посмотрели — и ахнули! Получилось вот что: «ХПРЬЬ
Ф ИДО ЖЩУ ВС».
Вот слово так слово! Ни прочесть, ни выговорить!
Язык сломаешь! И никто не знает, что это значит. Ни в
одном, самом толстом, словаре такого слова не отыщешь!
Да и не слово эго, а какое-то страшилище с усами... Ан¬
тошка чуть не заплакал от огорчения.
Ант™,™ Т' СЫН0К' ничего-~ пытался я утешить
Антошку. —Все-таки это проза, а не стихи
спрГсил сынИХЙ ЧТ0’ легче?-с проблеском надежды
— Стихи-то? — пренебрежительно махнув nvvnf,
187

д „тп такое «римфа»? — зачарованно спросил Ан-
тон”(В новых словах у него частенько с непривычки
пср!!РР|ХаЛ’ИнГв°т’-)к примеру...-Тут я на некоторое
„„омя задумался, отыскивая в запыленных кладовых
«ей памяти пример понагляднеи.-Да вот- Пушкин!
Александр Сергеевич. «Тучка по иеоу идет, бочка по
морю плывет». «Идет—плывет» —это и есть рифма.
Понял?	п
— Понял! —обрадованно завопил сын. — Спасибо
тебе, папа, вот так спасибо! Теперь я побегу такие сти¬
хи писать! «Идет —плывет»... Раз плюнуть!
Через полчаса в дверь моего кабинета просунулись
сразу две головы — Антошкина и немного пониже лоша¬
диная. Не настоящая, конечно, а игрушечная лошади¬
ная. Такая у Антошки лошадь — серая, в яблоках, на че¬
тырех скрипучих колесиках.
— Папа, — встревоженно спросил сын, — а про что
же мне стихи написать? С рифмой?
— А ты сам придумай! — хотел было отвязаться я,
но тут же решил помочь. Все-таки родной сын.—Да хо¬
тя бы про себя и про лошадь! Как ты на ней ездишь.
День прошел спокойно. Но вечером, когда мы с ма¬
мой мирно сидели и смотрели телевизор, а сын — по на¬
шим расчетам — должен был давно и крепко спать,
дверь вдруг с треском распахнулась, и в бледном свете
телевизионного экрана посреди комнаты возник Антош*
ка в одной рубашонке и босиком. Захлебываясь от сча¬
стья, он торопливо доложил:
— А я стихи написал! Вот какие: «Из крана вода
те ют. Я на лошади скачет!» И римфа есть!!! (Буквы У
ныоопять перескакнули с места на место.)
гтппгл амечательный малыш, почему же ты не спишь?-"
стихами *>осила Мама> не заметив, что она сама сказала
хромает'те^я> как У папы, грамматика
ударение не на том месте!
188

Мы оба надулись. Я— потому, что не так уж v мен
и хромала грамматика, а сын —потому, что мама раз*
ругала стихи.
— Ничего не поделаешь, сын, —сдался я. —Над сти¬
хами еще необходимо поработать! Иди-ка спать. Утро
вечера мудренее!
Утром нас разбудил восторженный вопль нашего
сына. Прыгая в своей кровати, он орал новые стихи:
Замечательный малыш!
Ты на лошади скачишь!
— Нет! — сурово сказали мы. — Зто ты использовал
уже готовые стихи! Это мама наполовину вчера вечером
сочинили? Делай зарядку, умывайся, завтракай — и сам
что-нибудь придумай.
За обедом, размахивая вилкой, Антошка продекла¬
мировал новые строки:
С острой саблей на боку
Я на лошади скаку!
— Не «скаку», а «скачу»! — поправила мама. —И
не скачи на стуле, а то останешься без клюквенного ки¬
селя!
— А «скачу» — рифмы не получается... — с полным
ртом пробормотал Антошка. Но остаться без киселя ему
не хотелось, и поэтому в долгий спор он не вступил...
Но после, когда мама мыла на кухне посуду, сын пред¬
ложил ей новый, исправленный вариант:
С острой саблей на бочу
Я на лошади скачу!
Но и этот вариант был отвергнут. В доме от стихов
стало нечем дышать. Рифмы подстерегали нас с мамой
на каждом шагу. Но кто бы и каким бы самым неудобо¬
варимым образом ни скакал на злополучной лошади, мы
с мамой были суровыми редакторами!
1£9

А поздним вечером, совершенно ошарашенный всеми
лошадиными стихами, я был загнан сыном в угол между
кухней и ванной. Но не успел он раскрыть рот, как у
меня самого-честное слово, совсем нечаянно, неждан¬
но-негаданно— тоже вырвались стихи.
Ну ответьте мне, зачем
Мы на лошади скачем?!
Это услышала мама, втолкнула меня в мою комнату
и захлопнула дверь, а потом молча схватила сына за ру¬
ку и утащила в ванную,— должно быть, подставить его
голову под холодный душ. Знаете, так, на всякий слу¬
чай...
А мне после этого еще целую ночь всякие стихи в
голову лезли. Я с боку на бок ворочался, подушку про¬
хладной стороной переворачивал и никак заснуть не мог.
VI решил я про эту историю вам рассказать. Решил — и
сразу легче стало! Я встал, зажег лампу, взял чистый
лист бумаги и, как видите, написал, а вернее, настучал
на своей пишущей машинке...
Только на этот раз я ничего из головы не выдумал!

СОДЕРЖАНИЕ
Эрозия грамотности
Сколько человеку книг надо? . . , , ,
Рыцари «джинсовой культуры» ...... f	‘
Эрозия грамотности	’	]
Формула успеха	  ’
Роковые обстоятельства 	 #
Несколько школьных «почему?»
18
43
54
72
90
Взрослым о детях
Никтошка	120
Доброе утро!	122
Улиткипо такси 	 124
Самая длинная фамилия	  .125
Бабушкины поговорки	128
Маленькие женщины	131
Антошка и краски		 134
Необыкновенная клякса	136
Вовка — скучный человек	139
Обезьяний язык	145
Польза грамотности	147
Манная каша		 Н9
Лампа	151
Женькина рогатка	*	  153
Плевок			155
Велосипед	  .158
Носовой платок	152
Антошкина книжка
(Из дневника отца)
Необходимое предисловие  	*	1^
Год третий
Год четвертый
Год пятый	*
•••И пять лет с хвостиком	  •	•	•	*
*\ак Антошка стихи сочинял
166
173
177
182
185